А К А Д Е М И Я Н А У К СССР
ИНСТИТУТ

МИРОВСЙ

ЛИТЕРАТУРЫ ИМ.

А.

М.

ГОРЬКОГО

И. В. ШТАЛЬ

ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ
МИР
ГОМЕРОВСКОГО
ЭПОСА

ИЗДАТЕЛЬСТВО

«НАУКА»

МОСКВА 1983

Введение

В книге анализируется то особенное в поэтике и эстетике гоме­
ровского эпоса, что составляет специфику его образного строя, спе­
цифику его тем, мотивов, композиции, лексики, стиля. Основным
материалом исследования служит «Илиада» Гомера. «Одиссее», как
произведению хронологически более позднему, отведена вспомога­
тельная роль.

В

Ответственный редактор
А.

этой к н и г е речь пойдет о специфике художественного мышле­
ния гомеровского эпоса. И с с л е д о в а н и е ведется историко-типоло­
гическим путем и в ы я в л я е т не и н д и в и д у а л ь н ы е или общие, но
типические, наиболее х а р а к т е р н ы е
структурно-функциональ­
ные п р и з н а к и предмета. В ы я в л е н и е этих п р и з н а к о в осуществляет­
ся в процессе противопоставления образного, художественного,
и понятийно-логического, научного, м ы ш л е н и я в их отношении
к художественному м и р у гомеровского эпоса. Именно в гомеров­
ском эпосе, «Илиаде» и «Одиссее», сходятся и л и , л у ч ш е с к а з а т ь ,
и з н а ч а л ь н о присутствуют в неделимом единстве ф у н к ц и о н а л ь н о структурные
свойства
научного и
художественного с о з н а н и я ,
и поэтическая мысль, будучи художественной по своей сути, содер­
ж и т в равной мере, нерасторжимо и непротивопоставимо, элементы
понятийно-логического н а ч а л а .

А. ТАХО-ГОДИ

Вместе с тем не вызывает сомнения, что исходное взаимопроник­
новение о б р а з а и п о н я т и я в художественной мысли гомеровского
эпоса к а к т и п о л о г и ч е с к а я данность исторически и к у л ь т у р н о обус­
ловлено формацией первобытнообщинного с т р о я с его невыделен­
ностью семьи из рода, непротивопоставимостью человека и племе­
ни. Т а к типологическое исследование поэм Гомера о к а з ы в а е т с я
в то же время исследованием историческим.

Ирина Владимировна Шталь
Х У Д О Ж Е С Т В Е Н Н Ы Й М И Р ГОМЕРОВСКОГО ЭПОСА
Утверждено
Институтом

мировой

литературы

Р е д а к т о р Е. В. Сумленова
Х у д о ж н и к Η. Н. В л а с и к

им.

к
А.

печати
М.

Горького

Академии

наук

СССР

Редактор издательства Η. М. Дмитриева
Х у д о ж е с т в е н н ы й р е д а к т о р С. А. Литвак

Технический редактор Л. В. Каскова

Корректоры В. А. Ш е а р ц е р , Е. В . Ш е з ч е н к о

ИБ № 26658
С д а н о в н а б о р 27.12.82 П о д п и с а н о к п е ч а т и 9.06.83
Бумага № 1 Гарнитура литературная

А-07997.

Формат

П е ч а т ь р ы с о к а я У с л . печ. л .

60x84>/ir.
17,66

У ч . - и з д . л . 2 0 , 7 . У с л . к р . о т т . 18,59 Т и р а ж 6.900 э к з . Т и п . з а к . 2467 Ц е н а 1 р . 6 0 к .
Издательство «Наука»

U7864 ГСП-7, М о с к в а , В-485,

П р о ф с о ю з н а я у л . , 90

2-я т и п о г р а ф и я и з д а т е л ь с т в а « Н а у к а » 121099, М о с к в а , Г-99, Ш у б и н с к и й п е р . , 10

© Издательство «Наука», 1983

П р и этом, видимо, н у ж н о отметить особо, что в с я к и й р а з , когда
мы говорим об историко-типологическом изучении специфики ху­
дожественного м ы ш л е н и я гомеровского эпоса, мы отнюдь не имеем в
виду с о п о с т а в л е н и е реалий эпоса с данными материальной культуры,
археологических
реликтов,
но
прежде всего
обращаем
вни­
мание на ф у н к ц и о н а л ь н у ю с в я з ь его художественной мысли с опре­
деленной исторической и к у л ь т у р н о й ступенью в р а з в и т и и челове­
чества, на которой т о л ь к о и стало возможно возникновение данно­
го типа м ы ш л е н и я .
Из особенностей историко-социальной и к у л ь т у р н о й эпохи, по­
родившей «Илиаду» и «Одиссею», и у т в е р ж д е н и я ф у н к ц и о н а л ь н о й
связи этих особенностей с типом художественного м ы ш л е н и я
Гомера мы исходим и в наших теоретических построениях и в непо­
средственном конкретном а н а л и з е гомеровского текста.
3

Д а л е е . Когда мы говорим об изучении специфики художествен­
ного мышления гомеровских поэм историко-типологическим путем,
мы имеем в виду изучение и в ы я в л е н и е этой специфики в определен­
ных историко-культурных пределах и
определенном смысловом
р я д у . Т а к о в ы м пределом в нашем исследовании я в л я е т с я о б л а с т ь
античной л и т е р а т у р ы и смысловым рядом — я в л е н и я этой литера­
туры.
Изучение гомеровского эпоса в ином к у л ь т у р н о м контексте и
в ином смысловом р я д у (Гомер и ф о л ь к л о р , Гомер и к н и ж н ы й эпос,
Гомер и средневековье, и т. д.) не входит в задачи настоящего ис­
следования.
Т е п е р ь — о самом типе мышления гомеровского эпоса и о п у т я х
его

образного в о п л о щ е н и я .
И з н а ч а л ь н о е неделимое единство о б р а з а и п о н я т и я в художест­
венной мысли гомеровских поэм ведет к особому видению м и р а ,
свойственному гомеровскому эпосу, порождает р я д закономерностей
его о б р а з н о г о в о п л о щ е н и я и специфику р е а л и з а ц и и этих законо­
мерностей.
Х о р о ш о известно, что образное постижение действительности —
это путь п о з н а н и я художественной мыслью, обособившейся от по­
нятийно-логического пути освоения мира и ему противопоставлен­
ной. О б р а з — многозначен, конкретен, единичен, и н д и в и д у а л е н ,
вещен, з р и м . П о н я т и е — однозначно, а б с т р а к т н о , общо и л и ш е н о
чувственного элемента. О б р а з обращен к чувству, п о н я т и е —
к разуму.
Н а п о м и н а я об этом р а з м е ж е в а н и и , мы вовсе не утверждаем, что
элементы понятийно-логического мышления в ц е л я х художествен­
ного воздействия не вовлекаются и не могут быть вовлечены поэтом
в сферу о б р а з н о г о повествования и л и что о б р а з не может предшест­
вовать и л и , более того, в л и я т ь на научное обобщение. Н а п р о т и в .
Единственно, что мы ж е л а е м здесь с к а з а т ь , т а к это то, что взаи­
модействие о б р а з а и п о н я т и я в сфере художественного с о з н а н и я
исторически и к у л ь т у р н о обусловлено и, о с т а в а я с ь образной во
все времена, поэтическая мысль в р а з н о й степени и по-разному
р е а г и р у е т на понятийно-логическое начало иного пути п о з н а н и я
мира.
Особенности подобного взаимодействия поэтической и научной
мысли в художественной сфере гомеровского эпоса, закономерности,
по которым оно протекает, ф о р м и р у я о б р а з ы поэм, и находятся
в центре нашего в н и м а н и я .
Тип художественного мышления гомеровского эпоса мы опреде­
л я е м к а к эпический синкретизм и видим внутренний смысл его
в изначальной невыделенности, слитности о б р а з а и п о н я т и я и вы­
т е к а ю щ е й отсюда и з н а ч а л ь н о й нерасторжимости
черт, х а р а к т е р н ы х
4

д л я образного, художественного, и понятийно-логического, науч­
ного, познаний мира, в необособляемом единстве частного и общего,
единичного и всеобщего, к о н к р е т н о г о и абстрактного, л и ч н о г о и
общественного в в о с п р и я т и и мира и во в з г л я д а х на м и р .
Эпический с и н к р е т и з м — единый т и п художественного мышле­
ния гомеровского эпоса. Этому обстоятельству, к а к представляет­
с я , не противоречит тот факт, что гомеровский эпос внутренне
многослоен.
Эпические п р е д а н и я т р о я н с к о г о ц и к л а (конец крито-микенской
эпохи, X I I I — X I I в в . д о н . э . ) , ф о л ь к л о р н ы е реминисценции более
ранней поры ( X V I I — X I V в в . до н. э.) и а н а х р о н и з м ы более позд­
них веков (вплоть до VI в. до н. э.) соседствуют в нем. И ни один из
этих историко-культурных слоев не л е ж и т в эпосе обособленно, но
растворен в целом и не может быть отторгнут от целого из б о я з н и
утратить само целое. И весь этот материал стабильно или реминис­
центно, но подчинен в эпосе определенному и единому ж и з н е о т н о ­
шению, единому целостному в з г л я д у на м и р .
В процессе исследования во и з б е ж а н и е модернизации мы при­
влекаем античный эстетический критерий «научности» и «художест­
венности», известный по сочинениям Аристотеля, Л у к и а н а , К в и н ­
т и л и а н а , Страбона, и опираемся на а н т и ч н у ю дефиницию художест­
венного произведения в его отличии от произведения научного,
приведенную в с х о л и я х к Д и о н и с и ю Ф р а к и й с к о м у .
П р и и с т о л к о в а н и и с о д е р ж а н и я р я д а к а т е г о р и й эстетики и поэ­
тики применительно к гомеровскому эпосу мы т а к ж е ориентируем­
ся на античные свидетельства к а к хронологически наиболее б л и з к и е
к источнику — тексту поэм — и зачастую на него о п и р а ю щ и е с я .
Вместе с тем само и с п о л ь з о в а н и е античных свидетельств требует,
к а к мы полагаем, особой исследовательской осторожности и из­
вестной доли к р и т и ц и з м а сообразно тому, р у п о р о м к а к о й худо­
жественной системы к а к о й эпохи
эти свидетельства я в л я ю т с я
и к а к у ю смысловую н а г р у з к у в этой системе несут.
З н а ч и т е л ь н у ю р о л ь в нашем исследовании играет лексический
материал, который рассматривается к а к средство создания худо­
жественного образа, иначе — в его поэтико-эстетической ф у н к ц и и
и содержательно-мировоззренческом н а п о л н е н и и . П о д этим углом
з р е н и я а н а л и з и р у е т с я и л е к с и к а гомеровского эпоса и, частично,
необходимая
для
выяснения
художественных
закономерностей
строения поэтических о б р а з о в л е к с и к а «Поэтики» Аристотеля и со­
чинений иных античных авторов — Л у к и а н а , К в и н т и л и а н а , Стра­
бона, схолий к Д и о н и с и ю Ф р а к и й с к о м у .
Исследование гомеровской л е к с и к и производится и собственно
в пределах эпического лексического пласта, где л е к с и к а оказы­
вается объектом непосредственного и з у ч е н и я и делается попытка
5

установить общие з а к о н ы и принципы лексического своеобразия
гомеровского эпоса к а к эпоса, вобравшего в себя понятийно-логи­
ческое и о б р а з н о е н а ч а л а освоения мира в их нерасторжимом един­
стве, а т а к ж е , и в з н а ч и т е л ь н о большей м е р е , — в области семантики
гомеровского о б р а з а , где л е к с и к а в ы п о л н я е т р о л ь к а р к а с а о б р а з о в
в их типологическом сличении.
И з в е с т н о , что в художественном произведении о б ъ е к т и в н а я
р е а л ь н о с т ь бытия и мира предстает п р е о б р а ж е н н о й видением авто­
ра, в конечном итоге с п о п р а в к о й на л и т е р а т у р н у ю т р а д и ц и ю и
уровень к у л ь т у р ы , определяющим отбор и семантику поэтической
л е к с и к и , ее строй и ее о б р а з н у ю с и м в о л и к у .
В гомеровском эпосе, к а к произведении ф о л ь к л о р н о м по своей
основе и л и ш ь позднее прошедшем л и т е р а т у р н у ю обработку, р о л ь
авторского в и д е н и я мира в ы п о л н я е т у с т н а я э п и ч е с к а я т р а д и ц и я ,
усилиями с к а з и т е л я - а э д а поставленная в р а м к и бытующих нормати­
вов поэтической системы и л и ш ь отчасти з а т р о н у т а я индивидуаль­
ным авторством последующего поэта-преобразователя.
И к а к результат — л е к с и к а «Илиады» и «Одиссеи» строит обра­
зы эпически переосмысленного м и р а , где сама точность о п и с а н и й
л и ц , предметов и я в л е н и й — не точность реального б ы т и я , вы­
веренная методами н а у к и и о б р а щ е н н а я к р а з у м у , но точность
«сердца», точность экспрессивной выразительности особого поэти­
ческого замысла и образного воплощения действительности. В этом
смысле художественно условны все о б р а з ы поэм и все л е к с и к о семантические х а р а к т е р и с т и к и э т и х о б р а з о в , поставленные в с в я з ь
с общим мироосознанием эпоса. Л е к с и к а гомеровских поэм во всей
ее полноте подчинена единому т и п у художественного м ы ш л е н и я ,
присущему гомеровскому эпосу и в нем запечатленному.
Заметим особо. В постижении известной условности гомеровских
описаний, в установлении их о б р а з н о й лексической закономерности
и лексико-семантического н а п о л н е н и я недостаточны, а порой и не­
приемлемы методы чисто лингвистического а н а л и з а , хотя на первый
в з г л я д заманчиво и л е г к о было бы этими методами в о с п о л ь з о в а т ь с я .
Т а к , в частности, обращение к и з н а ч а л ь н о й этимологии слова
подчас не дает д о л ж н ы х результатов в осмыслении родо-видовых
п р и з н а к о в понятий гомеровской л е к с и к и к а к элементов о б р а з н о й
фольклорной системы, но в устах имманентного а в т о р а , Гомера,
обретает смысл художественного,
поэтического приема, т р о п а ,
обыгрывающего многозначность художественного о б р а з а в самой
т к а н и эпического повествования. Свидетельства этимологических
словарей в сопоставлении с данными конкретного а н а л и з а гоме­
ровского текста т а к ж е п о з в о л я ю т у т в е р ж д а т ь , что гомеровский
эпос знает и опирается на т а к и е смысло-различительные п р и з н а к и
предметов и я в л е н и й , которые не н а х о д я т д а л ь н е й ш е г о р а з в и т и я
6

в последующих авторских текстах древнегреческой л и т е р а т у р ы
и, к а к п р а в и л о , не учитываются этимологическими с л о в а р я м и и л и ,
случается, п р и х о д я т в столкновение с материалом с л о в а р е й .
Н а л и ц о к а к бы поэтическая а б е р р а ц и я з р е н и я , и если эпический
герой или эпический с к а з и т е л ь (что едино!) в описании события,
предмета, я в л е н и я не видит п р и н ц и п и а л ь н о й р а з н и ц ы между раз­
личными, па наш современный в з г л я д , формами их в ы я в л е н и я ,
это означает не т о л ь к о то, что, возможно, этого р а з л и ч и я не было
и р е а л ь н о , но т а к ж е — и в з н а ч и т е л ь н о большей мере — то, что
в сфере художественного осмысления мира имманентный автор
поэм этого р а з л и ч и я не увидел, и л и , точнее, не п о ж е л а л увидеть
и потому не выделил, не «отразил».
Вместе с тем п р и исследовании л е к с и к и гомеровского эпоса
возникают и проблемы, которые б л и з к о подходят к сфере непо­
средственно лингвистического и з у ч е н и я поэтического я з ы к а . Р е ч ь
идет об историчности не т о л ь к о состава я з ы к а , тропов, но и исто­
ричности лексико-грамматических понятий, в частности синонимии,
еще не нашедшей достаточно полного освещения в работах филоло­
гов — и лингвистов и л и т е р а т у р о в е д о в . В к н и г е мы, частично,
касаемся этой проблемы.
Н е т сомнения, что системный историко-типологический и одно­
временно лексико-семантический подход к исследованию поэтики и
эстетики гомеровского эпоса, п р е д п р и н я т ы й нами, о к а з а л с я воз­
можным л и ш ь в результате многовекового и з у ч е н и я «Илиады» и
«Одиссеи»
и — к а к следствие — нынешнего с о с т о я н и я
науки
о Гомере.
Д а в а т ь подробный а н а л и з р а з в и т и я гомероведеиия и гомеров­
ской к р и т и к и на п р о т я ж е н и и без малого двадцати семи столетий
в данном случае едва ли целесообразно, о д н а к о наметить основные
тенденции этого р а з в и т и я нам представляется необходимым.
Не будет ошибкой с к а з а т ь , что в с я а н т и ч н а я и в и з а н т и й с к а я
к р и т и к а поэм Гомера — это а к т и в н о е усвоение достижений поэти­
ки и эстетики гомеровского эпоса, р а в н е н и е на него и о т т а л к и в а н и е
от него. Это к р и т и к а д е я т е л ь н о г о п о з н а н и я и с о з и д а н и я . Универ­
сальный тип
художественного м ы ш л е н и я , свойственный «Или­
аде» и «Одиссее», в эпоху античности и В и з а н т и и приходит в со­
прикосновение с иными, новыми системами художественного освое­
ния мира, иными типами образного м ы ш л е н и я , п о р о ж д а я и к у р ь е з ы
критических оценок и взлеты поэтико-эстетических
прозрений.
В о з р о ж д е н и е п р и н я л о Гомера в целом и п р и з н а л о высоту его
поэтического д е р з а н и я ( Ф р а н с у а Р а б л е , Томас М о р , Э р а з м Роттер­
дамский,
Иоганн
Рейхлин).
Последующие
века
(XVI—XVII)
включили Гомера в л и т е р а т у р н у ю борьбу современности и находи­
ли его поэзию или слишком грубой и несоответствующей в к у с а м
7

Нового времени ( Ж . С к а л и г е р , Ш. Перро) или, напротив, отстаи­
в а л и поэтическое первенство Гомера в и з о б р а ж е н и и ж и з н е н н о й
реальности ( Н . Б у а л о , Ж . Р а с и н ) .
О д н а к о у ж е с X V I I в. п о я в л я ю т с я собственно гомероведческие
труды по критическому изучению текста гомеровских поэм ( Р . Б е н т ­
л и , 1662—1742), а в н а ч а л е X V I I I в. н а у к а о Гомере пополняется
д в у м я серьезными исследованиями, не п р и з н а н н ы м и в свою эпоху,
но о к а з а в ш и м и заметное в л и я н и е на последующее р а з в и т и е гоме­
роведения. Это — сочинение Ф р а н с у а д ' О б и н ь я к а (умер в 1676 г.)
«Диссертация об „Илиаде"», н а п и с а н н о е в 1664 г., но увидевшее
свет л и ш ь в н а ч а л е следующего столетия (1715), и известный трак­
тат Д ж а м б а т и с т а В и к о (1668—1744) «Основания новой н а у к и об
общей природе наций» (1725). В сочинении д ' О б и н ь я к а впервые
была в ы с к а з а н а мысль об «Илиаде» к а к о собрании песен раз­
личных авторов, или, точнее, собрании песен слепцов, п о с к о л ь к у
Гомер, по д ' О б и н ь я к у , — не и н д и в и д у а л ь н ы й автор, но собиратель­
ное «слепец»; единство же «Илиады» — р е з у л ь т а т ее позднейшей
обработки. Выводы д ' О б и н ь я к а В и к о и с п о л ь з о в а л д л я аргумента­
ции своего учения об эволюции человеческого общества и развитии
народного творчества.
В з г л я д ы д ' О б и н ь я к а и В и к о , опередив свое время, нашли под­
д е р ж к у л и ш ь среди ученых н а ч а л а X I X с т о л е т н я .
Конец X V I I I в. дал новое н а п р а в л е н и е в развитии гомероведе­
ния — интерес к поэзии Гомера к а к а к т у народного творчества.
На этом п у т и первым и очень з н а ч и т е л ь н ы м в ы с т у п л е н и е м б ы л о
«Предисловие» Ф р и д р и х а Августа Вольфа (1759—1824) к подготов­
ленному им и з д а н и ю греческого текста поэм (1795).
В к р а т ц е в з г л я д ы В о л ь ф а , составившие ц е л у ю э п о х у в мировой
н а у к е о Гомере, сводятся к пониманию генезиса гомеровских поэм
к а к последовательного объединения в пределах каждой поэмы
некогда обособленных песен, созданных р а з н ы м и поэтами и в раз­
ное в р е м я , с последующей редакцией и обработкой этого искусствен­
ного о б ъ е д и н е н и я . О к о н ч а т е л ь н а я р е д а к ц и я поэм п р и н а д л е ж и т ,
по В о л ь ф у , а л е к с а н д р и й с к и м ученым. Точка з р е н и я Вольфа была
в о с п р и н я т а и р а з в и т а К а р л о м Л а х м а н о м (1793—1851), который
пытался р а з л а г а т ь текст поэм на исходные составные песни, обна­
ж а я их видимые п р о т и в о р е ч и я . Т е о р и я В о л ь ф а — Л а х м а н а в своем
окончательном р а з в и т и и п о л у ч и л а н а з в а н и е теории «малых песен».
П р о т и в н и к о м этой теории и создателем т е о р и и «унитарной», теории
«единства поэм», выступил Г. В. Н и ч (1790—1861). По Н и ч у ,
Гомер, р е а л ь н ы й автор «Илиады» и «Одиссеи», ж и л не п о з ж е IX в.
до н. э . ; он в о с п о л ь з о в а л с я м а т е р и а л о м д р е в н и х н а р о д н ы х песен,
подверг их обработке и подчинил к а ж д у ю поэму, в о б р а в ш у ю эти
песни, единому творческому замыслу и художественному п л а н у .

В а р и а ц и я м и и развитием теории «малых песен» и теории «един­
ства поэм» я в и л и с ь научные п о л о ж е н и я Г. Германа (1772—1842;
в работах «Об и н т е р п о л я ц и я х у Гомера» — 1832, «О п о в т о р е н и я х
у Г о м е р а » — 1840) и Д ж . Грота (1794—1871; «История Греции» —
1846, т. 2), и с к а в ш и х и находивших в каждой из поэм «основное
ядро», из которого путем постепенного р а с ш и р е н и я и д о п о л н е н и я
в ы р о с гомеровский эпос.
Эти т р и г л а в н ы е теоретические н а п р а в л е н и я в осмыслении
творческого процесса определили все д в и ж е н и е н а у к и о Гомере на
п р о т я ж е н и и X I X и начала X X в . Д а ж е археологические исследова­
ния этого периода ш л и под з н а к о м д о к а з а т е л ь н о с т и истинного ав­
торства Гомера: поэт дает некие историко-географические и куль­
турно-исторические сведения, и свидетельства его истинны.
На п у т я х подобного синтетического и аналитического исследо­
в а н и я гомеровского эпоса выдвинулись к р у п н ы е научные с и л ы :
А . К и р х г о ф , У . Виламовиц-Мёллендорф, Э . Б е т е , А . Ф и к к , П . К а у ­
э р , М. Н и л ь с с о н . И пусть в своих основных п о с ы л к а х эти ученые,
к а к мы считаем теперь с позиций н а у к и второй половины XX сто­
л е т и я , не вполне п р а в ы , пусть выводы их временами нуждаются
в к о р р е к т и в а х , но ими сделано великое д е л о : критически пересмот­
рен весь текст «Илиады» и «Одиссеи» с точки з р е н и я л и н г в и с т и к и ,
истории, географии, к у л ь т у р ы , религиозных верований; в ы я в л е н ы
логические и сюжетные противоречия текста, намечены тематиче­
с к и е и лексические повторы, засвидетельствованы реминисценции
и проведены п а р а л л е л и с п а м я т н и к а м и древней материальной куль­
туры и литературы.
В начале XX в. в изучении гомеровского эпоса наметилась,
а затем и упрочилась д р у г а я тенденция, в ы т е к а ю щ а я из предшест­
вующих, но обособившаяся от н и х . Эта тенденция к а ж е т с я нам
продуктивной и полностью приемлемой: видеть в Гомере имманент­
ного автора, а в гомеровском эпосе — произведение ф о л ь к л о р н о е
по своей основе, а потому с о д е р ж а щ е е множество взаимопроникаю­
щих эпических пластов, о т н о с я щ и х с я к р а з л и ч н ы м историческим
эпохам, но волею эпического с к а з и т е л я с п л а в л е н н ы х в единое целое.
В
области
лингвистических
напластований
важны
работы
А. Мейе, М. Вентриса и Д ж . Ч э д в и к а , утвердившие за поэмами
Гомера особый «наддиалектный» я з ы к поэзии, идущий от микенской
эпохи, в области исторических напластований при попытке в ы я в и т ь
социальный смысло-содержательный момент каждого пласта небезын­
тересна работа С. Д е г е р а ; в области религиозных верований —
работа М. Н и л ь с с о н а ; в области сводных представлений о я з ы к е ,
культуре,
истории,
литературном
сюжете — работы
М. Б а у р а ,
А . Л о р д а , Д ж . К е р к а . М ы н а з в а л и здесь л и ш ь самых к р у п н ы х
представителей определенного исследовательского н а п р а в л е н и я . Н о
9

8

каждый из них, или почти к а ж д ы й , имеет свою научную ш к о л у ,
своих учеников, и в л и я н и е их в современном з а р у б е ж н о м литерату­
роведении очень в е л и к о .
Помимо теорий в з а и м о п р о н и к а ю щ и х н а п л а с т о в а н и й и имманент­
ности авторства поэм, в современной западной н а у к е ш и р о к о пред­
ставлено н а п р а в л е н и е , з а л о ж е н н о е М и л ь м а н о м П а р р и , и направ­
ление М. Ф и н л и — А. Эдкинса. И хотя эти н а п р а в л е н и я по своим
тенденциям предстают к а к будто п р я м о противоположными, они,
по сути, выполняют одну и ту же задачу — д а т ь типологическое
описание гомеровского эпоса, иначе г о в о р я , в ы я в и т ь то новое,
х а р а к т е р н о е и вместе с тем общее, что этому эпосу п р и с у щ е .
М. П а р р и подверг а н а л и з у гомеровскую л е к с и к у , и д а ж е у ж е —
гомеровский эпитет во всех возможных его с р а щ е н и я х с существи­
тельными, о б р а з у ю щ и х метрически засвидетельствованные форму­
л ы . А. Эдкинс, о п и р а я с ь на историко-экономическую к о н ц е п ц и ю
М. Ф и н л и , выдвинул тезис неповторимости этических отношений
мира «Илиады» и «Одиссеи», которые надлежит исследовать, исходя
из норм самого эпического гомеровского мира, а не из духовной и
материальной п р а к т и к и людей X X в . Т а к о в ы основные позитивные
тенденции в западной н а у к е о Гомере.
Вместе с тем в современном литературоведении на З а п а д е с и л ь н ы
позиции внеисторического исследования гомеровских поэм, во
многом с н и ж а ю щ и е значение полученных результатов исследования
или с т а в я щ и е под сомнение сами эти исследования.
Имеется в виду историзм во всей полноте этого п о н я т и я , в глу­
бинном истолковании термина. И н а ч е говоря, речь идет не о фор­
мальном соотнесении гомеровских поэм с некоей культурно-истори­
ческой эпохой или — у ж е — стилем искусства некоей историче­
ской эпохи, по о соотнесении гомеровских п о э м е л и ш ь им присущим
художественным
мировосприятием,
типом
осмысления
мира,
выработанным эпохой, средой, к у л ь т у р о й и — опосредствованно —
психологией имманентного автора, эпического с к а з и т е л я Гомера.
У т р а т а этого «опосредственного» историзма, исторической обосно­
ванности т и п а художественного м ы ш л е н и я , н и в е л и р о в к а специфики
м ы ш л е н и я , на н а ш в з г л я д , наиболее четко п р о я в л я е т с я в современ­
ных исследованиях экзистенциалистского, фрейдистского, ю н г и а н ­
ского и с т р у к т у р а л и с т с к о г о т о л к а . Они дают себя т а к ж е з н а т ь
в решающих выводах теории М и л ь м а н а П а р р и и его последователей,
сводящих лексический подбор гомеровских формул единственно
к стихотворному размеру и тем л и ш а ю щ и х ф о р м у л ь н у ю л е к с и к у
эпоса присущего ей смыслового н а п о л н е н и я .
В русской н а у к е конец X I X — начало XX в. отмечены общим
высоким уровнем исследований по Гомеру. Среди работ наиболее
близкого нам н а п р а в л е н и я , предвосхищающих историко-типологи10

ческое изучение текста гомеровского эпоса и в ы я в л е н и е специфики
художественного мышления гомеровских поэм, следует особо выде­
л и т ь статьи Φ. Ф. З е л и н с к о г о , п р е д в а р я ю щ и е выводы о синкретизме
гомеровских п о н я т и й , л и ш е н н ы х четкого видо-родового р а з л и ч и я
(понятия φρήν, θυmός, νόος). Здесь же следует у п о м я н у т ь и обще­
теоретические работы Λ. Н. Веселовского по исторической поэтике
эпоса, понятой и представленной исследователем ш и р о к о — к а к
э в о л ю ц и я поэтического с о з н а н и я и его форм; а т а к ж е труд A . A . По­
тебни «Из з а п и с о к по теории словесности», чье р а з м е ж е в а н и е си­
стем научного, поэтического и мифологического мышления не могло
не о к а з а т ь в л и я н и я на последующее ф о р м и р о в а н и е п о н я т и я эпиче­
ского «синтетизма», п р и н я т о г о советской н а у к о й о Гомере.
Непосредственно в советское время гомероведение
заявило
о себе работами методологически нового типа, в о с п р и н я в ш и м и
марксистско-ленинскую теорию общественного р а з в и т и я и д и а л е к т и ­
ко-материалистический метод научного п о з н а н и я . П о я в и л и с ь иссле­
д о в а н и я географического и исторического х а р а к т е р а , подтверждаю­
щие специфику гомеровского «вымысла», в котором истина истори­
ко-географической основы претерпела изменения под в л и я н и е м
закономерностей эпической «лжи», особого видения мира, свойствен­
ного эпическому с к а з и т е л ю ( Б . М у л ь т а н о в с к и й , Я . А . Л е н ц м а н ,
С. Я. Лурье,
Т. В. Блаватская,
Ю . В . Андреев).
Заслуживает
в н и м а н и я исследование по гомеровской ономастике, д а л е к о выходя­
щее за р а м к и этого предмета и излагающее в основном д а н н ы е глу­
бинной многопластовости гомеровского эпоса, полученные при
тонком и кропотливом прочтении текста поэм (М. С. Альтман). Инте­
ресны и продуктивны исследования полистадиальности гомеров­
ского мышления и ее о т р а ж е н и е в поэтике «Илиады» и «Одиссеи»
(И. И. М е щ а н и н о в , О. М. Фрейденберг, И. Ф р а н к - К а м е н е ц к и й ) .
Н а з о в е м т а к ж е работы по ж а н р о в о м у синкретизму гомеровского
эпоса, включающего элементы драмы, комедии, р и т о р и к и , л и р и к и
( М . М . П о к р о в с к и й ) ; работы по типологическому с б л и ж е н и ю го­
меровского эпоса с ф о л ь к л о р о м д р у г и х народов ( В . М. Жирмун­
ский); работы о специфике этических представлений у Гомера
( В . Н. Я р х о ) , а т а к ж е о р а з ы с к а н и я х в области гомеровской стиле­
вой специфики, трактуемой к а к я в л е н и е народности ( Н . Л . Сахар­
ный); работы по атрибуции времени создания поэм и исследования
в области литературной редакции ф о л ь к л о р н о г о текста и особен­
ностей поэтического гомеровского с т и л я , из этой редакции выте­
к а ю щ и х ( Р . В. Гордезиани); работы лексико-семантического п л а н а ,
н а п р а в л е н н ы е на уточнение содержания р я д а понятий и в ы я с н е н и е
основ
древнейшего
языкового
субстрата
( И . М. Т р о н с к и й ,
Н. С. Гринбаум, Н. К. Садыкова-Малинаускене); а т а к ж е работы
по р е к о н с т р у к ц и и эпико-мифологических моделей (Л. А. Гиндин).

И

Э в о л ю ц и я поэтического я з ы к а «Илиады» к а к система взаимо­
п р о н и к а ю щ и х н а п л а с т о в а н и й в пределах л е к с и к и и тропов, соци­
а л ь н ы й аспект содержательного н а п о л н е н и я поэтических тропов
Гомера, а т а к ж е осмысление поэтики и эстетики Гомера русской
философией второй половины X I X в. п о с л у ж и л и темой работ
А. А. Тахо-Годи.
Особое место в историко-типологическом изучении эпоса Гомера
занимают работы А. Ф. Л о с е в а , с в я з а в ш е г о тип художественного
мышления гомеровского эпоса с его историко-социальной основой
и тем наметившего специфику художественного м ы ш л е н и я , прису­
щ у ю «Илиаде» и «Одиссее».
Согласно научной позиции, з а н я т о й Лосевым, гомеровский эпос
включает р я д хронологически неоднородных н а п л а с т о в а н и й (не
менее четырех слоев). Н а п л а с т о в а н и я неотделимы и непротивопо­
ставимы в единстве гомеровских образов и сливаются в целое
с доминирующим эпическим пластом э п о х и к р и з и с а первобытно­
о б щ и н н о г о строя п р и ведущем и определяющем мироосознании
этой э п о х и , ставшем в целом мироосознанием гомеровских поэм.
М и р о в о с п р и я т и е и мироощущение иных э п о х ,
трансформиро­
в а н и е вошедшие в гомеровский эпос, предстают в нем л и ш ь ва­
риантами в пределах единой эпической системы, свидетельством
эволюции единого эпического в з г л я д а на м и р . Т и п художественно­
го м ы ш л е н и я , осмысление мира, присущее гомеровским поэмам,
Лосев
определяет
как
«универсально
синтетический» и видит
в этом — целостно — его специфику, его особенность.
У н и в е р с а л ь н ы й синтетизм гомеровского эпического с о з н а н и я ,
по Лосеву, п р о я в л я е т с я прежде всего в том, что «все те к а т е г о р и и
с о з н а н и я и б ы т и я , которые т а к т щ а т е л ь н о р а з л и ч а ю т с я в новой и
новейшей эстетике, слиты у Гомера в одно-единственное и нераздель­
ное целое, т а к что становится у ж е трудным у к а з ы в а т ь , где тут
эстетика, где тут м о р а л ь и где тут р е л и г и я , где тут п р о з а и п о э з и я
и где тут ремесло и искусство. Конечно, м о ж н о было бы просто
н а з в а т ь это мифологией, но эта мифология н а с т о л ь к о т щ а т е л ь н о й
художественно р а з р а б о т а н а , что ее совершенно невозможно отли­
чить от поэзии и искусства. М о ж н о было бы н а з в а т ь м и р о в о з з р е н и е
Гомера художественным, а весь о к р у ж а ю щ и й Гомера мир — с на­
чала до конца художественным произведением; но интересно, что
Гомер совершенно не чувствует н и к а к о г о р а з л и ч и я между искус­
ством и ремеслом, между эстетикой и производством» (20, с. 60).
М ы с л ь А. Ф. Л о с е в а о единении в художественном мироосозна­
нии эпоса искусства и ремесла, п о н я т а я и в о с п р и н я т а я к а к утверж­
дение повсеместного и всеобъемлющего с л и я н и я научного и худо­
жественного н а ч а л в мышлении гомеровских поэм, обусловленного
исторически и с о ц и а л ь н о ,
представляется нам
продуктивной и
12

с л у ж и т исходной
точкой
нашего
исследования.
Единственная
п о п р а в к а к научному п о л о ж е н и ю , выдвинутому Лосевым (или,
может быть, р а з в и т и е этого п о л о ж е н и я ) , с в я з а н а с лексически
уточняющей заменой т е р м и н а . О т д а в а я предпочтение определению
«эпический синкретизм» перед «универсальным синтетизмом» Лосе­
ва, мы стремимся подчеркнуть в з а и м о п р о н и к а ю щ е е и з н а ч а л ь н о е
сращение, к а з а л о с ь бы, разнородных элементов, о б р а з у ю щ и х тип
художественного мышления гомеровского эпоса, в то время к а к
термин «универсальный синтетизм» несет в себе, в нашем представ­
лении, о с о з н а н н у ю возможность их р а з м н о ж е н и я .
Исследование поэм ведется нами под углом з р е н и я эпического
синкретизма к а к единого типа художественного мышления гомеров­
ского эпоса. В процессе исследования происходит уточнение и
к о н к р е т и з а ц и я с о д е р ж а н и я и объема п о н я т и я «эпический синкре­
тизм» к а к в целом, т а к и в частности, применительно к поэмам
Гомера. И з в е с т н у ю р о л ь п р и этом играют свидетельства античных
авторов, п о з в о л я ю щ и е у т в е р ж д а т ь , что особенности художествен­
ного мышления Гомера, з а к р е п л е н н ы е в его поэмах, о щ у щ а л и с ь
именно к а к особенности у ж е древними.
Конечную ц е л ь нашего исследования мы видим в том, чтобы
в ы я в и т ь и обосновать ведущие закономерности п р е т в о р е н и я эпиче­
ского синкретизма в о б р а з н у ю т к а н ь гомеровского эпоса, опреде­
л и т ь и п о к а з а т ь к о н к р е т н ы е формы, которые это претворение при­
нимает.
В стремлении р а с к р ы т ь с п е ц и ф и к у образного в о п л о щ е н и я , свой­
ственную гомеровскому эпосу, мы исходим из непосредственного
наблюдения над текстом гомеровских поэм, и прежде всего их
лексическим пластом, из в ы я в л е н и я и а п р о б а ц и и этико-эстетиче­
с к и х п о н я т и й , о б р а з у ю щ и х эпический идеал, и в н и м а н и я к особо­
му, л и ш ь эпосу присущему н а п о л н е н и ю этих п о н я т и й .
У ч и т ы в а я т р е б о в а н и я античной эстетики к «художественному»
произведению в его отличии от произведения «научного», известные
по античным свидетельствам и собранные воедино в с х о л и я х к Дио­
нисию Ф р а к и й с к о м у , мы строим исследование по намеченным
с х о л и я м и «уровням», и л и «ступеням»: метр («стихотворный размер»),
п р и р о д а художественного творчества («вымысел»), тема, к о м п о з и ц и я
(«рассказ»), л е к с и к а художественного с т и л я («словесное выраже­
ние»). Путем противопоставления научного и художественного под­
ходов к в о с п р и я т и ю и п о з н а н и ю мира на к а ж д о й из этих «ступеней»,
свойственных гомеровским поэмам, у с т а н а в л и в а е м единство, неде­
л и м о е с р а щ е н и е обоих подходов в художественном миросознании
Гомера.
Основным материалом исследования текста гомеровского эпо­
са с л у ж и т «Илиада»; «Одиссее», поэме хронологически более позд13

ней, отведена л и ш ь вспомогательная р о л ь . Подобное распределение
материала с в я з а н о не т о л ь к о с объемом и с с л е д о в а н и я , но и с тем,
что «Илиада» представляет эпический синкретизм в пору его расцве­
та, «Одиссея» — в пору поздней зрелости и предощущения близя­
щегося конца. П р и з н а к а м надвигающегося р а с т о р ж е н и я эпического
синкретизма к а к типа художественного мышления
гомеровского
эпоса посвящен р я д иных выполненных нами работ, ф а к т и ч е с к и
п р о д о л ж а ю щ и х и ш и р я щ и х тему настоящего исследования.
Мировое гомероведение за столетия изучения древнегреческого
героического эпоса н а к о п и л о немало т о н к о и точно подмеченных
фактов,
подлежащих
дальнейшему осмыслению и обобщению.
И тем не менее в ходе исследования в о з н и к а л а необходимость в мно­
гочисленных текстовых «розысках», л е к с и ч е с к и х и контекстуаль­
ных а н а л и з а х по вопросам, к а з а л о с ь бы, частным и, естественно,
к а к и многое в поэмах Гомера, неоднократно и з у ч а в ш и и м с я . Это
касается прежде всего синонимии п о н я т и й , с о с т а в л я ю щ и х эпиче­
ский идеал, а т а к ж е частично, едва ли не всех элементов эпичекого
п о в е с т в о в а н и я . Н е о д н о к р а т н о общие выводы, полученные в ходе
предшествующих изучений, п р и неприемлемости самого методоло­
гического подхода о к а з ы в а л и с ь д л я нашей работы недостаточными
а иногда и н а у ч н о несостоятельными и требовали нового, дополни­
тельного рассмотрения м а т е р и а л а .
Т а к о в , к о р о т к о , логический ход п р е д п р и н я т о г о нами историкотипологического исследования специфики художественного мышле­
н и я гомеровского эпоса.
В работе с поэмами Гомера мы о п и р а л и с ь на компетентные изда­
н и я древнегреческого текста, обладающие наибольшей об ективной
научной ценностью (см. библиографию). П р и уточняющем лексикосемантическом а н а л и з е поэм повсеместно о б р а щ а л и с ь к прозаиче­
скому подстрочному переводу, сделанному нами по тем же и з д а н и я м .
В с л у ч а я х ситуативного и ш и р о к о г о к о н т е к с т у а л ь н о г о а н а л и з а ,
в ц е л я х большей наглядности, п о л ь з о в а л и с ь классическими перево­
дами Н. И. Гнедича («Илиада») и В. А. Ж у к о в с к о г о («Одиссея»).
Слова стихотворного перевода, отсутствующие в о р и г и н а л е , заклю­
чены в с к о б к и . Переводы прочих текстов, не оговоренные особо,
выполнены нами.

14

Античность
об «эпическом синкретизме»
гомеровских поэм

Э

пический синкретизм поэм Гомера к а к особая ф а з а художест­
венного мышления вовсе не я в л я е т с я открытием новейшего
л и т е р а т у р о в е д е н и я . Е с т ь все о с н о в а н и я полагать,
что осо­
бенности художественного мышления Гомера, запечатленные
в его поэмах, о щ у щ а л и с ь у ж е в античности. Мы убедимся в этом,
если решимся в з г л я н у т ь на гомеровский эпос глазами д р е в н и х и
вслушаемся хотя бы в часть того, что д р е в н и е с к а з а л и о Гомере и
его поэмах.
Греческие и римские авторы р а з л и ч н ы х исторических и литера­
1
т у р н ы х э п о х соревнуются в п р о с л а в л е н и и Гомера-поэта. П л у т а р х
2
3
называет его «дивным», Л у к и а н
— «вдохновенным», Г о р а ц и й —
4
«великим», К в и н т и л и а н
восхищается его «небесным, бессмертным
5
гением» и д а ж е П л а т о н , в силу своих философских воззрений скеп­
тически настроенный к поэзии, согласен, что Гомер — поэт «вели­
чайший».

Гомер к а к поэт не имеет себе р а в н ы х . Он — первый среди
поэтов. Это имеет в виду р и м с к и й к р и т и к и теоретик л и т е р а т у р ы
К в и н т и л и а н , когда пишет о древнегреческом поэте
Антимахе:
«Хотя все почти ученые к р и т и к и отводят ему ( А н т и м а х у . —
И. Ш.) второе место после Гомера, в нем все-таки нет ни пафоса,
ни композиции, вообще т о н к о й отделки, а это д о к а з ы в а е т я с н о ,
6
к а к а я о г р о м н а я р а з н и ц а между словами „второй" и „ р а в н ы й " » .
Стихи Гомера столь совершенны, что исключают возможность
п л а г и а т а : заимствованный стих по контрасту может о к а з а т ь с я роко­
вым д л я всего п р о и з в е д е н и я . По словам Светония, «Асконий П е д и а н
в своей к н и г е на х у л и т е л е й В е р г и л и я и з л а г а е т л и ш ь некоторые из
п р е д л о ж е н н ы х тому обвинений, в основном где речь идет об исто­
р и и и о многочисленных з а и м с т в о в а н и я х у Гомера; но он говорит,
что сам В е р г и л и й обычно т а к з а щ и щ а е т с я от этого о б в и н е н и я :
„Почему они сами не попробуют совершить т а к о е воровство? Тогда
они поймут, что легче у Геркулеса похитить п а л и ц у , чем у Гомера
стих"» 7.
15

Но Гомер больше, чем просто в е л и к и й поэт: он р о д о н а ч а л ь н и к и
п а т р и а р х греческой, а через нее всей античной л и т е р а т у р ы . В мо­
нолитности его эпических поэм древние усматривали элементы всех
родов, видов, ж а н р о в ,
когда-либо существовавших в античной
словесности, и с к а л и и находили едва ли не все художественные
8
приемы, х а р а к т е р ы , с и т у а ц и и , известные древней л и т е р а т у р е .
По свидетельству Э л и а н а , эта о б щ е п р и н я т а я точка з р е н и я по­
л у ч и л а об ра зн о е воплощение в античном изобразительном искусстве.
«Птолемей Ф и л о п а т о р , — пишет Э л и а н , — воздвиг Гомеру храм;
внутри этого храма великолепно поставил в е л и к о л е п н у ю статую
сидящего поэта и о к р у ж и л ее городами, оспаривающими д р у г
у д р у г а честь называться его родиной. Ж и в о п и с е ц же Галатон
и з о б р а з и л , к а к Гомер извергает пищу, а остальные поэты старают­
9
с я это п о д о б р а т ь » .
П о э т ы , п и т а ю щ и е с я б л е в о т и н о й Г о м е р а , — о б р а з к р а й н е рез­
к и й , но достаточно впечатляющий. Потомки не только не создали
ничего нового по с р а в н е н и ю с Г о м е р о м . О н и не смогли д а ж е вос­
п р и н я т ь в целом все то, что он им о с т а в и л . П о т о м к и р а з б и л и э т о
целое н а ч а с т и , р а с х и т и л и п о к р о х а м . К а ж д ы й в з я л с я разрабаты­
в а т ь по мере своих сил и в о з м о ж н о с т е й т о , что он сумел п о н я т ь и
освоить в х у д о ж е с т в е н н о м н а с л е д и и в е л и к о г о с т а р ц а . П о э з и я
Г о м е р а , п о э з и я э п и ч е с к а я , к а к нечто е д и н о е , з а к л ю ч а ю щ е е в себе
п о т е н ц и а л ь н у ю м н о ж е с т в е н н о с т ь , з а в е р ш и л а свой ж и з н е н н ы й ход,
я в и в ш и с ь п и т а т е л ь н о й средой д л я д а л ь н е й ш е г о р а з в и т и я грече­
ской и д а л е е — р и м с к о й л и т е р а т у р ы , по пути в ы с в о б о ж д е н и я
с к р ы т о й м н о ж е с т в е н н о с т и из э п и ч е с к о г о е д и н с т в а , по пути жанро­
вого, в и д о в о г о , родового о б о с о б л е н и я .

ние о р а т о р а » , п е р е ч и с л я я а в т о р о в , у к о т о р ы х о р а т о р у с л е д у е т
у ч и т ь с я , К в и н т и л и а н пишет: « . . . м ы , к а ж е т с я , д о л ж н ы н а ч а т ь с Го­
м е р а . К а к р е к и и и с т о ч н и к и , в ы р а ж а я с ь е г о собственными слова­
м и , б е р у т свое н а ч а л о в о к е а н е , т а к и он с л у ж и т д л я н а с о б р а з ц о м
и источником к р а с н о р е ч и я в с я к о г о р о д а . Он н е д о с я г а е м , г о в о р и т
ли т о р ж е с т в е н н ы м тоном о с е р ь е з н ы х п р е д м е т а х и б е з ы с к у с н ы м
о м е л о ч а х ; в одно в р е м я он и и з ы с к а н , и прост, ш у т л и в и с е р ь е з е н ,
п о р а ж а е т м н о г о с л о в и е м , к а к и к р а т к о с т ь ю , о б л а д а я достоинствами
13
не т о л ь к о п е р в о к л а с с н о г о п о э т а , но и оратора» .
По мнению К в и н т и л и а н а , Гомеру п р и с у щ и все т о н к о с т и ора­
т о р с к о й д и а л е к т и к и . «Если бы д а ж е я не с к а з а л ни слова о том,
к а к он х в а л и т , советует и л и у т е ш а е т , р а з в е не в с т р е ч а ю т с я все
тонкости д и а л е к т и к и , имеющие место в п р о ц е с с а х и л и в народ­
ных с о б р а н и я х , в д е в я т о й , н а п р и м е р , песни ( « И л и а д ы » . — И. Ш.),
где р а с с к а з ы в а е т с я о посольстве к А х и л л у , в п е р в о й , где описы­
в а е т с я спор п р е д в о д и т е л е й , и л и во в т о р о й , где поэт в ы р а ж а е т свои
14
взгляды?» — с п р а ш и в а е т он в том же т р а к т а т е .
Квинтилиан
у в е р е н , что все ф и г у р ы р е ч и , к о т о р ы м отводится т а к много места
в а н т и ч н ы х р и т о р и к а х , имеют свои б л е с т я щ и е о б р а з ц ы и неиз­
м е н н ы й и с т о ч н и к в т в о р е н и я х Г о м е р а . « Ч т о же к а с а е т с я сравне­
н и й , п р е у в е л и ч е н и й , п р и м е р о в , э п и з о д о в , д о к а з а т е л ь с т в , доводов
и р а з л и ч н о г о рода ф о р м у л у т в е р ж д е н и я и л и о т р и ц а н и я — их
т а к м н о г о , что сами а в т о р ы сочинений по р и т о р и к е з а и м с т в о в а л и
15
у н а ш е г о поэта массу п р и м е р о в подобного р о д а » .

В з г л я д на поэмы Г о м е р а к а к средоточие э л е м е н т о в всех изве­
стных античности х у д о ж е с т в е н н ы х ф о р м и средств в ы р а ж е н и я ут­
верждают и развивают древние критики и теоретики литературы.
Т а к , А р и с т о т е л ь считает п о э з и ю Г о м е р а л и т е р а т у р н о й предте­
чей т р а г е д и и и к о м е д и и . Свою точку з р е н и я он а р г у м е н т и р у е т
в т р а к т а т е «Поэтика», где п и ш е т : « К а к и в с е р ь е з н о м роде п о э з и и
Гомер был в е л и ч а й ш и м п о э т о м , потому что он не т о л ь к о х о р о ш о
с л а г а л с т и х и , но и с о з д а в а л д р а м а т и ч е с к и е и з о б р а ж е н и я , т а к он
же п е р в ы й п о к а з а л и о с н о в н у ю ф о р м у к о м е д и и , п р и д а в драмати­
ч е с к у ю о т д е л к у не н а с м е ш к е , но смешному; с л е д о в а т е л ь н о , «Мар­
гит» имеет т а к о е же о т н о ш е н и е к к о м е д и я м , к а к «Илиада» и «Одис­
10
сея» к т р а г е д и я м » .

Б л и з к о е у Л у к и а н а . В д и а л о г е - п а н е г и р и к е « П о х в а л а Демосфе­
ну» Л у к и а н с о п о с т а в л я е т поэмы Гомера с о р а т о р с к и м и речами и,
помимо необходимых о р а т о р у с и л ы , твердости и в д о х н о в е н и я ,
отмечает у Гомера п р е д п о с ы л к и р а з в и т и я и н в е к т и в ы к а к излюб­
л е н н о г о о р а т о р с к о г о п р и е м а , в о с п р и н я т о г о и б л е с т я щ е развер­
10
н у т о г о впоследствии Д е м о с ф е н о м .
Соответствующие п р и м е р ы могут быть у м н о ж е н ы .
Между тем в древнем м и р е Гомер с н и с к а л с л а в у не т о л ь к о ве­
17
л и к о г о поэта, но и «высокого п р о р о к а истины» , м у д р е ц а , кото­
18
рый был «мудрее всех э л л и н о в , в з я т ы х вместе» , чьи «песни по­
19
л е з н ы л ю д я м во все моменты их
ж и з н и » , а имя у п о м и н а е т с я
в перечне д р е в н е й ш и х м ы с л и т е л е й н а р я д у с именами Д е м о к р и т а ,
20
Эмпедокла, Парменида, Анаксагора . Поколение за поколением
в о з д а в а л о «хвалу д о с у ж е м у творчеству поэта» и с о б и р а л о «муд­
21
рость е г о , н а х о д я ее в е г о песнях» .

Сходное у П л а т о н а . В т р а к т а т е «Государство» П л а т о н н а з ы в а е т
11
Гомера п е р в ы м из т р а г и к о в , «учителем и вождем всех трагиче­
12
с к и х изяществ» .
На п о э м а х Г о м е р а к а к «образце и и с т о ч н и к е к р а с н о р е ч и я вся­
кого рода» о с т а н а в л и в а е т с я К в и н т и л и а н . В т р а к т а т е «Воспита-

Д р е в н и е с ч и т а л и Гомера едва ли не творцом д р е в н е г р е ч е с к о й
м и ф о л о г и и , к о т о р ы й д а л Э л л а д е в с е о б ъ е м л ю щ у ю и упорядочен­
н у ю к а р т и н у м и р о з д а н и я , ответив, т е о л о г и ч е с к и в п о л н е исчер­
п ы в а ю щ е , на все т р е в о ж н ы е вопросы б ы т и я . «Откуда п р о и з о ш л и
б о г и , — п и ш е т Г е р о д о т , — всегда л и они с у щ е с т в о в а л и , к а к о в ы

16

17

лики и х , э л л и н ы этого ничего Не з н а л и до самого, т а к с к а з а т ь , Не­
д а в н е г о в р е м е н и . Д е й с т в и т е л ь н о , я п о л а г а ю , что Гомер и Г е с и о д
ж и л и р а н ь ш е м е н я н е более к а к з а четыреста лет; между тем они
с о с т а в и л и д л я э л л и н о в р о д о с л о в н у ю б о г о в , с н а б д и л и имена б о г о в
э п и т е т а м и , п о д е л и л и между ними достоинства и з а н я т и я , начер­
22
т а л и их образы» .
В з г л я д н а Г о м е р а к а к н а т е о л о г а берет, очевидно, свое н а ч а л о
в к р у г а х д р е в н е г р е ч е с к о г о ж р е ч е с т в а , но со временем с т а н о в и т с я
о б щ е р а с п р о с т р а н е н н ы м и о б щ е п р и з н а н н ы м . Во в с я к о м с л у ч а е ,
и с т о ч н и к о м д л я Г е р о д о т а , к а к о н сам г о в о р и т , п о с л у ж и л и с л о в а
ж р и ц д р е в н е й ш е г о в Г р е ц и и и в ы с о к о ч т и м о г о д о д о н с к о г о ораку­
л а ; а на поэмы Гомера почти по любому т е о л о г и ч е с к о м у и теого­
ническому в о п р о с у с с ы л а е т с я П а в с а н и й в своих к н и г а х , рассчи­
23
т а н н ы х на р я д о в о г о ч и т а т е л я
.
И м е н н о в с и л у этого б о р ь б а п о с л е д у ю щ и х а н т и ч н ы х философов
и ф и л о с о ф с к и х систем п р о т и в р а н н е г о а н т р о п о м о р ф н о г о понима­
ния божества выливается в борьбу против Гомера. Т а к было
у К с е н о ф а н а ( V I B. ДО Н. Э . ) , в о д н о м из ф и л о с о ф с к и х ф р а г м е н т о в
к о т о р о г о читаем: «Все, что е с т ь у людей бесчестного и п о з о р н о г о ,
п р и п и с а л и богам Гомер и Гесиод: в о р о в с т в о , п р е л ю б о д е я н и е и взаим­
24
ный обман» . С х о д н о е , п о з д н е е , н а х о д и м в к р и т и к е Г о м е р а у
25
Платона .
В свою о ч е р е д ь , а н т и ч н о е и з о б р а з и т е л ь н о е и с к у с с т в о после­
д у ю щ и х э п о х п р и в о с п р о и з в е д е н и и г р е ч е с к и х б о ж е с т в неодно­
к р а т н о о б р а щ а л о с ь к Г о м е р у к а к некому теолого-эстетическому
к и н о н у , и Ф и д и й , к а к у т в е р ж д а л и д р е в н и е , создал З е в с а Олим­
26
пийского т а к и м , к а к и м — в ы с ш а я п о х в а л а — о п и с а л его Гомер
.
Т е о л о г и я , о д н а к о , не и с ч е р п ы в а е т всей мудрости г о м е р о в с к и х
п о э м . П о компетентному м н е н и ю г е о г р а ф а С т р а б о н а , м н е н и ю ,
к о т о р о е р а з д е л я л а а н т и ч н о с т ь , Гомер — п е р в ы й , кто з н а л почти
27
все о д р е в н е й о й к у м е н е и о с т а в и л эти сведения п о т о м к а м . Ви­
28
д и м о , сюда же следует отнести и а с т р о н о м и ч е с к и е
наблюдения
Г о м е р а , и те сведения о н а р о д а х , их п р о и с х о ж д е н и и , о б р а з е жиз­
н и , г р а н и ц а х , в о й н а х , к о т о р ы е м ы н а з в а л и б ы т е п е р ь историче­
с к и м и . Всеми этими д а н н ы м и , к а к и с т и н н ы м и , п о с т о я н н о пользуют­
29
ся а н т и ч н ы е а в т о р ы .
Д р е в н и й м и р в п о р у с т а н о в л е н и я и р а с ц в е т а видел в Гомере
своего в о с п и т а т е л я .
С о г л а с н о о б щ е р а с п р о с т р а н е н н о й точке з р е н и я , Гомер — «поэт,
к о т о р ы й в о с п и т а л Э л л а д у , и, р а д и б л а г о у с т р о е н и я и р а з в и т и я чело­
веческих д е л , стоит того, чтобы п е р е ч и т ы в а т ь е г о стихи на п а м я т ь
30
и по тем п р а в и л а м с т р о и т ь всю свою ж и з н ь .
Многие из г р е к о в могли с к а з а т ь о себе то ж е , что и один из со­
б е с е д н и к о в в «Пире» К с е н о ф о н т а : «...мой о т е ц , з а б о т я с ь , чтобы я
18

был х о р о ш и м ч е л о в е к о м , з а с т а в и л меня в ы у ч и т ь все стихи Го­
31
мера...» .
С о х р а н и л о с ь п р е д а н и е , к а к в е л и к и й А л к и в и а д в юности побил
ш к о л ь н о г о у ч и т е л я , когда о б н а р у ж и л , что у того нет в обиходе
32
поэм
Гомера .
Э т и к а г о м е р о в с к и х поэм л е г л а , к а к с ч и т а л и д р е в н и е , в основу
ряда государственных законодательств. П л у т а р х рассказывает,
будто с п а р т а н с к и й з а к о н о д а т е л ь Л и к у р г , п у т е ш е с т в у я в п о и с к а х
л у ч ш и х п р а в о в ы х у л о ж е н и й , п р и б ы л в г р е ч е с к и е города М а л о й
А з и и . Т а м «он в п е р в ы е п о з н а к о м и л с я с поэмами Г о м е р а . . . и, най­
д я , что в н и х , кроме р а с с к а з о в , д о с т а в л я ю щ и х удовольствие и
р а з в л е ч е н и е , з а к л ю ч е н о много ч р е з в ы ч а й н о ц е н н о г о д л я воспита­
т е л я и г о с у д а р с т в е н н о г о м у ж а , т щ а т е л ь н о их п е р е п и с а л и с о б р а л ,
33
чтобы увезти с собою» .
Ч т е н и е м мест из поэм Гомера п р и з ы в а л и и с п р а в л я т ь д у ш и фи­
34
л о с о ф ы - п и ф а г о р е й ц ы . В «Илиаде» и «Одиссее» и с к а л подтвер­
35
ж д е н и е своим э т и ч е с к и м у с т а н о в к а м А р и с т о т е л ь .
П о э м ы Гомера я в и л и с ь и с т о ч н и к о м м н о г о ч и с л е н н ы х эстетиче­
с к и х и э т и ч е с к и х п р и м е р о в и у п о д о б л е н и й . Л и т е р а т у р н ы е харак­
т е р и с т и к и со с с ы л к о й на Г о м е р а н е о д н о к р а т н о с т р о и л и с ь по т и п у :
о н (она) т а к о й ( т а к а я ) , к а к ... ( А х и л л е с , О д и с с е й , П а р и с , Е л е н а ,
А н д р о м а х а и т. д . ) , — где неизвестное п р о я с н я л о с ь в сопоставле­
нии с оцененным и п р о в е р е н н ы м , и н а ч е — п о ч е р п н у т ы м из гоме­
ровского эпоса.
Т а к , С о л о н в одноименной б и о г р а ф и и П л у т а р х а , в с е н а р о д н о
и з о б л и ч а я П и с и с т р а т а , с р а в н и в а е т его с г о м е р о в с к и м О д и с с е е м :
« П и с и с т р а т , и з р а н и в с е б я , п р и е х а л в п о в о з к е на п л о щ а д ь и с т а л
в о з м у щ а т ь н а р о д , г о в о р я , что в р а г и з а м ы ш л я ю т е г о у б и т ь з а е г о
п о л и т и ч е с к и е у б е ж д е н и я . П о д н я л и с ь негодующие к р и к и . Солон
подошел к П и с и с т р а т у и с к а з а л : „ Н е х о р о ш о , сын Г и п п о к р а т а , ты
и г р а е ш ь р о л ь г о м е р о в с к о г о О д и с с е я : тот о б е з о б р а з и л с е б я , чтобы
о б м а н у т ь в р а г о в , а ты э т о д е л а е ш ь , чтобы ввести в з а б л у ж д е н и е
38
с о г р а ж д а н " » . П и с и с т р а т — почти к а к Одиссей, х у ж е О д и с с е я .
Н о Одиссей поэм Гомера — к о в а р н ы й о б м а н щ и к , у м н ы й х и т р е ц .
К т о же тогда П и с и с т р а т ? И к а к к нему д о л ж н ы отнестись люди?
Г о м е р , п о мнению д р е в н и х , — з н а т о к человеческой п с и х и к и ,
37
различных состояний и
проявлений человеческого духа .
О б ъ я с н я я с т р а н н о е на п е р в ы й в з г л я д поведение р и м с к о г о пол­
к о в о д ц а П о м п е я , е г о б и о г р а ф П л у т а р х п р и з в а л на помощь гоме­
38
р о в с к и х г е р о е в : «Уже А х и л л , г о в о р я т , р а с п а л е н н ы й ж а ж д о й
с л а в ы , п о с т у п а л не к а к подобает м у ж у , а к а к б е з р а с с у д н ы й юно­
ш а , з а п р е щ а я д р у г и м м е т а т ь стрелы в Г е к т о р а . «Славы б не о т н я л
39
п р о н з и в ш и й , а он бы вторым не я в и л с я » . А П о м п е й д а ж е в з я л
под з а щ и т у общего в р а г а , з а с т у п и л с я з а него, чтобы л и ш и т ь три19

умфа п о л к о в о д ц а , п о т р а т и в ш е г о т а к много труда на б о р ь б у с раз­
бойниками».
Помпей подобен А х и л л у — ж а ж д а с л а в ы л и ш а е т е г о благора­
з у м и я . Это достоверно и н е о с п о р и м о : подобное д в и ж е н и е д у ш и за­
метил и в ы я в и л у ж е Г о м е р .
И особая х р а б р о с т ь П и р р а — г р е ч е с к о г о ц а р я - а в а н т ю р и с т а ,
с т а н о в и л а с ь п о н я т н е й , когда П л у т а р х п и с а л : «Одним своим видом
у с т р а ш а я в р а г о в , П и р р д о к а з а л п р а в о т у многоопытного Гомера,
который у т в е р ж д а л , что и з всех добродетелей л и ш ь х р а б р о с т ь
40
сродни б е з у м и ю , ибо у в л е к а е т ч е л о в е к а б е з о г л я д н ы м порывом»
.
Х р а б р о с т ь П и р р а , б е з о г л я д н о , всеми своими п о м ы с л а м и , по­
с т у п к а м и п р е д а н н о г о войнам и б и т в а м , сродни б е з у м и ю , и на бе­
зумие подобной х р а б р о с т и , к а к п о л а г а е т П л у т а р х , п е р в ы й у к а з а л
Гомер.
П р и чтении а н т и ч н ы х а в т о р о в , в частности П л у т а р х а , создает­
с я в п е ч а т л е н и е , что самые р а з л и ч н ы е ж и з н е н н ы е с и т у а ц и и , баналь­
но простые и о т ч а я н н о з а п у т а н н ы е , с л о ж н ы е , с т р а г и ч е с к и м на­
к а л о м с т р а с т е й , н а х о д я т б л и з к и е п а р а л л е л и в п о э м а х Г о м е р а , что
у Гомера «все у ж е
было».
Т а к , в третий р а з по стечению о б с т о я т е л ь с т в о к а з а л с я Пла­
тон на берегу С и ц и л и й с к о г о п р о л и в а во в л а д е н и я х и во в л а с т и
ж е с т о к о г о и н е о б у з д а н н о г о т и р а н а Д и о н и с и я . Он п р и б ы л сюда,
чтобы с м я г ч и т ь у ч а с т ь своего д р у г а и у ч е н и к а — философа Д и о н а .
41
И биограф Диона Плутарх
, н а м е к а я на т р у д н о с т и , о ж и д а ю щ и е
П л а т о н а , н а о п а с н о с т ь его м и с с и и , п о в т о р я е т вслед з а П л а т о н о м
г о м е р о в с к и й стих: «Снова о б р а т н о й дорогой е г о на Х а р и б д у прим­
чало».
Сицилийский тиран Дионисий и ужасная мифическая Харибда,
п о г л о т и в ш а я с п у т н и к о в О д и с с е я , р а в н о з н а ч н ы . Н о Одиссей мино­
в а л Х а р и б д у и о с т а л с я н е в р е д и м . Т а к б ы л о когда-то. М о ж е т
б ы т ь , несчастье и на э т о т р а з м и н у е т , т о л ь к о у ж е не О д и с с е я ,
а Платона?
В с п о м и н а е т о Гомере П л у т а р х и тогда,
когда рассказывает
о первой встрече А н т о н и я и К л е о п а т р ы . П р и б ы л г о н е ц А н т о н и я
и « п р и н я л с я в с я ч е с к и о б х а ж и в а т ь е г и п т я н к у , у б е ж д а я ее е х а т ь
в К и л и к и ю , к а к с к а з а н о у Г о м е р а , „ у б р а н с т в о м себя и з у к р а с и в " ,
42
и с о в е р ш е н н о не б о я т ь с я А н т о н и я . . . » . В «Илиаде» «убранством
себя и з у к р а ш и в а е т » Г е р а , р а з м ы ш л я я , к а к б ы е й удачней оболь­
стить З е в с а , д а б ы ц а р ь богов и людей « в о з ж е л а л с ней почить
43
и любви н а с л а д и т ь с я , в и д я п р е л е с т ь ее» . С и т у а ц и и с х о д н ы .
А н а л о г и я с эпизодом «Илиады» д а е т н а м е к на в о з м о ж н ы й и вероят­
ный
исход п у т е ш е с т в и я К л е о п а т р ы .
П е ч а л ь н а я и п р е к р а с н а я сцена гомеровской «Илиады», сцена
п р о щ а н и я Г е к т о р а и А н д р о м а х и , п о в т о р я л а с ь не е д и н о ж д ы в те20

чение в е к о в . П о в т о р и л а с ь о н а , по словам П л у т а р х а , и в р и м с к о й
ж и з н и , где с т р а д а ю щ и м и г е р о я м и ее стали с т о й к и й Б р у т и гор­
дая, мужественная П о р ц и я .
« . . . В и д я , что государство р а з д е л и л о с ь на два в р а ж д е б н ы х ста­
на — стан Ц е з а р я и стан А н т о н и я , что в о й с к а , с л о в н о на п р о д а ж е
с т о р г о в , и з ъ я в л я ю т готовность п р и с о е д и н и т ь с я к тому, кто
44
больше заплатит,
он
( Б р у т . — И.
Ш.),— п и ш е т П л у т а р х
,—
в совершенном о т ч а я н и и р е ш и л с я п о к и н у т ь И т а л и ю и сухим путем,
ч е р е з Л у к а н и ю д о б р а т ь с я до Э л е й , что на б е р е г у м о р я . Оттуда Пор­
ции п р е д с т о я л о в е р н у т ь с я в Р и м . О н а п ы т а л а с ь с к р ы т ь в о л н е н и е
и т о с к у , но, несмотря на б л а г о р о д н у ю высоту н р а в а , все же выда­
л а свои ч у в с т в а , р а с с м а т р и в а я к а р т и н у к а к о г о - т о х у д о ж н и к а ,
и з о б р а ж а в ш у ю сцену и з г р е ч е с к о й и с т о р и и : А н д р о м а х а прощает­
ся с Гектором и, п р и н и м а я сына на р у к и , п р и с т а л ь н о г л я д и т на
с у п р у г а . В и д я о б р а з своих собственных с т р а д а н и й , П о р ц и я н е
могла с д е р ж а т ь слез и все п л а к а л а , много р а з на дню подходя
к к а р т и н е . К о г д а же А ц и л и й , один из д р у з е й Б р у т а , п р о ч и т а л на
п а м я т ь о б р а щ е н н ы е к Г е к т о р у слова А н д р о м а х и : «Гектор, ты все
мне т е п е р ь — и отец, и л ю б е з н а я м а т е р ь . Ты и б р а т мой единст­
в е н н ы й , ты и с у п р у г мой п р е к р а с н ы й » , Б р у т у л ы б н у л с я и з а м е т и л :
«А вот мне н и к а к н е л ь з я с к а з а т ь П о р ц и и то ж е , что г о в о р и т Андро­
махе Г е к т о р : „ Т к а н ь е м , п р я ж е й з а й м и с ь , п р и к а з ы в а й ж е н а м до­
м а ш н и м . . . " . Л и ш ь по п р и р о д н о й слабости т е л а у с т у п а е т она муж­
ч и н а м в доблестных д е я н и я х , но п о м ы с л а м и своими о т с т а и в а е т оте­
чество в п е р в ы х р я д а х б о й ц о в , точно т а к ж е , к а к мы».
П о р ц и я — почти к а к А н д р о м а х а , и Б р у т — почти к а к Г е к т о р ,
О б а я н и е г о м е р о в с к и х героев перенесено н а героев н о в ы х , г е р о е в
с у р о в о г о Р и м а , и судьба Г е к т о р а и А н д р о м а х и п р о р о ч и т П о р ц и и
и Б р у т у их собственную, с л а в н у ю , но г о р е с т н у ю судьбу.
П р и м е р о в подобных а н а л о г и й с поэмами Гомера в а н т и ч н о й
л и т е р а т у р е в е л и к о е м н о ж е с т в о . П р и этом переосмысление содержа­
н и я , подмена, новое и с т о л к о в а н и е г о м е р о в с к и х о б р а з о в , несом­
н е н н о , имеют место. В самом д е л е , к а к ни б л и з к а , к а к ни т р а г и ч н о
сходна в о б щ и х своих ч е р т а х у ч а с т ь П о р ц и и и А н д р о м а х и , Гек­
тора и Б р у т а , П о р ц и я все же не А н д р о м а х а , а Б р у т д а л е к от Гек­
т о р а . П р о и с х о д и т выделение некоей общечеловеческой
сюжетной
схемы: п р о щ а н и я л ю б я щ и х с у п р у г о в , одному и з к о т о р ы х надле­
ж и т п о г и б н у т ь , д р у г о й — с т р а д а т ь и т о м и т ь с я в стане в р а г о в .
И эта схема н а п о л н я е т с я с о д е р ж а н и е м к а ж д ы й р а з новым, соот­
ветствующим своей э п о х е , среде, л и т е р а т у р н ы м к а н о н а м , э т и к о эстетическим и д е а л а м . Т а к , место в о ж д я родо-племенной о б щ и н ы
з а н я л б о р е ц з а р е с п у б л и к у г о р о д а - г о с у д а р с т в а , место п о к о р н о й
ж е н ы — э м а н с и п и р о в а н н а я р и м л я н к а времен з а к а т а р е с п у б л и к и .
Вместе

с тем

сама

возможность
21

перетолкования

образов

го-

м е р о в с к и х поэм, в ы д е л е н и я в них некоей «всечеловеческой» сю­
ж е т н о й схемы у к а з ы в а е т на то, что Гомер о х в а т и л огромный жиз­
ненный м а т е р и а л , н а щ у п а л , з а т р о н у л те п р о я в л е н и я ж и з н и , ко­
торые с о с т а в л я ю т саму ж и з н ь , с у т ь ее и в о л н у ю т людей в е к а .
Ж и з н ь п р е д с т а л а у Гомера не в выборочных о т д е л ь н ы х и в н е ш н и х
д е т а л я х , но вся ц е л и к о м , и вся ц е л и к о м , во всей своей п о л н о т е , она
интересует Г о м е р а .
Отсюда
возможность
позднейшего
пере­
о с м ы с л е н и я о б р а з о в и сцен э п о с а , отсюда интерес к их переосмыс­
лению.
О б р а з мудрого Гомера а н т и ч н о с т и не будет п о л о н , если не упо­
м я н у т ь , что Гомер «умнейший поэт, к а с а е т с я » , к а к у т в е р ж д а ю т
д р е в н и е , «почти всех ч е л о в е ч е с к и х вопросов» 45, в том числе и
самых ч а с т н ы х .
«А посему, е с л и к т о - н и б у д ь . . . хочет б ы т ь , н а п р и м е р , х о з я и н о м
и л и п о л к о в о д ц е м , вроде А х и л л а , А я к с а , Н е с т о р а , О д и с с е я , ему
следует о б р а т и т ь с я к поэмам Гомера» 46. О б р а т и т ь с я к ним следует
и тогда, «когда н у ж н о п о л у ч и т ь совет, к а к л у ч ш е у п р а в л я т ь ко­
л е с н и ц е й , л е ч и т ь л ю д е й , д а в а т ь п р е д с к а з а н и я , л о в и т ь р ы б у , кор­
47
м и т ь с о л д а т в п о х о д е , п и т ь в и н о на пиру» .
Н е т ничего, что б ы л о бы с к р ы т о от Г о м е р а , — у б е ж д е н ы д р е в
н и е . В поэмах Гомера а н т и ч н о с т ь ч е р п а л а и з н а ч а л ь н ы е с в е д е н и я
п о всем о т р а с л я м ч е л о в е ч е с к и х з н а н и й , д о с т у п н ы х д р е в н е м у м и р у
48
и о б о с о б и в ш и х с я з а т е м в о т д е л ь н ы е н а у к и , с к а ж е м мы .
Но к а к бы ни б ы л а в ы р а ж е н а д р е в н и м и м ы с л ь о мудрости Го­
мера,
в любом с л у ч а е она д о к а з ы в а е т п р и с у т с т в и е п о н я т и й н о л о г и ч е с к о г о э л е м е н т а в е г о п о э з и и , р а в н о к а к и п р и з н а н и е Го­
м е р а в е л и к и м поэтом у т в е р ж д а е т о б р а з н о с т ь е г о м ы ш л е н и я .
49
С т р а б о н н а з ы в а е т Гомера философом . С о г л а с н о о п р е д е л е н и ю
50
С т р а б о н а , ф и л о с о ф — э т о «человек, р а з м ы ш л я ю щ и й об искус­
стве
ж и т ь в обществе и о б л а г о п о л у ч и и » , «обладающий много­
с т о р о н н и м и сведениями», «обнимающий умом б о ж е с к о е и челове­
ческое», р а в н о к а к ф и л о с о ф и я — н а у к а о «божеском и челове­
ческом».
О п р е д е л е н и е С т р а б о н а отнюдь не идет в р а з р е з с опытом всей
античной ф и л о с о ф и и . П р а к т и к а древности п о к а з ы в а е т , что в антич­
ную философию к а к науку входили вопросы блага в применении
к ч е л о в е к у и обществу ( э т и к а ) ; вопросы ч е л о в е ч е с к о й п с и х и к и :
изучение х а р а к т е р о в , н р а в о в , с т и м у л о в п о в е д е н и я ( п с и х о л о г и я ) ;
и с с л е д о в а н и е п р и р о д ы ж и в о й и н е ж и в о й во всех ее проявле­
н и я х ( ф и з и к а ) , а т а к ж е генезис и э в о л ю ц и я , ц е л е н а п р а в л е н н о с т ь и
п р и ч и н н о с т ь б ы т и я , т. е. именно то, о чем у с т а м и С о к р а т а г о в о р и т
П л а т о н в одном из своих д и а л о г о в : «Дело в том, что я . . . в юности
у д и в и т е л ь н о к а к горел с т р а с т ь ю к той мудрости, к о т о р у ю назы­
вают и с с л е д о в а н и е м п р и р о д ы . Д е й с т в и т е л ь н о , более всего мне

Хотелось з н а т ь п р и ч и н ы в с я к о й вещи: вследствие чего в с я к а я
51
в е щ ь в о з н и к а е т , отчего она п о г и б а е т и почему она существует» .
С а н т и ч н о й философией б ы л и с в я з а н ы почти все о б л а с т и чело­
52
веческих знаний: медицина, астрономия, геометрия , география,
зодчество и м н . д р . П л у т а р х у в е р я е т д а ж е , что к а ж д ы й , кто х о т е л
бы в м у з ы к а л ь н о м творчестве «соблюсти т р е б о в а н и я к р а с о т ы и
и з я щ н о г о вкуса», д о л ж е н с д е л а т ь «своей р у к о в о д и т е л ь н и ц е й фи­
лософию», ибо «она одна в с о с т о я н и и о п р е д е л и т ь д л я м у з ы к и над­
53
л е ж а щ у ю м е р у и с т е п е н ь полезности» .
А н т и ч н а я ф и л о с о ф и я , особенно н а р а н н е й с т а д и и , о к а з ы в а е т с я
н а у к о й н а у к , в м е щ а ю щ е й и п о с и л ь н о о с м ы с л я ю щ е й самые разно­
о б р а з н ы е с в е д е н и я , с т р е м я щ е й с я у л о ж и т ь эти с в е д е н и я в н е к у ю
ч е т к у ю и с т р о й н у ю систему м и р а . П р а к т и ч е с к и м п р е т в о р е н и е м
т а к о г о к о м п л е к с н о г о п о з н а н и я б ы т и я , с в о й с т в е н н о г о а н т и ч н о й фи­
л о с о ф и и , я в и л а с ь д е я т е л ь н о с т ь А р и с т о т е л я , философа-универса­
л а , с е г о т р а к т а т а м и о г о с у д а р с т в е н н о м у с т р о й с т в е («Политика»),
о н о р м а х п о в е д е н и я («Этика»), о ч е л о в е ч е с к о й п с и х и к е и п у т я х
в о з д е й с т в и я на нее словом («Риторика»), о п о э т и ч е с к о м и с к у с с т в е
(«Поэтика»), о ф и з и ч е с к о м м и р е («Метафизика», «О происхожде­
н и и ж и в о т н ы х » ) , о п у т я х м ы ш л е н и я («Аналитики») и т. д.
Т а к что, н а з ы в а я Гомера философом, Страбон не д о б а в л я е т ни­
чего нового к е г о у с т а н о в и в ш е й с я р е п у т а ц и и м у д р е ц а , но л и ш ь
у т о ч н я е т и ф и к с и р у е т е г о п р и н а д л е ж н о с т ь к сфере высшей муд­
рости — а н т и ч н о й ф и л о с о ф и и .
Вместе с тем в п р е д с т а в л е н и и д р е в н и х Гомер — не т о л ь к о все­
о п ы т н е й ш и й м у д р е ц и ф и л о с о ф , но к а к будто и предтеча древне­
г р е ч е с к о й , античной ф и л о с о ф и и , а поэмы Гомера — ее к о л ы б е л ь .
Д е й с т в и т е л ь н о , древние комментаторы а н т и ч н ы х сочинений по
философии
и а н т и ч н ы х ф и л о с о ф с к и х систем н а с т о й ч и в о подчер­
к и в а ю т сходство р я д а п о л о ж е н и й р а з л и ч н ы х ф и л о с о ф с к и х ш к о л
54
и н а п р а в л е н и й с в ы с к а з а н н ы м в п о э м а х Гомера .
Э т о , н е с о м н е н н о , к а с а е т с я п и ф а г о р е й ц е в . Ведь п и ф а г о р е й ц ы
у ч и л и , «что о к о л о
центра четырех стихий (элементов) л е ж и т
н е к и й г е н а д и ч е с к и й (т. е. о б л а д а ю щ и й п р и р о д о й единицы) огнен­
ный к у б , ц е н т р а л ь н о е п о л о ж е н и е к о т о р о г о б ы л о известно и Го­
м е р у , т а к к а к об этом он г о в о р и т : „ . . . ( у д а л е н н ы й ) н а с т о л ь к о сни­
55
зу от подземного ц а р с т в а , н а с к о л ь к о небо отстоит от земли"» .
Это о т н о с и т с я к р а н н и м и о н и й с к и м ф и з и к а м . «Ведь Ф а л е с из
М и л е т а о б ъ я в и л н а ч а л о м с у щ е с т в у ю щ е г о воду, ибо, г о в о р и т о н ,
все п р о и с х о д и т из воды и в воду р а с п у с к а е т с я . Е г о мнение основы­
вается на следующем: во-первых, семя всех ж и в ы х существ есть
н а ч а л о , о б л а д а ю щ е е в л а ж н о с т ь ю , поэтому в е р о я т н о , что и все
о с т а л ь н о е берет из в л а ж н о с т и свое н а ч а л о ; во-вторых, все расте­
н и я п и т а ю т с я в л а г о й и б л а г о д а р я ей п р и н о с я т плоды, л и ш е н н ы е
23

22

же в л а г и , з а с ы х а ю т ; в-третьих, д а ж е о г о н ь солнца и с в е т и л , рав­
но к а к и весь м и р , питается и с п а р е н и я м и воды. Вследствие этого
и Гомер в ы с к а з ы в а е т с л е д у ю щ у ю мысль о воде: „ О к е а н , который
56
д л я всего я в л я е т с я р о д о н а ч а л ь н и к о м " » .
В поэмах Гомера н а х о д я т к а к будто п о д т в е р ж д е н и е философ­
с к и е в о з з р е н и я Г е р а к л и т а . «По мнению Г е р а к л и т а , к а ж е т с я , буд­
т о ч е л о в е к о б л а д а е т д в у м я о р г а н а м и д л я п о з н а н и я истины: ощу­
щением и р а з у м о м . И вот из них о щ у щ е н и е он, подобно выше­
у п о м я н у т ы м ф и з и к а м , счел н е з а с л у ж и в а ю щ и м д о в е р и я , р а з у м ж е
признавал критерием истины. < · · > Но не всякий разум объявляет
он судьею и с т и н ы , а т о л ь к о общий и б о ж е с т в е н н ы й . Д о л ж н о
в к р а т ц е о б ъ я с н и т ь , что э т о т а к о е . А именно <наш> ф и з и к считает
о к р у ж а ю щ у ю нас <среду> р а з у м н о й и о д а р е н н о й с о з н а н и е м . Го­
р а з д о р а н ь ш е э т у м ы с л ь в ы с к а з ы в а е т Гомер: «Ведь у ж и в у щ и х на
земле людей т а к о в о б р а з м ы с л е й , к а к о й п р и в е д е т д л я С д а н н о г о )
57
дня отец богов и людей» .
То же и о философии А н а к с а г о р а . «А что к а с а е т с я з н а м е н и т ы х
п о з д н е й ш и х у ч е н ы х , — п и ш е т Г а л е н , — то они с х о д я т с я в при­
з н а н и и того, что весна е с т ь р а в н о д е н с т в и е после з и м ы , н а ч а л о
л е т а — восход П л е я д и н а ч а л о с о з р е в а н и я плодов — восход П с а .
Анаксагор говорит это, так как он обладал знанием других наук
(а именно, он г о в о р и л , что „ н а ч а л о л е т а — в о с х о д П л е я д , и н а ч а л о
зимы — их з а к а т " ) . И у ж е поэт Гомер г о в о р и л , что з в е з д а , кото­
р а я н а з ы в а е т с я П с о м , восходит в о в р е м я < с о з р е в а н и я > п л о д о в
58
ярким
восходом» .
К о с м о л о г и ч е с к а я к о н ц е п ц и я П л а т о н а (Тимей, 30 а) об изна­
ч а л ь н о й мировой с т и х и и , п р е б ы в а в ш е й в «нестройном д в и ж е н и и » ,
перекликается с гомеровскими образами древнего Хаоса.
И т а к , Гомер — и поэт, и ф и л о с о ф вместе. Эти две стороны од­
ного «я», о к о т о р ы х т а к много и с т а к и м восторгом г о в о р и л и древ­
н и е , не с у щ е с т в у ю т в п о э з и и Гомера ( к а к ее о щ у щ а л а сама антич­
ность) р а з о р в а н о , н е с в я з а н н о , в р а з л а д е м е ж д у собой, но о б р а з у ю т
е д и н у ю х у д о ж е с т в е н н у ю ц е л о с т н о с т ь . Античные а в т о р ы н и к о г д а
и нигде, за р е д к и м и с к л ю ч е н и е м , т р е б у ю щ и м особых о г о в о р о к ,
не п р о т и в о п о с т а в л я л и
Гомера-поэта
Гомеру-мудрецу,
Гомеруфилософу,
но видели в
Гомере
поэта-мудреца,
поэта-фило­
софа.
Т а к , С т р а б о н с в о с х и щ е н и е м п и ш е т о Г о м е р е , «который пре­
в з о ш е л всех д р е в н и х и п о з д н е й ш и х поэтов не т о л ь к о поэтическими
достоинствами
своих п р о и з в е д е н и й , но почти в т а к о й же мере и
з н а н и е м у с л о в и й общественной ж и з н и » , и , п р и с о е д и н я я с ь , п о е г о
с л о в а м , к « р а з у м н е й ш и м из тех, которые г о в о р и л и что-либо
о
59
поэтическом творчестве» , н а з ы в а е т д р е в н ю ю п о э з и ю , т. е. поэ­
з и ю Г о м е р а , «первой философией» 60.

Это двуединое в о с п р и я т и е г о м е р о в с к о г о эпоса с т а н о в и т с я воз­
м о ж н ы м , п р о и с т е к а е т и з того с п е ц и ф и ч е с к о г о к а ч е с т в а , которое
следует о п р е д е л и т ь
к а к с и н к р е т и ч е с к о е х у д о ж е с т в е н н о е мыш­
ление.
И м е н н о н е р а с т о р ж и м а я ц е л о с т н о с т ь , в с е о х в а т я в л е н и й , не­
д е л и м о с т ь общественного и л и ч н о г о , е д и н и ч н о г о и всеобщего, абс­
т р а к т н о г о и к о н к р е т н о г о , общего и ч а с т н о г о , рода и вида к а к
выражение
необособляемости л о г и ч е с к о г о
понятия
и
образа
в х у д о ж е с т в е н н о м с о з н а н и и г о м е р о в с к и х поэм ведет к тому, что
Гомер в в о с п р и я т и и д р е в н и х о к а з ы в а е т с я о д н о в р е м е н н о и поэтом
и мудрецом: п о э т о м - р о д о н а ч а л ь н и к о м всей а н т и ч н о й л и т е р а т у р ы
во всех ее п р о я в л е н и я х ; мудрецом, з н а ю щ и м все, сведущим во
всех о б л а с т я х человеческой д е я т е л ь н о с т и , п о л о ж и в ш и м н а ч а л о
всей а н т и ч н о й ф и л о с о ф и и .
Н е т п р о т и в о р е ч и й , с т о л к н о в е н и й м е ж д у частным и общест­
венным, е д и н и ч н ы м и всеобщим, а поэтому нет т р а г е д и и , комедии,
л и р и к и , д а ж е эпоса в позднем е г о п о н и м а н и и , но есть э п и ч е с к а я
п о э з и я , г о м е р о в с к и й г е р о и ч е с к и й э п о с , о б н и м а ю щ и й и сплавляю­
щий воедино э п и ч е с к о е , л и р и ч е с к о е , т р а г и ч е с к о е , к о м и ч е с к о е и
прочие н а ч а л а . Н е т мудрости геометра, в р а ч а , в о е н а ч а л ь н и к а , аст­
р о н о м а , но е с т ь мудрость Гомера, мудрость в р а ч а , геометра, вое­
н а ч а л ь н и к а , а с т р о н о м а в их с о в о к у п н о с т и . Гомер не основал особой
философской
школы;
даже
изобретательная
поздняя
антич­
ность ничего не в ы д у м а л а на э т о т счет и ничего подобного не су­
мела ему п р и п и с а т ь . Гомер т а к и о с т а л с я «просто» ф и л о с о ф о м ,
иначе — философом всеобъемлющим, п о с т и г ш и м всю ц е л о с т н о с т ь
м и р о в о г о б ы т и я и осмыслившим мировое бытие со всех в о з м о ж н ы х
в античности сторон и точек з р е н и я .
Э п и ч е с к и е поэмы Гомера — апофеоз и вместе с тем итог эпи­
ческого синкретизма.
П р и позднейшем обособлении и самоутверждении философии
к а к науки синкретизм гомеровского художественного мышления
п о з в о л я е т античным ф и л о с о ф а м , с о з н а в а я свою п р е е м с т в е н н у ю
с в я з ь с Гомером, и с к а т ь в е г о поэмах п о н я т и й н о - л о г и ч е с к и й эле­
мент, стремится в ы д е л и т ь и а б с о л ю т и з и р о в а т ь е г о . Н а р у ш а я и
р а з р у ш а я художественную ткань гомеровского повествования,
а н т и ч н ы е философы п о с л е д у ю щ и х в е к о в о с т а в л я ю т на долю Го­
м е р а л и ш ь п о н я т и й н о - л о г и ч е с к о е м ы ш л е н и е , твердо в е р я , что
о б р а з ы г о м е р о в с к и х поэм — м а с к и р о в к а , одна из у с л о в н ы х форм
и з л о ж е н и я , в о с п о л ь з о в а т ь с я к о т о р о й Гомера п р и н у д и л и обстоя­
тельства.
Т а к , П л а т о н в одном из своих д и а л о г о в з а с т а в и л С о к р а т а
с к а з а т ь : «Между тем софистическое и с к у с с т в о я почитаю д р е в н и м ;
т о л ь к о в древности л ю д и , з а н и м а в ш и е с я и м , б о я с ь
ненависти,

24
25

с т а р а л и с ь п р и к р ы в а т ь его и д а в а л и ему ф о р м у то п о э з и и , к а к Го­
м е р , Гесиод и С и м о н и д , то т а и н с т в и с в я щ е н н ы х п е с н о п е н и й , к а к
О р ф е й и М у с е й ; н е к о т о р ы е ж е , з н а ю , п р е п о д а в а л и его д а ж е под
видом г и м н а с т и к и , к а к И к к о с Т а р е н т с к и й , и н и к о м у в н а ш е в р е м я
н е у с т у п а ю щ и й софист Г е р о д и к С е л и б р и й с к и й , у р о ж е н е ц м е г а р ­
с к и й ; а в а ш А г а ф о к л на самом деле в е л и к и й софист, т а к ж е П и т о ­
к л и д Х и о с с к и й и многие д р у г и е , п р и к р ы в а л и е г о м у з ы к о й . . .
Все эти л ю д и , г о в о р ю , б о я с ь з а в и с т и , т о л ь к о п р я т а л и с ь под ис­
61
кусствами»
.
Н а с и л ь с т в е н н о е р а с т о р ж е н и е ц е л о с т н о с т и г о м е р о в с к о г о худо­
ж е с т в е н н о г о м ы ш л е н и я н а б л ю д а е т с я т а к ж е в р я д е с л у ч а е в привле­
ч е н и я г о м е р о в с к о г о т е к с т а к д о к а з а т е л ь с т в у р а з л и ч н ы х философ­
с к и х — ф и з и ч е с к и х , этических,
психологических — построений.
К о н к р е т н ы й ч у в с т в е н н ы й г о м е р о в с к и й о б р а з п о л у ч а е т рационали­
с т и ч е с к о е , а б с т р а к т н о е т о л к о в а н и е , осмысление и переосмысле­
ние,
к тому же часто а л л е г о р и ч е с к о е .
Т а к , по с в и д е т е л ь с т в у д р е в н и х , М е т р о д о р Л а м п с а к с к и й , со­
в р е м е н н и к и д р у г А н а к с а г о р а , в сочинении «О Гомере» у т в е р ж д а л ,
что «Агамемнон есть э ф и р , А х и л л е с — с о л н ц е ,
Елена — земля,
А л е к с а н д р — в о з д у х , Г е к т о р — л у н а , и прочие н а з в а н ы соответ­
с т в е н н о э т о м у . Из б о ж е с т в же Д е м е т р а — п е ч е н ь , Д и о н и с — се­
2
лезенка, Аполлон — желчь» 6 .
Н е менее н а г л я д н о сообщение Ф и л о д е м а о б а л л е г о р и ч е с к о м
и с т о л к о в а н и и поэм Г о м е р а философом Д и о г е н о м А п о л л о н и й с к и м ,
младшим из физиков, представителем натурфилософии до Сократа:
«Диоген х в а л и т Гомера за то, что он г о в о р и т о божестве не мифи­
ч е с к и , но и с т и н н о . А именно он г о в о р и т , что Гомер считает Зев­
сом в о з д у х , т а к к а к , он г о в о р и т , что З е в с з н а е т все» 63.
Уточним смысл в ы с к а з ы в а н и я Д и о г е н а . По Д и о г е н у , в изло­
ж е н и и Ф и л о д е м а , поэт м о ж е т г о в о р и т ь , а с л е д о в а т е л ь н о , и мыс­
л и т ь о божестве «мифически» и «истинно». Ч т о з н а ч и т м ы с л и т ь и
говорить истинно — понятно. Истинно говорит Диоген, когда
н а з ы в а е т З е в с а в о з д у х о м , т. е. когда м ы с л и т п о н я т и й н о - л о г и ч е с ­
к и , когда а л л е г о р и ч е с к о е т о л к о в а н и е п р е в р а щ а е т миф в о б о л о ч к у
понятийно-логического мышления.
М ы с л и т ь же «мифически» — з н а ч и т , с л е д у я Д и о г е н у , м ы с л и т ь
«не истинно», з н а ч и т видеть в З е в с е р е а л ь н о г о а н т р о п о м о р ф н о г о
ц а р я богов и л ю д е й , п р а в я щ е г о миром, э т о з н а ч и т м ы с л и т ь об­
разно.
Х о д мысли Д и о г е н а , н а п р а в л е н и е и выбор е г о а л л е г о р и и я с н ы ,
е с л и у ч е с т ь , что, с о г л а с н о философской к о н ц е п ц и и Д и о г е н а , сов­
м е с т и в ш е г о у ч е н и е А н а к с и м е н а , А н а к с а г о р а , Л е в к и п п а , воз­
дух — п е р в о о с н о в а всего, п р и н ц и п д в и ж е н и я и ж и з н и .
Ф а к т а л л е г о р и ч е с к о г о в о с п р и я т и я древними г о м е р о в с к и х об26

р а з о в п о д т в е р ж д а е т х у д о ж е с т в е н н ы й с и н к р е т и з м э п и ч е с к и х Поэм
Гомера к а к ц е л о с т н о г о неделимого с р а щ е н и я о б р а з н ы х и поня­
т и й н о - л о г и ч е с к и х э л е м е н т о в . Вместе с тем с в и д е т е л ь с т в о Фило­
дема п о з в о л я е т д у м а т ь о б о л ь ш е м : о том, что сами д р е в н и е п р и со­
вершившемся
в
послегомеровской
литературе
размежевании
х у д о ж е с т в е н н о г о и н а у ч н о г о м ы ш л е н и я р а з л и ч а л и о б р а з н о е и по­
н я т и й н о - л о г и ч е с к о е м ы ш л е н и е к а к два п р о т и в о п о л о ж н ы х н а ч а л а
и, с л е д о в а т е л ь н о , н а д е л я я Гомера вместе д а р о м поэта и ф и л о с о ф а ,
к а к э т о сделал С т р а б о н , в п о л н е с о з н а т е л ь н о у с м а т р и в а л и едине­
ние э т и х н а ч а л в е г о п о э м а х .
Д и о г е н в ц и т а т е Ф и л о д е м а н а з ы в а е т м ы ш л е н и е Гомера не
«мифическим», р а з у м е я под «мифическим» м ы ш л е н и е о б р а з н о е
в п р о т и в о в е с м ы ш л е н и ю «истинному»,
понятийно-логическому.
Но е с л и мифическое и есть о б р а з н о е м ы ш л е н и е , то о б р а з н о е мыш­
л е н и е особого т и п а , а именно т а к о е , где о б р а з р а в е н з н а ч е н и ю ,
с о в п а д а е т со з н а ч е н и е м и п р е д с т а в л е н и е о «высочайшем» З е в с е
л е г к о у к л а д ы в а е т с я в р а м к и п о н я т и я «верховное божество». Тем
самым мифическое м ы ш л е н и е Д и о г е н а
о к а з ы в а е т с я одним из
возможных проявлений эпического
синкретического мышления.
П р о с л е д и т ь за р е а л ь н ы м ходом мифологического м ы ш л е н и я и
тем н а г л я д н е е у я с н и т ь себе его с у т ь помогают т е к с т ы Геродота
и Аристотеля.
Д е й с т в и т е л ь н о , в «Афинской политии» А р и с т о т е л я е с т ь рас­
с к а з о событии э п о х и т и р а н а П и с и с т р а т а , и м е ю щ и й непосредствен­
ное о т н о ш е н и е к м и ф о л о г и ч е с к о м у способу м ы ш л е н и я . « П и с и с т р а т
ж е , в з я в в свои р у к и в л а с т ь , у п р а в л я л общественными д е л а м и ско­
р е е в д у х е г р а ж д а н с к о г о р а в н о п р а в и я , чем т и р а н и и . Н о т а к к а к
в л а с т ь его е щ е не у к р е п и л а с ь , то п р и в е р ж е н ц ы М е г а к л а и
Ли­
к у р г а , п р и д я между собой к с о г л а ш е н и ю , и з г н а л и его на шестом
году п о с л е его п е р в о г о п р и х о д а к в л а с т и , п р и а р х о н т е Г и г е с и и .
Н а д в е н а д ц а т ы й ж е год п о с л е э т о г о , наоборот, сам М е г а к л , по­
с т а в л е н н ы й в б е з в ы х о д н о е п о л о ж е н и е своими п р о т и в н и к а м и , за­
в е л п е р е г о в о р ы с П и с и с т р а т о м и, у с л о в и в ш и с ь , что он в о з ь м е т
з а м у ж его ( М е г а к л а . — И. Ш.) дочь,
у с т р о и л его в о з в р а щ е н и е
на с т а р и н н ы й л а д и с л и ш к о м простым способом. Р а с п р о с т р а н и в
п р е д в а р и т е л ь н о с л у х , будто А ф и н а с о б и р а е т с я в о з в р а т и т ь Писи­
с т р а т а , он р а з ы с к а л ж е н щ и н у высокого роста и к р а с и в у ю , к а к
у т в е р ж д а е т Геродот, и з д е м а П е а н и й ц е в и л и , к а к н е к о т о р ы е гово­
р я т , из К о л л и т а — п р о д а в щ и ц у в е н к о в , ф р а к и я н к у , по имени
Ф и я , н а р я д и л ее наподобие этой богини и в в е л в город вместе с ним.
И П и с и с т р а т в ъ е з ж а л на к о л е с н и ц е , на которой р я д о м с ним си­
д е л а эта ж е н щ и н а , а ж и т е л и города в с т р е ч а л и и х , п р е к л о н я я с ь
ниц в восторге. Вот п р и к а к и х у с л о в и я х п р о и з о ш л о п е р в о е воз­
4
в р а щ е н и е Писистрата» 6 .
2Ί

О том же событии, м о ж е т быть д а ж е н е с к о л ь к о б о л е е подроб­
но, сообщает Геродот: « П о с т а в л е н н ы й в б е з в ы х о д н о е п о л о ж е н и е
противной партией, Мегакл завел сношения с Писистратом через
г е р о л ь д а , п р е д л а г а я П и с и с т р а т у , н е хочет л и о н в з я т ь з а м у ж е г о
дочь с тем, чтобы с д е л а т ь с я т и р а н о м . П и с и с т р а т п р и н я л предложе­
н и е и с о г л а с и л с я на эти у с л о в и я . Тогда о н и , чтобы у с т р о и т ь ему
в о з в р а щ е н и е , з а т е в а ю т д е л о , д а л е к о п р е в о с х о д я щ е е , н а мой в з г л я д ,
своей н а и в н о с т ь ю все о с т а л ь н о е : у ж е с д а в н и х пор г р е ч е с к о е п л е м я
обособилось от в а р в а р с к о г о , к а к б о л е е с о о б р а з и т е л ь н о е и б о л е е
свободное от первобытной н а и в н о с т и , а они тут з а т е в а ю т т а к у ю
х и т р о с т ь с а ф и н я н а м и , с ч и т а в ш и м и с я по р а з у м у за п е р в ы х среди
г р е к о в . В П е а н и й с к о м д е м е б ы л а одна ж е н щ и н а , по имени Ф и я ,
ростом в ч е т ы р е л о к т я б е з т р е х п а л ь ц е в и весьма к р а с и в о й на­
р у ж н о с т и . Н а р я д и в эту ж е н щ и н у в п о л н о е в о е н н о е в о о р у ж е н и е ,
они в е л е л и е й стать н а к о л е с н и ц у и , п о к а з а в е й , к а к она д о л ж н а
д е р ж а т ь с я , чтобы п р о и з в о д и т ь в п е ч а т л е н и е к а к м о ж н о б о л е е
п р е к р а с н о й , п о е х а л и в город, а в п е р е д и п р е д в а р и т е л ь н о п о с л а л и
г е р о л ь д о в . П о с л е д н и е , п р и д я в город, г о в о р и л и , к а к им б ы л о при­
к а з а н о , речи п р и б л и з и т е л ь н о т а к о г о рода: «Афиняне, п р и м и т е
с добрым сердцем П и с и с т р а т а : е г о сама А ф и н а п о ч т и л а б о л ь ш е всех
л ю д е й и вот т е п е р ь в о з в р а щ а е т в свой А к р о п о л ь » . Это п о в т о р я л и
они, п р о х о д я ч е р е з р а з н ы е места. Т о т ч а с п о с е л а м распространи­
л а с ь м о л в а , будто Афина в о з в р а щ а е т П и с и с т р а т а , да и в г о р о д е
н а с е л е н и е готово было в е р и т ь , что э т а ж е н щ и н а есть сама б о г и н я .
П о э т о м у м о л и л и с ь на нее и п р и н и м а л и П и с и с т р а т а » 65.
Что же произошло? Д в а хитреца из корыстных побуждений
в ы д а л и ж е н щ и н у за б о г и н ю , а н а р о д п о в е р и л им и п р е к л о н и л с я
п е р е д мнимым б о ж е с т в о м , сошедшим с О л и м п а на з е м л ю . К а к мог­
ло т а к о е с л у ч и т ь с я ? В чем дело?
А д е л о в том, что ж е н щ и н а п р и н я л а о б р а з б о г и н и , ж е н щ и н е
п р и д а л и б о ж е с т в е н н ы й о б л и к , к о н к р е т н е е , тот о б л и к , к о т о р ы й в
г р е ч е с к о й м и ф о л о г и и был з а к р е п л е н з а Афиной П а л л а д о й .
Д е й с т в и т е л ь н о , М е г а к л и П и с и с т р а т в ы б р а л и д л я своего изоб­
р е т а т е л ь н о г о о б м а н а ж е н щ и н у «высокого роста и к р а с и в у ю »
(Аристотель), «ростом в ч е т ы р е л о к т я б е з т р е х п а л ь ц е в и весьма
к р а с и в о й н а р у ж н о с т и » (Геродот). В с п о м н и м , что боги г о м е р о в с к и х
поэм, в том ч и с л е и А ф и н а , всегда высоки ростом, много в ы ш е лю­
дей и вечно п р е к р а с н ы ( с р . , н а п р и м е р : П л . , X V I I I , 5 1 8 — 5 1 9 ;
и др.) и что Афина в «Одиссее» Г о м е р а , я в и в ш и с ь г е р о ю , «уподо­
б и л а с ь т е л о с л о ж е н и е м п р е к р а с н о й , в ы с о к о й ростом ж е н щ и н е »
(Од., X I I I , 2 8 8 — 2 8 9 ) .
Ж е н щ и н у н а р я д и л и «наподобие богини» ( А р и с т о т е л ь ) , «в пол­
ное в о е н н о е в о о р у ж е н и е » (Геродот). П о н я т н о и э т о : в е д ь Афи­
н а , с о г л а с н о г р е ч е с к о й м и ф о л о г и и , д е в а - в о и т е л ь н и ц а , е е постоян28

н ы е а т р и б у т ы , помимо з м е й к и и совы — с и м в о л о в м у д р о с т и , —
ш л е м , э г и д а с г о л о в о й Г о р г о н ы , к о п ь е (Од., I , 9 9 — 1 0 0 ; П л . , V I I I ,
387—390 и др.).
Н а к о н е ц , ж е н щ и н у п о с т а в и л и н а к о л е с н и ц у (ср. к о л е с н и ц у
А ф и н ы . И л . , V I I I , 389 и д а л е е ) , «показав ей, к а к она д о л ж н а дер­
ж а т ь с я , чтобы п р о и з в о д и т ь в п е ч а т л е н и е к а к м о ж н о более прекрас­
ной» (Геродот), т. е. п р и д а л и ей в е л и ч и я , в н у ш и л и у в е р е н н о с т ь
д о с т о и н с т в а и с и л ы , с т о л ь естественную в б о ж е с т в е . Ведь особо
в о з в ы ш е н н а я м а н е р а п о в е д е н и я , манера д е р ж а т ь себя о т л и ч а е т
богов от л ю д е й . Н е д а р о м в «Одиссее» ц а р ь ф е а к о в А л к и н о й именно
вследствие особой м а н е р ы д е р ж а т ь с я , особых т е л о с л о ж е н и я и осан­
ки подозревает в Одиссее н е б о ж и т е л я , п р и н я в ш е г о вид бедного
с т р а н н и к а (Од., V I I , 199—210; с р . V I , 2 7 5 — 2 8 1 ) .
И т а к , о б р а з , идентичный д р е в н е м у т е о л о г и ч е с к о м у представ­
л е н и ю об А ф и н е , п о з в о л и л перенести на о б л а д а т е л ь н и ц у этого
о б р а з а с у щ н о с т ь о б р а з а , п о з в о л и л увидеть в смертной б о г и н ю .
П е р е д нами частный с л у ч а й того п о л н о г о с о в п а д е н и я о б р а з а
и значения, внешнего в ы р а ж е н и я и внутренней сути, которое и
с о с т а в л я е т основу мифологического м ы ш л е н и я .
С о б ы т и я , и з л о ж е н н ы е Геродотом и Аристотелем, с л у ч и л и с ь в
А ф и н а х в VI в. до н. э. и о т н о с я т с я к и с т о р и ч е с к о м у периоду ран­
него к л а с с о в о г о общества, к периоду с т а н о в л е н и я п о л и с а , антич­
ного города-государства. О т п е р в о б ы т н о о б щ и н н о г о с т р о я к а к будто
д а л е к о . О д н а к о в р а с с к а з а х Геродота и А р и с т о т е л я речь, действи­
т е л ь н о , идет о м и ф о л о г и ч е с к о й стадии м ы ш л е н и я , и это не анахро­
н и з м , н е о ш и б к а . К VI в. до н. э. мифологическое с о з н а н и е не у м е р л о
о к о н ч а т е л ь н о . В этом у б е ж д а е т и тот ф а к т , что обман Писистра­
та с о с т о я л с я , и та быстрота, с которой «по с е л а м р а с п р о с т р а н и л а с ь
м о л в а , будто А ф и н а в о з в р а щ а е т П и с и с т р а т а » , и та готовность, с ко­
торой «в городе н а с е л е н и е с к л о н н о было в е р и т ь , что эта ж е н щ и н а
есть сама б о г и н я » .
М и ф о л о г и ч е с к о е с о з н а н и е ж и в о : его оплот — д е р е в н я , консер­
в а т и в н а я х р а н и т е л ь н и ц а п е р е ж и т к о в общинно-родового с т р о я , н о
оно с и л ь н о п о к а и в городе. О д н а к о с и л а эта м н и м а я и ж и з н е н н о с т ь
л и ш е н а к о р н е й , ибо в противном с л у ч а е ни М е г а к л , ни П и с и с т р а т
не посмели бы р а з ы г р а т ь свой б о г о х у л ь с т в е н н ы й ф а р с .
И М е г а к л , и П и с и с т р а т — л ю д и нового п о к о л е н и я , новой эпо­
хи
религиозных,
этико-эстетических
у с т а н о в о к — свободны от
мифического в з г л я д а на мир и к о щ у н с т в у ю т смело, о щ у щ а я свою
п о л н у ю в н у т р е н н ю ю б е з н а к а з а н н о с т ь . Т о , что сделали Мегакл
и П и с и с т р а т , по сути к р и т и к а м и ф о л о г и з м а , и д а ж е б о л ь ш е — от­
р и ц а н и е мифологической системы м ы ш л е н и я в целом.
Об обмане П и с и с т р а т а р а с с к а з а л и ф и л о с о ф и и с т о р и к , расска­
з а л и тогда, когда х у д о ж е с т в е н н ы й с и н к р е т и з м э п и ч е с к о г о мышле29

н и я р а с п а л с я , н а у к а о т д е л и л а с ь о т п о э з и и , мифологический о б р а з
о б е р н у л с я х у д о ж е с т в е н н ы м приемом и д о с т а л с я в удел поэтам. Не
менее т р е х с п о л о в и н о й в е к о в о т д е л я е т Геродота от Гомера, век —
от П и с и с т р а т а . Между Геродотом (V в. до н. э.) и Аристотелем
(IV в. до н. э.) — п р о м е ж у т о к в столетие. Д л я обоих мифологиче­
с к о е с о з н а н и е н а х о д и т с я где-то в области д а л е к о г о п р о ш л о г о , и их
оценка событий, по существу, е д и н а . П р а в д а , Геродот, первый гре­
ческий и с т о р и к , недавно о т к р ы в ш и й д л я себя «научный» способ
м ы ш л е н и я , более нетерпим в своих с у ж д е н и я х и потому более эмо­
ц и о н а л е н : обман П и с и с т р а т а — д е л о , «далеко п р е в о с х о д я щ е е своей
н а и в н о с т ь ю все остальное», д е л о , в к о т о р о м «греческое племя» яви­
ло «первобытную наивность», п о к а з а л о себя «несвободным от пер­
вобытной наивности».
В о т л и ч и е от Геродота, А р и с т о т е л ь в б л е с к е философской с л а в ы
с л е г к а п р е з и р а е т те д а л е к и е смешные, в р е м е н а , к о г д а люди б ы л и
т а к бесхитростны и л е г к о в е р н ы , что еще м о ж н о было у с т р о и т ь
обман «на с т а р и н н ы й л а д и с л и ш к о м простым способом».
М и ф о л о г и ч е с к о е м ы ш л е н и е в его чистом виде д л я Геродота
и А р и с т о т е л я не что иное, к а к «первобытная наивность», (ста­
р и н н ы й лад», «слишком простой способ» вести д е л о . Вместе с тем
именно эти к а ч е с т в а мифологического м и р о о с о з н а н и я , в противо­
вес у т в е р ж д е н и ю Д и о г е н а А п о л л о н и й с к о г о , с п о л н а присутствуют
в гомеровском эпосе и п р и д а ю т поэмам особую, им одним прису­
щую прелесть.
Р я д наблюдений античности н а д с п е ц и ф и к о й художественного
гомеровского м ы ш л е н и я , в ы я в л е н н ы х в р е з у л ь т а т е сведения во­
едино д а н н ы х многих а н т и ч н ы х и с т о ч н и к о в , могут быть п о в т о р е н ы ,
п о д к р е п л е н ы и у с и л е н ы на м а т е р и а л е т р е х н а ч а л ь н ы х г л а в первой
к н и г и «Географии» С т р а б о н а (I в. н. э . ) .
К н и г а С т р а б о н а н а п и с а н а географом и философом в античном
п о н и м а н и и этого с л о в а , н а п и с а н а тогда, когда у ж е с о в е р ш и л о с ь
отделение н а у к и от п о э з и и , п о н я т и й н о - л о г и ч е с к о г о способа мышле­
н и я от о б р а з н о г о .
П е р в ы е г л а в ы с о д е р ж а т п о л е м и к у С т р а б о н а с его предшествен­
н и к о м Эратосфеном, т о ж е географом и т о ж е философом. В основе
п о л е м и к и — спорный вопрос, м о ж н о ли считать географические
с в е д е н и я , и з в л е ч е н н ы е из поэм Гомера, и с т и н н ы м и . Р е ш е н и е этого
вопроса п е р е н о с и т с я из области географии в о б л а с т ь античной
поэтики и э с т е т и к и . В ы д в и г а ю т с я к а т е г о р и и «приятного» и «по­
лезного», к о т о р ы е при б л и ж а й ш е м рассмотрении о к а з ы в а ю т с я
идентичными
категориям
понятийно-логического и образного
м ы ш л е н и я в их а н т и ч н о м в а р и а н т е .

р ы х я в л я ю т с я п р и я т н о е и р а з в л е к а т е л ь н о е (ή ψυχαγ(υγία, ή ηδονή)
к а к сфера д е й с т в и я поэзии и полезное и п о у ч и т е л ь н о е (ή διδασκαλία)
к а к сфера д е й с т в и я н а у к и , ф и л о с о ф и и .
В п е ч а т л е н и е это в о з н и к а е т и к р е п н е т у ж е в ходе р е ш е н и я не
основной — об истинности г е о г р а ф и ч е с к и х сведений Г о м е р а , —
но п р о и з в о д н о й проблемы п о л е м и к и , может ли «полезное» и «при­
ятное», «поучительное» и «развлекательное» в р а в н о й степени и од­
н о в р е м е н н о быть уделом п о э з и и , или это немыслимо.
Эратосфен, ошибочно п е р е н о с я опыт современной ему п о э з и и
на эстетику и п о э т и к у всех в е к о в , о т р и ц а е т т а к у ю в о з м о ж н о с т ь
( I , 2, 3, р. 15). «Он у т в е р ж д а е т , что поэт з а б о т и т с я всегда т о л ь к о
о том, чтобы р а з в л е к а т ь , но не поучать».
П р о т и в о п о л о ж н у ю т о ч к у з р е н и я з а н и м а е т С т р а б о н . О н уверен
( I b i d . ) , что «всякий поэт и з л а г а е т одно ради з а б а в ы , д р у г о е — д л я
поучения».
В д о к а з а т е л ь с т в о С т р а б о н с с ы л а е т с я на а в т о р и т е т своих лите­
р а т у р н ы х п р е д ш е с т в е н н и к о в и их с о в р е м е н н и к о в ( I b i d . ) : п о э з и я
может одновременно и р а з в л е к а т ь и п о у ч а т ь , потому что п о э з и я ,
по с л о в а м д р е в н и х (древних д а ж е по о т н о ш е н и ю к С т р а б о н у , т. е.
а в т о р о в , очевидно, р а н н е г о и к л а с с и ч е с к о г о периодов г р е ч е с к о й
л и т е р а т у р ы и философии) — п е р в а я философия (ή φιλοσοφiα — бук­
в а л ь н о «любовь к мудрости»), а поэт, по с л о в а м л и т е р а т у р н ы х со­
в р е м е н н и к о в С т р а б о н а , — мудрец (σοφόσ).

Д е й с т в и т е л ь н о , создается в п е ч а т л е н и е , что и С т р а б о н , и Эра­
тосфен з н а ю т о д в у х п у т я х освоения в с е л е н н о й , р е з у л ь т а т о м кото-

И н ы м и с л о в а м и , области п о з н а н и я действительности и, что го­
р а з д о в а ж н е е , методы этого п о з н а н и я твердо р а з г р а н и ч е н ы : в веде­
нии философии, античной н а у к и н а у к , н а х о д и т с я «поучительное»,
в ведении поэзии — «развлекательное». Ч т о б ы п о э з и я с т а л а одно­
в р е м е н н о и р а з в л е к а т е л ь н о й и п о у ч и т е л ь н о й , она д о л ж н а с т а т ь
к т о м у же философией.
Т а к и м о б р а з о м , к а т е г о р и я «полезного» может быть, очевидно,
без в с я к и х н а т я ж е к соотнесена с н а у ч н о й , и л и п о н я т и й н о - л о г и ­
гической, формой м ы ш л е н и я ; к а т е г о р и я «приятного» — с формой
поэтической, или о б р а з н о й ; а совмещение того и д р у г о г о , «прият­
ного» и «полезного»,— с формой х у д о ж е с т в е н н о г о с и н к р е т и з м а .
О с о д е р ж а н и и к а т е г о р и и «приятного» у С т р а б о н а нет р е ч и . Ви­
димо, ни у а в т о р а , ни у его о п п о н е н т а с о м н е н и я на этот счет не воз­
н и к а е т . «Приятное» с в я з а н о с чувством чудесного, у д и в и т е л ь н о г о ,
с т р а ш н о г о и т. п. ( I , 2, 8, р. 19). «Приятное» и « р а з в л е к а т е л ь н о е »
в б и р а е т все т о , что с о с т а в л я е т предмет п о э з и и , «просто» п о э з и и ,
а не поэзии-философии, и л и , и н а ч е , п р о т и в о п о л о ж н о е тому и исклю­
чающее т о , что о б р а з у е т предмет и с о д е р ж а н и е «полезного».
В свою очередь, под «полезным» и С т р а б о н и Эратосфен пони­
м а ю т к а к будто о д н о и то ж е : сведения о м е с т н о с т я х , о военном
искусстве, земледелии, р и т о р и к е и многих д р у г и х подобных пред-

30

31

метах (I, 2, 3, p. 15). «Полезное» в п е р в у ю очередь воздействует на
ум и «учит п о н и м а т ь х а р а к т е р ы , страсти и д е й с т в и я » ч е л о в е к а , ве­
дет его к и с п р а в л е н и ю , з д р а в о м ы с л и ю (σωφρονισμός). «Полезное»
в р а с с к а з е поэта ч у ж д о в ы м ы с л у , оно истинно ( I , 2, 17, р. 25).
Т а к и м о б р а з о м , к р у г д е й с т в и я «полезного», «поучительного»
к а к п р о я в л е н и е п о н я т и й н о - л о г и ч е с к о г о н а ч а л а в художественном
п р о и з в е д е н и и о г р а н и ч е н и о б у с л о в л е н определенной т е м а т и к о й
и о п р е д е л е н н ы м подходом к ее в о п л о щ е н и ю .
Всю п о л е м и к у Страбон ведет на м а т е р и а л е гомеровского э п о с а .
А б с т р а к т н ы й «всякий поэт», к художественному опыту которого он
п о с т о я н н о о б р а щ а е т с я , — н е кто и н о й , к а к Г о м е р . Это обнаружи­
вает, собственно, сам С т р а б о н , когда р е з к о отмежевывает Гомера от
всех «прочих» поэтов и н а д е л я е т его превосходством в з н а н и и гео­
г р а ф и и и д р у г и х предметов, т. е. «превосходством» в сфере «поучи­
тельного», «полезного» ( I , 2, 20, р. 27). По мнению С т р а б о н а , «не­
х о р о ш о все, что к а с а е т с я поэзии Г о м е р а , сводить воедино с поэ­
зией д р у г и х поэтов, к а к в о с т а л ь н о м , т а к и в г е о г р а ф и и , о которой
сейчас идет речь, и не п р и з н а в а т ь за ним п р е и м у щ е с т в а . Ведь если
о б р а т и т ь с я не к чему иному, а к «Триптолему» Софокла или к про­
л о г у «Вакханок» Е в р и п и д а , и сопоставить с т щ а т е л ь н о с т ь ю изло­
ж е н и я того же самого у Гомера, то л е г к о з а м е т и т ь превосходство
и л и , по к р а й н е й мере, преимущество» последнего.
Собственно г о в о р я , присутствие п о н я т и й н о - л о г и ч е с к о г о элемен­
та в п о э т и к е Гомера подспудно п р и з н а е т и Эратосфен, когда недо­
умевает, что может п р и б а в и т ь к достоинству поэта, в частности Гоме­
р а , з н а н и е всех тех предметов, которые с о с т а в л я ю т к р у г полез­
ного. «Что п р и б а в л я е т к достоинству п о э т а , — в о п р о ш а е т в пере­
с к а з е С т р а б о н а Э р а т о с ф е н , — з н а н и е многих местностей, или воен­
ного и с к у с с т в а , или з е м л е д е л и я , или о р а т о р с к о г о искусства, или
( д р у г и х п р е д м е т о в ) , к о т о р ы е тем не менее иные ж е л а ю т ему при­
д а т ь . Ведь с т р е м л е н и е п р и д а т ь ему вообще в с е , к а к это с л у ч а л о с ь
р а н ь ш е , л е ж и т , п о ж а л у й , в честолюбии, к а к е с л и бы кто-нибудь,
по с л о в а м Г и п п а р х а , стал б р а н и т ь а т т и ч е с к у ю Эйресиону (и по­
р и ц а т ь е е ) за то, что она не в с и л а х п р и н о с и т ь я б л о к и и г р у ш и ,
т а к и он — нести на себе всю н а у к у и все искусство» ( I , 2, 3, р. 16).

понятийно-логического
элементов,
иначе — «развлекательного»
и «поучительного», в п р и л о ж е н и и к поэмам Гомера было о с о з н а н о
и выявлено уже древними.
То же — о природе и сущности а л л е г о р и й гомеровских поэм.
Судя по сочинению С т р а б о н а , п о н я т и й н о - л о г и ч е с к о е , иначе — «по­
учительное», н а ч а л о к а к основа а л л е г о р и и в п о л н е у в е р е н н о при­
л а г а л о с ь д р е в н и м и к тексту гомеровского э п о с а . Во в с я к о м с л у ч а е ,
Страбон пишет ( I , 2, 7, р. 18): «Но не т о л ь к о о б л и з к о м , к а к
у т в е р ж д а е т Эратосфен, но много и о д е л а х д а в н о м и н у в ш и х и о ме­
с т н о с т я х , д а л е к о о т с т о я щ и х , р а с с к а з ы в а е т Гомер, и вследствие
добросовестности ч р е з в ы ч а й н о й и б о л ь ш е й , чем у последующих
поэтов, он сочиняет, не в ы м ы ш л я я все ц е л и к о м , но и аллегориче­
ски в о с п р о и з в о д я достоверные з н а н и я , п р и д а в а я <им> определен­
ный п о р я д о к и н а п р а в л я я ( п о м ы с л ы ) людей».
В о р и г и н а л е «достоверные з н а н и я » переданы словом ή επιστήμη,
что, по сути д е л а , значит «научное знание», «сведение» и входит
в философскую л е к с и к у . В с в я з и с этим, очевидно, «достоверные
з н а н и я » можно соотнести по смыслу со словом «поучительное»
в контексте с о ч и н е н и я С т р а б о н а и видеть в «достоверных з н а н и я х »
п р о я в л е н и е «полезного» античной эстетики, и л и , д р у г и м и с л о в а м и ,
понятийно-логического элемента. Но именно эти «достоверные зна­
ния», иначе — «полезное», иначе — п о н я т и й н о - л о г и ч е с к о е , по мне­
нию С т р а б о н а , а л л е г о р и ч е с к и воспроизводит Г о м е р . Т а к что при­
рода а л л е г о р и и в ее античной и н т е р п р е т а ц и и я с н а , а вместе с тем
я с н а и основа, на которой о к а з ы в а л о с ь в о з м о ж н ы м аллегориче­
с к о е и с т о л к о в а н и е д р е в н и м и поэм Гомера.
Т а к , л е к с и к о - с е м а н т и ч е с к и й а н а л и з «Географии» Страбона фак­
т и ч е с к и п о в т о р я е т р е з у л ь т а т ы , полученные при рассмотрении
д р у г и х а н т и ч н ы х свидетельств, что дает п р а в о относиться к ним
с известной у в е р е н н о с т ь ю и в с о г л а с и и с античной к р и т и к о й , вы­
я в и в ш е й некоторые из в е д у щ и х п р и н ц и п о в х у д о ж е с т в е н н о г о мыш­
л е н и я Гомера, п р и с т у п и т ь к художественному р а з б о р у т е к с т а го­
меровского э п о с а .

Т а к что п р а в Эратосфен, о т р и ц а я рассудочный элемент в произ­
в е д е н и я х всех поэтов — и с к л ю ч е н и е Гомер, и п р а в С т р а б о н , под­
ч е р к и в а я этот элемент в гомеровском эпосе.
Отсюда н е з а м е д л и т е л ь н о в ы т е к а е т р е ш е н и е основного вопроса
п о л е м и к и С т р а б о н а и Эратосфена: присутствие к а т е г о р и и «полез­
ного» в поэзии Гомера у т в е р ж д а е т и обосновывает истинность гео­
г р а ф и ч е с к и х сведений поэта.
Т а к в н о в ь с полным п р а в о м м о ж н о вести речь о том, что син­
к р е т и ч е с к о е художественное мышление к а к с л и я н и е о б р а з н о г о и
32

2

И. В. Ш т а л ь

Четыре признака античного
«художественного»
произведения.
Стихотворный размер

В

античной теории словесности существовал определенный, де­
т а л ь н о р а з р а б о т а н н ы й , ш и р о к о и з в е с т н ы й , повсеместно приня­
тый к р и т е р и й «художественного» п р о и з в е д е н и я в его отличии от
п р о и з в е д е н и я «научного». К р и т е р и й этот вмещал р я д поэтикоэстетических к а т е г о р и й , д л я «художественного» п р о и з в е д е н и я обя­
зательных.
О подобном к р и т е р и и у п о м и н а ю т , им п о л ь з у ю т с я а в т о р ы мно­
г о ч и с л е н н ы х а н т и ч н ы х т р а к т а т о в , и з у ч а ю щ и х искусство с л о в а ,
а т а к ж е а в т о р ы «научных» с о ч и н е н и й , л и ш ь к о с в е н н о и п о п у т н о
з а т р а г и в а ю щ и х вопросы к р и т и к и и т е о р и и античной словесности.
Среди
н и х — Аристотель
(«Поэтика»,
«Риторика»)
и
Платон
( к н . I I I «Государства», н е с к о л ь к о г л а в «Законов»), Страбон (пер­
в ы е т р и к н и г и «Географии»), Л у к и а н («Как писать историю»),
К в и н т и л и а н («Воспитание оратора») и д р .
С о б и р а т е л ь н о к р и т е р и й этот п о л у ч а е т четкое и к о м п а к т н о е
в ы р а ж е н и е в с х о л и я х к Д и о н и с и ю Ф р а к и й с к о м у , где д а е т с я к а к бы
ступенчатое о п и с а н и е «многослойного»
художественного произве­
д е н и я от его поверхности в г л у б ь . « П о э т а , — пишет с х о л и а с т
—
у к р а ш а ю т с л е д у ю щ и е четыре с в о й с т в а : с т и х о т в о р н ы й р а з м е р
(τόμέτρον), вымысел (ό μ ο θ ο ί ) , р а с с к а з (ή ιστορία), и способ словес­
ного в ы р а ж е н и я (ή leksis), и в с я к о е п р о и з в е д е н и е , л и ш е н н о е э т и х
свойств, не будет поэтическим произведением, д а ж е если оно и поль­
2
з у е т с я р а з м е р о м . Т а к , к о н е ч н о , мы не н а з о в е м поэтами ни Эмпе­
д о к л а , ни П и ф и й с к о г о о р а к у л а , ни и з л а г а ю щ и х учение о з в е з д а х ,
х о т я бы они и п о л ь з о в а л и с ь р а з м е р о м , п о с к о л ь к у в их п р о и з в е д е ­
н и я х нет о т л и ч и т е л ь н ы х поэтических свойств».
И т а к , в соответствии с античной теорией словесности произве­
дение п р и з н а е т с я «художественным», е с л и обладает ч е т ы р ь м я опре­
деленными поэтическими свойствами, четырьмя п р и з н а к а м и : сти34

хотворным р а з м е р о м , вымыслом, р а с с к а з о м и способом словесного
в ы р а ж е н и я . В свою очередь, именно эти п р и з н а к и , возведенные
в степень поэтико-эстетических к а т е г о р и й , с о с т а в л я ю т античный
к р и т е р и й «художественного» п р о и з в е д е н и я , п о н я т н ы й и эстети­
ческой мысли Н о в о г о в р е м е н и .
Г о м е р о в с к и й эпос с его одновременно о б р а з н о й и п о н я т и й н о л о г и ч е с к о й формой м ы ш л е н и я у д о в л е т в о р я е т всем т р е б о в а н и я м ,
п р е д ъ я в л я е м ы м античностью к «художественному» п р о и з в е д е н и ю ,
соответствует всем намеченным п р и з н а к а м и вместе с тем в чемт о п о с т о я н н о выходит з а р а м к и этих т р е б о в а н и й , э т и х п р и з н а к о в ,
р а с ш и р я я и х объем или х а р а к т е р н о и з м е н я я и х с о д е р ж а н и е , и х
внутреннюю сущность.
В ы я с н и т ь , к а к с о в е р ш а ю т с я т а к и е и з м е н е н и я , в чем они за­
к л ю ч а ю т с я , почему п р о и с х о д я т и — к а к следствие — о п р е д е л и т ь
формы и пути с а м о в ы я в л е н и я , в з а и м о п р о н и к н о в е н и я и взаимодей­
с т в и я о б р а з н о г о и п о н я т и й н о - л о г и ч е с к о г о н а ч а л в художественной
системе эпического целого и я в л я е т с я той ц е л ь ю , той у з к о й зада­
чей, на д о с т и ж е н и е к о т о р ы х н а п р а в л е н о все д а л ь н е й ш е е исследо­
вание.

***
П е р в ы й п р и з н а к художественного п р о и з в е д е н и я , с т и х о т в о р н ы й
3
размер
(το μέτρον), я в л я е т с я вместе с тем п р и з н а к о м в о з м о ж н ы м ,
но недостаточным и н е о б я з а т е л ь н ы м . И н а ч е — стихотворный раз­
мер у к а з ы в а е т на присутствие в п р о и з в е д е н и и о б р а з н о г о , художе­
ственного э л е м е н т а ; но произведение может быть «художественным»
и без с т и х о т в о р н о г о р а з м е р а , р а в н о к а к и не быть в полной мере
х у д о ж е с т в е н н ы м , о б л а д а я им.
П о мнению Л у к и а н а , историческое, т . е . н а у ч н о е , сочинение,
вовсе л и ш е н н о е метра, тем не менее способно о б р а т и т ь с я в худо­
ж е с т в е н н о е , в «прозаическую поэзию», стоит л и ш ь ввести в него
4
вымысел .
И, н а п р о т и в , стихотворный р а з м е р , по мысли А р и с т о т е л я , не
сделает поэзией ни «Историю» Геродота, ни «О природе» Эмпе­
д о к л а : «Ведь и с т о р и к и поэт р а з л и ч а ю т с я не тем, г о в о р я т ли они
с т и х о т в о р н ы м р а з м е р о м и л и без н е г о : ведь м о ж н о было бы пере­
л о ж и т ь с о ч и н е н и я Геродота стихотворным р а з м е р о м , и тем не ме­
нее они о с т а л и с ь бы и с т о р и ч е с к и м р а с с к а з о м с р а з м е р о м или без
5
него» .
И м е я в виду людей, с в я з ы в а ю щ и х п о н я т и е «творить» со стихот­
ворным р а з м е р о м , Аристотель п и ш е т : «И если издадут н а п и с а н н ы й
метром к а к о й - н и б у д ь т р а к т а т по медицине или ф и з и к е , то они обык-

2*

н о в е н н о н а з ы в а ю т его а в т о р а поэтом, а между тем у Гомера и Эм­
педокла нет ничего общего, кроме метра, почему первого справед­
л и в о н а з ы в а ю т поэтом, второго — с к о р е е ф и з и о л о г о м , чем поэтом» 6.
7
О том же а в т о р с х о л и и : «Тот не поэт, кто из поэтических
свойств п о л ь з у е т с я т о л ь к о л и ш ь р а з м е р о м . Т а к , н и Э м п е д о к л ,
н а п и с а в ш и й «О природе», ни и з л а г а ю щ и е учение о з в е з д а х , ни
П и ф и й с к и й о р а к у л , и з р е к а ю щ и й п р е д с к а з а н и я в с т и х а х , не
я в л я ю т с я поэтами».
Вместе с тем с т и х о т в о р н ы й р а з м е р свойствен т о л ь к о художе­
ственному мышлению и в любом с л у ч а е с в я з а н с его проявле­
нием.
Ни одно из произведений научной мысли античности, где эле­
менты художественного освоения мира отсутствуют полностью, к а к
в «Геометрии» Е в к л и д а , н а п р и м е р , не с о д е р ж и т стихотворного
размера.
А если в л и т е р а т у р н о й п р а к т и к е античности, особенно в на­
ч а л ь н ы й период р а з м е ж е в а н и я сфер п о н я т и й н о - л о г и ч е с к о г о и об­
р а з н о г о м ы ш л е н и я , и с т а л к и в а е м с я с фактом стихотворного размера
п р о и з в е д е н и й н а у ч н ы х , то т о л ь к о тех из н и х , где научное мышле­
ние соседствует с еще не и з ж и т ы м и , не и з г н а н н ы м и до конца из этой
отрасли знаний попытками образного освоения мира. Пример —
то же сочинение Эмпедокла «О природе», дошедшее до н а ш и х дней
в з н а ч и т е л ь н ы х о т р ы в к а х , и те же медицинские и астрономические
т р а к т а т ы , на к о т о р ы е с с ы л а е т с я с х о л и а с т .
Г о м е р о в с к и й эпос н а п и с а н р а з м е р о м , в ы д е р ж а н в метре. Но
р а з м е р , метр гомеровского эпоса специфичны, «особенны»; осо­
бенны в том и т е м , что п р и в н о с и т в метр э п и ч е с к и й с и н к р е т и з м ,
о б л а д а ю щ и й элементами не т о л ь к о о б р а з н о г о , но и понятийно-ло­
гического н а ч а л а .
Эпический с и н к р е т и з м — с о д е р ж а н и е г о м е р о в с к и х поэм, эпи­
ч е с к и й г е к з а м е т р — их с т и х о т в о р н ы й р а з м е р .
Ф у н к ц и о н а л ь н а я с в я з ь того и д р у г о г о п р е д с т а в л я е т с я на пер­
вый в з г л я д п а р а д о к с а л ь н о й . О д н а к о есть о с н о в а н и е п о л а г а т ь , что
э п и ч е с к и й с и н к р е т и з м гомеровского м ы ш л е н и я , действительно,
о т р а з и л с я в с т и х о т в о р н о м р а з м е р е поэм, и п р е ж д е всего к а к с л и я н и е
общего и частного, всеобщего и е д и н и ч н о г о . Эпический гекзаметр
гомеровского эпоса б е з о т н о с и т е л ь н о к его генезису о щ у щ а е т с я
целым, с п а я в ш и м части, е д и н и ч н ы м , в о б р а в ш и м множество, об­
щ и м , в к л ю ч и в ш и м частное, и н а ч е — «концентрацией», средоточием
п е р в о э л е м е н т о в (метрических стоп) едва ли не всех с т и х о т в о р н ы х
размеров древнегреческой поэзии.
В самом деле, гомеровский эпический гекзаметр — это шести­
стопный стих с о б я з а т е л ь н о й ц е з у р о й в третьей стопе. Основу его
36

с о с т а в л я е т д а к т и л ь к а к сочетание одного д о л г о г о и д в у х к р а т к и х
слогов с ритмическим ударением на долгом слоге (— U U ).
О б щ е и з в е с т н о , что гомеровский гекзаметр д а е т о б р а з ц ы чистого
8
д а к т и л я и его в а р и а н т о в — т р о х е я и спондея . Подобным же обра­
зом с т р у к т у р у гекзаметра гомеровских поэм в его тематико-семан­
тическом единстве с поэтическим ж а н р о м эпоса о п р е д е л я ю т у ж е
л а т и н с к и е г р а м м а т и к и , д л я которых подобное определение тра­
диционно.
Д и о м е д , л а т и н с к и й г р а м м а т и к IV в. н. э . , в сочинении «Ис­
кусство грамматики», или иначе — «Руководство по грамматике»
(Ars g r a m m a t i c a ) , в р а з д е л е «О поэтических п р о и з в е д е н и я х » (De
p o e m a t i b u s ) перечисляет три рода поэтических п р о и з в е д е н и й :
«деятельный, или и з о б р а з и т е л ь н ы й , который г р е к и именуют дра­
матическим, или п о д р а ж а т е л ь н ы м ; и повествовательный, или пе­
редающий в с л о в а х , который у г р е к о в — р а з ъ я с н я ю щ и й , или опи­
с а т е л ь н ы й ; и общий, или с м е ш а н н ы й , который г р е к и н а з ы в а ю т κοινόν,
9
или μικτόν» . В о п р е д е л е н и и Д и о м е д а «κοινόν, или общий ( э т о тот
род поэтического п р о и з в е д е н и я ) , где поэт сам ведет речь и где вво­
д я т с я л и ц а , п р о и з н о с я щ и е речи, к а к н а п и с а н а вся «Илиада» и
10
«Одиссея» Гомера, и «Энеида» В е р г и л и я , и новые им подобные» .
В главе «О виде общего поэтического п р о и з в е д е н и я » (De specie
p o e m a t i s c o m m u n i s ) Д и о м е д приводит метрико-тематическое опре­
деление с т р у к т у р ы эпоса, в частности эпоса гомеровского: «Эпосом
у греков н а з ы в а е т с я о п и с а н и е в г е к з а м е т р и ч е с к о й песни ( c a r m i n e
п
h e x a m e t r o ) б о ж е с т в е н н ы х , героических и человеческих деяний» .
К а к п р и н я т о е в античной н а у к е о с т и х о с л о ж е н и и , это определение
повторяется и в «Руководстве по грамматике» М а р и я В и к т о р и н а
(IV в. н. э . ) , в главе «О метрах»: «Итак, есть четыре вида м е т р о в :
э п и ч е с к и й , м е л и ч е с к и й , к о м и ч е с к и й , т р а г и ч е с к и й . Эпос — соб­
ственно героический метр, п о с к о л ь к у описывает в гекзаметриче­
ском стихе божественные и человеческие д е я н и я — и особенно —
подвиги г е р о е в . . . Этим метром Гомер з а п е ч а т л е л доблесть геро­
12
ев...» .
Н а к о н е ц , в главе «О д а к т и л и ч е с к о м гекзаметре» Д и о м е д дает
и з л о ж е н и е стереотипного с т р о е н и я эпического г е к з а м е т р а : «Герои­
ческий стих д о л ж е н быть д л и н о ю от д в е н а д ц а т и слогов до сем­
н а д ц а т и , д л и н н е е он быть не может. П о т о м у что, е с л и в нем боль­
шее ( ч и с л о с л о г о в ) , они р а з р у ш а ю т с я по э л и з и и или по с т я ж е н и ю .
А шестистопный с к а н д и р у е т с я . Е г о стопы, когда он у п о р я д о ч е н ,
д в у х р а з н о в и д н о с т е й : спондей и, при р а с п у щ е н н о й последней части
его, д а к т и л ь . Но спондей в к о н ц е ( с т и х а ) с т а в и т с я п о с т о я н н о , и по
большей части место его ( т а м ) з а с т у п а е т т р о х е й н а том о с н о в а н и и ,
что, к а к п о л а г а л и д р е в н и е , во в с я к о м метре последний слог не имеет
13
значения» .
37

И еще, у того же Д и о м е д а , при некотором уточнении в н а з в а н и и
метра, в главе «О н а и м е н о в а н и и героического стиха»: «Героический
шестистопный стих н а з ы в а е т с я по-разному. Он — и г е к з а м е т р , или
п и ф и й с к и й и л и э п и ч е с к и й , и п р и а п е й и б у к о л и ч е с к и й , а по-латыни
с в е р х э т и х н а з в а н и й он именуется еще д л и н н о й <стопой>. И н а ч е
г о в о р я , героические — т е , у к о т о р ы х в с я к и й р а з в п е р в о й , т р е т ь е й
и шестой стопе — спондей. Но героическим он, к р о м е того, назы­
в а е т с я потому, что н а п о м и н а е т о п о д в и г а х и д е я н и я х доблестных
м у ж е й ; т а к ж е его н а з ы в а ю т гекзаметром, потому что он в шести
ч а с т я х с о х р а н я е т р а з л и ч н ы м и п у т я м и и способами спондей и дак­
тиль» 14.
Сходное у М а р и я В и к т о р и н а в «Руководстве по грамматике»
в главе «О д а к т и л и ч е с к о м метре»: « Д а к т и л и ч е с к и й гекзаметр со­
15
стоит из с п о н д е я , т р о х е я и д а к т и л я » .
Но «перевернутый» д а к т и л ь есть не что иное, к а к а н а п е с т (— U U
и U U — ); т р о х е й , л и ш е н н ы й следующей за ним п а у з ы , о б р а щ а е т с я
в хорей; «перевернутый» хорей, где долгий и к р а т к и й слог поменя­
л и с ь местами (— U и U — ), о б р а з у е т я м б . В свою очередь, с о ч е т а н и я
я м б а , х о р е я - т р о х е я , д а к т и л я , с п о н д е я , к а к н а это у к а з ы в а л и еще
д р е в н и е , ф о р м а л ь н о соотносимы с р я д о м и н ы х м е т р и ч е с к и х стоп
античности. И едва ли не к а ж д а я из этих стоп т а к или иначе при­
с у т с т в у е т в гомеровском г е к з а м е т р е .
В этом смысле п о к а з а т е л ь н ы свидетельства тех же а н т и ч н ы х
г р а м м а т и к о в . «Руководство по грамматике» М а р и я В и к т о р и н а со­
д е р ж и т с п е ц и а л ь н ы й р а з д е л : «Книга т р е т ь я , п р а к т и ч е с к и е сведе­
н и я о с м е ж н ы х между собой и с м е ш а н н ы х метрах». О д н а из г л а в
этого р а з д е л а носит п р и м е ч а т е л ь н о е д л я нас н а з в а н и е «Сколько ро­
д о в с т и х о т в о р н ы х р а з м е р о в могло б ы п р о и з о й т и и з д а к т и л и ч е с к о г о
16
героического стиха»
и в к л ю ч а е т , в частности, х а р а к т е р н о е рас­
с у ж д е н и е об и о н и к а х , в о с х о д я щ е м и н и с х о д я щ е м , соотнося их с дак­
т и л и ч е с к и м г е к з а м е т р о м : «Ионик-сотад т а к ж е . . . п р о и з о ш е л и з
г е к з а м е т р а . П о т о м у что он состоит из с п о н д е я , р а с п о л о ж е н н о г о вна­
ч а л е , в к о н ц е и в середине стиха и я в л я ю щ е г о с я в героическом сти­
х е г л а в н о й с у т ь ю м е т р а : ведь о н <спондей> п о р о ж д а е т д а к т и л ь
17
в р е з у л ь т а т е д е л е н и я второго д о л г о г о < с л о г а ) »
.
Р а с с у ж д е н и е имеет х а р а к т е р п р а к т и ч е с к о г о р у к о в о д с т в а в об­
л а с т и а н т и ч н о г о с т и х о с л о ж е н и я и о п и р а е т с я на прецеденты гоме­
р о в с к о г о с т и х а , о с м ы с л е н н ы е , о д н а к о , с позиций з р е л о й к л а с с и к и .
Р е ч ь , т а к и м о б р а з о м , идет не о р е а л ь н о м п р о и с х о ж д е н и и с т и х о в ы х
р а з м е р о в из г о м е р о в с к о г о с т и х а (что само по себе а б с у р д н о ! ) , но
о я в л е н и я х , б л и з к и х гомеровскому г е к з а м е т р у и в н у т р е н н е ему
соответствующих.
На п о т е н ц и а л ь н о е присутствие в г е к з а м е т р и ч е с к о м стихе иных

38

с т и х о т в о р н ы х размеров античности с последующим в ы я в л е н и е м ,
«высвобождением» их через ц е з у р у у к а з ы в а е т и Д и о м е д в сочине­
нии «Руководство по грамматике», в главе «Об о т р е з к а х » (De in­
c i s i o n i b u s ) : «Нам д о л ж н о т а к ж е с л е д и т ь , чтобы в героическом
гекзаметре ты соблюдал о т р е з к и , которые одни н а з ы в а ю т цезура­
ми, а д р у г и е именуют ч л е н е н и я м и : греки по обычаю с о х р а н я ю т их.
О т р е з к о в героического стиха — четыре. О н и я в л я ю т с я конечными
к у с к а м и в <произносимой> речи и р а с п о л а г а ю т с я в т а к о м п о р я д к е :
первый — пентемимерес (т. е. с о с т о я щ и й из д в у х с половиной
частей),
второй — κατά τρίτον τροχαΐον (т. е. т р е х ч а с т н ы й . —
И. Ш.), третий — гефтемимерес (т. е. с о с т о я щ и й из трех с полови­
ной частей), четвертый н а з ы в а е т с я б у к о л и ч е с к и м тетраподием,
потому что, к а к п о л а г а ю т , им в п е р в ы е в о с п о л ь з о в а л с я Ф е о к р и т ,
автор б у к о л и ч е с к о й песни.
Пентемимерес — это с е м и к в и н а р и й , где после д в у х стоп и од­
ного слога о т р е з о к речи з а в е р ш а е т с я , и потому он носит н а з в а н и е
пентемимерес, т а к к а к о т д е л я е т п я т ь п о л у с т о п . . . О с т а в ш у ю с я ч а с т ь
их с о с т а в л я ю т а н а п е с т и ч е с к и е г и п е р к а т а л е к т и ч е с к и е (т. е. сверх­
усеченные) т р и м е т р ы . . . Эта часть, если п р и н и м а е т один к р а т к и й
<слог>, создает конечным о т р е з к о м <произносимой> речи в т о р у ю
18
цезуру» .
В а н а л о г и ч н о м сочинении с о в р е м е н н и к Д и о м е д а и г р а м м а т и к
М а р и й В и к т о р и н о б р а щ а е т в н и м а н и е на п р и с у т с т в и е в «Илиаде»
19
и «Одиссее» т е л е я м б и ч е с к и х стихов
.
Р и м с к и м и г р а м м а т и к а м и подобный метрический «сбой» осмыс­
л я е т с я к а к ф а к т в ы я в л е н и я в н у т р е н н и х метрических возможно­
стей с т и х о т в о р н о г о р а з м е р а , в е д у щ и й к его р а з н о о б р а з и ю . Т а к ,
в главе «О я м б и ч е с к о м стихе» Д и о м е д п и ш е т : «Троичный ямбиче­
с к и й стих, к о т о р ы м п и ш у т с я т р а г е д и и и комедии, всегда состоит из
самого ямба и < о р г а н и з о в а н > без помощи иной стопы; по имени его
он и н а з в а н . Но ради р а з н о о б р а з и я п р и н и м а е т он и д а к т и л ь , спон­
дей, а н а п е с т , т р и б р а х . И вот о н и , числом п я т ь , я в л я ю т с я теми, ка­
к и е в зависимости от того, к а к т р е б у е т п о л ь з а д е л а , чередуются
20
между собой» .
З а м е ч а н и е Д и о м е д а о метрической в а р и а т и в н о с т и в н у т р и ям­
бического т р и м е т р а п р е д с т а в л я е т д л я нас особые интерес и важ­
ность, п о с к о л ь к у в н а б л ю д е н и я х а н т и ч н ы х г р а м м а т и к о в я м б и ч е ­
с к и й триметр изоморфен эпическому г е к з а м е т р у .
В главе «О метрах» своего «Руководства по грамматике» Ма­
рий В и к т о р и н , п р о д о л ж а я р а с с к а з об э п и ч е с к о м г е к з а м е т р е , гово­
р и т : «Он же — и п и ф и й с к и й , к о т о р ы й , к а к передают, был сло­
ж е н после у б и е н и я ( А п о л л о н о м ) п и ф и й с к о г о д р а к о н а , когда жи­
т е л и Д е л ь ф с о п р о в о ж д а л и х в а л у А п о л л о н у т а к и м вот припевом:

39

ίή παιάν, ίή παιάν, ίή π α ι ά ν , — к о т о р ы й состоит из шести спондеев. Он
_ и ямбический т р и м е т р , если к о р р у п и р у е т с я йота, к о т о р а я дих­
21
р о н н а . И б о в них (дактиле и ямбе) з а л о ж е н ы основы всех метров» .
С в е д е н и я о н е д а к т и л и ч е с к и х стопах в п р е д е л а х гомеровского
г е к з а м е т р а , помимо а н т и ч н ы х т р а к т а т о в , с о д е р ж а т и работы со­
в р е м е н н ы х а в т о р о в , в том числе исследование А. К о л а р ж а «О мет­
22
р и к е греческих и р и м с к и х поэтов» .
И з в е с т н о , что античные г р а м м а т и к и п о л а г а л и «гекзаметриче­
с к и й стих з а в е р ш е н и е м и, вместе с тем, г л а в н о й сутью, с у щ н о с т ь ю
23
всех метров»
или — резче — у т в е р ж д а л и , что д а к т и л ь и спондей
с о с т а в л я ю т «основу всех метров» 24. Соответственно в Гомере они
з а к о н о м е р н о у с м а т р и в а л и «источник и н а ч а л о у ч е н и я о мет­
25
рах» .
В к л а с с и ч е с к о й ф и л о л о г и и до самого последнего времени это
наблюдение д р е в н и х не п р и в л е к а л о к себе достаточного в н и м а н и я :
его обходили к а к плод и г р ы д о с у ж е г о ума, пример античного фор­
м а л и з м а . Вместе с тем при з а к р е п л е н и и о п р е д е л е н н о г о стихотвор­
ного р а з м е р а з а к а ж д ы м и з поэтических ж а н р о в к л а с с и ч е с к о й
28
древности
б ы т о в а н и е р а з л и ч н ы х метрических стоп в п р е д е л а х
г е к з а м е т р а симптоматично.
В г е к з а м е т р е гомеровского эпоса с п а я н н о , целостно о т р а ж а е т с я
множественность сторон единого мира, множественность содержа­
ний, с в о й с т в е н н ы х р а з л и ч н ы м ж а н р а м последующего периода и
з а к р е п л е н н ы х в этих ж а н р а х в своем собственном стихотворном раз­
мере.
Все р а з м е р ы в одном: п р и м е р , «источник», х р а н и л и щ е — т а к о в а
п е р в а я особенность метра г о м е р о в с к и х поэм, эпического гекзамет­
р а , п о с т а в л е н н о г о силой художественного м ы ш л е н и я , силой эпи­
ческого с и н к р е т и з м а в ту же п о з и ц и ю по о т н о ш е н и ю к античному
с т и х о с л о ж е н и ю , что и поэмы Гомера по о т н о ш е н и ю ко всей антич­
ной л и т е р а т у р е .
Особенность в т о р а я . Весь античный эпос, к а к р а н н и й , в част­
ности философский и к и к л и ч е с к и й , т а к и поздний, с к о р е е п о х о ж и й
на роман в с т и х а х , п о л ь з у е т с я э п и ч е с к и м гомеровским гекзамет­
ром. «А т а к называемый героический м е т р , — пишет А р и с т о т е л ь , —
присвоен ему ( э п о с у . — И. Ш.) на о с н о в а н и и о п ы т а : в самом д е л е ,
если бы кто стал с о ч и н я т ь повествовательное произведение к а к и м нибудь д р у г и м метром или же многими, то это бы п о к а з а л о с ь не­
27
уместным»
.
В р е м я от времени в н у т р и эпического г е к з а м е т р а п р о и с х о д я т
н е к о т о р ы е и з м е н е н и я , с в я з а н н ы е с тем или иным ж а н р о в ы м разви­
28
тием эпоса, с той или иной л и т е р а т у р н о й э п о х о й , но о б щ а я струк­
т у р а метра остается н е и з м е н н о й , с т а б и л ь н о й по-прежнему.

же

40

О б ъ я с н е н и е и с к л ю ч и т е л ь н о й п р и в е р ж е н н о с т и античного эпоса
к г е к з а м е т р у естественно было бы и с к а т ь в т р а д и ц и и , но, к а к изве­
стно, в с я к а я т р а д и ц и я , а р а в н о — ее ж и з н е с п о с о б н о с т ь имеют свой
собственный смысл и свои особые п р и ч и н ы .
С т и х о т в о р н ы й р а з м е р — наиболее устойчивый,
консерватив­
ный элемент художественной формы. Он в о п л о щ а е т о п р е д е л е н н о е
с о д е р ж а н и е , с ф о р м и р о в а н , создан о п р е д е л е н н ы м с о д е р ж а н и е м
и ради определенного с о д е р ж а н и я .
У т в е р ж д е н и е непременной соотнесенности поэтического содер­
ж а н и я и его в н е ш н е г о в ы р а ж е н и я в г е к з а м е т р и ч е с к о й (примени­
т е л ь н о к гомеровскому эпосу) стиховой форме предстает теорети­
ческой п о с ы л к о й , о т к р ы в а ю щ е й г л а в у «Гекзаметр» в к н и г е К. Ма­
рота « Н а ч а л а греческой л и т е р а т у р ы » : «Не требует д о к а з а т е л ь с т в ,
что п л е н и т е л ь н о е , о д и н а к о в о в о л н у ю щ е е г р а ц и е й и достоинством
внешнее в ы р а ж е н и е греческого эпоса едва ли могло быть незави­
симым от с т а н о в л е н и я своего с о д е р ж а н и я , и т а к ж е наоборот: едва
ли подобное с о д е р ж а н и е у с т а н о в и л о с ь бы вне этой формы. А по­
тому в о з н и к а е т в о п р о с именно об этом внешнем в ы р а ж е н и и , о дак­
т и л и ч е с к о м гекзаметре к а к , п о ж а л у й , самой г л а в н о й возможности
пересмотреть р а с ш и ф р о в к у нашей з а г а д к и , к о т о р а я носит имя Го­
29
мер» .
К а ж д ы й поэтический ж а н р имеет свой р а з м е р . Е г о ж а н р о в о е
з а к р е п л е н и е и есть с о д е р ж а т е л ь н о с т ь стиховой формы. М о ж н о пи­
сать любым метром на любой сюжет, но как п и с а т ь , и в частности
каким м е т р о м , — создает ж а н р .
С в я з ь стиховой формы, метра поэтического п р о и з в е д е н и я с его
с о д е р ж а н и е м о щ у щ а л а с ь у ж е а н т и ч н о с т ь ю , хотя и т о л к о в а л а с ь не­
с к о л ь к о п р я м о л и н е й н о : чувство непосредственна соотносили с мет­
ром художественного п р о и з в е д е н и я , это чувство в ы з в а в ш е г о . Из­
вестно р а с с у ж д е н и е Д е м е т р и я о х о л и я м б а х Г и п п о н а к т а : « Ж е л а я
о т р а з и т ь в р а г о в , он с л о м а л метр и сделал его хромым, вместо пря­
мого, и а р и т м и ч н ы м , т. е. соответствующим с т р а ш н о с т и и б р а н и .
Д е й с т в и т е л ь н о , ритмичный и удобослышимый метр подходил бы
30
б о л ь ш е к э н к о м и я м , чем к хуле» ,— и з а м е ч а н и е В а р р о н а Р е а т и н ­
с к о г о о р а з н у з д а н н о с т и и о н и й с к о г о метра и строгой собранности
г е к з а м е т р а : «Героический <стих> п р и н а д л е ж и т А х и л л у , и о н и к —
31
кинеду»
.
На историчности подобных а с с о ц и а т и в н ы х с в я з е й стихотвор­
ного р а з м е р а и человеческого чувства при с о п о с т а в л е н и и антич­
ности и современности с п е ц и а л ь н о о с т а н а в л и в а е т с я в своей к н и г е
32
об античной м у з ы к а л ь н о й эстетике А. Ф. Л о с е в . Вместе с тем
в современном стиховедении б е з о т н о с и т е л ь н а я э к с п р е с с и в н о с т ь
стихового р а з м е р а , и — к а к частный случай — спондеических гек­
33
з а м е т р о в у Гомера, не с т а в и т с я под сомнение .

II

Среди с о в е т с к и х ученых на с в я з ь я в л е н и й с т и х о в о г о р я д а с глу­
бинным, в н у т р е н н и м с о д е р ж а н и е м поэтического п р о и з в е д е н и я впол­
не отчетливо у к а з ы в а л Б. В. Т о м а ш е в с к и й . В статье «Строфика
Пушкина»
Б. В. Томашевский
квалифицировал
строфу
как
х у д о ж е с т в е н н о е я в л е н и е , исторически и с о д е р ж а т е л ь н о обусловлен­
ное, и в о с п р и н и м а л ее, вместе с поэтом, «в к р у г е ж а н р о в ы х , эмо­
ц и о н а л ь н ы х и т е м а т и ч е с к и х а с с о ц и а ц и й с д р у г и м и произведения­
34
ми, в к о т о р ы х эта строфа у ж е у п о т р е б л я л а с ь » .
Н о с о д е р ж а н и е гомеровского э п о с а , э п и ч е с к и й с и н к р е т и з м в
многочисленных в а р и а н т а х его х у д о ж е с т в е н н о г о п р е т в о р е н и я , пред­
стает к а к некое неделимое с р а щ е н и е п о н я т и й н о - л о г и ч е с к о г о и об­
р а з н о г о э л е м е н т о в . Поэтому-то г о м е р о в с к и й с т и х о т в о р н ы й р а з м е р
и о к а з ы в а е т с я определенной художественной ф о р м о й , п р и в н о с я щ е й
оба эти н а ч а л а в слитности и г а р м о н и ч е с к о м единстве. И м е н н о
с п е ц и ф и к а с о д е р ж а н и я , з а к л ю ч е н н о г о в г о м е р о в с к о м метре, вы­
н у ж д а е т п р и б е г а т ь к нему весь п о с л е г о м е р о в с к и й э п о с .
Т а к , эпос к и к л и ч е с к и й и эпос ф и л о с о ф с к и й , д а л е к о не утратив­
ш и е еще э п и ч е с к о г о с и н к р е т и ч е с к о г о м и р о в о с п р и я т и я , но л и ш ь на­
р у ш и в ш и е его г а р м о н и ю : первый у в е л и ч е н и е м о б р а з н о г о н а ч а л а ,
второй у м е н ь ш е н и е м е г о , — н а х о д я т в эпическом г е к з а м е т р е проч­
н у ю о п о р у , с п о с о б н у ю в ы д е р ж а т ь избыток и при с л у ч а е воспол­
н и т ь недостающее, о с т а в а я с ь неизменной по своей сути.
И н о е и особое п о л о ж е н и е с эпосом п о з д н и м . Т в о р ц ы позднего
эпоса к а к г р е ч е с к о г о (не р а н е е к о н ц а IV в. до н. э . ) , т а к и р и м с к о г о
(с II в. до н. э . ) , о б р а щ а л и с ь к этому л и т е р а т у р н о м у ж а н р у т о л ь к о
тогда, когда с т а в и л и перед собой задачу всестороннего и в о з м о ж н о
более о б ъ е к т и в н о г о в о с п р о и з в е д е н и я ж и з н и во всем ее богатстве
и п о л н о т е , т. е. тогда, когда п р и х о д и л и по своей целенаправлен­
35
ности в н е к о т о р о е с о п р и к о с н о в е н и е с гомеровским эпосом .
П о з д н и й эпос у п о р н о и почти всегда б е з у с п е ш н о п ы т а л с я взгля­
н у т ь на мир с п о з и ц и й , отошедших в д а л е к о е п р о ш л о е , с позиций
э п и ч е с к о г о с и н к р е т и з м а к а к с л и я н и я элементов понятийно-логи­
ч е с к о г о и о б р а з н о г о н а ч а л . Отсюда с т р е м л е н и е позднего эпоса
и с п о л ь з о в а т ь метр, п р и н я т ы й э т и м типом х у д о ж е с т в е н н о г о мышле­
н и я и несущий в себе его з а р я д , его особое с о д е р ж а н и е . О б р а щ е н и е
к гомеровскому г е к з а м е т р у о с в о б о ж д а л о от м у ч и т е л ь н о г о нащу­
п ы в а н и я подходов, в е л о х у д о ж е с т в е н н у ю мысль по п р о т о р е н н ы м
д о р о г а м , п о д с к а з ы в а я л у ч ш и е переходы и повороты, на к о т о р ы х
рельефнее и я р ч е д о л ж е н был в ы с в е ч и в а т ь , о т к р ы в а т ь с я под необ­
ходимым и з а р а н е е о п р е д е л е н н ы м углом з р е н и я н у ж н ы й м а т е р и а л .
Т а к о в ы , очевидно, п р и ч и н ы и с п о л ь з о в а н и я г о м е р о в с к о г о гек­
з а м е т р а во всех ж а н р а х эпоса на всем п р о т я ж е н и и р а з в и т и я древне­
греческой и более того — всей античной л и т е р а т у р ы .

42

Вместе с тем, и с с л е д у я с о д е р ж а т е л ь н о с т ь метра к а к я в л е н и я
с т и х о в о г о р я д а , н а д л е ж и т , в и д и м о , иметь в виду не т о л ь к о ас­
с о ц и а т и в н о - с о д е р ж а т е л ь н ы е с в я з и с п р е д ш е с т в у ю щ и м употребле­
нием метра, но и в н у т р е н н и е в о з м о ж н о с т и самого метра по отноше­
нию к т и п у х у д о ж е с т в е н н о г о м ы ш л е н и я , поэтического в з г л я д а на
м и р , п р и н я т о м у а в т о р о м и о т р а ж е н н о м у в его п р о и з в е д е н и и . При­
чины и с п о л ь з о в а н и я п о д р а з у м е в а ю т в о з м о ж н о с т ь к т а к о м у исполь­
з о в а н и ю , з а л о ж е н н у ю в с а м о м метре. Ч т о б ы быть э п и ч е с к и м разме­
ром, г е к з а м е т р д о л ж е н о б л а д а т ь способностью передавать с р а щ е н и е
о б р а з н о г о и п о н я т и й н о - л о г и ч е с к о г о начал э п и ч е с к о г о синкрети­
ч е с к о г о м ы ш л е н и я , р а в н о в е с и е этих н а ч а л в г о м е р о в с к и х поэмах,
п р е о б л а д а н и е п о н я т и й н о - л о г и ч е с к о г о над о б р а з н ы м в ф и л о с о ф с к о м
и о б р а з н о г о над п о н я т и й н о - л о г и ч е с к и м в к и к л и ч е с к о м э п о с е , и
тем более — в эпосе позднем.
И эта в о з м о ж н о с т ь , э т а способность к подобной передаче, от­
л и ч а ю щ а я метр г о м е р о в с к и х поэм, н а х о д и т о б ъ я с н е н и е л и ш ь в
одном: э п и ч е с к и й г е к з а м е т р в к л ю ч а е т н е т о л ь к о элементы прочих
а н т и ч н ы х метров, но и э л е м е н т ы «неметрической» речи, характер­
ной д л я н а у ч н о й л и т е р а т у р ы к а к п о н я т и й н о - л о г и ч е с к о г о пути по­
з н а н и я м и р а . П о мнению с о в р е м е н н ы х и с с л е д о в а т е л е й , г е к з а м е т р
на определенном э т а п е р а з в и т и я д р е в н е г р е ч е с к о г о я з ы к а был наибо­
л е е б л и з о к к обыденной р а з г о в о р н о й речи, а г е к з а м е т р и ч е с к и е ко­
л о н ы соотносимы с «отрезками», «кусками» т р а д и ц и о н н о г о повест­
в о в а т е л ь н о г о п р о з а и ч е с к о г о я з ы к а . В этой с в я з и в а ж н о вспомнить
и н а б л ю д е н и е А р и с т о т е л я : из всех с т и х о т в о р н ы х р а з м е р о в гекза­
36
метр — «самый у с т о й ч и в ы й и самый вместительный» .
Вместе с тем в а н т и ч н о й т р а д и ц и и , з а к р е п л е н н о й авторитетом
А р и с т о т е л я , г е к з а м е т р п р и з н а в а л с я р а з м е р о м , д а л е к и м о т разго­
в о р н о й , «нехудожественной», «непоэтической» речи и ей ч у ж д ы м .
З а з е м л е н н о с т ь , «прозаичность», о р и е н т и р на «болтовню толпы» ан­
тичные т е о р е т и к и относили к с в о й с т в а м я м б а .
Р а с с к а з ы в а я о с т а н о в л е н и и т р а г е д и и , Аристотель у п о м и н а е т о
с т и х о т в о р н о м р а з м е р е ее д и а л о г и ч е с к о й части, ямбическом тримет­
ре, и п о л а г а е т этот р а з м е р свойственным т р а г е д и и от п р и р о д ы , «так
к а к ямб из всех р а з м е р о в самый б л и з к и й к р а з г о в о р н о й р е ч и .
Д о к а з а т е л ь с т в о — то, что в беседе д р у г с д р у г о м мы п р о и з н о с и м
очень часто я м б ы , а г е к з а м е т р ы р е д к о и то в ы х о д я из обычного с т р о я
37
р а з г о в о р н о й речи»
. Сходное у А р и с т о т е л я в п о в е с т в о в а н и и о
т р о п а х : «В героических с т и х а х у п о т р е б и т е л ь н о и все вышесказан­
ное, а в я м б и ч е с к и х — п о д х о д я щ и е с л о в а все те, которыми поль­
з у ю т с я в р а з г о в о р а х , т а к к а к эти стихи особенно п о д р а ж а ю т (раз­
38
г о в о р н о й ) речи» . Н а к о н е ц , з н а ч и т е л ь н о к а т е г о р и ч н е е у Д е м е т р и я :
«Ямб — д е ш е в и подобен речи т о л п ы . Т о л п а ведь, не з н а я сама того,
болтает ямбическими метрами» 39.
43

Условность подобного д е л е н и я и тематического з а к р е п л е н и я мет­
ра самой античностью о щ у щ а е т с я поздно, и с т о р и ч н о с т ь не ощу­
щ а е т с я вовсе: «Не в с я к и й ямб р у г а т е л е н , но с у щ е с т в у е т и благо­
честивый. И м е н н о в к о м е д и я х он болтает и б р а н и т , в трагедии же
40
горюет. Б ы в а е т , что и гимны им п и ш у т с я ; потому он и благочестив» .
Т р а д и ц и и античности в н а у к е Н о в о г о времени были поколеб­
л е н ы с р а в н и т е л ь н о недавно, в нашем столетии, новейшими дости­
ж е н и я м и а р х е о л о г и и и л и н г в и с т и к и , о т к р ы т и я м и М. В е н т р и с а и
Д ж . Ч э д в и к а , с п е ц и а л ь н ы м и работами Т . Вебстера, К . Марота,
Г. Ф р е н к е л я .
К а к известно, при д е ш и ф р о в к е т а б л и ч е к л и н е й н о г о письма Б
в н е с к о л ь к и х с л у ч а я х М. Вентрис и Д ж . Ч э д в и к о б н а р у ж и л и дакти­
л и ч е с к и е з а г о л о в к и к т р а д и ц и о н н ы м , административно-хозяйствен­
ным п е р е ч н я м (Ру Αn 12, и Аn 14) и сопоставили их с текстами гоме­
р о в с к и х поэм ( И л . , I I , 639 и И л . , X X I I , 395)
Это обстоятельство, р а в н о к а к и в ы я в л е н и е а р х е о л о г и ч е с к и под­
т в е р ж д е н н ы х а н а х р о н и з м о в в гомеровских э п и ч е с к и х ф о р м у л а х ма­
т е р и а л ь н о й к у л ь т у р ы , у с и л е н н о е работами Г. Л о р и м е р , п о з в о л и л о
Т . В е б с т е р у в своих р а б о т а х о предгомеровской поэзии, и л и , точнее,
о том малом, что мы о ней з н а е м , з а к р е п и т ь за эпической поэзией
42
м и к е н с к о й э п о х и двойной к о р о т к и й ритм
. «Чем б о л ь ш е будет изу­
ч а т ь с я м и к е н с к а я Г р е ц и я , — пишет Т. Вебстер в знаменитой к н и г е
«От М и к е н к Гомеру», — тем б о л ь ш е может найтись примеров,
и метрические з а г о л о в к и к перечням, может о к а з а т ь с я , были <там>
п р а в и л о м . В о в с я к о м с л у ч а е , эти в п о л н е о п р е д е л е н н ы е п р и м е р ы
показывают, к а к легко м и к е н с к а я Греция с ее не
подлежащими
с т я ж е н и ю г л а с н ы м и могла приспособиться к д в о й н о м у к о р о т к о м у
43
р и т м у , анапестическому и л и дактилическому» .
К мнению Т. Вебстера о д а к т и л и ч е с к о м ритме эпической пред­
г о м е р о в с к о й п о э з и и к а к поэзии м и к е н с к о й э п о х и п р и с о е д и н я е т с я
Д ж , Ч э д в и к в последнем и з д а н и и о с н о в о п о л а г а ю щ е г о труда «До­
44
к у м е н т ы в м и к е н с к о й Греции»
.
В свою очередь, п р е д п о с ы л к и освоения м и к е н с к о й эпической
п о э з и е й д в о й н о г о к о р о т к о г о р и т м а , или ритма д а к т и л и ч е с к о г о , за­
л о ж е н ы , к а к полагают современные исследователи, в специфике
г р е ч е с к о г о я з ы к а м и к е н с к о г о периода, в р и т м и ч е с к о м строе раз­
говорного микенского.
В и с с л е д о в а н и я х К. М а р о т а г е к з а м е т р к а к всеобщий греческий
с т и х о т в о р н ы й р а з м е р уходит к о р н я м и д а л е к о в п р е д г о м е р о в с к у ю ,
45
пору, когда он о щ у щ а л с я б л и з к и м обыденной р а з г о в о р н о й речи
.
В своих в ы в о д а х К. М а р о т о п и р а е т с я и на д а к т и л и ч е с к и е тексты
л и н е й н о г о письма Б, и на опыт современных и с с л е д о в а н и й я з ы к а
э п и ч е с к о й поэзии р а з л и ч н ы х н а р о д о в мира в сопоставлении с д а н -

44

ными я з ы к а их р а з г о в о р н о й , обыденной, непоэтической речи. Со­
ответственно, по мнению К. М а р о т а , «древнемикенский я з ы к под­
ходил д л я п о р о ж д е н и я и л и , п о меньшей мере, д л я в о с п р и я т и я
д а к т и л и ч е с к о г о размера», к о т о р ы й п р и ш е л к н е м у в виде «интер­
н а ц и о н а л ь н о г о ч е т ы р е х а р с н о г о метра, в о с п р и н я т о г о ж и т е л я м и древ­
н и х М и к е н к а к с в о й собственный, что м о г л о иметь основу в юж­
46
н о а х е й с к о м д и а л е к т е Пелопоннесса»
. Ту же « р а с п р о с т р а н е н н у ю
и всеобщую ч е т ы р е х а р с н у ю метрическую форму, прототип гекзаме­
тра», К. М а р о т н а б л ю д а е т и в д р е в н е к р и т с к о м я з ы к е з а г о в о р о в
( — 1 5 8 0 — 1 3 5 0 гг. до н. э.)
Выводы К. М а р о т а идут к а к будто в р а з р е з и с у с т о я в ш е й с я
т р а д и ц и е й , выверенной авторитетом А р и с т о т е л я и, более того, с
п р а к т и к о й , «с общей к а р т и н о й п о с л е г о м е р о в с к о й п о э з и и : в е д ь
в к л а с с и ч е с к о е в р е м я д а к т и л и ч е с к и й г е к з а м е т р — д а л е к о не гос­
48
подствующий размер»
.
В р а з ъ я с н е н и и видимого п р о т и в о р е ч и я К. М а р о т о т т а л к и в а е т с я
от историчности общественного с о з н а н и я , исторической и куль­
т у р н о й обусловленности эстетической мысли и ее в ы р а ж е н и я ,
в частности в ы р а ж е н и я метрического.
Аристотель, к а к видит э т о К. М а р о т , в своих с у ж д е н и я х о с т и х е
и р а з г о в о р н о й речи пренебрег ф а к т о р о м и с т о р и ч е с к о г о р а з в и т и я
я з ы к а и его д и а л е к т н ы м и р а з л и ч и я м и , а в ы с к а з ы в а н и я А р и с т о т е л я
о стиховых р а з м е р а х исходят, по К. М а р о т у , из п р а к т и к и послегомеровской п о э з и и , чуждой поэтике и э с т е т и к е п р е д г о м е р о в с к о г о
49
и г о м е р о в с к о г о периодов
.
С особым и в п о л н е п о н я т н ы м сочувствием К. М а р о т о т н о с и т с я
к н а у ч н ы м п о и с к а м в з а и м о с в я з и р а з г о в о р н о й речи и речи метричес­
к о й на современном э т а п е их и с с л е д о в а н и я и соответственно к ра­
ботам в этой области Г. Ф р е н к е л я , и з у ч а ю щ е г о в з а и м о д е й с т в и е
прозы и поэзии на у р о в н е п р о з а и ч е с к о й речи и э п и ч е с к о г о гекза­
метра античности.
К а к п о к а з а л Г. Ф р е н к е л ь в к н и г е «Пути и формы р а н н е г р е ч е с ­
50
кой мысли»
,
«воспринимаемые куски»
(die
verständlichen
Satzstücke) « т р а д и ц и о н н о г о п о в е с т в о в а т е л ь н о г о ( п р о з а и ч е с к о г о ) я з ы к а
в з н а ч и т е л ь н о й мере с необходимостью способствовали в ы я в л е н и ю
п р а в и л ь н о й системы к о л о н о в г е к з а м е т р а , и л и , иными с л о в а м и , воз­
н и к н о в е н и ю г р е ч е с к о г о э п и ч е с к о г о языка» 5 1 .
Б о л е е того, по у т в е р ж д е н и ю Г. Ф р е н к е л я , «отклонение от про­
з а и ч е с к о й речи» в г е к з а м е т р а х д а ж е т а к о г о л и т е р а т у р н о изощрен­
ного э п и к а , к а к К а л л и м а х , «не выходит з а пределы п р и в ы ч н о й
52
поэтической вольности»
.
В о з н и к ш и й н а основе м и к е н с к о г о д в о й н о г о к о р о т к о г о ритма,
э п и ч е с к и й г о м е р о в с к и й г е к з а м е т р к а к п о э т и ч е с к а я ф о р м а худо-

45

ж е с т в е н н о й мысли античности, видимо, вместил, п е р е р а б о т а л и
освоил э л е м е н т ы и н о й , н е п о э т и ч е с к о й , в у з к о м смысле с л о в а , ре­
чевой системы, и л и , и н а ч е , — э л е м е н т ы повествовательной проза­
ической речи 53.
И, н а к о н е ц , т р е т ь я особенность гомеровского г е к з а м е т р а пред­
стает к а к н а б л ю д е н и е ритмического х а р а к т е р а , частное по отноше­
нию к д в у м п р е д ш е с т в у ю щ и м и я в л я ю щ е е с я в ы р а ж е н и е м э п и ч е с к о г о
х у д о ж е с т в е н н о г о п р и н ц и п а к а ч е с т в е н н о г о е д и н о о б р а з и я м и р а при
количественном н е р а в е н с т в е к а ч е с т в , это е д и н о о б р а з и е составляю­
щ и х и, вместе с тем, э п и ч е с к о г о з а к о н а , по к о т о р о м у любой эпичес­
к и й «каждый» не п р о т и в о п о с т а в и м э п и ч е с к о м у «все», но единообра­
зен с н и м .
Особенность была подмечена поэтом р у с с к о г о р о м а н т и з м а и
переводчиком «Одиссеи» В. А. Ж у к о в с к и м . «Переводя Гомера (и
в особенности «Одиссею»),— пишет Ж у к о в с к и й , — н е д а л е к о у й д е ш ь ,
если не з а й м е ш ь с я ф о р м у л о ю к а ж д о г о стиха в отдельности, ибо у
него, т. е. Гомера, нет отдельно (здесь и д а л е е к у р с и в м о й . — И. Ш.)
р а з и т е л ь н ы х с т и х о в , а есть поток их, который надобно с х в а т и т ь
весь, во всей его полноте и светлости; н у ж н о с о х р а н и т ь к а ж д о м у
стиху его ф и з и о н о м и ю , н о т а к , чтобы его о т д е л ь н о с т ь с л и в а л а с ь
4
со стройностью целого и в ней исчезала» 5 . «Каждый» стих едино­
о б р а з е н со «всеми», и «все» в б и р а ю т , п о к р ы в а ю т «каждый».
Т а к , в с л и я н и и метра и элементов «неметрической» речи, в
целостном э п и ч е с к о м единстве с т и х о т в о р н о г о размера и — к а к
следствие — в метрической его у н и в е р с а л ь н о с т и , в качественном
е д и н о о б р а з и и э п и ч е с к о г о с т и х о в о г о потока (не исключено — и во
многом ином, уточняющем и у г л у б л я ю щ е м эти наблюдения) об­
р е т а е т свое метрическое п р е т в о р е н и е в поэмах Гомера художе­
ственный синкретизм эпического мышления.

Вымысел

В

ымысел
— второй из выдвинутых античной поэтикой
п р и з н а к о в «художественного» п р о и з в е д е н и я . Р о л ь и х а р а к т е р
в ы м ы с л а в гомеровском эпосе, в
послегомеровской п о э з и и
и «научных» с о ч и н е н и я х древности р а з л и ч н ы . Об этом свиде­
т е л ь с т в у ю т и п р а к т и к а и т е о р и я античной л и т е р а т у р ы 1.

1
в

Античная эстетическая теория о вымысле
послегомеровской «художественной» литературе

И м е я в виду в основном п о с л е г о м е р о в с к у ю а н т и ч н у ю п о э з и ю ,
К в и н т и л и а н в т р а к т а т е «Воспитание оратора» п и ш е т : «По роду
(своему п о э з и я ) сопоставима с притворством. И вдобавок она стре­
мится к одному т о л ь к о : д о с т а в л я т ь собой у д о в о л ь с т в и е , — и сопро­
в о ж д а е т с я и з м ы ш л е н и е м не т о л ь к о л о ж н о г о , но д а ж е чего-то не­
вероятного» (X, 1, 28).
Поэзия — притворство (ostentatio),
цель
ее — у д о в о л ь с т в и е
(voluptas),
у д о в о л ь с т в и е д о с т и г а е т с я вымыслом (fingendo), вымы­
сел состоит из л о ж н о г о (falsa) и н е в е р о я т н о г о ( i n c r e d i b i l e ) . Т а к о в а ,
п о К в и н т и л и а н у , система поэтико-эстетических к а т е г о р и й в ы м ы с л а
в п р о и з в е д е н и я х послегомеровской л и т е р а т у р ы .
Уточнить с о д е р ж а н и е к а ж д о й из этих категорий
позволяет
2
«Поэтика» Аристотеля . По мысли А р и с т о т е л я , поэтическое ис­
кусство состоит в п о д р а ж а н и и , воспроизведении (ή μίμησις) дей­
ствительности, которое с о п р о в о ж д а е т с я чувством
удовольствия
(ή ηδονή), п р и я т н о г о (ηδύς), радости (χαίρειν).
С этими п о н я т и я м и мы отчасти у ж е в с т р е ч а л и с ь при а н а л и з е
эстетической терминологии С т р а б о н а и тогда же имели основание
отнести их с о д е р ж а н и е к художественному, о б р а з н о м у н а ч а л у .
Т е к с т «Поэтики» (см., н а п р и м е р , IV, 1448b, 4—20) п о з в о л я е т
у т о ч н и т ь смысл п о н я т и я ηδονή (идентичные смысловые в а р и а н т ы
ηδύς, χαίρειν, ψυχαγωγία) и определить его к а к эстетическое наслаж­
дение, сопутствующее о б р а з н о м у п о з н а н и ю м и р а .
В п о л ь з у т а к о г о т о л к о в а н и я говорит, в частности, о б ш и р н ы й
текст IV г л а в ы «Поэтики» (1448b , 4—20), а т а к ж е текст X I V главы,
47

где А р и с т о т е л ь пишет: «А т а к к а к поэту следует путем п о д р а ж а н и я
( μ ί μ η s i s ) д о с т а в л я т ь удовольствие (ηδονή) с о с т р а д а н и я и с т р а х а ,
то я с н о , что это д о л ж н о з а к л ю ч а т ь с я в с а м и х событиях» (1453b,
11 — 14).
П о э т , п о д р а ж а я ж и з н и , в о с п р о и з в о д и т ее в «событиях», вкла­
д ы в а я в них свое
п о н и м а н и е п р о и с х о д я щ е г о , свои с о с т р а д а н и е
и с т р а х . Ч и т а т е л ь , с л у ш а т е л ь , з р и т е л ь , п р и о б щ а я с ь к искусству,
входит в мир событий, с о з д а н н ы х поэтом, п р о н и к а е т с я его настрое­
нием, и тогда в о з н и к а е т ηδονή, чувство радости п о з н а н и я и созида­
н и я , чувство эстетического н а с л а ж д е н и я .
Н о п о д р а ж а н и е , в о с п р о и з в е д е н и е действительности, состав­
л я ю щ е е с у щ н о с т ь искусства, в эстетической л е к с и к е А р и с т о т е л я
3
р а в н о з н а ч н о вымыслу .
Т а к , в X г л а в е «Поэтики» н а х о д и м : «Из вымыслов (μΰθοι)
одни бывают простые, д р у г и е — сплетенные. И б о и д е й с т в и я , под­
р а ж а н и я к о т о р ы м с о с т а в л я ю т вымыслы, таковы» ( X , 1452а, 12—14).
Вымысел — п о д р а ж а н и е д е й с т в и ю , из действий же с к л а д ы в а е т с я
р е а л ь н а я ж и з н ь . Т а к что вымысел в конечном итоге е с т ь подража­
ние ж и з н и во всех ее п р о я в л е н и я х .
Т а к о в а , по Аристотелю, суть поэтического в ы м ы с л а . Рассмот­
рим в н у т р е н н и е з а к о н о м е р н о с т и этого в ы м ы с л а .
С о г л а с н о IX г л а в е «Поэтики», «дело поэта говорить не о совер­
ш и в ш е м с я у ж е , но о том, что могло бы с о в е р ш и т ь с я , и о в о з м о ж н о м
(τά δυνατά) по вероятности (kaтά τό εικός) или необходимости
(το άναγναΐον)» ( I X , 1451а, 3 6 — 3 8 ) . Д р у г и м и с л о в а м и , поэту над­
л е ж и т не ф и к с и р о в а т ь р е а л ь н ы е , д е й с т в и т е л ь н о имевшие место фак­
ты с их с т р о г о о п р е д е л е н н ы м смыслом и з н а ч е н и е м — «свершив­
шееся», но самому т в о р и т ь новые ф а к т ы , и н а ч е — «то, что могло
бы совершиться», и т в о р и т ь , в ы м ы ш л я я их возможными по вероят­
ности или необходимости.
С м ы с л о в о е с о д е р ж а н и е в е р о я т н о г о необходимого в закономер­
н о с т я х в о з м о ж н о г о вымысла, в одном с л у ч а е п р я м о , в д р у г о м —
к о с в е н н о , в ы я в л я е т с я в тексте X V I I I г л а в ы «Поэтики»: «В пери­
п е т и я х же и в простых событиях они ( т р а г и к и , и в том числе Ага­
ф о н . — И. Ш.) у д и в и т е л ь н о х о р о ш о достигают, чего х о т я т . И б о то
<что они х о т я т в ы р а з и т ь ) трагично и человеколюбиво. А это
с л у ч а е т с я тогда, когда человек мудрый, но п о р о ч н ы й , бывает обма­
нут, к а к С и з и ф , и м у ж е с т в е н н ы й , но н е с п р а в е д л и в ы й п о б е ж д е н .
Это в е р о я т н о , к а к говорит Агафон, ибо в е р о я т н о е с о в е р ш а е т с я часто
и в о п р е к и вероятности» (1456а, 2 0 — 2 5 ) .
«Вероятное» — то, что м о ж е т с л у ч и т ь с я , а может и не с л у ч и т ь с я ,
в о п р е к и о ж и д а н и я м , «необходимое» ж е , очевидно, то, что с л у ч а е т с я
непреложно.

48

М а т е р и а л «Поэтики» п о з в о л я е т т а к ж е определить с о о т н о ш е н и е
«вероятного» и «необходимого» в н у т р и обнимающего их «возможно­
го».
Д е й с т в и т е л ь н о , в X X I V главе т р а к т а т а н а х о д и м п р е д п и с а н и е :
«В вымысле следует предпочитать н е в о з м о ж н о е (αδύνατα) вероят­
ное (είκό:α) не в н у ш а ю щ е м у д о в е р и я (απίθανα) в о з м о ж н о м у (δυνατά)»
(1460а, 2 6 — 2 7 ) .
К а т е г о р и ч н о с т ь п р е д п и с а н и я предстает а б б р е в и а т у р о й :
при
αδύνατα, «невозможном», опущен ф а к т в о с п р и я т и я («внушающее»
или «не в н у ш а ю щ е е доверия», πιθανόν — απίθανα), при δυνατόν, «воз­
можном», отсутствуют о п р е д е л е н и я «по вероятности» и «по необхо­
димости».
В р е з у л ь т а т е в о з м о ж н о е п р о т и в о п о л а г а е т с я н е в о з м о ж н о м у при
особом а к ц е н т е на понятии в е р о я т н о с т и , что д а е т о с н о в а н и е ви­
деть в н е в о з м о ж н о м в о з м о ж н о е , но не необходимое, иначе возмож­
ное по в е р о я т н о с т и , а в в о з м о ж н о м — в о з м о ж н о е по необходи­
мости. Д о п у с т и м о с т ь о т о ж д е с т в л е н и я п о д т в е р ж д а е т с я в «Поэтике»
р а с п р о с т р а н е н и е м объема п о н я т и я «внушающий доверие», «достой­
ный доверия» л и ш ь на в о з м о ж н о е : «достойно д о в е р и я возможное»
(1451b, 16—19). В р е з у л ь т а т е в ы с к а з ы в а н и е А р и с т о т е л я обретает
новый смысловой оттенок: в вымысле «следует предпочитать возмож­
ное по в е р о я т н о с т и , не я в л я ю щ е е с я о б ъ е к т и в н о необходимым, воз­
можному по необходимости, не в н у ш а ю щ е м у доверия».
И н ы м и с л о в а м и , в вымысле, который с т р о и т с я к а к в о з м о ж н о е
по вероятности или необходимости, в о з м о ж н о е по вероятности
предпочтительнее л и ш ь тогда, когда в о з м о ж н о е по необходимости
не в н у ш а е т д о в е р и я , н е у б е д и т е л ь н о . И, с л е д о в а т е л ь н о , в п р о т и в н о м
с л у ч а е , когда оно д о в е р и е в н у ш а е т , в о з м о ж н о е по необходимости
п р е в а л и р у е т над в о з м о ж н ы м по в е р о я т н о с т и .
Н а д л е ж и т у т о ч н и т ь , к а к о й смысл в к л а д ы в а е т Аристотель в
п о н я т и е «внушающий доверие» (πιθανός).
Впервые с э т и м т е р м и н о м с т а л к и в а е м с я в IX главе т р а к т а т а ,
где Аристотель п и ш е т : «...внушает д о в е р и е в о з м о ж н о е . Ведь отно­
с и т е л ь н о н е с о в е р ш и в ш е г о с я мы еще не в е р и м , что оно в о з м о ж н о ,
с о в е р ш и в ш е е с я ж е , очевидно, в о з м о ж н о . Ведь оно не с о в е р ш а л о с ь
бы, если бы оно было невозможно» (1451b, 16—19).
В н у ш а е т д о в е р и е в о з м о ж н о е , н о л и ш ь т а к о е в о з м о ж н о е , которое
п о л у ч а е т п р о в е р к у ходом ж и з н е н н ы х событий,
подтверждается
движением жизни.
О достоверности в о з м о ж н о г о в ы м ы с л а к а к с л и я н и я с правдой
ж и з н и Аристотель пишет с л е д у ю щ е е ( П о э т и к а , I X , 1451b, 3 0 — 3 2 ) :
«Ведь ничто не п р е п я т с т в у е т тому, чтобы некоторое из совершив­
ш е г о с я было т а к и м , к а к и м оно могло бы с о в е р ш и т ь с я по вероят­
ности (εικός) или ( н е о б х о д и м о й ) возможности (δυνατά)» 4 .
4У

Т а к , смысл πιθανός, т е р м и н а античной п о с л е г о м е р о в с к о й эсте­
т и к и , р а с к р ы в а е т с я в истине с о в е р ш а ю щ е г о с я , к р и т е р и е м которой
оказывается сама жизненная практика, понятая как возможность.
Соответственно в ы с к а з ы в а н и е А р и с т о т е л я о соотношении в
в ы м ы с л е в е р о я т н о г о (τό εικός) и необходимого (τό άναγκαϊον) в
п р е д е л а х в о з м о ж н о г о (τά δυνατά) д о л ж н о быть уточнено в н о в ь .
И м е н н о в в ы м ы с л е «следует предпочитать в о з м о ж н о е по вероят­
ности, не я в л я ю щ е е с я о б ъ е к т и в н о необходимым, в о з м о ж н о м у по
необходимости, отвергнутому ж и з н е н н о й п р а к т и к о й » .
Т а к о в о соотношение в е р о я т н о г о и необходимого в н у т р и воз­
м о ж н о г о в в ы м ы с л е послегомеровской п о э з и и , соотношение, где
поворотную и р е ш а ю щ у ю р о л ь и г р а е т правдоподобие.
Вымысел к а к в о з м о ж н о е с о г л а с н о в е р о я т н о с т и или необходи­
мости в совокупности всех своих в н у т р е н н и х з а к о н о м е р н о с т е й —
первый путь, по которому с л е д у е т вымысел в т р е б о в а н и я х после­
гомеровской э с т е т и к и .
Вымысел к а к невозможное с о г л а с н о вероятности или необхо­
димости, иначе — к а к несоответствующее т р е б о в а н и я м р а з у м а , про­
тивное з д р а в о м у с м ы с л у , — п у т ь в т о р о й .
С о г л а с н о Аристотелю ( П о э т и к а , X X I V — X X V ) , противное здра­
вому смыслу (τό άλογον) входит в вымысел н е л е п ы м , с т р а н н ы м ,
необыкновенным (τό άτοπον). С нелепым, с т р а н н ы м с в я з а н о уди­
в и т е л ь н о е , которое, в свою очередь, с о п р и к а с а е т с я
с п р и я т н ы м , способствуя эстетическому н а с л а ж д е н и ю .
С в я з ь с эстетической к а т е г о р и е й п р и я т н о г о д о п у с к а е т присутст­
вие п р о т и в н о г о з д р а в о м у смыслу, нелепого, н е о б ы к н о в е н н о г о в сфере
х у д о ж е с т в е н н о г о м ы ш л е н и я , п р и д а е т им эстетическую з н а ч и м о с т ь .
С о д е р ж а н и е п р о т и в н о г о з д р а в о м у смыслу, н е о б ы к н о в е н н о г о ,
н е л е п о г о в эстетической т е р м и н о л о г и и А р и с т о т е л я в ы я в л я е т с я в
а н а л и з е текста «Поэтики».
Д е й с т в и т е л ь н о , в X X I V г л а в е т р а к т а т а ч и т а е м : «Итак, следует
<и в э п о п е е и> в т р а г е д и я х с о ч и н я т ь у д и в и т е л ь н о е ; в эпопее же
особенно д о п у с к а е т с я п р о т и в н о е з д р а в о м у с м ы с л у , через к о т о р о е
п о б о л ь ш е й части с л у ч а е т с я у д и в и т е л ь н о е , т а к к а к н е видно дей­
с т в у ю щ е г о л и ц а ; ведь события
вокруг преследования
Гектора
п о к а з а л и с ь бы смешными на с ц е н е : одни с т о я т и не преследуют,
д р у г о й — к и в а е т г о л о в о й ; в эпосе же <это> остается н е з а м е ч е н н ы м .
А у д и в и т е л ь н о е — п р и я т н о . Д о к а з а т е л ь с т в о то, что все, с т р е м я с ь
д о с т а в и т ь удовольствие (χαριζόμενοι), р а с с к а з ы в а ю т с собствен­
ными д о б а в л е н и я м и . П р е и м у щ е с т в е н н о ж е Гомер учит, к а к следует
5
с о ч и н я т ь л о ж ь » (1460а, 1 1 — 20) .
Весь ход р а с с у ж д е н и я , особенно последний, з а в е р ш а ю щ и й его
момент, п о з в о л я е т с б л и з и т ь п о н я т и я «противное з д р а в о м у смыслу»

50

(τό άλογον) и «говорить л о ж ь » (ψευδή λέγειν), а р а в н о и «собствен­
ные д о б а в л е н и я » всех тех, к т о вносит эти д о б а в л е н и я , «стремясь
д о с т а в и т ь удовольствие». В р е з у л ь т а т е под «противное з д р а в о м у
смыслу», «нелепое», «необыкновенное» п о д п а д а е т все т о , что не
имеет р е а л ь н о й ж и з н е н н о й основы, не с в я з а н о с непосредственно
с л у ч и в ш и м с я и его д в о й н и к о м в искусстве, в о з м о ж н ы м по вероят­
ности или необходимости. Т а к п р о т и в н о е з д р а в о м у смыслу, неле­
пое в в ы м ы с л е о к а з ы в а ю т с я идентичными н е в о з м о ж н о м у и по ве­
р о я т н о с т и и по необходимости.
Место н е в о з м о ж н о г о , р а в н о к а к и п р а в о м е р н о с т ь его присут­
с т в и я в общей системе в ы м ы с л а послегомеровской п о э з и и , Аристо­
т е л ь п р е д с т а в л я е т себе в п о л н е о п р е д е л е н н о .
В X X V г л а в е «Поэтики» ч и т а е м : «Если и с к у с с т в о т в о р и т не­
в о з м о ж н о е , т о погрешает, н о ( п о г р е ш а я ) п о с т у п а е т с п р а в е д л и в о ,
е с л и д о с т и г а е т своей ц е л и (а п р о ц е л ь у ж е г о в о р и л о с ь ) , то есть
е с л и т а к и м путем <поэт> д е л а е т или эту с а м у ю или д р у г у ю часть
( с в о е г о п р о и з в е д е н и я ) более п о р а з и т е л ь н о й . П р и м е р — преследо­
в а н и е Г е к т о р а . Н о если ж е в о з м о ж н о и л и л у ч ш е или ( х о т я бы>
не х у ж е д о с т и г н у т ь цели и с о о б р а з у я с ь с п р а в и л а м и и с к у с с т в а от­
н о с и т е л ь н о всего этого, то п о г р е ш а т ь н е с п р а в е д л и в о , потому что,
е с л и в о з м о ж н о , вовсе никоим образом не следует погрешать»
(1460b, 2 3 — 2 9 ) .
Невозможное
в ы м ы с л а — «погрешность» — нечто
противное
«правилам искусства», п р о т и в н о е в о з м о ж н о м у к а к у с т а н о в л е н н о й
структуре эпического вымысла. Невозможное вымысла допускается
в поэтическое п р о и з в е д е н и е с о г о в о р к о й , л и ш ь при тех обстоятель­
с т в а х , к о г д а в о з м о ж н о е было бы менее п о р а з и т е л ь н о ,
потрясаю­
ще
(εκπληκτικός
с р . θαυμαστός — «удивительный»), в м е н ь ш е й м е р е
способно д о с т и г н у т ь цели в с я к о г о и с к у с с т в а : пробудить эстетичес­
кое чувство, в ы з в а т ь эстетическое н а с л а ж д е н и е .
О том ж е , не менее подробно, г о в о р и т с я в р а з д е л е X X I V г л а в ы :
«Речи не д о л ж н ы состоять из частей п р о т и в н ы х з д р а в о м у смыслу,
но особенно — з а к л ю ч а т ь ничего п р о т и в н о г о з д р а в о м у смыслу,
если же [это] н е в о з м о ж н о , то [противное з д р а в о м у смыслу д о л ж н о
р а с п о л а г а т ь с я ] вне хода в ы м ы с л а , к а к , н а п р и м е р , в «Эдипе» о том,
что он не з н а л , к а к умер Л а й , — а не в д р а м а т и ч е с к о м д е й с т в и и ,
к а к , н а п р и м е р , в «Электре» р а с с к а з ы в а ю щ и е о П и ф и й с к и х и г р а х
или в «Мисийцах» немой из Тегеи, п р и ш е д ш и й в М и с и ю . Т а к что
г о в о р и т ь , будто вымысел погибнет [от э т о г о ] , с м е ш н о : ведь с самого
н а ч а л а н е следует д о п у с к а т ь т а к и х вымыслов, н о если у ж с л о ж и л
и он к а ж е т с я в п о л н е соответствующим з д р а в о м у смыслу (εύλογος),
то с л е д у е т допустить и нелепое. Ведь и п р о т и в н о е здравому смыслу
в «Одиссее», в частности с в я з а н н о е с высадкой [героя на И т а к у ] ,

51

я с н о , б ы л о бы невыносимо, если бы их с о ч и н и л плохой поэт.
А теперь поэт прочими б л а г а м и с г л а ж и в а е т нелепое, д е л а я его при­
ятным» (1460а, 2 7 — 1 4 6 0 b , 2).
П р о т и в н о е з д р а в о м у смыслу, нелепое, н е о б ы к н о в е н н о е , ина­
че — н е в о з м о ж н о е вымысла в поэтическом п р о и з в е д е н и и нежела­
т е л ь н о и о п р а в д а н о л и ш ь в тех о б с т о я т е л ь с т в а х , когда оно к а ж е т с я
(субъективный момент в о с п р и я т и я п о д ч е р к н у т в о р и г и н а л е глаго­
лом φαίνηтαι — «представляется») в п о л н е соответствующим здра­
вому смыслу, т р е б о в а н и я м р а з у м а (εύλογο;); и тогда нелепое прият­
но.
И т а к , нелепое, необыкновенное, иначе — н е в о з м о ж н о е допус­
к а е т с я в вымысле, когда оно соответствует з д р а в о м у смыслу и пото­
му п р и я т н о , и нелепое, н е о б ы к н о в е н н о е , иначе — н е в о з м о ж н о е ,
в вымысле предпочтительнее в о з м о ж н о г о , если оно более поразитель­
но, более у д и в и т е л ь н о , более п р и я т н о , чем само в о з м о ж н о е .
В с о п о с т а в л е н и и этих д в у х у с л о в и й соответствие з д р а в о м у смыс­
лу о к а з ы в а е т с я ф а к т о р о м р е ш а ю щ и м и основным, п о р а з и т е л ь н о е ,
приятное — фактором производным.
Ч т о к р о е т с я под термином «вполне соответствующий з д р а в о м у
смыслу» (εύλογος), при к а к и х именно о б с т о я т е л ь с т в а х невозмож­
ное с т а н о в и т с я т а к о в ы м , п о з в о л я е т судить с л е д у ю щ и й текст «Поэ­
тики»: «Вообще-то н е в о з м о ж н о е с л е д у е т вводить в поэтическое
произведение или ради п р и у к р а ш и в а н и я (πρός τό βέλτιον), или
ввиду с л о ж и в ш е г о с я общественного м н е н и я (ή δόξα), потому что
в поэтическом п р о и з в е д е н и и предпочтительнее достойное д о в е р и я
н е в о з м о ж н о е не достойному д о в е р и я возможному» ( X X V , 1461b,
9—12).
Вымысел б ы в а е т или в о з м о ж н ы м , или н е в о з м о ж н ы м ,
чаще —
в о з м о ж н ы м , р е ж е н е в о з м о ж н ы м . Н е в о з м о ж н о е в вымысле берет
верх над возможным т о л ь к о тогда, когда оно правдоподобно, а воз­
м о ж н о е п р а в д о п о д о б и я л и ш е н о . Н е в о з м о ж н о е правдоподобно в
и д е а л е и в с л о ж и в ш е м с я общественном м н е н и и .
О правдоподобии н е в о з м о ж н о г о в идеале и общественном мне­
нии Аристотель п и ш е т : « ( Н е в о з м о ж н о ) , чтобы ( и з о б р а ж а е м ы е )
были именно т а к и м и , к а к и м и р и с о в а л З е в к с и д , н о п р и у к р а ш е н о :
ведь о б р а з е ц д о л ж е н превосходить ( о б ы ч н о е ) » ( X X V , 1461b, 12—14).
И е щ е : «Противное з д р а в о м у смыслу имеет место потому, что т а к
г о в о р я т (πρός α φασι). И н о г д а кое в чем оно и не п р о т и в н о з д р а в о м у
с м ы с л у . Ведь в е р о я т н о е с о в е р ш а е т с я
и в о п р е к и вероятности»
( X X V , 1461b, 14—16).

Л ю д и , предметы, события в р е а л ь н о й ж и з н и не т а к о в ы , ка­
кими рисует их З е в к с и д или и з о б р а ж а е т общественное мнение, но
З е в к с и д рисует и общественное мнение, и з о б р а ж а е т людей, пред­
меты, события т а к , к а к «должно», т. е. именно т а к , к а к этого тре­
бует у с т а н о в и в ш и й с я общественный н о р м а т и в .
«Иногда», временами, «кое в чем» нелепое, противное з д р а в о м у
смыслу, иначе — н е в о з м о ж н о е (τάλογα) с т а н о в и т с я не п р о т и в н ы м
з д р а в о м у смыслу (ούκ άλογον), иначе — в п о л н е соответствующим
з д р а в о м у смыслу (εύλογο;), не н е в о з м о ж н ы м , з а с т у п а е т место воз­
м о ж н о г о ; основанием же к этому с л у ж и т правдоподобие вымысла
(πιθανός).
И т а к , н е в о з м о ж н о е д о п у с к а е т с я в вымысел тогда, когда оно
достойно д о в е р и я , правдоподобно, а в о з м о ж н о е п р а в д о п о д о б и я
л и ш е н о ; и именно в этом с л у ч а е н е в о з м о ж н о е о к а з ы в а е т с я более
п о р а з и т е л ь н ы м , более п р и я т н ы м , более способным в ы з в а т ь эстети­
ческое н а с л а ж д е н и е , чем само в о з м о ж н о е .
По Аристотелю, место н е в о з м о ж н о г о достоверного в общей си­
стеме вымысла н е з н а ч и т е л ь н о . И к о г д а Аристотель ведет речь об
удачном вымысле, он почти всегда имеет в виду вымысел к а к воз­
м о ж н о е по вероятности или необходимости и очень редко вымысел
к а к н е в о з м о ж н о е (см., н а п р и м е р : П о э т и к а , I X , 1451b, 3 3 — 3 5 ; X ,
1452а, 18—20; X I , 1452а, 2 2 — 2 4 ; XV, 1454а, 3 3 — 1 4 5 4 b , 2 ) .
П р и ч и н а столь я в н о г о предпочтения в о з м о ж н о г о невозможно­
му к р о е т с я в с п е ц и ф и к е п р а в д о п о д о б и я того и д р у г о г о .
П р а в д о п о д о б и е — о с н о в о п о л а г а ю щ и й п р и н ц и п вымысла после­
гомеровской п о э з и и . О д н а к о в вымысле к а к возможном по вероят­
ности или необходимости оно — правдоподобие ф а к т а б ы т и я , а в
вымысле к а к невозможном — правдоподобие ф а к т а общественного
с о з н а н и я . По Аристотелю, д л я которого в конечном р е з у л ь т а т е
бытие п е р в и ч н о , а с о з н а н и е вторично, правдоподобие в о з м о ж н о г о
к а к непосредственное воспроизведение ф а к т а б ы т и я предпочтитель­
нее перед н е в о з м о ж н ы м к а к воспроизведением опосредствованным,
п р о п у щ е н н ы м через д о п о л н и т е л ь н у ю призму с о з н а н и я .

Вымысел и д е а л а и вымысел общественного м н е н и я — невоз­
м о ж н о е к а к н е соответствующее ф а к т у б ы т и я , о д н а к о правдопо­
добное к а к соответствующее ф а к т у с о з н а н и я .

Т а к о в ы , с о г л а с н о Аристотелю, общие з а к о н о м е р н о с т и вымысла
послегомеровской п о э з и и .
В сопоставлении с эстетической л е к с и к о й К в и н т и л и а н а л е к с и к а
теории вымысла Аристотеля в ы я в л я е т п а р а л л е л и ц е н т р а л ь н ы х ка­
тегорий вымысла послегомеровской античной поэзии, где ηδύς, ηδονή,
«приятное», и v o l u p t a s , «удовольствие», δυνατόν kατά τό εικός ή κατά
τό άναγκαϊον, «возможное по вероятности или
необходимости»,
и falsa, «ложное», αδύνατον, «невозможное», и i n c r e d i b i l e , «невероят­
ное», о к а з ы в а е т с я соответствующими, а с т р у к т у р а вымысла иден­
тичной.

52

53

2

Античная эстетическая теория о вымысле
в «научной» литературе
По м н е н и ю а н т и ч н ы х т е о р е т и к о в искусства, «научная» литера­
т у р а в отличие от л и т е р а т у р ы «художественной» л и ш е н а в ы м ы с л а ,
передает и с т и н у , преследует п о л ь з у и с в я з а н а с понятийно-логи­
ческим м ы ш л е н и е м .
Д о с т а т о ч н о полное в ы р а ж е н и е этот в з г л я д на «научные» сочи­
н е н и я античности н а х о д и т в т р а к т а т е Л у к и а н а « К а к п и с а т ь исто­
6
рию» .
Подобно Аристотелю ( П о э т и к а , I X , 1451b, 1—5), усматривав­
шему р а з л и ч и е м е ж д у и с т о р и к о м и поэтом в том, что «один гово­
р и т об у ж е с о в е р ш и в ш е м с я , д р у г о й о том, что м о г л о бы совер­
шиться», Л у к и а н о т д е л я е т историю о т п о э з и и , и с х о д я и з ф а к т а
в ы м ы с л а к а к п р и с у щ е г о поэзии и н е п о з в о л и т е л ь н о г о н а у к е .
В V I I I г л а в е т р а к т а т а он п и ш е т : «...У п о э з и и и п о э т и ч е с к и х
п р о и з в е д е н и й — одни о б я з а н н о с т и и свои собственные п р а в и л а ,
у и с т о р и к о в — д р у г и е . Там б е з у д е р ж н а я свобода и единый з а к о н —
в о л я поэта, ибо он п р е и с п о л н е н божества и одержим М у з а м и .
И х о т я он п о ж е л а л бы з а п р я ч ь в к о л е с н и ц у к р ы л а т ы х к о н е й ,
а д р у г и е , р е ш и л , п р о н е с л и с ь бы по водам и л и по в е р ш и н а м к о л о с ь е в ,
7
[ему] нет о т к а з а . И когда у поэтов З е в с поднимает вверх на одной
цепи вместе з е м л ю и м о р е и д е р ж и т их на весу, н и к т о не б о и т с я ,
8
чтобы та не о б о р в а л а с ь и все, у п а в , не п о г и б л о . А если они захо­
т я т в о с с л а в и т ь А г а м е м н о н а , н и к т о не в о с п р е п я т с т в у е т , чтобы он
головой и очами был подобен З е в с у , г р у д ь ю — его б р а т у Посейдо­
н у , с т а н о м — Аресу и чтобы сын А т р е я и А э р о п ы о к а з а л с я состав­
л е н н ы м из всех богов, п о с к о л ь к у ни З е в с , ни Посейдон, ни Арес,
9
к а ж д ы й в отдельности, не в с и л а х в о с п о л н и т ь
его
красоту .
И с т о р и я ж е , если бы она п е р е н я л а подобную л е с т ь , о к а з а л а с ь бы
не чем иным, к а к некой п р о з а и ч е с к о й п о э з и е й , но л и ш е н н о й ее
звучности, а в остальном — выдумкой (ή τερατεία), свободной от
метра и потому е щ е более заметной».
П о э з и ю , с о г л а с н о Л у к и а н у , с о с т а в л я е т вымысел, ц е л и к о м по­
строенный на з а к о н о м е р н о с т и «невозможного», если п о л ь з о в а т ь с я
терминологией Аристотеля.
П о Л у к и а н у , вымысел п о э з и и — всего л и ш ь ф а н т а з и я , в ы д у м к и ,
бредни (ή τερατεία), к о т о р ы е и л и п р и у к р а ш и в а ю т р е а л ь н у ю ж и з н ь ,
и д е а л и з и р у ю т ее — п р и м е р с
Агамемноном, или у т в е р ж д а ю т
о п р е д е л е н н ы е э т и ч е с к и е п р е д с т а в л е н и я и эстетические к а н о н ы ,
д а л е к и е от ж и з н е н н о й п р а в д ы , — п р и м е р ы с эстетикой м и р о з д а н и я
и ролью Зевса в нем.
54

В ы м ы с л у п о э з и и и с в я з а н н о м у с ним эстетическому наслаж­
дению,
п р и я т н о м у (ηδονή) Л у к и а н п р о т и в о п о л а г а е т истину н а у к и
вообще и и с т о р и и , в частности истину, смысл которой в «пользе»
( I X ) : «Ведь у и с т о р и и е д и н с т в е н н а я забота и ц е л ь — п о л е з н о е
(το χρήσιμον), к о т о р о е в ы т е к а е т из одной т о л ь к о истины (έκ τοΰ αληθ­
ούς)». А п о с е м у : «...Да будет мой и с т о р и к т а к о в : ч у ж д с т р а х а ,
неподкупен,
прямодушен,
д р у г свободного с л о в а и
истины
(ή αλήθεια)» ( X L I ) .
И с т и н а н а у ч н о г о с о ч и н е н и я — в достоверности сведений, точ­
ности их передачи, объективности и з л о ж е н и я . Отсюда рекоменда­
ц и я и с т о р и к у : «Сами ж е о б с т о я т е л ь с т в а с л е д у е т с б л и ж а т ь н е к а к
п о п а л о , но п р и л е ж н о и т щ а т е л ь н о , п р е д в а р и т е л ь н о обсудив их
по н е с к о л ь к у р а з , и л у ч ш е те, при к о т о р ы х п р и с у т с т в о в а л с а м и
к о т о р ы е сам н а б л ю д а л , если же нет, то р а с с к а з а н н о е теми, кто пере­
д а е т более б е с п р и с т р а с т н о и о ком к а ж д ы й п р и ш е л бы к выводу,
что менее всего из любви или в р а ж д ы они у б а в и л и или п р и б а в и л и
к д е й с т в и т е л ь н о бывшему» ( X L V I I ) .
И с т и н а н а у к и соотносится с р а з у м о м , п о с т и г а е т с я м ы с л ь ю .
«...Пусть р а з у м у п о д о б и т с я з е р к а л у , чистому и б л е с т я щ е м у и точ­
ному по ц е н т р у , и, к а к и м оно в о с п р и н я л о о б р а з ы вещей, т а к и м
пусть п о к а ж е т и х , точно, не и с к р и в и в , не и с к а з и в ни в цвете, ни в
форме»,— требует от историка Л у к и а н (LI).
И с т и н а с о п р я ж е н а с п о л ь з о й . В чем состоит п о л ь з а
научной
и с т и н ы , Л у к и а н о б ъ я с н я е т , с с ы л а я с ь на Ф у к и д и д а и его «Историю»:
«И он ( Ф у к и д и д ) имеет в виду то полезное и ту ц е л ь , к а к у ю с т а в и т
истории к а ж д ы й з д р а в о м ы с л я щ и й , именно если когда-нибудь вновь
и произойдет нечто подобное, то о б р а т и в ш и е в з о р ы к н а п и с а н н о м у
р а н е е смогут, г о в о р и т он, п р а в и л ь н о в о с п о л ь з о в а т ь с я этим в на­
стоящем» ( X L I I ) .
Д л я к а ж д о г о «здравомыслящего» п о л ь з а н а у к и — в возможно­
сти перенести опыт прошедшего в н а с т о я щ е е и будущее, п е р е д а т ь ,
а п е л л и р у я непосредственно к м ы с л и , и с т и н н ы е с в е д е н и я о бытии
и м и р е , чему-то н а у ч и т ь .
Но п о з н а н и е м ы с л ь ю есть п о з н а н и е п о н я т и й н о - л о г и ч е с к о е , про­
т и в о с т о я щ е е чувственному, о б р а з н о м у . Р а в н о и «полезное», к а к
у ж е было в ы я с н е н о нами р а н е е (см. а н а л и з эстетической термино­
л о г и и С т р а б о н а ) , я в л я е т с я р е з у л ь т а т о м и, вместе с тем, о б л а с т ь ю
п р и л о ж е н и я п о н я т и й н о - л о г и ч е с к о г о м ы ш л е н и я . Отсюда истина
(ή αλήθεια), о б р а щ е н н а я к мысли и н а п р а в л е н н а я на полезное
(το χρήσιμον), о к а з ы в а е т с я к а т е г о р и е й , с в я з а н н о й с понятийно-логи­
ческой системой м и р о о с о з н а н и я и эту систему п р е д с т а в л я ю щ е й .

55

3
Античная эстетическая теория о вымысле
в гомеровском эпосе
Вымысел и истина к а к формы п р о я в л е н и я «приятного» и «по­
лезного», а в конечном счете х у д о ж е с т в е н н о г о и понятийно-логи­
ческого м ы ш л е н и я , с у щ е с т в у ю щ и е р а з о р в а н н о , обособленно д р у г
от д р у г а в послегомеровской поэзии и «научной» л и т е р а т у р е антич­
ности, в гомеровском эпосе с л и т ы воедино и о б р а з у ю т вымысел
особого рода, свойственный л и ш ь э п и ч е с к о й с и н к р е т и ч е с к о й п о э з и и .
На этом подробно о с т а н а в л и в а е т с я С т р а б о н , п о л е м и з и р у я с
Эратосфеном. В первой к н и г е «Географии» Страбон пишет (р. 25):
«По мнению П о л и б и я , то, что происходит в М е н и н г е , соответствует
р а с с к а з у о л о т о ф а г а х . Если же что-нибудь не соответствует, при­
чину с л е д у е т и с к а т ь или в н е з н а н и и , или же в поэтической воль­
ности (иначе — в поэтическом п р а в е , п р а в е п о э т а . — И. Ш.), ко­
т о р у ю с о с т а в л я ю т достоверные с в е д е н и я (ή ιστορία), изобразитель­
ность (ή διάθεσις),
вымысел (ό μΰθος).
Цель
д о с т о в е р н ы х сведений — истина (αλήθεια). Т а к , в «Пе­
речне кораблей» поэт говорит о п о с л а н н ы х к а ж д о й местностью,
один город н а з ы в а е т к а м е н и с т ы м , д р у г о й — р а с п о л о ж е н н ы м на
к р а ю , тот — и з о б и л у ю щ и й г о л у б я м и , этот — п р и м о р с к и м . Ц е л ь
изобразительности — впечатляющая сила,
например
когда поэт
вводит с р а ж а ю щ и х с я . Ц е л ь же в ы м ы с л а — у д о в о л ь с т в и е и потря­
с е н и е ( и з у м л е н и е , ή eκпληξις; б л и з к о к τό θαυμαστόν, у д и в и т е л ь
ное. — И. Ш.). В ы м ы ш л я т ь же всецело (τό δέ πάν:α πλάττειν) —
не д о с т о в е р н о (οϋ πιθανόν) и не с в о й с т в е н н о Гомеру».

в о в а л о ли присочиненное на деле и существует л и , но, и по преиму­
щ е с т в у , — к к а к и м местностям и л и ц а м оно п р и с о ч и н я е т с я ; он дол­
жен д о и с к и в а т ь с я истины о к а ж д о м из них, к а к о в а [эта истина]
о странствии О д и с с е я , было ли оно и где именно» ( I b i d . ) .
У Гомера свой, особый путь в создании вымысла. Е г о вымысел
в р а з н о й мере, но всегда содержит истину ф а к т а . Поэтому гомеров­
ский эпос, к а к п о л а г а е т С т р а б о н , в состоянии свидетельствовать
о действительных событиях н а р а в н е со множеством л е т о п и с ц е в и
бытующими в народе п р е д а н и я м и (I, р. 23). «Ибо, помимо расска­
з а н н о г о о сочинительстве вымысла (αυθοτοιία), свойственного Гомеру,
и множество л е т о п и с ц е в , р а с с к а з ы в а в ш и х о тех же событиях, а рав­
но и с у щ е с т в у ю щ а я в тех местностях молва могут д о к а з а т ь , что это
(фабула г о м е р о в с к и х п о э м . — И. Ш.) — н е вымысел (τό πλάσμα) поэ­
тов и л е т о п и с ц е в , но действительные следы с у щ е с т в о в а в ш и х лично­
стей и событий».
В эстетической т е р м и н о л о г и и Страбона п о н я т и е ό μϋθος, «вы­
мысел», приобретает р а с ш и р е н н о е з н а ч е н и е , о к а з ы в а е т с я вымыс­
л о м , построенным на истине, с о д е р ж а щ и м истину, в противовес
τό πλάσμα, «вымыслу», в воспроизведении дел и ф а к т о в свободному
от истины бывшего. Термин ό μϋθος у Страбона противопоставлен
τό πλάσχα и п р и л а г а е т с я к поэтическому вымыслу Гомера.
Свое п о н и м а н и е с т р у к т у р ы художественного вымысла гоме­
р о в с к и х поэм Страбон достаточно полно и з л о ж и л в следующем об­
ш и р н о м р а с с у ж д е н и и : «Ведь есть две возможности в о с п р и н я т ь это
(вымысел гомеровского э п о с а . — И.Ш.): л у ч ш е и х у ж е . Л у ч ш е —
если кто-нибудь т а к в о с п р и н я л , что Гомер, у в е р е н н ы й , будто стран­
ствие Одиссея происходило там (в И т а л и и . — И. Ш.), в з я в эту ис­
т и н н у ю основу, поэтически [ее] п р и у к р а с и л . И это было бы с к а з а н о
о нем ( Г о м е р е . — И. Ш.) б л и з к о к истине. И не т о л ь к о в окрестно­
стях И т а л и и , но и вплоть до отдаленных пределов Иберии можно
найти следы странствий Одиссея и многих д р у г и х . Х у ж е — если бы
кто-либо в о с п р и н я л и п р и у к р а с и л к а к достоверные сведения (ή ίστο­
ρία) его ( О д и с с е я . — И. Ш.) О к е а н и Аид, б ы к о в Гелиоса и госте­
приимство богинь, и п р е в р а щ е н и я , и величину к и к л о п о в и л и с т р и ­
гонов, и вид С к и л л ы , и р а с с т о я н и е , которое он п р о п л ы л , и многое
д р у г о е из я в н о вымышленного
поэтом» (I, р. 2 1 — 2 2 ) .

П о э т и ч е с к а я в о л ь н о с т ь , поэтическое п р а в о Гомера-поэта состо­
ит в том, чтобы п р и н о с и т ь у д о в о л ь с т в и е и с о о б щ а т ь истину одно­
в р е м е н н о , а потому в к л ю ч а е т д в а р а з л и ч н ы х подхода к в о с п р и я т и ю
и о т о б р а ж е н и ю д е й с т в и т е л ь н о г о м и р а : вымысел и д о с т о в е р н ы е
сведения.
Вымысел без достоверных сведений (τό πλάσμα, «вымышлять
всецело») неправдоподобен и Гомеру не свойствен; не свойствен
потому, что «поэты не все т о л ь к о с о ч и н я ю т вымыслы, но и в боль­
шинстве своем п р и с о ч и н я ю т (προσμυθεϋουσι) их
[к действительным
с о б ы т и я м ] , и преимущественно Гомер» ( I , р. 27).
Вымысел гомеровских поэм предстает у С т р а б о н а к а к вымысел
на основе р е а л ь н о бывшего, точнее — к а к присочинение, «при­
мышливание» к р е а л ь н о бывшему. И м е н н о т а к о е и с т о л к о в а н и е при­
роды гомеровского творчества п о з в о л я е т Страбону з а я в и т ь , что
Эратосфен, о т р и ц а ю щ и й и долю истины в гомеровском эпосе, «раз­
б и р а я , что присочиняют д р е в н и е , не д о л ж е н р а з б и р а т ь , сущест-

Т а к и м о б р а з о м , по мнению Страбона, поэтические «прикрасы»
(вымысел) в гомеровском творчестве н а с л а и в а ю т с я на истину ф а к т а
(«достоверные сведения») и о б р а з у ю т вместе с ней некое единое це­
л о е , ф о р м и р у ю щ е е особый э п и ч е с к и й вымысел.
В вымысле (ό μϋθος) г о м е р о в с к о г о эпоса находим истину и досто­
верные с в е д е н и я , ее породившие, иначе — то, что с о с т а в л я е т фун­
дамент научной л и т е р а т у р ы , и находим вымысел к а к противополож­
ное достоверным сведениям, вымысел просто (τό πλάσμα) и вымысел

56

57

я в н ы й (ή τερατεία), иначе — то, что с о с т а в л я е т основу послегомеров­
ской п о э з и и .
П р и этом, в соответствии с приведенным текстом, вымысел «яв­
ный», в т е р м и н о л о г и и С т р а б о н а , сопоставим, по с у т и , с в ы м ы с л о м ,
«противным з д р а в о м у смыслу», «невозможным», а «просто» вымы­
сел — с «возможным по вероятности или необходимости», в эстети­
ческой л е к с и к е А р и с т о т е л я .
Вымысел и истина в вымысле гомеровского эпоса тесно с п а я н ы ,
с л и т ы , в з а и м о п р о н и к н у т ы : э п и ч е с к и й вымысел д о п у с к а е т и вводит
и с т и н у в х у д о ж е с т в е н н о е п р о и з в е д е н и е , со своей стороны, истина
п р и д а е т вымыслу особую у б е д и т е л ь н о с т ь , у с и л и в а я его правдопо­
добие.
О б ъ я с н е н и е тому, к а к и по к а к и м з а к о н а м в гомеровском эпосе
п р о т е к а е т в з а и м о п р о н и к н о в е н и е истины и в ы м ы с л а , д а е т Аристо­
т е л ь . В X X I V г л а в е «Поэтики» он пишет: «Преимущественно Гомер
учит и о с т а л ь н ы х , к а к н у ж н о с о ч и н я т ь л о ж ь (ψευδή λέγειν). О н о (со­
ч и н е н и е л ж и . — И. Ш.) состоит в л о ж н о м у м о з а к л ю ч е н и и . Ведь
люди думают, что р а з при с у щ е с т в о в а н и и того-то существует то-то
или при совершении с о в е р ш а е т с я , то, если есть последующее, су­
ществует или с о в е р ш а е т с я и предыдущее. Это — л о ж н о . Потому
следует п р и б а в и т ь , что если предшествующее — л о ж ь (ψευδος), то
последующее, х о т я оно д е й с т в и т е л ь н о существует, было бы по не­
обходимости л о ж н о с у щ и м или с о в е р ш и в ш и м с я . Ведь у в и д е в , что
оно истинно существует, н а ш е с о з н а н и е ошибочно р а с ц е н и в а е т и
предшествующее к а к существовавшее» (1460а, 18—26).
И н ы м и с л о в а м и , ж и з н е н н ы е р е а л ь н ы е с о б ы т и я , п о л о ж е н н ы е в ос­
нову гомеровского эпоса, а р а в н о и их воспроизведение художест­
венным вымыслом есть н е п р е р ы в н а я ц е п ь в з а и м о о б у с л о в л е н н ы х
причин и следствий.
И с т и н н о с т ь , р е а л ь н о с т ь п р и ч и н ы в ы з ы в а е т п р е д с т а в л е н и е об
истинности с л е д с т в и я , д е л а е т следствие правдоподобным, д а ж е ес­
ли оно д а л е к о от п р а в д ы , ч у ж д о п р а в д е , и наоборот. П р о и с х о д и т
постоянное взаимодействие и с т и н н о г о и л о ж н о г о , правды и вымысла
к а к причины и с л е д с т в и я в н у т р и единого э п и ч е с к о г о ц е л о г о .
В р е з у л ь т а т е правдоподобие гомеровского эпоса предстает яв­
л е н и е м исходным, с л о ж н ы м , с и н к р е т и ч н ы м , в котором и з н а ч а л ь н о
слиты правдоподобие послегомеровской поэзии и п р а в д а н а у ч н о й
литературы.

4

Истина и вымысел в тексте
гомеровского
эпоса
И с т о р и ч е с к а я истина гомеровского эпоса к а к р е а л ь н а я и в круп­
ном и в подробностях мелочей к а н в а событий, и з л о ж е н н ы х в гоме­
10
р о в с к и х поэмах, общеизвестна .
О д н а к о и с т о р и ч е с к а я р е а л ь н а я основа поэмы Гомера не един­
ственное п р о я в л е н и е «истины» их к а к в а р и а н т а «полезного». Весь
текст «Илиады», а р а в н о и «Одиссеи» до о т к а з а насыщен сведениями
географического, э т н о г р а ф и ч е с к о г о , астрономического, медицин­
с к о г о и иного х а р а к т е р а , философскими с е н т е н ц и я м и , теологиче­
с к и м и с п р а в к а м и , которые, р а с т в о р я я с ь в художественном тексте
поэм, тем не менее не у т р а ч и в а ю т собственную п о з н а в а т е л ь н у ю цен­
ность и с а м о ц е л ь . Сведения т а к о г о рода в гомеровском эпосе обла­
дают одновременно многозначностью о б р а з а и единственным значе­
нием п о н я т и я , а потому, р а з д е л я я эстетическое о щ у щ е н и е «прият­
ного», свойственного всему художественному произведению, всему
эпосу в целом, с о х р а н я ю т за собой х а р а к т е р «истинного», «полезно­
го», «поучительного». Т а к , «истинны», т. е. достаточно точны и реаль­
ны, и вместе с тем в известной мере сюжетно самоцельны географи­
ческие о п и с а н и я Гомера.
Д е й с т в и т е л ь н о , камениста И т а к а , родина гомеровского Одис­
с е я , о которой в с к о л ь з ь у п о м и н а е т Е л е н а , с городских стен Трои
у к а з ы в а я П р и а м у н а а х е й с к и х героев:
Муж сей, почтенный Приам, Лаэртид Одиссей многоумный,
Взросший в народе Итаки, питомец земли каменистой.
(Ил,,

III,

Д е й с т в и т е л ь н о , К о р и н ф р а с п о л а г а е т с я б л и з м о р я , а на острове
Эвбея некогда ж и л и воинственные а б а н т ы :
Но народов эвбейских, дышащих боем абантов,
Чад Эретрии, Халкиды, обильной вином Гистиеи,
Живших в Коринфе приморском и в Диуме, граде высоком,
Стир населявших мужей, и народ, обитавший в Каристе,
Вывел и в бой предводил Элефенор, Ареева отрасль,
Сын Халкодонов, начальник нетрепетных духом абантов.
Он предводил сих абантов, на тыле власы лишь растивших,
Воинов пылких, горящих ударами ясневых копий
Медные брони врагов разбивать рукопашно на персях.
(ИЛ.,

58

200 — 201)

59

II,

536—544)

О «нетрепетных духом» а б а н т а х , п ы л к и х в о и н а х Эвбеи, что сра­
ж а л и с ь копьем, у п о м и н а е т вслед за Гомером А р х и л о х (фрагмент 3):
В бое подобном они опытны боле всего —
Мужи владыки Эвбеи, копейщики славные...
Т а к о г о рода достоверными географическими и этнографически­
ми с в е д е н и я м и , при всей своей к р а т к о с т и достаточно объемными, вы­
д е л я ю щ и м и основное, главное или п р и м е ч а т е л ь н о е , отличное, изо­
б и л у е т все э п и ч е с к о е повествование, но особенно многочисленны
они во второй песни «Илиады», т а к называемом «Перечне кораблей»:
Рать беотийских мужей предводили на бой воеводы:
Аркесилай и Леит, Пенелей, Профоенор и Клоний.
Рать от племен, обитавших в Гирии, в камнистой Авлиде,
Схен населявших, Скол, Этеон лесисто-холмистый;
Феспии, Грей мужей и широких полей Микалесса;
Окрест Илезия живших и Гармы и окрест Эритры;
Всех обитателей Гил, Элеон, Петеон населявших;
Также Окалею, град Медеон, устроением пышный,
Копы, Эвтрез и стадам голубиным любезную Фисбу,
Град Коронею, и град Галиарт на лугах многотравных;
Живших в Платее, и в Глиссе тучные нивы пахавших;
Всех, населяющих град Гипофивы, прекрасный устройством;
Славный Онхест, Посейдонов алтарь и заветную рощу;
Арн, виноградом обильный, Мидею, красивую Ниссу,
И народ, наконец, населявший Анфедон предельный.
С ним неслось пятьдесят кораблей, и на каждом из оных
По сту и двадцать воинственных юных беотян сидело.
(Ил.,

II,

484 — 510)

И с т и н н о с т ь всех г е о г р а ф и ч е с к и х о т с ы л о к : Ф и с б а во в з м а х е го­
л у б и н ы х к р ы л , п ер ес ечен н ая л е с и с т а я местность Этеона, виноград­
н и к и А р н ы , к а м е н и с т а я почва А в л и д ы и т. д . — п р о в е р и л и подтвер­
дил в свое в р е м я еще Страбон (I, р. 16, 25), д л я к о т о р о г о , к с т а т и ,
сама с ж а т о с т ь г е о г р а ф и ч е с к и х х а р а к т е р и с т и к Гомера, н е р е д к о вы­
р а ж е н н ы х одними эпитетами, с л у ж и л а д о к а з а т е л ь с т в о м их досто­
верности.
«Истинные» г е о г р а ф и ч е с к и е с в е д е н и я гомеровского эпоса не вы­
падают из общего хода п о в е с т в о в а н и я , не с т о я т о с о б н я к о м , но вли­
в а ю т с я в общее д в и ж е н и е художественной мысли, необходимы д л я
р е а л и з а ц и и х у д о ж е с т в е н н о г о з а м ы с л а , в ы п о л н я я р о л ь индивидуаль­
ной э п и ч е с к о й х а р а к т е р и с т и к и н а р о д о в и п л е м е н .
Вместе с тем при всей несомненной с п а я н н о с т и , слитности «исти­
ны» и «вымысла» в поэмах Гомера «истинные» г е о г р а ф и ч е с к и е сведе­
н и я с о х р а н я ю т в них н е к у ю в н у т р е н н ю ю с а м о с т о я т е л ь н о с т ь и ин60

ф о р м а ц и о н н у ю с а м о з н а ч и м о с т ь . И м е н н о это обстоятельство позво­
л я е т географическим д а н н ы м в т к а н и х у д о ж е с т в е н н о г о целого гоме­
р о в с к и х поэм стать, в представлении д р е в н и х , едва ли не р а з д е л о м
античного географического т р а к т а т а , а Гомеру — античным геогра­
фом. И это же свойство «истинных» сведений в пределах эпоса от­
л и ч а е т г е о г р а ф и ч е с к и е д а н н ы е Гомера от а н а л о г и ч н ы х д а н н ы х более
поздних а в т о р о в античной поэзии 11.
О последнем подробно и убедительно говорит Страбон ( 1 , р. 27):
«Вообще-то н е х о р о ш о все, что к а с а е т с я поэзии Гомера, сводить в од­
но с поэзией д р у г и х поэтов к а к в о с т а л ь н о м , т а к и в тех географи­
ческих д е л а х , о которых сейчас идет р е ч ь , и не п р и з н а в а т ь за ними
п р е и м у щ е с т в а . Ведь если о б р а т и т ь с я не к чему иному, а к «Трип­
толему» Софокла или к п р о л о г у «Вакханок» Е в р и п и д а , и сопоставить
с т щ а т е л ь н о с т ь ю по отношению к тому же самому у Гомера, то л е г к о
з а м е т и т ь его превосходство и л и , по к р а й н е й мере, п р е и м у щ е с т в о .
Иб о, где требуется п о р я д о к в перечислении местностей, к о т о р ы е он
упоминает, он соблюдает п о р я д о к к а к э л л и н с к и х , так и о т д а л е н н ы х :
Оссу на древний Олимп взгромоздить, Пелион многолесный
Взбросить на Оссу они покушались, чтоб приступом небо
Взять...
(Od.,

XI,

315 — 316)

Гера же, вдруг устремившись, оставила выси Олимпа,
Вдруг пролетела Пиерии холмы, Эмафии долы.
Быстро промчалась по снежным горам фракиян быстроконных,
Выше утесов паря и стопами земли не касаясь;
С гордой Афоса вершины сошла на волнистое море;
Там ниспустилася в Лемне, Фоасовом граде священном;
Там со Сном повстречалася, братом возлюбленным Смерти.
(Ил.,

XIV,

225 — 231)

А в «Каталоге» он не н а з ы в а е т города по п о р я д к у , потому что
<в этом> нет необходимости; народности же — по п о р я д к у . Точно
т а к же и о местностях о т д а л е н н ы х :
Видел я Кипр, посетил финикиян, достигнув Египта,
К черным проник эфиопам, гостил у сидонян, эрембов;
В Ливии был, наконец...
(Od.,

IV,

83—85)

Это заметил и Г и п п а р х .
Они же <Софокл и Е в р и п и д > , когда н у ж н о и з л о ж и т ь по поряд­
ку, один, г о в о р я о Д и о н и с е , п р и х о д и в ш е м к р а з н ы м н а р о д а м ,
а д р у г о й — о Т р и п т о л е м е , ( п е р е ч и с л я ю щ е м ) з а с е л е н н ы е им З е м л и ,
р а с п о л а г а ю т р я д о м местности, о т с т о я щ и е д а л е к о , б л и з к и е ж е —
р а з д е л я ю т . « П о к и н у в полные золота земли Л и д и й ц е в , солнечные
61

р а в н и н ы Ф р и г и я н и П е р с о в , я п р и ш е л к Б а к т р и й с к и м стенам, в хо­
12
л о д н у ю с т р а н у М и д я н , в б л а ж е н н у ю Аравию» . Подобным обра­
13
зом п о с т у п а е т и Триптолем» .
По мысли С т р а б о н а , Гомер перед д р у г и м и поэтами имеет опре­
д е л е н н ы е п р е и м у щ е с т в а в точности г е о г р а ф и ч е с к и х з н а н и й , реаль­
14
ности и х , т. е. п р е и м у щ е с т в о в «истине» .
Н и С о ф о к л у , н и Е в р и п и д у н е в а ж н ы географические сведения
о местностях сами по себе. Им н у ж н о и в а ж н о создать в п е ч а т л е н и е
огромной географической п р о т я ж е н н о с т и , на которой действуют
их г е р о и , — Д и о н и с и Т р и п т о л е м . Г е о г р а ф и ч е с к и е д а н н ы е они ис­
п о л ь з у ю т к а к художественный прием, п о д ч и н я ю т и х о п р е д е л е н н о й
эстетической з а д а н н о с т и , з а с т а в л я ю т нести х у д о ж е с т в е н н о е содер­
ж а н и е и тем способствовать в о п л о щ е н и ю этого с о д е р ж а н и я .
И у Софокла, и у Е в р и п и д а вымысел п о г л о т и л , р а с т в о р и л в себе
«истину». Отсюда п р е н е б р е ж е н и е с к р у п у л е з н о й точностью
описа­
н и й , свойственной Гомеру, нарочитое р а з ъ е д и н е н и е б л и з к о г о и сбли­
ж е н и е по п р и н ц и п у п р о т и в о п о л о ж н о с т и : с юга на север, с севера
в н о в ь на юг; от т е п л а , и з б ы т к а солнечных л у ч е й Л и д и и и Ф р и г и и —
к холоду М и д и и , а затем н а з а д — в с ч а с т л и в у ю , б л а ж е н н у ю , со­
гретую солнцем А р а в и ю .
Т е р я е т с я к о н к р е т н о е , р е а л ь н о е п р е д с т а в л е н и е о пути, проде­
л а н н о м Т р и п т о л е м о м и Д и о н и с о м , но в о з н и к а е т чувство обширно­
сти, беспредельности, полноты о х в а т а земель, а вместе с ним и чув­
ство в е л и ч и я д е я н и й героев.
С а м о с т о я т е л ь н о й , самодовлеющей значимости р е а л ь н ы е геогра­
ф и ч е с к и е сведения
в художественных п р о и з в е д е н и я х послегоме­
р о в с к о й л и т е р а т у р ы не имеют, да эта значимость им, произведе­
н и я м с чисто о б р а з н о й с т р у к т у р о й м ы ш л е н и я , и не н у ж н а .
К сходным выводам о в з а и м о с в я з и вымысла и истины в тексте
«Илиады» и «Одиссеи» п р и в о д я т т а к ж е н а б л ю д е н и я н а д сведениямипоучениями в области медицины, в частности а н а т о м и и , д и а г н о с т и к и
б о л е з н е й , т е р а п и и , х и р у р г и и , ф а р м а к о л о г и и и т. д.
Во в с я к о м с л у ч а е , в «Илиаде» к у р с р а н н е й античной анатомии
предстает едва ли не во всей своей полноте. В ж е с т о к о й сече в р а г и
н а н о с я т д р у г д р у г у чудовищные р а н ы , и Гомер добросовестно и ме­
тодически ф и к с и р у е т и х :
Гектор его копием улучает под челюсть, и зубы
Вышибла острая медь и язык посредине рассекла;
Он с колесницы падет и бразды разливает по праху.
(Ил.,

XVII,

(Ил.,

617-619)

XIII,

545—549)

Глухо броня зазвенела, под мощным ударом рассевшись;
С громом упал он, копье упадавшему в сердце воткнулось;
Сердце его, трепеща, потрясло и копейное древко;
Но могучесть в нем скоро Арей укротил смертоносный.
(Ил.,

XIII,

441 — 444)

...и ударил оружием медным
Сильный Патрокл, и не праздно копье из руки излетело:
В грудь угодил, где лежит оболочка вкруг твердого сердца.
(Ил.,

XVI,

479-481)

Собственно г о в о р я , подробное о п и с а н и е р а н е н и й , р а в н о к а к
и боев, с о с т а в л я е т едва ли не б о л ь ш у ю часть «Илиады». И д е л о здесь
не в ж е с т о к о с т и , не в с м а к о в а н и и н а т у р а л и с т и ч е с к и х подробностей,
и д а ж е не в у ж а с е перед войной, г у б я щ е й все п р е к р а с н о е . Война
в представлении э п и ч е с к и х героев и т в о р ц а э п и ч е с к и х поэм — это
ж и з н е н н ы й труд, т я ж е л ы й и и з н у р и т е л ь н ы й , но т а к о й же обыден­
ный и п р и в ы ч н ы й , к а к пахота и ж а т в а . В р е м я от времени он бывает
необходим, и тогда о р а т а й п р е о б р а ж а е т с я в в о и н а , чью х р а б р о с т ь
во многом о п р е д е л я ю т р а н ы , место и обстоятельство р а н е н и я . От­
сюда п р и с т а л ь н ы й интерес, при к а к и х о б с т о я т е л ь с т в а х и к а к один
воин р а н и л и л и с р а з и л д р у г о г о . Н е д а р о м , р а с с к а з ы в а я о битве
за стену у а х е й с к и х к о р а б л е й , Гомер р а з л и ч а е т п о з о р н ы е раны тру­
сов и доблестные х р а б р е ц о в :
Многие тут из сражавшихся острою медью позорно
Были постигнуты в тыл, у которых хребет обнажался
В бегстве из боя, и многие храбрые в грудь, сквозь щиты их.
(Ил.,

XII,

427 — 429)

И когда ц а р ь К р и т а Идоменей воздает х в а л у мужеству М е р и о ­
н а , своего с о р а т н и к а , он о п я т ь - т а к и о б р а щ а е т с я к р а н а м в бою,
способам и месту р а н е н и я :
Если б
Верно,
Грудью
Прямо

и ты, подвизаяся, был поражен иль устрелен,
не в выю тебе, не в хребет бы оружие пало:
б ты встретил копье иль утробой пернатую принял,
вперед устремившийся, в первых рядах ратоборцев.
(Ил.,

Несторов сын, обращенного тылом Фоона приметив,
Прянул и ранил убийственно: жилу рассек совершенно,
С правого бока хребта непрерывно идущую к вые,
62

Всю совершенно рассек; зашатавшися, навзничь на землю
Пал он, дрожащие руки к любезным друзьям простирая.

XIII,

288-291)

И н т е р е с к р а н е н и я м и д е т а л ь н о м у р а с с м о т р е н и ю их в эпосе ху­
д о ж е с т в е н н о обоснован и эстетически з н а ч и м .
Вместе с тем в э п и ч е с к и х р а с с к а з а х - о т ч е т а х об у м е р щ в л е н и и
или р а н е н и и г е р о я с о д е р ж а т с я подчас подробности, место которым
63

в с п е ц и а л ь н ы х с о ч и н е н и я х по медицине и которые и з л и ш н и при ху­
дожественном определении
почетного или п о з о р н о г о р а н е н и я .
Т а к , чтобы составить представление о гибели Э х е к л а , достаточно
з н а т ь , что Ахилл рассек ему череп, но и з л и ш н е — что к р о в ь т е п л а я
и н а г р е л а меч. В а ж н о , что герои А л к а ф о й и Д е в к а л и о н встретили
смерть л и ц о м к в р а г у : один у п а л , п о р а ж е н н ы й копьем в сердце,
д р у г о м у с р у б и л голову А х и л л , — н о н е в а ж н о д л я у с т а н о в л е н и я
храбрости к а ж д о г о из н и х , что копейное д р е в к о , в о н з и в ш и с ь в серд­
це, с о т р я с л о с ь от его б и е н и я и что при падении о б е з г л а в л е н н о г о
т р у п а и з п о з в о н о ч н и к а выскочил мозг.
Подробности т а к о г о рода, будучи с медицинской точки з р е н и я
истинными, несомненно у с и л и в а ю т правдоподобие в с е г о и з о б р а ж е н и я
в целом, всей сцены б о я , з а с т а в л я ю т поверить в р е а л ь н о с т ь вымыс­
л а . Но этого м а л о . Р а с с к а з о р а н е приобретает к а к бы самостоятель­
ный смысл,
а н а т о м и ч е с к и е подробности у в л е к а ю т поэта и его слу­
шателей «сами по себе», иначе — своим медицинским аспектом. Не
будь и с л у ш а т е л я м и с к а з и т е л ю подобные медицинские «излише­
ства» в а ж н ы и н у ж н ы , едва ли они вошли бы в эпос, а Гомер, воз­
м о ж н о , не у п р о ч и л бы за собой в древности с л а в у опытного враче­
15
в а т е л я и всемудреца .
Когда з н а к о м и ш ь с я с греческим г е р о и ч е с к и м эпосом, то не
т о л ь к о у з н а е ш ь , что у г р е к о в в в о й с к е , о с а ж д а в ш е м Т р о ю , были
опытные в р а ч и , удачно и з л е ч и в а в ш и е раны, но и п о л у ч а е ш ь своего
рода м е д и ц и н с к у ю и н с т р у к ц и ю по в р а ч е в а н и ю э т и х р а н , изложен­
ную убедительно и н е н а з о й л и в о подробно.
Вот и з о б р а ж е н и е того, к а к врачует р а н у друг А х и л л а , ахейский
герой П а т р о к л :

Н а к о н е ц , представление о том, к а к готовили и л и , точнее, из
чего с о с т а в л я л и лечебную у т о л я ю щ у ю ж а ж д у и п о д к р е п л я ю щ у ю
силы смесь дают следующие строки «Илиады»:
Им Гекамеда кудрявая смесь в питие составляла,
Прежде сидящим поставила стол Гекамеда прекрасный,
Ярко блестящий, с подножием черным; на нем предложила
Медное блюдо со сладостным луком, в прикуску напитка,
С медом новым и ячной мукою священной;
Кубок красивый поставила, из дому взятый Нелидом...
В нем Гекамеда, богиням подобная, им растворила
Смесь на вине прамнийском, натерла козьего сыра
Теркою медной и ячной присыпала белой мукою.
Так уготовя напиток составленный, пить приказала.
(Ил.,

XI,

(S4

IV,

«28 — 632,

638—641)

Язву Пеан врачевством, утоляющим боли, осыпав,
Быстро его исцелил, не для смертной рожденного жизни.
Словно смоковничий сок, с молоком перемешанный белым,
Жидкое вяжет, когда его быстро колеблет смешавший,—
С равной Пеан быстротой исцелил уязвленного бога,
(Ил.,

842—848)

Д е й с т в и я П а т р о к л а осенены авторитетом мудрого кентавра Хи­
р о н а ( И л . , X I , 831—833), его и А х и л л а н а с т а в н и к а , а потому неос­
поримы и нормативны.
А вот я в л я е т свое и с к у с с т в о М а х а о н , сын бога-врача А с к л е п и я :
Язвину врач осмотрел, нанесенную горькой стрелою;
Выжал кровь и, искусный, ее врачевствами осыпал,
Силу которых отцу его Хирон открыл дружелюбный.
(Ил.,

624,

П и т ь е п р и г о т о в л е н о на п р а м н и й с к о м в и н е ; в него в х о д я т тер­
тый к о з и й с ы р , я ч н а я м у к а и л и к р у п а , д о б а в л я е т с я по вкусу мед.
П и т ь е заедают л у к о м . Ф а р м а к о л о г и ч е с к а я сторона ингредиентов
рецепта и в н а ш и дни я с н а , понятна, приемлема.
Подобного рода «истина», и н а ч е — полезные с в е д е н и я , п о у ч е н и я
в поэмах Гомера встречаются едва ли не по всем о т р а с л я м з н а н и й .
Приведем еще н е с к о л ь к о примеров.
Т а к , из г о м е р о в с к о г о эпоса следует, что сок смоковницы обла­
дает в я ж у щ и м свойством и пригоден к а к средство д л я с в е р т ы в а н и я
молока:

...под грудь подхвативши, повел он владыку народов
К сени; служитель, узрев их, тельчие кожи раскинул.
Там распростерши героя, ножом он из лядвеи жало
Вырезал горькой пернатой, омыл с нее теплой водою
Черную кровь и руками истертым корнем присыпал
Горьким, врачующим боли, который ему совершенно
Боль утоляет; и кровь унялася, и язва иссохла.
(Ил.,

XI,

217 — 219)

V,

900 — 904)

что при бросании к а м н я д л я силы удара р а с с т а в л я ю т ноги, созда­
вая
тем самым б о л ь ш у ю устойчивость:
Стал он (Гектор.— И. Ш.) у самых ворот и, чтоб не был удар маломочен,
Ноги расширил и, сильно напрягшися, грянул в средину...
(Ил.,

XII,

467-458)

и что над д е р е в я н н ы м брусом, п р е ж д е чем он станет п р и т о л о к о й
в д в е р я х богатого дома, п р о и з в о д я т р я д с о в е р ш е н н о к о н к р е т н ы х
плотницких операций:
3

И. В. Ш т а л ь

65

Сел он (Одиссей.— И. Ш.) в дверях на пороге, спиной прислоняся к ду­
бовой
Притолке (выскоблил острою скобелью плотник искусный
Гладко ее, наперед топором по снуру обтесавши).
(Od.,

XVII,

339 — 341)

П о с л е д н и й п р и м е р особенно п о л н о и р е л ь е ф н о передает суть
с р а щ е н и я истины и в ы м ы с л а , п о н я т и й н о - л о г и ч е с к о г о и о б р а з н о г о
начал
в р у с л е единого с и н к р е т и ч е с к о г о х у д о ж е с т в е н н о г о мыш­
ления.
И з трех вышеприведенных строк п о с л е г о м е р о в с к а я художествен­
н а я л и т е р а т у р а и с п о л ь з о в а л а бы т о л ь к о одну п е р в у ю , заимство­
в а в и з д в у х д р у г и х л и ш ь эпитет «гладкая»: г л а д к а я п р и т о л о к а и з
дуба на острове каменистом и почти безлесном говорит о зажиточ­
ности х о з я и н а дома. Вопрос же о том, к т о и к а к сделал п р и т о л о к у
г л а д к о й , никогда бы не в о з н и к перед поэтами более поздней поры
сам по себе, без н а с т о я т е л ь н о й к тому необходимости со стороны
общего хода образной мысли.
В свою очередь, н а у ч н а я л и т е р а т у р а , н а п р о т и в , в о с п р и н я л а бы,
очевидно, л и ш ь две последние строки и к а к несомненную истину
к о н к р е т и з и р о в а л а и х с о д е р ж а н и е , в в е д я массу
дополнительных
подробностей. Т о л ь к о истина, т о л ь к о то, к а к п р о т е к а л процесс
обработки дерева, и н т е р е с о в а л а бы этот
род л и т е р а т у р ы ,
эту
систему человеческого м ы ш л е н и я .
Поэмы Гомера о р г а н и ч н о соединяют в себе и то и д р у г о е — и ис­
тину, и вымысел. И с т и н а — р а с с к а з о процессе обработки дерева
под п р и т о л о к у — введена в поэму вымыслом и д о л ж н а п о я с н и т ь ,
с к о л ь богата и з н а м е н а т е л ь н а была в ы м ы ш л е н н а я п р и т о л о к а в вы­
мышленном доме, если над ней т а к д о л г о и «истинно», с соблюдением
всех п р а в и л и с к у с с т в а , т р у д и л с я опытный п л о т н и к . И одновремен­
но истина н а д е л я е т вымысел гомеровских поэм о с т а в л я ю щ и м в
з а б л у ж д е н и и правдоподобием: если т а к р е а л ь н а г л а д к о о т е с а н н а я
д у б о в а я п р и т о л о к а дома, о производстве которой в подробностях
известно все, и это «все» — и с т и н а , то почему д о л ж е н быть менее
р е а л е н , истинен весь дом и его х о з я и н Одиссей со всеми своими
странствиями?
Истина
предстает почти вымыслом" и вымысел
почти и с т и н о й .
П о м и м о «истин», непосредственно с в я з а н н ы х с ф а к т а м и бытия,
гомеровский эпос п о с т а в л я е т и «истины» д у х о в н ы е , «истины» от­
р а ж е н и я и п р е л о м л е н и я б ы т и я в с о з н а н и и людей, «истины» антич­
ной философии в р а з л и ч н ы х ее а с п е к т а х : ф и з и ч е с к и е , этико-пси­
х о л о г и ч е с к и е , теологические.
В «Илиаде», р а с с к а з ы в а я , к а к о б м а н у т ы е речью А г а м е м н о н а
а х е й ц ы у с т р е м и л и с ь к к о р а б л я м , чтобы п л ы т ь домой, Гомер вво­
дит сравнение:
66

Встал, всколебался народ, как огромные волны морские,
Если и Нот их и Эвр, на водах Икарийского понта,
Вздуют, ударивши оба из облаков Зевса владыки;
Или как Зефир обширную ниву жестоко волнует,
Вдруг налетев, и над нею бушующий клонит колосья;
Т а к их собрание все взволновалося...
(Ил.,

II,

144—149)

Гомеровское с р а в н е н и е ведет к в о с п р и я т и ю я в л е н и я с р а з у в
н е с к о л ь к и х п л о с к о с т я х . Ветер и о б л а к а создают к а р т и н у в о л н е н и я
на море, р о ж д а ю т о б р а з о г р о м н ы х м я т у щ и х с я м о р с к и х волн и
вместе с тем — человеческих т о л п . С х у д о ж е с т в е н н ы м образом
с о п р я ж е н момент л о г и ч е с к о й и н ф о р м а ц и и , момент «истинного» зна­
н и я , н а у ч н о й а к с и о м ы , д л я н а с теперь т р у д н о р а з л и ч и м ы й , почти
скрытый, но
д л я д р е в н и х необычайно я с н ы й : ветры
дуют из
о б л а к о в . П о с л е д н е е д л я р а н н е й античности имеет з н а ч е н и е исход­
ного и первостепенного н а у ч н о г о о т к р ы т и я . С х о л и и к Эсхилу
с в и д е т е л ь с т в у ю т : «Ветры, по учению А н а к с а г о р а , в о з н и к а ю т из
з е м л и , по Гомеру ж е , "из_ туч отца Зевса,,. Но А н а к с а г о р говорит
10
о м а т е р и а л ь н о й п р и ч и н е в е т р о в , Гомер же о деятельной» .
Причина
в о з н и к н о в е н и я в е т р а — а к т у а л ь н ы й в о п р о с антич­
ной ф и з и к и , и р е ш а ю т его р а в н о компетентно философ А н а к с а г о р
и поэт Гомер.
И т а к , ветры дуют из о б л а к о в , но — из о б л а к о в в л а д ы к и З е в с а .
И если п р и н я т ь во в н и м а н и е , что одним из п о с т о я н н ы х эпитетов
З е в с а я в л я е т с я « о б л а к о » , или «тучегонитель» ( И л . , I, 517, 560 и д р . ) ,
то о к а ж е т с я , что д у ю т они и по воле З е в с а , т. е. д у н о в е н и е их т а к
и л и и н а ч е н а п р а в л я е т З е в с . П р и ч е м не З е в с — а б с т р а к ц и я , но
в п о л н е р е а л ь н ы й и грозный метатель м о л н и й , ц а р ь богов и л ю д е й ,
обитающий н а в п о л н е р е а л ь н о м О л и м п е . Д л я д р е в н е г о поэта оди­
н а к о в о я с н о , что в е т р ы д у ю т из о б л а к о в и что о б л а к а — п р о я в л е н и е
мощи З е в с а .
Смешались, объединились мифологический о б р а з , совпадающий
со значением («тучегонитель» З е в с гонит т у ч и ) , р а с ш и р е н н о е логиче­
с к о е п о н я т и е (ветер д у е т из облаков) и поэтический многозначный
о б р а з народных толп-волн. С м е ш а л и с ь , о б ъ е д и н и л и с ь н а у ч н а я фи­
з и ч е с к а я истина, художественный поэтический вымысел и мифоло­
гический вымысел-истина. И подобных п р и м е р о в в эпосе н е м а л о .
Теперь об «истинах» гомеровского э п о с а в сфере э т и ч е с к о й .
Р е ч ь пойдет о с е н т е н ц и я х почти того же п о р я д к а , что и з н а м е н и т ы е
сентенции Ф е о г н и д а , о к о т о р ы х П л у т а р х с к а з а л : «Мы з н а е м жертво­
п р и н о ш е н и я без п л я с о к и ф л е й т , но не з н а е м поэзии без с к а з о к и
в ы д у м к и . А поэмы Эмпедокла и П а р м е н и д а , с о ч и н е н и я о ж и в о т н ы х
Н и к а н д р а и гномические и з р е ч е н и я Ф е о г н и д а — все это п р о и з в е 67

д е н и я , к о т о р ы е в з я л и взаймы у поэзии р а з м е р и в ы с о к и й с т и л ь ,
17
с л о в н о телегу, чтобы не ходить пешком» .
По мнению древних, сентенции Феогнида лишены вымысла,
и с т и н н ы и в силу этого могут быть поставлены в один р я д с философ­
скими с о ч и н е н и я м и Эмпедокла и П а р м е н и д а , т. е. с о п р и ч а с т н ы по­
нятийно-логическому м ы ш л е н и ю . Но м о р а л ь н ы е сентенции Феог­
нида и Гомера б л и з к и к а к тематически, т а к и по в н у т р е н н е й струк­
т у р е , п о типу м ы ш л е н и я , п о той основной ц е л и , к о т о р у ю они
п р е с л е д у ю т , — н а у ч и т ь , принести п о л ь з у .
С умыслом добрым тебя обучу я тому, что и сам я,
Кирн, от хороших людей малым ребенком узнал,—
(Феогнид.

Элегии,

27 — 28)

18

обещает Ф е о г н и д .
«Слушать советы полезно», у т в е р ж д а е т устами мудрого Н е с т о р а
Гомер ( И л . , 1, 274).
О б а они, и Ф е о г н и д и Гомер, д е й с т в и т е л ь н о учат часто одному и
тому ж е , советуют одно и то ж е :
Знает ли кто из людей, устремляясь к задуманной цели,
Что достижение даст — благо иль тяжкое зло?
Часто мы думаем зло сотворить,— и добро совершаем;
Думаем сделать добро,— зло причиняем взамен.
И никогда не сбывается то, чего смертный желает.
Жалко-беспомощен он, силы ничтожны его.
(Феогнид.

Элегии,

135 —

Советы, п о у ч е н и я Гомера, к а к и Ф е о г н и д а , д л я ч е л о в е к а ран­
ней античности — «истина», ц е н н а я , в а ж н а я в своем едином и еди­
ничном з н а ч е н и и , а потому «научная», т. е. о т м е ч е н н а я печатью по­
нятийно-логического мышления.
Вместе с тем и у Ф е о г н и д а , отчасти, и у Гомера, особенно и пре­
ж д е всего, п о н я т и й н о - л о г и ч е с к а я сторона поучений не стоит особ­
н я к о м , не в ы п а д а е т из х у д о ж е с т в е н н о г о целого, но входит в это
целое, р а с т в о р я е т с я в нем.
Т а к , в первой сентенции Гомера мысль о б е з з а щ и т н о с т и , слабо­
сти ч е л о в е к а перед
силами
мирозданья,
п о д а н а я к а к «истина»
(«истинно в целой вселенной несчастнее нет человека»), акценти­
р у е т с я , п о д к р е п л я е т с я образом «тварей, которые д ы ш а т и пол­
зают в прахе»; а б е з о т н о с и т е л ь н а я «истина» о вине, с е н т е н ц и я вто­
р а я , р а с ш и р я е т о б р а з Д и о м е д а к а к э п и ч е с к о г о героя н е т о л ь к о
х р а б р о г о , но и у м у д р е н н о г о опытом.
Этические «истины» гомеровских поэм — р я д неоспоримых пра­
вил, о б я з а т е л ь н ы х к исполнению и р у к о в о д с т в у в д е л а х и пос­
тупках.
Е щ е н е с к о л ь к о примеров.
Ответ Агамемнона на просьбу о з а х о р о н е н и и мертвых, павших
в бою:
Что до сожжения мертвых, нисколько тому не противлюсь.
Долг — ничего не щадить для окончивших дни человеков,
И умерших немедленно должно огнем успокоить.

140)
(Ил.,

Гомеровский

Зевс — коням

Ахилла:

Ах, злополучные, вас мы почто даровали Пелею,
Смертному сыну земли, не стареющих вас и бессмертных?
Разве, что вы с человеками бедными скорби познали?
Ибо из тварей, которые дышат и ползают в прахе,
Истинно в целой вселенной несчастнее нет человека.
(Ил.,

И

еще.

На

этот

раз

отнюдь

не

XVII,

443 — 447)

пессимистическое:

Вредно вином упиваться сверх меры. Но ежели люди
С разумом пьют,— от вина польза одна, а не вред.
(Феогнид.

Элегии,

211—212)

408 — 410)

«Умерших огнем успокоить» н у ж н о , д о л ж н о . В у с т а х Агамем­
нона слова о д о л г е перед умершими обретают смысл этического пред­
п и с а н и я , в ы х о д я щ е г о за р а м к и х у д о ж е с т в е н н о г о о б р а з а и потому
у д е р ж и в а ю щ е г о свое и з н а ч а л ь н о е с о д е р ж а н и е .
Тот ж е Агамемнон, о б о д р я я в о и н о в перед боем, и з л а г а е т и м
«истину» о п р е и м у щ е с т в а х х р а б р о с т и ; и з л а г а е т т а к , к а к это могло
быть в «Этике» А р и с т о т е л я и л и любом д р у г о м научном т р а к т а т е :
Будьте мужами, друзья, и возвысьтеся доблестным духом;
Воина воин стыдися на поприще подвигов ратных!
Воинов, знающих стыд, избавляется боле, чем гибнет;
Но беглецы не находят ни славы себе, ни избавы!
(Ил.,

Гомер

VII,

V,

529 — 532)

в л и ц е Д и о м е д а советует:

Ныне предайтесь покою, но прежде сердца ободрите
Пищей, вином: вино человеку и бодрость и крепость.
(Ил.,

68

IX,

В поэмах Гомера немало точных п с и х о л о г и ч е с к и х н а б л ю д е н и й .
И когда, в ы д в и г а я у с л о в и я п е р е м и р и я , гомеровский М е н е л а й го-

705 — 706)

69

в о р и т о неустойчивости, подвижности н е з р е л ы х умов молодежи и
о мудрой осмотрительности с т а р ц е в , в его с л о в а х н е п р е л о ж н о с т ь
ф а к т а , п с и х о л о г и ч е с к а я «истина»:
Пусть призовут и Приама владыку, да клятву положит
Сам (а сыны у него напыщенны, всегда вероломны):
Да преступник какой-либо Зевсовых клятв не разрушит:
Сердце людей молодых легкомысленно, непостоянно;
Старец, меж ними присущий, вперед и назад прозорливо
Смотрит, обеих сторон соблюдая взаимную пользу.
( И л . , I I I , 105—110)

Среди

разного

рода

г о м е р о в с к и х «истин» з н а ч и т е л ь н о е место

занимают
«истины» т е о л о г и ч е с к и е .
П р е д с т а в л е н и я о б о ж е с т в е , его с у щ н о с т и , его бытийственной и
космической р о л и в г л а з а х в е р у ю щ е г о ч е л о в е к а не могут не быть
«истинными», т. е. соответствующими п р а в д е ж и з н и . А потому, на­
п р и м е р , м е с т о н а х о ж д е н и е Т а р т а р а и само и з о б р а ж е н и е Т а р т а р а
у Гомера есть не что и н о е , к а к р е л и г и о з н а я , т е о л о г и ч е с к а я «ис­
тина»:
Или восхичу его и низвергну я ( З е в с — И. Ш.) в сумрачный Тартар,
В пропасть далекую, где под землей глубочайшая бездна:
Где и медяный помост, и ворота железные, Тартар,
Столько далекий от ада, как светлое небо от дола!
(Ил.,

VIII,

13—16)

О д н а к о в «Илиаде» р а с с к а з о Т а р т а р е имеет не т о л ь к о «истин­
ный», и н ф о р м а ц и о н н ы й , но и х у д о ж е с т в е н н ы й с м ы с л : у ж а с ы да­
л е к о г о с у м р а ч н о г о Т а р т а р а , и з которого нет выхода, ж и в о п и с у ю т ,
п о д ч е р к и в а ю т гнев З е в с а , мощь бога, ж у т к у ю р е а л ь н о с т ь его у г р о з .
И е щ е а с п е к т м и ф о л о г и ч е с к и й : Т а р т а р не мог бы стать «исти­
ной» д а ж е д л я р е л и г и о з н о г о г р е к а гомеровской поры, если бы в его
с о з н а н и и в ы м ы ш л е н н ы й Т а р т а р не п р е д с т а в л я л с я р е а л ь н о сущест­
вующим.
Т а к о в ы в гомеровском эпосе пути, на к о т о р ы х ф о р м и р у е т с я и
з а к р е п л я е т с я с в я з ь между л о г и ч е с к и м п о н я т и е м , х у д о ж е с т в е н н ы м
о б р а з о м и о б р а з о м мифологическим, с в я з ь между истиной и вымыс­
лом.
М е ж д у тем вымысел в поэмах Гомера правдоподобен не т о л ь к о
вследствие с р а щ е н и я с истиной, но и потому, что строение его под­
чинено закономерностям правдоподобия, выявленным
примени­
т е л ь н о к послегомеровской поэзии античной теорией и с к у с с т в а и
с ф о р м у л и р о в а н н ы м А р и с т о т е л е м . Вымысел г о м е р о в с к и х поэм —
70

это «возможное с о г л а с н о вероятности и л и необходимости и невоз­
м о ж н о е , но правдоподобное».
П о в е р о я т н о с т и и л и необходимости в о з м о ж н о б о л ь ш и н с т в о и з
того, о чем р а с с к а з ы в а е т Гомер.
П о необходимости в о з м о ж н а к р о в о п р о л и т н а я война между а х е я ­
нами и т р о я н а м и : с о в е р ш а е т с я в о л я З е в с а ( И л . , I, 5), п о ж е л а в ш е г о
и з б а в и т ь З е м л ю о т п е р е и з б ы т к а л ю д с к о г о м н о ж е с т в а . П о вероятно­
сти возможен гнев А х и л л а , о т к р ы в а ю щ и й п е р в у ю песню «Илиады»:
э п и ч е с к и й гнев, п р о я в л е н и е с и л ы , м у ж е с т в а , доблести п о с т о я н н о
сопутствует герою на всем е г о ж и з н е н н о м п у т и . По в е р о я т н о с т и
и л и по необходимости в о з м о ж н ы сцены и о б с т о я т е л ь с т в а , сопровож­
д а ю щ и е этот г н е в : по в е р о я т н о с т и — п р и х о д ж р е ц а Х р и с а , моля­
щего а х е й ц е в о в ы к у п е за д о ч ь , у г р о з ы Агамемнона, не пожелавше­
го лишиться красивой наложницы, печальное возвращение старца,
его мольбы к А п о л л о н у и в н и м а н и е б о ж е с т в а к своему оскорблен­
ному ж р е ц у ; по необходимости — месть А п о л л о н а , в н я в ш е г о мо­
л е н ь я м , его н е з а м е д л и т е л ь н а я р а с п р а в а с о б и д ч и к а м и , и т. д.
Н е в о з м о ж н о г о , но правдоподобного в эпосе з н а ч и т е л ь н о мень­
ш е . Н е в о з м о ж н о кое-что из того, что относится к эпическому и д е а л у ,
и отчасти то, что у т в е р ж д а е т с я общественным мнением. Невозмож­
на с и л а Г е к т о р а и А х и л л а , к о т о р ы е л е г к о поднимают к а м н и и ото­
д в и г а ю т воротный з а с о в т а к о й в е л и ч и н ы , что их не могут в одиноч­
ку ни отодвинуть, ни п о д н я т ь ни э п и ч е с к и е с о в р е м е н н и к и героев,
н и тем более « ж и в у щ и е ныне» ( И л . , X I I , 4 4 5 — 4 5 0 ; X X I V , 4 5 2 —
456). Вместе с тем «невозможная» с и л а Г е к т о р а и А х и л л а д л я эпи­
ческого с к а з и т е л я и его с л у ш а т е л е й
правдоподобна. И
Ахилл,
и Гектор — в е л и к и е б о г а т ы р и , л у ч ш и е воины а х е й с к о г о и троян­
ского о п о л ч е н и я . Отсюда их преимущества перед с о в р е м е н н и к а м и ,
в частности в физической с и л е . И А х и л л , и Гектор ж и л и в д а л е к и е
героические, не с р а в н и м ы е с н а с т о я щ и м в р е м е н а , когда все б ы л о
иное, все б ы л о л у ч ш е ; отсюда их превосходство и над «живущими
ныне». А потому особая с и л а обоих героев в эпическом повествова­
нии п р а в о м е р н о м ы с л и т с я б е з у с л о в н о р е а л ь н о й и д о с т о в е р н о й .
О с л о ж и в ш е м с я общественном мнении к а к н е в о з м о ж н о м , но
правдоподобном, с которым н е л ь з я не с ч и т а т ь с я , у п о м и н а е т Г омер:
Первым строем начальствовал пестродоспешный Менесфий,
Сперхия сын, реки пресловутой, от Зевса ниспадшей:
Тайно его Полидора, прекрасная дочерь Пелея,
С Сперхием бурным родила, жена, сочетавшаясь с богом;
Но, по молве, с Периеридом Бором, который и браком
С нею сопрягся торжественно, выдав несметное вено.
(Ил.,

71

XVI,

173-178)

П р о и с х о ж д е н и е Менесфия подано в двух в е р с и я х . По одной,
и ее р а з д е л я е т Гомер, Менесфий — сын бога С п е р х и я , п о д р у г о й —
сын смертного. В т о р а я в е р с и я д л я Гомера н е п р и е м л е м а , «невозмож­
на». Но хотя Гомер убежден в противном, в е р с и я эта не обойдена
молчанием: к а к в с я к а я в е р с и я , источник которой молва, общест­
венное мнение, она правдоподобна и потому имеет п р а в о на суще­
ствование.
Античные к р и т и к и и теоретики л и т е р а т у р ы , к а к п р а в и л о , пре­
у в е л и ч и в а л и момент невозможного в вымысле гомеровского эпоса
и д е л а л и это обычно за счет эпического мифологизма. Последнее
п о н я т н о . Мифологическое с о з н а н и е , п р о н и з ы в а ю щ е е поэмы, без
учета и о с м ы с л е н и я особенностей которого судить о путях строе­
н и я эпического вымысла н е л ь з я , с точки з р е н и я античной литера­
т у р н о й к р и т и к и , — чуждый, досадный и н е з а с л у ж и в а ю щ и й в н и м а н и я
а н а х р о н и з м . В р е з у л ь т а т е невозможным в вымысле эпоса оказывает­
ся едва ли не все то, в чем эпический с к а з и т е л ь и его с л у ш а т е л и
видели в о з м о ж н о е , необходимое, в е р о я т н о е .
19
Д л я Л у к и а н а , н а п р и м е р , «невозможны» быстрота бега мифи­
ческих коней Э р и х ф о н и я ( И л . , X X , 219—229) и сила З е в с а , обещаю­
щего на одной цепи поднять море и з е м л ю ( И л . , V I I I , 2 3 — 2 7 ) , д л я
20
Аристотеля
— помощь Афины и в м е ш а т е л ь с т в о Посейдона при
высадке Одиссея на И т а к у .
Т а к что эпический вымысел гомеровской поэзии — вымысел
особый, в котором «ложь» с р о с л а с ь с «истиной», и к а ж д ы й ф а к т та­
кого вымысла может р а с с м а т р и в а т ь с я одновременно к а к «ложь»,
построенная с соблюдением закономерностей художественного вы­
мысла послегомеровской п о э з и и , и к а к «истина» античной н а у к и
и эпико-мифологического с о з н а н и я .

Рассказ

Р

а с с к а з (ή ίστορία) — третий п р и з н а к «художественного» произ­
ведения в его отличии от п р о и з в е д е н и я «научного». С о г л а с н о
античной теории словесности, «художественное» произведение
р а с с к а з ы в а е т (Аристотель. П о э т и к а , X X ) , «научное» — дока­
зывает ( К в и н т и л и а н . В о с п и т а н и е о р а т о р а , X, 1, 31). Гомеровский
же эпос, к а к я в л е н и е с и н к р е т и ч н о е , очевидно, и р а с с к а з ы в а е т и до­
к а з ы в а е т одновременно.
Объект
художественного
р а с с к а з а — человек в
его
связях
с о к р у ж а ю щ и м миром; объект н а у ч н о г о д о к а з а т е л ь с т в а — все
предметы и я в л е н и я мира, в том числе и человек; объект р а с с к а з а д о к а з а т е л ь с т в а гомеровского эпоса — все предметы и я в л е н и я ми­
ра, но человек по п р е и м у щ е с т в у .

1
Эпические «все» и «каждый».
Человек — народ — племя —герой
Ч е л о в е к гомеровских поэм ж и в е т в особом м и р е , где питают при­
страстие к п о н я т и я м «весь», «все» (πας, πάντες) и «каждый» (έκαστος),
с б л и ж а ю т эти п о н я т и я и не д е л а ю т между ними р а з л и ч и я .
Целостность эпического в о с п р и я т и я з а с т а в л я е т в битвах т е п л у ю
к р о в ь н а г р е в а т ь весь меч ( И л . , X X , 476), р е к у , я р я с ь , в з д у в а т ь все
потоки ( И л . , X X I , 311—312), все поле н а п о л н я т ь с я р а т я м и ( И л . ,
X X , 156), все народы н а з ы в а т ь Т р о ю до н а ш е с т в и я а х е й ц е в счаст­
л и в о й ( И л . , X V I I I , 288—289) и , н а п р о т и в , к а ж д о г о и з а х е й с к и х
вождей — участвовать в пире Атрида и к а ж д о г о из них — возвра­
щ а т ь с я с п и р а в свой шатер ( И л . , X X I I I , 5 4 — 5 8 ) .
П о н я т и я «все» и «каждый» эпос и с т о л к о в ы в а е т в прямом с м ы с л е ,
подает б у к в а л ь н о : все до е д и н о г о , к а ж д ы й без и с к л ю ч е н и я .
Вопит на городской стене К а с с а н д р а , з а в и д е в п е ч а л ь н у ю
ко­
л е с н и ц у , и с к о р б ь по Гектору обымает всех т р о я н , к а ж д у ю ж е н у и
каждого мужа:
....и вдруг ни жены не осталось, ни мужа
В Трое великой;

грусть несказанная всех поразила,—

[Все] пред вратами столпилися в встречу везомого тела.
(ИЛ.,

72

73

X X I V ,

707—709)

Вступает в бой П а т р о к л , и содрогаются сердца всех в р а г о в , каж­
дый д у м а е т о бегстве:
Трои сыны лишь узрели Менетия сильного сына,
Вместе с клевретом его, под сияющим пышно доспехом,
Дрогнуло сердце у всех; всколебались густые фаланги...
Каждый стал озираться на бегство от гибели грозной.
(Ил.,

XVI,

278—280,

283)

В подобной т р а к т о в к е з н а ч е н и я понятий «весь» и «каждый» ока­
з ы в а ю т с я синонимичными.
Одновременно эпическое «все» гомеровских поэм мыслится к а к
совокупность многих «каждых», в системе д а н н о г о п о н я т и я качест­
венно р а в н о ц е н н ы х , р а в н о з н а ч н ы х .
В т о р а я песнь «Илиады». А х е я н е , «судьбе вопреки», едва не поки­
нули т р о я н с к и й берег. Истомленное воинство в о с п р и н я л о испыта­
т е л ь н у ю речь Агамемнона к а к и с к р е н н и й п р и з ы в в о з в р а т и т ь с я до­
м о й , и тогда:
...их собрание все взволновалося; с криком ужасным
Бросились [все] к кораблям; под стопами их прах, подымаясь,
Облаком в воздухе стал; вопиют, убеждают друг друга
Быстро суда захватить и спускать на широкое море;
Рвы очищают; уже до небес подымалися крики
Жаждущих в домы; уже кораблей вырывали подпоры.
Так бы, судьбе вопреки, возвращение в домы свершилось
Рати ахейской, но....

έκαστοs), и, чтобы убедить всех, Одиссею требуется убедить к а ж д о г о ,
н е в з и р а я на л и ц а — будь то предводитель ратей или рядовой боец.
Т о л ь к о совокупность е д и н о о б р а з н ы х в о л ь «каждого мужа» есть
о б щ а я в о л я всех. Ч а с т н а я е д и н и ч н а я в о л я и в о л я о б щ а я и общест­
в е н н а я не р о з н я т с я между собой, а потому эпические «каждый»
и «все», в д а н н о м с л у ч а е «все собрание», предстают к а к п о н я т и я со­
измеримые, качественно р а в н о ц е н н ы е , взаимозаменимые. Ч а с т ь
вместила все свойства целого, а потому в ы р о с л а до пределов це­
лого.
Эпическую соотнесенность, соизмеримость понятий «весь» и
«каждый» подтверждает т а к ж е XV песнь «Илиады», где в сцене сра­
ж е н и я Гомер противопоставил «мужей ахейцев», иначе — все ахей­
с к о е воинство ( Α χ α ι ο ί ) , «каждому» т р о я н ц у :
Снова у быстрых судов запылала свирепая битва.
Можно б сказать, что еще не усталые, свежие рати
В бой соступилися; так горячо ратоборцы сражались.
Духом таким управлялися воинства: мужи ахейцы
Боле не мнили избыть от беды и решились погибнуть;
Каждый, напротив, троянин, исполненный бодрости, чаял:
Ныне сожжем корабли и побьем героев ахейских.
Духом таким наполняясь, одни на других напирали.
(Ил.,

XV,

698 — 703)

П о д о б н а я антитеза не была бы в о з м о ж н а , если бы д л я эпического
с к а з и т е л я цель и ж е л а н и я к а ж д о г о т р о я н ц а не совпадали с ц е л ь ю
и ж е л а н и е м всех т р о я н с к и х воинов, если бы эпическое «каждый»
(Ил., II, 149 — 155)
не о з н а ч а л о одновременно эпическое «все».
Гомеровский эпос постоянно о б р а щ а е т с я к к а т е г о р и и «каждый»,
Но злокозненная Гера направила к ахеянам Афину с наказом:
когда речь з а х о д и т о «всех», и к к а т е г о р и и «все», когда имеется в ви­
Мчися стремительно к воинству меднодоспешных данаев!
ду
«каждый».
Сладкою речью твоей убеждай ты каждого мужа
Т а к , в X V I I песни «Илиады» утомление боем всех с р а ж а ю щ и х с я ,
В море для бегства не влечь кораблей обоюдувесельных.
и т р о я н , и а х е й ц е в , передано через состояние к а ж д о г о в о и н а ; то,
(Ил.,
II,
163 — 165)
что испытывает к а ж д ы й , испытывают все:
На земле Афина ответственное дело у г о в о р о в п р е п о р у ч и л а почти
Те ж с одинаким неистовством спорили в страшном убийстве
в тех же в ы р а ж е н и я х своему постоянному л ю б и м ц у Одиссею:
Целый сей день; от труда непрерывного потом и прахом
Шествуй немедля к народу ахейскому, ревностно действуй;
Были колена, и ноги, и голени каждого воя,
Сладостью речи твоей убеждай ты каждого мужа
Были и руки и очи покрыты на битве, пылавшей
В море для бегства не влечь кораблей обоюдувесельных.
Вкруг знаменитого друга Пелеева быстрого сына.
(Ил.,

II,

179—181)

Одиссей повеление Афины в ы п о л н и л : о б р а щ а я с ь к к а ж д о м у , оста­
новил бегство всех.
На н а ш и х г л а з а х все с о б р а н и е (πασα άγορή) а х е й с к и х воинов
распадается на множество е д и н о о б р а з н ы х «каждых мужей» (φώς
74

(Ил.,

XVII,

384 — 388)

В равной мере, когда «Илиада» р а с с к а з ы в а е т , к а к А ф и н а :
...в багряный одетая облак,
К сонму данаев сошла и у каждого дух распаляла,—
(Ил.,

75

XVII,

551 — 552)

м о ж н о быть у в е р е н н ы м , что «дух» на битву Афина « р а с п а л и л а »
у всех д а н а е в без и с к л ю ч е н и я .
И н а п р о т и в , вместе с А х и л л о м , горюющим н а д телом П а т р о к л а ,
п л а ч у т все мирмидонцы, а значит, и к а ж д ы й из н и х :
Так говорил — и во всех возбудил он желание плакать.
(Ил.,

XXIII,

108)

Е л е н у , по ее собственным словам, н е н а в и д я т все т р о я н е и, зна­
чит, к а ж д ы й т р о я н е ц :
Нет для меня, ни единого нет в Илионе обширном
Друга или утешителя: всем

я равно ненавистна.
(Ил.,

XXIV,

771-775)

П р о в о ж а т ь П р и а м а , в е з у щ е г о в стан д а н а е в в ы к у п за т е л о Гек­
т о р а , в ы ш л и все б л и з к и е , все д р у з ь я , а з н а ч и т , к а ж д ы й б л и з к и й ,
каждый друг:
...его

провожали все близкие сердцу,

Плача по нем неутешно, как будто на смерть отходящем.
(Ил.,

XXIV,

327-328)

И, н а к о н е ц , с п р и б л и ж е н и е м к а х е й с к о й р а т и Г е к т о р а , «падает»,
по свидетельству э п и ч е с к о г о с к а з и т е л я , «в ноги душа» у в с е х ахей­
цев до единого (Ил., XV, 280).
Особое э п и ч е с к о е тождество всех и к а ж д о г о «Илиады» почув­
ствовал и Н. И. Гнедич, который в своем переводе, п р е н е б р е г а я бук­
в а л и з м о м , но с т р е м я с ь наиболее точно передать д у х п о д л и н н и к а ,
в одном с л у ч а е в в е л от себя с л о в о «все», в д р у г о м — «все» о р и г и н а л а
з а м е н и л на «каждый». В р е з у л ь т а т е вместо б у к в а л ь н о г о : «... но к а к
з а в и д е л и Г е к т о р а , п р и б л и ж а ю щ е г о с я к в о и н с к и м р я д а м , устраши­
л и с ь , и у всех д у ш а у ш л а в н о г и » , — в о з н и к л и с т и х и , к а к н е л ь з я
более о т р а ж а ю щ и е в н у т р е н н ю ю г л у б и н н у ю суть д р е в н е г р е ч е с к о г о
текста:
Но лишь увидели Гектора, быстро идущего к рати,
Дрогнули все, и у каждого в ноги отважность упала.
(ИЛ.,

XV,

279 — 280)

о щ у щ а е т с я л и ш ь в количественном у в е л и ч е н и и общего э п и ч е с к о г о
качества.
В а р и а н т о м подобной э п и ч е с к о й соотнесенности «весь», «все» —
«каждый» я в л я е т с я соотнесенность п о н я т и й «человек» — «народ»
и «человек» — «герой» — «племя».
В гомеровском эпосе н а р о д — или однородное в о о р у ж е н н о е мно­
ж е с т в о (λαός), или с т о л ь же однородное объединение, имеющее по­
л и т и ч е с к и й оттенок (δήμος). Ахейцы, с р а ж а ю щ и е с я под Т р о е й , —
λαός ( И л . , I, 226, 382, 454; I I , 85, 86, 115, 179; IV, 430 и т. д . ) , но
а х е й ц ы , с о з в а н н ы е на совет, — δήμος ( И л . , I I , 198). Агамемнон
в о б л и ч е н и я х А х и л л а — « п о ж и р а т е л ь н а р о д н о г о добра», т. е. достоя­
н и я всего п л е м е н и , и потому он — δημοВόρος ( И л . , I, 231).
Г е р о я м и ж е эпос н а з ы в а е т ц а р е й , в о е н а ч а л ь н и к о в , о т п р ы с к о в
п р а в я щ е й д и н а с т и и . Герои (ήρωες) — М е н е л а й , Агамемнон, А я к с ,
Одиссей, Идоменей ( И л . , I I , 579 и д р . ) , П а т р о к л ( И л . , X X I I I , 151),
Е в р и п и л ( И л . , X I , 838), Асий ( И л . , X I I , 9 5 ) , П а р и с ( И л . , X I I I , 788
и др.).
З а м а н ч и в о после этого с д е л а т ь вывод, что перед нами аристо­
к р а т и ч е с к и й эпос, где обезличенной н а р о д н о й т о л п е противопостав­
л е н ы я р к и е и н д и в и д у а л ь н о с т и героев-одиночек, в о з в ы ш а ю щ и х с я
над этой т о л п о й . О д н а к о подобный вывод был бы ошибочен, к а к вов­
се не соответствующий эстетике гомеровского э п о с а .
Д е й с т в и т е л ь н о , человек эпоса есть тот самый однотипный «каж­
дый», единение к о т о р ы х с о с т а в л я е т «все» э п и ч е с к о е человечество,
«весь» э п и ч е с к и й н а р о д , «все» эпическое п л е м я . «Каждый» человек
э п о с а и «все» эпическое человечество сходны по свойствам, каче­
ствам, в них з а л о ж е н н ы м , но р о з н я т с я количеством этих свойств и
к а ч е с т в . М е ж д у тем и д р у г и м , между «каждым» и «все» э п и ч е с к о г о
человечества существует промежуточное з в е н о , с в я з у ю щ а я катего­
р и я — э п и ч е с к и й герой. Герой — это «каждый» человек племени,
по к о л и ч е с т в у общих э п и ч е с к и х качеств п о д н я в ш и й с я в у р о в е н ь со
всем племенем, в о п л о т и в ш и й племя в с е б я , о л и ц е т в о р и в ш и й п л е м я
и в то же в р е м я не о т д е л и в ш и й с я от племени, не в ы п а в ш и й из пле­
менного м н о ж е с т в а , но п р о д о л ж а ю щ и й быть ч а с т ь ю этого племени,
этого м н о ж е с т в а , к р у п и ц е й его. Эпический герой — часть и ц е л о е ,
«каждый» ч е л о в е к племени и «все» племя о д н о в р е м е н н о . Отсюда его
г л а в е н с т в у ю щ а я р о л ь в племени, воинстве, народе и вместе с тем
т е с н е й ш а я с в я з ь с ними, д а ж е з а в и с и м о с т ь от н и х .

И т а к , э п и ч е с к о е «все» качественно р а в н о ц е н н о эпическому «каж­
дый» и в то же в р е м я состоит из многих идентичных «каждых»,
к о л и ч е с т в е н н о п р е в ы ш а я единичное «каждое». Т е м самым п о н я т и е
«каждый» о к а з ы в а е т с я и а н а л о г и ч н ы м п о н я т и ю «весь», «все» и ви­
довым по о т н о ш е н и ю к нему; а п о н я т и е «весь», «все» — родовым по
о т н о ш е н и ю к «каждый» и о д н о п л а н о в ы м с ним. П р и этом выделение
в и д а и рода к а к т а к о в о г о не происходит, но подается н а м е к на
подобную в о з м о ж н о с т ь в будущем, хотя сам оттенок в о з м о ж н о с т и

Л ю б о й э п и ч е с к и й герой соотнесен с определенным племенем,
«закреплен» за ним, «придан» ему. В гомеровском эпосе нет героя
«без племени», вне племени, и нет племени без г е р о я .
В этом смысле п о к а з а т е л е н т а к называемый «Перечень кораб­
лей» (II песнь «Илиады»), свод героев, племен и племенных д р у ж и н ,
где герои «расписаны», распределены по племенам, а племенны

76

77

д р у ж и н ы — по г е р о я м , своеобразная э п и ч е с к а я «энциклопедия»,
п р и н ц и п которой: герой вместо многих рядовых «каждых», но со
«всем» племенем, со «всей» племенной д р у ж и н о й заодно, воедино.
Ныне поведайте, Музы, живущие в сенях Олимпа:
Вы мне поведайте, кто и вожди и владыки данаев;
Всех же бойцов рядовых не могу ни назвать, ни исчислить,
Если бы десять имел языков я и десять гортаней,
Если б имел неслабеющий голос и медные перси;
Разве, небесные Музы, Кронида великого дщери,
Вы бы напомнили всех, приходивших под Трою ахеян.
Только вождей корабельных и все корабли я исчислю,—
(Ил.,

уточняет задачу «Перечня» эпический
И далее следует:

II,

484,

488—493)

сказитель.

Рать беотийских мужей предводили на бой воеводы:
Аркесилай и Леит, Пенелей, Профоенор и Клоний.
(Ил.,

II,

494-495)

Град Аспледон населявших и град Миниеев Орхомен
Вождь Аскалаф предводил и Иялмен, Ареевы чада.
(Ил.,

II,

511 — 512)

Вслед ополченья фокеян Схедий предводил и Эпистроф,—
(ИЛ.,

И

Т.

II,

517)

с готовностью отвечает Д и о м е д у Г л а в к . Д а л е е следует обширный
монолог Г л а в к а , уточняющий место р о ж д е н и я г е р о я , его п л е м я ,
его род, его предков (Ил., V I , 152—211).
И н т е р е с эпоса к этническому происхождению и генеалогии ге­
роев в подобной ситуации л е г к о объясним, если учесть, что поеди­
н о к эпических богатырей ф а к т и ч е с к и подменяет собою битву пле­
мен. И н о г д а подобная подмена в эпосе совершается я в н о . Т а к , по
договору в р а ж д у ю щ и х сторон, поединок П а р и с а и М е н е л а я решает
судьбу всех т р о я н и всех а х е й ц е в , с р а ж а ю щ и х с я под Т р о е й , исход
всей Т р о я н с к о й войны ( И л . , I I I , 8 6 — 9 4 , 2 5 0 — 2 5 8 , 276—291).
Гомеровский э п о с много места уделяет описанию силы г е р о я ,
его доблести, его отваге. Но сила и отвага героя в эпосе приведены
в соответствие с количеством племенной д р у ж и н ы г е р о я , с коли­
чеством воинов, в ы с т у п и в ш и х с ним в поход: чем доблестнее герой,
тем многочисленнее его д р у ж и н а , тем могущественнее его п л е м я .
С в я з ь д р у ж и н ы с мощью героя и племени достаточно четко про­
с л е ж и в а е т с я в «Перечне кораблей»: Агамемнон, в л а д ы к а народов
(ποιμήν λαών), верховный п р а в и т е л ь всего а х е й с к о г о о п о л ч е н и я ,
выводит н а и б о л ь ш у ю д р у ж и н у в сто к о р а б л е й ( И л . , I I , 569—580);
в е л и ч а й ш и е герои Н е с т о р , Д и о м е д , Идоменей, А х и л л , Менелай —
ч у т ь м е н ь ш у ю , но з н а ч и т е л ь н у ю , от восьмидесяти до п я т и д е с я т и
к о р а б л е й ( И л . , I I , 5 5 9 — 5 6 8 , 581—590, 645—652, 681—685); юный
к р а с а в е ц Н и р е й — всего три к о р а б л я ( И л . , I I , 671).
Но не мужествен был он, и малую вывел дружину,—
(Ил.,

П.

Д а ж е в том с л у ч а е , когда племенной герой поднимается в своей
славе до з н а ч е н и я героя межплеменного, с в я з и с племенем он не
т е р я е т : А х и л л по-прежнему остается в л а д ы к о й м и р м и д о н я н , их
вождем преимущественно, хотя по своей роли в ополчении он давно
у ж е герой в с е а х е й с к и й .
С в я з ь героя и племени в эпосе постоянно подчеркивается т а к ж е
х а р а к т е р и с т и к о й по роду-племени. В с т у п а я в единоборство, герои
подробно сообщают друг д р у г у о своей племенной и родовой при­
надлежности:
Кто ты, бестрепетный муж от земных обитателей смертных?—
(Ил.,

VI,

123)

Сей человек несравненно могучее всех человеков!

(Ил.,

78

VI,

145—146,

(Ил.,

Отсюда

Если ж ты хочешь, тебе и о том объявлю, чтобы знал ты
Наших и предков и род; человекам он многим известен,—

675)

п о я с н я е т этот ф а к т эпический с к а з и т е л ь .
Воинственный, сильный выводит б о л ь ш у ю д р у ж и н у ; с л а б ы й ,
1
немужественный, «легко сокрушимый» (эпитет Н и р е я ! ) — м а л у ю .
Д р у ж и н а и племя п р е д с т а в л я ю т героя в той же мере, в к а к о й
герой — племя и д р у ж и н у .
Ф а к т в о п л о щ е н и я массы, множества в одном человеке обуслов­
л и в а е т единичность, исключительность последнего.
У эпического героя особая ч р е з м е р н а я х р а б р о с т ь , если он воин,
и особая в ы д а ю щ а я с я мудрость, если он старец совета.
Отсюда слова т р о я н ц а Агенора об А х и л л е :

вопрошает своего б о г а т ы р с к о г о с о п р о т и в н и к а Г л а в к а Д и о м е д .
Сын благородный Тидея, почто вопрошаешь о роде?
Листьям в дубравах древесных подобны сыны человеков...

II,

возможные

соболезнования

XXI,

Андромахе-рабыне:

Льющую слезы тебя кто-нибудь там увидит и скажет:
Гектора это жена, превышавшего храбростью в битвах
Всех конеборцев троян, как сражалися вкруг Илиона1
(Ил.,

150—151)

79

566)

VI,

459 — 461)

Отсюда б о г а т ы р с к а я п о х в а л ь б а героев до, в ходе и после пое­
д и н к а : п о х в а л ь б а А я к с а и Гектора ( И л . , V I I , 2 2 5 — 2 4 3 ) , П а р и с а
и Д и о м е д а ( И л . , X I , 3 8 0 — 3 9 5 ) , Идоменея ( И л . , X I I I , 4 4 5 — 4 5 4 ) ,
П е н е л е я ( И л . , X I V , 5 0 0 — 5 0 5 ) , Энея и Мериона ( И л . , X V I , 6 0 3 —
631), Гектора и П а т р о к л а ( И л . , X V I , 8 3 0 — 8 6 1 ) , Е в ф о р б а и Мене­
л а я ( И л . , X V I I , 11—42), А х и л л а и Энея ( И л . , X X , 178—258), Ахил­
ла и Гектора ( И л . , X X , 4 2 8 — 4 3 7 ) , п о х в а л ь б а , лейтмотив которой —
«один против множества»:
Стыд, аргивяне! отродье презренное, дивные видом!
Где похвальбы, как храбрейшими сами себя величали,
Те, что на Лемне, тщеславные, громко вы произносили?
Там на пирах, поедая рогатых волов неисчетных,
Чаши до дна выпивая, вином через край налитые,
На сто, на двести троян, говорили вы, каждый из наших
Станет смело на бой! А теперь одного мы не стоим
Гектора!—
(Ил.,

VIII,

У д и в и т е л ь н а я с и л а и х р а б р о с т ь героев п р о я в л я ю т с я у ж е в
детстве или р а н н е й юности.
Т а к , некогда Н е с т о р победил знаменитого г е р о я , будучи самым
младшим из своих сверстников ( И л . , V I I , 153), и о т р а з и л набег
соседнего племени, будучи еще столь юным и неопытным в военном
искусстве, что отец з а п р е т и л ему участвовать в бою, с к р ы л от него
к о л е с н и ц у . Юноша ушел в с р а ж е н ь е самовольно и в е р н у л с я про­
с л а в л е н н ы м бойцом. В старости Н е с т о р охотно вспоминает о том
д а л е к о м времени, когда:
Нелей, мой родитель,
Мне запретил ополчаться и скрыл от меня колесницу,

XI,

(Ил.,

717—721)

Эпический герой совершает свои подвиги, к а к п р а в и л о , один,
без посторонней помощи, л и ш ь в к р а й н е м случае с другом-напар­
ником и л и со своей собственной (и ничьей другой) д р у ж и н о й , и по
г р а н д и о з н о с т и д е я н и й превосходит всех.
А я к с один у д е р ж и в а е т все ф а л а н г и т р о я н на подступах к кораб­
л я м ( И л . , X I , 5 6 3 — 5 7 4 ) , А х и л л гневно мечтает л и ш ь со своей дру­
ж и н о й р а з р у ш и т ь Т р о ю ( И л . , X V I , 100), Д и о м е д со своим возни­
чим Сфенелом при бегстве всего ахейского войска согласны одни
р а т о в а т ь до конца у стен И л и о н а ( И л . , I X , 4 3 — 4 9 ) .
П о д р у к о й одного Гектора едва не гибнет все д а н а й с к о е воинст­
во, и Гера т р е в о ж н о зовет Афину на помощь а х е й ц а м , иначе:
...Жестокий свой жребий они совершат и погибнут
Все под рукой одного; нестерпимо над ними свирепство
Гектора, сына Приамова: сколько он зла им соделал!

228 — 235)

у п р е к а е т а х е й с к и х героев в л о ж н о й п о х в а л ь б е Агамемнон.
Герои наделены особой, сверхмерной м о щ ь ю . Они л е г к о совер­
ш а ю т то, что не под силу обычному человеку, тем более современ­
н и к у эпического с к а з и т е л я : поднимают одной р у к о й к а м е н ь , «страш­
н у ю т я г о с т ь , к а к о й бы не п о д н я л и два ч е л о в е к а , ныне ж и в у щ и х »
( Д и о м е д . — И л . , V , 302—304; Э н е й . — И л . , X X , 2 8 5 — 2 8 7 ) , или
глыбу, «которой и два, из народа с и л ь н е й ш и е , м у ж а с дола на воз
не л е г к о бы могли п р и п о д н я т ь р ы ч а г а м и , ныне живущие» ( Г е к т о р . —
И л . , X I I , 4 4 5 — 4 4 9 ) . И х к у б к и , к о п ь я , засовы, с которыми они
с п р а в л я ю т с я безо в с я к о г о труда и в одиночку, д л я прочих людей
т я ж е л ы . Л и ш ь трем а х е й ц а м вместе удается отодвинуть засов на
воротах Ахиллесова п о д в о р ь я ( И л . , X X I V , 4 5 2 — 4 5 6 ) , н и одному
и з а х е й с к и х героев н е п р и х о д и т с я в п о р у копье А х и л л е с а ( И л . ,
X I X , 387—389), а кубок Н е с т о р а «иной н е л е г к о п р и п о д н я л бы с
т р а п е з ы , полный вином» ( И л . , X I , 636—637).

80

Мысля, что я еще млад и неопытен в подвигах ратных.
Я же и так между конников наших славой покрылся,
Пеший: меня на сражение так устремила Афина.

VIII,

(Ил.,

354—356)

Т р о я н е в е л и ч а ю т Г е к т о р а «единым з а с т у п н и к о м Трои» ( И л . ,
V I , 403), отцу он один д о р о ж е всех сыновей ( И л . , X X I I , 4 2 3 — 4 2 5 ;
X X I V , 2 5 3 — 2 5 4 ) , и все т р о я н с к и е герои п р о с т и р а ю т над ним,
р а н е н ы м , свои щ и т ы ( И л . , X I V , 427—428).
В довершение вспомним, что основная и и з л ю б л е н н а я форма боя
э п и ч е с к и х героев — поединки, в которых, к с т а т и , д р у ж и н а г е р о я
выступает к а к бы «продлением» и осуществлением б о г а т ы р с к и х воз­
можностей г е р о я .
Муж против мужа иди и без отдыха пламенно бейся!
Трудно мне одному, и с великою силой моею,
Столько воюющих толп обойти и со всеми сражаться! —
(Ил.,

—

XX,

355-357)

выходя на бой, в з ы в а е т к своей д р у ж и н е А х и л л .
2

Прочие «все» явления, «все» предметы
и «каждое» явление, «каждый» предмет
То же качественное соответствие этико-эстетических к а т е г о р и й
«все» и «каждый» при количественном неравенстве качеств, в них
з а к л ю ч е н н ы х , наблюдаем, помимо эпического и з о б р а ж е н и я челове­
ка и человечества, в и з о б р а ж е н и и я в л е н и й и предметов любого
смыслового р я д а .
81

Пир. К а ж д ы й р а з , когда боги и герои пируют, с к а з и т е л ь обра­
2
щ а е т с я к стереотипной формуле :
... пир учредили;
Все пировали, никто не нуждался на пиршестве общем.
И когда питием и пищею глад утолили,—
п р о и з о ш л о то-то и то-то.
И с п о л н и в волю б о ж е с т в а , в о з в р а т и в Х р и с е и д у отцу и почтив
жертвами Аполлона,
п и р у ю т на берегу седого
моря
двадцать
с и л ь н ы х гребцов и их п р е д в о д и т е л ь Одиссей:
...ахеяне пир учредили;
Все пировали, никто не нуждался на пиршестве общем;
И когда питием и пищею глад утолили,
Юноши, паки вином наполнивши доверху чаши,
Кубками всех обносили, от правой страны начиная.
Целый ахеяне день ублажали пением бога;
Громкий пеан Аполлону ахейские отроки пели,
Славя его, стреловержца, и он веселился, внимая.
(Ил..

I,

467 — 474)

Ф р а з е о л о г и я не м е н я е т с я и когда речь з а х о д и т о пире старей­
ш и н , на этот р а з после ж е р т в о п р и н о ш е н и я З е в с у в п о р у полуденной
трапезы:
Кончив заботу сию, немедленно пир учредили;
Все пировали, никто не нуждался на пиршестве общем.
Вскоре ж, когда питием и брашном насытили сердце,
Начал меж оными слово Нестор, конник геренский...
(Ил..

3

11,

430 — 433)

И с п о л ь з о в а н и е с к а з и т е л е м общих мест
в и з о б р а ж е н и и явле­
н и я у к а з ы в а е т на то, что д л я самого с к а з и т е л я п о н я т и я вида и рода,
к о н к р е т н о г о и а б с т р а к т н о г о , единичного и всеобщего, частного
и общественного не в ы я в и л и с ь , не обособились. Эпическое художест­
венное мышление не видит р а з н и ц ы между пиром с т а р е й ш и н и пи­
ром гребцов, к а к не видит ее между пиром вообще и д а н н ы м кон­
кретным п и р о м .
С о д е р ж а н и е п о н я т и я «пир» в гомеровском эпосе предстает к а к
нечто целостное, нечленимое, недробимое, не имеющее смысло-раз­
л и ч и т е л ь н ы х п р и з н а к о в и не н у ж д а ю щ е е с я в н и х . Л о г и ч е с к и по­
рочное определение:
на п и р у п и р у ю т — в п о л н е у д о в л е т в о р я е т
э п и ч е с к о г о с к а з и т е л я и подано к а к единственно в о з м о ж н о е .
Все д о п о л н и т е л ь н ы е сведения: «никто не н у ж д а л с я на пиршест­
ве общем», «питием и пищею г л а д утолили», «громкий пеан Аполло­
ну а х е й с к и е о т р о к и пели», «юноши, п а к и вином н а п о л н и в ш и до­
в е р х у ч а ш и , к у б к а м и всех обносили» и т. д . — не у к а з ы в а ю т на
82

свойства, п р и с у щ и е именно п и р у , и с к л ю ч и т е л ь н о п и р у . Ведь е д я т
и пьют, очевидно, не т о л ь к о на п и р у , р а в н о к а к и в о з л и я н и е бо­
ж е с т в у вовсе не я в л я е т с я специфической п р и н а д л е ж н о с т ь ю п и р а ,
но с в я з а н о в р а н н е й античности с любым обращением к потусторон­
4
ним с и л а м , будь то молитва перед трапезой и л и к л я т в а верности .
П е р е д н а м и с в о е о б р а з н а я п о п ы т к а внешней х а р а к т е р и с т и к и , ха­
р а к т е р и с т и к и по действиям, п о с т у п к а м , где н а г н е т а н и е деталей
н а п р а в л е н о к тому, чтобы выделить внешние п р и з н а к и события,
в данном с л у ч а е — п и р а , и все внимание сосредоточено не на том,
к а к о в а суть события, но на том, в чем оно, э т о событие, в ы р а ж а е т с я
в н е ш н е , к а к з а я в л я е т о себе. П р и з н а к собственно п и р а здесь —
л и ш ь его р а з м а х , момент «количества».
Со сходными п р и н ц и п а м и и з о б р а ж е н и я с т а л к и в а е м с я в эпосе
и при о п и с а н и и ж е р т в о п р и н о ш е н и я . Одиссей и д в а д ц а т ь г р е б ц о в
везут ж р е ц у Х р и с у из плена его дочь и вместе с ней — гекатомбу
владыке
А п о л л о н у , н а с л а в ш е м у н а а х е я н м о р . К о р а б л ь достиг
берега:
Деву тогда к алтарю повел Одиссей благородный,
Старцу в объятия отдал и словом приветствовал мудрым:
«Феба служитель! меня посылает Атрид Агамемнон
Дочерь тебе возвратить, и Фебу царю гекатомбу
Здесь за данаев принесть, да преклоним на милость владыку,
В гневе на племя данаев, пославшего тяжкие бедства».
(Ил.,

Обозначена цель.

I,

440—445)

Д а л е е — непосредственно ход событий:

Рек, и вручил Хрисеиду, и старец с веселием обнял
Милую дочь. Между тем гекатомбную славную жертву
Вкруг алтаря велелепного стройно становят ахейцы,
Руки водой омывают и соль и ячмень подымают.
Громко Хрис возмолился, горе воздевающий руки...
(Ил.,

I,

446—450)

Так он взывал,— и услышал его Аполлон сребролукий.
Кончив молитву, ячменем и солью осыпали жертвы,
Выи им подняли вверх, закололи, тела освежили,
Бедра немедля отсекли, обрезанным туком покрыли
Вдвое кругом и на них положили останки сырые.
Жрец на дровах сожигал их, багряным вином окропляя;
Юноши окрест его в руках пятизубцы держали.
Бедра сожегши они и вкусивши утроб от закланных,
Все остальное дробят на куски, прободают рожнами,
Ж а р я т на них осторожно и, все уготовя, снимают.
Кончив заботу сию, ахеяне пир учредили.
(Ил.,

83

I,

457—467)

Р а с с к а з о ж е р т в о п р и н о ш е н и и А п о л л о н у почти б у к в а л ь н о повто­
р я е т с я , когда речь заходит о гекатомбе З е в с у ( И л . , I I , 4 0 2 — 4 0 3 ;
5
419—430) и Афине (Од., I I I , 447—463) . Н е т осознанного разли­
ч и я , х о т я бы по р и т у а л у , между гекатомбами А п о л л о н у , Афине,
З е в с у , между данной гекатомбой и всеми гекатомбами в о о б щ е .
Гекатомба к а к вид и к а к род по с о д е р ж а н и ю совпадают. П р и ч е м
само это с о д е р ж а н и е остается д л я н а с з а г а д к о й . И з в е с т н а цель
«каждой» гекатомбы и «всех» гекатомб: «да преклоним на милость
в л а д ы к у (владычицу) в гневе на племя д а н а е в (одного д а н а я ) , по­
с л а в ш е г о (намеревающегося послать) т я ж к и е бедства» 6,— извест­
но, из чего, из к а к и х этапов с л а г а е т с я п р и н о ш е н и е гекатомбы, но
неизвестно, в чем особое, ей единственно присущее значение, в чем
сила гекатомбы, в чем ее внутреннее смысловое отличие от прочих
р е л и г и о з н ы х а к т о в , с в я щ е н н о г о м о л е н и я , с в я щ е н н о й мольбы на­
п р и м е р . М о ж н о т о л ь к о д о г а д ы в а т ь с я , что отличие это чисто коли­
7
чественное, отличие в «сто быков» .
Е с т ь в н е ш н я я х а р а к т е р и с т и к а , подробное перечисление дейст­
вий: ж е р т в у ставят, р у к и водой омывают и т. д . , — но нет смыслор а з л и ч и т е л ь н ы х п р и з н а к о в с о д е р ж а н и я . Последнее предстает к а к
единое монолитное ц е л о е .
Общий с и н к р е т и з м эпического м и р о в о с п р и я т и я не менее я с н о
с к а з ы в а е т с я и в и з о б р а ж е н и и отдельных предметов, у п о м я н у т ы х
поэмой, н а п р и м е р ворот и к а м н я .
Ворота в «Илиаде» — αί πύλαι и αί θύραι. At πύλαι — воро­
та внешние, ворота крепостной стены а х е я н и т р о я н ( И л . , X I I , 145,
340, 445 и д р . ; I I , 809; X X I , 99, 439 и д р . ) , египетских Фив ( И л . ,
I X , 383), подземного ц а р с т в а , «дома Аида» ( И л . , X X I I I , 7 1 , 74),
небес ( И л . , V, 749; V I I I , 393). Αί θ-υραι и ή θύρη — ворота внут­
р е н н е г о двора в о е н а ч а л ь н и к а ( И л . , X X I V , 453, 567), а т а к ж е двери
почивален ( И л . , I X , 473; X I V , 167).
О п и с а н и е крепостных ворот дается в «Илиаде» т р и ж д ы . П е р в ы й
р а з , когда т р о я н е идут на ш т у р м стены, з а щ и щ а ю щ е й а х е й с к и й
стан и к о р а б л и ( X I I , 4 5 3 — 4 6 2 ) . Ворота ( a t πυλαι) внешней, к а к бы
крепостной стены высокие (ύψηλαί), плотно, к р е п к о п р и г н а н н ы е
(πύκα, σαβαρώς άραροιαι), двустворчатые (δικλίδες).
Ворота «защи­
щают» створы-«половинки»
(σανίδες), на створах — з а п о р ы (ό/ήες)
двусторонние (δοιοί), попеременные (έπημοιρΌί), т. е., очевидно,
речь идет о двух з а п о р а х , задвигаемых с п р о т и в о п о л о ж н ы х сторон.
З а п о р ы с к р е п л я ю т с я одним болтом (μία κληίς). Створы ворот и с
той и с другой стороны подвешены на к р ю к а х ( θ α φ ο ί ) .

И л . , X V I I I , 273—276), которую «Илиала» именует высоковоротной
(ύψίπυλος — X X I , 544).
Т р о я н с к и е ворота, р а в н о к а к и ворота а х е й ц е в , — высокие.
На них — досчатые створы-«половинки», п р и г н а н н ы е , пространные
(ρακραί), хорошо о т п о л и р о в а н н ы е (έόξβατοι), к р е п к о сплоченные
(έξευγμέναι). Ворота и створы на них «защищают» город. В отличие
от предыдущего описания ворот не у п о м я н у т ы з а п о р ы , болт, петли
или к р ю к и .
В третий р а з Гомер р а с с к а з ы в а е т о воротах, когда П р и а м в со­
провождении Гермеса везет А х и л л у выкуп за тело Г е к т о р а ( И л . ,
X X I V , 443—457).
З д е с ь одновременно у п о м я н у т ы ворота внешние, к р е п о с т н ы е ,
и внутренние ворота у к р е п л е н н о г о двора в о е н а ч а л ь н и к а . В резуль­
тате в первом случае т е р м и н о л о г и я совпадает с отмеченной р а н е е ,
во втором — наблюдается некоторое отличие.
Д е й с т в и т е л ь н о , внешние ворота — αί πύλαι, на них — з а п о р ы ,
внутренние ворота — ή θύρη, на них — засов о д и н а р н ы й , сосно­
вый; последнее п о н я т н о , п о с к о л ь к у весь двор и ж и л и щ е А х и л л е с а
построены из сосновых бревен. З а с о в , по сути д е л а , в ы п о л н я е т р о л ь
большого болта (μεγάλη κληΐς).
У ворот Ахиллесова подворья есть и з а п о р . Об этом нескольки­
ми строками ниже в речи А х и л л е с а ( И л . , X X I V , 565—567). З а п о р
здесь — ό άχεύς (566). Но о д и н а р н ы й ли это з а п о р или двойной,
к а к у ворот ахейской крепостной стены, не вполне я с н о . Форма
единственного числа со всей определенностью еще ни о чем не го­
ворит; двойной з а п о р а х е й с к и х ворот ( И л . , X I I , 455; с р . : И л . ,
X X I V , 446) «Илиада» неоднократно н а з ы в а л а собирательно в единст­
венном числе, н о , п р а в д а , всегда с эпитетом «пространный», «боль­
шой» ( И л . , X I I , 121, 2 9 1 ; X I I I , 124). Б о л ь ш е , п о ж а л у й , о том,
что з а п о р все же о д и н а р н ы й , свидетельствует п р о п у с к его описа­
н и я (в противовес описанию з а п о р а ворот а х е й с к о г о стана) и уси­
л е н н о е , заостренное внимание к огромному сосновому болту, к а к
бы силовой замене двойного з а п о р а .

Т а к о в о устройство ворот а х е й с к о г о л а г е р я . О тех же в о р о т а х
терминологически тождественно у п о м я н у т о в V I I песни «Илиады»
(339): «ворота, х о р о ш о пригнанные».
П р и м е р н о те же сведения получаем о городских воротах Т р о и

К а к видим, и з о б р а ж е н и е внешних крепостных ворот у Гомера
стабильно, хотя в одном случае это ворота городские, в д р у г о м —
наспех воздвигнутой стены, в одном — ворота в р а г а , в другом —
ворота д р у з е й . Н е т видового р а з л и ч и я в н у т р и д а н н о г о рода, к а к
нет и обособленного представления о роде. Описание к а ж д ы х во­
рот — и т р о я н с к и х и а х е й с к и х — совпадает, по сути д е л а , с общим
понятием ворот, отождествляется с ним.
В свою очередь, описание внутренних ворот рознится от описа­
н и я внешних л и ш ь тем, что не у п о м я н у т ы высота ворот, створы
(а возможно, их и нет, но об этом мы ничего не знаем и можем
л и ш ь т о л ь к о догадываться) и з а п о р из двойного стал о д и н а р н ы м .

84

85

Вместе с тем при столь незначительных р а с х о ж д е н и я х в описа­
н и и : высота ворот, число з а п о р о в , величина з а д в и ж к и - б о л т а , ство­
р ы — само н а з в а н и е ворот изменилось с αί reo)«t на ή θύρη. Оче­
видно, есть некое смысловое р а з л и ч и е между воротами Ахиллесова
п о д в о р ь я и воротами крепостными, но сущность его, к а к оно пода­
но в гомеровском эпосе, остается д л я н а с с к р ы т о й , п о с к о л ь к у не
в ы я с н е н ы , не обозначены, не намечены д а ж е смысло-различитель­
ные п р и з н а к и обоих ворот, и αί πύλαι, и ή θ ύ ρ η . Остается т о л ь к о
п р е д п о л а г а т ь , что основа т а к о г о р а з м е ж е в а н и я — в количественном
неравенстве общих эпических качеств, с о с т а в л я ю щ и х предмет:
р а з н а я , видимо, высота ворот, один з а п о р , два з а п о р а , створы оди­
н а р н ы е , створы двойные, засов есть, з а с о в а нет, болт обычный,
8
б о л т большой .
В н у т р е н н е е смысловое с о д е р ж а н и е п о н я т и я остается нерасшиф­
р о в а н н ы м . Все н а ш и сведения о в о р о т а х , в частности воротах
αί πύλαι, сводятся к в ы я с н е н и ю их целевого н а з н а ч е н и я и их
устройства и в конечном счете оборачиваются не чем иным, к а к
внешней характеристикой,
приравнивающей
внутреннюю суть
предмета к ее внешнему в ы р а ж е н и ю .
П е р е д нами один из многих с л у ч а е в эпической х а р а к т е р и с т и к и
по действиям, столь привычной, осязаемой, явственной в эпическом
и з о б р а ж е н и и ч е л о в е к а и столь «смазанной», скрытой в о п и с а н и я х
предметов и событий.
И еще один п р и м е р : и з о б р а ж е н и е к а м н я в «Илиаде». В гомеров­
ском эпосе д в е н а д ц а т ь н а з в а н и й к а м н я . И х структурно-функцио­
н а л ь н ы е з н а ч е н и я и частотность р а с п р е д е л е н и я в «Илиаде» и «Одис­
сее» приведены в т а б л и ц а х 1—2.
Из двенадцати н а з в а н и й к а м н я восемь: ό λαας, έ λίθος, ή λιθάς,
6 μαρμαρος, 6 μόλαξ, ή πέτρη, ό πέτρος, τό χερμάδιον — передают зна­
чение метательного к а м н я , излюбленного о р у ж и я с р а ж а ю щ и х с я
гомеровских героев. И м е н н о с этим значением к а м н я в эпосе свя­
з а н ш и р о к и й и з о б р а з и т е л ь н ы й м а т е р и а л , где специфика эпического
в и д е н и я мира в ы я в л я е т с я особенно четко. В «Илиаде» метательный
к а м е н ь упоминается чаще, чем в «Одиссее». Это объяснимо темати­
кой э п о с а . Но и в пределах поэм частотность употребления к а ж д о г о
и з н а з в а н и й метательного к а м н я н е о д и н а к о в а .
О д н а к о м а л а я частотность у п о т р е б л е н и я некоторых его назва­
ний не исключает их из сферы художественного а н а л и з а ; к а ж д ы й
элемент художественной системы небезразличен д л я системы в це­
лом * .
* Художественный смысл подобной частотной неравномерности состоит в вы­
явлении особых, скрытых признаков, в наибольшей мере представленных в том
или ином названии метательного камня, иначе — в выявлении определенных
86

Распределение

Таблица 1
по структурно-функциональному
названий камня в «Илиаде»

признаку

Названия камня

По тексту гомеровских поэм, соотнесенным с данными этимоло­
гических и т о л к о в ы х с л о в а р е й , ни одно из восьми н а з в а н и й к а м н я
к а к метательного о р у ж и я не я в л я е т с я родовым и ни одно не содер­
ж и т я р к о в ы р а ж е н н ы й видовой п р и з н а к , четко обособляющий дан­
ное н а з в а н и е метательного к а м н я от остальных его н а з в а н и й . Вид
эстетических свойств предмета, необходимых для создания единого эстети­
ческого целого.
Гомеровский эпос — произведение с изначальной фольклорной основой,
лишь позднее прошедшее литературную обработку. И потому резко неравная
частотность в употреблении названия метательного камня при развитой фор­
мульности их употребления является в то же время фактом эволюции эпиче­
ской художественной лексики и — шире — эволюции образного сознания
гомеровских поэм, где фольклорная традиция устного исполнения слита с ин­
дивидуальностью поэта-сказителя и не приходит в столкновение с ней. Редко
употребляющееся название может быть древним, уходящим, или новым, при­
ходящим, в лексике поэм, но во всех случаях оно несет на себе смысло-содер­
жательную нагрузку, не зависимую от произвола и вкуса лишь эпического ав­
торского «я» и связанную с общим характером художественного миропонима­
ния гомеровского эпоса.
87

Таблица 2
Распределение

по структурно-функциональному признаку
названий камня в «Одиссее»
Н а з в а н и я камня

и род в н а и м е н о в а н и я х метательного к а м н я поэм не выявлен и не
противопоставлен.
В самом деле, согласно с л о в а р я м Эбелинга ( Н . E b e l i n g ) , Ф р и с к а
( Н . Frisk) и Ш а н т р е н а ( P . C h a n t r a i n e ) , э т и м о л о г и я λιθός н е я с н а ,
и Ф р и с к , с о г о в о р к о й , склонен возвести ее к
λείος, λιτός —
«гладкий», «ровный». Те же источники т р а к т у ю т λιθάς к а к субстан­
тивный д е р и в а т к λίθος и дают л и ш ь его общее значение — «кам­
ни». Относительно λαας Ф р и с к д о л ж е н п р и з н а т ь , что «собственно
отличительные черты λαας не прояснены», а Ш а н т р е н — согласить­
с я , что «склонение и с т р у к т у р а λαας темны».
Этимология πέτρη п р а к т и ч е с к и отсутствует у Ш а н т р е н а , неясна
Ф р и с к у , гипотетически с в я з ы в а е т с я с г л а г о л а м и πίπτω — «падать»
или
πετάννυμι — «распростирать», «развертывать». З н а ч е н и е «ка­
м е н н а я глыба», «камень» д л я п о н я т и я вторично; исходное значение —
«скала», «утес», «риф». Слово о щ у щ а е т с я производным от πέτρα
и воспринимается в значении «каменная глыба», «камень», ко­
торый бросают. Μάρμαρο:, по данным и Ф р и с к а и Ш а н т р е н а , из88

н а ч а л ь н о — «каменная глыба», «камень», этимологически соотно­
сим с μάρναμαι — «сражаться», «бороться». С в я з ь его с μαρμαίρω —
«блистать», «сверкать» — п р и з н а н а народной этимологией.
Исключение составляют, к а к будто, два н а з в а н и я , где видовое
обособление
намечено
более
отчетливо:
μύλαξ и
χερμάδιον.
Эбелинг п р е д л а г а е т видеть в μόλαξ (от μύλη — мельница) к а м е н ь
огромный, к а к мельничный ж е р н о в ; в /ερμάδιον (от /sip — р у к а ) —
к а м е н ь , у к л а д ы в а ю щ и й с я в р у к у , величиной с к у л а к (pugillare
saxum).
По Ш а н т р е н у , μύλαξ — «мельничный камень» (pierre de m e u l e ) ;
по Ф р и с к у , — «мельничный камень», «большой с к р у г л е н н ы й ка­
мень» (Mühlstein, grofer a b g e r u n d e t e r S t e i n ) . Χερμάδιον , в интер­
претации Ф р и с к а , основанной не на этимологии, но на тексте эпо­
с а , — «камень, л е ж а щ и й на поле», «метательный камень» ( F e l d s t e i n ,
Schleuderstein).
О д н а к о т е к с т гомеровского эпоса приходит в столкновение и с
этими не вполне четкими родо-видовыми п р и з н а к а м и предмета.
Т а к , «гладкий и ровный» λίθος, по тексту эпоса, «шероховат», «не­
ровен» ( И л . , V I I , 265), «утесист» ( И л . , IV, 518); μάρμαρο: — не един­
ственный боевой к а м е н ь : все метательные камни гомеровских
поэм — это камни б о я , с р а ж е н и я ; кусок с к а л ы , к а м е н н а я глыба —
не т о л ь к о πέτρη, но и λδα; ( И л . , X V I , 731—739); а один и тог же
камень н а з в а н в эпическом тексте одновременно и μύλαξ, «величи­
ною с мельничный жернов» (?), и -/ερμάδιον, «величиною с кулак»
( И л . / X X , 285—289). В свою очередь, к а м е н ь , з а н и м а ю щ и й при
броске всю р у к у г е р о я , н а з в а н в одной из сцен эпоса, в противовес
этимологии, не χερμάδιον, но πέφος ( И л . , X V I , 734—735): «правой
же он <Гектор> подхватил к а м е н ь (πίτρος), метательный,' утесис­
тый, который з а н я л у него всю руку».
Вместе с тем в тексте эпоса наблюдается я в л е н и е , осмысление
которого может, видимо, п р о л и т ь некоторый свет на соотношение
рода и вида в эпическом восприятии метательного к а м н я .
Речь идет о я в л е н и и , когда в пределах единого смыслового и сю­
жетного контекста к понятию к а м е н ь , означающему один и тот
ж е объект действия г е р о я , п р и л о ж и м о н е с к о л ь к о н а з в а н и й . П о
п р и н ц и п у замены н а з в а н и я эти о б р а з у ю т г р у п п ы , о х в а т ы в а ю щ и е
в совокупности все (исключение λιθάς) известные наименования ме­
тательных камней.
В самом деле. Ахейцы с б а ш н и крепостной стены, о к р у ж а ю щ е й
и х ' с т а н , бросают в т р о я н с к о е воинство к а м н и /ερμάδιον ( И л . , X I I ,
154—155), и под ударами этих камней, н а з в а н н ы х теперь μόλαξ
( И л . , X I I , 161), г л у х о гудят шеломы и щиты в р а г о в . В обоих слу­
ч а я х [наблюдаем единое л е к с и к о - к о н т е к с т у а л ь н о е употребление тер­
минов: существительное -|- глагол «бросать», что не п о з в о л я е т го89

ворить о привнесении в термин нового з н а ч е н и я в с в я з и с употреб­
лением иного г л а г о л а .
П р е д в о д и т е л ь ф р а к и й ц е в П и р о с бросает камень (χερμάδιον),
и этот к а м е н ь , означенный теперь к а к λαας, дробит голень г е р о ю ,
в которого он п о п а л (Ил., IV, 517—524).
Д и о м е д п о д х в а т ы в а е т к а м е н ь (χερμάδιον) и бросает его в Э н е я ;
к а м е н ь , н а з в а н н ы й теперь λίθος, п о р а ж а е т Энея в бедро ( И л . , V,
302—308).
Гектор бросает камень (λίθος) в А я к с а Т е л а м о н и д а . В ответ
А я к с поднимает «много больший» к а м е н ь (λαας) и бросает его, по­
именованного т е п е р ь πέτρος, в Г е к т о р а ( И л . , V I I , 263—273).
П р и штурме кораблей Г е к т о р , подхватив к а м е н ь (λαας), бро­
сает его в ворота крепостной стены. К а м е н ь , н а з в а н н ы й т е п е р ь
λίθος, пробивает ворота ( И л . , X I I , 445—462).
Эней х в а т а е т камень (χερμάδιον), н а м е р е в а я с ь бросить этим кам­
нем, теперь уже (πέτρος), в А х и л л а ( И л . , X X , 285—289).
В бою с Гектором П а т р о к л х в а т а е т камень πέτρος, и к а м е н ь этот,
т е п е р ь у ж е λαας, п о р а ж а е т К е б р и о н а , возницу Г е к т о р а . Поимено­
в а н н ы й λίθος, этот к а м е н ь срывает брови с черепа К е б р и о н а ( И л . ,
X V I , 731—739).
К и к л о п Полифем бросает в к о р а б л ь Одиссея «вершину высокой
горы». К и к л о п п р о м а х н у л с я , и к а м е н ь (πέτρη) п а д а е т в воду (Од.,
I X , 4 8 0 — 4 8 4 ) . Тот же к а м е н ь , в в о с п р и я т и и д р у ж и н ы О д и с с е я , —
μάρμαρος (Од., I X , 499).
Вторично в к о р а б л ь Одиссея К и к л о п ш в ы р я е т «много большим»
камнем (λάας), но вновь п р о м а х и в а е т с я , и к а м е н ь ( π έ φ η ) вновь
падает в море (Од., I X , 536—541).
П о д о б н а я з а м е н а н а з в а н и й единого предмета в о з м о ж н а л и ш ь
при у с л о в и и , если
все метательные камни гомеровского эпоса
включают единый набор п р и з н а к о в и свойств, с о с т а в л я ю щ и х суб­
станцию метательного к а м н я (иначе — свойства рода).
В п о л ь з у справедливости подобного у т в е р ж д е н и я говорит т а к ж е
тот ф а к т , что з а м е н а н а з в а н и й к а м н я в гомеровском эпосе произво­
дится и тогда, когда заменяемое н а з в а н и е сопровождается эпите­
том, подчеркивающим то или иное свойство предмета, данным
названием обозначенного. В результате о к а з ы в а е т с я , что «утесис­
тость» χερμάδιον ( И л . , IV, 518) не чужда λαας ( И л . , IV, 517—524),
«страшная тягость» χερμάδιον свойственна λίθος, а «шероховатость»
к а м н я λίθος б л и з к а χερμάδιον ( И л . , V, 302—308), сходство с мель­
ничным ж е р н о в о м , о к р у г л о с т ь и величина, свойство не т о л ь к о
π'έτρος, но и λαας ( И л . , V I I , 268—270). «Острота» λάας присутствует
и в πέτρος и в λίθος ( И л . , X V I , 7 3 1 — 7 4 0 ) .

дожественного повествования, р а з л и ч и и на первый в з г л я д трудно
определимом. У ч и т ы в а я все и з л о ж е н н о е р а н е е , р а з л и ч и е это мож­
но представить себе л и ш ь к а к количественное преобладание некоего
свойства в п р е д е л а х совокупности многих общих свойств, характе­
р и з у ю щ и х данное п о н я т и е , в нашем случае — метательного к а м н я .
Р о л ь своеобразного п о к а з а т е л я подобного количественного преоб­
л а д а н и я в ы п о л н я е т гомеровский э п и т е т * . П р и этом имеют значение
и сам ф а к т употребления эпитета и частотность его у п о т р е б л е н и я .
В самом деле. Р а с п р е д е л е н и е эпитетов при н а з в а н и я х к а м н я
с
общей
ф у н к ц и е й — метательный — п о з в о л я е т
говорить
(см.
т а б л . 3—4) о более частом употреблении одних эпитетов и редком
д р у г и х , о преобладании некоего эпитета в х а р а к т е р и с т и к е конкрет­
ного н а з в а н и я к а м н я , о его прикрепленности к одному из несколь­
к и х н а з в а н и й к а м н я , а т а к ж е о фразеологическом с р а щ е н и и несколь­
к и х эпитетов, с о с т а в л я ю щ и х в совокупности к а к бы новый развер­
нутый эпитет.
Т а к , из шести н а з в а н и й метательных камней «Илиады» четыре
имеют эпитет «утесистый» и два — эпитет «большой». «Утесистый»
т а к ж е — один из четырех эпитетов метательного к а м н я , упомяну­
тых «Одиссеей». Создается впечатление, что и то и другое качество
к а м н я , и «утесистость» и б о л ь ш а я величина, суть свойства в с я к о г о
метательного к а м н я э п о с а . Тем более что сопричастность и н ы х ,
помимо λίθος и χερμάδιον, н а з в а н и й к а м н я п р и з н а к у меры, вели­
9
чины подтверждается и «эпитетным фоном» гомеровского к о н т е к с т а .
Именно. По тексту эпоса возможно сопоставление в величине
«большой» — «много больший» метательных камней λίθος и λάας
( И л . , V I I , 263—268). «Большой» о к а з ы в а е т с я определением к а м н я
μάρμαρος в описании его местоположения на крепостной стене ( И л . ,
X I I , 381—383). В свою очередь, π έ φ η , метательный к а м е н ь Кикло­
па в «Одиссее», видится эпическому с к а з и т е л ю «вершиной большой
горы», которую отломил К и к л о п (Од., I X , 481).
П р и этом эпитет «утесистый» поровну употребляется с каждым
из н а з в а н и й , к которым он п р и л о ж и м , а э п и т е т «большой» создает
числовое преобладание при н а з в а н и и к а м н я χερμάδιον, по сравне­
нию с употреблением того же эпитета при λίθος (3—2). Ч и с л о в о е
преобладание станет более н а г л я д н ы м и семантически значимым,
если учесть, что «большой» при λίθος не я в л я е т с я отдельным са­
мостоятельным эпитетом, но входит в р а з в е р н у т у ю эпитетную фор­
мулу — «лежащий на р а в н и н е , черный, ш е р о х о в а т ы й , большой»,

Вместе с тем само обилие н а з в а н и й метательного к а м н я говорит
о смысловом (иначе — видовом) р а з л и ч и и между ними в тексте ху-

* Эпитетом гомеровского эпоса традиционно считаем любое определение, подчер­
кивающее свойства и качества предмета, выраженное прилагательным, при­
частием, существительным-приложением, согласованное со словом, к которо­
му оно относится, и его определяющее.

90

91

а в применении к н а з в а н и ю χερμάδιον, помимо собственно эпитета
«большой», д в а ж д ы употреблен э п и т е т «большое дело», «большая
тяжесть», где «большой» я в л я е т с я одним из компонентов разверну­
того эпитета.
Т а к что, видимо, «большой» в числовом преобладании при
χ ε ρ μ ά δ ι ο ν — н е с л у ч а й н о с т ь , но и н д и в и д у а л ь н а я , или в и д о в а я , ха­
р а к т е р и с т и к а метательного к а м н я , подтвержденная единственным
эпитетом
χερμάδιον
в «Одиссее» — «бремя мужей», «отягчающий
мужей». Следует т у т же заметить, что «большая тяжесть» не абсо­
лютное, но л и ш ь преобладающее значение к а м н я χερμάδιον. Н е д а р о м
н а р я д у с χερμάδιον р а з в е р н у т ы м описанием т я ж е с т и сопровождается
и з о б р а ж е н и е метательных камней λάα: и μάρμαρο; ( И л . , V, 3 0 2 —
303; X X , 285—287; X I I , 445—449; X I I , 378—383).
З а м е т и м попутно, что свойство определенной меры, величины,
в ы р а ж е н н о е эпитетом «большой», нормативно д л я многих понятий
гомеровских поэм к а к п р и з н а к эпического идеала, а свойство «уте­
систый» соответствует л и ш ь п р и з н а к у метательных камней и ни д л я
к а к о г о иного п о н я т и я эпитетом не с л у ж и т .
Помимо «общих» эпитетов метательного к а м н я , эпос знает и от­
дельные и, часто, единичные эпитеты, з а к р е п л е н н ы е за определен­
ным названием к а м н я . Это — э п и т е т «острый» в «Илиаде» при на­
з в а н и и к а м н я λαας, имеющий «эпитетный фон» и в развернутом
описании к а м н я λαας ( И л . , X I I , 447), и в ш и р о к о м употреблении
самого эпитета при н а з в а н и и гомеровского о р у ж и я . «Острые» в эпо­
с е метательное копье ( И л . , X , 335, X X I , 590; Од., X I V , 5 3 1 , X X I ,
340), длинный меч ( И л . , X X I , 173; Од., X, 126, 3 2 1 , и д р . ) , стрелы
( И л . , IV, 185, X I , 845, X X , 437), копье д л я б л и ж н е г о боя ( И л . ,
V, 44, 495, 619; О д . , X X I I , 265, 272, и д р . ) , к р и в а я с а б л я , серп
( И л . , X V I I I , 551), копье к а к колющее о р у ж и е ( И л . , X V I I , 524),
лом, рычаг (Од., I X , 382), к о р о т к и й меч ( И л . , IV, 530, X I I , 190;
Од., I I , 3, IV, 308, X X , 125, и д р . ) , шипы у стрелы ( И л . , I V , 2 1 4 ) ,
с е к и р а , топор ( И л . , XV, 7 1 1 , X V I I , 520; Од., I I I , 443), меч ( И л . ,
I, 190; Од., X X I I , 79, 90, и д р . ) , медь ( И л . , IV, 540, V, 132; Од.,
I, 99, IV, 700, X I , 120, 535, и д р . ) , к о л ь я ( И л . , X I I , 55, 64).

Таблица 3
Распределение эпитета при названии метательного камня в «Илиаде»
Название камня

Таблица 4
Распределение эпитета

при названии метательного камня в «Одиссее»

Это т а к ж е — э п и т е т «шероховатый» при н а з в а н и и к а м н я λίθος,
имеющий «эпитетный фон» в стереотипной формуле-определении,
где «шероховатый» о б р а з у е т составную часть р а з в е р н у т о г о эпитета
( И л . , V I I , 265; X X I , 404), а т а к ж е «эпитетный фон» в н а з в а н и я х
суровых местностей (Эгилина, О л и д з о н , И т а к а — И л . , I I , 633, 717;
О д . , I X , 27, X , 417, 4 6 3 , X I I I , 242), крутого обрывистого берега
( О д - , ν , 425), неудобной, обрывистой береговой т р о п и н к и (Од., X I V ,
1)·
Эпитет «видом п о х о ж и й на м е л ь н и ч н ы й жернов», «подобный
мельничному жернову» встречается в эпосе всего л и ш ь один р а з ,
92

93

в «Илиаде», в определении к а м н я πέτρος, но имеет «эпитетный фон»
в самом н а з в а н и и к а м н я μύλαξ, иначе — подчеркивает в камне πέτρο;
о п р е д е л е н н у ю в е л и ч и н у и некоторую о к р у г л о с т ь . Эпитет «причаст­
ный к сражению» — тоже единичное определение πέτρος; «эпитет­
ный фон» имеется в самом достаточно редком н а з в а н и и к а м н я μάρμαρος.
Формирование
эпической
«метательной»
лексики
потребова­
л о , очевидно, уточнения ф у н к ц и и πέτρος <[ πέτρη к а к метательного
к а м н я , и это уточнение было д а н о через э п и т е т «боевой», «сражаю­
щийся», «причастный к сражению» (μάρμαρος).
Е д и н о ж д ы встречается в описании метательных камней и эпи­
тет «бесстыдный» ( И л . , IV, 521), т р а д и ц и о н н ы й , к а к увидим д а л е е ,
э п и т е т эпического а н т и и д е а л а , э п и т е т н а р у ш е н и я нормы эпической
м о р а л и . В эпосе он п р и л о ж и м к «очень», «весьма бесстыдному»
Агамемнону ( И л . , I, 158), не чтущему а х е й ц е в , к ж е н и х а м Пенело­
пы, п о п и р а ю щ и м о б щ и н н у ю м о р а л ь (Од., I , 254; X I I I , 376; X X ,
29, 39, 386; X X I I I , 37), к Одиссею-страннику в в о с п р и я т и и жени­
хов (Од., X V I I , 449) и введен в определение к а м н я (λαας), который
к а т и т Сизиф (Од., X I , 598), и с к а л ы (πέτρη), от которой дождевые
воды отторгают к а м е н ь ( И л . , X I I I , 139).
По одному р а з у в эпосе п р и м е н и т е л ь н о к метательному камню
встречаются эпитеты «частый» (по времени), «густой» и «частый»
(пространственно), «плотный», «крепкий со всех сторон». Эпитеты
не имеют п р я м о г о отношения к качествам самих камней ( И л . , X I I ,
287; Од., X I V , 36), но помогают в ы я в и т ь их собственно метатель­
н у ю ф у н к ц и ю . Эпитеты н а х о д я т смысловое и лексическое соответст­
вие в поэтике и эстетике гомеровского эпоса с их требованиями доб­
ротности, в е л и ч и н ы , плотности, о б и л и я (ср. «частые»: костры —
И л . , I, 52, с н е ж н ы е х л о п ь я — И л . , X I I , 278, зубы — И л . , X, 264;
в сочетании «частые и плотные»: зубы — О д . , X I I , 9 2 ,
колья —
О д . , X I V , 12; и д р . ) .
Д в а ж д ы , и т о л ь к о в «Одиссее» п р и м е н и т е л ь н о к к а м н ю πέτρος,
в формуле падения брошенного К и к л о п о м метательного к а м н я ,
употреблен эпитет «упавший» (Од., I X , 484, 541). Соответствующий
глагол «падать» (κατέρχομαι) в гомеровском эпосе достаточно упот­
ребителен (4 р а з а в «Илиаде», 16 — в «Одиссее»), но эпитет-причас­
тие более не встречается.
И, н а к о н е ц , особо следует о б р а т и т ь внимание на д в а ж д ы повто­
ренный в «Илиаде» с л о ж н ы й , р а з в е р н у т ы й э п и т е т в определении
к а м н я λίθος: «лежащий на р а в н и н е , черный, ш е р о х о в а т ы й , боль­
шой». П е р в а я часть эпитета «лежащий на равнине» предстает «исти­
ной» эпической х а р а к т е р и с т и к и и может быть сопоставлена с раз­
вернутыми х а р а к т е р и с т и к а м и эпоса типа «имущие дом на Олимпе»
( И л . , I, 18) д л я богов и «Одиссей Итакиец» (Од., I I , 246; X X I I ,
45) — д л я героев. Одновременно э т а , п е р в а я , часть эпитета я в л я -

ется индивидуальной х а р а к т е р и с т и к о й к а м н я
λίθος,
имеющей
основу в общей х а р а к т е р и с т и к е метательного к а м н я эпоса к а к кам­
н я , который обычно л е ж и т на земле и который н у ж н о п о д н я т ь .
Иногда этот к а м е н ь «болтается», «крутится» у бойцов под ногами
( И л . , X I I , 4 4 5 — 4 4 9 ; X I V , 4 0 9 — 4 1 1 ; X V I , 731—736; X X , 285—289;
и д р . ) . Т а к что λίθος, очевидно, к а м е н ь по преимуществу, «лежа­
щ и й на равнине», именно поэтому он и м о ж е т быть, к а к однажды
его описывает эпос, межевым камнем, «древними мужами» поло­
ж е н н ы м н а г р а н и ц е п а ш н и ( И л . , X X I , 404—405). В т о р а я ч а с т ь
эпитета — «черный, ш е р о х о в а т ы й , большой» — с в я з а н а с нормами
всеэпического идеала («большой») и и н д и в и д у а л ь н о й характеристи­
кой количественного п р е о б л а д а н и я качества («шероховатый»). Чер­
ный цвет м о ж е т быть одновременно истиной эпического ф а к т а —
цвет старого к а м н я , л е ж а щ е г о на з е м л е , — и истиной с а к р а л ь н о г о хара­
к т е р а , и тогда требует д а л ь н е й ш е г о к о н т е к с т у а л ь н о г о р а с с м о т р е н и я .
Эпитеты в определении метательного к а м н я гомеровских ге­
роев о к а з ы в а ю т с я одновременно общей х а р а к т е р и с т и к о й в с я к о г о
метательного к а м н я эпоса и индивидуальной х а р а к т е р и с т и к о й дан­
ного к о н к р е т н о г о к а м н я , суть которой в количественном перевесе
неких общих свойств метательного к а м н я , к а к и м видит его эпиче­
10
ский с к а з и т е л ь .
Со сходным я в л е н и е м : сращением эпического вида и рода, когда
вид з а я в л я е т о себе л и ш ь интенсивностью, количественным преоб­
ладанием некоего общего качества, а эпический мир и целен и
вместе с тем м н о г о п л а н о в , — с т а л к и в а е м с я неоднократно и в назва­
н и я х к а м н я , объединенных по иным с т р у к т у р н о - ф у н к ц и о н а л ь н ы м
признакам.
И м е н н о замену одного н а з в а н и я к а м н я д р у г и м при невыделенности четких видовых п р и з н а к о в в к а ж д о м из н а з в а н и й находим
в г р у п п а х «камня» со с т р у к т у р н о - ф у н к ц и о н а л ь н ы м значением строи­
тельного м а т е р и а л а (λαας — λ ί θ ο ς , И л . , X X I I I , 329—340) и мате­
р и а л а безотносительно к его ф у н к ц и и (λίθος — λαας, О д . , X I I I ,
156—163).
В то же в р е м я в «Одиссее», поэме, х р о н о л о г и ч е с к и более позд­
н е й , с т а л к и в а е м с я с известным р а з в и т и е м и обособлением видового
п р и з н а к а к а м н я . Р е ч ь идет о н а и м е н о в а н и и θυρεος «дверной ка­
мень», видовом по о т н о ш е н и ю к н е с у щ е с т в у ю щ и м у Гомера о б щ и м ,
родовым п о н я т и я м к а м е н ь и д в е р ь .
В л е к с и к е , обозначающей камень, дверной камень в контексте
эпоса сближается по смыслу с камнями λίθος и πέτρος. О д н а к о
сближение это, в противовес отмеченному ранее, не допускает
смысловой замены одного н а з в а н и я к а м н я д р у г и м . В понятие θυρεός
входит п р и з н а к , отсутствующий в д р у г и х н а и м е н о в а н и я х к а м н я ,
признак двери.

94

95

И всякий раз, когда эпический с к а з и т е л ь описывает дверной
камень через πέτρη или λ ί θ ο ς , он вынужден напомнить, что речь
идет о к а м н я х , положенных при дверях, и дополнить рассказ
о них упоминанием дверного проема.
В гомеровском эпосе θυρεός — это камень, которым киклоп
Полифем прикрывает вход в свою пещеру. Парафрастически к а к
πέτρη или λίθος камень описан трижды: «А затем, подняв, он по­
л о ж и л большой дверной камень, огромный; его не сдвинули бы
с места и двадцать две добротных четырехколесных повозки. Т а к о й
высокий камень (πέτρην) положил он ( П о л и ф е м . — И. Ш.) у дверей»
(Од.,
IX,
240-243).
«Ведь не смогли бы мы (Одиссей и д р у ж и н а . — И. Ш.) отодви­
нуть р у к а м и от высоких дверей огромный камень (λίθον δβριμον),
который он положил» (Од., I X , 304—305).
«... Он ( П о л и ф е м . — И. Ш.) отодвинул от дверей камень»
( λ ί θ ο ν . — О д . , I X , 416).
З н а м е н а т е л ь н о е оценочное «такой» (τοσσην; п е р в а я п а р а ф р а з а
описания) интонационно и по смыслу отделяет «дверной камень»
от «скалы», нарушает их восприятие к а к единых по набору общих,
им присущих п р и з н а к о в и потому в известной мере лексически
взаимозаменимых.
Б о л е е того, в парафрастических описаниях
«дверного камня» и πέτρη и λίθος выступают с количественным
усилением одного из общих им п р и з н а к о в эпического к а м н я , с от­
тенком видового обособления, подчеркивающего материал: «камен­
ность» в λίθος величину, высоту, «скальность» в πέτρη.
В свою очередь, эпитеты «дверного камня», «большой» (Од.,
1Х,^240, 313, 340), «огромный» (Од., I X , 241), и к а м н я λίθος, «огром­
ный» (Од., I X , 305), в п а р а ф р а з е описания дверного камня не го­
в о р я т о смысловой общности того и другого п о н я т и я , но л и ш ь
у к а з ы в а ю т на принадлежность их к л е к с и к е силы и величины, орга­
низующей образ гомеровского К и к л о п а , ориентированный на древ­
нейший идеал эпического героя 11.
Т а к намечающееся расторжение эпического синкретизма худо­
жественного м и р о в о с п р и я т и я ведет к обособлению видовых призна­
к о в п о н я т и я в противовес прежнему с л и я н и ю вида и рода, когда
вид в пределах рода давал о себе з н а т ь л и ш ь интенсивностью, ко­
12
личеством некоего общего видо-родового п р и з н а к а .
С чисто лингвистической же точки з р е н и я здесь, видимо, имеем
дело с историческими этапами в развитии синонимии поэтической
13
л е к с и к и , ее исторической п о л и с т а д и а л ь н о с т ь ю .

96

3
Эпический идеал человека и категории,
этот идеал составляющие
Исключительность
эпического
героя
(ηρως) к а к следствие
особого п о л о ж е н и я в родо-племенном коллективе, которое он за­
нимает, к а к следствие синкретического тождества племенного ге­
роя и племени делает его воплощением общинного этико-эстетиче­
ского идеала человека, идеала άνήρ αγαθός, «муж хороший», или
άνήρ άριστος «муж лучший», и антиподом άνήρ κακός, «муж дурной» 14.
Однако этико-эстетические категории, о з н а ч а ю щ и е
к а к сам
идеал, т а к и его антипод, п р и л о ж и м ы в гомеровских поэмах не
т о л ь к о к образам героев, племенных вождей, но и к образу каждого
человека племени.
Т а к , например, лучшими н а з в а н ы все племенные герои: Т е в к р ,
Аяксы, Идоменей, Мерион, Мегес ( И л . , XV, 294—302), Одиссей и
Д и о м е д ( И л . , X, 539), П а т р о к л ( И л . , X V I I , 689), Эней, Гектор
( И л . , X V I I , 513) и другие, но лучшие т а к ж е и те «двое мужей из
н а р о д а » ( И л . , X I I , 447), о которых Гомер упоминает, ж е л а я отте­
нить мощь Гектора, штурмующего в р а ж е с к и е ворота с каменной
глыбой в р у к е ; и тот кулачный боец Эпеос ( И л . , X X I I I , 669), кото­
рый в погребальных играх на могиле П а т р о к л а выходит победите­
лем и получает п р и з ; и, наконец, та огромная и отборная т р о я н с к а я
рать, которой предводительствуют Гектор и П о л и д а м а с в битве за
стену, воздвигнутую у кораблей ( И л . , X I I , 8 8 — 9 0 ) .
Вместе с тем между героем и любым д р у г и м человеком племени
установлены отношения идеала и величин, с т р е м я щ и х с я к идеалу,
р а в н я ю щ и х с я на идеал и не достигающих идеала. В этом смысле
п о к а з а т е л ь н а сцена II песни «Илиады»: усмирение Одиссеем на­
родной стихии. П ы т а я с ь преломить настроение а х е й с к и х ратей,
о т к а з а в ш и х с я от осады Т р о и , Одиссей по-разному воздействует на
героев и остальную часть в о й с к а :
Там, властелина или знаменитого мужа встречая,
К каждому он подходил и удерживал кроткою речью:
«Муж знаменитый! тебе ли, как робкому, страху вдаваться,
Сядь, успокойся и сам, успокой и других меж народа».
(Ил.,

II,

188—191)

Если ж кого-либо шумного он находил меж народа,
Скиптром его поражал и обуздывал грозною речью:
«Смолкни, несчастный, воссядь и других совещания слушай,
Боле почтенных, как ты1 Невоинственный муж и бессильный,
Значащим ты никогда не бывал ни в боях, ни в советах.
4

и.

в.

Шталь

97

Тогда в чем же все-таки дело? Почему истинный «дурной» н а ш е л с я
среди народа, а не среди героев? А дело в том, что по з а к о н а м
эпоса герой к а к воплощение народного множества, всего хорошего,
что есть в народе, не может быть по сути своей «дурным». И если он
станет таковым, то прекратит свое существование к а к герой. Т а к

случилось, в частности, с Терситом, превратившимся из героя пле­
мени в «худшего из худших», в антипод общественного идеала
15
( И л . , I I , 211—224, 246—249) .
К а ж д ы й член племенного коллектива может быть или «дурным»
или «хорошим», но герой эпоса — всегда т о л ь к о «хороший», «луч­
ший». Б о л е е того, герой эпоса — к а к бы некое абсолютизированное
положительное н а ч а л о , к которому обычному человеку племени
надлежит стремиться, к которому он по временам в той или иной
мере п р и б л и ж а е т с я , но достигнуть которого д л я него практически
невозможно. Н а р о д , племенная масса, в л о ж и л а в героя всю свою
силу, и потому каждый отдельный м у ж племени по количеству
общих с ним качеств слабее, «хуже» героя племени.
В полном соответствии со спецификой синкретического художе­
ственного мышления эпический герой, я в и в ш и с ь воплощением рода,
племени, племенного воинства, объединил два противоположных
начала: прославил силу, мощь, величие племени в себе и обескро­
вил это племя, сделав его объективно слабым вне себя. Т а к что
в лице героя эпоса сталкиваемся, по сути, с максимализмом эпиче­
ского идеала.
Эпический идеал человека и в целом, и в отдельных к а т е г о р и я х ,
его составляющих, т а к ж е исключителен, «сверхмерен», «избыточен»,
к а к и сам эпический герой.
Идеалу, «мужу хорошему», «лучшему», р а в н о к а к и его анти­
поду, «мужу дурному», сопутствуют постоянные эпитеты, смысл
которых тождествен понятию идеала или, в противном случае, его
16
негатива
. Т а к , лучший — всегда отличный перед д р у г и м и , пре­
восходный, с л а в н ы й , знаменитый (κλυτός — И л . , I I , 742 и д р . ) ,
хороший, добрый (έΰς, ήΰς — И л . , X V I , 464; X X I I I , 664 и д р . ) ,
беспорочный (άμύμων — И л . , I I , 770; X V I I I , 55 и д р . ) , достойный
удивления ( ά γ α υ ό ς — И л . , V, 625 и д р . ) , благородный (έσθλός —
И л . , V I , 452; X X I I I , 546 и др.) и, напротив, дурной у ж е по самой
природе своей, постоянно несчастный, ж а л к и й , а потому презирае­
мый (λυγρός — И л . , X I I I , 119, 237 и д р . ) .
Каждое из перечисленных п р и л а г а т е л ь н ы х
передает оттенок
превосходной степени качества, в нем заключенного, и абсолюти­
з и р у е т это качество. А потому человек эпического идеала — не
т о л ь к о хороший, добрый, но отличный перед другими, его анти­
под — не т о л ь к о дурной, плохой, но и ж а л к и й , вызывающий пре­
зрение. Отсутствует чувство меры, именно то чувство, которое
в последующих, иных, не эпических художественных системах
будет подчас и г р а т ь р е ш а ю щ у ю р о л ь .
Внутренний потенциал эпического идеала составляет «доблесть»
(αλκή), иначе — способность героя надлежащим образом з а я в и т ь
о себе, пройти свой ж и з н е н н ы й путь на уровне, достойном идеала.

98

99

Всем не господствовать, всем здесь не царствовать нам,
Нет в многовластии блага; да будет единый властитель,
Царь нам да будет единый, которому Зевс прозорливый
Скиптр даровал и законы: да царствует он над другими».
(Ил.,

II,

аргивянам!

198—206)

«Властелин», к которому о б р а щ а е т с я с кроткой речью Одиссей,
н а з в а н в эпосе «властитель», «владыка» βασιλεύς,
а «знаменитый
муж» _ еξοχος άνήρ. Учтем, что все эпические властители практи­
ч е с к и я в л я ю т с я героями, а значит — и «лучшими» и что эпитет
«знаменитый», «выдающийся» — обычный героический эпитет (ср.
А х и л л — «выдающийся,
выделяющийся
среди
героев». — И л . ,
X V I I I , 56). Следовательно, с кроткой речью герой Одиссей предста­
ет не перед владыками к а к позднесоциальной категорией, но перед
ахейскими героями, и, чтобы заставить их подчиниться, Одиссею
вполне достаточно напомнить им об общепринятых нормах поведе­
н и я , об идеале и его антиподе: «тебе л и ,
к а к робкому (κακός)
страху
вдаваться».
Н а п р о т и в , с у г р о з а м и и побоями Одиссей устремляется к шум­
ным м у ж а м из народа «невоинственным», «бессильным» (буквально
«лишенным
доблести»), «не
имеющим веса», «не принимаемым
в расчет», «бесполезным» и в советах, и в б о я х .
Е с л и учесть, что каждое из перечисленных качеств, но взятых
в их позитивной форме, необходимо п р и с у щ и , к а к увидим н и ж е ,
эпическому идеалу, то следует согласиться, что некий «шумный
муж» из народа о к а з ы в а е т с я не кем иным, к а к «мужем дурным»,
иначе — антиподом идеала.
И т а к , Одиссей был груб и неуважителен с «мужем дурным»,
человеком, поправшим эпический идеал, и в е ж л и в с «мужем хоро­
шим», человеком, сообразующим в целом свое поведение с нормами
этого идеала.
Остается п о н я т ь , почему антиподом этико-эстетического идеала
человека в эпосе о к а з а л с я именно не герой, но «муж из народа».
Не значит ли это, что народ эпоса во всей своей совокупности по
воле
с к а з и т е л я — κακό- и противопоставлен герою άγαθός? Нет,
не значит. П р о т и в этого говорят к а к приведенные выше примеры,
где люди из народа были названы в эпосе «хорошими», «лучшими»,
т а к и то, что Одиссей д о к а з ы в а е т несоответствие о б щ е п р и н я т о м у
идеалу не всего народа, но л и ш ь некоторых «шумных» из народа.

4

Доблесть «хорошего», «лучшего», к а к п р а в и л о , «буйная», «не­
укротимая», «неистовая» ( И л . , X I I , 409; X I I I , 197; XV, 734 и д р . ) .
Д о б л е с т ь определяет поведение героя, дает ему особую э п и ч е с к у ю
силу, к о т о р а я , в свою очередь, я в л я е т с я условием о с у щ е с т в л е н и я ,
р е а л и з а ц и и доблести.
И м е н н о эту с и л у имеет в виду эпический с к а з и т е л ь , когда
говорит:
Скоро опять бы трояне от бранолюбивых данаев
Скрылися в град, побежденные собственной слабостью духа;
Славу ж стяжали б данаи, противу судеб громодержца,
Силой своею и доблестью; но...
(Ил.,

XVII.

319 — 322)

Эпическая сила обозначена в поэма словами: ή βίη, ή δύναμις,
ή 'ίς, το κράτος, и л и κάρτος, τό σθένος.
Каждое из этих слов передает в эпосе единое общее п о н я т и е
«сила» и вместе с тем обладает преимущественным смысловым зна­
чением в в ы я в л е н и и и к о н к р е т и з а ц и и д а н н о г о п о н я т и я .
Т а к , по тексту поэм и в согласии с данными толковых и эти­
мологических с л о в а р е й , а т а к ж е исследований монографического
типа, за βίη эпоса с о х р а н я е т с я преимущественное значение жизнен­
ной силы ( И л . , I I I , 45; V, 638; X I , 670; X X I I I , 311—315 и д р . ) ,
з а δ ό ν α μ ι ς — силы д е й с т в и я ,
силы поступательной ( И л . , V I I I ,
294—295; X I I I , 785—786; X X I I I , 891 и д р . ) , за >ίς — силы н а п о р а ,
стремительности, силы мышц ( И л . , X X I I I , 720), за κράτος — крепо­
сти, выносливости ( И л . , X I , 192, 207; X V I I , 562 и д р . ) , за σθένος —
мощи к а к совокупности н е с к о л ь к и х оттенков п о н я т и я «сила» ( И л . ,
17
X X , 3 5 8 — 3 6 1 ; X X I I I , 827 и др.) .
«Илиада», к а к , впрочем, и «Одиссея», не знает единого родового
п о н я т и я «сила», отделенного от видовых ее понятий и им противо­
поставленного. К р а й н е з а т р у д н и т е л ь н а и р е з к а я смысловая диффе­
р е н ц и а ц и я в н у т р и группы терминов, объединенных значением с и л ы .
К а ж д о е наименование силы в эпосе вбирает и передает п р и з н а к и ро­
да и вида одновременно, в единстве синкретического м и р о в о с п р и я т и я .
Помимо эпической силы, доблесть наделяет героя еще и храб­
ростью (θάρσος — И л . , V I , 126 и д р . ) .
Сила и храбрость вводят в определение эпического идеала по­
стоянные эпитеты «воинственный» (αίχμητής — И л . , V, 602 — Гек­
тор; И л . , X I I , 128 — л а п и ф ы ; и т . д . ) , «сильный»,
«крепкий»
( ' ί φ θ ι μ ο ς 1 8 — И л . , X I I , 140 — А я к с ; И л . , X V I I , 554 — М е н е л а й ;
и т. д . ) , «сильный», «крепкий», «выносливый» (κοφτερός — И л . ,
XIII,
125—130 — «отборные» ф а л а н г и А я к с а ; А х и л л — И л . , I ,
178; Эней — И л . , X V I , 624; Д и о м е д — И л . , I X , 53; и д р . или
κρατερός — И л . , X, 446 — Диомед; И л . , V,
244—245 — Эней и
100

П а н д а р ; и д р . ) , делают воина «храбрым», «неустрашимым» ( И л . , V,
6 0 2 — Г е к т о р ; И л . , XVI, 493 — Главк; и др.).
«Хороший», «лучший» в эпосе постоянно доблестный (άλκίμος —
И л . , X V I , 278, 307; И л . , X V I I I , 4 5 5 — П а т р о к л ; И л . , V I , 437 —
Диомед; и д р . ) . Н а п р о т и в , д у р н о й столь же постоянно доблести ли­
шен и п р о н и к н у т «страхом»,
«робостью» ( И л . , X V I I , 4 1 — 4 2 ) ,
«боязнью» ( И л . , V, 812). Д у р н о й во всех с л у ч а я х ж и з н и остается
человеком недоблестным (αναλκίς — И л . , X X I ,
553—555;
Ил.,
I X , 3 4 — 3 5 и д р . ) , и вместо силы напора, действия, мощи ему при­
суща «небрежность в поступках», «нерадение» ( И л . , X I I I , 94 —
124).
Д о б л е с т ь эпического героя реализуется в нескольких направ­
л е н и я х , выбор которых определяет его способность, склонность
19
(αρετή) .
Способности «хорошего», «лучшего» ·— это способности воина
или м у ж а совета, а иногда того и другого вместе.
У п о м и н а я о сраженном р у к о й Гектора ахейском герое Перифете, эпический с к а з и т е л ь исчисляет эпические «способности», позво­
л и в ш и е Перифету стать среди первых героев, среди «лучших»,—
способность к бегу, способность вести бой, способность мыслить
...он поразил одного Перифета,
Храброго сына Копрея, того, что, служа Эврисфею,
Вестником часто ходил от тирана к Гераклу герою:
Сей-то отец ничтожный родил знаменитого сына,
Доблестей полного: легкостью в беге, искусством в сраженьях,
В думах умом он блистал между всех благородных микенян;
Он Приамиду герою высокую славу доставил.
(Ил.,

XV,

638—644)

Но способности, склонности Перифета (в стихотворном перево­
де — доблести) — это эпические «все способности», «все склонно­
сти», иначе — тот эпический «минимум», обладать которым д о л ж е н
и которым обладает в с я к и й эпический герой. Р е ч ь может идти л и ш ь
о том, что какой-то одной склонности, способности у какого-то
одного эпического героя количественно больше, чем у другого, или
п р и каких-то б л а г о п р и я т н ы х обстоятельствах
склонность эта
в ы я в и л а с ь у него в большей мере, чем у д р у г о г о .
Т а к из всех возможных способностей юного П о л и д о р а эпос
отмечает преимущественно быстроту ног, способность к бегу, став­
ш у ю косвенной причиной его гибели:
Тот же (Ахилл.— И. Ш.) с копьем полетел на питомца богов Полидора,
Сына Приамова. Старец ему запрещал ратоборство;
Он из сынов многочисленных был у Приама юнейший,
Старцев любимейший сын; быстротою всех побеждал он,
101

И, с неразумия детского, ног быстротою тщеславясь,
Рыскал он между передних, пока погубил свою душу.
(Ил.,

XX.

407 — 412)

П о л и д о р , несомненно, «муж хороший», «лучший». Подобно каж­
дому эпическому герою, Нестору например, он у ж е с юных лет
рвется в бой, хотя бы ради этого ему пришлось преступить запреты
отца. У П о л и д о р а есть и способность, в к у с к с р а ж е н и ю , иначе
его не было бы в первых р я д а х ратоборцев. Но эта способность
у него не о к р е п л а : он еще слишком молод. И потому д л я доблести
Полидора
остается
определяющим
лишь
«способность»
ног,
легкость бега.
Н а п р о т и в , не в легкости бега, которой он уступает многим, но
в умении вести бой, с р а ж а т ь с я в первых р я д а х видит свою «способ­
ность» критский герой Мерион. Б о е в а я «способность» Мериона —
выход его доблести.
Сам похвалюсь, не привык забывать я воинскую д о б л е с т ь *:
Между передних всегда на боях, прославляющих мужа,
Сам я стою, лишь подымется спор истребительной брани,—
(Ил.,

XIII,

269 — 271)

говорит он вождю Идоменею.
«Ведаю доблесть твою» ( б у к в а л ь н о : «знаю, с к о л ь ты умел, спо­
собен, пригоден»), — отвечает Мериону Идоменей ( И л . , X I I I , 275).
В свою очередь, на р и с т а н и я х при погребальных играх в честь
П а т р о к л а ( И л . , X X I I I , 287—551) наиболее «способными» оказывают­
ся возничие Евмел и Д и о м е д , наименее — М е р и о н .
«Способность» Н е с т о р а и его п р е к л о н н ы е годы — преимущест­
венно «способность» мудрого совета ( И л . , I I , 370 и д р . ) , «способ­
ность» же к бою, некогда столь о т л и ч а в ш а я Н е с т о р а ( И л . , X I ,
668—761), теперь почти полностью п о к и н у л а его.
У А х и л л а , самого доблестного из а х е й с к и х г е р о е в , — ужасаю­
щ а я , с т р а ш н а я «способность», «склонность» к эпическому гневу
( И л . , X V I , 31). Он страшен своей способностью, своим умением
гневаться (ό αίναρέτη; от αίνος — «страшный», «ужасный», и αρετή).
Но эпический гнев героя, к а к увидим ниже, сопутствует едва ли не
любому п р о я в л е н и ю доблести эпического «лучшего мужа», едва ли
не любому его д е я н и ю . А потому неистовая «склонность», «способ­
ность» А х и л л а , по существу, всеобъемлюща и предстает не иначе,
к а к «всеми способностями» П е р и ф е т а , увеличенными во много р а з .
Ахилл равно способен ко всему, что требуется от эпического героя:
* «Воинская доблесть» — αλκή.
102

быстротою ног с ним не сравнится никто ( И л . , X I I I , 325), он перв
в с р а ж е н и я х , он заседает в советах.
В том же собирательном смысле, к а к совокупность всех предпи­
санных эпическому герою способностей, в «Илиаде» упоминается
способность, склонность Т и д е я ( И л . , X I V , 1 1 8 ) , героя предшест­
вующего п о к о л е н и я , отца Диомеда, и «всяческая способность»
Гектора ( И л . , X X I I , 268—270).
И т а к , доблесть каждого эпического героя с а м о в ы я в л я е т с я рядом
«способностей», д л я каждого героя о б я з а т е л ь н ы х и р а з л и ч а ю щ и х с я
т о л ь к о количественно.
Конечную р е а л и з а ц и ю доблести герой находит в подвигах. Фор­
ма подвигов продиктована эпическими способностями, склонностя­
ми героя и зависит прежде всего от т а к и х его качеств, к а к «верный»,
«надежный», «воинственный». Соответственно антиподы: веролом­
ный (άπιστος — И л . ,
I I I , 106; X X I V , 207) и невоинственный
(άπτόλεμος — И л . , I I , 200—202; I X , 28).
Эпический герой совершает подвиг в борьбе с чудовищем,
в битве с врагом, на общественных и г р а х . Герой Б е л л е р о ф о н т , к а к
повествует «Илиада», заставил з а г о в о р и т ь о своих подвигах триж­
д ы : когда поверг Химеру
Лютую, коей порода была от богов, не от смертных:
Лев головою, задом дракон и коза серединой,
Страшно дыхала она пожирающим пламенем бурным,
(Ил.,

VI.

179—182)

когда покорил племя солимов и когда р а з б и л амазонок ( И л . , V I ,
184—186); а Тидей — по меньшей мере д в а ж д ы :
когда вышел
победителем от состязаний в Ф и в а х и когда один истребил засаду
кадмеян в пятьдесят молодых воинов ( И л . , IV, 385—400).
Но от чудовищ землю освободили еще д р е в н и е герои, т а к и е ,
к а к Геракл с его двенадцатью подвигами на с л у ж б е у ц а р я Е в р и с ­
фея ( И л . , V I I I , 367—368), П и р и ф о й , изгнавший кентавров с Пелио­
на ( И л . , I I , 741—744), и иные, п а м я т ь о чьих д е я н и я х с о х р а н и л а
н а р о д н а я молва:
Се человеки могучие, слава сынов земнородных!
Были могучи они, с могучими в битвы вступали,
С лютыми чадами гор, и сражали их боем ужасным.
(Ил.,

I,

266—268)

Т а к что на д о л ю нынешних героев, осадивших И л и о н , остались
20
л и ш ь подвиги войны и общественных игр .
Величина воинского подвига эпического героя определяется
трудностью п р е д п р и я т и я (вспомним
хотя бы ночную в ы л а з к у
Одиссея и Д и о м е д а в т р о я н с к и й стан!), количеством поверженных
103

врагов ( И л . , X V I , 692—701 и д р . ) , доблестью этих последних ( И л . ,
X X , 178—186; X X I , 279—281 и д р . ) .
Воинский подвиг выглядит в эпосе своего рода соревнованием
в доблести.
Вот идет бой за тело П а т р о к л а :
За ноги трижды хватал шлемоблещущий Гектор Патрокла,
Вырвать пылая, и страшно кричал он, троян призывая;
Трижды Аяксы его отражали от тела своею
Бурною силой *; но Гектор упорно, на силу надежный,
То нападал на столпившихся, то становился и громким
Криком своим призывал; но назад отступить он не думал.
(Ил.,

XVIII,

155-160)

В свою очередь, подвиги на общественных и г р а х воспринимают­
ся эпосом к а к смотр эпической «доблести», р а с к р ы т о й в «способно­
стях», «склонностях», и
к а к с о с т я з а н и е в этих «способностях».
П р и ч е м р а з м е р ы подвига поставлены в п р я м у ю зависимость от
«способности» их в е р ш и т е л я .
Вспомним п о г р е б а л ь н ы е игры на могиле П а т р о к л а . Р и с т а н и я :
... гордо возницы
В пышных стоят колесницах; трепещет у каждого сердце,
Жадное славы: каждый коней ободрительным криком
Гонит; и кони летят, по ристалищу пыль подымая.
(Ил.,

А

XXIII,

369 — 372)

потом:
...когда уже кони в последний конец обратились,
К морю седому, тогда-то ристателя каждого доблесть **
Вдруг обнаружилась: конская прыть ускорилась, и быстро
Легкие вымчались вдаль кобылицы Эвмела героя.
(Ил.,

XXIII,

373

—

376)

О б н а р у ж и л а с ь н а и б о л ь ш а я «способность» Е в м е л а - р и с т а т е л я , и
вынесли вперед его к о н и .
Между подвигами в любой области нет ощутимой грани, нет
р а з л и ч и я . Основа их одна: доблесть, сила, умение. Внутреннее
единство эпических подвигов, столь очевидное д л я с к а з и т е л я , под­
т в е р ж д а е т и л е к с и к а гомеровских поэм.
«Илиада» знает т р и слова со] значением «подвиг»: 6 πόνο:, τό
έργον, ό άεθλος (или ό ά θ λ ο : ) .
Ό άθλος — это подвиги Г е р а к л а в борьбе с чудовищами ( И л . , XV,
* В древнегреческом тексте — «неукротимой доблестью».
** «Доблесть» — «способность» в древнегреческом тексте.
104

30; X I X , 133), но это и подвиги на общественных, в частности
погребальных, играх ( И л . , X X I I I , 707, 753, 831 и д р . ) .
Одновременно подвиг на общественных с о с т я з а н и я х — τό έργον
( И л . , X X I I I , 644), но это и воинский подвиг. Τό έργον — ночная
в ы л а з к а Одиссея с Диомедом в т р о я н с к и й стан ( И л . , X, 282) и
в ы л а з к а Д о л о н а в стан ахейский ( И л . , X, 303), похищение Одиссеем
коней
Р е з а и убийство этого последнего Диомедом ( И л . , X,
524); τό ίργον было бы и з г н а н и е ахейцев из-под И л и о н а ( И л . , X I I I ,
366), о чем мечтает Идоменей, и, наконец, это — боевые труды
ахейцев в битве п р и к о р а б л я х . Но боевые труды т р о я н ц е в в той же
битве означены словом ό πόνος: битва за тело Сарпедона ( И л . ,
X V I , 651) и тело П а т р о к л а ( И л . , X V I I , 401), с р а ж е н и е с ахейцами
Энея и его д р у ж и н ы ( И л . , V, 517—567), подвиги Тидея на поле
б р а н и и на с о с т я з а н и я х ( И л . , IV, 374).
Вместе с тем при несомненной и значительной общей смысловой
части каждый из перечисленных терминов обладает неким преиму­
щественно л и ш ь ему присущим значением: изнурительной т я ж е с т и
(ό πόνος),
состязания
в силе, мужестве,
отваге,
способности
21
(ό άεθλος), значительности совершающегося (τό έργον) .
Нет отдельного
родового
п о н я т и я «подвиг», не смежного
с понятием вида подвига. К а ж д ы й из трех терминов вмещает, по­
добно всей эпической терминологии, свойства рода и вида, слив их
в нерасторжимое целое.
Эпический подвиг исключителен точно т а к ж е , к а к исключитель­
ны сами эпические герои и все то, что с ними с в я з а н о . Выбор
эпитетов подчеркивает значительность героического д е я н и я . Эпиче­
ский подвиг часто — «великий» ( И л . , X I I , 416; X, 282), «погибель­
ный многим», «тяжелый д л я многих» ( И л . , X V I , 651), «трудный»
( И л . , X V I I , 401), «доселе неиспытанный» ( И л . , X V I I , 41).
Герои совершают подвиги, когда у них есть доблесть и с и л а . Но
если сила чрезмерна, то и подвиги перерастают в д е я н и я сверхъесте­
ственные, п у г а ю щ е огромные, а
потому запретные, ужасные,
д е р з к и е , в акты богоборчества. Недаром богоборцы гомеровского
эпоса или сверхсильные ж и з н е н н о й силой (ϋπέρβίος), естеством,
сущностью (υπερφίαλος), к а к А х и л л ( И л . , X V I I I , 262), или сыны
П р и а м а ( И л . , I I I , 106) и все т р о я н е ( И л . , X X I , 459), и л и — с в е р х ­
мужественные (ύπέρθυμος),
к а к Ахилл ( И л . , X X , 88), Д и о м е д
( И л . , V, 376), т р о я н е ( И л . , I X , 233; X V I I , 276 и д р . ) , или д е р з к и е
(σχέτλίος), к а к Ахилл ( И л . , I X , 630; X V I , 203) и Г е р а к л ( И л . ,
V, 403), или совершающие ужасные или насильственные
дела
(ο:3ριμοεργός), к а к тот же Г е р а к л ( И л . , V, 403).
Эпическое богоборчество имеет целью д о к а з а т ь исключительность
героя и р а с к р ы в а е т с я в стремлении героя с р а в н и т ь с я с божеством,
стать на новую ступень общения с миром и тем утвердить свое «я».
105

Эпические герои младшего и старшего поколений относятся
к богоборчеству по-разному. Д л я с т а р ш и х богоборчество — дело
22
простое и естественное, д л я младших — з а п р е т н о е и опасное .
Е д в а ли не к а ж д ы й герой старшего п о к о л е н и я — богоборец.
Гомеровский эпос, р а с с к а з ы в а я о д р е в н и х богоборцах, ограничи­
вается л и ш ь несколькими именами, но античные мифы восполняют
недостающее, и среди героев Гомера богоборцами о к а з ы в а ю т с я не
т о л ь к о неистовый Г е р а к л , дерзостный Л и к у р г и о т в а ж н ы й Б е л л е ­
рофонт, но и благомудрый П е л е й , смертный с у п р у г богини Фетиды.
Старшие богоборцы строят свои отношения с божеством на ос­
нове непреходящего равенства: равенства взаимных обид, мести,
козней, скорби и гнева, равенства побед. Герои не прощают богам,
и боги не п р о щ а ю т героям. Аполлон похитил ж е н у И д а , нимфу
Марписсу, и Ид поднял на Аполлона л у к ( И л . , I X , 5 5 9 — 6 0 0 ) ;
Л и к у р г изгнал из своих пределов В а к х а , и В а к х ослепил Л и к у р г а
( И л . , V I , 129—143), Б е л л е р о ф о н т штурмовал небо, и небожители
сбросили его в н и з . . .
К а ж д ы й из богоборцев старшего п о к о л е н и я в столкновении
с божеством надеется т о л ь к о на свои силы, не просит помощи извне,
верит в свою победу. П о р а ж е н и я предшественников т а к о г о г е р о я
никогда не пугают и не останавливают. Героев старшего п о к о л е н и я
боги трепещут и ж и в у т в вечном страхе перед ними. Эпическому
с к а з и т е л ю известно, что испытали В а к х и нимфы-вакханки, из­
гоняемые Л и к у р г о м :
Некогда, дерзкий, напав на питательниц буйного Вакха,
Их по божественной Ниссе преследовал: нимфы вакханки
Фирсы зеленые бросили в прах, от убийцы Ликурга
Сулицей острой свирепо разимые; Вакх устрашенный
Бросился в волны морские и принят Фетидой на лоно,
Трепетный, в ужас введенный неистовством буйного мужа.
(Ил..

VI,

132—137)

О взаимном равенстве героев и богов эпической древности,
о победах д р е в н и х богоборцев над богами гомеровский эпос рас­
с к а з ы в а е т устами Д и о н ы , утешающей р а н е н у ю Диомедом А ф р о д и т у
Много уже от людей, на Олимпе живущие боги,
Мы пострадали, взаимно друг другу беды устрояя,
Так пострадал и Арей, как его Эфиальтес и Отос,
Два Алоида огромные, страшною цепью сковали:
Скован, тринадцать он месяцев в темной темнице томился.
Верно бы там и погибнул Арей, ненасытимый бранью,
Если бы мачеха их, Эрибея прекрасная, тайно
Гермесу не дала вести: Гермес Арея похитил,
106

Силы лишенного *: страшные цепи его одолели.
Гера подобно страдала, как сын Амфитриона мощный
В перси ее поразил трехконечною горькой стрелою.
Лютая боль безотрадная Геру богиню терзала!
Сам Аидес, меж богами ужасный, страдал от пернатой.
Тот же погибельный муж, громовержцева отрасль, Айдеса,
Ранив у врат подле мертвых, в страдания горькие ввергнул.
Он в Эгиохов дом, на Олимп высокий вознесся,
Сердцем печален, болезнью терзаем; стрела роковая
В мощном Айдесовом раме стояла и мучила душу.
Бога Пеан врачевством, утоляющим боли, осыпав,
Скоро его исцелил, не для смертной рожденного жизни.
Дерзкий, неистовый! Он не страшаясь совершал злодеянья:
Луком богов оскорблял, на Олимпе великом живущих.
(Ил.,

V,

383 — 404)

Герои и боги могут, говоря словами эпоса, бороться и страдать,
«взаимно беды устрояя», потому что в момент богоборчества они
р а в н ы : герой, поднявший р у к у на бога, ощущает себя подобным
богу и р а в н ы м ему.
Равенство героя-богоборца и бога основано на количественном
равенстве их с и л . Качественное же равенство сил божества и смерт­
ного подразумевается изначальным и стабильным. Герой становится
богоборцем тогда, когда силы его количественно превышают силы
«обычного» р я д о в о г о героя (отсюда постоянные эпитеты героевбогоборцев с п р и с т а в к о й υπέρ — сверх) и п р и б л и ж а ю т с я к силам
божества или достигают их.
Мысль о количественном равенстве сил героя-богоборца и бо­
ж е с т в а при качественном единообразии этих сил находит под­
тверждение в предании о Ниобе, к а к его и з л а г а е т «Илиада».
О Ниобе вспоминает А х и л л , когда уговаривает несчастного
П р и а м а подкрепиться пищей:
Пищи забыть не могла и несчастная матерь Ниоба,
Матерь, которая разом двенадцать детей потеряла,
Малых шесть дочерей и шесть сыновей расцветавших.
Юношей Феб поразил из блестящего лука стрелами,
Мстящий Ниобе, а дев — Артемида, гордая луком.
Мать их дерзала равняться с румяноланитою Летой:
Лета двоих, говорила, а я многочисленных матерь!
Двое сии у гордившейся матери всех погубили.
Девять дней валялися трупы; и не было мужа
Гробу предать их: в камень людей превратил громовержец.
* В древнегреческом тексте — «исстрадавшегося».
107

Мертвых в десятый день погребли милосердые боги *.
Плачем по ним истомяся, и мать вспомянула о пище.
Ныне та мать на скалах, на пустынных горах Сипилийских,
Где, повествуют, богини покоится любят в пещерах,
Нимфы, которые часто у вод Ахелоевых пляшут,—
Там, от богов превращенная в камень, страдает Ниоба.
(Ил.,

XXIV,

Могучий Ликург, знаменитая отрасль Дриаса,
Долго не жил, на богов, небожителей, руки поднявший.

602 — 617)

П р е д а н и е о Ниобе — древнее, о т р а ж а ю щ е е тенденции матриар­
хата, и потому богоборцем в нем выступает не воин-богатырь,
а женщина-мать.
Богоборчество Ниобы принимает форму эпической п о х в а л ь б ы .
Подобно каждому эпическому богоборцу, Ниоба считает себя впра­
ве стать в уровень с божеством, п о с к о л ь к у силы ее р а в н ы силам
божества и д а ж е превосходят их. Р е ч ь идет о с и л а х ж е н щ и н ы матери, с и л а х д е т о р о ж д е н и я . «...Она р а в н я л а себя с п р е к р а с н о л а ­
нитой Лето», г о в о р и л а : «Та родила двоих, а я м н о г и х » , — опреде­
л я е т богоборческую вину Н и о б ы «Илиада».
У Н и о б ы в шесть р а з больше детей, чем у Л е т о . Это основное.
И гомеровский эпос, и Н и о б а , в его интерпретации, з а н я т ы сопо­
ставлением и подсчетом л и ш ь к о л и ч е с т в а сил смертной и богини,
н и к а к особо не о г о в а р и в а я качество этих с и л . Подобное небрежение
в о з м о ж н о т о л ь к о п р и одном условии, если дети Л е т о и Ниобы,
к а к дети, д л я эпоса равноценны, если эпос не смущает бессмертная
природа одних и смертная — д р у г и х , иными словами, если качест­
венно силы Л е т о и Н и о б ы , богини и смертной, идентичны.
За попытку с р а в н я т ь с я с ними боги мстят. Сначала они низводят
Н и о б у до п о л о ж е н и я «обычной» смертной, л и ш а ю т с и л ы . С этой
целью Аполлон и Артемида, сын и дочь Л е т о , убивают детей Нио­
бы, р е а л ь н о е д о к а з а т е л ь с т в о ее сверхмерных с и л , внешнее вы­
р а ж е н и е сущности этих с и л . З а т е м З е в с обращает в камень л ю д е й .
П о с л е д н я я д е т а л ь неясна, если о т к а з а т ь с я от мысли, что эпос имеет
в виду очевидцев материнского подвига Н и о б ы , подвига деторожде­
н и я , и свидетелей ее п о х в а л ь б ы . Х а р а к т е р н о , что, н и з в е р г а я Нио­
бу, боги в н у т р е н н е признают правомерность ее богоборческих
стремлений, признают ее особое п о л о ж е н и е среди д р у г и х смертных,
признают ее б л и з к о й себе и подобной себе, а потому не оставляют
т р у п ы детей Ниобы без погребения — высшее бесчествие в г л а з а х
э п о с а , — но х о р о н я т их, и х о р о н я т собственноручно. И т о л ь к о те­
п е р ь , когда богоборческие п р и т я з а н и я
Н и о б ы б ы л и бы л и ш е н ы
в с я к о г о о с н о в а н и я , когда силы ее и с с я к л и , боги к а р а ю т саму Н и о бу: у к о р а ч и в а ю т ее человеческую ж и з н ь , о б р а щ а ю т Н и о б у в к а м е н ь .
* В древнегреческом тексте — «небесные боги», боги Ураниды.
108

Сокращение срока человеческой
жизни — традиционная кара
богоборцев. Н е н а в и с т ь богов и п р е ж д е в р е м е н н а я смерть постигли
е д в а л и н е к а ж д о г о и з н и х . Ведь р а с с к а з ы в а е т ж е «Илиада», к а к :

Все на Ликурга прогневались мирно живущие боги;
Кронов же сын ослепил Дриатида; и после недолгой
Жизнию он наслаждался, бессмертным всем ненавистный,—
(Ил.,

и

как

VI,

130 —

131;

138—140)

Беллерофонт:
Став напоследок и сам небожителям всем ненавистен,
Он по Алейскому полю скитался кругом, одинокий,
Сердце глодая себе, убегая следов человека.
(Ил.,

VI,

200 — 202)

О преждевременной кончине Б е л л е р о ф о н т а известно из м и ф а .
Т а к что Д и о н а в п о л н е обоснованно предрекает к о р о т к у ю ж и з н ь
и печальную участь Диомеду, ранившему Афродиту:
Муж безрассудный! Не ведает сын дерзновенный Тидеев:
Кто на богов ополчается, тот не живет долголетен;
Дети отцом его, на колени садяся, не кличут
В дом свой пришедшего с подвигов мужеубийственной брани.
Пусть же теперь сей Тидид, невзирая на гордую силу,
Мыслит, да с ним кто иной и сильнейший тебя не сразится;
И Адрастова дочь, добродушная Эгиалея,
Некогда воплем полночным от сна не разбудит домашних,
С грусти по юном супруге, храбрейшем герое ахейском,
Верная сердцем супруга Тидида, смирителя коней.
(Ил.

V,

408—415)

Ж и з н ь д а н а и богам и л ю д я м , но ж и з н ь божества в е ч н а я ,
а ж и з н ь смертного к р а т к о в е ч н а я или д о л г о в е ч н а я . О к р а т к о в е ч н о ­
сти смертного-богоборца з а б о т я т с я боги и тем у с т р а н я ю т д л я себя
возможность опасного соперничества в дальнейшем и не дают своим
поверженным противникам вновь н а к о п и т ь необходимые д л я борь­
бы и равенства силы, в н о в ь стать богоборцами. Т а к что и месть
богов с в я з а н а с количеством общего свойства, общего качества чело­
в е к а и божества, героя и бога: с продолжительностью их жизненно­
го пути.
В р е з у л ь т а т е человек и божество о к а з ы в а ю т с я в е л и ч и н а м и ко­
личественно соизмеримыми и качественно однородными, а потому
в определенных у с л о в и я х взаимозаменимыми. Нет непреходимой
109

черты, предела, мешающего человеку стать богом, а богу снизойти
до человека. Н и о б а , смертная, с р а в н я л а с ь с Л е т о , богиней, упо­
д о б и л а с ь божеству, превзошла его, л и ш и л а с ь этого подобия, об­
ратилась в камень.
П р е в р а щ е н и е в к а м е н ь — третье после человеческого и божест­
венного состояния Ниобы — мотив в мифе и эпосе не новый. Не­
когда из к а м н я после всемирного потопа с л е г к о с т ь ю вышли первые
люди, а теперь, по прошествии веков, с той же легкостью люди
уходят в камень, с о х р а н я я при этом свою человеческую с у щ н о с т ь :
к а м е н н а я Ниоба продолжает по-человечески с т р а д а т ь .
Р а з м ы т ы г р а н и ц ы сущностей, и переход из одного сущностного
состояния в другое мыслиться возможным и естественным.
В отличие от героев прошлого герои младшего п о к о л е н и я , герои
«нынешние», более осторожны и осмотрительны. К а ж д ы й из них,
подобно Д и о м е д у , д е р ж и т в памяти ж и т е й с к у ю мудрость поколе­
ния:
...если бессмертный, тебя искушая, предстанет,
Ты на бессмертных богов... не дерзай ополчаться...
(Ил.,

V,

129-130)

подобно Д и о м е д у , повторяет ее к а к заповедь своей д р у ж и н е :
Други, лицом к сопостатам всегда обращенные, с поля
Вы отступайте, с богами отнюдь не дерзайте сражаться!
(Ил.,

V,

605 — 606)

подобно Д и о м е д у , неукоснительно следует ей ( И л . , V, 815—824)*
Н о в ы е герои р е д к о вступают в борьбу с богами, а если т а к о в о е
и с л у ч а е т с я , т о по неведению героя или по н а у щ е н и ю и при поддерж­
ке д р у г о г о божества.
...если Зевесова дочь Афродита
Явится в брани, рази Афродиту острою медью,—
(Ил.,

н а с т а в л я е т Д и о м е д а Афина,

V,

131-132)

и Д и о м е д р а н и т Афродиту:

Чадо Тидея, о воин, любезнейший сердцу Афины!
Нет, не страшися теперь ни Арея сего, ни другого
Сильного бога; сама за тебя я поборницей буду!
Мужествуй, в бой на Арея лети на конях звуконогих;
Смело сойдись и рази, не убойся свирепства Арея,—

Что ты меня, о Пелид, уповая на быстрые ноги,
Смертный, преследуешь бога бессмертного? Или доселе
Бога во мне не узнал, что без отдыха пышешь свирепством?
(Ил.,

XXII,

8—10)

— с издевкой с п р а ш и в а е т А х и л л а Аполлон, а тот, увидя, что под
л и ч и н о й т р о я н ц а Агенора с к р ы в а е т с я бог, з л о б и т с я , негодует, но
отступает.
Война между смертными и богами, один на один, без помощи
смертным со стороны небожителей, иначе г о в о р я — богоборчество
в его чистом виде, уходит в п р о ш л о е . И л и ш ь временами м я т е ж н ы й
дух п р е ж н и х богоборцев о ж и в а е т в героях младшего п о к о л е н и я ,
долго сдерживаемые силы прорыв аю тс я н а р у ж у . И тогда Д и о м е д
готов и с Зевсом с р а з и т ь с я ( И л . , V, 455—457), а А х и л л , пренебре­
г а я запретом, устремляется на единоборство с Ксанфом ( И л . ,
X X I ) . Но с Зевсом Д и о м е д т а к и не с р а з и л с я , а из борьбы с Ксан­
фом Ахилл без помощи Гефеста не вышел бы победителем. Преж­
них с и л , огромных эпических сил богоборцев у героев младшего
п о к о л е н и я , д а ж е самых в ы д а ю щ и х с я из них, нет, а потому м ы с л ь
с р а в н я т ь с я с богами, столь естественная д л я героя п р о ш л о г о ,
к а ж е т с я им т е п е р ь д е р з к о ю и едва ли не кощунственной.
В этом смысле п о к а з а т е л ь н а сцена с р а ж е н и я Диомеда с Энеем,
которому покровительствует А п о л л о н :
Тою порой на Энея напал Диомед нестрашимый:
З н а я , что сына Анхизова сам Аполлон покрывает,
Он не страшился ни мощного бога; горел непрестанно
Смерти Энея предать и доспех знаменитый похитить.
Трижды Тидид нападал, умертвить Анхизида пылая;
Трижды блистательный щит Аполлон отражал у Тидида;
Но лишь в четвертый раз налетел он, ужасный, как демон,
Голосом грозным к нему провещал Аполлон дальновержец:
«Вспомни себя, отступи и не мысли равняться с богами,
Гордый Тидид! Никогда меж собою не будет подобно
Племя бессмертных богов и по праху влачащихся смертных!
Так провещал,— и назад Диомед отступил недалеко,
Гнева боящийся бога, далеко разящего Феба.
(Ил.,

V,

432 — 444)

вновь поощряет Д и о м е д а б о г и н я , и ободренный Д и о м е д бросается
с копьем на А р е я . И наоборот.

Диомед вступает в бой с Аполлоном, потому что у него, к а к и
у его героических предшественников, нет с т р а х а перед с и л о й ,
мощью божества, но в отличие от них, этих древних эпических ге­
роев, у него нет и уверенности в победе, уверенности в превосходст­
ве своих сил над силами божества или хотя бы в равенстве этих с и л .
Отсюда его страх перед гневом и местью бога; отсюда повиновение
первому грозному о к л и к у н е б о ж и т е л я , отсюда гордая п о х в а л ь б а

110

111

(Ил.,

V,

826—830)

Аполлона извечным неравенством людей и богов вызывает в нем
не отпор, а молчаливое согласие.
Эпические силы, чрезмерные силы д е р з к и х богоборцев про­
шлого и с с я к л и , их нет. Теперь л у ч ш и й из ахейских героев Диомед,
решась на бой с Афродитой по совету и н а у щ е н и ю Афины, т. е.
совершенно безопасно и вполне о п р а в д а н н о , тем не менее бодрит
себя напоминанием о том, что
...она не от мощных богинь, не от оных бессмертных,
Кои присутствуют в бранях и битвы мужей устрояют...
(Ил.,

V,

331-332)

Слабость божественного п р о т и в н и к а , именно то, что д л я преж­
него героя-богоборца с л у ж и л о бы к укору, умалению его воинской
доблести,
героем-богоборцем нового п о к о л е н и я воспринимается
к а к поощрение к действию.
Времена изменились. И герои твердо знают, что «божество чело­
в е к а сильнее» ( И л . , X X I , 264), что «гнев тягостен бога» ( И л . , V,
178), что мстить божеству невозможно ( И л . , X X I I , 20). В их созна­
нии между человеком и божеством в о з н и к б а р ь е р , преодолевать
который трудно, опасно, а главное — не н у ж н о ( И л . , I, 216—218).
Эпическое богоборчество и з ж и в а е т себя и вместе с ним посте­
пенно уходят подвижность вещных г р а н и ц , л е г к о с т ь перехода вещ­
ных состояний, всеобщая соизмеримость м и р а .
Совершается трансформация в н у т р и эпической художественной
системы: то, что было само собой р а з у м е ю щ и м с я , теперь подвер­
гается сомнению и пересмотру. Эпический художественный синкре­
тизм вступает в новую стадию, предшествующую его распаду, и
привносит изменения в эпическую эстетику.
Помимо героев-богоборцев старшего и младшего
поколений,
богоборческие
эпитеты
«сверхмужественный»,
«сверхсильный»
в гомеровском эпосе приложимы к т р о я н а м и З е в с у .
По отношению к З е в с у эпитет этот понятен: З е в с — верховное
божество, он сильнее и могущественнее всех на Олимпе.
Вспомним речь Зевса на совете богов, его похвальбу, приглаше­
ние богам помериться с ним силой:
Слушайте слово мое, и боги небес, и богини:
Я вам поведаю, что мне в персях сердце внушает;
И никто от богинь, и никто от богов да не мыслит
Слово мое ниспровергнуть; покорные все совокупно
Мне споспешайте, да я беспрепятственно дело исполню!
Кто ж из бессмертных мятежно захочет, и я то узнаю,
С неба сойти, пособлять илионянам или данаям,
Тот, пораженный позорно, страдать на Олимп возвратится!
Или восхичу его и низвергну я в сумрачный Тартар...
(Ил.,

112

VIII,

Вспомним его угрозы Гере и р а с п р а в у над ней:
Козни твои, о злотворная, вечно коварная Гера,
Гектора мощного с боя свели и троян устрашили!
Но еще я не знаю, не первая ль козней преступных
Вкусишь ты плод, как ударами молний тебя избичую!
Или забыла, как с неба висела! Как две навязал я
На ноги наковальни, а на руки набросил златую
Вервь неразрывную? Ты средь эфира и облаков черных
С неба висела; скорбели бессмертные все на Олимпе;
Но свободить не могли, приступая; кого ни постиг я,
С прага небесного махом свергал, и слетал он на землю,
Только что дышащий...
(Ил.,

XV,

14

—24)

Вспомним о н а к а з а н и и , постигшем Гефеста, поспешившего Гере
на помощь, н а к а з а н и и , о котором в «Илиаде» с опаской вспоми­
нает сам Гефест:
Он уже древле меня, побужденного сердцем на помощь,
Ринул, за ногу схватив, и низвергнул с небесного прага:
Несся стремглав я весь день и с закатом блестящего солнца
Пал на божественный Лемнос, едва сохранивший дыханье.
Там синтийскне мужи меня дружелюбно прияли.
(Ил.,

I,

590 — 594)

З е в с — богоборец среди богов, и к а к божественный богобо­
р е ц он занимает на Олимпе то же самое, особое, положение, что и
смертный богоборец среди героев на земле. И м е н н о поэтому эпи­
ческий Зевс — «сверхсильный» ( И л . , XV, 94) в г л а з а х самих богов.
Д р у г о е дело — т р о я н е . Почему они «сверхсильные» и «сверх­
мужественные» и л и д а ж е «сверхмужи» ( И л . , IV, 176; ύπερηνορέοντες
от υπέρ — сверх и άνήρ — м у ж ) , почему их т а к упорно ненавидят
боги, почему к а ж д ы й уверенно знает, что:
Будет некогда день, как погибнет высокая Троя,
Древний погибнет Приам и народ копьеносца Приама.
(Ил.,

IV,

164—165)

Существует две эпические версии, согласно которым м о ж н о
было бы объяснить и эту непроходящую ненависть богов и неиз­
б е ж н у ю гибель Т р о и . Одна из них — более д р е в н я я и с в я з а н а
с богоборчеством,
д р у г а я — более п о з д н я я и с богоборчеством
не с в я з а н а . Обе версии в гомеровском эпосе переплетаются.
Согласно последней, более поздней версии, т р о я н е з а с л у ж и л и
немилость богов неправым судом П а р и с а . О неправом суде П а р и с а
к а к источнике всех зол, о б р у ш и в ш и х с я на Трою, упоминает «Илиа-

5-13)

113

да», когда рассказывает о решении богов п р е к р а т и т ь надругатель­
ство А х и л л а над трупом Гектора:
Так над божественным Гектором в гневе своем он ругался.
Жалость объяла бессмертных, на оное с неба взиравших;
Тело похитить зоркого Гермеса все убеждали;
Всем то казалось угодным; но только не Гере богине,
Не Посейдону царю, не блистательноокой Афине;
Им, как и прежде, была ненавистною Троя святая,
Старец Приам и народ за вину Приамида Париса:
Он богинь оскорбил, приходивших в дом его сельский;
Честь он воздал одарившей его сладострастием вредным.
(Ил.,

XXIV,

22 — 30)

И т а к , основными божественными в р а г а м и Т р о и , по этой версии,
о к а з ы в а ю т с я Гера, Афина, Посейдон; в л а д ы к а же бессмертных
З е в с любит т р о я н , д е р ж и т в их войне с ахейцами дружественный
нейтралитет и в последний момент л и ш ь силой обстоятельств при­
нужден отступиться от милого ему города, выдать Т р о ю Гере.
Ч у в с т в своих ни к т р о я н а м , ни к П р и а м у , ни к Т р о е З е в с не скры­
вает, и Гере он говорит:
Град сей тебе я предать соглашаюсь, душой несогласный.
Так, под сияющим солнцем и твердью небесною звездной
Сколько ни зрится градов, населенных сынами земными,
Сердцем моим наиболее чтима священная Троя,
Трои владыка Приам и народ копьеносца Приама.
Там никогда мой алтарь не лишался ни жертвенных пиршеств,
Ни возлияний, ни дыма: сия об нам честь подобает.
(Ил..

IV.

43-49)

К а к будто все логично и естественно, продуманно и п о н я т н о .
О д н а к о вновь о б н а р у ж и в а е т с я неясность: к а к могло случиться, что
в одном л а г е р е с обиженными Афиной и Герой, чьей красоте П а р и с
предпочел красоту Афродиты, находится Посейдон, и почему его
ненависть к т р о я н а м , к роду П р и а м а т а к с и л ь н а , и отчего эту
ненависть вопреки предшествующим з а в е р е н и я м разделяет, по сви­
детельству Посейдона, сам З е в с ( И л . , X X , 306).
Все эти вопросы снимаются, если п р и н я т ь во внимание д р у г у ю ,
древнюю богоборческую версию эпоса.
«... а сыны у него напыщенны, всегда вероломны»,— говорит
о д е т я х П р и а м а М е н е л а й . «Напыщенны» стихотворного перевода —
«сверхсильные» ( И л . , I I I , 106). Но сыны П р и а м а в гомеровском эпосе
не совершают ничего т а к о г о , что помогло бы утвердить за ними этот
богоборческий эпитет. Д а ж е самый могучий из них Гектор и в мы­
с л я х не имеет ополчаться на божество, хотя действительно отголо114

ски богоборческих мотивов в х а р а к т е р и с т и к е Гектора найти м о ж н о .
...Ужасною силой кичася,
Буйно свирепствует, крепкий на Зевса; в ничто он вменяет
Смертных и самых богов, обладаемый бешенством страшным,—
(Ил.,

IX,

237—239)

говорит о Гекторе Одиссей.
Приамидов нельзя назвать и «вероломными», если, конечно, не
считать, что П а р и с , н а д р у г а в ш и с ь над гостеприимством М е н е л а я ,
бросил тень на весь род П р и а м и д о в .
И «вероломны», и «сверхсильны» сыны П р и а м а потому, что та­
ковым был их предок, богоборец Лаомедонт, само богоборчество
которого п р и н я л о форму вероломства по отношению к Аполлону и
Посейдону, эти качества Лаомедонта перешли на всех его потом­
ков, больше того — на все п л е м я , у к р е п и л и с ь и с о х р а н и л и с ь за
ними навечно в памяти людей и богов.
О богоборчестве Лаомедонта узнаем из у п р е к о в Посейдона Апол­
лону, помогающему т р о я н а м :
О безрассудный, беспамятно сердце твое! Позабыл ты,
Сколько трудов мы и бед претерпели вокруг Илиона,
Мы от бессмертных одни? Повинуяся воле Кронида,
Здесь Лаомедону гордому мы, за условную плату,
Целый работали год, и сурово он властвовал нами,
Я обитателям Трои высокие стены воздвигнул,
Крепкую, славную твердь, нерушимую града защиту.
Ты, Аполлон, у него, как наемник, волов круторогих
Пас по долинам холмистой, дубравами венчанной Иды.
Но, когда нам условленной платы желанные Горы
Срок принесли, Лаомедон жестокий насильно присвоил
Должную плату и нас из пределов с угрозами выслал.
Лютый, тебе он грозил оковать и руки и ноги
И продать, как раба, на остров чужой и далекий;
Нам обоим похвалялся отсечь в поругание уши.
Так удалилися мы, на него негодуя душою.
Царь вероломный, завет сотворил и его не исполнил!
Феб, не за то ль благодеешь народу сему и не хочешь
Нам поспешать, да погибнут навек вероломцы трояне,
Бедственно все да погибнут, и робкие жены и дети!»
(Ил.,

XXI,

441 — 460)

Из р а с с к а з а Посейдона следует, что Лаомедонт, с т р а ш н ы й ,
ужасный,, (εκπαγλος — X X I , 452), весьма мужественный, о т в а ж н ы й ,
неукротимый,
высокомерный (άγήνωρ — X X I , 443)
и, к а к все
т р о я н ц ы , «сверхсильный» ( X X I , 459), д е р ж а л целый год в услуже115

нии двух богов, о б р а щ а л с я с ними не лучше, чем с рабами, а потом
изгнал их, не выплатив д о л ж н о г о . И боги у ш л и от него, з л о б я с ь ,
негодуя, но у ш л и , бессильные тотчас п о к а р а т ь , н а к а з а т ь , сокру­
ш и т ь . Впрочем, и в дальнейшем, согласно мифу, месть богов не кос­
н у л а с ь самого Лаомедонта, но пала на его народ: Аполлон н а с л а л на
Троаду гибельный мор, Посейдон — морское чудовище. Повредить
же непосредственно самому богоборцу, с р а в н я в ш е м у с я с богами и
превзошедшему богов, боги т а к и не смогли.
Т и п и ч н а я д л я эпического богоборчества
временная с и т у а ц и я :
боги на месте смертных и смертный на уровне богов — односто­
ронне в отношении Лаомедонта з а к р е п и л а с ь и обрела постоянство.
В «Илиаде» сведения о Л а о м е д о н т е не и с ч е р п ы в а ю т с я р а с с к а з о м
П о с е й д о н а . О Л а о м е д о н т е у п о м и н а е т Эней, н а з ы в а я его беспороч­
ным ( ά μ ό μ ω ν — И л . , X X , 236); о споре Л а о м е д о н т а с Г е р а к л о м
из-за коней Т р о с а р а с с к а з ы в а е т С а р п е д о н , и у него Л а о м е д о н т —
достойный удивления, славный, благородный (άγαυός— И л . , V,
647—654).
И у п о т р е б л е н и е с именем Л а о м е д о н т а т р а д и ц и о н н ы х эпитетов
эпического героя, и сами препирательства Лаомедонта с Гераклом,
на к о т о р ы е мог бы р е ш и т ь с я т о л ь к о с и л ь н ы й и могучий герой, дори­
с о в ы в а ю т о б л и к э п и ч е с к о г о Л а о м е д о н т а , в е л и ч а й ш е г о героя-бого­
борца первых поколений.
Л а о м е д о н т — б о г о б о р е ц , и н е н а в и с т ь богов к нему п о н я т н а , к а к
п о н я т н о и т о , что боги, не сумев у к о р о т и т ь его ж и з н ь — о б ы ч н а я
ф и н а л ь н а я к а р а м я т е ж н и к а м , — о б р у ш и л и это н а к а з а н и е на его по­
томство и его п л е м я , а потому н а д Т р о е й н а в и с л а п о г и б е л ь , ни от­
в р а т и т ь , ни и з б е ж а т ь которой не в с и л а х д а ж е л у ч ш и е из П р и а м и ­
д о в . И падает Г е к т о р , с р а ж е н н ы й р у к о й А х и л л а , х о т я он «меж сы­
нов И л и о н а л ю б е з н е й ш и й был о л и м п и й ц а м » | ( И л . , X X I V , 6 6 — 6 7 ) ,
х о т я с м е р т ь его и п е ч а л и т З е в с а ( И л . , X X I I , 168—176).

Часто приносит богам он, на небе великом живущим.
Боги, решимся, и сами его из-под смерти исторгнем.
Может, и Зевс раздражится, когда Ахиллес у Энея
Жизнь пресечет: предназначено роком — Энею спастися,
Чтобы бесчадный, пресекшийся род не погибнул Дардана,
Смертного, Зевсу любезного более всех человеков,
Коих от крови его породили смертные жены;
Род бо Приама владыки давно ненавидит Кронион.
Будет отныне Эней над троянами царствовать мощно,
Он, и сыны от сынов, имущие поздно родиться.
(Ил.,

XX,

293—308)

И т а к , Гектор погибнет, а Эней с п а с е т с я , З е в с ненавидит издавна
род П р и а м а , а к роду Энея н е н а в и с т и , очевидно, не и с п ы т ы в а е т :
в и н а , ответственность за к о т о р у ю несет Г е к т о р , П р и а м и д ы , и,
в р е з у л ь т а т е э п и ч е с к о г о е д и н е н и я героя и племени, все т р о я н ц ы
д л я Энея — «чужая вина».
Ч т о же это з н а ч и т и почему тот же П о с е й д о н , который с п о к о й н о
и равнодушно воспринимает гибель Гектора, бросается вызволять
Энея и з р у к неистового А х и л л а ?
Разгадка кроется в генеалогии троянской династии (Ил., X X ,
2 1 5 — 2 4 0 ) , у истоков которой — З е в с . Сын З е в с а и смертной — Дар­
д а н , сын Д а р д а н а — Э р и х ф о н и й , сын Э р и х ф о н и я — Т р о с , у Т р о с а
т р и сына — И л , Ганимед, А с с а р а к ; сын И л а — Л а о м е д о н т , сын
А с с а р а к а — К а п и с ; Л а о м е д о н т — отец П р и а м а , дед Г е к т о р а ; Ка­
пис — отец А н х и з а , дед Э н е я .

Г е к т о р со с л а в о ю п а л , но о с т а л с я в ж и в ы х Эней, сын А н х и з а ,
д в о ю р о д н о г о , к а к с к а з а л и бы т е п е р ь , б р а т а П р и а м а , и мы с удив­
л е н и е м у з н а е м , что гнев богов не т я г о т е е т над Энеем, что Эней спа­
с а е т с я сам и с ним ч а с т ь т р о я н с к о г о племени, в о ж д е м и п р а в и т е л е м
к о т о р о г о он впоследствии с т а н е т .
Обо всем этом, к а к о чем-то само собой р а з у м е ю щ е м с я , говорит
П о с е й д о н , к о г д а , т р е в о ж а с ь за исход п о е д и н к а Энея и А х и л л а ,
обращается с призывом к богам:
Боги! Печаль у меня о возвышенном духом Энее!
Скоро герой, Ахиллесом сраженный, сойдет к Аидесу,
Ложных советов послушав царя Аполлона, который
Сам, безрассудный, его не избавит от гибели грозной.
Но за что же теперь, неповинный, он бедствовать будет?
Казнь понесет за вины чужие? Приятные жертвы
116

Эней не я в л я е т с я п р я м ы м потомком Л а о м е д о н т а , и в и н а богобор­
ца непосредственно над ним не тяготеет. Он в и н о в е н перед б о г а м и
в той же мере, к а к и все т р о я н ц ы , к а к и все п л е м я , с в я з а н н о е с в о ж 117

дем и р а з д е л я ю щ е е с ним в и н у , — не более. И потому боги милости­
вы к Энею, и р о к о м п р е д н а з н а ч е н о Энею, герою, сыну богини, по­
т о м к у З е в с а , небогоборцу, с п а с т и с ь .
Т а к о в а д р е в н я я , р а н н я я в е р с и я п р и ч и н предстоящей гибели
Т р о и , по ней я с н ы и гнев богов, в частности П о с е й д о н а , на т р о я н ,
и т о , почему т р о я н е «сверхсильные».
О д н а к о и с учетом д р е в н е й , б о г о б о р ч е с к о й в е р с и и в и н ы т р о я н
в истории Т р о я н с к о й в о й н ы остается р я д н е п о н я т н ы х моментов, не
п о д д а ю щ и х с я о к о н ч а т е л ь н о м у и с т о л к о в а н и ю и к а с а ю щ и х с я в основ­
ном р а з м е ж е в а н и я небесных сил на п о м о г а ю щ и е т р о я н а м и проти­
водействующие им. Т а к , н е в п о л н е я с н о , почему н а стороне т р о я н
о к а з а л и с ь Л е т о и Артемида, мать и сестра о с к о р б л е н н о г о Л а о м е д о н ­
том А п о л л о н а , и почему с а м А п о л л о н , з а щ и щ а я т р о я н , з а б ы л о с в о и х
п р е ж н и х о б и д а х , почему о н , п о с л о в а м А х и л л а , «беспредельно и х
любит» ( И л . , X V I , 94), в то в р е м я к а к Посейдон о с т а р ы х о б и д а х
помнит и готовит т р о я н а м г и б е л ь , и, н а к о н е ц , почему на сторону
т р о я н перешел А р е й , р а н е е о б е щ а в ш и й свою п о м о щ ь Афине и Гере
(Ил., V, 830—834).
Ни тексты г о м е р о в с к и х поэм, ни д о ш е д ш и е до н а с мифы ответа
на э т и в о п р о с ы к а к будто не дают. О ч е в и д н о , с л е д у е т п о л а г а т ь , что
в д л и т е л ь н о м процессе с о з и д а н и я гомеровского э п о с а при взаимодей­
ствии и конечном с л и я н и и д в у х в е р с и й в и н ы т р о я н о т п а л и или б ы л и
о п у щ е н ы , к а к сами собой р а з у м е ю щ и е с я , н е к о т о р ы е мотивы преда­
н и я , во всех п о д р о б н о с т я х известные д р е в н и м , а н а м неизвестные
23
совсем .
Свои д е я н и я , свои подвиги герои с о в е р ш а ю т в с о с т о я н и и эпиче­
24
с к о й я р о с т и . О д н а к о я р о с т ь не покидает героя и тогда, когда он
бездействует. Г н е в , я р о с т ь — свидетельство сил э п и ч е с к о г о г е р о я ,
и чем б о л ь ш е э т и х с и л , тем с и л ь н е е , ч р е з м е р н е е б о г а т ы р с к и й гнев.
Гнев, богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына,
Грозный, который ахеянам тысячи бедствий соделал,—
(Ил.,

I,

1—2)

н а ч и н а е т поэму э п и ч е с к и й с к а з и т е л ь .
Д е й с т в и т е л ь н о , гнев А х и л л а , я в и в ш и й с я в своей з н а ч и т е л ь н о с т и
тем к о м п о з и ц и о н н ы м с т е р ж н е м , на к о т о р о м д е р ж и т с я в с я поэма, не
у т и х а е т ни на м и н у т у . В п е р в ы х в о с е м н а д ц а т и п е с н я х — это гнев
на А г а м е м н о н а и я р о с т ь пассивной мести: А х и л л не п р и н и м а е т
у ч а с т и я в б и т в а х , и а х е я н е т е р п я т п о р а ж е н и е ; с д е в я т н а д ц а т о й по
д в а д ц а т ь в т о р у ю — это гнев на Г е к т о р а , у б и й ц у П а т р о к л а , и я р о с т ь
б о я ; в последних п е с н я х , д в а д ц а т ь третьей и д в а д ц а т ь четвертой —
гнев с к о р б и , гнев у т р а т ы и я р о с т ь печали.
Г н е в н а А г а м е м н о н а з а с т а в л я е т А х и л л а бездействовать, когда
все а х е й с к о е в о й с к о бьется с т р о я н а м и :
118

Но бездействовал он при своих кораблях мореходных,
Пламенный гнев на владыку народов, Атреева сына,
В сердце питая....
(Ил.,

II.

771 — 773)

Гнев ведет А х и л л а в п о е д и н к е с Г е к т о р о м :
Гектор таков устремился, махая ножом смертоносным.
Прянул и быстрый Пелид, и наполнился дух его гнева
Бурного...
(Ил.,

XXII,

311 — 313)

Гнев т о л к а е т А х и л л а на нечестие: в гневе в я ж е т он к к о л е с н и ц е
тело Г е к т о р а и т р и ж д ы к р я д у волочит его в о к р у г могилы П а т р о к л а .
Так над божественным Гектором в гневе своем он ругался, —
(Ил.,

XXIV,

22)

п о я с н я е т эту сцену э п и ч е с к и й с к а з и т е л ь .
В своем постоянном гневе А х и л л не о д и н о к . Г н е в а е т с я Д и о м е д —
на с о с т я з а н и я х ( И л . , X X I I I , 385), в битве ( И л . , V, 125 и д р . ) , на
в о й с к о в о м смотру ( И л . , IV, V I I ) . Г н е в а е т с я А я к с — в с п о р е ( И л . ,
X X I I I , 489), в с о с т я з а н и и - п о е д и н к е ( И л . , X X I I I , 814), в бою ( И л . ,
X I I I , 46 и др.). Гневаются Менелай (Ил., X X I I I , 603 и др.), Гектор
( И л . , X X I , 5 ; X X I I , 9 6 и д р . ) , Одиссей ( И л . , IV, 357), Эней ( И л . , V ,
516), А г а м е м н о н ( И л . , I, 247). «Пышут гневом» все герои а х е я н и
т р о я н ( И л . , V, 792; X I X , 159 и д р . ) .
Гнев э п и ч е с к о г о г е р о я ч р е з м е р е н , неистов, к а к ч р е з м е р н о и неис­
тово все, что с в я з а н о с э п и ч е с к и м героем. Это гнев «великий», «ог­
ромный» ( И л . , XV, 262; X X , ПО), «дикий», «свирепый», «неукроти­
мый» ( И л . , X X I I , 3 1 2 — 3 1 3 ) , «беспрерывный», «постоянный», «веч­
ный» ( И л . , X X I I , 96).
П о д в л и я н и е м именно т а к о г о и с к л ю ч и т е л ь н о г о чувства А х и л л
отвечает я р о с т н ы м о т к а з о м на просьбу у м и р а ю щ е г о Г е к т о р а в ы д а т ь
его тело д л я п о г р е б е н и я родным:
Тщетно ты, пес, обнимаешь мне ноги и молишь родными!
Сам я, коль слушал бы гнева, тебя растерзал бы на части,
Тело сырое твое пожирал бы я , — то ты мне сделал!
Нет, человеческий сын от твоей головы не отгонит
Псов пожирающих! Если и в десять, и в двадцать крат мне
Пышных даров привезут и столько ж еще обещают;
Если тебя самого прикажет на золото взвесить
Царь Илиона Приам, и тогда — на одре погребальном
Матерь Гекуба тебя, своего не оплачет рожденья;
Птицы твой труп и псы мирмидонские весь растерзают!
(Ил.,

119

XXII,

345 — 354)

В своей эпической с в е р х м е р н о й ненависти, в своем гневе, я р о с т и
не отстает от А х и л л а Г е к у б а , о с л е п л е н н а я горем и ж а ж д о й мести:
...такую, знать, долю суровая Парка
Выпряла нашему сыну, как я, несчастливца родила, —
Долю, чтоб псов он насытил, вдали от родных, пред очами
Лютого мужа, которого внутренность, если б могла я,
Впившись в грудь, пожирать, отомстила б за то, что он сделал
С сыном моим!
(Ил.,

XXIV,

209-214)

Ярость, н а п р а в л я я и сопровождая деяния эпического героя,
н а л а г а е т отпечаток на его в н е ш н о с т ь ; в н у т р е н н е е с о с т о я н и е находит
идентичное внешнее в ы р а ж е н и е .
С н а р я ж а я с ь в бой, А х и л л :
...сильнейшим наполнился гневом: ужасно
Очи его из-под веждей, как огненный пыл, засверкали.
(Ил.,

XIX,

18-17)

И еще:
Посреди их Пелид ополчался великий.
Зубы его скрежетали от гнева; быстрые очи
Страшно, как пламень, светились...
(Ил.,

364 — 366)

П о ч т и т а к же об Агамемноне в его ссоре с А х и л л е с о м :
...и от сонма воздвигся
Мощный герой, пространно-властительный царь Агамемнон,
Гневом волнуем; ужасной в груди его мрачное сердце
Злобой наполнилось; очи его засветились, как пламень.
1,

101 — 104)

Б л и з к о е к тому — о Г е к т о р е п р и штурме а х е й с к и х к о р а б л е й :
...свирепствовал Гектор,
Словно Арей, сотрясатель копья, или огнь истребитель,
Если меж гор он свирепствует, в чащах глубокого леса:
Пена клубилась из уст, под бровями угрюмые очи
Грозным светились огнем; над главою, вздымаяся гребнем,
Страшно качался шелом у летавшего бурей но битве
Гектора!
(Ил.,

XV,

604—610)

Б у д у ч и в ы р а ж е н и е м э п и ч е с к о й с и л ы г е р о я , я р о с т ь его и гнев
п р и в е д е н ы в эпосе в соответствие с понятием доблести и п о с т а в л е н ы
от него в з а в и с и м о с т ь .
120

С шумом
Сильного
Падшего
Доблести

он пал,— и печаль поразила данаев, узревших
мужа паденье; пергамлян же радость объяла;
тело они обступили толпой; но данаи
не забывали, вперед на врагов устремлялись.
(Ил.,

XVI.

599 —

602)

П о с л е д н я я с т р о к а в соблюдении л е к с и ч е с к о й точности имеет
н е с к о л ь к о иной смысловой о т т е н о к : «Ахейцы же доблести не забы­
в а л и ; я р о с т ь (гнев) в л е к л а и х п р я м о н а врагов».
Е с л и есть я р о с т ь — з н а ч и т , есть доблесть и с и л ы ; и наоборот,
с и л ы и доблесть п о д р а з у м е в а ю т присутствие гнева, я р о с т и .
Гектор в е р н у л с я из битвы в родной дом, и мать п р е д л а г а е т ему
подкрепить силы вином:
Ей отвечал знаменитый, шеломом сверкающий Гектор:
«Сладкого пить мне вина не носи, о почтенная матерь!
Ты обессилишь меня, потеряю я крепость и храбрость!»
(Ил.,

XIX,

(Ил.,

Сцену гибели героя В а ф и к л е я о т р у к и Г л а в к а гомеровской эпос
заканчивает так:

VI,

263—265)

И л и л е к с и к о - с е м а н т и ч е с к и более точное: «потеряю я р о с т ь (гнев)
и доблесть».
Т а к э п и ч е с к и й гнев (ярость) о к а з ы в а е т с я к а т е г о р и е й , причаст­
ной э п и ч е с к о м у и д е а л у , и , к а к н и к а к а я д р у г а я к а т е г о р и я , подчер­
к и в а е т и с к л ю ч и т е л ь н о с т ь этого и д е а л а .
В гомеровском эпосе п о н я т и е гнева (ярости) передано несколь­
кими с л о в а м и : с у щ е с т в и т е л ь н ы м и τό μέρος, ή μηνις, ό χόλος, глаго­
л а м и μενεαίνω, μενοινάω, μηνίω, μαιμάω, μαίνομαι, χολόω, χώομαι
и д р . С л о в а э т и , к а к и все с и н о н и м и ч е с к и е р я д ы у Гомера, имеют
з н а ч и т е л ь н у ю о б щ у ю смысловую часть 2 5 .
Т а к , гнев А х и л л а на Агамемнона — ή μήνις, μηνίω ( И л . , I, 1;
1 1 , 7 6 9 — 7 7 2 ) , ό χόλος ( И л . , I, 192; X I X , 67); гнев А г а м е м н о н а на
А х и л л а — τό μένος ( И л . , I, 103) и ό χόλος ( И л . , I, 2 8 3 , 387).
Гектор с в и р е п с т в у е т в битве — μαίνομαι ( И л . , V I I I , 355; I X ,
238), А х и л л — μενεαίνω ( И л . , X X I , 140), А я к с — μαιμάω ( И л . ,
XV, 742). К о н т е к с т ы сходны.
П е р е б р а н к а А я к с а и И д о м е н е я на п о г р е б а л ь н ы х и г р а х . Идоме­
ней гневается — χολοω ( И л . , X X I I I , 482), А я к с — χώομαι ( И л . ,
X X I I I , 489); о д н а к о гневные речи их почти т о ж д е с т в е н н ы и по со­
д е р ж а н и ю , и по силе э м о ц и й .
Гектор г н е в а е т с я за смерть Сарпедона — χώομαι ( И л . , X V I , 553),
А х и л л — за смерть П а т р о к л а — χώομαι ( И л . , X X I I I , 37) и χολόω
( И л . , XV, 68).
121

Вместе с тем к а ж д о е , к а к будто, с л о в о , в ы р а ж а ю щ е е п о н я т и е
гнева, имеет свой особый с м ы с л о в о й оттенок, где н е к и й общий приз­
н а к п о н я т и я более в ы я в л е н , чем в д р у г о м слове того же з н а ч е н и я .
Т а к , ή μηνίς, р а в н о к а к и μηνίω, п р и л о ж и м о в эпосе к а к будто в ос­
новном к гневу А х и л л а на А г а м е м н о н а и к гневу З е в с а на наруши­
телей з а к о н о в гостеприимства ( И л . , X I I I , 624), т . е . гневу в е л и к о м у ,
с п р а в е д л и в о м у , в о з в ы ш е н н о м у , в то в р е м я к а к ό χόλος, χολόω, χώομαι
по
преимуществу
относятся
к гневу о б и ж е н н о г о — два пер­
в ы х термина ( И л . , X V , 6 8 ; X X I I I , 543 и др.) — и гневу мстителя —
последний ( И л . , X X I I I , 385, 603 и д р . ) , гневу, когда р а з л и в а е т с я
ж е л ч ь . В свою очередь, гнев μένος гомеровского эпоса — п р е ж д е
всего средоточие и в ы я в л е н и е д е я т е л ь н ы х ж и з н е н н о а к т и в н ы х сил
ч е л о в е к а ( И л . , I X , 706 и д р . ) . Н е д а р о м некоторые современные ис­
следователи в в о д я т это существительное в р а з р я д терминов природ­
26
ных ф и з и ч е с к и х сил .
В гомеровском эпосе нет отдельного родового п о н я т и я «гнева»,
гнева «вообще», к а к нет и отдельных видовых его п о н я т и й . В и д и род
н е р а с т о р ж и м о с л и т ы в п р е д е л а х единого т е р м и н а . Р е ч ь может идти
т о л ь к о о том, что к а к о й - т о один из п р и з н а к о в или качеств п о н я т и я ,
в каком-то одном слове-термине количественно преобладает над тем
же п р и з н а к о м — в
другом.
Отсюда — с м ы с л о - р а з л и ч и т е л ь н ы е
о т т е н к и в с л о в а х , в ы р а ж а ю щ и х п о н я т и е «гнев», при идентичности
с о д е р ж а н и я э т и х с л о в в целом.
Э п и ч е с к и й герой, и с п о л н е н н ы й с и л , в я р о с т и и гневе с о в е р ш а е т
д е я н и я . И гневу, и д е я н и я м героя эпос дает о ц е н к у . Е с л и эти д е я н и я
и этот гнев (ярость) соответствуют н е к и м этико-эстетическим нор­
мам п о в е д е н и я , п р и н я т ы м общинно-родовым к о л л е к т и в о м э п о с а ,
то и гнев, и д е я н и е г е р о я — столь же «превосходны» и «прекрасны»,
«благородны», «велики», к а к и сам герой. И, н а п р о т и в , если поведе­
ние героя идет в р а з р е з с н а д л е ж а щ и м и о б щ е п р и н я т ы м , то гнев его
о к а з ы в а е т с я нечестивым, преступным, б е з з а к о н н ы м (άτάσθαλος),
а д е я н и я — «не лучшими» и «не прекрасными» или же просто по­
стыдными (αεικέα). Т а к , в о и н с к и й подвиг Одиссея и Д и о м е д а , ноч­
н а я в ы л а з к а в т р о я н с к и й стан ( И л . , X, 282) и в о з м о ж н о е и з г н а н и е
а х е й ц е в из-под Т р о и , которое О ф р и о н е й обещал П р и а м у ( И л . ,
X I I I , 3 6 6 ) , — в е л и к о е д е я н и е (μέγα έργον); т а о г р о м н а я я р о с т ь ,
к о т о р у ю З е в с в л о ж и л в грудь т р о я н ц а м , ш т у р м у ю щ и м к о р а б л и
( И л . , XV, 594), а А п о л л о н — в г р у д ь Г е к с т о р а , сбитого А я к с о м
с ног ударом к а м н я ( И л . , XV, 2 6 2 ) , — в е л и к и й гнев (μέγα μένος);
я р о с т ь Э н е я , о п р а в и в ш е г о с я от у д а р а , п о л у ч е н н о г о в поединке
с Д и о м е д о м , — «благородная» и потому «правая», «достодолжная»
(μένος έσθλόν — И л . , V, 516).

в единоборстве с т р о я н ц е м П и з а н д р о м , в о с к л и ц а е т :
Так вам оставить и все корабли быстроконных данаев,
Вам, вероломны трояне, несытые пагубной бранью!
Большей обиды и срама искать вам не нужно, какими,
Лютые псы, вы меня осрамили! Ни грозного гнева
Вы не страшились гремящего Зевса; но гостеприимства
Он покровитель, и некогда град ваш рассыплет высокий!
Вы у меня и младую жену, и сокровища дома
Нагло похитив, ушли, угощенные дружески в доме!
Ныне ж пылаете вы на суда мореходные наши
Гибельный бросить огонь и избить героев ахейских!
Но укротят наконец вас, сколько ни алчных к убийствам!
Зевс Олимпийский! премудростью ты, говорят, превышаешь
Всех и бессмертных и смертных, все из тебя истекает.
Что же, о Зевс, благосклонствуешь ты племенам нечестивым,
Сим фригиянам, насильствами дышащим, ввек не могущим
Лютым убийством насытиться в брани, для всех ненавистной!
Всем человек насыщается: сном и счастливой любовью,
Пением сладостным и восхитительной пляской невинной,
Боле приятными, боле желанными каждому сердцу,
Нежели брань; но трояне не могут насытиться бранью!
(Ил.,

XIII,

620-639)

«Постоянно нечестивая» я р о с т ь обуревает т р о я н с к и х героев.
Т а к , в о в с я к о м с л у ч а е , п о л а г а е т М е н е л а й , когда, в е л и ч а я с ь победой

«Вероломцы-трояне» перевода — это у ж е з н а к о м о е н а м бого­
борческое «сверхсильные» о р и г и н а л а . А потому в п о л н е естественно,
что гомеровские т р о я н е не к а к и е - н и б у д ь иные, но «разнузданные»,
«наглые» п о д л и н н и к а , «нечестивые» перевода и что им в м е н я е т с я
в вину то к а ч е с т в о , которое д л я любого д р у г о г о племени, не отягчен­
ного д е р з к и м грехом богоборчества, было бы, с э п и ч е с к о й т о ч к и
з р е н и я , п о х в а л ь н ы м , именно — «ненасытность».
О «ненасытности» т р о я н , «ненасытности к брани» к а к о чем-то
п о з о р н о м т р и ж д ы : в н а ч а л е , в середине и в к о н ц е речи — у п о м и н а е т
М е н е л а й , с о з д а в а я своего рода рефрен в о б р а з у т р о я н . Но «нена­
сытность», ч р е з м е р н о с т ь , и с к л ю ч и т е л ь н о с т ь с о с т а в л я ю т в н у т р е н н ю ю
основу к а ж д о г о эпического г е р о я , тем более «ненасытность» в б и т в е .
Вспомним А х и л л а , «ненасытного в войне» ( И л . , X I I I , 746), к о т о р ы й ,
с и д я в бездействии у к о р а б л е й , «душою а л к а л и б р а н и и боя» ( И л . , I,
492) и которому, по с л о в а м Агамемнона, его у с т о й ч и в о й э п и ч е с к о й
х а р а к т е р и с т и к е , « в с е г д а п р и я т е н р а з д о р и с р а ж е н ь е и битвы» ( И л . , I,
177), вспомним т а к ж е , что «неистовая с т р а с т ь к битвам» д в и ж е т
в «Илиаде» а х е й с к о й р а т ь ю и а х е й с к и м и г е р о я м и ( И л . , X V , 4 7 7 ;
X V I I , 602; X V I I , 759; X I X , 148).
Т а к что у п р е к и М е н е л а я ж и т е л я м Т р о и в этом смысле л и ш е н ы
о с н о в а н и я , но не л и ш е н о о с н о в а н и я д р у г о е : т р о я н е — п л е м я , отме-

122

123

ченное перстом богоборчества, над ними т я г о т е е т п р о к л я т и е , гнев
богов, а потому все, что бы ни с д е л а л и т р о я н с к и е герои, к а к бы они
ни п о с т у п и л и , не будет в п о л н е соответствовать нормам э п и ч е с к о г о
о б щ и н н о г о к о л л е к т и в а , не будет в о с п р и н я т о к а к д о л ж н о е и надле­
ж а щ е е . Отсюда гнев т р о я н , всех в с о в о к у п н о с т и , — п о с т о я н н о «не­
честив», «преступен», «беззаконен».
Т а к о в о одно о б ъ я с н е н и е «нечестия» в о и н с к о й я р о с т и т р о я н , ос­
н о в а н н о е на д р е в н е м богоборческом мотиве их в и н ы , в о с х о д я щ е м
к богоборчеству Л а о м е д о н т а .
В речи М е н е л а я есть н а м е к и на в о з м о ж н о с т ь д р у г о г о истолко­
в а н и я «нечестия» т р о я н с к о г о гнева. Этот путь и н т е р п р е т а ц и и в н о в ь
приводит к с р а в н и т е л ь н о позднему мотиву ответственности т р о я н
за в и н у П а р и с а , п о х и т и в ш е г о Е л е н у , с у п р у г у М е н е л а я , и тем нару­
ш и в ш е г о д о л г гостеприимства. В о й н а т р о я н с а х е й ц а м и — н е п р а в а я
в о й н а , в основе ее грех вероломства, позор (ή λώβη) и с р а м (τό αίσχος),
п а в ш и е на ч е л о в е к а , этого с р а м а и этого п о з о р а не заслужив­
ш е г о , а потому в о и н с к а я я р о с т ь всего т р о я н с к о г о племени в ц е л о м ,
р а з д е л и в ш е г о в и н у со своим героем-вождем (эпическое п л е м я и
в о ж д ь едины), не может быть в е л и к о й и б л а г о р о д н о й , но б е з з а к о н н а
и преступна.
Н о р м ы г о м е р о в с к о й э т и к и п о з в о л я ю т т а к ж е п о н я т ь , почему
э п и ч е с к и й с к а з и т е л ь н а з ы в а е т н а д р у г а т е л ь с т в о А х и л л а над Гекто­
ром делом «постыдным» ( И л . , X I I , 395; X X I I I , 24), а А п о л л о н —
«не лучшим» и «не прекрасным» ( И л . , X X I V , 52).
Само по себе с т р е м л е н и е победителя к г л у м л е н и ю н а д т р у п о м
п о в е р ж е н н о г о в р а г а в гомеровском эпосе не есть нечто необычайное,
из р я д а вон в ы х о д я щ е е и п р и с у щ е е т о л ь к о А х и л л у . А х и л л действи­
т е л ь н о с о в л е к с т е л а мертвого Г е к т о р а д о с п е х и , о б н а ж и л его ( И л . ,
X X I I , 368); д е й с т в и т е л ь н о :
Сам на обеих ногах проколол ему жилы сухие
Сзади от пят и до глезн и, продевши ремни, к колеснице
Тело его привязал, а главу волочиться оставил;
Стал в колесницу и, пышный доспех напоказ подымая,
Коней бичом поразил; полетели послушные кони.
Прах от влекомого вьется столпом; по земле, растрепавшись,
Черные кудри крутятся; глава Приамида по праху
Бьется, прекрасная прежде; а ныне врагам Олимпиец
Дал опозорить ее на родимой земле илионской!

Но ведь некогда и Гектор по счастливом исходе п о е д и н к а :
...обнаживши от славных доспехов Патрокла,
Влек, чтобы голову с плеч отрубить изощренною медью,
Труп же его изувеченный псам на съедение бросить.
(Ил..

XVII.

Мечтами о н а д р у г а т е л ь с т в е над т р у п о м г р о з н о г о некогда в р а г а
делился с Аяксами и Патрокл:
Пал браноносец, из первых взлетевший на стену данаев,
Пал Сарпедон! О, когда б нам увлечь и над ним поругаться,
С персей доспехи сорвать....
(Ил..

XVI.

XXII,

И н а к о н е ц , он д е й с т в и т е л ь н о н а м е р е в а л с я
погребении, грозя умирающему герою:

Тела тебе я не буду бесчестить, когда громовержец
Дарует мне устоять и оружием дух твой исторгнуть;
Славные только доспехи с тебя, Ахиллес, совлеку я,
Тело ж отдам мирмидонцам; и ты договор сей исполни.
(Ил.,

XXII,

124

256 — 259)

Ахилл отвечает резким о т к а з о м :
Гектор, враг ненавистный, не мне предлагай договоры!
Нет и не будет меж львов и людей никакого союза;
Волки и агнцы не могут дружиться согласием сердца;
Вечно враждебны они и зломышленны друг против друга.
Так и меж нас невозможна любовь; никаких договоров
Быть между нами не может, доколе один, распростертый,
Кровью своей не насытит свирепого бога Арея!
(Ил.,

XXII,

261 — 267)

О т в е р г а я п р е д л о ж е н и е Г е к т о р а , А х и л л ничем н е р и с к у е т : о н
уверен в победе, и ему позор н а д р у г а т е л ь с т в а не у г р о ж а е т .
Х а р а к т е р н о , что р а с с к а з о г л у м л е н и и А х и л л а над т р у п о м Гек­
тора эпический сказитель заключает фразой:
Так над божественным Гектором в гневе своем он ругался,—
XXIV,

22)

39 6 — 404)

отказать Гектору в

Птицы твой труп и псы мирмидонские весь растерзают.
(Ил.,

558 — 560)

С о г л а с н о э п и ч е с к о й э т и к е , о т к а з в погребении и о с к в е р н е н и е
т р у п а падает п о з о р о м не на о с к в е р н и т е л я , но на о с к в е р н я е м о г о .
И м е н н о поэтому Гектор перед р о к о в ы м поединком пытается заклю­
чить с А х и л л о м обоюдный д о г о в о р :

(Ил.,
(Ил.,

125-127)

XXII,

где «ругался» с т и х о т в о р н о г о перевода — не что иное, к а к «позорил»
(αείκιζεν) гомеровского т е к с т а .
И т а к , мертвый «опозорен», «посрамлен», е с л и т е л о его не п р е д а н о
земле, но п о р у г а н о и б р о ш е н о на добычу п с а м .

354)

125

О д н а к о в н е з а п н о о к а з ы в а е т с я , что в о т н о ш е н и и Гектора и Ахил­
ла э п о с к а к будто о т с т у п а е т от с в о и х же собственных э т и ч е с к и х ус­
т а н о в л е н и й , что позор Г е к т о р а п е р е х о д и т н а А х и л л а , л о ж и т с я н а
него, и у ж е т р у д н о р а з о б р а т ь , к т о в г л а з а х э п и ч е с к о г о с к а з и т е л я
о п о з о р е н б о л ь ш е — А х и л л , р у г а ю щ и й с я над т р у п о м Г е к т о р а , и л и
Г е к т о р , э т и н а д р у г а т е л ь с т в а посмертно п р е т е р п е в а ю щ и й .
Во в с я к о м с л у ч а е , на совете богов, в м е н я я в в и н у А х и л л у о т к а з
в ы д а т ь мертвое тело г е р о я р о д н ы м :
...супруге, матери, сыну,
Старцу отцу и гражданам, которые славного мужа
Предали б скоро огню и последнею честью почтили!—
(Ил.,

а равно
га:

и

XXIV,

36-38)

п о р и ц а я и з д е в а т е л ь с т в а над т р у п о м п о в е р ж е н н о г о вра­

Он же, богу подобного Гектора жизни лишивши,
Мертвого вяжет к коням и у гроба любезного друга
В прахе волочит! —
(Ил.,

Аполлон
утверждает
ему местью:

за

XXIV,

50-52)

А х и л л о м позор бесстыдства и у г р о ж а е т

Так сей Пелид погубил всю жалость, и стыд потерял он,
Стыд, для сынов человеческих столько полезный и вредный.

р а з , тотчас с т а н е т под сомнение, о к а ж е т с я под у г р о з о й в с я структу­
ра э п и ч е с к о г о и д е а л а .
А потому эпос н е у к о с н и т е л ь н о следит за т е м , чтобы п о р у г а н и е
т р у п а г е р о я победителем всегда было чем-то л и ш ь в о з м о ж н ы м , но
н и к о г д а не п р е в р а щ а л о с ь в р е а л ь н о с т ь , и м е р т в ы е тела повержен­
ных в р а г о в п р и всей неистовой э п и ч е с к о й м о щ и , я р о с т и и п о х в а л ь б е
их у д а ч л и в ы х п р о т и в н и к о в не н а с ы щ а л и ни т р о я н с к и х , ни данай­
с к и х п с о в . Т а к , т е л о С а р п е д о н а боги п о х и щ а ю т и п е р е н о с я т в Ли­
н и ю , тело П а т р о к л а помогают отбить у т р о я н , т е л о Г е к т о р а в к о н ц е
к о н ц о в з а с т а в л я ю т в ы д а т ь р о д н ы м . А х и л л ж е с о з н а т е л ь н о препят­
ствует з а х о р о н е н и ю т р у п а Г е к т о р а и тем пытается л и ш и т ь троян­
с к о г о г е р о я з а с л у ж е н н о й с л а в ы , обесчестить е г о . И е щ е . Эпический
герой н е в п р а в е г л у м и т ь с я над о с т а н к а м и п а в ш е г о , у р о д о в а т ь и х ,
е с л и п а в ш и й по доблести был р а в е н победителю и л и п р е в о с х о д и л
е г о . И то и д р у г о е эпос р а с ц е н и в а е т к а к «нечестье».
В е д ь и с а м А х и л л н е к о г д а , у б и в отца А н д р о м а х и , г е р о я Э т и о н а ,
не посмел н а д р у г а т ь с я над е г о т р у п о м , с н я т ь с него д о с п е х и , оста­
в и т ь без п о г р е б е н и я ; с р а ж е н н ы м героем был с т а р е ц , л и ц о особо по­
читаемое в э п и ч е с к о м родо-племенном к о л л е к т и в е :
...сам он убил Этиона
Но не смел обнажить: устрашался нечестия сердцем;
Старца он предал сожжению вместе с оружием пышным.
Создал над прахом могилу,—
(Ил.,

(Ил.,

XXIV,

...Не славное он и не лучшее выбрал!
Разве что нашу он месть на себя, и могучий, воздвигнет:
Землю, землю немую неистовый муж оскорбляет!
(Ил.,

XXIV,

VI,

416-419)

44 — 45)

52 — 54)

повествует о с л у ч и в ш е м с я э п о с .
В свою о ч е р е д ь , именно на н е р а в е н с т в о геройства Г е к т о р а
и А х и л л а с с ы л а е т с я Гера, когда на совете б о г о в , о п р а в д ы в а я Ахил­
л а , отводит от него о б в и н е н и я в бесстыдстве и у г р о з у б о ж е с т в е н н о й
мести:

В чем же в и н а А х и л л а ? Д е й с т в и т е л ь н о ли перед н а м и необъясни­
мое и е д и н и ч н о е , н е п о н я т н о е и с л у ч а й н о е и с к л ю ч е н и е из общего
э п и ч е с к о г о п р а в и л а . И не может ли б ы т ь , что А х и л л т о л ь к о из сим­
патий с к а з и т е л я к Г е к т о р у и л и из н е к и х о б щ е ч е л о в е ч е с к и х побуж­
д е н и й , из н е к о е г о а б с т р а к т н о г о ч у в с т в а м и л о с е р д и я н а з в а н в эпосе
б е с с т ы д н ы м . О ч е в и д н о , нет.
М о г и л ь н ы й х о л м , т р и з н а , само погребение г е р о я , к а к у в и д и м
н и ж е , тесно с в я з а н ы в эпосе с м ы с л ь ю о посмертной с л а в е и являют­
с я в н е ш н и м в ы р а ж е н и е м , м а т е р и а л и з а ц и е й этого п о н я т и я . Л и ш и т ь
г е р о я п о г р е б е н и я — з н а ч и т , л и ш и т ь его с л а в ы . Но с л а в а — конеч­
ный э т а п ж и з н е н н о г о пути г е р о я . Герой, п о с л е д о в а т е л ь н о и посто­
я н н о с о и з м е р я ю щ и й свое поведение с нормами и д е а л а , н е п р е м е н н о
п р и х о д и т к с л а в е . И е с л и эта с л а в а не будет герою в о з д а н а х о т я бы

Слово твое совершилось бы, луком серебряным гордый,
Если б равно Ахиллеса и Гектора сами вы чтили!

О д н а к о в о ц е н к е в о и н с к о й доблести обоих героев Гера я в н о при­
с т р а с т н а . С о г л а с н о г о м е р о в с к о м у э п о с у , Г е к т о р «в с р а ж е н и я х не
н и ж е ахейцев» ( И л . , X X I V , 385), не н и ж е А х и л л а , к о т о р ы й и сам —
б ы л о в р е м я — с т р а ш и л с я боевых в с т р е ч е ним ( И л . , V I I , 113—114).
Т а к что А х и л л , и с к у ш е н н ы й подобно к а ж д о м у эпическому герою
в э т и к е с л а в ы и б е с с л а в и я , о т к а з ы в а я в выдаче т е л а т р о я н с к о г о ге­
р о я , р у г а я с ь н а д ним, идет п р о т и в э т и ч е с к и х т р а д и ц и й э п о с а , п р о ­
т и в о б ы ч а я . Е г о п о с т у п к и несовместимы с о б щ е п р и н я т ы м , а потому
бесстыдны, н е п р е к р а с н ы , н е д о с т о й н ы э п и ч е с к о г о и д е а л а .

126

127

(Ил.,

XXIV,

56—57)

П р е д с т а в л е н и е об э т и к о - э с т е т и ч е с к и х н о р м а х э п и ч е с к о г о родоп л е м е н н о г о к о л л е к т и в а к а к о чем-то т а к о м , что «должно» и «следует»
в ы п о л н я т ь , п е р е д а н о в г о м е р о в с к и х поэмах с л о в а м и приличество­
в а т ь , подобать (eoika) и с п р а в е д л и в о с т ь (ή δ ί κ η ) .
П р и э т о м оба п о н я т и я в з а и м о с в я з а н ы : «приличествует», «приня­
то» т о , что «справедливо», и с п р а в е д л и в о то, что «приличествует»,
что п р и н я т о .
Т а к , в с ц е н е о т р е ч е н и я от г н е в а А г а м е м н о н п р е д л а г а е т А х и л л у
д а р ы п р и м и р е н и я — в ы к у п , мзду за понесенное А х и л л о м оскорбле­
н и е . И А х и л л с о г л а с е н п р и н я т ь эти д а р ы , п о с к о л ь к у , с т о ч к и з р е н и я
э п и ч е с к о г о г е р о я , Агамемнон п о с т у п а е т здесь в соответствии с тем,
к а к «должно», «принято», «приличествует», «заведено»:
Сыну Атрея ответствовал царь Ахиллес благородный:
«Славою светлый Атрид, повелитель мужей Агамемнон!
Хочешь ли мне дары примиренья, как должно, доставить
Иль удержать и х , — ты властен...».
(Ил.,

XIX,

XIX,

179^-180)

советует А х и л л у Одиссей, имея в в и д у у с л о в и я п р и м и р е н и я с Ага­
мемноном.
С х о д н ы й п р и м е р смысловой идентичности «приличествующего»
и «справедливого» н а х о д и м в X X I I I песни «Илиады», где сын Несто­
ра А н т и л о х , п р е т е н д у я на в т о р у ю н а г р а д у в с о с т я з а н и я х , в с т у п а е т
в п р е р е к а н и я с А х и л л е с о м и д е л а е т э т о , по мнению э п и ч е с к о г о ска­
з и т е л я , «согласно с п р а в е д л и в о с т и » :
...справедливо герой возразил Ахиллесу:
«Царь Ахиллес, огорчуся я жестоко, если исполнишь
Слово твое...».
(Ил.,

XXIII,

542 — 544)

О д н а к о А н т и л о х и г н е в а е т с я , и в о з м у щ а е т с я , и в о з р а ж а е т Ахил­
л у , с о о б р а з у я с ь с о своим п р а в о м э п и ч е с к о г о г е р о я , п р а в у п о л у ч и т ь
за подвиг, победу на с о с т я з а н и я х , о б е щ а н н у ю н а г р а д у ,
иначе —
с тем, что «принято» и «как заведено». Поэтому-то А х и л л одобри-

* «Должное» —«справедливость», «право»,
128

Словно земля, отягченная бурями, черная стонет
В мрачную осень, как быстрые воды с небес проливает
Зевс раздраженный, когда на преступных людей негодует,
Кои на сонмах насильственно суд совершают неправый,
Правду гонят и божией кары отнюдь не страшатся...

145 — 148)

О д н о в р е м е н н о тот ж е п о с т у п о к А г а м е м н о н а , т е ж е д а р ы прими­
р е н и я н а т о м ж е всеобщем с о б р а н и и а х е й с к о г о в о и н с т в а д р у г о й
э п и ч е с к и й герой п р и з н а е т соответствующими с п р а в е д л и в о с т и .
Пусть напоследок тебя угостит он торжественным пиром
В кущах своих, чтобы должное ты получил без урона * , —
(Ил.,

т е л ь н о у л ы б а е т с я А н т и л о х у и с готовностью у д о в л е т в о р я е т его при­
т я з а н и я (Ил., X X I I I , 555—559).
И е щ е . А г а м е м н о н , с т о ч к и з р е н и я эпоса, по о т н о ш е н и ю к Ахил­
лу п о с т у п и л н е с п р а в е д л и в о , и Одиссей в сцене п р и м и р е н и я героев
советует А г а м е м н о н у
быть
впредь
«справедливее» ( И л . , X I X ,
181—183). С а м а ж е н е с п р а в е д л и в о с т ь , к о т о р у ю А х и л л п р е т е р п е л
от А г а м е м н о н а ,
по мнению э п о с а , состоит в том, что А г а м е м н о н
нарушил обычай: отнял у героя поощрительный дар, пленницу
(Ил., XVI, 55—59).
Н а к о н е ц , э п и ч е с к о е единство «общепринятого», «надлежащего»
и «справедливого» нигде, п о ж а л у й , не в ы р а ж е н о с т о л ь ч е т к о и рез­
к о , к а к в XVI песни «Илиады», в р а з в е р н у т о м э п и ч е с к о м с р а в н е н и и
топота т р о я н с к и х к о н е й Г е к т о р а с шумом о с е н н и х б у р ь :

древнегреческого текста.

С шумом и стоном подобным бежали троянские кони.
(Ил.,

XVI,

384 — 388,

393)

С л о в а «суд с о в е р ш а ю т неправый» н у ж д а ю т с я в уточнении *.
Смыслово п р и б л и ж е н н ы й к э п и ч е с к о м у о р и г и н а л у п р о з а и ч е с к и й
перевод с о о т в е т с т в у ю щ и х с т р о к : «...когда он <3евс> негодует на
л ю д е й , к о т о р ы е на с у д ь б и щ е н а с и л ь с т в е н н о т о л к у ю т в к р и в ь обы­
ч а и , а с п р а в е д л и в о с т ь оттуда изгоняют». П о н я т и е «справедливость»
передано с л о в о м δ ί κ η .
В р е з у л ь т а т е , ход х у д о ж е с т в е н н о й мысли э п о с а м о ж е т б ы т ь ,
разумеется упрощенно, воспроизведен следующим образом: З е в с
р а з д р а ж а е т с я н а людей з а т о , что о н и и з г н а л и с п р а в е д л и в о с т ь , н о
л ю д и , в свою очередь, и з г н а л и с п р а в е д л и в о с т ь тем, что о т о ш л и от
установленного, от обычая, от общепринятого.
«Приличествующее» и «справедливое» в эпосе н е р а с т о р ж и м ы :
н е б р е ж е н и е обычаем ведет к у т р а т е с п р а в е д л и в о с т и , и нет о б ы ч а я ,
к о т о р ы й н е был б ы с п р а в е д л и в . Н о р м ы э п и ч е с к о й э т и к и н е в с т у п а ю т
в с т о л к н о в е н и е с их о б щ е с т в е н н о й о ц е н к о й , но с л и в а ю т с я с н е й ,
* В тексте эпоса им соответствует выражение σκόλιας κρίνωσι θέμιστας, где
σκολιός имеет значение «кривой», «согнутый», «непрямой», а θέμις — «спра­
ведливость», «право» и, что для нас особенно важно, «обычай». Заметим, кстати,
что значение «обычай» в применении к θέμις не является второстепенным, про­
изводным, но что существует, в частности, выpaжeниe ή θέμις εστί в значении «как
справедливо», «как следует», «как прилично», равно и κρίνω имеет значение
не только «судить», но и «толковать».
5

И. В.

Шталь

129

о б р а з у я тождество: в с я к и й обычай с п р а в е д л и в и в с я к о е справедли­
вое есть о б ы ч а й . Ц е л о с т н о с т ь э п и ч е с к о г о м и р о в о с п р и я т и я к а к спе­
ц и ф и к а э п и ч е с к о г о с и н к р е т и з м а — который р а з ! — в полной мере
з а я в л я е т о себе.
Соответствие п о с т у п к о в , д е я н и й героев т р е б о в а н и я м э т и к и ,
иначе — «приличествующему» и «справедливому» эпоса, устанав­
л и в а е т и п о д т в е р ж д а е т весь общинно-родовой к о л л е к т и в , все гоме­
ровское общество в целом, в л и ц е всех своих ч л е н о в . П р и этом мне­
ние к а ж д о г о ч л е н а э п и ч е с к о г о к о л л е к т и в а совпадает с мнением
всех, а мнение всех — с мнением к а ж д о г о .
Н а р о д н о й молвы, х у л ы всех а р г и в я н у б о я л с я некогда Ф е н и к с ,
з а м ы ш л я в ш и й убить о т ц а :
В гневе убить я отца изощренною медью решился;
Боги мой гнев укротили, представивши сердцу, какая
Будет в народе молва и какой мне позор в человеках,
Ежели отцеубийцей меня прозовут аргивяне!
(Ил.,

IX,

458 — 461)

В с е о б щ а я х в а л а и одобрение а х е я н с о п у т с т в у ю т А х и л л у на по­
г р е б а л ь н ы х и г р а х в честь П а т р о к л а :
Так говорил,— и одобрили все Ахиллесово слово;
Отдал бы он кобылицу, с согласия сонма, Эвмелу,
Если б почтенного Нестора сын, Антилох, оскорбленный,
Быстро не встал...
(Ил.,

XXIII,

539 — 542)

Общее мнение всех а х е й ц е в в ы п о л н я е т на э т и х и г р а х р о л ь су­
дейского решения.
...кому стреловержец
Даст устоять и кого победителем все мы признаем,
Тот к своему кораблю поведет терпеливого меска, —
(Ил.,

XXIII,

660 — 662)

и з л а г а е т А х и л л у с л о в и я к у л а ч н о г о б о я . «Все мы» — соответст­
в е н н о «все ахейцы», которые и п р о и з н о с я т п р и г о в о р .
И н а п р о т и в , п о р и ц а н и е к а ж д о г о а р г и в я н и н а , а з н а ч и т , и всех
а р г и в я н о ж и д а е т и с т р а ш и т М е н е л а я , если он д о п у с т и т т р о я н надру­
г а т ь с я над телом П а т р о к л а :
Горе! когда я оставлю доспех сей прекрасный и брошу
Тело Патрокла, за честь мою положившего душу,
Каждый меня аргивянин осудит, который увидит!
(Ил.,

XVII,

91-93)

К свидетельству всех а р г и в я н : и юношей и с т а р ц е в — прибегает
з а д о к а з а т е л ь с т в о м своей х р а б р о с т и Д и о м е д :
130

Храбрость мою порицал ты недавно пред ратью ахейской;
Робким меня, невоинственным ты называл; но довольно
Ведают то аргивяне — и юноша каждый, и старец.
(Ил.,

IX,

34 — 36)

В эпосе нет частного, е д и н и ч н о г о м н е н и я , отличного от всеоб­
щ е г о , о б щ е п р и н я т о г о , и Т е р с и т , о с м е л и в ш и й с я пойти против общего
н а с т р о е н и я , а заодно и против о б щ и х этико-эстетических у с т а н о в о к ,
обычаев племенного множества, был при одобрительном смехе соб­
р а в ш и х с я избит Одиссеем.
Гомеровский эпос л и ш е н и отдельного с у б ъ е к т и в н о г о мнения
эпического с к а з и т е л я , а в т о р с к о г о голоса новых л и т е р а т у р . Гомер
никогда и нигде не в ы р а ж а е т свою собственную т о ч к у з р е н и я на
п р о и с х о д я щ е е , н о т о л ь к о точку з р е н и я э п и ч е с к о г о к о л л е к т и в а и л и ,
точнее, у Гомера нет своей собственной точки з р е н и я , вне установ­
ленной, принятой и апробированной коллективом.
В этом смысле п о к а з а т е л ь н а м о л ь б а - п р и з н а н и е э п и ч е с к о г о п е в ц а :
Ныне поведайте, Музы, живущие в сенях Олимпа:
Вы, божества,— вездесущи и знаете все в поднебесной;
Мы ничего не знаем, молву мы единую слышим:
Вы мне поведайте, кто и вожди и владыки данаев.
(Ил.,

II,

484 — 487)

С к а з и т е л ь ничего «не знает» сам, отдельно от д р у г и х ; он «знает»
л и ш ь то, что «знают» все, что приносит ему м о л в а .
Е д и н о е общественное мнение э п о с а , мнение «каждого», идентич­
ное мнению «всех», с о с т а в л я е т п р е д п о с ы л к у э п и ч е с к о г о объективиз­
ма, с у т ь которого в едином общем к р и т е р и и оценок д л я всех пред­
метов, я в л е н и й , событий вне зависимости от их отношений д р у г
к д р у г у , а т а к ж е к л и ц а м , от к о т о р ы х эти о ц е н к и исходят. Послед­
нее в о з м о ж н о при всеэпическом е д и н о о б р а з и и к а ч е с т в , о с л о ж н е н н о м
л и ш ь количественным неравенством этих к а ч е с т в .
Д е й с т в и т е л ь н о , Е л е н а , недостойная ж е н а М е н е л а я , п о п р а л а
обычай, н а р у ш и л а одну из основных э п и ч е с к и х добродетелей —
в е р н о с т ь , Е л е н а — «неверная», «вероломная», и с ней п р и ш л а не­
п р а в а я , «вероломная» в о й н а , война т р о я н - о б м а н щ и к о в , т р о я н - л ж е ­
цов ( И л . , V I I , 3 5 1 — 3 5 2 ) .
А потому Е л е н а «ненавистна» всем т р о я н а м ( И л . , X X I V , 775),
«ужасна» ( И л . , X I X , 325) А х и л л у и «мерзка» ( И л . , V I , 344), «зло­
козненна» ( И л . , V I , 344), «ненавистна» ( И л . , I I I , 404), «псообразна»
( И л . , I I I , 180) в своих же собственных г л а з а х .
И н а п р о т и в , герои-враги А х и л л и Г е к т о р с о в е р ш и л и в е л и к и е
подвиги в бою, я в и л и д о б л е с т ь и с и л у , а потому оба они д л я эпоса
«хорошие», «лучшие» ( И л . , X V I I , 5 1 3 ; I, 131).
131

5*

И а х е я н е п р и з н а ю т , что Г е к т о р их в р а г :

героя естественную.

...в сражениях... не ниже героев ахейских!
(Ил.,

XXIV,

385)

что:
С ним и Пелид быстроногий на славных мужам ратоборствах
С страхом встречается...
(Ил.,

VII,

113 — 114)

А т р о я н е , в свою очередь, с о г л а с н ы с Приамом, у м о л я ю щ и м Гек­
т о р а с т р о я н с к о й стены:
Гектор, возлюбленный сын мой! Не жди ты сего человека
В поле один, без друзей, да своей не найдешь ты кончины,
Сыном Пелея сраженный: тебя он могучее в битвах!
(Ил.,

XXII,

38 — 40)

Н а к о н е ц , в п р е д с т а в л е н и я х эпоса к а ж д ы й э п и ч е с к и й свидетель
свидетельствует о б ъ е к т и в н о . А потому за оценкой боя т р о я н и а х е я н
э п и ч е с к и й с к а з и т е л ь подчеркнуто о б р а щ а е т с я к любому очевидцу,
некоему очевидцу, очевидцу вообще:
Делу сему не хулу произнес бы свидетель присущий,
Если б, еще невредимый, не раненный острою медью,
Он среди боя вращался и если б Афины Паллады
Дланию был предводим и от ярости стрел охраняем.
(Ил.,

IV,

539-542)

И т а к , ж и з н е н н ы й путь г е р о я , следующего идеалу «мужа хоро­
шего», «лучшего» и я в л я ю щ е г о с я в о п л о щ е н и е м этого идеала, скла­
д ы в а е т с я и з н е с к о л ь к и х э т а п о в , часть к о т о р ы х н а м у ж е и з в е с т н а .
Г е р о й , и с п о л н е н н ы й доблести и особых э п и ч е с к и х с и л , позволяю­
щ и х эту доблесть в ы я в и т ь , в с о с т о я н и и гнева (ярости) совершает
д е я н и я , подвиги и получает о ц е н к у их со стороны всего общиннородового к о л л е к т и в а .
Е с л и д е я н и я героя не противоречат о б щ е п р и н я т о м у и по всей
г р а н д и о з н о с т и действительно о к а з ы в а ю т с я подвигом, героя ждет
ή τιμή «почет», «честь» и вместе «цена», «плата». Ч е с т ь осмысляет­
с я эпосом к а к п р и з н а н и е з а с л у г г е р о я перед обществом, своеобраз­
27
н а я п л а т а за многие и т я ж к и е т р у д ы .
О к а з ы в а т ь честь герою, совершившему подвиги, п р и н я т о , в о ш л о
в обычай, «установлено».
Г е р о я Н е с т о р а , н е к о г д а в е л и к о г о в о и н а , а т е п е р ь с т а р ц а , испол­
ненного мудрости, но л и ш е н н о г о с и л , чествует фиалой на погре­
б а л ь н ы х и г р а х П а т р о к л а А х и л л . И Н е с т о р , из-за п р е к л о н н о г о воз­
раста сам в с о с т я з а н и я х не у ч а с т в у ю щ и й , с б л а г о д а р н о с т ь ю прини­
мает д а р , п о с к о л ь к у видит в нем честь, герою «надлежащую» и д л я
132

Дар благодарно приемлю и радуюсь сердцем, что столько
Помнишь меня ты, старца смиренного, что не забыл ты
Честью приличной почтить и его пред народом ахейским.
Боги тебе за сие воздадут воздаяньем желанным,—
(Ил.,

XXIII,

647—650)

говорит он А х и л л у .
И н а п р о т и в , н е в о з д а я н и е герою д о л ж н о й чести, к а к противореча­
щее обычаю, п р и р а в н и в а е т с я эпосом к бесчестью и влечет за собой
праведный гнев г е р о я .
Т а к , А х и л л гневается на Агамемнона, о т н я в ш е г о у него н а г р а д у :
Сердце мое разрывается гневом, лишь вспомню о том я,
Как обесчестил меня перед целым народом ахейским
Царь Агамемнон, как будто бы был я скиталец презренный!
(Ил.,

IX,

646—648)

«Скиталец презренный» стихотворного перевода с о о т в е т с т в е н н о —
«лишенный чести переселенец, ч у ж а к , пришелец» древнегреческого
текста.
Эней недоволен П р и а м о м , который его, г е р о я , «достойного»
«наиболее и с к у с н о г о в чем бы то ни было» и л и «храбрейшего», к а к
переводит Н. И. Гнедич, ни во что не ставит, вовсе не ценит, не ока­
з ы в а е т ему чести:
...нашел он (Деифоб.— И. Ш.) героя (Энея.— И. Ш.), в дружинах по­
следних
Праздно стоящего: гнев он всегдашний питал на Приама,
Ибо, храбрейшему, старец ему не оказывал чести.
(Ил.,

XIII,

459—461)

П о н я т и е э п и ч е с к о й чести р а с к р ы в а е т с я и р е а л и з у е т с я к а к бы
в д в у х п л о с к о с т я х : д у х о в н о й и м а т е р и а л ь н о й . Д у х о в н а я честь —
с л а в а в потомстве, м а т е р и а л ь н а я — д а р ы .
Т а к , герою, с о г л а с и в ш е м у с я в ы п о л н и т ь т я ж е л ы й и опасный под­
в и г р а з в е д к и в о в р а ж е с к о м с т а н е , Н е с т о р о т л и ц а а х е й с к и х предво­
дителей обещает по в о з в р а щ е н и и в е л и к у ю с л а в у — повсеместную
молву о геройском д е я н и и — и вместе н а г р а д у , д а р — от к а ж д о г о
а х е й с к о г о в о ж д я ч е р н у ю о в ц у с я г н е н к о м , а т а к ж е п р а в о постоян­
ного у ч а с т и я во всех п и р ш е с т в а х и п р а з д н е с т в а х а х е й ц е в :
О, великая слава была бы ему в поднебесной,
Слава у всех человеков; ему и награда прекрасна!
Сколько ни есть над судами ахейских начальников храбрых,
Каждый из них наградит возвратившегось черной овцою
133

С агнцем сосущим,— награда, с которой ничто не сравнится;
Будет всегда он участник и празднеств и дружеских пиршеств.
(Ил.,

X,

212 — 217)

Эпические д а р ы всегда д о с я г а е м ы и , к а к п р а в и л о , в е щ н ы , з р и м ы .
Это или у ж е и з в е с т н а я н а м ч е р н а я о в ц а с с о с у н к о м я г н е н к о м , или
хребет т е л ь ц а , к о т о р ы м на пиру Агамемнон о д а р и в а е т А я к с а за
его подвиг, удачный поединок с Гектором:
Все пировали, никто не нуждался на пиршестве общем;
Но Аякса героя особо хребтом бесконечным
Сам Агамемнон почтил*, повелитель ахеян державный.
(Ил.,

И л и золото, новые [ т р е н о ж н и к и ,
вольницы, посланные (Ил., X I X ,
в знак примирения Ахиллу:

VII,

320 — 322)

б л е с т я щ и е л о х а н и , к о н и , не­
143—144) тем ж е Агамемноном

Десять талантов золота, двадцать лаханей блестящих;
Семь треножников новых, не бывших в огне, и двенадцать
Коней могучих, победных, стяжавших награды ристаний.

Д е й с т в и т е л ь н о , все у п о м я н у т ы е лексемы обладают з н а ч и т е л ь н о й
ф у н к ц и о н а л ь н о - с е м а н т и ч е с к о й общей частью и вместе с тем преиму­
щественной интенсивностью к а к и х - т о одних из п р и с у щ и х им всем
свойств и п р и з н а к о в . За ночную р а з в е д к у во в р а ж е с к о м стане и
а х е й ц ы и т р о я н е обещают своему л а з у т ч и к у н а г р а д ы , д а р ы . Д а р
а х е й ц е в — все та же ч е р н а я овца с я г н е н к о м , п о м н о ж е н н а я на ч и с л о
вождей и п р а в о у ч а с т и я в п и р ш е с т в а х ( И л . , X, 2 1 3 — 2 1 7 ) , д а р тро­
ян — кони А х и л л а ( И л . , X, 3 2 8 — 3 3 1 ) . К а к видим, с и т у а ц и я с х о д н а я ,
р е а л ь н о е с о д е р ж а н и е понятий — то ж е , хотя д а р т р о я н эпос назы­
вает τό δώρον , а д а р а х е й ц е в — ή δόσις.
Р а в н о боевую н а г р а д у г е р о я , в частности Б р и с е и д у , п л е н н и ц у
А х и л л а , э п и ч е с к и й с к а з и т е л ь именует и τό γέρας и τό δώρον.
Грузный вином, со взорами песьими, с сердцем еленя!
Ты никогда ни в сраженье открыто стать перед войском,
Ни пойти на засаду с храбрейшими рати мужами
Сердцем твоим не дерзнул: для тебя то кажется смертью.
Лучше и легче стократ по широкому стану ахеян
Грабить дары у того, кто тебе прекословить посмеет, —
(Ил.,

Семь непорочных жен, рукодельниц искусных...
...красотой побеждающих жен земнородных.
(Ил.,

IX,

122 — 124,

128 — 130)

И л и золотой и медный доспехи, которыми о б м е н я л и с ь Г л а в к и Дио­
мед ( И л . , V I , 2 3 0 — 2 3 6 ) , и л и , н а к о н е ц , золотой к у б о к и п у р п у р н ы й
п о я с , которыми (дары гостеприимства) некогда оделили д р у г д р у г а
их деды ( И л . , V I , 2 1 8 — 2 2 0 ) .
И с к л ю ч е н и е с о с т а в л я е т , может быть, л и ш ь п р а в о участвовать
в к а ж д о м пиршестве и празднестве, к о т о р ы м Н е с т о р п р е л ь щ а е т
о х о т н и к о в о т п р а в и т ь с я в р а з в е д к у . Но в эпической и н т е р п р е т а ц и и
и этот д а р предстает достаточно предметным, вещным, именно —
безвозмездным п и т а н и е м на общественный счет.
Други, вожди и правители мудрые храбрых данаев,
Вы, которые в пиршествах с нами, сынами Атрея,
Вместе народное пьете,—
(Ил.,

XVII,

248-250)

созывает в бою своих с о т о в а р и щ е й , а х е й с к и х героев, М е н е л а й .
В гомеровском эпосе п о н я т и е д а р а передано н е с к о л ь к и м и слова­
ми: τό άεθ-λον, ή δόσις, τό δώρον, τό γέρας, к а ж д о е из к о т о р ы х вме­
28
щает в себя свойства и рода и вида одновременно .

I,

225 — 230)

з а х л е б ы в а е т с я у п р е к а м и Агамемному А х и л л в сцене ссоры в о ж д е й .
Д а р — τό δώρον.
Часто винили меня, но не я, о ахейцы, виновен;
Зевс Эгиох, и Судьба, и бродящая в мраках Эринис:
Боги мой ум на совете наполнили мрачною смутой
В день злополучный, как я у Пелида похитил награду, —
(Ил.,

XIX,

86-89)

о п р а в д ы в а е т с я перед А х и л л о м и а х е й ц а м и Агамемнон в сцене при­
м и р е н и я героев. Д а р , н а г р а д а — τό γέρας.
Вместе с тем, о д н а к о , м о ж н о у с т а н о в и т ь , что τό γέρας ч а щ е упот­
р е б л я е т с я в з н а ч е н и и п о о щ р и т е л ь н о г о д а р а , д а р а - н а г р а д ы , τό δώρον—
д а р а и с к у п и т е л ь н о г о , а ή δόσις — н е й т р а л ь н о й выдачи чего-либо.
Миром его умасти и одень одеждой бессмертной.
Так совершив, повели ты послам и безмолвным и быстрым,
Смерти и Сну, близнецам, да поспешно они Сарпедона
В край отнесут плодоносный, в пространное Ликии царство.
Тамо братия, други его погребут и воздвигнут
В память могилу и столп, с подобающей честью усопшим,—
(Ил.,

XVI,

670 — 675)

повелевает А п о л л о н у З е в с , озабоченный погребением тела своего
сына, героя С а р п е д о н а . В ы р а ж е н и е «с подобающей честью усопшим»
стихотворного перевода Н. И. Гнедича не в п о л н е точно воспроизво-

* Буквально: «одарил» (γέραιρεν).
134

135

д и т э п и ч е с к и й о р и г и н а л . Е г о д о с л о в н ы й п р о з а и ч е с к и й перевод:
«...ибо т а к о в а н а г р а д а мертвых». Н а г р а д а , д а р здесь — τόγέρας.
В с п о м н и м , к с т а т и , что на п и р у А г а м е м н о н , о т л и ч а я А я к с а хреб­
том т е л ь ц а за удачный поединок с Г е к т о р о м , с о в е р ш а е т то, что э п о с
в ы р а ж а е т г л а г о л о м γεραίρω — «награждать», «почитать», «одари­
вать» ( И л . , V I I , 3 2 0 — 3 2 2 ) .
Н а п р о т и в , о д а р е το δωρον э п о с у п о м и н а е т в с я к и й р а з , когда
речь з а х о д и т о д а р а х п р и м и р е н и я .
...ты без права гневался прежде.
Так мы слышим молвы и о древних славных героях:
Пылкая злоба и их обымала великие души;
Но смягчаемы были дарами они и словами,—
(Ил.,

IX,

523 — 526)

у в е щ е в а е т А х и л л а Ф е н и к с , п ы т а я с ь у г о в о р и т ь его п о п р и м е р у
д р е в н и х героев о т л о ж и т ь свой гнев на А г а м е м н о н а . Д а р ы в речи Фе­
н и к с а — το δώρον. П о с т о я н н о το δωρον в эпосе и д а р ы и с к у п л е н и я ,
д а р ы в о з м е щ е н и я , п о с л а н н ы е и л и о б е щ а н н ы е Агамемноном оскорб­
л е н н о м у и м А х и л л у ( И л . , I X , 679; X V I I I , 4 4 8 — 4 4 9 ; X I X , 172 и д р . ) .
И н а к о н е ц , ή δόοις имеет устойчивый оттенок н е й т р а л ь н о й вы­
д а ч и чего-либо.
Т а к , о награде, ожидающей ахейца-разведчика, Нестор говорит:
...ему и награда прекрасна!
Сколько ни есть над судами ахейских начальников храбрых,
Каждый из них наградит возвратившегось черной овцою
С агнцем сосущим,— награда, с которой ничто не сравнится.
(Ил.,

X,

213 — 216)

« П р е к р а с н а я награда», «наградит» и «награда, с которой ничто
не с р а в н и т с я » , соответственно — д о с т о й н ы й ' д а р (ή δόσις έσθλή),
д а д у т (δώσουσι) и в л а д е н и е , имущество (τό κτέρας).
И н ы м и с л о в а м и , ή δόσις, к а к это следует из т е к с т а , есть п р е ж д е
всего т о , что дают во в л а д е н и е . Н а к о н е ц , το άεθ-λον гомеровской по­
эмы — почетный д а р на с о с т я з а н и я х ( И л . , X X I I I , 551 и д р . ) .
На э п и ч е с к и е д а р ы падает отблеск той и с к л ю ч и т е л ь н о с т и , кото­
рой т а к щ е д р о н а д е л е н ы гомеровские г е р о и : это д а р «великий»
( И л . , I X , 576 и д р . ) , «благородный», «выдающийся» ( И л . , X, 213).
П о с л е д о в а т е л ь н а я в з а и м о с в я з ь подвига, чести и д а р а в общей
системе ж и з н е о т н о ш е н и й героев д о в о л ь н о четко п р о с л е ж и в а е т с я
в речи-отповеди р а з г н е в а н н о г о А х и л л а П а т р о к л у :
Гнев мой жесток: после бедствий, какие в боях претерпел я,
Деву, которую мне в награжденье избрали ахейцы,
Ту, что копьем приобрел я, разрушивши град крепкостенный,
136

Деву ту снова из рук у меня самовластно исторгнул
Царь Агамемнон, как будто бы был я скиталец бесчестный.
(Ил.,

XVI,

55 — 59)

«Бесчестный
скиталец» — «лишенный
чести
переселенец»
(ατίμητος μετανάστης).
И т а к , вслед за подвигом к герою п р и х о д и т честь; честь воздает­
с я н а г р а д о й , д а р о м . Л и ш и т ь героя н а д л е ж а щ е г о д а р а , к а к э т о
с л у ч и л о с ь с А х и л л о м , значит, у м а л и т ь значение его подвига, на­
нести ему бесчестие.
О д н а к о ж и з н е н н ы й путь эпического героя н а с т о л ь к о традици­
онен и предопределен, н а с т о л ь к о я с н о , что герой уготованный
ему подвиг некогда о б я з а т е л ь н о совершит, что честь, особенно в
д а р а х , герою нередко воздается эпосом до подвига, к а к бы в ожи­
дании подвига.
Отсюда п о н я т н о , почему честью, д а р о в а н н о й Зевсом ( И л . , I I ,
197; X V I I , 251 и д р . ) , т. е. исконной и н е п р е х о д я щ е й , в эпосе
о б л а д а ю т едва ли не все герои т р о я н и а х е я н ( П р и а м . — И л . , X X ,
181; М е н е л а й . — И л . , X V I I , 92; А х и л л . — И л . , I X , 616 и д р . ) , по­
чему т р о я н с к и й союзник, герой Сарпедон, о б р а щ а я с ь к Г л а в к у ,
д р у г у и с о р а т н и к у , с в я з ы в а е т необходимость д л я них с р а ж а т ь с я
в первых р я д а х воинства с обширными н а д е л а м и , которыми герои
владеют и дома, и в Т р о е , с тучной пищей, сладкими в и н а м и , ко­
торые они в к у ш а ю т на общественных п и р а х :
Сын Гипполохов! за что перед всеми нас отличают
Местом почетным, и брашном, и полной на пиршествах чашей
В царстве ликийском и смотрят на нас, как на жителей неба?
И за что мы владеем при Ксанфе уделом великим,
Лучшей землей, виноград и пшеницу обильно плодящей?
Нам, предводителям, между передних героев ликийских
Должно стоять и в сраженье пылающем первым сражаться.
Пусть не единый про нас крепкобронный ликиянин скажет:
Нет, не бесславные нами и царством ликийским пространным
Правят цари: они насыщаются пищею тучной,
Вина изящные, сладкие пьют, но зато их и сила
Дивная: в битвах они пред ликийцами первыми бьются!
Вместе вперед! иль на славу кому, иль за славою сами!
(Ил.,

XII,

310 — 321,

328)

П о н я т н о , почему в т р у д н у ю минуту боя Менелай п р и з ы в а е т
к себе на подмогу д а н а й с к и х в л а д ы к , д а н а й с к и х героев, у ч а с т н и к о в
общинных пиров:
Други, вожди и правители мудрые храбрых данаев,
Вы, которые в пиршествах с нами, сынами Атрея,
137

Вместе народное пьете, и каждый народом подвластным
Правите: власть бо и славу приемлете свыше от Зевса!
Каждого ныне из вас распознать предводителя воинств
Мне невозможно: сражения пламень кругом нас пылает!
Сами спешите сюда и, наполняся гордого гнева,
Быть Патроклу не дайте игралищем псов илионских!
(Ил.,

XVII,

248-255)

Т а к честь, о к а з а н н а я герою, н а г р а д а , ему д а р о в а н н а я , твердо
предопределяют д а л ь н е й ш и й ж и з н е н н ы й путь, подвиги г е р о я ,
р а в н о к а к , в свою очередь, его ж и з н е н н ы й путь, его подвиги не­
пременно п р и н о с я т герою честь и н а г р а д у . Эпический герой немыс­
лим без «чести», а «честь» — без эпического геройства.
С н и с к а в ш и й «почет» эпический герой, помимо даров, обретает
славу.
П о н я т и е славы в л е к с и к е гомеровских поэм в ы р а ж е н о словами:
τό κάδος, τό εδ/ος, τό κλέος, каждое из которых, к а к
и во многих
предшествующих с л у ч а я х , п е р е д а в а я общее д л я всех единое зна­
чение п о н я т и я , сосредоточивает внимание на каком-то одном смыс­
29
ловом оттенке, выдвигая именно этот оттенок на передний п л а н .
Т а к , п р е д в а р я я поединок Гектора и А я к с а , ахейские рати м о л я т
З е в с а ниспослать их герою с л а в у :
Зевс отец, обладающий с Иды, преславный, великий,
Дай ты Аяксу обресть и победу, и светлую славу!
Если ж и Гектора любишь, когда и об нем промышляешь,—
Равные им обоим и могущество даруй и славу!
(Ил.,

VII,

202 — 205)

Ахейцы согласны и на славу τό ευ/ος (первый в а р и а н т мольбы),
и на с л а в у τό κδδος (второй в а р и а н т ) . Согласны, очевидно, потому,
что смысловой объем п о н я т и я от подобной лексической подмены не
страдает.
И все-таки ахейцам не вполне б е з р а з л и ч н о , будет ли у А я к с а
с л а в а τό εύχος или τό κδδος. С л а в а τό ευχος предпочтительнее. Это
и п о н я т н о . В такой славе преобладает оттенок «величания», пре­
восходства над п о в е р ж е н н ы м противником; с л а в у τό ευχος А я к с во­
зымел бы тогда, когда победил Г е к т о р а . В свою очередь, τό κΰδος
о б о з н а ч а е т твердую, прочную с л а в у , с л а в у постоянную и «ровную».
Д л я славы τό κΰδος А я к с у достаточно не быть самому побежденным,
з а к о н ч и т ь поединок вничью.
С т о л ь же б л и з к о между собой значение слов τό κδδος и τό κλέος.
В к р о в о п р о л и т н о й битве за тело П а т р о к л а д а н а и ободряют
друг д р у г а упоминанием о славе и бесславии:
Други данаи! бесславно для нас возвратиться отсюда
К нашему стану! На этом пусть месте утроба земная,
138

Мрачная всех нас поглотит! И то нам отраднее будет,
Нежели тело сие попустить конеборцам троянам
С поля увлечь в Илион и сияющей славой покрыться!
(Ил.,

XVII,

415-419)

С л а в а , к о т о р а я о ж и д а е т т р о я н , если они у в л е к у т тело П а т р о к л а
в И л и о н , — τό κυδος; с л а в а , к о т о р а я п о к и н е т ахейцев, если они
допустят это тело у в л е ч ь , — τό κλέος. С м ы с л о р а з л и ч и т е л ь н ы е от­
т е н к и лексической синонимии, возможно, в ы с т у п я т я р ч е , если ука­
ж е м , что τό κλέος в эпосе, помимо с л а в ы , о з н а ч а е т просто молву
( И л . , I I , 486 и д р . ) ; что к τό εδχος с к а з и т е л ь обращается в с я к и й р а з ,
когда герои мечтают о славе ( И л . , X I I , 328; XV, 462; X V I , 725
и др.) или п о х в а л я ю т с я славой ( И л . , X I I I , 619; X V I , 844); что τό κυδος
ровно и последовательно сопровождает героя на некоем участке жиз­
ненного п у т и .
Славься теперь, величайся, о Гектор! Победу стяжал ты
Зевса и Феба поспешеством...
(Ил.,

XVI,

841

—845;

εύχομαι;

τό

ευχος)

Гектор, герой по наружности! Как ты далек от геройства!
Суетно добрая слава идет о тебе, малодушный!
(Ил.,

XVII,

142— 143;

τό

κλέος)

Но свирепствует Гектор, как бурный огонь; непрестанно
Все истребляет кругом: громовержец его прославляет! —
(Ил.,

XVII.

5 6 5 — 5 6 6 ;

τό

κΰδος)

по-разному в трех р а з н ы х с л у ч а я х говорит о славе эпос. Τό ευχος
о т р а ж а е т наиболее субъективное, н а с к о л ь к о это вообще возможно
в эпосе, и л и , точнее, эпически субъективное, представление о сла­
в е . Это к а к бы з а я в к а на с л а в у , с д е л а н н а я с полным на то основа­
нием в соответствии со всеми эпическими нормами одним лицом,
но еще не п о л у ч и в ш а я одобрения всего общества. Н а о б о р о т , τό κυδος
передает ощущение наибольшей объективности, опять-таки в эпи­
ческом понимании всего слова; τό κυδος — с л а в а н е з ы б л е м а я , не­
сомненная, п р и н я т а я и одобренная всеми, часто с н и с х о д я щ а я по
непререкаемой воле божеств. И, наконец, τό κλέος занимает между
ними двумя к а к бы серединное положение; это — слава-слух, где
э п и ч е с к а я объективность факта и э п и ч е с к а я субъективность пере­
дачи соседствуют.
Вместе с тем с л а в а эпического героя — с л а в а особая, исключи­
т е л ь н а я : «огромная» (μέγα κλέος, И л . , X, 212; X V I I , 131 и д р . ;
μέγα κυδος И л . , X, 87; X X I I , 217 и д р . ) , «достигающая до небес»
( И л . , X, 212), а сам герой — «сверхславный» ( И л . , X, 103 и д р . ) .
С л а в а в эпосе часто «благородная» ( И л . , I X , 415; X V I I , 16, 143;
X V I I I , 121), «блестящая» ( И л . , V I I , 203), «прекрасная» ( И л . ,
139

V I I I , 285; Χ , 2 8 1 , X X I I , 1 1 0 ) , т . е . к п о н я т и ю «слава» п р и л о ж и м ы
п р а к т и ч е с к и те же э п и т е т ы , что и к эпическому герою, равняюще­
муся на и д е а л . Н е ч л е н и м а я целостность синкретического мировос­
п р и я т и я з а с т а в л я е т .сказителя подходить к эпическому герою и ко
всему, с чем он с о п р и к а с а е т с я , с одними и теми же этико-эстетиче­
скими к р и т е р и я м и , з а с т а в л я е т с л а в у героя быть столь же «благо­
родной», «прекрасной», к а к и сам эпический герой.
С л а в у герой обретает в подвигах, в частности в подвигах на поле
б р а н и . Поэтому с р а ж е н и е в эпосе часто — «прославляющее мужей»
( И л . , X I I , 3 2 5 ; X X I V , 391).
Д л я эпического героя подвиги — п у т ь к с л а в е , конечной и за­
ветной ж и з н е н н о й ц е л и , дающей содержание и смысл всем его
поступкам.
О т п р а в л я я с ь вместе с Диомедом на трудный подвиг, ночную
р а з в е д к у , Одиссей молит Афину:
Д а й нам к ахейским судам возвратиться покрытыми славой,
Сделав великое дело, на долгое горе троянам!
(Ил.,

X,

281—282)

И Одиссею, и Д и о м е д у н у ж н а и в а ж н а слава, а потому на очереди
подвиг, и подвигу следует быть в е л и к и м .
Д л я эпического героя с л а в а предпочтительнее ж и з н и .
А х и л л з н а е т о своей участи, о своей с л а в н о й , но скорой гибели
у стен И л и о н а , к а к з н а е т и то, что в силах сам изменить свою
судьбу, п р о ж и т ь д о л г и й , спокойный век, стоит ему о т к а з а т ь с я от
с л а в ы , бросить войско, отплыть домой:
Жребий двоякий меня ведет к гробовому пределу:
Если останусь я здесь, перед градом троянским сражаться,—
Нет возвращения мне, но слава моя не погибнет.
Если же в дом возвращусь я, в любезную землю родную,
Слава моя погибнет, но будет мой век долголетен,
И меня не безвременно смерть роковая постигнет.
(Ил.,

IX,

411 — 416)

Но о т к а з а т ь с я от славы д л я А х и л л а т я ж е л е е , чем умереть; ме­
н я т ь р а з и з б р а н н ы й п у т ь он не будет и сойдет в могилу полным
сил, юным и славным.
И н а к о н е ц , Г е к т о р , тоскующий в предчувствии приближающей­
ся смерти, находит опору в м ы с л я х
о славе:
Но не без дела погибну, во прах я паду не без славы,
Нечто великое сделаю, что и потомки услышат!
(Ил.,

XXII,

304-305)

ческий герой. Не умереть без следа,
в чем-то остаться, в чем-то
сохраниться...
С л а в а в потомстве — это слово и п е с н я , и надгробный к у р г а н .
О славе д р е в н и х героев р а с с к а з ы в а е т в «Илиаде» Ф е н и к с ( И л . ,
I X , 584—600), поет А х и л л ( И л . , I X , 189), заботой о надгробном
к у р г а н е и п о х о р о н а х мертвых п р о н и к н у т весь гомеровский э п о с .
Когда герой выходит на опасный поединок, его п е р в а я забота —
обеспечить в случае своей гибели выдачу мертвого тела д л я погре­
бения:
Если противник меня поразит сокрушительной медью,
Сняв он оружия, пусть отнесет к кораблям мореходным;
Тело же пусть возвратит, чтоб трояне меня и троянки,
Честь воздавая последнюю, в доме огню приобщили.
Если же я поражу, и меня луконосец прославит,—
Взявши доспехи его, внесу в Илион их священный
И повешу во храме метателя стрел Аполлона;
Тело же назад возвращу к кораблям обоюдувесельным.
Пусть похоронят его кудреглавые мужи ахейцы
И на брегу Геллеспонта широкого холм да насыплют.
(Ил.,

140

77 — 86)

Р а д и похорон п а в ш и х обе в р а ж д у ю щ и е стороны — и
и ахейцы — с обоюдного согласия п р е р ы в а ю т бой.

трояне

Что до сожжения мертвых, нисколько тому не противлюсь.
Долг — ничего не щадить для окончивших дни человеков,
И умерших немедленно должно огнем успокоить,—
(Ил.,

VII,

408—410)

о т в е ч а е т на предложение т р о я н с к о г о вестника о перемирии Ага­
мемнон.
Н а м е р е н и е приводится в исполнение. Повсюду п ы л а ю т погре­
б а л ь н ы е к о с т р ы , г о р я т о с т а н к и п о г и б ш и х . П о с л е кости соберут в
у р н ы , и т р о я н е з а х о р о н я т их в родной земле, а ахейцы, н а с ы п а в
н а д частью п е п л а общий могильный холм, д р у г у ю повезут домой,
передать детям п р а х отцов.
Мы же, поднявшися дружно, свезем с побоища трупы
В стан на волах и на месках и все совокупно сожжем их,
Одаль судов мореходных: да кости отцовские детям
Каждый в дом понесет, возвращаяся в землю родную.
После, на месте сожженья, собравшись, насыплем могилу,
Общую всем на долине, —
(Ил.,

Эпическое «потомки услышат», с л а в а в потомстве, вечная сла­
в а — вот то, на что надеется, во что верит и к чему стремится эпи-

VII,

заповедует ахейцам Н е с т о р .
141

VII,

332 — 337)

В выдаче т е л а , в обрядовых т р а д и ц и я х похорон, в надгробном
к у р г а н е видит гомеровский герой средство з а к р е п и т ь за собой сла­
ву в в е к а х , утвердиться в памяти потомства.
Ведь надеется Гектор, что:
Некогда, видя его *, кто-нибудь и от поздних потомков
Скажет, плывя в корабле многовеслом по черному понту:
— Вот ратоборца могила, умершего в древние веки:
В бранях его знаменитого свергнул божественный Гектор! —
Так нерожденные скажут, и слава моя не погибнет.
(Ил.,

VII,

87-91)

Эпос с честью хоронит героев, но о т к а з ы в а е т в погребении тем,
кто н а р у ш и л общепринятое и установленное, и особенно заповедь
воина — х р а б р о с р а ж а т ь с я с врагом. Н е д а р о м Гектор у г р о ж а е т
нерадивым т р о я н а м оставить их мертвые тела, тела мародеров и
трусов, на р а с т е р з а н и е псам:
Если ж кого-либо я от судов удаленным замечу,
Там же ему уготовлю и смерть! И несчастного, верно,
Мертвое тело ни братья, ни сестры огня не сподобят;
Но троянские псы растерзают его перед градом!
(Ил.,

XV,

348 — 351)

Этико-эстетический аспект славы з а х о р о н е н и я мертвых,
погребального холма усиливается и п о д к р е п л я е т с я в эпосе
том р е л и г и о з н ы м : д у ш а непогребенного навечно л и ш е н а
обречена на с к и т а н и я .
Т е н ь П а т р о к л а , я в и в ш и с ь Ахиллесу, медлящему с его
бением, молит и ж а л у е т с я :

славы
аспек­
покоя,
погре­

Спишь, Ахиллес! Неужели меня ты забвению предал?
Не был ко мне равнодушен к живому ты, к мертвому ль будешь?
О! Погреби ты меня, да войду я в обитель Аида!
Души, тени умерших, меня от ворот его гонят
И к теням приобщиться к себе за реку не пускают;
Тщетно скитаюся я пред широковоротным Аидом.
Дай мне, печальному, руку: вовеки уже пред живущих
Я не приду из Аида, тобою огню приобщенный.
(Ил.,

XXIII,

69

-76)

П р и эпическом единстве и целостности м и р о в о с п р и я т и я , когда
оценки деятельности героя на земле и в загробном мире совпадают
(см., н а п р и м е р : Од., XI — встреча Одиссея в Аиде с тенями умер­
ш и х ) , успокоение души за вратами Аида и приобщение ее к д у ш а м
* Могильный курган поверженного Гектором врага.
142

д р у г и х у м е р ш и х о к а з ы в а е т с я загробным вариантом земной славы
г е р о я , естественно о б я з а т е л ь н о и необходимо нисходящей на него
за его великие труды на земле. Отсюда о т к а з ы в а ю щ и й герою в пог­
ребении виновен вдвойне, л и ш а я погибшего славы земной и с л а в ы
загробной. Именно так виновен А х и л л , чьи н а д р у г а т е л ь с т в а над
трупом Гектора и упрямое н е ж е л а н и е выдать его родным т о л к а ю т
А п о л л о н а на угрозы мести, з а с т а в л я ю т напомнить о позоре м а т е р и З е м л и , по которой в бесчестии в л а ч а т прах г е р о я , вместо того что­
бы со славой з а х о р о н и т ь в ее недрах:
...не славное он и не лучшее выбрал!
Разве что нашу он месть на себя, и могучий, воздвигнет:
Землю, землю немую неистовый муж оскорбляет!
(Ил.,

XXIV,

52-54)

Могильный к у р г а н , у в е к о в е ч и в а я славу г е р о я , за великие под­
виги получившего должное в о з д а я н и е и в поту- и посюстороннем
мире, вырастает в эпический символ ж и з н и , прожитой «надлежа­
щим образом», в полном соответствии с эпическим идеалом, и за­
вершившейся т а к , к а к , согласно тому же идеалу, следовало быть.
В эпосе с л а в а — всегда л и ш ь удел «хорошего», «лучшего», на
долю же «дурного» приходится бесславие, посрамление, п о з о р .
П о н я т и е «позора», «срама» в ы р а ж е н о н е с к о л ь к и м и с л о в а м и :
το αίσχος, tö έλεγχος, ή κατηφείη, ή λώβη, το όνειδος. С м ы с л о в а я
близость их подчеркивается т а к ж е сдвоенным употреблением тер­
минов в значении «срам—позор». Во всяком случае, П а р и с , похи­
тив у Менелая ж е н у , сокровища и н а р у ш и в долг гостеприимства,
осрамил λωβάομαι Менелая срамом λώβη и позором αίσχος ( И л . ,
X I I I , 622—623), н а д Еленой же тяготеет срам αίσχος и позор όνειδος
( И л . , I I I , 242), а на Менелая и Г л а в к а , если они выдадут в р а г а м
тело мертвого д р у г а , падет срам κατηφείη и позор όνειδος ( И л . ,
X V I , 498; X V I I , 556), и, н а к о н е ц , т р о я н е , допустившие гибель
Гектора, в г л а з а х П р и а м а , покрыты срамом λώβη и позором έλεγχος
( И л . , X X I V , 239), а оставшиеся в ж и в ы х его, П р и а м а , соб­
ственные дети — срамом κατηφείη и позором έλεγχος ( И л . , X X I V ,
260 и 253).
Вместе с тем, очевидно, следует говорить и о смысло-различи­
т е л ь н ы х оттенках перечисленных терминов. Ч т о таковые сущест­
вуют, свидетельствует хотя бы ф а к т передачи состояния героев
в одном и том же смысловом контексте, преимущественно не каж­
дым из в о з м о ж н ы х , не н е с к о л ь к и м и , но одним и тем же словом.
Т а к позор (κατηφείη) и срам (όνειδος) ожидают, по словам
Афины,

Менелая:
Если Пелида великого — верного друга Патрокла,
Здесь под стеною троянскою, быстрые псы растерзают!
(Ил..

143

XVII.

557-558)

Позором

(κατηφείη)

и срамом (όνειδος) грозит Главку\ Сарпедон:
...когда аргивяне
Латы похитят с меня, пораженного пред кораблями!
(Ил.,

XVI,

499 — 500)

О д н а к о выделить смыслоразличительные п р и з н а к и в у к а з а н н ы х
т е р м и н а х п р е д с т а в л я е т з н а ч и т е л ь н у ю трудность, и прежде всего
потому, что сами эти п р и з н а к и внутри эпоса четко не дифференци­
р о в а н ы , не в ы я в л е н ы . Т а к что речь может идти в основном л и ш ь об
оттенке с м ы с л о р а з л и ч и т е л ь н о г о п р и з н а к а : словесного п о р и ц а н и я ,
х у л ы в όνειδος, позора с в е р ш и в ш е г о с я , позорного д е я н и я в αίσχος,
внутреннего о щ у щ е н и я позора, о щ у щ е н и я , з а с т а в л я ю щ е г о поту­
п л я т ь в унынии г л а з а , в κατηφείη, срама к а к некоего позорного
п я т н а , з а м а р а в ш е г о человека, срама к а к р е з у л ь т а т а некоего дейст­
вия в λώβη и, н а к о н е ц , чего-то я в н о о т р и ц а т е л ь н о г о , идущего враз­
рез с эпическим идеалом «мужа хорошего», «лучшего» в έλεγχος,
отсюда έλεγχος по смыслу сопоставимо с δυσκλεής, «лишенный сла­
30
вы» , а следовательно, и с «дурным», κακός.
С т р а х о м перед позорным поступком (αίσχος) сестры и д у р н о й ,
п о з о р н о й молвой (όνειδος) о ней о б ъ я с н я е т Е л е н а отсутствие своих
б р а т ь е в в боях под Т р о е й :
Но одни не желают вступать в ратоборство с мужами,
Срамом гнушаясь и страшным позором, меня тяготящим!
(Ил.,

III,

241 — 242)

П о з о р н а я молва (όνειδος) и собственное внутреннее ощущение
позора
(κατηφείη) будут преследовать М е н е л а я , если
он не
позаботится о погребении П а т р о к л о в а т е л а .
...Стыд и позор, Менелай, на тебя упадет вековечный,—
(Ил.,

XVII,

556)

п р е д у п р е ж д а е т М е н е л а я Афина. Позорное п я т н о (λώ|}η)
А х и л л а , если тело П а т р о к л а о п о з о р я т (αίσχόνω) т р о я н е :

л я ж е т на

...срам на тебе, если тело его искаженное придет!..
(Ил.,

XVIII,

180)

«Все доблестное, все славное («лучшие сыны»), погибло, все
д у р н о е , все позорное (τά έλέγχεα πάντα) осталось»,— думает по­
сле гибели Гектора о своих нерадивых д е т я х П р и а м ( И л . , X X I V ,
255—260). «Все позорное» о р и г и н а л а по смыслу идентично «дурно­
му», κακά.
В гомеровском эпосе нет отдельного слова, вмещающего обоб­
щ а ю щ е е значение родового п о н я т и я «поз^р», «срам», к а к нет и
отдельного обособленного слова д л я определения вида данного по144

н я т и я . К а ж д о е из многих слов со значением «Позор» в поэмах имеет
п р и з н а к и и рода, и вида, я в л я я с ь одновременно и тем и д р у г и м .
Эпическое понятие срама, позора н а с т о л ь к о тесно с в я з а н о с по­
нятием «муж дурной», антиподом эпического и д е а л а , что подчас
становится синонимом последнего, подобно тому к а к прилагатель­
ные с корнем κυδ от κ ϋ δ ο ς — с л а в а ( κ ύ δ ι σ τ ο ς . — И л . , X, 103 и д р . ;
κ ο δ ά λ ι ρ ο ς . — И л . , X I I I , 5 9 1 , 6 0 1 ; X V I I , 69 и др.) с л у ж а т синони­
мами п о н я т и я «мужа хорошего, лучшего».
...Большей обиды и срама искать вам не нужно, какими,
Лютые псы, вы меня осрамили! —
(Ил.,

XIII,

622 — 623)

негодует на т р о я н М е н е л а й . И «лютые псы» его речи, от которых
исходит срам и п о з о р , — не что иное, к а к д у р н ы е , скверные псы
(κακοί κύνες). Т о л ь к о «дурные» могут с е я т ь позор и с р а м .
Живо, негодные дети, бесстыдники! —
(Ил.,

XXIV,

263)

кричит сыновьям Приам.
«Негодные дети» в стихотворном переводе—«дурные дети» древ­
негреческого текста,
«бесстыдники» — «срамники»,
«позорники».
П о н я т и я дурного и позорного с б л и ж е н ы и отождествлены.
П о з о р и срам н е п р е х о д я щ и д л я «дурного» и л и ш ь на в р е м я
п я т н а ю т «лучшего», отошедшего в чем-то, обычно под давлением
особых обстоятельств, от п р и н я т ы х обществом этико-эстетических
норм.
Т а к , позор постоянно тяготеет н а д Терситом, самым
позорным человеком (αίσχιστος άνήρ) из пришедших под Т р о ю
ахейцев ( И л . , I I , 216); но л и ш ь случайно и ненадолго опозорен­
ным становится труп Г е к т о р а , влачимый яростным
Ахиллом
( И л . , X X I I , 400—404), и о г р а б л е н н ы й П а р и с о м Менелай ( И л . ,
X I I I , 622—623).
П о з о р , срам, р а в н о к а к и с л а в а , предстают своего рода конеч­
ной оценкой деятельности человека, но в отличие от славы —
оценкой негативной. О ц е н к у эту, к а к и следовало о ж и д а т ь , дает
все эпическое общество в целом: все ахейцы — П а р и с у , убоявше­
муся поединка с Менелаем ( И л . , I I I , 4 0 — 4 5 ) , все т р о я н к и — Еле­
не, если она решится взойти на л о ж е П а р и с а , п о к и н у в ш е г о поеди­
нок ( И л . , I I I , 410—412), и т. д.
Подобно доброй с л а в е , с л а в а х у д а я , бесславие, позор остаются
ж и т ь в п а м я т и потомства, в слове и песне п е р е х о д я т из п о к о л е н и я
в поколение.
Д у р н о й славой в г р я д у щ е м грозит, у м и р а я , Г л а в к у С а р п е д о н :
Друг! поспеши и мужей предводителей смелых ликиян,
Всех обойдя, возбуди за царя Сарпедона сражаться;
145

Стань за меня ты и сам и С ахейцами медью сражайся!
Или тебе, Гипполохиду, я поношеньем и срамом
Буду всегда и пред поздним потомством, когда аргивяне
Латы похитят с меня, пораженного пред кораблями!
(Ил.,

Бессмертие позора,

XVI,

495 — 500)

з а к р е п л е н н о г о в песне

навечно,

удручает

Елену:
Злую нам участь назначил Кронион, что даже по смерти
Мы оставаться должны на бесславные песни потомкам! —
(Ил.,

VI,

357 — 358)

ж а л у е т с я она П р и а м у на свою судьбу и судьбу А л е к с а н д р а П а р и с а .
З л а , «дурна» участь Е л е н ы и П а р и с а , ч ь я п а м я т ь в в е к а х позор­
н а . Но не менее и з л а участь тех, о ком не вспомнят вовсе, не
с п р о с я т , не р а с с к а ж у т , не споют, на чьи ж и з н е н н ы е д е я н и я не
о г л я н е т с я потомок и чьи скорбные души не найдут пристанища за
в р а т а м и Аида. И именно этот позор бесславного з а б в е н и я г р о з и т в
эпосе каждому, кто, будучи «дурным» и л и , по воле с л у ч а я , судьбы,
богов, людей, о к а з а в ш и с ь в положении «дурного», л и ш и т с я погре­
б а л ь н о г о о б р я д а и могильного к у р г а н а , чьи о с т а н к и н а с ы т я т псов,
хищных птиц, з в е р е й .
И трудно с к а з а т ь , к а к о е из двух зол — позора вечного посрам­
л е н и я или позора з а б в е н и я — воспринималось человеком гомеров­
ского эпоса к а к меньшее.
Т о р ж е с т в у я над поверженным Гектором, А х и л л в упоении мес­
ти не находит ничего более оскорбительного, более п о з о р я щ е г о ,
к а к с к а з а т ь умирающему Гектору о достойном погребении его вра­
га и обещать, что его, Гектора, труп не будет предан земле:
Гектор, Патрокла убил ты — и думал живым оставаться!
Ты и меня не страшился, когда я от битв удалялся,
Враг безрассудный! Но мститель его, несравненно сильнейший,
Нежели ты, за судами ахейскими я оставался,
Я, и колена тебе сокрушивший! Тебя для позора
Птицы и псы разорвут, а его погребут аргивяне!
(Ил.,

XXII,

331—336)

Могильный к у р г а н н а д п р а х о м в р а г а и голодные ж а д н ы е псы
над его собственным
непогребенным трупом — очевидно, ничего
более
страшного и позорного д л я «мужа хорошего», «лучшего»
эпический герой п р и д у м а т ь у ж е не мог, да и было ли что-нибудь
с т р а ш н е е и позорнее д л я него?!
И т а к , человек эпоса или «хороший», «лучший» и с ним — сла­
ва, или «дурной» и с ним — п о з о р , бесславие. Между состояниями
«хороший» и «дурной» нет непреодолимой г р а н и , и переход из пер146

вого во второе возможен, хотя и н е ж е л а т е л е н . О с т а в а т ь с я на уровне
31
«хорошего», «лучшего» герою гомеровских поэм помогает с т ы д .
Эпический «стыд» (ή αιδώς) — это некое социально-обуслов­
ленное чувство, к а к бы регулирующее поведение человека, подска­
зывающее, где в о з н и к а е т опасность нарушает г р а н ь , отделяющую
«хорошего», «лучшего» от «дурного», и
том совершить л о ж н ы й ,
32
чуждый эпической этике ш а г .
С т ы д — п р е д д в е р и е позора, п о с р а м л е н и я , сигнал г р о з я щ е г о
бедствия. Ч у в с т в о стыда доступно л и ш ь «хорошему», «лучшему»
и в о з н и к а е т у него в тот момент, когда он совершает или готов со­
в е р ш и т ь нечто противоречащее общепринятому и его, к а к «хоро­
шего», «лучшего», недостойное.
К стыду а х е й с к и х героев взывает Посейдон, в д о х н о в л я я на
упорный бой с т р о я н а м и ( И л . , X I I I , 9 5 — 9 8 , 111—119).
Стыд и у к о р ы людей могут и д о л ж н ы и с ц е л я т ь сердца «благо­
родных», могут и д о л ж н ы обратить их со стези порока на путь
эпической истины и добродетели, у д е р ж а т ь от позорного поступка;
в этом их ц е л ь и смысл. С р а ж е н и е бросает т о л ь к о «подлый», «дур­
ной», но н и к а к не «храбрейшие», иначе — «лучшие». А потому
бросать с р а ж е н и е , отступать
или плохо, т р у с л и в о с р а ж а т ь с я
стыдно.
Стыд вам, ахеяне! Лучше решитеся или погибнуть,
Или спастись, но беду отразить от судов мореходных! —
(Ил.,

XV,

502-503)

бодрит д р у ж и н у А я к с в битве у к о р а б л е й . И н е с к о л ь к о п о з ж е :
Аргоса воев Аякс возбуждал, Теламонид великий:
«Други, мужайтесь! Наполните сердце стыдом (благородным)!
Воина воин стыдися на поприще подвигов ратных!
Воинов, знающих стыд, избавляется боле, чем гибнет;
Но беглецы не находят ни славы себе, ни избавы!»
(Ил.,

XV,

560 — 564)

П о с л е д н я я с т р о к а в л е к с и ч е с к и уточненном прозаическом пе­
реводе: «у беглецов же нет ни доблести, ни славы (которую пере­
д а в а л и бы из уст в уста — κλέος).
Иными словами, стыд в трудную и р е ш и т е л ь н у ю минуту удер­
ж и в а е т героя на поле боя и тем помогает ему остаться «хорошим»,
«лучшим», я в и т ь «доблесть» и с о х р а н и т ь за собой «славу».
Стыд з а с т а в л я е т юного д р у ж и н н и к а А х и л л а о т к а з а т ь с я от за­
манчивого п р е д л о ж е н и я п р и н я т ь от П р и а м а за проводы ценный д а р ,
п о с к о л ь к у это д а р из числа тех, что П р и а м везет А х и л л у .
Младость мою соблазняешь ты, старец, но я не склонюся
Дара, какой предлагаешь мне, тайно принять от Пелида.
147

Я уважаю Пелида и сердцем страшусь от героя
Д а р похищать, чтобы после меня беда не постигла,—
(Ил.,

XXIV,

4

433 — 436)

говорит п р о в о ж а т ы й П р и а м у .
С т и х о т в о р н ы й пер вод двух последних строк, в а ж н ы х д л я по­
н и м а н и я термина αιδώς, н у ж д а е т с я в уточнении. В о р и г и н а л е на­
ходим: «Но я его ( А х и л л а . — И. Ш.) боюсь и с т ы ж у с ь сердцем б р а т ь
то, что ты мне п р е д л а г а е ш ь , чтобы меня после не постигла к а к а я нибудь беда». В з н а ч е н и и «стыжусь» эпос у п о т р е б л я е т г л а г о л
αίδέομαι, смысл которого — «стыдиться преступить г р а н и ц ы до­
зволенного».
И, н а к о н е ц , «потерял стыд Ахилл», о т к а з а в Г е к т о р у , своему
доблестному с о п е р н и к у , в погребении.
Лев, и душой дерзновенной, и дикою силой стремимый,
Только и рыщет, чтоб стадо найти и добычу похитить,—
Так сей Пелид погубил всю жалость, и стыд потерял о н , —
(Ил.,

XXIV,

42—45)

с о к р у ш а е т с я эпический с к а з и т е л ь .
Эпический стыд вырастает из с т р а х а перед общественным мне­
нием, мнением эпического к о л л е к т и в а , которое в определенных
с л у ч а я х м о ж е т о к а з а т ь с я д л я героя неблагоприятным, и з страха
перед позором, готовым о б р у ш и т ь с я к а к на самого г е р о я , т а к и на
его р о д — п л е м я , и в п р е д к а х и в п о т о м к а х .
О! стыжуся троян и троянок длинноодежных!
Гражданин самый последний может сказать в Илионе:
— Гектор народ погубил, на свою понадеявшись силу! —
Так илионяне скажут. Стократ благороднее будет
Противостать и, Пелеева сына убив, возвратиться
Или в сражении с ним перед Троею славно погибнуть! —

Прочие эпические идеалы и категории,
их составляющие.
Соизмеримость эпических идеалов
Основные этико-эстетические к а т е г о р и и , составляющие идеал
«мужа хорошего», «лучшего», не я в л я ю т с я чем-то присущим исклю­
чительно о б р а з у человека, но п р и л о ж и м ы едва ли не ко всем пред­
метам и я в л е н и я м м и р а гомеровских поэм, о р г а н и з у я многочислен­
ный р я д а н а л о г и ч н ы х этико-эстетических идеалов, к а к то б о ж е с т в а ,
к о н я , о р у ж и я , к а м н я и т. д.
Идеал божества в гомеровском эпосе в ы р а ж е н понятием
θεός
αγαθός или θεός άριστος, «божество хорошее», «божество лучшее».
Антипод идеала заключен в п о н я т и и θεός κακός «божество дурное».
«Лучшим» в эпосе н а з в а н З е в с ( И л . , XV, 108; X I X , 258), «луч­
шей» — Гера ( И л . , X V I I I , 364).
На противопоставлении идеала божества его негативу построе­
на речь р а з г н е в а н н о г о Посейдона к вестнице З е в с а , богине И р и д е .
З е в с у г р о з а м и пытается з а с т а в и т ь Посейдона п р е к р а т и т ь ра­
тоборство на стороне д а н а е в , п о к и н у т ь ахейское воинство; Посей­
дон отказывается п о в и н о в а т ь с я , п о с к о л ь к у он равен З е в с у :
Так, могуществен он; но слишком надменно вещает,
Ежели равного честью, меня, укротить он грозится!
Нет, не хожу по уставам я Зевсовым; как он ни мощен,
С миром пусть остается на собственном третьем уделе;
Силою рук он меня, как ничтожного, пусть не стращает!
(Ил.,

XV,

185—186,

194—116)

р е ш а е т д л я себя среди всеобщего бегства и полного р а з г р о м а троян­
ского воинства Г е к т о р .
Гектор «стыдится т р о я н и троянок», «стыдится» того, что с к а ж е т
о нем п л е м я , е с л и он, погубив т р о я н с к о е войско и т р о я н с к и х ге­
роев, сам останется ж и в и т р у с л и в о у к р о е т с я за воротами крепости;
а потому, о т р и н у в п у т ь позорного с п а с е н и я , идет навстречу неиз­
б е ж н о й , но славной гибели.
«Стыд перед всеми народами», а б у к в а л ь н о — « с т ы д перед осталь­
ными людьми» к а к последний довод приводит и
многоопытный
Н е с т о р , з а с т а в л я я поколебленные ф а л а н г и данаев сомкнуться и
п р и н я т ь бой ( И л . , X V . 659—666).
Стыд гомеровской поэмы — с т р а ж эпического идеала 32.

Л о г и ч е с к и й ход рассуждений Посейдона т а к о в . З е в с — божест­
во «хорошее» («могуществен» стихотворного перевода), но Посейдон
равен З е в с у своей честью (об этом н и ж е ) , и потому он тоже «хоро­
ший», а вовсе не «дурной», не «ничтожный», мнениями и желания­
ми которого м о ж н о пренебречь, и потому у г р о з ы З е в с а к нему
отношения не имеют.
Эпическое божество, подобно эпическому герою, всегда «благо­
родное» и «славное». «Славными» в эпосе н а з в а н ы и Посейдон ( И л . ,
X V , 184) и Гефест ( И л . , X V I I I , 3 9 3 , 462 и д р . ) . О том, что он «благо­
роден», напоминает Посейдону И р и д а , у м о л я я смягчить свой су­
ровый ответ З е в с у ( И л . , X V , 201—203).
«Божество хорошее», «божество лучшее» исполнено силы, по­
данной в эпосе смыслово и л е к с и ч е с к и идентично д л я идеала чело­
в е к а и божества; по преимуществу ж и з н е н н о й силы ( И л . , I X , 498;

148

149

(Ил.,

XXII,

105—110)

X X I , 501), силы напора ( И л . , X X I , 486), силы выносливости, кре­
пости ( И л . , I X , 25; XV, 108; X X I , 501), мощи ( И л . , X I I I , 678;
X V , 108), а т а к ж е храбрости ( И л . , X X I , 395), а потому божест­
в о — «храброе» ( И л . , X X I , 430) и «сильнейшее» ( И л . , X X , 243),
«сильное» ( И л . , XV, 195).
С и л у и х р а б р о с т ь божеству, р а в н о к а к и герою, дает «доблесть».
В свою очередь, именно отсутствие божественной доблести де­
л а е т возможным и незатруднительным дерзостное преследование
Афродиты Диомедом ( И л . , V, 330—332).
«Доблесть» н а л а г а е т на эпическое божество р я д о б я з а т е л ь с т в ,
у ж е известных по идеалу «мужа хорошего», «лучшего», в частности
з а с т а в л я е т быть верным и вместе с тем н а г р а ж д а е т многими «свой­
ствами», «способностями», в основном б л и з к и м и по смыслу «свойст­
вам» и «способностям» эпического г е р о я , н а п р и м е р необходимым
воину «свойством» быстрых ног.
Д е й с т в и т е л ь н о , Гера, ж е л а я у я з в и т ь А п о л л о н а , н а з ы в а е т его
«вероломным» ( И л . , X X I V , 63), а Арей убежден, что своим спасе­
нием в поединке с богоборцем Диомедом он о б я з а н исключительно
«способности» быстрого бега, «быстрым ногам» ( И л . , V, 8 8 5 — 8 8 7 ) .
Свою доблесть, силу, х р а б р о с т ь , достоинства и добродетели эпи­
ческие боги в ы я в л я ю т в «деяниях», «трудах», «подвигах». «Подвиг»
(ό
πόνος) совершает Гера,
когда р а с п р а в л я е т с я с не угодными,
не покорными ей смертными ( И л . , IV, 2 5 — 2 8 ) . Труд-подвиг (το έργον)
берут на себя Афина и Арей, когда участвуют в б р а н я х и «битвы
м у ж е й устрояют», когда б о д р я т воинов и д а р я т победу своим лю­
бимцам ( И л . , V , 4 2 8 — 4 3 0 , 872—876).
О том, к а к п р о т е к а е т «подвиг» т ак о го рода, дает представление
поединок А х и л л а и Гектора, где А х и л л у помогает Афина П а л л а ­
да, а Г е к т о р у — А п о л л о н :
...и, ужасно сотрясши, копье он пустил; но Афина
Духом отшибла его от Пелеева славного сына,
В сретенье тихо дохнув; и назад к Приамиду герою
Дрот прилетел, и бессильный у ног его пал. Ахиллес же,
Пламенный, с криком ужасным, убить нетерпеньем горящий,
Ринулся с пикой; но Феб Аполлон Приамида избавил
Быстро, как бог: осенил он героя мраком глубоким.
Трижды могучий Пелид на него нападал, ударяя
Пикой огромной, и трижды вонзал ее в мрак лишь глубокий.
(Ил.,

XX,

438 — 446)

Позднее эпическое в р е м я , время действия «Илиады», п р и д а е т
поединкам божеств в основном безобидный х а р а к т е р поединкас о с т я з а н и я , д о н е л ь з я п о х о ж е г о н а поединок-состязание э п и ч е с к и х
героев.
Т а к л е г к о сопоставимы бой А я к с а и Д и о м е д а на п о г р е б а л ь н ы х
и г р а х в честь П а т р о к л а ( И л . , X X I I I ) с боем богов в приречной
битве ( И л . , X X I ) .
Идентичны и х ц е л и : «испытать» п р о т и в н и к а ( А х и л л . — И л . ,
X X I I I , 804) или «померяться»,
«сравниться» с ним ( А ф и н а . —
И л . , X X I , 411).
Идентичен ход поединка: и тут и там в ы с т у п а ю т единоборцы
( И л . , X X I I I , 8 1 1 — 8 1 2 ; X X , 6 6 — 7 4 ) , и тут и там они с угрозами
( И л . , X X I I I , 8 1 4 — 8 1 5 ; X X I , 393—399) «испытывают» друг д р у г а ,
«меряются силами», тут и там за их успехами н а п р я ж е н н о с л е д я т
з р и т е л и ( И л . , X X I I I , 815, 822; X X I , 388—390; X X , 2 2 — 2 3 ) , и тут
и там все кончается с р а в н и т е л ь н о б л а г о п о л у ч н о , а победа расцени­
вается к а к «подвиг» ( И л . , X X I I I , 644).
О д н а к о не всегда бой богов был боем-игрой, боем-состязанием,
и в памяти небожителей еще ж и в ы те времена, когда Олимп
по­
т р я с а л и м я т е ж и , когда:
....отца оковать олимпийские боги дерзнули,
Гера и царь Посейдаон и с ними Афина Паллада,—
(Ил.,

I,

399 — 400)

когда богиня Фетида п р и в е л а в помощь З е в с у сторукого гиганта
Б р и а р е я ( И л . , I , 4 0 1 — 4 0 6 ) , когда З е в с , с в я з а в Геру, подвесил е е
к небу ( И л . , XV, 18—21), а помогавшего Гере Гефеста «низвергнул
с небесного прага» ( И л . , XV, 2 1 — 2 4 ; I, 5 9 0 — 5 9 4 ) , когда верхов­
ному и д е р ж а в н о м у З е в с у п р и х о д и л о с ь всерьез отстаивать свои
п р а в а в борьбе с иными враждебными ему божествами. И причи­
ной всех этих смут была «честь».
«Честь» гомеровских богов, к а к и «честь» г е р о е в , — это призна­
ние з а с л у г и вместе п р и з н а н и е п р а в , полученных в р е з у л ь т а т е та­
к и х з а с л у г . Н е к о г д а богиня Фетида спасла З е в с а от бездн Т а р т а р а
и тем обрела «честь», д а ю щ у ю ей п р а в о о б р а щ а т ь с я к З е в с у с прось­
бой и п о л у ч а т ь просимое. В случае о т к а з а З е в с а богиня почувст­
в о в а л а бы себя «лишенной чести», «обесчещенной»:
Дай непреложный обет, и священное мание сделай,
Или отвергни: ты страха не знаешь; реки, да уверюсь,
Всех ли презреннейшей я меж бессмертных богинь остаюся,—
( Ил.,

I,

514—516)

П р о л и в а ю т боги пот, в ы п о л н я ю т труд, «изведывают» подвиги
и тогда, когда с р а ж а ю т с я д р у г с другом на п о е д и н к а х и в междо­
усобных с х в а т к а х .

взывает она к З е в с у . «Презреннейшей всех» стихотворного пере­
вода — «более всех л и ш е н н а я чести».

150

151

О «чести» к а к совокупности почетных п р а в упоминает в споре
с Зевсом Посейдон:
Три нас родилося брата от древнего Крона и Реи:
Он — громодержец, и я, и Аид, преисподних владыка;
Натрое всё делено, и досталося каждому царство:
Жребий бросившим нам, в обладание вечное пало
Мне волношумное море, Аиду подземные мраки,
Зевсу досталось меж туч и эфира пространное небо;
Общею всем остается земля и Олимп многохолмный.
(Ил.,

XV,

(Ил.,

187—193)

«Царство» в стихотворном переводе — «честь» в о р и г и н а л е .
К а ж д о м у из трех б р а т ь е в д о с т а л а с ь «честь»: почетные п р а в а на
море, на небо, на подземный м и р .
Подобное истолкование «чести» не я в л я е т с я исключительно при­
вилегией богов. Тот же смысл в понятие чести в к л а д ы в а е т и А х и л л ,
когда с п р а ш и в а е т Энея о причине, побудившей его искать с ним
встречи в бою:
Что ты, Эней, на такое пространство отшедши от рати,
Стал? Не душа ли тебя сразиться со мной увлекает
В гордой надежде, что ты над троянами царствовать будешь,
Чести Приама наследник?
(Ил.,

XX,

178—181)

П р а в о стоять во главе т р о я н с к о г о племени, п о л ь з у я с ь р я д о м по­
четных преимуществ и в ы п о л н я я почетные о б я з а н н о с т и , д л я эпи­
ческого героя — «честь».
Подобно эпическим г е р о я м , боги бдительно о х р а н я ю т
свою
34
«честь» от в о з м о ж н ы х п о с я г а т е л ь с т в и, е с л и необходимо, закреп­
л я ю т ее в бою.
С р а ж е н и е за «честь» — дело трудное, т я ж е л о е , требующее на­
п р я ж е н и я всех сил, и л и , иначе г о в о р я — подвиг.
И м е н н о т а к р а с ц е н и в а е т это событие З е в с , который, р а д у я с ь
мирному р а з р е ш е н и ю спора с Посейдоном, мирному п р и з н а н и ю за
собой «чести» верховного п р а в и т е л я , говорит богине И р и д е :
Благо и мне и ему, что, и гневаясь, он уступает
Силам моим: не без пота б жестокого дело свершилось!
(Ил.,

XV,

228-227)

Б о г и совершают подвиги не т о л ь к о во обладание «честью», но и
во осуществление ее. И часто подвиги здесь н а р я д у с воинственно
грозными б ы в а ю т м и р н о и д и л л и ч е с к и м и .
Т а к , «честь» Афродиты — «сладостные браки»; это ее забота,
ее дело, ее подвиг, в противовес «чести» Арея и Афины, чье дело —
война и с р а ж е н и я .
152

У т е ш а я раненную Диомедом Афродиту, Зевс напоминает ей:
Милая дочь! не тебе заповеданы шумные брани.
Ты занимайся делами приятными сладостных браков;
Те же бурный Арей и Афина Паллада устроят.
V,

428—430)

Среди богов, к а к и среди эпических героев, есть чрезмерно мощ­
н ы е , превосходящие по своим силам всех и потому «сверхсиль­
ные».
Эпитетом
«сверхсильный», обычным д л я
героев-богоборцев,
в «Илиаде» отмечен З е в с ( И л . , X V , 94). Подобно смертным богобор­
ц а м , З е в с с р а ж а е т с я с богами, но с р а ж а е т с я с ними со всеми р а з о м
и всегда остается победителем ( И л . , I, 561—567; XV, 21—24 и д р . ) .
Когда З е в с , согласно общей эпической т р а д и ц и и , п о х в а л я е т с я
силой (ср. п о х в а л ь б у э п и ч е с к и х героев), его п о х в а л ь б а г р а н д и о з н а :
Цепь золотую теперь же спустив от высокого неба,
Все до последнего бога и все до последней богини
Свесьтесь по ней; но совлечь не возможете с неба на землю
Зевса, строителя вышнего, сколько бы вы ни трудились!
Если же я, рассудивши за благо, повлечь возжелаю,—
С самой землею и с самим морем ее повлеку я
И моею десницею окрест вершины Олимпа
Цепь обовью; и вселенная вся на высоких повиснет —
Столько превыше богов я и столько превыше я смертных! —
(Ил.,

VIII,

19-27)

и, видимо, не так-то д а л е к а от истины: ведь боги один за дру­
гим п р и з н а ю т , что З е в с много могучее (πολύ φέρτερος) остальных
( П о с е й д о н . — И л . , V I I I , 2 1 1 ; Г е р а . — И л . , IV, 5 5 — 5 6 и др.) или
очень могучий, много могущественнейший (πολύ φέρτατος) Гефест
( И л . , I, 581).
Подобно эпическим г е р о я м , боги с о в е р ш а ю т подвиги в гневе.
Гневаются все: и неистовая Гера, к о т о р а я , была бы на то ее в о л я ,
«пожрала ж и в ы х и П р и а м а , и всех Приамидов» ( И л . , IV, 35; с р .
ж е л а н и е р а з г н е в а н н о й Г е к у б ы . — И л . , X X I V , 212—214), и Афина
( И л . , IV, 2 3 ; V I I I , 413 и д р . ) , и , конечно, З е в с ( И л . , V I I I , 358
и д р . ) , и д а ж е «улыбчивая» у с т р о и т е л ь н и ц а сладостных б р а к о в
Афродита ( И л . , I I I , 4 1 3 — 4 1 7 ) .
Гневаются постоянно: с о с т я з а я с ь ( И л . , X X I , 340, 383, 4 1 1 , 482
и д р . ) , помогая д а н а я м и т р о я н а м ( И л . , X X I , 383—384), с р а ж а я с ь
д р у г с другом или у к р о щ а я сопротивных ( И л . , I, 579; X V , 13,
223 и д р . ) .
П о н я т и я эпического гнева богов и людей в «Илиаде» термино­
логически совпадают. Гнев богов передан теми же существитель153

ными ( И л . , XV, 122, 223; X X I , 340, 4 1 1 , 482) и г л а г о л а м и ( И л . ,
X X I , 384, 519; X X I V , 55 и д р . ) , что и гнев б о г а т ы р е й . С о в п а д а ю т
и смысловые оттенки т е р м и н о в : «месть во гневе» (ср. И л . , XV, 138 и
68; X X I I I , 385), «гнев справедливый и возвышенный» (ср. И л . ,
X I I I , 624 и XV, 122), «гнев-ярость», «гнев-раздражение» (ср. И л . ,
V I I I , 360, 413; X X I , 482 и V I I I , 355; I X , 238).
Гнев божеств, р а в н о к а к и гнев героев, э п о с п р и н и м а е т за вы­
р а ж е н и е их м о щ и . Отсюда бой, состязание божеств предстает
прежде всего сопоставлением их гнева:
Или доселе, безумный, не чувствовал, сколь пред тобою
Выше могуществом я, что со мною ты меряешь силы? —
(Ил.,

XXI,

410—411)

с п р а ш и в а е т Афина побежденного А р е я .
«Силы» в стихотворном переводе — «гнев» (τό ρένο;) в древнегре­
ческом оригинале.
С подвигами п р и х о д и т с л а в а . «Сияя славой», возносятся - на
О л и м п боги, победившие в бою-состязании ( И л . , X X I , 5 1 8 — 5 1 9 ) .
«Сияя славой», восседает рядом с Зевсом титан Б р и а р е й , отвра­
т и в ш и й от К р о н и д а козни небожителей ( И л . , I, 405).
Л е к с и ч е с к и понятие славы богов в гомеровском эпосе в ы р а ж е н о
в тех же т е р м и н а х , что и слава героев. Совпадают и смыслоразли­
ч и т е л ь н ы е оттенки т е р м и н о в : слава-самолюбование, самовосхва­
л е н и е ( И л . , X X I , 4 1 1 , 501 и д р . ) , слава-молва ( И л . , V I I , 451 и д р . ) ,
с л а в а п р о в е р е н н а я , у с т о й ч и в а я , т в е р д а я ( И л . , I I , 412; V , 906; X I ,
81 и д р . ) .
И еще одна у ж е з н а к о м а я этико-эстетическая к а т е г о р и я эпоса —
«стыд». К а к и эпические герои, эпические боги испытывают стыд,
когда совершают или пытаются совершить нечто, противоречащее
нормам эпического и д е а л а .
К стыду Арея в з ы в а е т Афина, когда пытается з а с т а в и т ь Арея
о т к а з а т ь с я от н а р у ш е н и я о б щ е п р и н я т о г о , от противодействия воле
З е в с а , отца и верховного б о ж е с т в а :
Буйный, безумный, ты потерялся! Напрасно ль имеешь
Уши, чтоб слышать? Иль стыд у тебя и рассудок погибли?
(Ил.,

XV,

128—129)

Аналогичные этико-эстетические к а т е г о р и и о п р е д е л я ю т и все
прочие идеалы эпического м и р а , т а к или иначе у п о м я н у т ы е в поэ­
м а х , в том числе идеал эпического к о н я .
Эпические
ίπποι
αγαθοί,
ίπποι
άριστοι,
«кони
хорошие»,
«лучшие», — это
кони
героев,
в
частности
кони
Ахилла
( И л . , X, 306) и Энея ( И л . , V, 266). «Хороший конь» — традиционно
«благородный» ( И л . , X X I I I , 348), «беспорочный» ( И л . , X V I , 152),
«славный» или «весьма славный» ( И л . , X I X , 400). Он одарен осо154

бой эпической силой и потому «мощный» ( И л . , X X I I I , 409), «с силь­
ными копытами», «крепкокопытный» ( И л . , X V I , 724).
Эпические герои видят «способности», «свойства» ( И л . , X X I I I ,
374) своих коней в быстроте их ног ( И л . , X X I I I , 272—279).
Н е д а р о м все кони эпоса или «быстрые» (кони М е н е л а я . — И л . ,
X X I I I , 294; кони Э н е я . — И л . , V , 275; кони т р о я н . — И л . , X I I , 62;
кони Г е к т о р а . — И л . , V I I I , 88), или «быстроногие» (кони Г е к т о р а . —
И л . , V I I I , 120—124; 128—129; кони А н т и л о х а . — И л . , X X I I I ,
303—304; кони всех эпических ристаний в о о б щ е . — И л . , X X I I I ,
376). В к о н я х ценится «быстрота», «скорость» ( И л . , X X I I I , 406).
И н а п р о т и в , медленность коней — их недостаток ( И л . , X I X , 411).
П л о х о , когда кони «тяжелые н а ногу» ( И л . , V I I I , 104; X X I I I ,
309—310).
К о н и , обладающие «свойством», «способностью», совершают под­
виги, когда невредимым выносят возницу и з боя ( И л . , X I X , 3 9 2 —
417) или добиваются победы на р и с т а н и я х ( И л . , X X I I I , 403—414;
X X I I I , 2 7 2 — 2 7 6 ) . Подвиги «хорошего коня» — всегда подвиги
«гнева», «ярости» ( И л . , X V I I , 4 5 1 , 476; X X I I I , 389—390; 399—400
и д р . ) , но гнева «доброго», «справедливого», «надлежащего» ( И л . ,
X X I I I , 5 2 4 — 5 2 5 ; X X I V , 442 и д р . ) .
К о н ь , совершивший подвиг, приносит своему вознице и себе
самому «славу» ( И л . , X X I I I , 399—400, 4 0 5 — 4 0 6 ) .
И н а п р о т и в , м а л е й ш и й отход от у с т а н о в л е н н ы х этико-эстети­
ческих норм поведения грозит п о к р ы т ь к о н я «позором» ( И л . , X X I I I ,
408—409).
П р и м е н и т е л ь н о к и д е а л у к о н я гомеровский э п о с к а к будто воз­
д е р ж и в а е т с я от т е р м и н а «честь», и г р а ю щ е г о с т о л ь з н а ч и т е л ь н у ю
р о л ь в х а р а к т е р и с т и к е э п и ч е с к и х героев и б о г о в . О д н а к о подобное
о щ у щ е н и е я в л я е т с я чисто н о м и н а л ь н ы м . Н а д е л е «почет» о к р у ж а е т
э п и ч е с к и х коней не м е н ь ш е , чем их х о з я е в . П р и ч е м форма воздая­
н и я «чести» и тем и д р у г и м в р я д е случаев совпадает.
Т а к , если э п и ч е с к и й б о г а т ы р ь в преддверии подвигов или по
с о в е р ш е н и и их, р е а л и з у я свою «честь», вдосталь ест и пьет на п и р у ,
где первым п о л у ч а е т л у ч ш и й к у с о к ( И л . , V I I , 3 1 9 — 3 2 2 ; X I I ,
3 1 8 — 3 2 1 ; X V I I , 2 4 8 — 2 5 1 ) , то и э п и ч е с к и е б о г а т ы р с к и е кони первы­
ми н а с ы щ а ю т с я отборной п ш е н и ц е й и у т о л я ю т ж а ж д у разбавлен­
ным вином. Это их почетное п р а в о , за к о т о р о е они п л а т я т подвигом.
Часто моя Андромаха, почтенная дочь Этиона,
Первым вам предлагала пшеницу приятную в пищу,
Вам растворяла вино к питию, до желания сердца,
Прежде меня, для нее драгоценного мужа младого! —
(Ил.,

напоминает богатырским коням Гектор,
ш и т ь боевой подвиг у с п е ш н о й п о г о н и .
155

VIII,

180-190)

призывая

их

совер­

Подвиг коней привычно ставится в
«чести» — у х о д а , п о п е ч е н и я , заботы.

зависимость

от в о з д а н н о й

Вам говорю я, и слово мое совершится сегодня:
Более неги себе от владыки народов Нелида
Дома не ждите: убьет вас сегодня же острою медью,
Если по лености вашей награду последнюю снищем,—
(Ил.,

XXIII.

410-413)

у г р о ж а е т н а р и с т а н и и своим к о н я м А н т и л о х .
П е р е ч е н ь и д е а л о в , построенных н а а н а л о г и ч н ы х этико-эстети­
ч е с к и х к а т е г о р и я х , может быть п р о д о л ж е н .
Так,
очевидно,
существовал
идеал оружия — τεύχεα αγαθά,
«хорошее о р у ж и е » , если эпос к о р у ж и ю героев п р и л а г а е т тради­
ц и о н н ы е эпитеты и д е а л а : «благородное» (Ил., X I V , 382), «слав­
ное» (Ил., X V I , 64; X V I I , 191; X V I I I , 144, 192, 197; X I X , 10 и
д р . ) , «неистовое» ( И л . , X I , 32) — и его а н т и п о д а : «дурное», «пло­
хое» ( И л . , X I V , 382); если в п р е д с т а в л е н и и эпоса о р у ж и е обретает
с л а в у (τό κλέος), к о т о р а я , подобно с л а в е г е р о я , восходит до небес
( с р . И л . , X, 212; V I I I , 192). С у щ е с т в о в а л идеал камня — ό λαας
αγαθός, к а м н я «хорошего», з н а ю щ е г о «стыд», если к а м е н ь , на­
смерть п о р а з и в ш и й г е р о я Д и о р а , н а з в а н эпосом «бесстыдным» ( И л . ,
I V , 5 1 8 — 5 2 2 ) . С у щ е с т в о в а л идеал копья — τό δόρυ αγαθόν, «хоро­
шее копье», к о т о р о е , подобно э п и ч е с к о м у г е р о ю , б о г у , к о н ю , «яри­
лось», «гневалось» в бою ( И л . , V I I I , 111).
Д р у г и м и с л о в а м и , в г о м е р о в с к о м эпосе н а х о д и м м н о ж е с т в о
этико-эстетических и д е а л о в , с о с т о я щ и х и з п о н я т и й , идентичных
к а к н о м и н а л ь н о , т а к и по своему в н у т р е н н е м у с м ы с л у . В п р е д е л а х
в с я к о г о э п и ч е с к о г о и д е а л а л ю д и , боги, ж и в о т н ы е , предметы, ина­
че — многие э п и ч е с к и е «каждые» в н у т р и единого э п и ч е с к о г о «все»,
м ы с л я т с я однородными по к а ч е с т в у и о т л и ч а ю т с я д р у г от д р у г а
л и ш ь количеством данного качества.
Т а к , эпические богатыри, в о п л о щ е н и е идеала"«мужа хорошего»,
«лучшего», всюду, всегда и во всем с о х р а н я ю т свою г е р о и ч е с к у ю
с у т ь , что, о д н а к о , не мешает им о с о з н а в а т ь степень своего героиз­
ма по о т н о ш е н и ю д р у г к д р у г у .
Все а х е й с к и е герои «хорошие», «лучшие». Но в т р у д н у ю развед­
ку н а п р а в л я ю т с я , на единоборство с Гектором в ы з ы в а ю т с я , ночной
свет д е р ж а т , на почетный пир п р и г л а ш а ю т с я первыми преимуще­
ственно М е н е л а й , Д и о м е д , оба А я к с а , Одиссей, И д о м е н е й , М е р и о н ,
Н е с т о р , Е в р и п и л , Ф о а с ( И л . , I I , 4 0 4 — 4 0 9 ; V I I , 161—169; X ,
219—232,
108—127).
Все э п и ч е с к и е герои «хорошие»» но «хороший» П а т р о к л «много
лучше» «хорошего» Л и к о м е д а ( И л . , X X I , 107); А х и л л «значитель­
н о лучше» Г е к т о р а ( И л . , X X I I , 158, 333) и А г а м е м н о н а ( И л . , I I ,
156

239), «много лучше» П а т р о к л а ( И л . , X V I , 709)j «хороший» Гектор
«лучше» «хорошего» М е н е л а я ( И л . , V I I , 111) и т. д.
Все а х е й с к и е герои «лучшие», но Н е с т о р , А х и л л и А я к с Т е л а ­
монид среди н и х «значительно лучшие» ( И л . , I I , 82, 768; V I I , 164).
Все герои эпоса «могучие», все они «мощные», но А х и л л «много
могучее» Г е к т о р а ( И л . , X X I I , 40) и «много», «значительно» «мощ­
нее» по с р а в н е н и ю с о с т а л ь н ы м и а х е й с к и м и б о г а т ы р я м и ( И л . , X V I ,
2 1 ; I I , 769). В свою очередь, Гектор «много мощнее» в с р а в н е н и и с
М е н е л а е м ( И л . , V I I , 105).
Н а р е ч и я «много» (πολύ, πολλόν), з н а ч и т е л ь н о (μέγα), а так­
же с р а в н и т е л ь н а я и п р е в о с х о д н а я степень п р и л а г а т е л ь н ы х
оп­
р е д е л я ю т меру и к о л и ч е с т в е н н о е соотношение героического досто­
инства эпических богатырей.
П р е в о с х о д с т в о героизма «лучших мужей» с в я з а н о обычно с пе­
ревесом какого-то одного п р и з н а к а , к а к о й - т о одной с о с т а в н о й части
героического целого в п р е д е л а х д а н н о г о и д е а л а , к а к то с и л ы , спо­
собности к чему-то и т. д.
Д е й с т в и т е л ь н о , А х и л л «много лучше» П а т р о к л а по природной
ж и з н е н н о й с и л е ( И л . , X I , 787), «лучше и сильнее» Э н е я по с и л е фи­
з и ч е с к о й , с и л е крепости и в ы н о с л и в о с т и ( И л . , X X , 334). Д е д Дио­
меда, И н е й , превосходит с в о и х б р а т ь е в , т а к и х же «лучших», «хо­
роших», способностью к о всему, д л я э п и ч е с к о г о г е р о я обязательно­
му ( И л . , X I V , 115—118). «Честь» Г е к т о р а и А х и л л а (и тот и д р у г о й
«лучший»), п о п р и з н а н и ю богов, н е р а в н а , н е о д и н а к о в а ( И л . ,
X X I V , 66): А х и л л п р е в о с х о д и т Г е к т о р а .
К о л и ч е с т в е н н ы й перевес н е к о е г о п р и з н а к а в системе и д е а л а не
ведет к к а ч е с т в е н н о м у изменению с т р у к т у р ы д а н н о г о и д е а л а . Р о л ь
его и н а я : п р и д а т ь л и ц а м или предметам, в о п л о т и в ш и м д а н н ы й иде­
а л , н е к у ю р а з л и ч и т е л ь н у ю особенность, к о т о р а я в ы д е л и л а б ы
его из массы ему подобных и, вместе, не о т д е л и л а бы от этой массы
о к о н ч а т е л ь н о , не п р о т и в о п о с т а в и л а бы е й .
Герой п о - п р е ж н е м у о с т а е т с я героем, подобным сотне д р у г и х ,
е с л и д а ж е его с и л а б о л ь ш е , а честь чуть м е н ь ш е , чем с и л а и честь
э т и х д р у г и х . О д н а к о , с о х р а н я я с о в о к у п н о с т ь необходимых при­
з н а к о в и п р о д о л ж а я о с т а в а т ь с я героем вообще, г о м е р о в с к и й «луч­
ший» обретает и свое собственное л и ц о , свою э п и ч е с к у ю индивидуаль­
ность в к о л и ч е с т в е силы и чести, обретает е д и н и ч н о с т ь .
В р е з у л ь т а т е , в полном соответствии с э п и ч е с к и м
решением
проблемы вида и рода, е д и н и ч н о г о и всеобщего, э п и ч е с к и й герой
о к а з ы в а е т с я о д н о в р е м е н н о в о п л о щ е н и е м и д е а л а в целом и, вместе,
ч а с т н ы м в ы р а ж е н и е м этого и д е а л а .
К а ч е с т в е н н о е р а в е н с т в о героев при н е к о т о р о м к о л и ч е с т в е н н о м
перевесе о т д е л ь н ы х г е р о и ч е с к и х п р и з н а к о в к а к норма э п и ч е с к о г о
и д е а л а п о д т в е р ж д а е т с я и у т в е р ж д а е т с я в «Илиаде» с т е р ж н е в ы м
157

к о м п о з и ц и о н н ы м к о н ф л и к т о м — ссорой А х и л л а и А г а м е м н о н а .
П о в о д д л я ссоры л е ж и т на п о в е р х н о с т и : Агамемнон в обиде на
А х и л л а за п р о т и в о д е й с т в и е его ж е л а н и я м , А х и л л в обиде на Ага­
мемнона за е д и н о л и ч н о е и н е с п р а в е д л и в о е р е ш е н и е о т н я т ь д а р , ему
п р и ч и т а ю щ и й с я , и тем л и ш и т ь его «чести».
П р и ч и н а ссоры г л у б ж е : в несходном в о с п р и я т и и и истолкова­
нии сущности э п и ч е с к о г о идеала «лучшего мужа». К моменту ссо­
р ы , и л и , к а к говорит эпос с л о в а м и А х и л л а , п о д ч е р к и в а я времен­
ный, п р е х о д я щ и й х а р а к т е р с и т у а ц и и , «теперь» Агамемнон «много
лучше» всех а х е й с к и х героев ( И л . , I, 91), т а к к а к облечен особой,
«зн а чительн о большей», по с р а в н е н и ю с д р у г и м и , «властью», и ему
п о с л у ш н ы «все ахейцы» ( И л . , I, 7 8 — 7 9 ) . В свою очередь, по при­
з н а н и ю А г а м е м н о н а , А х и л л — «весьма сильный» с и л о й мужества,
с и л о й победного боя ( И л . , I, 178). Во в л а с т и над л ю д ь м и , к а к при­
знаке геройства, Ахилл количественно уступает Агамемнону: он
в о ж д ь л и ш ь одного племени — м и р м и д о н я н , а не всего объединенно­
го м е ж п л е м е н н о г о а х е й с к о г о о п о л ч е н и я , к а к А г а м е м н о н ; но в с и л е
б о я , в с и л е м у ж е с т в а Агамемнон я в н о у с т у п а е т А х и л л у , что и дает
тому в о з м о ж н о с т ь п о н о с и т ь А г а м е м н о н а перед в о й с к о м , у п р е к а я
в т р у с о с т и ( И л . , I, 2 2 5 — 2 2 8 ) .
Иными словами, и Ахилл, и Агамемнон, качественно обладая
всей с о в о к у п н о с т ь ю п р и з н а к о в б о г а т ы р с т в а к а к е д и н о г о целого
(и тот и д р у г о й «муж х о р о ш и й » , «лучший») р а з л и ч а ю т с я между
собой к о л и ч е с т в о м этих п р и з н а к о в .
Вместе с тем в с п о р е своем ни А х и л л , ни Агамемнон не восприни­
мают э п и ч е с к и й и д е а л , которому они с т р е м я т с я с л е д о в а т ь и к о т о р ы й
к л а д у т в основу с в о и х с у ж д е н и й , в н е р а з р ы в н о м с р а щ е н и и его черт
е д и н и ч н о г о и всеобщего, но, по сути д е л а , о т р ы в а ю т е д и н и ч н о е от
всеобщего, в о з в о д я или то, и л и д р у г о е в абсолют.
Т а к , с точки з р е н и я А г а м е м н о н а , А х и л л , хоть и «лучший», не
р а в е н ему, А г а м е м н о н у , п о с к о л ь к у сам он в л а с т ь ю много выше
А х и л л а и, с л е д о в а т е л ь н о , к а к он очевидно п о л а г а е т , отличен от
А х и л л а по с у щ е с т в у , «по качеству».
...к тебе я приду, и из кущи твоей Брисеиду
Сам увлеку я, награду твою, чтобы ясно ты понял,
Сколько я властию выше тебя, и чтоб каждый страшился
Равным себя мне считать и дерзко верстаться со мною! —
(Ил.,

1,

181 — 187)

новое к а ч е с т в о , з а н я т ь его, А г а м е м н о н а , место.
Но человек сей, ты видишь, хочет здесь всех перевысить,
Хочет начальствовать всеми, господствовать в рати над всеми,
Хочет указывать всем; но не я покориться намерен,—
(Ил.,

I,

287 — 289)

о б в и н я е т он А х и л л а перед Н е с т о р о м и н а р о д н ы м с о б р а н и е м .
Л е к с и ч е с к и о б в и н е н и е А г а м е м н о н а построено на п а р а л л е л и
между в н е ш н и м п о л о ж е н и е м А г а м е м н о н а среди а х е й с к и х г е р о е в
и мнимым ж е л а н и е м А х и л л а , о б р а щ е н н ы м в б у д у щ е е : э п и ч е с к и й
Агамемнон — «владыка мужей» ( И л . , I, 7), А х и л л , в п о д о з р е н и я х
А г а м е м н о н а , ж е л а е т «владычествовать надо всеми мужами» ( И л . ,
I, 288); А г а м е м н о н эпоса «имеет б о л ь ш у ю с и л у власти» ( И л . , I,
7 8 — 7 9 ) , А х и л л , по мысли А г а м е м н о н а , к т а к о в о й в л а с т и , «власти
надо всеми», с т р е м и т с я ( И л . , I, 288).
И н а п р о т и в , с точки з р е н и я А х и л л а , А г а м е м н о н , будучи «луч­
шим», во всем и полностью р а в е н ему, А х и л л у . К о л и ч е с т в е н н ы й
перевес н е к о е г о с в о й с т в а , п р и з н а к а «лучшего», п р и с у щ е г о Ага­
мемнону, А х и л л о м в расчет не п р и н и м а е т с я и, по его и с к р е н н е м у
у б е ж д е н и ю , в их о т н о ш е н и я х с А г а м е м н о н о м н и к а к о й р о л и и г р а т ь
не может и не д о л ж е н . Свой гнев на А г а м е м н о н а А х и л л о б ъ я с н я е т т а к :
Но жестокий мне гнев наполняет и сердце и душу,
Если я вижу, что равного равный хочет ограбить,
Хочет награды лишить, потому лишь, что властью он выше!
(Ил.,

XVI,

52 — 54)

Эпос о б ъ я в л я е т о ш и б о ч н о й , о п р о в е р г а е т и о т в е р г а е т к а к ту, т а к
и д р у г у ю п о з и ц и ю . Не п р а в А х и л л , но не п р а в и А г а м е м н о н .
35
Я с н о с т ь вносит Н е с т о р , о л и ц е т в о р е н и е э п и ч е с к о й м у д р о с т и . При­
м и р и т е л ь н а я р е ч ь Н е с т о р а с г л а ж и в а е т острые у г л ы , уводит о т край­
ностей, с о е д и н я е т р а з о р в а н н о е :
Ты, Ахиллес, воздержись горделиво с царем препираться:
Чести подобной доныне еще не стяжал ни единый
Царь скиптроносец, которого Зевс возвеличивал славой.
Мужеством ты знаменит, родила тебя матерь-богиня;
Но сильнейший здесь он, повелитель народов несчетных.
Сердце смири, Агамемнон: я, старец, тебя умоляю,
Гнев отложи на Пелида героя, который сильнейший
Всем нам, ахейцам, оплот в истребительной брани троянской.

грозит Агамемнон А х и л л у и тотчас п р и в о д и т свою у г р о з у в испол­
нение. «Выше властью» к а н о н и ч е с к о г о п е р е в о д а — «более могучий»
древнегреческого текста.
П е р в у ю ж е попытку А х и л л а в о з р а з и т ь ему Агамемнон воспри­
нимает к а к п о с я г а т е л ь с т в о на свою честь, к а к ж е л а н и е перейти в

В своих р а с с у ж д е н и я х Н е с т о р м о л ч а л и в о исходит из п р и з н а н и я
А х и л л а и А г а м е м н о н а «лучшими», в о п л о щ е н и е м э п и ч е с к о г о герои­
ч е с к о г о и д е а л а . Тем не менее «честь» А х и л л а и А г а м е м н о н а не

158

159

(Ил.,

I,

277 — 284)

р а в н а : у А г а м е м н о н а «честь» ш и р е , у А х и л л а — у ж е . Р а з н и ц а в ко­
личестве. Почетные права Агамемнона простираются на большее,
по с р а в н е н и ю с А х и л л о м , ч и с л о м у ж е й («повелитель н а р о д о в не­
счетных» — в с т и х о т в о р н о м переводе), потому он — «более могу­
чий», «сильнейший» (в том же переводе); почетные п р а в а А х и л л а
с в я з а н ы с военным мастерством, с тем, что он «сильнейший оплот»
всем а х е й ц а м , и потому А х и л л «более с и л ь н ы й » («мужеством ты
знаменит» — в с т и х о т в о р н о м переводе).
В с я к а я «честь» д о л ж н а быть в о з д а н а : А х и л л у , с п р а в е д л и в о на­
с т а и в а я на р а в е н с т в е с А г а м е м н о н о м , н а д л е ж и т п о м н и т ь и счи­
т а т ь с я с тем, что А г а м е м н о н по с р а в н е н и ю с ним «более с и л ь н ы й
властью», «более могучий»; А г а м е м н о н у , будучи т а к о в ы м , с л е д у е т
не з а б ы в а т ь о своем в н у т р е н н е м с у щ н о с т н о м р а в е н с т в е с А х и л л о м
и о том, что А х и л л по с р а в н е н и ю с ним «более с и л ь н ы й выносли­
востью, м у ж е с т в о м , способностью к бою». Этого т р е б у е т э п и ч е с к а я
т р а к т о в к а г е р о и ч е с к о г о и д е а л а к а к целого, п о д м е н я ю щ е г о ч а с т ь ,
и к а к ч а с т и , в о б р а в ш е й в себя ц е л о е .
Конфликт завершается примирением героев. Осуществляется
ж е л а н и е Н е с т о р а , т о р ж е с т в у е т т р е б о в а н и е э п и ч е с к о й н о р м ы : Ага­
мемнон п р и з н а е т «честь» А х и л л а , А х и л л — «честь» А г а м е м н о н а .
Агамемнон в ы с ы л а е т д а р ы п р и м и р е н и я , А х и л л и х п р и н и м а е т ( И л . ,
XIX).
К о л и ч е с т в е н н ы й перевес н е к о е г о к а ч е с т в а в п р е д е л а х е д и н о г о
и д е а л а , в частности и д е а л а «лучшего мужа», з а в и с и т в эпосе о т р я д а
п р и ч и н , к а к т о : п р о и с х о ж д е н и е г е р о я , его р о д а , в о л и б о г о в , при­
р о д н о г о д а р а , в о з р а с т а и т. п.
Родовая принадлежность играет в эпической характеристике
особо в а ж н у ю р о л ь . О «роде и потомстве» к а ж д о г о г е р о я из ч и с л а
и д у щ и х с А г а м е м н о н о м под Т р о ю , к а к о д е л е ч р е з в ы ч а й н о й важ­
н о с т и , о с в е д о м л я е т с я о п ы т н ы й в б о я х и мудрый в с о в е т а х П е л е й
( И л . , V I I , 124—131); п о отцу и р о д у и м е н у е т к а ж д о г о г е р о я М е н е л а й ,
ж е л а я в т р е в о ж н у ю ночь в о е н н о г о совета с н и с к а т ь р а с п о л о ж е н и е
войска (Ил., X, 67—71).
В е л и ч а т ь г е р о я по отцу и роду — з н а ч и т , с о г л а с н о э п и ч е с к о й
т р а д и ц и и , «доставить почет» г е р о ю , «прославить» е г о ( И л . , X, 69).
Н а п р о т и в , з а б в е н и е рода г е р о я р а с с м а т р и в а е т с я эпосом к а к бесче­
стие. И когда т р о я н е ц П о л и д а м а с , п о р а з и в ш и й П р о ф о е н о р а , называ­
е т его «каким-то ахейцем» ( И л . , X I V , 456), п р е з р и т е л ь н о о п у с т и в
и м я и р о д , а х е й ц ы п е ч а л я т с я , негодуют, и м с т и т е л ь за П р о ф о е н о р а ,
Аякс, повергнув троянца Архелоха, уже явно нарочито, или, как
г о в о р и т эпос, «несомнительно з н а я » ( И л . , X I V , 475), п р и т в о р я е т с я
неосведомленным о роде своего п р о т и в н и к а ( И л . , X I V , 4 6 9 — 4 7 5 ) .
Т е п е р ь печаль о х в а т ы в а е т т р о я н .
П р и с т а л ь н ы й и н т е р е с эпоса к р о д у г е р о я п о н я т е н : э п и ч е с к и й ге160

рой и его род-племя с о с т а в л я ю т единое целое, а потому с л а в а рода
о к а з ы в а е т с я с л а в о й г е р о я , и , н а п р о т и в , «худой», о б р е ч е н н ы й н а
з а б в е н и е род г е р о я б е с с л а в и т . Д о б л е с т ь , честь, с л а в а героев перехо­
д я т из п о к о л е н и я в п о к о л е н и е .
«Мудр» Н е с т о р — «разумен» его сын ( И л . , X X I I I , 305); зна­
менит «неукротимой доблестью» Д о л о п с , сын «мощнейшего из лю­
дей» ( И л . , XV, 5 2 5 — 5 2 7 ) ; А ф и н а была бы о г о р ч е н а и у д и в л е н а , е с л и
бы «сильный духом» в о и т е л ь Тидей «родил себе не подобного сына»
(Ил., V, 800—813); и наконец, как исключительный случай: д у р н а я
с л а в а отца не соответствует д о б р о й с л а в е с ы н а — «много ничтож­
ный» К о п р е й п р о и з в е л на свет с ы н а «лучшего», среди д р у г и х героев
«отличного»
совокупностью
«всех
способностей»
(Ил.,
XV,
638—642).
Род оказывается мерилом геройского достоинства. Эпическая
«честь» А х и л л а в ы ш е «чести» Г е к т о р а , не р а в н а е й , п о с к о л ь к у
А х и л л — с ы н богини, Г е к т о р — с м е р т н о й (Ил., X X I V , 55—68);
по той же п р и ч и н е А х и л л «сильнее» д р у г и х а х е й ц е в , в том ч и с л е
А г а м е м н о н а ( И л . , I, 280), и «много лучше», н а п р и м е р , П а т р о к л а
( И л . , X V I , 7 0 7 — 7 0 9 ) . Д о б л е с т ь Г е к т о р а с т о л ь в е л и к а , что возни­
к а е т м ы с л ь о его б о ж е с т в е н н о м п р о и с х о ж д е н и и ( И л . , X X I V , 2 5 8 —
259). В п о е д и н к е А х и л л а и А с т е р о п е я побеждает А х и л л , победа
о б о с н о в а н а родовым п р е в о с х о д с т в о м А х и л л а — сына богини Фе­
тиды и п р а в н у к а З е в с а , н а д Астеропеем, сыном бога р е к и А к с и я и
с м е р т н о й . Об этом очень подробно говорит А х и л л , в е л и ч а я с ь н а д
трупом врага:
В прахе л е ж и ! Тебе тяжело всемогущего Зевса
Спорить с сынами, хотя и рожден ты рекою великой!
Ты от реки широкой своим величаешься родом;
Я от владыки бессмертных, от Зевса, рождением славлюсь,
Жизнь даровал мне герой, мирмидонян владыка державный,
Отрасль Эака, Пелей; Эак же рожден от Зевеса.
Сколько Зевес многомощнее рек, убегающих в море,
Столько пред чадами рек многомощнее чада Зевеса!
(Ил.,

XXI,

184-191)

П р и з н а в а я род источником доблести, с и л ы , мощи, э п и ч е с к и е ге­
р о и , в частности А х и л л , родом своим «величаются», «славятся»
( И л . , X X I , 187).
Т е с н е й ш а я с в я з ь г е р о я с родом н а л а г а е т на о т н о ш е н и я отца к сыну
и с ы н а к отцу особый о т п е ч а т о к не т о л ь к о в н е ш н е й , но и внутрен­
ней преемственности, где д о л г перед р о д и т е л я м и и почтение к ним
неотделимы от забот о потомстве, от о б я з а т е л ь с т в к п р о д л е н и ю рода,
с т р е м л е н и я не д а т ь у г а с н у т ь роду, иметь с ы н о в е й , н а с л е д н и к о в ро­
довой доблести, чести, с л а в ы .
6

И.

В.

Шталь

161

Убит юный Гиппофоой, и эпос, п е ч а л ь н о п о в е с т в у я об обстоя­
т е л ь с т в а х его гибели, в ы д е л я е т к а к нечто особо в а ж н о е :
....родителям бедным
Он не воздал за труды воспитания; век его краток
Был на земле....
(Ил.,

XVII.

(11.1.,
301 — 303)

Б е з д е т н ы й в о с п и т а т е л ь А х и л л а Ф е н и к с , некогда «много забот»
и «много трудов» перенесший ради своего подопечного, н а д е я л с я , что
со временем н а з о в е т А х и л л а сыном и тот у с п о к о и т его с т а р о с т ь
(Ил., I X , 492—495).
Именем с т а р ц а - о т ц а з а к л и н а е т П р и а м А х и л л а , м о л я в ы д а т ь
т р у п Г е к т о р а д л я п о г р е б е н и я родным ( И л . , X X I V , 4 8 6 — 4 8 9 ) .
К у п о м и н а н и ю о п р е с т а р е л о м р о д и т е л е , сходном с П р и а м о м видом
и в о з р а с т о м , п р и б е г а е т Гермес, о б ъ я с н я я под видом а х е й с к о г о
юноши П р и а м у свое ж е л а н и е помочь ему ( И л . , X X I V , 3 6 0 — 3 7 1 ) .
О сыне к а к н а с л е д н и к е и п р о д о л ж а т е л е рода вспоминает в труд­
н у ю м и н у т у едва л и н е к а ж д ы й э п и ч е с к и й г е р о й : т я ж е л о р а н е н н ы й
С а р п е д о н ( И л . , V , 688; с р . И л . , V , 4 7 9 — 4 8 1 ) , Гектор перед реши­
т е л ь н ы м с р а ж е н и е м ( И л . , V I , 4 7 6 — 4 8 1 ) , Одиссей перед боем ( И л . ,
IV, 354), А х и л л в предчувствии с к о р о й гибели ( И л . , X I X , 3 2 6 —
327). И когда божество или судьба н и с п о с ы л а ю т герою наигорчай­
ш у ю беду, то герой л и ш а е т с я сына, и родовое д о с т о я н и е его д е л я т
ч у ж и е ( И л . , V, 152—158; X X I V , 5 3 4 — 5 4 2 и д р . ) . Т а к что бесконеч­
ные и з л о ж е н и я родословных в «Илиаде» — не п р о и з в о л с к а з и т е л я ,
но э п и з о д ы , в р а м к а х героического эпоса н е и з б е ж н ы е и художест­
в е н н о о б о с н о в а н н ы е , с в и д е т е л ь с т в о п о т е н ц и а л а э п и ч е с к о г о героиз­
ма, у р о в н я э п и ч е с к о г о б о г а т ы р с т в а .
О д н а к о п р о и с х о ж д е н и е не всегда о к а з ы в а е т с я р е ш а ю щ и м фак­
тором в о п р е д е л е н и и меры мощи, с и л ы , чести г е р о я . Г е р о й , к а к бы
ни был с л а в е н его род, может у с т у п а т ь в доблести п р о т и в н и к у , если
тот от п р и р о д ы сам, вне зависимости от своих п р е д к о в , наделен
героическими достоинствами в б о л ь ш е й мере или если на его сторо­
не в о л я б о г о в . Т а к , в п о е д и н к е Э н е я и А х и л л а победа остается за
А х и л л о м , хотя род Э н е я з н а ч и т е л ь н е е рода А х и л л а ( И л . , X X , 1 0 5 —
109). Своей победой А х и л л о б я з а н б о л ь ш е й , чем у Э н е я , с и л е , по­
л у ч е н н о й им от р о ж д е н и я , и л ю б в и к нему богов ( И л . , X X ,
332—334).
Э п и ч е с к и е герои п р е в о с х о д я т один д р у г о г о с и л о й , способно­
с т ь ю к б и т в е , и в то же в р е м я в о л я богов, ж е л а н и е их могут в л ю б о й
момент свести это превосходство на нет. В р е з у л ь т а т е н и к о г д а не
и с к л ю ч е н а в о з м о ж н о с т ь , что исход п о е д и н к а н е о ж и д а н н о р е ш и т с я
не в п о л ь з у с и л ь н е й ш е г о .
162

Ведаю, сколько могуч ты и сколько тебя я слабее.
Но у богов всемогущих лежит еще то на коленах,
Гордую душу тебе не я ли, слабейший, исторгну
Сим копией; на копье и моем остра оконечность! —
XX,

434 — 437)

говорит Гектор А х и л л у , в с т у п а я с ним в е д и н о б о р с т в о .
«Могуч»
в стихотворном переводе — «благородный», один из эпитетов «луч­
шего»; «слабейший» и « с к о л ь к о т е б я я слабее» — соответственно
«более слабый» и «много слабее» (χειρότερος πολύ χαίρων), сравни­
т е л ь н ы е степени от «дурной» (κακός).
Е щ е яснее ту же мысль о воздействии б о ж е с т в е н н о г о п р о и з в о л а
на меру и степень э п и ч е с к о г о б о г а т ы р с т в а и з л а г а е т Эней, закан­
ч и в а я подробнейшее и с ч и с л е н и е перед А х и л л о м своего генеалоги­
ческого д р е в а с л о в а м и :
Я от Анхиза рожден, от Приама — божественный Гектор.
Вот и порода и кровь, каковыми тебе я хвалюся!
Доблесть же смертных властительный Зевс и величит и малит,
Как соизволит провидец: зане он единый всесилен.
(Ил.,

XX,

240 — 243)

«Доблесть» в с т и х о т в о р н о м переводе — «способность», «свойство»
в оригинале.
И, наконец, возраст.
Эпическое б о г а т ы р с т в о н е б е з р а з л и ч н о к р а з р у ш и т е л ь н о м у влия­
нию времени, но э п и ч е с к о е в р е м я м и л о с т и в о к г е р о я м и несет в себе
г а р м о н и ю . Е с л и с годами о с л а б е в а е т или т е р я е т с я одно богатыр­
с к о е качество г е р о я , т о взамен в о з р а с т а е т или в о з н и к а е т д р у г о е .
В молодости острее з р е н и е и быстрее ноги, в с т а р о с т и — в ы ш е муд­
рость.
Б ы с т р о н о г П о л и д о р , юный сын П р и а м а , но по-детски н е р а з у м е н .
Б е з н у ж д ы , не р а с с ч и т а в с и л ы , «рыскает» он в битве «между перед­
ними»: А х и л л его у б и в а е т ( И л . , X X , 4 0 7 — 4 1 2 ) .
В р и с т а н и и на п о г р е б а л ь н ы х и г р а х сын Н е с т о р а А н т и л о х в з я л
х и т р о с т ь ю в е р х н а д М е н е л а е м . В ы н у ж д е н н ы й п р и з н а т ь свою в и н у ,
А н т и л о х находит с м я г ч а ю щ е е о б с т о я т е л ь с т в о в своей
молодости
(Ил., X X I I I , 587—590, 603—604).
У П е л е я и Н е с т о р а , в е л и к и х героев п р е д ш е с т в у ю щ е г о поколе­
н и я , нет б о л ь ш е сил в о е в а т ь и с р а ж а т ь с я , с о в е р ш а т ь подвиги в бою
и с о с т я з а н и и , их место теперь в совете, и там они н е з а м е н и м ы ( И л . ,
I, 247—274; I I , 16—22; V I I , 125—126 и д р . ) .
С т а р ш и й по в о з р а с т у П а т р о к л дает советы, «управляет» более
юным, х о т я и более доблестным А х и л л о м ( И л . , X I , 7 8 5 — 7 8 9 ) . Те же
о т н о ш е н и я между А х и л л о м и Одиссеем.
163

6

1

О Ахиллес Пелейон, величайший воитель ахейский!
Ты знаменитей меня, а не меньше того и сильнее
В битве копьем; но тебя, о герой, превзойду я далеко
Знанием: прежде родился я, больше тебя я изведал.
Пусть же душа у тебя укротится моим убежденьем,—
(Ил.,

XIX,

216-220)

взывает к Ахиллу Одиссей.
Но бывает и т а к , что молодость отступает перед м и л о с т ь ю богов,
преимуществами славного рождения.
На с о с т я з а н и я х в беге юного А н т и л о х а обогнали Одиссей и А я к с
О и л е е в . Почему п е р е г н а л А я к с , п о н я т н о : он не с т а р , но с т а р ш е
А н т и л о х а , а з н а ч и т , и с и л ь н е е . Одиссей же перегнал потому, что он —
потомок «прежнего, л у ч ш е г о рода», « п р е ж н и х л у ч ш и х людей»,
и н а ч е — герой п р е д ш е с т в у ю щ е г о по с р а в н е н и ю с А н т и л о х о м по­
к о л е н и я и особо с л а в н о г о рода, и еще потому, что ему помогают
боги, к о т о р ы е с д е л а л и его с т а р о с т ь «зеленой», «юной», не л и ш и л и
его в старости (Одиссей з н а ч и т е л ь н о с т а р ш е А н т и л о х а ) сил ( И л . ,
36
XXIII,
785—792)
.
О д н а к о , если м и л о с т ь к ним богов, п р и р о д н а я доблесть и проис­
х о ж д е н и е у героев р а в н ы , то перевес с и л , несомненно, за тем, кто
моложе.
В е л и к и й в о и т е л ь Д е в к а л и о н , потомок З е в с а , не р е ш а е т с я всту­
пить в единоборство с Энеем, но зовет на помощь д р у з е й :
Други, ко мне! защитите меня одинокого! Страшен
Бурный Эней нападающий; он на меня нападает;
Страшно могуществен он на убийство мужей в ратоборстве;
Блещет и цветом он юности, первою силою жизни.
Если б мы были равны и годами с Энеем, как духом,
Скоро иль он бы, иль я похвалился победою славной.
(Ил.,

XIII,

481-486)

все э п и ч е с к и е б о ж е с т в а «мудростью» ( И л . , X I I I , 631—632) и «си­
л о й выносливости» ( И л . , V I I I , 17), П о с е й д о н а — « ж и з н е н н о й си­
лой» ( И л . , XV, 181), в к о т о р о й , в свою очередь, у с т у п а е т собствен­
ному с ы н у , т и т а н у Б р и а р е ю : тот по «жизненной силе» «лучше» отца
( И л . , I , 404).
В б о ж е с т в е н н ы х с о с т я з а н и я х Арей и А ф и н а , Артемида и Гера
«меряют» э п и ч е с к у ю «ярость» ( И л . , X X I , 4 1 1 , 4 8 2 — 4 8 8 ) , и оказы­
в а е т с я , что у Афины и Геры этой я р о с т и к о л и ч е с т в е н н о б о л ь ш е , чем
у их с о п р о т и в н и к о в , ведь и сами они з н а ч и т е л ь н о «доблестнее» ( И л . ,
X X I , 410), «сильнее силой мышц» ( И л . , X X I , 486), «мощнее» ( И л . ,
X X I , 488) их. И н а п р о т и в , «меряться» с и л о й с З е в с о м не д е р з а ю т
ни бог р е к и А х е л о й , ни г л у б о к о в о д н ы й О к е а н , х о т я первый «силь­
ный», а второй «весьма к р е п к и й » : З е в с их «сильнее» ( И л . , X X I ,
186—199).
Соотношение многих э п и ч е с к и х «каждых» в п р е д е л а х единого
и д е а л а б о ж е с т в а , их к а ч е с т в е н н а я однородность и к о л и ч е с т в е н н о е не­
соответствие, а р а в н о и з а в и с и м о с т ь меры к а ч е с т в а к а ж д о г о от его
родовой п р и н а д л е ж н о с т и , в о з р а с т а , первородства, почетных п р а в ,
«дарованных судьбой»,
и л и «удела» к а к н е л ь з я более четко высту­
пают в с п о р е З е в с а и П о с е й д о н а , б о ж е с т в е н н о й а н а л о г и и человече­
ского спора Агамемнона и Ахилла.
О б р а т и м с я к о б с т о я т е л ь с т в а м с л о в е с н о г о п о е д и н к а богов и его
основным э т а п а м ( И л . , XV, 151—228).
З е в с , ж е л а я п р о с л а в и т ь А х и л л а , з а п р е т и л б о ж е с т в а м помогать
а х е я н а м в битве с т р о я н а м и до той п о р ы , п о к а т р о я н е не д о с т и г н у т
а х е й с к и х к о р а б л е й , не п о д о ж г у т их и тем не в ы н у д я т бездействую­
щ е г о А х и л л а в с т у п и т ь в бой. Посейдон — е д и н с т в е н н ы й из богов,
кто н а р у ш и л з а п р е т З е в с а . З е в с п о с ы л а е т к П о с е й д о н у богинювестницу И р и д у с повелением п о к и н у т ь б и т в у , у г р о ж а я в с л у ч а е
неповиновения расправой:
Шествуй, Ирида быстрая, к богу морей Посейдону,
Все, что реку, возвести и неложною вестницей будь мне.
Пусть он брань оставит немедленно, пусть возвратится
Или в собор небожителей, или в священное море.
Если ж глаголы мои не восхощет исполнить, но презрит,—
Пусть он помыслит, и с сердцем своим и с умом совещаясь,
Может ли, как ни могущ он, меня в нападении встретить?
Думаю, что Посейдаона я и могуществом высший,
Я и рожденьем старейший, а он не страшится, единый,
Равным считаться со мною, пред которым все боги трепещут.

«Страшно могуществен» в
стихотворном
переводе — «весьма
сильный» в о р и г и н а л е , «первая с и л а ж и з н и » — соответственно
« в е л и ч а й ш а я сила», и, н а к о н е ц ,
«славная
победа» — « в е л и к а я
сила».
В о с у щ е с т в л е н и е э п и ч е с к о г о п р и н ц и п а смысловой идентичности
п о н я т и е «все» и «каждый» и многих э п и ч е с к и х «каждых» в н у т р и
единого э п и ч е с к о г о «все», эпические божества г о м е р о в с к и х поэм
с в я з а н ы между собой н е к о й общей качественной с у т ь ю , общей со­
в о к у п н о с т ь ю п р и з н а к о в , с о с т а в л я ю щ и х и д е а л , и р о з н я т с я л и ш ь ко­
л и ч е с т в о м этих п р и з н а к о в .
Отсюда сама в о з м о ж н о с т ь э п и ч е с к о г о с о п о с т а в л е н и я б о ж е с т в и
их с о р е в н о в а н и й в с и л е , мощи, д о б л е с т и . Т а к , З е в с п р е в о с х о д и т

Свой п р и к а з и саму в о з м о ж н о с т ь т а к о г о п р и к а з а З е в с обосно­
вывает с л е д у ю щ и м о б р а з о м : Посейдон «очень силен» (164), но о н ,

164

165

(Ил.,

XV,

158—167)

З е в с , количественно «много могучее» Посейдона «жизненной силой»
(165), перевес в которой д а л о З е в с у его первородство, а потому По­
сейдон «не равен» (167) З е в с у и о б я з а н с ч и т а т ь с я с его, З е в с а , жела­
ниями и приказаниями.
П о с е й д о н , н а п р о т и в , не уверен в превосходстве З е в с а н а д ним,
и потому в о з р а ж а е т И р и д е : он, П о с е й д о н , «равен» З е в с у , и если З е в с
«хороший» («могуществен» в с т и х о т в о р н о м п е р е в о д е . — И л . , XV,
185) и «сильный» ( И л . , XV, 195), то и Посейдон — не «дурной»
( « н и ч т о ж н ы й » . — И л . , XV, 196) и отнюдь «не бессильный» ( И л . , XV,
164).
Р а в н ы й З е в с у по с у т и , по существу (и тот и д р у г о й — «божество
хорошее», «лучшее»), Посейдон считает себя р а в н ы м с ним и
η
«жизненной силе», будучи твердо у б е ж д е н , что «сила» З е в с а не сло­
мит его собственную «силу». К тому есть п р и ч и н ы : Посейдон р а в е н
З е в с у но п р о и с х о ж д е н и ю , рожден с ним от о д н и х отца и м а т е р и ,
равен почетными п р а в а м и , сферой п р и л о ж е н и я с и л , р а в е н «судьбой».
При этом вопрос о первородстве к а к д о п о л н и т е л ь н о м источнике сил
Посейдон о п у с к а е т :
Ей, негодующий сердцем, ответствовал царь Посейдаон:
«Так, могуществен он; но слишком надменно вещает,
Ежели равного честью, меня укротить он грозится! *
Три нас родилося брата от древнего Крона и Реи:
Он — громодержец, и я, и Аид, преисподних владыка;
Натрое все делено, и досталося каждому царство:
Жребий бросившим нам, в обладание вечное пало
Мне волношумное море, Аиду подземные мраки,
Зевсу осталось меж туч и эфира пространное небо;
Общею всем остается земля и Олимп многохолмный.
Нет, не хожу по уставам я Зевсовым; как он ни мощен,
С миром пусть остается на собственном третьем уделе;
Силою рук он меня, как ничтожного, пусть не стращает!
Дщерей своих и сынов для Зевса приличнее будет
Грозным глаголом обуздывать, коих на свет произвел он,
Кои уставам его покоряться должны поневоле!».

Б о ж е с т в е н н ы й спор з а в е р ш а е т И р и д а , н а п о м и н а я П о с е й д о н у о
забытом им с т а р ш и н с т в е п е р в о р о д с т в а , д а ю щ е м З е в с у при несомнен­
ном в н у т р е н н е м р а в е н с т в е с Посейдоном н е к о т о р ы й перевес в при­
родной «жизненной силе». В д а н н о м с л у ч а е И р и д а , т а к же к а к и
Нестор в споре Ахилла и Агамемнона, выражает, несомненно,
общие этико-эстетические у с т а н о в к и эпоса, следует т р а д и ц и и , о ко­
т о р ы х н е с к о л ь к о р а н е е при с х о д н ы х о б с т о я т е л ь с т в а х у п о м и н а е т
сказитель:
Бог Посейдон укреплял данаев, присутствуя в брани,
Выплывший тайно из моря седого; об них сострадал он,
Силой троян усмиренных, и гордо роптал на Зевеса.
Оба они и единая кровь и единое племя;
Зевс лишь Кронион и прежде родился и более ведал,
Зевса страшился и явно не смел побороть Посейдаон;
Тайно, под образом смертного, он возбуждал ратоборцев.
(Ил.,

XIII,

351—357)

И т а к , З е в с и Посейдон р а в н ы к а ч е с т в е н н о , по с о в о к у п н о с т и
о б щ и х п р и з н а к о в и их с у т и , но р а з л и ч а ю т с я по количеству некоего
п р и з н а к а , и в о с н о в а н и и этого к о л и ч е с т в е н н о г о р а з л и ч и я л е ж и т пер­
вородство З е в с а , н а д е л я ю щ е е е г о б о л ь ш е й , по с р а в н е н и ю с д в у м я
д р у г и м и б р а т ь я м и , «жизненной силой».
Вместе с тем к о л и ч е с т в е н н ы й перевес некоторого п р и з н а к а в преде­
л а х д а н н о г о и д е а л а отнюдь не я в л я е т с я абсолютным, р е з к о огром­
ным, и когда П о с е й д о н , п о с л у ш н ы й у в е щ е в а н и я м И р и д ы , в споре
у с т у п а е т З е в с у , тот н е может с к р ы т ь своей р а д о с т и :
Благо и мне и ему, что, и гневаясь, он уступает
Силам моим: не без пота б жестокого дело свершилось!
(ИЛ.,

XV.

228 — 228)

* «Укротить он грозится» — в стихотворном переводе; «намеревается удержать
силой» — в древнегреческом оригинале.

В и д и м о , к о л и ч е с т в е н н ы й перевес «жизненной силы» З е в с а не
был столь уж в е л и к , если б о р ь б а с Посейдоном п р е д с т а в л я л а с ь
З е в с у делом т р у д н ы м и т я ж е л ы м .
В «Илиаде» спор З е в с а и Посейдона — не единственный пример
т о ю , к а к степень соответствия г о м е р о в с к о г о б о ж е с т в а идеалу по­
с т а в л е н а в п р я м у ю з а в и с и м о с т ь от рода и в о з р а с т а .
Т а к , Ф е т и д а — б о г и н я «худшая» ( И л . , X X , 106) п о с р а в н е н и ю
с «хорошей» А ф р о д и т о й : Афродита — дочь могучего З е в с а , Фети­
да — м о р с к о г о с т а р ц а Н е л е я , б о ж е с т в а по с р а в н е н и ю с З е в с о м ме­
нее з н а ч и т е л ь н о г о ( И л . , X X , 104—109).
В п р е д с т а в л е н и я х эпоса юность А п о л л о н а а с с о ц и и р у е т с я с из­
вестным л е г к о м ы с л и е м , недостаточной у м у д р е н н о с т ь ю , а возраст­
н а я з р е л о с ь Посейдона — со з р е л о с т ь ю у м с т в е н н о й . Посейдон муд­
рее, опытнее, р а з у м н е е А п о л л о н а : он «прежде родился» и потому

166

167

(Ил.,

XV.

1 8 4 - 1 9 9 )

И еще:
Но, признаюсь, огорчение сильное душу объемлет,
Если угрозами гордыми он оскорблять начинает
Равного с ним и в правах и судьбой одаренного равной.
(Ил.,

XV.

2 0 8 — 2 1 0 )

его з н а н и я количественно больше.
Феб, начинай; ты летами юнейший,— но мне неприлично:
Прежде тебя я родился, и боле тебя я изведал,—
(Ил.,

XXI,

439 —

440)

о с т а в л я е т он за своим юным п р о т и в н и к о м п р а в о н а ч а т ь божествен­
ный п о е д и н о к .
П о д о б н о э п и ч е с к и м г е р о я м и б о г а м , в п р е д е л а х соответствую­
щ е г о и д е а л а соизмеримы степенью некоего] д о с т о и н с т в а и эпические
кони.
Все б о г а т ы р с к и е к о н и «хорошие», и, к а к с л е д с т в и е , все они «бы­
стрые». О д н а к о н а п о г р е б а л ь н ы х р и с т а н и я х в д р у г в ы я с н я е т с я , что
«быстрые» к о н и А н т и л о х а ( И л . , X X I I I , 303—304) «в бегу т я ж е л ы »
( И л . , X X I I I , 309—310) и что к о н и всех о с т а л ь н ы х с о и с к а т е л е й
«резвее» ( И л . , X X I I I , 311).
В э п и ч е с к о й х а р а к т е р и с т и к е к о н е й А н т и л о х а нет п р о т и в о р е ч и й ,
н о есть у т в е р ж д е н и е т о г о , что к а ж д ы й б о г а т ы р с к и й к о н ь , соотнесен­
ный с идеалом «коня хорошего», «лучшего», о б л а д а е т н е к и м и об­
щ и м и и постоянными п р и з н а к а м и и в п р е д е л а х д а н н о г о и д е а л а роз­
н и т с я о т д р у г о г о , ему подобного, л и ш ь к о л и ч е с т в е н н о й мерой этих
п р и з н а к о в , к о т о р а я и здесь з а в и с и т от р о д о с л о в н о й , в о з р а с т а ,
в р о ж д е н н о г о с в о й с т в а , а т а к ж е милости богов.
На п о г р е б а л ь н ы х р и с т а н и я х в честь П а т р о к л а в ы с т у п а ю т пя­
т е р о в о з н и ц : сын Адмета Е в м е л , Д и о м е д , М е н е л а й , сын Н е с т о р а
А н т и л о х и к р и т с к и й в о ж д ь М е р и о н . А х и л л в р и с т а н и я х не участ­
в у е т : он их у с т р о и т е л ь , — но у в е р е н , что, если бы у ч а с т в о в а л , сни­
с к а л п е р в у ю н а г р а д у . Это е г о к о н и «способностью» к бегу значи­
т е л ь н о п р е в о с х о д я т о с т а л ь н ы х ( И л . , X X I I I , 276), п р е в о с х о д я т по­
т о м у , что они б о ж е с т в е н н о г о р о д а , их мать — г а р п и я П о д а р г а ,
отец — ветер З е ф и р ( И л . , X V I , 149—151). О н и «нестареющи и бес­
смертны» ( И л . , X V I I , 444; X X I I I , 277). С л а в н о е происхожде­
ние и вечно ю н ы е л е т а о п р е д е л я ю т р е з в у ю мощь А х и л л е с о в ы х
коней.
Н а з о в А х и л л а п р и н я т ь у ч а с т и е в с о с т я з а н и я х герои подымают­
ся в п е р е ч и с л е н н о м в ы ш е п о р я д к е . И, х о т я по ж р е б и ю перед нача­
л о м з а е з д а р и с т а т е л и в ы с т р а и в а ю т с я на поле н е с к о л ь к о и н а ч е , по­
р я д о к этот в ходе р и с т а н и я очень быстро в о с с т а н а в л и в а е т с я : впе­
реди Е в м е л , потом Д и о м е д , М е н е л а й , А н т и л о х , последним гонит
к о н е й М е р и о н , — п о с к о л ь к у этот п о р я д о к соответствует, в представ­
л е н и я х эпоса, и с т и н н о м у р и с т а т е л ь н о м у и с к у с с т в у к а ж д о г о из ге­
р о е в , соотнесенному с «доблестью» р е з в о г о бега их к о н е й .
П е р в е н с т в о Е в м е л а и его «мощных» ( И л . , X X I I I , 461) к о б ы л и ц
в и с к у с с т в е р и с т а н и я эпосом о щ у щ а е т с я к а к нечто б е с с п о р н о е * ( И л . ,
X X I I I , 536). В е д ь :
168

Коней извел превосходнейших славный Эвмел Феретиад,
Он устремлял кобылиц на бегу, как пернатые, быстрых,
Масти одной, одинаковых лет и хребтом как под меру.
Сам Аполлон воспитал на зеленых лугах пиерийских
Сих кобылиц, разносящих в сражениях ужас Арея.
(Ил.,

II,

763 — 767)

К о н е й Е в м е л а воспитал А п о л л о н , и потому в своем в н у т р е н н е м
свойстве, с о с т а в л я ю щ е м с у т ь э п и ч е с к о г о и д е а л а , они з н а ч и т е л ь н о
п р е в о с х о д я т («значительно л у ч ш и е » . — И л . , I I , 763) коней осталь­
ных с о и с к а т е л е й ; сам ж е Е в м е л особо и с к у с е н у п р а в л я т ь к о н я м и
( И л . , X X I I I , 289).
Р е з в о с т ь к о н е й Д и о м е д а , д о г о н я ю щ и х к о л е с н и ц у Е в м е л а , моти­
в и р у е т с я и х особым п р о и с х о ж д е н и е м :
Кони сии от породы, из коей Кронид громовержец
Тросу ценою за сына, за юного дал Ганимеда.
(Ил..

V.

266—266)

И м е н н о по этой п р и ч и н е они — «превосходнее всех под а в р о р о й
и солнцем» ( И л . , V, 2 6 6 — 2 6 7 ) . В свою очередь, к о н и А н т и л о х а от­
стают потому, что они «много хуже» ( И л . , X X I I I , 577) к о н е й Мене­
л а я : ведь «давно и х обоих п о к и н у л а младость» ( И л . , X X I I I , 445;
V I I I , 103—104), а к о н и М е р и о н а — потому, что их в р о ж д е н н а я мед­
л и т е л ь н о с т ь к а к н е к о е о т р и ц а т е л ь н о е свойство и л и , точнее, к а к ко­
л и ч е с т в е н н а я недостаточность о п р е д е л е н н о г о п о л о ж и т е л ь н о г о при­
з н а к а в ы с т у п а е т не с м я г ч е н н а я ни достоинством родового проис­
х о ж д е н и я , н и искусством в о з н и ц ы ( И л . , X X I I I , 5 3 0 — 5 3 1 ) .
В том ж е , очевидно, п о р я д к е и з а к о н ч и л и с ь бы р и с т а н и я , полу­
ч и л и н а г р а д ы победители, если бы в х о д с о с т я з а н и я не в м е ш а л и с ь
в н е ш н и е с и л ы — и б о ж е с т в е н н ы е , и ч е л о в е ч е с к и е , если бы А ф и н а
н е в д о х н у л а , у м н о ж а я и х р е з в о с т ь , н о в у ю «ярость» ( И л . , X X I I I , 390)
к о н я м Д и о м е д а и не р а з б и л а к о л е с н и ц ы Е в м е л а , если бы и с к у с с т в о
в о з н и ч е г о А н т и л о х а не помогло п р е с т а р е л ы м , «худшим» к о н я м Нес­
т о р а о б о г н а т ь «лучших» М е н е л а я . И вот и т о г : п е р в а я н а г р а д а —
Диомеда, вторая — Антилоха, третья и четвертая — Менелая и
М е р и о н а . П о с л е д н и м п р и х о д и т л у ч ш и й р и с т а т е л ь Е в м е л , волоча
с л о м а н н у ю к о л е с н и ц у и г о н я перед собой к о н е й ( И л . , X X I I I , 5 3 2 —
536).
С ц е н а р и с т а н и я — не е д и н с т в е н н а я с ц е н а «Илиады», где коли­
чественно «доблесть» к о н е й , быстрота их бега, с т а в и т с я в зависи­
мость от их п р о и с х о ж д е н и я , в о з р а с т а , в м е ш а т е л ь с т в а богов.
Так,
божественным
волеизъявлением
множится
эпическая
«ярость», а от нее и быстрота к о н е й А х и л л е с а ( И л . , X V I I , 451)
и П р и а м а ( И л . , X X I V , 442), б о ж е с т в е н н ы м п р о и с х о ж д е н и е м объ169

я с н я ю т особую быстроту конем Адраста и Л а о м е д о н т а Н е с т о р н
Д и о м е д ( И л . , X X I I I , 3 4 4 — 3 4 8 ; V, 2 5 9 — 2 7 3 ) , а копей Э р и х ф о н е я —
Эней ( И л . , X X , 2 2 1 — 2 2 9 ) .
П о своему в н у т р е н н е м у достоинству о к а з ы в а е т с я к о л и ч е с т в е н н о
н е р а в н ы м и «хорошее» эпическое оружие. О н о м о ж е т быть л у ч ш е
(«благородное» έσθλά) и х у ж е («худое», «слабое», «худшее» — хέρηα)
( И л . , X V I , 382).
Д о с т о и н с т в о о р у ж и я с в я з ы в а е т с я с его п р о и с х о ж д е н и е м , его
прежними владельцами.
Мерион п р е д л а г а е т Одиссею, с н а р я ж а в ш е м у с я в р а з в е д к у , свой
ш л е м , и эпос подробно п е р е ч и с л я е т п р е ж н и х в л а д е л ь ц е в шлема
( И л . , X , 2 6 1 — 2 7 1 ) . А я к с , п р и з ы в а я Т е в к р а в о п а с н у ю минуту б о я
п о д н я т ь на в р а г о в л у к , не з а б ы в а е т у т о ч н и т ь , что имеет в виду л у к ,
п о л у ч е н н ы й Т е в к р о м от А п о л л о н а ( И л . , XV, 4 4 0 — 4 4 1 ) . В д о с п е х
у б и т о г о им П а т р о к л а н е з а м е д л и т е л ь н о и поспешно о б л е к а е т с я Гек­
т о р , ведь доспех П а т р о к л а — дар богов, «бессмертный доспех луч­
ш е г о мужа» ( И л . , X V I I , 192—197, 2 0 2 — 2 0 3 ) .
«Илиада» о с т а н а в л и в а е т с я т а к ж е на «родословной» к о п ь я Ахил­
л а ( И л . , X V I , 130—144), с к и п е т р а Агамемнона ( И л . , I I , 100—108)
и т. д.
Перечень владельцев служит своеобразной генеалогией о р у ж и я
и, с о з д а в а я quasi-род, в о с п о л н я е т недостающее з в е н о в общей и еди­
ной системе э п и ч е с к о г о м и р а , построенного по единому же неизмен­
ному о б р а з ц у , с учетом родовой п р и н а д л е ж н о с т и л и ц , с у щ е с т в ,
предметов, его н а с е л я ю щ и х .
Иными с л о в а м и , к о л и ч е с т в е н н о е с о п о с т а в л е н и е качества эпи­
ческого о р у ж и я в п р е д е л а х соответствующего этико-эстетического
и д е а л а п р о и з в о д и т с я с учетом все тех ж е , у ж е и з в е с т н ы х нам, уз­
л о в ы х моментов, среди которых
особую р о л ь и г р а ю т происхожде­
ние и м и л о с т ь , б л а г о с к л о н н о с т ь
божества. Этико-эстетическая
структура эпического идеала единообразна, и единообразие это,
очевидно, к а к внешнее, т а к и в н у т р е н н е е . И м е н н о : к а т е г о р и и , со­
с т а в л я ю щ и е л ю б о й этико-эстетический идеал э п о с а , соответственно
тождественны с у щ н о с т н о , к а ч е с т в е н н о и р о з н я т с я л и ш ь количест­
вом д а н н о г о к а ч е с т в а , что, в свою очередь, ведет к соизмеримости
к а к соответствующих к а т е г о р и й , о б р а з у ю щ и х и д е а л , т а к и самих
эпических идеалов.

д в у х величин с некоей третьей у к а з ы в а е т на их в н у т р е н н ю ю иден­
т и ч н о с т ь : и ч е л о в е к и божество по своей сути однородны, и потому
сопоставимы через нечто т р е т ь е .
Д а л е е , по н а б л ю д е н и я м той же «Илиады», б о ж е с т в о «много мощ­
нее» ч е л о в е к а ( И л . , X, 557; X X , 368), х о т я бы этот последний и был
«весьма силен» ( И л . , V I I I , 143—144), т. е. о п я т ь - т а к и речь идет о
к о л и ч е с т в е н н о м превосходстве некоего к а ч е с т в а (силы, мощи), об­
37
щего человеку и божеству .
«Илиада» не видит иного р а з л и ч и я между
«честью»,
«способ­
ностью», «природной, ж и з н е н н о й силой» ч е л о в е к а и
божества,
к р о м е их объема, к о л и ч е с т в а : у б о ж е с т в а они «обширнее», ч е м у
ч е л о в е к а ( И л . , I X , 4 9 6 — 4 9 8 ) . Т о ж е м о ж н о с к а з а т ь о «славе-мол­
ве», которой у ч е л о в е к а всегда м е н ь ш е , чем у П о с е й д о н а , напри­
мер, но в р о в е н ь и л и д а ж е б о л ь ш е , чем у б о ж е с т в а с меньшей по
с р а в н е н и ю с Посейдоном э п и ч е с к о й «яростью», а з н а ч и т , и мень­
шей «доблестью» ( И л . , V I I , 4 4 3 — 4 6 3 ) .
Количественное увеличение признака, свойства, качества в
пре­
д е л а х и д е а л а не ведет к п о я в л е н и ю нового качества, а л и ш ь форми­
рует оттенок интенсивности к а ч е с т в а .
В о и н с к и й к л и ч - к р и к к а к в ы р а ж е н и е мощи и э п и ч е с к о й ярости
у б о ж е с т в в н е с к о л ь к о р а з з в у ч н е е , громче, чем у героев. Вдох­
н о в л я я на битву а х е я н , Посейдон к р и ч и т с т а к о й с и л о й :
Словно как девять иль десять бы тысяч воскликнули разом
Сильных мужей на войне, зачинающих ярую битву.
(Ил.,

XIV,

148-149)

Д о к а з а т е л ь с т в о м подобной соизмеримости в «Илиаде» с л у ж и т
п р я м о е соотнесение этико-эстетических к а т е г о р и й и д е а л о в «хороше­
го человека», «хорошего божества» и к о с в е н н о е — «хорошего чело­
века», «хорошего коня», «хорошего о р у ж и я » .
По д а н н ы м «Илиады», и человек, и б о ж е с т в о во всем, в том числе
и в мудрости, у с т у п а ю т З е в с у : З е в с их «много мудрее» ( И л . , X I I I ,
6 3 1 — 6 3 2 ) , «много превыше» ( И л . , V I I I , 27). У ж е само с р а в н е н и е

То же о крике раненого Арея (Ил., V, 859—861).
С о и з м е р и м о с т ь и д е а л о в б о ж е с т в а и ч е л о в е к а в эпосе — не ис­
к л ю ч е н и е . С н е м е н ь ш и м на то о с н о в а н и е м м о ж н о г о в о р и т ь о со­
и з м е р и м о с т и п р о ч и х э п и ч е с к и х и д е а л о в , в том ч и с л е и д е а л о в че­
л о в е к а , к о н я , о р у ж и я , х о т я с о и з м е р и м о с т ь э т и х последних и по­
д а н а в более с к р ы т о й форме.
Э п и ч е с к и й герой б о л ь ш у ю часть своей ж и з н и проводит на ко­
не с о р у ж и е м в р у к а х . О р у ж и е , к о н ь и герой в эпосе о б р а з у ю т
н е к о е е д и нс тв о, о с н о в а н н о е н а н а ч а л а х в з а и м н о г о р а в е н с т в а .
Не т о л ь к о на герое, но и на всех о с т а л ь н ы х ч л е н а х един с тв а
л е ж и т печать и с к л ю ч и т е л ь н о с т и , в з а и м о п р е д о п р е д е л е н н о с т и , взаи­
моприуроченности.
Герой о т к а з ы в а е т с я идти в бой с ч у ж и м о р у ж и е м : оно ему обыч­
н о н е в п о р у , к а к А х и л л у о р у ж и е а х е й с к и х героев ( И л . , X V I I I ,
188—195).
К о н и и о р у ж и е э п и ч е с к о г о г е р о я обычно не т а к и е , к а к у всех,
не любые, не в с я к и е , но л и ш ь ему одному «подходящие», ему од­
ному п о к о р н ы е . Т а к , коней А х и л л а н и к т о из героев не может ук-

170

171

ротить (Ил., X, 401—404; X V I I , 75—78), а копье поднять (Ил.,
X V I , 140—142).
В н у т р и э п и ч е с к о г о единства у с т а н о в л е н о и н е у к о с н и т е л ь н о со­
б л ю д а е т с я к о л и ч е с т в е н н о е соответствие к а ч е с т в , в о п л о щ а ю щ и х иде­
алы человека, к о н я , о р у ж и я .
У п р е с т а р е л о г о Н е с т о р а , к о т о р о г о п о к и н у л а физическая—си­
л а , «сила ж и з н и » , и у ж , к о н е ч н о , д а в н о нет быстроты — этой
добродетели э п и ч е с к о г о в о и н а , к о н и «старые» ( И л . , X X I I I , 445),
« т я ж е л ы е на ногу», «медлительные» ( И л . , V I I I , 103—104), и, на­
п р о т и в , у ю н о г о Э н е я к о н и «быстрые», «резвые» ( И л . , V, 275 и д р . ) .
У особо д о б л е с т н о г о А х и л л а , с ы н а бессмертной м а т е р и , осо­
бо д о б л е с т н ы е , н е с т а р е ю щ и е и бессмертные кони ( И л . , X V I I , 444),
особо д о б л е с т н о е , бессмертное о р у ж и е ( И л . , X V I I , 194).
А х и л л «много мощнее» о с т а л ь н ы х а х е й с к и х героев, и к о н и
его «много мощнее» п р о ч и х к о н е й а х е й с к о г о о п о л ч е н и я ( И л . , I I ,
768—770).
Перед решительным сражением ахейские ратники меняются
д о с п е х а м и ( И л . , ' X I V , 3 7 9 — 3 8 2 ) , чтобы «благородное о р у ж и е » полу­
ч и л «благородный человек», «оружие п о х у ж е » — «человек похуже».
В э п и ч е с к о й п о х в а л ь б е К с а н ф а ( И л . , X X I , 3 0 8 — 3 2 3 ) , уверен­
н о г о в победе н а д А х и л л о м , нет о п и с а н и я г е р о й с к о й с у щ н о с т и
А х и л л а , но есть у п о м и н а н и е о его «силе» ( И л . , X X I , 3 0 8 , 3 1 5 ,
316) и о «прекрасном о р у ж и и » ( И л . , X X I , 317), с и н о н и м е эпи­
ч е с к о г о и д е а л а « о р у ж и я хорошего». Д л я х а р а к т е р и с т и к и А х и л л а воина э т о г о д о с т а т о ч н о .
Л и ш и в ш и с ь по смерти П а т р о к л а с в о и х д о с п е х о в , А х и л л в по­
и с к а х к р е п к о г о «славного о р у ж и я » о б р а щ а е т с я к о р у ж и ю А я к с а
Т е л а м о н и д а ( И л . , X V I I I , 188, 192—195). Это е д и н с т в е н н о е ору­
ж и е , к о т о р о е может з а м е н и т ь его собственное; м о ж е т потому, что
А я к с Т е л а м о н и д — п е р в ы й после А х и л л а герой а х е й с к о г о опол­
чения (Ил., I I , 768—769).
Ч и с л о подобных п р и м е р о в может быть у м н о ж е н о .
К о л и ч е с т в е н н о е соответствие к а ч е с т в в н у т р и э п и ч е с к о г о един­
ства — я в л е н и е с т а б и л ь н о е . И е с л и э п и ч е с к о е единство оказы­
вается временно нарушенным: коней крадут, убивают, оружие
п о х и щ а ю т , герой погибает, у с т р а н я е т с я , — то о н о неизменно вос­
с т а н а в л и в а е т с я , в о з р о ж д а е т с я н а п р е ж н е й основе к о л и ч е с т в е н н о й
с о р а з м е р н о с т и к а ч е с т в , х о т я , в о з м о ж н о , и не в п р е ж н е м с о с т а в е .
Вместо п о х и щ е н н о г о о р у ж и я Гефест к у е т А х и л л у новое, столь мощ­
ное, что н и к т о из д р у ж и н ы А х и л л а не может вынести одного его
вида ( И л . , X I X , 12—17); вместо г н е в а ю щ е г о с я А х и л л а в бой с его
к о н я м и и его о р у ж и е м ; идет эпический д в о й н и к А х и л л а П а т р о к л ,
мощь к о т о р о г о п р и д а н н ы х о б с т о я т е л ь с т в а х м ы с л и т с я едва ли не
р а в н о й мощи А х и л л а .
172

В свою очередь к о л и ч е с т в е н н о е соответствие сходных качеств
в п р е д е л а х э п и ч е с к о г о е д и н с т в а : г е р о й — к о н ь — о р у ж и е — обрета­
ет смысл л и ш ь в с л у ч а е идентичности э т и х к а ч е с т в , что, со своей
с т о р о н ы , дает в о з м о ж н о с т ь р а с с м а т р и в а т ь к а ж д ы й ч л е н э п и ч е с к о й
т р и а д ы к а к п р о я в л е н и е , п о к а з а т е л ь у р о в н я э п и ч е с к о г о богатыр­
ства, присущего данной триаде в целом.
В пользу такого предположения говорят факты взаимодействия и
в з а и м о п р о н и к н о в е н и я э п и ч е с к и х к а ч е с т в , свойств и с о с т о я н и й ,
в ы р а ж е н н ы х этико-эстетическими п о н я т и я м и , о б р а з у ю щ и м и иде­
а л ы «хорошего человека», «хорошего коня», «хорошего о р у ж и я » .
Г е к т о р у б и в а е т П а т р о к л а , снимает с него доспех, принадле­
ж а щ и й А х и л л у д а р богов, и немедленно о б л е к а е т с я им, м е н я я
на него свой собственный р а н е е б ы в ш и й д о с п е х . И вот:
Гектора тело доспех обольнул, и вступил ему в сердце
Бурный, воинственных дух; преисполнились все его члены
Силой и крепостью.
(Ил.

XVII,

Б о г и н я Фетида п р и н о с и т А х и л л у доспех,
стом в з а м е н у т р а ч е н н о г о , и А х и л л :

210 — 212)

в ы к о в а н н ы й Гефе­

Только взглянул — и сильнейшим наполнился гневом: ужасно
Очи его из-под веждей, как огненный пыл, засверкали.
(Ил.,

XIX,

16-17)

В обоих с л у ч а я х о р у ж и е в л и я е т на б о г а т ы р с к и е «свойства» ге­
р о я , у в е л и ч и в а я их к о л и ч е с т в е н н о : с д о с п е х о м А х и л л а умножи­
лась
«сила» и
«доблесть»
Г е к т о р а ; от б о ж е с т в е н н о г о о р у ж и я
«гнев» А х и л л а стал «больше».
О б ъ я с н е н и е этому н а х о д и м т о л ь к о в одном: э п и ч е с к о е о р у ж и е ,
пришедшее из и н о г о э п и ч е с к о г о единства и о б л а д а ю щ е е (дар бо­
ж е с т в ! ) б о л ь ш и м и , по с р а в н е н и ю с п р е ж н и м о р у ж и е м А х и л л а и
Г е к т о р а , «доблестью», «гневом» и «силой», ч а с т и ч н о передает эти
к а ч е с т в а э п и ч е с к о м у герою. О б р а з у е т с я новое э п и ч е с к о е триедин­
ство и в нем новое к о л и ч е с т в е н н о е с о о т н о ш е н и е к а ч е с т в . Н е д а р о м
Г е к т о р в д о с п е х а х А х и л л а к а ж е т с я т р о я н с к и м г е р о я м с а м и м Ахил­
л о м ( И л . , X V I I , 2 1 2 — 2 1 4 ) , а А х и л л в д о с п е х а х Гефеста о щ у щ а е т се­
б я р а в н ы м богам ( И л . , X X I , 315).
Следует, о д н а к о , з а м е т и т ь , что подобное «перераспределение»
имеет известный предел и п р а к т и ч е с к и с о в е р ш а е т с я л и ш ь т о г д а ,
когда р а з р ы в в к о л и ч е с т в е н н о м соответствии к а ч е с т в всех т р е х
с о с т а в л я ю щ и х э п и ч е с к о г о единства с р а в н и т е л ь н о н е в е л и к .
А х и л л , сын б о г и н и , а по о т ц о в с к о й л и н и и — п р а в н у к З е в с а ,
и без о р у ж и я Гефеста б л и з о к м о щ ь ю к б о г а м ( И л . , I X , 485,494;
X X I , 184—185), р а в н о к а к Г е к т о р и в собственных д о с п е х а х вну­
ш а е т А х и л л у с т р а х н а п о е д и н к а х с ним ( И л . , V I I , 113—114).
173

П р и з н а ч и т е л ь н о м р а з р ы в е в соотношении к а ч е с т в , к а к п р а в и л о ,
подобного «перераспределения» не происходит и нового э п и ч е с к о г о
единства не в о з н и к а е т .
А л к и м е д о н и Автомедон и на к о н я х А х и л л а п о - п р е ж н е м у ос­
т а ю т с я по с р а в н е н и ю с А х и л л о м и его к о н я м и «дурными» ( И л . ,
X V I I , 487), а битва с ними т р о я н с к и м г е р о я м не п р е д с т а в л я е т с я
трудной и опасной.
И е щ е . А г а м е м н о н а , с н а р я д и в ш е г о с я в бой, «чествуют» боги ( И л . ,
X I / 4 5 — 4 6 ) , н о чествуют л и ш ь после т о г о , к а к о н о б л е к с я о р у ж и е м ;
ни А г а м е м н о н а без о р у ж и я , ни о р у ж и е без А г а м е м н о н а боги не
чествуют. О д н а к о э п и ч е с к а я «честь» — п о к а з а т е л ь доблести и пла­
та за д о б л е с т ь . Т а к что, очевидно, доблесть А г а м е м н о н а и его дос­
пеха к а к - т о д о п о л н я ю т д р у г д р у г а , в о з р а с т а ю т о т и х с б л и ж е н и я ;
в и д и м о , доблесть д о с п е х а способствует в ы я в л е н и ю доблести г е р о я
и с л и в а е т с я с ней в е д и н у ю д о б л е с т ь э п и ч е с к о г о б о г а т ы р с т в а .
Н о подобная в з а и м о с в я з ь соответствующих к а т е г о р и й в о з м о ж н а
л и ш ь при их качественном е д и н о о б р а з и и , и потому идеалы «хороше­
го», «лучшего» м у ж а , к о н я , о р у ж и я предстают, р а в н о к а к и прочие
эпические идеалы, сходными по сути, по качеству п р и з н а к о в , их
с о с т а в л я ю щ и х , и р а з л и ч а ю т с я л и ш ь количеством н е к и х всем им при­
сущих качеств.
К а ж д ы й эпический идеал несет в себе п р и з н а к и рода, п р и з н а к и ,
общие всем эпическим идеалам добра, э п и ч е с к о г о «хорошего», и
п р и з н а к и вида, свойственные в основном л и ш ь данному идеалу;
причем последние в и д я т с я в количественном
перевесе некото­
рых общих качеств:
сила богов больше силы людей, доблесть
их б о л ь ш е человеческой доблести и т. д . , — о б р а з у ю щ е м смысловой
оттенок интенсивности в п р е д е л а х д а н н о г о качества.
Соизмеримость идеалов снимает внутренние п р е г р а д ы , б а р ь е р ы
между л и ц а м и , существами, предметами э п и ч е с к о г о м и р а , м е ж д у
«каждыми» многообразных э п и ч е с к и х «все» и п о з в о л я е т им п р и
д о л ж н о м количественном изменении соответствующих качеств пере­
ходить из одного смысло-различительного р я д а в д р у г о й , из одушев­
ленного — в н е о д у ш е в л е н н ы й , и г н о р и р у я тесные р а м к и «собствен­
ного» смыслового р я д а , «собственного» и д е а л а .
П о т о м у боги л е г к о п р и н и м а ю т человеческий о б л и к , к а к Посей­
д о н — о б л и к героя Ф о а с а ( И л . , X I I I , 216), А п о л л о н — мудрого
П е р и ф а с а ( И л . , X V I I , 323); и столь же л е г к о с т а н о в я т с я п т и ц а м и ,
к а к Аполлон и Афина к о р ш у н а м и ( И л . , V I I , 5 8 — 6 1 ; X I X , 350),
а Сон — птицей киминдой ( И л . , X I V , 291); люди же о б р а щ а ю т с я
в к а м е н ь , б е з м о л в н ы й , но по-человечески с т р а д а ю щ и й , к а к Н и о б а
( И л . , X X I V , 617). Потому кони эпоса понимают человеческую р е ч ь ,
к а к кони А х и л л а ( И л . , X I X , 399), Н е с т о р а ( И л . , X X I I I , 4 1 7 — 4 1 8 ) ,
М е н е л а я ( И л . , X X I I I , 442—445), Г е к т о р а ( И л . , V I I I , 184—197),
174

и д а ж е г о в о р я т по-человечески, как кони А х и л л а ( И л . , X I X , 404»
418—420); а к о п ь я , к а к ж и в ы е существа, подобно неистовым в эпи­
ческой ярости Гекубе и А х и л л у , «стремятся», «желают н а с ы т и т ь с я
человеческим телом» ( И л . , XV, 3 1 2 — 3 1 7 ; с р . X X I , 6 9 — 7 0 , 167—168;
см. т а к ж е : X X , 9 9 — 1 0 0 и X X I V , 2 0 8 — 2 1 4 ; X X I I , 3 4 5 — 3 4 7 ) . По­
этому у о р у ж и я и к о н е й есть и м я , как у б о ж е с т в а и ч е л о в е к а : кони
Г е к т о р а — К с а н ф и П о д а р г , А х и л л а — К с а н ф , Б а л и й , П е д а с , Ага­
мемнона — Эфа и П о д а р г , копье А х и л л а — П е л и а с .
Т а к всеобщая соизмеримость м и р а , возведенная в систему эпи­
ческого синкретического м и р о в о с п р и я т и я 38, о к а з ы в а е т с я основой
и вместе с тем объяснением сопутствующих этому м и р о в о с п р и я т и ю
явлений мифологизма и фетишизма 39.

5
Индивидуальная

эпическая

характеристика

Помимо э п и ч е с к о г о о б ъ е к т и в и з м а , мифологизма, фетишизма эпи­
ческий п р и н ц и п качественного е д и н о о б р а з и я п р и количественном
неравенстве качеств, это единообразие с о с т а в л я ю щ и х , л е ж и т в осно­
ве р я д а д р у г и х художественных я в л е н и й э п о с а , в том числе строе­
ния индивидуальной характеристики, характеристики эпического
40
«каждого» внутри э п и ч е с к о г о «все»
.
41
Герои. С о г л а с н о «Илиаде» ,
к а ж д ы й э п и ч е с к и й «хороший»,
«лучший» — одновременно воин и советник. К а к воин, он сведущ
во всех в о и н с к и х н а в ы к а х и обладает ими, к а к советник — подает
б л а г и е советы.
Свойствами воина и советного м у ж а наделены все эпические ге­
р о и , но наделены ими не в равной степени. И х о т я , по словам Д е в к а л и о н а , все ахейские герои «умеют и готовы с р а ж а т ь с я » ( И л . , X I I I ,
223), эпос устами А я к с о в вынужден п р и з н а т ь : «не все м у ж и р а в н ы
в с р а ж е н и я х » ( И л . , X I I , 270).
Други ахейцы, и тот, кто передний, и тот, кто середний,
Так и последний из воинов,— ибо не все равносильны
Мужи в сражениях,— ныне для всех нас труд уготовлен,—
(Ил.,

XII,

269-271)

побуждают к бою А я к с ы ахейские д р у ж и н ы .
Количественный перевес некоего качества в х а р а к т е р е г е р о я эпос
возводит в п р и н ц и п :
Гектор, жестокий ты муж, чтоб других убеждения слушать!
Бог перед всеми тебя одарил на военное дело;
Ты ж и советов мудростью всех перевысить желаешь!

175

Нет, совокупно всего не стяжать одному человеку.
Бог одного одаряет способностью к брани, другому
Зевс, промыслитель превыспренний, в перси разум влагает
Светлый: плодами его племена благоденствуют смертных;
Оным и грады стоят; но стяжавший сугубо им счастлив,—
(Ил.,

XIII,

726—734)

у к о р я е т и н а с т а в л я е т Гектора П о л и д а м а с .
В эпосе нет г е р о я , который не превосходил бы в чем-то, в какомто качестве своих друзей и в р а г о в , к а к нет г е р о я , который превос­
ходил бы разом их всех и во всем.
Д а ж е А х и л л , в е л и ч а й ш и й из а х е й с к и х героев, говорит о себе
к а к о воителе, «...которому р а в н о г о между героев ахейских нет
во б р а н и , хотя на советах и многие лучше» ( И л . , X V I I I , 105—106).
А х и л л выше всех своих сотоварищей силой, доблестью, н и ж е их
мудростью; древний Н е с т о р выше и А х и л л а , и прочих ахейцев муд­
ростью, но его оставила сила; Идоменей силен и мудр, но с годами
у ш л а резвость ног, легкость бега: Идоменей н е п о в о р о т л и в .
О б я з а т е л ь н о е в гомеровской эпической х а р а к т е р и с т и к е количест­
венное превосходство некоего качества ведет к эпической гармонии
к а к гармонии взаимозамещающего равенства качеств: нет «обделен­
ного» г е р о я ; герой, у с т у п а ю щ и й другому в каком-то одном качестве,
свойстве, берет над ним верх в качестве, в свойстве ином.
Количественный перевес качества о б р а з у е т и н д и в и д у а л ь н о е
свойство г е р о я , которое выделяет его из среды ему подобных и вмес­
42
те с тем не отделяет от нее вовсе, о к о н ч а т е л ь н о . И н а ч е г о в о р я ,
каждое общее свойство г е р о я , присущее всем г е р о я м , м о ж е т при
соответствующем количественном изменении п р е в р а т и т ь с я в свойст­
во индивидуальное и, н а п р о т и в , индивидуальное свойство — в свой­
ство общее. Между общим и индивидуальным нет п р е г р а д . И эпос
не з н а е т с л у ч а я , когда бы индивидуальное свойство одного героя
не я в л я л о с ь в το же время общим свойством эпического «лучшего»
и не присутствовало, в о з м о ж н о , в н е с к о л ь к о меньших р а з м е р а х в ха­
р а к т е р и с т и к е прочих э п и ч е с к и х г е р о е в .

И Гелен, и К а л х а с , по словам э п о с а , — «чрезвычайно в ы д а ю щ и й с я
в птицегадании» ( И л . , I, 69; IV, 76).
То же об искусстве в р а ч е в а н и я .
П о л и д а р и й и М а х а о н , дети бога-врача А с к л е п и я , — и в о и н ы ,
и врачи ( И л . , I I , 7 2 9 — 7 3 3 ; X I , 506, 833—836; X I V , 3 и д р . ) , но боль­
ше в р а ч и , чем воины ( И л . , X I , 509—515). В свою очередь, к а ж д ы й
воин немного, б о л ь ш е или меньше, в р а ч , к а ж д ы й з н а е т , к а к в ы н у т ь
и з бедра п и к у , и з р у к и — к о п ь е , к а к о т ж а т ь к р о в ь ( И л . , X I I I ,
598—600 и д р . ) . З н а н и я П о л и д а р и я и М а х а о н а л и ш ь обширнее, зна­
чительнее по количеству з н а н и й их с о р а т н и к о в .
И еще. Среди м у ж е й «советных» и м у ж е й «страшных в битве»
( И л . , I, 144, 146) в ахейском стане э п о с постоянно в ы д е л я е т Агамем­
нона, М е н е л а я , обоих А я к с о в , Д и о м е д а , И д о м е н е я , О д и с с е я , Ахил­
ла, Патрокла, в троянском — Гектора, Полидамаса и виновника
всех бед П а р и с а . Эти герои — я д р о а х е й с к о г о и т р о я н с к о г о воинст­
ва, лучшие из л у ч ш и х . Это они несут на себе т я ж е с т ь войны: пер­
выми идут в бой ( И л . , V I I I , 261—267; X I I , 8 9 — 1 0 0 и д р . ) , на поеди­
нок ( И л . , V I I , 162—169), в р а з в е д к у ( И л . , X, 227—232), в любое
трудное, ответственное и опасное п р е д п р и я т и е ( И л . , I, 144—147;
X I V , 424—426), на ночной ( И л . , X, 109—112) и дневной ( И л . , I I ,
404—409) совет, в народное собрание ( И л . , X I X , 4 0 — 5 1 , 243—250;
X V I I I , 243—250). К а ж д ы й и з них обладает всей совокупностью
свойств, п р и с у щ и х эпическому герою, и не имеет ни одного свойства,
герою «необязательного», и вместе с тем к а ж д ы й из них отличен
от д р у г о г о и ни одного не с п у т а е ш ь с д р у г и м .
Д е р ж а в н ы , облечены в л а с т ь ю все а х е й с к и е герои-вожди, но
Агамемнон среди них выделяется особо: он «широкодержавен» ( И л . ,
I, 102, 355; V I I , 107; X I , 107; X I I I , 112; X X I I I , 887) и многовласти­
телен
(ρασιλεύ -.α-.ος — превосходная
степень
от ανήρ βασιλεύς —
И л . , I X , 69); в этом его отличие, его особенность к а к «мужа хоро­
шего», «лучшего», его и н д и в и д у а л ь н о с т ь . С Агамемноном, «владыкой
народов», под Т р о ю п р и ш л а н а и б о л ь ш а я по числу и по мощи дружи­
н а н а ста к о р а б л я х ( И л . , I I , 5 7 6 — 5 8 0 ) .

Д е й с т в и т е л ь н о , все воины, с р а ж а ю щ и е с я под Т р о е й , — немного
птицегадатели; все они з н а ю т о приметах, с в я з а н н ы х с полетами
птиц, с их криком и т. д. Б л а г а я примета — птица по правой р у к е —
успокаивает Диомеда
и О д и с с е я , о т п р а в л я ю щ и х с я в разведку
( И л . , X , 274—282), бодрит П р и а м а ( И л . , X X I V , 290—321). П о л е т
о р л а , птицы З е в с а , к а к знамение толкует П о л и д а м а с ( И л . , X I I ,
200—229).
О д н а к о с л а в а птицегадателей в ахейском и т р о я н с к о м стане
остается за К а л х а с о м и Геленом, воином ахейским и воином троян­
ским, потому что это свойство у них з а т м и л о , п р и г л у ш и л о все ос­
тальные и количественно п р е в з о ш л о те же свойства прочих героев.

Д в а г е р о я - с о п е р н и к а , т р о я н е ц П а р и с и ахеец М е н е л а й , оба и доб­
лестные и с и л ь н ы е , сходны между собой и отличны от прочих героев
тем, что в них отсутствует в д о л ж н о й мере качество, столь естествен­
ное и обычное д л я эпического б о г а т ы р я : стремление быть во всем,
и в частности в военном деле, первым, превзойти д р у г и х , отличить­
с я (вспомним н а с т а в л е н и е П е л е я А х и л л у — И л . , X I , 783—784).
Этого качества у них меньше, чем у о с т а л ь н ы х , и я в н о недостаточ­
н о : отсюда относительная б е з ы н и ц и а т и в н о с т ь , пассивность М е н е л а я
и П а р и с а , в которой их постоянно у п р е к а ю т и к о т о р а я становится
их индивидуальной чертой (ср. Менелай — И л . , X, 121; П а р и с —
И л . , V I , 523).

176

177

Часто медлителен он и как будто к трудам нсохотон,—
Но не от праздности низкой или от незнания дела:
Смотрит всегда на меня, моего начинания ждущий,—
(Ил.,

оправдывает М е н е л а я

X,

121 — 123)

Агамемнон.

Друг! Ни один человек, душой справедливый, не может
Ратных деяний твоих опорочивать: воин ты храбрый,
Часто лишь медлен, к трудам неохотен,—
(Ил.,

VI.

521-523)

говорит П а р и с у Г е к т о р .
11 еще один герои обрел и н д и в и д у а л ь н о с т ь в количественной не­
достаточности к а ч е с т в а — в медленности бега, в н е п о в о р о т л и в о с т и .
Р е ч ь идет о б Идоменее Д е в к а л и о н е ( И л . , X I I I , 5 1 2 — 5 1 5 ; X V I I ,
612—616), которого утомляет пеший бой, которого «медленно не­
сут ноги», которого л и ш ь быстрые кони спасают от п р е с л е д о в а н и я .
Старец Н е с т о р , в прошлом великий воин («конник» — его посто­
я н н ы й эпитет) теперь — незаменимый и бессменный м у ж совета,
«сладостью речей» ( И л . , I, 248), широтой ума, охватом з н а н и й , «бла­
гомыслием» ( И л . , П . , 78) д а л е к о о с т а в л я ю щ и й за собой всех прочих
героев. Нестор — в е р ш и н а спокойной, ровной мудрости и оратор­
ского искусства.
А р я д о м — другой блестящий оратор и не меньший мудрец Одис­
сей, т о л ь к о мудрость его иного рода: не мудрость сведений, з н а н и й ,
но мудрость выдумки, сметки, хитрости, упорного л у к а в с т в а , даль­
новидного расчета.
Среди а х е й с к и х к о р а б л е й , п р и ч а л и в ш и х к т р о я н с к о м у берегу,
к о р а б л ь Одиссея з а н и м а е т наиболее удобное и п р а к т и ч е с к и безопас­
ное место — в центре.
«Изобретательный» и «тароватый на выдумки» ( И л . , I I , 173;
IV, 358), «многоумный» ( И л . , I, 311; X X I I I , 755), «многотерпели­
вый» ( И л . , V I I I , 97; I X , 676), Одиссей, возможно, и уступает в силе,
воинской сноровке и доблести А х и л л у , Д и о м е д у , А я к с у , Гектору
(вспомним его слова А х и л л у . — И л . , X I X , 2 1 7 — 2 1 8 : «Ты знамени­
тей м е н я , а не меньше того и сильнее в битве копьем...»), но в житей­
ской мудрости, практической сметке не уступит никому («...но т е б я ,
о герой, превзойду я д а л е к о
знанием...» — тому же А х и л л у . —
И л . , X I X , 218—219). Н е д а р о м о н «умно-лукавый», «изукрашенный
хитростью» ( И л . , IV, 339) и, в о з м о ж н о , потомок Сизифа, этого «наи­
корыстнейшего» из людей ( И л . , V I , 153).
По сравнению с изворотливой л о в к о с т ь ю ума Одиссея х и т р о с т ь
прочих эпических героев: и Агамемнона ( И л . , X, 233—239), и Д о л о ­
на ( И л . , X, 339—453), и всех о с т а л ь н ы х — в ы г л я д и т грубой, наив­
ной и «малой» ( И л . , X, 242—247).

У Д и о м е д а и особенно обоих Аяксов «разум на выдумки» не такто обилен, и мудростью они не столь уж богаты, зато к а к воины пре­
вышают многих.
Постоянные эпитеты Диомеда — «сильный» и «знаменитый кли­
чем» (κρατερός, βοήν α γ α θ ό ς . — И л . , V, 320, 347; V I I , 399 и д р . ;
И л . , IV, 4 0 1 , 4 1 1 ; V, 151 и д р . ) ; повторенные бесконечное м н о ж е с т в о
р а з , несравненно больше, чем с именами д р у г и х героев, они становят­
ся выражением и н д и в и д у а л ь н ы х свойств Д и о м е д а , к а к героя с не­
обычайно развитой силой (κράτος), силой поступательной и насту­
п а т е л ь н о й , силой выносливости, победы и д е й с т в и я , в ы я в л е н и е
которой сопровождается боевым кличем (см., н а п р и м е р , сцену
р а н е н и я Диомедом А ф р о д и т ы . — И л . , V , 330—351).
Д в а одноименных ахейских героя — А я к с Т е л а м о н и д и А я к с
О и л е е в — по своим богатырским возможностям р а в н ы . «Имеющими
одинаковый дух» н а з ы в а ю т они себя ( И л . , X V I I , 720). Это не мешает,
о д н а к о , А я к с у Оилееву превосходить и своего т е з к у , и прочих ахей­
ских героев подвижностью, проворством, особой быстротой погони.
А я к с Оилеев «проворный», «быстрый» и, по словам эпоса:
С ним из вождей не равнялся никто быстротой по погоне
Воев бегущих, которых ужасом Зевс поражает.
(Ил.,

521 — 522)

А я к с Теламонид, н а п р о т и в , медлительно основателен и в быстро­
те бега, тем более погони, наиболее у я з в и м . Е с л и не это, А я к с Тела­
монид был бы равен во всем А х и л л у , первому воину ахейского опол­
ч е н и я . А сейчас ему приходится довольствоваться вторым местом,
у с т у п а я приоритет сыну П е л е я ( И л . , X I I I , 321—325).
В п р и ч а л и в ш е й армаде к о р а б л и А я к с а и А х и л л а в противовес
к о р а б л ю Одиссея з а н и м а ю т места по к р а я м : А я к с и А х и л л к а к ник­
то сильны, готовы к бою, им некого и нечего б о я т ь с я .
Стала вражда на огромнейший черный корабль Одиссея,
Бывший в средине, да крики ее обоюдно услышат
В стане далеком Аякса и в стане царя Ахиллеса,
Кои на самых концах с многовеслыми их кораблями
Стали, надежные оба на силу их рук и на храбрость,—
(Ил..

XI.

5-9)

и з л а г а е т и комментирует этот ф а к т «Илиада».
А я к с — почти к а к А х и л л , А х и л л же — э т а л о н эпического вои­
на, воплощенный идеал бойца, и в этом его и н д и в и д у а л ь н о с т ь , его
отличие от о с т а л ь н ы х ахейских героев.
А х и л л постоянно в г л а з а х друзей и в р а г о в — «много лучший»
среди всех ахейцев ( И л . , X V I , 271—272; X V I I , 164—165), но «мно­
го лучший» он л и ш ь в роли в о и т е л я . А х и л л , м у ж совета, д а л е к
179

178

XIV.

от эпического первенства: ему не х в а т а е т ни в ы д е р ж к и , ни прозор­
ливости, ни з н а н и й , ни д а ж е в достаточной мере ума ( И л . , X I X ,
215—220).
И если идеал «мужа лучшего» складывается из двух равновели­
к и х по своему значению частей: неистовый воин и р а з у м н ы й совет­
н и к , то требованиям первого А х и л л удовлетворяет с избытком, вто­
р о г о — удовлетворяет н е вполне. Недостающее восполняется, н о
путем чисто внешним: с Ахиллом неразлучен П а т р о к л .
П а т р о к л — ахейский герой, друг (ό φίλος), д р у ж и н н и к (δ ετα­
ίρος) и с л у г а (ό θεράπων) А х и л л а . Подобно всем эпическим геро­
я м , П а т р о к л доблестен ( И л . , X V I , 665; X V I I I , 12 и д р . ) , «силен»
( И л . , X V I I , 204), подобно м н о г и м , — искусный ристатель и к о н н и к
( И л . , X V I I , 477; X V I , 126 и д р . ) , умелый копьеборец ( И л . , X V I ,
193—195), но нет ему равного в кротости и л а с к е ; к р о т к и й , л а с к о в ы й
(ένηής.— И л . , X V I I , 204, 670; X X I , 96) и с л а д к и й , п р и я т н ы й , ми­
лостивый (μείλτ/ος.— И л . , X V I I ,
6 7 1 ; X I X , 300) — постоянные
эпитеты П а т р о к л а и одновременно его и н д и в и д у а л ь н а я характерис­
тика.
М о ж е т в о з н и к н у т ь впечатление, что и кротость и л а с к а — лич­
ные свойства П а т р о к л а , не имеющие н и к а к о г о отношения к общему
идеалу"«мужа хорошего» и не н а х о д я щ и е ' п а р а л л е л е й в х а р а к т е р и с т и к е
д р у г и х героев. Это не т а к . Эпический герой д о л ж е н быть и кроток и
милостив: Идоменей в перебранке с Аяксом Оилеевым ставит тому
в вину «некроткий», «неласковый» образ мыслей ( И л . , X X I I I , 484;
άπ — ηνής — противоположное ένηής).
Д р у г о е дело, что кротким и милостивым герою н а д л е ж и т быть
в мирных беседах, советах вождей и народных собраний, но отнюдь
не на войне, где эти качества в противовес эпической я р о с т и , гневу
о к а з а л и с ь бы п р и з н а к а м и слабости. Поэтому-то, по гордым словам
А н д р о м а х и , Гектор не был «кротким» на «погибельных сечах» ( И л . ,
X X I V , 739), и н а п р о т и в — А я к с О и л е е в з а с л у ж и в а е т п о р и ц а н и я
от Идоменея именно за «некротость» в д р у ж е с к о й беседе. Кротость
и милость — свойства героя, советного м у ж а по преимуществу,
и именно т а к о в а р о л ь П а т р о к л а при А х и л л е .
П а т р о к л к р о т о к и милостив н а с т о л ь к о , н а с к о л ь к о А х и л л неистов
и я р о с т е н , разумен н а с т о л ь к о , н а с к о л ь к о тот силен. Их роли в пре­
д е л а х эпического идеала р е з к о р а з г р а н и ч е н ы , определены и противо­
поставлены: А х и л л в о с н о в н о м — в о и н , П а т р о к л — советник, такими
они вместе о т п р а в л я ю т с я под Т р о ю . Соответственны наставления
их отцов. Н а к а з П е л е я А х и л л у — н а к а з воителю:
Тщиться других превзойти,

непрестанно пылать отличиться.
(Ил.,

180

XI.

784)

Н а к а з Менелая П а т р о к л у — н а к а з советнику:
Сын мой! Пелид Ахиллес тебя знаменитее родом,
Летами старее ты, у него превосходнее сила;
Но руководствуй его убеждением, умным советом;
Дружески правь им; всегда он на доброе будет послушен.
(Ил.,

XI,

786 — 789)

Не с р а ж а т ь с я , не соревноваться в доблести и силе основная задача
П а т р о к л а , но «говорить р а з у м н ы е речи», «убеждать», «дружески на­
п р а в л я т ь » . Н е д а р о м наиболее я р к о е воспоминание о совместном об­
щении у П а т р о к л а и А х и л л а то, к а к они, сидя вдали от д р у ж и н ы ,
«советовали советы» ( И л . , X X I I I , 78).
А х и л л и П а т р о к л , герой-воин и герой-советник по преимущест­
ву, д о п о л н я ю т д р у г д р у г а на пути к равномерно-полному воплоще­
нию идеала «мужа хорошего», «лучшего», идеала воина и советника
р а з о м , и совокупность их качеств в целом составляет этот идеал.
А х и л л и П а т р о к л — «половинки» единого эпического целого,
эпические д в о й н и к и . Их эпический монизм дает о себе з н а т ь в «Илиа­
де» рядом обстоятельств: и А х и л л , и П а т р о к л вместе выросли в до­
ме П е л е я ( И л . , X X I I I , 8 2 — 9 2 ) , П а т р о к л обучен тому ж е , что и
А х и л л , в частности врачеванию ( И л . , X I , 828—832); оба н е р а з л у ч н ы
и л ю б я т друг д р у г а к а к н и к т о , их последнее ж е л а н и е — быть похо­
роненными вместе ( И л . , X X I I I , 8 3 — 9 2 , 243—248).
А х и л л горюет о П а т р о к л е больше, чем б р а т о единоутробном
брате и отец о сыне ( И л . , X X I V , 46—48); печаль его беспредельна:
равной ему уже не испытать ( И л . , X X I I I , 4 6 — 4 7 ) . Последнее по­
н я т н о : в П а т р о к л е А х и л л , по сути дела, о п л а к и в а е т самого себя:
...его из друзей всех больше любил я;
Им, как моею главой, дорожил; и его потерял я ! —
(Ил.,

XVIII,

81-82)

ж а л у е т с я А х и л л Фетиде.
В «Илиаде» есть и прямое уподобление П а т р о к л а А х и л л у .
Когда в доспехах А х и л л а П а т р о к л предводительствует ратью
м и р м и д о н я н , т р о я н е принимают его з а А х и л л а ( И л . , X V I , 2 7 8 —
283), а сам он совершает д е я н и я : у м е р щ в л я е т сильнейших троян­
ских героев, едва не берет приступом И л и о н , и т. д . , — к а к и е были
бы под стать «яростному» А х и л л у , но не ему, постоянно «кроткому»
и «милостивому» ( И л . , X I X , 300).
Двойничество — д р е в н е й ш а я ступень эпической индивидуальной
х а р а к т е р и с т и к и , к о т о р а я строится здесь не на количественном
неравенстве единых эпических качеств, к а к это будет впоследствии,
но на количественном равенстве п р о т и в о п о л о ж н ы х качеств, в сово­
купности составляющих единое целое. Советные качества П а т р о к л а
181

р а в н ы по количеству воинским качествам А х и л л а , но противополож­
ны им по сути. Советник П а т р о к л и воин А х и л л — две стороны,
два р а з н ы х п р о я в л е н и я единого эпического человека, единого эпи­
ческого и д е а л а .
От этой начальной ступени на новой стадии эпической характе­
р и с т и к и , свойственной гомеровскому э п о с у , — при утрате непо­
средственной, преемственной с в я з и д в о й н и к о в , при обращении
и А х и л л а и П а т р о к л а из «части» целого в самостоятельное целое
и взаимообогащение к а ж д о г о из них качествами другого, перешед­
шими т е п е р ь во всеобщие эпические к а ч е с т в а , — остается л и ш ь
количественный перевес качеств, некогда исключительно данному
герою п р и н а д л е ж а щ и х (у А х и л л а — воинских, у П а т р о к л а — совет­
н ы х ) , и известная к о л и ч е с т в е н н а я взаимодополняемость этих ка­
честв. Отсюда советник П а т р о к л «кроток» и «милостив» в той же ме­
ре, в к а к о й воин А х и л л — «гневен», «вспыльчив» (δεινός.— П л . ,
X I , 654).
А х и л л и П а т р о к л в «Илиаде» не единственные д в о й н и к и . Ана­
л о г и ч н а я им п а р а — т р о я н с к и е герои Гектор и П о л и д а м а с .
Гектор — в е л и ч а й ш и й воитель Т р о и ; х р а б р о с т ь ю , доблестью,
умением с р а ж а т ь с я он п р е в ы ш а е т всех своих соотечественников
( И л . , V I , 460—461). Из ахейских героев по силе и по мощи Гектору
равен т о л ь к о А я к с Т е л а м о н и д ( И л . , V I I , 280—281), а н е с к о л ь к о пре­
восходит л и ш ь А х и л л ( И л . , X X I I , 3 8 — 4 0 , 331—336; X X , 436—437).
П р и этом не надо з а б ы в а т ь , что тот же А х и л л до момента наивысшего
н а п р я ж е н и я сил — воинской мести за П а т р о к л а — у ж а с а л с я встре­
ч а т ь с я с Гектором в битвах ( И л . , V I I , 109—114).
К а к и в с я к и й эпический герой, Гектор — не т о л ь к о воин, но и
советный м у ж , «лучший» во всех своих геройских п р о я в л е н и я х ,
«сражаться ли н у ж н о и л ь мыслить» ( И л . , V I , 7 7 — 7 9 ) . В эпической
л е к с и к е о н , подобно хитроумному О д и с с е ю , — «разумом равен
Зевсу» (ср. И л . , I I , 169; X I , 200 и д р . ) . Это не мешает, однако, тому,
что в военном деле Гектор гораздо искуснее и удачливее, чем в со­
ветах, последний из которых, кстати с к а з а т ь , стоил ему самому жиз­
ни, а т р о я н а м — войска. Гектор — по преимуществу воин, первый
и л у ч ш и й среди героев И л и о н а ; в этом его особенность, его индиви­
дуальность.
Ф у н к ц и и советного м у ж а при Гекторе в ы п о л н я е т П о л и д а м а с .
П о л и д а м а с — д р у г Гектора, который ( х а р а к т е р н а я деталь эпическо­
го монизма) родился с ним в одну ночь ( И л . , X V I I I , 251), с которым
он н е р а з л у ч е н и с р а ж а е т с я в первых р я д а х ( И л . , XV, 3 2 8 — 3 5 1 ,
4 1 5 — 5 2 1 ; X V I , 530—536; X I I , 8 8 — 9 0 и д р . ) , которого временами
спасает, у к р ы в а я от ран и гибели ( И л . , X I V , 424—431).
П о л и д а м а с — воин, но не это в нем главное; главное же то, что
он «благомыслен» ( И л . , X V I I I , 253), з н а е т минувшее и грядущее
182

( И л . , X V I I I , 250), р а з у м е н , дальновиден ( И л . , X I I , 6 0 — 7 9 , 2 1 0 —
229 и др.) и превосходит всех т р о я н с к и х героев мудростью речей
н а с т о л ь к о ж е , н а с к о л ь к о Гектор превосходит их копьем ( И л . ,
X V I I I , 252).
И н д и в и д у а л ь н о с т ь П о л и д а м а с а — в степени его качеств совет­
н и к а и в его советном дополнении к Гектору, с которым по совокуп­
ности качеств он составляет единое р а в н о н а п о л н е н н о е целое эпиче­
ского и д е а л а .
П е р е ч е н ь э п и ч е с к и х д в о й н и к о в «Илиады» можно при ж е л а н и и
п р о д о л ж и т ь , и тогда в их числе, видимо, о к а ж е т с я почти с к р ы т а я
за позднейшим эпическим «напластованием» п а р а : Агамемнон —
М е н е л а й , б р а т ь я Атриды, один — р у к о в о д и т е л ь , другой — з н а м я
43
похода, а и з н а ч а л ь н о — воин и его советник .
И т а к , в х а р а к т е р и с т и к е героев «Илиады» присутствуют индиви­
д у а л ь н ы е черты, к а к присутствует в эпосе сама индивидуальность,
но и н д и в и д у а л ь н о с т ь эта о с о б е н н а я , г е р о и к о - э п и ч е с к а я , со всеми
вытекающими отсюда последствиями, о коих ни в коем случае не
44
следует з а б ы в а т ь .
К а к п о к а з ы в а ю т лексико-статистические исследования текста
45
поэм , принципы строения индивидуальной и одновременно общей
эпической х а р а к т е р и с т и к и н а х о д я т подтверждение в специфике
гомеровского героического эпитета и в распределении этого эпитета.
В самом деле, все гомеровские эпитеты истинны, и вместе с тем
все они п о с т о я н н ы . П о с т о я н н ы в том смысле, что качество, к а ж д ы м
эпитетом обозначенное, в разной мере, но необходимо присуще всем
эпическим героям без и с к л ю ч е н и я . Р а з н и ц а состоит л и ш ь в количест­
ве данного качества, которым наделен герой. Будучи незначитель­
ным или количественно р а в н ы м , или не вполне, не о к о н ч а т е л ь н о пре­
восходящим, качество это о р г а н и з у е т общий «эпитетный» фон эпоса
и отмечается л и ш ь в описании или обобщении, в то время к а к сам
э п и т е т подчеркивает преимущество данного качества у некоего ге­
роя и тем выделяет и н е с к о л ь к о обособляет героя в среде ему
подобных.
Д е й с т в и т е л ь н о , с р а ж а я с ь под Т р о е й , все «предводители» а х е я н ,
все герои свои д р у ж и н ы в бой «строят» ( И л . , I I , 476—477), но наибо­
лее в этом деле искусны герои Нестор и М е н е с ф е й . О редком умении
Менесфея «строить» войска на битвы эпос говорит т а к :
Сих предводил Петеид Менесфей, в ратоборстве искусный.
С ним от мужей земнородных никто не равнялся в искусстве
Строить на битвы и быстрых коней, и мужей щитоносцев.
Нестор один то оспаривал, древле родившийся старец.
(Ил.,

И,

552 — 555)

О д н а к о среди вождей а х е й с к о г о ополчения эпитет «устроителя
войск» эпос п р и л а г а е т л и ш ь к Агамемнону и М е н е л а ю , б р а т ь я м Ат183

ридам, обоим вместе и разом ( И л . , I, 16, 375). Это им, к а к признан­
ным предводителям воинства, приходится наибольшее число р а з
«устроять» воинские р я д ы , и э п и т е т з а к р е п л я е т имеющий место
факт.
Д а л ь н е й ш е е выделение и обособление героя и л и , иначе, дальней­
ш а я и н д и в и д у а л и з а ц и я его на фоне общей героической характерис­
т и к и , присущей эпосу, достигается за счет частотности употребле­
ния соответствующего эпитета, преимущественного з а к р е п л е н и я его
за героем. И хотя все эпические герои быстры в беге, хотя эпитетом
«быстроногий» обозначен и л а з у т ч и к Д о л о н ( И л . , X, 316), и возни­
цы на с о с т я з а н и я х при могиле П а т р о к л а ( И л . , X X I I I , 262), преиму­
щество в этом свойстве остается, по эпосу, за А х и л л о м , упомяну­
тым с таковым эпитетом двадцать четыре р а з а ( И л . , I I , 860, 872;
X V I , 134, 165, 865; X V I I , 388, 486; X X I I I , 28; Од., X I , 4 7 1 , 538;
И л . , V I I I , 474; X I I I , 113; X V I , 2 8 1 ; X V I I I , 2 6 1 , 267; X X , 27, 45;
X X I I , 193; X X I I I , 35, 7 9 3 , 249; X X I V , 458; X V I I I , 234; X X , 89).
И, н а п р о т и в , бег погони, проворство бега, «проворный» — прио­
ритет А я к с а О и л е е в а , который в сочетании с этим эпитетом поимен­
но у п о м я н у т в «Илиаде» наибольшее число р а з — о д и н н а д ц а т ь ( И л . ,
I I , 527; X , 1 1 0 , 175; X I I I , 66, 7 0 1 ; X I V , 442, 520; X V I I . 2 5 6 ; X X I I I ,
4 7 3 , 488, 754), в то время к а к А х и л л — всего п я т ь ( И л . , X I I I , 348;
X V I I I , 69; X V I I , 709; X V I I I , 354 , 358), Антилох — т р и ( И л . ,
X V I I I , 2 ; О д . , I I I , 112; IV, 202), Эней ( И л . , X I I I , 482), Мерной
( И л . , X I I I , 249) и Евдор ( И л . , X V I , 196) — по одному р а з у .
П р и м е р о в подобных числовых «выдвижений», подобного число­
вого «взрыва» достаточно. П р и этом сама частотность любого эпитета
к а к в ы р а ж е н и е индивидуальной эпической х а р а к т е р и с т и к и , не яв­
л я я с ь п р о и з в о л ь н о й , совпадает с индивидуальной описательной ха­
р а к т е р и с т и к о й г е р о я , построенной по тому же п р и н ц и п у качествен­
ного е д и н о о б р а з и я при количественном неравенстве качеств, это
единообразие с о с т а в л я ю щ и х , но на ином «описательном» лексикограмматическом м а т е р и а л е .
Т а к , «маленький» ( И л . , I I , 527—529), в е р т к и й , «проворный»
А я к с Оилеев обходит, до вмешательства Афины, всех соревнующих­
ся в беге у П а т р о к л о в а могильного к у р г а н а ( И л . , X X I I I , 754—783);
и это от его к о п ь я при н е п р и я т е л ь с к о м отступлении падает всего бо­
лее в р а г о в ; ведь
С ним из вождей не равнялся никто быстротой на погоне
Воев бегущих, которых ужасом Зевс поражает.
(Ил.,

XIV.

521

— 522)

В свою очередь, «быстроногий» А х и л л в с и л а х неустанно пресле­
довать А п о л л о н а , вплоть до грозного о к р и к а р а з г н е в а н н о г о божества:
Но отступи; не убьешь ты меня, не причастен я смерти.
(ИЛ.,

184

XXII.

Б л и з о с т ь р а з в е р н у т ы х «описательных» х а р а к т е р и с т и к героев
к статистике частотности у п о т р е б л е н и я героических эпитетов (см.
т а б л . 5—6) имеет место не т о л ь к о по отдельным моментам этой ха­
рактеристики, по отдельным эпитетам, но о х в а т ы в а е т в совокупно­
сти все свойства и качества г е р о я . И тридцать п я т ь эпитетов «Илиа­
ды» («Одиссея» л и ш ь частично воспроизводит эпитеты первой поэмы,
не п р и б а в л я я к ним новых), о п р е д е л я ю щ и е А х и л л а , не придают ему
глубокой мудрости советного м у ж а . Но в соотнесении частотности
по г о р и з о н т а л и (в пределах данной частотной х а р а к т е р и с т и к и ) и по
в е р т и к а л и (в сопоставлении частотности тех же качеств у д р у г и х
героев) А х и л л ; о к а з ы в а е т с я по преимуществу «достойным удивле­
ния», воином с «душою льва», «погибельным», «расторгающим ряды»,
«сокрушающим города», «ненасытным», «быстрым», «быстроногим»,
«стремительным», «проворным на ноги», «на ноги надежным», «склон­
ным к войне» (сюда же три эпитета богоборца: «нечестивым», «дерз­
ким», с «душою великой»), а т а к ж е «непорочным», «сходным с бога­
ми», «божественным», «любезным Зевсу», «начальником мужей».
Иными словами, х а р а к т е р и с т и к а А х и л л а , в з я т а я по абсолютной
частотности употребления эпитетов, совпадает с у с т о я в ш е й с я , на
другом м а т е р и а л е выявленной традиционной эпической характерис­
тикой Ахилла-воина, советным двойником которому с л у ж и т Пат­
рокл.
То же — о Г е к т о р е , воинском двойнике советного П о л и д а м а с а .
Гектора о п р е д е л я ю т шестнадцать эпитетов, из них абсолютное чис­
ловое преобладание остается за шестью, в соответствии с которыми
Гектор — «мужеубийца», «блистающий», «огромный»,
«отважный»,
«меднобронный», «шлемоблещущий».
К а ж д ы й из перечисленных эпитетов с в я з а н единственно с воин­
ской сферой деятельности героя и имеет свой «эпитетный» фон, ут­
верждающий «всеобщность», «всеобязательность» эпитета. В част­
ности, наиболее удаленные от н а с по смыслу и потому вызывающие
наибольшие сомнения в т о л к о в а н и и эпитеты «блистающий» и «шле­
моблещущий» о к а з ы в а ю т с я л е к с и ч е с к и и семантически сопостави­
мыми с соответствующими текстами «Илиады» (ср. И л . , X I X , 3 9 5 —
398; а т а к ж е И л . , X X I I , 132; X X , 38; X I I I , 805; XV, 608; X X , 162;
X X I I , 314), что позволяет усматривать и в первом и во втором выра­
ж е н и е эпической ярости облаченного в доспехи г е р о я .
Эпическая и н д и в и д у а л и з а ц и я героев гомеровских поэм охваты­
вает не т о л ь к о их внутренние достоинства, но протекает и в плане
чисто внешнем.
Известно, что к а ж д ы й эпический герой обладает н а д л е ж а щ е й
герою внешностью, «красивым видом» (το εΐδο; καλόν). Несоответ­
ствие внешности героя его внутреннему героическому п о т е н ц и а л у ,
иначе — несоответствие единичного и всеобщего в сфере эпического

13)

185

Таблица 5
Индивидуальные

и

общие характеристики героев по эпитетам

(частотность и «общий фон»)

Таблица 6
Индивидуальные и общие характеристики героев по эпитетам
(частотность и «общий фон»)

П р и м е ч а н и е .
П о в е р т и к а л и в т а б л и ц е р а с п о л о ж е н ы имена г е р о е в , у п о м я н у т ы х в п о э м е н а и б о л е е ч а с т о и с н а и б о л ь ш и е
количеством эпитетов.
По г о р и з о н т а л и — г е р о и ч е с к и е э п и т е т ы , в с т р е ч а ю щ и е с я с и м е н а м и г е р о е в , и с р е д и н и х п р а к т и ч е с к и всеэ п и т е т ы , в с т р е ч а ю щ и е с я с и м е н а м и А х и л л а и Г е к т о р а . Ц и ф р ы т а б л и ц о з н а ч а ю т ч и с л о у п о т р е б л е н и я в « И л и а д е » о п р е д е л е н н о г о эпи­
т е т а с именем д а н н о г о г е р о я .

м ы ш л е н и я , — случай из р я д а вон в ы х о д я щ и й и требующий о г о в о р к и .
Слышишь, смеются ряды кудреглавых данаев, считавших
Храбрым тебя первоборцем, судя по красивому виду.
Вид твой красен, но ни силы в душе, ни отважности в сердце!—
(Ил.,

111,

43—45)

упрекает Париса Гектор.
«Красивый вид» предполагает в эпическом человеке г е р о я , «храб­
рого первоборца», с обычной д л я героя ж и з н е н н о й силой и «доб­
лестью», «отвагой».
Та же м ы с л ь , но «от обратного», в ы р а ж е н а эпосом при характе­
ристике т р о я н с к о г о л а з у т ч и к а Д о л о н а . Согласно эпосу, выбор Гек­
тора пал на Д о л о н а потому, что он б ы л :
Видом своим человек непригожий, но быстрый ногами.
(Ил.,

X,

316)

Эпическое «но» в этой фразе з н а м е н а т е л ь н о : с к а з и т е л ю с т р а н н о ,
что «быстротой ног», добродетелью героев, наделен человек, внешне
идеалу не соответствующий, человек по «виду» своему — «дурной».
Подобное несоответствие — исключение, редкость, отсюда — эпи­
ческое «но».
П о н я т и е «красивой внешности», «красивого вида», удовлетво­
р я ю щ е е и д е а л у , в поэмах Гомера не о п р е д е л я е т с я , не раскрыва­
ется в п р и з н а к а х , хотя отдельные эстетические к а т е г о р и и , обра­
з у ю щ и е это п о н я т и е , известны; среди них «телосложение», «осанка»,
а р а в н о и м а н е р а д е р ж а т ь себя, «величина», иногда д а ж е волосы.
К а ж д а я из этих к а т е г о р и й в соотнесении с понятием «внешний
вид» с л у ж и т своего рода и н д и в и д у а л ь н о й х а р а к т е р и с т и к о й г е р о я ,
у к а з ы в а я на п р е о б л а д а н и е в его внешности каких-то одних черт
над д р у г и м и . Т а к , во «внешнем виде», общем д л я всех героев,
у П а р и с а особо примечательны волосы ( И л . , I I I , 5 4 — 5 5 ) , у Гектора —
о с а н к а ( И л . , X X I I , 369—371), у Гермеса в образе юного дружинни­
ка А х и л л а — т е л о с л о ж е н и е ( И л . , X X I V , 374—377), у Н е с т о р а —
о с а н к а и величина ( И л . , I I , 5 6 — 5 8 ) .

И н а п р о т и в , антипод эпического идеала, Именно «негоднейший»,
к а к и м предстает в «Илиаде» Терсит ( И л . , I I , 248—249), «безобраз­
нейший» и одновременно «позорнейший» из а х е й ц е в , пришедших
под И л и о н , сутул: у него у з к а я спина, грудь и плечи, он почти л ы с
( И л . , I I , 211—219).
Гомер не р а с ш и ф р о в ы в а е т э п и ч е с к и е п о н я т и я к р а с о т ы и величи­
ны, не дает их с м ы с л о р а з л и ч и т е л ь н ы х и о г р а н и ч и т е л ь н ы х призна­
к о в ; мера и д е а л ь н о й в е л и ч и н ы , «огромности» неизвестна, в чем со­
стоит к р а с о т а — т о ж е .
Вместе с тем в р я д е с л у ч а е в о с у щ н о с т и к р а с о т ы м о ж н о , каза­
л о с ь бы, исходя и з к о н т е к с т а , строить п р е д п о л о ж е н и я , к о т о р ы е к а к
будто идут в р а з р е з с э п и ч е с к и м представлением о с л и я н и и рода и ви­
д а , о невыделенности п р и з н а к о в п о н я т и я . Т а к , с к р а с о т о й в о л о с
э п о с , видимо, ставит в с в я з ь их густоту, с к р а с о т о й о с а н к и — пред­
с т а в и т е л ь н о с т ь , в н у ш и т е л ь н о с т ь . В первой испытывает недостаток
Т е р с и т ( И л . , 11, 210), в т о р а я преобладает у Одиссея и А г а м е м н о н а
( И л . , I I I , 2 0 3 — 2 2 4 , 169—170).
О д н а к о при б л и ж а й ш е м рассмотрении с т а н о в и т с я я с н о , что эти
видовые п р и з н а к и к р а с о т ы мнимы, что густота в о л о с , иначе г о в о р я ,
множество в о л о с , их з н а ч и т е л ь н о е к о л и ч е с т в о я в л я е т с я в эпосе оп­
ределением в е л и ч и н ы (μέγας — «большой», «великий»). В свою оче­
р е д ь , п р е д с т а в и т е л ь н о с т ь (γεραρός — «представительный») Одиссея
и А г а м е м н о н а с в я з а н а с к о л и ч е с т в е н н ы м и , в е л и ч и н н ы м и особенно­
стями их т е л о с л о ж е н и я и о п я т ь - т а к и приводит к эпическому «боль­
шой». Т а к , н а п р и м е р , Одиссей, с и д я «представительнее», «почтен­
нее» М е н е л а я , к о г д а ж е о н встает, это преимущество п р о п а д а е т ( И л . ,
I I I , 2 2 3 — 2 2 4 ) . В свою очередь, э п и ч е с к о е «большой», по сути д е л а ,
не раскрывает содержания красивой внешности, но служит л и ш ь
к о л и ч е с т в е н н ы м о г р а н и ч и т е л е м основного и единственного опреде­
л е н и я в н е ш н о с т и , в ы р а ж е н н о г о словом «красивый», καλός. К р у г
з а м ы к а е т с я , п р и з н а к о м к р а с и в о й внешности о к а з ы в а е т с я к р а с о т а
при у с л о в и и и з о б и л и я того «материала», к к о т о р о м у она «прилага­
ется». В о л о с ы могут быть к р а с и в ы при у с л о в и и , что их много, тело­
с л о ж е н и е к р а с и в о , е с л и все ч л е н ы тела на месте и к а ж д ы й из н и х
в е л и к , объемен: п л е ч и , с п и н а , г р у д ь ш и р о к и , их «много». Т е м са­
мым «большой» — всего л и ш ь п р е д п о с ы л к а «красивого вида», но не
п р и з н а к его.

Все перечисленные к а т е г о р и и , образующие понятие «красивая
внешность», не имеют д р у г и х о п р е д е л я ю щ и х п р и з н а к о в , кроме
двух, с л у ж а щ и х общим критерием их соответствия нормам эпиче­
ского и д е а л а , именно «красивый» (καλός; в а р и а н т — ήύς) и «ог­
ромный»
(πελώριος;
варианты:
μέγας — «большой»,
«высокий»,
εύρος — «широкий»). Эпический герой в е л и к , и потому ш и р о к в пле­
чах, спине, груди, к а к М е н е л а й , Одиссей, Гектор ( И л . , I I I , 194,
210; X V I , 360), высок ростом, к а к Агамемнон и А я к с ( И л . , I I I , 193;
I I , 527—529). У него к р а с и в ы е волосы: эпос п о с т о я н н о упоминает
о волосах ахейцев, А х и л л а , П а р и с а ( И л . , I, 197; I I I , 4 3 , 55 и д р . ) .

Н е т р а з в е р н у т о г о о п р е д е л е н и я к р а с о т ы , эстетического идеала
к р а с и в о й н а р у ж н о с т и , но есть п р е д с т а в л е н и е о т о м , к а к и в чем
эта к р а с о т а в ы р а ж а е т с я в н е ш н е , именно — в б о л ь ш о м к о л и ч е с т в е ,
46
в обилии всего т о г о , что ею о х в а ч е н о .
В п р е д е л а х с л о ж и в ш е г о с я н о р м а т и в а , общего д л я всех э п и ч е с к и х
героев, в о з м о ж н а и и н д и в и д у а л ь н а я х а р а к т е р и с т и к а , о с н о в а н н а я
о п я т ь - т а к и на к о л и ч е с т в е н н о м н е р а в е н с т в е тех свойств и к а ч е с т в , на

188

189

которые р а с п р о с т р а н я е т с я п р е д с т а в л е н и е о к р а с о т е внешнего в и д а .
Т а к , иные герои, ростом на голову выше, «больше» А г а м е м н о н а , но
у с т у п а ю т ему в мере общей к р а с о т ы (хαλός) и п р е д с т а в и т е л ь н о с т и
( И л . , I I I , 166—170); Одиссей «шире» А г а м е м н о н а в п л е ч а х и г р у д и ,
н о «ниже» н а г о л о в у ( И л . , I I I , 192—194); М е н е л а й ш и р е О д и с с е я ,
но, с и д я с ним р я д о м , менее «представителен» ( И л . , I I I , 2 0 9 — 2 1 1 ) .
А я к с Т е л а м о н и д к р а с и в ы й и б о л ь ш о й (ήΰς -.ε μέγας τε), выше рос­
том и ш и р е плечами всех а х е я н , кроме А х и л л а ( И л . , I I I , 2 2 5 — 2 2 7 ) :
«большой», «огромный» — едва ли не п о с т о я н н ы е его э п и т е т ы
( И л . , I I I , 226, 229; V, 610 и д р . ) . А я к с О и л е е в «много меньше» своего
тезки,
он
в эпосе — «маленький»,
«небольшой» (ολίγος — И л . ,
II, 526—529).
И н а к о н е ц , при т р а д и ц и о н н о м эпическом соответствии внешнего
и в н у т р е н н е г о А х и л л , первый из а х е й с к и х г е р о е в , — во всех отно­
ш е н и я х самый к р а с и в ы й и з них (κάλλιστος ά ν ή ρ . — И л . , I I , 673).
Божества. П р и н ц и п ы э п и ч е с к о й и н д и в и д у а л ь н о й характерис­
т и к и р а с п р о с т р а н я ю т с я в гомеровском эпосе не т о л ь к о на идеал
ч е л о в е к а , но могут быть п р о с л е ж е н ы и в отношении всех п р о ч и х
л и ц и предметов, иначе — в отношении всех э п и ч е с к и х «каждых»
в п р е д е л а х к а ж д о г о э п и ч е с к о г о «все».
Т а к , не в д а в а я с ь в тонкости «теологической» с и м в о л и к и э п о с а ,
отметим, что все б о г и н и «Илиады» «прекрасноволосы» (Афина —
V I , 2 7 3 , 3 0 3 ; Гера — X, 5; Фетида — IV, 5 1 3 ; X V I , 860 и д р . ) , но
с а м а я п р е к р а с н о в о л о с а я и з них, очевидно, Л е т о : это е е п о с т о я н н о
п о в т о р я е м ы й э п и т е т ( I , 36; X I X , 413 и д р . ) . Эпитетом «золотой» от­
мечены все б о ж е с т в а э п о с а . Среди «золотых» б о ж е с т в э п о с а : «злато­
стрелой» ( И л . , X V I , 183; X X , 70) Артемиды,
«златокрылой»
( И л . , V I I I , 398) И р и д ы , «златомечного» ( И л . , XV, 256) А п о л л о н а ,
«златоколесничной» Геры (Ил-.V, 7 2 9 — 7 3 1 ) , Ареса с его «златосбруй­
ными» к о н я м и ( И л . , V , 358, 3 6 3 ) , — видимо, с а м а я « з о л о т а я » в с е - т а к и
А ф р о д и т а : она «просто» з о л о т а я , в с я з о л о т а я , з о л о т а я в целом ( И л . ,
I I I , 64; X X I I , 470; X X I V , 699). Н е д а р о м она «улыбчивая» ( И л . , V ,
3 7 5 ; X I V , 2 1 1 ; X X , 40) и з а н я т а «делами п р и я т н ы м и сладостных бра­
ков» ( И л . , V, 4 2 8 — 4 3 0 ) .
С м р а к о м , чернотой, темнотой с в я з а н ы , очевидно, п р е д с т а в л е н и я
о З е в с е и К с а н ф е , к а к «чернотучном» — З е в с ( И л . , I, 397; I I , 412;
V I , 267 и др.) и «черноглавом» — К с а н ф ( И л . , X X I , 249), о З е в с е ,
Б о р е е и П о с е й д о н е , к а к «чернокудром» — Б о р е й и Посейдон ( И л . ,
X I I I , 5 6 3 , X X , 224), «...с черными бровями» — З е в с ( И л . , I , 528;
X V I I , 209); о д н а к о о З е в с е — в б о л ь ш о й мере, чем об осталь­
ных.
И Артемида и Гера с и д я т на п р е с т о л а х ( « з л а т о п р е с т о л ь н ы е » . —
И л . , I, 6 1 1 ; I X , 5 3 3 ; X I V , 153; X V , 5), но престол З е в с а выше про­
чих, З е в с — «превысший» (ύψίζογος — И л . , V I I , 69; X I , 544, от
190

ύψ — в в е р х у и ζυγόν — с к а м ь я д л я гребцов, т. е. высшее, в е р х н е е
место).
Б о г и эпоса — «владыки» (άναξ; А п о л л о н — И л . , XV, 2 5 3 ; X V I ,
804; X X , 103; Посейдон — И л . , XV, 57; X X , 67 и д р . ) , но З е в с —
н а и б о л ь ш и й в л а д ы к а , «владыка всех смертных и богов» ( И л . , X I I ,
242).
Все боги «проворные на ногу»: и А п о л л о н ( И л . , X X I I , 8 — 1 3 ) ,
и Арей ( И л . , V, 885), но с а м а я «проворная» И р и д а ( И л . , V I I I , 399),
чьи ноги «быстры, к а к буря» ( И л . , V I I I , 409; X X I V , 77, 159). А по­
тому она — «вестница богов» ( И л . , XV, 144).
«Разумом» о д а р е н ы все н е б о ж и т е л и , но у К р о н а это р а з у м выдум­
к и , хитрости, К р о н — «хитроумный», «лукавый» ( И л . , IV, 7 5 ; X V I ,
431). У Гефеста р а з у м а просто «много», Гефест — «многоумный»
( И л . , X X I , 355); у З е в с а р а з у м мудреца, м ы с л и т е л я , с о в е т н и к а ,
З е в с — «мудрый» ( И л . , I, 508; V I , 18 и д р . ) .
К а ж д ы й из г о м е р о в с к и х богов участвует в б и т в а х ( И л . , X I I I ,
8 — 9 ; X X I ) , способен «убивать, губить»; недаром Гермес обычно —
«аргоубийца» ( И л . , X V I , 181; X X I , 497; X X I V , 24 и д р . ) , Арей —
«мужеубийца» ( И л . , V I I , 166); и А ф и н а , и А р е й , и А п о л л о н , каж­
д ы й , — «движущий народами», «ведущий народы к борьбе» ( И л . ,
X I I I , 128; X V I I , 398; X X , 79), Артемида — с т р е л о в е р ж и ц а , «сып­
л ю щ а я , м е ч у щ а я стрелы» ( И л . , V , 447; I X , 538; X X , 39; X X I V ,
606), Афина — «несокрушимая», «неодолимая» ( И л . , V, 714; X X I ,
420 и д р . ) . Но у Арея эта «способность» р а з в и т а более всего, он —
«ненасытный войною» ( И л . , V, 8 6 3 ; V I , 203), « з а п я т н а н н ы й убийст­
вами или кровью» ( И л . , V, 31), «губящий люден» ( И л . , V, 3 1 , 909;
X I I , 130), « с о к р у ш и т е л ь стен» ( И л . , V, 31 и д р . ) ; и в противовес ему
Афина — в основном «заступница, з а щ и т н и ц а » ( И л . , IV, 8), «несок­
р у ш и м а я , неодолимая» ( И л . , V, 714; X, 284; X X I , 420 и д р . ) , «за­
щ и т н и ц а городов» ( И л . , V I , 305).
З е в с «Илиады» мыслится обычно о б л а д а т е л е м п е р у н а или ставит­
ся с ним в с в я з ь ; ведь З е в с — « н а с л а ж д а ю щ и й с я м о л н и е й , радующий­
ся молнии» ( И л . , I, 419; I I , 478, 781 и д р . ) , «молннесобиратель»
( И л . , X V I , 298), «кидающий с в е т л у ю молнию» ( И л . , X X , 16; X X I I ,
178), «тучесобиратель» (Ил., I, 5 1 1 , 517; V, 736, 764; X, 552 и д р . ) ,
«высокогремящий» ' ( И л . , I, 354 и д р . ) , «громкогремящий» ( И л . ,
V , 672; X I I , 235), « ш и р о к о г р е м я щ и й » ( И л . , V I I I , 442; X I V , 2 0 3 ;
XV, 152 и д р . ) , «молниевержец» ( И л . , I, 580, 609; V I I , 443 и д р . ) .
О д н а к о в битве с т р о я н а м и «перун» в виде меча о к а з ы в а е т с я и в
руках у Посейдона:
Так, ополчившися пышносияющей медью, данаи
Двинулись; их предводил Посейдаон, колеблющий землю,
Мечь долголезвенный, страшный неся во всемощной деснице,

191

Женам родящим присущие, мук их владычицы горьких,—
Столько же острые боли вступили в Атридову душу.

Равный молнии пламенной: с ним невозможно встречаться
В сече погибельной,— смертного ужасом он поражает.
(Ил.,

XIV,

Т а к что З е в с л и ш ь в з н а ч и т е л ь н о й мере б о л ь ш е с т р е л о в е р ж е ц ,
чем П о с е й д о н .
П о с л е д н е е , кстати с к а з а т ь , идет в р а з р е з с общим представлени­
ем о «чести» З е в с а и П о с е й д о н а , к а к эту «честь» п о л а г а е т э п о с :
Натрое все делено, и досталося каждому царство...
(Ил.,

XV,

189

и

далее)

З е в с , по п р е и м у щ е с т в у , з а н я т небом, он, в ч а с т н о с т и , «держа­
щ и й эгиду», и н а ч е , щ и т , о т с о т р я с е н и я к о т о р о г о п р о и с х о д я т б у р я ,
г р о м , м о л н и я и м р а к (Ил., I I , 157, 375, 4 9 1 ; V, 115—396—714, 733,
742, 8 1 5 ; V I I , 60 и д р . ) ; Посейдон в основном з а н я т морем, он
«объемлющий землю» ( И л . , X I I I , 8 3 , 125 и д р . ) , «землеколебатель»
( И л . , V I I , 4 4 5 ; X I V , 384 и д р . ) . Н о П о с е й д о н ) п р и с л у ч а е м о ж е т
п о т р я с т и и п е р у н о м , а З е в с в с о с т о я н и и п о к о л е б а т ь з е м л ю (вспомним
у г р о з у п о д н я т ь на цепи з е м л ю и море — И л . , V I I I , 19—27).
В «Илиаде» А ф р о д и т а — п р и з н а н н а я у с т р о и т е л ь н и ц а «сладост­
ных б р а к о в » , но б р а к и , помимо Афродиты, «устрояет» и
Гера
(ср. р о л ь Афродиты в третьей песни, ст. 3 9 0 — 3 9 4 , с р о л ь ю Геры в песни
ч е т ы р н а д ц а т о й , с т . 197—210). О д н а к о А ф р о д и т а н е т о л ь к о заключа­
ет б р а к и , п р о б у ж д а е т л ю б о в ь , но и у ч а с т в у е т в б и т в а х . И все же
п е р в о е у нее п о л у ч а е т с я л у ч ш е , т. е. ч а щ е , б о л ь ш е ,
чем у Геры,
и наоборот.
И Г е р а , и Гефест, и П о с е й д о н , п о с т р о и в ш и й г о р о д с к и е стены
Л а о м е д о н т у ( И л . , X X I , 4 4 6 — 4 4 7 ) , н а д е л е н ы «искусством», «ма­
стерством», «умением», но Гера более «искусна», «умела» в «дурном»,
«злом» («злотворная» — И л . , XV, 14), а Гефест — «славен уме­
нием», «славен искусством» ( И л . , I, 5 7 1 ; X V I I I , 143); р а з н о е прило­
ж е н и е сил — р а з н ы е р е з у л ь т а т ы .
У А ф и н ы и Г е р ы э п о с отмечает о ч е р т а н и е и в ы р а ж е н и е г л а з
(<!>ψ — в з г л я д , вид, л и к ) :
А ф и н а более походит на сову — «со­
в о о к а я » , «соволикая» ( И л . , I I , 172, 279; V, 719; 825 и д р . ) , а Гера —
«волоокая», с о « в з г л я д о м коровы» ( И л . , I , 5 5 1 , 568; V I I I , 4 7 1 ;
X I V , 159, 222, 263 и д р . ) .
К а к и Артемида, Гера — «госпожа», но Артемида — «госпожа
зверей» ( И л . , X X I , 470), а Гера — к а к будто всех и в с я ( И л . , V I I I ,
198; X I I I , 826 и д р . ) , и перевес ее в н у т р е н н и х свойств, в н у т р е н н и х
качеств п р и х о д и т с я , по-видимому, на « ж и з н е н н у ю силу», с и л у рож­
дения:
Словно как мать при родах раздирают жестокие стрелы,
Острые, кои вонзают Илифии, Герины дщери,
192

(Ил.,

383 — 3 8 7)

XI,

269 — 272)

Р о д о п о м о щ н ы е И л и ф и и — дочери Геры, «госпожи».
Все бессмертные — в е л и к и е с о в е т н и к и ; «советник, р а в н ы й бес­
с м е р т н ы м » , — г о в о р и т в п о о щ р е н и е э п о с ( И л . , V I I , 366), но в сове­
т а х не все бессмертные р а в н ы : п е р в ы й и п р и з н а н н ы й с у д ь я , совет­
н и к — З е в с , к о т о р ы й всегда «рассудит т а к , к а к следует, к а к над­
л е ж и т » ( И л . , V I I I , 431), з а т е м — « м н о г о с о в е т н а я » А ф и н а ( И л . , V ,
260), р о д и в ш а я с я из головы З е в с а и потому в б о л ь ш е й мере, чем
д р у г и е , «дитя Зевса» ( И л . , V I I I , 427; X, 284 и д р . ) , а затем уж к а к
будто все п р о ч и е .
П о м и м о в ы я в л е н и я в н у т р е н н и х и н д и в и д у а л ь н ы х свойств, ка­
честв, м о ж н о , очевидно, вести речь и о н а м е к а х на в н е ш н ю ю индиви­
дуальную характеристику в пределах эпического идеала божества.
Т а к , э п о с , р и с у я в н е ш н о с т ь А г а м е м н о н а , у п о д о б л я е т е г о «гла­
вой и очами» З е в с у , «станом» — Арею, «персями» — Посейдону
(Ил., I I , 477—479).
О ч е в и д н о , и м е н н о в э т и х в н е ш н и х о ч е р т а н и я х у к а ж д о г о из
т р е х богов есть нечто особенное, с в о е . П р и ч е м , по-видимому,
в этом своем, особенном, о п р е д е л е н н у ю р о л ь и г р а е т к о л и ч е с т в о , ве­
л и ч и н а , и н а ч е эпос не в ы м е р я л бы с точностью рост А р е я (семь
д е с я т и н — И л . , X X I , 407) и не п о д ч е р к и в а л бы к р у т и з н у , «обилие»
е г о б е д е р : бедра «крепкие, с и л ь н ы е , ц в е т у щ и е , обильные» ( И л . ,
X V , 113; с р . л е к с и ч е с к и и по смыслу: «краси&ые и б о л ь ш и е бедра»
эпического героя — Од., X V I I I , 67—68).
О б и н д и в и д у а л ь н ы х ж е с в о й с т в а х прочих о б ъ е к т о в э п и ч е с к о г о
п о в е с т в о в а н и я : к о н е й , ворот, к а м н я , о р у ж и я и т . п . — г о в о р и л о с ь
ранее.

6
Чувство и мысль эпоса.
Их выражение в действии
Эпический мир ч у в с т в у е т и м ы с л и т . Ч у в с т в а и мысли, волну­
ю щ и е б о ж е с т в о , ч е л о в е к а , ж и в о т н о е , — и н а ч е , все, что с о с т а в л я е т
и н а с е л я е т э п и ч е с к и й м и р , о д н о т и п н ы , е д и н о о б р а з н ы и по струк­
т у р е , и по сути, и по ф о р м е в ы р а ж е н и я .
О к а ч е с т в е н н о м е д и н о о б р а з и и их п р е ж д е всего с в и д е т е л ь с т в у е т
л е к с и к а . Эпос н е проводит л е к с и ч е с к о г о р а з л и ч и я между божест­
венными и человеческими м ы с л я м и , р а з у м о м , а к т о м м ы ш л е н и я , ис­
п о л ь з у я общие в п р и м е н е н и и и к тем и к д р у г и м , и к л ю д я м и к бо­
ν

И.

В.

Шталь

193

ж е с т в а м п о н я т и я «дума» ( И л . , I I , 3 ; V , 6 7 1 ; X I , 4 1 1 ; XV, 163),
«ум» ( И л . , X I V , 160; X V , 80), « р а з м ы ш л я т ь » ( И л . , I I , 3 ; V , 671)
и т. д .
С х о д н ы е ч у в с т в а , в о з н и к а ю щ и е при с х о д н ы х о б с т о я т е л ь с т в а х у
к а м н я и б о г и н и , у ж и в о т н о г о и ч е л о в е к а , п е р е д а н ы эпосом обычно в
о д н и х и тех же с л о в а х .
« Т я ж к и е горести» несет в своем с ер дц е Ф е т и д а , и с а м а я б о л ь ш а я
и з н и х — п е ч а л ь п о к р а т к о в е ч н о м сыне ( И л . , X V I I I , 4 2 9 — 4 4 3 ) ;
«горести» г н е т у т с к а л у , к а м е н н у ю Н и о б у , т о с к у ю щ у ю п о своим
у б и е н н ы м д е т я м ( И л . , X X I V , 617).
А я к с Т е л а м о н и д , о т с т у п а я перед т р о я н с к и м м н о ж е с т в о м , отхо­
д и т к к о р а б л я м , «печальный сердцем» ( И л . , X I , 556); л е в , про­
г н а н н ы й п о с е л я н а м и о т в о л о в ь е г о з а г о н а , у д а л я е т с я «печальный
душой» ( И л . , X I , 555). У л ь в а , р а н е н н о г о дротом, от печали и гне­
ва «стонет в груди доблестное сердце» ( И л . , X X , 169); «стонет»
оно и у А х и л л а , р а н е н н о г о вестью о смерти д р у г а («стонало с л а в н о е
сердце» — И л . , X V I I I , 33).
О п о с р е д с т в о в а н н о е д о к а з а т е л ь с т в о к о с в е н н о й л е к с и ч е с к о й ана­
л о г и и д о п о л н я е т а н а л о г и я п р я м а я — и во в н у т р е н н е й сути мысли
и ч у в с т в а , и в ф о р м е их в н е ш н е г о в ы р а ж е н и я .
По смерти П а т р о к л а горе А х и л л а и м и р м и д о н я н , Б р и с е и д ы и
к о н е й имеет одну и ту же п с и х о л о г и ч е с к у ю о с н о в у : у т р а т у Пат­
р о к л а — со в етн о го м у ж а .
О п л а к и в а я П а т р о к л а , А х и л л горюет о д р у г е , с к о т о р ы м б о л ь ш е
не будет, «сидя советы советовать», т. е. о своем советном д в о й н и к е
( И л . , X X I I I , 7 5 — 7 9 ) ; д р у ж и н а — о «советнике», «советодателе»,
« р у к о в о д и т е л е бегства и страха», т. е. о том, чьи советы в с е л я ю т
у ж а с во в р а г о в и о б р а щ а ю т их в бегство ( И л . , X X I I I , 16); к о н и —
о «добром» в о з н и ц е ( И л . , X X I I I , 2 8 0 — 2 8 1 ) , Б р и с е и д а — о вожде на­
р о д о в , «всегда милостивом» к ней ( И л . , X I X , 300). Е с л и не з а б ы в а т ь ,
ч т о «милостивый» и «добрый» — п о с т о я н н ы е эпитеты г о м е р о в с к о г о
героя-советника, становится ясно: и люди, и животные, и Ахилл,
и к о н и в о с п р и н и м а ю т п р о и с х о д я щ е е под о д н и м , общим им всем,
у г л о м з р е н и я , и э т о п р о и с х о д я щ е е в ы з ы в а е т у них одно и то же по
своей сути ч у в с т в о .
А д а л е е . Ч у в с т в а ж и в о т н о г о и ч е л о в е к а , к о н е й и А х и л л а , тож­
д е с т в е н н ы е по своему в н у т р е н н е м у с м ы с л у , и в н е ш н е в ы я в л я ю т с я
одинаково.
С к о р б я по П а т р о к л у , к о н и в ы х о д я т из битвы и п о л н о с т ь ю
п р е д а ю т с я п е ч а л и : п л а ч у т , р а с с т и л а ю т г р и в ы п о земле, м а р а ю т
и х в п р а х е ( И л . , X V I I , 4 2 6 — 4 2 8 , 4 3 6 — 4 4 0 , 457; X X I I I , 2 8 3 — 2 8 4 ) .
П р и м е р н о т а к ж е ведет с е б я , у з н а в о гибели П а т р о к л а , А х и л л .
Он о т р е к а е т с я от всех п р е ж н и х з а б о т и основной из них — непре­
р ы в н о г о и т е р п е л и в о г о о ж и д а н и я мести за обиду, н а н е с е н н у ю ему
194

А г а м е м н о н о м , — от в р а ж д ы к Агамемнону и гнева на Него, и д а е т
п е ч а л и ц е л и к о м з а в л а д е т ь собой: п л а ч е т , р в е т на себе волосы,
п о с ы п а е т и х пеплом, м а р а е т одежду, п р о с т и р а е т с я п о з е м л е ( И л . ,
X V I I I , 2 3 — 2 7 , 73).
Сходное — в области м ы ш л е н и я .
И б о ж е с т в о , и человек, и к о н ь обычно п о в е р я ю т свои мысли
в с л у х , п е р е в о д я т их в р е ч ь , в ы р а ж а ю т в м о н о л о г е и л и д и а л о г е .
П р и этом и д в и ж е н и е мыслей, и с о д е р ж а н и е их при тождестве
о б ъ е к т а м ы ш л е н и я предстают п о с т о я н н о б л и з к и м и по с у т и . Срав­
ним, н а п р и м е р , д в а п р о р о ч е с т в а А х и л л у о с к о р о й его гибели,
и с х о д я щ и е от б о г и н и и от б о г а т ы р с к о г о к о н я .
А х и л л п р и н я л р е ш е н и е отмстить з а П а т р о к л а , убить Г е к т о р а ,
и мать п р е д у п р е ж д а е т е г о :
Скоро умрешь ты, о сын мой, судя по тому, что вещаешь!
Скоро за сыном Приама конец и тебе уготован!
(Ил.,

XVIII,

95-96)

В к о л е с н и ц е , в ы е з ж а я на с р а ж е н и е , в к о т о р о м он убьет Г е к т о р а ,
Ахилл слушает предсказание коня:
Вынесем, быстрый Пелид, тебя еще ныне живого;
Но_ приближается день твой последний! Не мы, повелитель,
Будем виною, но бог всемогущий и рок самовластный.
Мы же, хотя бы летать, как дыхание Зефира, стали
Ветра быстрейшего всех, но и сам ты, назначено роком,
Должен от мощного бога и смертного мужа погибнуть!
(Ил.,

XIX.

408—410,

415 — 417)

Речи-мысли и Фетиды и к о н я н а с т о л ь к о б л и з к и в основной своей
части, в п р е д с к а з а н и и , н а с т о л ь к о л и ш е н ы в ней к а к о й бы то ни
б ы л о и н д и в и д у а л ь н о с т и , что л е г к о безо в с я к о г о с м ы с л о в о г о и струк­
т у р н о г о у щ е р б а могут быть в з а и м о з а м е н е н ы . К а ж д а я и з них постро­
е н а с соблюдением эстетики и п о э т и к и э п и ч е с к о г о , с и н к р е т и з м а ,
р а с ц е н и в а е т б л и з к у ю смерть А х и л л а к а к н е и з б е ж н у ю и з а р а н е е
п р е д о п р е д е л е н н у ю , р е ш а ю щ и м п р и з н а е т р о к и не вносит своего,
т о л ь к о ей п р и с у щ е г о , в т р а к т о в к у п р о и с х о д я щ е г о и л и долженству­
ющего произойти.
Ч у в с т в о и мысль э п о с а имеют н е с о м н е н н у ю особенность в ха­
р а к т е р е и з о б р а ж е н и я , о б у с л о в л е н н у ю х у д о ж е с т в е н н ы м и принципа­
ми э п и ч е с к о г о с и н к р е т и з м а и к а с а ю щ у ю с я п р е ж д е всего их смысло­
вой с т о р о н ы и л и , и н а ч е г о в о р я , и х в н у т р е н н е г о о б о с н о в а н и я , и х
г л у б и н н о г о «хода».
Вот н е с к о л ь к о п р и м е р о в . П е р в о н а ч а л ь н о — из области м ы с л и .
195

7>

П е р в а я песнь «Илиады». Сцена в н а р о д н о м с о б р а н и и . Д и а л о г
А х и л л а и К а л х а с а . Д е в я т ь дней с в и р е п с т в у е т м о р о в а я я з в а ,
и Ахилл просит птицегадателя открыть причину гнева Аполлона.
К а л х а с с о г л а с е н , н о п р и у с л о в и и , что А х и л л обещает з а щ и т и т ь его
«и с л о в а м и и р у к а м и » от мести м о г у ч е г о м у ж а , п о в и н н о г о в не­
счастье:
Калхаса страшит Агамемнон.
М ы с л ь К а л х а с а р а з в и в а е т с я в п л а н е чисто э п и ч е с к о м . «Я пола­
г а ю , — говорит о н А х и л л у , — что п р о г н е в а ю м у ж а , к о т о р ы й власт­
в у е т н а д всеми а р г и в я н а м и и которому п о в и н у ю т с я а х е й ц ы . А силь­
нее, к о н е ч н о , ц а р ь , к о г д а г н е в а е т с я он на м у ж а более с л а б о г о <по
с р а в н е н и ю с ним>» ( И л . , I, 7 8 — 8 0 ) .
К а л х а с не ж е л а е т в х о д и т ь в непосредственное с т о л к н о в е н и е
с А г а м е м н о н о м , потому что в с т о л к н о в е н и и этом он, с о о б р а з н о
э п и ч е с к о й л о г и к е событий, неминуемо о к а ж е т с я л и ц о м пострадав­
ш и м . И К а л х а с и Агамемнон о б л а д а ю т общими свойствами эпи­
ческого идеала «лучшего мужа», о д н а к о у А г а м е м н о н а э т и х свойств,
в частности с и л ы , к о л и ч е с т в е н н о б о л ь ш е , у К а л х а с а — м е н ь ш е .
А г а м е м н о н — «более
сильный»
(κρείοσων — с р а в н и т е л ь н а я
сте­
пень от κραΐύς — « с и л ь н ы й » , по смыслу т а к ж е от αγαθές). К а л х а с —
«слабее», «хуже» (χέρης, по смыслу к а к с р а в н и т е л ь н а я степень при­
л а г а т е л ь н о г о м о ж е т быть соотнесено с κακός). И то и д р у г о е — по­
с т о я н н ы е эпитеты гомеровского и д е а л а и его а н т и п о д а .
Агамемнон неоспоримо превосходит К а л х а с а , и превосходство
это — в количестве обязательных д л я эпического героя свойств
при к а ч е с т в е н н о м и х е д и н о о б р а з и и .
Т о ж е о п о л о ж е н и и А г а м е м н о н а среди а х е й с к о й д р у ж и н ы .
По с л о в а м
К а л х а с а , А г а м е м н о н — в л а с т и т е л ь , ц а р ь (βασιλεύς)
аргивян и властвует ими. Представление о власти в сознании
К а л х а с а , эпическом с о з н а н и и , о п я т ь - т а к и с в я з а н о с к о л и ч е с т в е н н ы м
п р е о б л а д а н и е м н е к и х общих к а ч е с т в . Е с л и перевести с л о в а Кал­
х а с а о владычестве А г а м е м н о н а н а д всеми а р г и в я н а м и б у к в а л ь н о ,
о к а ж е т с я , что Агамемнон всего л и ш ь « з н а ч и т е л ь н о с и л ь н е е всех
а р г и в я н » , т. е. в л а с т ь А г а м е м н о н а з а к л ю ч а е т с я не в каком-то осо­
бом, одному ему п р и с у щ е м к а ч е с т в е , но в к о л и ч е с т в е н н о м пере­
весе некоего качества, общего всем а р г и в я н а м и к а ж д о м у из н и х .
О б р а т и м в н и м а н и е и на черты э п и ч е с к о г о м о н и з м а : Агамемнон,
герой, в о п л о т и в ш и й в себе п л е м я , «значительно сильнее» всех лю­
дей своего п л е м е н и ; п о л н ы й объем, «всеохват» выделен и подчер­
к н у т особо. Э п и ч е с к а я мысль идет по у ж е известному пути, ориенти­
р у я с ь п о намеченным р а н е е в е х а м .
Д р у г о й п р и м е р , где с т о л ь ж е л е г к о п р о щ у п ы в а ю т с я т е ж е эпи­
ческие т е н д е н ц и и . Д е с я т а я песнь «Илиады». А х е й с к и й с т а н . Н о ч ь
после б и т в ы . А г а м е м н о н р а з д у м ы в а е т н а д тем, к а к уберечь ахей­
ское воинство от окончательного разгрома:
196

Дума сия наконец показалася лучшей Атриду —
С Нестором первым увидеться, мудрым Нслеевым сыном,
С ним не успеют ли вместе устроить совет непорочный,
Как им беду отвратить от стесненной рати ахейской.
(Ил.,

X,

17-20)

Х о д мыслей Агамемнона э п и ч е с к и стереотипен. В т р у д н у ю мину­
ту герой, воин по преимуществу, в о с п о л н я я недостающее до у р о в н я
эпической целостности, о б р а щ а е т с я за советом к герою, по пре­
имуществу советному м у ж у : Агамемнон н а м е р е в а е т с я п р и б е г н у т ь к
Н е с т о р у . Н е с т о р Агамемнону совет дает, и не к а к о й - н и б у д ь , более
или менее удачный, но, к о н е ч н о ж е , «непорочный», «превосходный»:
советы советного м у ж а р а в н ы его советной геройской доблести;
э п и ч е с к о е общее и единичное в ы я в л е н и е его не р а з о р в а н ы , не
п р о т и в о п о с т а в л е н ы . Советом ж е Н е с т о р а Агамемнон в о с п о л ь з у е т с я
д л я того, чтобы о т в р а т и т ь беду не от а х е я н просто, но от «всех
ахеян» до единого *.
В той же десятой песни «Илиады» Агамемнон д е л и т с я с б р а т о м
в п е ч а т л е н и я м и от предшествующей битвы, исход которой р е ш и л а
доблесть Г е к т о р а :
...изменилось Кронидово сердце:
К Гектору, к жертвам его преклонил он с любовию душу!
Нет, никогда не видал я, ниже не слыхал, чтоб единый
Смертный столько чудес, и в день лишь единый, предпринял,
Сколько свершил над ахейцами Гектор, Зевесу любезный,
Гектор, который не сын ни богини бессмертной, ни бога.
(Ил.,

X,

45-50)

У з л о в о й момент мысли А г а м е м н о н а : З е в с о т в е р н у л с я от а х е я н ,
возлюбил Гектора, помогает е м у . Д о к а з а т е л ь с т в а : Гектор один в
единый день (черты эпического монизма) с о в е р ш а е т с т о л ь к о подви­
гов (количественный перевес при к а ч е с т в е н н о м е д и н о о б р а з и и —
все подвиги о д и н а к о в ы по к а ч е с т в у , р а з н и ц а в их количестве),
с к о л ь к о не может с в е р ш и т ь ни один смертный. Д а л е е мысль д е л а е т
поворот: Гектор и сам, без помощи З е в с а , мог бы с о в е р ш и т ь т а к о е
при у с л о в и и , если был бы сыном б о ж е с т в а ( н е р а з р ы в н о с т ь общего
ц е л о г о и его е д и н и ч н о г о ч а с т н о г о в ы р а ж е н и я ) , но Гектор — не
сын б о ж е с т в а . . . и т. д.
В приведенных п р и м е р а х основное н а п р а в л е н и е мыслей: н у ж н о
просить совета, з а р у ч и т ь с я п о д д е р ж к о й , ибо б о е в а я удача на сто­
роне в р а г о в — ничего собственно эпического, специфически эпи* «Стесненная архейская рать» — в стихотворном
древнегреческом тексте.
197

переводе, «все данаи» — в

ческого не с о д е р ж и т . Мысли эти по теме своей «вечные», эпиче­
с к и м и же их д е л а ю т те подробности п р и ч и н , с л е д с т в и й , ц е л е й , ко­
торыми они обрастают, к о т о р ы е создают их в н у т р е н н е е с о д е р ж а н и е
и к о т о р ы е ц е л и к о м подчинены х у д о ж е с т в е н н ы м п р и н ц и п а м эпиче­
ского синкретизма.
То же и в области ч у в с т в . Эпос з н а е т д р у ж б у , з н а е т л ю б о в ь ,
з н а е т д а ж е чувство о т ъ е д и н е н и я , «индивидуализма». Тем н е менее
н и одно и з э т и х чувств н е я в л я е т с я и с к л ю ч и т е л ь н о э п и ч е с к и м .
Э п и ч е с к у ю с п е ц и ф и к у они п р и о б р е т а ю т л и ш ь в р е з у л ь т а т е той
смысловой т р а к т о в к и , к о т о р у ю и м п р и д а е т г о м е р о в с к и й э п о с .
Друзьями
(ό φίλος) э п о с н а з ы в а е т всех тех, к т о д е л а е т вместе
о б щ е е д е л о : в о ж д е й и д р у ж и н н и к о в ( И л . , X I , 276; XV, 6 5 0 — 6 5 2 ;
7 3 2 — 7 3 4 и д р . ) , господина и с л у ж и т е л я ( И л . , V I I , 148—149), во­
и н о в - с о ю з н и к о в ( И л . , V I , 111—112), л ю д е й , с в я з а н н ы х у з а м и
гостеприимства ( И л . , V I , 2 2 4 — 2 2 5 ) . В с е д р у з ь я д р у г д р у г у м и л ы ,
л ю б е з н ы . У ж е само п о н я т и е «друг» в к л ю ч а е т этот личностный от­
т е н о к з н а ч е н и я : ό φ ί λ ο ς — о д н о в р е м е н н о и «друг» и «любовник»,
47
φίλος — и «дружественный:» и «милый», «дорогой», «приятный»
.
Вместе с тем д р у з ь я л ю б е з н ы д р у г д р у г у к о л и ч е с т в е н н о не­
о д и н а к о в о : б о л ь ш е и л и м е н ь ш е . Т а к , А х и л л более п р о ч и х «весьма»
л ю б и т П а т р о к л а , а п о с л е П а т р о к л а — Автомедона и А л к и м а ( X X I V ,
572 — 575). Идоменей н а и б о л ь ш у ю симпатию питает к Мериону
( И л . , X I I I , 249) и т . д .
В основе к о л и ч е с т в е н н о г о н е р а в е н с т в а ч у в с т в а — л и ч н а я сим­
п а т и я , п р и я з н ь , л и ч н о е т я г о т е н и е и с б л и ж е н и е в едином общем
деле.
«Илиада» р а с с к а з ы в а е т , к а к Д и о м е д с р а з и л Э н е я и к а к возни­
чий Д и о м е д а С ф е н е л :
Бросился быстро на праздных Энея коней пышногривых,
И, отогнав от троян к меднолатным дружинам ахеян,
Другу отдал Деипилу, которого сверстников в сонме
Более всех он любил по согласию чувств их сердечных.
(Ил.,

V,

323—326)

Сфенел л ю б и л ( б у к в а л ь н о — «уважал», «почитал») всех сверст­
н и к о в , д р у ж и н н и к о в , но «более всех» он л ю б и л Д е и п и л а . Л ю б и л
потому, что у него с ним б ы л о «согласие в мыслях», и л и , еще точнее,
«равное на сердце». Т а к л и ч н а я п р и я з н ь и общественный интерес
в эпической дружбе сливаются воедино.
Само п о н я т и е «дружба» в эпосе обозначено словом ή φιλότης,
п р и л о ж и м ы м р а в н о и к д р у ж б е д в у х л ю д е й , д р у ж б е в современном
п о н и м а н и и к а к будто частной, и к д р у ж б е — союзу племен, н а р о д о в ,
т. е. к д р у ж б е в том же п о н и м а н и и , имеющей общественный смысл
(ср. И л . , I I I , 73, 94, 3 2 3 ; IV, 16 и I I I , 453). Л е к с и ч е с к о й р а з н и ц ы
198

в у п о т р е б л е н и и п о н я т и я нет: п о н я т и е в м е щ а е т и частное и общее
значение разом.
П р и м е р н о то же о р о д и т е л ь с к о й л ю б в и .
Среди многих в о и н с к и х подвигов Д и о м е д а — победа н а д К с а н ­
фом и Фооном, д в у м я поздними и единственными с ы н о в ь я м и с т а р ц а
Ф е н о п с а , который со смертью их «не имел у ж е с ы н а , к о м у бы с т я ­
ж а н ь я оставить» ( И л . , V , 154):
Их Диомед повергнул и сладкую жизнь у несчастных
Братьев похитил; отцу же — и слезы, и мрачные скорби
Старцу оставил: детей, возвратившихся с брани кровавой,
Он не обнял; наследство его разделили чужие.
(Ил.,

V,

155—158)

Г о р е с т а р ц а - о т ц а э п о с о б ъ я с н я е т д в о я к о : тем, что о н л и ш и л с я
детей, и тем, что с детьми он л и ш и л с я н а с л е д н и к о в . П о г и б л и сы­
н о в ь я — л и ч н о е Фенопса, плоть от его п л о т и , кость от его кости,
и п р е с е к с я его р о д — з а л о г земного б е с с м е р т и я многих поколе­
н и й , э п и ч е с к и й с т е р ж е н ь ж и з н и вообще.
Л ю б о в ь к сыну и л ю б о в ь к п р я м о м у н а с л е д н и к у , п р о д о л ж а т е л ю
рода, в э п и ч е с к о м р о д и т е л ь с к о м чувстве неотделимы. Общее в о ш л о
в л и ч н о е , л и ч н о е р а с т в о р и л о с ь в общем.
То же о л ю б в и р о д с т в е н н о й . Б р а т л ю б и т б р а т а . Агамемнон —
М е н е л а я . М е н е л а й с е р ь е з н о р а н е н . Агамемнон в т р е в о г е . О д н а к о
р а н а М е н е л а я т р е в о ж и т , более того, повергает в у ж а с А г а м е м н о н а
не т о л ь к о потому, что б р а т «мил», «любезен» его сердцу ( И л . , X I V ,
155), но и потому, что в с л у ч а е смерти М е н е л а я у с т р а н я е т с я при­
ч и н а т р о я н о - а х е й с к о й в о й н ы , остается н е з а в е р ш е н н ы м начатое де­
л о , начатый подвиг ( И л . , IV, 175), н е р е а л и з о в а н н ы м э п и ч е с к и й
гнев ( И л . , IV, 178), что в свою очередь идет в р а з р е з с эпической
э т и к о й и грозит Агамемнону общественным п о р и ц а н и е м , стыдом,
с т а в и т его в п о л о ж е н и е «опозоренного» ( И л . , IV, 171). М е н е л а й —
знамя ахейского воинства, и к личной братской любви Агамемнона
п р и м е ш и в а ю т с я о б щ е с т в е н н ы е мотивы ( И л . , IV, 1 4 8 — 1 8 2 ) .
8

И, наконец, любовь с у п р у ж е с к а я 4 . Строго говоря, термин
« с у п р у ж е с к а я любовь» э п о с у ч у ж д и применим к нему л и ш ь со зна­
ч и т е л ь н ы м и о г о в о р к а м и . Д е л о в том, что с у п р у г о й э п о с с ч и т а е т
всякую женщину, находящуюся в брачных отношениях с мужчиной,
н е з а в и с и м о от т о г о , б ы л а ли она п р о с в а т а н а за него и в ы б р а н а
ему отцом, к а к о том мечтает д л я с е б я А х и л л ( И л . , I X , 3 9 3 — 4 0 0 ) ,
и л и добыта о р у ж и е м , к а к Х р и с е и д а А г а м е м н о н у и Б р и с е и д а А х и л л у .
Эпос н а з ы в а е т « с о с в а т а н н а я супруга» (ή μνηστή άλοχος) и «суп­
руга», « с п я щ а я возле» (ή άκοιτις, ή παράκοιτις) ж е н у М е л е а г р а ( И л . ,
I X , 556, 590) и б у д у щ у ю с у п р у г у А х и л л а ( И л . , I X , 399), « з а к о н н а я
с у п р у г а » (ή κουρίδία) — К л и т е м н е с т р у ( И л . , I, 114) и Е л е н у по
199

о т н о ш е н и ю к М е н е л а ю ( И л . , X I I I , 626),
«супруга»
(άλοχοί) —
Г е р у ( И л . , I, 546; X X I , 512), Л е т о ( И л . , X X I , 499) и прочих много­
ч и с л е н н ы х с у п р у г З е в с а ( И л . , X X I , 499), ж е н у П р о т е с и л а я ( И л . ,
I I , 700) и п л е н н и ц у Б р и с е и д у ( И л . , I X , 336), «супруга», « с п я щ а я
возле» (άκοιτις,
τταράκοιτις) — мать Ф е н и к с а ( И л . , I X , 450), а
т а к ж е Е л е н у но о т н о ш е н и ю и к П а р и с у и к М е н е л а ю ( И л . , I I I ,
5 3 , 138 и т . д.)
П р а в д а , точности ради с л е д у е т з а м е т и т ь , что в эпосе все же
с у щ е с т в у е т г р а д а ц и я «законных», «сосватанных» и «незаконных»,
н е о с в я щ е н н ы х свадебным о б р я д о м б р а к о в и, с л е д о в а т е л ь н о , «закон­
ных» и «незаконных» ж е н . П р и этом ж е н ы «незаконные» с т р е м я т с я
перейти в р а з р я д «законных». Вспомним плач Б р и с е и д ы по П а т р о к л у :
Ты же меня и в слезах, когда Ахиллес градоборец
Мужа сразил моего и обитель Минеса разрушил,
Ты утешал, говорил, что меня Ахиллесу герою
Сделаешь милой супругой *, что скоро во фтийскую землю
Сам отвезешь и наш брак с мирмидонцами праздновать будешь.
(Ил.,

XIX,

295-299)

И тем не менее р а з н и ц а в п о л о ж е н и и с у п р у г «законных» и
«незаконных» в гомеровском эпосе не с т о л ь к о к а ч е с т в е н н а я , сколь­
к о к о л и ч е с т в е н н а я . Н и Агамемнон, н и э п и ч е с к и й с к а з и т е л ь н е в и д я т
р а з н и ц ы между Х р и с е и д о й , п л е н н и ц е й А г а м е м н о н а , и Клитемнест­
р о й , его з а к о н н о й с у п р у г о й , более того, Агамемнон, отнюдь не на­
р у ш а я э п и ч е с к о й э т и к и , готов ввести Х р и с е и д у в свой дом, «пред­
почесть» самой К л и т е м н е с т р е ( И л . , I, 112—114).
П р и видимом общем тождестве к а ч е с т в а «законность» отношений
создает иное, к о л и ч е с т в е н н о более прочное «правовое» и экономи­
ческое, м а т е р и а л ь н о е п о л о ж е н и е «супруги». Свою р о л ь и г р а ю т и
вено и п р и д а н о е . Н е д а р о м в почетном п р е д л о ж е н и и А х и л л у по­
р о д н и т ь с я Агамемнон у п о м и н а е т и о том и о д р у г о м :
Три у меня расцветают в дому благосозданном дщери:
Хрисофемиса, Лаодика, юная Ифианасса.
Пусть он, какую желает, любезную сердцу, без вена
В отеческий дом отведет; а приданое сам я за нею
Славное дам, какого никто не давал за невестой.
Семь подарю я градов, процветающих, многонародных...
(Ил.,

IX,

144-149)

С н а м е к а м и на м а т е р и а л ь н о более устойчивые позиции «закон­
ной ж е н ы с т а л к и в а е м с я в «Илиаде» и при р а с с к а з е о гибели Ифи­
д а м а с а , п а в ш е г о под мечом А г а м е м н о н а :
* «Милая супруга» — в стихотворном переводе, «законная супруга» — в древне­
греческом тексте.
200

...далеко от верной супруги *
Юной, от коей и ласк не приял, но дарами осыпал:
Сто ей волов сперва даровал и еще обещал он
Тысячу коз и овец из стад у него неисчетных.
(Ил.,

XI,

242—245)

Ч т о ж е к а с а е т с я преимуществ «правовой» стороны «законных»
с у п р у ж е с к и х отношений, т о достаточно п р и н я т ь в о в н и м а н и е ф а к т :
гнев М е н е л а я , по сути своей менее «героичного», чем А х и л л , ак­
т и в н е е гнева А х и л л а , хотя гнев и того и д р у г о г о в конечном итоге
в ы з в а н одной и той же п р и ч и н о й : о т н я л и , п о х и т и л и ж е н щ и н у супругу.
Б о л е е того, из-за «единой Елены», «законной» ж е н ы М е н е л а я
( И л . , X I I I , 626), н е у с т а н н о б ь е т с я все а х е й с к о е в о и н с т в о , и это
с ч и т а е т с я само собой р а з у м е ю щ и м с я , естественным ( И л . , I X ,
3 3 7 — 3 3 9 ; I I , 160—162, 1 7 6 - 1 7 8 ; X I X , 325; I I I , 156—160 и д р . ) ;
и з - з а Б р и с е и д ы , «просто» с у п р у г и ( И л . , I X , 340), в о з д е р ж и в а ю т с я
от у ч а с т и я в б о я х Ахилл и его д р у ж и н а , и э т о р а с ц е н и в а е т с я к а к
нечто п о н я т н о е , но недопустимое и вовсе не п о х в а л ь н о е ( И л . ,
IX — всюду и особенно 6 3 0 — 6 3 9 ) .
В согласии с тем же п р и н ц и п о м к а ч е с т в е н н о й идентичности
при в о з м о ж н о м количественном несоответствии сходных качеств все
ж е н щ и н ы э п о с а м ы с л я т с я «милыми», «любезными» их с у п р у г а м
( И л . , I I I , 138 — Е л е н а ; IV, 238 — все т р о я н с к и е ж е н ы ; V , I , 3 6 6 —
А н д р о м а х а ; I X , 146, 397 — б у д у щ а я невеста А х и л л а ; I X ' 336 —
Б р и с е и д а и д р . ) . Л и ч н а я с и м п а т и я в ы с т у п а е т к а к необходимый и
о б я з а т е л ь н ы й момент э п и ч е с к о г о с у п р у ж е с т в а и м о ж е т расценивать­
с я к а к и н д и в и д у а л ь н ы й его момент.
О д н а к о сама и н д и в и д у а л ь н о с т ь э п и ч е с к о г о с у п р у ж е с т в а общест­
в е н н о о б у с л о в л е н а , и л и ч н а я с и м п а т и я в нем п о с т а в л е н а в зависи­
мость от т р а д и ц и о н н о г о этико-эстетического и д е а л а : ж е н щ и н а то­
гда «любезна» своему с у п р у г у , э п и ч е с к о м у «лучшему», и л и , точнее,
тогда достойна быть его с у п р у г о й , когда о н а с а м а «хорошая»,
«лучшая».
С о п о с т а в л я я Х р и с е и д у с К л е т е м н е с т р о й , А г а м е м н о н отмечает
три основных достоинства Х р и с е и д ы , к о т о р ы е д о л ж н ы убедить его
собеседников в особой ценности д л я н е г о п л е н н и ц ы ( И л . , 1,112—115):
Х р и с е и д а «не хуже» его з а к о н н о й ж е н ы «телосложением» и «осан­
кой», и н а ч е — «красотой», «умом» и д е л а м и , «деяниями» (та έργα).
Ч т о Агамемнон р а з у м е е т под «деяниями» Х р и с е и д ы , с т а н о в и т с я
п о н я т н ы м , если п р и п о м н и т ь «ткальный стан», ей у г о т о в а н н ы й
* «Верная супруга» — в стихотворном
древнегреческом оригинале.
201

переводе,

«сосватанная

супруга» — в

( И л . , I, 31), а т а к ж е р у к о д е л и е и р а с п о р я ж е н и я по дому, кото­
рыми п о с т о я н н о з а н я т ы А н д р о м а х а , Е л е н а , Г е к у б а .
Т р е б о в а н и я А г а м е м н о н а к ж е н щ и н е - с у п р у г е не с о с т а в л я ю т ис­
к л ю ч е н и я . К а ж д а я ж е н щ и н а , ц е н н о с т ь к о т о р о й э п о с у я с н а и о ко­
т о р о й э п о с г о в о р и т с одобрением, всегда «прекрасна» ( И л . , X X I I ,
155), «искусна» в ж е н с к о м т р у д е , этом д о м а ш н е м «подвиге» ( И л . ,
X X I I I , 263), «разумна» ( И л . , X I I I , 432 и д р . ) .
П о к а з а т е л ь н о , что с в о й с т в а , к а ч е с т в а о б р а з ц о в о й э п и ч е с к о й
с у п р у г и д у б л и р у ю т , по сути, свойства и к а ч е с т в а и д е а л ь н о г о эпи­
ческого героя.
О той же с в я з и частного и о б щ е с т в е н н о г о , л и ч н о й с и м п а т и и
и у с т а н о в л е н н о г о , п р и н я т о г о в э п и ч е с к о м б р а к е свидетельствует
и ф о р м а с у п р у ж е с к о г о в ы б о р а . Этот, к а з а л о с ь бы, и н д и в и д у а л ь н ы й
а к т , очевидно, н а х о д и т с я в эпосе под о б щ е с т в е н н ы м к о н т р о л е м ,
социально и качественно-количественно предопределен: л у ч ш а я
среди ж е н щ и н будет с у п р у г о й л у ч ш е г о и з г е р о е в .
В восьмой песни «Илиады», с о о б щ а я о гибели т р о я н ц а А л к а ф о я ,
з я т я А н х и з а , с к а з и т е л ь о с т а н а в л и в а е т с я н а с е м е й н ы х , супруже­
с к и х о т н о ш е н и я х п о ги бш его , и мы у з н а е м , ч т о :
Дщери его (Анхиза.— И. Ш.) Гипподамии был он супругом счастливым
Дщери, которую в доме отец и почтенная матерь
Страстно любили: она красотой, и умом, и делами
В сонме подруг между всеми блистала: за то и супругой
Избрал ее гражданин благороднейший в Трое пространной.
(Ил.,

XIII,

429—433)

П р и о т к р ы в а е т с я «механика» и д е а л ь н о г о э п и ч е с к о г о с у п р у ж е с т в а .
Д е в у ш к а к р а с о т о й , у м о м и д е л а м и п р е в о с х о д и т все х с в о и х сверст­
н и ц . О н а — «лучшая», в о п л о щ е н и е э п и ч е с к о г о и д е а л а . И потому
ее «чрезвычайно» л ю б я т отец и м а т ь , и потому ( б у к в а л ь н о — «ради
этого») она м и л а и л ю б е з н а (личный момент не в ы п а д а е т вовсе, но
с л и в а е т с я с общим) «лучшему» из т р о я н с к и х ж е н и х о в , и тот берет
ее в ж е н ы .
Б о л е е ш и р о к о й и н д и в и д у а л ь н о с т и в в ы б о р е , и н а ч е — индиви­
д у а л ь н о с т и , о с н о в а н н о й н а к а к о м - т о к а ч е с т в е , свойственном т о л ь к о
данной женщине, не существует.
А г а м е м н о н , з а и н т е р е с о в а н н ы й в Х р и с е и д е г о р а з д о более, чем
в собственной «законной» с у п р у г е , будет в п о л н е у д о в л е т в о р е н ,
если вместо Х р и с е и д ы ему д а д у т ж е н щ и н у , р а в н у ю ей по количест­
ву надлежащих женских качеств.
Пусть же меня удовольствуют новою мздою ахейцы,
Столько же приятною сердцу, достоинством равною первой,—
(Ил.,

202

I.

135—136)

ф о р м у л и р у е т он свое т р е б о в а н и е перед н а р о д н ы м с о б р а н и е м ,
соглашаясь отпустить Хрисеиду к отцу.
Л и ч н ы й момент в у с л о в и и в ы б о р а А г а м е м н о н а — « п р и я т н о е
сердцу», а точнее, «пришедшееся по д у ш е , н р а в я щ е е с я » — неотде­
л и м здесь от момента общего, о г р а н и ч и т е л ь н о г о — «достоинством
р а в н о ю первой» ( б у к в а л ь н о — « р а в н о ц е н н ы й , р а в н о с т о я щ и й д а р » ) .
Агамемнон о т н я л у А х и л л а Б р и с е и д у , н о место е е н а л о ж е
г е р о я не пустует. Б р и с е и д у сменила Д и о м е д а , с м е н и л а с той же
л е г к о с т ь ю , с к а к о й в п о с л е д с т в и и , по в о з в р а щ е н и и
Брисеиды,
у с т у п и т е й место ( И л . , I X , 6 6 3 — 6 6 5 ; X X I V , 6 7 5 — 6 7 6 ) .
А х е й с к и е в о ж д и и з у м л е н ы и н е д о в о л ь н ы гордыней А х и л л а , не
с м и р я ю щ е г о гнев на А г а м е м н о н а ; ведь А г а м е м н о н , о т н я в у А х и л л а
л и ш ь одну ж е н щ и н у , п р е д л а г а е т ему т е п е р ь к а к пеню з а обиду,
помимо о т н я т о й , еще и семь д р у г и х , «особенно х о р о ш и х » .
...в сердце тебе бесконечный
Мерзостный гнев положили бессмертные ради единой
Девы! но семь их тебе, превосходнейших, мы предлагаем,—
(Ил.,

IX,

636—638)

упрекает Ахилла Аякс.
Н е т р е з к о й н е п р е х о д я щ е й г р а н и между Б р и с е и д о й и с е м ь ю
«особенно хорошими» п л е н н и ц а м и , к а к нет ее м е ж д у Б р и с е и д о й и
Д и о м е д о й , Х р и с е и д о й и К л и т е м н е с т р о й , да и л ю б о й д р у г о й , с т о л ь
ж е «хорошей».
Д а л е е . Л и ч н о е и общественное н а ч а л а н е р а з р ы в н о с л и т ы , со­
в м е щ е н ы и в самом отношении м у ж ч и н ы к ж е н щ и н е , в самом любов­
ном с у п р у ж е с к о м чувстве э п о с а .
Вслушаемся в упреки Ахилла Агамемнону, отнявшему у него
Брисеиду:
Целы награды у всех; у меня ж одного из данаев
Отнял и, властвуя милой женой, наслаждается ею
Царь сладострастный! За что же воюют троян аргивяне?
Рати зачем собирал и за что их привел на Приама
Сам Агамемнон? не ради ль одной лепокудрой Елены?
Или супруг непорочных любят от всех земнородных
Только Атрея сыны? Добродетельный муж и разумный
Каждый свою бережет и любит, как я Брисеиду:
Я Брисеиду любил, несмотря, что оружием добыл!
(Ил.,

IX,

335—343)

И т а к , «каждый д о б р о д е т е л ь н ы й и р а з у м н ы й муж» л ю б и т и «бере­
жет» свою «супругу». Т а к о в а с у п р у ж е с к а я о б я з а н н о с т ь «лучше­
го» — о б я з а н н о с т ь л ю б и т ь и б е р е ч ь . О д н о неотделимо от д р у г о г о ,
одно д р у г о м у не п р о т и в о п о с т а в л е н о .
203

М е н е л а й л ю б и т свою ж е н у и вместе с Агамемноном поднимает
а х е й с к о е о п о л ч е н и е , чтобы спасти, в ы з в о л и т ь Е л е н у :
Ратников сам предводил, на душевную доблесть надежный,
Сам их на бой возбуждал и пылал, как никто из ахеян,
Страшно отмстить за печаль и за стон похищенной Елены.
(Ил.,

II,

588 — 590)

А х и л л л ю б и т и готов б и т ь с я за Б р и с е и д у , чтобы с о х р а н и т ь ,
у д е р ж а т ь ее. Но боги п р о т и в междоусобной р а с п р и , и он по со­
вету тех же богов добивается в о з в р а щ е н и я Б р и с е и д ы , «охраняет»
ее, а вместе с нею и свою «честь», д р у г и м путем: у с т р а н я я с ь из
общей битвы с врагом.
Н е л ь з я «охранять», «беречь», но не любить — это «бесчестие»,
к а к н е л ь з я любить, но не «охранять», не «беречь» — это позор
(ср. «срам» М е н е л а я , у которого похитили супругу — И л . , X I I I ,
622).
О т е ц Ф е н и к с а р а з л ю б и л и тем обесчестил свою с у п р у г у ( И л . ,
I X , 450). Гектор л ю б и т Андромаху и хотел б ы погибнуть прежде,
чем у в и д и т ее пленение; и в этом не т о л ь к о горесть л ю б я щ е г о серд­
ц а , но и стыд м у ж а , не сумевшего в ы п о л н и т ь н а д л е ж а щ е е — за­
щ и т и т ь свою ж е н у :
Твердо я ведаю сам, убеждаясь и мыслью и сердцем,
Будет некогда день, и погибнет священная Троя,
С нею погибнет Приам и народ копьеносца Приама.
И, невольница, в Аргосе будешь ты ткать чужеземке,
Воду носить от ключей Мессеиса или Гиперея,
С ропотом горьким в душе; но заставит жестокая нужда!
Вспомнишь ты мужа, который тебя защитил бы от рабства!
Но да погибну и буду засыпан я перстью земною
Прежде, чем плен твой увижу и жалобный вопль твой услышу!
(Ял.,

VI.

447—449,

456—458,

463 — 465)

М у ж — з а щ и т н и к своей ж е н ы , точно т а к ж е , к а к з а щ и т н и к
своего дома, семьи, города и рода. Об этом эпос помнит всегда!
Отсюда в а р и а н т эпического з а к л я т и я :
Зевс многославный, великий, и все вы, бессмертные боги!
Первых, которые смеют священную клятву нарушить,
Мозг, как из чаши вино, да по черной земле разольется
Их вероломных и чад,— и пришельцы их жен да обымут!
(Ил.,

204

III,

И т а к , любовь р о д и т е л ь с к а я , любовь б р а т с к а я , любовь супруже­
с к а я . Н е противоречит л и обилие этих к а к будто р а з н ы х п о своему
х а р а к т е р у чувств основным п р и н ц и п а м эпического с и н к р е т и з м а ,
в частности п р и н ц и п у с л и я н и я вида и рода? О к а з ы в а е т с я , нет. Лю­
бовь с у п р у ж е с к а я , б р а т с к а я и о т ц о в с к а я , к а к ни п а р а д о к с а л ь н о
з в у ч и т это д л я нас, в «Илиаде» тождественны, однородны качест­
венно, по сути и р а з л и ч а ю т с я к а к будто л и ш ь количеством этого
качества, п р и д а ю щ и м им оттенок эпической и н д и в и д у а л ь н о с т и .
Гектор любит Андромаху не иначе, но больше, чем отца, м а т ь ,
братьев, сограждан.
Но не столько меня сокрушает грядущее горе
Трои, Приама родителя, матери дряхлой, Гекубы,
Горе тех братьев возлюбленных, юношей многих и храбрых,
Кои полягут во прах под руками врагов разъяренных,
Сколько твое, о супруга! тебя меднолатный ахеец,
Слезы лиющую, в плен повлечет и похитит свободу!—
(Ил.,

VI,

450—455)

говорит он Андромахе в сцене п р о щ а н и я .
Количественной мерой качества «не с т о л ь к о — сколько», τόσ­
σον — δσσον, меряет э п о с общее, единое д л я всех чувство л ю б в и .
Рассмотрим подробно еще одно чувство — чувство индивидуализ­
ма в его особом эпическом освещении.
В эпосе и н д и в и д у а л и з м р о ж д а е т с я не в противопоставлении ин­
тересов одного ч е л о в е к а интересам к о л л е к т и в а , а в столкновении
и противопоставлении интересов одного к о л л е к т и в а другому, од­
нотипному, но большему по объему и включающему этот п е р в ы й ,
в частности
интересов одного племени интересам межплеменного
множества.
А х и л л , в о ж д ь и в л а д ы к а мирмидонян, воплотивший в себе имен­
но это п л е м я , в то же время — г е р о й в с е а х е й с к и й . О д н а к о , оскорб­
ленный
предводителем всеахейского о п о л ч е н и я , А х и л л устраняет­
ся от выполнения своих героических обязанностей, и прежде всего
обязанности з а щ и т ы по отношению ко всему воинству, с о х р а н я я
их тем не менее по отношению к собственному племени.
Ахилл уверен в своих с и л а х и твердо з н а е т , что его к о р а б л я м
и его д р у ж и н е , в бездействии стоящим на берегу, в р а г и не нанесут
н и к а к о г о урона, и к а к бы ни был неистов Г е к т о р , он в о з д е р ж и т с я
от битвы ( И л . , I X , 655) пред станом самого могучего из ахейских
героев. Ч т о ж е к а с а е т с я прочего воинства, т о :
...Пелид градоборец,
Сильный Пелид об ахейских сынах не радит, не жалеет!

298—301)

(Ил.,

205

XI,

664 — 665)

Б о л е е того, в досаде и гневе он был бы д а ж е р а д ,
Если б и Трои сыны, и ахеяне, сколько ни есть их,
Все истребили друг друга, а мы лишь, избывшие смерти,
Мы бы одни разметали троянские гордые башни!
(Ил..

XVI,

лище и д у щ и х н а битву войск
веселит сердце З е в с а ( И л . , X X ,
22—23) и радует землю (Ил., X I X , 362—363).
В о й н а — горе; многие бедствия т е р п я т и о с а ж д е н н ы е и осаждаю­
щ и е . Одним предстоит:

98—100)

З а м е т и м : « М ы » — я и племя (οίοι λύωμεν), но не я о д и н !
П о з и ц и ю А х и л л а в в о з н и к ш е м к о н ф л и к т е Н е с т о р , опыт и муд­
рость а х е й с к о г о в о и н с т в а , о п р е д е л я е т т а к :
...Пелид же
Служит своею доблестью * только себе!. .
(Ил.,

XI,

762—763)

Е с л и п р и н я т ь во в н и м а н и е , что доблесть А х и л л а — доблесть
всех м и р м и д о н я н в совокупности и что «я» А х и л л а — э т о племен­
ное «мы», с у щ н о с т ь э п и ч е с к о г о и н д и в и д у а л и з м а , где единичное яв­
л я е т с я в то же в р е м я м н о ж е с т в е н н ы м , л и ч н о е общественным, част­
ное общим, п р о я с н я е т с я достаточно.
В и з о б р а ж е н и и э п о с а любое ч у в с т в о и л ю б а я м ы с л ь не отмеже­
в а н ы , не отделены от д р у г и х чувств и мыслей, не противопостав­
л е н ы им, не д о м и н и р у ю т н а д н и м и , н о , будучи к а ч е с т в е н н о однород­
ными, сообщаются с этими д р у г и м и , вмещают эти д р у г и е , перелива­
ются одно в д р у г о е , у р а в н о в е ш и в а ю т с я одно д р у г и м , с о з д а в а я
атмосферу эпической г а р м о н и и , где м р а ч н ы й в з г л я д на мир сосед­
ствует с радостным и с к в о з ь слезы видна у л ы б к а .
В осажденном городе, п р о щ а я с ь с м у ж е м , у х о д я щ и м в б о й , из
которого он едва ли в е р н е т с я , м о л о д а я ж е н щ и н а с к в о з ь слезы улы­
б а е т с я р е б е н к у ( И л . , V I , 4 8 2 — 4 8 4 ) , а в военном стане с т а р и к и
ю н о ш а , к а ж д ы й по-своему несчастный, н а х о д я т р а д о с т ь в горест­
ном п л а ч е - в о с п о м и н а н и и ( И л . , X X I V , 5 0 9 — 5 1 2 ) .
Н е т только г о р я , к а к нет т о л ь к о радости, но е с т ь и горе и ра­
дость вместе, одно в д р у г о м .
В о й н а , несомненно, г о р е , а потому в эпосе война — «несущая
н е с ч а с т ь я и бедствия» ( И л . , I I I , 112), «плохая», «дурная» ( И л . ,
I V , 15), «плачевная» ( И л . , V I I I , 388), «жестокая», «беспощадная»,
«мучительная» ( И л . , X X , 154) и д л я людей и д л я б о г о в . Но вместе
с тем в о й н а , очевидно, и р а д о с т ь , е с л и А х и л л и А р е й , и оба А я к с а ,
и все с о в о к у п н о т р о я н е , по словам э п о с а , «никогда не насыщающие­
ся бранью» ( И л . , X I I I , 639; X I I , 335), если А х и л л и Арей «не могут
н а с ы т и т ь с я войной» ( И л . , V , 8 6 3 ; X I I I , 746), если и м обоим бой,
в о й н а , битва — «милы», «любезны» ( И л . , I, 177; V, 891), е с л и зре* Αρετή—«способность», «свойство»,
лесть».

сближено

206

по смыслу

с

αλκή — «доб­

Видеть сынов убиваемых, дщерей в неволю влекомых,
Домы Пергама громимые, самых младенцев невинных
Видеть об дол разбиваемых в сей разрушительной б р а н и , —
(Ил.,

XXII.

62 — 64)

д р у г и м — сносить т я г о т ы р а з л у к и : «трудно в е р н у т ь с я покинувше­
му» ( И л . , I I , 291).
Но война и р а д о с т ь : в б о я х и с р а ж е н и я х особенно в ы я в л я е т с я
доблесть г е р о я , с в е р ш а ю т с я в е л и к и е подвиги, добывается с л а в а .
В о й н а — это сфера д е я т е л ь н о с т и г е р о я , п р и л о ж е н и я е г о с и л .
Вспомним с л о в а Одиссея о г е р о я х :
...которым
С юности нежной до старости Зевс подвизаться назначил
В бранях жестоких, пока не погибнет с оружием каждый!
(Ил.,

XIV.

85-87)

Отсюда и отношение э п о с а к войне не м о ж е т быть только отрицатель­
ным. Д в а , к а з а л о с ь б ы , р а з л и ч н ы х и п р я м о п р о т и в о п о л о ж н ы х чув­
ства, две будто бы р а з л и ч н ы е и п р я м о п р о т и в о п о л о ж н ы е м ы с л и ,
с в я з а н н ы е с одним и тем же я в л е н и е м , достигают р а в н о в е с и я .
С т о л ь же г а р м о н и ч н о , р о в н о р а з р е ш а е т с я в эпосе тема ж и з н и
и смерти.
Ж и з н ь х о р о ш а , ж и з н ь — в е л и к о е счастье, р а д о с т ь . О цене жиз­
ни говорит а х е й с к о м у посольству А х и л л . И его мнение — мнение
эпоса:
С жизнью, по мне, не сравнится ничто: ни богатства, какими
Сей Илион, как вещают, обиловал,— град, процветавший
В прежние мирные дни, до нашествия рати ахейской;
Ни сокровища, сколько их каменный свод заключает
В храме Феба пророка в Пифосе, утесами грозном.
Можно все приобресть, и волов, и овец среброрунных,
Можно стяжать и прекрасных коней, и златые треноги;
Душу ж назад возвратить невозможно; души не стяжаешь,
Вновь не уловишь ее, как однажды из уст улетела.
(Ил.,

IX,

401 — 409)

С м е р т ь п л а ч е в н а . Л ю д и несчастны. Н е с ч а с т н ы тем, что л и ш е н ы
бессмертия, тем, что з е м н а я ж и з н ь д л я них — я в л е н и е п р е х о д я щ е е
и с к о р о п р о х о д я щ е е ( И л . , X X I , 4 6 2 — 4 6 7 ) , тем, что они б л и з к и
к бессмертным богам, почти б о г и , и л и «полубоги» ( И л . , X I I , 23)
207

и все-таки погибнут, тем, н а к о н е ц , что остро осознают свою об­
реченность. Д л я э п о с а нет сомнения, что:
Из тварей, которые дышат и ползают в прахе,
Истинно в целой вселенной несчастнее нет человека.
(Ил.,

XVII.

446 — 447)

И со всем этим у эпического героя нет у ж а с а перед смертью,
к а к нет и о т ч а я н и я при расставании с ж и з н ь ю . Смерть т а к же неиз­
б е ж н а , к а к ж и з н ь ; это — горе, которое приходит вслед за радостью.
Одно чередуется с д р у г и м , одно — продление или предтеча д р у г о г о ,
и одно и другое — в а р и а н т ы единого б ы т и я .
П е р е д тем, к а к п о г р у з и т ь мечь в печень Л и к а о н а , м о л я щ е г о о
пощаде, А х и л л г о в о р и т ему слова, которые могли бы удивить и
п о к а з а т ь с я чудовищными, если бы не исходили из общей эпиче­
ской системы в з г л я д о в и чувств, не у п и р а л и с ь в э п и ч е с к у ю г а р м о н и ю :
Так, мой любезный, умри! И о чем ты столько рыдаешь?
Умер Патрокл, несравненно тебя превосходнейший смертный!
Видишь, какой я и сам, и красив, и величествен видом;
Сын отца знаменитого, матерь имею богиню!
Но и мне на земле от могучей судьбы не избегнуть;
Смерть придет и ко мне поутру, ввечеру или в полдень,
Быстро, лишь враг и мою на сражениях душу исторгнет,
Или копьем поразив, иль крылатой стрелою из лука.
(Ил.,

XXI,

106—113)

Снисходительно-печальный
вопрос
А х и л л а — квинтэссенция
эпического отношения к смерти и ж и з н и . «Столько», οϋτως, рыдать,
р ы д а т ь непрестанно и иступленно, не д о л ж н о , не следует ни рас­
стающемуся с ж и з н ь ю , ни по расставшемуся с н е й .
Иначе:
... кто ж и когда бы успел отдохнуть от печали?
(Ил.,

XIX,

227)

Ведь:
Листьям в дубравах древесных подобны сыны человеков:
Ветер одни по земле развевает, другие дубрава,
Вновь расцветая, рождает, и с новой весной возрастают;
Так человеки: сии нарождаются, те погибают.
(Ил.,

VI,

146

—149)

Совершается вечный к р у г о в о р о т : за скорбью и смертью идет
р а д о с т ь и ж и з н ь , за ж и з н ь ю — с к о р б ь и смерть. Одно неотделимо
от д р у г о г о , и одновременно одно не превышает, не превосходит
другое окончательно.
208

А

потому:
Долг наш земле предавать испустившего дух человека,
Твердость в душе сохраняя, поплакавши день над умершим;
Тем же, которые живы от гибельных битв остаются,
Должно питьем и едой укрепляться, чтоб с ревностью новой
Каждому против врагов и всегда без усталости биться...
(

Ил.,

XIX,

228—232)

Т а к э п и ч е с к а я г а р м о н и я чувств порождает особое философское
мироощущение гомеровских поэм — скорбное и жизнеутверждаю­
щее одновременно.
Верный художественному п р и н ц и п у целостности, эпос нигде не
д а е т определения мысли и чувству к а к т а к о в ы м и не выделяет
п р и з н а к и , отличающие д а н н у ю мысль или данное чувство, но
л и ш ь н а з ы в а е т эти к о н к р е т н ы е мысли и чувства, п о к а з ы в а я их
к а к бы извне, во внешнем действии и во внешнем р е з у л ь т а т е . При­
чем внешнее в ы р а ж е н и е п р и з н а е т с я соответствующим внутренней
сущности: мысль не расходится со словом, чувство — с внешней
р е а к ц и е й на него.
П р я м у ю преемственность мысли и слова с к а з и т е л ь д е к л а р и р у е т
в девятой песни «Илиады» — в речи А х и л л а к Одиссею и ахейскому
посольству:
Тот ненавистен мне, как врата ненавистного ада,
Кто на душе сокрывает одно, говорит же другое.
Я же скажу вам прямо, что почитаю я лучшим.
(Ил.,

IX,

312—314)

«Что думаю, то говорю»,— у т в е р ж д а е т А х и л л ; «что чувствую, то
н е з а м е д л и т е л ь н о д е л а ю , в ы р а ж а ю действием»,— мог бы с к а з а т ь о
себе к а ж д ы й из героев эпоса.
В п р и м е р а х недостатка нет.
В гомеровском эпосе если герой смеется, то от радости, л ь е т
слезы и т я ж е л о вздыхает — от г о р я ( И л . , X I I I , 4 2 1 — 4 2 3 ; X V I I ,
700—701), бледнеет, цепенеет, д р о ж а т у него к о л е н а , дыбом встают
волосы и срывается голос — от с т р а х а ( И л . , X V I I , 694—696; X X I V ,
358—360).
Исключение в п р я м о й зависимости н а с т о л ь к о необычны и р е д к и ,
что требуют от с к а з и т е л я с п е ц и а л ь н о й о г о в о р к и .
П л е н н и ц ы о п л а к и в а ю т тело П а т р о к л а . В соответствии с этиче­
скими у с т а н о в к а м и эпоса естественно было бы п о л а г а т ь , что п л а ч у т
они из ж а л о с т и к убиенному, но это не т а к , и потому эпос спешит
п о я с н и т ь — ж е н щ и н ы п л а к а л и от ж а л о с т и к самим себе:
Так говорила, рыдая; стенали и прочие жены,
С виду, казалось, о мертвом, но в сердце о собственном горе.
(Ил.,

209

XIX,

301—302)

И е щ е . Д и о м е д у , у х о д я щ е м у в р а з в е д к у , Агамемнон советует
в ы б р а т ь себе с п у т н и к о м того, кто наиболее подходит к этой р о л и ,
а не того, кто облачен в ахейском ополчении большей в л а с т ь ю .
Совет р а з у м е н ; к а з а л о с ь бы, Агамемноном р у к о в о д я т с о о б р а ж е н и я
высшего п о р я д к а , всеобщей п о л ь з ы . Н о это т о л ь к о к а ж е т с я : Ага­
мемнон л у к а в и т , его слово с к р ы в а е т м ы с л ь . И эпос берет на себя
установить истину:
Так Агамемнон вещал, за царя Менелая страшася.
(Ил.,

X,

240)

Р е к , — и молчанье глубокое все аргивяне хранили:
Вызов стыдились отвергнуть, равно и принять ужасались.

Стреляют локры,

пращники

и

VII,

12—93)

лучники ахейского ополчения:

...и уже забывали
Бранную храбрость трояне: смущали их стрелы густые.
(Ил.,

Сон

о т гнева

Зевса

XIII,

721 — 722)

укрывает Ночь:

К ней я, спасаясь, прибег. Укротился, как ни был разгневан,
Зевс молнелюбец: священную Ночь оскорбить он страшился.
(Ил.,

XIV,

260—261)

А н д р о м а х а и ее с л у ж а н к и з а ж и в о о п л а к и в а ю т Г е к т о р а :
Нет, они помышляли, ему из погибельной брани
В дом не прийти, не избегнуть от рук и свирепства данаев.
(Ил.,

VI,

501—502)

С т ы д и л и с ь и потому м о л ч а л и , смутились духом и потому з а б ы л и
о доблести, у с т р а ш и л с я и потому смирил гнев, п о в е р и л и в неизбеж­
ность гибели и потому о п л а к а л и .
Ч у в с т в о и мысль п е р е л и в а ю т с я в действие, п р о д л и в а ю т с я в нем,
действие воспринимается к а к непосредственное и п р я м о е продолже­
ние чувства и м ы с л и . Н е д а р о м сам м ы с л и т е л ь н ы й процесс в эпосе
и з о б р а ж а е т с я к а к действие и л и , точнее, к а к стремительное внеш­
нее д в и ж е н и е .
210

...устремляется мысль человека, который, прошедши
Многие земли, о них размышляет умом просвещенным:
«Там проходил я, и там», и про многое вдруг вспоминает,—
С равной стремясь быстротой, пролетела по воздуху Гера.
(Ил..

XV.

80

—

83)

Ч у в с т в у ю щ и й и м ы с л я щ и й г о м е р о в с к и й э п о с о к а з ы в а е т с я эпосом
действующим.

Слова Агамемнона п р о д и к т о в а н ы страхом з а б р а т а .
П о с т о я н н о е совпадение внешнего п р о я в л е н и я и внутренней
сути п о з в о л я е т эпосу и с п о л ь з о в а т ь у п о м и н а н и е о чувстве и мысли
к а к своеобразный прием мотивировки внешнего д е й с т в и я , к а к объяс­
нение е г о . У с т а н а в л и в а е т с я п р я м а я с в я з ь между чувством, мыслью
и словом, поступком; с в я з ь п р и ч и н ы и следствия.
Г е к т о р в ы з ы в а е т а х е й ц е в на поединок:

(Ил.,

П о с л о в а м э п о с а , Г е р а , у с т р а ш е н н а я своим с у п р у г о м , «бросилась
с Иды к Олимпу», подобно тому к а к :

7
Эпическое

действие

49

Эпическое действие
«Илиады» д в у п л а н о в о ; это д е й с т в и е изло­
ж е н и я и и з о б р а ж е н и я одновременно.
И з л о ж е н и е имеет в виду г о л ы й о д н о з н а ч н ы й п е р е ч е н ь ф а к т о в
и в ы т е к а ю щ и е из этого п е р е ч н я выводы, и з о б р а ж е н и е — всесторон­
нее р а с к р ы т и е ф а к т о в , их о п р е д е л е н и е и м н о г о з н а ч н о е истолко­
вание.
И с х о д я из о п ы т а п о с л е д у ю щ е й х у д о ж е с т в е н н о й и н а у ч н о й лите­
ратуры, изложение естественно связывать с понятийно-логическим
элементом мышления, изображение — с элементом образным.
П о д о б н ы й в ы в о д с д е л а л и , о ч е в и д н о , еще а н т и ч н ы е т е о р е т и к и
и с к у с с т в а , е с л и К в и н т и л и а н в своем т р а к т а т е «Воспитание орато­
ра» п р и з н а л за поэзией способность «рассказывать» (narrare), за на­
у к о й , в частности ю р и с п р у д е н ц и е й , — « д о к а з ы в а т ь , п о к а з ы в а т ь »
( p r o b a r e ) . Р а с с у ж д а я о смысловой и ф о р м а л ь н о й близости и с т о р и и
и п о э з и и , К в и н т и л и а н пишет, что и с т о р и я «очень б л и з к а поэтам
и п р е д с т а в л я е т собой, до н е к о т о р о й с т е п е н и , с т и х о т в о р е н и е в п р о з е ,
и п и ш е т с я для рассказа, а не для доказательства ( к у р с и в м о й . —
И. Ш.); и все п р о и з в е д е н и е с л а г а е т с я не р а д и д е я т е л ь н о с т и юри­
стов и не д л я б и т в с е г о д н я ш н е г о д н я , но д л я п а м я т и потомства и
во с л а в у т а л а н т а , а потому и а р х а и з м а м и и б о л ь ш е й свободой сло­
в е с н ы х оборотов о н о с т а р а е т с я о т н я т ь у своего р а с с к а з а с к у ч н ы й
59
характер...» .
В г о м е р о в с к о й п о э з и и , поэзии э п и ч е с к о й , и з л о ж е н и е и изобра­
жение, доказательство и рассказ — спаяны, слиты.
К о м п о з и ц и о н н а я с т р у к т у р а «Илиады» н а п о м и н а е т отчасти логи­
ч е с к о е д о к а з а т е л ь с т в о н а у ч н о г о т р а к т а т а . И з в е с т е н предмет дока­
зательства, предложена общая посылка:
Гнев, богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына,—
(Ил..

211

I,

1)

подкрепленная

тематико-композиционным

заданием

на

все

Шествуй немедля к семейству богов, повели, да на Иду
Вестница неба Ирида и Феб сребролукий предстанут.
Вестница быстрая к воинству меднодоспешных данаев
Снидет и скажет мое повеленье царю Посейдону,
Да оставит он брань и в обитель свою возвратится.
Феб же великого Гектора снова ко брани воздвигнет,
Новую бодрость вдохнет и его исцелит от страданий,
Ныне терзающих душу героя, а рати ахеян
Вновь к кораблям отразит, малодушное бегство пославши.

двад­

ц а т ь ч е т ы р е песни п о э м ы :
Грозный, который ахеянам тысячи бедствий соделал:
Многие души могучие славных героев низринул
В мрачный Аид и самих распростер их в корысть плотоядным
Птицам окрестным и псам (совершалася Зевсова в о л я ) , —
С оного дня, как, воздвигшие спор, воспылали враждою
Пастырь народов Атрид и герой Ахиллес благородный.
Кто ж от богов бессмертных подвиг их к враждебному спору?
Сын громовержца и Леты — Феб, царем прогневленный,

(Песнь

Язву на воинство злую навел; погибали народы

В бегстве они упадут на суда Ахиллеса Пелида.

В казнь, что Атрид обесчестил жреца непорочного Хриса.
(Ил.,

А

если

это

«всепоэмное»

излагает содержание песен:

задание

и

I.

очень подробно первой

Царь Ахиллес ополчит на сражение друга Патрокла,

2 — 12)

несколько

Коего в битве копьем поразит бронеблещущий Гектор
Пред Илионом, как тот уже многих юношей храбрых

неравномерно
(строки

Свергнет, и с ними мою драгоценную ветвь Сарпедона.

6—12)

и с л и ш к о м общо всех п р о ч и х (строки 2 — 5 ) , то на п р о т я ж е н и и «Или­

(Песнь

ады» о н о н е о д н о к р а т н о д о п о л н я е т с я и у т о ч н я е т с я д р у г и м и задани­
охвату,

но

большими

по определенности

(Песнь

включенного

материала.
Так,

в п е р в о й песни э п о с а е с т ь с т р о к и

(212—214),

предвосхи­

Я сотворю и уже невозвратно, доколе ахейцы

(«Посольство») и де­

Трои святой не возьмут, по советам премудрой Афины...

в я т н а д ц а т о й («Отречение от гнева»):

(Песни

Я предрекаю, и оное скоро исполнено будет:

е щ е з а д а н и я «по-эпизодные».

Здесь за обиду заплатят * , —
(строки

Едва ли

4 7 0 — 4 7 6 ) — песен с д в е н а д ц а т о й

XVIII-XXIV)

П о м и м о «всепоэмных» и «по-песенных» з а д а н и й , «Илиада» з н а е т

Скоро трикраты тебе знаменитыми столько ж дарами

восьмой

XXII)

С оного времени паки побег от судов и погоню

щающие д в и ж е н и е событий в песнях девятой

в песни

XVI)

Гектора, мстящий за друга, сразит Ахиллес знаменитый.

я м и , т е п е р ь у ж е «по-песенного» м а с ш т а б а , м е н ь ш и м и п о простран­
ственному

XV)

по во­

на

каждую

сцену

поэмы

предваряет

завершает,

фразой может быть вступление к бесконечному описанию поединков,

семнадцатую включительно * * :
Завтра с Денницею ты, волоокая, грозная Гера,

как,

например:

Можешь, коль хочешь, увидеть, как будет Кронид многомощный

Гордых троян отразили данаи; низверг браноносца

Боле еще истреблять ополчение храбрых данаев:

Каждый их вождь...

Ибо от брани руки

или

а и н о г д а — п р е д в а р я е т и з а в е р ш а е т вместе ф р а з а - о б о б щ е н и е . Т а к о й

не спокоит стремительный Гектор

(Ил.,

V,

Прежде, пока при судах не воспрянет Пелид быстроногий,

Там он дух испустил, и при нем загорелося д е л о , —

В день, как уже пред кормами их воинства будут сражаться,

Яростный бой меж троян и ахеян: как волки, бросались

В страшной столпясь тесноте, вкруг Патроклова мертвого тела;

Вой одни на других; человек с человеком с ц е п л я л с я , —

н а к о н е ц , в песни п я т н а д ц а т о й (строки 5 4 — 7 1 ) — д е с я т и п о с л е д н и х ,
с п я т н а д ц а т о й — по д в а д ц а т ь ч е т в е р т у ю .

(Ил.,

или

заключение,

итог

в сцене

IV,

ритуального

212

Так аргивяне трудилися в стане,—
(Ил.,

213

I,

470—472)

очищения

воинства:
* Обещание Афины Ахиллесу.
** Здесь и далее. Речь произносит Зевс и обращает ее к Гере.

37-38)

318)

ахейского

и л и с е н т е н ц и я , тотчас ж е р а с к р ы т а я н а к о н к р е т н о м примере:
... тяжело Олимпийцу противиться Зевсу 1
I.

(Ил.,

589)

или д а ж е речевая рамка по образцу: «...сказал(а) он(а)... так
он(а) с к а з а л ( а ) » (см., н а п р и м е р , И л . , I, 25 и 3 3 , 224 и 245 и д р . ) ,
где н а р е ч и е ώς, «так», предстает н е к и м к о н ц е н т р а т о м , с г у с т к о м
предшествующего содержания.
В с е п о э м н ы е , по-песенные и по-эпизодные з а д а н и я «Илиады» свя­
заны между собой. В р я д е сцен п р о с л е ж и в а е т с я к а к бы многосту­
п е н ч а т а я система з а д а н и й - о б о б щ е н и й : т о , что с л у ж и т к расшифров­
к е о д н о г о , я в л я е т с я о д н о в р е м е н н о обобщением д р у г о г о .
П р и м е р — с в и д а н и е З е в с а и Фетиды. Э п и ч е с к о е резюме свида­
н и я л а к о н и ч н о : «Так с о в е щ а л и с ь они...» ( И л . , I , 531). Ч т о б ы полу­
ч и т ь п р е д с т а в л е н и е о том, к а к п р о т е к а л о , в чем з а к л ю ч а л о с ь и чем
з а к о н ч и л о с ь это с о в е щ а н и е , и н а ч е г о в о р я — р а с к р ы т ь с о д е р ж а н и е
о б о б щ е н и я , нет необходимости к а с а т ь с я всего д и а л о г а б о ж е с т в ,
но достаточно в с л у ш а т ь с я во ф р а з ы — «речевые р а м к и » , предваря­
ю щ и е и з а к л ю ч а ю щ и е р е ч ь к а ж д о г о . Ф р а з ы эти о б ъ я с н я ю т , что
Фетида обращалась к Зевсу с мольбой:

I,

500 — 502)

а Зевс колебался:

Фетида

I,

(Ил.,

I,

502 — 505)

Т а к , общее з а д а н и е р е а л и з у е т с я через з а д а н и я промежуточные»
и п р и б л и ж а й ш е м р а с с м о т р е н и и весь г о м е р о в с к и й эпос в ы с т у п а е т
к а к единое и о г р о м н о е м н о г о с т у п е н ч а т о е з а д а н и е .
Б е с ч и с л е н н ы е «задания» «Илиады», п р я м ы е и опосредствован­
ные, к а к п р а в и л о , четко а р г у м е н т и р о в а н ы , р а с к р ы т ы . Э п и ч е с к о е
д о к а з а т е л ь с т в о з а д а н н о й п о с ы л к и ведется н а к о н к р е т н ы х приме­
р а х , и л и путем н а г н е т а н и я а н а л о г и й , и л и п о с л е д о в а т е л ь н ы м , «по
цепи» д в и ж е н и е м «примкнутых» д р у г к д р у г у д е й с т в и й , ф а к т о в ,
событий. З а п о с ы л к о й и а р г у м е н т а ц и е й обычно следует, р е ж е —
м ы с л и т с я вывод. В о з н и к а е т ч е т к а я с х е м а л о г и ч е с к о г о доказатель­
с т в а , п р и н я т а я и в ы д е р ж а н н а я «Илиадой».
Приведем н е с к о л ь к о примеров. Сцена боя с т р о я н а м и . П о с ы л к а ;
Гордых троян отразили данаи; низверг браноносца
Каждый их вождь...
V,

37-38)

А р г у м е н т а ц и я п о а н а л о г и и ( И л . , V , 3 8 — 8 3 ) : А г а м е м н о н по­
верг Годия, Идоменей — Феста, Менелай — С к а м а н д р и я , Мерион —
Ф е р е к л а , Мегей — П е д е я , Е в р и п и л — Г и п с е н о р а , и т. д.
Итог:
Так воеводы сии подвизались на пламенной битве.

Так говорила; но, ей не ответствуя, тучегонитель
Долго безмолвный сидел...
(Ил.,

умоляя отца и владыку бессмертных:
я, отец наш, тебе от бессмертных угодна
или делом, исполни одно мне моленье!
мне, о Зевс!..»

(Ил.,

Близко пред ним восседает и, быстро обнявши колена
Левой рукою, а правой подбрадия тихо касаясь,
Так говорит, умоляя отца и владыку бессмертных...—
(Ил.,

Так говорит,
«Если когда
Словом была
Сына отмсти

(Ил.,
511—512)

V.

84)

Е щ е п р и м е р . П о с ы л к а . Х р и с м о л и т о мести а х е й ц а м , и :
Внял Аполлон сребролукий...

просила вновь:

(Ил..

...а она, как объяла колена,
Так их держала, припавши, и снова его умоляла...
(Ил.,

I,

Ей, вздохнувши глубоко, ответствовал тучегонитель...
Рек, и во знаменье черными Зевс помавает бровями...
1,

517,

528)

И Т. Д.
Д а л ь н е й ш е е у т о ч н е н и е т е к с т а идет п о л и н и и р е ч е в ы х р а м о к ;
это их обобщенное с о д е р ж а н и е к о н к р е т и з и р у е т с я в д и а л о г е :
214

43)

А р г у м е н т а ц и я «по цепи»:
512—513)

И З е в с с о г л а с и л с я и в том п о к л я л с я :

(Ил.,

I,

Быстро с Олимпа вершин устремился, пышущий гневом,
Лук за плечами неся и колчан, отовсюду закрытый;
Громко крылатые стрелы, биясь за плечами, звучали
В шествии гневного бога: он шествовал, ночи подобный.
Сев наконец пред судами, пернатую быструю мечет;
Звон поразительный издал серебряный лук стреловержца.
В самом начале на месков напал и псов празднобродных;
После постиг и народ, смертоносными прыща стрелами;
Частые трупов костры непрестанно пылали по стану.
(Ил.,

215

1,

44-52)

И т о г , п р а в д а , по ф о р м е , по подаче своей, н е с к о л ь к о с т е р т ы й ,
менее ч е т к и й , чем в предыдущем п р и м е р е , но н е с о м н е н н ы й :
Девять дней на воинство божие стрелы летали;
В день же десятый Пелид на собрание созвал ахеян.
(Ил.,

I,

53 — 54)

И т а к , с т р у к т у р а л о г и ч е с к о г о д о к а з а т е л ь с т в а в о ш л а в компо­
з и ц и ю «Илиады». Но к о м п о з и ц и я «Илиады» — не с т р у к т у р а логи­
ческого д о к а з а т е л ь с т в а . И п р е ж д е всего потому, что м а т е р и а л ,
п р е д л о ж е н н ы й «Илиадой», много ш и р е необходимого к доказатель­
ству, «избыточен».
Д е й с т в и т е л ь н о , с точки з р е н и я л о г и ч е с к о й , месть А п о л л о н а
за Х р и с а в ы г л я д е л а бы не менее у б е д и т е л ь н о й и з н а ч и т е л ь н о более
ц е л е н а п р а в л е н н о й , если бы э п и ч е с к и й с к а з и т е л ь опустил описание
к о л ч а н а , стрел и з в о н а тетивы А п о л л о н о в а л у к а и, с о к р а т и в рас­
с к а з н а п о л о в и н у , н а ч а л бы непосредственно с и з б и е н и я в о й с к а
и обоза:
В самом начале на месков напал он и псов празднобродных;
После постиг и народ...
(Ил.,

1.

50—51)

То же и о т н о с и т е л ь н о э п и ч е с к и х п о е д и н к о в , где гибель о д н о г о
воина о т р у к и д р у г о г о с о п р о в о ж д а е т с я и з л и ш н и м и , с р а в н и т е л ь н о
с у з к о й задачей л о г и ч е с к о г о д о к а з а т е л ь с т в а , подробностями ро­
дословной и р а н е н и я г е р о я :
Мегес Педея сразил, Антенорова храброго сына.
Сын незаконный он был, но его воспитала Феана
С нежной заботой, как собственных чад, угождая супругу.
Магес Филид, на него устремяся, копейщик могучий,
В голову около тыла копьем поразил изощренным.
Медь, меж зубов пролетевши, подсекла язык у Педея:
Грянулся в прах он и медь холодную стиснул зубами.
(Ил.,

V,

69-75)

П о д о б н а я «избыточность» д о к а з а т е л ь с т в «Илиады»,
иначе —
к о м п о з и ц и о н н а я «вольность» эпоса, в о л ь н о с т ь м н о г о з н а ч н о г о осве­
щ е н и я ф а к т а , п р и в ы ч н а я д л я х у д о ж е с т в е н н о г о п р о и з в е д е н и я и недо­
п у с т и м а я в п р о и з в е д е н и и научном, н а х о д и т о б ъ я с н е н и е л и ш ь
в одном — воздействии о б р а з н о г о м ы ш л е н и я на к о м п о з и ц и ю гоме­
ровской поэмы.
К о м п о з и ц и я «Илиады» включает элементы и понятийно-логиче­
ского и о б р а з н о г о м ы ш л е н и я , с в е д е н и я «нужные» и «ненужные»,
«обязательные» и «избыточные»; о д н а к о отделить одни от д р у г и х ,
«очистить» поэму от «лишнего» м а т е р и а л а п р а к т и ч е с к и невоз­

м о ж н о , не р а з р у ш и в самого п р о и з в е д е н и я , не р а с ш а т а в его о с н о в ы :
п о н я т и й н о - л о г и ч е с к о е и о б р а з н о е , «нужное» и «ненужное» с р о с л о с ь ,
в з а и м о п р о н и к л о . И к а к р е з у л ь т а т : л о г и ч е с к и е п о с ы л к и «Илиады»,
с о х р а н я я свою д о к а з а т е л ь н у ю о д н о з н а ч н о с т ь , обретают смысло­
в у ю м н о г о п л а н о в о с т ь о б р а з а , а э п и ч е с к о е д о к а з а т е л ь с т в о не тяго­
т и т с я своей «избыточной» ш и р о т о й , но, п р и н и м а я за норму, «уза­
конивает» е е .
Д е й с т в и т е л ь н о , «по-песенные» з а д а н и я «Илиады», с о х р а н я я за
собой в п о л н е к о н к р е т н ы й , единичный смысл д о к а з а т е л ь н о й посыл­
к и , н е о д н о к р а т н о в ы с т у п а ю т в к о м п о з и ц и о н н о й роли предвидений
и пророчеств, а з а д а н и е всепоэмное — известное о б р а щ е н и е к му­
з е : «гнев, б о г и н я , воспой...» — предстает еще и к а к обычное в эпо­
се, ничего общего с посылкой э п и ч е с к о г о д о к а з а т е л ь с т в а не имею­
щ е е , с а м о р а с к р ы т и е я в л е н и я через его в н е ш н е е действие. И к а ж д о е
из т а к и х з а д а н и й в их новой р о л и поддается и с т о л к о в а н и ю одно­
в р е м е н н о в п л а н е эпико-этическом, эстетическом, мифологическом
и пр.
Ч т о ж е к а с а е т с я объемной с т р у к т у р ы э п и ч е с к о г о доказатель­
с т в а , т о его и т о г о в а я ф р а з а - в ы в о д п о с о д е р ж а н и ю п о с т о я н н о ш и р е
п о с ы л к и и с у м м и р у е т м а т е р и а л , не т о л ь к о необходимый д л я дока­
з а т е л ь с т в а п о с ы л к и , но весь приведенный в а р г у м е н т а ц и и . П р и этом
особая р о л ь о т в о д и т с я , к а к у ж е о т м е ч а л о с ь , н а р е ч и ю ώs «так»,
вбирающему в себя «излишки» п р е д ш е с т в у ю щ е г о с о д е р ж а н и я .
Н а п р и м е р . В сцене р и т у а л ь н о г о о ч и щ е н и я п о с ы л к а у з к а и кон­
кретна:
Тою порою Атрид повелел очищаться ахейцам.
(Ил.,

А р г у м е н т а ц и я вмещает м а т е р и а л
избыточный:
Все очищались
После, избрав
Коз и тельцов
Туков воня до

1,

313)

к а к с т р о г о необходимый, т а к

и

они и нечистое в море метали.
совершенные Фебу царю гекатомбы,
сожигали у брега бесплодного моря;
небес восходила с клубящимся дымом.
(Ил.,

1,

311 — 317)

И т о г с у м м и р у е т и то и д р у г о е , и перечень в н е ш н и х д е й с т в и й , из ко­
т о р ы х с к л а д ы в а е т с я о б р я д (итоговое — «трудились»), и «избыточ­
ный» р а с с к а з о месте гекатомбы, ее с о с т а в а , з а п а х е ж и р а и к л у б а х
дыма от ж е р т в е н н о г о к о с т р а (итоговое — «так»):
Так аргивяне трудилися в стане...
(Ил.,

I,

318)

Изложение-изображение,
рассказ-доказательство к а к единая
форма г о м е р о в с к о г о п о в е с т в о в а н и я в ы я в л я е т р я д особенностей в
217

х а р а к т е р е э п и ч е с к о г о д е й с т в и я «Илиады», к о т о р ы е могут быть по­
н я т ы и о б ъ я с н е н ы л и ш ь с п о з и ц и й х у д о ж е с т в е н н ы х п р и н ц и п о в эпи­
ческого с и н к р е т и з м а .
Э п и ч е с к о е действие — действие всеобщее. О н о р а з в е р т ы в а е т с я
н е в о к р у г некоего г е р о я , н е в о к р у г ч е л о в е к а , к а к э т о будет п о з ж е
в л ю б о м х у д о ж е с т в е н н о м п р о и з в е д е н и и , и не в о к р у г с о б ы т и я , яв­
л е н и я , о д у ш е в л е н н о г о и л и н е о д у ш е в л е н н о г о предмета, к а к э т о
свойственно научным трактатам, но вокруг человека, предмета,
явления и события одновременно.
Не Гектор, Ахилл, Агамемнон занимают эпического сказителя,
и д а ж е не з н а м е н и т ы й г н е в , в о с п е т ь к о т о р ы й он п р о с и л помощи
у М у з ы , н о , без и с к л ю ч е н и я , все т о , что с о с т а в л я е т ж и з н ь ахейс­
к о г о и т р о я н с к о г о в о и н с т в а , на о т р е з к е , о г р а н и ч е н н о м во в р е м е н и
гневом А х и л л а : с а м А х и л л и з а с о в на в о р о т а х его п о д в о р ь я , п о д в и г и
О д и с с е я и его о м о в е н и е в « п р е к р а с н о у с т р о е н н ы х » м о й н я х , м у д р ы е
речи Н е с т о р а и е г о к у б о к , и т. д.
К а ж д ы й и з о б ъ е к т о в д е й с т в и я э п о с п р и з н а е т к а ч е с т в е н н о рав­
н о ц е н н ы м , а з н а ч и т , и имеющим р а в н о е п р а в о на свою самостоятель­
н у ю н е з а в и с и м у ю ж и з н ь , на свою меру с а м о в ы р а ж е н и я в действии,
и к о м п о з и ц и о н н о е р а з л и ч и е между ними у с м а т р и в а е т л и ш ь в коли­
честве т а к о й м е р ы , н а и б о л ь ш е й п р и м е н и т е л ь н о к ч е л о в е к у .
Во второй песни «Илиады» есть с ц е н а с Одиссеем,
теряющим
п л а щ . С ц е н а эта п о к а з а т е л ь н а в смысле с а м о з н а ч и м о с т и о б ъ е к т о в
в н у т р и единого э п и ч е с к о г о д е й с т в и я .
Содержание сцены следующее. Ахейское войско решает снять
осаду Т р о и и в о з в р а т и т ь с я на р о д и н у . А ф и н а п р и к а з ы в а е т Одиссею
в о с п р е п я т с т в о в а т ь в о з в р а щ е н и ю . Одиссей из п о ч т е н и я к б о г и н е
тотчас б р о с а е т с я и с п о л н я т ь п р и к а з а н и е и в с п е ш к е р о н я е т п л а щ .
П л а щ подбирает и т а к и й с к и й г л а ш а т а й :
Так провещала; и голос гремящий познал он богини:
Ринулся, сбросив и верхнюю ризу; но оную поднял
Следом спешивший за ним Эврибат, итакийский глашатай.
(Ил.,

II,

182—184)

В р у с л е общего э п и ч е с к о г о д е й с т в и я д в а о б ъ е к т а — и О д и с с е й ,
и п л а щ — в з а и м о с в я з а н ы , в з а и м о з а в и с и м ы и к о м п о з и ц и о н н о «обя­
заны» д р у г д р у г у : Одиссей вводит п л а щ в оборот э п и ч е с к о г о пове­
с т в о в а н и я , п л а щ особо в ы д е л я е т , п о д ч е р к и в а е т н е к о е к а ч е с т в о ,
свойство — почтение
к
божественному
слову,
послушание
богам — в характере Одиссея.
Вместе с тем и тот и д р у г о й и герой, и его п л а щ , к а к о б ъ е к т ы
э п и ч е с к о г о д е й с т в и я , с а м о ц е н н ы , с а м о з н а ч и м ы . С момента к а к п л а щ
у п а л на з е м л ю , а Одиссей п р о б е ж а л мимо, к а ж д ы й из них ж и в е т
218

своей собственной ж и з н ь ю , н е з а в и с и м о один от д р у г о г о : О д и с с е й
убеждает воинство, п л а щ переходит в руки глашатая.
Одиссей з а б ы л о п л а щ е : ему он б о л ь ш е не н у ж е н , з а т о «нужен»
э п и ч е с к о м у с к а з и т е л ю , н у ж е н с а м по себе, вне с в я з и с деятельно­
стью О д и с с е я , н у ж е н н а с т о л ь к о , что п р о с т р а н н ы й р а с с к а з об успеш­
ной миссии О д и с с е я о т л о ж е н с к а з и т е л е м д о п о р ы , п о к а , п у с т ь
в н е с к о л ь к и х с л о в а х , но будет п р о я с н е н а судьба п л а щ а .
И предмет, и ч е л о в е к о х в а ч е н ы единым п о т о к о м э п и ч е с к о г о
д е й с т в и я , и р а з л и ч и е между ними — л и ш ь в к о л и ч е с т в е этого охва­
т а , б о л ь ш е м в о т н о ш е н и и ч е л о в е к а , меньшем — предмета.
Б л и з к а по з а м ы с л у сцена и т р и н а д ц а т о й песни
«Илиады», где
ход п о е д и н к а подан с л е д у ю щ и м о б р а з о м :
Тут Гелен Деипира фракийского саблей огромной
Резко в висок поразил, и шелом с него сбил коневласый.
Сбитый, на землю он пал; и какой-то его аргивянин,
Между толпою бойцов под ногами крутящийся, поднял.
Очи вождя Деипира глубокая ночь осенила.
(Ил.,

XIII,

578-580)

В с я сцена по с т р у к т у р е своей, и смысловой и к о м п о з и ц и о н н о й ,
четко д е л и т с я на две ч а с т и : о ц а р е Д е и п и р е и о его шлеме. Пред­
п о с ы л к и ч л е н е н и я з а л о ж е н ы в д в у х н а ч а л ь н ы х с т р о к а х , где дей­
ствие н а д ч е л о в е к о м — «резко в в и с о к п о р а з и л » — и над предме­
том — «шелом с него сбил к о н е в л а с ы й » — м ы с л я т с я равнознач­
ными, р а в н о ц е н н ы м и , и д и л л и ч е с к и с о е д и н я ю т с я союзом * .
Т р и с л е д у ю щ и е с т р о к и у т о ч н я ю т , что в от дельност и п р о и з о ш л о
с Деипиром:
Очи вождя Деипира глубокая ночь осенила.
и что — с его ш л е м о м :
Сбитый, на землю он пал; и какой-то его аргивянин,
Между толпою бойцов под ногами крутящийся, поднял.
И е с л и п е р в о н а ч а л ь н о Д е и п и р и его ш л е м в к а к о й - т о мере смыс­
лово и композиционно взаимосвязаны: рана Д е и п и р а мотивирует
у п о м и н а н и е о ш л е м е , и сбитый ш л е м п р и д а е т б о л ь ш у ю п р а в д и в о с т ь
в о с п р о и з в е д е н и ю р о к о в о г о р а н е н и я , — то с момента, к а к ш л е м от­
д е л и л с я от головы в о и н а , с в я з ь эта о б р ы в а е т с я и в н е ш н е и внут­
ренне. Присвоение шлема неким аргивянином уже никак не прича­
стно гибели Д е и п и р а .
Ч е л о в е к и предмет р а в н о в л е к у т к себе в н и м а н и е э п о с а , и, медля
с о к о н ч а т е л ь н ы м п р и г о в о р о м герою, э п и ч е с к и й с к а з и т е л ь заинте­
р е с о в а н н о следит з а «приключениями» г е р о й с к о г о ш л е м а .
* В оригинале частица δέ в значении «и», «а также».
219

В п р а в е к а ж д о г о предмета, к а ж д о г о я в л е н и я эпоса на самовыра­
ж е н и е , с а м о з н а ч и м о с т ь — следствие соизмеримости, к а ч е с т в е н н о й
р а в н о ц е н н о с т и всего э п и ч е с к о г о мира — м о ж н о и н у ж н о и с к а т ь
к о м п о з и ц и о н н у ю основу и з л ю б л е н н ы х «Илиадой» многочисленных
э п и ч е с к и х подробностей, без к о т о р ы х не обходится ни одна сцена
поэмы.
Всеобщность д е й с т в и я о б у с л о в л и в а е т строение эпоса и опреде­
л я е т его к о м п о з и ц и ю к а к с о в о к у п н о с т ь к а ч е с т в е н н о е д и н о о б р а з н ы х ,
но неравновеликих
взаимозависимых
эпизодов,
объединенных
между собой по способу с о ч и н е н и я и п о д ч и н е н и я одновременно
и о р г а н и з у ю щ и х в соответствии с объемом и з н а ч и м о с т ь ю несколь­
к о э п и з о д и ч е с к и х п л а с т о в , или с л о е в .
Всеобщее э п и ч е с к о е действие — действие п о с т о я н н о и повсе­
местно
законченное.
З а к о н ч е н н о с т ь д е й с т в и я к а к следствие целостности эпического
м и р о о с о з н а н и я т р а к т у е т с я Гомером не т о л ь к о в смысле с в е р ш е н и я
п о с т у п к а , д е я н и я , но и в смысле его з а в е р ш е н н о с т и , полноты, опре­
деленности.
В эпосе з а к о н ч е н ы все д е й с т в и я , все д в и ж е н и я всех о б ъ е к т о в
п о в е с т в о в а н и я без и с к л ю ч е н и я .
В с р а ж е н и и п и к а , п у щ е н н а я А н т и ф о м , сыном П р и а м а , насти­
гает а х е й ц а Л е в к а , в р у к а х у к о т о р о г о мертвое т е л о в р а г а . Дей­
ствие по о т н о ш е н и ю к д в у м о б ъ е к т а м с р а з у — Л е в к у и мертвому
т е л у в его р у к а х — н а ч а т о и т р е б у е т з а в е р ш е н и я . З а в е р ш е н и е при­
ходит: т е л о в ы с к а л ь з ы в а е т из о с л а б е в ш и х р у к Л е в к а и падает на
з е м л ю , р я д о м с ним о п у с к а е т с я мертвый Л е в к :
...она (пика.— И. Ш.) Одиссеева доброго друга
Левка ударила в пах, увлекавшего мертвое тело;
Вырвалось тело из рук, и упал он близ мертвого мертвый.
(Ил.,

IV.

491-493)

То же в п о е д и н к е П а р и с а и М е н е л а я . М е н е л а й с р ы в а е т с головы
П а р и с а ш л е м и бросает его к а х е й с к и м р я д а м . Ш л е м поднимают
д р у ж и н н и к и Менелая, а Менелай вновь устремляется к Парису.
Т о , что на о п р е д е л е н н о м ж и з н е н н о м о т р е з к е с в я з а н о с М е н е л а е м ,
и то, что с в я з а н о со шлемом, з а в е р ш е н о :

что т р е б о в а л о с ь , невредимыми в о з в р а щ а ю т с я к а х е й с к и м к о р а б л я м .
П о д в и г Д и о м е д а и Одиссея имеет н а ч а л о и к о н е ц . Он з а в е р ш е н .
О д н а к о д е с я т а я песнь «Илиады», г р а н и ц ы к о т о р о й к а к будто ц е л и к о м
с о в п а д а ю т с п о в е с т в о в а н и е м о р а з в е д к е героев, не о к а н ч и в а е т с я их
в о з в р а щ е н и е м , не о б р ы в а е т с я , но д л и т с я , и д л и т с я р о в н о с т о л ь к о ,
с к о л ь к о т р е б у е т с я , чтобы довести д о к о н ц а р а с с к а з обо всем, ч т о
с этим связано.
Ведь из р а з в е д к и герои в е р н у л и с ь с боевыми т р о ф е я м и , к о н я м и
Р е з а и д о с п е х а м и Д о л о н а . О т р о ф е я х н у ж н о п о з а б о т и т ь с я . И вот
Д и о м е д у ж е гонит коней к своим ш а т р а м , а Одиссей уносит на ко­
рабль доспехи:
... за ров перегнал он (Диомед.— И. Ш.) коней звуконогих,
Радостно-гордый, толпой окруженный веселых данаев.
Но Лаэртид на корабль доспех Долонов кровавый
Взнес, пока не устроится жертва Палладе богине.
(Ил.,

X,

564 - 565 ,

570 — 571)

В р а з в е д к е Д и о м е д и Одиссей з а б р ы з г а л и с ь к р о в ь ю , у с т а л и .
Им с ле дуе т в ы м ы т ь с я , о т д о х н у т ь . И э п и ч е с к и й с к а з и т е л ь л ю б о в н о
ведет героев на берег м о р я , где о н и :
... погрузившися в волны морские,
Пот и прах смывали на голенях, вые и бедрах;
И когда уже все от жестокого пота морскою
Влагой очистили тело и сердце свое освежили,
Оба еще омывались в красивоотесанных мойнах.
(Ил.,

X,

572-576)

И л и ш ь т е п е р ь , когда в п р е д е л а х э п и з о д а не о с т а л о с ь ничего
н е з а в е р ш е н н о г о , н е д о г о в о р е н н о г о , д е с я т а я п е с н ь «Илиады» при­
ходит к к о н ц у , г е р о и :
Сели с друзьями за пир; и из чаши великой Афине,
Полными кубками, сладостней меда вино возливали.
(Ил.,

X,

578-579)

Е щ е п р и м е р . В д е с я т о й песни «Илиады» Одиссей и Д и о м е д
ночью у х о д я т на р а з в е д к у в т р о я н с к и й с т а н и оттуда, р а з у з н а в все,

В к о м п о з и ц и ю э п о с а з а в е р ш е н н о с т ь д е й с т в и я входит требова­
нием: новый э п и з о д н е д о л ж е н б ы т ь н а ч а т , п о к а э п и з о д , предше­
с т в у ю щ и й ему, одного ли с ним р я д а , п л а с т а , у р о в н я и л и «низший»,
по с р а в н е н и ю с ним, не будет з а в е р ш е н . На этом т р е б о в а н и и , соб­
с т в е н н о , и о с н о в а н э п и ч е с к и й з а к о н «хронологической несовмести­
мости», в ы я в л е н н ы й и с ф о р м у л и р о в а н н ы й Φ. Ф. З е л и н с к и м при­
м е н и т е л ь н о к п о э м а м Гомера.
З а в е р ш е н н о с т ь д е й с т в и я к а к части в с е э п и ч е с к о г о ц е л о г о , есте­
с т в е н н о , не р а з м ы к а е т с ц е п л е н и й э п и з о д о в , не ведет к их полной
обособленности, и з о л и р о в а н н о с т и .

220

221

Шлем последовал праздный за мощной рукой Менелая.
Быстро его Атрейон, закруживши на воздухе, ринул
К пышнопоножным данаям, и подняли верные други.
Сам же он бросился вновь поразить Александра, пылая
Медным копьем...
(Ил.,

III,

376-380)

Все песни «Илиады» к о м п о з и ц и о н н о з а к о н ч е н ы , з а в е р ш е н ы , н о
к а ж д а я н а ч и н а е т свой р а с с к а з с т о г о , на чем о с т а н о в и л а с ь преды­
дущая.
Но, когда закатился свет блистательный солнца,
Боги, желая почить, уклонилися каждый в обитель,

(Ил.,

605—611)

Все, и бессмертные боги, и коннодоспешные мужи,
Спали всю ночь; но Крониона сладостный сон не покоил...
строки

Начальная

строка

пред

Афиной,

третьей:

предпочел

(Ил.,
III.

724—725)

ее

просьбу

VIII,

373)

...дам я тебе одоление крепкое в брани
Мздою того, что из рук от тебя, возвратившегось с боя,
Славных оружий Пелида твоя Андромаха не примет,—

815)

Так лишь на битву построились оба народа с вождями.
(Ил.,

пустын­

Р а в н о в е с и е к о м п е н с а ц и й , у б е ж д е н н о с т ь в г а р м о н и ч н о й повто­
р я е м о с т и событий, свойственные э п о с у , р о ж д а ю т о щ у щ е н и е коле­
б а н и й м а я т н и к а : в ы с ш а я з е м н а я с л а в а , н о р а н н я я с м е р т ь ; пора­
ж е н и е с е й ч а с , но победа з а в т р а , и т. д . :

Там и троян и союзников их разделилися рати.
811,

Зевс возвысил Фетиду
желанию Афины, но:

It,

(Ил.,

Есть перед градом троянским великий курган и высокий...

II,

на

Будет, когда он опять назовет и Афину любезной!

второй:

(Ил.,

694)

...скоро ахейские мужи,
Скоро при черных судах о царе Филоктете воспомнят.

последние с т р о к и п е р в о й песни; п е р в ы е с т р о к и песни в т о р о й :

Заключительные

II,

У я з в л е н н ы й гидрой, Ф и л о к т е т п о к и н у т а х е я н а м и
ном Л е м н е , з а б ы т и м и , н о :

Там он, восшедши, почил, и при нем златотронная Гера,—
I,

...скоро воспрянет, могучий.
(Ил.,

Зевс к одру своему отошел...

(Ил.,

А х и л л в обиде на Агамемнона и в т о с к е по Б р и с е и д е о т к а з а л с я
от у ч а с т и я в б и т в а х , п р а з д е н л е ж и т перед с у д а м и , н о :

XVIII,

206 — 208)

1)

В о т н о с и т е л ь н о й с а м о с т о я т е л ь н о с т и , самозначимости предмета
и я в л е н и я , в з а к о н ч е н н о с т и д е й с т в и я , у с и л е н н ы х «истиной» эпиче­
с к о г о в ы м ы с л а , следует и с к а т ь о с н о в у т а к о г о феномена г о м е р о в с к и х
поэм, к а к эпический натурализм.
А х и л л на берегу «быстротекущего» К с а н ф а в битве поверг Астеропея и:

«меняет»

одно

на

другое

Гектору

Зевс.

Нет, не печаль мне, супруга, упреками горькими сердце;
Так, сегодня Атрид победил с ясноокой Афиной;
После и я побежду: покровители боги и с нами,—
(Ил.,

III,

438—440)

С т р а ш н ы е подробности о р ы б а х , п о ж и р а ю щ и х почечный т у к
м е р т в е ц а , в о з м о ж н ы в э п о с е , п о с к о л ь к у они и с т и н н ы , и попадают
в сферу п о в е с т в о в а н и я к а к з а в е р ш а ю щ и е р а с с к а з об одном из объ­
ектов действия.
Всеобщее з а к о н ч е н н о е действие — действие гармоничное. Гар­
м о н и я э п и ч е с к о г о д е й с т в и я дает о себе з н а т ь п р е ж д е всего в равно­
мерном ч е р е д о в а н и и событий, с х о д н ы х по п р о т и в о п о л о ж н о с т и .

б л а г о д у ш н о о т м а х и в а е т с я от у п р е к о в Е л е н ы побежденный в по­
е д и н к е с Менелаем П а р и с .
П р и г а р м о н и ч н о м чередовании э п и ч е с к и х событий к а к событий
единого смыслового р я д а некоторое к о л и ч е с т в е н н о е несоответствие
в их мере, в объемном о х в а т е , не н а р у ш а я э п и ч е с к о й г а р м о н и и , вы­
р а ж а е т о т н о ш е н и е эпоса к п р о и с х о д я щ е м у .
Т а к , два наиболее обширных объекта эпического действия,
т р о я н с к о е и а х е й с к о е в о и н с т в о , м ы с л я т с я эпосом е д и н о о б р а з н ы м и
и с о в е р ш а ю т по о т н о ш е н и ю д р у г к д р у г у одни и те же п о с т у п к и ,
р а с к р ы в а ю т с я в о д н и х и т е х же д е я н и я х , п о д в и г а х . Все повество­
в а н и е с т р о и т с я на п а р а л л е л и . А х е й с к о е в о й с к о — о п о л ч е н и е ;
в нем, помимо д р у ж и н ы М е н е л а я , непосредственно заинтересован­
ного в п о х о д е , — д р у ж и н ы в о ж д е й почти со всего греческого архи­
п е л а г а ; и т р о я н с к о е в о й с к о — о п о л ч е н и е ; в нем, помимо т р о я н , —

222

223

Бросил врага, у которого гордую душу исторгнул,
В прахе простертого: там его залили мутные волны;
Вкруг его тела и рыбы и угри толпой закипели,
Почечный тук обрывая и жадно его пожирая.
(Ил.,

XXI,

201 — 204)

их иноземные союзники. Силы сопротивников и по с у щ е с т в у , и по
структуре своей едины, равны, но при исчислении их сказитель
останавливается на воинстве ахеян подробнее, чем на воинстве
троян (Ил., II, 4 9 4 — 7 7 9 , 8 1 6 — 8 7 7 ) .
Во главе и того и д р у г о г о воинства — верховные вожди: Ага­
мемнон — у ахеян, Приам — у троян и союзников; войска сопро­
вождают гадатели: К а л х а с — ахейское,
Гелен — троянское.
И в том и в д р у г о м войске — доблестные богатыри, но у а х е я н
их чуть больше, и они чуть сильнее. Поединок Гектора и Аякса
окончился вничью, но а х е я н е и не опасались поражения своего
героя, т. е. не опасались именно того, что волновало троян по от­
ношению к троянскому богатырю. А потому с исходом поединка:
...трояне,
Радуясь сердцем, смотрели, что шествует здрав и безвреден
Гектор, Аяксовой силы и рук необорных избегший;
В град повели Приамида не ждавшие видеть живого,—
(Ил., VII, 307 — 310)

а

данаи

Аякса:

К сыну Атрея вели, восхищенного славой победы.
(Ил.,

VII,

312)

А х е й с к о е и троянское воинство равно стойко в битвах, как в бит­
ве за тело Патрокла, когда те и д р у г и е :
...с одинаким неистовством спорили в страшном убийстве
Целый сей день; от труда непрерывного потом и прахом
Были колена, и ноги, и голени каждого воя,
Были и руки и очи покрыты на битве, пылавшей
Вкруг знаменитого друга Пелеева быстрого сына,—
(Ил.,

XVII,

384—388)

равно несет потери, как в первом по гневе Ахилла с р а ж е н и и , когда:
Много и храбрых троян, и могучих данаев в день оный
Ниц по кровавому праху простерлося друг подле друга,—
(Ил.,

IV,

543

—

544)

равно добивается у с п е х а , как в том поединке, где:
...пронзил Акамас беотийца
Мстящий за брата,

Промаха,

которого труп увлекал беотиец.

Злобно над павшим гордился и так восклицал победитель:
«Нет, аргивяне стрельцы, угроз расточители праздных!
Нет, о друзья, не одни боевые труды и печали

Вход на Акрополь. «Львиные ворота»
Известняк. Микены. X I V - X I I I вв. до н. э.

Нам суждены: одинако погибель и вас постигает!
Видите ль, воин и ваш, ниспроверженный пикой моею,

Шахтовые гробницы микенских владык

Крепко

Круг А,

уснул...»
(Ил.,

224

XIV,

476-483)

в пределах городских стен. М и к е н ы .

1570—1500 гг. д о н . э . О б щ и й в и д

Маска басилевса
из шахтовой гробницы
акрополя Микен
Золото. X V I в. до н. э.

Вход в купольную каменную
гробницу (толос)
микенских владык, скрытую
под курганной насыпью
Известняк. Микены.
X V в. д о н. э .

Парис-пастух во фригийской шапке с «яблоком раздора» и посохом
М р а м о р . Р и м с к а я р а б о т а по г р е ч е с к о м у о р и г и н а л у . I — I I вв. н. э.

Но об успехах а х е я н Гомер говорит чуть больше, а о потерях чуть
меньше, чем об успехах и потерях т р о я н . В цепи поединков чуть
чаще гибнет т р о я н е ц или т р о я н с к и й союзник, с р а ж е н н ы й рукой
д а н а я , и, к а к ни мужественны з а щ и т н и к и Т р о и , все в эпосе знают,
что:
Будет некогда день, и погибнет священная Троя,
С нею погибнет Приам и народ копьеносца Приама.
(Ил.,

VI,

448—449;

ср.

также

IV,

164—165)

Л у ч ш и й из т р о я н с к и х героев вступает в бой с л у ч ш и м из героев
а х е й с к и х . Исход почти р а в е н : Гектор убивает П а т р о к л а , эпического
д в о й н и к а А х и л л а , Ахилл убивает Гектора. П а т р о к л а
хоронят;
в эпосе об этом — много и подробно. Потом выдают и х о р о н я т тело
Г е к т о р а ; в эпосе об этом н е с к о л ь к о меньше.
Т р о я н е и а х е я н е в р а г и , но г а р м о н и ч е с к а я п а р а л л е л ь эпического
действия в отношении к ним не к а ж е т с я с т р а н н о й : в мире, где все
качественно единообразно, в р а г — потенциальный д р у г . Н е д а р о м
в з а в е р ш е н и и поединка два в р а г а , Гектор и А я к с , обмениваются
д а р а м и д р у ж б ы , п р и з н а н и е м доблести п р о т и в н и к а , в ы р а ж е н и е м
взаимной приязни:
Сын Теламонов! почтим мы друг друга дарами на память.
Некогда пусть говорят и Троады сыны и Эллады:
«Бились герои, пылая враждой, пожирающей сердце;
Но разлучились они, примиренные дружбой взаимной».
Гектор, слово окончивши, меч подает среброгвоздный
Вместе с ножнами его и красивым ремнем перевесным;
Сын Теламона вручает блистающий пурпуром пояс.
(Ил.,

Беллерофонт на Пегасе взбирается на небо
И н т а л и я . С е р д о л и к . Р и м . 1 в. до и. ».— I в. и. э. Гос. Э р м и т а ж

Лев и львица, терзающие оленя
И н т а л и я . С е р д о л и к . Крит. С е р е д и н а II тыс. до н. э. Гос. Э р м и т а ж

Приам в шатре Ахилла
К а м е я . С а р д о н и к . И т а л и я . К о н е ц I в. до и. э . — н а ч а л о I в. н. э. Гос. Э р м и т а ж

Ахилл на колеснице влачит труп поверженного им Гектора.
Между Ахиллом и конями — изображение души убитого

...и,
Те привозить
Сонмы ахеян
Те привозить

Голова Афины и сова
И н т а л и я . Я ш м а , з о л о т о . Греция, V I в . д о н . э . Гос. Э р м и т а ж

Воины в колеснице (колесница с двумя конями, возницей и стрелком)

поднявшись, трояне готовились быстро,—
мертвецов, а другие — древа из дубравы.
равно от судов многовеслых спешили,—
мертвецов, а другие — древа из дубравы.
(Ил..

И н т а л и я . Х а л ц е д о н . В о с т о ч н о е С р е д и з е м н о м о р ь е . V I I в . д о н . э . Гос. Э р м и т а ж

И н т а л и я . Агат. Крит. С е р е д и н а I I тыс. д о н . э . Гос. Э р м и т а ж

299-305)

Эпос «уравнивает» т р о я н и а х е я н , хотя симпатии его на стороне
последних: т р о я н е те же а х е я н е , л и ш ь с чуть меньшим количеством
к а ж д о г о из п р и с у щ и х всем им качеств и с чуть меньшим вниманием
э п о с а к в ы я в л е н и ю этих качеств.
Композиционно гармония эпического действия — во всеобщем
п а р а л л е л и з м е сходства в отношении к н е с к о л ь к и м разным объек­
там и противоположности в отношении к одному и тому ж е , парал­
л е л и з м е эпической с т р у к т у р ы мира небесного и земного (боги и
люди), п а р а л л е л и з м е расстановки эпических сил внутри этих миров
(ахеяне и т р о я н е ; боги, помогающие а х е я н а м , и боги, помогающие
троянам), параллелизме деяний, поступков:

И н т а л и я . С а р д . И т а л и я . III в . д о н . э . Гос. Э р м и т а ж

Корова, которую доит мальчик-пастух

VII,

1/а8

И.

В.

Шталь

225

VII.

417

—

420)

П а р а л л е л и з м е мельчайших д в и ж е н и й . Сел и в с т а л :
Так произнесши, воссел Ахиллес; и мгновенно от сонма
Калхас восстал Фесторид, верховный птицегадатель.
(Ил.,

1,

68-69)

«Рек» и «покорились»:
Рек он; и старец трепещет и слову царя покоряся,
Идет, безмолвный, по брегу немолчношумящей пучины.
(Ил.,

1,

33 — 34)

«Рек» и «ответили»:
Рек он; и сердцем дерзнул, и вещал им пророк непорочный.
(Ил.,

I,

92)

«Рек» и «не ответили»:
Рек он; ни слова ему не ответствовал Гектор великий.
(Ил.,

VI,

342)

Всеобщее з а в е р ш е н н о е гармоническое действие эпоса — дей­
ствие поступательное и статическое одновременно и в равной
мере. П о д действием статичным разумеем здесь действие, в ходе ко­
т о р о г о к а к будто ничего не с о в е р ш а е т с я , ничего не
происходит
в н о в ь и в н о в ь , которое «топчется» на месте, л и ш ь р а с ш и р я я к р у г
своего охвата за счет подробностей, и в котором сущность пред­
мета или я в л е н и я подается к а к производное предшествующего дей­
с т в и я . Н а п р о т и в , под действием поступательным п о л а г а е м дей­
ствие в смене поступков, в постоянном р а з в и т и и , где представление
о сути я в л е н и я еще не с л о ж и л о с ь , но л и ш ь постепенно склады­
вается в процессе самого д е й с т в и я . Гомеровскому эпосу р а в н о
свойственно и то и д р у г о е . В «Илиаде» что-то происходит, что-то
с л у ч а е т с я не р е ж е , чем не происходит и не с л у ч а е т с я ничего, и на
вопрос, «что» с д е л а л и , ответ дается не ч а щ е , чем на вопросы, «кто»
именно с д е л а л , «когда», «как» и «при к а к и х обстоятельствах»:
...Царь Агамемнон с зарею
Месков яремных и ратников многих к свезению леса
Выслал из стана ахейского; с ними пошел и почтенный
Муж Мерион, Девкалида героя служитель разумный.
Взяв топоры древорубные в руки и верви крутые,
Воины к рощам пускаются; мулы идут перед ними,
Часто с крутизн на крутизны, то вкось их, то вдоль переходят.
К холмам пришедши лесистым обильной потоками Иды,
Все изощренною медью высоковершинные дубы
Дружно рубить начинают; кругом они с треском ужасным
Падают; быстро древа, рассекая на бревна, данаи
К мулам вяжут; и мулы, землю копытами роя,
Рвутся на поле ровное выйти сквозь частый кустарник.
(Ил..

226

XXIII,

Статичный и поступательный моменты эпического действия вза­
имоотнос и те л ь н ы и в з а и м о п р о н и к а е м ы . Д е й с т в и е , поступательное
по отношению к понятию «вывоз леса» и в ы я с н я ю щ е е с о д е р ж а н и е
этого п о н я т и я , предстает статичным по отношению к п р и к а з у Ага­
мемнона «везти лес».
Агамемнон п р и к а з а л , и п р и к а з его в ы п о л н я е т с я : л е с вывозят.
В ы в о з я т на п р о т я ж е н и и т р и н а д ц а т и стихотворных с т р о к , и на про­
т я ж е н и и всех т р и н а д ц а т и не совершается ни одного д е й с т в и я , сме­
ня ю щ е го, р а з в и в а ю щ е г о это первое и единственное; налицо л и ш ь
уточняющие подробности. Эпический «вывоз леса», если и ощу­
щ а е т с я к а к совокупность д в и ж е н и й , к а к р я д поступков, т о л и ш ь
суммой внешних свойств в пределах у ж е готового определения
некоего я в л е н и я .
В композиции эпоса подобное гармоническое равновесие посту­
пательного и статического начала — что совершилось и к а к совер­
ш и л о с ь — делает возможным неторопливый, «замедленный» темп
эпического повествования и д о п у с к а е т к р а т к о е предварение собы­
тий, т а к о е , н а п р и м е р , к а к в р а с с к а з е о Д о л о н е :
Так от троянского стана пошел он к судам; но троянцу
Вспять не прийти от судов, чтобы Гектору вести доставить,—
(Ил.,

336 — 337)

X,

или о судьбе воздвигнутой а х е я н а м и в з а щ и т у судов крепостной
стены:
Гектор доколе дышал, и Пелид бездействовал гневный,
И доколе нерушенным град возвышался Приамов,
Гордое зданье данаев, стена невредимой стояла.
Но когда как троянские в брани погибли герои,
Так и аргивские многие пали, другие спаслися,
И когда, Илион на десятое лето разрушив,
В черных судах аргивяне отплыли к отчизне любезной,—
В оное время совет Посейдаон и Феб сотворили
Стену разрушить...
(Ил.,

XII,

10-18)

Все перечисленные свойства эпического действия не предстают
в эпосе и з о л и р о в а н н о , строго обособленно, но, будучи взаимообус­
ловленными и взаимовлияющими,
подчинены художественным
п р и н ц и п а м единого эпического целого, п р и н ц и п а м эпического син­
кретизма.

110 — 122)

ε*

етвертым и последним признаком «художественного» произве­
2
дения античная теория словесности выдвигает λέξις . Λ έ ς ι ς —
это стиль в узком значении п о н я т и я , или, к а к говорит Ари­
3
стотель, «изъяснение посредством с л о в » . Λ έ ξ ι ς — с т и л ь «ху­
дожественного» произведения; стиль «научного» — не λέξις. По ут­
верждению Аристотеля, λέξις не несет в себе истины, т. е. того, что
в научном произведении принимается за основу и з л о ж е н и я , и обра­
4
щен не к мысли, но к ч у в с т в у . Λέξις состоит из слов «общеупотре­
5
бительных» и слов «необычных» . Слова «общеупотребительные» —
6
те,
«какими
пользуются все» . Слова «необычные» — т р о п ы .
Научный стиль «не λέξις» состоит, очевидно, из слов, «какими поль­
зуются все», из слов «общеупотребительных». Научному стилю тро­
пы не свойственны.
Общеупотребительные слова λέξις и «не λέξις» р а з л и ч а ю т с я между
собой в соответствии с их прямым стилевым назначением: расска­
зывать или д о к а з ы в а т ь .
Общеупотребительные слова «не λέξις» обращены к р а з у м у ,
лишены чувственного элемента, субъективно-личностной о ц е н к и ,
индивидуальной о к р а с к и , а потому однозначны и тем в ы п о л н я ю т
требование «справедливости», установленное античной эстетикой
для стиля научного п р о и з в е д е н и я :
«...справедливо с р а ж а т ь с я
оружием фактов т а к , чтобы все, н а х о д я щ е е с я вне области доказа­
7
тельства, становилось и з л и ш н и м » . Идеал «не λέξις» — стиль гео­
метрического д о к а з а т е л ь с т в а .
«Общеупотребительные» слова λέξις обращены к чувству, со­
держат субъективно-личностную о ц е н к у , индивидуально окра­
шены, а потому многозначны (слово не теряет прямого з н а ч е н и я ,
но на первый план выступают значения переносные) и тем осуще­
с т в л я ю т право на свободный выбор слов и произвол словесных обо­
ротов, признанное за художественным стилем античной теорией
8
словесности .
Свойства λέξις, с т и л я художественного, и «не λέξις», стиля науч­
ного, в их единстве составляют с т и л ь гомеровского эпоса, с т и л ь
«Илиады».
Эпический стиль пользуется «общеупотребительными» словами
в значении, принятом λέξις и «не λέξις» одновременно, и словами «не­
обычными», тропами.

Любое слово эпической поэмы, «общеупотребительное» или «не­
обычное», воспринимается в его прямом значении и значении пере­
носном, имеет один и н е с к о л ь к о смыслов, лишено и н д и в и д у а л ь н о й
о к р а с к и и содержит ее, дает субъективно-личностную оценку и от
оценки воздерживается и — к а к результат — эффект к а к бы двой­
ного, вдвойне углубленного п р о н и к н о в е н и я в п р о и с х о д я щ е е , рас­
смотрение и освещение его со всех в о з м о ж н ы х сторон.
Вот семь н а ч а л ь н ы х строк первой песни «Илиады» в их прозаи­
ческом подстрочном переводе:
«Гнев воспой, б о г и н я , Пелеида А х и л л е с а , гибельный, который
создал ахейцам бесчисленные беды: многие с и л ь н ы е души героев
кинул Аиду, самих же сделал добычей всех псов и хищных птиц —
с о в е р ш а л а с ь воля З е в с а , — [воспой] с самого начала, с того вре­
мени, к а к в споре рассорились Атрид, владыка народов, и боже­
ственный Ахиллес».
Смысл о б р а щ е н и я как будто ясен, точен, о д н о п л а н о в , однозна­
чен, свободен от эмоционального воздействия. Эпический скази­
тель просиг богиню — высшее существо ж е н с к о г о пола, обычно
с внешностью человека, но с с и л а м и , превосходящими человече­
с к и е , — воспеть —- аэд поет не сам, но его устами — божество, ни­
спославшее ему в д о х н о в е н и е , — гнев — определенное психическое
состояние конкретного человека,
Ахилла сына Пелея, — гибель­
ный — гнев А х и л л а причина гибели многих а х е й с к и х г е р о е в , —
который — гнев к а к психическое состояние — создал —τεδχε, бук­
в а л ь н о : «построил», «соорудил», «сделал нечто» со значительной
тратой сил и з н а н и й — ахейцам — племенам, н а с е л я в ш и м Грече­
ский а р х и п е л а г и пришедшим с войной под Т р о ю , — бесчисленные —
н е л ь з я сосчитать с к о л ь к о — беды — осуществление враждебных
сил или н е б л а г о п р и я т н ы х возможностей, и т. д.
И в этот сугубо «утилитарный», «истинный», «информационный»
смысл можно было бы поверить к а к в единственный и п р и н я т ь его
таковым, если бы «гнев» в обращении эпического с к а з и т е л я к Музе
о з н а ч а л т о л ь к о психическое состояние и не был одновременно по­
к а з а т е л е м силы, доблести эпического героя; если бы само обраще­
ние к божеству, равно к а к и просьба «воспеть», не д а в а л и бы оцен­
ку гневу как чему-то значительному, выдающемуся; если бы
«гибельный» в определении гнева говорило т о л ь к о о последствиях
гнева, но не об индивидуальном качестве его и не подчеркивало одно
из его свойств; если бы нарочито растянутое имя Ахиллеса не пе­
редавало о щ у щ е н и я торжественности; если бы глагол «создал»,
τεδχε, помимо прямого значения и оттенка возвышенности, свой­
ственного ему, не выдвигал еще представление о гневе как о чем-то
самостоятельном, одушевленном; если бы а х е я н е не осмыслялись

228

229

Словесное выражение 1

Ч

к а к «свои» в противовес «чужим» т р о я н а м , если бы «бесчисленные»
у к а з ы в а л о л и ш ь на отсутствие меры в счете, а не на огромность,
беспредельность беды (и о ц е н к а , и качественный п р и з н а к вместе);
если бы эпические «беды», та άλγεα, не были в то же время и в той
же мере «болью», «печалью», «скорбью» и т. д.
Т а к за первым плоскостным смысловым планом, воспринятым
было к а к единственный, открывается более объемный, второй, вы­
росший из этого первого и вросший в него.
В стиле эпическом все слова, к а к «общеупотребительные», т а к
и «необычные», играют одну и ту же р о л ь , обладают одними и теми
же свойствами: значением прямым и значением переносным; раз­
ница в количестве этих свойств. Эпические «необычные» слова от­
личаются от слов «общеупотребительных» л и ш ь степенью услож­
ненности, л и ш ь количественным соотношением переносного и пря­
мого смысла в них, дающим новый, дополнительный оттенок зна­
чения,
оттенок
качества, большим — в словах «необычных»,
меньшим — в «общеупотребительных».
«Необычные» слова античной эстетики — это стилистические
ф и г у р ы смыслового переноса, тропы. Аристотель перечисляет не­
которые из них в своей «Поэтике».
Н и г д е в стиле эпическом не чувствуется так я с н о с в я з ь поня­
тийно-логического и о б р а з н о г о н а ч а л , их в з а и м о в л и я н и е , к а к в сло­
вах «необычных». Об образности говорит само существование в эпосе
этих с л о в , об элементе понятийно-логическом — их подбор и их
характер.
Д е й с т в и т е л ь н о , в гомеровском эпосе нет метафор, гипербол,
олицетворений в традиционном узкохудожественном значении этих
понятий, к а к ни соблазнительно нам привычно приписать их
эпосу, «увидеть» их. Нет потому, что к а ж д а я из этих фигур в их чи­
сто образной т р а к т о в к е художественного приема 9 несовместима
с основными принципами эпической эстетики, в частности с прин­
ципом всеобщего качественного единообразия мира при возможном
количественном неравенстве этих качеств.
Известно, что метафора — перенос свойства одного предмета
на д р у г о й . Но в мире, где все и з н а ч а л ь н о однородно, где все пред­
меты и л и ц а , и я в л е н и я д а ж е , имеют одни и те же свойства, перенос
возможен л и ш ь к а к н а л о ж е н и е некоего п р и з н а к а на п р и з н а к ис­
конно или рудиментарно существующий, к а к интенсификация не­
коего п р и з н а к а , о ж и в л е н и е , у к р е п л е н и е , усиление его. И когда
к а м е н ь т е р я е т стыд, а стрела яростно ж е л а е т испить крови, то и ка­
мень и стрела испытывают чувства, з а и м с т в о в а н н ы е ими у ж и в ы х
существ и вместе с тем не заимствованные ими полностью, не пере­
несенные на них с кого-то, но некогда вполне им самим свойствен230

ные. Н а л и ц о метафора особого рода, троп, где н а р я д у с переносным
значением существует, входя в него и р а с т в о р я я с ь в нем, прямое
и единственное значение «общеупотребительного» слова, непо­
средственный п р и з н а к и качество предмета, количественно усилен­
ное переносом, придавшим ему дополнительный смысловой оттенок.
Известно античное определение метафоры. Аристотель в «По­
этике» называет метафорой «перенесение необычного имени или
10
с рода на вид, или по аналогии» . О д н а к о само определение это,
не д о б а в л я я ничего нового к установившемуся пониманию сущно­
сти тропа, остается за пределами гомеровской эстетики. Эпический
вид слит с родом, род — с видом, непроходимой грани между каж­
дым родом-видом в эпосе нет. Отсюда — специфика гомеровской
метафоры.
Гомеровская земля «смеется» ( И л . , X I X , 362) под блистанием
меди великого множества воинов, вступающих в битву, иначе —
в ы я в л я е т себя в чувствах так ж е , к а к и все иные ж и в ы е существа,
н а с е л я ю щ и е эпический мир: боги, люди, животные, предметы (смех
О л и м п и й ц е в . — И л . , I , 599—600; смеющиеся ахейские р а т и . — И л . ,
X X I I I , 840; страдающий камень Н и о б а . — И л . , X X I V , 617).
Но «смеется», может «смеяться» эпическая з е м л я , видимо, не
т о л ь к о потому, что приобщена к ж и в ы м введением п р и с у щ е г о им
п р и з н а к а , но и потому, что сама рудиментарно воспринимается
эпосом к а к ж и в о е существо. Отсюда — эффект двойного з р е н и я ,
усиление и у г л у б л е н и е п р и з н а к а .
Э п и ч е с к а я гомеровская метафора действительно строится на
переносе, который тем не менее не привносит в род или вид новое,
р а н е е отсутствовавшее качество, но л и ш ь о б н о в л я е т в нем изна­
ч а л ь н о бывшее, частично с о х р а н и в ш е е с я , усилением его количе­
ства и тем придает свойству, качеству предмета д о п о л н и т е л ь н ы й
смысловой оттенок.
То же об олицетворении. Эпический мир един, в нем нет абстракт­
ного, которое не было бы конкретным, и конкретного, которое б ы л о
бы л и ш е г о а б с т р а к ц и и . А потому эпическое Умопомрачение, Ослеп­
л е н и е , ' Ά τ η , ходит по головам людей, не к а с а я с ь земли, и нежны
у нее стопы ( И л . , X I X , 90—136), а эпическая В р а ж д а , высясь на
корабельной с к а м ь е , к р и к о м возбуждает к битве ахейское воинство
( И л . , X I , 5—14). В р а ж д а и богиня, с т о я щ а я на корабле, обида
и б о г и н я с нежными с т у п н я м и в эпосе синонимичны, и одно, вза­
имопроникая, дополняет другое.
В основе я в л е н и я — количественное усиление, и н т е н с и ф и к а ц и я
свойств за счет их с л и я н и я , которое придает вражде и умопомра­
чению бесконечность бессмертия, а божественную «способность»
н а п р а в л я е т на «труд» в р а ж д ы и у м о п о м р а ч е н и я .

231

К р а е у г о л ь н ы й к а м е н ь эпоса — качественное единообразие при
возможном количественном неравенстве соответствующих качеств.
О д н а к о и в самом неравенстве эпос соблюдает гармонию, к о т о р а я не
может быть п р о и з в о л ь н о н а р у ш е н а .
Согласно эстетическим к а н о н а м гомеровских поэм, герой с лег­
костью поднимает камень, «какой бы не подняли два человека, ныне
ж и в у щ и х » ( И л . , V, 303—304), отворяет воротный засов, который
«трое а х е я н в д в и г а л и , трое с трудом отымали» ( И л . , X X I V , 4 5 4 —
455), а эпические кони стремительно д в и ж у т с я , «летят н а р а в н е
с ветрами» ( И л . , X V I , 148—151). Во всем этом — преувеличение,
гипербола, но гипербола, з а к л ю ч а ю щ а я в себе реальное соотноше­
ние эпических сил и качеств, истину эпического с о з н а н и я .
И к а к р е з у л ь т а т — гомеровский эпос не знает гиперболы, ме­
тафоры, о л и ц е т в о р е н и я в нашем современном и д а ж е неэпическом
античном понимании этих тропов. И н а ч е говоря, у Гомера нет тро­
пов в их единственном и прямом значении художественного приема,
но есть «эпические» гиперболы, метафоры, о л и ц е т в о р е н и я , содер­
ж а щ и е предпосылки к незамедлительному возникновению и вос­
п р и я т и ю в эпосе этих тропов как чисто художественных в дальней­
шем, тотчас же за распадом эпического с и н к р е т и ч е с к о г о мироосоз­
н а н и я в целом.
И з л ю б л е н н ы е приемы эпоса, п а р а л л е л и з м и удлинение, постро­
ены преимущественно на эпической гармонии — первый, на возмож­
ном
количественном
неравенстве общих эпических качеств —
второй.
Эпический п а р а л л е л и з м состоит в сближенном, по аналогии
или по контрасту, употреблении слов и усиливает переносный
смысл «общеупотребительного» эпического слова дополнительным
смысловым оттенком, н а п р и м е р :
Трои сыны устремляются, с говором, с криком, как птицы
Но подходили в безмолвии, боем дыша, аргивяне,
Духом единым пылая — стоять одному за другого.
(Ил.,

III.

2.

8—9)

Б е з м о л в и е оттеняет, выделяет «крик» к а к х а р а к т е р и с т и к у тро­
я н с к о г о воинства, и к р и к т р о я н у с у г у б л я е т переносный, «дополни­
тельный» смысл «безмолвия» ахейских р я д о в .
Эпическое удлинение состоит в том, что с л о в о р а с т я г и в а е т с я
на большее число слогов или на б о л ь ш у ю по количеству слоговую
долготу в сравнении с той же формой «общеупотребительного» слова
и тем т а к ж е у с и л и в а е т переносный смысл слова в противовес зна­
чению п р я м о м у . Т а к , в первой с т р о к е первой песни «Илиады» имя
«Ахиллеса, Пелеева сына», имеет форму Πηληϊάδεω Ά χ ι λ ή ο ; вме
232

Ахилл, горюющий по
Справа — Феникс,

Брисеиде.

слева — Патрокл

Краснофигурная амфора вазописца Полигнота. А т т и к а . 440 г. до н.э.

Поимка троянского лазутчика
Долона Одиссеем и Диомедом
(справа).
Правая рука Долона протянута
ладонью вверх (жест мольбы)
Краснофигурный,

аттический

480 г . д о и . э . Г о с . Э р м и т а ж

кнлнк.

ГМИИ

Нереида на дельфине

везет

Ахиллу оружие, выкованное Гефестом

К р а с н о ф и г у р н а я а м ф о р а . А т т и к а . 450—445 гг. д о н . э . Г о с . Э р м и т а ж

Борьба Фелея и Фетиды в присутствии Нерея, отца Фетиды (богатырское сватовст­
во). Пантера, вскочившая Пелею на спину, символизирует способность богини к пе­
ревоплощению
Краснофигурная

пелика.

Аттика.

505 г . д о

н. э.

Гос.

Эрмитаж

Похищение Елены Парисом
Сторона
са.

А:

Парис

и

Елена

Краснофигурный лекиф.

на

колеснице.

Сторона

Некрополь Пантикопея.

Б:

Афродита

IV в. до н. э.

и

Гермес

перед

конями

Пари­

Гос. Э р м и т а ж

Фетида с нереидами везет на дельфинах выкованное Гефестом оружие ожидающему
их Ахиллу
Крышка

краснофигурной леканы.

Кратер

геометрического стиля

Глина. Остров Мелос.

А т т и к а . 440 г . д о

Начало VIII

в. до и.

э.

и.

ГМИИ

э.

ГМИИ

сто «общеупотребительной» Пηλεϊάδου Ά / ι λ έ ω ς , что, у ч и т ы в а я труд­
ности точного в о с п р о и з в е д е н и я с м ы с л о в о г о о т т е н к а в переводе,
по-русски будет п р и м е р н о соответствовать т о р ж е с т в е н н о м у «Ахил­
л е с а Пелеида» вместо обычного «Ахилла, сына П е л е я » .
З н а ч и т е л ь н о е место в стиле гомеровского эпоса з а н и м а ю т эпи­
теты, треть всей словесной т к а н и — с р а в н е н и я .
Эпитеты эпоса истинны и п о с т о я н н ы . Эпитеты истинны, посколь­
ку соответствуют эпически объективной реальности ф а к т а или эпи­
чески с у б ъ е к т и в н о й реальности о б щ е п р и н я т о г о : «бесплодная» соле­
н а я вода м о р я ( И л . , I, 316) и «муж хороший», «лучший»; «тучная»,
«весьма глыбистая», иначе, со з н а ч и т е л ь н о й толщей к у л ь т у р н о г о
з е м е л ь н о г о с л о я , пригодного к о б р а б о т к е , Ф т и я ( И л . , I, 155) и
«божественный» А х и л л , «губительный» гнев ( И л . , I, 2).
С у б ъ е к т и в н о - о б ъ е к т и в н а я истина, л е ж а щ а я в основе гомеров­
с к о г о э п и т е т а , — п р и ч и н а , по к а к о й эпитет, помимо переносного зна­
ч е н и я т р о п а , с о х р а н я е т за собой и и с к о н н ы й п р я м о й смысл «обще­
употребительного» с л о в а .
Эпитеты п о с т о я н н ы 11, п о с к о л ь к у п о с т о я н н ы в своем «наборе»
свойства и качества к а ж д о г о л и ц а , предмета и я в л е н и я , и н а ч е —
качества всего е д и н о о б р а з н о г о э п и ч е с к о г о м и р а в целом, постоян­
на в с е э п и ч е с к а я идентичность соответственных свойств и к а ч е с т в ,
п о с т о я н н о к о л и ч е с т в е н н о е превосходство одного качества д а н н о г о
л и ц а , предмета или я в л е н и я над всеми д р у г и м и п р и с у щ и м и им ка­
чествами и тем же качеством прочих л и ц , предметов и я в л е н и й , по­
с т о я н н а н е р а с к р ы т а я монолитность в с я к о г о свойства и к а ч е с т в а ,
невыделенность ч е т к и х с м ы с л о р а з л и ч и т е л ь н ы х п р и з н а к о в , столь
с у ж а ю щ и х к р у г эпитетов э п о с а .
З н а ч и т е л ь н а я часть г о м е р о в с к и х эпитетов (эпитеты всеэпиче­
с к о г о и д е а л а , х у д о ж е с т в е н н а я макросистема) применима к к а ж д о м у
предмету и я в л е н и ю эпоса и п о с т о я н н о сопутствует и м .
Д е й с т в и т е л ь н о , э п и ч е с к и е боги, герои, к о н и , о р у ж и е , к а м н и ,
к о п ь я — все они, р а з и навсегда, «хорошие», «лучшие», «непороч­
ные», «благородные», «добрые», «красивые», «сильные», «отличные
перед другими», «славные», «большие», «мощные».
Л и ц а , ж и в о т н ы е , предметы или я в л е н и я , объединенные в эпосе
по тематико-семантическому
или
структурно-функциональному
п р и з н а к у (художественные микросистемы э п о с а ) , т а к ж е имеют
свои постоянные э п и т е т ы . Герои обычно — л ю б е з н ы е Арею (άρηί­
φιλος), воинственные, Ареевы (άρήϊος), в е л и к о с е р д ы е (μεγαλήτωρ),
а к о р а б л и полые (κοίλος) и выдолбленные (γλαφυρός). В свою оче­
редь, едва ли не к а ж д ы й из п о с т о я н н ы х эпитетов художественной
микросистемы или микросистем эпоса выступает к а к «сверхпосто­
янный» при обозначении некоего о п р е д е л е н н о г о л и ц а или г р у п п ы
л и ц , предметов, я в л е н и й , с к о т о р ы м у п о т р е б л я е т с я чаще, чем все
9

И. В.

Шталь

233

прочие эпитеты, и б о л ь ш е е число р а з , чем с к а ж д ы м из прочих л и ц ,
предметов, я в л е н и й . Н а этом пути, к а к м ы у ж е в и д е л и , р о ж д а е т с я
эпическая индивидуальная характеристика.
В самом деле, в л е к с и к е гомеровских поэм «любезные Арею» —
все а х е й ц ы ( И л . , V I , 7 3 ; X V I , 3 0 3 ; X V I I , 319, 336), а п о и м е н н о —
Л и к о м е д ( И л . , X V I I , 346), М е л е а г р ( И л . , I X , 550) и М е н е л а й ,
с ч ь и м именем эпитет, п е р е р а с т а я в и н д и в и д у а л ь н у ю х а р а к т е р и с т и ­
к у , у п о т р е б л е н н а и б о л е е часто — д в а д ц а т ь один р а з ( И л . , I I I , 2152, 69, 90, 136, 206, 232, 2 5 3 , 307, 430, 432, 452, 4 5 7 ; IV, 13, 150!
V, 5 6 1 ; X I , 4 6 3 ; X V I I , 1, 11, 138; Од., XV, 169).
«Воинственными, Ареевыми» э п о с н а з ы в а е т р е д к о — о р у ж и е
(τεύχεα, - И л . , V I , 3 4 0 ; X I V , 3 8 1 ; О д . , X V I , 284; X I X , 4 ; X X I V ,
219; ε ν τ ε α . — И л . , X, 407; О д . , X X I I I , 368), часто — героев, всех
в м е с т е — «сыны Ахейцев» ( И л . , IV, 114; X I , 800 и др.) — и многих
п о и м е н н о : А с т е р о п е я ( И л . , X I I , 102; X V I I , 352), А х и л л а ( И л . ,
X V I , 166), А я к с а О и л е е в а (Од., I I I , 109), Е в д о р а ( И л . , X V I , 179),
И д о м е н е я ( И л . , X I , 501), П и с а н д р а ( И л . , X V I , 193), П р о т о с и л а я
( И л . , I I , 698, 708), Т и д е я (Од., I I I , 167) и ч а щ е д р у г и х М е н е л а я
( И л . , I I I , 339; IV, 98, 115, 195, 2 0 5 ; X I , 487; XV, 540; X V I , 3 1 1 ;
X V I I , 79).
Соответственно «великосерды» у Г о м е р а «дух», «душа» ( И л . ,
I X , 255, 629, 675 и д р . ) , л ю д с к и е п л е м е н а : мирмидонцы ( И л . , X I X ,
278), п а ф л а г о н я н е ( И л . , X I I I , 656), т р о я н е ( И л . , V I I I , 523; X X I ,
5 5 ) , ф л е г и я н е ( И л . , X I I I , 302), э т е о к р и т ы (Од., X I X , 1 7 6 ) , — н о пре­
и м у щ е с т в е н н о г е р о и : А в т о л и к (Од., X I , 85), А л к и н о й (Од., V I ,
17, 196, 213, 299; V I I , 8 5 , 9 3 ; V I I I , 464), Амфимах ( И л . , X I I I , 189),
Анхиз (Ил., V,
247,
468;
XX,
208),
Арсиной
(Ил.,
XI,
626),
А я к с О и л е е в ( И л . , X I I I , 712), А я к с Т е л а м о н и д ( И л . , XV, 674;
X V I I , 166, 626), Гиппотадей (Од., X, 36), Е в р и л о х (Од., X, 207),
Е в р и м е д о н т ( И л . , V I I , 58), И к а р и й (Од., IV, 797), И н е й ( И л . , I I ,
641), Л а э р т (Од., X X I V , 365), Одиссей ( И л . , V, 674; Од., IV, 143; V,
8 1 , 149, 2 3 3 ; V I , 14; V I I I , 9 ; X X I I I , 153), П а т р о к л ( И л . , X V I , 2 5 7 ;
X V I I , 299), П р и а м ( И л . , V I , 2 8 3 ; X X I V , 117, 145), Стентор ( И л . ,
V, 785), Т е л е м а х (Од., I I I , 432), Эней ( И л . , X X , 175, 2 6 3 , 293, 323),
Эрехфей ( И л . , I I , 547), Этион ( И л . , V I , 3 9 5 ; V I I I , 187).
Среди героев ч а щ е всего «великосерды» в «Одиссее» А л к и н о й и
О д и с с е й , в «Илиаде» — А н х и з и Эней, П р и а м и ^ А я к с Т е л а м о н и д .
«Полыми» в э п о с е , помимо к о р а б л е й , у п о м я н у т ы х в сочетании
я э т и м эпитетом в «Илиаде» д в а д ц а т ь один р а з ( И л . , I, 26, 8 9 ;
V , 2 6 , 7 9 1 ; V I I , 78, 372, 3 8 1 , 389, 432; X , 5 2 5 ; X I I , 90; X I I I , 9 8 ,
107; XV, 7 4 3 ; X V I , 6 6 4 ; X X I , 32; X X I I , 115,465; X X I I I , 8 8 3 , 892;
X X I V , 336), а в «Одиссее» д е в я т н а д ц а т ь (Од., I, 2 1 1 ; I I , 18, 2 7 ,
332; 1 1 1 , 3 4 4 , 365; I V , 7 3 1 , 8 1 7 ; X , 272, 447; X I , 5 0 8 ; X I I , 2 4 5 ;
X I I I , 216; XV, 420, 457, 464; X V I I I , 181; X I X , 259; X X I V , 50),
234

о к а з а л и с ь по одному р а з у в «Илиаде» дом ( И л . , X I I , 160), ров ( И л . ,
X X I V , 797), Л а к е д е м о н ( И л . , I I , 581), д о р о г а ( И л . , X X I I I , 419),
к а м е н ь - с к а л а ( И л . , X X I , 494), у щ е л ь е ( И л . , IV, 454), а в «Одис­
сее» по р а з у — м о р с к о й берег (Од., X X I I , 385), к о п ь е (Од., V I I I ,
507), Л а к е д е м о н (Од., IV, 1), з а л и в (Од., X, 92), к о л ч а н (Од., X X I ,
417), по д в а р а з а — з а с а д а (Од., IV, 277; X V I I I , 515), п о п е р е ч н а я
б а л к а середины к о р а б л я (Од., I I , 424; XV, 289), т р и ж д ы — п е щ е р а
(Од., X I I , 84, 93, 317).
П о м и м о эпитетов, п р и н а д л е ж а щ и х определенному смысловому
р я д у , общих всем л и ц а м , предметам и я в л е н и я м этого р я д а , в эпосе
существуют эпитеты, к а к б ы з а к р е п л е н н ы е з а д а н н ы м и определен­
ными л и ц а м и , предметами, я в л е н и я м и и вне их к а к будто не упот­
р е б л я ю щ и е с я . Т а к о в о , в частности, определение города «хорошо
обитаемый», «хорошо населенный» (εδ ναιόρ,ενον .— И л . , I,
164)
и морской пучины — «обильная рыбой»
(ό πόντος ίχθυόεις. — И л . ,
I X , 4), героя — «на ноги надежный» (ποδάρκης. — А х и л л ) , «сверх­
мужественный» (άγήνωρ. — Л а о м е д о н т ) , «многоумный» (πολόρ,ητις.—
12
Одиссей) .
Вместе с тем, несмотря на видимое п р о т и в о р е ч и е , эпитеты та­
к о г о рода не с о с т а в л я ю т и с к л ю ч е н и я из числа всеэпических посто­
я н н ы х . П р и ч и н а их обособленности л е ж и т не в несходстве к а ч е с т в ,
но в р а з л и ч и и сфер в ы я в л е н и я единого в с е э п и ч е с к о г о к а ч е с т в а
и в э в о л ю ц и и этико-эстетического и д е а л а в п р е д е л а х единого т и п а
13
художественного мышления эпоса .
В первом с л у ч а е речь идет о «жизненной силе» — качестве все­
э п и ч е с к о г о идеала «хорошего», «лучшего», р а с к р ы в а ю щ е м с я
в
обилии (пример города и м о р с к о й пучины); во втором — имеются
в виду эпитеты у х о д я щ е г о героического идеала п е р в ы х п о к о л е н и й
(Лаомедонт, А х и л л ) и н а р о ж д а ю щ е е с я
представление о
герое
(Одиссей), когда всеобщность э п и ч е с к о й х а р а к т е р и с т и к и сохраня­
е т с я за счет контекстно о п и с а т е л ь н о г о или непосредственно «эпитет­
ного» ф о н а .
Т а к , «на ноги надежный» эпитет и с к л ю ч и т е л ь н о А х и л л а ( И л . ,
I, 121; I I , 688 и др.) и в то же в р е м я — и м я собственное («эпитет­
ный» ф о н ! ) , о б р а з о в а н н о е из н а р и ц а т е л ь н о г о и о р и е н т и р о в а н н о е на
э п и ч е с к и й идеал быстроногого в о и н а : «На-ноги-надежный» — сын
И ф и к л а , е д и н о к р о в н ы й б р а т П р о т е с и л а я ( И л . , I I , 704; X I I I , 693).
Соответственно «сверхмужественный» — эпитет д р е в н е г о , преж­
него г е р о я , всего р а з у п о м я н у т ы й в эпосе поименно ( И л . , X X I , 443),
н а х о д и т л е к с и к о - с е м а н т и ч е с к о е обоснование в определении богобор­
ческого племени т р о я н ( И л . , X, 299) и в и з н а ч а л ь н о й э п и ч е с к о й трак­
т о в к е ж е н и х о в П е н е л о п ы к а к особо «сильных», «сверхмужествен­
ных» героев первых п о к о л е н и й (Од., I, 106, 144; I I , 235, 299; X V I ,
462 и д р . )
235

9*

И н а к о н е ц , «многоумный» Одиссей, ч ь я «разумность» в ее изо­
б и л и и , при общем новом о р и е н т и р е э п и ч е с к о г о героического идеа­
ла на х и т р о с т ь , р а з у м , т е р п е н и е и расчет, п р и в л е к а е т к себе вни­
мание с к а з и т е л я в «Одиссее» з н а ч и т е л ь н о ч а щ е , чем в «Илиаде»
(соотношение 68 и 18) и имеет п о д д е р ж к у , «эпитетный» фон, в со­
ответствующем эпитете божества ( И л . , X X I , 3 5 5 . — Гефест).
Т а к , постоянство эпитета эпоса о к а з ы в а е т с я с в я з а н н ы м с эпиче­
с к и м общим («тип»), «сверхпостоянство» — с э п и ч е с к о й индивиду­
а л ь н о й х а р а к т е р и с т и к о й . И э п и ч е с к и й «тип», и э п и ч е с к а я индиви­
д у а л ь н а я х а р а к т е р и с т и к а п р е д п о л а г а ю т о б я з а т е л ь н у ю о ц е н к у явле­
н и я и м н о г о п л а н о в о е его и с т о л к о в а н и е . В эпосе переносный смысл
эпитета р а с к р ы в а е т с я в соответствии или несоответствии предмета,
я в л е н и я некоему общественному и д е а л у , р а з в е р н у т о м у или т о л ь к о
15
подразумевающемуся
.
Р о л ь , отчасти с х о д н у ю с э п и т е т а м и , во в с я к о м с л у ч а е эпите­
тами «сверхпостоянными», и г р а ю т в эпосе р а з в е р н у т ы е с р а в н е н и я .
Эпическое р а з в е р н у т о е с р а в н е н и е о с н о в а н о на у в е р е н н о с т и , что
в с я к и й род есть в то же в р е м я в и д и — вместе — на попытке обна­
р у ж и т ь с м ы с л о - р а з л и ч и т е л ь н ы е п р и з н а к и этого в и д а .
Т а к о е с р а в н е н и е с б л и ж а е т д в а или н е с к о л ь к о предметов на осно­
ве общего им свойства или качества, в ы я в л я е т при к о н к р е т н ы х об­
с т о я т е л ь с т в а х с м ы с л о р а з л и ч и т е л ь н ы й оттенок в значении этого
свойства д л я одного из т а к и х предметов и переносит этот оттенок
в «готовом виде» на соответствующее свойство или качество д р у г о г о
предмета:
Так лишь на битву построились оба народа с вождями,
Трои сыны устремляются, с говором, с криком, как птицы:
Крик таков журавлей раздается под небом высоким,
Если, избегнув и зимних бурь и дождей бесконечных,
С криком стадами летят через быстрый поток Океана,
Бранью грозя и убийством мужам малорослым, пигмеям,
С яростью страшной на коих с небесных высот нападают.
Но подходили в безмолвии, боем дыша, аргивяне,
Духом единым пылая — стоять одному за другого.
(Ил.,

III,

1 — 9)

В эпосе т р о я н е , воины, и ж у р а в л и , птицы, к а ч е с т в е н н о , по
своей в н у т р е н н е й с у щ н о с т и , по смысловой с т р у к т у р е т о ж д е с т в е н н ы .
Между ними нет н е п р о х о д и м о й г р а н и , а потому за «криком» птиц,
и «криком» т р о я н , в ы р а ж е н н ы м л е к с и ч е с к и и д е н т и ч н о (χλαγγή),
сохраняется понятие единого эпического рода.
Вместе с тем к р и к ж у р а в л е й у п о м я н у т в с в я з и с к о н к р е т н ы м и
с о б ы т и я м и , имеющими в р е м я и п р и ч и н у , и получает отсюда к а к бы
н е к и й добавочный о т т е н о к з н а ч е н и я , н е к и й н е д о к о н ц а о с о з н а н н ы й
236

и вовсе не с ф о р м у л и р о в а н н ы й видовой п р и з н а к . Ж у р а в л и , а за ни­
ми и т р о я н е , не просто к р и ч а т , не к р и ч а т «вообще», но к р и ч а т т а к ,
к а к кричат ж у р а в л и , когда летят на битву с пигмеями. Оттенок
«особого» к р и к а , к р и к а - к л и ч а , переходит с л е т я щ и х в бой ж у р а в л е й
на троянские воинские ряды.
О т т е н о к видового п р и з н а к а в н у т р и рода в ы я в л я е т с я и п о з н а е т с я
в эпическом р а з в е р н у т о м с р а в н е н и и ч е р е з д е й с т в и е . Отсюда т а к о е
с р а в н е н и е объемно и н е р а в н о в с в о и х ч а с т я х ( м е н ь ш а я — т а , что
с р а в н и в а ю т , б о л ь ш а я — т а , с чем с р а в н и в а ю т ) и о б р а з у е т к а к бы
с т р у к т у р н у ю схему к а р т и н ы в к а р т и н е : бой ж у р а в л е й с пигмеями
внутри боя троян и ахеян.
В свою очередь, н е р а з в е р н у т о е с р а в н е н и е , н е р е д к о восприни­
маемое в эпосе именно к а к с р а в н е н и е и на р а в н ы х п р а в а х с развер­
нутым, есть все е щ е в известной м е р е э п и ч е с к о е у п о д о б л е н и е в рам­
к а х м и ф о л о г и з м а и ф е т и ш и з м а , н а п р и м е р Афины — о р л у :
Рек — и подвигнул Афину, давно пламеневшую сердцем:
Быстро она, как орел звонкогласый, ширококрылатый,
С неба слетела по воздуху,—
(Ил.,

XIX,

319 — 351)

Фетиды — т у м а н н о м у о б л а к у :
... и услышала вопль его матерь,
Быстро из пенного моря, как легкое облако, вышла,—
(Ил.,

души

1,

357—359)

Патрокла — дыму:
... душа Менетида, как облако дыма, сквозь землю
С воем ушла.
(Ил.,

XXIII,

100-101)

П е р е ч е н ь г о м е р о в с к и х т р о п о в м о ж е т быть п р о д о л ж е н , о д н а к о
все они построены с соблюдением о с н о в н о г о э п и ч е с к о г о п р и н ц и п а
к а ч е с т в е н н о г о е д и н о о б р а з и я при количественном н е р а в е н с т в е ка­
честв и п р е д с т а в л я ю т в а р и а н т ы у ж е у п о м я н у т ы х .

Заключение

В

итоге п р о д е л а н н о й работы с ч и т а е м в о з м о ж н ы м с л е д у ю щ и м
о б р а з о м с у м м и р о в а т ь основные п о л о ж е н и я и общие выводы
исследования.
I. Т и п х у д о ж е с т в е н н о г о м ы ш л е н и я г о м е р о в с к о г о эпоса — эпи­
ческий с и н к р е т и з м поры его р а с ц в е т а («Илиада») и н а ч а в ш е г о с я
р а з л о ж е н и я («Одиссея»). И м е н н о этот тип м ы ш л е н и я о п р е д е л я е т
специфику
художественного
отображения
действительности и
эстетического в о з д е й с т в и я поэм, с у щ н о с т ь е г о — в и з н а ч а л ь н о м ,
р а в н о н а п о л н е н н о м единстве о б р а з а и п о н я т и я , и к а к следствие,
в неделимости е д и н и ч н о г о и всеобщего, ч а с т н о г о и общего, лично­
го и общественного, к о н к р е т н о г о и а б с т р а к т н о г о в в о с п р и я т и и мира
и во в з г л я д а х на м и р .
I I . С и н к р е т и з м г о м е р о в с к о г о м и р о в о с п р и я т и я , о п р е д е л я я ти­
п о л о г и ч е с к о е и эстетико-поэтическое е д и н с т в о поэм, д и к т у е т эпосу
з а к о н о м е р н о с т и о б р а з н о г о с т р о я , не сводимые к системе п р и е м о в ,
но о х в а т ы в а ю щ и е м и р о в о з з р е н ч е с к о - с о д е р ж а т е л ь н у ю с т о р о н у про­
изведений в их х у д о ж е с т в е н н о м единстве и п р о н и з ы в а ю щ и е
всю
о б р а з н у ю с т р у к т у р у э п о с а в целом. Среди прочих особое значение
имеют п р и н ц и п ы «целостности» и в с е о х в а т а м и р о в о с п р и я т и я , прин­
цип к а ч е с т в е н н о г о е д и н о о б р а з и я м и р а при количественном неравен­
стве к а ч е с т в , это е д и н о о б р а з и е с о с т а в л я ю щ и х , а т а к ж е закономер­
ность неделимого с р а щ е н и я «истины» и «вымысла» в э п и ч е с к о м по­
вествовании.
I I I . Р я д закономерностей образного строя гомеровского эпоса,
в ы я в л е н н ы х н а м и , р а в н о к а к и н е к о т о р ы е з а к о н о м е р н о с т и , отме­
ченные иными и с с л е д о в а т е л я м и д о н а с , о к а з ы в а ю т с я с в я з а н н ы м и
с этими п р и н ц и п а м и и предстают от н и х п р о и з в о д н ы м и .
1) Среди этих з а к о н о м е р н о с т е й , если исходить из последователь­
ности «слоев» а н т и ч н о г о о п р е д е л е н и я «художественного» произве­
д е н и я , — в о с п р и я т и е э п и ч е с к о г о г е к з а м е т р а к а к средоточия эле­
ментов (метрических стоп) едва ли не всех известных а н т и ч н ы х сти­
х о т в о р н ы х р а з м е р о в ; а р а в н о и о с о з н а н и е единства в нем метра и
«аметрии»,
и л и и н а ч е — э л е м е н т о в неметрической п р о з а и ч е с к о й
речи. П о с л е д н е е ведет к и с п о л ь з о в а н и ю э п и ч е с к о г о г е к з а м е т р а в
п р о и з в е д е н и я х к а к «художественных» (эпос к и к л и ч е с к и й , а т а к ж е
э п о с э п о х и э л л и н и з м а ) , т а к и «научных» ( д и д а к т и ч е с к и й э п о с ) .
238

2) Те же п р и н ц и п ы р о ж д а ю т особый э п и ч е с к и й «вымысел», где
«ложь» и «истина» и з н а ч а л ь н о и р а в н о м е р н о с л и т ы . К а ж д ы й ф а к т
т а к о г о вымысла м о ж е т о д н о в р е м е н н о р а с с м а т р и в а т ь с я к а к «ложь»,
с о з д а н н а я по з а к о н а м п о с л е г о м е р о в с к о й а н т и ч н о й п о э з и и , и к а к ис­
тина а н т и ч н о й «науки» и э п и к о - м и ф о л о г и ч е с к о г о с о з н а н и я .
3) В области же темы и к о м п о з и ц и и в ы д в и н у т ы е п р и н ц и п ы
з а я в л я ю т о себе с л и я н и е м с т р у к т у р н о - с е м а н т и ч е с к и х закономерно­
стей «рассказа» х у д о ж е с т в е н н о г о п р о и з в е д е н и я и «доказательства»
п р о и з в е д е н и я «научного» и ведут к т е м а т и ч е с к о й п о л и ф о н и и и —
вместе — к т и п о л о г и ч е с к о м у
лексико-семантическому
единству
эпического мировосприятия.
Темой э п и ч е с к о г о п о в е с т в о в а н и я с т а н о в я т с я и л ю д и , и боги,
и ж и в о т н ы е , и предметы к а к р а в н ы е , л и ш ь с б о л ь ш е й долей внима­
н и я к л ю д я м и б о ж е с т в а м ; а все объекты т а к о г о п о в е с т в о в а н и я ока­
з ы в а ю т с я х у д о ж е с т в е н н о созданными по единой л е к с и к о - с е м а н т и ч е ­
с к о й и с т р у к т у р н о й э п и ч е с к о й «модели», в е д и н о м сочетании э т и к о э с т е т и ч е с к и х п о н я т и й , имеющих единое ж е смысловое н а п о л н е н и е
и художественное истолкование.
Н а л и ц о т а к и е з а к о н о м е р н о с т и о б р а з н о й системы, к а к :
а) соизмеримость, качественное единообразие гомеровских понятий
«весь» и «каждый» (гомеровский э п и ч е с к и й «каждый» в м е щ а е т в
себя свойства «всех», и «все» с о с т о я т из о д н о т и п н ы х многих «каж­
дых»);
б) с о и з м е р и м о с т ь
понятий
«человек» — «герой» — «племя» (эпи­
ч е с к и й герой — часть и ц е л о е , «каждый» ч е л о в е к племени и «все»
племя одновременно);
в) э п и ч е с к а я с и н о н и м и я и л е к с и к и и о б р а з о в поэм, с у т ь к о т о р о й —
в и з н а ч а л ь н о м тождестве я в л е н и й единого с м ы с л о в о г о р я д а при по­
следующем размежевании этих явлений по количеству общих им
всем к а ч е с т в (количественное у в е л и ч е н и е к а ч е с т в а создает новый
с м ы с л о в о й оттенок в п р е д е л а х п р е ж н е г о к а ч е с т в а ) ;
г ) соизмеримость э п и ч е с к и х и д е а л о в : б о ж е с т в а , ч е л о в е к а , о р у ж и я ,
к а м н я , — построенных в соблюдении с о в о к у п н о с т и е д и н ы х э т и к о эстетических к а т е г о р и й и о р и е н т и р о в а н н ы х на в с е э п и ч е с к и й идеал
«хорошего», «лучшего»;
д ) с т р о е н и е э п и ч е с к о й гомеровской х а р а к т е р и с т и к и л и ц , предметов,
я в л е н и й общей (типической) д л я всех объектов единого смыслово­
г о р я д а и , вместе, частной ( и н д и в и д у а л ь н о й ) д л я к а ж д о г о и з объек­
т о в этого р я д а ;
е) целостность, в с е о х в а т э п и ч е с к и х мыслей и ч у в с т в , в м е щ а ю щ и х
все о т т е н к и б ы т и я , всю ж и з н ь в ее в о з м о ж н ы х п р о я в л е н и я х ; общ­
н о с т ь этих мыслей, ч у в с т в и по сути и по форме в ы р а ж е н и я , д л я все­
г о э п и ч е с к о г о м и р а , с п е ц и ф и ч е с к а я т р а к т о в к а ч у в с т в а как л и ч н о г о
и общественного одновременно.
239

4) Тем же основным п р и н ц и п а м гомеровского х у д о ж е с т в е н н о г о
м ы ш л е н и я отвечают и з а к о н о м е р н о с т и э п и ч е с к о г о д е й с т в и я . Компо­
з и ц и о н н о э п и ч е с к о е д е й с т в и е в ы с т у п а е т к а к система разветвлен­
ного л о г и ч е с к о г о д о к а з а т е л ь с т в а , «ослабленного» с р о с ш и м с я с н и м
«избыточным» м а т е р и а л о м о б р а з н о г о о с в о е н и я м и р а , «излишним»
в ходе с т р о г о л о г и ч е с к о г о д в и ж е н и я мысли. Э п и ч е с к о е д е й с т в и е
предстает всеобщим ( р а з в е р т ы в а е т с я в о к р у г ч е л о в е к а , б о ж е с т в а ,
предмета, ж и в о т н о г о к а к е д и н о о б р а з н ы х и с а м о з н а ч и м ы х объектов
э п и ч е с к о г о п о в е с т в о в а н и я ) , п о с т о я н н о и повсеместно з а в е р ш е н н ы м ,
г а р м о н и ч н ы м (в р а в н о м е р н о с т и ч е р е д о в а н и я событий, б л и з к и х по
сходству и л и п р о т и в о п о л о ж н о с т и ) , статичным и п о с т у п а т е л ь н ы м
о д н о в р е м е н н о . На т р е б о в а н и и всеобщей и повсеместной завершен­
ности д е й с т в и я — следствие целостности э п и ч е с к о г о м и р о о с о з н а ­
н и я — о с н о в ы в а е т с я , в частности, э п и ч е с к и й з а к о н «хронологиче­
ской несовместимости», некогда в ы я в л е н н ы м и с ф о р м у л и р о в а н н ы й
Φ. Ф. З е л и н с к и м п р и м е н и т е л ь н о к поэмам Гомера.
5) В «словесном в ы р а ж е н и и » , или с т и л е в у з к о м з н а ч е н и и поня­
т и я , с и н к р е т и з м э п и ч е с к о г о м ы ш л е н и я д и к т у е т л е к с и к е гомеров­
с к и х поэм о д н о в р е м е н н у ю и п о д ч е р к н у т у ю поли- и моносемию об­
щ е у п о т р е б и т е л ь н о г о с л о в а , с л и я н и е в э п и ч е с к о м к о н т е к с т е значе­
ний о б щ е у п о т р е б и т е л ь н о г о с л о в а и т р о п а , с п е ц и ф и к у смыслового со­
д е р ж а н и я и употребления привычных эпических тропов: гиперболы,
эпитета, метаформы, с р а в н е н и я и т. д.
6) Особое п о л о ж е н и е в и с с л е д о в а н и и х у д о ж е с т в е н н о г о миро­
в о с п р и я т и я г о м е р о в с к о г о э п о с а з а н и м а е т в о п р о с об а в т о р с к о м «я»
с к а з и т е л я , к о т о р о е в поэмах Гомера предстает с л и т ы м с э п и ч е с к и м
«мы» к о л л е к т и в а и неотделимым от н е г о . С к а з и т е л ь , г о м е р о в с к и й
э п и ч е с к и й «каждый», не имеет своего особого м н е н и я , отличного от
м н е н и я э п и ч е с к и х «всех», но в единстве со «всеми» в ы р а ж а е т в о л ю ,
ж е л а н и е , в з г л я д этих «всех». Подобное р е ш е н и е в о п р о с а имеет
п р и н ц и п и а л ь н о е з н а ч е н и е д л я х а р а к т е р и с т и к и а в т о р с т в а Гомера
и путей ф о р м и р о в а н и я э п и ч е с к и х поэм.
IV. П р и н ц и п ы и з а к о н о м е р н о с т и о б р а з н о г о с т р о я гомеровско­
го э п о с а , о б у с л о в л е н н ы е общим т и п о м х у д о ж е с т в е н н о г о мышле­
н и я — э п и ч е с к и м с и н к р е т и з м о м , — п р о я с н я ю т и у т в е р ж д а ю т пра­
в о м е р н о с т ь т а к и х я в л е н и й поэзии Гомера, к а к с о с у щ е с т в о в а н и е в
х у д о ж е с т в е н н о й т к а н и эпоса э л е м е н т о в и н ы х ж а н р о в ы х систем в
и х с о в о к у п н о с т и : д р а м ы , л и р и к и , с а т и р ы , р и т о р и ч е с к о г о искусст­
в а , а р а в н о и э л е м е н т о в , к а з а л о с ь бы, и н ы х х у д о ж е с т в е н н ы х сти­
л е й , и н о й , н е г о м е р о в с к о й , к у л ь т у р н о й э п о х и : н а т у р а л и з м а , сен­
тиментализма и романтизма, объективизма и индивидуализма,
а т а к ж е ф е т и ш и з м а и — ш и р е — м и ф о л о г и з м а , о щ у щ а е м ы х гомеров­
с к и м эпосом к а к элементы собственного с т и л я и собственной худо­
ж е с т в е н н о й системы.

Приложения

Приложение
К

критике

юнгианской

1
методологии

(На материале исследования западным
литературоведением поэм Гомера)

Последние д е с я т и л е т и я р а з в и т и я а н т и ч н о г о л и т е р а т у р о в е д е н и я
в Западной Европе и Америке ознаменованы возрождением и даже
более того — р е з к и м в о з р а с т а н и е м , взлетом интереса к поэмам
Гомера. Я в л е н и е л е г к о п о н я т ь , если учесть тот в е л и ч а й ш и й жиз­
ненный м а т е р и а л , к о т о р ы й з а к л ю ч а ю т в себе поэмы, а т а к ж е те цели
и з а д а ч и , которые с т а в я т перед собой р я д с о в р е м е н н ы х исследова­
т е л е й , п ы т а ю щ и х с я в художественном опыте г о м е р о в с к о г о эпоса
найти подтверждение о п р е д е л е н н ы м ф и л о с о ф с к и м к о н ц е п ц и я м на­
ших д н е й .
Это во многом к а с а е т с я работ с ю н г и а н с к о й н а п р а в л е н н о с т ь ю ,
а в т о р ы к о т о р ы х з а н я т ы п о и с к а м и и обоснованием а р х е т и п о в чело­
в е ч е с к о г о п о в е д е н и я . Р а с с м а т р и в а я под этим у г л о м з р е н и я гоме­
р о в с к и е поэмы, последователи Ю н г а с т р е м я т с я в ы д е л и т ь в них эле­
менты г р у п п о в о г о п о д с о з н а н и я , и з у ч е н и е к а к о в ы х д о л ж н о , по мыс­
л и а в т о р о в , способствовать переходу с о в р е м е н н о г о человечества
к о с у щ е с т в л е н н о м у и д е а л у «открытого общества» и л и х о т я бы уси­
л и т ь противодействие Е в р о п ы н а д в и г а ю щ е й с я тьме «грубости и вар­
варства».
Осмыслению методологии подобного рода на м а т е р и а л е гомеров­
с к о г о эпоса и п о с в я щ е н н а ш к р и т и ч е с к и й о б з о р . К р и т и ч е с к о м у ана­
л и з у п о д в е р г а ю т с я статьи и к н и г и а в т о р о в , р а з л и ч н ы х по своей на­
учной весомости, к а к н а ч и н а ю щ и х , т а к и а к а д е м и ч е с к и и м е н и т ы х .
И это отнюдь не с л у ч а й н о , п о с к о л ь к у в н а ш у з а д а ч у входит не о ц е н к а
д е я т е л ь н о с т и к а к о г о - т о к о н к р е т н о г о а в т о р а , но р а с с м о т р е н и е и
о ц е н к а плодотворности т и п а и с с л е д о в а н и я , о п о з н а н и е н а у ч н о г о
метода в е г о «рабочем состоянии», в его встрече с к о н к р е т н ы м ма­
т е р и а л о м . Подобное р а с с м о т р е н и е «от текста» особенно н а г л я д н о ,
к а к нам к а ж е т с я , в ы я в л я е т возможности п р и н я т о г о автором метода
исследования.
241

К н и г а профессора Э д в а р д а Д о д д с а «Греки и и р р а ц и о н а л ь н о е » ,
в основу которой л е г к у р с л е к ц и й , п р о ч и т а н н ы х Д о д д с о м в Б е р к л и
в а в г у с т е 1949 г., б ы л а о п у б л и к о в а н а в 1951 г.; к н и г а Б р у н о Снел­
л я «Открытие д у х а . Г р е ч е с к и е истоки е в р о п е й с к о й мысли», допол­
ненный а в т о р о м перевод на а н г л и й с к и й со в т о р о г о н е м е ц к о г о изда­
н и я к н и г и , — в 1960 г.; статьи Г о в а р д а К л а р к а , Ч а р л ь з а Э к к е р т а ,
Д ж о н а З а р к е р а , Э д в а р д а Б р а у н а , Д э в и д а Б е л ь м о н т а в ы ш л и после­
д о в а т е л ь н о в 60-е годы, а д и с с е р т а ц и и А л ь б е р т а Б е р м а н а и Г о в а р д а
К л а р к а по с р а в н и т е л ь н о м у л и т е р а т у р о в е д е н и ю з а щ и щ е н ы в Гар­
в а р д е в 1960 г.
Все эти р а б о т ы , с о з д а н н ы е на п р о т я ж е н и и д в а д ц а т и л е т , объе­
д и н я е т м е т о д и с с л е д о в а н и я . В своей с о в о к у п н о с т и они д а ю т до­
статочно полное п р е д с т а в л е н и е о з а д а ч а х и и с с л е д о в а т е л ь с к и х пер­
с п е к т и в а х ю н г и а н с к о й л и т е р а т у р о в е д ч е с к о й методологии в целом
и п р и м е н и т е л ь н о к а н т и ч н о м у м а т е р и а л у в частности. П р и этом бо­
л е е с л о ж н ы й т е о р е т и ч е с к и й а с п е к т несут на себе работы Д о д д с а
и Снелля, журнальным статьям и диссертациям выпадает роль
«заземленной п р а к т и к и » .
К н и г а Э. Д о д д с а (№ 111), по с л о в а м самого а в т о р а , есть «изуче­
н и е п о с л е д о в а т е л ь н ы х и н т е р п р е т а ц и й , к о т о р ы е г р е ч е с к о е мироо с о з н а н и е н а л о ж и л о на особый тип ч е л о в е ч е с к о г о опыта, вид опы­
та, к к о т о р о м у р а ц и о н а л и з м X I X в . п р о я в л я л м а л о и н т е р е с а , н о
ч ь я к у л ь т у р н а я з н а ч и м о с т ь т е п е р ь ш и р о к о п р и з н а н а » (с. V I I —
V I I I ) . И з у ч е н и е это ведется методом, в основу к о т о р о г о л е г много­
о б е щ а ю щ и й , т о л ь к о что в о з н и к ш и й союз между с о ц и а л ь н о й антро­
п о л о г и е й и с о ц и а л ь н о й п с и х о л о г и е й , между Л е в и - Б р ю л е м и Юн­
гом (с. I X ) .
Непосредственный объект изучения Доддса — иррациональное,
к о т о р о е он ставит своей задачей о б н а р у ж и т ь , в ы я в и т ь и исследовать
н а м а т е р и а л е п я т и в е к о в р а з в и т и я д р е в н е г р е ч е с к о г о общества.
Выбор о б ъ е к т а и з у ч е н и я , р а в н о к а к и о п р е д е л е н и е з а д а ч , стоя­
щ и х п е р е д ним, Д о д д с п о я с н я е т и обосновывает с л е д у ю щ и м , не­
с к о л ь к о п р о с т р а н н ы м о б р а з о м (с. 1):
« Н е с к о л ь к о л е т тому н а з а д я р а з г л я д ы в а л в Б р и т а н с к о м м у з е е
с к у л ь п т у р ы П а р ф е н о н а , когда ко мне подошел молодой ч е л о в е к и
с к а з а л с о з а б о ч е н н ы м в и д о м : «Я з н а ю , что п р и з н а в а т ь с я в этом —
у ж а с н о , но этот г р е ч е с к и й х л а м н и с к о л ь к о на м е н я не действует».
Я о т в е т и л , что это о ч е н ь и н т е р е с н о : не мог бы он о п р е д е л и т ь в об­
щ и х ч е р т а х пр и чи н ы своего р а в н о д у ш и я ? О н подумал минуту-две,
затем с к а з а л : «Ну, все это т а к у ж а с н о р а ц и о н а л ь н о , если вы пони­
маете, что я имею в виду». Я п о д у м а л , что п о н и м а ю . М о л о д о й чело­
век г о в о р и л т о л ь к о то, что более о т ч е т л и в о б ы л о в ы с к а з а н о Род­
ж е р о м Ф р а й е м и д р у г и м и . П о к о л е н и ю , чьи чувства в о с п и т а н ы на

242

а ф р и к а н с к о м и а ц т е к с к о м и с к у с с т в е и на р а б о т а х т а к и х л ю д е й ,
к а к Модильяни и Генри Моор, греческое искусство и греческая
к у л ь т у р а в ц е л о м м о ж е т п о к а з а т ь с я недостаточно осведомленной
в мистерии и недостаточно умелой в п о с т и ж е н и и более глубо­
к и х и менее п о д ч и н я ю щ и х с я с о з н а н и ю у р о в н е й ч е л о в е ч е с к о г о
опыта.
Этот обрывок р а з г о в о р а з а с т р я л у м е н я в г о л о в е и навел на раз­
м ы ш л е н и я . Б ы л и ли г р е к и в самом д е л е т а к уж с л епы к в а ж н о с т и
в н е р а ц и о н а л ь н ы х ф а к т о р о в в ч е л о в е ч е с к о м опыте и поведении, к а к
это обычно п р е д п о л а г а ю т и их апологеты и их к р и т и к и ? Вот в о п р о с ,
и з к о т о р о г о в ы р о с л а э т а к н и г а . Ч т о б ы ответить н а него п о л н о с т ь ю ,
необходимо, о ч е в и д н о , б ы л о бы п р и в л е ч ь сюда о б о з р е н и е всех до­
с т и ж е н и й к у л ь т у р ы д р е в н е й Г р е ц и и . Н о т о , что я п р е д п о л а г а ю
п р е д п р и н я т ь , много с к р о м н е е : я просто п о с т а р а ю с ь п р о л и т ь неко­
т о р ы й свет на п р о б л е м ы , и с с л е д у я з а н о в о н е к о т о р ы е уместные ас­
пекты г р е ч е с к о г о р е л и г и о з н о г о опыта».
Свой т р у д Д о д д с п р е д н а з н а ч а е т ш и р о к о м у ч и т а т е л ю . Ц е л и ис­
с л е д о в а н и я , а вместе и н а п р а в л е н н о с т ь ю н г и а н с к о г о метода к а к
т а к о в о г о у т о ч н я е т одна и з г л а в к н и г и Д о д д с а с е м к и м н а з в а н и е м
«Страх свободы».
В этой г л а в е , о г о в о р и в в н о в ь , что з а д а ч у своей работы он в и д и т
в том, чтобы «обозреть п е р с п е к т и в у п р и м е р н о в восемь в е к о в и
с п р о с и т ь себя с а м о г о в самых о б щ и х т е р м и н а х , к а к и е и з м е н е н и я
и м е л и место в н е к о т о р ы х ч е л о в е ч е с к и х о т н о ш е н и я х , и по к а к и м
и м е н н о причинам», Д о д д с о с т а н а в л и в а е т с я н а д у х о в н о й с и т у а ц и и
конца I V — I I I вв. до н. э. в древнегреческом обществе.
Д л я Д о д д с а — это в р е м я , «когда г р е ч е с к и й р а ц и о н а л и з м , повидимому, н а х о д и т с я на г р а н и ц е о к о н ч а т е л ь н о г о триумфа», «вели­
к о е в р е м я и н т е л л е к т у а л ь н о г о о т к р ы т и я , к о т о р о е н а ч и н а е т с я с ос­
н о в а н и я Л и к е я — 335 г. до н. э. — и п р о д о л ж а е т с я до к о н ц а I I I в.
д о н . э.» (с. 236).
«Этот период с в и д е т е л ь с т в о в а л о переходе греческой н а у к и от
б е с п о р я д о ч н о й смеси и з о л и р о в а н н ы х н а б л ю д е н и й с а п р и о р н ы м и
п р е д п о л о ж е н и я м и к системе методических д и с ц и п л и н . В более аб­
с т р а к т н ы х н а у к а х , м а т е м а т и к е и а с т р о н о м и и , она д о с т и г а е т у р о в н я ,
к о т о р ы й из мог быть д о с т и г н у т в н о в ь в п л о т ь до X V I в.» (с. 236).
Это « в е л и к а я э п о х а Р а ц и о н а л и з м а » (с. 250) и вместе с тем э п о х а , наи­
более б л и з к а я к т о м у , чтобы г р е ч е с к о е общество из «закрытого»
(closed) о б р а т и л о с ь в «открытое» общество (open s o c i e t y ) . «Несмот­
ря на недостаток в нем п о л и т и ч е с к о й свободы, общество I I I в. до
н . э . , — пишет Д о д д с , — б ы л о в о многих о т н о ш е н и я х самым т е с н ы м
п р и б л и ж е н и е м к «открытому» обществу, к а к о е т о л ь к о до этого видел
м и р , и более тесным, чем в с я к о е д р у г о е , к а к о е он е щ е мог у в и д е т ь
в п л о т ь до с а м о г о последнего времени» (с. 237).
243

О д н а к о греческое общество I I I в. до н. э. не с т а л о обществом
«открытым»: р а ц и о н а л и з м с м е н и л с я и р р а ц и о н а л и з м о м , поступа­
т е л ь н о е д в и ж е н и е — регрессом, свободомыслие — м и с т и к о й . Уста­
н а в л и в а е т с я «климат, в котором п р о и з р о с л о христианство» (с. 249).
П ы т а я с ь о п р е д е л и т ь п р и ч и н у с о в е р ш и в ш е г о с я , Д о д д с не может най­
ти у д о в л е т в о р я ю щ и й е г о ответ ни в д а р в и н и з м е с е г о т е о р и е й ра­
сового с к р е щ е н и я З а п а д а и В о с т о к а (с. 250), ни в с о ц и о л о г и ч е с к и х
о б ъ я с н е н и я х , в частности в в у л ь г а р н о м
социологизме, который
Д о д д с п р и н и м а е т за м а р к с и з м (с. 251).
Объяснение случившемуся Доддс дает исходя из принятой им
ю н г и а н с к о й к о н ц е п ц и и . «Если г р я д у щ и е и с т о р и к и , — пишет Д о д д с
(с. 2 5 2 ) , — необходимо д о с т и г н у т более п о л н о г о о б ъ я с н е н и я того, что
п р о и з о ш л о , они, я д у м а ю , не и г н о р и р у я ни и н т е л л е к т у а л ь н ы й , ни
э к о н о м и ч е с к и й ф а к т о р , д о л ж н ы б у д у т п р и н я т ь в расчет д р у г о й вид
мотива, менее с о з н а т е л ь н ы й и менее четко р а ц и о н а л ь н ы й . Я у ж е
п р е д п о л а г а л , что з а п р и я т и е м а с т р а л ь н о г о д е т е р м и н и з м а с т о я л
среди и н о г о прочего и страх свободы,
подсознательное бегство от
тяжелой ноши индивидуального выбора,
который открытое
обще­
ство возложило на своих членов» ( к у р с и в м о й . — И. Ш.).
С т р а х свободы, т е м н ы й и н с т и н к т п о д с о з н а н и я — вот что, по
Д о д д с у , м е ш а л о г р е к а м з а в о е в а т ь в е р ш и н ы свободы, войти в «от­
крытое» общество.
И к а к следствие э т о г о о т к а з а — повсеместные и в с е п о с т о я н н ы е
н е в р о з ы , б о л е з н ь п с и х и к и . Д о д д с к о н с т а т и р у е т их в д р е в н о с т и и
н а х о д и т соответствие им в н а ш и д н и . «За о т к а з от ответственности
во в с я к о й сфере с у щ е с т в у е т всегда ц е н а , к о т о р у ю о п л а ч и в а ю т обыч­
но в ф о р м е н е в р о з а » , — у т в е р ж д а е т Д о д д с (с. 252).
С о с т о я н и е г р е ч е с к о г о общества в I I I в. до н. э. в ы з ы в а е т у
Доддса о п р е д е л е н н ы е а с с о ц и а ц и и с современным обществом З а п а д а .
По Д о д д с у , з а п а д н ы й мир в н а ш и дни стоит, с известными оговор­
к а м и , п е р е д той же п р о б л е м о й и на том же р а с п у т ь е , что и его дале­
кие духовные предки.
Ч т о же с б л и ж а е т г р е ч е с к и й мир I I I в. до и. э. с западноевро­
пейским миром X X в.? О к а з ы в а е т с я , в д у х о в н о й ж и з н и — м н о г о е .
«Мы т о ж е были с в и д е т е л я м и м е д л е н н о г о р а з л о ж е н и я унаследован­
ного к о н г л о м е р а т а , к о т о р о е н а ч а л о с ь среди о б р а з о в а н н о г о к л а с с а ,
а сейчас у ж е повсюду п о р а ж а е т массы, х о т я еще очень д а л е к о от
з а в е р ш е н и я . Мы т о ж е п о з н а л и на опыте в е л и к и й век рационализ­
ма, отмеченного н а у ч н ы м и у с п е х а м и , п р е в ы ш а ю щ и м и все, что рань­
ше с ч и т а л о с ь в о з м о ж н ы м , и с т а в я щ е г о р о д ч е л о в е ч е с к и й перед пер­
с п е к т и в о й общества более о т к р ы т о г о , чем к а к о е - л и б о н е к о г д а
и з в е с т н о е . И в последние с о р о к л е т мы, к р о м е т о г о , п о з н а л и на опы­
те нечто еще — б е з о ш и б о ч н ы е симптомы о т в р а щ е н и я к этой перспек­
тиве» (с. 254).
244

П е р с п е к т и в а «открытого» общества не п р е л ь щ а е т б о л ь ш е запад­
ный м и р . Т а к н е н а ч а л о л и это к о н ц а , — вот что т р е в о ж и т Д о д д с а .
« З а п а д н а я ц и в и л и з а ц и я н а ч а л а и с п ы т ы в а т ь сомнение в своих
собственных п о л н о м о ч и я х » , — с сочувствием ц и т и р у е т Д о д д с слова
А н д р е М а л ь р о (с. 254). И перед л и ц о м в о з н и к ш е й о п а с н о с т и , когда
н е я с н о , « к а к о в смысл этого о т в р а щ е н и я » , «этого сомнения»: «коле­
б а н и е л и перед п р ы ж к о м или н а ч а л о п а н и ч е с к о г о б е г с т в а » , —
«простой профессор-грецист» Д о д д с с т а р а е т с я н а п о м н и т ь своим слу­
ш а т е л я м , что «уже однажды ц и в и л и з о в а н н ы й н а р о д шел н а в с т р е ч у
этому п р ы ж к у , шел к нему и о т к а з а л с я от него», и просит их внима­
т е л ь н о «исследовать все о б с т о я т е л ь с т в а этого отказа».
«Кто о т к а з а л , к о н ь или в с а д н и к ? Это д е й с т в и т е л ь н о р е ш а ю щ и й
в о п р о с . Л и ч н о я в е р ю , что к о н ь , иными с л о в а м и , те и р р а ц и о н а л ь н ы е
э л е м е н т ы в человеческой п р и р о д е , к о т о р ы е у п р а в л я ю т , х о т я мы
и не с о з н а е м этого, столь м н о г и м в н а ш е м поведении и с т о л ь мно­
гим в том, что мы п р и н и м а е м за н а ш у м ы с л ь . И если я здесь п р а в ,
я могу увидеть в том о с н о в а н и е д л я н а д е ж д ы » , — р а з в и в а е т Д о д д с
д а л е е свою м ы с л ь (с. 254).
На пути к о т к р ы т о м у обществу д р е в н и е г р е к и потерпели пора­
ж е н и е потому, что п о д с о з н а т е л ь н а я ж и з н ь ч е л о в е к а , о которой они
з н а л и т а к много, н е стала д л я них объектом п р и с т а л ь н о г о в н и м а н и я ,
а т а к ж е потому, что у н и х не б ы л о н а д е ж н о г о средства д л я позна­
н и я этой ж и з н и .
« К а к , надеюсь, п о к а з а л и эти г л а в ы , — пишет Д о д д с в последней,
з а в е р ш а ю щ е й восьмой г л а в е , — л ю д и , к о т о р ы е создали
первый
европейский рационализм, никогда, вплоть до эллинистической
э п о х и , не были «просто» р а ц и о н а л и с т а м и : н у ж н о с к а з а т ь , что они
г л у б о к о й в п е ч а т л я ю щ е были осведомлены о с и л е , чуде и опасности
и р р а ц и о н а л ь н о г о . Н о они могли о п и с а т ь то, что в ы х о д и л о з а п о р о г
с о з н а т е л ь н о г о , л и ш ь я з ы к о м с и м в о л а и мифа; у них не б ы л о сред­
ства, чтобы это п о н я т ь , и еще менее, чтобы к о н т р о л и р о в а т ь э т о ;
а в э л л и н и с т и ч е с к у ю э п о х у с л и ш к о м многие из н и х с д е л а л и р о к о в у ю
о ш и б к у , п о л а г а я , что они могут э т о и г н о р и р о в а т ь » (с. 254).
А т е п е р ь с п а с и т е л ь н о е средство е с т ь , и оно д о л ж н о быть непре­
м е н н о и с п о л ь з о в а н о : с о ц и а л ь н ы й п с и х о а н а л и з приведет к ж е л а н н ы м
р е з у л ь т а т а м , и з а п а д н а я ц и в и л и з а ц и я б л а г о п о л у ч н о осуществит пры­
ж о к в «открытое» общество (с. 253).
К а к видим, т р у д Д о д д с а — п о п ы т к а о с о з н а т ь с о в р е м е н н у ю бо­
л е з н ь З а п а д а и п р о л о ж и т ь п у т ь к ее и з л е ч е н и ю . И на этом пути древ­
н е г р е ч е с к о й л и т е р а т у р е и д р е в н е г р е ч е с к о й общественной мысли от­
в о д и т с я р о л ь подопытного к в а з и э к в и в а л е н т а . Т а к о в ы к о н е ч н а я
цель и ближайшая перспектива.
Т е п е р ь остается л и ш ь у я с н и т ь , к а к , к а к и м путем ведутся и куда
ведут п р е д п р и н я т ы е Д о д д с о м п с и х о а н а л и т и ч е с к и е поиски и
изу245

чение п о д с о з н а т е л ь н о г о в г л у б и н а х а н т и ч н о й л и т е р а т у р ы и антич­
ного общества и с к о л ь найденное им соответствует и с т и н н о
бывшему.
П е р в а я г л а в а к н и г и Д о д д с а «Апология Агамемнона» п о с в я щ е н а
и с с л е д о в а н и ю п о д с о з н а т е л ь н о г о у Гомера и в ы я в л я е т т е м н у ю инс­
т и н к т и в н у ю сторону человеческой ж и з н и , ч е л о в е к у неподвласт­
н у ю . Г л а в а эта, п о з а м ы с л у а в т о р а , д о л ж н а « п р и в л е ч ь в н и м а н и е
к некоему виду г о м е р о в с к о г о опыта, который п р е ж д е всего рели­
гиозен, и и з у ч и т ь его п с и х о л о г и ч е с к у ю сторону» (с. 2).
О б р а щ а я с ь к известной п о к а я н н о й ф о р м у л е А г а м е м н о н а ( И л . ,
X I X , 8 6 — 8 9 ) : «Ведь не я п р и ч и н а , но З е в с и м о й р а , и б р о д я щ а я во
м р а к е Э р и н и я , к о т о р ы е на совете в л о ж и л и в мой р а з у м ж е с т о к у ю
ά τ η в тот д е н ь , когда я в ссоре о т н я л у А х и л л а его дар», — Д о д д с
видит в ней о п р е д е л е н н о е п р е д с т а в л е н и е с о ц и а л ь н о й п с и х о л о г и и и
ж е л а е т в ы я с н и т ь п р и р о д у и смысл п о н я т и я ά τ η и с о п р я ж е н н ы х с
ним в д а н н о м к о н т е к с т е З е в с а , мойры и «бродящей во мраке» Эри­
н и и , а т а к ж е уточнить п р е д с т а в л е н и е э п и ч е с к о г о поэта об «источни­
к а х человеческой деятельности» (с. 5).
По Д о д д с у , Ате есть «опыт б о ж е с т в е н н о г о и с к у ш е н и я или по­
мешательства», и «сама по себе она не п р е д с т а в л я е т персонифици­
р о в а н н о й д е й с т в у ю щ е й с и л ы : два места, где г о в о р и т с я об ά τ η в
л и ч н ы х т е р м и н а х ( И л . , I X , 505, с л . и X I X , 9 1 с л . ) , с у т ь прозрач­
ные фрагменты а л л е г о р и и » ; «всегда и л и п р а к т и ч е с к и всегда ά τ η —
с о с т о я н и е д у х а , в р е м е н н о е п о м р а ч е н и е и л и п о м е ш а т е л ь с т в о нор­
м а л ь н о г о с о з н а н и я . На д е л е — это частичное и в р е м е н н о е б е з у м и е ;
и, подобно в с я к о м у б е з у м и ю , оно п р и п и с ы в а е т с я не физиологиче­
с к и м и л и п с и х о л о г и ч е с к и м п р и ч и н а м , но в н е ш н е м у демониче­
с к о м у действию» (с. 5).

П о м и м о ά τ η , е щ е одно я в н о е о т к л о н е н и е от нормы в п с и х и к е го­
меровского человека Доддс видит в эпической
«ярости»
(μένος),
к о т о р у ю выз ыв ает у г е р о я в м е ш а т е л ь с т в о и з в н е , в м е ш а т е л ь с т в о бо­
жества (с. 8 — 9 ) .
С «психическим вмешательством» с в я з а н о п р е д с т а в л е н и е о б о г а х ,
некоем боге и л и демоне, к о т о р ы е н а п р а в л я ю т ч а с т о н е о ж и д а н н ы е
и тем о т к л о н я ю щ и е с я от у с т а н о в л е н н о й н ормы д е й с т в и я г е р о е в
(с. 11—12). «Им т а к ж е в в е р я е т с я о б ш и р н а я сфера того, что в о л ь н о
может быть н а з в а н о «предостережениями» (с. 11).
П р и ч и н ы особой с к л о н н о с т и гомеровского эпоса именно к тем
ф о р м а м о б щ е с т в е н н о г о п о д с о з н а н и я , к о т о р ы е получили у Д о д д с а
у с л о в н о е н а з в а н и е «психического вмешательства», Д о д д с усматри­
вает п р е ж д е всего в том, что г о м е р о в с к и й ч е л о в е к не имеет едино­
о б р а з н о й к о н ц е п ц и и т о г о , что мы н а з ы в а е м «душа» и л и «индивиду­
альность» (с. 15), а т а к ж е в том, что Гомеру н е з н а к о м а « к о н ц е п ц и я
воли», свободно п р и н я т о г о р е ш е н и я (с. 26).
В первом с л у ч а е это ведет к множественности в н у т р е н н и х голо­
сов и множественности с а м о о т о ж д е с т в л е н и й , а н а л о г и ю к которым
Д о д д с , не с т р а ш а с ь в п а с т ь в а н а х р о н и з м , н а х о д и т в «Подростке»
Д о с т о е в с к о г о (с. 16); во втором — к тому, что когда г о м е р о в с к и й
герой «поступает п р о т и в о п о л о ж н о системе о с о з н а н н ы х у с л о в и й ,
ему и з в е с т н ы х , его действие не я в л я е т с я на самом д е л е его собствен­
ным, н о п р о д и к т о в а н о ему. Д р у г и м и с л о в а м и , несистематизирован­
ные, н е р а ц и о н а л ь н ы е и м п у л ь с ы и п о с т у п к и , я в л я ю щ и е с я резуль­
т а т а м и и х , имеют т е н д е н ц и ю быть и с к л ю ч е н н ы м и из «я» и припи­
санными иному источнику» (с. 17).

В д а н н о м с л у ч а е это «внешнее д е м о н и ч е с к о е действие», или
«психическое вмешательство», (с. 5) о с у щ е с т в л я е т с я З е в с о м , мой­
р о й , Э р и н и е й . П р и этом З е в с — «мифологическая д е й с т в у ю щ а я
с и л а , к о т о р у ю поэт п р е д с т а в л я е т себе к а к первый д в и г а т е л ь в деле»:
ведь З е в с — «единственный отдельно в з я т ы й О л и м п и е ц , которому
в «Илиаде» в в е р е н о п р и ч и н я т ь ά τ η (с. 6); отсюда ά τ η а л л е г о р и ч е с к и
и з о б р а ж е н а к а к его с т а р ш а я дочь» ( И л . , X I X , 91). М о й р а ж е «была
введен а потому, что л ю д и г о в о р и л и о н е к о т о р ы х н е о б ъ я с н и м ы х
л и ч н ы х б е д с т в и я х к а к части их «доли» и л и «жребия», и м е я в виду
просто, что они не могут п о н я т ь , почему э т о с л у ч и л о с ь , но р а з э т о
с л у ч и л о с ь , т о , очевидно, э т о д о л ж н о б ы л о быть» (с. 6). «Рассматри­
в а я свою д о л ю к а к н е к у ю д е й с т в у ю щ у ю с и л у , Агамемнон соверша­
ет п е р в ы й ш а г по н а п р а в л е н и ю к п е р с о н и ф и к а ц и и » мойры (с. 7 ) .
Наконец, Эриния в «Илиаде»—«непосредственная действующая
сила», «возможно, п е р с о н и ф и ц и р о в а н н а я д е й с т в у ю щ а я с и л а , кото­
р а я обеспечивает в ы п о л н е н и е мойры» (с. 7).

И с с л е д о в а т е л ь с к и е н а б л ю д е н и я Д о д д с а , р а в н о к а к и выводы из
этих н а б л ю д е н и й в ы т е к а ю щ и е , н у ж д а ю т с я , на н а ш в з г л я д , в серь­
езных коррективах.
В ы з ы в а ю т в о з р а ж е н и е два г л а в н ы х методологических п р и н ц и п а
Д о д д с а , которыми он р у к о в о д с т в у е т с я и в т е о р и и , и на п р а к т и к е :
отрицание исторического прогресса в развитии культуры и — как
следствие — отказ
от типологического подхода к изучению явлений
культуры в целом и литературы в частности.
Д л я Д о д д с а р а з в и т и е к у л ь т у р ы есть в л у ч ш е м с л у ч а е м е д л е н н а я
э в о л ю ц и я , часто у с л о ж н е н н а я о д н о в р е м е н н ы м с о с у щ е с т в о в а н и е м
з а м к н у т ы х к у л ь т у р н ы х систем, постепенно в ы т е с н я ю щ и х и сменяю­
щ и х одна д р у г у ю , а н и к а к не и с т о р и ч е с к и й п р о г р е с с с его неук­
л о н н ы м д в и ж е н и е м , п у с т ь со с р ы в а м и и о с т а н о в к а м и , но в в е р х , на
н о в у ю высоту. Отсюда о т р и ц а н и е Доддс ом, часто м о л ч а л и в о е , —
к а к будто д е л о идет о чем-то само собой р а з у м е ю щ е м с я , — истори­
чески н е п о в т о р и м о г о с в о е о б р а з и я я в л е н и я и п о с т о я н н а я попытка
у с т а н о в и т ь его а н а л о г и ю с событиями с о в р е м е н н о с т и .
В шестой г л а в е той же к н и г и , и з л а г а я м и р о о с о з н а н и е софистов,

246

247

Д о д д с пишет (с. 183—184): «В р е з у л ь т а т е , первое п о к о л е н и е софис­
тов, в частности П р о т а г о р , к а к к а ж е т с я , п р и д е р ж и в а л о с ь в з г л я д а ,
оптимизм
к о т о р о г о р е т р о с п е к т и в н о патетичен, н о и с т о р и ч е с к и
о б ъ я с н и м . . . В ц и в и л и з о в а н н о м обществе, п р я м о л и н е й н о деклари­
р о в а л П р о т а г о р , самый х у д ш и й г р а ж д а н и н у ж е л у ч ш е , чем благо­
р о д н ы й , п о общему мнению, д и к а р ь ( П л а т о н , П р о т а г о р , 327, С Д ) .
Д е й с т в и т е л ь н о , л у ч ш е п я т ь д е с я т л е т Е в р о п ы , чем в е к К и т а я . Н о —
увы. Е с л и бы Т е н н и с о н имел опыт последних п я т и д е с я т и л е т Ев­
р о п ы , о н , я п о л а г а ю , д о л ж е н был бы и з м е н и т ь свое п р е д п о ч т е н и е ;
и П р о т а г о р перед с м е р т ь ю имел у ж е достаточно о с н о в а н и й , чтобы
пересмотреть е г о . В е р а в н е и з б е ж н о с т ь п р о г р е с с а б ы л а еще более
недолговечной в А ф и н а х , чем в Англии».
Т и п о л о г и ч е с к и й подход, п р е д п о л а г а ю щ и й внутреннее неповто­
римое своеобразие изучаемого я в л е н и я , ч у ж д Д о д д с у и игнорирует­
ся им: культурно-исторические повторения в о з м о ж н ы , и не по
каким-то в н е ш н и м , второстепенным д е т а л я м , в которых к а к р а з и
может быть отличие, но по своему главному с о д е р ж а н и ю , по самой
сути. « . . . Свидетельства, которыми м ы о б л а д а е м , — у т в е р ж д а е т ,
н а п р и м е р , Д о д д с , — более чем достаточны, чтобы д о к а з а т ь , что ве­
л и к и й век греческого П р о с в е щ е н и я б ы л , подобно нашему времени
(курсив м о й . — И. Ш.), веком П р е с л е д о в а н и я :
и з г н а н и я ученых,
убиения мысли и д а ж е (если мы можем в е р и т ь т р а д и ц и и относитель­
но П р о т а г о р а ) с о ж ж е н и я книг» (с. 189).
И м е н н о совокупность двух методологических у с т а н о в о к , при­
н я т ы х Доддсом, и дает в его исследовании негативный р е з у л ь т а т .
Исторически,
социально,
к у л ь т у р н о о б у с л о в л е н н а я специфика
м ы ш л е н и я гомеровского эпоса остается вне в н и м а н и я ученого. Эпи­
ческий с и н к р е т и з м к а к о т п р а в н а я т о ч к а м и р о о с о з н а н и я гомеров­
ских поэм отбрасывается Доддсом п р о ч ь , и совершается немысли­
мое в эпосе Гомера р а з р у ш е н и е целостности я в л е н и я , выделение и
обособление и н д и в и д у а л ь н о г о и всеобщего, к о н к р е т н о г о и абстракт­
ного, с о з н а т е л ь н о г о и подсознательного из неделимого единства,
которое они составляют в своем эпическом союзе. В эпосе, построен­
ном на системе эпического м а к с и м а л и з м а , где превышение нормы
п о л о ж е н о в основу, Д о д д с ищет норму, привносит ее в эпос из иных
художественных систем и иных временных г р а н и ц и п р о и з в о л ь н о
возводит э т у норму в исходный к р и т е р и й эстетических с у ж д е н и й .

ш а я дочь З е в с а ( И л . , X I X , 91) и одновременно — целостно и неде­
л и м о — то состояние, в которое она, по преимуществу перед дру­
гими божествами О л и м п а , м о ж е т п о в е р г а т ь людей ( И л . , X V I , 805;
X I X , 136, 270 и д р . ) . Н е д а р о м в о п р а в д а н и и Агамемнона с к а з а н о
о б Ате ( И л . , X I X , 9 1 — 9 2 ) : «Старшая дочь З е в с а , П о м р а ч е н и е
("Ατη), которое помрачает (ααται) всех, неся им погибель». И там ж е ,
при к л я т в е З е в с а , сбросившего Ате с небес ( И л . , X I X , 128—129):
«. . . Н и к о г д а на О л и м п и звездное небо вновь не взойдет Помра­
ч е н ь е , которое всех помрачает».
К о н к р е т н о е и абстрактное слито в Ате подобно тому, к а к оно
слито в к а ж д о м боге и богине «Илиады» и «Одиссеи», и особенно
н а г л я д н о — в Афродите с ее силой любви, м а т е р и а л и з о в а н н о й и
овеществленной божественным поясом ( И л . , X V I , 197—223), и в
Аресе, мрачном боге войны, при копье и доспехах, который тем не
менее может, о к а з ы в а е т с я , «входить» в воина, чьи члены наполня­
ются тогда доблестью и силой, к а к это испытал на себе Гектор ( И л . ,
X V I I , 210).
Следует заметить т а к ж е , что, подобно прочим б о г и н я м гомеров­
ских поэм, Ате совершает свои д е я н и я сама или по своему собствен­
ному ж е л а н и ю и р а з у м е н и ю , или по чьей-либо просьбе и прика­
з а н и ю , п р е ж д е всего — З е в с а .
Д е й с т в и т е л ь н о , мы у з н а е м , что Ате, «помрачает» и самого З е в с а
( И л . , X I X , 95) и «всех» ( И л . , X I X , 9 1 , 129); что от Ате «помрачает­
ся» Агастроф ( И л . , X I , 340), «много помрачаются» П а т р о к л ( И л . ,
X V I , 685) и Агамемнон ( И л . , X I X , 136—137); Ате, П о м р а ч е н и е ,
«взяло разум» у П а т р о к л а ( И л . , X V I , 805), но у Агамемнона, когда
н а него н а ш л о «помрачение», «разум» о т н я л З е в с ( И л . , X I X , 1 3 6 —
137). И л и версия д р у г а я , но в о с х о д я щ а я к тому же источнику, по­
к а я н и ю Агамемнона: З е в с р а з у м а у Агамемнона не о т н и м а л , но
вместе с мойрой и Эринией «наслал на его разум» ( б у к в а л ь н о : вбро­
с и л , в л о ж и л ему в разум) «свирепую» " Α τ η , и та е г о «помрачила»
( И л . , X I X , 88).

Вот в работе Д о д д с а то неприемлемое общее, из которого выте­
к а ю т многие неприемлемые частные. И п р е ж д е всего άτη, «помраче­
ние », с в ы я с н е н и я п р и р о д ы которой н а ч и н а е т свое исследование
Д о д д с , е с т ь , видимо, в о п р е к и у т в е р ж д е н и ю Д о д д с а , не «состояние
духа», но — в соответствии с л е к с и к о - к о н т е к с т у а л ь н ы м и данными
«Илиады» и, в частности, теми, которыми Д о д д с пренебрег к а к «об­
л о м к а м и аллегории», — конкретное о л и м п и й с к о е божество, стар-

П р и всех этих обстоятельствах З е в с «Илиады» неизменно про­
д о л ж а е т быть тем же к о н к р е т н ы м в своей абстрактности эпическим
верховным божеством гомеровского О л и м п а , а не «внешним демони­
ческим действием» и не «мифологической действующей силой, ко­
торую п р е д с т а в л я е т себе поэт» и о которой говорит Д о д д с .
Сущность мойры и Э р и н и и , к а к вторичное в ходе полемики, мы
не будем р а с с м а т р и в а т ь здесь сколько-нибудь подробно, но с к а ж е м
т о л ь к о , что гомеровское и з о б р а ж е н и е их подчинено все тем же зако­
номерностям э п о с а , и Агамемнон, у п о м и н а я в своей знаменитой
ф р а з е о мойре и Э р и н и и , едва ли совершает, хотя это и у т в е р ж д а е т
Д о д д с , «первый ш а г к персонификации». Мойра Гомера столь же
п е р с о н и ф и ц и р о в а н а , т. е. к о н к р е т н а , в е щ н а , с к о л ь и а б с т р а к т н а , и в

248

249

этом ее э п и ч е с к а я специфика; мойра — л и ц о и одновременно —
идея, в этом лице в о п л о щ е н н а я .
Т а к и м образом, очевидно, что положение Доддса об Ате к а к под­
сознательном моменте и отклонении от нормы нуждается в пере­
смотре или по к р а й н е й мере в уточнении. И если Ате в ы р а ж а е т под­
сознательное, и р р а ц и о н а л ь н о е и отходящее от нормы в мышлении
гомеровского г р е к а , то это подсознание о с о з н а н н о е , иррациональ­
ное р а ц и о н а л и з и р о в а н н о е и уклонение от нормы, введенное в нор­
му. П р и иных обстоятельствах Ате не п о д ч и н я л а с ь бы общим прин­
ципам и з о б р а ж е н и я богов О л и м п а , и доводами Агамемнона в п о л ь з у
Ате, помрачившей его рассудок в ссоре с А х и л л о м , не удовлетвори­
л и с ь бы ни собрание а х е я н , ни сам А х и л л ( И л . , X I X , 8 5 — 1 5 0 ,
181—183, 2 7 0 — 2 7 5 , 275—281) с их э п и ч е с к и м твердым: думаю —
говорю — д е л а ю . Д л я гомеровского г р е к а Ате п р и в ы ч н а т а к же,
к а к Афродита, н а п р и м е р , а потому х а р а к т е р и сфера ее действий не
составляет д л я него особую заповедную о б л а с т ь .
Почти идентичное об эпической я р о с т и . «Ярость», «гнев» к а к вы­
р а ж е н и е и с п о л и н с к и х сил эпического г е р о я , к а к к о н с т а т а ц и я его
особой мощи входит в понятие эпического идеала г е р о я , «мужа хо­
рошего», «лучшего».
«Ярость» — эпический норматив, о б я з а т е л ь н ы й д л я г е р о я , к а к ,
впрочем, и д л я любого иного эпического идеала ( б о ж е с т в а . — И л . ,
X X I , 3 4 0 , 4 1 1 , 482; к о н я . — И л . , X X I I I , 389, 390, 3 9 9 - 4 0 0 и д р . ) .
А потому недостающую или и с с я к н у в ш у ю в битве я р о с т ь боги спе­
ш а т восполнить, вдохнув или в л о ж и в ее в грудь г е р о я , к а к в осла­
бевшего о т р а н ы Г е к т о р а вдохнул я р о с т ь А п о л л о н ( И л . , X V ,
262).
В р е з у л ь т а т е я р о с т ь , чувство, с позиций нашего сегодняшнего
д н я , б е з у с л о в н о и р р а ц и о н а л ь н о е , о к а з ы в а е т с я в эпосе Гомера
вставленным в ж е с т к и е р а м к и э п и ч е с к и р а ц и о н а л ь н о г о , видимое
у к л о н е н и е от нормы — введенным в эпический норматив максима­
лизма.
И н а к о н е ц , последнее, о демоне и н е к и х б о ж е с т в а х , я к о б ы при­
н я т ы х гомеровским эпосом за и н и ц и а т о р о в непредвиденных действий
ч е л о в е к а . З д е с ь , к а к и в предшествующих с л у ч а я х , с т а л к и в а е м с я
все с тем же и з н а ч а л ь н ы м единством р а ц и о н а л ь н о г о и иррациональ­
ного, с о з н а т е л ь н о г о и п о д с о з н а т е л ь н о г о .
Остановимся т о л ь к о на одном, но достаточно в ы р а з и т е л ь н о м
п р и м е р е . Одиссей, о т п р а в л я я с ь в з а с а д у , не в з я л с собой п л а щ и
продрог без него холодной зимней ночью. Об этом событии Одис­
сей р а с с к а з ы в а е т д в а ж д ы , первый р а з , и щ а сочувствия, т о в а р и щ у
по засаде (Од., X I V , 488—489): «Ведь у меня нет х л е н ы . Обманул
демон, дабы я, вопреки себе самому, остался без хлены»; второй —
по прошествии многих лет н е о ж и д а н н ы м с л у ш а т е л я м (Од., X I V ,
250

480—481)·. «А я, о т п р а в и в ш и с ь , оставил хлену т о в а р и щ а м , без­
рассудный, ибо не с к а з а л себе, что о з я б н у вконец».
Одиссей виновен сам: он был «без-рассуден» (ά-φραδίης) и «не
с к а з а л себе» — т и п и ч н а я формула гомеровского м ы ш л е н и я — то,
что должен был с к а з а т ь ; но вместе с тем виновен и некий демон,
к о т о р ы й , «помимо» О д и с с е я , «вопреки» самому Одиссею (παρά μ>),
обманул его, н а т о л к н у л на неверную мысль и л и , точнее, отвлек от
р а з у м а . Н е т и р р а ц и о н а л ь н о г о , отъединенного от р а ц и о н а л ь н о г о , и
сознательного, противопоставленного подсознательному.
Т а к что в споре профессора с юношей в зале Б р и т а н с к о г о музея
п р а в д а остается все-таки не на стороне ученого. Г р е к и , по край­
ней мере греки гомеровские, «так у ж а с н о р а ц и о н а л ь н ы » , а если
у них и есть представление о подсознательном, то не то и не т а к о е ,
к а к о ж и д а л и бы и хотели бы о б н а р у ж и т ь современные последо­
ватели К а р л а Ю н г а и Р о д ж е р а Ф р а й я . Это эпическое «подсозна­
тельное» (если ж е л а т е л ь н о ввести этот термин), д а л е к о е от подсоз­
н а т е л ь н о г о героев Д о с т о е в с к о г о и поданное по всем з а к о н а м
эпического синкретизма.
Порочность методологии, п р и н я т о й Доддсом, едва ли не с большей
наглядностью п р о я в л я е т с я в книге Б. С н е л л я «Открытие духа»,
(№ 201), на второе немецкое издание которой Д о д д с неоднократно
в своей работе ссылается и на а н г л и й с к и й перевод которой он отоз­
в а л с я похвалой, особо выделив «оригинальность метода» исследова­
н и я и то «широкое воздействие», к а к о е эта к н и г а о к а з ы в а е т на «мо­
лодое поколение ученых во всей Европе».
И в ы с о к а я оценка Доддсом работы С н е л л я , и н а п р а в л е н н о с т ь
этой оценки не с л у ч а й н ы : в исследовательском пути обоих авторов
много общего. Подобно Д о д д с у , С н е л л ь дает «тщательное исследо­
вание в сфере и н т е л л е к т у а л ь н о й истории» (с. X I ) , где стремится
проследить если не эволюцию подсознательного, к а к это делает
Доддс, то «опыт о т к р ы т и я человеческого духа» или «драму посте­
пенного п о н и м а н и я человеком самого себя» (с. V ) . П р и этом, подоб­
но Д о д д с у , о т р и ц а я исторический прогресс — ведь в области фило­
софии «все у с и л и я н а п р а в л е н ы на то, чтобы в е р н у т ь с я к а р х е т и п а м
греческой мысли», С н е л л ь р а с с м а т р и в а е т человека к а к неизменный
по своей сути, вневременной феномен, историческая задача кото­
рого — «интеллектуальное с а м о п о з н а н и е , с а м о р е а л и з а ц и я интел­
лекта» (с. X ) . И м е н н о этот акт, к а к думает С н е л л ь , тесно с в я з ы в а е т
современность с античностью, в которой С н е л л ь надеется найти па­
нацею от нынешних бед Е в р о п ы и Г е р м а н и и . Т а к о й панацеей будет
вневременно, внеисторично понятый гуманизм или, д а ж е в большей
степени, то, что, по С н е л л ю , внесли в ж и з н ь древнего г р е к а обита­
тели О л и м п а : вечные, а б с т р а к т н о понятые ценности, «вечные абсо­
люты» п р а в д ы , з а к о н а , красоты, с п р а в е д л и в о с т и .
251

В главе «Открытие гуманизма» С н е л л ь пишет: «И вот мы еще
р а з с т а л к и в а е м с я лицом к л и ц у с вопросом: «Что мы ожидаем от
г у м а н и з м а ? Ч т о д л я н а с з н а ч а т греки?» Н е т необходимости в новых
п р о г р а м м а х или п р о п а г а н д е нового г у м а н и з м а ; мы сделаем значи­
т е л ь н о л у ч ш е , если согласимся с л е д о в а т ь старым истинам...»
(с. 258).
В плане литературоведческого анализа
декларации Снелля
имеют своим непосредственным п р и л о ж е н и е м все тот ж е , знакомый
нам по к н и г е Д о д д с а , вневременной, внеисторический и внетиполо­
гический подход к я в л е н и я м античной к у л ь т у р ы , и с к а ж а ю щ и й
р е а л ь н о е представление о ней.
В этом смысле достаточно остановиться на той части исследо­
в а н и я С н е л л я , к о т о р а я отведена и з л о ж е н и ю «гомеровского в з г л я д а
на человека» (с. 1—23) и основывается на н а б л ю д е н и я х над гомеров­
ской терминологией и р и с у н к о м человеческой ф и г у р ы на в а з а х
геометрического п е р и о д а .
Б. С н е л л ь удачно подметил, что у Гомера д л я в ы р а ж е н и я почти
к а ж д о г о п о н я т и я — а не т о л ь к о п о н я т и я «души», к а к это было от­
мечено многими предыдущими и с с л е д о в а т е л я м и , — обычно сущест­
вует масса т е р м и н о в , р а с к р ы в а ю щ и х п о н я т и е с р а з н ы х сторон, и,
н а п р о т и в , нет т е р м и н а , о п р е д е л я ю щ е г о это понятие отдельно, абст­
р а к т н о , в целом.
Т а к , н а п р и м е р , С н е л л ь находит у Гомера в е л и к о е р а з н о о б р а з и е
г л а г о л о в д л я о б о з н а ч е н и я видения (с. 1), к а ж д ы й из которых пере­
дает собственный оттенок в процессе в и д е н и я (с. 2 ) . Т а к «слово
δέρκεσθαι о з н а ч а е т особый в з г л я д чьих-либо г л а з . Δράκων, з м е я ,
чье имя п р о и з о ш л о от δέρκεσθαι, о б я з а н а этим наименованием
сверхъестественному б л е с к у своих глаз». О н а н а з в а н а «видящей»
не потому, что она м о ж е т особенно х о р о ш о видеть, не потому, что
ее з р и т е л ь н ы е ф у н к ц и и особенно х о р о ш и , но потому, что ее присталь­
ный в з г л я д п р и в л е к а е т в н и м а н и е . П о тому ж е самому п р и з н а к у
гомеровский δέρκε3θαι относится не с т о л ь к о к ф у н к ц и и г л а з , сколь­
ко к их б л е с к у , к а к отмеченному е щ е чем-то. С л о в о употреблено
в отношении Г о р г о н ы , чей с в е р к а ю щ и й в з г л я д возбуждает у ж а с ,
и свирепого в е п р я , чьи г л а з а и з л у ч а ю т о г о н ь :
πΰρ όφθαλμοΐσι
δεδορκώς. Это о з н а ч а е т «экспрессивный сигнал» или «жест» г л а з .
Тот же г л а г о л употреблен по отношению к Одессею, с «ностальгиче­
ским блеском» в г л а з а х смотрящему на море в сторону д а л е к о й от­
чизны (Од., V, 84 и 158).
Соответственно παπταίνειν — т а к ж е м а н е р а
смотреть,
именно
«смотреть по сторонам», п ы т л и в о , з а б о т л и в о или «со страхом» (с. 3 ) .
Λεόσσω о з н а ч а е т «видеть что-то я р к о е » . О н о о з н а ч а е т т а к ж е позво­
ление г л а з а м переходить с предмета на предмет. «Гордость, радость
и чувство свободы в ы р а ж е н о в нем» (с. 3) и т. д.
252

«Речи н е т , — пишет С н е л л ь , — и у Гомера люди п о л ь з о в а л и с ь
г л а з а м и , чтобы «видеть», т. е. п о л у ч а т ь з р и т е л ь н ы е в п е ч а т л е н и я .
Н о , очевидно, они не п р о я в и л и р е ш и т е л ь н о г о интереса к тому, что
мы с п р а в е д л и в о р а с с м а т р и в а е м к а к основную ф у н к ц и ю , объектив­
ную сущность з р е н и я ; и если у них не было д л я нее с л о в а , то следу­
ет, что в той мере, в к а к о й <это> их к а с а л о с ь , ее не существовало»
(с. 5).
П р и м е р н о то же отмечает С н е л л ь и в терминологической множест­
венности понятий т е л а .
Сопоставляя
выражения
современных
европейских
языков
с я з ы к о м Гомера, С н е л л ь приходит к выводу, что у гомеровского
г р е к а не было а б с т р а к т н о г о , отдельного п о н я т и я тела, а стало быть,
не б ы л о и т е р м и н а , э т о п о н я т и е в ы р а ж а ю щ е г о . Но з а т о были слова:
to δέμας, tö σώμα, τβ μ έ λ ε α , τά γ υ ΐ α , ό χ ρ ώ ς , — к о т о р ы е , к а к оши­
бочно п о л а г а е т С н е л л ь , п е р е д а в а л и л и ш ь части этого п о н я т и я :
τό δέμας — остов, с т р у к т у р а ж и в о г о
тела;
τό
σ ώ μ α — т е л о , но
т о л ь к о мертвое, т р у п ; τά μ έ λ ε α — «члены в их м у с к у л ь н о й силе»;
τά γκΓα — «члены, приводимые в д в и ж е н и е
суставами»;
ό χρώς—
«кожа к а к п о в е р х н о с т ь , к а к в н е ш н я я г р а н и ц а человеческой фигу­
ры», «граница тела» в отличие от τό δέρμα,
«кожи
к а к анато­
мической субстанции», «кожи, к о т о р а я м о ж е т быть содрана» (с. 6).
И когда современный человек трепещет всем телом, у гомеровского
героя «трясутся члены»^иГа τρομέονται.
Это обстоятельство дает С н е л л ю возможность в ы с к а з а т ь м н е н и е ,
что у Гомера «физическое тело человека понималось не к а к единств о , но к а к совокупность» (с. 6). П о д т в е р ж д е н и е С н е л л ь ищет в вазо­
вой ж и в о п и с и геометрического периода, где ч е л о в е ч е с к а я ф и г у р а
имеет з н а ч и т е л ь н о е отличие от п р и м и т и в н ы х р и с у н к о в , выполнен­
ных современными детьми.
И там и т у т просто д о б а в л я ю т член к ч л е н у . Но «наши д е т и , —
уточняет С н е л л ь (с. 6 — 7 ) , — с н а ч а л а рисуют тело к а к ц е н т р а л ь н у ю
и наиболее в а ж н у ю часть их и з о б р а ж е н и я , затем д о б а в л я ю т голову,
р у к и и ноги. С д р у г о й стороны, геометрическим ф и г у р а м не х в а т а е т
именно этой ц е н т р а л ь н о й части; они — не что д р у г о е , к а к
μέλεα
καί
γυΐα, т. е.
члены с
сильными м у с к у л а м и , отделенные д р у г
от д р у г а посредством особо выделенных с у с т а в о в . Это р а з л и ч и е
частично, конечно, з а в и с и т от одежды, к о т о р у ю они н о с и л и ,
но
д а ж е после того, к а к мы сделаем на это д о л ж н у ю с к и д к у , останется
ф а к т , что г р е к и этого р а н н е г о периода видели, к а к к а ж е т с я , стран­
но «расчленным» путем (курсив м о й . — И. Ш.). В их г л а з а х отдель­
ные члены я с н о отличаются д р у г от д р у г а , и суставы, чтобы при­
влечь в н и м а н и е , представлены необычно т о н к и м и , в то время к а к
телесные части сделаны столь н е р е а л и с т и ч н о выпяченными». И если
«ранний греческий р и с у н о к пытается п р о д е м о н с т р и р о в а т ь л о в к о с т ь
253

человеческой ф и г у р ы , то р и с у н о к современного ребенка — ее
к о м п а к т н о с т ь и единство» (с. 7).
И н а ч е г о в о р я , у гомеровского ч е л о в е к а «тело» — просто конст­
р у к ц и я из независимых частей, р а з л и ч н ы м образом с л о ж е н н ы х
вместе (с. 6). « К о н е ч н о , — з а к л ю ч а е т
С н е л л ь , — у гомеровского
человека было точно такое же тело, к а к и у более поздних г р е к о в ,
но он з н а л его не к а к т е л о , а просто к а к общую сумму своих чле­
нов» (с. 8).
К а з а л о с ь бы, все я с н о : гомеровское видение — видение «по
частям», общее состоит из с л о ж е н и я многих частных. О д н а к о с та­
ким решением вопроса согласиться трудно: вывод из исследования
С н е л л я , при отдельных бесспорных н а б л ю д е н и я х , представляется
ошибочным. Ошибочным прежде всего потому, что
обойденным
неосмысленным остался ф а к т в з а и м о н а л о ж е н и я терминов, органи­
з у ю щ и х гомеровское п о н я т и е , з р е н и я н а п р и м е р , и рассматривае­
мых Снеллем л и ш ь к а к частное некоего несуществующего общего.
На самом деле эпическое общее п р и с у щ е всем эпическим частным.
В обозначении з р е н и я , что, собственно, следует и из самого а н а л и з а
С н е л л я , к а ж д ы й г л а г о л говорит о з р е н и и плюс каком-то смысловом
его оттенке. И это не сумма р а з о р в а н н ы х частных (смысловой отте­
нок з р е н и я ) , из которых собрано общее (зрение к а к таковое), но
общее, неотделимо включающее в себя частное, слитое с частным,
особое эпическое «общее».
То же о гомеровском в о с п р и я т и и человеческого т е л а . И с к л ю ч и в
из рассмотрения п о н я т и е «члены», к а к к подмене п о н я т и я «тело»
п р я м о г о отношения не имеющее (пример С н е л л я о д р о ж и «членов»,
γυΐα τρομέονται, т. е. р у к и ног, вместо д р о ж и т е л а , к а к это дают
новые я з ы к и , отнюдь ничего не д о к а з ы в а е т : подобное в ы р а ж е н и е
свойственно и новым я з ы к а м ) , получаем три т е р м и н а , которые дей­
ствительно передают п о н я т и е тела, д о п о л н я я н а ш е з н а н и е о нем
с р а з н ы х сторон: тело мертвое, т е л о с л о ж е н и е ж и в о г о о р г а н и з м а ,
тело в его «границах». Общим во всех трех т е р м и н а х
остается
нечто единое — т е л о , частным — смысловой оттенок, уточняющий
наше представление о теле в каком-то определенном н а п р а в л е н и и .
Единичное слито со всеобщим, конкретное — с а б с т р а к т н ы м .
В том же смысле п о к а з а т е л ь н о , что п о н я т и е членов тела пере­
дано у Гомера, к а к замечает и сам С н е л л ь , по меньшей мере четырь­
мя т е р м и н а м и , из которых μέλεα, γυΐα отличны между собой
выделенными Снеллем смысло-различительными о т т е н к а м и . Д л я
двух других терминов, άψεα, ρέθεα эти оттенки т а к ж е существуют и не
п р и в о д я т с я Снеллем и с к л ю ч и т е л ь н о в силу специфики его доказа­
тельства (с. 5). Одновременно С н е л л ь с т а л к и в а е т с я с фактом взаимо­
заменяемости в тексте поэм терминов γυΐα и άψεα, и это обстоя­
тельство его смущает. «Есть т о л ь к о два примера άψεα вместо γυΐα,

В свою очередь, « К и р к а в ы р а ж а е т ш и р о к о р а с п р о с т р а н е н н ы й ,
особенно среди юношества, страх перед женщиной», но «по тексту
Одиссей не д о л ж е н оттолкнуть милости богини», потому что «именно
она вновь обращает ж и в о т н ы х в людей» (с. 349).
При тяге Бермана к выявлению универсальных архитипов и
убеждении во вневременной человечности, особое значение в иссле­
довании получает т а к ж е противопоставление извечных м у ж с к о г о
и ж е н с к о г о начал и л и , точнее, «символизм м у ж с к о г о , означающего
п о р я д о к и авторитет», и «женского, иррационального» (с. 349).
К а к следствие, основу путешествия Т е л е м а х а , симптом его возму­
щ е н и я Б е р м а н у с м а т р и в а е т в «юношеской потребности к странст­
вию», в его «обрыве связей с матерью, всевременной фигурой эмо-

254

255

оба в «Одиссее», и όέθ-εα в этом употреблении совершенно ошибоч­
н о » , — у в е р я е т С н е л л ь (с. 5).
О д н а к о ф а к т взаимозаменяемости терминов в определении гоме­
ровского п о н я т и я и не случаен и не ошибочен: это норма и законо­
мерность, с в я з а н н а я с типом эпического художественного мышле­
н и я , спецификой эпической анатомии. Ч т о же к а с а е т с я сопоставле­
н и я ф и г у р ы человека в гомеровском эпическом и з о б р а ж е н и и и на
вазе геометрического с т и л я , то едва ли п р а в о м е р н а сама а н а л о г и я ,
к которой стремится и которой не достигает Б. С н е л л ь . Мир гомеров­
ских поэм во многом отличен от мира геометризма, сложнее его.
Это мир единения многих в з а и м о п р о н и к а ю щ и х пластов, э п и ч е с к и х
слоев, о т р а ж а ю щ и х и в б и р а ю щ и х многовековую э в о л ю ц и ю в обла­
сти к у л ь т у р ы , р е л и г и о з н ы х в е р о в а н и й , истории. Художественное
мышление эпического с к а з и т е л я л и ш ь в к л ю ч а е т элементы геометри­
ческого с т и л я , но не р а в н о ему, не идентично с ним.
Те же методологические установки на внеисторический подход
к в о с п р и я т и ю я в л е н и я к у л ь т у р ы и архетипичность
образного
м ы ш л е н и я не менее четко п р о с л е ж и в а ю т с я в современных статьях
и д и с с е р т а ц и я х , п о с в я щ е н н ы х з н а ч и т е л ь н о более у з к и м проблемам.
Т а к , и р р а ц и о н а л ь н о е , вневременно п о н я т а я человечность, поис­
ки а р х е т и п а , символическое истолкование
о б р а з о в составляют
суть диссертации А. Б е р м а н а (№ 86). В путешествиях Одиссея
Б е р м а н усматривает психологическое странствие через воображае­
мые формы, в ы р а ж а ю щ и е инстинктивную ж и з н ь , посредством чего
Одиссей у к р е п л я е т свою «человеческую волю и рациональность»
(с. 348). «Это,— к а к полагает д и с с е р т а н т , — совершается, очевид­
но, в самом н а ч а л е , в лотофагах и в мешке з л ы х ветров, который
р а з в я з а л и , когда Одиссей з а с н у л . Д в а основных аспекта этой (ин­
с т и н к т и в н о й . — И. Ш.) ж и з н и — самосохранение и э р о т и к а — за­
ключены в к а н н и б а л и с т и ч е с к и х к и к л о п а х и в чародейке К и р к е ;
и к и к л о п ы , и К и р к а берут н а ч а л о во всеобщих изобразительных
типах (архетипы; к у р с и в м о й . — И. Ш.).

ц и о н а л ь н о й и инстинктивной ж и з н и , и его поисках отца к а к идеала
р а ц и о н а л ь н о г о и независимого человека».
По о з н а к о м л е н и и с диссертацией Б е р м а н а в о з н и к а е т твердое
убеждение, что п о л е м и з и р о в а т ь с ней на уровне и з у ч е н и я античной
л и т е р а т у р ы не н у ж н о , а если быть точным, то и н е л ь з я . Р а б о т а
Б е р м а н а — это у ж е з н а к о м ы й по своему х а р а к т е р у тип исследо­
в а н и я о с п р о е ц и р о в а н н о й в античность современности, к а к ее чувст­
вует и видит современный а в т о р . И с с л е д о в а т е л ю вовсе не в а ж н о
п о н я т ь прошлое ради н а с т о я щ е г о , ему в а ж н о иное — найти в про­
шлом подтверждение понятому им по-своему и под определенным
углом з р е н и я н а с т о я щ е м у . По сути дела, перед нами тот подход
к изучению гомеровского эпоса, в котором нет места ни самому
Гомеру, ни его эпическим поэмам.
Соответствующим ж е
образом
архетип
возвращения
(через
огонь, «который с и м в о л и з и р у е т в о з в р а щ е н и е на с к о в а н н у ю землю»,
с. 370), а т а к ж е символику света и тьмы в «Одиссее» (огонь, очищаю­
щ и й и к а р а ю щ и й , — символ О д и с с е я , тьма — ж е н и х о в ) изучает
статья Г о в а р д а К л а р к а (№ 104); архетип «исключительного чело­
века» и с и м в о л и к у человеческой ж и з н и на сопоставительном а н а л и з е
гомеровских и софокловых образов дает статья В и л ь г е л ь м а Б р а у н а
(№ 53); с и м в о л и к у гибели Т р о и , Г е к т о р а , П р и а м а в падении Ф и в
и их в л а д ы к и Этиона от р у к и А х и л л а («Илиада») пытается р а с к р ы т ь
статья Д ж о н а З а р к е р а ( № 220); символическую систему и н и ц и а ц и и
к а к «одной из констант человеческого общества» (с.49) на м а т е р и а л е
п у т е ш е с т в и я Т е л е м а х а («Одиссея») п р е д л а г а е т с т а т ь я
Чарльза
Э к к е р т а (№ 116); «символ у н и в е р с а л ь н о г о ч е л о в е к а , всечеловека,
а т а к ж е единый у н и в е р с а л ь н ы й человеческий т и п : аристократиче­
с к а я юность на пороге зрелости» (с. 2) в «мужеско-женской антите­
зе» Т е л е м а х а и Н а в с и к а и выдвигает с т а т ь я Д э в и д а
Бельмонта
( № 85).
Х а р а к т е р н о , что во всех этих и с с л е д о в а н и я х , за вычетом поисков
архетипа,
вневременной человеческой сущности,
традиционной
с и м в о л и к и мифа, я к о б ы без изменения вошедшей в л и т е р а т у р у ,
и т я г и к подсознательному, речь идет о д а в н о з н а к о м ы х и бесспор­
ных в своей выверенности в е щ а х : о внутреннем строении художест­
венного о б р а з а , об его морфологии, об образе к а к системе взаимоот­
р а ж е н и я , по которой, действительно, о г о н ь , губительный и живи­
т е л ь н ы й , сопричастен Одиссею, падение Ф и в ассоциируется с гряду­
щей гибелью Т р о и , а т р а г и ч е с к а я ф и г у р а гомеровского Гектора
бросает т р е в о ж н у ю т е н ь на софоклова А я к с а .

юным прелесть эпической индивидуальности? А если и н у ж н о , то
л и ш ь п р е д в а р и т е л ь н о ослепив себя убеждением, что эти юные «со­
в е р ш е н н о определенно изведены из единого х а р а к т е р а в некой ар­
хитипической с к а з к е о хитром герое» ( Б е л ь м о н т , с. 1).
И п а р а д о к с з а к л ю ч а е т с я в том, что эти новейшие и с с л е д о в а н и я
Гомера, в о о р у ж е н н ы е «новейшей» концепцией и методологией, по­
ставившие своей ц е л ь ю обновить и л и , по к р а й н е й мере, внести яс­
ность в понимание гомеровского э п о с а , п р и б л и з и в его к нам, в луч­
шем случае путем д л и т е л ь н о г о и бесплодного б л у ж д а н и я п р и в о д я т
к известному, в худшем — у д а л я ю т Гомера от н а с , погребая истину
бывшего под наносным и временным, а н а х р о н и ч н о современным.

Приложение
2
К семантике «окаменевшего»
и «индивидуального» эпитета
«Окаменевший» эпитет. П о н я т и е «окаменевшего» эпитета выте­
к а е т из т о л к о в а н и я постоянного эпитета к а к э п и т е т а , в известной
мере у т р а т и в ш е г о свой и з н а ч а л ь н ы й смысл и вводящегося в текст
автоматически.
К а к п р а в и л о , д л я «окаменевшего» эпитета исследователи (Ве­
с е л о в с к и й А . Н . , № 9, с. 8 1 — 8 2 ; П а р р и М., № 169, с. 151) от­
мечают два момента у п о т р е б л е н и я :
1) эпитет с в я з а н с существи­
т е л ь н ы м , которое не может ему логически соответствовать: «бы­
стрые корабли» а х е я н , стоящие на п р и ч а л е (Од., XV, 473), звездное
небо днем (Од., I X , 527), «дебелая рука» П е н е л о п ы (Од., X X I , 6),
«почтенная матерь» нищего И р а (Од., X V I I I , 65); 2) эпитет нахо­
дится по смыслу в п р я м о м противоречии с существительным, кото­
рое он о п р е д е л я е т : «богоравные женихи» П е н е л о п ы (Од., X I V , 18),
«герой» певец Д е м о д о к (Од., V I I I , 483), «предводитель мужей»
коровий пастух Ф и л о й т и й (Од., X X , 185, 254).

И спору нет, отдаленное в л и я н и е о б р я д а и мифа к а к глубинный
пласт, с л и в ш и й с я с целым, п р о щ у п ы в а е т с я и п р о с л е ж и в а е т с я в строе­
нии о б р а з о в «Одиссеи» (Г. К л а р к , № 103). И н у ж н о ли в н а ш и дни
столь у п о р н о д о к а з ы в а т ь мастерство Г о м е р а , п р и д а в ш е г о двум

С нашей точки з р е н и я , само понятие «окаменевший» в примене­
нии к гомеровскому эпитету п р е д с т а в л я е т с я теоретически неоправ­
д а н н ы м , тем более что п р а к т и ч е с к и ни один из приведенных приме­
ров «окаменевшего» эпитета не выходит ни ф о р м а л ь н о , ни по су­
ществу з а р а м к и п о с т о я н н о г о гомеровского э п и т е т а . Д е л о л и ш ь
в том, что само понимание т а к о г о эпитета с позиций современной
поэтики и эстетики з а т р у д н е н о спецификой э п и ч е с к о г о художест­
венного м ы ш л е н и я поэм или — у ж е и к о н к р е т н е е — специфической
устойчивостью свойства, в ы р а ж е н н о г о постоянным
гомеровским
эпитетом, и целостной многослойностыо эпического о б р а з а , вобрав­
шего в себя черты н е с к о л ь к и х э п и ч е с к и х п о к о л е н и й , н е с к о л ь к и х
поэтико-эстетических слоев.

256

257

К устойчивости свойства, в ы р а ж е н н о г о постоянным гомеровским
эпитетом, относятся и «быстрые корабли» в г а в а н и , и «звездное небо»
днем, к многопластовости же гомеровских образов — все прочие
упомянутые примеры. О г р а н и ч и м с я несколькими из н и х .
В гомеровском эпосе все действующие л и ц а (исключение — бо­
жества) я в л я ю т с я г е р о я м и , хотя к э п о х е последнего четвертого ге­
роического п о к о л е н и я их и з н а ч а л ь н а я г е р о й с к а я сущность подвер­
гается переосмыслению или з а б в е н и ю .
В этом смысле герой — не т о л ь к о певец Д е м о д о к , но и полуни­
щий старец Л а э р т (второе эпическое поколение — Од., I, 188; X I X ,
144; X X I I , 185; X X I V , 134), и слуги, Евмей и Ф и л о й т и й , Одисеева
дома.
В тексте «Одиссеи» и Евмей и Ф и л о й т и й определены к а к «пред­
водители мужей» (Од., X I V , 22, 121; X V , 3 5 1 , 389; X V I , 36; X V I I ,
184; X X , 185, 254), иначе — традиционным эпитетом гомеровских
героев. Соответственно Ф и л о й т и й наделен эпической силой дейст­
в и я , к о т о р а я т р а д и ц и о н н о д л я героя п р о я в л я е т с я в бою (Од., X X ,
237; X X I , 202). В свою очередь, свинопас Е в м е й , отмеченный эпи­
тетами героев «божественный» (Од., X X I , 234; X X I I , 157), «достой­
ный» (Од., XV, 557), о к а з ы в а е т с я сыном (эпическая х а р а к т е р и с т и к а
по роду соблюдена!) традиционного эпического владыки-басилевса,
басилевса-героя (ср. Од., X X I V , 8 7 — 8 9 , а т а к ж е О д . , XV, 117—118),
который «правил» на острове С и р и я («мой отец басилевствовал» —
О д . , X V , 413) и был — в т р а д и ц и я х эпического героизма — «подо­
бен бессмертным» (Од., X V , 414; с р . «богоподобный» Деифоб — Од.,
IV, 276). В той же традиции мать Е в м е я — «почтенная матерь»
(Од., X V , 385, 4 6 1 ; стереотипное определение матери гомеровского
героя; с р . Гекуба — И л . , V I , 264, А н д р о м а х а — И л . , V I , 4 7 1 ,
Арета — Од., V I , 30, 154, П е н е л о п а — Од., X X I , 115, и д р . ) .
И Ф и л о й т и й и Е в м е й , и к о р о в н и к и с в и н о п а с , — традиционно
эпические «сотоварищи»
(εταίροι — О д . , X X I V , 517),
«друзья»
(φίλοι — О д . , X X I I , 2 6 2 ) О д и с с е я в битве с ж е н и х а м и и мстителями
за ж е н и х о в , т. е. фактически и терминологически его немногочис­
л е н н а я д р у ж и н а (ср. идентичную терминологию применительно
к с п у т н и к а м Одиссея в его морских с к и т а н и я х — Од.,
X, 546;
X I I , 33, 320 и д р . ) . Соответственно описание боя четырех: Одиссей,
Т е л е м а х , Е в м е й , Ф и л о й т и й — п р о т и в множества ж е н и х о в высту­
пает к а к описание боя р а в н ы х , где сама последовательная симмет­
р и я о п и с а н и я боевых побед рождает ощущение качественной иден­
тичности всех четырех, подчеркнутой объединяющим «мы» в речи
Одиссея (Од., X X I I , 2 6 1 — 2 6 9 ) .

единое целое (Од., X X I V , 426—429; ср. Од., I, 5—6; Од., X I I ,
245—250 и др.).
Т а к что поставленный в с в я з ь с иными поэтико-эстетическими
к а т е г о р и я м и эпического героизма, о р г а н и з у ю щ и м и образ Ф и л о й ­
т и я , э п и т е т «предводитель мужей» не в ы г л я д и т л и ш е н н ы м смысла,
но предстает реминисценцией иного эпического п л а с т а , иного поэти­
ко-содержательного р я д а .
То же следует с к а з а т ь о «дебелой руке» П е н е л о п ы - ц а р и ц ы , герои­
ни первых героических и догероических л ю д с к и х п о к о л е н и й , рав­
ной богиням и сопернице богинь (Од., V, 203—220), чей б р а к с Одис­
сеем возбуждает з а в и с т ь богов (Од., X X I I I , 210—212). Не удиви­
т е л ь н о , что ее р у к а имеет тот же эпитет-определение, что и р у к и
богинь и богов: Афины ( И л . , X X I , 4 0 3 , 424), Посейдона ( И л . ,
X I V , 3 8 5 ) , — а т а к ж е р у к и л у ч ш и х из а х е й с к и х и т р о я н с к и х героев:
Агамемнона ( И л . , V I I I , 221), Астеропея ( И л . , X X I , 175), А х и л л а
( И л . , X X , 261), А я к с а Теламонида ( И л . , X V I I , 296), Гектора ( И л . ,
V I I , 264; X I , 355), М е н е л а я ( И л . , I I I , 376; X , 31), Одиссея (Од.,
V I , 128; X I X , 448; X X I I , 326).
Столь же з а к о н о м е р н о — «почтенная матерь» — о матери нище­
го И р а , образ которого подан к а к п а р о д и я на героический идеал
первого-второго п о к о л е н и я героев с его культом физической силы
и величины.
И к а к результат: «окаменевший» гомеровский эпитет предстает
элементом четкой художественной системы, где нет омертвения и
сбоя, н а р у ш е н и я и спада. То, что нам представляется автоматизмом,
имеет свой поэтико-эстетический смысл не
т о л ь к о в устности
исполнения и к а ж е т с я мертвенным т о л ь к о потому, что мы отказы­
ваемся п р о н и к н у т ь в смысло-содержательные закономерности этой
особой, чуждой нам художественной системы или п р о н и к а е м в нее,
исходя из художественных закономерностей б л и з к и х и з н а к о м ы х
нам систем, в частности систем Н о в о г о времени.

Не забудем т а к ж е , что в т р а д и ц и я х эпоса «дружина» (λαοί) —
это «достойные» племени, «лучшие» племени, которые следуют за
героем-вождем, с о с т а в л я я с ним в с т р а н с т в и я х и битвах эпически

«Индивидуальный» эпитет.
П р о б л е м а «индивидуального» эпи­
тета к а к эпитета, противостоящего постоянному, традиционному и,
возможно, заново созданного сказителем в п р е д е л а х данного эпоса,
в о з н и к а е т из идеи о б н а р у ж е н и я авторской индивидуальности в эпи­
ческой поэзии и эпической поэтике.
С точки з р е н и я исследователей (Парри М., № 169, с. 22, 161)
индивидуальный э п и т е т отличается от традиционного отсутствием
строгой метрической ф и к с а ц и и , отвечает в своем смысловом
наполнении содержательности момента и строится по аналогии
с у ж е существующими формульными моделями э п о с а . П р и в ы ч н ы й
пример «индивидуального»
эпитета — «недоблестный»
(άναλκις)
Эгист (Од., I I I , 310) в прямом сопоставлении с эпитетом Эгиста
«беспорочный» (άαΰμων) и у з к и м гомеровским контекстом.

258

259

С нашей точки з р е н и я , при подходе к проблеме «индивидуаль­
ного» эпитета требует известного уточнения само понятие авторской
или творческой индивидуальности по отношению к эпическому
с к а з и т е л ю к а к «автору» или творцу гомеровских поэм.
О с т а в л я я в стороне необходимую и в о з м о ж н у ю п о п р а в к у на ин­
д и в и д у а л ь н о с т ь авторского стиля при позднейшей л и т е р а т у р н о й
обработке текста поэм, з а м е т и м , что гомеровский с к а з и т е л ь не есть
и н д и в и д у а л ь н ы й творец эпоса в нашем современном значении
п о н я т и я , н о л и ш ь эпический импровизатор-творец, в ы р а ж а ю щ и й
в индивидуальном творчестве мнение и в з г л я д ы своей аудитории,
не противостоящие его собственным в з г л я д а м , не р о з н я щ и е с я от н и х .
В свою очередь, более т о н к а я и н т е р п р е т а ц и я эпически индиви­
д у а л ь н о г о к а к п р о я в л е н и я свободы аэда в кругу точно установлен­
ных этико-эстетических нормативов требует от исследователя, чтобы
быть объективным, о б я з а т е л ь н о и в то же время п р а к т и ч е с к и невоз­
можного сопоставления текста гомеровских поэм с его отсутствую­
щ и м и в а р и а н т а м и , р а в н о к а к и с утраченными произведениями
древнегреческого эпоса той же — или хотя бы б л и з к о й — тематики,
ж а н р а , времени, историко-культурной, социальной среды, аудито­
р и и , что и гомеровские поэмы.
А потому сам поиск и н д и в и д у а л ь н о г о п р о я в л е н и я творческого
«я» с к а з и т е л я в тексте «Илиады» и «Одиссеи», в частности на матери­
але «индивидуальных» эпитетов, видится нам достаточно затрудни­
тельным и едва ли бесспорным. И, н а п р о т и в , поиск «индивидуаль­
ного» к а к нетрадиционного и нового, пришедшего из иных худо­
жественных систем и сросшегося с привычным и о б щ е п р и н я т ы м ,
представляется целесообразным и отвечающим углубленному иссле­
дованию поэтики Гомера, поэтики в з а и м о в л и я ю щ и х , взаимодей­
ствующих и в з а и м о н а с ы щ а ю щ и х художественных п л а с т о в .

дим, к а к необходима свадьба ж е н и х а м Пенелопы. С Пенелопой на
И т а к е и Клитемнестрой на Пелопоннесе с в я з ы в а ю т с я , в т р а д и ц и я х
у х о д я щ е г о м а т р и а р х а т а , наследование власти ц а р я : ц а р с т в е н н а я
ж е н а д о с т а в л я е т в л а с т ь своему с у п р у г у .
Естественно, что такой Эгист, подобно всем э п и ч е с к и м г е р о я м
гомеровских поэм, «беспорочен» (Од., I, 29); подобно Агамемнону
(Од., IV, 532), в т р а д и ц и я х героического идеала (и ж и з н е н н о й
п р а к т и к и ! ) , о н — «пастырь народов» (Од., IV, 528).
К а к л у ч ш и е из героев, Эгист смел, и убил он Агамемнона «без
страха», «спокойно», «отважно»,
«дерзко» (θαρσήσας — О д . , I I I ,
252;
ср.
θάρσος,
«мужество,
отвага,
дерзость», к а к парное
к
μένος, «ярости», эпического гомеровского г е р о я . — Од., 1,321;
И л . , V, 2).
Эгист — едва ли не богоборец. Он отклонил провидение богов,
и, вопреки судьбе (Од., I, 34, 35), идет к своей гибели (Од., I, 37),
в ы п о л н я я з а д у м а н н о е . А потому, к а к и у д р у г и х смертных, выбрав­
ш и х тот же путь (Од., I, 34), п о с т у п к и Эгиста традиционно эпиче­
ски «нечестивы», «дерзновенны», «безумны» (ά-ασθαλίαι), к а к по­
ступки
особо
сильных и мощных героев: богоборца К а п а н е я
и иных героев, о с а ж д а в ш и х Ф и в ы ( И л . , IV, 409; первое-второе
эпическое поколение п а м я т и Н е с т о р а , х р о н о л о г и я э п и ч е с к о й герои­
к и ! ) , а т а к ж е Гектора ( И л . , X X I I , 104; с р . И л . , I X , 237—239),
б л и з к о г о богам Одиссея (Од., X, 437) и ж е н и х о в П е н е л о п ы в реми­
н и с ц е н ц и я х не чуждой им а р х а и к и (Од., X X I , 146; X X I I , 317,
416 и д р . ) .

Конечной целью Эгиста о к а з ы в а е т с я в л а с т ь в П е л о п о н н е с е , и он,
мужественный, с сильным и хитрым умом, последовательно доби­
вается этой ц е л и , с о в р а щ а я Клитемнестру (Од., I I I , 263—264)
и собственноручно у б и в а я Агамемнона (Од., I, 36, 300; I I I , 198,
250, 2 5 2 , 3 0 4 , 3 0 8 , 3 0 9 , 5 3 5 ) . Б р а к с ж е н о й Агамемнона Эгисту необхо-

Богоборческое «нечестие» д е я н и й Эгиста с л а г а е т с я из несколь­
к и х э т а п о в : первый — у з у р п а ц и я ц а р с к о й в л а с т и , б р а к с Клитем­
нестрой. В терминологии эпоса это «дело великое» (Од., I I I , 2 6 1 ,
275), или иначе — «подвиг». В отличие от в о и н с к и х подвигов ахей­
цев, «многих подвигов» (Од., I I I , 262), совершенных ими в те же дни
под Т р о е й , подвиг Эгиста по преимуществу подвиг ума, осущест­
вленный вдали от внешних в р а г о в , в безопасности, с п о к о й с т в и и ,
тиши (Од., I I I , 262—264). «Много п р е л ь щ а л он словами» (Од., I I I ,
264) «божественную» Клитемнестру (Од., I I I , 266; эпитет б о г и н ь :
Афины — И л . , V I , 305; Х , 2 9 0 ; Од., X V I I I , 190 и д р . ; Афродиты —
И л . , I I , 820; I I I , 389; Од., X X , 68 и д р . ; Геры — И л . , X I V , 184;
Д и о н ы — И л . , V , 3 8 1 ; Фетиды — И л . , X I X , 6 ; X X I V , 93; Эйдо­
феи — О д . , IV, 382, 398; К а л и п с о — Од., V, 263, 3 2 1 , 372 и д р . ;
Кирки — Од., X, 400, 455, 487 и д р . , а т а к ж е э п и т е т в е л и ч а й ш и х
г е р о и н ь первых героических п о к о л е н и й — Алкесты — И л . ,
II,
714; Антеи — И л . , V I , 160; Ф е а н о — И л . , V, 70; П е н е л о п ы — О д . ,
I , 332; X V I , 414; X V I I I , 208, 302; X X , 60; X X I , 42, 63; X X I I I , 302
и д р . ) , ж е н у Агамемнона, и та сама, «по ж е л а н и ю » , в о ш л а в его дом
(Од., I I I , 272), хотя прежде, в соответствии с эпическим гомеров-

260

261

В самом деле. В гомеровском эпосе присутствуют по к р а й н е й
мере две версии гибели Агамемнона, д в а п р е д с т а в л е н и я об его
мойре, две оценки события и у ж , конечно, два Эгиста.
П е р в ы й Эгист и з о б р а ж е н в соблюдении древнейших героических
т р а д и ц и й . Он собеседник богов. П о л н ы й д о б р о ж е л а т е л ь с т в а к нему
Гермес сообщает Эгисту предостережение п е к у щ и х с я о нем олим­
п и й ц е в : Эгисту не следует б р а т ь в ж е н ы Клитемнестру и убивать
ее с у п р у г а , не следует не потому, что это д у р н о само по себе, но
потому л и ш ь , что Эгиста постигнет «расплата», месть Ореста,
который, в о з м у ж а в , «возжелает своей земли» (Од., I, 3 5 — 4 2 ) .

ским идеалом, была, подобно П е н е л о п е , исполнена «добрых мыслей»,
«добрых намерений» (Од., I I I , 266; с р . П е н е л о п а — О д . , X X I V ,
194; п а р а ф р а з а — О д . , X I , 445 и д р . ) . Поддаться у г о в о р а м Эгиста,
выбравшего свою долю, стало д л я Клитемнестры ее «божественной
мойрой», ее долей, к о т о р а я Клитемнестру «обуздала», «усмирила»,
«сделала податливой», «покорной» (Од., I I I , 269).
Б р а к Эгиста и Клитемнестры, д о б р о в о л ь н ы й , ж е л а н н ы й обоим
(Од., I I I , 272), з а к л ю ч е н ; но з а к л ю ч е н при ж и в о м м у ж е , а потому
он, по мысли эпического с к а з и т е л я , «дело непринятое» и, следова­
т е л ь н о , «непристойное» (έργον άεικές — Од., I I I , 265).
Д л я его полного свершения понадобилось н е т о л ь к о убедить
м е д л и в ш у ю Клитемнестру, но и у б р а т ь , предать смерти символиче­
ского з а м е с т и т е л я отсутствующего с у п р у г а , аэда, о с т а в л е н н о г о
Агамемноном при Клитемнестре с н а к а з о м ее «защищать», «охра­
нять», «блюсти» (Од. I I I , 268; гомеровская о б я з а н н о с т ь м у ж а по от­
ношению к ж е н е , с р . И л . , X X I , 588 и д р . ) .
И з б а в л е н и е от р е а л ь н о г о Агамемнона, иначе — з а к р е п л е н и е
добытой в л а с т и , второй э т а п Эгистова «нечестия», осуществится
позднее, и вновь к а к подвиг ума и трезвого, хитрого расчета
(δολίτ)ν...-έ/νην—Од.,
IV, 529). Эгист о ж и д а е т в о з в р а щ е н и я Ага­
мемнона и принимает меры против его «тайного» п о я в л е н и я (Од.,
IV, 527): на вышке сидит дозорный (Од., IV, 524—526).
П ы ш н о , на к о л е с н и ц а х , в ы е з ж а е т он навстречу Агамемнону и
п р и г л а ш а е т его к себе на пир (Од., IV, 532—533), а на п и р у , в муж­
ском з а л е вместе с двадцатью «лучшими людьми» (Од., IV, 530),
скрытыми в засаде, у м е р щ в л я е т Агамемнона и п р и б ы в ш и х с
ним (Од., IV, 5 2 9 — 5 3 5 ; с р . X I , 3 8 6 — 3 8 8 , 4 1 0 — 4 1 3 ; X X I V ,
21—22).
И з б и е н и е Агамемнона и его с п у т н и к о в происходит «тайно» и
«нежданно» (Од., IV, 92): Агамемнон о засаде не подозревал (Од.,
IV, 534). И л и ш ь поэтому в оценке эпоса и л и , точнее, оценке первых
героических п о к о л е н и й , о т д а в а в ш и х предпочтение физической силе
перед хитростью к а к силой ума, гибель Агамемнона — «дело не­
приятное», а значит, и «непристойное» (Од., IV, 533). Агамемнон,
герой, наделенный «неистовой доблестью» (Од., IV, 527), превосхо­
д я щ е й Эгиста физической силой и воинской сноровкой (Од., I I I ,
250), побежден Эгистом, побежден более слабым.
П р и этом единственном, но з н а ч и т е л ь н е й ш е м отступлении от
привычной л о г и к и вещей с р а ж е н и е в пиршественной з а л е Эгистова
дома проходит в точном следовании традиции строгой эпической
г а р м о н и и . Б о й спутников Агамемнона с засадой Эгиста — это бой
двух р а в н ы х по силам воинских д р у ж и н (εταίροι), бой, из которого
никто не в е р н у л с я (Од., IV, 537). Р а в е н с т в о сил с р а ж а в ш и х с я эпи­
ческий с к а з и т е л ь подчеркнул лексическим п а р а л л е л и з м о м : «ни
262

один из Атридовых спутников не остался <в ж и в ы х > , из тех, что
п р и ш л и с ним, ни один из Эгистовых...» (Од., IV, 536—537).
С и л а д р у ж и н , в т р а д и ц и я х гомеровского эпоса, соответственно
р а в н а силе их вождей, т а к что отнюдь не л и ш е н н ы й воинской доб­
лести Эгист, у с т у п а я Агамемнону силой физической, превосходит
его силой ума. « Б о ж е с т в е н н а я доля», мойра Агамемнона — быть
убитым Эгистом, и от этого его не спасут сами боги (Од., I I I ,
236—238).
Со смертью Агамемнона ц а р с к а я в л а с т ь о к о н ч а т е л ь н о упрочи­
вается за Эгистом, н а р о д (λαός, «вооруженное м н о ж е с т в о » . — Од.,
I I I , 304) подчиняется ему, и он п р а в и т Микенами семь лет, вплоть
до в о з в р а щ е н и я Ореста, своей гибели и торжества отцовского п р а в а
(Од., I I I , 304—308).
На всем п р о т я ж е н и и п о в е с т в о в а н и я э п о с н а з ы в а е т Эгиста «хит­
роумным» (δολόαητις—Од., I, 300; I I I , 198, 250; IV, 525).
Эпитет встречается в эпосе еще д в а ж д ы : применительно к Кли­
темнестре (Од., X I , 422) и З е в с у (в в а р и а н т е δολομήτης), чьи замыс­
лы втайне расходятся с замыслами Геры ( И л . , I, 540).
Эпитет звучит к а к осуждение, хотя едва ли и з н а ч а л ь н о ему была
п р и с у щ а л и ш ь эта э м о ц и о н а л ь н а я о к р а с к а . Т а к , известна пара­
ф р а з а эпитета по отношению к Одиссею (Од., I I I , 118—123), побеж­
д а в ш е м у всех разумом (μήτις) и всяческими хитростями ( π α ν τ ο ί ο ι
δάλοισή, к которому эпос тем не менее всегда относится не ина­
че, к а к сочувственно. Иными словами, «хитроумный» эпоса —
скорее не осуждение, но б о я з л и в о е удивление перед новой силой,
силой ума. Тем более п о н я т н о , что отмщение такому Эгисту д е л а е т
Ореста «далекославным» (Од., I, 29).
Т е л о убитого Орестом «беспорочного» Эгиста эпос предает почет­
ному погребению (Од., I I I , 308—310); погребение предопределено
(Од., IV, 546—547), и т о л ь к о в злобных мечтах М е н е л а я , в этикоэстетических нормативах иных г р я д у щ и х художественных систем,
труп Эгиста н а с ы щ а е т вне города птиц и псов, н е т е м у п о г р е б е н и я ,
погребального п л а ч а и могильного холма (Од., I I I , 255—261).
По с р а в н е н и ю с Эгистом, героем первых п о к о л е н и й , Эгист поко­
л е н и я четвертого, з а в е р ш а ю щ е г о э п и ч е с к у ю г е р о и к у , предстоит
з н а ч и т е л ь н о у п р о щ е н н ы м . Он «недоблестен» (Од., I I I , 310), к а к «не­
доблестны» героические ж е н и х и П е н е л о п ы , увиденные г л а з а м и чет­
вертого п о к о л е н и я (Од., IV, 334; X V I I , 125). Он не убивал один,
своей собственной волей, но у б и в а л по совету Клитемнестры (Од.,
X I , 437) и вместе с Клитемнестрой (Од., X I , 410, 453; «рукой Эгиста
и погибельной с у п р у г и » — О д . , X X I V , 97).
Все, что сделал Эгист, и прежде всего основное и окончатель­
ное — з а х в а т ц а р с к о й власти в М и к е н а х и Аргосе после убийства
А г а м е м н о н а , — эпосом теперь
безоговорочно
порицается:
все
263

это — «жалко», «дурно» ( τ α δ τ α λ υ γ ρ ά — О д . , 111,303; синоним анти­
пода эпического идеала κακό;)*.
Смертная участь, мойра, постигла Агамемнона преждевременно
(Од., X X I V , 28). Он погиб «из-за дурной жены» (Од., X I , 384), по
продуманной, з а р а н е е измышленной «хитрости» Клитемнестры (Од.,
X I , 439; «хитрость» — свойство столь же привычное и х а р а к т е р н о е
д л я последнего, четвертого п о к о л е н и я героев к а к ф и з и ч е с к а я с и л а
и воинское умение д л я поколений первых), хитрости своей «поги­
бельной супруги» (Од., IV, 92), а если и Эгиста, то л и ш ь к а к ее сообщ­
н и к а (Од., I I I , 235). А потому смерть Агамемнона — « ж а л к а я »
(Од., X I , 412; X X I V , 34); это смерть от презревшей свой долг ж е н ы
и «чужого человека» (Од., IV, 91). Клитемнестра к а к воплощенное
п р а в о на ц а р с к у ю власть и Эгист к а к претендент на эту в л а с т ь забы­
ты. Орест мстит Эгисту л и ш ь за гибель отца. И его с л а в а в в е к а х
(«у потомков» — Од., I I I , 2 0 3 ; «среди всех людей» — О д . , I, 2 9 8 —
299) — это с л а в а мести «отцеубийце» (Од., I, 300; I I I , 197, 307).
Н а с л е д о в а н и е власти по отцу предстает аксиомой. Эгист, д а ж е став
супругом Клитемнестры, вовсе не имел п р а в а на эту власть; и Мене­
л а й , воплощение отцовского п р а в а , п а т р и а р х а л ь н ы х устоев, мсти­
т е л ь за б р а т а , готов оставить труп Эгиста без погребения, на позор
(Од., I I I , 254—261).
В о з в р а щ а я с ь домой, Агамемнон думал л и ш ь о д е т я х и слугах
(Од., X I , 431) и умер, не успев н а г л я д е т ь с я на сына (Од., X I , 4 5 1 —
452). Сын — п р о д о л ж а т е л ь рода, с ним с в я з а н ы надежды и мысли
отца (Од., X I , 4 5 7 — 4 6 1 ) .
Соответственно все, что с о в е р ш и л а Клитемнестра («все эти дея­
н и я » — О д . , X I , 428), а с о в е р ш и л а она убийство з а к о н н о г о м у ж а
(Од., X X I V , 200), ею же и подготовленное (Од., X I , 430), суть
«деяние непринятое», «непотребное» (έργον άεΐκές — О д . , X I , 429),
«огромное несчастье» (Од., X I , 432), «злые дела» (Од., X X I V , 199).
П р е с т у п л е н и е у с у г у б л я е т с я т а к ж е местом убийства. Агамемнон
убит, о к а з ы в а е т с я , совсем не в доме Эгиста, о чем т а к н а с т о я т е л ь н о
повествовал нам э п о с (Од., IV, 535; X I , 388, 410; с р . т а к ж е Од.,
I I I , 263, 272) и что было столь естественно по художественной логи­
ке о б р а з а «беспорочного» Эгиста, облеченного в л а с т ь ю с у п р у г а
ц а р и ц ы , но убит у себя во дворце (Од., I I I , 2 5 6 — 2 5 7 ) , при своем
очаге (Од., I I I , 234).
«Псовидная» (Од., X I , 424; переносно: «бесстыдная») Клитем­
нестра н а д р у г а л а с ь и н а д трупом м у ж а , не з а к р ы в ему, умершему,
* Отнести τ α ΰ τ α
и завершившим
ва, позволяет,
хов 303—304 и

г л а з и рта (Од., X I , 424—426); нет ее «ужаснее» и нет «псовиднее»
(Од., X I , 427). С ней — «позор» (Од., X I , 433), «песнь ненависти»
(Од., X X I V , 201), « т я ж к а я молва» (Од., X X I V , 201), неизбывные
д л я б у д у щ и х ' п о к о л е н и й , пусть и добродетельных смертных ж е н
(Од., X I , 4 3 3 — 4 3 4 ; X X I V , 2 0 0 — 2 0 2 ) .
Мы совершили примерное «разъятие» е м к и х эпических о б р а з о в ,
образов Эгиста и Клитемнестры, но сделали это у с л о в н о , п о с к о л ь к у
в тексте поэм Гомера к а ж д ы й из о б р а з о в м н о г о п л а н о в в с л и я н и и
и многослоен в единстве.
Н е д а р о м «божественный» Орест л и ш а е т ж и з н и Эгиста, но, у б и в ,
у с т р а и в а е т с а р г и в я н а м и почетный поминальный п и р этому «недоб­
лестному» (синоним антипода эпического и д е а л а ! ) убийце своего
отца и «ненавистной» (στυγερή) матери (Од., I I I , 305—310), в лек­
сике гомеровского эпоса идентичной Е л е н е ( И л . , I I I , 404), погубив­
шей с т о л ь к о ахейцев (Од, X I , 438), и Э р и ф и л е (Од., X I , 326), при­
н я в ш е й з о л о т о з а г и б е л ь м у ж а (Од., X I , 326—327).
Отсюда, видимо, м о ж н о и д о л ж н о говорить о т а к называемых
«индивидуальных» гомеровских эпитетах не к а к от э п и т е т а х , спе­
цифически сопутствующих обстоятельствам момента и его отражаю­
щ и х (этого нет!), но к а к о постоянных эпитетах хронологически
неоднородных художественных п л а с т о в .
В пределах своего эпического с л о я , своей художественной микро­
системы «недоблестный» Эгист правомерен и постоянен в в ы р а ж е н и и
известного идеала или его антипода точно т а к ж е , к а к Эгист «бес­
порочный» — в пределах своей и к а к оба вместе — во всей системе
гомеровского эпоса в ц е л о м .
И к а к р е з у л ь т а т — все э п и т е т ы гомеровского эпоса, элементы
единой художественной системы, постоянны в ориентире на идеал и
истину ф а к т а бытия или ф а к т а с л о ж и в ш е г о с я общественного м н е н и я .
Все эпитеты гомеровского эпоса в п р и з н а к е и свойстве, которые
они в ы р а ж а ю т , не с в я з а н ы с мгновенным, сиюминутным действием
или событием, но передают постоянство п р и з н а к а или свойства, за­
к р е п л е н н о г о за известным объектом эпического п о в е с т в о в а н и я .
Т а к называемые о к а м е н е в ш и е и и н д и в и д у а л ь н ы е гомеровские
эпитеты суть постоянные эпитеты «уходящих» и «приходящих»
художественных микросистем, э п и ч е с к и х гомеровских напласто­
в а н и й , в з а и м о п р о н и к а ю щ и х и в з а и м о д е й с т в у ю щ и х в п р е д е л а х еди­
ного типа художественного м ы ш л е н и я , о р г а н и з у ю щ е г о целостную
о б р а з н у ю систему гомеровских поэм.

λ υγρά к событиям, последовавшим за убийством Агамемнона
честолюбивые стремления Эгиста, но не к самому факту убийст­
помимо контекста, стилистико-семантическая аналогия сти­
309.

264

10

И В .

Шталь

Примечания

9 Элиан. Пестрые рассказы, X I I I , 22. Пер. С. В. Поляковой.
Аристотель. Поэтика, IV, 1448b, 34—1449а, 2. Пер. В. Г. Аппельрота.

10
11
11
18
14
16
16

Античность

об

«эпическом

синкретизме»

гомеровских

поэм

1
2
3
4
5

Плутарх. О музыке. 43.
Лукиан. Как следует писать историю, 57.
Гораций. Сатиры, I, 10, 52.
Квинтилиан. Воспитание оратора, X, 1, 86.
Платон. Государство, X, 606е — 607а.
6
Квинтилиан. Воспитание оратора, X, 1, 63. Пер. В. Алексеева.

7

8

Светоний. О поэтах. Вергилий, 56.
Совмещение элементов различных литературных жанров и стилей в поэзии
Гомера аргументированно резюмирует А. Ф. Лосев (№ 22, с. 182—202). В со­
временной науке мысль эта, как вполне устоявшаяся, вошла в лекционные курсы
(Остин М., № 80, с. 10—12). О лирическом и трагическом началах в поэмах
Гомера при их сопоставлении с русским фольклором см.: Покрове ий М. /И.,
№ 34, с. 343—368; о риторике в поэмах Гомера см.: Там же, с. 437—456;
из последних работ в этой области: Шапиро Г., № 198; Уиллкок М., № 217.
Крайнее и абсолютизированное представление о поэмах Гомера как о тра­
гическом действии и пессимистическом сознании заключено в давних, но для за­
падного литературоведения концептуально не устаревших работах: Гильд
№ 128; ПатцигЭ., № 170, а также в хронологически более близких работах эк­
зистенциалистского толка: Груенангер К., № 126; Роннэ Ж . , № 185; Он же,
№ 186; Шмитц Α., № 193 — с их убежденностью в «абсолютном пессимизме»
«Илиады» (ср. Боннэ Г., № 186, с. 332).
Из последних работ сюда же следует причислить недавно вышедшую книгу
Джеймса Редфилда «Трагедия Гектора. Природа и культура в «..Илиаде"» (№
182), открывающую в гомеровском эпосе собственно трагедию о Гекторе, пост­
роенную с соблюдением структуры трагедийной композиции и трагедийного смыс­
лового аспекта, включающего катарсис. О драматической композиции «Илиады»
см. также в широко известной работе В. Шадевальдта «Мир и труд Гомера»
(№ 190, passim). О «драматическом единстве» «Илиады» как обстоятельстве,
само собой разумеющемся, говорит Р. Шерер в книге «Человек античности и
структура мира» (№ 191, с. 63). Комедийному началу в поэзии Гомера посвя­
щена статья Г. Кларка «Юмор у Гомера» (№ 105), дополняющая собой отнюдь
не устаревшие исследования 30-х годов (см., например: Билолавек К-, № 89). На
выделении комедийного и сатирического начал в поэзии Гомера построена так­
же работа М. Римшнайдер «Гомер. Развитие и стиль» (№ 183).
Широкое освещение гомеровского влияния на античную культуру см.
в интереснейшей книге Ренаты фон Шелина «Патрокл» (№ 192, с. 294 и сл.).
Пример частичного и частного воздействия Гомера на античную литературу:
описание гостеприимства у Гомера (Ахилл и ахейское посольство.— Ил., IX,
185 и сл.; Одиссей у ф е а к о в . — Од., V I I , 179 и сл.) находит лексическое и струк­
турно-композиционное соответствие у Горация (Песни, I, 9,5—8), куда оно, оче­
видно, перешло от Алкея (ср. 14, Poetarum Lesbiorum fragmenta. E d . Ε. Lobel and
D. Page. Oxford, 1955; ср. Катулл, X X V I I , 1—2), см. в статье У. Эйвери сГомеровское гостеприимство у Алкея и Горация» (№ 81).

Платон. Государство, X, 606е — 607а.
Платон. Государство, X, 595с. Пер. В. Н. Карпова.
Квинтилиан. Воспитание оратора, X, 1, 46. Пер. В. Алексеева.
Там же, X, 1, 47.
Там же, X, 1, 49.
Лукиан. Похвала Демосфену, 5.
Лукиан. Д в е любви, 23.
18
Diels Н., 22, В, 56.
19
Павсаний, IV, 28, 7—8.
20
Аристотель. Метафизика, IV, 5, 1009b, 18.
21 Лукиан. Похвала Демосфену, 9.
22
Геродот. История, I I , 53. Пер. Ф. Г. Мищенка. Д л я ученых Нового времени
поэмы Гомера предстают средоточием мифов, вера в которые отнюдь не утраче­
на и потому служит источником истории античного мироосознания. См., в част­
ности, работу Д ж . Арриньетти «Космология мифа у Гомера и Гесиода» (№ 79),
а также известную книгу Нестле «От Мифа к Логосу» (№ 159), где само иссле­
дование Гомера оказывается отправной точкой в изучении форм общественного
сознания и типа человеческого мышления на пути высвобождения логической
мысли из мифологического образа.
28
Павсаний. Описание Эллады, I — X .
24
Diels Η., 11, В, 11. Пер. А. О. Маковельского.
26
Платон. Государство, I I — I I I , 376е—386а.
26
Плутарх. Биографии, Эмилий Павел, X X V I I I .
27
Страбон. География, I, 1, 2, с. 2.
28
Страбон. География, I, 1, 3—6, с. 3; Плутарх. Биографии: Солон, XXV.
29
Павсаний. Описание Эллады, кн. 1—X; Фукидид. История, кн. I; Плутарх.
Биографии: Тезей, V, XVI, XXV; Солон, X; Кимон, VII и др.
30
Платон. Государство, X, 606е. Пер. В. Н. Карпова.
31
Ксенофонт. Пир, I I I , 5.
32
Плутарх. Биографии: Алкивиад, VII; Эллиан. Пестрые рассказы, X I I I , 38.
33
Плутарх. Биографии: Ликург, 4. Пер. С. П. Маркиша.
34
Diels Н., 58, D, 1.
35
Аристотель. Этика Никомаха, I I I , 11.

86

Плутарх. Биографии: Солон, X X X . Пер. С. И. Соболевского; Гомер. Одиссея,
IV, 242 и сл.
Известное подтверждение наблюдениям древних дает обилие исследований Но­
вого времени, имеющих целью раскрыть психологию поступков героев гомеров­
ских поэм.
Среди новейших специальных работ такого рода, написанных с различных
этико-эстетических и философских позиций, см. статьи: Будимир М. К психо­
логическому единству нашей «Илиады» (№ 94); Гендель П. Разгадка Гектора
(№ 127); Нетеркут У. Гектор на краю пропасти (№ 160), а также написанную
с экзистенциалистских позиций книгу Джеймса Редфилда «Трагедия Гектора»
(№ 182).
38
Плутарх. Биографии: Помпей, X X I X . Пер. Г. Сратановского.
37

39
40
41

Гомер.

Илиада,

XXII,

207.

Плутарх. Биографии: Пирр, X X I I . Пер. С. А. Ошерова.
Плутарх. Биографии: Дион, X V I I I . Пер. С. П. Маркиша; Гомер. Одиссея,
X I I , 428. Пер. В. А. Жуковского.
12
Плутарх. Биографии: Антоний, XXV. Пер. С. П. Маркиша; Гомер. Илиада,
XIV, 162. П е р . Н. И. Гнедича.
19
Гомер. Илиада, XIV. 162—164. Пер. Н. И. Гнедича.

267

44

56

Плутарх. Биографии: Брут, X X I I I . Пер. С. П. Маркиша; Гомер.' Илиада,
VI, 429—430; VI, 495. Пер". Н. И. Гнедича.
45 Ксенофонт. Пир, IV, 6.
46
Там же.
47
Платон.
Государство,
III,
404] b — d,
Ион;
Ксенофонт.
Пир,
IV.
48 В этой связи хотелось бы привести некоторый, естественно далеко не полный,
список новейших исследований по Гомеру, указывающий на широту диапазона
«научных» сведений эпических поэм.
О поэмах Гомера как об истоках и средоточии самых различных отраслей
античной физики рассказывает книга Ш. Мюлье «Истоки древнегреческой нау­
ки у Гомера. Человек и физический мир» (№ 156). Ради наглядности перечис­
лим тематические разделы книги: «(I) Сила, скорость и сопротивление: мускуль­
ная сила человека, сила твердых тел, сила воды, сила ветра, орудия у Гомера,
гомеровская терминология силы. (II) Явления атмосферы. Космос : режим вет­
ра, туман и снег, осадки и грозы, космос. (III) Звучащая вселенная у Гомера:
оркестровка природного голоса, голос человека, голос животных, созвучия
неживой природы, музыкальные инструменты, причины и физические следствия
звука. (IV) Огонь и свет. Скрытая энергия питания и яды: теплота и огонь, свет,
зрение, химическое действие материи, лекарственные средства, фильтры, яды.
(V) Цепная реакция и замкнутый цикл: последовательность причиныи следствия,
замкнутый цикл, непосредственное вмешательство божества. Заключение:
гомеровская человечность и древнегреческий человек».
Компетентность медицинских сведений у Гомера подтверждают статьи:
Альбаррацин Т. Гомер и медицина (№ 74); Он же. Гомеровская хирургия (№ 75);
Веер И., Оберг Л. Глаукома (№ 84); Шильднер Т. Хирургия и лечение ран. Ис­
следование по истории медицины и фармации на материале «Илиады» Гомера
(№ 151); Митропулос К. Врачебное искусство Гомера (№ 153).
Об астрономических сведениях у Гомера применительно к кораблевожде­
нию см. статью: Фреза А. Астрономия у Гомера и древнее кораблевождение в Ве­
ликой Греции (№ 122).
О праве (справедливости, δίκη), помимо общих работ, см. также: Джоффреди К- О понятиях θ έ μ ι ς и δίκη у Гомера (№ 125); Мундинг Г. Оценка идеи
права в «Илиаде» (№ 158).
49
Специальное рассмотрение смыслового наполнения и истолкования в поэмах
Гомера понятия «мудрец» (σοφός) предлагает диссертация: Майер Ф. Понятие
σοφός . К значению, оценке и роли понятия от Гомера до Еврипида (№ 144,
с. 13—19).
50 Страбон. География, I,
1,1, с. 1—2.
51 Платон. Федон, 96а. Пер. В. Н. Карпова.
52 Платон. Таэтет, 143d.
53 Плутарх. О музыке, 32.
54 О философской роли гомеровской поэзии в античности с выделением основных
линий интерпретации Гомера у греческих авторов: физического, или натурфи­
лософского, этического, или психологического, и мистико-символического, см.
в книге Ф. Бюффьера «Мифы Гомера и греческая мысль» (№ 95). Исследование
строится на конкретном анализе гомеровского текста и содержит обширный фи­
лологический аппарат.
55 Diets Η., 28, А, 44. Пер. А. О. Маковельского; Гомер. Илиада, V I I I , 16.
Doxographi,
276.
Пер.
Г.
Ф.
Церетели.
57 Diels Η. 22, А, 16. Пер. А. О. Маковельского; Гомер. Одиссея, XVIII, 136.
58 Diels Η. 59, В, 20; Гомер. Илиада, X X I I , 2 6 — 3 1 . Пер. А. О. Маковельского.
59 Страбон. География, I, 1, 2, с. 2.
60 Страбон. География, I, 1, 10, с. 7.
61 Платон. Протагор, 316d. Пер. В. Н. Карпова.
62 Diels И. 61, 4. Пер. А. О. Маковельского.

268

63 Diets Η. 64, А, 8. Пер. А. О. Маковельского.
64 Аристотель. Афинская полития, XIV, 3 — XV, 1. Пер. С. И. Радцига.
65 Геродот. История, I, 60. Пер. С. И. Радцига.

Четыре
признака
художественного

античного
критерия
произведения

Стихотворный

размер

1

Hilgard, 168, 8.
2
В оригинале ποιητής — творец, создатель, сочинитель, автор, поэт. Понятие
здесь и далее употребляется в широком смысле и означает автора любого худо­
жественного произведения словесного искусства.
3
Стихотворный размер гомеровского эпоса изучался и изучается наукой с разных
сторон. Задачу нашего исследования мы видим в том, чтобы наметить пути и
формы претворения специфики художественного мышления гомеровского эпоса
в пределах первого, метрического, «слоя» поэм и определить в нем, пока лишь
в общих чертах, отражение этой специфики.
4
Лукиан. К а к писать историю, 8.
5 Аристотель. Поэтика, IX, 1451b, 1—4.
6 Аристотель. Поэтика, I, 1447b, 16—20. Пер. В. Г. Аппельрота.
7
Hilgard, 166, 13.
8
Среди новейших работ по структуре гомеровского стиха см.: Бекк Р., № 83.
9
Grammatici latini, Keil, I, p. 482, 14—17.
10
Там же, I, p. 482, 23—25.
11
Там же, I, p. 483, 27, p. 484, 1.
12
Там же, VI, p. 50, 10—12, 15.
13
Там же, I, p. 494, 13—19.
14
Там же, I, p. 494, 29—34, p. 495, 1.
15
Там же, VI, p. 70, 12—13.
16
Там же, VI, р. 100.
17
Там же, VI, р. 128, 12—22.
18
Там же, V, р. 497, 5—23.
19
Там же, VI, р. 68, 11—15.
20
Там же, I, р. 503, 23—28.
21
Там же, VI, р. 50, 19—24; ср. VI, р. 79, 8—10, а также: Диомед. I, р. 495, 1—7.
22 КоШ A. De re metrica poetarum Graecorum et Romanorum. Praga, 1947, осо­
бенно p. 116—125 (схемы метра).
23
Grammatici latini, Keil, VI, p. 53, 21—25.
24
Там же, VI, р . 50, 24.
25
Там же, VI, р . 68, 12.
26
Историчность же строгого прикрепления метра к жанру, характерного для ан­
тичности, и прежде всего в ее архаический и классический периоды, помимо
свидетельства Аристотеля (см., например: Аристотель. Поэтика,
XXIV,
1459b — 1460а и др.), хорошо известна из тех же грамматиков (см., в частности,
у Диомеда определение героического гекзаметра как размера, пригодного за­
печатлеть «подвиги и деяния доблестных мужей»,— Grammatici latini, Keil, I,
p. 494, 3 3 , — и ямба как размера трагедий и комедий.— Там же, р. 503, 24
и т. п.).

27
28

Аристотель. Поэтика, XXIV, 1459b, 31—34. Пер. В. Г. Аппельрота.
О ритмических изменениях в пределах метра при сопоставлении гекзаметра
Гомера и Каллимаха см.: Френкель Г., № 121, с. 100—156.
О неудавшейся попытке византийских авторов точно воспроизвести облик
античного гекзаметра и о ритмическом своеобразии византийского гекзаметра
эпохи Комнинов ( X I I в.) см. в статье М. Л. Гаспарова «Продром, Цец и нацио-

269

29

нальные формы гекзаметра» (в кн.: Античность и Византия. М., 1975, с. 3 6 2 385).

но бывшем (историко-культурные реминисценции микенской эпохи), элементы
фольклора (мотивы сказки) и собственно вымысел поэта («Илиада» как драма) —
главы «Сага и вымысел» (с. 23—44), «Сказка и вымысел в „Илиаде"» (с. 68 —
89). Работа П. Виванте «Изображение у Гомера» (№ 209), исследующая слия­
ние человеческого и божественного начал в восприятии и отображении реаль­
ности у Гомера, индивидуального поэта-творца (с. 8 и сл.), расходится по са­
мой постановке проблемы с нашим представлением о творчестве Гомера —
имманентного автора и потому не оказалась для нас существенно полезной.
3
Трактат задуман как практическое руководство для современников и истолко­
вывает литературные явления предшествующей Аристотелю эпохи сообразно
требованиям настоящей. Поэтому высказывания Аристотеля о поэзии вообще
надлежит отнести лишь к практике поэзии послегомеровской, за исключением
тех особых случаев, когда в тексте «Поэтики» есть на этот счет какие-либо
иные определенные указания.
3
Заметим, что сама действительность в эстетике Аристотеля мыслится как дей­
ствительность возможного. Об иррелевантности художественного предмета
у Аристотеля: «Эстетический предмет есть изображение только возможного,
но не действительного бытия и жизни. А возможность вовсе не значит «нере­
альность» или «ирреальность». Наоборот, она указывает на то, что может
быть, но пока еще не существует» (см.: Лосев А. Ф. История античной эстети­
ки. Аристотель и поздняя классика. М.: Искусство, 1975, с. 729).
4
Здесь, как и выше, δυνατά имеет значение возможного согласно необходимости,
в противовес τό εικός, возможному согласно вероятности.
5
Здесь и далее, в ы я в л я я закономерности вымысла как невозможного согласно
вероятности или необходимости, Аристотель обращается к понятому им с по­
зиций современной ему эстетики опыту гомеровского эпоса, усматривая соот­
ветствие этому опыту в практике послегомеровской поэзии.
β
Термин «история» (ιστορία) в древнегреческой литературной традиции семанти­
чески и хронологически многопланов. Одновременно он приложим к «художе­
ственному» произведению, построенному на вымысле, и к произведению
«научному», претендующему на беспристрастное изложение истинно бывше­
го. Широта смыслового диапазона объясняется неокончательным, неполным
размежеванием в античности сферы науки и поэзии и изначальным смысловым
наполнением термина, этимологически восходящего к индоевропейскому vid
(«видеть»), значение которого связано не только со зрительным восприятием,
но и с познавательным процессом. В различных художественных системах
античности термин выступал с преобладанием какого-то одного семантического
аспекта, не исключая вовсе другой его содержательный аспект.

я А _
Марот К-, № 146, с. 212.
Деметрий. О стиле, 301. Пер. А. Ф. Лосева. Здесь и далее переводы А. Ф. Ло­
сева цитируются по изданию: Лосев А.Ф., № 2 3 .
31
Варрон. Мениппова сатура, 181.
32
Лосев А. Ф., № 23, с. 111 и сл.
33
Пай Д., № 180.
„
34
Томашевский Б. В. Строфика П у ш к и н а . — В кн.:. Пушкин. Исследования и
материалы. М.: Л . , 1958, т. 2, с. 62.
35
Об аналогичной литературной ситуации, значительно хронологически оолее
удаленной от Гомера, именно — антикварной, филологической стилизации
под античность в метре гекзаметра византийских авторов XII в. (Продром,
Цец), подсказанной мировоззренческой направленностью их творчества и тре­
бованиями жанра, упомянуто в статье М. Л. Гаспарова «Продром Цец и на­
циональные формы гекзаметра» (см.: Античность и Византия. М., 1975, с. aba).
36 Аристотель. Поэтика, X X I V , 1459в, 34—36.
37 Аристотель. Поэтика, IV 1449а, 22 сл. Пер. В. Г. Аппельрота.
38
Аристотель. Поэтика, X X I I , 1459а, 22 сл. Пер. В. Г. Аппельрота.
39
Деметрий. О стиле, 43. Пер. А . Ф . Л о с е в а .
30

40

Схолиаст к Гефестиону. Руководство по метрике, А, 145, 25 и сл. Пер. А. Ф. Лосева.
41 Вентрис М., Чэдвик Дж., № 208, с. 99. Сведения о метрических параллелях
у Гомера к ритмизированным заголовкам табличек линейного письма Ь даны
также (и более подробно) в статье Т. Вебстера «Гомер и микенские таблички»
(№ 212, с. 10).
42
Вебстер Т., № 212, с. 10; № 213, с. 69, 113.
43
Вебстер Т., № 213, с. 92.
44
Чэдвик Дж., № 101, с. 108.
46
Марот К., № 145, с. 2.
46
Марот К., № 146, с. 49.
47
Марот К., № 145, с. 49.
48 ТсШ ж е С 2
49
Там же,'с 49; см. также главу «Гекзаметр» в кн.: Марот К. Начало греческой
литературы (№ 146, с. 212—230), явившуюся расширенным вариантом его
статьи «Гекзаметр» (№, 145).
50 Френкель Г., № 121, с. 115 и сл.
51 Марот К., № 145, с. 36.
52 Френкель Г., № 121, с. 116.
.
53
О генезисе дактилического ритма в микенском как влиянии эгеиского суострата, сохранившегося отчасти в древнегрузинском поэтическом ритме, см. в кни­
ге Ρ В Гордезиани «Проблемы гомеровского эпоса» (№ 14), гл. «К структуре
и генезису дактилического гекзаметра» (с. 2 2 8 - 2 4 2 ) , резюмирующей исследо­
вания Л. Пальмера (Palmer L. R. Mycenaeans and Minoans. London,
19bl;
The Interpretation of Mycenaean Greek Texts, Oxford, 1963)ι и П. Берадзе
(Берадзе П. Вопросы греческого и грузинского стихосложения. Тбилиси, 1Уо9.
На груз, яз.)
54
Цит. по: Шестаков С, № 49, с. 5.
Вымысел
1 Специфика античного вымысла в указанном направлении исследуется впервые.
По существу, книга Р. Карпентера (№ 98) — единственная работа на ту же
тему, при, казалось бы, общей с нами задаче проводит исследование в ином,
сугубо эмпирическом плане, последовательно выделяя сагу, рассказ об истин-

270

7
8

9

10

Эволюция смыслового наполнения термина в античной литературе мето­
дически прослежена в обобщающей работе А. А. Тахо-Годи (№ 41).
В художественных системах авторов, упомянутых в нашем исследовании,
история противопоставлена поэзии как познание и изображение единичного
познанию и изображению всеобщего (Аристотель); наряду со значением худо­
жественного изложения понятие имеет четкий ориентир на реально бывшее,
исключающее домыслы и необъективное отношение к фактам (Лукиан); и,
наконец, в позднеэллинской традиции (в частности, у Элиана), сказавшейся
в схолиях к Дионисию Фракийскому, история — развлекательный рассказ,
художественное изображение реальности, тематически затрагивающее самые
разнообразные стороны жизни.
Ср.: Илиада, XX, 221—229.
Ср.: Илиада, V I I I , 18—27.
Ср.:. Илиада, I I , 477—479.
Освещение современного состояния вопроса об исторической реальности, на
которую ориентировался Гомер, изображая Троянскую войну и другие, свя­
занные с ней события, см. в располагающей широким информационным мате-

271

риалом при его последующем критическом осмыслении работе советского исто­
рика Ю. В. Андреева «Раннегреческий полис (гомеровский период)» (№ 4,
с. 5—12). Основная принятая в науке позиция: историческая реальность го­
меровского эпоса насчитывает не менее четырех взаимопроникающих культур­
но-исторических напластований, из которых раннее — микенские реминис­
ценции ( X V I I — X I I вв. до н . э . ) ,
а позднейшее—аттические элементы
(VI в. до н. э.), между ними — Темные века и эпоха становления греческого
полиса; само же общество, каким рисует его Гомер, реально никогда не сущест­
вовало, но это — реальность многих эпох, пропущенная через призму эпиче­
ского вымысла и оформившаяся не ранее конца IX — V I I I вв. до н. э.
Выяснению исторического ядра предания в его соотнесенности с общест­
вом гомеровских поэм посвящены, в частности, работы Т. В. Блаватской
(№ 7—8), Д. М. Петрушевского (№ 33), В. Альбрихта (№ 76), М. Финли,
Д ж . Кэски, Д. Пейджа (№ 119), А. Лески (№ 140), Д. Пейджа (№ 163),
А. Снодграсса
(№ 202); см. также
рецензию С. И. Радцига на работу
Д. Пейджа (Вести, древней истории, 1961, № 3, с. 156—159).
О микенских реалиях в гомеровском эпосе
см.: Нильссон М., № 162;
Северин Α., № 197, т. 1; Лоример Г., № 143; Вебстер Т., № 213; Вейс Α.,
Стаббингс Φ., № 106 (сведения α микенских реалиях содержатся, практиче­
ски, во всех разделах книги); Керк Дж., № 134, преимущественно с. 3—54,
105, 125; Гомеровская археология, № 78, периодические выпуски.
О гомеровских анахронизмах (совмещении реалий различных эпох) см.:
Лоример Г., № 143, passim; Керк Дж., № 134, с. 179 и сл.; Вебстер Т.,
№ 213, с. 101 и сл.; Баура К., № 91, с. 47 и сл.
О «просчетах» в
реальности изображаемого или, иначе, о «вольном»
обращении поэта с реальным материалом, ставящем под сомнение достоверность
событий, изложенных в «Илиаде» и «Одиссее», см. в статье Д ж . Чэдвика «Го­
мер — наставник?» (№ 100).
Истинность отдельных описаний исторических реалий у Гомера подтвер­
ждается специальными исследованиями, в том числе: Браун Л. Эллинистиче­
ские пояснения к кубку Нестора (№ 92); Кинг К. Военное снаряжение у Го­
мера и на аттических геометрических вазах (№ 132); Он же. Гомеровские латы
(№ 133); Йалоурис. Η. Микенское бронзовое защитное оружие (№ 219).
Специально о датировке гомеровских поэм и в связи с этим о проблемах
единства и формирования гомеровского эпоса см. работы Р. В. Гордезиани
(№ 13—14).
Попытка разработки исторической типологии, иначе — типологии поли­
тических режимов, исходя из исторических реалий в материале гомеровских
поэм, см.: Дегер С. Формы власти у Гомера (№ 108).
Истинность ряда гомеровских реалий дает основание к работам широкого
диапазона о взаимодействии и взаимовлиянии стран и культур Средиземномор­
ского региона (см., в частности: Муули Дж. Гомер и финикийцы. Отношения
между Грецией и Ближним Востоком в века поздней бронзы и раннего железа.
№ 157).
11
Следует особо отметить, что фактологическая точность географических описа­
ний встречается в античной «художественной» литературе достаточно часто,
в одних случаях она имеет по природе или функции существенные отличия от
гомеровского эпоса, в других — генетически и функционально с ним связана.
В первом случае примером служит географическая экзотика в стихах
Катулла (XI и др.), во втором — описание пути полета Дедала и Икара в «Ме­
таморфозах» Овидия (VIII, 220—222).
У Катулла «истина» географических и этнографических деталей: семиустый Н и л , высокие Альпы, дальние бритты, парфяне, стрелки из лука —
призвана создать и создают, в соответствии с поэтикой Катулла и художествен­
ным замыслом произведения, впечатление огромной территориальной протя-

272

12
13
14

15

10
17
18
19
20

женности, доступной герою, равно как и необычности и необыденности совер­
шающегося.
Эпитеты «семиустый», «высокий», «далекий» ни в коей мере не связаны
здесь с «истиной» самоцели, иначе — единственным, наиболее характерным
(ср. поэмы Гомера) определением предмета, выделяющим его по своей «истин­
ности» из однотипных с ним, и в отображении реальной действительности на­
правлены целиком на создание определенного художественного настроя, поэти­
ческого и эстетического чувства.
В описании же полета Дедала и И к а р а у Овидия выдержанная им точность
географических описаний: слева Самос, Делос, Парос, справа Лебинт, Калимна — под влиянием традиций эпоса и мифа содержит отчасти элементы избыточ­
ной «истины», столь свойственной Гомеру, истины эпически «объективной»,
самоценной и самоцельной, при ее видимой «безотносительности» к совершаю­
щемуся, к факту самого полета: «обильная медом Калимна».
Еврипид. Вакханки, с. 13—15.
Пер. Ф. Г. Мищенка.
Реальность географии «Одиссеи» Гомера в морских блужданиях Одиссея про­
слеживается синоптическим методом в статье Б. Мультановского «К вопросу
о реальности Гомера» (№ 31).
По Б. Мультановскому, странствия Одиссея проходили в пределах Среди­
земного моря. «Мне кажется, что из всего сказанного можно сделать только
один вывод: придумать все эти синоптические положения вряд ли было воз­
можно, еще менее возможно, чтобы отдельные эпизоды этого возврата, разбро­
санные по отдельным песням, но составляющие одну связную картину, могли
быть «произведением» различных авторов; значит, остается принять, что описа­
ние возврата ахейцев есть описание реального факта, приобретшего особое,
священное значение в виду «ужас внушающего гнева» светлоокой дочери
Зевса и потому сохраненное со всеми деталями» (с. 18).
О реальности географических сведений «Каталога кораблей», подтвержден­
ной раскопками, см.: Аллэн Т., № 77. Как доказывает Т. Аллэн, «Каталог»
отражает реальное положение вещей на карте древней Греции, не совпадающей
с картой Греции исторической.
О географической «истине» гомеровских поэм в сплетении с эпическим вы­
мыслом, истолкованным рядом современных исследователей как аллегория,
см.: Кук Дж., № 107; Дион Р., № ПО; Феррари Л., № 118; Ле Кур П.,
№ 138; Мертц Г., № 150; Мулинье Л., № 155; Пококк Л., № 173; Он же,
№ 174; Он же, № 175; Руссо-Лиссан Α., № 187.
Наблюдения за соответствующим текстом эпоса дали возможность М. Римшнайдер несколько категорично утверждать, что «Гомер рассматривает войну
как естественнонаучную проблему» (Римшнайдер М., № 183, с. 100).
Diets Η. 59, А, 86а; Гомер. Илиада, I I , 146.
Плутарх. Как юноше слушать поэзию, 2. Пер. Л. А. Фрейберг.
Здесь и далее перевод В. В. Вересаева.
Лукиан. Как писать историю, 8.
Аристотель. Поэтика, X X I V , 1459b, 33—1460а, 2.
Рассказ

1

Возможная в данном случае, сообразно эпической «истине», ссылка на общую
численность племен положения не меняет: двенадцать дружинных кораблей
с «каменистой» Итаки — относительно много, пятьдесят кораблей от Фтии,
«многолюдной, плодами
обильной»,— умеренно; и тем не менее Одиссей не
равен Ахиллу в мощи, доблести: Ахилл доблестнее Одиссея.
2
О поэтических формулах фольклора, «наполненных содержанием очередных
общественных миросозерцании» или, иначе, о сгустке «поэтического сознания».

273

10
11

закрепленного в этих формулах, см.: Веселовский А. Н. Историческая поэтика
(гл «Из истории эпитета». 1895). Л . , 1940, с. 73—92. Мысль А. Н. Веселовского находит развитие в советской фольклористике, в частности в теорети­
чески обобщающей
работе Б . Н . П у т и л о в а (Путилов Б.Н. Современные
проблемы фольклора в свете историко-типологической теории.— В кн.: Фоль­
клор. Поэтическая система. М., 1977, с. 14—22). Последний обоснованно воз­
водит поэтическую формулу фольклора не к устности, как это принято в рабо­
тах М. Парри и его последователей (Парри М., № 164—169, passim; Керк Дж.,
№ 134, с. 55—101; и др.), но к специфической форме сознания, одним из сопут­
ствующих факторов которой является устность (с. 20).
3
Перечень можно умножить: см., например: И л . , I, 140; V I I I , 232; I, 468—469;
I I , 4 3 1 - 4 3 2 ; X X I I I , 5 6 - 5 7 ; I X , 222; XXIV, 628; I X , 225; I, 4 6 5 - 4 6 6 ; XXIV,
g23 624.
4
Ср., например, по смыслу и терминологически: И л . , I, 462—463; X, 579 —
ахейских пиров — и XVI, 230—231 — моления Ахилла Зевсу.
6
Ср.: И л . I, 4 5 9 - 4 6 2 и 11,421—424;Ил., I, 464—467 и I I . 424—430; И л . , I I , 42 и
Од. I I I , 447; И л . , I I , 4 2 3 - 4 2 4 и Од., I I I , 4 5 6 - 4 5 8 ; И л . , I I , 425 и Од., I I I ,
459; И л . I I , 427—428 и Од., I I I , 461—462.
• Ср.: И л . I, 444—445, 100, 147.
7
В том же направлении ведут и текстологические уточнения. Итак, понятия
«гекатомбы» и «священной жертвы», «жертвоприношения» оказываются в «Или­
аде» взаимозаменимыми ( X X I I I , 205—210): гекатомбы (έκατδμβαι) эфиопов
(206) — одновременно «священные жертвы» (τά
ιερά) в выражении «прини­
мать участие в жертвенном пире» (μετά taiaopou ίρών) (207); и, в свою оче­
редь, ιερά καλό — «прекрасные жертвы» (209), обещанные Ахиллом ветрам.
Далее. Все прочие жертвоприношения священных молений, не названные
в «Илиаде» гекатомбой, слагаются из тех же нескольких актов, часто термино­
логически идентичных, что и свершение гекатомбы. Именно: омовение рук
(моление П р и а м а . — X X I V , 305 и А х и л л а . — X V I , 230 Зевсу; жертвоприно­
шение при священных к л я т в а х . — I I , 270 и гекатомба Одиссея Аполлону.—
I, 449), возлияние вина (мольба Ахилла Борею и Зефиру.— X X I I I , 196; совет
Гекубы о молении Приама З е в с у . — X X I V , 287; моление П р и а м а . — XXIV,
306 и А х и л л а . — X V I , 230 Зевсу; жертвоприношение при священных клят­
в а х . — I I I , 295—296 и гекатомба Аполлону.— I, 462—463; само моление Ахил­
л а . — X V I , 231—232 и П р и а м а . — X X I V , 306—307 Зевсу; Ахилла — Зефиру
и Б о р е ю . — X X I I I , 194, 209; Агамемнона и рати при священных к л я т в а х . —
I I I , 275, 296; Хриса при свершении гекатомбы.— I, 457, 450).
Наконец, гекатомба Аполлону — быки и козлы (I, 315—316) и терминоло­
гически в описании совпадающее с ней жертвоприношение Зевсу — тучный
пятигодовалый бык ( I I , 402—403); далее, по нисходящей, жертвоприношение
при клятвах верности — бараны или ягнята ( I I I , 292); моление же Ахилла Бо­
рею и Зефиру, а Приама Зевсу обходится без ритуальных убийств ( X X I I I ,
194—198; X X I V , 283—288, 302—307).
• В пользу подобного вывода говорит также тот факт, что at Äupai в «Илиаде»
названы и двери в почивальню. Причем, подобно воротам крепостных стен,
одни из этих дверей «плотно пригнаны» (двери почивальни Ф е н и к с а . — I X ,
475; двери почивальни Геры.— XIV, 167) и скреплены болтом (у Геры.— XIV,
168), другие имеют крепко сплоченные доски створок (у почивальни Меле­
а г р а . — I X , 583).
8
Понятие эпитетного фона было введено мною при описании принципов распре­
деления героического эпитета в художественной системе гомеровского эпоса
и исходило из положения единства в многообразии эпического мира. Все го­
меровские эпитеты истинны и вместе с тем все они постоянны. Постоянны в том
смысле, что качество, каждым героическим эпитетом обозначенное, в разной
мере, но необходимо присуще всем эпическим героям без исключения. Разница

274

состоит лишь в количестве общего качества, которым наделен герой. Будучи
незначительным или количественно равным, или не вполне, не окончательно
превосходящим, качество это организует общий эпический «эпитетный фон»
и отмечается лишь в описании или обобщении, в то время как сам эпитет под­
черкивает преимущество данного качества у некоего героя и тем выделяет и не­
сколько обособляет его в среде ему подобных (ср.: Шталь И. В., № 60, с. 175—
176, 188, 190).
Аналогичные результаты с закономерным выявлением индивидуального как
количественно преобладающего общего получены также при исследовании эпи­
тетной характеристики гомеровских героев (см.: Шталь И. В., № 60).
Подробный анализ лексики «силы» и «величины» в воссоздании образа Кикло­
па см. также: Шталь И. В., № 59, с . 202—209.
12 Аналогичные, по сути, выводы при общем с нами лексико-контекстуальном
и статистическом подходе к изучению явления, однако вне связи с особым ти­
пом художественного мышления, присущим гомеровскому эпосу, предлагает
тщательно продуманная и безукоризненно выполненная
работа М. Нокс
(№ 136). Изучая в поэмах Гомера смысловое наполнение терминов синоними­
ческого ряда «дом—дворец», исследовательница приходит к мысли, что все
слова со значением «дом (δδμος, δώ, δώμα, μέγαρον, οίκος, οικία) прило­
жимы к дворцу правителя, но каждое из них (и все они вместе) может быть
употреблено и по отношению к дому обычного горожанина. «Μέγαρον часто
переводят как дворец или другим словом со значением властительного вели­
чия. Но оно также, когда не прилагается более узко к жилой комнате, означает
просто дом. На деле у Гомера нет четкого различия между дворцом и домом,
за исключением того, что властитель должен обычно иметь больший и лучший
дом, более пышно обставленный» (с. 117).
Далее, однако, при определении внутренних смысло-различительных
признаков в пределах упомянутых терминов М. Нокс допускает неточность,
проистекающую от некорректного выделения объектов (боги, божественные,
люди, животные), вокруг которых ведется подсчет употребления терминов.
В разряд «божественные», иначе — «личности, в большей или меньшей мере
сверхъестественные»(с. 118), М. Нокс относит Кирку, Калипсо, Геракла, Океан,
Муз, киклопа Полифема, Эрехфея, Зарю, т. е. фактически и героев, и богов.
Объективно к тем же выводам приходит и Г. Трюмпи в своей замечатель­
ной по точности анализа, продуманному охвату материала книге «Военная
терминология в древнегреческом эпосе» (№ 206). Результаты исследования
Г. Трюмпи переросли изначальную цель — показать эпические языковые слои,
соответствующие определенным этапам развития эпоса (крито-микенская эпо­
ха, время геометрического стиля, ионийский период), и стали свидетельством
специфики эпического сознания с его невыделенностью части из целого, непро­
тивопоставлением части целому.
По Трюмпи, гомеровские синонимы — это скорее «слова-спутники», и хо­
тя их изначальное смысловое различие поддается тонкому определению, в тек­
сте эпоса они равноправны (с. 39). Поэт не придает должного значения раз­
личию в их смысловом наполнении, но по традиции связывает их с теми языко­
выми и поэтическими пластами, к которым они принадлежат (с. 35 и др.).
Эпической синонимии терминов в определении человеческого тела посвя­
щена статья Г. Коллера «Σώμα у Гомера» (№ 137). Близко следуя Б. Снеллю
(с. 276), связывающему гомеровский взгляд на мир с геометрическим стилем
в искусстве, где основное как будто заключается в членении мира, лишенного
целостности (см.: Снелль В., № 201, с. 5—8; № 200, с. 393 и сл.), Г. Коллер все
свое исследовательское внимание сосредоточивает на определении смыслового
различия в значении терминов, оставляя в стороне их несомненную смысловую
близость, и тем нарушает взаимосвязь единичного и общего в эпическом вос­
приятии мира и эпической лексике как отражении этого взгляда на мир.

275

Понятно, что при таком подходе, полностью разымающем часть и целое,
Г. Коллер не может найти в гомеровском тексте свойства νέκυς, отделяющие
νέκυς, «труп», от σώμα, «тело» (с. 278).
На историчность эпической синонимии у Гомера и на связь этой синонимии
с особой стадией художественного сознания указывает О. М. Фрейденберг
в статье «Проблема греческого фольклорного языка» (№ 48). По мысли
О. М. Фрейденберг, близкой нашим наблюдениям, «проблема синонима неот­
делима от проблемы истории сознания» и фольклорная синонимия, в частности
синонимия гомеровская, восходит к «былой односемантичности, внутренней
тавтологичности первобытного языка» (с. 61). С известными реминисценциями
этой былой однозначности на новой стадии образного и лексического развития
мы и сталкиваемся при анализе синонимического ряда понятия «камень».
13
На материале русского языка констатацию фактов различных стадий сино­
нимии, однако вне связи с типологией художественного мышления или фазами
общественного сознания, см.: Караулов Ю. Н. Общая и русская идеография.
М., 1976, с. 106—108 и сл. Об историчности лексико-грамматических катего­
рий см.: Будагов Р. А. Литературные языки и литературные стили. М., 1967,
с. 15—16, 166—168.
11
Термины как эквиваленты эпического идеала и его антипода общеприняты.
В современной исторической науке полемика ведется вокруг социального
наполнения термина.
Р я д исследователей-историков, игнорируя художественную специфику
гомеровских поэм как фольклорных по своей основе и истолковывая понятия
«социальный» в узком значении «классовый», принимают эпическую термино­
логию «хороший» — «дурной» за проявление аристократизма гомеровского
эпоса. Из старых работ в этой области можно отметить книгу М. Гоффмана
«Этическая терминология у Гомера, Гесиода и древних элегиков и ямбографов» (№ 129, с. 73 и сл.), из новых — статью άγα#ός в «Толковом словаре раннегреческого эпоса», изданного Б. Снеллем (с. 21—22).
Противник аристократических и проаристократических тенденций в гоме­
ровском эпосе Д ж . Кэльхаун отказывает гомеровским эпитетам, синонимич­
ным понятию «герой», в социально-классовом наполнении (Кэльхаун Дж., № 96,
с. 195 и сл.). Аристократизм гомеровского эпоса оспаривает в статье «Упадок
раннегреческих владык» Ч. Старр (Starr Ch. G. The decline of t h e early Greek
Kings.— Historia, 1961, X, 2, c. 129—138), утверждая, в частности, что раннегреческие басилей (XI — X вв. до н. э.) «не отстоят от своих соплеменников ни
в области экономических, ни в области политических интересов» (с. 131).
А. В. Андреев в книге «Раннегреческий полис (гомеровский период)» при­
держивается взгляда на гомеровское общество как аристократический οίκος
и считает, что ?γα»δς «является в глазах Гомера исчерпывающей характери­
стикой человека «порядочного», т. е. аристократа» (№ 4, с . 72).
Уязвимость позиции Ю. В. Андреева связана, как'представляется, с изу­
чением гомеровской социологии на основании данных, полученных при анализе
сравнительно позднего слоя гомеровских поэм, принятого за эпически един­
ственный.
Вместе с тем в примечании № 3 к главе четвертой Ю. В. Андреев делает не
влияющую, к сожалению, на общий ход его рассуждений оговорку о том, что
«гомеровские эпитеты типа ϊ γ α » ό ς , άριστος, έσ&λδς и пр., конечно, нельзя при­
равнивать к социальным терминам в обычном значении слова, поскольку они
используются обычно для характеристики идеальных героев» (№ 4, с. 130).
О толковании понятия герой в плане гносеологическом см.: Прайс Т.,
№ 179. Статья Прайса содержит обширный обзор научного материала, основана
на непосредственном наблюдении за текстом гомеровских поэм в соотнесении его
с новейшими данными археологии и представлялась бы убедительной, если бы
не нарушение художественной закономерности образной системы гомеровского

276

эпоса. Так, в частности, предстает натянутым и едва ли оправданным одно из
основных исходных положений автора: герой-полубог, когда говорят о мертвом
(Ил., X I I , 23), и просто герой, когда говорят о живом; и отсюда — вера в го­
меровские времена в героя, который после смерти становится «полубогом» (с.
133). Налицо нарушение эпической закономерности «истины—вымысла», по
которой герой потому и полубог, что он, в специфике эпической гомеровской
реальности,— сын божества и смертной.
15
В современной научной литературе в толковании образа гомеровского Терсита нет единого мнения. Широкий диапазон переосмысления образа: от пле­
менного героя до «хвастливого воина», через снижение героики как реакции
на засилие аристократии в век а р х а и к и , — рассматривают Н. Л. Сахарный
(№ 39), О. М. Фрейденберг (№ 47), И. Эберт (№ 116), Г. Ранкин (№ 181; статья
Г Ранкина известна мне лишь в аннотации: Marouzeau J. L'annee philologique. P . , 1974, т. X I I I , с. 156).
При этом для И. Эберта Терсит «Илиады» в конечном итоге — карикатура
на выразителя «психологии масс», которую поэт сознательно допускает во вку­
сах своих «хлебодателей», «господствующей аристократии» (№ 115, с. 175);
для Н. Л. Сахарного, напротив, демагог, деятельность которого грозит сры­
вом общенародного дела (№ 39, с. 97—98).
В работе О. М. Фрейденберг, помимо наблюдений за позднейшим соци­
альным использованием образа Терсита в ходе его переосмысления (реакция
«господствовавшего феодально-аристократического класса, уже знавшего па­
губу народных отповедей и волнений с критикой власти и призывом к непо­
виновению».—№ 47, с. 249), содержится примечательное исследование па­
леонтологической семантики образа (ритуальный козел отпущения).
Ю. В. Андреев (№ 4) обращает внимание, в историко-социальном аспекте,
на процедуру народного собрания и, «выпрямляя» художественное произве­
дение до понятийно-логического построения, убежден, что выступление Тер­
сита — «это единственный во всей гомеровской поэзии случай, когда слово
в собрании берет подлинный представитель народной массы. Поэт, однако,
вводит этот эпизод в свое повествование лишь для того, чтобы показать бес­
силие демагога-простолюдина в хорошо устроенном аристократическом об­
ществе» (С. 136).
η
in
В изучении лексико-семантического наполнения образа Терсита П. Шантрен (№ 102) обратился к антропонимии как художественному приему. В своем
исследовании Шантрен отказывается от идентификации Терсита, эпического
героя, известного по античным свидетельствам и вазовой живописи (см. также:
Эберт И., № 115, с. 160 и сл.), с воином ахейского ополчения под Троей и,
опираясь на контекст гомеровских поэм как контекст литературного источ­
ника, приходит к мысли о Терсите как собственно поэтическом создании Гоме­
ра. По мнению Шантрена, «этот бестрепетный воин (θάρσος, э о л . θέρσος.—
И. Ш.) — всего лишь показной храбрец, единственно сильный горлом, а на
деле трус. Говорящее имя, созданное самим поэтом,— антропоним забавен и спо­
собен дать представление о персонаже» (с. 27).
В своем исследовании П. Шантрен полностью игнорирует поэтико-эстетические нормы эпической героики (»ρασύς, храбрый,— постоянный эпитет
гомеровских героев), и потому в поле его зрения оказывается лишь один, верх­
ний, литературный слой многозначного гомеровского образе.
16
Заметим попутно, что вопреки бытующему в науке мнению и в согласии с лексико-текстовой и статистической практикой постоянный эпитет гомеровского
эпоса — не единственный часто повторяющийся эпитет некоего предмета или
явления, но эпитет, непременно входящий в выработанную систему эпитетов,
описывающих, характеризующих некое эпическое понятие. Вместе с тем это
эпитет наиболее частый, «постоянный» при данном понятии, по сравнению
с иными функционально-семантически близкими понятиями того же круга

277

или, напротив, по сравнению с другими эпитетами, определяющими данное
конкретное понятие. Суть явления заключена в типе художественного мироос­
мысления, эпическом синкретизме со свойственным ему слиянием единичного
и всеобщего, части и целого и вытекающим отсюда законом качественного еди­
нообразия мира при количественном неравенстве качеств, это единообразие
составляющих.
В текущей научной литературе системный смысл этих эпитетов не выявлен,
что, в частности, позволяет исследователям произвольно истолковывать пос­
тоянные эпитеты гомеровского идеала, исходя изэтико-эстетических норм сов­
ременности. Так, модернизированное восприятие эпитета беспорочный (ί^ύμων)
по отношению к герою Эгисту находим в работах К. Баура (№ 90, с. 14),
И. М. Тройского (№ 45, с . 51), П. А. Гринцера (№ 15, с. 68—69) и др.
Изучение гомеровских эпитетов как системы, отражающей эволюцию
эпического идеала, предпринято мною в статье «Принципы распределения эпи­
тета в гомеровском эпосе. К типологии художественного мышления» (№ 61).
17
Словари Эбелинга, Шантрена и Фриска особо подчеркивают значительную об­
щую часть синонимического ряда, а также трудность смысловой дифференциа­
ции синонимов.
Истолкование-перевод каждого термина осуществлен сово­
купностью слов-терминов иного языка, часть которых повторяется из описания
в описание.
Попытку более точного и тонкого различения «видовых» значений в преде­
лах единого понятия у Гомера предпринимает постатейно Шантрен.
Уточняя значение гомеровских терминов, Шантрен обращает внимание
на их особую в пределах данного понятия внутреннюю смысловую близость,
исторически и художественно обоснованный этап эпической синонимии. Так,
по Шантрену (s. v.), ΐς — название силы, с «которым соперничает и которое
вытесняет другое наименование силы, именно — βία». В свою очередь, «зна­
чимость в ономастике сложных со σθ-ένος изобличает архаический характер
σθένος, с которым в дальнейшем соперничает δύναμις .
Наконец, Ш. Мюлье в книге «Истоки древнегреческой науки у Гомера»
(№ 156) выделяет те же функционально-смысловые значения терминов (с. 35—47).
18
Статья Д ж . Уордена «'Ίφθαμος. Семантический анализ» (№ 211) стремится к пе­
ресмотру принятого толкования термина и отрицает его этимологическую
связь с Γφι, ΐς. Сильная сторона статьи в исходной позиции автора: поиске
специфики значения, утверждении множественности значений в пределах тер­
минологического целого, смысловой соотнесенности этих значений. Однако об­
щий вывод статьи (с. 157): «"ίφθψ.ος лишено значения силы (ΐς), но имеет
значения «богатый», «плодородный», «мужественный», «сексуально сильный»,
[«могущественный», «сильный в не-телесном смысле», «могущественный, сильный
в смысле телесном» — не представляется убедительным, поскольку при анализе
контекста автор не^ учитывает законов художественного мировосприятия Го­
мера, по которому ΐφίΚμ,ος — постоянный, т. е. неотъемлемый и непричастный
моменту, эпитетный синоним героя. Отсюда, в частности, неприемлемое толко­
вание смысла эпитета, применимого к героям в Аиде (Ил., X I , 55): по Уордену,
эпитет не может иметь значения силы, так как герои в Аиде бестелесны
(с. 153),— и ряд других моментов, искажающих, на наш взгляд, смысловую
интерпретацию понятия в плане этико-эстетическом.
18

В современной научной литературе αρετή — прочно установившаяся катего­
рия эпического идеала. Полемика ведется вокруг этико-эстетического наполне­
ния понятия, поскольку ряд авторов, игнорируя специфику художественного
мышления эпоса, отказывают понятию в каком бы то ни было моральном ас­
пекте. Ср., например, специальные работы: Лонг Α., № 141; Вроблееский В.,
№ 218.
Статья А. Лонга — полемическое выступление-отклик на книгу А. Эд­
кинса «Достоинство и ответственность» (№ 67).

278

В полемике с А. Эдкинсом А. Лонг утверждает за гомеровским эпосом
«этические ценности» (и среди них αρετή), «сложные и подчас затруднительные
для описания в новейшей терминологии» (с. 139), но которые тем не менее долж­
но констатировать и изучать именно как моральные ценности. Разумеется, в
этике Гомера «нет ничего вполне сопоставимого с чисто моральной концепцией
ответственности, такой, как мы находим в этике Канта. Конечно, Гомер не кан­
тианец! Но попытка доказать это исходя из категорий более позднего морально­
го наполнения может разрушить гомеровскую этику» (с. 138).
Работа В. Вроблевского, крайнее выражение противоположной тенденции
в науке, полностью обходит моральное наполнение понятия.
19
Трансформация эпического мотива подвига, связанная со сменой этико-эсте­
тического мировосприятия в пределах единого типа синкретического художест­
венного мышления гомеровских поэм, является одним из наиболее показатель­
ных элементов при широком уточнении и определении взаимопроникающих
этико-эстетических «слоев» эпоса, его художественных «уровней», в противо­
вес неоднократно изучавшимся «уровням» и «слоям» историческим, культур­
но-этническим и религиозным. Тема исследования получает дальнейшее раз­
витие в работе: Шталь И. В., № 59.
21
Смысло-содержательная близость терминов и трудность в смысловой диффе­
ренциации отмечена Эбелингом, Шантреном, Фриском.
Семантическое наполнение термина «труд» в гомеровской лексике рассмот­
рено также в работе И. М. Нахова «Труд в мировоззрении киников» (№ 32,
с. 155—216). Отмечая, что в гомеровском πόνος «нет ничего унижающего чело­
века», того, что появилось позднее, «вместе со становлением классического
рабства» (с. 162), исследователь обращает внимание «на физически тяжкую
сторону труда», понятие которого помечено данным термином (с. 160).
22
О взаимоотношениях гомеровского человека и божества в целом и на отдель­
ных стадиях этих взаимоотношений, подчас принимаемых за гомеровски ста­
бильные, см.: ШрадеГ., № 194, особенно гл. «Жилища богов. Олимп и небо»,
с. 21—27; Шерер Р., № 191, г л . 1 . А —«Илиада», с. 13—48, В — «Одиссея»,
с . 49—66; Лески Α., № 139; см. также статью В. Н. Ярхо «Проблема ответст­
венности и внутренний мир гомеровского человека» (№ 65, особенно с. 4 7 —
48). О единении человеческого и божественного в гомеровском представлении
о мире и в изображении мира (боги со слабостями людей и люди с божествен­
ным огнем) см.: Виванте Паоло. «Изображение у Гомера» (№ 209), особенно
гл. «О человеке и богах у Гомера», с. 3 5 — 7 1 .
23
Одно из возможных допущений: в формировании образов гомеровских Апол­
лона, Артемиды и Лето сказалась ассимиляция с богами греческого пантеона
туземных малоазиатских божеств.
Глубокая социально-историческая постановка вопроса в истолковании
смены религиозных воззрений в гомеровском эпосе, концепция универсализма
гомеровских богов в его становлении (процесс ассимиляции религии греков
с малоазиатскими верованиями), а также обзор важнейшей научной литерату­
ры см. в кн.: Лосев А. Ф. Гомер, № 22, с. 270—342. Из последних работ в этой
области останавливает на себе внимание очень небольшая, но емкая и, как
представляется, не лишенная оснований статья: Мэттингли Г., № 148. Автор
видит в Артемиде гомеровской «Илиады» троянское божество с функциями Афи­
ны.
Следы особой близости Аполлона к Трое и семье Приама находим, помимо
гомеровского эпоса, и в иных античных свидетельствах.
Так, по Стесихору, Аполлон спас Гекубу, унеся ее после падения Трои
в Ликию (Павсаний. Описание Эл.:ады, к н . X, 27, 2), дар прорицания по­
лучила от Аполлона любимая им и обманувшая его дочь Приама Кассандра
(Эсхил. Агамемнон, 1204—1214), изображения гибели Трои украшали храмы
Аполлона (Афиней. Пирующие софисты, X, 456) и д р .

279

О малоазийских истоках культа Аполлона, Артемиды, Лето см. в работах:
Nilsson Μ. Р. Griechische Teste von religiöser Bedeutung. Leipzig; Teubner,
1906; Nilsson Μ. P. The Minoan-Mycenaean Religion and its Survival in
Greek Religion. Lund, 1927.
24
Об эпическом гневе как фольклорно-мифологическом мотиве в характеристике
богов и героев см.: Римшнайдер М., № 184. Традиционно-эпическое понима­
ние «гнева» как выражения жизненного начала в изображении героя см.: Петшер В., № 176, с. 19 сл. Попытка истолкования понятий «угроза», «брань»,
«гнев» в системе моральных ценностей гомеровского общества при несколько
прямолинейном выделении в эпосе смыслового значения понятий представлена
в статье А. Эдкинса «Угроза», порицание и чувство гнева в гомеровских поэ­
мах» (№ 69).
Согласно исследовательской мысли А. Эдкинса, гомеровский герой должен
преуспеть в защите той группы, с которой он себя идентифицирует. Это — его
оправдание в том, чтобы иметь право называться α γ α θ ό ς , и это интерпретиру­
ется как необходимость среди иного прочего, от чего никогда не следует отсту­
пать. «Не добрые намерения, но результаты требуются от гомеровского άγαθδς
во всей его деятельности: он постоянно лицом к лицу или под угрозой требова­
ния преуспеть в деле, которое он не может выполнить, и ответная психологиче­
ская реакция — огорчение, страдание и гнев, все вместе,— представляется со­
ответствующей его положению. Это, я думаю,—όχΟεΐν», и т. д. (с. 15). См. так­
же интерпретацию термина χώομαι и μενεαίνω (с. 17 и сл.)
Эстетический момент, момент специфической образности эпического миро­
восприятия в рассуждениях А. Эдкинса полностью обойден. А. Эдкинс допус­
кает «выпрямление» и «олитературивание» текста, фольклорного по своей ос­
нове, где понятия «гнев», «ярость» предстают своеобразной характеристикой ге­
роя: мощный эпический герой обычно гневлив и в гневе необуздан, и мощь его
равна его гневу.
25 Толковые и этимологические словари (Эбелинг, Фриск, Шантрен) на материале
гомеровской лексики подтверждают наблюдения о значительной общей смыс­
ловой части выделенных терминов и обосновывают правомерность их эпически
«видовой» дифференциации.
26
В этой связи см. особенно работу: Ш. Мюлье, № 156, с. 41 и сл.
27
Традиционное истолкование понятия τ ι μ ή как «честь» в системе эпических го­
меровских Ценностей см.: В. Петшер. Мойра, Фемида и τ ι μ ή в гомеровской
мысли (№ 176, с. 35 и сл.). Специфика правовой и моральной сторон в восприя­
тии «чести» гомеровского общества выделена в работах А. Эдкинса (Эдкинс А.
Достоинство и ответственность. Изучение моральных ценностей греков, № 67,
особенно с. 31—60; Он же. Дружба и самодостаточность Гомера и Аристотеля,
№ 68, с. 35 и сл.). В советском литературоведении той же темы в ее моральноэтическом аспекте касается статья В. Н. Ярхо «Вина и ответственность в гоме­
ровском эпосе» (№ 64, с. 11 и сл.). Пример внеисторического подхода к истол­
кованию содержания понятия и — как крайность — использование гомеров­
ского термина на службе расовой теории исключительности при идее «сильного
нордического влияния в среде гомеровских героев» дает работа Ф. Штиппеля
«Честь и оказание чести» (№ 204, с. 6—15). Статья П. Фридриха «Скверна
и честь в „Илиаде"» (№ 123) с сопоставлением «чести» «Илиады» и «аристокра­
тических ценностей» иных индоевропейских эпосов осталась мне недоступной.

О смыслоразличительных оттенках соответствующих терминов упомина­
ется в статье В. Петшера «Мойра, Фемида и τ ι μ ή в гомеровской мысли»
(№ 176): κλέος — о с о б а я преимущественная доля человека в земном счастье,
κΟδος — растущее самосознание (одновременно дар богов и результат опреде­
ленной деятельности), находящее выражение в громкой εΰχος героев, в само­
утверждении и утверждении со стороны других (с. 39). Осуществленная без
достаточного учета лексического материала поэм и точного анализа текста по­
пытка подобного смыслового разграничения терминов, уходящего от традиции,
должна быть признана не вполне обоснованной.
30
В этом смысле мало помогают толковые и этимологические словари, фиксирую­
щие лишь синонимическую близость терминов и трудность их смысловой диф­
ференциации.
31
Рассмотрение понятий «чести» и «стыда» в их практическом преломлении как
сознательно обусловленных и занимающих чрезвычайно важное место в обще­
ственной шкале ценностей, суть которых меняется в зависимости от эпохи,
среды, культуры и в конечном итоге мироосмысления народа и общественных
групп, создающих и принимающих эти ценности, или иначе — дифференциро­
ванный подход к определению и истолкованию историко-социальных понятий,
тождественных номинально, составляет книгу: Honour and Shame. The Values
of Mediteranean Society/Ed. J. G. Peristiany. London, 1965.
32
Содержание понятия αιδώς гомеровского эпоса в системе этических ценностей,
составляющих идеал эпического героя, анализируется в книге КЭрффа
«Αιδώς и родственные понятия в их развитии от Гомера до Демокрита» (№ 117,
с. 4—43). Эстетическое осмысление понятия опущено.
33
Традиционная система эпического идеала человека: муж хороший, доблесть,
способность, честь, подвиги, дар, слава, стыд — легла в основу книги А. Эдкинса «Достоинство и' ответственность» (№ 67), направленной на выяснение
специфики морального аспекта в содержании понятий, эту систему органи­
зующих. Объективно работа А. Эдкинса движется в том же направлении, что
работы А. Ф. Лосева и наша работа, но лишена ориентира на специфику ху­
дожественного мышления эпоса, закономерности его образного воплощения
и потому ведет к логическому выпрямлению в прочтении текста эпоса. По­
следнее было отмечено критикой и породило дискуссию о допустимости «внеэстетического изучения» гомеровских поэм (см.: Лонг Α., № 141; Эдкинс Α.,
№ 71). Известный успех в направлении исследования А. Эдкинса связан с исто­
рическим ориентиром его работы. Вслед за М. Финли (Финли М., № 120, преж­
де всего и особенно гл. IV: «Семья, род и община», с. 74—113, а также гл. V:
«Мораль и моральные ценности», с. 114—154) А. Эдкинс полагает исторической
базой гомеровского эпоса общество ранней Греции с ойкосом, восходящим к
замкнутому крестьянскому хозяйству при — что объективно важно — нерас­
члененной социально-экономической, политической и личной власти его
главы.

И значительность общей семантической части эпического синонимического ря­
да, и «видовые» качества синонимов, закрепленные за каждой из упомянутых
лексем, отмечены в словаре Эбелинга и отчетливо просматриваются в лексике
этимологических словарей Шантрена и Фриска.
25
Проделанный нами контекстологический анализ находит подтверждение в
статьях толкового словаря Эбелинга и этимологических словарей Шантрена
и Фриска.

Концепция М. Финли составила основу в исследовании: Finley Μ. J.
Ancient economy. Berkeley & Los Angeles, 1973 (рецензия на это исследова­
ние и критика Ε. М. Штаерман в «Вестнике древней истории» — 1977, № 2,
с. 165—175). ·
Основные положения исследования А. Эдкинса резюмированы в книге
А. Эдкинса «Моральные ценности и политика в древней Греции. От Гомера до
конца V века» (№ 73, с. 1—21).
34
Наблюдения за идентичностью моральных ценностей в эпическом мире богов
и героев, но в несколько ином аспекте, по линии взаимоотношений божества
и человека, проведены в работах А. Эдкинса «Гомеровские боги и ценности
гомеровского общества» (№ 72), «Моральные ценности и политика в древней
Греции» (№ 73, с. 19—21). Признавая основой этической системы эпического ми­
ра категории α γ α θ ό ς , τ ι μ ή , αρετή, φιλότης, Α. Эдкинс видит τιμή богов в

280

281

28

храмах и гекатомбах, которыми чтут их люди, а φ ι λ ό τ η ς — в покровительст­
ве богов героям и странникам (№ 7 2 , с. 3 — 1 9 ) .
См также близкую по тематике, но далекую по существу выводов и ходу ис­
следования работу Ш. Сегала: при справедливости требований Ахилла за Ага­
мемноном остается авторитет власти (№ 1 9 6 ) .
36
Подробнее о «зеленой» старости Одиссея и об Одиссее как герое всех четырех
эпических героических поколений, совмещающем черты прадедов и правнуков,
см.: Шталь И. В., № 5 9 , с. 1 8 7 — 1 9 2 .
37
Та же мысль применительно к «чести» божества и человека, как результат
лексико-контекстологического анализа мимоходом брошена в статье В. Петшера «Мойра, Фемида и τ ι μ ή в гомеровской мысли» (№ 176, с. 3 5 — 3 6 ) ; честью
( τ ι μ ή ) как смыслом жизни обладают и божество и человек, но божество в боль­
шей мере.
38
К идее качественного единообразия эпического мира при количественном нера­
венстве качеств, это единообразие составляющих, объективно приближается
А. Эдкинс (Эдкинс Α., № 7 0 ) , когда, исследуя содержательную специфику го­
меровского термина, замечает, что боги эпоса изображены по той же модели, что
и люди, но они «больше», чем люди (Ил., I X , 4 9 8 ) в άρβτή, τ ι μ ή , β ί η . «В резуль­
тате боги формируют высший класс в гомеровском обществе: за исключением
того, что они не умирают и более сильны, они мало чем отличаются от гомеров­
ских героев» (с. 2 2 ) . Их молитва строится по принципу d o u t des как молитва к
себе подобному: Гектор взмолился коням (Ил., X I I I , 185 и сл.). Сходное —
в наблюдениях М. Финли: между смертными и бессмертными нет непроходимой
грани; если боги и превосходят в чем-то людей, так это в магии (№ 120, с. 150).
39
Историко-социальное и типологическое определение основы мироосознания в
мифе, перекликающееся с нашими конкретными наблюдениями и подкрепляющее
их, находим в работах А. Ф. Лосева (см., например, N° 2 1 ) . По мысли
А. Ф. Лосева, мифология — это «представление природы и всего мира в виде
одушевленного целого и в виде бесконечного множества живых индивидуумов,
находящихся между собою в практически жизненных и чувственно-производ­
ственных отношениях» (№ 2 0 , с. 5 6 ) .
40
Строение эпической гомеровской характеристики, при всем обилии имеющих­
ся интерпретаций и видимой стабильности выводов,— вопрос вовсе не прояс­
ненный. И суть этой непроясненности в том. что вне внимания исследователей
до самого последнего времени оставалась художественная мировоззренческая
основа гомеровского эпоса и проистекающая отсюда внутренняя специфика
его строения.
Многочисленные исследователи характеров гомеровских героев занимали
в своих работах одну из трех возможных научных позиций, с наибольшей
определенностью выраженных С. И. Радцигом (№ 35), Б. Снеллем ( 2 0 1 ) ,
А. Шмитцем (№ 193). Каждая из этих позиций содержит ряд несомненно цен­
ных научных наблюдений, возведенных, однако, в абсолют и не приведенных в не­
кую целостную систему со всем ходом художественной мысли гомеровского эпоса.
В конечном результате, по Б. Снеллю, гомеровские герои начисто лишены
индивидуальности, поскольку в эпоху Гомера человек как индивидуальность
еще не заявил о себе и не обладал характером как таковым (№ 2 0 1 , с. I X ) .
Напротив, по А. Шмитцу, герои гомеровских поэм глубоко индивидуальны.
Исходя из утверждений современных ему психологов о полярности противополож­
ностей, образующих характер каждого человека, А. Шмитц ищет подобные по­
лярности в характере гомеровских героев, возводя их одного за другим в ранг
индивида и игнорируя то общее, что их объединяет (№ 1 9 3 , с. 1 3 4 — 1 3 8 ) .
Рассуждения и Снелля и Шмитца, за которыми стоит целая тради­
ция (см., например: Редфилд Дж. Трагедия Гектора. Природа и культура в
«Илиаде», № 182; Эккерт Ч. Мотивы инициации в повествовании о Телемаке,
№ 116; Дурич М. Три женских образа в гомеровской «Одиссее», № 199; и др.),

36

282

оставляют в стороне, сознательно (Шмитц) или бессознательно (Снелль), об­
ходят ту историко-социальную основу гомеровского эпоса, те общинно-родо­
вые отношения, которые и позволяют художественной мысли гомеровских
поэм выделить эпического «каждого» в пределах эпического «все» и, вместе,
не отделить, не противопоставить «каждого» этим «всем».
Сближение того и другого, единичного и всеобщего, предпринимает
С. И. Радциг, когда, опираясь на известные высказывания Ф. Энгельса о ти­
пических характерах в типических обстоятельствах, пишет (№ 35, с. 6 8 , 7 5 ) :
«Поэмы Гомера представляют целую галерею индивидуально обрисованных ти­
пических образов», «выведенные в типических обстоятельствах и с точным вос­
произведением современной обстановки, они дают нам широкое представление
о примитивном стихийном реализме». То, о чем говорит С. И. Радциг, именно —
сращение единичного и всеобщего, «типического» в пределах эпических поэм,
несомненно имеет место, хотя и требует известной поправки на «эпическую ин­
дивидуальность» и «эпическую типичность», отмежевывающих, отделяющих го­
меровский эпос от реализма лучших романов и повестей X I X в., литературного
эпоса Новой Европы. В противном случае исследователь рискует сбиться на
повторы лексических и смысловых формулировок в характеристиках героев
(«долг для него превыше всего».— Ахилл, Гектор — № 3 5 , с. 69) и не уловить
специфику их образной сути.
Напротив, исходя из эпического синкретизма как единой и всеобъемлю­
щей формы художественного мироосознания гомеровского эпоса, можно, как
показывают конкретные наблюдения, утверждать, что изначально в основе
эпического гомеровского характера лежит закономерность качественного еди­
нообразия при количественном неравенстве качеств, это единообразие состав­
ляющих, и что все характеры гомеровских поэм едины по своей качественной
структуре и различаются лишь количеством всем им общих качеств, эту структу­
ру организующих.
41
В «Одиссее» наблюдаем известные изменения в трактовке и принципах строения
эпического характера, явившиеся результатом назревающего распада художе­
ственной системы эпического синкретизма. Подробнее см.: Шталь И. В.,№ 5 4 ,
42

с.

64—75.

Выдвинутый нами принцип качественного единообразия эпического мира при
количественном неравенстве качеств, это единообразие составляющих, как
основа индивидуальной и, вместе, общей характеристики, присущей поэмам
Гомера, с сочувствием отмечен в книге Р. В. Гордезиани «Проблемы гомеров­
ского эпоса» (№ 14, с. 2 9 4 ) . Этот принцип используется Гордезиани в его тол­
ковании структуры гомеровской характеристики, где описательная часть ха­
рактеристики, в частности эпитеты, принимается за традиционно эпическое,
иначе — «общее», а индивидуальность, в соответствии с Аристотелем, выража­
ется в действиях и поступках героев, определяется его сознательным «выбо­
ром» в возникающей ситуации.
Исследуя характер в действии и речи, Р. В. Гордезиани приходит к вы­
воду, что, «несмотря на множество приемов, используемых в эпосе для характе­
ристики героев, единство и индивидуальность характера достигается главным
образом интенсификацией какого-то одного, особенно характерного для мыш­
ления того или иного гомеровского героя штриха (способности выбора) во
всех более или менее принципиальных речах, произнесенных им» (№ 14. с. 2 9 7 ) .
Не соглашаясь с Р. В. Гордезиани в признании за эпитетной гомеровской
характеристикой лишь традиционного, иначе — общего, в противовес единично­
му или индивидуальному, мы тем не менее полагаем исследовательскую пози­
цию Р. В. Гордезиани принципиально важной и перспективной как отражаю­
щую целостную многослойность гомеровского художественного мышления и
соответственно — гомеровского текста. Нет сомнения, что в ряде случаев ха­
рактеристики героев поэм, внося поправку к стереотипам мышления, выходят

283

за рамки своей основы — фольклорной типизации — и несут на себе отдель­
ные черты типизации литературной с обособлением «индивида от общества»
и выделением авторского «я».
43
Подробное обоснование эпического двойничества Агамемнон — Менелай см.:
Шталь И. В. № 54, с. 60—63. Е. Трипанис в статье «Братья, совместно сра­
жающиеся в „Илиаде"» (№ 204) приводит обширный список героев и богов,
братьев по отцу или побратимов, которые в «Илиаде» вместе выходят на битву,
что, помысли исследователя, является, видимо, изначальной формой войско­
вой организации. Было бы заманчиво, однако, рассмотреть этот перечень с по­
зиций эпического двойничества, почти полностью скрытого за позднейшими
эпическими же напластованиями: гетайры, друзья, любовники. Д л я пары
Ахилл — Патрокл эти напластования легко прощупываются в сопсставлении
с античной трагедией и упомянуты уже самим Трипанисом (с. 297).
44
О конкретизации и развитии выдвинутых принципов эпической характеристи­
ки героев в «Илиаде» Гомера см. также: Шталь И. В. № 54, с. 55—64; № 60,
с. 172—192.
45
Само обращение к статистике распределения эпитетов при имени героя в гомероведении — факт не новый. Так, в частности, к статистике такого рода обра­
щался, обосновывая теорию поэтических формул, М. Парри (№ 169, с. 95—100
и др.). Однако, по М. Парри, постоянные эпитеты с именем героя, организуя
четкие поэтические формулы, не имеют иной смысловой нагрузки, кроме обо­
значения самого героя как такового («Мы узнаем о характерах мужчин и жен­
щин в «Илиаде» и «Одиссее» не из эпитетов, но из того, что они делают и что го­
в о р я т » . — № 169, с. 152).
Обосновывая связь индивидуальной характеристики гомеровского героя
с широким контекстом поэм, отдельные статистические подсчеты эпитетов про­
изводил В. Валлон (№ 210, с. 2—26).
Тем не менее подобные исследования не принимали во внимание художе­
ственно-мировоззренческую основу поэм, не учитывали их «эпитетного» фона и
не осуществляли «сквозного» обследования эпитетов (иначе — одновременного
выявления всех эпитетов при имени некоего героя и имени всех героев, с дан­
ным эпитетом упомянутых), что, в свою очередь, не позволяло исследователям
сделать вывод о слиянии индивидуального и общего в характеристике гоме­
ровского героя и о специфике индивидуального как общего, обладающего
особой интенсивностью выявления.
43
О гомеровской эстетике огромного, обширной меры, применительно к описанию
внешности и действиям, внешним проявлениям внутренней мощи героев и бо­
гов см.: Шраде Г., № 194, с. 263—266.
47
В современной научной литературе, как правило, наблюдается разрыв в вос­
приятии двух как будто противоречащих сторон в едином эпическом чувстве
дружбы: интимно-личной и общественной. В семантическом исследовании по­
нятия φίλος, предпринятом Э. Какридис под руководствам М. Шантрена
(№ 131), φίλος оказывается преимущественно понятием личностного характера,
содержащим два значения: притяжательного местоимения, и, развившегося из
первого, значения «милый», «дорогой», которое и определило характер друже­
ственности, выраженной этим словом (с. 11).
В исследовании А. Эдкинса
( № 6 8 ) понятие дружбы (терминологический ряд φίλος, φιλεΐν, φιλότης (изу­
чается с позиции этики и морали в связи с общей моделью гомеровского обще­
ства, определяемого идеалом α γ α θ ό ς и категориями, этот идеал составляющими.
Исследование подчеркивает момен т правовых отношений типа ξένος (всякий
α γ α θ ό ς потенциально — φίλος),
не сводимый на современное расширенное
истолкование личных дружеских симпатий и несколько умаляющий сам факт
этих симпатий (с. 30—35).
4а

Специальная и пока единственная статья на эту тему: Н. Р. Шопина. «Изобра­
жение любовного чувства в гомеровском эпосе» (№ 50),— посвященная прояс-

284

нению содержания любвоного чувства в эпосе Гомера путем анализа соответст­
вующей лексики, лишена представления о художественном мироосмыслении
поэм, что приводит к дефектности и контекстологических наблюдений и их ин­
терпретаций. Фиксируя обилие терминов, выражающих у Гомера любовное
чувство, автор статьи опускает их общую смысловую часть и, концентрируя
внимание на смыслосодержательных оттенках понятия, возводит эти оттенки
в абсолют. Происходит нарушение синонимии смыслового ряда, для гомеров­
ского эпоса и характерной и обязательной. На данных, полученных таким
путем, базируется идея не слияния общественного и личного, но примата об­
щественного над личным в любовном чувстве гомеровских героев. Как это при­
нято у ряда современных ученых, игнорирующих специфику образного гоме­
ровского мышления и подходящих к оценке чувств и мыслей эпоса с критерия­
ми современности, автор отказывает любовному чувству эпоса в «морали»
(с. 95).
49
Раздел строится как предпосылки к исследованию специфики «синкретизма»
эпического действия. Композиция гомеровских поэм, затронутая в ходе иссле­
дования, не является в нем самоцелью, но играет вспомогательную роль мате­
риала и примера.
50
Квинтилиан. Воспитание оратора, X, 1, 31. Пер. В. Алексеева.
Словесное выражение
1

В связи с общей направленностью работы раздел о художественном стиле
(словесное выражение) не претендует на систематическое и сколько-нибудь пол­
ное исследованиелексико-семантического слоя гомеровских поэм, но ставит сво­
ей задачей определить и наметить подход к изучению и интерпретации этого
слоя с общих позиций эпического гомеровского мировосприятия, с позиций
эпического синкретизма.
ι
2
Собственно λέξις — «речь», «способ выражения», «слог», «оборот», «выражение»,
«слово».
8
Аристотель. Поэтика, VI, 1450b, 13—14.
4
Аристотель. Риторика, I I I , 1, 1404а.
5
Аристотель. Поэтика, X X I I , 1458а, 18—23.
6
Аристотель. Поэтика, X X I , 1457b, 3—4.
7 Аристотель. Риторика, I I I , 1, 1404а.
8
Квинтилиан. Воспитание оратора, X, 1, 28.
9
О многоплановости гомеровских тропов, сочетающих во взаимопроникновении
рудименты мифологического сознания, фетишизма и анимизма со «всходами об­
разной поэтичности», или иначе — образность мифологическую, мифолого-поэтическую и чисто поэтическую, см.: Тахо-Годи Α. Α., № 40.
10
Аристотель. Поэтика, X X I , 1457в, 6—9.
11
В современной научной трактовке постоянный, или иначе — традиционный
(М. Парри), или статарный (О. М. Фрейденберг), эпитет обозначает некий
признак или свойство, постоянно присутствующие в данном объекте эпического
повествования, формульно зафиксированные в стихе и не причастные узкому
поэтическому контексту. По сложившемуся в науке мнению, постоянным эпите­
там в эпосе противостоят «окаменевшие» эпитеты и индивидуальные эпитеты;
первые — полной оборванностью связей с поэтическим контекстом, вторые —
полным и всесторонним установлением этих связей. С нашей точки зрения,
и «окаменевший» и «индивидуальный» эпитеты являются вариантами постоян­
ного эпитета, семантика которого подверглась переосмыслению в связи с эволю­
цией художественного сознания гомеровских поэм или с забвением специфики
этого сознания (см.: Шталь И. В., № 63).

285

Сводные таблицы «единичных» эпитетов с именами героев «Илиады» и «Одиссеи»
приведены в статье И. В. Шталь «Принципы распределения эпитета в гомеров­
ском эпосе» (№ 60, с. 190—191).
Результаты наблюдений за статистикой распределения эпитетов героев в «Илиа­
де» и «Одиссее» при последующем осмыслении результатов исходя из законо­
мерностей образного строя гомеровского эпоса см.: Шталь И. В.„ № 60. Статья
отмечает специфику распределения эпитетов в общей и индивидуальной харак­
теристике эпических героев («равная частотность», «сглаженная частотность»,
«числовой взрыв») и эволюцию художественного сознания в изображении эпи­
ческого героя (тематико-семантическне изменения в подборе постоянных эпи­
тетов четырех поколений героев).
Намечающийся подход к исследованию эстетики гомеровской лексики,
в частности эпитетов, по эпическим «пластам», иначе — с учетом внутренней
эволюции художественной мысли эпоса, наблюдается в статье М. Поупа «Эволю­
ция Афины в гомеровском эпосе» (№ 177). На широком эпическом контексте
Поуп сближает в структурно-функциональном плане образы Афины и Одиссея
как земной героической ипостаси Афины. Образ Афины в гомеровском эпосе
эволюционирует от богини-воительницы («Илиада») к богине мудрости («Одис­
сея»). Тот же путь проходит гомеровский Одиссей.
Статья дает статистический свод эпитетов Одиссея в «Илиаде» и в «Долонее», как самостоятельной, части «Илиады», а также в «Одиссее»и пытается объяс­
нить неравномерность их употребления. Однако объяснение сводится в основ­
ном лишь к констатации, по Парри, архаических и отмерших, полнозначных
традиционных, а также заново созданных эпитетов (с. 135). Связь с общим мироотношением гомеровского эпоса не принята во внимание и не выявлена. Вме­
сте с тем особенности в употреблении эпитетов Одиссея могут быть объяснены
исходя из закономерностей строения эпической характеристики в общей систе­
ме гомеровского мышления и эволюции эпического идеала (см., в частности:
Шталь И. В., № 59).
Целостность и — вместе — взаимопроникающая многослойность образов же­
нихов в пределах единого типа художественного мышления гомеровского эпоса
исследуются в книге: Шталь И. В., № 62, с. 114—161.
Специального пристального изучения требует, на наш взгляд, также синкре­
тизм семантики гомеровского эпитета, область исследования, где методы лите­
ратурного анализа приходят в соприкосновение с методами анализа лингвисти­
ческого. Как непосредственное отражение типа художественного мышления
гомеровских поэм, эпического синкретизма, и одного из основных его принци­
пов—целостности мировосприятия («все во всем»)—семантика гомеровского эпи­
тета предстает сращением качества, этим эпитетом выраженного, со свойствами
того лица, предмета или явления, с которым оно генетически связано и с кото­
рым ассоциируется.
Теоретически возможность подобного сращения в лексике гомеровского
эпоса обосновал А. Ф. Лосев: «Каждая вещь для такого сознания может превра­
щаться в любую другую вещь, и каждая вещь может иметь свойства и особенно­
сти любой другой вещи» (Лосев А. Ф., № 2 1 , с. 12—13). Практическое подтвер­
ждение положению, выдвинутому Лосевым, дали работы Н. К. СадыковойМалинаускене по лексике цветообозначения у Гомера.
В результате тщательного лингво-стилистического анализа семантики эпи­
тета Н. К. Садыкова делает вывод об особой «образности, которой обладает
прилагательное glaucos: здесь нет многозначности (она появится при толкова­
нии, при анализе слова), здесь даже не синтез, а синкретизм» (№ 34, с. 77).

Библиография

Маркс
Энгельс Ф. Об искусстве. М.: Искусство, 1976. Т. 1,2.
Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности
и
государства.—
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 2 1 , с. 23—178.
Энгельс Ф. Письмо к М. Гаркнесс от апреля 1888 г.— Маркс К-, Энгельс Ф. Соч.
2-е из;'., т. 37, с. 33—37.
Тексты
Aristoteles Π ε ρ ί π ο ι η τ ι κ ή ς , Mit Einleitung von A. üudeman. Berlin; Leipzig, 1934.
Diets H. Die Fragmente der Vorsocratiker/Hrsg. von W. Kranz. Weidmann, 1972—
1975. Bd. 1—2.

Diets Η. Doxographi graeci. В., 1958.
Dionysius Thrax. Scholia in Dionysii Thracis Artem grammaticam. Ree. A. Hilgard.
Lps.: Teubner, 1901.
Grammatici latini ex. rec. H. Keilii, Lps.; Teubner, 1857—1874. V. 1—6.
Homeri Ilias/ Ed. G. Dindori. Editio quinta corr. C. Hentze, Lps.; Teubner, 1896.
V. 1—2.
Homeri Odyssea/Ed. G. Dindorf. Editio quinta corr. C. Hentze, Lps.; Teubner, 1891.
V. 1—2.
Homeri opera recogn. David B. Monro et Thomas W . A l i e n ed. tertia, Oxonii, 1976.
V. 1—2.
M. Fabii Quintiliani institutionis oratoriae. Libri XII/Ed. Radermacher; 1959.
Strabonis geographica. Rec. A. Meineke. Lps.; Teubner 1886. V. 1—3.
Переводы
Гомер. Илиада/Пер. Η. И. Гнедича, ред. С. И. Пономаревым. СПб., 1912.
Гомер. Илиада/Пер. Н. И. Гнедича. М.: Изд-во худож. лит., 1960.
Гомер. Одиссея. Пер. В. Вересаева. М. Изд-во худож. лит., 1953.
Маковельский А. О. Досократики. Ч. I. Доэлеатовский период. Казань, 1914;
Ч. 2. Элеатовский период. Казань, 1915; Ч. 3. Пифагорейцы и др. Казань,
1919.
Словари
Breal Μ. Pour mieux connaitre Homere. P . , 1906, p. 132—309.
Chantraine P. Dictionnaire ctymologique de la langue grecque. P. 1968, 1. 1970,
I I . 1974, H I . 1977, IV.
Cunliffe R. J. A Lexicon of the homeric dialect. L., 1924.
Dunbar H. A complete Concordance to the Odyssey and t h e Hymns of Homer. New
Edition Completely Revised and Enlarged by Benedetto Marzullo. Hildesheim,
1960.

287

34

Альтман Μ. С. Пережитки родового строя в собственных именах у Гомера.
М.; Л . : ОГИЗ, 1936.
Андреев Ю. В. Мужские союзы в поэмах Гомера.— Вести, древней истории,
1964, № 4, с. 37—40.
3
Андреев Ю. В. Спартанские «всадники».— Вестн. древней истории, 1969, № 4,
с. 2 4 - 3 6 .
4
Андреев Ю. В. Раннегреческий полис' Л . : Изд-во Л Г У , 1976.
Барабаш 10. Алгебра и гармония.— З н а м я , 1971, № 4, с. 205—223; № 5,
с. 226—238.
0
Барабаш Ю. Я- Проблемы эстетики и поэтики. 2-е изд.. М.: Современник, 1977.
7
Блаватская Т. В. Ахейская Греция во втором тысячелетии до н. э. М.: Наука,
1966.
8
Блаватская Т. В. Греческое общество второго тысячелетия до новой эры и его
культура. М.: Н а у к а , 1976.
9
Веселовский А. И. Историческая поэтика (Из истории эпитета, 1895). Л . ,
1940, с. 81—82.
10
Гнедж И. И. Предисловие к первому изданию «Илиады».— В к н . : Гомер.
«Илиада» Гомера/Пер. Н. И. Гнедича (режированный С. И. Пономаревым).
2-е изд. СПб.: Изд. Суворина, 1892.
11
Гончаров Б. П. О структурализме в стиховедении.—Филол. науки, 1973,
№ 1, с. 3—17.
12
Гончаров Б. П. Остается ли стиховедение филологической наукой? — Филол.
науки, 1977, № 4, с. 3—16.
13
Гордезиани Р. В. К вопросу о датировке гомеровских поэм.— В кн.: Пробле­
мы античной культуры. Тбилиси, 1975, с. 19—29.
14
Гордезиани Р. В Проблемы гомеровского эпоса. Тбилиси, 1978.
15
Гринцер П. А. Древнеиндийский эпос. М.: Н а у к а , 1974.
10
Зелинский Φ. Ф. Закон хронологической несовместимости и
композиция
«Илиады».— Χαριστήρια: Сб. статей по филологии и лингвистике в честь
Φ. Е. Корша. М., 1896, с. 101—121.
J7
Зелинский Φ. Ф. Гомеровская психология. Пг.: Изд-во АН СССР, 1920. (Из
Трудов Разряда изящной словесности Рос. акад. наук).
18
Иванов Вяч. Эпос Гомера: Вступительный очерк в кн.: Поэмы Гомера/В пер.
Гнедича и Жуковского. М.: Изд. «Окто», 1912, с. I — X V I I .
19
Ленцман Я. А. Рабство в микенской и гомеровской Греции. М.: Изд-во АН
СССР, 1963.
20
Лосев А. Ф. Эстетическая терминология ранней греческой литературы (эпос
и л и р и к а ) . — Учен. зап. МГПИ им. В. И. Ленина. 1954, т. X X X I I I . Каф. клас.
филологии, вып. 4, с. 47—183.
1
- Лосев А.Ф. Античная мифология в ее историческом развитии. М.: Учпедгиз,
1957.
1
- Лосев А. Ф. Гомер. М.: Просвещение, 1960.
23
Лосев А. Ф. Античная музыкальная эстетика: Вступ. очерк и собрание текстов
М.: Музгиз, 1960.

Лосев А. Ф. История античной эстетики (ранняя классика). М.: Высш. школа,
1969.
Мелетинский Ε. М. Происхождение героического эпоса: Ранние формы и архаи­
ческие памятники. М.: Изд-во вост. лит., 1963.
28
Мелетинский Е.М. Проблемы
изучения
народного э п о с а . — В о п р . лит.,
1963, № 4, с. 196—200.
27
Мелетинский Ε. М. О древнейшем типе героя в эпосе тюрко-монгольских наро­
дов Сибири.— В кн.: Проблемы сравнительной филологии: Сб. статей к 70-ле­
тию В. М. Журмунского. М.; Л . : Наука, 1964, с. 426—443.
28
Мелетинский Ε. Μ. «Эдда» и ранние формы эпоса. М.: Наука, 1968.
29
Мелетинский Ε. М. Клод Леви-Стросс и структурная типология мифа.— Вопр.
философии, 1970, № 7, с. 165—172.
30
Мещанинов И. И. Гомер и учение о стадиальности.— В к н . : Язык и литера­
тура. Л . , 1929, Т. 4, с. 21—28.
31
Мультановский Б. К вопросу о реальности Гомера. Возврат ахейцев из-под
Трои: (Синоптический этюд).— Метеорол. вестн., 1927, № 1, с. 1—18.
32
Нахов И. М. Труд в мировоззрении к и н и к о в . — В кн.: Вопросы классической
филологии. М.: Изд-во МГУ, 1971, с. 155—216.
33
Петрушевский Д. М. Общество и государство у Гомера. М., 1913.
34
Покровский Μ. М. Homerica. I. Этюды по гомеровскому вопросу и русской
народной п о э з и и . — И з в . АН СССР. Отд. гуманитарных наук, 1929, № 5 ,
с. 343—368; I I . Ораторское начало в гомеровских поэмах, № ' 6 , с. 437—546.
35
Радциг С. И. История древнегреческой литературы. 2-е изд. М.: Изд-во МГУ,
1959.
36
Садыкова Н. К. К вопросу об эпическом синкретизме (на примере гомеровского
glaucos).—Вестн. МГУ. Сер. 9, Филология, 1975, № 1, с. 73—82.
37
Садыкова И. К. Цветообозначения у Гомера: Автореф. канд. дис. М.: Изд-во
МГУ, 1975.
38
Сахарный Н. Л. «Илиада»: Разыскания в области смысла и стиля гомеровской
поэмы. Архангельск: Арханг. гос. пед. ин-т им. Ломоносова, 1957.
39
Сахарный Н. Л. Гомеровский эпос. М.: Худож. лит., 1976.
40
Тахо-Годи A.A. Поэтические тропы Гомера и их социальный смысл: Канд. дис.
М. 1948. Машинопись.
41
Тахо-Годи A.A. Ионийское и аттическое понимание термина «история» и род­
ственных с ним: Эллинистическое понимание термина «история» и родственных
с н и м . — В кн.: Вопросы классической филологии. М.: Изд-во МГУ, 1969,
вып. 2, с. 107—157.
42
Тахо-Годи А. А. Мифологическое происхождение поэтического языка «Илиады»
Гомера.— В кн.: Античность и современность. М.: Наука, 1972, с. 194—215.
43
Томсон Дж. Исследования по истории древнегреческого общества. М.: Изд-во
иностр. лит., 1958.
44
Тройский И. М. Проблемы гомеровского эпоса.— В кн.: Гомер. Илиада/Пер.
Н. И. Гнедича. М.; Л . : Academia, 1935, с. 23—87.
45
Тройский И. М. К вопросу о «формульном стиле» гомеровского эпоса.—
В кн.: Philologica: (Исследование по языку и литературе). Л., 1973, с. 48—56.
46
Тройский И. М. Вопросы языкового развития в античном обществе. Л . : Нау­
ка, 1973.
47
Фрейденберг Ο. М. Терсит.— В кн.: Яфетический сборник. Л . , 1930, т. 6,
с. 231—253.
43
Фрейденберг О.М. Проблема греческого фольклорного я з ы к а . — Учен. зап.
Л Г У . Сер. филол. наук, 1941, вып. 7, с. 41—69.
49
Шестаков С. В. А. Жуковский как переводчик ^Гомера.— В кн.: Чтения в
обществе любителей русской словесности в память А. С. Пушкина при импе­
раторском Казанском университете. Казань, 1902, т. X X I I .

288

289

Gehring A. Index Homericus. Lps., 1891.
Goebel A. Lexilogus zu Homer und den Homeriden. В., 1878—1880. Т. I — I I .
Frisk Η. Griechisches etymologisches Wörterbuch. Heidelberg, 1954—1972. Bd. 1—3.
Lexicon Homericum/Ed. H. Ebeling. Lps., 1885, Т. I — I I .
Lexicon des frühgriechischen Epos/Vorbereitet und hrsg. von B. Snell. Göttingen,

1955, Lf. 1.
Prendergast G. L. A Complete Concordance to the Iliad of Homer. New Edition Completely Revised and Enlarged by Benedetto Marzullo. Hildesheim, 1960.
Исследования
1

2

26

so

Шопина Η. Р. Изображение любовного чувства в гомеровском эпосе.— Вести,
древней истории, 1975, № 1, с. 86—102.
Штаерман Ε. М. Рец. на кн.: Finly Μ. J. The Anicient Economy. Berkeley,
Los Angeles, 1973.— Вестн. древней истории, 1977, № 2, с. 165—175.
52
Шталь И. В. Синкретизм эпического мышления и принципы эпической ха­
рактеристики предметов и явлений (на материале «Илиады» Гомера).— В кн.:
Античность и современность. М.: Наука, 1972, с. 215—222.
ю
Шталь И. В. К критике феноменологической, экзистенциалистской, юнгианской и структуралистской методе тогии (на материале исследования буржуаз­
ным литературоведением поэм Гомера).— В кн.: Теории, школы, концепции
(критические анализы). Художественный образ и структура. М.: Наука, 1975,
с. 194—230.
54
Шталь И. В. Принципы эпической характеристики в поэмах Гомера (на ма­
териале характеристики героев в «Илиаде» и «Одиссее»).— В кн.: Античность
и Византия. М.: Наука, 1975, с. 54—75.
65
Шталь И. В. Гомер и «досократики».— В кн.: Древнегреческая литературная
критика. М.: Наука, 1975, с. 272—303.
88
Шталь И. В. Логический предел софистического метода литературной кри­
тики (Зоил из Амфиполя).— В кн.: Древнегреческая литературная критика.
М.: Наука, 1975, с. 335—360.
67
Шталь И. В. Гомеровский эпос в литературной критике Страбона.— В кн.:
Древнегреческая литературная критика. М.: Наука, 1975, с. 361—381.
58
Шталь И. В. Гомеровский эпос. М.: Высш. школа, 1975.
89
Шталь И. В. Эволюция эпического изображения: (Четыре поколения героев
«Одиссеи» Гомера).— В кн.: Типология народного эпоса. М.: Наука, 1975,
с. 182—212.
60
Шталь И. В. Принципы распределения эпитета в гомеровском эпосе: (К типо­
логии художественного мышления).— В кн.: Фольклор: Поэтическая система.
М.: Наука, 1977, с. 172—192.
81
Шталь И. В. Человек в поэмах Гомера (пути эпического изображения.) —
В кн.: XIV Международная конференция античников социалистических стран
«Эйрене» 1976 г.: Тез. докл. Ереван: Изд-во АН АрмССР, 1976.
62
Шталь И. В. «Одиссея» —'героическая поэма странствий. М.; Наука, 1978.
165 с.
83
Шталь И. В. Гомеровский эпитет как элемент художественной системы.—
В кн.: Поэтика древнегреческой литературы. М.: Наука, 1981, с. 331—365.
84
Ярхо В. Н. Вина и ответственность в гомеровском эпосе.— Вестн. древней
истории, 1962, № 2, с. 4—26.
88
Ярхо В. Н. Проблема ответственности и внутренний мир гомеровского чело­
в е к а . — Вестн. древней истории, 1963, Ш 2, с. 46—64.
88
Ярхо В. Н. К пониманию термина ϋ β ρ ι ς в древнегреческой поэзии архаиче­
ского периода.— В кн.: Античное общество: Труды конференции по изучению
проблем античности. М.: Наука, 1967, с. 353—358.
87
Adkins A. W.H. Merit and responsibility. A study in greek values. Oxford:
Clarendon press, 1960.
88
Adkins A. W.H. Friendship and «self-sufficiency» in Homer and Aristotle.—
Classical Quarterly, 1963, X I I I , p. 30—45.
89
Adkins A. W.H. Threatening, abusing, and feeling angry intheHomerlc poems.—
J. Hellenic Stud., 1969, L X X X I X , p. 7 — 2 1 .
70
Adkins A. W. Η. Εύχομαι, εύχολή and ε υ χ ο ς ί η H o m e r . — C l a s s i c a l Q u a r t e r l y ,
1969, X I X , p. 20—38.
71
Adkins A. W.H. Homeric values and the Homeric society.— J. Hellenic Stud.,
1971, XCI, p . 1—14.
73
Adkins A.W. H. Homeric gods and the values of Homeric society.— J. Hellenic
Studies, 1972, XCII, p. 1—19.
51

290

73

Adkins A. W.H. Moral values and political behaviour in ancient Greek From
Homer to the end of the 5th century. L., 1972.
Albarractn Teuton A. Homero у la medicina. Madrid, 1970.
76
Albarracin Teuton A. La cirugia omerica.— Episteme, 1971, V, p. 83—97.
78
Albright W. F. Some oriental glosses on the Homeric p r o b l e m . — A m e r
J Archaeol., 1950, LIV, p. 162—176.
77
Allen T. W. The Homeric catalogue of ships. L., 1921.
78
Archeologie Homerica. Die Denkmäler und das friihgriechische Epos.— In:
Auftr. Dt. Archaeol. Inst./Hrsg. von F. Matz und Η. G. Buchholz. Göttinnen
1967 (—).
Arrighetti О. Cosmologia mitica di Omero e Esiodo.— Stud, classic, oriental!,
1966 (Pisa), XV, p. 1—60.
80
Austin M. N. The unity of the h u m a n i t i e s . — In: The unity of the humanities,
four lectures, being a contribution by the faculty of arts to the golden Jubilee
year of the University of Western Australia. Melbourn; etc., 1964.
81
Avery W.T. Homeric hospitality in Alcaeus and Horace.— Classic. Pliilol.,
1964, LIX, N 2, p. 107—109.
82
Beck R. L. Meter and sense in Homeric verse: Diss. Univ. of Illinois at Urbana
Champaign, 1971.
83
Beck R. L. A principle of composition in Homeric verse.— Phoenix, 1972,
XXVI, N_3, p. 213—231.
74

79

84

Behre J., Oberg L. Glaucoma (et γλαυκός). The development of a medical term
from Homer to Graefe.— Lychnos, 1962, p. 164—183.
Belmont D. E. Telemachus and Nausicaa. A study of y o u t h . — C l a s s i c . .1., 1967,
L X I I I , N 1, p. 1—9.
86
Berman A.A. The transmigrations of form: recurrent patterns of imagination
in the Odyssey and the Aeneid.— Harvard Stud, classic, philol. Cambridge,
1961, LXV. Summaries of dissertations of the degree of Ph. D. (1959—1960),
p. 348—351.
87
Bethe E. Homer: Dichtung und Sage. 3 Bände. Leipzig; В., 1914—1927.
88
Beye Ch. R. Male and female in the Homeric poems.— Ramus, 1974, III, p. 8 7 —
101.
89
Bielohlawek К- Komische Motive in der Homerischen Gestaltung des griechis­
chen Göttermythus.— Arch, fur Religionswissenschaft, 1930, X X V I I I , S. 106—
124, 185—211.
Bowra С. M. Heroic poetry. L., 1952.
86

90

91

Bowra С. M. Homer. L., 1972.
Braun L. Hellenistische Erklärungen des Nestorbechers. (IL, II, 632—637).—
Mnemosyne, 1973, X X V I , p. 47—54.
Brown Μ. Ε. Sophocle's Ajax and Homer's Hector.—Classic. J . , 1965, LXI,
N 3, p. 118—121.
Budimir M. Zur psychologischen Einheit unserer Ilias.— Altertum, 1963, IX,
S. 131—136.
Buffiere F. Les mythes d'Homere et la pensee grecque. P . , 1956.
Calhoun G. Μ. Classes and masses in H o m e r . — C l a s s i c . Philol., 1934, XXIX,
p. 192—208, 301—316.
Campbell J. K- Honour and the Devil.— In: Honour and the Shame/Ed.
J. G. Peristiany. L., 1965, p. 139—170.
Carpenter R. Folk tale, fiction and saga in the Homeric Epics. Berkeley: Univ.
Cal. press, 1958.
Carraminana Perez A. Breve analisis de una virtud homerica, la a r e t e . — In:
Λ ώ ρ ω οόν όλίγω. Homenatge a J. Alsina; Present. V. de Bejarano; Dir. G. Mi
ralles. Barcelona, 1969, p. 19—33.
Chadwick J. Homere: un menteur? — Diogene. P., 1972, LXXVII, p. 3—18.

92

93

94

96
98

97

98

99

100

291

Frankel И. Wege und Formen frühgriechischen Denkens. München, 1960.
122 p дш L'astronomia in Omero e la navigatione d'alto mare per la Magna Graecia.— Atti Accad. Pontaniana, 1963/1964, p. 65—77.
123
Friedrich P. Defilement and honor in the Iliad.— J. Indo-Europ. Stud., 1973,
1, p. 119—126.
124
Gaisser J. H. A. A structural analysis of the digressions in the «Iliad» and the
«Odyssey».— In: Harvard Stud, classic, philol. Cambridge (Mass.), 1965,
L X X I I I , p. 1—43.
125
Gioffredi C. Su i concetti di θέμις e οίκη in Omero.— Boll. 1st. Diritto Ro­
mano. Milano, 1962, LXV, p. 69—75.
129
Gruenanger С. II momento tragico e la sua attenuazione nell'Iliade.— In: Scritti minori de lett. tadesco. Briscia/Ed. Paideia, 1962, p. 3—56.
127
Haendel P. Hektors Lösung.— In: Festschrift K- Vretska zum 70/Hrsg. von
D. Ableitnger, H. Gugel. Heidelberg, 1970, S. 40—52.
Hild J. A. Le pessimisme chez Homere et Hesiode.— Rev. de l'histoire des religions, 1886, XIV, p. 168—188; 1887, XV, p. 22—45.
Hoffmann M. Die ethische Terminologie bei Homer, Hesiod und den alten
Elegikern und Jambographern. Tübingen, 1914.

Hottsmark Ε. B. Spiritual rebirth of the hero: «Odyssey» V.—Classic. J-,,"1966,
LXI, N 5, p. 206 210.
Kakridis H. La notion de l'amitie et de l'hospitalite chez H o m e r e . — In: Posi­
tions des theses de troisieme cycle, soutenues devant la Faculte des lettres et
s c i e n c e s hu
m a i n e s de Paris en 1960 et 1961. P., 1962, v . 5 ρ 11—12.
King C.A.K. Military equipment in Homer and on Attic geometric vases:
Diss. Univ. of North Carolina ad Chapel Hill, 1969.
King С. A. K. The Homeric c o r s l e t . — A m e r . J. Archaeol
1970, LXXIV,
p. 294—296.
134
Kirk G. S. The songs of Homer. Cambridge, 1962.
135
Kirk G. S. Studies in some technical aspects of Homeric style.— In- Yale clas­
sical studies/Ed. by G. S. Kirk and A. Parry. New Haven; London, 1966,
XX, p. 73—152.
139
KnoxM.O. «House» and «palace» in H o m e r . — J . Hellenic Stud. 1970 XC,
p. 117—120.
137
Koller Η. Σ ώ μ α bei H o m e r . — Glotta, 1958, Bd. 37, H. 3/4, S. 276—281.
138
Le Cour P. Les poemes homeriques et l'Atlantide.— Atlantis (Paris), 1960,
N 201, p. 1 1 8 - 1 3 1 .
'
139
Lesky A. Göttliche und menschliche Motivation im homerische Epos. Heidelberg, 1961.
Lesky A. Homeros. Realencyclopädie. Suppl. Stuttgart, X I , 1968.
Long A. A. Morals and values in Homer.— J. Hellenic Stud. 1970, XC, p. 121 —
139.
Lord Α. Β. The singer of tales. Cambridge, 1960.
143
Lorimer H. L. Homer and monuments. L., 1950.
144
Majer F. Der σοφός — Begriff zur Bedeutung, Wertung und Rolle des Begrif­
fes von Homer bis Euripides.— In aug. Diss. Augsburg, 1970.
145
Mardt K. Der Hexameter.— Acta Ant. Acad. sei. hung., 1958, VI, N 1/2, p. 1—65.
149
Marat K. Die Anfänge der griechischen Literatur. Vorfragen. Bp., 1960.
Marot K- Autolykos. Minoica und Homer.— Schriften Sekt. Altertumswiss.
Akad. Wiss. Berlin. Suppl., X X I X , Berlin: Akad. Verlag, 1961.
Mattingly H. Artemis of Troy.—Greece and Rome. 2nd ser., VII, 1960, p. 114—
116.
Mazon P. Introduction έ l'lliade. P., 1948.
150
Mertz H. A new aspect of Homeric geography: Wanderings of Odysseus.— Athe­
ne, (Chicago), X X I I , N 2, 1961, p. 17—20.
151
Mildner Th. Chirurgie und Wundbehandlung vor Troja: Eine medizin- und phar­
maziehistorische Studie um die Ilias des Homer. Traunstein, 1962.
162
Mireau E. La vie quotidienne au temps d'Homere. Librairie Hachette. P . ,
1954.
153
Mitropoulos Κ- Όμήροο ι α τ ρ ι κ ά . — P i a t o n , 1962, XIV, p. 145—176.
164
Moreau J. Homere poete moderne.— In: Bulletin de Γ Association G. Bude. P . ,
1962, p. 298—316.
165
Moulinier L. Quelques hypotheses relatives ä la geographie d'Homere dans
l'Odyssee.— Publ. Fac. des Lettres d'Aix-en-Provence, X X I I I , Aix-en-Provence:
Ed. Ophrys, 1958.
Mugler Ch. Les origines de la science grecque chez Homere. L'homme et l'univers physique.— In: Etudes et Commentaires, P.; Klincksieck, XLVI, 1963.
Muhly J. D. Homer and the Phoenicians. The relations between Greece and the
Near East in the LateBronze andEarly Iron ages.—Berytus, 1970, X I X , p. 19—64.
Munding H. Die Bewertung der Rechtsidee in der Ilias.— Philologus, 1961,
CV, S. 161—177; 1962, CVI, S. 60—74.
Nestle W. Vom Mythes zum Logos. 2. Aufl. Stuttgart, 1942.
Nethercut W.R. Hector at the abyss.—Classic. Bull., 1972, X L I X , p. 7—9.
Nilsson M. P. Das homerische Königtum. В., 1927.

292

293

101

130

102

131

(Chadwick J.) Documents in mycenaean Greek/lst ed. by M. Ventris and
J . C h a d w i c k ; 2nd ed./Ed. by J . C h a d w i c k . Cambridge, 1973.
Chantraine P. A propos de T h e r s i t e . — L ' A n t i q u i t e Classique, 1963, X X X I I ,
p. 18—27.
Clarke H. W. The lion and the altar: Myth, rite and symbol in the Odyssey.
Harvard Stud, classic, philol. Cambridge, 1961, LXV. Summaries of dissertations of the degree of P h . D. (1959—1960), p. 353—355.
Clarke H. W. Fire imagery in the Odyssey.—Classic. J., 1962, LVII, p. 358—
360.
Clarke H. W. The humor of Homer.—Classic. J., 1969, LXIV, p. 246—252.
A companion to Homer/Ed. by J. B. Wace Alan, H. Frank Stubbings. L.; N. Y.,
1962.
Cook J. M. Two notes on the Homeric catalogue.— Studi micenei ed egeo-anatolici, (Roma), 1967, N 2, p. 103—109.
me ß g ς. Herrschaftsformen bei Homer. Wien, 1970.
109
Dienelt К- Existentialismus bei H o m e r . — Festschrift zur 250-Jahr-Feier des
Bundes realgymnasium in Wien. Wien, 1951, Bd. 1, S. 151—159.
119
Dion R. Geographie odysseenne.—Ann. Econ. Soc. Civil. P., 1972, XXVII,
p. 158—162.
111
Dodds Ε. R. The Greeks and the Irrational (Sather Classical Lectures 25). Los
Angeles, 1951.
112
Drerup E. Homerische Poetik. Würzburg, 1921.
Duriö Μ. N. Drei Frauen gestalten in Homers Odyssee.— Ziva Antika, Skoplje,
1962, XI, S. 231—243.
114
Ebel H. The killing of Lykaon. Homer and literary «structure».— College Eng­
lish, Middletown, 1968, X X I X , p. 503—529.
115
Eberl J. Die Gestalt des Thersites in der Ilias.—Philologus, 1969, C X I I I , S.
159—175.
119
Eckert Ch. W. Initiatory motifs in the story of Telemachus.—Classic. J . , 1963,
LIX, p. 49—57.
117
Erffa С. E. von. Aidos und verwandte Begriffe in ihrer Entwicklung von Ho­
mer bis Demokrit.— Philologus, 1937, Suppl. Bd. XXX, H. 2.
118
Ferrari L. Realitä e fantasia nella geografia dell'Odissea. Palermo, 1968.
Finley M. J . , CasKey J. L., Kirk G. S., Page D. L. The Trojan w a r . — J . Hellenic Stud., 1964. L X X X I V , p. 1—20.
Finley Μ. J. The world of Odysseus. L., 1964.
103

1U4

1115

1 0 6

107

e

er

11:1

119

120

121

resa

128

129

140

141

142

147

148

140

169

167

158

159

190

191

1M

Ntlsson Μ. P. Homer and Mycenae. L., 1933.
Page D. L. History and the Homeric Iliad. Los Angeles; Berkeley, 1959.
164
Parry M- L'epithete traditionelle dans Homere. P., 1928.
166
Parry M. Les formules et la metrique d'Homere. P., 1928.
168
Parry M. Studies in the Epic technique of oral verse. I: Homer and the Ho­
meric style.— In: Harvard Stud. Classic. Philol. Cambridge, 1930, XLI, p. 7 3 —
147.
167
Parry M. Studies in the Epic technique of oral verse. I I : The Homeric language
as the language of an oral poetry.— In: Harvard Studies in Classical Philology.
Cambridge, 1932, X L I I I , p. 1—50.
168
Parry M. About winged words.—Classic. Philol., 1937, X X X I I , p. 59—63.
188
Parry Μ. The making of Homeric verse. Oxford, 1971.
170
Patzig Ε. Die Achillestragödie der Ilias im Lichte der antiken und der modernen
Tragik.— Neue Jahrbücher für das klass. Altertum, 1923, Bd. 52, S. 49—66.
Pitt-Rivers J. Honour and social status.— In: Honour and Shame/Ed. J. G. Peristiany. L., 1975, p. 21—77.
Plüss Th. Einheiten und Persönlichkeit in Homer.— Neue Jahrbücher für das
klassische Altertum, 1909, N 12, S. 305—321.
Pocock L. Q. The S i c i l i a n origin of the Odyssey, a study of the topographic evidence. Wellington (New Zealand): Univ. press, 1957.
Pocock L. G. Reality and allegory in the Odyssey. Amsterdam: Hakkert, 1959.
Pocock L. G. The nature of Ocean in the early epic.— Proc. Afr. Classical Assoc.,
1962, V, p . 1—17.
Poetscher W. Moira, Themis und τ ι μ ή im homerischen Denken.— Wiener Stud.,
1960, L X X I I I , p. 5—39.
177
Pope M.W.M. Athena's development in Homeric e p i c . — Amer. J. Philol.,
1960, L X X X I , p. 113—135.
178
Powell B.B. Archetypal patterns of death and rebirth in the Homeric Odyssey:
Diss. Univ. of California. Berkeley, 1970.
178
Price Т. H. Hero-cult and H o m e r . — Historia. Wiesbaden, 1973, Bd. 22, H. 2,
S. 131—144.
180
PyeD. W. Wholly spondaic lines in Homer.—Greece and Rome, 1964, X I , N 1,
p . 2—6.
181
Rankin H.D. Thersites t h e malcontent: A discussion.— Symbolae Osldenses,
1972, X L V I I , p. 32—60.
182
Redfield J. M. The tragedy of Hector: Nature and culture in the «Iliade». Univ.
of Chicago press, 1975.
183
Riemschneider Μ. Homer. Entwicklung und Stil. Leipzig, 1950.
184
Riemschneider M. Der Gott im Fass (in II. V, 385—391). — Acta ant. acad. sei.
hung., 1960, V I I I , S. 7—34.
186
Ronnet G. Le tragique de l'existence dans l ' I l i a d e . — Bulletin de l'Association
G. Bude. P . , 1962, p. 289—297.
188
Ronnet G. Le sentiment du tragique chez les Grecs.— Rev. des Etudes Grecques,
P . , 1963, LXXVI, p. 327—336.
187
Rousseau-Liessens A. Geographie de l'Odyssee.— I n : La Pheacie. Enquete: Bruxelles Brepols, 1961.
188
Russo J., Simon B. Homeric psychology and the oral epic t r a d i t i o n . — J. Hist.
Ideas. 1968, XX, N 4, p. 483—498.
189
Sale W. Achilles and heroic values.— Arion, 1963, I I , 3, p. 86—100.
190
Schadewaldt W. Von Homers Welt und Werk. Leipzig, 1944; Stuttgart, 1952.
191
Schaerer R. L'homme antique et la structure du monde interieur d'Homere
a Socrate. P . , 1958.
192
Schelina Renata von. Patroklos. Basel, 1943.
193
Schmitz Α. La polarite des contraires dans la rencontre d'Hector et Andromaque
(И. VI, 369—502).— Les Etudes Classiq., 1963, X X X X I , N 2, p. 129—158.
183

1 7 1

1 7 2

1 7 3

1 7 4

1 7 5

1 7 8

294

194

Schrade H. Götter und Menschen Homers. Stuttgart, 1952.
Secal Ch. P. The Phaeacians and the symbolism of Odysseus' return — Arion
1962, I, N 4, p. 17—64.
Segal Ch. P. Nestor and the honor of Achilles Iliad I, 247—284.— Studi micenei
ed egeo-anatolici, 1971, X I I I , p. 9 0 - 1 0 5 .
Severyns A. Homere. Bruxelles, 1945. V. I.
Shapiro H. A. Odyssey I I , 40—79. Telemachus as rhetorician.—Classic. Bull ,
1972, X L V I I I , p. 37—58.
SheppardJ. T. The pattern of the Iliad. L., 1922.
Snell B. Die Sprache Homers als Ausdruck seiner Gedankenwelt.—Neue J a h r bücherfür Antike und deutsche Bildung, 1939, N 2, S. 393—410.
Snell B. The discovery of the mind. The Greek origins of European thought.
N. Y., 1960 (Entdekung des Geistes, Hamburg, 1948).
Snodgrass A.M. An historical Homeric s o c i e t y . — J . Hellenic Stud., 1974,
XCIV, p. 114—125.
Stagakis G. Therapontes and hetairoi, in the «Iliad», as symbols of the political
structure of the Homeric state.— In: Historia. Wiesbaden, 1966, Bd. 15, H. 4,
S. 408—419.
Stippel Fr. E h r e und Ehreerziehung in der Antike. Wärzburg, 1939.
Stoianovici L. La notion de «hybris» dans l'Iliade.— Acta ant. Acad. sei. hung.,
1968, XVI, p. 81—88.
Trümpy Η. Kriegerische Fachausdrücke in griechischen Epos. Basel, 1950.
Trupanis С. A. Brothers Fighting together in the I l i a d . — Reinische Mus., 1963,
CVI, N 4, S. 289—297.
208
VentrisM , Chadwick J. Evidence for Greek Dialect in the Mycenaean Archives.—
J. Hellenic Stud., L X X I I I , 1953, p. 8 4 - 1 0 3 .
209
Vivante P. The Homeric imagination. A study of Homer's poetic perception of
reality. Bloomington; London, Indiana Univ. press, 1970.
210
Warden ./."Ιφθιμος. A semantic a n a l y s i s . — P h o e n i x , 1969, X X I I I , p. 143—158.
211
Webster Т. B. Homer and t h e Mycenaean Tablets.— Antiquity, 1955, NJ 113,
p. 10—14.
212
Webster Т. B. From Mycenae to Homer. L., 1958.
213
Whallon W. Formula, Character and Context. Studies in Homeric, Old Eng­
lish and Old Testament Poetry. Cambridge (Mass), 1969.
2.4
Whitman Cedric H. Homer and the heroic tradition. N. Y., 1965.
3.5
Wilamowitz-Möllendorff U. Homerische Untersuchungen. В., 1884.
218
Wilamowitz-Möllendorff
U. Die Ilias und Homer. 2. Aufl. В., 1920.
217
Willcock Μ. M. The speeches in the «Iliad».— Classic. Rev., 1973, X X I I I , N 1.
2,8
Wroblewski W. Die Begriffe αρετή und άριστος in den H o m e r s . — E o s , 1972,
LX, p. 21—39.
219
Yalouris N. Mykenische Bronzeschutzwaffen.— Mitteilungen des Deutschen
Archäologischen Instituts, 1960 (1962), L X X V , S. 42—67.
Zarker J. W. King Eetion and Thebe as symbols in the Iliad.— Classic. J . , 1965,
L X I , Ν 3, p. 110—114.
1 9 5

1 9 6

1 9 7

1 9 8

1 0 8

2 0 0

2 0 1

2 0 2

2 0 3

2 0 4

2 0 5

2 0 8

207

2 2 0

Оглавление

3

Введение
Античность
Четыре

об

«эпическом

признака

синкретизме-»

античного

гомеровских

«художественного»

поэм

15

произве­

дения

34

Стихотворный размер

34

Вымысел

47

1. Античная эстетическая теория о вымысле
«художественной» литературе
2. Античная эстетическая теория

в

послегомеровской

о вымысле в «научной» литературе

47
54

3. Античная эстетическая теория о вымысле в гомеровском эпосе . .

56

4. Истина и вымысел в тексте гомеровского эпоса

59

Рассказ
1. Эпические «все» и «каждый». Человек — народ — племя — герой
2. Прочие «все» явления, «все» предметы и «каждое» явление, «каж­
дый» предмет

73
73
81

3. Эпический идеал человека и категории, этот идеал составляющие
4. Прочие эпические идеалы и категории, их составляющие. Соизме­
римость эпических идеалов

149

5. Индивидуальная эпическая характеристика
6. Чувство и мысль эпоса. Их выражение в действии
7. Эпическое действие

175
193
211

97

Словесное выражение

228

Заключение

238

Приложения

241

Примечания

266

Библиография

287