так/ С.Н.ПЛОХИЙ
Яапство
Л и
Украина
ПОЛИТИКА
РИМСКОЙ КУРИИ
НА УКРАИНСКИХ
ЗЕМЛЯХ
В XVI XVI1BR
с. н. плохий
папство
' и
Украина
ПОЛИТИКА
РИМСКОЙ КУРИИ
НА УКРАИНСКИХ
ЗЕМЛЯХ
В XVI-XVHbb.
КИЕВ
ГОЛОВНОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО
ИЗДАТЕЛЬСКОГО ОБЪЕДИНЕНИЯ
«ВЫЩА ШКОЛА»
1989
ББК 63.3(2Ук)45
П39
1
Рецензенты: доктор философских наук, профессор
В. А. Зоц (Киевская высшая партийная школа); |0. Л. Вовк\
(Институт социальных и экономических проблем зарубеж-
ных стран АН УССР)
Издание осуществлено за счет средств автора
Редакционная группа литературы по общественным
наукам
Редактор М. М. Малыш
Плохим С. Н.
П39 Папство и Украина (Политика римской курии
на украинских землях в XVI—XVII вв.).— К.:
Выща шк. Головное изд-во, 1989.— 224 с.
ISBN 5-11-002298-4
В монографии на основе широкого круга источников,
впервые использованных в советской историографии, иссле-
дуется политика римской курии на Украине во второй поло-
вине XVI — первой половине XVII вв. В центре внимания
автора — вопрос о роли папства в подготовке и заключении
Брестской унии 1596 г., создании униатской церкви. Рас-
сматриваются причины кризиса папской политики на Украи-
не в годы Освободительной войны 1648—1654 гг.
Для преподавателей, научных работников, студентов.
П 0401000000-226
П М211(04)-89	БЗ-39-3-88
ББК 63.3(2Ук)45
ISBN 5-11-002298-4
© Плохий С. Н., 1989
ПРЕДИСЛОВИЕ
Пришедшийся на 1988 г. юбилей — тысячеле-
тие введения христианства на Руси — усилил внима-
ние научной общественности к истории христиан-
ства на восточнославянских землях, роли церкви в
обществе, проблеме соотношения религии и культуры.
Повысившийся интерес к этой тематике в СССР и за
рубежом чрезвычайно актуализировал всегда стояв-
шую перед советской исторической наукой задачу
изучения истории христианства, ибо, согласно Ф. Эн-
гельсу, «с религией, которая подчинила себе римскую
мировую империю и в течение 1800 лет господство-
вала над значительнейшей частью цивилизованного
человечества, нельзя разделаться, просто объявив ее
состряпанной обманщиками бессмыслицей. Чтобы
разделаться с ней, необходимо прежде суметь объ-
яснить ее происхождение и ее развитие, исходя
из тех исторических условий, при которых она воз-
никла и достигла господства» [7, 307].
На протяжении длительного времени религиозная
ситуация на Украине определялась в значительной
степени противостоянием двух течений в христиан-^
стве — православия и католицизма. В течение не-
скольких веков православие являлось знаменем борь-
бы украинского народа за свое социальное, нацио-
нальное и культурное освобождение от иноземно-
го гнета, благословлявшегося, а в отдельных случаях
и направлявшегося католической церковью. Основной
формой католической экспансии на украинских зем-
лях стала уния, активно поддерживавшаяся римской
курией. Ватикано-украинские отношения в XVI—
XVII вв. (время подготовки и заключения Брестской
унии, создания и начала функционирования униат-
ской церковной организации)—одна из ключевых
3
проблем истории Украины периода феодализма. Вто-
рая половина XVI в. во многом явилась переломным
этапом в истории Украины. Именно в это время про-
исходит инкорпорация большинства украинских зе-
мель в состав Польского королевства, законодательно
оформленная на Люблинском сейме 1569 г. В резуль-
тате проведенной через сейм государственной унии
польские феодалы получили неограниченный доступ
на Украину. Люблинская уния продвинула границы
католической Речи Посполитой дальше на восток, что
вызвало удовлетворение в Риме, где поддерживали
идею политической унии Польского королевства и Ве-
ликого княжества Литовского (с его восточнославян-
скими землями).
; Верхняя хронологическая граница рассматривае-
мого исторического периода — середина XVII в.—
определяется событием общеевропейского значения,
внесшим существенные коррективы в политическую
ситуацию в Восточной Европе. Речь идет об Освобо-
дительной войне украинского народа 1648—1654 гг.,
нанесшей ощутимый удар по экспансии папства на
Украине.
Тема монографии предполагает рассмотрение по-
литики папства в отношении вполне конкретного ре-
гиона— Украины. Вместе с тем всестороннее раскры-
тие темы невозможно без постоянного обращения к
восточной политике папства в целом и в первую оче-
редь ее восточнославянскому аспекту. Без учета мос-
ковской миссии легата курии А. Поссевино невозмож-
но проследить формирование политики папства в
отношении Украины, без белорусского материала —
в полной мере осветить деятельность курии по созда-
нию и поддержке униатской церкви, имевшей единую
структуру на украинских и белорусских землях и рас-
сматривавшейся в курии как одно целое. Безусловно,
необходимо широкое привлечение польского материа-
ла, поскольку развитие ватикано-украинских отноше-
ний во многом зависело от позиции польского прави-
тельства.
В поле нашего внимания оказались различные ас-
пекты политики папства преимущественно идеоло-
гического и культурного характера. За рамками дан-
лого исследования остается экономическая экспансия
папства на украинских землях, хотя ее влияние на
4
перечисленные выше аспекты украинской политики
курии, безусловно, учитывается.
В русской и украинской дооктябрьской, а также
советской историографии основное внимание уделя-
лось изучению различных проявлений борьбы украин-
ского народа с экспансией унии и католицизма, в то
время как сама политика папства привлекала внима-
ние исследователей лишь спорадически [151, 89—93].
Между тем эта проблематика является одной из ве-
дущих в украинской клерикальной историографии за
рубежом. Это объясняется как целями, которые пре-
следуют авторы работ по истории ватикано-украин-
ских отношений (представление папства в роли циви-
лизующего фактора в истории Украины), так и до-
ступностью богатых архивных собраний Ватикана,
позволяющих вести подобные исследования. Харак-
терная черта украинской католической историогра-
фии ватикано-украинских отношений XVI—XVII вв.—
обилие исследований по частным вопросам и отсут-
ствие обобщающих, синтезирующих работ [99; 100;
142; 143; 147; 175; 179; 180; 181; 182; 219; 240]. В дан-
ном случае наблюдаем одно из проявлений кризиса
украинской буржуазной историографии. На пути к
созданию больших синтезирующих произведений воз-
никают препятствия прежде всего методологического
характера [225, 234—268].
На протяжении последних 40 лет историки-униа-
ты главное внимание уделяли не столько историо-
графической, сколько археографической деятельности.
Свидетельство тому — крупномасштабная и в значи-
тельной степени уже осуществленная издательская
программа базилиан, включившая издание источни-
ков по истории Украины из ватиканских архивов [159,
28—32]. Очевидно, на смену ей должна прийти дру-
гая издательская программа, предусмотренная «Гар-
вардським проектом гйдзначення 1000-л1ття хрещення
УкраТни — Pyci». В соответствии с этим проектом на-
чалось издание 40-томного комплекса украинской до-
секулярной (т. е. несветской) литературы X-XVIII вв.
в трех сериях: на языке оригинала, в украинском и
английском переводах. Увидят свет и памятники по-
лемической литературы XVI-XVII веков.
Широкое использование уже опубликованных
источников ватиканского и польского происхождения
5
в комплексе с архивными материалами из собраний
СССР позволяет выяснить реальную направленность
папской политики на Украине во второй половине
XVI — середине XVII в. Автор ставит своей задачей,
исходя из разработанных классиками марксизма-ле-
нинизма методологических положений, учитывая бога-
тый опыт, накопленный советской историографией
освободительной борьбы украинского народа, опре-
делить характер политики римской курии в отноше-
нии Украины, проследить изменение основных пара-
метров ватикано-украинских отношений на протяже-
нии всего рассматриваемого периода.
Безусловно, что данная монография зачастую
лишь намечает некоторые из существующих научных
проблем, решить которые предстоит в будущем.
F	ГЛАВА -I
>
к КОНТРРЕФОРМАЦИЯ НА ВОСТОКЕ ЕВРОПЫ
Г	§ 1. ГЕНЕЗИС ИДЕИ УНИИ
В ПУБЛИЦИСТИКЕ 60—80-х ГОДОВ XVI в.
Идея объединения церквей не покидала ру-
ководителей папской политики еще со времен неудав-
> шейся у восточных славян Флорентийской унии.
 Актуальность этой идеи была возрождена на Три-
дентском соборе (1544—1563 гг.), провозгласившем
наступление контрреформации по всему фронту, в том
числе и на Востоке Европы. Не случайно в заседа-
ниях собора приняли участие специально приглашен-
ные в Тридент греческие униаты [134, 50\.
Между тем взгляд римских политиков на проблему при-
соединения к Риму православного Востока первоначально
отличался некоторым примитивизмом и непониманием простей-
ших политико-религиозных реальностей восточноевропейского
развития. Идея приобщения Русского государства к западному
образцу христианства высказывалась уже в инструкции перво-
му нунцию в Речи Посполитой в 1555 г., но пути достижения
этой цели папская дипломатия представляла довольно смутно.
Папский легат Фульвио Руджиери писал в 1568 г., что Москов-
ское княжество примкнуло бы к римской церкви, если бы папа
направил туда посла с сообщением, что греческая церковь давно
объединилась с Римом на Флорентийском соборе, о чем в Москве
якобы до сих пор не знают [83, т. 1, 208].
Возрождение идеи церковной унии в Речи Пос-
политой в середине и второй половине XVI в. нахо-
дится в непосредственной связи с деятельностью и Е
решениями Тридентского собора, а также государ-
ственной унией Королевства Польского и Великого
княжества Литовского, провозглашенной на Люблин-
ском Сейме в 1569 г.
В 40—60-е годы XVI в. идею унии
«Описание двух церквей — католической и право-
дороги»	О	«	1
Б. Гербеста	славной развивал известный польский
публицист, украинец по происхожде-
I пию, Станислав Ориховский [129; 145]. В основе его
подхода к этой проблеме лежал принцип равенства г/”
двух вероисповеданий. Взгляды Ориховского подверг-
7
лись критике со стороны лидера прльской контрре-
формации, варминского епископа Станислава Гозия.
Гозий исходил из провозглашенного Тридентским со-
бором тезиса о существовании только одной истинной
церкви. Его подход к проблеме унии предполагал,
чтобы православная церковь подчинялась католиче-
ской [194, 194—202]. Взгляды Ориховского и Гозия
оказали существенное вл-ияние на дальнейший гене-
зис идеи унии в Речи Посполитой. Под непосредствен-
ным влиянием идей Ориховского находится первая
из двух «униатских» брошюр Б. Гербеста, одного из
активных деятелей унии.
Бенедикт Гербест (латинизированная форма фамилии Зеле-
вич) происходил из польской семьи, проживавшей на Перемышль-
щине. После окончания Краковской академии он в 1550—1553 гг.
являлся ректором львовской кафедральной школы, затем уехал
в Краков, а позже — в Познань. В 1566 г. Б. Гербест навестил
свою родину — побывал в Перемышле, Новом Месте, Сам боре
и Львове. Впечатления от этого путешествия, а также мысли
по поводу религиозных проблем края, возникшие во многом под
влиянием бесед как с католическим клиром, так и с предста-
вителями других вероисповеданий, отразились в брошюре «Опи-
сание дороги». В 1571 г. Гербест становится членом ордена
иезуитов, а с 1574 г.— активным участником кружка иезуитов,
группировавшегося вокруг ярославской коллегии ордена. По-
казателем его изменившегося отношения к унии может слу-
жить вышедшая в 1586 г. брошюра «Изложение веры римской
церкви». Между тем центр тяжести всей деятельности Гербеста
к этому времени уже был перенесен из сферы публицистики е
сферу практической деятельности. В 1588 г. он объезжает Луц-
кую епархию вместе с недавно назначенным луцким епископом
Бернардом Мацейовским [173, 52; 238, 54- 194, 202—203].
Брошюра Б. Гербеста «Описание дороги» была
завершена осенью 1566 г., а в следующем году вышла
в свет ,в Кракове. Написана она в форме послания к
львовскому каштеляну и жупнику Русского воевод-
ства Станиславу Гербурту. Гербест благодарит Гер-
бурта за услуги, оказанные в ходе путешествия, упо-
минает о беседе с ним в местечке Соль. Б. Гербест
довольно подробно описывает маршрут своего путе-
шествия, говорит о тех людях, с которыми ему уда-
лось увидеться. Судя по тексту брошюры, в Калишс
Гербеста встретил М. Андрей, с которым он про-
должил путешествие. Следующим пунктом был Бере-
зов — резиденция перемышльского епископа Валенти-
на Гербурта — брата Станислава. Епископ рассказа/
путешественникам о «согласии» православных с ка
8
толиками в других странах. Взгляды его, несомненно,
оказали воздействие на Гербеста, который пожелал
В. Гербурту оставить после себя памятник в виде унии.
В Перемышле путешественники 'застали Ст. Ори-
ховского, однако неизвестно, встречались с ним или
пет. Некоторое время Гербест провел в своем родном
городе — Новом Месте, где встречался с православ-
ным священником. Затем путешественники отправи-
лись в Соль, оттуда в Самбор и, наконец, во Львов,
где автор брошюры вел продолжительные беседы с
армянскими священниками. Обратный путь лежал
через Лысую Гору у Опатова и Калиш [43, 1—12\ 65,
569—581].
Столь подробный перечень мест, посещенных Гер-
бестом, а также людей, с которыми он встречался,
позволяет яснее представить обстоятельства возник-
новения книги, а также генезис высказанных в ней
идей. Книга Гербеста построена таким образом, что
описывая свое путешествие, автор останавливается на
характеристике различных «еретических» течений в
польско-литовском государстве. В связи с первым по-
сещением Калпша он говорит о радикальных тече-
ниях Реформации на территории Литвы, рассказывая
о Львове, подробно останавливается на вероиспове-
дании здешних армян, затем переходит к православ-
ной «Руси», говоря о приезде в Калиш на обратном
пути, останавливается на иудаизме. Наибольший ин-
терес представляет та часть книги Гербеста, где ои
говорит о Львове и перспективах церковной унии.
Гербест высказал весьма оптимистические прогнозы
в отношении унии армян. Менее радужным, однако
достаточно оптимистическим, является его рассказ о
православной церкви. В данном случае очевидна ге-
нетическая связь основных положений Гербеста с
мыслями, высказывавшимися ранее Ст. Ориховским
и популярными в среде высшего католического ду-
ховенства Галиции. В этой связи представляется
вполне закономерным, что именно Ст. Ориховский
снискал наибольшее количество похвал на страницах
брошюры, хотя, говоря об Ориховском, Гербест упо-
минает главным образом его заслуги в борьбе с про-
тестантизмом и обходит молчанием униатские идеи.
Итак, каковы основные черты подхода к идее цер-
ковной унии, представленного в брошюре Гербеста?
9
Очевидно, влияние на него как решений Тридентско-
го собора, так и традиций Флорентийской унии. Пер-
вое достаточно отчетливо просматривается в попытке
увязать потери, которые понесла католическая цер-
ковь в ходе Реформации, с надеждой реванша и при-
обретения новых «верных», в том числе и на Руси.
Он пишет: «Отвергли в свое время греки папу: из-
брал Господь Бог себе нас — поляков, немцев, вен-
гров, а греков отдал во власть турок напоследок,
так же и в наше время отступили немцы и венгры от
веры, и некоторые поляки стали им в этом помогать,
а Господь Бог что? Избрал себе огромный народ в
Индии и на других новых островах, землях, странах,
на которых перенес свою милость...» и далее: «...те-
перь же отступили немцы от Римского Петра, может
Господь Бог как в Индии, так и в нашей Руси (на-
род) с нами соединит» [65, 577—579].
Довольно подробно Гербест говорит о Флорентий-
ской унии, которая, как он пишет, гарантировала
«грекам» сохранение обряда, вступление священников
в брак и т. д. На основании разысканий, проведенных
в львовских гродских книгах, Гербест говорит о фло-
рентийских традициях на Украине. Он упоминает, в
частности, королевские привилеи 1443 и 1537 годов.
Гербест пытается убедить читателя, что разногла-
сия между католиками и православными не сущест-
венны, происходят из-за «неумелости» православных
и «наветов» тех, кто не хочет согласия. Гербест ри-
сует в этом отношении достаточно благоприятную
картину, отмечая, что «батько руський» (имени кото-
рого, а также названия церкви, где тот служит, он не
называет по тактическим соображениям, а возможно,
и по просьбе последнего) согласен на все, вплоть до
примата папы, однако ссылается на своего владыку
и константинопольского патриарха. Гербест пишет,
что православные стали более благосклонны к като-
ликам из-за распространения «новой секты» — про-
тестантских религий.
Та часть брошюры, где говорится о православии,
наполнена призывами к католическому духовенству
больше внимания уделить православным с целью их
соединения с католической церковью, «чтобы мы в
русинскую, а русь в’ нашу церковь в единстве веры
10
и подчинения могли ходить». Как видим, эта фраза
еще предполагает какую-то степень равенства двух
религий [65, 578].
Через десять лет после выхода бро-
«О единстве шюры Б. Гербеста «Описание дороги»
церкви божьей»
П. Скарги увидела свет новая работа, посвящен-
ная унии,— «О единстве церкви бо-
жьей», принадлежавшая перу П. Скарги.
Петр Скарга (1535—1612) происходил с Мазовии — соб-
ственно польских земель Речи Посполитой. В 1555 г. он закон-
чил философский факультет Краковской академии, после этого
был ректором кафедральной школы в Варшаве, воспитателем
молодого магната Яна Тенчинского, приходским ксендзом в
Рогатине, каноником львовской капитулы. Длительное пребыва-
ние Скарги на Украине (с 1563 по 1568 гг. с некоторыми
перерывами) сыграло особую роль в его жизни. Здесь он при-
нял сан священника, впервые столкнулся с проблемой взаимо-
отношения православия и католицизма. В конце 1568 г. Скарга
покинул Львов и отправился в «апостольскую столицу».
После вступления в феврале 1569 г. в орден иезуитов Скарга
продолжал оставаться некоторое время в Риме, а в 1571 г.
возвратился в Речь Посполитую, где занялся преподавательской
деятельностью сначала в пултусской, а затем (с 1573 г.) в
ниленской иезуитских коллегиях. В 1579 г. Скарга был назна-
чен ректором созданной на базе коллегии Виленской академии
|237, 9—269]. Это были первые шаги в церковной и политиче-
ской карьере П. Скарги, ставшего впоследствии личным духов-
ником короля Сигизмунда III и наиболее влиятельной фигурой
польской контрреформации конца XVI — начала XVII века.
Появление работы Скарги знаменовало собой
ио только новый уровень обсуждения вопроса об
унии, начатого Ст.. Ориховским, Ст. Гозием и Б. Гер-
бестом, но и перенесение на украинско-белорусскую
почву того взгляда на унию церквей, который сло-
жился в римской курии с началом понтификата Гри-
гория XIII. Книга Скарги как нельзя лучше отвеча-
ла как духу униатской политики папства в этот пе-
риод, так и методам, которые поставил ?на службу
этой политике орден иезуитов.
Хотя выход в свет книги Скарги приходится на
1577 г., видный иезуитский историк О. Халецкий
утверждает, что книга была готова уже в 1574 году,
т. е. через год после приезда Скарги в Вильно, но
он тянул с ее изданием и опубликовал только в
1577 г. по указанию свыше [202, 196—197]. Ее подго-
товке способствовали католические иерархи Вильно.
Так, виленский епископ Валериан Протасевич, ярый
.11
сторонник иезуитов, предоставил Скарге восточно-
славянские источники для работы над книгой. Издана
работа была в типографии князя Николая Христофо-
ра Радзивилла, впоследствии перешедшей в соб-
ственность иезуитской академии [242, t. 1, cz. 1, 549].
Книга была посвящена крупнейшему православ-
ному магнату, князю Константину Константиновичу
Острожскому. В обращении к князю Скарга поясня-
ет, что он хорошо помнит, как на похоронах Яна
Кшиштофа Тарковского Острожский внимательно
слушал проповедь Скарги и защищал его от нападок
«еретиков» (протестантов), а затем хотел пригласить
его и львовского доминиканца Малхера к себе для
продолжения беседы. П. Скарга отмечает, что по-
скольку этого не произошло, он излагает в книге
письменно то, что сказал бы тогда устно; Между тем
это был только повод для посвящения, чего П. Скар-
га особенно и не скрывал, отмечая дальше, что же-
лал бы, чтобы князь не слушал тех, кто защищает
«греческое отступничество» [41, т. 7, 229].
Скарга всячески подталкивал князя к деятельнос-
ти в пользу унии, усматривая добрый знак в том,
что «...Господь Бог... дом вашей княжей милости За-
падной светлостью, которая на Востоке угасла, стал
освещать...». Здесь он имел в виду обращение в като-
лицизм дочери князя Катерины и старшего сына
Януша. Между тем если расчет иезуитского пропо-
ведника обратиться со своим проуниатским произве-
дением к «протектору» православия, допускавшему
широкую веротерпимость, не был лишен оснований,
то тон, в котором Скарга построил свое обращение,
был местами просто унизителен для Острожского.
Крупнейшему украинскому магнату, практически су-
веренному властелину в своих владениях, вынашивав-
шему идеи «сепаратистского» по отношению к Речи
Посполитой характера, хотя и расточались похвалы,
но с позиций превосходства указывались ошибки и
«заблуждения» церкви, к которой он официально при-
надлежал. Причем последняя тенденция, несколько
приглушенная в посвящении, в полной мере прояви-
лась в самом тексте книги. Перспектива признания
ошибок и полного подчинения Риму не могла импо-
нировать Острожскому.
Основное содержание книги П. Скарги доста- ।
точно точно сформулировано в ее заглавии: «О един- >
стве церкви божьей под единым пастырем. И о грече- ]
ском от того единства отступлении. С предостереже- <
пнем и упоминанием к народам руським, при греках (
стоящим...». Итак, сразу же отбрасывается даже
мысль о равенстве католицизма и православия: тезис
о том, что именно «греки» отступили от истинной цер-
кви, провозглашается как исходный, а затем, всяче-
ски подкрепляется и развивается в первой главе, где
Скарга доказывает, что истинной может быть только
одна церковь — римско-католическая. В заглавии зву-
чит и другая принципиальная мысль: Русь рассмат-
ривается в сравнении с «греками» в несколько ином
ключе-—она не является первопричиной раскола и 2-
лишь по неведению продолжает следовать за «грека-
ми»— действительными схизматиками. Вывод напра-
шивается сам собой — нужно предостеречь народы
Руси и вернуть их на путь истинный, раскрыв им дей-
ствительное лицо «восточных патриархов».
Учитывая то, что вся книга Скарги обращена к «народам
руським», представляется важным определение значения, кото-
рое Скарга вкладывал в это понятие и сам термин «народ»,
которым он часто оперировал. Наибольший интерес с этой точки
прения представляет одиннадцатый раздел второй главы, где
Скарга говорит о принятии славянами христианства. «Словен-
ский народ» по представлению Скарги занял территорию «от
Волошской земли и Венеции аж на восток до Греции и на
севере до конца Европы, до реки Волги...». Несколько ранее
в книге говорится о «словенских народах», принявших христиан-
ство, к числу которых относятся болгары, сербы, босияки, раш-
ки, словаки, хорваты, далматы, карытяне, илирийцы, чехи, мо-
равцы, поляки, силезцы, русь белая и червоная, паннонийцы,
поморяне, кашубы, вандалы «и другие словенского языка боль-
шие государства и широкие нации». [41, т. 7, 384—385]. Как
видим, Скарга относит Русь к «словенским народам» и делит
на Белую и Червонную. В книге встречается и другое опрег
деление Руси: «Русь... то есть Киевские князья и с другими
народами руськими» [там же, 356]. Говоря о России, П. Скарга
предпочитает не употреблять термин «народ» и пишет о москов-
ском князе, московских церквах, московских духовных, о Мрскве
как о государстве. Таким образом, под термином «народы
руськи» Скарга очевидно понимал население Белой и Червонной
Руси, т. е. нынешних украинцев и белорусов. Нечетко очерчены
в книге Скарги и социальные границы термина «народ руський»,
к которому автор постоянно обращается со своими аргументами
в пользу унии и с которым пытается заигрывать. По всей види-
мости Скарга имел в виду шляхту и богатое мещанство украин-
ских и белорусских городов.
13
Книга П. Скарги имеет достаточно четкую струк-
туру: она разделена на три главы. Первая — «О един-
стве церкви божьей» — состоит из 14 разделов. Здесь
Скарга обосновывает тезисы о возможности сущест-
вования только одной истинной церкви и первенстве
римского понтифика. Глава в значительной степени
является результатом теологических споров П. Скар-
ги с протестантами и служит лишь подготовкой для
перехода к основной части книги.
Вторая глава насчитывает 20 разделов и озаглав-
лена «О греческом отступлении от единства божьей
церкви и апостольской столицы». Здесь излагается
история взаимоотношений константинопольской и
римской церквей с точки зрения последней, история
Флорентийской унии. Скарга пытался подкрепить
свои доводы, опираясь в том числе на писания восточ-
ных отцов церкви, пользующихся непререкаемым
авторитетом у православных [41, т. 7, 333; 170, 84—
91; 238, 57—65]. В 11 и 20 разделах главы содержат-
ся небезынтересные экскурсы в историю религии вос-
точных славян, в частности интерпретация крещения
Руси и рассказ о киевском митрополите Исидоре, при-
сутствовавшем на Флорентийском соборе и приняв-
шем церковную унию.
Ссылаясь на «руськие хроники», Скарга рассказы-
вает о посольствах князя Владимира в разные страны
с целью выбора новой религии. По его мнению, «про-
стые и грубые русины» решили принять религию от
«греков», прельстившись яркими росписями соборов
и красотой икон, которые были старыми и тусклыми
в Риме. Скарга поясняет, что наученные римской
церковью «греки» только незадолго до приезда по-
слов Владимира начали восстанавливать в храмах
уничтоженные раньше иконы. Бог, однако, сжалив-
шись над простыми послами, не дал их в обиду и они
приняли истинную веру, ибо правивший тогда в Кон-
стантинополе император Василий был в единстве с
римской церковью [41, т. 7, 386]. По мысли Скарги,
«греки» позже отступили от этого единства и верну-
лись к нему только на Флорентийском соборе.
Наиболее важной в книге Скарги является третья
глава «О предостережении и напоминании народам
руським, держащимся греков, чтобы с церковью и
столицей римской соединились». В ней иезуитский
14
проповедник стремится не только обосновать необхо-
димость унии для «народа руського», но и предста-
вить пути достижения этой цели. Здесь, с одной сто-
роны, в достаточной мере проявляется полемический
талант автора книги, находящего все новые, зачастую
неожиданные аргументы в пользу выдвигаемых тези-
сов, а с другой — отсутствие действительно свежих
идей и предложений, неотступное следование реше-
ниям Флорентийского собора.
Значительное внимание Скарга уделяет критике
православной церкви, пытаясь убедить читателя в по-
рочности догматов и порядков, господствовавших в
среде православного клира. Он насчитывает 19 оши-
бок православных, отмечая в первую очередь трактов-
ку православными вопросов об исхождении святого
духа, примате римского архиерея, существовании чи-
стилища и ряд других спорных аспектов в православ-
ном и католическом вероучении. Трудно опровержи-
мыми были выдвинутые Скаргой обвинения в разло-
жении нравов православной иерархии. В значитель-
ной степени они соответствовали реальному положе-
нию дел. Наиболее серьезным было обвинение в си-
монии или святокупстве, т. е. приобретении за деньги
церковных должностей, что было широко распростра-
нено на православных землях Речи Посполитой [41,
т. 7, 471—477].
Скарга пытался доказать, что православные, сле-
дуя догматам и обычаям своей церкви, не могут рас-
считывать на спасение. Мешали этому якобы три
причины: женитьба священников, употребление цер-
ковно-славянского языка и подчинение духовных свет-
ским, т. е. право патроната на православных землях
Речи Посполитой и верховенство светской власти над
церковной в Московском государстве.
С точки зрения ретроспективы особый интерес
представляют нападки Скарги на церковно-славян-
ский язык. По мысли иезуитского проповедника, «гре-
ки» обманули Русь, дав ей лишь религию и оставив
«словенский» язык, поскольку только греческий язык
и латынь могут быть истинными языками любой на-
уки, и в первую очередь духовной. Развивая этот те-
зис, Скарга продолжает: «И не было еще в мире,
и не будет ни одной академии, или коллегиума, где бы
теология, философия и другие свободные науки
15
преподавались на другом языке и могли быть поняты»
[41, т. 7, 482—490]. Далее он говорит о низком обра-
зовательном уровне православного духовенства, а таю
же о том, что от «греков» вся наука перешла к ка-
толикам.
Эта критика Скаргой церковно-славянского язы-
ка была несостоятельной. Создание острожской кол-
легии, публицистическая и издательская деятель-
ность существовавшего при ней кружка подняли цер-
ковно-славянский язык на небывалую высоту, сделав
его одним из основных орудий борьбы с полонизацией
и католической экспансией.
В шестом разделе Скарга, по-прежнему обращаясь
к «народу руському», пытается представить преиму-
щества, которые принесет уния. На первое место ста-
вится возможность спасения после смерти, затем сле-
дуют вполне реальные земные блага: улучшение от-
ношений между католиками и православными, чему
должна была способствовать единая вера, повышение
культурного уровня духовенства, искоренение ерети-
ков и обуздание язычества. Далее Скарга говорит об
укреплении государства, более активном предостав-
лении «русинам» земель и должностей, возвращении
ряда церковных и светских имуществ.
Как видим, в обращении к «народу руському»
Скарга обходит молчанием те выгоды, которые сули-
ла уния папству, и сосредоточивается на выгодности
унии для государства и украинско-белорусской эли-
ты. По его мысли, для унии достаточно было, чтобы
митрополитов благословлял не константинопольский
патриарх, а папа римский, чтобы православные при-
знали католическое исповедание веры и власть рим-
ской столицы. При этом Скарга утверждал, что пра-
вославные не только не потеряют свои обряды, но
«улучшат и оживят» их. Очевидно, что на сохранение
обрядов он смотрел как на вынужденную необходи-
мость [41, т. 7, 491—494].
Скарга излагает также конкретные пути дости-
жения унии. Он отмечает, что о ней должен заботи-
ться папа, а также католические иерархи. Последние,
однако, уделяют этому недостаточно внимания. Пе-
речисляя то, что католики могли бы сделать для унии,
Скарга дает план ее подготовки, тесно связанный с
методами, деятельности иезуитского ордена вообще.
16
Он, б частности, пишет, что если бы вопросу унии
уделялось больше внимания, можно было бы давно
завести школы, иметь католиков, сведущих в церков-
но-славянском языке, переводить на польский или
славянский язык католическую литературу.
Далее Скарга отметил, что многое в вопросе об
унии зависит от православных и высказал пожелание,
чтобы митрополит с иерархами по разрешению коро-
ля собрали синод, на который бы пригласили католи-
ческих богословов. Между тем подобные шаги со сто-
роны православной иерархии представлялись Скарге
мало вероятными и он не конкретизировал эту мысль,
а в следующем разделе, обращаясь к «народу русь-
кому», призывает его отступить от «старших духов-
ных», если те не хотят «единства» [41, т. 7, 500—
501]. Изложенный выше план заключения унии яв-
лялся практическим венцом теологических построе-
ний Скарги.
В работе присутствует еще один важный аспект,
которого мы не касались выше,— это отношение авто-
ра книги к России. Развернутую картину своего от-
ношения к Московскому государству Скарга пред-
ставляет в разделе «Что весьма помагает народам
руським в этом объединении и что мешало грекам».
Иезуитский проповедник, обращаясь к «руському на-
роду», утверждает, что в наибольшей степени унии
мешает оглядка на Москву. Далее Скарга пытается
дискредитировать церковную организацию Москов-
ской Руси, указывая на необразованность клира, не-
подчинение константинопольскому патриарху и вер-
ховенство светской власти. Однако от этого обличе-
ния Скарга довольно неожиданно переходит к другой
теме, связанной с Русским государством. Он выска-
зывает надежду на принятие последним унии: царь,
мол, уже посылал к папе с этой целью, но помешала
московско-польская война [там же, 497—498].
В книге Скарги впервые прозвучали многие идеи,
ставшие основой для деятельности представителей
папства и проуниатски настроенных деятелей Речи
Посполитой. Книга Скарги, написанная, безусловно,
талантливо, представляла серьезную угрозу для пра-
вославных и, судя по предисловию ко второму изда-
нию 1590 г., была скуплена и уничтожена «богатой
русью».
17
Антонио Поссевино (1534—1611) был
А^Поссевино ТеМ пРеДСтавИтелем КУРИИ, КОТОрЫЙ,
оссевино 0ПИраясь на решения Тридентского со-
бора и сформировавшуюся на этой основе восточную
политику папства, а также на опыт польской провин-
ции ордена иезуитов, в частности П. Скарги, сформу-
лировал задачу заключения церковной унии в рамках
Речи Посполитой, наметил пути ее достижения и при-
нял активное участие в реализации поставленных
задач.
А. Поссевино вступил в орден иезуитов в 1559 г.
Последовавшая уже в следующем году миссия А. Пос-
севино к герцогу Савойскому продемонстрировала та-
кие его ценившиеся в ордене качества, как умение
расположить к себе власть имущих, настойчивость и
изворотливость в достижении поставленных целей и
послужила отправной точкой в головокружительной
карьере Поссевино в «обществе Иисуса». В Савойе
патер Антонио доводит дело до кровавой расправы
со сторонниками Реформации, в результате чего было
убито 5 тысяч протестантов. В 1561 г. Поссевино ока-
зывается уже во Франции, где принимает непосред-
ственное участие в организации сети иезуитских кол-
легий, сам становится ректором основанной им кол-
легии в Авиньоне. Вершиной в духовной карьере Пос-
севино можно считать 1573 г., когда он был назначен
секретарем генерала иезуитского ордена. Однако с
1578 г. Антонио впадает в немилость, его убирают из
центрального аппарата ордена, но продолжают по-
ручать ответственные задания на периферии католи-
ческого мира, т. е. в самых горячих точках религиоз-
ной, а следовательно, политической и идеологической
борьбы того периода. В 1578 г. Поссевино направ-
ляют в протестантскую Швецию, а в 1581 г.— в «схи-
зматическую» Московию вместе с возвращавшимся
из Рима посольством Истомы Шевригина [104,
Его целью было посредничество в заключении мира
между истощавшими друг друга в ходе Ливонской
войны Россией и Речью Постолитой, а также исполь-
зование.этой миссии для продвижения католицизма
на Восток.
Основные идеи Поссевино о целях унии и путях
ее достижения были сформулированы в его трактатах.
Они получили конкретизацию в практической дея-
18
тельности автора и нашли отражение в его богатой
переписке. Неудача при дворе Ивана Грозного заста-
вила Поссевино подойти более основательно к проб-
леме унии и начать ее осуществление с православных
земель Речи Посполитой. Это становится очевидным
при анализе трактата «Московия», где говорит-
ся об Украине и Белоруссии *. Интересные мысли
об унии, а также путях ее достижения содержатся и
в другом трактате А. Поссевино — «Ливония», напи-
санном в марте 1583 г., а опубликованном впервые
только в середине XIX в. Оба трактата адресованы
папе Григорию XIII и были призваны оказать непо-
средственное воздействие на выработку восточной
политики курии [38, 21—258].
В трактате «Московия» Поссевино, обращаясь к
проблеме введения унии на восточнославянских тер-
риториях Речи Посполитой, объясняет Григорию XIII
причину отклонения от основной, «московской» темы:
«Московия по традиции чрезвычайно зависит в делах
религии от Руси, находящейся под властью польско-
го короля... Поэтому будет очень важно для обраще-
ния Московии, если епископы или владыки королев-
ской Руси присоединятся к католической церкви»
[там же, 39]. Несколько раньше Поссевино в доста-
точно категорической форме заявляет, что дело обра-
щения Московии не увенчалось успехом, поскольку
нужно было начинать его с Руси, «принадлежащей
польскому королевству», и даже выдвигает обвине-
ния в адрес нескольких пап, которые уделяли этому
вопросу недостаточное внимание [38, 55].
Краеугольным камнем предлагавшегося Поссеви-
но плана явилась идея создания семинарий для под-
готовки будущих миссионеров. В этом отношении Пос-
севино непосредственно ссылается на решения Три-
дентского собора, «который по вдохновению свыше
указал, что для распространения Евангелия сущест-
вует единственное средство — семинарии». В том, что
не были созданы «школы греческих учеников» Поссе-
вино видит одну из причин неудачи Флорентийской
унии [там же, 33—34].
* Имеется в виду первая книга трактата «О делах москов-
ских, относящихся к религии», написанная 29 сентября 1581 г.
и впервые опубликованная в составе всего трактата в 1586 г.
19
Предложение о создании специальной папской се-
минарии для восточных славян Поссевино обосновы-
вает в разделе «Способы введения в Московию като-
лической религии», входящем в первую книгу «Мо-
сковии». Обращаясь к Григорию XIII, Поссевино пи-
шет. «Прежде всего,—- по-видимому, нужно основать
семинарию, что показало бы всему миру отеческую
заботу вашего святейшества о русских» (38,
36—37]. Наиболее важным для автора является во-,
! прос о месте размещения семинарии. Иезуит полеми-
зирует с существовавшей точкой зрения о целесооб-
разности обучения миссионеров в Риме. Наиболее
удобным местом для будущей семинарии Поссевино
считает Вильно или Полоцк. Учениками коллегии
должны были стать жители восточнославянских зе-
мель Речи Посполитой, т. е. украинцы и белорусы,
а также взятые в плен русские. «Л тех, кого можно
было бы вывезти из Москвы,-— пишет Поссевино,—
можно послать в Оломоуц или Прагу в папские семи-
нарии, где благодаря родству тамошнего языка с рус-
ским они гораздо легче могли бы усвоить в достаточ-
ной мере науки». Поссевино также предложил курии
установить должность визитатора «северных» пап-
ских семинарий, которую годом позже сам и занял
[38, 37].
Особое место в планах Поссевино занимала книго-
L издательская деятельность. Разворачивая перед па-
пой программу введения унии на украинских и бело-
русских землях, он пишет в трактате «Московия» о
«благочестивых книгах о религии», которые собирал-
ся «издать в Вильно по-русски». При этом отмечает,
что некоторые князья, как, например, в Остроге и
Слуцке, «имеют типографии и школы, в которых под-
держивается схизма...» [там же, 34—<?9]. В «Ливо-
нии», говоря о необходимости основания типографий,
Поссевино отмечает: «...никакими пушками, никаким
ч / другим самым большим арсеналом север и восток не
будут завоеваны быстрее», и поскольку привозить
книги из стран Западной Европы чрезвычайно дорого
и опасно, Поссевино предлагает основать типографию
в Речи Посполитой. Подходящим для этого местом
он считает Вильно или Краков. Папский легат под-
черкивает необходимость издания книг на языках тех
народов, которым они адресуются, отмечая: «об этом
20
до сего времени не позаботились, я сам увидел в Мо-
сковии, так как свод Флорентийского собора не при-
нес нам никакой пользы...». Размах планов Поссеви-
но был огромен. Он предлагал издавать и рассылать
книги от Трансильвании на Западе до Персии на Во-
стоке [38,230—231].
Важное место в унионистских устремлениях Пос-
севипо занимал епископат. Впервые о епископах па-
гер Антонио упоминает в связи с Флорентийским
(сбором, отмечая, что «польские короли давали при-
вилегии греческим епископам, если они приняли
решение Флорентийского собора». В дальнейшем
Поссевино рекомендует папе направить послания к
православным епископам Речи Посполитой (он на-
считывает их 8 с учетом митрополита) где будет ска-
зано «обо всем, чего они могут ждать от апостоль-
ского престола и что могло бы быть предоставлено
им как детям от отца и пастыря вселенской церкви».
Между тем Поссевино не испытывает особых иллюзий
в этом отношении, предполагая, что, получив посла-
ния и познакомившись с книгами, которые он плани-
ровал издать, епископы «станут лучше разбираться
в делах религии» [там же, 35—39[.
В трактате «Московия» несколько строк уделено
украинской и белорусской магнатерии. Поссевино от-
мечал, что некоторые «русские князья» «с распростер-
тыми объятьями примут благость святого престола»,
однако параллельно говорил о поддержке «схизмы»
князьями в Остроге и Слуцке [там же, 39].
Хотя проблема унии на украинских и белорусских
землях поднималась в «Московии» и «Ливонии» лишь
попутно, она получила здесь достаточное обоснование
и конкретный план осуществления. Больше внимания
было уделено вопросам основания семинарий и книго-
издательства, меньше — епископату и князьям. Меж-
ду тем воздействие на магнатерию, и в частности пра-
вославных князей Острожских и Слуцких, занимало,
видное место в практической деятельности Поссевино.
и нашло отражение в его переписке с Римом.
Говоря о трактовке проблемы унии церквей в
иезуитской публицистике 60—80-х годов XVI в., не-
обходимо упомянуть брошюру «Изложение веры рим-
ской церкви и история греческого пленения: для един-
ства», вышедшую в Кракове в 1586 г. и принадлежав-
21
тую перу известного нам Б. Гербеста. К тому време-
ни Б. Гербест был уже активным членом польской
провинции ордена иезуитов и, как явствует из обра-
щения «К читателю», издал эту брошюру по инициа-
тиве, а также с разрешения «своих старших». Сам
текст брошюры не представляет особого интереса:
здесь очень кратко излагается история церковных со-
боров, раскола христианства па православие и като-
лицизм, покорения турками Византийской империи.
По мысли Гербеста, этот краткий исторический экс-
курс должен был доказать право римских понтифи-
ков на первенство в христианском мире [41, т. 7,
580—583].
Особый интерес вызывает в корне изменившийся
подход Гербеста к проблеме унии: о равенстве двух
религий нет и речи, а брошюра полна оскорбитель-
ных выпадов в адрес православных в духе ее заклю-
чительной фразы: «Не имеют ни памяти, чтобы про-
честь «Отче наш» и «Верю в бога», ни разума, чтобы
видеть спасительные вещи, ни доброй воли, чтобы
хорошо жить» [там же, 580—583].
Фактически круг замкнулся. Высказанная в свое
время Ст. Ориховскнм идея объединения церквей на
основе их равенства, приобретшая определенную по-
пулярность средн светских и духовных феодалов Га-
лиции накануне Люблинского сейма и отразившаяся
в первой брошюре Б. Гербеста, была вытеснена иезу-
итской трактовкой унии.
Особый интерес вызывает подход авторов анали-
зируемых сочинений к проблеме территориального
распространения будущей унии. Если Гербест говорит
преимущественно об украинских землях, то Скарга
подробно останавливается на проблеме унии для все-
го восточнославянского населения Речи Посполитой
и высказывает определенные надежды в отношении
Московского государства. Для Поссевино уния в Речи
Посполитой была шагом на пути к подчинению Риму
России и всего православного Востока. Со времен
Поссевино локальная уния на Украине и в Белорус-
сии становится для римской курии важной частью ее
глобальной политики на Востоке Европы.
В иезуитской публицистике 70—80-х годов не
только обосновывалась идея унии на основе подчине-
ния православных Риму при сохранении их обрядов,
22
но и намечались основные пути достижения цели: соз-
дание семинарий и типографий, переговоры с восточ-
нославянскими магнатами и православной иерархией.
Учитывая, что Гербест, Скарга и Поссевино — непо-
средственные проводники в жизнь идеи унии, их прак-
тическая деятельность во многом соответствовала
идеям, изложенным в их произведениях.
§ 2. ОРДЕН ИЕЗУИТОВ
И ПАПСКАЯ ДИПЛОМАТИЯ НА УКРАИНЕ
(70-е—НАЧАЛО 80-х ГОДОВ XVI в.)
Иезуиты Первая попытка проникновения иезу-
на украинских итов На территорию Речи Посполитой
'' относится к 1555 г.— времени основа-
ния польской нунциатуры. В свите первого нунция
Алоизо Липномано в Варшаву прибыл представитель
ордена Альфонс Сальмерон. Его визит последствий
не имел, но первая разведка была сделана. Три года
спустя, в 1558 г., в свите другого папского нунция Ка-
мило Монтовато на Петрковскпй сейм прибыли иезу-
иты Петр Канизий и Теодор Жерар. После смерти
последнего в Польшу приехал другой член ордена —
Доминик Менджини. Особая роль в подготовке буду-
щего приглашения ордена в Речь Посполитую при-
надлежала Канизию. К тому времени он уже был
провинциалом германской провинции ордена, авто-
ром вышедшего в 1554 г. катехизиса, в дальнейшем
переведенного стараниями иезуитов на все европей-
ские языки и выдержавшего за 150 лет около 400 из-
даний. П. Канизий провел ряд встреч со светскими и
духовными сановниками Речи Посполитой, убеждая
их в необходимости призвать в страну иезуитов для
борьбы с интенсивно распространявшимся протестан-
тизмом. Канизий встречался и с варминским католи-
ческим епископом Ст. Гозием, будущим инициатором
приглашения ордена в Польшу [242, t. 1, cz. 1, 131—
148; 188, /б].
Брошенные Канизием семена дали всходы не-
сколько позже. Проникновение иезуитов в Польшу
было предопределено принятием королевской властью
в 1564 г. решений Тридентского собора, завершившего
работу годом раньше. В ноябре того же 1564 г. пер-
вые одиннадцать иезуитов появились на территории
23
подвластного Св. Гозию Варминского диоцеза *. В ян-
варе 1565' г. в Браунсберге (ныне Бранево) на терри-
тории бывшего францисканского монастыря был
открыт «Liceum Hosianum» — первая иезуитская кол-
легия в Речи Посполитой. Вскоре начали работу кол-
легии ордена в Пултуске (1565 г.), Вильно (1569 г.)
и Познани (1571 г.). Иезуиты совмещали миссионер-
скую деятельность с обучением и воспитанием мо-
лодежи, в том числе и некатолической, что отвечало
требованиям контрреформации [188, 16—20\ 222,
60—61; 206, Cz. 1, 55].
Активная деятельность иезуитов получила одоб-
рение со стороны нунциев и легатов — официальных
представителей папского престола в Речи Посполи-
той. Так, в своей реляции о положении Польши, на-
писанной в 1568 г. для папы Пия IV, Ф. Руджиери
сообщал, что апостольская столица получит немало
пользы от введения в страну ордена иезуитов, кото-
рые уже есть в Вильно, Браунсберге и Пултуске и
активно занимаются воспитанием шляхетской моло-
дежи, предохраняя ее от протестантской «заразы»,
и даже «зараженных лечат». Отмечая положительные
для папства стороны деятельности ордена, Руджиери
говорит, в частности, о их умении проникать на дворы
шляхты и магнатов [92, т. 3, 16].
1569 год был ознаменован не только принятием
.Люблинской унии, но и связанным с этим проникнове-
нием ордена иезуитов на земли Великого княжества
Литовского. Первые иезуиты появились здесь по при-
глашению виленского католического епископа В. Про-
тасевича в 1569 г. и вскоре провозгласили открытие
виленской иезуитской коллегии. Руководители этого
учебного заведения связывали с проникновением на
территорию инкорпорированного теперь польской
шляхтой Великого княжества Литовского далеко иду-
щие планы распространения своего влияния не толь-
ко на восточнославянские земли Речи Посполитой,
но и на Московское государство, «Татарию» и даже
Китай. Дальнейший ход событий показал, что опти-
мизм этот был преждевременным, но сам факт утверж-
дения иезуитов в Вильно имел немаловажное влия-
* Территориально-административная единица (округ) в си-
стеме управления католической и протестантской церквей.
24
нпе в первую очередь на судьбы украинцев и бело-
русов [202, 167—168].
Появление ордена на востоке Речи Посполитой
было одним из факторов, знаменовавшим собой нача-
ло здесь контрреформации — перехода католицизма в
наступление как в отношении протестантов, борьба с
которыми была первоначально основной функцией
«общества Иисуса», так и в отношении православ-
ных.
Создание первой иезуитской коллегии на украин-
ской земле относится к декабрю 1574 г. В начале
70-х годов под влиянием нунция Коммендони опыт
Ст. ГоЗия, А. Носковского, В. Протасевича и других
епископов — покровителей иезуитов — привлек вни-
мание перемышльского католического епископа
В. Гербурта, в прошлом одного из польских предста-
вителей на Тридентском соборе. Епископ предполагал
открыть очередную иезуитскую коллегию в Перемыш-
ле. По поручению провинциала ордена на Русь от-
правился член «общества Иисуса» отец Буек, которо-
му было поручено выбрать место для будущей колле-
гии обсуждался вопрос о выборе для этих целей
Перемышля или Львова. Между тем события пошли
по-другому, во многом под влиянием деятельности
П. Скарги, наиболее видной фигуры польской контр-
реформации.
В 1566—1567 гг. Скарга выполнял обязанности
капелана при дворе Яна Кшиштофа Тарновского
(умер в апреле 1567 г.) и добился того, что моло-
дой аристократ, испытывавший выразительные сим-
патии к протестантизму, в конечном итоге остался ве-
рен католической церкви. В это же время П. Скарга
завязал тесный контакт с женой, а впоследствии вдо-
вой Яна Кшиштофа — Софией из Одровонжей Тар-
ковской. Первоначальные планы ревностной католич-
ки сводились к основанию католического монастыря
на подвластной ей территории, но постепенно транс-
формировались в идею создания иезуитской колле-
гии в Ярославе. Однако осуществлению этих планов
препятствовало серьезное сопротивление со стороны
руководства ордена. Генерал Борджио настаивал на
расположении коллегии в Перемышле, являвшемся
королевским городом, и только обращенные к Бор-
джио просьбы нунция Коммендони, перемышльского
25
«пископа Б. Гербурта и активность самого Скарги
позволили уладить дело. С. Тарковская выделила для
содержания коллегии Павлово село и в декабре
1574 г. в Ярославе появились первые иезуиты.
В этом же году София вышла замуж за сандомирско-
го воеводу Яна Костку, активно поддержавшего на-
чийания супруги. Между тем строительство католи-
ческого костела и здания самой коллегии было делом
нелегким и затянулось. Одной из причин этого было
то, что в 1580 г. оба фундатора ярославской колле-
гии умерли. Только к концу века дело было доведено
до конца дочерью Яна Костки и Софии Тарковской
ярой католичкой Анной Острожской. Тем не менее
уже с 1574 г. иезуиты обосновываются в Ярославе,
ставшем на долгое время основным центром миссио-
нерской и пропагандистской деятельности ордена
иезуитов на украинских землях [237, 26—43; 242, t. 1,
cz. 1, 212—215; 20, ф. 1708, д. 1, л. 8].
Начало 80-х годов XVI в. характеризуется актив-
ной деятельностью римской курии по пропаганде цер-
ковной унии.
Идея унии, и в частности традиции Флорентийско-
го собора, активно популяризовались и поднимались
на щит папой Григорием XIII. Именно в его понтифи-
кат в 1573 г. была основана Греческая конгрегация
в Риме и направлена миссия в Константинополь. Осо-
бо значимым оказался 1577 г: 13 января в Риме была
открыта Греческая коллегия — кузница кадров для
унионистского наступления на Востоке. Непосред-
ственными проводниками униатских идей Григо-
рия XIII стали новый нунций в Варшаве А. Болоньет-
го и легат римской курии, а позже визитатор папских
коллегий в Северо-Восточной Европе А. Поссевино.
Антонио Поссевино, иезуит, папский
Деятельность легат в Москве, как бы аккумулиро-
вал в себе основные направления, ме-
тоды и средства папской политики на Украине и в
Белоруссии. После подписания Ям-Запольского мира,
заключенного Россией и Речью Посполитой при его
посредничестве, А. Поссевино уехал в Рим для от-
чета о своей московской миссии, однако уже в декаб-
ре 1582 г. .ернулся в польско-литовское государство.
На этот раз он должен был уладить конфликт меж-
ду Стефаном Баторием и Габсбургами, однако
26
значительную часть времени посвятил осуществлению
своих унионистских планов. Как уже отмечалось, их
важной составной частью было основание коллегий и
типографий.
Создание папских коллегий, а также распростра-
нение католического вероучения с помощью печатно-
го станка (издание богословских произведений) были
во второй половине XVI в. обычными методами дея-
тельности ордена иезуитов. Эти два элемента не
только шли рука об руку, но и взаимно обусловли-
вали друг друга. Незадолго до приезда Поссевино,.
в 1579 г., виленская иезуитская коллегия была пре-)
образована в академию, задача которой состояла в!
борьбе с Реформацией и православием на Востоке.
Универсал о создании в Вильно академии был подпи-*
сан королем Стефаном Баторием 1 апреля, а соответ-
ствующая булла Григория XIII — 29 октября 1579 г.
[202, 204; 18, I, д. 5987, л. 49—50]. Между тем вилен-
ская иезуитская коллегия, а с 1579 г. академия прак- '
тически не обучала выходцев с православных (укра-
инских и белорусских) провинций Речи Посполитой.
Обращение Поссевино к идее создания специаль-
ной коллегии для выходцев с этих территорий было
вполне закономерным в свете ставившихся задач по
заключению церковной унии на православных землях.
Что касается первых практических действий, свя-
занных с основанием коллегии, то Поссевино оставил
по этому поводу несколько свидетельств. В истории
браунсбергской коллегии он указывает, что идея соз-
дания виленской школы исходила от короля Стефана
Батория, однако, как отмечает известный исследова-
тель И. П. Крипьякевич, специально рассматривав-
ший этот вопрос, действительным автором проекта
был Поссевино, о чем косвенно свидетельствуют до-
кументы, вышедшие из под пера самого патера Анто-
нио, и письмо Стефана Батория папе Григорию XIII
[125, 16—18].
Дело с организацией коллегии продвигалось до-
вольно успешно. Как уже отмечалось, впервые эта
идея была высказана Поссевино в сентябре 1581 г.,
а уже 5 февраля датируется соответствующая булла
Григория XIII. 24 апреля 1582 г. Поссевино получил
известие о положительном решении поставленного им
вопроса [62, 225—227; 125, 17].
27
г
В своем отчете о московском посольстве Поссеви-
но писал: «Закончив эти дела, Поссевино отправился
в Вильно, чтобы основать там по решению папы семи
нарпю для славян и русских, для чего он выделил на
ее содержание 1200 скудо ежегодно. В Рим мы при- i
были 13 сентября вместе с московским послом» 1104, i
100]. После отъезда Поссевино из Речи Посполитой <
(в конце июня он уже был в Габсбургской империи) i
из курии поступили первые 500 скудо для виленской 1
семинарии, а ведение дел было поручено нунцию Бо-
лоньетто, столкнувшемуся с целым рядом сложностей,
связанных с приобретением здания для семинарии.
Между тем Поссевино не забыл о своей затее: декаб-
рем 1582 г. датируются подготовленные патером
Антонио правила коллегии, а в письме из Вены статс-
секретарю кардиналу ди Комо он писал 13 июня
1583 г., что продолжает поиск учеников для семина-
рии. Но виленской коллегии так и не было суждено
•оправдать надежды своих создателей. Как убедитель-
но показал И. П. Крипьякевич, только незначительную
часть учеников составляли выходцы с украинских и
белорусских земель. Сложившаяся ситуация была
очевидна и для самого Поссевино, писавшего об этом
в 1605 г. [40, т. 1, ч. 2, 177; 125, 25—28; 54, V. 6, 35/].
Столь же активно, как и за создание коллегии,
А. Поссевино принялся за осуществление своих кни-
гоиздательских планов. Первое же конкретное обра-
щение в Рим с просьбой оказать содействие этой про-
грамме относится к началу 1583 г. В письме от ^ян-
варя статс-секретарю ди Комо папский легат просил
выслать ему «русинский» и «московитский» шрифты
для издания катехизисов и других произведений для
коллегии и для продажи. Он предлагал передать для
этих целей 200 скудо римскому мастеру Роберту
Гранжону и убеждал, что пересылка шрифта через
Венецию и Вену обойдется намного дешевле, чем пе-
ресылка в Речь Посполитую книг, напечатанных в
Риме [54, v. 6, 21].
Однако характерно, что то, что было очевидным
для А. Поссевино в Речи Посполитой, не было тако- |
вым в Риме. Статс-секретарь кардинал ди Комо со-
общил в письме от 28 февраля, что вопрос нуждается
в согласовании с протектором Греческой коллегии
кардиналом Сан-Северино (Джулио Антонио Санто-
28
рп). В июне 1583 г. Поссевино вновь напомнил курии
о своей просьбе, указывая в письме к статс-секрета-
рю, что он ждет изготовленный в Риме шрифт для из-
дания катехизиса и других произведений, переведен-
ных им на «русинский» язык. Однако еще до получе-
ния этого письма, 16 июня 1583 г. кардинал ди Комо
сообщил Поссевино, что не может выполнить его
просьбу, так как требуемый им штрифт в настоящее
время используется для печатания славянского пере-
вода катехизиса Канизия, а изготовление и пересыл-
ка нового обойдется слишком дорого [54, v. 6, 165—
166, 351, 410—411].
Тем временем вопрос о пересылке шрифта из Ри-
ма отпал сам собой. Причиной этого стал выход в
свет Острожской библии. 16 июня 1583 г. Поссевино
сообщил в Рим, что получил в подарок от князя Ост-
рожского большую библию на русинском языке и об-
наружил, что используемый для ее печатания шрифт
отличается от тех букв «русинского и московитско-
го» алфавитов, которые были отлиты в Риме. Об
этих же различиях сообщал статс-секретарю несколь-
ко позже и Болоньетто, ссылаясь на слова князя
Острожского. [54, v. 6, 418—422]. К июлю 1583 г. от-
носится письмо князя Острожского к папе Григорию
XIII по поводу напечатанной в Остроге библии, а так-
же сообщения А. Поссевино и А. Болоньетто о готов-
ности князя послать своего печатника в Рим для
консультаций по поводу формы букв «русинского и
московитского» алфавитов [там же, 400—401]. Совре-
менный иезуитский исследователь Я. Крайцар, опи-
равшийся на материалы нунциатуры А. Болоньетто,
считает, что Острожский имел в виду Гриня Иванови-
ча, собираясь, якобы, путем отправки в Италию спасти
его от преследований со стороны Ивана Федорова.
Более обоснованной представляется точка зрения
Я- Д. Исаевича, считающего, что говоря о «своем пе-
чатнике», Острожский имел в виду Ивана Федорова.
В целом же предложение К. К. Острожского предста-
вителям римской курии Я. Д. Исаевич оценивает как
маневр князя, стремившегося избежать репрессий за
издание книги, в предисловии к которой Московский
царь назывался «православным и благочестивым го-
сударем» [209, 198\ 115, 108—109].
29
В Риме, однако, не обратили особого внимания н.
сообщения Болоньетто и Поссевино о непригодностi
изготовленного там славянского шрифта для восточ
нославянских земель. Кардинал ди Комо писал Пос-
севино в сентябре 1583 г., что славянский шрифт бы.'
изготовлен при участии опытных в этом отношени>
людей кардинала Сан-Северино, что должно был;
снять высказывавшиеся сомнения. Более того, легат
сообщалось, что печать славянского катехизиса за
вершена и он может рассчитывать на скорое получе
ние из Рима славянского шрифта. Судя по отсутствии
в известных нам источниках сведений о какой-либс
реакции Поссевино на это сообщение, его больше нс
интересовал римский шрифт, хотя идея издания като
лической литературы для восточных славян не была
им оставлена [54, v. 6, 519, 532].
Что же касается Острожской библии, то один из
ее экземпляров был доставлен в курию и продемон-
стрирован Григорию XIII вместе с отпечатанным в
Риме славянским катехизисом. Об отправке подарен-
ной К- Острожским библии в Рим А. Болоньетто со-
общил в письме от 20 июля 1583 г., отметив, что пе-
редал ее вместе с уехавшим в Венецию итальянцем
шесть дней назад, т. е. 14 июля. Следующее упоми-
нание об этом экземпляре Острожской библии нахо-
дим в записке кардинала Сан-Северино от 15 декабря
1583 г., где говорится, что Острожская библия была
передана ему. По свидетельству Я. Крайцара, в на-
стоящее время этот экземпляр Острожской библии
отсутствует в Ватиканской библиотеке {там же, 422,
704; 209, 199].
Как видим, предпринятые А. Поссевино попытки
организовать издание католической литературы на
восточнославянских землях закончились неудачей.
В рассматриваемый период курия в силу ряда причин
как объективного, так и субъективного характера не
смогла противопоставить что-либо серьезное книгоиз-
дательской деятельности острожского культурно-про-
светительского центра, видную роль в деятельности
которого сыграл Иван Федоров.
30
Князь ^Важным этапом в достижении постав-
К. К. Острожскииленных Поссевино целей должно было
и проблема
унии церквей стать привлечение на сторону унии
православных магнатов: белорусско-
го— Ю. Слуцкого и украинского — К- Острожского.
Контакты, установленные представителями курии с
последним, представляют непосредственный интерес
цля нашей темы. Достаточно подробные сведения о
переговорах Поссевино и нунция Болоньетто со ста-
рым князем Острожским по вопросу объединения
церквей сохранились как в письмах Поссевино, так
и в отчетах в Рим Болоньетто, где представлен не
юлько ход унионистской акции в 1583—1584 гг., но
и разногласия, существовавшие по этому поводу меж-
ду папским легатом и варшавским нунцием.
В письмах Поссевино и Болоньетто среди вопро-
сов, обсуждавшихся с К. К. Острожским, достаточно
часто упоминается о владениях Острожских на тер-
ритории Габсбургской империи. Этот вопрос стал
официальным поводом для переговоров между князем
К- К- Острожским и представителями курии.
В начале марта 1583 г. А. Болоньетто сообщил сы-
ну старого князя Янушу Острожскому, которому эти
владения должны были перейти в качестве придано-
го, что он хлопотал о скорейшем вступлении в право
владения через венского нунция, а затем в течение
месяца отправил в Рим сразу несколько депеш, непо-
средственно относящихся к «делу» Острожских, в том
числе перечень населенных пунктов, которыми Ост-
рожские владели на территории Речи Посполитой. Бо-
лоньетто подробно описал мероприятия К. К- Острож-
ского по созданию в Остроге школы, сообщил также
о желании князя пригласить в эту школу ученых гре-
ков [75, v. 1, 151—158].
В депешах нунция информация об Острожском пе-
ремежается сообщениями о перспективах обращения
в католицизм двух его сыновей — Януша и Констан-
тина, а также князя Ю. Слуцкого. 11 июня 1583 г.
Болоньетто сообщал из Кракова, что туда прибыл
вместе с двумя сыновьями старый князь Острожский
[там же, 168]. В конце месяца он посвятил обширное
письмо рассказу о планировавшемся принятии католи-
цизма младшим сыном — Константином Острожским,
состоянию дел в Острожской школе и деятельности
31
здесь двух греков — Палеолога и Москопула. 6 июл
Болоньетто отправил подробный отчет о своей бесед
с К. К- Острожским, в ходе которой были затронута
практически все интересовавшие обе стороны вопрс
сы: объединение церквей, реформа календаря, поиск
преподавателей для Острожской школы, имуществен
ные дела Острожских в империи. По словам А. Бо
лоньетто, князь отнесся с пониманием к делу унии
заявив, что он готов умереть ради объединения церк
вей. Острожский обещал употребить все свое влия-
ние для объединения подданных с латинской церко-
вью, а для выяснения сущности спорных вопросов на
править своих представителей к папе. Несмотря н<
всю благоприятность для Рима позиции, занятой
К. К. Острожским, Болоньетто, очевидно, рассчиты-
вал на большее, т. е. на возможность прямого перехо-
да Острожского в католицизм, но уже несколькими
днями позже, в письме к брату, отмечал, что обраще-
ние старого князя в католицизм невозможно и сле-
дует думать о переходе его в греко-католический об-
ряд [75, v. 1, 179—184:, 54, v. 6, 396—400].
После отъезда из Кракова старый Острожский
продолжал поддерживать отношения с нунцием, ока-
зывал ему знаки внимания. В середине июля Болонь-
етто получил от князя экземпляр Острожской библии.
Не прекращались контакты нунция и с сыновьями
К. К- Острожского. В июле секретарь Януша Острож-
ского предложил нунцию план создания во владениях
Острожских католического ордена, вызвавший скеп-
тическую оценку нунция и встреченный с явным энту-
зиазмом в Риме. Старый князь продолжал подавать
поводы для самых радужных надежд на его скорое
обращение в унию. В приписке к своему письму от
27 августа 1583 г. Болоньетто отмечал: «Старый князь
Острожский демонстрирует настолько хорошее рас-
положение, что заявляет публично, что если его пат-
риарх не придет к соглашению с Апостольским пре-
столом, то он придет к соглашению без него» [75, v. 1,
210]. Между тем кроме переговоров с представителя-
ми курии, в которых он был заинтересован ввиду
имущественных дел па территории империи, К- К. Ост-
рожский не предпринимал каких-либо конкретных
шагов к унии, а с началом 1584 г. занял резко нега-
тивную позицию в отношении вполне конкретного во-
32
проса папской политики — календарной реформы.
Однако и здесь он стремился сохранись добрые отно-
шения с нунцием и Поссевино, извещая последнего,
что отправил в Константинополь письмо в защиту ка-
лендарной реформы. При изучении документов поль-
ской нунциатуры А. Болоньетто возникает предполо-
жение, что дававшиеся Острожским авансы как в от-
ношении унии, так и календаря были лишь диплома-
гпческой уловкой старого князя. Источники молчат
и практических попытках выполнения К. К- Острож-
ским данных обещаний.
Между тем в Риме в начале 1584 г. возник новый
план унии, который был связан с именем Острожско-
го в той степени, в которой с ним связана вся полити-
ческая и религиозная борьба на Украине рассматри-
ваемого периода, однако ведущая роль в его осуще-
ствлении отводилась не старому князю, а нахо-
дившемуся в заключении константинопольскому
патриарху Иеремии.
Попытка введения нового, григориан-
Гршорианскии ского> календаря на территории Речи
календарь ПОСПОЛИТОЙ ЯВЛЯЛЭСЬ практически
первым совместным актом римской курии и королев-
ской власти, задевшим интересы широких слоев
украинской и белорусской общественности и вызвав-
шим резко негативную реакцию с их стороны. Сама
по себе реформа старого, юлианского, календаря дав-
но назрела и стала насущной потребностью дальней-
шего развития Европы. Несовершенство календаря,
введенного Юлием Цезарем в 46 г. до н. э., привело
в середине XVI в. к отставанию существовавшего ка-
лендаря от солнечного на целых десять дней [172,
235—236]. Европейские астрономы предлагали ряд
проектов реформы, один из которых был активно под-
держан Григорием XIII. Среди причин, которыми ру-
ководствовался понтифик, решив взяться за реформу
календаря, немалую роль сыграли и личные амбиции
папы (календарь, пришедший на смену календарной
системе, введенной самим Юлием Цезарем, был на-
шли его именем), и соображения сугубо политическо-
го характера. По мнению О. Халецкого, папа рассчи-
тывал, что принятие нового календаря не только ка-
толиками, но и православными будет способствовать
достижению между ними взаимопонимания и в
2 « 3264	33
других областях. Согласившись с этим, отметим, что
Риме, вероятно, рассчитывали использовать новый кз
лендарь, необходимость введения которого была, к;
залось, очевидна для всех, не только как шаг к сблг
жению между православным и католическим миро?
на разработанной последним платформе, но и ка
шаг к усилению нажима на протестантов, что вполш
соответствовало общим задачам контрреформаци]
[202, 214]. Характерно, что эта сторона вопроса был;
особо заметна для современников из протестантской
и православного лагерей, усматривавших в новом ка
лендаре прежде всего экспансионистские устремленш
папства и выступавших против его введения.
В феврале 1582 г. Григорий XIII опубликовав
специальную буллу, предписывающую день 5 октяб
ря 1582 г. считать 15 октября. В мае 1582 г. вопрос <
принятии нового календаря был затронут во врем>
беседы папского посланца венецианца Ливия Челли
ни с константинопольским патриархом Иеремией
Последний отозвался о нововведении отрицательно
обратив внимание на то, что Григорий XIII не сове
товался с ним по этому вопросу, и лишь после того
как Челлини сказал, что новый календарь еще н<
введен, занял более благоприятную для курии пози
цию и обещал проконсультироваться со своим пред
ставителем в Венеции православным епископом фи
ладельфийским [202, 214].
Патриарх довольно скоро выполнил данное Чел
лини обещание и 18 августа 1582 г. кардинал ди Ко-
мо в одном из писем упоминал, что филадельфийский
православный епископ получил послание патриарха
и благоприятно настроен в отношении календаря [77,
v. 1, 27—28]. В начале сентября кардинал рекомендо-
вал папскому нунцию в Венеции проконсультировать-
ся по поводу введения нового календаря на террито
рии Кандии и в других районах с рефимским епискс
пом, а в случае его отсутствия — с епископом фила-
дельфийским, который, как отмечалось в письме,
ведет переговоры от имени константинопольскогс
патриарха [там же, 28].
Между тем в Риме явно переоценивали свои успе-
хи при дворе Иеремии: позиция патриарха резко из-
менилась уже осенью 1582 г. Свидетельство тому -
письмо к князю К- К- Острожскому от 20 ноября
34
1582 года, в котором сам Иеремия и александрий-
ский патриарх Сильвестр выступают против провоз-
глашенной в Риме календарной реформы и призыва-
ют украинского магната, а также все православное
духовенство Речи Посполитой придерживаться юли
апского календаря [77, v. 1, 29—3<3]. В связи с пла-
нировавшейся календарной реформой в Речь Поспо-
литую были направлены два патриарших экзарха,
а также спудей Федор, передавший соответствующее
послание патриарха от 11 января 1583 г. митрополи-
ту Онисифору Девочке. (С Федором были переданы
также патриаршие грамоты всем православным Киев-
ской митрополии и виленским мещанам.) В 1583 г.
Иеремия подписал письмо православному украинско-
му и армянскому населению Львова с призывом при-’
держиваться старого календаря [194, 189, 246], ана-
логичные письма были направлены пинскому и Туров-
скому епископу К. Терлецкому, а также православ-
ным мещанам Вильно [133, т. 9, 428—429]. К 1582—
1583 гг. относится письмо Иеремии к критянам, на-
правленное против календарной реформы [77, v. 1,
37—40].
В феврале 1583 г. Григорий XIII, стремясь закре-
пить, казалось, достигнутый в Константинополе успех,
направил к патриарху двух греков, которые должны
были передать папское послание и продолжить пере-
говоры по поводу принятия нового календаря. Об
этом сообщал папскому послу в Венеции кардинал
ди Комо, называя имена посланцев (Микеле Епархо
и Джованни Буонафеде) и прося оказать им всяче-
ское содействие в Константинополе [там же, 42].
В ходе переговоров с папскими представителями
Иеремия уклонился от прямого ответа по поводу ка-
лендаря, сказав, что ему потребуется около двух лет
для того, чтобы согласовать этот вопрос со своими
подданными, в первую очередь в Молдавии, Валахии,
Польше и Руси [202, 215]. Это, безусловно, было
лишь дипломатической игрой. В августе 1583 г. Иере-
мия отослал весьма доброжелательное письмо в Рим,
где выразил удовлетворение созданием там Греческой
коллегии, а осенью того же года под руководством
Иеремии состоялся собор, отвергший календарную
реформу. Очевидно, что неоднозначность в отноше-
нии константинопольского патриарха к календарной
2»
35
реформе определялась шаткостью его положения в
столице Османской империи. Действительно, в март*
следующего года он был арестован и сослан на Родос
по обвинению в тайных связях с Римом. Трудно опре-
делить, были описанные выше контакты причиной или
только поводом последовавшего ареста.
Речь Посполитая была в числе немногих европей-
ских государств, сразу же откликнувшихся на призыв
Григория XIII провести календарную реформу. Еще
в августе 1582 г. папский нунций ознакомил короля и
виднейших сановников с полученными из Рима копия-
ми нового календря и получил «добро» на проведение
календарной реформы [209, 204]. Стефан Баторий в
том же 1582 г. поспешил подписать универсал о вве-
дении нового календаря на всей территории польско-
литовского государства, еще не подозревая о тех по-
следствиях, к которым может привести эта мера.
Буквально сразу же после опубликования королев-
ского универсала стало очевидно резко отрицательное
отношение к реформе «диссидентов»: православных
и протестантов, о чем уже в середине декабря 1582 г.
варшавский нунций Альберто Болоньетто доносил в
Рим [75, V. 1, 136—138]. Есть основание предполагать,
что занятая православными позиция была выработа-
на вполне самостоятельно, исходя из политической и
религиозной обстановки внутри Речи Посполитой,
и в это время еще не была связана с позицией кон-
стантинопольского партриарха. Послание патриархов
по поводу календаря к князю К. К. Острожскому да-
тировано 20(30) ноября 1582 г., а депеша Болоньетто
в Рим, основанная также на более раннем письме к
нунцию виленского каштеляна Евстафия Воловича,—
17 декабря 1582 г. Очевидно, что послание констан-
тинопольского и александрийского патриархов к это-
му времени еще не достигло Острожского. В упомя-
нутом отчете нунций выражает гораздо больше опти-
мизма по поводу православных, чем протестантов,
считая, что в отношении первых вопрос должен
быть согласован с константинопольским патриархом.
О необходимости переговоров по поводу календаря
с патриархом варшавский нунций писал и 3 января
1583 г. Не исключено, что эти депеши Болоньетто по-
служили толчком к новому посольству к Иеремии, на-
36
правленному Григорием XIII в феврале 1583 г. [75,
v. I, 137].
Позицию православных в отношении нового кален-
даря характеризует письмо одного из православных
епископов к брацлавскому воеводе и пинскому старо-
сте Григорию Сангушко, датированное концом 1582 г.
-)то письмо, а скорее всего его копия, попало в руки
пинских францисканцев, которые переслали его сво-
ему провинциалу, а уже тот отправил латинский пере-
вод в Рим [77, v. 1, 33—37]. Письмо к Сангушко со-
держит подробный разбор реформы прежде всего с
богословской точки зрения, призыв к магнату не
оставить православных в создавшейся ситуации
]там же]. Есть основания предполагать, что это
письмо было переслано Г. Сангушко королю. В нача-
ле апреля 1583 г. нунций Болоньетто, сообщая в Рим
об аудиенции у короля, отметил, что он ознакомил
Батория с той частью письма кардинала ди Комо, ко-
торая касалась календаря, и что король, сославшись
па письмо русинского архимандрита, говорил о необ-
ходимости согласования вопроса между папой и пат-
риархом [54, V. 6, 116—117].
В начале июля 1583 г-. Болоньетто встретился с
князем Острожским и вел с ним довольно длительные
переговоры, в значительной степени касавшиеся при-
нятия нового календаря. О ходе обсуждения этих во-
просов нунций сообщил в Рим в своей депеше от 6—
8 июля. Как следует из отчета Болоньетто, Острож-
ский долгое время не принимал выдвигаемых папским
нунцием аргументов как астрономического, так и те-
ологического характера, однако вынужден был при-
шать необходимость календарной реформы для воз-
врата празднования Пасхи и других религиозных |
праздников ко времени, утвержденному Никейским
собором [54, v. 6, 224—225]. Итак, результатом пе-
реговоров явилась готовность Острожского принять
календарную реформу и выступить в ее поддержку
перед патриархом.
О письме константинопольского патриарха
К. К. Острожскому в связи с календарной реформой
представители курии узнали в июне 1583 г. В реляции
от 26 июня 1583 г. нунций Болоньетто сообщал в
Рим со слов одного из приближенных Острожского —
Дионисия Палеолога, что старый князь полу-
37
чил враждебное папскому престолу письмо конста
тинопольского патриарха по поводу нового календ
ря. К этому же времени относятся попытки А. По
севино подготовить и издать в Речи Посполит >
книгу, пропагандирующую календарную реформу. О
неоднократно советовался с Римом, однако пол]
чил отрицательный ответ кардинала ди Комо. Пос (
согласия К. К. Острожского выступить в поддержи
календарной реформы Поссевино получил копш
патриаршего письма князю и взялся подготовить и
него ответ. По словам иезуита, этот ответ ушел
Константинополь за подписью Острожского (4 февр ।
ля 1584 г. Поссевино доносил ди Комо, что Острое
ский известил его об отправке письма, послав в К<
шицы, где находился иезуит, своего человека). Трудн
сказать, соответствовала ли эта информация дей
ствительности, учитывая, что конец 1583 и начал
1584 годов были переломными в отношении к рефо
ме календаря и для самого Острожского, и для ш
рокого круга украинской и белорусской обществен
ности [54, v. 6, 350—354, 366; 75, v. 1, 176].
В конце 1583 г. в связи с принятием нового ка
лендаря католиками дело дошло до прямых кон:):
ликтов между представителями различных, вероиспс
веданий. Наиболее мощными были столкновения в.
Львове между львовскими православными мещанами
(во главе с епископом Г. Балабаном) и католически
архиепископом Д. Соликовским. Последний был од
ним из наиболее близких к Риму католических иерар
хов и в дальнейшем сыграл немаловажную роль
осуществлении планов папства в Молдавии, заклю
чении Брестской церковной унии.
Уже в августе 1583 г. Болоньетто доносил в Рим (
полученном от Соликовского письме, в котором то
касался вопросов введения нового календаря [75, v. 1
205]. Зная о позиции короля и осознавая взрывоопас
ность ситуации, Болоньетто посоветовал Соликовско
му проявлять большую осмотрительность при введе
нии нового календаря [там же, v. 1, 216]. Между тем
вынужденное предостережение нунция мало подей-
ствовало на Соликовского. 24 декабря 1583 г. по юли
анскому календарю и 3 января 1584 г. по григориан
скому братом архиепископа Войцехом Соликовских
был организован налет членов католической капиту
38
лы, сопровождаемых отрядом слуг, на львовские пра-
вославные церкви и монастыри, где в это время про-
ходило рождественское богослужение. Насильствен-
ное изгнание священников и прихожан из церквей и
их опечатывание подробно описаны в протестации,
внесенной львовским православным епископом Г. Ба-
лабансм в Галицкие гродские книги в начале февра-
ля 1584 г. [21, т. 3, 281—283; 77, v. 1, 58—61; 17,
ф. 201, оп. 4, д. 76].
Дело сразу же приобрело широкую огласку, в чем
не были заинтересованы ни король, ни нунций. 21 ян-
варя 1584 г. Стефан Баторий подписал универсал,
в котором говорилось, что, вводя новый календарь на
юрритории государства, он не имел в виду запреще-
ние православных богослужений по старому кален--
дарю. «Про то вольно есть и мает быти кождому на-'
божепства и веры своен уживати, свята святии и об-
ходити, а за тое они некоторое отрудности, пренага-
бапья, школы и грабежов терпетн не мают: ктдыж
люде Греческого закону до той поправы календаря
нового, без призволенья старшого патриарха своего,
кгвалтом примушаны быти не мают» [21, т. 3, 280—
281]. Приняв во внимание последовавшие от королев-
ской власти гарантии неприкосновенности их церков-
ного календаря, православные отказались от пресле-
дования Соликовского по суду. В продолжении скан-
дальной истории вокруг львовского архиепископа не
был заинтересован и нунций Болоньетто. Для курии
это означало бы дискредитацию не только близкого
к Риму католического иерарха, но и нового календа-
ря. Поэтому дело было закрыто в результате догово-
ренности между князем Острожским и нунцием Бо-
лоньетто [17, ф. 201, оп. 4, д. 77, 78; 209, 193—214].
Формально согласившись на закрытие судебного де-
ла против Соликовского, Острожский, однако, не пре-
кратил необъявленную войну против католического
иерарха. По словам нунция Болоньетто, здесь приме-
шивались и личные мотивы: Острожский обвинял Со-
ликовского в обращении в католицизм одного из сво-
их сыновей. В августе 1584 г.— январе 1585 г. нунций
неоднократно сообщал в Рим о продолжении конф-
ликта между украинским магнатом и львовским ка-
толическим архиепископом [75, v. 1, 266—267, 271—
280].
39
Прямое столкновение между католиками и право
славными во Львове было первым в длинном ряд
конфликтов на почве календарной реформы, обуслоь
ленных резко отрицательным отношением украинско
го и белорусского населения Речи Посполитой к гри
горианскому календарю. Это нашло свое отражение
в богатой на «календарную» тематику полемическо г
литературе [41, т. 7, 853—915, 1100—1112, 1186-
1196; 23, ч. 1, т. 7, 259—265].
В целом в середине 80-х годов завершилось фор
мирование контрреформационной программы папствл
на украинских землях. Его начало относится к 70-м го
дам, а содержанием программы стало заключе
ние церковной унии. Конец 60-х годов характеризо
вался ростом проуниатских тенденций среди правя
щих кругов Речи Посполитой. В это время выходит
книга Б. Гербеста, содержащая мысли об унии, про-
исходит встреча П. Скарги и К. К. Острожского.
Представляется бесспорной связь обсуждавшихся
проблем церковной унии с чрезвычайной актуаль-
ностью в этот период идей государственной унии
Польши и Литвы, заключенной на Люблинском сей-
ме 1569 г. Не случайно призыв к религиозному един-
ству прозвучал и в речи на сейме короля Сигизмунда-
Августа. Обращение к идее церковной унии происхо-
дило в данном случае по инициативе правящих клас-
сов польско-шляхетского государства, без прямого
вмешательства курии: Гербест и Скарга в это время
еще не были иезуитами.
Иной характер носит всплеск интереса к идее цер-
ковной унии в конце 70-х — начале 80-х годов XVI в.
Среди сторонников унии — все те же Скарга и Гер-
бест, теперь уже члены «общества Иисуса». Однако
основную роль в подготовке унии играют представи-
тели римской курии: легат А. Поссевино и нунций
А. Болоньетто — проводники религиозной политики
Григория XIII. Несмотря на усилия папства, унио-
нистский натиск начала 80-х годов оказался безре-
зультатным: не выполняла своих функций Виленская
коллегия, на территории Речи Посполитой так и не
удалось основать собственные типографии с кирил-
лическим шрифтом, не принял унию князь Острож-
ский, провалилась попытка введения на православ-
ных территориях григорианского календаря.
40
Во второй половине 80-х годов наблюдается опре-
деленная приостановка реализации унионистских пла-
нов папства на Украине и в Белоруссии. Причина
этого заключается главным образом в тех внутрипо-
литических изменениях, которые произошли как в ку-
рии, так и в Речи Посполитой. Смерть в 1585 г. папы
 ригория XIII и появление на апостольском престоле
Сикста V привели к переориентации внешнеполитиче-
ской линии' папства в первую очередь в область ан-
пюсманской борьбы. Покинули Речь Посполитую
Л Болоньетто и А. Поссевино. В польско-шляхетском
государстве также произошла смена власти и на опу-
стевшем после смерти Стефана Батория королевском
престоле оказался в конечном счете шведский принц
Сигизмунд Ваза, занятый в первые годы правления
укреплением собственного положения.
Между тем процесс не был прерван окончательно.
Активная деятельность папства по пропаганде идеи
церковной унии на территории Речи Посполитой пу-
стила достаточно глубокие корни среди близких ку-
рии кругов.
ГЛАВА 2
РОЛЬ ПАПСТВА В ЗАКЛЮЧЕНИИ
БРЕСТСКОЙ УНИИ
явилась также проуниатская позиция короля i
высших сановников польско-литовского государ
конце 80-х — начале 90-х годов XVI в. в
Основным содержанием решений Брестское
униатского собора 1596 г. было провозглашение уши
православных епархий Речи Посполитой с католиче
ской церковью на условиях, с одной стороны, сохране
ния униатами православных обрядов, с другой — под
чинения папе римскому. Униатская церковь не входи
ла в состав польской католической организации, а на
прямую подчинялась Риму. В этой связи трудно пере
оценить роль римской курии в подготовке и заключе
нии унии, однако, также очевидно, что незначитель
ные по численности структуры, подчиняющиеся пап
ству на территории Речи Посполитой, самостоятельна
не могли провести необходимую в тех условиях подго
товительную работу. Важной предпосылкой Брестское
унии
ряда
ства.
В
правительственных кругах Речи Посполитой сложи
лась как нельзя более благоприятная обстановка дл
проведения униатской акции. Во многом это связан!
с избранием на польский престол выученика иезуитоь
шведского принца Сигизмунда Вазы. Одна из при
чин активной поддержки Сигизмундом политик!
папства на территории Речи Посполитой заключалась
в том, чго начиная с середины XVI в., после оконча
ния работы Тридентского собора, курия берет кур,
на поддержку сильной королевской власти, в чем бы.
заинтересован элекционный король Сигизмунд III.
Мощным толчком для активизации религиозной
натиска правящих кругов Речи Посполитой на во
сточнославянских землях было создание в 1589 г. мо
сковского патриархата. Руководители польско-литов
ского государства отнеслись к этому акту с большш
42
I >плсением, усматривая в нем угрозу их господству
1па Украине и в Белоруссии. В Варшаве не без осно-
I ший считали, что превращение Московской митропо-
<ни в патриархию повысит авторитет России в гла-
||<|х православного населения Речи Посполитой, будет
I чособствовать укреплению русско-украинско-бело-
|русских культурных и политических связей. Королев-
ская власть в этих условиях была заинтересована в
1подчинении православных господствующей католи-
ческой церкви как никогда прежде. Уния православия
|с католицизмом была призвана способствовать созда-
liniio единого фронта традиционных христианских pe-
ll игий против новых — евангелистических учений,
I гдкже подрывавших внутриполитическое единство Ре-
I чи Посполитой.
Одной из непосредственных предпосылок активи-
18ции деятельности польских властей в пользу введе-
ния унии было стремление улучшить отношения с
Римом, который видел в Сигизмунде III одного из ви-
новников неудачи, постигшей казалось бы верное де-
ло унии в Молдавии. С 1588 по 1592 г. римская курия
| через посредство варшавских нунциев, львовского
архиепископа Д. Соликовского, иезуита Ст. Варше-
вицкого и других вела активные переговоры с мол-
давским господарем Петром Мирчичем. Последний,
пытаясь укрепить шатающийся трон турецкого данни-
ка, неоднократно давал Риму самые серьезные заве-
рения в готовности принять унию. Мирчич, однако, был
свергнут с престола и убит по приказу турецких вла-
< тей. В этих условиях польское правительство, всегда
принимавшее тайное участие в борьбе боярских груп-
пировок, в августе 1595 г. ввело на территорию кня-
жества свои войска. Коронный канцлер Ян Замойский
посадил на молдавский престол своего ставленника
Иеремию Могилу, оставившего в силе господствую-
щее положение в княжестве православной церкви.
Прямое вмешательство Речи Посполитой в молдав-
ские дела вызвало негодование Габсбургов, не желав-
ших усиления польских позиций в этом регионе. На
Замойского посыпались жалобы в Рим. Императору
Рудольфу II удалось сыграть на «униатской» струне
Климента VIII, утверждая, что вторжение польских
войск в Молдавию испортило дело унии. В целом,
«молдавская авантюра» привела к осложнению поль-
43
ско-ватиканских отношений, улучшившихся толькс
после прибытия в Рим епископов-униатов [134, 324—
332, 595—596; 146, 176, 179].
§ 1. УНИАТСКИЕ ТЕНДЕНЦИИ В СРЕДЕ
ПРАВОСЛАВНЫХ ИЕРАРХОВ
Вопрос о том, кто на рубеже 80—90-х годов
XVI в. явился инициатором движения внутри пра-
вославной церкви, приведшего в конечном итоге к
заключению Брестской унии, продолжает оставаться,
одним из наиболее дискуссионных.
Православные историки в роли инициаторов унии
видели польских иезуитов [124, т. 1, 49—50, 61, 69].
Ведущую роль «общества Иисуса» в непосредствен-
ной подготовке Брестского собора 1596 г. не отрицали
в прошлом и католические авторы, в том числе наи-
более авторитетный знаток истории польской провин-
ции ордена С. Заленский [242, t. 1, cz. 2, 548—555],
однако в последнее время ситуация изменилась.
Так, один из ведущих католических историков ре-
лигиозных отношений в Восточной Европе XVI в.
иезуит Я. Крайцар отказывается от этой точки зре-
ния [210, 131—153], полностью отрицал какой-
либо нажим со стороны Рима или подчиненных ему
структур и крупнейший униатский археограф, проку-
ратор ордена базилиан А. Великий. В принадлежа-
щем его перу произведении «3 лыопису християн-
сько! Украши» он говорит о непосредственной подго-
товке к Брестской унии только с 1590 г. [98, кн. 4,
/9]. Эту же мысль был призван подтвердить и специ-
альный том документов по истории Брестской унии,
вышедший в Ватикане в 1970 г. и подготовленный к
печати А. Великим [63]. Первый из опубликованных
здесь документов — постановление Брестского собо-
ра— датируется 20 июня 1590 г. После этого следует
еще несколько православных источников, призванных
убедить исследователей, что идея унии была рождена
именно в среде православной иерархии.
Как показывает анализ источников, впервые по-
сле характерного своими унионистскими устремления-
ми понтификата Григория XIII идея унии на восточ-
. нославянских землях была выдвинута в 1588 г. вовре-
44
Визит
патриарха
Иеремии
мя приезда в Речь Посполитую константинопольско-
го патриарха Иеремии.
В апреле 1584 г. государственный сек-
ретарь курии кардинал ди Комо сооб-
щил Поссевино об аресте и ссылке
Иеремии султанской властью и в
связи с этим посчитал целесообразным после освобож-
дения патриарха перенести его столицу на террито-
рию Польши или России. По мысли ди Комо, лишив-
шись зависимости от турецкого султана, православ-
ные должны были скорее пойти на соединение с
Римом [194, 250]. Однако Поссевино, имевший за
плечами опыт московской миссии и хорошо знакомый
С антикатолическими настроениями при дворе Ивана
I розного, считал, что столица нового патриархата
должна находиться не в Москве, а в Киеве, Львове
или Вильно, а еще лучше — в Риме [75, v. 1, 270; 194,
250].
Мысль о перенесении столицы патриархата была
подхвачена также Болоньетто. В июне 1584 г. он из-
ложил Стебану Баторию план создания патриархата
с центром в Вильно, Львове или в другом месте на
Руси. Идея, высказанная Болоньетто, была созвучна
с предложениями К. К. Острожского (с той разницей,
что князь предлагал перенести столицу патриархата
в Острог) [209, 201].
Очевидно, что замысел кардинала ди Комо был в
основном поддержан, а в дальнейшем конкретизиро-
ван папскими представителями в Речи Посполитой.
Этот план был доведен также до сведения королев-
ской власти и в дальнейшем вновь оказался на по-
вестке дня в связи с появлением патриарха Иеремии
па Украине в 1588 г. В непосредственной связи с
предложениями ди Комо находился план перенесения
столицы константинопольского патриархата, направ-
ленный коронным канцлером Я. Замойским легату
И. Альдобрандини осенью 1588 г. [51, t. 4, 249]. Эта
же идея получила новую интерпретацию в предложе-
ниях, сделанных нунцию Аннибалу ди Капуа в августе
1588 г. луцким католическим епископом Б. Мацейов-
ским [77, V. 1, 68—70; 89, 41—42; 203, 224].
23 августа 1588 г. Б. Мацейовский направил письмо нун-
цию ди Капуа, в котором сообщал о приезде в Речь Посполитую
константинопольского патриарха. Он, в частности, писал о своем
45
разговоре по этому поводу с брестским судьей Адамом Потаем,
человеком, по его словам, хотя и православным, но в религии
сведущим и уважаемым среди своих. В ходе этой беседы был
выработан план заключения церковной унии. В частности пред-
лагалось, воспользовавшись присутствием в Речи Посполитой
константинопольского патриарха, организовать теологический
диспут. По мнению авторов проекта, если патриарх пойдет на
это, он будет безусловно побежден, что дискредитирует патри-
архию в глазах верующих, однако если даже он откажется от
дискуссии — результат будет тот же. В любом случае задуман-
ная операция должна была подтолкнуть православных к унии
[77, V. 1, 68—69] В письме Мацейовского к нунцию есть не-
маловажное упоминание, позволяющее определить, кому дей-
ствительно принадлежала инициатива заключения унии. Речь
идет об иезуитах, имевших, по свидетельству Мацейовского,
непосредственное отношение к его встрече с Потием \там же].
Хорошо знакомый с этим документом О. Халецкий отмечал,
что речь может идти о тех отцах-иезуитах, которых пригласил
Мацейовский на Волынь из ярославской коллегии [203, 225;
182, 57].
Письмо было отослано нунцием к папскому легату Альдо-
брандини, а уже тот написал о своих соображениях по этому
поводу в Рим. Альдобрандини нашел предложенную Мацейов-
ским и Потием идею религиозного диспута между епископами
и архиепископами двух вероисповеданий неуместной, поскольку
такого рода вопросы выходили за рамки компетенции провин-
циальных соборов, тем более после их решения Флорентийским
собором [77, v. 1, 70—71]. Аналогичных взглядов придерживал
ся нунций ди Капуа. Эти соображения, очевидно, предопредели-
ли отрицательный ответ курии [40, т. 2, ч. 1, 152]. На решении
папства сказались, с одной стороны, шаткость самой идеи собо-
ра, отнюдь не гарантировавшего успеха, с другой — общая
ориентация внешней политики Сикста V, негативно относивше-
гося к идее унии и делавшего ставку на прямое обращение |
в католицизм.
Имеющиеся в нашем распоряжении документы по- ,
зволяют прийти к выводу, что в конце 80-х годов
XVI в. папская дипломатия скептически относилась к
возможности заключения церковной унии на террито-
рии Речи Посполитой.
Не получил поддержки со стороны Альдобрандини
и предложенный Я. Замойским проект перенесения
константинопольского патриархата в Киев — религи-
озный центр всей Руси. По мысли Замойского, этот шаг
должен был привести к унии церквей [51, t. 4, 249—
250; 220, т. 2, 227]. Как видим, проекты не были при-
няты курией, однако они уже сами по себе являются
важным свидетельством того, что в конце 80-х годов
XVI в. в среде польских иезуитов, некоторой части
высших католических иерархов, а также правитель-
46
i гнспиых кругах вновь усиливается интерес к идее
ЦЕРКОВНОЙ УНИИ.
Визит патриарха Иеремии, сделанные им персо-
нальные перестановки внутри православной церкви,
поддержка церковных братств непосредственно под-
толкнули православных епископов к унии. Начало ее
подготовки среди православных часто относится к
1590 г. и связывается с решением четырех православ-
ных епископов, собравшихся на собор в Бресте, пере-
йти под власть папы [63, 6—7]. Позже, во время
ноей поездки в Рим, Терлецкий и Потий сообщили Пос-
севино, якобы «добро» на их проуниатскую деятель-
ность епископы получили от константинопольского
патриарха Иеремии, опасавшегося из-за турецкого
султана открыто выразить свою позицию по этому
поводу.
Было ли решение высших православных иерархов
абсолютно самостоятельным и независимым от пози-
ции ордена иезуитов и проватикански настроенной
части католических епископов? Кроме сведений о при-
сутствии на Брестском соборе 1590 г. А. Потия,
мы не располагаем данными о связи между этими
группировками. Однако их действия были, вероятно,
согласованы. В этом смысле весьма показательно вто-
рое издание книги П. Скарги «О единстве церкви бо-
жьей». Оно было посвящено Сигизмунду III, а само
посвящение датировано 1 июня 1590 г. В обращении
к королю П. Скарга проводит прямую параллель меж-г /
ну государственным и религиозным единством Речи
Посполитой, призывает Сигизмунда III бороться за
унию, предоставляя высокие должности православным
только в случае их «соединения» с римской церковью
[40, т. 7, 530—53/]. Июнем 1590 г. датирована под /
писанная в Бресте епископами декларация унии.
Заслуживают внимания сделанные П. Жуковичем
предположения о том, что если вопрос об унии ре-
шался первоначально на белзском совещании четы-
рех епископов в начале 1590 г., то к этим переговорам
мог иметь непосредственное отношение Б. Мацейов-
ский, уехавший в качестве посла Сигизмунда III в
Рим в апреле 1590 г. [111, 92—97]. Долгое пребыва-
ние в Риме (с апреля 1590 по июнь 1591 г.) Б. Ма-
цейовский использовал также для продолжения нача-
того им унионистского движения. В декабре 1590 г.
47
он обратился к курии с „просьбой направить для рент
боты в его диоцез кого-либо из выпускников Греч.Дшк
ской коллегии. Просьба была воспринята с пони и Jl 5
нием и после консультаций с кардиналом Сантср liny
папа назначил для выполнения этой миссии Петр |iv
Аркудия — греческого униата, первого из выпускникоЛии
Греческой коллегии, получившего степень доктора фи|ы
лософии. Аркудий прибыл в Луцк в 1591 г. и сразу жени
провел ряд успешных консультаций с Терлецким, ПоКу|
тием, а также Острожским, беседы с которым завер|ми
шились неудачно для сторонников Мацейовского [203|ни
246—247].	Ini
Активная проуииатская деятельность П. АркудиЛии
и П. Скарги не была секретом для украинской и бе! *п
лорусской общественности. В письме к патриарху|11
Иеремии от 7 сентября 1592 г. члены львовского брат! И
ства писали: «Римский же папа послав некоего ерея гс
своего * повелевающе по всех церквях своих зд<! ш
квасным хлебом службу совершати и соединяющее!
сим общением церквам нашим, яже и зде во Львове п<
збыстся. Некииже езуита виленский Петр Скарга и
выдруковал книги, о вере своей и о греческом заблуж-1 ц
дении глаголюще и королеви сие писание вручил, да с
всяким грады мирская власть потрясе нас и готовит!
ся по своему хотению совершите» [22, т. 4, 44].
По мнению О. Халецкого, П. Аркудий мог быть!
одним из тех, кто повлиял в начале 1593 г. на реше-1
ние А. Потия принять постриг и занять вакантную! 1
епископскую кафедру во Владимире-Волынском. Эту I
идею поддерживал К- Острожский, рассчитывав-1 I
ший приобрести в его лице своего сторонника в
рядах православного епископата. В целом же последо- I
вавшее 20 марта 1593 г. решение Сигизмунда III о на- I
значении владимирским православным епископом I
Адама (в монашестве Ипатия) Потия было безуслов- I
ным успехом сторонников унии [21, т. 4, 63].
В начале 1590-х годов произошли серьезные изме- I
нения в политике римской курии, сказавшиеся со вре- I
менем самым серьезным образом на религиозной и I
политической ситуации в Речи Посполитой. В 1590 г. I
умер правивший 5 лет Сикст V. В течение полутора I
* По мнению большинства исследователей, речь идет о I
П. Аркудии.
48
р
и®т на престоле св. Петра сменились три его преем-
ника. Урбан VII, Григорий XIV и Иннокентий IX.
В этих условиях в начале 1592 г. непредсказуемо для
tnyх враждовавших между собой партий — профран-
ну 1ской и происпаиской — конклав избрал папой кар-
динала И. Альдобрандини, принявшего имя Климен-
и1п1 VIII. Небезынтересно заметить, что избрание кар-
«ннала Альдобрандини на высший пост в римской
оаурии стало возможным благодаря его «польской»
) [миссии. Сторонник Сикста V, он снискал расположе-
3|нпс испанских Габсбургов, успешно справившись с
 ыдачей освобождения из польского плена предста-
1 н геля австрийской ветви рода эрцгерцога Макси-
:-|мплиана, неудачно претендовавшего на престол Речи
«Посполитой. Испанская партия включила Альдобран-
-IiUiiih последним, шестым, кандидатом в список пре-
I к-пдентов на папскую тиару, и именно он был избран
«впоследствии на папский престол.
Приход к власти Альдобрандини знаменовал собой
«постепенный отход папства от внешней политики, ко-
: I юрая ставила своей главной задачей борьбу с Тур-
цией, и возрождение интереса к унии, проявившегося
I столь четко в
Подготовка
поездки в Рим
епископов-
униатов
деятельности Григория XIII.
В 1594 г. произошло непосредственное
подключение курии, а не только подчи-
ненных ей структур в лице иезуитов
и особо близких католических иерар-
хов, к подготовке унии на украинских и белорусских
1смлях. 15 октября 1594 г. датируется первое извест-
ное сегодня послание варшавского нунция Дж. Ма-
ласпины, затрагивающее вопросы религиозной унии.
Нунций сообщил, что, по словам канцлера Я. Замой-
। кого, к последнему явились два православных еписко-
па и показали ему письмо, подписанное всеми еписко-
пами, за исключением одного, где говорилось об их
готовности признать верховную власть римского па-
пы [63, 31]. «Если Господу будет угодно достичь
сердца этого народа на Руси и в Литве, можно будет
приобрести миллион душ, а по их примеру легче по-
следует Молдавия и Валахия»,— читаем в реляции
нунция. Здесь же Маласпина указывает, что он об-
ратился к Я- Замойскому с просьбой прислать еписко-
пов к нему [63, 3/]. Сообщение Маласпины было
встречено в Риме с живым интересом. Очевидно,
49
сразу же по получению реляции нунцию было отпра
лепо письмо за подписью папского племянника ка
динала Пассери Альдобрандини, пожелавшего, чт
бы православные епископы действительно явились
нунцию и продемонстрировали свою готовность пр
знать верховенство «святой столицы».
Однако дело затягивалось и 25 ноября 1594
нунций сообщал, что в связи с занятостью Я. Замо
ского татарскими делами встреча с епископами noi
откладывается [63, 32].
К декабрю 1594 г. относится появление одного ;
важнейших униатских документов — торчинского де
рета, авторами которого были Б. Мацейовский, И. П
тий и К. Терлецкий. Встреча их произошла в нача.
декабря 1594 г. в Торчине — имении луцкого католит
ского епископа. Обстоятельства появления этого док
мента становятся ясны при знакомстве с приписке
сделанной Б. Мацейовским к одной из его копи
«Это копия, сделанная собственной рукой Отца Вл
дыки Владимирского с оригинала в Торчине 2 декаб{
1594 года, когда мы 2, 3 и 4 декабря все вместе бьы
в Торчине, т. е. Отец Владыка Владимирский, От<
Владыка Луцкий и я, третий. Есть два оригинала по,
писанные их руками и запечатанные, писанные руке
самого Отца Владыки Луцкого...» [63, 35].
Приписка Б. Мацейовского имеет существен^
значение для определения генезиса унии в среде вы
шего православного духовенства. Торчинский декрет -
второй из известных программных документов епи
копов-униатов после брестской декларации 1590 i
и если в отношении последней авторство или соавто|
ство Б. Мацейовского можно только предполагать,
в случае с торчинским документом оно неоспорим
С декабря 1594 г. основной ударной силой унии
среде православной иерархии становится «благосло:
ленный» Б. Мацейовским тандем — И. Потий и К- Те{
лецкий.
Торчинский документ был важным этапом
деле подготовки унии. Ближайшей задачей его автс
ров явился сбор под ним подписей православнь
иерархов. Выполнение этой задачи было поручег
К. Терлецкому, который, судя по всему, справился
ней в очень короткое время. Уже в феврале следу»
щего 1595 г. он был в Кракове к началу работы cei
50
I
[al*1 11 Д°кУмент c собранными подписями (не удалось
□Случить только визы епископов Балабана и Копыс-
•некого) был предоставлен нунцию [111, 116].
I 10 февраля 1595 г. Маласпина писал кардиналу
Альдобрандини: «Епископы с Руси и Литвы при-
вили ко мне своего луцкого епископа с письмом,
1Дписанным ими и скрепленным их печатями, из ко-
I Iiporo видно, что они решили соединиться с католиче-
Ги*ой церковью, желая быть допущенными в сенат и/
чаться верными своей религии, реформированной:
<> желанию верховного понтифика. Вышеназванный ’
fcluiicKon перед этим уже говорил с Его Величеством,
»> тайно, из-за страха перед князем Острожским, ки-
'11ским воеводой. Я показал им, что лоно апостольско-
Я> престола открыто и милосердно, и не упустил
ичего из того, что посчитал соответствующим для
Апостольского представителя» [75, V. 2,48]. Далее Ма-
Ялспина сообщал, что, опасаясь обвинений в легко-
гВсрности, поручил встретиться с К. Терлецким львов-
Чкому католическому архиепископу Д. Соликовскому,
Яоторый должен был сообщить нунцию свои выводы
Япии же]. Судя по депеше нунция от 17 февраля,
Чороль включил в состав комиссии также Б. Мацейов-
Якого и Л. Сапегу [там же, 49]. Ситуация складыва-
Жись поистине анекдотическая: Б. Мацейовский —
Вдии из авторов торчинского декрета — оказался в ко-
миссии, которая должна была вынести ко нему свое
[Жешение и доложить о нем нунцию. Естественно, что
Долго ждать окончания работы комиссии не пришлось.
Jl7 февраля 1595 г., когда нунций отправил в-Рим со-
общение о назначении королевской комиссии, Д. Со-
[Жшковский письменно уведомил нунция об окончании
работы. Вопрос был решен положительно и комис-
сия рекомендовала Терлецкому прибыть в Краков к
празднику пятидесятницы для получения писем и
Дальнейшего следования в Рим [63, 48—49]. Маласпи-
liia сообщил об этом курии 23 февраля 1595 г., добавив
or себя, что в случае успеха будет обращено более
 миллиона душ, а этому примеру может последовать
Москва [77, V. 1, 82]. Ранее Маласпина говорил о
Молдавии и Валахии, теперь, однако, аппетиты нун-
ппя возросли. Не случайно в письмах к Альдобран-
11Н1ИИ он приписывал себе заслугу заключения антио-
1( майской лиги, успехи католицизма в Швеции и унию
51
на восточнославянских землях Речи Посполитой [ и
V. 2, 49; 63, 48; 203, 282].	in
В своей записке нунцию от 17 февраля 1595 у
Д. Соликовский оговорил возможность участия ол
дальнейших переговорах кроме К. Терлецкого еще । иг
него лица. Фактически речь шла об И. Потии. Уже пи
следующий день Сигизмунд III подписал письмо
владимирскому епископу, где говорилось: «А мы т<
вас в оборону нашу королевскую принявши, завж in
вам ласкавым и милостивым паном быти хочем 4
святейшему папе римскому яко напильней вас и с > I
ранье ваше заметим» [21, т. 4, 86; 63, 50].	ц1
В Риме отнеслись к сообщениям нунция с нескр 'И
ваемым интересом и всячески стремились активш
ровать его деятельность в отношении унии [63, 5
Особый интерес вызвала его реляция от 23 февра.; I)
В письме из Рима (ответ был дан незамедлительно дг
18 марта) говорилось: «После того, как было напис
но первое письмо, получили второе письмо В. В.
23 числа прошлого месяца с шифром и сообщение
которое очень утешило нашего Господина и всех ш г
особенно известием о хороших надеждах на воссоед
нение в лоне Святой церкви стольких несоединеннь и
ибо это дело и само по себе и в связи с последстви i
ми, упоминаемыми В В. (перспектива обращения Ро i
сии — С. П.), заслуживает того, чтобы быть поруче
ным Богу и быть решаемым со всей вашей старател
ностью и всем возможным вниманием, что В.
сделает и подаст Его Милости королю мысль о то
какова будет его Слава, если это произойдет при ei
счастливом правлении... Если же владыка луцкий пр
будет для этого в Рим, мы не применен обойтись »
всей возможной любовью и гуманностью» [63, 62
Прямая заинтересованность и нетерпение курии чу
ствуются уже из этого письма, а в середине аире.'
нунцию ставится в упрек то, что в своей последш
реляции от 18 марта он ничего не пишет об уш
«Русинов со Святым престолом» [63, 56]. На этот ре
ко возросший напор курии справедливо указывав
О. Халецкий [203, 284].
Маласпина ответил 15 мая, что он не испытывае
сложностей в отправке епископов в Рим, но предпе
читает отложить это дело до полной уверенности
окончательном решении не только епископов, но и вес
52
Flu клира, чтобы не вызвать в королевстве волнений,
I песенных на его счет [75, v. 2, 54]. Действительно,
>1 условиях народного восстания под предводительст-
1 м С. Наливайко, принявшего ярко выраженную
внтиуниатскую направленность, у представителя ку-
 * и были причины опасаться за репутацию «святого
>|<|>естола». В конце мая Маласпина сообщил курии,
who епископы готовы выехать в Рим и вскоре получил
юхвалу от кардинала П. Альдобрандини [63, 58—
№|. Курия торопила варшавского нунция в деле за-
ключения унии еще и потому, что стремилась ускорить
 юло унии в Молдавии и Валахии, где оно было тесно
I низано с заключением антиосманской лиги [203,
1'85 —286].
I В июне 1595 г. епископы-униаты подписали «Арти-
1 улы унии» и письмо к папе Клименту VIII, ликви-
4 ировав последнее серьезное препятствие на пути под-
1||>1овки поездки И. Потия и К. Терлецкого в Рим
I [89, 237—238]. Вялое сопротивление некоторых епис-
It iinoB, и в первую очередь самого митрополита М. Po-
li озы, было сломлено окончательно.
Нунций неоднократно сравнивал планировавшееся
I посольство Потия и Терлецкого с миссией митрополи-
1'1 а Исидора [63, <S9]. Эти епископы прибыли из Брее-
ма в Краков 17 июля 1595 г., где сразу же начались
I консультации с королем и нунцием по поводу подпи-
1г шных на соборе артикулов унии. В соответствии с
I паяными дневника иезуитского дома св. Барбары в
Кракове в консультациях принял участие Петр Скар-
га [91, т. 7, 203]. П. Жукович, впервые обративший
ннимание на это сообщение, отмечает, что «это — пер-
вое по времени документальное свидетельство об уча-
। тии иезуитов в практическом осуществлении идей
унии» [111, 73S]. Действительно, в июле 1595 г.
И. Скарга впервые появляется в качестве официаль-
ного эксперта в ходе подготовки унии, но в целом
орден проявил себя в этом отношении гораздо раньше.
Исследователь политической деятельности П. Скарги
Л. Яновский отмечал в свое время, что еще в начале
90-х годов «Скарга тщательно следил за ходом собы-
тий и по приглашению Мацейовского ездил на Русь
разузнавать положение дел, а во время отсутствия
в Польше короля пребывал некоторое время на Чер-
53
войной Руси в Ярославе, где велись подготовител
ные работы к унии» [189, 69].
В Кракове часть решений Брестского собора бьи
передана для изучения королю (главным образом т
что касалось положения будущей униатской иера
хии на землях Речи Посполитой), часть — иунци
(преимущественно вопросы теологического и вероисп
ведного характера) [203, 178—185; 89, 233—234; 6.
107—112]. Король в соответствии с рекомендация*
комиссии, изучавшей представленные Потием и Те
лецким артикулы, удовлетворил, насколько это бы;
в его силах, выдвигавшиеся требования, что же к
сается одного из ключевых вопросов — о предоставлю
нии епископам сенаторских званий, то окончательно
его решение было отложено до ближайшего сейм,
28 июля 1595 г. король подписал два письма по вопр<
сам унии — князю К. К. Острожскому и митрополиз
М. Рогозе, а также универсал королевским старое
там с распоряжением задерживать на турецкой гр;
нице посланцев с письмами для православных епи<
копов [21, т. 4, 106—108]. На последнем особенн
настаивали И. Потий и К. Терлецкий. Двумя дням
позже был подписан королевский диплом, предоста!
лявший привилегии униатской иерархии, а 2 август
последовал официальный ответ на артикулы [63, 98
Нунций дал окончательный ответ 1 августа 1595 г
а представленные ему артикулы унии отправил в Ри
для дальнейшего согласования вопроса. В конечно
итоге епископы соглашались с трактовкой вопроса о
исхождении святого духа в соответствии с постано!
лениями Флорентийского собора, фактически прин!
мали католическое учение о чистилище, евхаристи
должна была совершаться под двумя видами. Литу{
гия и обрядность оставались неизменными, предполг
галось также сохранить право священников на 6pai
Григорианский календарь принимался униатской це[
ковью при условии сохранения времени праздновани
Пасхи [203, 178- 182; 63, 107—113].
Для папского представителя вопрос о поездк
епископов в Рим, казалось, был абсолютно ясен Уж
28 июля он писал в Рим, что они должны выехать
сентябре [63, 97]. Тем временем оттуда посыпался це
лый поток писем, отмечающих успехи нунция и стиму
лирующих его деятельность в этом направлении. В де
54
lii'inc от 29 июля сообщалось, что там готовы принять
Гусинских епископов и приветствуют готовность пе-
Ii'lhii в унию витебского воеводы Николая Сапеги
(*<<, .97]. Вопроса о приезде епископов касалось так
не письмо от 12 августа [там же, 119]. 19 августа
li Риме уже получили письма нунция от 14, 21 и
7 июля и узнали, что для организации поездки епис-
*.|>1юв в Рим было пожертвовано королем 500 флори-
юи, по 300 — кардиналом Радзивиллом и нунцием
In 200 — каким-то литовским папом [там же, 121—
Г "И- В тот же день в Краков ушло сообщение нун-
Iiiiiio, что в отношении приема епископов даны соот-
I «гсгвующие распоряжения епископу Падуи [там же,
|Ш|. Несколько позже, 26 августа, этому епископу
Кию направлено специальное распоряжение по no-
li иду приема епископов [там же, 125—126], а через
|||||| дня разосланы соответствующие рекомендации
кишским чиновникам в те местности, через которые
полжны были следовать И. Потий и К. Терлецкий:
|впце-легату Болоньи, президенту Романьи, епископу
[Лоретто, губернаторам Марки, Камерино, Перуджии,
Анкона [там же, 129—130]. 25 августа 1595 г. усло-
вии! унии, одобренные папским нунцием в Кракове,
были направлены для изучения кардиналу Толедо
|(>3, 124]. Как видно из этих документов, в Риме го-
юнились к визиту довольно основательно и с нескры-
ваемым нетерпением, полностью относя обращение
♦русинских» епископов на счет «трудов польского нун-
ция».
Между тем внутри Речи Посполитой обстановка
далеко не благоприятствовала поездке:' сказывались
общее резко негативное отношение братств к гото-
вившейся православными иерархами унии и 'противо-
действие ей части украинской и белорусской шляхты
но главе с К. К. Острожским (о его позиции нунций
сообщал в Рим практически в каждом письме). Епис-
копы-униаты перестали скрывать намерения и некото-
рые из них в конце августа 1595 г. объявили в своих
пастырских посланиях о том, что вся высшая иерар-
хия во главе с митрополитом решила принять верхо-
венство папы римского [214, 114]. В августе 1595 г.
(>ыло перехвачено письмо К. К. Острожского на То-
рупьский протестанский съезд, где князь угрожал вы-
ступить против короля во главе 15- или 20-тысячного
65
войска, в случае если решение об унии будет принЖ
«без предварительного обсуждения на соборе [2 J
/26]. На созыве собора К. К. Острожский настаиЛ
в начале сентября 1595 г. в письме, адресованном л
товскому канцлеру Л. Сапеге [111, 161—162]. Как 
общил нунций в реляции, датированной середин!
сентября, в Кракове ходили слухи, что Острожек!
отправил 10 тысяч флоринов в Австрию и ИталД
чтобы там расправились с И. Потием и К. Терлецки
и также написал в связи с этим константинопольски .1
патриарху [63, 140]. Основывались они, очевидно, 1
действительном факте посольства, отправленного О!
рожским в Венецию, к православному филадельф' I
скому епископу с предложением переехать на терр]
торию Речи Посполитой. Посольство закончило!
неудачей [209, 211—212] и было последней серьезн!
попыткой старого князя если не помешать миссии Г1
тия и Терлецкого в Рим, то по крайней мере свес!
на нет ее результаты. Острожский так и не прим!
нил силу ни в связи с поездкой епископов в Рим, нл
связи с последовавшим по их приезде Брестским с
бором.
Позиция Острожского представляла серьезну
опасность с точки зрения государственного единств
Речи Посполитой. 8 сентября Маласпина сообщил ]
Рим, что на следующий день в его резиденции назнач!
но совещание сенаторов по вопросам Торуньского сим
да и поездки «русинских» епископов [75, V. 2, 69]. Кг
можно судить по детальному отчету Маласпины и
этом заседании, было принято решение отложить п
ездку и направить соответствующие письма епископа
однако те, не успев их получить, вскоре прибыли
Краков [63, 146; 214, 128]. В связи с их приездом в<
прос о поездке в Рим был поставлен на совещани
нунция и высших светских и духовных сановника
Речи Посполитой вторично. Ряд участников встреч
настаивал на прежнем решении, указывая, что поез
ка епископов в Рим до специального собора, созыв
которого требовал Острожский, чревата как для гх
сударства, так и для самих епископов серьезными п
следствиями, поскольку народ настроен против уни!
в Константинополь направлены письма с призывом
патриарху низложить епископов, и наконец, 150 вса.1
ников князя Острожского готовы схватить их во врем
56
ин'чдки в Рим. Предлагалось собрать православный
обор для решения этого вопроса, а если понадобит-
II совместный съезд католического и православного
йхоиенства, который должен был подчинить право-
IIIиную церковь католической церковной организации
’«чи Посполитой [63, 149—153]. По мнению О. Ха-
1СЦКОГО, это предложение поддерживалось в большей
или меньшей степени примасом Польши Станиславом
Кнрпковским, относившимся к самой идее унии очень
осторожно [203, 307].
Другая часть участников совещания высказалась
• пользу поездки, аргументируя это тем, что королев-
хня власть в государстве слишком сильна, чтобы про-
। циники унии решились на серьезное выступление, и
«г-1 тому не следует упускать представившуюся воз-
можность заключить унию. К сторонникам этой точки
репин принадлежал кардинал Г. Радзивилл, нахо-
(ившийся в тесных контактах с папским нунцием [63,.
Ь19—153]. Сам нунций, однако, занял нейтральное
положение, подчеркивая свое «невмешательство» в
пела Речи Посполитой. Выход был найден в пригла-
непии И. Потия и К. Терлецкого, что вполне устран-
ило сторонников нунция. Уверений епископов в том,
но епископат, народ, шляхта, а также часть духовен-
ства пойдут за ними оказалось достаточно для того,
Побы поездка была санкционирована, а первоначаль-
юе решение о ее несвоевременности отменено [там же;
ЮЗ, 305—310-, 111, 163—165-, 214, 128—130].
В соответствии с принятым на совещании реше-
нием Сигизмунд III 24 сентября подписал универсал,
объявлявший об унии православной церкви Речи По-
сполитой с Римом [63, 154—156]. Решение, принятое
на совещании 22 сентября 1595 г„ а также универсал
короля означали окончание подготовки унии и вступ-
icime в фазу ее непосредственного проведения. На
протяжении всего 1595 г., наиболее важного для ге-
незиса Брестской унии 1596 г., подготовка к ней шла
уже не только при участии отдельных членов ордена
иезуитов или близких к Риму иерархов, но и под не-
посредственным контролем папского нунция.
57
§ 2. ДИПЛОМАТИЧЕСКАЯ МИССИЯ	I
А. КОМУЛОВИЧА	I]
В первые годы понтификата Климента VB
папство продолжало проводить активную антитурЛ
кую политику. Именно поэтому первые бреве Клим
та VIII, касавшиеся украинской проблематики, бы!
связаны не с религиозными, а с антиосмапскими п I
нами курии.
В декабре 1593 г. Климент VIII направил в ЕЯ
сточную Европу хорватского священника Алессанди
Комуловича с особой миссией. Перед ним была п|
ставлена задача посетить Трансильванию, Молдавии
Валахию, Речь Посполитую и, возможно, Русское г!
сударство в целях привлечения их к антитурецкой л I
ге, которую пыталась создать курия под эгидой Габ!
бургской империи. Особые сложности Комуловив
предстояло преодолеть на территории Речи Посла
литой.
В Риме знали о стремлении правящих кругов Ре
Посполитой, в частности канцлера Я. Замойского, пр!
сечь антитурецкие акции казачества с целью coxpl
нения необходимого польско-литовскому государст ]
мира с Турцией. Поэтому Комуловичу рекомеи
довалось действовать крайне осторожно, втайне о!
канцлера и его людей. (Посол империи Габсбурге:
М. Вакер, стремившийся завязать контакты с казак я
ми, так и не достиг этого. В качестве представител|
казаков ему предлагал услуги некто Балицкий, суд!
по отчету Вакера, человек Я. Замойского [95, 21 -J
25]). Инструкция предписывала А. Комуловичу bccti
переговоры о казаках с ограниченным кругом лиц
архиепископом львовским Д. Соликовским, герцого
Я. Острожским и его отцом К. Острожским *. Кроь 
того, рекомендовалось обратиться за помощью к епш|
копу луциорскому (очевидно, луцкому — Б. Мацейо
скому), старосте и викарию Каменец-Подольска.
В ходе переговоров посланец должен был соблм
дать особую осторожность. В некоторых письмах
Рим Комулович употреблял для обозначения ряд
политических деятелей буквы латинского алфавита
* А. Комулович в письме от 27 апреля 1594 г. обращав
внимание на допущенную в инструкции ошибку: киевский ное
вода К. Острожский был назван волынским воеводой [79, 97]
58
Расшифровать значение каждой из них пока не'пред-
ггавляется возможным, однако очевидно, что буквой
(i обозначался Я. Замойский, буквой X — султан. Об-
мен письмами между Комуловичем и его римскими
корреспондентами происходил через краковских иезу-
atoB или территорию Трансильвании. Такие предосто-
рожности не были излишними. Пытаясь втянуть Речь
Посполитую в войну с Турцией, Комулович фактичес-
ки действовал вопреки ее национальным интересам, на
руку империи Габсбургов. Прямой связи между пап-
ским посланцем и пребывавшим в это же время на
Украине Э. Лясотой, очевидно, не было, однако Ко-
муловичу было поручено немедленно сообщать все,
•по он узнает о делах императора, папскому нунцию
U Вену, что и было им выполнено [79, 107—Д?<?].
В переговорах с казаками Комулович должен был
склонить их к антитурецкому походу, в частности взя-
тию Монкастро * и дальнейшему продвижению вдоль
Черного моря. Кроме этого, папскому легату предпи-
 ывалось вести дело так, чтобы запорожцы проник-
лись уважением к папской власти [80, 227\. Комуло-
ричу было поручено передать предводителю казаков
верительное письмо.
Сами по себе письма Климента VIII казакам и их предво-
дителю до сих пор не привлекали внимания советских иссле-
дователей. Между тем они представляют собой свидетельство'
уникального факта непосредственного обращения руководителя
католической церкви к украинскому казачеству — ударному
отряду в борьбе с экспансией католицизма и унии на украин-
ских землях в конце XVI—XVII вв. и вызывают в связи с этим;
особый научный интерес.
Учитывая, что письма Климента VIII к казакам практически
по использовались в работах советских историков, а также
исходя из несомненной источниковедческой ценности этих доку-
ментов, представляется целесообразным привести здесь их пере-
род, опустив лишь некоторые малозначительные детали.
«Климент VIII посылает приветствие избранному сыну и
благородному мужу генеральному гетману казаков.
Не по нашим заслугам, а по воле божества, находясь р
>той высокой столице блаженнейшего апостола Петра, мы
юстоянно обращаем в беспокойстве наши взоры во все части
христианского общества с тем, чтобы в соответствии с нашим
долгом выполнить нашу пастырскую волю, а в это тяжелейшее
иремя мы страстно стремимся вместе с обществом развеять
* В инструкции приводится также другое название крепос-
— Козиглуф (судя по всему, имеется в виду нынешний
лгород- Днестровский).
59
о ромную бурю, поднятую еретиками и неверными. В cl
больших несчастьях, которые частично нас уже отягощают,
•стично угрожают в недалеком будущем, мы прибегаем -не тол
к отцовскому состраданию в речах и богослужениях, на кого
мы возлагаем основную надежду, но и, что равнозначно,
сколько мы в состоянии сделать это с божьей помощью, м
скими средствами прикладываем лекарство к человеческим
нам. Со всем старанием стремимся поднять' нашим отцова
призывом на не менее благочестивую, чем храбрую защиту в^
и общества наших сыновей католических правителей, а так
нации и народы, прославившиеся в войне. Мы знаем, как сл
но твое казацкое войско, и поэтому оно может быть оч
полезно христианскому обществу в борьбе с общими враге
нашей веры. Тем более, что мы проинформированы о твоей с
юсти и знании военного дела: ибо ты не уступаешь храбр
шим людям в смелости и умении командовать войсками».
Призвав затем казацкого предводителя оказать помо
«христианскому обществу», Климент VIII продолжал: «Ит
.зная о твоей большой преданности господу и о твоей добр
воле к нам и святой столице, посылаем с большим риском к те
и твоим войскам избранного сына Александра Комулео, илли
ка, близкого нам священника, угодного богу, религиозного
нам полностью преданного, по сложнейшим проблемам xj
стианского общества и католической веры, который будет гоя
рить с тобой от нашего имени. Поэтому побуждаем тебя выел
тать его с благородством и полным доверием, как будто •
говоришь лично с нами. Услышь, поистине храбрейший му
голос матери своей, католической церкви, смелость свою и влас
над воинствующим народом отдай богу и святому Петру, выпо
ни замыслы наши: будет тебе и твоему народу слава в века
что в тяжелейшее время немало храбрости своей и пюб
уделили апостольской столице.
Дано в Риме у Святого Петра с перстнем рыбака, 8 ноя
ря 1593 г., во второй год нашего понтификата».
Аналогичные мысли высказывались и в письме к казака
«Климент VIII посылает приветствие избранным сыновьям к
зацким военным.
Хотя мы и не равны по заслугам блаженнейшему гла
апостолов Петру, но по воле божества являемся его преемй
ками и последователями, горячо любим отцовской любовью все
•овец Христовых, пасомых и управляемых как вдали, так
вблизи, и призываем всех, как сыновей единой матери Свята
римской католической церкви, оказать помощь в общих нужда
христианского общества.
Знаем вас, как сыновей наших во Христе, и удостаивае
•отцовской любовью, имеем сведения о вашей храбрости и вое|
ной отваге и хорошо об этом проинформированы...». Необход!
мость выступить в поддержку Рима папа аргументировал сл
дующим образом: «...ничто не придает воинам большей храбр
сти, ничто не способствует так воинской славе, ничто i
важно так для последующей памяти, как совместная защит
христианского общества, забота о нашей святой религии
жертвование жизни и крови, если будет необходимо, за велт
чие христианского имени, в особенности в это время, когд
ужаснейший турецкий тиран настолько зажжен ненавистью пр<
60
Kill христиан, что не только зловеще предвещает обратить всех
рабское иго, но и полностью уничтожить христианское имя...
; Мы же в силу наших пастырских обязанностей заботиться
•I божьей церкви посылаем к вам по сложнейшим религиозным
общественным вопросам избранного сына Александра Кому-
1Р0, иллирийского священника выдающейся набожности и бла-
П'кч'тия, близкого и преданного нам, которого вам с богом
теряем, чтобы вы охотно выслушали его обращение к вам от
IHBiero имени и имели к нему без всякого сомнения полное
дциерие, ибо он является лицом, способствующим славе господа,
Hiuei'i нации и военного достоинства.
Вы же, отважные воины, покроете себя, как надежные
Поенные слуги господни, бессмертным пальмовым венком, кото-
рый никогда не увянет.
г Дано в Риме, у Святого Петра с перстнем рыбака, 8 ноября
1803 г., во второй год нашего понтификата» [62, 233—235].
J Письма папы римского к украинским казакам озаглавлены:
II (бранному благородному мужу, генеральному гетману каза-
кин» и «Избранным сыновьям казацким военным». Сами титулы
мило что дают для определения точных адресатов писем, не
(Одержат каких-либо указаний по этому поводу и тексты пап-
tiiiix посланий. Судя по всему, письма могли быть вручены
любому из предводителей казацких отрядов. Речь могла идти
о старшем казацкого реестра Н. Язловецком, о преданности
Которого католицизму было хорошо известно в Риме, или же
рпо с нашей точки зрения менее вероятно) о К. Косинском,
рсстание под предводительством которого довольно подробно
вписывалось в донесениях курии нунция Г. Маласпины [40,
Т 2, ч. 1, 173—176].
В соответствии с инструкцией А. Комулович дол-
жен был в целях конспирации вести переговоры с ка-
шками на «кресах» польско-литовского государства:
и Каменце, Каневе, Корсуне или Черкассах. Перед ним
Не ставилась задача посещения Запорожья, хотя каза-
ки, с которыми предполагалось вступить в переговоры,
имелись в виду, очевидно, запорожские. Косвенно об
5»гом свидетельствует одно из писем Комуловича в
Рим, в котором говорится, что, узнав о том, что дне-
провские казаки находятся в походе (морская экспе-
диция сечевиков во главе с атаманом Б. Микошин-
с мем в мае—-июне 1594 г.), он, Комулович, начал пе-
реговоры с другим отрядом казаков [79, 100].
Характерно, что письма из Рима от 8 ноября
1593 г. Комулович должен был получить намного поз-
же у купцов Монтелупи, являвшихся, по сути, финан-
совыми и дипломатически агентами курии в Речи
I [осполитой.
К сожалению, имеющиеся в нашем распоряжении
легочники не позволяют определить, были ли переда-
61
ны папские письма адресатам, и если были, то кЖ
именно.	।
Письма Климента VIII, направленные казакам,!
писаны в духе воинствующего католицизма. Если!
добный тон может быть объясним в отношении пеЯ
го из писем (ведь руководителем казаков мог быЖ
глава реестра — католик Язловецкий), то аналогии!
заявления в письме к казацкой массе—правое.®
ным, о чем не могли не знать в Риме, свидетельств!
о явной переоценке курией своего влияния в срВ
православного населения Речи Посполитой. R
Чрезвычайно важным представляется прослеЛ
действия А. Комуловича на Украине, отраженный
его письмах и практически оставшиеся неизвестно
в советской историографии. Наиболее важным явЖ
ется вопрос о содержании переговоров КомуловичЖ
К. К. Острожским и различными отрядами украин Л
го казачества.	д
Януш Острожский, сын К. К. Острожского, Я
рекомендован Комуловичу не случайно. Еще в сЖ
тябре 1593 г. Януш, напуганный восстанием К. V
синского и, очевидно, стремясь направить энергию 
зачества и показачившихся крестьян за пределы свЛ
владений, агитировал их наняться на службу к ГаЖ
бургам [70, 19—20]. Рим пытался расположить О1
рожских к себе, передав через Комуловича обещан]
способствовать решению в их пользу имущественна
спора по поводу приданого на территории Габсбул
ской империи [80, Р5].	1
Как сообщает Комулович в письме от 31 мар]
1594 г., в Каменец-Подольск он прибыл 24 марта, I
не застал там никого из рекомендованных ему в Ри1
людей и решил ехать прямо к К. Острожскому [1
95]. В следующем из известных нам писем, датир!
ванном 27 апреля 1594 г, он сообщает со Львова, ч!
вел в Остроге переговоры с К. Острожским и тот d
гласен воевать с Турцией, однако только с разреи!
ния короля. После переговоров с Острожским Комул!
вич в присутствии постоянно сопровождавшего е]
каменецкого старосты имел беседу со львовским арх!
епископом Д. Соликовским. Последний поддержа
мысль о возможности ведения войны (речь шла о пр|
дотвращении похода татар в Венгрию) войсками одн(
го К. Острожского и пообещал ходатайствовать J
62
лом перед канцлером. После беседы, как пишет Ко-
Кулович, каменецкий староста отправился к Ост-
шжскому, чтобы побудить его взяться за это дело
||/!1, 97—98].
N К концу июля — первой половине августа 1594 г.
«Носится, судя по письмам Комуловича, последний
I пт его переговоров с К. Острожским. Переговоры,
В нова проходившие при участии Каменецкого старос-
ты, закончились для Комуловича неудачно: К. Ост-
||Н1Жский сначала согласился принять участие в пла-
|ин|ювавшемся походе, но на следующий день ответил
|о|казом [79, 102].
. Имеющиеся в нашем распоряжении источники
1>1П1детельствуют о полном провале попыток папского
liiiciiia наладить контакт с запорожскими казаками.
Очевидно, еще во время первых переговоров Комуло-
llili'ia с К. Острожским в Остроге было решено, что
|||оследний направит своего человека к запорожским
|1ивакам. На это указывает, в частности, замечание
I Комуловича в письме от 27 апреля 1594 г., что no-
li.'шииый человек вернулся и сообщил, якобы около
|днух тысяч запорожцев находятся у Черного моря и
[Ждут удобного случая, чтобы войти в устье Дуная. По
предположению Комуловича, этот поход был совер-
шен по инициативе Габсбургов [79, 100]. На лодоб-
||ын поход указывали в переговорах с Э. Лясотой и
сами запорожцы [32, вып. 1, 175].
Узнав об отсутствии запорожцев на Днепре, Кому-
лович, по его словам, вступил в переговоры с другим
<нрядом (численностью около двух с половиной тысяч
Человек), находившимся в пяти днях похода от Каме-
нец-Подольска. Как сообщает папский посланник в
письме от 14 октября 1594 г., они выразили готов-
ность принять участие в предложенной Комуловичем
операции, но молдавский господарь взял назад свое
обещание выступить совместно с казаками против та-
ыр. Тогда Комулович предложил казакам совершить
рейд по близлежащим турецким селениям и пообещал
объединить их с запорожцами. Однако атаман отряда
не захотел ждать и, получив от Комуловича 100 фло-
ринов и подарок, двинулся, как сообщает папский ле-
гат, к Килии. Переговоры с ним Комулович проводил
С мая по июль, о чем свидетельствуют упоминаемые
03
патером Алессандро письма к нему казацкого пре
водителя от 8 мая и 21 июля 1594 г. [79, 100—101]
Известное внимание этому сообщению Ко мулов i
уделил Д. И. Яворницкий, отождествив анонимш
казацкого предводителя с запорожским кошевым а
маком Богданом Микошинским [186, 101]. Нам э
отождествление не представляется убедительным. I
первых, Комулович ясно указывает на то, что nepei
воры он вел не с находившимися в это время на Че
ном море запорожцами, а с другим отрядом казаке
Во-вторых, по свидетельству Э. Лясоты, Богдан N
кошинский с 31 мая по 18 июня находился в морске
походе во главе тысячи трехсот запорожцев, отправи
шихся в море на 50 чайках. Вернувшись на Сечь, М
кошинский вел переговоры с Э. Лясотой [32, вып.
166—167] и не мог быть с мая по июль в пяти дне
пути от Каменца.
Очевидно, что в сообщении Комуловича речь ид
о другом человеке. Знакомство с политической с
туацией этого периода на Украине заставляет сделат
вывод, что им мог быть только С. Наливайко. Во-пе
вых, за исключением запорожцев, о которых уже шл
речь выше, мы не видим летом 1594 г. других сто.?
крупных казацких контингентов, кроме отряда С. Hi
ливайко. Как говорит Комулович, он насчитывал ока
ло 2,5 тысяч человек. Эта цифра совпадает с числе!
ностью отряда Наливайко, сообщенной запорожца
его послами 1 июля 1594 г. и зафиксированно
Э. Лясотой [там же, /83]. Во-вторых, известно, чт
именно в июле 1594 г. Наливайко отправился на КН
лию [ИЗ, 23], что совпадает с данными Комулович
об анонимном казацком предводителе.
Как видим, можно считать вероятным факт пер<
говоров Комуловича с Наливайко в мае — июл
1594 г. и существование писем казацкого предводите
ля к Комуловичу от 8 мая и 21 июля 1594 г. На осно
вании известных нам источников, к сожалению, не
возможно установить, была ли какая-нибудь связ
между походом Наливайко под Килию в июле 1594 г
и совпавшим с ним во времени отказом К. Острожско
го участвовать в предложенной Комуловичем антиту
рецкой акции.
Из писем Комуловича узнаем, что, получив отка
у К- Острожского, он немедленно отправился в со
64
провождении каменецкого старосты к снятинскому
Старосте Николаю Язловецкому, .пр словам папского
легата, противнику канцлера Яна 3амойского [79,
102].
Имя Язловецкого, очевидно, ревностного сторонника курии,
Встречается в документах римской курии еще в 1590 г. В част-
Ши'ги, 3 мая Язловецкий отправил провинциалу ордена иезуитов
и Речи Посполитой письмо с предложением основать иезуитскую
коллегию в Каменец-Подольске [40, т. 1, ч. 2, 163—165].
Очевидно, отчаявшись добиться какого-нибудь ре-
чультата в переговорах с казаками, Комулович сделал
ставку на шляхетские отряды, которые обязался воз-
главить в походе на Крым Н. Язловецкий. Содейство-
вало замыслам Комуловича то, что летом 1594 г.
татары по пути в Венгрию прошли через Украину,
вызвав недовольство местной шляхты [79, 101].
В своих отчетах в Рим Комулович подробно описы-
вает сложную внутриполитическую обстановку, в усло-
виях которой проходила организация похода Н. Язло-
пецкого. Последний получил от папского легата
10 000 флоринов и регулярно извещал Комуловича о
Ходе дел. 23 октября 1594 г. в письме в Вену папский
дипломат на основании письма Язловецкого от 19 сен-
тября сообщает, что в Крым отправилось 12 Тысяч че-
ловек, в том числе 6 тысяч днепровских казаков. Уже
27 октября он пишет кардиналу Сан-Джорджо о
20 тысячном отряде, действовавшем под командова
пнем Язловецкого против татар [там же, 107—108].
Однако приведенные Комуловичем данные нуждаются
В самой серьезной проверке. На это указывает харак-
терное замечание в одном из писем папского нунция
в Варшаве Г. Маласпины, что, по слухам, под нача-
лом Язловецкого находится не больше тысячи человек
[ВО, 231]. Как видим, Комулович так и не смог уста-
новить контакты з запорожскими казаками, неудачей
закончились его переговоры с С. Наливайко, и только
II. Язловецкий согласился возглавить поход против
татар, который, однако, завершился далеко не так,
как планировали его инспираторы. Казачество про-
должало активную антитурецкую и антитатарскую
политику и в последующие годы, однако, она не была
связана с дипломатическими акциями римской курии.
в 8 3264
65
§ 3. ЗАКЛЮЧЕНИЕ УНИИ
Уния И. Потия После созванного нунцием совещаш
И К. Терлецкого 22 сентября 1595 г. перед организат!
рами унии встали чисто практические задачи, связа
иые с отправкой И. Потия и К. Терлецкого в Рим. Ч
касается рекомендательных писем, то ими noesflh
была обеспечена с избытком, причем некоторые был
написаны даже до совещания 22 сентября. Очевидн
одним из первых рекомендовал Риму своих ставле
ников Бернард Мацейовский [63, 136—137]. В наилу
шем свете представля/отся Потий и Терлецкий така
в письме Николая Радзивилла папе римскому (
14 сентября. Радзивилл не скупился на похвалу ос
бенно И. Потию — в прошлом своему близкому дру1
[63, 140—141]. Двумя днями позже отправил пись>,
кардиналу П. Альдобрандини львовский архиепискс
Д. Соликовский [там же, 148]. Причину появленг
этих рекомендаций еще до окончательного решен >
вопроса о поездке епископов объяснить нетрудно: п
сьма были отправлены не из Кракова, а из Несви»
и Львова, куда отрицательное решение первого сов
щания (9 сентября) еще не дошло.
25—27 сентября датируются письма-рекомендаци
подписанные королем и нунцием. Каждый направь
по два письма: папе и кардиналу П. Альдобрандин
Генералу ордена иезуитов епископов рекомендовал ь
кто иной как Петр Скарга. Между тем нерешенны
оставался вопрос о том, кто будет сопровождать еп
скопов в поездке в Рим, ведь они никогда не покидал
пределов Речи Посполитой. Маласпина 22 сентябр
сообщал в Рим, что более недели назад написал п
сьмо Алессандро Комуловичу с предложением сопр:
вождать епископов в Рим, но не получил ответ
А. Комулович, вернувшийся в это время из Росси
исполнял обязанности виленского епископа. Это н
значение римского легата объяснялось тем, что Meci
виленского епископа Сигизмунд III прочил одному j
инициаторов унии — Б. Мацейовскому, назначению к<
торого противились правящие круги Великого княж
ства Литовского. Король пытался выиграть время
отъезд Комуловича был не в его интересах. Протг
посылки Комуловича в Рим высказалась и кури
В конечном итоге с епископами был отправлен виле1
66
ский каноник Евстафий Волович, к назначению кото-
рого, очевидно, имел отношение патер Комулович
|203, 313—314]. В качестве переводчика Терлецкого
поехал протеже Б. Мацейовского — Л. Докторович.
Отъезд И. Потия и К. Терлецкого в Рим произошел
между 26 и 28 сентября 1595 г. Первую дату находим
в дневнике краковских иезуитов, вторая — последнее
возможное число отъезда епископов, исходя из письма
Маласпины, сообщавшего 30 сентября 1959 г., что’
епископы уехали три дня назад [75, v. 2, 82].
Уже во второй половине сентября в курии прини-
мали меры, чтобы обезопасить поездку епископов,
(-ведения об этом сохранились в письме от 23 сентяб-
ря 1595 г., написанном Пьетро Норесом, одним из при-
ближенных кардинала П. Альдобрандини, к своему
другу Джованни Пинелли в Падую. Как следует из
письма, до Петра Аркудия, являвшегося в это время
священником Греческой коллегии, дошли слухи о том,
что представители православной общины в Венеции
проявляют повышенный интерес в отношении всего,
что касается поездки в Рим* Потия и Терлецкого. Эта
информация была сообщена папскому нунцию в Вене-
цию [63, 153—154]. В Риме, очевидно, решили не ис-
пытывать судьбу и предписать епископам объехать
беспокойную Венецию. По крайней мере 4 ноября
1595 г. епископ Лоди доносил курии, что «русинские
прелаты» приехали в Падую без заезда в Венецию
| 75, V. 2, SS].
15 ноября епископы прибыли в Рим и в тот же
день было подписано распоряжение Климента VIII
епископу Сан-Северо о высылке Маласпине суммы
денег, затраченной им на организацию поездки в Рим
Потия и Терлецкого [63, 176]. Епископов старались
принять с максимальным расположением, учитывая те
огромные выгоды, которые сулила курии предполагав-
шаяся уния. 17 ноября была организована аудиен-
ция у папы. Любопытно, что среди некоторых чинов-
ников курии распространилось известие о том, что
епископы прибыли для заключения унии из России.
В одном из отчетов об аудиенции у папы читаем:
«Вчера на аудиенции у нашего господина были два
русинских епископа, прибывших не из Московии, как
об этом писали, но из Белой Руси, провинции, подчи-
ненной Польскому Королевству...». Дальнейшее веде-
3»
67
ние дел, связанных с прибыванием епископов в Рим
папа поручил своему племяннику кардиналу Альд<
брандини (75, V. 2, 91\ 63, 179]. Последний, очевидн
организовал ряд ознакомительных бесед с епископ
ми. Особое значение имеет информация о беседе, д
тированная 22 ноября 1595 г. Приводимые здесь да>
ные существенно отличаются от тех, которые находи
в более ранних документах курии. Если раньше соо(
щалось, что Потий и Терлецкий представляют в Р(
ме 8 епископов, а предполагаемая уния даст Рим
20 тысяч душ [63, 179], то теперь отмечено, что
епархиях, подчиненных епископам-униатам, 8 тыся
верующих и еще 8 тысяч проживают в епархиях дву»
других епископов, якобы готовых принять унию, н<
ожидающих письма от Потия и Терлецкого о ходе п;
реговоров в Риме [там же, 180]. Безусловно, в данно!
случае речь идет о Г. Балабане и М. Копыстенскоз
которые, как известно, не подписали артикулов унш
Как видим, прибывшие в Рим вынуждены были npj
знать, что так и не получили санкции на заключеш
унии от двух представителей высшей православно!!
иерархии.
Чрезвычайно важным является и другое призн:
ние, сделанное Потием и Терлецким в ноябре 1595 г.-
о том, что решение заключить унию с католическо!
церковью они приняли под влиянием одного катол|
ческого епископа, как сказано в источнике, посети!
шего Рим в прошлом году [63, 180]. О. Халецки
впервые использовавший этот документ, и А. Велики
впервые опубликовавший его, считают, что этим епи<
копом был Б. Мацейовский, посетивший курию
1590—1591 гг.
23 декабря 1595 г. в зале Константина состоялос
торжественное заседание конгрегации кардиналов, н
котором И. Потий и К. Терлецкий прочитали катол!
ческое исповедание веры, принесли клятву римском)
понтифику и были удостоены целования его туфл.
Как известно, на заседании конгрегации кардинала
23 декабря 1595 года Потий и Терлецкий передал
папе два документа: так называемые торчинские арт>
кулы унии, составленные в декабре 1594 г. Б. Mi
цейовским, И. Потием и К- Терлецким, а также дат|
рованное 22 июня 1595 г. письмо, подписанное прав'
славными епископами на Брестском соборе, делегир^
68
павшее Потия и Терлецкого в Рим [63, 138—
153]. Потий и Терлецкий признали власть папы, ка-
толическое учение о чистилище и католическую трак- !
товку «filioque». Условия заключенной ними унии на- 
шли отражение в папской конституции, датированной.
23 декабря 1595 г. [62, 236—243].
Одним из наиболее важных вопросов, так и не ре-
гламентированных папой, была реформа календаря,
соприкасавшаяся непосредственным образом с обря-
довой стороной заключавшейся унии. Значение вопро-J
са возрастало и в связи с реакцией, вызванной введе-
нием григорианского календаря на православных
к'млях Речи Посполитой пятнадцатью годами раньше.
II подписанных на Брестском соборе артикулах унии
по крайней мере три пункта касались календаря.
Епископы с явным нежеланием давали согласие на его I
реформу и просили оставить в неприкосновенности j’
время празднования Пасхи и других праздников. Не-
посредственное отношение к обсуждению вопросов,
связанных с реформой календаря, имеет письмо По-
тия и Терлецкого к примасу Карнковскому. В письме
отмечалось, что первоначально униатам было разре-
шено употреблять старый календарь в тех местностях,
где нет католиков, но затем папа счел это неудобным,
учитывая смешанность православного и католическо-
го населения на восточнославянских землях Речи По-
сполитой [111, 175]. Распоряжений о непременной
реформе календаря из курин не последовало, хотя
Потий уже отпечатал в Риме новый календарь для
распространения на восточнославянских землях Речи
I Госнолитой [203, 339].
Потию и Терлецкому без особого труда удалось до-
биться решения курии о предоставлении им сенатор-
ских мест, хотя, как показали дальнейшие события,
для решения вопроса этого было далеко не достаточ-
но. 30 декабря 1595 г. датируется первое письмо папы
к королю в связи с заключением унии, 7 февраля
1596 г. было подписано 17 папских посланий королю,
различным светским и духовным сановникам с призы-
вом поддержать заключенную в Риме унию. Кроме
короля папские бреве были направлены кардиналу
Г. Радзивиллу, гнезненскому архиепископу, примасу
Польши Ст. Карнковскому, князю Н. Радзвиллу,
коронному канцлеру Я. Замойскому, вице-канцлеру
64
Я. Тарковскому, литовскому канцлеру Л. Сапеге, в»
це-канцлеру Великого княжества Литовского Г. Во!
не, краковскому воеводе М. Фирлею, краковском
каштеляну Я- Острожскому, митрополиту М. Рогоз<
всем православным епископам (включая Балабана
Копыстенского), пяти католическим епископа
(львовскому — Д. Соликовскому, луцкому — Б. Ма
цейовскому, перем ышльскому— Л. Гослицкому
хелмскому — Ст. Гомолинскому и куявскому — И. Роз
ражевскому) [63, 236—243; 15, on. 1, д. 186, 187]
Отметим, что трем из них, Д. Соликовскому, Б. Ма
цейовскому и Ст. Гомолинскому, папа поручил при
сутствовать в качестве своих представителей на пла
нировавшемся соборе.
Еще до отъезда епископов из Рима папой был под
писан ряд других документов, определявших статус
будущей униатской церкви и, в частности, булла «De1
cet Romanurn Potificem», датированная 23 февраля
1596 г. [62, 266—268]. Всего в связи с заключенной
Потием и Терлецким унией из Рима было направлено в
1 Речь Посполитую свыше тридцати различных писем;
включая папские послания, т. е. больше, чем за весь
предшествующий период между Флорентийской и
J Брестской униями. Этот беспрецедентный дипломати-
ческий натиск на светские и духовные власти Речь
Посполитой с целью поддержать унию стал обычным
явлением при Клименте VIII, а затем и при его пре-
емниках.
В марте 1596 г. Потий и Терлецкий отправились г
обратный путь. Вместе с ними в Речь Посполитую на-
правлялись П. Аркудий и его товарищ Москетти, ко-
торым было выделено из папской казны 500 скудо
[там же, 274]. Последний документ, связанный с пре-
быванием епископов в Риме, датирован 8 марта
1596 г. и представляет собой запись о получении пе-
реводчиком К. Терлецкого, луцким каноником Лукой
Докторовичем 100 скудо для доставки в Речь Поспо-
литую приобретенных им в Риме книг [63, 304].
30 марта в Рим доносили уже о пребывании еписко-
пов в Венеции [75, v. 2, НО], куда они решились за-
ехать на обратном пути.
Весь период с сентября 1595 по май 1596 г., т. е.
время поездки Потия и Терлецкого в Рим, был озна-
70
менован ростом антиуниатских настроений на Украине
и в Белоруссии.
Антиуниатскую направленность приобрело в известной сте-
пени и восстание под предводительством С. Наливайко. Еще в
январе 1596 г. из Венеции доносили в курию, что на Руси
происходят большие волнения в связи с религиозными вопро-
сами и отъездом епископов в Рим [75, v. 2, 103]. Необходимо
согласиться с издателем этого документа А. Великим, отметив-
шим в комментарии, что причиной восстания явились прежде
всего факторы социального и политического, а не религиозного
характера, однако невозможно не принять во внимание целый I '
ряд акций, предпринятых восставшими и направленных против
спископов-униатов.
В ходе восстания под предводительством С. Наливайко
особо пострадали владения К. Терлецкого. Первая акция вос-
ставших против -луцкого владыки хронологически совпадает
с его отъездом из Кракова в Рим. Так, 27 сентября 1595 г,
огряд казаков напал на некоего Г. Степановича, отправленного
К. Терлецким с бумагами из Кракова в Луцк. Г. Степанович
был избит, но оставлен в живых, а его документы достались
напавшим [23, ч. 3, т. 1, 71—75|. В феврале 1596 г. отряд
восставших во главе с самим С. Наливайко совершил нападе-
ние на имение брата Кирилла Терлецкого — Яроша [там же,
78—83]. Во время похода восставших в Белоруссию в Пинске,
и доме некоего Крупы, были захвачены оставленные ему К. Тер-
лецким документы и ризница [111, 191]. Позже, уже после
возвращения К. Терлецкого из Рима, П. Аркудий доносил курии,
•по потери луцкого епископа в ходе восстания составили боль-
ше 50 тысяч скудо [63, 315]. Сумму потерь в 100 тысяч фло-
ринов называл в октябре 1596 г. папский церемониймейстер
Павел Муканций, отметивший, что владения Терлецкого были
разграблены предводителем казаков, который ко времени этого
•ообщения находился в варшавской тюрьме [там же, 379—380].
Некоторые из современников к этим антиуниатским акциям вос-
ставших считали причастным К. Острожского. Не вдаваясь здесь
и специальное рассмотрение этого вопроса, имеющего на сегод-
няшний день солидную историографию [203, 55Р|, отметим, что
подобные утверждения только подчеркивают антпупнатский ха-
рактер движения.
Из Рима Терлецкий и Потий отправили на родину
только одно письмо — львовскому владыке Г. Балаба-
ну с описанием церемонии принятия унии 23 декабря
1595 г. Сама идея, а затем, очевидно, и текст письма
были согласованы с представителями курии. Сохра-
нился польский текст письма к Балабану с последую-
щей латинской припиской о прибытии епископов в
Рим и латинским переводом части их послания [75,
V. 2, 92]. Само наличие подобной копии свидетель-
ствует о знакомстве представителей курии с этой
акцией епископов.
71
Уже после возвращения К. Терлецкого на Украи,
племянник львовского владыки Григорий Балаб
внес в судебно-административные книги протест в св
зи с прибывшим от Потия и Терлецкого письмом ,
имя Гедеона Балабана. Суть выдвинутого в их адр
обвинения сводилась к тому, что письмо было nepeci
пано ядовитым порошком и после попытки его проч
тать состояние здоровья Григория резко ухудшило
[23, ч. 1, т. 1, 47—485; 19, ф. Оссолинских, д. 138
л. 47—48, 49—50].
В связи с возвращением Потия и Терлецкого
Речь Посполитую вопрос о заключенной ими унии бь
поставлен на шестинедельном варшавском сейме, пр
ходившем с 26 марта по 6 мая 1596 г. Православш
требовали у короля смещения с епископских кaфe^
Потия и Терлецкого, а когда получили отказ, объяв
ли в последний день сейма, что ни они, ни их подда
ные не будут повиноваться епископам-униатам [ 11
203]. 6 и 7 мая датируются протестации, внесенш
в судебно-административные книги двумя наибол
видными представителями православной знати
К. Острожским и Г. Горским, в которых резко осужд
лась заключенная епископами уния [63, 306—301.
Негативную позицию заняли и мещане, выразителям
интересов которых выступили церковные братства.
В апреле 1596 г. в Речь Посполиту
Брестские отправился специальный папский л
со оры гат кардинал Гаэтано. На подобш
акции двумя годами раньше настаивал в своих отч
тах из Речи Посполитой Алессандро Комулович. Т
перь же, после провала попыток организовать антит
рецкую лигу с включением в нее украинского каз
чества, эта миссия стала необходимой и с точ:
зрения курии. Задачей Гаэтано было содействие но
мализации польско-габсбургских отношений в свя
со столкновением их интересов в Молдавии, а так?
ввиду возможного включения польско-литовского г
/ударства в антиоттоманскую лигу, что представл
лось для курии вполне реальным [203, 353; 19, ф. С
солинских, д. 175, л. 28—29].
В инструкцию, датированную 13 апреля 1596
был включен абзац, посвященный недавно заключе
ной в Риме унии. Гаэтано, в частности, рекомендов
лось оказать влияние на короля для предоставлен,
72
эпископам-униатам сенаторских мест, «которые имеют
псе другие польские епископы», и всесторонней под-
держки унии [77, v. 1, 156—157].
В начале мая Потий и Терлецкий были уже на
территории Речи Посполитой. В отчете П. Аркудия
генералу ордена иезуитов К. Аквавиве от 20 июня
1596 г. отмечается, что епископы прибыли в Польшу
К концу сейма, были хорошо встречены королем и
принимали участие в католических богослужениях
|63, 314].
По предположению А. Великого, в 20-х числах мая
состоялось совещание прибывших епископов е М. Ро-
гозой и другими представителями высшей иерархии по
поводу созыва церковного собора [98, кн. 4, 93]. От-
метим, что в архиве униатских митрополитов сохра-
нился черновик письма Сигизмунда III митрополиту,
датированный 12 мая, с предложением назначить со-
бор на день архангела Михаила, но держать это в
тайне [15, on. 1, д. 189, л. 1]. Безусловно, в выработке
королевского решения принимали участие Потий и
Терлецкий, уже прибывшие к этому времени в Варша-
ву (однако теперь, как не раз до того, обошлись без
совета и самого митрополита и других епископов).
После определения срока будущего собора Потий и Терлец-
кий разъехались по своим епархиям. Терлецкий, в частности,
ошаменовал прибытие в Луцк совместным с Б. Мацейовским
богослужением в католическом соборе, что вызвало негодование
православных [214, 139]. О дальнейшей деятельности Потия
достаточно подробно говорится в уже упоминавшемся выше
отчете П. Аркудия, сопровождавшего епископа в его поездке
и Брест. П. Аркудий пишет, что Потий столкнулся с антиуниат-
скими настроениями в братской школе и замечает по этому
поводу: «Однако надеюсь, что король об этом позаботится»
(63, 315]. Как видим; апелляция к королевской власти в ходе'
борьбы с противниками унии становилась обычным явлением15
еще до создания униатской церкви как таковой. Далее П. Арку-
дий отмечает, что по приезде в Брест Потий собрал свыше
100 священников и выступил перед ними с разъяснениями по
поводу унии. Аналогичное собрание Потий собирался провести
также в другом центре своей епархии — Владимире [там же].
На протяжении лета 1596 г. Потий и Терлецкий,
а также светские и духовные сановники Речи Поспо-
литой готовились к собору. 14 июня был опубликован
универсал Сигизмунда III о созыве собора [21, т. 4,
134], а 21 августа — окружная грамота Михаила Ро-
гозы, назначавшая собор на 16 октября по юлианско-
73
му календарю [21, т, 4, 137; 15, on. 1, д. 192, л. 1 -
2]. Как свидетельствовал позже П. Аркудий, собо
был отложен в связи с тем, что многие польские сена
торы были заняты в день архангела Михаила свои
ми судебными делами и не могли прибыть на со
бор, а на них возлагались большие надежды [63
<353]. Как видим, снова сроки собора определялис
далеко не митрополитом и епископами, а их советника
ми из числа папских ставленников и представителе1
королевской администрации.
Некоторое представление о подготовительных ак
циях дает реляция кардинала Гаэтано от 5 октябр,
1596 г. Как свидетельствует папский легат, в ходе ег<
совещания с королем было решено направить дл1
участия в синоде П. Скаргу. Кроме того, король пору
чил прибыть на собор Б. Мацейовскому и Л. Сапеге
которым предписывалось не допустить каки.х-либ<
антиуниатских решений и в случае необходимости от
дожить дело [63, 335—336]. Кроме Скарги, Мацепов.
ского и Сапеги, участие которых в синоде было пред.
| определено королем и папским легатом, на синод
' были направлены в качестве королевских представи-
телей брестский староста Д. Халецкий — симпатизи-
ровавший унии православный, и с целью нейтрализа-
ции кальвинистов — кардинал Радзпвилл [203, 363-4
364].
Уже накануне собора в Каменце — владении
Б. Мацейовского — было собрано совещание проуниат-
ски настроенных епископов. По всей видимости одним
из его участников был П. Аркудий. Б реляции генера-
лу ордена иезуитов К. Аквавиве от 20 ноября 1596 г.
он сообщил, что за несколько дней до начала собора
по поручению короля были собраны митрополит и
епископы, перед которыми выступил Б. Мацейовский.
Тогда же иерархи подписали текст исповедания веры,
предназначенный для отправки в Рим. Аркудий ука-
зывает, что совещание было собрано из боязни вме-
шательства в дела собора светских [15, on. 1, д. 197,
л. 1—2; 63, 383—384]. На наш взгляд, инициаторы
унии просто опасались, что кто-либо из епископов мо-
жет поколебаться и откажется перед лицом собора
от планировавшейся унии.
Не вдаваясь в рассмотрение вопроса о том, на-
сколько полномочны были решения Брестского униат-
74
ского собора после тайного принятия унии епископа-
ми, отметим, что к его подготовке имели непосред-
ственное отношение иезуиты. Известно, что в течение
двух месяцев в Луцке при дворе Мацейовского рабо-
тал над подготовкой собора некто Каспар Нагай—
один из четырех иезуитов, принявших участие в Брест-
ском соборе. После окончания собора, очевидно в на-
чале 1597 г., он правил службу вместе с К. Терлецким
в луцкой католической церкви, о чем и сообщил в
письме к генералу ордена иезуитов 20 января 1597 г.
Кроме Скарги и Нагая орден был представлен на
соборе также Юстином Рабом и Мартином Латерной
[210, 150—151].
Большую активность в ходе собора проявил Петр
Скарга. Он был основным советником королевских
послов в их переговорах с православными. Особо
важную роль Скарга сыграл во время двух встреч
с К. К- Острожским 18 октября 1596 г. Не случайно
он был отмечен с положительной стороны в отчете
кардинала Гаэтано.
Как видим, папство и королевская власть шли к
Брестскому собору, всесторонне подготовившись: бы-
ло выбрано место и время его проведения, подготов-
лены делегаты, обладавшие как религиозной, так и
административной властью, в их распоряжении были
лучшие представители теологов и полемистов — иезуи-
ты и прибывшие из Рима выпускники Греческой кол-
легии. Да и сам ход собора был предрешен тайным
обращением в унию митрополита и епископов. Не ,
учтенной оказалась позиция значительной части укра- j
инско-белорусской шляхты, рядового духовенства, на- |
родных масс, противостоявших усилению националь-
но-религиозного гнета, которое несла с собой уния.
Брестский собор, проходивший с 16 по 20 октября
1596 г., представляется одним из наиболее изученных
событий в истории религиозной борьбы на Украине и
в Белоруссии. Учитывая это, остановимся лишь на тех
его сторонах, которые имеют непосредственное отно-
шение к деятельности представителей курии.
Достаточно подробный отчет о ходе собора оста-
вил его участник П. Аркудий. В его письме к К. Аква-
виве содержится ряд важных замечаний о событиях,
которые остались вне поля зрения православных
авторов.
75
К таким данным относится сообщение о том, что короле,
ские послы прибыли на собор с большим числом сопровождай
щих [63, 385]. Это известие особенно важно в связи с тем, чт
униатские историки традиционно обвиняют К. Острожского
присутствии на соборе с большой вооруженной охраной. Оч<
видно, такая охрана была необходима. Небезынтересен такж
рассказ Аркудия о том, что работа униатского синода на
чалась только после того, как были выставлены пикеты ц
городских воротах, у католической и православной церквей, гд
проходили торжественные богослужения [там же]. Это был
сделано не только потому, что в Бресте присутствовала свит
К- Острожского, но и ввиду антиуниатских настроений знача
тельной части горожан. В начале октября, буквально паканун
собора, Потий был вынужден обратиться к своей пастве с пс
сланием, в котором писал, что члены брестского братства отка
зываются посещать церкви, «зборы якись покутне, способом ер<
। тицким в домех своих чинять». Далее владыка запрещал пре
 топопу и всем брестским попам под страхом отлучения о
(священнического сана совершать обряды (крестить детей, отирав
влять похороны, звонить в колокола по умершим и т. д.) в дома
тех членов братства, которые отказывались ходить в униатски
церкви [22, т. 1, 266]. Угроза применения столь серьезных дл
раждого верующего мер свидетельствует о размахе антиуниат
ского движения в городе. Не случайно поэтому власти самьп
жестоким образом обошлись с брестскими мещанами уже поел
окончания собора. Униатские епископы прокляли наиболее актив
ных из них, королевская власть объявила их банитами, и;
имущество было арестовано, что побудило К. Острожского
начале 1598 г. выступить в их защиту.
Особое неудовольствие сторонников унии вызвало присут
ствие на православном соборе экзарха константинопольског
патриарха — Никифора, с которым королевская власть распра
вилась уже после окончания собора.
В числе прочих на Брестском униатском соборе был внов
поставлен вопрос о календаре. Аркудий доносил в связи с этш
Аквавиве, что епископы согласились принять новый календар!
однако, опасаясь народных возмущений, вводить его в разны
’ епархиях будут в разное время. Владыки сообщат об это г
королю и тот даст распоряжение своим представителям и;
местах всячески поддержать это начинание. Очевидно, что епи
скопы даже не помышляли о том, что нововведение може
1 пройти добровольно и снова апеллировали к королевской власти
В своем отчете Аркудий коснулся вопроса об основанш
семинарии. По его словам, митрополит вместе со всеми еписко
пами, за исключением Потия, дали согласие на основание семи
нарии в Вильно [63, 336]. Потий же, очевидно, настаивал hi
избрании местом для семинарии Бреста [203, 390]. В сво-
время, еще будучи православным епископом, он немало сдела,
для создания там братской школы и теперь был заинтересова,
в униатской семинарии, которая могла бы противостоять анти
униатски настроенному братству.
20 октября 1596 г. Брестский униатский собор за
кончил свою работу. Папским и королевским предста-
вителям на нем практически не удалось продвинутые
76
дальше, чем просто обнародовать под защитой при- >
бывших войск факт принятия унии высшими иерарха-J
ми. Представители шляхты, городских братств и зна-
чительной части среднего и низшего духовенства про-
пели свой собственный православный собор. На уни-
атском соборе была провозглашена экскоммуникация
нс принявших унию Балабана и Копыстенского, на
православном — принявших унию митрополита и
епископов. Это было началом борьбы, в которой
униаты уповали на поддержку королевской власти
И папства.
После окончания Брестского собора папские и ко-
ролевские послы направили краткую информацию
о его работе кардиналу Гаэтано [63, 370—371],
а митрополит и несколько епископов 26 октября при-
были к нему в Варшаву [там же, 376]. Подробное
описание их приема папским легатом содержится в
дневнике его секретаря Павла Муканция, оставившего
также рассказ о церемонии принятия унии Потием и
Терлецким в Риме 23 декабря 1595 г. По свидетель-
ству Муканция, на первой аудиенции, 27 октября,
присутствовали сам митрополит М. Рогоза, а также
архиепископ полоцкий Герман Загоровский, епископы
пинский Иона Гоголь и епископ луцкий Кирилл Тер-
лецкий. Павел Муканций прямо пишет о том, что мит-
рополит и епископы специально прибыли в Варшаву,
чтобы дать отчет папскому легату о произошедшем
па соборе [там же, 378]. Состав униатской делегации
был, очевидно, не случайным. Вполне объяснимо при-
бытие в Варшаву митрополита, что же касается епис-
копов, то прибыли засвидетельствовать свою предан-
ность унии и католической церкви прежде всего
новопосвященные иерархи: Г. Загоровский и И. Го-
голь. Терлецкий же преследовал этой поездкой не
столько общецерковные, сколько личные цели. Как
следует из дневника Муканция, он просил кардинала
ходатайствовать перед королем о возмещении ущер-
ба, причиненного его владениям в ходе восстания под
предводительством С. Наливайко [63, 380]. Вместе
с униатскими иерархами из Бреста прибыл в качестве
переводчика выпускник Греческой коллегии Г. Мос-
кетти [там же, 378]. 30 октября иерархи были при-
глашены на обед, однако пришли туда только втроем,
так как И. Гоголь уже уехал из Варшавы. В ходе по-
77
следней встречи Гаэтано была передана подписания
епископами грамота о заключении унии * [бЯ
376—382].	I
В ходе первого же приема епископы сообщил!
Гаэтано, что на соборе произошла взаимная экскомму!
никация (отлучение) епископов. В связи с этим митро!
полит и униатские иерархи просили кардинала взя-i
их под свою защиту и ходатайствовать об этом перс |
королем. Не обошлось и без обвинений в адрес княз!
Острожского, которого униаты особенно опасалисм
Папский легат пообещал им всяческую поддержку каа
со своей стороны, так и со стороны короля, а в отно!
шении Острожского сказал, что тот уже стар и н J
представляет опасности, его же сын — католик, и эта
позволяет надеяться, что со смертью старого князя
прекратятся преследования униатов. Аналогичная
мысль высказывалась им и в письме в Рим от 26 oi
тября, где сообщалось о завершении собора [63, 375] J
Выраженная кардиналом надежда на скорую смерти
К. Острожского перекликалась с планами лишения
епископских кафедр Балабана и Копыстенского, о чем]
сообщал в Рим Аркудий. Он, в частности, писал, что
предполагается ликвидировать львовское православ-1
ное епископство как таковое, так как оно было осно-
вано с нарушением прав митрополита, Копыстенско-
гс же при помощи короля лишить епископского сана,
как человека женатого, а кафедру передать униату
[там же, 385—386]. Как видим, папские представите-
ли в Речи Посполитой имели довольно четкую про-
грамму наступления на православных с широким ис-
пользованием прерогатив королевской власти.
15 декабря 1596 г. был опубликован королевский
универсал, явившийся, по сути, санкцией властей на
решения Брестского униатского собора. Между тем
униаты не были полностью удовлетворены универса-
лом: здесь ничего не говорилось об обещанном ранее
предоставлении епископам сенаторских мест.
Католический историк Э. Ликовский, полностью
* Кардинал несколько позже написал об этом посещении
в Рим (отметим, что ратификационную грамоту он не отправил,
а привез лично) (63, 387]. Легат хотел вернуться в Рим побе-
дителем, а без брестской грамоты это было бы трудно, по-
скольку дело создания антитурецкой лиги практически не
сдвинулось с места.
78
приведший этот документ в своей работе «Брестская
уния», отметил, что это была первая ошибка прави-
тельства по отношению к унии, так как предоставле-
ние сенаторских мест епископам-униатам привлек-
ло бы Балабана и Копыстенского и уния приобрела бы
те очертания, о которых думали ее создатели [214,
116]. Согласиться с этим положением трудно. Во-пер-
ных, отказ от предоставления украинским и белорус-
ским епископам мест в сенате был закономерностью
и условиях национальных противоречий Речи Поспо-
литой конца XVI в.; во-вторых, сам факт предостав-.
лепия сенаторских кресел мог повлиять на иерархию,
но никак пе на шляхту, братства и широкие народные
массы, которые были главными противниками заклю-
ченной в Бресте унии.
§ 4. ПАПСКАЯ ДИПЛОМАТИЯ В БОРЬБЕ
С АНТИУНИАТСКИМ ДВИЖЕНИЕМ
(КОНЕЦ XVI —НАЧАЛО XVII вв.)
После заключения Брестской унии важнейшим
средством легальной антиуниатской борьбы наряду с
полемикой становится сеймовая борьба. Именно она
па протяжении 10 лет была главным политическим
выражением антиуниатских настроений украинской
и белорусской шляхты и подавляющего большинства
мещан. В ходе сеймовых дебатов, бесконечных судеб-
ных тяжб, в какой-то степени регламентировавшихся
сеймами, решалась в этот период судьба униатской
иерархии. Поэтому внимание к ходу сеймовых заседа-
ний со стороны римской курии и ее представителей в
Варшаве, представляется вполне естественным.
Пользуясь своими сословными прерогативами и
опираясь на поддержку ряда магнатов, крупнейшим
из которых был К. К. Острожский, украинская и бе-
лорусская шляхта пыталась аннулировать результаты
Брестского униатского собора. Несмотря на много-
кратные напоминания и просьбы курии, униатская
иерархия не была допущена в. сенат и стремилась
противостоять православным сеймовым послам с по-
мощью папского нунция, королевской власти и като-
лических иерархов. Можно с уверенностью сказать,
что главная роль в антиправославной борьбе на сей-
мах принадлежала папским нунциям, проводившим
постоянные консультации с королем, виднейшими ду-
79
ховными и светскими сенаторами и организовывавши
поступление на их имя папских бреве с призывам
поддержать унию — накануне сейма и с благодарное
тыо за поддержку — после него.
Сейм 1597 г Провозглашение унии Брестским ун
еи ‘ атским собором, а затем ее подтвер
ждение универсалом короля вызвало возмущени
большей части православного населения Украины
Белоруссии. Открытое недовольство религиозной п
литикой королевской власти, поддержавшей унионист
ские устремления курии, нашло выражение в хо;
шляхетских сеймиков, созывавшихся в начале 1597
[111, 235—246]. Виленское братство и украински
мещане Львова дали соответствующие инструкци
послам, отправлявшимся на Варшавский сейм, назн
ченный на февраль 1597 г. [63, 401—403].
В Риме были проинформированы об антиуниатски
настроениях, широко распространившихся на террито
рии Украины и Белоруссии, хотя и склонны быд
усматривать в этом только интриги К- Острожского
19 декабря 1596 г. нунций доносил курии о препят
ствиях, создаваемых К. Острожским униатским епи
копам и просил связаться с его сыном-католико
Янушем Острожским, чтобы тот повлиял на отца [6
403—405]. 18 января Маласпина поспешил уведомить
Гаэтано, что гонцы, посланные Острожским на пр
винциальные сеймики, не достигли результата, на к
торый рассчитывал старый князь [75, v. 2, 254].
Судя по сохранившимся источникам, в Риме I
придавали особого значения антиуниатским настрое
ниям основной массы православных, а сообщения т
кого рода тонули в победных реляциях о Брестско
соборе. В январе 1597 г. папа подписал два брев
первое из которых адресовалось папским и королев
ским представителям на Брестском соборе, второе-
львовскому архиепископу Д. Соликовскому (оно я,
лялось ответом на его письмо в Рим о результата
Брестского собора). Папа снова выражал благодар
ность католическому иерарху и просил его и дальше
поддерживать дело унии [62, 277]. Бреве были о
правлены из Рима в конце января и были получены
адресатами, очевидно, уже во время сейма, начавшего
свою работу 10 февраля 1597 г. [63, 410].
Благодаря отчетам Маласпины и Аркудия курия
80
Имела достаточно подробное представление о ходе
Пирного после завершения Брестского собора сейма
03, 110—112]. Описание центрального с точки зре-
нии аптиуниатской борьбы события сейма — суда над
jhiapxoM Никифором содержится также в дневнике
Ihiiuia Муканция [63, 422—425]. В «деле» Никифора,
^хранившемся в архиве униатских митрополитов,
приводятся слова, сказанные им во время сеймового
|)л |бирательства: «А што мне их милость задают и
Понят на мене, то суть дворства и змишленья на мене
неиппного человека; однак же, абым тут на каждую
речь отповедал и невинность мою оказал, прошу о
Приданье толмача и прокуратора». Никифору был
1Ю(*1цан переводчик, однако «затым сторона против-
ийи сидети _ему казала на замку, в скарбовой светли-
UII, а выводов его не только на завтрее, але и на тре-
ц|й день слухать не хотели, ани толчмача, ани проку-
ри гора ему не дано, аж потым ледве через колько
дней, король его милость великими прозбами будучи
усилованый, и юж не публичне, то есть, не перед всим
гепатом, али приватне расказал трем сенаторам и
лнум канцлером при маршалку засести и выводов его
Послухать» [21, т. 4, 159]. Переводчиком к Никифору
Аыл приставлен Аркудий. Он, очевидно, участвовал в
«пссдании этой специальной сенаторской комиссии,
подготовил перевод выдвинутых против Никифора об-
винений, а затем переводил ответы, которые тот давал
пи итальянском языке [63, 417]. Сеймовый суд над
Никифором — представителем константинопольского
пптриарха на Брестском православном соборе, низло-
жившим своей властью принявших унию епископов и
Митрополита, практически был судом над православ-
ными, не пожелавшими принять унию, хотя обвинения,
выдвинутые против Никифора королевской админист-
рицией, и носили сугубо политический характер.
Сторонники унии пытались оказать воздействие на
геймовых послов и другим способом. В выступлении
лидера кальвинистов Хр. Радзивилла прозвучало об-
ппнение в адрес тех, кто распространял во время за-
седаний сейма сочинения религиозного характера,
приводящие к разжиганию споров среди послов. Нет
Сомнений, что имелась в виду книга П. Скарги «Брест-
ский синод и его оборона», выход которой в свет был
приурочен к началу сейма [111, 259]. Это небольшое
81
произведение содержит описание хода Брестск
униатского собора, а также доказательства прим
римского архиерея, власть которого приняли митра
лит и большая часть епископов. Брошюра была на
сана наспех, основные аргументы были заимствов-
из предыдущих брошюр Скарги и не представл/
особого интереса с точки зрения новизны и свеже
постановки вопросов ни в теологической, ни в поли
ческой области [41, т. 7, 939—1002]. Значение брои
ры — в другом: именно она открывала полемику ун
тов и православных вокруг решений брестских >
боров. В качестве ответа на книгу Скарги
православной стороны появился ряд крупных I
лемических произведений, в том числе «Апокрис:
Христофора Филалета.
В целом, несмотря на все усилия, предприня1
королевской властью, сейм 1597 г. продемонстриров
что вопрос об унии на восточнославянских землях ,
леко не закрыт и православные готовы к продолжен
антиуниатской борьбы.
Серьезным ударом для униатской иерархии я
лось послание нового главы константинопольсю
патриархата Мелетия Пигаса, поступившее в распо
жение православных, очевидно, в марте—нач.
апреля 1597 г. Пигас отлучал от церкви митропол]
и епископов-униатов, что было чревато для сторон:
ков унии потерей поддержки верующих. Нунций вст
вожился 22 апреля 1597 г. и обратился с письм
к кардиналу Сан-Джорджо с просьбой выхлопотг
бреве, которое бы снимало наложенную константа:
польским патриархом экскоммуникацию [63, 428].
Вопрос оказался для курии непростым. Свидете.
ством этого является письмо к нунцию от 17 мая, 1
сообщается, что подготовка бреве задерживав'
[там же, 430]. Документ был готов только в koi
мая, а 5 июня папа подписал бреве, которым отме
лась наложенная Пигасом экскоммуникация, пров>
глашалась неправомерность такого акта с его сторо:
и выражалась поддержка униатскому митрополит]
епископам [62, 278]. 8 июля нунций доложил о по.
чении бреве и поспешил его опубликовать [63, 45
Хотя нунций на основе полученных от Б. Мацейовс!
го сообщений вскоре доносил о достигнутых успех:
время в значительной степени было потеряно: экско
82
инициация, наложенная на униатскую иерархию но-
|НМ главой константинопольского патриархата, яви-
рсь дополнительным толчком для развития антиуни-
ЙП'кого движения на Украине и в Белоруссии [77,
1, /75]. В ноябре — декабре 1597 г. Маласпина
гсколько раз сообщал в Рим о его активизации, тре-
(наниях, выдвигавшихся православными, просил ока-
[йть поддержку униатской церкви [75, v. 2, 144—
М|.
Ареной дальнейшей борьбы православных с унией
ЙОЛжен был стать мартовский сейм 1598 г., к которому
Нмым серьезным образом готовилась православная
шляхта. Сейм, однако, отказался рассматривать свя-
|Яппые с унией дела, приняв решение о временном
прекращении всех судебных тяжб в связи с намечав-
шимся отъездом короля в Швецию для решения своих
ййследственных дел. Соответствующее решение было
ШП.явлено королевским универсалом от 13 апреля
11)98 г.
Таким образом, королевской власти удалось снять
униатский вопрос с повестки дня сейма, где право-
t щвные при поддержке протестантов могли рассчи-
Кииать на определенный успех. Король с явным не-
удовольствием отмечал в универсале, что православ-
ные осаждают его со своими судебными жалобами.
Об антиуниатской деятельности православных и про-
рстаптеких послов сейма сообщал в своем отчете в
|’нм также нунций Маласпина [75, v. 2, 171]. Там бы-
ЛН серьезно озабочены отъездом короля — главного
Действующего лица в кампании подготовки и проведе-
ния в жизнь Брестской унии. Свидетельством этого
ннплось обращение Климента VIII к целому ряду
Детских и духовных сановников Речи Посполитой с
Просьбой поддержать униатов во время королевского
онутствия. Практически это было первое столь мас-
Нрованное воздействие курии на правящие круги
Польско-литовского государства после принятия унии
Потием и Терлецким в Риме [62, 279—236]. 1598 г.
Йыл последним годом пребывания Г. Маласпины в
Нпршаве. В 1600 г., уже будучи нунцием в Трансиль-
|ц||ии, Маласпина составил обширное описание своей
деятельности в Речи Посполитой, включавшее также
рекомендации преемнику. Этот документ дает возмож-
ность достаточно полно представить состояние униат-
83
ской церкви в первые годы после Брестского собо
Маласпина рекомендовал преемнику зорко следить
деятельностью Константинопольской и Александр
ской патриархий и не допустить возможного прие;
патриархов на территорию Речи Посполитой. Оа
опасными нунций считал братства, наиболее мощи
из которых называл львовское и рекомендовал к<
сультироваться по этому поводу с львовским арх
пископом Д. Соликовским [75, v. 2, 167—168].
’ В 1599 г. новым нунцием в Варшаву был казна1
Клаудио Рангони. Его прибытию предшествовг
обычная в таких случаях рассылка рекомепдательн
бреве. Впервые такие бреве адресовались предста:
телям униатской иерархии: митрополиту М. Рого
луцкому архиепископу К. Терлецкому и Владимира
му епископу И. Потию [62, 287—289].
, Весной — летом 1599 г. папа направил польскс
королю два бреве, где обращал внимание на совме
ное выступление против унии православных и п]
тестантов, просил оказывать поддержку унии, пре;
ставить униатским епископам обещанные сенаторе!
места [там же, 290—291]. Безусловно, в курии бы
обеспокоены наметившимся сближением православн
и протестантов на общей платформе антикатолш
кой и антиуниатской борьбы. Сближение это заг
шилось в мае 1599 г. подписанием в Вильно ак
православно-протестантской конфедерации, являви
ся серьезным ударом для проватиканской группиров
Речи Посполитой [111,.365—368].
Летом 1599 г. умер митрополит М. Рогоза, и д.
курии представилась возможность возвести на митр
поличьий престол более ревностного сторонника ук
и более близкого папству иерарха [там же, 361
Очевидно, без согласования с нунцием король nocq
шил принять соответствующие меры и назначил д
управления митрополией своего протеже Ипатия Е
тия. 23 августа 1599 г. Потий сообщил князю Ра,
зивиллу, что король предоставил ему сначала упра
ление митрополией, а затем и сан митрополита [(
483—486]. В реляции от 9 сентября 1599 г. нунций л
носил в Рим, что, по утверждению Скарги, кандида
ра Потия является наиболее подходящей для занят
митрополичьей кафедры [75, V. 2, 670]. Согласие н)
ция было получено и 26 сентября 1599 г., когда коро
84
подписал грамоту, провозглашавшую Потия киевским
митрополитом. Окончательное решение вопроса (по-
учение разрешения курии) затягивалось. Папское
Согласие было дано только в феврале 1600 г. [89, 274],.
после чего в апреле король вынужден был опублико-
Щггь второй универсал о передаче Киевской митропо-
лии Потию [133, т. 10, 303—305]. Вопрос о выборе
нового митрополита рассматривался в римской курии
И* протяжении почти целого года и являлся главной
«’мой в переписке нунция с курией по униатским де-
лим [63, 486—517]. Практически впервые в полном
объеме почувствовалась та административная зависи-
мость униатской церкви от папства, которая предопре-
I делилась решениями Брестского униатского собора.
Свою решимость продолжать борьбу
Сеймовая борьба с униед православные продемонстриро-
« начале вали в полной мере на сейме 1601 г.,
однако первым сеймом, на котором наметился буду-
щий успех противников унии, был краковский сейм
|(>03 г., проходивший с 22 января по 3 марта и факти-
чески сорванный православными и протестантскими
послами в связи с нежеланием короля удовлетворить
их требования в полном объеме. Но сейм пошел на
уступки королевской власти, утвердив налог на веде-
ние войны в Ливонии, крайне необходимый для пра-
иительства. Со стороны православных послов уступка
была сделана не безвозмездно: король согласился по-’
вводить избрание киево-печерского архимандрита
киевской шляхтой и монахами монастыря и просить
папу об отмене бреве, причислявшего монастырь к
владениям униатской митрополичьей кафедры. Црак-
гически было дано обещание узаконить существующее
положение вещей, т. е. непринятие монастырем унии,
несмотря на предыдущие королевские распоряжения
и папское бреве. Второй уступкой было снятие бани-
ции с жидичинского архимандрита Григория Бала-
бана [111, 423—435].
Переписка Рангони свидетельствует, сколь велико
было внимание нунция к ходу этого сейма и стремле-
ние повлиять на его ход путем бесед с королем и
коронным канцлером Я. Замойским [75, V. 2, 192].
Первая информация в Рим о ходе сейма была от-
правлена Рангони 25 января i6v3 г. и касалась пла-
85
нов Замойского в отношении переговоров с npi
стантами и православными послами (75, v. 2, 1<
Более тревожное сообщение ушло в Рим 1 февр
Нунций писал о действиях православных, кото
возглавил на сейме волынский воевода Алекса
Острожский, прибывший, по свидетельству Ранг<
во главе двухтысячного отряда. Несколькими дн
позже, отправляя в Рим текст выдвинутых п у
славными требований, нунций сообщил, что при
тие молодого Острожского взволновало весь а
[75, V. 2, 184—186]. Как пишет нунций, Острожс
му принадлежит немаловажная роль в усилении в.
вославно-протестантской партии. Ему удавалось
только нейтрализовать, но иногда и перетянуть ;
свою сторону католических послов, заключив nej
мирие со своим давним противником Я. Замойск
[111,426].
Как отмечалось выше, Рангони отправил в Р
список требований, выдвинутых православными с<
мовыми послами. Эти требования были разделены
четыре части и касались Жидичинского и Киево-Г
черского монастырей, архимандриты которых не п]
мяли унию, гарантии «древних привилегий греческ
религии» и отделения Брестско-Владимирской ei
скопии от униатской митрополичьей кафедры, пр
соединенной к ней Ипатием Потием [75, V. 2, 188
189].
Наибольшее внимание Рангони вызвал воп;
<о киево-печерском архимандритстве — власти н;
крупнейшим и богатейшим монастырем, тем боле
что его принадлежность к униатским митрополит
была определена папским бреве. Обстоятельства о
суждения на сейме этого и других вопросов, связа
ных с унией, находят подробнейшее освещение в
дяциях Рангони [75, v. 2, 190—195]. Среди осо
отличившихся защитников унии нунций называет л
товского канцлера Льва Сапегу, описывая его ы
отупление в защиту унии и дискуссию по этому п
воду с А. Острожским [там же, 193], краковской
куявского, виленского, плоцкого и варминского еп
скопов, краковского каштеляна, коронного и лито;
ского канцлеров и других [там же, 197]. Специаль
ные бреве с благодарностью папы за защиту уни|
были направлены в начале апреля Я. Острожскому
S6
репному канцлеру Я. Замойскому и литовскому
канцлеру Л. Сапеге и другим [62, 302—303]. Сапега
кдостоился за свою деятельность на сейме также бла-
н цнрности примаса Карнковского [111, 432].
Между тем обещанные королем уступки вызвали
ррьсзную озабоченность как униатов в лице митро-
Ш'Лита Потия, так и поддерживавшего их нунция.
Потий направлял во все концы письма, в которых
Показывал законность притязаний униатов на Киево-
Печерский монастырь и недопустимость избрания
Православного в качестве его архимандрита. Одно из
ППссм було направлено 28 марта 1603 г. папе [77
V, I, 316], о другом упоминает нунций в своей депе-
Hi" от 19 апреля. Он сообщает, в частности, что был
III аудиенции у короля, где показал ему письмо По-
гни и отстаивал интересы унии в связи с делом
Ижевского православного епископа Г. Балабана, Ки-
ию-Печерской архимандрией и т. д. Здесь же он сооб-
|Ц«ет, что получил от коронного вице-канцлера копию
королевского письма папе [75, v. 2, 201].
Действительно, вынужденный выполнять данное-
пбсщание, Сигизмунд III обратился к римскому пон-
П1фику с просьбой аннулировать бреве о назначении
киевского митрополита киево-печерским архимандри-
юм [77, V. 1, 219—222]. 9 августа папа подписал
бреве, поручающее нунцию произвести раздел митро-
поличьей кафедры и архимандрии, а также бреве,
уведомляющее об этом короля [62, 304—306]. 23 ав-
густа Рангони доносил в Рим о вручении королю бре-
ве от 19 июля 1603 г. и своей просьбе предоставить
униатскому митрополиту место в сенате [75, v. 2,
412]. Несмотря на все усилия курии, антиуниатская
борьба шляхты и мещан, поддержка казачества вы-
нудили королевскую власть пойти на ряд уступок и
отказаться от безграничной поддержки унии.
В конце 1603 г. у нунция возникли вполне опре-
деленные надежды на реванш в связи с известиями
о смерти двух противников унии — виленского воево-
ды, великого гетмана Литовского Христофора Радзи-
вилла и волынского воеводы Александра Острожско-
го В конце декабря Рангони с радостью доносил о-
смерти последнего в Рим, говоря о случившемся как
о хорошей новости и даже обвиняя А. Острожского
и атеизме, как это делал несколькими годами рань-
ше Маласпина в отношении его отца. Рангони подр I
но описывал то благоприятное для Рима и унии J
ложение, которое может сложиться в семье Остро!
ских в случае смерти старого князя [75, v. 2, 22Ш
Оптимизм нунция вполне разделяли в курии. 
крайней мере в бреве, датированном мартом 1604 I
Климент VIII отмечает, убеждая короля предосш
вить Потию сенаторское достоинство, что это ста!
намного легче после смерти тех, кто наиболее эт< J
препятствовал [62, 30S].	,
В этих условиях нунций считал вполне вероятн।
обращение в унию старого князя ОстрожскоЛ
[там же, 237]. В курии, очевидно, сочли момеч
вполне подходящим для оказания определенного да!
ления на князя и его приближенных: 3 апреля 1G04 ]
Климент VIII подписал бреве К. К. Острожскому ,
его сыну Янушу, в которых призывал поддержа!
унию [62, 309—310]. В мае эти бреве были вручеш
адресатам Б. Мацейовским, в то время краковски,
епископом [75, v. 2, 234—235]. Как можно судить 1
депешам Рангони, датированным концом июня!
июлем 1604 г., К. К. Острожский отправил к короЛ
своих послов во главе с Яковом Претвичем для пер
говоров по поводу унии. После приема у короля по:
лы вручили нунцию ответ старого князя на папско
послание и передали его просьбу утвердить в ка
честве киево-печерского архимандрита православно!
кандидата. Старый Острожский хитрил, соглаша
на унию, но ссылаясь, как всегда, на позицию во!
точных патриархов. Нунцию было передано, очеви
но, и письмо папе Якова Претвича, подписанное я
в Кракове 10 июля 1604 г. [77, v. 1, 240]. По слова
Рангони, послы уехали обнадеженные королем в п
ложительном решении поставленных ими вопрос 
[75, V. 2, 238—241].
К следующему сейму, проходившему с 20 янв;_
по 3 марта 1605 г., православные подошли с на/ь
ждами на развитие уже достигнутого ранее успех!
Основания для этого давал ход предсеймовой подгс
товки, наказы провинциальных сеймиков, свидетсл
ствовавшие об углублении противоречий между кс
ролевской властью и шляхетской оппозицией, возглая
лившейся Я. Замойским. Одним из вопросов, п
которым разгорелись споры на сейме, было «депо
S3
жадмитрия, поддержка которого королем связыва-
юсь с планами Сигизмунда вернуть себе шведский
престол [167, 156, 160—163]. В посольской избе был
разработан проект сеймовой конституции, гарантиро-
Ннший православным восстановление их церковной
Иерархии. Королевская власть, однако, отвергла пред-
ложенный послами проект, что привело к срыву сей-
ма, а в дальнейшем, в конце года, к шляхетскому
рокоту. Единственным успехом православных стало
Ийнершение начатого предыдущим сеймом дела о
Ипево-печерском архимандритстве: 22 февраля был
подписан королевский универсал, утверждавший в
Качестве архимандрита православного — Елисея Пле-
|(Ч1ецкого [111, 459].
Для Рима подготовка к сейму заключалась в
рассылке уже ставших традиционными предсеймовых
бреве к светским и духовным сановникам Речи Пос-
политой. Подписанные папой 15 января 1605 г. [62,
313—316], они достигли адресатов, как можно судить
из отчета Рангони, в середине февраля — в разгар
сейма [75, V. 2, 250]. Папского внимания были удо-
стоены К. К. Острожский и его сын Януш. В послании
к К. К. Острожскому папа пытался оспорить выдви-
нутые князем аргументы в отношении сложностей
принятия унии: «Теперь не достает только твоего со
гласия, чтобы все единым умом чтили бога. Обратить
патриархов, Константинопольского и Антиохийского,
как ты думаешь, было бы трудно, да они и далеко.
Впрочем, если желаешь, попытайся, но только сам
покажи им путь своим примером, обратись прежде
сам к св. престолу, исполни наше чрезвычайное же-
лание, приди к нам...» [63, 314-, 133, т. 10, 339].
В депешах нунция находим достаточно подробное
описание сеймовых дебатов и их комментарий. Вни-
мание папского представителя привлекло обсужде-
ние двух вопросов, имевших непосредственное от-
ношение к восточнославянским землям Речи Пос-
политой: авантюры Лжедмитрия и спора о Киево-
Печерской архимандрии. Что касается последнего, то
Рангони особенно подробно остановился на позиции
краковского каштеляна (первого светского сенатора,
как отмечал нунций в своих депешах) Януша Остро-
жского. Он был единственным представителем семьи
Острожских на сейме и, несмотря на свое католиче-
89
ское вероисповедание и близкие контакты с нунц
настаивал на утверждении в качестве киево-пе'
ского архимандрита Елисея Плетенецкого. В реля
•от 22 января нунций сообщил о прибытии на с
Януша Острожского в сопровождении большого ч
ла «солдатов-казаков и гайдуков» [75, v. 2, 24
В последующих отчетах Рангони писал, что, по С
вам Януша, он поддерживал назначение правосл,
того кандидата в знак соблюдения привилегий шл:
ты, которая могла сорвать сейм, и в связи с жела;
•ем отца, демонстрировавшего в последнее время л
шее отношение к унии [там же.}
Учитывая, что вопрос о киево-печерском архим
дрнтстве был решен в пользу православных еще
сейма (на это уже было получено косвенное согл
сие папы), а на другие уступки королевская влас
не пошла, Рангони в целом спокойно доносил в 1
о результатах сорванного сейма. В реляции от 5 ма
та 1605 г. он писал, что для короля было невозмо[
но не утвердить на Печерской архимандрии прав
славного ввиду просьб К. К. Острожского, демонстр
рующего расположение к унии [75, v. 2, 253}. Бол
болезненной была реакция униатов. Митропол,
И. Потий в письме от 7 марта 1605 г. жаловался па
на передачу православным Киево-Печерской арх*
мандрии и другие успехи противников унии на заве|
шившемся сейме [77, v. 1, 250—251].
Нунций, судя по его отчетам в Рим, склонен бы
рассматривать утверждение Е. Плетенецкого ка
аванс, данный К. К- Острожскому в связи с его и]
менявшимся отношением к унии. В основе подобно!
го взгляда лежали переговоры доверенного лиц*
К- К. Острожского — каменец-подольского каштеля
на Я. Претвича — с королем и нунцием летом 1604 г;
о чем уже говорилось выше. Поэтому есть все оспа
вания рассматривать эти переговоры как диплома
тическую игру князя, целью которой была официаль
ная передача королем православным Киево-Печер
ского монастыря.
Срыв королевской властью сейма 1605 г. приве!
в конечном итоге к шляхетскому рокошу, во глав,
которого встал краковский воевода Николай Зебжи
довский. Начало движения относится к концу 1605 -
первым месяцам 1606 г. Его предвестником ста.
90
НД шляхты в Стенжице, проходивший параллель-
на с весенним сеймом 1606 г. в Варшаве [111, 471—
рт|. Учитывая, что основными оппонентами короля
«и сейме выступали протестанты, нунций в своих от-
Ьщх в Рим вообще не касался проблем, связанных
1| унией [75, V. 2. 261}.
В нюне 1606 г. под Люблином состоялся новый
М#зд шляхты. В составленные здесь артикулы был
илючсн пункт о нарушении властью прав протестан-
№11 и православных. На Люблинском съезде присут-
кгновали представители виленского братства и пере-
ММШльского православного владыки М. Копыстен-
гкпго [111, 486—491}, однако в отчетах Рангони пока
не находим свидетельств тревоги по поводу унии и
(®обще хода дел в восточных провинциях Речи Пос-
ели юй. Первое беспокойство обнаруживается в
Кнсше нунция от 2 сентября 1606 г. [75, v. 2, 262].
Uno было вызвано прямой постановкой вопроса об
унии в требованиях Сандомирского съезда, прохо-
дившего в августе — сентябре 1606 г. Православные
ПОСЛЫ Киевского, Волынского и Брацлавского вое-
«1дств, а также недавно утвержденный королем
КНево-печерский архимандрит Е. Плетенецкий наста-
KiuiJiii на полной ликвидации унии [111, 492—515].
Сандомирские артикулы были переданы королю
И сентября в лагере под Вислицей, где находились
поддерживавшие его шляхта и магнаты, а также
шрияные войска во главе с гетманом Жолкевским.
Религиозные требования протестантов, в том числе
пи ги иезуитский пункт артикула, были отвергнуты
королем, а П. Скарга произнес особую проповедь по
|Тому поводу [91, т. 10, 208—210}. Еще 8 сентября
королем были опубликованы альтернативные, так
Ипзываемые вислицкие артикулы [76, v. 2, 260—ч
?6/|, где он обещал предоставлять духовные долж-
ности в восточных воеводствах только людям «русы-
Кого народа» и «греческой религии». Этого оказа-
лось достаточно, чтобы волынская шляхта сразу же
перешла в королевский лагерь [194, 393]. Восполь-
зовавшись тем, что шляхта ко времени подачи арти-
кулов уже практически разъехалась из-под Сандо-
мнра, король нанес в октябре 1606 г. военное пора-
жение рокошанам под Яновцем. При этом королев-
ская власть использовала в качестве ширмы для
91
готовившегося нападения переговоры с рокошам
инициатором которых явился участвовавший в (
домирском съезде Януш Острожский. О выполн(
им роли посредника между королевской власты
рокошанами Рангони посчитал нужным сообщит
Рим [75, V. 2, 263].
Однако с рокошем не было покончено. С начг
•нового 1607 г. это движение вновь набрало сил
король вынужден был назначить очередной сейм
май 1607 г. Еще в ответах на сандомирские треб(
ния рокошан Сигизмунд III пошел на ряд усту
православным, ставя перед собой задачу оторвать
от протестантов и наиболее радикальных элемег
шляхетской оппозиции. На сейме он хотя и отка
православным в восстановлении их церковной иер
хии, однако сеймовая конституция расширила г.р
«греческой» религии по сравнению с предыдущи
вислицкими артикулами короля. С одной сторо
это было поощрение православной шляхты, играв
относительно пассивную роль в рокоше, а с другоц
залог ее дальнейшего отхода от протестантов.
Сейм 1607 г., принесший , несмотря на сопротив
ние курии и поддерживавшей ее королевской влас
первые ощутимые успехи православным, заверп
важный этап антиуниатской борьбы, начавшийш
1597 г.— на первом после провозглашения Бресте:
унии сейме.
Конец 90-х годов XVI в., как видим, не только
принес каких-либо успехов противникам унии,
наоборот, юридически укрепил позиции вновь созд
ной униатской церкви. С началом нового века ;
борцов с унией сложились более благоприятные
стоятельства, явившиеся, в известной степени, резу
татом их стойкости. Уния, которую поддержив!
первоначально большинство сеймовых послов с с
ственно польских воеводств, оказалась далеко
безобидной, вызвала волнения в государстве и пр
ставлялась в связи с этим слишком хлопотной за
ей римской курии и королевской власти. Зачаст
не только шляхта, но и католическое духовенст
чисто польских, а следовательно, католических bi
водств не видели в ней особого смысла и не пони!
ли причин ее заключения, считая наиболее эффект:
92
11ЫМ обращение православных непосредственно в ка-
Идимеский обряд.
Отметим, что успехи, которых достигли православ-
ные па сеймах 1601—1608 годов во многом были пред-
йПределены углубившимся к этому времени конфлик-
том между королевской властью и шляхетской
Шьницей, наиболее очевидным выражением которо-
0 стали разногласия Сигизмунда III с коронным
Мидлером Я. Замойским. Движение шляхетской
вольницы после смерти Замойского было возглавлено
Н|иковским воеводой Н. Зебжидовским и вылилось
й конечном итоге в рокош, названный его именем.
I) ходе рокоша антиуниатские требования православ-
ных были поддержаны со всей решимостью протестан- !
ГИми, игравшими заметную роль в движении. Перед .
липом рокоша Сигизмунд III вынужден был пойти I
|1П уступки православным, ставя целью расколоть
шпикоролевский лагерь.
Другим важным фактором, отразившимся на ходе
сеймовой борьбы по униатскому вопросу, была сна-
чала тайная, а затем и открытая интервенция Речи
Посполитой на территорию России. Королевская
идасть стремилась любой ценой добиться единства в
юсударствё и в первую очередь лояльности украин-
ской шляхты и казачества. Эти внешне- и внутрипо-
литические факторы ставили королевскую власть в
лггруднительное положение и вынудили идти на
уступки.
В начале века уния была в достаточной степени
дискредитирована в глазах польско-литовской (в том
числе и католической) шляхты, несмотря на то, что
курия употребляла всю свою дипломатическую мощь,
включая регулярные и многочисленные папские по-
слания. Безрезультатными оказались'и попытки пап-
ства ввести в сенат нескольких представителей уни-
атской иерархии.
Одним из основных вопросов, которые
Епископские беспокоили внешнеполитическое ве-
кафедры домство папства в 10—20-е годы
XVII в., стало замещение вакантных епископских
кафедр, освобождавшихся в связи со смертью как
униатских, так и православных епископов. Борьба за
вакансии явилась на некоторое время основной фор-
93
мои противостояния православных и униатов в Щ
тической и церковно-административной областях,
В январе 1607 г. умер львовский православ
епископ Гедеон Балабан. Митрополит Потий и 1
ский нунций стремились оказать воздействие на
ролевскую власть с целью утверждения на Львове
кафедре униатского владыки. Между тем заД
была далеко не простой, так как еще при ж и
Гедеона Балабана король подписал универсал,
дававший Львовскую епископию во власть его г
мянника Исайи Балабана, который и занял ее в
чале 1607 г. Вопрос казался уже решенным, одн
новому епископу воспротивилось львовское брате
[194, 402\ 133, т. 10, 354—353] и для курии поя
лась возможность вмешаться в дело о наследован
Львовской епископии.
В начале апреля 1607 г. нунций Симонетта до
сил в Рим, что беседовал с королем, убеждая i
утвердить на львовской епископской кафедре KaTOJ
ка, однако король ответил, что Львов являем
русинским городом и подобные действия могут п]
вести к беспорядкам [75, v. 2, 266]. Эта позиг
короля, обычно поддерживавшего любое проуни
ское начинание курии, была вполне объяснима
условиях продолжавшегося рокоша и приближаю!
гося сейма, назначенного им на начало мая 1607
Во второй половине года решимость братства доби
ся низложения Исайи Балабана стала вполне о1
видной и появилась новая кандидатура на епискб
скую кафедру — шляхтич Остафий Тиссаровски]
который, с одной стороны, вполне удовлетворял бра
ство, а с другой — предупредил возможные возрази
ния королевской власти и нунция, пообещав перей1
в унию. Впервые король сообщил Симонетте о с
ществовании православного кандидата, испытывающ
го расположение к униатской церкви, в сентяб}
1607 г. В депеше нунция от 4 ноября 1607 г. соде
жится полное энтузиазма сообщение о totobhoCi
нового кандидата принять унию, после чего в Реч
Посполитой должен был остаться только один «сх^
матический» епископ — перемышльский [там эк
282—285]. Достаточно подробный отчет о Тиссар^
ском последовал в курию 18 ноября. Нунций, кот
рый принимал у него исповедание веры, в частное
94
ииепл, что Тиссаровскии отказался от тех элементов
Крею учения, которые противоречат католической
религии, принял верховную власть римского папы
I* католическое исповедание веры, однако, несмотря
Ни все старания нунция, не стал присягать. Симонет-
У доносил в Рим, что вынужден был довольствовать-
1й достигнутым, поскольку Львовская епископия до
itoro была православной, а также просил папских
бреве для нового епископа, короля и коронного канц-
лера [75, V. 2, 286].
Из Рима поступило одобрение действий нунция
|77, v. 1, 277—278], однако праздновать победу там
поспешили: Тиссаровский, уехав из Кракова, не по-
ливал о себе никаких сведений. Об этом Симонетта
ИЫИУЖден был сообщить в Рим в январе 1608 г.
|75, V. 2, 289—291].
Отказ Тиссаровского принять присягу, как пока-
лил и дальнейшие события, был далеко не случайным.
Получив королевскую номинацию, новый епископ
отправился в Молдавию, где был посвящен в епи-
гКопский сан местным православным митрополитом
Апастасием, и вернулся во Львов. Такой поворот со-
бытий стал вполне очевидным для нунция в сентябре
»1(»08 г. [там же, 302]. Несмотря на все усилия ку-
рив, Львовское епископство продолжало оставаться
ин православными. По1ий, правда, пытался вызвать
'Гпссаровского на митрополичьий суд, а затем назна-
чил на ту же львовскую кафедру своего коадъютора
11. Рутского, что осталось лишь жестом со стороны
униатского митрополита и королевской власти [133,
Т. 10, 394—395; 90].
Папским нунциям долгое время не удавалось до-
биться успеха и в деле о замещении вакантного (после
смерти К- Терлецкого в начале 1607 г.) луцкого архи-
епископства. Первое упоминание о кандидатуре ново-
го архиепископа находим в депеше нунция от 2 июня
1607 г., отправленной им в Рим во время варшавско-
го сейма. Симонетта сообщал, что беседовал с коро-
лем о назначении на опустевшую кафедру сторонника
уиии и получил его принципиальное согласие, одна-
ко дело необходимо было отложить в связи с роко-
том [75, V. 2, 271—272]. Уже 23 июня, сразу же
после окончания сейма, нунций сообщал в Рим о кан-
дидатуре дважды овдовевшего католика, еще не
95
называя его имени [75, v. 2, 272]. Эта тема Bi
возникла в депешах нунция в сентябре 1607 г., и
после получения писем кардинала Боргезе [77, 
271—272] Симонетта просил соответствующего <
решения на посвящение в епископы двукрат
вдовца [75, v. 2, 281]. В марте 1608 г. нунций с
щал, что обстоятельства двойной женитьбы пре
дента на
луцкую
кафедру
были
изучены виленс
католическим епископом Б. Войной, а также ми
политом и признаны удовлетворительными, а в
тябре — ноябре, вновь повторял эту информаци]
доносил о противодействии назначению Малине
(здесь впервые названа фамилия претендента)
стороны Януша Острожского, писавшего об это
нунцию, и митрополиту [там же, 293—294].
жизни Я. Острожского Малинскому так и не
лось занять архиепископскую кафедру в Луцке,
взирая на все старания нунция. Отметим, что,
смотря на переход в католицизм, постоянные копт»
ты с папским Римом и его представителями в В
шаве, Януш Острожский «исповедовал» сдержа
отношение к унии. Дело в том, что в последние гс
жизни отца, особенно после смерти брата Алекса
ра, перед Янушем, как единственным наследниц
огромных владений дома Острожских, отчетливо I
рисовалась перспектива стать в силу своих наслед
венных прав лидером волынской шляхты, в болыш
стве своем православной, сохранять с ней постоянн
контакты и опираться на ее поддержку в ходе j
стижения своих целей внутри Речи Посполитой. S
позиция требовала известной гибкости как в поли;
ческих, так и в религиозных вопросах.
В 1609 г. в связи со смертью Михаила Копыст<
ского разгорелась борьба за Перемышльскую епд
хию. В депеше от 30 мая Симонетта сообщал об этс
в Рим и писал, что имел разговор с королем, котор
му предложил кандидатуру Иосифа Рутского. Сиги
мунд III, якобы, ответил, что у Потия есть друг
предложение и добавил, что новый киевский bocboj
и великий гетман Станислав Жолкевский предл
гает на перемышльскую кафедру православного, к
торый обещает принять унию. Симонетта, однац
заявил протест, вспомнив случай с Тиссаровски
и убедил короля отстаивать кандидатуру униач
96
lb, v. 3, 17]. Судя по отчету нунция от 3 августа
ЙОН г., к этому времени дело о замещении перемыш-
iMkoii кафедры оставалось в том же состоянии
him же, 24].
В конечном итоге из многочисленных претенден-
Нп был избран королевский секретарь Александр
Йрупсцкий (очевидно, королевская кандидатура),
ihi специально перешел для этой цели из католициз-
ЫП в унию и был рукоположен Потием в епископы в
limit* 1610 г., Между тем шляхта Перемышльской
ишрхии, среди которой, по словам униатского епи-
гнойа Якова Суши, не было ни одного униата, отка-
Млась признать его своим епископом, избрав на это
МСС’Ю Ивана Хлопецкого. Посвященный Потием епи-
II ш продолжал безуспешную борьбу за кафедру
«плоть до своей смерти в годы Освободительной
|0Йпы. Обстоятельства, сделавшие Крупецкого епи-
I попом без кафедры, толкали его на поиски поддан-
ных в Закарпатье, где с его именем связывается
первая безуспешная попытка введения унии [98,
НИ. 4, 199:, 147, 272—282].
В целом борьба за передел епископских кафедр
после смерти Г. Балабана, М. Копыстенского и
К. Терлецкого закончилась не в пользу унии: униа-
Тпм не удалось утвердиться в православных Львов-
ной, Перемышльской епархиях, не удалось провести
 пою кандидатуру и на луцкую кафедру. Между тем
Й православные остались всего с одним епископом —
II. Тиссаровским, что затрудняло их и без того слож-
ное положение в государстве, где поддерживаемая
нппством королевская власть была настроена в их
отношении крайне враждебно.
По-прежнему дискуссионным в историографии
остается вопрос о роли различных сил и факторов
U подготовке и проведении Брестской церковной
унии. Не вызывает сомнений, что папство было одним
lit контрагентов в заключенной в 1596 г. церковной
лши. Вместе с тем вполне очевидно, что только дея-
тельность римской курии и подчиненных ей структур
нс могла привести к созданию униатской церкви в
Речи Посполитой. Необходима была поддержка,
с одной стороны, польско-литовских феодалов, с дру-
гой — согласие на унию части украинско-белорусской
| 8 3264
97
магнатерии и шляхты, и, наконец (но не в послед!
очередь), православной иерархии.
Идея унии была поддержана королевской в
тыо Речи Посполитой. Поддержка не своди,
только к позиции «иезуитского короля» Сигиз!
да III, а являлась также выражением устремлю
значительной части польской шляхты, выразите
интересов которой выступал коронный канцлер Я.
мойский. Речь шла о стремлении подкрепить пол,
ческое единство созданной Люблинским сеймом Р
Посполитой идеологическим (религиозным) а
ством.
Представителям римской курии при поддер
католического епископата и королевской власти ]
лось склонить к унии часть духовных и светских (
далов. Причины принятия ими унии носили пре
всего политический характер: о конфессиональ
причинах применительно к близким догматиче
православию и католицизму говорить не приходи1
Сказалась, в первую очередь, близость социаль^
интересов части украинско-белорусских феодалов
их польских и литовских собратьев. По мысли п;
вославных феодалов, уния должна была уравнять]
в правах с католическими епископами, магнатер^
и шляхтой, открыть путь в сенат (это обещалось «
скопам-униатам), к высшим должностям в госут
стве. Православие представлялось им не только щ
логически, но и политически бесперспективш
Ориентация на находившийся под властью ту
константинопольский патриархат или на только
созданный московский патриархат в России, noi
певшей поражение в Ливонской войне, не обещ
с их точки зрения ничего хорошего. Недовольс
вызывало и вмешательство константинопольсю
патриарха Иеремии в дела Киевской митрополии
ходе визита в Москву. Вместе с тем эти настроен
подогревавшиеся иезуитской публицистикой, като
ческнм епископатом и королевской властью, разде.
ла только часть православных иерархов и укра
ско-белорусских феодалов.
Уже на этапе подготовки уния столкнулась]
сопротивлением ряда магнатов, части еписко)
шляхты, мещанства, а позже — и широких народ!
масс. Дошедшие до нас сведения об участниках г
S8
шк’лавпого и униатского соборов в Бресте в 1596 г.
|iti пюляют определить как социальные, так и терри-
ториальные сферы распространения проуниатскиХ
идей. Очевидно, за. унию высказалось большинство
цшскопов, а также белого духовенства в подвласт-
ных им епархиях. В то же время большая часть
МПгпатерии, шляхты, а также подавляющее большин-
Пно мещанства, представленного на соборе деятеля-
ЦП братского движения, отвергли унию. На эту оппо-
зицию опиралась и непринявшая унию часть духо-
венства: перемышльский и львовский епископы с
Подвластным им клиром, а также подавляющее боль-
шинство монастырей. С точки зрения географической
Сторонники унии на Брестском соборе представляли
главным образом Холмщину и белорусские епархии
Киевской митрополии. Светские феодалы, а также
большинство духовенства украинских земель выска-
зались против унии.
Ключ к' разгадке сложившейся ситуации — не
только в противодействии унии со стороны киевского
воеводы и крупнейшего украинского магната К. Ост-
[Южского, но и в позиции средней и мелкой шляхты.
Украинские феодалы усматривали в унии не только
угрозу ополячивания, ио и потерю права патрона-
III — контроля над церковью на подвластных им тер-
риториях.
Серьезное сопротивление унии оказали организа-
ции украинского мещанства — братства, выступившие
населения го-
и культурной
силу в среде
движения ра-
против дискриминации православного
Волов в экономической, социальной
сферах. Характерно, что набиравшие
православного мещанства еретические
пюналистическбго толка (С. Зизаний и другие) после
тедения унии объединились с официальным право-
;лавием на единой антиуниатской платформе.
Моментальная негативная реакция на введение
щии последовала прежде всего из среды магнатерии,
пляхты и мещанства — тех социальных групп, кото-
>ые могли оценить политические и социальные
юследствия этого акта. В условиях сохранения униа-
ами православной религиозной' обрядности кресть-
шство в первые годы после Бреста оказывалось
фактически нейтральным. Выступление в начале
99
20-х годов XVII в. оформившегося в самостоятельна
военно-политическую силу -казачества в поддерг
православия оказало определяющее влияние и 1
позицию крестьянства. Его антиуниатские настроен
в полной мере проявились в период крестьянско-t
зацких восстаний 30-х годов XVII в. и в годы Ос1
бодительной войны 1648—1654 гг.
Завершая рассмотрение вопроса о роли папст
в заключении Брестской унии, следует отметить, ч
в конце XVI — начале XVII в., используя npeporai
вы королевской власти, римской курии удалось (
здать на украинских и белорусских землях Ре
Посполитой униатскую церковную организацию, cai
существование которой в условиях нараставше
антиуниатского движения без активной поддерж
курии было бы невозможным.
ГЛАВА 3
КОНГРЕГАЦИЯ ПРОПАГАНДЫ ВЕРЫ
И УНИАТСКАЯ ЦЕРКОВЬ
На 20-е годы XVII в. приходится активиза-
ция папской дипломатии в отношении Украины.
В 1622 г. только что вступивший на престол папа
Григорий XV основал новую конгрегацию, получив-
шую название «конгрегация распространения веры»,
Но больше известную по ее латинскому названию как
I «конгрегация пропаганды веры» или «Пропаганда».
В ведение нового органа курии была передана вся
миссионерская работа папства, где бы она ни велась:
среди протестантов, православных или язычников
(шморских территорий — азиатских, американских и
цфриканских. Факт создания конгрегации Григори-
ем XV дал основание католическим историкам утвер-
ждать, что ни один другой понтифик не оставил по
. себе столь глубокого следа за столь короткое время
(Алессандро Людовизи, принявший имя Григория XV,
нс находился на престоле св. Петра и трех лет)
|226, v. 1, 50].
Чем были вызваны необходимость создания подоб-
ного органа и столь высокая оценка этого акта со
стороны историков конгрегации? Истоки возникнове-
ния конгрегации пропаганды веры следует искать в
истории послетридентского папства, когда курия вос-
станавливала и даже укрепляла позиции, потерян-
ные ею в ходе Реформации и предшествовавших де-
сятилетий кризисного развития католической церкви.
В XV—XVI вв. Рим практически полностью потерял
контроль над одной из основных областей церковной
политики — миссионерством. Возрастание моши Испа-
нии и Португалии вынудили римских понтификов пе-
редать королям право «патроната» над католической
церковью в их африканских, азиатских и американ-
ских колониях. Не могло быть речи и об успешной
101
миссионерском деятельности католических ордено
охваченных Реформацией странах Европы, продол;
ли углубляться противоречия с православным
ром [226, v. 1, 3—37; 108, 91—107].
Возрожденный Тридентским собором дух като
ческой экспансии требовал постановки всей мисс
нерской работы церкви на принципиально иной ос
вс. Первая попытка создания в рамках римс!
курии органа, который координировал бы миссион
скую деятельность всей католической церкви, 6t
предпринята Пием V (1566—1572), однако натолк
лась на сопротивление всемогущего испанского
роля Филиппа II, не желавшего терпеть вмешате
ство Рима в своих колониях. Не принесли особ
результатов аналогичные усилия Григория X
(1572—1585) и Сикста V (1585—1590). Дело прод;
нулось вперед только в конце XVI — начале XVII
при папе Клименте VIII. Кардинал Джулио Ан
нио Сантори создал орган, в компетенцию котор(
входила активизация миссионерской деятельно<
церкви и который можно считать прообразом бу,
щей конгрегации пропаганды веры Григория >
Однако сопротивление со стороны Испании и Пор
галии было еще достаточно сильно, а поддер»
деятельности нового органа со стороны первых л
курии недостаточно активна, что привело к фак-
ческой самоликвидации конгрегации после смер
Сантори. Однако деятельность этого органа в 1599
1604 гг. не прошла бесследно — во-первых, был сс
дан прецедент для курии и всей католической цер
ви, во-вторых, опыт деятельности конгрегации учит
вался членами аналогичной организации, создан»
Григорием XV.
При Павле V в курию неоднократно обращали
представители католических орденов — кармел
тов и капуцинов с предложением создать конгрег
цию. Подобные мысли высказывал также Тома:
Кампанелла в написанном им в тюрьме тракта'
«Quod Rerniniscentur» [226, v. 1, 37—38]. Безусловн
что деятельность конгрегации пропаганды веры пр
Клименте VIII, а затем предложения членов мисс»
нерских орденов не остались неизвестными для буд
щего папы Григория XV, который в конце XVI и пе]
102
два десятилетия XVII в. занимал ответственные
I инеты в римской курии.
' Днем создания конгрегации пропаганды веры
Итается 6 января 1622 г. (хотя первое собрание
вдспов конгрегации произошло 14 января, а булла,
I провозглашающая возникновение нового подразделе-
|НИя курии и определяющая его цели, статус и права,
II тирована 22 июня этого года). Эта дата взята из
книги записей протоколов заседаний конгрегации.
|Д('сь же указаны члены конгрегации, назначенные
ТНпой: 13 кардиналов, среди которых были Маттео
1|1арбсрини (будущий папа Урбан VIII), два прелата
Н секретарь Франциско Инголи, которому суждено
Рыло сыграть выдающуюся роль в истории конгре-
I* ниш. На первом же заседании нового органа в чис-
йс прочего было решено разослать нунциям запросы
в состоянии миссионерской работы на подведомст-
псппых им территориях, определена частота заседа-
ний (дважды в месяц), предписано генералам орде-
нов представить отчеты о состоянии миссионерской
работы их орденов и т. д. [48, 5—6]. Одним из важ-
нейших вопросов была подготовка буллы, которая
стала бы официальным основанием для деятельности
конгрегации. Проект этого документа был обсужден
На заседании 4 февраля. В нем указывались цели
конгрегации, определялись ее задачи, финансовая
Илза. Булла датирована 22 июня 1622 г. хотя в дей-
|Твительности была готова гораздо позже — в сентяб-
ре. Дата взята из другого папского -документа, дей-
ствительно подписанного 22 июня — апостольского
письма «Romanum decet Pontificem», где Григо-
рии XV выделял для конгрегации доходы от «карди-
нальских колец», первоначально предназначавшиеся
для Латеранской базилики: папа позаботился о созда-
нии для своего детища статуса «наибольшего благо-
приятствия» [226, V. 1, 112—196; 94, 2—5].
На третьем заседании конгрегации, 8 марта
1622 года, произошло распределение обязанностей
между ее членами. В протоколах конгрегации пере-
числяются провинции, закрепленные за нунциями,
а затем указывается протектор из числа членов кон-
грегации. Кардиналу Октавио Вандино досталась
провинция польского нунция, куда входили «вся
Польша, Руссия, Подолия, Литва, Ливония, Пруссия,
103
свое отношение к униатском церю
Померания, Швеция, Готия, Финляндия, Варм
(Biarmia), княжество Смоленское и Московия» |4
7—8].
Первое, что попытался сделать Вандино,— I
определить
С этой целью нунцию было поручено собрать отче'
католических епископов восточных провинций Ре
Посполитой о положении униатской церкви в
епархиях. Информация, предоставленная епископ
ми, была для униатов более чем удручающей. Отй
сительно благополучным было положение в Виле
ском диоцезе, что же касается Украины, то зде
все католические епископы высказывались прог
унии.
Судя по представленным епископами отчета
практически не оказалось униатов в Перемышльск<
епархии, немного их было на Холмщине. Наибол
ший интерес вызывают отчеты луцкого и львовско
епископов. Первый, в частности, указывал, что в е
епархии преобладают православные, те же, кто пр
нял унию, нередко отвергают ее и возвращаются
православие. По словам епископа, уния была прин
та лишь для удовлетворения личных амбиций некот
рых представителен духовенства и шляхты, без уче
настроений широких масс верующих. Львовский арх
епископ Прухницкий также отмечал малочисленное
униатов и упорство православных. По его слова
в унию переходили немногие, причем главным обр
зом из духовенства, а не из рядовых верующи
Прухницкий призывал отказаться от унии и перей'
к прямому обращению православных в католициз
чем выразил позицию большинства католических еп
скопов [184, 30—32].
Отчеты епископов произвели на конгрегацию пр
паганды веры достаточно сильное впечатление. На за
седании 5 ноября 1622 г. в присутствии Григориях
Вандино высказался о необходимости назначени
«визитатора» для униатской церкви [48, <?], а н
заседании 6 декабря 1622 г., вновь в присутстви
папы, произошла дискуссия о том, перевести униатов
латинский обряд или сохранить унию. Григорий X1
Вандино и кардинал Маттео Барберини высказа
лись в пользу сохранения унии, несмотря на рекоме:
дации епископов [там же, 10]. Эта позиция «проте:
104
•гора Руси», тогдашнего и будущего пап, определила
судьбу унии, ибо только поддержка курии помогла
Й удержаться в условиях роста антиуниатской борь-
Лы начала 20-х годов.
§ 1. УПРАВЛЕНИЕ УНИАТСКОЙ
МИТРОПОЛИЕЙ
Среди широкого круга вопросов, рассматри-
иавшихся конгрегацией пропаганды веры в связи с
Деятельностью униатской церкви, важное место зани-
мали различные аспекты ее внутреннего функциониро-
вания. Вопросы сменяемости митрополитов и еписко-
пов, положения белого и черного духовенства, созыва
провинциальных синодов, раздела «добр», визитации
Церковных владений, предоставления индульгенций и
работы митрополичьих представителей в Риме состав-
ляют различные грани этой проблемы, находившейся
под постоянным контролем конгрегации.
Поддержание тесных и достаточно
Представитель- оперативных контактов с Римом явля-
ство униатов	«
в Риме лось °ДНОИ из насущных задач митро-
поличьей кафедры. Связь осуществля-
лась через постоянных митрополичьих представите-
лей. Первым из них был базилианин Николай
Новак, занимавший этот пост со времени его учре-
ждения в 1626 г. вплоть до своей смерти в 1633 г.
117, ф. 201, оп. 4-6, д. 2908]. Следы деятельности
Новака в Риме сохранились в протоколах конгрега-
ции пропаганды веры, неоднократно рассматривавшей
его ходатайства по тем или иным проблемам униат-
ской церкви и пользовавшейся его услугами для кон-
тактов с митрополитом. Имя Новака впервые встре-
чается в протоколе конгрегации от 16 июня 1626 г.,
где говорится о предоставлении им верительных пи-
сем Рутского [48, 40]. ,В протоколе от 30 нюня то-
го же года о митрополичьем агенте упоминается в
связи с выделением средств для основания униатской
семинарии в Речи Посполитой [там же]. В июле —
августе по инициативе Новака рассматривался во-
прос о разрешении богослужения на «иллирийском»
языке [там же, 43—44].
105
Для содержания агентов в Риме и Варшаве м
трополиту нужны были средства. В связи с эт1
Ругский просил у конгрегации разрешения направа
на оплату содержания своих представителей в Ри
и Варшаве аннаты, получаемые с униатских еписк
пов. Вопрос рассматривался на заседаниях коллег!
кардиналов 22 ноября 1630 г., 25 февраля и 26 аьг
ста 1631 г., однако решение долгое время не npHtj
малось [48, 97]. На годы затянулось и рассм
трение вопроса о предоставлении униатам одной
церквей в Риме. 18 сентября 1626 г., вскоре пос,
прибытия Новака в Рим, кардиналы высказались
переговоры с руководством ордена регулярных кан
ников о передаче униатам принадлежавшей это,
ордену церкви св. Лаврентия [48, 46]. В начаи
октября папа потребовал от кардиналов — член!
конгрегации — передачи униатам этой церк
[там же]. Почти через год, в мае 1627 г., он по
держал просьбу Р. Корсака о предоставлении уни
там субсидии для строительства у церкви св. Лавре
тия домика для митрополичьего агента Н. Новака
двух-трех других монахов-базилиан [там же, 53
Однако дело, очевидно, не сдвинулось с места. Г
крайней мере в ноябре 1630 г. кардиналы вынужд
ны были вернуться к этому вопросу по просьбе м
трополита, ходатайствовавшего о передаче какой-н
будь другой церкви вместо церкви св. Лавренти
так и не доставшейся униатам [там же, 94]. Новь
поиски и консультации, начатые конгрегацией
1630—1631 гг., завершились в 1640 г. изданием соо
ветствующего декрета о передаче униатам церю
св. Сергия и Вакха, ректором которой стал выпус:
ник Греческой коллегии, базилианский монах Фили!
Боровик [там же, 95—99, 174—176].
Конгрегация оказала также содействие И. Ру
скому в получении церкви в Варшаве, где мог б
находиться его представитель для оперативного р
шения различных вопросов при королевском дво|
[там же, 94]. Хотя и не всегда эффективно, но все
да с готовностью коллегия кардиналов шла навстр
чу устремлениям униатских иерархов основать свс
представительства в Риме и Варшаве.
106
В поле зрения конгрегации находилась
также деятельность синодов — провин-
циальных соборов униатского духовен-
августе 1624 г. по инициативе И. Рут-
Соборы
и визитации
ктва. Еще в
СКого коллегия кардиналов определила порядок созы-
ва и функции соборов. Было решено собирать их раз
п четыре года, предоставив выбор места и времени их
проведения митрополиту [63, 458—459\ 19, ф. МВ
799, л. 11, 81—82]. Немало забот конгрегации доста-
вили соборы 1626 и 1629 гг. из-за настойчивых попы-
ток униатских иерархов провести совместный съезд
С православными. (Намеченный на 1647 г. собор так
и не был проведен.)
Слабость униатской церкви, отсутствие поддерж-
ки народных масс 'и значительной части феодалов
Вполне осознавалась митрополитом и высшим униат-
ским клиром. Униатские иерархи искали контактов
С православными, ставя целью заключение «универ-
сальной унии». В Риме боялись каких-либо догово-
ренностей между униатами и православными «вни-
зу», воспринимая их, и не без основания, как угрозу
диктату курии. В свете этого конгрегация неодно-
кратно подчеркивала, что проведение совместного со-
бора с православными возможно только при условии
признания ими основных догматов католицизма и
отмечала, что вопросы заключения «универсальной
унии» выходят за рамки компетенции провинциаль-
ных съездов.
Что касается Кобринского собора, в апреле
1626 г. конгрегация рекомендовала направить пап-
ское бреве виленскому католическому епископу с
призывом оказать помощь в проведении собора [48,
,?6|, а в июне обратилась к нунцию с целью не до-
пустить совместного съезда униатов и православных
[там же, 55]. Собор состоялся в сентябре 1626 г.,
а в декабре его решения были получены в Риме, где
конгрегация создала специальную комиссию (парти-
кулярную конгрегацию) для изучения полученных
решений [18, Мак—П—51, с. 72; 48, 47]. Декрет
партикулярной конгрегации был утвержден генераль-
ной конгрегацией в январе 1627 г. [48, 50]. Между
тем в июле, когда встал вопрос об утверждении ре-
шений собора, возникли серьезные осложнения. Кон-
грегация решила написать нунцию [48, 55]. Выяс-
107
нение вопроса затянулось более чем на дьа го*
потребовало работы партикулярной конгрегации и
конечном итоге завершилось непризнанием цело
ряда решений Кобринского собора. Из 16 пункт,
было подтверждено только 9, а 7 — отклонено [(
471—474]. Одним из наиболее сложных оказал
вопрос тайных браков. Собор постановил заключа
браки только в присутствии униатского священ ника)
как минимум двух свидетелей. Конгрегация постай
ла под сомнение правомочность такого решения, с
скольку оно повторяло соответствующее постаног
ние Тридентского собора (таким образом, принимЯ
якобы независимые решения, униаты пытались а*
бежать обвинений в латинизации унии). Постановл
ния Тридентского собора по поводу заключен!
браков были распространены на униатов декрета
конгрегации от 12 декабря 1629 г. [63, 475—477; 4
62, 68—76; 236, 182—185].
В 1629 г. конгрегация пропаганды веры в not
активно выступила против готовившегося И. Ру
ским совместного собора униатов и православны
[232, 180]. Для рассмотрения вопроса была создан
партикулярная конгрегация, сделавшая проведени
совместного собора фактически невозможным. Ее р
шения были несколько подкорректированы и утве;
ждены коллегией кардиналов в июне 1629 г., соо'
ветствующие инструкции были направлены нунци
[48, 79]. В ноябре конгрегация с похвалой отозв!
лась о нунции и митрополите в связи с проведение:
чисто униатского собора [там же, 84—85].
Как видим, порядок созыва соборов, их решени
неизменно находились в поле зрения конгрегацш
являлись предметом пристального внимания, в то
числе на ее партикулярных заседаниях. Жестки;
контролем кардиналы практически свели «на нет
усилия И. Рутского превратить соборы в своеобраг
ный мост к «универсальной унии».
Одной из форм контроля римской курии за дея
тельностью подчиненных ей церковных структур сто
ли визитации — посещение епархией и ознакомлена
на месте с ходом дел. Судя по протоколу от 5 нояб
ря 1622 г., после доклада «протектора Руси» карди
нала Вандино, остановившегося на отчетах польски)
католических епископов о состоянии унии, папа и
108
ординалы высказались за назначение «визитатора
Л русинским униатским епископам для лучшего под-
держания унии...» [48, 5].
В дальнейшем, на, протяжении более чем 20 лет,
Проблема визитации униатской церкви практически
ПС поднималась на заседаниях конгрегации. Эти
функции были возложены на митрополитов И. Рут-
ркого и Р. Корсака, однако они были не в состоянии
осуществить визитацию обширной митрополии. Вновь
0 визитации униатов на заседании коллегии карди-
налов заговорили летом 1643 г. в связи с попытками
нового униатского митрополита А. Селявы, а также
некоторых других высших иерархов привести в
порядок пришедшие в расстройство дела церкви.
15 июня 1643 г. состоялось заседание партикулярной
конгрегации, где обсуждались меры по укреплению
унии. Был принят декрет из 7 пунктов, особое место
в котором уделялось будущей визитации, в качестве
низитаторов были определены митрополит А. Селява
н жмудский католический епископ Г. Тышкевич. Кро-
ме того, рекомендовалось привлечь для участия в
визитации двух или больше миссионеров и самого
нунция. Последний должен был не только лично по-
могать в проведении визитации, но и заручиться под-
держкой короля [там же, 188]. На заседании той же
партикулярной конгрегации 7 августа были заслуша-
ны и уточнены инструкции по проведению визитации,
три дня спустя генеральная конгрегация утвердила
декрет партикулярной и решила направить соответ-
ствующие бреве визитаторам [48, 190—191].
Как известно, визитация униатской церкви — эта
крупномасштабная акция по укреплению унии, за-
теянная курией и высшими униатскими иерархами в
начале 40-х годов, не удалась [206, т. I, 277—278].
Одной из причин этого была общая слабость униат-
ской церковной организации.
Начиная с Брестского собора 1596 г.
Митрополиты вопрос о наследовании митрополичьей
и епископы кафедры в соответствии с условиями
унии должен был решаться следующим образом:
четырех предложенных
король
епископами
ле
чего эта
назначает одного
из
кандидатов в качестве митрополита, пос-
номинация утверждается папой. На прак-
тике
наследование
митрополичьего престола реша-
109
лось иначе: митрополитом, как правило, становил
его коадъютор — заместитель с правами наследов
ния [206, т. 1, 282]. Этот порядок обеспечивал извес
ную долю преемственности в деятельности митроп
литов, давал возможность подготовить смену и, гла|
ное, практически исключал нежелательных Риму ка;
дидатов.
С созданием конгрегации эти вопросы вошли в
компетенцию. Проблема о наследовании митроп
личьего престола была поднята И. Рутским в писы
конгрегации, рассмотренном на заседании 7 ию.
1624 г. Митрополит ходатайствовал о назначении cei
коадъютора. Присутствовавший на заседании пап
Урбан VIII распорядился, чтобы митрополит выбра
себе коадъютора, согласовав этот вопрос с короле;
[48, 23; 19, ф. МВ 799, л. 10]. Чуть меньше че*
через год конгрегация вновь вернулась к этому вс
просу: на заседании 2 мая 1625 г. было принято ре
шение из 6 пунктов. В первом и наиболее обширно!
параграфе говорилось о направлении королю папско
го бреве в связи с назначением коадъютора униат*
скому митрополиту, правда, вопрос о конкретной кай
дидатуре продолжал оставаться открытым [48, <?/]
Имя будущего коадъютора впервые встречаем в про
токоле конгрегации от 22 августа 1625 г. Речь шл«
о 25-летнем выпускнике Греческой коллегии Рафай
ле Корсаке (1600—1640) [там же, 32]. Он получил
основательное для униатского священнослужителя
образование и по возвращении в Речь Посполитук!
стал монахом Виленского базилианского монастыря'
св. Троицы, а вскоре и виленским архимандритом.
Кандидатура Корсака вызвала возражения со сто-
роны короля, указывавшего на его молодость. Одна-
ко претендент трижды в течение марта — апреля,
1626 г. обращался с письмами к секретарю конгре-
гации Фр. Инголи, упоминая в том числе и о перспек-
тивах своего коадъюторства [64, v. 2, 43—49], и кол-
легия кардиналов оказалась на его стороне. В июне
1626 г. нунцию было предписано настаивать перед
королем на кандидатуре Корсака, ссылаясь на при-,
меры св. Ремигия и св. Кароля, прославившихся в
20—22-летнем возрасте [48, 38—<?9]. Настойчивость
курии заставила короля в конечном итоге отступить:,
в сентябре того же 1626 г. в конгрегации получили
110
Нюбщение нунция о согласии Сигизмунда III [48,
В принципе вопрос о кандидатуре Корсака был
решен, однако впереди еще оставался длительный
(процесс введения его в должность [там же, 49].
Только в июле 1631 г. коллегия кардиналов приняла
окончательное решение по поводу отправки «коадъю-
горской буллы» и вскоре получила благодарность
Корсака [там же, 100; 64, v. 2, 25].
Вопрос о коадъюторстве Корсака решался столь
долго не только из-за молодости претендента, но,
нероятно, и потому, что для конгрегации это был
первый опыт такого рода. В дальнейшем в материа-
лах конгрегации находим лишь отрывочные упоми-
нания о номинации митрополичьих коадъюторов. Кор-
сак, умерший рано и довольно неожиданно, судя по
всему, не ставил перед конгрегацией вопрос о своем
коадъюторе. В сентябре 1643 г. коллегия кардиналов
дала А. Селяве — преемнику Р. Корсака — разреше-
ние на созыв провинциального синода для решения
вопроса о коадъюторе [48, 195]. В том же месяце
был утвержден декрет конгрегации по поводу назна-
чения униатскому митрополиту коадъютора с права-
ми наследования [там же, 198].
Держа под постоянным контролем вопрос о на-
значении здравствовавшим митрополитам коадъю-
торов, конгрегация внимательно следила и за их
дальнейшим вступлением на митрополичью кафедру.
Па заседании И мая 1637 г. кардиналам было доло-
жено о смерти митрополита Рутского и вступлении
па его место коадъютора Корсака, на заседании
3 июня того же года заслушали письма нового мит-
рополита и нунция, в которых сообщались подроб-
ности о смерти Рутского и в числе прочего говори-
лось о номинации пинского униатского епископа в
связи с уходом с этой кафедры Корсака [там же,
158].
В отличие от митрополитов деятельность униат-
ских епископов оказывалась в поле зрения конгрега-
ции лишь спорадически. Группа вопросов, которая
рассматривалась конгрегацией в связи с униатским
епископатом в первом приближении, может быть раз-
делена на две части: 1) вопросы наследования епи-
скопских кафедр; 2) рассмотрение ходатайств епи-
скопбв перед конгрегацией. Деятельность конгрегации
Ш
в первом направлении иллюстрируют протоколы заа
дания коллегии кардиналов от 11 ноября 1626 i
рассмотревшего вопрос о номинации холмского еп
скопа [48, 44—45] и заседания от 13 февраа
1632 г., где нунцию было рекомендовано ходата
ствовать перед королем о назначении коадъкхп
для перемышльского епископа [48, 114].
Согласно булле Климента VIII «Decet Roman и
Pontificem», митрополиты имели право caMOCTOHTej
но утверждать епископов, назначенных королем, в.
ДУ
чего к
конгрегации
они
обращались с
целью ока
зания влияния на короля в пользу предлагавшиха
ими кандидатов. Б 1635 г. при поддержке нунци
Рутскому удалось добиться королевского привилея i
назначении епископов только из членов ордена ба
зилиан [241].
Что касается второй группы вопросов, то среди епископоц
чьи письма наиболее часто являлись предметом обсуждения hi
заседаниях конгрегации, следует назвать Рафаила Корсака i
Мефодия Терлецкого. В отношении первого это не вызывав
удивления, если учесть, что он являлся коадъютором Рутског1
и долгое время находился в Риме.
Холмский епископ М. Терлецкий был известен конгрегацр
благодаря своей миссионерской деятельности на юго-славянски:
землях. Летом и осенью 1643 г. рассматривался целый комплею
поставленных ним вопросов, связанных в том числе с новой
попыткой «универсальной унии» [48, 191].
Конгрегация рассматривала также вопросы, ка4
сающиеся рядовых служителей церкви. Повышенно^
внимание уделялось брачности униатских священни-
ков. Так, 13 августа 1626 г. кардиналы рассмотрели
просьбу перемышльского епископа о посвящении в
священники двоеженца Георгия Лемпы и дали поло-
жительный ответ, сославшись на недостаток «работ-
ников» церкви [48, 43—44]. В ноябре 1637 г. на
заседании конгрегации обсуждалось письмо Рутско-
го, просившего сохранить в сане священников, повтор-
но женатых, во избежание их перехода в «схиз-
му». Конгрегация вынуждена была в принципе
дать согласие, оговорив при этом ряд условий
[там же, 161 j.
В связи с проблемой второго брака конгрегации
пришлось в 1629 г. рассматривать дело униатского
священника Дорофея, ходатайствовавшего о разреше-
нии пребывать в браке с сестрой своей умершей жены
112
(48, 72]. В целом же вопросы о повторных бра-
ках униатского духовенства обсуждались в конгрега-
ции в общем контексте политики курии в отношении
брака, запрещавшей родственные и тайные браки.
о	С первых лет своего существования
Мрден оазмлиан
конгрегация уделяла особое внимание
униатскому ордену базилиан. Еще до вступления на
Митрополичью кафедру И. Рутский задумал рефор-
му ордена, намечая использовать его членов для
укрепления униатской церкви, потому не удивительно,
что с базилианами коллегия кардиналов сталкива-
лась часто: при рассмотрении вопросов подготовки
клира (большинство учеников зарубежных коллегий
были базилианами), миссионерстве на юго-славян-
'ких землях и др.
Реформу И. Рутский начал в 1617 г., когда на
первую генеральную капитулу ордена прибыли пред-
ставители пяти монастырей, находившихся на терри-
тории митрополичьей епархии. Огромную роль в про-
водившейся Рутским реформе призваны были сы-
грать иезуиты, организация которых служила образ-
цом для реформировавшегося ордена [236, 42—176;
241; 227; 228; 17, ф. 201, оп. 4-6, д. 2916, л. 3—89].
Сочетание в уставе ордена черт, присущих и католи-
ческому, и православному монашеству, доставляло
немало хлопот курии.
Впервые вопрос о статусе базилиан был рассмот-
рен коллегией кардиналов на заседании 23 июля
1624 г. Было решено распространить на них дейст-
вие бреве Павла V от 23 мая 1606 г., предназначен-
ного для базилиан-католиков [48, 24; 19, ф. МВ 799,
л. 11; 18, ф. Мак П-51, с. 27]. Однако простое рас-
пространение на униатов устава католического орде-
на было неприемлемо в силу целого ряда причин.
Поэтому на заседании 4 октября 1624 г. конгрегация
более подробно рассмотрела вопрос об организацион-
ной структуре ордена. Был принят декрет, состояв-
ший из четырех пунктов и содержавший основные
принципы организации ордена. Не все предложения
Рутского в отношении статуса ордена были учтены
конгрегацией. Кардиналы дали санкцию па объеди-
нение всех униатских базилиан в одну конгрегацию,
предписали им избрать «Генерала — или просто —
Архимандрита всей Руси» [18, ф. Мак П-51, с. 52—-
113
53; 19, ф. MB 799, л. 13; 48, 26—27]. Вопрос о ст
тусе униатских базилиан был для конгрегации, оч
видно, одним из наиболее сложных: папского 6pei
ратифицирующего декрет конгрегации от 4 октяб[
1624 г. Рутскому, пришлось ждать почти семь л>
[62, 481—482] .Позже практическая деятельное
ордена и потребности митрополичьей кафедры тр
бовали уточнения принятого конгрегацией докуме
та. Речь шла, в первую очередь, о сохранении вв
денной Рутским практики подчинения монастыр»
непосредственно митрополиту и, следовательно, из1
ятия из юрисдикции местных епископов, стремивши
ся подчинить их своей власти [228, 415]. Этот вопр»
был поставлен перед конгрегацией А. Селявой век
ре после его вступления на митрополичью кафедр
На заседании конгрегации 15 июня 1643 г. был
рассмотрены меры по укреплению унии и принят о(
ширный декрет по этому поводу. В шестом пункп
(всего их было семь) отмечалось, что кардинал
заслушали декрет конгрегации от 4 октября 1624
об избрании протоархимандрита ордена, его полы»
мочиях, а также просьбу митрополита, ходатайств»
вавшего о дополнении этого декрета с целью по,
тверждения и укрепления юрисдикции митрополит
Вопрос был вынесен на рассмотрение партикулярпо
конгрегации и обсуждался на ее заседаниях 7, 1
и 28 августа 1643 г. [19, ф. МВ 799, л. 23—26 об,
18, Мак П-51, с. 60—63; 48, 190—195]. 28 сентябр
решение партикулярной конгрегации было утвержд<
но коллегией кардиналов [48, 197—198]. Попытк
базилиан добиться дополнительных прав и привилс
гий и, в частности, распространения на них констит
ции, подписанной
папой Григорием
XIII в
1579 г
увенчались успехом только в середине XVII века. Эт»
вопрос по просьбе базилиан был рассмотрен копгре
гацией в декабре 1648 г. [там же, 239], а январе:
1649 г. датируется соответствующее бреве Инноке!
тия X [18. ф. Мак. П-51, с. 28].
Базилианскне монастыри и церкви также был
окружены особой заботой конгрегации, что нашл
выражение в предоставлении привилегий на алтари :
индульгенций [48, 52—54]. На заседании 6 сентябр
1624 г. конгрегация приняла решение предоставит
базилианским церквам привилегию на алтари (н
114
I три дня в неделю), оговорив это рядом условий
I 148, 25], а в ноябре того же года коллегия кар-
Дппалов вернулась к этому вопросу по ходатайству
I Двух выпускников Греческой коллегии, отправляв-
шихся в Речь Посполитую,— Рафаила Корсака и
I Андриана Подберезского [19, ф. МВ 799, л. 13, об;
18, 28].
Как видим, конгрегация пропаганды веры кроме
обеспечения статуса «наибольшего благоприятствия»
Усиленно латинизировавшемуся униатскому ордену
Особое внимание уделяла формированию его органи-
111ционной структуры, юрисдикции, учитывая прежде
всего специфику базилиан в сравнении с католиче-
И'Кими орденами.
В целом, завершая характеристику деятельности
конгрегации пропаганды веры по управлению униат-
ской церковью, следует отметить, что кардиналы
Исходили главным образом из статуса унии, опреде-
ленного буллой Климента VIII «Decet Romanum
Pontificem».
В сравнении со статусом православной церкви,
лишь формально зависевшей от Константинополя,
I Статус униатской церкви предполагал полное подчи-
нение Риму, а следовательно, конгрегации по наибо-
лее важным вопросам церковной политики. Курия
поддержала практику наследования митрополичьего
престола коадъюторами, что исключало случайности,
псдь папа имел право лишь утверждать или не утверж-
дать назначенных королем митрополитов. Право-
славные митрополиты имели право самостоятельно
Собирать провинциальные соборы, униатские же мог-
ли это делать только с согласия конгрегации, кото-
рая категорически воспротивилась проведению со-
вместных соборов униатов и православных. За униат-
скими митрополитами с согласия конгрегации оста-
валось право проводить визитации и назначать епи-
скопов (позже эти права оспаривались курией),
однако они не могли использовать его в полной мере,
обращаясь к конгрегации за поддержкой перед коро-
левской властью и магнатами. Что же касается гене-
ральной линии конгрегации пропаганды веры по уни-
атскому вопросу, то очевидно, что в 20—40-х годах
XVII в. в целом, исходя из необходимости сохранения
унии как формы дальнейшего продвижения католи-
115
цизма на восток, кардиналы одновременно старали
ограничить автономию униатской церкви в рамю
католической.
§ 2. ПОДГОТОВКА КЛИРА
Папские коллегии, возникшие после завери|е«1
ния работы Тридентского собора, были призваны под-
готовить кадры для проведения политики контррефорв
мации. Не случайно поэтому подготовка клира стали
одним из основных направлений «восточной» политики
конгрегации пропаганды веры, стремившейся дать нм
вый толчок деятельности униатской церкви. Этот куре
конгрегации, с одной стороны, являлся составной
частью ее глобальной политики, с другой — совпадал
с устремлениями униатского митрополита И. Рутскога
и в значительной степени инспирировался ним. ЕЩ|
в 1615 г. Павел V выделил для униатов места в Гр -
ческой коллегии и предоставил на 2 года 18 стипендий
для их обучения в других папских учебных заведв
ниях [62, 356—357; 236, 203].
С первых месяцев существования конгрегации
ее заседаниях рассматривались вопросы подготовки
униатского клира: изучалась возможность созданий
специальной семинарии для униатов, проводилось раа»
пределение учеников по уже существующим колле
гиям Речи Посполитой и Западной Европы.
В соответствии с решением копгрегя»
Папские колле- цип пропаганды веры ОТ 14 ИЮЛЯ
гии за рубежом 1Сг>г	т->	/тл	• т-> 1
1626 г. выходцы с Руси (Russia, Rua
sia seu Lithuania) могли обучаться в коллегиях Оле
моуца, Вильно и Браунсберга. Для коллегий, распй
ложенных в Риме, в том числе и Греческой, провим
ции, откуда должны были приходить ученики, щ
были указаны, хотя там традиционно обучалось миЛ
го выходцев с Руси. Не были определены на этой
заседании также провинции для венской и пражскоИ
коллегий, на обучение в которых в дальнейшем пре-
тендовали униаты [48, 41—42]. Во второй четверти
XVI в. был открыт ряд новых коллегий, в некоторы,
из них были выделены специальные места для вы-
ходцев с Руси.
Папские коллегии, с которыми в той или иной
116
степени были связаны униаты, по территориальному
Признаку делятся на три группы: 1) римские колле-
нш: Греческая коллегия и коллегия конгрегации про-
паганды веры; 2) коллегии, расположенные на тер-
|Н1 юрии Речи Посполитой (в Браунсберге и Вильно);
I) коллегии Габсбургской империи (в Оломоуце,
•раце, Вене и Праге). Территориальная принадлеж-
ность коллегий, естественно, сказывалась на интен-
сивности их взаимосвязей с униатской церковью.
Центральное место среди проблем, связанных с
обучением униатов, принадлежало вопросам подго-
1овки «русинских» учеников в римских коллегиях,.
II прежде всего Греческой. Это объясняется тем, что
та коллегия с первых дней своего существования
была нацелена на подготовку кадров для православ-
ного Востока, и здесь получали образование многие
и будущем известные деятели униатской церкви,,
и также тем, что коллегия находилась в Риме, под
рукой у конгрегации, и ее секретарь не только был
в курсе просьб, которые направлялись в его адрес
руководством униатской церкви, но даже был зна-
ком с содержанием писем, приходивших в адрес са-
мих учеников [72, 37—69]. Учитывая особенности
униатской церкви, в частности базилианского ордена,
конгрегация вынуждена была сделать ряд уступок
для «русинских» учеников Греческой коллегии. На
Заседании 30 апреля 1624 г. было принято решение
о возможности посылать в коллегию светских учени-
ков-«русинов» [19, ф. МВ 799, л. 8—8, об; 18, ф. Мак
11-51, с. 67; 48, 19—20]. Не прошло и полутора лет,
как решением конгрегации были сделаны новые
исключения для базилиан [48, 34].
Судя по протоколам конгрегации, под ее контро-
лем в той или иной степени находились два наиболее
важных аспекта деятельности коллегии: выражаясь
современным языком, прием и распределение уче-
ников.
Безусловно, предметом обсуждения кардиналов становился
далеко не каждый ученик-униат. Например, на заседании кон-
грегации 12 января 1629 г. по настоянию митрополичьего пред-
ставителя в Риме Николая Новака обсуждался вопрос о приеме
в коллегию племянника митрополита И. Рутского [48, 70], на
заседании 5 июня 1534 г. речь шла о двух племянниках митро-
полита, а в то время митроп?личкего коадъютора Р. Корсака.
В обоих случаях кандидаты были светскими и конгрегация
117
вынуждена была ссылаться на свое решение в 1624 г. га
138]. В 1639 г. на двух заседаниях слушался вопрос о зачися
нии в коллегию кандидатов в ученики с Закарпатья. Они i
были родственниками униатских иерархов, однако за них 
просьбе католического епископа Эгера (а в будущем прими
Венгрии Георгия Липпая) неоднократно ходатайствовал нунц!
в Габсбургской империи. Учитывая, что кандидаты были «НЯ
Graeci», а их обучение в коллегии должно было способствова!
в дальнейшем обращению «30 тысяч схизматиков этого же обя
да», проживавших на подвластной Липпаю территории, кард!
налы решили принять одного из предлагавшихся кандидате
[48, 173—174].
Вопросы «распределения» учеников Греческой коллегии рц
сматрпвались главным образом в связи с необходимостью фина|
спровать дорогу того или иного выпускника к месту его буд!
щей деятельности. После обсуждения кандидатуры, места и цел
поездки кардиналы давали «добро» или же отказывали в cyl
сидии.
В сентябре — октябре 1635 г. на трех заседаниях конгя
гации обсуждался вопрос об отправке на Русь выпускния
коллегии грека Марко Лима, приглашенного митрополита
Рутским в качестве преподавателя семинарии. Судя по протокол
заседания конгрегации, Лима должен был преподавать латын!
греческий и «другие науки» в новогрудской семинарии. Поел
некоторой заминки было решено выдать Лима 30—35 цеххиня
для оплаты дороги до Кракова [48, 32—34].
Нередки были отказы конгрегации в разрешении на поезди
и соответственно в субсидии. Внимания заслуживает решспи
кардиналов в отношении просьбы выпускника коллегии Никч
фора Лозовского (луцкого униатского епископа на протяжени
1636—1650 гг), ходатайствовавшего о его отправке на Руси
Рассмотрев просьбу Лозовского о выделении ему субсиди|
и книг из типографии конгрегации, кардиналы решили отказам
в первом и удовлетворить второе [148, 126]. В протоколе засЗ
Дания от 11 мая 1633 г., на котором было принято решение, от
сутствует какое-либо разъяснение по поводу причин отказа. Он1
становятся понятны при ознакомлении с протоколом заседани!
от 13 мая. В этот день было принято решение о посвящени]
Лозовского в сан епископа и отправке к валахам (Monti Fellet
rii) [48, 126—127], а в сентябре в Риме получили согласи
императора Священной Римской империи на это назначение [45
127—128].
В 1651 г. в субсидии для поездки на Русь было отказаш
другому воспитаннику коллегии Пахомию Огилевичу, продол
жавшему обучение еще в течение года [там же, 245—246].
В целом, несмотря на определенную спорадич
ность обращения конгрегации к делам «русинских!
учеников Греческой коллегии, несомненным остаетс!
факт повышенного внимания кардиналов именно 1
этому учебному заведению.
Украинские и белорусские униаты получали обра
зование также в другой римской коллегии — коллегщ
118
I Join рсгации пропаганды веры. Круг вопросов, выно-
Вкинишхся на обсуждение кардиналов, также затраги-
I Пил проблемы приема и «распределения» учеников.
Па заседании 1 сентября 1643 г. было решено зачислить
I К коллегию пропаганды ходатайствовавшего об этом Альберта
I нмборского в случае, если он сдаст необходимые экзамены.
1 удя по протоколу, Самборский уже изучил курс философии и
Шгл.тл приступить к занятиям по теологии [48, /95]. Аналогич-
I (|i№ решение было вынесено на заседании 21 марта 1651 г.
I к отношении Павла Милковского, несколькими месяцами позже
Прошедшего экзаменационные испытания и начавшего обучение
I я коллегии в классе грамматики [там же, 245].
В отношении выпускников собственной коллегии конгрегация
Принимала решения не только об оплате дорожных издержек,
но и о выделении дополнительной денежной ' субсидии. Весьма
кпрактерно в этом отношении решение коллегии кардиналов от
,'Н марта 1651 г., предусматривавшее кроме покрытия расходов
11,1 дорогу также выплату «обычной» субсидии выпускнику кол-
I Ьггпи Б. Терлецкому, направлявшемуся «на Литву и Русь, его
родину» в качестве миссионера.
Внимание, уделявшееся конгрегацией обучению
униатских учеников в римских коллегиях, не было
случайным. Именно там была подготовлена большая
масть высших униатских иерархов, получивших обра-
зование за рубежом.
В меньшей степени конгрегация уделяла внимание
вопросам обучения униатов в папских коллегиях
Речи Посполитой. Это объясняется в первую очередь
|см, что руководители униатской церкви и папских
(семинарий в Браунсберге и особенно в Вильно имели
возможность решать текущие вопросы, минуя Рим.
Конгрегация подключалась, как правило, лишь для
решения принципиальных вопросов, выходивших за
пределы компетенции руководителей коллегий: пре-
доставление известных исключений для монахов-ба-
тлиан, зачисление армянских учеников и др.
Браунсбергская коллегия впервые была упомя-
нута в связи с обучением там униатов на заседании
конгрегации 2 мая 1625 г. Тогда, в присутствии папы
Урбана VIII, на основании доклада кардинала Ван-
дино было принято постановление об укреплении
унии. Польскому нунцию, в частности, предписывалось
выделить, по крайней мере два места для униатских
учеников в Браунсберге, а германскому нунцию — в
Оломоуце, после чего сообщить митрополиту о воз-
можности посылки туда учеников [48, 30—5/]. Об
119
оломоуцкой коллегии будет сказано ниже, что Ж
касается Браунсберга, то почти через год после пр!
нятия решения в протоколах конгрегации находи
упоминание о письме польского нунция, сообщившей
что скорее по обычаю, чем по какому-то постановлю
нию униаты имеют три места в Браунсберге (Brui
berg) и пять в Вильно [48, 56]. В апреле 1636 I
на заседании конгрегации были рассмотрены письм
польского нунция и иезуитского провинциала о р]
синских учениках, направлявшихся в коллегии, в кс
торых их провинция не является фундатором. Колл<
гия кардиналов предложила нунцию строго соблк
дать установленный порядок jip и направлении русш
ских учеников в браунсбергскую и виленскую кол
легии [48, 157].
Практически столько же внимания, сколько
польско-литовским, конгрегация уделила коллегия!
расположенным на территории Габсбургской имш
рии. Однако характер обсуждавшихся в связи с эти
вопросов был иной. Речь шла преимущественно
выделении мест униатским ученикам.
Особое внимание пришлось уделить ОломоуЦ]
.Желание курии и униатов заполучить места имени
здесь вполне объяснимо: с одной стороны, это был
одна из старейших иезуитских семинарий в Восток
ной Европе, с другой — украинским и белорусским уч(
никам было легче учиться в славянском Оломоущ
чем в италоязычном Риме (на это обстоятельств
обращал внимание курии еще А. Поссевино).
На заседании коллегии кардиналов 26 март
1627 г. германскому нунцию вновь было поручено хо
датайствовать перед императором о выделении дву
мест в Оломоуце (Olmitz) и двух в Граце (Graec
[48, 51]. Однако вопрос не решался и это вызывал
недовольство Рутского, энергично рвавшегося к ре
форме униатской церкви по образцу католической
нуждавшегося в кадрах с европейским образованней
Единственным оружием митрополита были жалоб)
в - конгрегацию. Кардиналы стремились реагировав
•оказывая давление на германского нунция, а чере
него — на императора. В ноябре 1630 г. конгрегаци
рассмотрела жалобу униатского митрополита на рек
торов имперских коллегий, отказавшихся прииимат
учеников. Нунцию было поручено выяснить обстоя
120
к'льства дела [48, 95]. Он вскоре доложил о резуль-
щтах своего «расследования» и конгрегация предпи-
сала ректору оломоуцкой коллегии принимать уче-
ников, присланных «митрополитом Руси». Решение
было подкреплено ссылкой на декрет конгрегации
1624 г. [48, 98—99]. В мае 1631 г. конгрегация вновь
была вынуждена рассмотреть вопрос об униатских
учениках в имперских коллегиях, предписав на этот
раз выделить для них два места в пражской колле-
гии [там же, 99].
В дальнейшем униаты ослабляют,, а затем и
Повее прекращают нажим на конгрегацию с целью
выделения им мест в имперских коллегиях: сказыва-
лись сложности с зачислением в эти учебные заведе-
ния и недостаток кандидатов в ученики.
В целом следует отметить, что 20-е — начало 30-х
годов были временем, когда только что созданная
конгрегация пропаганды веры уделяла особое вни-
мание вопросам обучения униатского клира: эти
вопросы по интенсивности обсуждения занимали ве-
дущее место среди проблем униатской церкви.
В условиях отсутствия специальной униатской
семинарии папские коллегии были единственной базой
для подготовки кадров. Учитывая, что все эти колле-
гии были основаны иезуитами и находились под их
контролем, можно сделать вывод о направленности
получаемой там подготовки. Рутский вполне мог рас-
считывать на выпускников коллегий в своих планах
«латинизации» унии.
Попытки созда- В стремлении униатских иерархов, и в
ния униатской первую очередь митрополита Рутско-
семинарии го, заполучить образованные кадры
для своей церковной организации прослеживаются
параллельные попытки увеличения представительства
в папских коллегиях и создания собственной, униат-
ской семинарии на православных землях Речи Пос-
политой. Оба вопроса были поставлены в письме
И. Рутского, которое было рассмотрено кардиналами
в присутствии папы 23 мая 1623 г. По вопросу о
семинарии кардиналы высказались «за», но потребо-
вали дополнительной информации о месте ее располо-
жения и главное — средствах, на которые она будет
организована. Эти вопросы было поручено выяснить
нунцию [19, ф. МВ 799, л. 4]. На заседании 31 мая
121
1624 г. был поднят вопрос о «русинской» семинар!
в связи с миссионерскими планами курии в Валахи
однако поскольку новой информации не было, па|
распорядился ждать ответ нунция [48, 22]. В август
того же года вопрос о семинарии возник в связи I
обсуждением реляции, полученной конгрегацией И
Москвы [19, ф. МВ 799, л. 11]. С самого начала коп
грегация рассчитывала, как и предлагал Рутскн|
использовать униатскую семинарию для расширен|
своей экспансии не только на Украине и в Велору]
сии, но и в целом на востоке Европейского конт!
цента. Последнее отчасти объясняет настойчивость I
решимость, с которой коллегия кардиналов взяла!
за осуществление предложенного Рутским плана. ]
В ноябре 1624 г. был получен ответ нунция. Mi
трополит в качестве места расположения семинарн
предлагал Минск (вопрос был согласован с виде*
ским епископом) и определял сумму, необходима
для ее фундации, в 15 тыс. скудо (scutorum). Мест
расположения будущего учебного заведения не вь
звало возражения кардиналов, что касается суммй
то, как отмечается в протоколе заседания, ее нельз
было изыскать без ущерба для других миссий и ко/
легий, поэтому было решено передать митрополит
через нунция, что она не может быть выплачен
[64, v. 1, 107—114]. Однако категорически отказан
в субсидии не было.
В августе 1625 г. был принят декрет коигрегацш
где среди вопросов, касавшихся унии, говорилос
также о семинарии. Второй пункт декрета предпола
гал направить нунцию для передачи митрополит
1 тыс. скудо. Источником получения денег должш
было стать первое же поступление от кардинальски
колец [48, 32]. Почти через год, в конце июня 1626 г
конгрегации было доложено письмо германского нун
ция о том, что кардинал Дитрихштейн передал ем;
взнос, составивший 743,92 скудо. Коллегия кардина
лов постановила переслать эти деньги польскому нун
цию для основания семинарии. 256,8 скудо долже!
был передать митрополиту его представитель в Рим
Николай Новак [там же, 40\ 106, 375—393].
Как видим, вопрос о предоставлении своей «доли:
средств для создания семинарии конгрегация решил!
относительно быстро, но это была только пятнадца
122
ТПи часть требуемой суммы, и проблема сбора денег
п Речи Посполитой продолжала находиться в поле
фения кардинальской коллегии. Стремление конгре-
ПШпи довести дело с униатской семинарией до же-
Лиемого результата поддерживалось письмами нун-
ция, митрополита, католических иерархов Речи По-
сполитой.
На заседании 3 октября 1625 г. было заслушано письмо
। Виленского католического епископа (он дал в свое время согла-
сие на открытие семинарии в Минске), отмечавшего, что ни
дно другое начинание не может в такой степени способствовать
Инерждению унии, как создание семинарии. По мысли епископа;
гч выпускники должны будут заменить в церквах и монастырях
ИХ тогдашних руководителей, которые ничего не могли противо-
поставить схизматикам [48, 34].
На протяжении 1626. г. на заседаниях конгрега-
ции о ходе сбора средств для семинарии докладыва-
лось трижды. В январе «протектор Руси» кардинал
Вандино зачитал своим коллегам письмо нунция с
сообщением об участии в этом деле короля [48, 35].
В апреле 1626 г. конгрегация рекомендовала напра-
вить папские бреве епископам с целью стимулиро-
вать пожертвования для создания семинарии, в июне
по представлению того же Вандино нунцию предпи-
сывалось ускорить сбор средств для семинарии с ко-
ролевских добр (ставился в пример виленский вое-
вода, получивший часть доходов оттуда на другие
цели) [106, 384]. В декабре конгрегация одобрила
решение Кобринского униатского собора по поводу
финансового обеспечения семинарии и рекомендовал?
в будущем вложить средства в недвижимость, чтобы
ла получаемые впредь доходы поддерживать служи-
телей семинарии и учеников [48, 47].
Однако решение митрополита об обложении всех
униатских епископов налогами в пользу семинарии,
проведенное им через Кобринский собор, так и не
было выполнено. В этих условиях униатские иерар-
хи не решались лишний раз напомнить конгрегации
о проекте, осуществлению которого она уделила
столько внимания.
В очередной раз вопрос о фундации униатской се-
минарии возник только в конце 1631г. На заседании
5 декабря этого года было рассмотрено письмо ми-
трополичьего коадъютора Р. Корсака, ходатайство-
123
вавшего о сохранении за митрополитом права упра
ления Владимирской епархией. Судя по письму, д
ходы от епархии должны были пойти в числе проча
на основание семинарии и представительства в Рил
Коллегия кардиналов высказалась также за подготС
ку соответствующего папского бреве [48, 107]. Сл
дует отметить, что в данном случае вопрос о семин;
рии использовался униатскими иерархами лиш
как один из аргументов в споре за управление enaf
хиями. Перспектива ее открытия была такой же о
даленпой, как и в 1626 г. Между тем попытка сохр,
нения Владимирской униатской епархии за митрогл
литом повлекла за собой определенную реорганиз;
цию системы управления униатскими владениям
В этих условиях Рутский поставил перед конгрегац,
ей вопрос о передаче будущей коллегии села TopoKi
принадлежавшего Жидичинской архимандрии, но вы
деленного еще И. Потием для семинарии. Предложи-
ние митрополита было обсуждено на заседанц
3 апреля 1632 г. и папа создал комиссию из четыре
кардиналов для детального ознакомления с вопр<
сом[ 48, 114—115]. Трое из них: кардинал-датари!
кардиналы Маральдо и Паулюций (отсутствовд
Торниелли) присутствовали на заседании партик?
лярной конгрегации 9 сентября 1632 г. На повеет/
дня стоял целый ряд вопросов, касающихся админ!
стративного устройства униатской церкви, в то
числе управления Владимирской епархией и перед|
чи Торок будущей семинарии. Кардиналы принял
соответствующий декрет, утвержденный позже геж
ральной конгрегацией. Было решено передать Торок
будущей минской семинарии [48, 118—120]. Однак
семинария так и не была открыта, хотя потребност
в ней резко возросла в связи с расширением сфер!
папской экспансии на востоке Европы. Именно пс
этому в 30—40-е годы и даже в начале 50-х годо
на заседаниях конгрегации спорадически возникал
вопросы об основании всевозможных школ и колле
гий на Украине и в Белоруссии: в июле 1631 г. был!
рассмотрено письмо польского нунция о невозмож
ности основания в Каменце из-за отсутствия фунда
ции коллегии для молодых турок, захваченных в rniei
казаками [там же, 101]; в августе 1636 г. епископ
новой, Смоленской, епархии Петру Парчевскому пред
124
 дпсывалось позаботиться об основании семинарии
I для молодых «московитов» [48, /57], в марте
I 1642 г. разрешался конфликт между Холмской като-
I Днчсской капитулой и местным униатским епископом
по поводу работы униатской школы [там же, 180]
и г. д.
Идея о необходимости создания семинарии актуа-
I ЛИ шровалась, с одной стороны, из-за определенных
I успехов протестанского движения на Украине и в
Белоруссии [там же, 158], с другой — из-за возрос-
I тих антиуииатских и соответственно антипапских
выступлений широких народных масс. Активизация
I борьбы в годы Освободительной войны 1648—1654 гг.
I вызвала появление новых предложений по поводу со-
йдапия специальных учебных заведений на украин-
ких и белорусских землях.
В июле — августе 1651 г. конгрегация рассмотрела предло-
| Bienne иезуита Игнатия Ельца, изложенное в письме Виленского
католического епископа. Иезуит предлагал создать на границе
Руси и Литвы коллегию и конвент святого Филиппа Иерейского
(Ncrei) для обращения местного населения, в особенности той
гго части, которая примкнула к «казацкому генералу Хмель-
ницкому». Конгрегация поддержала замысел иезуита [48, 247].
В целом необходимо отметить, что усилия конгре-
гации пропаганды веры в направлении создания уни-
йтской семинарии так и не увенчались успехом. Ли-
хорадочные попытки в 20-х годах сменились спора-
дическим обращением кардиналов к этой проблеме
П 30-е — 40-е годы. Причина провала была отнюдь не
и недостатке поддержки со стороны римской курии
Или королевской власти. Дело было в другом: униат-
ская церковь не имела поддержки основной части
клира, шляхты, народных масс. И поэтому она так и
не смогла ничего противопоставить коллегии в Киеве,
открытой в 1632 г. православными без всякой помо-
щи извне [221].
§ 3. УНИАТЫ И ПРАВОСЛАВНЫЕ
В 20-е —НАЧАЛЕ 30-х ГОДОВ XVII в.
В начале 20-х годов XVII в. ситуация скла-
дывалась явно не в пользу униатской церкви. Неспо-
собность Речи Посполитой без помощи казаков про-
тивостоять возросшей турецкой опасности привела в
125
конечном итоге к восстановлению в 1620 г. прав
славной иерархии [15, on. 1, д. 458, л. 1—59; (I
447—448; 19, ф. МВ 799, л. 113 об.— 114 об.]. ГоД
позже именно казацкие контингенты решили исЯ
битвы под Хотином. Все это резко изменило мнен]
польской шляхты в пользу казачества, а также пот
держиваемой ими православной церкви. В правнтел|
ственных кругах, по свидетельствам униатов, в я
время не могли слушать без раздражения разговоп
об унии.
В этом смысле показательна ситуация, возникшая в ход
сейма, созванного в начале 1621 г.: на улицах Варшавы да!
католические епископы отворачивались при встрече с униатаи
а папскому нунцию Диоталеви приходилось по вечерам обходи
епископов, упрашивая их поддержать унию [214, 194].
В инструкции нунцию Камило ди Торресу, датиро
ванной маем 1621 г., писалось: «Поскольку казап
которые продолжают отстаивать схизму, настоятел!
но этого требовали, то поляки, нуждаясь в их но moot
(в борьбе) с турками, уже склонялись к тому, чтоб!
их удовлетворить. Но благодаря стараниям нунц!
и набожности короля казаки ничего не достигли
[39, <?5]. Как отмечалось выше, шли дискуссии а
поводу унии и в конгрегации пропаганды веры. В д|
тированной декабрем 1622 г. инструкции новом
варшавскому нунцию Ланцелотти отмечалось, ч1
лучше было бы обращать шляхту в католицизм бе
всякой унии [83, т. 2, 165].
Позиция папства окончательно опр!
Беатификгцкя делИЛЗСЬ С ПрИХОДОМ К ВЛЭСТИ В Рим
И. Кунцевича урб£ша уШ_ Конгрегация пропага!
ды веры взяла курс на всестороннюю поддержи
унии. В этих условиях курия, а также подчиненна
ей униатская иерархия постарались выжать макся
мум возможного из кровавого инцидента, произошел
шего 12 ноября 1623 г. В этот день доведенными д|
отчаяния жителями Витебска был убит полоцки!
униатский архиепископ Кунцевич.
Иван (в монашестве Иосафат) Кунцевич родился в праве
славной мещанской семье г. Владимира-Волынского в 1580 I
Юность он провел в Вильно, там и сблизился с монахам:
Троицкого православного монастыря. Вскоре Кунцевич прийЯ
унию, затем — монашеский постриг. В 1617 г. королевским уни
версалом был назначен коадъютором Полоцкого архиепископств!
126
й n 1618 г.—стал полоцким униатским владыкой [86; 201].
| Куичсвич с первых же лет своей деятельности проявлял рели-
гиозное рвение «не по уму», чем обратил на себя внимание пап-
ского нунция. В информации «Об униатах и дизуниатах», состав-
ленной ди Торресом, отмечалось: «Архиепископ полоцкий ведет
Суровый образ жизни, всегда носит власяницу на теле и явля-
ется примером для подражания всего своего диоцеза» [83,
1 2, 154].
Активная деятельность Кунцевича, насильно закрывавшего
Православные церкви, вызвала недовольство даже Сигизмун-
НП III. Он отменил распоряжение Кунцевича о закрытии право-
славной церкви в Могилеве. Контроль за выполнением этого ре-
шения был возложен на канцлера литовского княжества Льва
Сппегу, несколько раз письменно обращавшегося к Кунцевичу
По этому поводу. Сапега упрекал Кунцевича в бесчеловечном
01 ношении к православным, а также в том, что закрывая церк-
Нн и оставляя людей без возможности отправлять религиозные
обряды, архиепископ обходится без властей, когда же это будит
и народе возмущение, он обращается к ним за помощью. Недо-
вольство Сапеги легко понять. Ведь именно ему приходилось
усмирять вызванные поведением Кунцевича волнения. Он пишет
И письме: «Признаюсь, что я и сам был близок к унии..., но мне
никогда и на ум не приходило то, что вы будете привлекать
К ней такими насильными мерами... Руководствуясь не столько
любовью к ближнему, сколько суетой и собственными выгодами,
ны злоупотреблением своей властью, своими поступками... зажгли
гс опасные искры, которые всем нам угрожают гибельным и
уничтожающим пожаром...» [19, ф. Оссолпнских, д. 198,
л. 167—169].
Искры, о которых говорил Сапега, действительно вспыхнули.
18 октября 1623 г. Кунцевич прибыл в Витебск.
По его приказу был схвачен православный священ-
ник Илья, тайно отправлявший богослужение за го-
родом. Арест священника вызвал сильное возмуще-
ние горожан: собравшаяся толпа ворвалась в дом,
где остановился архиепископ, Кунцевич был убит,
а тело его брошено в Двину. Данный случай явился
выражением протеста белорусских мещан против по-
литики католической экспансии, наиболее ненавист-
ной формой которой стала уния в лице таких своих
представителей, как Кунцевич.
Убийство Кунцевича было воспринято королевской
властью и римской курией как сигнал для перехода
в контрнаступление. В первую очередь была создана
комиссия по расследованию происшествия, во главе
которой встал Л. Сапега. В начале декабря 1623 г.
нунций сообщал в Рим, что некоторые сенаторы пред-
лагают повременить с назначением комиссии, наде-
ясь оттянуть дело до Рождества, а затем и до сейма,
127

назначенного на февраль 1624 г. Король и нунциИ
опасались, что на сейме дело приобретет невыгодный
для них поворот, поскольку методы пастырской дел»
тельности Кунцевича были хорошо известны в Речи
Посполитой. Ввиду этого Сапеге было приказано си
вершить расправу над жителями Витебска еще до
сейма [111, 128—135].
В декабре 1623 г. униатский митрополит И. Рут»
ский направил послание папе Урбану VIII, где соо(Ч
щал об обстоятельствах гибели Кунцевича и дал ему
самую лестную характеристику, назвав своей правоИ
рукой [69, 117]. Январем 1624 г. датировано письмо
Рутского к «протектору Руси» в конгрегации nponftl
ганды веры кардиналу Октавио Вандино. Митрополия
возмущался, что в христианском королевстве, при
короле-католике «схизматики» настолько осмелели
что убили своего пастыря, а в Киеве под защитой
казаков высвятили «псевдоепископов» [там же, 119--И
122].
Урбан VIII направил сразу два письма польско*!
му королю, в которых требовал: «Возьмись за ору-
жие и щит и, если этого требует общественное спа-[
сение, задуши гадину, заразу этой чумы, мечем м
огнем» [69, 124]. В сущности, здесь была представ-
лена позиция нового папы в отношении унии — пози-
ция безоговорочной и всесторонней поддержки. Вре-
мя колебаний, имевших место при Григории XV,
ушло в прошлое. Главным проводником нового, бо-
лее жесткого курса папства должна была стать под-
держанная нунциатурой королевская власть.
Назначенная для расследования витебского делай
комиссия действовала жестоко и чрезвычайно по-
спешно. Очевидно, учитывалось и то, что украин-
ское казачество могло в любую минуту прийти на
помощь витебцам. Девятнадцать жителей города бы-
ли казнены, еще 100 человек осуждены на смертную
казнь, город был лишен Магдебургского права и всех
имевшихся льгот, ратуша — уничтожена [150, 131—Я
133]. Кровавая расправа вызвала удовлетворение!
римского понтифика [69, 132—753].
С первых же месяцев после смерти Кунцевича 1
униатские иерархи при поддержке - римской курии
стремились создать ореол мученичества вокруг осо-1
бы бывшего полоцкого архиепископа. Уже в 1624 г,
128
и Замостье вышла из печати «Реляция» И. Морохов-
гкого об убийстве Кунцевича [150, 133]. 12 сентября
loro же года в римской иезуитской коллегии был
прочитан доклад выпускника Греческой коллегии
Фомы Ксеницепула о Кунцевиче, выдержанный в ду-
хе панегирика [69, 99—116]. Начался сбор, а также
фальсификация всевозможных свидетельств для беа-
•шфикации Кунцевича (присвоения сана блаженно-
го) [66].
О характере собиравшихся свидетельств можно судить из
Оригиналов некоторых из них, сохранившихся в бумагах архива
униатских митрополитов (в частности, из пяти документов, дати-
рованных февралем — июнем 1628 г, «подтверждающих» чудо:
действенную силу мощей Иосафата Кунцевича) (15, on. 1,
Д. 552]. Первый из них — выписка из полоцких актовых книг
аттестации священника Павла Бордзиловского о выздоровлении
его сына Феофила после прикосновения к мощам Иосафата.
Запись была сделана 18 февраля 1628 года. 2 мая датируется
Собственноручная аттестация некого Цаховского, выздоровевше-
го, по его словам, в результате обращения с молитвой к Иоса-
фату Кунцевичу, 15 мая — аттестация Александры Радзиминь-
Ькой-Кленовской и Альбрехта Гарабурды. Радзиминьская,
д частности, утверждает, что 1 апреля 1628 г. на пути из
Полоцка у нее сдохла лошадь, но ожила после трехкратного
обращения с молитвой к Кунцевичу. Автор второй аттестации
Л. Гарабурда засвидетельствовал подписью, что в результате
Обращения с молитвой к Кунцевичу ему удалось заключить
мировую сделку со своим противником. Последний документ
дела — аттестация королевского старосты Евстафия Курча о том,
Что в результате обращения его жены с молитвой к Иосафату
произошло облегчение во время приступа болезни. (Характерно,
.го не встававшая с постели в течение десяти лет жена Курча,
’озина Воловичевна, продолжала болеть и после обращения
К Иосафату.)
Оставив без комментариев суть описанных в этих докумен-
тах «чудес», обратим внимание на одну характерную деталь.
Речь идет о причастности к созданию аттестаций членов като-
лических и униатских монашеских орденов. В случае со священ-
ником Бордзиловским это был базилианин Павел Облагинский,
убедивший его повезти сына к мощам «мученика» Иосафата.
Да и саму аттестацию внес в Полоцкие актовые книги не Борд-
виловский, а архидиакон Дорофей Лецыкович. Автор второй
Аттестации Цаховский обратился с молитвой к Кунцевичу по
совету доминиканского монаха Валентина. Свидетельство Радзи-
миньской было составлено с ее слов ректором полоцкой иезуит-
ской коллегии Станиславом Косинским, он же присутствовал
в качестве свидетеля при заключении мировой сделки А. Гара-
бурды. Не случайно, что -аттестации Радзиминьской и Гарабурды
датированы одним и тем же числом.
Станислав Косинский дал свои свидетельские показания
22 марта 1628 г. Он был хорошо знаком с И. Кунцевичем
(современный униатский историк И. Назарко называет его
5 8-3264
129
«чрезвычайным исповедником Иосафата»). Именно с Косинским
Кунцевич якобы консультировался по поводу спасения души и
по делам церковных имуществ [143, 72—75; 208, 81—82].
Фабрикация подобных «свидетельств» преследова-
ла цель подтолкнуть дело беатификации Кунцевич i
Униаты остро нуждались в том, чтобы у них бы Л
собственный блаженный. Именно поэтому столько
внимания беатификации Иосафата уделил Р. Корса
и в период своего коадъюторства, и в годы митропо-1
литства. Но дело продвигалось вперед чрезвычайно
медленно.
В 1628 г. была назначена апостольская визитация
В Полоцке и Витебске с 20 марта по 1 апреля
1628 г. проходил первый беатификационный процесс:’
освидетельствование мощей, сбор показаний о чуде-
сах и т. д. Рассмотрев собранные материалы, конгре-
гация пропаганды веры сочла их недостаточными
к такому же выводу пришла и конгрегация обрядов.1
Понадобилось еще два беатификационных процесс
в Пинске (в 1637 и 1639 гг.), прежде чем в ма
1643 г. был издан .беатификационный декрет, кото
рым И. Кунцевич причислялся к лику блаженнь
[240, 1—10}.
Беатификационные процессы способствовали на-,
гнетанию страстей вокруг «мученической гибели»
Кунцевича, поддерживали аптиправославные тен
дзнции в среде последователей униатской церкви и н[
высших правительственных сферах. Материалы, со
бранные в ходе процессов, явились основанием для
причисления полоцкого архиепископа к лику святых
римским папой Пием IX уже в XIX в.
Кризисное положение, в котором оказалась уни
атская церковь в начале 20-х годов XVII в., застав
ляло митрополита Рутского и его ближайшее окру!
женпе искать пути укрепления своей церковной орга
низации. В любом случае это могло произойти толь-
ко за счет православных. Поскольку силовые методы
в тех условиях практически исчерпали себя, униат-
ские иерархи встали на путь переговоров и консул!
таций с недавно посвященными православными мит
рополитом и епископами. Основой для этих перего-
воров стала идея патриархата, впервые возникшая
130
НО х годах XVI в., но обретшая теперь новое содер-
жание.
В создании патриархата были заинтересованы не
только униаты, но и подталкивавшие их к этому
власти Речи Посполитой. Брестская уния не смогла
выполнить задачи, ставившиеся перед ней правящи-
ми кругами польско-литовского государства. Вместо
религиозного единства, которое должно было укре-
пить созданную Люблинской унией Речь Посполи-
тую, церковная уния наоборот внесла раскол,
усугублявший экономическую, политическую и нацио-
нальную неоднородность государства.
Королевская власть, стремясь разорвать укрепив-
шиеся после введения Брестской унии связи право-
славных с Московской патриархией, а также нахо-
дившимися под влиянием Оттоманской порты
восточными патриархами, была готова пойти на соз-
дание самостоятельного патриархата, объединяющего
униатов и православных.
Впервые вопрос об объединении был поставлен не
без участия Сигизмунда III на сейме 1623 г., создав-
шего специальную комиссию по этому поводу. В ко-
миссию были приглашены лидеры православной цер-
кви — митрополит И. Борецкий и полоцкий епископ
М. Смотрицкий, отказавшиеся, однако, от перегово-
ров с униатами в рамках сеймовой комиссии, зако-
номерно усматривая в этом ловушку со стороны
властей и руководителей униатской церкви. Между
тем униаты, поддерживаемые властями, искали воз-
можности вступить в переговоры с православными.
Во второй половине 1623 г. Рутский направил к Бо-
рецкому доверенное лицо базилианина отца Ивана,
который вел переговоры с самим православным мит-
рополитом и находившимся в Киеве Мелетием Смот-
рицким [184, 53—57, 305—306]. Ответ верхушки пра-
вославной церкви обсуждался на съезде униатских
епископов в Новогрудке.
Переговоры православных и униатов об объедине-
нии в рамках единого патриархата, начатые по ини-
циативе светских властей Речи Посполитой, практи-
чески не вызвали сколько-нибудь определенной реак-
ции со стороны римской курии. Конгрегация
пропаганды веры, правда, подготовила тексты пап-
ских бреве к православным епископам с призывом
Б’
131
вступить в унию. Бреве, однако, не пошли дальше
канцелярии варшавского нунция, поступившего >
данном случае в соответствии с советом короля [184»
59—60]. Более четко свои позиции в отношении пат»
риархата конгрегация пропаганды определила в сви
зи с намеченным на 1629 г. съездом православны!
и униатов, запретив совместный собор и направив
соответствующую инструкцию нунцию [48, 76—
83—84].
В целом к концу- 20-х годов папе Урбану VIII I
конгрегации пропаганды веры удалось вывести уни1
атскую церковь из того кризисного состояния, в к >.
тором опа находилась в начале десятилетия. С од»
ной стороны, удалось вернуть унии благожелателя
ное отношение правящих кругов и даже част!
католического духовенства, с другой — униаты был!
вполне управляемы и под давлением курии отказа!
лись от совместного съезда с православными. Н1
стабилизация положения была временной и во мнэ|
гом иллюзорной. Об этом в достаточной степени сви!
детельствует подъем антиуниатской борьбы в нача<
ле 30-х годов, связанный со смертью Сигизмунда II!
и избранием на королевский престол его сына -1
Владислава IV.
Наступившая 30 апреля 1632 г|
Религиозная смерть Сигизмунда III стала для рим!
политика	i	ojJ
Владислава IV СКОИ КУРИИ НеВОСПОЛНИМОИ ПОТереЙЯ
В ходе избрания на польский престо!
Владислава IV заявили о себе в полный голос про-|
тиворечия, накапливавшиеся в Речи Посполитой н!
протяжении более трети века. Одним из них бы!
диссидентский вопрос, включивший проблему унии!
Последняя в отличие от протестантской проблемь!
включала в себя не только религиозные, полйтичеч
ские, но и социальные и национальные факторы. Эти
обстоятельства придали православным требованиям]
выдвинутым на конвокационном сейме в июне 1632 г.,
особую остроту.
Православные депутаты сейма требовали восста-
новления православных епархий, обеспечения свободы
исповедания православной религии. Гарантом этого
должны были стать специальные должности: храни-
теля церковных владений и представителя православ-;
ной церкви при короле. Предлагалось, что сейм клут-
132
пой подтвердит выполнение в будущем этих приви-
легий [184, 89—90]. Отметим, что в выдвинутых
православными пунктах (всего их было 14) нашли
Отражение и с наибольшей отчетливостью были сфор-
мулированы требования, звучавшие на предыдущих
сеймах начиная с 1597 г. Их выполнение явилось бы
серьезным ударом для униатской церкви. Не слу-
чайно секретарь конгрегации пропаганды веры Фран-
циско Инголи отмечал в комментарии к этому доку-
менту, что его содержанием являлось не только тре-
бование свободы для «схизмы и ереси», но и отмена
декретов, данных предшествующим королем в пользу
унии, запретов строить новые церкви и занимать
должности в государстве, передача «схизматикам»
добр, которыми владеют униаты. В заключение Ин-
голи замечал, что это может привести к уничтоже-
нию унии [184, 245]. Как видим, Рим был склонен
даже к некоторой драматизации положения.
Позиция курни вырабатывалась на основании де-
пеш варшавского нунция Висконти, который забил
тревогу еще в конце июня [75, V. 5, 92], а также пи-
сем, поступивших в конгрегацию от гнезненского
архиепископа и униатских иерархов. И. Рутский, на-
пример, писал 18 июня, что «схизматики» крайне не-
терпимы к унии, их требования поддерживают около
10 православных и протестантских послов, в то вре-
мя как униаты располагают всего двумя голосами,
другие (в прошлом униатские) послы перешли в ка-
толицизм. Православные были настроены не изби-
рать нового короля, если не будут удовлетворены их
требования [64, v. 1, 26/].
Между тем, несмотря на давление нунция и като-
лического духовенства, заинтересованный в поддерж-
ке православных Владислав пошел на существенные
уступки. Возглавляемая им комиссия, специально
созданная для рассмотрения требований украинских
и белорусских послов, провела четыре заседания с
участием православных и прибывших в Варшаву
униатских иерархов. Ход ее работы был достаточно
подробно освещен в отчете Рафаила Корсака, состав-
ленном в июле 1632 г. Этот отчет, хотя и был напи-
сан в высшей степени пристрастно, содержит ряд
интересных сведений об условиях, в которых прохо-
дила работа комиссии. О том, насколько сложным
133
было положение Владислава, заинтересованного^
поддержке казачества и восточнославянской шляЛ
не только для своего избрания, но и для продоли#
ния войны с Московским государством, свидетеЯ
ствует описание Корсаком первой аудиенции уним
ского митрополита и епископов у будущего короли
Окружавшие Владислава сенаторы, настаивая И|
уступках православным, отвергли отговорку униат™
о том, что они не в праве решить этот вопрос б»|
согласия папы. Советники претендента заявили, ЧТ1
не могут ждать не только четыре месяца, но дай
один: или все прольют кровь из-за униатов, или rl
пойдут на уступки. Униатские иерархи обратились Я
советом к нунцию, но тот ответил, что не может даН
однозначного ответа [64, v. 2, 92—96].
В отчетах в Рим нунций достаточно подробно о пи
сывал ход рассмотрения религиозных вопросов ц|
конвокационном сейме и его реляции стали предмЖ
том специального рассмотрения на заседаниях кож
грегации пропаганды веры. С 23 июня по 29 июл|
1632 г. он отправил в Рим более 25 депеш, в который
так или иначе касался хода обсуждения униатскогй
вопроса на конвокационном сейме, особо отмечав
большую подготовительную работу православны*;,
проделанную ими на провинциальных сеймиках, и пЛ
зицию казацких депутатов, жестко настаивавших н|
выполнении антиуниатских требований [75, v. 5, 57-Ж
109]. Письма нунция, а также переданные им требе*
вания православных были рассмотрены на заседЯ
ниях конгрегации пропаганды веры 24 июля-, 17 И
28 августа 1632 г. [48, 117—118]. В письмах конгрегав
ции нунцию от 14 и 28 августа ему предлагалоси
употребить максимум стараний для защиты интере-
сов унии [73, 117—118].
Между тем приближался элекционный сейм и
Владислав вынужден был пойти на вполне осязае-"
мые уступки православным и в первую очередь каза-
честву, учитывая последние неудачи Речи Посполи-
той в войне с Московским государством (взятие рус-
скими войсками Дорогобужа и Новгород-Северского).
В создавшихся условиях, накануне назначенного на
ноябрь элекциониого сейма, были опубликованы
«Статьи успокоения народа руського». Основны-
ми завоеваниями православных стало признание
134
Й||цнославнои митрополии с центром в Киеве и полу-
hrtiiie трех епархий: луцкой, перемышльской и вновь
нндапвой Мстиславской (она была выделена из со-
нппа Полоцкого униатского архиепископства). Коро-
«лцпоиный сейм должен был создать комиссию для
|1йгнределения между православными и униатами
церковных владений в других епархиях [75, V. 5,
11,4-123; 77, V. 2, 145—149].
Публикация «Статей» вызвала многочисленные
Протесты не только католического и униатского духо-
венства, но и самого Висконти [77, v. 2, 149—153].
It своем письме от 20 сентября он выразил обеспо-
йоенпость по поводу решения униатского вопроса
'1/5, v. 5, 111—112]. Это беспокойство со временем
Переросло в констатацию неприемлемости королев-
ского декрета и, наконец, в протестацию против не-
го, занесенную в судебно-административные книги
Речи Посполитой. По свидетельству нунция, главной
силой, повлиявшей на позицию Владислава, стало
Казачество. Будущий король, пытаясь заручиться
поддержкой нунция накануне публикации декрета,
направил к нему с этой целью своего духовника, од-
нако Висконти ответил ему отказом, о чем сообщил
и Рим 22 октября [там же, 115]. 29 октября нунций
ютиравил в Рим сокращенный текст декрета, оза-
главленный им «Пункты мира между жителями Ко-
ролевства Польского и Великого княжества Литов-
ского, народа русского, религии греческой» [там оке,
120]. Сообщая о своих усилиях не допустить приня-
тие «Пунктов», Висконти тем не менее обрисовал
сложность положения, в котором оказался Влади-



слав, и решимость выступивших против унии право-
славной шляхты и казачества. Они заявили, что в
том случае, если их требования не будут удовлетво-
рены, они отказываются от выбора короля [там же,
117].
Присланные Висконти «Пункты» подверглись
внимательному изучению со стороны конгрегации
пропаганды веры на партикулярных заседаниях 18 и
23 декабря 1632 г. [48, 122]. В основном линия по-
ведения была выработана уже на первом заседании,
причем большое влияние на решения конгрегации
оказала позиция ее секретаря Франциско Инголи,
подготовившего по этому поводу специальный мемо-
135
рандум [184, 90—91]. На заседаниях партикуляр! 1
конгрегации были изучены все «пункты'примирения®
присылавшиеся нунцием начиная с июля.
Они были признаны противоречащими интерес 11
католической церкви, и нунцию направили соотг
ствующую инструкцию [48, 118—128]. 23 дека( I
1632 г. датируются письма конгрегации пропаганды
веры примасу Польши, униатскому митрополиту
брату Владислава — кардиналу Яну-Альберту, в
торых она настаивала на том, чтобы опубликован»
ные артикулы не были претворены в жизнь как «пр1
тиворечащие божественному и человеческому зак
ну» [73, 120].
Курия надеялась изменить ход дел в свою польз]
учитывая, что на элекционном сейме «Статьи усп>-
коения народа руського» хотя и были оглашены, и
не приняли силу закона. Утверждение «Статей» были
перенесено на коронационный сейм в Кракове, Л
значенный на март 1633 г. Давление папства, ест,1
ственно, не могло не оказать влияния на позицЛ
Владислава. Он сам и его окружение пытались не!
трализовать резко отрицательную позицию курии Л
поводу их вынужденных уступок на элекционном certj
ме. Король через своих секретарей пытался убедит
нунция Висконти в том, что принимавшиеся мер
были вынужденными. Но это не могло изменить п>
зицию папского посланника, деятельность которого
была регламентирована инструкциями государстве^
ного секретаря и конгрегации. Ту же цель, что и ба
седы с нунцием, преследовали многочисленные пис
ма в Рим сторонника Владислава — капуцинского
монаха Валериана Магни, однако, чтобы хоть как-Л
наладить отношения нового короля со «святым пр<
столом», требовалось, безусловно, более мощное ору-
жие. Содействовать нормализации отношений долже
был будущий коронный канцлер Ежи Оссолинский.
О планирующемся посольстве,
которого было обычное в таких
королевского послушания папе в
копти сообщил в общих чертах
V. 5, 126], а более подробно — 31 декабря 1632 г.,
назвав имя посла и остановившись на его отношении
к вопросам унии [там же, 130]. Между тем ожида<
мые дивиденды от посольства Оссолинского были до
официальной цел до
случаях выражение
вопросах веры, Вис-
еще в ноябре [751
136
Join будущего, а пока, на рубеже 1632 и 1633 гг.,
Владислав получил из Рима отказ в создании спе-
циальной комиссии для рассмотрения «Статей» и но-
рме увещевания [48, 123—124; 73, 124—125].
В курии, очевидно, убедились в бесперспективнос-
ти попыток оказать воздействие на короля через вар-
шавского нунция и искали других людей для
Достижения этой цели. 18 декабря 1632 г. соответ-
ствующее распоряжение было дано венскому нунцию,
It) чем он сообщил в конце месяца своему варшав-
скому коллеге [75, v. 5, 129], а 1 января 1633 г.
венский нунций доносил в Рим о своем разговоре на
#ту тему с Фердинандом Габсбургом—императором
Священной Римской империи. Подобная информация
по этому поводу была отправлена из Вены 8 янва-
ря {там же, 132]. Реакция варшавского нунция была
отрицательной, поскольку, по его словам, Фердинанд
яс пользовался доверием Владислава, который, к то-
му же, был полностью занят ведением польско-мос-
ковской войны [184, 103].
На коронационном сейме в марте 1633 г. были
приняты «Статьи успокоения народа руського». Не-
смотря на то что ряд вопросов, первоначально ста-
вившихся православными, был отложен до следующе-
го сейма, это означало поражение курии [77, v. 1,
170]. Обстоятельства, в которых «Статьи» были опуб-
ликованы и приобрели силу закона, нашли достаточ-
но полное отражение в отчетах и письмах в курию
двух ее представителей: нунция Висконти, отражавше-
го официальную точку зрения папства [75, V. 5, 141],
и капуцинского монаха Магни, поддерживавшего ме-
ры, принятые Владиславом [73, /65]. Анализ этих
сообщений позволяет сделать вывод, что впервые за
долгие годы королевский двор занял позицию защи-
ты интересов Речи Посполитой, а не римской курии.
Трезво оценивавшие ситуацию политики Речи Пос-
политой вынуждены были пойти на уступки пра-
вославной шляхте и казачеству, являвшемуся важ-
ным фактором стабильности политической обстанов-
ки на украинских и белорусских землях. Роль
казачества неоднократно подчеркивалась нунцием,
который доносил в Рим, что в случае отказа в удов-
летворении их требований казацкие послы могут не
137
только сорвать сейм, но и отказаться от участия й
войне, которую вело польское правительство [Я
v. 5, /55]. Именно эта нетерпимость к унии широки!
народных масс, требования которых в значителыв
степени выражало казачество, стала причиной неудь
в дипломатической практике римской курии. Апелл»
ции униатов к «святому престолу» в сложившей!!
ситуации мало чем могли помочь. По поручению мит«
рополита И. Рутского для защиты интересов уния
ской церкви был направлен в Рим митрополичьиi
коадъютор Р. Корсак, миссия которого должна былИ
по всей вероятности, служить противовесом посоли»
ству в Рим Е. Оссолинского, желавшего успокоить
курию по поводу ущемления прав унии. Весно 
1633 г.—сразу после коронационного сейма — Pv
ским была подписана инструкция посланнику, а тан»
же рекомендательные письма папе, кардиналу Бар»
берини и другим высокопоставленным сановника*!
[64, V. 1, 281]. В ходе своего пребывания в курии |
1633—1635 гг. Р. Корсак приложил все усилия, что-
бы укрепить отрицательное отношение папства И
религиозной политике Владислава IV. Свидетельстве
этого находим в многочисленных справках, состан
ленных им для конгрегации пропаганды веры [64(
V. 2, 97—122]. Приезд в Рим Р. Корсака и Е. Оссо*
линского в сопровождении В. Магни дал толчок для
повторного рассмотрения уступок православным, сд»
данных польским королем. За дело вновь взялас!
конгрегация пропаганды веры. На заседании 30 но-
ября 1633 г. было доложено письмо варшавского нут
ция об отправке в Рим Р. Корсака, а вскоре — созда-
на партикулярная конгрегация для рассмотрения
ситуации, сложившейся в Речи Посполитой [48, 128]
На заседании 5 декабря она рассл стрела «Пункты»!
привезенные в Рим Е. Оссолинским, а 22 декабря
был заслушан В. Магни [там же, 128—132]. Не-
сколько заседаний партикулярной конгрегации по
этому поводу было проведено также в первые меся-
цы 1634 г. ]там же, 132—137]. Результатом этих
обсуждений явилась инструкция варшавскому нун-
цию, в которой отмечалось, что конгрегация, внима-
тельно изучив «Пункты» и «Диплом», выданные Вла-
диславом IV, не сочла возможным их утвердить [73,
135] . Несмотря на старания В. Магни, Е. Оссолин-
13b
(•кому так и не удалось добиться положительного
решения курии.
Под давлением папства Владислав IV и его сто-
ронники вынуждены были корректировать данные
православным обещания. На сейме 1635 г. королев-
ский диплом подвергся значительному сокращению:
Перемышльская епархия осталась за униатами, в их
руках должна была остаться до смерти епископа-
унната и Луцкая епархия, существенно были уреза-
ны права православных в Белоруссии [186, 96]. Од-
нако королевская власть не могла идти на большие
уступки курии, поскольку уния в глазах варшавских
политиков была не только фактором, отталкивавшим
восточнославянскую шляхту и казачество от короля,
по и катализатором их укреплявшихся связей с Рус-
ским государством.
§ 4. ПРОЕКТЫ «УНИВЕРСАЛЬНОЙ УНИИ»
Более чем через пять лет после не-
Инипиктива удавшейся попытки объединить пр а-
князя А. Сангушко	1
вославных и униатов на совместном
соборе идея «универсальной унии» снова оказалась
актуальной в украинско-ватиканских отношениях.
В середине 30-х годов вновь в полный голос заявило
о себе запорожское казачество, ряды которого к то-
му времени существенно пополнились за счет беглого
крестьянства. Взятие Сулимой Кодака в 1635 г. было
только прелюдией к мощному крестьянско-казацкому
восстанию под предводительством Бута и Острянина.
Восстание, явившееся результатом обострения соци-
альных, национальных и религиозных противоречий,
еще больше накалило религиозную обстановку на
украинских и белорусских землях. «Статьи успокое-
ния народа руського» лишь частично ее смягчили, не
удовлетворив ни православных, которым на деле да-
ли намного меньше обещанного, ни униатов, за спи-
ной которых стояла негодующая и угрожающая при-
миренца^ римская курия.
В этих условиях и королевская власть, и доста-
точно широкие круги украинской и белорусской
шляхты вынуждены были искать другие пути реше-
ния униатского вопроса, доставшегося польско-литов-
скому государству в наследство от чрезмерно предан-
139
ного курии Сигизмунда III. На поверхность вновь!
всплыла идея патриархата, активно поддержанная *
конце 80-х годов XVI в. коронным канцлером Я. За-
мойским. Ее главным инициатором выступил во-
лынский воевода князь Александр Сангушко.
К непосредственному осуществлению замысли
Сангушко приступил в октябре 1635 г., когда подпИ-1
сал в Каменец-Подольске два документа: письмо ija-
пе Урбану VIII и инструкцию своему посланцу В
Рим — приору Львовского доминиканского монастыря'
Иоанну Дамаскину. Первый документ, выдержанный
в подобающем случаю духе, содержал самые общие
формулировки и рекомендовал римскому престолу!
отца Дамаскина [184, 111]. Основная информация!
содержалась в инструкции послу, текст которой он!
передал представителям курии по прибытии в Рим
(вероятно, в феврале 1636 г.).
Посланцу предписывалось сообщить папе, что!
на Руси уния достигла значительных успехов, од-
нако полагающие ее принять предпочитают вести,
дело через светских лиц и в первую очередь через
пользующегося всеобщим уважением волынского!
воеводу князя Сангушко. Сторонники унии желаю™
иметь своего патриарха, подчиненного римскому пон-
тифику, и созвать с целью решения этого вопрос11
собор. Дамаскин должен был просить бреве на ими
Сангушко с разрешением таких действий и настаи-1
вать, чтобы никаких переговоров по этому поводу и е
велось ни с католическими, ни с униатскими еписко-|
нами. До сведения папы следовало донести, что к
унии склонен также православный киевский митро-1
полит П. Могила, который пока не показывает этого!
из страха перед казаками, а также луцкий епископ]
А. Пузына, открыто признающий верховенство рим-|
ского апостольского престола. В инструкции приво-1
дились доказательства благосклонного отношения’
П. Могилы к Риму и предписывалось просить пап-»!
ских бреве не только для А. Сангушко, но и для I
П. Могилы и А. Пузыны, вновь напоминалось о не-
обходимости вести переговоры с соблюдением стро-1
жайшей тайны и рисовались радужные перспективы
принятия унии всем православным населением Речи
Посполитой. Вторая часть инструкции содержала из-
ложение личных просьб Сангушко: предоставления
140
привилегий, индульгенций и т. д. [184, 112—116].
Исследователь Е. Ф. Шмурло, обнаруживший и опуб-
ликовавший этот документ, справедливо указал на
его главное противоречие: «Курию заверяли, будто к
Голосу Могилы и Пузыны прислушивается почти вся
русская шляхта, что епископ луцкий мог открыто
проповедовать унию, что «вся схизматическая шлях-
та и духовенство» настаивали на поездке Сангушко
в Рим, а в то же время и воевода и митрополит с
епископом желание строгой тайны мотивировали
главным образом опасением со стороны этой самой
шляхты, да не только ее одной, но и казачества так-
же» [184, 104]. Очевидно, что волынский воевода и
его сторонники, выдавая желаемое за действитель-
ное, пытались любой ценой вырвать санкцию «свято-
го престола» на задуманное ими предприятие.
С этой точки зрения небезынтересна фигура
Иоанна Дамаскина — человека, которому по поруче-
нию Сангушко пришлось вести достаточно сложные
переговоры в Риме. Приор Львовского доминиканско-
го монастыря был одним из наиболее активных ор-
ганизаторов миссионерской деятельности на восточ-
ных землях Речи Посполитой и заслужил внимание
и расположение со стороны конгрегации пропаганды
веры. По его словам, он занимался миссионерской
деятельностью в течение 29 лет, основав за это время
девять конвентов [там же, 250].
Как явствует из чернового протокола заседания
конгрегации пропаганды веры (он так и не был вне-
сен в официальную книгу протоколов), привезенные
Дамаскиным предложения были доложены Урба-
ну VIII после заседания конгрегации 11 февраля
1636 г. Папе сообщили, что «схизматические» митро-
полит и луцкий епископ, которым подчиняются вся
православная шляхта и казаки, склонны к унии и
передали Сангушко просьбу вести переговоры в тай-
не. По распоряжению Урбана VIII для изучения об-
стоятельств дела была назначена партикулярная кон-
грегация, в которую вошли кардинал Сан-Сиксто и
папские племянники кардиналы Франциско и Анто-
нио Барберини [48, 156]. Как видим, выдвинутое
Сангушко условие секретности соблюдалось в Риме
с самого начала ведения переговоров. Созданная пар-
тикулярная конгрегация вскоре приступила к рабо-
141
те, свидетельством чего явились две записки Да»
маскина, составленные им для конгрегации и карди--'
нала Боргезе, мемориал А. Сангушко, а также
наброски папских бреве Сангушко, Могиле и Пузьм
не. Все эти документы были написаны не позжвч
11 апреля 1636 г., когда партикулярная конгрега»'(
ция собралась на свое совещание. В записках, по-
данных И. Дамаскиным, повторялись основные по-
ложения данной ему инструкции, хотя появился ряД1
новых деталей, второстепенных с точки зрения цели!
его миссии, но чрезвычайно важных для нас. Так,
в записке на имя кардинала Боргезе он привел чис-
ленность униатов, определив ее в 20 тыс. человек]
[184, 116; 73, 209—215].
Мнение конгрегации было во многом предопреде-1
лено позицией ее секретаря Фр. Инголи, составив-
шего по этому поводу подробную справку, содержа-1
ние которой частично «перекочевало» в протокол
заседания партикулярной конгрегации, а затем в ин-|
струкцшо варшавскому нунцию Филонарди.
В целом на заседании 11 апреля 1636 г. ответ
прямо не был сформулирован, а просьбы Сангушко]
были удовлетворены лишь частично. Бреве планиро-
валось направить только волынскому воеводе, отец]
Дамаскин отправлялся в обратный путь и должен!
был объяснить Сангушко суть принятых решений.
Конгрегация рекомендовала нунцию тщательно из-]
учить обстоятельства дела и подчеркивала (как и в
разъяснениях, которые предполагалось сделать Сап-!
гушко), что сама идея не может быть проведена в
жизнь без участия короля, но его следует поставить
в известность только в случае уверенности в серьез-
ности задуманного предприятия [184, 120—127-, 73,
215—217]. В Риме старались не только трезво
смотреть на вещи, но и по возможности избегать но-
вых конфликтов с королем, отношения с которым у
курии были явно натянутыми. Характерно, что хотя
основная линия поведения курии в отношении пред-
ложенного А. Сангушко проекта «универсальной
унии» была выработана еще на апрельском заседа-
нии партикулярной конгрегации, детали продолжали
согласовываться на протяжении нескольких месяцев.
Только в июле 1636 г. окончательно был выработан
текст папского бреве Сангушко и отправлен нунцию
142
вместе с сопроводительным письмом кардинала Ан-
тонио Барберини [184, 128]. В отношении ключевого
вопроса предлагавшегося волынским воеводой пла-
на — создания подчиненного Риму патриархата —
Ииголи высказался отрицательно. В письме варшав-
скому нунцию от 16 июля 1636 г. секретарь
Пропаганды отмечал, что после консультаций в кон-
грегации священных обрядов учреждение патриар-
шества для Руси признано нецелесообразным и от
пего следует отказаться, чтобы не оттолкнуть «гре-
ков Леванта от унии со Святой Римской Церковью»
[там же, 129]. Действительно, соображения такого
рода принимались в расчет, о чем Инголи более по-
дробно сообщал нунцию Филонарди в письме от
18 октября [там же, 131—132]. Отметим, однако, что
другая причина отрицательного ответа Рима заклю-
чалась в нежелании создавать собственными руками
церковную организацию, глава которой со временем
мог бы не только выйти из подчинения «святому пре-
столу», но и претендовать на равенство с римским
понтификом, как это делали восточные патриархи.
Это было тем более опасно в связи с отдаленным
положением украинских и белорусских земель, а так-
же их соседством с Русским государством.
Первая депеша нунция в Рим по поводу планиро-
вавшейся «универсальной унии» датируется концом
августа 1636 г. По его свидетельству, о проекте Сан-
гушко он узнал еще в июне 1636 г. от короля — че-
ловека, перед которым ему предписывалось до поры
до времени скрывать задуманное предприятие, при-
чем Владислав выступил горячим сторонником новой
идеи [184, 129—130]. Подобная информированность
короля, проявленный им энтузиазм, а также полное
соответствие предложенного Сангушко проекта основ-
ным направлениям проводившейся королевской влас-
тью политики и лишь частичное соответствие общему
курсу папства наталкивают на мысль о том, что, ве-
роятно, сам король был одним из инициаторов про-
екта еще в 1635 г. (т. е. до посольства в Рим И. Да-
маскина). Не исключено, что, предполагая негатив-
ную реакцию Рима, Владислав не хотел заранее
обречь проект на неудачу, выдвинув его от своего
имени — в курии к любым инициативам польского
143
короля в отношении униатского вопроса, безусловно,
отнеслись бы с недоверием.
Как бы то ни было, после возвращения Дамаски»
на, не дожидаясь дополнительных санкций со сторп»
ны курии, Владислав IV и его сторонники начали
форсировать события: в начале сентября был опуб*
ликовав королевский универсал, предлагавший праЛ
вославным и униатам рассмотреть вопрос о создан
общего патриархата на ближайшем сейме в 1637 fl
[184, 253]. В октябре П. Могила обратился к пра-
вославным с призывом избрать представителей для
обсуждения поставленного королем вопроса [204
452], а И. Рутский поспешил сообщить о сложившей
ся ситуации в Рим. Здесь оценили всю опасност!
происходившего и 20 сентября отправили варшавско-1
му нунцию подготовленную еще в 1629 г. инструкцию
по поводу планировавшегося тогда совместного пра-
вославно-униатского собора [73, 120—123]. Таким!
образом, реакция курии была явно отрицательной.
Идея собственного патриархата и занятая коро-
лем позиция пользовались поддержкой не только пра-Я
вославной иерархии (наиболее вероятным кандида-
том в патриархи был Могила), но и униатов, кото-Я
рые, потеряв при Владиславе IV абсолютную
поддержку королевской власти, натолкнулись на сте- 
ну непонимания и презрения со стороны католиче- I
ского духовенства. Это изменившееся положение уни- 1
атской церкви в полной мере отразилось в поведении I
ее митрополита И. Рутского. В двух его письмах I
конгрегации пропаганды веры от 7 ноября 1636 г. I
он высказался в пользу совместного собора и дока- |
зывал, что планировавшееся обсуждение проблем I
«универсальной унии» между православными и уни- I
атами не будет касаться догматических вопросов 1
[64, v. 1, 380—382]. Между тем вопрос о православ- I
но-униатском диалоге на ближайшем сейме решился I
сам собой: январский сейм 1637 г. был сорван. Си- I
туация выглядела вполне безопасной для планов ку- 1
рии, о чем там узнали из депеш варшавского нунция 1
[75, V. 5, 234—236].
Обстоятельства, которые подталкивали королев- '
скую власть к поиску путей заключения «универсаль-
. ной унии», продолжали сохраняться и в дальнейшем.
Их катализатором явилось крестьянско-казацкое вос-
144
гтание под предводительством Бута и Острянина.
П апреле 1638 г. был созван сейм, на котором, хотя
к сообщили о нанесенном восставшим поражении,
вынуждены были вновь ставить вопрос об «успокое-
нии греческой религии». Владислав IV решил лично
Обратиться к папе с просьбой разрешить совместный
собор представителей двух вероисповеданий в Вар-
шаве. Не исключено, что непосредственными инициа-
торами королевского послания выступили униаты, по
крайней мере 10 апреля Филонарди доносил в Рим,
что узнал о намерении короля от их митрополита
Рафаила Корсака. По словам нунция, он ответил
митрополиту, что папа не разрешит обсуждать на
поместном съезде догматические вопросы, решенные
Вселенским собором, и всячески пытался отговорить
митрополита от идеи совместного собора. Практиче-
ски одними словами Филонарди писал о синоде пре-
фекту конгрегации пропаганды веры, ее секретарю
Инголи, в целом конгрегации и еще одному, очевид-
но, близкому к ней лицу [75, v. 5, 273]. В конце
апреля о планировавшемся соборе курию известил
также Р. Корсак. В письме к Инголи, выполняя обе-
щание написать о решениях последнего сейма по по-
воду «греческой» религии, он упомянул о беспоряд-
ках в Речи Посполитой, имея в виду восстание под
предводительством Бута и Острянина, а основное
внимание уделил планировавшемуся совместному со-
бору, подчеркнув, что на нем не будут обсуждаться
догматические вопросы. Выступая в защиту идеи сов-
местного съезда, Корсак даже предложил Инголи
ряд мер, которые должна была предпринять конгре-
гация в связи с собором: направить в Речь Посполи-
тую легата и ученых греков, подготовить бреве к
канцлеру, католическому перемышльскому епископу
и т. д. [64, v. 2, 151—153].
Известия, поступившие от нунция и митрополита,
озадачили курию еще больше, чем аналогичные но-
вости годом раньше. К июню поспело и королевское
письмо Урбану VIII. Вопрос был в очередной раз
изучен Инголи, а затем в июне — июле 1638 г.—•
рассмотрен на заседании партикулярной конгрега-
ции. На общем заседании конгрегации 2 июня 1638 г.
было сообщено о письме Владислава IV и решено
создать для рассмотрения поставленных там вопро-
145
сов партикулярную конгрегацию во главе с префея
том кардиналом Барберини; сюда вошли также каЛ
диналы: Памфили и Палотто, а также ряд экспертов
курии по различным вопросам, в том числе предста»
витель конгрегации обрядов [48, 163—164]. Для
ознакомления членов партикулярной конгрегации
Инголи составил записку, где кратко характеризовй»
лись попытки примирения православных с униатами
начиная с 1629 г. [184, 137—/89]. 7 июня партику»
лярная конгрегация собралась на свое первое заседа»
ние в апартаментах кардинала Памфили. Как мож«
но судить по краткому протоколу, были заслушан®
письмо Владислава IV папе и послание Р. Корсаки
Было решено запретить совместный съезд униатов СО
«схизматиками», так как на «провинциальном или
национальном синоде не могут обсуждать догматы,
уже определенные Священным Флорентийским собо»
ром». Был разрешен отдельный униатский собор!
а также поручено нунцию объяснить Владиславу IV
эти решения [48, 164]. На заседании партикулярной
конгрегации 16 июня 1638 г. обсуждался проект ин»
струкции нунцию по поводу совместного собора. Пос»
ле дискуссии было решено включить в инструкцию
нунцию Филонарди девять пунктов, которые предпИ»
сывали выяснить общее отношение православных К
унии, причины, побуждающие их к ней, факторы,
способствующие и препятствующие ее заключению,
и т. д. Конгрегация стремилась не допустить двух
епископов в одном городе, что неминуемо бы возник»
ло в случае заключения «универсальной унии», по»
скольку ни униатские, ни православные епископы не
отказались бы от своих кафедр. В ходе обсуждений
пунктов мнения разделились, на заседании 25 июля
также возникли разногласия [там же, 287—288],
Только 12 июля, наконец, был принят первоначаль»
ный текст инструкции и решено направить соответ»’
ствующее бреве королю [там же, 167—168]. В тече»
ние 5 дней (12—17 июля) были направлены три
письма и инструкция — нунцию, папское бреве-»»
Владиславу IV и письмо — митрополиту Корсаку
[48, 140—152; 184, 144—149].
Ответ был в целом отрицательным и попытки убе»
дить конгрегацию в необходимости компромисса И
созыва общего съезда прекратились: королевская
146
власть больше инициативы в этом направлении не
проявляла. Причина была очевидна современникам и
констатировалась нунцием в его отчетах в Рим.
28 августа 1638 г. он сообщил Инголи, что получил
Папское бреве от 17 июля, но не может вручить его
королю из-за отсутствия последнего. В целом он от-
мечал, что ситуация изменилась, поскольку, вероят-
но, завершилась «ребелия схизматиков» [75, v. 5,
295]. Нунций непосредственно связывал окончание
восстания с изменением отношения правящих кругов
Речи Посполитой к идее «универсальной унии». В де-
кабре Филонарди доносил А. Барберини о возвра-
щении короля и вручении ему папского бреве, отме:
чая, что Владислав спокойно воспринял последовав-
ший из Рима отказ [75, V. 5, 299]. 14 февраля 1639 г.
конгрегация пропаганды веры рассмотрела прислан-
ную нунцием информацию, которая согласно протоко-
лу заседания сводилась к следующему: 1) Филонар-
ди довел до короля соображения, которыми руковод-
ствовалась конгрегация, отказав в его просьбе по
поводу совместного собора униатов и схизматиков;
2) луцкий православный епископ А. Пузына принял
католическое исповедание веры; 3) «схизматическое»
духовенство не проявляет достаточной расположен-
ности к принятию унии с «апостольской столицей»
[48, 171].
Это был, пожалуй, заключительный акт попытки
введения «универсальной унии», начавшейся по ини-
циативе А. Сангушко и активно поддерживавшейся
королевской властью и униатами при молчаливом
согласии части православной иерархии. Эта акция
совпала во времени с крестьянско-казацкими выступ-
лениями 1635—1638 гг. и потеряла активную под-
держку королевской власти после поражения восста-
ния. Римская курия, представленная в данном случае
конгрегацией пропаганды веры, отказалась уступить
нажиму короля и просьбам униатских иерархов,
оставшись на позициях 1629 г. Поводом для отказа
послужили соображения главным образом догмати-
ческого характера, однако, как следует из инструк-
ции варшавскому нунцию, главной причиной такого
решения были опасения, что православные восполь-
зуются «универсальной унией» в своих целях. Исходя
из информаций В. Магни и других источников, в Рп-
147
Подготовка
«универсальной
ме, очевидно, отдавали себе отчет в малочисленное?!
и слабости униатской церкви и боялись ее объедини
ния с мощной православной церковной организацией
сила которой заключалась в поддержке казачестп|
и широких народных масс. Это было бы еще бол И
вероятным в условиях предполагавшегося патриарх^
та — церковной организации, обладающей широким!
суверенными правами.
Вопрос об «универсальной унии» |
____________1Й ватикано-украинских отношениях быД
унии» накануне СМСЩСН НЗ ВТОрОИ ПЛЗН ЛИШЬ BpCMCll*
Освободитель- но, ибо причины, которые привели X
пои воины его постановке в 1629 и 1635 -
1638 гг. (антифеодальное движение, выливавшееся I
крестьянско-казацкие восстания), отнюдь не исчезли,
а лишь были приглушены «пацификацией» 1638 Я
По мере того как начинали приобретать отчетливые
очертания предпосылки глубочайшего социально-пои
литического, национального и религиозного потряси
ния — Освободительной войны 1648—1654 гг.,— идея
«универсальной унии» возникла вновь, и снова ев
основными носителями выступили королевска!
власть, униатская церковь и часть высшей правое
славной иерархии, неизменно оказывавшаяся соли*
дарной со своими «кровными» врагами перед лицош
народных выступлений.
Отказав королю и униатским иерархам в 1638 г,
конгрегация пропаганды веры лишь подчеркнул^,
свою решимость заключить унию на продиктованные
ею условиях. В их основе лежали решения Флорен-
тийского собора. После 1638 г. униатская церковь
сравнительно мало беспокоила конгрегацию nponaJ
ганды веры, что достаточно ясно видно из ее прото-
колов.
Новый «всплеск» униатской активности курни
приходится на 1643 г. В мае было подписано пап-
ское бреве, провозглашавшее полоцкого униатского
архиепископа блаженным [62, 521—523], в июне—]
августе на заседаниях конгрегации обсуждался воп-1
рос о визитации униатской церкви [48, 188—191; 73,
164—167], т. е. положение униатской церкви на
Украине и в Белоруссии вновь оказалось, если не в
центре, то близко к центру внимания курии. В Речь
Посполитую был направлен ряд бреве, целью кото- '
148
I рых было поддержать унию. Отличительной чертой
» ой акции явилось то, что впервые было отправле-
1но бреве православному митрополиту П. Могиле и
I другому видному деятелю православной оппозиции в
I польско-литовском государстве — А. Киселю.
В литературе уже ставился вопрос о том, почему
 И 1643 г. курия сочла возможным сделать то, к чему
I ее безуспешно подталкивал несколько лет назад
I А Сангушко [186, 107]. С нашей точки зрения, су-
I Щество вопроса заключается в том, что посылка бре-
I ве в 1636 г. означала бы для курии в известной сте-
I пени санкцию предлагавшегося Сангушко проекта
I создания патриархата. Теперь же, в 1643 г., конгрега-
I ция пропаганды веры не была связана какими-либо-
условиями, а сама ставила их, обратившись с бреве
I к православному иерарху. Нельзя упускать из внима-
ния и тот фактор, что Урбан VIII , практически реа-
нимировавший идею унии в начале 20-х годов, в кон-
це понтификата (приближение которого было очевид-
но ввиду ухудшавшегося состояния здоровья) г
стремился сделать решительный шаг в направлении
I унии с Римом всего православного населения Речи
Посполитой. Массированная рассылка папских бреве
по вопросам унии духовным и светским сановникам
Речи Посполитой, включая православных, осенью
1643 г. может рассматриваться также как попытка
курии заполнить вакуум, который образовался в ре-
зультате катастрофического ухудшения ватикано-
польских отношений и отзыва нунция в октябре
1643 г.
Формально инициатором этой акции выступил
холмский униатский епископ Мефодий Терлецкий, од-
нако показательно, что на этот раз для курии было
достаточно лишь постановки этого вопроса в длин-
ном ряду других. Мефодий Терлецкий был достаточ-
но хорошо известен конгрегации пропаганды веры.
В августе 1639 г. Пропаганда рассматривала вопрос
о его миссионерской деятельности на юго-славян-
ских землях, в феврале 1642 г.— о сопротивлении
православного населения Холмской епархии [48г
172—173, 179]. По прибытии в Рим в августе 1643 г.
М. Терлецкий поставил перед конгрегацией множе-
ство вопросов, касавшихся главным образом положе-
ния униатской церкви [там же, 191—195\ 77, v. 1,
149
276—277]. Ходатайство по поводу бреве отнюдь llfl
было главной целью в поездке холмского епископ!-
в Рим и, по всей видимости, не было выражением
коллективной воли униатских иерархов. По крайней/
мере мы не находим каких-либо замечаний на этот
счет в письмах митрополита А. Селявы [64, v. 2, /89],
Впервые ходатайство М. Терлецкого по поводу от*1
правки бреве в Речь Посполитую было рассмотрено
на заседании конгрегации 1 сентября 1643 г. [48,
196—197]. В предложенном М. Терлецким списке
адресатов значилось три «схизматика»: «псевдомит-
рополит Киевский Петр Л'Тогила, схизматик, сын Мол-
давского господаря, родственник Серадзского и Брац-1
лавского воевод, расположенный к унии и готовый
признать примат Римского папы»; «Адам на Бруси-!
лове Кисель, Черниговский каштелян, первый среди
схизматиков по образованию и красноречию...»,!
и «Григорий, князь на Четвертке Четвертинский, под>[
коморий Луцкий, не последний среди схизматиков,
готовых принять святую унию» [186, 255]. Вопрос об- 1
суждался в дальнейшем в рабочем порядке. Канди-
датура Четвертинского отпала, очевидно, сразу же,
так как о нем уже нет упоминаний на заседаний'
28 сентября 1643 г., где вновь рассматривалось хода-'
тайство М. Терлецкого. В докладе, подготовленном,
очевидно, Фр. Инголи, говорится в самых лучших
словах о П. Могиле и А. Киселе [там же, 256], одна-
ко возникли определенные сомнения по поводу пра-
вомочности применения к первому титула митропо-1
лита, учитывая, что есть униатский митрополит, «ко-
торый является истинным митрополитом всей Руси,
а не так как упоминаемый Петр» [48, 199]. Пробле-
ма оказалась достаточно сложной, и, хотя черновик
бреве был уже готов, вопрос титулования повторно
вынесли на заседание конгрегации 6 ноября 1643 г.
Здесь была вновь отмечена вся сложность положения
в связи с существованием «истинного» униатского
митрополита, упомянуто, что «схизматики» не прини-
мают писем без указания их титула и, наконец, при-
нято решение внести в титул Могилы прибавку «nun-
cupate», которая не отрицала митрополичьего досто-
инства, но говорила о его определенной условности
[там же].
В конечном итоге обращение Урбана VIII к
150
II. Могиле выглядело следующим образом: «Venera-
hili Fratri Petro Mohillae Metropolitae nuncupate».
Уже начало бреве не оставляло сомнений в отноше-
нии целей, которые преследовали в Риме. Папа пи-
сал: «... апостольская забота обращает к тебе наши
глаза, желая привести тебя к святыне католической
веры...». Урбан VIII обещал, что подробнее об «этом
важном деле» напишет Могиле конгрегация карди-
налов и сообщал, что в случае необходимости он мо-
жет направить в Рим двух монахов для выяснения
возникших вопросов [63, 531—532]. В этом же духе
было выдержано и послание к А. Киселю [63, 532:,
234, 117—127].
Папское обращение послужило толчком к созда-
нию в среде высшей православной иерархии и право
славной шляхты новых проектов «универсальной
унии». Кроме курии непосредственным вдохновите-
лем этих проектов выступила также королевская
власть в лице коронного канцлера Е. Оссолинского.
Его имя упоминалось в связи с «универсальной уни-
ей» еще в начале 1639 г., а позже, когда проект за-
ключения унии был доставлен в Рим, привезший его
В. Магни прямо указывал, что он был составлен
киевским митрополитом под влиянием бесед с
Е. Оссолинским [186, 157]. Коронный канцлер про-
должал оставаться ключевым звеном в ходе подго-
товки «универсальной унии» и в дальнейшем — уже
после смерти П. Могилы — вплоть до полной гибели
этой идеи в ходе Освободительной войны 1648—
1654 гг.
Новая попытка заключения «универсальной унии»
стала обретать достаточно конкретные очертания в
январе 1645 г., когда в Рим прибыл представитель
Владислава IV, один из основных авторов его рели-
гиозной политики В. Магни. Задачей посланника
было содействие нормализации варшавско-римских
отношений, оказавшихся в критическом состоянии в
последний год понтификата Урбана VIII (в октябре
1643 г. нунций Филонарди был отозван из Речи Пос-
политой без назначения преемника). Проведение пе-
реговоров по поводу заключения «универсальной
унии» было важным вопросом, решение которого,
с одной стороны, должно было способствовать норма-
лизации отношений польско-литовского государства
151
с курией, а с другой — логически вытекать из этой
нормализации.
Специально для рассмотрения привезенных
В. Магни предложений по поводу «универсальной
унии» новый папа Иннокентий X (1644—1655) рас-
порядился восстановить партикулярную конгрегацию
для обсуждения вопросов унии. Это произошло
22 января 1645 г. [48, 212], а 28 января датируется
записка В. Магни кардиналу-префекту конгрегации,
в которой сообщается, что он направлен Владисла-
вом IV к папе и кардиналу-префекту в связи с же*
ланием короля объединить со «святой апостольской
столицей» подвластное ему русинское население гре-
ческого обряда и привез проект, составленный киев-
ским митрополитом, церковным руководителем этих!
«русинов». Далее следовал краткий пересказ пред-
лагавшихся П. Могилой конкретных мер по обсуж-
дению и принятию унии в Речи Посполитой. В за-
писке упоминалось, что предложения обсуждалисЦ
киевским митрополитом только с великим канцлером,
даже в тайне от примаса, и пока что неизвестны под-
данным П. Могилы, который, мол, сам знает, когдЯ1
и кому о них сообщить [184, 156—157].	Я
Проект «универсальной унии» Петра Могилы,
о котором упоминает в своей записке Валериан Маг-
ни, был действительно ключевым, однако не един-
ственным документом подобного рода. В бумагах
конгрегации он сохранился в пересказе Фр. Инголи
наряду с документами, обработанными секретарем:
анонимными проектами «Sententia cujusdam nobilh
Poloni Graecae religionis» и «Modus concordiae gene-
ralis a parte disunitorum conceptis». Последний, судя
по всему, был также привезен в Рим В. Магни [98,
кн. 5, 118—125].
Остановимся более подробно на проекте, рассмот-
ренном на заседании конгрегации. Этот документ от-
ражал точку зрения на «универсальную унию» как
высшей православной иерархии, так и правящих кру-
гов Речи Посполитой. Фр. Инголи, оставивший пере-
сказ проекта, разделил его на три части: 1) о раз-
личиях между латинской церковью и греческой;
2) условия объединения; 3) пути достижения унии.
Наибольший интерес вызывают два последних раз-
дела. В вопросах догматического характера П. Мо-
152
гпла шел на максимальные уступки курии, практи-
чески признав существование чистилища и исхожде-
ние святого духа также и от сына, заменив лишь
предлог: вместо «а filio» в латинской формулировке
па «per filio» — в будущей православно-униатской.
Что касается вопросов религиозно-политического ха-
рактера, то П. Могила предлагал заключить унию в
значении «союз», а не «единство» (1’unione et non
I’unita), предоставить поместному собору право из-
брания митрополита без последующего утверждения
папой, признать за митрополитом право самостоя-
тельного поставления епископов. Пути заключения
«универсальной унии» на отмеченных выше условиях
намечались достаточно конкретно и, очевидно, были
в деталях согласованы с канцлером. Предполагалось
обсудить вопрос о церковном союзе на поветовых
сеймиках, избрать там депутатов на совместный со-
бор униатов и православных, а его результаты утвер-
дить на генеральном сейме [184, 158—160].
Предложения П. Могилы были тщательно изуче-
ны Фр. Инголи. В докладной записке он отметил
желание Владислава IV объединить подвластных ему
русинов с Римом, указал на роль Оссолинского в
создании проекта. Комментарии Фр. Инголи к про-
екту П. Могилы отражают большую готовность курии
идти на компромисс, чем это было еще несколько лет
назад. С другой стороны, предложения, привезенные
В. Магни, были более умеренными: вопрос о созда-
нии патриархата не ставился. Считая недостаточны-
ми уступки, на которые шел П. Могила в догматиче-
ских вопросах, Фр. Инголи, впервые после долгих
лет сопротивления, тем не менее счел возможным до-
пустить совместный православно-униатский собор,
настаивая лишь на приглашении туда жмудского ка-
толического епископа и холмского униатского епис-
копа М. Терлецкого, высоко ценившегося конгрега-
цией [там же, 161—163]. Другим экспертом курии по
данному вопросу (кроме Инголи) выступил театинский
монах Винценто Рикарди из конвента св. Андрея ди
Валле [там же, 115—116]. Их позиция легла в основу
решений конгрегации, отразивших также «еретичес-
кую» мысль Инголи о возможности общего съезда. Бы-
ло вновь подчеркнуто, что уния возможна только на
условиях Флорентийского собора. В решении допус-
153
калась возможность избрания митрополита местными
иерархами, однако с обязательным последующим
утверждением папой [48, 213—214]. Эти установки hi
шли отражение в инструкции новому нунцию — Джо-
ванни ди Торресу. В мае 1646 г. он прибыл в Речь
Посполитую, а 22 декабря сообщал в Рим, что по-
лучил сведения о смертельной болезни П. Могилы
И ПрОСИЛ КОРОЛЯ ВОСПОЛЬЗОВаТЬСЯ ЭТОЙ В03М0Ж-1
ностью в интересах унии. Владислав IV якобы обна-
дежил нунция.
Действительно, П. Могила вскоре умер, и Тор-1
рес, еще не получив какого-либо ответа от кон-
грегации, по собственной инициативе просил ко-
роля утвердить на опустевшей православной мит-
рополичьей кафедре униата. В реляции от 16 февра-
ля он сообщал об этом кардиналу Памфили [75, •
v. 6, 213—214]. Нунцию казалось, что его активностьи
принесла плоды, так как Владислав IV пообещал не!
назначать нового киевского митрополита до майско-|
го сейма [там же, 216]. В мае Торрес сообщил о кан-
дидатуре одного базилиаиина-«схизматика» и гово- •
рил, что Владислав не утверждает его, желая по-
советоваться с киевским каштеляном Адамом I
Киселем, находившимся в посольстве в Москве [75,
V. 6, 217—218].
Эта информация, очевидно, соответствует дей- I
ствительным намерениям короля, который хотел со- V
гласовать вопрос о назначении нового митрополита
с А. Киселем — после смерти П. Могилы един-
ственным православным участником униатской акции ’
1643—1646 гг.
Идея Торреса использовать смерть П. Могилы в
интересах курии была воспринята в конгрегации
пропаганды веры положительно: па заседании 1 апре-
ля 1647 г. было решено воспользоваться создавшейся
ситуацией для заключения «универсальной унии», от-
деления «русинских схизматиков от Константино- ]
польского патриарха и присоединения к Римскому
престолу» [48, 227—228]. 3 апреля датирована coot- 1
ветствующая инструкция нунцию, где приводятся
конкретные аргументы, которыми нунций мог бы вос-
пользоваться в разговоре с королем.
Между тем король назначил на киевскую мит-
рополичью кафедру Мстиславского православного
154
владыку Сильвестра Косова. Безусловно, Косов был
далек от идеала в представлении римской курии, од-
нако с его избранием православная верхушка про-
должала курс на «универсальную унию». Первые
I Известия об утверждении С. Косова киевским митро-
политом были отправлены в курию в 1647 г. Судя
по письмам Торреса и Магни, коронный канцлер
Е. Оссолинский всячески стремился успокоить курию
в отношении нового митрополита. 13 июля нунций
сообщал конгрегации о назначении и характеризовал
Косова как человека, склонного к унии, и друга
Л Киселя [75, V. 6, 224]. В целом эта информация
была принята курией не без удовлетворения [48, 230;
73, 192—193].
Трудно согласиться с Е. Ф. Шмурло, что уверения
короля и канцлера в отношении склонности к «уни-
версальной унии» С. Косова были только попыткой
«позолотить пилюлю» [184, 122—123], т. е. утверж-
дение киевским митрополитом православного. Собы-
тия уже ближайших месяцев показали, что в основ-
ном оценка нунция была реалистичной.
Другой сложнейшей проблемой, с которой при-
шлось столкнуться конгрегации пропаганды веры,
были униатско-католические противоречия. Польское
католическое духовенство зачастую рассматривало
унию как недоразумение, ненужный переходный этап
на пути от православия к католицизму. Этот подход
нашел отражение в ответах католических епископов
на первый запрос конгрегации в 1622 г. Католики и
униаты заваливали Курию жалобами друг на друга
и конгрегации приходилось лавировать, чтобы не оби-
деть одних и поддержать других. В этом смысле ха-
рактерна позиция, занятая римской курией в споре
о первенстве между униатским митрополитом и Ви-
ленским суффраганом, начавшемся еще до возникно-
вения конгрегации пропаганды веры. Униатский мит-
рополит Рутский согласен был признать первенство
за католическими епископами, что уже само по себе
противоречило договоренности, достигнутой в Риме
накануне заключения Брестской унии, однако отка-
зывал в этом первенстве их викариям, т. е. суффра-
ганам. Виленский же суффраган, поддерживаемый
высшим католическим духовенством, не собирался
уступать Рутскому [184, 41—42].
155
Папство в исполнение обещаний, данных в 15981
Терлецкому и Потию, встало на сторону униатов
Престиж унии катастрофически падал. В 1620 г. 1
пользу первенства Рутского высказалась конгрегаций
обрядов, а в 1623 г. Григорий XV утвердил декр<Т
конгрегации специальным бреве. [19, ф. МВ 7£Я
л. 3—4; 18, ф. Мак П-51, с. 18; 63, 443—444]. ОднаХО
бреве практически не изменило реального положения,
ни к чему не привело и вмешательство конгрегаций
пропаганды веры, несколько раз напоминавшей к|»
толическому духовенству о папском декрете 1620 
В 1629 г. возобновились жалобы И. Рутского, на этот
раз уже не только на виленского, но и на други!
суффраганов. Конгрегация, учитывая складываю»
щуюся обстановку, решила отступить от условий Д|»
крета 1620 г., предписав определять старшинства
католического и униатского епископов по времени ИХ
посвящения: первенство должно было принадлежат!
тому, кто ранее вступил в должность [48, 78]. Одна»
ко и это решение не выполнялось католическимй
иерархами. Конгрегация вынуждена была смирить®
[184, 41—42].
Полностью солидаризовались с католическими
епископами и представители монашеских орденов,
главным образом иезуиты и доминиканцы, активна
«совращавшие» в католицизм униатов (в первую
очередь и так малочисленную среди них шляхтуп
Рутский засыпал конгрегацию письмами с просьба»
ми вмешаться, доказывая, что таким образом проиа
ходит фактическая ликвидация униатской церкви
Урбан VIII, ощутив опасность ситуации, поспешил
поддержать унию. На заседании конгрегации 7 фев»
раля 1624 г. было принято решение о категорическом
запрещении перехода униатов в католицизм без осо»
бого в каждом случае разрешения римского престолй
[19, ф. МВ 799, л. 78—87 об.; 48, 16—17]. ОднаКО
уже в письме нунцию Ланцелотти конгрегация сове»
товала согласовать обнародование этого декрета с
королем и примасом. Король высказался против, и
нунций вынужден был распространить действие де»
крета только на базилиан и выпускников папских
коллегий. На ближайшем сейме 1625 г. нунцию при-
шлось столкнуться с серьезным противодействием
этому решению курии [184, 145—147].
156
Как видим, папство стремилось, как могло, под-
IДержать унию, даже вопреки воле католической цер-
I ровной организации Речи Посполитой и мнению пред-
fl етавителей орденов.
С первых месяцев своего существования конгре-
Исация пропаганды веры взяла курс на всестороннюю
поддержку унии, восстановление ее авторитета в гла-
I tax правящих кругов Речи Посполитой. Контролю
I Рима стали подвержены все основные стороны дея-
тельности униатов. Этот курс конгрегации встречал
I нсяческую поддержку униатского митрополита
I И. Рутского, а в значительной степени и инспириро-
вался им. Ключевыми вопросами «украинской поли-
тики» конгрегации стали регламентация деятельности
I униатской иерархии, подготовка клира, униатско-ка-
I толические, униатско-православные отношения и
проблема «универсальной унии». В поле зрения кол-
легии кардиналов находилась также миссионерская
деятельность католических орденов на территории
Украины и униатского ордена базилиан в пределах
I Габсбургской империи. Проблема ватикано-украин-
ских отношений занимала особое место в деятельнос-
ти конгрегации — свидетельством этого является ре-
кордное число партикулярных конгрегаций, собирав-
шихся по этому поводу.
В первой трети XVII в. в связи с выходом на
политическую арену казачества — мощной военно-по-
литической и антиуниатской силы — православным
удалось вырвать у королевской власти ряд крупных
уступок: восстановление православной иерархии в
1620 г. и «Статьи успокоения народа руського» —
I в 1632 г. В первом случае казацкие контингенты
нужны были для участия в польско-турецкой войне,
I во втором случае — в польско-русской.
Успехи православных вынудили униатов, поддер-
живаемых королевской властью, искать в проектах
«универсальной унии» пути выхода из кризисного по-
ложения. Характерно, что попытки проведения со-
вместных соборов (1629 г., 1635—1638 гг. и 1647—
1648 гг.) хронологически совпадают (в известных
пределах) с крестьянско-казацкими восстаниями на
Украине и началом Освободительной войны. Очевид-
но, что путем заключения «универсальной унии» пра-
вящие круги Речи Посполитой, руководители униат-
157
ской и частично православной церквей стремились
приглушить обострявшиеся на Украине противоречий
социального, национального и религиозно-культурно,,
го характера. Папство в этой ситуации ссылками П|
решения Флорентийского собора препятствовало да»
же попыткам униатско-православного сближений»
опасаясь (и не без оснований), во-первых, созданий
в рамках Речи Посполитой мощного патриархата, к0«
торый со временем мог бы выйти из подчинения Р|
ма, во-вторых, поглощения униатов православными
в рамках этой церковной организации. «Уступки» ср
стороны конгрегации были сделаны только накануне
Освободительной войны украинского народа J648 «•
1654 годов.
Восточнославянские земли Речи Посполитой пд
мысли римских политиков должны были стать МОСТОМ
для проникновения католицизма в Русское государ»
ство и на православные земли юго-востока Европы,
Спецификой Украины в сравнении с Белоруссией яви»
лось более мощное сопротивление политике папства!
здесь действовали острожская и киево-могилянскай
коллегии, находилась православная митрополичья ка*
федра, при активном участии казачества проходили
широкие народные движения, носившие в том числе И
антиуниатский характер. Противоборство католициз»
ма и православия на украинских землях, создание про»
межуточной формы церковной организации в виде уни»
атской церкви сказались не только на политическом,
но и на культурном развитии региона, превратив его
в арену взаимодействия двух культурных традиций!
западной и восточной.
ГЛАВА 4
КРИЗИС ПАПСКОЙ политики
НА УКРАИНЕ В ГОДЫ
ОСВОБОДИТЕЛЬНОЙ ВОЙНЫ
1648—1654 гг.
§ 1.	РЕЛИГИОЗНЫЕ ТРЕБОВАНИЯ
ВОССТАВШИХ
К середине XVII в. политическое мышление
и основном сохраняло теологическую окраску. Рели-
гиозная принадлежность государств оказалась опре-
деляющей в их позиции в Тридцатилетней войне
(хотя Франция уже поставила свои национальные
интересы выше конфессиональных и вышла из войны
победительницей). Религиозные лозунги наряду с
факторами политического характера продолжали
определять «законность» и «незаконность» войн и
народных движений. В этом смысле не была исклю-
чением и начавшаяся в 1648 г. Освободительная вой-
на украинского народа.
Видный советский историк И. П. Крипьякевич,
говоря о лозунгах, под которыми началась Освобо-
дительная война, ставил религиозные требования па
второе место после призывов бороться за «вольнос-
ти». Как отмечает ученый, второй лозунг — защита
веры — был
скрывались
внешней оболочкой, под которой также
стремления народных масс к освобожде-
нию как от социального, так и от национального гне-
та.
«Запорожские
казаки
бьются на веру» —
словами
современники
первого этапа войны
такими
опреде-
ляли ее
характер,
подчеркивая при этом, что повстан-
цы
выступают
православных
только против «ляхов»
не трогают» [126, 114].
католиков,
В глазах большинства современников именно религия была
показателем,, определявшим принадлежность человека к одному
из борющихся лагерей. Прошло совсем немного времени после
Корсунского сражения, когда 4 июня 1648 г. львовский синдик
писал о том, что люди «греческой религии» дожидаются при-
хода восставших.
Религиозный фактор выделяли в событиях Освободительной
войны и европейские наблюдатели. В июне — июле 1651 г.
«Газетт де Франс» несколько раз писала о позиции, занятой
159
константинопольским патриархом, якобы обещавшим Б. Хмели
иицкому, что «70 тысяч греков готовы пройти ему на помои"
в этой священной войне». В июне 1648 г. французский ПОСОЛ
в Варшаве Врежи доносил в Париж, что причиной «революции^
являются издевательства польской шляхты и преследования
греческой веры.
Религиозная программа Освободи*
Переяславская тельной ВОЙНЫ (впрочем, КЭК И П0Л1
КОМИССИЯ	ч	,
тическая) в основном сформировала
в конце 1648 г., в период наибольших успехов первог i
года восстания. Тогда же на передний план впервьи
было выдвинуто требование ликвидации униатской!
церкви. В письме к Яну-Казимиру из-под Замостг
от 15 (5) ноября 1648 г. Богдан Хмельницкий изЛ”
жил причины восстания и потребовал среди прочего,
чтобы «греческая вера оставалась неприкосновенной
как раньше, без унии и униатов, и чтобы нигде никД
кой унии не было» [26, 8/].
Эта мысль была развита в ходе работы «перея.
лавской комиссии» в феврале 1649 г. Переяславское
перемирие в известной степени подвело итоги воен-
ных действий 1648 г. и способствовало определечи:
характера целого ряда требований восставших. В хо-1
де переговоров появилась «супплика Войска Запс
рожского низового», в которой восставшие настаивали
на уничтожении унии и ограничении прав католиче-
ских орденов на Украине.
В нашем распоряжении имеется подробнейший дневник пер,
говоров, оставленный одним из участников польской «комиссии»
в Переяславе, львовским подкоморием Войцехом Мясковскимл
Этот хорошо известный документ проливает свет на ход выраЛ
ботки заключительных документов переяславского перемирия.
Как пишет В. Мясковский, решающим для переговоров оказался
день 25 февраля. В дневнике под этой датой написано: «Настаим
ваем на отъезде. Хмельницкий сказал, что будет только письмо
и долго отказывался дать какой-либо другой письменный акт,
даже не соглашался на заключение перемирия. Наконец, обещгл
подписать, если ему понравятся статьи, составленные по настой
чивой просьбе воеводы» (А. Кисель, воевода брацлавский —
С. П.). 26 февраля, как следует из дневника, «Хмельницкий
вручил... пану воеводе подписанные им статьи договора, состав-
ленные по его воле, и два письма: одно е. м. королю, другой
е. м. пану канцлеру» [24, т. 2, 120—121}. Текст переяславскогов
перемирия хорошо известен по целому ряду копий и опублш э-
ван в «Документах Богдана Хмельницкого» [26, 103—7O5J.
С упоминаемым В. Мясковским письмом к королю можно отож-
дествить также известные в ряде копий «пункты супплики
Е. К- М. Войска запорожского к Е. К. М. и Речи Посполитой».,
160
1|гал же, 105—110], что же касается письма к канцлеру Е. Ое-
солинскому, то о нем никаких сведений не сохранилось, не
отмечено оно и в перечне необнаруженных документов Б. Хмель-
ницкого. Отметим, что «пункты супплики» были пересказаны
в дневнике Мясковского, сходные с ними «казацкие пункты»
были обнаружены Ю. А. Мыцыком в отделе рукописей Ягеллон-
ской библиотеки (Краков) и опубликованы в переводе на рус-
ский язык [140, 64].
Характерно, что в текст мирного договора парагра-
фы о «греческой религии» включены не были, содер-
жались они только в «пунктах супплики», дневнике
В. Мясковского и рукописи Ягеллонской библиотеки.
(В дальнейшем мы будем анализировать именно
«пункты супплики», оговаривая в случае необходи-
мости разночтения в двух других документах.)
Первое из требований, выдвинутых восставшими,
заключалось в полной ликвидации унии и сохране-
нии только двух обрядов — католического и право-
славного [19, ф. Оссолинских, д. 225, л. 200]. В «пунк-
тах супплики» речь идет о всей территории Ре-
чи Посполитой: коронных землях и владениях Ве-
ликого княжества Литовского, в дневнике же Мясков-
ского указывается только на территорию киевского
воеводства. По другим пунктам разногласия между
тремя вариантами «супплики» отсутствуют, два из
них составляют более или менее подробный пересказ
третьего — наиболее полного. Восставшие требова
ли также смещения киевского воеводы — католика
Я. Тышкевича, «который выбрасывает из замка цер-
ковь и не разрешает строить», назначения на его
место православного (пост киевского воеводы впо-
следствии получил А. Кисель), предоставления трех
мест в сенате: для киевского митрополита, воеводы и
кастеляна [26, 106; 140, 64; 24, т. 2, 120].
Небезынтересно отметить, что большая часть
«пунктов супплики» посвящена религиозным вопро-
сам. Практически это первый документ такого рода,
подписанный Богданом Хмельницким. Обстоятель-
ства и время возникновения «пунктов супплики» по-
зволяют определить причину этого. Дело в том, что
в конце 1648 — начале 1649 г. Богдан Хмельницкий
получил важную поддержку со стороны одного из
высших иерархов православной церкви иерусалим-
скогр патриарха Паисия, который дал благословение
на войну с Речью Посполитой [24, т. 2, //S], разре-
6 8—3264
161
шил гетмана от грехов, обвенчал его с женой и т. I
Особые знаки внимания оказывал Хмельницкому и
митрополит Сильвестр Косов. Естественно, что гетман
должен был сделать ответный ход, которым и яви»
лись, судя по всему, «пункты супплики» — один из
наиболее ярких документов, содержащих религиоз-
ные требования восставших. В целом же Б. Хмель-
ницкий был прежде всего трезвым политиком, под-
ходившим к вопросам религии скорее с утилитарных
позиций.
.Приезд иерусалимского патриарха Паисия в Киёв,
где он участвовал в торжественной встрече Б. Хмель-
ницкого, был не случайным. Уже находясь в Москве,
Паисий сообщил обстоятельства своего пребывания
на Украине: «А сказал де, государь, про него, полков-
ника (Силуян Мужиловский, сопровождавший пат-
риарха в Москву.— С. П.) иеросалимский патриарх
Паисея, что де он, полковник, по Хмельницкого веле-'
ныо взял ево, патриарха, в волоской земле, у Ясех у
молдавского владетеля и воеводы Василья и прово-
дил де, государь, ево, патриарха, он полковник,
до Киева, а ис Киева де, государь, послал ево, пол-
ковника, гетман Хмельницкой с ним, патриархом,
вместе к тебе, государю царю и великому князю
Алексею Михайловичи) всеа Русин, к Москве о
твоем государеве великом деле заодно» [24,
т. 2, 35].
Поездка С. Мужиловского вместе с Паисием
Москву имела целью не только относительно долго-1
срочную программу союза Украины с Россией, но про!
следовала и более частные, тактические цели. Одна
из них заключалась в том, чтобы, угрожая Речи Пос-
политой возможными союзами, с одной стороны,
с Россией, с другой — с Молдавией или Валахией,
оказать дипломатическое давление на польско-литов-
ское правительство. Расчет на это не был лишен
оснований. Например, в письме участников переяс-
лавской «комиссии» к королю, копию которого Торрес
отослал в Рим, недвусмысленно заявлялось: «Патри-
арх направился поспешно к Московии, чтобы побу-
дить великого князя к союзу с князем Валашским
против нас» [45, /35].
162
Польско-литовские политики пыта-
Зборовскии дись представить перед глазами Евро-
мир пы Освободительную войну как меж,
государственный конфликт, войну с Крымским Хан-
ством. Именно поэтому в изданном правительством
тексте Зборовского договора (1649 г.) была пред-
ставлена только польско-татарская часть соглашения,
в то время как польско-украинская — подана как
«Декларация ласки Е. К. В. на пункты супплики Вой-
ска Запорожского». Эта часть договоренности не бы-
ла включена в официальную реляцию о Зборовской
битве, рассчитанную на европейского читателя, а так-
же в ориентированную на ту же аудиторию книгу
историографа Яна-Казимира Иоахима Пастория
«Война скифо-казацкая», само название которой от-
разило официальный взгляд на события Освободи-
тельной войны: под скифами имелись в виду татары,
объединившиеся с казаками и крестьянами [78].
В «Декларации ласки» были закреплены следую-
щие национально-религиозные требования восстав-
ших: амнистия шляхте православного и католического
вероисповедания, принимавшей участие в восста-
нии; предоставление должностей в Киевском, Брац-
лавском и Черниговском воеводствах только право-
славной шляхте; лишение иезуитов права на школь-
ные фундации в Киеве и ряде других городов. Что ка-
сается основного комплекса требований антиуниат-
ского характера, то «Декларация ласки» не давала
на них сколько-нибудь удовлетворительного ответа.
Параграф восьмой названного документа звучал сле-
дующим образом: «Взглядом замешания унеи так в
Короне польской як в Великом княжестве Литов-
ском, также стороны целости церковной добр, фун-
даций, до них належачих, которые за цавных лет
мевали также и всех прав церковных,— так яко з пре-
освященным отцем митрополитом киевским и з духо-
венством на сейме близко прошлом намовлено и по-
становление буде, якобы на жадане отца митрополи-
ты все позволено было, его кор. милость додержати
готов, аби ся каждый тешил з прав и волностей своих
и месце в сенате преосвященному его милости отцу
митрополите киевского его кор. милость позволяет
мети» [22, т. 3, 415—416]. Таким образом, решение
вопроса об унии переносилось до ближайшего сейма,
6*	163
что означало фактический отказ. Довольно эфемер»
ним было и решение короля предоставить место в се«|
нате киевскому митрополиту.
Структура «Декларации ласки» существенно отли-
чалась от структуры первоначальных требований вое*
ставших. Если ранее одиннадцать пунктов из восем
надцати касались религии, то в окончательном тек»
сте договора — только четыре из одиннадцати. Таким
образом, в ходе переговоров требования националь-
но-религиозного характера были до известной степе»
ни принесены в жертву военно-политической програм-
ме, что было закономерно и для характера войны и
для позиции казацкой старшины. Как трезвый поли-
тик Богдан Хмельницкий не мог не понимать, что на
данном этапе важнее было добиться уступок военно**
политического характера — «выторговать» у польско**
литовских дипломатов максимально возможные тер-
ритории, которые должны сохраниться за Войском
Запорожским, и казацкий реестр. Эти факторы явля-
лись более определенной гарантией выполнения на«
ционально-религиозных требований восставших, чем
щедрые обещания короля. Вместе с тем принесение
в жертву требований национально-религиозного ха*1
рактера вряд ли было заранее предопределено казац-
кой дипломатией. Богдан Хмельницкий, а также его
окружение были чрезвычайно решительно настроены
действовать в направлении полного уничтожения
униатской церкви, и лишь позиция, занятая на пере-
говорах одним из королевских делегатов Адамом Ки-
селем, привела к тому, что вопрос об унии оказался
отложенным. Сам Кисель отмечал позже, что вопрос
о ликвидации унии уже был решен на переговорах и
только ему удалось отложить его до «договоренности
с е. м. отцом митрополитом киевским, надеясь до-
стичь с ним согласия —что (уния.— С. П.) будет так
уничтожена, как мы решим» [76, 171]. Это не была
пустая похвальба православного магната, стремивше-
гося отвести от себя подозрения в пособничестве вос-
ставшим. О неблаговидной роли Киселя в ходе Збо-
ровских переговоров писал год спустя Богдан Хмель-
ницкий. В письме к волынской шляхте, датированном
в Чигирине 1 ноября 1650 г., говорилось: «...мы дого-
ворились под Зборовом, что уния должна быть уни-
чтожена, и не хотели пи к чему приступать, пока цам
164
сразу же там под Зборовом не будут отданы все вла-
дыцтва, или на этих Зборовских пунктах не присягнут
король, е. м. и. н. м. и ясновельможные пп. сенато-
ры. Но ясновельможный е. м. п. киевский воевода
обманул нас, уговорив, чтобы мы удовлетворились
иривилеями короля е. м. и. н. м. и сеймовыми утверж-
дениями, и мы, веря ему, согласились на это» [26,
198]. Безусловно, только позиция Киселя не была
причиной того, что под Зборовом не было принято
решение об уничтожении унии [234, 175—180].
Добившись на сейме 1649—1650 гг. утверждения ре-
естра и территории Войска Запорожского, Б. Хмель-
ницкий снова получил возможность выдвинуть в пол-
ном объеме требования национально-религиозного ха-
рактера. И это не замедлило сказаться на характере
задач, поставленных перед новым посольством в Вар-
шаву, отправленном Б. Хмельницким в марте 1650 г.
В инструкциях послам Запорожского Войска, подпи-
санных гетманом 20 марта, достаточно много внима-
ния уделяется религиозным вопросам, а требование
полной ликвидации унии звучит даже несколько раз
(§§ 1, 2, 6, 7, 9). Б. Хмельницкий констатирует, что
униаты не хотят выполнять королевский декрет и
не передают православным указанных церквей и иму-
ществ. Хотя посольство было отправлено в Варшаву
для представления королю 40-тысячного казацкого
реестра, в § 2 полученной послами инструкции пред-
писывается «просить, чтобы уния, согласно данному
и подтвержденному слову в. к. м., была уничтожена,
чтобы решение этого вопроса не откладывалось на
другой год, на следующие сеймы, и для согласия все-
го христианства кафедры, фундации, дарованные
предками е. к. м. монастырям и церквям, сейчас же
возвращены нашему православному духовенству» [26,
162].
Аналогичные требования содержатся и в письме
Б. Хмельницкого, переданном через послов королю.
Гетман выразил благодарность Яну-Казимиру за
утверждение сеймом Зборовской декларации, однако
подчеркнул, что сейм не решил полностью вопроса об
умиротворении религий. Б. Хмельницкий требовал,
чтобы король проследил за выполнением униатами
сеймового декрета, «потому, что паны-униаты привык-
ли пренебрегать королевскими указами». В письме
165
содержится также требование передать православным!
имущество униатских иерархов после смерти послед-1
них, причем Хмельницкий замечает: «А если во вре-
мя счастливого правления в. к. м. наши желания нс
исполнятся и наши просьбы будут отклонены, тогда
Войско Запорожское будет вынуждено надоедать
в. к. м. своей просьбой...». Намек, как видим, доста
точно прозрачный. В этом же письме гетман сообщает
Яну-Казимиру, что решение вопроса об умиротворе-1
нии религий он со своей стороны поручил киевскому
митрополиту [26, 158—159}.
Очевидно, к марту 1650 г. относится другое письмо I
гетмана к королю, подробный пересказ которого со-
хранился в письме некоего Жечицкого от 6 апреля
1650 г. По данным Жечицкого, одно из требований!
Б. Хмельницкого звучало следующим образом: «Что-
бы никто из монахов... за линией не пытался отпра!
лять церковные таинства. Это не позволяется делать!
им нигде, за исключением замкового костела в самом»
Киеве» [140, 165}.
В данном случае Б. Хмельницкий перестал сдер-
живать антиуниатские требования восставших, чтооа
раньше вынужден был делать для утверждения ре-*
естра. Возмущение рядовых участников Освободитель^
ной войны несоответствием между военными успеха-1
ми и урезанными пунктами Зборовского мира полу-1
чило теперь выражение не только в деятельности
самих масс, но и в документах дипломатического ха-
рактера.
В конце 1650 г. обстановка вокруг вопроса об унии .
вновь накалилась. Связано это было с назначением
на декабрь очередного сейма и постановкой на нем *
вопроса об унии. Практически это был первый сейм,,
на котором послы восставших потребовали уничтоже- ,
ния унин (на предыдущем сейме по тактическим со-1
обряжениям этот вопрос именно в такой формулиров-
ке не ставился). Требования казацкой дипломатии!
вытекали из недовольства широких народных масс
половинчатыми решениями предыдущего сейма. В де-
кабре 1650 г. Адам Кисель писал в адрес нового сей-
ма: «Много есть причин того, что усмирение не завер- •
шено и мир был нарушен. Первая...— неудовлетворе-
ние минувшим сеймом по части религии. Когда имеем
дело с неразумной чернью, бессильны всякие доводы,. 1
166
опа верит только тому, что видит. Меня обвиняли в
том, что не отданы все церкви и епархии... Эта первая
причина... была устранена силой доводов и отсрочена
до будущего сейма» [27, 368].
Основную массу казацких требований сейму со-
ставляли именно требования религиозного характера.
Наиболее важные из них сводились к ликвидации
унии, предоставлению свободы отправлять православ-
ное богослужение в королевских городах, уравнению
и правах православного духовенства с католическим
[26, 202].
Трудно предположить, чтобы Богдан Хмельниц-
кий и его окружение действительно рассчитывали на
удовлетворение этих требований: военно-политиче-
ская ситуация на Украине оставалась прежней, обус-
ловливалась пунктами Зборовского мира, и сейм не
мог привести к ее изменению. Не способствовала ре-
шению религиозных вопросов и обстановка на сейме,
принявшем, как известно, программу подготовки к
возобновлению открытых военных действий с восстав-
шими. В начале 1651 г. в Посольском приказе распо-
лагали информацией о том, что «прислали к королю
па сейм запорожские казаки послов своих, чтобы ко-
роль по Збарашскому (Зборовскому) договору и при-
сяги унию велел везде снесть. И король де и сенато-
ры им, казакам, говорили, что они над унию власти
не имеют, а владеет духовным чином папеж римской,
и о том де король и сенаторы пошлют на доклад к
папе» [24, т. 3, 12—/<?]. С точки зрения восставших,
декабрьский сейм не дал ощутимых результатов и
стало очевидным приближение серьезных столкнове-
ний уже не дипломатического, а военного характера.
Документы Богдана Хмельницкого дают достаточ-
но четкое представление о зависимости остроты по-
становки вопроса об унии от успехов или неудач вос-
ставших на заключительном этапе Освободительной
войны. В январе 1652 г. гетман подписал письмо к се-
наторам с просьбой подтвердить на ближайшем сей-
ме права восставших. Один из шести пунктов этого
документа касался прав «греческой религии», однако
о ликвидации унии здесь не упоминалось [там же,
249]. После заключения Белоцерковского мира вы-
двигать это требование в ходе дипломатической борь-
бы было бесперспективно, однако после Батожского
1G7
разгрома польских войск в 1652 г. ситуация резко
изменилась. Военные успехи восставших в 1652
и первой половине 1653 г. позволили Б. Хмельницко»
му требовать у короля ликвидации унии как в Ко*
роне, так и в Великом княжестве Литовском
[24, т. 3, 294].
Как видим, в основу своей религиозной политики
Б. Хмельницкий положил в первую очередь соображе»
ння военно-политического характера, считая успехи
в этой области залогом окончательной ликвидации
унии и прекращения католической экспансии.
Антиуниатская и антикатолическая направлен»
ность освободительной борьбы украинского народ!
была всесторонне поддержана Русским государством,
что отразилось в историческом акте Переяславской
Рады и в ходе последующих событий.
§ 2.	КУРС ПАПСТВА
НА СОХРАНЕНИЕ УНИИ
Начало Освободительной войны украинского
народа (1648—1654 гг.) застало врасплох не только
римскую курию, но и правящие круги Речи Посполи-
той, вошедшие, казалось, в вечный период «золотого
покоя». Даже начавшееся восстание варшавские по»
литики и нунций были склонны оценивать скорее спо-
койно, чем встревоженно, не предполагая послед»
ствий, которые принесла в конечном итоге война.
В депешах Торреса одно из первых упоминаний
о начавшемся выступлении запорожского казачествй
сделано 16 марта 1648 г. Как сообщается в этом до-
кументе, армия восставших насчитывала 40 тысяч че-
ловек и разгромила два «полка» Речи Посполитой,
а еще шесть—перешли на ее сторону [45, 49]. Оче-
видно, речь шла о столкновении 21 января 1648 Г,
между войсками Хмельницкого и отрядом польски!
жолнеров и реестровых казаков во главе с полковни-
ком Турским [126, 122].
Это послание Торреса является одним из первых
в длинном ряду депеш, содержащих информацию Я
событиях Освободительной войны. Свои отчеты в Рим
нунций строил на основании информации, стекавшей-
ся в Варшаву с мест боевых действий. В связи с этим
вполне объяснима фрагментарность, а зачастую и нс-
168
достоверность тех сведений, которые Торрес отправ-
лял курии (нунций неоднократно сам указывал на
сомнительный характер сообщаемой им информации)
|45, 101, 102, 106].
Если первые сообщения Торреса о начавшемся
восстании были относительно спокойными, то после
майских побед восставших и союзной им татарской
конницы Тугайбея (в Желтоводском и Корсунском
сражениях) тон депеш изменился. Нунций писал:
«Первоначально казалось, что можно мало придавать
значения возмущению казаков против этого королев-
ства; потом развиваясь с каждым днем все более, оно
дошло до того, что если Господь не поможет нам, то
я чрезвычайно боюсь такой катастрофы, которую не
легко можно выразить (в словах)» [45, 102].
Начало Освободительной войны украинского на-
рода совпало с важным внутриполитическим собы-
тием — смертью короля. В Речи Посполитой, где так
и не сложилась сильная королевская власть, пред-
стояли выборы преемника умершего в Мерече в мае
1648 г. Владислава IV. Дипломаты европейских госу-
дарств прилагали немалые усилия для избрания на
польско-литовский престол угодного тому или дру-
гому двору кандидата [27, 61—69]. В числе наиболее
заинтересованных сторон была и римская курия. Пер-
вые сведения о смерти Владислава она получила,
безусловно, от варшавского нунция, позже пришли
официальные уведомления от правящих кругов Речи
Посполитой. В соответствии с законами польско-ли-
товского государства верховная власть в период меж-
королевья сосредоточилась в руках примаса Польши,
гнезненского архиепископа Мацея Дубенского. Имен-
но он извещал о смерти короля дворы иностранных
государств, в том числе и римскую курию. Сохрани-
лось письмо М. Дубенского с известием о смерти ко-
роля, адресованное аббату Урси в Рим и датирован-
ное в Варшаве 16 июня 1648 г. [19, ф. Оссолинских,
д. 225, л. 56].
В письме от 25 июля папа Иннокентий X выразил
приличествующие подобному случаю соболезнования,
отметив, что особенно сожалеет о безвременной кон-
чине главы государства в столь тяжелый момент
[там же, л. 147—148]. Очевидно, к июню — июлю
648 г.— времени конвокационного сейма — следует
169
отнести выступление Торреса перед сенатом и сеймб ‘
Речи Посполитой с выражением сочувствия по поводу
смерти короля, заслуги которого нунций всячески пре-
возносил, обращаясь к славной памяти ЯгеллоноЙ
[там же, д. 198, л. 482—486]. В письме элекционного
сейма папе от 23 ноября об избрании Яна-Казимира^
содержалась просьба оказать поддержку в борьбе С
восставшими [там же, л. 486—489].
Папство откликнулось на этот призыв и действий
тельно оказывало Речи Посполитой политическую
поддержку в ходе Освободительной войны, активно!
сотрудничало с польско-литовским государством на
внешнеполитической арене. Характерно, что Торрес
в своих сообщениях в Рим зачастую употреблял ме-
стоимение «наши» в отношении польско-литовских
войск [45, 106 и др.]. Такой характер ватикано-поль-|
ских отношений не был секретом для широкого круга«
современников и служил основой для распростране-
ния слухов, подобных тому, о котором писал в По-
сольский приказ путивльский воевода Н. Плещеев,
По его данным, «польскому королю прислал на по-
мочь из Рима папа римский своих ратных людей
40 000» [24, т. 2, 2//].
Основным органом римской курим
„ следившей за ситуацией на УкраинеЯ
«универсальней	*•
унии» была, как и раньше, конгрегация про-
паганды веры. Несмотря на полные!
тревоги сообщения нунция, коллегия кардиналов про-
должала рассматривать частные вопросы, больше со-
ответствовавшие задачам униатской церкви в мирный I
период. На заседании 8 июля 1648 г. была удовле-
творена просьба холмского епископа о направление
из Рима учителем минской униатской школы авгус
тинского монаха Регинальдуса [48, 238] и направлеД
но соответствующее письмо нунцию [73, 202]. 1 сен-
тября 1648 г. кардиналы рассмотрели письмо, отправ-
ленное из Москвы Юрием Крижаничем [48, 238] ‘1
Этим же днем датировано письмо Торресу с просьбо I
оказать содействие Крижаничу в пересылке конгрега- |
ции книги антикатолического содержания, приобре- ,
тенной последним в Москве [73, 203]. В декабре бы
ло принято решение о распространении на «русин-1
ских» базилиан буллы Григория XIII, адресованной
итальянской провинции ордена, и направлено письмо
Крах
170
нунцию с рекомендацией рассмотреть этот вопрос на
провинциальном синоде [73, 203]. 2 января 1649 г.
датировано до сих пор неизвестное в литературе бре-
ве папы Инокентия X по вопросам устава «русин-
ских» базилиан (18, ф. Мак П-51, с. 28). В Риме, судя
по всему, были по-прежнему уверены, что события,
развернувшиеся на Украине, носят временный харак-
тер. Наиболее ярким подтверждением этого были
продолжающиеся попытки заключить «универсальную
унию». Эта задача ставилась перед ди Торресом еще
в инструкции 1645 г. Конгрегация пропаганды (как
уже отмечалось выше, утвердившая инструкцию), осно-
вываясь на информации своего миссионера, капуцин-
ского монаха Валериана Магни, считала, что насту-
пил наиболее благоприятный момент для заключения
унии: православные, в частности митрополит П. Мо-
гила, якобы отказались от неприемлемых для папства
условий принятия унии — создания патриархата и
проведения совместного с униатами собора. В связи
с этим Торресу рекомендовалось провести тайные
консультации с королем, коронным канцлером Оссо-
линским, униатским митрополитом Антонием Селя-
вой, а также холмским униатским епископом, актив-
ным миссионером конгрегации пропаганды веры на
юго-славянских землях-—М. Терлецким. Нунций дол-
жен был также собрать информацию о П. Могиле и
православном луцком владыке А. Пузыне, по данным
конгрегации, тайно принявшем унию. Нунций полу-
чил полномочия принять в унию митрополита и дру-
гих православных, однако его права были достаточно
ограничены в вопросе ведения переговоров. В ин-
струкции указывалось: «Вы должны воздержаться от
всяких со своей стороны обязательств; чтобы они не
предложили и какие-бы желания не заявили, Вы
должны отвечать, что сообщите о том конгрегации,
дабы при ее посредстве получить разрешение папы»
[45, 83—85].
В начале 1648 г. нунций, казалось, был необыкно-
венно близок к выполнению поставленной перед
ним задачи. Король Владислав IV назначил па
15 июля 1648 г. в Варшаве съезд наиболее влиятель-
ных представителей православия. Как сообщал Тор-
рес в своей депеше от 12 марта 1648 г., встреча гото-
вилась с молчаливого согласия православного митро-
171
полита С. Косова и брацлавского воеводы А. Киселя.
Нунций возлагал на нее очень большие надежды и во
многом рассчитывал на поддержку А. Киселя, «ко-
торый пользуется большим уважением и таким же
влиянием среди этих схизматиков, как очень ученый
человек и сенатор» [45, 94]. В основу соглашения
между курией и православными верхами, по мнению
Торреса, могла лечь платформа, изложенная в письме
А. Киселя к С. Косову, датированном декабрем
1647 г. [45, 95]. Содержание письма, в котором брац-
лавский воевода склонял митрополита к принятию
унии, не являлось секретом для высших сановников
Речи Посполитой. Торрес указывал, что митрополит
сам предоставил копию письма канцлеру Оссолиш;ко-
му, еще одну, латиноязычную, нунций направил для
ознакомления конгрегации пропаганды веры [там же,
86—91].
Безусловно, что действия Киселя, Косова, а также
некоторых других высших православных иерархов не
поддерживались основной массой верующих и совер-
шались в глубокой тайне. Именно этим объясняются
требования секретности начатого дела в инструкции
Торресу 1645 г., об этом он пишет и в своем письме
от 12 марта 1648 г. Говоря о вмешательстве курии в
дела назначенного на 15 июля 1648 г. православного
съезда, нунций отвечает: «...должны быть только при-
ложены некоторые старания с осторожностью и тай-
ком, ибо среди народов могли бы вследствие этого
возникнуть зависть и подозрения, а их главы, чтобы
не потерять вместе с уважением и повиновение, авто-
ритет и власть, могли бы, пожалуй, легко воздержа-'
ться от споспешествования столь славному похваль-
ному и святому делу» [там же, 96—97].
Уния вызывала резко отрицательное отношение у
основной массы населения, что вынуждены были учи-
тывать авторы «универсальной унии». В своих реко-
мендациях конгрегации Торрес предлагает заключить
унию непосредственно между курией и православной
церковью Речи Посполитой, а не присоединять по-
следнюю к уже существовавшей униатской церковной
организации. Этот план Торрес держал в глубокой
тайне даже от тех лиц в униатской иерархии, которые
были рекомендованы ему в Риме [45, 97]. В реляции
нунций просил прислать подробные инструкции по по-
172

воду условий возможного заключения унии, а также
направить в Речь Посполитую специалистов по исто-
рии православия, которые могли бы оказать влияние
па участников варшавской встречи [45, 96].
В Риме с явным энтузиазмом встретили полную
оптимистических прогнозов депешу Торреса. 20 апре-
ля 1648 г. состоялось заседание конгрегации пропа-
ганды веры, где было решено направить варшавскому
нунцию письмо с одобрением его деятельности и со-
гласовать вопрос с конгрегацией обрядов [48, 236].
Вскоре, 1 мая 1648 г., для выработки условий «уни-
версальной унии» была создана партикулярная кон-
грегация во главе с кардиналами Палотто де Луго и
Юстиниани [там же, 237]. В августе 1648 г. Торрес
еще тешил себя и курию надеждой на успешное за-
ключение «универсальной унии» на осеннем элекци-
онном сейме. В реляции от 12 августа он писал, что
главным инициатором дела выступает А. Кисель,
а также сообщал об осложнениях, возникших в ре-
зультате восстания казаков и смерти короля. По сло-
вам нунция, было решено, что на элекционный сейм,
назначенный на 6 октября 1648 г., прибудут право-
славный и униатский митрополиты для завершения
дела [75, v. 6, 285]. О деятельности А. Киселя и
С. Косова в пользу «универсальной унии» сообщал
в начале августа 1648 г. также находившийся в это
время на Холмщине выпускник римской Греческой
коллегии П. Сарацин [184, 259]. Очевидно, обнадежи-
вали конгрегацию и слухи о готовности православных
Вильно заключить унию на условиях, сходных с
теми, которые выдвигал в 1646 г. П. Могила [75,
V. 6, 284]. Однако ситуация в Вильно коренным об-
разом отличалась от положения, возникшего в это
время на Украине и в Белоруссии.
На заседании 16 ноября 1648 г. конгрегация про-
паганды веры приняла к сведению информацию
Дж. Торреса и П. Сарацина и решила ждать элекци-
онного сейма и избрания нового короля [48, 239].
Между тем надежды не оправдались. В конце месяца
нунций доносил в Рим, что получил аудиенцию у Яна-
Казимира и ходатайствовал перед ним по делам ка-
толической религии. Король ответил, что вопрос «уни-
версальной унии» связан с казаками, и обещал по-
173
пытаться решить его на коронационном сейме [75,
V. 6, 318—319].
Это был крах многолетних попыток заключения
«универсальной унии»—проекта, который активно
поддерживался королевской властью и православной
иерархией, неизменно обращавшейся к нему перед
лицом набиравших силу народных выступлений.
Противодействие События первых месяцев 1649 г. вы-
ратификации звали серьезную озабоченность нун-
Зборовского ция. Речь идет о начавшихся в февра-
договора ле переговорах польских комиссаров
с представителями гетманской администрации в Пе-
реяславе. Во время работы «комиссии» к перегово-
рам с А. Киселем, Се руководителем, были допущены
также некоторые иерархии православной церкви во
главе с митрополитом С. Косовым. В дневнике В. Мя-
сковского, в записи от 3 февраля, отмечено, что в
Белгородку, где находились комиссары, «из Киева
приезжали митрополит с архимандритом для тайной
беседы с п. воеводою», в записи от 8 февраля указы-
вается, что А, Кисель сам ездил в Киев для беседы
с ними [24, т. 2, 115]. Определенные выводы о содер-
жании этих переговоров можно сделать из письма
комиссаров к королю, зачитанных, как сообщает Тор-
рес, 1 февраля 1649 г. Автор первого из них подчер-
кивал православное вероисповедание А. Киселя и об-
винял его в тайных интригах. Как следует из письма,
Киселю было «предложено княжество Русское и вла-
дычество над Подолией, и, если бы он был уверен,
что Республика не сочтет такой поступок дурным, он
принял бы или то или другое» [45, 131]. Представ-
ляется, что это нелояльное по отношению к Киселю
письмо написал В. Мясковский — автор цитировав-
шегося выше дневника переговоров, где о Киселе го-
ворится вполне доброжелательно. Торрес чрезвычай-
но быстро отреагировал на характер ведущихся в Пе-
реяславе переговоров. Так, к депеше от 20 февраля
1649 г. прилагались письма комиссаров королю с опи-
санием обстоятельств посольства [45, 130—136]. В по-
слании от 20 марта нунций изложил религиозные тре-
бования восставших: «...между другими претензиями,
который они выставляют (как условия) их нового
подчинения королевству, требуют, чтобы их митропо-
лит заседал в сенате между другими духовными се-
174
катерами королевства, чтобы было уничтожено (да-
же) имя унии, учиненной некоторыми греками с ла-
тинской католической Римской церковью, и чтобы бы-
ли возвращены все церкви, отнятые латинами у гре-
ков-схизматиков. Действительно, мы имеем нужду
столько же в божественной помощи, сколько и в че-
ловеческой» [45, 137].
Военная кампания 1649 г. с самого начала скла-
дывалась довольно удачно для народно-освободитель-
ной армии Б. Хмельницкого. Союзным украинско-та-
тарским войскам удалось блокировать польско-шляхет-
ские части под командованием А. Фирлея в Збараже
и овладеть таким образом общей стратегической ини-
циативой. 14 августа 1649 г. Б. Хмельницкий атаковал
под Зборовом основные силы Речи Посполитой, дви-
гавшиеся во главе с королем на выручку збараж-
ским пленникам. Так началась Зборовская битва,
завершившаяся, с одной стороны, фактическим пора-
жением шляхетских войск, с другой — подписанием
компромиссного мира, лишь частично отразившего
военные успехи восставших. Причина этого противо-
речия крылась в позиции крымского хана, не желав-
шего усиления ни одной из борющихся сторон. Одна-
ко несмотря на свою половинчатость, Зборовский мир
определял военно-политическую ситуацию на Украи-
не на протяжении почти двух лет—-до Берестецкой
битвы 1651 г.
В ходе зборовских переговоров восставшие выдви-
нули ряд религиозных требований, направленных
главным образом против унии и засилья католиче-
ских орденов — т. е., в конечном счете, против пап-
ства. В обсуждении выдвинутых восставшими пунк-
тов с польской стороны приняли участие коронный
канцлер Е. Оссолинский, подканцлер Великого кня-
жества Литовского К--Л. Сапега, киевский воевода
А. Кисель и др. Со стороны восставших в переговорах
участвовал Б. Хмельницкий и представители гене-
ральной старшины. По выражению автора польского
дневника, королевские делегаты «не напрасно работа-
ли, ибо все казацкие претензии были умеренны» [27,
277]. Учитывая двурушническую позицию татар, вос-
ставшие вынуждены были идти на уступки в ряде во-
просов национально-религиозного характера, при-
шлось отказаться также от мысли о нелимитировап-
175
ном реестре. Вопрос об унии было решено вынести на
обсуждение ближайшего сейма, однако этот пункт
договора трактовался современниками как решение
об уничтожении униатской церкви. Например, в вари
анте Зборовского договора, привезенном в Москву
русским гонцом Г. Кунаковым, было записано: «В Ки
еве и во всей Белой Руси в городах и в местах и в
местечках и в деревнях унее и унеяцким церквам не
быть. А в Киеве де быть только прежним 2-м кляш-
торам, бернардынскому да домниканскому» [24, т. 2,
303]. Об уничтожении унии говорится и в пересказе
Зборовского трактата, содержащемся в книге фран-
цузского офицера Пьера Шевалье «История войны ка
заков против Польши». Здесь же находим замечание,
что «греческий митрополит будет иметь право засе
дать в сенате среди епископов и будет иметь там де-
вятое место» [47, 95]. Если подобное мнение о дого-
воре существовало в Речи Посполитой, а затем и в
Западной Европе, то па Украине тем более были
склонны верить в ликвидацию унии. Здесь не могли
соотнести военные успехи народно-освободительной
армии Богдана Хмельницкого с мизерностью уступок,
вырванных у Речи Посполитой в национально-религи-
озной области. Поистине анекдотическими выглядят
слова одного из Чигиринских священников, сказанные
посланникам вольновского воеводы Ф. Арсеньева:
«А по мирному де ... договору королю Казимеру жить
в Польше в городе Оршаве по-прежнему в ляцкой ве-
ре, а не креститца в православную крестьянскую ве-
ру» [24, т. 2, 289]. Очевидно, в народе говорили не
только о ликвидации унии, но и о переходе польского
короля в православие!
Результаты Зборовской битвы, а также условия
подписанного договора вызвали серьезную обеспоко-
енность курии. Папский нунций стремился оказать
максимальную морально-политическую поддержку
Речи Посполитой еще накануне Зборовской битвы.
В депеше от 26 июня 1649 г. Торрес информировал
курию, что по просьбе Яна-Казимира отправил тор-
жественную мессу и благословил одиннадцать зна-
мен, под которыми королевская армия должна была
выступить в поход [45, 147]. В послании от 7 августа
1649 г. Торрес, сообщив, что король уведомил его о
желании снять осаду Збаража, замечает: «Я думаю,
176
однако, что он мог уже днем раньше попытаться сде-
лать это, ввиду его несомненного упования на небес-
ную помощь и особенно на пресвятую деву нашу вла-
дычицу,— и что, поэтому, два дня тому назад могло
случиться — вернее возобновиться в день Ее празд-
ника чудо: ниспослание вместо снега клубов огня на
&ту спесивую сволочь и врагов имени Ее Всесвятого
сына Иисуса» [45, /55]. Как видим, взгляды Торре-
са на военные дела были достаточно некомпетентны
даже для рядового священника, не говоря уже о том,
что папский нунций обязан разбираться, в силу воз-
ложенных на него функций, в том числе и в военном
искусстве. Между тем именно такие советы и ре-
комендации Торреса призваны были поддерживать в
Яне-Казимире религиозную нетерпимость и фанатизм.
Первые известия о Зборовской битве и подписании
мирного договора поступили в Рим во второй поло-
вине сентября. 4 сентября Джованни ди Торрес на-
правил курии целый ряд депеш, в том числе латин-
ский список «Декларации ласки Е. К. В. ...» и ко-
пию письма Лукаша Мясковского Каролю-Фердинан-
ду о ходе битвы и подписании Зборовского трактата
[там же, 72—74, 161—179\ 16, ф. 1230, on. 1, д. 61,
л. 15—30].
Как следует из письма Торреса, сразу по получе-
нии предварительных условий мира он направился к
самому влиятельному из находившихся в то время в
Варшаве католических иерархов — кульмскому епи-
скопу и коронному подканцлеру Анджею Лещинско-
му. Нунция возмутили пункты договора, которые ка-
сались частичного удовлетворения религиозных тре-
бований восставших: предоставления места в сенате
православному митрополиту, пожалования двух вое-
водств и одного староства православным, изгнания
орденов и уничтожения унии (как видим, Дж. ди Тор-
рес несколько вольно трактовал условия договора).
Нунций пригрозил протестом, на что Лещинский от-
ветил, что в любом случае сейм не ратифицирует до-
говор, так как для этого необходимо единогласное
решение, а лично он будет голосовать против. Ле-
щинский просил сообщить о его позиции папе.
В этом же письме Торрес ходатайствовал о получе-
нии «...какой-нибудь грамоты (бреве) св. Отца для
его В-ва, для сенаторов духовного звания и для шля-
177
хетскюго сословия, если Вы не сочтете за лучшее от»
дельно написать каждому Архиепископу...» [45, /63),
Резко негативное отношение нунция к Зборовско-
му миру (не учитывавшее, кстати, всю сложность по-
ложения, в котором оказалась Речь Посполитая) бы
ло чревато для короля и его приближенных не толь»
ко осложнением ватикано-польских отношений, но и
падением авторитета Яна-Казимира в глазах европей
ских католических монархов, на помощь которых ой
рассчитывал. Именно с этим были связаны попытки
ряда сановников Речи Посполитой и самого короли
не только разъяснить нунцию двусмысленность сфор-
мулированных в договоре обещаний, позволявших
свести «на нет» сделанные уступки, по и просто
скрыть от папского посланника те из них, которые ко-
ролевские дипломаты были вынуждены внести в текст
Зборовского трактата.
Письмо, выдержанное в подобном духе, было от
правлено нунцию из Львова 4 сентября 1649 г. одним
из непосредственных участников Зборовских перего-
воров — литовским подканцлером К--Л. Сапегой.
Автор письма успокаивал Торреса, подчеркивая, что
для вступления договора в силу еще недостаточно
подписи короля, а тот «подписался лишь весьма осто-
рожно и дабы сделать возможным установление спо-
койствия» {там же, 180\ 16, ф. 1230, on. 1, д. 61,
л. 31—32]. Перейдя к характеристике тех пунктов
договора, которые затрагивали интересы курии, Са-
пега убеждал нунция, что в тексте мирного соглаше-
ния не указывается, какой из митрополитов — униат-
ский или православный—будет заседать в сенате,
что решение о передаче православным захваченных
униатами церквей, очевидно, не будет выполнено. Не-
которые другие аргументы в пользу договора Сапега
пообещал изложить нунцию устно [45, 180—/5/].
В депеше от 2 октября Торрес сообщил в Рим, что
имел беседу с королем и канцлером по вопросу Збо-
ровского мира. Как можно судить из депеши, Ян-Ка-
зимир и Е. Оссолинский вводили нунция в заблужде-
ние. Кроме уже данного Сапегой объяснения в
отношении предоставления сенаторского кресла мит-
рополиту, Торресу было сообщено, что король якобы
не давал обещания замещать должности в Киевском
и Брацлавском воеводствах только православными,
178
п иезуиты перемещены на расстояние 5 миль от Кие-
ва будто бы из-за столкновений, возникших между
слушателями различных коллегий [45, 75; 16, ф. 1230,
он. 1, д. 61, л. 33—34].
Необходимо отметить, что объяснения короля и
канцлера оказали должное воздействие на папского
посланника. Основываясь на словах Яна-Казимира и
Оссолинского, Торрес был довольно оптимистично на-
строен в отношении Зборовского мира и пытался пе-
редать этот оптимизм курии [45, 77]. Между
тем, добиваясь нейтрализации нунция, руководители
Речи Посполитой стремились .получить разрешение
курии на определенные уступки восставшим в рели-
гиозной области, имея в виду прежде всего вопрос об
унии. 11 сентября примас Польши, гнезненский архи-
епископ Мацей Лубенский направил письмо папе,
описывая сложность положения, в котором оказалась
Речь Посполитая, и ходатайствуя о присылке папско-
го бреве с разрешением пойти на некоторые уступки
восставшим. Имея в виду католическое духовенство,
примас писал: «...мы хотели бы какой-либо уступкой
отвратить всякую опасность и также нашим советом
и помощью спасти отчизну, как это было бы уместно
в таких несчастных для нее условиях» [27, 309—310-,
16, ф. 1230, on. 1, д. 61, л. 33—34].
Назначенный на ноябрь 1649 г. сейм имел чре-
звычайное значение — на нем должны были утверж-
даться условия Зборовского договора. Особую роль
должен был сыграть сейм и в урегулировании рели-
гиозных отношений, в частности в решении вопроса о
дальнейшей судьбе унии, как это предусматривалось
одним из пунктов Зборовского мирного договора.
Обратившись к курии с просьбой о присылке пап-
ских бреве, Торрес занялся подготовкой проватикан-
ской партии для предстоящей борьбы на сейме. За-
дача эта была отнюдь непростой, поскольку многие
высшие католические иерархи, обладавшие сена-
торскими местами, по тем или иным причинам не со-
бирались приезжать на сейм. Сам. М. Лубенский из-
за преклонного возраста и плохой погоды должен
был прибыть только к середине сейма. Несмотря на
эти сложности, Торресу в конечном итоге удалось по-
лучить согласие большинства иерархов приехать на
сейм.
179
/ Н
В конце октября прибыли затребованные Торре»
сом папские бреве. Все они были датированы 15 ок-
тября 1649 г. и адресованы королю, королеве, сенату,
шляхетскому сословию, гнезненскому архиепископу,
плоцкому архиепископу (брату короля — Каролю»
Фердинанду), кульмскому епископу, ряду епископов
и шляхтичей на усмотрение нунция — всего 19 бреве
[62, 543—544].
Как видим, призыв нунция оказать массированное
воздействие на сейм нашел отклик в Риме, причем и
масштабах, превысивших надежды Торреса. Ключе»
вым в рассматриваемой группе папских бреве являет»
ся, безусловно, послание к королю. Иннокентий X
пишет, что был обрадован заключением мира, в ре-
зультате которого татары покинули королевство,
а «казаки вернулись к своим обязанностям», но еп
чрезвычайно беспокоят слухи о том, что казаки, вое
пользовавшись условиями мира, выдвигают требова-
ния, враждебные католической религии. Взывая к
религиозности Яна-Казимира, папа запретил делать
какие-либо уступки восставшим [62, 543—544].
Естественно, что 19 бреве, созданные одновремен»
но и по одному и тому же поводу, не могли принци-
пиально отличаться друг от друга. Например, основ-
ная часть посланий к Каролю-Фердинанду и кульм-
скому епископу полностью совпадает с соответствую-
щим фрагментом папского послания к гнезненскому
архиепископу, практически не отличаются папские
послания к сенату и шляхетскому сословию.
По свидетельству хорошо проинформированного
литовского канцлера А. С. Радзивилла, 31 октября
1649 г. Торрес имел аудиенцию у короля и вручил
ему два папских бреве: сенату и шляхте [82, 70]. Су-
дя по письмам нунция, 20 ноября 1649 г. он передал
бреве Каролю-Фердинанду. Особый интерес вызывает
реляция Торреса от 27 ноября, где он сообщал в Рим.
что сейм уже начался при чрезвычайно малом коли-
честве послов и что король просит повременить с вру-
чением бреве, опасаясь, что некоторые формулировки
папских посланий и, в частности, «неверные враги»
будут восприняты некатоликами как оскорбление.
Особое беспокойство короля вызывала передача бре-
ве шляхте, объединявшей, как известно, немало про-
тестантов [45, 77—78],
180
В начале ноября нунций получил из Рима про-
тест Иннокентия X в отношении условий Зборовского
мира, но не стал его сразу пускать в ход, в целом
оптимистически оценивая шансы курии и униатской
церкви на приближавшемся сейме [45, 77]. Меж-
ду тем предстояла упорная борьба: представители
восставших и православного духовенства, хотя и не-
ставили вопрос об уничтожении унии, тем не менее
были настроены достаточно решительно. 1649-м го-
дом датируется инструкция послам Запорожского
Войска на сейм, подписанная Б. Хмельницким. По-
сольство, которое возглавлял Максим Нестеренко,
должно было требовать утверждения королевского
привилея и декларации, данных под Зборовом, что же
касается унии, то Хмельницкий не настаивал на ее
ликвидации, требуя лишь решить, как было обещано,
имущественные споры между православными и униа-
тами. «Уния с давнего времени вызывает между нами
конфликты и приводит к упадку отчизны,— говорится
в инструкции,— ее не раз упрекал легат, присланный
св. отцом папой (как видно из декрета), а также
св. п. король е. м., п. и. м., хотел показать свою мило-
стивую панскую ласку и унию обуздать» [26, 153].
Послы должны были настаивать также на внесении
в конституцию сейма амнистии как православной, так
и католической шляхты.
Кроме послов Запорожского Войска на сейм вы-
ехал также киевский митрополит Сильвестр Косов.
Вопрос о его присутствии на сейме был предметом
борьбы между гетманской администрацией и прави-
тельством Речи Посполитой, хотя по условиям Збо-
ровского договора решение об уничтожении унии
должно было приниматься на сейме по согласованию
с киевским митрополитом. В конце 1649 г. в Киев для
вступления в должность воеводы прибыл Адам Ки-
сель, имевший инструкции не допустить приезд Косо-
ва на сейм. Очевидно, уповая на Киселя, Ян-Казимир
заверял Торреса в том, что Косова на сейме не будет
и даже изображал сожаление в связи с тем, что не
могут быть продолжены переговоры об «универсаль-
ной унии» [45, 77—78]. Между тем в депеше от 18 де-
кабря Торрес вынужден был сообщить в Рим, что
киевский воевода А. Кисел1 едет на сейм в сопровож-
дении митрополита, сына Б. Хмельницкого и казац-
18S
ких послов, причем в связи с этим возникли подозре-
ния, что Кисель ведет двойную игру. 25 декабря нун-
ций доносил о приезде в Варшаву униатского митро-
полита А. Селявы, а 1 января 1650 г.— С. Косова и
казацких депутатов [45, 80].
Накануне отъезда Киселя и Косова на сейм
Хмельницкий предупредил последнего: «Ты, отче ми-
трополите, если в тех наших речах заданных не бу-
дешь стоять на ляхов и еще бы инако помыслил наш
совет переменити и на что новое изволити над нашу
волю, то, конечно, будешь в Днепре» [24, т. 2, 505].
Уже на сейме Кисель, поддержавший просьбу митро-
полита о возвращении православным церковных иму-
ществ, просил удовлетворить претензии Косова, со-
славшись на эти слова Хмельницкого. Киевский вое-1
вода, как писал в Рим папский нунций, убеждал
сейм, что в случае отказа казаки снова восстанут,
а Хмельницкий прикажет бросить митрополита в
Днепр. Особого сострадания к Косову эти слова не
вызвали: король ответил, что если митрополит не
успокоится, он сам его бросит в Вислу или прикажет
разрезать на части [45, 82]. По данным Торреса,
наиболее бурное обсуждение религиозных проблем
происходило 8—9 и 14—15 января 1650 г. Косов по-
требовал возвращения православным захваченных
униатами церквей (вопрос был передан для рассмот-
рения познапскому и самогитскому епископам),
а также предоставления ему места в сенате.
Сразу по приезде на сейм А. Кисель доложил, что
он убедил Б Хмельницкого снять требование о лик-
видации унии, аргументируя это тем, что, добиваясь
свободы вероисповедания себе, нельзя лишать ее дру-
гих. В ходе закулисных переговоров А. Кисель убеж-
дал православных владык ограничиться мелкими
уступками, угрожал, что в случае победы казаков
православные иерархи станут «слугами своих слуг»
и в конечном итоге обратился за помощью к гетман-
ским послам, которые призвали митрополита не раз-
рывать сейм. В конечном итоге было решено ограни-
читься королевским привплеем, который Ян-Казимир
подписал 20 января, но датировал последним днем
сейма— 12 января 1650 г. [25] .
Косов оказался довольно послушным орудием
дипломатии Богдана Хмельницкого и настаивал
182
только на тех требованиях религиозного характера,,
которые были указаны гетманом в инструкции М. Не-
стеренко и другим членам посольства [24, т. 2, 502].
В свою очередь, умеренные религиозные требования
восставших, казалось бы несоотносимые с позицией,
занятой Б. Хмельницким под Зборовом, имели под со-
бой серьезные основания. Трудно не согласиться с
современной польской исследовательницей Луцией
Ченсцик, которая объясняет умеренность религи-
озных требований, содержащихся в инструкции
гетмана, и отмеченную хронистом В. Коховским нена-
стойчивость киевского митрополита в достижении се-
наторского кресла тем фактором, что гетман готов
был идти на уступки королю, чтобы завершить сейм.
В конечном итоге это означало утверждение 40-ты-
сячного казацкого реестра — главного пункта Зборов-
ского договора [195,725].
Сделанные королем уступки православным серьез-
но обеспокоили находившегося в Варшаве униатского
митрополита А. Селяву и заставили его лично обрати-
ться по этому поводу в конгрегацию пропаганды ве-
ры. 15 января 1650 г. он написал два письма практи-
чески одного и того же содержания, одно из которых
(более обширное) было адресовано кардиналам —
членам конгрегации, второе — новому ее секретарю
Дионисию Массари. В письмах содержится описание
ущерба, который принесла для униатской церкви
Освободительная война, благодарность курии за при-
сланные папские бреве и просьба оказать дальней-
шую поддержку унии в столь сложных для нее усло-
виях. В письме к кардиналам А. Селява сообщал о
получении известия о передаче Холмской епископии
в руки православных, а также о переходе к послед-
ним Полоцкого архиепископства после смерти тепе-
решнего владыки [64, V. 2, 198—199]. Как видим, да-
же незначительные (по сравнению с уничтожением
унии) уступки, вырванные православными на сейме,
вызвали беспокойство в рядах униатов. Торрес, рас-
считавший, что сейм не примет определенных реше-
ний по религиозным вопросам, выразил свой протест
по поводу уступки восставшим, 4 июля 1650 г. письмо
нунция с перечислением «ущерба, нанесенного като-
лической религии», было обсуждено на заседании
конгрегации пропаганды веры, где докладчиком по
183
этому вопросу выступил кардинал Майдалкини. Одно
из решений конгрегации, принятых на этом заседа-
нии, заключалось в том, что кардиналу Панчиролли,
государственному секретарю Иннокентия X, было по-
ручено подготовить бреве для посылки руководителям
Польского королевства с призывом не утверждать
уступок. Характерно, что подобные бреве отсутствуют
среди опубликованных в настоящее время посланий
Иннокентия X [62], нет подобных писем и среди кор-
респонденции, отправленной из конгрегации пропа-
ганды веры [43]. Не исключено, что Панчиролли так
и не выполнил рекомендаций конгрегации.
В конце 1651 — начале 1652 г. кон-
«Ужгородская Грегация пропаганды веры обратила
уния» внимание на положение дел в Закар-
патье. На заседании генеральной конгрегации 2 октяб-
ря 1651 г. кардинал Тривульто огласил письмо эстер-
гомского архиепископа, сообщившего, что в части
Венгерского государства, граничащей с Польшей, про-
живает большое количество православных «рутенов»,
часть из которых приняла католицизм. Здесь же со-
держалась просьба о создании отдельного униатско-
го епископата. Кардиналы приняли решение о все-
мерном содействии этому замыслу [48, 248].
В Закарпатье в конце XVI — первой половине XVII в. про-
исходили те же социально-экономические процессы, что и на
других украинских землях. Накапливавшиеся социальные про-
тиворечия находили отражение и в религиозной борьбе, ход
которой здесь имел ряд существенных особенностей по сравне-
нию с православными землями Речи Посполитой.
После поражения венгерских войск в битве с османскими
завоевателями под Мохачем в 1526 г. произошел раздел Венгрии
и принадлежавших венгерским феодалам соседних славянских
земель на две части. Северо-западные владения Венгрии отошли
к австрийским Габсбургам, на, юго-восточных — было создано
Трансильванское княжество, находившееся в вассальной зависи-
мости от Турецкой империи. Граница прошла и по украинскому
Закарпатью. Ужгород отошел к Габсбургам, Мукачево оказалось
в составе Трансильвании. Политическая принадлежность закар-
патских земель во многом определяла сложившуюся религиозную
ситуацию. Активно поддерживавшиеся папским Римом Габсбур-
ги являлись оплотом контрреформации в Европе и проводили
соответствующую религиозную политику на принадлежавших
им территориях. Иная ситуация сложилась в Трансильвании.
Здесь чрезвычайно прочные позиции завоевал протестантизм,
служивший, с точки зрения турецких властей, залогом непри-
миримой вражды трансильванских феодалов с Габсбургами
[116, т. 1, кн. 2, 166].
184
Общие тенденции католическо православных и протестантско-
православных отношений конца XVI—первой половины XVII в.
в Речи Посполитой были характерны и для Закарпатья. Като-
лицизм, перешедший в наступление в годы контрреформации,
не желал мириться с существованием православия, изыскивая
возможности его постепенного поглощения в унии. Протестан-
тизм наоборот искал в православных союзников в борьбе с
папством и поддерживал их антикатолическую и антиуниатскую
борьбу. Плацдармом для наступления римской курии на Закар-
патье стала принадлежавшая Габсбургам Ужанщина, а ее пере-
довым отрядом, как и по ту сторону Карпат, явился орден
иезуитов.
Между тем иезуиты были далеко не первыми представите-
лями курии, действовавшими на Закарпатье. Францисканцы,
например, достаточно активно проповедовали на территории
Трансильвании среди валахов, пользуясь близостью их языка
к итальянскому, но испытывали трудности в общении с украин-
ским населением. Только в 1651 г. среди францисканцев появил-
ся первый проповедник, оказавшийся в состоянии выполнять
эту задачу,— поляк Б. Балинский. Представители других орденов,
хотя спорадически и занимались миссионерской деятельностью
среди закарпатских украинцев, не имели постоянных резиденций
на этой территории [212, 34—35\.
Впервые иезуиты появились на Закарпатье в 1603 г., однако
постоянно проповедывать здесь стали несколько позже. В 1606 г.
в ходе антигабсбургского восстания орден был выдворен с тер-
ритории Трансильвании. Трех беглых иезуитов приютил в
1608 г. владелец Гуменного граф Георгий Другет. Годом позже
здесь была создана миссия ордена, а в 1615 г.— иезуитская
коллегия. В этом же году миссия ордена появилась в Ужгороде,
двумя годами позже — в Кошицах и Мукачеве, затем — в Горя-
нах и т. д. Только появление на территории Закарпатья в
1619 г. протестантских войск Бетлена Габора приостановило на
некоторое время продвижение ордена иезуитов [там же, 36—38].
Определенное представление о деятельности иезуитских мис-
сий на Закарпатье дают ежегодные отчеты иезуитов своему
руководству в Рим. Например, в отчете ужгородской миссии
ордена за 1615 г. сообщается о преимущественно славянском
населении Горян и близлежащих населенных пунктов, в отчетах
за 1616 г. гуменнской коллегии и мукачевской миссии содержат-
ся сведения о количестве обращенных в католицизм из лютеран-
ства, кальвинизма и «русенизма». Судя по содержанию отчетов,
иезуиты уделяли основное внимание именно миссионерской дея-
тельности, обращая население Закарпатья непосредственно в
католицизм.
Между тем параллельно уже шли первые приготовления
к религиозной унии. У ее истоков стоял уже известный по Гу-
менному покровитель иезуитов граф Георгий Другет. С униат-
ской церковной организацией он хорошо был знаком по своим
владениям в Речи Посполитой. По его приглашению в Закар-
патье прибыл изгнанный православными с кафедры униатский
епископ Афанасий Крупецкий [147, 275], а также дна сопро-
вождавших его иезуита. Посредничество в этом приглашении
осуществил перемышльский католический епископ Ст. Сочинский,
185
к которому непосредственно и обратился Другет, желавший, по
словам епископа, обратить в унию своих подданных.
Источником информации о деятельности Крупецкого в За-
карпатье являются ежегодные отчеты иезуитов, поддерживав-
ших тесные контакты с униатским владыкой. Первоначально он
пребывал в Гуменном и Ужгороде, затем перебрался в Мука-
чево. Здесь Крупецкий вел переговоры с православным еписко-
пом Сергием, а также монахами монастыря св. Николая, часть
которых, судя по всему, склонялась к унии. Хуже сложились
отношения Крупецкого с «мирянами». В день пятидесятницы
(1614 г.) униатский епископ решил освятить новую церковь в
ЗКраснобродском монастыре. Эта провокация вызвала такое
возмущение народа, что Крупецкий вынужден был ретироваться
с риском для жизни. Так завершилась первая попытка утверж-
дения унии в Закарпатье [212, 45—5(9].
Вторая попытка относится к началу 40-х годов и связана
•с именами эгерского католического епископа Георгия Лпппая,
находившегося в тесных отношениях с папством, и мукачев-
ского православного владыки Василия Тарасовича. Судя по
-известным сегодня документам, Липпай проявлял интерес к пра-
вославным еще в конце 30-х годов: в 1639 г. венский нунций
Каспар Маттеи обратился от его имени к конгрегации пропаган-
ды веры с просьбой разрешить направить в Греческую коллегию
двух русинских учеников. Вопрос был решен, за что нунций
высказал конгрегации свою благодарность [48, 178—174].
Имя мукачевского православного епископа Василия Тара-
совича впервые оказалось в центре внимания конгрегации весной
1641 г. В марте Липпай и Маттеи сообщили в конгрегацию об
аресте трансильванскими властями, в частности мукачевским ста-
ростой Балинтом, православного епископа, которого они назы-
вали «патриархом». Конгрегация предложила Липпаю совместно
-с руководителем францисканской миссии в Трансильвании,
а также некоторыми католическими вельможами ходатайство-
вать перед Дьердьем Ракоци об освобождении Тарасовича. За-
ступничество оказало'*воздействие и православный епископ был
освобожден, однако в конце 1641 г. вновь арестован и на этот
раз выслан за пределы Трансильвании. Причиной преследований
Тарасовича трансильванскими властями был конфликт частного
порядка — захват Д. Ракоци епископских владений [147, 276]
Весной следующего года Тарасович в сопровождении Г. Лип-
пая прибыл в Вену. Об этом папский нунций сообщил конгрега-
ции в письме от 3 апреля, указав, что Тарасович не патриарх,
а «списком Мукачевский и Марморощинский греческого обряда
в пределах Молдавии». 30 апреля из Рима отправили формулу
исповедания веры для посвящения Тарасовича в унию, нунций,
между тем, просил прислать опытных теологов. Секретарь конг-
регации Фр. Инголи счел это нецелесообразным, однако в Вену
была отправлена соответствующая инструкция, полученная там
24 мая 1642 г. К этому времени мукачевский епископ уже
принял унию и покинул Вену. Вслед ему был отправлен текст
формулы исповедания веры для получения личной подписи,
необходимой в соответствии с инструкцией. 12 июля нунций
уже отправил подписанную Тарасовичем бумагу в Рим. В сен-
тябре за подписью епископа был отправлен еще один экземп-
ляр—для конгрегации обрядов [212, 77—80, 204—207].
186
Между тем результаты принятия Тарасовичем унии были
не больше, чем в случае с Крупецким. Около 1645 г. Василий
Тарасович, лишенный епископства и какого-либо влияния на
подданных, порвал с унией (во всяком случае в 1650 г. Лип-
пай уже сообщал в Рим, что мукачевский епископ вернулся в
православие) [там же, 84].
В декабре 1651 г. конгрегация пропаганды веры
рассмотрела просьбу эстергомского архиепископа об
утверждении в качестве униатского епископа ба-
зилианина Парфения Петровича (Ратожинского) —
бывшего православного епископа, посвященного в
этот сан в Белграде, но теперь, как сообщалось в
письме, осознавшего ошибку [48, 248]. В январе
1652 г. в адрес папы римского было направлено
письмо шести закарпатских священников с просьбой
утвердить Петровича в качестве мукачевского униат-
ского епископа и изложением условий заключения
унии. Здесь же содержалась информация о том, что
Петрович во главе других закарпатских священников
в свое время уже принял унию. Этот акт произошел
якобы в Ужгородском замке с участием агриенско-
го епископа Ю. Якушина, брата владелицы этого зам-
ка Анны Другет, урожденной Якушин. Письмо-хода-
тайство закарпатских священников сохранилось в
двух копиях. В одной из них, предположительно бо-
лее ранней, указывается, что уния была принята в
1646 г., во второй — в 1649 г. [212, 98—100].
Что же конкретно происходило на Закарпатье в
1651—1652 гг. и вызывало поток информации в Рим,
в том числе о неизвестном там заключении унии не-
сколькими годами раньше?
В 1651 г. умер вернувшийся в православие мука-
чевский епископ В. Тарасович. На епископскую ка-
федру должен был вступить второй человек в иерар-
хии — П. Петрович, отправленный (очевидно, на ру-
беже 1645—1646 гг.) в Ужгород для управления пра-
вославными приходами, оставшимися под властью
Габсбургов. В августе 1651 г. Петрович был рукопо-
ложен в епископы белградским (Альба-Юлия) право-
славным архиепископом С. Симоновичем. Однако вла-
детельница Мукачево Ж. Лорантфи не пустила Петро-
вича в замок, поставив на место Тарасовича своего
приближенного Иоанникия Зейканя [147, 276].
Так же, как в свое время обиженный Ракоци Тарасо-
187
вич, Петрович обратился за помощью к Габсбургам.
Вернувшись в Ужгород, он при помощи эстергомского
католического епископа начал кампанию за утверж-
дение Римом своего епископского сана.
Для успешного прохождения дела конфирмация
курией только что хиротонированного православного
епископа нужны были веские аргументы. Одним из
них должна была стать информация о принятии Пе-
тровичем унии в 1646 (1649) г. Основным источником
по истории заключения «Ужгородской унии» является
упомянутое выше письмо шести православных свя-
щенников папе, датированное январем 1652 г. Любо-
пытно, что о заключении «унии» одна из договари-
вающихся сторон, в данном случае курия, ничего по
знала ни в 1646, ни в 1649 г. Более того, вплоть до
1652 г. о Петровиче умалчивают в своих ежегодных
отчетах и иезуиты, коллегия которых была перенесе-
на в Ужгород в 1646 г. (Отметим попутно, что именно
из сообщений иезуитов известны безуспешные попыт-
ки А. Крупецкого ввести унию на Закарпатье в 1613—
1614 гг. [212, 40].) Привлекает внимание и то, что
«Ужгородская уния» не упоминается и в документах
конгрегации пропаганды веры, непосредственно рас-
сматривавшей в 1649—1650 гг. вопрос о переходе в
католицизм одного из ее активных участников — ба-
зилианского монаха Гавриила Косовицкого (Ковиц-
кого) [48, 239—240; 73, 203—204].
Итак, имеющиеся в нашем распоряжении источни-
ки позволяют поставить под сомнение сам факт за-
ключения Петровичем какой-либо унии с Римом до
своего рукоположения в православные епископы и
изгнания из Мукачево. Если все же принять на веру
информацию письма 1652 г. и проигнорировать мол-
чание о столь важном событии других источников,
то и в этом случае акт принятия католического испо-
ведания веры частью православных священников,
с одной стороны, без санкции курии, а с другой —Л
без православного епископа не может быть квалифи-
цирован как «уния».
Характерно, что в документах курии за 1651—
1654 гг., где речь идет о конфирмации Петровича в
качестве епископа, также ничего не говорится об осо-
бом акте унии. Это не вызывает удивления, если
учесть, что в письме эстергомского католического
188
архиепископа Г. Липпая, с которого началось рас-
смотрение конгрегацией вопроса о создании отдель-
ного униатского епископата, говорится лишь, что мно-
гие русины, в том числе 400 священников, приняли
католицизм и возникла необходимость в создании от-
дельного епископата [48, 248]. Проблема создания осо-
бой епархии в условиях существования мукачевского
православного епископства, а также признание пол-
номочий Петровича и явились предметом обсуждения
конгрегации пропаганды веры, венских нунциев и
эстергомского архиепископа в 1652—1654 гг. [53,
440—448].
Имеющиеся в нашем распоряжении источники
умалчивают о каком-либо обсуждении в конгрегации
условий принятия унии, выдвинутых в письме закар-
патских священников. Есть все основания заключить,
что курия вообще не рассматривала вопрос о возмож-
ности какой-либо особой унии для Закарпатья.
Конфессиональная историография проблемы (как
униатская, так и православная) рассматривает дея-
тельность мукачевских епископов в одних случаях
как непоколебимых сторонников унии, в других —
православия. Между тем анализ источников позволя-
ет определить, что отношение закарпатских иерархов
к той или иной религии определялось конкретными
обстоятельствами: В. Тарасович обратился к унии по-
сле имущественного конфликта с владельцем Мукаче-
во Д. Ракоци, П. Петрович — в связи с тем, что не
был допущен в Мукачевский замок Ж. Лорантфи.
Роль римской курии в данных условиях заключалась
в содействии распространению в Закарпатье унии,
уже существовавшей к этому времени на части укра-
инских земель. Когда не удалось удержать в унии
мукачевского епископа В. Тарасовича, конгрегация
пошла на создание отдельного униатского епископст-
ва во главе с П. Петровичем. Между тем события,
получившие в историографии название «ужгородской
унии», были лишь одним из эпизодов украинской по-
литики курий в годы Освободительной войны, которо-
му современники не придали особого значения. Это
не вызывает удивления, если учесть, что о распро-
странении унии на территории всего Закарпатья мож-
но говорить только применительно к началу
XVIII века.
189
§ 3.	ДИПЛОМАТИЧЕСКИЕ АКЦИИ КУРИИ
В ПОДДЕРЖКУ РЕЧИ ПОСПОЛИТОЙ
Продолжая давление на короля и сейм с це-
лью ликвидации религиозных уступок восставших,
курия одновременно стремилась оказать дипломати-
ческую поддержку Речи Посполитой. Одним из наи-
более действенных шагов в этом направлении пред»
ставлялось отвлечение восставших от конфронтации
с Речью Посполитой путем направления их энергии
против одного из ближайших соседей и традиционных
соперников Польши в Восточной Европе. Таким об-
разом, папская дипломатия, и в первую очередь вар-
шавский нунций Торрес, оказались в центре диплома-
тических интриг, призванных столкнуть Б. Хмельниц-
кого с его возможными союзниками.
В первую очередь речь шла о попытках организо-
вать казацкую экспедицию на территорию Османской
империи. Это был традиционный ход в политической I
практике польской и папской дипломатии, использо-
вавшийся во время крестьянско-казацких восстаний
с конца XVI в. Как всегда, преследовались две цели:
с одной стороны, убрать «горючий материал» с тер-
ритории Речи Посполитой, с другой — подключить ка-
зачество к очередной антитурецкой лиге, создавав-
шейся под эгидой папства.
В конце 1649 г., после подписания Зборовского
мирного договора и оформления гетманата как серь-
езной военно-политической силы на Востоке Европы,
украинским казачеством вновь заинтересовалась Ве-
неция, за несколько лет до этого, накануне Освободи- ♦
тельной войны, уже пытавшаяся привлечь казаков к
антитурецкой войне. Тогда миссия Тьеполо, поддер-
жанная королем Владиславом IV и представителями
казацкой старшины, в состав которой входил и
Б. Хмельницкий, завершилась неудачей из-за проти-
водействия сейма (не помогла и поддержка Тьеполо
нунцием Торресом). Теперь же, осенью 1649 г., вене-
цианский сенат поручил установить контакты с гетг ,
маном Украины своему послу в Вене Никколо Сагре-
до (Венеция в это время не имела собственного пред-
ставителя в Варшаве). Сагредо, в свою очередь, с по-
мощью папского нунция Торреса нашел непосред-
190
£
ственного исполнителя этой акции — сотрудника вар-
шавской нунциатуры Альберто Вимину.
Роль папской дипломатии, и в первую очередь
Торреса, в подготовке миссии Вимины представляет
непосредственный интерес для данного исследования.
Источники, относящиеся к поездке А. Вимины к
Б. Хмельницкому, сосредоточены в первую очередь в
Государственном архиве Венеции. Работавший здесь
иезуитский историк Павел Пирлинг, автор обстоя-
тельной статьи о поездках А. Вимины на Украину и
в Московское государство, отмечает, что материалы
об этих миссиях находятся в фондах «Германия»,
«Польша» и «Senate deliberazioni, Corti» [149, 87].
Фундаментальную статью о поездке венецианского
посла на Украину опубликовал в 1907 г, украинский
исследователь Мирон Кордуба. В приложении к ста-
тье увидели свет 29 документов из Венского государ-
ственного архива, в том числе из фонда «Германия»
Венецианского архива, вывезенного в Вену во время
австрийской оккупации Северной Италии. Здесь опуб-
ликованы отчеты Н. Сагредо сенату, а также другая
документация, позволяющая составить достаточно
полное представление о подготовке и ходе миссии Ви-
мины [121, 51—89]. Ряд документов, имеющих отно-
шение к деятельности венецианского посла, также по-
черпнутых из Венского архива, М. Кордуба опубли-
ковал в XII томе серийного издания HTIII «Жерела
до icTopii Украши — Pyci» [29]. Непосредственное
отношение к пашей теме имеют также реляции вар-
шавского нунция Торреса, опубликованные в XVI то-
ме этого издания С. Томашивским [29]. Хорошо из-
вестны сегодня письмо Б. Хмельницкого к Н. Сагре-
до, переданное через Вимину [26, 171—172], реляция
последнего о своей поездке, опубликованная в пере-
воде на русский язык Н. Молчановский [138], книга
Вимина об Освободительной войне и другие мате-
риалы.
Как свидетельствуют источники, первым предста-
вителем курии, принявшим участие в начавшейся ин-
триге, был папский посол в Вене Мельци. Судя по от-
чету Сагредо от 30 октября 1649 г., он поддерживал
стремления польского правительства начать с помо-
щью казаков военные действия против Турции и рас-
считывал на успех этой операции. (Подобные мысли
191
развивал в Вене направившийся в Венецию куявский»
епископ Николай Гневош [29, т. 12, 123].) Мельци
первым написал Торресу с просьбой подыскать чело-
века для выполнения в будущем внешнеполитических
поручений, а 30 ноября 1649 г. Сагредо сам обратил-
ся к варшавскому нунцию. Он, в частности, писал,
что узнал о подготовке значительного контингента
казаков к выходу на Черное море, но точных сведе-
ний об этом не имеет, в связи с чем просит помочь
подобрать верного человека, который имел бы доступ
к Хмельницкому и сообщал обо всем Сагредо. По-
следний уверял нунция, что выполнив эту просьбу, OHW
окажет услугу всему христианству [121, 69]. Инфор-
мация о готовившихся походах казаков на Черное
море, судя по всему, была уловкой Сагредо — сведе-
ний о подготовке морской экспедиции осенью 1649 г.
в других источниках не находим, да и сама экспедицияи
в осенне-зимний период была просто невозможной.!
Уже к 18 декабря Торрес получил письма Мельци
и Сагредо и в этот же день отправил депешу в Рим с
сообщением об их просьбе наладить контакт с духов-'
ным лицом, имеющим доступ к Б. Хмельницкому^
и уверением, что он окажет им всяческое содействие, i
имея при этом в виду возможность войны с Турцией
[45, 79—80]. Характерно, что ни в этом, ни в следую-
щем письме Сагредо о каком-либо антитурецком сою-1
зе вообще ничего не говорилось, но Торрес, очевид-1
но, сразу же понял конечную цель планировавшей Л
операции и решил не упускать ее ход из своих рук
(позже в письме к сенату Сагредо удивлялся этой
прозорливости варшавского нунция) [121, 71—72]. ?
Очевидно, к декабрю 1649 г. относится также письмо
Торреса к Мельци, где он сообщает, что священник з
для планирующейся миссии уже подобран, однако
его имя (а имелся в виду А. Вимина) пока не назы-1
вается. Торрес написал венскому нунцию также о I
том, что планирует послать этого священника во *
Львов якобы по делам нунциатуры [121, 70]. Анало-
гичное письмо было отправлено, по всей видимости, <
и к Сагредо, так как последний уже 1 января 1650 г. I
уведомил сенат о готовности Торреса помочь и напра- 1
вить своего человека во Львов [там же, 69].
Сагредо, однако, побаивался сразу раскрыть свои
1°?

карты, сказав, что ему нужен не просто информатор,
а посол к Хмельницкому. В письме варшавскому нун-
цию от 7 февраля 1650 г. он писал, что нужен чело-
век, знающий хотя бы польский, если не язык, на ко-
тором общаются казаки [121, 70—71[. Торрес
уже прекрасно понимал, чего добивается Сагредо, но,
не желая упускать дело из рук, настаивал на своем
протеже. Он, в частности, писал, что, добравшись до
Львова, посланец сможет постепенно продвигаться
дальше, что касается языка, то для посла достаточно
знания латыни или итальянского, которыми Хмель-
ницкий якобы владеет [там же, 71]. Итальянского
языка Хмельницкий не знал, но для Торреса главным
было убедить Сагредо в необходимости вести дела
именно через его человека. Теперь, в первые месяцы
1650 г., уже не Сагредо, а Торрес торопил события.
Венецианский посол в Вене просил варшавского нун-
ция повременить с начатым делом одну-две недели
[121, 71].
19 февраля Торрес согласился повременить, но
уже 12 марта выдвинул новый план: направить Ви-
мину под видом миссионера, причем в качестве целей
возможного посольства назвал не только контакт с
Хмельницким и татарами, но и полковником Данилой
Нечаем, возглавившим народные массы, недовольные
половинчатостью Зборовского мира, и находившимся,
по сведениям нунция, в оппозиции к Б. Хмельницкому
[там же, 72]. 19 марта Торрес уже сообщал Сагредо
о готовности посла, писал о необходимости снабдить
его инструкцией, всем необходимым в далеком путе-
шествии, оговаривал детали посольства [121, 73].
В этот же день, очевидно по поручению Торреса, сам
Вимина написал Сагредо, сообщая свои биографиче-
ские данные (приведенные в этом письме сведения
долгое время исчерпывали все известное о венецианце
Микеле Бьянки, бежавшем со своей родины в Рим,
а затем через Неаполь и Вену — в Варшаву и приняв-
шем имя Альберто Вимина да Ченеда) [там же, 73;
149, 85; 193].
Между тем подготовка посольства была несколько
приостановлена. Причина этого заключалась сначала
в том, что Сагредо должен был согласовать дело с
сенатом и подготовить необходимые средства и бума-
ги, а затем, когда сенат 26 марта 1650 г. принял
7 8-3264
193
решение о посылке Вимины на Украину, Торрес решил
заручиться поддержкой короля и канцлера Оссолин-
ского [149, 87]. В письме от 18 апреля Торрес напи-
сал Сагредо, что Вимина имел аудиенцию у короля,
тот пожелал ему успехов, но посоветовал сменить
одежду священника, учитывая ненависть, которую
«схизматики» испытывают к латинскому духовенству
[121, 77]. То же рекомендовал Вимине и Оссолин-
ский, предлагая ему путешествовать под видом тор-
говца, а также пообещал снабдить рекомендательны-
ми письмами к киевскому митрополиту и воеводе Ки-
селю [там же]. Таким образом, Торрес, улучив мо-
мент, легализовал тайно готовившееся им посольство
и отправил Вимину в путь из Варшавы в мае 1650 г.
Через неделю Вимина был уже во Львове, 29 мая —
прибыл в Паволочь и в течение последующих пяти
дней добрался до Чигирина вместе с возвращавшимся
из Варшавы посольством М. Нестеренко, который до-
ставил королю 40-тысячный казацкий реестр.
Подробности миссии Вимины содержатся в пред-
ставленной им реляции, копия которой была отправ
лена курии [149, 91], а результатом ее явилось
письмо Б. Хмельницкого к Сагредо, где гетман, про
демонстрировав выдержку и дипломатическое чутье,
фактически отказал венецианцам. Посол немецкого
императора в Варшаве Лизоля писал в Вену в авгу-
сте 1650 г., что Хмельницкий хорошо принял Вимину,
но указал на опасность, грозящую ему самому со сто-
роны Польши [29, т. 12, 131].
В конце 1650 г. и в 1651 г. титанические усилия для
заключения украинско-венецианского союза прилагал
высокопоставленный сановник Венецианской синьо-
рии Джироламо Кавацца. В январе 1651 г. он дебил
ся заключения договора с Речью Посполитой о сов
местной антитурецкой борьбе, лично прибыл под Бе-
рестечко и уговаривал короля повернуть войска на
Османскую империю, но безуспешно.
В целом миссия Вимины закончилась неудачей
для ее инициаторов — Венеции, которая традиционна
искала в украинском казачестве союзника по анти-
османской борьбе, и для правящих кругов Речи Поо
политой и ватиканской дипломатии, стремившихся
любым путем вывести войска восставших с террито-
рии Украины. Активность Дж. ди Торреса — ключе-
194
вой фигуры в подготовке и проведении этой диплома-
тической акции, предоставившего для нее сотрудни-
ка собственной нунциатуры, вновь оказалась безре-
зультатной.
Борьба с Османской империей была лишь одним
из направлений, по которому деятели Речи Посполи-
той и Рима стремились направить энергию восстав-
ших масс. Вторым по порядку, но не по важности
являлся конфликт с Россией, на который подталки-
вали казацкую старшину.
В 1650 г. кроме А. Вимины при дворе Б. Хмель-
ницкого находился еще один человек, имевший неко-
торое отношение к римской курии. Речь идет о рус-
ском самозванце Тимофее Анкундинове, выдававшем
себя за внука царя Василия Шуйского. Царское пра-
вительство пристально следило за передвижением
самозванца вне России, вследствие чего мы распола-
гаем значительным количеством источников об Ан-
кундинове, хранящихся в фондах Польского приказа.
По словам русских послов, Т. Анкундинов был
подьячим, ограбившим государственную казну, а за-
тем бежавшим в Польшу, оттуда — в Турцию, и, на-
конец, в Рим [24, т. 2, 181—184, 415—417]. Самозва-
нец признавал, что был в папской области, отрицая,
однако, выдвинутое против него обвинение в принятии
ислама: «был в Польше и в турках и у папежа в Ри-
му... а бусурманен не был...» [там же, 415]. Эти же
места скитаний Т. Анкундинова называл его слуга
Константин, отметивший, что из Рима самозванец от-
правился в Венгрию [там же, 181—182].
В документах римской курии сохранились некото-
рые упоминания о пребывании Т. Анкундинова в Ри-
ме. Первые сведения о нем поступили в курию в на-
чале 1648 г. Албанский митрополит Паисий из Мо-
рачского монастыря в письме от 1 февраля, а также
Винцентий Бухиа, епископ из Каттаро, в письме от
6 марта писали о некоем князе Шуйском, бежавшем
из турецкого плена и направлявшемся в Рим. Об
этом же извещал конгрегацию пропаганды веры мис-
сионер П. Демский [40, т. 4, 159—167].
По данным П. Пирлинга, обнаружившего сведения
об Анкундинове в материалах конгрегации пропаган-
ды веры, 27 апреля 1648 г. вопрос о самозванце был
заслушан на заседании «частной» конгрегации, где
7*	195
тот представился Шуйским и проявил склонность к
католицизму. Было решено уточнить данные о нем в
инквизиции и в случае согласия принять католи-
цизм — организовать аудиенцию у папы. 29 апреля
вопрос был рассмотрен повторно и принято решение
передать данные об Анкундинове кардиналу Спада,
чтобы тот обсудил этот вопрос с папой [149, /75].
В архиве конгрегации пропаганды веры сохрани-
лись запрос кардинала Спада о личности «Тимофея
Владимирского», а также прошения на имя папы,
одно — подписанное Иваном Тимофеевичем Шуйским,
а другое — его слугами Теодосеем Прете и Стомаком.
Эти документы, зафиксированные Е. Ф. Шмурло,
в числе прочих бумаг архива конгрегации, по всей
видимости, остались неизвестными П. Ппрлингу [40,
т. 4, 120, 217—218].
Подробное содержание этих материалов остается
неизвестным, но, судя по тому, что на прошении Ан-
кундинова папе имеется ссылка на заседание конгре-
гации от 27 апреля, где было принято решение об
организации аудиенции в случае перехода Анкунди-
нова в католиццзм, можно предположить, что он при-
нял католичество. На это же указал после пыток в
Москве и слуга «князя» Константин Конюховский:
«...а из Царя-города Тимошка ушел и был у папы в
Риме и сакрамент принимал...» [169, т. 10, 609].
Сам по себе факт принятия католичества ни о чем
не говорит. Вероятнее всего, что авантюрист просто
действовал в соответствии с обстоятельствами. Мы
располагаем достаточно авторитетным утверждением
А. Олеария, лично принимавшего участие в допросах
Т. Анкундинова после его ареста в Голштинии, что
последний принял «аугсбургское» исповедание, о чем
сам написал в признании, хранившемся во времена
Олеария в Виттенбергском университете. Не исклю-
чено, что имеют под собой почву и указания Олеария,
а также московских властей на то, что в Константи-
нополе Т. Анкундинов «побусурманился», т. е. принял
мусульманство [33, 245—248; 169, т. 10, 609—610].
В данном случае особое значение имеет постанов-
ка вопроса об аудиенции Т. Анкундинова у папы. Не-
известно, состоялся лп этот прием, и если состоял-
ся — то о чем шла речь.
196
Некоторый свет на принятую в курин практику ведения
переговоров с самозванцами проливают показания, данные в
Москве в 1626 г. претендентом на константинопольский престол
Александром Ахией. Последний, прежде чем попал в Москву,
удостоился приема папы Урбана VIII в Риме. Московские писцы
так описали эту аудиенцию .со слов Ахни: «И ходя с ним по
костелу, папа говорил ему: Ведомо ему учинилося, что при-
ходили к нему (Александру Ахни.— С. П.) из Болгар и Серб и
из Ал баней два митрополита и договорилися с ним, что ему
бытп у них царем в их греческом (царстве), а ведает он и
сам, что и прежние греческие цари и патриархи были ерети-
ки,..., и будет он Александр хочет быть царем, и он бы при-
сягнул римскому кос/елу и их бы на то привел, что им быти
с римским костелом соединеным, а  не так как старые греки
веру имели и за то в конечном расхищении; и будет он на то
присягнет, и он папа ему и помагать будет, и королем и князем
немецким будет говорити и их просити на то, чтоб ему на
Турсково помогали казною и людьми» [31, 204]. После этой
аудиенции Ахия оказался в Оломоуце, где имперские князья
пытались его использовать с целью организации похода на
Турцию, в котором приняли бы участие и запорожцы. В случае
удачной кампании папе должны были отойти Иерусалим, Иудея
и Палестина ]там же, 236—240]. Характерно, что путь Ахии
после аудиенции у папы (Рим — Габсбургская империя — Украи-
на) совпадает с путем, пройденным Т. Анкундиновым почти
четверть века спустя.
Знакомство с политической практикой курии в
I половине XVII в. делает маловероятным предполо-
жение о ведении представителями папства длитель-
ных переговоров с Т. Анкундиновым без преследова-
ния с их стороны конкретных целей политического
характера. (Отметим попутно, что на протяжении все-
го этого периода ведущую роль в выработке восточ-
ной политики папства играл один и тот же человек —
секретарь конгрегации пропаганды веры Фр. Инголи.)
В этой связи обращает на себя особое внимание тот
факт, что царская печать была изготовлена по заказу
Т. Анкундинова именно в Риме [22, т. 3, 409; 169,
т. 10, 609}.
О намерении Тимофея Анкундинова приехать на
Украину русскому правительству стало известно в де-
кабре 1649 г. от старца Троице-Сергиевского мона-
стыря, видного культурного деятеля Арсения Суха-
нова, который был отправлен сопровождать возвра-
щавшегося из Москвы в Иерусалим патриарха Паи-
сия. В ноябре 1649 г. Суханов вместе с патриархом
прибыл в Яссы, где неожиданно получил информацию
об Анкундинове: последний якобы жил в ските под
197
«венгерскими горами» и собирался идти в Киев. Ста-
рец Арсений прервал свое путешествие и срочно вер-
нулся с полученными вестями в Москву [24, т. 2,
181—182].
Информация о желании Анкундинова идти в Киев
оказалась достоверной. Во всяком случае, по данным
того же Суханова, в Киеве самозванец был уже во
время великого поста 1650 г. Он застал Б. Хмельниц-
кого на Украине еще до молдавского похода и про-
сил у него людей для нападения на Московское госу-
дарство [там же, /55]. Подробное содержание пере-
говоров между Б. Хмельницким и Т. Анкундиновым
сегодня неизвестно. По данным русского посла на
Украине В. Унковского, Анкундинов жил в Лубен-
ском Мгарском монастыре и вел с Б. Хмельницким
довольно оживленную переписку. В октябре 1650 г.,
после возвращения Хмельницкого из Молдавского по-
хода, самозванец приехал к нему в Чигирин. В то же
время в Чигирин прибыли русские послы, пытавшиеся
устранить Анкундинова, а затем настойчиво требо-
вавшие его выдачи. Гетман отказал им в этом, ссы-
лаясь на право, аналогичное русскому «с Дону выда-
чи нет», а затем выслал самозванца с Украины. По-
сле этого Анкундинов успел побывать в Семиградье,
Швеции, Пруссии, и, наконец, Голштинии, откуда был
выдан русскому правительству и казнен в конце
1653 г. Таковы наиболее общие данные о судьбе
Т. Анкундинова [24, т. 2, 411—417, 502; 26, 196—197].
Не вызывает сомнения то, что первым пунктом
длительной остановки Анкундинова после визита в
Рим была Украина (не исключено, что она была и
целью путешествия). В папской курии, безусловно,
помнили опыт использования самозванцев против
Русского государства и знали, что в начале века
именно Украина послужила базой для подготовки по-
хода Лжедмитрия на Москву, а украинское казаче-
ство сыграло видную роль на начальном этапе похо-
да. Не случайно поэтому сменивший Джованни Тор-
реса новый папский нунций Пьетро Видони писал в
Рим в 1654 г.: «В прошлые годы нунции несколько
раз пытались убедить короля и республику в необхо-
димости втянуть казаков в какую-либо внешнюю вой-
ну, и что они охотно выступили бы своими войсками
против Московии...» [103, 62].
198
На дивиденды от переговоров Т. Анкундинова с
Б. Хмельницким рассчитывали и некоторые деятели
Речи Посполитой. С одной стороны, Ян-Казймир,
стремившийся удержать мир с Русским государством,
направил письма Б. Хмельницкому и А. Киселю с
просьбой выдать Анкундинова царским представите-
лям [27, 343], а с другой — один из королевских адре-
сатов А. Кисель принял живейшее участие в судьбе
самозванца летом — осенью 1650 г., во время отсут-
ствия Б. Хмельницкого в Чигирине. В статейном спи-
ске русского посла В. Унковского говорится, в част-
ности: «А будучи де в Киеве, он, Тимошка, жил с ве-
ликою нужею, поил ево и кормил Адам Кисель; а как
де он поехал ис Киева, а Адам де Кисель дал ему
червонных золотых. А только б де Адам Кисель золо-
тых ему не дал, и ему б де пить и есть купить не на
што» [24, т. 2, 411]. Безусловно, щедрость киевского
воеводы не была случайной. Этот факт тем более ха-
рактерен, если учесть, что канцлер Оссолинский обе-
щал снабдить Вимину рекомендательными письмами
к тому же А. Киселю и митрополиту С. Косову. Оче-
видно, перспектива столкновения Б. Хмельницкого с
Москвой при помощи самозванца не давала покоя и
А. Киселю.
Подводя итог рассмотрению дипломатических ак-
ций курии на Украине в 1649—1650 гг., отметим, что
папская дипломатия имела непосредственное отноше-
ние к пребыванию у Б. Хмельницкого А. Вимины и,
предположительно, Т. Анкундинова. В целом же под-
держанные папской дипломатией попытки отвлечь
восставших от Освободительной войны, столкнув их
с одним из соседей Речи Посполитой, закончились не-
удачей.
В декабре 1650 г. Торрес пытался способствовать
польско-габсбурской договоренности с целью поме-
шать дипломатическим переговорам Б. Хмельницкого
с Турцией [29, т. 16, 97], однако отношения Речи Пос-
политой с Габсбурской империей складывались не
лучшим образом: в январе 1651 г. из Вены вернулся
посланец Яна-Казимира, иезуит Джованни Адриани,
так и не добившись ни военной ни финансовой помо-
щи [там же, т. 12, 146].
К серьезному сдвигу в военно-политической, со-
циальной и национально-пелигиозной обстановке на
199
Украине привела Берестецкая битва 1651 г., а также
последовавшее в том же году подписание Белоцерков-
ского мирного договора. Значение битвы, а также от-
крытые ею перспективы реванша в религиозной об-
ласти были достаточно очевидны для римской курии,
благодаря реляциям варшавского нунция. 14 октяб-
ря 1651 г. папа Иннокентий X подписал поздравитель-
ное бреве Яну-Казимиру. В письме говорилось: «На-
конец, исключительную твою набожность, которую
бог военных сил наградил лаской победы, также луч-
ше всего видно потому, что тот пресловутый прокля-
тый привнлей, вырванный схизматиками, ты постано-
вил полностью ликвидировать...» [62, 554—555].
Хвалебных слов в адрес польского короля полно
и следующее бреве папы к Яну-Казимиру, касающее-
ся Освободительной войны,— от 3 февраля 1652 г.
[там же, 555]. Поводом для его написания могло по-
служить получение в Риме условий Белоцерковского
мирного договора. Результаты Берестецкой битвы и
последовавшего через некоторое время мира не слу-
чайно вызвали столь бурное одобрение папы. Ведь
на протяжении всего 1650 и начала 1651 г. курия ока-
зывала давление на Речь Посполитую с целью возоб-
новления военных действий. Как свидетельствует
историограф Яна-Казимира Иоахим Пасторий, перед
отправлением весной 1651 г. на театр военных дей-
ствий король получил из Рима подарки и папскую
молитву об укреплении духа его воинства [78, 134,
135]. Папство продолжало оказывать дипломатиче-
скую поддержку Речи Посполитой и на заключитель-.
ном этапе Освободительной войны [103, 59—64].
События Освободительной войны украинского на-
рода 1648—1654 гг. в известной степени были вызва-
ны ростом католической экспансии на Украине в пе-
риод «золотого покоя» и продемонстрировали нега-
тивное отношение к политике папства значительной
части украинской шляхты и широких народных масс.
Одним из ключевых вопросов, ставившихся казацкой
дипломатией в ходе переговоров, был вопрос о ликви-
дации унии. Он так и не был решен в полном объеме,
однако вполне очевидно, что острота его постановки
зависела от успехов восставших. Если в религиозных
требованиях Б. Хмельницкого этот вопрос был на пер-
вом плане, а вопрос об изгнании орденов — на вто-
200
ром, то рядовые восставшие меняли акценты: католи-
ческие монахи, как правило, при встрече с восставши-
ми расставались с жизнью, униаты — изгонялись из
захваченных ими церквей и монастырей.
По вопросу унии боролись между собой две груп-
пировки руководителей восстания: первая — казацко-
старшинская во главе с Б. Хмельницким и вторая,
опиравшаяся на поддержку «показачившейся» шлях-
ты,— во главе с митрополитом С. Косовым. Опреде-
ляющее влияние на политику гетмана оказывала, без-
условно, казацко-старшинская группировка, объеди-
нявшая в своих рядах наиболее последовательных
борцов с унией и экспансией католицизма.
Два основных направления деятельности римской
курии в годы Освободительной войны — воздействие
на Речь Посполитую с целью удержать ее от уступок
восставшим и дипломатическая поддержка этого го-
сударства на международной арене — завершились
неудачей. Гарантом успехов, достигнутых восстав-
шими в годы Освободительной войны, стали решения
Переяславской Рады. Как это ни парадоксально, но
именно Переяслав сделал возможным внесение в
условия Гадячского договора (1659 г.) пункта о нерас-
пространении унии.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Ватикано-украинские отношения являлись
важным направлением восточной политики папства в
XVI—XVII вв., характеризующимся, с одной стороны,
попытками папства распространить католицизм на
Востоке, с другой — поисками союзников для антиос-
манской борьбы. Если первая цель была органически
связана с основными ориентирами политики курии
периода контрреформации, то вторая — обусловлива-
лась союзом курии с домом Габсбургов, главным во-
енно-политическим соперником Османской империи в
Европе.
Основным проводником политики римской курии
на украинских землях явилась варшавская нунциату-
ра. Кроме сбора сведений и информирования курии
по тем или другим проблемам в ведение нунция вхо-
дил также контроль деятельности католических орде-
нов, униатской церкви, их поддержка перед королев-
ской властью и защита на сеймах. Особого внимания
заслуживает роль католических орденов и, в пер-
вую очередь, ордена иезуитов в проведении украин-
ской политики папства. Члены ордена явились ини-
циаторами унии в конце 70-х — начале 80-х годов
XVI в., но отошли на вторые роли во время заключе-
ния Брестской унии и зачастую выступали против
унии в ходе униатско-католических конфликтов в
20-е —30-е годы XVII в. Хотя иезуиты и оказывали
помощь униатскому митрополиту И. Рутскому в ре-
формировании ордена базилиан, в целом уния, судя
по всему, не оправдала надежд руководителей ор-
дена.
Методы деятельности папства на украинских зем-
лях были достаточно разнообразны. В их основе ле-
жала дипломатическая практика курии, находившая
202
параллели в деятельности дипломатических служб
многих европейских государств. Вместе с тем здесь
был и ряд существенных отличий, связанных с тем,
что в Речи Посполитой курии подчинялась католиче-
ская церковная организация, со времени заключе-
ния унии — униатская церковь, а также католические
ордена, миссионерская деятельность которых контро-
лировалась конгрегацией пропаганды веры. Не слу-
чайно поэтому, что набор приемов, применявшихся
курией, был достаточно широк: от оказания диплома-
тического давления на королевскую власть и правя-
щие круги Речи Посполитой путем рассылки бреве,
протестов и т. д.— до непосредственной организации
учебных заведений, подготовки кадров, финансирова-
ния отдельных проектов униатов.
Уния являлась стержнем всей папской политики
на Украине и в Белоруссии. Подготовку к ее заклю-
чению на восточнославянских землях курия начала
в конце 70-х — начале 80-х годов XVI в. во время
понтификата Григория XIII. Точкой отсчета в этом
можно считать выход в свет первого издания книги
П. Скарги «О единстве церкви божьей», а особая
роль в теоретическом обосновании унии и ее практи-
ческой подготовке принадлежит папскому легату
А. Поссевино. Первоначально униатские инициативы
курии были восприняты королевской властью с на-
стороженностью и не нашли сторонников в рядах пра-
вославной иерархии. Не пошел дальше заигрываний
с курией и князь К. К. Острожский. Вместе с тем дея-
тельность А. Поссевино стимулировала появление
«местных» кадров из числа католических иерархов и
членов ордена иезуитов для подготовки будущей
унии.
Сторонники унии активизировались в Речи Поспо-
литой в конце 80-х — начале 90-х годов XVI в. Это
было вызвано избранием на трон ярого католика Си-
гизмунда III, колебаниями православного епископата
в связи с ростом еретических течений среди право-
славных, а также беспрецедентным вмешательством
в дела епископата константинопольского патриарха.
В данном случае инициатива пришла в Рим из Речи
Посполитой и сразу же была активно подхвачена ку-
рией. Папа Климент VIII стал фанатичным сторонни-
ком унии и начиная с 1595 г. сам оказывал давление
203
на короля, католическую иерархию и сановников Ре-
чи Посполитой с целью сохранения и укрепления
унии.
К 20-м годам XVII в. положение унии стало кри-
тическим. Не оправдав надежд правящих кругов Ре-
чи Посполитой, вместо фактора объединения государ-
ства она стала фактором разъединяющим. Под давле-
нием казачества правительство вынуждено было
признать «де-факто» восстановление православной
иерархии. Уния потеряла поддержку не только свет-
ских сановников, но и католических иерархов. Сло-
жившаяся ситуация сказалась и на реакции Рима:
созданная в 1622 г. конгрегация пропаганды веры в
числе прочего обсуждала и вопрос о целесообразнос-
ти сохранения унии как таковой. Только активная
поддержка унии новым папой Урбаном VIII сохрани-
ла униатскую церковную организацию. «Дело» Кун-
цевича стало той точкой, оперевшись на которую, но-
вый папа, находившиеся под его влиянием Сигиз-
мунд III и униатские иерархи, попытались изменить
негативное отношение к унии правящих кругов Речи
Посполитой.
Конгрегация пропаганды веры, призванная взять
на себя руководство всей миссионерской работой пап-
ства, получила в свое ведение и униатскую церковь
на территории Украины и Белоруссии. Конгрегация
осуществляла контроль за деятельностью униатской
иерархии и клира, занималась вопросами его подго-
товки в папских семинариях за рубежом, пыталась
уладить униатско-католические противоречия в Речи
Посполитой. Особое внимание конгрегация уделила
проблеме «универсальной унии», с одной стороны, стре-
мясь подчинить Риму признанную королевской вла-
стью православную церковь, с другой — опасаясь объ-
единения униатов и православных в рамках патриар-
хата и выхода последнего из-под контроля курии.
В годы Освободительной войны украинского на-
рода 1648—1654 гг. папство оказывало на королев-
скую власть дипломатическое давление с целью отка-
за от уступок, сделанных ею восставшим по условиям
Зборовского мира, и таким образом сохранения уни-
атской церкви.
Как отмечалось выше, вторым основным направ-
лением папской политики в отношении Украины были
204
попытки втянуть запорожское казачество и антиту-
рецкие лиги, создававшиеся под эгидой Рима. Речь
идет, во-первых, о переговорах с украинскими казака-
ми А. Комуловича в 1594 г. и миссии А. Вимипы к
Б. Хмельницкому в 1650 г. Вимина, хотя и выполнял
дипломатические поручения Венецианской республи-
ки, являлся сотрудником польской нунциатуры, а его
посольство было организовано папским нунцием. Ха-
рактерно, что обе миссии совпадают по времени с пе-
риодами наибольших подъемов народно-освободи-
тельной борьбы па Украине. Первая — с восстанием
под предводительством С. Наливайко, вторая — с Ос-
вободительной войной. В первом случае объективно,
во втором — субъективно миссии способствовали не
только антитурецким выступлениям казачества под
эгидой курии, но и отвлечению масс от народно-осво-
бодительной, а следовательно, антиуниатской, анти-
папской борьбы на Украине.
В целом следует отметить, что политика римской
курии была одним из важных факторов, определяв-
ших политическое, культурное и религиозное развитие
Украины во второй половине XVI — первой полови-
не XVII в. Непосредственным результатом этой поли-
тики стало создание униатской церкви. Уния явилась
выражением устремлений папской экспансии на Во-
сток, хотя в значительной степени была обуслов-
лена политикой королевской власти. Очевидно, что
Рим преследовал на Украине свои корыстные цели и
отнюдь не заботился о «сохранении самобытности
украинского народа», «приобщении его к европейской
цивилизации», как это утверждают униатские истори-
ки. Кроме того, что уния явилась одной из форм экс-
пансии папства на восточнославянских землях, она
относительно демократическую церковную организа-
цию с выборностью священников заменила строго
централизованными структурами, а лишь формально
зависимую от Константинополя церковную иерар-
хию— системой полностью подчиненных Риму епис-
копов. Преследуя свои цели, курия запретила в 20-е —
30-е годы XVII века совместный собор православных
и униатов и отвергла идею создания патриархата на
украинских и белорусских землях Речи Посполитой.
Освободительная война 1648—1654 гг. в известном
смысле подвела итог одному из важных этапов
20b
экспансии римской курии на Украине. Широкие на-
родные массы и складывавшаяся украинская государ-
ственность отвергли унию как форму социального и
национального угнетения, впервые в полном объеме
поставив вопрос о ее уничтожении. Папство, реагируя
на происходящее рассылкой бреве, протестов, органи-
зацией дипломатических акций, тем не менее оказа-
лось бессильным противостоять широкому народно-
му движению. Так называемая «Ужгородская уния»
явилась не самостоятельным актом, а лишь распро-
странением провозглашенной в Бресте унии на часть
Закарпатья, находившуюся под властью Габсбургов.
Освободительная война придала новую окраску ва-
тикано-украинским отношениям и предопределила их
характер на многие десятилетия. Воссоединение
Украины с Россией нанесло ощутимый удар по
экспансионистским устремлениям папства на востоке
Европейского континента.
список источников и
ЛИТЕРАТУРЫ
1.	Маркс К. К критике гегелевской философии права. Введе-
ние//Маркс К., Энгельс Ф. Соч.— 2-е изд.— Т. 1.— С. 414—
429.
2.	Маркс К. Греческое восстание // Там же.— Т. 10.— С. 205—
211.
3.	Маркс К. Объявление войны.—к истории возникновения
вцсточного вопроса // Там же.— Т. 10.— С. 165—173.
4.	Маркс К. Хронологические выписки // Архив К. Маркса и
Ф. Энгельса.— М.: Политиздат, 1946.— Т. 8.— С. 156—202.
5.	Энгельс Ф. Крестьянская война в Германии // Маркс К.,
Энгельс Ф. Соч.— 2-е изд.— Т. 7.— С. 343—437.
6.	Энгельс Ф. Какое дело рабочему классу до Польши? //
Там же.— Т. 16.— С. 156—166.
7.	Энгельс Ф. Бруно Бауэр и первоначальное христианство //
Там же.— Т. 19.— С. 306—314.
8.	Энгельс Ф. Юридический социализм // Там же.— Т. 21.—
С. 495—516.
9.	Ленин В. И. Социализм и религия//Поли. собр. соч.— Т. 12.—
С. 142—147.
10.	Ленин В. И. Классы и партии в их отношении к религии и
церкви ЦТам же.— Т. 17.— С. 429—438.
11.	Ленин В. И. Критические заметки по национальному воппо-
суЦТам же.— Т. 24.— С. 113—150.
12.	Ленин В. И. Украина//Там же.— Т. 32.— С. 341—342.
13—14. Тезисы о 300-летии воссоединения Украины с Россией
(1654—1954). Одобрены ЦК КПСС.— М.: Госполитиздат,
1954.— 30 с.
15.	Центральный государственный исторический архив СССР
(г. Ленинград). Фонд 823 (Архив бывших греко-униатских
митрополитов).
16.	Центральный государственный архив УССР (г. Киев).
17.	Центральный государственный исторический архив УССР
(г. Львов).
18.	Центральная научная библиотека АН УССР (г. Киев). Отдел
рукописей.
19.	Львовская научная библиотека АН УССР (г. Львов). Отдел
рукописей.
20.	Научная библиотека Львовского госуниверситета имени
И. Я. Франко. Отдел рукописей.
21.	Акты, относящиеся к истории Западной России.— Спб.: Архео-
графическая комиссия, 1853.— Т, 3—5.
207
22.	Акты, относящиеся к истории Южной и Западной России.—
Спб.: Археографическая комиссия, 1861—1867.— Т. 1—3.
23.	Архив Юго-Западной России, издаваемый Временною Комис-
сией для разбора древних актов...— К.: Б. И., 1859—1908.—
Ч. 1,—Т. 1—12; Ч. 3,—Т. 1—6.
24.	Воссоединение Украины с Россией: Док. и материалы!
В 3 т,—М.: Изд-во АН СССР, 1953—1954,—Т. 1—3.
25.	Деяния мимошедшей справы варшавской на сейме о поста-
новлении благочестия с преосвященным отцом митрополитом
и с духовными //Грушевський М. С. 1стор1я УкраТни.— Pyci.—
К.: Держвидав Украони, 1929.— Т. 10.—С. 1508—1523.
26.	Документа Богдана Хмельницького (1648—1657)/Упоряд.:
I. Крип’якевич, 1. Бутич\ В1дп. ред. Ф. П. Шевченко.— К.:
Вид-во АН УРСР, 1961—740 с.
27.	Документы об Освободительной войне украинского народа
(1648—1654).— К.: Наук, думка, 1965.— 827 с.
28.	Дополнения к историческим актам.— Спб.: Археографическая
комиссия, 1846.— Т. 1.— 542 с.
29.	Жерела до icTopii УкраТни — Pyci.— Львов:	Наук, т-во
iM. Т. Г. Шевченка, 1895—1924 —Т. 1—16.
30.	1стор1я УкраТни в документах i материалах / Упоряд.:
М. Н. Петровський, В. К. Путилов.— К.: Вид-во АН УРСР,
1941,—Т. 3,—291 с.
31.	Кулиш П. А. Материалы для истории воссоединения Руси.—
М.: Б. И., 1877,—Т. 1 (1578—1630).—322 с.
32	Мемуары, относящиеся к истории Южной Руси.— К.: Б. И.,
1896.—Вып. 1—2.
33	Олеарий А. Подробное описание путешествия голштинского
посольства в Московию и Персию в 1633, 1636 и 1638 гг. /
Пер. с нем. 77. Барсов,— М.: Б. И., 1906.— 1038 с.
34.	Описание документов архива западнорусских униатских мит-
рополитов.— Спб.: Б. И., 1895.— Т. 1.— 502 с.
35.	Памятники, изданные Временной Комиссией для разбора
древних актов.— К.: В. И., 1845—1852.— Т. 1—3.
36.	Памятки культурных и дипломатических сношений России
с Италией.— М.: Изд-во АН СССР, 1925.— Т. 1, ч. 1.
37.	Петров И. И. Описание рукописных собраний, находящихся
в г. Киеве.— М.: Б. И., 1891.—Вып. 1.—321 с.
38.	Поссевино А. Исторические сочинения о России XVI века.—
М.: Изд-во Моск, ун-та, 1983.— 270 с.
39.	Правда про ушю: Док. i матер!али.— 2-е вид., допов.—
Льв!в: Каменяр, 1968.— 421 с.
40.	Россия и Италия: Сб. истор. материалов и исследований,
касающихся сношений России с Италией.— Спб.; Пг.; Л.:
Изд. АН, 1907—1927,—Т. 1—4.
41.	Русская историческая библиотека.— Спб.; Л., 1872—1927.—
Т. 4, 7, 19.
42.	Соц1альна боротьба в micti Львов! в XVI—XVIII ст.: 36.
документов / П!д ред. Я. П. К1ся.— Львов: Вид-во Львов,
ун-ту, 1961.— 441 с.
43.	Студинський К. Пам’ятки полем!чного письменства ко'нця
XVI—початку XVII ст.— Львов: Наук, т во iM. Т. Г. Шев-
ченка, 1906.— 314 с.
208
44.	Смотрицышй М. Тренос тобто плач... // Укр. литература
XVII ст. Синкретична писемшсть. Поез|'я. Драматурпя. Беле-
тристнка.— К.: Наук, думка, 1987.— С. 67—92.
45.	(Торрес И.) Донесения папского нунция Иоанна Торреса,
архиепископа Адрианопольского о событиях в Польше во вре-
мя восстания Богдана Хмельницкого. // Сб. ст. и материалов
по истории юго-западного края.— К.: Б. И., 1915.— Вып. 2.—
182 с.
46.	УкрашсыН народи! думи та кггоричш nicHi.— К.: Вид-во
АН УРСР, 1955,—658 с.
47.	Шевалье П. 1стор!я вшни козаюв проти Полыщ.— К.: Вид-во
АН УРСР, I960.— 197 с.
48.	Acta S. Congregations de Propaganda Fide Ecclesiam Catho-
licam Ucrainae et Bielarusjae spectantia / Ed. A. Welykyj.—
Roma, 1953.— V. 1.— 368 p.
49.	Analecta Romana quae historiam Poloniae saec XVI illustrant //
Scriptores rerum Polonicarum.— Krakow, 1894.— T. 15.—
357 p.
50.	Annibal z Kapui. Listy Annibala z Kapui arcybiskupa Neapoli-
tanskiego, nuncyusza w Polsce о bezkrolewiu po Ste-
fanie Batorym... / Wyd. A. Przezdziecki.— Warszawa, 1852,—
275 s-
51.	Archiwum Jana Zamojskiego.— Krakow; Warszawa, 1903 —
1950.—T. 1—4.
52.	Audientiae Sanctissimi de rebus Ucrainae et Bielarusjae / Ed.
A. Welykyj.— Roma, 1963 —V. 1.—228 p.
53.	Baran A. Documenta inedita de confirmatione Parthenii Petro-
vyc, episcopi Mukacoviensis // Analecta Ordinis S. Basilii Magni
(Analecta OSBM).— Roma, 1958.— V. 1.— P. 440—448.
54.	Bolognetti A. Series nuntiaturae Polonie Alberti Bolognetti
nuntii apostolici in Polonia // Monumenta Poloniae Vaticana.—
Cracoviae, 1938.— V. 5—6.
55.	Bullae et brevia summorum pontificum sacrorum congregatio-
num decreta ....— Poczajowia, 1767.— 150 p.
56.	Bytomsci J. Obsidio Zamosciana quam perduelles Cosacchi
junctis viribus Tartarorum conspirante audacia, fatali Poloniae
tempores sub interregnum Anno Domini 1648.— Zamoscia,
1649,— 36 p.
57.	Calendar of state papers and manuscripts existing in the
archives and collections of Venice and in other libraries of
Northern Italy.— London, 1894.— V. 8—9.
58.	Caligari I. A. Nuntii apostolici in Poloniae epistolas et acta
1578—1581 // Monumenta	Poloniae	Vaticana.— Cracoviae,
1915.—V. 4.—920 p.
59.	Cieciszewski W. Expeditia Zborowska.— Krakow, 1649.
60.	Commendonl J. F. Pamiptniki о dawnej Polsce za czasdw
Zygmunta Augusta / Wyd. A. Malinowski.— Wilno, 1847.—
T. 1.—268 s.
61.	Congregationes Particulares Ecclesiam Catholicam Ucrainae et
Bielarusjae spectantes / Ed. A. Welykyj.— Roma, 1956.— V. 1.—
308 p.
62.	Documenta Pontificum Romanorum historiam Ucrainae lllust-
rantia / Ed. A. Welykyj.— Roma, 1953.— V. T.— 681 p.
63.	Documenta Unionis Berestensis ejusque auctorum (1590—
1600) / Ed. A. Welykyj.— Roma, 1970,— 540 p.
209
64.	Epistolae Metropolitarum / Ed. A. Welykyj.— Romae, 1956.—
V. 1—2.
65.	Herbest B. Wypisanie drogi // Wiszniewski M. Historya litera-
tury Polskiej.— Krakow, 1845.— T. 7.— S. 569—581.
66.	S. Josaphat. Hieromartyr. Documenta Romana Beatificationes
et Canonizationis / Ed. A. Welykyi.— Roma, 1952—1967.—
V. 1—3.
67.	Kojalowisz A. Miscellanea rerum ad statum ecclesiasticum in
Magno Lithvaniae Ducatu pertinentium.— Vilnae, 1650.— 128 p.
68.	Kojalowicz A. De rebus anno 1648 et 1649 contra Zaporovios
cosacos gestis.— Vilnae, 1651.— 101 p.
69.	Kulczynski J. Specimen Ecclesiae Ruthenicae, ab origine sus-
ceptae lidei ad nostra tempera in suis capitibus seu Primatibus
Russiae cum S. Sede Ap. Romana semper unitae.— Roma,
1773—1734,—237 p.
70.	Lassota E., Beauplan W. Eryka Lassoty i Wilhelma Beauplana
opisy Ukrainy.— Warszawa, 1972.— S. 1—20.
71.	Laureo V. Vincent Laureo eveque de Mondovi nonce apostoli-
que eu Pologne (1574—1578).— Varsovie, 1887.— 750 p.
72.	Litterae Basilianorum in terris Ucrainae et Bielarusjae / Ed.
A. Welykyj, P. Pidrucznyj.— Roma, 1979.— V. 1—2.
73.	Litterae S. Congregationis de Propaganda Fide Ecclesiam
Catholicam Ucrainae et Bielarusjae spectantes / Ed. A. Wely-
kyj.— Roma, 1954.— V. 1.— 332 p.
74.	Litterae Episcoporum Historiam Ucrainae illustrantes / Ed.
A. Welykyj — Roma, 1972—1973,—V. 1—2.
75.	Litterae Nuntiorum Apostolicorum Historiam Ucrainae illust-
rantes / Ed. A. Welykyj.— Roma, 1959—1961.— V. 1—8.
76.	Michalowski J. Jakuba Michalowskiego wojskiego Lubelskiego
Ksipga pamigtnicza....— Krakow, 1864,—256 s.
77.	Monumenta Ucrainae Historica.— Roma, 1964—1965.— V. 1—2.
78.	Pastorius 1. Bellum scythico-cosacicum seu de conjuratione
Tartarorum, Cosacorum et plebis Russicae contra Regnum
Poloniae ab Invictissimo Poloniae et Sveciae Rege Joanne Ca-
simiro profligate.— Dantisci, 1652.— 269 p.
79.	Pierling P., Racki Fr. L. Komulovica izvjestaj i listovi о pos-
lanstvu njegovu u Tursku, Erdelj, Moldavsku i Polsku // Sta-
rine.—Zagreb, 1882.—Kn. 14,—S. 83—124.
SO.	Pierling P. Novi izvori о L. Komulovicu//Starine.— Zagreb,
1884,—Kn. 16.—S. 209—241.
81.	Possevino A. Moscovia // Suppiementum ad Historica Russiae
Monumenta.—Petropoli, 1848.— V. 11.
82.	Radziwill A. S. Memoriale rerum gestarum in Polonia 1632—
1656.— Wroclaw; Warszawa; Krakow; Gdansk, 1974.— T. 4.—
340 p.
83.	Relacye Nuncyuszow Apostolskich i innych osob о Polsce od
roku 1548 do roku 1690/Wyd. E. Rykaczewski.— Berlin; Poz-
nan, 1864.— T. 1—2.
84.	Ruszel P. Fawor niebeiski ... miastu Lublinowi czasu gwaltow- •
nego niebespieczenstwa od swawolnych Kozakow cudownym
sposobem roku 1648 die 10 Novembr od Boga pokazany.—
Lublin, 1649.
85.	Supplicationes Ecclesiae Unitae Ucrainae et Bielarusjae / Ed.
A. Welykyj.— Roma, 1960.— V. 1.— 370 p.
86.	Susza'J. Cursus vitae et certamen martyrii B. Josaphat Kun-
210
cevicii, Archiepiscopi Polocensis, ep. Vitebscensis et Mstisla-
viensis.— Paris, 1865.— 231 p.
87.	Susza J. Saulus et Paulus Ruthenae Ecclesiae, sanguine
B. Josaphat transformatus, sive Meletius Smotriscius, archiep.
Hieropolitanus ... ex tenebris in lucem prolatus.— Romae,
1666,— 146 p.
88.	Temberski St. Roczniki // Scriptores Rerum Polonicarum.—
Krakow, 1897.— T. 16.
89.	Theiner A. Vetera Monumenta Poloniae et Lithuaniae gen-
tiumque finitimarum illustrantia.— Roma, 1861.— V. 3.—
771 p.
90.	Weli/ky} A. G. Prima Unio Eparchiae Leopoliensis (1607) Ц
Analecta OSBM.— Roma, 1949 —V. 7(1).—P. 553—567.
91.	Wielewicki J. Dziennik spraw domu zakonnego 00. Jezuitow
u s Barbary w Krakowie // Scriptores rerum Polonicarum.—
Krakow, 1881—1889,—T. 7, 10, 17.
92.	Zbior pamiptnokow historycznych о dawnej Polszcze ... przez
J. A. Niemcewicza.— Warszawa; Pulawy, 1822—1830 —T.3—5.
93.	Апанович E. M. Рукописная светская книга XVIII века на
Украине: Ист. сборники.— К.: Наук, думка, 1983.— 206 с.
94.	Баран О. Конгрегашя Пропаганд!! й укражцк—Иорктон,
1974,—37 с.
95.	Барвшський Е. Прнчинки до icTOpii зносин шсаря Рудоль-
фа II i папи Климента VIII з козаками//Записки наукового
товариства im. Т. Г. Шевченка (Дал!: ЗНТШ).— Льв1в,
1896,— Т. 10,— Кн. 2,— С. 2—34.
96.	Ваврик М. Нарис розвитку i стану васи.тянського чину
XVII—XX ст.: Топограф1чно-стат. розвщка.— Рим, 1979.—
218 с.
97.	Варварцев Н. Н. Национализм в обличье советологии (Кри-
тика современной буржуазной историографии Украины).—
К.: Наук, думка, 1984.— 260 с.
98.	Великий А. Г. 3 лггопису християнсько! Украти.— Рим,
1968—1972,— Кн. 4—5.
99.	Великий А. Г. Аношмний проект П. Могили по з’единенню
украЧнсько! церкви 1645 р.//Записки чину святого Василя
Великого (Далк ЗЧСВВ).— 1963,—Т. 10.—С. 484—497.
100.	Винар Л. Дипломатична м1с!я> Александра Комуловича в
Укра!ну 1594 року//ЗЧСВВ.— 1963.— Т. 10.— С. 513—524.
101.	Винтер Э. Папство и царизм.— М.: Прогресс, 1964.— 531 с.
1,02	. Вовк О. Л. Mic-це i роль нацюналктичних клерикал!в в пла-
нах реакцп.— К.: Наук, думка, 1984.— 140 с.
103.	Выговский И. И. Из истории дипломатического противодей-
ствия Ватикана борьбе украинского народа за воссоединение
Украины с Россией (1648—1654)//Вести. Киев, ун-та.— К.,
1982.—Вып. 14,—С. 59—64.
104.	Годовикова Л. Н. Московское посольство Антонио Поссеви-
но // Вести.- Моск, ун-та. Сер.: История.— М., 1970.— № 5.—
С. 87—100.
105.	Голобуцкий В. А. Дипломатическая история Освободитель-
ной войны украинского народа 1648—1654 гг,—К.: Гос-
политиздат УССР, 1962.— 360 с.
106.	Головацький Р. Митрополича семшар!я Рутського //
ЗЧСВВ,— 1958,— Т. 9.— С. 375—393.
211
107.	Греков И. Б. Очерки по истории международных отноше-
ний Восточной Европы XIV—XVI вв.— М.: Изд-во вост, лит.,
1963.
108.	Григулсвич И. Р. Крест и меч: Католическая церковь в
Испанской Америке. XVI—XVIII вв.— М.: Наука, 1977.—
293 с.
109.	Дзюба Е. Н. Просвещение на Украине и его роль в укреп-
лении связей украинского народа с белорусским (XVI—
XVII вв.).— К.: Наук, думка, 1987.— 129 с.
110.	Дмитриев М. В. О генезисе радикальных тенденций ариа-
низма в 60-е гг. XVI в.//Проблемы истории античности и
средних веков.— М.: Изд-во Моск, ун-та, 1983.— С. 1 СО-
115.
111.	Жукович П. И. Сеймовая борьба православного западно-
русского дворянства с церковной унией (до 1608 г.).—Спб.,
1901,—608 с.
111а. Жукович П. Н. Сеймовая борьба западно-русского дво-
рянства с церковной унией (после 1608 г.)//Христианское
чтение.— Спб. 1901 —1912.
112.	Заборовский Л. В. Россия, Речь Посполитая и Швеция в
середине XVII века.— М.: Наука, 1981.— 179 с.
113.	Заклинський К. Зношеня цесаря Рудольфа II з козаками
i ix участь в войне угорско-турецкой в р. 1594 и 1595//
Справоздане дирекцп Ц. К. Нмнази академ1чно! во Львове
на рок школьник 1881 /2.— Льв1в, 1882.— 66 с.
114.	Зоц В. А. Православие и культура. Факты против домыс-
лов.— К.: Политиздат Украины, 1986.— 220 с.
115.	Icaeem Я. Д. Першодрукар 1ван Федоров i виникнення
друкарства на Укранй.— Вид. 2-ге, персроб. i доп.— Льв1в:
Вища школа, 1983.— 155 с.
116.	1стор1я Украшсько! РСР.— К.: Наук, думка, 1979.— Т. 1,
кн. 2; Т. 2.
117.	Кизя Л. Коваленко Af. М. Bi нова боротьба украТнського
народу проти Вапкану.— К.: Вид-во Ки1в. ун-ту, 1959,—
289 с.
118.	Клибанов А. И. Народная социальная утопия в России.—
М.: Наука, 1977,—342 с.
119.	Ковальский Н. П. Источниковедение истории Украины XVI—
XVII вв.— Днепропетровск, 1977—1979.— Ч. 1—4.
120.	Ковальский Н. П., Плохий С. Н. Источники о деятельности
германской и ватиканской дипломатии на Украине в
90-х гг. XVI в. // Вопросы германской истории.— Днепро-
петровск, 1984.— С. 146—155.
121.	Кордуба М. Венецьке посольство до Хмельницького
(1650 р.) //ЗНТШ,—Льв1в, 1907,—Т. 78.—С. 51—89.
122.	Короткий В. Г. Творческий путь Мелетия Смотрицкого.—
Минск: Наука и техника, 1987.— 190 с.
123.	Костомаров Н. И. Исторические монографии.— Спб.: Б. И.,
1884.—Т. 9—10.
124.	Коялович М. Литовская церковная уния.— Спб.: Б. И.,
1859—1862,—Т. 1—2.
125.	Крип’якевич I. П. 3 д1яльност! Поссевша // ЗНТШ.— Льв1в,
1912.—Т. 112.—С. 16—28.
126.	Крип’якевич I. П. Богдан Хмельницький.— К.: Вид-во АН
УРСР, 1954,—536 с.
212
127.	Кучернюк М. Ф. ГНдгплышй фронт Богдана Хмельницько-
го//Жовтень.— 1978.— № 10.— С. 137—142.
128.	Лимонов Ю. А. Культурные связи России с европейскими
странами в XV—XVII веках.— Л.: Наука, 1978.— 270 с.
129.	Литвинов В. Д. Историософические взгляды Станислава
Ориховского // Человек и история в философской мысли рус-
ского, украинского и белорусского народов.— К.: Наук, дум-
ка, 1987,—С. 111—121.
130.	Лихачев Н. П. Письмо папы Пия V к царю Ивану Грозному
в связи с вопросом о папских бреве.— Спб., 1906.— 175 с.
131.	Лозинский С. Г. История папства.— М.: Изд-во АН СССР,
1961 —590 с.
132.	ЛюСювич Н. Н. К истории иезуитов в литовско-русских,
землях в XVI в.— Варшава, 1888.— 28 с.
133.	Макарий (Булгаков). История русской церкви.— Спб.: Б. И.,
1900—1902,—Т. 9.— 10.
134.	Малышевский И. Александрийский патриарх Мелетин Пигас
и его участие в делах русской церкви.— К., 1872.— Т. 1.—
685 с.
135.	Марсии Я. Н. Ватикан и католическая церковь в Белорус-
сии (1569—1795).— Минск: Вышэйш. шк., 1971.— 100 с.
136.	Мацкевич В. А. До експансп папства на УкраУн! в XVI ст. //
Укр. 1ст. журнал.— 1969.— № 7.— С. 116—121.
137.	Михневич Д. Е. Очерки из истории католической реакции.—
М.: Изд-во АН СССР, 1953,— 408 с.
138.	Молчановский Н. Донесение венецианца А. Вимина о ка-
заках и Б. Хмельницком//Киев, старина.— 1900.— Т. 68—-
№ 1 — С. 62—75.
139.	Мьщько И. 3. Острожский культурно-просветительский центр
и его борьба против-идеологической экспансии католицизма
и унии на Украине (1576—1636): Автореф. дис. ... канд.
ист. наук.— Львов, 1983.— 24 с.
140.	Мьщык Ю. А. Анализ источников по истории Освободитель-
ной войны украинского народа 1648—1654 гг,— Днепропет-
ровск, 1983.— 80 с.
141.	Мьщык Ю. А. Записки иностранцев как источник по истории
Освободительной войны украинского народа 1648—1654 гг.—
Днепропетровск, 1985.— 83 с.
142.	Назарко I. Як1в Суша — епископ Холмський (1610—1687)//
ЗЧСВВ,—1971,—Т. 7,—С. 22—83.
143.	Назарко I. Сповщники святого Иосафата//ЗЧСВВ.— 1967.—
С. 66—74.
144.	Наливайко Д. С. Вщгомш боротьби украшських козаклв в фч
шляхетсько-католицькою експаныею наприкшц! XVI I пер- ’ '
ш!й половин! XVII ст. у Зах!дшй Сврош // Середн! в!ки на
УкраУш.— К.: Наук, думка, 1971.— Вип. 1.— С. 40—60.
145.	Наливайко Д. С. Сташслав Ор1ховський як украУнський.
латчномовний письменник В1дродження // УкраУнська л!тера-
тура XVI—XVIII ст. та шш! слов’янськ! лДератури.— К.:
Наук, думка, 1984.— С. 161—185.
146.	Пашуто В. Т., Флоря Б. Н., Хорошкевич А. Л. Древнерус-
ское наследие и исторические судьбы восточного славян-
ства.— М.: Наука, 1982.— 262 с.
147	Пекар А. Васил1яни — iiocii ушйних 1дей на Закарпатт! //
ЗЧСВВ,—1971—№ 7,—С. 272—282.
213
148.	Пинчук Ю. А. Роль народных масс в Освободительной вой-
не 1648—1654 гг. и воссоединении Украины с Россией (Со-
ветская историография).— К.: Наук, думка, 1986.— 215 с.
149.	Пирлинг П. Исторические заметки и статьи.— Спб., 1913.—
195 с.
150.	Прокошина Е. С. Мелетий Смотрицкий.— Минск: Наука
и техника, 1966.— 160 с.
151.	Плохий С. Н. Советская историография об экспансио-
нистской политике Ватикана да Украине во второй половине
XVI — первой половине XVII вв.//Историографические и
источниковедческие проблемы отечественной истории.— Днеп-
ропетровск, 1984.— С. 89—98.
152.	Плохий С. И. Папские послания как источник по истории
католической экспансии на Украине в XVI—XVII вв. //
Историографические и источниковедческие проблемы отече-
ственной истории.— Днепропетровск, 1985.— С. 118—123.
153.	Плохий С. В. Политика Ватикана в Северном Причерно-
морье и украинское казачество в конце XVI в. // Между-
народные отношения в бассейне Черного моря в древности
и средние века.— Ростов н/Д., 1976.— С. 117—126.
154—158. Плохий С. В. Ватикано-польские отношения 1648—
1654 г.г. (Анализ папских бреве) // Вопр. новой и новейшей
истории,—К., 1987,—Вып. 33.—С. 116—121.
159.	Плохий С. В. Борьба украинского народа с католической
экспансией XVI—XVII вв.— Днепропетровск: ДГУ, 1987.—
64 с.
160.	Пушкарев Л. И. Юрий Крижанич: Очерк жизни и творче-
ства.— М.: Наука, 1984.— 212 с.
161.	Рамм Б. Я. Папство и Русь. XI—XV вв —М., Л.; Изд-во
АН СССР, 1959,—284 с.
162.	Рогов А. И. Русско-польские культурные связи в эпоху Воз-
рождения.— М.: Наука, 1966.— 310 с.
163.	Савич А. Нариси з icTopii культурних pyxiB на Вкра1ш та
Binopycii у XVI—XVIII ст,—К.: ВУАН,— 1929,—333 с.
164.	Санин Г. А. Отношения России и Украины с Крымским
ханством в середине XVII в.— М.: Наука, 1987.— 270 с.
165.	Св1дерський Ю. Ю. Боротьба твденно-захщно! Pyci з като-
лицькою експаншею в X—XIII ст.— К-: Наук, думка, 1983.—
124 с.
166.	Серг1йчук В. I. Перил козацьвд посольства//Жовтень.—•
1986.—№ 1,—С. 97—103.
167.	Скрынников Р. Г. Россия накануне «смутного времени».—
М.: Мысль.— 1981.— 203 с.
168.	СмолШ В. А. Формування сощально! свщомосп народних
мае УкраТни у ход! класово! боротьби (друга половина
XVII—XVIII ст.).—К.: Наук, думка, 1985,—262 с.
169.	Соловьев С. М. История России с древнейших времен.—
М.: Наука, 1961,—Т. 9—10.
170.	Стельмашенко М. А. Политическая деятельность Петра
Скарги.— К., 1902.
171.	Степанков В. С. Ценный источник по истории Освободи-
тельной войны украинского народа 1648—1654 гг.//Историо-
графические и источниковедческие проблемы отечественной
истории.— Днепропетровск, 1983.— С. 52—59.
214
172.	Сунцов Н. Ф. Исторический очерк попыток католиков ввес-
ти в южную и западную Россию григорианский календарь //
Киев, старина.— 1888.— Кн. 5.— С. .235—272.
173.	Сушко О. Сзугги в заведению унп на Рус! в доберестей-
сьюй доб1.— Льв1в, 1902.— 80 с.
174.	Тазбир Я- Общественные и территориальный сферы распро-
странения польской реформации // Культурные связи народов
Восточной Европы в XVI в.— М., 1976.— С. 114—-131.
175.	Федор1в Ю. Кобринський синод 1626 р.//Богослов1я.— Рим.
1974,—Т. 38,—С. 5—92.
176.	Флоря Б. Н. Русско-польские отношения и политическое
развитие Восточной Европы во второй половине XVI — на-
чале XVII вв.— М.: Наука.— 1978.— 298 с.
177.	Франко I. Я. Дв1 унн {Образок з icTopii Pyci при к!нц1
XVI в.) //1. Франко про Ваикаи, унпо та католицизм.— К.,
1981.—С. 222—228.
178.	Франко 1. Я. Хмельниччина 1648—1649 рр. у сучасних в!р-
шах//Франко I. Я. 3i6p. твор!в у 50 т.— К., 1981.— Т. 31.—
С. 188—153.
179.	Холш /. Нарис icTOpi'i храму ЖировицькоТ богоматер! i свя-
тих мучениюв Серия i Вакха в Рим! // Богослов!я.— Рим,
1971—Т. 35,—С. 129—174.
180.	Хома 1. 1дея сшльного синоду в 1629 р.//Богослов!я.—
Рим, 1973,—Т. 37,—С. 21—65.
181.	Хома I. Деяю з перших шетрукцш конгрегацп пропаганди
в!ри в!дносно церкви на Pyci — Укра1ш // Богослов!я.— Рим,
1974 — Т. 38,— С. 5—92.
182.	Хома 1. Ки!вська метрополия напередодн! Берестя Ц Бого-
слов!я.— Рим, 1976.— Т. 40.— С. 5—75.
183.	Чистякова Е. В. Городские восстания в России в первой по-
ловине XVII века,—Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 1975.—
246 с.
184.	Шмурло Е. Ф. Римская курия на русском православном
Востоке (1609—1654).— Прага, 1929.— 354—261 с.
185.	Шевченко Ф. П. Полггичш та економ!чш зв’язки Укра’Гни
з Рос!ею в середин! XVII ст.— К., 1959.— 500 с.
186.	Яворницкий Д. И. История запорожских казаков.— Спб.:
Б. И., 1895,— Т. 2,— 624 с.
187.	Яковенко Н. И. О языковом составе городских и земских
книг Правобережной Украины на протяжении XVII в. //
Историографические и источниковедческие проблемы отече-
ственной истории.— Днепропетровск, 1983.— С. 64—72.
188.	Яковенко С. Г. Орден езугпв —знаряддя католнцько! реак-
ц!1.— Льв!в, 1981.— 31 с.
189.	Яновский Л. Политическая деятельность Петра Скарги.—
К.: Университетские известия, 1905.— № 6, 10; 1906.— № 5,
И, 12; 1907,—№ 3, 4.
19(J	. Baldacchinl L. Bibliografia delle stampe popolari religiose del
XVI—XVII secolo bibliothece Vaticana, Allesandrina, Esten-
ce.— Roma, 1980.— 100 p.
191.	Basarab J. Pereiaslav 1654: A Historiographical Study.— Ed-
monton, 1982.— 322 p.
192.	Blazejowskyj D. Byzantine Rite Students in Pontifical Colle-
ges and in Seminaries, Universities and Institutes of central
and western Europe (1576—1983).— Rome, 1984.— P. 1—239.
215
193.	Caccamo D. Alberto Vimina in Ucraina e nelle “parti setten-
trionali”.— Diplomazia e cultura nel Seicento veneto // Europa
Orientalis, a curiadi G. B. Bercoff.— 1986.— N 5.— Roma,
1987,—P. 233—283.
194.	Chodynicki K. Kosciol Prawoslawny a Rzeczpospolita Polska.
Zarys historyczny 1370—1632.— Warszawa, 1934.— 632 s.
195.	Czescik L. Sejm warszawski w 1649/1650 roku.— Wroclaw;
Warszawa; Krakow; Gdansk, 1978.— 169 s.
196.	Gajecky G., Baran A. The Cossacks in the Thirty years war.—
Rome, 1969—1983.—V. 1—2.
197.	Gordon L. Cossack Rebellions: Social Turmoil in the Sixte-
enth— Century Ukraine.— Albany, 1983.— 289 p.
198.	Grimsted P. Lviv manuscript collections and their fate // Har-
vard Ukrainian Studies (HUS)—Cambridge, 1979—1980.—
V. 3—4,— P. 348—375.
199.	Grimsted P. The Stefanyk Library of the Ukarainian Academy
of Sciences: A Treasury of Manuscript collections in Lviv //
HUS—June 1981,—V. 5.-N2.-P. 195—221.
200.	Grimsted P. The fate of early records in Lviv Archives: Do-
cumentation from Western Ukraine under Polish rule (fifte-
enth century to 1772)//The Slavonic and East European
Review.— London, July 1982.—V. 60.— N 3.— P. 321—346.
201.	Guepin A. Un apotre de 1’Union des Eglises an XVII siecle.
Saint Josaphat et 1’Eglise Greko-slave en Pologne et en Rus-
sie.— Paris; Poitiers, 1897—1898.— V. 1—2.
202.	Halecki O. From Florence to Brest (1439—1596).— Hamden,
1968 — 456 p.
203.	Halecki O. From Florence to Brest (1439—1596)//Sacrum
Poloniae Millenium. Roma, 1956.— V. 5.— P. 9—444.
204.	Harasiewicz M. Annales Ecclesiae Ruthenae.— Leopoli, 1862.—
1184 p.
205.	Holowackyj R. Seminarium Vilnense SS. Trinitatis (1601—
1621).—Roma, 1957.— 158 p.
206.	Historia Kosciota w Polsce. Poznan — Warszawa, 1974.—
T. 1. Cz. 1—2.
- 207. Krajcar J. The Ruthenian Patriarchate.— Some remarks on
the project for its esteblishment in the 17 th century//Orien-
talia Christiana Periodica.— Rome, 1964.— V. 30,— N 1—2.—
P. 65—84.
208.	Krajcar 1. Saint Josaphat and the Jesuits of Lithuania // Ana-
lecta OSBM.— Roma, 1967.— (Josaphatiana) — P. 75—81.
209.	Krajcar J. Konstantin Basil Ostrozskij and Rome in 1582—
1584. // Orientalia Christiana Periodica (OCP) — Rome, 1969.—
V. 35,—N L—P. 193—214.
210.	Krajcar J. Jesuits and the genesis of the Union of Brest//
Orientalia Christiana Periodica.— Roma, 1978.— V. 44.—
P. 131—153.
211.	Kubala L. Szkice historyczne.— Lwow, 1880.— Ser. 1.—
332 s.
212.	Lacko M. Unio Uzhorodensis Ruthenorum Carpaticorum cum
Ecclesia Catholica.— Roma, 1955.— 276 p.
213.	Lewin P., Sysyn F. The “Antimaxia” of 1632 and the polemics
over Unite Orthodox Relations//HUS, June 1985.— V. 9.—
N 1/2,—P. 145—165.
214.	Likowski E. Unia Brzeska. (1596).— Poznan, 1896.— 424 s.
216
215.	Lukaszewicz J. Dzieje Kosciolow wyznania helweckiego w
Litwie.— Poznan, 1842.— T. 1—2.
216.	Mykoliw G. Petrus Arcudius—auctor “Antirhesis" // Analec-
ta OSBM, 1963,— V. 4,— S. 79—94.
217.	Pamigtnik zakonu WW. 00. Bernardynow w Polscze. UL
S. Bargcz.— 1874.— 388 s.
218.	Patrylo I. Archiepiscopi — Metropolitan! Kievo-Halicienses.—
Roma, 1962.— 142 p.
219.	Pidrucznyj P. Pietro Arcudio — promotore dell Unione//
Analecta OSBM, 1973,—V. 8,- P. 254—277.
220.	Pierling P. La Russie et le Siege. Etudes diplomatiques.— Pa-
ris, 1896—1912,—V. 1—5.
221.	Pritsak О The Kiev Mohyla Academy in Ukrainian history//
HUS, June 1984,— V. 8,— N 1—2.— P. 5—8.
222.	Podrgczna encyklopedia kosciclna. Warszawa, 1910.— T. 19—20.
223.	Przed nowa epokq. Materiaty do historyi 00. Bernardynow w
Polsce. Ul. N. Golichowski.— Krakow, 1889.— 424 s.
224.	Raeff M Understanding Imperial Russia. State and society
in the old regime.— New York, 1983.
225.	Rethinking Ukrainian History / Ed. Ivan L. Rudnytskyj.—
Edmonton, 1981.—268 p.
226.	Sacrae Congregationis de Propaganda Fide memoria rerum.
350 anni a sertirio delle missioni, 1622—1972.— Rom; Frei-
burg; Wien, 1972,—V. 1—2.
227.	Senyk S. Women’s Monasteries in Ukraine and Belorussia
to the period of suppressions.— Roma, 1983.— 235 p.
228.	Senyk S. Rutsky’s reform and Orthodox Monasticism: A com-
parison//OOP, 1982,—V. 42. N 2 —P. 406—430.
229.	Shevelov G. A remark on “intermedia dwoie” published with
“Tragedia albo wizerunk smierci Przeswiptego Jana Chrzci-
ciela Przeslanca Bozego” by Jakub Gawatowicz (1619) //
Studia z filologii polskiej i slowianskiej.—1981.— N 20.—
P. 231—238.
230.	Shevelov G. Two Orthodox Ukrainian churchmen of the early
eighteenth century: Teofan Prokopowycz and Stefan lavor-
s’kyi.— Cambridge, 1985.— 22 p.
231.	Struminsky B. Pseudo-Melesko. A Ukrainian Apocryphal Par-
liamentary Speech of	1615—1618.— Cambridge, 1984.—
168 p.
232.	Sysyn F. Adam Kysil and the Synods of 1629: An Attempt
at the Orthodox — Unite Accomodation in the Reign of
Sigismund III//HUS, 1979—1980,—V. 3—4.—P. 826—842.
233.	Sysyn F. Seventeenth — Century vews on the causes of the
Khrnel“nyts”kyj upprising: An examination of the “Discourse
on the Present Cossack or Peasant War” // HUS, December
1980 —V. 5.—N 4—P. 430-466.
234.	Sysyn F. Between Poland and the Ukraine. The dilemma of
Adam Kysil, 1600—1653.—Cambridge, 1985,—406 p.
235.	Sysyn F. A curse on Both Their Houses: Catholic Attitudes
toward the Jews and Eastern Orthodox during the Uprising
in Father Pawel Rusel’s “Fawor niebeiski”. (Manuscript.).—
Cambridge, 1987.— 12 p.
236.	Szegda M. Dzialalnosc prawno — organizacyjna metropolity
lozefa IV Welamina Rutskiego (1613—1633).— Warszawa,
1967.—215 s.
217
237.	Tazbir J. Piotr Skarga. Szermierz kontrreformacii.— Warsza-
wa, 1978.— 343 s.
238.	Tretiak J. Piotr Skarga w dziejach i literaturze unit Brze-
skiej.— Krakow, 1912,—352 s.
239.	Welyczenko S. Malo znany portret Bohdana Chmielnickiego //
Studia historyczne.— 1981— Z. 2(93).—S. 303—308.
240.	Welykyj A. Historia beatificationis et canonizationis S. Jo-
saphat//Analecta OSBM, 1967.— V. (losaphatiana).— P. 1—16.
241.	Wojnar M. De regimine Basilianorum Ruthenorum.— Roma,
1949,—218 p.
242.	Zaleski St. Jezuici w Polsce.— Lwow, 1900—1906.— T. 1—5.
243.	Zlepko D. Der grosse Kosakenaufstand 1648 gegen die pol-
nische Herrshaft.—Wiesbaden, 1980,— 132 p.
УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН
Адриани Дж. 199
Аквавива К. 73—76
Альдобрандини И. 45, 46, 49
(см. Климент VIII)
Альдобрандини П. 50, 51, 53,
66—68
Анкундинов Т. 195, 196, 198, 199
Аркудий П. 48, 67, 70, 71, 73—
76, 78, 80, 81
Ахия А. 197
Балабан Гедеон 38, 39, 51, 68,
70—72, 77—79, 87, 94
Балабан Григорий 72, 85
Балабан И. 94
Бандино О. 103, 104, 108, 119,
123, 128
Барберини А. 138, 141, 143, 146,
147
Барберини М. 103, 104 (см. Ур-
бан VIII).
Барберини Фр. 141
Баторий С. 26, 27, 36, 39, 41
Бетлен Г. 185
Болоньетто А. 26, 28, 29, 30—
33, 36, 37—41, 45
Боргезе 96, 142
Борджио 25
Борецкий И. 139
Боровик Ф. 106
Брежи де 160
Буонафеде Дж. 35
Бут (Павлюк) П. 139, 145
Вакер М. 58
Балицкий Я. 58
Варшевицкий Ст. 43
Василий (Лупу) 163
Великий А* 44, 68, 71, 73
Видони П. 198
Вимина А. 191—195, 199, 205
Висконти Г. 133, 135—137
Владимир 14
Владислав IV 132—139, 143—
* Курсивом обозначены име-
на историков — исследователей
проблемы.
147, 151—154, 169, 171, 190
Волович Е. 36, 37
Воловнчевна Р. 129
Габсбурги 26, 43, 49, 58, 59, 62,
63, 184, 185, 187, 188, 202, 206
Гарабурда А. 129
Гаэтано 72, 74, 75, 77, 78, 80
Гербест Б. 8—11, 22, 23, 40
Гербурт В. 8, 9, 25, 26
Гербурт С. 8
Гоголь И. 77
Гозий Ст. 8, 11, 23—25
Горский Г. 72
Гранжон Р. 28
Григорий XIII 19, 20, 26—30,
33—37, 40, 41, 44, 49, 102, 114,
170, 203
Григорий XV 101—104, 128, 156
Дамаскин И. 140—144
Девочка О. 35
Демский П. 195
Дионисий Ралли Палеолог 32,
37
Докторович Л. 67, 70
Другет А. 187
Другет Г. 185, 186
Жолкевский Ст. 90, 96
Жукович П. 47, 53
Загоровский Г. 77
'Заленский С. 44
Замойский Я. 43, 45, 46, 49, 50,
58, 59, 65, 69, 85—89, 93, 98,
140
Зебжидовский Н. 90, 93
Зейкань И. 187
Зизаний С. 99
Иван Грозный 19, 45
Иеремия (патриарх) 33—36,
45, 47, 48, 98
Инголи Фр. 103, ПО, 133, 135,
142, 143, 145—147, 150, 152,
153, 186, 197
Иннокентий X. 114, 152, 169,
171, 180, 181, 184, 200
Исаевич Я. 29
Исидор (митрополит) 14, 53
Кавацца Дж. 194
219
Канизий П. 23, 29
Кампанелла Т. 102
Капуа ди А. 45, 46, 68, 70,
77—79, 91, 96, 97
Карнковский Ст. 57, 69, 87
Кароль-Фердинанд (Ваза) 180
Кисель А.' 149—155, 160—166,
172—175, 181, 182, 194, 199
Климент VIII 43, 49, 53, 58, 59,
=60, 62, 67, 70, 83, 88, 102, 112,
115, 203
Коммендони Дж. 25
Комо ди (кардинал) 28, 29, 30,
34, 35, 37, 38, 45
Константин (Конюховский)
195 196
Кордуба М. 191
Копыстенский М. 51
Корсак Р. 196, 109—112, 117,
123, 130, 133, 134, 138, 145, 146
Косинский К. 61, 62
Косинский Ст. 129, 130
Косов С. 155, 172—174, 181,
182, 199, 201
Коховский В. 183
Крайцар Я. 29, 30, 44
Крижанич Ю. 170
Крипьякевич И. 28, 159,
162
Крупецкий А. 97, 185—188
Кунаков Г. 176
Кунцевич И. 126—130, 204
Ланцелотти Дж. 126, 156
Датерна М. 75
Лжедмитрий 89, 198
Лизоля 1.94
Ликовский Э. 78
Липпай Г. 118, 186, 187, 189
Липпомано А. 23
Лорантфи Ж. 187, 189
Лубенский М. 169, 179
Лясота Э. 59, 63, 64
Магни В. 136—138, 147, 151—
153, 155, 171
Максимилиан (Габсбург) 49
Маласпина Г. 49, 51—53, 56,
61, 65—67, 80, 83, 84, 88
Массари Д. 183
Маттеи К. 186
Мацейовский Б. 45—48, 50—53,
58, 66—68, 70, 73—75, 82, 88
Мельци 191, 192
Менджини Дж. 23
Микошинский Б. 61, 64
Мирчич П. 43
Могила И. 43
Могила П. 140—142, 144, 149,
150—154, 171, 173
Молчановский Н. 191
Монтовато К. 23
Мороховский И. 129
Москетти Г. 70, 77
Мужиловский С. 162
Мыцык Ю. 161
Мясковский В. 160, 161, 174
Мясковский Л. 177
Назарко И. 129
Наливайко С. 53, 64, 65, 71, 77,
202
Нестеренко М. 181, 183, 194
Нечай Д. 193
Никифор 76, 81
Новак Н. 105, 106, 117, 122
Олеарий А. 196
Оссолинский Е. 136, 138, 151,
155, 161, 171, 172, 175, 178, 194,
199
Ориховский Ст. 7—9, 11, 22
Острожский А. 86—87
Острожская К. 12
Острожские 21, 31—33, 62, 89,
96
Острожский Константин (Ва-
силий) 12, 29—34, 36—40, 45,
48, 51, 54—56, 58, 62—64, 71,
72, 75, 76, 80, 89, 203.
Острожский К. 31
Острожский Я. 12, 31, 32, 58,
62, 70, 80, 86, 89, 90, 92, 96
Острянин Я. 139, 145
Павел V. 102, 113, 116
Паисий (митрополит) 161, 162,
197
Палотто 146, 173
Памфили 146, 154
Парчевский П. 124
Пастории И. 163, 200
Петрович П. 187—189
Пигас М. 82.
Пирлинг П. 191, 195, 196
Плетенецкий Е. 81—89
Пиннели Дж. 67
Плещеев Н. 170
Подберезский А. 115
Поссевино А. 4, 18—23, 26—31,
33, 38, 40, 41, 44, 47, 120, 203
Потий А. (И.) 46—48, 50, 53—
57, 66—73, 77, 83—88, 90, 94—
97, 124, 156
Претвич Я. 88, 90
220
Протасевич В. 11, 24, 25
Лузина А. 140—142, 147, 171
Раб Ю. 75
Радзивилл А. С. 180
Радзивилл Г. 55, 57, 69, 74
Радзивилл Н. 66, 69, 84
Радзивилл Н. Хр. 12
Радзивилл Хр. 81, 87
Ря цзиминьская-Кленовская А.
129
Ракоци Д. 186, 187, 189
Рангони К. 84—92
Рикарди В. 153
Рогоза М. 53, 54, 70, 73, 77, 84
Розражевский И. 70
Руджиери Ф. 7, 24
Рудольф II (Габсбург) 43
Рутский И. 95, 96, 105—114,
116—118, 120—123, 128, 130,
131, 133, 138, 144, 155—157,
202
Сагредо Н. 190—194
Сальмерон А. 23
Самборский А. 119
Сангушко А. 139—149
Сангушко Г. 37
Сантори Дж. А. 28, 48, 102
Сапега Л. 51, 56, 70, 74, 86, 87,
127, 128
Сапега К.-Л. 175, 178
Сапега Н. М. 55
Сарацин П. 143
Селява А. 109, 111, 114, 150,
171, 182, 183
Сигизмунд III 11, 41—43, 47—
48, 52, 57, 66, 73, 87, 89, 92, 93,
98, 111, 127, 131, 132, 140, 203,
204
Сигизмунд-Август 40
Сикст V 46, 48, 49, 102
Симонетта Т. 94—96
Скарга П. 11—-18, 22, 23, 25,
26, 40, 47, 48, 53, 66, 74, 75, 81,
82, 84, 91, 203
Слуцкий Ю. 31
Смотрицкий М. 131
Соликовский В. 38, 43
Соликовский Д. (Ян-Димитр)
38, 39, 51, 52, 58, 62, 66, 70, 80,
84
Степанович Г. 71
Сулима И. 139
Суханов А. 197, 198
Тарасович В. 186, 187, 189
Тарновская С. 25, 26
Тарковский Я. 12, 25, 70
Тенчинский Я. 11
Терлецкий Б. 119
Терлецкий К. 35, 47, 48, 50—57,
66—73, 75, 77. 83, 84, 95, 97,
156
Терлецкий М. 112, 149, 150, 153,
171
Терлецкий Я- 71
Тиссаровский О. 94—97
Томашивский С. 191
Торрес Дж. ди 154, 155, 162,
168—170, 172—174, 176—183,
190—194, 198, 199
Торрес К. 126, 127
Тугайбей 169
Тышкевич Г. 109
Тышкевич Я. 161
Тьеполо 190
Урбан VIII ПО, 119, 126, 128,
132, 140, 141, 145, 149—151,
156, 197, 204
Унковский В. 198, 199
Фердинанд (Габсбург) 137
Федоров И. 29, 30
Филалет Хр. 82
Филонарди М. 142, 143, 145—
147, 151
Филипп II (Габсбург) 102
Халецкий Д. 74
Халецкий О. 11, 33, 46,
48, 52, 57, 68
Хлопецкий И. 97
Хмельницкий Б. 125, 160—162,
164—168, 175, 176, 181—183,
190—195, 198, 199, 201
Цезарь Ю. 33
Челлини Л. 34
Ченсцик Л. 183
Четвертинский Г. 150
Шевалье П. 176
Шевригин И. 18
Шмурло Е. 141, 155, 196
Яворницкий Д. 64
Язловецкий Н. 61, 62, 65
Якушич Ю. 187
Ян-Альберт 136
Ян-Казимир 160, 163, 165, 166,
170, 173, 176—182, 199, 200
Яновский Л. 53
221
ОГЛАВЛЕНИЕ
Предисловие	3
Глава 1. Контрреформация на Востоке Европы	7
§ 1. Генезис идеи унии в публицистике 60—80-х годов
XVI в.	7
«Описание дороги» Б. Гербеста	7
«О единстве церкви божьей» П. Скарги	11
Трактаты А. Поссевино	18
§ 2. Орден иезуитов и папская дипломатия на Украине
(70-е — начало 80-х годов XVI в.)	23
Иезуиты на украинских землях	23
Деятельность А. Поссевино	26
Князь К. К. Острожский и проблема унии церквей 31
Григорианский календарь	33
Глава 2. Роль папства в заключении	Брестской унии	42
§ 1.	Униатские тенденции в среде православных иерархов 44
Визит патриарха Иеремии	45
Подготовка поездки в Рим епископов-униатов	49
§ 2.	Дипломатическая	миссия	А.	Комуловича	58
$ 3. Заключение унии	66
Уния И. Потия и	К.	Терлецкого	66
Брестские соборы	72
§ 4. Папская дипломатия в борьбе с антиуниатским движе-
нием (конец XVI — начало XVII	в.)	79
Сейм 1597 года	80
Сеймовая борьба в начале XVII в.	85
Епископские кафедры	93
Глава 3. Конгрегация пропаганды веры и униатская	
церковь	101
§ 1. Управление униатской митрополией	105
Представительство униатов в Риме	105
Соборы и визитации	107
Митрополиты и епископы	109
Орден базилиан	113
§ 2. Подготовка клира	116
Папские коллегии за рубежом	116
Попытки создания униатской семинарии	121
§ 3. Униаты и православные в 20-е — начале 30-х годов	
XVII в.	125
222
Беатификация И. Кунцевича	126
Религиозная политика Владислава IV	132
$ 4. Проекты «универсальной унии»	139
Инициатива князя А. Сангушко	139
Подготовка «универсальной унии» накануне Освободи-
тельной войны	148
Глава 4. Кризис папской политики на Украине в годы
Освободительной войны	1648—1654 гг.	159
§ 1. Религиозные требования восставших	159
Переяславская комиссия	160
Зборовский мир	163
в 2. Курс папства на сохранение унии	168
Крах «универсальной унии»	170
Противодействие ратификации	Зборовского договора 174
«Ужгородская уния»	184
§ 3. Дипломатические акции курии в поддержку Речи
Посполитой	190
Заключение	202
Список источников и литературы	207
Указатель имен	219
Монография
Плохий Сергей Николаевич.
ПАПСТВО И УКРАИНА
(Политика римской курии
на украинских землях в XVI—XVII вв.)
Художественный редактор С. В. Ковалев
Технический редактор Н. Н, Горбунова
Корректор И. Е. Бей
ИБ № 13895
Сдано в набор 30.09.88. Поди, в печать 10.04.89. БФ 03555.
Формат 84Х108’/з2- Бум. тип. № 2. Литературная гарни-
тура. Высокая печать. Усл. печ. л. 11,76. Усл. кр.-отт.
12,02. Уч.-изд. л. 12,38. Тираж 2000 экз. Изд. № 8790.
Зак. 8—3264. Цена 2 рРбь к.
Головное издательство издательского объединения
«Выща школа», 252054, Киев-54, ул. Гоголевская, 7
Отпечатано с матриц Головного предприятия республи-
канского производственного объединения «Полиграфкни*
га», 252057, Киев, ул. Довженко, 3 в Харьковской город-'
ской типографии № 16. 310003 Харьков, 3, ул. Универси-
тетская, 16. Зак. 761.
»