КОНФИГУРАТОР
книга для смеха

КОНФИГУРАТОР
сборник
юмористической
фантастики
фант’юм
ЛЕНИН ГРАД-1990

К64
Составитель В. Николенко
(С) Ленинградский комитет литераторов

ОТ СОСТАВИТЕЛЯ
♦
Вообще-то всё, что творится вокруг нас — это фантасти¬
ка. Ну, скажите, где ещё, в какой сверхразвитой державе
можно безудержно шутить по поводу талонов на мыло,
очередей, такси? Где ещё среди бела дня машина окатит
вас грязью из вот уже семьдесят три года не просыхающей
лужи? В каком страшном сне может присниться женщина
с веслом, с кайлом, с рельсой под мышкой и с ребенком на
руках? А у нас всё это есть на радость писателям-сатирикам,
количество которых на душу населения уже давно превы¬
сило останкинскую телебашню.
Ходишь по улице — хохочешь, в столовую зайдешь, зали¬
ваешься, телевизор включишь... Нет, лучше вообще не вклю¬
чать. Посмотришь что-нибудь, съезд какой-нибудь, вообще
до судорог можно дойти. И от смеха, от которого схваты¬
вает живот, от животного то есть, всё чаще и чаще на глаза
наворачиваются слёзы. Потому что понимаем — уже не до
смеха, уже вообще ни до чего.
А посмеяться охота. Уж так человек устроен — охота и
всё! Не над каким-нибудь конкретным недостатком, а просто
так, от души, над смешным словом, смешной ситуацией,
остроумной ситуацией, остроумной фразой... Хочется ве¬
рить, что писатели, собранные под одной обложкой в данном
сборнике Фант-Юм (фантастического юмора) предоставят
вам такую возможность. Скажу честно, что составитель,
не раз перечитывая сборник, хохотал от души, чего и вам
желает. Потому что, говоря словами одного из героев амери¬
канского фантаста Клиффорда Саймака — смех всегда со¬
хранит свою ценность.
Собственно, ради этого и затевалась книга, предлагаемая
нашим уважаемым, самым читающим в мире читателям.
В. Николенко
СЧАСТЛИВОГО
ПУТИ

Роберт Шекли
♦
НЕОБХОДИМАЯ
ВЕЩЬ
Ричард Грегор сидел за своим столом в пыльной конторе
фирмы «ААА — ПОПС» — Астронавтического антиэнтро-
пийного агентства по оздоровлению природной среды, тупо
уставившись на список, включавший ни много ни мало
2305 наименований. Он пытался вспомнить, что же тут
упущено.
Антирадиационная мазь? Осветительная ракета для ва¬
куума? Установка для очистки воды? Нет, все это уже есть.
Он зевнул и взглянул на часы. Арнольд, его компаньон,
вот-вот должен вернуться. Еще утром он отправился за¬
казать все эти 2305 предметов и проследить за их погруз¬
кой на корабль. Через несколько часов, точно по расписанию
они стартуют для выполнения нового задания.
Но все ли он предусмотрел? Космический корабль — это
остров на полном самообеспечении. Если на Дементии II у
тебя кончатся бобы, ты там не отправишься в лавку. А если,
не дай бог, сгорит обшивка основного двигателя, никто не
поспешит заменить ее. На борту должно быть все — и за¬
пасная обшивка, и инструмент для замены, и инструкция,
как это сделать. Космос слишком велик, чтобы позволить
себе роскошь спасательных операций.
Аппаратура для экстракции кислорода... Сигареты... Да,
прямо универсальный магазин, а не ракета.
Грегор отбросил список, достал колоду потрепанных
карт и разложил безнадежный пасьянс собственного изобре¬
тения.
6
Спустя несколько минут в контору небрежной походкой
вошел Арнольд.
Грегор с подозрением посмотрел на компаньона. Когда
маленький химик, сияя от счастья, начинал лихо подпры¬
гивать, это обычно означало, что «ААА — ПОПС» ждут
крупные неприятности.
—	Ты все достал? — робко поинтересовался Грегор.
—	В лучшем виде,— гордо заявил Арнольд.
—	Старт назначен на...
—	Успокойся, будет полный порядок!
Он уселся на край стола.
—	Я сегодня сэкономил кучу денег.
—	Бог ты мой,— вздохнул Грегор.— Что ты еще натво¬
рил?
—	Нет, ты только подумай,— торжественно произнес
Арнольд.— Только подумай о тех деньгах, которые попусту
тратятся на снаряжение самой обычной экспедиции. Мы
упаковываем 2305 единиц снаряжения ради одного-единст-
венного ничтожного шанса, что нам может понадобиться
одна из них. Полезная нагрузка корабля снижена до пре¬
дела, жизненное пространство стеснено, а эти вещи никогда
не понадобятся!
—	За исключением одного или двух случаев, когда они
спасают нам жизнь.
—	Я это учел. Я все тщательно изучил и нашел возмож¬
ность существенно сократить список. Небольшое везение —
и я отыскал ту единственную вещь, которая действитель¬
но нужна экспедиции. Необходимую вещь!
Грегор поднялся. Он был намного выше своего ком¬
паньона. Ему представилась сцена с нанесением телесных
повреждений, но он сдержал себя.
—	Арнольд,— сказал он,— я не знаю, что ты там нашел,
но лучше бы ты погрузил эти 2305 предметов на борт ко¬
рабля. И как можно быстрее!
—	Я не могу этого сделать,— ответил Арнольд, нервно
хихикнув.— Деньги кончились. Но эта штука себя окупит.
7

—	Какая штука?
—	Единственная действительно необходимая вещь. По¬
ехали на корабль, я тебе ее покажу.
Больше Грегор не смог вытянуть из пего ни слова.
Всю долгую дорогу в космопорт Кеннеди Арнольд таин¬
ственно улыбался. Их корабль уже стоял на пусковой пло¬
щадке, готовый к старту.
Арнольд торжествующе распахнул люк.
—	Вот! — воскликнул он.— Смотри! Это панацея от всех
возможных бед!
Г регор вошел внутрь. Он увидел большую фантастичес¬
кого вида машину с беспорядочно размещенными на корпусе
циферблатами, лампочками и индикаторами.
—	Что это?
—	Не правда ли, красавица? — Арнольд нежно похлопал
машину.— Я выудил ее у межпланетного старьевщика Джо
практически за бесценок.
Г регору все стало ясно. Когда-то он сам имел дела со
старьевщиком Джо, и каждый раз это приводило к печаль¬
ным последствиям. Немыслимые машины Джо в самом деле
работали, но как — это другой вопрос.
—	Ни с одной из машин Джо я не отправлюсь в кос¬
мос,— твердо заявил Грегор.— Может быть, нам удастся
продать ее на металлолом?
Он судорожно бросился разыскивать кувалду.
—	Погоди,— взмолился Арнольд.— Дай я покажу ее
в работе. Подумай сам. Мы в глубоком космосе. Выходит из
строя основной двигатель. Мы обнаруживаем, что на третьей
шестеренке открутилась и исчезла гайка. Что мы делаем?
—	Мы берем новую гайку из числа 2305 предметов, ко¬
торые взяли с собой на случай вот таких чрезвычайных об¬
стоятельств,— сказал Грегор.
—	В самом деле? Но ведь ты не включил в список четы¬
рехдюймовую дюралевую гайку! — торжествующе вскричал
Арнольд.— Я проверял. Что тогда?
—	Не знаю. А что ты можешь предложить?
8
Арнольд подошел к машине, нажал на кнопку и громко и
отчетливо произнес:
—	Дюралевая гайка, диаметр четыре дюйма.
Машина глухо зарокотала. Вспыхнули лампочки. Плавно
отодвинулась панель, и глазам компаньонов представилась
сверкающая, только что изготовленная гайка.
—	Готово! — воскликнул Арнольд.
—	Хм,— произнес Грегор без особого энтузиазма.—
Итак, она делает гайки. А что еще?
Арнольд снова нажал на кнопку:
—	Фунт свежих креветок.
Панель отодвинулась — внутри были креветки.
—	Дал маху — следовало заказать очищенные,— заме¬
тил Арнольд.— Ну да ладно.
Он нажал на кнопку:
—	Графитовый стержень. Длина четыре фута, диаметр
два дюйма.
На этот раз панель открылась больше — и появился
стержень.
—	Что еще она может делать? — спросил Грегор.
—	А что бы ты хотел? Тигренка? Карбюратор? Двадца¬
типятиваттную лампочку? Жевательную резинку?
—	Ты хочешь сказать — она может состряпать все, что
угодно?
—	Все, что ни пожелаешь! Это Конфигуратор! Попробуй
сам.
Грегор попробовал и быстро произвел на свет одно за
другим пинту питьевой воды, наручные часы и банку майо¬
неза.
—	Неплохо,— сказал он.— Но...
—	Что «но»?
Грегор задумчиво покачал головой. Действительно —
что? Просто по собственному опыту он знал, что эти новин¬
ки никогда не бывают столь надежны в работе, как кажется
на первый взгляд.
Он задумался, затем снова нажал на кнопку:
9

—	Транзистор серии Е1324.
Машина глухо загудела, отодвинулась панель, и он уви¬
дел крохотный транзистор.
—	Неплохо,— признал Грегор.— Что ты там делаешь?
—	Чищу креветки,— ответил Арнольд.
Насладившись салатом из креветок, приятели вскоре по¬
лучили разрешение на взлет, и через час их корабль был уже
в космосе.
Они направлялись на Деннетт IV, планету средних раз¬
меров в созвездии Сикофакс. Деннетт был жаркой, влажной,
плодородной планетой с одним-единственным серьезным не¬
достатком — чрезмерным обилием дождей. Почти все время
на Деннетте шел дождь, а когда его не было, собирались
тучи. Компаньонам предстояло ограничить выпадение дож¬
дей. Основами регулирования климата они вполне владели.
Это были частые для многих миров трудности. Несколько
суток — и все будет в порядке.
Путь не был отмечен никакими событиями. Впереди
показался Деннет. Арнольд выключил автопилот и повел
корабль сквозь толщу облаков. Они опускались в километ¬
ровом слое белесого тумана. Вскоре показались горные вер¬
шины, а еще через несколько минут корабль завис над
скучной серой равниной.
—	Странный цвет для ландшафта,— заметил Грегор.
Арнольд кивнул. Он привычно повел корабль по спира¬
ли, выровнял его, аккуратно опустил и, сбалансировав, вы¬
ключил двигатель.
—	Интересно, почему здесь нет растительности? — раз¬
мышлял вслух Г регор.
Через мгновение они это узнали. Корабль на секунду
замер, а затем провалился сквозь мнимую равнину и, про¬
летев несколько десятков метров, рухнул на поверхность.
«Равниной» оказался туман исключительной плотности,
какого нигде, кроме Деннета, не встретить.
Компаньоны быстро отстегнули ремни, тщательно ощу¬
пали себя и, убедившись в отсутствии увечий, приступили к
осмотру корабля.
10
Неожиданное падение не принесло ничего хорошего их
старенькой посудине. Радио и автопилот оказались напрочь
выведенными из строя. Были покорежены десять пластин в
обшивке двигателя, и, что хуже всего, полетели многие
элементы в системе управления.
—	Нам еще повезло,— заключил Арнольд.
—	Да,— сказал Грегор, вглядываясь в туман.— Однако
в следующий раз лучше садиться по приборам.
—	Ты знаешь, отчасти я даже рад, что все так произо¬
шло. Теперь ты убедишься, как незаменим Конфигуратор.
Ну что, приступим к работе?
Они составили список всех поврежденных частей.
Арнольд подошел к Конфигуратору и нажал на кнопку:
—	Пластина обшивки двигателя, пять дюймов на пять,
толщина полдюйма, сплав 342.
Конфигуратор быстро изготовил требуемое.
—	Нам нужно десять штук,— сказал Грегор.
—	Знаю,— ответил Арнольд и снова нажал на кнопку:
—	Повторить.
Машина бездействовала.
—	Наверное, надо ввести команду полностью,— решил
Арнол ьд.
Он ударил кулаком по кнопке и произнес:
—	Пластина обшивки двигателя, пять дюймов на пять,
толщина полдюйма, сплав 342.
Конфигуратор не шелохнулся.
—	Странно,— сказал Арнольд.
—	Куда уж,— произнес Г регор, чувствуя, что внутри у
него что-то обрывается.
Арнольд попробовал еще раз — безрезультатно. Он заду¬
мался, затем, снова ударив кулаком по кнопке, сказал:
—	Пластиковая чашка.
Машина произвела чашку из ярко-голубого пластика.
—	Еще одну,— сказал Арнольд.
Конфигуратор не откликнулся, и Арнольд попросил вос¬
ковую свечу. Машина ее изготовила.
11

- Еще одну восковую свечу,— приказал Арнольд.
Машина не повиновалась.
—	Интересно,— произнес Арнольд,— Мне следовало бы
раньше подумать о такой возможности.
—	Какой возможности?
—	Очевидно, Конфигуратор может произвести все, что
угодно, но только в единственном числе.
Арнольд провел еще один эксперимент, заставив машину
изготовить карандаш. Она это сделала, но только один раз.
—	Прекрасно,— подытожил Грегор,— но нам нужны
еще девять пластин. И для системы управления необходимы
четыре абсолютно идентичные детали. Что будем делать?
—	Что-нибудь придумаем,— беззаботно ответил Ар¬
нольд.
—	Надеюсь.
За бортом корабля начался дождь.
—	Я могу найти поведению машины только одно объяс¬
нение,— говорил Арнольд несколько часов спустя.— По¬
лагаю, здесь действует принцип наслаждения.
—	Что? — встрепенулся Г регор. Он дремал, убаюканный
мягким шелестом дождя.
—	Эта машина обладает своего рода разумом,— продол¬
жал Арнольд.— Получив стимулирующее воздействие, она
переводит его на язык исполнительных команд и произ¬
водит предмет в соответствии с заложенной в памяти про
граммой.
—	Производит,— согласился Грегор,— но только еди¬
ножды!
—	Да, но почему? Здесь ключ ко всей нашей проблеме.
Я полагаю, мы столкнулись с фактором самоограничения,
вызванного стремлением к наслаждению.
—	Не понимаю.
—	Послушай. Создатели машины не стали бы ограничи¬
вать ее возможности таким образом. Единственное объясне¬
12
ние, которое я нахожу, заключается в том, что при подоб¬
ной сложности машина приобретает почти человеческие
черты. Машина получает определенное наслаждение от про¬
изводства только новых предметов. Сотворив изделие, маши¬
на теряет к нему всякий интерес и хочет произвести что-
нибудь еще.
Такое объяснение снова повергло Грегора в апатичную
дремоту.
—	Реализовать весь заложенный в нее потенциал,— про¬
должал Арнольд,— вот чего хочет машина. С этой точки
зрения всякое повторение — пустая трата времени.
—	Более дурацких рассуждений я в жизни не слыхал,—
сказал Грегор— Но допустим, ты прав. Что же мы все-таки
можем сделать?
—	Не знаю,— сказал Арнольд.
—	Я так и думал.
В этот вечер Конфигуратор произвел им на ужин вполне
приличный ростбиф. На десерт был яблочный пирог. Ужин
заметно улучшил моральное состояние приятелей.
—	Заменители...— задумчиво произнес Грегор, затяги¬
ваясь сигаретой марки «Конфигуратор».— Вот, что мы
должны попробовать. Сплав 342 — не единственный мате¬
риал, из которого можно изготовить обшивку. Есть и другие
сплавы, которые продержатся до нашего возвращения на
Землю.
Вряд ли можно было хитростью заставить Конфигуратор
изготовить пластину из какого-либо ферросплава. Компа¬
ньоны приказали машине изготовить бронзовую пластину
и получили ее. Однако после этого Конфигуратор отказал им
как в медной, так и в оловянной пластинах. На алюминие¬
вую пластину машина согласилась так же, как на пластины
из кадмия, платины, золота и серебра. Пластина из вольф¬
рама была уникальным изделием, удивительно, как Конфи¬
гуратор вообще смог ее отлить. Плутоний был отвергнут
Грегором, и подходящие материалы стали постепенно ис¬
тощаться. Арнольду пришла идея использовать сверхпроч¬
13

ную керамику. Наконец, последнюю пластину сделали из
чистого цинка.
Конечно, пластины из благородных металлов могли рас¬
плавиться, однако при хорошем охлаждении была надежда,
что они продержатся до Земли.
В общем, ночью приятели неплохо поработали и уже под
утро смогли выпить за успех предприятия превосходный,
хотя и несколько маслянистый херес марки «Конфигура¬
тор».
На следующий день они смонтировали пластины. Кормо¬
вая часть корабля имела вид лоскутного одеяла.
—	По-моему, очень даже неплохо! — восхитился Ар¬
нольд.
—	Только бы они продержались до Земли,— судя по
голосу, Грегор отнюдь не разделял энтузиазма своего ком¬
паньона.— Ну ладно, пора приниматься за систему управ¬
ления.
Здесь возникла новая проблема. Были разбиты четыре
абсолютно одинаковые детали — хрупкие, тончайшей рабо¬
ты платы из стекла и проволоки. Заменители исключались.
Машина без колебаний изготовила одну деталь, но тем
дело и кончилось. К полудню приятели чувствовали себя
просто омерзительно.
—	Есть какие-нибудь идеи? — спросил Грегор.
—	Пока нет. Может, пообедаем?
Они решили, что салат из омаров будет очень кстати,
и заказали его Конфигуратору. Тот недолго погудел и...
ничего.
—	Ну а сейчас в чем дело?
—	Вот этого-то я как раз и боялся,— ответил Арнольд.
—	Боялся чего? Мы ведь еще не заказывали омаров.
—	Но мы заказывали креветки. И те и другие относятся
к ракообразным. Боюсь, что Конфигуратор разбирается в
классах объектов.
—	Ну что же, придется открывать консервы,— со вздо¬
хом сказал Грегор.
14
Арнольд вяло улыбнулся.
—	Видишь ли,— сказал он,— когда я купил Конфигу¬
ратор, то подумал, что нам больше не придется беспокоиться
о еде. Дело в том, что...
—	Как, консервов нет?!
—	Нет.
Они вернулись к машине и заказали семгу, форель, тун¬
ца... Безрезультатно. С тем же успехом они попробовали
получить свиную отбивную, баранью ножку и телятину.
—	По-моему, Конфигуратор решил, что вчерашний рост¬
биф поставил точку на мясе всех млекопитающих,— сказал
Арнольд.— Это интересно. Если дело так пойдет дальше, мы
сможем разработать новую теорию видов...
—	Умирая голодной смертью,— добавил Грегор.
Он потребовал жареного цыпленка, и на этот раз Конфи¬
гуратор сработал без колебаний.
—	Эврика! — воскликнул Арнольд.
—	Черт! — выругался Грегор.— Надо было заказать ин¬
дейку.
На планете Деннет продолжался дождь. Вокруг залатан¬
ной хвостовой части корабля клубился туман.
Арнольд занялся какими-то манипуляциями с логариф¬
мической линейкой, а Грегор, покончив с хересом, безуспеш¬
но пытался получить ящик виски. Убедившись в бесплод¬
ности своих попыток, он принялся раскладывать пасьянс.
После скудного ужина, состоявшего из остатков цып¬
ленка, Арнольд наконец завершил расчеты.
—	Это может подействовать,— сказал он.
—	Что именно?
—	Принцип наслаждения!
Арнольд поднялся и принялся расхаживать взад и впе¬
ред.
—	Раз эта машина обрела почти человеческие черты,
у нее должны быть и способности к самообучению. Я ду¬
маю, мы сможем научить ее испытывать наслаждение от
многократного производства одной и той же вещи, а имен¬
но — элементов системы управления.
15

—	Может и стоит попробовать,— с надеждой отозвался
Г регор.
Поздно вечером приятели начали переговоры с машиной.
Арнольд настойчиво нашептывал ей о прелестях повторе¬
ния. Грегор громко рассуждал об эстетическом наслаж¬
дении от многократного производства таких шедевров, как
элементы системы управления. Арнольд все шептал о тре¬
пете от бесконечного производства одних и тех же пред¬
метов. Снова и снова — все те же детали, все из того же
материала, производимые с одной и той же скоростью. Экс¬
таз! Грегор философствовал, сколь гармонично это соответ¬
ствует облику и способностям машины. Он говорил, что
повторение г ораздо ближе к энтропии, которая, с механиче¬
ской точки зрения, само совершенство.
По непрерывному щелканию и миганию можно было су¬
дить, что Конфигуратор внимательно слушал. Когда на Ден-
нетте забрезжил промозглый рассвет, Арнольд осторожно
нажал на кнопку и дал команду изготовить нужную деталь.
Конфигуратор явно колебался. Лампочки неопределенно
мигали, стрелки индикаторов нерешительно дергались.
Наконец послышался щелчок, панель отодвинулась, и по¬
казался второй элемент системы управления.
—	Ура! — закричал Грегор, хлопнув Арнольда по плечу.
Он поспешно нажал на кнопку и заказал еще одну деталь.
Конфигуратор громко и выразительно загудел и... ничего
не произвел.
Грегор сделал еще одну попытку, однако и на этот раз
машина — уже без колебаний — отказалась выполнить про¬
сьбу людей.
—	Ну а сейчас-то в чем дело? — спросил Грегор.
—	Все ясно,— грустно ответил Арнольд.— Он решил
попробовать повторение только ради того, чтобы опреде¬
лить, не лишает ли себя чего-нибудь, не испытав его. Я ду¬
маю, что Конфигуратору повторение не понравилось.
—	Машина, которая не любит повторения! — тяжело
вздохнул Грегор.— Это так не по-человечески...
16
Время приближалось к ужину, и приятели решили вы¬
удить из Конфигуратора что-нибудь съестное. Получить
овощной салат было довольно несложно, однако он ока¬
зался не слишком калорийным. Конфигуратор добавил бу¬
ханку хлеба, но о пироге не могло быть и речи. Молочные
продукты также исключались: накануне компаньоны зака¬
зывали сыр. Наконец, только через час, после многочислен¬
ных попыток и отказов, их усилия были вознаграждены
фунтом бифштекса из китового мяса,— видно, Конфигура¬
тор был не совсем уверен в его происхождении.
Сразу после ужина Г регор снова стал вполголоса напе¬
вать машине о радостях повторения. Конфигуратор мерно
гудел и периодически мигал лампочками, показывая, что
все еще слушает.
Арнольд обложился справочниками и стал разрабатывать
новый план. Спустя несколько часов он вдруг вскочил с ра¬
достным криком:
—	Я знал, что его найду!
—	Что найдешь? — живо поинтересовался Грегор.
—	Заменитель системы управления!
Он сунул книгу буквально под нос Грегору.
—	Смотри! Ученый на Ведньере II создал это пятьдесят
лет тому назад. Система по современным понятиям неук¬
люжа, но она неплохо действует и вполне подойдет для
нашего корабля.
—	Ага. А из чего она сделана? — спросил Грегор.
—	В том-то вся и штука! Мы не можем ошибиться.
Она сделана из особого пластика!
Арнольд быстро нажал на кнопку и прочитал описание
системы управления.
Ничего не произошло.
—	Ты должен изготовить систему управления типа Вед-
ньер! — закричал Арнольд.— Если ты этого не сделаешь, то
нарушишь собственные принципы!
Он снова ударил по кнопке и еще раз отчетливо прочитал
описание системы.
17

И на этот раз Конфигуратор не повиновался.
Тут Грегора осенило ужасное подозрение. Он быстро
подошел к задней панели Конфигуратора и нашел там то,
чего опасался.
Это было клеймо изготовителя. На нем было написано:
КОНФИГУРАТОР, КЛАСС 3. ИЗГОТОВЛЕН ВЕДНЬЕР-
СКОЙ ЛАБОРАТОРИЕЙ. ВЕДНЬЕР II.
—	Конечно, они уже использовали его для этих целей, -
грустно констатировал Арнольд.
Грегор промолчал. Сказать было нечего.
Внутри на стенках корабля появились капли. На сталь¬
ной пластине в хвостовом отсеке обнаружилась ржавчина.
Машина продолжала слушать увещевания о пользе пов¬
торения, но ничего не производила.
Снова возникла проблема обеда. Фрукты исключались
из-за яблочного пирога. Не стоило и мечтать о мясе, рыбе,
молочных продуктах, каше. В конце концов компаньонам
удалось отведать лягушек, печеных кузнечиков, приготов¬
ленных по древнему китайскому рецепту, и филе из игуаны.
Однако после того, как с ящерицами, насекомыми и земно¬
водными было покончено, приятели поняли, что пищи боль¬
ше не будет.
И Арнольд, и Грегор чувствовали нечеловеческую уста¬
лость. Длинное лицо Грегора совсем вытянулось.
За бортом непрерывно лил дождь. Корабль все больше
засасывало в хлипкую почву.
Но тут Грегора осенила еще одна идея. Он старался
тщательно ее обдумать. Новая неудача могла повергнуть
в непреоборимое уныние. Вероятность успеха была ничтож¬
ной, но упускать ее было нельзя.
Грегор медленно приблизился к Конфигуратору. Ар¬
нольд испугался неистового блеска в его глазах.
—	Что ты собираешься делать?
—	Я собираюсь дать этой штуке еще одну, последнюю
команду,— хрипло ответил Грегор.
18
Дрожащей рукой он нажал на кнопку и что-то прошеп¬
тал. В первый момент ничего не произошло. Внезапно Ар¬
нольд закричал:
—	Назад!
Машина затряслась и задрожала, лампочки мигали,
стрелки индикаторов судорожно дергались.
—	Что ты ей приказал? — спросил Арнольд.
—	Я приказал ей воспроизвести себя!
Конфигуратор затрясся в конвульсиях и выпустил облако
черного дыма. Приятели закашлялись, судорожно глотая
воздух.
Когда дым рассеялся, они увидели, что Конфигуратор
стоит на месте, только краска на нем в нескольких местах
потрескалась, а некоторые индикаторы бездействуют. Рядом
с ним, сверкая каплями свежего масла, стоял еще один
Конфигуратор.
—	Ура! — закричал Арнольд.— Это спасение!
—	Я сделал гораздо больше,— устало ответил Грегор.—
Я обеспечил нам состояние.
Он повернулся к новому Конфигуратору, нажал на
кнопку и прокричал:
—	Воспроизведись!
Через неделю, завершив работу на Деннетге IV, Арнольд,
Грегор и три Конфигуратора уже подлетали к космопорту
Кеннеди. Как только они приземлились, Арнольд выскочил
из корабля, быстро поймал такси и отправился сначала на
Кэнэл-стрит, а затем в центр Нью-Йорка. Дела заняли
немного времени, и уже через несколько часов он вернулся
на корабль.
—	Все в порядке,— сказал он Грегору.— Я поговорил с
несколькими ювелирами. Без существенного влияния на ры¬
нок мы можем продать около двадцати больших камней.
После этого, думаю, надо, чтобы Конфигураторы занялись
платиной, а затем... В чем дело?
Г регор мрачно смотрел на него.
—	Ты ничего не замечаешь?
19

—	А что? — Арнольд огляделся.
Там, где раньше стояли три Конфигуратора, сейчас их
было уже четыре.
—	Ты приказал им воспроизвести еще одного? — спро¬
сил Арнольд.— Ничего страшного. Теперь надо только
приказать, чтобы они сделали по бриллианту.
—	Ты все еще ничего не понял! — грустно воскликнул
Грегор.— Смотри!
Он нажал на кнопку ближайшего Конфигуратора и ска¬
зал:
—	Бриллиант.
Конфигуратор затрясся.
—	Это все ты и твой проклятый принцип наслажде¬
ния,— устало проговорил Грегор.
Машина вновь завибрировала и произвела на свет... еще
один КОНФИГУРАТОР!!!
Борис Штерн
♦
ЧЬЯ ПЛАНЕТА?
Земной разведывательный звездолет, возвращаясь домой,
забрел в скопление звездной пыли. Место было мрачное,
неизученное, и земляне искали здесь и везде кислородные
миры — дышать уже было нечем. Поэтому, когда звездолет
подошел к кислородной планетке, робот Стабилизатор за¬
орал нечеловеческим голосом: «Земля!», и инспектор Бел
Амор проснулся.
Тут же у них произошел чисто технический разговор,
разбавленный юмором для большего интересу, разговор,
который обязаны произносить многострадальные герои фан¬
тастического жанра в порядке информации читателя: о за¬
селении планет, о разведке, о космосе, о трудностях своей
работы. Закончив этот нудный разговор, они облегченно
вздохнули и занялись своим делом: нужно было ставить
бакен.
Что такое бакен? Это полый контейнер с передатчиком.
Он сбрасывается на орбиту и непрерывно сигналит: «Владе¬
ния Земли, владения Земли, владения Земли...» На этот
сигнал устремляются могучие звездолеты с переселенцами.
Все дела.
Несколько слов о Бел Аморе и Стабилизаторе. Инспек¬
тор Бел Амор — человек средних лет с сонными глазами; в
разведке не бреется, предпочитает быть от начальства по¬
дальше. Не дурак, но умен в меру. Анкетная автобиогра¬
фия не представляет интереса. О Стабилизаторе и того
меньше: трехметровый корабельный робот. Недурен собой,
21

но дурак отменный. Когда Бел Амор спит. Стабилизатор
дежурит: держится за штурвал, разглядывает приборы.
Их придется на время покинуть, потому что события
принимают неожиданный оборот. С другого конца пылевого
скопления к планетке подкрадывается нежелательная пер¬
сона — звездолет внеземной цивилизации. Это новенький
суперкрейсер, только что спущенный со стапелей. Он пат¬
рулирует галактические окрестности и при случае не прочь
застолбить подходящую планетку. Его жабообразной циви¬
лизации как воздух нужна нефть... что-то они с ней делают.
В капитанской рубке расположился контр-адмирал Квази-
рикс — толстая жаба с эполетами. Команда троекратно
прыгает до потолка; открыта планета с нефтью, трехме¬
сячный отпуск обеспечен. Крейсер и земной разведчик при¬
ближаются к планетке и замечают друг друг а.
Возникает юридический казус: чья планета?
—	У них орудия противозвездной артиллерии...— шеп¬
чет Стабилизатор.
—	Сам вижу,— отвечает Бел Амор.
В местной системе галактик мир с недавних пор. Навое¬
вались здорово, созвездия в развалинах; что ни день, кто-
нибудь залетает в минные поля. Такая была конфронтация.
А сейчас мир, худой, правда. Любой инцидент чреват, тем
более, есть любители инцидентов. Вот, к примеру: рядом с
контр-адмиралом Квазириксом сидит его адъютант-лейте¬
нант Квазиквакс.
—	Плевать на соглашение,— квакает адъютант,— оно
все равно временное. Один выстрел — и никто ничего не
узнает. Много их расплодилось, двуногих, суперкрейсер
ни во что не ставят.
Есть и такие.
—	Будьте благоразумны,— отвечает ему контр-адми¬
рал.— В последнюю войну вы еще головастиком были, а я
уже командовал Квакзанским ракетным дивизионом. Вы
слышали что-нибудь о судьбе нейтральной цивилизации
Журавров из одноименного скопления? Нет? Посмотрите
22
в телескоп — клубы пепла до сих пор не рассеялись. Так
что, если хотите воевать, то женитесь на эмансипированной
лягушке и ходите на нее в атаки. А инструкция гласит: с
любым пришельцем по спорным вопросам завязывать мир¬
ные переговоры. У инспектора Бел Амора инструкция того
же содержания.
Гигантский суперкрейсер и двухместный кораблик сбли¬
жаются.
—	Вас тут не было, когда мы подошли!
—	Мы подошли, когда вас не было!
Бел Амор предлагает пришельцам отчалить подобру-
поздорову. Это он хамит для поднятия авторитета.
—	Послушайте, как вас там...— вежливо отвечает контр-
адмирал Квазирикс.— На службе я тоже агрессивен, хотя
по натуре пацифист. Такое мое внутреннее противоречие.
Мой адъютант советует решить спор одним выстрелом, но,
если после этого начнется новая галактическая война, я не
перенесу моральной ответственности. Давайте решать
мирно.
Бел Амор соглашается решать мирно, но предварительно
высказывает особое мнение о том, что с противозвездными
орудиями и он не прочь вести мирные переговоры.
Тут же вырабатывается статус переговоров.
—	Мы должны исходить из принципа равноправия,—
предлагает Бел Амор.— Хоть у вас и суперкрейсер, а у меня
почтовая колымага, но внешние атрибуты не должны влиять
на результаты переговоров.
Со своей стороны суперкрейсер вносит предложение о
регламенте. Контр-адмирал настаивает: не ограничивать пе¬
реговоры во времени и вести их до упаду, пока не будет
принято решение, удовлетворяющее обе стороны. Судьба
планеты должна быть решена.
Вот отрывки из стенограммы переговоров. Ее вели на
крейсере и предоставили копию в распоряжение землян.
23

7	августа. Первый день мирных переговоров.
Контр-адмирал Квазирикс. Решено: не надо грубостей.
Будем решать мирно.
Инспектор Бел Амор. Рассмотрим вопрос о передаче
нашего спора в межцивилизационный арбитраж?
Квазирикс. Ох уж эти мне цивильные... по судам за¬
таскают.
Бел Амор. Ну, если вы так считаете...
Квазирикс. Предлагаю не обсуждать вопрос о разделе
планеты. Она должна принадлежать одной из договари¬
вающихся сторон.
Бел Амор. Заметано.
Квазирикс. Будут ли еще предложения?
Бел Амор. Ничего в голову не лезет.
Квазирикс. Тогда предлагаю сделать перерыв до утра.
По поручению команды приглашаю вас на скромный ужин.
8	августа. Второй день...
Бел Амор. Наша делегация благодарит за оказанный
прием. В свою очередь приглашаем вас отобедать.
Квазирикс. Приглашение принимаем. А теперь к делу.
Предлагаю опечатать корабельные хронометры. Они долж¬
ны были зафиксировать точное время обнаружения планеты.
Таким образом можно установить приоритет одной из
сторон.
Бел Амор. Где гарантии, что показания вашего хроно¬
метра не подделаны?
Квазирикс (обиженно). За вас тоже никто не поручится.
Бел Амор. Решено: показания хронометра не проверять.
Кстати, обедаем мы рано и не хотели бы нарушать режим.
Квазирикс. В таком случае пора закругляться.
Бел Амор. Еще одно... Захватите с собой вашего адъю¬
танта Квазиквакса. Мы с ним вчера не закончили беседу...
12 августа. Шестой день.
Неизвестное лицо с крейсера (похоже на голос боц¬
мана) . Эй, на шлюпке, как самочувствие?
24
Робот Стабилизатор. У инспектора Бел Амора с пох¬
мелья болит голова и горят трубы. Ну и крепкая эта штука
у вас... Он предлагает отложить переговоры еще на один
день.
Неизвестное лицо. Контр-адмирал Квазирикс и адъю¬
тант-лейтенант Квазиквакс тоже нездоровы после вчераш¬
него ужина. Контр-адмирал приглашает вас на завтрак.
26 августа. Двадцатый день.
Квазирикс. Ну и...
Бел Амор. А она ему говорит...
Квазирикс. Не так быстро, инспектор... Я не успеваю
записывать.
16 сентября. Сорок первый день.
Бел Амор. Адмирал, переговоры зашли в тупик, а припа¬
сов у меня осталось всего на два дня. Надеюсь, вы не вос¬
пользуетесь моим критическимм положением...
Квазирикс. Лейтенант Квазиквакс! Немедленно поставь¬
те инспектора Бел Амора и робота Стабилизатора па полное
крейсерское довольствие!
Лейтенант Квазиквакс. Слушаюсь, мой адмирал!
3 октября. Пятьдесят восьмой день.
Во время завтрака контр-адмирал Квазирикс вручил ин¬
спектору Бел Амору орден Зеленой Кувшинки и провоз¬
гласил тост в честь дружбы землян и андромедян. Инспек¬
тор Бел Амор выступил с ответной речью. Завтрак прошел
в сердечной обстановке. На следующий день инспектор
Бел Амор наградил контр-адмирала Квазирикса Почетной
грамотой.
11 декабря. Сто двадцать седьмой день.
Бел Амор. Мы здесь торчим уже четыре месяца! Давайте,
наконец, решать!
Квазирикс. Команда предлагает стравить наших кора¬
бельных роботов, пусть дерутся. Чей робот победит, тому и
достанется планета.
25

Бел Амор. В принципе я согласен. Спрошу Стабилиза¬
тора.
Стабилизатор... (В стенограмме неразборчиво.)
12 декабря. Сто двадцать восьмой день.
Утром в космическое пространство вышли корабельные
роботы Стабилизатор (Солнечная система) и Жбан (Со¬
дружество андромедян). По условиям поединка роботы
должны были драться на кулаках без ограничения времени
с перерывами на подзарядку. Инспектор Бел Амор и контр-
адмирал Квазирикс заняли лучшие места в капитанской
рубке, команда выглядывала в иллюминаторы. Жбан и Ста¬
билизатор, сблизившись, подали друг другу клешни и зая¬
вили, что они, мирные роботы, отказываются устраивать
между собой бойню; а если хозяевам охота драться, они не
против.
По приказу контр-адмирала робот Жбан получил десять
суток гауптвахты за недисциплинированность. Инспектор
Бел Амор сказал Стабилизатору: «Я т-те покажу! Ты у меня
попляшешь!» — однако дисциплинарного взыскания не на¬
ложил, ничего такого не показал и плясать не заставил.
1 февраля. Сто семьдесят девятый день.
Квазирикс. Мне уже все надоело. Меня в болоте жена
ждет.
Бел Амор. А я что, по -вашему, не женат?
Квазирикс. Я бы давно ушел, если бы не вы.
Бел Амор. Давайте вместе уйдем.
Квазирикс. Так я вам и поверил.
Стабилизатор. ...(Что-то бормочет.)
Бел Амор. Адмирал, у меня появилась неплохая мысль.
Давайте отойдем в сторону от планеты и устроим гонки.
Кто первый придет к цели, тот и поставит бакен.
Квазирикс (с сомнением). Но я не знаю предельной
скорости вашей шлюпки.
Бел Амор. А я — скорости вашего крейсера. Риск обо¬
юдный.
26
(Далее в стенограмме следует уточнение деталей, и на
этом она обрывается.)
В десяти световых годах от планеты они нашли зам¬
шелый астероид и решили стартовать с него. Гонки про¬
ходили с переменным успехом. Сначала Бел Амор вырвался
вперед, а суперкрейсер все никак не мог оторваться от
астероида. Контр-адмирал буйствовал и обещал то всех
разжаловать, то присвоить внеочередное звание тому, кто
поднимет в космос эту свежеспущенную рухлядь. Адъютант-
лейтенант Квазиквакс стал капитаном 3-го ранга: он спу¬
стился в машинное отделение и, применив особо изощрен¬
ные выражения, помог кочегарам набрать первую косми¬
ческую скорость.
К половине дистанции суперкрейсер настиг Бел Амора,
и оба звездолета плелись в пылевом скоплении со скоростью
2 св. год/час: плелись до тех пор, пока у Бел Амора не отор¬
вался вспомогательный двигатель.
—	У вас двигатель оторвался! — предупредительно ради¬
ровали с крейсера.
—	Прыгать надо! — запаниковал Стабилизатор и выбро¬
сился в космическое пространство.
Бел Амор сбавил скорость и осмотрелся. Положение
было паршивое. Еще немного — и того...
На последних миллиардах километров суперкрейсер
вырвался далеко вперед и первым подошел к планетке.
Тем гонки и закончились. Для Бел Амора наступило время
переживаний, но переживать неудачу ему мешал Стабили¬
затор: тот плавал где-то в пылевом скоплении и просился на
борт.
—	Пешком дойдешь! — отрезал Бел Амор.— Как в дра¬
ку, так принципы не позволили?
—	Надо не кулаками, а умом брать,— уныло отвечал
Стабилизатор.
Бел Амор вздохнул и... навострил уши. Там, у планеты,
с кем-то неистово ссорился контр-адмирал Ква зирикс.
27

—	Вас тут не было, когда мы были! — кричал контр-
адмирал.— У меня есть свидетель! Он сейчас подойдет!
Незнакомый голос возражал:
—	Тут никого не было, когда я подошел. Вы мне мешае¬
те ставить бакен!
—	У меня есть свидетель! — повторял контр-адмирал.
—	Не знаю я ваших свидетелей! Я открыл эту каменно¬
угольную планетку для своей цивилизации и буду защи¬
щать ее всеми доступными средствами до победного конца.
Бел Амор приблизился и увидел на орбите такой огром¬
ный звездолет, что крейсер рядом с ним не смотрелся.
—	В самом деле, свидетель...— удивился незнакомец,
заметив звездолет Бел Амора.— В таком случае предлагаю
обратиться в межцивилизационный арбитраж.
Контр-адмирал Квазирикс застонал. У Бел Амора поя¬
вилась надежда поправить свои дела.
—	Адмирал,— сказал он.— Переговоры никогда не за¬
кончатся. Вы же сами видите, что происходит. Давайте
разделим планету на три части и возвратимся домой, а по¬
том наши цивилизации без нас разберутся.
—	Почему на три части? — послышался новый голос.—
А меня вы не принимаете во внимание?
—	Это еще кто?!
К планете подбиралась какая-то допотопина... паровая
машина, а не звездолет. Там захлебывались от восторга:
—	Иду, понимаете, мимо, слышу: ругаются; принюхался:
чем-то пахнет; чувствую, есть чем поживиться; дай, думаю,
сверну, спешить некуда, вижу, планетка с запасами аш-
два-о, да у нас за такие планетки памятники ставят!
—	Вас тут не было! — вскричали хором Бел Амор, контр-
адмирал и незнакомец.
—	По мне не имеет значения, были, не были,— резонно
отвечала паровая машина. Прилетели — ставьте бакен. Ба¬
кена нет — я поставлю.
—	Только попробуйте!
—	А что будет?
28
—	Плохо будет!
—	Ну, если вы так агрессивно настроены...— разоча¬
рованно ответила паровая машина,— давайте тогда поста¬
вим четыре бакена... О, глядите, еще один!
Увы, паровая машина не ошиблась: появился пятый.
Совсем маленький. Он огибал планетку по низкой орбите
над самой атмосферой.
—	Что?! Кто?! — возмутились все.— Пока мы тут бол¬
таем, он ставит бакен! Каков негодяй! Вас тут не было...
—	Нет, это не звездолет...— пробормотал контр-адми¬
рал Квазирикс, разглядывая в подзорную трубу вновь при¬
бывшую персону.— Это бакен! Кто посмел поставить бакен?!
Я пацифист, но сейчас я начну стрелять!
Это был бакен. Он сигналил каким-то странным, незаре¬
гистрированным кодом.
Все притихли, прислушались, пригляделись. Низко-низко
плыл бакен над кислородной, нефтяной, каменноугольной,
водной планетой; и планета уже не принадлежала никому
из них.
У Бел Амора повлажнели глаза, незнакомец прокаш¬
лялся, сентиментально всхлипнула паровая машина.
—	Первый раз в жизни...— прошептал контр-адмирал
Квазирикс и полез в карман за носовым платком.— Первый
раз присутствую при рождении... прямо из колыбельки...
—	Потрясающее зрелище. По такому случаю не грех...—
намекнула паровая машина.
—	Идемте, идемте...— заторопился незнакомец.— Нам,
закостенелым мужланам и солдафонам, нельзя здесь оста¬
ваться.
Бел Амор молчал и не отрываясь смотрел на бакен.
Бакен сигналил и скрывался за горизонтом.
Это был не бакен. Это был первый искусственный спут¬
ник этой планетки.

Альфред Бестер
♦
ПУТЕВОЙ ДНЕВНИК
К концу XXII столетия ценою денежных потерь
и человеческих жертв, с которыми не может срав¬
ниться даже ущерб, нанесенный Последней Ми¬
ровой Войной, было окончательно налажено со¬
общение между планетами солнечной системы.
Джон У. Лэкленд,
Метрополии солнечной системы.
Венера, 10 июня. Остановились в «Эксельсиоре». Все
говорят по-английски, так что полный порядок. Но приго¬
тавливать «мартини» здесь абсолютно не умеют. Маразм!
Ездила к той потрясающей портнихе, о которой рассказы¬
вала Линда. Буквально за гроши отхватила пять божествен¬
ных туалетов. Том говорит: «Обмен валюты для нас чистая
прибыль». Я: «Как это?» Он: «Доллар стоит у них больше,
чем у нас».— «Так почему же не купить шесть платьев?» —
спрашиваю я. «Меру знать надо»,— отвечает он. А сам ку¬
пил новую фотокамеру. Свинья!
Трамбулы и Роджеры, оказывается, тоже тут. Водили нас
в потрясающее бистро, где выступает Клайд Пиппин из
нашего старого «Музыкального клуба». Я без ума от его
песен. И от него самого. Том вогнал меня в краску, когда
начал проверять счет с карандашом в руках. Нас конечно,
обжуливают, только, по мне, уж лучше делать в' д, что нам
на...ть. На очереди Марс и Сатурн. Потом Альфа Ц ' гавра.
30
Единственное, что мешало практическому осуще¬
ствлению связи с планетными системами отдален¬
ных звезд, была недостаточная скорость транспор¬
тировки. Столетия упорных изысканий ушли на то,
чтобы разрешить проблему «сверхсветовых скоро¬
стей», после чего путешествие к отдаленным мирам
занимало уже не года, а недели.
Зара Кудерт,
История межгалактических путешествий.
Альфа Центавра, 19 июля. Остановились в «Эксельсиоре».
Все говорят по-английски, так что полный порядок. Но воду
пить невозможно. Маразм! Ездила к тому потрясающему
галантерейщику, о котором рассказывала Линда. Буквально
за гроши отхватила пять ярдов дивных кружев. Туземцы
жуткие неряхи и совершенно аморальны. Просто кошмар.
А хамство! Том стал фотографировать какую-то их ду¬
рацкую церемонию. Поднялся дикий гвалт. Чуть не стащили
его фотокамеру. Потом подходит чиновник и гнусит на
ломаном английском: «Они говорят, больше нет, пожалуй¬
ста. Разбить». Том: «Что разбить?» Чиновник: «Религия.
Таинство. Карточки не надо. Разбить». Том: «И у вас хва¬
тает наглости называть этот балаган религией?» Чиновник:
«Да, пожалуйста». Потом показывает на фотокамеру: «От¬
дать, пожалуйста, Надо, пожалуйста, разбить». Том (мне):
«Какова наглость? Требовать, чтобы из-за нескольких не¬
счастных снимков я отдал им на растерзание четырехсот¬
долларовую камеру».— «Собор Парижской богоматери она
не осквернила,— говорю,— сойдет и для этих». Том дал им
денег, и мы ушли.
Трамбулы и Роджеры, оказывается, тоже тут. Водили
их в потрясающее бистро, где сейчас выступает Клайд
Пиппин. Я просто без ума от него. Когда услышала знако¬
мые старые мелодии нашего старого «Музыкального клуба»,
со страшной силой потянуло домой. Том уморил нас всех,
изображая из себя заезжее начальство. Он, дескать, се¬
натор с Сатурна и изучает обстановку. До смерти их пере¬
пугал. Я чуть не лопнула со смеху. Теперь Бетельгейзе.
31

Несходство культур породило столкновения, ко¬
торые привели в конце концов к Великой Галак¬
тической Войне. Бетельгейзе, разоренный и от¬
чаявшийся, пошел на крайне рискованный шаг.
Правительство было свергнуто, и была установлена
деспотия деловых кругов, возглавляемая экономи
ческим диктатором Мадинной.
Артур Раскобер,
Политическая экономия Вселенной.
Бетельгейзе, 23 июля. Остановились в «Эксельсиоре». Все
говорят по-английски, и это очень удобно. Не могу понять,
откуда взялись слухи насчет бедности и каких-то там не¬
хваток. Вздор. В отеле божественно кормят. Масла, смета¬
ны, яиц хоть завались. Насчет угнетения тоже выдумки.
Официанты, горничные и т. д. все время улыбаются, очень
жизнерадостны. И даже самолеты при этом Мадинне стали
летать регулярно.
Ходила к той потрясающей косметичке, о которой рас¬
сказывала Линда. Наконец-то рискнула обрезать волосы.
Очень шикарно, но боялась показаться Тому. Потом он
все-таки увидел и взъярился. Сказал, что я похожа на
заграничную шлюху. Со временем привыкнет.
Роджеры и Трамбулы, оказывается, тоже тут. Мы все
ходили в это дивное бистро, где выступает Клайд Пиппин.
Просто без ума от него. После двух месяцев путешествий
я сделалась такой космополиткой, что сама ему предста¬
вилась. Раньше и подумать бы об этом не посмела. Зато
теперь откуда что взялось. «Мистер Пиппин,— говорю я
ему,— я уже двадцать лет ваша поклонница. С самого
детства».— «Спасибо, золотко»,— отвечает он. «А от вашей
«Развесистой кроны» я просто в восторге».— «Нет, это
номер Чарли Хойта, золотко,— говорит он,— я эту песню
никогда не пел».— «Но ведь автограф-то я все-таки прошу
у вас, а не у Чарли Хойта»,— не растерялась я и сама по¬
дивилась своей находчивости.
Завтра едем на Андромеду. Страшно волнуюсь. Апогей
всего нашего путешествия.
32
Самым поразительным из сюрпризов, которые
Вселенная заготовила человеку, было, пожалуй,
известие о том, что жителями Андромеды решена
проблема передвижения во времени. В 2754 году
был издан указ, позволяющий пользоваться маши¬
ной времени только историкам, ученым и студен¬
там.
Старк Робинсон,
Темпоральный анализ.
Андромеда, I августа. Остановились в «Эксельсиоре».
Все божественно говорят по-английски. Мы с Томом тут
же ринулись к начальству, вооруженные письмами из Тор¬
говой палаты, от сенатора Уилкинса и того самого Джо
Кейта, чей племянник фактически руководит госдепарта¬
ментом. Просили разрешить нам экскурсию во времени.
Те ни в какую: только в научных целях, слишком дорого,
чтобы использовать для развлечения туристов. Тому при¬
шлось в конце концов их постращать: слегка приврать,
чуть-чуть пригрозить. Тогда они согласились. С этими кре¬
тинами всегда необходима твердость.
Том выбрал Лондон, 5 сентября 1665 года. «Это почему
еще?» — спрашиваю я. «Дата Большого Пожара, уничто¬
жившего Лондон,— отвечает он мне,— всю жизнь мечтал
на него посмотреть».— «Не будь ребенком,— говорю я
ему,— пожар он и есть пожар. Лучше поглядим наряды
Марии Антуанетты». Том: «Ну уж нет! Это ведь я выцара¬
пал разрешение на экскурсию. Так и смотреть мы будем то,
что Я хочу». Эгоист! Пришлось обменивать деньги на валю¬
ту XVII века. Переодеваться в старинную одежду. Сомне¬
ваюсь, что ее как следует почистили. Я чуть было не отказа¬
лась от экскурсии.
И кто же был прав? Пожар как пожар. Мы, правда, ку¬
пили божественное серебро и фарфор и десять потряса¬
ющих столовых приборов. Потом чайный сервиз. А Тому и
вовсе грех жаловаться. Отхватил шесть мечей и шлем.
Представляю, как все это будет выглядеть у нас в зале.
Самое уморительное то, что мы почти ни слова не пони¬
33

мали. Эти лондонцы в 1665 году даже на своем родном
языке еще не выучились разговаривать!
На той неделе домой!
Передвижение в космическом пространстве со
скоростью, превосходящей скорость света, породи¬
ло физический парадокс. Он заключается в том,
что хотя пассажиры космического корабля ощу¬
щают течение времени (субъективное время), их
перемещение в пространстве происходит с такой
быстротой, что для остальной части Вселенной
время путешествия практически равняется нулю
(объективное время). Например, 1 августа с
Андромеды на Землю отправляется космический
корабль. К месту назначения он прибывает также
1 августа. Иными словами, время отправления
и прибытия совпадает. Однако для тех, кто нахо¬
дился на корабле, путешествие длится неделю.
Оливер Нильсон,
Парадоксы космических путешествий.
20 августа, дома. Хотя по дневнику уже 20 августа, здесь,
на Земле, всего 14 июня. Вся эта муть насчет субъект, и
объект, времени до меня совершенно не доходит. Мы проез¬
дили целых три месяца, а на Земле прошло всего лишь
две недели. Кошмар какой-то. Такое ощущение, что я вооб¬
ще никуда не уезжала.
Раздаем подарки. С Линдой никакого сладу. Уверяет, что
просила привезти ей с Каллисто дико-розовый пеньюар,
а не мертвенно-голубой. Ну не бред ли? Это к ее-то волосам
дико-розовый! Том вне себя. Забыл снять колпачок, когда
фотографировал Большой Пожар, и все снимки пропали.
Теперь никто не хочет верить, что он оказался достаточно
важной птицей, чтобы пролезть в машину времени.
Заходили Роджеры и Трамбулы. Звали нас на выпивон
в новом «Колониальном клубе». Клайд Пиппин выступает
там сейчас с божественной программой. Смертельно хо¬
телось пойти, но пришлось отказаться. Я совершенно вы¬
дохлась. Вселенная — это, конечно, вещь, но жить в ней —
благодарю покорно!
Борис Штерн
♦
РЕЙС
ТАБАЧНОГО
КОНТРАБАНДИСТА
Глаза инспектора Бел Амора, эти два зеркала души,
были такими блеклыми и невыразительными, что в них хо¬
телось плюнуть и протереть, чтобы сверкали. Он уныло пе¬
релистывал документы одного разумного существа из Каль¬
мар-скопления и искал, к чему бы придраться.
Но в документах был полный порядок, придраться не
к чему... разве что к странному имени, в переводе с каль¬
мар-наречия означавшему Хрен Поймаешь. Но придираться
к именам — последнее дело; неэтично и запрещено Уставом
Охраны Среды. «Мало ли какие имена бывают во Вселен¬
ной... раздумывал Бел Амор.— Был вот такой браконьер
по имени Заворот Кишок. Личность Галактического масш¬
таба. Однажды, прижатый к черной дыре, бросился на меня
с топором из гравитационных кустов... Был такой. И сплыл.
А этого зовут Хрен Поймаешь. Скорее всего это не имя,
а кличка. Этого Хрен Поймаешь уже пытались поймать —
задерживали два раза и оба раза приносили извинения».
Итак, с документами у него все в порядке.
Следом за Бел Амором из сторожевого катера выбрался
его неизменный помощник — робот Стабилизатор. Им от¬
крылся величественный вид на Южный рукав Галактики —
тот самый, который так любят изображать художники рек¬
ламных проспектов, но сейчас им было не до космических
красот, они направлялись туда, где был задержан грузовой
шездолет, по всем признакам с партией контрабандного
табака.
35

—	Не забудьте почистить брюки, командор! Опять вы
куда-то вляпались,— укоризненно сказал Стабилизатор.
И верно: внешний вид инспектора Бел Амора никак не
соответствовал его высокой служебной репутации. Вечно он
умудрялся влезть в какую-нибудь лужу. В прямом смысле,
естественно. Усадить Бел Амора в лужу в переносном смыс¬
ле удавалось далеко не каждому.
В последний момент Бел Амор решил, что брюки все-
таки надо почистить. (Потом он приводил в пример нович¬
кам этот случай, напирая на то, как одна незначительная
деталь может изменить все дело.)
Хрен Поймаешь встретил их, сидя в кресле, раскинув
многочисленные щупальцы в положении «развалясь». Верх¬
ним хоботком это каракатицеобразное существо манипу¬
лировало огромной сигарой, вставляя ее в дыхало под
клювом.
—	Прибыли, наконец!
—	У нас в запасе одна минута,— тут же уточнил Ста¬
билизатор.
—	Ну-ну? — удивился Хрен Поймаешь и поглядел на ко¬
рабельный хронометр в богатой резной раме, вделанный в
панель каюты.— Вы правы. Сейчас шестнадцать часов, ноль-
ноль минут среднего межгалактического времени. Прошу
занести этот факт в протокол. Закон помните? Ровно через
два часа я вас отсюда выставлю.
—	Через два часа вы получите это право,— подтвердил
Бел Амор.— Что везете?
—	Всякую всячину. В декларации все записано.
—	А табак?
—	И табак, а как же! — насмешливо признался Хрен
Поймаешь, пуская дым из всех щелей.— Три коробки эква¬
ториальных сигар. В ящике письменного стола. В вашей зоне
без курева опухнешь. Можете проверить... проходите, не
стесняйтесь.
—	Работать можно и сидя,— ответил Бел Амор, усажи¬
ваясь в кресло.— А коньяк?
36
—	Ну, инспектор! — совсем развеселился Хрен Пой¬
маешь.— Я уважаю сухой закон. Возить коньяк в вашей
зоне — последнее дело. На коньяк вы меня не спровоци¬
руете.
«Да, это верно»,— подумал Бел Амор и принялся гром¬
ко читать таможенную декларацию, хотя уже знал ее на
память:
—	«Грузовой отсек номер один. Винтовки для повстан¬
цев из Великой Пустоши. Тридцать два ящика».
—	Будете проверять?
—	Я? Нет. Мой робот уже проверяет.
В отсеке номер один Стабилизатор уже выдергивал гвоз¬
ди и вскрывал ящики с винтовками для повстанцев.
—	Осторожней! — с волнением крикнул Хрен Пойма¬
ешь.— Это новейшие винтовки с телепатическим прице¬
лом. Не успеешь подумать, а они уже стреляют!
—	Мухобойки,— проворчал Стабилизатор.— Сняты с
вооружения всеми цивилизациями пять или шесть веков
назад.
—	Ничего, для повстанцев сойдет,— отмахнулся Хрен
Поймаешь.— Для повстанцев главное не винтовки, а вы¬
сокий моральный дух. Верно, инспектор? Да вы угощай¬
тесь!
Он выдвинул ящик стола, и перед носом Бел Амора по¬
явилась жирная аппетитная сигара.
—	«Отсек номер два,— прочитал Бел Амор, игнорируя
подношение.— Восемь бластерных гаубиц межпланетной
стратегической обороны для правительственных войск Ве¬
ликой Галактической Пустоши».
—	Имеются в наличии! — доложил Стабилизатор из вто¬
рого отсека.— Металлолом. Для стрельбы не годны.
—	Что-то я не пойму...— удивился Бел Амор.— Вы кому
помогаете — повстанцам или правительству?
—	Да вы закуривайте! — Хрен Поймаешь манипулиро¬
вал одновременно сигарой, ножничками, зажигалкой и пе¬
пельницей, не забывая вынимать из клюва свой бычок.
37

Щупальцы так и мелькали.— Не хотите, как хотите. Ни¬
кому я не помогаю. Эти повстанцы совершенно безнрав¬
ственный народ. Бродяги и головорезы. Хотят оттяпать
кусок Галактики и ссылаются на какие-то сомнительные
священные тексты.
—	А правительство?
—	Тоталитарный режим, не разбирающий средств и без
достойной цели. Погрязло в коррупции и в кровавых ре¬
прессиях. Так что я не помогаю ни тем, ни этим.
—	А вы не боитесь, что правительство и повстанцы
временно объединятся и сообща проведут кровавую репрес¬
сию против одного безнравственного торговца?
—	О нет, не боюсь! Я ведь имею дело не с какими-то
там расплывчатыми повстанцами и правительствами, а с
одним уважаемым интендантом центральных правительст¬
венных складов. Вот он может погореть, и мне его будет
жалко. Ну, бог с ним, с интендантом. Вообще-то вы все
мерите своими мерками. Вот вы назвали меня «безнравст¬
венным торговцем», но не объяснили, что такое «нравствен¬
но», а что...
—	Мы обсудим этот вопрос после досмотра,— уклонил¬
ся Бел Амор от идеологического спора.— Сейчас у меня есть
дела поважнее.
—	Верно. Сейчас ваше дело — табак.
«Бойкий кальмарус,— подумал Бел Амор.— За словом в
карман не лезет. Выразился метко, хотя, как видно, дву¬
смысленности не понял. Дело и правда табак». Если он, Бел
Амор, через полтора часа не найдет контрабандный табак,
то всему его начальству труба. Нелегальный табак завозили
и раньше, но теперь, когда курево распространилось среди
молодежи, кое-кто пытается пришить Управлению Охраны
Среды целое политическое дело. Кое-кто — это ведомства
просвещения и здравоохранения, которые не в состоянии
справиться с сопляками. Курить начали... а там, гляди,
чего и похуже...
—	Продолжим. «Отсек номер три».
38
Чего только ни возят эти галактические джентльмены...
«галактмены» в просторечии. Кроме винтовок у гаубиц тут
были валенки, сковородки, автомобили, игральные карты,
синхрофазотрон, губная помада и всякая прочая галакти¬
ческая галантерея. Но это еще ничего: в отсеке № 6 пере¬
возилось что-то скользкое с таким названием, что язык
можно сломать, а в отсеке № 7 что-то липкое и бесфор¬
менное под названием «дрова».
—	Дрова зачем?
—	Для отопления.
«Резонно. Можно было и не спрашивать»,— подумал
Бел Амор.
Отсек номер девять оказался пустым.
—	Что значит «пустой»?
—	Пустой значит пустой.
—	Отсек номер девять пустой! — крикнул Стабилизатор.
—	Ты вошел в него?
—	С порога вижу.
Время шло, а табаком и не пахло. Всем, чем угодно, но
не табаком. Отсек № 15 Хрен Поймаешь наотрез отказался
открывать, потому что в нем перевозился вонюрный паскун-
чик. Он, слава богу, был усыплен. Его везли в Националь¬
ный зоопарк на случку.
—	Да, открывать опасно.— подтвердил Стабилизатор.
Тогда решили хитрым способом отлепить гербовую
пломбу с замочной скважины и понюхать. Отлепили, поню¬
хали, убедились и тут же опять опечатали.
И все же Бел Амор не терял присутствия духа. Он знал,
что хорошие — то есть настоящие — контрабандисты по¬
стоянно обновляют арсенал своих фокусов и не отстают
от новейших научных достижений. Еще недавно они пря¬
тали контрабанду в гравитационных ловушках, и прихо¬
дилось изрядно попотеть, чтобы обнаружить в простран¬
стве вокруг звездолета скрытые гравицентры. Но и это
в прошлом. Хуже, когда контрабандисты идут впереди на¬
учных достижений. Тут уже не знаешь, КАК искать. На¬
39

сильственные методы типа «вскрыть», «взломать», «раску¬
рочить» не проходят. Нужно искать малозаметные стран¬
ности... например, в поведении самого контрабандиста. Но
как обнаружить странности в поведении каракатицы из
Кальмар-скопления, если даже не знаешь толком, сколько у
них ног? А если товар ни на что не похож? Даже Стаби¬
лизатор с его универсальной памятью не знает, что это за
«дрова» и с чем их едят. Взять, к примеру, эти валенки.
Кому, зачем и куда Хрен Поймаешь их перегоняет? Едят
их или носят? Или украшают ими жилища?
Через сорок минут истекут положенные на досмотр два
часа, и Хрен Поймаешь с благородным сознанием своего
Права выставит их из звездолета.
Отсек № 20. Последний. Трубы. Овальные. Ржавые. Семь
дюймов на десять. Набиты табаком?.. Как бы не так. Стран¬
но это или не странно, что Хрен Поймаешь перевозит ржа¬
вые трубы? Иди знай...
—	Может быть, осмотрите нейтронный котел? — радуш¬
но предложил Хрен Поймаешь, когда Стабилизатор, ничего
не найдя, вышел из последнего отсека.
—	Помолчите! — повысил голос Бел Амор.
А вот это уже зря... Нервничать не следует.
Бел Амор стал читать декларацию сначала.
Спокойствие. Винтовки. Гаубицы. То да се. Абсолютно
никаких странностей. Маринованные ножки соленой сороко¬
ножки из Крабовидной туманности. Маринованные — зна¬
чит продукт питания. Но не обязательно. Что-то липкое,
что называется «дрова», на табак не похоже. Пустой отсек.
Валенки. Пятое, десятое. В последнем отсеке ржавые
овальные трубы.
Спокойствие. Начни сначала. Каюта. Хронометр в бога¬
той раме. Резной узор на раме изображает схватку каль¬
мара с кашалотом. Осталось полчаса. Два кресла. Стол.
На столе сигара. Хрен Поймаешь демонстративно выни¬
мает из ящика рюмку и бутылку коньяка «Белая дыра».
На этикетке веночек из пяти звездочек. Наливает. Выпивает.
40
Крякает. Как утка. Прячет бутылку в стол. Далее. Коридор.
Двадцать грузовых отсеков. В коридоре стоит Стабилизатор
и ожидает дальнейших приказаний. За грузовыми отсека¬
ми — нейтронный котел. Ничего странного. Звездолет как
звездолет. Обыкновенный грузовик.
—	Командир! Осталось двадцать минут!
Стабилизатор тоже не обнаружил никаких странностей,
потому и нервничает. Абсолютно никаких странностей...
Ишь, расселся! Очень солидный галактмен. Двадцать отсе¬
ков забиты всяким хламом, в во всех уголках Вселенной этот
хлам с нетерпением ждут. Поправка: девятнадцать отсеков
забиты всяким хламом, а один пустой. Возможно, эти ва¬
ленки являются предметом контрабанды. Возможно, коллега
Бел Амора из другой галактики будет искать эти валенки
и не сможет найти. Конечно, странно, что такой солидный
галактмен отправился в дальний рейс с пустым отсеком.
Очень солидный галактмен, блюдет выгоду, дурачит повстан¬
цев, водит за нос правительства... мог бы загрузить и этот
отсек. Чем-нибудь. Галошами. Или сапогами всмятку.
Странно это или не странно? Ни один уважающий себя
контрабандист не отправится в дальний рейс с пустым
отсеком. Элементарный расчет. Невыгодно. Тьфу, черт, как
время бежит...
—	Проверь пустой отсек! — приказал Бел Амор.
—	Уже проверял.
Хрен Поймаешь издал какой-то звук, то ли насмешли¬
вый, то ли осуждающий,— кто может знать интонации су¬
щества из Кальмар-скопления?
—	Проверь!
Обиженный Стабилизатор начал простукивать стены и
потолок пустого отсека. Дурная работа, мартышкин труд...
—	Побыстрей! — прикрикнул Бел Амор, взглянув на
хронометр.
—	Отсек пустой!
Нет, это весьма странно... Во всех отсеках столько хлама
до потолка, а этот пустой. Пора пошевелиться самому.
41

Бел Амор вошел в отсек № 9. Это был стандартный
отсек, абсолютно пустой, с голыми стенами и лампой под
потолком. Что может быть странного в пустом отсеке?
—	Командир! Вы опять испачкали брюки,— сказал Ста¬
билизатор из коридора.
—	Отстань!
Осталось десять минут. Все. Конец. Начальству труба.
Ржавая труба семь дюймов на десять. А этот болван про
какие-то штаны... я их сегодня уже чистил!
Бел Амор раздраженно глянул на Стабилизатора, а потом
нагнулся и осмотрел свои брюки — сначала правую шта¬
нину, потом левую. Его глаза вдруг засверкали, будто не¬
ожиданная мысль осветила их изнутри солнечным зайчиком.
Он выбежал из пустого отсека, выдергивая из кармана
универсальную отвертку. На все последующие действия
оставалось три минуты.
Бел Амор бросился к хронометру и вонзил отвертку в
один из винтов, державших резную раму в панели.
—	Эй, что вы делаете?! — вскричал Хрен Поймаешь.—
Это произведение искусства!
—	Сидеть! Досмотр еще не закончен!
Наконец Бел Амор выдрал хронометр из панели и пота¬
щил его в пустой отсек. До конца досмотра оставалось две
минуты, когда он поставил хронометр на пол так, чтобы
циферблат был виден из коридора. Потом он выбежал в
коридор и оттуда взглянул на хронометр. До конца до¬
смотра по-прежнему оставалось две минуты. Секундная
стрелка перестала двигаться, Бел Амор присмотрелся. Нет,
секундная стрелка все же двигалась, но уже со скоростью
минутной.
—	Подойдите ко мне,— поманил Бел Амор.— Как вы
объясните это явление?
Хрен Поймаешь подошел, посмотрел, ничего не сказал
и обмяк щупальцами.
—	Очень хорошо,— одобрил его поведение Бел Амор.—
Досмотр, как и положено, продолжается еще две минуты,
42
но в этом отсеке они почему-то растянуты на два часа. Так?
Что ж, подождем.— И повернулся к Стабилизатору:— Я
вызову буксир, а ты присмотри за ним.
—	Не беспокойтесь,— пробурчал Хрен Поймаешь.— Я
сопротивления не оказываю. После конфискации всего ба¬
рахла я могу быть свободным?
—	Конечно. Закон есть закон. Жаль, что вы не пытаетесь
свернуть мне шею и удрать. Я бы с удовольствием по¬
смотрел, как вы выглядите за решеткой.
—	На это вы меня не спровоцируете.
Бел Амор представил, как выглядит этот галактмен
на фоне решетки, ухватившись за нее всеми щупаль¬
цами.
Он вышел из звездолета и стал разглядывать Южный ру¬
кав Галактики. Следовало сообщить в Управление Охраны
Среды, чтобы прислали буксир и отвели звездолет в ближай¬
ший порт. Еще следовало сообщить начальству, что дело
не табак, а гораздо лучше. Но прежде всего следовало... Бел
Амор оглянулся... Прежде всего следовало перекурить. Он
вытащил сигару, которую незаметно увел со стола Хрен
Поймаешь, и украдкой закурил. Черт с ним, с запретом.
Это соплякам нельзя. А ему ради такого случая можно. Го¬
лова закружилась... Нет, и ему нельзя. Вернуться, что-ли,
и объяснить каракатице, что «нравственно», а что «без»?...
Впрочем, глупо читать мораль такому солидному и такому
законченному галактмену.
—	Командор, табак! — послышался ликующий голос
Стабилизатора.
Бел Амор вернулся в звездолет. Отсек № 9 уже не был
пустым, он был до отказа забит картонными коробками с
сигаретами. Какой уважающий себя контрабандист отпра¬
вится в дальний рейс с пустым отсеком!
—	Как вы догадались? — изумлялся Стабилизатор.
—	Все дело в том, что перед тем как зайти в звездолет,
я вычистил брюки,— усмехнулся Бел Амор.
—	Ну и что с того?
43

—	А когда я вошел в пустой отсек, ты сказал: «Коман¬
дор, вы опять запачкали брюки».
—	Ну и что из этого?
—	Ну не мог же я опять влезть в какую-то лужу! Луж
не было! Ты увидел на брюках грязь, которой уже не было.
Ты увидел мои брюки такими, какими они были два часа
назад. Вот я и предположил, что время в отсеке растянуто.
Табак там, но его еще не видно. Еще! Но он должен появить¬
ся сразу после окончания досмотра.
—	Вот видите! — уважительно сказал Стабилизатор.—
Вот что значит аккуратность! Если бы вы не почистили
брюки, хрен бы вы его поймали!
(Эти исторические брюки Бел Амор и сегодня надевает,
хотя они протерлись кое-где, а на коленях обвисли. Ну,
да это в его стиле).
В ПРОСТРАНСТВЕ
ДА ЕЩЕ ВО ВРЕМЕНИ

Айзек Азимов
+
СЕРДОБОЛЬНЫЕ
СТЕРВЯТНИКИ
Прошло пятнадцать лет, а харриане все еще не покинули
своей базы на обратной стороне Луны. Это было просто
неслыханно! Невероятно! Ни один харрианин и представить
себе не мог такой проволочки. Специальные отряды находи¬
лись в состоянии боевой готовности уже целых пятнадцать
лет! Они были готовы устремиться вниз сквозь радиоактив¬
ные облака и спасти то, что еще возможно для тех немногих,
кто уцелеет... Разумеется, за приличное вознаграждение.
Но планета совершила уже пятнадцать оборотов вокруг
своего Солнца, а ее спутник всякий раз делал без малого
тринадцать кругов, и за все это время атомная война так
и не началась!
Крупные мыслящие приматы, обитатели этой планеты,
то тут, то там производили атомные взрывы. Стратосфера
была до предела насыщена радиоактивными продуктами
распада. А войны все нет и нет!
Деви Ен горячо надеялся, что ему пришлют замену.
Он был четвертым по счету капитаном, возглавлявшим эту
колонизаторскую экспедицию (если ее все еще можно было
так назвать после пятнадцати лет бесплодного ожидания),
и весьма приветствовал бы появление пятого. Поскольку
с родины, из Харрии должен был прибыть Главный инспек¬
46
тор, чтобы лично ознакомиться с положением, ждать остава¬
лось недолго. И прекрасно!
Деви Ен стоял на Луне, облаченный в скафандр, и думал
о Харрии. Его длинные тонкие руки беспокойно двигались,
словно стремились, следуя зову далеких предков, ухватить¬
ся за ветки деревьев. Ростом он был не более метра. Сквозь
прозрачную пластину в передней части шлема можно было
видеть черное сморщенное лицо с мясистым подвижным
носом. Маленькая борода кисточкой по контрасту с лицом
казалась белоснежной. Сзади, немного ниже пояса, в ко¬
стюме был мешочек, в котором с удобством покоился ко¬
роткий, похожий на обрубок хвост.
Деви Ен, естественно, не видел в своей наружности
ничего необыкновенного, хотя прекрасно знал, что харриане
отличаются от прочих мыслящих существ, населяющих Га¬
лактику. Только одни харриане так малы ростом, только
у них есть хвост, только они не употребляют в пищу мяса....
только они одни избежали неотвратимой атомной войны,
которая приносила гибель прочим разновидностям мысля¬
щих особей.
Он стоял на дне низины, похожей на чашу (будь она
меньше, на Харрии ее назвали бы кратером); она простира¬
лась так далеко, что обрамлявшая ее кольцом высокая гряда
терялась за горизонтом. У южного края кольца, лучше всего
защищенного от прямых лучей солнца, вырос город. Снача¬
ла, это понятно, был лишь временный лагерь, но позднее
туда привезли женщин, и появились дети. Теперь здесь были
школы, и сложные гидропонные установки, и огромные ре¬
зервуары, наполненные водой,— словом, все, что полагается
иметь городу на спутнике, лишенном атмосферы.
Просто смехотворно! Целый город — и только потому,
что какая-то там планета не желает начинать атомную
войну, хотя и владеет атомным оружием!
Главный инспектор,— его ждали с минуты на мину¬
ту,— несомненно, сразу же задаст вопрос, который
47

и сам Деви Ен задавал себе несчетное множество раз.
Деви Ен обернулся и стал смотреть, как огромные не¬
уклюжие маувы готовят посадочную площадку, разрав¬
нивая почву и покрывая ее слоем керамической массы,
которая должна максимально поглотить реактивную отдачу
гиператомного поля и избавить от неприятных ощущений
пассажиров межзвездного корабля.
Даже скафандры не могли скрыть силы, которую словно
источало все существо маувов, но это была чисто физиче¬
ская сила. Рядом с ними виднелась маленькая фигурка хар-
рианина, отдававшего приказания, и маувы послушно пови¬
новались. А как же иначе?
Раса маувов, единственная из всех крупных мыслящих
приматов, платила Харрии самую необычную дань, посылая
вместо материальных ценностей определенное число
обитаталей своей планеты. Это была удивительно выгодная
дань, во многих отношениях лучше, чем сталь, алюминий
или лекарственные препараты.
Радиотелефон в шлеме Деви Ена вдруг ожил.
—	Корабль показался, капитан,— донеслось до него.—
Он сядет меньше, чем через час.
—	Отлично,— сказал Деви Ен.— Пусть мне приготовят
машину. Я поеду, как только начнется посадка.
Главный инспектор прибыл в сопровождении свиты из
пяти маувов. Они вошли вместе с ним в город, два по бокам,
три следом. Помогли ему снять скафандр, затем разобла¬
чились сами.
Их тела, на которых почти не росли волосы, крупные
лица с грубыми чертами, широкие носы и плоские скулы
отталкивали своим уродством, но не внушали страха. Они
были в два раза выше харриан и чуть не в три раза массив¬
нее, но глаза их смотрели безучастно, и весь их вид, когда
они стояли, слегка склонив мускулистые шеи и апатично
уронив тяжелые руки, выражал покорность.
48
Главный инспектор отпустил маувов, и они один за дру¬
гим вышли из комнаты. Ему, конечно, вовсе не нужна была
охрана, но его положение требовало свиты из пяти маувов,
и говорить тут было не о чем.
Ни во время бесконечного приветственного ритуала, ни
во время еды Главный инспектор ничего не спрашивал о
делах. Лишь когда настало время, куда более подходящее
для сна, потеребив пальцами бородку, он спросил:
—	Сколько нам еще ждать, капитан?
Он был, по-видимому, очень стар. Шерсть у него на ру¬
ках почти вся поседела, а длинные пучки волос у локтей
стали такими же белыми, как борода.
—	Не могу сказать, Ваше главенство,— смиренно про¬
говорил Деви Ен.— Они сошли с обычного пути.
—	Это само собой очевидно. Нас интересует, почему
именно они сошли с обычного пути. Совету ясно, что в
своих донесениях вы пишете меньше того, что знаете. Вы
разводите теории, но не даете никаких фактов. Нам в Хар¬
рии все это надоело. Если вам что-либо известно, сейчас
настало время сообщить об этом.
—	Гут, Ваше главенство, трудно говорить наверняка.
Мы ведь впервые имеем возможность наблюдать за пла¬
нетой в течение такого долгого периода. До самого послед¬
него времени не обращалось должного внимания на то, что
там происходит. Из года в год мы ждали, что атомная вой¬
на вот-вот начнется, и только когда командование принял я,
мы стали более внимательно приглядываться к обитателям
планеты. Хоть в одном длительное ожидание пошло нам
на пользу — мы изучили несколько их основных языков.
—	Как? Даже не спускаясь на планету?
Деви Ен объяснил:
—	Наши корабли, проникавшие в атмосферу планеты
для наблюдений, записывали радиосигналы. Особенно в пер¬
вые годы. Я дал их для расшифровки лингвистическим
вычислительным машинам и весь этот год потратил на то,
что пытался разобраться в их смысле.
49

Главный инспектор слегка поднял брови. Этого было
более чем достаточно, чтобы показать, до какой степени он
изумлен.
—	И то, что вы узнали, представляет какой-нибудь ин¬
терес?
—	Возможно, Ваше главенство, но сведения, которые
мне удалось получить, настолько странны, а материал, из
которого они извлечены, так ненадежен, что я не решался
писать обо всем этом в своих официальных донесениях.
Главный инспектор понял.
—	Надеюсь, вы сочтете возможным изложить свои
взгляды неофициально... мне? — немного натянуто про¬
изнес он.
—	Буду рад это сделать,— тут же ответил Деви Ен.—
Обитатели этой планеты, как мы и предполагали, относятся
к крупным приматам. Им в полной мере присущ захватни¬
ческий инстинкт.
Главный инспектор облегченно вздохнул и быстро об¬
лизал языком нос.
—	Я почему-то вообразил, что они лишены этого инсти¬
нкта, и поэтому... но продолжайте, продолжайте.
—	Нет, захватнический инстинкт развит у них как раз
очень сильно,— заверил его Деви Ен,— куда сильнее даже,
чем свойственно обычным крупным приматам.
—	Почему же это не привело к должным последствиям?
—	Привело, Ваше главенство, но не до конца. Как всег¬
да, после длительного инкубационного периода у них на¬
чалось развитие техники, и обычные у крупных приматов
побоища превратились в поистине катастрофические войны.
В конце последней войны, охватившей всю планету, у них
было изобретено атомное оружие, и войны сразу же пре¬
кратились.
Главный инспектор кивнул.
—	А дальше?
—	Вскоре после этого,— продолжал Деви Ен,— должна
была вспыхнуть новая война; атомное оружие стало более
50
смертоносным и все же было бы пущено в ход, как это
водится у крупных приматов; в результате планета погиб¬
ла бы, а из всего населения осталась бы горстка умираю¬
щих от голода особей.
—	Совершенно верно. Но этого не произошло. Почему?
—	Нужно учесть одно обстоятельство,— заметил Деви
Ен.— Мне кажется, когда у этих крупных приматов начала
развиваться техника, ее развитие пошло необычайно быстро.
—	Ну и что же? — возразил собеседник.— Тем скорее
они изобрели атомное оружие.
—	Верно. Но по окончании самой последней всепланет¬
ной войны они продолжали совершенствовать атомное
оружие с поразительной быстротой. В том-то и беда. Смер¬
тоносный потенциал возрос прежде, чем представился слу¬
чай начать военные действия, а сейчас он достиг такого
уровня, что даже эти крупные приматы не рискуют развя¬
зать войну.
Главный инспектор широко раскрыл маленькие черные
глазки.
—	Ерунда! Одаренность этих особей в области техники
ничего не может изменить. Военная наука развивается
быстро только во время войны.
—	По-видимому, данные приматы — исключение из об¬
щего правила. Но дело не в том,— они, судя по всему, все-
таки ведут войну. Не настоящую войну, но все-таки войну.
—	Не настоящую войну, но все-таки войну,— недоумен¬
но повторил инспектор.— Что это значит?
—	Я не могу сказать наверняка,— Деви Ен раздражен¬
но повел носом.— Именно в этом пункте мои попытки
извлечь смысл из отрывочных материалов, которые нам
удалось собрать, оказались наименее успешными. То, что
происходит на этой планете, называется «холодной войной».
Какова бы ни была сущность этой странной войны, она
в бешеном темпе подгоняет жителей этой планеты вперед,
к новым изысканиям, и вместе с тем не приводит к окон¬
чательной катастрофе.
51

—	Немыслимо! — воскликнул Главный инспектор.
—	Вон она, планета,— возразил Деви Ен.— А мы все
здесь. Мы ждем уже пятнадцать лет.
Главный инспектор поднял /шинные руки и, скрестив
их за головой, опустил себе на плечи.
—	Тогда нам остается только одно. Совет предусмотрел,
что планета могла застрять на мертвой точке в состоянии
неустойчивого мира, от которого только один шаг до атом¬
ной войны. Нечто вроде того, о чем говорите вы, хотя нико¬
му, кроме вас, пока не удалось предложить сколько-нибудь
разумного объяснения. Но мы не можем этого допустить.
—	Не можем, Ваше главенство?
—	Да.— Казалось, каждое слово причиняет инспектору
боль.— Чем дольше данные приматы будут находиться на
этой мертвой точке, тем больше вероятность того, что
они раскроют тайну межзвездных полетов и со всем при¬
сушим им стремлением к захватничеству проникнут в Га¬
лактику. Ясно?
—	Что из этого следует?
Главный инспектор крепко стиснул голову руками, слов¬
но боясь услышать то, что сам сейчас произнесет. Голос
его звучал приглушенно.
—	Поскольку равновесие, в котором они находятся, не¬
устойчиво, мы должны их слегка подтолкнуть. Да, капитан,
слегка подтолкнуть!
Желудок Деви Ена конвульсивно сжался, он вдруг
снова ощутил во рту вкус съеденного обеда.
—	Подтолкнуть их, Ваше главенство? — Он отказывался
понимать.
Но Главный инспектор был беспощаден.
—	Мы должны помочь им начать атомную войну.—
Его, видимо, так же мутило от этой мысли, как и Деви
Ена. Он прошептал: — Мы должны.
У Деви Ена чуть не отнялся язык. Он проговорил еле
слышно:
—	Но как это сделать, Ваше главенство?
52
—	Не знаю... И не глядите на меня так. Это не мое
решение. Это решение Совета. Вы сами должны понять, что
грозит Галактике, если крупные мыслящие приматы проник¬
нут в космос во всей своей силе, не укрощенные атомной
бомбой.
Деви Ен содрогнулся. Крупные приматы на просторах
Галактики! Но он продолжал допытываться:
—	А как начинают атомную войну? Как это делается?
—	Не знаю, говорю вам. Но какой-нибудь способ должен
быть. Ну, к примеру, м-м, направим им послание или, м-м,
напустим туч и вызовем ураган. Мы могли бы многого
добиться, воздействуя на метеорологические условия пла¬
неты.
—	Да разве из-за этого вспыхнет война? — спросил
Деви Ен, которому слова Главного инспектора показались
не очень убедительными.
—	Возможно, что и не вспыхнет. Я привел все это в
качестве примера. Но крупные приматы должны сами знать.
В конце концов именно они развязывают атомные войны.
Инстинкт взаимоистребления у них в крови... Учитывая
все это, Совет и принял решение.
Деви Ен почувствовал, что его хвост начинает медленно
и почти бесшумно постукивать по стулу. Попытался взять
себя в руки, но безуспешно.
—	Какое же решение, Ваше главенство?
—	Увезти одного крупного примата с планеты. Похитить
его.
—	Дикого?
—	Других в настоящее время на планете не водится.
Конечно, дикого.
—	А что он, думаете, нам скажет?
—	Это не имеет значения. Важно, чтобы он вообще о
чем-нибудь говорил, безразлично о чем: психоанализаторы
ответят на интересующий нас вопрос.
Деви Ен как можно глубже втянул голову в плечи. От
отвращения он весь покрылся гусиной кожей. Дикий круп¬
53

ный примат! Он постарался представить себе, как должна
выглядеть особь, которой не коснулись ошеломляющие по¬
следствия атомной войны и не затронуло цивилизующее
воздействие харрианской евгеники.
Главный инспектор и не пытался скрыть, что разделяет
отвращение Деви Ена, но, несмотря на это, сказал:
— Вам придется возглавить экспедицию на планету,
капитан. Это делается ради блага Галактики.
Деви Ен много раз видел планету, но всегда, как только
космический корабль огибал Луну и этот мир открывался его
взору, Деви Ена захлестывала волна невыносимой тоски
по родине.
Это была прекрасная планета, очень похожая на Харрию
по размерам и природным условиям, но более дикая и ве¬
личественная. Ее вид после пустынных пейзажей Луны ра¬
зил в самое сердце.
«Сколько еще планет, подобных этой, занесено в реестр
владений Харрии!—думал Деви Ен.— Сколько планет, на
которых после тщательного наблюдения обнаруживали по¬
следовательную смену окраски, что могло быть объяснено
лишь искусственным разведением пригодных в пищу расте¬
ний! Сколько еще раз в будущем мы столкнемся с тем, что
в один прекрасный день радиоактивность в атмосфере ка¬
кой-нибудь из этих планет начнет повышаться и туда по¬
требуется немедленно послать колонизационные отряды...
Так же, как в свое время они были посланы к этой планете».
Самонадеянность, с которой поначалу действовали хар-
риане, была просто трогательной. Деви Ен смеялся бы, читая
первые донесения, не окажись он сам в той же ловушке.
Чтобы собрать географические данные и установить место¬
нахождение населенных пунктов, корабли-разведчики хар-
риан спускались чуть ли не на самую планету. Их, конечно,
заметили, но какое это имело значение? В самом ближай¬
шем будущем, думали харриане, произойдет окончательный
взрыв.
54
В самом ближайшем будущем... но годы шли, а взрыва все
не было, и корабли-разведчики решили, что не мешает,
пожалуй, быть поосторожней. Один за другим они вернулись
обратно на базу.
Корабль Деви Ена сейчас тоже соблюдал осторожность.
Команда волновалась, ей не по душе было полученное
задание. Как ни уверял Деви Ен, что крупному примату не
причинят никакого вреда, она не успокаивалась. Во всяком
случае, нельзя было торопить события. Несколько дней под¬
ряд корабль парил на высоте шестнадцати километров,
нарочно выбрав уединенное, дикое, холмистое место,— и
команда волновалась все больше; только флегматичные
маувы, как всегда, сохраняли спокойствие.
Наконец, в поле зрения телескопа показался крупный
примат. В руке у него была длинная палка, на верхней части
задней стороны туловища — какая-то ноша.
Они спустились бесшумно, со сверхзвуковой скоростью.
Деви Ен сам, хотя тело его покрылось мурашками, сидел
у рычагов управления. В момент похищения крупный примат
произнес две фразы, тут же зафиксированные для даль¬
нейшего психоанализа. Первая, сказанная в тот миг, когда
он увидел корабль харриан чуть ли не у себя над головой,
была схвачена телемикрофоном направленного действия.
Вот как она звучала: «Боже! Летающее блюдце!»
Деви Ен понял все, кроме первого слова. Так крупные
приматы обычно называли корабли харриан в первые годы
их пребывания на Луне, когда они легкомысленно спус¬
кались к самой планете.
Вторую фразу он произнес, когда его втаскивали в ко¬
рабль,— хотя дикарь яростно сопротивлялся, он был беспо¬
мощен в железных руках невозмутимых маувов.
Когда Деви Ен, тяжело дыша, подрагивая от возбуж¬
дения мясистым носом, сделал несколько шагов ему навст¬
речу, крупный примат (его морда, отталкивающе безволо¬
сая, лоснилась от каких-то жидких выделений) восклик¬
нул: «Разрази меня гром, обезьяна!»
55

Тут Деви Ен понял только последнее слово. «Обезья¬
на» — так называли мелких приматов на одном из основных
языков планеты.
С диким приматом почти невозможно было сладить.
Требовалось безграничное терпение, чтобы заставить его
слушать разумные речи. Вначале он находился в совершенно
невменяемом состоянии. Он сразу понял, что его увозят с
Земли и, к удивлению Деви Ена, вовсе не желал рассмат¬
ривать это как увлекательное приключение. Напротив, он
только и говорил, что о своем детеныше и самке.
(«У них тоже есть жены и дети,— сочувственно подумал
Деви Ен,— и хоть они и крупные приматы, а семью по-
своему любят».)
Прежде всего надо было довести до его сознания, что
маувы, которые сторожили его и в случае необходимости
сдерживали его дикие вспышки, вовсе не хотят нанести
ему увечья и что вообще ему никоим образом не будет при¬
чинено зло.
(Деви Ена приводила в содрогание сама мысль о том,
что одно разумное существо может учинить насилие над
другим. Обсуждать этот вопрос с приматом было крайне
трудно, так как, чтобы отрицать эту возможность, Деви Ен
должен был на какое-то мгновение допустить ее, а обита¬
тель планеты даже к минутному колебанию относился с
величайшим недоверием. Так уж были устроены крупные
приматы.)
На пятый день дикарь, возможно, от упадка сил, доволь¬
но долго оставался спокойным. Они беседовали с Деви Еном
в его личном кабинете, и вдруг он снова впал в бешенство,
когда Деви Ен впервые упомянул как о чем-то само собой
разумеющемся, что харриане ждут начала атомной войны.
— Ждете?! — воскликнул дикарь.— А почему вы так
уверены, что она обязательно будет?
Деви Ен вовсе не был в этом уверен, он ответил:
56
—	Атомная война происходит всегда. Наша цель —
помочь вам после нее.
—	Помочь нам после нее! — изо рта примата стали вы¬
летать бессвязные звуки; он принялся дико размахивать
руками, и маувам, стоящим по обеим сторонам, пришлось
осторожно связать его— в который уж раз!—и вывести
из комнаты.
Деви Ен вздохнул. Крупный примат наговорил уже до¬
статочно много; возможно, психоанализаторы извлекут из
этого какую-нибудь пользу. Сам Деви Ен не видел в словах
дикаря никакого смысла.
А примат понемногу хирел. На теле его почти не было
растительности; это не удавалось обнаружить раньше, при
наблюдении с далекого расстояния, так как приматы но¬
сили искусственные шкуры, то ли для тепла, то ли из бес¬
сознательного отвращения к безволосой коже. (Интересно
было побеседовать с ним на эту тему; психоанализаторам
ведь безразлично, о чем идет разговор.)
А на лице примата, как это ни странно, стали прорастать
волосы; в большем количестве даже, чем у харриан, и более
темного цвета.
Но главное — с каждым днем он все больше хирел. Он
исхудал, так как почти ничего не брал в рот, и дальнейшее
пребывание на корабле могло пагубно отразиться на его
здоровье. Деви Еиу вовсе не хотелось, чтобы это лежало на
его совести.
На следующий день примат казался вполне спокойным.
Чуть ли не сразу сам перевел разговор на атомную войну.
(«Видно, вопрос этот имеет для крупных приматов особую
притягательную силу»,— подумал Деви Ен.)
— Вы упомянули,— начал дикарь,— что атомные войны
неизбежны. Значит ли это, л о существуют другие мысля¬
щие существа, кроме вас, нас и... их? — Он указал на стоя¬
щих неподалеку маувов.
57

—	Существуют тысячи разновидностей мыслящих су¬
ществ, живущих на тысячах различных миров. Много ты¬
сяч,— пояснил Деви Ен.
—	И у всех бывают атомные войны?
—	У всех, кто достиг определенного уровня развития
техники. У всех, кроме нас. Мы иные. Мы лишены захватни¬
ческого инстинкта. Нам присущ инстинкт сотрудничества.
—	Вы хотите сказать, что знаете об угрозе атомной
войны и все же сидите сложа руки?
—	Как это сидим сложа руки? — обиделся Деви Ен.—
Мы стараемся помочь. На заре нашей истории, когда только
начали осваивать космос, мы еще не понимали природы
крупных приматов. Они отвергали все наши попытки за¬
вязать с ними дружбу, и в конце концов мы отступились.
Затем мы обнаружили миры, лежащие в радиоактивных руи¬
нах. И наконец натолкнулись на планету, где атомная вой¬
на было в разгаре. Мы пришли в ужас, но ничего не могли
сделать. Мало-помалу мы становились умнее, и теперь, когда
находим какой-нибудь мир в стадии овладения атомной
энергией, у нас все наготове — и спасательное противо-
радиоактивное снаряжение, и генетикоанализаторы.
—	Что такое генетикоанализаторы?
При беседе с крупным приматом Деви Ен строил фразы
по законам его языка. Он сказал, осторожно выбирая слова:
—	Мы держим под своим контролем спаривание и про¬
изводим стерилизацию, чтобы, насколько возможно, вытра¬
вить захватнический инстинкт у немногих оставшихся в
живых после атомного взрыва.
Какую-то секунду Деви Ен думал, что дикарь снова
взбесится.
Однако тот лишь произнес сдавленным голосом:
—	Вы хотите сказать, что делаете их покорными вам,
вроде этих?— Он снова указал на маувов.
Нет, нет. С этими другое дело. Мы просто хотим,
чтобы уцелевшие после войны не стремились к захватам
и жили в мире и согласии под нашим руководством. Без нас
58
они сами себя уничтожали и снова дошли бы до самоунич¬
тожения.
—	А что это дает вам?
Деви Ен в сомнении посмотрел на дикаря. Неужели ему
надо объяснять, в чем состоит главное наслаждение жизни?
Он спросил:
—	А разве вам неприятно оказывать другим помощь?
—	Бросьте. Не об этом речь. Какую выгоду из этой
помощи извлекаете вы?
—	Ну, понятно. Харрия получает определенную контри¬
буцию.
—	Ха-ха!
—	Разве получать плату за спасение целого биологи¬
ческого рода не справедливо? — запротестовал Деви Ен.—
Кроме того, мы должны покрывать издержки. Контрибуция
невелика и соответствует природным условиям каждого
данного мира. С одной планеты, к примеру, мы ежегодно
получаем запас леса, с другой — марганцевые руды. Мир
этих маувов беден природными ресурсами и они сами пред¬
ложили нам поставлять определенное число своих жителей
для услуг,— они очень сильны физически даже для крупных
приматов. Мы безболезненно вводим им определенные анти-
церебральные препараты, чтобы...
—	Чтобы сделать из них кретинов!
Деви Ен догадался, что значит это слово, и сказал
с негодованием:
—	Ничего подобного. Просто для того, чтобы они не
тяготились своей ролью слуг и не скучали по дому. Мы
хотим, чтобы они были счастливы — ведь они разумные
существа.
—	А как бы вы поступили с Землей, если бы произошла
война?
—	У нас было пятнадцать лет, чтобы решить это. Ваш
мир богат железом, и у вас хорошо развита технология
производства стали. Я думаю, вы платили бы свою контрибу¬
цию сталью.— Он вздохнул.— Но в данном случае, мне ка¬
59

жется, контрибуция не покроет издержек. Мы пересидели
здесь по крайней мере десять лишних лет.
—	И сколько народов вы облагаете таким налогом? —
спросил примат.
—	Не знаю точно, но наверняка не меньше тысячи.
—	Значит, вы — маленькие повелители Галактики, да?
Тысячи миров доводят себя до гибели, чтобы способствовать
вашему благоденствию. Но вас можно назвать и иначе...—
Дикарь пронзительно закричал: — Вы стервятники!
—	Стервятники? — переспросил Деви Ен, стараясь со¬
отнести ото слово с чем-нибудь знакомым.
—	Пожиратели падали. Птицы, живущие в пустыне, ко¬
торые ждут, пока какая-нибудь несчастная тварь не по¬
гибнет от жажды, и пожирают ее.
От нарисованный картины Деви Ену чуть не стало худо, к
горлу подступила тошнота.
—	Нет, нет, мы помогаем всему живому,— едва слышно
прошептал он.
—	Вы, как стервятники, ждете, пока разразится война.
Если хотите помочь — предотвратите войну. Не спасайте
горсточку выживших. Спасите всех.
Хвост у Деви Ена задергался от внезапного волнения.
—	А как предотвратить войну? Вы можете сказать мне
это? (Что такое предотвращение войны, как не противо¬
положность развязыванию войны? Чтобы узнать одно, не¬
обходимо понять другое.)
Но дикарь медлил. Наконец неуверенно сказал:
—	Высадитесь на планету. Объясните положение вещей.
Деви Ен почувствовал острое разочарование. Из этого
много не извлечешь. К тому же...
—	Приземлиться среди вас? — воскликнул он.— Об
этом не может быть и речи.
При мысли о том, что он вдруг очутится среди миллио¬
нов неприрученных крупных приматов, по телу его про¬
бежала дрожь.
Возможно, отвращение так ясно отразилось на физио¬
60
номии Деви Ена, что несмотря на разделявший их био¬
логический барьер дикарь понял это. Он попытался кинуться
на харрианина, но был буквально пойман в воздухе одним
из маувов, которому стоило лишь чуть-чуть напрячь муску¬
лы, чтобы сделать дикаря недвижимым.
Однако он успел крикнуть:
—	Так сидите и ждите. Стервятник! Стервятник!
Прошло немало дней, прежде чем Деви Ен смог заста¬
вить себя вновь повидать дикаря.
Он чуть было не забыл проявить должную почтитель¬
ность к Главному инспектору, когда тот потребовал допол¬
нительных данных, необходимых для полного анализа пси¬
хики диких крупных приматов.
—	Я не сомневаюсь, что материала для ответа на наш
вопрос более чем достаточно,— осмелился сказать Деви
Ен.
Нос Главного инспектора задергался; он задумчиво об¬
лизал его розовым языком.
—	Для приблизительного ответа, возможно, да, но я не
могу полагаться на такой ответ. Мы имеем дело с очень
своеобразным видом крупных приматов. Это мы знаем. И не
можем позволить себе ошибаться... Ясно одно: мы случайно
напали на дикаря с высоким уровнем умственного развития.
Если... если только это не норма для данной разновидности.
Мысль эта, видимо, привела Главного инспектора в рас¬
стройство.
Деви Ен заметил:
—	Дикарь нарисовал мне ужасную картину... этот... эта
птица... этот...
—	Стервятник,— подсказал Главный инспектор.
—	Если так рассуждать, вся наша миссия здесь пред¬
стает в совершенно ложном свете. С тех пор я почти ничего
не ем и не сплю. Боюсь, мне придется просить отставки.
—	Не раньше, чем мы окончим дело, которое на нас воз¬
ложено,— твердо заявил Главный инспектор.— Полагаете,
мне доставляет удовольствие думать об этом... этом пожи-
61

рателе пад... Вы должны, вы обязаны получить больше
данных.
Деви Ен кивнул. Он все прекрасно понимал. Главному
инспектору, как и любому другому харрианину, не очень-то
улыбалась мысль искусственно развязать атомную войну.
Вот он и оттягивал решение, насколько возможно.
Деви Ен свыкся с мыслью, что он должен еще раз уви¬
деть крупного примата. Свидание это оказалось совершенно
невыносимым и было последним.
На щеке дикаря красовался кровоподтек, словно он снова
сопротивлялся маувам. Так оно и было. Он делал это бес¬
численное множество раз, и как ни старались маувы не при¬
чинять ему вреда, время от времени они случайно задевали
его. Казалось бы, видя, как его оберегают, дикарь должен
был утихомириться. А вместо этого уверенность в своей
безопасности словно толкала его на дальнейшее сопротив¬
ление.
«Эти крупные приматы злы, злы», - печально думал Деви
Ен.
Больше часа разговор вертелся вокруг малоинтересных
предметов, и вдруг дикарь произнес воинственным голо¬
сом:
—	Сколько времени, говорите вы, макаки, пробыли
здесь?
—	Пятнадцать лет по вашему календарю.
—	Подходит. Первые летающие блюдца были замечены
сразу после второй мировой войны. Сколько еще осталось
до атомной?
Деви Ен машинально сказал правду:
—	Мы бы и сами хотели это знать...— и вдруг остано¬
вился.
Дикарь произнес:
—	Я думал, атомная война неизбежна. В прошлый раз
вы сказали, что ждете лишних десять лет. Значит, вы уже
десять лет назад надеялись, что война начнется?
62
—	Я не могу обсуждать с вами этот вопрос.
—	Да? — дикарь снова кричал.— Что же вы намерены
предпринять? Сколько вы еще будете дожидаться? Вы не
ждите, стервятник, вы сами начните войну.
Деви Ен вскочил на ноги.
—	Что вы сказали?
—	А почему же вы тогда еще здесь, чертовы...— он
проглотил совершенно непонятное Деви Ену бранное слово,
затем продолжал:
—	Разве не так поступают стервятники, ког¬
да несчастное животное, а иногда и человек никак не могут
расстаться с жизнью? Им некогда мешкать. Они кружат
над своей жертвой и выклевывают у нее глаза. Они дожи¬
даются, пока она окончательно не обессилеет, а потом
помогают ей побыстрее сделать последний шаг.
Деви Ен приказал немедленно увести его, а сам удалился
в свою спальню. Его мутило. Всю ночь он не спал. В ушах у
него пронзительно звучало слово «стервятник», а перед гла¬
зами неотступно стояла нарисованная приматом картина.
—	Ваше главенство,— твердо сказал Деви Ен,— я боль¬
ше не могу иметь дело с дикарем. Если вам нужна еще
информация, обратитесь к кому-нибудь другому.
Главный инспектор заметно осунулся.
—	Я знаю. Вся эта история насчет стервятников. Ее
трудно переварить. А ему, вы заметили, хоть бы что. Для
крупных приматов все это в порядке вещей. Они бесчув¬
ственны, бессердечны. Таков, видно, склад их ума. Ужасно!
—	Я больше не мо!у представлять вам данные.
—	Успокойтесь. Я вас понимаю... Кроме того, все допол¬
нительные данные только подкрепляют первоначальный
ответ, ответ, который я считал предварительным, от всего
сердца надеялся, что он лишь предварительный.— Он обхва¬
тил голову поросшими седой шерстью руками.— Мы уже
выяснили, как помочь им развязать атомную войну.
63

—	О! Что же для этого нужно?
	 Все так просто, так примитивно. Мне никогда не
пришло бы в голову. И вам гоже.
—	Что же это, Ваше главенство? — Деви Ена уже
заранее била дрожь.
—	Почему они не начинают войну? А потому что ни одна
из почти равных по силе сторон не решается взять на
себя ответственность за нарушение мира. Однако если бы
одна сторона начала, другая — будем смотреть правде в гла¬
за — отплатила бы ей той же монетой.
Деви Ен кивнул. Главный инспектор продолжал:
—	Если одна-единственная бомба упадет на территорию
одной из враждующих сторон, пострадавшие предполо¬
жат, что ее сбросила другая сторона. Вряд ли они станут
дожидаться дальнейших атак: не пройдет и часа, как по¬
следует мощный удар. Другая сторона ответит тем же. И
через несколько недель все будет кончено.
—	Но как же мы заставим их бросить первую бомбу?
	 Это вовсе не обязательно, капитан. В том-то и штука.
Мы сами бросим эту первую бомбу.
—	Что?! — У Деви Ена подкосились ноги.
—	Это единственный выход. Проанализируйте склад ума
крупных приматов, и вы увидите, что иного и ждать не¬
льзя.
—	Но как это осуществить?
—	Мы изготовим бомбу. Это нетрудно. Затем наш ко¬
рабль спустится вниз и сбросит ее над каким-нибудь на¬
селенным пунктом.
—	Населенным?!!
Главный инспектор отвел глаза и виновато сказал:
—	В противном случае это не даст нужного эффекта.
—	Да, конечно,— пробормотал Деви Ен. Перед его гла¬
зами парили стервятники; он ничего не мог с этим поделать.
Он представлял их себе в виде огромных чешуйчатых птиц
(вроде маленьких безвредных летающих созданий в Хар-
рии, но во много раз больше), с крыльями, которые обтя¬
64
нуты кожей, напоминающей резину, с длинными острыми
клювами. Они кругами спускались вниз и выклевывали гла¬
за у умирающих животных.
Он прикрыл руками лицо и сказал дрожащим голосом:
—	Кто поведет корабль? Кто сбросит бомбу?
—	Не знаю.
—	Только не я,— прошептал Деви Ен.— Я не могу.
И ни один харрианин не согласится на это. Ни за что на
свете!
Главный инспектор стал раскачиваться взад и вперед.
На него жалко было смотреть.— Может быть, дать приказ
маувам...
—	Кто решится дать им такой приказ?
Главный инспектор тяжело вздохнул.
—	Я вызову Совет. Сообщу им все данные. Пусть они
что-нибудь придумают.
И вот, пробыв на Луне без малого пятнадцать лет, хар-
риане демонтировали свою базу.
Ничего так и не было сделано. Крупные приматы Земли
так и не начали атомную войну. Возможно, они ее никогда
не начнут.
И несмотря на то, что ему предстояло пережить, Деви
Ен был вне себя от счастья. К чему думать о будущем, когда
сейчас, в настоящем, он улетал все дальше от этого самого
жуткого из всех жутких миров.
Он смотрел, как Луна остается позади и превращается
в сверкающую крупинку, а затем и планета, и само солнце
этой системы, пока вся она не затерялась среди основных
созвездий.
И только тогда в душе его проснулись и другие чувства,
помимо чувства облегчения. И только тогда в уме его ше¬
вельнулась мысль о том, что все могло быть иначе.
А вдруг все бы еще кончилось хорошо, если бы мы
проявили побольше терпения? — сказал он Главному ин¬
65

спектору.— Как знать, возможно, они все-таки начали бы
атомную войну.
—	Сомневаюсь,— ответил Главный инспектор.— Психо¬
анализ...
Он остановился, и Деви Ен понял, что он имел в виду.
Дикаря спустили на планету, постаравшись причинить ему
при этом как можно меньше вреда. События последних
недель были стерты из его памяти. Его оставили возле
небольшого населенного пункта, неподалеку от того места,
где его похитили. Его соотечественники решат, что он за¬
блудился, и сочтут, что он исхудал и потерял память из-за
лишений, которые ему пришлось испытать.
Но какой вред причинил он сам!
Если бы только они не привозили его на Луну! Быть мо¬
жет, они примирились бы с мыслью, что им придется начать
войну. Быть может, сами додумались бы сбросить бомбу и
разработали для этого какую-нибудь сложную систему, при¬
годную для дальних расстояний.
Но картина, нарисованная перед ними диким приматом,
особенно одно слово, всему положили конец. Когда все
сведения были отосланы домой, в Харрию, впечатление, про¬
изведенное на Совет, было настолько сильным, что приказ
демонтировать базу не заставил себя ждать.
Деви Ен сказал:
—	Я никогда больше не буду принимать участие в коло¬
низации.
—	Боюсь, никому из нас не придется этого делать,—
мрачно заметил Главный инспектор.— Дикари этой планеты
выйдут в космос, а если крупные приматы, при их образе
мышления, окажутся на свободе в Галактике, это будет
конец... конец...
Нос Деви Ена передернула судорога. Конец всему: всем
тем благодеяниям, которые Харрия уже совершила в Га¬
лактике, всем благодеяниям, которые она продолжала бы
оказывать в будущем.
66
Он произнес: «Мы должны были сбросить...» — и не
кончил.
Какой смысл было говорить это? Они не могли сбросить
бомбу даже ради блага всей Галактики. Иначе они сами
уподобились бы крупным приматам, а есть вещи похуже,
чем просто конец всему.
Деви Ен думал о стервятниках.

Роберт Шекли
+
ТРАВМИРОВАННЫЙ
А д р е с: Центр,
Контора 41
Адреса т: Ревизор Миглиз
О т п р а в и т ел ь: Подрядчик Кариеномен
II р е а м е т: Метагалактика «Аттала»
Дорогой ревизор Миглиз!
Настоящим извещаю Вас, что мною завершены подряд¬
ные работы по договору № 13371 А. В секторе космоса,
известном под шифром «Аттала», я создал I (одну) ме¬
тагалактику, состоящую из 549 миллиардов галактик, со
стандартным распределением созвездий, переменных и но¬
вых звезд и т. п. См. прилагаемые расчеты.
Внешние пределы метагалактики «Аттала» обозначены на
прилагаемой карте.
В качестве главного проектировщика от своего имени, а
также от имени всей фирмы выражаю уверенности, что нами
создано прочное сооружение, равно как произведение, пред¬
ставляющее незаурядную художественную ценность.
Милости просим произвести инспекцию.
Ввиду выполнения мною в срок договорных обязательств
ожидаю условленного вознаграждения.
С уважением
Кариеномен.
Приложение: Расчеты конструкций, 1
Карта метагалактики «Аттала», 1
68
Адрес: Штаб строительства
334132, доб. 12
Адресат: Подрядчик Кариеномен
Отправитель: Ревизор Миглиз
Предмет: Метагалактика «Аттала»
Дорогой Кариеномен!
Мы осмотрели Вашу работу и соответственно задержали
выплату вознаграждения. Художественная ценность? Может
быть, и так. Однако не забыли ли Вы о первоочередной
задаче строительства?
Могу Вам напомнить — последовательность и еще раз
послед о ва те ль но сть.
При осмотре наши инспекторы обнаружили значитель¬
ное количество немотивированных явлений, имеющих место
даже вокруг центра Метагалактики, то есть в зоне, кото¬
рую, казалось бы, надлежало застроить наиболее добросо¬
вестно. Так продолжаться не может. Хорошо еще, что дан¬
ная зона необитаема.
Однако это не все. Не будете ли Вы любезны объяснить
созданные Вами пространственные феномены? Какого черта
Вы встроили в Метагалактику красное смещение? Я озна¬
комился с Вашей объяснительной запиской, и, по-моему, она
абсолютно бессмысленна. Как же отнесутся к такому яв¬
лению планетарные наблюдатели?
Художественность замысла, не может служить оправда¬
нием.
Далее, что за атомы Вы применяете? Не пытаетесь ли
Вы экономить, подсовывая всякую заваль? Значительный
процент атомов неустойчив! Они распадаются при малейшем
прикосновении и даже без всякого прикосновения. Потру¬
дитесь изыскать какой-нибудь другой способ зажигания
Солнц.
Прилагаем документ, где подытожены замечания наших
инспекторов. Пока недоделки не будут устранены, о плате¬
жах не может быть и речи.
Только что мне доложили о другом серьезном упущении.
Очевидно, Вы не слишком тщательно рассчитали силы де¬
69

формации пространственной ткани. На периферии одной
из Ваших галактик обнаружена трещина во времени. В дан¬
ный момент она невелика, но может увеличиться. Предла¬
гаю заняться ею без промеделения, пока Вам не пришлось
перестраивать одну-две галактики.
Один из обитателей планеты, попавший в эту трещину,
уже получил травму: его там заклиним) исключительно по
Вашей небрежности. Предлагаю Вам исправить упущение,
пока этот обитатель еще не выведен из нормальной цепи
причин и следствий и не сыплет парадоксами направо и
налево.
В случае необходимости свяжитесь с ним лично.
Кроме того, мне стало известно, что на некоторых из Ва¬
ших планет имеют место немотивированные явления: лета¬
ющие коровы, ходячие горы, призраки и т. п.; все эти явле¬
ния перечислены в потоке жалоб.
Мы не намерены мириться с подобными безобразиями,
Кариеномен. Во вновь создаваемых галактиках парадокс
строжайше запрещен, ибо парадокс — это неизбежный
предвестник хаоса.
Травмой займитесь безотлагательно. Неясно, успел ли
травмированный осознать, что с ним произошло.
Миг лил.
Приложение: заверенная копия протокола жалоб — 1.
Кей Масрин уложила в чемодан последнюю блузку и с
помощью мужа закрыла его.
—	Вот так,— сказал Джек Масрин, прикидывая на руку
вес битком набитого чемодана.— Прощайся со своим вла¬
дением.— Супруги окинули взглядом небольшую меблиро¬
ванную комнату, где прожили последний год.
— Прощай, владение,— пробормотала Кей.— Как бы не
опоздать на поезд.
—	Времени еще много.— Масрин направился к двери.—
70
А со Счастливчиком попрощаемся? — Так они прозвали
своего домохозяина мистера Г’арфа, оттого, что тот улыбал¬
ся раз в месяц — получая с них квартирную плату *. Разу¬
меется, сразу же после этого губы хозяина снова сжима¬
лись, как обычно, в прямую черту.
—	Не надо,— возразила Кей, оправляя сшитый на заказ
костюм.— Еще, чего доброго, он пожелает нам удачи, и
что же тогда с нами станется?
—	Ты совершенно права,— поддержал ее Масрин.— Не
стоит начинать новую жизнь с благословений Счастлив¬
чика. Пусть уж лучше меня проклянет Эндорская ведьма.
Масрин вышел на лестничную площадку; Кей после¬
довала за ним. Он глянул вниз, на площадку первого этажа,
занес ногу на ступеньку и внезапно остановился.
—	Что случилось? — поинтересовалась Кей.
—	Мы ничего не забыли? — нахмурившись, в свою оче¬
редь спросил Масрин.
—	Я обшарила все ящики и под кроватью тоже посмот¬
рела. Пойдем, не то опоздаем.
Масрин снова глянул вниз. Что-то его тревожило. Он
попытался быстро сообразить, в чем дело. Конечно, денег
у них практически не осталось. Однако в прошлом он
никогда не волновался из-за таких пустяков. А теперь
он наконец-то нашел себе место преподавателя, неважно,
что в Айове. После целого года работы в книжном магазине
ему повезло. Теперь все будет хорошо. К чему тревожи¬
ться?
Он спустился на одну ступеньку и снова остановился.
Странное ощущение не проходило, а усиливалось. Будто
существует что-то такое, чего не следует делать. Масрин
обернулся к жене.
Неужто тебе так не хочется уезжать? — спросила
Кей.— Пойдем же, не то Счастливчик сдерет с нас плату
* Английская поговорка гласит, что счастливые люди редко
улыбаются.
71

еще за один месяц. А денег у нас, как ни странно, нет.
Масрин все еще колебался. Обогнав мужа, Кей легко
сбежала по ступенькам.
— Видишь? — шутливо подзадоривала она его с пло¬
щадки первого этажа.— Это легко. Решайся. Подойди, де¬
точка, к своей мамочке.
Масрин вполголоса выругался и начал спускаться по
лестнице. Странное ощущение усилилось.
Он шагнул на восьмую ступеньку и...
Он стоял на равнине, поросшей травой. Переход свер¬
шился именно так, просто и мгновенно. Масрин ахнул и
заморгал. В руке его все еще был чемодан. Но где стены из
нештукатуренного песчаника? Где Кей? Где, если на то
пошло, Нью-Йорк?
Вдали виднелась высокая синяя гора. Поблизости был
маленький лесок. Под деревьями стояли люди — человек
десять или около того.
Потрясенный Масрин впал в странное оцепенение. Он от¬
метил почти нехотя, что люди эти коренасты, смуглы, с
развитой мускулатурой. На них были набедренные повязки;
они сжимали в руках отполированные дубинки, украшен¬
ные затейливой резьбой.
Люди следили за ним, и Масрин пришел к выводу, что
неизвестно еще, кто кого больше изумил.
Но вот один из загадочных людей что-то пробормотал,
и они стали надвигаться на Масрина. В него полетела ду¬
бинка, но попала в чемодан и отскочила.
Оцепенение развеялось. Масрин повернулся, бросил че¬
модан и побежал, как борзая. Кто-то с силой ударил Масри¬
на дубинкой по спине, едва не свалив его с ног. Он оказался
перед каким-то холмом и понесся вверх по склону, а вокруг
него роились стрелы. Пробежав несколько метров вверх, он
обнаружил, что опять вернулся в Нью-Йорк.
Он одним духом вбежал на верхнюю площадку лестницы
и, не успев вовремя остановиться, с размаху налетел на
72
стену. Кей все еще стояла на площадке первого этажа,
запрокинув голову. Увидев мужа, она вздрогнула, но ничего
не сказала.
Масрин посмотрел на жену и на знакомые мрачные стены
из розовато-лилового песчаника.
Дикарей не было.
—	Что случилось? — помертвевшими губами прошепта¬
ла Кей, поднимаясь по лестнице.
—	А что ты видела? — спросил Масрин. Он еще не
успел полностью прочувствовать случившееся. В голове его
бурлили идеи, теории, выводы.
Кей колебалась, покусывая нижнюю губу.
—	Ты спустился на несколько ступенек и вдруг исчез.
Я перестала тебя видеть. Стояла там и все смотрела, смот¬
рела... А потом я услышала шум, и ты снова появился на
лестнице. Бегом.
Супруги вернулись домой, оставив дверь открытой. Кей
сразу же села на кровать. Масрин бродил по комнате, пере¬
водя дыхание. Ему приходили на ум все новые и новые
идеи, и он с трудом успевал их анализировать.
—	Ты мне не поверишь,— произнес он наконец.
—	Почему же? Попробуй объяснить мне!
Он рассказал ей про дикарей.
—	Мог бы сказать, что побывал на Марсе,— отозвалась
Кей.— Я бы и этому поверила. Я ведь своими глазами ви¬
дела, как ты исчез!
—	А чемодан! — внезапно воскликнул Масрин, вспом¬
нив, как бросил его на бегу.
—	Да бог с ним, с чемоданом,— отмахнулась Кей.
—	Надо вернуться,— настаивал Масрин.
—	Нет!
—	Во что бы то ни стало. Послушай, дорогая, совершен¬
но ясно, что произошло. Я провалился в какую-то трещину
во времени, которая отбросила меня в прошлое. Судя по
тому, какой комитет организовал мне торжественную встречу,
73

я, должно быть, приземлился где-то в доисторической
эпохе. Мне непременно нужно вернуться за чемоданом.
—	Почему? — спросила Кей.
—	Потому ЧТО Я не М01у допустить, чтобы случился
парадокс.— Масрина даже удивило, откуда он это знает.
Свойственное ему самомнение избавило его от раздумий
над тем, как у него могла зародиться столь причудливая
идея.
—	Сама посуди,— продолжал он,— мой чемодан попа¬
дает в прошлое. В этот чемодан я уложил электрическую
бритву, несколько пар брюк на молниях, пластиковую
щетку для волос, нейлоновую рубашку и десять-пятнадцать
книг, некоторые из них изданы в 1951 году. Там лежат
даже «Обычаи Запада» — монография Эттисона о западной
цивилизации с 1490 года до наших дней.
Содержимое этого чемодана может дать дикарям толчок
к изменению хода истории. А теперь предположим, что ка¬
кие-то. предметы попадут в руки к европейцам после того,
как те откроют Америку. Как это повлияет на настоя¬
щее?
—	Не знаю,— откликнулась Кей.— Да и тебе это неиз¬
вестно.
—	Мне-то, положим, известно,— сказал Масрин. Все
было кристально ясно. Его поразила неспособность жены к
логическому мышлению.
—	Будем рассуждать так,— снова заговорил Масрин.—
Историю делают мелочи. Настоящее состоит из огромного
числа ничтожно малых факторов, которые сформировались
в прошлом. Если в прошлое ввести еще один фактор, то в
настоящем неминуемо будет получен иной результат. Одна¬
ко настоящее есть настоящее. Изменить его невозможно.
Вот тебе и парадокс. А никаких парадоксов быть не должно!
—	Почему не должно? — спросила Кей.
Масрин нахмурился. Способная девчонка, а так плохо
улавливает его мысль.
—	Ты уж поверь мне на слово,— отчеканил он.— В ло¬
74
гически построенной Вселенной парадокс не допускается.
Кем не допускается? Ага, вот и ответ.
—	Я представляю себе,— продолжал Масрин,— что во
Вселенной должен существовать некий универсальный ре¬
гулирующий принцип. Все законы природы — яркое вопло¬
щение этого принципа. Он не терпит парадоксов, потому
что... потому что...— Масрин понимал, что ответ имеет ка¬
кое-то отношение к перевозданному хаосу, но не знал, какое
и почему.
—	Где ты набрался таких мыслей? — изумилась Кей.
Никогда она не слыхала от Джека подобных слов.
—	Они у меня появились очень давно,— ответил Масрин,
искренне веря в то, что говорит.— Просто не было повода
высказаться. Так или иначе, я возвращаюсь за чемоданом.
Он вышел на площадку в сопровождении Кей.
—	Извини, что не могу принести тебе оттуда подарки,—
бодро произнес Масрин.— К сожалению, они тоже приве¬
ли бы к парадоксу. В прошлом все принимало участие в
формировании настоящего. Устранить хоть что-нибудь —
все равно, что изъять из уравнения одно неизвестное.
Результат будет совсем другим.
Он стал спускаться по лестнице.
На восьмой ступени он опять исчез.
Снова очутился он в доисторической Америке. Дикари
сгрудились вокруг чемодана, всего в нескольких метрах от
Масрина. «Еще не открывали»,— с облегчением заметил он.
Разумеется, чемодан и сам по себе изделие довольно пара¬
доксальное. Однако, вероятно, представление о чемодане —
как и о самом Масрине — впоследствии изгладится из
людской памяти, переосмысленное мифами и легендами.
Времени свойственна известная гибкость.
Глядя на дикарей, Масрин не мог решить, кто же это —
предшественники индейцев или самостоятельная, рано
вымершая раса. Он ломал себе голову, принимают ли его за
врага или за распространенную разновидность злого духа.
Масрин устремился вперед, оттолкнул двоих дикарей и
75

схватил свой чемодан. Он бросился назад, обежал вокруг
невысокого холма и остановился.
Как и прежде, он находился в прошлом.
«Где же, во имя хаоса, эта дыра во времени?» — подумал
Масрин, не замечая необычности употребленного выраже¬
ния. За ним гнались дикари, постепенно окружая холм.
Масрин почти нашел ответ на собственный вопрос, но как
только мимо просвистела стрела, у него тут же все выле¬
тело из головы. Он понесся во весь дух, усердно перебирая
длинными ногами и стараясь бежать так, чтобы холм оста¬
вался между ним и индейцеми. Позади него шлепнулась
дубинка.
Где дыра во времени? Что, если куда-то переместилась?
По лицу его струился пот. Очередная дубинка содрала кожу
с его руки, и он обогнул склон холма, отчаянно разыскивая
убежище. Тут его нагнали три приземистых дикаря.
В тот миг, когда они замахнулись дубинками, Масрин
бросился на землю, и туземцы, споткнувшись об его тело,
полетели кувырком. Но гут подбежали остальные и он вско¬
чил на ноги.
Вверх! Эта мысль появилась внезапно, молнией прорезав
все его существо, охваченное страхом. Вверх!
Масрин бросился бежать вверх по холму в полной уве¬
ренности, что ему не добраться до вершины живым...
...И вернулся в меблированный дом, все еще судорожно
сжимая ручку чемодана.
— Ты ранен, милый? — Кей обвила руками его шею.—
Что случилось?
В голове у Масрина оставалась лишь одна разумная
мысль. Он не мог припомнить доисторическое время, кото¬
рое отделывало бы дубинки так искусно, как эти дикари.
То было почти уникальное искусство, и он жалел, что нель¬
зя прихватить одну из дубинок для музея.
Потом он оглядел розовато-лиловые стены, ожидая, что
из них выпрыгнут дикари. Или, может быть, эти низкорос¬
лые люди прячутся в чемодане? Он попытался овладеть
76
собой. Голос рассудка говорил ему, что пугаться нечего:
трещины во времени возможны, и в одну из таких трещин
его заклинило. Все остальное вытекало отсюда логически.
Надо только...
Но с другой стороны, логика не интересовала его. Не под¬
даваясь никаким разумным доводам, он озадаченно взирал
на все происшедшее и понимал, что несмотря на любые
разумные аргументы, того, что было, не могло быть. Когда
Масрин видел невозможное, он умел его распознавать и
прямо говорил об этом.
Тут Масрин вскрикнул и потерял сознание.
А д р е с: Центр,
Контора 4!
Адреса т: Ревизор Миглиз
Отправитель: Подрядчик Кариеномен
Предме т: Метагалактика «Атта71а».
Дорогой сэр!
Считаю, что Вы пристрастны в своих замечаниях. Дей¬
ствительно, при сотворении данной конкретной метагалак¬
тики я исходил из некоторых новаторских принципов.
Я позволил себе запять позицию свободного художника, не
подозревая, что меня будет преследовать улюлюканье за¬
стойного реакционного Центра.
Поверьте, что в нашем великом деле — подавлении пер¬
возданного хаоса — я заинтересован не меньше Вашего.
Однако при выполнении своих планов не следует жертвовать
идеалами.
Прилагаю объяснительную записку, трактующую пробле¬
му красного смещения, а также заявление о преимуществах,
связанных с использованием небольшого процента не¬
устойчивых атомов в освещении и энергоснабжении.
Что касается трещины во времени, то это всего лишь
незначительный просчет в потоке длительности, ничего об¬
щего не имеющий с пространственной тканью, которая,
уверяю Вас, первосортна.
77

Как Вы указывали, существует индивидуум, травмиро¬
ванный трещиной, что несколько затрудняет ремонт. Я свя ¬
зался с упомянутым индивидуумом (разумеется, косвенно)
и мне в какой-то мере удалось внушить ему представление
о том, как ограничена его роль во всей этой истории.
Если он не станет углублять трещину своими путеше¬
ствиями во времени, зашить ее будет легко. Тем не менее,
сейчас я не уверен, что эта операция вообще возможна.
Мой контакт с травмированным весьма ненадежен, и по¬
хоже, что субъект испытывает сильные воздействия со сто¬
роны, побуждающие его к перемещениям.
Я мог бы, бесспорно, произвести выдирку и в конечном
счете, возможно, так\и поступлю. Кстати говоря, если эта
штука выйдет из повиновения, я буду вынужден произвести
выдирку всей планеты. Надеюсь, что до этого не дойдет,
ибо тогда придется расчищать весь сектор космоса, где
находятся наши наблюдатели, а это в свою очередь повлек¬
ло бы за собой необходимость перестройки всей галактики.
Однако надеюсь, что к тому времени, когда я снова на¬
пишу Вам, вопрос будет улажен.
Центр метагалактики покоробился вследствие того, что
неизвестные рабочие оставили открытым люк для сбрасы¬
вания отходов. В настоящее время люк закрыт.
По отношению к таким явлениям, как ходячие горы и
т. п., принимаются обычные меры.
Оплата моей работы еще не произведена.
С уважением
Кариеномен.
Приложение: Объяснительная записка по красному сме¬
щению на 5541 листах.
2. Заявление о неустойчивых атомах на
7689 листах.
78
Адре с: Штаб строительства
Адреса т: Подрядчик Кариеномен
Отправит ел ь: Ревизор Миглиз
Предмет: Метагалактика «Аттала»
Кариеномен!
Вам заплатят после того, как Вы представите логически
обоснованную и прилично выполненную работу. Ваши за¬
явления прочту тогда, когда у меня появится свободное
время, если это вообще произойдет. Займитесь трещиной,
пока она еще не прорвала пространственную ткань.
Миглиз.
Полчаса спустя Масрин не только пришел в себя, но и
успокоился. Кей положила ему компресс на багровый синяк
у локтя. Масрин принялся мерить ногами комнату. Теперь
он полностью овладел собой, и у него появились новые
мысли.
—	Прошлое внизу,— сказал он, обращаясь не столько к
Кей, сколько к самому себе.— Я говорю не о первом этаже.
Однако, передвигаясь в том направлении, я прохожу через
дыру во времени. Типичный случай смещения сочленений
многомерности.
—	Что это значит? — спросила Кей, не сводя с мужа
широко раскрытых глаз.
—	Ты уж поверь мне на слово,— ответил Масрин,—
Мне нельзя спускаться.
Объяснить более толково ему не удавалось. Не хватало
слов, в которые можно было бы облечь новые концепции.
—	А подниматься можно? — спросила совершенно сби¬
тая с толку Кей.
—	Не знаю. По-моему, если я поднимусь, то попаду в
будущее.
—	Ох, я этого не выдержу,— заныла Кей.— Что с тобой
творится? Как ты отсюда выберешься? Как спуститься по
этой заколдованной лестнице?
—	Вы еще здесь? — прокаркал из-за двери мистер Гарф.
Масрин впустил его в комнату.
79

—	Очевидно, мы пробудем здесь еще некоторое время,—
сказал он домовладельцу.
—	Ничего подобного,— возразил Гарф.— Я уже сдал
эту комнату новым жильцам.
Счастливчик был невысокий костлявый человек с про¬
долговатым черепом и тонкими, как паутина, губами. Вкра¬
дчивой поступью он вошел в комнату и стал озираться,
ища следы повреждений, причиненных его собственности.
Одна из странностей мистера Гарфа заключалась в том, что
он твердо верил, будто самые порядочные люди способны
на самые ужасающие преступления.
—	Когда въезжают новые жильцы? — спросил Мас-
рин.
—	Сегодня днем. И я хочу, чтобы вы заблаговременно
выехали.
—	Нельзя ли нам как-нибудь договориться? — спросил
Масрин. Его поразила безвыходность положения. Спусти¬
ться вниз он не может. Если Гарф силой заставит его это
сделать, Масрин попадет в доисторический Нью-Йорк, где
его наверняка поджидают с нетерпением.
Опять-таки возникает всеобъемлющая проблема пара¬
докса!
—	Мне плохо,— произнесла Кей сдавленным голосом,—
я пока еще не могу ехать.
—	Отчего вам плохо? Если вы больны, я вызову скорую
помощь,— сказал Гарф, подозрительно оглядывая комнату
в поисках бацилл бубонной чумы.
—	Я с радостью внесу двойную плату, если вы позволите
нам задержаться здесь еще ненадолго,— предложил Мас¬
рин.
—	Г арф почесал затылок и пристально посмотрел на
Масрина. Вытерев нос тыльной стороной ладони, он спро¬
сил: «А где деньги?» Масрин вспомнил, что у него, кроме
билетов на поезд, осталось около десяти долларов. Сразу же
по приезде в колледж они с Кей намеревались просить
аванс.
80
—	Прожились,— констатировал Гарф.— Вы, кажется,
получили работу в каком-то училище?
—	Получил,— подтвердила преданная Кей.
—	В таком случае отчего бы вам не отправиться туда
и не убраться из моего дома? — спросил Г арф.
Масрины промолчали. Гарф бросил на них взгляд, ис¬
полненный гнева.
—	Все это очень подозрительно. Убирайтесь-ка подобру-
поздорову до полудня, не то я вызову полицию.
—	Постойте,— заметил Масрин.— Мы заплатили вам по
сегодняшний день. До полуночи эта комната — наша.
Гарф уставился на жильцов и в раздумье вытер нос
снова.
—	Чтоб ни одной минуты дольше,— предупредил он и
ушел, громко топая.
Как только Гарф вышел, Кей поспешно закрыла за ним
дверь.
—	Милый,— сказала она,— может быть, пригласить
каких-нибудь ученых и рассказать им о том, что случи¬
лось? Я уверена, что они что-нибудь придумали бы на пер¬
вых порах, пока... Как долго нам придется здесь пробыть?
—	Пока не заделают трещину,— ответил Масрин.— Но
никому нельзя ничего рассказывать, тем более ученым.
—	А почему? — спросила Кей.
—	Понимаешь, главное, как я уже говорил, избежать
парадокса. Это означает, что мне надо убрать руки прочь и
от прошлого, и от будущего. Правильно?
—	Если ты так говоришь, значит — правильно.
—	Мы вызовем бригаду ученых, и что получится? Они,
естественно, будут настроены скептически. Они захотят
увидеть своими глазами, как я это делаю. Я покажу. Они
тут же приведут коллег. Все увидят, как я это делаю. Пойми,
не будет никаких доказательств, что я попал в прошлое.
Они узнают лишь, что, спускаясь по лестнице, я исчезаю.
—	Вызовут фотографов, желая убедиться, что я не ми¬
81

стифицирую ученых. Потом потребуют доказательств. Захо¬
тят, чтобы я принес им чей-нибудь скальп или резную
дубинку. Газеты поднимут шумиху. И уже где-нибудь я
неминуемо создам парадокс. А знаешь, что тогда будет?
—	Нет, и ты тоже не знаешь.
— Я знаю,— твердо сказал Масрин.— Коль скоро будет
создан парадокс, его носитель, то есть тот, кто его соз¬
дал,— исчезнет. Раз и навсегда. Этот случай будет зане¬
сен в книги как еще одна неразгаданная тайна. Таким об¬
разом парадокс разрешится наилегчайшим путем — устра¬
нением парадоксального элемента.
—	Если ты считаешь, что тебе грозит опасность, мы,
конечно, не станем приглашать ученых. Хотя жаль, что я
никак в толк не возьму, к чему ты клонишь. Из того, что
ты наг оворил, я ничего не поняла.— Она подошла к окну
и выглянула на улицу. Перед нею расстилался Нью-Йорк,
а где-то за ним лежала Айова, куда они должны были ехать.
Кей посмотрела на часы. Поезд уже ушел.
—	Позвони в колледж,— попросил Масрин.— Сообщи,
что я задержусь на несколько дней.
—	А хватит ли нескольких дней? — спросила Кей.—
Как ты в конце концов отсюда выберешься?
—	Да ведь дыра во времени не вечна,— авторитетно
ответил Масрин.— Она затянется, если только я перестану
в нее соваться.
—Но мы можем пробыть здесь только до полуночи.
Что будет потом?
—	Не знаю,— ответил Масрин.— Остается только на¬
деяться, что ее починят еще до полуночи.
А д р е с: Центр,
Контора 41
Адресат: Ревизор Миглиз
Отправитель: Подрядчик Кариеномен
Предмет: Метагалактика «Морстт»
Дорогой гор!
Прилагаю заявку на работу по созданию новой мети-
82
галактики в секторе, которому присвоен шифр «Морстт».
Если в последнее время Вы следили за дискуссиями в ху¬
дожественных кругах, то, полагаю, должны знать, что ис¬
пользование неустойчивых атомов объявлено «первым круп¬
ным успехом творческого строительства с тех пор, как был
изобретен регулируемый поток времени». См. прилагаемые
рецензии.
Мое мастерство заслужило множество лестных отзывов.
Большая часть несообразностей в метагалактике «Лтта-
ла» исправлена (позволю себе заметить, что имеют ся в виду
естественные несообразности). Продолжаю работать с чело¬
веком, который травмирован трещиной во времени. Он
охотно содействует этому, по крайней мере, настолько, на¬
сколько это возможно при различных посторонних влия¬
ниях.
На сегодняшний день положение таково: я сшил края
трещины, и теперь они должны срастись. Надеюсь, индиви¬
дуум останется в неподвижном состоянии, так как мне вовсе
не хочется выдирать кого бы то ни было и что бы то ни
было. В конце концов, каждый человек, каждая планета,
каждая звездная система, как они ни ничтожны, являются
неотъемлемой деталью в моем проекте метагалактики.
По крайней мере, в художественном отношении.
Прошу Вас произвести осмотр вторично. Обратите вни¬
мание на очертания галактик вокруг центра метагалакти¬
ки. Это прекрасная греза, которая навсегда запечатлеется
в Вашем сознании.
Прошу рассмотреть заявку на строительство метагалак¬
тики «Морстт» с учетом моих прежних заслуг.
По-прежнему ожидаю выплаты вознаграждения за мета¬
галактику «Аттала»
С уважением
Кариеномен.
Приложение: 1. Заявка на строительство метагалактики
«Морстт»
2. Рецензии на метагалактику «Аттала», 3 шт.
83

—	Уже без четверти двенадцать, дорогой,— нервно ска¬
зала Кей.— Как ты думаешь, можно сейчас идти?
—	Подождем еще несколько минут,— ответил Масрин.
Он слышал, как па площадке за дверью, крадучись, поя¬
вился Г’арф, движимый нетерпеливым ожиданием полуночи.
Масрин смотрел на часы и отсчитывал секунды.
Без пяти двенадцать он решил, что с тем же успехом
можно и попытаться. Если дыра и теперь не заделана, то
лишние пять минут ничего не изменят.
Он поставил чемодан на туалетный столик и придвинул
стул.
—	Что ты делаешь? — спросила Кей.
—	У меня что-то нет настроения связываться с лестни¬
цей на ночь глядя.— С доисторическими индейцами и днем-
то шутки плохи. Попробую лучше подняться вверх.
Жена бросила на него взгляд из-под ресниц, красноре¬
чиво говорящий: «Теперь я точно знаю, что ты спятил».
—	Дело вовсе не в лестнице,— еще раз объяснил Мас¬
рин.— Дело в самом действии, в подъеме и спуске. Крити¬
ческая дистанция, по-моему, составляет полтора метра. Вот
эта мебель вполне подойдет.
Пока взволнованная Кей молча сжимала руки, Масрин
влез на стул и занес ногу на столик. Потом стал на столик
обеими ногами и выпрямился.
—	Кажется, все в порядке,— заявил он, чуть покачи¬
ваясь.— Попробую еще повыше.
Он вскарабкался на чемодан.
И исчез.
Был день, и Масрин находился в городе. Однако город
ничуть не походил на Нью-Йорк. Он был так красив, что дух
захватывало — так красив, что Масрин задержал дыхание,
боясь нарушить его хрупкое совершенство.
84
Город был полон стройных башен и домов. И, конечно,
людей. Но что это за люди, подумал Масрин, позволив
себе, наконец, вздохнуть. Кожа у них была голубого цвета.
Зеленые лучи зеленоватого солнца заливали город.
Масрин втянул в себя воздух и захлебнулся. Судорожно
вздохнув опять, он почувствовал, что потерял равновесие.
В городе совсем не было воздуха! Во всяком случае такого,
какой пригоден для дыхания. Он поискал сзади себя сту¬
пеньку, споткнулся и упал...
...на пол своей комнаты, хрипя и задыхаясь.
Через несколько мгновений к нему вернулась спо¬
собность дышать. Он услышал, что Г’арф стучит в дверь
и, шатаясь, поднялся на ноги. Надо было срочно что-то
придумать. Масрин знал Гарфа; теперь этот тип, скорее
всего, уверен, что Масрин возглавляет мафию. Если они
не выедут, Гарф вызовет полицию. А это в конечном итоге
приведет к...
Горло нестерпимо болело после того, как Масрин по¬
бывал в будущем. Однако, сказал он себе, удивляться тут
нечему. Он совершил основательный прыжок во времени.
Состав земной атмосферы, должно быть, постепенно изме¬
нялся, и люди к ней приспособились. Для него такая ат¬
мосфера все равно что яд.
—	Послушай-ка,— обратился он к Кей.— У меня воз¬
никла другая идея. Возможна альтернатива: либо под до¬
историческим слоем лежит другой, еще более ранний слой,
либо доисторический слой представляет собой лишь времен¬
ную прерывность, а под ним тот же самый, нынешний Нью-
Йорк. Тебе ясно?
—	Нет.
—	Я попытаюсь проникнуть под доисторический слой.
Может быть, это даст мне возможность попасть на первый
этаж. Во всяком случае хуже не будет.
85

Кей думала, стоит ли углубляться на несколько тысяче¬
летий в прошлое, чтобы пройти несколько метров. Однако
она ничего не ответила. Масрин открыл дверь и в сопровож¬
дении Кей вышел на лестницу.
—	Пожелай мне удачи,— сказал он.
—	Черта лысого, а не удачи,— откликнулся с площадки
мистер Гарф.— Убирайтесь-ка отсюда на все четыре сто¬
роны.
Масрин стремглав пустился бежать вниз по лестнице.
В доисторическом Нью-Йорке все еще стояло утро, а
дикари по-прежнему поджидали Масрина. По его подсчетам,
с тех пор, как он показался перед ними в последний раз,
здесь прошло не больше получаса. Почему это так, некогда
было выяснять.
Он застал дикарей врасплох и успел отбежать метров
двадцать прежде, чем его заметили. Дикари устремились
за ним вдогонку. Масрин стал искать какую-нибудь впадину
в земле. Чтобы уйти от преследования, надо было спуститься
вниз на полтора метра.
Отыскав в земле какую-то расщелину, он спрыгнул туда.
И очутился в воде. Не просто на поверхности воды, а глу¬
боко под водой. Давление было чудовищным, и Масрин не
видел над собой солнечного света.
Должно быть, он попал в тот век, когда эта часть суши
служила дном Атлантического океана.
Масрин отчаянно заработал руками и ногами. Казалось,
барабанные перепонки вот-вот лопнут. Он выплыл на по¬
верхность и... снова стоял на равнине; с него ручьями текла
вода..
На сей раз дикари решили, что с них достаточно. Они
взглянули на существо, материализовавшееся перед ними из
ничего, испустили крик ужаса и бросились врассыпную.
Масрин устало подошел к холму и, взобравшись на его
вершину, вернулся в стены из камня-песчаника.
86
Кей глядела на него во все глаза. У Гарфа отвисла че¬
люсть. Масрин слабо улыбнулся.
— Мистер Гарф,— предложил он,— не зайдете ли вы в
комнату? Я хочу Вам кое-что сказать.
А д р с с: Центр,
Контора 41
Адресат: Ревизор Миглиз
Отправитель: Подрядчик Кариеномен
П р е диет: Метагалактика «Морстт»
Дорогой сэр!
Ваш ответ на мою заявку касательно работы по созда¬
нию метагалактики «Морстт» мне непонятен. Более того, я
полагаю, что нецензурным выражениям не место в деловой
переписке.
Если Вы потрудитесь ознакомиться с моей последней
работой в «Аттале», то увидите, что в общем и целом это
прекрасное творение, которое сыграет немаловажную роль
в подавлении первозданного хаоса.
Единственная мелочь, которую предстоит еще уладить —
это травмированный. Боюсь, что придется прибегнуть к вы¬
дирке.
Трещина отлично затягивалась, пока он не ворвался в
нее снова, разорвав более, чем когда бы то ни было. До сих
пор парадоксы не имели места, но я предчувствую, что
теперь они наверняка произойдут.
Если травмированный не в состоянии воздействовать на
свое непосредственное окружение (и взяыуся за это дело
безотлагательно), я приму необходимые меры. Парадокс
недопустим.
Считаю своим долгом ходатайствовать о пересмотре моей
заявки на строительство метагалактики «Морстт».
Надеюсь, Вы простите, что я опять обращаю Ваше вни¬
мание на эту мелочь, но оплата все еще не произведена.
С уважением
Кариеномен.
87

—	Теперь вы все знаете, мистер Гарф,— закончил Мас-
рин час спустя.— Я понимаю, что это кажется сверхъе¬
стественным; но недь вы же своими глазами видели, как я
исчез.
—	Это-то я видел,— признал Г арф.
Масрин вышел в ванную развесить мокрую одежду.
—	Да,— процедил Гарф,— пожалуй, вы и вправду ис¬
чезали, если на то пошло.
—	Безусловно.
—	И вы не хотите, чтобы о вашей сделке с дьяволом
прознали ученые?
—	Нет! Я же вам объяснил про парадокс и...
—	Дайте подумать, — попросил Гарф. Он энергично
высморкался.— Вы говорите, у них резные дубинки. Не
сгодилась бы одна такая дубинка для музея? Вы говорили,
будто они ни на что не похожи.
—	Что? — переспросил Масрин, выходя из ванной— По¬
слушайте, я не могу даже прикоснуться к этому барахлу.
Эго повлечет...
—	Конечно,— задумчиво произнес Г'арф,— я мог бы
вместо того вызвать газетчиков. И ученых. Может, я бы
выколотил кругленькую сумму из всей этой чертовщины.
—	Вы этого не сделаете! — вскричала Кей, которая пом¬
нила только то, что слышала от мужа: случится нечто ужас¬
ное.
— Да успокойтесь,— сказал Гарф.— Все, что мне от вас
нужно,— это одна-две дубинки. Из-за такого пустяка беды
не будет. Можете запросто стребовать со своего дьявола...
—	Дьявол гут ни при чем,— возразил Масрин.— Вы не
представляете себе, какую роль в истории могла сыграть
одна из этих дубинок. А вдруг захваченной мною дубинкой,
если бы я ее не трогал, был бы убит человек, который, остав¬
шись в живых, объединил бы этих людей, и европейцы
встретились бы с индейцами Северной Америки, сплочен¬
ными в единую нацию? Подумайте, как это изменило бы...
88
—	Не втирайте мне очки,— заявил Гарф.— Принесете
вы дубинку или нет?
—	Ведь я вам все объяснил,— устало ответил Масрин.
—	Довольно морочить мне голову всякими парадоксами.
Все равно я в них ничего не смыслю. Но выручку за дубинку
я бы разделил с вами пополам.
—	Нет.
—	Ну ладно же. Еще увидимся.— Гарф взялся за двер¬
ную ручку.
—	Погодите.
—	Да? — тонкий паучий рот Гарфа тотчас же искри¬
вился в подобие улыбки. Масрин перебирал все варианты,
пытаясь выбрать меньшее из зол. Если он принесет с собой
дубинку, парадокс вполне возможен, так как будет зачеркну¬
то все, что совершила эта дубинка в прошлом. Однако, если
ее не принести, Гарф созовет газетчиков и ученых. Им
нетрудно будет установить, правду ли говорит Гарф —
стоит только свести Масрина вниз по лестнице; впрочем,
точно так же поступила бы с ним и полиция. Он исчезнет,
и тогда... Если расширится круг людей, посвященных в тай¬
ну, парадокс станет неизбежным. Вполне вероятно, что будет
изъята вся Земля. Это Масрин знал твердо, хоть и не пони¬
мал — почему.
Так или иначе, он погиб. Однако ему показалось, что
принести дубинку — это простейшее решение.
—	Принесу,— заявил Масрин. Он вышел на лестницу в
сопровождении Кей и Гарфа. Кей схватила его за руку.
—	Не делай этого,— попросила она.
—	Больше ничего не остается.— У него мелькнула
мысль, не убить ли Гарфа. Но в результате он попадет лишь
на электрический стул. Правда, можно убить Гарфа, пере¬
нести труп в прошлое и там захоронить.
Однако труп человека из двадцатого века в доистори¬
ческой Америке, как ни кинь, представляет собой парадокс.
А что, если его кто-нибудь выроет? Кроме того, Масрин
был неспособен на убийство.
89

Он поцеловал жену и сошел вниз.
На равнине нигде не было видно дикарей, хотя Масрину
казалось, что он чувствует на себе их внимательные взгляды.
На земле валялись две дубинки, те, что его задели; должно
быть, теперь они превратились в табу, решил Масрин и под¬
нял одну из них, ожидая, что с минуты на минуту еще одна
дубинка раздробит ему череп. Однако равнина безмолвст¬
вовала.
—	Молодчага! — одобрил его Гарф.— Давай сюда! —
Масрин вручил ему дубинку, подошел к Кей и обнял ее
одной рукой за плечи. Теперь это настоящий парадокс —
все равно как если бы он, еще не родившись, убил своего
прапрадеда.
—	Прелестная вещица,— сказал Гарф, любуясь дубин¬
кой при свете электрической лампочки.— Считайте, что за
квартиру уплачено до конца месяца...
Дубинка исчезла из его рук.
Кей лишилась чувств.
Масрин отнес ее на кровать и сбрызнул лицо водой.
—	Что случилось? — спросила она.
—	Не знаю,— ответил Масрин, внезапно почувствовав¬
ший, что он крайне озадачен всем происшедшим.— Я знаю
только одно: мы останемся здесь еще по меньшей мере две
недели. Даже если придется сидеть на одних бобах.
А д р е с: Цен гр.
Контора 41
Адресат: Ревизор Миглиз
Отправитель: Подрядчик Кариеномен
Предмет: Метагалактика «Морстт»
Сэр!
Предложенная Вами работа по ремонту поврежденных
звезд является оскорблением для моей фирмы и для меня
90
лично. Мы отказываемся. Разрешите сослаться на мои
прошлые груды, перечисленные в прилагаемой мною бро¬
шюре. Как Вы осмелились предложить подобное холуйское
занятие одной из крупнейших фирм Центра?
Мне хотелось бы еще раз войти с ходатайством о пре¬
доставлении мне работы над метагалактикой «Морстт».
Что касается метагалактики «Аттала», то работа полно¬
стью закончена, и более совершенного творения по эту
сторону хаоса Вы нигде не найдете. Тот сектор — под¬
линное чудо.
Травмированный перестал быть таковым. Я вынужден
был прибегнуть к выдирке. Однако я выдрал не самого
травмированного. У меня появилась возможность устранить
один из внешних факторов, оказывавших на него воздей¬
ствие. Теперь травмированный может развиваться нор¬
мально.
Полагаю, Вы согласитесь, что это было сработано не¬
дурно и к тому же с находчивостью, характерной для всех
моих трудов в целом.
Мое решение было таково: к чему выдирать хорошего
человека, когда можно сохранить ему жизнь, убрав вместо
него мерзавца?
Повторяю, жду Вашей инспекции. Прошу повторно рас¬
смотреть вопрос о метагалактике «Морстт».
Вознаграждение все еще не выплачено!
С уважением
Кариеномен
Приложение: брошюра, 9478 листов.

Клиффорд Саймак
♦
ДОСТОЙНЫЙ СОПЕРНИК
Фарсиане запаздывали.
То ли они нас неправильно поняли.
То ли это очередная их уловка.
А может, они и не думали соблюдать соглашение.
—	Капитан,— спросил генерал Лаймен Флад,— который
теперь час?
Капитан Джист оторвал взгляд от шахматной доски.
—	Тридцать семь, ноль восемь, галактическое, сэр.
Он вновь склонился над доской. Сержант Конрад поймал
в ловушку его коня, и капитану это не нравилось.
—	Тринадцатичасовое опоздание! — кипел генерал.
—	Возможно, они не совсем верно нас поняли, сэр.
—	Но мы изложили им соглашение буквально по слогам.
Взяли их за ручку и прошлись по нему и раз, и два, и три,
чтобы все им было ясно. Они просто не могли не понять
его.— Но в глубине души генерал отлично знал, что от них
можно ожидать чего угодно.
Фарсиане почти все понимали не так. как надо. Они весь¬
ма туманно представляли себе перемирие — будто слышали
о нем впервые. Предложение об обмене пленниками явно их
озадачило. Даже простое согласование сроков обмена по¬
влекло за собой мучительнейшие объяснения — противник
словно никогда не слыхал о том, как измеряется время,
и понятия не имеет об элементарной математике.
—	Может, их корабль потерпел аварию,— предположил
капитан.
92
—	У них не бывает аварий,— фыркнул генерал.— Их ко¬
рабли— настоящее чудо. Способны выдержать все, что
угодно. Они нас разбили наголову. Разве не так?
—	Так точно, сэр,— согласился капитан.
—	Как по-вашему, капитан, сколько их кораблей мы
уничтожили?
—	Не больше десятка, сэр.
—	Да, крепкий у нас противник,— сказал генерал, ото¬
шел в глубь палатки и уселся на стул.
—	Капитан ошибся. Точная цифра — одиннадцать.
А из них достоверно уничтожен лишь один корабль, осталь¬
ные же в лучшем случае выведены из строя.
В целом получалось, что соотношение теперь составляет
более чем десять к одному в пользу фарсиан. Земля, при¬
знался себе генерал, никогда не терпела таких поражений.
Целые эскадры исчезали без следа или бежали с поля боя,
возвращались на базу, потеряв добрую половину кораблей.
Среди вернувшихся на базу кораблей поврежденных не
было. Они выходили из боя целехонькими, без единой
царапины. Что же касается погибших кораблей, то их унич¬
тожения никто не видел, они просто-напросто исчезали,
не оставляя даже мельчайших обломков.
Как тут победишь? — спросил себя генерал. Как бороть¬
ся против оружия, которое уничтожает корабль целиком
и полностью?
На Земле и на сотнях других планет, входивших в Га¬
лактическую конфедерацию, днем и ночью тысячи ученых
не покладая рук работали по сверхсрочной программе,
пытаясь найти защиту от грозного оружия или хотя бы
раскрыть его секрет.
Но шансы на успех были мизерны — и генерал это
знал,— поскольку Конфедерация не имела никаких сведе¬
ний о природе оружия. И это понятно: ведь все, кто стано¬
вился его жертвой, исчезли без следа.
Возможно, кое-кто из побывавших в плену людей даст
сведения, которые послужат ключом к тайне. Если б не эта
93

надежда. Земля никогда бы не пошла на хлопоты, связан¬
ные с организацией обмена военнопленными.
Генерал взглянул на капитана и сержанта, склоненных
над шахматной доской. Рядом с ними сидел пленный фар-
сианин и с интересом следил за игрой.
Генерал подозвал пленного.
Тот, переваливаясь с боку на бок, засеменил к нему.
И вновь, глядя на него, генерал ощутил странное, досад¬
ливое негодование. Потому что фарсианин выглядел как
клоун — ни тени военной выправки или боевого духа. Круг¬
ленький, с забавными ужимками, с неизменно веселой фи¬
зиономией и оживленными манерами, он был одет в яркую
цветастую одежду, будто нарочно скроенную и сшитую,
чтобы оскорбить взор военного человека.
Ваши друзья запаздывают,— сообщил ему генерал.
—	Вы ждите,— ответил фарсианин голосом, который
больше напомнал посвистывание, чем речь. Приходилось
внимательно вслушиваться, чтобы разобрать слова.
Генерал взял себя в руки.
Спорить бесполезно.
Возмущаться бессмысленно.
Поймет ли когда-нибудь он — и вообще человечество —
фарсиан? подумал генерал. Конечно, не то чтобы кто-то
в самом деле хотел их понять. Для Земли достаточно просто
отделаться от них.
—	Ждите,— просвистел фарсианин,— они прибудут в
среднее время с сего момента.
И когда же, черт возьми, выругался про себя генерал,
наступит это «среднее время с сего момента»?
Фарсианин, смешно переваливаясь и семеня ногами,
вернулся на прежнее место рядом с играющими.
Генерал вышел из палатки.
Крошечная планетка выглядела еще холоднее, пустыннее
и непригляднее, чем раньше. Каждый раз, когда генерал
94
смотрел на нее, она производила на него все более удручаю¬
щее впечатление.
Безжизненная, никчемная, не имеющая ни экономичес¬
кой, ни стратегической ценности — лучшей нейтральной
территории, чтобы обменяться пленными, и желать нечего.
Впрочем, нейтральной она оставалась главным образом по¬
тому, что никто не изъявлял желания ее захватить.
Далекая звезда — солнце планеты — тускло светило в
небе. Черная, голая, каменистая поверхность тянулась к
самому горизонту, до которого было рукой подать. Ледяной
воздух обжигал ноздри.
На планете не было ни холмов, ни долин — ничего, толь¬
ко гладкая каменистая равнина, простиравшаяся во все сто¬
роны: идеальный гигантский космодром.
Эту специфическую планету, вспомнил генерал, предло¬
жили фарсиане, и сам по себе этот факт внушал недоверие.
Но Земля к тому времени уже не могла затевать на перего¬
ворах торг с фарсианами из-за таких мелочей. Он стоял,
ссутулив плечи, и чувствовал, как опасение холодком кра¬
дется по спине. С каждым часом планета все больше и боль¬
ше казалась ему гигантской западней.
Он старался убедить себя, что ошибается. Поведение
фарсиан не давало ни малейшего повода для подобных
опасений. Более того, фарсиане, по сути, проявили велико¬
душие. Они могли бы диктовать свои условия, любые усло¬
вия,— и Галактическая конфедерация волей-неволей при¬
няла бы их требования. Ибо Земле необходимо выиграть
время, любой ценой, чтобы подготовиться к следующему
раунду схватки — через пять, десять, пятнадцать, двадцать
лет.
Однако, как ни невероятно, фарсиане никаких требова¬
ний не предъявляли.
Но с другой стороны, возразил себе генерал, кто знает,
что у них в действительности на уме и каковы их планы?
Лагерь землян в сумерках выглядел неряшливо — не¬
сколько больших палаток, передвижная электростанция, за¬
95

мерший в ожидании взлета корабль и рядом с ним неболь¬
шой разведывательный скутер, на котором прилетел плен¬
ный фарсианин.
Скутер сам по себе был наглядным примером той про¬
пасти, что разделяла фарсиан и людей. Потребовалось це¬
лых три дня дебатов, прежде чем фарсиане сумели толком
изложить свое условие, чтобы им возвратили и самого пи¬
лота и скутер.
Ни один корабль во всей Галактике не подвергался
столь тщательному обследованию, как этот маленький ску¬
тер. Но полученная информация оказалась скудной. А до¬
прос пленного фарсианина, несмотря на все усилия экспер¬
тов психологов, дал еще менее утешительные результаты.
Лагерь притих и почти обезлюдел. Двое часовых, пе¬
чатая шаг, патрулировали территорию. Все остальные на¬
ходились в укрытии, коротая время в ожидании фарсиан.
Генерал быстро пересек пространство, отделявшее его от
палатки медперсонала, пригнулся и вошел внутрь.
Четверо лениво играли за столом в карты. Один из иг¬
равших положил карты и встал.
—	Есть новости, генерал?
Генерал покачал головой.
—	Скоро они появятся, док. У вас все готово?
—	Давно,— ответил психиатр.— Как только ребята при¬
будут, мы заберем их сюда и обследуем, как положено. Вся
аппаратура наготове. Много времени это не займет. Я хочу
убраться с этой скалы и поскорее... Мне здесь как-то не по
себе.
—	Есть один вопрос...
—	Какой?
—	Нельзя ли заранее узнать, сколько пленных нам вер¬
нут?
Г енерал мотнул головой.
—	Мы гак и не смогли этого выяснить. Они не в ладах
с цифрами. А ведь, казалось бы, математика универсальна
для всей Вселенной, правда?
96
—	Ну что ж,— вздохнул доктор,— сделаем все, что в
наших силах.
—	Едва ли вернутся многие,— продолжал генерал.—
Мы ведь возвращаем только одного фарсианина и один
корабль. Как по-вашему, сколько людей они вернут за
корабль?
—	Понятия не имею. Вы действительно верите, что они
явятся?
—	Кто их разберет, поняли они нас или нет. Уж если
и существует тупой народ...
—	Они не настолько тупы,— спокойно возразил док¬
тор.— Нам вот не удалось одолеть их язык, а они наш
выучили.
—	Знаю,— нетерпеливо перебил генерал.— Это все по-
ятно. Но история с перемирием — ведь им потребовался не
один день, чтобы понять, чего мы хотим. А с системой
отсчета времени чуть не месяц бились. Ей-богу, доктор, с
дикарем каменного века и то быстрей на пальцах догово¬
ришься.
- Еще бы,— заметил доктор.— Дикарь-то как-никак че¬
ловек.
Но фарсиане — раса высокоцивилизованная. Их тех¬
ника но многих отношениях превосходит нашу. Они загна¬
ли нас в угол.
Они нас разбили.
Ладно, пусть разбили. А почему бы и нет? У них есть
оружие, которого мы не имеем. Они ближе к своим базам.
По сравнению с нами у них почти не было трудностей с ты¬
ловым обеспечением. Да, они нас разбили, но я вас спраши¬
ваю: хватило у них ума догадаться об этом? Разве они этим
воспользовались? Они ж могли нас уничтожить. Могли
навязать нам такие условия мира, которые на сотни лет
подорвали бы нашу боеспособность. Вместо этого они нас
отпускают. Где тут смысл, где логика?
—	Вы имеете дело с внеземной расой,— ответил доктор.
—	Мы имели дело и с другими внеземными расами.
97

И всегда их понимали. В большинстве случаев находили
общий язык.
—	Наши с ними отношения строились на коммерческой
основе,— напомнил доктор.— Если у нас и возникали какие-
либо затруднения, то гораздо позднее, когда уже была за¬
ложена основа для взаимопонимания. Фарсиане — единст¬
венные, кто при первой же встрече немедля начал военные
действия.
— Не могу понять, отчего,— сказал генерал.— Мы даже
не посягали на их планеты. Могли вообще пройти сторо¬
ной и не заметить их. Они знать не хотели, кто мы такие.
Им было безразлично — вот что главное. Ни ч. .^о ни с
сего ринулись на нас и открыли пальбу. И так происходит
со всеми, кто оказывается вблизи от их планет. Со всеми
без исключения. Они постоянно с кем-нибудь воюют —
иногда с двумя, тремя противниками одновременно.
—	У них комплекс самозащиты,— заметил доктор,—
они хотят, чтобы их оставили в покое. Стремятся лишь к
одному — не подпускать других к своим планетам. Вы же
сами сказали, что они могли нас уничтожить, но не сделали
этого.
—	Возможно, они весьма чувствительны к потерям и лег¬
коранимы. Не забывайте, раза два мы пустили им кровь
из носу — нам, конечно, досталось намного больше, но им
тоже влетело. Думаю, они снова нападут на нас при первом
же удобном случае.— Генерал глубоко вздохнул.— В другой
раз мы должны быть готовы к схватке с ними. В другой раз
они, чего доброго, не остановятся на полпути. И мы должны
их перехитрить.
Трудно, подумал он, ох как трудно сражаться с против¬
ником, о котором почти ничего не известно. Тем более, что
этот противник обладает совершенно неизвестным тебе ору¬
жием. Гипотез о природе оружия было больше чем доста¬
точно, но даже лучшие из них были всего-навсего смелыми,
хитроумными догадками.
Возможно, эго оружие оперировало во времени, отбрасы¬
98
вая пораженные цели в невообразимый хаос. Возможно,
оно переносило их в другое пространственное измерение.
Возможно, вызывало внутренний коллапс атомов, сжимая
космический корабль в чудовищно тяжелую смертоносную
пылинку, каких не знала Вселенная.
Одно не подлежит сомнению — и дезинтеграция, и взрыв
тут ни при чем, поскольку ни вспышки света, ни теплового
излучения не наблюдалось. Корабли попросту исчезали —
исчезали без следа, мгновенно и целиком, вот и все.
—	Меня вот еще что беспокоит,— проговорил доктор.—
Те, другие расы, которые воевали с фарсианами, прежде
чем они нан осились на нас. Когда мы попытались вступить
с ними в контакт, получить хоть какую-нибудь помощь,
они нас и слушать не стали. И ничего нам о себе не сооб¬
щили.
—	Для нас это новый сектор космоса,— сказал гене¬
рал.— Мы здесь пока чужие.
—	По логике вещей,— возразил доктор,— им бы надо
обеими руками ухватиться за возможность сколотить союз
против фарсиан.
—	Полагаться на союзы нельзя. Мы остались в изоля¬
ции. И эту задачу нам придется решать самостоятельно.
Он наклонил голову, собираясь выйти из палатки.
—	За нами дело не станет,— заверил его доктор,— как
гол. ко появятся пленные, так сразу и начнем. Предва¬
рительный доклад подготовим за час, если от них будет во¬
обще какой-нибудь толк.
—	Отлично.— И генерал вышел наружу.
Скверная ситуация, полная неизвестности и способная
вселить отчаяние и ужас, если не держать себя крепко в
руках.
Пленные люди, возможно, кое-что сообщат, но слепо
принимать эти сведения на веру нельзя, так как вполне
возможно, что в них содержится подвох — точно так же,
как подвох был скрыт в тех данных, какие предоставили
пленному фарсианину.
99

На этот раз, подумал генерал, психологи, пожалуй, пе¬
рехитрили себя.
Сам по себе трюк, бесспорно, толковый — устроить плен¬
ному фарсианину космическую экскурсию и гордо проде¬
монстрировать массу бесплодных, ни на что не пригодных
планет, словно ничего лучше и примечательнее в Галакти-
ческой конфедерации не было и нет.
Толковый — если бы фарсианин был человеком, потому
что человек пулю пожалел бы истратить ради подобных
планет, а уж войну затевать тем более не стал бы.
Но фарсиане не люди. И никому неведомо, какие планеты
им могут приглянуться. К тому же не исключено, что эти
планеты навели пленного на мысль, что Земля окажется
легкой добычей.
Вся ситуация была какая-то несуразная, противоестест¬
венная, подумал генерал. В самой ее основе таилась прин¬
ципиальная ошибка. Даже с учетом всяческих различий
между земной и фарсианской цивилизациями слишком
многое не поддавалось логическому объяснению. И даже
здесь, на этой планете, что-то было не так.
Он услыхал рев двигателей и, стремительно повернув¬
шись, поднял голову.
Космолет был уже близко и шел на посадку, но с какой
скоростью!
Генерал затаил дыхание, однако космолет в ту же секун¬
ду резко сбавил ход, на мгновение завис в воздухе и со¬
вершил безупречную посадку всего-навсего в четверти мили
от корабля землян.
Генерал бегом припустился к космолету, затем спохва¬
тился и перешел на четкий военный шаг.
Солдаты выскакивали из палаток и строились в шерен¬
ги. Над лагерем прозвучал приказ, и колонна двинулась
вперед, как на параде.
Генерал позволил себе улыбнуться. Его ребята — хоро¬
шие солдаты. Их не застанешь врасплох. Если фарсиане
думали своим неожиданным появлением вызвать в лагере
100
панику и таким образом добиться для себя преимущества,
то они просчитались.
Колонна солдат лихо повернула и двинулась к космолету.
Санитарная машина выехала из укрытия и последовала
1а ними. Послышалась дробь барабанов, в холодном колю¬
чем воздухе труба пела как-то особенно чисто и звонко.
Именно такие люди, с гордостью сказал себе генерал,
обеспечивают целостность растущей Галактической конфе¬
дерации и поддерживают мир в космическом пространстве
объемом в тысячи и тысячи кубических световых лет. Имен¬
но такие люди когда-нибудь покончат с фарсианской угро¬
зой.
Войны стали теперь редкостью. Космос слишком велик
для военных действий, и существует достат . : > способов
избежать войны. Но такой опасностью, как фарсиане, пре¬
небрегать нельзя. Рано или поздно либо Земля, либо фар¬
сиане неизбежно потерпят полное поражение. Конфедера¬
ция не может чувствовать себя в безопасности, пока с
фланга ей угрожают фарсиане.
Позади затопали сапоги, генерал обернулся. Его догонял
капитан Джист, на бегу застегивая китель.
Все-таки они прибыли, сэр.
- С опозданием на четырнадцать часов,— заметил ге¬
нерал.— Ну а сейчас давайте прежде всего попытаемся
показать себя в лучшем виде. У вас китель не в порядке,
капитан.
Извините, сэр.— Капитан застегнул пуговицу.
— Вот теперь хорошо. Разверните плечи, тверже шаг.
Левой, правой, раз, два!
Уголком глаза генерал видел, как отделение сержанта
Конрада, маршируя с точностью заведенного механизма,
эскортировало пленного фарсианина в полном соответствии
с уставом.
Солдаты выстроились двумя параллельными шеренгами
по обе стороны космолета фарсиан. Открылся люк, громы¬
хая, из него пополз трап, и генерал удовлетворенно отме¬
101

тил, что они с капитаном Джистом подойдут к трапу как
раз в ту минуту, когда трап коснется поверхности планеты.
В этом была своя особая торжественность и протокольная
пунктуальность, как будто генерал лично во всех деталях
спланировал церемонию встречи.
Трап с лязгом остановился, и три фарсианина стали
невозмутимо вразвалку спускаться вниз.
Неказистая троица, подумал генерал. Хоть бы один во¬
енную форму надел или нацепил медаль.
Едва фарсиане вступили на поверхность планеты, генерал
взял дипломатическую инициативу в свои руки.
—	Добро пожаловать,— громко и отчетливо сказал он,
чтобы им было легче понять его.
Фарсиане выстроились в ряд, неотрывно глядя на него,
и он почувствовал какую-то неловкость при виде их кругло¬
ватых веселых физиономий. Вероятно, их лица попросту не
могли принять другого выражения. Но поскольку фарсиане
все так же молча смотрели на него, генерал бодро про¬
должал:
—	Земле доставит большое удовольствие добросовестно
выполнить обязательства, согласованные в протоколе о пере¬
мирии. Мы искренне надеемся, что это знаменует начато
эры...
—	Очень мило,— вставил один из фарсиан. Трудно ска¬
зать, что он имел в виду: краткую речь генерала или общую
ситуацию, или же он просто старался проявить любезность.
Невозмутимый генерал хотел было продолжить свою
речь, но фарсианин остановил его, подняв короткую
округлую руку.
—	Пленные скоро прибудут,— просвистел он.
—	Вы хотите сказать, что не привезли их?
—	Они вернутся опять,— невозмутимо обронил фарсиа¬
нин, нисколько не заботясь о точности выражений. И все
с той же радушной улыбкой слегка пожал плечами.
—	Ух, мошенники! — в сердцах буркнул капитан у само¬
го уха генерала.
102
—	Мы поговорим,— сказал фарсианин.
—	Они что-то затевают,— предупредил капитан.— Сле¬
довало бы объявить готовность номер один, сэр.
—	Согласен,— кивнул ему генерал.— Только без шу¬
ма.— Затем он обратился к фарсианам:— Прошу вас,
джентльмены, следовать за мной, вас ждет угощение.
Его не оставляло впечатление, что они подшучивают
и подсмеиваются над ним, но разве их поймешь. У них всегда
одинаково веселые лица. В любых обстоятельствах.
—	Очень счастливы,— заявил представитель фарсиан.—
Это угош...
—	Напитки.— И генерал жестом пояснил значение сло¬
ва.
—	Напиток — это хорошо, — отозвался фарсианин.—
Напиток — это друг?
—	Совершенно верно,— подтвердил генерал.
Медленно, чтобы фарсиане не отстали, генерал напра¬
вился к палатке.
Он с удовлетворением отметил, что капитан выполнил его
приказ с завидной быстротой. Сержант Конрад уже вел свое
отделение на зад в лагерь, в центре строя семенил пленный
фарсианин. Солдаты расчехляли орудия, последний из чле¬
нов экипажа взбирался по трапу в корабль.
Капитан присоединился к делегации возле входа в па¬
латку.
—	Все исполнено, сэр,— шепотом доложил сержант
Конрад.
—	Отлично,— ответил генерал.
В палатке генерал открыл холодильник и достал большой
графин.
—	Это,— объяснил он,— напиток, который мы пригото¬
вили для вашего соотечественника. Ему он пришелся весьма
по вкусу.
Он расставил стаканы, положил на стол соломинки /зля
питья и откупорил графин, сожалея, что нельзя зажать себе
нос: напиток вонял омерзительно. Не хотелось даже думать
103

о том, из чего он приготовлен. Химики состряпали это пойло
для пленного фарсианина, а тот литрами поглощал его
с непостижимым смаком.
Генерал наполнил стаканы. Фарсиане обхватили их свои¬
ми щупальцами и сунули соломинки в узкие безгубые рты.
Отхлебнули и закатили глаза.
Генерал залпом осушил стакан вина, поданный капита¬
ном. В палатке становилось душновато. Чего не сделаешь,
чтобы выполнить свой долг перед своими планетами и народа¬
ми, подумал он.
Наблюдая за фарсианами, он размышлял над тем, какого
подвоха ждать от них теперь.
Поговорим, сказал их руководитель, а означать это могло
что угодно — и возобновление переговоров, и очередную
уловку.
Если это переговоры, то положение у землян крайне
незавидное. Но иного выхода, кроме как согласиться на
переговоры, у него нет. Флот Земли понес колоссальные
потери, тайна фарсианского сверхоружия не раскрыта, и во¬
зобновление военных действий немыслимо. Земле нужна
передышка — минимум лег пять, а еще лучше десять.
Если же это прелюдия к нападению, если эта планета —
западня, то остается лишь принять бой и сражаться до
последнего, что равносильно самоубийству.
Генерал сознавал: и в том, и в другом случае проигравшей
будет Земля.
Фарсиане поставили опустевшие стаканы на стол, и он
еще раз наполнил их.
—	У вас хорошо получается,— сказал один из фарси-
ан.— У вас есть бумага и грифель?
—	Грифель? — переспросил генерал.
—	Он имеет в виду карандаш,— подсказал капитан.
—	О, конечно, прошу вас.— Г енерал достал блокнот и
карандаш и положил их на стол.
Один из фарсиан отставил стакан и, вооружившись ка¬
рандашом, принялся вычерчивать какую-то сложную диаг¬
104
рамму. С виду — точь-в-точь пятилетний малыш, выводящий
первые в жизни буквы.
Фарсианин чертил, остальные ждали, когда он кончит.
Наконец он положил карандаш и указал на волнистые
линии:
—	Мы.— Затем указал на зубчатые линии: — Вы.
Генерал склонился над бумагой, силясь разобраться в
чертеже фарсианина.
—	Сэр,— сказал капитан,— это похоже на схему боя.
—	Схема,— с гордостью подтвердил фарсианин. И снова
взялся за карандаш.— Смотрите.
Он провел несколько прямых линий, поставил какие-то
забавные значки в точках соприкосновения их с зубчатыми
линиями, символизирующими флот землян, и крестики в тех
местах, где боевые порядки землян были прорваны. Когда он
закончил, флот Земли оказался разбит, разрезан на три
части и обращен в паническое бегство.
—	Это,— сказал генерал сиплым голосом от сдавившего
горло гнева,— бой в квадрате семнадцать. В тот день наша
Пятая эскадра потеряла половину своих кораблей.
—	Малюсенькая ошибка,— заверил фарсианин и прими¬
рительно взмахнул щупальцами. Он вырвал из блокнота лист
с рисунком и швырнул на пол. Затем старательно начертил
схему заново.— Внимание!
Фарсианин вновь провел прямые линии, но на этот раз
слегка изменил их направление. Теперь боевая фаланга
флота Земли как бы повернулась вокруг оси, разомкнулась
и превратилась в две параллельные колонны, которые зажа¬
ли с флангов двигающийся клином флот фарсиан, обломили
конец клина, окружили и рассеяли вражеские корабли.
Фарсианин положил карандаш.
— Пустяк,— сообщил он генералу и капитану.— Вы мо¬
лодцы. Сделали одну легкую ошибку.
Крепко держа себя в руках, генерал еще раз наполнил
стаканы.
105

К чему они клонят? — думал он.— Почему не хотят
открыть свои карты и выложить все напрямик?
—	Так лучше,— сказал один из фарсиан, поднимая ста¬
кан и давая понять, что имеет в виду выпивку.
—	Еще? — спросил фарсианин-стратег, снова берясь за
карандаш.
—	Прошу вас,— сказал генерал, кипя от гнева. Он подо¬
шел к выходу из палатки и глянул наружу. Расчеты замерли
возле орудий. Тонкие струйки пара тянулись из дюз корабля;
через несколько минут он будет готов по первому требова¬
нию взмыть вверх. Лагерь притих и насторожился.
Генерал вернулся к столу, фарсианин-стратег меж тем
весело продолжал лекцию о том, как выиграть бой. Он
чертил схему за схемой и время от времени великодушно
показывал, как потерпели поражение фарсиане, хотя приме¬
нив несколько иную тактику вполне могли бы победить.
—	Интересно! — с энтузиазмом пищал он.
—	Да, интересно,— согласился генерал.— Только напра¬
шивается один вопрос.
—	Спрашивайте,— предложил фарсианин.
—	Если нам снова придется воевать, как можете вы быть
уверенными, что мы не используем все эти тактические
приемы против вас?
—	Вот и прекрасно,— с жаром откликнулся фарсиа¬
нин,— именно этого мы и хотим.
—	Вы хорошо ведете бой,— сказал другой.— Только
немного чересчур грубо. В следующий раз у вас получится
гораздо лучше.
—	Грубо! — вспыхнул генерал.
—	Слишком жестко, сэр. Нет необходимости взрывать
корабли.
Снаружи прогремел орудийный выстрел, потом другой, а
затем грохот орудий утонул во все нарастающем реве мно¬
жества корабельных двигателей.
106
Генерал рванулся к выходу и, плечом отбросив полог,
выскочил из палатки. Фуражка слетела у него с головы, он
споткнулся и едва не потерял равновесие. Запрокинув голо¬
ву, он увидел корабли — эскадра за эскадрой они шли на
посадку, озаряя темноту вспышками пламени, рвавшегося из
дюз.
—	Прекратить огонь! — закричал он.— Эй вы, безмозг¬
лые идиоты, прекратить огонь!
Но кричал он зря, орудия уже умолкли.
Корабли снижались в безукоризненном походном строю.
Вот они пролетели над лагерем, и гром двигателей, казалось,
па мгновение приподнял его и резко тряхнул. Затем они
стали набирать высоту, шеренга за шеренгой, строй за
строем, слаженно и четко, взмывая вверх и разворачиваясь
для посадки по всем правилам устава.
Генерал стоял, точно окаменев, ветер шевелил его отли¬
вавшие металлическим блеском волосы, чувство гордости за
своих и признательности к чужим комом подступило к горлу.
Кто-то дотронулся до его локтя.
—	Пленные,— сказал фарсианин. Я говорил вам — через
некоторое время.
Генерал пробовал заговорить, но комок все еще стоял
в горле. Он проглотил его и сделал еще одну попытку.
—	Мы не понимали,— сказал он хриплым от волнения
голосом.
—	У вас не было лучей-арканов,— сказал фарсианин.—
Вот почему вы сражаетесь так жестко.
—	Мы по-другому не умели,— ответил генерал.— Мы же
не знали. Мы раньше никогда так не сражались.
—	Мы дадим вам лучи-арканы,— продолжал фарсиа¬
нин.— Следующий раз мы сыграем как надо. С ними у вас
получится гораздо лучше. И нам будет легче.
Не удивительно, подумал генерал, что они понятия не
имели о перемирии. Не удивительно, что наше предложение
о переговорах и обмене пленными озадачило их. В самом
107

деле, разве кто ведет переговоры, чтобы вернуть фигуры,
выигранные у противника в ходе игры?
И не удивительно, что те, другие расы встретили пред¬
ложение Земли объединиться против фарсиан презрением
и отвращением.
—	Сочли его неспортивным и неблагородным,— про¬
изнес генерал вслух.— Могли бы, конечно, объяснить нам.
Впрочем, наверно, они настолько к этому привыкли, что им
и в голову не пришло.
Теперь он понял, отчего фарсиане выбрали эту планету.
Чтобы посадить все корабли, нужно много места.
Генерал смотрел, как корабли один за другим, в облаках
розоватого пламени, медленно опускаются на каменистую
поверхность планеты. Он попытался было пересчитать их, но
быстро сбился со счета, хотя в глубине души и знал, что
каждый потерянный Землей корабль будет непременно
возвращен.
—	Мы дадим вам лучи-арканы,— повторил фарсианин.—
Научим вас ими пользоваться. Это очень просто. И они не
вредят ни людям, ни кораблям.
И за этим скрывается нечто большее, чем глупая игра,
сказал себе генерал, впрочем, возможно, и не такая уж
глупая, если разобраться в истории, культурных традициях
и философских концепциях, связанных с нею. И, во всяком
случае, можно сказать в ее защиту одно: она лучше, чем
настоящие войны.
Но с такими лучами придет конец войнам вообще. С теми
мелкими войнами, которые еще ведутся, будет покончено
раз и навсегда. Незачем разбивать врага в бою — его можно
просто захватить: незачем вести длительную вооруженную
борьбу с трудноуловимыми бандами на недавно освоенных
планетах, а опасных зверей можно будет отлавливать и пере¬
мещать в зоопарки.
—	Мы сразимся снова? — с тревогой в голосе спросил
фарсианин.
— Безусловно,— заверил	генерал.— Когда захотите.
108
А мы действительно такой ловкий противник, как вы утверж¬
даете?
—	Вы не очень хороши,— признался фарсианин с обе¬
зоруживающей откровенностью.— Но вы лучшие из всех,
с кем мы сталкивались. Много играйте, у вас получится
лучше.
Генерал улыбнулся. Ну в точности, как сержант и капи¬
тан с их вечными шахматами, подумал он.
Он повернулся к фарсианину и хлопнул его по плечу.
—	Пойдемте-ка назад в палатку,— сказал он.— В том
графине еще кое-что осталось. Зачем зря пропадать добру.

Генри Каттнер
♦
ШОК
Когда Грегг, подняв глаза от книги, увидел, что сквозь
стену к нему в квартиру лезет какой-то человек, он на мгно¬
вение подумал, что сошел с ума. С такими явлениями обыч¬
но не сталкиваются ученые-физики средних лет, подчинив¬
шие свою жизнь определенному распорядку. А все-таки
в стене сейчас было отверстие, и в эту дыру протискивалось
какое-то полуголое существо с ненормально увеличенным
черепом.
—	Кто вы такой, черт побери? — спросил Грегг, когда к
нему вернулся дар речи.
Человек говорил на каком-то странном английском язы¬
ке. слова сливались, интонации звучали необычно, но понять
его все-таки было можно.
^ важная персона,— объявил он, покачивая пле¬
чами и грудью,— Моя персона сейчас в 1953 году, а?., а моя
важность... у-у-у!
Он сделал судорожное усилие и, протиснувшись в отвер¬
стие, тяжело дыша, пополз по ковру.
—	А стачно меня зажало. Дыра еще недостаточно рас¬
ширилась. Повсегда.
В этих словах был какой-то смысл, но не очень ясный.
Лицо Мэннинга Грегга, с крупными чертами, напоминаю¬
щими львиные, помрачнело. Он протянул руку, схватил
тяжелую книгу и встал.
—	Я Хэлисон,— объявил незнакомец, поправляя свою
тогу.— Это, вероятно, 1953 год. Нечудо одинако.
ПО
—	Что?
—	Смысловые трудности языка,— сказал Хэлисон.—
Я живу в будущем... примерно за несколько тысяч лет впе¬
ред, в будущем. В вашем будущем.
Грегг пристально посмотрел на отверстие в стене.
—	Но ведь вы говорите по-английски.
—	Выучил его в 1970 году. Я не впервые путешествую
в прошлое. Уже много раз я бывал в нем. Ищу одну вещь.
Что-то важное, ургентно важное. Я использую силу мысли,
чтобы деформировать феррон пространства и времени, вот
отверстие и открывается. Не можете ли вы одолжить мне
одежду?
Все еще держа книгу в руке, Грегг подошел к стене и
заглянул в круглую брешь, в которую могло пройти тело
худощавого человека. Он смог увидеть лишь голую голу¬
бую стену, по-видимому на расстоянии нескольких метров.
Смежная квартира? Невероятно.
—	Отверстие потом станет больше,— объявил Хэлисон.
Ночью оно открыто, днем закрыто. Я должен вернуться
к четвергу. По четвергам ко мне приходит Рэнил-Мэнс.
А сейчас я могу попросить у вас одежду? Мне нужно найти
одну вещь... Я ищу ее во времени уже долгие веколетия.
Прошу Вас!
Он все еще сидел на корточках на полу. Грегг не сводил
глаз со своего необыкновенного посетителя. Хэлисон, ко¬
нечно, не принадлежал к числу Ното хар1еп$ образца
1953 года. У него было очень румяное лицо с острыми
чертами, огромные блестящие глаза, ненормально развитый
и совершенно лысый череп. На руках у него было по шести
пальцев, а пальцы на ногах срослись вместе. И он беспре¬
рывно трясся от нервной дрожи, как будто обмен веществ
у него никуда не годился.
—	Боже милостивый! — воскликнул Грегг, вдруг сообра¬
зив что-то.— А это не розыгрыш? Нет? — Он повысил го¬
лос.
—	Розыгрыш, розыгрыш. Это что, новецкий голлаундов
Ш

рече? Важная персона что-то напутала? Трудно догадаться,
что нужно сказать в новом для тебя мире другой эпохи. Мне
очень жаль, но вы не имеете представления о степени разви¬
тия нашей культуры. Нам надо спуститься до вашего уровня.
После вашего столетия цивилизация пошла вперед быстро,
быстро. Но времени у меня мало. После поговорим, а сейчас
необходимо, чтобы вы одолжили мне одежду.
Грегг ощутил, как вдоль его позвоночника пробежал
какой-то неприятный холодок.
—	Хорошо, только... подождите. Если это не какое-то...
—	Простите,— перебил его Хэлисон.— Я ищу одну вещь;
очень спешу. Скоро вернусь. Во всяком случае, к четвергу
мне нужно видеть Рэнил-Мэнса. От него я набираюсь мудро¬
сти. А теперь простите преладно.
Он прикоснулся ко лбу Грегга.
—	Говорите немного медленнее, пож...— пробормотал
физик.
Хэлисон исчез.
Грегг повернулся кругом, оглядывая комнату. Ничего.
Разве что дыра в стене увеличилась вдвое. Что за дьявольщи¬
на!
Он посмотрел на часы. Они показывали ровно восемь.
А ведь только что было около семи. Значит, целый час про¬
шел с тех пор, как Хэлисон протянул руку и коснулся его лба!
Если это гипноз, то он действовал чертовски сильно.
Грегг не спеша достал сигарету и закурил. Затянувшись,
он поглядел на отверстие в стене и стал размышлять.
Посетитель из будущего, каково? Ну, что ж, посмотрим...
Вдруг сообразив что-то, он пошел в спальню и обнаружил,
что исчез один из его костюмов — из коричневого твида, от
Гарриса. Не хватало рубашки, галстука и пары ботинок. Но
дыра в стене опровергала его предположение о том, что это
была умно организованная кража. К тому же и бумажник
Грегга остался при нем, в кармане его брюк.
Он снова заглянул в дыру и по-прежнему не увидел ни¬
чего, кроме голубой стены. Очевидно, эта стена не имела
112
отношения к смежной квартире, принадлежавшей Томми
Мак Ферсону, стареющему повесе, который бросил посещать
ночные клубы, чтобы по совету своего врача предаться более
спокойным занятиям. Но Г регг все-таки вышел на площадку
и нажал кнопку электрического звонка возле двери Мак
Ферсона.
—	Послушайте, Мак,— сказал он, когда перед ним поя¬
вилось круглое бледное лицо и заспанные глаза заморгали
из-под старательно выкрашенных в каштановый цвет во¬
лос.— Вы заняты? Я бы хотел зайти к вам на минутку.
Мак Ферсон с завистью покосился на сигарету Грегга.
—	Конечно. Будьте как дома. Я просматривал кое-какие
инкунабулы, которые мне прислал мой агент из Филадель¬
фии, и мечтал о том, чтобы выпить. Хотите виски с содовой?
—	Если вы составите мне компанию.
—	Кабы я мог,— проворчал Мак Ферсон.— Но мне еще
рано умирать. Так что же случилось?
Он пошел за Греггом в кухню и стал наблюдать, как тот
внимательно осматривает стену.
—	Муравьи?
—	У меня в стене дыра образовалась,— пояснил Г регг.—
Однако она не проходит насквозь.
Это доказывало, что отверстие определенно «сбилось
с пути». Они должно было выйти или в кухню Мак Ферсона
или... куда-то совсем уж в другое место.
—	Дыра в стене? Откуда она взялась?
—	Я вам покажу.
—	Не такой уж я любопытный,— заметил Мак Фер¬
сон.— Позвоните домовладельцу. Быть может, он заинтере¬
суется.
Грегг нахмурился.
—	Для меня это важно. Мак. Я бы хотел, чтобы вы
взглянули. Это забавно. И я желал бы иметь свидетеля.
—	Или дыра есть, или ее нет,— просто сказал Мак
Ферсон.— А ваши великолепные мозги случайно не задурма¬
нены алкоголем? Как бы я хотел, чтобы это произошло
с моими!
113

Он тоскливо посмотрел на портативный бар.
—	Вы мне ничем не можете помочь,— заметил Грегг.—
Но все-таки вы лучше, чем никто. Пошли!
Он потащил упиравшегося Мак Ферсона к себе в кварти¬
ру и показал ему дыру. Мак подошел к ней, бормоча что-то
о зеркале и заглянул в отверстие. Он тихонько свистнул.
Потом просунул туда руку, вытянул ее, насколько было
возможно, и попытался дотронуться до голубой стены. Ему
это не удалось.
—	Дыра увеличилась,— спокойно проговорил Грегг,—
даже по сравнению с тем, какой она была несколько минут
тому назад. Вы тоже это заметили?
Мак Ферсон отыскал стул.
—	Давайте выпьем,— проворчал он.— Мне это необхо¬
димо. Ради такого случая нельзя не выпить. Только немно¬
го,— добавил он, в последнюю минуту вспомнив об осто¬
рожности.
Грегг смешал в двух бокалах виски с содовой и подал
один из них Мак Ферсону. За выпивкой он рассказал обо
всем происшедшем. Мак не знал, что и думать.
—	Из будущего? Рад, что это случилось не со мной. Я бы
тут же отдал концы.
—	Все совершенно логично,— пояснял Грегг, главным
образом самому себе. Этот малый, Хэлисон, конечно, не
может быть человеком, живущим в 1953 году.
—	Он, наверное, выглядит, как помесь Пого * с Карло¬
вым **.
—	Послушайте, ведь вы-то не выглядите, как неандерта¬
лец или пильтдаунский человек? У Хэлисона такой череп...
наверно, у него потрясающий мозг. Ну, коэффициент ум¬
ственной одаренности.
—	Какой во всем этом толк, если он не пожелал раз¬
* Пого — колдун, герой произведений американской литературы
для детей.
** Борис Карлов — американский киноактер, прославившийся ис¬
полнением ролей мистических злодеев.
114
говаривать с вами? — резонно заметил Мак Ферсон.
Грегг почему-то почувствовал, что к его лицу медленно
подступает теплая волна.
—	Я, наверное, показался ему чем-то вроде человеко¬
образной обезьяны,— уныло заметил он.— Я с трудом по¬
нимал его — и неудивительно. Но он еще вернется.
—	В четверг? А кто этот Рэнилпэнтс?
— Рэнил-Мэнс,— поправил его Грегг.— Я думаю, его
друг. Может быть, учитель. Хэлисон сказал мне, что наби¬
рается от него мудрости. Рэнил-Мэнс, наверное —профес¬
сор какого-нибудь университета будущего. Я не совсем
способен рассуждать здраво. Вы представляете себе значе¬
ние всего этого, а, Мак?
—	Не очень-то мне это интересно,— ответил Мак Фер¬
сон, пробуя свое виски.— Меня что-то страх одолевает.
—	А вы прогоните его силой разума,— посоветовал
Грегг.— Я так собираюсь это сделать.— Он снова посмотрел
на стену.— Дыра здорово увеличилась. Интересно, смогу
я пролезть в нее?
Он подошел к самому отверстию. Голубая стена все еще
была на прежнем месте, и немного ниже уровня серого
ковра Грегга виднелся голубой пол. Приятная, чуть терпкая
струя воздуха проникала в комнату из неведомого мира,
странным образом подбадривая физика.
—	Лучше не лазайте,— предупредил Мак Ферсон.—
Вдруг дыра закроется за вами.
Вместо ответа Г регг исчез в кухне и вернулся с куском
тонкой веревки. Он обвязал ею себя вокруг пояса, подал
другой конец Мак Ферсону и бросил свою сигарету в пе¬
пельницу.
—	Она не закроется, пока не вернется Хэлисон. Или, во
всяком случае, закроется не слишком быстро. Я надеюсь.
А все-таки крикните мне, Мак, если увидите, что она начнет
закрываться. Я сразу же нырну обратно.
—	Сумасшедший безумец! — сказал Мак Ферсон.
Г регг переступил порог будущего — при этом его губы
115

довольно сильно побелели. Отверстие уже достигло полутора
метров и диаметре, его нижний край был на полметра выше
уровня ковра. Греггу пришлось нагнуться. Потом он выпря¬
мился, вспомнил, что нужно перевести дух, и посмотрел
назад, в дыру, на бледное лицо Мак Ферсона.
—	Все о’кей,— объявил он.
—	Ну, что там?
Грегг прижался к голубой стене. Под ногами его был
мягкий пол. Круг' диаметром в полтора метра был словно
вырезанный из стены диск, словно мольберт, висящий в воз¬
духе, или кадр из кинофильма. Грегг мог видеть в нем Мак
Ферсона и свою комнату. Но сам он находился теперь
в другой комнате, просторной, освещенной прохладным лу¬
чистым светом и совершенно не похожей на все, что ему
приходилось видеть до сих пор.
Прежде всего его внимание привлекли окна, овальные
высокие отверстия в голубых стенах, прозрачные в центре,
ближе к краям полупрозрачные и у самых краев лазурно¬
матовые. Сквозь них он увидел огни, движущиеся разно¬
цветные огни. Он шагнул вперед и, не решаясь идти дальше,
посмотрел назад, где его ждал Мак Ферсон.
—	На что это похоже?
—	Сейчас посмотрим,— сказал Грегг и обошел отвер¬
стие. С этой стороны оно было невидимо. Возможно, свето¬
вые лучи огибали его. Грегг не смог бы этого объяснить.
Слегка испуганный, он быстро вернулся, чтобы снова взгля¬
нуть на Мак Ферсона, и, успокоившись, стал продолжать
свои исследования.
Комната была примерно в восемьдесят квадратных мет¬
ров, потолок высокий в форме купола; источник света сна¬
чала было трудно обнаружить. Все в комнате слегка свети¬
лось. «Поглощение солнечных лучей,— подумал Грегг,—
вроде светящейся краски». Это казалось рациональным.
Собственно, смотреть было не на что. Низкие диваны, мяг¬
кие удобные пастельных тонов кресла, по-видимому, ка¬
кого-то специального назначения, и несколько каучуковых
116
столиков. Четырехугольный стекловидный блок величиной
с маленький саквояж, сделанный из какого-то пластика,
стоял на голубом полу. Грегг не мог понять его назначения.
Когда он осторожно поднял его, в нем заиграли фосфо¬
ресцирующие краски.
На одном из столиков лежала книга, и Грегг сунул ее
в карман, как раз в тот момент, когда Мак Ферсон окликнул
его.
—	Мэннинг? Ну, как там, о’кей?
—	Да, подождите минутку.
Где ж тут двери? Грегг криво усмехнулся. Он был слегка
обескуражен тем, что у него нет даже самых основных
технических знаний, необходимых в этом неведомом мире.
Двери могли открываться от давления, от света, от звука.
Или даже от запаха, откуда он мог это знать? Быстрый
осмотр ничего не подсказал. Но его тревожила дыра. Если
она вдруг закроется...
«Ну, что ж, ничего страшного не случится,— подумал
Грегг.— Этот мир будущего населен человеческими суще¬
ствами, в достаточной степени похожими на нас. И у них
хватит ума, чтобы отправить человека в его собственную
эпоху,— доказательством этому служило само появление
Хэлисона». И все-таки Грегг предпочитал иметь открытый
путь к отступлению.
Он подошел к ближайшему окну и посмотрел в него. За
несколько тысячелетий созвездия на пурпурном небе слегка
изменились, но не слишком. Здесь и там мелькали радужные
огни. Это летели самолеты. Внизу неясно виднелись темные
массы зданий, окутанные мглой. Луны не было. Несколько
башен поднималось до уровня этого окна, и Грегг мог разли¬
чить округлые очертания их верхушек.
Один из огней метнулся к нему. Прежде, чем Грегг успел
отпрянуть от окна, он заметил маленький кораблик,— анти¬
гравитация, подумал Грегг,— с юношей и девушкой в откры¬
той кабине. У корабля не было ни пропеллера, ни крыльев.
Парочка напоминала Хэлисона — такие же большие черепа
117

и острые черты лица, хотя у обоих на голове были волосы.
Одежда их тоже походила на тогу.
И все-таки они не казались странными. Не было такого
ощущения, что они с другой планеты. Девушка смеялась и,
несмотря на то, что у нее был выпуклый лоб и худощавое
лицо, Грегг подумал, что она необыкновенно привлекатель¬
на. Конечно, этот народ никому не мог причинить вреда.
Неясный страх перед холодной жестокостью бесчеловечной
суперрасы стал постепенно исчезать.
Они пронеслись мимо на расстоянии не более шести
метров, глядя прямо на Грегга... и не видя его. Удивленный
физик протянул руку, чтобы дотронуться до гладкой, чуть
теплой поверхности стекла. Странно!
Но окна других зданий были темные. Они, вероятно,
пропускали свет только в одну сторону, чтобы не мешать
уединению людей у себя дома. Изнутри можно было смот¬
реть в окно, но снаружи ничего не было видно.
—	Мэннинг?
Грегг торопливо обернулся, закрутил вокруг себя веревку
и вернулся к дыре. Его встретила нахмуренная физиономия
Мак Ферсона.
—	Я бы хотел, чтобы вы вернулись. У меня нервы не
выдерживают.
—	Хорошо,— любезно ответил Грегг и пролез в дыру.—
Но там не опасно. Я стащил книжку. Вот вам настоящая
инкунабула будущего.
Мак Ферсон взял книгу, но раскрыл ее не сразу. Его
тусклые глаза были устремлены на Грегга.
—	Что вы там видели?
Грегг стал рассказывать во всех подробностях.
—	Вы знаете, по-видимому, это просто замечательно.
Тоненький ломтик будущего. Когда я был там, внутри, все
это не казалось мне таким странным, но теперь это меня
поражает. А виски-то мое стало совсем теплым. Выпьем еще.
—	Нет. Впрочем, ладно. Немного.
Пока Грегг ходил на кухню, Мак Ферсон рассматривал
118
книгу. Потом он взглянул на дыру. «Она стала немного
шире,— подумал он.— Немного. Вероятно, она почти до¬
стигла своего максимального размера».
Грегг вернулся.
—	Можете прочесть? Нет? Ну, что же, я этого и ожидал.
Хэлисон сказал, что ему нужно изучить наш язык. Инте¬
ресно, что он ищет... в прошлом?
—	Интересно, кто этот Рэнил-Мэнс.
—	Хотел бы я с ним встретиться,— заметил Грегг.—
Слава богу, у меня есть кое-какие знания. Если бы Хэли¬
сон... или кто-нибудь другой... объяснил мне некоторые
вещи, я бы, наверно, мог постигнуть основы техники будуще¬
го. Вот было бы здорово, Мак!
—	Если он только согласится.
—	Ведь вы его не видели,— сказал Грегг.— Он был
настроен дружески, хотя и загипнотизировал меня. А это что
такое?
Он схватил книгу и начал рассматривать картинку.
—	Осьминог,— подсказал Мак Ферсон.
—	Карта. Интересно. Она выглядит совсем как структур¬
ная формула, но я никогда не встречал такого вещества. Как
бы я хотел прочесть эти чертовы завитушки! Они похожи на
комбинацию бирманского питмэновского письма. Даже си¬
стема цифр отличается от арабской. Да здесь целая сокро¬
вищница, а ключа к ней нет.
—	Г'м-м-м. Возможно. Все-таки мне кажется, что это
немного опасно.
Грегг взглянул на Мак Ферсона.
—	Не думаю. Нет никаких причин ожидать неприятно¬
стей. Это был бы сюжет для дешевого бульварного романа.
—	А что такое жизнь, как не бульварный роман? —
угрюмо спросил Мак Ферсон, порядочно захмелевший — он
уже успел отвыкнуть от спиртного.
—	Это просто. Вы смотрите на нее под таким углом
зрения. И в соответствии с этим и живете.— Грегг говорил
недовольным тоном, главным образом потому, что не выно¬
119

сил безнадежной философии Мак Ферсона, которую тот
периодически проповедовал.— Попробуйте для разнообра¬
зия рассуждать логически. Человечество идет вперед, не¬
смотря на диктаторов и профессиональных политиканов.
Промышленная революция ускоряет социальные изменения.
Биологическая мутация тесно с ними связана. Она прогрес¬
сирует. За последующие пятьсот лет мы пройдем такой же
путь, какой прошли за последние десять тысяч. Это как
лавина, низвергающаяся с горы.
—	Ну, и что же?
—	А то, что в будущем настанет царство логики,—
пояснил Грегг,— не хладнокровной бесчеловечной логики.
Логики человеческой, которая принимает во внимание эмо¬
ции и психологию. То есть будет принимать. Там обойдутся
без Великого Мозга, стремящегося завоевать миры или
поработить остатки человечества. Этакое мы уже видели.
Хэлисон... хотел поговорить со мной, но он тогда очень
торопился. Он сказал, что все объяснит потом.
—	Я знаю только одно: что в стене есть дыра,— заметил
Мак Ферсон.— Такое обычно не случается. А теперь случи¬
лось. Жаль, что я подвыпил.
—	Таким способом вы поддерживаете свой эмоциональ¬
ный баланс,— произнес Грегг.— А я предпочитаю делать
это, следуя математическим законам. Решаю уравнение,
исходя из имеющихся данных. Индуктивный метод дает не¬
многое, но позволяет судить о том, каким потрясающим
должно быть целое. Совершенный мир будущего...
—	Откуда вы знаете?
Грегг замялся.
—	Ну, мне так показалось. Через несколько тысячелетий
человечество сможет применять технику достаточно широ¬
ко и будет учитывать все тонкости. И в теории, и на практи¬
ке. Но самое лучшее, что люди от этого не станут зазнавать¬
ся. Это просто не будет им свойственно. Во всяком случае,
Хэлисон не зазнавался.
120
—	Дыра больше не увеличивается,— заметил Мак Фер¬
сон.— Я это вижу по пятнышку на обоях.
—	Но и не уменьшается,— неуверенно проговорил
Грегг.— Хотел бы я знать, как там открываются двери. Сам
я не могу разобраться в этой чертовщине.
—	Выпейте-ка еще. Должно помочь.
Но это не очень помогло. Грегг не отважился снова
пролезть в дыру, боясь, что она может неожиданно закрыть¬
ся, и, сидя с Мак Ферсоном, курил, пил виски и разговари¬
вал. Медленно проходила ночь. Время от времени они снова
принимались разглядывать книгу, но она им ни о чем не
говорила.
Хэлисон не появлялся. В три часа утра отверстие начало
уменьшаться. Грегг вспомнил, что сказал человек из будуще¬
го: брешь будет открыта ночью и закрыта днем. Вероятно,
она опять откроется. Если же нет, значит он прозевал слу¬
чай, выпадающий один раз за сто человеческих жизней.
Через полчаса дыра совершенно закрылась, не оставив
никакого следа на обоях. Мак Ферсон, смотря перед собой
остекленевшим взором, вернулся домой. Грегг запер книгу
в ящик письменного стола и лег в постель, чтобы поспать
несколько часов, прежде чем беспокойство поднимет его на
ноги.
На другой день, одеваясь, Грегг позвонил в Хэверхилл-
скую исследовательскую лабораторию — сообщить, что се¬
годня он не придет на работу. Он хотел быть дома на случай,
если появится Хэлисон. Но Хэлисон не пришел. Грегг
провел все утро, бросая в пепельницу недокуренные сигареты
и перелистывая книгу. После полудня он отправил ее с по¬
сыльным в университет профессору Кортнею, приложив ко¬
роткую записку с просьбой сообщить сведения об этом
языке. Кортней, который собаку съел на языках, позвонил
и сказал, что он в недоумении.
121

Разумеется, его разбирало любопытство. Греггу при¬
шлось пережить несколько неприятных минут, пока он не
отделался от профессора. В следующий раз Грегг решил
быть осторожнее. Ему вовсе не хотелось разглашать свою
тайну всему свету. Даже и Мак Ферсону... Ну, тут уж ничего
не поделаешь. Ведь открытие принадлежало Мэннингу Грег¬
гу, и это только справедливо, если он будет иметь на него все
права.
Эгоизм Грегга был совершенно бескорыстным. Если бы
он проанализировал его причины, то понял бы, что его
существо жаждало интеллектуального опьянения — самый
подходящий термин для такого случая. Грегг и вправду
обладал необыкновенно острым умом, и ему доставляло
глубокую радость применять его на деле. Он мог испытывать
настоящее опьянение, разрабатывая технические пробле¬
мы, и получал при этом такое же удовольствие, как инженер
при взгляде на красиво выполненный чертеж, или пианист,
разбирающий сложную композицию. Он любил все совер¬
шенное. И теперь, если он будет обладать ключом от совер¬
шенного мира будущего...
Разумеется, он не был так уж уверен в совершенстве
этого мира, но постепенно его уверенность крепла. Особенно
после того, как в шесть тридцать вечера отверстие начало
медленно открываться.
На этот раз Грегг сунулся в дыру, едва лишь она увеличи¬
лась настолько, что он смог пролезть в нее. У него в запасе
была уйма времени. Сколько он ни искал дверей, он так и не
нашел их, но сделал другое открытие: голубые стены оказа¬
лись дверцами огромных шкафов, наполненных необыкно¬
венными предметами. Прежде всего, конечно, книгами — но
он не мог прочесть ни одной. Из-за некоторых чертежей он
буквально претерпел танталовы муки: они были ему почти
понятны, он почти мог подогнать их под свой образ мышле¬
ния — и все-таки не совсем. Раскрашенные картинки в трех
измерениях смутными проблесками чарующе намекали ему
122
на жизнь в будущем. Ему казалось, что это счастливая
жизнь.
Шкафы...
В них хранились чертовски интересные вещи. Все они, без
сомнения, были очень хорошо известны Хэлисону, но Грегг
не знал, что делать, например, с куклой высотой больше
полуметра, созданной по образу и подобию человека будуще¬
го, которая декламировала на неведомом языке что-то похо¬
жее на стихи. Насколько он мог понять, рифмы были замеча¬
тельные, а ритм — сложный, необыкновенный, оказывал
определенное эмоциональное воздействие даже на незнако¬
мом языке.
В шкафах были и каучуковые прозрачные блоки с движу¬
щимися огоньками внутри, и металлические конструкции
(в одной из них Грегг узнал модель Солнечной системы),
и садик, выращенный гидропонным способом; он мог изме¬
нять цвет, как хамелеон, и фигурки из пластика, возможно,
изображавшие мифических животных; соединяясь, они мог¬
ли производить других животных — гибриды или биологиче¬
ские разновидности (поразительная демонстрация чистой
генетики); все это и еще многое, многое другое! У Грегга
закружилась голова. Он подошел к окну, чтобы немного
придти в себя. Радужные огни все еще мерцали во мраке.
Глубоко внизу Грегг заметил прерывистые вспышки лучи¬
стого света — будто взрывались осветительные ракеты. На
мгновение он замер: у него мелькнула мысль о войне. Но еще
одна вспышка, фонтаном поднявшаяся вверх, успокоила его.
Вытянув шею, он смог разглядеть крошечные фигурки,
принимавшие разные позы и танцевавшие в воздухе среди
бушующего моря красок — что-то вроде балета в состоянии
невесомости. Нет, это был совершенный мир.
Вдруг его охватило непреодолимое желание вырваться из
этой безмолвной комнаты в сверкающую радостную сумато¬
ху за окнами. Но он не мог понять, как открываются окна.
И не нашел кнопок, управляющих дверьми. Грегг вспомнил,
123

как нелегко было обнаружить скрытые кнопки, при помощи
которых открывались шкафы.
Он со злорадством подумал о старом Даффи из Хэ-
верхилла и о том, что бы тот стал делать, если бы увидел все
это. Ну да ладно, к черту Даффи. Пусть потом пьет весь мир,
но сейчас Грегг хотел сделать то, что заслужил,— первым
вне себя от восторга хлебнуть из этой бутылки с чудесным
вином.
Он надеялся, что кто-нибудь войдет в эту комнату к Хэ-
лисону, может быть, Рэнил-Мэнс. Сначала Грегг, возможно,
поймет не все, если только посетитель не изучал архаиче¬
ский английский язык, что было маловероятно,— но потом
уж он как-нибудь преодолеет трудности. Только бы Рэнил-
Мэнс появился и показал ему, как работают приборы, спря¬
танные в шкафах! Это ведь золотые россыпи для физика!
Однако никто так и не появился, и Грегг, нагруженный
трофеями, возвратился в свою эпоху, где обнаружил Мак
Ферсона. Откинувшись в кресле, тот пил виски с содовой
и скептически посматривал на дыру.
—	Как вы попали в квартиру? — спросил Грегг.
—	Очень просто, ответил Мак Ферсон.— Дверь была
открыта. В комнате стоял Хэлисон, и мне захотелось вы¬
яснить, в чем дело. Он вполне реальный, все в порядке.
В его бокале звенели кубики льда.
—	Хэлисон был здесь? Мак, какая...
—	Не расстраивайтесь. Я вошел и спросил его, кто он
такой.— Хэлисон,— ответил он.— Я просто зашел на ми¬
нутку, или что-то в этом роде.— Грегг хочет вас видеть,—
сказал я.— Пока у меня нет времени,— ответил он.— Я ищу
одну вещь. Вернусь в четверг, чтобы повидаться с Рэнил-
Мэнсом. Тогда и скажу Греггу все, что он хочет знать.
Я могу рассказать ему о многом... Я ведь отношусь к катего¬
рии гениев.— То, что он говорил, было довольно двусмыс¬
ленно, но я каким-то образом умудрился все понять. После
этого он вышел. Я побежал за ним, закричал: «Где
Грегг?» — Он помахал рукой, показав на отверстие, и побе¬
124
жал вниз по лестнице. Я просунул голову в дыру, увидел вас
и почувствовал себя как-то странно. Тогда я приготовил
виски с содовой и сел, чтобы подождать вас. От этого малого
у меня мороз по коже продирает.
Грегг положил свою ношу на диван.
—	Вот проклятие! Значит, я прозевал его. Ну, ничего,
он еще вернется, это единственное утешение. Почему, черт
побери, у вас от него мороз по коже продирает?
—	Он совсем не похож на нас,— просто сказал Мак
Ферсон.
—	Ничто человеческое нам не чуждо. Вы же не можете
утверждать, что он не человеческое существо.
—	Конечно, человеческое, а как же, но это совсем другой
вид человеческого. Даже его глаза. Он смотрит, будто на¬
сквозь пронизывает, будто видит себя в четвертом измере¬
нии.
—	Может быть, и видит,— рассуждал Грегг.— я бы хо¬
тел... гм-м-м. Он скажет мне все, что я хочу знать, а? За это
стоит выпить. Вот повезло-то. И он действительно гений,
даже для своего века. Я думаю, только гений мог устроить
эту штуку с пространством и временем.
—	Это его мир, Мэннинг, а не ваш,— спокойно заметил
Мак Ферсон.— Я бы на вашем месте не совался туда.
Грегг засмеялся, глаза его ярко заблестели.
—	При других обстоятельствах я согласился бы с вами.
Но теперь я уже знаю кое-что об этом мире. По картинкам
в книжках, например. Это, несомненно, совершенный мир.
Только пока еще он за пределами моего понимания. Эти
люди ушли далеко вперед во всех отношениях. Мак. Сомне¬
ваюсь, сможем ли мы понять там все. Но я же не совсем
умственно отсталый. Я буду учиться. Мой опыт поможет
мне. Я все-таки техник и физик.
—	Ну и прекрасно. Поступайте, как вам нравится. Я сей¬
час напился потому, что сидел и все время смотрел на эту
дыру в стене и боялся, не захлопнется ли она навсегда.
—	Чепуха,— сказал Грегг.
125

Мак Ферсон встал, покачиваясь.
—	Пойду лягу. Позовите меня, если я зачем-нибудь вам
понадоблюсь. Спокойной ночи.
—	Спокойной ночи, Мак. Да, послушайте. Вы никому об
этом не говорили, а?
—	Нет, и не собирался. А глаза Хэлисона испугали меня,
хотя в них и было что-то дружелюбное. Человек и сверх¬
человек. Б-р-р!
Мак Ферсон выплыл из передней, окутанный парами
виски. Грегг усмехнулся и старательно запер за ним дверь.
Кем бы ни был Хэлисон, но сверхчеловеком он быть не
мог. Эволюция не привела его к этой крайности, или, может
быть, Кото 5ар1еп$ в нем мог путем эволюции превратиться
в Кото хирепог. Многое в человеке будущего казалось
таинственным, например, его загадочные поиски в глубинах
времени... но в четверг — Грегг на это надеялся — можно
будет получить ответ хотя бы на некоторые из вопросов.
Только бы ему дотерпеть до четверга!
На следующий день, во вторник, Грегг опять не пошел на
работу. Он провел много времени, размышляя над предмета¬
ми, принесенными из будущего и находя в этом какое-то
слабое утешение.
Он ждал до тех пор, пока его не начал мучить голод.
Тогда Грегг решил выйти, чтобы купить за углом сэндвич.
Но тут же передумал и пошел напротив, через улицу, в гряз¬
ную закусочную, откуда можно было наблюдать за его
домом.
Он увидел, как в дом вошел Хэлисон.
С полным ртом, чуть не подавившись, Г регг бросил
официанту горсть монет и вылетел из закусочной. Он едва не
споткнулся о ступеньку и удержался на ногах лишь благода¬
ря тому, что крепко вцепился в удивленного швейцара.
Лифт...
Грегг проклинал его медленный ход. Дверь квартиры
была открыта. Из нее выходил Хэлисон.
126
—	Премильно хэлло,— приветствовал его Хэлисон.— Я
забегал за чистой рубашкой.
—	Подождите,— с отчаянием сказал Грегг.— Я хочу
поговорить с вами.
—	Пока еще некогда. Я до сих пор ищу полеон энгар...
еще не нашел...
—	Хэлисон! Когда вы поговорите со мной?
—	В ночь со среды. Завтра. Я должен буду вернуться,
чтобы в четверг увидеть Рэнил-Мэнса. А он, кстати, еще ум¬
нее меня.
—	А дыра не закроется совсем?
—	Конеш нет. До тех пор, пока поступает сила мысли.
Она закроется не раньше, чем занито примерно через две
недели.
—	Я боялся, что останусь на другой стороне, как в ло¬
вушке.
—	Слуги-роботы каждый день приносят пищу; вы бы не
проголодались. Вы можете вернуться этой ночью, когда
отверстие опять откроется поленто. Безопасно. В моем мире
никто не приносит вреда другим. Помогать и лечить для
общего блага... Плохой перевод. От вашего языка разит
сакраментом.
—	Но...
Хэлисон выскользнул за дверь, как призрак, и уже спу¬
скался по лестнице. Грегг помчался за ним, но тот легко
оставил его позади. Помрачнев, он вернулся к себе. А все-
таки завтра ночью...
Завтра ночью...
Ладно, сейчас он, во всяком случае, может потратить
время на хороший обед. Утешенный этой мыслью, Грегг
пошел в свой любимый ресторан и съел телячий эскалоп.
Потом он встретился с Мак Ферсоном и передал ему свой
разговор с Хэлисоном. Мак Ферсон выслушал его без особой
радости.
—	Никто в его мире не приносит вреда другим,— проци¬
тировал Г регг.
—	Все равно... не знаю. А все-таки я боюсь.
127

—	Я пролезу туда опять и посмотрю, что там еще есть
интересного.
Грегг так и сделал. Он даже не подождал, пока дыра
станет достаточно широкой, и бросился головой вперед. При
этом он оттолкнулся от стены и стукнулся лбом о стол, но
так как стол был из довольно упругого материала, это не
имело значения. У будущего были свои удобства.
Эта ночь была повторением предыдущей. Грегг сгорал от
любопытства. Его окружали тайны культуры, далеко обог¬
навшей его собственную, и ключ к этим тайнам был так
близко, что Грегг почти мог ощутить его кончиками паль¬
цев. Ждать теперь стало совсем уж невмоготу.
Но ему приходилось ждать. Он до сих пор не разгадал,
как открывается дверь, и забыл спросить об этом Хэлисона.
Если здесь и существовал телефон или телевизор, то они
были запрятаны в каком-то тайнике, и Грегг не мог их
обнаружить. Ну, да ладно.
В среду Грегг пошел на работу, но вернулся домой рано
и не находил себе места от нетерпения. Ненадолго заглянул
Мак Ферсон. Но Грегг выпроводил его: ему не хотелось
разговоров втроем. Он начал записывать на Ьумаге вопросы,
которые собирался задать Хэлисону.
В шесть тридцать пять отверстие начало открываться.
В полночь Грегг места себе не находил от нетерпения.
В два часа он разбудил Мак Ферсона и попросил, чтобы
тот с ним выпил.
—	Он забыл про меня,— беззвучно проговорил Грегг,
закурив сигарету и тут же бросив ее в пепельницу.— Или
с ним что-то случилось. Проклятие!
—	Времени у нас сколько угодно,— проворчал Мак Фер¬
сон.— Не расстраивайтесь. Я-то надеюсь, что он не поя¬
вится.
Они ждали долго. Отверстие начало медленно суживать¬
ся. Грегг в сердцах бубнил монотонные проклятия. Зазвонил
телефон. Грегг ответил и после короткого разговора поло¬
128
жил трубку. Когда он повернулся к Мак Ферсону, лицо
у него было расстроенное.
—	Хэлисон убит. На него наехал грузовик. В кармане его
пиджака нашли мою визитную карточку.
—	Мне его описали. Подумайте, Мак, как не повезло!
И нужно же было этому... чтоб его... ходить по улицам,
лезть под грузовик. Черти б его разорвали!
—	На то была воля провидения,— тихонько сказал Мак
Ферсон, но Грегг его все-таки услышал.
—	Остается все же Рэнил-Мэнс.
—	Еще неизвестно, кто он такой.
—	Конечно, друг Хэлисона! — Грегг говорил резким то¬
ном.— Завтра — в четверг — он придет в квартиру Хэли¬
сона. Вот вам первая возможность вступить в контакт с че¬
ловеком из тог о мира, Мак. Я ведь был там еще этой ночью.
И не мог выйти из его комнаты. Не мог найти дверей. Но
если я буду там завтра, когда придет Рэнил-Мэнс...
—	А что если отверстие больше не откроется?
—	Хэлисон сказал, что откроется. Это вполне логично.
Энергия мысли, как и всякая другая, должна тратиться
постепенно, если только она не выключена. А смерть Хэли¬
сона, очевидно, не выключила ее.
Грегг кивнул в сторону отверстия, которое медленно
закрывалось.
—	Говоря словами пророка, отойди от зла,— предупре¬
дил Мак Ферсон.
Он вышел и приготовил себе бокал почти не разбавлен¬
ного шотландского виски. По спине его струйкой пополз
холодный, расслабляющий страх.
Они еще немного поговорили, не решив ничего опреде¬
ленного. В конце концов Грегг полез в дыру, потом выглянул
из нее, как портрет из круглой рамы.
—	Пока все идет хорошо,— объявил он.— Завтра уви¬
димся, Мак. И я смогу рассказать вам многое.
Мак Ферсон сжал кулаки, так что ногти впились ему
в ладони.
—	Не лучше ли вам передумать? Я бы хотел...
129

Грегг усмехнулся.
—	Не выйдет. Я мальчик, который на этот раз хочет
получить ответы на свои вопросы. И, наконец, зарубите себе
на носу, Мак, что никакой опасности здесь нет.
—	О’кей.
—	Дайте мне бокал. На той стороне нет виски... спа¬
сибо. Желаю счастья!
—	Желаю счастья! — повторил Мак Ферсон.
Он сидел и ждал. Отверстие сужалось.
—	Через минуту будет слишком поздно, Мэннинг.
—	И сейчас уже слишком поздно. Скоро увидимся, дру¬
жище. Завтра, в шесть тридцать. И может быть, я приведу
с собой Рэнил-Мэнса.
Грегг поднял бокал. Отверстие постепенно уменьшилось
до размеров десятицентовой монеты. И исчезло.
Мак Ферсон не шевелился. Он сидел на месте и ждал. Он
был во власти страха, холодного, безотчетного и неодолимо¬
го, хотя, разумеется, противоречащего всякой логике.
И тогда, не оборачиваясь, он почувствовал, что в комнате
кто-то есть.
В поле его зрения появился Хэлисон.
—	Безназванно опоздал,— объяснил он.— Ну, ладно,
вернусь завтра ночью. Жаль только, что пропущу Рэнил-
Мэнса.
Пары алкоголя, казалось, вихрем закружились в голове
Мак Ферсона.
—	Грузовик,— проговорил он.— Грузовик. Несчастный
случай...
Хэлисон пожал плечами.
—	У меня совсем иной обмен веществ. И со мной часто
бывает столбняк. От нервного шока я как раз и пришел в эго
септольное состояние. Я проснулся в этом... как его? морге,
объяснил там приблизительно, что со мной произошло,
и прибежал сюда. Но слишком поздно. Я до сих пор не
нашел того, что искал.
130
—	А что же вы искали? — спросил Мак Ферсон.
—	Я ищу Хэлисона,— пояснил Хэлисон,— потому что он
был потерян в прошлом, а Хэлисон не может вновь обрести
свою целостность, пока я не найду его. Я работал много,
много, и однажды Хэлисон ускользнул и ушел в прошлое.
И вот теперь я должен искать.
Мак Ферсон похолодел, как ледышка: он понял, чем
объяснялось странное выражение глаз Хэлисона.
—	Рэнил-Мэнс,— проговорил он.— Значит... о, господи!
Хэлисон протянул дрожащую шестипалую руку.
—	Убийно. Так вы знаете, что они сказали. Но они
ошибались. Я был изолирован для лечения. Это тоже было
неправильно, но это дало мне время открыть дверь в прошлое
и искать Хэлисона там, где он потерялся. Слуги-роботы
давали мне пищу, и меня оставили в покое, который был мне
полноместно необходим. Но игрушки, те, что они положили
ко мне в комнату, не были мне нужны, и я ими почти не
пользовался.
—	Игрушки...
—	Зан, зан, зан. Далекно тайничный... но слова ведь
меняются. Даже для гения этот способ очень мучительный.
Я не то, что они думают. Рэнил-Мэнс понимал. Рэнил-
Мэнс — это робот. Все наши врачи роботы, обученные в со¬
вершенстве выполнять свои обязанности. Но вначале было
тяжело. Лечение... зан, зан, зан, дантро. Нужен сильный
мозг, чтобы выдержать лечение, которое Рэнил-Мэнс приме¬
нял ко мне каждую неделю. Даже для меня, гения, это
было... зан... зан, зан, и они, быть может, хватили через край,
вихревым способом навсегда изгоняя из меня побочные
сигналы.
—	Что же это было? — спросил Мак Ферсон.— Что это
было, черт вас побери?
—	Нет,— внезапно повалившись на ковер и закрыв лицо
руками, проговорил Хэлисон.— Финтакольцевое и нет, нет...
Мак Ферсон подался вперед: он весь покрылся потом;
рюмка выскользнула у него из пальцев.
131

—	Что?!
—	Хэлисон поднял на него блестящие невидящие глаза.
—	Лечение шоком от безумия,— сказал он.— Новое,
ужасное, долгое, долгое, бесконечно долгое лечение, которое
Рэнил-Мэнс применял ко мне раз в неделю, но теперь я не
против этого лечения, и оно мне нравится, и Рэнил-Мэнс
будет применять его к Греггу вместо меня, зан, зан, зан и
вихревым способом...
Все теперь стало на свое место. Мягкая мебель, отсутст¬
вие дверей, окна, которые не открывались, игрушки.
Палата в больнице для умалишенных.
Чтобы помочь им и вылечить их.
Шокотерапия.
Хэлисон встал и пошел к открытой двери.
—	Хэлисон! — тихо позвал он.
Его шаги замерли в передней. Тихонько доносился его
голос.
—	Хэлисон в прошлом. Зан, зан, зан, а я должен найти
Хэлисона, чтобы Хэлисон снова стал цельным. Хэлисон,
зан, зан, зан.
В окна заглянули первые лучи солнца. Наступило утро
четверга.
СООБРАЖАТЬ
НАДО

Валерий Полищук
♦
КОНТАКТ
Утренняя дорога состояла из девяти пролетов по десять
ступенек каждый, а потом трехсот сорока двух шагов до
станции метро. Лукомский прошагал сто шестьдесят восемь,
когда его остановил осипший голос:
—	Здравствуйте, Валерий Лукьяныч.
Сбившись со счета, он затормозил на гололеде и ответил
раздраженно:
—	Здравствуй, мальчик.
Существо в детской шапке, в громадных ботинках на
тощих ногах зябко поежилось и просипело:
—	Вы меня, наверное, не узнаете. А я Сережа. Из Ли¬
пецка.
На минуту умолкло, нервно проглотило слюну и на¬
помнило:
—	Я ваш сын.
И только после этого Лукомский не без ужаса вычислил,
что уже тридцатое, начинаются новогодние каникулы.
А бывшая жена — верно — неделю назад заявила по теле¬
фону, что пришлет увязшего в двойках сына для перевоспи¬
тания и на поправку. Лукомскому припомнились виденные
по телевизору мужественные отцы, и он заговорил
бархатным баритоном:
—	Рад тебя видеть. Ужасно спешу. Вот тебе ключ — моя
квартира триста восемнадцать. Я, дружок, буду к вечеру.
134
Он не насчитал и дюжины шагов по скользкому тротуару,
а было ему уже не по себе из-за этого телевизионного бари¬
тона, из-за собачьего словечка «дружок». В таком непри¬
вычном состоянии Лукомский расслабился, упустил момент
и, садясь в поезд, не сумел захватить свое обычное укромное
место в закутке около двери. И на работу приехал ра¬
стерзанный.
—	Ну, а твоя позиция какова? Ты в квадратичную тео¬
рию веришь? — Этого следовало ожидать. Как с утра не
заладится, так весь день к черту. Лукомский любил заранее
составить расписание рабочего дня и чувствовал себя здоро¬
вым, только если события развивались точно по намеченно¬
му сценарию. Сегодняшний план предназначал часы до
обеда для работы над формулой, задуманной еще на
прошлой неделе. Но в дверях института его перехватил
кипящий страстью коллега по теоротделу Плашкин. А
Плашкин — это надолго. Истина, известная любому, кто
проработал в Институте межпланетных связей хотя бы три
дня.
—	Дело не только в теории,— продолжал между тем
нашептывать Плашкин.— Филимонов решил его свалить. Но
совет что скажет? Потому я и спрашиваю: какова твоя
позиция? Когда большие силы упрутся друг в друга, все
может зависеть от малых, даже от нас с тобой. Бурцева
в самом деле пора валить. У нас в месткоме все так считают.
С другой стороны, Филимонов может и не одолеть...
Лукомский перестал его слушать и с тоской задумался
о том, что придется махнуть рукой на усталость — заняться
хлопотами об отдельной лаборатории. Ему казалось: чем
важнее должность, тем меньше людей имеет дерзость поку¬
шаться на задуманный тобою распорядок дня. О, будь он
начальником лаборатории, разве посмел бы Плашкин изво¬
дить его своей болтовней? А если бы и посмел, то как легко
было бы, бросив на бегу «извини, у меня совещание», скрыть¬
ся в свой кабинет.
135

Квадратичной назвали теорию, согласно которой веро¬
ятность встретить в космосе обитаемые миры зависит от
плотности звездного вещества в Галактике, от ее формы
и возраста. Выражалось все это лаконичной, изящной мате¬
матической формулой. Директор института профессор Бур¬
цев придумал ее тридцать с лишним лет назад, добился,
чтобы выстроили громадное, вызывающее у всех зависть
здание, и вот теперь, как говаривал в кругу единомышленни¬
ков его заместитель Филимонов, приближался час расплаты.
Радиотелескопы прощупали все, что сияло, светило или
мерцало на расстоянии тысяч и миллионов световых лет
в участках Вселенной, выбранных согласно формуле Бурце¬
ва, но сигналов разумных существ так и не уловили. И на
хитро задуманные шифровки, которые все эти годы посыла¬
ли с Земли и со спутников, ответа не было. Филимонов
торжествовал и готовился к решительным административ¬
ным боям, держа наготове бухгалтерские выкладки о сум¬
мах, затраченных на проверку вздорной директорской тео¬
рии.
Под стрекотню Плашкина ЛуКомский припомнил коман¬
дирский бас замдиректора, перепуганную его секретаршу,
экстренно искавшую в библиотеке «какую-нибудь латинскую
цитату» для шефа, который трудился над письмом загра¬
ничному коллеге,— на минуту ему стало бессмысленно, ир¬
рационально жаль старого директора. Пусть он уже не боец
и восемь лет не может раздобыть для института ни одной
ставки. Пусть даже его теория устарела. Всплыла в памяти
фраза из давнего газетного очерка: «Разговаривая с профес¬
сором Бурцевым, невольно вспоминаешь, что во времена его
юности наука была занятием людей интеллигентных».
Отделаться от коллеги и запереться в кабинете удалось
только через час. И ровно на час Лукомский решил отодви¬
нуть плановое время обеда.
«Ничего не может устоять перед мощью аналитического
разума,— размышлял он, настраиваясь на работу.— Талант¬
лив не тот, у кого больше ресурсы мозга,— их хватает у
136
всякого. В битве умов побеждает умеющий сфокусировать на
поставленной задаче все, решительно все резервы своего
мыслительного аппарата». Он истово в это верил, полагая,
будто умеет сосредоточиться в любую секунду, лишь бы не
трезвонил телефон, лишь бы не торчал над душой Плашкин.
Задуманная Лукомским формула должна была устано¬
вить связь между уровнем развития цивилизации и возмож¬
ностями доступных ей средств связи. Лукомского нисколько
не занимал вопрос, как выглядят предполаг аемые иноплане¬
тяне, чем они питаются, как думают и о чем. Гораздо важнее
для него были рабочие частоты передатчиков, первичная
информация, которую хозяевам этих передатчиков вздума¬
ется бросить в эфир, принципы кодирования и прочие дале¬
кие от сентиментальности деловые подробности. И кто зна¬
ет, может быть, его пришпоренный разум в самом деле
породил бы в тот день замечательную многоэтажную форму¬
лу, но как назло зазвонил телефон.
Лукомский яростно схватил трубку и снова, в который
уже раз услышал раздражающий, надтреснутый, то ли ста¬
риковский, то ли детский голос, который звонил ему в самое
неподходящее время, изводя непонятными, бессмысленными
вопросами. На этот раз Лукомского угостили следующим
текстом, произнесенным без единой паузы: «Пахнет клеем
и тленом, пахнёт скипидаром живописец уже натянул по¬
лотно кем ты станешь натурщик не все ли равно если ты
неживой и работаешь даром».
— Что означают данные слова,— мерно отчеканил над¬
треснутый голос, не удосужившийся и эту фразу увенчать
вопросительной интонацией.
Лукомский, никогда не читавший стихов, швырнул труб¬
ку. День пропал, формула была убита.
По дороге домой он подсчитывал, делятся ли на три
номера встречных машин, какова вероятность их столк¬
новения в метель и сколько груза они могут разом взять
на борт,— бездумно выполнил все свои привычные упраж¬
нения, помогавшие держать мозг в рабочей форме.
О том, что у него есть сын, он снова забыл.
137

—	А по голове бить не будете? — это был первый вопрос,
с которым Сережа уселся за занятия. Он смотрел на отца,
вытянув шею, и Лукомский понял, что это лицо он видел,
должен был видеть давным-давно.
—	Мама всегда обещает, что не будет. Но у меня за¬
медленная реакция, и со мной трудно. Я порчу ей жизнь,—
продолжал мальчик серьезным осипшим голосом, а отец тем
временем вспомнил. И это лицо с веснушками на носу и под
широко раскрытыми невеселыми глазами... И худую
длинную шею с кадыком...
Все это он видел в глубине колодца, двадцатиметровой
бетонной трубы, врытой стоймя в сухую душную степь.
Вспомнил: это он сам, вытянув шею, заглядывал в про¬
хладную трубу, как в телескоп, и мечтал переселиться на
другой ее конец.
Теперь он смотрел с того, другого конца...
—	Не буду, дружок, не буду,— успокоил он сына барито¬
ном, а про себя решил задавать только самые простые
задачки.
Тревожили Лукомского не столько занятия с этим дво¬
ечником, сколько то, что дело было в среду,— могла прие¬
хать Электрина. А что она скажет, увидев мальчишку, одному
богу известно.
Не прошло и часа, а Лукомский уже кричал на Сережу,
который так и не справился с задачей о двух плывущих
навстречу друг другу лодках. Крик, сбивчивый и неумелый,
услышала Электрина, бесшумно отворившая дверь своим
ключом, и забеспокоилась, потому что в этот час Лукомско-
му полагалось расслабляться, читать необременительный
детектив или смотреть телевизор.
Опытный человек, едва заслышав имя Электрина,
Октябрина или Новелла, определит возраст и внешность
носительницы любого из них без ошибок. Скорее всего
Электрина или Новелла окажется усталой, полнеющей
женщиной, лет за сорок, которой удивительно плохо подхо¬
дит ее звонкая кличка.
138
Электрина Ивановна Ступина, преподаватель математи¬
ческой логики, не выделялась в тусклой толпе увешанных
сумками с провизией дам, заполнявших с пяти до семи
вечера магазины и автобусы так густо, что Лукомский
всерьез верил, будто они составляют подавляющее большин¬
ство населения. Он почитал эту неяркость важным достоин¬
ством, позволявшим ему и внутренний мир подруги за¬
числить в разряд таких же стандартных изделий, как ее
фигура. И не тратить сил на эмоции.
Ему сходило с рук даже это. Электрина Ивановна умела
прощать.
Лукомский смутился, когда его застали орущим на сына,
который' почему-то никак не мог запомнить, с какой скоро¬
стью течет река. А гостья, не говоря ни слова, подбежала
к мальчику и обняла его, заслонила собой голову, которую
Сережа привычно прикрывал руками.
—	Пошел вон,— вот и все, что она сказала пораженному
Лукомскому.
—	Эго же не имеет никакого значения! — услышал он
уже на кухне. Потом голоса притихли, а когда их все же
удалось расслышать, она уже называла мальчишку бе¬
зобразным сентиментальным именем «Сережик», а тог вели¬
чал ее Риной. Не Электриной Ивановной, не тетей Электри-
пой на худой конец, а вот так, фамильярно. И только тут до
Лукомского дошло, о чем сын испуганно лепетал весь час:
минуты и секунды, нужные этим идиотским лодкам, чтобы
доплыть до места встречи, нисколько не зависят от скорости
течения.
Лукомский шепотом обругал бестолковых составителей
задачника и ушел смотреть телевизор. Был он встревожен
тем, что теперь предстояло восстанавливать привычные,
разумно упорядоченные отношения с Электриной. А как
это делают, было ему неведомо.
Директор института Николай Платонович Бурцев только
на старости лет обзавелся домашним кабинетом. Когда-то
139

в этой пыльной, заваленной журналами комнате спали,
готовили уроки, дрались и мирились его сыновья, потом —
внук и две внучки. А он свои книги и статьи сочинял, либо
приткнувшись на кухне, либо сидя на кровати и положив на
колено картонную папку. Теперь все молодые разъехались.
Профессор же остался в кабинете, да и во всех прочих
помещениях небольшой квартиры один: Капитолина Его¬
ровна, его жена, три года назад умерла.
В тот самый вечер, когда Лукомский пытался учить сына
математике, Николай Платонович обнаружил, что не может
подняться с кресла. Непривычное бессилие навалилось вне¬
запно, после обычной порции работы над очередной руко¬
писью.
Припомнились профессору строки из «Илиады».
Он сознавал, что с помощью расплывчатых, не¬
конкретных терминов поэты порой выуживают суть вещей
успешнее, чем создатели безукоризненных уравнений. Мо¬
жет быть, лирики и контакт с инопланетянами наладили бы
вернее, чем физики да радиотехники? Пошутив так сам
с собою, Николай Платонович вдруг подумал, а с чего это мы
взяли, что инопланетяне тоже спят и видят этот самый
контакт? И серьезные, невеселые мысли посетили его.
Что испокон века делал человек, столкнувшись с непо¬
нятным, чуждым, загадочным — все равно, будь оно живым
или мертвым? Почтительно, осторожно изучал? Берег и ле¬
леял? Как бы не так. Прежде всего — ломал. Грубо, топором
или взрывчаткой. Умненько, скальпелем или лучом лазера,
но обязательно ломал. А уж потом, расчленив, умертвив,
исследовал, анализировал.
С чего частенько начинались контакты между далекими,
прежде не знавшими друг друг а цивилизациями? С агрессии,
с истребления. Агрессия норой заменяла понимание, позво¬
ляла с ходу разрубать разные там гордиевы узлы. Но теперь-
то известно: после каждого головокружительного успеха
потомкам приходилось веками платить по векселям удач¬
ливых победителей.
140
А если вообразить, что где-то существует цивилизация,
для которой все живое бесценно: цивилизация абсолютно
невоинственная и не способная сопротивляться напору
варваров, не дорожащих своей жизнью... Да разве не сделает
такая цивилизация все возможное, чтобы не связываться с
окаянной публикой, от которой можно ждать чего угодно?
Не в этом ли причина молчания, которым космос встре¬
чает все наши сигналы?
И вот, задав себе такой вопрос, Николай Платонович
почувствовал, что не может подняться с кресла.
Дотянулся до телефона, попытался позвонить старин¬
ному университетскому товарищу, врачу, но внезапно теле¬
фон затрещал под его рукой сам.
— Ваши биотоки шокируют,— произнес металлический
голос, поразивший его неуклюжим обхождением со слова¬
ми.— Сейчас уснете. Потом помогут.
Послышались короткие гудки, и Николай Платонович
тут же ощутил, как отступает многолетняя бессонница, го¬
лова клонится набок.
...Никогда еще он не просыпался так поздно. Никогда
еще не бывало, чтобы профессор Бурцев не помнил, как он
очутился в своей постели. Поднялся он с давно забытой
легкостью и поразился запаху, стоящему в комнате. Пахло
горчицей и почему-то лавандовым мылом, тем самым, ко¬
торым он умывался пятьдесят три года назад, в первое
утро после свадьбы. Своих сновидений профессор, как
всегда, припомнить не мог.
И снова зазвонил надоедливый — то ли детский, то ли
стариковский — голос. Монотонно, без интонаций, спросил,
не считает ли Лукомский величайшим воином всех времен
и народов Хрольва Пешехода. Лукомский, отродясь не слы¬
хавший ни о каком Хрольве, пригрозил милицией и бросил
трубку. Болела голова, работать не хотелось.
Признаки плохой формы появились еще по дороге к
141

метро: считая шаги, он два раза сбивался. Хотя, по логике
событий, форма могла быть нормальной. Вчерашние опасе¬
ния оказались напрасными. Электрина, хотя и очень поздно,
но все же пришла в его комнату. Сцен не устраивала (а он
этого смертельно боялся). И только невзначай доложила:
—	Он уснул.
Ответить Лукомский не смог: наступил момент, когда он
согласно расписанию впадал в сон — двадцать три часа
двадцать минут. Провалившись в привычный колодец сна, он
то ли услышал, то ли вообразил затихающий женский голос:
—	Поразительные способности... За час — интегральное
исчисление. А теорему Гёделя он уже зна...
Лукомскому привиделось, будто он, беспрекословно
подчиняясь командам металлического голоса, осторожно,
любовно помогает своему никудышному директору встать
с кресла, укладывает его в постель. А потом выполняет
действия, каких наяву не проделывал ни разу в жизни:
прилепляет к директорским пяткам горчичники, подносит
таблетки и питье, умоляет успокоиться и уснуть. Директор
же, размякнув до неприличия, уговаривает его не тратить
время, а немедленно бежать к ребенку, который, мол, его
Лукомского, ждет не дождется. А потом, будто бы, топает он
домой по раскисшему снегу, и кто-то, сжалившись, подвозит
его на машине, зачем-то снабженной ракетным двигателем.
Еще не избавившись от видений, Лукомский с несвой¬
ственной ему осторожностью, стараясь не разбудить Элект-
рину, в полной тьме пробрался в соседнюю комнату и было
успокоился, увидев, что Сережа мирно спит, а во сне шеве¬
лит руками, собираясь лететь. Но тут же обнаружил у себя
на ногах грязные валенки, а в левой руке горчичник, лишил¬
ся сна и остаток ночи просидел на кухне, изнуряя мозг
бессмысленными гипотезами. После такой ночи, да еще
очередного дурацкого звонка о работе над формулой не
могло быть речи. Поэтому Лукомский даже не рассердился,
когда телефон зазвонил снова. Он узнал голос Электрины:
—	Ты не возражаешь? Сейчас Сережа придет. Его очень
142
интересует Институт. Он гордится тобой,— добавила
женщина и внезапно повторила вчерашний бестактный
вопрос: — На кой черт ты развелся?
—	Я читал последнюю вашу статью в «Космическом
вестнике»,— услышал Лукомский, когда после перепалки
с вахтером ему удалось-таки провести сына в свой кабинет.
Тут же он узнал, что Сереже знакомы и все предыдущие его
статьи (где только мальчишка раздобыл эти редкие академи¬
ческие журналы!), и даже дискуссия насчет квадратичной
теории известна сыну насквозь.
—	Так почему же ты на двойках сидишь? — вырвалось
у отца.
— У меня, понимаете ли, замедленная реакция. А Елиза¬
вета Дмитриевна, наш классный руководитель, обладает
холерическим темпераментом и часто задает переписывать
отрывки из книг. Я же органически не способен переписы¬
вать дословно — всякий текст нуждается в редактировании...
Лукомский смотрел на него ошалело.
— Я считаю,— продолжал между тем мальчик,— что
интеллект развивается в качестве приспособительного меха¬
низма у детей с замедленной реакцией. Взять, например,
Кольку Королева с нашего двора — ему ничего такого не
нужно. Все схватывает на лету, повторяет мгновенно и в
точности. Координация движений невероятная.
—	А ты пробовал хоть раз поговорить с учительницей
или с матерью? — перебил его Лукомский.— Они бы, может
быть, поняли, что ты не дурачок.
—	Елизавета Дмитриевна не выносит болтунов. Она
разговаривает только с родителями. А маме некогда. У нее
работа и личная неустроенная жизнь.
В это время снова зазвонил телефон, и Сережа, внезапно
утратив важный вид, попросил:
—	А можно я трубку подниму?
—	Ради бога,— разрешил Лукомский.— Все равно, мне
на совет пора.
143

В Убежище Связи, упрятанном в недрах Оранжевой
пустыни, затарахтело печатающее устройство. Неуклюжая
акустическая система пустилась спешно записывать звонкий
мальчишеский голос:
—	Объем памяти у вас, видимо, огромный. Поэтому
я надеюсь, что хоть вы и машина, но роль интонации оценить
сможете. В человеческих языках, а особенно в нашем рус¬
ском, очень много информации содержится не в самих
словах, а в паузах между ними, в междометиях, в артикуля¬
ции. Вам понятны мои термины?
Механический надтреснутый голос, то ли стариковский,
то ли детский — отвечал:
—	Понятны.
—	Особое значение имеют словечки, которые, можно
сказать, играют роль феромонов. Вы знаете, муравьи выде¬
ляют такие сигнальные вещества, чтобы общаться с особями
своего вида. Так вот, в языке тоже встречаются этакие
словесные феромоны, употребляя которые, человек как бы
сигналит: я — свой, я — свой. Нередко их роль выполняют
словечки, которые постороннему могут показаться грубова¬
тыми. Они не всегда применяются с целью нанести
оскорбление. Например, то выражение, о котором вы спра¬
шивали,— черт побери — может иметь тысячи смыслов. Все
зависит от контекста и сообщества, в которое входят собе¬
седники. Чаще всего это просто феромон. Поэтому-то я и по¬
нял, что вы машина. Человек никогда не задаст такого
вопроса...
Машина подключилась было, чтобы задать новый вопрос,
но ее внимание отвлекло второе печатающее устройство,
забарабанившее так, что первое заглохло. В убежище послы¬
шался другой голос. Негромкий, но очень внятный голос
многоопытного доктора:
—	Демографы предсказывают: к концу будущего столе¬
тия численность людей станет хоть и огромной, но посто¬
янной. Можно надеяться, что после этого постепенно придут
к равновесию и болезненные процессы, сотрясающие нашу
144
планету. Не следует думать, что тогда наступит царство
роскоши...
—	Алло, алло, вас не слышно,— надрывался между тем
мальчишеский голос.
—	Возможно, уйдет в прошлое и такая форма расточи¬
тельства, как человеческая гениальность. Нам нет смысла
размышлять о подробностях грядущего, очень прозаическо¬
го процветания. Однако пришло время понять: контакт
между цивилизациями — это не просто инженерная задача.
Достижения нашей культуры не скудны, но многие ли из
нас, так называемых технарей, имеют о них адекватное
представление?
—	Я слушаю вас,— обратилась наконец к мальчику ма¬
шина, успевшая уже обзавестись любезной интонацией.
—	Да у меня, собственно, все. А можно узнать, как это
делается, что вы звоните прямо сюда по телефону? Может
быть, дадите ваши координаты?
Машина испуганно заскрипела и прикинулась согласно
программе непонятливой, спросила, когда можно будет
позвонить умнейшему собеседнику повторно.
—	Эти вопросы трудны, и, по-видимому, прав товарищ
Филимонов, я уже стар для того, чтобы решить их все разом.
Единственно честный для меня выход — подать в отставку.
С этим я, профессор Бурцев, и обращаюсь к Совету —
с просьбой об отста...— трудолюбиво фиксировало второе
устройство.
—	Здесь вы меня уже не застанете,*— кричал мальчик,—
следующий раз звоните мне...
На лиловом экране загорелась карта, и сияющая точка
побежала по ней в сторону города Липецка. Потом коорди¬
наты и номер телефона ушли в хранилище памяти — туда
же, где сберегались все сведения, переданные из Института
за десятки лет безуспешных поисков контакта или выу¬
женные машиной при подключении к земной радиотеле¬
фонной сети.
Центр работал автоматически — в Оранжевую пустыню
145

вход живым запрещался. Кто знает, что прилетит по Лучу
Связи, замаскированному под вспышки пульсара: дружеский
привет, или ракета с полновесным ядерным зарядом? Запрет
установили, когда машина извлекла из хаоса сигналов
квадратичную формулу Бурцева.
Только после этого землеведам с планеты Куфи-Ку стало
ясно, почему институтские радиотелескопы так безошибочно
находят обитаемые миры. Формулу знали во всех этих ми¬
рах, ее всегда тыкали в нос тем, кто не хотел верить в ко¬
лоссальные непредсказуемые возможности умов, порой
возникающих в недрах примитивно организованных, бурно
размножающихся воинственных популяций. И в смертель¬
ную угрозу того, что кто-то могущественный заставит эти
умы изобретать средства истребления.
Охраной здоровья профессора Бурцева ведала особая
межпланетная комиссия, опекавшая, кроме того, четверых,
ничем на Земле не прославленных субъектов. Теперь по
каналу связи, соединившему убежище с резиденцией ко¬
миссии, побежала просьба взять под надзор сохранность еще
одной выдающейся особи, жителя Липецка, первого уро¬
женца Земли, интеллект которого оказался достаточным для
прямого диалога с Машиной Связи.
Вот какое знаменательное событие произошло как раз
тогда, когда стрелки земных часов приближались к един¬
ственному в году моменту, в который жители этой планеты
забывают взаимные обиды и, радуя друг друга, творят
всевозможные чудеса.
—	А из него выйдет человек, не мотылек какой-нибудь,—
сказала Электрина, когда липецкий поезд, увозивший Сере¬
жу, отошел от заледеневшего перрона.
—	Мотыльки — это кто? — поинтересовался Луком-
ский.
—	Да все вы, ученые мужики... Так с пеленок и нацеле¬
ны. Инженер с дипломом — личинка, кандидат наук — ку-
146
колка, доктор — значит уже с крылышками. А что не из
книжек — я не компетентен, не мешайте работать...
Что тут возразишь? Валерий Лукьянович сумел, наконец,
посмотреть на нее глазами, не замутненными математикой,
и увидел: эта стандартная женщина, пожалуй, понимает
что-то, недоступное ему, знаменитому теоретику.

Роберт Шекли
♦
ПРИЗРАК-5
Грегор припал к дверному глазку.
—	Читает вывеску,— оповестил он.
—	Дай-ка гляну,— не выдержал Арнольд.
Грегор оттолкнул своего компаньона.
—	Сейчас постучит... Нет, передумал. Уходит.
Арнольд вернулся к письменному столу и очередному
пасьянсу. Вытянутая сухощавая физиономия Грегора стой¬
ко маячила у дверного глазка.
Глазок компаньоны врезали сами, от скуки, месяца три
спустя после того, как на паях основали фирму и сняли
помещение под контору. С тех пор «ААА — ПОПС» —
Астронавтическое антиэнтропийное агентство по оздоровле¬
нию природной среды — давний, почтенный промысел —
успели полностью монополизировать две крупные корпора¬
ции. Это обстоятельство сковывало руки маленькой и новой
фирме, возглавляемой двумя молодыми людьми — обладате¬
лями искрометных идей и (в избытке) неоплаченного лабо¬
раторного оборудования.
—	Возвращается,— зашипел Грегор.— Ну же, прикинь¬
ся, будто ты важная птица и дел у тебя невпроворот!
Арнольд смел карты в ящик стола и только успел за¬
стегнуть последнюю пуговицу белого лабораторного халата,
как в дверь постучали.
148
Посетителем оказался лысый коротышка, не .примеча¬
тельный ничем, кроме изнуренного вида. Он с сомненьем
разглядывал компаньонов.
—	Природную среду на планетах оздоровляете?
—	Оздоровляем, сэр.—Грегор отложил в сторону кипу
бумаг и пожал влажную руку посетителя.— Я Ричард Гре¬
гор. А вот мой компаньон, доктор Фрэнк Арнольд.
Впечатляюще наряженный в белый халат и темные очки
в роговой оправе, Арнольд рассеянно кивнул и тут же при¬
нялся вновь разглядывать на просвет старые пробирки, где
давным-давно выпал осадок.
—	Прошу, садитесь, мистер... э-э...
—	Фернгром.
—	Мистер Фернгром. Надеюсь, мы в силах справиться
с любым вашим поручением,— радушно сказал Грегор.—
Мы осуществляем контроль флоры и фауны, очищаем
атмосферу, доводим питьевую воду до кондиции, стерилизу¬
ем почву, проводим испытания на стабильность, регулируем
вулканическую деятельность и землетрясения — словом,
принимаем все меры, чтобы планета стала пригодной для
житья.
Фернгром по-прежнему пребывал в сомнении.
—	Будем говорить начистоту. У меня на руках застряла
сложная планета.
—	К сложностям нам не привыкать,— самоуверенно
кивнул Грегор.
—	Я агент по продаже недвижимости,— пояснил
Фернгром.^ Знаете, там купишь планету, тут ее перепро¬
дашь — глядишь, все довольны и каждому что-нибудь да
перепало. Вообще-то я занимаюсь бросовыми планетами,
тамошнюю среду пускай оздоровляют сами покупатели. Но
несколько месяцев назад мне по случаю подвернулась пла-
нетка высшего сорта — прямо-таки выхватил из-под носа
у крупных воротил.
Фернгром горестно отер пот со лба.
—	Прекрасное местечко,— продолжал он уже без вся¬
149

кого энтузиазма. Среднегодовая температура плюс два¬
дцать пять градусов. Планета гористая, но с плодородной
почвой. Водопады, радуги, все честь честью. Причем ника¬
кого тебе животного мира.
—	Идеально,— одобрил Грегор.— А микроорганизмы
есть?
—	Неопасные.
—	Так чем же вам не угодила планета?
Фернгром замялся.
—	Да вы о ней, наверное, слышали. В официальном
каталоге она значится под индексом ПКХ—5. Но все назы¬
вают ее просто Призрак-5...
Грегор приподнял бровь. «Призрак» — странное прозви¬
ще для планеты, но доводилось слышать и похлеще. В конце
концов надо же как-то именовать новые миры. Ведь в преде¬
лах досягаемости звездолетов кишмя кишат светила в сопро¬
вождении бессчетных планет, причем многие заселены или
пригодны к заселению. И масса людей из цивилизованного
сектора космоса стремится колонизировать такие миры.
Религиозные секты, политические меньшинства, философ¬
ские общины и, наконец, просто пионеры космоса рвутся
начать новую жизнь.
—	Не припомню,— признался Грегор.
Фернгром конфузливо заерзал на стуле.
—	Мне бы послушаться жены. Так нет же — полез
в большой бизнес. Уплатил за Призрак вдесятеро против
своих обычных цен, а он возьми да и застрянь мертвым
капиталом.
—	Да что же с ним неладно? — не выдержал Г регор.
—	Похоже, там водится нечистая сила! — набравшись
духу, выпалил Фернгром.
Оказывается, наспех произвели радиолокационное обсле¬
дование планеты. Фернгром незамедлительно сдал ее в
аренду фермерскому объединению с Дижона-6. На Призра-
ке-5 высадился передовой отряд квартирьеров в составе
150
восьмерых мужчин; суток не прошло, как оттуда начали
поступать бредовые депеши о демонах, вампирах, вурдала¬
ках, прочей враждебной людям нечисти.
К тому времени, как за злополучной восьмеркой прибыл
звездолет, в живых не осталось ни одного квартирьера.
Протокол судебно-медицинского вскрытия констатировал,
что рваные раны, порезы и кровоподтеки на трупах могли
быть причинены кем угодно, даже демонами, вампирами,
вурдалаками и динозаврами, буде таковые существуют в при¬
роде.
За недобросовестное оздоровление природной среды
Фернгрома арестовали. Фермеры расторгли с ним договор на
аренду. Но Фернгром изловчился сдать планету солнце¬
поклонникам с Опала-2. Солнцепоклонники проявили
осмотрительность. Отправили необходимое снаряжение, но
сопровождать его поручили лишь троим, которые заодно
должны были разведать обстановку. Эти трое разбили ла¬
герь, распаковали вещички и провозгласили Призрак-5 су¬
щим раем. Они радировали на родную планету: «Вылетайте
скорее»,— как вдруг раздался истошный вопль, и рация
умолкла.
На Призрак-5 вылетел патрульный корабль; его экипаж
захоронил три изувеченных трупа и ровно через пять минут
покинул планету.
—	Это меня доконало,— сознался Фернгром.— Теперь
с Призраком никто ни за какие деньги не хочет вязаться.
Сажать там корабли звездолетчики наотрез отказываются.
А я до сих пор не знаю, в чем беда.
Он глубоко вздохнул и посмотрел на Грегора:
—	Вам и карты в руки, если возьметесь.
Извинившись, Грегор и Арнольд вышли в переднюю.
Арнольд торжествующе гикнул:
—	Есть работенка!
—	М-да,— процедил Г регор,— зато какая!
—	Мы ведь и хотели поопаснее,— сказал Арнольд.—
Расщелкаем этот орешек — и все: считай, закрепились на
151

исходных рубежах, не говоря уж о том, что нам положен
процент с прибыли.
—	Ты, видно, забываешь,— возразил Грегор,— что на
планету-то отправлюсь я. А у тебя всего и забот — сидеть
дома да осмысливать готовенькую информацию.
—	Мы ведь так и договорились,— напомнил Арнольд.—
Я ведаю научно-исследовательской стороной предприятия,
а ты расхлебываешь неприятности. Забыл?
Грегор ничего не забыл. Так повелось с самого детства:
он лезет в пекло, а Арнольд сидит дома да объясняет, почему
и впредь надо лезть в пекло.
—	Не нравится мне это,— сказал он.
—	Ты что, веришь в привидения?
—	Конечно, нет.
—	А со всем остальным мы справимся. Кто не рискует,
тот не выигрывает.
Грегор пожал плечами. Компаньоны вернулись к
Фернгрому.
В полчаса сформулировали условия: добрая воля в при¬
былях от эксплуатации планеты — на случай успеха; пункт
о неустойке — на случай неудачи.
Г регор проводил Фернгрома до двери.
—	А кстати, сэр, как вы догадались обратиться именно
к нам? — спросил он.
—	Больше никто не брался,— ответил Фернгром,
чрезвычайно довольный собой.— Всего наилучшего.
Спустя тря дня Г регор на грузовом звездолете-развалюхе
уже направлялся к Призраку-5. В пути он коротал время за
чтением докладов о двух попытках колонизации странной
планеты и изучением самых разных свидетельств о сверхъ¬
естественных явлениях.
Легче от этого не становилось. На Призраке-5 не было
обнаружено никаких следов животной жизни. А доказа¬
152
тельств существования сверхъестественных тварей вообще
не найдено во всей Галактике.
Все это Грегор хорошенько обдумал, а затем, покуда
корабль совершал витки вокруг Призрака-5, проверил свое
оружие. Он захватил с собой целый арсенал, достаточный,
чтобы развязать форменную войну и победить в ней.
Если только будет в кого палить.
Грузовое судно зависло в нескольких тысячах футов над
манящей зеленой поверхностью планеты, причем, сократить
расстояние хоть на йоту капитан отказался наотрез. На
парашютах Грегор сбросил свой багаж туда, где были разби¬
ты два предыдущих лагеря, после чего пожал руку капитану
и спрыгнул с парашютом сам.
Совершив «приземление», он поглядел вверх. Грузовое
судно улепетывало в космос с такой быстротой, словно за
ним по пятам гнались все фурии ада.
Грегор остался на Призраке-5 один-одинешенек. Про¬
верив, как перенесло спуск оборудование, он дал Арнольду
радиограмму о благополучном прибытии. Потом, с бласте¬
ром наизготовку, обошел лагерь солнцепоклонников.
Те собирались обосноваться у подножия горы, возле
кристально чистого озерца. Лучших сборных домиков нельзя
было и желать. Их не коснулась непогода — Призрак-5
отличался благословенно ровным климатом. Однако выгля¬
дели домики на редкость сиротливо.
Один из них Г регор обследовал с особой тщательностью.
По ящикам комодов было аккуратно разложено белье, на
стенах висели картины, одно окно было даже задернуто
шторой. В углу комнаты приткнулся .«раскрытый сундук
с игрушками, припасенными для детишек: те должны были
прибыть с основной партией переселенцев.
На полу валялись водяной пистолет, волчок и пакет со
стеклянными шариками.
Близился вечер. Г регор перетащил в облюбованный до¬
мик все свое снаряжение и занялся подготовкой к ноч¬
легу. Задействовал систему охраны — даже таракан не мог
153

проскочить сквозь экран, не вызвав сигнала тревоги.
Включил радарную установку для охраны подступов к до¬
мику. Распаковав свой арсенал, уложил под рукой крупно¬
калиберные пистолеты, а бластер прицепил к поясу. Только
тогда, успокоенный, Грегор не торопясь поужинал.
Между тем вечер сменился ночью. Теплую сонную ме¬
стность откутала тьма. Легкий ветерок взъерошил по¬
верхность озерца и зашелестел в высокой траве.
Как нельзя более мирное зрелище.
Грегор пришел к выводу, что переселенцы были истерика¬
ми. Скорее всего они сами, впав в беспричинную истерику,
перебили друг друга.
Последний раз проверив систему охраны, Грегор
швырнул одежду на стул, погасил свет и забрался в постель.
В комнату заглядывали звезды, здесь они светились ярче,
чем над Землей Луна. Под подушкой лежал бластер. Все
в мире было прекрасно. Только Грегор задремал, как почув¬
ствовал, что в комнате не один.
Немыслимо. Ведь сигнализация охранной системы не
срабатывала. Да и радиолокатор гудит по-прежнему мирно.
И все же каждый нерв в теле был до предела натянут...
Г регор выхватил бластер и огляделся по сторонам.
В углу комнаты — кто-то чужой.
Ломать голову над тем, как он сюда попал, было некогда.
Г регор направил бластер в незнакомца и тихим решитель¬
ным голосом произнес:
— Так, а теперь — руки вверх.
Незнакомец не шелохнулся.
Палец Грегора напрягся на спуске, но тут же рассла¬
бился. Грегор узнал незнакомца: это же его собственная
одежда, брошенная на стул, искаженная звездным светом
и его, Грегора, воображением.
Он оскалил зубы в усмешке и опустил бластер. Г руда
одежды чуть приметно зашевелилась. Ощущая легкое дуно¬
вение ветерка от окна, Г регор не переставал ухмыляться.
154
Но вот груда одежды поднялась со стула, потянулась
и целеустремленно зашагала к Грегору.
Оцепенев, он смотрел, как надвигается на него бестелес¬
ная одежда. Когда она достигла середины комнаты, и к Г ре¬
гору потянулись пустые рукава, он принялся палить.
И все палил и палил, ибо лоскуты и лохмотья тоже
норовили вцепиться в него, будто обрели самостоятельную
жизнь. Тлеющие клочки ткани пытались облепить лицо, ре¬
мень норовил обвиться вокруг ног. Пришлось все испепе¬
лить. Только тогда атака прекратилась.
Когда сражение окончилось, Грегор зажег все до единого
светильники. Он сварил кофе и вылил в кофейник чуть ли
не целую бутылку бренди. Каким-то образом он устоял
против искушения — не разнес вдребезги бесполезную си¬
стему охраны. Зато связался по рации со своим компаньо¬
ном.
—	Весьма занятно,— сказал Арнольд после того, как
Грегор ввел его в курс событий.— Одушевление! Право же,
в высшей степени занятно.
—	Я вот и надеялся, вдруг эго тебя позабавит,— с го¬
речью откликнулся Грегор. После изрядной дозы бренди
он чувствовал себя покинутым и ущемленным.
—	Больше ничего не случилось?
—	Пока нет.
—	Ну, береги себя. Появилась тут у меня одна идейка.
Надо только сделать кое-какие расчеты. Между прочим, тут
один сумасшедший букмекер принимает ставки против
тебя — пять к одному.
—	Быть этого не может!
—	Честное слово. Я поставил.
—	За меня играл или против? — встрепенулся Грегор.
—	Конечно, за тебя,— возмутился Арнольд.— Ведь мы
же, кажется, компаньоны?
Они дали отбой, и Грегор вскипятил второй кофейник.
Спать ночью он все равно не собирался. Одно утешение —
155

Арнольд все же поставил на него. Правда, Арнольд вечно
ставит не на ту лошадку.
Уже при свете дня Грегор с грехом пополам на несколько
часов забылся в беспокойном сне. Проснулся он вскоре
после полудня, оделся с головы до ног во все новенькое
и пошел обыскивать лагерь солнцепоклонников.
К вечеру он кое-что обнаружил. На стене одного из
сборных домиков было наспех нацарапано слово «Тгасклит».
Т-г-а-с-к-л-и-т. Для Грегора слово это было всего лишь
пустым сочетанием нелепых звуков, но он тотчас же со¬
общил о нем Арнольду.
Затем внимательнейшим образом обшарил свой домик,
включил все освещение, задействовал систему охраны и пе¬
резарядил бластер.
Казалось бы, все в порядке. Грегор с сожалением прово¬
дил глазами заходящее солнце, уповая на то, что доживет
до восхода. Потом устроился в уютном кресле и решил
поразмыслить.
Итак, животной жизни на планете нет, так же, как нет ни
ходячих растений, ни разумных минералов, ни исполинских
мозгов, обитающих где-нибудь в тверди Призрака-5. Нет
даже луны, где могло бы притаиться подобное существо.
А в привидения Грегор не верил. Он знал, что при кро¬
потливом исследовании все сверхъестественные явления сво¬
дятся к событиям сугубо естественным. А уж если не сво¬
дятся, то сами собой прекращаются. Какой призрак решит
топтаться на месте и, стало быть, лезть на глаза неверующе¬
му? Как только в замке появляется ученый с кинокамерой
и магнитофоном, привидение удаляется на покой.
Значит остается другой вариант. Предположим, кому-то
приглянулась планета, но этот «кто-то» не расположен пла¬
тить назначенную Фернгромом цену. Разве не может этот
«кто-то» затаиться здесь, на облюбованной им планете, и,
дабы сбить цену, запугивать и убивать переселенцев?
156
Получается логично. Можно даже объяснить поведение
одежды. Статическое электричество...
Перед Грегором воздвиглась какая-то фигура. Как и вче¬
ра, система охраны не сработала.
Грегор медленно поднял взгляд. Некто, стоящий перед
ним, достигал десяти футов в высоту и походил на человека,
но только с крокодильей головой. Туловище у него имело ма¬
линовый окрас с поперечными вишневыми полосами. В лапе
чудище сжимало здоровенную коричневую жестянку.
—	Привет,— поздоровалось оно.
—	Привет,— сказал Грегор, сглотнув слюну. Бластер
лежит на столе, всего в нескольких футах. Интересно,
перейдет ли чудище в нападение, если потянуться за блас¬
тером?
—	Как тебя звать? — спросил Г регор со спокойствием,
возможным разве только в состоянии сильнейшего шока.
—	Я Хват-Раковая' Шейка,— представилось чудище.—
Хватаю всякие вещи.
—	Как интересно! — рука Грегора поползла в сторону
бластера.
—	Хватаю вещи, именуемые Ричард Грегор,— весело и
бесхитростно продолжало чудовище,— и поедаю обычно в
шоколадном соусе.
Чудище протянуло Г регору жестянку и тот прочел на
этикетке: «Шоколад «Смита» — превосходный соус к Г ре¬
горам, Арнольдам и Флиннам». Пальцы Грегора сомкну¬
лись на бластере. Он уточнил:
—	Так ты меня съесть намерен?
—	Безусловно,— заверил Хват.
Но Грегор успел завладеть оружием. Он оттянул предо¬
хранитель и открыл огонь. Прошив грудь Хвата, заряд
опалил пол, стены, а заодно и брови Г регора.
—	Меня гак не проймешь,— пояснил Хват,— чересчур
я высокий. Бластер выпал из пальцев. Хват склонился над
Г регором...
—	Сегодня я тебя не съем,— предупредил он.
157

—	Не съешь? — выдавил из себя Г регор.
—	Нет. Съесть тебя я имею право только завтра, пер¬
вого мая. Таковы условия. А сейчас я просто зашел по¬
просить тебя об одной услуге.
—	Какой именно?
Хват заискивающе улыбнулся.
—	Будь умником, полакомься хотя бы пятком яблок,
ладно? Яблоки придают такой дивный привкус мясу!
С этими словами полосатое чудище исчезло.
Дрожащими руками Грегор включил рацию и обо всем
рассказал Арнольду.
—	Гм,— откликнулся тот,— Хват-Раковая Шейка, вон
оно что! По-моему, это решающее доказательство. Все схо¬
дится.
—	Да что сходится-то? Что здесь творится?
—	Сначала сделай-ка все так, как я прошу. Мне надо
самому толком убедиться.
Повинуясь инструкциям Арнольда, Грегор распаковал
лабораторное оборудование, извлек всевозможные пробирки,
реторты и реактивы. Он смешивал, сливал и переливал, как
было велено, а под конец поставил смесь на огонь.
—	Есть,— сказал он, вернувшись к рации,— а теперь
объясни-ка, что здесь происходит.
—	Пожалуйста. Отыскал я в словаре твой «тгасклит».
В опалианском. Слово это означает «многозубый призрак».
Солнцепоклонники-то родом с Опала. Тебе это ни о чем не
говорит?
—	Их поубивал отечественный призрак,— не без ехид¬
ства ответил Грегор.— Должно быть, прокатился зайцем
в их же звездолете. Вероятно, над ним тяготело проклятие,
и...
—	Успокойся,— перебил Арнольд.— Призраки тут ни
при чем. Раствор пока не закипел?
—	Нет.
—	Скажешь, когда закипит. Так вот, вернемся к
ожившей одежде. Тебе она ни о чем не напоминает?
158
Грегор призадумался.
—	Разве что о детстве...— проговорил он.— Да нет, это
же курам на смех.
—	Ну-ка, выкладывай,— настаивал Арнольд.
—	Мальчишкой я избегал оставлять одежду на стуле.
В темноте она вечно напоминала мне то чужого человека, то
еще какую-нибудь пакость. В детстве, наверное, каждый
такое испытывал. Но ведь этим не объяснишь...
—	Еще как объяснишь! Вспомнил теперь Хвата-Раковую
Шейку?
—	Нет. А с чего бы я его теперь вспомнил?
—	Да с того, что ты же его и выдумал! Помнишь? Нам
было лет по восемь-девять — тебе, мне и Джимми Флинну.
Мы выдумали самое жуткое чудище, какое только могли
себе представить: чудовище было наше, персональное, жела¬
ло слопать только тебя, меня и Джимми и непременно под
шоколадным соусом. Однако право на это оно имело исклю¬
чительно по первым числам каждого месяца, когда мы
приносили домой школьные отметки. Избавиться от чудища
можно было только одним способом: произнеся волшебное
слово.
Тут Грегор действительно вспомнил и удивился, как
бесследно все улетучивается из памяти. Сколько ночей
напролет не смыкал он глаз в ожидании Хвата! По сравне¬
нию с тогдашними ночными страхами плохие отметки каза¬
лись сущей чепухой.
—	Кипит раствор?
—	Да,— послушно бросив взгляд на реторту, сказал
Г ре гор.
—	Какого он цвета?
—	Зеленовато-синего. Собственно, скорее в синеву, чем...
—	Все правильно. Можешь выливать. Нужно будет по¬
ставить еще кое-какие опыты, но, в общем-то, орешек мы
раскусили.
—	То есть как раскусили? Может все-таки объяснишь
толком?
159

—	Да это же проще простого. Животная жизнь на
планете отсутствует. Отсутствуют и привидения — по край¬
ней мере, настолько могущественные, что способны перебить
отряд вооруженных мужчин. Сама собою напрашивается
мысль о галлюцинациях, вот я и стал выяснять, что же могло
вызвать. Оказывается, многое. Помимо земных наркотиков
в «Каталоге инопланетных редкоземельных элементов» пе¬
речислено свыше десятка галлюциногенных газов. Есть там
и депрессанты, и стимуляторы: едва вдохнешь — сразу во¬
образишь себя гением, червем или орлом. А этот, судя по
твоему описанию, соответствует газу, который в каталоге
фигурирует как лонгстед-42. Тяжелый, прозрачный, без
запаха, физиологически безвреден. Стимулирует воображе¬
ние.
—	Значит, по-твоему, я жертва галлюцинаций? Да уве¬
ряю тебя...
—	Не так все просто,— прервал его Арнольд.— Лонг¬
стед-42 воздействует непосредственно на подсознание. Он
растормаживает самые острые подсознательные страхи,
оживляет все то, чего ты в детстве панически боялся и что
с тех пор в себе подавлял. Одушевляет страхи. Вот это ты
и видел.
—	А на самом деле там ничего и нет? — переспросил
Г регор.
—	Никаких физических тел. Но галлюцинации доста¬
точно реальны для того, кто их ощущает.
Грегор потянулся за непочатой бутылкой бренди. Такую
новость следовало обмыть.
—	Оздоровить Призрак-5 нетрудно,— уверенно продол¬
жал Арнольд.— Без особых хлопот переведем лонгстед-42 в
связанное состояние. А там — богатство.
Грегор предложил было тост, как вдруг его пронизала
холодящая душу мысль:
—	Если это всего лишь галлюцинация, то что же случи¬
лось с переселенцами?
Арнольд ненадолго умолк.
160
—	Допустим, у лонгстеда есть тенденция стимулировать
мортидо — волю к смерти. Переселенцы, скорее всего,
посходили с ума. Поубивали друг друга.
—	И никто не уцелел?
—	Конечно, а что тебя удивляет? Последние из выжив¬
ших покончили с собой или же скончались от увечий. Да ты
о том меньше всего тревожься. Я без промедления фрахтую
корабль и вылетаю для проведения опытов. Успокойся.
Через денек-другой вывезу тебя оттуда.
Грегор дал отбой. На ночь он позволил себе допить
бутылку бренди. Разве ему не причитается? Тайна Призра¬
ка-5 раскрыта, компаньонов ждет богатство. Скоро и Грегор
будет в состоянии нанимать людей, пускай высаживаются на
неведомых планетах, а уж он берется инструктировать их по
радио.
Назавтра он проснулся поздно с тяжелой головой. Ко¬
рабль Арнольда еще не прибыл. Грегор упаковал оборудова¬
ние и уселся в ожидании. К вечеру корабля все не было.
Грегор посидел на пороге, полюбовался закатом, потом
вошел в домик и приготовил себе ужин.
Па душе все еще было тяжело из-за неразгаданной тайны
переселенцев, но Грегор решил попусту не волноваться.
Наверняка отыщется убедительное объяснение.
После ужина он прилег на койку и только смежил веки,
как услышал деликатное покашливание.
— Привет,— поздоровался Хват-Раковая Шейка.
Персональная, глубоко интимная галлюцинация верну¬
лась с гастрономическими намерениями!
Привет, дружище,— радостно откликнулся Грегор, не
испытав даже тени страха или тревоги.
Яблочками-то подкормился?
Ох, извини. Упустил из виду.
11V, не беда.— Хват старательно скрывал свое разоча¬
161

рование.— Я прихватил шоколадный соус.— Он взболтнул
жестянку.
Грегор расплылся в улыбке.
— Иди гуляй,— сказал он.— Я ведь знаю, что ты всего-
навсего плод моего воображения. Причинить мне вред ты
бессилен.
—	Да я и не собираюсь причинять тебе вред,— утешил
Хват.— Я тебя просто-напросто съем.
Он приблизился. Грегор сохранял на лице улыбку и не
двигался, хотя Хват на этот раз выглядел уж слишком
плотоядно. Хват склонился над койкой и для начала куснул
Грегора за руку.
Вскочив с койки Грегор осмотрел якобы укушенную
руку. На руке остались следы зубов. Из ранки сочилась
кровь. Взаправдашняя его, Грегора, кровь.
Кусал же кто-то колонистов, терзал их, рвал в клочья
и потрошил.
Тут же Грегору вспомнился виденный однажды сеанс
гипноза. Гипнотизер внушил испытуемому, что прижжет ему
руку горящей сигаретой, а прикоснулся кончиком каран¬
даша.
За считанные секунды на руке у испытуемого зловещим
багровым пятном вздулся волдырь: испытуемый уверовал,
будто пострадал от ожога. Если твое подсознание считает
тебя мертвым, значит ты покойник. Если оно страдает от
укусов — укусы налицо.
Грегор в Хвата не верит.
Зато верит его подсознание.
Грегор шмыгнул было к двери. Хват преградил ему до¬
рогу. Стиснул в мощных лапах и приник к шее.
Волшебное слово! Но какое же?
—	Альфойсто! — выкрикнул Г регор.
—	Не то слово,— сказал Хват.— Пожалуйста, не дер¬
гайся.
—	Регнастикио!
—	Нетушки. Перестань лягаться, и все пройдет, не будет
боль...
162
—	Вуоршпельхапилио!
Хват истошно заорал от боли и выпустил жертву. Вы¬
соко подпрыгнув, он растворился в воздухе.
Грегор бессильно плюхнулсся на ближайший стул. Чудом
спасся, а ведь был на волосок от гибели! Ну и дурацкая
смерть выпала бы ему на долю. Это же надо — чтобы тебя
прикончило собственное воображение! Хорошо еще, слово
вспомнил. Теперь лишь бы Арнольд поторапливался.
Послышался сдавленный ехидный смешок.
Он исходил из мглы полуотворенного стенного шкафа
и пробудил почти забытое воспоминание. Грегору девять
лет, и Тенепопятам — его личный Тенепопятам, тварь, то¬
щая, мерзкая, диковинная — прячется в дверных проемах,
почует под кроватью, нападает только в темноте.
—	Погаси свет,— распорядился Тенепопятам.
—	И не подумаю,— заявил Грегор, выхватив бластер.—
Пока горит свет, Тенепопятам не опасен.
—	Добром говорю, погаси, не то хуже будет!
—	Нет!
—	Ах, так! Иген, Миген, Диген!
В комнату прошмыгнули три тварюшки. Они стремитель¬
но накинулись на электролампочки и принялись с жадно¬
стью грызть стекло.
В комнате заметно потемнело.
Грегор стал палить по тварюшкам. Но они были так
проворны, что увертывались, а лампочки разлетались вдре¬
безги.
Тут только Грегор понял, что натворил. Не могли ведь
тварюшки погасить свет! Неодушевленные предметы вооб¬
ражению не подвластны. Грегор вообразил, будто в комнате
темнеет, и...
Собственноручно перебил все лампочки. Подвело собст¬
венное разрушительное подсознание.
Тут-то Тенепопятам почуял волю. Перепрыгивая из тени
в тень, он подбирался к Грегору.
Бластер не поможет. Грегор отчаянно пытался подобрать
163

волшебное слово... и с ужасом вспомнил, что Тенепопятама
никаким волшебным словом не проймешь.
Грегор все пятился, а 'Генепопятам все наступал, но вот
путь к отступлению преградил сундук. Тенепопятам горой
навис над Грегором, тот съежился, зажмурив глаза.
И тут рука его наткнулась на какой-то холодный предмет.
Оказывается, Грегор прижался к сундуку с игрушками, а в
руке сжимал теперь водяной пистолет.
Грегор поднял его, Тенепопятам отпрянул, опасливо ко¬
сясь на оружие.
Грегор метнулся к крану и зарядил пистолет водой.
Потом направил в чудище смертоносную струю.
Взвыв в предсмертной муке, Тенепопятам исчез.
С натянутой улыбкой Грегор сунул пистолет за пояс.
Против воображаемого чудища водяной пистолет — са¬
мое подходящее оружие.
Перед рассветом произвел посадку звездолет, откуда
вылез Арнольд. Не теряя времени, он приступил к своим
опытам. К полудню все было завершено, и элемент удалось
четко идентифицировать как лонгстед-42. Арнольд с Грего¬
ром поспешно уложили вещички и стартовали с планеты.
Едва очутившись в открытом космосе, Грегор поделился
с компаньоном недавними впечатлениями.
—	Сурово,— тихонько, но сочувственно произнес Ар¬
нольд.
Теперь, благополучно распрощавшись с Призраком-^,
Грегор в состоянии был улыбнуться скромной улыбкой
героя.
—	Могло быть и хуже,— заявил он.
—	Уж куда хуже?
—	Представь, что туда затесался бы Джимми Флинн.
Вот кто действительно умел выдумывать страшилищ. Ворчу-
чело помнишь?
164
—	Помню только, что из-за него меня по ночам пресле¬
довали кошмары,— ответил Арнольд.
Звездолет несся к Земле. Арнольд набрасывал заметки
для будущей научной статьи «Инстинкт смерти на Приз-
раке-5: роль истерии, массовых галлюцинаций и стимуля¬
ции подсознательного в возникновении физиологических
изменений». Затем он отправился в кабину управления —
задать курс автопилоту.
Грегор рухнул на койку, преисполненный решимости
наконец-то отоспаться. Только он задремал, как в каюту со
смертельно бледным от страха лицом ворвался Арнольд.
—	Мне кажется, в кабине управления кто-то есть,—
пролепетал он.
Г регор сел на койке.
—	Никого там не может быть. Мы ведь оторвались...
Из кабины управления донесся рык.
—	Боже! — ахнул Арнольд.— Все ясно. После посадки
я не стал задраивать воздушный шлюз. Мы по-прежнему
дышим воздухом Призрака-5!
А на пороге незапертой каюты возник серый исполин, чья
шкура была испещрена красными крапинками. Исполин был
наделен неисчислимым множеством рук, ног, щупалец, ког¬
тей и клыков да еще двумя крылышками впридачу. Страши¬
лище медленно надвигалось, постанывая и бормоча что-то
неодобрительное.
Оба признали в нем Ворчучело.
Грегор рванулся вперед и перед носом у страшилища
захлопнул дверцу.
—	Здесь нам ничего не грозит,— пропыхтел он.— Дверь
герметизирована. Но как мы станем управлять звездолетом?
—	А никак,— ответил Арнольд. Доверимся автопилоту...
пока не надумаем, как прогнать эту образину.
Однако сквозь дверь стал просачиваться легкий дымок.
—	Это еще что? — воскликнул Арнольд почти в панике.
Грегор насупился.
165

—	Неужто не помнишь? Ворчучело проникает в любое
помещение. Против него запоры бессильны.
—	Да я о нем все позабыл начисто,— признался Ар¬
нольд.— Оно что, глотает людей?
—	Нет, насколько я помню, только изжевывает в кашицу.
Дымок сгущался, принимая очертания исполинской се¬
рой фигуры Ворчучела. Друзья отступили в соседнюю каме¬
ру и заперли за собой следующую дверь. Нескольких секунд
не прошло, как дым просочился и туда.
—	Какая нелепость,— заметил Арнольд, кусая губы.—
Дать себя затравить вымышленному чудовищу. Стой-ка!
Водяной пистолет еще при тебе?
—	Да, но...
—	Давай сюда!
Арнольд поспешно зарядил пистолет водой из анкерка.
Тем временем Ворчучело вновь успело материализоваться
и тянулось к друзьям, недовольно постанывая. Арнольд
окропил его струйкой воды.
Ворчучело по-прежнему наступало.
—	Вспомни! — воскликнул Грегор.— Никто никогда не
останавливал Ворчучело водяным пистолетом.
Отступили в следующую каюту и захлопнули за собой
дверь. Теперь друзей отделял от леденящего космического
вакуума только кубрик.
—	Нельзя ли как-нибудь профильтровать воздух? — по¬
интересовался Грегор.
—	Чужеродные примеси и так потихоньку уходят вместе
с отработанным воздухом, но действие лонгстеда длится
часов двадцать.
—	А нет ли противоядия?
—	Никакого.
Ворчучело снова материализовалось, снова проделывало
это отнюдь не молча и уж совсем не любезно.
—	Как же его изгнать? — волновался Арнольд.— Есть
же какой-то способ! Волшебное слово? Или деревянный меч?
Теперь покачал головой Грегор.
166
—	Я все-все вспомнил,— ответил он скорбно.
—	И чем же можно его пронять?
—	Его не одолеешь ни водяным пистолетом, ни пугачом,
ни рогаткой, ни хлопушкой, ни бенгальскими огнями, ни
дымовой шашкой,— словом, детский арсенал исключен. Вор¬
чучело абсолютно неистребимо.
Ох уж этот Флинн и его неугомонная фантазия! Так как
же все-таки избавиться от Ворчучела?
—	Я же говорю, никак. Оно должно уйти по доброй
воле.
А Ворчучело уже успело вырасти во весь свой гигантский
рост. Грегор с Арнольдом шарахнулись в кубрик и захлоп¬
нули за собой последнюю дверь.
—	Думай же. Грегор,— взмолился Арнольд.— Ни один
мальчишка не станет выдумывать чудище, не предусмотрев
от него хоть какой-то защиты!
—	Ворчучело не прикончишь,— твердил свое Грегор.
Вновь начинало явственно вырисовываться красно-крап¬
чатое чудище. Г регор перебирал в памяти все свои пол¬
ночные страхи.
И тут (еще чуть-чуть — и стало бы поздно) все ожило
в памяти.
Управляемый автопилотом корабль мчался к Земле. Вор¬
чучело чувствовало себя на борту полновластным хозяином.
Оно вышагивало взад-вперед по пустынным коридорам, про¬
сачивалось сквозь стальные переборки в каюты и грузовые
отсеки, стенало, ворчало и ругалось последними словами, не
находя себе ни единой жертвы.
Звездолет достиг Солнечной системы и автоматически
вышел на окололунную орбиту.
Грегор осторожно глянул в шелочку, готовый в случае
необходимости мгновенно снова нырнуть в укрытие. Однако
зловещего шарканья ног не было слышно, и ни под дверцей,
ни сквозь переборки не просачивался оголодавший туман.
167

—	Все спокойно,— крикнул он Арнольду.— Ворчучела
как не бывало.
Друзья прибегли к самому верному средству против
ночных страхов — забрались с головой под одеяло.
—	Говорил же я, что водяной пистолет тут ни к чему,—
сказал Грегор.
Арнольд одарил его кривой усмешкой и спрятал пистолет
в карман.
—	Все равно, оставлю на память. Если женюсь да если
у меня родится сын, это ему будет первый подарок.
—	Нет уж, своему я припасу кое-что получше,— возра¬
зил Грегор и с нежностью похлопал по одеялу.— Вот она —
самая надежная защита: одеяло над головой.
Илья Варшавский
♦
РОБИ
Несколько месяцев назад я праздновал свое пятидесяти¬
летие.
После многих тостов, в которых превозносились мои до¬
стоинства и умалчивалось о свойственных мне недостатках,
с бокалом в руке поднялся начальник лаборатории радио¬
электроники Стрекозов.
—	А теперь,— сказал он,— юбиляра будет приветство¬
вать самый молодой представитель нашей лаборатории.
Взоры присутствующих почему-то обратились к двери.
В наступившей тишине было слышно, как кто-то снаружи
царапает дверь. Потом она открылась, и в комнату въехал
робот.
Все зааплодировали.
—	Этот робот,— продолжал Стрекозов,— принадлежит
к разряду самообучающихся автоматов. Он работает не по
заданной программе, а разрабатывает ее сам в соответствии
с изменяющимися внешними условиями. В его памяти хра¬
нится более тысячи слов, причем этот лексикон непрерывно
пополняется. Он свободно читает печатный текст, может
самостоятельно составлять фразы и понимает человеческую
речь. Питается он от аккумуляторов, сам подзаряжая их от
сети по мере надобности. Мы целый год работали над ним по
вечерам для того, чтобы подарить его вам в день вашего
юбилея. Его можно обучить выполнять любую работу.
Поздоровайтесь, Роби, со своим новым хозяином,— сказал
он, обращаясь к роботу.
169

Роби подъехал ко мне и после небольшой паузы сказал:
—	Мне доставит удовольствие, если вы будете счастливы
принять меня в члены вашей семьи.
Это было очень мило сказано, хотя мне показалось, что
фраза составлена не очень правильно.
Все окружили Роби. Каждому хотелось получше его
разглядеть.
—	Невозможно допустить,— сказала теща,— чтобы он
ходил по квартире голый. Я обязательно сошью ему халат.
Когда я проснулся на следующий день, Роби стоял у моей
кровати, по-видимому, ожидая распоряжений. Это было
захватывающе интересно.
—	Будьте добры, Роби,— сказал я,— почистить мне бо¬
тинки. Они стоят в коридоре у двери.
—	Как это делается? — спросил он.
—	Очень просто. В шкафу вы найдете коричневую мазь
и щетки. Намажьте ботинки мазью и натрите щеткой до
появления блеска.
Роби послушно отправился в коридор.
Было очень любопытно, как он справится с первым
поручением.
Когда я подошел к нему, он кончал намазывать на бо¬
тинки абрикосовое варенье, которое жена берегла для особо¬
го случая.
—	Ох, Роби,— сказал я,— я забыл вас предупредить, что
мазь для ботинок находится в нижней части шкафа. Вы
взяли не ту банку.
—	Положение тела в пространстве,— сказал он, не¬
возмутимо наблюдая, как я пытался обтереть ботинки,—
может быть задано тремя координатами в декартовой систе¬
ме координат. Погрешность в задании координат не должна
превышать размеров тела.
—	Правильно, Роби. Я допустил ошибку.
—	В качестве начала координат может быть выбрана
любая точка пространства, в частности, угол этой комнаты.
170
—	Все понятно, Роби. Я учту это в будущем.
—	Координаты тела могут быть также заданы в угловых
мерах при помощи азимута и высоты,— продолжал он
бубнить.
—	Ладно, не будем об этом говорить.
—	Допускаемая погрешность в рассматриваемом случае,
учитывая соотношение размеров тела и длину радиус-векто¬
ра, не должна превышать двух тысячных радиана по азимуту
и одной тысячной радиана по высоте.
—	Довольно! Прекратите всякие разговоры на эту те¬
му,— вспылил я.
Он действительно замолчал, но целый день двигался за
мною по пятам и пытался объяснить жестами особенности
перехода из прямоугольной в косоугольную систему коорди¬
нат.
Сказать по правде, я очень устал за этот день.
Уже на третий день я убедился в том, что Роби создан
больше для интеллектуальной деятельности, чем для физи¬
ческой работы.
Прозаическими делами он занимался очень неохотно.
В одном нужно отдать ему справедливость: считал он
виртуозно.
Жена говорит, что если бы не его страсть подсчитывать
все с точностью до тысячной доли копейки, помощь, которую
он оказывает в подсчете расходов на хозяйство, была бы
неоценимой.
Жена и теща уверены в том, что Роби обладает выдающи¬
мися математическими способностями. Мне же его знания
кажутся очень поверхностными.
Однажды за чаем жена сказала:
—	Роби, возьмите на кухне торт, разрежьте его на три
части и подайте на стол.
—	Это невозможно сделать,— сказал он после краткого
раздумья.
171

—	Почему?
—	Единицу нельзя разделить на три. Частное от деления
представляет собой периодическую дробь, которую не¬
возможно вычислить с абсолютной точностью.
Жена беспомощно взглянула на меня.
—	Кажется, Роби прав,— сказала теща,— я уже раньше
слышала о чем-то подобном.
—	Роби,— сказал я,— речь идет не об арифметическом
делении единицы на три, а о делении геометрической фигуры
на три равновеликие площади. Торт круглый, и если вы
разделите окружность на три части и из точек деления
проведете радиусы, то тем самым вы разделите торт на три
равные части.
—	Чепуха! — ответил он с явным раздражением.— Для
того, чтобы разделить окружность на три части, я должен
знать ее длину, которая является произведением диаметра
на иррациональное число «пи». Задача неразрешима, ибо
в конечном счете представляет собой один из вариантов
задачи о квадратуре круга.
—	Совершенно верно! — поддержала его теща.— Мы это
учили еще в гимназии. Наш учитель математики, мы все
были в него влюблены, однажды, войдя в класс...
—	Простите, я вас перебью,— снова вмешался я,— су¬
ществует несколько способов деления окружности на три
части, и если вы, Роби, пройдете со мной на кухню, то я го¬
тов показать Вам, как это делается.
—	Я не могу допустить, чтобы меня поучало существо,
мыслительные процессы которого протекают с весьма огра¬
ниченной скоростью,— вызывающе ответил он.
Этого не выдержала даже моя жена. Она не любит,
когда посторонние сомневаются в моих умственных спо¬
собностях.
—	Как не стыдно, Роби?!
—	Не слышу, не слышу, не слышу,— затарахтел он,
демонстративно выключая на себе тумблер блока акустиче¬
ских восприятий.
172
Первый наш конфликт начался с пустяка. Как-то за
обедом я рассказал анекдот:
—	Встречаются на пароходе два коммивояжера.
«Куда вы едете?» — спрашивает первый.
«В Одессу».
«Вы говорите, что едете в Одессу для того, чтобы я думал,
что вы едете не в Одессу, но вы же действительно едете
в Одессу, зачем вы врете?» Анекдот понравился.
—	Повторите начальные условия,— раздался голос Роби.
Дважды рассказывать анекдот одним и тем же слушате¬
лям не очень приятно, но скреня сердце я это сделал.
Роби молчал. Я знал, что он способен проделывать около
тысячи логических операций в минуту, и понимал, какая
титаническая работа выполняется им во время этой затя¬
нувшейся паузы.
—	Задача абсурдная,— прервал он, наконец, молчание,—
если он действительно едет в Одессу и говорит, что едет
в Одессу, то он не лжет.
—	Правильно, Роби. Но именно благодаря этой
абсурдности анекдот кажется смешным.
—	Любой абсурд смешон?
—	Нет, не любой. Но именно здесь создалась такая
ситуация, при которой абсурдность предположения кажется
смешной.
—	Существует ли алгоритм для нахождения таких ситуа¬
ций?
—	Право, не знаю, Роби. Существует масса смешных
анекдотов, но никто никогда не подходил к ним с такой
меркой.
—	Понимаю.
Ночью я проснулся оттого, что кто-то взял меня за плечи
и посадил на кровати. Передо мной стоял Роби.
—	Что случилось? — спросил я, протирая глаза.
—	«А» говорит, что икс равен игреку, «Б» утверждает, что
икс не равен игреку, так как игрек равен иксу. К этому
сводится ваш анекдот?
173

—	Не знаю. Роби. Ради бога не мешайте мне вашими
алгоритмами спать.
—	Бога нет, — сказал Роби и отправился к себе в угол.
На следующий день Роби неожиданно заявил:
—	Я должен рассказать анекдот.
—	Валяйте, Роби,— согласился я.
—	Покупатель приходит к продавцу и спрашивает его,
какова цена единицы продаваемого им товара. Продавец
отвечает, что единица продаваемого товара стоит один рубль.
Тогда покупатель говорит: «Вы называете цену в один рубль
для того, чтобы я подумал, что цена отлична от рубля. Но
цена действительно равна рублю. Для чего вы врете?»
—	Очень милый анекдот,—сказала теща,— нужно по¬
стараться его запомнить.
—	Почему вы не смеетесь?—спросил Роби.
—	Видите ли, Роби,— сказал я,— ваш анекдот не очень
смешной. Ситуация не та, при которой это может показаться
смешным.
—	Нет, анекдот смешной,- - упрямо сказал Роби,— и вы
должны смеяться.
—	Но как же смеяться, если это не смешно.
—	Нет смешно! Я настаиваю, чтобы вы смеялись! Вы
обязаны смеяться! Я требую, чтобы вы смеялись, потому что
это смешно! Требую, предлагаю, приказываю немедленно,
безотлагательно, мгновенно смеяться! Ха-ха-ха-ха!
Роби был явно вне себя.
Жена положила ложку и сказала, обращаясь ко мне:
—	Никогда ты не дашь спокойно пообедать. Нашел с кем
связываться. Довел бедного робота своими дурацкими шу¬
точками до истерики.
Вытирая слезы, она вышла из комнаты. За ней, храня
молчание, с высоко поднятой головой удалилась теща.
Мы остались с Роби наедине.
Вот когда он развернулся по-настоящему!
Слово «дурацкими» извлекло из недр расширенного лек¬
сикона лавину синонимов.
174
—	Дурак! — орал он во всю мощь своих динамиков.—
Болван! Тупица! Кретин! Сумасшедший! Психопат! Ши¬
зофреник! Смейся, дегенерат, потому что это смешно! Икс не
равен игреку, потому что игрек равен иксу, ха-ха-ха-ха!
Я не хочу до конца описывать эту безобразную сцену.
Боюсь, что я вел себя не так, как подобает настоящему
мужчине. Осыпаемый градом ругательств, сжав в бессильной
ярости кулаки, я трусливо хихикал, пытаясь успокоить
разошедшегося робота.
—	Смейся громче, безмозглая скотина! — не унимался
он.— Ха-ха-ха-ха!
На следующий день врач уложил меня в постель из-за
сильного приступа гипертонии...
Роби очень гордился своей способностью распознавать
зрительные образы. Он обладал изумительной зрительной
памятью, позволявшей ему узнать из сотни сложных узоров
тот, который он однажды видел мельком.
Я старался как мог развивать в нем эти способности.
Летом жена уехала в отпуск, теща гостила у своего сына,
и мы с Роби остались одни в квартире.
—	За тебя я спокойна,— сказала мне на прощание же¬
на,— Роби будет за тобой ухаживать. Смотри, не обижай
его.
Стояла жаркая погода, и я, как всегда в это время, сбрил
волосы на голове.
Придя из парикмахерской домой, я позвал Роби. Он
немедленно явился на мой зов.
—	Будьте добры, Роби, дайте мне обед.
—	Вся еда в этой квартире, равно как и все вещи, в ней
находящиеся, кроме предметов коммунального оборудова¬
ния, принадлежат ее владельцу. Ваше требование я вы¬
полнить не могу, так как оно является попыткой присвоения
чужой собственности.
—	Но я же и есть владелец этой квартиры.
175

Роби подошел ко мне вплотную и внимательно оглядел
с ног до головы.
—	Ваш образ не соответствует образу владельца этой
квартиры, хранящемуся в ячейках моей памяти.
—	Я просто остриг волосы, Роби, но остался при этом
тем, кем был раньше. Неужели вы не помните мой голос?
—	Голос можно записать на магнитофонной ленте,—
сухо заметил Роби.
—	Но есть же сотни других признаков, свидетельствую¬
щих, что я — это я. Я всегда считал вас способным осозна¬
вать такие элементарные вещи.
—	Внешние образы представляют объективную реаль¬
ность, не зависящую от нашего сознания.
Его напыщенная самоуверенность начинала действовать
мне на нервы.
—	Я с вами собираюсь серьезно поговорить, Роби. Мне
кажется, что было бы гораздо полезнее для вас не забивать
себе память чрезмерно сложными понятиями и побольше
думать о выполнении ваших основных обязанностей.
—	Я предлагаю вам покинуть это помещение,— сказал
он скороговоркой.— Покинуть, удалиться, исчезнуть, уйти.
Я буду применять по отношению к вам физическую силу,
насилие, принуждение, удары, побои, избиение, ушибы,
травмы, увечье.
К сожалению, я знал, что когда Роби начинал изъяснять¬
ся подобным образом, спорить с ним было бесполезно.
Кроме того, меня совершенно не прельщала перспектива
получить от него оплеуху. Рука у него тяжелая.
Три недели прожил я у своего приятеля и вернулся домой
только после приезда жены.
...Сейчас Роби полностью освоился в нашей квартире. Все
вечера он торчит перед телевизором. Остальное время он
самовлюбленно копается в своей схеме, громко насвистывая
при этом какой-то мотивчик. К сожалению, конструктор не
снабдил его музыкальным слухом.
176
Боюсь, что стремление к самоусовершенствованию при¬
нимает у Роби уродливые формы. Работы по хозяйству он
выполняет очень неохотно и крайне небрежно. Ко всему, что
не имеет отношения к его особе, он относится с явным
пренебрежением и разговаривает со всеми покровитель¬
ственным тоном.
Жена пыталась приспособить его для переводов с ино¬
странных языков. Он с удивительной легкостью зазубрил
франко-русский словарь и теперь с упоением поглощает
уйму бульварной литературы. Когда его просят перевести
прочитанное, он небрежно отвечает:
—	Ничего интересного. Прочтете сами.
Я выучил его играть в шахматы. Вначале все шло гладко,
но потом, по-видимому, логический анализ показал ему, что
нечестная игра является наиболее верным способом выигры¬
ша.
Он пользуется каждым удобным случаем, чтобы неза¬
метно переставить мои фигуры на доске.
Однажды в середине партии я обнаружил, что мой король
исчез.
—	Куда вы дели моего короля, Роби?
—	На третьем ходу вы получили мат, и я его снял,—
нахально заявил он.
—	Но это невозможно. Поставьте моего короля на место.
—	Вам еще нужно поучиться играть,— сказал он, смахи¬
вая фигуры с доски.
В последнее время у него появился интерес к стихам.
К сожалению, интерес этот односторонний. Он готов часами
изучать классиков, чтобы отыскать плохую рифму или
неправильный оборот речи. Если это ему удается, то вся
квартира содрогается от оглушительного хохота.
Характер его портится с каждым днем.
Только элементарная порядочность удерживает меня от
того, чтобы подарить его кому-нибудь.
Кроме того, мне не хочется огорчать тещу. Они с Роби
чувствуют глубокую симпатию друг к другу.

Теодор Старджон
+
ОСОБАЯ СПОСОБНОСТЬ
По мере приближения 2300 года в гостиных все чаще
забавляются гем, что выбирают «самую замечательную
личность века». Одни стоят за Бела бен-Герсона, заново
написавшего Конституцию Мира. Другие вспоминают Ики-
хару и его труд о лучевой болезни. Однако, особенно часто
вы можете услышать имя капитана Рили Ригса, и это до¬
вольно правильный выбор.
Тем не менее он бьет мимо цели. Я старый космический
волк, рядовой служака, и знаю, что говорю. Надо вам ска¬
зать, я служил офицером связи при Ригсе и, хотя дело
происходило ни много ни мало шестьдесят лет назад, помню
все, словно это было в прошлом месяце. Я имею в виду
третью экспедицию па Венеру, тот космический рейс, что
преобразил лицо Земли: этим рейсом с Венеры были до¬
ставлены кристаллы, навсегда превратившие и вас и меня
в счастливых мотыльков. В те давние дни все шло по-иному.
Мы знали, что значит работать по пять часов в день. Личных
роботов еще не было, и утром нам приходилось одеваться
самим. Но, пожалуй, тогда жило более закаленное племя.
Так или иначе, самой выдающейся личностью века я счи¬
таю одного из тех, кто летал на нашем космическом корабле,
на нашем милом «Зове звезд», но не самого Ригса.
Экипаж у нас подобрался великолепный. Более искусно¬
го командира корабля, чем Ригс, нельзя было и пожелать;
то же можно сказать и о его помощнике Блеки Фарреле.
Был у нас бортмеханик Зипперлейн, крупный спокойного
нрава мужчина с крохотными глазками. Назову еще его
178
помощников, электронных техников Гривса и Пурчи, отча¬
янных парней, каких не видели черные бездны космоса.
Летела с нами также моя девушка, чудесная девушка Лорна
Бренгард, лучший в мире штурман. На корабле находились
еще две женщины: Бетти Ордуэй, специалист по анализу
и глучений, и Хони Лундквист, инженер по ремонту. Интере¬
совались они только своими обязанностями, сами же ни
у кого не вызывали интереса.
И словно для развлечения нам подсунули Слопса. Его
взяли как знатока венерианских кристаллов. Мне и до сих
пор непонятно, зачем он нам был нужен. Всю научную
работу по этим кристаллам должны были проделать на
Земле... при условии, что мы возвратились бы на Землю.
Вероятно, Слопса взяли потому, что для нег о нашлось место,
ну и впоследствии он мог пригодиться ггри поисках кри¬
сталлов. Пока от него не было никакой пользы. Все мы
придерживались этого мнения и довольно часто его выска¬
зывали, чтобы Слопс гге зазнавался.
Впрочем, нельзя сказать, чтобы он кому-нибудь мешал.
Вся штука в том, что он был смешон, смешон сам по себе. Ну
просто комик. Не из тех, что суют под скатерть антигравита¬
ционную пластинку и включают ее, когда кто-нибудь са¬
дится есть суп. И не «душа общества» из тех, кто засовывает
за воротник пучок флуоресцентных трубок и выдает себя за
марсианина. Наш Слопс смешил людей невольно. Ростом он
был маловат и, хотя не урод, но и не ахти какой красавец.
Мне кажется, что для его описания лучше всего подходит
слово «почти». Он был чистейший «почти». Разница между
«почти настоящим» и «совсем настоящим», по крайней мере,
применительно к Слоггсу, очень смешила нас. А у него эта
разница была заметна во всем.
Никто из нас гге знал его до того, как он в штатской
одежде поднялся на борт за два часа до отлета. Первую
ошибку огг совершил, явившись в таком костюме. Кстати...
почему это ошибка? В конце концов, он был гражданский
техник. Мы же все принадлежали к той или иной отрасли
179

космической службы, и это с самого начала настроило нас
против него. Пурчи, второй электронный техник, гулял по
коридору, когда Слопс со всеми своими пожитками вышел из
грузового лифта. Пурчи сразу определил, кто перед ним.
Пурчи был высокий, неторопливый и невозмутимый малый.
Он повел Слопса в кормовую часть (другими словами, вниз,
так как на Земле «Зов звезд» стоял торчком на хвостовых
плоскостях) и предложил ему сложить багаж. Ящик, на
который указывал Пурчи, «случайно» оказался люком для
мусора, автоматически опорожнившимся при входе в
ионосферу. Большой беды в этом не было: в ларях нашлось
много летней одежды более или менее по росту Слопсу. Во
всяком случае, он был одет вроде как по форме. Но все-таки
вид у него был препотешный. Выражение его лица, когда он
подошел к этому мусорному люку через шесть часов, не
поддается описанию. Я и теперь начинаю хохотать, вспоми¬
ная об этом. На протяжении всего рейса, стоило ему только
спросить, где взять ту или иную вещь, как кто-нибудь отве¬
чал: «Посмотри в мусорном люке!», и весь экипаж покаты¬
вался со смеху.
Пожалуй, занятнее всего было, когда мы перестали уско¬
рять ход и перешли на свободное падение. Ради Слопса мы
решили выключить искусственную гравитацию, и все, кроме
Зипперлейна, который управлял движением, собрались в ка¬
ют-компании, чтобы полюбоваться зрелищем. От одного
к другому — обходя Слопса — шепотом передавали, когда
будет выключена гравитация, и, поверьте мне, нелегко было
удержать публику от взрывов смеха, которые испортили бы
всю затею. Мы заняли позиции кто у какой-нибудь стойки,
кто у закрепленного стола, где было бы за что держаться,
когда придет время. И вот Слопс в младенческом неведении
вошел и сел неподалеку от окошка для раздачи еды. Гривс,
полуприкрыв часы рукой, следил за секундной стрелкой.
Секунды за три до выключения гравитации он крикнул:
— Слопс, поди-ка сюда!
Слопс, моргая, смотрел на него.
180
—	Вы — меня?
Он нерешительно встал и только сделал два или три шага,
как выключили тягу.
Я считаю, что человек никогда не сможет по-настоящему
привыкнуть к невесомости. В желудке у вас начинает легко
сосать, а полукружные каналы во внутреннем ухе бешено
сопротивляются такому состоянию. Все тело напрягается до
предела: еще немного — и вы забьетесь в судорогах. Вас
охватывает растерянность. Вы знаете, что падаете, но не
знаете, в каком направлении. Невольно ждете быстрого
и внезапного удара (вы ведь падаете), а никакого удара нет,
и вы чувствуете себя глупо. Ваши волосы взлохмачены,
и хотя вы отчаянно паникуете, но в то же время вас охваты¬
вает какая-то идиотская веселость и чувство полного благо¬
получия. Это состояние называют эйфорией Велсбаха. Пси¬
хологический термин. Нервная разрядка, вызываемая неве¬
сомостью.
Но я рассказывал про Слопса.
Когда Зипперлейн выключил тягу, Слопс попросту
поплыл. Он лишь едва коснулся ногами пола, потом закинул
руки за спину: вероятно, ему показалось, что он падает
назад. Но когда он попытался, работая плечами, приостано¬
вить это движение, его голову занесло вниз, а ноги взлетели
кверху. Он проделал замедленное сальто-мортале и про¬
должал бы кувыркаться, если бы не задел ногами пото¬
лочную балку. Так он висел в воздухе вниз головой, ожидая,
что кровь прихлынет к голове. Но этого не случилось. Вдруг
ему померещилось, что все вокруг него — это верх, а низа
никакого и нет. Он начал изо всех сил рваться к переборке,
к потолочной балке, к двери, но не мог дотянуться до них.
Потом смирился и только дрожал, а мы тем временем опра¬
вились от мгновенного перехода к состоянию невесомости —
ведь эти ощущения были нам уже знакомы — и могли
вдоволь насладиться потехой.
—	Я сказал — пойди сюда! — рявкнул Гривс.
Слопс молотил ногами по воздуху и лягался. Но он не
181

продвинулся вперед, а продолжал беспомощно висеть на том
же месте, головой впит. Мы ревели, как быки. Он пошевелил
губами, но мог лишь пробормотать: «М-м-м-м-м!»
Я думал, что лопну от смеха...
—	Не зазнавайся! — окликнула его эта девчонка
Лундквист, ведающая ремонтом.— Спустись и расцелуй нас
всех.
—	Пусть скажет «умоляю»,— предложила Бетти Ордуэй.
Мы весело засмеялись.
—	Угоста нас мусором!—сказал кто-то, и все опять
захохотали.
Держась руками за мебель, в каюту влез Зипперлейн.
—	Взгляните,— своим нудным, жеманным голосом про¬
изнес он.— Человек может летать!
Все опять рассмеялись, не потому, что это было смешно,
а потому, что это сказал капитан.
—	Прошу, спустите меня,— стал умолять Слоне.— Кто-
нибудь — спустите меня!
—	Мои люди должны твердо стоять на ногах, Слоне! —
сказал Гривс.— Я тебя по-хорошему, вежливо просил присо¬
единиться к нам.
Зипперлейн засмеялся.
—	Э, он вам нужен? — Перебирая волосатыми руками,
он переправился от двери к бачку с питьевой водой, от
обеденного стола к рубильнику освещения и теперь мог
дотронуться до ноги Слопса.— Тебя Гривс зовет!— сказал
он и толкнул ногу.
Слопс сделал еще одно сальто-мортале.
—	О-о-о! О-о-о! — завыл он, не переставая вертеться.
Так его понесло через всю кают-компанию из конца
в конец, и он очутился возле Гривса. А Гривс уже пригото¬
вился встретить его, уцепившись обеими руками за поручень
трапа и согнув ноги в коленях. Когда Слопс поравнялся
с ним, он обеими ногами уперся в спину бедняги и отпихнул
его в сторону капитана. Теперь Слопс больше не вращался.
Ригс двинул плечом и послал его ко мне, а я отшвырнул его
182
назад к Гривсу. Гривс хотел его толкнуть, но промахнулся,
и Слопс с треском налетел на переборку. Вес такая штука,
что вы можете от него избавиться. А вот от массы избавить¬
ся нельзя. Все полтораста с лишним фунтов были при нем,
а скорость — большая. Он так и остался возле переборки,
хныча от боли.
—	Зип,— сказал капитан,— включи гравитационные
пластины. Эта комедия может продолжаться целый день.
Я держался около Лорны: во-первых, я знал, что она
уцепится за что-нибудь прочное, а во-вторых, мне просто
приятно было находиться возле нее.
— Ас,— спросила она меня,— чья это была идея?
—	У гадай!
—	Ас,— сказала она тогда,— знаешь что? Ты подлец!
—	Легче на повороте! — усмехнулся я.— Видела бы ты,
что проделывали со мной, когда я быт новичком!
Она обернулась ко мне, и в глазах у нее было такое
выражение, какое я видел всего два ра ;а. В обоих случаях
мы были друг другу чужими.
—	Выходит, что каждый день узнаешь что-нибудь новое.
Даже о людях, очень хорошо знакомых,— заметила Лорна.
—	Ну, что ж,— ответил я.— Это чудесно. В полете
можно сколько угодно любоваться звездами или смотреть
телевизионные фильмы. Но иногда хочется внести в жизнь
хоть небольшое разнообразие. Мы все должны горячо побла¬
годарить Слопса. Он очень забавный человек.
Она сказала еще что-то, но ее слова заглушил раскати¬
стый хохот. Зипперлейн включил искусственную гравита¬
цию, и Слопс шмякнулся на пол. Он корчился от боли и в то
же время гладил рукой пол, как любимое существо. Слопс
и вправду питал к нему нежные чувства, как и всякий, кто
выходит из состояния невесомости.
Ох, и повеселились же мы в тот вечер! Никогда его не
забуду.
В полете мы часто обсуждали цель своего путешествия.
Теперь, когда в нашем распоряжении сотни милтионов
183

таких же кристаллов, как те, что на Венере, вам трудно
понять, как высоко они ценились шестьдесят лет назад.
Вторая экспедиция на Венеру добыла всего две штуки, да
и те разрушились во время испытаний. Первый кристалл был
намеренно превращен в порошок. Его подвергли химическо¬
му анализу, приготовили из него раствор и хотели вырастить
в нем новые кристаллы. В то время никто не знал, что кри¬
сталлы с Венеры не растут. Второй кристалл начали испыты¬
вать на высокочастотный резонанс. Кто-то немного переу¬
сердствовал с этой самой высокой частотой, и кристалл
взорвался. Данные взрыва показали, что перед нами откры¬
вались пути к беспроволочной передаче энергии, энергии
настолько дешевой, что потребитель получал бы ее практиче¬
ски даром. Вообще-то у нас уже было много энергии, с тех
пор, как разработали технологию ядерного расщепления
атомов меди. Но беспроволочная передача — дело очень
сложное. Нужно нацелить тонкий луч с силовой станции на
приемники, удерживать его, что особенно трудно, если при¬
емник установлен на автомобиле или вертолете. А вот кри¬
сталлы с Венеры давали такую возможность. Они вибрирова¬
ли в ответ на подводимую к ним высокочастотную мощность
и превращали ее в излучение, передаваемое направленным
лучом. Имея много таких кристаллов, можно было отказать¬
ся от миллионов километров медных проводов и превратить
эту медь в горючее, чтобы обеспечить Землю энергией на
сотни лет вперед.
Не забудьте, что человечество четыреста лет прокла¬
дывало сети электрических проводов, и меди накопилось
несметное количество.
Так что для Земли, изнывающей от топливного голода,
эти кристаллы были необходимы, как воздух. Если не счи¬
тать трудностей, связанных с путешествием на Венеру,
единственным ожидавшим нас препятствием были лопотуны.
Первая экспедиция на Венеру открыла существование
лопотунов и почтительно ретировалась с планеты. Вторая
184
экспедиция обнаружила, что лопотуны владеют запасами
драгоценных кристаллов, и добыв всего две штуки, едва
унесла ноги. Наша задача состояла в том, чтобы привезти
домой побольше кристаллов, как бы этому ни препятствова¬
ли лопотуны. Хотя нас снабдили множеством разно¬
образных наставлений, суть дела была такова: «Вступите
с лопотунами в переговоры и получите кристаллы. Если
лопотуны не пойдут на сделку, добудьте кристаллы любыми
средствами».
—	Только бы нам получить их мирным путем! — часто
говорила Лорна.— Люди достаточно разрушали и убивали.
А я отвечал ей:
—	Не все ли равно, каким путем, это ведь не люди.
—	Но они разумные существа.
—	Дикари,— фыркул я.— И вообще чудовища. Прибере¬
ги свою симпатию для славных, нежных, изголодавшихся по
ласке человеческих созданий вроде меня.
Она хлопала меня по рукам и возвращалась к своим
вычислительным машинам.
Как-то раз Слопс спросил меня, кто такие лопотуны.
Настоящие ли они люди?
—	Человекообразные,— ответил я ему.
Я почему-то всегда испытывал неловкость при разговоре
с ним. Зато меня очень забавляли его смехотворные повадки.
—	Они ходят на двух ногах,— пояснил я.— Большие
пальцы на их руках противопоставлены остальным. Носят
украшения. Кристаллы им только для этого и нужны. Но они
дышат не кислородом, а аммиаком. Бог знает, какой у них
обмен веществ! А что, Слопс? Захотелось порыться в их
мусоре?
—	Я только гак спросил,— мягко ответил Слопс.
Лицо его озарилось кроткой почти-улыбкой. Он отошел.
Помню, как я смеялся, представив стычку между ним
и двумя-тремя лопотунами, самыми ужасными существами,
какие только известны истории. Когда вторая экспедиция
совершила посадку на Венере, весь экипаж, кроме двух
185

человек, при одном виде лопотунов побросал тюки и пу¬
стился бежать со всех ног. Двое смельчаков держались, пока
лопотуны не подняли крик. Психологов очень заинтересовал
этот звук. Нормальное человеческое ухо не может его выне¬
сти. Одному из космонавтов стало плохо, и он убежал.
Ничего постыдного в этом не было. Другой оказался отре¬
занным от корабля и стоял, как парализованный, а лопотуны
орали и дудели и так стучали по земле чешуйчатыми кулака¬
ми, что вокруг тряслось. Чтобы отпугну ть этих разъяренных
чудовищ, космонавт выстрелил в воздух.
Трудно сказать, что на них подействовало. Он помнил
только одно: начался настоящий бедлам. Поднялся такой
оглушительный звериный рев и вой, что космонавт похоло¬
дел от ужаса и потерял сознание. Когда он пришел в себя,
лопотуны уже исчезли. Около лежали два кристалла. Он
схватил их и, ничего не видя перед собой, сломя голову
помчался к кораблю. Лучшие в мире психотерапевты потра¬
тили восемь месяцев, чтобы вылечить его, и говорят, что он
до сих нор не вполне нормален, хотя и дожил до старости.
Какие фантастические излучения применяют лопотуны для
психического воздействия на врага, это мы не знаем, но если
представить себе Слопса в бою с ними, сцена получится
неповторимая!
Когда на борту такой забавник, вахты проходят быстро,
и экипаж не скучает.
Никогда не забуду тот вечер, когда Гривс сунул в бу¬
терброд Слопса ложку помады для волос, самой клейкой
вещи на свете. Слоне куснул, и его верхние губы слиплись
с нижними. Он забегал по кругу, издавая жалобные звуки.
Бутерброд торчал у него изо рта, а Слоне бессмысленно
размахивал руками. Люди прямо с ума посходили. Сама
помада совершенно безвредна. Она химически инертна и
легко поддается слабому бета-излучению, разрушающему
молекулярное сцепление. Мы облучили его лишь после того,
как вволю навеселились. Жаль, что вы не видели этой кар¬
тины!
Мы совсем забыли про Слопса, когда вошли в атмосферу
186
Венеры. Я наладил для Лорны инфракрасные телевизионные
экраны. Изображения на них немного яснее, чем те, которые
давал радиолокатор в аммиачном тумане, и Лорна очень
ловко повела нас. Вставив в автопилот фотосъемочную карту
и соединив ее с телевизионным экраном, мы нашли место
посадки космического корабля «К звездам».
Лорна подняла нос корабля и переключила управление на
гироскопы. Мы начали спускаться хвостом вперед, садясь на
постепенно укорачивающийся столб пламени. Глаза Лорны
были прикованы к эхолоту — он указывал плотность грунта
под кораблем. Дайте только такому космическому кузнечику
упасть па бок, и пиши пропало! В те времена еще не изобре¬
ли антигравитационной тяги. Все было очень примитивно.
Но теперешняя молодежь не знает нашего пыла и наших
дерзаний!
Про Венеру мало что можно рассказать. Тогда она была
такая же неприглядная и ни к чему не годная, как и теперь.
Не считая того, что где-то гга ней находились кристаллы, за
которыми мы прилетели. В иллюминаторы нам ничего не
было видно — только туман да туман. Но с помощью радио¬
локации да инфракрасных лучей удалось разглядеть холми¬
стую местность, утесы, слабую синеватую растительность.
Кое-где попадались гигантские деревья. Пришлось терпели¬
во просидеть двенадцать часов, чтобы почва под ггами остыла
и закончились химические реакции в смеси из связанного
и свободного азота, азотной кислоты, азотнокислого аммо¬
ния, озона и воды, взбудораженной нами при посадке.
Большая часть команды спала. Но Слоггс, кажется, даже не
вздремнул. Он ходил от инфракрасного аппарата к радиоло¬
катору, заглядывал с той и с другой стороны справа и слева,
сверху и снизу. Он подолгу торчал у запотевших от тумана
иллюминаторов, напряженно всматриваясь в вихрь горячих
реагирующих газов, лишь бы хоть урывками увидеть унылый
и нелепый ландшафт. Слопс потом и разбудил нас.
— Лопотуны! — взволнованно закричал он.— Идите по¬
смотреть! Капитан Ригс! Капитан Ригс!
187

Он был возбужден, как десятилетний мальчуган, и, дол¬
жен сознаться, заразил и нас. Мы столпились перед экра¬
нами.
В двухстах метрах от корабля из-за скал и голубых
кустов вынырнули какие-то фигуры. И, несмотря на основа¬
тельную подготовку, мы только ахнули и отвернулись. Лопо¬
туны были крупнее людей, намного крупнее. Почему-то
я этого не ожидал. А в остальном... Мне запомнились жел¬
тые клыки, злые красные глаза и серо-зеленая чешуя. Я ви¬
жу все это, как сейчас, и мне не хочется описывать их по¬
дробнее.
—	Дайте-ка звук! — сказал капитан.
Я пошел в радиорубку и включил усилитель. Потом
я включил наружный микрофон и дал мощность на перего¬
ворное устройство. Корабль наполнился фоновыми шумами
планеты, похожими на гул и свист ветра, что нас удивило,
так как туман казался неподвижным. К этому шуму добав¬
лялся еще какой-то, доносившийся издалека и переменчи¬
вый вроде птичьего писка или чириканья. Но все это заглуша¬
лось странными звуками — отвратительной болтовней лопо¬
тунов, из-за которой они и получили свое прозвище. Это был
дикий, хриплый, ничем не сдерживаемый рев. Он покрывал
всю гамму прочих звуков и отличался от трескотни обезьян
тем, что казался осмысленным.
—	На электронной панели! — рявкнул капитан.— До¬
стать снаряжение и костюмы! Спарксу — стать к рубке!
Штурману следить за экранами! Четырех добровольцев сю¬
да, к выходу. Пошли!
Должен сказать, что совсем не хочу принижать храбрость
людей Космической службы. Хотелось бы написать, что все,
кто был на борту, щелкнули каблуками и отчеканили: «В ва¬
шем распоряжении, сэр!». С другой стороны, рассказывая
вам, как люди с корабля «К звездам» не вынесли вида лопо¬
тунов и бежали, я, кажется, объяснял, что при таких обстоя¬
тельствах в этом не было ничего позорного. Ригс вызвал
четверых добровольцев. Откликнулись двое: Пурчи, которо¬
188
му на самом деле все было нипочем,— он вовсе не рисо¬
вался,— и Хони Лундквист, которой, я думаю, хотелось чем-
нибудь отличиться, хотя она уже отличилась тем, что была
на редкость уродлива. Что до меня, то к моему удоволь¬
ствию, мне велено было смотреть за радиотелефонным
устройством, так что делать выбор не пришлось. А что
касается других, которые не откликнулись, я их не винил.
Даже Слопса, хотя по-прежнему думал, что неплохо бы
выпустить его против двух-трех голодных лопотунов — так,
просто для смеха.
Ригс ничего не сказал. Он разделся и влез в космическое
обмундирование. Двое других последовали его примеру.
Остальные помогли им напялить на себя плотно приле¬
гавшую одежду и закрепить шарообразные прозрачные шле¬
мы. Они проверили подачу воздуха и систему связи. Затем
подошли к внутренней двери воздушного шлюза. Я отпер ее.
—	Мы установим контакт,— с каменным лицом произнес
Ригс. Голос его, казалось, исходил из репродуктора, а не от
него самого. Это звучало как-то непривычно и тревожно.—
Мы испробуем сначала мирные пути. Поэтому идем без
оружия. Впрочем, на всякий случай я беру с собой малень¬
кий пистолет. Один из вас пойдет рядом со мной, и один —
за мной. Мы останемся у самого корабля. Ни в коем случае
нельзя допустить, чтобы нас отрезали. Проверить связь!
—	Есть проверить! — гаркнул Пурчи.
—	Есть проверить! — прошептала Хони Лундквист.
Капитан шагнул в шлюз, а те двое — за ним. Я захлоп¬
нул внутреннюю дверь шлюза и при помощи телеуправления
открыл наружную. Все оставшиеся на борту кинулись к эк¬
ранам.
Лопотуны — их было двадцать или тридцать — не отхо¬
дили далеко от кустов. Мы не могли видеть ни капитана, ни
его двух добровольцев, но их, несомненно, заметили лопо¬
туны. Они всей толпой бросились вперед, и, клянусь, мои
старые глаза в жизни не видали более страшного зрелища.
По радиотелефону я услышал голос Пурчи: «Ох!» — и Хони:
189

«Ах!» Капитан нетвердым голосом произнес: «Без паники!»
Я услышал за своей спиной глухой стук. Это упала в об¬
морок Бетти Ордуэй. Я не стал с ней возиться и вернулся
к экрану.
Как по команде, основная масса лопотунов остановилась
на пологом склоне, тянувшемся между нами и кустарником.
Трое двинулись в нашу сторону, один—впереди, двое —
сзади. Остальные подняли такой отчаянный рев, что даже
гигантские деревья заметно заколыхались. В ту же минуту
капитан продвинулся вперед настолько, что мы его увидели.
Хони и Пурчи держались за его спиной. Они остановились.
Остановились и трое приближавшихся лопотунов. Как это
ни невероятно, шум в толпе на вершине холма удвоился.
Тут уж я ничего не мог поделать и только приглушил наруж¬
ные шумы. Я не сумел вынести этот рев. Лорна поблагода¬
рила меня. Слопс вытирал лицо носовым платком, про¬
должая смотреть на экран, чтобы ничего не упустить.
Наступил напряженный момент— было бы неверно наз¬
вать его затишьем. Лопотанье продолжалось такое же оглу¬
шительное, как и до того, но никто не двигался. А потом
все пошло очень быстро.
Капитан поднял обе руки, очевидно считая это предло¬
жением мира. Но, судя гю дальнейшему поведению лопоту¬
нов, они сочли этот жест смертельным оскорблением. Все
трое подскочили и кинулись вперед. Они приближались
огромными прыжками, не переставая реветь и выть, а оста¬
льные помчались вслед за ними вниз по склону. Несмотря
на ужасный шум, я услышал, как вскрикнула Хони Лундк-
вист. Довольно жалкий вид был у трех наших в костюмах
космонавтов, когда к ним подкатывалась волна ревущих
гигантов. Один из добровольцев, потеряв сознание, упал.
Напрасно Ригс орал, обращаясь к лопотунам: «Стой, стре¬
лять буду!» Он поднял лучевой пистолет. Второй доброволец
вскинул себе на плечи безжизненное тело первого и начал
быстро отходить к кораблю. Ригс прицелился, пальнул и
побежал без оглядки, так и не узнав результата выстрела.
190
Слопс — да, это был он! — подскочил к рычагам управ¬
ления шлюза и прижался носом к обзорному иллюминато¬
ру, чтобы убедиться, что все трое уже на борту, а затем
захлопнул наружную дверь. Он включил воздушный насос,
чтобы вытеснить из шлюза аммиак, и вновь прошмыгнул к
экранам.
Лопотуны обступили того, которого подстрелил Ригс.
Шум был дьявольский. Я пошел в рубку и еще ослабил звук,
но гул все-таки проникал через металлическую обшивку
корабля.
Распахнулась внутренняя дверь шлюза, и вошел капитан.
Он был очень бледен. За ним показались добровольцы:
тяжело дышавшая Хони Лундквист и Пурчи, повисший на
ее плечах.
—	Он потерял сознание,— без всякой надобности по¬
яснила Хони и сбросила его нам на руки.
Мы закатили его в угол и уже не отрывались от экранов.
—	Так или иначе, но я прикончил одного из них,—
пробормотал Ригс.
—	Нет, капитан,— тут же возразил Слопс.
И верно: неподвижно лежавший лопотун теперь уже
сидел, вопя и качая из стороны в сторону огромной клы¬
кастой башкой.
—	Что, их луч не берет? — удивился Ригс.
—	Дело не в этом,— категорически заявил Слопс,— а в
том, что капитан угодил прямо в кристалл, висевший у него
на шее.
Капитан Ригс вздохнул.
—	На этот раз нам, наверное, не удастся подойти ближе
к кристаллам,— угрюмо предсказал он.— Мне никто не го¬
ворил, что может случиться что-либо подобное. Почему
вместо нас не послали военный корабль?
—	Чтобы перебить жителей Венеры и забрать себе их
украшения? — возмутилась Лорна.— Далеко же мы ушли за
последнюю тысячу лет!
—	Ну, нельзя так смотреть на это,— начал я, но Ригс
191

перебил меня:
—	Ты права, ты права, Лорна! Если мы не уговорим их
войти с нами в соглашение, потребуются годы, чтобы узнать,
как изготовляются кристаллы. Или где их находят. А у нас
нет времени. У нас в запасе самое большое четыре дня.
Видите ли, шестьдесят лет назад корабль брал горючего
в обрез. Его запасы рассчитывали, исходя из самого близко¬
го расстояния между планетами. Покинуть Венеру и гнаться
за Землей в период расхождения планет было просто невоз¬
можно. А теперь, когда энергии хоть отбавляй, это самое
обыденное дело.
Мы извлекли Пурчи из его костюма и привели в чувство.
Все готовы были поклясться, что он пострадал от какого-то
неизвестного нам оружия. Мы знали, что испугать его было
не так легко. На самом деле, вероятно, он не мог вынести
такого шума — это было свойством чисто индивидуальным.
Но в те минуты мы готовы были приписать лопотунам что
угодно.
Корабль начал дрожать.
—	Они атакуют!— завопил Гривс.
Это было неверно, хотя весь склон теперь покрылся
страшными, огромными, чешуйчатыми человекообразными
чудовищами. Они что-то оглушительно лопотали. Многие
садились на корточки и дубасили по земле похожими на
молоты кулаками.
	 Это они чтоб разъяриться! — определил Зиппер-
лейн.— Капитан, давайте дернем отсюда! Мы, можно ска¬
зать, недовооружены для такого дела.
Ригс задумался.
— Подождем еще немного,— наконец сказал он. К мо¬
менту старта я хотел бы сознавать, что сделал все возмож¬
ное. Пусть даже нам не останется ничего другого, как сидеть
на месте.
У меня были сомнения на этот счет, и по лицам других
я видел, что и они сомневаются. Но никто ничего не сказал.
Корабль дрожал. Мы пошли обедать.
192
Приблизительно за тринадцать часов до отлета я мрачно
рассматривал на экране сборище лопотунов, как вдруг почув¬
ствовал, что сзади кто-то стоит. Это был Слопс. Последние
три дня им никто не интересовался: все были слишком
подавлены и раздражены, чтобы искать развлечений.
—	Погляди на них,— проворчал я и махнул рукой в сто¬
рону экрана.— Я не знаю, это все те же, или они работают
посменно, чтобы балаган не смолкал. Нужно быть венериа-
нином, чтобы отличить одного от другого. Для меня они все
на одно лицо.
Он посмотрел на меня так, слцвно я только что сообщил
ему, где хранятся коронные бриллианты, и отошел, ничего не
сказав. Потом начал раздеваться. Никто из нас не обращал
на него внимания. Если бы кто-нибудь наблюдал за действи¬
ями Слопса, то подумал бы, что он хочет принять душ.
Прежде, чем кто-либо из нас понял, что происходит, он влез
в запасной космический костюм и начал прилаживать шлем.
—	Эй, Слопс! Куда это ты собрался?
Он что-то ответил, но я не расслышал. Отведя руку назад,
я включил радиотелефон. Слопс повторил то, что уже сказал
раньше, всего одно слово: «Выхожу». Войдя в шлюз, он запер
за собой дверь.
Ригс, сердито топая, вышел из рубки управления.
—	Куда отправился этот чертов осел? — Он подошел
к шлюзу, но над дверью горела красная лампочка, показы¬
вая, что шлюзовая камера распахнута и что Слопс ушел.—
Совсем рехнулся! — крикнул Ригс и схватил с полки мой
микрофон.— Слопс! — загремел он.
Я быстро нажал кнопки. Послышался голос Слопса,
гораздо более спокойный и ясный, чем когда-либо раньше.
—	Да, капитан?
—	Ступай назад!
—	Я попробую сходить за кристаллами.
—	Ты, видно, хочешь сходить за смертью. Ступай на¬
зад — это приказ!
—	Простите, капитан,— лаконично ответил Слопс. Мы с
193

Ригсом в изумлении уставились друг на друга, но прежде чем
разгневанный и брызгавший слюной капитан успел произне¬
сти хоть одно слово, Слопс спокойно продолжал: — У меня
есть одна идея насчет этих самых лопотунов, и только
я способен ее проверить.
—	Тебя ухлопают!— крикнул Ригс.
—	Так и будет, если я не прав,— ровным голосом прого¬
ворил Слопс.— А теперь, если вы не возражаете, я отклю¬
чусь: мне надо подумать.
Ригс набрал в легкие воздуха, но тут заметил, что на щите
мигнул и погас индикатор радиосвязи со Слопсом. Капитан
выругался.
Все прильнули к экранам, на которых был виден Слопс,
шагающий прочь от корабля.
—	Только он способен! — фыркнул я.— На что это, черт
возьми, он способен?
—	На человеческое отношение,— заметила Лорна.
Я не понял, что она этим хотела сказать.
Она была бледна и не отрывала глаз от экрана.
Увидев Слопса, лопотуны развили сумасшедшую деятель¬
ность. Они всей толпой ринулись вперед, почти наступая
друг на друга, стремясь скорее добраться до него.
Трое или четверо самых быстроногих подбежали к нему
вопя и лязгая зубами. Казалось, они хотят насладиться его
беспомощностью. Они бегали вокруг него прыгали и причи¬
тали, время от времени приседая и колотя кулаками по
земле. Вдруг один из них схватил Слопса, поднял высоко над
головой и помчался с ним вверх по склону. Толпа расступи¬
лась, потом сомкнулась за ними, и вся чешуйчатая компания
скрылась из виду в голубом кустарнике.
—	Вот новый способ самоубийства! — прошептал Пурчи.
Хони Лундквист начала всхлипывать.
—	Это не самоубийство,— сказала Лорна.— Это убий¬
ство. И убили его вы!
—	Кто? — переспросил я.— Не я ли?
Она вспыхнула.
194
—	Да, ты. Ты и все вы вместе взятые. Бедняга никогда
и никого не обижал. Вы поступали самым подлым образом.
Вы издевались над человеком без малейшего повода с его
стороны, просто из-за того, что он был смешон. А теперь он
показал себя мужчиной, отдавшим жизнь за дело, на кото¬
ром мы все осрамились.
—	Если он вышел наружу для того, чтобы его убили,—
объявила Бетти Ордуэй со свойственной ей железной логи¬
кой,— это не убийство, а самоубийство. Если же он сделал
это, чтобы добыть кристаллы, то я не могу понять, что он,
собственно, задумал.
—	А я не видела, чтобы ты пыталась ему помочь,—
обращаясь к Лорне, насмешливо заметила Хони.
Лорна не стала спорить.
—	Я до сих пор по-настоящему не знала, какой он,—
пристыженно сказала она и ушла к себе.
—	Нам надо бы пойти за ним,— проговорил Гривс. Оста¬
льные пропустили эти слова мимо ушей.
—	Как бы все ни сложилось, мы стартуем в одиннадцать
|юсемнадцать,— сказал Ригс и ушел в штурманскую рубку.
А мы стояли без дела и старались не смотреть друг другу
в глаза. Многие думали: «Может, мы и вправду неважно
с ним обходились, но только особенного вреда от нас ему,
черт побери, не было!»
Всех нас, кажется, в один и тот же миг поразило, что
после трех дней непрестанного лопотания и ударов по земле
вокруг воцарилась мертвая тишина. Каждый пытался завя¬
зать разговор и, сказав два слова, умолкал. Пожалуй, мы все
в это время начинали понимать, что хотела с казать .Лорна.
Пурчи мягко выразил нашу общую мысль:
—	Он не хотел возвращаться на корабль. Он не хотел
возвращаться на Землю. Он нигде не был своим, потому что
никто не подумал принять его в свой круг. Неудивительно,
пожалуй, если ему все осточертело!
В последующие десять часов едва ли было произнесено
полсотни слов, конечно, не считая служебных разговоров.
195

За каких-нибудь полтора часа до старта мы услышали,
что лопотуны возвращаются. Одна за другой показывались
их головы.
—	Опять захотели жрать! — сказал кто-то.
Я включил экраны. Кустарник кишел лопотунами: не¬
сметной толпой они двигались к кораблю.
Капитан! — крикнул я.— Не пора ли нам в путь?
Спалим на них чешую.
Заткни свою дурацкую глотку! — возмутилась Лорна.
Она говорила шепотом, но я уверен, что ее было слышно по
всему кораблю.— Они несут Слопса назад!
Она была права! В самом деле, она была права! Обхватив
ногами шею бегущего вприпрыжку лопотуна, немного поси-
нев кислород у него уже кончался — и все-таки широко
улыбаясь, Слопс подъехал к кораблю, окруженный сотнями
чешуйчатых чудовищ. Лопотун, принесший Слопса, опу¬
стился на колени, и Слопс, у которого окоченели все члены,
слез на Землю. Он помахал рукой, и добрых полсотни лопо¬
тунов, сев на корточки, принялись бить кулаками по земле.
Слопс устало направился к кораблю, и четыре лопотуна
пошли за ним, неся на головах по огромному узлу.
—	Люк открыт?— догадался кто-то спросить. Я прове¬
рил: да, он был открыт.
Из люка донеслись глухие звуки, словно упало что-то
тяжелое. Тут же послышалось терзающее слух лопотание.
Потом красная лампочка погасла и зардел воздушный
насос. Наконец, дверь отворилась. Мешая друг другу, мы
кинулись стаскивать со Слопса шлем и костюм.
—	Я хочу есть,— сказал он,—_.и ужасно устал. И, навер¬
ное, на всю жизнь останусь глухим.
Мы растерли его, закутали и накормили горячим супом.
Пока мы хлопотали вокруг него, он уснул. Меж тем подошло
время старта. Мы привязали Слопса к койке, закрепли его
четыре тюка, дали несколько коротких вспышек, чтобы
отогнать лопотунов, и унеслись к звездам.
В тюках оказались восемьсот девяносто два великолеп¬
196
ных кристалла. На обратном пути мы так старались воздать
Слопсу за все его мучения, что стали ревновать его друг
к другу, а Слопс — он больше не был «почти». Он безусловно
был «совсем настоящим» В голосе — металл, а походке —
упругость.
Он работал над добытыми кристаллами, как одержимый.
Вначале он только твердил, что совершенно необходимо
научиться синтезировать их. Мы помогали ему. И мало-
помалу история его успеха всплыла наружу. Чем дальше он
подвигался в изучении сложной решетки кристаллов, тем
больше нового сообщал нам. Таким образом, к тому време¬
ни, как мы достигли Луны, нам уже было известно, что
произошло.
— У вас неверное представление о лопотунах! — сказал
Слопс.— У людей есть один ужасный недостаток они бо¬
ятся всего, чего не понимают. Это довольно естественно. Но
почему, встретив странное живое существо и поразившись
его видом, они воображают, что оно непременно нападет на
них?
Представьте себе, что вы маленькое животное, скажем,
бурундук. Вы спрятались под стол, подбираете крошки от
печенья и занимаетесь, так сказать, своим делом. В комнате
сидит пять или шесть человек, и один из них цедит длинную
историю про фермера и дочку бродячего торговца. Наконец,
он дошел до соли, и все хохочут. А что же почтенный бу¬
рундучок? Он знает только, что животные за столом разра¬
зились громким ревом. И чуть не помирает от страха.
В точности то же самое происходит между людьми
и лопотунами. Только люди тут для разнообразия играют
роль бурундучков.
Кто-то не выдержал:
—	Не хочешь ли ты сказать, что эти полуящерицы —
полуобезьяны смеялись над нами?
—	Вот, послушайте,— произнес Новый Слопс.— Как
легко мы приходим в негодование! Да, я хотел сказать имен¬
но то, что сказал. Человеческие существа — это самое сме¬
197

хотворное, что когда-либо видели лопотуны. Когда я вышел
к ним, они отнесли меня в свой поселок, созвали соседей со
всей округи и устроили бал. Что бы я ни сделал, все их
забавляло. Помашу рукой — они гогочут. Сяду на землю —
их корчит от смеха. Побегу и прыгну — они лежат пластом.
И вдруг он отложил работу в сторону и спросил очень
искренне:
— Вам больно слушать? Нельзя смеяться над людьми!
Они должны быть царями Вселенной, исполненными досто¬
инства и силы! Человеку непростительно быть смешным —
разве только когда он сам этого захочет! Так разрешите мне
кое-что вам сказать: лопотуны пробудили во мне то, чего до
сих пор не мог сделать никто из людей,— чувство принад¬
лежности к человечеству. То, что испытали вы, когда лопоту¬
ны, хохоча, впервые помчались к вам, я испытывал всю
жизнь. И этот больше не случится. Ибо благодаря лопоту¬
нам теперь я знаю, что все вы самоуверенные спесивцы и не
менее смешны, чем я.
Лопотуны — кроткий и признательный народ. Они на¬
слаждались происшествием и осыпали меня подарками.
Когда я дал им понять, что мне нравятся кристаллы, они
побежали и принесли мне больше, чем я мог унести. Я тоже
блатодарен им. И я позабочусь, чтобы теперь эти кристаллы
можно было производить на Земле, притом настолько деше¬
во, что больше не потребуется отправлять за ними экспеди¬
цию на Венеру. Неужели вы не видите, как это важно? Если
человек еще раз столкнется с существами, смеющимися при
одном взгляде на людей, он их всех истребит.
Но если хорошенько подумать, может быть, Слопса и не
объявят «самой замечательной личностью века». Возможно,
он не захочет, чтобы о лопотунах стало широко известно.
А кроме того, он свинья — женился на моей девушке.
ВСЁ
МОЖЕТ БЫТЬ

Генри Каттнер
♦
ПРОФЕССОР НАКРЫЛСЯ
Мы Хогбены, других таких нет. Чудак прохвессор из
большого города мог бы это знать, но он разлетелся к нам
незваный, так что теперь, по-моему, пусть пеняет на се¬
бя. В Кентукки вежливые люди занимаются своими делами
и не суют нос, куда их не просят.
Так вот, когда мы шугали братьев Хейли самодельным
ружьем (до сих пор не поймем, как оно стреляет), тогда
все и началось — с Рейфа Хейли, он крутился возле сарая
да вынюхивал, чем там пахнет в оконце,— норовил погля¬
деть на Крошку Сэма. После Рейф пустил слух, будто
у Крошки Сэма три головы, или еще кой-что похуже.
Ни единому слову братьев Хейли верить нельзя. Три
головы. Слыханное ли дело, сами посудите? Когда у Крош¬
ки Сэма всего-навсего две головы, больше сроду не бы¬
вало.
Вот мы с мамулей смастерили то ружье и задали пер¬
цу братьям Хейли. Я же говорю, мы потом сами в толк
не могли взять, как оно стреляет. Соединили сухие бата¬
реи с какими-то катушками, проводами и прочей дребеде¬
нью, и эта штука как нельзя лучше прошила Рейфа с брать¬
ями насквозь.
В вердикте коронер записал, что смерть братьев Хейли
наступила мгновенно: приехал шериф Эбернати, выпил
с нами маисовой водки и сказал, что у него руки чешутся
проучить меня так, чтобы родная мама не узнала. Я про¬
пустил это мимо ушей. Но, видно, какой-нибудь чертов
200
янки-репортеришка жареное учуял, потому как вскорости
заявился к нам высокий, толстый, серьезный дядька и ну
выспрашивать всю подноготную.
Наш дядя Лес сидел на крыльце, надвинув шляпу чуть
не до самых зубов.
—	Убирались бы лучше подобру-поздорову обратно
в свой цирк, господин хороший,— только и сказал он.
Нас Барнум самолично приглашал, и то мы наотрез отка¬
зались. Верно, Сонк?
—	Точно,— подтвердил я.— Не доверял я Финеасу. Он
обозвал Крошку Сэма уродом, надо же!
Высокий и важный дядька,—прохвессор Томас Гэл¬
брейт — посмотрел на меня.
—	Сколько тебе лет, сынок? — спросил он.
—	Я вам не сынок,—ответил я.— И лет своих не считал.
—	Не вид тебе не больше восемнадцати,— хоть ты
и рослый. Ты не можешь помнить Барнума.
—	А вот и помню. Будет вам трепаться. А то как дам
в ухо.
—	Никакого отношения к цирку я не имею,— продол¬
жал Гэлбрейт,— я биогенетик.
Мы давай хохотать. Он вроде бы раскипятился и за¬
хотел узнать, что тут смешного.
—	Такого слова и на свете-то нет,— сказала мамуля.
Но тут Крошка Сэм зашелся криком. Гэлбрейт побелел
как мел и весь затрясся. Прямо рухнул наземь. Когда мы
его подняли, он спросил, что случилось.
— Это Крошка Сэм,— объяснил я.— Мамуля его успо¬
каивает.
—	Это ультразвук,— буркнул прохвессор.— Что такое
«Крошка Сэм» — коротковолновый передатчик?
—	Крошка Сэм — младенец,— ответил я коротко.— Не
смейте его обзывать всякими именами. А теперь, может,
скажете, что вам нужно?
Он вынул блокнот и стал его перелистывать.
—	Я у-ученый,— сказал он.— Наш институт изучает ев¬
201

генику, и мы располагаем о вас кое-какими сведениями.
Звучат они неправдоподобно. По теории одного из наших
сотрудников, в малокультурных районах естественная му¬
тация может остаться нераспознанной и...— Он приоста¬
новился и в упор посмотрел на дядю Леса.
—	Вы действительно умеете летать? — спросил он.
Ну, об этом-то мы не любим распространяться. Однаж¬
ды проповедник дал нам хороший нагоняй. Дядя Лес на¬
зюзюкался и взмыл над горами, до одури напугал охотни¬
ков на медведей. Да и в библии нет такого, что людям
положено летать. Обычно дядя Лес делает это исподтиш¬
ка, когда никто не видит.
Как бы там ни было, дядя Лес надвинул шляпу еще ниже
и прорычал:
—	Это уже вовсе глупо. Человеку летать не дано. Взять
хотя бы эти новомодные выдумки, о которых все уши про¬
жужжали: между нами они вообще не летают. Просто
бредни, вот и все.
Гэлбрейт хлопнул глазами и заглянул в блокнот.
—	Но тут с чужих слов есть свидетельства о массе не¬
обычных качеств, присущих вашей семье. Умение летать —
только одно из них. Я знаю, теоретически это невозмож¬
но, если не говорить о самолетах,— но...
—	Хватит трепаться!
—	В состав мази средневековых ведьм входил аконит,
дающий иллюзию полета, разумеется, совершенно субъек¬
тивную.
—	Перестанете вы нудить? — Взбешенного дядю Леса
прорвало, я так понимаю — от смущения. Он вскочил,
швырнул шляпу на крыльцо и взлетел. Через минуту стре¬
мительно опустился, схватил свою шляпу и скорчил рожу
прохвессору. Потом опять взлетел, и скрылся за ущельем,
мы его долго не видели.
Я тоже взбесился.
—	По какому праву вы к нам пристаете? — сказал я.—
Дождетесь, что дядя Лес возьмет пример с папули, а это
202
будет чертовски неприятно. Мы папулю в глаза не видели
с тех пор, как тут крутился один тип из города. Налоговый
инспектор, кажется.
Гэлбрейт ничего не сказал. Вид у него был какой-то
растерянный. Я дал ему выпить, и он спросил про па¬
пулю.
—	Да, папуля где-то здесь,— ответил я.— Только его
теперь не увидишь. Он говорит, так ему больше нравится.
—	Ага,— сказал Гэлбрейт и выпил еще рюмочку.— О
господи. Сколько, говоришь, тебе лет?
—	А я про это ничего не говорю.
—	Ну, какое воспоминание у тебя самое первое?
—	Что толку запоминать? Только голову себе зря за¬
биваешь.
—	Фантастика,— сказал Гэлбрейт.— Не ожидал, что
отошлю в институт такой отчет.
—	Не нужно нам, чтобы тут лезли всякие,— сказал я,—
уезжайте отсюда и оставьте нас в покое.
—	Но помилуй!— Он выглянул за перила крыльца
и заинтересовался ружьем.— Это еще что?
—	Такая штука,— ответил я.
—	Что она делает?
—	Всякие штуки,— ответил я.
—	Угу. Посмотреть можно?
—	Пожалуйста,— ответил я.— Да я вам отдам эту хре¬
новину, только бы вы отсюда уехали.
Он подошел и осмотрел ружье. Папуля встал (он сидел
рядом со мной), велел мне избавиться от чертового янки
и вошел в дом. Вернулся прохвессор.
—	Потрясающе! — говорит.— Я кое-что смыслю в элек¬
тронике, и, по моему мнению, это нечто выдающееся. Ка¬
ков принцип действия?
—	Чего-чего? — спрашиваю.— Она дырки делает.
—	Стрелять патронами оно никак не может. В казенной
части у нее две линзы вместе... как, говоришь, оно дей¬
ствует?
203

—	Откуда я знаю.
—	Это ты ее сделал?
—	Мы с мамулей.
Он давай сыпать вопросами.
—	Откуда я знаю,— говорю.— Беда с ружьями в том,
что их надо каждый раз перезаряжать. Вот мы и подумали
смастерить ружье по-своему, чтоб его никогда не заря¬
жать. И верно, не приходится.
—	А ты серьезно обещал мне его подарить?
—	Если отстанете.
—	Послушай,— сказал он,— просто чудо, что вы, Хог-
бены, так долго оставались в тени.
—	На том стоим.
—	Должно быть, теория мутации верна! Вас надо об¬
следовать. Это же одно из крупнейших открытий, после...—
И пошел чесать в том же духе. Я мало что понял.
В конце концов я решил, что есть только два выхода,
а после слов шерифа Эбернати мне не хотелось убивать,
пока шерифов гнев не остынет. Не люблю скандалов.
—	Допустим, я поеду с вами в Нью-Йорк, раз уж вам
так хочется,— сказал я,— Оставите вы мою семью в по¬
кое?
Он вроде бы пообещал, правда, нехотя. Но все же ус¬
тупил и забожился: я пригрозил, что иначе разбужу Крош¬
ку Сэма. Он-то, конечно, хотел повидать Крошку Сэма,
но я объяснил, что это все равно без толку. Как ни верти,
не может Крошка Сэм поехать в Нью-Йорк. Он должен
лежать в цистерне. Без нее ему становится худо.
В общем, прохвессор остался мной доволен и уехал,
когда я пообещал встретиться с ним наутро в городке.
Но все же на душе у меня, по правде сказать, было паскуд¬
но. Мне не доводилось еще ночевать под чужой крышей
после той заварушки в Старом свете, когда нам пришлось
в темпе уносить ноги.
Мы тогда, помню, переехали в Голландию. Мамуля
всегда неравнодушна была к человеку, который помог нам
204
выбраться из Лондона. В его честь дала имя Крошке Сэ¬
му. А фамилию того человека я уже позабыл. Не то Г винн,
не то Стюарт, не то Пипин — у меня в голове все путается,
когда я вспоминаю, что было до войны Севера с Югом.
Вечер прошел, как всегда, нудно. Папуля, конечно, си¬
дел невидимый, мамуля все злилась, подозревая, что он
тянет маисовой больше, чем положено, но потом смени¬
ла гнев на милость и налила ему настоящего виски. Все
наказывала мне вести себя прилично.
—	Этот прохвессор ужас до чего умный,— сказала ма¬
муля.— Все прохвессора такие. Не морочь ему голову. Будь
паинькой, а не то я покажу тебе, где раки зимуют.
—	Буду паинькой, мамуля,— ответил я.
Папуля дал мне затрещину, что с его стороны было
нечестно, ведь я-то его не мог видеть!
—	Это, чтоб ты лучше запомнил,— сказал он.
— Мы люди простые,— ворчал дядя Лес.— И нечего
прыгать выше головы, никогда это к добру не приводит.
—	Я и не пробовал, честно! —сказал я —Только, я так
считаю...
—	Не наделай бед! — пригрозила мамуля, и тут мы
услышали, как в мезонине дедуля заворочался. Порой де¬
дуля не двигается неделями, но в тот вечер он был прямо-
таки живчик.
Мы, само собой, поднялись узнать, чего он хочет.
Он заговорил о прохвессоре.
—	Чужак-то, а? — сказал дедуля,— Продувная бестия!
Редкостные губошлепы собрались у моего ложа, когда
я сам от старости слабею разумом! Один Сонк не оез хит¬
рости, да и тот, прости меня, господи, дурак дураком.
Я только поерзал на месте, что-то пробормотал, лишь
бы не смотреть дедуле в глаза,— я этого не выношу. Но
он на меня не обратил внимания. Все бушевал:
—	Значит, ты собрался в этот Нью-Йорк? Кровь христо¬
ва, да разве ты запамятовал, что мы как огня стережемся
205

Лондона и Амстердама — из боязни дознания? Уж не хо¬
чешь ли ты попасть в ярмарочные уроды? Хоть это и не
самое страшное.
Дедуля у нас старейший и иногда вставляет з разго¬
вор какие-то допотопные словечки. Наверное, жаргон,
к которому привыкнешь в юности, прилипает на всю жизнь.
Одного у дедули не отнимешь: ругается он лучше всех,
кого мне довелось слушать.
—	Ерунда,— сказал я.— Я ведь хотел, как лучше!
—	Так он еще речет супротив, паршивый неслух! —
возмутился дедуля.— Во всем виноват ты, ты и твоя роди¬
тельница. Это вы пресечению рода Хейли споспешествовали.
Когда б не вы, ученый бы сюда и не пожаловал.
—	Он прохвессор,— сообщил я.— Звать его Томас Гэл¬
брейт.
—	Знаю. Я прочитал его мысли через мозг Крошки
Сэма. Опасный человек. Все мудрецы опасны. Кроме разве
Роджера Бэкона, и того мне пришлось подкупить, дабы...
неважно. Роджер был незаурядный человек. Внимайте же:
никто из вас да не едет в Нью-Йорк. Стоит нам только по¬
кинуть сию тихую заводь, стоит кому-то нами заинтере¬
соваться — и мы пропали. Вся их волчья стая вцепится
и разорвет нас в клочья. А твои безрассудные полеты, Ле¬
стер, помогут тебе, как мертвому припарки — ты внем¬
лешь?
—	Но что же нам делать? — спросила мамуля.
—	Да чего там,— сказал папуля.— Я этого прохвес-
сора угомоню. Спущу в цистерну и дело с концом.
—	И испортишь воду? — взвилась мамуля.— Попробуй
только!
—	Что за порочное племя вышло из моих чресел? —
сказал дедуля, рассвирепев окончательно.— Ужли не обе¬
щали вы шерифу, что убийства прекратятся?... хотя бы
на ближайшее время? Ужли и слово Хогбена — ничто?
Две святыни пронесли мы сквозь века — нашу тайну
206
и честь Хогбенов! Посмейте только умертвить этого Гэлб¬
рейта — вы мне ответите!
Мы все побледнели. Крошка Сэм опять проснулся и за¬
хныкал.
—	Что же теперь делать? — спросил дядя Лес.
—	Наша великая тайна должна остаться нерушимой,—
сказал дедуля.— Поступайте, как знаете, только без убий¬
ств. Я тоже обмозгую сию головоломку.
Тут, он, казалось, заснул, хотя точно про него никогда
ничего не скажешь.
На другой день мы встретились с Гэлбрейтом в город¬
ке, как и договорились, но еще раньше я столкнулся на ули¬
це с шерифом Эбернати, который, завидев меня, зло сверк¬
нул глазами.
—	Лучше не нарывайся, Сонк,— сказал он.— Помни,
я тебя предупреждал.
Очень неудобно получилось.
Как бы там ни было, я увидел Гэлбрейта и рассказал
ему, что дедуля не пускает меня в Нью-Йорк. Гэлбрейт
не очень-то обрадовался, но понял, что тут уж ничего не
поделаешь.
Его номер в отеле был забит научной дребеденью и мог
напугать всякого. Ружье стояло тут же, и Гэлбрейт как-
будто ничего в нем не менял. Он стал меня переубеж¬
дать.
—	Ничего не выйдет,— отрезал я.— Нас от этих гор
не оттащишь. Вчера я брякнул сдуру, никого не спросясь.
Вот и все.
—	Послушай, Сонк,— сказал он.— Я расспрашивал
в городке о Хогбенах, но почти ничего не узнал. Люди
здесь скрытные. Но все равно их свидетельство было бы
только лишним подтверждением. Я не сомневаюсь, что наши
теории верны. Ты и вся твоя семья — мутанты, вас надо об¬
следовать.
207

—	Никакие мы не мутанты,— ответил я.— Вечно уче¬
ные обзывают нас какими-то кличками. Роджер Бэкон
окрестил нас гомункулами, но...
—	Что?! — вскрикнул Гэлбрейт.— Что ты сказал?
—	Э... издольщик один из соседнего графства,— тут же
опомнился я, но видно было, что прохвессора не прове¬
дешь. Он стал расхаживать по номеру.
—	Бесполезно,— сказал он.— Если ты не поедешь в
Нью-Йорк, я попрошу, чтобы институт выслал сюда комис¬
сию. Тебя надо обследовать во славу и ради прогрес¬
са человечества.
—	Этого еще не хватало,— ответил я.— Воображаю, что
получится. Выставите нас, как уродов, всем на потеху.
Крошку Сэма это убьет. Уезжайте-ка отсюда и оставьте
нас в покое.
—	Оставить вас в покое? Когда вы умеете создавать
такие приборы? — он махнул рукой в сторону ружья.—
Как же оно работает? — спросил он ни с того ни с сего.
—	Да не знаю я... Смастерили, и дело с концом. Послу¬
шайте, прохвессор. Если на нас глазеть понаедут — быть
беде. Большой беде. Так говорит дедуля.
Гэлбрейт стал теребить собственный нос.
—	Что ж, допустим... а ответишь мне на кое-какие
вопросы, Сонк?
—	Не будет комиссии?
—	Посмотрим.
—	Нет, сэр. Не стану...
Гэлбрейт набрал побольше воздуху.
—	Если ты расскажешь все, что мне нужно, я сохра¬
ню ваше местопребывание в тайне.
—	А я-то думал у вас в институте знают, куда вы по¬
ехали.
—	А-а, да,— спохватился Гэлбрейт.— Естественно, зна¬
ют. Но про вас там ничего не известно.
Он подал мне мысль. Убить его ничего не стоило, но
тогда дедуля стер бы меня в порошок, да и с шерифом при-
208
холилось считаться. Поэтому я сказал: «Ладно уж» — и
кивнул.
Господи, о чем только этот тип ни спрашивал! У ме¬
ня аж круги поплыли перед глазами. А он распалялся все
больше и больше.
—	Сколько лет твоему дедушке?
—	Понятия не имею.
—	Гомункулы, гм... Говоришь, он когда-то был рудо¬
копом?
—	Да не он, его отец,— сказал я.— На оловянных ко¬
пях в Англии. Только дедуля говорит, что в то время она
называлась Британия. На них тогда еще навели колдовскую
чуму. Пришлось звать лекарей... друнов? Друдов?
—	Друидов?
—	Во-во. Эти друиды, дедуля говорит, были лекарями.
В общем, рудокопы мерли как мухи по всему Корнуэллу,
и копи пришлось закрыть.
—	А что за чума?
Я объяснил ему, как запомнил из рассказов дедули,
и прохвессор страшно разволновался, пробормотал что-
то, насколько я понял, о радиоактивном излучении. Ужас,
какую околесицу он нес.
—	Искусственная мутация, обусловленная радиоактив¬
ностью! — говорит, а у самого глаза и зубы разгорелись.—
Твой дед родился мутантом. Гены и хромосомы перестро¬
ились в новую комбинацию. Да ведь вы, наверно, сверх¬
люди!
—	Нет уж,— возразил я.— Мы Хогбены. Только и
всего.
—	Доминанта, типичная доминанта. А у тебя вся
семья... э-э... со странностями?
—	Эй, легче на поворотах! — пригрозил я.
—	В смысле — все ли умеют летать?
—	Сам-то я еще не умею. Наверно, мы какие-то уро¬
ды. Дедуля у нас — золотая голова. Всегда учил, что нель¬
зя высовываться.
209

—	Защитная маскировка,— подхватил Гэлбрейт.— На
фоне косной социальной культуры отклонения от нормы
маскируются легче. В современном цивилизованном обще¬
стве вам было бы так же трудно утаиться, как шилу в меш¬
ке. А здесь, в глуши, вы практически невидимы.
—	Только папуля,— уточнил я.
—	О боже,—вздохнул он.—Скрывать такие невероят¬
ные природные способности... Представляете, что вы могли
бы совершить?
Вдруг он распалился пуще прежнего, и мне не очень-
то понравился его взгляд.
—	Чудеса,— повторял он.— Все равно, что лампу Алад¬
дина найти.
—	Хорошо бы вы от нас отвязались,— говорю.— Вы
и ваша комиссия.
—	Да забудь ты о комиссии. Я решил пока что занять¬
ся этим самостоятельно. При условиии, если ты будешь
содействовать. В смысле — поможешь мне. Согласен?
—	Не-а,— ответил я.
—	Тогда я приглашу сюда комиссию из Нью-Йорка,—
сказал он злорадно.
Я призадумался.
—	Ну,— сказал я наконец,— чего вы хотите?
—	Еще не знаю,— медленно проговорил он.— Я еще
не полностью охватил перспективы.
Но он готов был ухватить все в охапку. Сразу было ви¬
дать. Знаю я такое выражение лица.
Я стоял у окна, смотрел на улицу, и тут меня вдруг осе¬
нило. Я рассудил, что, как ни кинь, чересчур доверять про-
хвессору — вовсе глупо. Вот я и подобрался, будто нена¬
роком, к ружью и кое-что там подправил.
Я прекрасно знал, чего хочу, но если бы Гэлбрейт спро¬
сил, почему я скручиваю проволочку тут и сгибаю какую-
то чертовщину там, я бы не мог ответить. В школах не
обучался. Но твердо знал одно: теперь эта штучка срабо¬
тает как надо.
210
Прохвессор строчил что-то в блокноте. Он поднял глаза
и заметил меня.
—	Что ты делаешь? — спросил он.
—	Тут было что-то неладно,— соврал я.— Не иначе,
как вы тут мудрили с батарейками. Вот сейчас испы¬
тайте.
—	Здесь? — возмутился он.— Я не хочу возмещать
убытки. Испытывать надо в безопасных условиях.
—	Видите, вон там, на крыше, флюгер? — Я показал
пальцем.— Никто не пострадает; если мы в него нацелим¬
ся. Можете испытывать, не отходя от окна.
—	Это... это не опасно? — Ясно было, что у него руки
чешутся испытать ружье. Я сказал, что все останутся
в живых, он глубоко вздохнул, подошел к окну и неумело
взялся за приклад.
Я отодвинулся в сторонку. Не хотел, чтобы шериф меня
увидел. Я-то его давно приметил—он сидел на скамье
возле продуктовой лавки, через дорогу.
Все вышло, как я и рассчитывал. Гэлбрейт спустил
курок, целясь в флюгер на крыше, и из дула вылетели
кольца света. Раздался ужасающий грохот. Гэлбрейт по¬
валился навзничь, и тут началось такое столпотворение,
что передать невозможно. Вопль стоял по всему городку.
Ну, чуйствую, самое время сейчас превратиться в не¬
видимку. Так я и сделал. Гэлбрейт осматривал ружье,
когда в номер ворвался шериф Эбернати. А с шерифом
шутки плохи. У него был пистолет в руке и наручники
наготове: он отвел душу, изругав прохвессора последними
словами.
—	Я вас видел! — орал он.— Вы, столичные, думаете,
что вам здесь все сойдет с рук. Так вот, вы ошиба¬
етесь!
—	Сонк! — вскричал Гэлбрейт, озираясь по сторонам.
Но меня он, конечно, увидеть не мог.
Тут они сцепились. Шериф Эбернати видел, как Гэлб¬
211

рейт стрелял из ружья, й шерифу палец в рот не клади.
Он поволок Гэлбрейта по улице, а я, неслышно ступая,
двинулся следом. Люди метались, как угорелые. Почти все
прижимали руки к щекам.
Прохвессор продолжал ныть, что ничего не понимает.
—	Я все видел! — оборвал его Эбернати.— Вы прице¬
лились из окна — и тут же у всего города разболелись
зубы! Посмейте только еще раз сказать, будто вы не по¬
нимаете!
Шериф у нас умница. Он с нами, Хогбенами, давно
знаком и не удивляется, если иной раз творятся чудные
дела. К тому же он знал, что Гэлбрейт — ученый. Так
вот, получился скандал, люди доискались, кто виноват, и
я оглянуться не успел, как они собрались линчевать
Гэлбрейта.
Эбернати его увел. Я немножко послонялся по городку.
На улицу вышел пастор посмотреть на церковные окна —
они его озадачили. Стекла были разноцветные, и пастор
не мог понять, с чего это они вдруг расплавились. Я бы
ему подсказал. В цветных стеклах есть золото — его до¬
бавляют, чтобы получить красный тон.
В конце концов я подошел к тюрьме. Меня все еще
нельзя было видеть. Поэтому я подслушал разговор Гэлб¬
рейта с шерифом.
—	Все Сонк Хогбен,— повторял прохвессор.— Поверь¬
те, это он перестроил проектор!
—	Я вас видел,— отвечал Эбернати.— Вы все сделали
сами. Ой! — Он схватился рукой за челюсть.— Прекратите-
ка, да поживее! Толпа настроена серьезно. В городе поло¬
вина людей сходит с ума от зубной боли.
Видно, у половины городских в зубах были золотые
пломбы. То,-что сказал на это Гэлбрейт, меня не очень-
то удивило.
—	Я ожидаю прибытия комиссии из Нью-Йорка; се¬
годня же вечером позвоню в институт. Там за меня по¬
ручатся.
212
Значит, он всю дорогу собирался нас продать. Я как
чувствовал, что у него на уме.
—	Вы избавите меня от зубной боли — и всех осталь¬
ных тоже, а не то я открою двери и впущу линчевате¬
лей! — простонал шериф. И ушел прикладывать к щеке
пузырь со льдом.
Я прокрался обратно в коридор и стал шуметь, чтобы
Гэлбрейт услыхал. Я подождал, пока он не кончит ругать
меня на все корки. Напустил на себя глупый вид.
—	Видно я маху дал,— говорю.— Но могу все испра¬
вить.
—	Да ты уже наисправлял все достаточно.— Тут он ос¬
тановился.— Погоди. Как ты сказал? Ты можешь вылечить
эту... что это?
—	Я осмотрел ружье,— говорю.— Кажется, я знаю, где
напорол. Оно теперь настроено на золото, и все золото
в. городе испускает тепловые лучи или что-то в этом роде.
—	Наведенная избирательная радиоактивность,— про¬
бормотал Гэлбрейт очередную бессмыслицу.— Слушай. Вся
эта толпа... у вас когда-нибудь линчуют?
—	Не чаще раза-двух в год,— успокоил я.— И эти два
раза уже позади, так что годовую норму мы выполнили.
Жаль, что я не могу переправить вас к нам домой. Мы
бы вас запросто спрятали.
—	Ты бы лучше что-нибудь предпринял! — говорит.—
А не то я вызову из Нью-Йорка комиссию! Ведь тебе это
не очень-то по вкусу, а?
Никогда я не видел, чтобы человек с честным лицом
так нагло врал в глаза.
—	Дело верное,— говорю.— Я подкручу эту штуковину
так, что она в два счета погасит лучи. Только я не хочу,
чтобы люди связывали нас, Хогбенов, с этим делом. Мы
любим жить спокойно. Вот что, давайте я пойду в ваш
отель и налажу все как следует, а потом вы соберете тех,
кто мается зубами, и спустите курок.
—	Но... да, но...
213

Он боялся, как бы не вышло еще хуже. Но я его угово¬
рил. На улице бесновалась толпа, так что долго уговари¬
вать не пришлось. В конце концов я плюнул и ушел, но
вернулся невидимый и подслушал, как Гэлбрейт уславли¬
вается с шерифом.
Они между собой поладили. Все, у кого болят зубы,
соберутся и рассядутся в мэрии. Потом Эбернати при¬
ведет прохвессора с ружьем и попробует всех вылечить.
—	Прекратится зубная боль?— настаивал шериф.—
Точно?
—	Я... вполне уверен, что прекратится.
Эбернати уловил его нерешительность.
—	Тогда уж лучше испробуйте сначала на мне. Я вам
не доверяю.
Видно, никто никому не доверял.
Я прогулялся до отеля и кое-что изменил в ружье.
И тут я попал в переплет. Моя невидимость истощилась.
Вот ведь как скверно быть подростком.
Когда я стану на сотню-другую лет постарше, то буду
оставаться невидимым, сколько влезет. Но пока я еще
не очень-то освоился. Главное, я теперь не мог обойтись
без помощи, потому что должен был сделать одно дело,
за которое никак нельзя браться у всех на глазах.
Я поднялся на крышу и мысленно окликнул Крошку
Сэма. Когда настроился на его мозг, попросил вызвать
папулю и дядю Леса. Немного погодя с неба спустился
дядя Лес; летел он тяжело, потому что нес папулю. Папуля
ругался. Они насилу увернулись от коршуна.
—	Зато никто нас не видел,— утешил его дядя Лес.—
По-моему.
—	У городских сегодня своих хлопот полон рот,—
ответил я.— Мне нужна помощь. Прохвессор обещал одно,
а сам затевает напустить сюда комиссию и всех нас об¬
следовать.
—	В таком случае ничего не поделаешь. Нельзя же
кокнуть этого типа. Дедуля запретил.
214
Тогда я сообщил им свой план. Папуля невидимый,
ему все это будет легче легкого. Потом мы провертели
в крыше дырку, чтобы подсматривать и заглянули в номер
Гэлбрейта. И как раз во-время. Шериф уже стоял там
с пистолетом в руке (так он ждал), а прохвессор, позе¬
ленев, наводил на Эбернати ружье. Все прошло без сучка,
без задоринки. Гэлбрейт спустил курок, из дула выско¬
чило пурпурное кольцо света, и все. Да еще шериф открыл
рот и сглотнул слюну.
—	Ваша правда! Зуб не болит!
Гэлбрейт обливался потом, но делал вид, что все идет
по плану.
—	Конечно, действует,— сказал он.— Естественно. Я
же говорил.
—	Идемте в мэрию. Вас ждут. Советую вылечить всех,
иначе вам не поздоровится.
Они ушли. Папуля тайком двинулся за ними, а дядя Лес
подхватил меня и полетел следом, держась поближе к
крышам, чтобы нас не заметили. Вскоре мы расположи¬
лись у одного из окон мэрии и стали наблюдать.
Таких страстей я еще не видел, если не считать лон¬
донской чумы. Зал был битком набит, люди катались от
боли, стонали и выли. Вошел Эбернати с прохвессором.
Прохвессор нес ружье — и все завопили еще громче.
Гэлбрейт установил ружье на сцене, дулом к публике,
шериф снова вытащил пистолет, велел всем замолчать
и обещал, что сейчас у всех зубная боль пройдет.
Я папулю, ясное дело, не видел, но знал, что он на сце¬
не. С ружьем творилось что-то немыслимое. Никто не за¬
мечал, кроме меня, но я-то следил внимательно. Папуля,—
конечно, невидимый,— вносил кое-какие поправки. Я ему
все объяснил, но он и сам не хуже меня понимал, что к чему.
И вот он скоренько наладил ружье, как надо.
А что потом было — конец света. Гэлбрейт прицелился,
спустил курок, из ружья вылетели кольца света, на этот
раз желтые. Я попросил папулю выбрать такую дальность,
215

чтобы за пределами мэрии никого не задело. Но внутри...
Что ж, зубная боль у них прошла. Ведь не может чело¬
век страдать от золотой пломбы, если никакой пломбы
у него и в помине нет.
Теперь ружье было налажено так, что действовало на
все неживое. Дальность папуля выбрал точка в точку.
Вмиг исчезли стулья и часть люстры. Публика сбилась
в кучу, поэтому ей худо пришлось. У колченогого Джеф¬
фа пропала не только деревянная нога, но и стеклянный
глаз. У кого были вставные зубы, ни одного не осталось.
Многих словно наголо обрили.
И платья ни на ком я не видел. Ботинки ведь нежи¬
вые, как и брюки, рубашки, юбки. В два счета все в зале
оказались в чем мать родила. Но это уже пустяк, зубы-то
у них перестали болеть, верно?
Часом позже мы сидели дома — все, кроме дяди Ле¬
са,— как вдруг открывается дверь и входит дядя Лес, а за
ним, шатаясь,— прохвессор. Вид у Гэлбрейта был самый
жалкий. Он опустился на пол, тяжело, с хрипом дыша
и тревожно поглядывая на дверь.
—	Занятная история,— сказал дядя Лес.— Лечу это
я над окраиной городка и вдруг вижу: бежит прохвессор,
а за ним целая толпа, и все замотаны в простыни. Вот я его
и прихватил. Доставил сюда, как ему хотелось.
И мне подмигнул.
—	О-о-о-х! — простонал Гэлбрейт.— А-а-а-х! Они сюда
идут?
Мамуля подошла к двери.
—	Вон сколько факелов лезут в гору,— сказала она.—
Не к добру это.
Прохвессор свирепо глянул на меня.
—	Ты говорил, что можешь меня спрятать! Так вот,
теперь прячь! Все из-за тебя!
—	Чушь,— говорю.
—	Прячь, иначе пожалеешь! — завизжал Гэлбрейт.—
Я... я вызову комиссию сюда.
216
—	Ну, вот что,— сказал я.— Если мы вас укроем, обещае¬
те забыть о комиссии и оставить нас в покое?
Прохвессор пообещал.
—	Минуточку,— сказал я и поднялся в мезонин к де¬
дуле. Он спал.
—	Как, дедуля? — спросил я.
С секунду он прислушивался к Крошке Сэму.
—	Прохвост лукавит,— сказал он вскоре.— Желает
всенепременно вызвать ту шелудивую комиссию, вопреки
всем своим посулам.
—	Может, не стоит его прятать?
—	Нет, отчего же,— сказал дедуля.— Хогбены дали сло¬
во — больше не убивать. А укрыть беглеца от преследо¬
вателей — право же, дело благое.
Может быть, он подмигнул. Дедулю не разберешь.
Я спустился по лестнице. Гэлбрейт стоял у двери — смот¬
рел, как в гору взбираются факелы.
Он в меня так и вцепился.
—	Сонк! Если ты меня не спрячешь...
—	Спрячу,— ответил я.— Пшли.
Отвели мы его в подвал...
Когда к нам ворвалась толпа во главе с шерифом
Эбернати, мы прикинулись простаками. Позволили пере¬
рыть весь дом. Крошка Сэм и дедуля на время стали не¬
видимыми, их никто не заметил. 11, само собой, толпа не
нашла никаких следов Гэлбрейта. Мы его хорошо укрыли,
как и обещали.
С тех пор прошло несколько лет. Прохвессор как сыр
в масле катается. Но только нас он не обследует. Порой
мы вынимаем его из бутылки, где он хранится, и обсле¬
дуем сами.
А бутылочка-то ма-ахонькая!

Клиффорд Саймак
♦
ВЕДРО АЛМАЗОВ
Полиция задержала дядюшку Джорджа, когда в три
часа утра он шел по Элм-стрит. Он брел посреди улицы,
пошатываясь и что-то бормоча себе под нос. А главное
с него текло так, словно он только что побывал под страш¬
ным ливнем, хотя у нас в округе вот уже три месяца не
было намека на дождь и пожелтевшая кукуруза в полях
годилась разве что в печку. Под мышкой дядюшка
Джордж держал большую картину, а в руке — ведро, до
краев полное алмазов. Он шествовал без ботинок, в одних
носках. Когда дежурный полицейский Элдвин Сондерс ос¬
тановил старика и спросил, что с ним происходит, дядюш¬
ка Джордж в ответ пробормотал что-то нечленораздельное.
Он, видимо, был здорово на взводе.
Именно поэтому Элдвин доставил его в полицейский
участок, и только там кто-то обратил внимание на его от¬
топыривающиеся карманы. Естественно, полицейские вы¬
вернули их и разложили содержимое на столе. Когда же
они повнимательнее осмотрели все это добро, сержант Стив
О’Доннел тут же позвонил шерифу Чету Бэрнсайду за ука¬
заниями, что делать дальше. Шериф, отнюдь не в восторге,
что его подняли среди ночи, приказал до утра запереть
дядюшку Джорджа в камере, что и было исполнено. Ко¬
нечно, трудно в чем-нибудь винить шерифа. Из года в год
старик доставлял достаточно неприятностей и хлопот по¬
лиции Уиллоу-Гроув.
Но стоило дядюшке Джорджу попасть в камеру, немно¬
218
го очухаться и разобраться, что к чему, как он тут же
схватил стул и принялся дубасить в решетчатую дверь,
крича, что эти подонки опять все подстроили, наплевав
на его законные конституционные права свободного и доб¬
ропорядочного гражданина.
—	Вы обязаны дать мне позвонить! — что есть мочи
вопил дядюшка Джордж.— Вы еще пожалеете, когда я
выйду на свободу и подам на всех вас в суд за несправед¬
ливый арест.
Он настолько всем надоел своим криком, что они от¬
крыли камеру и разрешили ему подойти к телефону.
Конечно же, как и всегда, звонок был ко мне.
—	Кто там еще? — Элси проснулась и села в кровати.
—	Твой дядюшка Джордж,— сказал я.
—	Так я и знала! — воскликнула жена.— Стоило те¬
тушке Мирте уехать в Калифорнию навестить родствен¬
ников, и он снова принялся за старое.
—	Ладно, что там приключилось на этот раз? — спросил
я дядюшку.
—	Почему ты говоришь со мной таким тоном, Джон? —
обиженно ответил он.— Я тебе звоню всего раз или два
в году. Какой смысл иметь в семье адвоката, если...
—	Может быть, ты все-таки перейдешь к делу? — пре¬
рвал я.— Что случилось?
—	На этот раз они у меня попляшут! С правами они
попались, как миленькие. Будь спокоен, на этот раз тебе
будет уплачено сполна. Все, что с них присудят, разделим
пополам. Я ничего не сделал. Я просто шел по улице, когда
появился этот подонок и потащил меня в каталажку.
Я не шатался и не пел. Я не нарушал порядка. Послушай,
Джон, разве человек не имеет права ходить по улицам,
хотя бы и в полночь...
—	Сейчас приеду,— вновь перебил я его.
—	Долго там не торчи,— заметила Элси.— У тебя
завтра в суде трудный день.
—	Ты что, смеешься? — Я не сдержался.— Раз по¬
219

явился дядюшка Джордж, считай, что день потерян.
Когда я подъехал к полицейскому участку, все уже
были в сборе. Дядюшка Джордж сидел за столом, на ко¬
тором высилось ведро с алмазами и лежала куча отобран¬
ных у него вещей. К ножке стола была прислонена кар¬
тина. Шериф прибыл в участок за несколько минут до
меня.
—	Итак,— сказал я,— перейдем к делу. В чем его об¬
виняют?
—	Пока нам не требуется никаких обвинений.
Шериф до сих пор злился, что его подняли с постели
посреди ночи.
—	Вот что, Чет,— сказал я,— не пройдет и нескольких
часов, как тебе потребуется официальное обвинение, да
еще как. Так что советую подумать над этим сейчас.
—	Я предпочитаю подождать, что скажет Чарли.
Он имел в виду прокурора Чарли Нивинса.
—	Ладно, раз нет обвинения, то каковы хотя бы об¬
стоятельства ареста?
—	Этот Джордж тащил ведро алмазов. А теперь ты
мне ответь, где он их добыл?
—	Возможно, это вовсе не алмазы,— предположил я.—
Ты в этом уверен?
—	Утром, когда Гарри откроет свою лавочку, мы при¬
гласим его посмотреть.
Гарри был ювелиром, который держал магазинчик на
другой стороне площади.
Я подошел к столу и взял несколько камней. Конечно,
я не ювелир, но мне они показались настоящими алма¬
зами. Камни были превосходно отшлифованы, и их гра¬
ни так и горели, когда на них падал свет. Некоторые были
с кулак величиной.
—	Даже если это алмазы, при чем здесь арест? Я что-
то не слышал о законе, который запрещал бы человеку
носить алмазы в ведре.
220
—	Вот, вот, выложи-ка им, Джон! — обрадовался дя¬
дюшка Джордж.
—	Помолчи,— сказал я,— и вообще не суйся не в свое
дело, раз уж я им занялся.
—	Но ведь у Джорджа сроду не водилось никаких
алмазов,— не сдавался шериф.— Должно быть, они кра¬
деные.
—	Значит, вы обвиняете его в краже?
—	Ну, не то чтобы, вот так, сразу,— шериф держался
не слишком уверенно.— У меня пока нет доказательств.
—	А потом еще эта картина,— вставил Элвин Сон¬
дерс.— Сдается мне, весьма ценная. Похоже, кого-то из
старых мастеров.
—	Удивительное дело,— сказал я,— не скажет ли мне
кто-нибудь из вас, где в Уиллоу-Гроув можно было бы
украсть картину, принадлежавшую кисти старого мастера,
или же ведро алмазов?
Тут они, конечно, притихли. В нашем Уиллоу-Гроув,
если у кого и можно найти порядочную картину, то только
у банкира Эймоса Стивенса, который привез одну, когда
ездил в Чикаго. Впрочем, с его познаниями в искус¬
стве, не исключено, что ему всучили подделку.
—	И все-таки, согласитесь, тут что-то не то,— вздох¬
нул шериф.
—	Возможно, но я сомневаюсь, что этого достаточно,
чтобы держать человека в тюрьме.
—	Дело даже не столько в картине или алмазах,—
шериф был явно озабочен,— сколько в остальном добре.
Из-за него-то мне и сдается, что дело нечистое. Взгляни-
ка сам.
Он взял со стола какую-то штуковину и протянул мне.
—	Осторожно,— предупредил он,— один конец у нее
очень горячий.
Вещица была около фута длиной и по форме напоми¬
нала песочные часы из прозрачного пластика. Узенькая
в центре, она расширялась к полым концам. В середину
221

был вставлен небольшой, по-видимому, металлический прут.
Один его конец рдел, как раскаленное железо, и когда
я поднес ладонь к открытой полости, то почувствовал
дуновение горячего воздуха. Другой же конец, белый, был
покрыт кристалликами. Я повернул непонятное приспособ¬
ление.
—	Смотри, не вздумай до него дотронуться,— предупре¬
дил шериф.— Палец примерзнет. Видишь, на нем лед.
Я осторожно положил вещицу на стол.
—	Как ты думаешь, что это такое? — спросил шериф.
—	Откуда мне знать.
Я действительно не имел ни малейшего представления.
Физика никогда не была в числе моих любимых предметов,
к тому же я давно забыл даже то немногое, что когда-то
учил в школе. И все же я готов был голову дать на отсе¬
чение, что лежавшая на столе штуковина не могла су¬
ществовать в природе. Тем не менее вот она перед нами:
один конец раскален, другой — холоднее льда.
—	А как тебе нравится это? — шериф взял в руки не¬
большой треугольник из тонких прутиков металла или
пластика,— по-твоему, что это такое?
—	Что это такое? Ну просто...
—	Просто? Попробуй-ка просунуть в него палец.
В голосе шерифа послышалось настоящее торжество.
Я попытался выполнить его указание, но из этого ничего
не вышло. Внутри треугольника была пустота. Во всяком
случае мой палец не встретил никакого препятствия,
и все же я не мог продвинуть его ни на миллиметр, слов¬
но треугольник был заполнен невидимым и неощутимым,
но твердым, как сталь, веществом.
—	Разреши-ка взглянуть, в чем там дело,— попросил я.
Шериф охотно передал мне загадочную вещицу. Я под¬
нял ее так, чтобы свет от лампочки проходил через са¬
мый центр. Ничего. Я вертел треугольник и так и этак, но
не обнаружил даже намека на какую-нибудь прозрачную
222
пластинку. Но всякий раз, когда я пытался просунуть палец
через отверстие, что-то его не пускало.
Дело кончилось тем, что я положил треугольник на
стол рядом со штуковиной, похожей на песочные часы.
—	Хватит, или еще показать? — осведомился шериф.
Я мотнул головой.
—	Согласен, Чет, я ни черта во всем этом не понимаю,
и все-таки это еще не основание держать Джорджа под
замком.
—	Он останется здесь, пока я не поговорю с Чарли,—
заупрямился шериф.
—	Надеюсь, ты понимаешь, что, как только откроется
суд, я явлюсь сюда с постановлением о его освобождении.
—	Знаю, Джон.— Спорить с шерифом было явно бес¬
полезно.— Конечно, ты отличный адвокат, но я просто
не могу отпустить Джорджа.
—	В таком случае составьте заверенную опись всех
вещей, которые вы отобрали у него. Я отсюда не уйду, пока
не удостоверюсь, что они заперты в сейфе.
—	Но...
—	Теоретически, все это собственность Джорджа.
—	Это невозможно, ты же сам знаешь, Джон, что это
немыслимо. Ну посуди сам, где он, черт побери, мог до¬
стать...
—	До тех пор, пока вы не не докажете, что он украл
эти вещи у какого-то конкретного лица, по закону они
принадлежат ему. Человек вовсе не обязан предоставлять
доказательства того, где он приобрел свою собственность.
— Ладно, ладно,— согласился шериф,— я составлю
опись, вопрос только, как называть все эти штуковины.
Ну, это была уже его забота.
—	А сейчас мне надо обсудить с моим клиентом неко¬
торые вопросы наедине,— сказал я.
Немного поспорив и поворчав, шериф открыл комнату
для свидания с арестованными.
—	Итак, Джордж, расскажи, что же все-таки с тобой
223

произошло. Я имею в виду все-все. И постарайся по по¬
рядку.
Джордж понял, что я не шучу. К тому же он давно
убедился, что лгать мне бесполезно: я все равно всегда
на чем-нибудь ловил его в таких случаях.
	Ты, конечно, знаешь, что Мирта уехала,— начал он.
—	Да-	.
—	И ты знаешь, что когда ее нет, я позволяю сеое
немного развлечься, пропустить рюмочку-другую, и в кон¬
це концов влипаю в какую-нибудь историю. На этот раз
я дал себе слово, что не возьму и капли в рот и обойдусь
без всяких там неприятностей. Бедняжке Мирте из-за меня
и так уже изрядно досталось, вот я и решил доказать, что
вполне могу держаться в рамках приличия. Сижу это
я вчера вечером в гостиной. В одних носках	ботинки
я снял. Включил телевизор, смотрю бейсбол. Знаешь,
Джон, если бы «Близнецы» нашли себе стоппера получ¬
ше, на будущий год у них могли бы быть шансы. Конечно,
кроме стоппера им нужна еще и отбивка поприличнее,
да пару-тройку левшей не мешало бы...
—	Не отвлекайся,— прервал я.
—	Да, так вот, сижу я тихо-мирно, смотрю игру. Ну,
пиво потихоньку потягиваю. Я притащил полдюжины, и у
меня как раз пятая бутылка кончалась...
—	А мне показалось, что ты дал себе обещание не
пить.
	 Конечно, Джон, чтоб мне провалиться! Так ведь это
же было пиво. Я его могу целый день дуть, и ни в одном
глазу.
—	Хорошо, продолжай.
	 Значит, я и говорю, сижу, пью пиво. Шел седьмой
период, «Янки» уже двоих провели, и вдруг Ментл ка...
__ Да черт с ней, с игрой! — не выдержал я.— Я хочу
знать, что приключилось с тобой. Ведь влип-то ты, а не
какой-то Ментл.
—	А больше ничего и не было. Как раз в седьмом пе
224
риоде Ментл вдарил с лета, а потом смотрю: иду это я по
улице, а из-за угла выныривает полицейская машина.
—	Ты хочешь сказать, что не помнишь, что произошло
в промежутке? Что не знаешь, откуда у тебя оказалось
ведро алмазов, картина и все прочее.
Джордж покачал головой.
Я тебе рассказываю все, как было. Больше ничего
не помню. Я бы не стал тебе врать. Нет смысла, все равно
ты на чем-нибудь подловишь.
Некоторое время я молча разглядывал дядюшку Джор¬
джа. Расспрашивать его дальше было без толку. Возмож¬
но, он рассказал правду, хотя, скорее всего, и не всю,
но, чтобы вытянуть из него остальное, у меня сейчас не
было времени.
—	Ладно,— сказал я,— пусть пока будет так, как ты
говоришь. А теперь возвращайся к себе в камеру, и чтоб
было тихо. Веди себя прилично. Часам к девяти я вернусь
и постараюсь выцарапать тебя отсюда. Ни с кем не раз¬
говаривай, Не отвечай ни на какие вопросы. Ничего не
объясняй и не рассказывай. Если будут приставать и на¬
стаивать, скажи, что я запретил тебе говорить.
—	Мне оставят алмазы?
—	Трудно ручаться, может, это вовсе и не алмазы.
—	Но ты же сам потребовал, чтобы составили опись.
—	Ну и что из того? Я не могу гарантировать, что за¬
ставлю их вернуть отобранное.
—	Послушай, Джон, у меня во рту пересохло, сил
больше нет...
—	Нет, и не надейся.
—	Ну, всего бутылочки три-четыре пивка, а? От них
не будет никакого вреда. Так, глотку промочить. Человек
не может опьянеть от нескольких бутылок пива. Я вчера
вовсе не был пьян. Клянусь, ни в одном глазу...
—	Где я тебе достану пива среди ночи?
—	У тебя в холодильнике всегда несколько бутылок
припрятано. А ехать каких-нибудь шесть кварталов.
225

— Так и быть, я поговорю с шерифом.
Шериф не имел ничего против: ладно, пусть дядюшка
Джордж хлебнет пива, ничего страшного не случится.
Из-за купола здания суда выглядывал краешек луны.
В свете раскачивающейся на ветру лампы то возникал,
то скрывался во тьме памятник Неизвестному солдату
в центре. Я поднял голову: на небе ни облачка. О дожде
не могло быть и речи. Скоро наступит утро, взойдет солн¬
це, и опять на полях будет сохнуть кукуруза, а фермеры
будут с тревогой следить, как насосы, фыркая и кашляя
от натуги, с трудом выплевывают в деревянные корыта
тонкие струйки воды, которой все равно не хватит, чтобы
как следует напоить скот.
На газоне перед зданием суда возились пять-шесть со¬
бак. Выпускать их на улицы было запрещено, но никто
из жителей Уиллоу-Гроув не обращал внимания на этот
запрет в надежде, что собаки успеют вернуться домой
раньше, чем Вирджил Томпсон, городской собачник, вый¬
дет на промысел.
Я сел в машину, поехал к себе, взял из холодильника
четыре бутылки пива и отвез их дядюшке Джорджу в по¬
лицию, после чего снова вернулся домой.
Часы показывали половину пятого утра. Я решил, что
нет смысла ложиться, сварил кофе и начал жарить яични¬
цу. Услышав, как я громыхаю на кухне посудой, Элси
спустилась вниз. Пришлось добавить пару яиц и на ее долю.
Потом мы уселись за стол и принялись обсуждать случив¬
шееся.
Дядюшка Джордж уже не раз попадал во всякого рода
истории, впрочем не очень серьезные, и мне всегда удава¬
лось уладить дело. Он вовсе не был забулдыгой, напро¬
тив, в городе его любили за честность и незлобивый
характер. Он держал свалку на окраине города и умуд¬
рялся жить на мизерную плату, которую взимал с тех,
кто прибегал к его услугам. Мусор он отправлял на за¬
226
болоченный участок неподалеку, а всякую дребедень, ко¬
торая еще на что-то годилась, тщательно отбирал и за¬
тем продавал по дешевке. Конечно, это было не слишком
прибыльное процветающее предприятие, но, во всяком слу¬
чае, дядюшка Джордж имел свое дело, а в таком малень¬
ком городишке, как наш Уиллоу-Гроув, это кое-что зна¬
чило.
Но вещицы, которые обнаружили у него на сей раз,
были совершенно иного рода, и это-то меня беспокоило.
Где он мог их заполучить?
—	Тебе не кажется, что следует позвонить тетушке
Мирте? — озабоченно спросила Элси.
- Не сейчас. От нее все равно проку не будет.
Единственное, на что она способна, так это причитать
и заламывать руки.
—	Что ты собираешься предпринять?
Прежде всего нужно найти судью Бенсона и по¬
дучить от него постановление об освобождении Джорджа.
Если Чарльз Нивинс не придумает каких-нибудь основа¬
ний для продления ареста, хотя это и маловероятно. По
крайней мере, сейчас.
Увы, утром мне так и не удалось получить постанов¬
ления. Я уж совсем было собрался поехать в суд и отыс¬
кать судью Бенсона, как моя секретарша Дороти Инглез,
суровая старая дева, сообщила, что меня просит к теле¬
фону Чарли Нивинс.
Не успел я взять трубку, как прокурор, не дав мне даже
поздороваться, начал кричать:
Не вздумай отмалчиваться! Лучше говори сразу, как
ты это устроил?
—	Что устроил?
Как помог Джорджу удрать из камеры?
Но ведь он в полиции! Когда я уезжал, он сидел
иод замком, и я как раз собирался к судье...
Ну так вот, его там давно уже нет! — надрывался
Чарли.— Дверь заперта, а он исчез. Единственное, что
227

от него осталось, это четыре пустые бутылки из-под пива,
выстроенные в ряд на полу.
—	Послушай, Чарли, ты же меня знаешь. Так вот, по¬
верь, я не имею ровно никакого отношения ко всей этой
истории.
—	Конечно, я тебя знаю. Нет такой грязной проделки...
От возмущения он даже подавился и закашлялся. И по¬
делом ему. Из всех крючкотворов-законников в нашем
штате Чарли Нивинс самый несносный.
—г Если ты намерен отдать приказ о задержании Джор¬
джа как беглеца, то не забывай об отсутствии оснований
для его первоначального ареста.
—	Какие, к черту, основания! Достаточно одного вед¬
ра алмазов.
—	Если они подлинные.
—	Это самые настоящие алмазы, будь спокоен. Гарри
Джонсон смотрел их сегодня утром. Так вот, он ут¬
верждает, что нет ни малейшего сомнения в их подлин¬
ности. Вся загвоздка, по его словам, только в том, что на
Земле таких огромных алмазов нет. Да и по чистоте с ни¬
ми ни один не сравнится.
Чарли на мгновение умолк, а затем произнес хрип¬
лым топотом:
—	Послушай, Джон, скажи честно, что происходит?
Я никому...
—	Я и сам не знаю, что тут творится.
—	Но ты же беседовал с Джорджем, и он заявил ше¬
рифу, что ты приказал ему не отвечать ни на какие воп¬
росы.
—	Обычная юридическая процедура,— сказал я.— Про¬
тив этого тебе нечего возразить. И еще одно. Ты отвеча¬
ешь за то, чтобы алмазы ненароком не исчезли. Я за¬
ставил Чета составить и подписать опись, и поскольку
не выдвинуто обвинение...
—	А как насчет бегства из участка?
—	Сначала еще нужно доказать, что арест был про¬
228
изведен на законных основаниях.
Чарли грохнул трубкой, а я уселся в кресло и попы¬
тался привести факты в порядок. Однако все происшед¬
шее казалось слишком фантастичным, чтобы в нем можно
было толком разобраться.
—	Дороти! — позвал я секретаршу.
Она просунула голову в дверь, всем своим видом вы¬
казывая неодобрение. Судя по всему она уже слышала,—
как, впрочем, и весь город — о том, что произошло, и к
тому же была вообще весьма невысокого мнения о дя¬
дюшке Джордже. Наши с ним отношения вызывали V нее
недовольство, и она не упускала возможности подчерк¬
нуть, что он стоил мне немалых денег и времени без ка¬
кой-либо надежды на компенсацию. Эго, конечно, соот¬
ветствовало истине, но нельзя же ожидать от владельца
городской свалки, чтобы он платил адвокату баснослов¬
ный гонорар. А кроме всего прочего Джордж ведь при¬
ходился Элси дядюшкой.
—	Дороти, свяжись с Кэлвином Россом из института
искусств в Миннеаполисе, он мой старый друг.
Банкир Эймос Стивенс ворвался в комнату словно ме¬
теор. Он промелькнул мимо Дороти прежде, чем она успела
вымолвить слово.
—	Джон, ты знаешь, что у тебя там?
—	Нет, не знаю. Может, ты мне расскажешь?
—	Это же Рембрандт!
—	А, ты имеешь в виду ту картину?
- Как, по-твоему, где Джордж раздобыл Рембрандта?
Ведь картины этого художника на дороге не валяются,
их только в музеях и увидишь.
—	Скоро мы все это выясним,— я поспешил успоко¬
ить Стивенса, единственного эксперта по вопросам искус¬
ства в Уиллоу-Гроув.— Мне сейчас должны звонить, и...
В дверях опять показалась голова Дороти:
Мистер Росс на проводе.
Я взял трубку и почувствовал некоторую неловкость.
229

С Кэлом Россом мы не виделись лет пятнадцать, и я даже
не был уверен, что он меня помнит. Но все же я назвал
себя и непринужденным тоном начал разговор, словно мы
только вчера вместе завтракали. Впрочем, и он меня при¬
ветствовал в том же духе.
Затем я перешел к делу:
—	Кэл, у нас тут есть одна картина, по-моему, тебе
не мешало бы на нее взглянуть. Кое-кто считает ее старин¬
ной. Возможно, она даже принадлежит кисти одного из
старых мастеров. Понятно, это может показаться тебе не¬
вероятным, но...
—	Где, ты говоришь, находится эта картина?
—	Здесь, в Уиллоу-Гроув.
—	Ты ее видел?
—	Взглянул разок, но мне трудно...
—	Скажи ему, что это Рембрандт,— свирепо шептал
Стивенс.
—	Кто ее владелец?
—	Пока практически никто. Она находится в полицей¬
ском участке.
—	Джон, признайся честно, не намереваешься ли ты
втянуть меня в какую-нибудь историю? Может быть, я
тебе понадобился как свидетель-эксперт?
—	Об этом речь не идет, хотя в какой-то мере твоя
помощь связана с делом, которым я сейчас занимаюсь.
Возможно, мне удастся договориться, чтобы тебе запла¬
тили за...
— Скажи ему,— не унимался Стивенс,— что это Рем¬
брандт!
—	Там, кажется, кто-то говорит о Рембрандте? — спро¬
сил Кэл.
—	Да нет, никто точно этого не знает.
—	Ну что ж, возможно, я сумею к вам выбраться.
Кэл явно заинтересовался. Или, пожалуй точнее, был
заинтригован.
—	Я найму самолет, чтобы тебя доставили прямо
230
в Уиллоу-Гроув,— пообещал я.
—	Неужели дело настолько важно?
—	Откровенно говоря, Кэл, я и сам толком не знаю.
Мне хотелось бы услышать твое мнение.
—	Ладно, договаривайся насчет самолета и позвони
мне. Через час я могу быть в аэропорту.
—	Спасибо, Кэл. Я тебя встречу.
Я заранее знал, что Элси будет на меня дуться, а До¬
роти придет в негодование. Какому-то адвокату в таком
заштатном городке, как наш, нанимать самолет было яв¬
ным сумасбродством. Но если нам удастся выцарапать
алмазы, или хотя бы часть их, плата за самолет пока¬
жется такой мелочью, о которой и говорить не стоит.
Правда, я не был полностью уверен, что Гарри Джонсон
сумеет отличить настоящий алмаз от поддельного, даже
если увидит его. Конечно, ему приходилось торговать ал¬
мазами в своей лавчонке, но я подозреваю, что он просто
верил какому-нибудь оптовому поставщику на слово, что
это действительно алмазы.
—	С кем это ты говорил? — спросил Стивенс.
Я рассказал ему, кто такой Кэлвин Росс.
—	Тогда почему ты не сказал ему, что это Рембрандт? —
набросился на меня банкир.— Неужели ты не веришь, что
кого-кого, а уж Рембрандта я всегда могу отличить?
Я чуть было не сказал ему, что именно это и имел
в виду, но вовремя спохватился: не исключено, что в буду¬
щем мне еще не раз придется обращаться к нему за кре¬
дитом.
—	Послушай, Эймос,—схитрил я,— мне просто не хо¬
телось бы раньше времени влиять на его заключение. Как
только он прибудет сюда и взглянет на картину, он, без
сомнения, увидит, что это Рембрандт.
Моя уловка несколько утешила банкира. Затем я вы¬
звал Дороти и попросил ее договориться о самолете для
Кэла. С каждым моим словом ее тонкогубый рот все
231

больше поджимался, а лицо приобретало не просто кис¬
лое, а прямо-таки уксусное выражение. Не будь при этом
Эймоса, она бы не преминула прочитать мне нотацию о том,
как пагубно швыряться деньгами.
Глядя на Дороти, я мог понять, почему она получала
огромное наслаждение на слетах Приверженцев Очищения,
которые каждое лето, словно грибы после дождя, рожда¬
лись в Уиллоу-Гроув и окрестных городках. Она не про¬
пускала ни одного из них, неважно, какая община или
секта была организатором, стоически высиживала часами
на жестких скамьях в летнюю жару, неизменно бросала
монетку на тарелку для сбора пожертвований и с огром¬
ным удовлетворением выслушивала всю эту болтовню
о грешниках и адском огне. Она постоянно уговаривала
меня посетить такое собрание, причем у меня сложи¬
лось впечатление, что, по ее глубокому убеждению, это
пошло бы мне только на пользу. Но до сих нор я успешно
противостоял всем ее атакам,
— Вы опоздаете в суд,— в голосе Дороти сквозило яв¬
ное неодобрение,— а ведь сегодня слушается цело, на ко¬
торое вы затратили столько времени.
Это нужно было понимать так, что мне не следовало
бы зря тратить время на дядюшку Джорджа.
Пришлось отправиться в суд.
Во время перерыва я позвонил в полицию, но дядюшки
Джорджа там не было и в помине. В три часа пришла До¬
роти с. сообщением о том, что Колвин Росс прибудет
в пять. Я попросил ее позвонить Элси и предупредить,
что к обеду у нас будет гость, который, возможно, оста¬
нется ночевать. Дороти промолчала, но по ее глазам я про¬
читал, что она считает меня зверем, и будет только спра¬
ведливо, если в один прекрасный день Элси соберется
и уйдет от меня.
В пять часов я встретил Кала на аэродроме. К тому
времени там уже собралась изрядная толпа. Люди ка¬
ким-то образом пронюхали с- приезде эксперта, который
232
даст свое суждение о картине, чудом попавшей в руки
Джорджа Уэгмора.
Кэл здорово постарел и выглядел еще более важным,
чем я его помнил. Но, как и раньше, он был вежлив
и так же поглощен своим искусством. Больше того, я сра¬
зу же увидел, что он не па шутку взволнован. Возможность
открытия давно утерянного полотна, представляющего хоть
какую-то ценность — насколько я понимаю,— мечта каж¬
дого искусствоведа.
Я оставил машину на площади и мы отправились
с Колом в полицию, где я познакомил его с нашими блю¬
стителями порядка. Чет сказал, что о Джордже по-преж¬
нему нет ни слуху, ни. духу.
После недолгих препирательств он достал картину и по¬
ложил ее на стол прямо под лампой.
Кал подошел взглянуть на нее и вдруг замер, словно
сеттер в стойке, заметивший перепелку. Он стоял и смот¬
рел, не произнося ни слова, а мы, столпившись вокруг,
старались не слишком сопеть от нетерпения.
Наконец Кол достал из кармана лупу, наклонился над
полотном и принялся изучать его дюйм за дюймом. Про¬
шло еще немало томительных минут, прежде чем он вы¬
прямился и обратился ко мне:
—	Джон, подержи, пожалуйста, полотно вертикально...
Я поднял картину, и Кол отступил на несколько шагов
и вновь принялся рассматривать. Затем он наклонился
немного в сторону, потом в другую, все так же не спуская
с картины глаз, вновь приблизился к столу и взялся за
лупу. Наконец он выпрямился и обратился к Чету:
—	Весьма вам признателен. Будь я на вашем месте,
я бы собрал для охраны этой картины все ваши наличные
силы.
Чет просто умирал от нетерпения, так ему хотелось
знать мнение Кэла, но я предусмотрительно решил не да¬
вать ему возможности задавать вопросы, хоть и не сомне¬
вался, что Кэл не станет особо распространяться. По¬
233

этому я поспешил увести Кэла на улицу и втолкнуть в ма¬
шину, где некоторое время мы сидели молча, уставившись
друг на друга.
—	Если только мне не изменяет зрение, и я вдруг не
позабыл все, что знал о живописи, это картина Тулуз-
Лотрека «Кадриль в Мулен-Руж».
Значит, это все-таки был не Рембрандт! Мне бы следо¬
вало об этом догадаться. Хорош же знаток искусства
Эймос Стивенс!
—	Готов дать голову на отсечение,— Кэл начал горя¬
читься,— это подлинник. Скопировать картину столь без¬
упречно просто физически невозможно. Загвоздка только
в одном.
—	В чем?
—	«Кадриль в Мулен-Руж» находится в Вашингтоне,
в Национальной галерее.
Я почувствовал, как внутри у меня что-то оборвалось.
Если дядюшка Джордж каким-то чудом ухитрился обо¬
красть Национальную галерею, мы оба конченые люди.
—	Вполне возможно, что картина Тулуз-Лотрека про¬
пала из Национальной галереи, а ее дирекция хочет вы¬
ждать день-другой и не сообщает об этом,— продолжал
Кэл.— Хотя обычно в таких случаях они уведомляют
большие музеи и кое-кого из оценщиков.
Он недоуменно покачал головой.
—- Но кто мог додуматься до этого, ума не приложу.
Конечно, всегда есть возможность продать украденную
картину какому-нибудь коллекционеру, который будет
украдкой любоваться ею. Однако это сопряжено с предва¬
рительными переговорами, да и, кроме того, немногие
коллекционеры рискнут купить такой всем известный ше¬
девр, как «Кадриль в Мулен-Руж».
Я ухватился за его слова.
—	Значит ты исключаешь вероятность кражи картины
дядюшкой Джорджем?
Кэл озадаченно посмотрел на меня.
—	Насколько я понимаю, этот твой дядюшка вряд
ли отличит одну картину от другой.
—	Вот именно.
—	В таком случае не стоит даже думать о краже. Вид¬
но, он где-то подобрал эту картину. Но где? Вот в чем
вопрос.
Тут я ничем не мог ему помочь.
—	Надо немедленно позвонить в Вашингтон,— сказал
Кэл.
Мы поехали ко мне на работу. В приемной меня встре¬
тила Дороти.
—	В кабинете вас дожидается Шелдон Рейнольдс,—
сухо сообщила она.— Полковник военно-воздушных сил.
—	Я тогда позвоню отсюда,— извиняющимся голосом
сказал Кэл.
—	Полковник Рейнольдс ждет вас уже не меньше часа.
Он производит впечатление очень терпеливого человека.
Дороти ясно давала понять, что она не одобряет моих
отношений с людьми из мира искусства, еще более осуж¬
дает мою встречу с представителем военно-воздушных сил
и очень сердита на меня за то, что я счел возможным пре¬
дупредить Элси о госте к обеду в самую последнюю ми¬
нуту. Моя секретарша буквально кипела от негодования,
но была слишком хорошо воспитана и слишком лоя¬
льна ко мне как к хозяину, чтобы устраивать сцену в при¬
сутствии Кэла.
Я вошел в кабинет, и, конечно же, полковник Рейнольдс
был там и всем своим видом демонстрировал крайнее не¬
терпение, сидя на самом краешке стула и раздраженно
барабаня по нему пальцами. Увидев меня, он прекратил
свои музыкальные упражнения и встал.
—	Мистер Пейдж, если не ошибаюсь? ,
—	Извините, что заставил вас ждать. Чем могу быть
полезен?
235

Мы пожали друг другу руки, и он опять уселся на стул,
на сей раз достаточно плотно, а я с тревожным пред¬
чувствием примостился на краешке стола.
—	До меня дошли сведения о том, что в вашем городе
имели место несколько необычные... происшествия,— начал
полковник,— причем с ними связана находка определен¬
ных предметов. Я говорил с прокурором, и тот указал на
вас, как на человека, к которому следует обратиться
по данному вопросу. Кажется, существуют некоторые не¬
ясности относительно того, кому принадлежат украденные
предметы?
—	Если вы говорите о том, что имею в виду я, то ни¬
каких неясностей не существует,— возразил я.— Все пред¬
меты, о которых идет речь, являются собственностью моего
клиента.
—	Насколько мне известно, ваш клиент бежал из по¬
лиции.
—	Исчез,— поправил я.— Причем первоначально он был
взят под арест совершенно незаконным путем. Он не со¬
вершил никакого преступления, просто шел по улице.
—	Мистер Пейдж, меня совершенно не касаются под¬
робности этого дела. Военно-воздушные силы, которые
я представляю, интересуют лишь определенные предметы,
имеющиеся у вашего клиента.
—	Вы видели эти предметы?
—	Нет,— Рейнольдс покачал головой.— Прокурор за¬
явил, что в суде вы распнете его на кресте, если
он разрешит мне осмотреть их. Однако, по его словам,
вы человек разумный и при соответствующем подходе...
—	Послушайте, полковник,— прервал я его,— в тех
случаях, когда благосостоянию моего клиента что-нибудь
угрожает, я никогда не являюсь разумным человеком.
—	Вы не знаете, где сейчас находится ваш клиент?
—	Понятия не имею.
—	По-видимому, он рассказал вам, где достал эти ве¬
щицы?
236
—	Мне кажется, он и сам толком не знает.
Я видел, что полковник не поверил ни единому моему
слову, и не мог винить его в этом.
—	Разве ваш клиент не сказал вам, что встретился
с «летающей тарелкой»?
Я был настолько изумлен, что лишь качнул головой.
Вот это новость! У меня даже мысли об этом не было.
—	Мистер Пейдж.— Голос полковника стал необыкно¬
венно серьезным.— Не стану от вас скрывать: эти пред¬
меты очень важны для нас. Причем не только для ВВС,
а для всей нации. Если противная сторона завладеет ими
раньше...
—	Минуточку,— прервал я.— Вы на самом деле пы¬
таетесь уверить меня в том, что на свете существуют такие
вещи, как «летающие тарелки»?
—	Я вовсе не пытаюсь делать этого,— моментально
насторожился полковник.— Я просто спрашиваю...
Дверь приоткрылась, и в щель просунулась голова Кэла.
—	Извините, что прерываю вас, но мне нужно ехать,—
сказал он.
—	Нет, нет, ты этого не сделаешь,— запротестовал
я.— Элси ждет тебя к обеду.
—	Мне необходимо быть в Вашингтоне,— не сдавался
Кэл.— Твоя секретарша обещает отвезти меня на аэрод¬
ром. Если пилоту удастся доставить меня домой за час
с небольшим, я могу успеть на самолет в Вашингтон.
—	Ты дозвонился до Национальной галереи?
—	Картина у них.— Кэл был явно озадачен.— Правда,
ее могли подменить, но это слишком невероятно, осо¬
бенно при такой строгой охране. Я почти не рассчиты¬
ваю, что ты позволишь...
—	И правильно делаешь. Картина в любом случае
должна быть здесь.
—	Но ее место в Вашингтоне!
—	Только не в том случае, если их две! — не выдер¬
жал я.
237

—	Это невозможно!
Теперь мы оба перешли на крик.
—	И все же, по-видимому, это так,— не сдавался я.
—	Мне было бы намного спокойнее, Джон, если бы
картина находилась в надежном месте.
—	Полиция стережет ее.
—	Сейф в банке представляется мне куда более на¬
дежным.
—	Ладно, постараюсь что-нибудь сделать,— пообещал
я.— Что тебе сказали в Национальной галерее обо всем
этом?
—	Да почти ничего. Они поражены. Кто-нибудь от них,
возможно, придет сюда.
—	Пускай. Пентагон уже здесь.
Мы пожали друг другу руки, и Кэл поспешно вышел,
а я опять примостился на краю стола.
—	Да, с вами нелегко иметь дело,— протянул полков¬
ник.— Чем вас пронять: может быть, патриотизмом?
—	Боюсь, что я не слишком патриотичен. Предупреж¬
даю, что и моему клиенту я дам указание не перебарщи¬
вать с патриотизмом.
—	Деньги?
—	Если их будет целая куча.
—	Интересы общества?
—	Сначала вам придется доказать, что это действи¬
тельно в его интересах.
Мы в упор смотрели друг на друга. Полковник Рей¬
нольдс не вызывал во мне ни малейшей симпатии, как,
впрочем, и я в нем.
Зазвонил телефон. Это оказался Чет, который затара¬
торил с бешеной скоростью, едва я взял трубку.
—	Джордж объявился! — кричал он — С ним еще
один тип, и они приехали на какой-то штуковине, вроде
автомобиля, только без колес...
Я бросил трубку и устремился к двери. Краем глаза
238
увидел, что полковник Рейнольдс тоже вскочил и после¬
довал за мной.
Чет был прав. Эта штуковина действительно выглядела
как спортивный автомобиль без колес. Она стояла перед
полицейским участком, точнее, висела в двух футах от
земли, и легкое гудение свидетельствовало о том, что внут¬
ри помещался какой-то механизм, который работал не¬
обычно ровно. Вокруг собралась целая толпа, и я едва
протолкался к машине.
Джордж сидел там, где должен был находиться води¬
тель, а рядом торчало настоящее пугало с неописуемо
унылой физиономией. Незнакомец был одет в черный
застегнутый спереди и стянутый у горла балахон. Голову
плотно облегала черная шапочка, спускавшаяся на самые
глаза. Лицо и кисти рук у этого чудовища были белые,
как снег.
—	Что с тобой произошло? — строго спросил я у
Джорджа.— И вообще, чего ради ты здесь расселся?
—	Понимаешь, Джон, я боялся, что Чет опять упрячет
меня под замок. Если он шевельнет хоть пальцем, я мо¬
ментально улетучусь. Эта штука просто чудо. Она и по
земле может катить, и летать, как самолет. Я, правда, еще
толком в ней не разобрался, ведь вожу- го я ее всего ничего,
но управлять ею одно удовольствие, и младенец бы смог.
—	Скажи ему,— вмешался Чарли Нивинс,— что никто
его не собирается арестовывать. Тут творится что-то не¬
обычное, но я вовсе не уверен, что это является наруше¬
нием закона.
Я с удивлением оглянулся. Проталкиваясь к машине,
я не заметил прокурора, а теперь он стоял рядом. В тот
же миг Рейнольдс оттолкнул меня в сторону и протянул
руку Джорджу.
—	Я полковник Рейнольдс из военно-воздушных сил.
Совершенно необходимо, чтобы вы рассказали мне обо
всем подробно. Это очень важно.
—	Так она просто стояла там вместе со всяким ба-
239

рахлом,— принялся объяснять Джордж.— Ну, я и взял
ее. Видно, она никому не нужна, и ее просто выкинули.
Там целая куча людей выбрасывала всякие штуки, которые
им без надобности.
—	Вот, вот, и алмазы кто-то выбросил, и картину то¬
же,— ехидно вставил Чет.
—	Про них я ничего не знаю,— на полном еерьезе
ответил Джордж.— Я про тот раз почти ничего не помню.
Дождь шел, и куча разного добра лежала...
—	Помолчи-ка, Джордж,— сказал я.
Мне он ничего не говорил о какой-то куче добра.
Или память у него улучшилась, или прошлый раз он про¬
сто врал мне.
—	Мне кажется,— примирительно сказал Чарли,— что
нам следует спокойно сесть и постараться разобраться
в том, что происходит.
—	Не возражаю,— ответил я.— Только учтите, что эта
машина является собственностью моего клиента.
—	По-моему, ты слишком много на себя берешь,—
возразил Чарли.
—	Ты же сам видишь, Чарли, что меня к этому вы¬
нуждают. Стоит мне хоть на секунду ослабить бдитель¬
ность, и вы вместе с Четом и Пентагоном растопчете меня.
—	Хорошо, оставим это,— сказал Чарли.— Джордж,
опусти машину на землю и пойдем с нами. Чет останется
здесь и последит, чтобы никто ее и пальцем не тронул.
—	При этом не забудьте, что картина и алмазы тоже
должны находиться под постоянной охраной. Думаю, кар¬
тина стоит огромных денег.— добавил я.
—	Самое подходящее время для ограбления банка,—
с раздражением заявил Чет,— если я поставлю всех моих
полицейских охранять добро вашего Джорджа.
—	Мне кажется, что при нашей беседе должен при¬
сутствовать и спутник Джорджа,— не обращая внимания
на слова шерифа, продолжал Чарли.— Возможно, он смо¬
жет добавить кое-что весьма важное.
240
Спутник Джорджа, казалось, не слышал, о чем мы
говорили. Он вообще не обращал никакого внимания на
то, что происходило вокруг. Он просто сидел в машине,
словно аршин проглотил, и смотрел отсутствующим взгля¬
дом вперед.
Чет с важным видом обошел вокруг машины, и в этот
момент необычный пассажир заговорил каким-то стран¬
ным, высоким и пронзительным голосом. Я не понял ни
слова, но хотя это и может показаться невероятным, со¬
вершенно точно знал смысл его речи.
— Не прикасайтесь ко мне! — потребовал незнакомец.—
Уйдите прочь. Не мешайте.
После этого он открыл дверцу и ступил на землю. Чет
попятился, остальные тоже. Наступило тягостное молча¬
ние, хотя за секунду до этого толпа гудела, как пче¬
линый рой. По мере того, как незнакомец шел по улице,
люди расступались перед ним. Чарли и полковник тоже
отступили назад, давая ему дорогу, и притиснули меня
к машине. Незнакомец прошел всего в каких-нибудь десяти
шагах от меня, и я смог хорошенько рассмотреть его лицо.
На нем не было совершенно никакого выражения, а сер¬
дито-кислым оно явно было от природы. Именно таким,
как я представляю, мог бы выглядеть средневековый ин¬
квизитор. При этом в незнакомце было еще что-то, что
трудно выразить словами. Он как бы оставлял ощущение
какого-то необычного запаха, хотя на самом деле от него
ничем не пахло. Пожалуй, наиболее точным для переда¬
чи этого ощущения будет запах святости, если таковой
вообще существует. От него словно бы исходило вибри¬
рующее излучение, которое действовало на органы чувств
так же, как ультразвук воздействует на собаку, хотя че¬
ловек его и не слышит.
Незнакомец прошествовал мимо меня и направился
дальше по улице сквозь строй расступающихся людей.
Шагал он медленно, отрешенно, так, как если бы вокруг
никого не было, и, очевидно, не замечал никого из нас. Зато
241

все мы не отрывали от него глаз, пока он не вышел из
толпы и не повернул за угол. Даже после этого мы еще
какое-то время стояли, не двигаясь, словно бы в расте¬
рянности, и только чей-то шепот вывел нас из тран¬
са. Толпа вновь загудела, хотя куда более приглушенно,
чем раньше.
Чьи-то пальцы жестко схватили меня за руку. Огля¬
нувшись, я увидел, что это Чарли. Впереди стоял полков¬
ник и не сводил с меня глаз. Его напряженное лицо по¬
бледнело, а на лбу выступили капли пота.
—	Джон,— тихо произнес Чарли,— нам нужно немед¬
ленно уединиться и все обсудить.
Я обернулся к машине и увидел, что она уже стоит
на земле и из нее вылезает Джордж.
—	Пошли,— сказал я ему.
Впереди, расталкивая людей, шел Чарли, за ним пол¬
ковник Рейнольдс, а мы с Джорджем замыкали шествие.
Не произнеся ни слова, мы прошли к площади и прямо
через газон направились к зданию суда. Когда мы распо¬
ложились в кабинете Чарли, тот запер дверь и достал из
ящика письменного стола бутылку виски и четыре бу¬
мажных стаканчика, которые он наполнил почти до краев.
Льда нет,— извинился он.— Впрочем, шут с ним,
сейчас нужно как раз что-нибудь покрепче.
Мы молча разобрали стаканчики, уселись, кто где су¬
мел, и так же молча залпом выпили неразбавленное виски.
—	Вы что-нибудь поняли, полковник? — спросил Чарли.
—	Было бы полезно побеседовать с пассажиром,—
вместо ответа заметил Рейнольдс.— Надеюсь, его поста¬
раются задержать.
—	Не мешало бы,— согласился Чарли.— Хотя, убей
меня бог, не представляю, каким образом можно его
взять.
—	Он захватил нас врасплох,— заявил полковник.—
242
В следующий раз мы будем наготове. Заткнем уши ватой,
чтобы не слышать его птичьей тарабарщины...
—	Едва ли этого будет достаточно,— возразил Чарли.—
Кто-нибудь из вас слышал, как он говорил?
—	Он на самом деле говорил,— вставил я.— Произно¬
сил слова, но все они были совершенно незнакомы. Какое-
то непонятное щебетанье.
—	И все же мы поняли, о чем он говорил,— не сдавал¬
ся Чарли.— Каждый из нас. Может быть, это была теле¬
патия?
—	Сомневаюсь,— скептически заметил полковник Рей¬
нольдс.— Телепатия вовсе не такая простая штука, как
полагают многие.
—	Скорее новый язык,— предположил я,— созданный
на научной основе. Звуки в нем подобраны так, чтобы
вызвать определенные понятия. Если хорошенько поко¬
паться в семантике...
Чарли прервал меня, не дослушав мое весьма инте¬
ресное предположение относительно семантики, которое
ему мало что говорило, ибо он в ней ничего не смыслил.
—	Джордж, что ты о нем знаешь?
С зажатым в изрядно грязной руке стаканчиком,
вытянув ноги в носках чуть ли не на середину кабинета,
Джордж почти лежал в кресле и благодушествовал. Не
так уж много спиртного потребовалось, чтобы привести его
в расслабленное состояние.
—	А ничего,— лениво произнес он.
—	Но ведь ты же приехал с ним. Неужели он ничего
тебе не рассказывал?
—	За все время не проронил ни звука. Я как раз отъ¬
езжал, когда он примчался и молча прыгнул рядом со мной,
а потом...
—	Откуда ты отъезжал?
—	Ну, оттуда, где лежала куча всякого барахла. Она,
пожалуй, занимала несколько акров, да и ввысь было на¬
валено порядочно. Вроде нашей площади перед судом,
243

только бет газона, а просто мостовая, может, из бетона,
и может, из чего другого, но она тянулась во все стороны,
и кругом, только довольно далеко, стояли огромные дома.
—	Ты узнал это место? — прервал выведенный из тер¬
пения Чарли.
—	Так я же его прежде никогда не видел,— ответил
Джордж,	ни на картинках, ни так.
—	Вот что, расскажи-ка нам все по-порядку.
Джордж начал почти теми же словами, какими в свое
время описывал мне приключившееся с ним.
—	Первый раз там лил такой дождь, что просто ужас.
И было темновато, вроде как бы вечер наступал, и я за¬
метил только кучу всякой всячины. Никаких зданий я не
видел.
Мне он, правда, не говорил, что вообще что-то видел.
Он утверждал, что ни с того ни с сего очутился прямо
в Уиллоу-Гроув на улице, и к нему подъехала полицей¬
ская машина. Но я промолчал и продолжал слушать его
рассказ.
—	Потом, когда Чет посадил меня в каталажку...
—	Минуточку, минуточку,— остановил его Чарли.—
Мне кажется, ты кое-что пропустил. Где ты взял алмазы,
картину и все прочее?
—	Да из той кучи, что лежала там.— Дядюшка
Джордж ничуть не смутился.— Там было много всякой
ерунды, и, если бы у меня хватило времени, я бы
выбрал кое-что получше. Но мне словно что-то шептало,
что все вот-вот кончится, да еще дождь лупил, холодный,
как осенью, а само место казалось каким-то диковинным.
Ну, я и взял первое, что подвернулось и положил в кар¬
ман. Потом смотрю — ведро с алмазами, только я не ду¬
мал, что они настоящие. А затем еще картину прихва¬
тил, а то моя Мирта все ныла, что ей, видите ли, нужна
первоклассная картина для столовой.
244
—	После этого ты пошел домой?
—	Ага, только я оказался на улице. Иду себе, никого
не трогаю, никаких законов не нарушаю...
—	А что произошло во второй раз?
—	Это как я снова туда попал?
—	Совершенно верно,— подтвердил Чарли.
—	Первый раз это у меня получилось случайно. Сижу
я в гостиной, ботинки снял, потягиваю пиво, смотрю теле¬
визор, и вдруг в седьмом периоде, когда «Янки» уже про¬
вели двоих, и Ментл как... Послушайте, что произошло
дальше, я ведь так и не знаю. «Янки» выиграли?
—	Выграли, выиграли,— успокоил его Чарли.
Джордж удовлетворенно кивнул.
—	Второй раз я вроде бы повторил все это. Дело даже
не столько в том, что меня посадили в камеру, сколько
в несправедливости, ведь я ничего такого не сделал.
В общем, я уговорил Джона принести мне пива, устроил¬
ся поудобнее и решил немного промочить горло. Телеви¬
зора, конечно, там не было, но я его очень ясно себе пред¬
ставил. И игру, все как было. У «Янки» уже двое в «дому»,
Ментл выходит на удар — все это в уме, ясное дело,—
и, видно, оно и сработало. Я враз очутился на том месте,
где лежала куча всякого барахла, хотя это вовсе не было
барахло на самом деле. Это все были хорошие вещи. Не¬
которые из них вообще не поймешь для чего. Так вот, они
лежали там, и время от времени кто-нибудь подходил из
тех высоченных домов,— поверьте мне, до них было вовсе
не два шага, это только казалось, что они близко,— тащил
что-нибудь в руках, бросал в общую кучу и шел назад.
—	Насколько я понимаю, во время второго посещения
этого места вы пробыли там значительно дольше,—
вставил полковник.
—	Дело было днем, да и дождь не лил как из ведра,—
объенил дядюшка Джордж.— Само место уже не выгля¬
дело таким диковинным, хотя и казалось унылым, точнее,
пустынным. Людей не было видно, если не считать тех,
245

кто приходил что-нибудь бросить в общую кучу. Никто из
них не обращал не меня никакого внимания, они вели себя
так, словно меня вообще не было. Сказать по чести, я не
знал, удастся ли еще раз побывать там, а много в руках
не унесешь, ну я и решил, что уж на этот раз торопить¬
ся не буду, сделаю все как следует. Осмотрю всю кучу
и выберу то, что мне нужно. Вернее, там было много, чего
бы мне хотелось, но я решил отобрать то, что понравилось
больше всего. Вот я и начал ходить вокруг кучи и брать
разные вещи, которые приглянулись, а потом попадалось
что-нибудь еще лучше и приходилось выбирать из отоб¬
ранного. Иногда я сразу клал вещь назад, а иногда оставлял
и бросал что-нибудь из взятого. Сами знаете, человек
всего не унесет, а у меня и так уже набрались полны руки.
По краям той груды лежало множество отличных вещиц.
Один раз я было попытался взобраться наверх за очень
любопытной штуковиной, но там все было навалено кое-
как, и, когда я начал лезть, вся куча зашевелилась, и я
побоялся, что она свалится на меня. Я поскорее слез, как
можно осторожнее, и потом волей-неволей брал только
то, что лежало внизу.
Рассказ дядюшки Джорджа настолько заинтересовал
полковника Рейнольдса, что он весь подался вперед, боясь
пропустить хоть слово.
—	Не могли бы вы описать, каковы были предметы
в этой груде вещей?
—	Ну, например, пара очков с какой-то нашлепкой на
оправе. Я их примерил, и мне сразу стало так радостно,
что я просто испугался. Стоило снять их, и я сразу пере¬
стал чувствовать себя счастливым. Еще раз надел, и чуть
не сомлел от счастья.
—	Ты почувствовал себя счастливым? — переспросил
Чарли.— Иными словами, от очков ты опьянел?
—	Да нет, я был счастлив вовсе не так, как бываю
после доброй порции виски. Просто счастлив, и все. За¬
боты, неприятности куда-то исчезли, мир вдруг показался
246
прекрасным, а жизнь — отличной. Была там еще одна
вещица, большой кусок стекла, квадратный, а может, и ку¬
бический. У гадалок бывают похожие, только у них ма¬
ленькие, круглые. Так вот, это стекло было такое красивое,
смотрел бы в него и смотрел. Нет, в нем ничего не отража¬
лось, как, скажем, в зеркале, и все равно казалось, что где-то
глубоко внутри в нем картина. Сначала мне только почу¬
дилось, будто это дерево, а потом пригляделся — точно,
дерево. Большой вяз, как гот, что рос во дворе у моего деда,
с гнездом иволги на кривой ветке. На этом тоже было гнездо
иволги, и сама птичка рядом сидела. Смотрю еще: ба, да ведь
это тот самый вяз, а за ним дом деда и загородка со сло¬
манной жердью, и сам дед сидит на траве, курит свою трубку
из кукурузного початка. Значит, сообразил я, стекло пока¬
зывает все, что вы захотите. Сперва в нем было только
дерево. Стоило мне подумать про иволгу и про гнездо, и они
тут как тут. Деда вспомнил — и он сразу появился, хотя
уже больше двадцати лет прошло, как его похоронили.
Я немного посмотрел на деда, а потом заставил себя
отвернуться. Уж очень я любил его, и тут, как увидел, сразу
не по себе стало. К этому времени я уже разобрался, что это
было за стекло, и для пробы подумал про пирог с тыквой.
Ну, он тоже сразу появился,.; корочка поджаристая и вся
в пупырышках от масла. Про пиво еще вспомнил, и оно...
—	Я не верю ни единому слову из всей этой сказки,—
сказал Чарли.
—	Продолжайте,— вмешался полковник.— Расскажите
нам, что произошло дальше.
—	Ну, я обошел почти вокруг всей кучи, насобирал
всякой всячины да и обратно выкинул немало, и все равно
у меня рук не хватало, еле тащил. И карманы набил пол¬
нехоньки. А кое-что даже на шею повесил. Вдруг от домов
мчится машина, летит над землей совсем низко прямё¬
хонько ко мне...
—	Вы имеете в виду машину, на которой приехали?
247

—	Вот именно. А в ней сидит какой-то грустный ста¬
рикан. Подъехал он к куче, опустил машину на землю,
вылез и назад заковылял. Тогда я подошел к маши¬
не, положил все свое добро на заднее сиденье и подумал:
«Вот, черт возьми, как подвезло! Сколько еще добра можно
взять!» Конечно, сначала я решил попробовать, сумею ли
ею управлять, влез внутрь, туда, где старикашка сидел,
и оказалось, что ото проще пареной репы. Я приподнял
машину над землей и двинулся потихоньку вдоль кучи;
все вспомнить пытаюсь, где я разные штуковины побро¬
сал: хотел вернуться, собрать их и сложить на заднее
сиденье. Вдруг слышу, кто-то бежит сзади. Обернулся —
этот тип в черном, что со мной приехал. Подбежал к ма¬
шине, положил руку на борт и плюхнулся рядом. И тут
раз — и мы в Уиллоу-Гроув.
Полковник Рейнольдс вскочил на ноги.
—	Вы хотите сказать, что на заднем сиденье маши¬
ны лежат все те необычные вещи, о которых вы нам только
что рассказывали?
—	Пожалуйста, сядьте, полковник — вмешался Чарли.—
Надеюсь, вы нс верите всем этим басням, которыми он нас
потчевал. Совершенно очевидно, что то, о чем говорил
Джордж, просто физически невозможно и...
—	Чарли,— сказал я,— разреши мне напомнить еще
о нескольких невозможных вещах. Таких, как картина,
которая находится в Национальной галерее и одновремен¬
но у нас, в Уиллоу-Гроув, машина без колес, штуковина,
один конец которой раскален, а другой холодный, как лед.
—	Боже, у меня ум за разум заходит,— прошептал
Чарли в отчаянии.— И надо же, чтобы все это свалилось
на мою голову.
—	Послушай, Чарли,— заметил я,— по-моему, на твоей
голове пока еще ничего нет. Все эти загадки не имеют ни
малейшего отношения к нарушениям закона. Конечно, ты
можешь сослаться на то, что Джордж взял автомобиль без
разрешения владельца. Но ведь это же не автомобиль...
248
—	Все равно, это средство передвижения,— заупря¬
мился Чарли.
—	Но владелец выбросил его! Он бросил его и ушел, и...
—	Мне бы прежде всего хотелось знать, где находится
то место и почему люди выбрасывали свое добро,— за¬
явил полковник.
—	И конечно, вы бы хотели прибрать его к рукам,—
добавил я.
—	Вы чертовски правы,— согласился он.— Именно это
я намерен сделать. Вы отдаете себе отчет, что могут значить
подобные предметы для нашей страны? Например, скло¬
нить чашу весов в нашу пользу, имея в виду потенциального
противника, и я отнюдь не...
На лестнице, а затем в холле послышался топот. Дверь
распахнулась, и в комнату, чуть не грохнувшись, ворвался
помощник шерифа.
—	Сэр,— с трудом переводя дыхание, обратился он
к Чарли,— я не знаю, что делать. Какой-то сумасшедший
проповедует возле памятника Неизвестному солдату. Мне
сказали, что шериф отправился с намерением прогнать
его в шею, поскольку у того нет разрешения выступать
с проповедями в общественном месте, а потом шерифа
видели бегущим в участок. Я вошел туда с заднего входа.
Смотрю: шериф хватает винтовки и подсумки, а когда
я спросил, в чем дело, он не захотел со мной разговари¬
вать, потащил целую охапку оружия на площадь и свалил
все у памятника. Там собралась толпа, и все тащат разное
добро и бросают...
Я не стал дожидаться, когда он кончит, и бросился
к двери.
Куча вещей у памятника выросла настолько, что уже
сравнялась с его подножием. Там были навалены велоси¬
педы, радиоприемники, пишущие машинки, электробритвы,
швейные машины, пылесосы и много чего еще. Стояло
даже несколько автомобилей. Наступили сумерки, в город
стекались окрестные фермеры, и вместе с жителями со
249

всех сторон шли через площадь, таща разное добро, чтобы
прибавить его к быстро растущей куче.
Незнакомца, приехавшего с Джорджем, нигде не было
видно. Он сделал свое черное дело и исчез. Стоя на площади
и глядя на темные фигурки людей, которые, словно му¬
равьи, спешили со всех сторон прямо к памятнику
Неизвестному солдату, мрачно замершему в неровном свете
трех качающихся на легком ветерке уличных ламп, я пред¬
ставил себе множество других городов по всей стране с ог¬
ромными грудами всевозможных выброшенных вещей.
Боже, подумал я, ведь никто из них не понял ни слова,
ни единого звука из птичьего языка проповедника. Однако
то, что он хотел им сказать, как и тогда, когда мы все от¬
ступили назад, давая ему дорогу, явилось для них неоспо¬
римым приказом. Значит, я не ошибся, когда предполо¬
жил, что весь секрет кроется в семантике.
Конечно, в нашем языке множество слов, гораздо боль¬
ше, чем необходимо обыкновенному человеку, однако мы
так к ним привыкли, привыкли к их беспрерывным прили¬
вам и отливам, что многие из них — возможно, большин¬
ство — утратили глубину и точность содержания. А ведь
было время, когда великие ораторы овладевали вниманием
множества людей с помощью простой поэзии своих речей;
такие ораторы подчас меняли общественное мнение и на¬
правляли его по другому руслу. Увы, теперь слова, которые
мы произносим, потеряли свою былую силу.
«Вот смех всегда сохранит свою ценность»,— подумал
я. Простой веселый смех, даже если человек и не знает
его причины, способен поднять настроение. Громкий и рас¬
катистый, он означает дружелюбие, тихий и сдержанный —
свидетельствует о превосходстве интеллекта и в соответ¬
ствующих условиях может даже выбить почву из-под ног.
Все дело в звуках, в звуках, которые вызывают главные
эмоции и реакции человека. Не использовал ли чего-ни¬
будь в этом роде таинственный пришелец? Не были ли
это звуки настолько хитро сплетенные, настолько глубоко
250
проникающие в психику человека, что они проникнуты
таким же большим содержанием, как и тщательно со¬
ставленные предложения в нашей речи, но с одним ре¬
шающим преимуществом: присущая им сила убеждения
недоступна обычным словам. Ведь существовали же на заре
человечества и предупреждающее ворчание, и вопль ярости,
и крик, обозначающий пищу, и дружелюбное кудахтанье
знакомства! Так не является ли странный язык незнаком¬
ца некой сложнейшей разновидностью этих примитивных
звуков?
Старик Кон Уэзерби тяжело протопал по газону и вод¬
рузил на самый верх кучи портативный телевизор. Шедшая
следом молодая женщина, которую я не узнал в лицо,
бросила рядом с телевизором сушилку для волос, пылесос
и тостер. Мое сердце обливалось кровью при виде этого зре¬
лища. Наверное, мне следовало бы подойти к ним и по¬
пытаться привести их в чувство — по крайней мере,
Кона — постараться остановить, доказать, что они со¬
вершают величайшую глупость. Ведь тот же Кон по цен¬
там копил деньги, страдал без рюмочки, выкуривал лишь
три дешевые сигары в день вместо обычных пяти, и все
ради того, чтобы приобрести этот телевизор. Однако ка¬
ким-то образом я знал, что останавливать их бесполезно.
Я шел прямо по газону, чувствуя себя разбитым и опу¬
стошенным. Навстречу мне, пошатываясь под тяжестью
ноши, шла знакомая фигура.
— Дороти? — удивленно воскликнул я.
Дороти резко остановилась, и несколько книг, которые
она тащила в охапке, шлепнулись на землю. Меня словно
молнией озарило — ведь это же были мои книги по юрис¬
пруденции!
-— Немедленно соберите все и отнесите назад! — при¬
казал я.— Что это взбрело вам на ум?
Вопрос, разумеется, совершенно излишний. Кто-кто,
251

а уж она-то обязательно ухитрилась быть на месте, что¬
бы послушать невесть откуда взявшегося проповедника, и,
безусловно, первой уверовала в его бред собачий. Она чуяла
всяких евангелистов миль за двадцать, и самыми волнующи¬
ми моментами в ее жизни были часы, проведенные на же¬
стких скамьях в удушливой атмосфере молитвенных собра¬
ний, где заезжий пророк вещал о геенне огненной.
Я направился было к Дороти, но тут же забыл и о ней,
и о моих книгах. С противоположной стороны площади
донесся захлебывающийся лай. Из темноты боковой улицы
на свет выбежала нескладная фигура, которую преследо¬
вала свора собак. Незнакомец в черном, а это был именно
он, подобрал полы своего балахона, чтобы они не путались
в ногах, и явно показывал неплохие результаты в этом
импровизированном состязании. Время от времени то од¬
ной, то другой собаке удавалось в прыжке отхватить кусок
его развевающегося балахона, но это не умаляло его прыти.
Да, с людьми у него явно дело обстояло лучше, чем
с сооаками. Их как раз выпустили погулять с наступле¬
нием темноты, и, естественно, просидев целый день на
цепи, они теперь нуждались в хорошей разминке. Видимо,
собаки не понимали птичьего языка незнакомца, а быть
может, сам он был настолько необычен для них, что они
сразу же решили, что это чужой, с которым нечего цере¬
мониться.
Он промчался по газону вместе с преследующей его
сворой, свернул в идущую от площади улицу, и только
тогда я понял, куда он бежит. Я что-то прокричал и дви¬
нулся вслед. Ведь он наверняка хотел добраться до ма¬
шины, на которой прибыл дядюшка Джордж и которая
была собственностью последнего. Этого допустить было
нельзя.
Я знал, что едва ли сумею догнать пришельца, и рас¬
считывал только на Чета. Надо полагать, он поставил одно¬
го-двух полицейских охранять машину, а пока проповед¬
ник будет их уговаривать, пройдет какое и, время и я ус¬
252
пею перехватить его раньше, чем он умчится.
Конечно, он может попытаться одурачить и меня своим
щебетаньем, но я усиленно внушал себе, что должен устоять.
Так мы мчались по улице — впереди незнакомец, чуть
сзади свора лающих собак, а за ними я,— когда показа¬
лась стоящая у полицейского участка машина, которую
все еще окружала порядочная толпа. Проповедник несколь¬
ко раз каркнул — я.затрудняюсь подобрать другое слово,—
и люди поспешно стали расходиться. Он даже не замед¬
лил своего бега, и тут следует отдать ему должное: он по¬
казал себя неплохим спортсменом, а футах в десяти от
машины просто сильно оттолкнулся, подпрыгнул и слов¬
но поплыл к ней по воздуху, а затем плюхнулся прямо
на место водителя. Возможно, все дело было в том, что
собаки до смерти его напугали, а при определенных кри¬
тических обстоятельствах человек способен буквально на
чудеса, которые в обычное время кажутся невероятными.
Впрочем, даже в этом случае проповедник продемонстри¬
ровал отличную атлетическую подготовку, никак не вязав¬
шуюся с его внешностью огородного пугала.
Едва он оказался на месте водителя, как машина
мгновенно взмыла в воздух и в считанные секунды, легко
порхнув над крышами, исчезла в темном небе. Двое поли¬
цейских, которых Чет выделил для охраны, стояли, ра¬
зинув рты и глядя на то место, где она только что нахо¬
дилась. Начавшие было расходиться по приказу незнакомца
люди остановились и тоже удивленно таращились на пустое
место. Даже собаки, носившиеся по кругу, были обеску¬
ражены и то и дело поднимали головы и жалооно под¬
вывали.
Я стоял вместе со всеми, стараясь отдышаться после
пробежки, когда сзади послышался топот и кто-то схватил-
меня за руку. Это был полковник Шелдон Рейнольдс.
— Что случилось? — встревоженно спросил он.
Я с горечью и отнюдь не стесняясь в выражениях
объяснил ему, что именно произошло.
253

—	Он улетел в будущее,— заключил полковник.— Ни
его, ни машины мы больше не увидим.
—	В будущее?
—	Да. Скорее всего туда. Иначе это никак не объяс¬
нишь. Сначала я полагал, что Джордж установил контакт
с «летающей тарелкой», но я ошибался. Незнакомец, должно
быть, путешественник из будущего. Видимо, вы были правы
в отношении его языка. Это новая семантика, своего рода
стенографический язык, составленный из основополагаю¬
щих звуковых комбинаций. Вероятно, такой язык можно
создать искусственно, но это потребует много времени.
Надо полагать, он возник или был позаимствован, когда
их раса отправилась к звездам,— знаете, своего рода уни¬
версальный язык, вроде языка знаков некоторых индий¬
ских племен...
—	Но ведь тогда выходит, что и дядюшка Джордж
путешествовал во времени! — воскликнул я.— Да у него
не хватит ума...
—	Послушайте,— остановил меня полковник,— для то¬
го, чтобы путешествовать во времени, возможно, вообще
ничего не нужно знать. Возможно, человек просто дол¬
жен что-то почувствовать или быть в соответствующем на¬
строении. Не исключено, что в современном мире найдется
всего лишь один человек, способный испытывать подоб¬
ные чувства...
—	Но, полковник, это же абсурд! Допустим, чисто те¬
оретически, что Джордж действительно побывал в буду¬
щем. Почему же, скажите на милость, люди будущего вы¬
брасывали свои вещи, почему там была эта самая свалка?
—	Откуда мне знать,— сказал полковник.— Вернее, я не
могу ручаться, но у меня есть одна гипотеза.
Он подождал, не спрошу ли я, какая именно, но, так
как я промолчал, начал сам:
—	Мы немало говорили о контактах с другими циви¬
лизациями, которые рассеяны в космосе, и даже проводи¬
ли специальные прослушивания космоса в надежде пой¬
254
мать сигналы, посланные разумными существами. Пока
таких сигналов не удалось принять, и, возможно, что мы
их вообще никогда не услышим, ибо отрезок времени, на
протяжении которого цивилизация является высокораз¬
витой в техническом отношении, может оказаться очень
коротким.
Я покачал головой:
—	Не пойму, к чему вы ведете. Какое отношение к сиг¬
налам из космоса имеет то, что произошло в Уиллоу-Гроув?
—	Согласен, возможно, не такое уж большое, если не
считать того, что если контакт когда-либо и состоится, он
должен произойти с технологически развитой расой, по¬
добной нашей. А по мнению ряда социологов, техноло¬
гическая фаза любого общества со временем сама себя
изживает или же создает такие условия, против которых
восстают люди, или, наконец, приводит к тому, что инте¬
рес общества переходит с технологии на другие вопросы, и...
—	Постойте-ка,— прервал я.— Уж не хотите ли вы ска¬
зать, что та груда разного добра, которую видел Джордж,—
это результат того, что человеческая раса далекого буду¬
щего отвергла технологическое общество и выбросила раз¬
личные продукты техники? Но ведь это невозможно. Если
даже когда-нибудь это и случится, то отмирание техни¬
ки и всех ее атрибутов произойдет постепенно. Люди
просто не могут в один прекрасный день решить, что
техника им больше не нужна, и начать выбрасывать все¬
возможные отличные и полезные вещи...
—	И все же это возможно, — мрачно произнес полков¬
ник.— Это могло быть и в том случае, если отказ явился
следствием какого-то религиозног о движения. Незнакомец,
видимо, как раз и был евангелистским проповедником из
будущего. Посмотрите, что он натворил здесь за такое
короткое время. Пишущие машинки, радиоприемники, те¬
левизоры, пылесосы, сваленные в кучу у памятника,— это
же все продукты технологии!
—	А как быть с картиной и ведром алмазов? — возра-
255

зил я.— Их ведь не назовешь техническими изделиями.
Мы оба вдруг замолчали и уставились друг на друга
в сгустившейся темноте. Нам одновременно пришла мысль,
как глупо стоять и спорить просто ради спора.
—	Не знаю,— пожал плечами полковник Рейнольдс.—
Я только высказал предположение. Машина, конечно,
пропала навсегда, а с нею и все то, что Джордж сложил
на заднем сиденье. Но кое-что у нас все же осталось...
Один из двух полицейских, оставленных сторожить ма¬
шину, внимательно прислушивался к нашему разговору.
—	Простите, что позволяю себе вмешиваться,— запи¬
наясь, сказал он.— Но от всего этого добра ничего не ос¬
талось. Все пропало.
—	Все пропало! — в отчаянии закричал я.— И картина,
и алмазы?! Но ведь я же предупреждал Чета, чтобы он
принял...
—	Шериф тут ни при чем,— возразил полицейский.—
Он оставил нас двоих здесь, а двоих в здании, сторожить
вещи. А позднее, когда на площади началась вся эта пет¬
рушка, ему понадобились люди, и он...
...принес картину, алмазы и все остальное сюда и поло¬
жил в машину! — с ужасом догадался я, зная Чета и его
образ мышления.
—	Он считал, что таким образом мы вдвоем сможем
охранять все сразу,— оправдывающимся тоном сказал по¬
лицейский.— Мы бы прекрасно справились, если бы...
Я повернулся и пошел прочь. Я не желал больше ничего
слышать. Попадись мне сейчас Чет, я бы задушил его.
Я выбрался на тротуар и почувствовал, что за мной кто-то
идет. Я обернулся — так и есть! — опять полковник. Глядя
на меня, он безмолвно произнес: «Джордж». И тут меня
осенило, я понял, что он имел в виду.
— Сегодня по телевизору будут передавать встречу
«Янки» с «Близнецами»?
256
Полковник молча кивнул.
—	Господи, тогда нужно скорее достать где-нибудь пива!
Мы сделали это в рекордно короткое время, причем
каждый притащил по целой дюжине.
Но Джордж нас перехитрил. Он сидел перед телеви¬
зором в одних носках и с бутылкой пива в руке следил
за перипетиями игры.
Мы не промолвили ни слова. Просто поставили бутыл¬
ки рядом с ним на иол, чтобы запас, не приведи бог, не
кончился раньше времени, вышли в столовую и, тихо
сидя в темноте, терпеливо принялись ожидать развития
событий.
В шестом периоде ситуация повторилась. «Янки» про¬
вели уже двоих, а Ментл вышел на уда]). Но ничего не про¬
изошло... Джордж продолжал потягивать пиво, чесать пят¬
ки и смотреть телевизор.
—	Возможно, эго случится в седьмом периоде,— сказал
полковник.
—	Возможно,— согласился я.
Мы упорно сидели в столовой и наши надежды по¬
степенно таяли. Ведь до конца сезона «Янки» всего лишь
четыре раза встретятся с «Близнецами». А в следующем
сезоне Ментл, как писали газеты, по всей вероятности,
больше не выйдет на поле.

Генри Каттнер
♦
КОТЕЛ С НЕПРИЯТНОСТЯМИ
Лемюэла мы прозвали Горбун, потому что у него
три ноги. Когда Лемюэл подрос (как раз в войну
Севера с Югом) он стал поджимать лишнюю ногу
внутрь штанов, чтобы никто ее не видел и зря язык
не чесал. Ясное дело, вид у него при этом был самый
что ни на есть верблюжий, но ведь Лемюэл не лю¬
битель форсить. Хорошо, что руки и ноги у него
сгибаются не только в локтях и коленях, но и еще
в двух суставах, иначе поджатую ногу вечно сводили
бы судороги.
Мы не видели Лемюэла годков шестьдесят. Все
Хогбены живут в Кентукки, но он — в южной части
гор, а мы — в северной. И, надо полагать, обошлось
бы без неприятностей, не будь Лемюэл таким беза¬
лаберным. Одно время мы уже подумали — каша за¬
варивается не на шутку. Нам, Хогбенам, доводилось
хлебнуть горя и раньше, до того, как мы переехали
в Пайпервилл: бывало, люди все подглядывают за нами
да подслушивают, норовят дознаться, с чего это
в округе собаки лаем исходят. До того дошло —
совсем невозможно стало летать. В конце концов
дедуля рассудил, что пора смотать удочки, пере¬
браться южнее, к Лемюэлу.
Терпеть не могу путешествий. Последний раз, когда
мы плыли в Америку, меня аж наизнанку вывора¬
чивало. Летать — и то лучше. Но в семье верхо¬
водит дедуля.
258
Он заставил нас нанять грузовик, чтобы пере¬
править пожитки. Труднее всего было втиснуть ма¬
лыша: в нем-то самом весу кило сто сорок, не больше,
но цистерна уж больно здоровая. Зато с дедулей
никаких хлопот: его просто увязали в старую дерюгу
и запихнули под сиденье. Всю работу пришлось
делать мне. Папуля насосался маисовой водки и со¬
вершенно обалдел. Знай ходит на руках, да пес¬
ню-горланит — «Вверх тормашками весь мир».
Дядя вообще не пожелал ехать. Он забился под
ясли в хлеву и
сять. Там мы его
сказал, что соснет
и оставили.
годиков
этак
де-
— Вечно они
скачут! — жаловался
ДЯДЯ.-
- И
чего
им на месте не сидится? Пятьсот
лет не
пройдет,
как они опять — хлоп! Бродяги бесстыжие, пере¬
летные птицы! Ну и езжайте, скатерью дорога!
Ну и уехали.
Лемюэл, по прозванию Горбун,— наш родственник.
Аккурат перед тем, как мы поселились в Кентукки,
там, говорят, пронесся ураган. Всем пришлось за¬
сучить рукава и строить дом, один Лемюэл — ни
в какую. Ужас, до чего никудышный. Так и улетел
на юг. Каждый год- или через год он ненадолго
просыпается, и мы тогда слышым его мысли, но
остальное время он бревно-бревном.
Решили пожить у него.
Сказано — сделано.
Видим, Лемюэл живет в заброшенной водяной
мельнице, в горах, неподалеку от города Пайпервилл.
Мельница обветшала, на честном слове держится.
На крыльце сидит Лемюэл. Когда-то он сел в крес¬
ло, но кресло под ним давно уже развалилось, а он
и не подумал проснуться и починить. Мы не стали
будить Лемюэла. Втащили малыша в дом, и дедуля
е папулей начали вносить бутылки с маисовой.
Мало-помалу все устроилось. Сперва было не ахти как
259

удобно. Лемюэл, непутевая душа, припасов в доме не дер¬
жит. Он проснется ровно настолько, чтоб загипнотизиро¬
вать в лесу какого-нибудь енота, и, глядишь, тот уже
скачет пришибленный, согласный стать, обедом. Лемюэл
питается енотами, потому что у них ловкие лапы, прямо,
как руки. Пусть меня поцарапают, если этот лодырь Лем
гипнозом не заставляет енотов разводить огонь и зажа¬
риваться. До сих пор не пойму, как он их свежует. А мо¬
жет, просто выплевывает шкуру? Есть люди, которым лень
делать самые немудреные вещи.
Когда ему хочется пить, он насылает дождь себе на
голову и открывает рот. Позор, да и только.
Правда, никто из нас не обращал на Лемюэла внима¬
ния. Мамуля с ног сбилась в хлопотах по хозяйству. Па¬
пуля, само собой, удрал с кувшином маисовой, и вся
работа свалилась на меня. Ее было немного. Главная беда —
нужна электроэнергия. На то, чтобы поддерживать жизнь
малыша в цистерне, току уходит прорва, да и дедуля жрет
электричество, как свинья —помои. Если бы Лемюэл со¬
хранил воду в запруде, мы бы вообще забот не знали, но
ведь это же Лемюэл. Он преспокойно дал ручыо высохнуть.
Теперь по руслу текла жалкая струйка.
Мамуля помогла мне смастерить в курятнике одну шту¬
ковину, и после этого у нас электричества стало хоть от¬
бавляй.
Неприятности начались с того, что в один прекрасный
день по лесной тропе к нам притопал костлявый коротыш¬
ка и словно бы обомлел, увидев, как мамуля стирает во
дворе. Я тоже вышел во двор — любопытства ради.
— День выдался на славу,— сказала мамуля.— Хотите
выпить, гостенек?
Он сказал, что ничего не имеет против, я принес полный
ковш, коротышка выпил маисовой, судорожно перевел дух
и сказал,— мол, нет уж, спасибо, больше не хочет, ни сей¬
час, ни потом, никогда в жизни. Сказал, что есть уйма
более дешевых способов надсадить себе глотку.
260
—	Недавно приехали? — спросил он.
Мамуля сказала, что да, недавно. Лемюэл нам родст¬
венник. Коротышка посмотрел на Лемюэла, тот все сидел
на крыльце, закрыв глаза,— и сказал:
—	По-вашему, он жив?
—	Конечно,— ответила мамуля.— Полон жизни, как го¬
ворится.
—	А мы-то думали, он давно покойник,— сказал коро¬
тышка.— Поэтому ни разу не взимали с него избиратель¬
ного налога. Я считаю, вам лучше и за себя заплатить, если
уж вы сюда въехали. Сколько вас тут?
—	Примерно шестеро,— ответила мамуля.
—	Все совершеннолетние?
—	Да вот у нас папуля, Сонк, малыш...
—	Лет-то сколько?,
—	Малышу уже годочков четыреста, верно, мамуля? —
сунулся было я, но мамуля дала мне подзатыльника и ве¬
лела помалкивать. Коротышка ткнул в меня пальцем и ска¬
зал, что про меня-то и спрашивает. Черт, не мог я ему от¬
ветить. Сбился со счета еще при Кромвеле. Кончилось
тем, что коротышка решил собрать налог со всех, кроме
малыша.
—	Не в деньгах счастье,— сказал он, записывая что-
то в книжечку.— Главное, в нашем городе голосовать надо
по всем правилам. Против избирательной машины не по¬
прешь. В Пайпер,вилле босс только один, и зовут его Илай
Гэнди. С вас двадцать долларов.
Мамуля велела мне набрать денег, и я ушел на поиски.
У дедули была одна-единственная монетка, про которую он
сказал, что это, во-первых, динарий, а во-вторых, та¬
лисман: дедуля прибавил, что свистнул эту монетку у ка¬
кого-то Юлия, где-то в Галлии. Папуля был пьян в стель¬
ку. У малыша завалялись три доллара. Я обшарил кар¬
маны Лемюэла, но добыл там только два яичка иволги.
Когда я вернулся к мамуле, она поскребла в затылке,
но я ее успокоил:
261

—	К утру сделаем, мамуля. Вы ведь примете золото,
мистер?
Мамуля влепила мне затрещину. Коротышка посмот¬
рел как-то странно и сказал, что золото примет, отчего бы
и нет. Потом он ушел лесом и повстречал на тропе енота,
который нас охапку прутьев на растопку,— как видно,
Лемюэл проголодался. Коротышка прибавил шагу.
Я стал искать металлический хлам для того, чтобы пре¬
вратить его в золото.
На другой день нас упрятали в тюрьму.
Мы-го, конечно, все знали заранее, но ничего не могли
поделать. У нас одна линия: не задирать нос и не привле¬
кать к себе лишнего внимания. То же самое наказал нам
дедуля и на этот раз. Мы все поднялись на чердак (все,
кроме малыша в Лемюэла, который никогда не почешет¬
ся), и я уставился в угол на паутину, чтобы не смотреть
на дедулю. От его вида у меня мороз по коже.
—	Ну их, холуев зловонных, не стоит мараться,— ска¬
зал дедуля.— Лучше уж в тюрьму, там безопасно. Дни
инквизиции навеки миновали.
—	Нельзя ли спрятать ту штуковину, что в курятнике?
Мамуля меня стукнула, чтобы не лез, когда старшие
разговаривают.
— Не поможет,— сказала она.— Сегодня утром прихо¬
дили из Пайпервилла соглядатаи, видели ее.
—	Прорыли вы погреб под домом? — спросил дедуля.—
Вот и ладно. Укройте там меня с малышом. Он опять
сбился на старомодную речь.— Поистине досадно прожить
столь долгие года и вдруг попасть впросак, осрамиться
перед гнусными олухами. Надлежало бы им глотки пере¬
резать. Да нет же, Сонк, это я для красного словца. Не
станем привлекать к себе внимание. Мы и без того найдем
выход.
Выход нашелся сам. Всех нас выволокли (кроме дедули
с малышом, они к тому времени уже сидели в погребе).
Отвезли в Пайпервилл и упрятали в каталажку. Лемюэл
262
так и не проснулся. Пришлось тянуть его за ноги.
Что до папули, то он не протрезвел. У него свой корон¬
ный номер. Он выпьет маисовой, а потом, я так понимаю,
алкоголь попадает ему в кровь и превращается в сахар
или еще во что-то. Волшебство, не иначе. Папуля старался
мне растолковать, но до меня туго доходило. Спиртное
идет в желудок: как может оно попасть оттуда в кровь
и превратиться в сахар? Просто глупость. А если нет, так
колдовство. Но я-то к другому клоню: папуля уверяет, будто
обучил своих друзей, которых звать Ферменты (не иначе
как иностранцы, судя по фамилии), превращать сахар об¬
ратно в алкоголь и потому умеет оставаться пьяным, сколь¬
ко душе угодно. Но все равно он предпочитает свежую
маисовую, если только подвернется. Я-то не выношу кол¬
довских фокусов, мне от них страшно делается.
Ввели меня в комнату, где народу было порядочно,
и приказали сесть на стул. Стали сыпать вопросами.
Я прикинулся дурачком. Сказал, что ничего не знаю.
—	Да не может этого быть! — заявил кто-то. — Не
сами же они соорудили... неотесанные увальни-горцы! Но,
несомненно, в курятнике у них урановый котел!
Чепуха какая.
Я все прикидывался дурачком. Немного погодя отвели
меня в камеру. Она кишела клопами. Я выпустил из глаз
что-то вроде лучей и поубивал всех клопов — на удивле¬
ние занюханному человечку со светло-рыжими баками, ко¬
торый спал на верхней койке: я и не заметил, как он про¬
снулся, а когда заметил, было уже поздно.
—	На своем веку в каких только чудных тюрьмах я не
перебывал,— сказал занюханный человечек, часто-часто по¬
маргивая,— каких только необыкновенных соседей по ка¬
мере не перевидал, но ни разу еще не встречал человека,
в котором заподозрил бы дьявола Я Армбрестер, Хорек
Армбрестер, упекли меня за бродяжничество. А тебя в чем
обвиняют, друг? В том, что скупал души по взвинченным
ценам?
263

Я ответил, что рад познакомиться. Нельзя было не вос¬
хититься его речью. Просто страсть, какой образованный
был.
—	Мистер Армбрестер,— сказал я,— понятия не имею,
за что сижу. Нас сюда привезли ни с того ни с сего — па¬
пулю, мамулю и Лемюэла. Лемюэл, правда, все еще спит,
а папуля пьян.
—	Мне тоже хочется напиться допьяна,— сообщил
мистер Армбрестер.— Тогда меня бы не удивило, что ты
повис в воздухе между полом и потолком.
Я засмущался. Вряд ли кому охота, чтобы его застука¬
ли за такими делами. Со мной это случилось по рассеян¬
ности, но чувствовал я себя круыым идиотом. Пришлось
извиниться.
—	Ничего,— сказа;! мистер Армбрестер, переваливаясь
на живот и почесывая баки.— Я этого уже давно жду.
Жизнь я прожил в общем и целом весело. А такой спо¬
соб сойти с ума не хуже всякого другого. Так за что тебя,
говоришь, арестовали?
—	Сказали, что у нас урановый котел стоит,— ответил
я.— Спорим, у нас такого нет. Чугунный, я знаю, есть,
сам в нем воду кипятил. А уранового сроду на огонь не
ставил.
—	Ставил бы, так запомнил бы,— отозвался он.— Ско¬
рее всего тут какая-то политическая махинация. Через неде¬
лю выборы. На них собирается выступить партия реформ,
а старикашка Гэнди хочет раздавить ее, прежде чем она
сделает первый шаг.
—	Что ж, пора нам домой,— сказал я.
—	А где вы живете?
Я ему объяснил, и он задумался.
—	Интересно. На реке, значит? То есть на ручье? На
Медведице?
—	Это даже не ручей,— уточнил я.
Мистер Армбрестер засмеялся.
264
—	Гэнди величал его рекой Большой Медведицы, до
того, как построил недалеко от вас Гэнди-плотину. В том
ручье нет воды уже полвека, но лет десять назад старикашка
Гэнди получил ассигнования — один бог знает, на какую
сумму. Выстроил плотину только благодаря тому, что ручей
назвал рекой.
—	А зачем ему это было надо? — спросил я.
—	Знаешь, сколько шальных денег можно выколотить
из постройки плотины? Но против Гэнди не попрешь, по-
моему. Если у человека собственная газета, он сам дикту¬
ет условия. Ого! Сюда кто-то идет.
Вошел человек с ключами и увел мистера Армбресгера.
Спустя еще несколько часов пришел кто-то другой и вы¬
пустил меня. Отвел в другую комнату, очень ярко осве¬
щенную. Там был мистер Армбрестер, были мамуля с па¬
пулей и Лемюэлем и еще какие-то дюжие ребята с револь¬
верами. Был там и сухонький тип с лысым черепом
и змеиными глазками; все плясали под его дудку и велича¬
ли его мистером Гэнди.
—	Парнишка — обыкновенный деревенский увалень,—
сказал мистер Армбрестер, когда я вошел.— Если он и уго¬
дил в какую-то историю, то случайно.
Ему дали по шее и велйш закрыться. Он закрылся.
Мистер Гэнди сидел в сторонке и кивал с довольно под¬
лым видом. У него был дурной глаз.
—	Послушай, мальчик,— сказал он мне.— Кого ты вы¬
гораживаешь? Кто сделал урановый котел в вашем сарае?
Говори правду или тебе не поздоровится.
Я только посмотрел на него, да так, что кто-то стукнул
меня по макушке. Чепуха. Ударом по черепу Хогбенов не
проймешь. Помню, наши враги Адамсысхватили меня и да¬
вай дубасить по голове, пока не выбились из сил,— даже
не пикнули, когда я побросал их в цистерну.
Мистер Армбрестер подал голос.
—	Вот что, мистер Гэнди,— сказал он.— Я понимаю,
будет большая сенсация, если вы узнаете, кто сделал ура¬
265

новый котел, но ведь вас и без того переизберут. А может
быть, это вообще не урановый котел.
—	Кто его сделал, я знаю,— заявил мистер Гэнди.—
Ученые-ренегаты. Или беглые военные преступники-на¬
цисты. И я намерен их найти!
—	Ого,— сказал мистер Армбрестер.— Понял вашу
идею. Такая сенсация взволнует всю страну, не так ли?
Вы сможете выставить свою кандидатуру на пост губер¬
натора, или в сенат, или... в общем, диктовать любые ус¬
ловия.
—	Что тебе говорил этот мальчишка? — спросил мистер
Гэнди. Но мистер Армбрестер заверил его, что я ничего
такого не говорил.
Тогда принялись колошматить Лемюэла.
Это занятие утомительное. Никто не может разбудить
Лемюэла, если уж его разморило и он решил вздремнуть,
а таким разморенным я никого никогда не видел. Через
некоторое время его сочли мертвецом. Да он и вправду
все равно что мертвец: до того ленив, что даже не дышит,
если крепко спит.
Папуля творил чудеса со своими приятелями Фермен¬
тами, он был пьянее пьяного. Его пытались отхлестать,
но ему это вроде щекотки. Всякий раз, как на него опус¬
кали кусок шланга, папуля глупо хихикал. Мне стало
стыдно. Мамулю никто не пытался отхлестать. Когда
кто-нибудь подбирался к ней достаточно близко, чтобы
ударить, он тут же белел как полотно и пятился, весь
в поту, дрожа крупной дрожью. Один наш знакомый прох-
вессор как-то сказал, что мамуля умеет испускать направ¬
ленный пучок инфразвуковых волн. Прохвессор врал. Она
всего-навсего издает никому не слышный звук и посылает
его, куда хочет. Ох, уж мне эти трескучие слова! А дело-то
простое, все равно что белок бить. Я и сам так умею. Мис¬
тер Гэнди распорядился водворить нас обратно, он, мол,
с нами еще потолкует. Поэтому Лемюэла выволокли, а мы
разошлись по камерам сами. У мистера Армбрестера на
266
голове осталась шишка величиной с куриное яйцо. Он со
стонами улегся на койку, а я сидел в углу, погляды¬
вая на его голову и вроде бы стреляя светом из глаз, только
этого света никто не мог увидеть. На самом деле такой
свет... эх, образования не хватает. В общем, он помогает
не хуже примочки. Немного погодя шишка на голове
у мистера Армбрестера исчезла и он перестал стонать.
—	Попал ты в переделку, Сонк,— сказал он (к тому
времени я ему назвал свое имя).— У Гэнди теперь гран¬
диозные планы. И он совершенно загипнотизировал жи¬
телей Пайпервилла. Но ему нужно больше — загипноти¬
зировать весь штат, или всю страну. Он хочет стать фигу¬
рой национального масштаба. Подходящая новость в газе¬
тах может это устроить. Кстати, она же гарантирует ему
переизбрание на той неделе, хоть он в гарантиях и не нуж¬
дается. Весь городок у него в кармане. У вас и вправду
был урановый котел?
Я только посмотрел на него.
—	Гэнди, по-видимому, уверен,— продолжал он.— Вы¬
слал нескольких физиков, и они сказали, что это явно
уран-235 с графитовыми замедлителями. Сонк, я слышал
их разговор. Для твоего же блага — перестань укрывать
других. К тебе применят наркотик правды — пентатол нат¬
рия или скополами.н.
—	Вам надо поспать,— сказал я, потому что услышал
у себя в мозгу зов дедули. Я закрыл глаза и стал вслуши¬
ваться. Это было нелегко: все время вклинивался папуля.
—	Пропусти рюмашку,— весело предложил папуля,
только без слов, сами понимаете.
—	Чтоб тебе сдохнуть, клейменая вошь,— сказал де¬
дуля совсем не так весело.— Убери отсюда свой непо¬
воротливый мозг. Сонк!
—	Да, дедуля,— сказал я мысленно.
—	Надо составить план...
Папуля повторил:
—	Пропусти рюмашку, Сонк.
267

—	Да замолчи же, папуля,— ответил я.— Имей хоть
каплю уважения , к старшим. Это я про дедулю. И вообще,
как я могу пропустить рюмашку? Ты же далеко, в другой
камере,
—	У меня личный трубопровод,— сказал папуля.— Могу
сделать тебе... как это называется... переливание. Телепор¬
тация, вот это что. Я просто накоротко замыкаю простран¬
ство между твоей кровеносной системой и моей, а потом
перекачиваю алкоголь из своих вен в твои. Смотри, это де¬
лается вот так.
Он показал мне как — вроде картину нарисовал у меня
в мозгу. Действительно, легко. То есть легко для Хогбена.
Я осатанел.
—	Папуля,— говорю,— пень ты трухлявый, не заставляй
своего любящего сына терять к тебе больше уважения,
чем требует естество. Я ведь знаю, ты книг сроду не читал.
Просто подбираешь длинные слова в чьем-то мозгу.
—	Пропусти рюмашку,— не унимался папуля и вдруг
как заорет. Я услыхал смешок дедули.
—	Крадешь мудрость из умов людских, а? — сказал
дедуля.— Это я тоже умею. Сейчас я в своей кровеносной
системе мгновенно вывел культуру возбудителя мигрени
и телепортировал ее к тебе в мозг, пузатый негодник! Чумы
нет на изверга! Внемли мне, Сонк. Ближайшее время твой
ничтожный родитель не будет нам помехой.
—	Есть, дедуля,— говорю.— Ты в форме?
—	Да.
—	А малыш?
—	Тоже. Но действовать должен ты. Это твоя задача,
Сонк. Вся беда в той... все забываю слово... в том урановом
котле.
—	Значит, это все-таки он,— сказал я.
—	Кто бы подумал, что хоть одна душа в мире может
его распознать? Делать такие котлы научил меня мой пра¬
родитель: они существовали еще в его времена. Поистине
благодаря им, мы, Хогбены, стали мутантами. Господи, твоя
268
воля, теперь я сам должен обворовать чужой мозг, чтобы
внести ясность. В городе, где ты находишься, Сонк, есть
люди, коим ведомы нужные мне-слова... Вот погоди.
Он порылся в мозгу у нескольких человек. Потом пред¬
ложил:
—	При жизни моего прародителя люди научились рас¬
щеплять атом. Появилась... гм... вторичная радиация. Она
оказала влияние на гены и хромосомы некоторых мужчин
и женщин... у нас, Хогбенов, мутация доминантная. Вот
потому мы и мутанты.
—	То же самое говорил Роджер Бэкон, точно? — при¬
помнил я.
—	Так. Но он был дружелюбен и хранил молчание. Ка¬
бы в те дни люди дознались о нашем могуществе, нас сожгли
бы на костре. Даже сегодня открываться небезопасно. Под
конец... ты ведь знаешь, что воспоследует под конец, Сонк.
—	Да, дедуля,— подтвердил я, потому что и а самом
деле знал.
—	Вот тут-то и закавыка. По-видимому, люди вновь
расщепили агом. Оттого и распознали урановый котел. Его
надлежит уничтожить: он не должен попасть на глаза лю¬
дям. Но нам нужна энергия. Немного, а все же... Легче
всего получить ее от уранового котла, но теперь им нельзя
пользоваться. Сонк, вот что надо сделать, чтобы нам с ма¬
лышом хватило энергии.
Он растолковал мне, что надо сделать.
Тогда я взял да и сделал.
Стоит мне глаза скосить, как я начинаю видеть инте¬
ресные картинки. Взять хоть решетку на окнах. Она дро¬
бится на малюсенькие кусочки, и все кусочки бегают взад-
вперед, как шальные. Я слыхал, это атомы. До чего же они
веселенькие — суетятся, будто спешат к воскресной пропо¬
веди. Ясное дело, ими легко жонглировать, как мячиками.
Посмотришь на них пристально, выпустишь что-то такое
из глаз — они сгрудятся, а это смешно до невозможности.
По первому разу я ошибся и нечаянно превратил желез¬
269

ные прутья в золотые. Пропустил, наверное, атом. Зато
после этого я научился и превратил прутья в ничто, вы¬
карабкался наружу, а потом обратно превратил их в же¬
лезо. Сперва удостоверился, что мистер Армбрестер спит.
В общем, легче легкого.
Нас поместили на седьмом этаже большого здания —
наполовину мэрии, наполовину — тюрьмы. Дело было
ночью, меня никто не заметил. Я и улетел. Один раз мимо
меня прошмыгнула сова — думала, я в темноте не вижу,
а я в нее плюнул. Попал, между прочим.
С урановым котлом я справился. Вокруг него было полно
охраны с фонарями, но я повис в небе, куда часовые не
могли досягнуть, и занялся делом. Для начала разогрел
котел так, что штуки, которые мистер Армбрестер назы¬
вает графитовыми замедлителями, превратились в ничто,
исчезли. После этого можно было без опаски заняться...
ураном-235, так, что ли? Я и занялся, превратил его в сви¬
нец, В самый хрупкий. До того хрупкий, что его сдуло вет¬
ром. Вскорости ничего не осталось.
Тогда я полетел вверх по ручью. Воды в нем была жалкая
струйка, а дедуля объяснил, что нужно гораздо больше.
Слетал я к вершинам гор, но и там ничего подходящего
не нашел. А дедуля заговорил со мной. Сказал, что малыш
плачет. Надо было, верно, сначала найти источник энергии,
а уж потом рушить урановый котел.
Оствавалось одно — наслать дождь.
Насылать дсждь можно по-разному, но я решил просто
заморозить тучку. Пришлось спуститься на землю, по-быст¬
рому смастерить аппаратик, а уж потом лететь высоко
вверх, где есть тучи; времени убил порядком, зато доволь¬
но скоро грянула буря и хлынул дождь. Но вода не пошла
вниз по ручью. Искал я искал, обнаружил место, где у ручья
дно провалилось. Видно, под руслом тянулись подземные
пещеры. Я скоренько законопатил дыры. Стоит ли удив¬
ляться, что в ручье столько лет нет воды, о которой можно
говорить всерьез? Я все уладил.
270
Но ведь дедуле требовался постоянный источник, я и
давай кругом шарить, пока не разыскал большие родники.
Я их вскрыл. К тому времени дождь лил как из ведра.
Я завернул проведать дедулю.
Часовые разошлись по домам, надо полагать, малыш
их совсем расстроил, когда начал плакать. По словам де¬
дули, все они заткнули уши пальцами и с криком броси¬
лись врассыпную. Я, как велел дедуля, осмотрел и кое-где
починил водяное колесо. Ремонт там был мелкий. Сто лет
назад вещи делали на совесть, да и дерево успело стать
мореным. Я любовался колесом, а оно вертелось все быст¬
рее — ведь вода в ручье прибывала... да что я — в ручье!
Он стал рекой.
Но дедуля сказал, это что, видел бы я Аппиеву дорогу,
когда ее прокладывали.
Его и малыша я устроил со всеми удобствами, потом
улетел назад в Пайпервилл. Близился рассвет, а я не хотел,
чтобы меня заметили. На обратном пути плюнул в голубя.
В мэрии был переполох. Оказывается, исчезли мамуля,
папуля и Лемюзл Я-то знал, как это получилось. Мамуля
в мыслях переговорила со мной, велела идти в угловую
камеру, там просторнее. В той камере собрались все наши.
Только невидимые.
Да, чуть не забыл: я ведь тоже сделался невидимым,
после того, как пробрался в свою камеру, увидел, что мистер
Армбрестер все еще спит, и заметил переполох.
—	Дедуля мне дал знать, что творится,— сказала ма¬
муля.— Я рассудила, что не стоит пока путаться под но¬
гами. Сильный дождь, да?
—	Будьте уверены,— ответил я.— А почему все так
волнуются?
—	Не могут понять, что с нами сталось,— объяснила
мамуля.— Как только шум стихнет, мы вернемся домой.
Ты, надеюсь, все уладил?
—	Я сделал все, как дедуля велел...— начал было я,
271

и вдруг их коридора послышались вопли. В камеру вка¬
тился матерый жирный енот с охапкой прутьев. Он плел
прямо, прямо, пока не уперся в решетку. Тогда он сел
и начал раскладывать прутья, чтобы зажечь огонь.
Взгляд у него был ошалелый, поэтому я догадался, что ено¬
та загипнотизировал Лемюзл.
Под дверью камеры собралась толпа. Нас-то она само
собой не видела, зато глазела на матерого енота. Я тоже
глазел, потому что до сих пор не могу сообразить, как Ле-
мюэл сдирает с енотов шкуру. Как они разводят огонь,
я и раньше видел (Лемюэл умеет их заставить), но поче¬
му-то ни разу не был рядом, когда еноты раздевались до¬
гола — сами себя свежевали. Хотел бы я на это по¬
смотреть.
Но не успел енот начать, один из полисменов цап его
в сумку — и унес; так я и не узнал секрета. К тому време¬
ни рассвело. Откуда-то непрерывно доносился рев, а один
раз я различил знакомый голос.
—	Мамуля,— говорю,— это, похоже, мистер Армбрес-
тер. Пойду посмотрю, что там делают с бедолагой.
—	Нам домой пора,— уперлась мамуля.— Надо вы¬
пустить дедулю и малыша. Говоришь, вертится водяное
колесо?
—	Да, мамуля,— говорю.— Теперь электричества вволю.
Она пошарила в воздухе, нащупала папулю и стукнула
его.
—	Проснись!
—	Пропусти рюмашку,— завел опять папуля.
Но она его растолкала и объявила, что мы идем домой.
А вот разбудить Лемюэла никто не в силах. В конце кон¬
цов мамуля с папулей взяли Лемюэла за руки и за ноги
и вылетели с ним в окно (я развеял решетку в воздухе,
чтобы они пролезли). Дождь все лил, но мамуля сказа¬
ла, что они не сахарные, да и я пусть лечу следом, не то
мне всыплют пониже спины.
—	Ладно, мамуля,— поддакнул я, но на самом деле
272
и не думал лететь. Я остался выяснить, что делают с мис¬
тером Армбрестером.
Его держали в той же ярко освещенной комнате. У окна
с самой подлой миной стоял мистер Гэнди, а мистеру Арм-
бресгеру закатали рукав, вроде бы стеклянную иглу соби¬
рались всадить. Ну, погодите! Я тут же сделался видимым.
—	Не советую,— сказал я.
—	Да это же младший Хогбен! — взвыл кто-то.— Хва¬
тайте его!
Меня схватили. Я позволил. Очень скоро я уже сидел
на стуле с закатанным рукавом, а мистер Гэнди щерился
на меня по-волчьи.
—	Обработайте его наркотиком правды,— сказал он.—
А бродягу теперь не стоит допрашивать.
Мистер Армбрестер, какой-то пришибленный, твердил:
—	Куда делся Сонк, я не знаю! А знал бы — не сказал-
бы...
Ему дали по шее.
Мистер Гэнди придвинул лицо чуть ли не к моему носу.
—	Сейчас мы узнаем всю правду об урановом котле,—
объявил он.— Один укол, и ты все выложишь. Понятно?
Воткнули мне в руку иглу и впрыснули лекарство. Ще¬
котно стало.
Потом начали расспрашивать. Я сказал, что знать ни¬
чего не знаю. Мистер Гэнди распорядился сделать мне еще
один укол. Сделали.
Совсем невтерпеж стало от щекотки.
Тут кто-то вбежал в комнату — ив крик.
—	Плотину прорвало! — орет.— Гэнди-плотину! В юж¬
ной долине затоплена половина ферм!
Мистер Гэнди попятился и завизжал:
—	Вы с ума сошли! Не может быть! В Большой Мед¬
ведице уже сто лет нет воды!
Потом все сбились в кучу и давай шептаться. Что-то
насчет образчиков. И внизу уже толпа собралась.
—	Вы должны их успокоить,— сказал кто-то мистеру
273

Гэнди.— Они кипят от возмущения. Посевы загублены...
—	Я их успокою,— заверил мистер Гэнди.— Доказа¬
тельств никаких. Эх, как раз за неделю до выборов!
Он выбежал из комнаты, за ним бросились остальные.
Я встал со стула и почесался. Лекарство, которым меня
накачали, дико зудело под кожей. Я обозлился на мисте¬
ра Гэнди.
—	Живо! — сказал мистер Армбрестер.— Давай уносить
ноги. Сейчас самое время.
Мы унесли ноги через боковой вход. Это было легко.
Подошли к парадной двери, а там под дождем куча народа
мокнет. На ступенях суда стоит мистер Гэнди, все с тем
же подлым видом, лицом к лицу с рослым плечистым пар¬
нем, который размахивает обломком камня.
—	У каждой плотины свой предел прочности,— объяс¬
нял мистер Гэнди, но рослый парень взревел и замах¬
нулся над ег о головой.
—	Я знаю, где хороший бетон, а где плохой! — про¬
гремел он.— Тут сплошной песок! Да эта плотина и гал¬
лона воды не удержит!
Мистер Гэнди покачал головой.
—	Возмутительно! — говорит.— Я потрясен не меньше,
чем вы. Разумеется, мы целиком доверяли подрядчикам.
Если строительная компания «Эджекс» пользовалась не¬
кондиционными материалами, мы взыщем с нее по суду.
В эту минуту я до того устал чесаться, что решил при¬
нять меры. Так я и сделал.
Плечистый парень отступил на шаг и ткнул пальцем
в мистера Гэнди.
—	Вот что,— говорит.— Ходят слухи, будто строитель¬
ная компания «Эджекс» принадлежит вам. Это правда?
Мистер Гэнди открыл рот и снова закрыл. Он чуть замет¬
но вздрогнул.
—	Да,— говорит,— я ее владелец.
Надо было слышать вопль толпы.
Плечистый парень аж задохнулся.
274
—	Вы сознались? Может, сознаетесь и в том, что зна¬
ли, что плотина никуда не годится? Сколько вы нажили
на строительстве?
—	Одиннадцать тысяч долларов,— ответил мистер
Гэнди.— Это чистая прибыль, после того, как я выплатил
долю шерифу, олдермену и...
Но тут толпа двинулась вверх по ступенькам и мистера
Гэнди не стало слышно.
—	Так, так,— сказал мистер Армбрестер.— Редкое зре¬
лище. Ты понял, что это означает, Сонк? Гэнди сошел
с ума. Не иначе. Но на выборах победит партия реформ,
она прогонит мошенников, и для меня снова настанет при¬
ятная жизнь в Пайпервилле. Пока не подамся на юг. Как
ни странно, я нашел у себя в кармане деньги. Пойдем
выпьем, Сонк?
—	Нет, спасибо,— ответил я.— Мамуля рассердится:
она ведь не знает, куда я делся. А больше не будет не¬
приятностей, мистер Армбрестер?
—	В конце концов, когда-нибудь будут,— сказал он,—
но очень нескоро. Смотри-ка, старикашку Гэнди ведут
в тюрьму! Скорее всего хотят защитить от разъяренной
толпы. Это надо отпраздновать, Сонк. Ты не передумал...
Сонк! Ты где?
Но я стал невидимым.
Ну, вот и все. Под кожей у меня больше не зудело.
Я улетел домой и помог наладить гидроэлектростанцию
на водяном колесе. Со временем наводнение схлынуло, но
с тех пор по руслу течет полноводная река, потому что
в истоках ее я все устроил как надо. И зажили мы тихо
и спокойно, как любим. Для нас такая жизнь безопаснее.
Дедуля сказал, что наводнение было законное. Напом¬
нило ему то, про которое рассказывал еще его дедуля.
Оказывается, при жизни дедулиного дедули были урано¬
вые котлы и многое другое, но очень скоро все это вышло
из повиновения и случился настоящий потоп. Дедулиному
дедуле пришлось бежать без оглядки. С того дня и до сих
275

пор про его родину никто и слыхом не слыхал. Надо по¬
нимать, в Атлантиде все утонули. Впрочем, подумаешь, важ¬
ность, какие-то иностранцы.
Мистера Гэнди упрятали в тюрьму. Так и не узнали, что
заставило его во всем сознаться; может, в нем совесть за¬
говорила. Не думаю, чтоб из-за меня. Навряд-ли. А все же...
Помните тот фокус, что показал мне папуля,— как
можно коротнуть пространство и перекачать маисовую из
его крови в мою? Так вот, мне надоел зуд под кожей, где
толком и не почешешься, и я сам проделал такой фокус.
От впрыснутого лекарства, как бы оно ни называлось, меня
одолел зуд. Я маленько искривил пространство и перека¬
чал эту пакость в кровь к мистеру Гэнди, когда он стоял
на ступеньках суда. У меня зуд тут же прошел, но у ми¬
стера Гэнди он, видно, начался сильный. Так и надо под¬
лецу!
Интересно, не от зуда ли он всю правду выложил?
Генри Каттнер
♦
ДО СКОРОГО
Старый Енси, пожалуй, самый подлый человечишка во
всем мире. Свет не видел более наглого, закоренелого, ту¬
пого, отпетого, гнусного негодяя. То, что с ним случи¬
лось, напомнило мне фразу, услышанную однажды от дру¬
гого малого,— много воды с тех пор утекло. Я уже поза¬
был, как звали того малого, кажется, Людовик, может,
Тамерлан; но он как-то сказал, что, мол, хорошо бы у всего
мира была только одна голова, тогда ее легко было бы
снести с плеч.
Беда Енси в том, что он дошел до ручки: считает, что
весь мир ополчился против него, и, разрази меня гром,
если он не прав. С этим Енси настали хлопотные време¬
на даже для нас, Хогбенов.
Енси-то типичный мерзавец. Вообще вся семейка Тар-
беллов не сахар, но Енси даже родню довел до белого
каления. Он живет в однокомнатной хибарке на задвор¬
ках у Тарбеллов и никого к себе не подпускает, разве толь¬
ко позволит всунуть продукты в полукруглую дырку, вы¬
пиленную в двери.
Лет десять назад делали новое межевание, что ли,
и вышло так, что из-за какой-то юридической закавыки
Енси должен был заново подтвердить свои права на зем¬
лю. Для этого ему надо было прожить на своем участке
с год. Примерно в те же дни он поругался с женой, выехал
за пределы участка и сказал, что, дескать, пусть земля
достается государству, пропади все пропадом, зато он
277

проучит всю семью. Он знал, что жена иногда пропускает
рюмочку-другую на деньги, вырученные от продажи репы,
и трясется, как бы государство не отняло землицу.
Оказалось, эта земля вообще никому не нужна. Она
вся в буграх и завалена камнями, но жена Енси страш¬
но переживала и упрашивала мужа вернуться, а ему ха¬
рактер не позволял.
В хибарке Енси Тарбелл обходился без элементарных
удобств, но ведь он тупица и к тому же пакостник. Вско¬
рости миссис Тарбелл померла: она кидалась камнями
в хибарку из-за бугра, а один камень ударил в бугор и ри¬
кошетом попал ей в голову. Остались восемь Тарбеллов-
сыновей да сам Енси. Но и тогда Енси с места не сдви¬
нулся.
Может, там бы он и жил, пока не превратился бы в мощи
и не вознесся на небо, но только его сыновья затеяли с ним
склоку. Мы долго терпели — ведь они не могли нам по¬
вредить. Но вот гостивший у нас дядя Лес разнервничался
и заявил, что устал перепелом взлетать под небеса всякий
раз, как в кустах хлопнет ружье. Шкура-то у него после
ран быстро заживает, но он уверял, что страдает голово¬
кружениями оттого, что на высоте двух-трех миль воздух
разреженный.
Так или иначе травля все продолжалась, и никто из нас
от нее не страдал, что особенно бесило восьмерых братьев
Тарбеллов. И однажды на ночь глядя они вломились в наш
дом с оружием в руках. А нам скандалы были ни к чему.
Дядя Лем — он близнец дяди Леса, но только родился
намного позже — давно впал в зимнюю спячку где-то
в дупле, так что его все это не касалось. Но вот малыша,
дай бог ему здоровья, стало трудновато таскать взад-впе¬
ред, ведь ему уже исполнилось четыреста лет, и он для
своего возраста довольно крупный ребенок — пудов восемь
будет.
Мы все могли попрятаться или уйти на время в доли¬
ну, в Пайпервилл, но ведь в мезонине у нас дедуля, да и к
278
прохвессору, которого мы держим в бутылке, я привя¬
зался. Не хотелось его оставлять — ведь в суматохе бу¬
тылка, чего доброго, разобьется, если восьмеро братьев
Тарбеллов налижутся как следует.
Прохвессор славный, хоть в голове у него винтика не
хватает. Все твердит, что мы мутанты (ну и словечко!),
и треплет языком про каких-то своих знакомых, которых
называет хромосомами. Они как будто попали, по словам
прохвессора, под жесткое облучение и народили потом¬
ков, не то доминантную мутацию, не то Хогбенов, но
я вечно это путаю с заговором круглоголовых — было та¬
кое у нас в Старом свете. Ясное дело, не в настоящем Ста¬
ром свете, тот давно затонул.
И вот, раз уж дедуля велел нам молчать в тряпочку,
мы дождались, пока восьмеро братьев Тарбеллов высадят
дверь, а потом все сделались невидимыми, в том числе и ма¬
лыш. И стали ждать, чтобы все прошло стороной, но не
тут-то было.
Побродив по дому и вдоволь натешась, восьмеро братьев
Тарбеллов спустились в подвал. Это было хуже, потому
что застигло нас врасплох. Малыш-то стал невидимым,
и цистерна, где мы его держим, тоже, но ведь цистерна не
может тягаться с нами проворством.
Один из восьмерки Тарбеллов со всего размаху налетел
на цистерну и как следует расшиб голень. Ну и ругался
же он! Нехорошо, когда ребенок слышит такие слова, но
в ругани наш дедуля кому угодно даст сто очков вперед,
так что я-то ничему новому не научился.
Он, значит, ругался на чем свет стоит, прыгал на одной
ноге и вдруг ни с того ни с сего дробовик выстрелил. Там,
верно, курок на волоске держался. Выстрел разбудил малы¬
ша, тот перепугался и завопил. Такого вопля я еще не слы¬
хал, а ведь мне приходилось видеть, как мужчины бледне¬
ют и начинают трястись, когда Малыш орет. Наш прохвес¬
сор как-то сказал, что малыш издает инфразвуки. Надо же!
В общем семеро братьев Тарбеллов из восьми тут же
279

отдали богу душу, даже пикнуть не успели. Восьмой толь¬
ко начинал спускаться вниз по ступенькам; он затрясся
мелкой дрожью, повернулся — и наутек. У него, верно,
голова пошла кругом, и он не соображал, куда бежит.
Окончательно сдрейфив, он очутился в мезонине и наткнул¬
ся прямехонько на дедулю.
И вот ведь грех: дедуля до того увлекся, поучая нас
уму-разуму, что сам напрочь забыл стать невидимым. По-
моему, один лишь взгляд, брошенный на дедулю, прикончил
восьмого Тарбелла. Бедняга повалился на пол, мертвый
как доска. Ума не приложу, с чего бы это, хоть и должен
признать, что в те дни дедуля выглядел не лучшим обра¬
зом. Он поправлялся после болезни.
—	Ты не пострада;!, дедуля?—спросил я, слегка
встряхнув его. Он меня отчехвостил.
—	А я-то причем,— возразил я.
—	Кровь христова! — воскликнул он, разъяренный.—
И этот сброд, эти лицемерные олухи вышли из моих чре-
сел! Положи меня обратно, юный негодяй.
Я снова уложил его на дерюжную подстилку, он пово¬
рочался с боку на бок и закрыл глаза. Потом объявил, что
хочет вздремнуть и пусть его не будят, разве что настанет
судный день. При этом он нисколько не шутил.
Пришлось нам самим поломать голову над тем, как
теперь быть. Мамуля сказала, что мы не виноваты, в наших
силах только погрузить восьмерых братьев Тарбеллов
в тачку и отвезти их домой, что я и исполнил. Только в пути
я застеснялся, потому что не мог придумать, как бы по¬
вежливее рассказать о случившемся. Да и мамуля нака¬
зывала сообщить эту вещь осторожно. «Даже хорек спо¬
собен чувствовать»,— повторяла она.
Тачку с братьями Тарбеллами я оставил в кустах, сам
поднялся на бугор и увидел Енси: он грелся на солнышке,
книгу читал. Я стал медленно прохаживаться перед ним,
насвистывая «Янки-Дудл». Енси не обращал на меня вни¬
мания.
280
Енси — маленький, мерзкий, грязный человечишка с раз¬
двоенной бородой. Росту в нем метра полтора, не больше.
На усах налипла табачная жвачка, но, может, я неспра¬
ведлив к Енси, считая его простым неряхой. Говорят, у не¬
го привычка — плевать себе в бороду, чтобы на нее сади¬
лись мухи: он их ловит и обрывает им крылышки.
Енси не глядя поднял камень и швырнул его, чуть не
угодив мне в голову.
—	Заткни пасть и убирайся,— сказал он.
—	Воля ваша, мистер Енси,— ответил я с облегчением
и совсем было собрался. Но тут же вспомнил, что мамуля,
чего доброго, отхлещет меня кнутом, если я не выполню ее
наказа, тихонько сделал круг, зашел Енси за спину и за¬
глянул ему через плечо — посмотреть, что он там читает.
Потом я еще капельку передвинулся и встал с ним лицом
к лицу.
Он захихикал себе в бороду.
—	Красивая у вас картинка, мистер Енси,— заме¬
тил и.
Он все хихикал и, видно, на радостях подобрел.
—	Уж это точно! — сказал он и хлопнул себя кулаком
по костлявому заду.— Ну и ну! С одного взгляда захме¬
леешь!
Он читал не книгу. Это был журнал (такие продаются
у нас в Пайпервилле), раскрытый на картинке. Художник,
который ее сделал, умел рисовать. Правда, не так здорово,
как тот художник, с которым я когда-то водился в Англии.
Того звали Крукшенк или Крукбек, если не ошибаюсь.
Так или иначе, у Енси тоже была стоящая картинка. На
ней были нарисованы люди, много-много людей, все на одно
лицо и выходят из большой машины, которая — мне сразу
стало ясно — ни за что работать не будет. Но все люди
были одинаковые, как горошины в стручке. Еще там красное
пучеглазое чудище хватало девушку — уж не знаю зачем.
Красивая картинка.
—	Хорошо бы такое случалось в жизни,— сказал Енси.
281

—	Это не так уж трудно,— объяснил я.— Но вот эта
штука неправильно устроена. Нужен только умывальник да
кое-какой металлический лом.
—	А?
—	Вот эта штука,— повторил я.— Аппарат, что превра¬
щает одного парня в целую толпу парней. Он неправильно
устроен.
—	Ты, надо понимать, умеешь лучше? — окрысился он.
—	Приходилось когда-то,— ответил я.— Не помню, что
там папуля задумал, но он был обязан одному человеку,
по имени Кадм. Кадму срочно потребовалось много воинов,
и папуля устроил так, что Кадм мог разделиться на целый
полк солдат. Подумаешь! Я и сам так умею.
'	— Да что ты там бормочешь? — удивился Енси.—Ты не
туда смотришь. Я-то говорю об этом красном чудище. Ви¬
дишь, что оно собирается сделать? Откусить этой красотке
голову, вот что. Видишь, какие у него клыки? Хе-хе-хе.
Жаль, что я сам не это чудище. Уж я бы тьму народу
сожрал.
—	Вы бы ведь не стали жрать свою плоть и кровь,
бьюсь об заклад,— сказал я, почуяв способ сообщить весть
осторожно.
—	Биться об заклад грешно,— провозгласил он.— Всегда
плати долги, никого не бойся и не держи пари. Азартные
игры — грех. Я никогда не бился об заклад и всегда пла¬
тил долги.— Он умолк, почесал в баках и вздохнул...—
Все, кроме одного,— прибавил он хмуро.
—	Что же это за долг?
—	Да задолжал я одному малому. Беда только, с тех
пор никак не могу его разыскать. Лет тридцать тому будет.
Я тогда, помню, налакался вдрызг и сел в поезд. Навер¬
но, еще и ограбил кого-то, потому что у меня оказалась
пачка денег — коню пасть заткнуть хватило бы. Как пораз¬
мыслить, этого-то я и не пробовал. Вы держите лошадей?
—	Нет, сэр,— ответил я.— Но мы говорили о вашей пло¬
ти и крови.
282
—	Помолчи,— оборвал меня старый Енси.— Так вот,
и повеселился же я! — Он слизнул жвачку с усов.— Слы¬
хал о таком городе — Нью-Йорк? Речь там у людей та¬
кая, что слова не разберешь. Там-то я и повстречал этого
малого. Частенько я жалею, что потерял его из виду. Че¬
стному человеку, вроде меня, противно умирать, не раз¬
делавшись с долгами.
—	А у ваших восьмерых сыновей были долги? — спро¬
сил я.
Он покосился на меня, хлопнул себя по тощей ноге
и кивнул.
—	Теперь понимаю,— говорит.— Ты сын Хогбенов?
—	Он самый, Сонк Хогбен.
—	Как же, слышал про Хогбенов. Все вы колдуны,
точно?
—	Нет, сэр.
—	Уж я что знаю, то знаю. Мне о вас все уши про¬
жужжали. Нечистая сила, вот вы кто. Убирайся-ка отсюда
подобру-поздорову, живо!
—	Я-то уже иду. Хочу только сказать, что, к сожалению,
вы бы не могли сожрать свою плоть и кровь, даже если бы
стали таким чудищем, как на картинке.
—	Интересно, кто бы мне помешал?
—	Никто,— говорю,— но все они уже в раю.
Тут старый Енси расхихикался. Наконец, переведя дух,
он сказал:
—	Ну, нет! Эти ничтожества попали прямой наводкой
в ад, и поделом им. Как это произошло?
—	Несчастный случай,— говорю,— Семерых, если можно
так выразиться, уложил малыш, а восьмого — дедуля. Мы
не желали им зла.
—	Да и не причинили,— опять захихикал Енси.
—	Мамуля шлет извинения и спрашивает, что делать
с останками. Я должен отвезти тачку домой.
—	Увози их. Мне они не нужны. Туда им и дорога,—
отмахнулся Енси. Я сказал «ладно» и собрался в путь.
283

Но тут он заорал, что передумал. Велел свалить трупы
с тачки. Насколько я понял из его слов (разобрал я не¬
много, потому что Енси заглушал себя хохотом), он наме¬
рен был попинать из ногами.
Я сделал, как велено, вернулся домой и все рассказал
мамуле за ужином — были бобы, треска и домашняя на¬
стойка. Еще мамуля напекла кукурузных лепешек. Ох,
и вкуснотища! Я откинулся на спинку стула, рассудив, что
заслужил отдых, и задумался, а внутри у меня стало тепло
и приятно. Я старался представить, как чуйствует себя боб
в моем желудке. Но боб, наверно, вовсе бесчуйственный.
Не прошло и получасу, как на дворе завизжала свинья,
как будто ей ногой наподдали, и кто-то постучался в дверь.
Это был Енси. Не успел он войти, как выудил из штанов
цветной носовой платок и давай шмыгать носом. Я по¬
смотрел на мамулю круглыми глазами. Ума, мол, не при¬
ложу, в чем дело. Папуля с дядей Лесом пили маисовую
водку и сыпали шуточками в углу. Сразу видно было, что
им хорошо: стол так и трясся. Ни папуля, ни дядя не при¬
трагивались к столу, но он все равно ходил ходуном —
старался наступить то папуле, то дяде на ногу. Папуля
с дядей раскачивали стол мысленно. Это у них такая игра.
Решать пришлось мамуле, и она пригласила старого
Енси посидеть, отведать бобов. Он только всхлипнул.
—	Что-нибудь не так, сосед? — вежливо спросила ма¬
муля.
—	Еще бы,— ответил Енси, шмыгая носом.— Я совсем
старик.
—	Это уж точно,— согласилась мамуля.— Может, и по¬
моложе Сонка, но все равно на вид вы дряхлый старик.
—	А? — вытаращился на нее Енси.— Сонка? Да Сонку
от силы семнадцать, хоть он и здоровый вымахал.
Мамуля смутилась.
—	Разве я сказала Сонк? — быстро поправилась она.—
Я имела в виду дедушку Сонка. Его тоже зовут Сонк.
Дедулю зовут вовсе не Сонк: он и сам не помнит своего
284
настоящего имени. Как его только ни называли в стари¬
ну — пророком Илией и по-всякому. Я даже не уверен,
что в Атлантиде, откуда дедуля родом, вообще были в ходу
имена. По-моему, там людей называли цифрами. Впрочем,
неважно.
Старый Енси, значит, все шмыгал носом, стонал и охал,
прикидывался,— мол, мы убили восьмерых его сыновей
и теперь он один-одинешенек на свете. Правда, получасом
раньше его это не трогало, я ему так и выложил. Но он
заявил, что не понял тогда, о чем это я толкую, и при¬
казал мне заткнуться.
—	У меня семья могла быть еще больше,— сказал он.—
Было еще двое ребят, Зеб и Робби, да я их как-то пристре¬
лил. Косо на меня посмотрели. Но все равно, вы, Хогбены,
не имели права убивать моих ребятишек.
—	Мы не нарочно,— ответила мамуля.— Просто несча¬
стный случай вышел. Мы будем рады хоть как-нибудь воз¬
местить вам ущерб.
—	На это-то я и рассчитывал,— говорит старый Енси.—
Вам уже не отвертеться после всего, что вы натворили.
Даже, если моих ребят убил малыш, как уверяет Сонк,
а ведь он у вас враль. Тут в другом дело: я рассудил, что
все вы, Хогбены, должны держать ответ. Но, пожалуй, мы
будем квиты, если вы окажете мне одну услугу. Худой мир
лучше доброй ссоры.
—	Все, что угодно,— сказала мамуля,— лишь бы это
было в наших силах.
—	Сущая безделица,— заявляет старый Енси.— Пусть
меня на время превратят в целую толпу.
—	Да ты что, Медеи наслушался? — вмешдлся папуля,
спьяну не сообразив, что к чему.— Ты ей не верь. Это она
с Пелеем злую шутку сыграла. Когда его зарубили, он так
и остался мертвым; вовсе не помолодел, как она ему сулила.
—	Чего? — Енси вынул из кармана старый журнал
и сразу раскрыл его на красивой странице.— Вот это
самое. Сонк говорит, что вы так умеете. Да и все кругом
285

знают, что вы, Хогбены, колдуны. Сонк сказал, вы как-то
устроили такое одному голодранцу.
—	Он, верно, о Кадме,— говорю.
Енси помахал журналом. Я заметил, что глаза у него
стали масленые.
—	Тут все видно,— сказал он с надеждой.— Человек
входит в эту штуковину, а потом знай выходит оттуда
десятками, снова и снова. Колдовство. Уж я-то про вас,
про Хогбенов, все знаю. Может вы и дурачили городских,
но меня вам не одурачить. Все вы до одного колдуны.
—	Какое там,— вставил папуля из своего угла.— Мы
уже давно не колдуем.
—	Колдуны,— упорствовал Енси.— Я слыхал всякие ис¬
тории. Даже видел, как он,— и в дядю Леса пальцем ты¬
чет,— летает по воздуху. Если это не колдовство, то я уж
ума не приложу, что тогда колдовство.
—	Неужели? — спрашиваю.— Нет ничего проще. Это
когда берут чуточку...
Но мамуля велела мне придержать язык.
—	Сонк говорит, что вы умеете,— продолжал Енси.—
А я сидел и листал этот журнал, картинки смотрел. При¬
шла мне в голову хорошая мысль. Спору нет, всякий зна¬
ет, что колдун может находиться в двух местах сразу. А мо¬
жет он находиться сразу в трех местах?
—	Где два, там и три,— сказала мамуля.— Да только
никаких колдунов нет. Точь-в-точь как эта самая хвале¬
ная наука, о которой кругом твердят. Все досужие люди
из головы выдумывают. На самом деле так не бывает.
—	Так вот,— заключил Енси, откладывая журнал,—
где двое или трое, там и целое скопище. Кстати, сколько
всего народу на Земле?
—	Два миллиарда, двести пятьдесят миллионов девять¬
сот пятьдесят девять тысяч девятьсот шешнадцать,—
говорю.
—	Тогда...
—	Стойте,— говорю,— теперь два миллиарда, двести
286
пятьдесят миллионов девятьсот тысяч девятьсот семнад¬
цать. Славный ребеночек, оторва.
—	Мальчик или девочка? — полюбопытствовала ма¬
муля?
—	Мальчик,— говорю.
—	Так пусть я окажусь сразу в двух миллиардах и сколь¬
ко-то там еще местах сразу. Мне хоть бы на полминутки.
Я не жадный. Да и хватит этого.
—	Хватит на что? — поинтересовалась мамуля.
Енси хитренько посмотрел на меня исподлобья.
—	Есть у меня одна забота,— ответил он.— Хочу ра¬
зыскать того малого. Только вот беда: не знаю, можно
ли его теперь найти. Времени прошло уж порядком. Мне
земля пухом не будет, если я не рассчитаюсь со всеми
долгами, а я тридцать лет, как хожу у того малого
в должниках. Надо снять с души грех.
—	Это страсть как благородно с вашей стороны, со¬
сед,— похвалила мамуля.
Енси шмыгнул носом и высморкался в рукав.
—	Тяжкая будет работа,— сказал он.— Уж очень долго
я ее откладывал на потом. Я-то собирался при случае от¬
править восьмерых своих ребят на поиски того малого,
так что, сами понимаете, я вконец расстроился, когда эти
никудышники вдруг сгинули ни с того, ни с сего. Как мне
теперь искать того малого?
Мамуля с озабоченным видом пододвинула Енси кувшин.
—	Ух, ты!—сказал он, отхлебнув здоровенную пор¬
цию.— На вкус — прямо адов огонь. Ух, ты! — Налил себе
по новой, перевел дух и хмуро глянул на мамулю.
—	Если человек хочет спилить дерево, а сосед сломал
его пилу, то сосед, я полагаю, должен отдать ему взамен
свою. Разве не так?
—	Конечно, так,— согласилась мамуля.— Только у нас
нет восьми сыновей, которых можно было бы отдать
взамен.
—	У вас есть кое-что получше,— сказал Енси.— Злая
287

черная магия, вот что у вас есть. Я не говорю ни да ни нет.
Дело ваше. Но, по-моему, раз уж вы убили этих бездель¬
ников и теперь все мои планы летят кувырком, вы должны
хоть как-то мне помочь. Пусть я только найду того ма¬
лого и рассчитаюсь с ним, больше мне ничего не надо. Так
вот, разве не святая правда, что вы можете размножить
меня, превратить в целую толпу моих двойников?
—	Да, наверно, правда,— подтвердила мамуля.
—	А разве не правда, что вы можете устроить, чтобы
каждый из этих прохвостов двигался так быстро, что
увидел бы всех людей во всем мире? — Уж тогда бы,—
сказал Енси,— я бы запросто разыскал того малого и выдал
бы все, что ему причитается.— Он шмыгнул носом.— Я —
честный человек. Не хочу помирать, пока не расплачусь
с долгами. Черт меня побери, если я согласен гореть в пре¬
исподней, как вы, грешники.
—	Да, полно,— сморщилась мамуля.— Пожалуй, сосед,
мы вас выручим, если вы это так близко к сердцу прини¬
маете. Да, сэр, мы все сделаем так, как вам хочется.
Енси заметно приободрился.
—	Ей-богу? — спросил он.— Честное слово? Покляни¬
тесь.
Мамуля как-то странно на него посмотрела, но Енси
снова вытащил платок, так что нервы у нее не выдержали
и она дала торжественную клятву. Енси повеселел.
—	А долго надо произносить заклинание? — спраши¬
вает.
—	Никаких заклинаний,— говорю.— Я же объяснял,
нужен только металлолом да умывальник. Это недолго.
—	Я скоро вернусь.— Енси хихикнул и выбежал, хохоча
уже во всю глотку. Во дворе он захотел пнуть ногой цыплен¬
ка, промазал и захохотал пуще прежнего. Видно, хорошо
у него стало на душе.
—	Иди же, смастери ему машинку, пусть стоит наго¬
тове,— сказала мамуля.— Пошевеливайся.
288
—	Ладно, мамуля,— говорю, а сам застыл на месте,
думаю. Мамуля взяла в руки метлу.
—	Знаешь, мамуля...
—	Ну?
—	Нет, ничего.— Я увернулся от метлы и ушел, а сам
все старался разобраться, что же меня грызет. Что-то грыз¬
ло, а что, я никак не мог понять. Душа не лежала мастерить
машинку, хотя ничего зазорного в ней не было.
Я однако вошел в сарай и занялся делом. Минут десять
потратил — правда, не очень спешил. Потом вернулся домой
с машинкой и сказал: «Готово». Папуля велел мне за¬
ткнуться.
Что ж, я уселся и стал разглядывать машину, а на душе
у меня кошки скребли. Загвоздка была в Енси. Наконец
я заметил, что он позабыл свой журнал, и начал читать
рассказ под картинкой — думал, может, пойму что-нибудь.
Как бы не так.
В рассказе описывались какие-то чудные горцы, они буд¬
то бы умели летать. Это-то не фокус, непонятно было,
всерьез ли писатель все говорит, или шутит. По-моему,
люди и так смешные, незачем выводить их еще смешнее,
чем в жизни.
Кроме того, к серьезным вещам надо относиться серьез¬
но. По словам прохвессора очень многие верят в эту самую
науку и принимают ее всерьез. У него-то всегда глаза раз¬
гораются, стоит ему завести речь о науке. Одно хорошо
было в рассказе: там не упоминались девчонки. От девчо¬
нок мне становится как-то не по себе.
Толку от моих мыслей все равно не было, поэтому я спу¬
стился в подвал поиграть с малышом. Цистерна ему ста¬
новится тесна. Он мне обрадовался. Замигал всеми четырь¬
мя глазками по очереди. Хорошенький такой.
Но что-то в том журнале я вычитал, и теперь оно не
давало мне покоя. По телу у меня мурашки бегали, как
давным-давно в Лондоне, перед большим пожаром. Тогда
еще многие вымерли от страшной болезни.
289

Тут я вспомнил, как дедуля рассказывал, как его точно
так же кинуло в дрожь перед тем, как Атлантиду затопило.
Правда дедуля умеет предвидеть будущее, хоть в этом
нет ничего хорошего, потому что оно то и дело меняется.
Я еще не умею предвидеть. Для этого надо вырасти. Но
я нутром чуял что-то неладное, пусть даже ничего пока
не случилось.
Я совсем было решился разбудить дедулю, так встре¬
вожился. Но тут у себя над головой я услышал шум. Под¬
нялся в кухню, а там Енси распивает кукурузный самогон
(мамуля поднесла). Только я увидел старого хрыча, как
у меня опять появилось дурное предчувствие.
Енси сказал: «Ух, ты!», поставил кувшин и спросил, го¬
товы ли мы. Я показал на свою машинку и ответил, что вот
она, как она ему нравится.
—	Только и всего? — удивился Енси.— А сатану вы не
призовете?
—	Незачем,— отрезал дядя Лес.— И тебя одного хва¬
тит, галоша ты проспиртованная.
Енси был страшно доволен.
—	Уж я таков,— откликнулся он.— Скользкий, как га¬
лоша, и насквозь проспиртован. А как она действует?
—	Да просто делает из одного тебя много-много Енси,
вот и все,— ответил я.
До сих пор папуля сидел тихо, но тут он, должно быть,
подключился к мозгу какого-нибудь прохвессора, потому
что вдруг понес дикую чушь. Сам-то он длинных слов с роду
не знал.
Я тоже век бы их не знал, от них самые простые вещи
запутываются.
—	Человеческий организм,— заговорил папуля важно¬
преважно,— представляет собой электромагнитное устрой¬
ство, мозг и тело пропускают определенные лучи. Если изме¬
нить полярность на противоположную, то каждая ваша
единица, Енси, автоматически притянется к каждому из
ныне живущих людей, ибо противоположности притяги¬
290
ваются. Но прежде вы войдете в аппарат Сонка, и вас
раздробят...
—	Но-но! — взвыл Енси.
—... на базовые электронные матрицы, которые затем
можно копировать до бесконечности, точно гак же, как
можно сделать миллионы идентичных копий одного и того
же портрета — негативы вместо позитивов.
Поскольку для электромагнитных волн земные расстоя¬
ния ничтожны, каждую копию мгновенно притягивает
каждый из остальных жителей Земли,— продолжал папуля,
как заведенный.— Но два тела не могут иметь одни и те
же координаты в пространстве — времени, поэтому каждую
Енси-копию отбросит на расстояние полуметра от каждо¬
го человека.
Енси беспокойно огляделся по сторонам.
—	Вы забыли очертить магический пятиугольник,—
сказал он.— В жизни не слыхал такого заклинания. Вы
ведь вроде не собираетесь звать сатану?
То ли потому, что Енси и впрямь был похож на сатану,
то ли еще по какой причине, но только невмоготу мне стало
терпеть — так скребло на душе. Разбудил я дедулю. Про
себя, конечно, ну, и малыш подсобил — никто ничего не
заметил. Тотчас же в мезонине что-то заколыхалось: это
дедуля проснулся и приподнялся в постели. Я и гла¬
зом моргнуть не успел, как он давай нас распекать на все
корки.
Брань-то слышали все, кроме Енси. Папуля бросил вы¬
пендриваться и закрыл рот.
— Олухи царя небесного! — гремел разъяренный деду¬
ля.— Тунеядцы! Да будет вам ведомо: мне снились дурные
сны и надлежит ли тому дивиться? В хорошенькую ты
влип историю, Сонк. Чутья у тебя нет, что-ли? Неужто
не понял, что замышляет этот медоточивый проходимец?
Берись-ка за ум, Сонк, да поскорее, а не то ты и после
291

совершеннолетия останешься сосунком.— Потом он при¬
бавил что-то на санскрите. Дедуля прожил такой долгий
век, иногда путает языки.
—	Полно, дедуля,— мысленно сказала мамуля,— что та¬
кого натворил Сонк?
—	Все вы хороши! — завопил дедуля.— Как можно не
сопоставить причину со следствием? Сонк, вспомни, что
узрел ты в том бульварном журнальчике. С чего это Енси
изменил намерения, когда чести в нем не больше, чем
в старой сводне? Ты хочешь, чтобы мир обезлюдел раньше
времени? Спроси-ка Енси, что у него в кармане штанов,
черт бы тебя побрал!
—	Мистер Енси,— спрашиваю,— что у вас в кармане
штанов?
—	А? — Он запустил лапу в карман и вытащил оттуда
здоровенный ржавый гаечный ключ.— Ты об этом? Я его
подобрал возле сарая.— А у самого морда хитрая-пре-
хитрая.
—	Зачем он вам? — быстро спросила мамуля.
Енси хорошо так на нас посмотрел.
—	Не стану скрывать,— говорит.— Я намерен трахнуть
по макушке всех и каждого, до последнего человека в мире,
и вы обещали мне помочь.
—	Господи помилуй,— только и сказала мамуля.
—	Вот так! — прыснул Енси.— Когда вы меня заколду¬
ете и я окажусь везде, где есть хоть кто-нибудь еще, и буду
стоять у человека за спиной. Уж тут-то я наверняка рас¬
квитаюсь. Один человек будет непременно тот малый, что
мне нужен, и он получит с меня должок.
—	Какой малый? — спрашиваю.— Про которого вы рас¬
сказывали? Которого встретили в Нью-Йорке? Я думал,
вы ему деньги задолжали.
—	Ничего такого я не говорил,— огрызнулся Енси.—
Долг есть долг, будь то деньги или затрещина. Пусть не
воображает, что мне можно безнаказанно наступать на
мозоль, тридцать там лет или не тридцать.
292
—	Он вам наступил на мозоль? — удивился папуля.—
Только и всего?
—	Ну да. Я тогда надравшись был, но помню, что спу¬
стился по каким-то ступенькам под землю, а там поезда
сновали в оба конца.
—	Вы были пьяны.
—	Это точно,— согласился Енси.— Не может же быть,
что под землей и вправду ходят поезда! Но тот малый мне
не приснился, и как он мне на мозоль наступил — тоже,
это ясно, как божий день. До сих пор палец ноет. Ох,
и разозлился же я тогда. Народу было столько, что с места
не сдвинуться, и я даже не разглядел толком того малого,
который наступил мне на ногу.
Я было замахнулся палкой, но он был уже далеко. Так
я и не знаю, какой он из себя. Может, он вообще женщи¬
на, но это неважно. Ни за что не помру, пока не уплачу
все долги и не рассчитаюсь со всеми, кто поступал со мной
по-свински. Я в жизни не спускал обидчику, а обижали
меня почти все, знакомые и незнакомые.
Совсем взбеленился Енси. Он продолжал, не переводя
духа:
—	Вот я и подумал, что все равно не знаю, кто мне
наступил на мозоль, так уж лучше бить наверняка, никого
не обойти, ни одного мужчины, ни одной женщины, ни од¬
ного ребенка.
—	Легче на поворотах,— одернул я его.— Тридцать лет
назад нынешние дети еще не родились, и вы это сами
знаете.
—	А мне все едино,— буркнул Енси.— Я вот думал-
думал, и пришла мне в голову страшная мысль: вдруг тот
малый взял да и помер? Тридцать лет — срок немалый.
Но потом я прикинул, что даже если и помер, мог ведь он
сначала жениться и обзавестись детьми. Если не суждено
расквитаться с ним самим, я хоть с детьми его рас¬
квитаюсь. Грехи отцов... это из священного писания. Дам
раза всем людям мира — тут уж не ошибусь.
293

—	Хогбенам вы не дадите,— заявила мамуля.— Никто
из нас не ездил в Нью-Йорк с тех пор, как вас еще на свете
не было. То есть, я хочу сказать, что мы там вообще не
бывали. Так что нас вы сюда не впутывайте. А может, лучше
возьмете миллион долларов? Или хотите стать молодым,
или еще что-нибудь? Мы можем вам устроить, только от¬
кажитесь от своей злой затеи.
—	И не подумаю,— ответил упрямый Енси.— Вы дали
честное слово, что поможете.
—	Мы не обязаны выполнять такое обещание,— начала
мамуля, но тут дедуля с мезонина вмешался.
—	Слово Хогбенов свято,— сказал он.— На том стоим.
Надо выполнить то, что мы обещали этому психу. Но только
то, что обещали, больше у нас нет перед ним никаких
обязательств.
—	Ага! — сказал я, смекнув, что к чему.— В таком слу¬
чае... Мистер Енси, а что именно мы вам обещали, слово
в слово?
—	Вы превратите меня ровно в стольких людей, сколь¬
ко жителей на Земле, и я встану рядом с каждым из них.
Вы дали честное слово, что поможете мне. Не пытайтесь
увильнуть.
—	Да я и не пытаюсь,— говорю.— Надо только внести
ясность, чтобы вы были довольны и ничему не удивля¬
лись. Но есть одно условие. Рост у вас будет такой, как
у человека, с которым вы стоите рядом.
—	Чего?
—	Это я устрою запросто. Когда вы войдете в машин¬
ку, в мире появятся два миллиарда двести пятьдесят
миллионов девятьсот пятьдесят девять тысяч девятьсот
семнадцать Енси. Теперь представьте, что один из этих
Енси очутится рядом с двухметровым верзилой. Это будет
не очень-то приятно, как по-вашему?
—	Тогда пусть я буду трехметровый,— говорит Енси.
—	Нет уж. Какого роста тот, кого навещает Енси, тако¬
го роста будет и сам этот Енси. Если вы навестили малы¬
294
ша ростом с полметра, в вас тоже будет только полметра.
Надо по справедливости. Соглашайтесь, иначе все отме¬
няется. И еще одно, сила у вас будет такая же, как у ва¬
шего противника.
Он, видно, понял, что я не шучу. Прикинул на руку гаеч¬
ный ключ.
—	Как я вернусь? — спрашивает.
—	Это уж наша забота,— говорю.— Даю вам пять се¬
кунд. Хватит, чтобы опустить гаечный ключ, правда?
—	Маловато.
—	Если вы задержитесь, кто-нибудь успеет дать вам
сдачи.
—	И верно.— Сквозь корку грязи стало заметно, что
Енси побледнел.— Пяти секунд с лихвой хватит.
—	Значит, если мы это сделаем, вы будете довольны?
Жаловаться не прибежите?
Он помахал гаечным ключом и засмеялся.
—	Ничего лучшего не надо,— говорит.— Ох, и размозжу
я им голову. Хе-хе-хе.
—	Ну, становитесь сюда,— скомандовал я и показал,
куда именно.— Хотя погодите. Лучше я сам сперва по¬
пробую, выясню, все ли в исправности.
Мамуля хотела было возразить, но тут ни с того ни
с сего в мезонине дедуля зашелся хохотом. Наверно, опять
заглянул в будущее.
Я взял полено из ящика, что стоял у плиты, и подмиг-
нил Енси.
—	Приготовьтесь,— сказал я.— Как только вернусь, вы
в ту же минуту сюда войдете.
Я вошел в машинку и она сработала как по маслу. Я и
глазом моргнуть не успел, как меня расщепило на два
миллиарда двести пятьдесят миллионов девять тысяч
шешнадцать Сонков Хогбенов.
Одного, конечно, не хватило, потому что я пропустил
Енси, и, конечно, Хогбены ни в одной переписи населе¬
ния не значатся. Но вот я очутился перед всеми жителями
295

всего мира, кроме семьи Хогбенов и самого Енси. Это был
отчаянный поступок.
Никогда я не думал, что на свете столько разных физи¬
ономий! Я увидел людей всех цветов кожи, с бакенбарда¬
ми и без, одетых и в чем мать родила, ужасно длинных
и самых что ни на есть коротышек, да еще половину я уви¬
дел при свете солнца, а половину в темноте. У меня прямо
голова кругом пошла.
Какой-то миг мне казалось, что я узнаю кое-кого из
Пайпервилла, включая шерифа, но тот слился с дамой
в бусах, которая целилась в кенгуру, а дама превратилась
в мужчину, разодетого в пух и прах — он толкал речугу
где-то в огромном зале.
Ну и кружилась же у меня голова.
Я взял себя в руки, да и самое время было, потому что-
все уже успели меня заметить. Им-то, ясное дело, показа¬
лось, что я с неба свалился, мгновенно вырос перед ними,
и... в общем, было с вами такое, чтобы два миллиарда
пятьдесят миллионов девятьсот пятьдесят девять тысяч
девятьсот шешнадцать человек уставились вам прямо в гла¬
за? Это просто тихий ужас. У меня из головы вылетело, что
я задумал. Только я вроде слышал дедулин голос, дедуля
велел пошевеливаться.
Вот я сунул полено, которое держал (только теперь это
было два миллиарда, двести пятьдесят миллионов, девять¬
сот пятьдесят девять тысяч девятьсот шешнадцать поле¬
ньев), в столько же рук, а сам его выпустил. Некоторые
люди тоже сразу выпустили полено из рук, но большин¬
ство вцепилось в него, ожидая, что будет дальше. Тогда
я стал припоминать речь, которую собрался произнести,—
сказать им, чтобы люди ударили первыми, не дожидаясь,
пока Енси взмахнет гаечным ключом.
Но уж очень я засмущался. Чудно как-то было. Все
люди мира смотрели на меня в упор, и я стал такой стесни¬
296
тельный, что рта не мог раскрыть. В довершение всего де¬
дуля завопил, что у меня осталась ровно секунда, так что
о речи уже мечтать не приходилось. Ровно через секун¬
ду я вернусь в нашу кухню, а там старый Енси уже рвется
в машинку и размахивает гаечным ключом. А я никого не
предупредил. Только и успел, что каждому дать по полену.
Боже, как они на меня глазели! Словно я нагишом стою.
У них аж глаза на лоб полезли. И только я начал истон¬
чаться по краям, на манер блина, как я... даже не знаю,
что на меня нашло. Не иначе, как от смущения. Может
и не стоило так делать, но...
Я это сделал!
И туг же снова очутился в кухне. В мезонине дедуля
помирал со смеху. По-моему, у старого хрыча странное
чуйство юмора. Но у меня не было времени с ним объяс¬
няться, потому что Енси шмыгнул мимо меня — и в ма¬
шинку. Он растворился в воздухе, так же, как я. Как
и я, он расщепился в столько же людей, сколько в мире
жителей, и стоял теперь перед всеми ими.
Мамуля, папуля и дядя Лес глядели на меня очень стро¬
го. Я заерзал на месте.
— Все устроилось,— сказал я.— Если у человека хва¬
тает подлости бить маленьких детей по голове, он за¬
служивает того, что...— я остановился и посмотрел на ма¬
шинку,—... что получил,— закончил я, когда Енси опять
появился с ясного неба. Более разъяренной гадюки я еще
в жизни не видел. Ну и ну!
По-моему, почти все население мира приложило руку
к мистеру Енси. Так ему и не пришлось замахнуться гаеч¬
ным ключом. Весь мир нанес удар первым.
Уж поверьте мне, вид у Енси был самый что ни на есть
жалкий.
Но голоса Енси не потерял. Он так орал, что слышно
было за целую милю. Он кричал, что его надули. Пусть
ему дадут попробовать еще разок, но только теперь он при¬
хватит с собой ружье и финку. В конце концов мамуле на¬
297

доело слушать, она ухватила Енси за шиворот и так
встряхнула, что у него зубы застучали.
—	Ибо в священном писании сказано! — возгласила она
исступленно.— Слушай, ты, паршивец, плевок иолитурный!
В Библии сказано: око за око,— так ведь? Мы сдержали
слово, и никто нас ни в чем не упрекнет.
—	Воистину, точно,— поддакнул дедуля с мезонина.
—	Ступайте-ка лучше домой и полечитесь арникой! —
сказала мамуля, еще раз встряхнув Енси.— И чтобы вашей
ноги тут не было, не то малыша на вас напустим.
—	Но я же не расквитался! — бушевал Енси.
—	Вы, по-моему, никогда не расквитаетесь,— ввернул
я.— Просто жизни не хватит, чтобы расквитаться со всем
миром, мистер Енси.
Постепенно до Енси все дошло, и его как громом пора¬
зило. Он побагровел, точно, борщ, крякнул и ну ругаться.
Дядя Лес потянулся за кочергой, но в этом не было нужды.
—	Весь чертов мир меня обидел! — хныкал Енси, об¬
хватив голову руками. — Со свету сживают! Какого дьявола
они стукнули первыми? Тут что-то не так!
—	Заткнись.— Я вдруг понял, что беда вовсе не про¬
шла стороной, как я раньше думал,— Ну-ка, из Пайпервил-
ла ничего не слышно?
Даже Енси унялся, когда мы стали прислушиваться.
—	Ничего не слыхать,— сказала мамуля.
—	Сонк прав,— вступил в разговор дедуля.— Это-то и
плохо.
Тут все сообразили, в чем дело, все, кроме Енси. Пото¬
му что теперь в Пайпервилле должна была подняться страш¬
ная кутерьма. Не забывайте, что мы с Енси посетили весь
мир, а значит и Пайпервилл; люди не могут спокойно от¬
носиться к таким выходкам. Уж хоть какие-нибудь крики
должны быть.
—	Что это вы все стоите, как истуканы? — разревелся
Енси.— Помогите мне сквитаться!
298
Я не обратил на него внимания. Подошел к машинке
и внимательно ее осмотрел. Через минуту я понял, что
в ней не в порядке. Наверно, дедуля понял это так же
быстро, как и я. Надо было слышать, как он смеялся. На¬
деюсь, смех пошел ему на пользу. Ох, и особливое же
чуйство юмора у почтенного старикана.
—	Я тут немножко маху дал с этой машинкой, маму¬
ля,— признался я.— Вот отчего в Пайпервилле так тихо.
—	Истинно так, клянусь богом,— выговорил дедуля
сквозь смех.— Сонку следует искать убежища. Смываться
надо, сынок, ничего не попишешь.
—	Ты нашалил, Сонк? — спросила мамуля.
—	Все «ля-ля-ля» да «ля-ля-ля»! — завизжал Енси.—
Я требую того, что мне по праву положено! Я желаю знать,
что сделал Сонк такого, отчего все люди мира трахнули
меня по голове? Неспроста это! Я так и не успел...
—	Оставьте вы ребенка в покое, мистер Енси,— обоз¬
лилась мамуля.— Мы свое обещание выполнили, и хватит.
Убирайтесь-ка вы прочь отсюда и остыньте, а не то еще
ляпнете что-нибудь такое, о чем сами потом пожалеете.
Папуля мигнул дяде Лесу, и, прежде чем Енси облаял
мамулю в ответ, стол подогнул ножки, будто в них колени
были, и тихонько шмыгнул Енси за спину. Папуля сказал
дяде Лесу: «Раз, два — взяли», стол распрямил ножки и дал
Енси такого пинка, что тот отлетел к самой двери.
Последним, что мы услышали, были вопли Енси, когда
он кубарем катился с холма. Так он прокувыркался пол¬
пути к Пайпервиллу, как я узнал позже. А когда добрался
до Пайпервилла, то стал глушить людей гаечным ключом
по голове.
Решил поставить на своем, не мытьем, так катаньем.
Его упрятали за решетку, чтоб пришел в себя, и он,
наверно, очухался, потому что в конце концов вернул¬
299

ся в свою хибарку. Говорят, он ничего не делает, только
знай сидит себе да шевелит губами — прикидывает, как
бы ему свести счеты с целым миром. Навряд ли ему это
удастся.
Впрочем, тогда мне было не до Енси. У меня своих за¬
бот хватало. Только папуля с дядей Лесом поставили стол
на место, как в меня снова вцепилась мамуля.
—	Объясни, что случилось, Сонк,— потребовала она.—
Я боюсь, не нашкодил ли ты, когда сам был в машинке.
Помни, сын, ты — Хогбен. Ты должен хорошо себя вести,
особенно, если на тебя смотрит весь мир. Ты не опозорил
нас перед человечеством, а, Сонк?
Дедуля опять засмеялся.
—	Да нет пока,— сказал он. Тут я услышал, как внизу
в подвале у малыша в горле булькнуло, и понял, что он
тоже в курсе. Просто удивительно. Никогда не знаешь,
чего еще ждать от малыша. Значит, он тоже умеет загляды¬
вать в будущее.
—	Мамуля, я только немножечко маху дал,— говорю.—
Со всяким может случиться. Я собрал машинку так, что
расщепить-то она меня расщепила, но отправила в буду¬
щее, в ту неделю. Поэтому в Пайпервилле еще не подняли
тарарама.
—	Вот те на! —сказала мамуля.— Дитя, до чего же ты
небрежен!
—	Прости, мамуля,— говорю.— Вся беда в том, что
в Пайпервилле меня многие знают. Я уж лучше дам деру-
в лес, отыщу себе дупло побольше. На той неделе оно мне
пригодится.
—	Сонк,— сказала мамуля,— Ты ведь набедокурил. Ра¬
но или поздно я сама все узнаю, так что лучше призна¬
вайся сейчас.
А, думаю, была не была, ведь она.права. Вот я и вы¬
ложил ей всю правду, да и вам могу. Так или иначе, вы на
той неделе узнаете. Это просто доказывает, что от всего
не убережешься. Ровно через неделю весь мир здорово
300
удивится, когда я свалюсь как будто с неба, вручу всем по
полену, а потом отступлю на шаг и плюну прямо в глаза.
По-моему, два миллиарда, двести пятьдесят миллионов,
девятьсот пятьдесят девять тысяч девятьсот шешнадцать —
это все население Земли!
Все население.
По моим подсчетам, на той неделе.
До скорого!

СОДЕРЖАНИЕ
♦
СЧАСТЛИВОГО ПУТИ!
Роберт Шекли. Необходимая вещь.
Перевод А. Ежова	 6
Борис Штерн. Чья планета?	 21
Альфред Бестер. Путевой дневник.
Перевод Е. Коротковой	 20
Борис Штерн. Рейс табачного контрабандиста	 35
В ПРОСТРАНСТВЕ, ДА ЕЩЕ И ВО ВРЕМЕНИ.
Айзек Азимов. Сердобольные стервятники.
Перевод Г. Островской	 46
Роберт Шекли. Травмированный.
Перевод Н. Евдокимовой	 68
Клиффорд Саймак. Достойный соперник.
Перевод Ю. Логинова	 92
Генри Каттнер. Шок.
Перевод А. Тетеревниковой	110
СООБРАЖАТЬ НАДО!
Валерий Полищук. Контакт	134
Роберт Шекли. Призрак-5.
Перевод П. Евдокимовой	148
Илья Варшавский. Роби	169
Теодор Старджон. Особая способность.
Перевод Д. Горфинкеля	178
ВСЕ МОЖЕТ БЫТЬ.
Генри Каттнер. Профессор накрылся.
Перевод Н.	Евдокимовой	200
Клиффорд Саймак. Ведро алмазов.
Перевод С.	Барсова	218
Генри Каттнер. Котел с неприятностями.
Перевод П.	Евдокимовой	258
Генри Каттнер. До скорого!
Перевод Н.	Евдокимовой	277