АКАДЕМИЯ НАУК СССР

•

В.АИСТРИН
ВОЗНИКНОВЕНИЕ
И РАЗВИТИЕ
ПИСЬМА
М О С К В А
19 6 5

4

El
^^^^Ъ Щ а последние десяти-
^^^HF^I летия история пись-
Щ^Ш^ЯШ ма обогатилась м-но-
гим'и открытиями. Достаточно
указать открытие древнейших
шумерских, египетских, прото-
ханаанских надписей,
восточнославянских календарных
знаков III—IV вв., болгарских
(преславских) -надписей конца
IX в., новгородских берестяных
грамот, дешифровку угарит-
ской клинописи, протобиблос-
ского, критского линейного
письма, письменности майя.
Открытия эти показали в
новом свете начальные стадии
развития египетской,
шумерской, славянской и других
крупнейших систем письма,
вызвали появление новых
теорий (критско-микенской, прото-
ханаанской, библосской)
происхождения древнейшего бук-
венно-звукового письма.
Много нового внесено в
историю письма практикой
последних десятилетий, в
частности работами по созданию
новых систем письма народов
СССР.
Накопленный богатый
материал вызвал появление за
рубежом ряда новых
обобщающих работ по истории письма:
в Чехословакии — С. Loukotka.
«Vyvoj pisma», 1946 (227 стр.);
в Англии —D. Diringer. «The
Alphabet. A Key to the History

of Mankind», изд. I, 1948, изд. 2, 1949, изд. 3, 1952 (607 стр.) его
же, «Writing, its origin and history», 1962 (262 стр.); в США— I.
Qelb. «A. Study of Writing», 1952 (295 стр.); А. С Moorhouse. «The
Triumph of the Alphabet», 1953 (223 стр.); во Франции — J. Fevrier.
«Histoire de l'ecriture», изд. 1, 1948 (608 стр.), изд. 2, 1959 (612 стр.);
М. Cohen. «L'ecriture», 1953 (130 стр.); М. Cohen. «La grande
invention de Tecriture et son evolution», 1958 (три тома, более 700 стр.);
в Германии — Н. Jensen. «Die Schrift in Vergangenheit und Gegen-
wart», изд. 2, 1958 (584 стр.); в Югославии — Zv. Kuludzic. «Histo-
rija pisama», 1957 (868 стр.); в Испании — M. Aguirre. «La escritu-
ra en el mundo», 1961 (514 стр.).
На русском языке работ по общей истории письма очень мало.
До выхода первого издания этой книги (1961) единственной
непереводной обобщающей работой была у нас «Иллюстрированная
всеобщая история письмен» Я. Б. Шницера (1903), полностью
устаревшая 1.
Из трудов советских авторов общетеоретическим положениям
науки о письме посвящены лишь несколько работ академика
Н. Я. Марра («Происхождение терминов «книга» и «письмо»
в освещении яфетической теории», 1927; «Язык и письмо», 1930;
«Письмо и язык», 1938), работа академика И. И. Мещанинова
(«К вопросу о стадиальности в гмцсьме и языке», 1931), а за
последние годы — ряд журнальных и энциклопедических статей.
Остальные работы или рассматривают важные, но частные
разделы истории письма (исследования А. В. Арциховского, Ю. Д. Де-
шериева, И. М. Дьяконова, Ю. В. Кнорозова, Н. И. Конрада,
М. А. Коростовцева, Д. С. Лихачева, С. Я. Лурье, И. М.
Ошанина, Б. А. Рыбакова, В. В. Струве, М. Н. Тихомирова, С. П. Толсто-
ва и др.), или представляют собой популярные брошюры
(В. А. Кочергина «Краткий очерк истории письма», 1955;
В. П. Иванцев «От рисунка до азбуки», 1957, и др.)> или же
являются трудами по языкознанию, палеографии и по истории книги,
в которых вопросы истории письма рассматриваются лишь
попутно 2.
1 За исключением раздела, посвященного славяно-русскому письму, книга
Я. Б. Шницера представляет собой изложение выпущенной в 1880 г. в Вене
работы: К. F a u 1 m a n n. Illustrierte GeschJichte der Schrift. Достоинством
книги Я. Б. Шницера является большое количество художественных
цветных вклеек, воспроизводящих памятники письменности. Несколько из этих
вклеек включены в настоящее издание.
2 Более многочисленны труды, посвященные происхождению и теории
славянорусского письма. Однако вопросы общей теории письма затрагивают лишь
немногие авторы этих трудов — И. А. Бодуэн де Куртенэ, Л. В. Щерба,
Б. А. Рыбаков, А. А. Леонтьев.
6

Из зарубежных работ по всеобщей истории письма в СССР
опубликованы две: в 1950 г. книга чешского ученого Ч. Лоукотка
«Развитие письма» (перевод с издания 1946 г.) и в 1963 г. книга
английского исследователя Д. Дирингера «Алфавит» (перевод
с издания 1949 г.). Однако и эти книги не могут удовлетворить
потребность ни широких кругов читателей, ни специалистов —
историков и филологов. Во-первых, материал, на котором построены
эти издания, датируется 1945—1948 гг. и во многом устарел. Во-
вторых, как та, так и другая книга далеки от современной
марксистской методологии и имеют недостатки принципиального
характера: отсутствие анализа отношения письма к языку и
мышлению; изложение истории письма почти без учета связей,
соединяющих ее с историей общества и с особенностями языков;
применение устаревшей типологии и терминологии; теории моногенезиса и
магического происхождения письма; преувеличение роли религий
в истории письма3. Кроме книг Ч. Лоукотка и Д.
Дирингера в СССР опубликованы три издания, посвященные истории
дешифровок— К. Керам. «Боги, гробницы, ученые» (1960), И.
Фридрих. «Дешифровка забытых письменностей и языков» (1961) и
Э. Добльхофер. «Знаки и чудеса» (1963); наибольший научный
интерес имеет книга И. Фридриха.
Настоящая работа не претендует на роль монографии по
всеобщей истории письма. Ее основная задача — постановка и
решение на базе исторического материала принципиальных вопросов
теории письма: о сущности письма и отношении его к языку и
мышлению; о типологии и терминологии письма; об условиях,
источниках и времени возникновения письма; о факторах,
определяющих общеисторическое развитие письма, о важнейших
закономерностях этого развития и о афичинах, обусловливающих
особенности письма у различных народов. В свете формулируемых
теоретических положений дается также анализ происхождения
важнейших типов и систем письма — логографического
(например, древнейшего китайского), морфемографического
(современного китайского), слогового (индийского), консонантно-звукового
(финикийского), древнейшего вокализованно-звукового
(греческого), славяно-русского и других; дается также анализ особых
видов письменных знаков — цифр, научных знаков, знаков
пунктуации и т. «п. Остальные вопросы теории письма почти не затра-
3 О книге Ч. Лоукотка см. рецензию Е. И. Каменцевой в журнале «Вопросы
истории» (1952, № 8); о книге Д. Дирингера — критические комментарии,
которыми снабдил русский перевод этой книги его редактор И. М.
Дьяконов.
7

гиваются. К числу их относятся вопросы соотношения
фонетического (фонематического состава различных языков и систем
письма; вопросы эти подлежат рассмотрению в трудах,
посвященных отдельным системам письма. Лишь частично затрагиваются
в книге также вопросы палеографии и история дешифровки
различных систем письма 4. Совершенно не рассматриваются в работе
системы, хотя и служащие для передачи речи, но имеющие
узкоспециальное назначение (стенография, криптография, фонетическая
транскрипция), а также письменные системы, служащие для
записи не речи, а музыки, ритмических движений и т. п.
В связи с преимущественно теоретической установкой работы
системы письма промежуточного типа, переходные от логографии
к слоговому письму (например, шумерская) или к консонантно-
звуковому (например, египетская), рассматриваются не в одной,
а в нескольких главах с условным выделением из этих систем ло-
гографических, слоговых и консонантно-звуковых элементов;
одновременно говорится о принципах сочетания этих элементов в
каждой из разбираемых систем письма. По этой же причине подробно
рассматриваются лишь те системы письма, которые сыграли
наибольшую роль в мировом его развитии, а также те, которые
представляют особый теоретический интерес ('например, письменность
острова Пасхи); в отношении остальных — устанавливается лишь
их место в истории письма.
В основу первого издания5 положены ранее опубликованные
работы автора на данную тему: «Некоторые вопросы теории письма»
(«Вопросы языкознания», 1953, № 4); М. Cohen. «L'ecriture»
(«Вестник древней истории», 1955, № 2); «О происхождении буквенно-
звукового письма» («Вестник истории мировой культуры», 1957,
№ 4); «Октябрьская революция и системы письма народов СССР»
(там же, 1959, № 2); «О возникновении славяно-русского письма»
(там же, 1960, № 6); «L'ecriture, sa classification, sa terminologie
et les regularites de son developpement». «Cahiers d'histoire mon-
diale» (Neuchatel, 1957); «Relations entre les types d'ecriture et la
langue» («Recherches international a la lumiere du marxisme»,
№ 7, Paris, 1958), а также статьи: «Письмо» (совместно с И.
Дьяконовым и Р. Кинжаловым), «Звуковое письмо», «Слоговое
письмо», «Идеографическое письмо», «Кириллица» и др. (БСЭ, изд. 2).
Поскольку настоящая работа — первая за советский период
обобщающая монография по всеобщей истории и теории письма,
4 Последнему вопросу посвящены недавно опубликованные в СССР книги
Э. Добльхофера, К. Керама, И. Фридриха.
5 В. И с т р и н. Развитие письма М., 1961, 396 стр.
8

автор стремился сделать ее доступной не только для специалистов,
но и для более широкого круга читателей. В связи с этим в книге
даны определения многих общеисторических и лингвистических
терминов, а также важнейшие даты; во всех спорных случаях
(например, древний Египет, Шумер) использована периодизация, принятая
в советской историографии.
Первое издание книги, выпущенное в 1961 г., привлекло
внимание советской и зарубежной научной общественности и вызвало
многочисленные рецензии 6. Кроме того, издательством и автором
получены отзывы и замечания от крупнейших советских ученых —
академиков В. В. Виноградова, Н. И. Конрада, Б. А. Рыбакова,
М. Н. Тихомирова, членов-корреспондентов Академии наук СССР
Б. А. Серебренникова, А. А. Сидорова, П. Н. Попова, профессоров
B. А. Артемова, Е. А. Бокарева, И. М. Дьяконова, Н. П. Киселева,
C. А. Копорского, М. А. Коростовцева, С. Я. Лурье, А. И. Марку-
шевича, И. М. Ошанина, А. А. Реформатского, А. Г. Спиркина,
С. И. Радцига, И. М. Тройского, а также Г. М. Бонгард-Левина,
Т. В. Вентцель, И. С. Кацнельсоиа, А. А. Леонтьева, В. П. Старини-
на; прислали отзывы и многие зарубежные ученые: Д. Богдан
(Румыния), 3. Кулунджич (Югославия), А. Капр (ГДР), Ф. Музика
(Чехословакия), К. Куев (Болгария), М. Коэн (Франция). Все
сделанные в рецензиях и отзывах замечания учтены автором при
подготовке второго издания. Автор пользуется случаем, чтобы
выразить признательность за все отзывы и замечания.
По сравнению с первым настоящее издание книги значительно
доработано и дополнено; особенно расширены главы вторая,
седьмая, восьмая и девятая 7.
Внесены некоторые уточнения и в основные теоретические
положения. Важнейшие из них следующие. При сохранении
понимания письма как генетически дополнительного к звуковой речи
средства общения особо акцентировано, что в жизни современного
человека письмо выполняет не меньшую, а даже большую роль, чем
звуковая речь, что при помощи письма современный человек
получает больше информации, чем при помощи речи, а графические
образы слов становятся сейчас почти такими же материальными
носителями понятий, как и фонетические образы слов. В соответ-
ствии с этим изменено и понимание научных знаков; знаки эти
6 См.: «Вопросы философии», 1962, № 10; «Вопросы литературы», 1962, № 5;
Филологические науки», 1963, № 4; «Исторический архив», 1968, № 1;
«Вестник древней истории», 1963, № 2; «Советская печать», 1962, № 9; «В мире
книг», 1962, № 6; сборник «Книга», 1962, № 7; «Новый мир», 1962, № 5 и др.
7 В основу девятой главы положена выпущенная автором в 1963 г. книга
«1100 лет славянской азбуки»

трактуются как «терминограммы» по происхождению, но как
идеограммы — по применению. Для самого первоначального письма
взамен громоздкого термина «картинно-синтетическое письм'о»
использован термин «фразография» (передача целых сообщений,
графически не расчлененных на отдельные слова) с
подразделением этого типа письма на изобразительные пиктограммы и
древнейшие условные знаки; взамен термина «идеографическая
логограмма» применен термин «семантическая логограмма»,
противопоставляемая «фонетической логограмме».
В отличие от первого во втором издании книги особые разделы
посвящены древнейшим условным знакам, как одной из двух
основных (наряду с пиктограммами) разновидностей фразографии
(главы 3, 4), письму о-ва Пасхи (глава 4), мероитскому письму,
критскому линейному письму А и знакам фестского диска (глава
5), этрусскому, армянскому и грузинскому письму, местным
разновидностям греческого письма, истории развития латинского письма
(глава 7), истории еврейской и других восточных буквенно-звуко-
вых систем письма (глава 8), анализу происхождения
глаголических и кирилловских букв (глава 9) и т. п. Даны также краткие
сведения по истории материалов и орудий письма, по технике
изготовления и по оформлению письменных памятников у
различных народов.
В результате внесенных дополнений объем второго издания
возрос по сравнению с первым. Но несмотря на такое расширение
объема в работе рассматриваются далеко не все, а лишь
некоторые, важнейшие вопросы теории и истории письма. Это
обусловлено чрезвычайной широтой темы, полностью исчерпать которую
одному автору в одной книге, по-видимому, невозможно.

1
ервыи важнейший
вопрос теории
письма — вопрос о
сущности письма, т. е.
о том, каково его назначение,
используемые им средства,
отношение к языку и мышлению.
Звуковой язык является
наряду с трудом одним из
условий формирования мышления 1
и основным орудием общения
между людьми.
Письмо возникло
значительно позже звуковой речи.
Оно появилось тогда, когда
в результате развития
общества звуковая речь перестала
удовлетворять возросшим и
усложнившимся потребностям
людей в общении.
У звуковой речи при всех
ее неисчерпаемых
возможностях есть существенные
недостатки — ограниченность в
пространстве (речь слышна
лишь на малом расстоянии) и
ограниченность во времени
(речь -слышна только в момент
ее произнесения). Правда,
«Сначала труд, а затем и вместе с
ним членораздельная речь явились
двумя самыми главными стимулами
развития мышления». (Ф. Э н-
г е л ь с. Диалектика природы. М.,
1952, стр. 135.)
Г
ААЪА
I
СУЩНОСТЬ ПИСЬМА,
ЕГО ОТНОШЕНИЕ
К ЯЗЫКУ
И МЫШЛЕНИЮ
11

ограниченность речи в пространстве частично преодолена после
изобретения репродуктора, телефона, радио; ограниченность во
времени — после изобретения звукозаписи. Однако эти средства
передачи и закрепления речи были созданы лишь в конце XIX—
начале XX в. Между тем потребность в передаче речи на
большие расстояния и в закреплении ее во времени существовала с
древнейших времен.
Потребность эта первоначально удовлетворялась различными
способами. Для передачи сообщений на расстояние применялась
сигнализация дымом, огнем костров, барабанным боем; для
закрепления во времени использовались предметы, которым
придавалось символическое значение, например курган как знак
захоронения, ограда как знак собственности, стрела как знак
направления; в наиболее развитой форме — кипу перуанских инков, вам-
пумы американских индейцев (см. главу III). Однако постепенно
наибольшее распространение получил самый удобный и точный,
начертательный способ передачи и закрепления сообщений —
письмо. Что же касается «предметных» способов передачи сообщений,
то они сохранили применение преимущественно для сигнализации
на расстоянии, реже для мнемонических целей.
В каких же отношениях находится письмо с языком и
мышлением?
В марксистском языкознании прочно установился взгляд на
язык как на необходимое условие возникновения и осуществления
мышления. Еще К. Маркс2 указывал: «Язык так же древен, как
и сознание; язык есть практическое, существующее и для
других людей и лишь тем самым существующее также и для меня
самого, действительное сознание...». Это же положение развивал
В. И. Ленин 3 в своих работах и поддерживают современные
советские философы и лингвисты, занимающиеся вопросами
соотношения мышления и языка.
Все сказанное, безусловно, относится к абстрактному
мышлению, протекающему в форме понятий и суждений.
В отличие от абстрактного, чувственно-образное мышление,
протекающее в форме образов восприятия и представления, в
некоторых случаях может осуществляться почти без словесного
оформления, хотя у современного человека оно тоже базируется
на наличии развитого языка; так, например, воспоминания об
увиденном спектакле, если они не сопровождаются осмыслением и
2 К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 3. М., 1955, стр. 29.
3 В. И. Ленин. Философские тегради. М., 1947, стр. 256, 258 и др.
12

оценкой увиденного, могут представлять собой поток конкретных,
чувственных образов, почти не оформленных словесно. Иначе
обстоит дело с понятиями и суждениями. «Поскольку нам в
чувственном восприятии не даны сразу общие и отличительные
признаки всех деревьев,— постольку необходим особый материальный
носитель выделенного нами общего свойства. Этим материальным
носителем и выступает слово. Тем более слово необходимо тогда,
когда нужно закрепить, материализовать мысль о чувственно не
воспринимаемых свойствах и отношениях предметов
действительности» 4.
Но если язык — необходимое условие осуществления
мышления, в особенности абстрактного, то и письмо может развиваться
лишь на базе языка. Ведь даже самое древнейшее письмо почти
всегда передавало и какие-то общие, в том числе абстрактные
понятия. Между тем любое общее, а тем более абстрактное понятие
не могло возникнуть и закрепиться без языкового его оформления.
Но речь — явление сложное. Речь не может быть
воспроизведена графическими знаками или изображениями без расчленения
ее на элементы, например, на отдельные простейшие сообщения,
слова, морфемы, слоги или звуки. Поэтому письменные знаки или
изображения почти всегда передавали те или иные элементы речи.
Таким образом, письмо может быть определено как
дополнительное к звуковой речи средство общения, возникающее на базе
языка, служащее главным образом для передачи речи на большие
расстояния и для закрепления ее во времени и осуществляемое
при помощи начертательных знаков или изображений,
передающих, как правило, те или иные элементы речи — отдельные
простейшие сообщения, слова, морфемы, слоги или звуки.
Сформулированное определение письма не является
общепринятым. Многие специалисты — И. Гельб \ М. Коэн 6, И. М.
Дьяконов и другие — считают, что письмом следует называть не всякую
передачу речи при помощи начертательных знаков или
изображений, а лишь такую, которая отражает языковые формы. Так,
согласно И. М. Дьяконову7: «Настоящее письмо возникает только
там, где... каждое слово в речи и все грамматические отношения
между словами находят свое воспроизведение в начертательных
знаках и, таким образом, воспроизводится не только общий смысл
4 Д. П. Горский. Роль языка в познании.— Сб. «Мышление и язык». М., 1957,
стр. 98.
5 I. Gelb. A Study of Writing. Chicago, 1952, p. 24—59, 191, 250 sq.
6 M. Cohen. L'ecriture. Paris, 1953, p. 16.
7 И. М. Дьяконов. О письменности. Введение к книге Д. Дирингера
«Алфавит». Перев. с англ. М., 1963, стр. 9.
13

сообщения, но и его дословное содержание». Другие авторы
(например, Р. Вулли) идут еще дальше, признавая «настоящим
письмом» лишь те системы начертательных знаков, которые отражают
не только членение сообщения на слова и грамматические
отношения между словами, но и фонетику речи.
Основной недостаток таких определений письма в их внеисто-
ричности. Ведь историческое развитие письма до недавнего
времени именно и состояло в том, что письмо все более точно
'воспроизводило языковые формы. Так, самое первоначальное
«пиктографическое» письмо передавало лишь содержание речи. Пришедшее
ему на смену «идеографическое» письмо (шумерское, китайское)
кроме содержания речи отражало членение ее на слова и
синтаксическую последовательность слов, а также лексическое значение
слов, а в некоторых случаях и звучание. Более позднее слоговое
и кан'со-нантно-звуковое письмо, хотя и не всегда лолно, но
передавало фонетику речи. Наиболее точно фиксировало речь еще более
позднее вокализованно-звуковое письмо8. И лишь на близком
к современности этапе снова получили развитие графические
системы (см. раздел* 2 настоящей главы), почти не отражающие
языковых форм. Таким образом при указанных выше
определениях письма от него отсекаются как исторически первоначальные,
так и наиболее поздние его разновидности. Кроме того, возникает
вопрос: а к какой же категории явлений, если не к письму,
надлежит относить все способы передачи сообщений, использующие
для их фиксации начертательные знаки и изображения, но
недостаточно отражающие языковые формы?
2
В предыдущем разделе выдвинуто положение, что
основным типом связи письма с мышлением является связь
«мышление — язык — письмо» и что письменные знаки или
изображения передают, как правило, те или иные элементы языка. Но
возможны ли, хотя бы в особых случаях, непосредственные
связи между письмом и мышлением, между
письменными знаками и понятиями?
Во всех прежних работах считалось, что непосредственные
связи письма с мышлением наиболее характерны для начальных эта-
8 Характеристике, определению и более точному наименованию
«пиктографического» и других типов письма посвящена глава II.
14

пов развития письма — «пиктографического» и
«идеографического». Многие авторы, исходя из тоги, чти «пиктографическое»
письмо не отражало языковых форм, считали, что это письмо
передавало не сообщения, т. е. не речь, а непосредственно «мысли» или
«образы восприятия и представления», т. е. явления мышления, не
облеченные в слова. Так, И. М. Дьяконов 9 определял пиктографию
как «наиболее ранний способ фиксации мысли для общения на
расстоянии или через какой-либо промежуток времени».
Положение о непосредственной связи письма с мышлением нередко
распространялось и на более развитое «идеографическое» письмо;
знаки его считались «знаками понятий» 10.
Такое понимание первоначального письма не может быть
признано правильным по следующим соображениям. Первоначальное
письмо имело еще очень ограниченное применение. Звуковая речь,
слова были тогда единственным средством формирования и
закрепления понятий, единственными материальными их
носителями; именно поэтому непосредственные связи между письмом и
мышлением были возможны тогда лишь в редких случаях
передачи при помощи наглядных рисунков самых простейших,
конкретных сообщений. Однако даже в этих случаях содержание
сообщения, как правило, сперва осознавалось словесно и лишь после
этого закреплялось изобразительными средствами. А передача
сообщения, осознанного словесно,— это передача речи, даже если
такая передача не отражает языковых форм.
Значительно большие возможности образования
непосредственных связей между письмом и мышлением создаются не на
ранних, а наоборот, на поздних, близких к современности этапах
развития письма.
Сторонники теории п о возможности внеязыкового мышления
И М. Дьяконов. Пиктография. БСЭ, изд. 2, т. 33, 1955, стр. 33. В
последних своих работах И. М. Дьяконов пересмотрел свое первоначальное
отношение к пиктографии. «Мысль передать вне ее речевого выражения
невозможно»,— пишет И. М. Дьяконов. В связи с этим он считает, что
пиктограммы не «передают» мысль, а лишь «напоминают» о ней (введение к
книге Д. Дирингера «Алфавит», стр. 7). Однако для «напоминания» о мысли,
так же как и для ее передачи, равно необходимо предварительное языковое
ее оформление.
См., например: А. С. Ч и к о б а в а. Введение в языкознание, ч 1. М, 1952,
стр. 175; А. А. Реформатский. Введение в языкознание. М., I960,
стр. 291; И. М. Дьяконов. Введение к книге Д. Дирингера «Алфавит»
М., 1963, стр. 7.
В современной советской литературе эта теория нашла отражение в сводке
писем в редакцию, опубликованной иод названием «Проблема соотношения
языка и мышления».— «Вопросы языкознания», 1958, № 5.
15

чаще всего ссылаются на три явления, будто бы подтверждающие
эту теорию: 1) на различные системы научных и
научно-технических знаков, которые относятся ими к «внеязыковым» знаковым
системам; 2) на некоторые случаи чтения, при которых у
читающего почти ее возникает фонетических или 'кзинэстезических (т. е.
связанных с работой речевого аппарата) образов слов; 3) на наличие
развитого мышления у глухонемых от рождения. Рассмотрим эти
явления, поскольку они связаны не только с вопросом об
отношении мышления к языку, но и с вопросом об отношении письма
к языку и мышлению.
Прежде всего можно ли считать научно-технические
знаки «внеязыковыми»?
Если термин «внеязыковый» применять к знаковым системам,
использующим средства, иные, чем у звукового языка, то научные
и научно-технические знаки можно было бы называть
«внеязыковыми». Однако ъ этсш «случае «©неязыковыми» пришлось бы
считать все виды письма; ведь в отличие от звуковой речи письмо
всегда использует начертательные знаки и изображения,
воспринимаемые не на слух, а зрительно.
Наоборот, если «внеязыковыми» называть знаки, выражающие
не какие-либо элементы речи (целые сообщения, слова, морфемы,
слоги или звуки), а непосредственно мышление и понятия, то науч^
ные знаки следует считать «языковыми». Их следует считать
«языковыми», так^ как новые научные понятия, а 'следовательно, и
выражающие эти понятия знаки (во всяком случае основные, т. е. не
получаемые путем комбинации основных знаков), как правило, не
возникают, а тем более не закрепляются без предварительного
словесного их оформления. Почти любой научный или
научно-технический знак имеет в языке соответствующий ему научный
термин 12. Только термин этот иногда представляет собой одно слово
(например: — стильда\ / интеграл', У скореньэ, ос бесконечность3,
2 ссумма\ О скислородэ), а иногда — целое словосочетание
(например: = 'тройная химическая связь3, h 'постоянная Планка3).
И в том и в другом случае вновь создаваемое в науке понятие
сначала формулируется или осознается словесно, и уже после для него
подбирается специальный знак.
Все сказанное нуждается, однако, в двух оговорках.
12 См., например, работу Г. А. Вол^перта «Специальные типографские знаки
для набора научно-технических книг», включающую около 8 тыс.
специальных знаков, применяемых в различных отраслях науки и техники
(рукопись Всесоюзного н.-и. ин-та полиграфич. промышленности. М., 1946). В
работе этой для каждого знака указан соответствующий термин.
16

Во-первых, содержание научного термина, так же как и
соответствующего ему знака, никогда не исчерпывается изолированно
взятым понятием, передаваемым этим термином или знаком.
Важнейшая особенность научных понятий в том, что каждое из них
находится в сложных и строго определенных связях с другими
понятиями данной отрасли знания, образуя с ними определенную
систему, отражающую связи и закономерности внешнего реального
мира 13
Именно благодаря этой закономерной системе связей научные
понятия, а также выражающие их термины и знаки не только
закрепляют уже достигнутые наукой результаты, но, кроме того,
являются средством дальнейшего познания.
Во-вторых, если научные знаки, как правило, создаются для
графической передачи уже существующих научных терминов, то
в дальнейшем по мере все более частого применения знаков на
основе первоначальных связей типа «понятие — термин —
письменный знак» образуются и закрепляются вторичные, производные
связи типа «понятие — письменный знак». В результате же,
например, при математических вычислениях или при химических
преобразованиях, научные знаки обычно выступают без словесного их
оформления и опознания, превращаются в самостоятельных
материальных носителей непосредственно связанного с ними научного,
понятийного содержания. Таким образом, по происхождению
чаучные знаки являются «терминограммами», т. е. графическими
знаками научных терминов. В результате же частого их
применения они превращаются в «идеограммы», т. е. в знаки,
непосредственно связанные с понятиями и. Именно благодаря образованию
таких производных,, вторичных связей типа «понятие —
письменный знак» многие современные математические, химические и
иные научные труды могут состоять и фактически состоят почти
из одних специальных научных знаков, а фонетически
переданные слова используются в них лишь для ссылок на источники или
же в качестве связок между рядами формул.
С превращением научных знаков в знаки понятий —
идеограммы возникает еще одна существенная ,их особенность. В
отличие от знаков исторического логографического письма (например,
13 Особенность эта в той или иной мере присуща не только научным, но и
любым понятиям. Однако научные понятия образуют сложные и стройные
системы, члены которых связаны особенно разветвленными, закономерными
и точно отражающими реальную действительность связями.
14 Логограмма — графический знак слова, идеограмма — знак понятия (см.
главу II).
2 В. А. Истрин
17

древнекитайского, древнешумерского и т. п.) тексты, переданные
научными знаками, далеко не всегда отражают синтаксическую
последовательность слов и членение речи на слова. Большое
значение имеет здесь то, что все исторические системы логографического
письма строились на базе какого-либо одного языка и служили, как
правило, для его передачи; наоборот, системы научных знаков
имеют международный характер и не имеют связей с каким-либо
одним определенным языком.
Чем же объясняется, что специальные знаки все больше
вытесняют, по крайней мере в трудах по точным наукам, фонетически
переданные слова и термины? В основном это обусловлено тремя
причинами.
Во-первых, при фонетической записи речи почти каждый знак
(буква) обозначает отдельный звук (фонему). Поэтому для
воспроизведения целого слова приходится использовать в среднем
по пять-шесть знаков; кроме того, написанный таким способом
текст понятен лишь для знающих данный язык. Наоборот, научные
знаки сперва создаются для научных терминов, т. е. целых слов
или даже словосочетаний, а в дальнейшем начинают
непосредственно передавать научные понятия. А это создает возможность
значительно более экономного, компактного изложения научного
содержания. Кроме того, это же придает научным знакам
международный характер, делает их понятными для ученых всех
национальностей несмотря на то, что читаются (произносятся)
многие из этих знаков учеными разных национальностей
по-разному.
Во-вторых, научные знаки создаются всегда искусственно и
сознательно, в расчете на определенные научные задачи. Поэтому
научные знаки не только (подобно научным понятиям) образуют
системы, отдельные члены которых связаны друг «с другом
сложными закономерностями. Само построение научных знаков обычно
бывает таким, чтобы путем специальных методов оперирования
ими можно было бы получать новые выводы и результаты.
Простейшие примеры этого— наши цифры, специально
приспособленные для производства арифметических вычислений, или же
система обозначения химических элементов и валентностей.
Наконец, в-третьих, каждая система научных знаков
обслуживает лишь какую-либо одну отрасль науки. А такая узкая сфера
применения позволяет обходиться небольшим количеством разных
знаков. Этому способствует также то, что особые знаки обычно
создаются лишь для основных понятий данной науки; различные
же производные понятия передаются сочетаниями основных зна-

ков; например, в математике сочетаниями типа "|/2, в химии —
сочетаниями типа H2SO4 и т. п. Наоборот, любые попытки 15
построения универсальной понятийно-знаковой системы, т. е. такой,
которая могла бы заменить звуковую речь во всех областях,
неизбежно потребовали бы создания десятков тысяч разных знаков. В
результате же такая знаковая система оказалась бы еще сложнее
для обучения и пользования, чем древнеегипетское, шумерское
или китайское письмо. Ведь в каждой из этих древнейших систем
письма (см. главу IV) наряду со знаками слов (понятий) широко
применялись также знаки более дробных элементов языка —
отдельных звуков (Египет), слогов (Шумер) или морфем (Китай);
именно это и обусловило для египтян, шумеров и китайцев
возможность обходиться, хотя и очень большим, но все же
ограниченным количеством знаков.
Образование непосредственных связей между графическими
знаками и понятиями возможно ив случаях чтения
обычных текстов, переданных буквами.
Так, в советских и зарубежных работах по психологии чтения
неоднократно отмечалось, что при беглом чтении «про себя»
(т. е. не вслух) в сознании читающего не всегда возникают
фонетические или кинестезические образы слов; часто эти образы
заменяются графическими образами слов. Еще чаще такая замена
происходит в случаях чтения текстов на иностранном языке
читателями, у которых слабо развиты навыки разговорной речи на этом
языке.
Однако во всех случаях замена фонетического или кинестези-
ческого образа слова графическим его образом становится
возможной лишь при двух условиях: на базе уже сложившегося
словарного фонда читателя и при образовании прочных ассоциативных
связей между значениями слов и графическими их образами. В
случаях чтения текстов на иностранном языке это усиливается
отсутствием у читателя прочных связей между графическими
образами слов и их произношением на иностранном языке. Во всех
перечисленных случаях, так же как и в случаях с научными знаками,
15 В книге Э. Добльхофера «Знаки и чудеса» (перев. с нем. М., 1963)
рассказывается о нескольких попытках создания таких универсальных знаковых
систем —о системе А. Кирхера (XVII в.), а также о недавно
разработанных системах «зафо» немецкого профессора А. Экарта и «пикто»
журналиста К. Янсона. Универсальные знаковые системы разрабатываются также
для осуществления возможных связей с разумными существами иных
планет (см.: Н. Freudenthal. Lincos. A language for cosmic intercourse,
Amsterdam, I960).
2*

замена фонетических слов письменными знаками
осуществляется на основе первоначальной, необходимой связи «понятие —
слово — письменный знак». В результате частого, многократного
повторения этой связи промежуточное звено ее выпадает,
образуется производная связь «понятие — письменный знак» и
письменные знаки становятся материальными носителями понятий.
В отношении беглого чтения, а также чтения текстов на
иностранных языках возникает дополнительный вопрос. Как могут
образоваться связи типа «понятие — письменный знак» при буквен-
но-звуковом письме, если знаки этого письма (буквы) имеют не
смысловое, а фонетическое значение, обозначают не целые слова
(подобно научно-техническим знакам), а отдельные звуки речи?
Ответ дают работы по психологии чтения. Согласно этим
работам 16, глаз квалифицированного читателя при беглом чтении
русских текстов охватывает за одну фиксацию около десяти букв. При
этом слово, а иногда даже несколько связанных между собой слов
узнаются по ясному видению одного-двух слогов и по общему
облику (длине, графической форме и т. п.) всего слова или даже
целого словосочетания. Таким образом, хотя буквы обозначают
отдельные звуки речи, при беглом чтении мы воспринимаем сразу
крупные комплексы знаков, обозначающие целые слова или даже
словосочетания. Этому способствует также то, что комплексы
знаков, обозначающие слова, отделяются друг от друга пробелами.
В результате такие комплексы знаков выступают в нашем
сознании как сложные логограммы. Именно таким, как бы «логографиче-
оким» характером чтения, в особенности беглого, обусловлена
возможность образования даже при буквенно-звуковом письме
связей типа «понятие — письменный знак».
Вывод этот подтверждается анализом чтения текстов на
иностранном языке читателями, не имеющими навыков разговорной
речи на этом языке. Как отмечалось, при таком чтении у
читающих иногда не возникает фонетических образов слов. Однако еще
чаще происходит иное. Графические образы слов, написанных на
иностранном языке (например, на английском), нередко вызывают
у таких читателей фонетические образы слов, но не на языке
текста, а на родном читателю языке (например, на русском). В этих
случаях слово, хотя и переданное буквенно-звуковыми знаками,
тоже воспринимается как своеобразная логограмма.
При особенно больших навыках чтения графические образы
слов становятся даже основными материальными носителями по-
См. библиографию, раздел II.

нятий. «Грамотный человек,— утверждал, например, И. А. Бодуэн
де Куртенэ 17,— представляя себе слово, как правило видит его
(написанным), а не слышит его (произносимым)».
Сказанное облегчает понимание и возможности
абстрактного мышления у глухонемых от рождения.
Человеческое мышление базируется на представлениях,
получаемых из внешнего реального мира при помощи органов чувств;
очень большую роль в развитии мышления выполняет
общественная, в том числе трудовая деятельность человека. Однако
формирующиеся на этой базе понятия, в особенности понятия о
чувственно не 'воспринимаемых свойствах и отношениях, закрепляются в
словах, в языке. При помощи языка приобщается человек и к
опыту, накопленному предыдущими .поколениями. Поэтому без
языковой основы мышление должно быть почти лишено развитой
абстракции, должно состоять главным образом из конкретных
представлений. Между тем глухонемые от рождения оказываются
способными к абстрактному мышлению.
Способность глухонемых к абстрактному мышлению нередко,
в том числе и за последние годы, выдвигалась как основной
аргумент в защиту положения о возможности мышления без
языка. Однако вопрос этот, видимо, может решаться следующим
образом.
У глухонемых от рождения, не прошедших специального
логопедического обучения, в особенности обучения чтению и письму,
мышление остается в основном конкретным, почти лишенным
сложных абстрактных понятий и суждений 18. Лишь в малой мере
может заменить звуковую речь у глухонемых и самопроизвольно
развивающаяся у них кинетическая речь, т. е. язык жестов и
мимики. Это обусловлено тем, что кинетическая речь, в особенности
развившаяся самопроизвольно, без специального обучения,
беднее звуковой, может оперировать лишь ограниченным количеством
комбинаций жестов ,и мимики.
Абстрактные понятия и суждения формируются у глухонемых
от рождения главным образом в результате специального речевого
17 И. А. Бодуэн де Куртенэ. Об отношении русского письма к русскому
языку СПб., 1912, стр. 8.
18 Л. П. Г о л у б е в а. Из опыта работы с неговорящими детьми. М., 1952;
М. Е. Хватцев. Логопедия, глава 3. М., 1951; Н. Г. Морозова. О
«безъязычных» глухонемых и об овладении ими звуковой речью — «Вопросы
языкознания», 1963, № 3; Б. Д. К о р с у н с к а я и Н. Г. Морозова. О
постановке понятий в младших классах глухонемых. М., 1939; Р. М. Б о скис.
О развитии словесной речи глухонемого ребенка. М., 1939.
21

их обучения, в особенности же обучения чтению и письму. При
этом, наряду с обычным письмом* (чернилами на бумаге),
широкое развитие получает у глухонемых «дактильное» письмо, т. е.
последовательное изображение букв при помощи пальцев руки;
такое письмо обеспечивает более живое взаимное общение. И при
обычном и при «дактильном» письме материальными носителями
понятий, заменителями фонетических словесных знаков
выступают знаки начертательные. А такая замена становится возможной
лишь на базе уже существующего словарного запаса
сурдопедагога.
Следовательно, во всех разобранных случаях нельзя говорить
о мышлении без языка, а лишь о замене фонетических образов
слов и терминов начертательными их образами, которые вступают
в непосредственную связь с понятиями. А это оказывается
возможным лишь при двух условиях: 1) на базе сложившегося ранее,
развитого словарно-терминологического запаса, у говорящих
людей — запаса самого читателя, у глухонемых — запаса
сурдопедагога; 2) в результате особенно больших навыков письма и чтения,
а у глухонемых, кроме того, благодаря специальным методам
обучения.
Именно поэтому непосредственные связи между письмом и
мышлением образуются на поздних, близких к современности
этапах, когда письмо получает столь же широкое применение, как
звуковая речь. Именно в результате такого широкого и частого его
применения возникает возможность образования производных
связей типа «мышление ■— письмо».
Наоборот, для ранних этапов истории письма образование
достаточно широких непосредственных связей между письмом и
мышлением, между письменными знаками и понятиями было
почти невозможным. Оно было почти невозможным, потому что
письмо тогда имело редкое, ограниченное применение, а письменные
знаки и изображения были нестабильны.
3
Рассмотрим в свете изложенного также другой
вопрос, связанный с учением И. П. Павлова о «сигнальных
систем а х».
И. П. Павлов рассматривает речь, слова как «сигналы
сигналов», которые, возникая на базе первой сигнальной системы, ста-

новятся одним из главных отличий человека от животных.
«Животные до появления homo sapiens,— пишет И. П. Павлов19,—
сносились с окружающим миром только через непосредственные
впечатления от разнообразных агентов его, действовавшие на
разные рецепторные приборы животных и проводимые в
соответствующие клетки центральной нервной системы. Эти впечатления были
единственными сигналами внешних объектов. У будущего
человека появились, развились и чрезвычайно усовершенствовались
сигналы первичных сигналов в виде слов, произносимых,
слышимых и видимых». «Если наши ощущения и представления,
относящиеся к окружающему миру,— развивает в другом месте ту же
мысль И. П. Павлов 20,— есть для нас первые сигналы
действительности, то речь, специально прежде всего кинестезические
раздражения, идущие в кору от речевых органов, есть вторые сигналы,
сигналы сигналов. Они представляют собой отвлечение
действительности и допускают обобщение, что и составляет наше
лишнее, специально человеческое, высшее мышление...».
В каком же отношении находится письмо к речи в свете
учения И. П. Павлова?
Слова понимаются И. П. Павловым как «сигналы сигналов» не
потому только, что они заменяют представления (аналогично
замене безусловного рефлекса условным). И. П. Павлов называет
слова «сигналами сигналов» главным образом потому, что язык
принципиально изменяет и расширяет условия познания мира; он
создает новые, отсутствующие у животных возможности
обобщенного, отвлеченного мышления 21 и тем самым становится одним из
основных отличий человека как особого биологического вида.
Кроме того, возникновение языка, являющегося важнейшим орудием
общения между людьми, образует необходимую основу и для
формирования общественной сущности человека.
Как показано выше, письмо создает новые, дополнительные
связи типа «понятие — слово — письменный знак». В ряде случаев
эти связи переходят даже в связи типа «понятие — письменный
знак».
В результате письменные знаки часто выступают
заменителями фонетитических слов, расширяя возможности языка как
«второй сигнальной системы». Очень расширяет письмо возможности
языка как орудия общения между людьми.
19 И. П. Павлов. Полное собр. соч., т. 3, ч. 2. М., 1951, стр. 345.
20 Там же, стр. 232—233.
21 «Всякое слово (речь) уже обобщает... в языке есть только общее» (В. И.
Ленин. Философские тетради, стр. 256 и 258).

Но, расширяя возможности языка, письмо не вносит
принципиальных изменений в характер и условия человеческого мышления.
Не изменяет принципиально письмо и общественную сущность
человека, хотя очень стимулирует его развитие.
4
Одно из важнейших отличий письма от звуковой речи
состоит в том, что средства письма — начертательные
изображения и знаки, .воспринимаемые зрительно. В этом отношении
письмо очень близко к графическим искусствам.
Но если письмо выполняет почти те же задачи, что и звуковая
речь, отличаясь средствами их осуществления, то с графическим
искусством письмо имеет сходные средства, но разные задачи.
Основное назначение произведений искусства — художественное
образное познание мира; основное назначение письма — закрепление
речи во времени и передача ее на большие расстояния. При этом
не всякие изображения даже явно коммуникативного назначения
являются письмом; так, нельзя считать «письмом» иллюстрации
к устному (или письменному) рассказу, только дополняющие,
поясняющие речь (или письмо), но не служащие для
самостоятельной ее передачи.
В связи с указанной разницей в целях письма и графического
искусства имеются существенные отличия и в характере их
внешне сходных средств. Средства искусства — конкретные
художественные образы; средства письма — обычно более или менее
схематичные условные изображения, а затем и полностью условные
знаки, служащие для передачи тех или иных элементов речи.
Правда, на начальных ступенях развития письмо и искусство
были особенно близки друг к другу. На ранней стадии развития
письма у различных народов для передачи речи применялись почти
такие же конкретные рисунки, как и в графическом искусстве. Так,
американский индеец, фиксируя условия обмена 30 убитых им на
охоте бобров на бизона, морскую выдру и овцу, рисовал всех зтих
животных, а также ружье, которым они были убиты, и соединял
их знаком скрещенных рук (см. рис. 1, а). Однако изображения
животных предназначались здесь не для художественного
восприятия, а для обозначения, закрепления условий обмена,
сформулированных предварительно в речи; изображения эти обычно имели
более схематический, упрощенный характер, чем образы
искусства; наряду с конкретными изображениями нередко использова-

лись символические (например, в разбираемом рисунке —
изображение двух скрещенных рук как символ обмена) и даже условные
знаки (например, 30 черточек, проставленные рядом с
изображением бобра и указывающие количество обмениваемых бобров).
Применение схематических, затем символических
изображений, а впоследствии и полностью условных знаков является
важнейшей отличительной особенностью средств письма от средств
графического искусства. По мере развития письма эта его
особенность усиливалась, письмо приобретало все более «знаковый»
характер и тем самым все более удалялось от изобразительного
искусства (по используемым средствам). Так, в современном бук-
венно-звуковом письме письменный знак — буква — уже
совершенно не имеет картинного характера, является полностью
условным знаком простейшего элемента речи — звука или фонемы.
Одновременно с удалением письма от графического искусства
происходило все более полное приспособление его к точной
передаче речи. Лишь на самой последней, современной ступени
развития письма связи его с звуковой речью становятся снова менее
обязательными и в ряде случаев заменяются непосредственными
связями с мышлением. При этом некоторые письменные знаки —
научные и научно-технические — снова, как на первых этапах
развития письма, получают условно-символическую (например, знак
равенства, знак ядра атома и т. п.) или даже изобразительную
форму (например, многие обозначения геометрических фигур).
5
Важнейшая особенность письма состоит также в том,
что письмо генетически возникает как
дополнительное к звуковой речи средство общения,
служащее сперва преимущественно для передачи речи на большие
расстояния и для закрепления ее во времени.
В связи с таким дополнительным к речи характером письма
оно появляется не в один из начальных периодов формирования
языка, а на более поздней ступени его развития. В отличие от
языка, письмо не является и необходимым условием существования
общества (общество существовало в прошлом и без письма), но
письмо становится на определенном этапе истории общества
необходимейшим условием его дальнейшего прогрессивного развития.
Кроме того, уже при переходе от первоначальной пиктографии
к логографии (египетской, шумерской, китайской и др.) письмо

превращалось в сложную технику, требующую длительного
обучения. Поэтому в течение долгого времени письмо обслуживало не
всех членов общества, а отдельные привилегированные его группы
(жрецов, государственных чиновников, профессиональных писцов,
позднее интеллигенцию, различные состоятельные слои общества
и т.,п.), для которых письмо было необходимым в их повседневной
практике и которые имели время и материальную возможность для
обучения грамоте. Лишь на более поздних этапах происходила
постепенная демократизация письма, превращение его во всеобщее
средство общения.
Однако даже основные и первоначальные задачи,
осуществляемые письмом, а впоследствии и возникающим на его основе
книгопечатанием, бесконечно раздвинули границы развития общества.
Возможность передачи речи на любые расстояния постепенно
привела к тому, что каждое крупное политическое, научное и
литературное явление, возникнув в одном месте, становилось затем
достоянием всего человечества и способствовало объединению его
в одно целое. Возможность закрепления речи во времени
позволила всякому новому поколению овладевать богатством знаний,
добытых в предшествующие эпохи, и продвигаться дальше, по пути
прогрессивного развития.
«Каждый человек,— образно писал А. И. Герцен,— опирается
на страшное генеалогическое дерево, корни которого идут чуть ли
не до Адамова рая; за нами, как за прибрежной волной,
чувствуется напор целого океана всемирной истории...» 22.
Наряду с указанными основными задачами письмо по мере его
развития выполняло также и иные функции.
Так, письмо успешно служит для литературной и научной
обработки и является основой научного и литер'атурно-художествен-
ного творчества. Письмо способствует закреплению отвлеченных
понятий в системе точных научных знаков (математических,
физических, химических, астрономических и т. д.) и облегчает
оперирование этими понятиями. Письмо по сравнению со звуковой речью
облегчает восприятие передаваемого содержания. Письмо
используется для неслышной передачи сообщений. Наконец, в ряде
случаев письменные знаки вступают в непосредственную связь с
понятиями, становятся их материальными носителями.
В результате развития всех этих функций письма оно
выполняет в жизни современного человека не меньшую, а нередко даже
большую роль, чем звуковая речь. При помощи письма современ-
А. И Герцен. Былое и думы. М., 1946, стр. 651.

ный человек получает, как правило, больше информации, чем при
помощи звуковой речи. На все виды чтения (газетного,
журнального и книжного) современный культурный человек затрачивает
в среднем около двух часов в день, а у писателей, ученых и у
представителей других творческих профессий затрата времени на
чтение и письмо достигает восьми-десяти и даже более часов в
день.
Отсюда следует, что, если генетически письмо производно от
звуковой речи, то по современному его значению оно стало
равноправным, а для представителей интеллигентных профессий даже
более важным средством получения информации, чем звуковая
речь.
6
В предыдущих разделах разобрано отношение
письма к языку. Остается рассмотреть отношение письма к
остальным средствам общения между людьми.
Поскольку язык является основным из этих средств, постольку
все остальные средства общения могут быть разделены на группы
по особенностям их связи с языком. К первой из таких групп
относятся юредства общения, воспроизводящие язык «в 'его обычной
звуковой форме, а именно: звукозапись, репродукторы, патефон,
телефон, радио, отчасти звуковое кино и др. Ко второй группе
относятся средства общения, тоже передающие сообщения, но
переводящие их из звуковой IB какую-либо иную форму; <к таким
средствам принадлежит письмо, а также телеграфные азбуки
(например, Морзе), различные системы сигнализации (фонарями,
флагами, ракетами и т. п.), дорожные знаки, применявшиеся в прошлом
«предметные» способы передачи сообщений (например, кипу, вам-
пумы) и др. Наконец, к третьей группе относятся средства
общения, передающие содержание сознания непосредственно, минуя
язык; сюда относятся: музыка, содержание которой обычно даже
не может быть выражено словесно, архитектура, танец, в
несколько меньшей мере — живопись и скульптура23.
23 Необходимо учитывать, что высокий расцвет этих средств общения полностью
обусловлен развитием человеческого мышления, которое в свою очередь
стало возможным лишь на базе языка. К сожалению, отношение этих
способов общения и отражения действительности к языку и мышлению
остается одним из наименее разработанных вопросов в марксистской философии.
В частности, недостаточно ясным остается вопрос, каким образом музыка,
минуя язык, может передавать не только конкретно-эмоциональное, но
подчас и глубокое идейное содержание.

Первые две группы могут быть названы языковыми,
последняя — неязыковой. Письмо, относясь к языковым средствам
общения, занимает среди них совершенно особое место.
От первой группы языковых средств письмо принципиально
отличается в четырех отношениях.
Во-первых, и патефон, и телефон, и радио, и репродукторы
воспроизводят речь в ее первоначальной фонетической форме.
Наличие в этих способах промежуточных звеньев, например
электромагнитных колебаний, не меняет дела, так как люди,
пользующиеся патефоном, телефоном, радио, этих промежуточных звеньев не
воспринимают и могут даже не знать о них. Наоборот, при
пользовании письмом звуковая речь всегда превращается в особые,
графические знаки и воспринимается через эти знаки. Более того,
применение письма возможно сейчас лишь при условии освоения
той или иной системы письменных знаков и орфографических
правил их применения.
Во-вторых, письмо возникло еще в доисторическую эпоху и,
непрерывно совершенствуясь, сопровождает человечество в течение
всего исторического периода его существования. Оно не требует
сложной аппаратуры и 'представляет собой в настоящее время
столь же привычное, широко применяемое 'средство общения и
получения информации, как звуковая речь; оно используется (вместе
со связанным с ним книгопечатанием во всех областях жизни,
быта, литературы и науки и является одним из необходимых
условий прогрессивного рячвития человечества. В отличие от письма
способы передачи речи в ее звуковой форме появились
значительно позже, в конце XIX — начале XX столетия. Все эти способы
связаны со сложной аппаратурой и выполняют по сравнению с
письмом гораздо боле** ограниченные функции, полезные, но не
необходимые для дальнейшего развития общества. Так,
репродукторы используются для усиления речи на собраниях, телефон —
для переговоров на большом расстоянии, патефон — для
воспроизведения литературно-художественных, вокальных и других
произведений, радио — для передачи этих же произведений, а также
последней информации в различные точки пространства.
В-третьих, использование при письме особых графических
знаков, взамен фонетических, обусловливает крупные преимущества
письма по сравнению со способами воспроизведения речи в ее
фонетической форме. Чтение не требует никакой аппаратуры. Процесс
чтения занимает меньшее время, чем процесс слушания текста.
Письменные тексты легко допускают литературную их обработку
и переработку, беглый просмотр, выборочное чтение, возвращение

к уже прочтенным местам и наведение справок; все это гораздо
труднее достижимо при воспроизведении речи в ее фонетической
форме.
Наконец, в-четвертых, письменные знаки, графические образы
слов, все больше заменяют в мышлении современного
культурного человека фонетические и кинестезические образы слов,
становятся материальными носителями понятий. А некоторые виды
письменных знаков, например, цифры, научные и
научно-технические знаки, становятся не только материальными носителями
понятий, но и орудиями дальнейшего познания действительности.
Таким образом, письмо отличается от звукозаписи, патефона,
телефона, радио 'использованием особой, графической знаковой
системы и, кроме того, глубочайшей древностью, всеобщностью
применения и огромным общественным значением. Звукозапись,
патефон, телефон, радио являются лишь специальными
техническими средствами воспроизведения речи в ее обычной фонетической
форме; письмо следует считать генетически вспомогательным
к речи, но особым средством общения, чрезвычайно расширяющим
возможности мышления и познания. Патефон, телефон, радио
относятся к звуковой речи так же, как книгопечатание, почта и
телеграф относятся к письменной речи.
Ближе стоит письмо к средствам общения второй группы, т. е.
к телеграфным азбукам, различным системам сигнализации,
дорожным знакам и т. п., так как средства эти, передавая язык, тоже
используют неязыковые системы знаков. Однако все эти средства
общения отличаются от письма еще более узкой (чем у телефона,
радио и т. п.) и специальной областью применения.

1
радиционная
типология, классификация
и терминология
письма, сохраняемая почти во всех
советских работах, в частности
деление письма на
«пиктографическое», «идеографическое»
и «фонетическое», очень
устарела.
За рубежом вопросы
типологии и терминологии
рассматриваются в большинстве
трудов по всеобщей истории
письма, опубликованных за
последние 20—30 лет; в
частности, вопросам этим
уделяется немалое внимание в
монографических исследованиях
Д. Дирингера, X. Иенсена,
М. Коэна, Ж. Феврие и в
особенности И. Гельба 1.
В России и в СССР в
связи с отсутствием работ по
всеобщей истории письма в
основном ставились лишь
вопросы терминологии буквенно-
звукового, в частности
русского письма; в
дореволюционной литературе эти вопросы
рассматривались в трудах
1 I. Gelb. A Study of Writing.
Chicago, 1952. Работы других
зарубежных авторов — см. библиографию.
Г
ЛАВА
И
ВОПРОСЫ ТИПОЛОГИИ,
КЛАССИФИКАЦИИ
И ТЕРМИНОЛОГИИ
ПИСЬМА
1ЭЭ

И. А. Бодуэна де Куртенэ 2, Л. В. Щербы 3, в меньшей мере у
других лингвистов; в советской литературе — в трудах Г. О. Винокура,
А. А. Реформатского, Д. Н. Ушакова, А. Б. Шапиро, А. А.
Леонтьева. По всеобщей истории письма типологические и
терминологические высказывания имеются у Н. Я. Марра, И. И. Мещанинова
(в работах 30-х годов), Н. И. Конрада, В. В. Струве, И. М.
Ошанина, С. И. Радцига и других; в более развернутой форме эти вопросы
рассматриваются И. М. Дьяконовым 4.
В настоящей главе предлагается новая типология и
терминология письма, основанная на общих положениях об отношении
письма к языку и мышлению, сформулированных в предыдущей
главе. По 'сравнению с первым изданием книги предлагаемые
типология и терминология подверглись некоторым уточнениям.
2
К числу важнейших понятий теории письма
относятся понятия '«система письма» и «тип письма».
«Система .письма» может быть определена в самой общей
форме как исторически сложившееся и упорядоченное письмо того
или иного народа5. Каждая система письма характеризуется ее
назначением (для передачи того или иного языка), ее типом
(например, слоговым или буквенно-звуковым), а также составом,
значением, формой и основными принципами применения
письменных знаков 6. В зависимости от их важнейших особенностей
различные системы письма, а также используемые в них знаки
подразделяются на типы письма.
Издавна установилось традиционное деление систем
письма на три типа, столь же традиционно называемых
«пиктографическим», «идеографическим» (иначе «иероглифическим»)
и «фонетическим» письмом; последнее иногда подразделяется на
«слоговое» и «буквенно-звуковое» (иначе «алфавитное»).
В. И. Бодуэн де Кутенэ. Об отношении русского письма к русскому
языку. СПб., 1912.
3 Л. В. Щ е р б а. Теория русской азбуки. В кн : «Избранные работы по
русскому языку» М., 1956.
4 См., например, введение и комментарии к книге Д. Дирингера «Алфавит».
5 Некоторые народы применяли одновременно по две системы письма,
разнившиеся главным образом в графическом отношении (например, кириллица
и глаголица у славян, катакана и хирагана в Японии, брахми и кхарошти
в Индии).
6 Более подробно понятие «система письма» рассматривается ниже, в разделах
10 и 11 настоящей главы.
31

Пиктографическим (от латинского слова pictus —
'картинный3 и греческого трасрсо — 'пишу', т. е. картинное письмо)
называют исторически самый первоначальный древнейший тип
письма (например, картинное письмо американских индейцев).
В качестве отличительных и определяющих признаков
«пиктографического» письма обычно указывается один из трех: 1) или
что письмо это передает будто бы не речь, а непосредственно
содержание мышления; 2) или что средства этого письма (в отличие от
условных знаков, применяемых в «идеографии») —конкретные
рисунки; 3) или что письмо это не отражает языковые формы.
Первое из трех традиционных определений «пиктографии»
предполагает существование развитых непосредственных связей между
«пиктографическим» письмом и мышлением. Между тем, как
разобрано в предыдущей главе, связи типа «мышление — письмо»
могут развиваться на базе обязательных первоначальных связей
типа «мышление — язык — письмо» лишь в результате особенно
многократного, частого их повторения; для «пиктографии» же, как
для самого зачаточного письма, основными связями следует
считать связи типа «мышление — язык — письмо». Понимание
«пиктографии», как письма, отражающего не речь, а образы восприятия и
представления, было бы приемлемо лишь при одном условии: если
бы «пиктограммы» воспроизводили только индивидуальные,
конкретные ситуации. Однако многие памятники «пиктографии»
передавали сообщения, включавшие абстрактные понятия (например:
предложения мира, объявления войны, известия о смерти).
Поэтому утверждение будто бы «пиктографическое» письмо
всегда фиксировало не речь, а непосредственно образы восприятия
и представления, неправомерно. В отличие от музыки, танца,
произведений архитектуры или живописи (см. стр. 27), пиктограммы
обычно передавали сообщения, предварительно осознанные в
словах; при «чтении» их содержание тоже обычно формулировалось
словесно (вслух или про себя). Правда, словесные формулировки
содержания пиктограммы у ее «автора» и у ее читателя часто
значительно разнились. Однако это не опровергает положения, что
пиктография служила для передачи речи, так как словесно
оформленное сообщение — не что иное, как речь. Это только доказывает,
что пиктография, являясь самым первоначальным письмом,
передавала речь еще очень несовершенно.
Второе из приведенных выше определений «пиктографии»
(наглядно-изобразительный ее характер) неприемлемо
методологически и, кроме того, не отражает действительных особенностей
«пиктографии». Методологически это определение неприемлемо, так как

письмо — дополнительное к звуковой речи средство общения,
служащее (во всяком случае первоначально) для передачи и
закрепления речи. А отсюда следует, что важнейшим признаком письменных
знаков, на основе которого должна строиться их классификация,
является отнюдь не их форма, а их значение, т. е. то, какие
элементы речи письменные знаки передают. Не отражает указанное
определение и фактических отличий «пиктограмм» от «идеограмм».
Так, многие из пиктограмм (см., например, рис. 3) имели не
наглядно-изобразительный, а условно-схематический характер;
наоборот, во многих в основном «идеографических» (например, в
египетской иероглифике) и даже в чисто фонетических системах
(например, в финикийской) письменные знаки частично или
полностью сохранили наглядно-изобразительную форму. Таким
образом, исходя из формы знаков, провести границу между
«пиктографией» и «идеографией» невозможно.
При такой классификации не находится в ней места и для
древнейших условных знаков, например, для знаков собственности, табу
(запрета) и т. п. К «пиктограммам» эти знаки не могут быть
отнесены по их полностью условной форме. Не могут быть отнесены эти
знаки и к «идеограммам», так как они обычно передают не
отдельные слова или понятия (см. ниже определение идеографии), а
целые сообщения, например: «этот человек неприкасаем», или «этот
предмет — собственность племени Оленя», или «здесь находится
колодец».
Наименьшие возражения вызывает третье определение
пиктографии. Согласно этому определению, принадлежащему Л. В. Щер-
бе7, отличительным признаком пиктографического письма
является то, что пиктография совершенно не отражает языковых форм и
в частности членения речи на слова Единственный недостаток этого
определения в том, что оно исходит не из позитивного, а из
негативного, и при этом не из основного, а из производного признака
«пиктографии». Ведь отражение письмом тех или иных языковых
форм, в частности членения речи на слова, зависит от того, какие
именно элементы речи (например, целые сообщения или отдельные
слова) передаются письменными знаками и изображениями.
Идеографическим письмом (от греческих слов i6ea —
идея, понятие и -урйфо) — пишу, т. е. буквально «письмо понятий»)
традиционно называют исторически следующий за
пиктографией тип письма (например, древнекитайское или древнешумерское
письмо).
7 Л. В. Щ е р б а. Избранные работы по русскому языку. М., 1956, стр. 144—145.
3 В. А. Истрин

В качестве определяющих признаков этого типа письма обычно
выдвигается тоже один из трех: 1) указывается, что в отличие от
пиктограмм, передававших будто бы только «конкретные
представления и ситуации», идеограммы обозначают понятия, в том числе
общие и абстрактные; 2) еще чаще главное отличие пиктографии
от идеографии видят в том, что основными средствами последней
служат не наглядные изображения, а условные знаки, иногда
лишь косвенно, символически указывающие на их значение; 3)
отмечается также, что в идеографии (в отличие от пиктографии)
передаваемое сообщение графически подразделяется на
«знаменательные его части», каждой из которых соответствует особая-
идеограмма.
Недостаток первого из этих определений в том, что оно
(подобно аналогичному определению пиктографии) тоже предполагает
возможность непосредственной связи между мышлением и
письмом, причем письмом, еще не получившим столь широкого
применения, чтобы могли развиться производные связи типа «мышление —
письмо», и в то же время уже передающим самые сложные
абстрактные понятия. Еще хуже, что при таком определении в
категорию «идеотрамм» (т. е. знаков понятий) зачисляются знаки,
непосредственно и прямо связанные не с семантической8, а с
фонетической стороной слов.
Так, к числу «идеограмм» при таком их определении относятся
основанные на омонимии китайские «фонетические иероглифы»
(например, иероглиф та, обозначающий сходно звучащие, но
семантически не имеющие ничего общего слова 'лошадь3, сматьэ и
'ругаться3), а также аналогичные знаки шумерской, египетской и
других систем письма.
Недостаток второго из традиционных определений
«идеографии» в том, что оно (как и соответствующее определение
«пиктографии») исходит не из значения, а из формы знаков. Неверно
это определение и фактически. Ведь, как уже отмечалось, форма
знаков в различных «идеографических» системах была самой
разной — от наглядно-изобразительных египетских, критско-миной-
ских и древнейших китайских иероглифов до чисто условных знаков
шумерской клинописи.
«Семантический» (от греческого cn\[ia 'значение3,
сзначущийэ)—лингвистический термин, указывающий на смысловое значение отдельных элементов
речи (например, слов), обычно противопоставляемый термину «фонетический»
(от греческого cpovo сзвукэ), указывающему на звуковое значение
элементов речи.

Ближе к истине третье из приведенных определений
«идеографии» 9. Действительно, «идеографическое» письмо, в отличие от
пиктографии, всегда отражает деление передаваемого сообщения
на его «знаменательные элементы»; обычно отражает
«идеография» и синтаксическую последовательность этих элементов речи.
Недостаток такого определения лишь в том, что эта особенность
«идеографии» вторична, производна от значения
'«идеографических» знаков.
Наиболее неудачен термин «фонетическое письмо», к
которому обычно относят два типа письма: слоговое и буквенно-
звуковое.
Наименование это основано на совершенно неправильном
противопоставлении слогового и буквенно-звужового письма как
письма, отражающего фонетику речи, письму «пиктографическому» и
«идеографическому», передающему будто бы только смысловое
содержание речи. Между тем многие знаки, именуемые
«идеограммами» (например, китайские «фонетические иероглифы»),
непосредственно и прямо связаны не с семантикой, а с фонетикой слов.
Таким образом, традиционная классификация письма страдает
четырьмя принципиальными недостатками.
Во-первых, она подразделяет системы письма на типы, исходя
из разных, несопоставимых признаков, то из формы знаков
(например, «пиктография»), то из их значения (например, «фонетическое
письмо»).
Во-вторых, классификация письменных знаков по их внешней
форме, а не по значению, неправильна методологически и не
соответствует фактическим особенностям классифицируемых знаков.
В-третьих, традиционная классификация предполагает широкое
развитие непосредственных связей между письмом и мышлением
(минуя язык) на начальных этапах истории письма. Между тем
такие связи могут получить и получают широкое развитие лишь на
самых поздних этапах истории письма в результате превращения
его в такое столь же привычное и часто применяемое средство
общения, как звуковая речь.
Наконец, в-четвертых, традиционная классификация не
охватывает некоторых очень важных видов письменных знаков. К числу
таких знаков относятся: 1) древнейшие условные знаки (например,
знаки собственности), которые не могут быть отнесены ни к
«пиктограммам» (по их форме), ни к «идеограммам» (по их значению);
2) знаки, обозначающие слова, но связанные не с семантикой, а
9 Л. В. Щерба. Избранные работы по русскому языку, стр. 144—145.
3*

с фонетикой слов (например, «фонетические иероглифы»); 3)
знаки, обозначающие не слова, а мельчайшие знаменательные части
слов — морфемы (см. раздел 6 настоящей главы).
3
Методологически правильная
классификация письма должна исходить из значения знаков.
Поскольку же письмо служит для передачи речи, постольку письменные
знаки и изображения должны подразделяться на типы, в
зависимости от того, какие элементы речи ими передаются. В соответствии
с этим должны строиться и наименования типов письма.
На базе этих теоретических положений, а также на базе
фактических материалов истории письма письменные знаки и
изображения могут быть подразделены на следующие пять основных
категорий:
1. Фразограммы — начертательные знаки или изображения
(з том числе символические и даже условные), передающие
целые сообщения, графически почти не расчлененные на отдельные
слова.
2. Логограммы (от греческого Муод — слово) —
начертательные (в том числе изобразительные) знаки, передающие
отдельные слова.
3. Морфемогр аммы—начертательные знаки (в том числе
изобразительные), передающие мельчайшие значимые части слов —
морфемы 10.
4. Силлабограммы или иначе слоговые знаки —
начертательные знаки, передающие фонетические части слов — слоги.
5. Фонограммы (фонемограммы) или иначе буквенно-зву-
ковые знаки, передающие мельчайшие фонетические элементы
речи — отдельные звуки или фонемы п.
Морфема — минимальная составная часть слова, выражающая какое-либо
значение. Морфемы подразделяются на корневые (знаменательные), являю
щиеся носителями значения слова (например, пар-о-воз), и на
аффиксальные, служащие для словообразования (например, пар-о-воз-ик) или для
словоизменения (например: пар-о-воз-ик-ом). Корневой основой обычно
называют совокупность корневых морфем данного слова.
Фонемами (при применении этого термина к системам буквенно-звукового
письма) следует называть те звуки данного языка, при изменении которых
обычно меняется и значение слова (например, в русском языке стал, стол,
стул, стыл).

Напомним, что в некоторых случаях знаки слов — логограммы
могут превращаться также в знаки понятий — идеограммы.
Наряду с перечисленными основными категориями письменных
знаков, существуют также особые, вспомогательные знаки
письма. Знаки эти подразделяются на две разновидности;
1) диакритические знаки, служащие для изменения или уточнения
фонетического значения звука или слога, обозначенного основным
буквенно-звуковым или слоговым знаком; 2) пунктуационные и
словоразделительные знаки, служащие для обозначения
интонаций, пауз и членения речи (в том числе членения ее на слова). Как
та, так и другая категория знаков не образует систем и типов
письма, всегда применяется в сочетании с основными буквенно-звуко-
выми, слоговыми или даже логографическими знаками и
выполняет ло отношению к ним вспомогательную роль (см. главу X).
4
Каковы же принципиальные особенности и
важнейшие разновидности каждой из перечисленных пяти основных
категорий письменных знаков и изображений, а также образуемых ими
типов письма?
«Ф р а з о г р а ф и я» — это -исторически первоначальное письмо,
изображения или знаки которого («фразограммы»)
передавали целые сообщения, графически не расчлененные на отдельные
слова.
Термин фразография впервые был применен американским
историком письма И. Гельбом 12. Близкий к этому термин
«синтетическое письмо» предложен французским историком письма
Ж- Феврие (в отличие от термина «аналитическое письмо»,
который иногда применяется Ж- Феврие для логографии) 13. В первом
издании настоящей работы в основном использовался термин,
предложенный Ж. Феврие («синтетическое письмо»). Однако столь же
12 Надлежит указать, что И. Гельб термин «фразография» фактически не
использовал, заменив его менее удачным термином «семасиография». Неудач-
ность, неточность этого последнего термина обусловлена тем, что
преимущественно «семантический» характер (т. е. непосредственно и прямо
связанный со смыслом, а не с фонетикой речи) имеют не только пиктограммы, но
и многие логограммы и морфемограммы (см. разделы 5 и 6 настоящей
главы).
13 J. Fevrier. Histoire de l'ecriture. Paris, 1948, p. 10.

хорошо, как «фразография», отражая важнейшие особенности
данного типа письма, термин «синтетическое письмо» (как
справедливо указывалось в рецензиях на первое издание) слишком
громоздок; кроме того, получаемый от него производный термин «синте-
зограмма» значительно хуже «фразограммы». Поэтому во втором
издании предпочтительно применяются термины «фразография» и
«фразограмма».
По используемым для передачи сообщений графическим
средствам фразограммы могут быть -подразделены йа две
разновидности— на 'пиктограммы14 и на древнейшие условные знаки.
Пиктограммы представляют собой сложный рисунок или
же серию рисунков (как бы «рассказ в картинках»),
самостоятельно передающие (а не иллюстрирующие) какое-либо целое
сообщение, графически не расчлененное на отдельные слова. Именно в
связи с этой важнейшей особенностью пиктограмм они
воспроизводят только содержание сообщений и не отражают
языковых форм.
Пиктографическое письмо применялось американскими
индейцами, народами Крайнего Севера и другими народами,
находившимися на разных ступенях племенного строя. Изображения,
применявшиеся в пиктографии, нередко создавались применительно к
какому-либо конкретному случаю и обладали (в отличие от
логограмм) еще очень нестабильным и неоднозначным характером.
Поэтому пиктография «систем письма» не образовывала. Однако
она служила основой, на которой развивались логографические
системы письма.
Пиктограммы, высеченные или нарисованные на скалах, имеют
особое наименование — «петроглиф ы».
Наряду с пиктограммами, другой разновидностью фразографии
являются древнейшие условные знаки.
К таким знакам относятся родовые и племенные знаки, в том
числе тотемные, знаки собственности, различные магические
знаки (например, знаки табу) и многие иные. Подобно пиктограммам,
каждый такой знак передавал целое сообщение, но отличался от
пиктографии своим условным характером.
Как правило, почти каждый такой знак применялся
изолированно, без закономерной связи его с другими аналогичными знака-
Таким образом, термины «пиктография» и «пиктограмма» предлагается
сохранить, но не для обозначения одного из основных типов письма, а лишь
для обозначения одной из дв-ух разновидностей «фразографии».

ми. Поэтому такие знаки тоже не образовывали систем письма;
в отличие от пиктограмм они редко служили исходным
материалом и для формирования логографических систем, во всяком случае
систем универсального назначения и применения (см. главу IV).
5
Термин «л о г о г р а ф и я», как обозначение типа
письма, знаки которого («логограммы») передают отдельные слова,
выдвинут и обоснован различными авторами — в США Л.
Блумфилдом, П. А. Будбергом, Ф. Эджертоном, в особенности же И. Гель-
бом 15, в СССР — автором этой книги 16. В настоящее время термин
«логография» получил широкое признание. Однако некоторые
авторы предпочитают «логографии» термин «лексиграфия» (Г.
Маркус, США) или «рематография» (С. И. Радциг, СССР) 17,
происходящие от греческих слов X&bQ и рща, близких по значению к
Ъб^оь. Но термин «лексиграфия» слишком сходен с термином
«лексикография» (составление словарей); слово же «рема» —
малоизвестно и, кроме того, имеет несколько специальный оттенок.
Некоторые немецкие авторы (например, А. Фалькенштейн) 18
применяют близкий к логографии термин «Wortschrift», а
французские — термины «ecriture de mots» (Ж. Феврие) 19 или «signes-
mots» (M. Коэн) 20.
Термин «логография», так же как и другие аналогичные ему
термины, используется взамен устаревшего и неточного термина
«идеография». «Логографическими» называются древнейшие
упорядоченные системы письма (древнекитайская, древнешумерская,
отчасти древнеегипетская и др.), возникавшие обычно из
пиктографии и состоявшие частично или полностью из знаков,
обозначавших отдельные слова (точнее — самостоятельные семантические
единицы речи, оформленные в виде слов или простейших
словосочетаний).
15 I. Gelb. Op. cit.
16 В. И с т р и н. Некоторые вопросы теории письма. «Вопросы языкознания»,
1953, № 4.
17 См. рецензию С. И. Радцига на первое издание данной khhfh в журнале
«Филологические науки» (1963, № 4).
18 A. F а 1 к е п s t e i n. Archaische Texte aus Uruk. Berlin, 1936.
15 J. Fevrier. Op. cit.
20 M. Cohen. La grande invention de l'ecriture et son evolution. Paris, 195S, p.
39, 67, 87.

В связи с таким значением логограмм логографическое письмо
отражает речь более точно, чем пиктографическое. Наряду с
содержанием речи оно передает членение речи на слова; нередко
отражает оно также синтаксический порядок слов, а в ряде случаев
и фонетическую сторону речи. Благодаря такому значению
логограмм они, кроме того, более стабильны и однозначны, чем
пиктограммы, и образуют в отличие от последних устойчивые системы
письма.
Сторонники традиционного понимания логограмм как
«идеограмм», т. е. знаков, обозначающих не слова, а понятия, выдвигают
в защиту его тот факт, что многие логографические или близкие
к логографическим знаки {например, современные цифры) могут
обозначать в разных языках фонетически разные слова.
Следовательно, делается отсюда вывод, что знаки эти являются знаками
понятий, а не слов. Вывод этот незакономерен. Одна и та же
логограмма, действительно, может обозначать слова, по-разному
звучащие в разных языках. Но в пределах каждого данного языка она
связана с определенным словом этого языка; так, цифра 3 для
русского обозначает слово стри% для француза — ctroisD, длм лем-
ца cdreiD и т. п.
Указывается также, что даже в пределах одного языка одна и
та же логограмма нередко передается при чтении фонетически
разными словами, лишь семантически тождественными или близкими
друг к другу; так, например, египетский иероглиф, имевший форму
двух шагающих ног (см. рис. 71) и обозначавший сидтиэ, мог
читаться s-m, s-b или j-m, сохраняя при этом почти одинаковое
смысловое значение. Некоторые авторы, принимающие термин «лого-
графия», например И. М. Дьяконов 21, считают такие полифонич-
ные иероглифы не логограммами (знаками слов), а идеограммами
(знаки понятий). Однако полифоничность могла возникать лить
при чтении этих иероглифов разными читателями; »при письме же
каждый из этих иероглифов предназначался для передачи какого-
либо одного определенного слова.
Кроме того, другие логограммы (например, уже упоминавшийся
китайский .иероглиф та), наоборот, могли обозначать не
синонимы, а омонимы, т. е. слова, совсем разные семантически ц сходные
лишь в фонетическом отношении.
Такая нередко встречающаяся полифоничность или полисеман-
тичность логограмм обусловлена тем, что логограммы как знаки
слоз подразделяются на две категории.
И. М. Дьяконов. Введение к книге Д. Дирингера «Алфавит», стр. 10.

Одни логограммы (например, китайские так называемые
«идеографические иероглифы» или упомянутый выше египетский
иероглиф, имевший форму двух шагающих ног) непосредственно
связаны со значением слов; другие ('например, китайские так
называемые «фонетические иероглифы», в том числе рассмотренный выше
иероглиф та) непосредственно связаны с фонетической стороной
слова.
Различие между логограммами этих двух категорий наиболее
ярко проявляется в том, что логограммы первой категории нередко
служили для обозначения нескольких синонимов (несмотря на
разное их звучание) и поэтому могли читаться полифонично
(пример — египетская логограмма сидтиэ, которая могла читаться s-m,
s-b или j-w); логограммы же второй категории, как правило,
служили для обозначения нескольких омонимов (несмотря на разницу
в их значении) и поэтому могли 'пониматься полисемантично
(пример— древнекитайская логограмма та, которая могла обозначать
не только слово слошадьэ, но и сходно с ним звучащие слова сматьэ
и сругатьсяэ). В связи с этим для точной передачи слова при лого-
графическом письме обычно, требовалось или сочетание логограмм
обеих категорий (фонетической логограммы с семантической,
которая выступала в этом случае в качестве «детерминатива»), или
дополнение семантической логограммы буквенно-звуковыми либо
слоговыми знаками. Первый способ особенно широко применялся
в китайском, второй — в египетском и шумерском письме.
Другое, дополнительное различие логограмм этих двух
категорий состоит в том, что в случае изобразительной их формы
значение семантической логограммы всегда связано с ее формой
(пример — египетская логограмма сидтиэ, имевшая форму двух
шагающих ног или китайская логограмма 'лошадь3, имевшая
схематическую форму лошади). Наоборот, значение фонетических логограмм
с их формой никак не связано (пример — передача в китайском
письме слов сматьэ и 'ругаться3 логограммой слошадьэ). •
В работах по вопросам письма логограммы этих двух категорий
называются по-разному. Так, логограммы первой категории
именуют «идеограммами» (в узком смысле этого термина) или
«идеографическими иероглифами»; логограммы второй категории —
«фонограммами», «фонетиками», «фонетическими иероглифами».
Здесь также необходимо упорядочение терминологии. При замене
термина «идеограмма» термином «логограмма» знаки первой
категории правильнее всего именовать «семантическими
логограммами»; знаки второй категории — «фонетическими
логограммами».
41

Близки к семантическим логограммам знаки логографического
письма, называемые «смысловыми определителями»,
или «детерминативами». Термины эти служат для указания
на особое назначение семантических логограмм, на использование
их не в качестве самостоятельных знаков слов, а в качестве
вспомогательных, непроизносимых знаков, уточняющих значение
фонетических логограмм. Так, например, китайская семантическая
логограмма сженщинаэ может применяться самостоятельно для
передачи слова сженщина\ Но она может быть использована и для
уточнения значения фонетической логограммы та, обозначающей
сходно звучащие слова "лошадь3, сматьэ и сругатьсяэ. В последнем
случае семантическая логограмма 'женщина3 выступает в
вспомогательной роли «смыслового определителя («детерминатива»), т. е.
указывает, что фонетическая логограмма та должна пониматься
как сматьэ (рис. 36).
Особой разновидностью семантических логограмм являются
научные знаки. Как разобрано в главе I, знаки эти создаются для
обозначения научных терминов; поэтому генетически они являются
«терминограммами». Однако в результате частого пользования они
превращаются в знаки понятий — идеограммы.
В работах по вопросам письма применяются также- выражения
«и е р о г л и ф и к а» и «иероглиф ы». Слово «иероглифы»
введено греками для древнеегипетских письмен и в переводе означает
«священные (письмена), высеченные на камне». В настоящее
время термины «иероглифы» и «иероглифика» получили более
широкий смысл. Они используются не только в отношении
древнеегипетской, но и других систем письма (китайской, критской, хеттской
и т. д.), причем нередко с различными и не всегда правильными
оттенками значения.
Исходя из анализа применения этих терминов, иероглифическим
следует называть письмо, знаки которого (иероглифы): 1) имеют
в основном логографическое (или морфемографическое) значение
и 2) хотя бы частично сохраняют изобразительную форму, прямо
или косвенно связанную со значением знака.
Первое подтверждается тем, что термин «иероглифика»
никогда не относится к пиктографии или к системам чисто слогового
либо чисто звукового типа. Очень показателен здесь случай с письмом,
открытым в 20-х годах XX в. в финикийском городе Библосе
(см. главу VI). Первоначально предполагалось, что знаки его —
логограммы; поэтому библосское письмо назвали-«иероглифическим»'.
Впоследствии установили, что библосское письмо — слоговое; в
связи с этим его стали называть «псевдоиероглифическим»

Второе подтверждается тем, что «иероглифами» никогда не
назывались условные знаки, полностью утерявшие изобразительную
форму (например, знаки клинописи). Так, в египетском письме
«иероглифической» называется древнейшая его разновидность,
знаки которой сохраняли изобразительный характер, в отличие от
«иератической» и «демотической» разновидностей, утерявших
изобразительность. По этому же признаку противопоставляются
иероглифическое и клинописное хеттское письмо.
В работах по письму применяется также выражение «гетер о-
грамма».
Гетерограммой называется логографический знак или комплекс
слоговых либо буквенно-звуковых знаков, которые первоначально
служили для передачи какого-либо слова одного языка, а затем
начали применяться для передачи соответствующего по значению
слова другого языка. Гетерограммы обычно появлялись в
письменности тех народов, которые заимствовали у других народов письмо
и литературный (письменный) язык, а впоследствии стали
использовать заимствованное письмо для передачи своего языка. Так,
например, древние персы, заимствовав арамейское письмо,
слово сцарьэ продолжали писать ,по-арамейски (m-1-k), а читать по-
персидски (sah); в этом случае комплекс буквенно-звуковых
знаков, передававших арамейское слово m-1-k, которое читалось по-
пёрсидски sah, превращался в гетерограмму. Гетерограммы
особенно часто применялись в ассиро-вавилонской и хеттской клинописи,
в персидско-арамейском, а также в японском письме (см. главу V).
6
Морфемография — письмо, знаки которого
обозначают морфемы 22; морфемограммы обычно возникали в
результате развития логографического письма.
Чаще всего морфемографический характер приобретали
логограммы, когда они начинали использоваться для обозначения
корневых основ слов при передаче грамматических форм слов
(например, падежных окончаний) слоговыми или буквенно-звуковыми
знаками. Такой комбинированный способ написания слов
применялся почти во всех логографических системах.
В прежних работах по истории письма морфемография как особый тип письма
не выделялась: впервые введены нами и термины «морфемография» и «мор-
фемограмма».

В развитом и последовательном виде морфемография в истории
письма почти не встречается. Это объясняется тем, что разделение
слов на морфемы — очень сложная аналитическая задача. Поэтому
в развитом его виде морфемографическое письмо возникало
крайне редко и лишь при особо благоприятствующих этому
обстоятельствах.
В частности, такие особо благоприятствующие обстоятельства
обусловили постепенное превращение в морфемограммы
древнекитайских логограмм. Произошло это следующим образом.
Большинство современных китайских многослоговых слов образовалось по
принципу сложения первоначальных однослоговых слов,
превратившихся в корневые морфемы (см. главу IV, раздел 14); в
результате и китайские иероглифы, обозначавшие однослоговые китайские
слова, начали применяться дня обозначения соответствующих
корневых морфем. В связи с этим некоторые ученые, например М. Коэн,
утверждают, будто китайское письмо является «идеографически-
слоговым», а китайские иероглифы, используемые для
обозначения частей многослоговых слов, следует считать «слоговыми
знаками» 23.
Утверждение это очень неточно. Отдельные части китайских
многослоговых слов, обозначаемые иероглифами, представляют
собой не только, даже не столько фонетические единицы-слоги,
сколько смысловые единицы — корневые морфемы. В особенности это
подтверждается практикой применения в китайском письме
«ключевых знаков» (см. главу IV, раздел 14). При написании
многослоговых (слов, возникших путем сложения первоначальных одно'сло-
говых, «ключевые знаки» обычно применяются для уточнения
значения не всего многослогового слова, а каждой его однослоговой
части, обозначенной соответствующей фонетической логограммой.
Так, современное китайское слово mama (мама) возникло путем
удвоения однослогового слова та и при письме передается двумя
фонетическими иероглифами та (рис. 36); уточняющий же
значение этого слова ключевой знак Женщина3 ставится не после всего
слова mama, а повторяется после каждого из иероглифов та. Такое
применение «ключевых знаков» подтверждает, что однослоговые
части слова mama понимаются в китайском письме не как
фонетические единицы — слоги, а как смысловые единицы — корневые
морфемы.
Являясь знаками морфем, морфемограммы, подобно
логограммам, могут быть подразделены на семантические и ф о н е-
43 М. Cohen. L'ecriture. Paris, 1953, p. 26.

ти чески е. Первые непосредственно 'связаны со смысловым
значением морфемы и нередко указывают на это значение своей
изобразительной формой. Вторые возникают на основе морфемной
омонимии. Поэтому они оказываются непосредственно связанными
не со значением, а со звучанием морфемы; последнее становится
особенно ясным в случаях изобразительной формы этих морфемо-
грамм, которая всегда противоречит их новому (семантическому
значению.
7
Силлабографией или слоговым письмом
называется письмо, знаки которого обозначают отдельные слоги и
слогообразующие гласные независимо от того, совпадают ли эти
слоги с морфемами или же являются элементами многослоговых
морфем.
По значению их знаков слоговые системы подразделяются на три
основные разновидности. В первой из них (например,
ассиро-вавилонское письмо) знаки могли обозначать слоги любого
фонетического строения. Во второй (например, критско-микенское письмо
или японская кана) — знаки могли обозначать только открытые
слоги, т. е. изолированные гласные или сочетания согласный плюс
любой гласный. В третьей (например, индийские системы брахмя,
кхарошти, деванагари) — основные (нелигатурные) знаки могли
обозначать только изолированные гласные или сочетания
согласный плюс гласный а.
Отметим случаи не совсем правильного применения понятия
«слоговое письмо».
Первый, уже разобранный выше случай (см. стр. 44) — это
слоговая трактовка современного китайского письма.
Второй случай — это применение термина «слоговые знаки» в
отношении некоторых знаков древнеегипетского письма. В
письме этом обычно различаются три категории знаков: 1) знаки,
обозначающие целые слова; 2) знаки, обозначающие сочетания из
двух (или нескольких) согласных звуков и служащие для
обозначения 'частей слова (например, сочетание s-t); 3) знаки,
обозначающие отдельные согласные звуки.
Первая категория знаков представляет собой типичные
логограммы (семантические или фонетические); третья — консонантно-
звуковые знаки. Что касается знаков второй категории, то они
иногда именуются «слоговыми». В отношении египетского консо-

нантного письма такой термин ошибочен. «Слоговой знак» — это
знак, передающий слог, т. е. изолированную гласную или же
сочетание гласного звука с согласным. Между тем в египетском
консонантном письме гласные вообще не обозначались. Поэтому термин
«слоговой знак» в применении к египетскому письму следует
понимать лишь как условное, очень неточное название знака,
передающего сочетание из двух и более согласных ( в отличие от одно-
согласных буквенно-звуковых знаков египетского письма) и
используемого (в отличие от логограмм) для обозначения отдельных
частей слов.
Правильней же всего такие знаки называть не «слоговыми», а
«двухконсонантными».
Третий случай неточного применения термина «слоговые
знаки» — это в отношении корейского письма. В основе современной
корейской системы письма (кунмун) лежит около 40
буквенно-звуковых знаков (рис. 66). Однако знаки эти используются лишь
в строго определенных слоговых сочетаниях; в корейском наборном
шрифте каждому такому слоговому сочетанию соответствует
определенная лигатура. В связи с этой особенностью корейского письма
его иногда тоже называют «слоговым», что, конечно, неправильно.
Поскольку в основе корейского письма лежат буквенно-звуковые
знаки, которые хотя и применяются в определенных слоговых
сочетаниях, но пишутся раздельно и, кроме того, образуют
самостоятельный алфавит, постольку корейское письмо следует считать
разновидностью не слогового, а буквенно-звукового письма. Наиболее
же точное наименование для этой разновидности — «лигатурно-зву-
ковое письмо».
8
Фонографией (фонемографией), или
звуковым письмом, называется такое (например, финикийское,
греческое, латинское, русское, арабское), знаки которого (буквы)
обозначают отдельные звуки речи или фонемы.
Буквенно-звуковые системы подразделяются: 1) на консо-
нантно-звуковые (финикийская, угаритская,
древнееврейская, арамейская, арабская и др.)» в которых основные
письменные знаки (буквы) обозначают только согласные звуки, и 2) н а
вокализованно-звуковые (греческая, латинская, русская
и др.), в которых письменные знаки обозначают в равной мере как
согласные, так и гласные звуки.

При этом в одних консонантно-звуковых системах (например,
в финикийской) гласные звуки совсем не обозначаются; в других
же (например,, во многих сирийских системах, в позднем арабском,
в еврейском квадратном письме и др.) гласные звуки
обозначаются, но особыми способами — или при помощи тех либо иных
согласных букв (так называемый способ matres lectionis), или же
при помощи особых надстрочных и подстрочных значков.
Некоторые зарубежные (И. Гельб) и советские (И. М.
Дьяконов) историки письма считают .конеонантно-звуковое письмо
разновидностью слогового. Изложение и критика этой теории даны в
разделе 2 главы VI.
Взамен терминов «звуковое» или «буквенно-звуковое» письмо
иногда применяется термин «алфавитное письмо» 24. Такое
применение этого термина не совсем правильно.
Термин «алфавит» обычно используется для обозначения
совокупности знаков той или иной системы письма, имеющих
определенное значение и форму и располагаемых в традиционно
установленном порядке (см. ниже, раздел 10). Правда,., исторически
алфавит (в указанном его понимании) впервые возник в древней-
щих буквенно-звуковых системах (в финикийской, угаритской,
древнееврейской), еще ранее — в египетском письме. Однако в
настоящее время алфавиты имеют и многие слоговые системы — японские
катакана и хирагана (рис. 65), индийская деванагари (рис. 61)
и др. Каждая из этих систем использует строго определенную
совокупность знаков, которые при их перечислении (в словарях,
учебниках и т. п.) всегда располагаются в одинаковом, исторически
установившемся «алфавитном порядке». Таким образом, наличие
алфавита не является особенностью, характерной только для бук-
венно-звукового письма. Термин «алфавит» неприложим лишь к
системам перечисления знаков в логографическом письме. Это
обусловлено тем, что ассортимент логограмм всегда очень велик и
недостаточно стабилен; так, в китайском письме исторически
существовало около 50 тыс. разных иероглифов, из которых сейчас
применяется 5—8 тыс. В связи с этим недостаточно стабилен и
порядок перечисления иероглифов в китайских словарях и учебниках.
Кроме того, наиболее часто употребляемый в китайских словарях
порядок расположения иероглифов строится не на фонетическом,
а на графически-смысловом принципе (по «смысловым
определителям» и по степени графической сложности иероглифов).
24 См., например, статью «Алфавит» в БСЭ (изд. 2, т. 2, 1950), а также
«Алфавит» Д. Дирингера (М., 1963).

Буквенно-звуковые (а также слоговые) знаки используются не
только для самостоятельного написания слов, но и в дополнение к
логограммам. В последнем случае их именуют «фонетическим
дополнение м». В истории письма фонетические дополнения
применялись в двух разных целях: 1) для передачи меняющихся
грамматических окончаний слова, обозначенного логограммой
(например, в русском языке добавление буквенных знаков «мя» к лого-
графическому знаку «3» для обозначения творительного падежа —
«тремя»); 2) для уточнения значения логограммы в случаях, если
она обозначала несколько близких по смыслу слов. Так,
шумерская логограмма, изображавшая женскую грудь, могла кроме
слова сгрудь% обозначать также слова 'сын3 (dumu), 'маленький3 (tur)
и 'мальчик3 (banda); в последнем случае для уточнения значения
этой логограммы к ней добавлялся в качестве «фонетического
дополнения» слоговой знак da.
9
Таким образом, по их отношению к элементам языка
может быть установлено следующее подразделение письменных
знаков на основные типы и разновидности.
I. Фразограммы — передающие целые сообщения.
1. Пиктографические.
2. Древнейшие условные знаки (тотемные, табу и т. п.).
И. Логограммы — знаки слов.
1. Семантические (основной признак—синонимия,
дополнительный — нередкая связь значения знака с его формой):
А. Древнейшие (шумерские, древнекитайские и т. п.):
1) самостоятельные знаки слов (в том числе гетерограм-
мы);
2) детерминативы (смысловые определители);
Б. Современные (цифры, научные и технические знаки).
2. Фонетические (основной признак — омонимия,
дополнительный— отсутствие связи значения знака с его формой).
III. Морфемограммы- знаки морфем.
1. Семантические (признаки те же, что и для семантических
логограмм).
2. Фонетические (признаки те же, что и для фонетических
логограмм).

IV. Силлабограммы — слоговые знаки.
1. Знаки обозначают любые слоги.
2. Знаки обозначают только открытые слоги.
3. Основные (нелигатурные) знаки обозначают только
изолированные гласные или сочетания согласный плюс гласный а.
V. Фонограммы (фонемограммы) — знаки звуков
(фонем), именуемые обычно буквенно-звуковыми знаками.
1. Только консонантные.
2. Консонантные € особыми способами огласовки:
А. При помощи matres lectionis.
Б. При помощи надстрочных и подстрочных значков.
3. Консонантные и вокальные.
VI. Вспомогательные знаки.
1. Диакритические — служащие для изменения или уточнения
значения звука или слога.
2. Пунктуационные и словоразделительные, служащие для
обозначения интонаций, пауз и членения речи.
Промежуточное положение между фонограммами и силлабо-
граммами занимают лигатурно-звуковые знаки
(например, знаки корейского письма). Кроме того, знаки слов —
логограммы в результате частого их применения нередко преобразуются в
знаки понятий —идеограммы, а слоговые и буквенно-звуковые
знаки используются в качестве вспомогательных
«фонетических дополнений» к логограммам.
Все разновидности письменных знаков подразделяются на
семантические и фонетические. К семантическим
относятся: фразограммы, идеограммы, семантические логограммы и
морфемограммы, а также словоразделительные и некоторые
пунктуационные знаки; к фонетическим относятся: фонетические
логограммы и морфемограммы, силлабограммы, фонограммы
(фонемограммы), лигатурно-звуковые и диакритические знаки.
Особо следует отметить, что в древних системах письма один
и тот же знак мог применяться то как семантическая, то как
фонетическая логограмма, то как детерминатив, а иногда даже как
слоговой или консонантно-звуковой знак. Отнесение знака к той или
иной категории зависит от условий его использования. Следует
отметить также, что в результате сложного исторического развития
разных систем письма даже однотипные структурные 'их единицы
(логограммы или фонемограммы) далеко не всегда совпадают с
соответствующими структурными единицами устной речи (со
словами или фонемами).
4 В. А. Истрин

10
В соответствии с рассмотренной классификацией
письменных знаков может быть уточнено и понятие «система
письма».
Как указывалось, система письма — это (исторически
сложившееся и упорядоченное письмо того или иного народа. Основными
признаками каждой системы письма следует считать: 1) тип
письма — в основном логографический, морфемографический, слоговой,
консонантно-звуковой, вокализованно-звуковой или
промежуточный, переходный между перечисленными 25; 2) состав применяемых
письменных знаков (логографических, слоговых, или буквенно-зву-
ковых), рассматриваемых как со стороны их значений (отношения
их к тем или иным элементам данного языка), так и со стороны их
типовых графических форм (графем); 3) орфографические
принципы. Кроме того, система письма, как правило, зависит от того
языка, для которого она предназначается. Даже в случае прямого
заимствования системы письма рано или поздно перестраиваются
в соответствии с особенностями заимствовавшего языка.
Перечисленные признаки являются основными, так как они
наиболее устойчивы в пределах каждой системы письма и отличают
ее от остальных. При изменении любого из этих признаков
(например, при переходе логографического письма в слоговое или при
крупных изменениях в составе, значении либо типовой форме
знаков) изменяется и сама система письма, превращаясь в иную.
Всякая система письма имеет более или менее стабильный [по
их значению и форме) состав письменных знаков. В
наиболее упорядоченных системах — в большинстве слоговых и во
всех буквенно-звуковых — письменные знаки образуют алфавит;
алфавитом же надлежит называть совокупность знаков той или
иной системы письма, имеющих определенное значение и форму и
располагаемых в определенной фонетической последовательности.
В алфавитных системах следует различать основное
(«алфавитное») значение письменного знака (т. е. то значение, которое этот
знак имеет в алфавите) от дополнительных значений, получаемых
знаком в письме и зависящих от сочетания знаков друг с другом,
от занимаемого ими места и т. п.
Каждый письменный знак имеет более или менее стабильную
графическую форму, присущую ему как носителю определенного
Пиктограммы, а также древнейшие условные знаки (родовые, тотемные и др.),
как указывалось, систем письма не образуют.

значения и обусловливающую его узнавание независимо от
индивидуальных и исторических почерков или рисунков («гарнитур»)
печатных шрифтов. Эта типовая форма знака, связанная с его
значением, может быть названа его графемой. Одна и та же графема
может иметь различные графические варианты, например
печатные и рукописные, строчные и прописные, исторические и
индивидуальные, а в наборных шрифтах — также гарнитурные.
Важнейшие общие признаки различных графических вариантов
одной графемы — единство их языкового значения и типовой
графической формы; дополнительные признаки — единое название,
единое происхождение и единое место в алфавите.
Необходимо отметить значительную разницу в понимании
термина «графема» у лингвистов и у специалистов по письму и
шрифту.
Лингвисты обычно понимают графему как аналог фонемы,
игнорируя форму, название и происхождение знака. В связи с этим
одной и той же графемой считаются знаки, имеющие в данной
системе письма одинаковое фонематическое значение, даже если они
совершенно отличны по форме, происхождению и названию.
«Имеется различие,— писал, например, И. А. Бодуэн де Куртенэ 26,—
обязательно тех же в сущности, но различно называемых и
различно применяемых графем. Таковы в русском языковом мышлении:
е — Ъ, и — i — v, ф — е4». Близко к указанному понимание графемы
и у современных лингвистов. Так, согласно А. А. Леонтьеву 27,—
графема — это минимальная структурная единица письменной
речи, соответствующая фонеме в устной речи и служащая для
различения слов.
Специалисты по письму и шрифту28,— наоборот, основным
признаком графемы считают ее типовую форму, нередко игнорируя ее
значение. Так, одной графемой иногда считаются русские
буквы «е» и «ё», несмотря на их разное фонематическое значение; с
другой стороны, различными графемами считаются строчная «а»
и прописная «А», несмотря на их одинаковое фонематическое
значение.
Понимание графемы только как минимальной структурной
единицы письменной речи, соответствующей фонеме, неприемлемо
И. А. Бодуэн де Куртенз. Об отношении русского письма к русскому
языку. СПб., 1912.
А. А. Леонтьев. Некоторые вопросы лингвистической теории письма.
Сборник «Вопросы общего языкознания». М., 1964, стр. 72—73.
См., например, М. В. Большаков, Г. В. Греч их о, А. Г. Шицгал.
Книжный шрифт. М., 1964, стр. 8—12.
4* 51

в трех отношениях. Во-первых, оно совершенно неприложимо к
логографическим, морфемографическим и слоговым системам
письма, так как их структурные единицы соответствуют не
фонемам, а словам, морфемам или слогам. Во-вторых, оно неточно даже
в отношении буквенно-звуковых систем, так как их структурные
единицы тоже не всегда соответствуют фонемам, а нередко передают
их сочетания (например, русские буквы «я», «ю», «щ») или же
отдельные признаки фонем (например, русские буквы «ъ», «ь»).
Такое несовпадение даже в буквенно-звуковых системах структурных
единиц письменной речи (графем) со структурными единицами
устной речи (фонемами) не случайно. Оно обусловлено
спецификой письма как графического способа передачи информации,
использованием в письме особых, графических, .исторически
сложившихся и нередко отличных от устной речи структурных единиц.
Наконец, в-третьих, указанной спецификой письма обусловлено
также то, что любой письменный знак может быть узнан и
определен лишь по его форме. Поэтому без учета -не только значения,
но и формы знаков невозможно решение вопроса и о графематиче-
ском составе той или иной системы письма.
Еще более неприемлемо, чем разобранное выше, понимание
графемы только как «типовой формы» письменного знака без
учета его значения. Ведь форма знака — это лишь средство для
передачи какого-либо элемента речи.
В связи со всем сказанным, графему следует понимать как
структурную единицу данной системы письма, характеризуемую
как ее языковым значением, так и типовой графической формой.
В частности, в буквенно-звуковых системах графема может
передавать и отдельную фонему, и сочетание фонем, и указывать на
какой-либо признак фонемы, передаваемой другой графемой. При
этом одной фонеме может соответствовать несколько разных
графем (например, буквы «е» — «Ъ» в дореформенном русском
письме), а одной графеме — несколько разных фонем (например,
русская буква «е», служившая для передачи сочетаний йэ, йо). Могут
быть приравнены к самостоятельным графемам также диакритиро-
ванные буквы (например, чешская с) и постоянные однозначные
двух- и многобуквенные сочетания (например, немецкое sch),
передающие одну и ту же фонему, для которой в 'данной 'системе
письма отсутствует особая буква (см. разделы 5 и 6 главы X).
В буквенно-звуковых системах такие диакритированные буквы
и многобуквенные сочетания в алфавиты включаются далеко не
всегда (см., например, таблицу на стр. 391). Поэтому
алфавитный состав буквенно-звуковых систем, как правило, бывает уже их

графематического состава <и обычно в меньшей мере, чем
этот последний, соответствует фонематическому составу языка.
В свою очередь графематический состав той или иной системы
письма следует отличать от ее орфографии (см. ниже), т. е. от
исторически сложившихся правил применения графем для передачи
различных слов данного языка. Наконец, особым разделом учения
о той или иной системе письма является ее графика, т. е
анализ происхождения и построения формы графем и их графических
вариантов, анализ их художественно-стилевых особенностей,
удобочитаемости и экономичности 29.
Следует кратко остановиться на основных
орфографических принципах буквенно-звукового письма.
В отношении вокализованно-звуковых систем различные авторы
указывают разное количество таких принципов. Так, А. А.
Реформатский насчитывает их шесть — фонематический и фонетический,
этимологический и историко-традицио.нный, морфологический и
символический30. Однако, если говорить о принципах,
определяющих большинство частных орфографических правил, то число их
можно свести к трем. Такими основными принципами являются:
1) фонетический, т. е. написание слов в соответствии с их
современным произношением (в чистом виде различные системы
фонетической транскрипции, в современном русском письме — правило
разного написания приставок раз-, без, воз- .перед глухими и
звонкими согласными); 2) фонематически-морфологический, т. е.
одинаковое написание фонем, а также морфем31, даже когда
произношение их в различных грамматических формах изменяется по
фонетическим причинам (основной орфографический принцип русского
письма); 3) историко-традиционный, т. е. написание слов в
соответствии с их происхождением или с их произношением в прошлом
(орфографический принцип, преобладающий в английском и фран-
29 В большинстве современных советских лингвистических работ по теории
буквенно-звукового письма по традиции, идущей еще от И. А. Бодуэна де Кур-
тгенэ и Л. В. Щербы, термин «графика письма» применяется примерно в том
же значении, которое придано в настоящей работе термину «графематический
состав». Так, А. А. Леонтьев (цит. соч., стр. 73) определяет «графику письма»
как дополнительные (в отличие от основных, «алфавитных»), но не
связанные со значениями слов (в отличие от орфографических) «правила перевода
сочетаний фонем в сочетания графем». Однако такое определение этого
термина противоречит как его этимологии, так и его обычному общепринятому
пониманию. Согласно пониманию, принятому и в настоящей работе, «графика
письма» — это учение не о значении, а о форме письменнных знаков.
30 А. А. Реформатский. Введение в языкознание. М., 1960, стр. 303—306.
31 Как правило, одинаковое написание морфем слов обусловливает одинаковое
написание фонем и наоборот.

цузском письме и лишь частично сохранившийся в современном
русском письме). Что касается этимологического и символического
принципов, то первый можно считать разновидностью истори-
ко-традиционного, а второй — разновидностью морфологического
принципа.
В зависимости от преобладания в буквенно-звуковой системе
того или иного орфографического принципа знаки ее имеют разное
значение. Так, при последовательном «применении фонетического
принципа каждому звуку языка должна соответствовать особая
буква. При фонематически-морфологическом принципе особой
буквой должна обозначаться каждая фонема. При историко-тради-
ционном принципе одна и та же буква нередко применяется для
обозначения нескольких фонем и, наоборот, одна и та же фонема
нередко передается разными буквами. Для обозначения при письме
тех фонем, для которых в алфавите отсутствуют особые буквы,
обычно применяют многобуквенные сочетания (например,
французское ch, немецкое sch) и «диакритические знаки», изменяющие
(например, чешский s) или уточняющие (французский ё)
фонетическое значение буквы.
Коренное изменение основного орфографического принципа той
или иной системы письма вызывает изменения и в составе
письменных знаков. Так, при последовательном осуществлении известного
предложения В. К. Тредьяковского о переходе с письма «по
корням» (фонематически-морфологический принцип) на письмо «по
звонам» (фонетический принцип) 32 в русский алфавит пришлось
бы ввести дополнительные буквы, в частности для редуцированных
гласных, появляющихся в безударном положении.
11
В начале предыдущего раздела были
охарактеризованы основные признаки системы письма.
Не относятся к основным те признаки систем письма, которые
отличаются наименьшей постоянностью и при изменении которых
данная система .письма не превращается в иную. В число таких
признаков входят: исторически меняющиеся почерки и стили письма
(например, для русского письма — устав, полуустав, скоропись,
гражданское письмо); частные правила орфографии; правила пунк-
В. К. Тредьяковский. Разговор между чужестранным человеком и
российским об орфографии старинной и новой. СПб., 1748.

туации. Даже при значительных изменениях этих признаков
(например, при переходе от уставного русского почерка к полууставу
или при крупных изменениях правил орфографии и пунктуации)
система письма не превращается в иную, отличную от прежней,
кроме редких случаев, когда почерковые и стилевые изменения
приводят к изменениям большинства графем или же когда изменения
правил орфографии вызывают принципиальную перестройку
состава, значения и применения письменных знаков.
Из сказанного следует, что при предлагаемом понимании
термина «система письма» разными системами надлежит
считать: французское и немецкое; русское и украинское;
дореформенное (арабское) и современное (латинизированное) турецкое пись-
moj китайское иероглифическое и новое, намечаемое к введению в
Китае латинизированное письмо; индийские брахми и кхарошти;
японские катакану и хирагану; славянские кириллицу и глаголицу.
Немецкое и французское письмо (так же как русское и
украинское) должны считаться разными системами, так как при
почти одинаковом графематическом составе их алфавитов они
служат для передачи разных языков и в соответствии с этим
существенно отличаются по звуковому значению букв и по
орфографическим принципам. Дореформенное турецкое письмо, строившееся на
консо1нантно-звуко)вой арабской основе, и современное турецкое
письмо, построенное на вокализованно-звуковой латинской
основе (подобно современному иероглифическому и
запроектированному латинизированному китайскому письму), должны считаться
разными системами, так как, предназначаясь для одного и того же
языка, они принципиально отличаются и по типу, и по значению, и
по графике знаков. Разными системами следует считать также
славянские глаголицу и кириллицу (подобно японским катакане и
хирагане, индийским брахми и кхарошти и т. п.), так как, тоже
предназначаясь для одного языка и почти совпадая по звуковому
составу алфавитов, они принципиально различны в графическом
отношении.
Русское письмо XI в. и современное русское письмо следует
считать историческими модификациями одной и той же
(кирилловской) системы письма. Это обусловлено тем, что современное
русское письмо, так же как и письмо XI в., служит для передачи
языка того же народа и относится к тому же типу (вокализованно-
звуковому); кроме того, несмотря на пережитые им алфавитно-ор-
фографические реформы, современное русское письмо очень близко
к письму XI в. по составу знаков, по их звуковым значениям и по
типовой графической их форме.

12
Предлагаемая типологическая классификация письма
полностью применима лишь к -письменным знакам. Наоборот,
систем письма чисто звукового, чисто слогового, чисто морфемогра-
фического или чисто логографического типа почти не встречается.
Так, даже в современных буквенно-звуковых системах
применяются логограммы и идеограммы (например, цифры,
математические, химические знаки и т. п.), а также знаки, передающие не один,
а .несколько звуков (например, русские буквы ю, я), или знаки
(например, русские буквы ъ, ь), указывающие лишь на какое-либо
качество предшествующего или последующего звука. С другой
стороны, даже в таком логографическом письме, как древнешумер-
ское, наряду с логограммами имелись слоговые знаки. Поэтому
системы письма следует относить к тому или иному типу в
зависимости от преобладания в них буквенно-звуковых, слоговых, морфе-
мографических или логографических знаков.
Однако даже при этом условии приходится выделять системы
письма промежуточного, переходного типа. К числу
их относятся: 1) системы, в которых в результате их внутреннего
развития оказались широко представлены как логограммы, так и
слоговые (например, ассиро-вавилонская клинопись) или консо-
нантно-звуковые знаки (например, египетская иероглифика); 2)
системы письма, представляющие собой искусственное сочетание двух
различных систем, из которых одна является морфемографической,
а другая слоговой (например, японское письмо, сочетающее
китайские иероглифы со слоговыми знаками «кана») или звуковой
(например, корейское письмо, сочетающее иероглифы с лигатурно-
звуковыми знаками «кунмун»),
В связи с этим, а также в связи с теоретической установкой
настоящей книги некоторые системы письма (например, египетская,
шумерская), особенно широко сочетавшие знаки различных типов,
рассматриваются не в одной, а в нескольких главах книги.
13
Наряду с типологической закономерна также и
генеалогическая классификация систем письма,
подразделение их на генеалогические группы, объединенные
общностью происхождения. Так, может быть выделена группа систем
письма, построенных на славянско-кирилловской основе (русская,

болгарская, сербская и др.), на латинской основе (французская,
немецкая, английская и др.), на арабской основе (арабская,
персидская, афганская и др.).
Большинство зарубежных работ в основном посвящено
генеалогическим связям различных систем письма. Поэтому в настоящей
работе эти связи рассматриваются менее подробно.
14
Подлежат разграничению также термины «письмо»
и «письменность». Термины эти нередко отождествляются;
между тем содержание их различно.
Письмо представляет собой дополнительное к звуковой речи
средство общения. Письменностью же следует называть результат
использования этого средства, т. е. совокупность документов,
выполненных письмом того или иного народа.

1
роисхождение
письма — один из
сложных и недостаточно
разработанных вопросов
истории культуры.
Вопрос этот может быть
расчленен на -четыре более
частных: 1) характер и
функции первоначального письма;
2) время его формирования;
3) общественные условия,
способствовавшие его
возникновению; 4) источники,
послужившие для него основой.
Авторы современных
зарубежных трудов по истории
письма, как правило, не дают
ответа о времени и
общественных условиях его
возникновения.
«Таким образом, мы
видим, что установить
первопричину создания столь
всеобъемлющего понятия, как система
письма, чрезвычайно трудно»,—
пишет, например, автор
переведенной в СССР английской
монографии по истории
письма Д. Дирингер К
«Даже если бы в нашем
распоряжении было
значительно больше документов по
древнейшей истории письма,— вто-
Г
ААЪА
Ш
ПРОИСХОЖДЕНИЕ
ПЕРВОНАЧАЛЬНОГО
ПИСЬМА
И ЕГО ОСОБЕННОСТИ
1 Д. Дирингер. Алфавит. М., 1963,
стр. 35.

рит Д. Дирингеру французский историк письма М. Коэн, —
следовало бы воздержаться от проникновения во мрак его
происхождения» 2.
В советской литературе до начала 50-х годов в вопросе о
времени возникновения и особенностях первоначального письма
господствовала теория, выдвинутая Н. Я- Марром и И. И.
Мещаниновым.
Теория эта исходила из двух положений: первоначальное
письмо возникло одновременно 'или даже раньше звукового языка
из «языка жестов»; письмо это имело магическое назначение.
«Потребности от наросшего, не умещающегося в средствах ручного
языка накопления идей,— писал Н. Я- Марр,— вызвали к жизни
диалектический процесс выделения из единой вначале
кинетической или линейной речи двух языков, из которых один — звуковой
язык, другой — письменный, т. е. письмо первоначально
магическое» 3. «Более чем вероятно,— утверждал И. И. Мещанинов,—
оказывается возведение начальных стадий письма к эпохам,
предшествующим периодам даже формирования членораздельной
звуковой речи. Следовательно, письмо как таковое старше звукового
языка» 4. Согласно Н. Я- Марру, «в неолите, да и на значительной
глубине палеолита имеем уже письмо, а в неолитические эпохи
обнаруживается совершенно разработанный алфавит»5. Согласно
И. И. Мещанинову 6, кинетическая речь возникла в эпоху
нижнего палеолита, письмо — в эпоху среднего палеолита, а звуковой
язык — лишь в эпоху верхнего палеолита.
В зарубежной литературе близкие к Н. Я. Марру и И. И.
Мещанинову положения защищали Г. Маллери, Чжан Чжен-мин,
Я. ван Гиннекен. Так, Г. Маллери доказывал происхождение из
языка жестов многих знаков в пиктографии индейцев7; Чжан
Чжен-мин выводил из языка жестов почти всю китайскую иерог-
лифику8. Опираясь на данные Г. Маллери и Чжан Чжен-мина, ван
Гиннекен выдвинул теорию, согласно которой пиктография возникла
2 М. Cohen. La grande invention de l'ecriture et son evolution, t. I. Paris, 1958,
p. 3.
3 H. Я. Map p. Язык и письмо.—«Изв. ГАИМК», т. VI, вып. VI. Л., 1931,
стр. 17.
4 И. И. Мещанинов. К вопросу о стадиальности в письме и языке.— «Изв.
ГАИМК», т. VII, вып. V—VI. Л., 1931, стр. 7.
5 Н. Я. Марр. Избранные работы, т. III. M.—Л., 1933—1936, стр. 46.
I И. И. Мещанинов. Указ. соч., стр. 92.
7 G. М а 11 е г у. Picture Writing of Report of the American Indians.— «Tenth
annual of the Bureau of American Ethnology», X. Washington, 1893, p. 223.
8 Tchang Tcheng Ming. L'ecriture chinoise et le geste humain. Paris,
1938.

из языка жестов в период, предшествовавший даже
нечленораздельной речи 9.
Повлияла эта теория и на Ч. Лоукотка. «Первые попытки
передачи сообщений посредством 'письма,— утверждает Ч.
Лоукотка,— носили, по-видимому, магический характер, являясь как бы
элементом колдовства. ...При этом мы видим, что очень многие
знаки и «символы происходят из кинетической (речи. Это чисто
графический наглядный эквивалент определенного жеста, уже
вошедшего в обиход; он внедряется в письмо главным образом там, где
кинетическая речь оперирует символическими движениями,
заимствованными из магии» 10. В основном магические функции
выполняло первоначальное письмо и согласно Д. Дирингеру и.
Теория о более раннем возникновении письма по сравнению со
звуковой речью не имеет никаких реальных оснований. Так,
археология, на которую часто ссылались сторонники этой теории 12„
доказательств существования или отсутствия звуковой речи в до-
письменный период развития человечества представить вообще не
в состоянии; памятников речи, не закрепленных в письме, в
распоряжении археологии нет и быть не может. Большими материалами
о возникновении письма располагают антропология, история и
этнография. Однако материалы этих наук опровергают положение о
возникновении письма до языка. История не знает ни одного
общества, которое не имело бы язьжа. Этнография тоже не знает ни
одного, даже наиболее отсталого народа, который не владел бы
языком. Тем более не известны ни истории, ни этнографии
человеческие общества, которые пользовались бы письмом, не обладая
речью. Наоборот, народы, владевшие речью, но не обладавшие
письмом (тасманийцы, огнеземельцы и др.), известны и истории и
этнографии. Наличие речи у первобытного человека в дописьмен-
ный период его развития подтверждают, кроме того, данные
антропологии 13. Теория о появлении письма до возникновения языка
противоречит и марксистскому материалистическому учению; пользо-
9 J. van G i n n e k e n. La reconstruction typologique des langues archaTques de
Thumanite. Amsterdam, 1939.
10 Ч. Лоукотка. Развитие письма. М., 1950, стр. 24.
11 Д. Д и р и н г е р. Указ. соч., стр. 37.
12 Так, мезолитические «масдазильские знаки» принимались за развитую систему
письма, возникшую еще в эпоху палеолита; наряду с этим бездоказательно
отрицалось существование звуковой речи в эпоху палеолита.
13 См., например: В. В. Б у н а к. Происхождение речи по данным
антропологии— В сб.: «Происхождение человека и древнее расселение
человечества». М., 1951, стр. 205—290.

вание письмом предполагает наличие развитого мышления, а
мышление невозможно без языка.
Противоречит фактам также и теория, будто бы
первоначальное письмо имело исключительно магический характер,
«использовалось,— как писал И. И. Мещанинов 14,— почти исключительно
для общения с тотемом и магической силою...». Магические и закли-
нательные формулы, знаки табу и другие знаки и надписи
магического назначения занимали в древнейшем письме значительное
место. Но еще большее количество памятников первоначального
письма служило иным, реальным целям — охотничьим, военным,
торгово-обменным и другим (см. ниже, раздел 2). В основном
реалистический характер имело и первобытное искусство, являвшееся
важнейшим источником формирования первоначального письма.
Правда, многие первобытные рисунки (например, изображения
зверей, пронзенных стрелами) служили задачами охотничьей
магии. Однако в основе большинства рисунков лежало стремление
отразить в образах окружавшую первобытного человека реальную
действительность.
Неоправданным ограничением функций первоначального письма
является и признание его, как это утверждает И. М. Дьяконов 15,—
исключительно лишь «напоминательным», мнемоническим
средством. Как показано в разделе 2 главы III, многие памятники
первоначального письма выполняли более сложные мемориальные и
коммуникативные функции.
Что касается «языка жестов», то в современной литературе
установились взгляды, согласно которым жесты хотя и играли
большую роль в общении первобытных людей, но не составляли
особой «стадии» в развитии речи, а были лишь вспомогательным
компонентом звукового общения. «До освоения речи,— пишет
В. В. Бунак 16,— не могло быть вторичных жестов, а первичные
жесты не выражали понятия». Правда, от жестов почти несомненно
ведут происхождение отдельные изобразительные знаки
пиктографии и логографии; например, изображение руки с вытянутым
пальцем как указание направления; китайский 'иероглиф суиэ — 'друг',
сдружбаэ, воспроизводивший в своей архаической форме две
распростертые руки; многие цифровые знаки (китайские, римские
и др.), имитирующие счет на пальцах. Такое происхождение мно-
1\ И. И. Мещанинов. Указ. соч., стр. 35.
15 И. М. Дьяконов. Введение к книге Д. Дирингера «Алфавит», стр. 6.
16 В. В. Б у н а к. Указ. соч., стр. 270.
61

гих знаков, в частности цифровых, обусловлено тем, что их трудно
было передать в рисуночном письме иным способом, кроме как
воспроизводя соответствующие жесты. Однако, как справедливо
указывает Ж- Феврие, на форме знаков многих древнейших систем
письма, например египетской и шумерской, жесты почти не
отразились. «Египетские иероглифы,— пишет Ж. Феврие,— так же как
шумерские идеограммы — это только очень верные и точные
изображения самих предметов, а не жестов, которые на них указывали,
это то, что видит глаз, а не то, что стремятся выразить пальцы» 17.
2
В предыдущей главе установлено, что первоначальное
письмо было фразографическим, т. е. передавало целые сообщения,
графически не расчлененные на отдельные слова. По используемым
средствам фразограммы подразделялись на две категории — на
изобразительные пиктограммы и на древнейшие условные знаки.
Важнейший источник формирования пиктографии — это
первобытное искусство. А отсюда следует, что началом формирования
пиктографии надлежит считать период, когда первобытные
рисунки стали применяться не только для познания мира, для
художественных потребностей или для магически-культовых целей, но (хотя
бы частично) и для целей коммуникативных и мемориальных, т. е.
для передачи каких-либо сообщений (в дополнение к устному
рассказу) или же для закрепления их во времени (в памяти
рассказчика и его слушателей). Периодом же окончательного
сформирования пиктографии надлежит считать эпоху, когда рисунки
начинают использоваться не только в дополнение к рассказу, но и для
самостоятельной передачи сообщений, в частности, для передачи
их адресатам, отсутствующим в момент создания пиктограмм,
отдаленным от их создателя большим расстоянием или временем.
Вопрос, когда именно это произошло, очень трудно разрешим в
связи с синкретизмом, свойственным первобытному искусству.
Однако анализ несомненных памятников пиктографического письма
показывает, что им свойственны некоторые своеобразные
графические особенности. Учет этих особенностей помогает
решить вопрос о преобладании художественно-образного или
практически-коммуникативного, мемориального либо мнемонического
назначения различных первобытных рисунков,
17 J. Fevrier. Histoire de l'ecriture. Paris, 1948, p. 14—15.

Так, важнейшая внешняя особенность большинства
несомненных памятников пиктографического письма состоит в том, что
памятники эти представляют собой не отдельные, изолированные
изображения, а или сложные изобразительные композиции
повествовательного характера, или же серии последовательно связанных
друг с другом рисунков, как бы «рассказы в картинках». К первому
типу относятся: пиктографические записи условий обмена
(например, рис. 1, а), большая часть пиктографических писем (рис. 1, б;
3, а), мемориальные записи крупных событий, военных, судебных
и т. п. (рис. 3, б). Ко второму типу относятся: пиктографические
сообщения о событиях войны и охоты (рис. 2, а), большинство
надгробных мемориальных надписей (рис. 2, б) и часть
пиктографических писем-посланий (рис. 6); сюда же могут быть отнесены
пиктографические племенные летописи-хроники (рис. 2, в), записи
молитв, заклинаний, обычаев и легенд (рис. 2, г) 18.
Уже один этот перечень показывает, что признание за
пиктографией только магической или же только мнемонической (напомина-
тельной) функции неправильно. Наряду с мнемонической и
магической функциями многие пиктограммы выполняли и иные задачи —
мемориальные (надгробные надписи, записи условий обмена,
крупных событий — рис. 1, а; 2, б) и коммуникативные
(пиктографические сообщения о событиях войны и охоты, дипломатические,
любовные послания и т. п. — рис. 1, б; 3, а; 2, а; 6). Больше того:
рисунки, выполнявшие одну мнемоническую функцию, т. е.
служившие только опорными, памятными вехами для устного сообщения
(пиктографические записи молитв, заклинаний, обычаев и легенд,
племенные летописи — хроники и т. п.— рис. 2, в; 2, г) i9, могут
быть отнесены к письму лишь условно; они аналогичны в этом
отношении рисункам, предназначаемым не для самостоятельной
передачи сообщений, а для иллюстрирования устного (или
письменного) рассказа; еще дальше от письма рисунки, наносимые
Д. Дирингер (Алфавит, стр. 41 и 49) вслед за М. Дюнаном предлагает для
пиктограмм первого типа (сложных изобразительных композиций) особое
наименование «иконография», подчеркивающее их более статичный характер
в отличие от «собственно пиктографии», к которой Д. Дирингер относит
«рассказы в картинках», передающие отдельные части сообщения в их
временной последовательности.
М. Коэн называет эту последнюю категорию пиктограмм (поскольку они
служат как бы вехами для устного рассказа) «пиктограммами-сигналами» в
отличие от всех остальных (заменяющих устный рассказ), которые Коэн
именует «пиктограммами-знаками» (М. Cohen. L'ecriture. Paris, 1953,
p. 16).

1. Образцы изобразительных пиктограмм, представляющих
собой сложные композиции
а — пиктографическая запись условий обмена 30 убитых на охоте (знак ружья) бобров на
бизона, морскую выдру и овцу; б—пиктографическое письмо семи индейских племен президенту
США (просьба о разрешении переселиться в район трех озер; пинии, соединяющие голошы и
сердца животных, указывают на единство мыслей и чувств племен)

XcX XoKofX.jt-bn,^
2. Образцы изобразительных пиктограмм, представляющих собой «рассказы
в картинках»
а — пиктографическое письмо эскимоса о событиях охотничьей поездки; б — пиктографическая
•надпись на надгробии индейского вождя (вождь по имени Олень пережил семь походов, девять
сражений и во время похода, продолжавшегося две луны, убит секирой); в — пиктографическая
логодная летопись племени Сиу (каждый год обозначен изображением, передающим важнейшее
событие этого года); г— пиктографическая запись магической песни американских индейцев
(каждое изображение соответствует строфе песни; например: «Я слышу волшебные слова Меды,
мои друзья» (1), «Благодаря кому текут эти реки? Благодаря Монедо текут эти реки» (2).
«Посмотрите на меня, задавайте мне вопросы, мои друзья» (3)
5 В А. Истрин

с магическими целями (например, с целью обеспечить успех в
охоте). Ведь основная функция письма в том, что оно служит для
самостоятельной передачи сообщений на большие расстояния или
для закрепления их во времени.
Другим внешним отличием памятников пиктографии от
памятников искусства является то, что пиктографические рисунки более
схематичны и условны; основная их задача — не создание
художественного образа, а лишь обеспечение понимания того, что
изображено20. Некоторые из пиктограмм (например, рис. 3, а; 3, б) имели
даже полностью условно-символический характер21; еще большее
их количество включало отдельные символические элементы
(рис. 1, а; 1, б; 2, б; 2, г) или условные знаки (например,
числовые— рис. 1, а; 2, б). Наличие, в особенности же преобладание
символических и условнознаковых элементов служит наиболее
убедительным доказательством пиктографического, а не
художественного назначения; без этих элементов иногда обходятся только
пиктографические «рассказы в картинках» (рис. 2, а; 2, в; 6).
Таким образом, наиболее вероятное время возникновения
пиктографии — это время, когда в первобытном искусстве появляются
изображения сложного повествовательного характера, а тем более
последовательно связанные друг с другом рисунки («рассказы в
картинках») или же рисунки, включающие символические и
знаковые элементы. Отличительной особенностью пиктограмм является
также их более схематический не наглядно-образный характер.
Однако даже самый внимательный учет этих внешних признаков
позволяет лишь с большей или меньшей степенью вероятности
предположить (но не доказать) по преимуществу художественное или
пиктографическое назначение тех или иных первобытных
изображений.
Несомненно лишь, что возникновение пиктографического
письма, даже самого зачаточного, никак не может быть отнесено ко
времени, более раннему, чем время, от которого дошли наиболее
древние памятники первобытного искусства.
В истории письма применение художественно выполненных и даже
многокрасочных реалистических изображений встречается (например, в
мексиканском письме, в некоторых древнеегипетских иероглифических надписях), но
редко. Подавляющее же большинство даже самых ранних памятников
письменности очень схематично.
И. М. Дьяконов (введение к книге Д. Дирингера «Алфавит», стр. 7)
предлагает для таких условно-символических пиктограмм наименование «символо-
графия». Однако большинство пиктограмм сочетает
наглядно-изобразительные и условно-символические элементы.

3. Образцы условно-символических пиктограмл\, представляющих
собой сложные композиции
а — пиктографическое письмо юкагирской девушки: девушк/а (I) живет в своем доме, но ее
мысли витают над домом другого человека (2), хотя у него жена и двое детей (3) и хотя
вокруг дома девушки бродит юноша (4), мысли которого над ее домом; б—пиктографическая
запись (племя Нсибиди, Нигерия) судебного разбирательства: под деревом (1) внутри круга
представители сторон (2) и вождь (3) со свитой (4); над кругом один шепчет на ухо соседу (5);
под кругом сторонники выигравших дело (6), двое обнимаются (7); ниже проигравшие дело (8, 9)
в связи со сложностью дела посылали за свидетелями в соседние деревни (10); перекрещивающиеся
линии (11) указывают, что дело шло о нарушении брака ((Народы Африки». М., 1954).

3
К какой же эпохе относятся древнейшие памятники
первобытного искусства и когда появляются в них особенности,
характерные для пиктографических изображений?
От нижнего палеолита не дошло никаких памятников
искусства. Лишь от самого конца нижнего палеолита — от мустьер-
ской культуры (100—40 тыс. лет до н. э.) и неандертальского
человека— дошли первые следы краски (пещера Ла Ферраси,
Франция) 22. Однако эти следы представляют собой еще бесформенные
красные полосы и пятна, нанесенные на каменную плиту. Видимо,
«неандертальский человек еще не мог нарисовать или вылепить
фигуру зверя»23. Таким образом, относить даже зарождение
пиктографического письма к эпохе нижнего палеолита нет никаких
оснований.
«Первые следы первобытного искусства относятся к эпохе
верхнего (позднего) палеолита»24, к ориньяко-солютрей-
ской культуре (40—25 тыс. лет до н. э.), и возникают в связи
с формированием современного кроманьонского человека.
Памятники изобразительного искусства этого времени представляют
собой контурные, линейные изображения животных (лев, носорог,
лошадь, олень и т. д.) 25, высеченные на камне, вырезанные на
кости или нанесенные черной краской на скалы и стены пещер
(см. рис. 4, а); скульптурные памятники представлены почти
исключительно фигурами женщин с подчеркнутыми признаками пола.
Изображения еще очень примитивны, но достаточно реалистичны.
Возникновение древнейших из этих изображений, видимо, было
вызвано возникавшими в сознании первобытного человека
ассоциациями сходства между очертаниями камней или скал и обликом
тех или иных животных; творчество лишь подчеркивало это
сходство. Изображения, целиком обязанные творческому
воображению первобытных людей, вероятно, появились позже 26.
Пиктографическим ни один из ориньяко-солютрейских рисунков
считать нельзя, так как ни один из них не имеет
повествовательного сюжетного характера; все они представляют собой изолирован-
22 П. П Е ф и м е н к о. Первобытное общество Киев, 1953.
23 А. П. Окладников. Происхождение человеческого общества.—
«Всемирная история», т. I. M., 1956, стр. 47.
24 Н. А. Д м и т р и е в а. Происхождение искусств.— «Всеобщая история искусству
т. I. M., 1956, стр. 12.
25 Исключение — рельефные человеческие фигуры из Лосселя.
26 А. П. Окладников. Указ. соч., стр. 63.

4. Образцы первобытной живописи разных периодов
а — ориньяко-солютрейская культура; б — мадленская культура верхнего палеолита;
в — эпоха мезолита
ные, обособленные, не связанные друг с другом и, как 'правило,
статичные изображения отдельных животных. Кроме того,
выполнены эти рисунки с несвойственным для пиктографии стремлением
к художественно-образному воспроизведению натуры 27. Основное
Условное значение имели, по-видимому, только точки, обнаруженные около
некоторых ориньяко-солютрейских изображений животных (например, на
плитах из ориньякских слоев пещеры Ла Ферраси).
69

назначение этих рисунков — художественно-познавательное. Они
представляют собой первоначальные попытки первобытного
человека обобщить свои наблюдения, отобразить в рисунках те явления
окружавшей его действительности, которые вызывали у него
наибольший интерес, имели для него наибольшее жизненное значение.
Именно этим объясняется, что почти единственными объектами
этого искусства были: зверь — предмет охоты и главный источник
пищи и женщина — мать-прародительница 28.
Наибольшего расцвета первобытное искусство достигает в
следующую, мадленскую культуру (25—15 тыс. лет до н. э.)
верхнего палеолита. Стены многих пещер этой эпохи (Комбарель,
Кап Бланк, Фон де Гом, Трех братьев во Франции, Ла Пасьега,
Алтамира, Кастильо в Испании и др.) покрыты бесчисленными
изображениями, образующими как бы «картинные галереи» того
времени. Изображения эти еще реалистичней, обнаруживают еще
лучшее знание натуры, чем ориньяко-солютрейские. Кроме того,
изображения эти отличаются от однокрасочных, контурных и
статичных ориньяко-солютрейских рисунков своей многоцветностью,
деталировкой, чрезвычайной выразительностью и экспрессией, в
частности, умелой передачей движения.
Однако и в эту эпоху большинство рисунков представляют
собой изолированные изображения отдельных животных. «Даже в
тех случаях, где наблюдаются большие скопления рисунков, в них
не обнаруживается никакой определенной связи»29. Лишь очень
немногие являются более сложными композициями,
изображениями каких-либо сцен. К числу таких рисунков относятся:
изображение группы лошадей и готовящегося прыгнуть в их сторону льва
(пещера Фон де Гом), изображение группы переходящих реку
оленей, у ног которых плывут рыбы (грот Лортэ в Верхних Пиренеях,
рис. 4, б) и др. Содержание даже таких- рисунков делает
пиктографическое их истолкование очень маловероятным. Против такого
их истолкования свидетельствует также тщательное, детальное,
нередко многокрасочное, художественное их выполнение.
Об этом же косвенно свидетельствуют и материалы этнографии.
Ни у одного из народов, находившихся перед появлением
колонизаторов на ступенях развития производительных сил, аналогичных
концу верхнего палеолита — началу мезолита (огнеземельцы,
тасманийцы, наиболее отсталые племена Меланезии, Экваториальной
Наряду с этим основным их назначением многие первобытные рисунки, как уже
указывалось, служили и для магических целей.
А. П. Окладников. Указ. соч., стр. 64.

Африки, тропических лесов Амазонки), не было обнаружено
несомненных памятников письменности. В работе о происхождении речи
В. В. Бунак приходит к аналогичному выводу: «То, что известно о
древнейших, вернее палеолитических изображениях человека и
животных на стенах пещер, ни в какой мере не подтверждает
гипотезы о значении этих изображений как особых -сигналов,
заменяющих или дополняющих речь» 30.
Тем не менее полностью отрицать мемориальное и
коммуникативное назначение некоторых изображений верхнего палеолита
^было бы неосторожным. Вполне возможно, что первобытный
охотник, возвратившись с охоты, стремился рисунком закрепить образ
поразившего его зверя; возможно также, что, рассказывая об
охоте сородичам, он дополнял рассказ изображением зверя. В первом
случае рисунок имел, хотя бы частично, мемориальное назначение,
во втором — коммуникативное. Правда, ни «рисунок для
памяти», ни «иллюстративное дополнение <к устному рассказу» не
являются еще пиктографическим письмом, но зачаточные элементы
пиктографии здесь уже имеются.
Есть общие черты с пиктографией также у ориньяко-солютрей-
ских и мадленских рисунков магического назначения; например,
у изображений зверей, пронзенных стрелами, с нанесенными на них
ранами или с распростертой над ними рукой, символизирующей
обладание этими животными31. С письмом эти рисунки сближает
то, что они относятся не к индивидуальному животному, а как бы
ко всему данному роду животных 32. Сближает с письмом эти
рисунки и наличие в них элементов символики (например,
изображение руки как символа обладания), а иногда даже и чисто условных
знаков (см. ниже, раздел 6).
Более 'вероятно наличие пиктографических элементов в
искусстве мезолита (с 15 по 9—8 тысячелетия до н. э.). Наряду с
изолированными изображениями отдельных животных в
'мезолитическом искусстве появляются более сложные изобразительные
композиции сюжетного, повествовательного характера. В особенности
широко они представлены в дюзднекапсийской культуре Восточной
Испании и Северо-Западной Африки (рис. 4, в), и в наскальных
рисунках, открытых недавно в Центральной Сахаре. «Здесь мы
видим по преимуществу обширные многофигурные композиции
повествовательного характера, строго продуманные стройные сцены,
В. В. Бунак. Указ. соч., стр. 271.
G. G о и г у. Origine et evolution de l'homme. Paris, 1927, p. 306.
J. Fevrier. Histoire de l'ecriture. Paris, 1948, p. 33.
71

в которых участвуют люди и различные животные, объединенные
единством сюжета и действия. Каждый рисунок, каждая такая
композиция представляют собой целый рассказ в красках, с
конкретной фабулой, всегда пронизанной определенным чувством,
всегда эмоционально окрашенной» ^.
Появление таких изображений в мезолитическую эпоху было
связано с дальнейшим развитием мышления, а следовательно
и речи. «Постепенно усложнившиеся представления человека об
окружающей природе заставили искать объяснения связи явлений.
Непосредственная яркость восприятий времен палеолита была
утрачена, но в то же время первобытный человек этой мовой эпохи
научился более глубоко воспринимать действительность в ее
взаимоотношениях и многообразии. В искусстве нарастает'схематизация
изображения и одновременно повествовательная сложность,
приводящая к попыткам передать действие, событие»34. «Появляются
изображения, передающие более сложные, глубокие и отвлеченные
понятия» 35. Чаще, чем в верхнем палеолите, встречаются в
мезолитических рисунках символические элементы и условные знаки.
Многие из памятников мезолитического искусства почти
несомненно сочетали художественные функции с пиктографическими.
Многие из них являлись развернутыми сюжетными (в отличие от
верхнего палеолита) «иллюстрациями» к рассказу о том или ином
крупном событии (военном, охотничьем) или же служили для
закрепления этого события в памяти, причем, возможно, не только
в индивидуальной памяти рассказчика и слушателей, но и в
коллективной памяти родового общества. Однако и эти изображения
вряд ли можно считать чисто пиктографическими. Этот вывод
подтверждается также тем, что членораздельная речь, видимо,
получила окончательное оформление к концу верхнего палеолита33.
Между тем применение письменности возможно лишь на базе еще
более развитого мышления, чем пользование членораздельной
речью, предполагает еще более сложные связи с действительностью
(типа действительность — мышление — язык — письмо).
A. П. Окладников. Указ. соч., стр. 101.
B. Шлее в. Основные этапы развития первобытного искусства.— «Всеобщая
история искусств», т. I. M., 1956, стр. 31.
А. П. Окладников. Первобытные изобразительные искусства и
архитектура. БСЭ, изд. 2, т. 32. М., 1955, стр. 359.
См. уже упоминавшуюся работу В. В. Бунака «Происхождение речи по
данным антропологии» (стр. 275—280); см. также работы П. И. Борисковскога
«Новые данные о происхождении человека» (М., 1955) и М. Ф. Нестурха
«Происхождение человека» (М., 1958).

Окончательное сформирование пиктографического письма,
вероятно, относится к эпохе неолита, начавшейся для большинства
народов с 8—6 тысячелетий до н. э., или даже к энеолиту.
Вывод этот подтверждается данными археологии и истории,
в частности анализом древнейших памятников письменности
великих цивилизаций Востока. Правда, .почти все дошедшие до нас
древнейшие шумерские (середина IV тысячелетия до н. э.),
египетские (конец IV тысячелетия до н. э.), протоиндийские (III
тысячелетие до н. э.) и китайские (середина II тысячелетия до н. э.)
памятники письменности относятся ко времени, когда народы этих
стран переживали энеолит и эпоху бронзы. Однако в этих
памятниках шумерское, египетское, протоиндийское и китайское письмо-
предстают уже как письменные системы, далеко продвинувшиеся от
первоначальной пиктографии к логографии (см. главу IV).
Поэтому, если только не считать, что письменность этих народов
возникла под чужим влиянием (а такая гипотеза, как показано в главе IV,
допустима лишь для критского и протоиндийского письма),
зарождение у них письма следует относить к неолиту, самое же
позднее — к энеолиту.
Вывод о том, что формирование первоначального письма
следует относить к неолиту, подтверждается также данными
этнографии. Как уже указывалось, народы, находившиеся ко времени
появления европейских колонизаторов на стадии развития
производительных сил, 'соответствовавших концу верхнего палеолита
(огнеземельцы, тасманийцы и др.) и мезолита (бушмены),
сформировавшейся письменности не имели. Большинство же народов,
находившихся ко времени европейских завоеваний на ступенях
развития производительных сил, близких к неолиту (индейцы Северной
Америки, многие народы Крайнего Севера, многие африканские
племена), обладали развитой пиктографической письменностью.
В отличие от «рисунков для памяти» и «иллюстраций к устному
рассказу», письменность эта нередко была рассчитана на адресатов,
отсутствующих в данном месте или в данный момент. При этом она
включала самые различные виды пиктограмм. Одни
предназначались для закрепления сообщений во времени (надгробные надписи,
племенные летописи-хроник'и, мемориальные записи крупных
событий, условий обмена, молитв, заклинаний, обычаев, легенд и т. д.)р
другие — для передачи сообщений на расстояние (послания войны ■
или м^ира, сообщения о событиях войны и охоты, письма-прошения,
любовные письма).
Материалы для этой письменности применялись самые
разнообразные, в том числе очень легкие и транспортабельные (кора,

береста, бамбук, кожа, кость и т. д.). Наряду с реалистическими
или схематическими изображениями конкретных предметов и
явлений все чаще появлялись изображения символического и
эмблематического характера, служившие для передачи отвлеченных
понятий (см. рис. 5). Широко применялись и чисто условные знаки.
Использовалась также символика цвета (например, окраска красной
краской тю1ги или руки как знак ранения).
Вывод о сформировании пиктографического письма в эпоху
неолита может быть обоснован также соображениями
общесоциологического порядка.
Письмо является дополнительным к звуковой речи средством
-общения. Поэтому оно возникает тогда, когда одна звуковая речь
оказывается уже не в состоянии удовлетворить возросшие и
усложнившиеся потребности в общении, когда созревает необходимость
в передаче речи на большие расстояния и закрепления ее во
времени. А это, в свою очередь, могло произойти лишь в результате
образования сравнительно крупных и стабильных форм общности
людей, в результате развития внутри них и между ними
многообразных общественных связей.
В эпоху верхнего палеолита и мезолита человечество состояло
еще из относительно небольших и разрозненных матриархально-
родовых групп. Поэтому оно могло удовлетворять свои потребности
в общении при помощи одной звуковой речи (может быть, иногда
только с использованием рисунков как «иллюстративных»
дополнений к речи). Иное положение создалось в эпоху неолита. В эту
эпоху на основе прежних матриархально-родовых групп возникли
новые, более сложные, крупные и долговечные формы общности
людей — племена, а впоследствии даже союзы племен. Племена и
союзы племен нередко располагались на больших пространствах;
внутри племен усиливалось разделение труда и в связи с этим
обмен продуктами труда, требовавший закрепления в виде записей;
развивалась сперва родо-племенная, а затем и личная
собственность, для обозначения которой были необходимы знаки типа
тамги, тавра и т. п.; формировались стабильные обычаи и традиции,
передаваемые из поколения в поколение; выделялись племенные
жрецы и вожди, деяния которых также требовали закрепления;
в этом же нуждалось и народное устное творчество. Между
племенами и союзами племен тоже развивались обменно-торговые,
военные и иные связи.
В результате всего эгтого в эпоху неолита должна была созреть
потребность в письме как в наиболее удобном средстве
закрепления речи и 'передачи ее на большие расстояния.

5. Изображения символического характера,
применявшиеся в пиктографическом письме североамериканских
индейцев для передачи отвлеченных понятий
(по Я. Б. Шницеру)
1— жизнь (сказочная рогатая змея); 2—смерть (животное или человек
вниз головой); 3—счастье, успех (черепаха); 4 — ловкость (человек с
крыльями вместо рук); 5—война (лук со стрелой); 6 — мир (трубка
мира с перьями); 7 — заключить мир (человек курит трубку мира);
8—дружба (соединенные руки); 9— любовь (соединенные сердца); 10—
внимание, слух (голова с волнистыми линиями у ушей); 11—опасность
(две змеи); 12 — быть на страже (собака); 13 — молиться (рука,
воздетая к небесному своду и к богам)
Для правильного понимания выдвинутого положения
необходимо учитывать также следующее. Формирование первоначального
письма было связано с развитием производительных сил,
свойственным неолиту лишь постольку, поскольку именно эпохе неолита
соответствовало возникновение таких относительно сложных,
крупных и долговечных форм общности людей, как племена и союзы
племен. Однако такое соответствие было закономерным только для

археологического неолита, а также для тех народов (например, для
американских индейцев, народов Океании, Крайнего Севера и т. д.),
которые развивались в условиях временной изоляции от влияний
более передовых общественных формаций. Наоборот, в более
поздние эпохи в результате заимствования технических достижений
других 'народов развитие производительных сил .нередко резко
вырывалось вперед и намного опережало развитие общественных
отношений. Так, например, германцы начала I тысячелетия н. э. и
славяне первой половины I тысячелетия н. э. уже знали и
применяли не только бронзу, но и железо, хотя и находились еще в расцвете
родо-племенного строя. Поэтому и зарождение первоначального
письма у славян, германцев и иных исторически молодых народов
происходило не в эпоху неолита, а в эпоху бронзы и железа (см.
главы VIII и IX).
Большую роль в развитии и распространении
пиктографического письма сыграла его общедоступность. Средством передачи
сообщений были в этом письме рисунки повествовательного характера,
смысл которых был понятен для любого представителя данного
племени, знакомого с его обычаями и традициями. Кроме того,
изображения, применявшиеся в пиктографии, нередко создавались
применительно к данному конкретному случаю. В связи с этим
пиктографическое письмо не требовало обучения грамоте. Такая
общедоступность исторического пиктографического письма
соответствовала древнему периоду развития человечества, когда еще не
существовало классового деления и обусловленного им разделения на
грамотное меньшинство и неграмотное большинство.
Было связано пиктографическое письмо и с особенностями
языков тех народов, у которых оно получило наибольшее
развитие. Как указывалось, пиктограмма обычно представляет собой
единую сложную композицию (или же «рассказ в картинках»),
передающую целое сообщение, не расчлененное на слова
изобразительными элементами пиктограммы. Такой синтетический характер
пиктограмм соответствовал полисинтетическому строю языков37
11 Полисинтетическими (инкорпорирующими) обычно называются те языки, в
которых предложение представляет собой как бы одно сложное составное
слово, образуемое путем присоединения к главному члену предложения
(к сказуемому) остальных членов предложения, а также формальных морфем;
последние тоже относятся не к отдельным словам, а ко всему
предложению в целом и обычно ставятся в его начале и конце. Так, например, в
чукотском языке предложение: «Я жирных оленей убиваю» передается как бы
одним сложным словом «ты-ота-каа-имы-ркын», «ты» здесь — префикс
первого лица, «ркын» — суффикс настоящего времени, а все остальное — как
бы корневые основы слов «жир», «олень», «убивать».

тех народов, которые широко применяли пиктографию (ацтеки,
американские индейцы, например, ирокезы, многие народы
Крайнего Севера и др.)- Отсюда, конечно, не следует, что
полисинтетический строй языка послужил причиной появления у этих народов
пиктографического письма; пиктография возникала у народов и с
иным грамматическим строем языка, но находившихся на тех же
ступенях племенного строя. Однако полисинтетический строй языка
можно считать одним из факторов, способствовавших развитию
пиктографии.
Все сказанное может быть резюмировано следующим образом.
Выделение пиктографического письма из первобытной
живописи происходило при постепенной дифференциации их функций;
функции художественно-образного познания мира — для искусства
и коммуникативно-мемориальных функций — для письма.
Дифференциация функций в свою очередь вызывала дифференциацию в
средствах: средствами искусства оставались конкретные
художественные образы, средствами письма становились все более
схематичные, а затем условные изображения. Процесс этот, возможно,
начался еще в эпоху верхнего палеолита с использования
изображений отдельных животных для закрепления в памяти
первобытного человека образа того или иного зверя, а также в качестве
«иллюстративных» дополнений к устным рассказам об охоте.
Большее развитие этот процесс получил в эпоху мезолита;
изолированные рисунки отдельных животных сменились развернутыми
сюжетными композициями повествовательного характера, хотя еще
продолжали применяться лишь как «рисунки для памяти»
(возможно, не только индивидуальной, но и коллективной, родо-племен-
ной) и как «иллюстрации к рассказу». Завершился этот процесс в
эпоху археологического неолита и перехода к энеолиту. В связи с
образованием в эту эпоху более сложных, крупных и стабильных
форм человеческой общности — племен и союзов племен —
произошло окончательное оформление пиктографического письма.
Пиктограммы стали служить для передачи сообщений адресатам,
отсутствующим в данном месте или в данный момент; при этом наряду
с реалистическими изображениями все чаще использовались
изображения символического характера и даже условные знаки.
Способствовала развитию пиктографии, кроме того, ее
общедоступность.

4
Наряду с охарактеризованными в разделах 2 и 3 об-
щими, типовыми признаками пиктографического письма, оно имело-
у разных народов и некоторые отличительные
особенности.
Так, любое пиктографическое письмо по мере его развития все
более приближалось к логографии. В зависимости от степени этого
приближения, в письме преобладала или свойственная
пиктографии синтетичность, или же, наоборот, расчлененность на
семантические элементы; значение этих элементов тоже или оставалось фра-
зографическим (передача частей целого сообщения), или начинало
соответствовать отдельным словам. Одновременно и графика
пиктограмм или сохраняла первоначальную изобразительную
наглядность, или становилась все более схематичной и условной.
Кроме того, всегда находили отражение в пиктограммах
характерные для данной местности детали флоры и фауны, а также
своеобразные подробности архитектуры, одежды, культуры, быта
и верований данного народа.
Наиболее ярко выраженными, «классическими» образцами
современной пиктографии могут служить многие памятники
письменности американских индейцев, сочетавшие синтетичность
построения с наглядной изобразительностью формы (рис. 1, а; 1, б,
отчасти 2, б). Абстрактные и общие понятия передавались в
пиктографии индейцев при помощи условно-символических изображений
(рис. 5).
Примером пиктограмм, сохранивших синтетический характер и
фразографическое значение, но утерявших изобразительную
наглядность, является письменность юкагиров (рис. 3, а).
Наоборот, образцами пиктограмм, графически расчлененных на
отдельные значимые элементы, при сохранении, однако, изобразительной
наглядности каждого элемента, могут служить пиктографические
«рассказы в картинках» (рис. 2, а; 2, в; 2, г, отчасти 1,6).
Из «рассказов в картинках», по-видимому, развилась и далеко
продвинувшаяся к логографии письменность острова Пасхи
(см. главу IV).
Наоборот, на основе изобразительно-синтетических логограмм
начало продвигаться к логографии письмо «ней б иди»,
применявшееся негритянскими племенами Нигерии (Западная Африка).
Пиктограммы «нсибиди» (рис. 3, б) состоят из отдельных знаков,
лишь частично сохранивших свою первоначальную
изобразительную форму; большинство знаков уже получило в письме «нсибиди»

определенное, стабильное значение, соответствующее одному
понятию или слову; например, две вертикальные перекрещенные дуги —
любящая пара, две дуги, разделенные чертой,—ссора, и т. п. В то
же время каждый памятник письменности «нсибиди» представляет
собой единую композицию; значение этой композиции никогда не
равно сумме значений входящих в нее знаков, а определяется,
кроме того, местом знаков в композиции и расположением их по
отношению друг к другу. Таким образом, отдельные знаки
«нсибиди» близки к логограммам, а каждый памятник этого письма
представляет собой типичную фразограмму.
Близкий к «нсибиди» характер имело в прошлом и письмо
племен эве (Западная Африка, Того), применявшееся главным
образом для записи пословиц, а также письменность некоторых
других африканских племен 38.
5
Сохранило некоторое применение пиктографическое
письмо и в настоящее время. Пиктографический характер
имеют изображения товаров на вывесках магазинов и мастерских,
многие дорожные знаки (например, знак стрелы или руки с
вытянутым указательным пальцем как знаки направления). Элементы
пиктографии используются в изобразительной рекламе, в плакатах
и т. д. В прошлом, когда значительная часть населения была
неграмотной, такие пиктографические изображения играли еще
большую роль и даже не сопровождались текстом. В настоящее время
изображения эти используются в тех случаях, когда необходимо
привлечь особое внимание к какому-либо сообщению, придать ему
максимальную понятность и действенность.
Нередко применяется пиктографическое письмо также детьми
для шифрованных шуточных посланий.
Интересным примером может служить хранящееся в
Центральном архиве Института марксизма-ленинизма и
опубликованное в «Пионерской правде» пиктографическое письмо Володи
Ульянова (В. И. Ленина) его товарищу Боре Формаковскому (сыну
инспектора народных училищ В. И. Формаковского) 39. Письмо это
(табл. I), начертанное на березовой коре, явно навеяно известным
посланием семи индейских племен президенту США (рис. 1, б);
вероятно, оно было связано с увлечением юного Володи Ульянова
«Народы Африки». М., 1954.
Ю. Махин. В семье Ульяновых.— «Пионерская правда», 5 июля 1959 г.

играми в индейцев40. Шесть центральных изображений (самовар,
рак, аист и др.) являются подражанием тотемным знакам
индейских племен (это подтверждается надписью «письмо тотемами» в
правом верхнем углу письма); по-в'идимому, изображения эти
воспроизводили шутливые клички ребят. Как и в пиктограмме на
рис. 1, б, линии, соединяющие головы и сердца тотемных
изображений, символизируют единство их мыслей и чувств. Линии эти
направлены к некоему чернобородому человеку, купающемуся в
пруду, и, вероятно, передают просьбу детей к этому человеку. О
содержании просьбы рассказывают изображения в правой части
письма. Проголодавшись в результате охотничьих игр (шесть фигурок
с оружием и медведь справа от пруда), дети просят их взрослого
родственника или знакомого прекратить затянувшееся купанье,
вернуться домой (изображение дома) и накормить детей
(изображения кол'басы, кувшина, хлеба, склонившихся над ними шести
детских лиц с разинутыми ртами и знак вопроса). Лежащая
фигура в верхнем правом углу письма показывает, что могло бы
случиться, если бы просьба детей не была выполнена.
Иногда использовали пиктографическое письмо для сношений
с туземцами и европейцы (рис. 6).
Само собою разумеется, что пиктография первобытного
человека, пиктография американских индейцев и современные
пиктографические изображения (даже детские)—это явления разного
порядка. Общим для них является лишь то, что все они
предназначались для передачи целых сообщений, графически почти не
расчлененных на отдельные слова, а также то, что почти все они имели
более или менее ярко выраженный изобразительный характер.
6
Наряду с пиктограммами другой разновидностью фра-
зографии были древние условные знаки.
К числу самостоятельно применявшихся древних условных
знаков относятся: 1) родовые и племенные знаки, в том числе
тотемные41; 2) знаки собственности, родовой, племенной или личной
40 См.: В. Истрин. Загадочное письмо Володи Ульянова.— «Пионерская
правда», 1961 г.
41 Тотем — животное (преимущественно), растение или даже предмет, который,
согласно верованиям многих народов, находившихся на различных ступенях
развития родового строя (американских индейцев, австралийцев и др.),
являлся как бы родоначальником и покровителем данной родовой группы;
каждая родовая группа носила имя своего тотема.

Табл. I. Пиктографическое шуточное письмо юного Володи Ульянова (В. И. Ленина) к его товарищу,
подражающее пиктографии американских индейцев

•

6. Пиктографическое послание губернатора Тасмании к туземцам
с предложением мира и указанием последствий, ожидающих
нарушителей мира
В. А. Истрин

(например, «тамга» у тюркских племен, «васм» у арабов, «тавро»
у многих других народов); знаки эти наносились на домашних
животных, на оружие, на керамические и иные изделия, а у некоторых
племен (например, меланезийских) даже на пленников; 3) марки
мастеров на изготовленных ими предметах; 4) княжеские и иные
личные знаки на монетах, печатях, гербах, знаменах и т. п.; 5)
магические и культовые знаки, например, знаки, охраняющие от
несчастий и зла (на амулетах, талисманах и т. п.), знаки запрета
(например, табу), знаки заупокойного культа и др.; 6) прочие условные
изолированные знаки, например, знаки направления (чаще всего
изображение стрелы), знаки опасности, изображение ведра,
применявшееся кочевниками Сахары для указания источников воды, и др.
С пиктограммами эти знаки сближало то, что каждый из них
служил для передачи целого сообщения, графически не
расчлененного на отдельные слова; например, «этот бык принадлежит роду
Попугая», или «этот меч изготовлен таким-то оружейником» или
«этот предмет неприкасаем» (знак табу), или «надлежит идти в
таком-то направлении» (знак стрелы), или «здесь вода» (знак
ведра). Отличались эти знаки от пиктограмм: во-первых, их условным
значением, которое (даже при изобразительной форме знака) могло
быть понятным только посвященным; во-вторых, тем, что каждый
такой знак мог применяться и, как правило, применялся
самостоятельно и изолированно, а не в сочетании с другими знаками.
Правда, наряду с самостоятельным и изолированным их
применением древнейшие условные знаки иногда использовались и как
составные семантические элементы пиктограмм (например,
тотемные знаки на рис. 1, б). Известны также случаи нанесения многих
разных знаков на какой-либо один предмет; примером может
служить кабардинский обычай нанесения родовых знаков
представителями разных родов на чаши для вина во время дружественных
пиршеств. Очень редки случаи смыслового сочетания нескольких
условных знаков для передачи сложного сообщения (например,
родового знака со знаком табу). Еще реже случаи образования на
базе древнейших условных знаков каких-либо письменных систем;
если такие системы даже создавались, то они имели ограниченное
назначение (например, древнекитайская система гексаграмм,
применявшаяся для целей гадания,— см. главу IV). Наиболее же
характерным для древних условных знаков было изолированное их
использование.
Близки к этой категории фразограмм по их условному типу
древние цифровые, астрономические и календарные знаки. В то же
время они отличаются своим скорее логографическим (или даже

идеографическим), а не фразографическим значением, тем, что они
передавали не целые сообщения, а отдельные слова или понятия.
Некоторые древние условные знаки имели изобразительную
форму; однако форма эта всегда была связана с их значением не
прямо, а символически (например—тотемные изображения
животных как символы рода). Другие условные знаки, имевшие когда-то
столь же изобразительно-символический характер, впоследствии
его теряли и приобретали в результате графической схематизации
форму, близкую к геометрической (пример — многие
геометрические племенные эмблемы, древнейшие астрономические,
календарные и некоторые магические знаки). Третьи, например, знаки
собственности, предназначались лишь для отличения своего предмета
или животного от чужих; поэтому они с самого начала не
нуждались в изобразительности и им придавалась обычно простейшая
геометрическая форма (комбинации из черточек, крестиков и
кругов), облегчавшая нанесение этих знаков на предмет или животное.
Наконец, четвертая категория условных знаков имела такое
значение, которое не поддавалось передаче изобразительными
средствами; сюда относились, например, древнейшие способы обозначения
чисел при помощи разного количества точек, черточек или зарубок.
7
Древнейшие условные знаки, по-видимому, появились
задолго до возникновения пиктографии.
Так, условно-знаковое значение иногда усматривают в тонких
параллельных насечках, обнаруженных на пластинах конца
нижнего палеолита (стоянка Ла Ферраси, грот в Дордони).
Почти несомненное условное значение имели многие знаки и
изображения верхнего палеолита. Сюда относятся
изображения руки как символа обладания, точки, обнаруженные около
некоторых ориньяко-солютрейских изображений животных
(например, пещера Ла Ферраси), а также различные, по-видимому,
семантические элементы палеолитического орнамента.
Особый интерес представляют геометрические знаки мадлен-
ской эпохи верхнего палеолита. К числу их относятся: буквообраз-
ные знаки, нанесенные на изображение бизона (пещера Марсуляс),
три знака, еще более напоминающие буквы (в частности
финикийский «алеф») на обломке оленьего рога (пещера Турдан), и др.
Вероятней всего эти знаки служили целям первобытной магии.
Последнее подтверждается, например, тем, что голова зубра из
6*

пещеры Марсуляс проткнута наконечником копья, а знаки на его
теле напоминают отпечатки ладони, как бы символизирующие
обладание зверем. Еще больший интерес представляет изображение,
найденное на скале у входа в мадленскую пещеру Ла Пасьега во
Франции (рис. 7, а)." Изображение это толковалось некоторыми
исследователями как пиктограмма, сообщающая о запрете входа в
пещеру 42. Однако такое истолкование — лишь гипотеза.
Еще чаще встречаются условные знаки в эпоху мезолита.
Особенно большое внимание привлекли так называемые
«масдазильские знаки». Знаки эти, обнаруженные в 1887 г. в
мезолитической пещере Мае д'Азиль (Французские Пиренеи), представляют
собой плоские камешки (гальки) с нанесенными на них красной
охрой геометрическими узорами (овальные пятна, поперечные
полосы, кресты, зигзаги, решетки, звезды и т. д.— см. рис. 7, б).
Аналогичные рисунки на гальках обнаружены и в других
мезолитических пещерах Верхних Пиренеев (де ла Круазад, де ла Турасс
де Гурдан, Риета и др.). Французский ученый Э. Пьетт, открывший
«масдазильские знаки», считал их памятниками древней
письменности, а пещеру Мае д'Азиль — грандиозной подземной школой
писцов; Э. Пьетт выдвинул также теорию о происхождении от мае-
дазильских знаков букв финикийского письма 43.
В настоящее время такое понимание «масдазильских знаков»
сторонников не имеет44. «Как можно представить себе
использование такого письма,— справедливо спрашивает Ж- Феврие,— если
каждый камешек имеет в подавляющем большинстве случаев
только один знак?»45. Кроме того, наличие у людей мезолита развитой
письменности с целой системой условных знаков противоречит всем
сведениям о людях этой эпохи. Поэтому современные
исследователи считают, что масдазильские знаки служили для первобытной
магии или гадания. Большое распространение получила гипотеза,
согласно которой эти знаки представляли собой как бы «вместили-
К. Вейлэ. От бирки до азбуки. М.— Пг., 1923, стр. 56.
Е Р i e 11 e. Les galets colories du Mas cTAsie. «L'Antropologie», v. 7 Paris,
1896, p. 385—427.
Временное возрождение теории о масдазильском происхождении финикийских
букв произошло после открытия знаков, аналогичных масдазильским, на
неолитических дольменах Альвао в Португалии. Некоторые немецкие
историки (Г. Вильке, Г. Шухардт и др.) увидели в знаках Альвао
«промежуточное звено» между масдазильскими знаками и финикийскими буквами и вновь
выдвинули на этой основе теорию об арийском, а не семитическом
происхождении буквенно-звукового письма (см., например: G. W i 1 k e. Sudwesteuro-
paische Megalithkultur und ihre Bewegung zum Orient. Wtirzburg, 1912).
J. Fevrier. Op. cit., p. 34.

7. Древнейшие условные знаки
а — знаки из пещеры Пасьега (мад-
ленская культура верхнего палеолита)*
б — масдазильские знаки
я ip»
•» •■> •
t
*щ ©
ща душ» умерших сородичей46. Это подтверждено находкой в
другой мезолитической пещере (Бирзек, Швейцария) более чем
двухсот таких же галек; большинство из них еще в древности нарочито
разбито. Видимо, это было сделано с целью уничтожения душ —
покровительниц пещеры Бирзек при нападении на ее обитателей
враждебного им рода. Не исключено также, что масдазильские
гальки являлись счетными знаками.
Особенно часты условные, в том числе геометрические знаки
на памятниках неолита, энеолита и бронзы. Условные
знаки, относимые к этим эпохам, встречаются на петроглифах, на
керамических изделиях, на оружии и на других предметах,
обнаруженных на территории едва ли не всех стран мира, в том числе
и России. Большое волнение вызвали среди археологов
загадочные буквообразные знаки, обнаруженные в 1927 г. в общине Гло-
зель (Франция); особенное внимание привлекла найденная там же
«надпись», состоящая из знаков, почти совпадающих с критскими.
46 П. П. Еф имен ко. Первобытное общество. Изд. 3. Киев, 1953, стр. 252.
85

В настоящее время считают, что
«глозельские знаки» относятся к
галло-римской эпохе и имели
магическое назначение; надпись же со
знаками, близкими к критским,
признана подделкой47.
Широко применяли условные
знаки — тотемные, магические, в
особенности же знаки
собственности (рис. 8, а) —и многиесовре-
менные народы,
задержавшиеся на ступенях
родового с т р о я,— американские
индейцы, народы Крайнего Севера,
Африки, Австралии, Океании. Условно-
знаковый характер имела, в
частности, татуировка, тоже наиболее
распространенная у племен,
переживавших родовой строй. У многих из
этих племен (Полинезия, Новая
Зеландия и т. д.) татуировка имела
сложное
коммуникативно-смысловое значение — указывала на
общественное положение ее носителя,
рассказывала о совершенных им
подвигах. Наступление половой
зрелости, вступление в брак, участие
в военном походе, военные и
охотничьи успехи, занятие
общественного поста — все это обозначалось
на коже условными знаками. Знаки
эти иногда покрывали сложным
узором почти все тело, рассказывая
посвященному о важнейших
событиях в жизни человека (рис. 9).
Сохраняют применение
условные знаки фразографического типа
и у современных культурных народов. К числу таких
знаков могут быть отнесены: знаки различия на погонах и
эполетах, университетские и корпоративные значки, знаки на гербах и
штандартах и т. п.
<7 G. Goury. L'homme de cites lacustres. Paris, 1932, p. 32.
применяв-
современ-
8. Условные знаки,
шиеся в прошлом
ными народами
а — знаки собственности негров
(Африка) и айнов (Сев. Япония); б —
знаки на «жезле вестника»
американских индейцев; в — знаки на
австралийских чурингах
86

8
Развитие
способности создавать и
применять условные зна-
к и, по-видимому, прошло через
следующие основные этапы.
Сперва первобытный человек
стал понимать как «условные
знаки» различные явления
природной действительности48,
например, следы или надломленные
ветви в лесу как знак того, что
здесь прошел человек или какой-
то зверь, пепел от костра как
знак того, что здесь была стоянка.
«Может быть, не оказывается
достаточного внимания,— пишет
Ж. Феврие49,— роли, которую
могли сыграть в этом отношении
в верхнем палеолите следы на
снегу... Во всех странах, где
свирепствовал холод, человек в
обеспечении своей повседневной
жизни отныне зависел много больше
от результатов своей охоты, чем
от собирательства. И вот
снежный покров образовывал, если
использовать это избитое
выражение, «природную книгу»-, на
которой всякое существо
вынуждено было оставлять свой
отчетливый знак. Охотники ориньякской или магдаленской эпохи знали,
таким образом, многие сотни следов, каждый из которых был
связан в их уме с определенным родом животных, с соседним племенем
и т. д. Следовательно, можно сказать, что они научились читать
раньше, чем научились писать». У большинства современных
охотничьих и скотоводческих народов умение «читать» следы достигает
9. Образец условнознаковой
татуировки
48 Такое «понимание» свойственно не только человеку, но и животным; однако
у животных оно имеет не сознательный, а или инстинктивный, или условно-
рефлекторный характер.
49 J. Fevrier. Op. cit., p. 17—18.
87

столь же исключительного совершенства. Искусный «следопыт»
может определить по следам не только количество и породу
прошедших животных, но и их возраст, цель их движения. М. Косвен
рассказывает о туркменских следопытах, что «если они знали след
верблюдицы, то узнавали и след ее детенышей, если они знали
следы отца и матери, то узнавали и следы их детей»50.
На следующем этапе человек научился искусственно
воспроизводить и уничтожать «природные» знаки; например, нарочито
оставлять следы лри ходьбе по каменистой почве, надламывать на
пути ветви, чтобы его могли найти товарищи по охоте, сознательно
стирать следы для маскировки пути.
На последующем этапе человек научился создавать и применять
условные знаки, не встречающиеся в природе. Например, индейцы
во время охоты прикрепляли на дереве стрелу как знак,
указывающий направление их пути; австралийцы, покидая стоянку,
проводили ногой черту в песке и в конце черты втыкали ветку;
направление и длина черты указывали направление и расстояние
пути 51.
Способствовала возникновению условных знаков первобытная
магия, усматривавшая тайные соответствия и связи между
предметами и действиями, не связанными между собой в реальной
действительности.
Одним из источников древнейших условных знаков, в том числе
и знаков первоначального письма, был также первобытный
орнамент. За последние годы со статьями по этому вопросу
выступил археолог А. А. Формозов. В частности, А. А. Формозов
выводит из орнаментики многочисленные и многообразные
«загадочные знаки» (рис. 10, внизу) на керамических изделиях так
называемой «срубной культуры» (степная полоса Восточной Европы,
конец II —начало I тысячелетия до н. э.). Особенно большой
интерес это положение А. А. Формозова приобретает в связи с тем, что
он усматривает в знаках срубной культуры одну из древнейших
систем письменности. Справедливо отмечая, что древний орнамент
почти всегда был семантичен и что по мере его развития он нередко
усложнялся, как в композиционном, так и в смысловом отношении,
А. А. Формозов далее пишет: «Эти наблюдения позволяют
установить следующую последовательность в возникновении
письменности в степях Восточной Европы: от древнейшей керамики, покрытой
орнаментом из одного элемента,— к керамике с зонами орнамента
50 М. Косвен Очерки истории первобытной культуры. М., 1953.
51 Там же, стр. 131.

10. Условные знаки и символические изображения на древних сосудах
Вверху — символические изображения и условные знаки на орнаментированных сосудах «трипольскои
культуры» IV—III тысячелетия до н. э. (по Б. А. Рыбакову); внизу — условные знаки с сосудов
«срубной культуры» II—I тыс. до н э. (по А. А. Формозову): / — Никополь, Серко,
2—Переездная, 3 — Таганрог, 4 — Пролейка
из разных элементов — к керамике с сочетанием в одном поясе
разных элементов орнамента — к сосудам со знаками» 52.
Вопрос о том, можно ли считать условные знаки срубной
культуры знаками письменности, и, если можно, то какой,— рассмотрен
в главе IV. Остановимся здесь лишь на теории о происхождении
древних условных знаков из первобытного орнамента.
А. А. Формозов. Сосуды срубной культуры с загадочными знаками.—
«Вестник древней истории». М, 1953, № 1, стр 199.
89

Несомненно, многие элементы древнего орнамента имели сим
волическое значение, отражали мировоззрение человека того
времени, его понимание мира и стремление воздействовать на мир.
Несомненно также, что орнамент предшествовал даже
первоначальному письму, вероятно, и древнейшим рисункам. Древнейшие
дошедшие до нас рисунки на скалах, на стенах пещер относятся к
ориньяко-солютрейской культуре верхнего палеолита. Древнейшие
элементы орнаментики в виде кругов, зигзагов, параллельных
линий, нанесенных на изделия из кости, обнаружены и в более ранних
слоях верхнего палеолита; зачатками первобытного орнамента,
возможно, следует считать и упоминавшиеся тонкие параллельные
насечки на пластинах конца нижнего палеолита.
«В народном орнаменте, как и в древних письменах,— пишет
академик Б. А. Рыбаков 53, правда, о более позднем, «трипольском»
орнаменте (IV—III тысячелетия до н. э.— рис. 10, вверху),—
отложилась древнейшая мудрость народа, начатки его мировоззрения и
первые попытки человека воздействовать на таинственные для
него силы природы средствами искусства».
Очень вероятно, что некоторые из семантических элементов
древнейшего орнамента перешли в пиктографическое, а затем и в
логографическое письмо. К числу таких элементов, по-видимому,
относятся: круг — символ солнца, волнистые линии — символ воды,
крест — символ четырех стран света и некоторые иные; недаром
эти знаки повторяются почти во всех древнейших системах письма
В более поздние эпохи возможным было и обратное
заимствование— из пиктографии и логографии в орнамент. Однако
возникновение на базе орнамента целой серии разнообразных
условно-геометрических знаков, подобных знакам срубной культуры, очень
маловероятно. Ассортимент геометрических знаков, применявшихся в
древнем орнаменте какого-либо одного народа и имевших
семантическое значение, был для такой задачи слишком ограничен. Тем
более маловероятно, как показано з главе IV, возникновение на
основе символических элементов орнамента целой системы
письменности.
Вопрос о взаимовлияниях первоначального письма и
орнамента — один из наименее изученных вопросов истории письма.
Б. А. Рыбаков. Орнамент — мудрость тысячелетий.— «Советская культура»,
9 мая 1964 г. См. также Б. А. Рыбаков. Космогония и мифология
земледельцев энеолита.— «Советская археология», 1965, № 1, 2.

9
Тесно связаны были с развитием письма на его
начальных этапах внеписьменные, «предметные»
способы передачи сообщений.
Способы общения людей при помощи различных предметов и
явлений, которым придается условное смысловое значение, очень
близки к письму, так как они тоже служат для передачи речи на
расстояние или для закрепления ее во времени; как правило, тоже
воспринимаются зрительно (исключение — звуковая сигнализация,
например, передача сообщений барабанным боем, звонками и т. д.).
В то же время эти способы общения отличаются от письма по
используемым средствам, имеющим не начертательный, а
предметный характер.
Использование различных природных явлений и предметов
(например, следов на земле, надломленных ветвей и т. п.— см. раздел
8 главы III) для передачи и закрепления простейших сообщений
предшествовало не только возникновению письма, но и
первобытной живописи.
Постепенно использование различных предметов для передачи
сообщений все более усложнялось.
Так, североамериканские индейцы в знак объявления войны
посылали томагаук. Томагаук приносил посол и клал на землю;
если противник поднимал томагаук, это означало, что он
принимает вызов. Аналогично символом мира являлась трубка, которую в
знак мира поочередно курили представители враждующих племен.
На Суматре знаком дружбы служила посылка соли, знаком
вражды и гнева — посылка перца. Поднесение хлеба и соли
использовалось как знак приветствия и дружбы у славянских племен. У
многих равнинных африканских племен для передачи на большие
расстояния различных сообщений (известий о приближении врага,
о смерти вождя, о прибытии европейцев, призыв к оружию,
приглашение на празднество и т. д.) применялась сложная сигнализация
огнем и дымом костров; у степных индейцев — размахивание
одеялом. У многих лесных племен для той же цели использовалась еще
более сложная сигнализация боем барабанов.
Широкой известностью пользуется рассказ Геродота о
«предметном» послании скифов. Скифы будто бы отправили однажды
персам «предметное» послание, состоявшее из лягушки, мыши,
птицы и пяти стрел. Послание значило: «Если вы, персы, не умеете
летать в небесах, как птица, скакать по болотам, как лягушка, и
прятаться под землей, как мышь, вы все погибнете, осыпанные
91

нашими стрелами». Исследователь Африки Георг Швейнфурт
сообщает об аналогичных «посланиях», применя'вшихся племенами
ньям-ньям. «Как только им грозит враг, они втыкают на дороге,
по которой должен идти противник, початок кукурузы и куриное
перо, а в сук дерева — стрелу. Все вместе означает: если вы
отважитесь сорвать хоть один початок кукурузы или похитить хоть
одну курицу, вы умрете от этой стрелы» 54.
Наряду с передачей на расстояние различные предметы
использовались и для закрепления сообщений во времени. Так,
могильный холм, плита, курган, различные виды надгробий издавна
служили памятными знаками захоронений; межа, межевые камни,
ограды — символами собственности и т. д.
Для передачи сообщений на расстояние и для мемориальных
целей особенно часто применялись палки с зарубками и шнуры с
узлами.
Палки с зарубками "использовались различными
народами для счета, для оформления договорных отношений и в мнемо-
технических целях. В случаях применения палок с зарубками для
закрепления договорных отношений, в частности отношений между
кредитором и должником, зарубки, нанесенные на палку (так
называемую «бирку» — рис. 11, в), указывали .количество предметов
(например, мешков с зерном), взятых в долг. После нанесения
зарубок бирка расщеплялась на две половинки; одна отдавалась
кредитору, другая — должнику. Бирки широко использовались
славянскими племенами, а в дореволюционное время русскими
крестьянами и народами Севера России как долговые документы >и для
учета уплаты налогов. Для аналогичных целей палки с зарубками
применялись некогда также во Франции, в Англии и других
странах 55. Еще чаще использовались палки с зарубками для мнемотех-
нических и счетных целей. Так, у некоторых племен американских
индейцев муж, уезжая в поход или на охоту, оставлял жене палку
с зарубками; зарубки указывали предполагаемое число дней его
отсутствия. По мере истечения дней жена перечеркивала зарубки.
Близки к биркам «жезлы вестников» австралийских и
африканских племен. Жезлы эти (рис. 8, б), которыми снабжались
посланцы от одного племени к другому, выполняли двоякую роль:
во-первых, они подтверждали полномочия посланца; во-вторых,
число и расположение зарубок служили для посланца памятными
знаками. При этом общепонятное значение имело лишь число
54 К. В е й л э. От бирки до азбуки, стр. 116.
55 К. W u 11 k е. Geschichte der Schrift und .des Schriftums. Berlin, 1872, S. 62.

11. Способы передачи сообщений при помощи предметов, имеющих условное
значение
а — вампум; б — кипу; в — бирки (целая и расколотая)

зарубок, указывавшее количество предметов, о которых
сообщалось в послании (например, количество приглашаемых на охотуг
на празднование и т. п.); содержание же послания известно было
только посланцу.
Несколько точнее, чем «жезлы вестников», указывали на
содержание послания «в а м п у м ы», которыми снабжались посланцы
гуронов, ирокезов и других индейских племен. Вампумы (рис. 11, а)
представляли собой комбинации цветных раковин, вплетенных в
пояс или подвешенных к нему. Количество, цвет и
взаиморасположение раковин имели определенное смысловое значение; иногда на
вампумы наносились рисунки, уточняющие содержание сообщения.
Иное назначение имели «чуринги» австралийских племен.
Чуринги (рис. 8, в) представляли собой овальные дошечки,
являвшиеся как бы «вместилищами душ» туземцев и в то же время
связывавшие их с предками. На чуринги наносились концентрические
круги и полукружия, указывавшие количество предметов, о
которых шла речь; имели значение взаиморасположение и размеры этих
кругов и полукружий. Все остальное хранилось в памяти
владельца чуринги.
Наряду с различными видами палок с зарубками столь же
широкое и аналогичное применение имели некогда шнуры с
узлами.
Наибольшего развития этот способ закрепления и передачи
сообщений достиг в «к.ипу» перуанских инков. Основной частью
«кипу» (рис. 11, б) была толстая веревка, к которой прикреплялись
шнуры с узлами и сплетениями. Количеству шнуров и узлов, их
величине, взаиморасположению и цвету придавалось смысловое
значение. Так, если шнуры не были окрашены, они служили для
числового учета или для запоминания знаменательных дат.
Окрашенные узльг, видимо, дспользовались для более сложных
сообщений: например, черные обозначали смерть, несчастье, красные —
войну, белые — мир, желтые — золото, зеленые — маис. Испанский
историк де ла Вега (мать его была из племени инков) оставил
следующее описание кипу (начало XVII в.): «Для войны, управления,
даии, церемоний имелись различные кипу, -и в 'Каждой из них
множество узлов и привязанных нитей — красных, зеленых, голубых,
белых и т. п.; так же как мы находим разницу в наших двадцати
четырех буквах, размещая их различными способами, чтобы
передать различные звуки, так и индейцы получали большое число
значений при помощи различного расположения узлов и их цветов»56.
G. de la Vega. Commentaries reales. Lisboniae, 1609.

Точное назначение кипу до сих пор не установлено. В отличие от
сказанного выше, некоторые исследователи57 считают, что кипу
служили только для учета и для закрепления важнейших дат,
Шнуры с узлами применяли для мемориальных и счетных целей
кроме инков и другие племена (островов Рю-Кю, Окинава, Гаваи
и т. д.).
«Предметные» способы общения появились задолго до
возникновения первоначального письма.
Понимание природных «знаков» (следов и т. п.) хотя и не
сознательное, а инстинктивное, свойственно не только человеку, но
даже животным. Видимо, еще в период его формирования человек
уже умел воспроизводить и уничтожать эти природные знаки.
К древним эпохам, вероятнее всего к верхнему палеолиту, восходит
и применение для мемориальных и иных целей «предметных
знаков», не встречающихся в природе, в том числе палок с зарубками.
От верхнего палеолита дошли кости с нарезанными прямыми,
косыми и перекрещенными линиями; некоторые исследователи
считают, что они служили для мнемонических или счетных целей58.
Возникновение «предметных» способов общения задолго до письма
подтверждается также данными этнографии. Многие народы,
стоявшие на ступенях развития производительных сил, аналогичных
мезолиту (например, австралийцы), оформленной
пиктографической письменности еще не имели; но они уже использовали
способы предметного общения (например, у австралийцев —
сигнализация дымом костров, «жезлы вестников», чуринги и т. п.).
Появившись за тысячелетия до письма, предметные способы
общения оказали большое влияние на его формирование. В
частности, первые условные знаки появились, видимо, в этих способах
общения.
Предметные способы передачи сообщений сохранили
применение ив настоящее время. Так, на морских и речных судах
применяются для передачи сообщений сложные системы
сигнализации флагами и фонарями; на дорогах — светофоры и семафоры.
Для мемориальных целей служит завязывание узелков и переби-
рание четок.
Подобно пиктографическим изображениям предметные способы
общения очень выразительны, понятны и экспрессивны, в
особенности при передаче сообщений на большие расстояния.
Е. Nordeskold. Picture-Writing and other Documents.— «Comparative
Ethnographical Studies», v. 7, pt. 1. Goteborg, 1928.
G. Goury. Origine et evolution de l'homme. Paris, 1927, p. 245.

1
Е предыдущей главе
установлено, что
формирование
начального фразографического
письма (пиктографии и
древнейших условных знаков) было
обусловлено превращением мат-
риархально-родовых групп в
более крупные и стабильные
племенные общины. Из двух
разновидностей фразографии
наибольшее влияние на
развитие письма оказала
пиктография. Древнейшие лого-
графические системы
формировались на пиктографической
основе.
Одной из особенностей
пиктографии было то, что
применявшиеся в ней изображения
имели неустойчивый характер
и нередко «изобретались»
пишущим. Такое письмо не
требовало обучения и было
доступно для всех; это
соответствовало доклассовому
характеру родоплеменных общин.
Однако при ее общедоступности
пиктография была
несовершенным и неупорядоченным
письмом. Пиктограммы
вследствие их нестабильности
допускали разное толкование. Очень
трудно было при помощи этого
письма передавать
абстрактные понятия и сложные записи.
Г
ААЪА
N
ЗАКОНОМЕРНОСТИ
ВОЗНИКНОВЕНИЯ
И РАЗВИТИЯ
ЛОГОГРАФИЧЕСКОГО И
МОРФЕМОГРАФИЧЕСКОГО
ПИСЬМА

Поэтому по мере дальнейшего развития общества, мышления и
языка, по мере возникновения 'потребности в упорядоченной
переписке, случайные пиктографические изображения все более четко
расчленялись на отдельные изобразительные знаки; знаки эти,
в свою очередь, все более стабилизировались как по значению, так
и по форме.
Постепенно за каждым таким изобразительным знаком
закреплялось определенное значение, соответствовавшее тому или
иному слову или же группе семантически близких слов; закреплялась
также устойчивая форма каждого знака. Последовательность
нанесения знаков тоже все более совпадала с синтаксической
последовательностью слов в данном языке.
Так, например \ сообщение «я убил двух львов» могло быть
передано в пиктографии рисунком человека с копьем в руке,
убивающего двух львов. Однако вместо копья могла быть изображена
дубинка или же лук и стрелы; львы тоже могли быть нарисованы
большими или малыми, юными или старыми, самцами или
самками в соответствии с подробностями передаваемого события. При
этом во всех случаях пиктограмма представляла собой
изобразительную композицию, графически не расчлененную на слова и
воспринимаемую в целом.
В логографических системах то же сообщение «я убил двух
львов» передавалось при помощи отдельных, графически
расчлененных знаков; количество знаков соответствовало количеству
слов или, точнее, самостоятельных семантических единиц
сообщения. При этом для передачи каждого слова (каждой
семантической единицы) использовался, как правило, один и то же
стабильный знак; так слово субилэ в одной логографической системе
всегда передавалось изображением копья, в другой — стрелой и луком,
в третьей — дубинкой; слова сдваэ — двумя черточками или
точками. В отличие от пиктографии, пишущий уже не волен был
изменять форму знака в соответствии со своими вкусами или с
конкретными подробностями передаваемого события. Независимо от
того, каким оружием были убиты львы — копьем, дубинкой или
стрелой,— пишущий передавал слово субилэ определенным знаком,
закрепленным за этим словом в данной системе письма.
Последовательность нанесения знаков тоже не была случайной; она
соответствовала характерной для данного языка синтаксической
последовательности слов в предложении. Одной из причин такой
стабилизации знаков была государственная регламентация письма,
Пример с некоторыми изменениями заимствован у И. Гельба.
7 В. А. Истрин

характерная для исторических периодов перехода от пиктографии
к логографии (см. раздел 4 настоящей главы).
На начальных этапах логографии одновременно со
стабилизацией знаков возрастало и их количество. Это вызывалось
необходимостью ^передачи все большего числа разных слов, в связи с
расширением областей применения письма и усложнением текстов.
Сложность логографических систем усиливалась, кроме того,
усложнением структуры знаков.
Первоначально из пиктограмм выделялись «семантические
логограммы», непосредственно связанные со значениями слов и
передававшие эти значения изобразительными средствами. В ходе
дальнейшего развития возрастала потребность выражения в
письме слов абстрактного и общего значения, а также собственных
имен. В отличие от слов конкретного значения, эти слова лишь с
большим трудом поддавались передаче
наглядно-изобразительными или символическими средствами. Именно для передачи таких
слов многие из семантических логограмм превращались на основе
омонимии в «фонетические логограммы», непосредственно
связанные не со значением, а со звучанием слов.
Но семантические логограммы могли обозначать несколько
сходных по значению слов и, следовательно, нередко были поли-
фоничны. Наоборот, фонетические логограммы всегда обозначали
несколько сходных по звучанию слов и, следовательно, были поли-
семантичны. Поэтому во всех логографических системах в
дальнейшем формировался комбинированные
семантически-фонетический способ обозначения слов. Способ этот обычно строился на
сочетании фонетической логограммы, передававшей несколько
сходно звучащих слов, с семантическим детерминантивом,
указывавшим, к какому из этих слов относится фонетическая
логограмма.
Так развивалось на пиктографической основе более
совершенное, но гораздо более сложное, требовавшее длительного обучения
логографическое письмо. Утеряв общедоступность, оно
превращалось в достояние немногих — жрецов, государственных
чиновников, затем профессиональных писцов. Это соответствовало
возраставшему классовому расслоению общества.
2
В отличие от пиктографии, другая разновидность фра-
зографического письма — древнейшие условные знаки-—
никогда не приводили к возникновению на их основе логографи-

ческих систем широкого, универсального назначения; из
древнейших условных знаков возникали в таких системах лишь отдельные,
немногие логограммы.
Это объясняется тем, что логографические системы
универсального назначения, т. е. служившие для передачи любых сообщений,
неизбежно должны были включать по многу сотен и даже тысяч
разных логограмм. Изобразительные элементы пиктограмм
обладали для образования логограмм почти неисчерпаемыми
возможностями. Наоборот, ассортимент древних условных знаков,
применявшихся каким-либо одним народом, всегда был очень ограничен;
поэтому условные знаки не могли предоставить достаточной базы
для л орографических систем универсального назначения 2. Кроме
того, изобразительная форма логограмм, (возникавших на основе
пиктографии, чрезвычайно облегчала их первоначальное
понимание. Наоборот, пользование логографической системой,
многочисленные знаки которой с самого начала имели бы не
изобразительную, а условную (например, геометрическую) форму, оказалось бы
непосильной задачей для людей, только еще приобщавшихся к
сложному логографическому письму; противоречило это и
конкретно-образному мышлению древнего человека.
На базе условных знаков иногда, да и то очень редко, возникали
логографические системы лишь узкого назначения и применения.
Примерами таких систем могут служить: система из 64 линейных
гексаграмм, применявшаяся для целей гадания в древнем Китае
(см. раздел 10 главы III); 'система германских рунических знаков,
первоначально применявшаяся тоже преимущественно для
гадательных и магических .целей (см. главу VIII); дохристианские
славянские «'черты и резы», служившие славянам, согласно
«Сказанию о письменах» Черноризца Храбра (см. главу IX), для гадания
и счета; древнеславянские календарные знаки, дешифрованные в
начале 60-х годов Б. А. Рыбаковым (см. главу IX).
Возможно, что для аналогичных, ограниченных — гадательных,
магических или календарных целей служили и рассмотренные в
предыдущей главе загадочные знаки на керамических сосудах
«срубной культуры» конца II — начала I тысячелетия до н. э.
(рис. 10). Такое понимание этих знаков, казалось бы, подтверж-
Несколько иначе обстояло дело с буквенно-звуковыми и слоговыми системами.
В связи с ограниченностью их знакового состава в качестве графической
основы таких систем возможно было использование применявшихся данным
народом условных знаков с приданием им нового, звукового или слогового
значения. Вероятно, таким образом приобрели буквенно-звуковое значение
германские рунические знаки (см. раздел 5 главы VIII).
99

дается тем, что на один сосуд, причем до его обжига, иногда
наносилось до десяти-двадцати знаков; при этом одни знаки были
очень сходны, а другие — резко разнились по форме. Однако еще
более вероятно, что эти знаки представляли собой родовые знаки
разных родов; нанесение же этих знаков на сосуды до обжига было
обусловлено тем, что сосуды заранее предназначались для
дружеских пиршественных сборищ представителей разных родов. Во
всяком случае, и эти, и аналогичные им скопления на одном предмете
древнейших условных знаков нельзя считать, как это делает их
исследователь А. А. Формозов 3, образцами логографической
письменности универсального назначения; такие универсальные
системы всегда возникали, как показывает история письма, не на
условно-знаковой, а на пиктографической основе. Кроме того,
самостоятельное формирование таких логографических систем, как правило,
совпадало с образованием древнейших рабовладельческих
государств (см. раздел 4 настоящей главы); срубная же культура
представляла собой культуру первобытно-общинного строя.
Еще менее вероятно понимание знаков срубной культуры как
«знаков алфавитного типа»4 (т. е. буквенно-звуковых). Как
показано в главе VI, для самостоятельного создания буквенно-звукового
письма необходима несравненно более высокая ступень развития,
чем та, которой соответствовала срубная культура; очень
способствовали созданию этого письма также языковые особенности
(например, консонантность корневых основ), характерные для
семитских языков. Невозможно было для представителей срубной
культуры и заимствование буквенно-звукового письма, так как письмо
это к концу II — началу I тысячелетия до н. э. лишь недавно
сформировалось в очень далеких от райоиа срубной культуры западно-
семитских центрах.
3
Многие зарубежные историки письма — Ф. Гоммель,
И. Гельб, Р. Вулли, X. Йенсен, Дж. Болл, Ч. Лоукотка и Д. Дирин-
гер — выдвигают теорию моногенезиса логографиче-
ского письма, считают, что логографическое письмо зароди-
3 А. А. Формозов. Сосуды срубной культуры с загадочными знаками.— «Вестн.
древ, истории», 1953, № 1; Он же. Сосуды со знаками энеолита и бронзы и
история письменности.— «Вестн. древ, истории», 1963, № 2.
4А А. Формозов. Сосуды срубной культуры с загадочными знаками, стр,
193.
100

лось в одном месте у одного народа «и получило затем
распространение у других народов в результате заимствования.
Так, Ф. Гоммель5 и X. йенсен6 выводили египетское письмо из
шумерского, Ч. Лоукотка7, наоборот, выводит шумерское письмо из
египетского, а Дж. Болл, Р. Вулли и вслед за ними И. Гельб (в
таблице происхождения алфавита, напечатанной на форзаце его
монографии) 8, выводят из шумерского не только египетское, но даже
китайское письмо (через протоиндийское).
В защиту наиболее распространенной за рубежом гипотезы
моногенезиса логографических систем, выводящей их из шумерского,
приводятся три аргумента: 1) шумерское письмо является самым
древнейшим; 2) многие шумерские изобразительные логограммы
сходны по форме с соответствующими египетскими, китайскими,
критскими и другими логограммами (например, знаки воды, огня,
человека и т. д.); 3) науке известны начальные стадии развития
шумерского письма (от логографии с отдельными элементами
пиктографии к логографически-слоговой системе), развитие это
заняло около полутысячелетия; наоборот, все остальные древнейшие
системы письма, в том числе египетская и китайская, будто бы
предстают перед нами в старейших своих памятниках как уже почти
сложившиеся, развитые логографические системы с широко
представленными в них фонетическими знаками.
Первый из этих аргументов (большая древность шумерского
письма) не является доказательством. Мало доказателен и второй
аргумент (сходство формы многих логограмм). Изобразительные
логограммы обычно воспроизводят объекты внешнего мира, а
большинство этих объектов (люди, части тела, животные, растения,
земля, вода, огонь и т. п.) имеют повсюду много общего; недаром
аналогичные знаки встречаются и в орнаменте, и в пиктографии у
самых разных народов (см. раздел 8 главы III). Кроме того,
общность признаков различных систем письма может быть объяснена
одинаковыми ступенями общественного развития, на которых
находились разные народы в период создания ими этих систем письма.
Наконец, древнейшие изобразительные логограммы наряду с
наличием в них некоторых сходных признаков во многом сильно
отличались друг от друга даже по их форме в соответствии с
отличиями природы и быта Шумера, Египта и Китая.
5 F. Gommel. Der babylonische Urschprung der agyptischen Kultur. Berlin, 1892.
6 H. J e Us en. Geschichte der Schrift. Hannover, 1925, s. 40—41.
7 Ч. Лоукотка. Развитие письма. М., 1950, стр. 54.
8 I. Gelb. A Study of Writing. Chicago, 1952.

Наиболее серьезен третий аргумент. Правда, как показано ниже
(см. раздел 6 главы IV), древнейшие, додинастические памятники
египетского письма были по их типу еще далеко не логографиче-
скими, а в основном пиктографическими, хотя и включали
отдельные логограммы, в том числе фонетические; переход к логографи-
чески-консонантному письму произошел в Египте лишь в период
I—II династии. В пользу гипотезы заимствования здесь говорит
только относительная быстрота этого перехода. Что касается
древнейших памятников китайского письма — гадательных надписей на
костях Иньской эпохи (см. раздел 10 главы IV), то они
действительно показывают китайское письмо как уже сложившуюся чисто
логографическую систему (пережиточно пиктографический
характер имеют лишь некоторые изображения на ритуальной бронзе).
Однако почти полное отсутствие сведений о самом начальном
периоде развития китайского письма, так же как относительная
быстрота развития египетского письма, совсем не нуждается в
гипотезе об их шумерском происхождении.
Большая изученность начальных стадий развития шумерского
письма по сравнению с египетским и в особенности с китайским
может быть объяснена большей долговечностью применявшихся
шумерами письменных материалов. Основной материал
шумерского письма — глиняные плитки — был исключительно долговечен.
Наоборот, материалы египетского письма (черепки, кожа, папирус)
и в особенности китайского (кости, деревянные дощечки) легче
поддавались разрушению.
Что касается большей быстроты (по сравнению с Шумером)
развития египетского и китайского письма, то она была
обусловлена тем, что системы письма этих народов оформились в
переломные периоды объединения Египта (при I—II династиях) и Китая
(в Иньскую эпоху) <в крупные рабовладельческие государства
В Шумере рабовладельческий строй и государственность
развивались более медленными темпами, и до середины III тысячелетия до
н. э. в Шумере существовали лишь небольшие государства-города.
Наконец раннее появление в египетском письме фонетических
знаков может быть объяснено иным, чем в Шумере, содержанием
древнеегипетской письменности (см. раздел 12 главы IV).
Гипотеза о моногенезисе всех древнейших систем письма
маловероятна и в других отношениях. Так, она совершенно неприложи-
ма к системам письма майя и ацтеков. Навряд ли приложима она
также к Шумеру, Египту, а в особенности к Китаю, так как в
периоды, когда в этих древнейших очагах рабовладельческой
культуры происходило зарождение письма, почти никаких культурных

связей между этими народами еще -не существовало 9. Кроме того,
как показано ниже, шумерское, египетское и китайское письмо
сильно отличались по своим внутренним и внешним особенностям.
Поэтому почти несомненно, что большинство древнейших
систем письма, в частности шумерская, египетская, китайская (а тем
более системы майя и ацтеков), возникли не в результате
заимствований, а самостоятельно, в связки с примерно одинаковыми
общественными условиями и уровнем развития Шумера, Египта и Китая
в те исторические периоды, к которым относилось формирование
систем письма этих народов 10. Чужеземное влияние, возможно,
сыграло роль в формировании лишь немногих из древнейших
письменных систем, в частности протоиндийской и критско-минойской.
4
Какие же общественные условия создали
необходимость перехода от несовершенных и случайных
пиктографических записей к упорядоченным логографическим системам?
Некоторые авторы, в частности Р. Вулли, считают причиной
возникновения систематизированной; письма «урбанизацию
общества», развитие городской жизни. Конечно, появление крупных
городов, развитие городской жизни оказало немалое влияние на
развитие письма. Однако появление городов было в свою очередь
вызвано образованием государств и развитием торговли в связи
с переходом от первобытно-общинного к рабовладельческому
строю.
Таким образом, основной причиной возникновения первых лого-
графических систем следует считать формирование
рабовладельческого строя 1и образование государств, особенно нуждавшихся
9 Так, согласно Д. Г. Редеру («Древнейшие упоминания Египта в клинописных
текстах»,— Краткие сообщения института народов Азии, вып. 46, 1962),
наименование Египта —Мусур — впервые встречается в клинописи лишь в
середине II тыс. до н. э.; согласно X. А. Кинку («Связи Египта с
окружающими странами»,— Палестинский сборник, вып. 7, 1962), связи Египта с
Передней Азией в архаическую эпоху, если и существовали, то
ограничивались ввозом небольшого количества сырья (например, обсидиана) для
украшений.
10 Этими же причинами, вероятно, объяснялась и некоторая общность
элементов материальной культуры Шумера, Египта и Китая в периоды, к которым
относятся древнейшие памятники их письма (например, применение в
Египте в начале династического периода цилиндрических печатей, аналогичных
шумерским, появление в иньском Китае военных колесниц, аналогичных
ближневосточным, и т. п.).

в упорядоченном и точном письме для целей управления, для учета
и статистики в крупных государственных и храмовых хозяйствах,
для нужд религиозного культа, для записи законов и т. п.
История подтверждает это. Упорядоченные логографические
системы — египетская, шумерская, китайская, критская и другие —
действительно возникали почти одновременно с возникновением
древнейших рабовладельческих государств (рис. 151). Большую
роль в формировании логографических систем выполняла, в
частности, государственная регламентация письма.
Наряду с общественными причинами, вызывавшими,
обусловливавшими переход от пиктографии к логографии, возникновению
и закреплению логографического письма способствовали также
некоторые особенности языков тех народов, у которых
получало наибольшее развитие логографическое письмо. К числу
важнейших из этих особенностей относятся: 1) сравнительная легкость
выделения слов из речи, восприятие слов как основных,
самостоятельных элементов языка, каждый из которых может быть передан
особым письменным знаком; 2) грамматическая неизменяемость
слов, так как логограмма передает слово (или его знаменательную
часть) в целом и не может без помощи дополнительных
фонетических знаков (слоговых или звуковых) отразить грамматические
изменения слова.
Из различных типов языка в наибольшей степени
способствовал развитию и закреплению логографического письма корнеизоли-
рующий тип языка п, так как грамматически неизменяемые слова
(в особенности при однослоговом их составе) наиболее легко
выделяются из речи как основные и постоянные ее единицы. Кроме того,
корнеизолирующий строй языка не требует дополнительных
слоговых или звуковых знаков для передачи грамматических форм.
В меньшей мере соответствовал логографии агглютинативный
тип языка 12, так как для передачи формообразующих аффиксов
11 Корнеизолирующими называются языки (например, китайский), в которых
слова грамматически почти не изменяются, а отношения между словами
выражаются при помощи определенного порядка слов в предложении,
служебных слов (например, предлогов) и интонаций.
12 Агглютинативными называются такие языки (шумерский, отчасти японский,
корейский, тюркские и др.), в которых слово четко делится на неизменяемую
корневую основу, являющуюся носителем смыслового значения, и на
формообразующие аффиксы, выражающие отношения между словами. В отличие
от флективных языков аффиксы эти механически присоединяются, как бы
«приклеиваются» к неизменяемой основе; при этом каждый из них всегда
выражает только одно грамматическое значение и, наоборот, для выражения
каждого грамматического значения служит один и тот же аффикс.

необходимы слоговые или звуковые знаки. Но зато в
агглютинативных языках сравнительно легко выделяются неизменяемые
корневые основы слов, хорошо передаваемые логограммами; кроме того,
логограммы, передающие корневые основы, без особых
затруднений сочетаются здесь с фонетическими знаками, служащими для
передачи аффиксов.
Не соответствуют логографии флективный, а тем более
полисинтетический типы языка 13, так как в флективных и, в
особенности, в полисинтетических языках слово гораздо труднее выделяется
из предложения; кроме того, в флективных языках слово труднее
делится на корневую основу и аффиксы.
В частности то, что логографическое письмо наибольшего
развития достигло в Китае, в значительной мере объяснялось корне-
изолирующим типом китайского языка. В свою очередь
агглютинативность шумерского и японского языков облегчила развитие
шумерского и японского письма, по логографически-слоговому пути,
по пути сочетания логограмм, обозначавших неизменяемую
корневую часть слова, со слоговыми знаками, передававшими
грамматические аффиксы.
Способствовал формированию логографии также однослоговой
состав всех или многих слов в языке (например, в древнекитайском,
шумерском, частично в египетском), гак как, если слово совпадает
со слогом, оно особенно легко выделяется из речи. С другой
стороны, наличие в языке не только однослоговых, но и многослоговых
слов (египетский, ассиро-вавилонский языки), а тем более
возникновение многослоговых слов путем сложения первоначальных
однослоговых (китайский язык) способствовали превращению
однослоговых фонетических логограмм в знаки отдельных частей (слогов или
морфем) этих многослоговых слов.
5
По сравнению с фразографическим
письмом логографическое отражало язык значительно точнее.
Оно передавало не только содержание речи, но и членение ее на
слова, а в развитом виде также синтаксическую последователь-
Флективными называются языки (русский, немецкий и др.), в которых
корневая основа слова и формообразующие аффиксы настолько тесно сливаются,
что их иногда трудно выделить; при этом флексия обычно выражает комплекс
грамматических значений. О полисинтетических языках см. сноску 37 к
главе III.

ность слов. В особенности ярко это проявлялось в случаях
заимствования логографического письма одним народом у другого
(например, японцами у китайцев); если синтаксическая
последовательность слов в языках этих народов была различной, то даже при
использовании для передачи какого-либо предложения одинаковых
логограмм они располагались в этих языках в разной
последовательности (см. рис. 64). Отражали логограммы и словарный состав
языка, который, хотя и очень велик, но (по сравнению с целыми
сообщениями) все же ограничен. Кроме того, логограммы были
более стабильны и образовывали упорядоченные «системы
письма». В наиболее развитом его виде логографическое, а тем более
морфемографическое письмо (например, современное китайское)
создает возможность передачи любых, самых сложных
произведений.
Имеет логографическое письмо некоторые преимущества и по
сравнению с буквенно-звуковым и с л о г о в ы м.
Важнейшие из этих преимуществ следующие: 1) большая емкость
логографического письма, обусловленная тем, что знак обозначает
здесь целое слово, а не отдельный слог или звук; так, согласно
подсчетам Всесоюзного научно-исследовательского института
полиграфии, для передачи одного и того же текста требуется примерно
в 4 раза меньше китайских иероглифов, чем русских букв 14; 2)
своеобразно международный характер семантических логограмм,
обусловленный тем, что знаки эти, аналогично нашим цифрам,
непосредственно связаны не со звучанием, а со значением слов; 'поэтому
одни и те же логограммы могут использоваться представителями
различных языков (например, китайцами и японцами), хотя
читаться будут ими по-разному.
В частности, благодаря второй из этих особенностей логографи-
ческие системы были очень удобными для древнейших, пестрых по
их этническому составу государственных образований (Вавилон,
Ассирия, древняя Персия), а также для тех народов, у которых не
получил еще достаточного распространения единый общенародный
разговор.ный язык (Китай). Вследствие аналогичных преимуществ
семантических логограмм (большая их емкость и международный
характер) они получили широкое применение в современных
науках. Как показано в главе I, очень близки к семантическим
логограммам цифры, а также алгебраические, химические,
астрономические и другие научные обозначения.
4 «Инструкция по подсчету авторских знаков в изданиях на восточных языках»
Рукопись ВНИИ полиграфии. М., 1945.

Выражение у28 081 563 033 616 = 4604 X 1151 понятно людям,
товорящим на различных языках и передается всего лишь 25
знаками. Написанное же русскими буквами, это выражение («корень
квадратный из двадцати восьми биллионов восьмидесяти одного
миллиарда пятисот шестидесяти трех миллионов тридцати трех
тысяч шестисот шестнадцати равен четырем тысячам шестистам
четырем, умноженным на одну тысячу сто пятьдесят один»)
понятно только знающим русский язык и требует во много раз большего
количества знаков, занимает гораздо больше места.
Наряду с достоинствами, логографическое письмо имеет еще
более крупные недостатки. Важнейшие из них: 1)
трудность передачи при помощи логограмм (в особенности
семантических) слов абстрактного значения и собственных имен; 2)
чрезвычайная сложность, многознаковость логографических систем;
3) трудность передачи при помощи логограмм грамматических форм
слов; 4) консервативность логографического письма и, в
результате этого, постепенная утрата им связи с развивающимся языком.
Первый из этих недостатков был характерен лишь для
первоначальных этапов развития логографических систем, когда в них
еще не сформировались сложные чисто семантические (см. раздел
11), а также комбинированные семантически-фонетические (см.
разделы 12, 13) приемы передачи слов абстрактного значения и
собственных имен.
Второй недостаток логографических систем —их чрезвычайная
многознаковость — обусловлен тем, что логограммы обозначают,
как правило, слова, а количество слов в языке очень велико.
Недостаток этот смягчался лишь при двух благоприятных
обстоятельствах: во-первых, когда многослоговые слова образовывались в
языке путем сложения первоначальных однослоговых слов,
превращавшихся, таким образом, в корневые морфемы, и письменные
знаки обозначали не целые слова, а эти корневые морфемы,
количество которых менее велико 15, во вторых, при развитии
комбинированного фонетически-семантического способа обозначения слов,
а тем более корневых морфем (по принципу — фонетическая
логограмма, служившая для обозначения нескольких омонимических
слов, плюс семантический детерминатив, уточнявший значение этой
логограммы). Как показано ниже (см. раздел 14), сочетание этих
Необходимо отметить, что превращение первоначальных логограмм в морфе-
мограммы, служившие для передачи знаменательных частей слов, приводило
к тому, что заимствование такого письма одним народом у другого
(например, японцами у китайцев — см. главу V) вызывало необходимость
заимствования у тоге же народа и присущих его языку форм словообразования.
107

двух обстоятельств обеспечило точную передачу речи при
сравнительно ограниченном количестве основных знаков в современном
китайском морфемо-логографическом письме. Тем не менее, даже-
при сочетании двух указанных обстоятельств количество логограмм
и морфемограмм, потребных для точной передачи речи, оставалось
гораздо большим, чем при слоговом или буквенно-звуковом письме;
в особенности затрудняет многознаковость логографического и мор-
фемографического письма начальное обучение грамоте 16. Этот
недостаток логографии и морфемографии был и остается важнейшей
причиной постепенного перехода .к слоговому или буквенно-звуково-
му письму.
Больше того. В связи с этим недостатком логографии,
развитые чисто логографические системы истории письма почти не
известны. Логография встречается, как правило, только в двух ее
разновидностях: либо это письмо еще переходное от пиктографии
(например, ацтекское) и пригодное для передачи только
простерших сообщений, либо это письмо, в котором, наряду со знаками
слов — логограммами, уже применяются знаки для обозначения
морфем (Китай), слогов (клинопись) или даже звуков (Египет).
Без таких знаков логографическое письмо или должно было бы
включать десятки тысяч разных логограмм, или же было бы
непригодным для точной передачи речи.
Третий недостаток логографических систем — невозможность
передачи при помощи логограмм грамматических форм слов
(например, падежных окончаний)—обусловлен тем, что логограмма
обозначает или целое слово, или его знаменательную часть
(например, корневую морфему). Поэтому без помощи слоговых или
буквенно-звуковых знаков логографическое письмо не в состоянии
отразить грамматические изменения слов. Так, при применении в
русском письме цифровых знаков, аналогичных логограммам,
приходится для передачи падежных окончаний дополнять цифру
буквами. Этот недостаток логографических систем делал их особенно
неудобным для тех народов (египтян, шумер, майя, критян,
японцев, корейцев и др.), в языках которых слова грамматически
изменялись. Недостаток этот послужил дополнительной причиной
превращения логографических систем этих народов в логографически-
слоговые или в логографически-звуковые.
На более поздних ступенях обучения этот основной недостаток
логографических и морфемографических систем частично компенсируется (как это
показывает опыт китайских школ) тем, что учащиеся, изучая иероглифы,
обозначающие слова и понятия, значительно расширяют и уточняют тем самым свс*
словарно-понятийный фонд.

Логографическим (вернее логографически-морфемографическим)
осталось только китайское письмо. В наибольшей степени это было
обусловлено: во-первых, корнеизолирующим строем китайского
языка: во-вторых, образованием сложных многослоговых слов
путем сложения первоначальных однослоговых слов; в третьих,
сравнительно широко представленной в китайском языке
омонимией (правда, омонимией не слов, а однослоговых морфем).
Четвертый недостаток логографического и морфемографического
письма в том, что оно слабо отражает историческое развитие
языка и по мере этого развития все более теряет связь с живой речью.
Примером может служить сформировавшийся в старом Китае на
основе иероглифического письма письменно-литературный язык
«вэньянь»; язык этот почти непонятен при чтении написанных им
текстов вслух и воспринимается 'в основном лишь зрительно (по
значению иероглифов).
Однако наряду с этим слабое отражение логографическим
письмом развития языка облегчает понимание древних текстов.
6
Рассмотрим начальные стадии формирования
логографического письма на примерах четырех более изученных и более
самостоятельно развивавшихся систем — египетской, шумерской,
китайской и отчасти ацтекской, .затронув вопрос о еще не
дешифрованной, но, видимо, переходной к логографии письменности
острова Пасхи 17.
Старейшие из дошедших до нас памятников египетской
письменности, открытые при раскопках в Иераконполе,
Абидосе и других местах, в большинстве своем относятся ко «второму
додинастическому периоду» (вторая половина IV тысячелетия до
н. э.), т. е. ко времени, когда в Египте завершалось формирование
первых рабовладельческих государств (номов) и началась борьба
за объединение их в государство Верхнего и Нижнего Египта.
История древнего Египта (рис. 12) подразделяется на
следующие периоды: 1) архаическая, додинастическая эпоха — до
образования единого государства Верхнего и Нижнего Египта, т. е.
Критское, индийское письмо и письмо майя в связи со слабой изученностью
их первоначальной логографической стадии развития, а также в связи со
сравнительно быстрым преобразованием их в слоговые системы рассмотрены
в главе V.

12. Древний Египет
примерно до III тысячелетия до н. э.; 2) «Древнее царство» — от
объединения Египта до распада его на номы, т. е. почти все III
тысячелетие до н. э. (распад Египта на номы — последние века III
тысячелетия до-н. э.); 3) «Среднее .царство» — период расцвета
древнеегипетской литературы и искусства, от нового объединения
Египта до народного восстания в Египте и завоевания его гиксоса-
ми, т. е. XXI—XVIII вв. до н. э.; 4) «Новое царство» — период
наибольшей внешней экспансии Египта, от падения династии гиксосов
до завоевания Египта ливийцами, т. е. XVI—X вв. до н. э.
(ливийское, нубийское и ассирийское владычество в Египте — с середины
X до середины VII в. до н. э.); 5) «Позднее царство» — от конца
ассирийского до начала персидского владычества в Египте, т. е. 663 —
525 гг. до н. э. (персидское владычество — 525—332 гг.); 6)
«Эллинистически-римский и византийский Египет» — от завоевания
Египта в 332 г. до н. э. Александром Македонским и до завоевания его
арабами в 639 г. н. э.
Что же представляли собой древнейшие из дошедших до нас
памятников египетской письменности?
Ч. Лоукотка утверждает, будто бы «египетские письмена
входят в историю как законченная форма, как точно продуманная и до

13. Одна из древнейших египетских надписей — шиферная таблица Нармера
конца разработанная система, в дальнейшем лишь несколько
упорядоченная» 18. Аналогичных взглядов придерживается и Д. Дирин-
гер. «В настоящее время,— пишет он,— некоторые ученые
начинают сомневаться в справедливости гипотезы о постепенной
эволюции египетской иероглифики. Они полагают, что иероглифическая
система письма возникла в период объединения Египта при I
династии и была создана искусственным путем сразу как единое
целое человеком, уже знакомым с письменностью»19. И далее:
«Но как бы этот вопрос ни был решен, у нас нет оснований
сомневаться в том, что уже в период I династии египетская письменность
достигла полного развития» 20.
Ч. Лоукотка. Указ. соч., стр. 29.
Д. Дирингер. «Алфавит». М., 1-963, стр. 79.
Там же, стр. 80.
tit

Анализ старейших памятников египетского письма показывает,
что такие утверждения неверны. Памятники эти представляют
собой короткие, в основном пиктографические надписи на шиферных
и костяных пластинах, царских булавах, печатях и т. л. Они состоят
из нескольких изображений, объединенных в одну графическую
композицию и повествующих о каком-либо событии.
Ярким образцом этого древнейшего египетского письма
является найденная в Иераконполе шиферная табличка фараона Нарме-
ра, которого некоторые египтологи отождествляют с основателем
I династии фараоном Миной (около 3000 г. до н. э.). На одной
стороне таблички (рис. 13) изображен фараон в короне Верхнего
Египта, заносящий булаву над головой поверженного врага; это
изображение представляет собой явление не письма, а
изобразительного искусства. Но в правой верхней части той же таблички
помещено несколько других изображений, объединенных в одну
композицию. Элементы этой композиции (шесть стеблей папируса,
расположенный над ними сокол, держащий в лапе веревку,
которая продета сквозь губы человеческой головы, прямоугольник с
волнистыми линиями и изображение остроги) при буквальном, не
символическом их толковании никак не связаны друг с другом, не
могут быть поняты как простой рисунок; каждый из элементов этой
композиции имеет символическое значение, а в целом ома
представляет собой пиктографическую надпись.
Надпись эта дешифровывается Б. Тураевым, А. Эрманом и др.
египтологами следующим образом. Сокол является символом
фараона. Он держит в лапе веревку, продетую сквозь губы
человеческой головы; это означает, что фараон вывел, как пленников,
людей завоеванной им страны. Стебель папируса в египетской
цифровой системе обозначал «тысячу»; поэтому шесть стеблей папи-
оуса указывают, что число пленников было равно шести тысячам.
Помещенное ниже изображение остроги указывает название
завоеванной страны, которое звучало омонимически с египетским
словом 'острога3 (Wc); волнистые линии в прямоугольнике служа;-
символом воды и указывают, что завоеванная страна была
расположена на берегу моря. Имя фараона передано изображениями
рыбы и бурава и читается «Нар-мер». В целом надпись
дешифровывается следующим образом21: «Фараон Нармер вывел из
завоеванной им морской страны Wc шесть тысяч пленников». Правда,
согласно другой трактовке эгой надписи (А. Гардинер, А. Сотта,
Э. Дриотон), стебли папируса понимаются как символ Нижнего
A. Erman. Die Hieroglyphen. Berlin —Leipzig, 1912, s. 14.
112

Табл. II. Египетская иероглифическая надпись, сочетающая текст с художественными изображениями
(гробница из Гизы, Древнее царство)

•

14. Одна из древнейших египетских надписей — навершие
палицы «царя» Скорпиона
(северного) Египта; высказываются сомнения и в фонетическом
чтении изображений остроги, рыбы и бурава. В этом случае надпись
читается: «Царь ведет пленников из Нижнего Египта» 22.
22 Н. S otta et E. Drioton. Introduction a I'etude des hieroglyphes. Paris,
1922, p. 25.
8 В. А. Истрин
113

Как та, так и другая дешифровка подтверждается иными
реалистическими и символическими изображениями на той же
табличке. Так, помещенное рядом с разобранной надписью
изображение фараона, поднимающего булаву над -поверженным врагом,
и помещенные внизу изображения бегущих врагов указывают на
победу, одержанную фараоном. На оборотной стороне той же
таблички фараон в короне Нижнего Египта в сопровождении визиря
с письменным прибором идет по полю победы вслед за четырьмя
знаменосцами с гербами подчиненных фараону номов; справа — два
ряда обезглавленных врагов; внизу — фараон в виде священного
быка разрушает рогами стену крепости. Сам фараон изображен на
табличке дважды, причем один раз — в короне Верхнего, другой
раз—'В короне Нижнего Египта; это, видимо, указывает, что
одержанная фараоном победа привела к объединению Верхнего и
Нижнего Египта.
Большой интерес представляет также другое изображение
пиктографического характера, нанесенное в виде рельефа на навершие
каменной палицы «царя» Скорпиона; изображение это относят к
еще более ранней, чем надпись Нармера, додинастической эпохе 2а
(конец IV тысячелетия до н. э.). В нижней части рельефа (рис. 14)
изображен царь в короне Верхнего (т. е. южного) Египта, в
ритуальной одежде и с мотыгой в руках; перед ним нагнувшийся
человек с корзиной >в руках, из которой он готовится что-то высыпать.
Считается, что эта сцена изображает церемонию вскапывания
земли фараоном с целью магического оплодотворения полей.
Справа от головы «царя» помещены два иероглифических
знака: семилепестковая розетка, служившая символом царя, и
изображение скорпиона, видимо, являющееся фонетической
логограммой, передающей имя царя. В верхней части рельефа на древках
со знаками южных общин висят чибисы, которые, согласно
утверждению А. Л. Коцейовского, Б. Ганна, А. Шарфа и других,
служили символами обитателей Нижнего (северного) Египта.
Сопоставляя это с тем, что «царь» Скорпион носит корону Верхнего
(южного) Египта, изображение в целом можно понимать как сообщение
о победе, одержанной южными общинами во главе с «царем»
Скорпионом над северными общинами, и о магической церемонии
вскапывания земли, проведенной после победы на территории,
отвоеванной у северных общин. Последнее подтверждается тем, что в
центральной части рельефа изображены папирусы, как бы расту-
Н. М. Постовская. «Царь» Скорпион и его время.— «Вестн. древ,
истории», 1952, No I, стр. 49—57

щие на земле, вскапываемой царем; изображение же стеблей
папируса служило символом Нижнего Египта 24.
Очень близки к надписям Нармера и Скорпиона и некоторые
другие древнейшие памятники египетской письменности,
например пластинка из Аха (Ахайи).
Несмотря на то что изображения, встречающиеся в этих
надписях, почти не отличаются от изображений, применявшихся в
египетской живописи той же эпохи, они должны быть признаны
памятниками не живописи, а письма. Это обусловлено особой функцией,
особым назначением этих изображений, тем, что они явно служат
для рассказа, для закрепления во времени какого-либо
сообщения; такое понимание этих памятников подтверждается наличием
в них символических элементов, условных знаков и, ло-кидимому,
даже знаков, имеющих фонетическое значение. Поэтому нельзя
согласиться с Д. Дирингером 25, который считает, что более
осторожно рассматривать эти документы «как изображения, которые не
имеют отношения к письму, не являются даже простейшими
пиктограммами и, следовательно, никак не могут служить переходной
ступенью от пиктографического письма к идеографическому».
Однако, признавая эти памятники памятниками письма, а не
живописи, их никак нельзя считать влед за Ч. Лоукоткой и
«законченной», «точно продуманной», «до конца разработанной
системой письма», которая в дальнейшем была только «несколько
упорядочена». В отличие от письма династической эпохи, древнейшие
египетские письменные памятники явно представляют собой
образцы не логографии, а пиктографии. В основном пиктографический
характер этих надписей «подтверждается тем, что применяемые в
них изображения образуют единую сложную композицию,
передающую целое сообщение; изобразительные ее элементы
становятся понятны лишь в их связи друг с другом. Кроме того,
изображения еще нестабильны и, очевидно, создавались применительно к
потребностям данного сообщения. Не случайно также, что
пиктографические изображения сочетаются с художественно-образными,
причем сочетание это настолько органично, что трудно определить,
где кончается надпись и где начинается сопровождающий ее
рисунок. Не случайно и то, что слова «рисовать» и «писать»,
«живопись» и «письмо», «художник» и «писец» в древнеегипетском языке
совпадали.
24 Приведенная здесь трактовка изображения на палице «царя» Скорпиона
является одной из возможных гипотез, которая несколько расходится с
существовавшими ранее.
25 Д. Д и р и н г е р. Указ. соч., стр. 79.
8* 115

В то же время эти надписи относятся хотя и к одному из
начальных, но не к самому начальному этапу развития 'египетского
письма. Об этом свидетельствует применение в них символических
изображений, из которых развились впоследствии египетские
семантические иероглифы, служившие для передачи слов
абстрактного значения; подтверждается это и наличием отдельных
фонетических элементов. Все это позволяет сделать вывод, что этим
надписям предшествовал еще более примитивный, чисто
пиктографический период развития египетского письма; период этот следует
относить к началу IV тысячелетия до н. э., ко времени существования
в Египте племенного строя. «Картинный, изобразительный
характер египетского письма, а также наблюдения над
иероглифическими системами других народов,— пишет египтолог М. А. Коростов-
цев,— указывают на пиктографию как на исходную точку его
развития» 26. И далее: «Таким образом иероглифическая «система
развивалась от пиктографии к идеографии»27. «Первоначально, без
сомнения,— еще категоричней утверждает другой египтолог
Н. С Петровский,— египетское письмо, как и письмо других
народов, не имело никакого отношения к звуковому письму. Это было
пиктографическое (рисуночное) письмо... В конечном счете все
египетские иероглифы произошли от пиктограмм» 28.
Переход от разобранного выше, в основном еще
пиктографического письма к более совершенному логографически-консонантно-
му письму происходит при фараонах I—II династии (начало
III тысячелетия до н. э.), т. е. почти одновременно с образованием
единого государства Верхнего и Нижнего Египта.
Египетское письмо этого периода существенно отличается от
пиктографических надписей додинастической эпохи. Надписи
периода I—II династий представляют собой уже упорядоченное, в
основном логографическое письмо со стабильными, повторяющимися
иероглифами, обозначающими слова как конкретного, так и
абстрактного значения. Для -передачи слов абстрактного значения и
собственных имен, широко используются фонетические логограммы,
а также иероглифы консонантно-звукового значения. Знаки письма
располагаются не в беспорядке, как «прежде, а группируются по
прямой линии, чаще всего по вертикальной (но нередко и пр
горизонтальной). Последовательность знаков начинает отражать
синтаксические конструкции египетского языка.
М. А. Коростовцев. Египетская филология. М., 1963, стр. 39.
Там же, стр. 46.
Н. С. Петровский. Египетский язык. М., 1958, стр: 30.
8

Образцом такого письма может служить надпись на одной
гробнице «Древнего царства» найденная в Гизе (см. табл. II).
Надпись выполнена в красках и тоже сочетает иероглифическое
письмо с художественными изображениями. В верхней строке при
помощи иероглифов передано обращение к богу Анубису с просьбой
принять усопшего в свои владения. Внизу в левом прямоугольнике
даны крупным планом изображения самого усопшего и
приносимых им в жертву даров; в правом прямоугольнике изображены
несущие дары Анубису. Несмотря на картинную их форму,
иероглифы этой надписи представляют собой или логограммы, или
консонантные знаки; знаки эти обозначают отдельные слова или части
слов, имеют стабильное значение, расположены в форме строк и
передают высказывание в его линейной последовательности.
Столь быстрый переход от в основном пиктографических
надписей додинастического периода к упорядоченному логографически-
консонантному письму периода «Древнего царства» заставил
К. Зете выдвинуть положение об «автоматичности» преобразования
пиктограмм в знаки слов (Wortzeichen) 29. Другие египтологи
(А. Шарф) и специалисты по истории письма (И. Гельб, Ж- Фев-
рие) снова прибегли к гипотезе о внешнем (шумерском) влиянии,
которое будто бы испытало египетское письмо в этот период. Так,
Ж- Феврие, отмечая сходство египетского додинастического
письма € пиктографическими надписями индейцев и эскимосов, 'пишет:
«Но внешнее влияние ускорило его эволюцию, которая иначе,
может быть, не привела бы к истинному письму». И далее: «Могут
быть рассмотрены только два решения: иероглифическое письмо
сформировалось на египетской почве и только вследствие неудачи
раскопок мы не знаем еще об этапах его прогрессивного
развития —■ или же оно сформировалось внезапно, но путем
подражания иностранному примеру» 30.
Однако отсутствие данных о культурных связях между
Египтом и Шумером в начале III тысячелетия, а также совершенно
различные тип « графика египетского и шумерского письма, делают
такую гипотезу малоправдопадобной.
Чем же был обусловлен столь быстрый переход от
додинастического, в основном пиктографического письма к логографически-
консонантному письму периода I—II династий? Такой быстрый
переход не нуждается в гипотезе о внешнем влиянии; он вполне
объясним из условий развития Египта в этот период. Упорядочение,
29 К. Sethe. Vom Bilde zum Buchstaben. Leipzig, 1933, s. 26.
30 J. Fevrier. Histoire de Tecriture. Paris, 1948, p. 15, 129.

15. Государства майя
и ацтеков
1 — государство ацтеков, 2 —
древнее государство майя, 3 — позднее
государство майя
систематизация письма связаны с возникновением государств.
Между тем именно на этот период приходится образование
огромного и единого государства Верхнего и Нижнего Египта.
Кроме того, структурное развитие египетского «письма
продолжалось и в следующие за I—II династиями столетия. Так, даже
такой важный структурный элемент египетского письма, как
детерминативы, появляется в нем лишь со времени VI династии, а
распространение получает только в эпоху Среднего царства31.
Именно в эту эпоху, отличающуюся расцветом литературы и искусства,
египетское письмо оформляется >в стройную логографически-консо-
нантную систему с широким использованием детерминативов.
Принципы построения и применения логографических элементов
египетского письма рассмотрены в разделах 11—13 настоящей главы, кон-
сонантно-звуковых его элементов — в разделе 3 главы VI.
7
Близки по типу к додинастическим памятникам
египетского письма письменные памятники ацтеков и
других (тольтеков, миштеков, сапотеков) древних культурных
народов Мексики.
Ацтеки (в переводе «журавлиный народ») переселились в
Мексику б XII iB. н. э. с севера, но преданию с «некоего острова Астлан.
В начале XV в. они образовали конфедерацию городов, завоевали
соседние племена и создали крупное централизованное
государство со столицей Теногтитлан (рис. 15). Подобно египтянам доди-
настического периода, ацтеки завершали в это время переход от
31 М. А. К о р о с т о в ц е в. Указ. соч., стр. 46.
118

»ооооо
oopoo
Q OOOO
16. Страница из ацтекского трактата, посвященная воспитанию детей
Предполагаемое содержание. Дети имеют право на пропитание (дв-а овала, обозначающих
хлебы) до 11 лет (11 кружков); родители могут наказывать детей дымом и жаром костра,
объясняя при этом (знак речи у рта) их провинность; по достижении 15-летнего возраста
(пятнадцать кружков) юношу следует послать (знаки следов) к жрецу для обучения (знак речи)

17. Страница из ацтекской1 истории Мексики
Предполагаемое содержание. Вначале ацтеки жили на острове и делились на шесть племен, объединенных общим храмом,
царем и жрецом (фигурки внизу острова). Затем они переправились на лодках на берег и за год (обозначен четырехугольником со
знаком года) достигли (знаки следов) священной горы, где принесли жертвы и вознесли молитвы (знаки, поднимающиеся
к небу). Затем, разбившись на восемь племен, во главе с четырьмя жрецами они двинулись в плодородную страну, где
деревья так велики, что человек не может обхватить их руками. После длительных совещаний четыре племени остались в этой
стране; другие четыре (отмечены следами) во главе со жрецами двинулись дальше через горы. Путешествие продолжалось
28 лет (28 знаков в квадратах)

развитого родового строя к рабовладельческому. Они создали
своеобразную пирамидальную архитектуру, скульптуру, достигли
высокого уровня математических и астрономических знаний,
широко применяли медные и золотые изделия, но еще не знали железа,
гончарного круга и колеса. О происхождении цивилизации ацтеков
существовало множество фантастических теорий: их считали
переселенцами из погибшей Атлантиды, потомками одного из десяти
колен Израиля, пытались связать их культуру с египетской и
карфагенской. В настоящее время большинство ученых считает, что
на ацтекскую культуру повлияла через посредничество сапотеков и
тольтеков более древняя культура майя (см. главу V); об этом
свидетельствует близость цифровой, календарной систем и отчасти
письменности майя и ацтеков. В 20-х годах XV в. государство
ацтеков завоевали испанские конквистадоры во главе с Кортесом.
Завоеванию помогла система жестокой эксплуатации ацтеками
покоренных ими племен; вражду этих племен к ацтекам искусно
использовали испанцы.
Древнейшие памятники ацтекской письменности относятся к
началу II тысячелетия н. э., позднейшие — к XVII в.; после этого
ацтекское письмо забывается. Большинство ацтекских рукописей
было уничтожено испанскими завоевателями и христианскими
миссионерами; дошедшие до нас представляют собой исторические
хроники (табл. III), военные и хозяйственные сообщения, ритуальные
и астрономические тексты, записи обычаев и обрядов; некоторые
имеют сравнительно большой объем. Большинство рукописей
выполнено цветными красками на оленьей коже или же на особом
материале, который получали из растения агавы, внешне
напоминавшем бумагу. Рукописи складывали по их длине гармошкой и
покрывали лакированными деревянными дощечками32.
Ацтекское письмо было в основном пиктографическим. Каждая
рукопись представляет собой серию художественно выполненных,
реалистических, многокрасочных рисунков повествовательного
характера, рассказывавших о каком-либо обычае (рис. 16),
историческом событии (рис. 17) и т. п.; каждый рисунок соответствует
определенной части целого рассказа или сообщения.
Применялись в этом письме также семантические и
фонетические логограммы. Однако аналогично египетским додинастическим
надписям, логограммы эти использовались не самостоятельно,
а лишь в дополнение к пиктографическим рисункам, главным
образом для обозначения чисел (см. рис. 16), элементов календаря
Е. Kingsborough. Antiquities of Mexico, vol. 9. London, 1831—1848.

18. Изобразительные логограммы, применявшиеся в ацтекском
письме для передачи собственных имен
а и 6 — изобразительная передача собственных имен Ксилотепец (гора кукурузных
колосьев) и Итцкоатл (змея с ножом); в — фонетически-ребусная передача имени
Итцкоатл при помощи логограмм стрелы (итц), сосуда (ко) и воды (атл)
(сгод\ смесяц\ снеделя\ сденьэ — см. рис. 17), некоторых общих
понятий (например, ссмертьэ, сречь5, сжидкостьэ), собственных имен
и названий местностей. Так, имя Ксилотопец (сгора кукурузных
колосьев3) передавалось схематически изображением горы с
двумя кукурузными колосьями на вершине (рис. 18, а); имя Итцкоатл
(сзмея с ножом3) —изображением сидящего человека, над головой
которого нарисована змея с ножом (рис. 18, б). Иногда
применялся и более -сложный фонетичеоки-ребусный способ; так, то же имя
Итцкоатл передавалось (рис. 18, в) знаками сстрелыэ (itz), ссосу-
да5 (ко) и своды5 (atl); название местности Толлантсинко
передавалось знаками ссвязка тростника3 (tollen) и внутренности
человека3 (trintli).
Большую роль выполняла символика цветов; так, знак
жидкости, окрашенный -в синий цвет, означал воду, окрашенный в
красный цвет,— кровь.
Изобразительные знаки, применявшиеся в ацтекском письме,
были еще недостаточно стабильны. В большинстве своем они
создавались применительно к задачам данного конкретного
сообщения; однако в ацтекском письме уже проявлялись и сложившиеся
традиции (использование в разных рукописях аналогичных
изобразительных знаков, а еще чаще одинаковых приемов для
передачи одинакового содержания).
Такой (в основном пиктографический, но уже с применением
семантических и даже фонетических логограмм) тип ацтекского
письма (так же как и додинастического египетского) соответство-
122

вал самому начальному периоду формирования
рабовладельческого строя и возникновения государств. Способствовал сохранению
пиктографического характера письма ацтеков и полисинтетический
строй их языка.
8
Переходный к логографии характер, по-видимому,
имела и загадочная, еще не дешифрованная письменность
островаПасхи.
Остров Пасхи — расположен в четырех тысячах километров от
берегов Чили и почти на таком же расстоянии от других островов
Тихого океана. Население по антропологическому типу и языку
близко к полинезийцам. Согласно преданиям, оно заселило остров
в XII или XIII вв. н. э.; прибыло оно сюда, по мнению большинства
ученых, с запада, из Полинезии. К началу XVIII в., к появлению
европейцев, население острова (несколько тысяч человек)
находилось на ступени племенного строя, близкой по применяемым
орудиям к позднему неолиту 33. Между тем на острове обнаружены
огромные каменные стены неизвестного назначения, гигантские
изваяния, а также единственное в Полинезии и очень своеобразное
.письмо. Памятники его — деревянные таблицы до 2 м в длину, со
знаками, вырезанными зубом акулы; туземцы называли их «кохау
ронго ронго» — «говорящее дерево». Большинство таблиц
уничтожено миссионерами как языческие; сохранилось около двадцати
(включая фрагменты). Во второй половине XIX в. «кохау ронго
ронго» было забыто. Дошло лишь чтение одной из таблиц
островитянином Меторо Танауре, записанное около 1870 г. таитянским
епископом Жоссаном; со слов.Танауре Жоссан записал также
значения некоторых знаков. Более поздние попытки прочтения «кохау
ронго ронго» с помощью туземцев (У. Томсон, 1886 г. и К. Рау-
тледж, 1914 г.) результатов почти не дали.
Согласно свидетельствам жителей, тексты «кохау ронго ронго»
представляли собой записи магических песен и гимнов, реже —
хроникальные записи, генеалогические списки, списки убитых в боях
и принесенных в жертву (передача в письме личных имен очень
облегчалась тем, что почти все имена были знаменательны и
поэтому воспроизводимы изобразительными средствами); некоторые
таблицы содержат до 1—1,5 тыс. знаков. По внешнему виду пись-
St. С h a u v e t. L'tle de Paques et ses mysteres. Paris, 1936.

мена о. Пасхи представляют собой раздельно начертанные
изобразительно-схематические знаки, расположенные горизонтальными
строками и разделенные равными промежутками (рис. 19, а);
количество разных знаков (по Т. Бартелю) —около 600, но 50% из
них — графические варианты; 23 знака встречаются в текстах
более чем по 100 раз, 135 знаков — более чем по 10 раз.
Направление письма — попеременно то справа налево, то слева направо.
Над дешифровкой письменности о. Пасхи работали: во
Франции— А. Метро, в Англии — П. А. Лаиьон-Оржиль, в Германии —
Т. Бартель, в Аргентине — Ж. Имбеллони 34. В СССР дешифровкой
этой письменности занимались Б. Г. Кудрявцев (трагически
погиб в 1943 г.), Н. А. Бутино'в и Ю. В. Кнорозов, за последние
годы — Н. К. Федорова 35.
Как установлено Б. Г. Кудрявцевым, а вслед за ним А. Метро,
некоторые таблицы содержат почти одинаковые тексты. Во всех
таблицах встречаются также повторяющиеся сочетания знаков и
групп знаков; Н. Бутинов и Ю. Кнорозов подсчитали, что 15—20%
знаков удвоены, что соответствует характерному для
полинезийских языков удвоению морфем (например, «ронго ронго»).
Эти наблюдения над текстами, значительное количество
разных знаков (около 300, не считая вариантов), анализ знаков и
сопоставление их со значениями, записанными Жоссаном, привел
почти всех исследователей к выводу, что большинство письмен
о. Пасхи представляют собой семантические логограммы, значения
которых соответствуют их изобразительной форме. Во многих
случаях слово передается сочетанием двух, иногда одинаковых, но
нередко и разных знаков; например: знак свождьэ + знак срукаэ =
= сверховный вождь3 или знак ссолнцеэ + знак снебо> = ссолнце>
(Н. Бутинов и Ю. Кнорозов). Некоторые знаки, возможно,
представляют собой основанные на омонимии фонетические
логограммы; например: знак сраковинаэ (pure) применялся по Т. Бартелю
также в значении слова смолитваэ (тоже pure), знак срыба*
34 А. М ё t r a u х. L'tle de Paques, 14 ed. Paris, 1951; P. A. Lagnon-Orgil. The
Easter Island Inscriptions. «Journal of the austronesian Studies». Norfolk, 1953,
v. I, p. 1; Th. Barthel. Grundlagen zur Entzifferung der osterinselschrift.
Hamburg, 1958; J. I m b e 11 о n i. Las Tabletas parlantes de Pascua. «Runa,.
Buenos-Aires, 1951, v. 14.
35 Б. Г. Кудрявцев. Письменность острова Пасхи.— «Сборник музея
антропологии и этнографии Академии наук СССР». М.—Л., 1949, вып. XI, стр.
175—236; Н. А. Бутинов и Ю. В. Кнорозов. Предварительное
сообщение об изучении письменности о-ва Пасхи.— «Советская этнография», 1956,
№ 4, стр. 77—91; Н. К. Федорова. К вопросу о характере языка текстов,
острова Пасхи.— «Советская этнография», 1963, № 2; О н а ж е. О легендах,,
связанных с «кохау ронго ронго». М., 1964.

amHPB8«POBi«foM,eftr#«
la 16 2a 26 £ 4 5a 56 6 7 8 9 10 11 12 13 14a 146
a
Ka tuu i te ragi ki te henua e rua no Hoatumatua
12 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12
ka hakanohoa Ki te hito О te ragi Ki te henua e
13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
rua te akariki Ki te henua Ki tona henua Kua tere
25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
te vaka Ki tona tahina teina mai tae tu ki te tamaiti
36 37 38 39 40 41 42 43 4^ 45 46 47
koia e hiri ki te ragi ki te henua
48 49 50 51 52 53 54 55 56
б
Знаки текста Слова перевода Знаки текста Слова перевода
1а 1-5 8-9 28-33
16 и 2а 6-10 10 34-37
26 11-12 11 38-40
3-4. 13-14 12 41-46
5а 15-20 13 47
56 'и 6 21-25 14а и б 48-56
В
19. Письменность острова Пасхи
а — строка «кохау ронго ронго», прочитанная Меторо Танауре (цифрами помечены отдельные знаки,
цифрами с буквами — повторяющиеся элементы знаков); б — запись чтения этой строки на
туземном языке (цифрами помечены отдельные слова); в— распределение слов чтения по знакам
надписи (по Б. Г. Кудрявцеву). Перевод чтения этой строки. «Он спустился с неба на землю, на
обе земли Хоатуматуа, он возвратился к основанию неба, на обе земли старшего сына, на обе
.земли, на свою землю. Он приплыл на корабле своего младшего сына, своего лучшего сына,. Он
пришел на землю с неба»
(ika) —в значении 'убитый3 (tangata ika). Не исключено (Н. Бу-
тинов и Ю. Кнорозов) также фонетически-ребусное написание
слов; например, передача знаками ссолнце> (гаа) и дождь (иа)
слова сони> (гааиа).
Нам представляется почти несомненным, что в письменности
о. Пасхи логографический принцип (знак равен слову) сочетался
с фразографическим (знак передает сообщение). Это подтверж-
t25

дается сопоставлением количества знаков в одной из строк
«кохау ронго ронго» с количеством слов в записи чтения этой строки
островитянином Танауре. Прочтенная Танауре строка (рис. 19)
содержит 14 знаков, а запись ее чтения на местном языке,
сделанная Жоссеном, содержит 56 слов. Таким образом, на каждый знак
•приходится по нескольку слов. По-видимому, письменность о. Пасхи
первоначально представляла собой пиктограммы типа «рассказов
в картинках» и имела мнемоническое назначение;
изобразительные письмена ее служили как бы «памятными вехами» для устной
передачи магических песен, исторических хроник, генеалогических
списков и соответствовали целым фразам или строфам песен.
Однако в процессах повторного, многократного воспроизведения
одних и тех же текстов (на новых таблицах) передача их постепенно
уточнялась путем введения особых знаков для все большего
количества отдельных слов текста. В результате же пиктографическое
письмо все более приближалось к логографическому.
Многие исследователи ищут источники «кохау ронго ронго» за
пределами острова. Так, Г. Хевеши36, основываясь на внешнем
сходстве знаков «кохау ронго ронго» со знаками древнейшего
(III—II тысячелетия до н. э.) индийского, еще не
дешифрованного письма Мохенджо Даро (см. главу V), выдвинул гипотезу о
едином, не дошедшем до нас источнике письменности Мохенджо
Даро и о. Пасхи (рис. 20). Но три тысячелетия и свыше пятнадцати
тысяч километров, отделяющие письмо о. Пасхи от письма
Мохенджо Даро, делают гипотезу Г. Хевеши невероятной. Значительно
более правдоподобна гипотеза боливийского ученого Ибарра Грас-
со 37; согласно Ибарра Грассо, письменность о. Пасхи
сформировалась под влиянием перуанской (андской) иероглифики, которая
была завезена на остров переселенцами из Южной Америки.
Гипотезу о южноамериканском (доинкском) происхождении культуры
о. Пасхи развивает в своих книгах («Путешествие на Кон-тики»,
«Аку-аку») и норвежский ученый-путешественник Тур Хейердал.
При том уровне развития, на котором застали население о.
Пасхи европейцы, самостоятельное создание столь близкого к логогра-
фии письма да и всей культуры острова — маловероятно. В- то же
время несомненно, что основа этой культуры >и письменности —
полинезийская; в частности все изображения «кохау ронго ронго»
наглядно отражают флору, фауну и быт острова. Поэтому
наиболее правдоподобна гипотеза, что ко времени предполагаемого
36 G. Hevesi. Sur 1'ecriture Oceanienne.— «Bulletin de la societe Pi^histori-
que frangaise». Paris, 1939.
37 D. E. Ibarra G r a s s o. La escritura indigena andina. La Paz, 1953-

20. Сопоставление протоиндийских письмен (колонки
1, 3, 5, 7) с письменами острова Пасхи (колонки 2, 4, 6, 8)
по Г. Хевеши

вторжения на остров южноамериканцев там уже существовала
пиктографическая письменность; переселенцы же лишь
способствовали преобразованию ее в более совершенное письмо.
Впоследствии в результате столкновения местного населения с
переселенцами последние были истреблены, после чего культура о. Пасхи
деградировала.
9
Во многом близки по типу к древнеегипетским
древнейшие памятники шумерской письменности. В то
же время им свойственны специфические особенности —
сравнительно более раннее сформирование чисто логографического
письма и более позднее появление в нем фонетических элементов. Как
показано ниже, это в основном обусловлено особым содержанием
первоначальной шумерской письменности.
Шумеры говорили на изолированном языке агглютинативного
типа с преобладанием однослоговых слов; поселились они в
долине рек Тигра и Ефрата, не позже начала или середины IV
тысячелетия до н. э. Древнейшие памятники шумеро-аккадской культуры
принято делить на три периода, которые охватывают в сумме
почти все IV и начало III тысячелетия до н. э., а именно (по
названиям городов, где найдены памятники): 1) период Эль Обеид,
2) Урук, 3) Джемдет Наср. Каждый из периодов делится на под-
периоды, обозначаемые порядковыми цифрами; чем древнее под-
период, тем больше цифра.
Древнейшие шумерские письменные памятники найдены в
ранних слоях Урука; они относятся ко второй половине IV
тысячелетия до н. э., т. е. ко времени предполагаемого переселения
шумеров в долину Тигра и Евфрата и последующего образования там
небольших рабовладельческих государств с центрами в городах Ур,
Урук, Ниппур, Эриду, Лагаш, Ларса и др. (рис. 21). Крупнейший
немецкий шумеролог А. Фалькенштейн 38 относит древнейшие
шумерские надписи к подпериоду Урук IV (3200—3100 .гг. до н. э.);
советский ассириолог И. М. Дьяконов 39 датирует опубликованную
38 A. Fa Ik en stein. Archaische Texte aus Uruk. Berlin, 1936; см. также
комментарии И. М. Дьяконова к книге Д. Дирингера «Алфавит», стр. 59.
39 И. М. Дьяконов. К возникновению письма в Двуречье.— «Труды
отделения культуры и искусства Востока», т. III. Л., 1940, стр. 28—30. В. В.
Струве датирует эту табличку XXXIII в. до н. э.— «Всемирная история», т. I. M.t
1956, стр. 194.

Табл. III. Страница из ацтекской рукописи исторического содержания

•

21. Древняя Передняя и Малая Азия
им шумерскую надпись на каменной табличке (рис. 22) еще более
давним временем — подпериодом Урук V (3400—3200 гг. до н. э.).
Согласно А. Фалькенштейну и И. М. Дьяконову, знаки,
встречающиеся в древнейших шумерских надписях (слой Урук IV),
подразделяются на три категории. К первой относятся сложные
знаки, представляющие собой целую изобразительную
композицию (рис. 23, а). Таких знаков известно немного; начиная с Урук III,
знаки эти исчезают. Ко второй категории (рис. 23, б) относятся
знаки, представляющие собой реалистические и детализованные
изображения отдельных предметов и существ. Число этих знаков
более значительно; применялись они, согласно А. Фалькенштейну,
для обозначения редких предметов и существ, в частности таких,
которые требовали для их узнавания значительной деталировки
(например, головы диких животных). Знаки эти встречаются
дольше, чем знаки первой категории, вплоть до поздних слоев
Джемдет Наср (первая половина III тысячелетия до н. э.); но
постепенно они все более упрощались или же заменялись
сочетаниями из более простых знаков (например, знак «дикий бык» был
заменен сочетанием знака «домашнего быка» и знака «горы»).
К третьей категории относятся простейшие схематические знаки
9 В. А. Истрин
1

22. Древнейшая шумерская надпись на каменной табличке.
Значение логограмм: тиара, vulva, рука, ограда
(рис. 23, в). Знаки эти составляют большинство даже среди знаков
Урук IV; впоследствии же они вытесняют все знаки первой, а затем
и второй категории.
Несмотря на то что все знаки в надписях Урук IV сохраняли
изобразительную форму, только с разной степенью детализации
или, наоборот, схематизации, эти надписи должны быть признаны
(в отличие от древнейших египетских) памятниками не
пиктографического, а логографического письма. Это явствует из того, что
знаки эти не образуют единой графической композиции,
передающей целое сообщение, а представляют собой раздельно
начертанные, графически не связанные между собой изображения, каждое
из которых передает отдельное слово40. На это указывал еще
А. Фалькенштейн, применяя только вместо термина «логография»
аналогичный термин «Wortschrift» («письмо слов»). «Письмо
времени IV архаического слоя,— писал А. Фалькенштейн,— должно
быть определено, (насколько 'позволяет заключить весьма
недостаточное понимание текстов, как «Wortschrift», т. е. каждому знаку
или группе знаков соответствует слово» 41.
Иную точку зрения защищает И. М. Дьяконов. Признавая, что
«каждый из этих раздельных элементов соответствовал
определенному понятию или слову» 42, И. М. Дьяконов отмечает следующие
40 Исключение — несколько сложных знаков слоя Урук IV (рис. 23, а),
которые, видимо, представляют собой пережитки более раннего
пиктографического письма.
41 A. F а 1 k e n s t e i n. Archaische Texte aus Uruk, S. 30.
42 И. М. Дьяконов. К возникновению письма в Двуречье, стр. 33.

frf
й
p9^
^ ®
a
б
в
¥ |
§> ^i^
^
23. Различные типы древнешумерских (слой Урук IV) письменных
знаков (по И. М. Дьяконову)
а — сложные изобразительные композиции; б — отдельные
изобразительно-реалистические знаки; в — отдельные изобразительно-схематические знаки (vulva,
овца, бык и рука)

важнейшие особенности надписей Урук IV. Во-первых, в письме
Урук IV знаками обозначаются еще не все слова, входящие
в сообщение, а лишь самые важные, являющиеся как бы
опорными пунктами, необходимыми для понимания того, о чем сообщает
надпись. Во-вторых, каждый знак может обозначать различные
близкие по значению слова (например, сидтиэ и 'шагать3), а также
различные грамматические формы слова (например, 'идти3 и
сидуэ). В-третьих, случаен порядок знаков в надписях (рис. 24);
в отличие от развитого логографического письма расположение
знаков еще не отражает порядка слов в сообщении, передаваемом
надписью. В-четвертых, отсутствуют в надписях Урук IV элементы
даже зачаточного фонетизма. Исходя из этих особенностей
древнейшего шумерского письма и опираясь на распространенное в
зарубежной, в особенности, в немецкой литературе (А. Фалькен-
штейн, Г. Шефер, X. Йенсен и др.) противопоставление «письма
слов» (Wortschrift) «письму идей» (Ideenschrift), И. М. Дьяконов
приходит к заключению, что древнешумерское письмо передавало
не язык, не речь, а лишь «мыслительный комплекс», «понятийное
содержание» речи43. «Поэтому,— уточняет И. М. Дьяконов,—
древнейшее шумерское письмо принципиально не отличается от
пиктографического письма» 44.
Такое резкое противопоставление «понятия» «слову» и
«мышления» «языку» неправомерно, так как оно подразумевает
возможность отражения в первоначальном письме «чистого
мышления», не оформленного в языке. Границу между .пиктографией и
«идеографией» (логографией) следует проводить не по линии
«мышление» — «язык» или «понятие» — «слово», а по линии того,
какие элементы языка передает пиктограмма (целое сообщение) и
логограмма (слово или его знаменательную часть). А с этой точки
зрения древнешумерское письмо должно быть признано логогра-
фическим; ведь, по признанию самого И. М. Дьяконова, каждый
знак этого письма «соответствовал определенному понятию или
слову»45. Что же касается того, что древнешумерское «письмо
передавало не все, а лишь важнейшие слова сообщения, что оно не
всегда отражало последовательность слов, то эти особенности не
опровергают его логографической основы (знак равен слову); они
лишь свидетельствуют, что эта основа была еще недостаточно
развита.
И. М. Дьяконов. Указ. соч. стр. 31 и ел.
Там же, стр. 34.
Там же, стр. 33.

Как указывалось, древнейшие шумерские надписи почти
совпадают по времени с предполагаемым переселением шумеров в
долину Двуречья (начало или середина IV тысячелетия до н. э.).
Отсюда многие46 делают вывод, что 'первоначальная (дологопраф'иче-
ская) стадия развития шумерского письма протекала до
переселения шумеров в Месопотамию. Так, Ж. Феврие, отмечая, что
изображения, применявшиеся в древнейшем шумерском письме,
точно воспроизводят природу Месопотамии и быт шумеров середины
IV тысячелетия до н. э., далее пишет: «Но, с другой стороны, как
это указано нами выше, мы не находим даже следа более
древнего «синтетического» письма, предшествовавшего этому «письму
слов»; нужно было бы, таким образом, допустить создание его из
ничего. Загадка разъясняется, если учесть, что прибытие
шумеров в Месопотамию, вероятно, (совпадает ic появлением письма;
они, несомненно, принесли с собой принцип «письма слов», но они
обогатили или изменили при этом ассортимент знаков в
соответствии с некоторыми местными особенностями, с прогрессом
производственной техники и с художественными вкусами того
времени» 47.
Гипотеза, что дологографическая стадия шумерского письма
протекала до переселения шумеров в Месопотамию, очень
правдоподобна. Она хорошо объясняет отсутствие в Месопотамии
памятников чисто пиктографического письма; подтверждается она и
наличием в надписях Урук IV и V (рис. 23, а) отдельных пережиточ-
но-пиктографических элементов. Но даже при принятии этой
гипотезы возникает вопрос, чем же объясняется более быстрый (по
сравнению с древнеегипетским письмом) переход шумеров к
письму чисто логографическому, т. е. состоявшему из раздельно
начертанных, композиционно не связанных друг с другом
изобразительных знаков, каждый из которых обозначал, как правило, отдельное
целое слово?
Такое сравнительно раннее выделение логографических знаков
из пиктографического письма в наибольшей мере было
обусловлено особым содержанием древнейших шумерских надписей. В
отличие от государственно-исторических и культовых древнеегипетских
памятников 48 древнейшие шумерские надписи имели, как правило,
46 См., например.: Б. Грозный. Доисторические судьбы Передней Азии.-
«Вестн. древ, истории», 1940, № 3—4.
47 J. F ё v r i e г. Op. cit., p. 104.
48 Вероятно, древнейшее египетское письмо тоже применялось не только для
государственно-мемориальных и погребально-культовых, но и для хозяйствен-

а б в
24. Древнешумерская учетно-хозяйственная надпись с десятично-ше-
стидесятир^чнылми цифровыми обозначениями и с произвольным
порядком слов (по И. М. Дьяконову)
а — «74 (60 + 10 + четыре единицы) овцы черных»; б— «408 (6 раз по 60 + 4 раза
по 10 + 8 единиц) черных овец»; в—«132 (2 раза по 60+1 раз 10 + 2 единицы)
козы черных»
учетно-хозяйственное содержание. Почти все эти надписи
строились по схеме: число плюс — обозначение предмета учета (рис. 24).
А такая схема особенно облегчала распадение пиктографического
письма на отдельные логограммы — цифровые, указывавшие
количества, плюс —изобразительные, указывавшие предметы учета,
Как разобрано в разделе 12 настоящей главы, такое содержание
древнейших шумерских надписей предопределило и более позднее
(тоже по сравнению с египетским) появление в шумерском письме
фонетических знаков.
Развитие логографических элементов шумерского письма —
см. разделы 11 —13 этой главы; слоговых элементов — см. главу V.
10
Меньше фактических данных о начальных этапах
развития китайского письма.
Согласно китайской традиции, периодизация древнего Китая
(рис. 25) производится по китайским династиям (легендарным
но-учетных целей; надписи последнего типа не дошли до нас лишь потому,
что для них использовались в Египте менее долговечные материалы (кожа,
черепки и т. п.). Однако даже при таком допущении древнейшая египетская
письменность все же сильно отличалась по содержанию от древнейшей
шумерской; в первой наряду с не дошедшими до нас хозяйственными записями
были столь же широко представлены надписи
государственно-мемориального и погребально-культового содержания; во второй — надписи этого типа
в древнейшие времена почти не встречались.
134

« историческим), а именно: III тысячелетие до н. э.— мифические,
сказочные императоры Фу Си, Шэнь-нун, Хуан-ди, затем Яо,
Шунь, Юй; 2206—1776 гг.— легендарная «династия» Ся; 1776—
1122 гг.— «династия» Инь (Шан), эпоха формирования
рабовладельческого строя и государственности, к которой относятся
старейшие из открытых памятников китайской письменности; 1122—
249 гг.— династия Чжоу, время, когда были заложены
важнейшие основы древней китайской культуры, в частности
сформировались религиозно-философские системы конфуцианства и даосизма
•и возникли первые памятники литературы — «Книга песен» (Ши-
цзин) и натурфилософская «Книга перемен» (Ицзин); 221—
206 гг.— династия Цинь, при которой весь Китай был объединен
в централизованную империю, а письмо подверглось
государственному упорядочению и систематизации; 206 г. до н. э.— 220 г. н. э.—■
династия Хань — период наибольшей территориальной экспансии
Китая, развития международной торговли, ремесел, изобретения
бумаги и еще большего упорядочения письма.
Китайские предания, а также иероглифический словарь «Шо-
вэнь Цзецзы» («Объяснение знаков и анализ их производных»),
составленный во II в. н. э. ученым Сюй Шэнем, приписывают
изобретение письма мифическим правителям III тысячелетия до н. э.
Так, император Фу Си считается изобретателем системы
магических триграмм «ба гуа», описанной в «Ицзин» . Триграммы эти
представляли собой восемь комбинаций из трех горизонтальных
черточек, цельных или разделенных по середине (рис. 26), и
применялись для гадания; каждая из триграмм, а также каждая из
производных от них гексаграмм «люшисы гуа» (64 комбинации
по две триграммы), имела особое название и соответствующие ему
значения. Другому мифическому правителю Шэнь-нуну
приписывается изобретение системы шнуров с узлами, подобных
перуанским кипу и тоже служивших для мнемонических и счетных целей.
Цан Цзе и Цзюй Сун — советники третьего мифического
правителя Хуан-ди49 — считаются изобретателями древнейших
иероглифов «гу-вэнь», что значит «древние письмена»; за это изобретение
Цан Цзе назван даже «богом письменности». Таким образом,
возникновению письма предшествовал в Китае, согласно преданиям,
период применения «предметных» способов закрепления и
передачи сообщений.
Старейшие дошедшие до нас китайские надписи относятся к
последним трем-четырем векам периода Инь, т. е. ко времени
49 Согласно другой версии, Цан Цзе был не советником Хуан-ди, а императором.

25. Древний Китай
Перекрещивающаяся штриховка — государство
Инь (Шан) до XII в. до н. э., наклонная
штриховка — древнекитайские государства
в XII—VI вв. до н. э.
китайской бронзы, формирования рабовладельческого строя и
государственности. Подавляющее большинство этих надписей
найдено в провинции Хэнань и выполнено на костях и черепашьих
щитах. Почти все они (подобно триграммам и гексаграммам)
служили для гадания. Для этого кость с начертанным на ней
вопросом подвергалась действию огня; ответ на вопрос давался в
зависимости от места и формы трещины от огня, пересекавшей
надпись 50.
Упоминания о черепашьих щитах и костях с загадочными
знаками встречаются еще в последние века до н. э. Однако, к тому
времени форма иероглифов настолько изменилась, что иньские
надписи стали непонятны даже для хорошо грамотных китайцев.
Поэтому начертанные на костях иероглифы понимались как
таинственные узоры, а найденные кости или уничтожались, или же —
в более позднее время — превращались в порошок и
использовались под названием «костей дракона» для изготовления лекарств.
Лишь ок. 1900 г. ученый Ван Го-вэй сделал первую научную по-
50 В. А. Р у б и н. К 50-летию изучения иньских надписей в Китае.— «Вестн. древ,
истории», 1954, № 2.
136

26. Древнекитайские магические триграммы ба-гуа
пытку изучения в дешифровки иньских надписей. К началу 50-х
годов нашего столетия, по данным другого историка Ху Хоу-сюаня,
обнаружено более 160 тыс. этих надписей, содержащих в сумме
более 1,5 млн. иероглифов (в среднем по 10 иероглифов в
надписи) 51; это свидетельствует о широком развитии письменности в
иньском Китае. Разных иероглифов в иньских надписях (рис. 27)
встречается более 2,5 тыс. Большинство надписей дешифровано.
Письмо на костях и черепашьих щитах иньской эпохи
отличалось от более позднего в четырех отношениях: 1) в письме этом
еще преобладали простейшие семантические логограммы
изобразительной и условно-символической формы, (получившие в «Шо-
вэнь цзецзы» название «элементов» — «вэнь»52; однако наряду
с «элементами» были уже представлены и более сложные
семантические логограммы, образованные путем видоизменения или
сочетания древнейших «элементов», а также фонетические
логограммы 53; 2) очень редко встречались в иньском письме смысловые
определители («ключевые знаки» — см. раздел 13 и сноску 71);
51 Там же.
52 О классификации древнекитайских иероглифов в «Шовэнь цзецзы» — см.
раздел 15 настоящей главы.
*3 «В истории китайского письма,— указывает И. М. Ошанин,— не было
периода, в течение которого писали бы одними элементами. По-видимому,
элементы сосуществовали с рисуночным письмом на ранней стадии развития и со
сложными (из элементов) иероглифами... на более поздних ступенях»
(И. М. О ш а н и н. Китайский язык. БСЭ, 2 изд., т. 21. М., 1953, стр. 320—321).
137

3) общее количество знаков было меньшим (около 2,5 тыс.), чем в
поздние эпохи; 4) форма иньских знаков еще сохраняла
изобразительный, картинный характер 54.
Несмотря на эти существенные отличия от более поздней
иероглифики, иньское письмо предстает как развитая логографи-
ческая система, наиболее последовательно из всех древних систем
письма осуществлявшая основной принцип логографии, согласно
которому каждый знак обозначает слово. Столь последовательное
применение логографического принципа было обусловлено
особенностями древнекитайского языка: однослагавьш 'составом и
грамматической неизменяемостью слов; особенности эти очень
облегчали выделение слов из речи и обозначение их одними только
логограммами (семантическими и фонетическими).
Последовательно логографический характер древнейших
китайских надписей послужил для сторонников теории моногенезиса
дополнительным основанием для гипотез о возникновении
китайского письма в конце III — в начале II тысячелетия до н. э. под
шумеро-аккадским влиянием 55. Однако такой вывод
опровергается полным отсутствием данных о связях иньского и доиньского
Китая с Передней Азией. Не согласуется этот вывод и с
принципиально разным характером шумеро-аккадского и китайского
письма иньской эпохи: шумеро-аккадское письмо в конце III — в
начале II тысячелетия до н. э. стало уже в основном слоговым и
утеряло изобразительную форму, превратившись в условные
комбинации клинообразных черточек; китайские иероглифы иньской эпохи
были чисто логографическими по типу и
изобразительно-линейными по графике. Про?иворечит указанный вывод и фактам,
свидетельствующим о существовании дологографической стадии
китайского письма.
«Иероглифическое письмо китайцев,— пишет И. М. Ошанин,—
самобытно. В 15 в. до н. э. иньские племена имели уже развитую
систему иероглифического письма, что указывает на
предшествующий длительный период развития». И далее: «Некоторые надписи
на ритуальной бронзе XV—VIII вв. до н. э. позволяют
предположить, что иероглифика, как и у других народов, развивалась из
комплексного рисуночного письма» 56. В развернутой форме
гипотеза о пиктографической стадии китайского письма дана в
диссертационной работе И. М. Ошанина. И. М. Ошанин выдвигает
м В. А. Р у б и н. Указ. соч.
55 J. Ball. Chinese and Sumerian. Oxford. 1913 I. Gelb. A Study of Writing.
Chicago, 1952; Д. Дирингер. Алфавит, стр. 127—132.
56 И. М. О ш а н и н. Китайский язык, БСЭ, изд. 2, т. 21, М., 1953, стр. 320.

27. Китайская надпись периода династии Инь
(середина II тысячелетия)
Значение иероглифов— 1 —пи (имя); 2 — восемь; 3 — тигр; 4 —
позволить; 5 — пи (имя); 6—взять; 7 — олень; 8 — восемнадцать;
9—восемь; 10 — лошадь; 11 — один; 12 — кабан; 13 — тридцать;
14 — и (союз); 15 — два; значение надписи: «Пи восемь тигров
позволено взять, восемнадцать и восемь оленей, одну лошадь,
тридцать и два кабана» (по М. Коэну)
в обоснование этой гипотезы две группы аргументов: анализ
надписей на китайской ритуальной бронзе XV—VIII вв. до н. э. и
анализ композиции некоторых иероглифов 57.
F7 И. М. Ошанин. Происхождение, развитие и структура китайского
иероглифического письма. Диссертация. М., 1943, стр. 42—45 (хранится в
Государственной библиотеке имени В. И. Ленина).
139

При изучении древнейших памятников китайского письма
наибольшее внимание уделялось надписям на черепашьих щитах и
костях. Менее изученной оставалась другая группа древних
памятников — надписи на ритуальных бронзовых сосудах и
треножниках; это объясняется сравнительной малочисленностью этих
памятников, а также тем, что большинство из них относится к более
поздней эпохе Чжоу (1122—249 гг. до н. э.). Между тем надписи
на предметах культа наиболее консервативны; в них подолгу пе~
режиточно сохраняются древнейшие виды и формы письма. Так,
в Египте иероглифическое письмо использовалось для культовых
целей даже тогда, когда во всех других областях оно было
вытеснено иератическим и демотическим письмом; так, в католических
богослужебных книгах по (настоящее время применяется
средневековое латинское письмо, а в православных — церковнославянское
письмо.
В полной мере относится это и к китайской письменности.
Несмотря на то что надписи на ритуальной бронзе моложе, чем
надписи на костях и черепашьих щитах, в них наряду с
иероглифическими текстами широко представлены сюжетные синтетические
рисунки повествовательного характера (чаще всего сцены
жертвоприношения). Рисунки эти (рис. 28) в отличие от памятников
китайского изобразительного искусства выполнены чрезвычайно
схематично и явно предназначались не для художественных, а для
мемориально-коммуникативных целей; о том же свидетельствует
сочетание рисунков с вкомпонованными в них иероглифами,
передающими, как правило, имена жертвователей58. Не могут быть
поняты элементы этих рисунков и как изобразительные иероглифы
(хотя многие почти совпадают по форме с такими иероглифами);
это подтверждается тем, что при попытках прочтения надписей на
бронзе по тем принципам, по которым читается китайское
иероглифическое письмо, осмысленного связного текста получить не
удается.
Таким образом, эти рисунки могут быть поняты и дешифрованы
лишь как мемориальные пиктограммы со включенными в них
первоначальными элементами логографии.
Вывод, что китайская логографическая письменность
развилась из пиктограмм, пережиточно сохранившихся на древних
ритуальных сосудах, подтверждается также анализом современных
58 «Едва ли не большинство надписей рисуночного письма на ритуальных
сосудах Чжоу служили памяткой лицу, совершавшему жертвоприношения»
(И. М. Ошанин. Происхождение, развитие и структура китайского
иероглифического письма, стр. 47).

28. Пиктографические изображения на китайских ритуальных
бронзовых сосудах эпохи Инь и Чжоу
иероглифов. Многие из них представляют собой сравнительно
сложные рисунки, вероятно, служившие ранее элементами
пиктограмм. К числу их относятся, например, иероглифы: "парк3 (поле
с деревьями), "очаг3 (очаг с дровами и с изображением двух рук,
несущих огонь), "наблюдать3 (человек, смотрящий в сосуд). О
возникновении китайской иероглифики из пиктографии
свидетельствует также древнейшая форма иероглифа, служившего для
передачи слова «вэнь». Иероглиф этот первоначально имел форму
человека с татуировкой на груди и применялся в значении "узор3,
"орнамент3; лишь позже он утерял изобразительную форму и
приобрел новое значение "письменный знак3, "элемент письма3.
141

Из сказанного следует, что начало формирования китайского
логографического письма надлежит относить к доиньскому периоду,
вероятней всего к началу второго тысячелетия; этому,
по-видимому, предшествовал еще более ранний период китайской
пиктографии. Из пиктографического письма и возникли иньские
изобразительные логограммы. Отдельные наиболее часто повторяющиеся
графические элементы пиктограмм сперва стабилизировались по
значению и форме, а затем получили применение в качестве знаков
слов — логограмм. Переход к логографическому письму был
обусловлен формированием в иньскую эпоху рабовладельческой
государственности и культуры.
В отличие от древнекитайской пиктографии, пережиточно
сохранившейся на ритуальной бронзе, система триграмм и
гексаграмм, а тем более система шнуров с узлами, к основной линии
развития китайской письменности прямого отношения почти не
имела и оказала на нее значительно меньшее влияние 59. Это
подтверждается совершенно отличным от изобразительных иньских
иероглифов чисто условным, геометрическим характером
триграмм и гексаграмм, а также специальным их назначением и
применением.
11
Как же развивались логографические способы
передачи речи у разных народов?
Как отмечалось, один из недостатков первоначального
логографического письма — трудность передачи при помощи логограмм
слов абстрактного значения 'и собственных (имен.
Для передачи слов конкретного значения
(например, 'дом3, "человек3, "звезда3, "вода3) во всех логографических
системах первоначально служили реалистические или
схематические изображения тех предметов или явлений, которые
обозначались данными словами. Так, в египетском иероглифическом
письме слово "гора3 передавалось изображением двух гор, между
которыми пролегает долина; "округ3, "область3 — прямоугольником
пахотной земли, разделенной оросительными каналами на равные
участки; "солнце3 — кружком с точкой; "вода3 — зигзагообоазны-
ьу Система триграмм, возможно, обусловила лишь «трехэтажную» архитектонику
многих китайских иероглифов, а также построение иероглифов, служивших
для обозначения стихий (например, иероглифы свода\ согоньэ), отношений,
родства и т. п.

пг
^1
«uw
ш
Ийр
\л
сова
коршун
лев
бык
заяц
*
1
§я^
-м%
\
i
мужчина
женщина
рука
кисть руки
палец
нога
"^1
©
п
1*
о
1^
рот j
город
дом 1
гора
вода
лист
тростника
фитиль
корзина
29. Египетские изобразительные (первые две колонки) и изобразительно-
схематические (третья колонка) семантические логограммы, служившие для
передачи слов конкретного значения
ми или волнистыми линиями и т. п. (см. рис. 29). Согласно
большинству египтологов, эти картинные знаки появились в Египте
еще в период племенного строя; так, крупнейший немецкий
египтолог К. Зете 60 относит возникновение этих знаков к концу
архаического периода, а У. М. Питри Флиндерс 61 находит их
прообразы в марках древнеегипетских горшечников.
Аналогичным способом передавались слова конкретного
значения в древнейшем шумерском письме, например, знаки сглаз\
слесэ, cropaD, слукэ и т. д. (рис. 30); в китайском, например,
иероглифы ссолнце>, слунаэ, "человек3, сдитяэ, сротэ„ 'лошадь3 (рис. 32).
и в критском иероглифическом письме (рис. 31); интересно
использование в раннем шумерском письме штриховки для
уточнения значения изобразительных логограмм (рис. 30, внизу).
60 К. S e t h e. Vom Bilde zum Buchstabe. Leipzig, 1939.
61 W. M. F. Petri. The Formation of the Alphabet. London, 1912.
1

глаз
лес
#
♦
факел
хлеб
/V4
у% ^ ГОрЫ
стрела
-Ь>-
лук
сГ
лодка
ш
арфа
человек
Ik Ik
а б
^Г ^
V F
д е
ж
30. Шумерские изобразительные логограммы
Сверху — изобразительные логограммы для передачи слов
конкретного значения. Ниже — прием дополнительной штриховки в древне-
шумерском письме, служивший для уточнения или изменения
значения изобразительных логограмм (а — стоять; б — основа,
пьедестал; в — птица; г — яйцо; д — клин, гвоздь; е — соединять;
ж — рот: з — живот; и — монумент)

Б
(I
т*<&
X
человек
глаз
скрещенные
руки
топор
дверь
плуг
лира
дъоинои
топор
ваза
дворец
А
а
■si /*"
сито
$ $
d (
iA M
корабль
бык
коза
собякв
пчела
колос
дерево
утренняя
звезда
луна
гора
31. Критские изобразительные лотограммы класса А и Б
(по А. Эвансу)
10 В. А. Истрин

Для логографической передачи слов
абстрактного значения, в частности глаголов и прилагательных,
были выработаны особые приемы.
В древнеегипетском письме чаще всего использовались для
этой цели изображения образно-символического
характера (рис. 33). Как отмечал еще Ж. Ф. Шампольон62
для этого применялись четыре основных способа. Способ
синекдохи, т. е. изображение части, вместо целого; так, слова 'воин3,
'сражение3, 'сражаться3 передавались изображением двух рук, из
которых одна держит щит, а другая — копье. Способ метонимии, т. е.
изображение причины вместо следствия, инструмента вместо
изделия, органа человеческого тела вместо функции этого органа; так,
слово сденьэ передавалось иероглифом, изображавшим солнечный
диск, глагол 'писать3 — изображением письменного прибора,
глагол 'ходить3 — изображением двух шагающих ног, глагол 'ви-„
деть3 — изображением двух глаз. Способ метафоры, т. е.
изображение предмета или явления, с которыми ассоциировано
передаваемое слово; так, слова 'алчность3, 'жадность3 передавались
изображением крокодила, слова 'прохлада3, 'прохладный3 —
изображением сосуда с вытекающей из него водой. «Энигматический»
(загадочный) способ, при котором связь между словом и
изображением была загадочной для непосвященного и основывалась на
каком-либо предании или поверье. Так, согласно египетскому
писателю Гораполлону (IV в.), слово 'справедливость3 передавалось
изображением страусова пера, так как все перья в крыльях
страуса считались одинаковыми по величине; слово 'год3 —
изображением пальмовой ветви, потому что египтяне думали, будто пальма
дает ровно 12 ветвей в год; слово 'сила3 — изображением головы
льва; слово 'царь3 — изображением пчелы, потому что пчелы
имеют царицу63.
Широкое применение в египетском письме
образно-символических изображений было яе случайным; оно обусловлено абразно-
оимволичеоким характером самого египетского языка. «Основной
чертой египетского языка,— отмечает вслед за А. Гардинером
В. И. Авдиев,— является его .конкретность, образность, черта,
которая с одинаковой силой отразилась как в египетском языке, так
и в египетской иероглифике и в египетском искусстве. В египет-
62 J. F. С h a m р о 11 i о п. Precis du sisteme hieroglyphique des anciens egyptiens.
Paris, 1828, p. 338.
63 Многие толкования египетских иероглифов, принадлежащие Гераполлону,
считаются сейчас очень сомнительными.

Древнее
письмо
I (Инь)
о
к
'А
Ж
^
К
\®

Позднейшее
письмо
в
\к
л
*
*
Я§
^
шл

Название
жи
шань
хо
му
цюань
ма
юй
Значение
солнце
гора
огонв
дерево
собака
лошадь
рыба
Древнее
письмо
(Инь)
h
У
<ш>
Л
V
*
л
Поздней
шее
письмо
Л
а
В
-^ 1 if»
т
ф
4

Название
жэнь
коу
му
шан
СЯ
чжун
шэн
Значение
человек
рот
глаз
наверху
внизу
средний
расти
32. Китайские изобразительные и символические (последние четыре)
логограммы
ском языке встречается чрезвычайно мало отвлеченных понятий,
которые в большинстве случаев заменяются образными словами,
обозначающими предметы видимого мира и действия, с ними
связанные. Так, например, вместо 'щедрость', древние египтяне
говорили 'протягивание руки3, вместо 'ум3 — 'острота лица3, 'зрения5,
а вместо 'энергичный' — 'выходящий из сердца3» 64.
Образно-символические изображения использовались при лого-
графической передаче слов сложного значения также в письме
майя и в ацтекском письме (см., например, передача понятия
'речь3 в ацтекском трактате о воспитании, рис. 16). Более
ограниченное применение получил прием символических изображений
в шумерском письме; так, знак 'солнце3 одновременно
использовался для обозначения слов 'свет3, 'день3, 'белизна3; знак
'звезда3— для передачи слов 'небо3 и 'бог3; знак 'саранча3—для слов
'не3, 'нет3. Еще реже — главным образом для обозначения чисел
и различных пространственных отношений (например, 'верх3,
чниз3, 'середина3 и т. п.) — использовались условно-символические
иероглифы в китайском письме (рис. 32). Близки были к ним по
символическому характеру, но занимали в китайском письме еще
64 В. И. А в д и е в. Египетский язык.— «Литературная энциклопедия», т. IV. М.,
1930, стр. 62; см. также A. Gardiner. Egyptian Grammaire, 1 ed.
London, 1927, p. 2.
Ю* -j 47

г*г
1 • • в
т
г*4
ft
старый
Г
сражение
Египет, стр
ночь, мрак
месяц
5
прохладный
1
властвовать бить
ана
Ь^Щ смерть
ПНВМ парус, ветер
\1 ij царь Нижнего
»Л^ Египта
^^Л сила
>Р i» я? \
грести шагать плакать
X 6 л\
летать есть, идти
говорить
33. Египетские образно-символические детерминативы и
логограммы, служившие для передачи слов общего и
абстрактного значения (вверху), в том числе для
прилагательных и глаголов (внизу)
меньшее место изобразительные иероглифы, получавшие новое
значение в результате изменения положения или формы
первоначального знака (например, иероглиф 'человек3 при некотором его
видоизменении обозначал стело\ струпэ).
Гораздо большее развитие в шумерском и китайском письме
(в отличие от египетского) получил другой прием передачи слов
сложного и абстрактного значения. Слова эти чаще передавались
в шумерском и китайском письме сочетанием, комбина-
148

34. Примеры логографической
передачи слов в шумерском
письме посредством сочетания
простейших логограмм (второй
элемент знака «в» часто
понимается и как метательная
палица)
<нь
а- родить (птида+яйцо)
б- злой (глаз + собака)
в- смотреть (глаз+лук)
цией в одном знаке двух семантических
логограмм, обозначавших слова более простого
значения.
Так, в шумерском письме применялись для этой цели
следующие комбинации логограмм {рис. 34):
Птица + яйцо = рождать
Хлеб + рот = есть
Глаз -4- собака = злой
Звезда + вода = дождь
Бык + гора = дикий бык
Женщина + гора = рабыня
Женщина + платье = госпожа
Одна из двух логограмм, сочетание которых передавало какое-
либо новое, сложное слово, -иногда вписывалась в другую; так, для
передачи глагола «пить3 логограмма «вода3 вписывалась в
логограмму срот\
Прием сочетания в одном знаке двух логограмм, обозначавших
сло'ва простого конкретного значения, для передачи слов
сложного и абстрактного значения широко применялся и в китайском
письме, например (рис. 35, а):
Солнце + луна = свет, блеск
Женщина + ребенок = любить
Ухо + дверь = слушать, подслушивать
Дерево + глаз = смотреть
Человек + дерево = отдыхать
Вода + глаз = плакать, слезы
Рот + птица = петь
Клинок + сердце = терпеть
Иногда такое сочетание иероглифов было еще более сложным;
например, иероглиф Женщина' под иероглифом «крыша5 = «мир3,
«тишина3. Применялись в китайском письме и сочетания в одном
1

1 Старая
форма
\ш
eD
Н
1м
Новая
форма
ш
*
щ
0%
ё%% V
т
Значение
пленник
рвать
светлый
петь
слышать
Толкование
человек в
ограде
рука над
деревом
солнце и
месяц
рот и птица
дверь и ухо
Jj£ дерево Jr^ огонь
3^ лес ^ пламя
i25|r чаща ^5| искры
б
35. Примеры логографической передачи слов в
китайском письме посредством сочетания простейших
логограмм (а) или посредством двухкратного и
трехкратного повторения простейшего иероглифа (б)
знаке нескольких одинаковых иероглифов, например (рис. 35,6):
два иероглифа Дерево' = 'лес3; три иероглифа 'дерево' = 'чаща3;
два иероглифа 'огонь3 = 'пламя'; три иероглифа'огонь3 = "искры";
четыре иероглифа "гром3 = 'мощный удар грома3; два иероглифа
'женщина' = 'склока3, 'ссора3, три иероглифа 'женщина3 =
'разврат3.
Такой отличный от египетского способ передачи слов сложного и
абстрактного значения тоже был обусловлен особенностями
шумерского и китайского языков.

Почти все древнейшие китайские слова 65 и большинство
шумерских слов 66 были однослоговыми. Образование же новых,
более сложных слов происходило в китайском и шумерском языке
главным образом путем сложения первоначальных однослоговых
слов, которые превращались в корневые морфемы нового
сложного слова, В частности, <в китайском языке сложение это
происходило <и частично еще продолжает происходить по 'нескольким
логическим принципам. Наиболее употребительны из них
следующие: I) сложение определяющего слова с определяемым,
например, gong (работа) + геп (человек) = gongren (рабочий), gao
(высокий) + Hand (хлеб) = gaoliand (гаолян); 2) сложение
смысловых пар (синонимов, антонимов и т. д.), например fu (отец) +
+ та (мать = fumu (родители), duo (много) + shao (мало) = duo-
shao (сколько), mao (секира) + dun (щит) = rnaodun
(противоречие) ; 3) сложение слов, обозначающих действие и объект или
действие и результат, например, кап (смотреть) + shu -(книга) = kanshu
(читать), tui (толкнуть) + fan (опрокинуться) = tuifan
(свергнуть), jian (учредить) + И (стоять) = jianli (основать) 67.
Естественно, что аналогичный принцип, принцип сочетания, сложения
простейших знаков был использован в китайском и шумерском
письме и при созданий новых знаков для передачи слов сложного
и абстрактного значения.
Один из уже отмечавшихся недостатков семантических
логограмм — это возможность их полифоничности, т. е. обозначения
одной и той же логограммой нескольких сходных по значению, но
разных по фонетическому составу слов. Кроме того, и
семантические и фонетические логограммы не могут передавать
грамматических изменений слов. Как то, так и другое обстоятельство
нередко вызывало необходимость уточнения семантических логограмм
при помощи так называемых «фонетических дополнений».
В качестве таких фонетических дополнений в одних системах
письма (например, в переднеазиатской клинописи, см. главу V)
использовались слоговые знаки, в других (например, в египетском
письме, см. главу VI) —звуковые знаки. Знаки эти,
приписываемые к логограмме, служили или для уточнения того, какое именно
слово (из двух или нескольких близких по значению) передается
И. М. О ш а н и н. Китайский язык. БСЭ, изд. 2, т. 21, М., 1953, стр. 317.
И. М. Дьяконов. Об языках древней Передней Азии.— «Вопросы
языкознания», 1954, № 5, стр. 48 и 50; О н ж е. К возникновению письма в
Двуречье.— «Труды отдела культуры и искусства Востока», т. III. Л., 1940,
стр. 40.
И. М. О ш а н и н. Китайский язык, стр. 319.

данной логограммой (см. рис. 71), или же для указания на
грамматическую форму слова (см. рис. 64).
Не применялись «фонетические дополнения» только в
китайском письме. Это объяснялось: во-первых, тем, что слово
сравнительно рано начало передаваться в китайском письме сочетанием
фонетической логограммы со смысловым определителем (см.
разделы 12 и 13 настоящей главы), а это обеспечивало прочную связь
такой логограммы со строго определенным словом; во-вторых,
корнеизолирующим строем китайского языка, слабым развитием
в нем грамматических форм слов.
12
Несмотря на применение символических
изображений и комбинаций знаков, полностью устранить трудность
передачи слов абстрактного значения при помощи одних
семантических логограмм — все же не удалось; еще большую трудность
представляла передача при помощи семантических логограмм
собственных имен, так как многие из них, в частности иностранные,
смыслового значения не имели. Этот недостаток был устранен
лишь в результате превращения семантических логограмм в
логограммы фонетические, т. е. в знаки, хотя и обозначающие
целое слово, но непосредственно связанные не с его значением,
а с его звучанием.
Фонетические логограммы обычно возникали путем
использования семантических логограмм, обозначавших слова конкретного
значения, для передачи фонетически сходных с ними слов
абстрактного значения и собственных имен. Поэтому развитию
фонетических логограмм способствовало большое количество в языке
фонетически сходных слов 68, а тем более омонимов.
В свою очередь омонимы и фонетически сходные слова наиболее
часто встречаются в языках с однослоговым составом слов, так как
однослоговой состав дает меньшее число звуковых комбинаций.
В предыдущем разделе отмечалось, что в шумерском языке
однослоговые слова составляли большую часть словарного фонда,
а в древнекитайском — почти весь словарный фонд. Нередко
К числу фонетически сходных слов относятся, в частности, египетские слова с
совпадающей консонантной корневой основой, но с разной огласовкой, а
также китайские слова одинакового фонетического состава, но произносимые в
разных музыкальных тонах.

встречались однослоговые (точнее — одно и двухконсонантные)
слова в египетском 69, а также в ацтекском языке. Это очень
способствовало формированию фонетических логограмм в египетском,
ацтекском, еще более в шумерском и, в особенности, в китайском
письме.
Раннее или позднее возникновение фонетических логограмм
в системах письма разных народов было обусловлено также
различным содержанием первоначальной
письменности этих народов.
Так, древнейшие памятники египетского письма — надписи
фараона Нармера, «царя» Скорпиона и другие — показывают, это
письмо как в основном пиктографическое (рисунки, передающие
целые сообщения и графически почти не расчлененные на слова).
В то же время в этих памятниках уже встречаются не только
семантические логограммы (например, цифровые), но и
фонетические; рано возникли в египетском письме также консонантно-зву-
ковые иероглифы. Такое раннее появление фонетических знаков
было вызвано широким распространением в древнеегипетской
письменности надписей государственно-мемориального и
погребально-культового содержания, в которых встречалось много
собственных имен. Для передачи этих имен приходилось
использовать иероглифы, обозначавшие какие-либо фонетически сходные
наименования предметов (например, изображение остроги для
передачи названия страны, изображение скорпиона для передачи
имени «царя» Скорпиона). Особенно частое использование
фонетически сходных слов для обозначения собственных имен и слов
абстрактного значения наблюдается, начиная с эпохи «Древнего
царства»; так, глагол 'быть3 (по-египетски h-p-r) передавался
изображением жука-скарабея (по-египетски тоже h-p-r);
прилагательное 'большой3 (по-египетски w-r)—изображением ласточки
(по-египетски тоже w-r).
В связи с отличным от египетского, почти исключительно
хозяйственно-учетным содержанием древнейших шумерских
надписей собственные имена встречались в них значительно реже.
Поэтому и фонетические логограммы появились в шумерском письме
позже, чем в египетском. Согласно Ж. Феврие70, применение фоне-
тической логограммы, основанной на омонимии, впервые
засвидетельствовано в одной из надписей периода Джемдет Наср (начало
69 М. А. Коростовцев (Египетская филология. М., 1963, стр. 116) вслед за
Г. Граповым насчитывает в египетском языке 60 односогласных и 380 двух-
согласных корней из общего количества 3200 корней слов.
70 J. Fevrier. Op. cit, p. 108.

Ill тысячелетия до н. э.). В надписи этой слово 'жизнь'
(по-шумерски ti) обозначено знаком 'стрелы3 (по-шумерски тоже ti).
Последующее же, все более широкое применение фонетических
логограмм, а затем и слоговых знаков, было вызвано
изменением и расширением содержания шумерской письменности (см.
главу V).
Часто 'встречались собственные имена .в исторических
рукописях, в военных и хозяйственных сообщениях ацтеков (названия
местностей, имена царей, военных вождей и т. п.), а также в
китайских иньских надписях гадательного (имена гадающих) и ри-
туально-жертвенного (имена жертвующих) содержания. Это
обусловило почти столь же раннее, как в Египте, применение
фонетических знаков в ацтекском и китайском письме.
При этом преобладание в ацтекском письме (так же как в
египетском) многослоговых слов, редко имевших омонимы, вынудило
ацтеков к широкому использованию (наряду с фонетическими
логограммами в их чистом виде, т. е. со знаками целых слов) « р е-
бусного» способа передачи собственных имен.
Согласно этому способу собственное имя делилось ка
произвольные, случайные части с подбором для каждой из них фонетически
сходного слова и с обозначением каждого такого слова особой
логограммой (см. рис. 18, в).
«Ребусный» способ (передачи собственных имен (иногда
называют «слоговым». Название это не правильно, во-первых, потому,
что используемые при этом способе изобразительные знаки
обозначали не всегда однослошвые, а иногда и двух-трехслоговые
слова; во-вторых, потому, что знаки эти вследствие их редкого,
несистематического использования продолжали осознаваться как
знаки слов. Неправильно отождествлять «ребусный» способ
письма и с разобранным ниже (см. раздел 14) китайским морфемогра-
фическим способом передачи многослоговых слов, так как при
«ребусном» способе многослоговое слово (чаще всего собственное
имя) делилось не на морфемы, а на произвольные части, лишь
случайно фонетически совпадающие с какими-либо короткими
словами.
Как показано в главе VI, аналогичный «ребусный» способ
получил применение также в Блинте. Наоборот, почти полностью одно-
слоговой характер древнекитайской лексики в сочетании с
большим количеством слов одинакового фонетического состава
(различавшихся лишь музыкальными тонами) позволил китайцам при
передаче слов абстрактного значения обойтись одними
фонетическими логограммами в их чистом виде.

Фонетическая
логограмма
лошадь(та)
■к
Ключевой
знак „
^женщина
ш
Сложный
иероглиф
мать^та)
Передача современного
произношения слова
„мать"(тата)
36. Семантически-фонетическая передача слова «мать» в древнем
однослоговом (та) и современном многослоговом (mama) китайском
языке
Использование фонетических логограмм в китайском письме
непрерывно расширялось. В настоящее время в основе
большинства китайских иероглифов лежат фонетические логограммы. Так,
древнекитайский иероглиф 'стрела' (shi) был использован для
обозначения глагола 'знать' (shi); семантическая логограмма
'делить3 (fen) стала применяться для обозначения сходно звучащ'их
слов 'гнев', 'путаница', 'таз'; семантическая логограмма
'лошадь' (та) — для сходно звучащих слов 'ругаться' и 'мать3
(рис. 36). Наряду с использованием 'иероглифов для передачи
сходно звучащих, но этимологически не связанных друг с другом слов,
некоторые фонетические логограммы возникали в китайском
письме и иным путем — в результате появления новых значений слова,
обозначенного данным иероглифом; так, иероглиф 'твердый' (gang)
начал применяться также и для обозначения нового слова 'сталь',
образованного сложением слов 'твердый' и 'металл'. Фонетические
логограммы такого происхождения иногда называются «фоноидео-
граммами».
13
Применение фонетических логограмм облегчило
обозначение слов абстрактного значения, а также собственных имен в
логографическом письме. Однако поскольку фонетические
логограммы возникали на основе полной или частичной омонимии,
поскольку они почти всегда были полисемантичные почти всегда
могли служить для передачи нескольких сходных по их звучанию слов.
Для уточнения значения таких фонетических логограмм к ним
начали присоединять так называемые «смысловые
определители» («детерминативы», «ключевые знаки»), т. е.
1

семантические знаки, указывающие смысловую категорию, к
которой относится слово, обозначенное фонетической логограммой.
Наибольшее развитие такой комбинированный
фонетически-семантический способ обозначения слов получил также в китайском
письме (см. рис. 36). Так, фонетическая логограмма fen без
всякого смыслового определителя обозначает в этом письме слово сде-
лить'; та же логограмма со смысловым определителем ссердце>
обозначает свозмущение\ 'гнев'; с определителем 'нити' —
'путаницу3; с определителем ссосудэ — стаз\ Аналогично фонетическая
логограмма gang с определителем сножэ — обозначает "твердый3,
а с определителем 'металл' — 'сталь' 71.
Широко -применялись детерминативы такж[е в иереднеазиатском
и, в особенности, в египетском письме. Однако здесь они
использовались главным образом для уточнения значения не фонетических
логограмм, а слов, написанных слоговыми (Передняя Азия) или
консонантно-звуковыми (Египет) знаками; поэтому особенности
использования детерминативов в переднеазиатском письме
рассматриваются в главе V, а в египетском письме — в главе VI.
Особа следует отметить, что как только семантическая
логограмма превращалась в смысловой определитель, так сразу же
(в этом новом ее качестве) она переставала быть логограммой
(в точном смысле этого термина). Из самостоятельного знака
слова она превращалась во вспомогательный непроизносимый знак,
служивший лишь для уточнения значения фонетической
логограммы путем указания семантической категории, к которой должно
относиться слово, передаваемое этой фонетической логограммой.
14
В предыдущих разделах разобраны приемы, при
помощи которых обеспечивалась передача в логографическом
письме слов абстрактного значения и собственных имен. Труднее
поддавался устранению и даже ослаблению другой важнейший
недостаток л ото графических систем—их многознаковость.
В большинстве древнейших систем лисьма (в египетской, перед-
неазиатских и др.) сокращение количества разных знаков дости-
71 Согласно Б. Карлгрену (В. К а г 1 g г е п. Grammata Serica. Stokcholm, 1940).
обозначение слов сочетанием фонетической логограммы с семантическим
детерминативом впервые появляется в надписях Чжоу (1122—246 гг. до н. э.);
согласно И. М. Ошанину, такие сочетания встречаются уже в иньских
надписях.

галось за счет развития слоговых или консонантно-звуковых
знаков; знаки эти постепенно вытесняли логограммы, которые
сохраняли применение преимущественно в качестве детерминативов.
Но наряду с этим существовал и другой путь сокращения
количества разных знаков; путь этот состоял в превращении логограмм
в морфемограммы, т. е. в знаки отдельных морфем,
количество которых всегда меньше количества разных слов.
Такой путь прошло до конца лишь китайское письмо; это было
обусловлено особенностями исторического развития китайского
языка. Как отмечалось, древнекитайский язык состоял в основном
из однослоговых слов; однако по мере развития китайского языка,
путем сложения этих однослоговых слов образовались более
сложные двухслоговые, а затем даже трех- и четырехслоговые слова.
В результате китайские иероглифы, обозначавшие первоначально
однослоговые слова, впоследствии начали обозначать
соответствующие этим словам корневые морфемы, входившие в состав
многослоговых слов. Количество таких однослоговых морфем во
много раз меньше количества образуемых ими слов. Так, в
современном пекинском диалекте насчитывается всего около 420 слогов2
различных по звуковому составу; если даже учитывать, что
многие из них разнятся по музыкальным тонам, то количество
фонетически различных слогов в пекинском диалекте составляет лишь
около полутора тысяч. Ненамного превышает эту цифру (за счет
омонимов) и количество однослоговых морфем китайского языка.
Количество же разных слов в языке измеряется многими десятками
тысяч.
В еще большей степени было сокращено количество основных
знаков (морфемограмм), из которых строятся современные
сложные китайские иероглифы, в результате последовательного
применения описанного выше (см. раздел 13 главы III)
комбинированного фонетически-семантического обозначения морфем. Иероглиф,
обозначающий морфему, обычно представляет собой сочетание
двух элементов: 1) фонетической морфемограммы, обозначающей
несколько сходно звучащих морфем, и 2) смыслового
определителя («ключевого знака»), уточняющего, к какой именно из этих
сходно звучащих морфем относится данная фонетическая морфе-
мограмма (рис. 36).
Так строятся сейчас более 90% китайских иероглифов. И лишь
меньше 10% иероглифов представляют собой чисто семантические
знаки или их сочетания.
В результате для передачи основного словарного состава
современного китайского языка оказалось достаточно шести-восьми

тысяч сложных иероглифов. В свою очередь в основе этих
иероглифов лежит всего около тысячи фонетических морфемограмм72 и
около 250 смысловых определителей («ключевых знаков»).
Таким образом, сокращение количества разных знаков
достигнуто в китайском письме лишь в результате превращения его из
лО'Шграфического в мо-рфемографическое при последовательном
применении комбинированного фонетически-семантического
способа обозначения морфем.
На основе -китайской иеро-глифики возникли 'системы
письма соседних с китайцами народов: на востоке —
корейское и японское (см. главу V); на юге — вьетнамское письмо
(см. ту же главу), а также системы письма некоторых малых
тибето-бирманских народностей Китая (ло-ло, мяо-цзы и др.); на
севере и северо-западе — письмо народа, близкого к монголам,—
киданей (создано в начале X в. н. э. и частично дешифровано),
письмо завоевавшего киданей тунгусо-маньчжурского народа
чжурчжэней (создано в начале XI в. и частично дешифровано),
письмо .когда-то очень могущественного, но затем (XIII >в.)
уничтоженного монголами тибето-бирманского народа тангутов
(создано в начале XI ©., дешифровано В. Невским). Оказала влияние
китайская иероглифика также на монгольское и маньчжурское
письмо (см. главу VII).
ts
Государственное закрепление
основных принципов китайского письма, а также
систематизация иероглифов, начались еще в эпоху Чжоу
(I тысячелетие до н. э.), но были завершены лишь в годы
объединения Китая в централизованное государство при циньской
(221—206 гг. до н. э.) и ханьской ('206 г. до н. э.— 220 г. н. э.)
династиях.
До объединения Китая первым императором циньской
династии Цинь Ши-хуанди китайские иероглифы имели различную
в разных местностях Китая форму. После объединения Китая
возникла необходимость в унификации письма. Цинь Ши-хуанди
выдвинул даже лозунг «все повозки — одной ширины хода, все
иероглифы— одного начертания». Во исполнение этого императорский
Примерно при полутора-двух тысячах корневых морфем литературного
китайского языка.

советник Ли Сы разработал новое, общеобязательное начертание
иероглифов «сяо-чжуань» (-см. раздел 17) и 'составил первый
официальный каталог иероглифов «Сань-чжан».
Следующий, наиболее капитальный каталог иероглифов, уже
упоминавшийся «Шовэнь цзецзы», был составлен в годы
очередного объединения Китая при ханьской династии. В'се иероглифы
разделены в этом каталоге на шесть категорий: 1)
«изобразительные» — семантические логограммы, изобразительная.форма которых
соответствовала их значению; 2) «указательные»—семантические
логограммы условно-символического характера; 3)
«видоизмененные»— семантические логограммы, полученные путем изменения
положения или формы знака; 4) «составные» — семантические
логограммы, получаемые путем сочетания двух или нескольких
основных семантических логограмм (например, рот + птица =
= петь); 5) «заимствованные» — иероглифы, получившие новое
значение, в том числе семантические логограммы,
превратившиеся в фонетические; 6) «фонетические» — получаемые путем
сочетания фонетической логограммы с «ключевым знаком». Из
10,5 тыс. иероглифов, вошедших в «Шовэнь цзецзы», около 73%
относилось к шестой категории, около 8 % — к пятой и около 11 % —
к четвертой; на долю же первой, второй и третьей категорий
приходилось в сумме лишь около 9% иероглифов. Классификация
«Шовэнь цзецзы» не потеряла своего значения и по настоящее
время.
Применительно к предлагаемой общей типологии письма
наиболее правильно деление китайских иероглифов на четыре категории.
1. Чисто семантические логограммы:
а) простейшие, т. е. состоящие из одного элемента;
б) составные, образуемые сочетанием двух или нескольких
простейших семантических элементов;
2. Фонетически-семантические логограммы,
образуемые сочетанием фонетической логограммы с семантическим
детерминативом («ключевым знаком»):
а) возникшие путем использования одного иероглифа для
обозначения нескольких сходно звучащих, но
этимологически не связанных друг с другом слов;
б) возникшие в результате появления у слова,
передаваемого данным иероглифом, новых этимологически
родственных значений ((см. стр. 155).
Развитие китайского письма до недавнего времени в основном
происходило в четырех направлениях. Во-первых, общее
количество разных иероглифов 'все более увеличивалось в результате соз-

дания новых сложных иероглифов для передачи новых слов; так,
в иньских надписях насчитывается около 2,5 тысяч иероглифов,
в словаре «Сань-чжан» (конец III в. до н. э.) —3,3 тыс., в
«Шовэнь цзецзы» (И .в. н. э.) — 10,5 тыс., а в словаре эпохи
маньчжурской династии «Канси Цзыдянь» (начало XVIII в.)—около
49 тыс. Особенно много новых иероглифов создавалось в годы
расцвета 'китайской классической литературы — при династиях
Тан (618—906 -гг. н. э.) и Сун (960—1279 п\ н. э.). Для
ограничения роста количества иероглифов потребовалось даже
государственное вмешательство; так император маньчжурской династии
Каной (конец XVII — начало XVIII в.) объявил изобретение
новых иероглифов государственным преступлением, каравлшмея
смертной казнью. Во-вторых, непрерывно 'возрастал удельный вес
фонетических логограмм (морфемограмм) за счет семантических;
так, если в иньских надписях резко преобладали 'семантические
логограммы, то уже в ханьскую эпоху (словарь «Шовэнь цзецзы»)
их удельный вес, по подсчетам И. М. Ошанина 73, снизился
примерно до 20%, а к настоящему времени — до 10%. В-третьих,
происходила постепенная систематизация иероглифов в результате все
более последовательного применения детерминативов («ключевых
знаков»), количество которых сокращалось (с 540 в «Шовэнь
цзецзы» примерно до 250 в настоящее время, в том числе — для
классификационных целей — в словарях — 214). В-четвертых,
иероглифы нее более теряли евою изобразительную форму; одновременно
возникали многочисленные, каллиграфические, но подчас очень
вычурные почерки (см. раздел 17).
В китайских словарях иероглифы обычно делятся на группы по
214 «ключевым знакам», а в пределах каждой группы — по
количеству штрихов, из которых состоит иероглиф. Наряду с этим в
некоторых словарях применяется фонетическая (транскрипционная)
и графически-цифровая системы расположения иероглифов.
Образец китайской надписи с анализом знаков — см. рис. 37.
16
Достигнутое в китайском письме некоторое
сокращение количества разных иероглифов и их составных элементов
(в результате превращения их в морфемограммы) все же не
73 И. М. Ошанин. Происхождение, развитие и структура китайского
иероглифического письма, стр. 80.

,,Прямое сердце не боится лжи4'
Шрезнее
начертание
(Шв. до н.э.)
1 ¥
Рч
ж
Г*
\~Ъ_

Современное НЭ'
чертание
лС
I
К
•|&
»

Современное
чтение
xin1
zheng4
bu4
ра4
xie^
Значение
сердце
прямой,

правильный
не
бояться
неправил
ный,
ложный,

превратный
Структура знака
Логограмма: рисунок сердца
Логограмма: сочетание знаков с описательным
значением:,,остановиться(.i£ первоначально
рисунок следа) на границе, на правильной линии
(—>
Отсюда:,,прямой, правильный" |
Фонетический знак ,,бу"-отрицание
Фонетический знак с ключом-детерминативом: 1
ключ гО ,,сердце" дает круг значений (чувства),]
фонетическая часть'в „белый" (древнее чтение)
„бак"-рисунок «восходящего солнца") дает
произношение
Фонетический знак, первоначально-логограмма
города „Се" в пров, Шандунь (ключ JJ „город"-*-
фонетическая часть Я ) |
37. Образец китайской иероглифической надписи с транскрипцией, переводом
и с анализом типа и происхождения знаков (заимствовано с изменением
терминологии из статьи И. Дьяконова, В. Истрина и Р. Кинжалова «Письмо» —
БСЭ, изд. 2)
устранило 'основного недостатка этого письма — его мносгознако-
вости и сложности. Так, для понимания даже самых простых
текстов необходимо знание не менее двух тысяч, а в более сложных
современных текстах применяется до восьми тысяч иероглифов.
Поэтому обучение чтению и письму, в особенности чтению
классической литературы, требует много времени. Это затрудняет
распространение грамотности в народе.
Чем же объясняется сохранение в Китае лого-
графического письма или, точнее, его морфем о-
графической разновидности?
В значительной мере это объясняется особенностями
китайского языка.
Первой из этих особенностей является корнеизолирующий
грамматический строй китайского языка74, благодаря которому
логографическое письмо может точно передавать китайскую речь,
74 В современном китайском языке существуют некоторые грамматические
формы слов, но развиты они слабо. См., например, статью академика Н. И.
Конрада «О китайском языке» («Вопросы языкознания», 1952, № 3, стр. 72—77).
11 В. А. Истрин \&\

не нуждаясь при этом в дополнительных слоговых или звуковых
знаках.
Вторая особенность состоит в том, что словообразование
происходило в китайском языке почти исключительно путем сложения
первоначальных однослоговых слов. Это привело к превращению
иероглифов, обозначавших такие однослоговые слова, из знаков
слов в знаки морфем. Соответственно и китайское письмо
постепенно превратилось из логографии в значительно более
совершенную морфемографию.
Третьей особенностью является наличие в китайском языке
большого количества сходно звучащих морфем. В
иероглифическом письме значение таких морфем уточняется при помощи
«ключевых знаков»; при буквенно-звуковом письме многие из таких
морфем писались бы одинаково. Правда, этот недостаток может
быть почти устранен применением в буквенно-звуковом письме
дополнительных значков для обозначения музыкальных тонов
(см. рис. 38), благодаря которым различается в речи большинство
одинаковых по звуковому составу китайских морфем.
Четвертая особенность языка, затрудняющая переход на бук-
венно-звуковое письмо,— это наличие в Китае сильно разнящихся
областных диалектов. Представители этих диалектов, например,
пекинец или кантонец, хотя далеко не полностью, но все же могут
понять друг друга при помощи иероглифов75. Это обусловлено
тем, что фонетические морфемограммы указывают лишь на
приблизительное звучание морфем и могут читаться представителем
каждого диалекта по-своему; значение же морфемы ('или слова)
уточняется «ключевым знаком» 76. С гораздо большим трудом
понимали бы друг друга представители разных диалектов при
буквенно-звуковом письме, которое неизбежно отражало бы какое-
либо одно диалектное произношение (например, пекинское).
Накоиец, наиболее важной причиной, тормозящей переход
Китая на буквенно-звуковое письмо, является то, что такой переход
привел бы к разрыву >с 'многовековой старой культурой Китая,
Этому способствовало и способствует школьное обучение, сочетающее
изучение иероглифов с изучением норм литературного языка, хотя произношение
слов у школьников разных провинций нередко остается диалектным.
Такой характер китайского письма сильно облегчил использование его в
других странах Дальнего Востока. Так, Япония и Корея, несмотря на то, что
японский и корейский языки принципиально отличны от китайского, в
течение нескольких столетий пользовались китайским письмом (см. главу V).
Больше того, несмотря на разницу в языках, китаец и японец могут
объясняться при помощи китайских иероглифов.

/ V \
ma ma ma ma ma
38. Китайские диакритические знаки для
обозначения тонов и образцы их применения в
китайском буквенно-звуковом письме
Слева направо слова: «мать» (ровный тон), «конопля»
(восходящий тон), «лошадь» (нисходяще-восходящий тон),
«ругаться» (нисходящий тон), вопросительная частица (без
обозначения тона)
воплощенной в иероглифической письменности. Последнее
усиливается тем, что иероглифы имеют не только фонетическое, но и
смысловое значение, подчас довольно сложное. Поэтому
китайские тексты могут получать дополнительный
стилистически-смысловой оттенок в зависимости от внутренней графической
структуры используемых иероглифов и даже от сочетания их друг с
другом; эта особенность иероглифов широко использовалась в
китайской классической литературе и исчезла бы при передаче ее
буквенными знаками. Кроме того, почти неизвестно точное фонетическое
звучание древнейших текстов; непонятны при фонетическом
чтении вслух и более поздние тексты, написанные на древнекитайском
языке «вэньянь» (см. стр. 109).
В связи с указанными причинами переход Китая на буквенно-
звуковое письмо требует сложной подготовки. Один из важнейших
элементов ее — распространение единого литературного языка.
Такой язык (так называемый «путунхуа») в Китае существует (на
базе пекинского диалекта). Распространению его способствует
происшедшее в результате революции экономическое и политическое
объединение Китая 77. Однако в последние годы в китайской
литературе снова возрождается «вэньянь».
Государственным комитетом по реформе письменности
разработана на основе латинского алфавита китайская буквенно-звуковая
система; 1 ноября 1957 г. эта система апробирована Советом
Министров Китайской Народной Республики и И февраля 1958 г.
принята Всекитайским собранием народных представителей. Система эта
включает26 букв латинского алфавита, однудиакритированную (и),
77 L о Tchang-pei et Liu Chou-shiang. Vers Tunification de la langue
chinoise.— «Recherches internationales a la lumiere du marxisme». Paris,
N 7, 1958, p. 94—126.
11*

четыре лигатурных буквы (ch, sh, zh, ng) и апостроф; кроме того,
в ней имеются четыре знака для тонов (ровного, восходящего,
нисходящего и нисходяще-восходящего — см. рис. 38) 78. Несмотря
однако на то, что со времени утверждения буквенно-звуковой
системы прошел уже ряд лет, письмо это применяется пока в опытном
порядке; систематически же буквенно-звуковое письмо
используется в Китае лишь для транскрипции, в научной номенклатуре и при
школьном изучении иероглифов.
17
Наряду с приспособлением логографии к точной
передаче речи во всех древнейших системах письма происходил и
другой закономерный процесс, процесс упрощения
графической формы знаков, утраты их первоначального
изобразительного характера.
Различные графические разновидности египетского письма
нередко объединяют под названием «иероглифы». Объединение это
неправильно, так как название «иероглифы» может быть отнесено
только к одной из разновидностей египетского письма. Еще
Климент Александрийский (конец II — начало III вв.) различал три
вида египетского письма (табл. II и рис. 39): 1) иероглифическое
(«священное, высеченное на камне»); 2) иератическое
(«жреческое») и 3) эпистолографическое, т. е. применявшееся для посланий,
писем. Это подразделение сохраняется и до настоящего времени 79,
но характеристика разновидностей египетского письма дается иная.
Кроме того, вместо термина «эпистолографическое» используется
термин «демотическое письмо»80. Согласно Б. А. Тураеву81, эти
три разновидности египетского письма относятся друг к другу
приблизительно так же, как наш печатный шрифт, рукописный и
стенографический.
Иероглифическое письмо представляло собой древнейший вад
египетского письма, который отличается от других ярко выражен-
78 «О реформе китайской письменности (сборник материалов)». Пекин, 1958;
Г. П. Сердюченко. Китайская письменность и ее реформа. М., 1959.
79 Кроме перечисленных трех разновидностей, существовала еще четвертая,
древнейшая разновидность — додинастическое письмо, переходное от
пиктографии к логографии (рис. 13 и 14); в графическом отношении оно отличалось
тем, что отдельные изобразительные элементы его были связаны в единую
композицию.
so Этот термин встречается еще у Геродота.
81 Б. А. Тураев. Египетская литература. М., 1920, стр. 25.

39. Египетское иератическое (а) и демотическое (б) письмо
ным изобразительным характером. Изображения эти настолько
наглядно и точно передавали природу -и быт той эпохи, когда они
возникли, что, по утверждению египтологов, на основе даже одних
этих изображений можно восстановить особенности египетской
жизни в эту эпоху. Так, египтолог М. Шен писал: «...Можно сказать,
что иероглифические знаки, передавая мысль египтян, -наглядно
иллюстрируют также все то, что относилось к их манере жить, к их
привычкам, учреждениям и нравам» 82. Это является
дополнительным аргументом против гипотезы о шумерском происхождении
египетского письма. Иероглифическое письмо применялось главным
образом для монументальных надписей, которые высекались на камне
и предназначались для чтения на большом расстоянии. Реже и в
более упрощенной форме это письмо использовалось для надписей
на деревянных саркофагах и на погребальных папирусах. Всего
М. Chain е. Notions de langue egyptienne. Paris, 1938, t. 1, p. 3. Это же
положение доказывает М. А. Коростовцев («Египетская филология». М., 1963,
стр. 31—33) и другие египтологи.
165

насчитывается до пяти тысяч разных иероглифов (включая
встречающиеся однажды); однако в каждую эпоху применялось не более
700—800 (не считая вариантов одного знака). Египтолог А. Гарди-
нер 83 подразделяет по графической форме 802 наиболее
употребительных иероглифа на 26 групп (буква обозначает группу, цифра —
число иероглифов в группе), а именно:
А55 — мужчина и его занятия РИ—суда и части судов
В77 — женщина и ее занятия Q7 — домашняя и похоронная утварь
СИ — антропоморфные божества R25 — храмовая утварь и священные
D63 — части тела человека эмблемы
Е32 — млекопитающие S45 —- короны, одежда, посохи и т. п.
F52 — части тела млекопитающих Т35 — оружие
G54 — птицы U4i — орудия земледелия и ремесел.
Н8 — части тела птиц V38 — корзины, мешки, веревки ит.п
И5 — амфибии и пресмыкающиеся W25 — сосуды каменные и глиняные
Кб — рыбы и части тела рыб Х8 — хлеб разных видов
L7 — беспозвоночные Y8 — принадлежности письма, иг-
М44 — деревья и растения ры, музыкальные инструменты
N42 — небо, земля, вода Z11 — линии и геометрические фигу-
051 — здания и их части ры
Аа31 — не поддающиеся
классификации
В последний период развития (эллинистически-римский и
византийский Египет) иероглифическое письмо делается достоянием
жрецов — иерограмматов и чрезвычайно усложняется. Щеголяя
ученостью и остроумием, жрецы превращают надписи в собрания
ребусов: оформляют строки в виде крокодилов или сидящих
человеческих фигур, передают целые фразы одним рисунком, к тому же
имеющим мифологическое значение. Именно в этот период
получает распространение взгляд на иероглифы как на «непостижимое
разумом» символическое письмо.
Иератическое письмо представляло собой графически более
скорописную разновидность египетского письма; письмо это
производилось краской на мягких материалах, главным образом на
папирусе, а из твердых материалов — на черепках (остраконах).
Древнейшие иератические тексты относятся к III династии84, т. е. к
началу III тысячелетия до н. э. Каждый иератический знак
соответствовал аналогичному иероглифу или (реже) являлся лигатурой не-
83 A. Gardiner. Egyptian Grammar. London, 1957, p. 438—543.
84 M. А. Коростовцев. Египетский язык. М., 1961, стр. 20.

скольких иероглифов; форма знаков была более упрощенной, почти
утерявшей изобразительный характер. Возникло иератическое
письмо, в связи с расширением областей применения и с появлением
потребности в ускорении процесса письма. Первоначально
иератическое письмо применялось для любых надписей на мягком
материале и на остраконах. Впоследствии (с VIII—VII вв. до н. э.)
иератическое письмо вытесняется еще более скорописным
демотическим; сфера применения иератического письма, сужается, и оно
начинает использоваться главным образом для религиозных
текстов.
Демотическое письмо отличалось от иератического еще большим
преобладанием буквенно-звуковых знаков (на это указывал еще
Ж. Ф. Шампольон), более широким применением лигатур (в связи
с этим Б. А. Тураев уподобил это письмо стенографии); еще более
упрощенной, скорописной формой знаков, окончательно
утерявшей изобразительный характер. Появилось демотическое письмо
в VIII в. до н. э. 85 Первоначально оно применялось для деловой
переписки; впоследствии оно начало использоваться наряду с
иератическим письмом для литературно-художественных, научных
произведений и даже для религиозных текстов (в том числе для «книг
мертвых»).
Подобно египетским иероглифам, изобразительную форму
имели и древнейшие шумерские письмена (рис. 22, 23).
Правда, даже самые древние из шумерских письмен все же
отличались от египетских более схематичным, линейным
начертанием. Древнеегипетские надписи состояли из тщательно
высеченных или вычерченных изображений, выполненных иногда в
несколько красок (табл. II); наоборот, древнешумерские письмена
состояли из линий, очень условно, схематично передававших очертание
предмета, обозначаемого знаком (рис. 22, 23 и 30). Такая более
схематичная форма древнешумерских знаков объяснялась тем, что
основным материалом шумерского письма были глиняные
таблички, на которые письмена наносились заостренной тростниковой
палочкой; применялись также каменные плитки, на которых
письмена высекались. И тот, и другой способ обусловливал линейный,
абрисный характер шумерских письмен. Однако, отличаясь от
египетских иероглифов линейной, абрисной формой, изображения,
применявшиеся в древнейшем шумерском письме, были все же очень
выразительны. Как отмечает А. Фалькенштейн, В. В. Струве и
Там же.

40. Сопоставление шумерских
логограмм (а, в) с шумерскими
художественными
изображениями (б, г, д) (по И. Дьяконову)
И. М. Дьяконов86, изображения эти, несомненно, созданы самими
шумерами, так как многие из них ярко отображают внешний облик
шумеров, запечатленный в шумерском искусстве III тысячелетия
до н. э. (рис. 40); изображения эти рисуют шумеров крепкими,
приземистыми, склонными к полноте, с короткой шеей, с большими
выпученными глазами и с крупным сильно выступающим носом.
Изображения эти были созданы (или перестроены) шумерами
в месопотамский период их существования, так как в них
отображена не только внешность шумеров, но и подробности природы
и быта южной Месопотамии (растения, животные, тростниковые
хижины и т. д.).
В дальнейшем шумерские письмена постепенно теряют
изобразительный характер, превращаясь в условные комбинации
клинообразных черточек; завершается этот процесс к середине III
тысячелетия до н. э. От шумеров клинообразная форма знаков перешла
к семитским племенам Аккада, затем к вавилонянам, ассирийцам,
хеттам, касситам, урартам, персам, угаритянам и другим народам
Передней и Малой Азии. Благодаря клинообразной форме знаков
системы переднеазиатского письма получили общее название
«клинописи» (табл. IV).
Переход шумеров от изобразительной и линейной формы знаков
к условной и клинообразной (рис. 42) обычно объясняется
изменением орудий и техники письма, переходом от «черчения» знаков по
86 В. В. Струве. История Древнего Востока, стр. 66; И. М. Д ь я к о н о в.
К возникновению письма в Двуречье, стр. 37—39; A. Falkenstein.
Archaische Texte aus Uruk. Berlin, 1936.
168

глине заостренными палочками к выдавливанию знаков в глине
палочками с прямоугольным концом. В свою очередь это изменение
техники письма объясняют свойствами глины: вследствие ее
вязкости глина не позволяла быстро «чертить» по ней прямые, а тем
более закругленные линии; значительно быстрее пишущий мог
наносить тростниковым острием на табличку из мягкой глины
клинообразные знаки. Несомненно, применение глины очень
способствовало превращению шумерских письмен в условные комбинации
клинообразных черточек. Однако в основе этого (так же как в основе
изменения формы египетских иероглифов) лежало стремление
к ускорению письма. А это стремление стало особенно
настоятельным в конце IV — в «начале III тысячелетия до н. э., в связи с более
широким распространением письменности у шумеров. Именно с
этого периода наряду с короткими несложными хозяйственными
надписями у шумеров появляются более объемные и сложные
памятники письменности — учетно-бухгалтерские, литературные и др.
В этот же период формируются в Шумере и общественные группы
профессиональных писцов.
Постепенно теряли свой изобразительный характер также
знаки критского письма (см. главу V).
Схематическую, линейную, но все же изобразительную форму
имели древнейшие китайские иероглифы иньской эпохи.
В дальнейшем по мере распространения письменности китайские
иероглифы (аналогично египетским и шумерским письменам)
становились все более скорописными, теряли изобразительность и
превращались в условные знаки87. Однако в отличие от клинописи
в большинстве современных китайских иероглифов все же можно
узнать изобразительно-символические их прототипы. Сильно
повлияло на графику китайского письма изобретение кисти (III в.
до н. э.), туши, а затем бумаги (начало II в. н. э.).
Важнейшие китайские почерки (рис. 41)—это: 1) «гу-вэнь»,
т. е. «древние знаки», почерк, возникший еще в иньскую эпоху;
2) «чжоу-вэнь», т. е. «почерк Чжоу», возникновение которого
традиционно относится к IX в. до н. э. (к эпохе Чжоу),,иначе именуется
«да чжуань» — «большие знаки печатей»; 3) «сяо чжуань», т. е.
«малые знаки печатей», изобретателем считается Ли Сы — ученый
советник императора Цинь Ши-хуанди (III в. до н. э.); 4) «ли шу» —
«официальное письмо», возникшее при династии Хань и
широко применявшееся в административно-канцелярской переписке;
87 В некоторых китайских почерках изобразительная форма иероглифов
возрождалась в результате стилизации.

12 3 4 5
41. Почерки китайского письма
t — иероглифы с каменных барабанов периода Чжоу; 2—почерк типа сяо-чжуань; 3 — почер*
типа ли-шу; 4 — современный печатный шрифт (типа кай-шу); 5 — один из орнаментальных
почерков
5) «кай-шу» — «нормализованное письмо», разработанное в
середине IV в. каллиграфом Ван Си-чжи, широко применяемое по
настоящее время и положенное в основу наборных шрифтов; 6)
скорописные почерки «син-шу» («скорописное письмо»), «цзао-шу»
(«травяное письмо») и др. Всего в Китае в разные эпохи создано
более сотни различных почерков. Умение красиво писать считалось
в Китае самым высоким искусством. В Китае созданы целые поэмы,
посвященные искусству каллиграфии; искусные каллиграфы, в
особенности изобретатели новых почерков, приобретали славу не
меньшую, чем крупнейшие художники, писатели и поэты. Это вызвало
возникновение множества вычурных и трудно понимаемых
почерков, таких, например, как «письмо головастиков», «письмо звезд»,
«письмо драконов», «письмо облаков» и т. п. Многообразие
почерков и трудность многих из них дополнительно усложняли и без того
сложное китайское письмо.
170

Тем не менее и в китайской иероглифике, так же как во всех
других системах письма, все же постепенно происходил процесс
упрощения формы знаков, в частности утраты их изобразительного
характера. Основной и общей причиной этого процесса было
развитие потребности в ускорении письма в связи с расширением
областей его применения и круга людей, владеющих письмом. Очень
способствовало этому процессу появление профессиональных
писцов, особенно заинтересованных в ускорении письма, являвшегося
их работой.
В большинстве древнейщих систем упрощение формы знаков
было связано также с переходом от высекания и вырезания
письмен на твердых материалах (камень, кость, дерево, металл и
т. п.) к письму на мягких материалах (папирус, шелк, бумага).
Влияло также изменение назначения письменных памятников,
в частности появление, наряду с монументальными надписями,
рассчитанными на восприятие издалека, надписей книжного типа,
предназначенных для чтения на небольшом расстоянии.
В одних системах письма, например в шумерской, знаки
полностью утеряли изобразительный характер; в других, например
в китайской, знаки частично сохранили изобразительную форму;
в-третьих, например в египетской, наряду с условными знаками
(демотическими, отчасти иератическими), до самого конца
продолжали применяться также знаки изобразительные
(иероглифические). Скорость и степень развития этого процесса зависели от
изменений в назначении письменных памятников и от материалов
и орудий для письма; сильно сказывалось, кроме того, тормозящее,
консервативное или, наоборот, ускоряющее влияние различных
общественных групп, пользовавшихся письмом.
18
Большое влияние на графику письма оказывали м а-
териалы для письма. Во многом предопределяли материалы
и оформление письменных памятников. Рассмотрим это на
примерах древнейших систем письма.
Передняя Азия была богата глиной, которая и сделалась
основным материалом письменности ее народов. Подавляющее
большинство памятников этой письменности представляет собой
прямоугольные или овальные, слегка выпуклые глиняные плитки,
покрытые с одной или двух сторон комбинациями клинообразных

углубленных черточек (рис. 42); как указывалось, возникновение
клинообразной формы знаков было обусловлено вязкостью
глины, затруднявшей нанесение на нее прямых и закругленных
линий. В связи с этим к середине III тысячелетия до н. э. в
Передней Азии сформировалась следующая техника письма.
Сырая глиняная плитка обычно разлиновывалась (при помощи тонкой
бечевки); затем держа плитку левой рукой или положив ее на
подставку, писец выдавливал зажатой в кулак тростниковой палочкой
с прямоугольным острием на поверхности плитки нужные знаки; по
окончании письма плитки обжигались или высушивались. Реже
вместо плиток применялись бочкообразные глиняные цилиндры,
конусы, а также большие шести-восьмигранные призмы. Глиняные
плитки, входившие в состав крупной рукописи, заключались в
деревянный или глиняный ящик; внизу каждой такой плитки обычно
указывались порядковый ее номер и наименование рукописи,
состоявшее из первых ее слов. Глиняные письма иногда заключались
в глиняные же «конверты».
Кроме глины, для письма применялся камень, на котором
письмена высекались. Каменные столбы, плиты, стены и скалы
использовались, главным образом, для монументальных надписей
государственного значения (например, свод законов царя Хаммураби,
Бехистунская наскальная надпись и т. п.).
Писали клинописью слева направо в том направлении, <в каком
обращены острия клиньев. Подготовка профессиональных писцов
производилась в писцовых школах (рис. 42), создававшихся при
храмах; обучение продолжалось по многу лет. Для обучения
использовались специальные пособия — буквари, арифметические
таблицы, словари. Существовали в Передней Азии и крупные
книгохранилища. Наибольшим, включавшим многие десятки тысяч
табличек было ниневийское книгохранилище одного из последних
ассирийских царей Ашшурбанипала (VII в. до н. э.), а также
некоторые храмовые архивы (например, архив Ниппурского храма
в Вавилонии). Ящики с табличками хранились на стеллажах.
В ниневийском книгохранилище существовали каталоги.
Материалом древнейших памятников египетской
письменности чаще всего служили шиферные и костяные пластинки;
нередки надписи также на царских булавах, вазах и других
предметах. С эпохи «древнего царства» в связи с государственным
объединением Египта, с грандиозным строительством и развитием
заупокойного культа особенно широкое распространение получили
монументальные надписи. Надписи эти наносились на стены
внутренних комнат пирамид («тексты пирамид»), дворцов и храмов, на

42. Переднеазиатские плитки с клинописью и изображение школы писцов
скульптурные изображения и на деревянные саркофаги («тексты
саркофагов»). Продолжали наносить надписи также на бытовые
предметы и предметы культа; использовались для письма глиняные
черепки и кожа.
Однако основным материалом для письма уже в эпоху
«древнего царства» стал в Египте папирус. Почти у всех остальных
египетских письменных материалов (так же как у переднеазиатских гли-
1

няных плиток) был общий недостаток — громоздкость. Поэтому
в связи с развитием административной и торговой переписки, с
распространением религиозно-культовой, художественной и научной
литературы, с возникновением книгохранилищ — потребовался
более портативный материал для письма. Таким материалом и стал
папирус. Изобретение папируса — одно из крупнейших достижений
египетской культуры. Папирус был исторически первым
материалом, специально изготовлявшимся для целей письма; по качеству
он уступал только бумаге, появившейся значительно позднее. Он
получил широкое распространение не только в Египте, но и в
других странах Средиземноморья и на много веков обусловил форму
древней книги — свитка. Слово «папирус» одни ученые, например
В. Шпигельберг, Б. А. Тураев88, выводят из слова pD — р — iwr —
нильский; другие, Г. Христиансен, Я. Черны 89 — из слова pD —
рг°—с—сцарскийэ; В. В. Струве90 считает его грецизированным
египетским словом, обозначающим сдар реки3. Сами египтяне
называли папирус m — n — h. Древнейшие образцы папируса
принадлежат еще к I династии. «Мы вряд ли ошибемся,— пишет,
в связи с этим, М. А. Коростовцев,— если скажем, что изобретение
папируса относится к додинастической эпохе»91.
Изготавливали папирус из нильского тростника (рис. 43). Стебли
его освобождали от оболочек, а рыхлую сердцевину разрезали на
продольные полосы, которые вымачивали и прессовали, пока они не
превращались в ленты. Ленты эти укладывали одну рядом с
другой, поверх размещали ленты, расположенные перпендикулярно
первым, и снова прессовали и проклеивали; для проклейки
применялся крахмал. В результате получались тонкие (толщиной с
современное полотно), желтоватые листы. Листы эти полировали и
обрезали по краям. Чем тоньше, светлее и более гладок был
папирус, тем он считался лучше.
Из Египта применение папируса распространилось по другим
странам Средиземноморья и надолго предопределило форму
древней книги — свитка. Такая форма книги была обусловлена тем, что
папирус был ломок, его нельзя было складывать так, как
складываются (фальцуются) листы бумаги в современной книге. Поэтому
листы папируса склеивали в длинные полосы — иногда длиной
в несколько десятков метров и наматывали в виде свитка. Писали
на папирусе чаще всего заостренной камышевой кисточкой
88 Б. А. Тураев. Египетская литература. М., 1920, стр. 31.
89 J. Cerny. Paper and Book in ancient Egypt. London, 1952.
90 В. В. Струве. История Древнего Востока. М., 1941, стр. 230.
91 М. А. Коростовцев. Египетская филология. М., 1963, стр. 22.
174

43. Материалы и техника древнеегипетского письма
слева — растение папирус; вверху—сбор папируса (египетский рисунок); в середине —
работающие писцы (египетский рисунок); внизу—письменный прибор и тростниковые палочки
для письма (зарисовка)
(рис. 43). Для письма применялась черная краска (из сажи с
примесью клея) и оранжевато-красная (из охры или сурика). В
процессе письма египетский писец обычно сидел на полу, а папирус
располагал на особой подставке; подставка эта помещалась или
между колен писца, сидящего со скрещенными ногами, или на
поднятом правом колене, или же на специальном столе.
Оформление египетских папирусных свитков
отличалось следующими особенностями 92.
Из-за гигроскопичности папируса письмо производилось на нем
обычно только с одной стороны и чаще всего справа налево. Строки
письма, как правило, шли поперек свитка; только в некоторых офи-
92 J. С е г п у. Op. cit.; М. А. Коростовцев. Писп>1 Древнего Египта. М,
1961.
175

циальных документах, написанных в более позднюю эпоху
демотическим письмом, строки располагались вдоль свитка и поэтому
имели иногда длину в несколько метров. Слова в египетском тексте
пробелами не отделялись; в известной мере слова разграничивались
друг от друга детерминативами. Применялось в египетском письме
цветовое выделение. Красной краской нередко выделялось начало
глав, а иногда и фраз; красными точками иногда отделялись и
отдельные стихи в поэтических произведениях 93.
Египетское иероглифическое письмо, в особенности
монументальное, отличалось большой художественной изобразительностью
и было тесно связано с живописью и орнаментикой; надписи
нередко раскрашивались, заключались в прямоугольники и по своей
форме представляли единую, гармоническую композицию. Очень часто
надпись умело сочеталась с изображением; во многих
монументальных надписях, в особенности в древнейших, изображения даже
главенствуют над текстом, который лишь поясняет изображение.
Обычай сопровождать текст иллюстрациями перешел и в
папирусные свитки. Многие из свитков снабжены художественными
миниатюрами, которые помещались на полях; особенно высоким
совершенством отличалось оформление папирусных «Книг мертвых»
в эпоху «нового царства». Применялись в свитках и иллюстрации
научного типа, например, геометрические чертежи (рис. 151).
Наиболее ценные свитки заключались в футляры; к футлярам
иногда привешивались этикетки с названием свитка.
В преддинастическую эпоху и в начале древнего царства
искусство письма было уделом жрецов и государственных чиновников.
В дальнейшем в связи с широким развитием
административно-хозяйственной, торговой и дипломатической переписки в Египте
образовалась многочисленная группа профессиональных писцов.
Для подготовки писцов существовали школы; скриптории иногда
назывались «дома жизни». Развитие литературы, а также
портативность папируса способствовали образованию крупных
книгохранилищ. Первое упоминание о них относится к VI династии (середина
III тысячелетия до н. э.); в надписи, обнаруженной в погребениях
Гизеха94, один из чиновников именуется «управляющим книжным
домом», т. е. хранилищем письменных документов. Египетские
«библиотеки» представляли собой государственные, храмовые, а иногда
также частные книгохранилища; последние обнаружены, например,
при раскопках в Кахуйе.
М. Э. Матье. Что читали египтяне 4000 лет тому назад. Л., 1936, стр. 14.
Г. М а с п е р о. Древняя история народов Востока. М., 1895, стр. 69.

Старейшие памятники китайской письменности
выполнены бескрасочным способом на твердых материалах — на
черепаховых щитках и костях, на бронзовых вазах и т. п.; это
обусловило линейно-схематическую форму древнейших, еще не утерявших
изобразительности китайских иероглифов.
Задолго до нашей эры в Китае начали применяться для письма
также бамбуковые дощечки и шелк. При нанесении на них
крупных текстов дощечки связывались в пачки (наподобие веера) через
отверстия, пробитые в их верхней части. Шелк навертывался на
палочку в форме свитка (цзюань); до письма шелк предварительно
проклеивался. Первоначально китайцы писали на дощечках и
шелке соком лакового дерева; орудием для письма служила заточенная
бамбуковая палочка; в связи с такой техникой иероглифы периода
Чжоу и Цинь состояли из линий примерно равной толщины. £LIII в.
до н. э. бамбуковую палочку заменяет волосяная кисточка, а сок
лакового дерева — тушь, которая изготавливалась из сажи, рыбьего
клея и растительной смолы. Изобретение кисти и туши оказало
большое влияние на графику письма; линии иероглифов приобрели
разную толщину, стали более извилистыми, отдельные элементы их
приобрели форму точек и запятых. В результате почти утрачена
была иероглифами и их первоначальная изобразительность.
Дальнейшее развитие графики китайского письма, а также
формы письменных памятников связано с изобретением в начале
II в. н. э. бумаги95. В Китае бумага называлась «чжи».
Западноевропейские наименования бумаги (немецкое — papier,
французское— papier, английское — paper) происходят от папируса, с
которым бумага сходна по внешнему виду. Изобретение бумаги
приписывается государственному сановнику и ученому Цай Луню.
В Китае бумагу первоначально изготавливали из отходов шелка,
очесов льна, из луба молодого бамбука и тутового дерева.
Предварительно вываренную, измельченную и сильно разбавленную водой
волокнистую массу зачерпывали четырехугольной сеткой и
осаждали на этой сетке; полученные листы прессовали между сукнами и
развешивали для просушки (рис. 44, б).
По сравнению с другими материалами для письма бумага
обладала большими преимуществами. Так, от переднеазиатских
глиняных плиток она отличалась легкостью и портативностью. По
сравнению с египетским папирусом она была более прочной, неломкой
95 Есть сведения, что некое подобие бумаги из прокипяченной шелковой массы
(которая размазывалась тонким слоем по твердой поверхности, затем
высушивалась и прессовалась) изготавливалось еще до новой эры.
12 В. А. Истрин

и позволяла складывать листы в тетради; кроме того, сырье для
бумаги, в отличие от папируса, имелось в любой стране. Наконец, по
сравнению с античным пергаментом (см. раздел 4 главы VIII),
изготовлявшимся из кожи животных, бумага была более дешевым
материалом. Все это обусловило быстрое распространение бумаги
по всему миру (см. раздел 7 главы VIII) и вытеснение ею других
материалов для письма.
Недостатком первоначальной китайской бумаги была ее
рыхлость и гигроскопичность; в связи с этим письмо производилось
лишь с одной ее стороны. А это обусловило особую форму
китайской книги. Так, вскоре после изобретения бумаги наряду со
свитками появилась лентообразная книга, которая складывалась напо^
добие ширмы или гармоники. Начиная с VIII—IX вв., широкое
распространение получили в Китае также четырехугольные книги
из сложенных вдвое листков бумаги. Вследствие того, что письмо
производилось только с одной стороны, листки бумаги
складывались чистой стороной внутрь и сшивались друг с другом не в их
корешке (как в европейской книге), а с противоположной стороны.
Писали в Китае вертикальными строками сверху вниз; строки
располагались справа налево; в настоящее время в Китае преобладает
письмо и печать горизонтальными строками.
Развитие науки и литературы, образование в централизованной
китайской империи многочисленного слоя чиновников, введение для
них с III в. н. э. обязательных экзаменов, вое это «привело к
сравнительно широкому распространению письменности в старом Китае.
Очень характерны были для Китая грандиозные по объему
издания, в которые пытались уложить все литературное и научное
наследство прошлого; образцом может служить составленная в
первой половине XV в. энциклопедия «Юнлэ-да-дянь», состоявшая из
11 095 томов (сохранилось 60 томов).
Рано возникло в Китае и книгопечатание, правда, технически
менее совершенное, чем гутенберговское (см. стр. 400).
Штемпельная печать применялась в Китае еще до новой эры. С начала новой
эры изображения и краткие тексты иногда высекали на камне, а
затем оттискивали тушью на бумаге (рис. 44, а). С VII—VIII вв.
начинает применяться печатание книг с деревянных досок, на
которых текст вырезался в форме рельефа. С VIII в. в Китае стал
выходить первый в мире печатный правительственный
бюллетень, сперва называвшийся «Дичао» — «Дворцовые копии», а
затем «Цинбао» — «Столичный вестник».
В 40-х годах XI в. китайский кузнец Би Шэн изобрел наборные
литеры, которые изготовлялись им из глины и затем обжигались.

44. Производство бумаги и техника печатания в старом Китае
а — гравюра VII в. н. э., напечатанная с камня; б — бумажная мастерская; в — набор иероглифического текста

Однако в связи с несовершенством технологии Би Шэна
(изготовление каждой литеры в отдельности вручную), а также в связи с
необходимостью заготовки литер для многих тысяч китайских
иероглифов и сложностью набора таким большим количеством литер
в течение многих веков в Китае продолжали переписывать книги
от руки или вырезывать их текст на деревянных досках; положение
почти не изменила и замена глиняных литер в XIV в. деревянными,
а в XV в. бронзовыми, изобретенными в Корее. Современная
техника книгопечатания была заимствована Китаем из Европы лишь
в XIX в. (рис. 44, в). Развитие этой техники тормозится большим
количеством иероглифов. Так, согласно данным ЮНЕСКО96, для
набора китайских газет требуется до 7 тыс, разных литер; это очень
усложняет применение набор.ных машин.
:Каллиграфия и печать» — «Курьер ЮНЕСКО», 1964, № 3, стр. 33.

1
^Ш ^Шк^Я предыдущей главе
^ИНг^ разобраны два важ-
ЦНИВне"ших недостатка
логографии, а в меньшей мере
и морфемографии —их
сложность (многознаковость) и
трудность передачи
грамматических форм слова.
В ходе дальнейшего
развития общества, расширения
круга людей, пользующихся
письмом, и областей применения
письма первый из этих
недостатков становился все более
ощутимым.
В особенности ощутимым
становился этот недостаток по
мере того, как письмо
переставало быть преимущественным
достоянием жрецов,
профессиональных писцов, ученых и
государственных чиновников,
могущих затрачивать на
обучение грамоте многие годы; по
мере того, как оно, помимо
нужд государственного
управления и религиозного культа,
все шире обслуживало
торговые, бытовые и иные массовые
.потребности.
В связи с этим древнейшие
системы письма почти всегда
превращались в логографиче-
ски-слоговые или логографиче-
ски-звуковые. Процесс этот ус-
Г
ААЪА
V
ЗАКОНОМЕРНОСТИ
ВОЗНИКНОВЕНИЯ
И РАЗВИТИЯ
СЛОГОВОГО ПИСЬМА

корялся, если логографические системы применялись народами,
языки которых отличались богатством грамматических форм,
которые логографическим и даже морфемографическим письмом
передаются с трудом. Способствовало этому также формирование
единого литературного языка, так как логограммы и морфемограммы,
в частности семантические, наиболее удобны для языков с сильно
разнящимися диалектами; в свою очередь развитие слоговых и
звуковых элементов письма, закрепляя единообразное произношение,
ускоряло образование литературного языка.
.Слоговые или буквенно-звуковые знаки применялись во всех
древнейших системах письма, кроме китайской, причем системы эти
по мере их развития все более фонетизировались. Однако вследствие
традиционализма, характерного для большинства
рабовладельческих восточных культур, ни одна из древнейших систем письма не
преобразовалась в чисто слоговую или в чисто звуковую. В
особенности сильно тормозило фонетическое развитие древних логографи-
ческих систем письма консервативное влияние жреческих каст,
профессиональных писцов (Египет, Вавилон, Ассирия, Крит, майя,
ацтеки) и ученой бюрократии (Китай), стремившихся к
монопольному владению письмом и препятствовавших его упрощению и
демократизации !.
Поэтому все чисто слоговые и чисто звуковые системы возникли
не в результате внутреннего развития древних логографических
систем, а были созданы другими, более молодыми народами. Правда,
первоначально это происходило с использованием опыта
применения слоговых и буквенно-звуковых знаков в логографических
системах.
Ю. В. Кнорозов, правильно указывая, что общественным группам,
владевшим письмом в рабовладельческих государствах, была свойственна
тенденция тормозить фонетизацию письма, делал, однако, отсюда слишком
далеко идущие выводы. Согласно Ю. В. Кнорозову (см. его статью «Древняя
письменность Центральной Америки».— «Советская этнография», 1952, № 3,
стр. 107—108), развитие древнейших «иероглифических» систем никогда не
приводило к их фонетизации; более того, развитие это будто бы
происходило в сторону не увеличения, а сокращения удельного веса фонетических
знаков. Это утверждение Ю. В. Кнорозова противоречит данным о развитии
китайской иероглифики (см. раздел 12 главы IV); переднеазиатской
клинописи (см. раздел 4 главы V); оно противоречит также данным о развитии
египетского письма (см, раздел 3 главы VI). Некоторые из древнейших
систем письма (например, критская) даже почти полностью фонетизировались.
Ю. В. Кнорозов прав лишь в одном — ни одна из этих систем не смогла
окончательно освободиться хотя бы от отдельных, пережиточных элементов
логографии.

2
Слоговые системы .письма (т. е. системы, в которых
знак равен слогу) по происхождению и по фонетическому значению
их знаков делятся на несколько основных видов 2.
По фонетическому значению знаков слоговые
системы (независимо от их происхождения) подразделяются на три
основных вида. К первому относятся в основном слоговые системы
переднеазиатской клинописи (ассиро-вавилонская, эламская,
урартская и др.), письмо майя, библосское слоговое, а также корейское
лигатурно-звуковое письмо (кунмун); в этих системах знаки могли
обозначать почти любые слоги — изолированный гласный, гласный
плюс согласный, согласный плюс гласный, согласный плюс гласный
плюс согласный, а в письме майя — в некоторых случаях также и
конечные согласные звуки. Ко второму виду относится критско-
микенское «письмо, кипрская, эфиопская и японская (кана)
слоговые системы; в этих системах знаки обозначают только
изолированные гласные и сочетания согласный плюс какой-либо
(определенный) гласный. Особой разновидностью второго вида была персид-
ско-ахеменидская слоговая клинопись: знаки ее обозначали
сочетания согласный плюс какой-либо определенный гласный, однако
наряду с этим они применялись и для передачи согласных звуков3.
К третьему виду относятся различные системы индийского
слогового письма (кхарошти, брахми и производные от брахми вплоть
до современного письма деванагари); в этих системах основные
(нелигатурные) знаки обозначают только изолированные гласные
и сочетания согласный плюс гласный а, остальные же слоги
передаются лигатурами.
По их происхождению (и независимо от фонетического
значения знаков) все слоговые системы могут быть подразделены
на четыре группы. К первой относятся древнейшие в основном
слоговые системы, возникшие в результате многовекового внутреннего
развития логографических систем (переднеазиатских, критской,
майя) ил'и же сформировавшиеся на их основе (кипрское и,
вероятно, библосское письмо). Ко второй — слоговые системы (эфи-
2 Приведенные ниже классификации и типовые характеристики слоговых систем
письма даются впервые; в современных зарубежных работах по истории
письма (Ж. Феврие, М. Коэн и др.) слоговые системы, если
подразделяются, то только по происхождению и только на два вида (логографического
и консонантно-звукового происхождения).
3 Поэтому персидско-ахеменидскую клинопись, а отчасти и письмо майя,
правильней называть слого-звуковым письмом.

опекая, индийские), возникшие в более позднее время — в первом
тысячелетии до или в первые столетия после нашей эры — и на
основе не логографического, а консонантно-звукового письма путем
вокализации последнего; промежуточное положение занимает пер-
сидско-ахеменидская клинопись, сформировавшаяся, вероятно, под
двойным влиянием вавилонского логографически-слогового и
арамейского консонантно-звукового письма. К третьей группе
относятся слоговые (японская кана) и лигатурно-звуковые системы
(корейская кунмун), созданные в еще более позднее время — в конце
I, в середине II тысячелетия н. э. и первоначально
предназначавшиеся не для самостоятельного применения, а в дополнение к
заимствованному японцами и корейцами китайскому логографиче-
ски-морфемографическому письму. К четвертой группе относятся
слоговые системы письма, искусственно созданные в XIX — в
начале XX в. для различных малых народностей Америки, Азии и
Африки.
Слоговое письмо появилось лозже логографического.
Древнейшие в основном логографические системы — шумерская,
древнеегипетская, критская (иероглифическая), протоиндийская —
возникли еще в IV—III тысячелетиях до н. э.; древнейшие в основном
слоговые, а тем более чисто слоговые системы — критская
(линейная), кипрская, персидско-ахеменидская, индийские (брахми и кха-
рошти) и другие — формировались во II и даже в I тысячелетии
до н. э. Такое более позднее сформирование слогового письма было
обусловлено двумя обстоятельствами. Во-первых, разложение речи
на фонетические единицы (слоги) психологически труднее,
предполагает более развитую способность к анализу, чем разделение речи
на семантические единицы, совпадающие обычно со словами. Во-
вторых, между слогом и слоговым знаком никак не может быть той
непосредственной наглядной связи, которая существовала (во
всяком случае на начальных этапах логографии) между значениями
слов и соответствующими им изобразительными знаками; в част^
ности, по этой именно причине логография столь естественно
рождалась из пиктографии.
Более позднее появление слогового письма обусловило, кроме
того, следующие его особенности. Во-первых, слоговые системы,
в отличие от древнейших логографических, возникали не
самостоятельно, а под воздействием письма других народов; так, кипрское
письмо возникло на основе критского, эфиопское на основе
южносемитского, брахми и кхарошти на основе финикийского и
персидско-арамейского, японская кана на основе китайской иероглифики
и т. п. Это объяснялось тем, что слоговые системы формировались

в эпоху более тесных связей между народами. Во-вторых, в
истории слогового письма большее место занимало сознательное
индивидуальное творчество. Правда, это относится главным образом к
трем .позднейшим группам слогового письма — к системам,
возникавшим на консонантно-звуковой основе, к системам,
формировавшимся в дополнение к заимствованному логографическому
письму, в особенности же к системам, искусственно созданным в
XIX—XX вв. По этой же причине многие слоговые системы трех
последних групп (например, брахми, кхарошти, японская кана
и др.) отличались от логографических систем и от слоговых
систем, возникших на логографической основе, значительно большей
логической стройностью и продуманностью.
3
По сравнению с л огогр а ф ически м и мор-
фемографическим слоговое письмо удобнее для обучения и
пользования. Оно может обходиться гораздо меньшим количеством
знаков, так как количество разных слогов в любом языке всегда
во много раз меньше, чем количество слов и даже морфем. В лого-
графических и морфемографических системах количество знаков
измеряется многими сотнями и даже Тысячами; в чисто слоговых
системах количество основных знаков (не считая лигатурных)
обычно колеблется от 35—40 (брахми, кхарошти, персидско-ахеменид-
ское письмо) и до двух с лишним сотен (эфиопское письмо).
Кроме того, слоговое письмо точнее отражает язык, в особенности его
фонетику; может передавать это лисьмо и грамматические формы
слов.
Преимуществами логографии являются только большая ее
емкость и удобность семантических логограмм (идеограмм) для
международного общения.
По сравнению с буквенно-звуковым слоговое
письмо имеет лишь одно преимущество — большую легкость обучения
грамоте. Для представителей подавляющего большинства языков
выделение слога из речи психологически проще, чем выделение
отдельного звука, требует меньших аналитических усилий. Недаром
даже в современных буквенно-звуковых системах обучение грамоте
нередко начинается с чтения по слогам. В особенности легко
выделяются слоги из речи в языках с небольшим количеством разных
слогов и с однотипным их строением (например, со строением по
закону открытых слогов). Более легко выделяются из речи звуки

(согласные) лишь в языках с консонантной структурой корневых
основ, например, в семитских языках (см. главы VI и VII).
Недостатки слогового письма по сравнению с буквенно-звуко-
вым гораздо существеннее.
Важнейший из них обусловлен тем, что количество разных
слогов в языке всегда значительно больше, чем количество разных
звуков; поэтому слоговые системы требуют для точной передачи
речи большего количества знаков. В буквенно-звуковых системах
количество разных знаков (букв) колеблется от 20 до 40,
превышая этот «предел лишь в немногих языках (например, в некоторых
северокавказских); в слоговых системах количество разных знаков
колеблется от 35—40 до 200—300 (не включая сюда лигатур). При
этом возможность обходиться даже таким числом знаков нередко
достигается в слоговых системах за счет использования
искусственных приемов (диакритических значков, лигатур и т. п.). Этот
недостаток слогового письма не ощущается лишь в немногих языках,
обладающих ограниченным количеством разных слогов (например,
в японском). Особенно большое число знаков необходимо для тех
слоговых систем, в которых знаки могут обозначать любые
слоговые сочетания; в этих системах — переднеазиатских клинописных
(кроме персидской), майя, лигатурно-звуковой корейской —
количество разных знаков измерялось несколькими сотнями.
Другой недостаток слоговых систем — трудность передачи
смежных и конечных согласных. Недостаток этот обусловлен тем, что
в большинстве слоговых систем основные знаки обозначают
изолированные гласные и сочетания согласный плюс гласный, а в
индийских системах — даже только изолированные гласные либо
сочетания согласный плюс гласный а. Поэтому для передачи смежных и
конечных согласных (а в индийских системах также для передачи
сочетаний согласный плюс какой-либо иной гласный, кроме а)
оказывалось необходимым или создавать огромное количество
лигатурных знаков (индийские системы), или мириться с неточной
передачей речи (эфиопское письмо), или же использовать одни и
те же знаки не только со слоговым, но и с консонантно-звуковым
значением (персидско-ахеменидское письмо). Перечисленные
трудности не возникали лишь для слоговых систем, передававших
языки, в которых господствовали законы открытых слогов и
недопустимости смежных согласных; к таким слоговым системам
относятся японюкая кана и, /вероятно, догреческое критское и кипрское
слоговое письмо.

4
Древнейшими, в основном слоговыми, системами
письма были системы, возникшие на логографической
основе. Слоговые знаки обычно развивались в этих системах из
однослоговых семантических логограмм. Сперва эти логограммы
применялись для обозначения омонимически звучащих слов,
превращаясь тем самым в фонетические логограммы; затем они
начинали использоваться для обозначения сходно с ними звучащих
частей многослоговых слов (так наываемый «ребусный способ»
письма, см. стр. 154). В результате частого их использования
знаки эти переставали осознаваться как знаменательные знаки слов
и начинали восприниматься как слоговые знаки.
В соответствии с их логографическим происхождением для
слоговых систем этой группы были характерны следующие
особенности. Во-первых, почти все эти системы (кроме кипрской) пере-
житочно сохраняли логограммы, которые иногда использовались
самостоятельно, а иногда как детерминативы. Во-вторых,
ассортименту и графике слоговых знаков в этих системах была свойствен-
ла случайность, недостаточная упорядоченность и, как следствие,
сравнительно большое количество разных знаков. В-третьих — и
это самое важное — знаки, применявшиеся для слогов с
одинаковыми согласными (например, Ъа, bo, be, Ы) или с одинаковыми
гласными (например, Ъа, га, ka, ta)y не отличались единством
графического построения, не имели общих, объединяющих их
графических признаков.
Древнейшие слоговые знаки возникли в начале III тысячелетия
до н. э. в шумерском письме4.
Возникали слоговые знаки в этом лисьме обычно из логограмм,
обозначавших однослоговые слова; так, знак, обозначавший слово
'стрела3 (по-шумерски ti), начал применяться также для передачи
слога ti. Широкое распространение слоговые знаки получили в
шумерском письме в первой половине III тысячелетия до н. э. г\
а в логографически-слоговую систему это письмо превратилось к
середине III тысячелетия до н. э.6
Одна из причин появления слоговых знаков в шумерском
письме— необходимость точного налисания собственных имен, в
особенности чужеземных. С начала III тысячелетия до он. э. в
шумерской письменнности большое развитие получ'или надписи, прослав-
4 И. М. Дьяконов. К возникновению письма в Двуречье. М., 1940, стр. 42.
5 Там же, стр. 43—44.
6 И. М. Дьяконов. Клинопись. БСЭ, изд. 2, т. 21. М., 1954, стр. 439.

лявшие деяния шумерских владык, описывавшие военные походы,
сражения и т. п. В соответствии с таким содержанием этих
надписей в них (в отличие от более ранних надписей хозяйственного
содержания) часто встречались собственные имена, в том числе имена
чужеземного происхождения: названия завоеванных городов и
областей, имена их царей и т. п. Между тем чужеземные имена не
имели для шумеров смыслового значения и поэтому не могли быть
переданы семантическими логограммами; не всегда могли быть
переданы они и фонетическими логограммами, так как (вследствие
иного их фонетического состава) в шумерском языке редко
встречались фонетически сходные с этими именами слова.
Еще более необходимы были слоговые знаки по языковым
причинам. По грамматическому строю шумерский язык близок к
агглютинативным языкам7; в нем широко применялись аффиксы,
которые присоединялись к основе слова ,по агглютинативному
принципу. Аффиксы эти передать логограммами было трудно.
Поэтому для их обозначения стали использовать слоговые знаки
(выступавшие в этих случаях как «фонетические дополнения» к
логограммам). Поскольку же грамматические формы слов чаще всего
выражались в шумерском языке однослоговыми суффиксами,
постольку слоговой знак обычно обозначал последний слог слова,
корневая основа которого передавалась логограммой; так слоговой
знак те, поставленный после логограммы, обозначал шумерский
суффикс множественного числа.
Наряду с указанными особенностями шумерской письменности
и языка, вызвавшими появление слоговых знаков, надлежит
отметить одну особенность языка, облегчившую образование этих
знаков. Такой особенностью было наличие в шумерском языке
большого количества однослоговых слов простого фонетического
состава8. Слова эти состояли или из изолированной гласной (i — спять,э
е — сдомэ), или из согласной + гласная (su — срука%
lu—'человек'), или из гласной + согласная (as — 'один3, an — снебо'), или из
согласной + гласная + согласная (например, kur — сстрана>).
Логограммы, обозначавшие такие однослоговые слова, наиболее легко
7 F. Delitzsch. Grundzuge der sumerischen Grammatik. Leipzig, 1914, s. 9,.
42, 52; И. М. Дьяконов. О языках древней Передней Азии.— «Вопросы
языкознания», 1954, № 5, стр. 48.
8 «Основной запас шумерских слов составляют слова однослоговые. Среди них
имеется огромный процент омонимов, которые различались, по всей
вероятности, при помощи музыкальных ударений» (И. М. Дьяконов. К
возникновению письма в Двуречье, стр. 40); см. также: И. М. Дьяконов. О
языках древней Передней Азии, стр. 48 и 50.

превращались в слоговые знаки. С течением времени простота
фонетического состава однослоговых шумерских слов возросла в
связи с отпадением ряда конечных согласных; так, слово тип
('имя') преобразовалось в ти, слово gin (сбыть верным3) в gi; это
еще больше облегчило превращение логограмм в слоговые знаки9.
При значительном развитии слоговых знаков (в том числе для
изолированных гласных), в шумерском письме полностью
отсутствовали знаки для отдельных согласных звуков, которые в Египте
образовали даже особый консонантный алфавит. .Такой характер
развития фонетических элементов шумерского письма (не по кон-
сонантно-звуковому, а по слоговому пути) объясняется тем, что в
шумерском языке (в отличие от египетского) гласные звуки наряду
с согласными в равной мере участвуют в построении и корневых
л аффиксальных морфем.
Несмотря, однако, на наличие причин, настоятельно
требовавших и в то же время облегчавших образование слоговых знаков,
несмотря на частое применение этих знаков, шумерское письмо до
конца его существования продолжало широко использовать также
знаки типа логограмм (рис. 45). Исчезновению их препятствовало
наличие в шумерском языке большого количества омонимов 10. При
переходе к чисто фонетическому письму омонимы писались бы
одинаково, что затрудняло бы понимание написанного; поэтому
одновременно с появлением слоговых знаков семантические логограммы
начинают использоваться в качестве детерминативов, уточнявших
значение слова, переданного слоговыми знаками (рис. 46, а). Кроме
того, развитие фонетических элементов шумерского письма было
искусственно прервано на грани III и II тысячелетий до н. э.
опустошением Шумера горными племенами эламитов.
Широкое применение слоговых знаков привело к сокращению
их общего количества. Так, если в древнейшем шумерском письме
(Урук IV) количество разных знаков достигало полутора тысяч и,
то к началу III тысячелетия до н. э. оно сократилось до шестисот 12.
Дальнейшее развитие получили слоговые знаки в результате
заимствования шумерского письма в начале III тысячелетия
племенами Аккада, а затем, в конце III тысячелетия до н. э.,
вавилонянами и ассирийцами.
9 J. Fevrier. Histoire de l'ecriture. Paris, 1948, p. 107.
10 F. D e 1 i t z s с h. Grundzuge der sumerischen Grammatik. Leipzig, s. 3, 9;
И. М. Дьяконов. О языках древней Передней Азии, стр. 40, 48.
11 A. Falkenstein. Archaische Texte aus Uruk. Berlin, 1936, s. 27.
12 И. М. Дьяконов. Клинопись. БСЭ, т. 21, стр. 439.

Семитские племена Аккада засвидетельствованы в
Месопотамии с начала III тысячелетия до н. э., т. е. ненамного позже
шумеров. Племена эти говорили на совершенно ином, чем шумеры,
языке, принадлежавшем к северо-восточной группе семитской семьи
языков. В III тысячелетии до н. э., т. е. почти одновременно с
шумерами, они образовали в долине Тигра и Евфрата небольшие
рабовладельческие государства (главные города Аккад, Эшнунна„
Киш и др.), находившиеся к северу от шумерских государств.
Вавилоняне сформировались как народ в конце III
тысячелетия до н. э. в результате слияния племен Аккада и новых семитских
переселенцев из Аравии — амореев. Покорив Аккад и отвоевав
у эламитов Шумер, племена эти образовали в самом начале II
тысячелетия до н. э. могущественное Вавилонское царство (главный
город — Вавилон, см. рис. 21). История этого царства делится на
два крупнейших периода: 1) ранневавилонский — с 1894 г. (начало-
I вавилонской династии) по 689 г. (завоевание и разрушение
Вавилона ассирийцами); 2) нововавилонский с 626 г. (восстановление
независимости Вавилона) по 538 г. до н. э. (завоевание Вавилона
персидским царем Киром). Расцвет вавилонской культуры и
письменности приходится на первые века ранневавилонского царства^
в частности на годы правления царя Хаммураби (1792—1750 гг.
до н. э.).
Впитав культурные достижения Шумера и Аккада,
заимствовав и развив шумерское письмо, вавилоняне создали в эти века
лучшие произведения своей литературы и искусства.
Родственные вавилонянам семитские племена ассирийцев жили
к северу от Шумера, Аккада и Вавилона (главные города —
Ниневия и Ашшур, рис. 21). С середины II тысячелетия до н. э. Ассирия
начинает соперничать с Вавилоном. Наибольшего могущества
ассирийская держава достигла в VIII—VII вв. до н. э., когда
ассирийцами был завоеван и разрушен Вавилон (689 г. до м. э.) и
покорен Египет (671 г. до н. э.); на эти же века, в особенности на
годы правления царя Ашшурбанипала, приходится и высший
расцвет ассирийской культуры и письменности. В конце VII в. до н. э.
вавилоняне сперва восстановили независимость (626 г.), а затем
в союзе с мидянами завоевали Ассирию.
Шумерский язык был в основном однослоговым; в семитском
ассиро-вавилонском языке 13 преобладали трехслоговые (точнее —
13 И. М. Винников. Вавилоно-ассирийский язык. БСЭ, изд. 2, т. 6. М., 1950,.
стр. 491 Л. А. Л и п и н. Аккадский (вавилоно-ассирийский) язык. М., 1948;
он же. Аккадский язык. М., 1964.

„ Если у зависимого человека родится хороший осел, и если
его староста скажет ему: я хочу его у тебя купить..."
* sub-lugal-ra & ansu sag5"(g)a 3 u-na-tu
„подверженного-хозяину" для осел добрый пусть-ему-рбдится
ugula-nl ^ ga-se-sam
староста-его да-у-(тебя)-куплю
6 u-na-dug4
пусть-ему-скажет
dug4
&
и* ugula
tu
sag.
ga
ДЛ sub
К lugal
■fl-
слоговые
знаки
-Ь!А* |£а_-слоговой
знак
(см. во втором
tirn'bl^1*™ ,'столбце внизу)
[столбце вверху) 7/
и
se-слоговой
знак
из логограм
Mbi-ese-„Ka-
нат"
логограмма
к а - „ р о т ,"
inim-слово',
dug4-
[ OBO -
рить"
(голова
человека с заштри-
ованным ртом)!
логограмма
had-„палка'
gidru-
„скипетр"
sig - „бить
ugula-„cTapo-[
"" ста"
г
и , па
слоговые
знаки
(логографичес
кая основа
неясна)
Ч>
логограмма
а п s u-„осел"
логограмма
ги-,метатель
ная палица"
sub-.,KHAaib"
(под)вергать]
&
ni-слоговой
знак
из логограм-
мы-рисунок
сосуда для
масла
itud-^рожать'
(упрощенная
логограмма
родов)
логограмма
gisimmar-
-мфиниковая
пальма"
[за^^сладкий"
ы
лого^рам^а
sam?
„покупать"
(рисунок
мерной лопатки+
рисунок
ячменного колоса)
gaj-слоговый
знак,из
логограммы -
- „молоко"
(рисунок гор
шка)
лигатура из
логограмм
огра
if
gal ^большой
lu -человек
ii
га-слоговой
знак, из
логограммы-
„ударять"
(рисунок бара
на +- рисунок
рога )
45. Образец шумерской логографически-слоговой надписи с транскрипцией,
дословным переводом и с анализом применяемых знаков (заимствовано с
изменением терминологии из статьи И. Дьяконова, В. Истрина, Р. Кинжалова
«Письмо» — БСЭ, 2 изд.; подчеркнуты те значения многозначных шумерских
логограмм которые использованы в данной надписи)

трехсогласные) слова. Поэтому знаки, обозначавшие однослого-
вые корни слов шумерского языка, был'и легко превращены
вавилонянами и ассирийцами в слоговые знаки и начали применяться для
передачи отдельных слогов ассиро-вавилонских слов 14.
В соответствии со строением шумерских однослоговых слов
слоговые знаки имели в шумерском (а впоследствии также в
ассиро-вавилонском) письме, как правило, одно из четырех значений:
1) изолированная гласная (например, i); 2) согласная + гласная
(например, ti); 3) гласная + согласная (например, иг); 4)
согласная + гласная + согласная (например, kur).
Широко применялся в ассиро-вавилонском письме своеобразный
прием обозначения сложных слогов (согласная + гласная +
согласная) при помощи двух слоговых знаков, из которых один
обозначал согласную + гласную, а другой гласную + согласную
(рис. 46, б). В этом случае обе гласные, входившие в состав таких
слоговых знаков, сливались; например:
pa + ar = par da + al = dal.
Такое значение- и применение шумерских и ассиро-вавилонских
слоговых знаков почти устранили один из основных недостатков
слогового письма — трудность передачи слогов с конечным
согласным и скопления согласных. В то же время это усилило другой
недостаток слогового письма — увеличило количество знаков. Еще
более увеличило количество знаков то, что для передачи одного и
того же слога нередко использовались разные знаки (рис. 46, в).
Тем не менее число знаков переднеазиатского письма все же
подверглось дальнейшему сокращению; так, в ассирийской
клинописи насчитывается около 350 разных знаков 15.
Следует отметить, что слоговое письмо, будучи закономерным
для шумерского агглютинативного языка, не вполне
соответствовало ассиро-вавилонскому языку с его преимущественно
консонантным построением корневых основ слов, с развитой внутренней
флексией, с частым удвоением согласных, выполнявшим
грамматическую функцию, и с различением глухих и звонких звуков в
конце слова.
Наряду с новым слоговым значением многие из этих знаков сохранили также
прежнее логографическое значение.
«Полная таблица знаков» ассирийской клинописи, напечатанная в работе
Л. А. Липина «Аккадский (вавилоно-ассирийский) язык» (вып. 1. Л., 1958,
стр. 10—41), включает 333 разных знака и около полутораста их
графических вариантов.

Табл. IV. Ассиро-вавилонская клинопись

•

терми- логограм-
натив ма боже- Sar ' du " n* " ше а - 1 i - е
ЛИЦЗ СТВЗ САРДУР ГОВОРИТ
ta + am г tam
<JB&
ЧЩ-
ki + i + ir Kir
tu
si(se)
►mi
£ей
sin*
MIT'S:
■ПИ1
«=TTH
;аг
46. Применение слоговых знаков в урартской (А) и ассиро-вавилонской (Б. В)
клинописи
А — пример сочетания слоговых знаков с детерминативами; Б — способы обозначения сложных
слогов (согласная -г гласная + согласная) при помощи двух и трех (если согласная долгая)
слоговых знаков; В — различные способы обозначения одинаковых слогов и фонетически
соответствующие им однослоговых слов
13 В. А. Истрин

Тем не менее вследствие того, что ассиро-вавилонское письмо
возникло из шумерского путем механического заимствования,
слоговые знаки сохранили в ассиро-вавилонском письме в течение
всего его существования преобладающее значение; это же
послужило важнейшей причиной того, что вавилоняне и ассирийцы не
продвинулись (в отличие от египтян) по пути к буквенно-звуковому
письму.
Очень усложнило ассиро-вавилонскую систему письма то, что
один и тот же знак часто имел ,по нескольку семантических и
фонетических значений, и наоборот, для выражения одного значения
могли применяться разные знаки. Так, например, знак ggi мог
означать: гласную /, слоги ш, li, zal и т. д., а также слова смасло5
(samnu) и "изобильный3 (baru); аналогично, вавилонский знак О
(горизонтальный клин) мог обозначать слоги as, ru, dil, гит и,
кроме того, слова ссын3 (aplu), 'единственный3 (edu), глагол сдавать3
(nadanu) и имя бога Ашшура. Наряду с этим один и тот же слог
мог передаваться разными знаками; так, для передачи слога или
слова tu могли применяться 16 различных знаков, для передачи
слога или слова si(se) — 14 знаков, для передачи слога или слова
gar— 13 знаков (рис. 46, в) 16.
Такая многозначность была характерна еще для шумерского
письма; там она объяснялась: наличием большого количества
омонимов в шумерском языке; закреплением за знаками,
обозначавшими первоначально слова конкретного значения, дополнительных
абстрактных значений; сочетанием в шумерском письме логогра-
фического и слогового принципа. Еще более усилилась эта
многозначность в вавилонском и в ассирийском письме. Это было
обусловлено тем, что вавилоняне и ассирийцы, придав заимствованным
ими шумерским знакам .новое (ассиро-вавилонское) фонетическое
значение, в то же время сохранили за многими из этих знаков их
прежнее шумерское значение.
Так, налример, шумерский знак g:\/ V V V представлял собой
логограмму сдом5, которая читалась по-шумерски е.
По-ассиро-вавилонски слово 'дом3 читалось bitu. Вавилоняне, заимствовав
шумерский знак !s=:VVVV> сохранили за ним и логографическое
значение сдом3 и шумерское слоговое значение е; но наряду с этим,
они придали ему новое ассиро-вавилонское фонетическое значение
bitu, а впоследствии также слоговое значение bit (исключив
окончание и). Таким образом, один и тот же знак получил следующие
разные значения: логографическое сдом3; фонетические е, bitu, bit.
16 F. Thureau-Dangin. Les homophons sumeriens. Paris, 1929.

Еще больше разных значений имели те заимствованные
вавилонянами знаки, которые применялись ранее шумерами для передачи
нескольких омонимов шумерского языка. Так, например, шумерский
знак ^ представлял собой фонетическую логограмму kur,
которая выражала три шумерских омонима: 'земля', сстранаэ, сгора\
Вавилоняне сохранили за этим знаком и его прежнее фонетическое
значение (kur), и его прежнее смысловое значение (сземляэ —
сстранаэ — сгораэ). Но в вавилонском языке 'земля? передавалась
словом не kur, a matu, cropaD — sadu; соответственные новые
фонетические значения приобрел и знак kur. В связи с переходом к
слоговому письму этот знак стал читаться, кроме того, по первому
слогу обозначавшихся им вавилонских слов, т. е. mat sad. В
результате один и тот же знак приобрел следующие значения:
Смысловые значения Слоговые значения
matu — сземля5 mat
kur
sadu — «тора* sad
Вследствие разобранных причин по нескольку значений — ло-
гографических и слоговых — получил почти каждый знак ассиро-
вавилонской клинописи. Некоторые из этих значений были
заимствованы от шумеров; другие — представляли собой как бы перевод
с шумерского на вавилонский язык. -В связи с этим вавилонская
(и в несколько меньшей степени ассирийская) клинопись стала
очень сложной и внутренне противоречивой системой. К таким
результатам привело заимствование письма, чуждого языку.
Тем не менее, несмотря на сложность ассиро-вавилонского
письма, оно оказало огромное влияние на системы письма других
народов, а в период возвышения Вавилона и Ассирии приобрело даже
характер международной системы. Так, в эпоху «Нового царства»
многие египетские фараоны, в частности фараоны XVIII династии
(середина II тысячелетия до н. э.), широко пользовались ассиро-
вавилонской клинолисью в своей дипломатической переписке с
Вавилоном, Ассирией, Хеттским государством и даже в переписке с
египетскими областями Сирии; об этом свидетельствуют, например,
документы египетского государственного архива, найденного в
Эль-Амарне.
Столь широкое распространение ассиро-вавилонской клинописи
объяснялось тремя причинами: могуществом вавилонского -и
ассирийского государств и большим значением ассиро-вавилонской
13*

Л Ц! Т ~* 4 ^ Т? ~ ■?* *5£Т~* 4 <
а -па- ки
Я
A^UR-BANI-APLUbi-nu-hi ASUR и
|Ашшурбанипал отпрыск [Ашшура и I Белит
~? #^сПТ
BE LIT
детерминатив детерминатив
лица божества
детерминатив детерминатив
божества божества
MAR SARRI RABU-(u) BIT ri-du-u-ti
сын царя большой ?
(старший)
ASUR u
, которого 1Ашшур и
детерминат
божества
«<
ф? «^ *Т Т« >W
SIN BEL AGI ul-tu UME
1Син,владыка ткары с дней
детерминатив
божества
RUKUTI
отдаленных
ni - bit
наименование
детерминатив детерминатив
множественного множественного
числа числа
-г J ЯШ <Ш Т?Л ЙЯС <*« <ЧЮ- ЯП SPT *
SUMI-su iz-ku-ru а-па SARRU-(u-ti) u INA LIBBI UMMI su
имени его указали для царства и в чреве матери его
31 «^ < I* ^Т *£П *Т I4 И 4 Ш
ib-nu-u a-na RE'UT-(ut) MAT
ASUR
создали для того чтобы пасти страну! Ашшура!
детерминатив детерминатив
божества страны
47. Образец ассирийской надписи с транскрипцией и переводом
(по Ж. Феврие)
Слоговые знаки указаны в транскрипции строчными буквами без скобок,
фонетические дополнения — строчными буквами в скобках, логограммы — прописными
буквами, детерминативы обозначены стрелками с пояснениями под строкой
дословного перевода

шумерское линейное
Шумерское клинописное
староак!
Ьавилонское
нововавилонское
персидско-ахеменидское
эламское линейное
эламское 'клинописное
хурритское
хеттское клинописное
среднеассирииское
и новоассирийское
угаритское
урартское
48. Схема развития важнейших систем клинописи
Прерывистой линией помечены возможные пути развития, непрерывной линией — несомненные
влияния (угаритяне и персы заимствовали от ассиро-вавилонского письма только клинообразную
форму знаков)
культуры; доступностью клинописного материала и орудий для
письма (глиняных табличек и тростниковых палочек), простотой
техники клинописного письма, а также прочностью и
долговечностью клинописных табличек; в основном фонетическим, слоговым
характером ассиро-вавилонской клинописи (рис. 47 и табл. IV).
После завоевания Нововавилонского царства персами (538 г.
до н. э.) ассиро-вавилонская клинопись постепенно забылась;
последние таблички с вавилонской клинописью относятся к концу I
тысячелетия до н. э.
Еще более усилилось преобладание слоговых знаков в
письменных системах других переднеазиатских народов, заимствовавших
клинопись у шумеров, вавилонян и ассирийцев, в частности в
системах эламитов, хеттов и урартов (рис. 48).
Эламиты — столь же древний, как шумеры, народ Передней
Азии — жили «с IV тысячелетия до н. э. в горных областях к востоку
1

от шумеров (между Месопотамией и Иранским плато). Подобно
шумерам, они говорили на языке агглютинативного строя 17.
Уже с начала III тысячелетия до н. э., а, возможно, и ранее
эламиты применяли письмо логографическое по значению и картинное
по форме. Письмо это, называемое «протоэламским», отдельные
ученые считают возникшим самостоятельно из еще более древней,
не дошедшей до нас эламской пиктографии18. В середине III
тысячелетия до н. э. эламское письмо под влиянием аккадского
приобрело клинописную форму. По мере своего дальнейшего развития
эламское письмо все более фонетизировалось и в соответствии с
особенностями эламского языка (агглютинативный строй и простой
слоговой состав) стало в основном слоговым; так, во второй
половине II тысячелетия до н. э. в нем применялось всего около сотни
слоговых знаков и очень ограниченное количество логограмм. После
покорения Элама персами эламский язык и письмо сильно
изменяются (так называемое «новосузские надписи»), а затем
вытесняются персидским языком и письмом.
Хеттами называются племена, засвидетельствованные в
конце III — начале I тысячелетия до н. э. в Малой Азии, к западу от
Ассирии и Вавилона, и составлявшие господствующий слой
Хеттского государства. Как установлено чешским ученым Б. Грозным,
датским ученым X. Педерсеном и другими, хетты говорили на двух
близких индоевропейских языках; один, более древний,— «несий-
ский» закреплен в хеттских клинописных надписях; другой, более
поздний, «лувийский» — в хеттских иероглифических надписях19.
В начале II тысячелетия до н. э. хетты объединили соседние с ними
племена — лувийцев, хуррийцев и других — и образовали крупное,
но непрочное и пестрое по этническому составу государство со
столицей Хаттушаш (см. рис. 21). Наибольшего могущества
государство хеттов достигло в середине II тыс. до н. э. Очень
ослабленное в конце II тысячелетия до н. э. вторжением «морских» эгейских
народов государство это потеряло независимость в VIII в. до н. э.
17 И. М. Дьяконов. О языках древней Передней Азии.— «Вопросы
языкознания», 1954, № 5, стр. 58.
18 В. И. Авдиев. История древнего Востока, стр. 526.
10 В. Георгиев. Вопросы родства средиземноморских языков.— «Вопросы
языкознания», 1954, N° 4; И. Дьяконов. О языках древней Передней
Азии. Там же, 1954, Н> 5; И. М. Дунаевская. О характере и связях
языков древней Малой Азии. Там же, 1954, № 6.
За последние годы хеттской группе языков придается все большее
значение; к этой группе многие относят сейчас критско-минойский, этрусский,
лидийский, ликийский и другие языки (см.: В. И. Шеворошкин. Новые
исследования по хеттологии.— «Вопросы языкознания», 1964, № 3).

49. Хеттское иероглифическое письмо
Хеттская культура, литература и письмо развивались под
сильным ассиро-вавилонским и, в меньшей мере, египетским влиянием.
Сперва, видимо, в начале II тысячелетия до н. э. хетты
заимствовали через семитов Сирии вавилонскую клинопись, а затем в конце
II тысячелетия до н. э.— несколько «перестроили ее. Перестройка
эта состояла в том, что за каждым клинописным знаком хетты
сохранили только одно, максимум два слоговых значения.
Применялось клинописное хеттское письмо для передачи нескольких языков
хеттского государства: 'индоевропейских «несийского»
(преимущественно) и «лувийского»; «протохеттского» («хаттского») языка
покоренного хеттами туземного 'населения Малой Азии;
неиндоевропейского хуррийского и семитского ассиро-вавилонского.
Очень усложняли хеттскую клинопись «гетерограмм ы»,
т. е. шумерские и аккадские слова, которые включались \в
хеттский текст, но при чтении заменялись соответствующими
хеттскими словами. Позднейшие памятники хеттской клинописи —
конец II тысячелетия до н. э.
Параллельно с клинописным, в Хеттском государстве
применялось иероглифическое письмо (рис. 49); знаки его напоминают
египетские и, в особенности, критские иероглифы. Как показала
дешифровка, письмо это служило для передачи индоевропейского
«лувийского» языка. Включало око около 60 слоговых знаков и
небольшое количество логограмм и детерминативов; хеттская
иероглифика еще дальше продвинулась по пути к чисто слоговому
письму. Древнейшие ее памятники — середина II тысячелетия до
е. э., позднейшие — VIII в. до н. э.

Ура рты населяли некогда территорию современной Армении
и южной Грузии (со столицей Тушпа, у озера Ван, см. рис. 21);
говорили урарты на неиндоевропейском языке, родственном хур-
рийскому20, а также, возможно, современным кавказским языкам,
в том числе грузинскому21. Первые сведения о государстве Урарту
относятся к XIII—XII вв. до н. э., а высший его расцвет приходится
на IX—VIII вв. (в особенности при царях Аргишти, Саргоне II и
Русе I), когда Урарту соперничало в могуществе с Ассирией.
Сильно ослабленное борьбой с Ассирией, Урарту потеряло независимость
в начале VI в. до н. э. под натиском скифов и мидян.
Урарты, видимо, имели в конце II тысячелетия до н. э.
собственную иероглифическую .письменность; об этом свидетельствуют
находки на территории Урарту различных предметов, печатей и одной
глиняной таблички с картинными, еще не дешифрованными,
знаками. Впоследствии, вероятно, в начале IX в. до н. э., урарты
заимствовали от ассирийцев клинопись; это подтверждается тем, что
древнейшие клинописные надписи Урарту — надписи царя Сарду-
ри (начало IX в. до н. э.) — составлены на ассирийском языке.
С конца IX в. надписи Урарту составляются на урартском языке;
древнейшие из них — надписи преемника Сардури Ишпуини22.
Исчезает урартская клинопись одновременно с потерей
независимости государством Урарту (VI в. до н. э.). Заимствовав
ассирийскую клинопись, урарты внесли в нее изменения. Они сократили
количество знаков до 330 23 (в том числе около 150 слоговых и
около 180 логограмм, детерминативов и цифровых знаков), придали
письму в основном слоговой характер и значительно уменьшили
многозначность письмен, столь усложнявшую ассиро-вавилонское
письмо. «В то время как знаки ассирийской клинописи имеют
обыкновенно несколько (часто более одного десятка) значений,—
указывает Г. А. Меликишвили,— в урартской письменности
клинообразные знаки имеют обыкновенно одно или редко два-три значения.
Таким образом, урартское клинообразное письмо много проще
ассирийской клинописи»24. Письмо Урарту является одной из
древнейших систем письма, применявшихся на территории СССР.
20 И. М. Дьяконов. О языках древней Передней Азии.— «Вопросы
языкознания», 1954, № 5, стр. 52.
21 Г. А. Меликишвили. Урартские клинообразные надписи. «Вести, древн.
истории», 1953, № 1, стр. 243, 246; о н ж е. Урартский язык. М., 1964.
22 Там же, стр. 246.
23 В. В. Струве. История древнего Востока. М.— Л., 1941, стр. 322.
24 Г. А. Меликишвили. Урартские клинообразные надписи.— «Вестн. древ.
истории», 1953, № 1, стр. 248.

Процесс постепенного превращения переднеазиатской
клинописи в слоговое письмо нашел завершение в древнеперсидской
(ахеменидской) клинолиси.
Древние персы жили к востоку от Тигра и Евфрата, на
территории современного Ирана. Говорили персы на языке,
принадлежавшем к иранской группе индоевропейской семьи языков. Быстро-
выдвинувшись на историческую арену, персы образовали в VI в.
до н. э. сильное государство с династией Ахеменидов и со столицей
Персеполем (рис. 21).
При царе Кире (558—529 гг. до н. э.) персы завоевали Мидию,
Лидию и Нововавилонское царство, а при сыне Кире Камбизе-
(529—522 гг. до н. э.) покорили Египет. Высшего расцвета древне-
персидское государство достигло при царе Дарий Гистаспе (521 —
486 гг. до н. э.). В 330 г. до н. э. персидская держава 'была
завоевана Александром Македонским.
Ко времени образования державы Ахеменидов (VI в. до н. э.)
в Передней Азии были широко распространены две принципиально'
различные системы письма — логографически-слоговая вавилонская
клинопись и консонантно-звуковое арамейское письмо, возникшее-
на финикийской основе (см. главу VII). М. Коэн, отвечая на вопрос
о том, чем было вызвано создание персами своей особой системы
клинописи при широком распространении в Персии арамейского
письма, выдвигает две гипотезы. «Можно предположить,— пишет
он,— развитие персидской клинописи из местного письма, которое
нам неизвестно и которое сделалось слоговым эволюционным
путем. Легенда говорит о герое-цивилизаторе царе Тахмурате (имя,
обозначающее большую лисицу), который отнял у демонов письмо,
украденное ими у добрых гениев и укрытое ими; другая легенда
говорит о письме семи форм, которое включало 365 знаков. Может
быть, наоборот, древнеперсидское письмо — это опыт без прошлого,
вокализация алфавита, заимствованного у арамейцев и
переодетого в другую форму; в последнем случае это было бы примером
вторичного силлабизма» 25.
Нам представляется более правдоподобной иная гипотеза. Если
у .персов до династии Ахеменидов существовала бы какая-то «своя»
система письма, из которой позднее развилась персидская слоговая
клинопись, то при использовании столь долговечного материала,
как глина, до нас дошли бы какие-либо памятники этого письма;
поскольку же такие памятники неизвестны, более правдоподобно
отнесение начала персидской клинописи ко времени ахеменидской
25 М. Cohen. L'ecriture. Paris, 1953, p. 47—48.

династии. Навряд ли можно считать персидскую слоговую
клинопись и простой «вокализацией алфавита, заимствованного у
арамейцев». Как показано в разделе 7 этой главы, во всех слоговых
системах, возникших на консонантно-звуковой основе, для
обозначения слогов с одинаковыми согласными звуками применялись
знаки, включавшие одинаковые или сходные графические
элементы; в персидской клинописи знаки, служившие для обозначения
таких слогов (см. рис. 50), наоборот, не имеют общих,
объединяющих их графических признаков.
Поэтому персидскую клинопись следует считать системой
письма, промежуточной между охарактеризованными в начале данной
главы слоговыми системами первой и второй группы,
искусственным построением, исходящим из ассиро-вавилонской клинописи, но
с последовательным применением фонетического принципа.
Принцип этот, обеспечивающий наиболее точную передачу речи, был
известен персам на примере арамейского письма. Однако
консонантное арамейское письмо, обозначавшее лишь согласные звуки и
пропускавшее гласные, было удобно только для семитских и хамитских
языков, в которых корневая основа слова строится из согласных;
наоборот, для индоевропейского персидского языка, в котором
гласные звуки участвовали наряду с согласными в построении
основ слов, консонантное арамейское письмо было неудобным. Кроме
того, персы считали себя наследниками былого могущества
завоеванной ими вавилонской державы; учитывали они и
международный характер ассиро-ва!вилонской клинописи. Поэтому при
построении своей государственной системы письма персы переняли у
вавилонян клинообразную форму знаков; заимствовали они у
вавилонян также и слоговой принцип, позволявший (в отличие от
арамейского консонантного письма) передавать не только согласные,
но и гласные звуки древнеперсидского языка. В то же время под
арамейским влиянием персы почти полностью исключили из своего
письма логограммы, превратив его в .последовательно слого-звуко-
вую систему, причем с обозначением не только слогов, но и
неслоговых согласных звуков.
Древнеперсидский алфавит (рис. 50) состоит из трех знаков для
изолированных гласных (a, i, и) и 33 слоговых знаков
(согласная + гласная a, i или и). Логограмм в персидском письме
применялось только четыре— сстранаэ, сземля> сцарьэ и сбог\
Трудность обозначения смежных и конечных согласных звуков
преодолевалась в персидской клинописи следующим образом.
Каждый слоговой знак наряду с основным, слоговым, значением
(согласная + гласная) мог применяться и для передачи входящего
202

Письмо
1
пт
>*-
TY
Г<*
\ь
<!
KIT"
\®г
<<ш
Произношение
а,а
i>7
U, U
ка
ки
ga
gu
cha
v
са
Письмо
•К
•ф
tfrT
М-
НТ
¥
КГ
%
Произношение
, V
dza
V
dzi
ia
tu
da
di
du
tha
pa
Письмо
4
T«
К
«ь
+Г
T<r
If
Tf
ъ
Произношение
ba
fa
na
nu
ma
mi
mu
ya
va
Письмо
$
Щ
Ч(
*т
Ife
н
s
и
я
К
О)
а
о
СП
О.
VI
га
ru
,а 1
sa
za
V
sa
thre
ha
ИИ << Ъ m:? << m ч2«" << m # Кг ?т К- *Л»г М М
^\4«fl<<mK-Kr!iK-^5«W^< w К- К! тГ К* т7т
:<т ни ч6т? т ЕГ К* Ч> <К <и << \«п 5 ш К* »<1
| if К- £< К- т *8£ <f? w \ <*< «" т *м гОп « if к- *
50. Древнеперсидский слого-звуковой алфавит и образец древнеперсидской
надписи (титул ахеменидского царя Дария, расшифрованный Г. Гротефендом)
Слова в надписи отделены друг от друга косыми клиньями; последовательность слов обозначен*
порядковыми цифрами. Содержание надписи «Дархейш (1), царь (2), великий (3), царь (4), царей
(5), Гоштапса (6), сын (7), Ахеменид 8)»

в данный слог согласного звука; так, например, знак [^У мог
обозначать и слог Ьа и согласную Ь. Это придавало
персидскому «письму многозначность (полифоничность), но облегчало
передачу смежных и конечных согласных. Таким образом, по значению-
знаков древне-персидское письмо представляло собой
своеобразную слого-звуковую систему, а по форме знаков являлось одной из
разновидностей клинописи.
Персидская клинопись была создана, по утверждению
большинства ученых, во второй половине VI в. до н. э. Использовалась она
главным образом для монументальных государственных
надписей— на дворцах в столице Персии Персеполе, на Бехистунской
скале и других, а для торговой и административной переписки
применялось арамейское письмо.
В связи с такой узкой, чисто государственной областью
применения, персидская клинопись вышла из употребления и была
забыта вскоре же после завоевания персидской державы
Александром Македонским (330 г. до н. э.).
Дешифрована персидская клинопись в начале XIX в. Г. Гроте-
фендом, Г. Роулинсоном и другими учеными. Дешифровке помогло'
знание персидского языка (правда, более позднего), а также то,
что слова разделялись косыми клиньями. Впервые дешифрованы
Гротефендом в 1802 г. надписи, содержавшие традиционные титулы
и имена ахеменидских царей (рис. 50). Дешифровка персидской
клинописи, а также наличие персидско-вавилонских, вавилоно-шу-
мерских и иных двуязычных текстов облегчили последующую
дешифровку ассиро-вавилонской (середина XIX в.), а затем (конец
XIX — начало XX в.) шумерской, урартской, хеттской и других
клинописных систем.
5
Путем преобразования в слоговые знаки
.первоначальных логограмм развилось также и критское слоговое
письмо.
До завоевания его греками о-в Крит имел смешанное население,
видимо, пришедшее сюда из Малой Азии; это древнейшее население
Крита называют минойцами, а его культуру и письменность — ми-
нойской (по имени легендарного царя Крита — Миноса). Начало
развития критско-минойской рабовладельческой культуры
относится к III тысячелетию до н. э.; с середины этого тысячелетия на
Крите уже знали бронзу, а с конца — начали применять иерогли-

фическое письмо. Расцвет критско-минойской культуры
приходится на первую половину и середину II тысячелетия до н. э.; в этот
период на Крите развиваются крупные города — Кносс, Фест и
другие, корабли критян обслуживают торговлей все Эгейское море,
а иероглифическое письмо постепенно переходит в линейное
слоговое. В конце этого периода греческие племена ахейцев
завоевывают материковые и островные колонии критян, а около 1400 г.
до .н. э. и сам Крит. В связи с этим центр Эгейской культуры
перемещается с Крита в южную Грецию, в ахейские города —
государства Микены, Тиринф, Пилос и др. (рис. 51), а эгейская
культура получает название критско-микенской; заимствуется микенскими
греками и критское слоговое письмо. В конце II тысячелетия до
я. э. своеобразная и блестящая критско-микенская культура почти
бесследно исчезает в результате завоевания и опустошения сперва
микенской Греции, а около 1200 г. до н. э. и о-ва Крит греческими
племенами дорийцев.
В результате уничтожения дорийцами критско-микенской
культуры наука до конца XIX — начала XX в. почти ничего не знала
об истории микенской Греции и Крита, если не считать
разрозненных и кратких упоминаний о древнем Крите у античных авторов
(у Гомера, Аристотеля, Геродота и др.) да смутных греческих
преданий о царе Крита Миносе, сыне Зевса и Европы, быке Минотавре
и т. п. Вновь открыта была эта культура лишь в конце XIX —
начале XX в. в результате раскопок немецкого археолога-любителя
Г. Шлимана и в особенности английского ученого А. Эванса,
многотомные труды которого26 не утратили значения до настоящего
времени.
Памятники критского письма подразделяются по их
графическим и иным особенностям на четыре исторических разновидности:
иероглифическое письмо А (ок. 2100—1900 гг. до н. э.) и Б (ок.
1900—1700 гг. до н. э.); линейное письмо А (ок. 1750—1400 гг. до
н. э.) и Б (ок. 1500—1200 гг. до н. э.).
Иероглифическое письмо А имело картинную форму; письмо это
представлено гравированными печатями и оттисками с них.
Иероглифическое письмо Б почти при том же количестве и составе
знаков отличалось более упрощенной, хотя все еще явно
изобразительной формой знаков; кроме печатей и оттисков, оно представлено
краткими надписями на глиняных табличках, медальонах, дисках
и вазах. Как та, так и другая разновидности иероглифического
26 A. Evans. Scripta Minoa, Oxford, 1909; О н ж е. The Palace of Minos, v.
1—4. London, 1921—1936.

51. Крит и Микены*
письма по значению их знаков были, видимо, в основном логогра-
фическими системами. Правда, сравнительно небольшое количество
разных знаков (согласно А. Эвансу около полутораста) 27, казалось
бы, свидетельствует в пользу его слогового типа; однако такое
малое количество знаков, вероятно, было обусловлено иной
причиной— однотипностью, стандартностью и краткостью надписей (как
правило, посвящения богам или счетно-учетные надписи) 28. Кроме
того, в основном логографический тип этого письма
подтверждается: сравнительно широким использованием логограмм даже в
позднем критском письме — в линейном Б; ярко выраженном картинным
характером иероглифов (рис. 32); большим графическим сходством
их с несомненными логограммами линейного письма А и даже Б
(рис. 52). В то же время в иероглифическом письме, вероятно, уже
применялись и слоговые знаки.
Линейное критское «письмо отличалось от иероглифического
более условной, схематической, линейной формой знаков. Как форма,
так и количество разных знаков (около полутораста),
свидетельствовали в пользу слогового типа этого письма. Дешифровка
подтвердила, что линейное письмо было слоговым, хотя в нем продол-
27 А Э в а н с. Критское линейное письмо.— «Вестн. древ, истории», 1939, № Зг
стр. 27.
28 С. Я. Лурье. Язык и культура микенской Греции. М., 1957, стр. 7.
206

жали использоваться и логограммы; последние обычно ставились
в правой части надписи и служили для пояснения текста,
передаваемого слоговыми знаками (указывали предметы, о которых
говорилось в надписи) 29.
К 1963 г. найдено около 220 кратких надписей, сделанных на
каменных памятниках и глиняных предметах линейным письмом А.
Большинство открыто в районе Агиа-Триада на Крите, что
указывает на местное, критское использование этого письма. Надписи
содержат о,коло 350 слов, из которых 250 слов встречается по
одному разу. Количество разных знаков — около полутораста, в том
числе 80—85 слоговых; около 50 из них очень близки по форме к
знакам линейного письма Б.
Надписей, сделанных письмом Б, найдено гораздо больше —
около трех тысяч, в том числе свыше тысячи на материковой
Греции; особенно много открыто в 1939 г. при раскопках «дворца
Нестора» в Пилосе, меньше—в Микенах и других местах. Почти
все надписи относятся к периоду незадолго до 1200 г. до н. э.;
по-видимому, они сохранились в результате обжига глиняных
табличек при пожарах во время дорийского завоевания. Количество
разных знаков около 140, в том числе около 50 логограмм и около
90 слоговых знаков.
Линейное письмо Б, как доказано результатами его
дешифровки, служило для передачи древнейшего греческого языка ахейских
завоевателей Крита. Линейное письмо А предназначалось для
передачи языка догреческого, «минойского» населения Крита.
Последнее подтверждается тем, что знаки письма Б воспроизводят
фонетику греческого (ахейского) языка крайне неточно. Знаки эти
(рис. 52) передают только открытые слоги (типа гласный или
согласный + гласный) и совершенно не приспособлены для передачи
часто встречающихся в греческом языке слогов с конечными
согласными; непригодны были они и для воспроизведения слогов,
начинающихся с двух согласных; наконец, одни и те же знаки
применялись для слогов с глухими, звонкими и придыхательными
согласными (например, t, d, th) за. Все это доказывает, что ахейцы
заимствовали письмо у народа, говорившего на языке, сильно
отличавшемся от греческого. По-видимому, в языке этом
господствовали законы открытых слогов >и недопустимости смежных
согласных. Благодаря этому слоги легко выделялись из речи, а
количество разных слогов было ограниченным. Эти особенности языка
29 Там же, стр. 4.
30 Там же, стр. 6 и ел.

догреческого населения о-ва Крит и обусловили развитие
критского письма по слоговому пути.
Слоговые знаки, несомненно, возникли на Крите из
первоначальных логограмм; это подтверждается частично сохранившимся
изобразительным характером многих знаков линейного письма А и Б
и сходством формы этих знаков с критскими иероглифами. Такое
происхождение обусловило то, что графическое строение слоговых
знаков никак не отражает фонетический состав слогов,
обозначаемых этими знаками; так же, как и во всех других системах,
возникших на логографической основе, знаки, обозначающие слоги с
одинаковым согласным или с одинаковым гласным звуком, не имеют
общих графических признаков. Превращение логограмм в
слоговые знаки было вызвано необходимостью передачи собственных
имен, в частности названий городов, которые часто встречаются в
критских надписях.
Возникновение слоговых знаков, видимо, происходило по одному
из двух путей — или путем преобразования в слоговые знаки
логограмм, обозначавших однослоговые слова, или же путем
закрепления за знаком, обозначавшим многослоговое слово, значения
первого слога этого слова.
Иероглифическое письмо и линейное письмо А до сих пор еще
не дешифрованы; правда, логографическое значение многих
критских иероглифов предположительно устанавливается, исходя из их
изобразительной формы, а слоговое значение многих знаков
линейного письма А определяется, исходя из графического их сходства
со знаками линейного письма Б. Окончательной дешифровке этих
видов критского письма препятствует неизвестность языка их
надписей.
Линейное письмо Б, поскольку оно применялось для передачи
ахейского диалекта древнегреческого языка, к настоящему времени
дешифровано, и тексты, написанные письмом Б, прочитаны.
Дешифровка этого письма в основном осуществлена лишь в середине 50-х
годов XX в., несмотря на то, что над ней много лет работали
крупнейшие ученые разных стран, в том числе первый исследователь
критского письма А. Эванс, чешский ученый Б. Грозный, болгарский
В. Георгиев, американские Э. Беннет и А. Кобер, греческий
К. Д. Ксетопулос, английские М. Вентрис, Дж. Чадвик и др.
Длительная задержка дешифровки письма Б была обусловлена
тремя обстоятельствами.
Во-первых, большинство надписей, найденных на Крите,
оказалось в распоряжении А. Эванса; при жизни А. Эванса из них была
опубликована лишь небольшая часть. В результате, как писали

гг
2
3
4
5
6
Г
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
| 28
П29~
[30
h
♦
*
«
¥
f
?
V
p
f
ч
4
1»
{<
4
V
♦
n
1
♦
1?
"t
r
¥
t
V
У
*
t
L2L
1 /^Т
1 |^ч»
za
ro
pa
te
to
na
zi
a
se
u
po
so
me
zo
mo
Pa2
ca
CO
qt
qe2
1 ne
a2
ru
re
i
pe2
m
14.9
35.2
15.2
30.4
32.1
16.3
7.2
10.4
5.3
27.2
15-6
12.4
15.1
7.9
8.3
7.0
2.6
0.3
0.1
4.7
2.6
0.9
1.4
13.0
3-0
10.3
26.4
1S.3
2 6
10.4
ТзГ
Гз7
ГзГ
пт
[55
|3б"
ГзТ1
|38
[39
НО
[41
142
43
44
45
46
47
48
49
50
51
52
53
54
55
56
57
[58
Г9
60
Г*~
Д. А
т
^г
рГ
>
7
л
А
#
rf
м
л
ЧГ
*
Ж
*
ч
Y
Ж
Л
ТК
Hfr-
*
В
м
N
§
е
с
ь
sa
I qo
га2
1 ра4
е2
]о
U
е
Pi
vi
si
vo
a
ke
ze
Je
nua
pu
za2
no
П
va
nu
pa3
Ja
su
ta
г а
11.4
9.3
0.4
0.8
0.6
44.1
16.1
32.4
16.4
13.1
17.4
23.2
3.3
24.3
11.9
4.0
0.2
0.7
0.1
"5.2
4.9
20.8
24.4
17.4
6.0
2.8
33.7
4.1
36.7
t 31 -7
6l|
62
63
64
65
66
67
68
69
70
71
72
73
74
75
76
77
78
79
80
81
82
83
84
85
[86
87
88
a ]
и
(ft
Hi
*
f
t,
*-,
ф
f
9
i
v t
r»f
г
0
9
0
•$•
|rf'
<h
W
1*
«r
\p>
w^*
\b
a
0
pfce
ni2
t«a
ki
ro2
tu
ко
ve
pe
mi
ce
ve
r'a
ka
qe
i
f ma
ku
! ka2
[ sui
pT"
ra
25.0I
"оГЛ
0.2[
"o£j
ГГ]
"oT7|
13.8
1.4
7.6
28£J
о'!з[
ГГГв!
8.2]
3.0]
22.1
2.4
23.4[
lTof
"oil
14.3
9.9)
0.8 [
0.8 I
0.1 '
>
0.8
0.4 1
0.1 J
o.i 1
:ФТ r*W.>,Wtl
OT^
Й?
fl
m
fn
М!*жшч
SI
>lffcfc WW
Щ
52. Слоговые знаки критско-микенского линейного письма Б и их значение
(согласно М. Вентрису и Дж. Чадвику в порядке общепринятой нумерации
знаков и с указанием как часто они встречаются)
Внизу — глиняная таблица с надписью критским слоговым письмом
(направление письма — слева направо)
14 В. А. Истрин

М. Вентрис и Дж. Чадвик31, «два поколения ученых были
умышленно лишены возможности конструктивно работать над
проблемой».
Во-вторых, дешифровке мешали неправильные представления
о языке надписей. Большинство исследователей было уверено, что-
письмо Б служило для передачи пеласгского или какого-либо иного
неиндоевропейского языка догреческого населения Эгейского моря.
Б. Грозный считал язык надписей близким к хеттскому, а М.
Вентрис, достигший наибольших результатов в дешифровке, до 1952 г.
предполагал, что язык письма Б — этрусский. Лишь в 1952 г.
М. Вентрис (см. ниже) и почти одновременно с ним В. Георгиев
выдвинули предположение, что критское письмо передавало язык,
близкий к греческому32. Однако ошибка В. Георгиева была в том,
что это предположение он (в отличие от М. Вентриса) отнес к
языку не только линейного письма Б, но и других, более ранних видов
критского письма. Поэтому Б, Георгиев пытался определять
слоговое значение большинства знаков письма, исходя из греческих
названий тех предметов, которые обозначались изобразительными
иероглифами, сходными по форме с соответствующими знаками
письма Б. Так, согласно В. Георгиеву, знак слогового письма Б,
близкий по форме к критскому иероглифу сплетьэ, возник по
принципу акрофдаши из слова сплетьэ; поскольку же, согласно В.
Георгиеву, сплетьэ — по-древнегречески hema, постольку значение этого
слогового знака — he33; тем не менее В. Георгиев правильно
определил значение более чем десяти знаков л'исьма Б.
В-третьих, многие исследователи, в особенности Б. Грозный и
отчасти В. Георгиев, исходили из неправильной компаративистской
методики. Они пытались определять слоговое значение критских
знаков главным образом на основе графического их сходства со
знаками самых различных письменных систем, в том числе систем,
резко разнящихся от критского письма Б по типу и не связанных
с ним генетически. Так, Б. Грозный34 исходил из сходства критских
знаков с финикийскими, хеттскими, египетскими, даже вавилонски-
31 М. V е n t r i s, J. С h a d w i с k. Documents in Mycenaen Greek. Cambridge,.
1956, p. 11.
32 В. Георгиев. Проблемы минойского языка. София, 1953; он же.
Вопросы родства средиземноморских языков.— «Вопросы языкознания», 1954, № 4.
33 В. Георгиев. Происхождение алфавита.— «Вопросы языкознания», 1952г
No 6.
34 В. Grosny. Alieste Geschichte Vorderasiens und Indiens. Praha, 1943; он же.
Kretas und Vorgriechenlands Inschriften.—«Archiv Orientalni», XIV. Praha*
1943; XV, 1946.

ми и протоиндийскими письменами, В. Георгиев35 — из
сходства с финикийскими, греческими, этрусскими буквами и с хеттскими
иероглифами. Между тем графическое сходство знаков разных
систем письма может быть случайным; предположение о сходстве
значения знаков на основе сходства их формы закономерно лишь при
условии, если эти знаки относятся к системам, типологически
близким и генетически связанным друг с другом.
Дешифровка письма Б была в основном завершена в результате
работ А. Кобер, М. Вентриса, Дж. Чадвика и других ученых,
пользовавшихся иной, так называемой «комбинаторной» методикой.
Считая язык надписей неустановленным, ученые эти главное
внимание обратили на частоту встречаемости знаков, на
месторасположение их между словоразделителями (слова в критских надписях
отделялись вертикальными черточками), на сочетания знаков друг
с другом, с сопровождавшими их изобразительными иероглифами
и цифровыми знаками36.
А. Кобер, пользуясь такой методикой, выделила слова,
сопровождавшиеся в надписях одинаковыми изобразительными
иероглифами и состоящие из одинаковых линейных знаков, кроме
конечных; в результате А. Кобер смогла отделить неизменяющиеся
корневые части критских слов от их меняющихся грамматических
окончаний. В свою очередь, по стоящим в правой части надписи
изобразительным детерминативам (например, по иероглифам
Нальчик5 или "девочка3) А. Кобер определила, какие окончания служат
для передачи мужского и женского рода, а по цифровым знакам —
какие из этих окончаний передают единственное и какие —
множественное число. Были найдены А. Кобер также падежные
окончания критских имен существительных. В результате А. Кобер
установила, что слоговое письмо Б воспроизводило язык
флективного типа. Сравнивая же найденные ею грамматические (в
частности падежные) формы слов, передаваемых письмом Б, с
соответствующими формами слов в других флективных языках, А.
Кобер смогла расклассифицировать многие слоговые знаки письма Б
в особой «координатной сетке»; в каждой из вертикальных граф
этой сетки были размещены знаки с одинаковым гласным, а в
каждой из горизонтальных граф — знаки с одинаковым согласным (без
установления, однако, конкретного звукового значения этих
согласных и гласных).
35 В. Георгиев. Словарь критско-микенских надписей. София, 1955; он же.
Происхождение алфавита.—«Вопросы языкознания», 1952, N° 6.
36 Значение критских цифровых знаков было определено еще А. Эвансом.
14*

Гласный
1
-а?
Г2
г3 г4
г?
-о?
ч
©
1- Ж
р
Й
f
Vi
I Т
t
*
Т
V
fa"
ft
с
X'
Ж f
g
т
А
О
т
W
•+•
г
О
к
9С
i/
У
ft
*
(г
/к
Л
*
m
i
?
?
?
■7
*
«с-
+
1
Т
f
•i
е
т
*
тг
/г
53. Координатная сетка М. Вентриса,
составленная им при дешифровке
критско-микенского письма
«Координатная сетка» знаков слогового письма Б была
дополнена и развита М. Вентрисом (рис. 53). При этом М. Вентрис
попытался придавать конкретные звуковые значения согласным и
гласным звукам слоговых знаков письма Б, в частности знакам,
служившим для передачи падежных окончаний, а также для
передачи названий городов древнего Крита — Кнюсса, Феста, Амиисюса
и др. Анализируя различные варианты звукового значения знаков,
М. Вентрис убедился, что при одном из них названия критских
городов звучат очень близко к греческому их произношению, а
падежные окончания очень сходны с падежными окончаниями древнегре-
212

ческого языка. Это открытие заставило М. Вентриса в 1952 г.
признать язык письма Б не этрусским, а древнейшей формой
греческого языка. Используя же открытые им слоговые значения ряда
знаков письма Б и подставляя их в другие слова, М. Вентрис при
участии филолога Дж. Чадвика дешифровал почти все знаки
письма Б и правильно прочел многие надписи. Дешифровка М.
Вентриса и Дж. Чадвика была подтверждена в 1953 г. найденной в Пилосе
глиняной табличкой; в табличке этой описания различных сосудов,
переданные знаками письма Б, сопровождались изображениями
этих же сосудов.
В результате работ М. Вентриса, Дж. Чадвика37 и других
ученых установлено, что .письмо Б использовало около 50
изобразительных логограмм (включая сюда цифровые знаки) и 88 слоговых
знаков (рис. 52); восемь из них передавало отдельные гласные
звуки (и, I, о, а, а2, а, е, е2), а остальные восемьдесят — сочетания
согласный плюс гласный. Конечные согласные в письме Б не
обозначались, а смежные согласные передавались соответствующими (по
их согласным звукам) слоговыми знаками; так, название города
Пулос писалось pu-lo, Кносс ko-no-so, Амнисос a-mi-ni-so; звонкие,
глухие и придыхательные согласные (например, d, t, th), а также
сонорные согласные г, I не различались. Письмо шло, как правило,
слева направо; слова разделялись вертикальными черточками.
На очереди дешифровка линейного письма А. Над дешифровкой
его работают ряд ученых, в том числе болгарин В. Георгиев,
итальянец Э. Перуцци, англичанин Л. Пальмер, американцы С. Гордон и
С. Дэвис. Трудность дешифровки письма А обусловлена тремя
обстоятельствами: малым количеством и краткостью надписей38;
неизвестностью языка догреческого («минойского») населения
Крита; отсутствием двуязычных надписей. Лишь в 1963 г. С. Гордоном
опубликована найденная в Дреросе греко-«минойская»
пятистрочная билингва 39.
Большинство исследователей (Э. Перуцци, Л. Пальмер, В.
Георгиев, А. Хойбек и др.) считают язык письма А индоевропейским,
причем многие относят его к хеттской языковой группе. Наряду с
этим существует теория (С. Гордон, С. Дэвис) о семитическом
характере языка письма А; согласно С. Гордону, это подтверждается
прочтением билингвы из Дрероса. Однако трудно предположить,
37 J. Chad wick. The Deciphrement of Linear B. London, 1958.
38 W. С. В rice. Inscriptions in the Minoan Linear Script of Class A. Oxford,
1961.
89 С. Я. Лурье, И. Д. Амусин. К вопросу о языке линейного А.—«Вестн.
древ, истории», 1963, № 4, стр. 200.

чтобы семиты при консонантном строении их корневых основ
создали бы слоговое письмо, да еще такое, в котором не различаются
звонкие и глухие согласные, а также сонорные согласные г, /.
Поэтому нельзя не согласиться с С. Я. Лурье и И. Д. Амусиным,
считающими, что если даже письмо А и служ'ило для передачи
семитического языка, то создано оно было не семитами. В.
Георгиев первоначально предполагал, что письмо А передавало
древнейший греческий язык; в последних работах он приходит к
выводу, что письмо А служило для записей на двух языках. Надп'иси
первой половины II тысячелетия, найденные на восточном и
центральном Крите, составлены, согласно В. Георгиеву40, на языке,
близком к хетто-лувийскому и этрусскому; таблички же из Агиа
Триады, датируемые XV в. до н. э., составлены на греческом
диалекте, отличающемся от ахейского диалекта п'исьма Б.
Наряду с трудностями дешифровки письма А имеются четыре
обстоятельства, которые должны помочь его дешифровке.
Во-первых, значение многих минойских слов может быть определено по
сопровождающим эти слова изобразительным иероглифам.
Во-вторых, отдельные минойские слова (названия городов, имена богов
и т. п.),. несомненно, вошли в язык ахейских греков и,
следовательно, известны по письму Б. В-третьих, форма большинства (около
пятидесяти) знаков письма А и Б почти совпадает. В-четвертых,
по-видимому, одинаково и слоговое значение совпадающих по
форме знаков А и Б. Ведь ахейские греки, заимствовав у «минойцев»
письмо, почти не приспособили его к передаче своего языка, хотя
письмо это передавало греческий язык очень неточно; поэтому
можно предполагать, что ахейцы почти не изменили и слоговое значение
«минойских» знаков. Предположение подтверждается тем, что в
случае придания знакам письма А тех же слоговых значений,
которые установлены М. Вентрисом для письма Б, в текстах письма А
читается ряд слов, совпадающих (кроме окончаний) со словами,
встречающимися в текстах письма Б 41.
Особое место сред'и памятников письменности, найденных, на
Крите, занимает «диск из Ф е с т а». Диск этот, датируемый
приблизительно 1700 годом до н. э., найден в 1908 г. в подсобном
помещении фестского дворца рядом с табличкой, написанной линейным
пиеьмом А; изготовлен он из глины некритского происхождения.
V. Georgiev. Le dechifrement des inscriptions cretoises en lineaire A. Sofia,
1957; он» же. Les deux langues des inscriptions cretoises en lineaire A»
Sofia, 1963.
С, Я. Лур-ье, И. Д. Амусин. К вопросу о языке линейного А.— «Вестн.
древ, истории», 1963, N° 4, стр. 198.

С обеих сторон диска нанесен
241 изобразительный знак. Эти
знаки разделены линиями на
61 группу, по-видимому, на
отдельные слова (рис. 54).
Количество разных знаков — 45. Это,
а также количество знаков
(в среднем около четырех) в
каждой ячейке диска, ограниченной
линиям'и, делает очень вероятным
слоговой характер знаков диска.
В четырех ячейках конечные
знаки исправлены; это позволяет
предположить, что слова фестско^
го диска имели грамматически
изменяющиеся окончания 42.
Письмо фестского диска до сих пор не
дешифровано. А. Эванс, исходя
из того, что на диске широко
представлены изобразительные
знаки военной тематики (шлем,
палица и т. п.), считал, что текст
диска — победный культовый
гимн; однако, если считать знаки
диска слоговыми, то
предположение А. Эванса теряет опору.
Неясно происхождение диска; на
основе анализа глины, из которой
сделан диск, и 'использованных на
нем изображений большинство
ученых считает, что диск
изготовлен не на Крите43. Точное
совпадение формы одинаковых
знаков показывает, что они
оттиснуты заранее заготовленными
штемпелями; таким образом, фестский
диск — один из древнейших
памятников штемпельной печати.
На базе критского линейного письма возникло слоговое «к ипр-
с к о е письмо»; памятники его — середина I тысячелетия до н. э.
54. Диск из Феста
и оборотная стороны)
(лицевая
42 С. Я. Лурье. «Kadmos».—«Вестн. древ, истории», 1963, N<> 3, стр
43 Э. Добльхофер. Знаки и чудеса. М., 1963, стр. 327—331
160.
215

1 ж
а
1 *
pa
Г
ta
1 f
ka
V
sa
ft
za
ma
T
na
la
2
ra
к
wa
9
ya
| ksa
ж
e
pe
*
ke
se
me
•V
ne
le
A
re
i
we
1
ye
i kse
Xi
Pi
ti
ki
si
mi
ni
ii
ri
wi
0
po
"F
to
A
ko
so
zo
Ш
mo
)(
no
+
lo
9.
ro
wo
u
pu
tu
*
ku
su
X
mu
nu
lu
ru
1 1
55. Слоговые знаки
кипрского письма
Промежуточным звеном между критским
и кипрским п'исьмом, вероятно, было так
называемое «к и п р о - м и н о й с к о е»
письмо; памятники его, найденные тоже
на о-ве Кипр, датируются XI—VIII вв.
до н. э.44
Всего известно 55 знаков кипрского
письма; пять из них обозначают
изолированные гласные, остальные 50 —
сочетания согласная + гласная (рис. 55).
Древнейшие из памятников кипрского письма,
вероятно, написаны на языке догреческо-
го населения о-ва Кипр (видимо, на «крит-
ско-минойском» языке); подавляющее
большинство надписей — на языке
греческих завоевателей о-ва Кипр. Знаки
кипрского письма, так же как и линейного
критского, передавали только открытые
слоги и не различали слогов с глухими,
звонкими и придыхательными
согласными; это подтверждает, что кипрское
письмо, так же как и критское, первоначально
предназначалось для языка догреческого
населения Кипра. Дешифровано кипрское
письмо в начале 70-х годов XIX в.
английским ученым Дж. Смитом,
немецкими учеными И. Брандисом и М.
Шмидтом; основой для дешифровки послужила
находка в 60-х годах XIX в. двуязычной
финикийско-кипрской надписи «Кипро-
минойское» п)исьмо до сих пор не
дешифровано.
Согласно последним
исследованиям, в частности согласно работам
Ю. В. Кнорозова, слоговой характер име-
система письма аборигенов Америки —
ла и наиболее развитая
письмо майя.
«По-видимому, еще в середине I тысячелетия до н. э.,— как
пишет в своей монографии Ю. В. Кнорозов,—на территории Мексики
44 О. Mason. Les inscriptions chypriotes syllabiques. Paris, 1961.
216

сформировалась культура «ольмеков», более древняя, чем культура-
майя, и тесно с ней связанная»45. «Стелы, открытые в Трес Сапо-
тас и Ла Вента, показывают, что у «ольмеков» имелись цифры,
иероглифическое письмо, календарь и летоисчисление такого же
характера, как у майя...»46. «Можно предполагать, что
«классическая» культура майя развилась на основе этой, более древней
«ольмекской» культуры и что древнейшие ольмек!и и майя до
переселения на юг — один народ»47. В первых веках нашей эры майя.
переселились на территорию современной Гватемалы в
Центральной Америке. Здесь ими были созданы государства — города
Копан, Тикаль, позднее Чичен-Ица, Майяпан и др. (рис. 15). В конце
VII — в начале IX в. н. э., видимо, под ударами вторгшихся с
запада племен почти все города майя, кроме северно-юкатанских,
погибли. С этого времени начался поздний, юкатанский период майя.
После временного объединения майя сперва (XI—XII вв.) вокруг
Чичен-Ицы, а затем (XIII—XIV вв.) вокруг Майяпана
развернулась длительная междоусобная борьба. Поэтому испанцы,
высадившиеся на Юкатане в начале XVI в., нашл'и города майя уже
сильно ослабленными и быстро их завоевали.
«Как показывают археологические памятники,— указывает
Ю. В. Кнорозов,— иероглифическое письмо существовало у майя с
первых веков нашей эры и сохранялось до запрещения его
испанскими монахами в XVI в.»48. Большинство письменных памятников
майя представляет собой надписи, высеченные на камне — на
стелах, алтарях, стенах храмов. До испанского завоевания у майя
имелось также много рукописей; рукописи эти, складываемые
гармоникой, выполнялись цветными красками на полотнищах оленьей
кожи или особого материала из древесной коры, напоминавшего
бумагу. После испанского завоевания большинство рукописей майя
были уничтожены как языческие; в особенности много сожжено в
столице майя на аутодафе, организованном в 1561 г. монахом Диэго
де Ланда. Сохранились только три рукописи, именуемые по месту
их хранения «дрезденской», «мадридской» и «парижской».
Знание письма майя было достоянием жрецов и государственных
чиновников; для остального населения письмена были непонятны
и имели лишь магическое и эстетическое значение. Поэтому с
распадом государства майя, в частности с уничтожением жречества,
исчезло и понимание письма. Письменные памятники майя насы-
45 Ю. В. Кнорозов. Письменность индейцев майя. М.— Л., 1963, стр. 4.
46 Там же, стр. 5.
47 Там же, стр. 8.
48 Там же, стр. 34.

56. Образец сочетания иероглифического текста (вверху) с
цифровыми знаками (точка—единица, черта — пять) и с
пиктографическими изображениями (внизу) в письменности майя (Дрезденская
рукопись, стр. XVIc.)
щены цифровыми и календарными знаками и представляют собой,
как правило, датированные исторические хроники. В основе
письменности майя, по-видимому, лежало учение, что события
повторяются в течение каждого цикла времени, и поэтому знание
последовательности событий в прошлом позволяет предвидеть их в
будущем. По образному выражению Дж. Томпсона 49, «ритм времени
очаровал майя», а их письменность — это «симфония времени».
В большинстве письменных памятников майя (рис. 56) строки
расположены горизонтально, но нередко и вертикально; читаются
обычно строки слера направо и сверху вниз. Строки состоят,
согласно Ю. В. Кнорозову, из «графических комплексов»
(иероглифов), разделенных равными промежутками. В свою очередь почти
каждый, иероглиф состоит, согласно Ю. В. Кнорозову, из' несколь-
49 J. Е. Т о m p s о п. Maya Hieroglyphic Writing. Washington, 1950.
218

ких (от одной и до пяти) «графем», т. е. отдельных, сильно
стилизованных графических элементов, которые пишутся слитно,
образуя в целом овал, реже квадрат; знаки изображают головы людей,
зверей, птиц, растения и другие предметы. В рукописях майя
Ю. В. Кнорозов насчитывает свыше 300 разных «графем» и, кроме
того, еще около 100 в надписях. Около 25% знаков встречаются
в рукописях однократно, 40%— от 2 до 10 раз и 35%—более
10 раз50. Иероглифические тексты майя сопровождаются
пиктографическими изображениями, поясняющими текст. При этом, если
письмо ацтеков (см. главу IV) по соотношению в нем
иероглифических знаков и пиктографических изображений напоминает додина-
стические письменные памятники Египта (иероглифы служат для
передачи чисел и собственных имен и являются как бы дополнением
к пиктографическому изображению, в которое они вкомпонованы,
см. рис. 13, 14, 16, 17), то письмо майя близко к египетским
памятникам начала Древнего царства (пиктографические изображения
являются как бы пояснением к иероглифическому тексту, который
они сопровождают, см. рис. 56 и табл. III).
В сочинении «Сообщение о делах в Юкатане» (1566 г.) Диэго
де Ланда утверждает, что майя применяли как буквенно-звуковые
знаки, так и слоговые (рис. 57). «Из букв,— пишет Д. де Ланда,—
я помещу здесь азбуку; их громоздкость не позволяет больше, ибо
они употребляют для всех согласных буквы из одного знака и
затем для 'соединения частей другой... как можно видеть на
следующем примере: Le значит «петля» и «охотиться с ней»; чтобы
написать это знаками, хотя при произношении нам слышатся две буквы,
они писали тремя, помещая к согласной / гласную е, которую она
имеет перед собой. И в этом они не запутываются, хотя
употребляют их, если пожелают, по своей прихоти... Затем в конце они
приписывают соединительную часть». И далее: «Они также пишут по
слогам, одним и другим способом»51.
После издания в середине XIX в. рукописей майя52 и
сочинения Д. Де Ланда было предпринято множество попыток
дешифровки письма майя (Б. де Бурбур, П. Валентини, Л. де Ро-
ни, С. Томас, Д. Бринтон, П. Шельхас, А. Тоззер и Г. Алеен,
Л. Ферсман, В. Гейтс, Б. Уорф, С. Морли, Дж. Томпсон и др.).
В результате арифметических расчетов и сличения иероглифов с
50 Ю. В. Кнорозов. Письменность индейцев майя. М.— Л., 1963.
51 Ланда Диэго де. Сообщение о делах в Юкатане. М.— Л., 1955, стр. 193—
194.
52 Е. К. Ki n gsborou gh. Antiquities of Mexico. London, 1831--1848.

а •
g a
£ а
(Щ) Ь
© ь
Ш ч
© '
© е
# *
® '
С *
© X
© 1
0 1
6Р m f§* *u
? n g «
% ° ? ч
§ о $ <м
£Э р ,4Э ts
^) РР ^ dz
© kw
57. «Алфавит» майя, составленный Диего де Ланда
(XVI в.)
пиктографическими изображениями, удалось определить значение
всех цифровых знаков майя, иероглифов дней, месяцев,
исторических циклов, четырех сторон света, символов планет, главных
богов, а также нескольких изобразительных иероглифов (главным
образом жертвенных животных). Всего дешифровано около 100
знаков майя. При этом, как правило, удавалось установить лишь
смысловое, а не фонетическое значение знаков (исключение —
несколько слов, фонетически прочтенных Л. де Рони и С. Томасом).
В 50-х годах XX в. дешифровка письма майя продвинулась
вперед трудами Ю. В. Кнорозова. По утверждению Ю. В. Кнорозова53;
основной причиной, тормозившей работы по дешифровке письма
майя, был установившийся с конца XIX в. взгляд на это письмо, как
на письмо в основном логографическое, и связанный с этим отказа
от использования алфавита Д. де Ланда.
53 Ю. В. Кнорозов. Древняя письменность Центральной Америки, стр. 107,
108
220

tz(u)
|Jw) i(u) j
b(u)
к (a)
6 0Л0*(а)13
14
h(ai
CUt7
tzul
bulus
cantzuc
t(0 17
19
»*|Л
kam
ukah
рак
90 ><w5? mam
58. Некоторые слоговые знаки майя, дешифрованные в 50-х
годах Ю. В. Кнорозовым (1—10), и образцы использования их
при фонетическом написании (11—20)
Согласно первым работам Ю. В. Кнорозова, опубликованным в
50-х годах54, письмо майя (подобно большинству древнейших
«иероглифических» систем) сочетало слоговые знаки с
фонетическими и семантическими логограммами; при этом последние
использовались как для самостоятельного обозначения слов, так и в
54 Ю. В. Кнорозов. Древняя письменность Центральной Америки.—
«Советская этнография», 1952, № 3; о н ж е. Спор о древних письмах.— «Новое
время», 1956, № 41; он же. Проблемы изучения письменности майя.—
«Вопросы языкознания», 1907, № Q и другие статьи.
221

качестве детерминативов. Исходя из такого взгляда на письмо майя»
Ю. В. Кнорозов основной задачей дешифровки считал определение
фонетического значения знаков. В основу дешифровки Ю. В.
Кнорозовым было положено изучение языка майя ло дошедшим до нас
словарям этого языка (словарь из Мотуля и словарь Брассер де
Бурбура), а также по старинным текстам, написанным на языке
майя латинскими буквами» (книги «Чалам Балам», сохранившиеся
от середины XVI в., т. е. от времени испанского завоевания).
Согласно этим текстам, древний язык майя предстает как язык с
однослоговыми (как правило) морфемами, чаще всего с двухмор-
фемными (65% слов), реже—с одно- или трех-четырехморфемны-
ми словами и с развитым сингармонизмом.
В основу установления значения знаков майя Ю. В. Кнорозовым
были положены: 1) алфавит Диего де Ланда, 2) структурный
анализ самих знаков, 3) сопоставление их с пиктографическими
изображениями, сопровождающими тексты, 4) проверка
предполагаемого фонетического значения знаков методом «перекрестного
чтения» 55.
В результате такой методики Ю. В. Кнорозов определил
фонетическое значение многих иероглифов майя и в 50-х годах пришел
к выводу, что письмо майя было .письмом в основном слоговым
(рис. 58).
В соответствии со строением однослоговых корневых
морфем языка майя слоговые иероглифы могли иметь (подобно знакам
ассиро-вавилонской клинописи) одно из четырех значений: 1)
изолированная гласная, 2) согласная + гласная (чаще всего), 3)
гласная + согласная, 4) согласная + гласная + согласная. Слоговые
иероглифы могли, кроме того, использоваться для обозначения
конечных согласных слова. При использовании для этого слоговых
знаков второй категории входившая в них гласная не читалась;
в этих случаях в соответствии с характерным для языка майя
сингармонизмом применялся слоговой иероглиф, непроизносимый
гласный которого совпадал с предыдущим гласным слова: так, слово
xzul ('собака') передавалось слоговыми иероглифами tzu + 1 (и),
слово Chel (имя богини) —иероглифами che + 1(e) 56. Так же, как
и в других древнейших слоговых системах, слоговые знаки майя,
видимо, возникли по акрофоническому принципу из первоначальных
логограмм; так, слоговой знак Ьа, напоминающий изображение
топора, возник из логограммы baat ('топор3), слоговой знак ho —
55 Ю. В. Кнорозов. Проблемы изучения письменности майя, стр. 77—79
56 Там же, стр. 79—80.

из логограммы hoat (скрыша из листьев3), знак el — из логограммы,
el ('огонь'), знак ро — из логограммы pot ('голова3).
В 1963 г. вышла капитальная монография Ю. В. Кнорозова
«Письменность индейцев майя». В монографии подведены итоги
работ Ю. В. Кнорозова и опубликована обильная документация —
фотографии рукописей и надписей, перечни знаков, переводы и т. п.
В монографии дана, кроме того, несколько отличная от 50-х годов*
типологическая характеристика письменности майя. Поскольку эта
характеристика связана с теоретическими основами истории письма,,
остановимся на ней подробнее.
Как указывалось, в 50-х годах Ю. В. Кнорозов считал письма
майя в основном слоговым; в 1963 г. он трактует его как морфемно-
слоговое. В подтверждение Ю. В. Кнорозов выдвигает следующие-
соображения. Исходя из количества разных знаков в письме майя
(свыше трехсот), Ю. В. Кнорозов делает правильный вывод, что
письмо это не могло быть ни чисто логографическим, ни чисто мор-
фемографическим57 (для этого количество разных знаков слишком
мало), ни буквенно-звуковым (для этого количества разных знаков
слишком велико). Однако далее идут спорные утверждения.
«Наиболее близкое к наблюдаемому,— пишет Ю. В. Кнорозов,— должен
был бы иметь силлабический алфавит, в котором знак передает
сочетание фонем (обычно двух), составляющее часть морфемы.
Однако количество знаков в алфавите майя больше чем на треть
превышает максимальное количество возможных сочетаний двух
фонем в реальных языках. Следовательно, алфавит майя является
смешанным морфемно-силлабическим, в котором часть знаков
передает сочетания фонем (составляющие части морфем), а другая
часть знаков — морфемы»58. И далее: «Чисто морфемные
алфавиты отсутствуют среди исторически сложившихся систем письма, так
как общее количество знаков в них должно быть свыше тысячи,,
что крайне трудно для запоминания»59.
Утверждения эти ошибочны в двух отношениях. Во-первых,,
истории письма известны как в основном логографические (древ-
нешумерская, древнекитайская и др.)» так и морфемографические
(современная китайская) системы, включавшие не только «свыше
тысячи», но и по многу тысяч разных знаков; несмотря на то, что
это «крайне трудно для запоминания», такие системы письма
применялись в течение ряда веков и даже тысячелетий. Во-вторых, в
*7 Терминология моя.— В. И.
58 Ю. В. Кнорозов. Письменность индейцев майя. М — Л., 1963, стр. 224.
59 Там -же, стр. 224.

некоторых в основном слоговых системах, возникших на логогра-
фической основе (например, в ассиро-вавилонской), слоговые знаки
передавали сочетания не только двух, но и трех фонем. В связи с
этим, количество разных знаков превышало обычный для слоговых
систем «лимит» в две сотни. В частности, по подсчетам самого
Ю. В. Кнорозова60, в языке майя при 5 гласных и 20 согласных
фонемах теоретически возможно следующее количество
простейших разных слогов:
Изолированные гласные 5
Согласная + гласная 100
Гласная -f- согласная 100
Согласная + гласная + согласная 2000
Итого разных слогов 2205
Количество разных знаков в письме майя могло увеличиться,
•кроме того, не только за счет морфемограмм, но и за счет
логограмм. Таким образом, гипотеза о морфемографически-слоговом
типе письма майя отнюдь не вытекает из количества разных знаков
(около трехсот) в этом письме.
Еще большие возражения вызывает выдвинутая Ю. В.
Кнорозовым в работе 1963 г. гипотеза происхождения и применения
знаков майя. «Примерно половину всех знаков,— пишет Ю. В.
Кнорозов о письме майя,— составляют морфемные, передающие корни
знаменательных и служебных слов, а также аффиксальные,
словообразующие и словоизменяющие морфемы»61. И далее: «Все
фонетические знаки по первоначальному замыслу создателей письма
майя были морфемными. Однако, чтобы не увеличивать чрезмерно
количество знаков в алфавите, пришлось сразу же использовать
ряд морфемных знаков для передачи морфем-омонимов либо частей
других морфем»62. Таким образом, согласно последней работе
Ю. В. Кнорозова, морфемные знаки были в письме майя
изначальными и применялись там для передачи как знаменательных, так и
аффиксальных морфем; при этом знаменательные морфемные
знаки были «постоянными» в пределах слова, а аффиксальные —
-«переменными».
Основной недостаток этой гипотезы в том, что она предполагает
у «создателей» письма майя совершенно невероятную (даже при
60 Ю. В. К н о р о з о в. Письменность индейцев майя. М.— Л., 1963, стр. 231.
61 Там же, стр. 265.
62 Там же.

самой высокой оценке культуры майя) способность к
морфологическому членению слов; ведь членение слов на морфемы, в
особенности на аффиксальные,— задача, достижимая лишь при
специальной лингвистической подготовке. История письма знает лишь одну
самостоятельно возникшую морфемографическую систему —
современную китайскую63. Но система эта сформировалась лишь в итоге
многовекового развития и благодаря большой систематизаторской
работе китайских ученых. Кроме того, формирование этой системы
(см. главу IV) было облегчено рядом исключительно
благоприятных факторов. Во-первых, оно было облегчено теМ, что древнейший
китайский язык был однослоговым, а, следовательно, и одномор-
фемным; поэтому каждое китайское слово легко выделялось из
речи. Во-вторых, образование новых слов происходило в китайском
языке путем сложения первоначальных однослоговых слов;
поэтому, иероглифы, обозначавшие эти однослоговые слова, естественно,
превращались в знаки морфем. Наконец, в-третьих, в китайском
языке слабо развито словоизменение; поэтому лочти все китайские
морфемы, а следовательно, и морфемограммы — знаменательные.
В отличие от древнекитайского языка в древнем языке майя
около 65% слов состояло, согласно Ю. В. Кнорозову, из двух, а
около 20% —из трех или четырех морфем64; это чрезвычайно
затрудняло членение слов на морфемы. Сильно развито было в языке
майя, кроме того, словоизменение; между тем отделение
аффиксальных морфем от знаменательных — особенно сложно. Поэтому,
в отличие от первоначально выдвинутой Ю. В. Кнорозовым лого-
графически-слоговой трактовки письма майя, новая морфемографи-
чески-слоговая трактовка письма майя представляется почти
невероятной.
Кстати сказать, в основном слоговая, а не морфемографическая
трактовка письма майя не потребовала бы пересмотра и
установленного Ю. В. Кнорозовым чтения знаков этого письма, так как
морфемы майя были, как правило, однослоговыми^5 и,
следовательно, фонетически совпадали со слогами майя. Не
свидетельствует о морфемном значении иероглифов и часто встречающееся в
письме майя применение нескольких разных по форме иероглифов
для передачи одного и того же слога; это влолне объяснимо тем,
что эти слоговые иероглифы возникли из разных логограмм (также,
как это произошло, например, в ассиро-вавилонском письме). Не
63 Не самостоятельно, а под китайским влиянием знаки типа морфемограмм
возникли также в японском, корейском и вьетнамском письме.
64 Ю. В. Кнорозов. Письменность индейцев майя, стр. 231.
65 Там же, стр. 109.
15 В. А. Истрин

исключена возможность превращения некоторых первоначальных
логограмм майя и в двух-трехслоговые знаменательные морфемо-
граммы, которые для передачи словоизменения могли дополняться
слоговыми знаками (так, как это произошло в японском письме).
Невероятно лишь предположение, что «создатели» письма майя
умели членить слова на отдельные морфемы (в том числе на
аффиксальные) и что они сознательно создали знаки для
обозначения почти всех морфем своего языка.
В 1956 г. проблема «письма майя, в том числе и предложенная
10. В. Кнорозовым дешифровка, были подвергнуты обсуждению на
43 международном конгрессе американистов в Копенгагене. В
процессе обсуждения работы Ю. В. Кнорозова вызвали возражения
главным образом со стороны защитников традиционного,
идеографического толкования письменности майя66. В 1960—1961 гг.
дешифровкой письма майя на основе методики Ю. В. Кнорозова
занимался Институт математики сибирского отделения Академии наук
СССР; дешифровка производилась при помощи электронной
вычислительной машины. Согласно опубликованным материалам67,
работы. Института подтвердили результаты, достигнутые Ю. В.
Кнорозовым, и продвинули вперед переводы рукописей майя.
7
Исторически более поздний путь возникновения
слоговых систем — формирование их на основе не логограф и-
ческого, а к oihcoh а нтно-з ву ков ого письма в
результате его вокализации.
В соответствии с таким происхождением этих слоговых систем
для них были характерны следующие особенности. Во-первых,
в этих системах полностью отсутствовали логограммы. Во-вторых,
в связи с большей сознательностью их построения эти системы
отличались большей стройностью, продуманностью и меньшим
количеством разных знаков. В-третьих, для обозначения слогов с
одинаковыми гласными, а тем более с одинаковыми согласными,
применялись знаки, близкие по форме, включавшие одинаковые
графические элементы; последнее показывает, что создатели этих
Ю. В. Кнорозов. Спор о древних письменах.— «Новое время», 1956, № 41.
Э. В. Е в р е и н о в, Ю. Г. Косарев, В. А. Устинов. Применение
электронных вычислительных машин в исследовании письменности древних майя.
Новосибирск, 1961.
226

систем осознавали членение речи не только на слоги, но и на звуку;
однако в связи с особенностями их языка или по иным причинам
им были удобнее слоговые знаки. К этой группе слоговых систем
относятся индийские системы брахми, кхарошти и производные от
них и, кроме того, эфиопское письмо.
Истор-ия письма народов И н д и и изучена недостаточно.
До сравнительно недавнего времени большинство историков
считало, что развитие древней культуры Индии начинается лишь
со второй половины II тысячелетия до н. э., со времени
завоевания Индии кочевыми «арийскими» племенами, переселившимися в
Индию с северо-запада и говорившими на индоевропейском языке.
Произведенные в 20—30-х годах раскопки в северо-западной Индии
показали, что такое предположение неверно. Здесь, на большой
глубине были обнаружены развалины древних городов III
тысячелетия до н. э. с укрепленными цитаделями, двух- и трехэтажными
домами, канализацией, банями. Развалины одного из городов
раскопаны в 1921 —1934 гг. в западном Пенджабе (Пакистан)
индийскими учеными Рай Бахадур Дайа Рам Сахни и Мадху Саруп
Ватсом; они открыты под большим холмом, на вершине которого
расположен город Хараппа (рис. 59). Развалины другого, более
крупного древнего города, названного Мохенджо Даро («Селение
мертвых»), раскопаны в 1922—1931 гг. в центральном Синде
(в 600 км к юго-западу от Хараппы) индийским ученым Р. Д, Ба-
нерджи и английскими учеными Дж. Маршаллом и Э. Маккеем;
развалины Мохенджо Даро открыты под остатками буддийского
монастыря конца I тысячелетия до н. э.68
Эта древнейшая индийская культура существовала с середины
III до середины II тысячелетия до н. э. Причины ее гибели неясны.
Одни считают, что она погибла в результате нашествия кочевых
арийских племен; другие отрицают это, так как, согласно
археологическим данным, наиболее вероятное время падения центров
этой культуры — середина II тысячелетия до н. э., а время
вторжения в Индию арийских племен — конец II тысячелетия до н. э.69
При раскопках «культуры Мохенджо Даро и Хараппы» найдены
предметы утвари, а также каменные, медные и костяные печати или
амулеты с изобразительными и условными знаками (рис. 60).
Большинство печатей просверлено; отсюда можно сделать вывод,
что они служили или для ношения или же для прикрепления к
68 Э М а к к е й. Древнейшая культура долины Инда. Перев. с англ. изд. 1935 г.
М., 1951.
69 Г. М. Б о н г а р д - Л е в и н. Хараппская цивилизация и арийская проблема.—
«Советская этнография», 1962, № 1.
15* 227

59- Древняя Индия
I — район индской цивилизации III —
II тысячелетия до н. э.
различным товарам. Количество разных знаков на печатях
расценивается по-разному — от 150 до 400 знаков. И то, и другое
количество слишком велико для буквенно-звукового и даже для чисто
слогового письма и слишком незначительно для письма логографи-
ческого. Поэтому считается, что «протоиндийское» письмо,
вероятно, состояло из комбинации слоговых знаков с логограммами.
Дешифровкой протоиндийской письменности занимались Б.
Грозный70, В. В. Струве71, П. Мериджи72, Г. Хантер73 и многие другие
ученые. При этом одни пытались опереться на сходство
протоиндийских письмен со знаками других систем письма (Г. Хантер),
в том числе с шумерскими и хеттскими (Б. Грозный) и даже с
письменами острова Пасхи (Г. Хевеши—см. раздел 8 главы IV и
рис. 20). Другие (П. Мериджи) использовали «комбинаторный
метод», давший столь плодотворный результат в дешифровке крит-
ско-микенского письма (см. раздел 5 этой главы); во всех случаях
учитывалась также форма изобразительных знаков. Однако
крупных результатов достигнуть пока не удалось. Это обусловлено
краткостью надписей и неизвестностью их языка.
После падения центров культуры Мохенджо Даро и Хараппы,
т. е. с середины II тысячелетия до н. э. и до середины III века
70 Б. Грозный. Протоиндийские письмена и их расшифровка.— «Вестн. древ.
истории», 1940, N° 2.
71 В. В. Струве. Дешифровка протоиндийских письмен.— «Вестн. АН СССР»,
1947, № 8.
72 Р. М е г i g g i. Uber wichtige Indussieget aus Vorderasien. «Orientalische Lite-
ratur-Zeitung», 1937.
73 G. R. Hunter. The Script of Harappa and Mohenjodara and its Connection
with other Scripts. London, 1954.

60. Письменность Индской цивилизации III—II тыс. до н. э.
а — печати с надписями из Мохенджо Даро; б — знаки и их сочетания на этих печатях

до н. а., точных сведений о наличии в Индии письма не имеется.
Более того, мореход Неарх; сопровождавший Александра
Македонского в поход в Индию, утверждал, что около 325 г. до н. з.
население Индии письма не знало; о том же свидетельствовал
греческий автор Мегасфен, приезжавший в Индию в 305—302 гг. до н. э.
как посол от Селевка Никатора к царю Чандрагупте. Многие
делали отсюда вывод, что арийские племена, завоевавшие во второй
половине II тысячелетия до н. э. Индию, до конца JV в. до н. э.
письменности не имели, довольствуясь устными преданиями,
передаваемыми из поколения в поколение. Вывод этот, казалось бы,
подтверждается и археологическими данными. Следующие за Мо-
хенджо Даро и Хараппа датированные памятники письма Индии
относятся к середине III в. до н. э., т. е. ко времени на 70—75 лет
позднему, чем индийский поход Александра Македонского, к эпохе
расцвета в Индии буддийской религии и культуры; памятники эти
выполнены двумя близкими слоговыми системами — брахми и
кхарошти. Что касается недатированных памятников, то
древнейшим считается (согласно Д. Дирингеру) 74 медная пластинка из
Сохчауры, относимая к IV в. до н. э'.
Однако древние индийские литературные источники, например,
джатаки, ранние буддийские сочинения, произведение «Аштад-
хьяйя» («Восемь разделов») великого индийского грамматика
Панину жившего в V—IV вв. до н. э., и другие содержат немало
данных, свидетельствующих о существовании в Индии письменности
по меньшей мере уже в VI—V вв. до н. э. К числу таких данных
относятся: встречающееся у Панини слово Письмо3— lipi;
упоминаемая в буддийском сборнике сутр (середина V в. до н. э.) детская
играв буквы (akkharika); сообщение «Лалитавистара»
(жизнеописания Будды) о том, что Будда в детстве (VI в. до н. э.) учился
грамоте; встречающиеся в буддийских канонических книгах слова
lekha "письмо3, lekhaka — "писец3, phalaka — дощечка для обучения
письму и др. При отсутствии письменности трудно объяснить также
передачу из поколения в поколение столь грандиозных по объему
памятников народного творчества, как «Махабхарата». Поэма эта
включяет 107 тысяч двустиший; не менее чем четвертая часть их
создана в IX—VIII вв. до н. э., остальные — между VII и IV вв.
до н. э.
Таким образом, в VI—V вв. до н. э. письменность уже имела в
Индии довольно широкое распространение. Возникновение же ее,
по-видимому, следует относить к VII—VI вв. до н. э. «По мнению
74 Д Дирингер Алфавит М., 1963, стр. 388—389.

крупных ученых Джорджа Дэнбара, Дж. Кеннеди, Дэвидса,
В. Э. Смита,—пишет Д. Дирингер,—период 800—600 гг. до н. э.
характеризуется в Индии заметным подъемом хозяйственной
жизни; развилось множество профессий — от ювелиров, ростовщиков
и ткачей до продавцов вяляной рыбы, акробатов, астрологов и
цирюльников; заметных успехов достигла астрономия. Этот период
совпадает также с развитием морской торговли.
Купцы-мореходы, используя муссоны, вели в начале VII в. до.н. э., и, может
быть, в конце VII в. торговлю между портами на всем пространстве
от юго-западного побережья Индии вплоть до Вавилона, который
был в то время важным торговым центром; весьма вероятно, что
такая торговля велась также и задолго до указанного периода, а то,
что развитие торговли благоприятствует распространению
письменности, признается всеми»75. В этот же период, согласно буддийским
и джайнским сочинениям, в северной Индии существовало
шестнадцать царств и ряд небольших племенных республик. К VII в.
до н. э. относится и начало возвышения государства Магадха;
государство это в течение двух столетий поглотило остальные
североиндийские государства и превратилось при династии Шайшунагов
(624—413 гг. до н. э.) и Нандов (413—322 гг. до н, э.) в обширную
империю.
Все это показывает, что к VII в. до н. э. в Индии сложились все
общественные условия, которые обычно приводят к созданию
упорядоченного письма — и высокий уровень хозяйственной жизни, и
широкое развитие торговли, и возникновение крупного государства.
А при наличии торговых связей Индии с Передней Азией индийские
купцы должны были познакомиться и с переднеазиатскими
системами письма, как со слоговыми (например, с ассиро-вавилонской),
так и с западносем'итскими консонантно-звуковыми. Таким образом,
не позже, чем к VII в. до н. э., в Индии имелись и общественные
условия, требующие письма, и материалы для его формирования.
А немногим позже — в VI в. до н. э.— в северной Индии возникли
религиозно-философские системы буддизма и джайнизма, которые
никак не смогли бы закрепиться и получить столь быстрое и
широкое распространение без письменных текстов.
Что же представляли собой дошедшие до нас от IV—III вв. до
н. э. индийские системы письма — брахми и кхарошти?
Название брахми происходит от имени бога Брамы, которому
приписывалось изобретение этого письма; одно его название
свидетельствует, что брахми, по-видимому, возникло не на буддийской,
75 Там же, стр. 389—390.

1 .и а
:• i
L u
> e
\-f ka (+ka)
Cy su (ctsa)
+ ka
1 kha
A ga
kl gha
С na
d ^a
ф cha
€ Ja
H Jha
"h fia
С ta
A ti (Ata)
"Ddhe (Лdha)
О tha
Г1 da
Ь dha
I na
A ta
ф tha
r» da
D dha
J_ na
U pa
Id pha
A tf (Ata)
T ro (Ira)
И ba
iH bha
» ma
<JL ya
I ra
lJ la
о va
cv sa
Lr ha
k- tu (Ata)
<!> vam (A va)
61. Алфавит раннего брахми (период Маурьев)
Наверху слева — знаки для изолированных гласных; справа — знаки
для слоговых сочетаний согласный + гласный а; внизу под чертой —-
знаки для слоговых сочетаний согласный + какой-либо гласный,
кроме а; в нижнем правом углу — образец применения знака
«анусвара» (•)
а на более ранней (брахманистской) основе лишь
впоследствии было использовано для буддийских текстов. Древнейшие
датированные памятники брахми представляют собой составленные
на среднеиндийских языках —пракритах76 и высеченные на скалах
76 Пракриты — среднеиндийские индоеврепейские языки, получившие широкое
распространение в I тысячелетии до н. э.
232

эдикты царя Ашоки, вступившего на престол ъ 268 г.; древнейшие
недатированные памятники относятся к IV в. н. э. Брахми
получило распространение почти по всей Индии и явилось
родоначальником всех последующих систем индийского письма вплоть до
современного государственного письма Индии — деванагари.
Алфавит брахми (рис. 61) включал 4 знака для изолированных
гласных (как .правило, для начальных), 31 слоговой знак
(согласный + краткий а) и специальный знак—анусвара, указывающий
на носовое произношение конечной согласной. Для передачи слога
с иной гласной, кроме а, к соответствующему слоговому знаку
присоединялся сверху или снизу особый значок, указывающий на эту
гласную (например, слоговой знак ta + значок i = ti); для
передачи слога, включающего два смежных согласных звука, соединялись
по вертикали в один лигатурный знак два соответствующих
основных слоговых знака (например, ta + pa = tpa). Таким образом:
1) каждый слог всегда обозначался одним знаком — основным или
лигатурным, что придавало брахми последовательно слоговой
характер; 2) для обозначения одинаковых звуков во всех слоговых
знаках (основных и лигатурных) использовались одинаковые
графические элементы, что акцентировало звуковую базу этой
слоговой системы; 3) композиционной основой каждого слогового знака
всегда являлся графический элемент, обозначавший согласный звук
слога, что указывало на консонантно-звуковое происхождение
брахми.
На тех же принципах строилось и кхарошти; от брахми кхарошти.
отличалось только несколько иным алфавитным составом, иной
формой знаков и иным направлением письма (в брахми слева
направо, в кхарошти справа налево). Древнейшие памятники
кхарошти (происхождение его названия точно не установлено)
представляют собой надписи Ашоки и надписи на монетах; в отличие от
брахми кхарошти применялось только на северо-западе Индии и
к V в. н. э. было вытеснено брахми (последняя надпись кхарошти —
V в. н. э.).
Выдвигался ряд гипотез о происхождении брахми (греческая,
южносемитская и др.). В настоящее время распространение
сохранили только две гипотезы.
Согласно одной из них, распространенной среди индийских
ученых (К. Шамашастри, С. К. Чаттерджи, Г. X. Оджха77 и др.),
брахми ведет родословную (через недошедшие до нас системы
индийского письма) от письменности Мохенджо Даро и Хараппы. Наи-
77 G. H. Ojha. The palaeography of India. Ajmer, 1918.

более слабое место этой гипотезы в том, что позднейшие
памятники Мохенджо Даро и Хараппы (середина II тысячелетия до н. э.)
отделены от древнейших памятников брахми (IV в. до н. э.) и даже
от древнейших упоминаний об индийском письме (VI—V вв. до н. э.)
промежутком в тысячу лет; если письмо продолжало существовать
в Индии в течение всего этого тысячелетия, то становится
необъяснимым полное исчезновение следов этого письма. Кроме того, если
общественные условия Индии VI—V вв. до н. э. настоятельно
требовали создания письма, то во второй половине II тысячелетия до
и. э. такие условия еще отсутствовали. Проникшие в Индию во
второй половине II тысячелетия до н. э. индоевропейские племена были
кочевыми, скотоводческими племенами с выборными вождями, у
которых только еще начиналось разложение первобытно-общинного
строя. А на такой ступени развития письмо, если и появляется, то
лишь в зачаточных формах, значительно уступающих уровню
письменности Мохенджо Даро и Хараппы. Многие считают также,
что ко времени вторжения в Индию арийских племен культура
Мохенджо Даро уже почти исчезла. Поэтому непрерывная линия
развития от Мохенджо Даро до брахми маловероятна.
Согласно другой гипотезе, распространенной среди
европейских индологов (А. Вебер, Г. Бюлер78 и др.), а также среди почти
всех историков письма (X. Иенсен, Ж. Феврие, М. Коэн, Д. Дирин-
гер и др.), брахми возникло путем вокализации какого-либо из за-
падносемитских алфавитов — вероятнее всего финикийского, но,
возможно, и арамейского. В пользу этой гипотезы говорят тесные
торговые связи, существовавшие между Индией и Передней Азией
в VIII—VII вв. до н. э., т. е. в период предполагаемого
возникновения брахми. В пользу этого свидетельствует также близость формы
многих букв брахми к финикийским и арамейским буквам и
первоначальное направление письма брахми — справа налево. В
особенности же в пользу этой гипотезы свидетельствует то, что
композиционной основой каждого слогового знака брахми был графический
элемент, обозначавший согласный звук данного слога; это
указывает на консонантно-звуковое происхождение брахми.
Меньше споров вызывает происхождение кхарошти. Согласно
большинству исследователей (А. Томас, И. Тейлор и др.)» кхарошти
возникло на основе персидско-арамейского консонантного письма
в результате вокализации последнего под влиянием и по образцу
брахми; наиболее вероятное время появления кхарошти — V в. до
78 G. В tiler. Indische Palaeographie Strassburg, 1896

БРАХМИ
(Шв до н э )
Пали"""""
Бирманское
Бороматское
Кхмебское
Сингальское Ассамское
Тагальское
Лаосское
Таи
Маурья
(Шв.дои.э)
Кушанское
"^Гупта-^
CIVb. н.э.)
Нагари
(VII в )
/ванагари
(ХШв)\
Бенгальское Непальское
и др
Тибетское
Тибето-
монгольское
"Кадамба
Кав-и
Грантха
62. Генеалогическая схема развития систем письма, возникших на основе брахми
Прерывистыми линиями обозначены вероятные пути развития
н. э., когда северо-западная Индия входила в государство Ахеме-
нидов.
Несмотря на то, что брахми и кхарошти почти несомненно
возникли на западносемитскои основе, их следует считать, вопреки
мнению многих ученых, в том числе Д. Дирингера79, вполне
оригинальными системами. Так, западносемитское письмо было консо-
нантно-звуковым, брахми и кхарощти — слоговыми системами; в за-
падносемитском (финикийском и арамейском) письме почти
отсутствовало обозначение гласных, брахми и кхарошти точно
передавали как согласный, так и гласный состав среднеиндийских языков.
Это свидетельствует о коренной переработке индийцами
заимствованной ими семитской основы.
Принципы, по которым построено, брахми, были сохранены
и в построении многочисленных производных от брахми систем
письма (рис. 62), применявшихся как -в Индии, так и в Индо-Ки-
тае (Бирма, Таи и т. д.)80, в Центральной Азии (Синьцзян,
Монголия, Тибет) -и на островах Тихого океана (Филиппины,
Индонезия и др.).
Важнейшие из слоговых систем письма Индии следующие
В IV в. н. э. в период расцвета индийской классической
литературы и искусства, в результате постепенного развития брахми (брахми
периода династии Маурьев, периода кушанской династии и др.)
79 Д. Д и р и н г е р. Алфавит, стр. 394.
80 В том числе буддийское письмо пали, на котором написаны многие
буддийские канонические сочинения.
235

возникает письмо гупта, названное так по имени династии Гупта-
В конце VII в. на основе гупта формируется письмо нагари, что
значит «городское», а в XIII в. из нагари возникает письмо
деванагари, что значит «божественное городское» 81. Деванагари,
как и большинство предшествовавших ему разновидностей
индийского письма, первоначально использовалось преимущественно для
передачи санскрита 82, получившего в Индии такое же значение,
какое имел латинский язык в средневековой Европе. В настоящее
время деванагари «применяется, 'кроме того, для передачи
современных языков Индии — хинди, непали, маратхи и других — и
является официальным государственным письмом Индийской
республики.
В результате работ индийских грамматиков индийское слоговое
письмо все более совершенствовалось, все лучше приспосабливалось
для точной передачи речи. Но достигалось это путем усложнения
письма, в частности увеличения количества как основных, так и
лигатурных слоговых знаков.
Рассмотрим сказанное на примере деванагари. Алфавит
деванагари (рис. 63) включает 50 знаков, в том числе: 13 знаков для
изолированных гласных и дифтонгов (применяются только для тех
гласных и дифтонгов, которые стоят в начале слова или после
других гласных); 33 слоговых знака, передающих, так же как в брахми,
сочетания различных согласных с кратким а; 4 вспомогательных
знака (висарга — знак конечного придыхания, анусвара — знак,
указывающий на носовое произношение согласного, янунасика —
указывающий на носовое произношение гласного и вирама —
указывающий, что в слоговом знаке должен читаться только
согласный). Для передачи слогов из согласного и какого-либо иного
гласного, кроме краткого а, в деванагари (так же как в брахми)
применяются лигатуры из соответствующего слогового знака и
особого значка, обозначающего данный гласный (или дифтонг);
значки эти ставятся перед или после слогового знака, над или под
ним. Для передачи слогов, включающих два или более согласных,
тоже используются лигатуры, но из двух или нескольких слоговых
знаков либо из их графических элементов. Такие лигатуры
покрываются сверху общей горизонтальной чертой; эта черта
является графической особенностью письма деванагари. Количество
81 Более подробно о системах письма Индии, производных от брахми, см. в
книге Д. Дирингера «Алфавит» (стр. 396—465).
82 В отличие от брахми, кхарошти и других древнейших видов индийского
письма, применявшихся (вероятно, под буддийским влиянием) для передачи
главным образом не санскрита, а пракритов.
236

*a,^f a/i;i,fcT
•r *a
щ са
Z ta
if ta
4 pa
Щ ya
|«и,эгй,^г,ц* >v 1'
a
«3 kha
Щ cha
^ tha
^ tha
*R pha
T ra
irsa(ca)^ sa
3 ha
* ga
* ja
-? da
^ da
^ ba
^ la
* sa
6
^ gba «^ fia
9 ]ha sr na
1 aha ^ na
t& dha *r na
«5 bha я ma
^ va
^ка,т*т ka,*ftfki,*aftkb 4fku,"jkO,
■gr кг,* kf,%ke,%kai,^r ко,ф kau
в
щкка Hf kta?Mktya,W ktra,
3Sktva,arkna,^lkma,^r kya,
г
<63. Алфавит деванагари
* — знаки для изолированных гласных; б — знаки для слоговых сочетаний согласный + гласный а;
в — образцы знаков для слоговых сочетаний согласный + какой-либо гласный, кроме а;
г—образцы лигатурных знаков для слоговых сочетаний из нескольких согласных + гласный а; д — образец
текста деванагари

основных и лигатурных знаков в отливаемом в СССР шрифте
деванагари— около 600; многие из знаков очень сложны.
Таким образом, основной недостаток слоговых
систем»—трудность передачи смежных согласных — в деванагари .преодолен.
Более того, деванагари является одной из наиболее фонетических
точных (в передаче речи) систем письма. Но достигнуто это за счет
усиления другого недостатка слоговых систем — их многознако-
вости, а также за счет композиционного усложнения лигатурных
знаков и использования вспомогательных значков (вирама, анусва-
ра и др.).
Чем же объясняется развитие индийского письма по слоговому
пути? Генетически это было обусловлено тем, что и брахми, и кха-
рошти возникли на основе консонантно-звукового письма путем его*
вокализации, вызванной одинаковой функцией согласных и гласных
звуков в тех языках (пракритах), для которых предназначались
брахми и отчасти кхарошти. Вокализация пошла здесь по
слоговому пути. Как показывает история, это — наиболее простой и
естественный путь вокализации консонантно-звукового письма (едва ли
не единственным самостоятельным отступлением от такого пути
было греческое письмо); недаром многие исследователи (И. Гельб,
отчасти М. Коэн, в СССР И. М. Дьяконов — см. раздел 2 главы VI)
даже считают консонантно-звуковое письмо разновидностью
слогового. Развитию индийского письма по слоговому пути
способствовали также особенности фонетики пракритов; такими
особенностями были ограниченное количество разных слогов и преобладание
открытых слогов. Образование же основных слоговых знаков в
индийских системах письма 'из сочетаний согласный + гласный а
объяснялось тем, что этот гласный, чаще всего встречался. В то же
время и в санскрите, и в пракритах широко применялись
сочетания из двух и нескольких смежных согласных, а в современных
североиндийских языках многие слова имеют закрытые слоги. Все
это, а также стремление к максимально точной передаче фонетики
речи, чрезвычайно усложнило индийское письмо.
Важнейшим материалом для письма в древней и
средневековой Индии и в других странах юго-восточной Азии были паль-
дювые листья; листья эти подсушивались, полировались и и,з них
вырезались прямоугольники шириной 10—15 и длиной. 30—60 см;
покрытые письменами листья связывались в пачки через пробитые
с края отверстия (рис. 64). Кроме пальмовых листьев для письма
применялись бамбуковые дощечки, кожа, кора и т. п. К X—XI вв.
появляется в Индии из Китая бумага. Индийские чернила
изготавливались из сажи с соком сахарного тростника; орудием письма

64. Малабарская книга на пальмовых листьях
(южная Индия, рукопись XVII в., один из видов южноиндийского письма)
были тростниковые палочки. В период мусульманского завоевания
(первая половина 1Г тысячелетия н. э.) в Индии начали применять
печатание с деревянных досок; печатание с наборных литер
появилось в Индии в колониальный период.
Эфиопское слоговое письмо сформировалось к XIII в.
н. э. на основе консонантно-звукового южносемитского письма
(см. главу VI).
В середине I тысячелетия большая часть южноаравийских
племен приняла ислам и вместе с ним арабское письмо. Другая,
меньшая часть, сохранившая христианство, еще в начале нашей эры
начала переселение в Африку, усилившееся в период
распространения ислама. В IV в. южноаравийские переселенцы образовали на
239

территории современной Эфиопии царство Аксум (IV—X вв.),
сохранив письмо, близкое к южносемитскому; на основе этого письма
и сформировалось к XIII в.— ко времени восстановления Аксумско-
го царства династией Шоа — эфиопское письмо.
Эфиопское письмо служит для передачи семитских языков
(сперва языка аравийских переселенцев геэз, затем возникшего на его
основе амхарского языка), в которых корневые основы слов
строятся из двух-трех согласных звуков (см. главу VI); несмотря на
это, в эфиопском письме, вероятно под греческим влиянием,
развилась вокализация. Но вокализация развилась здесь не по пути
создания особых букв для гласных звуков (как в греческом
письме), а по лути превращения южносемитских консонантно-звуковых
знаков в слоговые. В отличие от индийского письма это было
обусловлено характерным для семитских языков стремлением
акцентировать консонантные каркасы слов, акцентировать их даже при
вокализованном письме. В соответствии с этим основу нового
алфавита (рис. 65) составили южносемитские консонантные знаки;
для передачи языка геэз таких знаков было использовано 26, для
амхарского языка — более 30; знаки эти были графически
несколько изменены (перевернуты и т. «п.) в связи -с переходом к лисьму
слева направо. Каждый из этих знаков начал применяться в семи
графических вариантах; в свою очередь каждый из этих вариантов
стал служить для обозначения слога, состоящего из данного
согласного и одного из семи гласных (а, а, ё, ё, и, I, о). Как и в индий-
CKOLM письме, базовыми злаками стали злаки, -служившие для
слогов, состоявших из согласного + гласный а; знаки эти близки по
форме к южносемитским консонантным знакам; для передачи
слогов с иными гласными кроме а эти базовые знаки снабжались
дополнительными графическими элементами (например, для слогов
с гласной а — черточкой, отходящей справа от базового знака).
Как явствует из изложенного, система эфиопского слогового
письма близка к индийским системам, отличаясь от них в двух
отношениях. Во-первых, в связи с тем, что эфиопское письмо
служило для передачи семитского языка с консонантным строением
корневых основ, в нем более, чем в какой-либо иной из слоговых
систем, ощущается консонантно-звуковая база слоговых знаков.
Во-вторых, современное индийское письмо (деванагари) в
результате усовершенствований, внесенных в него индийскими
грамматиками, максимально точно передает фонетику речи, в том числе
скопления согласных и конечные гласные; правда, это было
достигнуто за счет усложнения письма (создания большого
количества лигатурных знаков, использования вспомогательных

0 ha
А Ь
А Ь
но та
Ш ёа (sa)
<J га
U &а
* ka
0 ba
*f» ta
1 fea
J ca
h ^a
h ka
43) wa
0 /a
£} za
f ya
Ji da
7 ga
№ ta
ft pa
Я fa
9 4* (fa)
A fa
T pa
65. Эфиопский
В. А. Истрин
gb Ьа
ft» IQ
A- bu
№• sQ
{« ru
ft- su
ф k»
fl« bo
«fi ta
* bu
|« oQ
|fc» эй
}ga ka
Щ, wQ
0a fU
Ifr zu
g yu
If, da
*b g«
IS!» «й
ft. pu
Я. su
0. du
#. f и
*F рй
слоговой
t hi
A. H
A. hi
•^ ml
"*, и
6 ri
Й. si
« ki
a. hi
•i: »i
X hi
i Ш
X. =>i
h. ki
4* wi
\*«
H, *•
9. У'
г gf
Я1. !'
Kf
К ?'
t &
X Pi
алфавит
У Ьа
4 1а
4l Ьа
*у та
&* г§
& ka
Q ba
°f* ta
* b«
? na
h эа
fl ka
ep Wa
«| la
*f za
$ ya
^ da
.? ga
Щ la
ft pa
Я ?*
f da
4* &
^ pa
X he
A» le
#fb he
•fc me
«Ъ se
& re
A> se
* ke
ft be
•fc te
«% he
% ne
lb ke
«g we
S» ye
% ge
№ te
ft> рё
lb §ё
% de
& ft
T рё
V ha (e)
А la
ik Ьэ
f» ШЭ
/*» sa
С гэ
A S9
Ф ka
«fl Ьэ
ф 1э
«$ Ьэ
f пэ
& оэ
t! ka
Ш« wa
й /а
Д У*
ft1 da
1 ga
T fa
ft" pa
К fa
d da
9 fa
T pa
If ho
*#* ho
f° mo
У so
C? ro
A so
# ka
0 bo
& «6
■T ho
IP no
Л эо
fc ко
^ wo
/* 16
# zo
f. yo
/I do
"* go
m to
ft po
Я so
/» do
С ft
•Г po

значков и т. п.). Наоборот, эфиопское письмо, несмотря на то,
что количество его знаков — около двух сотен, отличается
большей простотой для обучения и пользования 83, но зато несовершенно
передает фонетику речи, в частности скопления согласных.
8
Еще более поздний путь возникновения слоговых
систем— возникновение их в дополнение к логографиче-
ским системам, когда эти системы использовались народами,
языки которых отличались многообразием грамматических форм
слов.
От слоговых систем первой и в особенности второй групп
(см. раздел 2 настоящей главы) эти слоговые системы отличаются
главным образом их назначением. По крайней мере первоначально
они предназначались не столько для самостоятельного применения,
сколько для обозначения грамматических аффиксов слов,
корневые основы которых передавались логограммами. В соответствии
с таким их назначением в развитии этих систем большую роль
играло сознательное индивидуальное творчество; .поэтому подобно
системам второй группы им была свойственна большая
продуманность и стройность. В то же время они отличались от систем второй
группы тем, что они: а) сочетались с логографическим письмом,
б) строились на логографической, а не на консонантной основе.
Как уже указывалось, к этой третьей группе относятся
японская слоговая система к а н а и корейская лигатурно-звуковая
система .к у HiMyiH. Сформировались эти системы следующим образом.
И корейская, и японская культуры издавна испытывали
сильное китайское влияние. В частности еще в первых веках нашей эры
сперва в Корее, а затем и в Японии начали применять китайское
иероглифическое письмо. Потребность в .письме возникла в Корее
и Японии в связи с формированием государств, нуждавшихся в
записях законов, фиксации крупных исторических событий и т. п.
Проникновению китайского влияния в Корею способствовало то,
что часть северной Кореи в I в. до н. э. входила в состав Китайской
империи. Особенно усилилось китайское влияние с середины I
тысячелетия н. э., когда в Корею, а затем и в Японию стал все шире
проникать из Китая буддизм, а вместе с ним и буддийские книги в
83 В эфиопском письме имеются особые лигатурные знаки только для слогов,
состоящих из гортанного согласного + иной согласный + какой-либо гласный.

китайских переводах. Согласно местным преданиям, китайская
письменность была введена в Корее в III в. н. э. ученым Ван-синем,
а в Японии — в конце III в. корейскими посланниками Адзики
(ок. 284 г.) и Вани (ок. 285 г., а по другой версии ок. 405 г. н. э.).
Согласно преданиям, восходящим к VIII в. н. э., в Японии
существовала некогда и своя (некитайская) письменность, которая
впоследствии была забыта; документальные подтверждения этих
преданий отсутствуют.
Первоначально китайские иероглифы использовались в Корее и
Японии для передачи китайского языка; подобно латыни в
средневековой Европе китайский язык несколько столетий был для
корейцев и японцев единственным литературным языком. Для передачи
корейского языка китайские иероглифы начали применяться с
VI—VIII в. н. э., а для японского языка — с VII—VIII вв.; в
первую очередь это потребовалось для записи корейской и японской
поэзии.
Осуществлялось это двумя способами. Согласно первому из них,
названному в Японии «кун» (буквально «пояснение»), и,
по-видимому, более древнему, за китайским иероглифом сохранялось его
смысловое значение, но произносился он по-японски, превращаясь
тем самым в логографическую «гетерограмму»; например,
иероглиф А сохранял свое смысловое значен'ие 'человек3, но читалось
это слово не по-китайски crenD, а по-японски chito\ Согласно
второму способу, названному в Японии «он» (буквально «звучание»),
за иероглифом сохранялось его китайское фонетическое значение,
правда, обычно несколько измененное в соответствии с фонетикой
японского языка; например, тот же иероглиф А—crenD читался
cjinD (рис. 66). В первом случае иероглиф выполнял роль
семантической логограммы; во втором случае он превращался в чисто
фонетический, как правило, слоговой знак. Последнему
способствовало то, что китайские иероглифы служили обычно для
обозначения однослоговых морфем, а японские слова имели почти всегда
многослоговой состав.
Сильно облегчало использование китайских иероглифов для
передачи японского и корейского языков также то обстоятельство,
что одновременно с иероглифами японцы и корейцы заимствовали
значительное количество китайских слов; кроме того, многие новые
японские и корейские слова стали образовываться сложением
первоначальных, более простых корневых основ по китайским моделям.
А это создавало для японцев и корейцев возможность обозначать
эти новые слова сочетанием таких же иероглифов, как и у
китайцев; так, для передачи по способу «кун» японского слова charakiri\
16* 243

полученного по китайской модели из японских слов charaD (сжи-
вотэ) и ckiru3 (срезатьэ), использовались китайские иероглифы cgieD
(срезатьэ) и cfuD (сживотэ). Сложнее осуществлялась по способу
«кун» передача исконных японских и корейских слов, в особенности
тех, семантические границы которых не совпадали с
соответствующими китайскими словами; так простое (несоставное) японское
слово camaD (срыбакэ, срыбачкаэ) приходилось передавать ло способу
«кун» не одним, а двумя китайскими иероглифами: chaiD (смореэ) +
crenD (счеловек>), а для слова 'рыбачка' — chaiD (смореэ) +
cniiD (сженщинаэ) 84.
Чрезвычайно усложнило корейское и японское письмо то, что
почти каждый китайский иероглиф получил в корейском и японском
письме по нескольку значений — семантических (по способу «кун»)
и фонетических (по способу «он»); наряду с этим и для передачи
одного и того же слова или слога тоже стали использоваться
разные иероглифы. Этому способствовали четыре обстоятельства:
1) .почти каждый китайский иероглиф состоит из двух элементов —
фонетического и семантического и может быть точно понят лишь
при учете взаимоотношения обоих этих элементов; 2) в китайском
языке имеется много омонимов, различаемых по тонам, между тем
как в японском и корейском языках слова по тонам не различаются;
3) китайские иероглифы заимствовались из разных районов Китая
и в разные исторические периоды и, следовательно, с разным
диалектным и историческим их произношением; 4) произношение
японских и корейских слов за это время также изменялось. В
результате еще в начале XX в. (до реформы японского письма 1946 г.)
учащимся японских начальных школ приходилось выучивать около
1,5 тыс. иероглифов, а учащимся средних школ до 5 тыс. Лишь
после реформы 1946 г. общее количество применяемых в японском
письме китайских иероглифов было сокращено до 2 тыс. Из этого
количества около 45% читалось только ло способу «он», около
5%—только по способу «кун» и около 50%—и по «он», и по
«кун»85.
Необходимо отметить, что даже при передаче одной и той же
фразы и при использовании одинаковых иероглифов они обычно
располагаются в японской или корейской надписи в ином порядке,
чем )в китайской (рис. 66); это 'обусловлено иной синтаксической
последовательностью слов в японском и корейском языках по срав-
84 Приведенные примеры заимствованы с некоторыми уточнениями из
диссертационной работы А. Соколова «Очерк истории японской письменности»
(М., 1953).
85 А. Соколов. Очерк истории японской письменности (рукопись
диссертации). М.. 1953, стр. 152—153.

£L ffl Щ #
лао жень
старый
человек
юн

употреблять
дяо гань
крючок,
шест
ляо
крючко-
вать
юй
рыба
&А utt^r'jft i £94*?.
родзин
старик
/он/
ва цуридзао дэ сакана
удочка
/кун/
рыба
/кун/
цуримасу
ловить
/кун/
показатель
подлежащего
/кана/
показатель
творительного
падежа
/кана/
показатель
дополнения
/кана/
показатель
глагольной
формы
/кана/
ро дзи н ва цу ри дза о дэ са ка на о
цу ри ма су
66. Пример использования китайских иероглифов для передачи
китайского и японского языков (в последнем случае с
использованием слоговых знаков каны)
Фраза «Старик ловит рыбу удочкой» написана: китайскими иероглифами на
китайском языке (вверху); китайскими иероглифами на японском языке с применением
знаков каны для передачи грамматических форм и показателей синтаксического
значения слов (посередине); на японском языке — одними знаками хираганы (внизу)
нению с китайским86. В случаях же, когда в японских текстах
иероглифы располагаются .в китайском порядке, 'над ними, как правило,
расставляются значки, указывающие японский порядок их чтения;
этот, более древний, восходящий к VIII в. способ получил в Японии
название «кунтэн».
Однако особенно большие затруднения вызывала передача
корейского и японского языка при помощи китайских иероглифов
в связи с иным грамматическим строем 'корейского и японского
86 Н. И. К о н р а д. Синтаксис японского языка М., 1937.
245

языков. Китайский язык — корнеизолирующий; словоизменение
представлено в нем очень слабо. Наоборот, корейский и японский
языки — агглютинирующего типа с сильно развитым
словоизменением (спряжением, склонением и т. п.) 87. Между тем при
помощи логограмм легко передаются неизменяемые корневые основы,
но гораздо труднее — грамматические формы слов, выражаемые в
агглютинативных языках системой аффиксов. В основном для
передачи этих аффиксов и были созданы в Японии и Корее в
дополнение к китайской иероглифике особые слоговые системы письма
Японская слоговая система начала формироваться
с VIII в. н. э.; формировалась она преимущественно на основе
фонетически-слогового чтения китайских иероглифов по способу
«он». При этом в качестве слоговых знаков чаще всего
использовались иероглифы, обозначавшие китайские слова, состоявшие из
одного открытого слога, т. е. из одного гласного или из сочетания
согласный + гласный. Реже использовались иероглифы,
обозначавшие китайские слова более сложного фонетического состава
(например, согласный + гласный + согласный или же + второй
гласный); в этих случаях при слоговом чтении конечный согласный или
второй гласный как бы отсекались и не произносились.
Первоначально количество китайских иероглифов, применявшихся в
японском .письме в качестве слоговых знаков, было очень велико; в
дальнейшем оно сокращалось. Так, в VIII в. (письмо «манъёгана») в
качестве слоговых знаков использовалось более тысячи иероглифов,
в IX—XIII вв. (письмо «согана») их количество сократилось до
трехсот, в начале XX в. («хирагана» и «катакана») —до 48, а после
реформы 1946 г.— до 46 знаков88.
Современная японская слоговая система — кана — имеет две
графические разновидности — катакану и хирагану. Так же, как в
двух славянских азбуках — кириллице и глаголице, катакана и
хирагана совпадают по количеству и фонетическому значению знаков,
но отличаются по их форме. Графической основой катаканы
послужил китайский почерк кайшу («нормализованное письмо»),
несколько упрощенный путем сокращения количества черт в
заимствованных иероглифах; основой хираганы послужил китайский
курсив цаошу («травяное письмо»), тоже упрощенный путем
схематизации. Знаки катаканы более простые и четкие; поэтому они
87 М. С о u r a n t. Grammaire coreenne. Paris, 1881; I. В a 1 e t. Grammaire japo-
naise. Paris, 1908; С. Зарубин, Е. Наврон, А. О р л о в а, М. Ц ы к.
Учебник японского языка. М., 1953; А. А. Холодович. Очерк грамматики
корейского языка. М., 1954; Г. Рамстед. Грамматика корейского языка, М,
1951.
88 А. Соколов. Очерк истории японской письменности, стр. 44, 64 и др.

1—:—
11
Wt»\
н
10
7 Ь 1
ва
9
5 С
ра
> Ь
ри
fi
РУ
^}П
Р
«а
ро
8
ф^Э
я
^VJD
ю
з <£
ё
7
■**
ма
$Л
ми
**ь
му
>«>
мэ
*ь
МО
6
<>чл
ха
v £А
хи
^ л
ФУ
-^•"V
хэ
*li
хо
5
^tt
нз
м-
ни
-»Ю
ку
4*2
нз
;•©
но
4
*Л|
та
*^
ти
У О
цу
/Т
тэ
h I
то
3
Т-г
са
>L
СИ
^
су
■fc-fr
сэ
>*
со
2
*Ь*
к а
* £
к и
*\
«У
*tf
КЗ
з L
ко
1
г*
а
Av\
и
*5
У
-А
э
\ящ
о
6а
'<wf
| па
tfCA'
пи
7' JC
ПУ
]^<
1 П9
Ькйг
] по
66
Xtf.
6а
fc*6*
би
7*^
бу
-^•ч?
бз
!*•№
бо
4'а
Г\£
да
Г 9
ДЗИ
^0*
дзу
rV
дз
1 К ?
до
За"]
^3'
дза
*£
ДЗИ
Jtf*
дзу
■tftir
дзз
/^
| дзо
2а 1
**$Ц
га 1
Г &\
ги
^ <"
гу
У&\
гэ
; art-!
! ГО
67. Японские елоговые алфавиты «катакана» и «хирагана»
Знаки «катаканы» даны в левой части всех граф, знаки «хираганы» в правой части. В верхней
таблице даны 45 основных знаков «катаканы» и «хираганы», установленные после реформы
японской орфографии 1946 г. (не показан почти не применяемый второй знак для обозначения звука о).
В нижней таблице даны те же основные знаки, как и во второй, третьей, четвертой, шестой
вертикальных графах верхней таблицы, но нигоризированные; знаки эти применяются в японском письме
для обозначения слогов с согласными п, б, д, дз, г.

применяются в учебниках для начальной школы, в книгах для
детей младшего возраста, в телеграммах, а также для транскрипции
иностранных слов и китайских иероглифов. Знаки хираганы
графически сложнее, но зато они легко допускают слитное, курсивное
написание; поэтому во всех остальных случаях обычно применяется
хирагана.
До реформы 1946 г. хирагана и катакана включали по 48
знаков, а после реформы 1946 г.— по 46 знаков, из которых один знак
(второй знак для о) фактически почти не применяется. Из
применяемых 45 знаков (рис. 67) 5 служат для обозначения гласных
звуков, 39 — для слоговых сочетаний согласная плюс гласная и 1 знак
для конечного носового п, возникшего в японских словах из
конечного слога пи. Кроме того, имеется диакритический значок нигори;
будучи помещен над слоговым знаком, нигори указывает на
озвончение начального согласного в слоге (рис. 67). При помощи нигори
(его разновидность ханнигори, служит для передачи слогов с
согласным р) образуется еще 25 дополнительных слоговых знаков.
Таким образом, общее количество знаков каны (основных и ниго-
ризованных) равно 70. Несмотря на такое ограниченное количество
знаков, слоговая система каны точно передавала фонетику
японского языка; это было обусловлено тем, что в японском языке в
прошлом строго соблюдались законы открытых слогов и
недопустимости смежных согласных. В соответствии с этими законами
японский слог прежде всегда состоял или из изолированной
гласной, или из согласной + гласная. В связи с такой простой их
структурой количество разных слогов в японском языке было
невелико и в разные эпохи колебалось между шестью и девятью
десятками; а это в свою очередь позволяло обходиться небольшим
количеством слоговых знаков при точной 'передаче языка.
Способствовало применению слоговой системы также то, что, благодаря
простому и единообразному фонетическому строению слов,
каждое японское слово очень четко делится на слоги; наоборот,
отдельные звуки с трудом выделяются из слога, так как согласные
обычно применяются только вместе с гласными, грамматические
изменения, как правило, захватывают целый слог.
В современном японском языке законы открытых слогов и
недопустимости смежных согласных нарушаются. Это вызывается
двумя причинами. Во-первых, развитием внутренней флексии, что
в ряде случаев привело к появлению сочетаний из двух согласных.
Во-вторых, наплывом в японский язык сперва китайских, а в
последнее время английских слов. Большинство этих слов
перестраивалось по закону открытых слогов (например, английское слово

pistol передается по-японски списуторуэ); однако, перестраиваясь,
эти слова иногда нарушали и фонетический строй японского
языка89, в частности закон открытых слогов. В результате, хотя
слоговое письмо и остается удобным для японского языка, оно
передает сейчас этот язык с меньшей точностью, чем прежде.
Основной и принципиальный недостаток японского письма,
однако, в ином: в том, что слоговые знаки каны очень редко (кроме
книг для детей младшего возраста и телеграмм) применяются
самостоятельно, без сочетания их с китайскими иероглифами. Как
правило, корневые основы знаменательных слов передаются
иероглифами (с чтением их или тю способу «кун», или по способу «он»):
знаки же каны используются для обозначения изменяющихся
окончаний знаменательных слов, для служебных слов и частиц, для
слов, заимствованных из европейских языков, а иногда также для
транскрипции иероглифов; в последнем случае знаки каны пишутся
с правой стороны строки и мелким шрифтом. Лишь за последние
десятилетия знаки каны начинают, причем все чаще, применяться
также и для передачи корневых основ слов (главным образом
исконных японских). Согласно подсчетам А. Соколова90, из общего
количества знаков в современных японских текстах, в частности
в газетных, знаки каны занимают около 60%, а иероглифы — около
40%. Для набора японских газет применяется до двух тысяч
разных литер; это позволяет осуществлять набор на буквоотливных
машинах— монотипах91. Образец использования знаков каны в
дополнение к иероглифам, а также для самостоятельного
написания фразы .показан на рис. 66.
Использование в японском письме китайских иероглифов для
передачи корневых основ слов сильно усложняет японское письмо
и объясняется главным образом консервативной традицией.
Однако немалое влияние оказывают и особенности японского языка.
Важнейших таких особенностей две. Во-первых, в японском языке
около 70% словарного состава занимают слова, заимствованные из
китайского языка или же образованные из китайских корней (так
называемые ckangoD); слова эти естественно и просто передаются
китайскими иероглифами и, кроме того, тесно ассоциируются с
ними в сознании образованных японцев. Во-вторых, современный
японский язык изобилует омонимами. Так, японское слово "chusho"
89 Так, например, в некоторых японских словах, заимствованных из европейских
языков, встречается согласный зввук v\ для обозначения его применяется
знак «а» е нигори.
00 А. Соколов. Очерк истории японской письменности, стр. 158.
91 «Каллиграфия и печать».— «Курьер Юнеско», 1964, № 3, стр. 33.

значит собед', 'клевета' и "абстракция3; слово cshiki'— счетыре
времени года', ссмертный час', сдух', 'комалдование' и 'начало'; слово
'kosei'— 'справедливость', 'корректура', сгромкий голос', 'твер-
дость', 'структура' и 'будущие поколения'. Большинство омонимов
имеет китайское .происхождение. Одни из них были омонимичны
еще в китайском языке. Другие же в китайском языке различались
по музыкальным тонам, а, перейдя в японский язык, это различие
утеряли. При слоговом письме все эти слова писались бы
одинаково, а при логографическом (морфемографическом) — они
обозначаются разными иероглифами.
Легкость сочетания логограмм и слоговых знаков обусловлена
агглютинативным строем японского языка, тем, что японские слова
четко делятся на неизменяемые корневые основы и на
присоединяемые к ним формообразующие аффиксы. Первые легко
передаются китайскими логограммами92, вторые — слоговыми знакамиканы.
При этом такое сочетание логограмм (морфемограмм) со
слоговыми знаками делает для японца особенно понятной структуру
каждого слова.
Усложняет обучение грамоте параллельное применение двух
графически разных систем — катаканы и хираганы.
Интересно построение алфавитов каны. В более древнем,
созданном в VIII в. буддийским монахом Кободайси и получившем
название «ироха» (по трем первым его слоговым знакам), знаки
расположены для облегчения их запоминания в таком порядке, что,
если читать их последовательно, получается классическое японское
стихотворение (танка), излагающее учение о Нирванне. В основу
современного алфавита — «годзюон», что значит «таблица
пятидесяти знаков» (рис. 67), положен фонетический принцип. Алфавит
этот имеет вид таблицы, в которой буквы расположены в десяти
основных вертикальных рядах по пять букв в ряду (за тремя
исключениями). В первом (справа) вертикальном ряду размещены
гласные буквы, во втором — десятом — слоговые знаки; при этом в
каждом из второго — десятого вертикальных рядов расположены
слоговые знаки с одинаковым согласным, а в каждом
горизонтальном ряду — с одинаковым гласным. В одиннадцатом,
дополнительном ряду стоит только знак для конечного п.
Традиционное расположение японских текстов — вертикальными
колонками, читаемыми сверху вниз и справа налево; под
европейским влиянием получило применение также письмо
горизонтальными строками слева направо.
Точнее — морфемограммами.

Оформление японской книги во многом подражало китайским
образцам. Высокого развития достигло в Японии искусство
книжной иллюстрации. Очень рано, с VIII в. н. э., начало применяться
ксилографическое печатание.
Корейская лигатурно-звуковая система письма
создана в середине XV в.
Созданию этой системы предшествовало давнее (с начала
нашей эры, в особенности же с IV в., со времени проникновения из
Китая буддизма) применение в Корее китайского письма и языка.
Китайский язык до конца, XIX ъ. являлся официальным
государственным и литературным языком Кореи; с 1895 г. разрешено
применять в правительственной документации корейский язык93.
С VI—VIII в. н. э. китайские иероглифы начали использоваться
также и для корейского языка. Прежде всего это потребовалось
для фонетической передачи в китайских текстах корейских
собственных имен и географических названий. Впоследствии китайские
тексты иногда стали читаться по-корейски (по способу,
аналогичному японскому способу «кун»). При этом, в связи с
агглютинативным строем корейского языка, возникла необходимость в создании
фонетических знаков для передачи корейских аффиксов, а также
служебных слов и частиц; .потребовались фонетические знаки
также для транскрипции китайских текстов при обучении китайскому
языку и письму. Для этого около 690 г. корейский ученый монах
Сольчхон отобрал, согласно преданию, несколько десятков
иероглифов, обозначавших китайские однослоговые морфемы, и
составил из них нечто вроде слоговой азбуки. Слоговое значение было
придано иероглифам, вошедшим в эту азбуку, по фонетическому
способу, близкому к способу «он». Азбука Сольчхона получила
название «иду» от слов сиэ — смелкий чиновник3 и 'ду3 — счтение5,
Толкование5. Такое название показывает, что азбука эта особенно
широко использовалась корейскими низшими чиновниками,
недостаточно хорошо владевшими китайским языком и письмом. По-
видимому, основным назначением этой азбуки была транскрипция
китайских текстов. Кроме того, в текстах, написанных по-корейски,
знаки «иду» служили для передачи аффиксов и служебных слов;
что касается корневых основ корейских знаменательных слов, то
они продолжали обозначаться в этих текстах китайскими
иероглифами (по способу, близкому к «кун»).
93 О. П. Петрова. Вопросы языка в Корейской Народно-Демократической
Республике.— «Вопросы языкознания», 1953, № 3; о н а же. Описание
письменных памятников корейской культуры, вып. 1—2. М.— Л., 1956—62.

В 1443 г. по правительственному заданию была разработана,
а в 1446 г. опубликована новая азбука, получившая название «хун-
мин дёным» — «правильные звуки для чтения народом».
Первоначально эта азбука включала 28 буквенно-звуковых знаков, в том
числе 17 для согласных и 11 для гласных звуков и дифтонгов.
В дальнейшем буквенный состав этой азбуки неоднократно
изменялся. В настоящее время она включает 19 согласных и 21 гласную
буквы (рис. 68) 94; буквы эти обычно применяются в строго
определенных лигатурно-слоговых сочетаниях.
Азбука «хунмин-дёным» служила сперва для тех же целей, что
и азбука «иду». Однако уже вскоре буддийские монахи, стремясь
усилить свое влияние в народных массах, начали использовать
азбуку «хунмин-дёным» для самостоятельной передачи (переведенных
на корейский язык буддийских текстов. Это совпало с
превращением буддизма в идеологию корейских феодальных группировок,
эти группировки боролись против усиления королевской власти,
принявшей к тому времени конфуцианскую идеологию. Поэтому в
1504 г. королевское правительство под страхом смертной казни
запретило использование для передачи корейских текстов азбуки
«хунмин-дёным», разрешив ее только для транскрипции
иностранных языков; по-видимому, с этого времени азбука «хунмин-дёным»
получила название «онмун» — «вульгарное письмо». Несмотря на
запрещение, азбука эта продолжала применяться все шире и шире,
в особенности для художественной литературы и в бытовой
переписке; несколько замедлила переход Кореи на фонетическое
письмо лишь японская оккупация (1907—4945 гг.). Вскоре после
освобождения Кореи азбука «онмун», переименованная в «кун-
мун» — «государственное письмо», стала официальным письмом
Корейской Народно-Демократической Республики95; иероглифы
же изредка используются лишь для уточнения некоторых сложных
понятий, заимствованных китайских слов и для омонимов.
Выдвигался ряд гипотез о происхождении корейской азбуки (от
монгольской, индийской и других систем письма). Однако,
вероятнее всего, азбука эта была оригинальным и искусственным
построением, основанным на изучении многих систем письма, как азиатских
и европейских. Ведь азбука «хунмин дёным» была разработана
поздно, в середине XV в., причем разрабатывали ее ученые, кото-
94 Ряд авторов, например Д. Дирингер (см. «Алфавит», стр. 514), насчитывает
в корейской азбуке меньшее количество букв (обычно 24), считая некоторые
буквы (например, «кк», «пп», «тт» др.) -не основными, а составными.
95 О. П. Петрова. Вопросы языка в Корейской Народно-Демократической
Республике.— «Вопросы языкознания», 1953, № 3.

Согласные
буква
7
е
а
Ш
А
значение
к,г(н)
кк
н(л,ль)
т,д
тт
Р(н,ль)
м |
п,б(м)
1 пп
с (т)
сс(н)
буква
О
1 да
Л
Д.
значение
н
ч(д)
чч
чх(т)
кх(к)
тх(т)
пх(п)
X
Гласные
буква
>
т
"Г
1
ч
значе-1
ние
а
я
о
ё
0
йо
У
ю
и
ы
ый
буква
м
н
HI
-ч
г!
■HI
значе - ,
ние
э
йэ
е
йе
ва
вэ
ве
во
ве
ви
Образцы слоговых сочетаний букв
$|-пи Л1"син -^-чык
П*-КУ ^-чоль ^-ппон
68. Современный корейский алфавит и образцы лигатурно-слоговых
сочетаний букв
рые, несомненно, были знакомы со многими буквенно-звуковыми и
слоговыми «системами. В 'пользу (предположения об искусственном
и оригинальном «построении азбуки «хунмин-дёны-м» говорит,
кроме того, своеобразная, продуманная и простая форма букв этой
азбуки, в особенности же графическая близость, букв,
предназначенных для передачи сходных звуков (к—kh, i—in, р—ph и др.)-
Труднее объяснимо превращение буквенно-звукового корейского
письма в лигатурно-слоговое. Буквы «хунмин-дёным»
первоначально предназначались для передачи отдельных звуков; впоследствии
253

они стали использоваться как графические элементы
определенных слоговых сочетаний. Каждое такое слоговое сочетание
записывается не в одну строчку, а комбинируется в строго
определенном порядке вокруг гласной буквы по различным осям в
зависимости от начертания этой буквы (рис. 68). В печатных шрифтах
каждому такому слоговому сочетанию соответствует особый
лигатурный знак.
Такое лигатурно-слоговое использование корейских
буквенных знаков противоречит фонетическим особенностям корейского
языка.
В отличие от японского корейский язык не знает закона
открытых слогов и недопустимости смежных согласных и имеет очень
многообразный слоговой состав; так, отливаемые в СССР корейские
шрифты включают около 1100 лигатурно-слоговых знаков.
Вероятнее всего лигатурно-слоговое использование корейских букв
вызвано влиянием древнейшей корейской слоговой азбуки «иду» и
японской слоговой каны, главным же образом — подражанием
графике китайского письма; китайское письмо тоже сочетает как бы
в одну лигатуру фонетические логограммы с детерминативами и,
кроме того, стремится к симметрическому, «квадратному»
расположению иероглифов на странице. Последнее предположение
подтверждается тем, что даже в тех случаях, когда в корейском письме
слог состоит из одной гласной буквы, к ней приписывается спереди
«немая» буква £ , не обозначающая в этих случаях никакого звука
(в конце слога эта буква обозначает носовое п). Такое сложное и
противоречащее особенностям корейского языка
лигатурно-слоговое 'использование букв затрудняет обучение грамоте, чтение,
письмо и наборные .процессы.
До недавнего времени корейцы писали вертикальными
столбцами, читаемыми сверху вниз и справа налево; в настоящее время
они в основном перешли к письму по горизонтали слева
направо. Впервые в мире, в самом начале XV в. были созданы в
Корее и использованы для печатания книг металлические (медные)
литеры.
Остановимся еще на одной системе письма, возникшей из
китайского, на письме Вьетнама, хотя оно никогда не было
слоговым.
Подобно Японии и Корее, Вьетнам в течение многих веков
находился под сильным влиянием китайской культуры и тоже с
начала нашей эры заимствовал китайское письмо, а с X в. н. э.
приспособил его для передачи своего языка (так называемое chu-
nom — «письмо юга»). Но в отличие от японского и корейского во

вьетнамском языке грамматические изменения слов представлены
слабо. Поэтому вьетнамцы смогли использовать китайские
иероглифы без дополнения их слоговыми или буквенно-звуковыми знаками.
Сильно облегчили использование китайских иероглифов для
передачи вьетнамского языка еще два обстоятельства. Во-первых, во
вьетнамский язык вошло значительное количество китайских слов,
а также корневых морфем, из которых создавались новые
вьетнамские слова. Во-вторых, исконная вьетнамская лексика, подобно
китайской, была когда-то однослоговой 96, а образование новых (как
правило, двухслоговых) слов происходило путем сложения
первоначальных однослоговых слов.
Поэтому китайские иероглифы использовались для передачи
вьетнамского языка тремя способами. Для передачи китайских слов
(или корневых морфем), перешедших во вьетнамский язык путем
буквального заимствования, китайские иероглифы .применялись
без изменений в их значении и произношении. Для остальных одно-
слоговых морфем вьетнамского языка китайские иероглифы
применялись или по японскому способу «кун», т. е. с сохранением их
китайского значения, но с произношением их по-вьетнамски, или же
по японскому способу «он», т. е. с сохранением их китайского (или
близкого к китайскому) чтения, но с изменением их значения.
Наряду с этим для передачи некоторых слов своего языка вьетнамцы
создали также новые иероглифы, отсутствовавшие в китайском
письме. Одни из этих иероглифов были созданы самостоятельно;
другие — по китайским моделям. Так, китайское слово cyingxiongD
(сгеройэ) передавалось в китайском письме морфемограммами
(cyingD) ('великолепный3) и 'xiong3 (спетухэ), а для передачи слова
сгероиняэ к ним присоединялся детерминатив сженщина\
Вьетнамцы, сохранив для слова сгеройэ те же иероглифы ('великолепный'
и спетухэ), слово 'героиня' стали передавать иначе, чем китайцы,
но по китайской модели — сочетанием иероглифов 'великолепный3
и скурица\
В начале XX в. Вьетнам перешел на 24-буквенное звуковое
письмо; письмо это, названное quoc ngu\ т. е. письмо «родного языка»,
было создано еще в XVII в. европейскими миссионерами на
латинской основе, но с обозначением шести тонов вьетнамского языка97.
Однако в связи с тем, что сложные вьетнамские слова образованы
сложением первоначальных однослоговых, а также в соответствии
96 Около тысячи разных слогов с возможным произношением некоторых из них
в шести тонах.
97 A. G. H a u d г i с о u r t. Origine de particularites de {'alphabet vietnamien
«Bulletin Dan Viet Nam». Hanoi, 1949, N 3.

Em se fang trin etoi chin tuli tri
Bdi gdt id lai tr& vi qui ntf
Em se fa trin ctvbrng rfy think thong
Nlnr nhirng ngky xwa rite ra sao vang /
Oi ioi mat ейа em nlun> r/t dep
Hay sang mai mem tin turpi dnh tkip
Nkw qui em Go-noi Щ-lam
Hdri em, ngwiti con gdi Viit-natn /
69. Образец современного вьетнамского письма (две
стихотворные строфы)
с традициями морфемо-логографического письма вьетнамцы
продолжают писать раздельно не только слова, но и входящие в их
состав корневые морфемы. Так, слово 'Вьетнам' пишется
Vietnam, слово снародэ — nhan— dan и т. п. (рис. 69).
9
Особое место среди слоговых систем занимают
системы, искусственно созданные в XIX — начале XX в. д л я
небольших народностей Америки, Азии и Африки.
Слоговой характер придавался этим системам в целях облегчения
обучения грамоте; ведь, как уже отмечалось, членение речи на
слоги легче, чем членение ее на звуки. Происхождение этих систем
письма было двояким.
Одни из них были созданы грамотными туземцами,
стремившимися приобщить своих соплеменников к письменности, но не
желавших использовать для этого латинское письмо. Последнее
объяснялось тем, что буквенно-звуковое письмо трудно для усвоения;
кроме того, латинское письмо неточно передавало фонетику речи
256

этих народностей. Играло роль также то, что латинское письмо
слишком тесно ассоциировалось с культурой колонизаторов —
европейцев. К числу таких слоговых систем относились: письмо
североамериканских индейцев чероки, созданное в 20-х годах XIX в.
индейцем по имени Секвойя и состоявшее из 85 знакор; письмо
западноафриканских негров ваи, созданное по преданию в 30-х
годах XIX в. негром Момору Букером на издавна применявшейся ваи
логографической основе и включавшее более двухсот знаков;
письмо соседей ваи — негров менде, созданное по преданию в конце
XIX в. под влиянием письма ваи местным жителем Касими Камара;
письмо государства Бамум в восточном Камеруне, созданное на
грани XX в. султаном Нджойя.
Другие из искусственных слоговых систем были разработаны
европейскими миссионерами с целью способствовать
распространению среди туземцев христианства и применялись почти
исключительно для религиозных книг. Неиспользование для этих систем
латинской основы объяснялось примерно теми же причинами
(см. выше). К числу таких систем относились: письмо канадских
индейцев кри и тенне, разработанное в 40-х годах XIX в.
методистским миссионером Дж. Эвансом; письмо канадских эскимосов,
разработанное в 60—70-х годах XIX в. Э. Д. Пеком; несколько
слоговых систем малых народностей Китая98 — письмо народности
мяо, созданное в 1904 г. миссионером С. Поллардом, письмо ли-су,
разработанное в 1915 г. баптистскими миссионерами, письмо ло-ло,
разработанное в 1930 г. английскими миссионерами, и некоторые
Другие.
В качестве графической основы этих искусственных слоговых
систем в одних случаях были использованы ранее применявшиеся
данным народом логограммы (например, письмо ваи), в других —
видоизмененные латинские буквы (письмо чероки, ли-су, ло-ло),
в третьих — произвольные геометрические начертания (письмо мяо,
кри, тенне, эскимосов Баффиновой земли и др.)- Почти все эти
искусственные слоговые системы, в особенности же миссионерские,
оказались нежизнеспособными и быстро вышли из употребления с
заменой их латинским письмом. Более широкое применение
получили системы письма индейцев чероки и негров ваи; последняя из
них применяется и по настоящее время.
98 Почти все эти народности имели и свои, в основном логографические
системы письма, вероятно, возникшие под китайским влиянием.
17 В* А, Истрин

1
уквенно - звуковое
письмо в
общеисторическом плане
сформировалось позже
слогового. В чистом его виде консо-
нантнозвуковое письмо
появилось со второй половины II
тысячелетия, а вокализованно-
звуковое — с начала I
тысячелетия до н. э. Такое
относительно позднее появление буквенно-
звукового письма обусловлено
тем, что письмо это
предполагает особенно развитую
способность к анализу речи, к
разложению ее на простейшие
фонетические элементы —
звуки. Между тем, как показывает
практика обучения грамоте,
разложение речи на звуки
осуществляется с большим
трудом, требует больших
аналитических усилий, чем разделение
речи на слоги или на
семантические единицы.
Появление буквенно-звуко-
вого письма имело большое
значение для развития
мировой культуры. Так, Ф. Энгельс
связывал появление буквенно-
звуковых систем с переходом
от эпохи «варварства» к эпохе
«цивилизации». Характеризуя
различные ступени эпохи
«варварства», предшествовавшие
р>ывл YJ
ВОЗНИКНОВЕНИЕ
БУКВЕННО-ЗВУКОВОГО
ПИСЬМА
&

«цивилизации», Ф. Энгельс писал: «3. Высшая ступень. Начинается
с плавки железной руды и переходит в цивилизацию через
изобретение буквенного письма и применение его для записывания
словесного творчества» 1.
Правда, предлагая периодизацию истории общества,
разработанную на основе схемы Л. Моргана, Ф. Энгельс предупреждал,
что она останется в силе лишь «до тех пор, пока значительное
расширение материала не заставит внести изменения2. «Советская
наука отказалась от применения в истории первобытного
общества предложенной Л. Морганом периодизации, так как, отражая
ступени культуры, она не освещала процесса развития
производства и производственных отношений»3.
Но даже в области истории культуры было бы неправильным
считать основным признаком «цивилизации» применение буквенно-
звукового письма.
Энгельс опирался преимущественно на материалы истор'ии
народов Европы, Америки и Австралии и почти не затрагивал -истории
народов среднего и Дальнего Востока. Между тем для некоторых
этих народов (например, для японцев) слоговое письмо оказалось
по языковым причинам не менее, а даже более удобным, чем бук-
венно-звуковое. Главным образом по языковым причинам
задерживается и переход китайцев с морфемографического на звуковое
письмо.
Однако для большинства народов мира буквенно-звуковое
письмо наиболее удобно. В языках этих народов количество разных
звуков несравненно меньше, чем количество разных слогов, не
говоря уже о словах. Поэтому буквенно-звуковое письмо
обеспечивает передачу языков этих народов при помощи минимального
ассортимента письменных знаков (обычно от двух до четырех
десятков) 4; тем самым сильно облегчается обучение письму,
пользование им и распространение грамотности. Таким образом, появление
1 Ф. Энгельс. Происхождение семьи, частной собственности и государства. М.,
1952, стр. 25. Некоторые авторы ошибочно относят это высказывание Ф.
Энгельса не к появлению буквенно-звукового письма, а к возникновению
письменности вообще.
2 Там же, стр. 20.
3 БСЭ, статья «Дикость» (изд. 2, т. 14. М., 1952, стр. 342), там же — статья
«Варварство» (т. 6, 1951, стр. 623). См. также Ю. Н. Семенов. Учение
Моргана, марксизм и современная этнография.—■ «Советская этнолрафия».
1964, № 4.
4 Большее количество букв (до 50—60) требуется для точной передачи лишь
очень немногих языков, например северокавказских.
259

буквенно-звукового письма сыграло крупную роль в развитии,
хотя и не всех, но большинства народов.
В связи с более поздним возникновением буквенно-звуковых
систем, системы эти отличались от логографических и даже от
слоговых большей логической стройностью и продуманностью.
Более значительную роль играло в создании многих из этих систем
также индивидуальное творчество.
2
По составу и значению его знаков буквенно-звуковое
письмо .подразделяется на два основных вида: 1) на консонантно-
звуковое, в котором основные знаки (буквы) обозначают только
согласные звуки, и 2) на вокализованно-звуковое, в котором
основными знаками в равной мере передаются как согласные, так
и гласные звуки. В свою очередь консонантно-звуковое письмо
может быть подразделено на чисто консонантное и на
консонантное с особым обозначением гласных звуков (например,
надстрочными или подстрочными значками).
Все древнейшие буквенно-звуковые системы — и египетская, и
западносемитские (финикийская, угаритсгая и др.)—были чисто
консонантными. Знаки их передавали одни согласные звуки;
гласные же никак не обозначались.
Такой характер древнейших буквенно-звуковых систем позволял
обходиться особенно небольшим количеством разных знаков — в
пределах от 20 до 30; это облегчало обучение грамоте. В то же
время необозначение гласных делало консонантно-звуковое
письмо трудным для понимания; письмо это передавало речь менее
точно, чем письмо вокализованно-звуковое и даже слоговое.
В связи с этим недостатком консонантно-звукового письма
некоторые ученые — И. Гельб, И. М. Дьяконов и другие — считают,
что консонантное письмо «годилось лишь для простейших записей,
общий характер которых был известен заранее»5, что «долгое
время этой новой системой письма пользовалась только горстка
финикийских купцов и мореплавателей для простейших записей и
коротких надписей, где круг возможных значений для имевшегося
сочетания букв был крайне ограничен 6. Для передачи же сложных
текстов более удобной, по утверждению И. М. Дьяконова,, была
логографически-слоговая клинопись 7.
5 Комментарии И. М* Дьяконова к книге Д. Дирингера «Алфавит» (стр. 257).
6 Там же, стр. 18.
7 Там же, стр. 257.

Такое ограничение значения и области применения консонантно-
звукового письма навряд ли можно считать правильным. Правда,
появление этого письма было действительно вызвано развитием
торговли, так как для торговых записей необходимо письмо
наиболее простое для обучения и пользования. Правда и то, что
большинство дошедших до нас финикийских письменных памятников
представляет собой краткие хозяйственные, надгробные или
дарственные надписи. Но зато среди еще более древних угаритских
текстов встречаются и крупные литературные произведения. Кроме
того, вскоре же после его возникновения консонантно-звуковое
письмо получило самое широкое распространение у большинства,
народов Передней и Малой Азии. Постепенно вытесняло, а с
середины I тысячелетия почти полностью заменило это письмо также и
клинопись. Все это доказывает, что преимущества консонантно-
звукового письма сильно перевешивали его недостатки.
Чем же обусловлено то, что развитие звукового письма началось
с образования консонантных, а не вокализованных систем?
В основном это было связано с уже отмечавшейся сложностью
разложения речи на отдельные звуки, с трудностью выделения
гласных и согласных звуков из естественной фонетической
единицы речи — слога. Трудность эта ослаблялась лишь в тех языках,
в которых гласные звуки образуют аффиксальные морфемы и
имеют иное грамматическое значение, чем согласные, образующие
корневые морфемы. В языках этих — семитских^ отчасти и в
хамитских— корневая основа слов строилась из согласных; гласные же,
как бы прослаивающие корневую основу, служили для
образования грамматических форм и различных производных слов.
Так, в древнееврейском языке корневая основа K-T-L "убивать5
путем прослаивания ее разными гласными образовывала слова:
KeToL — неопределенное наклонение глагола субиватьэ, KoTeL —
субийца% KaTuL — субитыйэ и т. д. Благодаря такому строению
семитских корневых основ, усиливавшему, акцентировавшему
значение согласных, они легче выделяются в слове. Именно этим и было
обусловлено то, что развитие буквенно-звукового письма началось
с консонантно-звуковых систем.
В начале 50-х годов XX в. крупнейший американский историк
письма И. Гельб 8 выдвинул теорию, по которой
консонантно-звуковое письмо является разновидностью слогового; в СССР активный
сторонник этой теории И. М. Дьяконов 9. Согласно этим авторам,
8 J. G е 1 b. A Study of Writing. Chicago, 1952, p. 120—152.
9 См. введение и редакторские примечания И. М. Дьяконова к русскому
изданию книги Д. Дирингера «Алфавит».

любая буква финикийской, арамейской, еврейской, арабской и
других семитских систем письма, причисляемых к консонантно-звуко-
вому типу, передает не согласный звук, а слоговое сочетание
«согласный + неопределенный гласный». Так, по И. Гельбу,
финикийская буква bet (рис. 78) передает не звук Ь, а слоговое сочетание Ъх\
буква dalet — не звук а, а сочетание dx\ gimel — не звук g, a gx; во
всех этих случаях х обозначает неопределенный (любой) гласный.
Такая, слоговая трактовка консонантно-звукового письма
вызывает ряд возражений. Во-первых, такая трактовка была бы
возможной, если бы в финикийском, еврейском, арабском и в других
семитских языках действовал закон недопустимости смежных и конечных
согласных, т. е. если бы каждый согласный звук всегда
сопровождался бы гласным; в этом случае можно было бы считать, что bet
всегда обозначает 6х, dalet — dx, gimel — gx. В действительности в
семитских языках встречаются и смежные и конечные согласные
(например, в классическом арабском uktub! — сп'иши!э).
Следовательно, семитские буквы, по крайней мере в ряде случаев,
обозначают одни согласные звуки. В связи с этим И. Гельб вынужден был
даже ввести такое искусственное, противоречивое понятие, как
«слоговой знак с нулевой гласной».
Во-вторых, принципиальная разница между консонантно-звуко-
вым и слоговым письмом становится ясной хотя бы из следующего
примера. Предположим, что до нас дошло два текста на
неизвестном языке; при этом один из текстов передан индийскими
слоговыми знаками, а другой — финикийскими консонантными буквами.
Даже при полной неизвестности языка в первом случае его
фонетика могла бы быть восстановлена почти полностью; во втором
случае оказалось бы возможным судить лишь о консонантном скелете
слов. А столь отличающиеся друг от друга явления заслуживают и
разного их наименования.
В-третьих, консонантно-звуковое понимание семитского письма
легко объясняется особенностями семитских языков, в частности
консонантным строением их корневых основ. Наоборот, слоговое
письмо (в его обычном, традиционном понимании) применялось,
как правило, для передачи тех языков, в которых гласные и
согласные в равной мере участвуют в образовании корневых и
аффиксальных морфем.
Наконец, в-четвертых, слоговая трактовка ко'нсонантно-звуковых
систем делает непонятной ту большую роль, которую сыграли
финикийцы в истории мировой культуры. Ведь слоговые системы
существовали и до финикийцев, например, у критян. Следовательно,
если считать финикийское письмо слоговым, то становятся непонят-

ными та роль, которая приписывается финикийцам в истории
культуры, то огромное влияние, которое оказало их письмо на все
последующее развитие письменности.
Какие же аргументы выдвигаются в защиту слоговой трактовки
семитского письма? В основном эти аргументы сводятся к
трудностям выделения звуков из речи для западных семитов II
тысячелетия до н. э.
Так, И. М. Дьяконов пишет о семитском письме: «Либо
изобретатели его считали, что введенные ими знаки обозначают целый
слог (т. е., говоря по-современному, уже включают вместе с
согласным и гласный), либо они провели сознательное разграничение
согласных и гласных, после чего решили графически воспроизводить
только согласные. Последнее, если учитывать культурный уровень
сирийско-финикийского общества II тыс. до я. э., представляется
маловероятным» 10.
Такой же аргумент выдвигается И. Гельбом. «Признание этого
письма,— пишет И. Гельб,— алфавитным (т. е. буквенно-звуко-
вым.— В. И.) означает, что представление об отдельных звуках
(фонемах) надо отнести к середине второго тысячелетия до н. э.
и даже к более раннему периоду, если иметь в виду египетскую
письменность, т. е. ко времени задолго до введения греками знаков
для гласных звуков. А это было бы для истории письма нечто из
ряда вон выходящее»11.
На самом деле ничего «из ряда вон выходящего» в таком
признании нет. Именно консонантное строение корневых основ
египетских и семитских слов, усиливая значение согласных звуков, как бы
акцентируя их, очень облегчило египтянам и семитам выделение
этих звуков из состава слов, осознание их как важнейших
мельчайших элементов речи. Наоборот, для греков самостоятельное
(т. е. без знакомства с семитским письмом) разложение речи на
отдельные звуки было бы гораздо труднее достижимо. Ведь в
греческом языке, так же как и в других индоевропейских языках,
согласные и гласные в равной мере участвуют в образовании
корневых и аффиксальных морфем и, следовательно, могут выполнять
одинаковые функции; поэтому они с гораздо большим трудом
отделяются друг от друга и выделяются из речи. В связи с этим для
греков более естественным и простым было бы членение речи не на
звуки, а на слоги. Недаром именно л о этому пути пошло развитие
10 Д. Дирингер. Алфавит. М., 1963 (примечание редактора к стр. 263).
11 J. G е 1 b. La grande invention de l'ecriture et son evolution. Par Marcel
Cohen.—«Language», vol. 38, Nb2, 1962, p. 212.

древнейшего греческого — критско-микенского — письма. И только
знакомство греков с финикийским алфавитом помогло им осознать
звуки как еще более простейшие, чем слоги, элементы речи.
С другой стороны, поскольку корневые основы египетских и
семитских слов состояли из согласных звуков, постольку
применение в письме только одних согласных букв меньше затрудняло и
понимание написанных таким способом слов. Что же касается
грамматических форм, то они становились ясными из контекста, в
частности из места слова в предложении.
Таким образом, именно благодаря консонантному строению
корневых основ и для египтян, и для семитов выделение из их речи
согласных звуков оказалось выполнимой задачей. И уж во всяком
случае эта задача была проще, требовала меньшей способности к
анализу и к почти алгебраической абстракции, чем создание
«слоговых знаков» с «неопределенными», в том числе с «нулевыми»
гласными.
3
Исторически впервые консонантно-звуковые знаки
появились в египетском письме.
Древнеегипетский язык имел ряд общих черт с семитскими
языками— с ассиро-вавилонским, финикийским, арамейским и др.
Подобно семитским языкам особое грамматическое значение
имели в египетском языке согласные звуки. Звуки эти, образуя
четкий консонантный скелет египетских слов (например, h-p-r —
сжукэ, n-f-r — 'красивый3, р-г — сдомэ), «выражают семантику
слова, его основную сущность, тогда как гласные играют
служебную роль, указывая на грамматическую функцию слова и
меняясь в зависимости от последней» 12; кроме того, гласные
применялись по-разному в различных диалектах египетского языка 13.
Консонантное построение египетских корневых основ,
усиливавшее значение согласных, предопределило также и
консонантный характер фонетических элементов египетского письма.
Другой важной особенностью египетского языка было то, что
при преобладании трехсогласных основ в нем имелось около 60
корневых основ, включавших только один согласный звук и. Некоторые
М. А. Коростовцев. Египетская филология. М., 1963, стр. 48.
В. В. Струве. История древнего Востока. М., 1941, стр. 131, 231.
Египетский язык имел около 3300 корней, в том числе более 2200
трехсогласных, около 600 четырех — шестисогласных, около 400 двухсогласных и около
60 односогласных (М. А. Коростовцев. Египетская филология, стр. 116).
264

логограммы, обозначавшие такие корневые основы, стали
применяться также и для обозначения согласных звуков, входивших в
другие, многосогласные слова; так, логограмма сзадвижкаэ начала
применяться для обозначения звука s, логограмма 'хлеб3— для
звука t15.
Наряду с одногласными логограммами, в буквенно-звуковые
знаки превратились также некоторые логограммы, обозначавшие
корневые основы, состоявшие из одного сильного, устойчивого и
одного (реже двух) слабого неустойчивого согласных звуков16.
Сперва такие логограммы использовались для передачи сходно с
ними звучащих частей многосогласных слов (по рассмотренному в
главе IV так называемому «ребусному» способу письма).
Впоследствии второй (слабый) согласный в некоторых двухсогласных
логограммах (например, суффикс женского рода t) при «ребусном»
написании слов .перестал читаться. Так, логограмма сзмеяэ (d — /)
стала применяться для обозначения звука d; логограмма корзина3
(k— t) — для звука k; логограмма сфитильэ (h— t) — для звука h;
аналогично логограмма '.водоем3 (s —э) начала применяться для
звука s, логограмма cpoTD (г —э) —для звука г.
В результате в Египте возникла первая в мире консонантно-зву-
ковая система (рис. 70), пригодная для точной передачи
консонантных основ египетских слов. Развитие буквенно-звукового
состава этой системы может быть обрисовано следующим образом 17.
Древнеегипетский язык включал 26 согласных звуков; при этом
один из них — /—, встречался редко и при письме передавался
тем же звуком, что и звук г (иногда также знаками п или г + п);
соответственно и в древнеегипетском письме было 25 буквенио-зву-
ковых знаков. В эпоху Среднего царства два свистящих звука
древнеегипетского языка — z — 5 — совлали; в связи с этим и
соответствующие им знаки превратились в дублетные. Кроме того, в эту же
эпоху появились дублетные знаки для звуков /, w, m, n, t. В
результате количество буквенно-звуковых знаков возросло до 30, из
которых 6 было дублетных. Из этих 30 буквенно-звуковых знаков 26
применялись только для согласных звуков, а четыре — alef, ain, jod,
15 Приводимая иногда огласовка египетских слов является весьма
приблизительной, так как в памятниках египетской письменности огласовка слов
почти не отражена и восстанавливается главным образом на основании
более поздних памятников коптского письма.
16 М. А. К о р о с т о в ц е в. Указ. соч., стр. 47.
К. Sethe. Der Ursprung des Alphabets. Berlin, 1926, s. 119, 151—157. К. Зете
насчитывает 19 буквенно-звуковых знаков такого происхождения.
17 М. А. К о р о с т о в ц е в. Указ. соч., стр. 42 и ел.

waw — наряду со своим основным согласным значением иногда
использовались и для передачи гласных звуков. С несомненностью
это установлено для текстов греко-римской эпохи (например, при
передаче имен царей Лагидов). Однако изредка это встречалось
и ранее — в текстах нового царства (К. Зете), а, возможно, также
Среднего и Древнего царства (А. Эрман, У. Ф. Олбрайт) 18.
Образец использования египетских консонантно-звуковых иероглифов
для обозначения гласных см. :на рис. 75.
Консонантный характер египетского письма был обусловлен не
только консонантным построением корневых основ, но и наличием
диалектов в египетском языке. Отмечая, что письмо играло
связующую роль в египетском государстве, В. В. Струве пишет: «Подобную
роль оно могло сыграть с тем большим успехом, что алфавит,
будучи лишенным гласных, отмечал лишь костяк слова, а не передавал
огласовку, резко отличавшуюся в различных номовых диалектах» 19.
Развитию консонантно-звуковых знаков в египетском письме
способствовали также и исторические изменения, пережитые
египетским языком, в частности в эпоху «нового царства» (XVI—X вв.
до н. э.). Как указывает Б. А. Тураев20, в эту эпоху «египетский
язык делается аналитическим», а это .привело к упрощению
фонетического состава слов; так, в некоторых позиц'иях отпадает
суффикс женского рода (t) и некоторые другие конечные звуки
(например, г). Это еще более увеличило количество односогласных
слов и тем самым способствовало развитию консонантно-звуковых
знаков. В ту же эпоху в египетский литературный язык влилось
большое количество слов из разговорного языка; в связи с
развитием международных связей Египта, проникло также много
иностранных слов. Для обозначения всех этих слов соответствующих
логограмм в письме не было. Поэтому слова эти оказалось
возможным передавать главным образом буквенно-звуковыми знаками.
В силу перечисленных причин в более поздних памятниках
египетского письма консонантно-звуковые знаки применялись
особенно часто. Египтяне, видимо, осознавали удобство этих знаков. Так,
В. В. Струве отмечает, что в «единственном памятнике,
сохранившем систему перечисления египетских иероглифов, алфавитные
знаки выделены в особую группу»21.
Как указывалось, некоторые историки письма считают, что
консонантно-звуковые знаки понимались их создателями как знаки
18 М. А. Ко ростовцев. Египетская филология, стр. 102—106.
19 В. В. Струве. История древнего Востока, стр. 231.
20 Б. А. Тураев. Египетская литература. М., 1920, стр. 22.
21 В. В. Струве. Происхождение алфавита. Пг., 1923, стр. 17.

| Форма
[иероглифа
1
11.«
1?
J
0
>с»_
WWW
^
1 h-n
Значение иероглифа 1
(по А.Гардинеру)
Логографическое
коршун
лист тростника
два листа
тростника
рук"а
цыпленой
нога
цоколь,табурет
рогатая змея
сова
вода
рот
Р
V
s-w
Буквенно-
звуковое
(алеф)
i
I
С
(айн)
w
В
Р
f
m
n
г
.11,11 flL
|
m-n
Форма
иероглифа
га
i
*»—=»
l1
on
А
ffi
Значение иероглифа
(по А.Гардинеру) j
Логографическое
тростниковая
ограда
фитиль
плацента
брюхо
животного
задвижка
ткань, одежда
водоем
склон холма
корзина
пьедестал
хлеб
свернутая
веревка для скота
ладонь
змея, кобра
Буквенно- J
звуковое 1
h
h
h
v..» i
h
s(z)
s
v
s
• i
k
S
\ t
t
d
d
'О Hi 1
п
-w m-s
70. Египетские консонантно-звуковые иероглифы (сверху) и образцы египетских
двухконсонантных знаков (внизу)

«слоговые», но включавшие «неопределенный», в том числе
«нулевой» гласный. В отношении египетского письма эта теория кроме
рассмотренных выше (см. раздел 2 этой главы) принципиальных ее
недостатков вызывает еще одно возражение.
Консонантно-звуковые знаки обычно возникали в египетском
письме из одно-двухконсонантных логограмм, произносимых при
чтении как сочетания одного или двух согласных звуков с каким-то
неизвестным нам, но вполне определенным гласным. Поэтому, если
считать, что создаваемые из этих логограмм фонетические знаки
понимались египтянами как «слоговые», то возникает вопрос: а
зачем же египтяне превращали определенный гласный этих логограмм
в «неопределенный»? Почему они не использовали эти логограммы
как слоговые знаки с определенными гласными? Ведь такой луть
был бы более простым и значительно облегчил бы понимание
египетских текстов. А египтяне очень стремились облегчить понимание
написанного, используя для этого и детерминативы, и сочетания
логограмм с фонетическими дополнениями и иные способы.
Преобразование логограмм в столь трудные для понимания
«слоговые знаки» (т. е. в знаки с «неопределенными» гласными) не
может быть объяснено и стремлением к сокращению ассортимента
знаков. Ведь в египетском письме одновременно применялось не
менее 600—700 разных знаков. Поэтому превращение однослого-
вых логограмм в обычные слоговые знаки (т. е. с определенными
гласными) лочти не потребовало бы увеличения общего количества
знаков.
Кроме того, некоторые египетские консонантно-звуковые
иероглифы иногда использовались и для гласных звуков. Такое
использование этих иероглифов тоже было бы необъяснимо, если бы
египтяне осознавали их как «слоговые знаки с определенной согласной и
неопределенной гласной».
Таким образом, возникновение в египетском письме «слоговых
знаков с неопределенными гласными» было бы совершенно
необъяснимым явлением. Наоборот, возникновение в этом письме консо-
нантно-звуковых знаков вполне объяснимо консонантным строением
египетских корневых основ. Такое строение вызывало стремление
особо акцентировать консонантный каркас слов и в то же время
облегчало выделение согласных звуков из речи. При чтении же
египетских текстов пропущенные при письме гласные, конечно,
произносились.
Консонантный характер фонетических элементов египетского
письма в сочетании с омонимическим строением некоторых
египетских корневых основ обусловил и то, что письмо это, несмотря на

Звуковая часть
иероглифа
"В соединении с дете;
минативом растения
чв
соединении с детеш
минативом .человека!
В соединении с детей
минативом сыпучих
.i i 1 i % i i.
/VWW\
.1 i 1,1111,
уЛЛЛЛЛЛ
/wvw\
m-ni-n+h =
= m-n-h
m-n-h =
"ПАПИРУС
m-n-h =
= ЮНОША
m-n-!i =
= воск
71. Образцы сочетания консонантно-звуковых знаков с детерминативами
в египетском иероглифическом письме
многовековое его развитие, так и не смогло преобразоваться в чисто
•фонетическое.
Именно вследствие необозначения гласных звуков и нередкой
•омонимии консонантных корневых основ многие египетские слова
при передаче их только одними фонетическими знаками выглядели
одинаково; например, написание т—п—h могло обозначать
'юноша3, 'папирус' и своск\ Поэтому такие слова лри передаче их
фонетическими знаками требовали для правильного их понимания
детерминативов; так, если фонетически написанное слово т—п.—
h обозначало сюноша\ после него ставился детерминатив "человек3;
если это слово обозначало спапирус% ставился детерминатив
'растение3; если оно обозначало своск3, ставился детерминатив ссыпучие
тела3 (рис. 71).
Количество таких детерминативов было очень велико. В
особенности необходимо было применение детерминативов после
фонетического написания собственных имен. Ведь египетские
собственные имена, как отметил это еще Ж. Шампольон, «все были
знаменательны сами по себе и при известных обстоятельствах важно
было предупредить об их функции собственных имен»22. Иногда
слово, написанное фонетическими знаками, сопровождалось не
одним, а даже несколькими детерминативами23.
Очень затрудняло понимание египетских текстов, в особенности
текстов, переданных одними буквенно-звуковыми знаками, отсут-
22 J. F. С h a m р о 11 i о п. Predis du systeme hieroglyphique des anciens egyptiens.
Paris, 1828, p. 416.
-23 G. Lef ebvre. Grammaire de l'egyptien classique. Le Caire, 1965.
269

•г
О г
h-p-r-r— жук
? ?
Ill
А
Идеограмма
дорога
А
Идеограмма
идти
1 //
JT
а
<*л**Л П
JA bt
n-b-t-ко
б
ft
h-r-t— дор
в
рзина
о га
.Л
s-m s-b
(идти+s) (идти+s)
4л.
j^W-ИДТИ
0(т wBt
w-3-t— дорога
/)
1
j-W
(идти+j)
72. Образцы применения в египетском письме консонантно-звуко-
вых знаков в качестве «фонетических дополнений» к логограммам,
в том числе (второй и третий ряды) для фонетического различения
синонимов (по Ж. Феврие)
ствие разделения их на слова. Недостаток этот тоже частично
восполнялся детерминативами, указывавшими на границы слов.
Другой причиной сохранения логографических знаков был
традиционализм, характерный для египетской культуры. В частности,
по этой лричине логограммы продолжали применяться не только в
качестве детерминативов, но и для самостоятельного обозначения
слов.
В этих последних случаях логограмма (нередко дополнялась кон-
270

яМы были в море ..-J*
йвн м в'дж вр Г чтение гласных]
I неизвестно J
были-мы в зелень-большая"
73. Образец иероглифической и иератической египетской надписи с транскрип=-
цией, дословным переводом и анализом примененных знаков (заимствовано
с изменением терминологии из статьи И. Дьяконова, В. Истрина, Р. Кинжалова
«Письмо» — БСЭ, изд. 2)
а — иероглифические знаки; б—скоропись (иератика); в — значение и транскрипция надписи
1г 2, 3 — одноконсонантные знаки j, W, П, первоначально применявшиеся как семантические
логограммы 'лист тростника' (j), "птенец' (w), 'вода' (n—t) и использованные здесь для буквенно-
звукового написания слова «мы были» (j—W—П); 4 — детерминатив множественности,
уточняющей значение выражения JWI1; 5 — одноконсонантный знак (первоначально логограмма 'сова'),
обозначающий предлог 4в' (Ш); 6— семантическая логограмма 'папирус', 'зелень' (W—' — d);
7 — одноконсонантный знак _d (первоначально семантическая логограмма d — t — 'кобра'),
примененный здесь как фонетическое дополнение к слову 'папирус', 'зелень'; 8 — фонетическая
логограмма "W — Г, обозначавшая два омонимических египетских слова 'ласточка' и 'большой'; 9 —
одноконсонантный знак (первоначально семантическая логограмма 'рот' — Г), примененный здесь как
«фонетическое дополнение» к слову W—Г ('большой'); 10 — детерминатив водного пространства
(логограмма 'канал'), придающий написанию W—' —-_d W—Г ('зелень большая') новое значение
*море'
сонантно-звуковыми знаками (рис. 72). Такое «фонетическое
дополнение» чаще всего применялось, если логограмма обозначала
несколько синонимов (например, логограмма сидтиэ, обозначавшая
синонимы s—т, s—Ъ, j—w, или логограмма сдорога\ обозначавшая
синонимы w—D—t и h—г—t). «Фонетические дополнения»
применялись и тогда, когда логограмма обозначала общее понятие
(например, понятие сдерево' любой породы), требовавшее
конкретизации, а также для передачи суффиксов египетского языка (например,
суффикса женского рода t). «Фонетическое дополнение» иногда
передавало все согласные звуки слова, обозначенного логограммой;
в этом случае знаки «фонетического дополнения» обычно
располагались вокруг логограммы (рис. 72). Еще чаще «фонетическое
дополнение» передавало только начальный или конечный звук слова;
в этом случае «фонетическое дополнение» помещалось перед лого-

Египетское пиктографическое
(додинастическое)
Египетское иероглифическое
Мероитское Египетское Синайское
иероглифическое иератическое иероглифическое
I
Египетское демотическое |
Финикийское
линейное
Мероитское Коптское
курсивное
74. Схема развития египетского письма и связанных с ним
письменных систем
Пунктиром обозначены возможные пути развития. Коптское письмо
сформировалось на основе греческого, е египетское письмо повлияло лишь
на форму некоторых букв коптского алфавита
граммой или после нее, а иногда даже сливалось с ней в
лигатурный знак (рис. 72).
Таким образом, египетское письмо в течение всего своего
существования представляло собой комбинированную семантическо-
фонетическую систему. В нем одновременно применялись: 1)
семантические логограммы (используемые самостоятельно и как
детерминативы), 2) фонетические логограммы, 3) двух-трехконсо-
нантные знаки, служившие для «ребусного» обозначения частей
слов, 4) консонантно-звуковые знаки (рис. 73). Однако
преобладающее значение все более получали знаки третьей и в особенности
четвертой категории.
Несмотря на сложность египетского письма, оно сыграло
большую прогрессивную роль, послужило базой, на которой было
создано впоследствии другими, семитскими народами чисто звуковое
письмо (рис. 74).
В результате завоевания Египта Александром Македонским,
а затем Римом, в результате распространения греко-римской
культуры и христианства египетское письмо постепенно было вытеснено
греческим; последние иератические надписи относятся к III в.,
демотические— к V в., иероглифические— к IV в. н. э.
Дешифровка египетской .письменности тормозилась неправиль-
272

13 4 5 6 7 9 Ю
2 8 И
1 3 4 6 7 8
СЙЭВ
2 5
75. Вокализованно-звуковое (под греческим влиянием) написание
имен Клеопатры и Птолемея (из египетских иероглифических
надписей, дешифрованных Ж. Шампольоном)
Последовательность знаков в каждом имени обозначена порядковыми цифрами; имя
Птолемея читается «Птолмайс» причем дифтонг «ай» передается двумя
иероглифами, обозначающими «J»; два последних знака в имени Клеопатры служат
указателем женского рода
ным взглядом на египетское письмо как на чисто логографическое.
Дешифровано было египетское письмо в 20-х годах XIX в.
Ж. Ф. Шампольоном. Впервые были дешифрованы Шампольоном
имена царя Птолемея и царицы Клеопатры, написанные буквенно-
звуковыми знаками на Розетском камне и на Игле Клеопатры;
дешифровке помогло то, что текст Розетского камня был написан по-
египетски и по-гречески; в египетском тексте собственные имена
были заключены в рамки и многие звуки, а следовательно, и
иероглифы в именах Птолемея и Клеопатры совпадали (рис. 75).
4
Непосредственным ответвлением египетского было
мероитское письмо.
Расположенная к югу от Египта Нубия была завоевана Египтом
в середине II тысячелетия до н. э. К началу I тысячелетия до н. э.
Нубия обрела самостоятельность, но продолжала оставаться под
сильным культурно-политическим влиянием Египта. В VI или IV в.
до н. э. столица Нубийского царства переносится из Напаты в Ме-
роэ (за первым порогом Нила, рис. 12). До конца III в. до н. э. в
государстве Мероэ применялось египетское письмо. В конце III в.
до н. э., в царствование воспитанного в Греции мероитского царя
Аркамона (греч. Эргамен), в Мероэ было создано первое в Африке
буквенно-звуиовое письмо. Письмо это включало 17 согласных,
4 полугласных буквы (alef, ain, waw, jod) и 2 слоговых знака (te,
18 В. А. Истрин
273

te) и имело две разновидности — более раннюю курсивную и более
позднюю иероглифическую. Форма, а отчасти также значение ме-
роитских букв происходит от соответствующих знаков египетского
демотического и иероглифического письма. Однако последовательно
звуковой характер мероитское письмо, по-видимому, приобрело под
греческим влиянием. Большинство памятников мероитской
письменности относится ко II—IV вв. н. э., хотя имеются и более древние.
Дешифровано мероитское письмо Ф. Гриффитом в начале XX в.
Однако мероитские надписи переводу все еще не поддаются из-за
неизвестности, изолированности мероитского языка24.
Повлияло египетское письмо также на форму некоторых букв
коптского письма (см. главу VIII).
5
Создание первой чисто звуковой системы письма выпало на долю
финикийцев и других западносемитских народов.
Созданное ими буквенно-звуковое письмо вследствие его простоты
для обучения и пользования вначале получило распространение у
соседей финикийцев, а затем послужило основой для всех
последующих буквенно-звуковых систем.
Финикийцы проживали (по крайней мере с III тысячелетия до
н. э.) на восточном побережье Средиземного моря, на узкой полосе
прибрежной низменности, окаймленной с востока горным хребтом
Ливана. Расцвет Финикии начался со II тысячелетия до н. э., когда
финикийские рыбачьи поселки превратились в крупные торговые
города Угарит, Библ, Сидон, Тир и др. (рис. 76), а финикийцы стали
обслуживать морской торговлей все страны Средиземноморья и
Передней Азии. История Финикии заполнена соперничеством
финикийских городов-государств за политическую и торговую гегемонию,
а также борьбой их за независимость против могущественных
соседей — египтян, хеттов, ассирийцев, персов. Большое значение имели
торговые колонии финикийцев на Средиземном море; самой
значительной был Карфаген на северном побережье Африки. Упадок
Финикии начинается со второй половины I тыс. до н. э., в
особенности после разрушения в IV в. до н. э. Сидона персами, а Тира —
Александром Македонским.
Древнейшие дошедшие до нас памятники финикийского письма
(надписи Ахирама, Абдо, Шафатбаала, Асдрубаала, Азарбаала,
Абибаала, Элибаала и других — рис. 77) в настоящее время отно-
24 F. Griffith. Meroitic inscriptions, t. 1—2. London, 1911; A. J. A r n e 11. A
History of the Sudan to 1921, 2 ed. London, 1961, p. 160.

17. Финикия, Палестина и Сирия
k^
1
,>~Ч^ Г^ о Эдесса
--КШР-^^^Ш? угарит 4^
ЕБйблосб' оПальмира Ч-.—.
^оСидон ]
^РТир
/ Иерусалим
-'чН ^ §
1 &
Е оПетра
А Серабит эль Кадем
^ ° й
сятся большинством специалистов к XII—X вв. до н. э. 25 Почти все
древнейшие финикийские надписи найдены не в Финикии, а в
финикийских колониях, в частности на Кипре. Большинство надписей
относится к периоду с V в. до н. э. по II —III вв. н. э. В дальнейшем
финикийское письмо вытесняется возникшим на его основе
арамейским.
Финикийское письмо состояло из 22 знаков (рис.78). Каждый
обозначал отдельный звук речи; никаких иных знаков — логографи-
ческих, слоговых —не применялось. Таким образом, финикийское
письмо являлось (наряду с аналогичными по типу клинописным уга-
ритским, протосинаиским и протоханаанским — см. раздел 6) одной
из самых^первых в истории человечества чисто звуковых систем.
Второй особенностью финикийского письма было то, что все его
знаки обозначали согласные или полугласные (например, waw —
полугласный w, jod — полугласный /) звуки; что касается гласных,
25 G. R. D r i v e r. Semitic Writing from Pictograph to Alphabet. London, 1948,
p. 105; см. также: И. М. Винников. Эпитафия Ахирама Библосского в
новом освещении.—«Вестн. древн. истории», 1952, № 2, стр. 150—152;
И. Ш. Ш и ф м а н. Финикийский язык. М., 1963.
Более древними считаются лишь пять знаков, близких по форме к
финикийским; знаки эти вырезаны на бронзовой статуэтке середины II тысячелетия
до н э., найденной в Библе (по Д. Дирингеру).
is* 275

Названия
букв
'alef
bet
gimel
dalet
he
waw
zajin
hit
tet
jod
kaf
lamed
mem
nun
sameh
'am
pe
zad-e
koi
res
sin
taw
Финикийские
надписи
s
TO
Q.
X
X
<
9
1
Y
I
Ф
-г
/
s
о
?
(?)
1л/
с;
со
VO
>»
О.
«t
<->
<
7
Y
I
е
2
К
Эр
о
те
VO
К
to
<
9
<з
Y У
Л
г.
о
Р
h.
?
л
О
X
с:
ш
У
i
i
о
?
9
W
Древнееврейские!
и моав'итские
надписи
со
СП
о»
1
Y
II
®
У
С
%
¥
о
1
tv
Т
А
w
о:
х
о.
га
S
«
А
^ч
О
\
w
^^7Ъв* ****** I
S
га
О
ч
л
&
я-
?
о
J
V
П. Форма букв, встречающихся в древнейших финикийских и еврейско-моавит-
ских надписях, и образец финикийской надписи X—XI вв. до н. э.
Содержание надписи: «Асдрубалу девяносто сиклей серебра мы дали. Если ты возместишь кредит
для тебя и мой кредит для меня...» (по Ж. Феврие и с его транскрипцией)

Форма
юуквы
*
\$
л
1 д
и
Y
и
0
<v
Г
Название
букз!ы
'aid
bet
gimiel
dalet
Ke
waw
zajin
net
Ш
*
jod
kaf
Значение
названия
вод
(дом)
верблюд
(дверь)
значение
не ясно
гвоздь
(оружие)
ограда
груз
рука
(ладонь)

Значение
буквы
»
б
г
д
h
в
3
X
т
й
к
Форма
буквы
с
ч
1
ф|
О
?
V
?
i
w
t
Название
буквы
l'ameid
rriem
nuin
sameh
•ain
ре
zade
kof
V
res
V
sin
tan
З.начение
названия
жало
во!да
(рыба)
подпорка
глаз
рот
значение
не ясно
обезьяна
голова
зуб
знак
1
Зна-1
чение I
буквы!
1
л 1
м
н
с I
< 1
п 1
ц
к
р
ш
т
и
73. Финикийский алфавит
Значения названий букв, заключенных в скобки, являются спорными
го они при письме пропускались и не обозначались. Таким образом,
финикийское письмо было последовательной консонантно-звуковой
системой.
Третья особенность состояла в том, что финикийские буквы
имели линейную, простую, удобную для запоминания и написания
форму.
Четвертой особенностью было наличие алфавита, т. е.
определенного порядка перечисления и расположения букв. Необходимо
277

отметить, что алфавиты финикийского письма до нас не дошли. До
30—40-х годов XIX в. порядок букв в финикийском алфавите
устанавливался на основе совпадения порядка букв в этрусских
алфавитах (старший из них — алфавит Марсилианы — около 700 г. до
н. э. — см. главу VIII) с древнееврейскими акростихами Ветхого
Завета; как те, так и другие сохранили 22 буквы финикийского
письма. В 30—40-х годах обнаружены дополнительные источники,
подтверждающие предполагаемый порядок букв финикийского
алфавита. Такими источниками являются: найденная в 1938 г. в Лахише
(Палестина) табличка с древнееврейским алфавитом начала IX в.
до н. э. и открытая в 1949 г. в Угарите табличка с угаритским
клинописным алфавитом (см. раздел 6).
Пятая особенность финикийского письма состояла в том, что
каждая его буква имела название; названия эти были построены по
акрофоническому принципу, т. е. звуковое значение буквы всегда
соответствовало первому звуку в названии буквы (например, Ь — bet,
d — dalet, g — gimel, w — waw и т. п.). Так же как порядок букв в
алфавите, действительные названия финикийских букв до нас не
дошли.
О названиях финикийских букв судят на основе:
древнееврейских названий этих букв, дошедших в греческой транскрипции и
в более поздней талмудической традиции; названий
соответствующих греческих букв, дошедших от VI—V вв. до н. э.; названий букв
в сирийских алфавитах VII—VIII вв. н. э. От финикийцев обычай
присвоения буквам названий, построенных по акрофоническому
принципу, перешел к арамейцам, евреям, грекам, затем к славянам,
арабам и другим народам.
Шестая особенность состояла в том, что названия финикийских
букв были связаны не только со звуковыми значениями букв, но и
с их формой; например, буква, называвшаяся waw, что значит по-
семитски сгвоздь\ не только обозначает звук w, но и по форме
напоминает гвоздь. Некоторые ученые (Г. Бауэр, В. Георгиев и др.)
отрицают связь названий многих финикийских букв с их формой. Так,
согласно В. Георгиеву, названия букв соответствуют их форме
полностью лишь в четырех случаях (mem, ain, res, taw) и отчасти —
еще в четырех случаях (alef, waw, jod, sin). В отношении остальных
букв В. Георгиев или отрицает связь их названий с формой, или же
считает спорной семитскую этимологию названий 26.
Направление финикийского письма горизонтальное, справа
налево. Слова в первоначальном письме друг от друга не отделялись.
26 В. Георгиев. Происхождение алфавита.— «Вопросы языкознания», 1952,
№ 6.

Дешифровано финикийское письмо в середине XVIII в.
англичанином Дж. Свинтоном и французом аббатом Бартелеми.
Дешифровке очень помогла близость финикийского языка к
древнееврейскому, финикийского письма — к уже дешифрованному
самаритянскому (см. главу VII), а также наличие двуязычных надписей.
Поздней формой финикийского письма было пуническое
письмо, применявшееся в IV—II вв. до н. э. в Карфагене и
карфагенских колониях. После разрушения Карфагена римлянами (146 г.
до н. э.) луническое письмо было вытеснено латинским и лишь
частично сохранилось в форме курсивного новопунического
письма, применявшегося до начала н. э. От новопунического письма
происходят консонантные системы народов Северной Африки
(ливийская, применявшаяся со II в. до н. э.) и Испании (иберийская);
позднейшее ответвление ливийского письма — современное письмо
туарегов Сахары — «т и ф и н а к».
6
Кроме финикийской, известно еще несколько западно-
семитских систем письма, столь же или даже более древних, чем
финикийская. К числу их относятся три консонантно-звуковые
системы — протоханаанская, протосинайская, угаритская клинописная и
одна слоговая — библосская. Кроме того, почти одновременно с
финикийской существовали южносемитские системы письма
Аравийского полуострова.
Угаритское клинообразное консонантно-звуковое письмо
применялось в XIV—XIII вв. до н. э. в самом северном из финикийских
городов Угарите (рис. 76). Около 1200 г. до н. э. Угарит был
полностью разрушен морскими эгейскими племенами. После
разрушения Угарита угаритская клинопись была забыта и на другие
системы письма влияния не оказала. Угаритское письмо (как и
угаритская культура) открыто в результате сравнительно недавних
раскопок (1929—1930 гг.); в самом начале 30-х годов XX в. это письмо
дешифровано французскими учеными Э. Дормом и Ш. Вироло и
немецким ученым Г. Бауэром.
Как показала дешифровка, в угаритском письме использовалось
30 консонантно-звуковых знаков (рис. 79), в том числе два знака,
имевших почти одинаковое звуковое значение (s), и три знака для
'alef; последние обычно считаются слоговыми знаками ('alef +
гласные а, I, и) 27. Из этих 30 знаков 22 совпадают по звуковому значе-
27 Согласно М. Дюнану и И. М. Дьяконову, эти три знака возникли в угаритском
письме под влиянием слогового библосского письма.

*—
Я-
; т
?
ш
ТУТ
>—**"■
f
э(а)
b
g
h
d(d)
h
w
z
1 »
T
1 *■" *
TT
e>-
<T>
m
-T
<T
h
t
У
к
s
I
m
z2(?)
••►>-
c-<
У
<
£-
TT
-<
1 *■*■»•
n
s2
s
£
P
s
q |
г
*
*
I A
ID
I A lA
t
g
t
oi
эи
s2
79. Угаритский клинописный алфавит (по М. Коэну)
нию со знаками финикийского письма; два представляют собой
добавочные «алефы»; один знак — второе s, а пять знаков обозначают
согласные звуки, не представленные в финикийском письме. Язык
большинства надписей — западносемитский, ^ близкий к
финикийскому и являющийся его более древней формой. В 1949 г. в Угарите
найдена глиняная таблица с угаритским алфавитом. В этом
алфавите 22 буквы, одинаковые по их звуковому значению с
финикийскими, стоят точно в таком же порядке, что и в финикийском
алфавите; из остальных 8 букв 3 поставлены в конце алфавита, а 5
размещены внутри него (рис. 79).
Таким образом, угаритское письмо очень близко к финикийскому
и ,по консонантно-звуковому типу (возможное наличие в нем двух-,
трех слоговых знаков обусловлено библосским или
ассиро-вавилонским влиянием), и по звуковому значению большинства знаков, и по
наличию алфавита, и даже по порядку расположения букв в
алфавите. Отличалось угаритское письмо от финикийского совершенно
-иной, клинообразной формой букв и написанием их слева направо.
Как та, так и другая особенность объясняется влиянием
ассиро-вавилонской клинописи.
Кроме Угарита, глиняная табличка с угаритскими знаками
найдена в Палестине (в Бет-Шемеше), а бронзовая таблица —в Ниж-
ней Галилее.
Надписи, сделанные протосинайским письмом, открыты
в 1904—1905 гг. У. М. Питри Флиндерс на Синайском полуострове
(на плато Серабит эль Кадем), т. е. на пути из Египта в Финикию
(рис. 76). На этом полуострове находились древнеегипетские
рудники, в которых добывалась бирюза. Рудники эксплуатировались
трижды: при XII египетской династии, в XVIII в. до н. э.; в эпоху
280

\ а
1 ' ^Ч^ЙГ*-
»0 ^^»CO<-^~
| Vw тРЧЬ' *" *
^k .,. Ло ■-
V
1 fi
0 p
r^-°-h\0>
Г >''& r, j
Цг 1
^ - —-
в
сабейское
A
ПЯ
1
4
IVY
Ф
X
re
Ш
?
f\
1
о
iS
1*1
о
00
A*
4
>!>
?
X
H
W
a
n
s
x
аксумское
AJrl
n 1
T
И
Vv\
фф\ i
H 1
rfi l/i
m /
TY
fth 1
A <
w 1 с
tth
л и
о 1
<L6Ai
ft*.
♦ L
^ j
WWltl
«и
ih
в a
о
о
к
fc tf*
ri| nn
7 1
& *
*]ъ
J>\ фф
n| и
h\ A
f\| Ш
?
m frfc
ч 7
*|ло
4^
ft Л*
P|o0
Lion
Ш
P\ ♦
I V
1 *
N X
H
rhsj
k?v
1 1
ill
сафа
XK
>n
ло
4«
ТЛ
ф«
T
AU>
Л*
?
)i
I
ЗЯ
•
AV
a<>
^
*jf
Jn
X
J
x+
Yn
X
5IU
u
H
|e
самудское
ЛЛ
лп
aO
««
YA
ФО
T"l
1*э
1*»
?
hn
1С
tf*
T7
л>
Ov
уГУ*
xt
t
X
C*
*+
ту
X
~»-~
/J
**
I
произношение
>
b
g
d
h
wl
z
~k|
t
j
k
1
m
nj
g
<
1]
s
_q|
"71
V
s
t
d
CjJ
"71
gh
d
t
80. Образцы:
а— протосинайского, б — библосского иероглифического письма, в — разновидностей
южно-аравийского письма (по Ч. Лоукотка)

гиксосов, т. е. в XVII—XVI вв. до н. э.; при XVIII египетской
династии, т. е. в XV в. до н. э. В связи с этим одни ученые (А. Гардинер)
относят протосинайские надписи к XVIII в., другие (К. Зете и Г.
Бауэр) — к XVII—XVI вв., третьи (У. М. Питри-Флиндерс и У. Ф.
Олбрайт) — к XV в. до н. э.
Всего обнаружено несколько десятков надписей (рис. 80, а) ;
часть у входа в копи, часть — в храме богини бирюзы Гатор.
Надписи содержат, по одним данным, около 40 знаков, по другим
(считая некоторые знаки графическими вариантами) —около 32 знаков.
Такое небольшое количество знаков позволяет сделать вывод, что
надписи выполнены буквенно-звуковым письмом.
В 1916 г. английский ученый А. Гардинер попытался
дешифровать протосинайское письмо. Он исходил из предположения, что
надписи сделаны на семитском языке и что каждый знак обозначает-по
принципу акрофонии начальный согласный звук семитского
названия предмета^ изображаемого этим знаком. На основе такого
метода А. Гардинеру удалось дешифровать два семитских слова,
встречающиеся несколько раз в надписях, посвященных Гатор: Ь — с —
/ — t — сгоспожаэ, богиня3 и t — п — t — сдарэ 28; в связи с этим
считается, что надписи сделаны семитскими рабами, работавшими
на египетских копях. Графический анализ протосинайских знаков
показал, что знаки эти близки по форме как к знакам египетского
иероглифического письма, так и к буквам финикийского алфавита.
Это позволило выдвинуть гипотезу, что протосинайское письмо
является промежуточным звеном между египетской иероглификой и
финикийским письмом (см. раздел 6).
Примерно к тому же или даже к более раннему времени
(начало II или конец III тысячелетия до н. э.) относятся памятники
другой древнейшей системы письма западных семитов. Это так
называемое «псевдоиероглифическое» письмо Билоса,
открытое в 20-х годах XX в. М. Дюнаном.
Общее количество знаков этого письма — около 120, что
позволяет считать библосское письмо слоговым. По своей форме библос-
ские знаки являются схематическими изображениями животных,
растений, зданий или же линейными геометрическими фигурами;
в связи с этим библосские знаки получили название «псевдоиерогли-
В конце 40-х — в начале 50-х годов дешифровку протосинайских надписей
продолжил У. Ф. Олбрайт; согласно его утверждению (см. W. F. А1-
bright. The Early Alphabetic Inscriptions from Sinai and their
Decipherment^ «Bulletin of the American Schools of Oriental Research». N. Haven,
1948, N° 110, p. 6—22), ему удалось установить фонетическое значение 19
протосинайских знаков.

фических» (рис. 80, б). Многие из знаков сходны с египетскими
иероглифами, другие — с критскими слоговыми знаками, третьи —
с финикийскими буквами.
Большой интерес вызаала в 1963 г. находка на Кавказе, в
районе Майкопа, надписи, сделанной знаками, близкими к библосским,
и на языке, близком к древнеабхазскому. Находка эта позволила
выдвинуть предположение о связях финикийцев с древними
народами Кавказа.
В середине 40-х годов библосское письмо было частично
дешифровано Э. Дормом 29.В результате установлено, что письмо это
служило для передачи архаического финикийского языка и что письмо
это слоговое, причем знаки его обозначают или согласную +
гласную или же гласную + согласную. В связи с большой древностью
библосского письма, а также с близостью формы многих его знаков
к финикийским буквам, возникла гипотеза (см. ниже, раздел 8),
что основой для финикийского алфавита послужило библосское
лисьмо.
Надписи, сделанные протоханаанским письмом,
открыты в 30-х годах XX в. на территории Палестины.
Древнейшие из протоханаанских надписей относятся
специалистами (А. Гардинером, У. Ф. Олбрайтом и др.) к XVIII—XVII вв.
до н. э.; позднейшие — к XIII в. до н. э. Такая датировка позволяет
сделать вывод, что надписи эти принадлежали доеврейскому
населению Палестины, западносемитским племенам хананеев. Протоха-
наанское письмо дешифровано лишь частично; судя по количеству
разных знаков (30—40), оно является буквенно-звуковым.
Графический анализ протоханаанских знаков показал, что многие из них
близки к протосинайским и финикийским буквам; в связи с этим
выдвинута новая г'ипотеза о протоханаанском происхождении
финикийского письма (см. раздел 6).
Таковы системы письма, применявшиеся западными семитами
одновременно или даже до возникновения финикийского алфавита.
Почти одновременно с финикийским или немногим позже —
в начале I тысячелетия до н. э. — возникли южносемитские
системы письма.
Эти системы были созданы в древних государствах Аравийского
полуострова — в царствах Ма'ин, Катабан, Хадрамаут — и
существовали до арабского завоевания этих государств, т. е. до
середины I тысячелетия н. э> (рис. 80, в). Древнейшие, дошедшие до нас
29 Е. Dhorm. Dechifrernent des inscriptions pseudohieroglyphiques de Byblos.—
«Syria». Paris, 1946—1948, t. 25.. fasc. 1/2.

надписи, относятся к VII—VIII вв. до н. э., а возникновение
южносемитского письма, видимо, должно быть отнесено к первым
векам I тысячелетия до н. э.
К началу XX в. надписи эти дешифрованы Ж. Галеви, Е. Лит-
маном и др.
Происхождение южносемитского письма недостаточно ясно.
И по количеству букв, и по их форме письмо это существенно
отличается от финикийского; поэтому основой его многие считают
некое протосемитское письмо. Отличаясь от финикийского, системы
южносемитского письма очень близки друг к другу. Системы эти
имеют около 30 согласных букв; большинство букв совпадает в
различных южносемитских системах и по звуковому их значению, и по
форме. На графике южносемитского письма сказалось то, что
надписи высекались на камне, металле и других твердых материалах.
Буквы писались вертикально, без наклона, на равном расстоянии
друг от друга; они имеют почти одинаковую высоту и
геометрическую форму.
7
Большой теоретический интерес представляет вопрос,
как и почему последовательное буквенно-звуко-
вое письмо впервые в истории появилось у запад-
носемитских народов во II тысячелетии до н. э.
Этот вопрос нередко подменяется другим: какая из ранее
существовавших систем письма послужила основой для западносемит-
ского буквенно-звукового письма. В качестве такой основы чаще
всего 30 указывались три системы — египетская, ассиро-вавилонская
и критско-микенская. Все больше сторонников получает также
теория в основном самостоятельного возникновения
буквенно-звукового письма западносемитских народов; в этом случае древнейшим
«протосемитским» письмом считается или библосское, или протоха-
наанское.
Гипотеза об ассиро-вавилонском или даже
шумерском происхождении западносемитского (в
частности, финикийского) письма выдвинута в 1877 г. В. Диком, в конце
XIX в.— в начале XX в. развита В. Пейзером, отчасти Ф. Деличем,
Ф. Гоммелем, М. Лидзбарским, К. Эбелингом, И. Гельбом и др.
30 Имеются также и иные теории происхождения финикийского письма,
например, теория (У. М. Питри Флиндерс Т. X. Гастер), выводящая финикийские
буквы из доисторических геометрических знаков (см. Д. Д и р и н г е р.
Алфавит, стр.' 238—239).

Вавилонские
sife-'
bi
йт-
ткк ^а
1.11
ТТ Уа
Угаритские
Т
ДТ '«
ТТ ь
Т
Вавилонские
sa
< с <
< < <
< < с
ра
-- sa
qa
ЛТ/ sa
(a-bab)
* (bab)
Угаритские
T s
TT
\
81. Сопоставление некоторых знаков угарит-
ского алфавита со знаками вавилонской
клинописи (по К. Эбелингу)
В настоящее время эта гипотеза почти утеряла сторонников.
Крупнейший ее недостаток в том, что ассиро-вавилонская и
финикийская системы письма принципиально различны по типу:
первая — в основном слоговая система с довольно точным
обозначением гласных звуков и с применением (наряду со слоговыми знаками)
логограмм; вторая — чисто звуковая и при этом консонантная
система. Таким образом, ассиро-вавилонская гипотеза никак не
может объяснить самого важного в финикийском письме — его
последовательного консонантно-звукового принципа. Недостаток этот
еще более усиливается тем, что история письма не знает случаев
перехода слоговых систем в консонантно-звуковые. Так, Г. Р.
Драйвер пишет: «В то время как слоговое письмо может развиться из
285

алфавита, состоящего из согласных, как это показывает эфиопский
силлабарий, слоговое письмо является тупиком, из которого нет
выхода»31. Это обстоятельство отмечает и Ж. Феврие32.
Маловероятно ассиро-вавилонское влияние и на графику финикийского
письма, так как линейная форма финикийских букв не имеет ничего
общего с клинообразной формой ассиро-вавилонских знаков.
Некоторое подкрепление получила ассиро-вавилонская гипотеза
после открытия и дешифровки угаритского письма XIV—XIII вв.
до и. э. Письмо это, сочетая клинообразную форму знаков с консо-
нантно-звуковым их значением, тем самым, казалось бы, могло
быть связующим звеном между ассиро-вавилонским и линейным
финикийским письмом. Однако попытки вывести угаритские знаки
из ассиро-вавилонских (К. Эбелинг), а тем более попытки вывести
линейные финикийские буквы из угаритских клинописных
положительных результатов не дали (рис. 81).
По-новому осветила проблему взаимоотношения угаритского и
финикийского письма находка в 1949 о\ таблички с угаритским
30-буквенным алфавитом. Еще Ш. Вироло обратил внимание, что
знак cain в угаритском письме иногда заключался в кружок,
подобный кружку финикийского cain; в связи с этим Ш. Вироло сделал
предположение о возможном влиянии финикийского письма на
угаритское. Находка угаритского алфавита подкрепила
предположение Ш. Вироло. Как отмечалось, в этом алфавите 22 буквы,
одинаковые по звуковому значению с финикийскими, стоят точно в том
же порядке, что и в финикийском алфавите. Из дополнительных
восьми букв три поставлены в конце алфавита (так же, как это
делали греки и римляне при добавлении новых букв к
заимствованным ими алфавитам); остальные пять — размещены вблизи от букв,
сходных с ними по звуковому значению. Такое построение
угаритского алфавита наводит на мысль, что создатели его были знакомы
с финикийским алфавитом 33 или тот и другой алфавиты являются
ответвлениями какого-то более древнего и, видимо, 27-буквенного
протосемитского алфавита34. А если создатели угаритского письма
были знакомы с финикийским (или протосемитским) письмом, то
они, вероятно, заимствовали из него и удобный для передачи всех
G. R. Driver. Semitic Writing from Pictograph to Alphabet. Berlin, 1948.
J. Fevrier. Histoire de l'ecriture. Paris, 1948.
В этом случае возникновение финикийского алфавита отодвигается по
крайней мере к XIV в. до н. э.
Двадцатисемибуквенный состав предполагается у протосемитского алфавита
исходя из того, что в тридцатибуквенном угаритском алфавите три буквы,
стоящие в самом его конце, видимо, были добавлены в более позднее время.
286

семитских языков консонантно-звуковой принцип. Но привыкнув
пользоваться для письма глиной, не пригодной для нанесения
линейных знаков, угаритяне заменили линейную форму букв
клинообразной35, хорошо знакомой им по ассиро-вавилонскому письму.
Критская гипотеза происхождения финикийского
письма была выдвинута в конце XIX в. А. Эвансомзб и развита
X. Шнейдером, Ф. Шапутье, а в 40—50-х годах XX в. болгарским
ученым В. Георгиевым37. Согласно этой гипотез'е, финикийское
письмо выводилось из критско-микенского слогового письма Б.
Первоначально в связи с недешифрованностью
критско-микенского письма знаки этого письма приходилось сопоставлять с
финикийскими лишь по форме, независимо от их значения.
Положение изменилось в 50-х годах, когда критско-микенское письмо
было дешифровано М. Вентрисом и Дж. Чадвиком (см. главу V).
Незадолго до завершения дешифровки критско-микенского
письма В. Георгиев произвел сопоставление финикийских букв
с близкими к ним по значению критско-микенскими слоговыми
знаками (означавшими слог, начинавшийся с того же согласного
звука, который передавался соответствующей финикийской
буквой). Сопоставление показало чрезвычайную близость формы
финикийских букв и критско-микенских слоговых знаков. Примерно
14 финикийских букв почти совпадают по их форме с
критско-микенскими знаками (см. рис. 82) и лишь около 8 букв (bet, dalet,
waw, zajin, het, lamed, zade, res) более далеки по форме. Что
касается названий финикийских букв, то, согласно В. Георгиеву, они
были образованы путем замены критско-микенских названий
семитскими словами, хотя бы и иными по смыслу, но
соответствующими форме заимствованной буквы и начинающимися с того же
звука, который обозначала эта буква. Так, критская логограмма
komela (сскотэ, имущество', ссокровищеэ), которая, согласно
В. Георгиеву, стала обозначать позже, в критско-микенском
письме, слог ко (go), при заимствовании ее финикийцами получила,
по В. Георгиеву (в соответствии с формой знака и с его звуковым
значением), семитское название gimel — сверблюд\
В качестве дополнительных аргументов сторонники критско-ми-
кенской гипотезы ссылались на свидетельства греческих авторов
Диодора Сицилийского и Фотия. Согласно Диодору: «В то время
33 По той же причине перешли от линейных к клинообразным знакам древние
шумеры.
36 A. Evans. Scripta miriud, v. 1. Oxford, 1809, p. 77 и ел.
37 В. Георгиев. Происхождение алфавита.— «Вопросы языкознания», 1952,
№ 6; см. также: В. Георгиев. Проблемы минойского языка. София, 1953.

Критские
знаки
iftfiftftA
_ЬБВ
HA/i
_l_l_
Я f
й т
ф
2 "
И
UV
ДД __ Г_1
9?
Tt *И1
& % о
%22S
J" j Y У
T?
*♦?**
(ТГ
КС: X X
Их про—
изношен.
цоВ.Ге-
оргиеву
а
6а, па
го, ко
да ,та
fc9, э
ва, у
30
h,a
т1^
йе
ка
ла
ми
на
са, зе
0
пе
се,са
КУ
ро,ра
си , се
та, та

Финикийские
бук в ы
_____
9
Л
<!
Y Y
X
В
ф
2 г
* У
\,
S 1
>
*
о
?
Kh
? т
1
W
+ х
Их

изношение
'
б
Г
д

придыхание
в
3
X
т
й
к
л
м
н
с
с
л
ц
к
р
ш
т
82. Сопоставление финикийских букв со
знаками линейного критского письма
(И. Дьяконов, В. И с т р и н, Р.
Кинжалов. Письмо.— БСЭ, изд. 2)
как одни утверждают, чго
буквы были изобретены сирийцами,
а у них научились финикийцы,
передавшие их затем эллинам
(причем передали их именно те,
которые приплыли с Кадмом в
Европу), и что поэтому эллины
называют буквы финикийскими, другие
(речь идет о критянах) говорят,
что финикийцы не были первыми
изобретателями букв, а только
изменили форму букв и, так как
большинство людей пользуются
этим письмом, то его и называют
изобретенным финикийцами».
Согласно Фотию (IX в.), самое
название «финикийское письмо»
обусловлено (по утверждению
критян) не тем, что его изобрели
финикийцы, а тем, что для этого
письма применялись в качестве
материала листья финиковых
пальм («Финикийские буквы. Ли-
дийцы и ионийцы возводят их к
ф'иникийцу Агенору. Им
возражают критяне, говоря, что название
происходит от писания на
пальмовых листьях») 38.
Основной недостаток критско-
микенской гипотезы, так же как
и ассиро-вавилонской, в том, что
эти гипотезы никак не могут
объяснить наиболее важного в
финикийском письме — его
последовательно звукового характера.
Между тем именно это, а не форма
букв и не их названия,
обусловило особое место, занимаемое
финикийским алфавитом в истории
письма. Выше указывалась также
38 В. Георгиев. Происхождение
алфавита, стр. 80.
288

маловероятность перехода слогового письма в консонантно-звуко-
вое. Наконец, если свести критско-микенскую гипотезу к
заимствованию только формы знаков, то даже в этом случае она плохо
согласуется с хронологией. Критско-микенское слоговое письмо Б
сформировалось к середине II тысячелетия до н. э. Между тем в
начале II тысячелетия до н. э. в самой Финикии, в Библосе, уже
существовало слоговое письмо, многие знаки которого совпадают с
финикийскими. Больше того, примерно в это же время рядом с
Финикией, на Синайском полуострове, а еще ранее в П&лестине
существовали другие семитские и, судя по количеству знаков, звуковые
системы (протосинайская и протоханаанская), графически тоже
очень близки к финикийской. Зачем же финикийцам было искать
на Крите то, что они еще раньше имели у себя?
Но как все же может быть объяснена графическая близость
многих финикийских и критско-микенских знаков? Как
справедливо отмечают Д. Дирингер и Ж. Феврие39, в системах письма,
построенных по линейно-схематическому принципу с
использованием /геометрических форм, всегда неизбежны случайные
повторения формы знаков; еще У. М. Питри-Флиндерс40 показал, что
форма многих финикийских знаков встречалась в Египте даже до
возникновения иероглифического письма в виде марок
горшечников. Тем не менее, влияние формы критских знаков на форму
финикийских букв вероятно.
Египетская гипотеза происхождения финикийского
письма имеет наибольшее количество сторонников. Гипотеза эта
была выдвинута и развита в 60—70 годах XIX в. Ф. Ленорманом и
Э. де Руже. При этом де Руже, а вслед за ним И. Тэйлор исходили
из иератического египетского письма; Ф. Ленорман, а вслед за ним
И. Галеви !и В. В. Струве41 — из иероглифического.
Главное достоинство египетской гипотезы в том, что она
основывается не только на сходстве формы египетских и финикийских
знаков. Египетское письмо, кроме того,— единственная из
древнейших систем письма, в которой широко использовались буквен-
но-звуковые (консонантные) знаки, в то время как
критско-микенское письмо было слоговым, а ассиро-вавилонское логографиче-
ски-слоговым. Общими были в египетском и финикийском письме
акрофонический принцип, а также (в отличие от критского)
направление письма справа налево. Наконец, значительно большим, чем
39 J. F ё v r i е г. Histoire de l'ecriture. Paris, 1948. Д. Диринтер. Алфавит,
стр. 238.
40 W. M. F. Ре trie. The Formation of the Alphabet. London, 1912.
41 В. В. Струве. Происхождение алфавита. Пг., 1923.
19 В. А. Истрин
289

критское, было египетское влияние на культуру финикийцев и
других северо-западных семитских народов; в частности, в первой
половине II тысячелетия до н. э., т. е. в период вероятного
возникновения консонантно-звукового семитского письма, в Библосе
многие умели читать и писать по-египетски.
Сильное подкрепление получила египетская гипотеза после
открытия в 1904—1905 гг. на Синайском полуострове в египетских
рудниках надписей, знаки которых оказались промежуточными по
форме между египетскими иероглифами и финикийскими буквами.
В связи с этим А. Гардинером и независимо от него К. Зете была
выдвинута гипотеза, что синайские надписи сделаны семитскими
рабами, работавшими на рудниках, что надписи эти составлены на
одном из западносемитских языков консонантно-звуковым
письмом и что они являются связующим звеном между египетским к
финикийским письмом. В СССР крупнейший сторонник этой
гипотезы — В. В. Струве.
Согласно В. В. Струве, семиты, заимствуя египетские
иероглифы, придавали им, как правило, новое, иное звуковое значение.
Это новое звуковое значение было связано по принципу акрофонии
с семитским названием заимствованного иероглифа, а семитское
название иероглиф получал в соответствии с его формой; так,
например, египетская логограмма h — t ('дом') при заимствовании
ее семитами получила, по В. В. Струве, семитское название bet
('дом3) и соответственно новое звуковое значение Ь. Таким
образом, согласно египетско-синайской гипотезе А. Гардинера, К. Зете,
В. В. Струве, финикийские буквы близки к иероглифическим их
прототипам по форме, но, как правило, не совпадают с ними по
фонетическому значению (рис. 83).
Наоборот, согласно египетско-иератической гипотезе, И. Тэйло-
ра, финикийские буквы совпадают с их предполагаемыми
иератическими прототипами по фонетическому значению, но не всегда
близки им по форме.
Как то, так и другое являются недостатками этих гипотез.
Есть у протосинайской гипотезы и другое уязвимое место. Про-
тосинайское письмо было случайным созданием оторванных от
своей родины семитских рабов и возникло в отдалении от крупных
центров семитской культуры. А это делает более правдоподобным
83. Сопоставление финикийских букв с египетскими иероглифами, синайскими
письменами и египетскими иератическими знаками (И. Дьяконов, В. И с т-
рин, Р. Кинжалов. Письмо.— БСЭ, изд. 2)

<U v v
ипетски
роглифи
и е з н а ]
, , & *
Ш к и
'<L>
2 та
* к к
ГО м
1 по В.В.Струве
#
Q
п
Т
л ^^^^
0
I
т
[ J
+ х
«=*
\
^ '
AWWA
*1
&
-S>"
<cz>
1
1-
6) i
iwi
+
X
K+'

идеограмма
X+T
n+p
О)
Я
8 й
* 2
°- х
г°л S
| О &
1 голова
быка
дом
идеограмма и
детерминатив „угол
дома"
-г
дверь
детерминатив к
слову „радость"
и др
'+Х+'
х-Ьт
мачта
дерево
см. выше
1
1
СМ. 1
д-
х-Ьн
детерм
<иже
рука
растение
-татив
веревки
н-
дж-
й + н
й+р-
р-
х-
идео-
грамма
п+дж+т
т-ьп

детерминатив
чужой
страны
й+м+й
волна (?)
змея
вид
рыбы
глаз
рот

переплетенная
веревка
лук
голова
холмы
крест
детерминатив
ломания
i
<1>
я та
* х
О OJ
я °
,"■; s
U с
1Г7
огни
ош
L
А
t
^ ^
Ч
см. выше
см ниже
ffl
Ч х
? ^/°
~~
ч__
<22>
в 0
о о
6
8
оо
£1 <9
l/\/>o
+
кий
о
•я н
* со
s та
s ^
•S
^
"^—,м
<
<?
/ п
(южно-
семитск.)
1
А
(южно-
семитск.)
У
J
(южно-
семитск.)
®
2
У
6
^
!?
?
о
7
ft
<Р
1
W
* +
Я
X оЗ
£ ^
Zf vo
•
б
г
д

придыхание
в
3
X
X
т
й
| к
л
м
н
с
•
п,ф
ц.с
к
О
ш
Я
та
2 «
►2 >>
X о
'алеф
бет
гимел
далет
пэ
вав
зайин
(также
зет?)
хет
тет
йод
каФ
ламед
ме~м
нун
южно-
семитск.
самек
'айин
пе
цаде
коф
реш
шин
(также
шикм?)
та'в |
та о>
к 0 со
о с- а
я н
та х CQ
к та
СО CQ CQ
L-,-,--,—!^.
Г^*— " JP
бык
дом
угол(?)
дверь

восклицание (?)
гвоздь
маслина
(производи.
от „Ьэ")
(производи.
от „тав")
рука
тадонь,
ветка (?)
вода (?)
1 рыба
нахас-
змея
рыба (?)
глаз
рот
(ср.кешет-
лук)
голова
зуб
(горный
хребет)
а 3 *
я х w
« о £
о я Е
н с £
1 u i£ ~^ Я
ЦцСи
z
^
dw 2?
и* ^
tn m
^
t
а? &
*=*
9
*\ 1
«-«. -^.
>
—7 *V
•^f «^
^ ^
/
А
«?
*
м
s г н
Я Я ^
Sf |
S Е -
С q <у л
я о- я с
t- о; « Я
Щ я о н
Н"ПО
ПГ
^
®
c=i'
га
■W
ъ
Q
s=^
\\
<^=^
О^ЭЬ
^
ллллллл
-*_
D
Ъ
4
<=>
ftSffl,
ь
и
s о 1
X н Cfl
а» а) о 1
»* с «
та я та
к ь- Д
СО О) сп
'ейлору
б+'
г-
д-
приды-
хание
Ф-
ч-Ь'
w^
1 ч~~
й-
к-
р4-в;л-
м-
н-
з-;с^
п-
дж-
к-
р-
ш+'
т+й; т^ |

взгляд на протосинайские надписи как на одно из поздних
ответвлений, а не как на исходную основу западносемитского письма.
Пересмотр египетско-синайской гипотезы стал необходим после
открытия в 30-х годах в Палестине протоханаанских
надписей. Судя по количеству используемых знаков, надписи эти
сделаны буквенно-звуковом консонантным письмом. При этом
древнейшие из протоханаанских надписей относятся к XVIII —
XVII вв. до н. э. Протосинайские надписи относятся примерно
к тому же или даже к более позднему времени (как указывалось,
У. М. Питри-Флиндерс и У. Ф. Олбрайт относят их к XV в.,
К. Зете и Г. Бауэр — к XVII—XVI вв., А. Гардинер — к XVIII в.
до н. э.). В связи с этим, а также потому, что многие протоханаан-
ские буквы являются по форме промежуточным звеном между
протосинайскими и финикийскими буквами, были выдвинуты две
новые гипотезы.
Первая, выдвинутая А. Гардинером и Т. X. Гастером 42,—
модификация прежней египетско-синайской гипотезы. В соответствии
с Гардинеровской датировкой протосинайских надписей (XVIII в.
до н. э.) сторонники этой гипотезы считают протоханаанское
письмо переходной формой от протосинайского к финикийскому.
Таким образом, согласно этой теории, западносемитское письмо
развивалось по сложному пути Египет — Синай — Ханаан —
Финикия.
Вторая гипотеза (У. Ф. Олбрайт, Ф. М. Гросс, Д. Н. Фридман 43
и др.) основана на датировке синайских надписей XV в. до н. э.
Согласно этой гипотезе, протосинайские буквы развивались из
древнейших протоханаанских (XVIII—XVII вв. до н. э.), а прото-
ханаанские — из египетских иероглифических знаков; наряду
с этим более поздние ханаанские надписи XIII в. до н. э.
выводятся из протосинайских. Таким образом, по этой гипотезе
западносемитское письмо развивалось по еще более сложному пути
Египет — Ханаан — Синай — Ханаан — Финикия.
Слабым местом обеих гипотез является то, что они опираются
только на сходство форм знаков без учета их фонетического
значения, так как протоханаанские надписи почти не дешифрованы.
Сложная проблема происхождения финикийского алфавита
усложняется наличием еще одной древней разновидности консо-
нантно-звукового письма — южносемитских надписей, найденных
в Аравии. В отношении происхождения южносемитского письма
42 Т. Н. G a s t er. The archaic Inscriptions in Lachisch. London, 1940.
43 F. M. Gross and D. N. F r e e d m a n. Early Hebrew Orthography. N. Haven,
1952.

существуют следующие гипотезы. Одни специалисты (М. Дюнан)
выводят южносемитские надписи (как и другие разновидности
семитского письма) из слогового письма Библоса. Другие (А. Эванс,
X. Йенсен, М. Лидзбарский, отчасти У. Ф. Олбрайт) считают, что
и южносемитское, и северосемитское письмо происходит от прото-
семитского консонантно-звукового письма (таким письмом обычно
считают протоханаанские надписи). Третьи (К. Зете, X. Гримм,
А. Гардинер) выводят южносемитское письмо, подобно
северосемитскому, из протосинайского
8
Все большее число сторонников приобретает за
последние годы теория в основном самостоятельного
возникновения семитского
консонантно-звукового письма. Сторонниками этой теории являются авторы
двух крупнейших монографий по истории письма — Д. Дирингер
и Ж. Ф'еврие44, а также такие специалисты, как Г. Бауэр, Р. Дюс-
со, Ж. де Грот, И. Фридрих, Р. Вейль и другие; сторонник этой
теории и автор настоящей работы.
Прежде чем перейти к рассмотрению вариантов этой теории,
необходимо еще раз напомнить, что важнейшим достижением
финикийцев и других западных семитов было отнюдь не создание
удобных пд форме букв или акрофонически построенных их
названий. Важнейшим достижением этих народов было то, что они
впервые в истории человечества создали письмо, основанное на
строго звуковом принципе. Именно поэтому финикийский алфавит
послужил исходной базой для всех более поздних буквенно-зву-
ковых систем и сыграл такую большую роль в истории
письменности. Этим объясняется и острота споров о происхождении
финикийского алфавита.
Но явление, возникающее в истории впервые, не может быть
объяснено внешними влияниями. Причины такого явления
надлежит искать в своеобразных общественно-исторических, языковых
и других особенностях того народа, у которого оно возникло.
Чем же было обусловлено возникновение
последовательно-звуковой системы письма именно у финикийцев и у других соседних
с ними семитских народов? Почему такую систему не удалось
создать, например египтянам, которые задолго до финикийцев,
44 Д. Дирингер. Алфавит. М., 1963; J. Fevrier. Histoire de l'ecriture. Paris,
1948.

в течение многих веков знали и применяли консонантно-звуковые
знаки?
В наибольшей степени это было обусловлено тем, что
финикийцы (в несколько меньшей мере также угаритяне и хананеи) были
самым передовым торговым народом Переднего Востока. Между
тем интересы торговли, торговых записей и расчетов настоятельно
требовали письма, наиболее простого для обучения и пользования.
Требованиям этим соответствовало буквенно-звуковое письмо, так
как оно позволяет обходиться минимальным количеством разных
знаков. Правда, дошедшие до нас финикийские надписи в своем
большинстве имеют иное, мемориальное содержание (посвящения
богам, надгробные, строительные надписи и т. п.). Но это, по всей
вероятности, объяснялось тем, что надписи такого содержания
выполнялись на наиболее долговечных материалах и наиболее
долговечными способами (например, высеканием, гравированием).
Что касается торгово-хозяйственных записей, то они, видимо,
наносились чернилами на черепки и другие недолговечные
материалы 45; поэтому они дошли до нас в меньшем количестве.
Сильно способствовало возникновению чисто звукового
письма также консонантное построение корневых основ в семитских
языках. Придавая особое значение согласным звукам, оно
облегчило выделение их из состава слова.
Большую роль сыграло, кроме того, богатство консонантного
состава финикийского языка, а также то, что почти все
финикийские слова начинались с согласных или полугласных звуков.
Первое делало маловероятной омонимию; второе облегчало
образование консонантно-звуковых знаков по акрофоническому принципу.
Несомненно, очень облегчило возникновение у западных семитов
чисто звуковой системы письма знакомство этих народов с
египетскими консонантно-звуковыми иероглифами.
Правда, египтяне почти всегда применяли свои консонантно-
звуковые знаки в сочетании с логограммами и детерминативами.
Отчасти это объяснялось традиционализмом египетской культуры;
но главным образом ело было обусловлено наличием в ехииехском
языке большого количества омонимических корневых основ, для
уточнения значения которых были необходимы детерминативы.
Финикийцы, а в известной мере также угаритяне и хананеи,
будучи торговым народом, быстро выдвинувшимся на историческую
арену, были свободны от характерного для египтян
традиционализма. Наряду с этим трехсогласное строение большинства семит-
М. Cohen. L'ecriture. Paris, 1953, p. 50.

ских корневых основ при богатстве консонантного состава
семитских языков создавало возможность самых разнообразных
звуковых комбинаций. Тем самым даже при консонантно-звуковом
письме почти исключалось омонимическое написание корней слов.
Именно это и позволило финикийцам и другим западным семитам
полностью отказаться от детерминативов, позволило создать, в
отличие от египтян, чисто фонетическую систему письма.
Сочетание всех перечисленных благоприятных факторов
привело к тому, что, по образному выражению А. Мурхауза 46,
«создание алфавита в то время носилось в воздухе». Недаром у запад-
носемитских народов почти одновременно возникли такие столь
разные по их графической форме, но одинаковые по
последовательному применению консонантно-звукового принципа системы
письма, как клинообразная угаритская, линейные финикийская,
протосинайская и ханаанская; недаром аналогичные системы
сформировалась несколькими столетиями позже у южных семитов
Аравии, были вскоре заимствованы у финикийцев евреями, моави-
тянами и арамейцами.
Остается вопрос: возникли ли древнейшие из этих консонант-
но-звуковых систем (угаритская, финикийская, ханаанская,
протосинайская и южносемитские) независимо друг от друга или же
у них имелся какой-то общий предок?
Принципиально возможны как то, так и другое предположения.
Так, Г. Бауэр 47 считает, что протосинайская, угаритская и
финикийская системы сформировались в основном самостоятельно. Еще
большее число исследователей отрицают связь между северносе-
митскими и южносемитскими (аравийскими) системами письма.
Однако графическая близость многих южносемитских,
финикийских, протосинайских и протоханаанских букв делает более
вероятной гипотезу об общем их происхождении. Особняком,
казалось бы, стоит угаритская клинопись. Но, различаясь по форме
знаков, угаритский и финикийский алфавиты одинаковы по консо-
нантно-звуковому принципу и очень близки по буквенно-звуково-
му составу; кроме того, находка в 1949 г. таблички с угаритским
алфавитом показала почти одинаковое алфавитное расположение
угаритских и финикийских букв, необъяснимое без предположения
о связи этих систем письма. Поэтому большинство специалистов
считает, что у систем письма западносемитских народов был об-
46 А. С. Moorhause. The Triumph of the Alphabet. N.—Y., 1953.
47 H. Bauer. Der Ursprung des Alphabets.— «Der Alte Orient», Bd. 46, h. 1—2.
Leipzig, 1937.

щий предок. «Невероятно, чтобы эти два алфавита,— пишет,
например, Г. Р. Драйвер о финикийском и южносемитском письме,—
были независимыми друг от друга изобретениями. Трудно
поверить, чтобы две ветви одной и той же расы могли почти
одновременно изобрести алфавиты и придумать столь сходные символы,
не вступив в какой-то степени в контакт или не оказав влияния
друг на друга» 48.
Какое же письмо могло быть основой, из которой возникли
древнейшие семитские консонантно-звуковые системы?
Такой основой, казалось бы, могло быть при принятии
датировки А. Гардинера протосинайское письмо. Но датировка А. Гарди-
нера (XVIII в. до н. э.) многими оспаривается. Кроме того,
протосинайское письмо навряд ли могло стать основой всех
западносемитских систем письма, поскольку оно было случайным и
эфемерным созданием семитских рабов, возникшим в отдалении от
центров семитской культуры.
Маловероятной представляется и гипотеза М. Дюнана49,
согласно которой основой западносемитских алфавитов является
слоговая письменность Библоса. Правда, Библос был одним из
крупнейших центров финикийской культуры, а библосское
письмо— одной из древнейших западносемитских систем письма;
кроме того, многие библосские знаки, действительно, очень близки по
форме к финикийским буквам. Однако важнейшим недостатком
этой гипотезы (как и критско-микенской и ассиро-вавилонской)
является принципиально иной по сравнению со всеми другими за-
падносемитскими системами, слоговой принцип библосского
письма. А ведь главным и принципиально новым в западносемитском
письме был его последовательный консонантно-звуковой принцип.
Кроме того, выше уже указывалось, что история письма не знает
случаев преобразования слогового письма в консонантно-звуковое.
^ Наиболее вероятной основой западносемитских систем письма
следует считать протоханаанское письмо XVIII—XVII вв. до н. э.
(гипотеза У. Ф. Олбрайта и Др.)- Признание протоханаанского
письма такой основой согласуется с консонантно-звуковым его
типом, с формой его букв, близких к протосинайским и финикийским,
а также с местом и временем возникновения протоханаанского
письма.
Дополнительный аргумент в пользу протоханаанской гипотезы
может быть получен из анализа названий финикийских букв. Еще
48 G. R. Driver. Op. cit.
49 М. D u n a n. Byblia grammata. Beyrouth, 1945.

в начале XX в. Я. Шницер 50 на основе анализа названий
финикийских букв склонялся к выводу, что эти названия созданы не
финикийцами, а древними евреями. Названия эти (рис. 78) указывают,
что 'народ, их создавший, занимался земледелием и скотоводством
(например, Dalef — с<быкэ, gimel — сверблюд\ het — соградаэ),
рыболовством (mem — сводаэ, nun— срыбаэ) и торговлей (tet — 'груз'),
что народ этот был оседлым, так как жил в с домах3 (bet),
снабженных сдверямиэ (dalet), при .постройке которых использовались
сгвоздиэ (waw); кроме того, народ этот был воинственные, так как
применял соружиеэ (zajin); в то же время среди этих названий нет
ни одного, которое бы прямо относилось к основным занятиям
финикийцев — к мореплаванию, морской торговле и
кораблестроению. Поэтому Я. Шницер считал, что названия финикийских букв
больше соответствуют социальному облику древних евреев. Но
в той же, если не в большей мере, эти названия соответствуют и
социальному облику хананеев.
Окончательное решение по протоханаанской гипотезе может
быть принято лишь после дешифровки протоханаанских надписей.
В случае принятия этой гипотезы следует считать, что на
протоханаанской основе возникли все остальные семитские системы кон-
сонантно-звукового письма — протосинайская, финикийская, уга-
ритская и южносемитские (рис. 84). При этом алфавитно-буквен-
ныи состав каждой из этих систем сохранял значительную
общность в соответствии с общностью западносемитских языков;
в то же время он видоизменялся, в связи с особенностями консо-
нантно-звукового состава того языка, для передачи которого
служила данная система письма; именно этим объясняется, что
финикийское письмо имело 22 разных буквы, южносемитское — 29,
а угаритское — 30.
Иначе обстоит дело с графикой этих систем. Графика письма
почти не связана с языком, поэтому она в наибольшей мере
поддается внешним влияниям, а также воздействиям применяемых
материалов и орудий для письма. Западные семиты использовали
для письма разные материалы (камень, глину, металл и т. п.);
в связи с этим графическое сходство большинства
западносемитских систем письма может быть объяснено только наличием у них
общего предка. Графические же особенности каждой из этих
систем были обусловлены различными внешними влияниями, а
также различными материалами и орудиями для письма. Так,
особенности формы протосинайских букв, возникших в сфере египетской
Я. Шницер. Иллюстрированная всеобщая история письмен. СПб., 1903.

Египетское Критское
\
\
\
\
Протоханаанское-**: 1—*~Библосское слоговое
\
Ассиро-вавилонское
Протосинайское—^-Финикийское—^-Южносемитское^^ Угаритское
Пуническое Арамейское Древнееврейское
84. Схема развития западносемитских систем письма согласно
протоханаанской гипотезе
Пунктирными линиями отмечены дополнительные влияния, сказавшиеся главным образом
на форме букв
культуры, обусловлены влиянием египетского письма; буквы
финикийского алфавита, видимо, сформировались под египетским и
критско-микенским влиянием; клинообразное построение угарит-
ских букв обусловлено вавилонским влиянием, особенно сильным
на севере Финикии, а также традиционным использованием для
письма глиняных табличек, неудобных для нанесения линейных
знаков.
Что касается названий финикийских букв, то, вероятнее всего,
они были созданы позже самих букв и с мнемонической целью
(для облегчения запоминания звукового значения букв);
по-видимому, эти названия возникли на основе замеченного случайного
сходства формы букв с различными предметами, наименования
которых начинались со звуков, обозначаемых буквами. Это
подтверждается смысловой близостью названий многих букв, стоящих
в алфавите рядом (например, срукаэ и сладоньэ, сводаэ и срыбаэ,
сглазэ и сротэ, ^голова5 и сзубэ). Мнемотехническое назначение
названий букв делает, кроме того, понятными случаи недостаточной
близости между названием и формой буквы; ведь, если название
служило только для запоминания звукового значения буквы, связь
между названием и формой буквы желательна, но не обязательна.
Наибольшую трудность представляет вопрос о
взаимоотношении протоханаанского и библосского письма: каким образом эти
298

две системы, возникнув у западных семитов примерно в одну и
ту же эпоху, оказались принципиально различными по типу (кон-
сонантно-звуковому в одном случае, слоговому — в другом), хотя
и близкими по форме многих букв? Вероятнее всего, что библос-
ское письмо возникло под влиянием какой-либо из слоговых
систем Передней или Малой Азии и представляло собой случайное
явление в истории западносемитского письма.
Наиболее же сложная и важная проблема — проблема
возникновения у западносемитских народов исторически первого
последовательного буквенно-звукового письма — может быть разрешена
лишь на основе учета не одного, а нескольких
благоприятствовавших этому факторов.
Важнейшими из этих факторов были:
общественно-исторические особенности западносемитских народов и особенности их
языков. Первый из этих факторов (развитие торговли у западных
семитов, особенно нуждавшихся поэтому в максимально (простом и
доступном шисьме и, кроме того, отсутствие логографической
письменной традиции) обусловил появление буквенно-звукового
письма у западных семитов. Второй из этих факторов
(консонантное строение корневых основ, усиливавшее, акцентировавшее
значение согласных звуков и тем самым облегчавшее выделение их
из речи) очень способствовал возникновению такого письма;
применение этого письма было облегчено также редкой
омонимией финикийских консонантных корневых основ.
Немалую роль сыграло также знакомство западных семитов с
системами письма других народов. При этом наибольшее влияние
оказало египетское письмо, поскольку в нем имелись консонантно-
звуковые знаки. Что касается критско-микенского,
ассиро-вавилонского, а также библосского слогового письма, то они,
возможно, повлияли лишь на графику некоторых из западносемитских
письменных систем.

1
з четырех
древнейших западносемит-
ских буквенно-зву-
ковых систем угаритское
письмо после разрушения Угарита
(около 1200 г. до н. э.) было
забыто. Исчезло после
завоевания евреями Палестины и
протоханаачское письмо. Еще
короче было существование
эфемерного, не успевшего даже
сформироваться лротосинай-
ского письма. Наоборот,
финикийский алфавит стал основой,
на которой развивались все
последующие буквенно-звуко-
вые, а также некоторые
слоговые системы.
Распространение
буквенно-звукового
письма началось с первых
веков I тысячелетия до н. э.
В отличие от логографиче-
ского и даже слогового, бук-
венно-звуковое письмо
распространялось путем
заимствований. Большая роль
заимствований была обусловлена
простотой буквенно-звукового
письма, легкой
приспособляемостью его к передаче
разных языков и широким
развитием к тому времени
международных связей.
На первом, финикийском.
уЛАЪА yjj
ЗАКОНОМЕРНОСТИ
РАЗВИТИЯ
КОНСОНАНТНО-
ЗВУКОВОГО
ПИСЬМА
<
W
3

этапе истории буквенно-звукового письма его распространение
обеспечивалось главным образом торговыми связями финикийцев
со всеми народами Средиземноморья, Передней и Малой Азии;
народы, с которыми финикийцы вели торговлю, знакомились с их
письмом и, убеждаясь в его простоте и удобстве, один за другим
заимствовали его. Позже, со второй половины I тысячелетия до
н. э. распространению буквенно-звукового письма больше всего
способствовало то, что многие его системы стали
государственными системами могущественных политических объединений того
времени — Ахеменидской и Сасанидской Персии, империи
Александра Македонского, эллинистических государств, Римской
империи, затем Византии и Арабского халифата. Сильно
содействовала распространению этих систем письма также связь их с
античной, византийской, арабской и другими великими культурами
прошлого.
Еще позже, в эпоху феодализма, почти все
общественно-политические движения стали, по определению Ф. Энгельса \
выступать в «религиозном облачении». В эту эпоху многие системы
письма превратились в официальные системы крупнейших религиозных
учений; так, еврейское письмо стало официальным письмом
иудаизма, персидско-пехлевийское — религии Зороастра, латинское —
западного христианства, греческое и сирийско-арамейское —
восточного христианства, арабское—религии ислама2. Из этих
учений иудаизм, хотя и просуществовал несколько тысячелетий,
всегда оставался религией евреев, едва ли не единственное
исключение — принятие иудаизма хазарам'и. Зороастризм тоже почти не
выходил за пределы Ирана и, кроме того, был быстро вытеснен
исламом. Наоборот, ислам, а также восточное и западное
христианство вместе со связанными с ними системами письма получ'или
распространение у самых разных народов.
Судьбы систем письма, связанных с этими «мировыми»
религиями, были разными в соответствии с различной языковой
политикой Рима, Византии и Арабского халифата.
1 Ф. Энгельс. Введение к «Развитию социализма от утопии к науке».—
К. Маркс и Ф. Энгельс. Избранные сочинения, т. II. М., 1955, стр. 94.
2 Столь тесная связь систем письма с религиозными учениями была особенно
характерна для эпохи феодализма, когда воинствующая церковь,
превратившись в наивысшее обобщение господствующего строя, добивалась
безраздельного господства во всех областях культуры. В более ранние эпохи,
когда религии еще не стали общеобязательными государственными догмами,
и в более поздние, когда религии начали терять влияние и силу (см.
раздел 6 «Заключения»), воздействие их на распространение систем письма
было значительно меньшим.

Римская церковь всегда упорно стремилась к языковому
единству богослужения и богослужебных книг. У всех народов,
обращенных в христианство Римом, богослужение производилось и
богослужебные книги писались на уже мертвом к тому времени
латинском языке. В обоснование указывалось, что надпись на
кресте, на котором распят Христос, была начертана по-латински.,, по-
гречески и по-еврейски; поэтому только три эти языка считались
достойными священного писания. В основе применения римской
церковью непонятного народам латинского языка лежало
стремление усилить мистическую таинственность богослужения, оградить
богослужебные тексты от еретических толкований и критики
мирянами и закрепить кастовую замкнутость духовенства. Однако еще
большее значение имела другая причина. После падения Западной
Римской империи и возникновения на ее обломках
многочисленных «варварских» государств западное христианство, лишившись
прежней политической базы, стало надгосударственной религией,
применявшейся в разных и независимых от Рима странах.
Поэтому использование единого, тоже надгосударственного языка и
единой надгосударственной системы письма стало для римских пап
одним из важнейших путей к обеспечению монолитности всей их
обширной церкви.
Восточное христианство в течение многих веков после падения
Западной Римской империи продолжало оставаться официальной
религией Византии. Для византийских императоров
распространение христианства среди соседних народов являлось лишь средством
усиления их политического влияния на эти народы. При этом
теснимая врагами, все более слабевшая Византийская империя
вынуждена была прибегать к наиболее дипломатичным методам,
идти на уступки, в том числе и на разрешение применять для
богослужебных целей наряду с греческим другие языки и системы
письма.
В противоположность Византии Арабский халифат и
возникшие на его базе мусульманские государства находились в период
раннего средневековья в апогее могущества и силы. Кроме того,
в отличие от христианства, ислам внедрялся не у независимых
народов, а у покоренных арабами.
В силу перечисленных причин единственным религиозным и
научно-литературным языком в западнохристианских странах стал
в средние века латинский язык и единственной системой письма —
латинское письмо, а в мусульманских странах — арабский язык и
арабское письмо. Наоборот, в восточнохристианских странах
свободно возникали и развивались различные системы письма. Лишь

в качестве основы обычно использовалось греческое письмо; это
укрепляло связи Византии с восточнохр'истианскими странами.
Заимствования буквенно-звукового письма тоже протекали
у разных народов по-разному. Одни народы значительно изменяли
алфавитный состав, а иногда даже тип заимствованного письма,
приспособляя его к звуковому составу и другим особенностям
своего языка; так произошло при построении греческого письма на
основе финикийского, латинского и славянского на основе
греческого. Однако еще чаще заимствования протекали без существенной
переработки. Если заимствования производились у народов,
родственных по языку, они не вызывали новых неудобств; так произошло
при заимствовании финикийского письма евреями и арамейцами.
Если же языки сильно разнились, это обусловливало
несоответствие между языком и заимствованным письмом; так произошло
при заимствовании арамейского письма персами, арабского —
тюркскими и индоевропейскими народами, латинского письма —
многими народами Европы. Одновременно с изменениями
алфавитного состава нередко изменялась также графика письма;
особенности графики в основном определялись областями применения
письма и художественными традициями -народов.
Буквенно-звуковое письмо распространялось по двум
важнейшим направлениям. На востоке — на основе
финикийского возникло арамейское письмо, от которого ведут свое
происхождение почти все буквенно-звуковые и некоторые слоговые
системы Азии. На западе — на основе финикийского
сформировалось греческое письмо, от которого ведут происхождение все
системы письма европейских народов. Большинство восточных систем
в той или иной мере сохраняло финикийский консонантный
принцип; наоборот, на западе все системы письма, начиная с
греческой, развивались по вокализованно-звуковому пути. Наряду
с указанными двумя основными линиями развития
непосредственно на основе финикийского возникло пуническое, древнееврейское,
а возможно, также южносемитское (южноаравийское) и
происходящее от него эфиопское письмо; существует гипотеза, что от
финикийского происходит и древнейшая слоговая система Индии —
брахми.
О брахми и эфиопском письме говорилось в главе V, о
южносемитском и пуническом — в главе VI. Западной, вокализованно-
звуковой линии развития посвящены главы VIII и IX. В
настоящей же главе рассматривается только восточная, в основном
консонантная линия буквенно-звукового письма.

2
Восточная линия буквенно -зв у ко в о г о
письма отличалась от западной в нескольких важнейших
отношениях.
Во-первых, развитие почти всех восточных систем письма
протекало в особенно тесной связи с развитием религиозных учений.
Обычно насчитывается четыре основных родословных ветви
письма, происходящих от арамейского: еврейская, сирийская, иранская
и арабская (рис. 85). Развитие этих четырех родословных ветвей
было сопряжено с развитием четырех важнейших религий
Переднего Востока — иудаизма (еврейская ветвь), восточного
христианства (сирийская ветвь), зороастризма (иранская ветвь) и
мусульманства (арабская ветвь).
В свою очередь, очень усилившееся к середине I тысячелетия
н. э. дробление восточного христианства на секты (несторианскую,
якобитскую), а также возникновение сект (манихейской, мандей-
ской, езидской), пытавшихся сочетать христианство с элементами
зороастризма и других религий, приводило к дроблению и
соответствующих систем письма. Почти каждая восточная секта, едва
оформившись, старалась обособиться во внешнем, культовом
отношении как от официальной византийской церкви, так и от
других сект. В частности, каждая восточная религиозная секта
стремилась к созданию собственной системы письма, графически не
похожей на все прочие, чтобы даже по внешнему виду ее
богослужебные книги можно было легко отличить от книг иных,
«неправедных» учений.
Правда, стремление к культовому обособлению было
свойственно не только восточным, но и западнохристианским сектам.
Однако на западе появление новых сект и ересей — альбигойцев,
таборитов, вальденсов, гуситов, позже кальвинистов, индепенден-
тов, анабаптистов и других — никогда не приводило к
возникновению графически новых систем .письма. Такая разница между
западным и восточным христианством в значительной мере была
обусловлена разной языковой политикой Рима и Византии.
У народов, обращенных в христианство Римом, богослужение
проводилось на одном и том же, непонятном мирянам, латинском
языке. Поэтому почти любое еретическое движение, направленное
против Рима, стремилось к замене латинского языка народным;
в этом сказывался демократический характер средневековых
ересей. Но в случаях перевода богослужебных книг с латинского на
родной язык достигалось также и внешнее несходство этих книг

арамейское
еврейское
квадратное
пальмирское
эстрангело
мандейское

раввинское
якобигское
персидс ко-а рамейское на бате йское
пехле-
Согдийское вийское- -хорезмий-
ское
манихейское
уйгурское
несторианское
еврейское
курсивное
сирииско
палестинское
каршуни езидское
ойратское бурятское
орхонское
авестийское
арабское
персидское
монгольское маньчжурское
турецкое
афганское
и другие
85. Генеалогическая схема систем письма, возникших на арамейской основе
Прерывистой линией показаны вероятные пути развития
с книгами римской церкви; поэтому вопрос о создании новых
систем письма, графически отличных от латинской, не возникал. В
отличие от римской, византийская церковь допускала богослужение
на местных народных языках. Поэтому характерное для
религиозных сект стремление к культовому обособлению направлялось здесь
по другому пути. Оно направлялось по пути создания для
богослужебных книг иных, новых систем письма, отличных, хотя бы
графически, -от письма византийской церкви.
Второй особенностью восточных систем письма был присущий
большинству этих систем консонантный характер, обусловленный
семитским финикийско-арамейским их происхождением. В
дальнейшем этот консонантный характер либо сохранялся, либо в той
или иной мере преодолевался; это происходило в зависимости от
особенностей языков, для передачи которых предназначалось
письмо. В случаях заимствования финикийско-арамейского письма
народами, в языках которых гласные наряду с согласными
участвуют в образовании любых видов морфем, письмо обычно вокали-
20 В. А. Истрин
305

зовалось по греческому образцу, т. е. путем создания
самостоятельных букв для гласных звуков (например, поздний персидский
авестийский алфавит, уйгурское, монгольское, маньчжурское
письмо). Наоборот, в случаях применения буквенно-звукового письма
семитскими народами письмо или сохраняло свой первоначальный
консонантный характер, или же в нем получали развитие
своеобразных способы обозначения гласных, отл'ичные от обозначения
согласных.
Основных таких способов было два. Первый, более древний,
получил у средневековых грамматиков название matres lectionis
(«матери чтения»), а в современной литературе иногда называется
способом «согласных-гласных». По этому способу гласные звуки
(обычно долгие) обозначались определенными согласными
буквами, которые читались, как гласные; так, в еврейско-арамейском
письме слово «мудрость» писалось hkmh, а читалось hokma.
Впервые использование этого способа засвидетельствовано в моавит-
ской надписи царя Меши (IX в. до н. э.). По второму, более
позднему, способу гласные звуки обозначались дополнительными
значками (точками, черточками, греческими буквами), которые
ставились над строкой или под нею. Часто (например, в позднем
еврейском и арабском письме) оба способа сочетались: долгие гласные
обозначались по методу matres lectionis или обоими способами,
а краткие — только подстрочными и надстрочными значками.
Возникновение в письме семитских народов таких
своеобразных способов обозначения гласных было вызвано взаимодействием
двух причин. Соображения религиозного порядка требовали
точного произношения богослужебных текстов, тем более текстов,
написанных на уже мертвом (например, на древнееврейском) или же
на чужом языке (например, на арабском языке у народов,
перенявших от арабов ислам и арабское письмо); это могло быть
обеспечено лишь при обозначении в письме не только согласных, но и
гласных звуков; обозначение гласных было необходимо и для
различения слов (например, семитское т—/—k могло значить и
^арь3, и Царство3, и Царствовать3). Консонантное же построение
корневых основ слов вызывало стремление обозначать гласные
иным способом, чем согласные, с целью акцентирования в словах
их консонантной основы.
В ряде случаев такие способы обозначения гласных
сохранялись в письме не только семитских, но и иных народов, несмотря <на
то, что для языков этих народов такие способы были неудобны.
Так произошло со многими индоевропейскими (персы, афганцы,
таджики и т. д.), тюркскими (турки, узбеки, туркмены, казахи

и т. д.) и другими народами, заимствовавшими арабское письмо.
Это послужило важнейшей причиной последующего перехода этих
народов с арабского письма на письмо, построенное на латинской
(например, турки) или на русской основе (народы СССР,
применявшие ранее арабское письмо).
Третьей особенностью восточных систем письма было
установившееся почт'и во всех этих системах направление письма справа
налево (в отличие от применявшегося в западных системах
направления слева направо). Такое направление письма было
обусловлено двумя причинами. Во-первых, письмо производилось или
на твердых материалах (на камне, металле, черепках и т. п.), или
же на папирусных либо кожаных свитках с сильным нажимом
орудием письма (резцом, каламом и т. п.) в направлении письма.
Поэтому, чтобы помешать черепку или свитку передвигаться,
нужно было их придерживать с той стороны, в направлении которой
шло письмо; а при письме правой рукой и при свободной левой
руке это удобнее всего было делать слева. Во-вторых, египетские,
финикийские, сирийские и арабские писцы обычно обращались
при письме лицом к востоку; при этом свет падал справа, с юга,
а тень от орудия письма направлялась влево. Следовательно, при
письме слева направо тень мешала бы различать только что
написанные буквы 3.
Четвертой особенностью была характерная для многих
восточных систем письма декоративность начертаний и, в частности,
разное написание букв в зависимости от их места в слове. Такая
декоративность графики появилась в восточном письме далеко не
сразу. Самым древним системам буквенно-звукового письма —
протоханаанской, протосинайской, финикийской, древнееврейской
и арамейской — была, наоборот, свойственна простота и даже
угловатость форм. Декоративность графики развилась в
восточных системах письма тогда, когда они вступили в тесную связь с
религиозными учениями и начали обслуживать главным образом
религиозные нужды (еврейское «квадратное» письмо, эстрангело,
позднее арабское письмо и др.)- Именно тогда появилось
стремление украсить свое письмо, сделать его наиболее достойным своей
религии и лучшим, чем системы письма других, соперничавших
религий.
Наоборот, по мере того как та или иная система письма
утрачивала религиозное назначение, начинала все шире обслуживать
3 Я. Б. Шницер. О зеркальном письме и о различном направлении строки $
письме семитических и индоевропейских народов. Киев, 1898.
20* 307

другие, бытовые, торговые, административные нужды, в ней обычно
возникали более простые и скорописные почерки.
Поскольку же на Востоке связь систем письма с религиозными
учениями была более тесной, чем на Западе, постольку и
восточное письмо отличалось особенной декоративностью и даже орна-
ментальностью графики.
3
Почти все восточные буквенно-звуковые системы ведут
происхождение от финикийского через арамейское письмо.
Кочевые западносемитские племена арамейцев переселились
в Сирию, Палестину и затем в Месопотамию в середине II
тысячелетия до н. э. Первоначальной их родиной были бесплодные
аравийские степи, расположенные к югу от Сирии и Месопотамии.
Степи эти не могли прокормить быстро растущее население.
Поэтому они порождали одну за другой переселенческие волны,
направлявшиеся к северу, в плодородные долины Сирии, Палестины
и Месопотамии. По-видимому, первыми такими волнами были
занесены в Месопотамию к началу III тысячелетия до н. э. семитские
племена Аккада, а затем — амореи, образовавшие впоследствии
вавилонскую и ассирийскую державы. В конце III тысячелетия до
н. э> переселились в район Палестины семитские племена хананеев,
а затем, в степи к югу и юго-востоку от Палестины — евреи. Со
следующими переселенческими волнами, в середине II
тысячелетия до н. э. появились в Сирии арамейцы, а в середине I
тысячелетия до н. э.— арабы.
В отличие от аккадян, амореев, хананеев, евреев и арабов
арамейское переселение протекало сравнительно мирно, без крупных
вооруженных столкновений; не создавали арамейцы и сильных
государств. Небольшие же государства, возникавшие вокруг
арамейских торговых центров — Дамаска, позднее Пальмиры, Эдессы
(рис. 76),— существовали недолго и вскоре поглощались их более
могущественными и воинственными соседями. При этом арамейцы
почти без сопротивления перенимали обычаи и верования своих
соседей — вавилонян, ассирийцев, персов и других — и постепенно
сливались с ними. Но, сливаясь с каким-либо народом, арамейцы
образовывали в его государстве влиятельнейшую торговую и
чиновничью прослойку и передавали этому народу свое письмо, а
нередко также и свой язык. Последнее обусловливалось крупной
ролью арамейцев в административно-хозяйственной и торговой

Еврейско-
финикийский
период
<
л
А
2
©
| У
Ассирийский
период !
л
А
1
г
п
Персидский
период
л
ч
1
1
11
6
^
i
Названия
alef
beth
gimel
daleth
he
vav
za'i'n
cheth
teth
yod
kaf
Ёврейско-
финикийский
период |
С
VM
1
¥
0
7
t
1
w
t
Ассирийский
период
С
щ
ч
V
1
Г
т>
ч
Персидский
период
'1
1
ч
Названия
lamed
mem
nun
samech
aVn
phe
tsade
qof
resch
schin
thav
86. Историческое развитие арамейского письма
(по Я. Б. Шницеру и с его транскрипцией).
жизни Передней и Малой Азии; этому способствовали, кроме того,
простота арамейского письма, а также близость арамейского
языка к языкам евреев, ассирийцев, вавилонян и других семитских
народов Азии.
Старейшие арамейские тексты относятся к IX—VIII вв. до н. э.
Первоначально арамейское письмо почти не отличалось от
финикийского. Впоследствии — во второй половине I тысячелетия до
н. э.— арамейцы внесли в финикийское письмо некоторые
изменения 4. Они упростили форму многих букв, сократив количество
составлявших их черт (см., например, буквы he, zain, jod, sameh,
sin на рис. 86), и как бы расщепили сомкнутые верхушки
некоторых букв (см. буквы bet, dalet, ain, kof, res и другие на том же
рисунке). Введенное арамейцами упрощение букв было обусловлено
торговым и административно-хозяйственным применением
арамейского письма; в то же время это придало арамейскому письму
4 А. Е. Крымский. Семитские языки и народы, ч. 1. СПб., 1903; «Corpus in-
scriptionum semiticarum». Paris, 1867.
309

меньшую четкость по сравнению с финикийским. Позже, когда на
Переднем Востоке получил широкое применение папирус,
арамейское письмо сделалось еще более скорописным; при этом в связи
с использованием калама с широким концом линии арамейских
букв стали более толстыми.
В отличие от графики алфавитный состав финикийского письма
арамейцами изменен не был; это объяснялось тем, что арамейский
язык очень близок к финикийскому. В связи с
консонантизмом корневых основ не развилась в арамейском письме и
вокализация.
Постепенно арамейское письмо переняло большинство древних
семитских народов — евреи, ассирийцы, вавилоняне и др.
Арамейское письмо стало одной из двух (наряду с клинописью)
государственных систем в Ассирии, Нововавилонском царстве и в
особенности в Ахеменидской Персии. Клинопись применялась здесь
преимущественно для государственно-мемориальных надписей, а более
простое арамейское письмо — для административно-хозяйственных
и торговых надобностей. Лишь после завоевания Сирии и
Месопотамии Александром Македонским (30-е годы IV в. до н. э.) и
образования там эллинистических государств арамейское письмо
было частично вытеснено греческим; этому способствовало то, что
арамейское письмо было связано в глазах греков с разгромленной
ими Ахеменидской Персией.
С конца I тысячелетия до н. э. в связи с нарастающим
ослаблением эллинистических государств арамейское письмо снова стало
основной системой письма почти для всей Передней Азии.
Правда, к этому времени оно уже начало дробиться на разновидности.
Эти разновидности соперничали друг с другом в течение почти
тысячи лет, вплоть до арабского завоевания Передней Азии (VII в.
н. э.). Вскоре же после арабского завоевания почти все они были
вытеснены арабским письмом.
4
Из четырех основных родословных ветвей восточного
буквенно-звукового письма древнейшей была еврейская ветвь
(рис. 85).
В середине II тысячелетия до н. э. скотоводческие племена
евреев кочевали в степях к югу и юго-востоку от Палестины. В
конце 11 тысячелетия до н. э. евреи отвоевали Палестину у хананеев
и филистимлян и образовали там несколько небольших государств.
В XI—X вв. до н. э. при царях Сауле, Давиде и Соломоне государ-

ства эти объединились, но после смерти Соломона снова
распались на царство Израиль (на севере) со столицей Самарией и
царство Иуда (на юге) со столицей Иерусалим (рис. 76). Царство
Израиль было завоевано в конце VIII в. до н. э. ассирийцами.
Царство Иуда разгромлено в начале VI в. до н. э. вавилонянами;
при этом Иерусалим был разрушен, а значительная часть евреев
переселена в Вавилонию (так называемый «вавилонский плен»)
или рассеялась по другим странам. После смены вавилонского
владычества персидским (конец VI в. до н. э.) часть евреев вернулась
из Вавилона на родину. Однако сама Палестина осталась под
властью Ахеменидской Персии, а с конца IV в. до н. э. вошла в
состав эллинистического государства Селевкидов. В 142 г. до н. э.
в результате восстания Маккавеев евреи получили независимость,
но уже в 63 г. до н. э. их завоевали римляне. В результате
неудачных антиримских восстаний (66—70 и 132—135 гг. н. э.) почти все
евреи были снова выселены из Палестины; этим завершилось
начавшееся еще в годы «вавилонского плена» рассеяние еврейства
по странам мира.
Древнееврейское письмо возникло одновременно с
возникновением первых еврейских государств, т. е. в самом конце II
тысячелетия до н. э. на финикийской (возможно, также на ханаанской)
основе. Старейшие памятники: календарь из Жезера (около X в.
до н. э.); найденный в 1938 г. в Лахише древнееврейский алфавит
(около IX в. до н. э.); черепки и печати из Самарии (IX в. до н. э.) ;
надпись моавитского царя Меши (IX в. до н. э.). Первоначально
древнееврейское письмо совпадало с финикийским; впоследствии
форма некоторых букв изменилась, в частности, приобрела более
курсивный характер 5. Письмом этим записана большая часть
текстов Библии.
В результате «вавилонского плена» и двухвекового
владычества вавилонян и персов евреи перешли на широко применявшиеся
в Вавилонии и Персии арамейский язык и письмо; такая смена
была облегчена близостью древнееврейского и арамейского языка
и письма. Древнееврейские язык и п'исьмо частично сохранились
лишь на севере Палестины, у самаритян, не испытавших
«вавилонского ллена». Кроме того, временное, искусственное возрождение
они пережили во II—I вв. до н. э., в последний период
независимости Иудеи; это подтверждается древнееврейскими надписями на
монетах того времени.
5 Д. А. Хвольсо'Н'. Сборник еврейских надписей. СПб., 1884; «Corpus inscri-
ptionum semiticarum». Paris, 1867.

С III—II вв. до н. э. евреи графически видоизменяют
заимствованное арамейское письмо (рис. 87). Буквы уравниваются в
размерах и приближаются по форме к квадрату; выступающие кверху
элементы букв заменяются горизонтальными черточками,
отходящими почти под прямым углом влево. В результате арамейское
письмо переходит в «еврейское квадратное письмо». В III в.
до н. э. — V в. н. э. был составлен на арамейском языке и записан
«квадратным письмом» Талмуд. В XI в. н. э. «квадратное письмо»
подверглось каллиграфической обработке — линии букв стали
более извилистыми, горизонтальные их элементы утолщены, а
черточки снабжены на концах декоративными жирными точками или
квадратиками.
В этой, последней графической разновидности «квадратное п'ись-
мо» применяется до настоящего времени, в том числе для еврейских
богослужебных книг; на основе этого письма строится
большинство еврейских печатных шрифтов.
В том же XI в. на базе квадратного письма было создано
графически более простое и скорописное «раввинское письмо»
(рис. 89). Письмо это применялось параллельно с квадратным,
в частности для комментариев к религиозным книгам.
Используется это письмо и как основа для некоторых печатных шрифтов.
На основе раввинского письма сформировались современные
еврейские курсивные почерки (рис. 89).
Одновременно с изменениями графики еврейского письма
в нем развивались и способы обозначения гласных звуков.
В древнейшем еврейском письме так же, как в финикийском и
арамейском, гласные, как правило, не обозначались. Впоследствии
для обеспечения точного произношения религиозных текстов,
в особенности Библии, написанной на уже мертвом
древнееврейском языке, долгие гласные стали обозначаться определенными
полугласными и согласными буквами (по способу matres lectionis);
внутри слова гласные звуки чаще всего передавались
полугласными буквами waw и jod, в конце слова — буквой he, обозначавшей
непроизносимый в конце слова придыхательный звук h; еще
позже, с середины I тысячелетия н. э., еврейскими учеными-массорета-
ми были разработаны способы обозначения гласных звуков
особыми надстрочными и подстрочными знаками.
Почти одновременно возникли три системы такого
обозначения — палестинская, вавилонская и Тивериадская6. Согласно па-
S. A. Birnbaum. The Hebrew Script. London, 1954; M. Lambert. Traite
de grammaire hebrai'que. Paris, 1938.

Арамейское
письмо
к
л
ч
п
1 1
п
6
■i
ч
Квадратное письмо
Переходная
форма
Шв. до н.э.
■?
Л
ч
п
1
1
п
ю
3
Законченный
тип
1в. до н.э.
N
D
Л
т
п
1
г
п
О
3
Средневековый
каллиграфический
почерк
з.
л
1
?
п
ч
Э
Современный
рукописный
К
л
i
Названия
alef
beth
gimel
daleih
he
vav
zaTn
cheth
teth
yod
kaf
Арамейское
письмо
6
•)
1
1
о
1
г-
Ф
Квадратное письмо
Переходная
форма
Шв. до н. э.
)
У
У
Законченный
тип
1в. до н. э.
и
0
J
У
?
я
Средневековый
каллиграфический
почерк
Ъ
та
л
D
37
3
?
1
л
Современный I
рукописный 1
;
N
J
О
i
1
V
Названия
lamed
mem
nun
samech
aYn
phe
tsade
qof
resch
schin
thav
87. Историческое развитие еврейского письма
(по Я. Б. Шницеру и с его транскрипцией)
лестинской и вавилонской системам, знаки, обозначавшие гласные,
всегда помещались над строкой; согласно Тивериадской системе,
знаки эти помещались и над и под строкой, а один даже
вписывался внутрь консонантной буквы. В качестве знаков гласных
в палестинской и Тивериадской системах использовались черточки,
кружочки, точки и группы точек; в вавилонской системе —
уменьшенного размера буквы alef, ain, waw. Наряду со знаками для
гласных, в Тивериадской системе применялись также
надстрочные и подстрочные знаки, уточнявшие произношение согласных,
указывавшие на место ударения в слове, на музыкальные тона
при чтении текстов нараспев и т. п. Это придало Тивериадской
системе сложность, но в то же время точность. Система эта,
доработанная в XII в., применяется для обеспечения правильного
произношения религиозных текстов.
Несмотря на все изменения, пережитые еврейским письмом,
основной 22-буквенный состав его (как и древние названия букв)
313

К к
а*
J*
i,
Л г
1'
т<
Пп
В«
ч •
Эо
1?
Ъ>
tt •
1 Do
алеф
бет
гимел
далет
he
вад
заин
хет
тет
йод
)
[каф
ламед
1
[мем
а,
Т
0,
V.
5.
*К
Si
f;
Р,
п,
ф;
'V *
Лл
}нун 1
1
самех 1
аик 1
\ ]
1 т 1
\ цадэ
)
коф
реш
шин
син
тав
88. Современный еврейский алфавит, применяемый в государстве Израиль
для передачи языка иврит (по Б. М. Гранде)
1 — пять букв (каф, мем, нун, цадэ), кроме обычной формы, имеют еще вторую конечную форму,
которая применяется в конце слов; 2 — буквы алеф, айн, служившие в древности для передачи
особых гортанных звуков, в настоящее время свое звуковое значение утеряли и поэтому не
читаются; 3 — буквы вав, йод к конечная he, кроме своего основного согласного значения, подобно
буквам алеф, айн, применяются также для обозначения гласных звуков а, г, е. Все буквы, кроме
звукового, имеют также цифровое значение

«•ft Ш ?f» ^ft? POSft VIW УЬ ?ft 1-7 5'ft 19ft <ш* фЮ
*T7'V? •» » 5* J* *тр p ipft то .р {rife ffftta
/v^/'/c 6X»2 к*-а «*-з "*г6*-» ^j//T
G&jy$Jp • uS» na де»*|» * wild
t ч»Да b>U% -о» A^ t» ^ #**
Ixsul -Uoi^ Jerk] *a*4 ^ Udoi
и&$ еДйц &&«** e^aba I&aH
lit .*зЬ |Л
j*W^ tLb2k^ ****в&* Midi ^fd
89. Образцы некоторых видов восточного буквенно-звукового письма,
возникших на арамейской основе (по Ч. Лоукотке)
Сверху вниз: еврейское квадратное, еврейское раввинское, новоеврейский курсив, пехлевийское,
авестийское, эстрангело, сирийско-палестинское, несторианское, каршуни

сохранялся. Однако пять букв получили по две графические
формы, которые применяются в зависимости от места буквы в
слове.
В настоящее время большинство евреев говорит на языках тех
народов, среди которых они живут. Часть евреев говорит на
«идише» — еврейском языке германской группы, сформировавшемся
в X—XII вв. При передаче «идиша» еврейским письмом буквы
alef, ain, waw, jod, he читаются как гласные а, о, и, i, e1.
В современном государстве Израиль официальным языком
является несколько обновленный древнееврейский язык («иврит»),
а официальной системой языка — квадратное письмо (рис. 88).
Для передачи гласных применяется способ matres lectionis с
использованием для этого букв waw, jod и конечного he, которые
наряду с согласным значением иногда служат также для передачи
гласных. В начальных учебниках, в библейских текстах и в стихах
для более точного обозначения гласных применяется система
диакритических значков (точек <й черточек), близкая к Тивериадской.
Из восьми таких значков шесть проставляются под буквами, один
(холем) над буквами и один (шурек) внутри согласной буквы.
Диакритические значки используются также для уточнения
согласного значения букв, для указания ударений и т. п.8. В отличие от
арабского огласовка еврейского письма имеет более случайный
характер.
Большой шум вызвало открытие в конце 40-х годов нашего
столетия многочисленных древнееврейских свитков. Свитки эти
найдены в пещерах Иудейской пустыни неподалеку от Мертвого
моря 9.
Большинство свитков относится к последним векам до н. э.
и к I—TI вв. н. э.; написаны они на древнееврейском 'и арамейском
языках квадратным письмом. По-видимому, свитки захоронены
евреями в пещерах при подавлении римлянами восстания Бар Кохбьг
(132—135 гг. н. э.). Находка и прочтение эт'их свитков во многом'
уточнили сведения о еврейском языке и письме того времени.
Особый интерес представляют свитки, излагающие учение секты
«праведного учителя» (I в. до н. э.), видимо, послужившее основой для
легенды о Христе.
7 М. Mies es. Die Jidiiische Sprache. B.-W., 1924.
8 Б. М. Гранде. Грамматический очерк языка иврит,— «Иврит-русский
словарь». М., 1963.
9 Г. М. Лившиц. Кумранские рукописи и их историческое значение. Минск,
1959; С. И. Ковалев и М. М. К у б л а н о в. Находки в Иудейской
пустыне. М., I960.

5
Второй восточной ветвью буквенно-звукового письма
была сирийская ветвь (рис. 85).
Почти все системы письма, относимые к этой родословной ветви,
служили для передачи арамейского языка народов Сирии и
Палестины, распространялись вместе с распространением христианской
религии и дробились вместе с дроблением восточного христианства
на секты.
Древнейшая, еще дохристианская разновидность сирийского
письма— пальмирское письмо10. Пальмира (в древности
Тадмор — «город пальм») была крупным арамейским торговым
городом в оазисе сирийской пустыни, на скрещении караванных
путей. Согласно библейскому преданию основана Пальмира еще
царем Соломоном (X в. до «. э.). Высший расцвет ее приходится
на II—III вв. н. э., в особенности на годы правления царицы Зе-
новии (267—273 гг. н. э.). В 272—273 гг. Пальмиру завоевали и
разрушили римляне.
Пальмирское письмо сформировалось как разновидность
арамейского, по-видимому, во II—I вв. до н. э.; древнейшие надписи —
середина I в. до н. э. Письмо это, будучи очень близко к
арамейскому, отличалось большей декоративностью — закруглениями и
завитками букв; гласные иногда обозначались по способу matres
lectionis. В связи с крупным торговым значением Пальмиры
пальмирское письмо в первые века нашей эры получило
распространение во всей центральной Сирии. Исчезло это письмо вскоре
после римского завоевания Сирии; последние его памятники —
III в. н. э.
Следующей разновидностью сирийского письма было
эстранге л о. Наименование «эстрангело» происходит от арабских слов
satr — списьмоэ и ingll — севангелиеэ; названо оно так в связи с
использованием его для арамейского перевода Библии.
Эстрангело (рис. 89) сформировалось на основе пальмирского письма
в I—II вв. н. э. в христианско-арамейском торговом центре Эдессе,
столице 'государства Орхой, находившемся на границе Сирии и
Месопотамии. От пальмирского письма эстрангело отличалось:
обилием лигатур; слитным начертанием букв, соединяемых снизу
жирной горизонтальной чертой; впервые возникшим в эстрангело и
затем получившим распространение в других восточных системгх
10 J. С а п t i n a u. Grammaire de palmyrenien epigraphique. La Caire, 1935.

письма обычаем изменять форму букв в зависимости от того, стоит
ли буква отдельно, в начале, в середине или в конце слова.
Последние две особенности придавали эстрангело еще большую
декоративность, чем пальмирскому письму; декоративность эстрангело
была обусловлена его религиозным назначением. Разное
начертание букв в зависимости от их места в слове способствовало, кроме
того, более быстрому написанию слов. Гласные звуки .передавались
в эстрангело надстрочными и подстрочными значками. В течение
нескольких веков —до V—VI вв. н. э.— эстрангело являлось почти
единственной системой письма всех сирийско-месопотамских
христиан.
В V в. н. э. сирийское христианство пережило церковный
раскол и разделилось на три враждующих лагеря — мелкитов, несто-
риан и якобитов. Раскол был связан с разным пониманием
природы Христа. Мелкитами (от семитского m-1-k 'царь', 'царский')
назывались сирийские христиане, оставшиеся верными византийской
церкви 'и ее каноническому учению о Христе как о «богочеловеке»,
божественная и человеческая природа которого не слитна, но и не
разделима. Несториане выделились в особую церковь
(основоположник — патриарх Нестерий) после осуждения их третьим
вселенским собором (431 г.); он'и отделяли божественную природу Христа
от его человеческой природы и, в связи с этим, отвергали культ
богородицы. Якобиты основали отдельную церковь
(основоположник архимандрит Евтихий, основатель церкви — Иаков Бородай)
после осуждения их четвертым вселенским собором (451 г.);
якобиты отрицали человеческую .природу Христа, считая его только
богом. В основе как несторианского, так и якобитского движения
лежало стремление населения Сирии и Месопотамии освободиться
от владычества византийской церкви и знати.
Распадение сирийского христианства на три враждующих
лагеря привело к возникновению на основе эстрангело трех разных
систем письма (рис. 89). Мелкиты сохранили письмо, близкое
эстрангело, так называемое сирийско-палестинское. Несториане
создали на основе эстрангело графически иное несторианское
письмо. Якобиты создали тоже графически отличное от эстрангело.
якобитское письмо. Все эти три системы письма
предназначались в основном для богослужебных целей. Поскольку же чтение
богослужебных текстов требовало точности, постольку в этих
системах получило развитие обозначение гласных звуков
надстрочными и подстрочными значками. В сирийско-палестинском и несто-
рианском письме в качестве таких значков были использованы
комбинации точек; в якобитском — уменьшенного размера грече-

ские гласные буквы. Сохранилась в этих системах также
декоративность графики, присущая эстрангело.
В результате гонений часть якобитов переселилась к западу
вплоть до Египта, где получило применение и якобитское письмо.
Наоборот, значительная часть несториан переселилась на восток,
в Иран; оттуда несториане распространили миссионерскую
деятельность на Среднюю Азию, Индию и даже Китай. В связи с этим
несторианское письмо оказало влияние на уйгурское и другие
системы письма Центральной и Восточной Азии. На основе нестори-
анского сформировалось также письмо каршуни (рис. 89); им
пользовались сирийские христиане, перешедшие на арабский язык.
Письмо это отличалось от несторианского наличием нескольких
добавочных букв, служивших для передачи особых звуков арабского
языка.
В результате взаимодействия византийского и иранского
влияний, почти одновременно с распадением восточного христианства на
секты в Сирии и Месопотамии возникли религиозные учения,
стремившиеся сочетать христианство с элементами зороастризма и
других религий. Важнейшими из них были: мандеизм или секта
«христиан святого Иоанна» (Иоанна Крестителя), сочетавшая
христианство с зороастризмом и иудейством; манихейство (основатель —
легендарный Мани, распятый, по преданию, на кресте в 277 г.),
сочетавшее христианство с элементами буддизма и зороастризма,
с учением об извечной борьбе доброго и злого начал и о сотворении
человека дьяволом; езидство, сочетавшее христианство с
зороастризмом и исповедовавшее культ не только доброго (бога), но и
злого начала — дьявола, который изображался в виде царя
павлинов — Мелик Тауса.
Каждое из этих религиозных учений тоже создало на сирийско-
арамейской основе особую систему письма. Манихейское
письмо обычно выводят из пальмирского или эстрангело; езидское —
из несторианского или персидско-арамейского; мандейское — из
эстрангело, персидско-арамейского или набатейского. Гласные
звуки в этих системах обозначались способом matres lectionis или
надстрочными и подстрочными знаками. Наибольшей точности
достигло обозначение гласных в мандеиском письме; знаки для гласных
(упрощенные буквы alef, waw, jod) присоединялись здесь к
согласным буквам. Благодаря этому мандейское письмо приобрело как бы
слоговой характер и оказалось наиболее оригинальным в
графическом отношении.

6
Третьей ветвью восточного консонантно-звукового
лисьма была иранская ветвь11 (рис. 85).
Как указывалось, в Ахеменидской Персии (VI—IV вв. до н. э.)
ларяду с клинописью, применявшейся для монументальных
надписей, широкое распространение в административно-хозяйственной и
торговой практике получило арамейское письмо. После завоевания
Персии Александром Македонским (329 г. до н. э.) и включения
ее в эллинистическое государство Селевкидов клинопись была
забыта, а арамейское письмо потеснено греческим.
В середине III в. до н. э. на территории Персии и Месопотамии
образовалось могущественное Парфянское царство во главе с
династией Аршакидов (250 г. до н. э.— 226 г. н. э.). В Парфянском
царстве персидско-арамейское письмо стало единственной
системой письма. Однако в отличие от Ахеменидской Персии оно
использовалось здесь для передачи'не арамейского, а парфянского
языка. Но парфянский язык — северо-западная разновидность
персидского— и фонетически, и грамматически сильно отличался от
.арамейского. Поэтому в Парфии произошла перестройка
арамейского письма, приспособление его к новому языку. В результате
примерно со II в. до н. э. персидско-арамейское письмо перешло
в пехлевийско-аршакидское (слово «пехлевийское»
произошло от слова «парфянское»). До недавнего времени памятников
парфянской письменности почти не было. В 1948 г. неподалеку от
Ашхабада, где находилась парфянская столица Ниса, открыт архив
парфянских глиняных документов, включающий до двух тысяч
остраконов; документы эти дешифрованы И. Дьяконовым и В.
Лившицем.
В 226 г. н. э. власть перешла от парфянской династии
Аршакидов к персидской династии Сасанидов, государственным языком
стал среднеперсидский, а пехлевийско-аршакидское письмо
превратилось в пехлевийско-сасанидское, еще менее похожее на
арамейское.
Приспособление арамейского письма к передаче парфянского и
среднеперсидского языков происходило без крупных изменений типа
арамейского письма и алфавитного состава. Но многие буквы
получили наряду с арамейским новое парфянско-персидское звуковое
значение. Для передачи гласных все шире применялся неудобный
11 W. Geiger und К u h n. Grundriss der iranischen Philologie. Strassburg.
1895—1901, bd. 1—2; И. М. Оранский. Введение в иранскую филологию.
М., 1960.
320

»
А»
*
и»
л
NS»
1
*
к
1*_
а
а
а
0
а
е
ё
э
э
0
0
0
*
>
<>
W
*
^
сг
t
*Ч
i
т
и
й
1У
к
h
g
gh
g
/* 1
Г
J
J
?
T
D
Ь
J
Ы
с
t
d
th
dh
d
P
f
b
w
71
G
I
Л
*
)
if
»
•C
|б
1
m
n
n*
1
г
V
uv
X
s
71
j\>\
$>
гь
«ъ
ni
e>»
XL
r
L#
z
v 1
S
V 1
s
v 1
S
v 1
Z
У
h
h'
l-l
m,m
90. Авестийский алфавит (по Д. Дирингеру)
способ matres lectionis. Узаконен был обычай писать канцелярские
формулы и другие распространенные в деловой переписке слова
и выражения по-арамейски, а читать их по-персидски; так, слово
сцарьэ ^писалось по-арамейски m-1-k, а читалось по-персидски
sah, слово сестьэ писалось по-арамейски h-w-h, а читалось по-
персидски ast; таким образом, слово, переданное буквенно-звуко-
выми знаками, читалось не фонетически, а как семантическая
логограмма или, точнее, «гетерограмма». Все это в сочетании с обилием
лигатур придало пехлевийскому письму чрезвычайную сложность
и неточность.
Между тем и при Аршакидах и при Сасанидах 'письмо
применялось как для государственно-административных и
хозяйственно-торговых, так и для религиозных целей, в том числе для священной
книги религии Зороастра — Авесты. Значительная же часть Авесты
была составлена на уже мертвой к тому времени разновидности
древнеперсидского языка. Поэтому для точного воспроизведения
этого языка в III—IV вв. н. э. в Сасанидской Персии было создано
и начало применяться наряду с пехлевийским так называемое
авестийское письмо (рис. 90). В письме этом было ©ведено
21 В. А. Истрин
321

обозначение кратких и долгих гласных по греческому образцу, т. е.
путем создания особых гласных букв (около пятнадцати), которые
писались в одну строку с согласными. Сильно увеличилось —
примерно до 35 — и количество согласных букв. Лигатуры в
авестийском письме почти не применялись.
В VII в. н. э. Персию завоевали арабы. Вскоре после этого
религия Зороастра была вытеснена там мусульманством, а
пехлевийское и авестийское письмо — арабским. Правда, несколько
измененное пехлевийское письмо, так называемое «письмо
манускриптов», несколько веков применялось персами, переселившимися
в Египет и Индию; однако вскоре и там оно забылось. Авестийский
алфавит продолжает использоваться для богослужебных книг
последними приверженцами учения Зороастра — парсами в Иезде
(Иран) и в Бомбее (Индия).
Но почти исчезнув на Переднем Востоке, персидское письмо
стало основой для ряда систем письма Среднего и Дальнего Востока.
Так, еще до нашей эры персидское письмо послужило основой
согдийского письма12. В течение почти тысячелетия это письмо
применялось для восточноиранского языка Согдианы —
государства, находившегося на территории современного Узбекистана и
частично Таджикистана. Древнейшие памятники этого письма относят
к первым векам нашей эры; позднейшие, в том числе остатки архива
царя Деваштича, открытые в 1933 г. на горе Муг, в Таджикистане,—
к VIII в. н. э. После завоевания в VIII в. Согдианы арабами
согдийское письмо вытеснено арабским. На пехлевийской или согдийской
основе возникло также письмо, применявшееся в III—VIII вв. н. э.
в древнем Хорезме. Памятники этого письма, тоже
вытесненного впоследствии арабским, открыты в конце 40-х годов нашего века
С. П. Толстовым 13.
На той же основе сформировалось и древнейшее тюркское
письмо, не совсем точно называемое орхоно-енисейским
руническим письмом. Это 38-буквенное письмо применялось в тюркском
государстве, существовавшем в Центральной Азии в VI—VIII вв.
н. э. и разгромленном в 745 г. уйгурами. Надписи, нанесенные этим
письмом на надгробные стелы, открыты в долине р. Орхон (южнее
Байкала) в 1889 г. Н. М. Ядринцевым, а в 90-х годах XIX в.
дешифрованы В. Томсеном и В. В. Радловым 14. В конце I тысячеле-
12 «Согдийский сборник». Л., 1934; С. П. Т о л с т о в. Древняя культура
Узбекистана. Ташкент, 1943.
13 С. П. То л сто в. Древний Хорезм. М., 1948; он же. По следам
хорезмской цивилизации. М., 1948.
14 С. Е. М а л о в. Памятники древнетюркской письменности. М.— Л., 1951.

тия н. э. на основе согдийского, а возможно, и под несторианским
влиянием было создано письмо другой тюркской (народности
Центральной Азии — уйгуров; в середине II тысячелетия это письмо
вытеснено арабским. В начале XIII в. уйгурское письмо
заимствовали монголы, которые применяли его наряду с тибетско-
монгольским слоговым (происходящим от брахми) и китайским
иероглифическим. В начале XIV в. уйгурское письмо было
перестроено монголами в целях более точной передачи буддийских
текстов и получило название «г а л и к». В XV—XVI вв. монгольское
письмо (рис. 91) снова перестроилось уже применительно к
фонетике монгольского языка и в этой форме применялось монголами по
настоящее время 15.
После монгольского завоевания Маньчжурии и Китая (XIII в.)
монгольское письмо было введено в Маньчжурии (до этого
маньчжуры применяли китайские иероглифы). В XVII в. при князе
Нурхаци, а в середине XVIII в. при императоре Цайлуне
маньчжурское письмо (рис. 91, б) реформировали применительно к
особенностям маньчжурского языка; однако уже с конца XVIII в. письмо
это было вытеснено китайским. На основе монгольского
создано в XVII в. письмо ойратов — монгольских племен,
проживающих на территории Монгольской Народной Республики и
Внутренней Монголии, а в XVIII—XIX вв.— письмо южносибирских б у-
р я т 16.
В связи с одинаковой ролью согласных и гласных звуков в тюр-
ко-монгольских (уйгуры, монголы, ойраты, буряты) и
тунгусо-маньчжурских (маньчжуры) языках, системы письма этих народов
получили вокализацию, причем с передачей согласных и гласных
звуков самостоятельными буквами; так, уже в старейшей из этих
систем — уйгурской — имелись четыре буквы для гласных. Видимо,
под индийским влиянием согласные и гласные буквы образовали в
монгольском и, в особенности, маньчжурском письме лигатуры;
в связи с этим маньчжурское письмо иногда не совсем правильно
Называется слоговым 17. Для этих систем письма характерна также
орнаментальность графики, а также разное начертание букв в
зависимости от их места в слове. Под китайским влиянием текст
15 С 1941 г. в Монгольской Народной Республике введено письмо, построенное
на русской основе.
16 В 1931 г. бурятское письмо переведено на латинскую, а с 1938 г.—на русскую
основу.
17 М. Cohen. La grande invention de Гё-criture et son evolution.
«Documentation et index». Paris, 1958, p. 104,
21* 323

91. Образцы монгольского (а) и маньчжурского (б) письма XVII века
(по М. Коэну)
Из рукописи «Истинная история маньчжур», составленной на монгольском, маньчжурском
и китайском языках; колонки читаются слева направо, сверху вниз

пишется вертикальными столбцами; под индийским влиянием
буквы, составляющие одно слово, соединяются жирной чертой.
История монгольского и маньчжурского письма может служить ярким
примером сложного взаимодействия требований правильной
передачи языка и различных чужеземных влияний.
Персидско-пехлевийское лисьмо считается основой, на которой
возникла и одна из двух древнейших слоговых систем Индии —
кхарошти (см. главу V).
7
Четвертая, наиболее поздняя ветвь восточного буквен-
но-звукового письма — арабское письмо (р>ис. 85 и табл. V).
Предшественником арабского было «набатейское
письмо». Набатеи — родственные арабам семитские племена —
переселились из Аравии на юг Палестины около V в. до н. э. Во II в. до
н. э. набатеи образовали на караванных путях из Индии в
Средиземноморье крупное государство со столицей Петра, включавшее
юго-восточную Сирию, Синайский полуостров и северо-западную
Аравию (рис. 76). Постепенно их языком стал арамейский. Расцвет
Набатеи — I в. н. э. В 105—106 гг. н. э. Набатею завоевал'и
римляне.
Набатейское письмо возникло в последние века до нашей эры
на базе арамейско-пальмирского. При том же 22-буквенном
консонантном составе письмо это отличалось округленностью и тонкостью
линий, частотой лигатур и разным начертанием букв в начале и
конце слов. Древнейшие надписи — ок. 100 г. до н. э.;
позднейшие— III—IV вв. н. э. Первоначально набатейское письмо
передавало арамейский язык. С III в. н. э. в нем появились арабизмы,
а с IV в. (впервые в надписи из Эн Намары 328 г.) оно начало
применяться для арабского языка.
Арабы до VII в. н. э. почти не выходили за пределы
Аравийского полуострова и культура их имела местный характер. К началу
VII в. арабские племена, переживавшие разложение родового
строя, объединяются вокруг торгово-хозяйственного их центра —
Мекки; все возраставшее перенаселение Аравии порождает
стремление к захвату новых территорий. Эти централизаторские и
экспансионистские тенденции оформляются в начале VII в.
уроженцем Мекки Мухаммедом (571—632 гг.) в религии ислама с ее
культом единого бога — Аллаха и проповедью священной войны —
газавата. Объединенные исламом арабы создают в середине VII в.

92. Некоторые почерковые
разновидности арабского письма
Сверху вниз — «дивани», «магриб», «талик» и
воинственное государство — халифат. В результате серии
завоевательных походов в состав халифата вошли к началу VIII в.
Аравия, Сирия, Палестина, Месопотамия, Иран, почти вся Средняя
Азия, северо-западный угол Индии, северная Африка и почти весь
Пиринейский полуостров. Центром этого этнически пестрого
государственного образования стал сначала, при династии Омейядов
(661—750 гг.). Дамаск, а затем, при династии Аббасидов (750—
1258 гг.),— Багдад.
Арабское письмо начало формироваться на основе набатейско-
го еще в домусульманский период. Первые надписи (забадская,
харранская и др.), выполненные "арабским письмом, относятся к
VI в. н. э. После принятия арабами ислама (VII в.) возникают две
основные графические разновидности арабского письма —
куфическое и несхи. Крупный, широкий, угловатый, как правило, с
раздельным написанием букв куфический почерк (от города Куфа на
Евфрате) первоначально считался обязательным для Корана и,
кроме того, широко использовался для государственных, в
особенности монументальных надписей. Более курсивный, округлый и
слитный 'почерк иесхи применялся главным образом для
литературных и научных текстов на мягких материалах, в частности на
папирусе.
Вскоре после образования халифата, у всех народов,
покоренных арабами и обращенных ими в мусульманство, господствующим
языком стал арабский язык, а господствующей, почти
единственной системой письма — арабское письмо. Это было обусловлено
государственным, хозяйственным, культурным и религиозным
объединением этих народов; оказало влияние и то, что Коран запреща-
111* £U bU*l &T ft j* & &J» Jfo\ jjb}>
326

лось переводить на другие языки и
записывать другим письмом, кроме
арабского.
С конца VIII в. началось
распадение халифата на ряд самостоятельных
мусульманских государств. Во всех
этих государствах сохранялось
господствующее значение арабского языка и
письма, но возникали новые
графические его разновидности. Так, в X в.
в северной Африке и Испании на
основе куфического сформировался
орнаментальный почерк «магриб». В свою
очередь на основе несхи возникли в
Иране X—XI вв. мелкие и изящные
почерки «талик» и «насталик», более
простой бытовой «рикса»,
орнаментальный заглавный почерк «сулеи» («сю-
люс») и многие другие (рис. 92).
Одновременно с возникновением
графических разновидностей
происходила также и внутренняя перестройка
арабского письма, в частности
изменения алфавитного состава и появление
огласовки.
Важнейшая особенность арабского
языка — многочисленность согласных
фонем — около тридцати 18. Между тем
в древнейшем арабском алфавите, так
же как в арамейском и набатейском,
имелось всего 22 согласные буквы.
Кроме того, в результате упрощения
начертаний графемы некоторых
арабских букв совпали и общее количество
букв сократилось до 17. Поэтому после
принятия арабами ислама в связи с
необходимостью обеспечить точное
чтение Корана, для дифференциации
значения согласных букв над ними и под
Начертания J
1 изоли- 1
рован-
1 ные 1
\
Ч^
о
•
о
с
с
с
>
>
>
V
J'
<J>
J>
ь
ь
£
1 «
t
«3
«3
2),*S
J
t
О
*, »
У
1 yg

конечные
I 1
w-*
sZ*
%
C^
t
t
i
wK
Jw
7
i
^T
^
<j>
v>
L
k
г
£
v-Л
О
La, jc
J
r
c*
<K
>
1 4f
cpe- 1
ДИН-
ные
• e •
•»4, I
«*»
,
"^
S.
i
. . .
с . •
<«M
•MA
wa
sh.
ь
ь
Л
ji
£
jL
a
X
-•»
«*b
•$•»■%•
...
1 л
на- 1
чаль-
ные 1
• о • |
J
ST
У»
j
^
. •.
«vO
-U*
*^
*
]»
ь
*
£
»
»
;
J
1 *e
i
M
...
£

Название
'Элиф
Ба
Та
Са
Джим
Ха"
Даль
Заль
Ра
За
Сйн
Шйн
Сад
Дад
Та
?5
гАйн
Гайн
Фа
Каф
Каф
Лам
Мйм
Нун
Ха
Вав
Йа
18 Н. В. Ю ш м а н о р.. Строй арабского языка.
Л., 1938.
93. Арабский алфавит
327

ними начали расставляться диакритические точки — от одной до
трех; так, буква «ба» с одной точкой снизу обозначает звук б,
с двумя точками сверху — т, с тремя точками сверху—с. В
результате использования такой системы количество букв в
арабском алфавите увеличено с 17 до 28 (рис. 93). В связи с введением
диакритической пунктуации был изменен и порядок букв в
арабском алфавите. Буквы одинаковой формы, отличающиеся только
количеством и расположением диакритических точек, размещены в
алфавите рядом друг с другом.
Не сразу установилось в арабском письме обозначение
гласных звуков. Первоначально арабы гласные звуки не обозначали.
Затем долгие гласные стали обозначаться по способу matres lectio-
nis; так для звука а стала использоваться буква elif, для звука
— буква waw, для /—буква ja. К началу VIII в. для обеспечения
точного чтения Корана 19 было введено обозначение также кратких
гласных. Вначале для этого использовали такие же надстрочные
и подстрочные точки, как и для дифференциации значения
согласных букв. Это привело к частым ошибкам при чтении и письме.
Не помогло и применявшееся одно время выделение точек,
служивших для обозначения гласных, красным цветом (в отличие от
черных точек, служивших для дифференциации значения
согласных). Поэтому уже с VIII в. краткие согласные начали
обозначаться не точками, а надстрочными и подстрочными прямыми и
изогнутыми черточками. Изобилие надстрочных и подстрочных
значков является наиболее характерным графическим признаком
арабского письма.
Другая особенность арабского письма — его изощренно
орнаментальный характер? Как указывалось, орнаментальность
присуща графике большинства восточных систем письма.
Орнаментальный же характер арабского письма обусловлен, кроме того, тем, что
ислам во избежание идолопоклонства осуждал изображения
одушевленных существ и первоначально ограничивал развитие
книжной иллюстрации; наоборот, каллиграфия поощрялась как высокое
искусство. С изощренно орнаментальным характером арабского
письма связано также то, что оочти каждая буква имеет в этом
письме четыре формы в зависимости от того, стоит ли она
изолированно, в начале, в середине или в конце слова (см. рис. 93).
Обычай придавать буквам разную форму в зависимости от их места
в слове перешел в арабское письмо из письма набатейского и
1Г В отличие от письма Корана, в светском арабском письме гласные обычно
не обозначаются.

Табл. V. Образец арабского орнаментального письма

♦

эстрангело; однако здесь он получил наибольшее развитие. Шрифт
многих арабских и персидских рукописных книг отличается
исключительным совершенством, воспринимается как сложный
художественный орнамент (табл. V). В то же время это делает арабское
письмо трудночитаемым.
На арабское письмо перешли все народы, входившие в состав
халифата и принявшие религию ислама. Постепенно сложил'ись две
группы систем арабского письма — западная (арабско-турецко-
иранская) и восточная (афгано-пакистанско-синьцзянская); внутри
каждой из этих групп отдельные национальные системы письма
отличаются сравнительно мало (главным образом применением
диакритических значков и отчасти графически). При этом
арабское письмо, удобное для семитских языков с их консонантным
строением корневых основ, для других языков оказалось
неудобным. В связи с этим многие народы, применявшие арабское письмо,
перешли в наше время на системы письма, построенные на
латинской ил'и русской основе. Так, на латинскую основу перешли
Турция и Индонезия; на русскую основу — азербайджане, татары,
казахи, киргизы, узбеки, таджики и другие народы среднеазиатских
советских республ'ик и Кавказа (см. главу IX).
Будучи неудобным почти для всех народов, кроме семитских,
и сложным для обучения, арабское письмо имеет, однако, и
крупные достоинства. Важнейшие из них: легкая приспособляемость
этого письма к консонантно-фонемному составу языка (при
помощи системы диакритических точек и черточек); каллиграфическое
совершенство, не замедляющее в то же время процесса письма;
компактность арабского письма. Благодаря обозначению гласных
надстрочными и подстрочными значками текст, переданный
арабским письмом, занимает при одинаковых размерах букв почти вдвое
меньше места и требует для написания значительно меньше
времени, чем тот же текст, переданный латинским или русским
письмом; форма букв в начале, в середине и в конце слов тоже
варьируется в арабском письме так, чтобы это облегчало их написание.
В настоящее время арабское письмо применяется во всех
арабских странах — в Египте, Сирии, Иордании, Ливане, Ираке,
Йемене, Алжире, Тунисе, Марокко и др. Кроме того, системы письма,
построенные на арабской основе, продолжают применяться в
Иране, Афганистане, Пакистане, Китае (автономный район Синьцзян-
Уйгурский), а частично также в Малайе, Индонезии, на
Филиппинах и в некоторых негритянских государствах восточной и
центральной Африки. В сумме арабским письмом пользуется в
настоящее время около 10% населения мира.

Наряду с созданием одной из наиболее распространенных в мире
письменных систем и с развитием искусства каллиграфии арабы
внесли в историю письма еще два крупнейших вклада. Во-первых,
через арабов народы мира переняли систему цифр, созданную в
Индии, но известную под названием арабских цифр (см. главу X).
Во-вторых, благодаря посредничеству арабов получила
распространение в западных странах бумага. Если в Европе бумагу научились
изготавливать лишь в XIII в., то в Багдаде ее применяли уже в
VIII в., а в XII в. в Марокко работало до 400 бумажных мельниц.
По-видимому, от арабов пришло в Европу и книгопечатание с
резных деревянных досок (см. главу VIII).
В настоящее время из различных систем консонантно-звукового
письма широко применяются арабское, еврейское письмо и пережи-
точно сохраняются некоторые разновидности сирийского письма.
В сумме различные системы консонантно-звукового письма
применяют сейчас около 10% населения земли.

ринципиальное
изменение внесли в
развитие буквенно-
звукового письма в начале
I тысячелетия до н. э. греки.
Все буквенно-звуковые
системы, существовавшие до
этого времени (финикийская, уга-
ритская, древнееврейская и
другие), были консонантными:
основные их знаки —
алфавитные буквы — служили для
обозначения согласных звуков.
Правда, в процессе развития
этих систем в них возникло и
обозначение гласных. Однако
осуществлялось оно не путем
создания для гласных
аналогичных согласным букв, а при
помощи способа matres lectio-
nis или же дополнительных
надстрочных и подстрочных
значков (см. главу VII). Такой
консонантный характер
древнейшего буквенно-звукового
письма делал его удобным
лишь для немногих, главным
образом семитских языков, в
которых корневые основы слов
строились из согласных.
Впервые гласные звуки
стали обозначать алфавитными
буквами греки в начале I
тысячелетия до н. э. Это обеспечило
точную передачу любого языка,
Г
'ЛАМА
WI
ЗАКОНОМЕРНОСТИ
ВОЗНИКНОВЕНИЯ
И РАЗВИТИЯ
ВОКАЛИЗОВАННО-
ЗВУКОВОГО
ПИСЬМА
X
а

преобразовало консонантно-звуковое письмо в более совершенное
вокализованно-звуковое и обеспечило распространение его у
большинства народов мира.
1
Созданию греками первой в мире вокализованно-зву-
ковой системы предшествовало применение ими слогового письма.
Согласно большинству исследователей этого вопроса,
древнейшие греческие племена — ахейцы и ионийцы — начали заселять
территорию современной Греции в конце III тысячелетия до н. э.
Высшего расцвета ахейская культура достигла в 1700—1200 гг. до
н. э., когда на Пелопонесском полуострове появились
могущественные государства — города Микены, Пилос, Тиринф и другие
(рис. 51). Ахейская культура, в особенности в последние ее века,
развивалась в тесной связи с критской; поэтому она даже
получила наименование критско-микенской. По-видимому, во второй
половине XV в. ахейцы завоевали Крит, а несколько ранее
заимствовали и частично (очень неполно) приспособили к своей речи
критское слоговое письмо. Особенности критско-микенского письма и
история его дешифровки рассмотрены в главе V.
В XIII в. до н. э. в Грецию вторглись с севера воинственные,
но достигшие к тому времени меньшего культурного развития, чем
ахейцы, дорийские племена. В течение XIII—XII вв. дорийцы
завоевали почти всю Грецию и Крит, разрушили ахейские города и
уничтожили ахейскую культуру. Вскоре после дорийского
завоевания исчезло и критско-микенское слоговое письмо. Последние
дошедшие до нас его памятники относятся к XII в. до н. э.
XI и X вв. до н. э. обычно считаются бесписьменным периодом
в истории Греции. Однако некоторые исследователи (Ж. Февр'ие,
И. М. Тройский и др.— см. стр. 336) выдвигают предположение, что
греки помнили о применявшемся ими слоговом письме 'и что память
об этом письме помогла им преобразовать заимствованный у
финикийцев консонантно-звуковой алфавит в вокализованно-звуковой.
Древнейшие дошедшие до нас греческие надписи, сделанные
вокализованно-звуковым письмом, относятся сейчас почти всеми
специалистами (И. М. Тройский, Г. В. Блеген, Р. Дюссо, Д. Ди-
рингер, М. Коэн, Ж. Феврие и др.) к VIII—VII вв. до н. э. Надписи
VII в. до н. э. (рис. 94) открыты на островах Фера (Санторин) и
Мелос в южной части Эгейского моря, где находилось
финикийское население. Еще более древними (VIII в. до н. э.) 1 считаются
1 См., например: Д. Дирингер. Алфавит. М., 1953, стр. 524—525.

94. Древнегреческие надписи, найденные на
острове Фера (Санторин) и относимые
к VII в. до н. э.
Направление письма справа налево. Передача
надписей буквами классического греческого письма:
Aopieus, KpiTocpuXo, 'Етса^остсх; E'tcols
некоторые надписи, найденные в Афинах, на Итаке и Эгине. Это
так называемое «архаическое» или «кадмейское» (по имени
легендарного его создателя Кадма — см. стр. 334) греческое письмо
почти совпадает по алфавитному составу, значению и форме букв
с финикийским.
В древнейших «архаических» надписях менее точно
обозначение гласных звуков (отсутствует «омега»2, буква «эта» еще
применяется в значении К); как правило, отсутствуют дополнительные
согласные греческие буквы «фи», «хи», «пси», появившиеся позднее
и поставленные в связи с этим в конце греческого алфавита;
буква «кси» тоже или отсутствует, или применяется в близком к
финикийскому значении звонкого s. Очень близка к ф'иникийской
также форма многих букв (например, букв «эта», «тэта», «ламб-
да», «кси», «пи» и др.— см. рис. 95). Направление письма в
древнейших архаических надписях подобно финикийским идет справа
налево. Все это доказывает, что архаические надписи относятся к
раннему периоду формирования греческого письма.
В то же время архаические надписи показывают греческое
письмо уже продвинувшимся по пути приспособления его к
особенностям греческого языка. Так, в этих надписях в отличие от
финикийских уже обозначаются основные гласные греческого языка
(а, е, i, о, отчасти и — и), а форма многих букв («альфа», «бета»,
«вау», «йота», «каппа», «мю», «ню» и др.— см. рис. 95) сильно
отличается от соответствующих финикийских букв. Это позволяет
сделать вывод, что «архаическим надписям предшествовал
примерно вековой период развития и что заимствование греками финикий-
2 В архаических надписях иногда встречается буква «омикрон» с точкой
посредине, видимо, служившая для обозначения долгого о.
ГЛ у 3 ) <\о Д
о1ЧВ1оТ{<И
А\оТА7/Л13
333

ского письма произошло в конце X — в начале IX в. Такая
датировка подтверждается палеографическим анализом древнейших
архаических надписей; большинство букв в этих надписях ближе
всего по форме к финикийским буквам конца X — начала IX в.3
Происхождение греческого письма от
финикийского (рис. 95) сомнений сейчас почти не вызывает.
Это подтверждается следующими доказательствами: 1)
греческое письмо, как и финикийское,— буквенно-звуковое; 2) в
древнейших греческих надписях менее точно обозначение гласных;
3) по звуковому значению и по форме большинство греческих букв
очень близко к соответствующим финикийским. Особенно заметна
эта близость в древнейших греческих памятниках; 4) очень сходны
с финикийскими названия греческих букв. Это, как правило,
семитские слова, обозначающие предметы, форму которых
напоминают буквы. С греческим языком названия эти не связаны, не
имеют в нем смыслового значения; 5) одинаково в финикийских и
древнейших греческих надписях направление письма (справа
налево); 6) греческое письмо начало формироваться в конце X —
начале IX в. до н. э., т. е. в эпоху расцвета Финикии и финикийского
письма; его формирование, видимо, происходило на островах
Эгейского моря, находившихся под сильным финикийским влиянием,
или же в греческих колониях Малой Азии; 7) о финикийском
происхождении греческого письма упоминается в греческих источниках
(у Геродота, Гесихия Александрийского, Свиды, в Теосской
надписи начала V в. до н. э.). Об этом, в частности, говорится в
греческом предании о сыне финикийского царя Агенора Кадме. На
это предание ссылается Геродот, указывая, что финикияне,
прибывшие с Кадмом в Грецию, принесли письмена, употребление
которых грекам ранее не было известно.
Но, заимствовав финикийское письмо, греки значительно
перестроили его. Перестройка эта приписывается преданием уроженцу
острова Кеос Паламеду (по-видимому, мифическое лицо) и поэту
Симоьиду (VI—V вв. до н. э.).
3 J. Fevrier. Histoire de l'ecriture. Paris, 1948, p. 396.
95. Происхождение и развитие греческого алфавита
Крестиками помечены буквы, получившие в греческом алфавите новое звуковое значение или новое
название по сравнению с финикийским алфавитом; некоторые из этих названий (например,
«омикрон», «эпсилон» возникли в позднее время (см. стр. 339). Косой чертой разделено разное
звуковое значение, которое имели некоторые буквы греческого алфавита в восточногреческом и
классическом (справа от черты) и в западногреческом (слева от черты) письме; придыхательные звуки
(h, ph, th, kh) и звук «вау» («дигамма») даны в латинской, остальные звуки — в русской
транскрипции. В скобки заключены буквы, сохранившие в классическом греческом письме только
цифровое значение

1
2
3
4
Ь
6
6а
У
8
9
10
11
12
I13
Г 14
15
16
Ц7
П8
1 19
Г 20
21
22
23
|24
Hl
Hl
Название буквы
финикийское
алеф |
бет
гимель
далет
хе
вав
вав
заин
хет
тет
йод
каф
ламед
мем
нун
самех
айн
пе
цаде
коф
реш
шин
тав
греческое»
альфа
бета
гамма
дельта
э псилонх
и псилонх
(вау,дигамма)х
дзета
эта
тэта
йота
каппа
ламбда
ми
ни
ксих
о микронх
пи
(сан, сампи)х
(коппа)
ро
сигмал
тау
фи
хи
пси
j о мега
Форма буквы
S
о
•S
к
К
я
к -
•е-
к
V
п
Ч
\
ч
ч
12
мы
е
г
V
U
п
Ч
\\
о
-)
Г
| ??
1
W
и
греческие
i
<и
ЕГ
S
са «J
х к
О. к
аз а
АЛ
и
п
<и>
a^
yv
'
х I
вн
©О
**
п
иг
н
1С
I
О
IP
m
?f
ip
*
т
cw
3
a:
о
<-> I
CQ
АЛ
В
Г
a
<?£
YV
Г
н
ФО
1
►к
А
М
r"V
I
о
ГП
Р
*
т
фф
X
jiv
а
3
я
с*
сз
с
«3
со
ДА
&в
'(
_АО
£Е
YV
F
X
9Н
во
\
К
^
г*м
Г*
0
гп
м
9
PR
И
Т
Фф
xt
т*
о s
со о
А
6 |
Г 1
Л
£
Y
IZ
Н
0
1
К
л
Г1
N
3L
О
п
р
1
т
ф
X
У
л
Значение I
букв
си
S
х I
о !
Ж
ж 1
к
•е-
)
б
г
д
h
в
в
3
X
т
й
к
л
м
н
с
с
п
ц
к
! р
ш
т
а> 1
S 1
X 1
° 1
О) [
ЕГ 1
си 1
Си
и 1
a* J
б J
г
д J
Э х
краткое
й,их 1
(w) •
дзх |
долгое
thx
ИХ
к
л
м
н
ксх
0 X
краткое
п
(0х
(к) 1
Р
° Х
т
ph
кс/кЬ |
кЬ/пс |
[ о
1 долгое |

Самое главное изменение, внесенное греками и оказавшее
огромное влияние на всю дальнейшую историю письма, состояло в
введении особых букв для гласных звуков. Переход от консонантного к
вокализованному письму был вызван тем, что корневые основы
греческих слов (в отличие от финикийских) состояли в равной мере
как из согласных, так и из гласных; многие греческие слова
различались только гласными и при консонантном письме писались
бы одинаково. Сыграло роль также и то, что в отличие от
финикийского языка с его более единообразным синтаксическим
порядком слов, в греческих фразах слова могли располагаться в
различном порядке; поэтому место слова в фразе не подсказывало
огласовку этого слова при передаче его консонантным письмом.
Но почему вокализация пошла в греческом письме не по пути
преобразования консонантно-звуковых знаков в слоговые (как это
произошло, например, в брахми и кхарошти), а по пути создания
особых букв для гласных? Ведь слоговой путь вокализации
консонантного письма наиболее естествен и прост.
Ж. Феврие выдвигает предположение, что греки в период
заимствования ими финикийского письма, т. е. в конце X — начале
IX в. до н. э., еще помнили о критском слоговом письме. А в
критском письме имелись особые буквы для гласных звуков. Это и
повлияло, по мнению Ж. Феврие4, на придание греками гласного
значения некоторым ненужным для них финикийским согласным
буквам.
Другую гипотезу защищает М. Коэн 5. Согласно этой гипотезе
греки заимствовали от финикийцев пи'сьмо не непосредственно, а
через некий неизвестный народ (возможно, малоазиатский), в
языке которого остатки финикийских гортанных согласных слились с
гласными звуками.
Однако как гипотеза Ж. Феврие, так, тем более, гипотеза
М. Коэна не подтверждаются. Кроме того, возникновение в
греческом письме гласных букв может быть объяснено и без этих
гипотез.
Возникновение у греков особых букв для гласных было
обусловлено двумя благоприятными обстоятельствами. Во-первых, слого-
4 J. Fevrier. Histoire de l'ecriture. Paris, 1948, p. 382—383.
Гипотезу о пережиточном влиянии критско-м'икееского слогового письма «а
греческое буквенно-звуковое письмо поддерживает также И. М. Тройский в
статье «Слоговая структура древнегреческого языка и греческое слоговое
письмо» (сб. «Древний мир». М., 1962, стр. 620—626).
5 М. Cohen. La grande invention de l'ecriture et son evolution. Paris, 1958, p. 145,
148.

вое письмо неудобно для греческого языка с его многообразным
слоговым составом и с наличием смежных и конечных согласных.
Во-вторых, в финикийскрм алфавите имелись буквы (waw, jod, 'alef,
<ain, he, het), служившие для передачи отсутствовавших в греческом
языке полугласных и гортанных звуков. При чтении греками
финикийских текстов некоторые из этих букв (в частности, waw, jod),
видимо, произносились как греческие гласные звуки; впоследствии
же такое произношение закрепилось и при написании текстов на
греческом языке.
Так, финикийская буква jod, служившая для передачи
семитского полугласного звука /', была использована греками для
обозначения близкого к / гласного звука i (греческая «йота»).
Аналогично финикийская буква waw, служившая для передачи семитского
полугласного w, была использована как для обозначения
греческого v (греческая букв.а «вау» — «дигамма»), так и для близких к v
гласных u — u (греческая буква «ипсилон»)6.
Несколько сложнее объяснение причин перехода финикийских
букв calef, cain, he, het в греческие гласные буквы «альфа»,
«омикрон», «эпсилон» и «эта», хотя переход именно этих финикийских
букв в соответствующие греческие полностью подтверждается как
сходством формы и названий тех и других букв, так и одинаковым
местом, занимаемым ими в финикийском и греческом алфавитах.
Сложность состоит в том, что в некоторых восточных алфавитах
(арамейском, еврейском и др.) эти буквы иногда использовались
для обозначения других гласных звуков, чем в греческом письме;
так, Dalef использовался для обозначения не только а, но и о; cain,
с Иногда считают, что финикийская буква waw перешла в греческую букву
«вау» («дигамма»), имеющую с waw почти одинаковое звуковое значение
(близкое к английскому до), а буква «ипсилон» была создана греками
самостоятельно. В подтверждение указывают, что «ипсилон» стоит в конце
греческого алфавита после последней чисто финикийской буквы taw и рядом
с новыми греческими буквами «фи», «хи», «пси», «омега». Однако по своей
форме «ипсилон» ближе к waw, чем «дигамма». Поэтому вероятнее всего и
«дигамма», и «ипсилон» произошли от waw путем дифференциации
звукового значения и формы waw (так же, как это случилось позднее с
буквами «ве», «у» в латинском письме). Такая дифференциация могла произойти,
как показывают древнейшие надписи, не ранее VIII в. до н. э.; поэтому
«ипсилон» как вновь появившаяся буква и была поставлена в конце греческого
алфавита. Кроме того, «дигамма» значит по-гречески «двойная гамма».
Поэтому не исключено, что «дигамма» была создана путем удвоения
горизонтальной черты в букве «гамма». Правда, наличие у «дигаммы» второго и
более древнего наименования — «вау» позволяет сделать предположение,
что название «дигамма» было присвоено этой букве после ее создания из
waw на основе случайно замеченного сходства с «гаммой».
22 В. А. Истрин

как правило, для a; he — как для е, так и для о7. В греческом же
письме за финикийской буквой Dalef, служившей для передачи
семитского гортанного взрывного звука \ твердо установилось
значение звука а (греческая буква «альфа»). Буква cain была
использована для обозначения краткого о (греческая буква «омикрон»).
Буква he, передававшая глухой гортанный придыхательный
слабый Л, была использована для краткого е (греческая «эпсилон»).
Буква het, служившая для передачи глухого гортанного
придыхательного сильного h, была использована для долгого е
(греческая «эта») 8.
Вероятно, использование финикийских букв Dalef, cain, he, het
для гласных звуков ау о, краткого и долгого е произошло на основе
акрофонического принципа; ведь греками финикийские названия
этих букв, по-видимому, произносились как alef (без
отсутствующего в греческом языке начального звука э), ain (без начального с),
е (без начального ft), et (без начального К). Возможно,
сыграла роль также форма финикийской буквы Dalef, сходная с формой
рта при произнесении звука а, в особенности же форма cain, еще
более сходная с формой рта при произнесении звука о.
Не имела аналогичной буквы в финикийском алфавите только
одна греческая гласная буква «омега» (долгое о). В древнейших
«архаических» греческих надписях «омега» отсутствовала и
появилась позже как графическое изменение буквы «омикрон». Именно
поэтому «омега» и отнесена в самый конец греческого алфавита.
Наряду с введением букв для гласных звуков был изменен
греками в соответствии с особым фонетическим составом греческого
языка и состав согласных букв. Так, три финикийских согласных
буквы zade, kof, waw, перешедшие в греческие буквы «сан» («сам-
пи»), «коппу» и «вау» («дигамма»), впоследствии были
исключены из греческого алфавита как ненужные и сохранились лишь
как цифровые знаки (см. главу X). Несколько финикийских
согласных букв (zajin, sameh, sin) изменили в греческом письме свое
фонетическое значение (см. рис. 95). Три греческие согласные буквы
«фи», «хи», «пси» не имели аналогичных букв в финикийском
алфавите и были созданы греками самостоятельно уже после
заимствования ими финикийского -письма. В древнейших греческих
надписях эти буквы еще отсутствуют, а в греческом алфавите они
(наряду с «омегой») отнесены в самый конец.
7 J. F ё v r i e r. Op. cit., p. 385.
8 Первоначально в архаическом греческом письме, а также во многих
западных алфавитах «эта» обозначала звук h (густое придыхание), а «эпсилон»
применялась для передачи как краткого, так и- долгого е.

Несколько изменена была греками форма финикийских букв.
Не теряя близости к финикийским, греческие буквы в соответствии
с традициями греческой архитектуры и орнаментики приобрели
более завершенный геометрический рисунок. Например:
<£(3alef) —А («альфа»)
~У (gimel) — Г («гамма»)
Оставаясь очень близкими к финикийским, были несколько
перестроены греками названия букв; в частности, в связи с тем, что
греческий язык не допускал в конце слов согласных звуков
(кроме v, p, g), в греческих названиях букв появился конечный звук а
(Dalef—«альфа», bet — «бета», gimel — «гамма», dalet — «дельта»
и т. п.).
Новые названия («эпсилон», «ипсилон», «омикрон», «кси» и др.)
были приданы только тем финикийским буквам, звуковое значение
которых в греческом письме изменилось; названия эти указывали
на новое звуковое значение буквы. Особо следует отметить, что все
названия букв, указывавшие на краткость гласного звука
(«омикрон», «эпсилон», «ипсилон»), возникли уже в эпоху средневековья;
в классическую же эпоху эти буквы назывались «оу» («о»), «эй»
(«е»), «у» («и»).
Было изменено греками и направление письма. Финикийцы
подобно древним ег'иптянам, евреям, арамейцам и большинству
других семитских народов писали справа налево. Причины,
способствовавшие такому направлению письма, разобраны выше, на
стр. 307 9.
Но направление письма справа налево имело и крупные
неудобства. Пишущий, перенося руку вправо, т. е. вслед за орудием
письма, мог легко смазать написанное 10; в особенности усилилась эта
опасность при переходе к письму жидкими чернилами или краской.
Причины же, обусловливавшие письмо справа налево (обращение
пишущего лицом к востоку и сильный нажим орудием письма в
направлении письма), у западных народов и при переходе к письму
чернилами или краской почти полностью отпали.
Первоначально греки подобно финикийцам и под финикийским
влиянием писали справа налево; такое направление письма
засвидетельствовано в древнейших «архаических» надписях. Затем греки
9 Я- Б. Ш н и ц ечр. О зеркальном письме и о различном направлении строки в
письме семитических и индоевропейских народов. Киев, 1898.
10 «Так как писали, надо думать, правой рукой, то левое направление должно
было естественно казаться неудобным, если желательно было, чтобы
написанное не было стерто или замазано» (Ф. В и д е м а н. Начатки
исторического греческого письма. Лейпциг, 1908, стр. 107).
22* 339

перешли к способу письма, получившему название «бустрофе-
дон» (от греческого (Зои; —сбыкэ и етрофт]— споворотэ); при этом
способе строки (подобно быку на пашне) шли попеременно, то
справа налево, то слева направо. Еще позже (с VII—VI вв. до н. э.)
греки стали постепенно переходить к письму слева направо с
расположением букв в строках почти одна над другой (так
называемый «стойхедон»); окончательно закрепилось это к V—IV вв.
до н. э.
В связи с изменением -направления письма были перевернуты
греками вправо и финикийские буквы (см. рис. 95).
Так протекало, согласно установившимся взглядам,
формирование греческого письма. Лишь в 50-х годах XX в. сделаны были
попытки вывести греческое письмо не из финикийского, а из
слогового критского. Гипотеза эта развита болгарским ученым В. Геор-
гиевым. «...Финикийский, греческий и этрусский алфавиты,—
утверждал В. Георгиев,— происходят непосредственно и независимо
друг от друга от минойского слогового письма» и. В подтверждение
В. Георгиев, во-первых, ссылался на приведенные выше (см. главу
VI) свидетельства Диодора Сицилийского и Фотия, во-вторых, на
то, что греческие буквы будто бы ближе к критским, чем к
финикийским, как по форме, так и по названиям; в частности. В.
Георгиев пытался объяснить из «критского» языка конечный звук а,
отличающий греческие названия букв от финикийских.
Первое из этих доказательств к вопросу о происхождении гре^
ческого письма .прямого отношения не имеет. И. Диодор и Фотий,
высказывая предположение, что финикийцы, возможно,
заимствовали свой алфавит от другого народа, о происхождении греческого
письма вопроса не ставят; наоборот, о финикийском
происхождении греческого письма имеется несколько прямых свидетельств
(Геродот, Теосская надпись, Свида, Гесихий Александрийский).
Второе доказательство критского происхождения греческого
письма — сравнительный анализ формы и названий греческих,
финикийских и критских букв — малоубедительно. Правда, некоторые
греческие буквы ближе по начертанию к критским, чем к
финикийским; однако не меньшее количество греческих букв («гамма»,
«дельта», «каппа», «ми», «ни» и др.) имеют форму более близкую
к финикийской. Что же касается названий критских букв, то
неизвестно даже, существовали ли они, а попытки их реконструировав
ния и сопоставления с греческими очень спорны.
В. Георгиев. Происхождение алфавита.— «Вопросы языкознания», 1952,
№ 6, стр. 61.

Во всех остальных отношениях греческое письмо тоже ближе к
финикийскому, чем к критскому. Во-первых, и греческое, и
финикийское письмо — буквенно-звуковые, а критское — слоговая
система. Во-вторых, в древнейших греческих надписях еще
недостаточно представлена вокализация. При выведении греческого
письма из консонантно-звукового финикийского это вполне объяснимо,
при выведении же греческого письма из слогового критского это
менее понятно. В-третьих, направление и финикцйских, и
древнейших греческих надписей—справа налево, а критских — слева
направо; следовательно, при принятии критской гипотезы пришлось
бы считать, что греки сперва (при предполагаемом заимствовании
ими критского письма) писали слева направо, затем (в древнейших
греческих надписях) почему-то перешли к менее удобному
письму справа налево, а затем снова вернулись через бустрофедон к
письму слева направо. В-четвертых, порядок букв в финикийском и
греческом алфавитах почти совпадает; о существовании же
алфавита в критском письме нет никаких данных. Наконец, в-пятых,
позднейшие памятники критско-микенского письма отделены от
древнейших памятников греческого буквенно-звукового письма
промежутком в несколько веков. За эти века в результате разгрома
дорийцами микенской культуры применявшееся некогда ахейскими
греками слоговое письмо, по-видимому, было забыто; во всяком
случае ни один из греческих авторов образцов этого письма или же
описания его не дает.
Таким образом, теория финикийского происхождения
греческого письма остается несомненной. Сходство же формы греческих
букв и критских слоговых знаков, видимо, объясняется влиянием
этих последних на финикийские буквы (см. главу V), от которых
произошли впоследствии греческие.
Недостаточно ясным остается вопрос, представляло ли единый
процесс заимствование греками финикийского письма и
первоначальная его перестройка, в частности вокализация, или же это
происходило почти одновременно, но в разных частях Греции и
даже на основе разных семитских алфавитов. Последняя гипотеза,
т. е. гипотеза о разных источниках и путях возникновения
греческого письма 12, маловероятна в трех отношениях. Во-первых, в X в.
до н. э., в годы вероятного возникновения греческого письма, бук-
венно-звуковое письмо применялось только двумя-тремя западно-
2 Сторонником этой гипотезы является в СССР профессор С. И. Радциг (см. его
рецензию на первое издание данной книги в журнале «Филологические
науки». М., 1963, № 4, стр. 223).

семитскими народами — финикийцами, евреями, арамейцами и
было одинаковым по его алфавитно-буквенному составу,
незначительно различаясь в графическом отношении. Во-вторых,
большинство древнейших греческих надписей открыты на близко
расположенных островах южной части Эгейского моря, где сильнее всего
было в X—IX вв. до н. э. финикийское влияние. В-третьих, то, что
первоначальный процесс формирования и, в частности,
вокализации греческого письма был единым процессом, подтверждается
почти совершенно одинаковым составом и значением гласных букв
(за частичным исключением «эты» и позже появившейся «омеги»)
в различных местных греческих алфавитах. «Если принять во
внимание, что характер гласных почти во всех греческих алфавитах
один и тот же,— указывал, например, один из крупнейших
исследователей первоначального греческого письма Ф. Видеман,— то ясно,
что преобразование греками финикийского алфавита произошло в
одном месте» 13.
Однако к VIII—VII вв. до н. э. греческое письмо уже распалось
на местные разновидности, отличавшиеся друг от друга несколько
иным алфавитным составом, а также формой и значением
некоторых букв.
Местные разновидности греческого письма14
обычно возникали в соответствии с фонетическими особенностями
различных диалектов греческого языка. Однако дальнейшее их
территориальное распространение происходило не только и даже не
столько в соответствии с распространением греческих диалектов,
сколько в соответствии с государственным членением Греции.
Большое влияние оказывали также соображения политического
характера; так, вероятно, этого рода соображения послужили одной из
причин принятия Афинами в 403 г. до н. э. милетского алфавита
вместо ранее применявшегося аттического (см. стр. 346).
В работах по истории греческого письма еще со второй
половины XIX в. прочно установилось впервые предложенное немецким
ученым А. Кирхгофом подразделение различных разновидностей
греческого письма на три основные группы — на архаическое
письмо, западногреческое и восточногреческое. В основу этого подраз-
Ф. Видеман. Начатки исторического греческого письма. Лейпциг. 1998,
стр. 1.
Подробный анализ буквенно-звукового состава, происхождения и
взаимоотношения различных местных греческих алфавитов дан в монографиях: Ф. В и-
деман. Начатки исторического греческого письма. Лейпциг, 1908; А. К i г-
с h h о f f. Studien zur Geschichte des griechischen Alphabets, 4 Aufl. Guter-
sloh 1887; L. H. J e f f e r y. The Local Scripts of Archaic Greecs. Oxford, 1961.

Названия
букв
Фи
Хи
Пси
Кси
Bay (Дигамма)
Сан (Сампи)
Коппа
Дзета
Эта
Омега
Наличие букв и их звуковое значение
Древнейшее
архаическое
греческое
письмо
(1-з)
(1-w)
М-с
9-к
(1-з)
B-h
Западное
греческое j
письмо
t-ph
Т*,Х-кс
T-Kh
Г -w
(И-сш)
(Ф-к)
(1-ДЗ)
BH-h,e
Восточногреческое
письмо

Ионическое
Ф-ph
X-Kh
Т -пс
Jl-кс
JL-дз
В Н-ё

Аттическое
Ф-ph
X-Kh
Л i-кс
£-ДЗ
Н-ё
Sl-Ъ
Классическое
греческое
письмо
Ф-рь
Л-кЬ
г -пс
-П.-КС
96. Важнейшие отличия основных разновидностей греческого алфавита
Буквы, заключенные в скобки, применялись редко. Некоторые западногреческие и восточногреческие
алфавиты имели состав, несколько отличный от примерного, типового состава, указанного в таблице.
Придыхательные звуки (ph, kh, h и «вау») даны в латинской транскрипции, остальные —в русской.
деления положено А. Кирхгофом наличие и звуковое значение в
различных греческих алфавитах, отсутствовавших в финикийском
письме греческих букв «фи», «хи», «пси» и, кроме того, букв «кси»,
«вау» («дигаммы»), «сан» («сампи»), «коппы», «дзеты», «эты»,
«омеги» (рис. 96).
Характеристика «архаического» письма (острова Фера, Мелос)
дана выше (стр. 333). Напомним, что в этом письме букв «фи»,
343

97. Области распространения основных разновидно стей греческого письма, а также важнейших мало-
азийских и италийских народов, применявших системы письма, возникшие на греческой основе
Области применения архаического греческого письма обозначенч черным, западногреческого письма — вертикальной штриховкой;
восточногреческого — точками

«хи», «пси» и «омега» еще не было; буква «кси» или не
применялась или имела близкое к финикийскому значение звонкого s,
«эта» — значение К. Широко представлены были «сан» и «копла».
Западногреческое письмо получило распространение в
Фессалии, Фокиде, Беотии, Локриде, на Пелопонесском полуострове
(кроме северо-восточной части), на острове Эвбея, в греческих
колониях в Италии и Сицилии (рис. 97) 15. В письме этом не
применялись «кс!и» и «омега»; буква «фи» имела общегреческое значение
ph; буквы же «хи», «пси» — особое западногреческое звуковое
значение: «хи» произносилась как ks, а «пси» — как kh. Кроме
того, в большинстве западногреческих алфавитов представлены
«вау» («дигамма»), «коппа» и (реже) «сан»; буква «эта»
применялась в значении не только е, но и /г; буквы «гамма», «дельта», «пи»,
«ро», «сигма» отличались от восточногреческих по форме.
Восточногреческое письмо в его основной разновидности
получило распространение на северо-востоке Пелопонесского
полуострова (в Аргосе, Коринфе, Мегаре), в греческих колониях Малой
Азии и на восточных островах Эгейского моря. В письме этом
буква «фи» означала ph, буква «хи» — kh, «пси» — ps, «кси»—■
ks, «эта», — как правило, е. Кроме того, в большинстве местных
алфавитов этого письма имелись буквы «омега» и «дзета», а буквы
«вау» («дигамма»), «сан» и «коппа» не применялись.
Наряду с охарактеризованной разновидностью восточногрече-
ского письма, А. Кирхгоф выделяет и другую его разновидность,
применявшуюся в Аттике и на северо-западных островах Эгейского
моря. Ее особенностью было использование вместо буквы «кси»
сочетания букв «хи» с «сигмой», а вместо «пси» — сочетания «фи»
с «сигмой»
Каждая из этих трех основных разновидностей в свою очередь
подразделялась на различные местные алфавиты (коринфский,
аттический, милетский и др.), которые тоже несколько отличались
друг от друга.
В 403 г. до н. э. при архонте Эвклиде вводится в Афинах
(вместо ранее применявшегося там аттического письма) так называемый
15 Необходимо особо предостеречь от неправильного предположения, будто во
всех районах к востоку от Аттики применялось восточногреческое, а к
западу от Аттики — западногреческое письмо. В действительности географическое
распространение основных разновидностей греческого письма было более
сложным и отличалось чересполосицей. В частности, вопреки утверждению
профессора С. И. Радцига (см. его рецензию на первое издание этой
книги в № 4 журнала «Филологические науки» за 1963 г.; стр. 223), на острове
Эвбея, несмотря на то, что он расположен к востоку от Аттики (рис. 97),
применялось не восточногреческое, а западногреческое письмо.

«классический» греческий алфавит. Предложение о
переходе на этот алфавит было обосновано и опубликовано в
Афинах Архином. В основу нового алфавита была положена ионийская
разновидность восточногреческого письма, применявшаяся в
греческих малоазийских колониях, в частности в Милете.
Выбор милетского письма в качестве основы для нового
афинского алфавита был обусловлен большим совершенством
милетского письма. Так, в этом письме имелись необходимые грекам буквы
«кси» и «пси», в то время как в аттическом письме вместо них
применялись сочетания других букв. По сравнению с западногре-
ческим милетский алфавит включал такие необходимые буквы, как
«омега» и «дзета» и, наоборот, в нем отсутствовали ненужные,
дубликатные буквы «вау» («дигамма»), «сан» («сампи») и «коппа».
Вероятно, на принятие милетского алфавита повлияло также
стремление афинян упрочить связи со своими малоазиатскими
союзниками после только что неудачно закончившейся для Афин
Пелопонесской войны. Не случайно, что принятию этого алфавита
предшествовали в Афинах бурные споры, отразившиеся, в частности,
в «грамматической» комедии писателя Каллия.
Вскоре после принятия Афинами нового алфавита он получил
распространение во всей Греции и в греческих колониях, вытеснив
применявшиеся там местные алфавиты. Предпосылками к этому
были: осознание себя греками единым народом, особенно
усилившееся по окончании многолетней междоусобной Пелопонесской
войны; большое культурное значение Афин для всей Греции;
завершение примерно к этому времени формирования древнегреческого
литературного языка на основе афинского диалекта. В свою
очередь принятие всей Грецией единого алфавита сильно
способствовало последующему (с III в. до н. э.) распространению
общегреческого языка — «койне».
Классический греческий алфавит (рис. 98) включал 24 буквы,
в том числе 7 гласных и 17 согласных. Из букв, применявшихся в
различных местных алфавитах, в классический алфавит не вошли
три буквы: «вау» («дигамма»), так как она была близка по своему
звуковому значению к букве «ипсилон» (в некоторых местных
алфавитах «вау» служила для передачи иного звука, близкого к
английскому w); «сан» («сампи»), так как она дублировала букву
«сигма» (в некоторых местных алфавитах «сан» служила для
передачи звука среднего между s и s); «коппа», так как она имела
почти одинаковое звуковое значение с «каппой» (в некоторых
алфавитах «коппа» была более велярным вариантом «каппы»).
Однако все эти три буквы остались в греческой цифровой системе (см.

Прописные
А
В
Г
Д
Е
Z
н
0
I
К
л
м
N
н
о
п
р
2
Т
Y
Ф
X
т
С1
Строчные
а.
э
Y
8
е
С
Ч
а
1
X
X
и«
V
с
о
к
9
Gq
т
и
1 9
X
Ф
1 °*
Название
аХсра альфа
Р9)та бета
yafxfxa гамма
8еХтос дельта
е <]^tX6v э псилбн
£9)та дзета
9)та эта
$9)та тёта
tajxa йбта
катетах к&ппа
ХоффЗа ламбда
(хи мю
vu ню
£1 кси
6 fxtxpov о микрон.
m ни
рс5 ро
(Tiyfxa сигма
таи тау
| 5 v{/iX6v и псилбн
ерь фи
X* ™
фь пси
1 <Б (хеуос о мёга
Произношение
а (краткое или долгое)
б
г
Д
э (всегда краткое)
ДЗ
э (всегда долгое)
tb
и (краткое или долгое)
к
л (принято произносить
как латинское 1)
м
н
КС
о (всегда краткое)
п
Р
с
т
и французское или
немецкое и (долгое |
или краткое)
1 *
x(ph)
1 ПС
1 о (всегда долгое)
98. Классический греческий алфавит
Строчное начертание букв появилось в византийском письме
главу X), где они продолжали применяться для обозначения чисел
6 («дигамма»), 90 («сампи») и 900 («коппа»).
Дальнейшее развитие греческого письма после
унификации и стабилизации его алфавитного состава происходило
в эллинистический (IV—I вв. до н. э.), римский (I в. до н. э.—
IV в. н. э.) и в византийский (с IV—V вв. н. э.) периоды в двух
направлениях: во-первых, развивались более скорописные почерки;
во-вторых, создавались дополнительные знаки, уточнявшие
произношение текстов. Кроме того, в византийский период
сформировалось два различных начертания букв — маюскульное (прописное)
и минускульное (строчное) и в связи с историческими изменениями
347

фонетики греческого языка изменились звуковые значения и
названия некоторых букв.
Возникновение более скорописных почерков было обусловлено
расширением областей применения письма и все более частым
использованием мягких материалов — папируса и пергамента.
Почти все памятники греческого письма, дошедшие от времени
ранее IV в. до н. э., представляют собой краткие надписи (одно из
редких исключений — Гортинская надпись), нанесенные на твердые
материалы — камень, кость и т. п.16 Надписи эти, как правило,
имели государственно - мемориальное или религиозно-культовое
содержание и были рассчитаны на чтение не на близком
расстоянии. В связи с этим, буквы писались раздельно, имели
крупные размеры и .прямолинейные угловатые формы. Такой
греческий почерк получил название монументального или капитального
(р'ис. 99, а).
Несколько более беглый, но близкий к капитальному почерк
применялся и для древнейших бытовых и торговых записей: в
качестве материала для таких записей использовались черепки.
Значительное расширение областей применения греческого
письма произошло в связи с образованием в IV в. до н. э. огромной
империи Александра Македонского. Греческое письмо стало
широко использоваться во всех частях империи и в возникших из нее
эллинистических государствах для административной переписки,
для торговых, бытовых нужд и для размножения произведений
греческой литературы, получившей к тому времени особенно большое
значение. Применение же письма для всех этих целей, а также
появление профессиональных писцов, вызвало все возраставшую
потребность в упрощении и ускорении письма.
Расширение областей применения письма, в частности широкое
использование его для размножения литературных произведений,
обусловило, кроме того, потребность в более портативных и
удобных материалах для письма. Такими материалами стали
египетский папирус и несколько позже — пергамент. Древнейшие
греческие письменные памятники, выполненные на папирусе, найдены в
Египте и относятся к IV—III вв. до н. э.; древнейшие памятники,
выполненные на пергаменте, найдены в Парфии и относятся к
1 в. до н. э. Для письма на папирусе и пергаменте применялись в
Греции или заостренная деревянная палочка — калам, или
тростниковое перо, или же кисть. О происхождении и технике
изготовления папируса — см. раздел 18 главы IV; о возникновении перга-
W. L a r f е 1 d. Handbuch «der griechischen Epigraphik. Munchen, 1910.

I
ДА
■ •
a
* _______
xcixeax: ixoV м>,го1 хтто шшшн
TT^f^ereNONTO etc iefOCOxvMk хвгонтес
Ttoy ecxiH о техееас а^с&еус тшн to4*/-
x^kjj^i е!х.омен r%f к^ткэ^ ^он ко rep, вн
* * *** ** ||
{«у^-о» * <4> k - *Н Y**^*&4i |ir &W I
99. Развитие графики греческого письма
а— капитальное (монументальное) письмо (Пергам, новая эра); б — ун-
циал II в. н. э.; в — византийский устав IX в.; г — византийская скоропись
IX в.; д — византийский минускул X в.
мента и о происшедших в связи с этим изменениях в форме
античной книги — см. раздел 4 настоящей главы.
Перечисленные причины привели к образованию новых
почерков 17 (рис. 99). Наряду с капитальным письмом на твердых ма-
17 Подробный разбор этого специального вопроса, имеющего лишь косвенное
отношение к теме настоящей работы, см.: U. Cardthausen. Griechische
349

териалах появился близкий к нему, >но менее угловатый, более
округлый «унциальный» почерк 18, почерк этот служил главным
образом для переписки на папирусе или пергаменте литературных
произведений и государственных документов; в византийский
период, с IV—V вв. н. э. почерк этот перешел в «устав»,
применявшийся чаще всего для церковных книг (табл. VI). Примерно с
III в. до н. э. возникли также различные скорописные курсивные
почерки, применявшиеся для административно-канцелярской,
торговой и бытовой переписки и отличавшиеся от унциала и устава
меньшими размерами, еще более округлой и упрощенной формой
букв, связным, слитным их написанием и частым использованием
лигатур.
Унциал и византийский устав были трудны для письма; курсив,,
в особенности поздний, был труден для чтения. Поэтому с VIII—
IX вв. н. э. в Византии развелся так называемый «минускульный»
почерк. Почерк этот, отличавшийся от устава меньшими размерами
букв и более скорописными их формами, а от курсива — более
тщательным, изящным и раздельным написанием букв, в последующие
столетия вытеснил курсив, а затем и устав.
В византийском письме постепенно оформилось и разделение
букв на два начертания — маюскульное (прописное) и
минускульное (строчное).
В основу прописного начертания была положена форма букв,
которую они имели в капитальном и унциальном письме; в
основу строчного начертания — форма букв в минускульном греческом
письме.
Широкое применение письма для размножения литературных
произведений, в особенности поэтических, вызвало у греков
стремление обеспечить максимально точное произношение текстов; это*
было достигнуто введением различных знаков, дополняющих
буквы. Так, для передачи характерного для начальных гласных
греческих слов придыхания начали применять с конца I тысячелетия до
Palaeographie. Leipzig, 1911. Е. М. Т о m p s о п. An introduction to Greek
and Latin Palaeographie. Oxford, 1912; W. Schubart. Griechische
Palaeographie. Munchen, 1925; R. Devreese. Introduction a l'etude de manuscrits
grecs. Paris, 1954.
Термин «унциал» впервые применен Иеронимом в конце IV в. н. э.
Происхождение этого термина недостаточно ясно. Обычно его связывают с
латинской мерой длины uncia, равной примерно 2 см; однако высота букв
унциального шрифта такой величины почти никогда не достигала. Поэтому
чаще считают, что происхождение этого термина обусловлено тем, что в
строке унциального шрифта помещалось в среднем 12 букв (при
двухстолбцовом письме), а латинская uncia означала также Vi2 часть целого.

н. э. знак, представлявший собой половину буквы «эта», служившей
в архаическом письме для обозначения звука /г. Впоследствии этот
знак заменили открытым вправо (для «густого» придыхания) или
влево (для «легкого» придыхания) значком типа апострофа;
значок этот ставился над или перед начальной гласной слова. В конце
III в. до н. э. грамматик Аристофан Византийский ввел, кроме того,
три надстрочных знака ( * * —) для особых греческих ударений —
«тяжелого», «острого» и «облегченного». В римский период начали
применять знаки (—w) долготы и краткости гласных. Изобилие
надстрочных значков постепенно стало одной из отличительных
особенностей греческого письма.
В связи с изменениями фонетики греческого языка изменились
в византийский период также звуковые значения и названия
некоторых греческих букв. Так, буква «бета» стала обозначать не 6,
a v и называться «вита»; буквы «ипсилон» и «эта» стали
обозначать звук i9 а называться «ипсилон» и «ита».
Крупными заслугами греков были создание первой в мире
алфавитной цифровой системы (см. главу X) и древнейших
стенографических способов записи речи. Дошедшие до нас памятники
греческой стенографии — «акропольский» и более поздний
«дельфийский»— относятся к IV—III вв. до н. э. Появление
стенографии было обусловлено развитием ораторского искусства и
возникшей в связи с этим потребностью в быстрой записи речи.
2
Будучи первой в мире вокализованно-звуковой
системой, греческий алфавит оказал огромное влияние на
дальнейшее развитие буквенно-звукового письма. От
греческого алфавита ведут происхождение почти все последующие
вокализованно-звуковые системы мира — см. рис. 100.
Так, на западногреческой основе и через греческих колонистов
или этрусков возникли в I тысячелетии до н. э. алфавиты древних
народов Италии (рис. 97)—венетов (памятники — V—II вв. до
н. э.), мессапов (VI—I вв. до н. э.), осков (V в. до н. э.— I в. н. э.),
умбров (IV—I вв. до н. э.), фалисков (VI—III вв. до н. э.), сикулов
(V в.) и др. Наибольшее значение имело среди них латинское
письмо (см. раздел 4 настоящей главы), вытеснившее к концу I
тысячелетия до н. э. все остальные италийские алфавиты, а
впоследствии послужившее основой для большинства современных
систем письма. Большое значение имело также этрусское письмо

Греческое архаическое
Восточногреческое
i
классическое
греческое
коптское
готское
славянско-
глаголи-
ческое
сербское
италийские
алфавиты
^византийское^
N.
славянско-
кирилловское
' I *
русское
х армянское
грузинское
болгарское
системы письма
большинства
народов СССР
Западногреческое
этрусское малоазийские
| алфавиты
латинское
руническое
срвременное
французское,
немецкое,
английское,
итальянское
и др.
100. Генеалогическая схема развития важнейших систем письма, возникших
на греческой основе
Прерывистой линией соединены системы письма, на которые греческое или латинское письмо
оказало лишь частичное влияние
(см. раздел 3), едва ли не древнейшее *из италийских и сильно
повлиявшее на большинство из них.
Труднее определима основа — западногреческая или восточно-
греческая — систем письма небольших народностей Малой Азии
(рис. 97) — фригийцев (памятники VII—VI вв. до н. э.), карийцев
(VII—VI вв. до н. э.), ликийцев (V—IV вв. до н. э.), лидийцев
(V—IV вв. до н. э.) и др. (см. сноску 19 к главе V).
Территориально все эти народы находились в сфере влияния восточногреческого
письма. Однако буквенный состав их алфавитов ближе к запад-
ногреческому письму. Звукосочетания ps, ks буквами этих
алфавитов не передаются; буква «пси», если применяется, то в значении
kh, «кси» и «омега» отсутствуют; наоборот, буквы «коппа» и «вау»
(«дигамма»), как правило, имеются. Наиболее своеобразен
карийский алфавит, сочетавший греческие буквы со слоговыми знаками
(видимо, кипрского происхождения).
На восточногреческой основе возник классический греческий
алфавит, вытеснивший все остальные алфавиты Греции. На его
основе в свою очередь развилось в середине I тысячелетия н. э.
352

ΑΐΑψ ΗΝ?ΠΑΙΝνθΝ. ТА
Ыке/А^АумАСОммюг
_ΜΗΝ0ΤΙΟΙκέΐΑ.ΑΪλΤΟγ ш
то 7чтдсл?г. αακοτιααηΌ-η-
ΑΪΑΤ0γΤ0ΪΠΜΝ?ΤΜΓ
ΑΑΗ&ΗΑΐ.όχχΟΤΙΑΙΚΑΙΟΝ
ΜΟΝΟΝ. ΑΑΑΟΤΙΚΑΙΓΙΝΑ
СКОШИд: ΚΑΙΎΟΠρΟοχΑρΙ
оусуг у^ре! τ αι κΆ ие&е
Щ
Табл. VI. Образец византийского уставного письма IX века

*

Буквы

прописные
Ж
В
Г
л
е
z;
li
ъ
]
к
а
и
N
2
О
ТТ

строчные
&
£
Г
а.
е
г
и
о
1
к
г^
и
N
3
0
п
Звуковое 1
значение
А
б,в
Г
д
е
3
е, и
т
и
к
л
м
н
КС
О
п
ПАфН+ ГЛр А ф Г
Буквы

прописные
Р
С
т
т
ф
ЭС
Чг
ш
| ш
q
ь
1 г
х
(Г
ф

строчные
Р
с
т
Y
Ф
*
*
аз
*у
4
J>
г
2£
1Г
ф
i^enpe ткосддос
g,uj<rre neqtyHpi £s.JU^Y4&.Tq srreqxHiq
Звуковое
значение
р
с
..т
"и, й
ф
X
ПС
О
их
ф
h
X
ж
4
ти
101. Коптский алфавит и образец коптского письма
византийское письмо и, кроме того, сформировалось во II—III вв.
н.э. коптское письмо.
Коптами называются принявшие христианство потомки древних
египтян. Коптский алфавит (рис. 101) включает 31 букву, в том
числе 24 буквы классического греческого алфавита и 7 букв,
ведущих свое происхождение от консонантных знаков египетского
демотического письма; из этих последних букв шесть служили для
передачи особых согласных звуков коптского языка,
отсутствовавших в греческом, а одна («ti») имела слоговое значение. После
завоевания Египта арабами (VII в. н. э.) коптское письмо было
вытеснено арабским и сохранилось лишь как церковное в немногих
христианско-монофизитских общинах Египта.
На основе византийского минускульного развилось современное
греческое письмо. Несмотря на то, что современный греческий язык
сильно отличается от византийского, в том числе и в фонетическом
отношении, современное греческое письмо отличается от
византийского немногим — применением прописных (маюскульных)
букв в начале фраз (после точки) и в начале собственных имен;
использованием пробелов для разделения слов; современной
пунктуацией.
23 В. А. Истрин
353

Буквы
А
Б
Г
а
е
и
X
h
ф
Звуковое
значение
а
б
г
Д
е
к
3
X
п
Буквы
1.1
к
л
м
N
9
п
п
ч
1 ^TTknNS^(l>niNhlMINfcM
H^ssr^GiNS* YMN>MY!AQb
фешэ- SY6i*NhiMiNkQ^hj^N&
Звуковое
значение
и
к
Л
м
н
й
У
п
ч
Буквы
к
S
т
V
fc
X
о
я
Т
Звуковое
значение
Р
с
т
в
ф
X
хв
0 1
900
TGIN^Nn^nNShlMMfkA^r^" Qfch
^цлбтпы8ф^те1ькпл^м881с;^Ь
1С2. Готский алфавит и образец готского письма
На византийско-греческой основе создан, кроме того, ряд систем
письма для народов, принявших при посредстве Византии
христианскую религию.
Так, в IV в. н. э. епископ Вульфила (311—384 гг.) создал
алфавит для восточногерманских готских племен, принявших в том же
веке христианство. В основу готского алфавита (рис. 102).
состоявшего из 27 букв, Вульфилой было положено греческое
унциальное письмо того времени. Для передачи особых звуков
готского языка были введены несколько букв, заимствованных из
латинского алфавита и из германского рунического письма. Почти
цсе памятники готского письма относятся к V—VI вв. н. э.;
важнейший из них —«Серебряный кодекс» (евангелие), переписанный в
VI в. серебряными и золотыми буквами на красном пергаменте.
На базе византийского устава сформировалась к середине IX в.
н. э. славянская кирилловская азбука, послужившая
основой для современного русского, болгарского, сербского и
многих других систем письма. Существует гипотеза, будто на базе
курсивной разновидности византийского письма создана и вторая
славянская азбука — глаголица.
На греко-византийской основе был создан в начале V в. н. э.
и армянский алфавит.
354

Первые государства возникли у армян в середине I
тысячелетия до н. э. Особенно высокого расцвета древнейшая армянская
государственность и культура достигли со II в. до н. э. при
династии Арташесидов. Такой расцвет навряд ли был возможен без
применения письма, которое было необходимо и для
государственного управления, и для нужд религиозного культа, и для сложного
рабовладельческого хозяйства. По-видимому, армяне для передачи
своего языка использовали в этот период системы письма
соседей — греков на западе и персов на востоке. Наибольшее
распространение греческое письмо должно было получить после
официального введения в Армении в 301 г. н. э. христианства с
богослужением главным образом на греческом языке.
К этому же времени (IV в. н. э.) Армения стала испытывать
особенно сильный натиск со стороны Византии и Сасанидской
Персии; в 387 г. это привело к разделу Армении между Персией и
Византией. В качестве орудий политического влияния Византия и
Персия использовали свои религиозные учения и связанные с ними
системы письма. В западной Армении, зависимой от Византии,
духовенство в значительной мере было греческое, богослужение
производилось на греческом языке и письменность была тоже в
основном греческая. Наоборот, в восточной Армении, находившейся под
влиянием Персии, Сасаниды стремились распространять религию
Зороастра и персидско-арамейское письмо; покровительствовали
персы (в противовес Византии) также сирийскому духовенству
и сирийскому письму.
Поэтому, по мере усиления борьбы армян против Византии и
Персии за политическую независимость их родины, все
настоятельней становилась необходимость освобождения армянской
культуры, церкви и письменности от влияния как Персии, так и
Византии; в VI в. это даже привело к отделению армянской церкви от
византийской. Но в первую очередь нужно было создать свою,
армянскую систему письма и перевести на армянский язык
богослужебные книги и церковные службы.
Армянский алфавит был разработан около 403 г. крупнейшим
армянским ученым и просветителем епископом Месропом Машто-
цем (362—440 гг.). История жизни Маштоца и создания им
армянского алфавита подробно изложена в «Житии Маштоца»,
написанном в середине V в. его учеником Корюном 19. В основу созданного
им алфавита Маштоц положил греко-византийское и (в меньшей
мере) арамейское письмо; это подтверждается сходством формы
i9 К о р ю н. Житие Маштоца. Ереван, 1962; см. также «Вестник Матенадарана»,
Ереван, 1964, № 7.
23* 355

многих армянских, арамейских и греческих букв, передачей звука
и лигатурой из двух букв (как в греческом письме), в особенности
же порядком букв в армянском алфавите, почти совпадающим с
греческим.
Однако, буквенно-звуковой состав армянского алфавита был
построен Маштоцем на базе глубокого, научного анализа
фонетики армянского языка, которую алфавит Маштоца очень точно и
полно отражает. Графика созданных Маштоцем букв тоже лишь
отдаленно напоминает графику греческого и сирийско-арамейского
письма, но зато находится в тесной органической связи с народной
армянской орнаментикой. В целом алфавит Маштоца является едва
ли не наиболее оригинальным из алфавитов, возникших на
греческой основе. Это было обусловлено тем, что армянский алфавит
создавался в разгар борьбы против экспансии Византии и Персии,
в годы, когда особенно сильным было стремление армян к
обособлению, к освобождению их культуры и письменности от
персидского и византийского влияний.
Древнейшие памятники армянского письма — V в. н. э.
Первоначально армянский алфавит (рис. 140, стр. 500) состоял из 36 букв;
22 соответствовали по звуковому значению греческим буквам и
14 — предназначались для передачи особых звуков армянского
языка. В XII в. армянский алфавит был пополнен еще тремя знаками.
Наряду с книжным почерком, издавна существовал в Армении
также курсивный почерк («письмо нотариусов»).
Оказало влияние греческое письмо и на грузинский
алфавит.
Подобно Армении, формирование рабовладельческого строя и
государственности началось в Грузии с середины I тысячелетия до
н. э.; расцвет грузинской государственности и культуры
приходится на I—II вв. н. э. По-видимому, в этот период грузины применяли
одну из разновидностей арамейского письма; памятники этого
письма (так называемого «арм.азского») открыты при археологических
раскопках древней столицы Грузии Армази20. После официального
введения в 337 г. христианства, несомненно, получило
распространение в Грузии и греко-византийское письмо.
Менее ясно происхождение и время создания грузинского
алфавита. Большинство армянских ученых приписывает создание
грузинского алфавита Месропу Маштоцу, ссылаясь на составленное в
середине V в. Корюном «Житие Маштоца». В «Житии» этом ука-
Г. В. Церетели. Армазское письмо и проблема происхождения грузинского
алфавита,— «Эпиграфика Востока», кн. 2 и 3. М.— Л., 1948—1949.

зывается: «Затем, спустя некоторое время любимец Христа (Маш-
тоц) позаботился также и о варварских странах. И принялся он
составлять письмена иверского (грузинского.— В. И.) языка,
согласно милости, дарованной ему богом. Начертил он, расположил и
наладил, как надлежало, и, взяв с собой кое-кого из лучших
учеников своих, пустился в путь и прибыл в страну иверов. Тут он
представился царю иверов по имени Бакур21 и епископу страны
Мовсесу. Царь и воинство вместе со всеми областями по божьему
велению покорно слушались его... Затем царь иверов велел из
разных областей и из разноплеменных гаваров своего владычества
собрать детей и отдать их вардапету22 (на учение)»23.
Почти все грузинские ученые отрицают участие Месропа Маш-
тоца в создании грузинского алфавита. В обоснование обычно
приводятся три аргумента24: 1) о создании Маштоцем грузинского
алфавита нет указаний в других источниках того времени (кроме
корюновского «Жития Маштоца»); 2) палеографический анализ
древнейших грузинских памятников (V в. н. э.) делает наиболее
вероятными возникновение этого алфавита на основе арамейского
письма, начала «ашей эры; 3) если бы Маштоц создал и
армянский, и грузинский алфавиты, между ними было бы значительное
сходство. Последний аргумент наименее убедителен. Построение
армянского алфавита показывает, что Маштоц исключительно
внимательно учитывал как фонетические особенности языка, так и
особенности декоративного искусства того народа, для которого
предназначался алфавит; между тем фонетика армянского и
грузинского языков так же, как искусство этих народов, во многом
отличались.
Недостаточно ясна также основа, на которой был построен
грузинский алфавит. В качестве такой основы обычно выдвигается
или какая-либо разновидность арамейского письма (Фр. Мюллер,
И. Тэйлор, X. Юнкер, И. А. Джавахишвили, Г. В. Церетели и др.),
или же греко-византийское письмо (В. Гардтхаузен, А. Мейе и др.).
Арамейская гипотеза исходит главным образом из сходства формы
ряда букв, а также общего графического стиля арамейского и
грузинского письма; в качестве промежуточного, звена между ними
выдвигают армазское письмо (Г. В. Церетели). Однако не меньшее
сходство имеется и между грузинскими и греческими буквами.
21 Бакур — он же Вараз Бакур — царь иверов (416—429 гг.)
22 Вардапет — учитель, наставник.
23 К о р ю н. Житие Маштоца. Ереван, 1962, стр. 100—101.
24 История Грузии, ч. 1. Тбилиси, 1946, стр. 95 и ел.; И. А. Джавахишвили.
Грузинская палеография. Тбилиси., 1926, стр. 189 и ел.

Кроме того, грузинское письмо, подобно-греческому, вокализован-
но-звуковое, а арамейское — консонантно-звуковое; направление
грузинского письма, так же как греческого, слева направо, а
арамейского— справа налево; порядок букв в грузинском алфавите
ближе всего к греческому. Все это делает несомненным, если не
построение грузинского письма на основе греческого, то во всяком
случае сильное влияние греческого письма на грузинское. Влияние
это было особенно большим в период христианизации Грузии, т. е.
в IV в. н. э.
Древнейший памятник грузинского письма — надпись на Болнис-
ском сионе — V в. н. э. Первоначально грузинский алфавит («хуцу-
ри») включал 38 букв. В современном грузинском алфавите —
33 буквы (рис. 141, стр. 501). До середины XI в. применялась
графическая разновидность грузинского письма, называвшаяся «ху-
цури» («церковное письмо»); с середины XI в. получила
распространение другая его разновидность — «мхедрули» («воинское
письмо»). К мхедрули близко современное грузинское письмо.
На сложной византийско-арамейской основе создано в
начале V в. н. э. также др ев н ей ш ее письмо Кавказской
Албании25. Алфавит этого письма, состоявший из 52 букв,
обнаружен около 1938 г. грузинским ученым И. Абуладзе в армянской
рукописи XV в., содержащей собрание алфавитов. Разработка
албанского алфавита приписывается создателю армянского письма
Месропу Маштоцу. Албанское письмо в основном дешифровано.
Во всех случаях использования греческого алфавита в качестве
основы для новых систем письма в алфавит этот вносились более
или менее крупные изменения. Изменения эти шли в двух
направлениях.
Во-первых, обычно изменялся алфавитный состав и звуковые
значения заимствованных букв применительно к фонетическому
составу того языка, для которого предназначалась создаваемая
система письма. В одних случаях изменения эти были не столь
велики (большинство малоазиатских и италийских алфавитов), в
других— значительны (латинское, коптское, в особенности же
славянское, армянское, грузинское и албанское письмо). Величина этих
Л. М. Меликсет-бек. К вопросу о генезисе армянского, грузинского и
албанского алфавитов; А. Г. Ш а н и д з е. Порядок букв грузинского,
армянского и албанского алфавитов.— «Материалы по истории Азербайджана».
Баку, 1957; Н. И. Рзаев. Новые наблюдения в эпиграфике Кавказской
Албании.— «Изв. Академии наук Азерб. ССР». Баку, 1964, № 1. Согласно
Н. И. Рзаеву, до создания албанского алфавита в Албании применялось
тюркское руническое письмо.

изменений определялась большей или меньшей разницей
фонетического состава греческого языка и того языка, для которого
предназначалось новое письмо, а также длительностью развития нового
письма.
Во-вторых, нередко претерпевала изменения форма букв, а
иногда и общий их графический характер. Изменения эти обычно
происходили в соответствии с традициями графики того народа, для
которого создавалось письмо. Эти изменения тоже в одних случаях
были небольшими (этрусское, кирилловское письмо), в других —
более значительными (латинское, готское, коптское письмо), а
иногда приводили к созданию систем письма, графически не
имеющих почти ничего общего с их греческой основой (глаголица,
армянское, грузинское письмо). Величина этих изменений отчасти
определялась своеобразием графики того народа, для которого
предназначалось новое письмо). В наибольшей же степени
величина изменений обусловливалась конкретно-'историческими
условиями, в которых создавалось новое письмо; например, стремлением к
укреплению культурно-политических связей с Византией или же,
наоборот, преобладанием тенденций к культурно-политическому
обособлению. Имели значение также характер и длительность
развития новой системы письма.
Некоторые из новых систем письма развивались из греческого
стихийно (этрусское, латинское и остальные италийские, а также
малоазиатские системы I тысячелетия до н. э.); другие возникали
в результате сознательного индивидуального творчества (готское,
армянское, глаголическое письмо); третьи сочетали первоначальное
стихийное развитие с последующей индивидуальной
систематизацией (кирилловское письмо). Как правило, системы письма,
возникшие в результате индивидуального творчества, отличались
большей упорядоченностью, большим графическим своеобразием,
но в то же время и некоторой вычурностью и усложненностью.
3
Этрусское письмо было, по-видимому,
исторически первой системой письма, возникшей на греческой основе.
Этруски — древнейший культурный народ Италии — жили в
I тысячелетии до н. э. на северо-западе Апеннинского полуострова,
между Лигурией на севере и латинским Лациумом на юге
(рис. 97). Происхождение этрусков неясно; одни считают их
аборигенами Италии, другие — выходцами из восточных областей

Средиземноморья. Наибольшего могущества этруски достигли к
концу VIII, в особенности же в VII и VI вв. до н. э. В эти века они
превосходили в развитии остальные италийские племена, а
культурно-политическое влияние этрусков распространялось почти на
всю, Италию, в том числе и на латинский Лациум. С конца VI в.
до, ц. э. начинается ослабление этрусков; в III в. до н. э. оно
завершается завоеванием, а впоследствии — и ассимиляцией
этрусков римлянами.
Значение этрусков во многом определяется влиянием их на
начальную культуру римлян и других народов Италии, в том числе
и на латинское письмо.
Несмотря на очень большое количество дошедших до нас
этрусских надписей, язык этрусков изучен недостаточно. Причины
этого — своеобразие этрусского языка, затрудняющее отнесение его к
какой-либо из языковых групп, а также малое число, и краткость
двуязычных надписей26. Наоборот, этрусское письмо полностью
дешифровано. Дешифровке его очень помогли дошедшие до нас
этрусские алфавиты; алфавиты эти, нанесенные на вазы и
таблички, причем иногда в сопоставлении с греческими буквами, служили
для обучения письму.
Возникновение этрусского письма, по-видимому, датируется
VIII в. до н. э. Такая датировка подтверждается тем, что
древнейший памятник этрусской письменности— так называемый
«алфавит Марсилианы», выгравированный на табличке из слоновой
кости, относится примерно к 700 г. до н. э. Алфавит этот доказывает
самую начальную стадию этрусского письма, когда оно еще не
приспособилось к передаче своеобразной фонетики этрусского
языка.
«Алфавит Марсилианы» (рис. 103) включает 26 букв, в том
числе 21 для согласных и 5 для гласных звуков. Наличие букв для
гласных, а также одинаковое с греческим письмом звуковое
значение и форма почти всех букв «алфавита из Марсилианы», с
несомненностью доказывают греческое происхождение этрусского ал-
26 М. Renard. Initiation a l'etruscologie. Paris, 1941; V. Georgiev. Hethisch
und Etruskisch. Sofia, 1962; А. И. Харсекин. Вопросы интерпретации
памятников этрусской письменности. Ставрополь, 1963. Согласно В. Георгиеву,
А. И. Харсекину, а также А. Хойбеку, Э. Фетеру и другим, этрусский язык
родствен хетто-лувийской группе индоевропейских языков. В 1964 г. при
раскопках древнего храма в 70 км от Рима найдены две золотые пластинки с
этрусскими и одна — с финикийской надписью. При этом финикийская
надпись очень близка к одной из этрусских. Находка эта, вероятно, облегчит
понимание этрусского языка. Надписи опубликованы в 1964 г. Дж. Гарбини
и М. Паллотино.

103. Древнейший памятник этрусского письма—«алфавит Марсилианы»
(ок. 700 г. до н. э.)
фавита. Ряд других особенностей этого алфавита (наличие в нем
«дигаммы», «коппы», отсутствие «омеги», использование буквы
«хи» для передачи звукосочетания ks) «почти столь же несомненно
свидетельствуют о западногреческой его основе.
Большинство исследователей считают, что заимствование
этрусками западногреческого письма произошло при посредстве
жителей древнейшей греческой колонии в средней Италии — города
Кумы; колония эта была основана в VIII в. до н. э. выходцами из
города Халкиды на острове Эвбея в Эгейском море. Однако наряду
с этой существуют и другие гипотезы происхождения этрусского
письма. Гипотезы эти исходят из наличия некоторых расхождений
между буквенно-звуковым составом этрусского и халкидского
алфавитов.
Так,-согласно исследованию французского ученого А. Гренье27,
этруски заимствовали у греков письмо еще до основания города
Кумы, в период, когда греческое письмо еще меньше чем в VIII—
VII вв. до н. э. отличалось от финикийского. В пользу этой гипотезы
свидетельствует наличие в «алфавите Марсилианы» трех букв,
служивших для .передачи свистящих финикийских звуков,— букв sameh
27 A. G r-e n Le r. L'alphabet de-Marsiliana et- les origines de Tecriture a Rome.—
«iVielanges d'archeologie et d'histoire», Rome, 1924, № 41.

(греческая буква «кси»), zade (греческая «сан») и sin (греческая
«сигма»); ни в одном из греческих алфавитов все эти три буквы
одновременно не встречались (см. рис. 96), а в древнейших хал-
кидских надписях из них применялась, согласно А. Гренье, только
sin («сигма»). Согласно другой гипотезе, защищаемой английскими
учеными Р. Карпентером и Д. Дирингером 28, этрусский алфавит
представляет собой искусственную систему, элементы которой
заимствованы из нескольких греческих источников; однако
основным из них признается халкидский алфавит.
В дальнейшем этрусское письмо все более приспосабливалось к
своеобразной фонетике этрусского языка и тем самым все сильнее
удалялось от греческого письма. Количество этрусских букв
постепенно сокращалось за счет исключения рядя заимствованных
греческих букв, ненужных для этрусского языка. Так уже в VII—
VI вв. до н. э. из этрусского письма исчезает греческая буква
«омикрон» с заменой ее «ипсилоном», что свидетельствует об
отсутствии в этрусском языке фонематической разницы между гласными
о—и. Исчезают также буквы «бета», «дельта», «каппа» и «коппа»
с заменой их буквами «пи», «тау» и «гаммой», что свидетельствует
об отсутствии фонематической разницы в этрусском языке и между
звонкими и глухими взрывными согласными b — р, d — t, g — k.
Исчезает, кроме того, буква «кси», обозначавшая в раннем этрусском
письме звук s, и почти исчезает буква «сан», обозначавшая тот же
звук; буквы эти заменяются к<сигмой». Почти исчезают буквы «фи»,
«хи», а в ряде текстов также и «пси», обозначавшие характерные
для греческого языка звукосочетания ph, ks, kh. Правда, в
этрусские алфавиты многие из эт'их букв по традиции еще продолжали
включаться, но в надписях уже почти не применялись.
Одновременно этрусский алфавит пополнился одной новой
буквой. Букв-а эта, близкая по форме к арабской цифре 8, служила для
обозначения особого этрусского звука / и возникла как удвоение
греческой буквы «фи»29.
В результате перечисленных изменений в позднем этрусском
письме применялись всего лишь 18—21 буква, в том числе 4
гласных и 14—17 согласных (рис. 104); 16—18 букв позднего этрусского
28 Д. Д и р и н г е р. Алфавит, стр. 567—568.
29 Иногда для передачи звука / в этрусском письме применялся также знак,
имеющий форму наконечника стрелы.
104. Происхождение и развитие этрусского алфавита
Буквы, заключенные в скобки, применялись редко; направление этрусского письма — справа
налево; форма букв — примерная, типовая
362

Греческие
| названия
букв
Альфа
Бета
Гамма
Дельта
Эпсилон
Bay (Дигамма)
Дзета
Эта
! Тета
Йота
Каппа
Ламбда
! МЮ
Ню
Кси
(финикийский
„самех")
1 Омикрон
1 Пи
Сан-
(финикийская
! ,,цаде")
1 Коппа
Ро
Сигма
(финикийская
„шин")
Тау
Ипсилон
Фи
Хи
Пси
1 —»
[Количество букв
Западное
греческое
письмо
_А
&
I4 с
D
Е
F
(I)
вн
ф е
I
к
i
ММ
К N
—
0
РП
(м)
(ф)
&
(
т
У V
ф
+ X
У
23-25 ~"
Алфавит Классическое!
Мар-
этрусское
силианы письмо (VI- 1
(ок.700г IVb-в.до н.э.)!
до н.э.) |
А
*
7
а
3
я
I
в
®
I
я
J 1
V4
1
ш
о
7
м
ф
4
9
т
У
ф
X
Y
26
А Г
Э
—"
3
1 1
* 1
ВН
е о
\
—
J 1
м
MN
—
! —
1 7
(м)
—*
*
72
т
V
(ф)
*
W
1
1 18-21 ~~
Звуковое
значение 1
этрусских 1
букв
а
п-б
к-г
т-д
е
w
ч
X
th
и
к
л
м
н
с
О
п-б
с
к
р
с
т-д
У
Ph
КС
Kh
Ф

письма соответствовали аналогичным буквам классического
греческого алфавита (из 24 букв этого алфавита в позднем этрусском
письме не применялись буквы «омепа», «омикрон», «бета»,
«дельта», «кси», «каппа» и редко применялись «фи», «пси»). Кроме того,
в этрусском письме сохранялась западногреческая буква «вау»
(«дигамма»), иногда встречалась «сан» и имелась особая буква
Для этрусского звука /.
Важнейшими особенностями этрусского письма, повлиявшими
на латинское письмо, также были: использование буквы «гамма»
не только для передачи звука k, но и для g и особая закругленная
форма этой буквы; использование буквы «эта» для передачи
согласного звука Л, а буквы «хи» (х) — для звукосочетания ks.
Направление этрусского письма, как правило, справа налево;
в связи с этим обращены налево и этрусские буквы. Лишь в
позднем этрусском письме встречается направление строк и букв слева
направо или бустрофедои. Слова обычно разделены точками; точки
иногда использовались и для деления слов на слоги.
Эта последняя особенность этрусского письма, а также
некоторые иные (сопровождение перечня букв в ряде этрусских
алфавитов образцами слогосочетаний, использование иногда одной буквы
для передачи целого слога и др.) вызвали у некоторых
исследователей предположение, что этруски до заимствования ими запад-
ногреческого алфавита применяли какое-то слоговое письмо 30.
Большинство памятников этрусского письма — краткие
надгробные надписи. Крупнейшая надпись — на пеленах мумии, найденной
в Египте, содержит тысячи слов. Особый интерес представляют
этрусские алфавиты, нанесенные на таблички и вазы.
В конце I тысячелета-я до н. э. этрусское письмо вытесняется
латинским и к началу нашей эры перестает существовать.
4
Латииы — италийские племена, к которым
принадлежали и римляне, в VIII—VII вв. до н. э., т. е. во время
возникновения у них письма, занимали область Лациум, на западе
Центральной Италии (рис. 97). Традиционной датой «основания» Рима
считается 753 г.; современная наука относит это событие не ранее,
чем к самым последним годам VIII в. до н. э. В течение двух по-
J. F ё v r i е г. Histoire de Kecriture, Paris, Л948, p. 452—454; M. Cohen. La gran-
de invention de l'ecriture et son evolution, p. 191.

ПоТвл
loUA^IVH : <ЗЗ^АВЧ : ЗВЧ : <J3^1 : /olMA1*!
-<
ioisainun deka hv ehv dem soiuam
(„Маний мекл сделал для Нумезия")
105. Древнейшие памятники латинского письма (конец
VII—VI в. до н. э.)
Сверху—надпись на обломках каменного столба, найденная на месте
римского Форума (направление письма — бустрофедон). Внизу—надпись
на золотой пряжке, найденной в Пренесте (направление письма справа
налево) и транскрипция этой надписи (сочетание vh читалось /, звонкий
S, например в слове numasioi, к IV в. до н. э. перешел в звук г)
следующих веков (VII—VI), в так называемый «царский период»,
римляне переживали бурное развитие рабовладельческого строя и
государственности; это закономерно вызывало потребность в
упорядоченном письме.
В эти же века (VII и VI) латины находились под сильным
политическим и культурным влиянием своих северных соседей —
этрусков. Этрусское влияние сочеталось с культурным воздействием
греческих колоний на юге Италии; в особенности тесными были
365

Joveis at delves qoi me<! mitat, nei tedi cmlo» cosroisY Irco sied.
Jupiter out deus cui me miltat, ne ie endo, commissi ergo sit
Asted boIs, io peto, ites iai pacari vols»
Asi te nobis, eo pens», Хгтшс lis pacari veils*
Dveuos mod feced en тавот; dxtom Dvimoi no med malo stated,
Buenos me fecit m Ьовшп; шпс Юшшо яе те malo stsUto.
£f*£"
Ш, -\V"

связи римлян с основанной в VIII в. и расположенной ближе всего
к Риму греческой колонией Кумы. А в VIII в. до н. э. и этруски,
и греки уже применяли вокализованио-звуковое письмо.
Тако»вы были предпосылки возникновения латино-римской
письменности.
Дальнейшая история Рима, а следовательно, и история
латинского письма, распадается на два периода. Первый —
республиканский— охватывает 510—27 г. до н. э. Большую его половину — до
265 г. до н. э. —занимала борьба Рима за завоевание Италии;
другую половину — борьба Рима за «мировое» господство. Особенно
большое значение имело завоевание Римом в середине II в. до н. э.
Греции; это привело к резкому усилению в Риме воздействия
греческой культуры, языка и письменности. К концу республиканского
периода в основной формируется и латинский литературный язык.
Второй, императорский период продолжался с 27 г. до н. э. по
476 г. н. э. В первые два столетия этого периода Рим достиг
высшего могущества и культурного расцвета, а латинский язык и
письмо получили распространение почти во всей Европе, северной
Африке и юго-западной Азии. С коица III в. <н. э. в связи -с кризисом
рабовладельческой системы, восстаниями рабов и натиском
германских племен происходил постепенный упадок Рима. Однако
значение латинского языка и письма в эти века и в последовавшие
за ними века европейского средневековья не снизилось; латинский
язык и письмо получили во всей Западной Европе дальнейшее
распространение, «о уже в >связи -с распространением западнохри-
стианскюто учения. Лишь на Востоке с латинским языком и
письмом конкурировали греческий язык и письмо, распространявшиеся
из Византии вместе с восточнохристианским учением.
Древнейшими памятниками латинского письма являются:
найденная в 1871 г. в Пренесте и относимая к концу VII — началу
VI в. до н. э. краткая и хорошо читаемая надпись на золотой
пряжке— «пренестинской фибуле»; найденная в 1899 г. на месте
римского Форума и относимая к концу VI в. до н. э. сильно
попорченная и трудночитаемая надпись на обломках каменного столба, так
называемого «черного камня» (рис. 105); найденная в 1880 г. у
подножия римского Квиринала и относимая одними учеными к V.
а другими — к IV в. до н. э. сравнительно длинная и хорошо
читаемая надпись, окр.ймляющая жертвенный сосуд Дуэноса (рис. 106).
м
106. Латинская надпись V—IV вв. до н. э. на жертвенном сосуде Дуэноса.
Перерисовка, транскрипция надписи и фотография сосуда

Западногреческий ал
Названия
букв
Альфа
Бета
Гамма
Дельта
Эпсилон
Bay (Дигамма)
Дзета
Эта
Тета
Йота
Каппа
Ламбда
Мю.
Ню
О ми крон>
Пи
Сан (Сампи)
Коппа
Ро
Сигма
^аУ
Ипсилон
Фи
Хи
Пси
—
Количество
букв
Форма
букв
~А~
&
лс
0
Е
F
(1)
ВН
Ф в
1
К
1
|им
YW
О
РП
(П)
Q
Р*
i
т
VV
ф
X
Y
23-25
фавит

Значения
букв
а
б
г
д
э
англ. w
дз
h.e
th
и
к
л
м
н
О
п
с-ш
к
р
с
т
и
ph
КС
кЬ
—

Этрусский

алфавит
~~А~\
«я~
С
Е
F
t
ВН
ф
1
1
/л
KN
—
р
(Г1)
—
F
5
т
V
(ф)
х
(Y)
t
18-21
Латинский алфавит
VI-Vbb
до н.э.
А
В
С'Г
D
Е.
F
(Z)
Н
I
К
L
М
N
0
Р
Q
R
S
т
V
к
[20-21
IV-IIbb
ДО. Н.Э'.
*
В
---с
— G
D
Е
F
—
Н
[
К
L
М
N
0
Р
—
Q
R
S
Т
v~:;
X
21

Классический
алфавит
^
В
G
D
Е
F
Z
Н
[
к
L
М
N
О
Р
—
Q
R
S
т
1 ^Y-^
X
—
23
Совре-
мен.
алфавит
^
В
D |
Е
F
Z
Н |
^\
к
L
М
N
0
Р
Q
R
S
т
— V
P^Y
X
26

Значения
букв
а
б
к-гСг
д
3
ф
3
h
и
к
л
м
н
0
п
к
р
с
т
/У
у-в-в
чв
и-и
КС
_

Первая и третья надписи написаны справа налево; вторая —
бустрофедоном. Последующие дошедшие до нас латинские надписи
относятся к IV и более поздним векам. К этому времени в
латинском письме устанавливается 'направление строк слева направо;
обращаются вправо и латинские буквы.
Как показывают древнейшие латинские надписи, а также
некоторые более поздние литературные свидетельства, латинский
алфавит включал в VI—IV вв. до н. э. 21 букву (рис. 107), в том числе:
16 согласных, одна из которых (С) имела двойное.звуковое
значение (k — g)9 4 гласных (А, Е, 1,0) и одну букву (V),
применявшуюся в значении как слогового, так и неслогового и; последнее,
по-видимому, объяснялось тем, что в античную эпоху (по крайней мере
до I в. н. э.) звуки и — v фонематической разницы в латинском
языке почти не имели. Одна из согласных букв — Z — почти не
использовалась. Несмотря на то, что в латинском языке до IV в.
до н. э. широко был представлен звонкий z, этот звук, по-видимому,
передавался не «дзетой», а «сигмой» (пример—написание слова
'numasioi' на пренестинской фибуле — см. рис. 105); после же того,
как к IV в. до н. э. звонкий z перешел в латинском языке в г
(например, numasioi > numerio), буква «дзета» (Z) стала совершенно
ненужной.
Считается установленным западногреческое происхождение
латинского письма. Это подтверждается почти полным совпадением
латинского алфавита с западногреческим (рис. 107), в частности
использованием в обоих этих алфавитах (в отличие от восточно-
греческого) буква «хи» в значении ks, отсутствием букв «кси» и
«омеги» и наличием букв «вау» ((«дигамма») и «коппа». Это
подтверждается также формой латинских букв С, D, L, P, R, S, V,
близкой к форме соответствующих западногреческих букв. Из 23—
24 букв западногреческого алфавита в древнейшее латинское
письмо не вошли только «тета», «фи» и «пси», обозначавшие
отсутствовавшие в латинском языке греческие придыхательные согласные
th, ph, kh\ кроме того, буква «эта» вошла в латинский алфавит с
древним, архаическим ее значением Л, а буква «ипсилон» с
измененным по сравнению с греческим письмом значением и—v (точнее
со значением слогового и неслогового и).
▼ . .
107. Происхождение и развитие' латинского алфавита
Форма букв — типовая, без отражения особенностей различных почерков. Буквы, заключенные
в скобки, применялись редко. Буквы «йот» и «дубль ве» в собственно латинский алфавит не вошли
и применялись лишь в некоторых системах письма (французской, латинской и др.), возникших
на латинской основе
?4 В. А. Истрин

Недостаточно ясен путь заимствования латинами западногрече-
ского письма — непосредственно от греческих колонистов в Италии,
в частности от жителей Кумы или же через этрусков.
В пользу непосредственного заимствования западногреческого
письма, казалось бы, свидетельствует наличие в древнейших
латинских надписях буквы О, а также букв В, D, К, Q. Как
указывалось в предыдущем разделе, в этрусских надписях эти буквы не
применялись, так как в этрусском языке слабо различались
гласные о—и, а также звонкие и глухие, взрывные согласные. Однако
в древнейших этрусских алфавитах эти буквы были представлены.
Отсюда их и могли заимствовать римляне.
В пользу этрусского происхождения латинского письма
свидетельствует применение римлянами до конца IV в. до н. э. буквы С
(греческой «гаммы») для передачи как звука g, так и звука k.
Такое применение этой буквы было естественным для этрусков, не
различавших звуки k —g. Для римлян же, различавших эти
согласные, использование буквы С не только в значении g, но и в
значении /е, в особенности при наличии в латинском алфавите букв К, Q,
может быть объяснено лишь этрусским влиянием 31.
В пользу этрусского, а не непосредственно западногреческого
происхождения, казалось бы, свидетельствует еще одна особенность
древнего латинского письма. В латинском языке большое
фонематическое значение имело различие между краткими и долгими
гласными. Многие латинские слова (например legis — 'закона3 и 1ё-
gis — 'читаешь') и формы слов (например, rosa— 'роза3 и rosa—
'розой') отличались только долготой или краткостью гласных.
Между тем существовавшее в греческом письме обозначение
кратких и долгих гласных особыми буквами в латинском письме
использовано не было. Причиной этого обычно считают заимствование
латинами греческого письма через этрусков, которые не различали
долгих и кратких гласных. Однако краткость или долгота гласных
не обозначалась также и в западногречеоком письме (в <овязи <с
отсутствием в этом письме «омеги» и с использованием «эты» в
значении h). Приспособление греческого письма к латинскому
языку было облегчено тем, что язык этот включал почти то же
количество гласных и меньшее количество согласных звуков, чем
греческий язык. Однако это же обусловило применение в латинском
письме трех букв (С, К, Q) для передачи одного и того же
звука k 32.
М. Н и д е р м а н. Историческая фонетика латинского языка. М., 1949;
И. М. Тройский. Историческая грамматика латинского языка. М., 1960.
Впоследствии звук k в латинском письме стал передаваться
преимущественно буквой С; буква К сохранила применение лишь в немногих особых

В дальнейшем латинский алфавит еще больше приспособился к
правильной передаче фонетики латинского языка. Так, в 312 г. до
н. э. при цензоре Аппие Клавдие из латинского алфавита была
исключена ставшая ненужной к IV в. до н. э. буква Z.
Несколько позже (III в. до н. э.) на место Z была поставлена
буква G. Буква эта была получена добавлением 'к букве С
вертикальной черточки и стала служить для звука g", в то время как
буква С начала применяться лишь в значении k.
Еще позже, во II—I вв. до н. э., когда после завоевания Греции
особенно усилилось в Риме влияние греческой культуры, языка и
литературы, возникла потребность в более точной передаче
греческих слов. Для этого в латинский алфавит возвратили ранее
исключенную греческую «дзету» (Z). С той же целью в алфавит вторично
ввели греческую букву «ипсилон». Когда-то эта буква уже вошла в
латинский алфавит в измененном латинском значении слогового и
неслогово-го и: в I в. до н. э. эта же буква была (введена вторично,
но в несколько иной, восточногреческой форме (Y) и в греческом
значении а 33. В связи с более поздним введением этих букв они
поставлены в самом конце алфавита. Кроме того, греческие
придыхательные согласные стали передаваться в латинском письме
сочетанием букв РН, СН, ТН, RH.
Все остальные попытки пополнения латинского алфавита не
привились. К числу их относились: предложение грамматика Вер-
рия Флакка (около нашей эры) ввести особую букву для
слабого т, предложение императора Клавдия (41—54 гг. н. э.) ввести
новые буквы для ps, для неслогового и и для звука, среднего между
i — и 34.
Со II—I вв. до н. э. и в течение всей античной эпохи латинский
алфавит состоял из 23 букв (рис. 108). Лишь в средние века он
был пополнен двумя 'новыми буквами — «йот» (J) и «дубль ве»
(W), а буква V была дифференцирована по значению и форме с
получением из нее двух букв: U — для передачи звука и; V — для
случаях (в частности в словах греческого происхождения), а буква Q стала
применяться в сочетании с V и со значением kv.
Впоследствии буква «ипсилон» изменила в латинском письме это свое
значение и стала обозначать не й, a L Это было обусловлено тем, что в
латинском языке звука й не было, а в позднем греческом языке этот звук перешел
в звук i. В связи с этим буква «ипсилон» получила (например, во
французском 'письме) новое название «игрек», т. е. греческое L
И. М. Тройский. Историческая грамматика латинского языка. М., I960,
стр. 72—73.
24*

Прописные
А
В
С
D
Е
F
G
Н
I
К
L
М
N
О
Р
Q
R
S
Т
и
V
X
1 Y
I z
Строчные
а
Ь
с
d
е
{
g
h
i
к
1
m
n
о
p
q
r
s
t
u
V
X
У
z
Названия
a
бе !
це
де
э
эф
re
га
и
ка
эль
эм
эн
о
пе
ку
эр
эс
те
У
в в
икс
ипсилон
зета
Произношение
а
б
Ц-к
д
э
Ф
г
г/х
и
к
л
м
н
0
п
к
р
с
' т
у :
в
КС
и-и
з-дз
108. Классический римский алфавит
Строчное начертание букв появилось в латинском письме лишь в период
раннего средневековья (в каролингском минускуле); буква Н произносилась
как звук средний между g — h; К, U, Z применялись главным образом в
словах греческого происхождения; Q применялась только в сочетании с
буквой и, причем сочетание это произносилось kv; разное начертание букв
для звуков и — V установилось в латинском письме лишь к концу
средневековья
передачи звука v. Из этих букв «йот» и «дубль ве» применяются не
в собственно латинском письме (см. рис. 108), а в некоторых
возникших на его основе западноевропейских алфавитах.
Долгота и краткость гласных звуков, несмотря на то, что в
латинском языке она имела большое фонематическое значение,
в письме до II в. до н. э. никак не передавалась. Со II в. до н. э.
372

долгота гласной иногда обозначалась удвоением соответствующей
буквы; с конца I в. до н. э. долгота гласных начинает передаваться
надстрочным значком — «апексом».
Слова в античном латинском письме иногда совсем не
отделялись, но чаще разделялись точками. Систематическое разделение
слов пробелами окончательно установилось с XV в. н. э.
Получили применение в позднем латинском письме знаки
пункту ации — тоже главным образом различные комбинации точек (по
одной, по две, по три). Точки эти, кроме разделения слов,
применялись также для выделения крупных разделов речи и для
обозначения пауз различной длительности. Последнее было
обусловлено широким развитием ораторского искусства в античную
эпоху.
Письменность получила в Риме, в особенности в императорскую
эпоху, еще большее распространение, чем даже в Греции. Наиболее
талантливые или злободневные произведения, едва появившись,
сразу же размножались в десятках и сотнях копий и
распространялись по всей империи. В императорском Риме работали десятки
книжных мастерских; в них на заказ и в короткие сроки
изготовлялись многочисленные копии речей, сатир, поэм и театральных пьес.
Существовали в Риме и книжные лавки. В лавках этих имелся
подбор заранее заготовленных, наиболее популярных сочинений.
Широкое развитие получило также библиотечное дело. Правда,
крупные библиотеки существовали и в древнем Египте, и в Асоиро-
Вавилонии. Но египетские и ассиро-вавилонские библиотеки
представляли собой нередко крупные, но личные книгохранилища
фараонов, царей, храмов ил'и отдельных меценатов. В Риме же
наряду с личными существовали библиотеки и общественного
пользования.
В Риме появилась и первая рукописная газета. Такой газетой
были информационно-политические бюллетени, выпускавшиеся в
57 г. до н. э. по инициативе Юлия Цезаря. Бюллетени эти носили
название «Acta diurna populi romani» («Ежедневные ведомости
римского народа»). Основной их экземпляр писался на покрытой
гипсом доске и выставлялся на римском Форуме; с основного
экземпляра иногда переписывались на пергаменте копии, которые
рассылались по городам и провинциям империи.
Исключительное для того времени развитие получила в
императорском Риме также государственно-административная, торговая и
бытовая переписка.
Несколько иным, чем в Греции, был ассортимент
применявшихся в Риме м а т ер и ал о в для письма.

Древнейшими материалами для письма в Риме (как и в
Греции) были твердые материалы. При этом для
государственно-мемориальных надписей наряду с камнем применялись в Риме
металлические таблицы, бронзовые и свинцовые. Несколько иными,
чем в Греции, были в Риме материалы для кратковременных
бытовых, торговых и литературных записей. В Греции для этих целей
использовались сперва черепки (остраконы), а затем—либо
черепки, либо деревянные или металлические дощечки, покрытые
слоем воска; в Риме для этого применялись почти исключительно
одни навощенные дощечки. Письмена процарапывались по слою
воска заостренной палочкой — «стилем». Когда запись становилась
ненужной, поверхность воска выравнивали другим, плоским
концом палочки; после этого дощечка становилась пригодной для но«
вой записи. Связки таких дощечек (диптихи, триптихи, полиптихи),
соединенные шнурком через отверстия, носились у пояса и
заменяли записные книжки (рис. 109, б).
Получил распространение в Риме и мягкий материал для
письма— папирус (по-видимому, с IV—III вв. до н. э.). Дошедшие до
нас римские папирусы в большинстве своем найдены в Египте и в
Геркулануме.
Будучи портативным и удобным для письма материалом,
папирус обладал и крупными недостатками. Важнейшие из них:
гигроскопичность и разное строение лицевой и оборотной стороны
папируса, вследствие чего писали на нем лишь с одной стороны;
ломкость папируса, из-за этого его листы нельзя было перегибать и
складывать (как в современной книге), а можно было только
свертывать в рулон.
Это определило форму античной книги->свитка. Склеенные в виде
длинного полотнища листы папируса накручивались на
цилиндрический кусок дерева; к концу его привешивались этикетка с
названием произведения. Такая книга получила в Риме название
«volumen» (рис. 109, а и 109, в).
Папирус был для Рима и Греции привозным продуктом; его
приходилось доставлять из Египта. Между тем письменность была
настолько распространена в Риме, что возникавшие затруднения с
доставкой папируса вызывали даже народные волнения. Так, о
недостатке папируса как о причине народного волнения в Риме в I в.
н. э. сообщает римский писатель Плиний.
Это создало настоятельную потребность в новом материале для
письма, столь же портативном и удобном, как папирус, но не
привозном, а местном. Таким материалом стал пергамент. Согласно
греческому преданию, сообщаемому Плинием, пергамент появился

б в,
109. Римские свитки (а), писание стилем на навощенной дощечке (б)
и чтение свитка (в)
во II в. до н. э. в малоазиатском Пергамском царстве и получил там
применение именно из-за затруднений с доставкой египетского
папируса.
Античный пергамент представлял собой баранью, реже
козлиную или свиную кожу, доведенную обработкой до почти полной
белизны и гладкости. Производство пергамента в основном
сводилось к промывке и очистке шкур, к просушке и растяжке кожи
в специальной раме, к натиранию кожи мелом и выглаживанию
ее пемзой. Лучшие сорта пергамента иногда окрашивались в
пурпурный и другие цвета. Применение для письма обработанной
кожи было известно многим народам задолго до II в. до н. э.
375

Но столь искусно обрабатывать кожу, превращать ее в гладкие,
белые и тонкие листы пергамента научились лишь в античном мире
в последние века до нашей эры. Эта совершенная техника обработки
и привела к тому, что пергамент уже в первые века нашей эры начал
вытеснять папирус.
Главными преимуществами пергамента были следующие:
пергамент в отличие от папируса мог изготовляться в любом месте в
любой стране; пергамент был несравненно прочнее и долговечней
папируса: пергамент допускал письмо с обеих сторон и
складывание листов вдвое.
Последняя особенность пергамента привела в первые века
нашей эры к изменению формы античной книги. Папирус вследствие
его ломкости приходилось свертывать в свиток. Но такая форма
книги представляла большие неудобства. Свиток нужно было в
процессе чтения постепенно разматывать, а затем перематывать
обратно; при больших размерах свитка это затрудняло и замедляло
чтение. Еще сложнее было наведение оправки в свитке, возвращение
к ранее прочитанному месту, а также переписка из свитка.
В отличие от папируса листы пергамента допускали
складывания их вдвое с образованием корешка. Поэтому применение
пергамента привело к возникновению новой, более удобной книги,
состоявшей из многих сложенных пополам листов, нанизанных в
корешке на кольца. Такие четырехугольные книги, согласно
свидетельству римского поэта Марциала, ^появились в Риме в I в. н. э.
Книги эти получили название «кодексов».
В качестве орудий для письма на папирусе и пергаменте в Риме
применялись или калам, или тростниковое перо. Имеются
сведения о применении римлянами для письма на пергаменте также
бронзовых и серебряных перьев.
Расширение областей применения письма и использование
мягких материалов привело как в Риме, так и в Греции к
возникновению наряду с древнейшим капитальным почерком новых
более скорописных и округленных почерков35.
Однако в отличие от Греции графика латинско-римского письма
претерпела меньшие изменения, меньше удалилась от первоначального
капитального письма.
Одной из причин этого была большая округлость и плавность
латинского капитального письма (рис. НО, а) по сравнению с
греческим, более частое использование в латинских буквах
(например, в буквах В, D, С, Р, R, S и др.) округлых элементов. Вероятно,
35 F. Stefens. Lateinischen Palaographie. Trier, 1909'; С. М. Т о m p s о п. An
introduction to Greek and Latin Palaeography. Oxford, 1912.

110. Развитие графики
латинского письма
а — капитальное
(монументальное) письмо (из надписи ьа
колонне Траяна N в. н. э.);
б — унциал IV в. н э.; в — по-
луунциал V в. н. э.; г —
каролингский минускул;
д—готическое письмо; е —
гуманистическое письмо XV в.
Оспы IX € Rgo quA€ctir
TISUTpxCIMMTUOBIS h
GTCJOS PAC1T€€1S Ьл€
S
IcunmonruurciMarba
СинчЦСсяенсагмоДиГГг
|TroplNlO!M?litiril4|%mc
8
qtionfattifttmrammta
д
V t fupenim f^eti^rmemoretut шгютГob
I fifrrret'cjtclapflano : pmufurtde'laun
A Ubara сь mtrtC ataite* Ыдотсеод то

здесь сказалось влияние римской архитектуры, которая отличалась
плавностью и округлостью форм.
Еще более округлое, унциальное письмо (рис. 110,6)
появилось в Риме с III в. до н. э.; так же как и в Греции, унциал
применялся в Риме главным образом для папирусных и пергаментных
рукописей.
С V в. н. э. наряду с унциалом в латинском письме возникает
новый, более скорописный почерк — полуунциал (рис. 110, в).
Почерк этот отличался от унциала тем, что некоторые буквы его
(Q, Н и др.) выходили за верхнюю и нижнюю линии строки и
имели формы, близкие к минускульному (строчному) начертанию.
Меньшее развитие получили в Риме курсивные почерки. Это
было обусловлено тем, что для торговых, бытовых и литературных
записей римляне обычно применяли навощенные дощечки. И даже
при беглом письме буквы было удобнее писать на этих дощечках
раздельно, а не слитно. Древнейшие римские курсивные записи
известны с I в. н. э.
Как и в Греции, применялась в Риме стенографическая запись
речи. Одним из создателей римской стенографии был Тирон
(I в. до н. э.).
Была создана римлянами также оригинальная
десятично-пятиричная цифровая система (см. главу X), сохранившая применение
по настоящее время.
5
С последних веков до нашей эры греческое и, в
особенности, латинское письмо так же, как латинский и греческий
языки, приобретают международный характер, получают
распространение у всех народов, входивших в состав Римской империи
или находившихся под ее культурно-политическим воздействием.
В связи с этим почти все старые системы письма народов,
вовлеченных в.орбиту античной культуры — египетская иероглифика, еще
ранее — переднеазиатская клинопись, различные малоазийские и
италийские алфавитные системы — вытесняются и забываются.
Только на Ближнем Востоке продолжают развиваться системы
письма, возникшие на арамейской основе, да в Африке сохраняются
несколько систем письма, производных от египетского и финикий-
ско-пунического.
Что касается молодых «варварских» племен Западной Европы,
то свою оригинальную письменность частично сохраняли герман-
378

fu^arkgwhnijepRstb e mlvid p
вариант » ■ ■ • ■
Датский
вариант
гшшшншм
Звуковые f ufearkhnias tbml R
значения Vodafe g f e зе dp
уё у 0 e nd юЬ
0 Q Vg у о ча*
w >}k i
au 2e\
abdelg hikimnop г s t |>u v у z aeo
111. Германское руническое письмо (см. «Руны»— БСЭ, изд. 2)
а —старшие руны (III—VIII вв.); б — младшие руны (IX—X! вв); в — пунктированные
датские руны (XI в.)
ские и англо-саксонские племена, пользовавшиеся «руническим»
письмом, и ирландцы, применявшие «огамическое» письмо.
Руническим письмом (от германского слова «руна» —
«тайна») называется письмо (рис. 111), применявшееся
германскими и англо-саксонскими племенами до принятия ими христианства
и связанного с этим перехода на латинский или же на специально
созданный новый алфавит (например, готский алфавит Вуль-
филы).
Древнейшие дошедшие до нас рунические надписи — надпись
Марии Саальберг, найденная в Каринтии, надпись Овр Стабу, най-
379

денная в Норвегии,— относятся к I—II вв. н. э.36; следующие за
ними — к III в. н. э. Большинство древнейших рунических надписейг
принадлежат скандинавским и готским племенам; в Германии и
Англии рунические памятники известны с VI—VII вв. Почти все
дошедшие до нас надписи вырезаны на оружии, украшениях,
предметах утвари или же на камне (например, на надгробных стелах);
общее количество их — около четырех тысяч, в том числе более
двух тысяч — шведские. Рунические памятники на пергаменте
немногочисленны и относятся к VII—XIV вв.; крупнейший из них —
датский кодекс законов XIII—XIV вв. В связи с распространением
христианства руническое письмо подверглось преследованиям и с
VIII—X вв. применялось лишь в Скандинавии; там оно
существовало до XIV—XVI вв., а память о нем сохранялась вплоть до
нашего времени.
По своему типу дошедшее до нас руническое письмо является
вокализованно-звуковым; каждый знак его обозначает отдельный
звук (гласный 'или согласный). В древнейших надписях (так
называемые «старшие руны» — II—VIII вв.) применялось 24 знака;
знаки эти делились в алфавите на 3 группы по 8 знаков в группе.
В дальнейшем (в так называемых «младших рунах») количество
знаков сократилось до 16 и варьировалось в зависимости от
времени и языка; при этом одинаковые знаки получили по нескольку
звуковых значений.
В еще более позднее время (примерно с XI в.) количество
знаков рунического письма снова было увеличено.
Графически руны состояли из вертикальных и диагональных
прямых черт; горизонтальные и закругленные черты в рунах
отсутствовали. Последнее было обусловлено тем, что древнейший
материал рунического письма — дерево, а нанесение на дерево
закругленных линий или линий, перпендикулярных древесным волокнам,
очень затруднительно. Каждый рунический знак имел название;
при этом фонетическое значение знака всегда соответствовало
первому звуку его названия.
Обычное направление рунического письма — слева направо,
хотя некоторые древнейшие надписи написаны справа налево и
даже бустрофедоном.
В более позднем руническом письме иногда использовались
способы тайнописи. Для этого вместо рунических знаков применялись
черточки; количество черточек указывало, во-первых, порядковый
Некоторые ученые считают, что эти надписи сделаны на германском языке, но
не рунами, а североэтрусскими буквами.

номер группы знаков и, во-вторых, порядковое место знака в
группе (в соответствии с древнейшим делением рун на три группы по
восемь знаков в каждой).
Германцы приписывали изобретение рунического письма богу
Одину. Почти все современные ученые считают, что до
знакомства германцев с буквенно-звуковым письмом (латинским,
этрусским или греческим) рунические знаки представляли собой
примитивные логограммы очень широкого семантического значения,
которые использовались главным образом для целей гадания и
магии.
Это подтверждается свидетельством римского историка
Корнелия Тацита (I в. н. э.). В X главе своего труда «Германия» Тацит
рассказывает, что германцы для предсказания судьбы наносили на
деревянные палочки особые знаки и рассыпали эти палочки в
беспорядке на полотне; затем, не глядя на них, поднимали три
палочки и предсказывали судьбу в соответствии со знаками,
оказавшимися на поднятых палочках-. Это подтверждается также
упоминаниями в древнескандинавском эпосе «рун победы», «рун
познания», «рун, предохраняющих от бури», и т. п. В соответствии с их
первоначальным смысловым значением рунические знаки
сохраняли и такие свои названия как сскотэ ('богатство3), счестьэ,
благосостояние3, сбогэ, 'человек', сдар% сгодэ, сдень% смореэ, сград\ Со
смысловым значением рун, по-видимому, связано и подразделение
их на три группы. Возможно, из каждой группы и изымалось по
палочке при гадании, описанном Тацитом.
В дальнейшем, когда германцы познакомились с буквенно-зву-
ковыми системами письма средиземноморских народов, они,
несомненно, поняли преимущества этого письма, позволяющего точно
фиксировать различные сообщения. Но латинское и греческое
письмо было слишком тесно связано с главным врагом германских
племен — с Римом, а впоследствии, кроме того, и с враждебной
язычеству христианской религией. Поэтому германцы вместо
заимствования этих систем письма использовали только их принцип, придав
звуковое значение своим собственным знакам. Вероятнее всего
звуковое значение было придано руническим знакам по акрофони-
ческому принципу, т. е. в соответствии с первым звуком названия
каждого знака. Возможно, повлияло, кроме того, сходство некою-
рых рун с латинскими буквами. После придания рунам звукового
значения изменилась и их первоначальная форма; руны полностью
утратили свой первоначальный изобразительный характер, еще
более приблизились по начертанию к соответствующим латинским и
греческим буквам.

Наибольшие споры вызывает вопрос, какая из
средиземноморских буквенно-звуковых систем в наибольшей степени повлияла на
рунические письмена 37. Одни исследователи (Б. Салин, С. Бугге,
О. фон Фризен) считают наибольшим греческое влияние, другие
(Л. Виммер, Э. Сивере, X. Педерсен) —латинское, третьи (Хамар-
стром, Р. Карпентер, X. Арнтц, Д. Дирингер) — северно-этрусское.
Некоторые немецкие ученые (Р. М. Мейсер, фон Лихтенберг и др.)
пытались защищать гипотезу о самостоятельном возникновении
буквенно-звукового письма у древних германцев; больше того,
руническое письмо, вопреки хронологии, объявлялось даже
родоначальником всех буквенно-звуковых систем, в том числе и
финикийской.
Наибольшим признанием в науке пользуются латинская и
этрусская гипотезы. Первая из них опирается главным образом на
графическое сходство многих рунических знаков ( см. на рис. 111
знаки Р, R, H, I, S, В и др.) с соответствующими им по значению
латинскими буквами. Сторонники второй гипотезы ссылаются: на
направление некоторых древнейших рунических надписей справа
налево (подобно этрусским), в то время как в латинском письме к
началу нашей эры уже прочно установилось направление слева
направо; на применение (по этрусскому образцу) точек для
разделения слов в рунических надписях и т. п.
Древнейшие памятники огамического письма (от
ирландского Ogm — имени мифического героя, которому
приписывается изобретение этого письма) относятся к V—VI вв. н. э.
Некоторые памятники написаны на недешифрованном языке
пиктов— древнего населения Шотландии, другие же — на ирландском
языке.
Большинство памятников представляет собой краткие надписи
на надгробных каменных стелах, на деревянных палках и на
щитах. После принятия ирландцами христианства (VIII в.) и введения
у них латинского письма огамическое письмо в течение примерно^
тысячелетия 'еще применялось в Ирландии, .-но уже лишь как
тайнопись.
Подобно руническому дошедшее до нас огамическое письмо
было вокализованно-звуковьгм: каждый его знак обозначал
отдельный гласный или согласный звук. Первоначально это письма
включало 20 знаков (рис. 112). Очень своеобразно огамическое
37 Н. Arntz. Handbuch der Runenkunde. Berlin, 1935; о н ж е. Die Runenschrift,
ihre Geschichte und ihre Denkmaler. Berlin, 1938; F. Mosse. L'origine de
l'ecriture runique. «Conference de l'lnstitut de linguistique». Paris, 1950—195 L

письмо в графическом отношении. Каждый
его знак состоял или из одной или из
нескольких (до пят^и) параллельных друг
другу коротких или длинных черточек,
выступавших налево, направо или пересекавших
центральную ось строки. В зависимости от
размера черточек и отношения их к
центральной оси строки, знаки подразделялись
на четыре группы по пять знаков в каждой.
Позднее к четырем группам была добавлена
пятая, тоже состоявшая из пяти знаков, но
более сложной формы; знаки этой
дополнительной, пятой группы служили для
обозначения ирландских дифтонгов.
Надписи на камне обычно писались по
вертикали сн'изу вверх; применялось (в
особенности в рукописях) также
горизонтальное направление письма, обычно справа
налево.
Каждый знак имел название какого-
либо дерева или растения; начальный звук
названия соответствовал звуковому
значению знака. Весь алфавит назывался
«береза—вяз—ясень».
Очень возможно, что знаки огамического
письма первоначально были цифровыми,
счетными знаками и вели происхождение от
Счета На ПаЛЬЦаХ pVK И НОГ; ЭТИМ объЯСНЯ- 112. Алфавит ир-
ется подразделение первоначального огами- ландского
огамического алфавита на четыре группы по пять ческого письма
знаков в каждой. Вероятно, применялись
эти знаки также для магических нужд,
связанных с характерным для древней Ирландии культом священных
деревьев; в пользу этого свидетельствуют названия знаков
огамического письма. Впоследствии же, после того как ирландцы
ознакомились с латинским и греческим буквенно-звуковым письмом и
осознали его преимущество, они подобно германцам придали своим знакам
звуковое значение. Последнее подтверждается близостью звукового
состава огамического, греческого и латинского алфавитов38.
J. V е n d r i e s. L'ecriture ogamique et ses onLgines. «Choix d'etudes lingui-
stiques et celtiques». Paris, 1952.

6
После падения Западной Римской империи (476 г.) на
развалинах ее возникли новые «варварские» государства и
сформировалась новая феодальная культура. Культура эта сочетала
общие для всей Западной Европы античные и христианско-феодаль-
ные элементы с элементами местных народных культур.
Соответственно и в развитии письменности того времени имелись как
общие тенденции, так и своеобразные местные особенности.
История западноевропейского феодализма, и, следовательно,
история средневековой культуры и письменности обычно
подразделяется на три периода. Первый — период раннего феодализма —
охватывает V—XI вв. и характеризуется господством натурального
хозяйства, слабым разделением труда между городом и деревней,
упадком городской жизни, ремесел, торговли, грамотности и
культуры. Письменность в этот период едва теплится в среде
духовенства, монашества, немногочисленных государственных чиновников
и ученых, имеет интенсивную богословскую окраску и
осуществляется на едином для всей Западной Европы латинском языке.
Второй период — зрелого феодализма — охватывает XII—XV вв. и
характеризуется возрастающим разделением труда, отделением
города от деревни, развитием городской и придворной жизни, ремеслен-
нс-цеховой системы, торговли, возникновением городского
бюргерства и светской интеллигенции — врачей, юристов, студенчества,
обострением религиозно-политической борьбы и, как следствие,
некоторым оживлением грамотности и культуры. Наряду с
религиозной книгой появляется рыцарский роман, придворная и любовная
лирика, научная, учебная литература и происходит формирование
на латинской основе систем письма различных европейских
народов. Третий период — разложение феодализма — продолжается с
XVI по XVII—XVIII вв. и характеризуется дальнейшим подъемом
торговли и ремесел, расцветом промышленных мануфактур,
образованием абсолютных монархий, началом колониальных захватов
и еще большим обострением религиозно-политической борьбы.
В этот период завершается формирование систем письма
европейских народов, возникают национальные литературы, бурно
развивается книгопечатание, а письменность и книга становятся
достоянием сравнительно широких слоев населения Европы.
Одной из важнейших общих особенностей культуры раннего
феодализма было почти -абсолютное господство латинского
литературного языка и письма. За исключением рунического и огамиче-
ского письма, пережиточно сохранявшихся у некоторых германских

и ирландских племен, очень недолго существовавшего готского и
известного лишь немногочисленным ученым того времени
греческого письма, единственным письменным языком Заладной Европы
становится латинский язык и единственной системой письма —
латинское письмо. Процесс этот, происходивший еще в период
Римской империи, завершается в период раннего феодализма в связи
с переходом в христианство всех народов Европы и признанием
латыни официальным языком и письмом западно-христианской
церкви. Способствует этому также построение на латинской основе
средневековой науки и школьного обучения.
Современные системы письма народов
Западной Европы начинают формироваться на базе латинского
письма в конце раннего феодализма, а в основном завершается их
формирование лишь к концу зрелого феодализма. Так, согласно
М. Коэну39, древнейшие надписи на немецком, староанглийском и
ирландском языках относятся к VIII в., на французском — к IX в.,
на испанском, португальском, провансальском и норвежском —
к XII в., на итальянском, шведском, датском, венгерском и
чешском — к XIII в., а на польском языке — даже к XV в.
Появление первых письменных текстов на живых европейских
языках было обусловлено еоаникшей к этому времени
необходимостью доведения важнейших государственных документов до
широких слоев населения, для которых латинский язык был непонятен.
Так, наиболее древний из дошедших до нас текстов на
французском языке и один из древнейших на немецком языке — это текст
взаимной клятвы, публично зачитанной в 842 г. правителями
Франции и Германии перед их армиями 40.
Дальнейшее развитие западноевропейских систем письма
связано с распространением грамотности среди городского бюргерства,
купцов и ремесленников, не знавших латинского языка, но
нуждавшихся в письме для торгово-производственных записей и расчетов,
и с возникновением литератур на народных языках. Во многих
странах Европы этому способствовали, кроме того,
религиозно-реформаторские движения, в результате победы которых
христианское богослужение переводилось на живой народный язык.
Еще -позже, в период колониальных завоеваний, испанская,
португальская, английская и французская системы письма
становятся государственными системами Америки, Австралии и получают
39 М. С о h e n. La grande invention de l'ecriture et son evolution. Paris, 1958,
p. 208 sq.
4nM. Cohen. Op. cit., p. 207.
25 В. А. Истрин
385

широкое распространение в азиатских и африканских колониях
европейских держав. В США, Канаде, Австралии и Новой Зеландии
закрепился английский алфавит, почти во всех странах
центральной и южной Америки — испанский, в Бразилии — португальский.
В XX в. на латинскую основу переходят также многие
самостоятельные государства Азии и Африки, в том числе Турция,
Индонезия, Филиппины, Вьетнам, Малайская федерация и др.
В настоящее время насчитывается свыше 70 алфавитов,
построенных на латинской основе: более 30 европейских, более 20
азиатских и около 20 африканских. В сумме всеми этими алфавитами
пользуется более 30% населения мира; при этом количество
алфавитов на латинской основе непрерывно растет41.
Построение всех западноевропейских, а затем и многих
внеевропейских алфавитов на единой латинской основе следует считать
прогрессивным явлением. Оно обеспечило графическую близость
всех этих алфавитов и облегчило международные связи. В СССР
новые системы письма (см. главу IX) строятся тоже на единой
русской основе.
Но формирование систем письма на латинской основе
протекало принципиально иначе, чем формирование готской, славянской,
армянской и других азбук, возникших на грековизантийской
основе, а тем более иначе, чем построение на русской основе систем
письма народов СССР. Для всех систем письма византийского
происхождения и для систем письма народов СССР создавались
особые алфавиты, включавшие наряду с заимствованными буквами
также ряд новых букв; это обеспечивало правильную, точную
передачу звукового состава того языка, для которого
предназначался новый алфавит. Наоборот, западноевропейские народы,
несмотря на различный звуковой состав их языков, получили почти
одинаковые алфавиты, воспроизводившие почти без изменений латин-
ско-римский алфавит. К 23 его. буквам (рис. 107) в период
средневековья в большинстве западноевропейских систем письма было
добавлено лишь две новые буквы — J, W; первая из них возникла в
вестготском письме X—XII вв. из удлиненной за нижнюю линию
строки буквы I с последующим (к XVI в.) закреплением за этой
графической разновидностью Гзначения полугласного звука /;
вторая новая буква возникла как удвоение буквы V. Кроме того, одна
из латинских букв—V (U) начала применяться в двух
начертаниях: V — в начале слов, U — в середине слов с закреплением к
41 Р. С. Гиляровский, В. С. Г р и в н и н. Определитель языков мира по
письменностям. М., 1964.

концу средневековья за первым начертанием значения v, за
вторым — значения и42. Небольшие изменения претерпели
западноевропейские алфавиты и в последующие столетия.
В результате столь механического заимствования алфавита
классической латыни возникло сильное несоответствие между
фонемным составом языков западноевропейских народов и буквенно-
звуковым составом их алфавитов. Так, во французском языке
обычно насчитывается 18 гласных и 17 согласных, в английском —
13 гласных и 24 согласных, в немецком— 15 гласцых и 18
согласных фонем, не считая дифтонгов 43. Для передачи же всего этого
фонемного многообразия современный латинский алфавит
предоставляет всего лишь 6 гласных и 20 согласных букв.
Некоторые из латинских букв (К—Q, V—W, I—Y) в
большинстве языков, кроме того, дублируют друг друга, а буква «икс» (X)
вообще является лишней, так как легко заменяется сочетаниями
K+S или К-bZ. Поэтому все 26 латинских букв сохраняются
далеко не в каждом из западноевропейских алфавитов; в некоторых
из них (например, в итальянском, польском, венгерском, финском,
эстонском, латышском, литовском и других) многие из
перечисленных лишних букв (К ил'и Q, W или V, X) отсутствуют. Поэтому
основной буквенный состав этих алфавитов еще более ограничен.
Все это обусловило необходимость широкого применения в
западноевропейских системах письма надстрочных и подстрочных
диакритических знаков, а также двух-, трех-, четырех- и даже се-
мибуквенных сочетаний. Диакритические знаки обычно
применяются для уточнения или изменения основного звукового значения
латинских букв (например б, и в немецком, ё, ё, ё во французском
письме). Двух-многобуквенные сочетания служат для передачи
звуков, не передаваемых латинскими буквами. Так, из-за отсутствия
соответствующих букв согласные звуки х, ч, ш, щ передаются в
западноевропейских системах письма следующими сочетаниями:
По-немецки . . .
По-французски .
По-английски . .
По-польски . . .
X
СП
kh
kh
ch
ч
tsch
tch
tch
cz
Ш
sch
ch
sh
sz
Щ
schtsch
stch
sch
szcz
42 О. А. Добиаш-Рождественекая. История письма в средние века.
М.— Л., 1936, стр. 56 .и др. В алфавит буквы J, W впервые были введены
>в XV в. французом П. Ла-Раш.
43 А. А. Реформатский. Введение в языкознание. М., 1960, стр. 183.
25*

Диакритические знаки (рис. ИЗ) наибольшее применение
получили во французском, португальском, голландском, чешском,
польском, венгерском и латышском письме; совершенно не применяются
они в английском и сравнительно редко в немецком письме.
Многобуквенные сочетания (передающие один звук) наиболее часто
встречаются в немецком, польском, венгерском и в особенности в
английском и французском письме.
В большинстве систем письма, построенных на латинской
основе (в том числе в английской, немецкой, французской,
итальянской), ни многобуквенные сочетания, ни диакритированные буквы
в состав алфавитов не включаются и рассматриваются лишь в
правилах орфографии; в других системах письма (например, в датской,
норвежской, шведской, испанской, чешской, польской, венгерской,
финской, румынской) диакритированные буквы и важнейшие двух-
буквенные сочетания входят в алфавиты наряду с основными
латинскими буквами. В связи с этим количество букв в разных
европейских алфавитах различно, но при этом далеко не всегда отражает
частоту применения диакритики и многобуквенных сочетаний
(см. табл. на стр. 390).
Применение диакритики и многобуквенных сочетаний (при
недостаточности алфавитно-буквенного состава) создает возможность
точнее передавать звуковой состав языка. В то же время слишком
широкое использование этих приемов (в особенности
многобуквенных сочетаний) очень затрудняет как обучение письму, так и самый
процесс письма. Положение усугубляется тем, что одни и те же
диакритические знаки (например, знак «трема» во французском и
немецком письме), многобуквенные сочетания и даже некоторые
основные буквы латинского алфавита (например, буквы С, V, U)
получили в различных системах письма неодинаковое значен'ие:
Еще более усилился разрыв между языком и письмом у
многих европейских народов, в особенности у англичан44 и французов,
в связи с тем, что системы письма этих народов подолгу не
переживали крупных орфографических реформ. Многие буквы
пишутся, но не произносятся (например, «немое е» в конце французских
слов); другие произносятся по-разному, в зависимости от их места
в слове; для передачи одних и тех же звуков применяются разные
буквы и буквосочетания. Так, по подсчетам М. Коэна, во
французском письме различные варианты звуков, а, о, е передаются 143
графическими способами, а в английском письме применяется до
м За последние столетия единственной значительной, но тоже далеко не полной
и не завершенной орфографической реформой была реформа английского
письма, проведенная в США.

113. Диакритированные и
лигатурные буквы,
применяемые в различных
европейских системах
письма, построенных на
латинской основе
ФРАНЦУЗСКИЕ
AAgEEEEllCEU
aa<;eeeeiioeui
ИТАЛЬЯНСКИЕ
АЁЁШббий
aeeii!6ouu
и и
ИСПАНСКИЕ
А Ё I Я 6 U tf
а ё i n 6 й й 1
ПОРТУГАЛЬСКИЕ
АААА?ЁЕЁ Ё I I' 6 6 6
а а а а с ё с с i' 1 о о о о
НЕМЕЦКИЕ
А 0 0 а о р
1 ГОЛЛАНДСКИЕ
>Ё СЕ а а а г е е е ё i i i о 6 6 о
[ АНГЛИЙСКИЕ
л fl ff ffi fn
НОРВЕ)
A JE 0
5
ДАТСКИЕ
А ^ 0
1 а ае 0
б а и
ий- [
й
ое и й и й 1
ФИНСКИЕ 1
А 0
а 6
КСКИЕ
ШВЕДСКИЕ
А А б
а а б |
ЧЕШСКИЕ
АйНП И Нт 0
acd'eefn6rSt' й
ПОЛЬСКИЕ
[ ВЕНГЕРСКИЕ
А Ё I б 6 6 U U
aeiooouutL
Иг
й У Z
2
и

658 графических комбинаций45. В результате при буквальном
чтении французских и английских текстов они были бы непонятны для
современных англичан и французов, звучали бы лочти как
иностранные. Основным орфографическим принципом английского и
французского письма стал принцип историко-традиционный.
Такое отстающее от языка развитие письма многих
европейских народов обусловлено несколькими обстоятельствами.
Во-первых, параллельно с национальными языками и системами письма
у этих народов в продолжение всего средневековья продолжали
применяться мертвый латинский язык и письмо, оказывавшие
тормозящее влияние на развитие национальных письменных систем.
Во-вторых, в течение всего средневековья, а частично и в более
позднее время здесь сильно сказывалось воздействие католицизма,
не признававшего другого письменного языка, кроме латинского 46,
а также влияние консервативных научных кругов, воспитанных на
классической литературе, гордившихся своей античной
образованностью и считавших приближение письма к народному языку
вульгаризацией; это, в свою очередь, обусловливало консервативную
государственную политику в отношении письма, особенно
характерную для Англии. В-третьих, разрыв между письмом и языком
постепенно настолько усилился, что для его ликвидации
потребовались бы уже не отдельные реформы, а коренная, революционная
перестройка письма. Между тем такая перестройка протекает
очень болезненно и сложно, и, как правило, становится возможной
лишь в эпохи религиозно-реформаторских,
национально-освободительных и революционных движений (пример — реформа
чешского письма Яном Гусом). Что касается отдельных, частных реформ
письма, то они проводил'ись случайно и на основе разных
принципов. За последнее время выдвинут ряд проектов кардинальных
реформ английского 47 и французского48 письма; но ни один из них
апробации не получил.
Ближе к современному литературному языку орфография
немецкой, чешской, голландской, шведской, норвежской и некоторых
других европейских систем письма, переживших крупные
реформы; реформы эти были связаны с религиозно-реформаторским и
4* М. Cohen. La grande invention de l'ecriture et son evolution, p. 276, 291.
43 В протестантских странах (например, в Германии, Нидерландах, Швеции,
Норвегии, Дании), в которых христианское богослужение уже давно
переведено с латинского на национальный язык и письмо,- несоответствие между
языком и письмом, хотя и частично, но ослаблено.
47 F. М о s s е. Esquisse d'une histoire de la langue. Paris, 1950, p. 188, 192.
48 J. Lafitte-Houssat. La reforme de l'orthographe. Est elle possible, estelle
souhaitable? Paris, 1950.

БУКВЕННЫЙ СОСТАВ НЕКОТОРЫХ ЕВРОПЕЙСКИХ АЛФАВИТОВ И ПРИМЕНЕНИЕ ДИАКРИТИЧЕСКИХ
И МНОГОБУКВЕННЫХ СОЧЕТАНИЙ (АЛФАВИТНО-БУКВЕННЫЙ СОСТАВ УКАЗАН ПО ПОСЛЕДНИМ
ИЗДАНИЯМ СООТВЕТСТВУЮЩИХ СЛОВАРЕЙ)
Число букв в алфавитах
| j j Отсутствую- Применение Применение двух-
Алфавиты основные диакрити- двухбук- *Дие латин- диакритики и многобуквен-
латинские рованные венные всего ские буквы ных сочетаний
буквы буквы сочетания °УКВ
Английский 26 — — 26 — Не применяется Очень часто
Немецкий 26 I — — 26 — Применяется Часто
Голландский 26 3 — 29 — Часто Применяется
Шведский 26 3 —29 — Применяется »
Норвежский 26 2 1 29 — » »
Датский • 26 2 1 29 — » »
Французский 26 — — 26 — Очень часто Очень часто
Итальянский 21 — — 21 k, w, х, у, j Применяется Применяется
Испанский * 2 29 — » »
Португальский . . . . • 26 12 — 38 — Очень часто »
Румынский 26 ^ _ 31 — Применяется »
Польский 23 g — 32 q, v, х Часто Часто
Чешский 26 14 1 41 — Очень часто Применяется
Финский 20 2 — 22 Ь, с, f, q, x, z Применяется »
Венгерский 24 8 7 39 k, w Часто Часто

национально-освободительным движением. В лучшем положении
оказались народы, принявшие латинское письмо в недавнее время
(например, Турция, Индонезия). Орфография этих народов
построена применительно к их современным литературным языкам;
однако и здесь вследствие ограниченности буквенно-звукового
состава латинского письма пришлось прибегнуть к многочисленным
диакритическим знакам и многобуквенным сочетаниям.
Дальнейшее развитие систем письма, построенных на латинской
основе, должно было бы пойти в трех направлениях. Во-первых,
алфавитный 26-буквенный состав латинского письма было бы
рационально пополнить несколькими новыми буквами, необходимыми
для передачи звуков, особенно часто встречающихся в различных
языках; например, буквами для звуков ы, ч, ш, возможно, щ.
Буквы для. этих звуков, передаваемых сейчас многобуквенными
сочетаниями, следовало бы или создать из соответствующих
многобуквенных сочетаний, превратив их в лигатуры и включив в алфавит,
или же заимствовать из второй по ее распространенности в
современном мире русской группы буквенно-звуковых систем; кроме
упрощения письма, последнее привело бы к сближению латинского
и русского алфавитов. Во-вторых, начертание и применение
диакритических знаков, а в ряде случаев и лигатурных букв,
применяемых в различных системах письма, построенных на латинской
основе, желательно научно унифицировать, а также согласовать с
начертанием и применением аналогичных букв и знаков в системах
письма, построенных на русской основе. В-третьих, орфография
большинства систем письма, построенных на латинской основе,
должна быть реформирована с целью приближения ее к
современным литературным языкам народов, пользующихся латинским
алфавитом. Понятно, что сближение письма с языком должно
осуществляться научно продуманно и осторожно, так как в противном
случае книжные богатства прошлых лет могли бы стать
'непонятными новым поколениям. Нерациональной была бы и ликвидация
тех историко-традиционных написаний, которые имеют
грамматическое значение (например, написание конечного -немого 5 во
французских существительных и прилагательных множественного
числа). Само собой разумеется, что первые две группы реформ
возможны лишь на международной основе.
Большие изменения, чем алфавитный состав, претерпела
графика западноевропейских систем письма 49 (рис. 110).
О. А. Добиаш-Рождественская. История письма в средние века.
М.—Л., 1936.

Ко времени падения Римской империи в латинском письме
существовали четыре основных графических разновидности, каждая
из которых имела особую область применения: «капитальный»
почерк, применявшийся главным образом в архитектурных
надписях (на арках, колоннах, стелах и т. п.); «унциальный»
(маюскульный) >и «полуунциальный» (переходный к минускульному),
применявшиеся преимущественно для книг; скорописные,
курсивные почерки (как маюскульные, так и переходные к
минускулу), применявшиеся в канцелярской, торговой* и бытовой
переписке.
В период раннего феодализма, в связи с сужением областей
применения письма, различные функциональные разновидности его
сближаются. Наряду с этим, в результате ослабления связей между
бывшими провинциями Римской империи, на основе классического
полуунциала развиваются местные графические разновидности
латинского письма — меровингская (в Галлии и частично в
Германии), лангобардская (в Италии), вестготская (в Испании),
англосаксонская, ирландская. Особые книжные почерки вырабатываются
даже в крупнейших монастырях. Во всех этих почерках (кроме
ирландского) начинает преобладать строчное, минускульное
начертание букв.
В конце VIII в., в связи с объединением значительной части
Западной Европы в империи Карла Великого, латинское письмо
снова получает некоторое графическое единство. Эдиктом 789 г. во
всей империи Карла Великого вводится новый четкий, изящный и
округлый почерк, получивший название «каролингского минускула»
(рис. ПО, г). Благодаря графическим его достоинствам почерк этот
постепенно получает распространение также в Италии и Англии
(после норманского ее завоевания, т. е. с XI в.)-. К IX в. в
каролингском минускуле закрепляется систематическое разделение слов
пробелами и обозначение переносов слов (сперва точкой, затем
тире).
Резко изменяется графика латинского письма в период
готики — с XII—XIII вв. В связи с новыми художественными вкусами и
в соответствии с новым архитектурным стилем форма букв
становится более угловатой, ломаной и удлиненной по вертикали; этот
новый почерк получает название «готического минускула»
(рис. ПО, д). Возникнув в Германии и Франции, готический
минускул вскоре получил распространение почти во всей Западной
Европе, кроме Ирландии, где продолжал применяться ирландский
минускул, и отчасти Италии и Испании, сохранявших более округлые
формы букв.

AAA
e e e
м wen
vvu
0 D^
H h k\
ki a a
a q q
114. Формирование строчных букв из прописных в
латинском письме IV—VIII вв. (по О. А. Добиаш-Рождествен-
ской)
С эпохи Возрождения, т. е. с XIV—XV вв., латинское письмо
снова приобретает сначала в Италии, а затем и в других странах
Европы плавные округлые формы и приближается к лучшим
образцам каролингского минускула и римского книжного унциала.
Письмо это, известное под названием «гуманистического» (рис. ПО, е),
уже совсем близко к современному. Лишь в Германии продолжало
применяться готическое письмо.
Окончательно оформляется в эпоху Возрождения и деление
алфавита на строчные (минускульные) и прописные (маюскульные)
буквы (рис. 114). При этом за образец прописного начертания
принимается форма букв римского капитального и унциального
письма, а за образец строчного начертания — форма букв
каролингского минускула. В основном по этой причине возникла большая
разница в типовой форме латинских прописных и строчных букв. Так,
в современном русском печатном шрифте иную по сравнению со
строчными буквами типовую форму имеют только 3 прописные
буквы из 33 (А, Б, Е); в латинском печатном шрифте таких букв 13
из 26, а именно:
abdefghlmnqrt
ABDEFGHLMNQRT
С эпохи Возрождения прописные буквы начинают
систематически применяться для выделения начала фраз (после точки).
394

Наряду с перечисленными выше книжными почерками в
канцелярской дипломатической и индивидуальной переписке
использовались также их скорописные, курсивные разновидности.
Таковы были основные изменения в графике латинского письма
до изобретения книгопечатания. Так же, как и последующие
изменения в графике печатного шрифта, они определялись изменением
областей применения письма, эволюцией художественных вкусов и
сменой стилей в изобразительном искусстве.
7
Большое влияние на развитие графики письма ока-
зывали изменения материалов и орудий письма.
В первые века после падения Римской империи в качестве
материалов для письма на юге Европы использовались
изготовлявшийся там пергамент и привозившийся из Египта папирус; на
севере— почти только пергамент (рис. 115, а). Вскоре после
завоевания Египта арабами (середина VII в.) доставка пап'ируса в
Европу сократилась, почти повсюду его вытеснил пергамент и лишь в
Италии папирус сохранил применение еще в VIII—IX вв.
Высокая цена пергамента в сочетании со сложностью и
длительностью переписки рукописей делали средневековую книгу очень
дорогой. Книги были так дороги, что в библиотеках они иногда
приковывались цепями к пюпитрам; нередко единственная -книга
указывалась ее владельцем в завещании наряду с домом, земельным
участком или предметами ремесла.
Дороговизна пергамента приводила к применению для
переписки книг уже использованного пергамента старых книг. Для этого
собирали старые книги, в частности произведения античных,
языческих авторов, стирали прежний текст и в промежутках между
строк писали новый. Такие книги как бы с двойным текстом,
широко распространенные в VII—IX вв., получили название
«палимпсестов».
В период зрелого феодализма, в связи с некоторым подъемом
грамотности и культуры, спрос на книгу увеличился. Особенно
нуждались в дешевой книге студенты, заполнившие с XII—XIII вв.
университеты различных стран Европы. Дешевая книга нужна была
также медикам, юристам, ученым и купцам. В связи с этим в XIII—
XIV вв. в развитии западноевропейской книги происходит крупное
событие. В Европе появляется и получает распространение новый
книжный материал — бумага.

115а. Средневековой пергамент-
щик (с гравюры И. Аммана,
XVI в.)
Бумага была изобретена в Китае во II в. н. э. (см. главу IV),
Из Китая она 'начала распространяться в других, 'соседних странах,
в частности в Средней Азии; из Средней Азии бумага проникла к
арабам, от арабов — к маврам на север Африки и в Испанию, а из
Испании — во все остальные страны средневековой Европы.
В XIII в. бумажные фабрики появились в Италии, Франции, а
вскоре после этого в Германии и в других странах Европы.
В отличие от Китая европейская бумага 50 до середины XIX
столетия изготавливалась только из льняного тряпья. Тряпье
проваривали с содой, с едким натром или с известью, измельчали и,
сильно разбавив водой, растирали в чанах до состояния отдельных
волокон. Жидкую массу зачерпывали четырехугольной
металлической сеткой (р'ис. 115, б). Сетку трясли в воздухе, вода вытекала
через ее отверстия, а на сетке образовывался влажный бумажный
50 А. М а л к и н. История бумаги. М.— Л., 1940; В. И с т р и н. Полиграфическое
материаловедение. М., 1953.
396

1156. Ручное изготовление
бумаги (с гравюры И. Аммана,
XVI в.)
лист. Листы прессовали между сукнами и развешивали для
просушки на веревках. Готовые листы иногда проклеивали животным
клеем и полировали костью.
Появление бумаги и последующие усовершенствования в
технологии ее изготовления очень удешевили книгу и создали условия
для замены переписки книг книгопечатанием.
Писали на пергаменте и бумаге чернилами. В отличие от
античных и ближневосточных чернил, которые изготавливались на саже
и отличались легкой смываемостью, средневековые чернила
изготавливались обычно из сока «чернильных орешков» (наросты на
дубовых листах) и обладали большой водопрочностью.
Использовались, кроме того, красные чернила, изготовлявшиеся на сурике,
а также чернила других цветов.
В качестве орудий для письма -применялись гусиные перья,
сменившие с VI—VII вв. античное тростниковое «перо. Стальные перья
впервые появились в Англии в конце XVIII в., а распространение
получили лишь в XIX в.
397

Наряду с пергаментом и бумагой, широко применялись в
течение почти всего средневековья появившиеся еще в античную эпоху
деревянные навощенные дощечки, на которые письмена наносились
заостренной палочкой — стилем. Дощечки эти, получившие
название tabula (рис. 109, б), стали постоянной принадлежностью почти
каждого средневекового ученого 1и школьника.
В тесной связи с распространением письменности развивалась и
средневековая техника книгопроизводства51.
В период раннего феодализма книгопроизводство было
сосредоточено в монастырях—единственных очагах, где еще теплилась
грамотность. В небольших монастырях книга переписывалась,
иногда иллюстрировалась и переплеталась одним и тем же
лицом — монахом в порядке благочестивого обета или монастырского
задания. В крупных монастырях существовали мастерские по
переписке книг — «скрипториумы». В скрипториумах развивалось
дробное разделение труда.
С XII—XIII вв. наряду с монастырскими создаются
многочисленные цеховые, а также государственные и университетские
книжные мастерские. В мастерских этих работу над книгой начинал
рубрикатор (от латинского «рубер» — красный), который линовал и
размечал страницы, оставляя места для украшений, инициалов и
миниатюр. Затем этот как бы макет будущей книги передавался
переписчику, который переписывал текст; затем книжные листы
переходили к миниатору (от латинского «миниум» — сурик),
который красной краской параграфировал текст и украшал его
инициалами; от миниатора листы переходили к иллюминатору (от
латинского «иллюминаре» — освещать), который «освещал» книгу
иллюстрациями — миниатюрами. Готовые листы поступали к
переплетчику, который сшивал их и заключал в переплет.
Развивается (в особенности к концу этого периода) торговля
книгами, возникают библиотеки, распространяются каталоги книг.
Огромное влияние оказало на письменность изобретение
книгопечатания.
Книгопечатание сменило в Европе медленный и трудоемкий
процесс переписывания книг от руки тогда, когда для этого появились
необходимые общественные условия. Важнейшими из них были:
распространение культуры, грамотности и возникновение в связи
с этим потребности в более массовом и дешевом способе
размножения произведений пауки, литературы и искусства; ускорение
темпов общественной жизни и возникновение потребности в более
51 D. D i г i n g er. The Hand-Produced Book. London, 1953.

быстром распространении актуальных произведений. Такое
необходимое для появления книгопечатания распространение
грамотности и ускорение темпов общественной жизни произошло в
результате развития в недрах феодального общества новых
капиталистических отношений.
Дополнительными условиями, благоприятствовавшими
возникновению книгопечатания, были: появление массового и дешевого
материала для письма и печати — бумаги; развитие ремесленного
производства, которое послужило, согласно К. Марксу и Ф.
Энгельсу, необходимой технической базой книгопечатания.
В Западной Европе книгопечатание появилось позже, чем на
Востоке (см. главу IV). В основном это объяснялось тем, что
примерно до XV в. Европа отставала от крупнейших стран Востока в
общественно-экономическом и культурном развитии. Сказалось
также и более позднее (XII—XIII вв.) появление в Европе бумаги.
В своем самом зачаточном, примитивном виде печатание было
известно уже давно. Основных разновидностей его было две.
Наиболее древней было бескрасочное или красочное тиснение
при помощи резных металлических, каменных или деревянных
штемпелей. Бескрасочное, штемпельное тиснение применялось для
чеканки металлических монет и для нанесения фабричных марок
на различные товары — на кирпич (в Египте и Вавилоне), на
глиняные амфоры (в Риме) и т. д. Красочное штемпельное тиснение
применялось главным образом: для скрепления государственных и
личных документов, при рельефном тиснении на переплетах, для
художественных инициалов в рукописных книгах.
Позже появилось печатание с резных деревянных досок,
которое, возможно, пришло в Западную Европу из Китая через
Среднюю Азию и арабов. В Европе печать с деревянных досок чаще
всего применялась для игральных карт и картинок-листовок, текст в
которые вписывался от руки; древнейшие из таких печатных
картинок относятся к началу XV в. («Святой Христофор»,
«Брюссельская дева»). Применялись иногда деревянные доски и для
печатания целых книг (календарей, наиболее популярных учебников,
например" латинской грамматики Доната). Книги эти называются
«ксилографическими» (от греческого «ксило» — дерево) или
«блочными» («блок» — деревянная доска).
Ксилографические книги выпускались большими тиражами, чем
рукописные, и стоили депювле. Однако вытеснить рукописную
книгу они не смогли, так как вырезывание текста на деревянных
досках да еще в обратном «зеркальном» виде было очень
трудоемким процессом и давало грубые нечеткие оттиски.

Для распространения книгопечатания, для вытеснения
рукописной книги необходим был целый ряд технических
усовершенствований процессов печати и изготовления печатной формы, в
частности изобретение металлических наборных литер, а также простого
способа их изготовления. Усовершенствования эти были
осуществлены в середине XV в. Иоганом Гутенбергом. Официальной датой
начала европейского книгопечатания с наборных литер считается
1441 г.
По сравнению с техникой книгопечатания и изготовления литер,
созданной в XI в. в Китае (см. главу IV), изобретение Гутенберга
было крупнейшим шагом вперед. Наибольшее значение имел
разработанный Гутенбергом технически совершенный способ
изготовления литер. Способ этот, в основном сохранившийся по настоящее
время, состоит из трех процессов: 1) изготовление «пунсона», т. е.
металлического бруска, на верхней площадке которого
выгравировано рельефное изображение буквы; 2) штамповка в мягком
металле при помощи пунсона углубленного изображения буквы —
«матрицы»; 3) отливка при помощи матрицы любого нужного количества
литер. Кроме того, Гутенбергом были изобретены: «наборная
касса» с ячейками для раскладки литер, «верстатка» — дощечка с
бортиком для набора в нее литер и деревянный винтовой пресс для
получения оттисков с набора. Разработанная Гутенбергом
технология была настолько совершенной, что сохранялась почти без
изменений вплоть до XIX в.
Появившись на определенной ступени общественного развития,
книгопечатание сразу же превратилось в мощный стимул,
ускоряющий это развитие. Оно привело к еще более широкому
распространению грамотности и культуры, к еще большему ускорению
темпов общественной жизни и к обострению классовой борьбы.
К- Маркс в письме к Ф. Энгельсу называл изобретения пороха,
компаса и книгопечатания необходимыми предпосылками
буржуазного развития 52. В I томе «Капитала» К. Маркс указывал, что
ремесленный период оставил четыре великие открытия: компас, порох,
книгопечатание и автоматические часы53, а Ф. Энгельс в работе
«Крестьянская война в Германии» наиболее «блестящими» из этих
открытий считал изобретение пороха и книгопечатания 54.
Сильно повлияло книгопечатание и на развитие письма.
Правда, в первые десятилетия своего существования печатная книга
имитировала рукописную. Так, в Германии и Франции в первых пе-
52 К. Маркси Ф. Энгельс. Избранные письма, М., 1953, стр. 137.
53 К. Маркс. Капитал, т. I. М., 1955, стр. 356.
54 К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 7. М., 1956, стр. 346.

чатных книгах в подражание местным рукописным применялись
готические шрифты, в Ирландии — ирландский минускул, в
Италии — округлые гуманистические шрифты. Однако уже с конца
XV — с начала XVI в. печатная книга приобрела самостоятельность
и начала сильно влиять на письмо и рукописную книгу.
Влияние это протекало в трех направлениях.
Во-первых, сильно удешевив книгу, книгопечатание
способствовало быстрому распространению грамотности. Во-вторых, техника
отливки шрифта с применявшихся обычно до их износа матриц,
привела к унификации и стабилизации формы букв, в том числе и
рукописных. В-третьих, изготовление с одной печатной формы
многочисленных идентичных копий, которые получали распространение
по всей стране и даже в разных странах, вызвало все
возрастающую унификацию орфографии и пунктуации. До изобретения
книгопечатания изменения орфографии и пунктуации происходили
стихийно. После изобретения книгопечатания развитие орфографии и
пунктуации в течение некоторого времени зависело от (воли
крупнейших печатников-издателей; так, современная система
пунктуации была введена в европейскую практику знаменитым
венецианским книгопечатником конца XV в. Альдом Мануцием. Но уже
вскоре право регламентации орфографии и пунктуации забрала в
свои руки государственная власть.
26 В. А. Истрин

стория
возникновения славянского
письма имеет еще
много неясного. До сих пор не
установлено, когда появилось
письмо и что представляло
собой первоначальное
славянское письмо. Особенно
усложняется вопрос тем, что до
нас дошли <не одна, а две
славянские азбуки — кириллица
и глаголица, памятники
которых восходят к концу IX —
началу X в. Между тем все
источники рассказывают о
создании византийским
миссионером в Моравии Кириллом в
начале 60-х годов IX в, какой-
то одной азбуки. Кроме того,
накоплены факты,
свидетельствующие о существовании у
славян письма еще до
Кирилла.
В настоящей главе этот
вопрос рассматривается в свете
общих закономерностей
развития письма.
1
Создание по
крайней мере одной из славянских
азбук связано с
религиозно-политической и просветительской
миссией Кирилла и его брата
Мефодия в Моравии.
Г
'ЛАВА
IX
ВОЗНИКНОВЕНИЕ
И РАЗВИТИЕ
СЛАВЯНО-РУССКОГО
ПИСЬМА.
СИСТЕМЫ ПИСЬМА
НАРОДОВ СССР
а а
а

Важнейшие источники, освещающие жизнь и
деятельность Кирилла (826—869 гг.), Мефодия (820—885 гг.) и
их учеников, а также историю создания славянских азбук,
следующие.
1. Пространные, так называемые «Паннонские жития» Кирилла
и Мефодия. «Жития» эти составлены, судя по их тексту,
учениками Кирилла и Мефодия в Паннониив конце IX в., вскоре после
смерти Кирилла (869 г.) и Мефодия (885 г.), но до изгнания их
учеников из Моравии в Болгарию (886 г.) и во всяком, случае до
завоевания Моравии немцами и мадьярами (905 г.). Такая датировка
подтверждается тем, что в «житиях» ничего не говорится о
событиях, последовавших за смертью Мефодия, и сообщается о величии
Моравского государства. «Житие Мефодия» дошло в 8 списках1;
древнейший (в сборнике Исторического музея в Москве) относится
к XII в. «Житие Кирилла» известно, согласно Е. Георгиеву,
в 23 списках 2; судя по его содержанию, оно написано ранее
«Жития Мефодия».
2. Краткие (каждое менее страницы) «жития» Кирилла и
Мефодия, так называемые «проложные» — по названию христианских
книг «Прологи», в которые включены эти «жития».
3. «Сказание о письменах» Черноризца Храбра, рассказывающее
0 причинах создания азбуки Кириллом, дающее ее
характеристику и сообщающее о докирилловской письменности у славян.
Сказание это написано, видимо, в Болгарии, вскоре после смерти
Кирилла и Мефодия, в период наибольшего возвышения и культурно-
политического соперничества Болгарии с Византией (конец IX —
начало X в.). Такая датировка подтверждается следующим: во-
первых, в «Сказании» сообщается, что «еще живы те, кто видели
их» (Кирилла и Мефодия); во-вторых, большая часть «Сказания»
посвящена полемике с греками о том, какая азбука священней,—
славянская или греческая. Известно не менее 12 списков
«Сказания»; древнейший (болгарский) относится к середину XIV в.3
4. Послания римских пап, в особенности современника Мефо*
дия папы Иоанна VIII (874—882 гг.), и свидетельства папского
библиотекаря Анастасия (869 и 875 гг.).
1 Ф. М. Рассейкин. Буржуазная историография о византийско-моравских
отношениях в середине IX в.— «Византийский временник», т. III. M., 1950, стр.
246.
2 Е. Георгиев. Славянская письменность до Кирилла и Мефодия. София, 1952,
стр. 50.
3 С. Г. Вилинский. Сказание Черноризца Храбра о письменах славянских.
Одесса, 1901. В 1963—1964 гг. несколько новых списков «Сказания»
открыто болгарским ученым Куйо Куевым.
403

5. Посвященный истории создания славянских письмен
отрывок из восточно-славянской «Повести временных лет» (около XI в.).
6. Составленные на греческом языке в первой половине X в.,
в Болгарии «пространное» («Болгарская легенда») и «краткое»
(«Охридская легенда») «жития» мефодиевского ученика Климента
(умер в 916 г.), там же и тогда же создано «житие» другого
ученика Наума (умер в 910 г.).
7. Так называемая «Итальянская легенда», написанная на
латинском языке в XI в. епископом Гаудериком и рассказывающая о
перенесении Кириллом в Рим в 867 г. мощей, открытых им в Хер-
сонесе; составленное, возможно, самим Кириллом «Слово на
перенесение мощей»; краткое сообщение «Успение Кирилла»;
«Богемская легенда», рассказывающая о крещении Мефодием чешского
князя Боривоя и о «житии» супруги князя Людмилы; «Слово
Кирилла Философа» («Солунская легенда»); службы св. Кириллу и
Мефодию, относящиеся, вероятно, к X столетию; «Похвальное
слово Кириллу и Мефодию» и другие, менее важные источники.
Перечень печатных работ, в которых опубликованы и
рассмотрены эти источники, дан в разделе VI, «Библиографии».
Согласно этим источникам Кирилл (до принятия им
монашества — Константин Философ) и его старший брат Мефодий родились
в полуславянском, полугреческом портовом городе Солуни
(сейчас— Салоники — рис. 116) в семье византийского военачальника.
Большинство ученых считают братьев болгарами 4; согласно
афонскому преданию, отец их был болгарин, а мать — гречанка.
Вскоре после смерти отца Кирилл переселился в столицу
Византии и получил там блестящее образование. По рассказу «Жития»
Кирилл изучил грамматику, диалектику, риторику, арифметику,
геометрию, астрономию, литературу, музыку и хорошо знал пять
языков — славянский, греческий, латинский, арабский и еврейский.
Еще в школьные годы Кирилл сблизился с византийским
патриархом Фотием. Фотий и царствовавший тогда в Византии император
Михаил, убедившись в талантах Кирилла, широко использовали
его в качестве посланника Византии к соседним народам для
убеждения их в превосходстве византийского христианства над другими
религиями. Так, в середине 50-х годов Кирилл отправился в Бол-
В пользу уакого предположения свидетельствует весь характер и
направленность деятельности Кирилла и Мефодия в Моравии. О том же
свидетельствует, в частности, обращение к славянам из приписываемой Кириллу так
называемой «азбучной молитвы»: «Летит бо ныне и славянско племя». Как
справедливо отмечал академик М. Н. Тихомиров, с такими словами мог
обратиться к славянам только их соотечественник.

116. Карта Византийской империи, царства Болгарии и Великоморавского
государства в середине IX в.
гарию на реку Брегальницу и обратил в христианство многих
болгар; по мнению некоторых ученых, во время этой поездки Кирилл
начал работу и над славянской азбукой. К тому же периоду
относится поездка Кирилла в Сирию, к сарацинам.
Но наибольшее значение имело третье миссионерское
путешествие Кирилла — на рубеже 60-х годов к хазарам. По пути Кирилл
остановился в греческом городе Херсонесе (по-славянски — Кор-
сунь) на побережье Крыма. Как 'свидетельствуют в'се двадцать
три списка его «Жития», Кирилл обнаружил в Херсонесе
«Евангелие» и «Псалтырь», написанные русскими буквами («роусьскими
письмены писано»). Далее в «Житии» рассказывается, что Кирилл
405

встретил в Херсонесе человека, говорившего по-русски, вступил с
ним в беседу и, сопоставив его язык со своей болгаро-македонской
речью, вскоре начал читать и говорить по-русски. Это
исключительно важное свидетельство «Жития» подробно рассматривается в
5 разделе настоящей главы.
После возвращения Кирилла от хазар, в конце 862 г., в
Византию прибыло посольство от моравского князя Ростислава.
Официальной задачей посольства была передача просьбы прислать в
Моравию миссионеров, которые могли бы вести проповедь на
понятном для моравов языке, вместо латинского языка
немецко-католического духовенства. Основной же целью было стремление
заручиться поддержкой Византии против натиска на Моравию
немецких феодалов, вступивших к этому времени в переговоры о военном
союзе с соседкой Моравии и Византии — Болгарией; ведь только
Византия могла удержать болгар от союза с немцами. Опасался
Ростислав и немецких проповедников, незадолго до того
обративших его в христианство; он подозревал, что они пришли в
Моравию не только как служители евангелия, но и как разведчики
немецких князей.
Просьба о присылке миссионеров соответствовала интересам
Византии, давно стремившейся распространить влияние на
западных славян. Еще больше соответствовала она интересам
византийской церкви, отношения которой с Римом становились все более
враждебными; в год прибытия моравского посольства отношения
эти настолько обострились, что папа Николай даже проклял
патриарха Фотия. Поэтому император Михаил и патриарх Фотий
охотно согласились на просьбу Ростислава. В качестве своих
посланников они избрали Кирилла и Мефодия. Выбор этот был обусловлен
тем, что Кирилл уже имел богатый опыт миссионерской
деятельности; кроме того, будучи уроженцем Солуня, он хорошо говорил
по-славянски.
Вскоре после этого Кирилл, по свидетельству всех источников,
разработал славянскую азбуку (какую именно — ни в одном из
источников не сообщается). Пользуясь этой азбукой, Кирилл
перевел с помощью Мефодия на славянский язык богослужебные книги
(согласно «Паннонскому житию» — «Избранное евангелие»,
«Избранный апостол», «Псалтырь» и отдельные места из «Церковных
служб»). Закончив перевод, Кирилл и Мефодий выехали в
Моравию.
Давно вызывал удивление очень короткий срок (не более
нескольких месяцев), в течение которого Кирилл, согласно «Житию»,
разработал азбуку и осуществил переводы трех-четырех богослу-

жебных книг. Поэтому выдвигалось предположение, что Кирилл
начал работу над азбукой и переводами задолго до моравского
посольства. Побудительной причиной к такой работе могла быть
миссионерская деятельность Кирилла, протекавшая за семь-восемь лет
до моравского посольства.
В качестве доказательства обычно приводится дата создания
Кириллом азбуки, указываемая Черноризцем Храбром. В
большинстве списков его «Сказания» в качестве такой даты указан 6363 г.
от сотворения мира. Согласно же принятому в Византии
летоисчислению, считалось, что от сотворения м'ира до рождества
христова прошло 5508 лет. Вычитая 5508 из 6363, получаем S55 гм т. е.
примерно тот год, когда Кирилл 'проводил миссионерскую
деятельность на р. Брегальнице. Противники такой датировки
отмечают, что, наряду с византийским, существовало и другое, так
называемое александрийское летоисчисление. Появившись в
Александрии, оно впоследствии перешло в Византию, а затем и в
славянские страны. По этому летоисчислению, от сотворения мира до
рождества христова насчитывалось не 5508, а 5500 лет.
Следовательно, если Храбр применял александрийское летоисч'исление, то
славянская азбука была создана не в 855, а в 863 г., т. е. вскоре
после приезда моравского посольства.
Вопрос этот подробно рассмотрен в работах болгарского
ученого К. М. Куева5. В пользу 863 г. (даты создания славянской
азбуки) К. М. Куев 'выдвинул четыре убедительных довода.
1. В «Панпоиском житии» Кирилла создание азбуки относится
ко времени вскоре после моравского посольства, т. е. к 863 г.
Трудно предположить, чтобы столь важный факт биографии Кирилла
был бы датирован в «Житии» неверно. Кроме того, не случайно
разница 'между 855 и 863 гг. составляет 8 лет, т. е. в точности
совпадает с разницей между александрийским и византийским
летоисчислением.
2. Указывая 6363 г. в качестве даты создания азбуки, Храбр
добавляет, что это произошло во время Михаила — царя греческого,
Бориса — князя болгарского, Ростислава моравского и Коцела
блатекского. Годы правления Михаила (842—867 гг.), Бориса
(852—889 гг.) и Ростислава (846—870 гг.) подходят и к 855 и к
863 г. Блатенский же князь Коцел вступил на престол лишь в
860—861 гг.; следовательно, его правлению соответствует лишь дата
5 К. М. Куев. Към въпроса за началото на славянската писменност. София,
1960; он же. Отново за годината, когато е била съставена славянската
азбука. София, 1960.

863 г. [Между тем Храбр, судя по его сочинению, был очень
начитан, и наука подтверждает правильность всех сообщаемах им
фактов.
3. Храбр писал «Сказание» в конце IX в.— в начале X в., когда
Болгария достигла наивысшего могущества и во всем
соперничала с Византией; само сочинение Храбра написано в основном для
доказательства преимущества славянской азбуки перед
византийской. Следовательно, Храбр должен был избрать скорее
александрийское летоисчисление, а не византийское.
4. В «Житии Мефодия» говорится, что тот незадолго до смерти
перевел за шесть месяцев почти всю Библию. Тем более мог Мефо-
дик вдвоем с братом перевести за короткий срок такие небольшие
книги, как «Избранное евангелие», «Избранный апостол» и
«Псалтырь».
Правда, одновременно с переводом Кирилл разработал и
азбуку. Между тем работа над азбукой (которая исключительно точно
передавала фонетику славянской речи) требовала не меньше
времени, чем перевод книг. В особенности сложным должен был быть
этот труд, если бы до Кирилла никакой славянской письменности
не существовало. Однако дошедшие до нас летописные и иные
данные свидетельствуют об обратном.
Наиболее подробно о создании славянской азбуки говорится в
«Сказании о письменах» Черноризца Храбра (см. рис. 132; «юс
большой» условно передается буквой «у»). «Прежде убо словене не
имеху книг,— пишет Храбр,— 'но чротамм и резами четеху <и га-
тааху (т. е. считали и гадали.— В. #.), погани суще (т. е. будучи
язычниками.— В. И.). Крестивше же ся, римскам'и и гроческыми
писмены нуждаахуся (писати) словенску речь безь устроенна ...
И тако бешу много лета. Потом же человеколюбец бог... посла имь
святаго Костантина Философа, нарицаемаго Кирила, мужа
праведна и истинна, и сотвори имо 30 писмена и осмь, ова убо по чину
гроческыхь тшсмен, ова же по словенстеи речи...».
Таким образом, согласно Храбру, славяне до принятия
христианства применяли некие «черты и резы», т. е. какие-то
примитивные условные знаки, служившие для счета и гадания. После же
принятия христианства славяне начали использовать для записи
своей речи известные многим из них латинские (на западе) и
греческие (на востоке) буквы. Такое использование латинских и
греческих букв продолжалось очень долгое время («и тако бешу много
лета»).
Первоначально латинские и греческие буквы использовались,
согласно Храбру, «без устроения», т. е. с неточной передачей фоне-

тики славянской речи. Это было обусловлено тем, что в греческом
и латинском алфавитах отсутствовали буквы для многих
славянских звуков; так, в греческом алфавите не было букв для звуков:
б, ж, з, ц, ч, ш, щ, у, ю, я. На это Храбр указывает в другом месте
своего сочинения. «Но како можеть ся,— спрашивает он,— писати
добре гроческыми письмены: бог или живот, или зело, или церковь,
или широта, или ядь, или уду, или юность, или язык и иная
подобная 1симь?». Почти несомненно, что за долгие годы применения
греческой и латинской азбук славянами эти азбуки пополнились
новыми буквами или буквосочетаниями, передававшими особые
звуки славянского языка.
Кирилл, по-видимому, знал о таком применении славянами
греческого письма. Ведь, согласно его «Житию», он нашел в Херсо-
несе Евангелие и Псалтырь, написанные «русскими письменами» и
научился их понимать. Вероятнее всего (см. раздел 5, главы IX),
что книги, найденные Кириллом, были написаны на
восточнославянском языке греческим письмом, но уже пополненным новыми
славянскими буквами и поэтому названным «русскими
письменами». Знакомство с этими «русскими письменами» объясняет и
быстроту создания Кириллом славянской азбуки. Правда, и в этом
случае Кириллу все же пришлось провести сложную
филологическую работу. Во-первых, книги, найденные в Херсонесе, были
написаны по-восточнославявски, а Кирилл строил азбуку
применительно к южнославянской (болгаро-македонской) речи. А,
во-вторых, даже если к середине IX в. и произошло некоторое
приспособление греческого письма к фонетике славянского языка, то это
стихийное приспособление никак не могло бы достичь той
полноты и систематичности, которыми отличаются обе старославянские
азбуки.
Вся последующая жизнь Кирилла и Мефодия 6 прошла в
борьбе с немецко-католическим духовенством, которое стремилось
запретить в Моравии введенное братьями богослужение на
славянском языке, уничтожить славянские книги и тем самым остановить
развитие славянской культуры и письменности.
Кирилл умер во время поездки в Рим в 869 г., а Мефодий —
в столице Моравии Велеграде в 885 г. Перед смертью Мефодий
назначил преемником одного из своих учеников Горазда.
Вскоре после смерти Мефодия противники славянской
письменности одержали в Моравии победу. Папа отменил назначение
6 Более подробно о жизни и деятельности Кирилла и Мефодия — В. Истрин.
11.00 лет славянской азбуки. М., 1963.

Горазда, запретил славянское богослужение и богослужебные
книги. Учеников Кирилла и Мефодия подвергли жестоким
преследованиям, а пятерых самых главных — Горазда, Климента, Наума, Ан-
гелария и Лаврентия — изгнали в Болгарию.
Изгнание в Болгарию учеников Мефодия произошло в 886 г. Но
уже через четыре года (в 890 г.) папа Стефан VI счел нужным еще
раз предать анафеме славянские богослужение и книги. Еще через
25 лет, около 915 г., проклятие повторил папа Иоанн X. Все это
показывает, что несмотря на преследования, славянская
письменность, хотя и тайно, но продолжала сохраняться в Моравии.
Кто же мог возобновить в Моравии дело Кирилла и Мефодия?
Вероятнее всего, что в Моравию тайно вернулся из изгнания
преемник Мефодия Горазд вместе с другим учеником Мефодия
Лаврентием. Ведь именно Горазду поручил Мефодий руководство
моравской церковью и продолжение борьбы за славянскую письменность.
Горазд и Лаврентий были и среди пяти сподвижников Мефодия,
изгнанных в Болгарию. Но в Болгарии из них оказались только
трое — Климент, Наум \и Ангел арий. Следы же Горазда и
Лаврентия с момента их изгнания загадочно исчезли. Между тем
славянское богослужение в Моравии, несмотря на изгнание
сподвижников Мефодия, не прекратилось.
Почти одновременно с Моравией были вытеснены заложенные
Мефодием начатки славянской письменности также из Польши и
Чехии. В связи с этим, с конца IX в., в особенности же в годы царя
Симеона (893—927 гг.), центром славянской письменности стала
Болгария.
При царе Симеоне Болгария успешно соперничала как в военно-
полктическом, так и культурном отношении с Византией. Симеон
всячески стремился к культурно-политической независимости и
обособлению Болгарии. Так, в 894 г. Симеон признал славянский
язык официальным языком болгарской церкви; в 919 г., после
победоносных войн с Византией, он принял титул императора и
организовал избрание самостоятельного болгарского патриарха. В этот
же период было составлено и «Сказание о письменах» Храбра, в
котором доказывалось превосходство славянской письменности над
греческой.
Наряду с местными писателями и учеными, большую роль в
расцвете болгарской письменности играли переселившиеся в
Болгарию мефодиевы ученики: Климент Охридский, Наум Охридский,
Ангеларий, Константин Преславский и Григорий Пресвитер Мних.
Они продолжили начатые Кириллом и Мефодием переводы с
греческого на славянский, приняли участие в составлении различных

литературных сборников, писали сами и сильно способствовали
распространению грамотности в Болгарии. В значительной мере
•благодаря мефодиевым ученикам годы правления Симеона
получили даже наименование «золотого века» болгарской литературы.
Заметно потускнел этот «золотой век» уже при наследнике
Симеона царе Петре (927—969 гг.), а с XI столетия центр славянской
письменности, литературы и книжного дела перемещается в
Киевскую Русь.
2
От периода деятельности Кирилла и Мефодия в
Моравии не дошло письменных памятников; не открыто памятников того
времени, кроме одной-двух византийских монет, и в результате
.проведенных в Моравии за последние годы археологических
раскопок 7. Древнейшие дошедшие до нас славянские надписи или
рукописи (см. раздел 4) относятся к X или же («преславские надписи»),
возможно, к последним годам IX в. Эти надписи и рукописи
выполнены двумя разновидностями старославянского письма. Одна из
них получила название «кириллицы» (от имени Кирилл); другая —
«глаголицы» (от старославянского сглаголэ, что значит ссловоэ).
Что же представляли собой эти две славянские
азбуки, каковы были их общие и отличительные
особенности, отношение друг к другу и к
греческому письму?
По алфавитно-буквенному составу кириллица и глаголица
почти совпадали (рис. 117, см. вклейку к стр. 416).
Кириллица, по рукописям XI в., имела 43 буквы. Глаголица,
согласно памятникам примерно того же времени, имела 40 букв.
39 из них служили для передачи почти тех же звуков, что буквы
кириллицы, а одна — «дервь», отсутствовавшая в кириллице 8,
предназначалась для палатального (мягкого) г. Отсутствовали в
глаголице буквы, аналогичные кирилловским «пси», «кси», а также
йотированные з, а. Таков был алфавитный состав кириллицы и
глаголицы в XI в. В IX—X вв. их состав был несколько иной.
Так, в начальном составе кириллицы 9, по-видимому, еще не
7 П. Н. Третьяков. Новые данные о Великоморавском государстве.—
«Вопросы истории», 1961, № 5; Л. Р о и 1 i k. Velikomoravske hradiste Miculcice.
Brno, 1962.
8 В некоторых более поздних кирилловских памятниках тоже появилась (под
влиянием глаголицы) буква, аналогичная «дерви» (h).
9 А. М. Селище в. Ставославянский язык. М., 1951, стр. 39.

было четырех йотированных букв (двух йотированных «юсов»,
а также йотированных а, э). Это подтверждается тем, что в
древнейших болгарских кирилловских рукописях и надписях
отсутствуют или все четыре указанные буквы (надпись царя Самуила,.
«Листки Ундольского), или же некоторые из них («Саввина
книга», «Супрасльская рукопись»). Кроме того, буква «ук» (оу)
.первоначально воспринималась как сочетание из «он» и «ижицы»
Таким образом, начальная кириллица имела не 43, а 38 букв.
Соответственно в начальном составе глаголицы, по-видимому,
имелись не два, а только один «малый юс» (Э€, т. е. тот, который
впоследствии получил значение и название «йотированного малого
юса»); «юс» этот служил для обозначения как йотированного, так
и нейотированного носового гласного звука зн. Второй «малый юс»
(<€—получивший впоследствии значение и название
«нейотированного «малого юса») в первоначальной глаголице, по-видимому,
отсутствовал; это подтверждается графикой древнейшей
глаголической рукописи — «Киевских листков» 10. Возможно, отсутствовал
в начальной глаголице и один из двух «больших юсов» (Ф€,
получивший впоследствии значение и название «йотированного
большого юса»); во всяком случае происхождение формы этой
глаголической буквы неясно (см. раздел 3) и, вероятно, объясняется
подражанием поздней кириллице. Таким образом, начальная глаголица
имела не 40, а 38—39 букв.
Подобно буквам греческого алфавита глаголические и
кирилловские буквы имели, 'кроме звукового, также и цифровое значение.
Девять букв служили для обозначения единиц (от 1 до 9), девять —
для десятков (от 10 до 90) и девять — для сотен (от 100 до 900).
В глаголице, кроме того, одна из букв обозначала тысячу; в
кириллице для обозначения тысячи применялся особый знак. Для того,
чтобы указать, что буква обозначает число, а не звук, буква
выделялась с обеих сторон точками и над ней проставлялась
горизонтальная черточка «титло» (~).
В кириллице (рис. 148) цифровые значения имели, как
правило, только буквы, заимствованные из греческого алфавита; при:
этом за каждой из 24 таких букв было закреплено то самое
цифровое значение, которое эта буква имела в греческом алфавите.
Исключением были только числа 6, 90, 900. Греки для передачи этих
10 А. М. С е л и щ е в. Старославянский язык. М., 1951, стр. 65, '269. Новые
материалы о начальном составе кириллицы и глаголицы.— См. И. Г о ш е в. Ста-
робългарски глаголически и кирилски надписи. София. 1961. К сожалению,,
работа И. Гошева получена автором, когда книга уже была набрана.

чисел применяли буквы «дигамма», «коппа», «сампи», давно
утерявшие в греческом письме звуковое значение -и использовавшиеся
только как цифры. В кириллицу эти греческие буквы -не вошли.
Поэтому для передачи числа 6 в кириллице была использована
новая славянская буква «зело» (вместо «дигаммы»), для 90 —
«червь» (наряду с иногда применявшейся «коппой») и для 900—
«цы» (вместо «сашш»).
В глаголице цифровое значение получили первые 28 букв
подряд независимо от того, соответствовали ли они греческим буквам
или же служили для передачи особых славянских звуков. Поэтому
цифровое значение большинства глаголических букв было
отличным как от греческих, так и от кирилловских букв.
Одинаковыми были в кириллице и глаголице названия букв;
правда, время возникновения этих'названий неясно.
Почти одинаковым был порядок букв в кирилловском и
глаголическом алфавитах. Порядок этот устанавливается: во-первых,
исходя из цифрового значения букв; во-вторых, на основе дошедших
до нас азбучных акростихов п XII—XIII вв.; в-третьих, на основе
порядка букв в греческом алфавите.
Сильно разнилась кириллица и глаголица по форме букв. В
кириллице форма букв была геометрически простой, четкой и удобной
для письма. Из 43 букв 24 были заимствованы из византийского
устава (см. табл. VI), а остальные 19 построены самостоятельно,
но с соблюдением единого стиля кирилловской азбуки. Форма букв
глаголицы, наоборот, была чрезвычайно сложной и замысловатой,
со множеством завитков, петель и т. п. Зато глаголические буквы
оригинальнее кирилловских, меньше походят на греческие.
В связи с графической близостью кириллицы к византийском}
уставу большой 'интерес приобретает вопрос о степени
самостоятельности (оригинальности) кириллицы, о
том, можно ли считать ее особой, новой письменной системой или
же лишь разновидностью византийского письма 12.
При решении этого вопроса обычно исходили из генетического
анализа формы кирилловских букв. В результате находили в
греческом, еврейском и других алфавитах графические прототипы букв
кириллицы и делали отсюда вывод о несамостоятельном характере
кирилловской азбуки. Так рассматривался этот вопрос во всех
дореволюционных русских исследованиях и в большинстве
советских работ, выходивших до конца 40-х годов. Так рассматривают
11 В 1949 г. на стене церкви в Преславе (Болгария) И. Гошевым была открыта
часть (от «аз» до «люди») глаголической азбуки X в.
12 В отношении глаголицы такой вопрос почти не ставится.
413

этот вопрос и современные зарубежные историки письма. В связи
с этим они либо отводят славянскому письму по нескольку страниц
или строк в главах, посвященных греческому письму (Ж. Феврие,
М. Коэн, Д. Дирингер, Ч. Лоукотка), либо даже не упоминают о
славянском письме (И. Гельб).
Такой подход представляется принципиально неправильным.
Во-первых, он неправилен потому, что в истории письма не было>
ни одной буквенно-звуковой системы, которая сформировалась бы
совершенно самостоятельно. Так, финикийское письмо возникло на
основе египетского, древнееврейское, арамейское и греческое — на
основе финикийского; арабское — на основе арамейского;
латинское — на основе греческого; французское, немецкое, английское и
другие западноевропейские системы — на основе латинского.
Поэтому можно ставить вопрос лишь остепени
самостоятельности той или .иной системы письма (в том числе и славянской),
о том, возникла ли эта система путем механического заимствования
или же путем творческой переработки наследия других народов.
Во-вторых, при решении вопроса о степени самостоятельности
письма наименьшее значение имеет оригинальность формы букв.
Ведь письмо — это прежде всего средство передачи и закрепления
речи. Между тем форма букв почти никогда не бывает обусловлена
фонетическими особенностями того языка, для передачи которого
эти буквы предназначаются (относительно редкий пример такой
связи — графическое построение кирилловских букв «ук», «шта»>
в особенности же букв для йотированных гласных — см. рис. 118).
В малой степени предопределяется форма букв и особенностями
изобразительного искусства того или иного народа. С
особенностями искусства иногда бывает связан лишь графический стиль
письма и шрифта. Конкретная же форма букв — условна и зависит от
назначения письменных памятников (например, монументальное
или книжное, или канцелярское письмо), от применяемых
материалов (например, форма знаков клинописи) и от влияния графики
ранее существовавших систем письма. Та или иная форма букв
воспринимается как национальная только в силу многовековой к
ней привычки.
Поэтому при наличии простых, четких и уже применявшихся
славянами греческих букв создателям кириллицы совершенно
незачем было придумывать новые буквы для звуков, одинаковых в.
старославянском и греческом языках. Иначе обстояло дело с
буквами для звуков, имевшихся в славянском языке, но
отсутствовавших в греческом. В построении этих букв создатели кириллицы
проявили глубокое понимание фонетики старославянского языка,.
414

а также графический вкус. Большинству этих букв придана форма-
простая, удобная для написания и соответствующая общему стилю
кирилловской азбуки. В случаях же, когда заимствованные буквы
не соответствовали стилю кириллицы (например, заимствованные
из еврейского буквы «цы», «ша»), форма их была изменена
применительно к этому стилю.
Но, как уже указывалось, степень самостоятельности любой
азбуки определяется не столько оригинальностью ее графики,
сколько соответствием ее алфавитно-звукового состава звуковому
составу языка. А в этом отношении кирилловский алфавит был
вполне оригинален. Своеобразие его звукового состава явствует из
следующего сопоставления.
При построении французского, немецкого, английского и других
западноевропейских алфавитов к 24 буквам классической латыни
были добавлены (в эпоху средневековья) только две новых буквы —
«дубль ве» (W) и «йот» (J); кроме того, одна из букв — U (V) —
начала применяться в двух начертаниях в зависимости от того,
употреблялась ли она в значении и или v. В результате столь
механического заимствования возник разрыв между фонемным
составом западноевропейских языков и буквенно-звуковым составом
их алфавитов (см, главу VIII).
Аналогично тому, как западноевропейские алфавиты были
построены на латинской основе, так кирилловская азбука была
построена на основе греческой. Но кириллица представляет собой
очень искусную и творческую переработку греческой
(византийской) азбуки. Из 43 букв кириллицы 19, т. е. 45%, отсутствовали в
византийском алфавите и были включены в кирилловскую азбуку
применительно к особому звуковому составу старославянского
языка. К числу таких букв относятся (см. рис. 117):
Буки Шта Е (йотированное э)
Живете Ер Юс малый
Зело Еры Юс большой
Ук13 Ерь Юс малый (йотированный)
Цы Ять Юс большой (йотированный)
Червь Ю (йотированное #)
Ша Я (йотированное а)
13
В византийском письме для передачи звука у тоже иногда применялось
сочетание «омикрона» с «ипсилоном», однако сочетание это не считалось особой
буквой и в алфавит не входило.

В результате кирилловский алфавит имел все буквы,
необходимые для передачи старославянского языка.
В еще большей мере этот вывод относится к глаголице. В этой
азбуке по сравнению с кириллицей отсутствовали две ненужные для
славянского языка греческие буквы «кси», «пои» и, кроме того,
имелась еще одна дополнительная новая славянская буква «дервь».
Однако у кириллицы и глаголицы имелся и крупный
недостаток.
Обладая полным ассортиментом букв, необходимых для
старославянского языка, кирилловский алфавит включал шесть греческих
букв, ненужных для славянской речи. К числу таких букв
относились: «омега», «фита», «пси», «кси», два из трех кирилловских «и»
(«и восьмеричное», «и десятиричное», «ижица»).
Четыре ненужные буквы (те же, что в кириллице, но без «кси»
и «пси») имел и глаголический алфавит.
Буквы эти 'использовались славянами в основном как цифровые
знаки. Наряду с этим они по традиции нередко применялись и как
буквы в заимствованных греческих словах; некоторые из них
(например, «фита», «омега») обеспечивали -пр'и этом точное
(византийское; произношение заимствованных слов. Но войдя в славянские
языки, греческие слова вскоре начали и произноситься
'по-славянски; славянская же цифровая система к XVIII в. была вытеснена
более удобной арабской. В связи с этим указанные буквы стали
лишними и при реформах русского, болгарского и сербского письма
в XVIII—XX вв. были исключены.
Так, «омега» обозначала в греческом языке (см. главу VIII)
долгое о в отличие от краткого о, передававшегося греческой буквой
«омикрон» (в славянских азбуках—буква «он»). В
старославянском языке IX в. так же, как в русском, гласные не различались
по долготе или краткости; поэтому в старославянском и русском
письме буквы «он» и «омега» совпали по звуковому значению. До
начала XVIII в. «омега» чаще всего применялась в русском письме
с надписанной над ней буквой «т» для обозначения предлога сот\
«Фита» (греческая «тета») применялась в греческом письме для
обозначения межзубного придыхательного т (th). В связи с
отсутствием в старославянском и русском языках соответствующего
звука буква «фита» совпала по значению с буквой «ферт» и и
сохранилась только в некоторых словах, заимствованных из греческого:
например, в словах санафема>, сФивыэ, сМефодий\
14 В некоторых заимствованных греческих словах (например в слове сритмикаэ)
«фита» перешла не в ф, а в т.

1 Греческие буквы - (византий-
1 ский устав)
Названия
букв
1 альфа
~
бета.(вита)
гамма
дельта
э'псилон
(дигамма)
дзета
эта (ита)
[ йота
1 ~
1 каппа
1 ламбда
1 ми
1 ни
1 о микро-
ПИ
сигма
1 таУ
1 *и
1 хи
омега
1 —
1 **
1 -
1 ""
1 -
1 _
1 _
1 —
;
1 "*
I
^
-
кси
ПСИ
тета
ii псилон
1 (и псилон)
Звуковые
значения букв
а
-
б, затем в
Г
д
э (краткое)
—
(W)
дз
э (долгое),
затем „и"
и (краткое)
-
к
л
м
н
о (краткое)
П
Р
с
т
ф 1
X
о (долгое)
_
_ !
-
-
-
_
_
-
-
-
-
-
~
КС
ПС
th
и (немецкое)
затем „и14
Форма
букв
А
-
Б
Г
A i
6
-
(F—$)
Z
u
i
-
к
л
м
n
О
п
р
с
т
ф
X
IX)
_
_
-
-
-
_
—
-
-
-
-
-
V
Форма
кирил-
лица
Л
Б
В
Г
д
е
ж
S
?
н
I
(*)
к
А
м
и
0
п
р
с
т
о/1
ф
ы
ц
V
ш
m
ъ
Ъ1
ь
%
ю
|йх)
А
*
е
Y
Славянские буквы -
букв 1
глаго-1
лица
+
е
V
%
л
э
*
*
а
6
?
Af
>
А
Я
•р
4°
ь
9
ГО
1о
О
V
tf
U)
W
* *
* X
а *
А
Р
—
<Х)
Э€
&
Названия букв
аз
буки
веди
глаголь
добро
естьххх)
живете
зелохх)
земляжхх)
иже"х)
и*>
дервь
како
люди
мыслете
наш*хх'
он
покой
рцы
слово
твердо
VK
ферт
ха
х)
омега
цы
червь
ша
шта
ер
еры
ерь
„ хх)
ять
ю
яххх)
еххх)
лХХ)
юс малый '
юс большой**'
юс малый хх
йотированный
юс большой хх]
йотированный
кси *)
пси*'
фита*'
ижица**
кириллица и глаголица
Звуковые
значения букв \
а
б
в 1
г
д
е, э
ж
з-дз-з
дз-з-з
и
и. й
г(палатальн)
к
л
м
н
О
П
р
с
т
У
Ф
X
О
Ц
ч
ш
ш.
оэ (краткое
глухое)
ы
еи (краткое
глухое)
сперва йа, йе,
затем закрытое е
ю (йотиров.)
я (йотиров.)
е (йотиров.)
эн (носовое)
он (носовое)
и eH (носовое
йотированное)
J ён (носовое
йотированное)
КС
ПС
th-ф
и (русское)
Цифровые значения 1
букв 1
кириллица 1
1
-
2
3
4
5
- 1
6
7
8
10
—
20
30
40
50
70
80
too
, 200
300
500
600
800
900
90
: ~
—
—
—
—
-
—
1 «■«
«,
—
60
700
9
400
глаголица |
I
2
3
4
5
6
7
8
9
20
10
30
40
50
60
70
80
90
100
200 1
300
400
500
600
700
900
1000
800
1 ~~ 1
"* 1
-
— 1
-
— 1
1 — 1
-
—
—
117. Алфавиты кириллицы и глаголицы в сопоставлении с буквами византийского устава
В графе «Форма букв кириллицы и глаголицы» крестичом помечены буквы, появившиеся, по-видимому, после написания Храбром
«Сказания о письменах». В графе «Названия букв» (славянских) одним крестиком помечены буквы кириллицы, исключенные из
русского алфавита, так как они были не нужны для передачи звукового состава старославянской и русской речи; двумя
крестиками — буквы, исключенные в связи с историческими изменениями звукового состава старославянской и русской речи; тремя
крестиками-— буквы, у которых изменилась графическая форма. В кириллице для обозначения числа 400 применялась также буква
«ук», для 900—«малый юс»; в глаголице для 800 — буква «шта».
В. А. Истрин

*

Буквы «кси» и «пси» служили в греческом письме для
обозначения характерных для греческого языка сочетаний /ее, пс. В
старославянском письме эти буквы применялись тоже лишь в немногих
словах, заимствованных из греческого, например, в словах спсал-
тырьэ, сКсеркс\
Иным было происхождение трех славянских букв, передававших
звук и. Одна из этих букв (i), получившая в русском письме по ее
цифровому значению (10) название «и десятиричного», в греческом
письме именовалась «йота» и издавна служила для обозначения
звука и. Вторая (и), названная по ее цифровому значению (8)
«и восьмеричным», в греческом письме именовалась «эта» и
когда-то служила для передачи долгого э (в отличие от греческой
буквы «эпсилон», обозначавшей краткое э); в результате
исторических изменений фонетики греческого языка «эта» в Византии IX в.
произносилась уже не как долгое э, а как и (подобно «йоте»).
Третья из этих букв, получившая в русском письме название
«ижица», в греческом -письме именовалась «ипсилон» и когда-то
применялась для звука, близкого к немецкому и; в византийском письме
IX в. буква «ипсилон» тоже стала обозначать не йу а и. Таким
образом, уже в византийском письме эти три буквы совпали по
звуковому значению и продолжали одновременно применяться лишь в силу
традиции, а также в связи с их разными цифровыми значениями.
С одинаковым звуковым, но с разным цифровым значением
вошли эти буквы и в славянское письмо. В русском письме для
передачи звука и чаще всего использовалось «и восьмеричное»;
«и десятиричное» (i) постепенно стало применяться главным
образом перед гласными и перед полугласной «й»; такое использование
этой буквы узаконено в 1758 г. Академией наук. «Ижица»
традиционно применялась в русском письме вместо «и» лишь в немногих
греческих словах (смироэ, ссинодэ).
Наряду с шестью греческими буквами, с самого начала
ненужными для славянской речи, в кириллице имелось также шесть
новых букв (четыре '«юса», «зело» и «ять»), ставших лишними
вследствие исторических изменений фонетики старославянского и
русского языков. В глаголице таких букв было семь (четыре «юса»,
«зело», «ять» и «дервь»).
Из перечисленных букв «юсы» применялись для особых носовых
славянских гласных: «юс малый» — для гласного эк (гласный этот
сохранился в польском языке, например, в слове спэнчьэ — 'пять') ;
«юс большой» — для гласного он (сохранился в польском слове
срончкаэ — сручкаэ); «йотированные юсы» —для соответствующих
йотированных носовых гласных. В русском языке носовые гласные
27 В. А. Истрин
417

исчезли до IX—X вв., перейдя в звуки а, у\ аналогичное звуковое
значение получили и «юсы». «Юс большой» исчез из русского
письма с XII—XIII вв. (временное возрождение он пережил лишь
в XV в.) с заменой его сперва лигатурой «оу», а впоследствии
буквой «у». «Юс малый» исчезает к XVII—XVIII вв. с заменой его
буквами «а» — «я».
Буква «ять», судя по азбучным акростихам XI—XII вв. и иным
источникам, служила в старославянском языке для обозначения
гласного переднего ряда а при мягкости предшествующего
согласного, для йотированного а, а также для особой разновидности
звука е 15. Такое значение буквы «ять» дольше сохранялось в
глаголице, не имевшей особой буквы для йотированного а. В кириллице
появилась буква «йотированное а», служившая для передачи
гласного звука а при мягкости предшествующего согласного и для
йотированного а; в связи с этим в кириллице «ять» стала
обозначать, как правило, особую разновидность звука в, хотя иногда
использовалась и взамен «йотированного а».
В более позднем русском письме «ять» до середины XVIII в.
обозначала долгое закрытое е. Так, еще М. В. Ломоносов писал:
«Буквы «е» и «ять» в просторечии едва имеют чувствительную
разность, которую в чтении явственно слух различает и требует в «е»
дебелости, а в «ять» тонкости». С конца XVIII в. в литературном
языке эти два звука перестали различаться; так, уже А. П.
Сумароков (1718—1777 г.) указывал, что ему очень трудно было научиться
отличать «е» от «ять». Тем не менее вплоть до реформы 1917 г.
буква «ять» по традиции продолжала применяться.
Сложнее история букв «зело» и «земля». Из этих двух букв
«земля» представляла почти копию греческой буквы «дзеты»,
служившей для передачи звонкого переднеязычного звука дз.
Кирилловскую букву «зело» обычно считают новой славянской буквой, но
форму «зело» выводят из позднего (византийского) начертания
греческой буквы «дигаммы»; когда-то «дигамма» имела в греческом
письме звуковое значение, близкое к английскому w, но совпадала
с «зело» по ее цифровому значению («шесть»). В славянские
алфавиты буква «зело», вероятно, была первоначально введена либо
только для обозначения числа «шесть», либо для числа «шесть» и
для передачи звука з (в отличие от «дзеты» — «земли»,
предназначавшейся первоначально для звука дз). Однако, по-видимому, еще
в XI—XII вв. '«земля» <и «зело» получили новое значение:
«земля» стала применяться для з, а «зело»—для дз (в некоторых
В. Н. Щепкин. Учебник русской палеографии. М., 1918, стр. 19.

кирилловских рукописях дз передавалось буквой «земля» с
добавлением к ней особой горизонтальной черточки) 16. Еще позже, в
связи с фонетическими изменениями русского языка, обе эти буквы
совпали 'по значению и стали использоваться только для звука з.
Очень важными были изменения в значении и применении
кирилловских букв «ер» (ъ) и «ерь» (ь). Первоначально эти буквы
служили для обозначения редуцированных (ослабленных) гласных,
близких к о («ер») и е («ерь»); например, в «Сказании о
письменах» Храбра в словах сгръчьскийэ, ссътвори\ Примерно с XII—
XIII вв. звуки «ер», «ерь» в одних случаях (например, в конце
слова) выпали и перестали произноситься; (в других же случаях
перешли в полногласные звуки о, е (например, сгроческий\ ссотвориэ).
Однако в русском письме буквы «ер» и «ерь» сохранились, но уже
в новом значении. В середине слова буква «ерь» (ь) стала
применяться для обозначения мягкости предшествующей согласной
(например списьмоэ), а также для йотации последующей гласной
(например, спеньеэ). В конне слова «ерь» применялась главным
образом17 для обозначения мягкости, а «ер» — для твердости
конечной согласной. В последнем случае применение «ер» (ъ) было
излишним, так как твердость согласной определялась отсутствием
в конце слова буквы «ерь» (ь).
3
Каково же п р о и сх о ж д ение формы букв
кириллицы и глаголицы?
Из 43 букв кириллицы 24, несомненно, заимствованы из
византийского уставного письма с сохранением их графической формы 18,
а первоначально также и звукового значения. Остальные 19 букв
отсутствовали в византийском письме и введены для передачи
16 Другое предположение, согласно которому «земля» уже в момент создания
славянских азбук предназначалась для звука з (в отличие от «дзеты»), а
«зело» — для дз, менее вероятно. В этом случае встает вопрос: а зачем,
Кириллу понадобилось изменять звуковое значение заимствованной им
«дзеты» и в то же время вводить новую букву («зело») именно с этим значением?
17 Буква «ерь» кроме того использовалась и продолжает использоваться в конце
слов для указания на женский род имен существительных (например,
смышьэ, срожь3) и на некоторые глагольные формы (например, сешь\
сидешь3).
18 В «Сказании» Храбра (см. рис. 32) есть противопоставление славянской «аз»
и греческой «альфы». Вероятно, это относится к названию, но, возможно, и к
первоначальной форме «аз».
27* 419

особых звуков славянской речи. Почти все эти новые буквы (15 из
19) помещены в конце кирилловского алфавита и только четыре
(«буки», «живете», «зело», «ук») размещены среди букв,
заимствованных из византийского письма. Происхождение этих букв
следующее (рис. 118) 19.
Одна новая буква — «буки» (Б) получена путем небольшого
графического изменения греческой буквы «беты» ((3). В
классическом греческом письме (см. главу VIII) «бета» обозначала звук б.
В византийскую эпоху, в результате исторических изменений
греческого языка, звук б перешел в звук в. Соответственно и «бета» стала
обозначать в византийском письме в, получив новое название
«вита».
В старославянском языке звуки в и б встречались почти
одинаково часто. Поэтому в кирилловской азбуке для передачи звука в
была сохранена византийская «вита» (В), получившая новое
название «веди». Для передачи же звука б была создана новая буква
«буки» (Б), образованная путем графического видоизменения
византийской «виты» (В). Этому способствовало то, что в некоторых
византийских рукописях (например, в «Порфирьевой псалтыри»
862 г.) буква «вита» имела форму, более близкую к Б, чем к В.
Общность происхождения «веди» и «буки» подтверждается также
тем, что в отличие от других новых букв, отнесенных в конец
алфавита, «буки» поставлена в алфавите рядом с «веди».
Форма кирилловской буквы «зело» создана путем изменения
позднего, византийского начертания греческой «дигаммы». Это
подтверждается графическим сходством этих двух букв, а также тем,
что «зело» получила в славянском письме такое же цифровое
значение («шесть»), которое имела в греческом письме «дигамма».
Цифровое значение «зело» определило и место этой буквы в
кирилловском алфавите.
Три новые буквы — «цы», «червь», «ша» заимствованы из
еврейского письма с приданием им только более правильной
геометрической формы, соответствовавшей общему стилю кириллицы. Буква
'Почти все приведенные в разделе 3 гипотезы уже публиковались в работах
И. И. Срезневского, А. И. Соболевского, Е. Ф. Карского, Л. Гейтлера, Е. Ге-
оргиева и других исследователей. Задача автора состояла лишь в том, чтобы,
отобрав наиболее убедительные из этих гипотез, доказать ненужность
привлечения византийского курсива и различных восточных алфавитов для
объяснения формы славянских букв; показать возможность объяснения
формы кирилловских букв только из византийского устава и отчасти из
еврейской азбуки, а формы глаголических букв — из кириллицы и латиницы с
использованием при этом в обеих азбуках графических модификаций и ли-
гатур.

^^-В (веди)
^Б (буки)
2 —^ Ч (ды)
[ —*» Y (червь)
(£?—*"ш (ша>
^^г- А (юс малый)
fa (юс большой)
^-г Ъ (ер)
1 "" ^' 1> (Срь)
Ь (ять)
F-*S —*-S (зело)??
(дигамма)
о + у
ш
+ *-
т
Ъ + 1
1 + 6
I + Л
1 + Ov
Г + А
I + Л
?+'+*
—*~ 0V (ук) |
• Ф (шта) J
—*- Ъ1
*- f€
—*~ К
—»~ ю
—*- »А
—*- tih
—+-
(еры)
О йотиров.)
(а йотиров.)
(у йотиров.)
(юс малый
йотиров.)
(юс большой
йотиров.)
/К (живете)??
118. Происхождение формы кирилловских букв, созданных для
передачи особых (отсутствующих в греческом языке) звуков
славянской речи
В левой колонке — буквы, полученные путем заимствования или же путем
графического видоизменения; в правой колонке — буквы, полученные путем
лигатурного сочетания других букв кириллицы
«ша» получена из еврейской «шин». Буквы «цы» и «червь»
представляют собой графическую дифференциацию еврейской «цаде»,
которая в средние века произносилась и как ц и как ч. Возможно,
на форму буквы «червь» повлияла также греческая «коппа»; это
подтверждается близостью формы этих букв, а также тем, что
«червь» получила в кириллице то же цифровое значение
(«девяносто»), которое имела «коппа».
Пять новых славянских букв получены путем графического
видоизменения других букв кириллицы.
Так «юс малый» и «юс большой» представляют собой
видоизменение (усложнение) буквы А (так считают И. В. Ягич, Л. Гейтлер,
Е. Георгиев и др.), которая в некоторых византийских рукописях
имела форму, близкую к кирилловскому «юсу малому» и даже
«юсу большому».
Форма буквы «ерь» (ь), видимо, происходит от графически
наиболее простой кирилловской буквы «и» (I), а «ер» (ъ) и «ять» ('Ь)
421

получены путем графического усложнения «ерь» (Е. Георгиев); это
подтверждается близостью формы и звукового значения букв
«ерь» — «ер», а отчасти также букв «ерь» — «ять». Менее вероятно
выведение формы букв «ер», «ерь», «ять» из кирилловской «буки»
(И. В. Ягич), так как звуковое значение этих трех букв и «буки»
не имеет ничего общего.
Восемь новых букв созданы путем лигатурного сочетания
различных букв кириллицы. Сочетание это, как правило, связано со
звуковым значением новой буквы.
Так, буква «ук» получена путем сочетания «он» с «ижицей».
Такое лигатурное построение буквы «ук» подсказано византийским
письмом, так как в письме этом для передачи звука у тоже
использовалось сочетание «омикрона» с «ипсилоном».
Буква «шта» построена путем лигатурного сочетания буквы
«ша» с примкнутой к ней снизу буквой «твердо». Такое построение
отражало звуковое значение этой буквы в старославянском языке,
в котором эта буква произносилась как шт; о таком построении
этой буквы свидетельствует и ее название («шта»).
Буква «еры» (ы) представляет собой сочетание «ер» (ъ) с
буквой «и» (I).
Особенно соответствует фонетике построение букв для
славянских йотированных гласных. Буквы эти строились путем
лигатурного сочетания буквы, обозначающей соответствующую гласную,
с буквой «и» (I). Так построены в кириллице буквы: «я» (I+
+ «аз»), «е» (I + «есть»), два йотированных «юса» (I +
соответствующий «юс»), а также буква «ю» (1 + «он>>). Последняя
буква первоначально представляла сочетание I с «ук» (ОУ)
с последующим отпадением второго графического элемента буквы
«ук». Возможность использования такой сокращенной лигатуры
(I + О) для передачи ю обеспечивалось тем, что звука ё в
старославянском и древнерусском языках еще не было; поэтому
придание этой лигатуре значения ё было в то время невозможным.
Недостаточно ясно происхождение буквы «живете». Вероятно,
форма этой буквы получена добавлением центральной
вертикальной черты к букве «хер» (Е. Ф. Карский) или же удвоением буквы
«земля», близкой к «живете» по звуковому значению; может быть,
этим объясняется то, что в отличие от большинства новых букв
«живете» не отнесена в конец кирилловского алфавита, а
поставлена почти рядом с буквой «земля».
Труднее объяснить происхождение букв глаголицы.
Несмотря на графическое своеобразие этих букв, многие
пытались разыскивать их прототипы в других алфавитах. Для этого

обращались к самым различным системам письма. Наибольшее
распространение получили три гипотезы 20.
Одна из них развита в 1881 г. И. Тэйлором, а затем Д. Ф.
Беляевым, И. В. Ягичем, В. Н. Щепкиным и др. Согласно этой гипотезе,
глаголица выводилась из византийской скорописи IX в. (рис. 119);
замысловатость же рисунка глаголических букв объяснялась
стремлением писцов к украшению письма. Гипотезу эту подверг критике
И. И. Срезневский, а в советский период — Е. Ф. Карский,
Е. Э. Гранстрем и др.21
Действительно, сходство глаголицы с византийской скорописью
IX в. весьма отдаленное, разница же очень значительна.
Особенностями скорописи как почерковой разновидности византийского
письма (см. рис. 99, г) были: связное, курсивное написание букв;
наличие элементов букв, выступающих за (верхнюю и иижнюю
линии строки; частое применение лигатур; 'использование «петель»
с единственной целью ускорения лмсьма. Наоборот, для глаголицы
характерны: раздельное 'написание букв; отсутствие элементов,
выступающих за линии строки; редкое /применение лигатур;
использование «петель» ие для ускорения письма (так как глаголические
буквы писались раздельно), а для украшения, орнаментации букв (см.
рис. 124). Наиболее далека от византийской скорописи древнейшая
«полуугловатая» глаголица (см. например, рис. Г22, а), имевшая
скорее уставный, чем скорописный характер. Лишь, в позднейших
болгарских рукописях глаголица приобрела более близкие к
скорописным о-круглые формы, а 'связное ('нераздельное) 'написание букв
возникло в глаголице лишь с XIV—XV вв.
Кроме того, в Византии IX в. скоропись применялась
преимущественно для канцелярской, торговой и бытовой переписки,
реже — для светских книг; богослужебные же книги
переписывались уставным почерком. Поэтому очень маловероятно, чтобы в
качестве образца для славянского письма, призванного обслуживать
церковные нужды, был бы взят не богослужебный устав, а
канцелярская скоропись.
Таким образом, построение глаголической азбуки на основе
византийской скорописи представляется неправдоподобным. Можно
допустить влияние скорописи лишь на форму отдельных, немногих
20 Все остальные гипотезы происхождения глаголицы упомянуты в книге:
В. А. Истрин. 1100 лет славянской азбуки. М., 1963, стр. 65.
21 Е. Э. Гране трем. К вопросу о происхождении глаголической азбуки.—
«Труды отдела древнерусской литературы Ин-та русской литературы
АН СССР», М.— Л., 1953, IX; О н а ж е. О происхождении глаголической
азбуки. Там же, 1955, XI.

ГЛАГОЛИЧЕСКОЕ
Буквы
а
b
g
d
е
dz
i
i
k
1
m
n
0
p
г
1 s
t
f
X
0
6
1 v
Название
АЗЪ
БОуКЪ!
ГА4Г0ЛН
довро
есть
siAO
иже
ижеи
кдко
АЮДИК
лл числите
ндшь
оиъ
покои
рьци
СЛ08О
тврьдо
фрътъ
Х*РЪ
WT'b
АИТА
1 BiA*h
1 —
Знаки старшие
и младшие
fft rb *fr /•
К i? /^^
Ъ* *,*U Ъ
ИЬ йьЯ>4Ъ
Э э Э >
ffi J W f
Y <* ^
Basil
1 «i^i"
i<% §ь
Л g^
V « ? У
3 а э з
P p p
Ь Ь т» S
<ff fi 9
OD «О t«>
? H
Jo ъ, и z>
в (? o>
•fl» •№
QP «v>
ГРЕЧЕСКОЕ 1
Курсив 1
f J 4
d U u
/* Л" »T
<A J1 \
1*4
3
Jt П П П
<$(,u) by
к * Г
J / A
M
f У Г Г
0 <P о
v- г* /v
r t t b
\ St С
"*" **" r
Ф
^
\ cx> ф
4
1 "
t
119. Сопоставление глаголических букв с буквами
византийского курсива (по А. М. Селищеву)

ГЛАГОЛИЧЕСКОЕ
Буквы
z
; Z
!<.{
U
S
St
c(ts)
с
i
e(ja)
e
0
u
o/u
У
e/
je
jo
Название
жиб-Ьтс
з^лми
и
(fcpkB-ъ)
О^КЪ
ш&
UJTJ
ЦП
чрьиь
ИЖ«
оть J
I"1 {
ИЖНЦ4
кръ
КрЪ1
ирь
!всъ {
Знаки старшие
и младшие 1
QV cfa СТО 1
Ь* &> Ъ° 1
ГЦ» Л*
з» а з> 1
Ш ui &/
W v
V «V V
# *# V
К 8 J /
ЬДЛ i2
JP У рь
<i ее
§• ' S
<Е ofi-oS
«ВЯ
^ Т . £.8
ГРЕЧЕСКОЕ1
Курсив 1
«п •? **'
>(Ьг * 04
А - &
1 Я9 = оо *
\ 0V = ov * 1
ССГ С<Г (=6б)
.% (*Ъ-Ш)
Я я(-?-чЛ
f * V-w
$ (*Ьч*ь)
Леи - л ♦a}*
У0 - vo
d * 6y*U
•F8 **
OtW
s 0+Z<+»
£*U
119. (Продолжение)

букв глаголицы. Поэтому сторонники этой гипотезы (И. В. Ягич,
В. Н. Щепкин, А. М. Селищев и др.) для объяснения формы
глаголических букв обращались наряду с византийской скорописью
к еврейскому, самаритянскому, коптскому и другим алфавитам.
Однако маловероятно, что создатели глаголицы были во всех
случаях настолько несамостоятельны и при этом прибегали к столь
разным и далеким источникам.
Как показано ниже (см. рис. 120—121), построение
глаголических букв гораздо убедительнее объясняется подражанием
соответствующим буквам кириллицы с использованием в отдельных
случаях формы латинских букв, а в других — символических
композиций и фонетических лигатур.
Близка к разобранной гипотеза, выдвинутая Н. Н. Дурново22.
Согласно этой гипотезе, глаголица и кириллица — почерковые
разновидности одной и той же азбуки, возможно, даже созданные
одновременно и одним автором. Глаголица была, согласно Н. Н.
Дурново, скорописной разновидностью, предназначенной для письма
на пергаменте, а кириллица — уставной разновидностью,
предназначенной для высекания на камне. Однако уставный, а не
скорописный характер древнейших глаголических надписей, резкая
разница формы букв кириллицы и глаголицы, а также одновременное
применение их для письма на камне (см. рис. 122) и на
пергаменте (см. рис. 124 -и табл. VII), делают такое понимание
неприемлемым.
Согласно другой гипотезе, получившей широкое
распространение в СССР в 40—50-е годы (П. Я. Черных, Е. М. Эпштейн,
Н. А. Константинов, И. А. Фигуровский и др.), глаголица
происходит от некоего «протоглаголического» письма, сформировавшегося
у славян эволюционным путем еще в дохристианское время.
Документальных подтверждений этой гипотезы найти не удалось. Кроме
того, сложная и вычурная форма большинства глаголических букв
заставляет думать скорее об искусственном их создании, чем об
естественном, эволюционном происхождении. История письма
показывает, что алфавиты, возникшие эволюционным путем
(финикийский, еврейский, греческий, латинский, ранний арабский и др.),
первоначально отличались простотой и даже геометричностью
формы букв. Графическая же сложность была характерна для
алфавитов, созданных в результате индивидуального изобретательства
(например, армянский, грузинский алфавиты), или же возникала
22 Н. Н. Дурново. Мысли и предположения о происхождении
старославянского языка и славянских алфавитов.— «Byzantionslavica», I. Praha, 1929,
стр. 66—67.

в результате последующей стилизации (например, поздний
арабский, некоторые сирийские алфавиты).
Наиболее вероятна третья гипотеза. Согласно этой гипотезе,
выдвинутой во второй половине XIX в. И. И. Срезневским, А. И.
Соболевским, а затем развитой Е. Ф. Карским и в последние годы
болгарским ученым Е. Георгиевым, глаголица появилась в
результате индивидуального творчества, причем создатели ее в качестве
основы использовали ранее существовавшую кириллицу, нарочито
изменив и усложнив форму кирилловских букв.
Такое происхождение глаголических букв представляется
наиболее вероятным по следующим соображениям.
Кириллица, несомненно, происходит из византийского уставного
письма и легко могла развиться из него эволюционным путем в
результате графических видоизменений или лигатурных сочетаний
византийских букв, а также заимствования двух-трех букв из
еврейской азбуки. Глаголица же не может быть полностью выведена из
какой-либо другой системы письма и больше всего походит на
искусственно созданную систему. Кроме графической сложности
и вычурности глаголицы это подтверждается и отдельными ее
особенностями. Так, первая буква глаголицы «аз» по форме
представляет собой крест. Вероятно, такая форма начальной буквы
глаголицы возникла не случайно, а была сознательно придана ей, чтобы
указать, что изучение азбуки — богоугодное дело и должно
начинаться с крестного знамения. Симметрически подобны друг другу
глаголические буквы «иже» и «слово», представляющие собой
сочетания круга с треугольником. Такое однотипное построение этих
букв некоторые исследователи (Г. Чернохвостов, В. Р. Кипарский)
тоже считали не случайным и объясняли его тем, что и «иже» и
«слово» входили в состав имени Иисуса.
Об искусственном создании глаголицы свидетельствует и
цифровое значение глаголических букв. В кириллице цифровое
значение букв почти в точности воспроизводит греческую систему и,
следовательно, объяснимо прямым заимствованием. Наоборот, в
глаголице цифровое значение имеют первые 28 букв в алфавитном
порядке, причем в их число входит 7 новых славянских букв
(«буки», «живете», «зело», «дервь», «ук», «цы», «червь»),
отсутствовавшие в греческом алфавите. В связи с этим цифровое значение
глаголических букв не может быть объяснено заимствованием. Не
могло возникнуть цифровое значение глаголических букв и
эволюционным лутем, так как оно обусловлено .алфавитным их
порядком, а единый, постоянный и (новый алфавитный порядок всегда
устанавливается лишь в результате сознательной систематизации.

Происхождение глаголицы из кириллицы подтверждается, кроме
того, сравнительным анализом формы глаголических и
кирилловских букв. Многие из этих букв настолько сходны по форме или
построению, что сходство это может быть объяснено лишь при
принятии одной из трех гипотез: 1) общности первоисточника обеих
азбук, 2) влияния глаголицы на кириллицу, 3) влияния кириллицы
на глаголицу23.
Но первая из этих гипотез — признание общего первоисточника
(византийского, частично еврейского) у обеих азбук — может
удовлетворительно объяснить графическую близость лишь тех
глаголических и кирилловских букв, которые были построены по образцам,
взятым из других алфавитов. Однако эта гипотеза не объясняет
еще большего сходства новых, самостоятельно построенных
кирилловских и глаголических букв, например, букв «шта», «ю», «еры».
Вторая гипотеза — влияние глаголицы на кириллицу —
объясняет близость к глаголическим новых кирилловских букв, служивших
для особых звуков славянского языка. Зато она никак не может
объяснить сходства с глаголическими остальных кирилловских
букв, так как буквы эти представляют собой точное
воспроизведение соответствующих букв византийского устава и, несомненно,
были заимствованы из него.
Не решает проблемы и комбинация этих двух гипотез, согласно
которой кирилловские буквы, служившие для звуков, одинаковых
в славянском и греческом языке, взяты из византийского письма,
а новые, кирилловские, буквы построены по образцу
глаголических. В этом случае возникает вопрос: почему же создатели
кириллицы греческие буквы заимствовали без каких-либо
изменений, а форму многих глаголических букв изменили до
неузнаваемости? При этом изменение формы глаголических букв не
ограничивалось приспособлением их к общему стилю кириллицы, что
было бы понятно. В ряде случаев различен самый принцип
построения соответствующих друг другу новых кирилловских и
глаголических букв, например, букв «ер», «ерь» и первоначальных
«юсов». Особенно непонятной остается причина переделки формы
тех глаголических букв (например, первоначальных «юсов»),
лигатурное построение которых отражало их звуковое значение лучше,
чем построение аналогичных букв кириллицы.
Наоборот, при принятии гипотезы о влиянии кириллицы на
глаголицу становится понятным сходство с кирилловскими как тех гла-
Е. Ф. Карский. Славянская кирилловская палеография. Л., 1928, стр. 360 —
362.

ж«
->-эе (живете)
-*-v (цы)
->-# (чернь)
ш *-ш (ша)
ф—.—^ly (шта)
Б *-е (буки)
ю >-(Р (ю)
А >~Д (ять)
S *- * (зело)??
М »- Л«(дервь)??
э + е-
э + с «
$ (ер)
$ (ерь)
Э€ (первоначальный
юс малый)
-Э€ (юс большой)-
Э€ минус Э —*- <€ (поздний
юс малый)
$ + G —>• Ф€ (юс большой
йотированный)
5 + Э —>- » (ук)
% + %—*- £ *У (еры)
120. Происхождение формы глаголических букв, созданных для
передачи особых (отсутствующих в греческом языке) звуков
славянской речи
В левой колонке вверху—глаголические буквы, сходные по форме с
кирилловскими, для которых приоритет кириллицы или глаголицы трудно установим; внизу
глаголические буквы, тоже сходные по форме с кирилловскими, но для которых
несомненен или вероятен приоритет кириллицы. В правой колонке вверху —
лигатурные глаголические буквы, отличные по форме от кирилловских и, видимо,
самостоятельно построенные; внизу—лигатурные глаголические буквы, тоже
отличные по форме от кирилловских, но построенные по образцу кирилловских
(кроме буквы «еры», для которой возможен приоритет и кириллицы и глаголицы)
голических букв, у которых имелись прототипы в греческом
алфавите, так и тех, у которых греческих прототипов не было. При
принятии этой гипотезы сходство и тех, и других глаголических букв
с соответствующими кирилловскими легко объясняется
построением почти всех глаголических букв на основе кириллицы. Легко
объяснимой становится и разница в форме многих глаголических
и кирилловских букв. Ведь все варианты гипотезы о построении
глаголицы на основе кириллицы (см. разделы 6, 7 этой главы)
исходят из .предположения, что создатели глаголицы сознательно
стремились так изменить буквы, чтобы они возможно меньше
походили бы на их прототипы.
429

Все сказанное подтверждает и сопоставительный а н а~
лиз формы отдельных глаголических и
кирилловских букв.
Букв, не имевших прототипов в греческом алфавите и
служивших для особых звуков славянской речи, в глаголице было 18.
Почти все они по происхождению могут быть разделены на четыре
группы (рис. 120, см. также рис. 118).
К первой группе относятся четыре буквы — «живете»,
«цы», «червь» и лигатурная буква «еры», очень сходные по форме
с соответствующими кирилловскими буквами, но для которых
почти в равной мере возможен приоритет и кириллицы, и глаголицы.
Из этих букв «цы» и «червь», несомненно, заимствованы одной
из славянских азбук из еврейского алфавита, а затем перешли во
вторую азбуку. Однако, утверждать, какая из азбук заимствовала
эти буквы первая, трудно, так как буквы эти в каждой из азбук
были перестроены в соответствии с ее графическим стилем. В
глаголице ближе к еврейскому прототипу «цы», в кириллице —
«червь».
Кирилловская и глаголическая «живете» очень сходны по их
форме; отсюда следует, что буква «живете» тоже перешла из
одной славянской азбуки в другую с некоторой графической ее
трансформацией применительно к стилю второй азбуки. Первона--
чальный же источник буквы «живете» недостаточно ясен.
Выведение этой буквы из коптской «джанджи» (Ф. Ф. Фортунатов,
А. М. Селищев и др.) малоправдоподобно, так как вряд ли Кирилл
был знаком с коптским алфавитом. Как уже отмечалось, вероят^
нее всего кирилловская «живете» получена сочетанием двух букв
«земля» или же добавлением вертикальной черты к букве «хер».
Буква «еры» и в кириллице, и в глаголице представляет собой
сочетание буквы «ер» (или «ерь») с буквой «и».
Ко второй группе относятся буквы «ша», «шта», «буки»,
«ю», «ять», тоже очень сходные с соответствующими кирилловскими
и, несомненно, .происходящие из кириллицы. Это подтверждается
следующими соображениями.
Буква «ша» заимствована одной из славянских азбук из
еврейского алфавита, а затем перешла во вторую азбуку. При этом
«ша» — единственная буква, форма которой в обеих азбуках
одинакова. Но по геометрическому построению «ша» соответствует
стилю кириллицы, в глаголице же выглядит чужеродной буквой.
Поэтому впервые «ша» появилась в кириллице.
Буква «шта» в кириллице получена путем лигатурного
сочетания «ша» с «твердо», что соответствовало названию и звуковому

значению этой буквы. Глаголическая «шта» при почти полном
совпадении ее формы с кирилловской «шта» не могла быть получена
таким же путем, так как в этом случае она должна была бы иметь
не одну, а две петли (в соответствии с формой глаголической
«твердо»). Маловероятно выведение формы глаголической «шта»
и из сочетания «ша» с «червью», так как в старославянском языке
эта буква произносилась как шт, а не как шч. Значит, форма
глаголической буквы «шта» тоже может быть объяснена лишь
подражанием кириллице.
Кирилловская «буки» (Б) представляет собой графическое
видоизменение «веди» (В); в связи с этим она и стоит рядом с
«веди». В глаголице графика «буки» не имеет ничего общего
с «веди», но очень близка к кирилловской «буки». Поэтому форма
глаголической «буки», в особенности же помещение ее в алфавите
рядом с «веди», может быть объяснена также только подражанием
кириллице.
Кирилловская буква «ю» получена как лигатурное сочетание
«и» (I) с «ук» (оу) с последующим отпадением второй части «ук»
(у); такое происхождение кирилловской «ю» соответствует
звуковому значению этой буквы (йотированный у). В глаголице
сходная с кириллицей форма >«ю» никак не отражает звукового
значения этой буквы и тоже может быть объяснена лишь подражанием
кириллице.
К той же группе относится и глаголическая «ять». В кириллице
«ять» (Ъ) представляет собой графическое усложнение «ерь» (ь) ;
это связано со звуковым значением этих букв. В глаголице форма
буквы «ять» легче всего объяснима как подражание форме
кирилловского «малого юса»; это подтверждается близостью звукового
значения «ять» и («малого юса».
К третьей группе относятся буквы «ер», «ерь», а также
первоначальные глаголические «юс малый» и «юс большой». Эти
глаголические буквы отличны по форме от соответствующих им
кирилловских букв; 'построение их в каждой из азбук могло быть
самостоятельным.
Так, буквы «ер» (ъ) и «ерь» (ь) в кириллице получены путем
графического видоизменения буквы «и» (I). В древнейших же
глаголических рукописях (например, в «Киевских листках») буквы
«ер» и «ерь» представляют собой графические видоизменения
глаголической «он».
В глаголице в большей мере, чем в кириллице, связано со
звуковым значением построение двух первоначальных «юсов». В
кириллице форма «юсов», вероятно, получена путем усложнения

формы уставного («прописного») А; это почти не отражало
звукового значения «юсов». В глаголице первоначально было, видимо,
два «юса»: для э носового — буква, представляющая собой
сочетание глаголической «есть» с перевернутой «есть» (Э€); для о
носового— сочетание глаголической «он» с тем же значком (3€).
Значок этот (перевернутая «есть») большинство исследователей
понимает как знак носового н\ последнее подтверждается тем, что
в «Синайской псалтыри» этот знак применялся вместо
глаголической буквы «н» (например, в слове сангелэ).
Таким образом, самый принцип построения двух
первоначальных глаголических и кирилловских «юсов» совершенно различен;
поэтому предполагать влияние одной азбуки на другую здесь
нельзя. Но построение глаголических «юсов» лучше отражало звуковое
значение этих букв. Поэтому, -если принять, что глаголица создана
на основе кириллицы, то причина изменения в построении «юсов»
вполне ясна: она обусловлена естественным стремлением лучше
отразить звуковое значение этих букв. Если же кириллица создана
на основе глаголицы, то причина замены удачного глаголического
принципа построения «юсов» худшим кирилловским становится
непонятной.
К четвертой группе относятся «ук» и два «юса»,
появившиеся в глаголице в более позднее время («юс малый» нейотиро-
вавный и «юс большой» йотированный). Эти глаголические буквы
также отличны по форме от аналогичных кирилловских букв, но
имеют одинаковый с ними принцип построения. Последнее, как
явствует из анализа этих букв, может быть объяснено лишь
подражанием кириллице.
Так, буква «ук» в кириллице является лигатурой «он» с
«ижицей» аналогично тому, как в византийском письме звук у
передавался сочетанием «омикрона» с «ипсилоном». В глаголице же «ук»
представляет собой лигатуру двух букв «он». Это не отражает
звукового значения «ук» и объяснимо только как неудачное
подражание лигатурному построению кирилловской «ук». Тот же вывод
может быть сделан в отношении двух «юсов», появившихся в
кириллице и глаголице в более позднее время. В кириллице позднее
появились оба йотированных «юса». Буквы эти построены в
кириллице как лигатурные сочетания буквы «и» (I) с соответствующим
нейотированным «цэсом», что отражало звуковое значение этих
букв. В глаголице, по-видимому, в более позднее время появились
«юс малый» нейотированный и «юс большой» йотированный.
Первая из этих, более поздних, глаголических букв (<€) была,
вероятно, получена путем отделения левой части (Э) первоначаль-

ного глаголического «малого юса». Оставшаяся правая часть
«малого юса» стала применяться для передачи носового э
нейотированного, а «малый юс» в целом (Э€) — для передачи носового э
йотированного24.
Такое построение и применение двух глаголических «малых
юсов» может быть объяснено только подражанием кириллице, в
которой нейотированный «малый юс» состоял из одного, а
йотированный — из двух графических элементов.
Глаголический йотированный, «большой юс»' представляет
собой сочетание значка для 'носового н со знаком, напоминающим
перевернутую глаголическую «зело». Вероятно, в основе этого
«юса» тоже лежало подражание двухэлементному построению
кирилловского йотированного «большого юоа».
Недостаточно ясно происхождение глаголической «зело».
Напомним, что Е. Ф. Карский выводит кирилловскую букву «зело»
из греческой «дигаммы», а глаголическую «зело» — из
кирилловской «зело».
Наконец, если бы кириллица была создана на основе
глаголицы, было бы непонятно, почему ее создатель не перенес в нее из
глаголицы букву «дервь», тем более, что позже (XII в.)
аналогичная буква появилась в кирилловских рукописях. Кстати, форма
глаголической «дерви» ближе к византийской и кирилловской
букве «м», чем к самаритянской «йод», из которой выводят «дервь»
А. М. Селищев 25 и другие исследователи.
Таким образом, графическая форма или принцип лигатурного
построения десяти из 18 новых глаголических букв («ша», «шта»,
«буки», «ю», «ять», «зело», «дервь», «ук» и двух позже
появившихся «юсов») легче всего объяснимы подражанием кириллице; в
отношении четырех букв («живете», «цы», «червь», «еры») в равной
мере допустимо предположение о подражании глаголицы
кириллице, и наоборот. В пользу приоритета кириллицы, кроме того,
свидетельствует иное, более совершенное, чем в кириллице,
построение двух первоначальных глаголических «юсов», а также
букв «ер», «ерь».
На кирилловской основе, по-видимому, создано не менее
половины и тех глаголических букв, которые предназначались для
звуков, одинаковых в славянском и греческом языках. Таких букв
в глаголице было 22 (рис. 121). Из них 11 букв — «добро», «есть»,
«люди», «мыслете», «рцы», «ферт», «о'мега», «фита», 'вероятно,
также, «како», «он», «твердо» — представляют собой трансформиро-
24 А. М. Селищев. Старославянский язык. М., 1951, стр. 36.
25 А. М. Селищев. Старославянский язык, стр. 50.
28 В. А. Истрин

А
€
■Л (добро)
• Э (есть)
К >- > (како)
Л *- Л (люди)
и **- зр (мыслете)
о— *^з (он)
Р -*- Ь (рды)
j ^-Ш (твердо)
Ф *-Ф (ферт)
(О >-© (омега)
в *~Ъ (фита)
■ V (веди)
-^_ & (глаголь)
-*-Ж (и)
Р-
h-
-*- р (наш)
-^4° (покой)
->-Ь (хер)
+ (аз)
6 (иже)
9 (слово)
(X (земля)
& (ижица)
121. Происхождение формы глаголических букв, созданных для
передачи звуков, одинаковых в славянском и греческом языках
В левой колонке 11 букв, представляющих собой трансформированные кирилловские
буквы. В правой колонке верхние 6 букв — трансформация соответствующих
латинских букв; нижние 5 букв — самостоятельные построения, в том числе первые три —
по символическому принципу
ванные (перевернутые, снабженные петлями и т. п.) кирилловские
буквы. Напомним, что обратное предположение, согласно которому
эти кирилловские буквы представляют собой трансформацию
глаголических букв, неприемлемо. Оно неприемлемо потому, что
источник этих кирилловских букв несомненен. Источник их —
византийский устав, форму которого эти буквы копируют без каких-
либо изменений.
Почти несомненен источник и шести других из этих 22
глаголических букв. Буквы эти «веди», «глаголь», «и», «наш», покой»,
«хер» — очень близки к соответствующим латинским буквам и
представляют собой графическую трансформацию последних
применительно к общему стилю глаголической азбуки.
Остальные пять из этих 22 глаголических букв («аз», «иже»,
«слово», «земля» «ижица») построены самостоятельно. При этом
первые три представляют собой символические построения: «аз» —
434

крест; «иже» и «слово» — символические сочетания треугольника
и круга, графически подобные друг другу, так как из этих букв
строилось имя «Иисус».
Таким образом, форма всех 40 букв глаголической азбуки
объяснима без обращения к византийской скорописи, принципиально
отличной от глаголицы в графическом отношении и не
применявшейся для литургических целей. Форма 25 глаголических букв
(11 букв, служивших для звуков, одинаковых в греческом и
славянском языках, и 14 букв, служивших для оссэбых славянских
звуков) объяснима подражанием принципу построения или же
стилизацией формы соответствующих букв кириллицы, а форма
шести глаголических букв — стилизацией соответствующих
латинских букв. Три глаголические буквы («аз», «иже» и «слово») —
искусственные символические построения, четыре («ер», «ерь» и
первоначальные глаголические «юсы») — самостоятельные
фонетические лигатуры, дв'е («земля» и «ижица») — столь же
самостоятельные графические композиции.
Все это подтверждает вывод, что глаголица является
результатом искусственного индивидуального творчества с использованием
для нее в качестве основы ранее существовавшей кириллицы.
4
К какому же времени относятся древнейшие
памятники кириллицы и глаголицы и каким славянским
народам они принадлежат?
Как уже отмечалось, от периода деятельности Кирилла, Мефо-
дия « их учеников никаких письменных памятников не дошло.
До недавнего времени древнейшей датированной славянской
надписью считалась надпись 993 г., выполненная кирилловскими
буквами на надгробной плите членов семьи болгарского царя
Самуила в Македонии. Надпись эта до сих пор воспроизводится как
древнейшая почти во всех западноевропейских трудах по
всеобщей истории письма. Между тем за последние годы в СССР,
Болгарии и Румынии найдено несколько еще более древних
славянских надписей.
Древнейшими из кирилловских и глаголических надписей, по-
видимому, являются надписи, открытые в 20—50-х годах текущего
столетия болгарскими академиками Крыстю Миятевым и Иваном
Гошевым на стенах и плитах церкви болгарского царя Симеона
(893—927 гг.) в бывшей столице Болгарии Преславе. Надписи эти
28* 435

выполнены частично кириллицей, частично глаголицей.
Большинство надписей недостаточно изучено. К. Миятев и И. Гошев
относят древнейшие надписи к началу правления царя Симеона, т. е. к
последнему десятилетию IX в. Другие ученые (М. Вейнгарт,
С. М. Кульбакин) относят их к X—XT вв. Однако крупнейший
специалист по староболгарской письменности Е. Георгиев утверждает,
что на одной из симеоновских надписей читается дата — 893 г.26 На
рис. 122, а показаны две из этих надписей: верхняя выполнена
глаголицей, две нижние — кириллицей. Читаются нижние две строчки
следующим образом:
цьркы сятааго иоана делае...
пауломь хартофулазомь.
Следующая по древности — русская кирилловская надпись
первой четверти X в., открытая Д. А. Авдусиным при раскопках
курганов под Смоленском. Надпись эта, нанесенная на глиняный
сосуд (рис. 123, а), обычно читается «гороухша» — «горчичное
зерно», «горчица»; следовательно, надпись эта имела торгово-бы-
товое назначение 27. Между тем использование славянского письма
для торгово-быто'вых целей могло развиться лишь значительно
позже, чем для церковных и государственных нужд. Поэтому
отнесение надписи «гороухша» к первой четверти X в. делает
вероятной датировку симеоновских надписей концом IX в.
Много открыто за последние десятилетия памятников русской
кирилловской торговой, ремесленной и бытовой письменности
XI в. К ним относятся торговые, хозяйственные и бытовые записи
на бересте («берестяные грамоты»), найденные в большом
количестве А. В. Арциховским при раскопках в Новгороде28. Одна из
таких грамот (рис. 123, б), относимая к XI в., представляет собой
письмо Гостяты к Васильви с жалобой на родича, взявшего новую
жену и лишившего Гостяту имущества: «От Гостяты к Васильви.
Еже ми отьць даял и роди съдаяли, а то за нимь. А ныне, водя
новую жену, а мьне не въдасть ничьто же. Избивъ рукы пустилъ же
мя. А иную поял. Доеди добре сътворя». К памятникам кириллов-
26 Е. Георгиев. Основные вопросы возникновения старославянской
(староболгарской) литературы и старославянского (староболгарского) языка.—
«Славянская филология», т. 1, 1958.
27 Д. А. А в д у с и н и М. Н. Тихомиров. Древнейшая русская надпись.—
«Вестн. АН СССР», 1950, № 4.
28 А. В. Арциховский и М. Н. Тихомиров. Новгородские грамоты на
бересте. М., 1953; А. В. Арциховский и В. И. Борковский.
Новгородские грамоты на бересте. М., 1958; А. В. Арциховский.
Новгородские грамоты на бересте. М., 1963.

*"**»% ^rfl _j-
%* 'Гм (*Г4 ДГ° f о ^ м 3^ vfc А^*
С Г'? И &, и м М Т Q % ■ в Ъ
122. Древнейшие кирилловско-глаголические надписи, найденные в Болгарии
а — преславские надписи конца IX—начала X в., глаголическая (первая строка) и
кирилловская (две следующие строки); б — добруджанская кирилловская надпись 943 г.
и ее транскрипция

ской письменности XI в. относятся также: шутливые надписи на
стенах Софийского собора в Новгороде (например, «Акиме, стоя,
оусне, а ръта и о камень не ростепе»); надписи и клейма,
цифровые или с именами ремесленников, нанесенные на строительные
плиты, кирпичи, сапожные колодки, оружие и т. п.; надписи с
именами женщин, обнаруженные на пряслицах XI—XII вв.
(пряслицы — каменные колечки, надевавшиеся на веретено для ускорения
вращения; см. рис. 128) 29.
Все эти памятники подтверждают, что кирилловская
письменность в XI в. была уже широко распространена на Руси и, значит,
возникла задолго до этого.
Древнейшая датированная кирилловская (надпись—болгарская
надпись 943 г., найденная в 1950 г. в Румынской Добрудже
(рис. 122 б) 30; примерно к тому же времени относится надпись на
гробнице Мостича в Преславле31. Древнейшая датированная
глаголическая надпись — запись 982 г. на греческом акте Иверского
монастыря.
Старейшие датированные кирилловские рукописи: «Остромиро-
во евангелие» (табл. VII), переписанное в 1056—1057 гг. по заказу
новгородского посадника Остромира, и два сборника
нравоучительных статей, изготовленные в 1073 и 1076 гг. для русского князя
Святослава («Изборники Святослава»). Все три рукописи, в
особенности «Остромирово евангелие» (табл. VII), написаны четким
уставным почерком, снабжены художественными заставками,
инициалами и представляют прекрасные образцы книжного
оформления; это показывает, какой большой путь прошло русское книжное
искусство к XI в. Древнее, чем «Остромирово евангелие»,
некоторые недатированные рукописи болгарского происхождения:
«Саввина книга» — сборник евангельских чтений, получивший
название по припискам с именем Саввы; «Супра-сльская рукопись» —
собрание житий и легенд, найденное в Супрасльском монастыре
около Белостока; «Житие Кондрата»; «Евангельские листки
В. М. Ундольского»; «Хиландарские листки». Рукописи эти, в
особенности первые две, относят к первой половине XI в.
Старейшие глаголические рукописи (недатированные):
«Киевские листки» — листки из западнославянской католической книги
«Миссал», найденной в 1874 г. в Киеве и относимой к началу X в.
29 «История культуры древней Руси», т. I—II. М.— Л., 1950—1951.
30 Е. Георгиев. Славянская письменность до Кирилла и Мефодия. София,
1952.
31М. Н. Тихомиров. Начало славянской письменности в свете новейших
открытий.— «Вопросы истории», 1959, № 4.

123. Древнейшие кирилловские надписи, найденные в России
а — надпись на сосуде из-под горчицы (начало X в.)» найденная Д. А. Авдусиным под Смоленском;
б — одна из берестяных грамот (XI в.), найденных А. В. Арциховским в Новгороде

(рис. 124); «Пражские отрывки» — два пергаментных листка с
песнопениями по восточному обряду, найденные в 1855 г. в Праге
в переплете латинской рукописи и относимые одними
исследователями к X в., а большинством к XI в.; «Зографское евангелие» X—
XI вв., найденное <в Зографском монастыре <на Афоне.
Многочисленные глаголические южнославянские памятники дошли от XI в.
Это — «Ассеманиево евангелие», «Мариинское евангелие», «Кло-
цов кодекс», «Синайская псалтырь» и др.
Таким образом, если не признавать датировки 'преславских
надписей концом IX в., древнейшие памятники кириллицы
(надпись «гороухша») и глаголицы («Киевские листки») относятся
к началу X в. Если же признать указанную датировку, то начало
одновременного применения обеих азбук отодвигается к концу
IX в. Последнее представляется более вероятным. Ведь в X в.
каждая из азбук применялась уже в нескольких славянских странах:
кириллица у южных (преславские, добруджанская и другие
надписи) и восточных славян («гороухша»); глаголица — у западных
(«Киевские листки») и южных (преславские надписи, надпись на
акте Иверского монастыря). Кириллицу, кроме того, уже начали
использовать не только для государственных или церковных, но и
для бытовых нужд.
Дальнейшая судьба кириллицы и глаголицы
была следующей.
У западных славян, по-видимому, преобладала глаголица. Так,
древнейшая из глаголических рукописей («Киевские листки»)
принадлежит западным славянам. Лингвисты, кроме того, давно
обратили внимание на частую встречаемость во многих
глаголических памятниках языковых особенностей, характерных для
западных славян. В X—XI вв. почти у всех западно-славянских народов
в связи с введением католичества, славянское письмо было
вытеснено латинским.
У южных славян кириллица и глаголица первоначально
применялись параллельно, хотя и с явным преобладанием кириллицы;
еще реже встречались глаголические тексты у восточных славян.
А примерно с XII в. более простая и четкая кириллица почти
полностью вытеснила глаголицу. На основе кириллицы развилось
русское, болгарское, македонское и сербо-хорватское письмо; до
70-х годов XIX в. кирилловское письмо применялось в Румынии.
Что касается глаголицы, то она сохранялась до недавнего
времени лишь в некоторых католических приходах Далматинского
побережья; при этом глаголица была разрешена здесь Римом
даже для богослужебных книг.

.с,. ;коннкііСЛйЕв
МСЛО&ОДОбТЪ
К.А" Ч К 'А Н "!і
слоыіч&е^
ШКвННОѴ
• "'ІИуіІѵМАЕІІ
-»І И К 4 '^ М11* I Н И
У ЬТЖйМІЬЛгСТ %'
іж § к *ш т і»*Піі; т;
;кН&вТгАК*КС'-
ѴЛІМ?І9!Ц7,ііК*ѴК
тга«ч*ат?»м-і-сы»Т!і
ТЫА*-НТЬ» іА**.ГО
. - .' . I . .■
ѴйЙіО ШСАЛ I «■•*
*Т"АКД НМАИАД*у
Н&АИ 7»; '"""/.Пр НДI-
Табл. VII. Начальная страница Остромирова евангелия 1056—1057 гг.

*

^■•■r
124. Страница из древнейшей глаголической рукописи «Киевские отрывки» (X в.)

5
Спорным оставался до недавнего времени вопрос
о докирилловской (дохристианской) славянской
письменности. Лишь в результате последних работ советских
и болгарских ученых, а также в связи с открытием новых
древнейших памятников, существование письма у славян в докириллов-
ский период почти доказано. Меньше материалов для решения
вопроса, что представляло собой первоначальное славянское письмо
и как оно возникло.
В русских работах до середины 40-х годов текущего столетия,
а в большинстве зарубежных работ — и до сих пор существование
письма у славян в докирилловский период обычно отрицалось.
Со второй половины 40-х до конца 50-х годов у многих
советских авторов проявлялась обратная тенденция — чрезмерно
снижать роль внешних влияний на возникновение славянского
письма, считать, что письмо самостоятельно возникло у славян еще
с глубокой древности. Более того: выдвигались даже
предположения, будто бы славянское письмо повторило весь путь мирового
развития письма — от первоначальных пиктограмм и примитивных
условных знаков к логографии, от логографии — к слоговому или
консонантно-звуковому и, наконец, к вокализованно-звуковому
письму.
Однако, согласно общим закономерностям развития письма,
а также согласно особенностям славянских языков второй
половины I тысячелетия до н. э. такой путь развития следует признать
невозможным.
История письма показывает, что ни один из народов, даже
наиболее древнейших, не проходил полностью весь путь мирового
развития письма. Так, египтяне от пиктографии перешли к
логографии, а от нее, минуя слоговое письмо, к письму логографическо-
консонантному. Шумеры, а за ними вавилоняне и ассирийцы, от
пиктографии и логографии перешли к логографически-слоговому
письму и не знали буквенно-звуковых знаков; тот же путь прошли
критяне. Индийцы и японцы перешли от логографии к слоговому
письму, корейцы — к звуковому. Китайцы проектируют переход от
логографии непосредственно к вокализованно-звуковому письму.
Кроме того, даже часть указанного пути самостоятельно проходили
лишь очень немногие, самые древнейшие народы (египтяне,
шумеры, китайцы и др.), превосходившие в развитии всех своих
соседей; при этом история их письма растягивалась на века и даже на
тысячелетия.

Славяне, в том числе восточные, были молодыми народами.
Разложение первобытнообщинного строя началось у них лишь
в середине I тысячелетия н. э. и завершилось во второй половине
I тысячелетия образованием раннефеодальных государств. За
такой короткий срок славяне не смогли бы самостоятельно пройти
сложный путь от пиктографии к логографии, а от нее — к
звуковому письму. Кроме того, славяне находились в этот период в тесных
торговых и культурных связях с византийскими греками. А греки
уже давно применяли совершенное вокализованно-звуковое
письмо, о котором славяне знали. Вокализованно-звуковое письмо
применяли также и другие соседи славян: на западе—немцы, на
востоке — грузины (с начала нашей эры), армяне (с начала V в.
н. э.), готы (с IV в. н. э.) и хазары (с VIII в. н. э.). Зачем же было
славянам самостоятельно «изобретать» то, что им было известно
от их соседей?
Кроме того, логографическое письмо не смогло бы развиться у
славян, так как для славянских языков характерно богатство
грамматических форм; слоговое письмо было бы непригодно, так
так славянские языки отличаются многообразием слогового
состава; консонантно-звуковое письмо было бы неприемлемо для славян,
потому что в славянских языках согласные и гласные звуки в
равной мере участвуют в образовании корневых и аффиксальных
морфем.
Из всего сказанного следует, что докирилловское славянское
письмо могло быть лишь трех видов.
Так, в свете общих закономерностей развития письма
представляется несомненным, что еще задолго до образования связей
славян с Византией у них существовали местные
разновидности первоначального письма типа упоминаемых
Храбром «черт и резов». Как разобрано в главе III,
возникновение такого первоначального письма происходило тогда,
когда на основе небольших (и разрозненных родовых групп
возникали более сложные, крупные и долговечные формы общности
людей — племена и союзы племен.
Славяне достигли расцвета племенного строя в первой
половине I тысячелетия н. э. К этому времени следует относить и
возникновение письма типа «черт и резов». Такой вывод подтверждается
документальными данными о высокой культуре славян середины
I тысячелетия н. э. Подтверждается этот вывод и
лингвистическими данными. Как отмечали многие исследователи, слова спи-
сатьэ, считать\ списьмоэ, скнигаэ общи для славянских языков.
Следовательно, эти слова, как и славянское письмо, возникли до

разделения общеславянского языка на ветви, т. е. не позже
середины 1 тысячелетия н. э.
Правда, древнейшее славянское письмо могло быть лишь очень
примитивным, включавшим 'небольшой, нестабильный и разный у
разных племен ассортимент простейших знаков. В сколько-нибудь
развитую и упорядоченную логографическую систему письмо это
превратиться не могло. Никто из соседей славян логографических
систем не применял, а для самостоятельного развития фразогра-
фии в логографию требуются века; кроме того, логография не
соответствует и особенностям славянского языка. Ограниченным
было и применение первоначального славянского письма. Это
были, видимо, простейшие счетные знаки в форме черточек и
зарубок, родовые и личные знаки, знаки собственности, календарные
знаки и знаки для гадания.
Наряду со свидетельством Черноризца Храбра, с
приведенными выше 'соображениями социологического и лингвистического
порядка, существование у славян письма типа «черт и резов»
подтверждается также литературными сообщениями IX—X вв. и
археологическими находками.
Важнейшие литературные сообщения следующие:
1. Сообщение арабского путешественника Ибн Фодлана,
который во время пребывания у волжских болгар в 921 г. видел обряд
погребения одного руса. «Сначала они развели костер и сожгли
на нем тело,— рассказывает Ибн Фадлан,— а затем они построили
нечто подобное круглому холму и водрузили в середине его
большую деревяшку тополя, написали на ней имя этого мужа и имя
царя русов и удалились».
2. Сообщение арабского писателя Эль Массуди (умер в 956 г.),
который в 'сочинении «Золотые луга» утверждает, что он
обнаружил в одном из «русских храмов» пророчество, начертанное на
камне.
3. Сообщение епископа Мерзебургского Титмара (976—
1018 гг.), который указывает, что в языческом храме города Ретры
на славянских идолах были начертаны особыми знаками их имена.
4. Сообщение арабского ученого Ибн эль Недима, который
в труде «Книга росписи наукам» передает относящийся к 987 г.
рассказ посла одного из кавказских князей к князю русов. «Мне
рассказывал один на правдивость которого я полагаюсь,— пишет
Ибн эль Недим — что один из царей горы Кабк послал его к царю
русов; он утверждал, что они имеют письмена, вырезываемые на
дерезе. Он же показал мне кусок белого дерева, на котором были
изображены, не знаю, были ли они слова или отдельные буквы».

Ибн эль НедихМ даже зарисовал эту надпись (рис. 127, а).
Дешифровать ее не удалось; по графике она отлична и от греческого, и от
латинского, и от глаголического, и от кирилловского письма.
«Имена» славянских идолов (Титмар), покойного руса и его
«царя» (Ибн Фодлан), вероятно, представляли собой условные
личные знаки; подобные знаки часто использовались русскими
князьями X—XI вв. на их монетах. Пророчество, начертанное на
камне (Эль Массуди), заставляет думать о «чертах и резах» для
гадания. Что касается надписи Ибн эль Недима, то одни
предполагали, что это искаженное арабское написание; другие пытались
найти сходство со скандинавскими рунами. В настоящее время
большинство советских и болгарских ученых (П. Я. Черных,
Д. С. Лихачев, Е. Георгиев и др.) считают надпись Ибн эль
Недима образцом докирилловского письма типа «черт и резов»;
выдвигалась также гипотеза, что эта надпись представляет собой
пиктографическую маршрутную карту. Полностью исключена
возможность применения для всех этих надписей латинского или
греческого <письма, хотя бы и перестроенного применительно к
славянской речи. Ведь и Титмар, и Эль Массуди, и Ибн эль Недим, и Ибн
Фодлан были знакомы с латинскими и греческими буквами.
Подтверждается существование у славян письменности типа
«черт и резов» также и археологическими находками. Наибольший
интерес в этом отношении представляет исследование академика
Б. А. Рыбакова, посвященное «Черняховским» календарным
знакам 32.
«Черняховская культура», названная так по поселку Черняхов-
ка, неподалеку от Житомира, охватывала во II—IV вв. н. э.
обширный район лесостепной Украины (Волынь, район Киева и
среднего течения Днепра), т. е. территорию, которую занимали,
согласно более поздним летописным источникам,
восточнославянские племена полян. Расцвет «черняховсжой культуры» начинается
со II в. н. э., когда после завоевания Дакии императором Траяном
(107 г. н. э.) границы римской империи приблизились к этому
району и население его вступило с Римом в тесные отношения; закат
«черняховской культуры» совпадает с крушением в V в. н. э.
могущества Рима.
В основу исследования Б. А. Рыбакова положен анализ
изобразительно-символической орнаментации на Черняховских вазах
и кувшинах. Наибольший интерес представляет: ваза, найденная
12 Б. А. Рыбаков. Календарь IV в. из земли полян.— «Советская археология»,
1962, Ко 4.

в 1957 г. у деревни Лепесовка на Волыни, в языческом святилище
III—IV вв. н. э. (рис. 125, а), и кувшин IV в. н. э., найденный
в 1899 г. у деревни Ромашки близ Киева (рис. 125, в).
Ваза из Лепегавки предназначалась для ритуально-магических
целей; это подтверждается тем, что она найдена внутри
языческого святилища и, в особенности,— символической орнаментацией ее.
Широкий борт вазы разделен на 12 секторов (рис. 125, б), которые
соответствуют 12 месяцам года. Каждый из секторов заполнен
символическими изображениями. Содержание изображений и их
последовательность совпадают с помесячной последовательностью
языческих праздников древних славян и с календарными сроками
сельскохозяйственных работ в данном районе.
Так, секторы, соответствующие январю, марту и июню,
помечены знаком косого креста, обозначавшим у древних славян солнце
и пламя. Как раз на эти месяцы приходились славянские
языческие праздники солнца: праздник начала прибавления дня
(зимние святки — 6 января), праздники весеннего равноденствия
(конец марта) и летнего солнцестояния (Иван Купала — 24 июня).
Последний праздник считался праздником не только солнца, но и
воды; этому соответствует сочетание в июньском секторе знака
солнца (косой крест) со знаком воды (волнистая линия). Секторы,
соответствующие апрелю, августу, сентябрю, октябрю и декабрю,
обозначены изображениями, указывающими на месячные сроки
проведения в этом районе сельскохозяйственных работ, а также
на сроки охоты. Так, апрель помечен изображением сохи (срок ве-*
сенней пахоты яровых); август — изображением колосьев (срок
обмолота хлебов); сентябрь — изображением деревьев и сети
(срок осенней охоты сетями, развешиваемыми между деревьями,
на улетающих к югу птиц); октябрь — изображением волокон
(срок обработки льна и конопли); декабрь — изображением
сплошной сети (указывающим срок зимней охоты при помощи
силков). Изображения, помещенные в остальных четырех
секторах, указывают на важнейшие явления природы, характерные для
остальных четырех (в основном нерабочих) месяцев. Так,
изображения, соответствующие февралю, могут быть поняты как деревья
в снегу (февраль — месяц снегопадов); майские — как знаки
подпочвенных ростков ярового; июльские — как знаки расцвета
растений; ноябрьские (волнистые линии)—как знаки осенних дождей
на Украине.
Такое толкование подтверждается анализом изображений и
знаков на кувшине из Ромашки (рис. 125, г). Кувшин окаймлен
двумя рядами орнаментов. Верхний ряд состоит из символических
446

125. Ваза и кувшин III—IV вв. с символическими календарными знаками,
найденные в районе Черняховской культуры (по Б. А. Рыбакову)
а — ваза из языческого святилища III—IV вв., найденная в 1957 г. у деревни Лепесовка на Волыни;
б — символический 12-месячный календарь, нанесенный на бортик вазы из Лепесовки; в — кувшин,
найденный в 1899 г. у дер. Ромашки, близ Киева; г — символические изображения на кувшине
из дер. Ромашки, указывающие на языческие сельскохозяйственные праздники (верхний ряд);
квадратики обозначают количество дней, разделяющих эти праздники (нижний ряд), и сроки
различных сельскохозяйственных работ (верхний ряд)

изображений и однотипных квадратиков, нижний — из квадратиков
и (в конце ряда) горизонтальных волнистых линий. Изображения,
помещенные в верхнем ряду, Б. А. Рыбаков расшифровывает как
знаки, указывающие на языческие сельскохозяйственные
праздники, квадраты же нижнего ряда — как дни, разделяющие эти
праздники, а именно:
начало верхнего ряда — 2 мая — появление подземных ростков,
33 квадрата — 33 дня (включая особо выделенный
праздничный день);
знак дерева — 4 июня — праздник Ярила («Семик»),
соответствующий христианскому «троицыну дню»,
20 квадратов — 20 дней (включая шесть праздничных дней
«недели русалок»);
знаки солнца и воды — 24 июня — праздник Купала,
26 квадратов — 26 дней (включая праздничный день);
знак грома (шестиугольник) — 20 июля — праздник Перуна,
17 квадратов—17 дней (без праздничного дня);
знаки серпов и колосьев — 7 августа — праздник окончания жатвы.
Имеет значение и число квадратов в верхнем ряду, а также
деление их на пять групп. Всего в верхнем ряду 127 квадратов.
А поскольку нижний ряд заканчивается 7 августа, это значит, что
начало верхнего ряда отделено от 7 августа 127 днями, т. е.
приходится на 1 апреля. Деление же верхних квадратов на пять групп
позволяет установить следующие даты:
начало 1 группы — 1 апреля — начало весенней пахоты.
25 квадратов — 25 дней;
начало 2 группы — 26 апреля — появление первых подземных
ростков,
27 квадратов — 27 дней;
начало 3 группы — 23 мая — развертывание листьев,
16 квадратов — 16 дней;
начало 4 группы — 9 июня — образование колосьев,
25 квадратов — 25 дней;
начало 5 группы — 4 июля — молочная зрелость зерен,
34 квадрата — 34 дня;
конец 5 группы — 7 августа — окончание жатвы.
Вертикальные волнистые линии в верхнем ряду указывают дни,
в которые были бы желательны дожди, горизонтальные линии
в нижнем ряду — показывают на необходимость подпочвенной
влаги в период, к которому относятся эти знаки.
В целом ваза .из Лепешвки, кувшин из Ромашки и другие
орнаментированные вазы и кувшины «черняховской культуры» (напри-

мер, кувшин из Малаешти) представляют собой, по Б. А.
Рыбакову, сельскохозяйственные календари; знаки же на этих
кувшинах и вазах — разновидность древнеславянских «черт и резов».
Вторым, столь же несомненным видом дохристианского письма
восточных и южных славян было «протокирилловское»
письмо. Ряд работ, посвященных доказательствам
существования этого письма, опубликовал Е. Георгиев.
Письмо типа «черт и резов»,, пригодное для календарных дат,
для гадания, 'счета м т. .п., было непригодным для записи во-енных и
торговых договоров, богослужебных текстов и других сложных
документов. А потребность в таких записях должна была появиться
у славян (так же как это происходило у других народов)
одновременно с зарождением славянских государств. Для указанных целей
славяне еще до принятия ими христианства и до введения азбуки,
созданной Кириллом, несомненно, использовали на востоке и юге
греческие, а на западе — греческие и латинские буквы.
Памятником записи славянской речи латинскими буквами являются так
называемые «Фрейзингенские отрывки» (X в.); запись славянской
речи греческими буквами дошла лишь в виде отдельных слов,
вкрапленных в греческие тексты.
О применении славянами наряду с «чертами и резами»
латинского и греческого письма имеется прямое свидетельство в
«Сказании» Храбра. Согласно Храбру, славяне начали использовать
для записи своей речи латинское и греческое письмо после
принятия ими христианства33, но до введения азбуки, разработанной
Кириллом. При этом первоначально латинское и греческое письмо
применялось, согласно Храбру, «без устроения», т. е. без
пополнения его новыми буквами, необходимыми для особых звуков
славянской речи (см. рис. 132). Храбр приписывает переработку
греческого письма применительно к фонетике славянской речи
Кириллу. Однако в действительности дело обстояло сложнее. Ко
времени создания Кириллом азбуки, т. е. к середине IX в., греческие
буквы применялись для записи славянской речи уже долгое
время; это подтверждает и Храбр, указывая, что «тако бешу многа
лета». Но за столь долгий срок греческое письмо должно было
постепенно приспособиться к передаче славянского языка и,
в частности, пополниться новыми буквами. Это было необходимо
83 Храбр, конечно, говорит здесь не об официальном принятии христианства
целыми славянскими племенами и княжествами, а о предшествовавшем
длительном процессе перехода в христианство отдельных славянских групп
и общин, начавшемся задолго до написания Храбром «Сказания о
письменах».
29 В. А. Истрии
449

для точной записи славянских имен в церквах, в военных списках,
для записи славянских географических названий и т. п. «Греки —
учителя -славян,— пишет Е. Георгиев34,— в IX в. уже
придерживались известной системы при передаче славянских звуков
греческими буквами». Так, звук б передавался византийской буквой
«вита», звук ш — «сигмой», ч — сочетанием «теты» с «дзетой», ц —
сочетанием «теты» с «сигмой», у — сочетанием «омикрона» с
«ипсилоном». Так поступали греки. Славяне, несомненно,
продвинулись еще дальше по пути приспособления греческого письма
к своей речи. Для этого из греческих букв образовывались
лигатуры, греческие буквы дополнялись буквами из других алфавитов,
в частности, из еврейского, который был известен славянам через
хазар 35.
Так, исподволь формировалось «протокирилловское» письмо.
История показывает, что аналогичный процесс приспособления
письма к языку происходил почти во всех случаях заимствования
одним народом письма другого народа, например, при
заимствовании финикийского письма греками, греческого — этрускам'и и
римлянами и т. п. Славяне не могли быть исключением из этого
правила. Предположение о постепенном формировании «протоки-
рилловского» письма подтверждается также тем, что
кирилловская азбука в ее дошедшем до нас варианте настолько
приспособлена к точной передаче славянской речи, что это могло быть
достигнуто лишь в результате длительного развития.
Если бы буквенное письмо не существовало у славян задолго
до принятия ими христианства, то непонятен был бы и
неожиданный расцвет болгарской литературы в конце IX — начале X в., и
широкое распространение грамотности в быту восточных славян
X—XI вв., и высокое мастерство, которого достигло на Руси уже
в XI в. искусство письма и книжное оформление (пример —
«Остромирово евангелие»).
Предположение о существовании у славян протокирилловского
письма подтверждается, кроме того, самим фактом моравского
посольства в Византию. Князь Ростислав не мог не понимать, что
богослужение и даже проповедь христианства на славянском
языке немыслимы без записи богослужебных текстов по-славянски;
Е. Георгиев. Славянская письменность до Кирилла и Мефодия. София,
1952, стр. 75.
Хазары приняли иудаизм и вместе с ним древнееврейское письмо в конце
VIII в. н. э. Письмо это, несомненно, было известно восточным славянам,
которые вплоть до разгрома хазарского каганата (965 г.) находились в
тесных военных и торговых отношениях с хазарами.

а для такой записи было необходимо письмо, которое, хотя \и
неполно, все же было приспособлено к славянской речи. Значит, уже
сам факт отправки посольства свидетельствует, что Ростислав
слышал о существовании письма у славянских соседей Византии.
О существовании протокирилловского письма свидетельствует и
тот малый срок, который понадобился Кириллу для разработки
его азбуки. Такой короткий срок был возможен лишь при условии,
что у Кирилла имелись какие-то исходные материалы.
Предположению, что Кирилл знал о существовании у славян письма и
использовал его при создании своей азбуки, как будто
противоречит только его ответ императору на предложение поехать в
Моравию. «Я рад поехать туда,—ответил согласно «житию» Кирилл,—
если только они имеют письмена для языка своего». И далее
пояснил, что нельзя «на воде беседу писати», так как в этом случае
можно «еретическое имя себе обрести». Однако это противоречие
лишь кажущееся. Во-первых, слова Кирилла «если они имеют
письмена для языка своего» относились к моравам, а не к
славянам вообще. Во-вторых, Кирилл -понимал, что для того, чтобы
избежать обвинений в ереси, необходимо полностью упорядоченное
письмо, основанное на стабильной и единой азбуке. А протокирил-
ловское письмо, формировавшееся стихийно и по-разному у
разных славянских племен, не могло достигнуть такого
необходимого для богослужебных целей единства; не могла сама собой
возникнуть у славян и упорядоченная азбука.
Таким образом, существование у славян протокирилловского
письма 'Представляется несомненным. Возникновение же его следует
относить к началу формирования славянской государственности,
т. е. к VII—VIII вв. В VII в. произошло объединение моравов под
властью Само (623 г.), чехов под властью Пшемысловичей
(середина VII в.), основание ханом Аспарухом протоболгарского
государства (679 г.) и т. п.; все это должно было вызвать потребность
в упорядоченном письме. К VII—VIII вв. относится и
установление славянами тесных торговых и культурных отношений с
Византией, откуда славяне легче всего могли заимствовать буквенно-зву-
ковое письмо. Такая датировка подтверждается, кроме того, тем,
что, согласно исследованиям И. И. Срезневского и Е. Ф. Карского,
источником кириллицы было греческое уставное письмо VII—
VIII вв., а не IX в.36
36 И. И. Срезневский. Палеографические заметки.— «Изв. Академии наук».
СПб., I860, IX стр. 161. Е. Ф. Карский. Славянская кирилловская
палеография. Л., 1928, стр. 162.
29*

Доказательством давнего применения славянами греческого
письма для записи своей речи могут служить многочисленные прото-
болгарские надписи. Надписи эти, относящиеся к VIII — началу
IX вв., когда во главе Болгарского царства стояли цари тюркского
происхождения, передают при помощи греческих букв тюркские
слова. Правда, аналогичных надписей середины IX в., когда тюрские
завоеватели были ассимилированы и переняли славянский язык, в
Болгарии пока не найдено. Однако, если греческое письмо
применялось в Болгарии уже в VIII — начале IX вв., то тем более широкое
применение оно должно было получить к середине IX в., когда
болгары значительно продвинулись в общественном развитии и
укрепили связи с Византией.
Наиболее интересное сообщение о применении буквенно-звуко-
вого письма восточными славянами середины IX в. содержится
в главе VIII «Паннонского жития» Кирилла. Согласно этому
сообщению, Кирилл во время путешествия к хазарам, т. е. на рубеже
60-х годов IX в., посетил Херсонес и «обрел» там Евангелие и
Псалтырь, написанные русскими буквами («роусьскыми пись-
мены .писано») 37. Далее в «Житии» рассказывается (рис. 126), что
Кирилл встретил в Херсонесе человека, говорившего по-русски,
вступил с ним в беседу и, приладившись к его языку, стал к своей
(болгаро-македонской) речи применять различные письмена,
гласные и согласные, и вскоре начал читать и говорить по-русски, чему
многие удивлялись.
Указанное место «Паннонского жития» у многих вызывает
сомнения. Одни считали непонятным, зачем могло понадобиться
восточным славянам переводить в дохристианское время
христианские книги и как могли эти книги оказаться в Херсонесе. Однако
в середине IX в. многие восточные славяне жили в Крыму, а еще
позже, при князе Святославе, почти весь Крым входил в сферу
влияния Киевского государства. Немало было среди восточных
славян середины IX в. и принявших христианство. Так, патриарх
Фотий в послании 867 г. пишет о крещении в начале 60-х годов
многих «россов», в том числе целой княжеской дружины; по
словам Фотия, на Русь даже был послан епископ 38. Аналогичное
свидетельство встречается и у арабского писателя Ибн Хордадбега 39;
В двух из 23 дошедших до нас списках «жития» вместо слова «роусьскими»
применено слово «роушкими» (список 1469 г. югославской академии и
список 1479 г. рыльского монастыря).
«История культуры древней Руси», т. II. М.— Л., 1951, стр. 81.
Н. К. Никольский. Повесть временных лет как источник для истории
начального периода русской письменности и культуры. Л., 1930, стр. 95 и ел.

Об^Ьт* же тоу ЫАгпме и ^алтырь
уоусьсшлж писаны писано, и члоь-кка шср-ктъ глаголица тою
веНцою, и бссЬао&д с нит, и силоу p-t^H путлю, с&оен весЬя-Ь
прикладаа различила пис/мбнд, гласила схгласнаа, и к* вогоу /ио.
литьоу творд, BicKof-fe начата мести и сказдти, и лшоьи сд
елюу димл^оу, вога хьдлАфе.
126. Отрывок из текста «Паннонского жития» Кирилла, в котором
говорится о находке Кириллом русских книг в Херсонесе (Корсуни)
Из книги Н. В. Ястребова «Сборник источников для истории деятельности Кирилла
и Мефодия»». СПб., 1911
согласно Ибн Хордадбегу (40-е годы IX в.), русские купцы в
Багдаде, которые «относятся к племени славян», «выдают себя за
христиан и как таковые платят поголовную подать».
Другие исследователи считают это место «жития» поздней
вставкой. Однако, такое предположение опровергается
достоверностью сведений, сообщаемых «Паннонским житием», а также
тем, что рассказ о книгах, найденных в Херсонесе, встречается во
всех 23 списках этого «Жития», причем не только в русских, но и
в южнославянских. «Таким образом,— указывает П. Я. Черных,—
вставка могла быть сделана, естественно думать, только
составителем или составителями этого произведения»40. Между тем
(см. стр. 403) «Паннонское житие» Кирилла было составлено
в конце IX в. в Моравии или Паннонии одним из учеников
Кирилла и Мефодия, т. е. болгарином или моравом по происхождению.
Зачем же могло понадобиться болгарину или мораву вводить
«вставку», согласно которой восточнославянская письменность
оказывалась древнее болгарской и моравской?
За последние годы гипотезу о поздней вставке снова выдвинул
А. С. Львов41 на основе анализа лексики «жития». Согласно
А. С. Львову, встречающиеся в этом месте «Жития»
грамматические термины «письмена» (в значении «буквы»), «сила речи»,
«гласные» и «согласные» могли появиться »в старославянском языке
не ранее X в., в частности после перевода в Болгарии сочинения
Иоанна Дамаскина «О восьми частях слова». Однако очень
маловероятно, чтобы такой ученый-филолог, как Кирилл, .не был бы
40 П. Я. Ч е р н ы х. К истории вопроса о русских письменах в житии
Константина Философа.— «Уч. зап. Ярославск. пед. ин-та», вып. IX, 1947.
41 А. С. Львов. Някои въпроси от кирило-метсдиевската проблематика— «Бъл-
гарски език». София, 1960, кн. 4.

знаком с сочинением Иоанна Дамаскина. Перечисленные термины
вполне могли быть созданы (но греческим образцам) еще в
школе Кирилла, т. е. в Моравии середины IX в. Недавним
применением этой терминологии может быть объяснена и отмечаемая
A. С. Львовым ее неустойчивость; ведь «Паннонское житие»
было составлено в конце IX в.
Высказывались также предположения, будто «русскими
письменами» названы в «житии» скандинавские руны, занесенные к
восточным славянам варягами племени «Русь» (П. Шафарик,
Е. Голубинский, Ф. Фортунатов, или готские («прушские»,
«фрушские» — П. Лавров, Цв. Тодоров и др.), или самаритянские
(Ив. Гошев), или даже сирийские («сурьские» — А. Вайян)
письмена.
Предположения эти столь же малоправдоподобны. Во-первых,
ни в одном из дошедших до нас 23 списков «Жития» слова
«прушские», «фрушские» или «сурьские» письмена не встречаются, а
всюду указывается, что книги, найденные Кириллом, написаны «русь-
скими» (в двух списках «рушкими») письменами. Во-вторых,
в «Житии» Кирилла приводится точный перечень языков,
которыми он владел; варяжского, готского и сирийского языков в этом
перечне нет. Следовательно, если бы книги, найденные в Херсоне-
се, были написаны по-варяжски, по-готски или по-сирийски,
Кирилл не смог бы быстро научиться читать и понимать их, а об этом
прямо указывается в «Житии». В-третьих, в «Житии» говорится,
что Кирилл научился читать и понимать найденные им книги,
«к своей беседе (т. е. к своей болгарско-македонской речи.—
B. И.) прикладая различные письмена, гласные и согласные».
А такое обучение было возможно лишь в случае близости языка
и письма книг, найденных Кириллом, к языку и письму самого
Кирилла. Против готской гипотезы свидетельствует также то, что
составителю «Жития» знакомо имя готов: в главе XVI «Жития»
готы названы этим именем, а не каким-либо иным, близким
к «русам».
Особенно неправдоподобна сирийская гипотеза. Еще в VII в.
Сирия была завоевана арабами. А арабы вместе с мусульманской
религией силой навязывали завоеванным народам арабское
письмо. Поэтому к середине IX в. разновидности
сирийско-христианского письма могли сохраниться лишь в немногих тайных
христианских общинах; следовательно, появление в середине IX в. в Херсо-
несе сирийско-христианских книг почти невероятно. Кроме того,
Кирилла, конечно, заинтересовали бы книги на славянском языке;
но Евангелие и Псалтырь на сирийском языке вряд ли смогли вы-

звать у Кирилла столь большой интерес, что он стал бы
заниматься их изучением в тот момент, когда был поглощен подготовкой
к спорам о вере с хазарами. А если бы Кирилл даже и
заинтересовался бы сирийскими книгами, то он, несомненно, обратил бы
внимание на «еретический» характер сирийских христианских
учений (несторианство, манихейство, якобитство и др.)- Ведь всю
первую половину жизни Кирилл провел в спорах о вере с
иконоборцами, магометанами и евреями.
Столь же невероятна и самаритянская гипотеза. Самаритяне —
потомки древнееврейского населения царства Израиль,
завоеванного еще ассирийцами,— исповедывали особую разновидность
иудаизма. Зачем же могло понадобиться им переписывать
христианское Евангелие, а тем более Псалтырь, да еще привозить эти
книги в Херсонес? Кроме того, после арабского завоевания Сирии
и Палестины (VII в.) языком большинства самаритян постепенно
тоже стал арабский язык.
Маловероятно и предположение, будто книги, найденные
Кириллом, были написаны «протоглаголическим» письмом,
развившимся у славян из «черт и резов» и превратившимся впоследствии
в глаголическую азбуку (гипотеза В. Григоровича, М. Погодина,
Н. Никольского, в наше время П. Черных). Если такое письмо
даже существовало — а подтверждений этого пока не найдено —
то возникнуть оно могло не ранее VIII в. и на примитивной
основе «черт и резов». Поэтому к середине IX в. это письмо вряд ли
могло достигнуть такого совершенства, чтобы при помощи его
можно было передать столь сложные произведения, как Евангелие
и Псалтырь.
Наиболее вероятна гипотеза, выдвинутая И. Срезневским,
затем развитая В. Миллером, И. Огиенко, а в наше время — Е. Геор-
гиевым. Согласно этой гипотезе, книги, найденные в Херсонесе,
были написаны на восточнославянском языке «протокириллов-
ским» письмом. В отличие от протоглаголицы письмо это было
пригодно для передачи даже самых сложных произведений, так
как оно возникло на развитой греческой основе. Наименование же
письмен «русьскими» обусловлено, во-первых, тем, что письмена
эти были использованы для передачи русского
(восточнославянского) языка, и, «во-вторых, тем, что греческие буквы к середине
IX в. были уже дополнены новыми буквами, необходимыми для
особых звуков славянской речи.
Такое понимание этого места «Паннонского жития» давно
стало традиционным среди славянских книжников. Так, в одной из
русских рукописей XV в. (в «Толковой Палее») говорится еще

категоричнее: «А грамота русская явилася, богом дана, в Корсуни
русину, от нее же научился философ Константин и оттуда сложив
и написав книги русским языком» 42. О славянских книгах,
известных Кириллу до создания им азбуки, упоминается и в «Житии Ме-
фодия»: «Тут явил бог философу славянские книги, и, тотчас
устроив письмена и беседу составив, поехал в Моравию». Кроме
того, в так называемой «Итальянской легенде» самая посылка
моравским князем посольства в Византию ставится связь с
успехом миссии Кирилла к хазарам.
Сведения о применении русскими в IX в. видоизмененного
греческого письма имеются и в одном греческом источнике,
приводимом О. Бодянским 43. Согласно этому источнику, византийский
император Василий Македонец будто бы послал в 866 г.
архиепископа, который крестил русских и ввел у них видоизмененное
греческое (30-буквенное) письмо; свидетельство это подтверждается
арабской летописью, приводимой П. Успенским44. Аналогичные
указания, относящиеся к болгарам, имеются в «Солунской
легенде». По легенде, некий Кирилл Каппадокийской сделал попытку
введения у болгар (в Солуни) видоизмененного греческого письма
(из 32 букв) еще в конце VII в.
Имеются указания о применении письменности на Руси в
начале X в. и в договорах русских князей Олега и Игоря с Византией.
Так, в договоре Олега с греками (911 г.) есть указание о
существовании у русских 'письменных завещаний. В договоре Игоря с
греками (944 г.) говорится о золотых и серебряных печатях, о
посыльных грамотах, которые вручались русским послам и гостям,
отправляющимся в Византию 45. Включение же в договоры с
Византией особых пунктов о завещаниях, посыльных, гостевых
грамотах и печатях доказывает не только то, что все это уже
существовало на Руси начала X в., но также и то, что к X в. это
стало распространенным явлением. Памятниками русской
письменности X в. должны считаться и сами договоры с Византией, так
как перевод их с греческого на русский современен договорам.
Так, С. П. Обнорский на основе изучения языка русских
переводов договоров пишет: «...появление текстов договоров в переводе
с греческого языка не могло быть ни относительно поздним, ни од-
П. А. Лавров. Материалы по истории возникновения древнейшей
славянской письменности.— «Труды славянской комиссии», т. I. Л., 1930, стр. 37.
О. Б о д я н с к и й. О времени происхождения славянских письмен. М., 1855,
стр. 13, ел.
П. Успенский. Восток христианский, ч. III. Киев, 1877, стр. 311.
«Повесть временных лет», ч. 1. М.— Л., 1950, стр. 28, 35.

повременным, а следовательно оно приблизительно должно было
совпадать со временем фактического заключения
соответствующих дипломатических актов»46. Особенно интересно имеющееся
в договоре 911 -г. указание, что Русь и Византия и в более давние
времена (т. е. еще в IX в.) решали спорные вопросы «не только
словесно, но и письменно».
К еще более раннему времени, чем договоры русских князей,
относятся договоры болгарских князей с Византией. Первый из этих
договоров был заключен в 714 г., второй договор (несомненно,
письменный) — в 774 г.
Известно, что договоры Византии с другими народами, как
правило, составлялись на греческом языке и на языке той страны,
с которой Византия заключала договор. Но первые договоры
болгар с Византией были заключены задолго до создания азбуки
Кириллом, а первые договоры восточных славян — задолго до
официального принятия ими христианства (988г.) и 'распространения
у них кирилловской азбуки. Следовательно, второй экземпляр этих
договоров, по-видимому, был написан видоизмененным греческим
письмом.
Таковы две несомненные разновидности дохристианского
славянского письма.
Третья, не несомненная, а лишь возможная его
разновидность — это «протоглаголическое письмо».
Гипотеза о существовании у славян в докирилловский период
протоглаголического письма впервые была выдвинута в конце
XVIII в. чешскими учеными Лингардтом и Антоном 47. В основу
гипотезы положена возникшая у западных славян легенда,
согласно которой глаголическая письменность была введена у этих
славян еще в V в. западнохристианским проповедником Иеронимом
(умер в 420 г.). В настоящее время считается, что эта легенда
создана местным славянским духовенством с целью связать
происхождение глаголицы не с восточнохристианской церковью,
представителем которой был Кирилл, а с церковью западнохристиан-
ской и тем самым добиться признания глаголицы Римом. Снова
возродилась протоглаголическая гипотеза, но уже применительно
к восточным славянам, в 40—50-х годах в работах П. Я. Черных,
С. П. Обнорский. Язык договоров русских с греками. Сб.: «Язык и
мышление», вып. V—VI. М.—Л., 1936, стр.'403.
Согласно С. П. Обнорскому, перевод договора 911 г. выполнен болгарином,
но отредактирован русским; перевод договора 944 г. сделан русским.
Anton Erste Lumen eines Versuchs tiber der alten Slaven. Leipzig, 1789.

Н. А. Константинова, Е. М. Эпштейна и других советских
исследователей 48.
Процесс формирования протоглаголического письма мог
происходить двумя путями. Во-первых, этот процесс мог протекать
под сложным влиянием греческого, еврейско-хазарского, а
возможно, также грузинского, армянского и даже рунического
тюркского письма; памятники этого последнего письма,
принадлежащие хазарам, открыты на территории восточнославянских племен.
Под влиянием этих письменных систем славянские «черты и резы»
могли постепенно приобрести буквенно-звуковое значение,
сохранив частично свою первоначальную форму; из истории известно, что
аналогичный путь прошло германское руническое письмо.
Во-вторых, и некоторые греческие буквы могли быть графически изменены
славянами применительно к привычным формам «черт и резов».
Однако убедительных доказательств существования
протоглаголического письма найти ,не удалось.
Наибольший интерес из предполагаемых памятников этого
письма представляет «алекановская» надпись. Надпись эта (рис. 127,6),
нанесенная на глиняный сосуд X—XI вв., открыта в 1897 г. В. А. Го-
родцовым при раскопах у села Алеканово под Рязанью; надпись
содержит 14 знаков, расположенных в строковой планировке.
В 1898 г. там же на обломках посуды обнаружено еще пять
аналогичных знаков 49. Как указывает В. А. Городцов, «сосуд плохо
обожжен, изготовлен, очевидно, наспех... следовательно, изготовление
местное, домашнее, а следовательно, надпись сделана местным или
домашним писцом, т. е. славянином». Знаков слишком много,
чтобы их можно было принять за клеймо мастера. «Остается
предположить,— делает вывод В. А. Городцов,— что знаки представляют
собой литеры неизвестного письма».
Близки по форме к «алекановским» знаки на горшках из
бывшего Тверского музея, а также на медных бляхах, найденных в
тверских курганах XI в. На двух бляхах знаки ид^т по кругу, образуя
П. Я. Черных. К истории вопроса о русских письменах и житии
Константина Философа.— «Уч. зап. Ярославск. пед. ин-та», вып. IX, 1947; О н ж е.
Происхождение русского литературного языка и письма. М., 1950; О н ж е. Язык
и письмо. «История культуры древней Руси», т. П. М.— Л., 1951; Е. М. Э'П-
штейн. К вопросу о времени происхождения русской письменности».— «Уч.
зап. Ленинградского ун-та по историч. наукам», вып. 15, 1947. Работы
Н. А. Константинова — см. сноску 55.
В. А. Городцов. Заметка о глиняном сосуде с загадочными знаками.—
«Археологические известия и заметки», т. V. М., 1897, № 12; О н ж е. Заметка о
загадочных знаках на обломках глиняной посуды. Там же, 1898, № 11—12.
458

HlU>1^rr^
9 A « *
CM5)
dM©
(IMS)
(2ь-®
127. Недешифрованные дохристианские русские надписи
и знаки
а — надпись, воспроизведенная Ибн-эль-Недимом; б — алекановская
надпись, найденная В. А. Городцовым под Рязанью; в — надпись на ребре
барана, найденная Д. Я. Самоквасовым под Черниговом; г — кирилловские
буквы и загадочные знаки на дрогичинских свинцовых пломбах,
найденных на Западном Буге (лицевая и оборотная сторона)
две одинаковые надписи. Некоторые из знаков подобно алеканоЕ-
ским напоминают буквы глаголицы 50.
Представляет также интерес «надпись» (если только считать ее
надписью, а не комбинацией трещин от огня) на ребре барана,
открытая около 1916 г. Д. Я. Самоквасовым при раскопках курганов
у Чернигова. «Надпись» (рис. 127, в) содержит 15—18 знаков,
расположенных внутри полуовала. «Знаки,— пишет Д. Я.
Самоквасов,— состоят из прямых резов и, по всей вероятности, представля-
50 Б. А. Рыбаков. Знаки собственности в княжеском хозяйстве Киевской
Руси X—XII в.— «Советская археология», 1940, VI.
459

ют собой русское письмо X в., на которое имеются указания в
некоторых источниках» 5Ч
Многочисленные статьи посвящены знакам, обнаруженным
(впервые в 1864 г.) на свинцовых пломбах, видимо, торговых
печатях X—XIV вв., найденных на Западном Буге у села Дрогичина;
количество этих знаков измеряется многими сотнями 52. На лицевой
стороне некоторых дрогичинских пломб стоит буква кириллицы, на
оборотной — один из «загадочных» знаков (рис. 127, г).
Большое внимание исследователей привлекали также
загадочные знаки, встречающиеся наряду с кирилловскими надписями на
старорусских календарях и на пряслицах X—XI и более поздних
веков (рис. 128 53. В 40—50-х годах текущего столетия многие
пытались увидеть в этих знаках прототипы глаголических букв. В
настоящее Ьремя ученые склоняются к пониманию этих знаков как
славянских «черт и резов».
Имеется и в литературных источниках одно сообщение, казалось
бы, свидетельствующее о существовании у славян письма типа
протоглаголического. Это сообщение персидского историка Фахр
ад Дина (начало XIII в.), согласно которому хазарское письмо
(речь, по-видимому, идет об уже исчезнувшем к XIII в., но
известном Фахр ад Дину хазарском руническом «письме) «происходит от
русского» 54.
Таковы важнейшие данные, на которые опирается гипотеза
о протоглаголическом письме. Несмотря на их недостаточность и
неясность, за последние 10—15 лет были сделаны три попытки
воспроизведения протоглаголического алфавита.
Одна из таких попыток сделана Н. А. Константиновым на
основе так называемых «причерноморских знаков»55. Знаки эти встре-
51 Д. Я. Самоквасов. Раскопки северянских курганов в Чернигове. М., 1916.
52 К. П. Т ы ш к е в и ч. Свинцовые оттиски, найденные в реке Буге у Дрогичина.—
«Древности», 1964—1965 гг., т. 1; Н. А. Авенариус. Несколько слов о
дрогичинских пломбах. М., 1892; К. В. Болсуновский. Дрогичинские
пломбы. М., 1894.
53 Сборник «Культура древней Руси», т. I—II. М., 1950—1951; А. В. Арцихов-
с к и й. Введение в археологию. М., 1947; Е. М. Эпштейн. К вопросу о
времени происхождения русской письменности.— «Уч. зап. Ленинградск. ун-та
по историч. наукам», вып. 15, 1947; П. Я. Черных. Происхождение
русского литературного языка и письма. М., 1950.
54 В. А. Бартольд. Древнейшие памятники русского письма и языка.—
«Культура и письменность Востока», кн. 4. Баку, 1929.
55 Н. А. Константинов. Скифо-сарматские знаки на памятниках
Причерноморья.— «Крым» (Симферополь), 1951, № 7; Он же. История русской
азбуки.— «Знание—сила», 1953, № 1; Он же. О начале русской письменности.—
«Нева», 1957, № 7; О н ж е. Черноморские загадочные знаки и глаголица.—
«Уч. зап. Ленинградск. ун-та по историч. наукам», 1957, вып. 23.

128. Надписи на русских пряслицах XI—XII вв.
(по Б. А. Рыбакову)
чаются на каменных плитах, надгробьях, черепицах и амфорах
в Херсонесе, Керчи, Ольвии и в других пунктах русского Причерно
морья, где некогда были греческие колонии. PL А. Константинов
считает их фонетическими знаками, будто бы возникшими из
кипрского слогового письма, существовавшего на о-ве Кипр в середине
I тысячелетия до н. э.; «причерноморские» знаки, согласно
Н. А. Константинову, в свою очередь, будто бы послужили основой
для славянской протоглаголицы (рис. 129). В настоящее время
почти доказано понимание «причерноморских» знаков как родовых
или личных (в том числе царских) знаков скифо-сарматских
племен 56.
Маловероятно и влияние на «причерноморские» знаки
кипрского письма, так как позднейшие его памятники отделены от
древнейших «причерноморских» знаков промежутком в несколько
веков; кроме того, если даже кипрское письмо пережиточно
сохранялось, то непонятно, почему сарматы, а вслед за ними славяне,
заимствовали это слоговое письмо вместо греческого звукового,
гораздо больше им известного и несравненно лучше передававшего
фонетику их речи. Еще менее вероятно влияние «причерноморских»
знаков на предполагаемое протоглаголическое письмо, так как
позднейшие из этих знаков (IV в. н. э.) отделены от древнейших
памятников глаголицы пятью веками.
56 Э. И. С о л о м о н и к. Сарматские знаки северного Причерноморья. Киев, 1959-.
461

Другая попытка воссоздания протоглаголического алфавита
сделана в начале 60-х годов Н. В. Энговатовым 57 на основе
«загадочных» знаков, встречающихся в кирилловских надписях на
монетах русских князей XI в. Однако, по утверждению большинства
специалистов, знаки эти или результат взаимовлияния
кирилловских и глаголических начертаний или же результат ошибок
граверов. Повторяемость же одних и тех же знаков на разных монетах
обусловлена, во-первых, тем, что один и тот же штемпель
использовался для чеканки многих монет, а во-вторых, тем, что
недостаточно грамотные граверы механически повторяли ошибки,
имевшиеся в старых штемпелях.
Третья попытка построения протоглаголического алфавита
сделана в конце 50-х в начале 60-х годов И. А. Фигуровским 58 на
основе загадочных знаков на ремесленных изделиях и бытовых
предметах, обнаруженных на территории России и относящихся к VIII—
XVI вв. При этом в качестве исходного материала И. А.
Фигуровским использованы не только славянские, но также хазарские и
протоболгарские памятники. При попытках же дешифровки одни
знаки произвольно принимались за буквенно-звуковые, другие — за
слоговые и даже за логографические, а получавшиеся в результате
такой «дешифровки» слова столь же произвольно сопоставлялись
со словами не только славянского, но и других языков, в том числе
азербайджанского 59.
Наряду с памятниками славянской письменности на территории
восточных славян встречаются еще не дешифрованные памятники
письменности и других народов. Кроме «причерноморских знаков»
к ним относятся памятники рунического тюркского письма (вероят-
57 Н. В. Э н г о в а т о в. Древнейшая русская азбука.— «Знание — сила», 1960,
jV° 11.
58 И. А. Ф и г у р о в с к и й. Расшифровка нескольких древнерусских надписей,
сделанных «загадочными» знаками.— «Уч зап. Елецкого пед. ин-та», вып. II.
Липецк, 1957; Он же. Резюме выступления на IV съезде славистов.— «IV
Международный съезд славистов. Материалы дискуссии», т. 1. М., 1962; Он
ж е. Надпись на луке из Старой Ладоги. «Уч. зап. Елецкого пед. ин-та, вып.
IV, Липецк, 1959 (последняя работа наиболее интересна).
59 Более подробный анализ и критика гипотез Н. А. Константинова, ri. В. Энго-
ватова, И. А. Фигуровского даны автором в книге «1100 лет славянской
азбуки» (М., 1963).
129. Причерноморские знаки и древнерусские знаки на пломбах, печатях,
монетах, пряслицах и других изделиях в сопоставлении с буквами глаголицы и
кипрскими слоговыми знаками (из статьи Н. А. Константинова «О начале
русской письменности.— «Нева», 1957, № 7)

! Знаки
Кипра
I ж * :r
I *
)л( Ж V
± г
A?TF
|К1*Ж1Е
Y
I V
1 X
*
|A2ZS
! П
1 5 ¥
+ &¥
£М
IE-
|&1*У
±**Ф
* 1
* ^
h.-1-Тй
ЛА
С- Ф
Y
^
V*
JL
X *»
Л
Y К
2'i?
1 X


черноморья
ЖХ Й
у е
V
р *
л т
Е 6
YX X
V ?
X
#
A°0»Z
П
Г*
+ А&
2 М
Т. Р
VY
* Г
*, +
i?
«~
А5
JL
СО
Ъ^
«
Ш
X
Вт
А
X
Е
1 1Г
Буквы

глаголицы
f W
е
V
г..*
ЛЛ
»
Л <&
^о
г
S
VZ
1*14?
,5
л ^»
«3?
5
9
Т
I
?§
«~
9 J
Я
Ф
«V
¥
\х>
■№■**
Я
Я
А
Р
#<€
3€
Знаки
на 1
пломбах
и
печатях
ж 1
У V» 1
V
Т 1
®
€ К
Ж
У
X
V
7 Z
ГР А-
V
*
Лч
Т Р
1>УУ
Ф Р
Я
*• *
*
<Й
Т/
V
'vy
ш
(X
Ь- Ж
Л
и
i
Vi.
Знаки
на древнерусских
изделиях, кирпичах,
монетах,прясли -
цах ) в календарях
и рукописях
*< Ж ■* i
V4 BHS
wa ^ г/0
<Sp & t *
К7Г F Г Г
У ® К *
<W° V Y V
»^И
13 X X *
ь
^ Y У Y
ЕП i* П
И V¥ V
+ + + *
0МТЛ1
T T =f
^BB У У to У
* Г Ф Т ч
О ?
•*T9Jtt
♦*». к к ь
ж $ А
© 4- Ф ®
WV Т V
\^WX{/ Ж
V III 1" Ш
TMtE
ф #> 91 Е
Д AVS
\ a h v v
L> /* 9
| S* ) S Ф
Значение
графем
Кипра
а
bi
va , fa
ga,ka,ha
ti,di,to
e
sa
5a
i
ja,je
ko,go,ho
ka, ki
lo, le
mi
n a
o, vo
pa
га
Ji
ta , tu
ho,go,kc
vo , о
sa
te
se
0
e
]a
u
ni
no
букв
глаголицы
аз
бу.ки
веди
глаголь
добро
есть
живете
земля
и
иже
иже J
дервь 1
како
люди
мыслете
наш 1
он
покой
рЦЫ
слово
твердо
У"
х
от
цы
червь
ша
ща/шт/
ер
ерь
ять
ю
юс малый
юс больш.

но, хазарского, но, возможно, и протоболгарского). Образцами их
могут служить надписи на двух баклажках, хранящихся в
Новочеркасском музее, и на камнях и стенах Маяцкого городища;
надписи эти найдены при раскопках на Дону.
Общая сводка важнейших летописных и археологических
данных о дохристианском славянском письме — см. таблицу на стр. 465.
В свете этих данных применение славянами в дохристианский
период письма типа «черт и резов» и возникшего на греческой
основе протокирилловского письма представляется почти
несомненным.
При этом в связи с работами Б. А. Рыбакова начало применения
славянами письма типа «черт и резов» отодвигается к 111—IV вв.
н. э.; в этот период, как доказывают материалы «Черняховской
культуры», племенной строй у славян достиг уже настолько
высокого развития, что потребность в создании письма типа «черт и
резов» стала достаточно настоятельной. Начало широкого
использования славянами греческого письма и формирования на основе его
протокириллицы нужно относить не ранее чем к VII и не позже
чем к VIII в., т. е. ко времени, когда у славян образовались первые
раннефеодальные княжества и в связи с этим появилась
потребность в точном буквенно-звуковом письме; в это же время у славян
получили достаточное развитие торговые и культурные связи с
Византией и началось распространение христианства. Такая датировка
подтверждается и дошедшими литературными свидетельствами.
Спорным остается вопрос о протоглаголическом письме.
Несомненных литературных свидетельств об этом письме не имеется.
Возможные же памятники этого письма (алекановская и другие
надписи) не дешифрованы. Кроме того, столь же допустимо
понимание этих памятников как письма типа «черт и резов». Неудачей
закончились и все попытки воспроизведения протоглаголического
алфавита. В одном, однако, все авторы этих попыток, безусловно,
правы; они правы, придавая воспроизводимым ими протоглаголиче-
ским буквам большую композиционно-графическую простоту по
сравнению с дошедшими до нас буквами глаголицы. Глаголический
алфавит с его вычурными петельками и завитушками, с очень
сложной композицией букв, несомненно, является искусственным
созданием индивидуальных авторов; если же в основе этого алфавита
лежало постепенно развившееся протоглаголическое письмо, то оно,
конечно, было значительно более простым (см. стр. 426—427).
В условиях недостаточного развития во второй половине I
тысячелетия н. э. политических и культурных связей между
славянскими племенами, формирование каждого из двух-трех возможных
464

СВОДНАЯ ТАБЛИЦА
АРХЕОЛОГИЧЕСКИХ ПАМЯТНИКОВ И ЛИТЕРАТУРНЫХ СВИДЕТЕЛЬСТВ
О ДОХРИСТИАНСКОМ СЛАВЯНСКОМ ПИСЬМЕ
Литературные свидетельства и важнейшие
археологические памятники
Сказание Черноризца Храбра (конец IX —начало X в.)
запись речи греческими буквами
«Паннонское житие Кирилла» (конец IX в.) и
«Толковая Палея» (XV в.)
«Житие Мефодия» («Тут явил бог философу славянские
книги») . . .
«Повесть временных лет»
Договоры болгарских князей с греками (714, 774 и дру-
Договоры Олега (911 г.) и Игоря (944 г.) с греками . .
Свидетельство путешественников к славянам:
Ибн Фадлан (921 г.)
Эль Массуди (середина X в.)
Ибн эль Недим (987 г.)
епископ Титмар (конец X в.)
Легенды о введении у славян греческого письма:
проповедник Иероним (западные славяне, V в.) . . .
Кирилл Каппадокийский (болгары, конец VII в.)
император Василий Македонец (русские, 866 г.)
Важнейшие археологические памятники:
причерноморские знаки (сарматские)
алекановская надпись (Рязань)
надпись, найденная Д. g. Самоквасовым (Чернигов)
знаки из Цимлянского и Маяцкого городищ и на
новочеркасских баклажках (тюркские, Дон) . .
русские монеты X—XI вв.—княжеские знаки. . .
русские монеты X—XI вв.— знаки, заменяющие
дрогичинские знаки (Западный Буг)
Черняховские календарные знаки
Протоболгарские (тюрские) надписи VIII —IX вв.,
выполненные греческими буквами
Предполагаемые виды письма
типа «черт
и резов»
XXX
—
XXX
XXX
XXX
XXX
—
—
—
X
XX
XX
XXX
X
XXX
__
XXX
XXX
XXX
X
протоки-
риллов-
ское
—
XXX
XXX
XXX
XXX
XXX
XXX
__^_
—
XXX
XXX
—
—
—
—
—
-
протогла-
голиче-
ское |
—
XX
{
XX 1
XX
XX
XX
XX
XX
—
—
х
XX
XX
XX
X
—
XX
XX
XX
х
* — возможное влияние на славянское письмо;
** — возможный вид славянского письма;
*** _ вероятный вид славянского письма.
30 В. А. Истрин

видов дохристианского славянского письма должно было
происходить у разных племен разными путями. Поэтому можно
предполагать существование у славян не только этих двух-трех видов
письма, но и местных их разновидностей 60. В истории письма случаи
такого сосуществования были очень частыми. Так, в Финикии
сосуществовали угаритский клинописный и финикийский линейный
алфавиты, в ахеменидской Персии—арамейское и клинописное
персидское письмо, в древней Индии — брахми и кхарошти, в
Японии — катакана и хирагана.
6
В предыдущем разделе разобран вопрос о возможных
разновидностях докирилловского письма. В настоящем
разделе рассматривается, какая из двух славянских азбук, когда,
где и 'почему могла 'возникнуть в по еле кирилловский
период.
Время создания или значительной доработки одной из двух
азбук (независимо от того, была ли она кириллицей или
глаголицей) сомнений не вызывает. Это — 863 г. Что касается другой
азбуки (тоже независимо от того, какой она была), то в Моравии она
могла быть создана только после смерти Мефодия (885 г.) и
изгнания его учеников (886 г.)
Правда, в прошлом выдвигались предположения, что вторая
азбука могла быть ,создана в Моравии самим Кириллом (Е.
Карский) или же Мефодием (В. Григорович, П. Лавров), когда
первая азбука подверглась гонениям со стороны
немецко-католического духовенства. Однако история деятельности Кирилла и Мефодия
в Моравии настолько изучена по многочисленным источникам, что
предположения эти представляются невероятными. Такое крупное
событие, как замена одной азбуки другой, потребовавшее бы
переучивания многочисленных учеников Кирилла и Мефодия и
переписки всех славянских книг, несомненно, привлекло бы внимание и
получило бы отражение в источниках того времени. Между тем ни
в одном из этих источников нет даже намека на подобное событие;
60 Положение об одновременном применений славянами нескольких местных
разновидностей письма выдвинуто Д. С. Лихачевым в его работах
«Возникновение русской литературы» (М.— Л., 1952) и «Исторические предпосылки
возникновения русской письменности и русской литературы» («Вопросы
истории», 1951, No 12).

во всех говорится только об одной азбуке. Столь же невероятным
представляется, чтобы Кирилл или Мефодий в годы, хотя и
трудного, новее же успешного развития 'Славянской письменности
решились бы затормозить это развитие заменой одной, уже
привившейся азбуки на другую.
Иная ситуация сложилась в Моравии после смерти Мефодия
и изгнания его учеников. О том, как развивалась славянская
письменность после этих событий, сведений почти нет. Известно лишь,
что славянские книги преследовались, но продолжали
существовать; последнее подтверждается тем, что папа Стефан VI счел
необходимым в 890 г., т. е. через четыре года после изгнания
учеников Мефодия, еще раз повторить запрещение славянских книг.
Создание в Моравии в эти годы новой славянской азбуки,
отличной от азбуки Кирилла, очень вероятно. Новую азбуку могли
создать для того, чтобы, переписав при ее помощи славянские
книги, вывести их из-лод папского проклятия, спасти их от
уничтожения. При этом новая азбука не могла быть кириллицей, так как
кириллица слишком похожа на византийское .письмо, а отношения
Рима с Византией в IX—X вв. 'непрерывно ухудшались61; значит,
вторая моравская азбука могла быть только глаголицей. Автором
ее мог быть преемник Мефодия Горазд. Как отмечалось в разделе
первом, Горазд после изгнания его из Моравии ни в Болгарии, ни
в Византии не появлялся; вероятнее всего, он тайно вернулся в
Моравию, чтобы продолжать и развивать там дело, переданное ему
Мефодием.
Обладал Горазд и необходимыми для разработки новой азбуки
познаниями; иначе Мефодий назначил бы преемником не его,
а прославленных своей ученостью Климента или Наума. Кроме
того, создание глаголицы при наличии разработанной Кириллом
кириллицы было не столь трудным делом. Ведь задача состояла
лишь в том, чтобы, сохранив почти без изменений состав
кирилловского алфавита, перестроить форму его букв и сделать их
непохожими на греческие.
Не противореча ни в чем летописным и документальным
источникам, гипотеза эта хорошо объясняет (почти полное совпадение
алфавитного состава кириллицы и глаголицы при большой разнице
в форме их букв. Объясняет эта гипотеза также искусственную,
словно нарочито усложненную графику глаголических букв при
сходстве многих из них с буквами кириллицы. «Стоило лишь
некоторые из кирилловских букв,— указывал Е. Ф. Карский,— перевер-
61 К середине XI в. это привело к разрыву между западной и восточной
церковью.
зо* 467

э~е хч л~л ь-р
э-о <#>~ф ©~со Ф~е
ш-ш цмц р~ю к~ъ 1
130. Происхождение глаголических букв из букв
кириллицы путем нарочитого усложнения
последних (по Е. Ф. Карскому)
нуть, другим придать петли вместо росчерков и точек и получаются
соответствующие глаголические начертания»62 (рис. 130).
Кроме Моравии, вторая азбука могла быть создана в Болгарии,
причем тоже в промежутке между 886 г. и началом X в.
В конце IX —в начале X в., в годы .правления царя Симеона
(893—927 гг.) средневековая Болгария достигла наивысшего
расцвета. По развитию культуры, письменности и литературы
Болгария соперничала тогда с Византией. В Болгарии работали в эти
годы многие изгнанные из Моравии ученики Мефодия, в том числе
такие крупные ученые, как Климент и Наум. Для них, как и для
Горазда, была вполне под силу разработка второй славянской
азбуки на основе азбуки Кирилла.
Обычно считается, что в Болгарии могла быть создана только
кириллица. В обоснование приводятся два аргумента. Во-первых
кириллица графически совершеннее глаголицы; в условиях же
беспрепятственного развития славянской письменности в Болгарии
(в отличие от Моравии) переходить от лучшего к худшему не было
оснований. Во-вторых, из в>сех славянских стран Болгария -сильнее
всего подвергалась влиянию Византии; в особенности усилилось
это влияние в конце IX — в начале X в. Поэтому считается, что
для болгарских ученых того времени было естественным
стремление приблизить применявшуюся ими азбуку к византийской.
Последний из этих аргументов очень спорен. Конечно, Болгария
испытывала наибольшее влияние Византии. Но в конце IX —в
начале X в. Болгария достигла такого политического могущества и
62 Е Ф. Карский. Славянская кирилловская палеография. Л., 1928, стр. 359.
468

и.
cacpearspov rj o&c eSeopev 6 сснрбс KuptXAos. Kci 81' auxSv tvjv
xhthrveoaxov -jcfiaav -jpacprjv xal xoog icavijvuptxous tSv Хбуш\> xal
f&apxopaw xai oatav (3{<ю? ayiwv, xal ispa fapaxa цращ rcapa-
8e8«)xev, a xal ета^еХшд too? ебсрогатероос xaiv Tcatftwv iftffiagev
eS auxuv 8e xouc dgfouc xal тгрй? ieparixoos ffodpo&c dvsfttpaat
131- Начало 14-й главы краткого («охридского») жития Климента с
сообщением о создании Климентом «знаков других письмен», отличных
от созданных Кириллом
культурного подъема, что для нее характерным стало не только
подражание Византии, но и соперничество с ней, не только
заимствование византийской культуры, но и стремление к культурно-
политическому обособлению. Не случайно в 894 г. Болгария
признала славянский язык (вместо греческого) официальным языком
своей церкви. Не случайно в 919 г. Болгария была объявлена
империей, а Симео.н—императором. Не случайно -в том же году на
соборе болгарских епископов был избран независимый от Византии
патриарх. Не случайно, наконец, что именно в эти годы Черноризец
Храбр написал свое «Сказание о письменах», в котором всячески
доказывал превосходство славянского письма над греческим.
Правда, даже в эти годы в Болгарии .не стали бы менять более
удобную кириллицу на глаголицу с целью перехода от письма,
похожего на византийское, к письму более самобытному. Но если бы
болгары уже применяли глаголицу, то вряд ли в эти годы у них
появилось бы стремление к замене своего, оригинального,
славянского -письма письмом, хотя и более удобным, но столь близким к
византийскому.
В качестве доказательства создания кириллицы в Болгарии в
конце IX —в начале X в. приводится свидетельство краткого, так
называемого «Охридского жития» одного из мефодиевых учеников
Климента (рис. 131). Согласно этому свидетельству, Климент после
его приезда в Болгарию «изобрел также знаки других письмен, для
большей ясности отличные от тех, которые изобрел мудрый
Кирилл» 63.
63 Цитируется по переводу В. Бильбасова (В. Б»льбасов. Кирилл и Мефо-
дик, т. II. СПб., 1868).

Основанная на этом свидетельстве гипотеза, будто бы
кириллица была создана Климентом, тоже вызывает возражения.
Во-первых, «Охридское житие» включает столько исторических
неточностей и противоречий, что многие рассматривают его как
недостоверную легенду64. Во-вторых, о культуре и письменности Болгарии
конца IX — начала X в. (в отличие от Моравии этого же периода)
рассказывается в большом количестве памятников того времени.
Важнейшие из них — очень подробное и исторически значительно
более достоверное «Пространное житие Климента» и специально
посвященное славянской азбуке «Сказание о письменах» Храбра.
Авторы обоих произведений не могли бы обойти молчанием столь
крупный факт из биографии самого Климента и из истории
болгарской письменности их времени, как создание новой азбуки. Между
тем ни в одном из этих произведений ни о создании новой азбуки,
ни о существовании иной азбуки, кроме азбуки, разработанной
Кириллом, ничего не говорится.
Поэтому, если даже доверять свидетельству «Охридского
жития», то его нужно понимать не как сообщение о разработке новой
азбуки, а как указание о создании Климентом новых,
дополнительных букв, отсутствовавших в азбуке Кирилла. Согласно Храбру,
азбука Кирилла состояла из 38 букв; между тем в древнейших
рукописях, написанных кириллицей (XI в.), встречается 43 разных
буквы. По-видимому, недостающие пять букв (вероятно, четыре
йотированные гласные и «ук») и были теми «знаками других
письмен», которые создал Климент.
Такое понимание подтверждается и «Сказанием» Храбра.
В «Сказании» этом есть упоминания именно об
усовершенствовании созданной Кириллом азбуки. Если же кто скажет, пишет
Храбр, что Кирилл «не оустроилъ добре, понеже ся построяють и
еще», то следует ответить, что греки Акилла, Симмах и другие тоже
внесли немалые изменения, так как легче «послеже потворити,
кеже пръвое сътворити».
Таким образом наиболее вероятное место создания второй
азбуки не Болгария, а Моравия. Только в этом случае становится
понятным отсутствие каких-либо упоминаний о второй азбуке в
болгарских источниках того времени. Об изменениях в славянской
письменности Моравии болгарские летописцы могли не знать, тем
более что славянская письменность в Моравии тех лет едва
теплилась в немногих еще не уничтоженных потайных очагах; о создании
64 Е. Георгиев. Славянская письменность до Кирилла и Мефодия. София,
1952, стр. 69—70; В. Н. Щепкин. Учебник русской палеографии. М., 1918»
стр. 13.

же второй азбуки в их собственной стране болгарские летописцы,
конечно, не только знали бы, но и сообщили бы об этом крупном
событии в своих работах. А в Моравии в условиях преследования
всего, связанного ic византийской церковью, второй азбукой могла
быть лишь глаголица.
7
Какую же из двух азбук создал Кирилл?
Несмотря на все сказанное выше, большинство современных
исследователей все же -признают азбукой Кирилла глаголицу.
Гипотеза эта, выдвинутая в конце XVIII в. Г. Добнером, развита в
середине XIX в. чешским ученым П. И. Шафариком65, а затем
русскими учеными Н. С. Тихонравовым, В. И. Григоровичем,
И. В. Ягичем, В. Н. Щепкиным. Что касается кириллицы, то почти
все перечисленные авторы считают, что она создана в конце IX —
в начале X в. в Болгарии и что ее создатель — Климент Охридский.
Лишь за последние десятилетия получил распространение иной
вариант теории, признающей Кирилла автором глаголицы.
Согласно этому варианту, кириллица — дохристианское славянское
письмо, возникшее из византийского устава в результате постепенного'
приспособления его к славянской речи. Кирилл познакомился с
этим письмом в Болгарии во время поездки на реку Брегальницу
или же в Херсонесе; но стремясь к созданию азбуки совершенно
«новой», не напоминающей ни одну из существовавших, Кирилл
будто бы использовал протокирилловское письмо лишь как
материал для разработки глаголицы. Впоследствии же, в конце IX — в
начале X в., графически более совершенная кириллица снова
возродилась в Болгарии (может быть доработанная Климентом) и
вытеснила глаголицу. Гипотеза эта была выдвинута в конце XIX в.
В. Ф. Миллером и П. В. Голубовским, а за последние годы развита
Е. Георгиевым 66.
Меньшее число сторонников у теории, признающей азбукой
Кирилла кириллицу. У теории этой тоже два варианта. Согласно
еь П. И. Ш а ф а р и к. О происхождении и родине глаголитизма.— «Чтения
общества истории и древностей Российских», кн. IV. М., 1860 (перевод с
пражского издания 1857 г.); работы других упомянутых авторов.— см. в
«Библиографии». Сторонник этой теории также И. Гошев.
66 В. Ф. М и л л е р. К вопросу о славянской азбуке.— «Журнал министерства
народного просвещения». СПб., 1884, № 3; П. В. Голубовский. О начале
русской письменности.— «Университетские известия». Киев, 1895; Е.
Георгиев. Славянская письменность до Кирилла и Мефодия. София, 1962.

одному из них, вторая азбука — глаголица — считается
самобытным славянским письмом, сформировавшимся у славян в
дохристианский период. Гипотеза эта, как указывалось, была выдвинута
еше в XVIII в. чешскими учеными Лингардтом и Антоном и
возродилась в 50-е годы в работах П. Я. Черных, Е. М. Эпштейна,
Н. А. Константинова и других советских исследователей (см.
сноски 47, 48, 55). Согласно другому варианту, глаголица создана в
Моравии в годы преследования немецко-католическим
духовенством слишком сходной с византийским письмом кириллицы.
Гипотеза эта, выдвинутая в середине XIX в. чешским ученым И. Добров-
ским, развита И. И. Срезневским, А. И. Соболевским и Е. Ф.
Карским; сторонник этой теории и автор настоящей работы.
Рассмотрим сперва доказательства создания
Кириллом глаголицы. Важнейшие из них -следующие.
1. Язык древнейших глаголических памятников более архаичен,
чем язык древнейших памятников кириллицы. Кроме того, в
большинстве кирилловско-глаголических палимпсестов более ранний
текст—глаголический. Это будто бы доказывает, что кириллица
создана позже глаголицы.
2. Древнейшая из дошедших до нас глаголических рукописей
(«Киевские отрывки») принадлежит западным славянам. В более
позднее время глаголица наибольшее распространение получила
тоже у западных (точнее у юго-западных) славян, в Хорватии и
Далматии. Язык древнейших глаголических памятников, кроме
того, изобилует «моравизмами», т. е. словами, заимствованными
из моравского языка. В то же время основа языка глаголических
памятников — южнославянская, точнее даже болгарская. Все это
указывает, что глаголица создавга в Моравии, но что создатель ее
болгарин. Следовательно, делается вывод, «создателем глаголицы
был Кирилл.
3. Кириллица могла возникнуть эволюционным путем, в то
время как глаголица (в том виде, в каком она дошла до нас) явно
представляет собой искусственное создание, продукт
индивидуального творчества. В то же время глаголица настолько хорошо (даже
лучше кириллицы) отражает фонетику старославянского языка,
что создать глаголицу мог лишь такой образованный и ученый
филолог, как Кирилл.
4. В одной русской рукописи, переписанной в Новгороде в
1047 г. попом Упырем Лихим (рукопись эта дошла до нас в списке
XV в.), кириллицей названо глаголическое письмо. Отсюда
делается вывод, что азбука, известная сейчас под названием
«кириллицы», получила это название лишь в позднее время.

5. В «Кратком житии Климента Охридского» сообщается, что
Климент изобрел знаки письмен, отличные от созданных Кириллом.
6. Если бы Кирилл создал кириллицу, его азбуку нельзя было
бы называть «новой», так как кириллица — лишь видоизменение
византийского устава. Между тем в источниках того времени о
письме, созданном Кириллом, говорится как о новом письме.
Рассмотрим эти доказательства, используя материалы,
изложенные в предыдущих разделах главы.
1. Большая архаичность языка древнейших дошедших до нас
глаголических памятников не имеет .прямого отношения к вопросу
о том, какая азбука создана Кириллом. Во-первых, как показано в
предыдущем разделе, открытие новых памятников кириллицы и
глаголицы сужает промежуток между возможным созданием той и
другой азбуки максимум до 50—60 лет, так как одна из азбук
создана в 863 г., а другая — между 886 г. (год изгнания учеников
Мефодия из Моравии) и первым-вторым десятилетием X в.
(наиболее позднее время, к которому относятся древнейшие памятники и
кириллицы, и глаголицы). Но за такой короткий срок
старославянский язык не мог бы измениться настолько сильно, чтобы на основе
этих изменений можно было бы с уверенностью сказать, какие из-
памятников старше. А во-вторых, ни глаголических, ни
кирилловских памятников, которые, несомненно, относились бы ко времени
создания двух славянских азбук, до нас не дошло, и поэтому мы
ничего не знаем и не можем знать о степени архаичности их языка.
Большая же архаичность языка дошедших до нас
глаголических рукописей (по сравнению с кирилловскими рукописями
того же времени) гораздо лучше может быть объяснена не тем,,
что глаголица будто бы древнее кириллицы, а тем, что ко времени
написания этих рукописей (X—XI вв.) глаголица уже начала
вытесняться кириллицей, стала превращаться в известное лишь
немногим книжникам, искусственно сохраняемое архаическое письмо.
Этим же объясняется и то, что в славянских палимпсестах того
времени более ранний текст—обычно глагол'ический.
2. Доказательства, что глаголица создана в Моравии, но что
создателем ее был болгарин,— очень убедительны. Однако отсюда
вовсе не следует, что создателем глаголицы был Кирилл. Все эти
доказательства в равной степени согласуются и с гипотезой о
создании глаголицы для моравов одним из болгарских учеников
Мефодия, вернувшимся в Моравию после смерти учителя.
3. Глаголица в том виде, в каком она дошла до нас, несомненно,
создана искусственно и является результатом индивидуального
творчества. Но эта особенность глаголицы согласуется с гипдтезой

о создании ее Кириллом, и с гипотезой о ее создании одним из
учеников Мефодия. Больше того, искусственность, вычур,ность
глаголицы становятся гораздо понятнее, если считать, что эта азбука
была создана в условиях преследования кириллицы как нарочитая,
вынужденная перестройка кирилловских букв с целью сделать их
возможно менее похожими на греческие. Такое происхождение
глаголицы хорошо объясняет также сходство формы тех кирилловских
и глаголических букв, у которых не было аналогов в византийском
алфавите (например, букв «цы», «червь», «ша», «шта»): именно
потому, что у этих букв не было аналогов в византийском письме,
не возникла необходимость и в их переделке.
Несомненно также, что глаголица, а .почти в равной мере и
кириллица, настолько хорошо отражали фонетику славянской речи
IX в., что первоначальная разработка одной из этих букв была бы
под силу только такому ученому и талантливому филологу, как
Кирилл. Но никто и не отрицает, что одну из этих азбук впервые
разработал Кирилл. А для разработки второй азбуки (будь то
глаголица или кириллица) на основе уже созданной первой особых
филологических познаний не требовалось, так как глаголица и
кириллица по их алфавитному составу почти не отличаются.
Создателю второй азбуки нужно было лишь изобрести новую форму букв.
А это вполне мог осуществить и один из учеников Мефодия.
Почти столь же несомненно, что глаголица отражала фонетику
•старославянского языка несколько лучше кириллицы. Это
подтверждается наличием в глаголице буквы «дервь», отсутствием
ненужных букв «пси», «кси», более совершенным построением
первоначальных «юсов», а отчасти также букв «ер», «ерь» (см. раздел 3
главы IX). Но все это скорее свидетельствует о создании
глаголицы на основе кириллицы, а не наоборот. Ведь при разработке новой
азбуки, взамен старой, всегда стремятся к улучшению, а не к
ухудшению передачи речи.
4. Наименование в рукописи Упыря Лихого глаголического
текста кириллицей является единичным фактом, противоречащим,
хотя и поздней, но многовековой и общеславянской традиции.
Поэтому название глаголицы кириллицей в этой рукописи, вероятнее
всего, появилось в результате случайной описки или самого Упыря
Лихого, или одного из переписчиков его рукописи. Ведь рукопись
эта была переписана Упырем Лихим в 1047 г., а дошла до нас в
списке XV в., т. е. на 400 лет более позднем.
5. Сообщение «Краткого жития Климента Охридского» о
создании новых букв, отличных от созданных Кириллом, следует
понимать (см. раздел 6 настоящей главы) не как указание на разработ-
474

ку Климентом новой азбуки взамен азбуки, созданной его учителем,
а как указание на пополнение азбуки Кирилла новыми буквами,
составляющими разницу между количеством букв (38), указанным
у Храбра, и количеством их (43) в древнейших кирилловских
рукописях. Только при такой трактовке объяснимо полное отсутствие
упоминаний о новой азбуке во всех болгарских источниках конца
IX — начала X в.
6. Наиболее серьезен аргумент, исходящий из того, что азбука
Кирилла в источниках того времени трактуется как «новая».
Конечно, более новой, непохожей на ранее существовавшие, была
глаголица. Однако и кириллицу вполне можно называть новой
азбукой. Ведь даже если первоначальный состав ее был (согласно Храб-
ру) 38-буквенным, то и в этом случае 14 букв из 38, т. е. почти 40%,
были новыми, отсутствовавшими в византийском письме. Таким
образом, процент новых букв в кириллице был значительно большим,
чем, например, в латинском алфавите (при сравнении его с
греческим). Следовательно, кириллица подобно латинскому алфавиту
вполне заслуживает названия нового письма.
Таким образом, все доказательства разработки Кириллом
глаголицы не противоречат и даже лучше согласуются с гипотезой о
разработке Кириллом кириллицы, а глаголицы — одним из
учеников Мефодия в Моравии.
Более убедительны доказательства создания
Кириллом кириллицы. Важнейшие из них исходят: во-первых,
из политических задач миссии Кирилла в Моравии, а также из
анализа побуждений, которыми мог руководствоваться Кирилл в
случае создания им глаголицы или кириллицы; во-вторых, из
характеристики кирилловской азбуки в «Сказании о письменах» Храбра;
в-третьих, из анализа формы кирилловских и глаголических букв;
в-четвертых, из лучшего отражения глаголицей фонематического
состава старославянского языка.
Во всех советских исторических работах, посвященных этому
вопросу, считается несомненным, что император Михаил и патриарх
Фотий, охотно согласившись на просьбу князя Ростислава и
направив в Моравию Кирилла, руководствовались стремлением
обеспечить в Моравии влияние Византии и византийской церкви в
противовес влиянию Рима и немецко-католического духовенства. Такая
политическая задача миссии Кирилла становится еще более
несомненной, если вспомнить, что как раз в эти годы Моравии
угрожали немецкие завоеватели, поддерживаемые Римом, а отношения
Византии с Римом настолько обострились, что папа Николай даже
проклял патриарха Фотия.

В ажнейшим средством культурно-политического воздействия
одного народа на другой было в эпоху средневековья
распространение того или иного религиозного учения (см. главу VII). А
распространение почти любой религии сопровождалось в эту эпоху
одновременным распространением связанной с религией системы
письма. Так, западное христианство всегда вводилось вместе с
латинским письмом; мусульманство — вместе <с арабским письмом;
буддизм — на среднем Востоке — вместе с индийскими системами
письма, а на дальнем Востоке — вместе с китайской иероглификой;
религия Зороастра — вместе с алфавитом авесты. Даже такие
менее значительные религиозные учения, как якобитство, манихейство
и несторианство, тоже получали распространение одновременно со
связанными с ними системами письма.
Не могла быть исключением из этого правила и византийская
церковь, а также и ее посланник Кирилл. Правда, для Византии
были характерны более дипломатичные методы обеспечения своего
влияния, чем, например, для Рима. Тем не менее в свете
политических задач моравской миссии представляется очень маловероятным
предположение о создании Кириллом для звуков, одинаковых и в
греческом, и славянском языках, новых, гораздо более сложных и
вычурных букв вместо очень простых, четких и издавна тесно
связанных с восточнохристианской церковью букв византийского
устава. В особенности маловероятно это предположение, если считать,
что славяне к тому времени уже пользовались греческим письмом
и даже частично приспособили его к передаче своей речи. Между
тем существование у славян протокирилловского письма почти
несомненно. Пра'вда, -'известен случай 'создания восточнохристианским
миссионером новой системы письма, мало похожей на
византийскую. Такая система была создана в начале V в. епископом Маш-
тоцем для армян. Но Маштоц не был посланником Византии, как
Кирилл, и армянское письмо создавал не по поручению
византийских императора и патриарха. Кроме того, нет оснований
предполагать, что армяне к V в. уже приспособили (подобно славянам)
греческое письмо к своему языку. Иной по сравнению с Византией
и Моравией IX в. была и политическая обстановка в Армении
начала V в. (см. раздел 2 главы VIII).
Создание Кириллом глаголицы при наличии графически более
совершенного и более близкого к византийскому
протокирилловского письма не может быть объяснено и стремлением славян «к
культурному и племенному обособлению»67. Такое стремление могла
Е. Георгиев. Славянская письменность до Кирилла и Мефодия, стр. 6
476

появиться в Армении начала V в., в еще большой мере — в Волга-
рии конца IX — начала X в., т. е. в годы ее соперничества с
Византией. Но для моравов середины IX в., только еще приобщавшихся
к грамоте и, кроме того, остро нуждавшихся в поддержке
Византии, такое стремление было очень маловероятным. Еще менее
могло оно возникнуть у Кирилла, воспитанного в Византии и
являвшегося представителем византийского императора и патриарха.
Единственный мотив, которым мог бы руководствоваться
Кирилл в случае создания им глаголицы — это стремление к
оригинальности, к прославлению себя (даже в ущерб порученному ему
делу) созданием совершенно нового письма, ни в чем не похожего
на ранее существовавшие. Только при этом условии можно
допустить, что Кирилл, вопреки стоявшим перед ним задачам, вместо
систематизации и пополнения уже давно (Применявшихся
славянами греческих букв почему-то занялся их переделкой, выдумыванием
различных петелек, кружочков, усиков и хвостиков. Как
указывает А. С. Будилович 68, Кирилл в этом случае заслуживал бы
названия «скорее фокусника, чем философа». Однако такое
предположение противоречит всему, что известно о скромном, далеко не
тщеславном характере и глубоком уме Кирилла. Не ослабляет
приведенной аргументации и гипотеза о происхождении глаголицы
от византийской скорописи. Ведь, если даже допустить, что Кирилл
в качестве графической основы глаголицы использовал
византийскую скоропись, то он настолько кардинально изменил форму
большинства букв, что глаголица почти утеряла сходство с ее
предполагаемой основой.
В отличие от середины IX в., для Моравии конца IX —
начала X в. создание глаголицы с ее вычурными и непохожими на
другие системы письма графическими формами было вполне
естественным. Если политические условия середины IX в. требовали
создания письма, близкого к греческому, то условия Моравии
конца IX — начала X в. еще настоятельней требовали
максимального удаления славянского письма от византийского, даже за счет
искусственного усложнения и ухудшения формы букв. Вероятно,
по этой причине из глаголицы были исключены наиболее
характерные для греческого письма буквы «пси», «кси». Не случайно также,
что некоторым из глаголических букв («веди», «глаголь», «покой»,
«хер» и др.) была придана форма, близкая к соответствующим
латинским буквам (см. рис. 121). Не случайно, кроме того, что при
А. С. Будилович. О греко-славянском характере деятельности Кирилла и
Мефодия.— «Мефодиевский юбилейный сборник». Варшава, 1885, стр. 64.

'О писменехь чрхнори'зцл ХрдкрА1).
I. Прежде oysw слов^не не мм'Ь'хж книга2) н* 4pz-
тдми и р^дми3) чьт^хж4) и гдтлдхж5) погдни с*фЕ6)*
II. KpZCTHBUJE ЖЕ СА, рНЛЛСКЛМИ И rpZ4bCKbJMH7) ПИС
МЕНЫ НЛЖДЛДХ^СА [ПИСДТИ СЛОВЕНСК8]8) р'кЧЬ ЕЕЗЬ
оустроенид9) нж10) кдко лао'жеть са писдти довр'Ь rpz4b-
скыми пислаены ez или жикЛтх или з'клш или црковь.
ИЛИ ЧЛЛНИЕ п) ИЛИ UJHpWTA12) ИЛИ ГДДК ИЛИ «ЬДОу ,3).
ИЛИ ЮНОСТЬ. ИЛИ ЖЗЫКЙ И14) ЙНЛЛ ПОБНДД СИЛАЬ И ТДКО
к^шж ллногл л*Ьтл
III. потолл же члколюеедя gz строжи век и не
^стдвл^л члчл родд безь рлзоуллл, нж кса kz рлзоумоу ,5)
привода и1 ) спанию. поллиловлвь17) род^ [словемскыи]'8),
ПОСЛА19) ИЛАЬ СТГО KWCTAHTHNA фиЛОСОфл НЛрИЦЛЕЛЛЛГО
КЙрИЛА, ЛЛЖЖЛ ПрДВЕДНД И ИСТИННА И20) CZTBOpH HAAZ21}
Л. ПИСЛАЕНА И ОСЛЛЬ, VVBA 8BVV ПО ЧИН01( ГрХЧЬСКЫХЬ ПИС-
MEHZ, WBA ЖЕ ПО СЛОВ'ЬнСТ'Ьи р^ЧИ. W22) MpZBArO &Е23)
NA4EHZ ПО ГрХЧЬСКОу* VVHH О^ЕО ДЛфд A CZ ЛЗЬ W АЗА
НАЧАТЬ 24) WB06 И ГДКОЖЕ WHH ПОДОЕЛЬШЕСА ЖИДОВЬСКЫЛАЬ,
ПИСЛЛЕНЕЛЛЬ CZTBOpHLU*, ТДКО И CZ rpZ4bCKblMZ. ЖИДОВЕ
BW npZBOE25) ПИСАЛА ИЛААТЬ ЛЛЕфь26), 6ЖЕ СА37) СПАСТЬ
(8ЧЕН1Е28)] CZBpZUJA^IE, ВХВОДИЛАОу Д^ТИфОу* И ГЛАфЕ29)-
8чиса, еже30) есть длефк 3') и гргци подовдфЕСА32)'
TOAAOIf ЛЛФА P^UU. И33) СПОДОБИСА рЕЧЕНИЕ34) СКЛЗЛНИЛ ЖИ
довьскд rpz4bCK8 *зыкоУ' Ал Речеть д^тифоу вь
отменил ЛА^СТО ИфИ, ДЛфд [ВО ИфИ 35)] СА рЕЧЕТЬГрКЧЬСКОЛЛЬ,
^BIKOAAZ TtM SO36) ПОЕАСА37) СТЫИ КирИЛЙ СТВОрИ
прхвоЕ38) пислаа лзь на гако и npZBOMoy сщоу пишем
АЗЬ39), И VV БД ДЛИОу рОДОу СЛОК'кмСКОМОу НД WBpZCTHG40)'
OyXTZ, BZ pA301(MZ О^МАфИЛАСА41) ESKBAAAZ ИЕЛИКОЛЛЬ рЛЗ-
ДВИЖЕНИеЛАЬ OycTZ ВХЗГЛЛСИТСА42) Л43) WNA43)nHCMEHA43)
AAAAOAAZ рДЗВИЖЕНИЕЛАЬ OyCTZ BZ3PAACATCA44) И45) ИСПО-
В^ДЛ&ТСА46)
IV СЕ ЖЕ СЖТЬ ПИСЛАЕНД CAOB^NbCKAA, СИЦЕ47) Д
ПОРЕДЕТЬ ПИСДТИ И ГЛДТИ48). 1 Б 8 Г.

*) б.—Сказаьне кл* састлви сты KvpnA словеиом пилленд противоу
ГАЗЫКОу ; С.—ЧьрМОрИЗЬЦА ХрДКХрА ОТХВАТИ 6 ПИСЬЛЛЕНЕХ^ 2) К —КН1ГЛ-,
М. б— ПИШЕМХ. 3) М —pt3AH/V\H ■, б.—НАр^ЗЛИМИ. 4) МЬТ^ХЛ И—Н'ЬТЪ
ВЪ М. 5) М. б — ГАДДАХЛ- в) б—ДОбавЛ КЪ ПОГАИИ СЛфЕ СЛОВО ЕфЕ.
7) и грачьскыми н-втъ въ 3. 8) Такъ читаетъ м.\ въ П X. Я. 3.
н'Ьтъ писдти ; 3.—слов^нскоу ; с —слов^ньскд ко ptsh E*fc кезь оустро-
№NHfA. 9)Л —ЙСТрОА', б — оуСТрОЫЛ 1о) б —Н'ЬТЪ. ")с б. —доб. ИЛИ ЧАКХ.
,2J с б. доб. —или фЕдротд. '■) X юдд', л. жды •, б \доу. ,4)ле.—или.
15)Л б—НА рА38АДХ И CI1CEHIE. 1С)С —ДОб. К&. ,7) б — П0Ш0ВА.
18) Такъ читаютъ м. б. с.\ П и друпе стар-Ьйнпе списки —ч"лчь
19) 3 — послл'вь; м.—и посла 30) с.—и сь. 2l) б—н-Ьтъ иллх ")
Отсюда до словъ: се же слть писмеиа слов^ньскда въ с—н'Ьтъ. з8) К —
оужЕ и)К— имзьндчА', 3. —w/дзь ндчнь; л.— зачата. ") л. — е'дино
2б) б. -ллфл. 27j X —н'Ьтъ 38) Чтен!е ж. и б.-, друпе сп —сочинение
") М - ГЛЮф* 30) б —СЕ' 81) б —ДЛфЫ 32] М. - Пи/ДОКЛЬШЕСА ,J) б - Н'ЬТЪ
э4)3 — рЕчЕЖА8*)Чтешел-, П. X. К 3. — еоиши 36) л — h-Ьтъ. 37)б —
Н'ЬТЪ. 88) б — П^рВ^Е. 89) М. б,- А§Оу. 40J б — UBpSSENIE 41) б — СА
н'Ьтъ. 42) б —вьзгллсаса 48) л.- нЪтъ. 41) Я. л.—вьзгллситса. 46) ж
— Н'ЬТЪ. 45) ОТЪ A WHA ПИСЛЛЕНД... ДО И ИСПОВ'кдЛЛТСА — ВЪ б
Н'ЬТЪ.
47) м.— га: б.—и* 48J л —глдшлти л, Г, в, д*, л w си с*ть,
КД, nWKHA ГрЕЧЬСКЫМЬ ЛИСЛЛЕЫЕМЬ, С/КТ ЖЕ СИ. *Л, *B, *Г, Д, Е, 3> И,
|, к, л, лл, и, о, п, р, с, т, оу, ф, х, и>, и, ггк. \\ъ. т& д, г, и: по
словенск8азык8,си е, ж,§, л, ц,ч, ш, а, шь, мь, л, t. нк, ю. а-,6 —
ПИСДТИ Д, Е, В, ДАЖЕ ДО А И W С? СИ (sic) СлГчЕТЫрЫ МЕж'б ДСАЛЛА
подобна грЕскы mhmeno" слСже С1Л л. к. и т д Лоол-Ь х с и б
читаютъ : \|r, w, л чЕтыринлдЕСАть по слое'кньскоу газыкоу сигл слть •
Б, Ж, в, Ц. Ч, Ш, ф, Z, Ы, Ь, t Ю, Л, А
132. Сводный текст первых четырех разделов «Сказания о
письменах» Черноризца Храбра (деление на разделы по
И. И. Срезневскому, варианты — по С. Вилинскому)
В основу вводного текста положен текст из болгарского списка 1348 г.
Варианты, отмеченные буквами в сносках,— из списков хиландарского
XV—XVI вв. (X), киевского XVI в. (К), зографского XVI—XVII вв. (з),.
списка Московской духовной академии XV в. (м), Саввинского XV в-
(с) и Бреславского XVI в. (б)

создании глаголицы меньше всего подверглись изменениям
кирилловские буквы, не заимствованные из византийского устава. Не
случайно и появление у западных славян легенды, приписывающей
создание глаголицы римскому миссионеру Иерониму. Все это
свидетельствует, что цель создания глаголицы — уничтожить связи,
сходство славянского письма с византийским и тем самым сделать
это письмо приемлемым для Рима. Кстати сказать, такая цель
была достигнута — применение глаголицы для богослужебных книг
было в конечном «итоге санкционировано Римом.
Противоречит гипотеза о создании глаголицы Кириллом и той
характеристике, которую дает кирилловской азбуке Храбр в
«Сказании о письменах» (рис. 132).
Во-первых, во всех списках «Сказания» Храбр подразделяет
созданные Кириллом буквы («письмена») на две категории — «ова
убо по чину греческих письмен, ова же по словенсгеи речи». К
кириллице это деление полностью подходит, к глаголице же — в очень
малой степени, так как почти все глаголические буквы не похожи
на греческие (в том числе и на скорописные). Правда,
высказывались предположения, будто это указание Храбра относится не к
буквам, а к их звуковому значению. Однако такое предположение
малоправдоподобно; ведь Храбр прямо говорит о «письменах», т. е.
о буквах, а не о звуках.
Во-вторых, Храбр указывает, что общее количество букв
кирилловской азбуки было равно 38, в том числе 24 буквы,
«подобные греческим письменам», а 14 букв — «по словенску языку»
(цифры 24 и 14 в некоторых списках «Сказания» отсутствуют). Эта
цифровая характеристика азбуки, созданной Кириллом, тоже
подходит только к кириллице. При исключении из нее четырех
йотированных букв, созданных в более позднее время, и лигатуры «ук»
количество букв кириллицы составляет именно 38, в том числе
24 буквы, заимствованные из греческого письма, и 14 букв,
созданных для особых звуков славянской речи. Общее количество букв
первоначального глаголического алфавита менее ясно. Несомненно
лишь, что количество глаголических букв для звуков, одинаковых
в славянской и греческой речи, не превышало 22 (в глаголице
отсутствовали «пси», «кси»), а количество букв для особых звуков
славянской речи составляло не менее 15—16 (см. раздел 2
главы IX).
В пользу создания Кириллом кириллицы и* более позднего
появления глаголицы говорит также сравнительный анализ формы
глаголических и кирилловских букв, предназначенных для
передачи особых звуков славянской речи. В кириллице только три таких

буквы заимствованы из иного алфавита (еврейского); форма же
всех остальных таких букв -получена путем графического
видоизменения или лигатурного сочетания других букв кириллицы (рис. 118).
В глаголице же (рис. 120) форма девяти из 18 таких букв («буки»,
«зело», «ук», «ять», «ю», «шта», «дервь» и двух более поздних
«юсов») объяснима лишь как подражание кириллице. Явно
перенесена из кириллицы в глаголицу, а не наоборот, кроме того, еще
одна (десятая) буква — «ша», совпадающая по ее
геометрическому стилю с кир'иллицей, а в глаголице кажущаяся чужеродной.
Легко объяснима как подражание кириллице (хотя здесь
возможны и иные-объяснения) также форма глаголических букв «живете»,
«цы», «червь», «еры». Вывод о построении глаголицы на основе
кириллицы подтверждается также анализом формы остальных
22-х глаголических букв, служивших для передачи звуков,
одинаковых в славянском и греческом языках. Как показано в разделе
третьем (см. рис. 121), И из 22-х этих букв представляют собой
трансформацию соответствующих им кирилловских букв, шесть
букв — трансформацию соответствующих латинских букв и только
пять букв создано в глаголице самостоятельно, причем три из
них — на основе искусственного символического принципа.
Иное объяснение формы глаголических букв, выводящее их из
византийской скорописи, имеет, как отмечалось, три
принципиальных недостатка: 1) на основе византийской скорописи значительно
труднее (чем на основе кириллицы) объяснима форма большинства
новых глаголических букв; 2) скоропись ни в Византии, ни у славян
не применялась для религиозно-богослужебных целей, а глаголица
(как и кириллица) была создана в (первую очередь для этих целей;
3) глаголица имела скорее уставный, чем скорописный характер
(раздельное написание букв, редкое применение лигатур,
отсутствие элементов букв, выходящих за верхнюю и нижнюю линии
СТрОКИ, И Т. 'П.).
В лользу более позднего создания глаголицы, причем с учетом
опыта применения кириллицы, говорит также большее соответствие
глаголицы фонематическому составу старославянского языка
(наличие в глаголице буквы «дервь», отсутствие букв «лс'и», «кси»,
более удачное построение букв «ер», «ерь» и первоначальных
«осов»). О том же свидетельствует отличная от греческой,
искусственно построенная цифровая система глаголицы, нарочито
усложненная графика глаголицы и, наконец, традиционное наименование
кириллицы.
31 В. А. Истрин

8
В целом история возникновения и начального
развития старославянского письма рисуется
следующим образом.
Еще в первой половине I тысячелетия, в период формирования
у славян племенного строя, у них (как и у других народов,
находившихся на тех же ступенях общественного развития),
существовало первоначальное письмо типа «черт и резов»; это были
простейшие счетные знаки в форме черточек и зарубок, племенные и
родовые знаки, знаки собственности, календарные знаки и т. п.
Письмо типа «черт и резов» было, однако, непригодно для военных
и торговых договоров, богослужебных текстов и других сложных
документов. Для этих целей славяне примерно с VII—VIII вв.,
когда у них возникали первые раннефеодальные княжества и
развивались торговые связи с Византией, заимствовали греческое
письмо; как почти во всех случаях таких заимствований, письмо это
постепенно преобразовывалось в протокирилловское. Не
исключена возможность создания и протоглаголического письма. Письмо
это могло развиться на графической основе «черт и резов», но тоже
под влиянием греческой и, может быть, других буквенно-звуковых
систем. Если такое письмо существовало, оно было графически
проще дошедших до нас глаголических букв.
Различные виды дохристианского славянского письма, а также
местные их разновидности, длительно сосуществовали у славянских
племен. С одним из этих видов письма, вероятнее всего с протоки-
риллов'ски'м, Кирилл познакомился в Херсонесе и, возможно, также
в Болгарии во время его поездки на р. Брегальницу. Затем, в 863 г.,
перед отъездом в Моравию Кирилл переработал протокирилловское
письмо в направлении большей систематизации и более точной
передачи фонетики старославянской речи. В конце IX — начале X в.
в Болгарии ученик Кирилла Климент пополнил азбуку своего
учителя несколькими новыми буквами.
Одновременно с Климентом в Моравии (тоже в конце IX — в
начале X в.) другие вернувшиеся туда ученики Мефодия, стремясь
уберечь славянское письмо от преследований
немецко-католического духовенства, графически переработали слишком похожую на
византийский устав кириллицу, устранили некоторые фонетические
ее недостатки и создали на ее основе глаголицу; таким
происхождением глаголицы объясняется наличие в глаголических рукописях
«моравизмов», искусственный, вычурный, характер глаголицы, а
также несколько лучшая передача глаголицей фонетики славян-

ской речи. Не исключено, что при создании глаголицы было
использовано и протоглаголическое письмо (если оно существовало).
В X—XI в. глаголическое письмо проникло из Моравии к
южным и восточным славянам и получило у них некоторое применение
наряду с кириллицей. Однако вскоре более удобная кириллица
почти повсеместно вытеснила глаголицу. Этому способствовало
возникшее в славянских странах после официального принятия ими
христианства стремление к унификации письма как орудия
государственного культа. История письма показывает, что аналогичный
процесс 'Происходил и у других народов — у арабов после принятия
ими мусульманства, у сирийских христиан и т. д.
Что же касается глаголицы, то в течение ряда веков она
продолжала применяться лишь у юго-западных славян, перешедших в
католичество, но сохранивших славянское письмо. Применение этими
славянами глаголицы, а не кириллицы, было вызвано стремлением
противопоставить себя славянам, примкнувшим к восточнохристи-
анской церкви и принявшим в связи с этим кирилловское письмо.
Отсутствием у глаголицы сходства с византийским письмом
обусловлено и примирение с глаголицей католической церкви.
Почти повсеместным вытеснением глаголицы кириллицей,
искусственным сохранением глаголического письма лишь в
немногочисленных католических общинах юго-западных славян
объясняется более архаический характер языка глаголических памятников,
а также наличие глаголически-кирилловских палимпсестов.
9
Развитие кирилловского письма в Рос*
сии и в СССР так же, как и у южных славян, происходило
иначе, чем развитие письменных систем, возникших на основе
латинского алфавита. В отличие от западноевропейского (см. главу V111)
русское письмо почти непрерывно развивалось в соответствии с
развитием русского языка. При этом до начала XVIII в. развитие
русского письма происходило стихийно, а с начала XVIII в.— в
порядке государственных реформ. Важнейшие из них осуществлялись в
периоды революционной перестройки русского общества. Такими
реформами были петровская реформа 1707—1710 гг. и советская
1917—1918 гг. Кроме того, в промежутке между ними—в 1735,
1738 и 1758 гг.— Академия наук провела три менее значительные
реформы русского письма.
31* 483

Исторические изменения алфавитно-буквенно-
г о состава русского письма по их характеру и целям
подразделяются на три группы.
К первой из этих групп относилось исключение из русской
азбуки букв, заимсавованных из греческого алфавита и с самого начала
не нужных для передачи славянской речи, а также букв, ставших
ненужными вследствие исторических изменений русской речи. Ко
времени петровских реформ таких букв было девять: «пси», «кси»,
«фита», «ижица», «омега», одно из двух кирилловских «и» («и» —
«иже»), одно из двух «з» ('«зело» — «земля»), «ять» и «малый юс»,
иногда применявшийся вместо буквы «я» (остальные три «юса»
перестали применяться еще раньше).
Петр I при изготовлении в 1707—1708 гг. первого комплекта
разработанного по его указанию нового «гражданского» шрифта
исключил восемь из девяти этих букв: «пси», «кси», «омегу»,
«ижицу», «юс», а также «ферт» (оставив «фиту»), «землю» (оставив
«зело»), «иже» (оставив «и»). Однако впоследствии большинство
этих букв Петр восстановил, и в азбуку 1710 г. (рис. 133) не вошли
только «юсы», «пси», «омега», а также лигатура «от» — «омега» с
надписанным над ней «т»; в результате с 1711 по 1735 г.
гражданские 'книги набирались различно — то одним, то другим составом
букв. Несмотря, однако, на незавершенность петровской
реформы, она имела большое революционное значение. Показав
необходимость перестройки русского алфавита, реформа эта повлекла ряд
последующих реформ Академии наук. Так, в 1735 г. Академия наук,
кроме исключенных Петром «юсов», «пси» и «омеги»,
дополнительно исключила «кси», «ижицу», «зело»; в 1738 г. было
унифицировано написание «и десятиричного» (с одной точкой вместо двух) и
упорядочено применение этой буквы (перед гласными звуками,
перед «й» и в слове «Mip», в значении «вселенная»); в 1758 г. была
почему-то восстановлена «ижица».
Ко времени Октябрьской революции букв, ненужных для русской
речи, оставалось четыре: одно из двух «и», «фита», «ижица», «ять».
Все эти буквы были69 упразднены реформой 1917—1918 гг.
Наибольшие споры как до реформы 1917—1918 гг., так и после нее
вызывал вопрос, какое из двух кирилловских «и» следует
сохранить. Сторонники «и с точкой» («и десятиричного») выдвигали в ее
защиту три существенных аргумента: желательность приближения
русского алфавита к западноевропейским; экономию при замене «и
восьмеричного» «и десятиричным» около 1 % бумаги (вследствие
69 В декрете о реформе «ижица» прямо упомянута не была, но применение ее
фактически прекратилось именно с этого времени.

d ^ А а а * ДЗ»
f Г Г г г
^ Е е р,
Ж Ж Ж Д ж
3" S s зг s
б ^ *.
в в »
г г г
8 л 3
У S s
О)
а'кдм
гоголь
л/
t
ч
133. Первая страница гражданской азбуки с собственноручными
пометками Петра I

меньшей ширины этой буквы); лучшую различимость «и с точкой»
(«и восьмеричное» слишком сходно с буквами «н», «п»). Победу
все же одержали сторонники «и восьмеричного», ссылавшиеся на
то, что сохранение этой чаще применявшейся буквы приведет к
меньшему изменению традиционной графики русского письма.
Ко второй группе относились изменения в применении букв «ер»
(ъ) и «ерь» (ь). Буквы эти еще в XIII в. утеряли свое звуковое
значение и стали использоваться главным образом для обозначения
твердости (ъ) или мягкости (ь) предыдущей согласной, а также
для указания на йотацию последующей гласной. В конце слова
написание буквы «ер» (ъ) было излишним, так как на твердость
конечной согласной указывало отсутствие буквы «ерь» (ь). Однако
вплоть до 1917—1918 гг. букву «ер» (ъ) в конце слов продолжали
ставить, что приводило к напрасной затрате печатной бумаги.
Вопрос о необходимости очередной реформы русского письма,
в частности об исключении из .него одного «из двух «и», «ять»,
«фиты», «ижицы» и «твердого знака» (в конце слов), оставленных
при реформах XVIII в., неоднократно поднимался русской
общественностью. Так, в 1888 г. этот вопрос был поставлен в докладе
В. П. Шереметевского в «Обществе распространения технических
знаний», а в 1899 г.— в докладе Р. Ф. Брандта в «Педагогическом
обществе»70. В результате общественных настояний >в 1904 г. при
Академии наук были образованы комиссия и подкомиссия, которые
в том же году выработали предварительный проект
рекомендаций71. Потребовалось, однако, восемь лет для того, чтобы
предварительный проект превратился в «окончательный»72, а
утверждение его тормозилось еще пять лет. Лишь в результате победы
Октябрьской революции давно назревшая реформа правописания
была проведена в жизнь. В первой его редакции декрет о реформе
правописания опубликован в газете «Известия» временного
рабочего и крестьянского правительства от 23 декабря 1917 г.; вторая
несколько измененная редакция декрета (рис. 134) утверждена
10 октября 1918 г.
Реформа 1917—1918 гг., в особенности исключение «ять» и
«твердого знака» в конце слов, вызвала ожесточенное сопротивле-
ние со стороны противников советского строя, а также со стороны
70 Р. Ф. Брандт. О лженаучности нашего правописания.— «Филологические
записки». Воронеж, 1901, No i—2.
71 «Предварительное сообщение орфографической подкомиссии». СПб, 1904.
72 «Постановление орфографической подкомиссии». СПб., 1912.
— >
134. Декрет Совета Народных Комиссаров от 10 октября 1918 г. «О введении
новой орфографии»

СОБРАНИЕ УЗАКОНЕНИЙ и РАСПОРЯЖЕНИЙ
РАБОЧЕГО я КРЕСТЬЯНСКОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА.
17 Октября 1918 г. № 74. ОТДЕЛ ПЕРВЫЙ
Декрет Совета Народных Комиссаров.
804*0 введении новой орфографии.
В цепях облегчения широким массам усвоения русской грамоты и освобождения школы
от непроизводительного труда при неучений правописания, Со/вот Народных Комиссаров
постановляет:
I. Все правительственные издания, периодические (газеты и журналы) и
непериодические (научные труды, сборники и т. п.), все документы и бумаги должны с 15-го октября 1918 г.
печататься согласно при сем прилагаемому новому правописанию
II. Во всех школах Республики:
1. Реформа правописания вводится постепенно, начиная с младшей группы 1-й ступени
единой школы.
2. При проведении реформы не допускается принудительное переучивание тех,, кто
уже усвоил правила прежнего правописания.
3. Для всех учащихся и вновь поступающих остаются в силе лишь те требования
правописания, которне являются общими дли прежнего и для нового правописания, и ошибками
считаются лишь-нарушение этих правил.
Новые правила правописания, разработанные Народным Комиссариатом Просвещения.
1. Исключить букву Ъ, с последовательной заменой ее через Е.
2. Исключить букву 9, с заменой ее через Ф
3. Исключить букву Ъ в конце слов и частей сложных слов, но сохранить ее в середине
слов, в значении отделительного знака.
4. Исключить букву I, с заменой ея через И.
5. Писать приставки из, воз, вз, раз, роз, низ, без, чрез, через—перед гласными и
звонкими согласными с 3, но заменять 3 буквой С перед глухими согласными, в той
числе и перед С.
6. Писать в родительном падеже прилагательных, причастий и местоимений ОГО,
ЕГО—вместо АГО, ЯГО.
7. Писать в именительном и винительном падеже женского и среднего рода
множественного числа прилагательных, причастий и местоимений—ЫЕ, ИЕ, вместо ЫЯ, 1Я.
8. Писать ОНИ—вместо ОНЪ в именительном падеже множественного числа
женского рода. ^^
9. Писать в женском роде-ОДНИ, ОДНИХ, ОДНИМИ вместо ОДНЪ, ОДНЪХ,
ОДНИМИ.
10. Писать в родительном падеже единственного числа местоимения личного женского
рода ЕЕ—вместо ЕЯ.
11. При переносе слов ограничиваться следующими правилами: согласная (одна или
последняя в группе согласных) непосредственно перед гласной не должна быть отделена
от этой гласной, равным образом группа согласных в начале слов не отделяется от гласной.
Буква И перед согласной не должна быть отделяема от предшествующей гласной. Также
конечная согласная, конечная Й и группа согласных в конце слов не могут быть отделяемы
от предшествующей гласной. При переносе слов, имеющих приставки, нельзя переносить
в следующую строку согласную в конце приставки, если эта согласная перед согласной.
Подписали: Заместитель Народного Комиссара Просвещения М. Покровский.
Управляющий- Делами Совета Народных Комиссаров В. Б&нч-Бруевич.
10 октября 1918 года.
Распубликован в № 223 Известий Всероссийского Центрального Исполнительного
Комитета' Советов от 13 октября 1918 года.

консервативной интеллигенции. Для первых книги и газеты,
напечатанные без «ять» и «твердого знака», стали ненавистными уже
по одному тому, что новая орфография была введена после
победы революции и ассоциировалась с этой победой. Для других
новая орфография казалась нарушением традиционных законов
грамотности. Поэтому частные издательства и типографии упорно
продолжали печатать издания по старой орфографии. Чтобы
преодолеть это сопротивление, пришлось даже изъять
административным путем из типографий наборные литеры с «ять» и «твердым
знаком»; в результате, в течение нескольких лет после революции
внутри слов вместо «твердого знака» применялся «апостроф».
Враги советского строя не признавали новой орфографии. Так,
почти все издания, выпускавшиеся русскими эмигрантами в
зарубежных странах, печатались по старой орфографии. Попытки
возрождения старой орфографии предпринимались и немецкими
фашистами на оккупированной ими советской территории. Таким
образом, подобно тому как это произошло при Кирилле и Мефо-
дии борьба за введение более простой и доступной народу
письменности слилась с политической борьбой между силами
прогресса и реакции.
К третьей группе алфавитных реформ относилось введение в
русский алфавит недостающих новых букв. Несмотря на
фонетическое богатство русского алфавита, в нем отсутствовали буквы
для полугласного й и йотированного о (ё), характерных для
современной русской речи73. Буква «й» введена при реформе 1735 г.
Буква «ё» впервые использована в 1797 г. Н. М. Карамзиным в
альманахе «Аониды» (взамен применявшегося иногда в XVIII в.
лигатурного знака |0), но впоследствии не закрепилась. Выпал
пункт о букве «ё» и из последней редакции декрета о реформе
правописания, опубликованной 17 октября 1918 г. (см. рис. 134).
Поэтому вплоть до утверждения Академией наук СССР в 1956 г.
новых «Правил русской орфографии и пунктуации» вопрос о букве
«ё» оставался неясным.
В результате перечисленных изменений 33 буквы современного
русского алфавита необходимы и достаточны для правильной
передачи русской речи, при условии сохранения фонематически-
К числу новых русских букв иногда относят также букву «я», графически
возникшую из «юса малого», и букву «э», введенную в ее современной форме
Петром I. Однако в кирилловском алфавите имелись буквы как для
нейотированных, так и для йотированных «а» и «э» (см. рис. 117), хотя форма их
была иной и применялись они несколько отлично от современных букв «а» —
«я», «э» — «е» .

морфологического принципа письма. Правда, 33 русскими буквами
приходится передавать 39 фо<ием русского языка.
Гласные фонемы Согласные фонемы
а твердые: п, б, ф, в, т, д, м, н, л, р, с, з
о мягкие: п, б, ф, в, т, д, м, я, л, р, с, з
э прочие: ж, ц, ш, ч, /с, г, х, щ, й, жж11
У
ы
Передача фонематического состава языка достигается в
русском письме следующим образом. Пять гласных фонем передаются
в письме десятью гласными буквами: а—я, о—ё, э—е, у—/о, ы—и\
из этих десяти букв пять служат для передачи сочетания
соответствующего гласного с согласным й или же для указания на
мягкое произношение предшествующего согласного. Кроме того, две
буквы — ъ, ь — никаких фонем не обозначают и служат
главным образом для указания, что последующую гласную нужно
произносить как йотированную (ъ, ь) или что предыдущую сог-
гласную нужно произносить мягко (ь). Эти две особенности
алфавита и орфографии обеспечивают различение в письме твердости
и мягкости согласных фонем, п, б, ф, в, т, д, л, ж, я, /?, с, з при
использовании для них вдвое меньшего числа букв. Таким
образом, при помощи 33 русских букв оказывается возможной
передача почти всех 39 фонем русского языка (кроме одной — жж).
Одновременно с изменениями буквенного состава изменялась
и орфография русского письма. Изменения эти происходили в
сторону все более последовательного применения
фонематически-морфологического принципа, требующего одинакового написания
фонем и морфем слов, даже если произношение их изменяется в
различных грамматических формах слов. Применение этого
орфографического принципа развивалось за счет фонетического
принципа (написание слов в соответствии с их современным
произношением), преобладавшего на первых этапах бытового русского
письма, а также историко-традиционного принципа, (написание
слов в соответствии с их произношением в прошлом), господство-
74 Из этих согласных фонем три — ж, ц, ш — произносятся только твердо, одна
ч — только мягко. Фонемы /с, г, х могут произноситься мягко и твердо,
однако разница в их произношении не имеет в русском языке
фонематического значения, т. е. не служит для различения слов. Фонема щ, считается
сочетанием двух фонем (ш + ч), а фонема й — неслоговой гласной фонемой.
Фонема жж представляет собой особый согласный звук, встречающийся в
словах «вожжи», «визжать», «дожди» и имеющий в русском языке
фонематическое значение.

вавшего в церковно-славянском письме. С особенной остротой
встал вопрос о выборе фонетического или
фонематически-морфологического принципа к середине XVIII в. в связи с развитием
выпуска книг нового гражданского содержания, набираемых новой
реформированной азбукой. В защиту фонетического принципа
выступил В. К- Тредиаковский 75, предлагавший перейти с письма
«по корням» на письмо «по звонам» (т. е. в соответствии с
произношением) . Сторонником фонематически-морфологического
принципа был в XVIII в. М. В. Ломоносов, разработавший основы
русской орфографии76.
В современном русском письме, в результате работ А. X. Восто-
кова, Н. И. Греча и других филологов,
фонематически-морфологический принцип господствует, хотя применяется недостаточно
последовательно, сочетаясь иногда с принципами фонетическим и
историко-традиционным; примером применения фонетического
принципа может служить правило написания приставок раз-, без-,
воз-, перед глухими и звонкими согласными. Однако, несмотря на
некоторую непоследовательность орфографии, современное
русское письмо благодаря тому, что оно строилось на близкой к
славянскому языку кирилловской алфавитной основе, а также в
результате ряда реформ, наиболее правильно из европейских систем
отражает литературную речь. В то же время из-за того, что в нем
преобладает фонематически-морфологический принцип, русское
письмо отличается систематичностью, независимостью от
особенностей диалектного и индивидуального произношения и, четко
отражая морфемный состав слов, облегчает понимание их значения
и грамматической формы.
Постепенно развивалось в славяно-русском письме и
применение знаков пунктуации (см. главу X).
Изменения графики русского письма (рис. 135)
развивались в направлении ускорения процесса письма и были
обусловлены распространением грамотности на Руси. Кроме того,
в петровскую эпоху изменение графики письма и шрифта было
вызвано изменениями в содержании книг.
Древнейший русский почерк — устав (табл. VI) применялся
до XV—XVI вв. (последние два столетия — наряду с полууставом
и скорописью, причем почти исключительно для книг). Русский
устав подобно греческому отличался четким, каллиграфическим
начертанием букв; каждая из них писалась раздельно, ставилась
75 В. К. Тредиаковский. Разговор между чужестранным человеком и
российским об орфографии старинной и новой. СПб., 1748.
76 М. В. Ломоносов. Российская грамматика. СПб., 1755.
490

ШЬЛЪКСНШГфу
ЕНТЪНЛСТ» Б*
МЬТАКЪТФКСН
0)шг dsfkw n H44htiAimt&. на w-
\B6ntikYrh 6A3XMt(mt>s> . {(гсЬёА
ДИ Н Мк\ П^ПВАЩцТПбПбАОК'Ш КНИГИ
(Hljf Н41ННА(/НГк . С ШНО Н( П6/ИНСЭГ0
^
ИСЛ4Я /^К П(нСД«НН«Я С Но»/ОЧНО fONi^Q) М'ОЧЭ*
Згигьзп* д04Го^»нс«)Л« н'сЛ04шн. но>МА40Сна ГРлса
ПоСЛаиб ппнгпг' Пгл ЧГСЗ* По'тЛГ* Р*ДИ «'3JL*K7Л»Л |
moniQp^ илма'^* лзатпшФедс! нотп©Рв1 с лЛ'ДСЗСнХ
135. Эволюция русских почерков (устав, полуустав, вязь, скоропись и
гражданское письмо начала XVIII в.)

почти перпендикулярно строке и имела формы, близкие к
геометрическим. Слова в уставе пробелами обычно не отделялись; редко
применялись сокращения слов. Устав легко читался, но был труден
в написании. Во многом совпадая с византийским, русский устав
отличался и некоторыми графическими особенностями,
возникшими как результат самостоятельного творчества 77.
В середине XIV в. наряду с уставом начал распространяться
полуустав, отличавшийся меньшей геометричностью букв,
наклонным их расположением и применением большого количества
«титл», т. е. сокращений слов, и «сил», т. е. обозначений ударений.
Полуустав писался более бегло, чем устав, но был менее четким.
Из рукописей полуустав перешел в печатные книги, в которых
применялся от Ивана Федорова до петровских реформ.
С конца XIV в. в дипломатической, канцелярской и торговой
переписке получил распространение еще более беглый почерк —
скоропись 78. Скоропись отличалась связным, слитным написанием
букв, еще болын'им количеством сокращений слов и росчерками,
выходящими за верхнюю и нижнюю линии строки.
Четвертым видом русских почерков была вязь. Вязь (как и
скоропись) появилась с конца XIV в. в связи со стремлением к
украшению книги. Вязь — декоративное письмо, которое применялось
в заглавиях. Слова и буквы в строке вязи связывались в
непрерывный орнамент; для этого буквы соединялись или вписывались
друг в друга, а пустоты заполнялись украшениями.
Первые русские типографские шрифты, созданные в середине
XVI в., почти в точности воспроизводили традиционную форму
рукописного полуустава (рис. 135); это было обусловлено
стремлением первопечатников придать выпускаемым ими книгам тот же
привычный внешний вид, который имели рукописные книги. Такой
характер русские печатные шрифты сохраняли полтораста лет
(до начала XVIII в.).
Коренное изменение графики печатного шрифта и рукописного
письма произошло в петровскую эпоху одновременно с реформой
азбуки. После не совсем удачных опытов Яна Тессинга и Ильи Ко-
пиевского в Амстердаме новый (гражданский) шрифт был отлит
Е. Э. Г ранет рем. О связи кирилловского устава с византийским унициа-
лом.— «Византийский временник», т. III. M.— Л., 1950.
Более беглое «скорописное» начертание существовало и до XIV в. в русском
уставном почерке, хотя в работах по славяно-русской палеографии устав
не подразделяется на книжный и скорописный. Более беглая разновидность
уставного почерка применялась при бытовой переписке, например в
новгородских берестяных грамотах XI—XIII вв.

ГЕ0МЕТр1Л
СЛАВЕНС1С1
SEMAEMbpiE
hmgtcn новогптографскгмъ гшснешемЬ*
повбл'ЬнхемЬ блАГОЧЕСтт'ЬкдАго велжаго госулАря
НАШЕГО ЦАрА, i ВЕЛ1КАГО КНЯ$Я ,
ПЕТрА AaEKCIEBIHA,
Веся велния , 1 малЫл г бЪлЫя роеси с&мойержца*
Dpi 6ЛАГОрОДн1нШЕмЬ ГОСуДЛр*Ё НАШЕНЬ ЦАрВВиЪ
X ВЕА1КОмЪ КН#$1>
А Л Е К С I J П Е Т р О В I Ч t,
ВЬ царетвующемЬ велтоиЪ rpag1> Москве
. лЪта KfpossaH» уII6 ОтЬ рожсесгова ;*е по ялотг бога
слови iyO$ . iHomma перваге.
н1>ся1£& Марша.
136. Титульный лист первой книги, напечатанной в России новым гражданским
шрифтом, «Геометрия», 1708 г.

ПУТЕШЕСТШЕ»
ПЕТЕРБУРГА ШЪ ЯГО СЕВУ*
^Чудище обло9 "от$иол щр&тщ. сшоз$жо+
Шттмшт* ТшЪ tl, KwWiH. ешн: $*4*
iff О*
137. Титульный лист книги
А. Н. Радищева
«Путешествие из Петербурга в
Москву», издание 1790 г.
в Голландии и Москве (на Печатном дворе) по указу Петра;
первая книга, напечатанная в 1807 г. в России этим шрифтом,—
«Геометрия» (рис. 136). Замена кирилловского полуустава новым
гражданским шрифтом так же, как и реформа русской азбуки,
была вызвана широким развитием издания книг гражданского
содержания (научных и учебных), для которых потребовался более
простой и четкий шрифт, чем архаичный, трудный для чтения
полуустав 79. До недавнего времени считалось, что введенный Петром
79 В послепетровское время полуустав под названием церковнославянского
шрифта продолжал применяться для печатания богослужебных книг.

гражданский шрифт почти полностью скопирован с
западноевропейских, в частности с голландских шрифтов того времени. В
настоящее время считается, что процесс создания
гражданского шрифта протекал сложнее и имел не одну, а две графические
основы.
Еще в конце XVII — в начале XVIII вв. в московском письме
(дипломатическая переписка, грамоты и т. п.) развились на базе
скорописи новые почерки, близкие к современным. От скорописи
XV—XVI вв. эти почерки отличались большей симметричностью
букв, большей плавностью в утолщениях и редким применением
«титл» и «сил», характерных для старорусской скорописи. Прежде
считалось, что эти новые почерки возникли под влиянием
введенного Петром в 1708—1710 гг. гражданского печатного шрифта,
который, в свою очередь, явился подражанием западноевропейским
шрифтам.
Недавними исследованиями 80 доказано, что новые почерки
существовали еще до введения гражданского шрифта и что шрифт
этот создан как на основе западноевропейских шрифтов, так и на
основе новых русских рукописных почерков.
Алфавитно-буквенный состав и графика русского печатного
шрифта в основном стабилизировались в середине XVIII в. после
реформ Академии наук 1735 и 1738 гг. (рис. 137). С тех пор
изменилась только форма строчного печатного «т» и отчасти
«твердого знака» и «ять» (до 20—50-х годов XIX в. применялось трех-
ножное строчное «т», а «твердый знак» и «ять» иногда выступали
за верхнюю линию строки).
Почерковые изменения письма и шрифта за тысячелетие
привели к сравнительно небольшим изменениям формы букв. Из 31
буквы, перешедших в современное русское письмо из кирилловской
азбуки, значительно изменилась (причем во всех случаях — как в
рукописном, так и в печатном, как в строчном, так и в прописном
начертании) форма лишь восьми букв: «есть», «земля», «иже»,
«наш», «ук», «червь», «я», «е» (рис. 138) 81. Кроме того, в
прописном начертании новую форму приобрели буквы «аз» (рукописная
и печатная), «твердо» и отчасти «добро» (рукописная), а в строчном
А. Г. Шицгал. Графическая основа русского гражданского шрифта. М.,
1947; О н ж е. Русский гражданский шрифт. М., 1959.
Буква «есть» применялась в церковнославянском письме не только в
значении э, но и в значении е (наряду с буквой «э» йотированной). Для
обозначения г/, кроме лигатуры «оу», применялся «юс большой». Для звука я,
кроме йотированного «а», применялся «юс малый», начертание которого и
предопределило графику современной буквы «я».

е I н n oy(y,a) к (е) га (а)
138. Буквы кирилловской азбуки, у которых в русском письме изменились графемы
рукописном начертании — буквы «буки», «веди», «глаголь»,
«добро», «твердо».
В древнейших кирилловских рукописях отсутствовало деление
букв на строчные и прописные и каждая буква имела одно
начертание, близкое либо к современному строчному (например,
буква «а»), либо к прописному (например, буква «Б»). Позже
некоторые буквы начали применять в двух начертаниях, а с XVI в.
буквы прописного начертания стали использоваться в начале
крупных разделов текста. Выделение прописных букв в отдельный
алфавит (наряду со строчным) появляется в букварях XVII в.;
упорядочивается применение прописных букв в XVIII в., после
введения гражданской азбуки.
Лишь постепенно сформировалось и разное начертание
рукописных и печатных букв, в особенности строчных. Начертание
печатных букв до XVIII в. воспроизводило рукописный полуустав,
а с XVIII в.—петровский гражданский шрифт (с небольшими
последующими изменениями); начертание современных рукописных
букв ведет происхождение от скорописи, правда, изменившейся
в XVIII—XX вв. под влиянием печатного шрифта. В современном
русском печатном шрифте (см. рис, 139) иное по сравнению
со строчным начертание имеют три прописные буквы (А, Б,Е,);
в рукописном шрифте прописных букв, имеющих иное начертание,
чем строчные, семь (А, Б, В, Г, Д, Е,Т,). У некоторых современных
букв разница прописного и строчного (А, Е,) или печатного и
рукописного начертания (Д,Т) столь велика, что эти начертания
иногда считают даже разными графемами.
Русская рукописная книга по своей форме состояла
из сложенных Едвое листов пергамента или бумаги; листы эти
сшивались в корешке и заключались в тяжелый переплет. Форма
свитков применялась на Руси в канцелярской и дипломатической
переписке, а также для указов и постановлений; форму свитков
имеют и найденные в Новгороде берестяные грамоты.
Канцелярские (приказные) свитки назывались на Руси «столбцами» и
496

Буквы
кирилловской г
азбуки 1
(XI век)
Л
Б
Е
Г
А
С
Ж
S
1
\
н
к
л
м
N
0
п
р
с
т
0V
ф
X
ы
м
Y
111
Ф
ъ
Ъ<
ь
ь
ю
к
|€
А, ft, »А, »&,
?. *, в, у
Современные русские буквы
Печатные
Строчные
а
б
в
г
д
э,е
ж
—
3
и
к
л
м
н
О
п
р
с
т
У
ф
X
—
ц
ч
ш
1 щ
ъ
ы
1 ь
—
ю
; я
е
Прописные
А
Б
В
Г
Д
Э,Е
Ж
~
3
и
к
л
м
н
о
п
р
с
т
У
ф
X
; —
i ц
j ч
ш
щ
ъ
ы
ь
—
ю
я
Е
Рукописные
Строчные
а
6
6
г
$
s'&
яс
—
3
и
к
Л
м.
н.
о
1 п
/z
' с
\ т
#
9
х
—
Ц
г
ш
Щ
ъ
ьс
6
—
ю ■
я
£
Прописные
^
^
^
Г
ю
s,e
ж
— 1
3
и
Л
л
ж {
ж
о
я>
?
с
ж
У
&
X
* I
! ч
ш
щ
Ъ
\ bl
\ Ь
—
J0
\ я
\ s 1
139. Форма букв кирилловской азбуки в сравнении с формой современных
русских букв, печатных и рукописных, строчных и прописных

применялись в канцелярском производстве до Петра Первого, когда
они были заменены четырехугольными книгами.
Материалом рукописной книги до XIV—XV вв. был пергамент,
называвшийся на Руси «харатья» (от латинского charta — 'письмо3,
Сочинение3), а также «кожа», «телятина». До XIII в. применялся
привозной пергамент (византийский, реже западноевропейский);
с XIII—XIV вв. было развернуто собственное производство
пергамента. Вследствие высокой цены пергамента в торговой и
бытовой переписке использовалась береста; в частности, на бересте
написаны грамоты, найденные в Новгороде. Иногда береста
использовалась и для книг; так, в истории Троице-Сергиева
монастыря указывается, что «и самые книги не на хартиях писаху,
но на берестах». С XIV в. получает распространение бумага.
Слово «бумага» принадлежит только русскому языку (в
западноевропейских языках все наименования бумаги производны от слова
Папирус3) и, по-видимому, ведет происхождение от татарского
«бумбуг» (бумага). Первоначально применялась привозная
бумага — итальянская, немецкая, поступавшая через Новгород, а
также восточная, ввозившаяся через Астрахань. Первая русская
бумажная фабрика была построена в середине XVI в. в селе
Ивантеевка под Москвой, но существовала недолго; вторая — на р.
Пахре (тоже под Москвой). Широкое (производство бумаги налажено
Петром I. Материалом для бумаги, как уже говорилось, было
льняное тряпье.
Писались русские книги железистыми чернилами, имевшими
коричневатый оттенок. Для чернил использовалось старое железо
(например, гвозди), дубильные вещества (например, «чернильные
орешки» — наросты на дубовых листьях); для блеска и густоты
добавлялись' вишневый клей, камедь, патока. В заглавиях,
инициалах, заставках, миниатюрах широко применялись цветные краски,
в особенности красные (киноварь, сурик), а также листовое
золото, реже серебро. Орудиями для письма на пергаменте и на
бумаге были гусиные перья, реже — лебединые и павьи; при
изготовлении пера конец его срезался наискось, а посередине острия
делался короткий расщеп. Стальные перья получили
распространение с половины XIX в.
Письмо на бересте производилось двумя способами — при
помощи чернил и пера и процарапыванием букв на внутренней
поверхности бересты заостренным костяным стержнем; последним
способом написаны грамоты, найденные в Новгороде.
Процесс письма (судя по книжным миниатюрам) протекал
следующим образом. Писец сидел на табуретке рядом с невысоким

столиком, на котором располагались письменные принадлежности.
Пергамент или бумагу писец держал на коленях. Перед перепиской
пергамент или бумага обычно разлиновывались; для разлиновки
применялась линейка и «шильце» (для выдавливания линий
строк), а с XVI в. — рамка с натянутыми в ней нитями; для
просушки чернил, страницы иногда присыпали песком. В монастырских
и княжеских книжных мастерских сложилось дробное разделение
труда. Сначала текст переписывался черными чернилами, затем
в оставленные пустые места вписывались красные строки; особый
мастер украшал книгу заставками и миниатюрами; переплетчик
сшивал листы и изготавливал переплет. Переписка одной книги
иногда занимала несколько лет.
Особенностью русской книги была любовь к цвету. Русская
книга (в отличие от западноевропейской) была «цветоносна»82.
Цвет использовался не только в иллюстрациях, заставках,
концовках и инициалах; красная краска широко применялась и в
тексте. Художественность оформления книги соответствовала
уважению, которым были окружены на Руси книга и книгоделание.
Изготовлялись книги на заказ. Первое упоминание о торговле
книгами («на торжищах») встречается в предисловии к печатному
«Апостолу» 1564 г. В XVII столетии в Москве существовал уже
«книжный ряд» т. е. постоянное место продажи книг; книги
продавались и в типографиях. «Книжные лавки» появились с начала
XVIII столетия; первая — в 1728 г. при Академии наук.
10
На славянско-кирилловской основе построены и почти
все современные системы письма народов СССР.
Октябрьская революция застала системы письма народов
России на различных ступенях развития. Многие народы — русский,
украинский, грузинский, армянский и другие — имели развитые
и соответствующие их языкам системы письма; были созданы
на кирилловской основе алфавиты и для некоторых малых
народов России, например для якутов и чувашей. Другие народы —
татары, казахи, узбеки, таджики-—хотя и имели письменность, но
построенную на чуждой их языкам консонантной арабской основе.
Более полусотни народностей, в частности почти все народы
Севера, не имели письменности.
82 А. А. Сидоров. Оформление русской книги. М., 1946.
32* 499

)
с
•v.
lL
i
2
3
4
5
6
7
8
9
10
И
12
13
14
15
16
17
18
19
20
Форма
букв
а ш
* Р
* 9
» t
ь ь
* ч
k t
С п
* Р
«л </
/• А
I i
к/ р,
& *
% ч
V J

Транскрипция
а
б
г
Д
е
3
э
ъ
th
ж
и
л
X
тс
к
h
дз
ГХ
тш
м
в
в
*
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
32
33
34
35
36
37
38
39
Форма
букв
3 f
Ь Ъ
* 2
п »
* *
9 щ
Л 1
(Ь п.
U и
Я 4
О ш
8 я
и я
Ф ф
•в £
&<- й
0. о
3> ф

Транскрипция
Й
Н
ш
во,о
ч
п
ДЖ
рр
с
в
т
р
ц
nh
Kh
ев
о
Ф
140. Армянский алфавит
* второй графический вариант этой
буквы в древнеармянском
соответствовал французскому U и в
современном армянском письме
самостоятельного значения не имеет.
В соответствии с ленинской национальной политикой, работы
по созданию новых систем письма народов СССР 83 были начаты
уже с 20-х годов, т. е. почти сразу после гражданской войны.
Новые системы письма создавались для всех народов СССР, не
имевших письменности или же имевших письменность, построенную на
чуждой их языкам арабской основе.
В 20-х и в начале 30-х годов новые алфавиты строились на ла-
83 Ю. Д. Д е ш е р и е в. Развитие младописьменных языков народов СССР в
советскую эпоху.—«Вопросы языкознания», 1957; № 5; В. А. Истрин.
Октябрьская революция и системы письма народов СССР.—«Вестник истории
мировой культуры», 1957, № 5; Младописьменные языки народов СССР
(под ред. Е. А. Бокарева и Ю. Д. Дешериева). М.—Л., 1959.
500

п/п 1
Ol
2
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
Й
13
14
15
16
17
18
[19
Век
V
с"
*L
.г
б
1
т
г
к
о
1
ъ
ъ
а-
R
о
Q
V
X
V
ъ
г
2Г
7
г
г
к
гт»
*г
k
го
ъ
£
о
Us
\Х1
XI
J}
5
5
^
1
J?
7
—
д?
^
£
с*
9
в
—
с*.
С
1
XV
~Т
а
6
е
0
Ъ
%
—
СП
rv
6
с»
Ъ
£
—
rv*
3
I
еменн.1
чать |
о с
и
V
г
а
<?
э
3
%
—
СП
о
J
С*
Э
Б
—
СП
3
La.
2.*
a
6
Г
д
е
в
3
71
т
и
к
л
м
н
-
0
п
ж
вание
со
Л J
X
ан
бан
ган
ДОН
эн
вин
зен
тан
ин
кан
лас
ман
нар
он
пар
жан
| рае
п/п (
2
lw
21
22
22а|
23
24
25
26
27
28
29
30
31
32
33
34
35
36
137
Век [
V
ч
е
4|
СМ
9
+
П
q
з
h
с
&
\$
а
f
п1
*
\ъ
X
И
<
1
"У
г
•р
п
Y
2
/>
^
j,
г
&
^
V
л
w
L&
XI
l\
6
7
V77
у
ь,
г
О
О
Г
6
г
XV
~ь1
©
7)'
•а
1
^
£
1
в
Z
X
Г
1
еменн.|
чать
Cu<U
<я Я
О
у
Ч
6
—
"Э
<з
41
<?
а
*в
ь
0
d
I?
а
ь
—
*
Г
> к
О.Я
с
т
U
У
п
к
г
к
ш
ч
ц
дз
ц
ч
1 х
X
дж
h
1 а)
0) ]
я
ж
а
я 1
со I
съ 1
сан
тар
У»
пар
кан 1
V 1
ган!
кар!
шин]
чин 1
цан
дзил
цил I
чар
хан
хар
ркан
hce
п
141. Грузинский алфавит
тинской основе. Между тем латинский алфавит беднее русского
по звуковому составу. Латинский алфавит состоит из 26 букв,
многие из которых дублируют друг друга. Русский алфавит
включает 33 буквы, т. е. на 25% больше латинского, причем ни одна
из букв не дублирует другую. Поэтому использование латинского
алфавита в качестве основы для новых алфавитов требовало
введения большего количества дополнительных букв и
диакритических знаков. Кроме того, использование латинской основы
создавало разрыв между новыми алфавитами и алфавитами других
народов СССР — украинским, русским, белорусским.
Противоречило это также дореволюционной практике разработки новых
алфавитов, которые, например, якутский, хакасский, чувашский) строились

абвгдежзийклмнопр
стуфхцчшщъыьэюяё
АБВГДЕЖЗИЙКЛМНОПР
СТУФХЦЧШЩЪЫЬЭЮЯЁ
ааааеггрГ§Ь^1)ёщж?зй
йш'дццкктиьщгььбвс?
УУУУУУ УВДЦ^ччы еэЪж!
АААЖГГРГВЬИЪЁЩЖ^ЗЙ
йишвдкктиьцргньоед
дуууууувдцчччыеэъж
142. Основные, дополнительные и акцентированные буквы, применяемые
народами СССР, перешедшими на русскую основу письма
Первые две разновидности буквы К, а также разновидности С, X, являются шрифтовыми вариантами
соответствующих букв
на кирилловской основе- С середины 30-х годов по предложению
самих национальных республик было решено отказаться от
латинизации. Вслед за этим алфавиты всех народов СССР, не имевших до
революции письменности или же имевших письменность,
построенную на арабской основе, были переведены на кирилловскую основу.
502

БОЛГАРСКИЕ
% Ъ
С Е Р БО
it ^
МАК
Гг Кк Jj
М 0 Н
& 6
-ХОРВАТСКИЕ
Jj
Е Д
Ss
Г 0
ЦЦ
0 Н С
Uv
лье
/Т\Ж
НэН) Jb л*
к и
н>
к и
Е
ш Jbjb
Е
Y Y
143. Лигатурные и дополнительные (по сравнению с русским
алфавитом) буквы, применявшиеся в болгарском письме (до
реформы 1945 г.) и применяемые в монгольском, македонском
и сербо-хорватском письме
В отличие от русского, в современном болгарском алфавите отсутствуют буквы
е ы э кроме того, буква ъ применяется для передачи особого гласного звука.
В современном сербо-хорватском и македонском алфавите отсутствуют буквы
В настоящее время большинство алфавитов СССР построено
на кирилловской основе. Только литовский, латышский и
эстонский алфавиты сохраняют латинскую основу, а армянский (рис. 140)
и грузинский (рис. 141) алфавиты, в соответствии с многовековой
традицией, имеют свою особую соответствующую .их языкам
основу (см. стр. 355—358).
При построении новых алфавитов учитывается своеобразие
звукового состава национальных языков. Для всех фонем,
имеющихся в этих языках, но отсутствующих в русском языке, создаются
дополнительные и акцентированные буквы. В зависимости от
своеобразия звукового состава языка количество таких букв ^колеб-
лется от одной-двух до восьми-девяти (татарский, казахский,
башкирский и другие алфавиты). Во всех системах письма СССР,
построенных на кирилловской основе, применяется в сумме около 50
(рис. 142) дополнительных и акцентированных букв (кроме 33 букв
503

русского алфавита). Для передачи близких звуков в различных
системах письма СССР, как правило, служат одинаковые буквы,
а одна и та же буква используется для близких звуков.
Орфографии народов СССР строятся на той же основе, что
и русская орфография. Основа эта состоит в максимальном
приближении письма к литературному языку, но с соблюдением
фонематически-морфологического принципа; правда, в некоторых
системах письма (например, в белорусской, в меньшей мере в
русской) фонематически-морфологический принцип применяется
недостаточно последовательно.
В 1963 г. книги в СССР издавались на 61 языке, газеты — на 56.
а журналы —на 45 языках (не считая иностранных). Кроме СССР
системы письма, построенные на кирилловской основе,
применяются (рис. 143) в Болгарии, частично (наряду с латинским
письмом) в Югославии и в Монгольской Народной Республике.
Письмом, построенным на кирилловской основе, пользуются народы,
говорящие более чем на 60 языках (около 10% населения мира).
Совершенствование советских систем письма, построенных на
кирилловской основе, видимо, должно пойти в четырех
направлениях. Во-первых, приближение формы некоторых русских букв
к латинским, если это не приводит к крупным нарушениям
традиций русского письма и дает дополнительные преимущества. Так,
следовало бы еще раз продумать принятое в 1917 г. решение
об исключении «и десятиричного» с сохранением «и восьмеричного»;
как указывалось, «<и десятиричное», кроме близости его к латин-
сксму «i», имеет и другие крупные преимущества (см. стр. 484—
486) 84. Во-вторых, желательно достижение еще большего
единообразия применения диакритических знаков в системах письма СССР.
В-третьих, желателен пересмотр орфографических правил,
противоречащих фонематически-морфологическому принципу. В-четвертых,
необходимо обобщить орфографические правила, ликвидировав
многочисленные «исключения» из них, усложняющие обучение
грамоте.
Работа по реформе русской орфографии проводится
орфографической комиссией Академии наук СССР 85.
Вопрос о сближении русского и латинского алфавитов желательно научно
проработать в одной из международных организаций (например, при
ЮНЕСКО). Латинский алфавит при этом рационально пополнить несколькими
новыми буквами, необходимыми для передачи звуков, особенно часто
встречающихся в различных языках,
«Предложения по усовершенствованию русской орфографии» М, 1964

асобыми видами
письменных знаков
названы знаки,
применяемые в системах письма
различных народов, наряду с
обычными логографическими,
морфемографическими,
слоговыми и буквенно-звуковыми
знаками, но отличающиеся
более узким назначением. К
числу особых знаков относятся:
1) цифры; 2) специальные
научные знаки — алгебраические,
геометрические, химические
и др.; 3) пунктуационные; 4)
диакритические; 5) отчасти
прописные буквы. Знаки четвертой
категории (диакритические)
имеют чисто фонетический
характер, служат для изменения
или уточнения произношения
основных буквенно-звуковых
знаков. Знаки остальных
категорий имеют семантический
характер; они либо
представляют собой самостоятельные
семантические логограммы или
идеограммы (цифры, научные
знаки), либо служат для
разделения слов (пробелы), или
для синтаксического членения,
смыслового и эмоционального
уточнения написанного (знаки
пунктуации и прописные
буквы).
уЛАВА
ОСОБЫЕ ВИДЫ
ПИСЬМЕННЫХ
ЗНАКОВ

В работах по истории письма особые письменные знаки обычно
или не рассматриваются, или рассматриваются в
палеографическом отношении. В 'настоящей главе закономерности развития
этих знаков разобраны в связи с общими закономерностями
развития письма.
К числу «особых письменных знаков» (при широком
понимании этого термина) могут быть отнесены также: 1) знаки,
служащие для передачи речи, но используемые не в обычном письме, а
в письменных системах специального назначения (например, в
системах фонетической транскрипции, в стенографии, криптографии
и т. д.); 2) знаки, служащие для записи не речи, а музыки (нотные
знаки), ритмических движений (хореографические знаки) и т. п.
Как та, так и другая группа знаков, в связи с их специальным
назначением, в работе не рассматриваются.
1. ЦИФРЫ
Цифры по их происхождению представляют собой
семантические логограммы, а по (применению — идеограммы (см.
rViaiBy I); они служат для краткого обозначения чисел -и
используются (в отличие от -словесной записи чисел) главным образом
для математических вычислений. 'Слово ««цифра» присходит от
арабского sifra — «пустота» и первоначально обозначало нуль.
История цифр изучалась главным образом в двух отношениях:
в работах по истории математики и ню теории чисел, в которых
история цифр рассматривалась лишь шопутиэ; в работах по
палеографии, в которых основное внимание уделялось графике цифр,
причем, как правило, в пределах какой-либо одной системы письма.
История цифр как особых 'письменных знаков, образующих
системы, принципы построения которых связаны с принципами
построения различных типов письма, изучена недостаточно.
Основные особенности цифр следующие. Во-первых,
в отличие от обычных письменных знаков, которые применяются
для записи любой речи, цифры имеют более узкое назначение; они
служат для краткой записи чисел. Во-вторых, все цифры — от
древнейших и до современных — являются по их происхождению
семантическими логограммами; цифра обозначает целое слово (имя
числительное). Такой характер цифр создает возможность более
компактного обозначения чисел, делает цифры удобными для
математических операций и облегчает их международное
применение.

Почти все цифровые системы строились по десятичному
принципу (едва ли не единственное исключение — системы .майя и ацтеков
с их пятирично-двадцатиричным принципом); это объяснялось тем,
что древнейшим орудием счета были две руки с их десятью
пальцами. Десятичный принцип иногда дополнялся пятиричным
(например, греческая аттическая, римская и другие цифровые системы),
двадцатиричным (например, финикийская система) и даже
шестидесятиричным (у вавилонян) и двенадцатиричным (в счете
дюжинами). Пятиричный принцип исходил из количества пальцев на
одной руке, двадцатиричный — из количества пальцев на руках и
ногах; шестидесятиричный возник у вавилонян в связ'и с их
весовыми единицами; происхождение двенадцатиричного принципа
связано с тем, что число 12 имеет много сомножителей — 2, 3, 4, 6.
Другая особенность почти всех цифровых систем в том, что
самостоятельные знаки имелись в них лишь для простейших чисел:
количество таких знаков колебалось от 4—5 до 30. Все остальные
числа получались по принципу сложения (например, в римской
системе число 6 — сложением знаков спятьэ и содинэ = VI, в
«арабской» — число 23 — сложением цифр 20 и 3); крупные числа иногда
получались по принципу умножения (например, ib греческой
ионической системе над знаком 'десять тысяч3 ставился знак стриэ, что
значило 'тридцать тысяч3); реже применялся принцип вычитания
(например, римские цифры IV, IX); ни в одной из цифровых систем
не использовался принцип деления.
Большим, но поздним достижением в истории цифр было
применение «позиционного принципа», согласно которому числовое
значение цифровых знаков зависит не только от их формы, но и от
места по отношению друг к другу (например, римские цифры IV и
VI, арабские 16 и 61). Развитие позиционного принципа обусловило
появление знака нуль, обозначающего отсутствие числа.
Развитие цифр связано с общим развитием письма.
На ранней пиктографической ступени письма
цифр еще не существовало. В случаях обозначения числа
предметов рисовали эти предметы, повторяя их изображение нужное
количество раз; так, в пиктограмме на рис. 2, б двухмесячная
продолжительность похода передавалась изображением двух лун. Позже
появился более сложный юпособ: рисовали предмет, о котором шла
речь, а рядом ставили точки или черточки, количество которых
указывало число (рис. 1, а; 2, б). Использовался этот способ и в
недавнее время; так, на русских монетах начала XIX в. наряду с
цифрой ставились точки, пояснявшие неграмотным стоимость
монеты. Такой способ был удобным для передачи небольших чисел,

применявшихся на ранних ступенях развития общества; точки
и черточки послужили прообразом простейших цифровых знаков —
единиц.
Цифры в их развитой форме, т. е. знаки, обозначавшие -не
только единицы, но и другие, более крупные числа, появились позже,
в древнейших логографических, логографически-
звуко1вых и логографическ и-с лотовых системах.
Появление развитых цифровых знаков было обусловлено
необходимостью компактной записи больших чисел, для /которой точки и
черточки, обозначавшие единицы, были 'непригодны; в свою очередь
необходимость записи больших чисел была вызвана развитием
торговли и науки в рабовладельческих государствах. В
древнейших системах письма цифровые знаки почти не отличались по типу
от любых иных логограмм. С этим 'была связана и другая
особенность: в более поздних, слоговых и звуковых системах наряду с
логографичеокой (цифровой) записью чисел применяется и
фонетическая (слоговая или буквенно-звуковая) их запись; в
древнейших системах письма числа почти всегда передавались в письме
при помощи цифровых логограмм.
Наибольшее значение из древнейших цифровых систем имеют
египетская, критская, переднеазиатоние клинописные и китайская.
Египетская система была построена на основе строго
выдержанного десятичного принципа. Особые знаки имелись
только для единицы и различных степеней от числа 10; для 'единицы3
применялась горизонтальная, реже вертикальная черточка, для
'десяти3— дуга, для 'сотни3— свернутая веревка, для 'тысячи3 —
стебель папируса, для 'десяти тысяч3 — согнутый палец, для ссотни
тысяч3 — головастик (потому что головастики выводятся в очень
больших количествах), а для 'миллиона3 — знак в виде человека,
поднявшего руки в изумлении перед таким огромным числом
(рис. 144, а). Все остальные числа получались по принципу
сложения указанных основных цифр, поставленных рядом; так, для
числа 375 повторяли три раза знак 'сотни3, семь раз — знак 'десяти3 и
пять раз — знак 'единицы3 (рис. 144, б) *.
Цифровые знаки начали применяться в Египте еще в додинасти-
ческую эпоху, при переходе от пиктографии к логографии; так, в
надписи Нармера (конец IV тысячелетия до и. э.) имеются знаки
(стебли папируса), которые многими египтологами понимаются как
обозначения тысяч (рис. 13). Начиная со «Среднего царства»,
обозначение крупных чисел строилось не по принципу сложения, а по
1 М. А. Коростовцев. Египетская филология. М., 1963, стр. 133.

принципу умножения; в этом случае крупное число делилось на
два сомножителя, меньший из которых (например, единицы)
писался под большим (например, под тысячами — рис. 144, в). В
иератическом и демотическом письме цифровые знаки приобрели
скорописную форму; кроме того, появились особые знаки почти для всех
единиц и десятков. В египетских дробях числителем почти всегда
была единица (исключение — 2/з); так, дробь 4/is обозначали как
сумму 7б и Vis (папирус Ахмеса, начало II тысячелетия до н. э.).
Записывали дроби следующим образом: сверху ставили
логограмму счастьэ (по-египетски г), а под ней цифровыми знаками
указывали, какая именно часть целого имеется в виду; для 7г иногда
применялась особая логограмма — ссторона% 'бок3 2.
Близка к египетской критская система цифр, тоже
построенная по десятичному принципу. Особые знаки (рис. 144, г)
имелись здесь для 'единицы3 (вначале точка, позже вертикальная
черточка), 'десятки3 (горизонтальная черточка), 'сотни3 (круг),
^тысячи0 (круг с черточками); появился знак и для 'десяти тысяч3.
При написании числа каждый из знаков повторялся столько раз,
сколько было в числе единиц, десятков и сотен; так, при написании
числа 237 два раза повторялся знак 'сотни3 (круг), три раза — знак
Десятки3 (горизонтальная черта) и семь раз — знак'единицы3
(вертикальная черта). Имелись особые обозначения сложения, суммы
и т. д.; применялась, согласно А. Эвансу3, также система процентов.
Близка к египетской (в ее иератически-демотическом варианте)
китайская цифровая система (рис. 144, б). Система эта
тоже строилась на десятичном принципе; однако особые знаки
имелись в ней ее только для единицы и различных степеней от 10,
но и для некоторых других чисел (см., например, на рис. 144, д
знаки 6, 7, 8, 9). Наряду с принципом сложения знаков применялся
принцип умножения; так, число 400 иногда передавалось знаком
100 с надписанными над ним (или влево от него) знаком 4.
Наибольшим своеобразием, сложностью и в то же время
использованием передовых принципов счисления отличались п е-
р е д н е а з и а т с к и е цифровые системы.
Простейшие цифровые обозначения точечного типа встречаются
в самых древних шумерских надписях середины IV тысячелетия
до н. э. Позднее, в связи с возросшими требованиями хозяйства,
цифровые системы Передней Азии переживают быстрое развитие.
2 Там же, стр. 135.
-3 А. Э в а н с. Критское линейное письмо.— «Вестник древней истории», 1939,
№ 3, стр. 37.

а
б
г
1
0 ft
1 Ю
I
1
2 3
<5 i г ъ *
100 Ю3 104 105 Ю6
ВДША йШй оооп о
375
— 0 <> ф
10 100 1000 10000
В 2L A -fc /1.&
4 5 6 7 8 9
13 30 200
/Г
в 0 Q D 0
40 000
00«1ШИ
237
10 100 1000
144. Египетские (а, б, в), критские (г) и китайские (д) цифры.с
образцами цифровой записи
Одна »из этих систем, построенная на десятичном принципе,
была сходна с египетской. Система эта имела знаки 4 для сединицыэ
(вертикальный клин), для сдесяткиэ (вертикальный угол), для
ссотниэ (вертикальный и горизонтальный клинья) и для тысячи
(соединение, как бы умножение знаков сдесятьэ и сстоэ—рис. 145, а).
Остальные числа получались по принципу сложения; так, для
обозначения числа 132 писали: один раз знак ссотниэ, три раза знак
сдесяткиэ и два раза знак 'единицы3.
Сложнее была другая система, сочетавшая десятичный принцип
с шестидесятиричным. Появление у народов Передней Азии
шестидесятиричного принципа счета многие объясняют тем, что этими
народами применялись две весовые единицы — шумерская «мина»
4 Здесь и далее указываются те цифровые знаки, которые применялись в
Передней Азии после перехода к клинообразному письму; до этого знаки имели
иную форму, показанную на рис. 24
510

1 < <« Т- <Г- Г-«<УТ
1 10 30 100 1000 132
П ф /Af
8021
^^ T^f
3605
65
145. Шумеро-аккадские цифры и их применение
а-—знаки десятичной цифровой системы; б — десятично-шестидесятиричная
цифровая запись с использованием позиционного принципа (2 таланта, 13 мин,
41 шекель); в — десятирично-шестидесятиричная цифровая запись с
использованием позиционного принципа и знака разделения — прообраза современного
нуля (слева — один талант, вместо мин — знак разделения и пять шекелей,
справа — одна мина, пять шекелей)
и аккадский «шекель», причем «мина» была в 60 раз крупнее
«шекеля»; позднее возникла также третья единица — «талант»,
равная 60 «минам». Наличие таких трех единиц, из которых каждая
большая равнялась 60 меньшим, привело к тому, что шумеро-
аккадская система счета и цифр оказалась построенной на
сочетании десятичного >и шестидесятиричного принципа. Так, вместо
«восемь тысяч двадцать один», говорили: «Два таланта (3600 X 2),
тринадцать мин (60 X 13) и сорок один шекель (41)»;
соответственно строилась и запись этого числа (145, б). При этом для
обозначения и «шекелей», и «мин», и «талантов» применялось два
основных знака: вертикальный клин, обозначавший 'единицу3, и
вертикальный угол, обозначавший 'десять3.

Такое построение обусловило появление позиционного
принципа: значение цифры стало зависеть не только от ее формы, но и
от места ее в числовой записи. Так, первый из двух основных
знаков этой системы — вертикальный клин — в зависимости от его
места в записи мог обозначать: единицу (один «шекель»), 60 (одну
«мину») и 3600 (один «талант»); соответственно 'второй из
основных знаков — вертикальный угол — мог обозначать: 10 (десять
«шекелей»), 600 (десять «мин») и 36 000 (десять «талантов»).
Знаки, обозначавшие «таланты», писали перед знаками «мин»,
а знаки «мин» перед «шекелями», с отделением каждого из этих
разрядов цифр пробелами. Но такая запись чисел оказалась
неудобной, когда в ней отсутствовал средний разряд («мины»):
числа 65 (одна «мина», пять «шекелей») и 3605 (один «талант»,
пять «шекелей) писались одинаково. Поэтому был введен особый
знак разделения (два косых клина, один на другом); знак этот
указывал, что в цифровой записи отсутствуют единицы того
разряда» на месте которого стоял этот знак (рис. 145,в). Знак этот
явился прообразом современного нуля. По особому строились
дроби: их знаменатель равнялся 6, 60, 360, 3600, 36 000; так,
вместо 1/2 писали 3/6, вместо 2/3—4/6.
Переднеазиатская система цифр (так же как и системы
клинописи) была очень сложной. В то же время она оказалась и
наиболее прогрессивной из древнейших систем; в ней впервые были
применены позиционный лринцип и особый знак (прообраз 'нуля)
для обозначения отсутствия данного разряда цифр. Как
отмечает В. В. Струве5, пережитки переднеазиатской
шестидесятиричной системы сохранились до нашего времени; так, час
делится на 60 минут, минута — на 60 секунд, окружность — на
360 градусов.
Особый характер имели системы майя и ацтеков.
Системы эти были построены на пятирично-двадцатиричном принципе
счета. Особые знаки имелись для 'единицы3 (точка), 'пяти3
(черточка), 'двадцати3 (у ацтеков—знамя). Остальные числа
получались повторением (сложением) основных знаков (рис. 16 и 56);
например, три черточки и четыре точки == 19. Согласно Ю. В.
Кнорозову, майя использовали и позиционный способ написания
чисел; в этом случае в нижнем ряду записывались 'единицы3, во
втором снизу — 'двадцатки3, каждая единица третьего порядка
равнялась 360 (число дней в году), четвертого порядка — 7200
(360 X 20) и т. п.; использовался, согласно Ю. В. Кнорозову,
5 В. В. Струве. История древнего Востока. М., 1941, стр. 116.

также особый знак, указывающий на отсутствие цифр данного
разряда, т. е. выполнявший функцию нуля6.
Сильно сказался на развитии цифровых знаков переход к
слоговым извуковым системам. В этих системах возникло
принципиальное различие между цифрами, которые оставались
семантическими логограммами (идеограммами), и всеми остальными
письменными знаками, получившими фонетическое (слоговое или
звуковое) значение. В связи с этим, наряду с логографически-цифро-
вой записью чисел начала широко применяться и фонетическая их
запись (например, «6» и «шесть»). Это привело к обособлению
цифр как специальных знаков. В свою очередь осознание цифр как
особых знаков позволило придать и обычным письменным знакам
(буквам) дополнительное логографически-цифровое значение,
привело к (возникновению новых («алфавитных») цифровых систем.
Правда, наряду с алфавитными цифровыми системами
(ионической греческой, славянской, армянской, грузинской и др.).
продолжали создаваться системы прежнего неалфавитного типа
(финикийская, сирийские, аттическая греческая, римская и др.), в
которых для обозначения чисел применялись знаки, отличные от букв.
Однако противопоставление цифровых логограмм буквенно-з(вуко-
вым знакам сказалось и на этих системах, в частности привело
к развитию в них позиционного принципа (см. ниже).
Из поздних неалфавитных цифровых систем ближе к
древнейшим (египетской, критской и др.) стояла финикийская
система и системы, возникшие на ее основе (сирийские и др.). Так же,
как и в древнейших, особые знаки здесь существовали для единицы
(вертикальные черточки), для 10 (горизонтальные черточки) и
для 100; остальные числа получались по принципу сложения
(повторения) знаков (единица), (десять) (сто). Однако наряду с
десятичными в некоторых из этих систем существовали особые знаки для
чисел (пять) и (двадцать), т. е. десятичный принцип дополнялся
пятиричным и двадцатиричным. Кроме того, большие производные
числа (например, сотни) получались не только по принципу
сложения, но и по принципу умножения. Как та, так и другая
особенность упростили написание больших чисел. Таж, для числа 46,
вместо четырехкратного повторения знака (десять) и
шестикратного повторения знака (единицы), повторяли два раза знак
(двадцать), один раз (пять) и один раз (единица); соответственно число
500 передавалось не пятью знаками (сто), а одним знаком (сто) с
присоединением к нему знака (пять).
6 Ю. В. Кнорозов. Письменность индейцев майя. М.—Л., 1963, стр. 251—252.
33 В. А. Истрин
513

На основе сочетания десятичного и пятиричного принципов
была построена также греческая аттическая цифровая
система («геродианова»), возникшая около VI в. (лозже она
была вытеснена ионической «алфавитной» цифровой системой).
В аттической системе особые знаки существовали для чисел 1,5,
10, 50, 100, 500, 1000 и 10 000; для передачи этих чисел применялись
начальные буквы соответствующих греческих имен числительных.
Остальные числа .получались ос -принципу сложения.
Аттическая система повлияла на «<р и м с к у ю» с и с т е му ц и ф р,
возникшую у этрусков около 500 г. до н. э. и затем заимствованную
римлянами. Система эта (рис. 146) тоже сочетала десятичный и
пятиричный принципы. Из семи основных знаков этой системы
четыре (I, X, С, М) были построены на основе десятичного принципа;
три (V, L, D) — на основе пятиричного. Отличалась римская
система тем, что для получения остальных чисел в ней стал
использоваться (примерно с XV в.) 7 не только принцип сложения
(например, XI), /но и принцип вычитания (например, IX); это упрощало
написание сложных чисел; так, число (четыре) писалось при
помощи не четырех, а двух знаков (не 1111, а IV).
Форма римских цифр происходит от счета на пальцах и от
словесного наименования чисел. По первому принципу построены
цифры: I (один палец), V(ладонь с отставленным большим пальцем),
X (две скрещенные руки); по второму — цифры С (первая буква
слова centum — сстоэ) и М (первая буква слова mille—стысячаэ);
недостаточно ясно происхождение цифр L и D. В древнейших
римских письменных памятниках (до нашей эры) цифра D (500) не
встречалась, а для чисел 50, 100 и 1000 использовались иногда за-
падногреческие буквы, не вошедшие в латинский алфавит: для 50
(quinquaginto) — буква W («пси», произносившаяся в западно-
греческом письме, как kh); для 100 — буква 0 («тета»); для 1000—
Ф («фи»); в связи с этим считают, что цифра D (500) получена как
половина буквы ф («фи») применявшейся некогда для числа 1000,
а новая форма цифр 50 и 100 возникла путем видоизменения
их первоначальной формы8. Римская система до XII—XIII вв. была
единственной цифровой системой в западноевропейских странах;
впоследствии ее вытеснили более удобные «арабские» цифры.
Применение для получения производных чисел и сложения,
и умножения либо сложения и вычитания оказалось возможным
7 О. А. Добиаш-Рождественская. История письма в средние века.
М —Л., 1923, стр. 177.
8 И. М. Тройский. Историческая грамматика латинского языка. М., I960,
стр. 69.

ОСНОВНЫЕ ЦИФРОВЫЕ ЗНАКИ I
происхождение
знака
древняя
форма
1 классическая
I форма
I значение
один
палец
1
I
1
ладонь
V
V
5
две
скрещен.
руки
X
X
10
происхождение
неизвестно
L
50
Ж
С
(centum)
100
D
500
М
(mille)
1000
ОБРАЗОВАНИЕ СЛОЖНЫХ ЦИФР ИЗ ОСНОВНЫХ
1 по принципу сложения
VI, СХ
по принципу вычитания
IV, ХС
146. Римская цифровая система
лишь в результате использования «позиционного принципа»
(например, IV и VI). В свою очередь последовательное применение
позиционного принципа стало возможным лишь вследствие осознания
особого характера цифровых знаков, отличного от обычных знаков
письма. А осознание особого характера цифр, как уже указывалось,
смогло оформиться только тогда, когда основные знаки письма
приобрели (в отличие от цифр) фонетическое значение; когда наряду
с логографически-цифровой записью чисел, начала применяться
фонетическая их запись.
В алфавитных цифровых системах в качестве цифровых знаков
использовались буквы; при этом на цифровое (а не звуковое)
значение букв указывала черточка, проставлявшаяся над буквой.
Важнейшим отличием этих систем было большое количество разных
цифровых знаков (обычно девять знаков для единиц, девять для
десятков, девять для сотен и один знак для тысячи). Это упрощало
написание чисел, позволяло обозначать любое число в пределах
тысячи при ломощи одного-двух, максимум трех знаков (по
принципу их сложения). Что касается больших чисел, то они получались
по принципу умножения; это тоже упрощало их написание.
Так, в ионической греческой цифровой системе
(рис. 147), возникшей около V в. до н. э., в качестве основных
знаков, служивших для обозначения единиц, десятков и сотен, были
зз* 515

а А
1
г z
7
м м
40
Р Р
100
Ф V
[ 700
3 В
2
ri H
8
v N
50
о I
200
uu Q
800
т Г
3
е е
9
£ =
60
т Т
300
m
900
•в
2000
ь д
4
г 1
10
о 0
70
v Y
400
зм
20000
€ €
5
к К
20
tt П
80
ф Ф
500
А
20000
« С
6
X Л
30
Я9
90
х х
600
147. Греческая (ионическая) цифровая система
использованы 24 буквы классического греческого алфавита с
добавлением трех букв («дигамма» — шесть, «коппа»—девяносто и «сам-
пи» — девятьсот), вышедших из употребления. Тысячи обозначались
теми же буквами с 'простановкой штриха внизу слева от буквы.
На основе и по образцу греческой были построены алфавитные
цифровые системы других народов — славянские
(кирилловская и глаголическая), армянская, грузинская.
В славянско-глаголической системе в качестве основных цифровых
знаков были использованы первые 28 букв алфавита (см. рис. 117);
в кириллице (рис. 117 и 148) цифровое значение получили, как
правило, лишь буквы, заимствованные из греческого письма.
Алфавитные системы цифр были прогрессивным явлением, так
как они упростили запись чисел. Однако это было достигнуто за
счет увеличения ассортимента знаков; он (приближался к 30.
Наиболее совершенная цифровая система, получившая позже
название «арабской», была создана в Индии около V в.
До этого в Индии применялись системы цифр кхарошти и
брахми. Система кхарошти была близка к финикийской и арамейской.
В брахми числа 1, 2, 3 передавались соответствующим количеством
горизонтальных черточек; для 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10 — существовали
особые знаки. Применялся также позиционный принцип — десятки
писались влево от единиц, сотни — влево от десятков. Около V в.
система брахми была переработана на основе последовательного
применения принципов, проверенных всей историей развития
цифр — десятичного, позиционного и принципа сложения, а также
на основе использования знака «нуль».
В соответствии с десятичным и позиционным принципами в этой
системе применяется только десять разных цифровых знаков — от
516

А
аз
1
i
и
10
! *
рцы
100
В
веди
2
к
како
20
г*
С
СЛОВО
200
•*•
г t
глаголь
3
•*•
А
ЛЮДИ I
30
т
твердо
300
добро
4
*••
м
мыслете
40
У
ук
400
Г*
€
есть
5
•-•
н
наш
50
ф
ферт
500
зело
6
кси
60
X
ха
600
з,
земля
7
о
он
70
г*
*
ПСИ
700
*4
и,
иже
8
*-4
п
аокой
80
от
800
*ч
фита
9
ч
червь
90
Ц
цы
900
148. Славяно-кирилловская цифровая система
«Зело», сходная по форме с византийской «дигаммой», первоначально, видимо, обозначала
только число 6 и лишь затем получила звуковое значение. Число 90 сперва обозначалось «коппой»,
позже — сходной с «коппой» буквой «червь». Для 900 применялась «сампи», затем — сходный с ней
«юс малый», еще позже (возможно под влиянием глаголицы) — кирилловская «цы».
0 до 9. При этом значение каждого из них определяется не только
его формой, но и местом, занимаемым им в ряду других цифр; так,
цифры, расположенные в крайнем правом 'вертикальном ряду,
обозначают единицы, во втором справа —десятки, в третьем ряду —
сотни и т. д. Отсутствие числа соответствующего ряда (например,
сотен) обозначается простановкой в соответствующем месте
(например, между десятками и тысячами) знака «нуль». Согласно
принципу сложения, все цифры, входящие в один горизонтальный
ряд, складываются: так, запись 135 расшифровывается как
100 + 30 + 5. Десятичный принцип и принцип сложения
использовались почти во всех цифровых системах. Поэтому наиболее важным
и новым в индийской системе было последовательное применение
позиционного принципа (в вавилонской, римской и других системах
этот принцип применялся непоследовательно) и знака нуль
(аналогичные знаки использовались в системах майя и
вавилонской).

XII в
Около 1294г.
Около 1360г.
Около 1442г.
Около 1480г.
1
1
т
I
/
г
2
iV
7
"7
1
2
3
Y
ч
Ъ
3
3
4
Я
Я
д
9-
*
5
^,ч
ч
9
1
i
6
б
G
С
<г
е^
7
^
Л
А
Л
\
8
8
S
5
S
s
9
5>
1
9
?
а
0
О
0
О
О
О
149.' Эволюция формы арабских цифр
Индийская система цифр перешла к арабам, которые придали
индийским цифрам иную форму; от арабов эта система (под
названием «арабских цифр») распространилась по всей Европе. В
Испании первые случаи использования «арабских» цифр относятся к X в.,
в других странах Европы — к XII в.; первое описание арабских
цифр дано 1в книге Леонардо из Пизы «Liber abaci» (1208 г.).
Широкое применение арабских цифр в Западной Европе начинается со
второй половины XV в. В России арабские цифры появляются
в XIV—XV вв., распространение получают с XVII в., а
окончательно вытесняют из гражданской печати славянско-кирилловские
цифры в XVIII в., после введения гражданской азбуки. Первоначальная
форма арабских цифр (см. рис. 149) была несколько иной (кроме
цифр 1, 6, 7, 8, 9, 0), чем форма их у европейских народов. В
настоящее время в близком к прежнему арабскому их начертанию эти
цифры применяются в тех странах, которые пользуются арабской
системой письма (Иран, Афганистан, Пакистан и др.).
Наряду с арабской ограниченное применение сохранила римская
цифровая система; система эта используется для обозначения
столетий, на циферблатах часов и в случаях сложной нумерации, когда
одной арабской системы оказывается недостаточно (например,
когда книга делится на главы, а главы на разделы); реже применяется
для последней цели греческая цифровая система. В Китае до сих
пор сохранили применение наряду с арабскими и римскими
китайские цифры.
Крупнейшим усовершенствованием арабской системы цифр было
изобретение .в конце XVI в, бельгийским ученым С. Стевенюм
десятичных дробей9. После этого арабские цифры стали пригодны для
десятичной позиционной записи любых как самых малых, та,к и
самых больших чисел.
9 S. Stevin. La Disme. Paris, 1856.
518

2. СПЕЦИАЛЬНЫЕ НАУЧНЫЕ ЗНАКИ
Как уже говорилось (см. главу I), научные знаки
обычно создаются для графической передачи научных терминов;
поэтому по их происхождению они могут быть названы «терминограм-
мами». Однако содержание научного термина (так же как и
выражающего его знака) не исчерпывается изолированно взятым
понятием, передаваемым этим термином или знаком; важнейшая
особенность научных понятий, а также научных терминов и знаков в том,
что они образуют сложные и закономерные системы, отражающие
закономерности реального мира. Кроме того, в результате частого
применения научных знаков первоначальные связи «понятие —
термин— письменный знак» преобразуются в связи «понятие —
письменный знак», а научные знаки становятся непосредственными
материальными носителями понятий — идеограммами.
С этими особенностями научных знаков связаны и их важнейшие
преимущества: 1) международный их характер; 2) возможность
более экономного, компактного изложения научного содержания;
3) возможность получать новые выводы путем специальных
методов оперирования этими знаками, например:
H20 + S02 = H2S03 или У16аг=4а2
В основе графического построения научных знаков лежат четыре
принципа: 1) акрофонический — по первой букве (латинской,
греческой, арабской и т. д.) соответствующего научного термина
(например, обозначения химических элементов); 2) изобразительный
(например, угол, ромб и другие знаки геометрии); 3) символический
(например, знаки зодиака, равенства, приближенного равенства,
«больше», «меньше» и т. д.); 4) чисто условный (например,
диакритические знаки). Некоторые из знаков рассчитаны на
применение в тексте, наряду с обычными, буквенно-звуковыми знаками;
другие применяются главным образом вне текста — в чертежах,
картах и т. п.
Впервые появились научные знаки еще в египетской,
ассиро-вавилонской и китайской системах письма; создавались эти знаки
в связи с нуждами развивающейся математики, астрономии,
землемерии и других точных наук. По мере развития науки количество
таких знаков возрастало; в настоящее время количество их
исчисляется тысячами; многие работы >по точным наукам состоят в
основном из таких знаков и с полным правом могут быть названы
идеографическим письмом. Рост количества специальных знаков

вызывает необходимость их унификации и систематизации как
в пределах каждой науки, так в пределах всех отраслей наук;
в связи с международным значением этих знаков, систематизация
и унификация их обычно проводятся в международном «порядке.
3. ЗНАКИ ПУНКТУАЦИИ
И ЗНАКИ РАЗДЕЛЕНИЯ СЛОВ
Знаки пунктуации не могут быть отнесены ни к лого-
графическим, ни к морфемографическим, ни к слоговым, ни к бук-
венно-звуковым и образуют особую группу знаков; они служат для
синтаксического членения речи — для обозначения границ между
предложениями, для выделения членов и элементов предложения
(например, точка, запятая) и для обозначения интонаций и
смысловых оттенков (вопросительный, восклицательный знаки или
кавычки как знак иронии). Функцию знаков пунктуации выполняют
также пробелы, обозначающие границы между словами, и абзацы,
обозначающие границы между самостоятельными кусками текста;
близкую функцию выполняют и прописные буквы (в случаях, когда
они применяются для выделения начала предложений).
В пиктографическом письме в связи с его синтетическим
характером знаки пунктуации были не нужны.
Почти не применялись знаки пунктуации и в древнейших лого-
графических, логографически-слого'вых и логографичеоки-звуковых
системах, несмотря на то, что здесь они были нужны в связи с
аналитическим характером этих систем. Отсутствие знаков пунктуации
в этих системах объяснялось тем, что системы эти служили для
передачи главным образом смыслового содержания речи, а также
несовершенством этих древних систем письма.
Сильно затрудняло понимание памятников древнейших систем
письма отсутствие в них знаков (в том числе пробелов),
указывающих на границы между словами. Правда, казалось бы, при лого-
графическом письме такие знаки не нужны, так как логограмма
является знаком отдельного слова. В действительности все было
сложнее. Как уже указывалось, чисто логографических систем,
кроме древнекитайской, история письма не знает. Почти все
древнейшие системы сочетали логограммы со слоговыми или консонантно-
звуковыми знаками. Слово в этих системах редко передавалось
одним логографическим знаком; в большинстве случаев слово
передавалось несколькими слоговыми или консонантно-звуковыми
знаками с присоединением к ним детерминатива.

«П Г< К- Fir £! << 1й А «П Г< m К- M u К- \ -IE М г!
!= \ «П << w К- W П К- \ «П << W К- W П К- ТВ
в< ш -М NiilE! К- -!Е <=< <п Г< \ «П Г< 1W К- М
« К- <-< К- н \ И <н f? \ <=< «П ш -М s< Гт << К К- \
150. Разделение слов в клинописи
а — шумерская надпись на разлинованной плитке (Урук IV)»' б — применение в
персидской клинописи косого клина как знака разделения слов
Редко применяется только один знак для обозначения слова
и в современном китайском письме. Во-первых, большинство
китайских иероглифов представляет собой сочетания из двух
элементов— фонетического и семантического (ключевого знака);
во-вторых, каждое такое сочетание уже давно служит для обозначения
не целого .слова, а входящих в его состав однослогшых корневых
морфем 10.
Таким образом, во всех древнейших системах письма — и в
логографически-слоговых — критской, клинописных,
иероглифической хетской, и в логографически-звуковой египетской, и в лого-
графически-м-орфемографической китайской — слово, как правило,
передавалось не одним, а комбинацией из 'нескольких знаков; кроме
того, комбинации эти строились по разным принципам (например,
10 Иной характер имело китайское письмо только в древности (рис. 27), когда
китайский язык был однослоговым и каждый знак обозначал, как правило,
отдельное слово.
521

чисто слоговая запись слова или слоговая запись -f детерминатив
или семантическая логограмма + фонетическое дополнение).
Поэтому необозначение границ слов затрудняло понимание текстов
еще больше, чем это могло бы быть при современном звуковом или
же слоговом письме.
В египетском и отчасти в переднеазиатском письме функцию
разделения слов, написанных консонантно-звуковыми или
слоговыми знаками, в некоторой мере выполняли детерминативы; поскольку
детерминатив обычно (правда, далеко не всегда) ставился после
фонетических знаков, он указывал место оконачния одного слова
и начало следующего. Применялось \в египетском письме также
цветовое выделение — красным нередко выделялось начало глав, а
иногда и фраз; иногда отделялись красными точками также
отдельные стихи в поэтических произведениях11.
В шумерской и ассиро-вавилонской клинописи глиняные плитки
нередко разлиновывались горизонтальными и вертикальными
линейками (рис. 160, а). В этом случае каждый знак или группа
знаков занимали на плитке особую ячейку. И. М. Дьяконов
указывает, что зиаки, помещенные в такой ячейке, обычно
соответствовали целому слову или словосочетанию 12. Более систематические
приемы разделения слов появились ib -клинописи лишь в позднее
время; так, в персидско-ахеменидской клинописи слова отделялись
косым клином (рис. 150, б); в хеттской 'клинописи применялось
разделение слов увеличенными интервалами. Отделение слов
вертикальными черточками (реже точками) применялось и в
слоговом критском (в особенности в линейном Б), а также в кипрском
письме13.
В китайском письме выделению слов способствовал
«квадратный» способ расположения иероглифов; каждое сочетание знаков,
имеющее самостоятельное смысловое значение, занимало
одинаковый квадрат и отделялось от соседних иероглифов равными
промежутками (рис. 37 и 41). В современном китайском письме слова
отделяются пробелами.
В первых буквенно-звуковых системах — финикийской,
греческой, латинской и других — границы между словами или не
обозначались (рис. 77, 80, 94, 105, 106, 110), или обозначались черточками
(например, в угаритской клинописи) или точками (рис. 102);
аналогичное положение сохранялось и в средневековом латинском
1 М. Э. Мать е. Что читали египтяне четыре тысячи лет назад. Л., 1936, стр. 14.
2 И. М. Дьяконов. К возникновению письма в Двуречье.— «Труды Отдела
культуры и искусства Востока», т. III. Л., 1940, стр. 32.
3 С. Я. Лурье. Язык и культура микенской Греции. М.— Л., 1957, стр. 4 и 28.

(см. рис. 110), и славянском (см. рис. 122,123,135) письме. По
мере развития скорописных почерков буквы начали писаться
слитно. Поэтому возникла возможность обозначения границ между
словами пробелами вместо точек; в латинском письме разделение
слов пробелами встречается уже в каролингском минускуле.
Постепенно отделение слов пробелами становится обязательным
правилом буквенно-звукового письма (рис. 110 и 135). В
результате письмо это перестает быть чисто фонетическим и
превращается в письмо, сочетающее буквенно-звуковой принцип с логографи-
ческим.
Изменяется еще в античную эпоху и функция точек.
Синтаксическое усложнение речи, а также развитие ораторского искусства
приводит к тому, что точки начинают использоваться не
только для разделения слов, но и для обозначения больших и малых
лауз.
В западноевропейском докаролингском письме из числа знаков
пунктуации применялись только точки. Для обозначения долгих
пауз точка ставилась вверху строки и называлась distinctio, для
коротких пауз — внизу и называлась subdistinctio, для среднего
размера лауз — посередине и называлась distinctio media. По мере
дальнейшей систематизации письма развивается необходимость
применения нескольких различных по функции и по форме знаков
пунктуации. Так, уже в каролингский период (VIII—XI вв.) наряду
с точками появляются и другие знаки пунктуации. Правда, разные
•писцы применяли их по-разному. Чаще всего функцию запятой
выполнял знак, близкий по форме к вопросительному; функцию
точки с запятой — точка или двоеточие; функцию точки — точка
с запятой14. В XII в. точка получает современное значение.
Необходимость систематизации и унификации знаков пунктуации
-стала особенно настоятельной после возникновения книгопечатания.
Такая унификация была проведена в конце XV в. венецианским
книгопечатником Альдом Мануцием. Частично использовав ранее
применявшиеся знаки, а частично придумав новые, Альд Мануций
составил правила их употребления (в системе, близкой к
современной французской). Правила эти в основном сохранились до
настоящего времени.
Почти так же, как в западноевропейском, развивались знаки
пунктуации и в русском письме. Наиболее древним знаком
пунктуации, заимствованным из Византии, была в славянском письме
О А. Добиаш-Р ождественская. История письма в средние века,
стр. 175.

точка или же комбинации точек — по две, по три и даже по четыре;
иногда (например, в «Остромировом евангелии») вместо точки
использовался крест. Применялись точки произвольно — иногда
ими обозначались границы между словами, а иногда паузы.
Пробелы как способ разделения слов встречаются уже в
полууставе (рис. 135). В XV—XVI вв., в связи с усложнением
письменной речи, развитием богословской стилистики, а также в результате
знакомства с западноевропейской практикой, в русской .книге
получают применение наряду с точками и иные знаки пунктуации:
запятые — для коротких пауз, точка с запятой — в значении
вопроса и др. Большее единообразие внесло в применение
пунктуации возникновение с середины XVI в. книгопечатания. Еще более
упорядочивается система пунктуации в XVIII в. после введения
гражданской азбуки. Начало научного изучения пунктуации
положено М. В. Ломоносовым в его «Российской грамматике» (1755 г.).
Окончательно систематизируется применение пунктуации в русском
письме в результате работ Я. К. Грота.
В современном латинском и русском письме применяется 10
знаков пунктуации, в том числе 6 — для членения речи и выделения ее
элементов (точка, запятая, точка с запятой, двоеточие, тире,
скобки) и 4 — для членения речи и эмоционально-смысловой ее
характеристики (вопросительный и восклицательный знак, кавычки и
многоточие). Кроме того, особый знак — дефис служит для
соединения слов, а разделительные функции выполняют также пробелы
и абзацы. В русском и немецком письме знаки пунктуации
применяются чаще и систематичнее; в английском и французском —
реже и с меньшей систематичностью. В испанском письме
вопросительный и восклицательный знаки ставятся не только в конце,
но и в начале предложения (в перевернутом виде), чтобы
читатель заранее знал с какой интонацией следует произносить
предложение.
За последние десятилетия в Западной Европе выдвигалось
несколько проектов реформы пунктуации. Выдвигались, в
частности, предложения о постановке по испанскому образцу
вопросительного и восклицательного знаков в начале фразы, а также об
увеличении количества знаков пунктуации. Так, во французском
журнале «Chronique graphique» опубл'иковано предложение ввести
особые знаки для обозначения иронии, гнева, колебания, симпатии,
антипатии, сочувствия, удовлетворения и т. д.15
15 «Chronique graphique». Paris, 1953, № 1.

4. СТРОЧНЫЕ И ПРОПИСНЫЕ БУКВЫ
В большинстве современных буквенно-звуковых систем
буквы подразделяются на строчные и прописные. Последние
отличаются более крупным размером и иногда иным начертанием
(например, а-А, е-Е). Применяются прописные буквы в начале
предложений (после точки) и собственных имен. В последнем
случае прописная буква выполняет функцию детерминатива:
указывает, к какой категории относится слово, написанное буквенными
знаками.
Подразделение букв на строчные и прописные сложилось
в буквенно-звуковых системах (в греческой, латинской,
славянской и др.) не сразу. Первоначально буквы имели одно начертание,
близкое к прописному. Позднее появились буквы строчного
начертания. Еще позднее за прописными буквами закрепилась их
основная современная функция — их стали применять (в дополнение
к точке) для обозначения начала предложений.
В латинском письме строчное начертание букв (минускул),
отличающееся от прописного (маюскул) большей простотой и скоро-
писностью, возникло в IV—VIII вв. (рис. 114), а подразделение
алфавита на строчной и прописной оформилось с XV в. С этого же
времени прописные буквы систематически используются для
обозначения начала предложений. В древнейших русских рукописях
буквы также имели только одно начертание, или близкое к
строчному (например, «а»), 'или же к прописному (например, Б, В.).
Позже некоторые буквы начинают применяться в двух начертаниях,
а с XVI в. буквы прописного начертания используются для
выделения разделов текста (рис. 135). Выделение прописных букв
в отдельный алфавит появляется в букварях XVII в. Применение
прописных букв упорядочивается в XVIII в. после введения
гражданской азбуки.
В современном русском печатном шрифте иное по сравнению со
строчными начертание имеют три прописных буквы (А, Б, Е).
В латинских печатных шрифтах иное начертание, чем строчные,
имеют 13 прописных букв (А, В, D, E, F, Q, H, L, M, N, Q, R, Т).
В некоторых европейских системах письма прописные буквы
применяются не только в «ачале предложений (после точки) и в
именах собственных, но и во всех существительных (немецкое письмо)
или в начале всех значимых слов в заглавиях, а также в названиях
народов, языков и месяцев (английское письмо).

5. ДИАКРИТИЧЕСКИЕ ЗНАКИ
Особую по типу группу составляют в буквенно-звуко-
вом письме диакритические знаки. К диакритическим относятся
все виды надбуквенных, подбуквенных или внутрибуквенных
знаков, которые служат не для самостоятельного обозначения звуков,
а для изменения звукового значения основных букв алфавита.
Важнейшие случаи применения диакритических знаков
следующие: 1) для обозначения вариантов звука (французские ё, ё, ё);
2) для придания букве нового звукового значения, отличного от
алфавитного (чешское с); 3) для указания, что буква сохраняет
свое алфавитное значение (французское i'); 4) для обозначения
долготы и краткости гласных звуков (греческие "а, а); 5) для
обозначения музыкальных тонов (например, в китайском буквенно-
звуковом письме — см. рис. 38); 6) для обозначения ударений,
(например, греческие «острое», «облегченное» и «тяжелое»
ударения— а,а,а). Последние три случая могут считаться вариантами
первого. Диакритические знаки чаще всего бывают надбуквенны-
ми (например, а), реже — подбуквенными (например, д), еще реже
внутрибуквенными (например, 1).
Не относятся к диакритическим надбуквенные или подбуквен-
ные знаки, служащие не для уточнения или изменения
произношения букв, а для самостоятельного обозначения звуков
(например, знаки «огласовки» в арабском консонантно-звуковом письме).
Впервые появились диакритические знаки в греческом письме
для обозначения долготы и краткости гласных и греческих
ударений. Широкое применение получили диакритические знаки в
национальных системах письма, возникших на латинской и русской
алфавитных основах. Это объяснялось тем, что в русском
алфавите, и в особенности в латинском, отсутствовали буквы для
некоторых фонем тех народов, системы письма которых возникли на
латинской или русской основе. Образцы диакритических знаков,
систем письма народов СССР, построенных на русской основе —
см. рис. 142, систем письма на латинской основе — см. рис. 113.
Диакритические знаки закономерны, когда они служат для
уточнения произношения звука, обозначаемого буквой алфавита.
Наоборот, навряд ли закономерно применение диакритических
знаков для придания букве совершенно иного звукового значения^
для обозначения фонемы, не передаваемой основными (недиакри-
тированными) буквами. В этих случаях желательно создание
особой буквы (недиакритирова-нной) или же включение
соответствующей диакритированной буквы в алфавит как самостоятельной
графемы данной системы письма (см. раздел 10 главы II).

6. ЛИГАТУРЫ
Лигатурами (от лат. ligare — соединять, связывать)
в палеографии и истории письма обычно называют сочетания из
двух или нескольких письменных знаков, написанных слитно или
вписанных друг в друга, так что они образуют как бы один
сложный знак. Лигатуры этого типа (графические) обычно
применялись: или для ускорения процесса письма (слитные написания
знаков в скорописных почерках); или для украшения,
орнаментации текстов, чаще всего заглавных (лигатуры в арабской,
византийской и славянской вязи); или в силу исторических традиций;
или из-за подражания графике других систем письма (например,
лигатурно-слоговое написание корейских буквенно-звуковых
знаков— см. главу V). Иногда путем лигатурного сочетания двух
букв создавалась новая буква (например, кирилловская буква
«шта», возникшая как сочетание букв ш. т. — см. рис. 118).
Наряду с графическими лигатурами во многих
буквенно-звуковых и слоговых системах применяются также сочетания из
нескольких самостоятельных знаков, которые иногда пишутся
слитно, иногда раздельно, но служат для передачи какого-нибудь
одного звука либо дифтонга (в буквенно-звуковых системах),
или слога (в слоговых системах). По аналогии с графическими
лигатурами, таким сочетаниям знаков может быть присвоено
название фонетическихлигатур.
Чаще всего фонетические лигатуры применяются для передачи
звуков, дифтонгов или слогов, которые не могут быть переданы ни
одним из алфавитных знаков данной системы письма;
возникновение таких лигатур (немецкого sch, французского ch или
лигатур деванагари для слогов с двумя смежными согласными —
см. рис. 63) обусловлено недостаточностью основного буквенно-зву-
кового или слогового состава данной системы письма.
Такие фонетические лигатуры надлежит считать
самостоятельными графемами данной системы письма (см. гл. II, раздел 10). А в
соответствии с этими такие фонетические лигатуры: 1) должны
включаться в алфавит, 2) должны быть превращены в лигатуры
также и в графическом отношении, т. е. должны писаться слитно,
а в наборе для них должны быть созданы особые лигатурные литеры.
Кроме сближения графематического и алфавитного состава
данной системы письма, это повысило бы его удобочитаемость и дало
бы значительную экономию бумаги и набора. Еще радикальней
была бы замена таких фонетических лигатур самостоятельными
(нелигатурными) буквами или заимствованными из другого алфа-

вита, или же созданными из букв своего алфавита с использованием
для них диакритических значков (по примеру чешского письма).
Навряд ли оправданно применение фонетических лигатур для
передачи звуков, соответствующих значению той или иной
самостоятельной алфавитной буквы (например французское eau). Такие
фонетические лигатуры затрудняют обучение и пользование
письмом.
Сочетания знаков, близкие по назначению к фонетическим
лигатурам, применялись также в логографических системах. Это: или
сочетания из двух семантических логограмм, служащие для
передачи сложного по значению слова; или сочетания фонетической
логограммы (морфемограммы) с детерминативом, служащим для
уточнения значения фонетической логограммы; или же сочетания
семантической логограммы с фонетическим дополнением к ней,
служащим либо для уточнения произношения логограммы, либо
для передачи грамматической формы слова (см. главу IV). В
отличие от фонетических лигатур логографические лигатуры
закономерны и неизбежны. Применение их обусловлено полисеман-
тичностью фонетических логограмм, полифоничностью
семантических логограмм и невозможностью передачи в чисто логографиче-
ском письме грамматических форм слов.

1
ак какие же
факторы обусловливали
развитие письма в
общеисторическом плане, а
также особенности его
развития у отдельных народов?
М. Коэн1 к числу таких
факторов относит: 1) развитие
общественной потребности в
письме; 2) влияние
особенностей языка; 3) влияние
предшествующих систем письма;
4) влияние различных
общественных групп; 5) влияние
материалов и орудий для письма.
В основном этот перечень
правилен. В нем пропущено
только различное у разных народов
содержание первоначальной
письменности и влияние на
графику письма 'назначения
письменных памятников,
особенностей народного искусства
и смены стилей в искусстве; на
первых этапах письма его
развитие было связано также с
развитием мышления. Кроме
того, М. Коэн, как и другие
авторы, не выделяет среди
факторов, влияющих на развитие
письма, наиболее важных и не
1 М. Cohen. L'ecriture. Paris,
1953, p. 8; см. также рецензию автора
на работу М. Коэна в «Вестнике
древней истории». М., 1955, № 2.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
ОБЩИЕ
ЗАКОНОМЕРНОСТИ
И ПЕРСПЕКТИВЫ
РАЗВИТИЯ ПИСЬМА
№
34 В. А. Истрин

определяет роли и значения каждого из них; между тем их роль
и значение очень различны.
В настоящем «Заключении» дается характеристика роли
каждого из этих факторов 2. Характеристика опирается на материалы
III—IX глав. Поэтому в ряде случаев кратко резюмируются
выводы этих глав.
2
Из факторов, влиявших на развитие письма, прежде
всего следует выделить обществе ,н ные потребности в
письме. В отличие от остальных факторов, обусловливавших
особенности письма разных народов, развитие общественной
потребности в письме определяло общеисторические закономерности
развития письма.
Так, формирование древнейшего фразографического
письма (пиктографии и древнейших условных знаков) было
вызвано превращением небольших и разрозненных родовых групп
в более крупные и стабильные племенные общины, а также
возникновением внутри них и между ними производственных, торгово-
обменных, военных и иных связей. Все это создало потребность в
письме как в наиболее удобном способе передачи и закрепления
речи3; немалую роль сыграли также потребности первобытной
магии.
Развитие племенного строя и, следовательно, первоначального
фразографического письма соответствовало археологическому
неолиту и переходу к энеолиту. Важнейшим источником формирования
этого письма, в особенности его основной, пиктографической
разновидности, было первобытное изобразительное искусство;
важнейшими источниками появления в этом письме первых
символических элементов и условных знаков были: первобытный орнамент и
различные «предметные» способы передачи сообщений. В поздние
эпохи пиктографическое письмо и древнейшие условные знаки (как
изолированные, так и соединенные в счетные, календарные,
гадательные и другие системы) возникали у народов, находившихся и
на более высоких, чем неолит и энеолит, ступенях развития произво-
2 Впервые такая характеристика дана автором в статье: «L'ecriture, sa
classification, sa terminologie et les regularises de son developpement» в трудах
ЮНЕСКО («Cahiers d'histoire mondiale», Neuchatel, 1957).
3 Наряду с письмом широко применялись на этом этапе и иные, «предметные»
способы закрепления и передачи речи.

дительных сил, но тоже переживавших племенной строй;
примерами могут служить рунические знаки германских племен или
«черты и резы» славянских племен середины I тысячелетия н. э.
Фразографическое письмо, во всяком случае его основная
пиктографическая разновидность, ие требовало обучения грамоте и было
доступно для всех представителей данного племени. Это
соответствовало доклассовому характеру родоплеменных общин,
применявших пиктографию. Однако письмо это было еще очень
несовершенным. При помощи его можно было делать лишь простейшие
записи, которые нередко допускали разное толкование.
Поэтому по мере дальнейшего развития общества, мышления и
языка, по мере возникновения потребности в упорядоченной
переписке пиктографические изображения все более расчленялись на
отдельные изобразительные знаки, которые все более
стабилизировались как по значению, так и по форме. Постепенно почти каждый
такой знак начинал передавать отдельное слово {точнее отдельную
семантическую единицу речи), а пиктография4 преобразовывалась
в более совершенное и упорядоченное, но гораздо более сложное
логографическое письмо.
Переход от случайных пиктографических записей «
упорядоченным логографическим системам был обусловлен образованием
государств, нуждавшихся в упорядоченной переписке для целей
управления, для учета в крупных государственных хозяйствах, для
нужд религиозного культа, для записи законов и исторических
событий. Это подтверждается тем, что формирование древнейших
логографических систем — египетской, шумерской, критской,
китайской и других — происходило одновременно с образованием первых
рабовладельческих государств (с конца IV по начало II тыс.
до н. э., см. рис. 151) 5. Большинство этих систем (шумерская,
египетская, китайская), а в более позднее время системы майя и
ацтеков, возникли самостоятельно, в связи со сходными
общественными условиями и уровнем развития древних египтян, шумеров,
китайцев, майя и ацтеков в периоды образования их систем письма.
Чужеземные влияния, вероятно, сыграли роль при формировании лишь
4 Другая разновидность фразографии — древнейшие условные знаки — тоже
участвовали в формировании логографических систем. Однако основной базой
для таких систем всегда служила пиктография. Это объяснялось
ограниченностью ассортимента древнейших условных знаков и большей их сложностью
по сравнению с наглядно-изобразительными элементами пиктографии.
5 Едва ли не единственное исключение — письменность острова Пасхи. Однако
письменность эта была еще лишь переходной от пиктографии к логографии;
кроме того, формирование ее, вероятно, было ускорено внешним
(перуанским) влиянием.
34*

немногих из древнейших письменных систем, в частности
протоиндийской и критско-минойской.
Для передачи в логографическом письме юлов конкретного
значения первоначально служили схематические изображения тех
предметов или явлений, которые обозначались данными словами.
Для передачи слов абстрактного значения чаще всего применялись
или символические изображения (у египтян, майя, ацтеков), или же
прием сочетания двух семантических логограмм, обозначавших
слова конкретного значения (у шумеров и китайцев).
Логографическое письмо по сравнению с фразографическим
точнее отражало язык. Оно передавало не только содержание речи,
но и членение ее на слова, а также синтаксическую
последовательность слов. Кроме того, логограммы отражали словарный состав
языка, который, хотя и очень велик, все же ограничен; поэтому
знаки эти более стабильны и образуют системы письма. Что касается
формы логограмм-, то она иногда подолгу сохраняла
изобразительный характер (например, в египетской иероглифике), а иногда
теряла его, превращаясь частично (китайские иероглифы) или
полностью (переднеазиатская клинопись) в условные знаки.
В ее развитом виде логография обеспечивает передачу сложных
произведений. Имеет это письмо преимущества и по сравнению с
буквенно-звуковым. Важнейшие из них — большая ёмкость лого-
графии и слабая их связь с фонетикой данного языка. Слабая связь
логограмм с фонетикой языка делала логографические системы
особенно удобными для древнейших, пестрых по этническому
составу государственных образований, а также для народов, у
которых еще не выработался единый литературный язык. В силу
большей емкости и международного характера семантических
логограмм они получили широкое применение и в современных науках;
так, генетически логограммами (точнее терминограммами)
являются математические, химические и другие научные знаки. Однако, в
отличие от знаков древнейших логографических систем, эти знаки:
1) создаются искусственно, 2) не имеют связи с каким-либо одним
определенным языком и, 3) возникая как графические обозначения
научных терминов, становятся затем самостоятельными
материальными носителями понятий — идеограммами.
Наряду с достоинствами историческая логография имела
крупные недостатки. Важнейшие из них: 1) трудность передачи при
помощи первоначальных логограмм слов общего и абстрактного
значения, а также собственных имен, в особенности чужеземных;
2) многознаковость логографических систем, обусловленная тем,
что логограмма обычно обозначает слово, а количество слов

151. Древнейшие системы письма
а — системы, возникшие в IV тыс. до н э.: 1 — египетская, 2—шумеро-аккадская; б—системы, возникшие в 111 или на
грани II тыс. до н. э.: 2—3 — ассиро-вавилонская, эламская, хеттская и другие переднеазиатские, 4—протоиндийская,
в — системы, возникшие во П тыс. до н. э.: 5 — китайская, 6 — критско-минойская и критско-микенская, 7—угаритская,
финикийская И другие западноседлитские системы

измеряется многими тысячам'и; 3) невозможность передачи при
помощи логограмм грамматических форм слов; 4) слабая связь с
развитием языка.
Первый из этих недостатков был частично устранен
использованием для передачи слов общего и абстрактного значения
символических изображений, а также сочетаний «в одном знаке
нескольких семантических логограмм. Полностью был преодолен этот
недостаток превращением на основе омонимии семантических
логограмм в фонетические с уточнением значения последних ери
помощи детерминативов. Такой способ обозначения абстрактных слов и
собственных имен применялся во всех древнейших системах письма;
почти во всех этих системах (кроме китайской) получил
применение также иной, «ребусный» способ передачи сложных слов и
собственных имен (делением собственного имени на произвольные,
случайные части с подбором для каждой из этих частей фонетически
сходного знаменательного слова и с обозначением каждого такого
слова особой логограммой). Хуже поддавался устранению второй
недостаток логографии — многознаковость; некоторое сокращение
числа логограмм без принципиального изменения типа письма
достигалось лишь при широком использовании приема сочетания
фонетических логограмм с семантическими детерминативами.
Значительно сокращалось потребное количество разных знаков
при преобразовании логографии в морфемографию (т. е. при
обозначении знаками не целых слов, а корневых морфем), так как
количество морфем в языке всегда значительно меньше, чем
количество слов. Однако членение слов на морфемы очень сложно;
поэтому такой путь сокращения количества разных знаков
оказывался возможным лишь в исключительных случаях, при особенно
благоприятствовавших ему условиях развития языка (например,
китайского). Кроме того, даже при преобразовании логограмм в
морфемограммы и при комбинированном
семантически-фонетическом их обозначении (фонетическая морфемограмма плюс
семантический детерминатив) количество разных знаков, потребных
для точной передач'и речи, оставалось все же очень большим.
В .пределах логографического и морфемографического письма без
дополнения его слоговыми или буквенно-звуковыми знаками
почти исключалась также возможность передачи грамматических форм
слов.
Поэтому по мере дальнейшего развития общества, по мере
расширения круга людей, пользующихся письмом, и областей
применения письма (в частности, при широком использовании его для
торговых записей) сложные для обучения и пользования логогра-

фические системы, как правило, преобразовывались в логографиче-
ски-слоговые (Передняя Азия, Крит, майя) или логографически-кон-
сонантные системы (Египет) 6. Особенно ускорялся этот процесс,
когда логографические системы применялись народами, языки
которых отличались многообразием грамматических форм. В
результате последовательно-логографический или, точнее, морфемо-лого-
графический характер сохранило лишь китайское письмо, достигшее
по этой линии развития наибольшего совершенства и, кроме того,
оказавшееся удобным для Китая в связи с особенностями
китайского языка.
Закономерный процесс фонетизации древних систем письма
тормозился традиционализмом рабовладельческих культур. В
особенности сильно сказывалось консервативное влияние жрецов,
профессиональных писцов и ученой бюрократии, стремившихся к
монопольному владению письмом и поэтому противившихся его
упрощению и демократизации. В результате ни одна из древних
систем письма не превратилась в чисто фонетическую; в любой
наряду со слоговыми или звуковыми знаками хотя бы пережиточно
сохранялись логограммы.
Слоговое письмо появилось в общеисторическом плане
позже логографического, в относительно чистом его виде, т. е.
почти свободном от логограмм — с середины II тысячелетия до н. э.
(Крит). Это было обусловлено: во-первых, тем, что письмо это
предполагало более развитую способность к анализу речи, к
разложению ее на более дробные элементы — слоги; во-вторых, тем, что
слоговые знаки не могли иметь той непосредственной, наглядной
связи с обозначаемыми ими слогами, какая существовала между
значениями слов и изобразительными логограммами.
По сравнению с логографическим слоговое письмо может
обходиться гораздо меньшим количеством знаков, так как количество
разных слогов в языке меньше, чем количество слов и даже морфем;
кроме того, слоговое письмо может передавать грамматические
формы слов. Однако по сравнению с буквенно-звуковым слоговое
письмо требует большего количества разных знаков (обычно от
полусотни до нескольких сотен). Кроме того, значительную трудность
составляла для большинства слоговых систем передача смежных и
конечных согласных звуков. Это обусловило закрепление слогового
письма лишь у немногих народов, языки которых (см. раздел 3
«Заключения») соответствовали этому типу письма.
6 Дошедшие до нас памятники почти всех древнейших систем письма
показывают их на этой ступени развития.

Буквенно-звуковое письмо в общеисторическом
плане появилось позже слогового; в чистом его виде консонантно-зву-
ковое письмо сформировалось в конце II тысячелетия до н. э. (у
западных семитов), а вокализованно-звуковое — в начале I
тысячелетия до н. э. (у греков). Столь позднее появление буквенно-звукового
письма было обусловлено тем, что звуковое письмо предполагает
способность к анализу речи на самые мельчайшие ее элементы —
звуки.
Крупнейшее преимущество буквенно-звукового письма в том,
что оно позволяет обходиться минимальным количеством знаков —
обычно двумя-тремя десятками, а это очень облегчает обучение и
пользование письмом. Поэтому первые последовательные буквенно-
звуковые системы возникли у наиболее передовых торговых
народов древности (финикийцев, хананеев и др.). Возникновение их
было обусловлено тем, что торговые записи и расчеты требовали
письма, максимально простого для обучения и пользования.
Первые буквенно-звуковые системы были (по языковым
причинам) консонантными. В дальнейшем, при заимствовании консо-
нантно-звукового письма другими народам'и, письмо это (тоже по
языковым причинам) преобразовывалось в слоговое или в
вокализованно-звуковое. Вокализованно-звуковое письмо по сравнению
с консонантно-звуковым требовало несколько большего
количества знаков, но зато обеспечивало еще более точную передачу языка.
Распространение буквенно-звукового письма происходило
быстрыми темпами и почти исключительно путем заимствований.
Это было обусловлено: простотой и удобством буквенно-звукового
письма (в особенности вокализованно-звукового), пригодностью его
(в отличие от логографического и слогового) для любых языков;
ликвидацией к этому времени монопольного владения письмом
наиболее консервативных общественных групп; развитием торговых,
политических, религиозных и культурных связей между народами.
Однако большая роль заимствований на этом этапе развития
письма приводила во многих случаях к несоответствию между алфа-
витно-буквенным составом заимствованного письма и
фонетическим (фонематическим) составом языка. При консервативной
политике в области письма разрыв между письмом и языком усиливался
сохранением устарелой орфографии. Наоборот, при прогрессивной
политике несоответствие языку буквенного состава и орфографии
письма изживалось в результате алфавитно-орфографических
реформ.

3
Таким образом, развитие письма в
общеисторическом плане происходило от случайных
пиктографических изображений к упорядоченным, но сложным
логографическим системам, а от них — к более простым морфемографическим
и, в особенности, к слоговым и буквенно-звуковым системам.
Это объяснялось условиями развития общественной потребности в
письме. Сначала, в связи с зарождением государств, возникала
потребность в упорядочении, систематизации письма, хотя бы за счет
его усложнения (переход к логографическим системам). Затем, в
связи с расширением областей применения письма и круга людей,
пользовавшихся письмом, в частности из-за широкого применения
его для торговых записей, особенно настоятельной становилась
потребность в упрощении письма (переход к морфемографическим,
слоговым и буквенно-звуковым системам.
Для развития письма (в общеисторическом плане) был
характерен последовательный переход к обозначению все более мелких
элементов языка.
Вначале это развитие (рис. 152) шло по одной линии — от
передачи целых сообщений в фразографии к передаче отдельных слов
в логографии. При этом наряду с семантическими логограммами,
непосредственно связанными со значениями слов, все более
широко применялись фонетические логограммы, непосредственно
связанные со звучанием слов. Таким образом, в отличие от
фразографии, имевшей семантический характер, логография почти в равной
мере сочетала семантические и фонетические знаки.
В дальнейшем единая линия развития письма подразделилась
на три ветви.
Первая из этих ветвей на всем протяжении ее развития
сохраняла семантически-фонетический характер. Наибольшего
совершенства эта линия развития достигла в китайском (письме,
перешедшем от обозначения целых слов к обозначению мельчайших
значимых частей слова — морфем; так же, как r логографии, для
этого применялось сочетание фонетической морфемограммы с
семантическим «ключевым знаком». В дальнейшем, при заимствовании
китайского письма японцами и корейцами, оказалось необходимым
дополнить это письмо слоговыми и звуковыми знаками,
первоначально служившими для передачи грамматических форм
японских и корейских слов.
Вторая — в основном фонетическая ветвь — развивалась от
обозначения целых слов к обозначению слогов и звуков с постепенным

Дополнительные
слоговые знаки
(японская кана)
zz= (древнекитайская, древнешумерская,
•древнеегипетская, иероглифическая критская-и др.) I
152. Схема общеисторического развития письма
Штриховкой обознаачены семантические ветви развития письма; без штриховки — фонетические

изжитием логограмм и с достижением все более точной передачи
фонетики речи. Эта линия развития отличалась наибольшей раз-
ветвленностью. Своей вершины она достигла в современном вока-
лизованно-звуковом письме. Однако даже в этом письме, наряду
с основными фонетическими знаками (буквами), оказались
необходимы различные дополнительные знаки как фонетического типа
(диакритические знаки), так и семантического (цифры, знаки
пунктуации, пробелы между словами, прописные буквы).
Третья, чисто семантическая ветвь сначала привела к
выделению особых цифровых знаков, а затем к развитию
многочисленных и сложных систем научных и технических знаков.
Будучи вызвано эволюцией общественной потребности в
письме, такое развитие становилось возможным на базе
совершенствования мышления, в частности способности к анализу речи, к
разложению ее на простейшие элементы. Постепенно письмо все
лучше приспосабливалось к точной передаче речи; лишь ,на самой
последней ступени его многие письменные знаки — научные и
технические— оторвались от звуковой речи, сделавшись
самостоятельными носителями понятий — идеограммами.
По графической форме знаков письмо первоначально
становилось все более условным и скорописным. Лишь в результате
распространения книгопечатания письменные знаки снова приобрели
(в печатных шрифтах) четкие и стабильные формы.
Наконец, внутри отдельных письменных систем происходила
борьба между консервативной тенденцией сохранения архаических
особенностей и прогрессивной тенденцией обновления письма,
приближения его к простой и точной передаче языка. По мере
развития общества последняя, прогрессивная тенденция становилась
преобладающей.
4
Охарактеризованные закономерности должны
пониматься как закономерности общеисторического плана. Развитие
систем письма отдельных народов нередко шло иньь
ми, своеобразными путями.
Встречающиеся в некоторых работах попытки жестко связать
типы письма с определенными общественно-экономическими
формациями обречены на неудачу. Письменные системы одного и того
же типа нередко возникали и развивались при различных
формациях, я, наоборот, при одних и тех же формациях сосуществовали

письменные системы различного типа. Так, в эпоху
рабовладельческого строя (правда, на разных ступенях его развития) у ацтеков
применялось письмо, переходное от пиктографии к логографии, в
Китае — чисто логографическое, в Египте — логографическо-кон-
сонантное, в государствах Передней Азии и у майя — логографи-
чески-слоговое, в Финикии — консонантно-звуковое, в Греции и
Риме — вокализованно-звуковое, в древней Персии и на Крите —
слоговое. Китайская морфемо-логографическая система, японская
морфе'мографически-слоговая, индийские (слоговые системы
продолжают существовать и до настоящего времени, хотя эти страны
пережили не только рабовладельческий, но и феодальный строй,
давно вступили в капиталистический, а некоторые даже в
социалистический период развития.
Такое своеобразие развития письма у различных народов в
наибольшей мере обусловлено тем, что письмо является средством
общения, дополнительным к звуковой речи. Поэтому особенности
системы письма того или иного народа зависят не только от
исторического развития этого народа, но и от особенностей
языка.
Так, полисинтетический строй языка содействовал развитию
фразографического письма. В то же время
полисинтетический строй, при котором слова с трудом выделяются из
предложения, затруднял переход к логографии. Может быть, этим
объясняется то, что у народов с полисинтетическим строем языка
письмо иногда задерживалось в развитии.
Формированию логографического письма в
наибольшей степени способствовал корнеизолирующий строй языка
(Китай), при котором слова легче выделяются из речи и не требуют
дополнительных слоговых или звуковых знаков для передачи
грамматических форм. В меньшей мере, но все же содействовал
возникновению логографии агглютинативный строй языка (Шумер), при
котором сравнительно легче выделяются корневые основы слов,
передаваемые логограммами. Содействовал развитию логографии
также однослоговой состав слов в языке, так как совпадение слова
со слогом еще больше облегчает его выделение из речи (Китай,
Шумер, отчасти Египет).
Особенности языков влияли также на развитие тех или иных
логографических приемов передачи речи. Так,
развитию в логографических системах (например, в египетской)
символических приемов передачи слов абстрактного значения
способствовало широкое применение в языке образно-символических
выражений; наоборот, развитию в логографии (например, в шумер-

ской, в китайской) приема передачи слов абстрактного значения
сочетанием нескольких семантических логограмм, обозначавших
слова конкретного значения, способствовало формирование в языке
многослоговых слов путем сложения первоначальных однослоговых.
Превращение -семантических логограмм в фонетические
оказывалось возможным лишь при наличии большого количества
фонетически сходных слов (например, различающихся лишь тоном). В свою
очередь большое количество сходных слов особенно характерно
для языков с однослоговым составом слов (древнекитайский,
отчасти шумерский, в меньшей мере египетский, ацтекский и другие
языки); с другой стороны, широкое использование
фонетических логограмм, основанных на полной или частичной
омонимии, требовало применения комбинированного фонетически-семан-
тичеокото обозначения слов, т. е. уточнения значения фонетических
логограмм при помощи детерминативов. Наличие в языке, наряду
с однослоговьгми, .многослогоеых слов способствовало развитию
«ребусного» способа передачи этих многослоговых слов, в
частности собственных имен (ацтекское, египетское, шумерское письмо;.
Образование в языке многослоговых слов путем сложения
первоначальных однослоговых обусловливало превращение логогра-
фического письма в его наиболее совершенную разновидность —
в письмо морфемографическое (Китай).
Длительному сохранению логографического, а также морфемо-
графического письма способствовали: корнеизолирующий строй
языка; словообразование путем сложения однослоговых слов;
наличие в языке большого количества омонимов, которые при переходе
на слоговое или буквенно-звуковое письмо писались бы одинаково
и, кроме того, облегчали образование фонетических логограмм;
сосуществование сильно разнящихся диалектов при недостаточном
распространении единого литературного языка (Китай). Наоборот,
наличие в языке грамматических форм слов требовало перехода на
слоговое или звуковое письмо либо дополнения логографического
письма слоговыми или звуковыми знаками. При этом сочетание
логограмм, обозначавших корневые основы слов, со слоговыми или
звуковыми знаками, служившими для обозначения грамматических
аффиксов, оказывалось наиболее удобным при агглютинативном
строе языка, при четком делении слов на неизменяемые корневые
основы и присоединяемые к ним аффиксы (Шумер, Япония,
Корея и т. д.).
Возникновению в логографическом письме слоговых
знаков способствовало наличие в языке как однослоговых, так и
многослоговых слов, при одинаковом участии согласных и гласных

в образовании корневых и аффиксальных морфем. Слоговые знаки
обычно развивались в древних логографических системах
(шумерской, ассиро-вавилонской, урартской, хеттской, критской, майя
и др.) из фонетических логограмм или же из «ребусных» знаков,
первоначально обозначавших однослоговые слова. Другой путь
возникновения слоговых систем (например, японской каны) —это
создание их в дополнение к логографическим системам, когда эти
системы заимствовались народами, языки которых отличались
многообразием грамматических форм. Третий путь — вокализация
консонантных систем письма (например, эфиопское, индийское
слоговое письмо). Четвертый путь — это искусственное создание для
современных культурно отсталых народов слоговых систем, как
более простых и доступных, чем буквенно-звуковые.
Закреплению слогового письма содействовало малое
количество разных слогов в языке, в особенности законы открытых
слогов и недопустимости смежных согласных (например, Япония,
в прошлом — народы Крита и Кипра). При применении же
слоговых систем для передачи языков иного типа приходилось или
создавать очень (большое количество основных слоговых знаков
(ассиро-вавилонская (и другие системы клинописи), или образовывать
многочисленные лигатурные знаки (индийские системы), или
мириться с неточной передачей речи (эфиопское письмо), или же
использовать одни и те же знаки не только со слоговым, но и с кон-
сонаетно-звуковьш значением (шерсидоко-ахеменидская
клинопись, письмо майя).
Возникновению в логографическом письме консонантно-
звуковых знаков тоже очень способствовало: 1)
консонантное построение корневых основ, акцентировавшее согласные звуки
и тем самым облегчавшее их выделение из слова; 2) наличие в
языке однослоговых слов, в которых корневые морфемы
образуются согласными (Египет, Финикия). Чаще всего консонантно-звуко-
вые знаки возникали из логограмм, обозначавших однослоговые
(точнее, одноконсонантные) слова, путем игнорирования начальных
и конечных гласных, входивш'их в эти слова 7. Другой путь
возникновения консонантно-звуковых знаков — путь акрофонический, т. е.
превращение логограммы в знак первого согласного звука того
слова (одно- или многослогового), которое обозначалось данной
логограммой.
При превращении логограмм в консонантно-звуковые знаки иногда
игнорировались не только гласные, но и слабые согласные звуки слов,
обозначавшихся логограммами.

Дальнейшее развитие буквенно-звукового письма происходило
в сторону его вокализации. Оно протекало у разных народов
принципиально различными путями.
У семитских народов (арамейцы, евреи, арабы), в языках
которых согласные имели большее грамматическое значение, чем
гласные, для обозначения последних применялись иные способы, чем
для согласных. Наибольшее применение из этих способов получили
два: более ранний и несовершенный способ matres lectionis, при
котором гласные звуки (обычно долгие) обозначались
близкими к ним согласными буквами; более поздний и совершенный
способ надстрочных и подстрочных значков. Возникновение у
семитских народов таких особых способов обозначения гласных было
обусловлено взаимодействием двух факторов. С одной стороны,
для обеспечения точного произношения текстов, в особенности
текстов богослужебных, да еще написанных на мертвом (Библия у
евреев) или на чужом языке (Коран у неарабских народов),
требовалось обозначение не только согласных, но и гласных звуков;
с другой стороны, консонантное строение корневых основ
побуждало к акцентированию этих основ при письме.
У несемитских народов, в языках которых согласные наряду
с гласными участвуют в образовании как корневых, так и
аффиксальных морфем, консонантно-звуковые знаки или
преобразовывались в слоговые, или же дополнялись самостоятельными
буквами для гласных. При этом ограниченное количество слогов в
языке и простота их структуры способствовали развитию консо-
нантно-звукового письма по слоговому пути (пример — брахми и
кхарошти); наоборот, большое количество разных слогов и
сложность их структуры способствовали преобразованию консонантно-
звукового письма в вокализованно-звуковое (пример — греческое
письмо). Более естественным был слоговой путь вокализации кон-
сонантно-звукового письма. Для создания же особых,
самостоятельных знаков для гласных звуков оказалось необходимым
дополнительное, благоприятствующее этому обстоятельство. Таким
обстоятельством было наличие в заимствованном греками
финикийском алфавите букв, служивших для передачи согласных и
полугласных, отсутствовавших в греческом языке и, вероятно, даже
произносившихся греками как гласные.
Из изложенного вытекает, что, несмотря на наличие
общеисторических закономерностей развития письма, было бы
принципиально неправильным утверждать (а такие утверждения часты) 8,
См., например: М. Cohen. L'ecriture, p 109—ПО.

будто та или иная конкретная система письма является отсталой
или передовой только потому, что она относится к слоговому, кон-
сонантно-звуковому, вокализованно-звуковому и даже к морфемо-
графическому типу. Письменная система каждого из этих типов
может быть рациональной, если она соответствует особенностям
языка или условиям ее применения и если она достигла
достаточного совершенства.
Так, слоговое письмо целесообразно для Японии в связи с
простым слоговым составом японского языка, позволяющим
обходиться малым количеством слоговых знаков; наоборот, для Кореи
применяемое там лигатурно-звуковое письмо менее целесообразно.
Аналогично этому, в связи с консонантным строением корневых
основ в семитских языках (арабском и др.), применение консонант-
но-звуковых систем правомерно для этих языков, в особенности
при обозначении гласных надстрочными и подстрочными
значками; наоборот, применение консонантного арабского письма
неправомерно для индоевропейских, тюркских и других языков, в
которых гласные наравне с согласными входят в состав как корневых,
так и аффиксальных морфем. Соответственно длительное
сохранение и высокое развитие в Китае логографически-морфемографиче-
ского письма тоже в значительной мере обусловлено
особенностями китайского языка (корнеизолирующей строй, словообразование
путем сложения однослоговых слов, большое количество омонимов,
различающихся лишь музыкальными тонами, и наличие сильно
разнящихся диалектов). Все большее распространение в современном
мире получают и чисто идеографические системы научных знаков.
Охарактеризованные закономерные связи между
особенностями языка и особенностями письма тоже не являются абсолютны*
Mta; в ряде случаев они нарушались в результате воздействия
других факторов, в частности в результате различных заимствований
и влияний.
5
К числу факторов, обусловливавших особенности
систем письма, должно быть отнесено также различное
содержание первоначальной письменности у разных
народов.
Так, по преимуществу государственно-историческое и
ритуально-культовое содержание первоначальной письменности египтян,
ацтеков, майя легко передавалось пиктографическим письмом

и поэтому способствовало пережиточному сохранению
пиктографии в письменности этих народов. С другой стороны, такое
содержание обусловило частую встречаемость собственных имен и тем
самым привело к раннему появлению в письме этих народов
фонетических логограмм, а также «ребусного» способа передачи
многослоговых слов.
Наоборот, по преимуществу учетно-хозяйственное содержание
древнейших шумерских письменных памятников, строившихся по
схеме «число плюс обозначение предмета учета», о.блегчало
распадение пиктографических рисунков на отдельные логографи-
ческие знаки (цифровые плюс изобразительные) и тем самым
предопределило логографический характер первоначального
шумерского письма. С другой стороны, такое содержание
предопределило редкую встречаемость собственных имен и более позднее
появление в шумерском письме фонетических логограмм.
Разным содержанием древнекитайских письменных
памятников был обусловлен пиктографический характер надписей на
ритуальной бронзе и чисто логографический характер гадательных
иньских надписей на черепашьих костях. Этими же причинами
объяснялось пережиточное сохранение: иероглифического
письма в поздних ритуально-культовых памятниках египетской
письменности; классического арабского письма в письменности
мусульманских народов; мертвого латинского письма в
католической и церковно-славянского в православной культовой
письменности.
Оказывало .влияние содержание письменности на ха1рактер
письма и в более поздние эпохи. Так, например, замена в России
при Петре I полууставного шрифта новым гражданским шрифтом
была вызвана изменением содержания русских книг в петровскую
эпоху, появлением, наряду с богослужебными, большого
количества книг научного и учебного характера.
6
Кроме влияния особенностей языка и содержания
письменности, своеобразие развития письма у различных народов
объяснялось также тем, что письмо является своего рода
техникой. Поэтому оно легко поддается ускоряющим, а иногда и
тормозящим его развитие воздействиям систем письма
других народов.
35 В. А. Истрин
545

История показывает, что большинство систем письма
формировалось под воздействием письма соседних народов. Без
воздействий извне возникали только разновидности первоначальной фра-
зографии да несколько логографических систем (китайская,
шумерская, египетская, ацтекская, майя и др.) древнейших народов
мира, которые в силу особых исторических условий в течение ряда
веков превосходили всех своих соседей в общественно-культурном
развитии.
Иначе протекало формирование письма в более поздние
времена у народов, соседи которых уже имели развитые письменные
системы. Под воздействием этих более совершенных систем
развитие письма ускорялось. Однако в этих же случаях естественное
развитие часто искажалось; при механическом ее заимствовании
система письма нередко вступала в противоречие с народным
языком. Так возникло подавляющее большинство современных
письменных систем. На Дальнем Востоке японская, корейская и ряд
других систем родились из китайской иероглифики. На Ближнем
Востоке финикийское письмо сформировалось под влиянием
египетского, арамейское — на основе финикийского, арабское — на
основе арамейского. Аналогично этому на Западе греческое письмо
возникло ,на финикийской основе, латинское и славянско-кирил-
ловское — на греческой, системы письма современных народов
Европы— на латинской или кирилловской основе.
Значение и роль заимствований в истории письма усиливались
по мере развития торговых, политических, религиозных и
культурных связей между народами.
Очень большое значение имело то, что некоторые системы
письма, в особенности в период феодального строя, вводились у
разных народов в связи с введением у них новых религиозных
учений— католицизма (латинское письмо), православия (греческое
и производные от него системы письма), магометанства (арабское
письмо), буддизма (на Среднем Востоке—брахми и некоторые
производные от него системы, на Дальнем Востоке — китайское
письмо у корейцев, японцев и аннамитов). Это было обусловлено
тем, что религиозные учения служили в эпоху феодализма
важнейшим средством культурно-политического влияния и господства;
именно поэтому крупнейшие религиозные учения, так же как и
связанные с ними письменные системы, приобрели в феодальную
эпоху международный характер.
Другие системы письма — манихейская, несторианская, яко-
битская, езидская,— наоборот, были связаны со
слабораспространенными и недолговечными религиозными учениями, появлявши-

мися в качестве оппозиции к официальной государственной церкви;
такие системы возникали и исчезали вместе с этими
оппозиционными учениями. В особенности много таких эфемерных систем
письма возникало в I тысячелетии н. э. на Ближнем и Переднем
Востоке, т. е. в сфере влияния византийской церкви. Это было
обусловлено тем, что оппозиционным учениям всегда свойственно
стремление к внешнему, культовому обособлению от
господствующей религии. На Западе, в сфере влияния Рима, такое
обособление достигалось переводом богослужения и богослужебных книг
на народные языки, в противовес обязательному латинскому
языку римской церкви. Византия, в отличие от Рима, допускала
богослужение на местных языках; поэтому внешнее обособление
оппозиционных Византии религиозных учений развивалось по пути
создания систем письма, графически отличных от византийского.
Столь тесная связь систем письма с религиозными учениями
была характерна лишь для эпохи феодализма. В эту эпоху
церковь, превратившись в наивысшее обобщение и санкцию
господствующего строя, стала особенно воинственной, нетерпимой и
стремилась к безраздельному господству во всех областях культуры;
соответственно и всякая борьба против феодального строя
становилась борьбой против официальной церкви и выступала в
облачении религиозных ересей. Наоборот, для более ранних эпох, когда
религии еще не приобрели характера обязательных
государственных догматов (в древних рабовладельческих государствах
нередко каждый город имел своих богов, причем, наряду со своими
богами, почитались и чужие), воздействие религиозных учений на
распространение систем письма было значительно меньшим. Еще
меньшим оно стало в последующие за феодализмом эпохи, когда
религии начали терять влияние и силу. Поэтому характерная для
некоторых зарубежных исследователей трактовка связи письма
с религией как всеобщего закона развития письменности должна
быть признана ошибочной.
В эпоху рабовладельческого строя наибольшее влияние на
распространение систем письма оказывало не связь их с
религиозными учениями, а превращение их в официальные системы
крупнейших и пестрых по этническому составу государственных
образований древности — Ассирии, Вавилона, Ахеменидской Персии,
Римской империи и др.9 Сильно способствовали распространению
9 В XIX — начале XX в. аналогичную роль в распространении систем письма,
построенных на латинской основе, сыграли колониальные империи европейских
государств.
35* 547

некоторых систем письма и международно-торговые связи народов,
применявших эти системы, например финикийцев и арамейцев.
Большое значение приобретали отдельные письменные системы
(например, греческая, латинская, арабская, китайская) в
результате расцвета культуры, литературы и науки у народов,
применявших эти системы.
Несмотря на несомненную и большую роль влияний в истории
письма, значение их в дореволюционной русской и в современной
зарубежной литературе сильно преувеличивалось. Так, не. всегда
учитывалась разная роль влияний на первоначальной и поздней
ступенях развития письма; в связи с этим делались противоречащие
историческим данным попытки выведения из одного источника
всех, в том числе и самых древнейших письменных систем (Ф. Гом-
мель, Дж. Болл, И. Гельб, Р. Вулли и др.); вся история письма
иногда почти полностью сводилась к установлению «родословных»
схем (Ч. Лоукотка). Для истории письма, наряду с установлением
«родословных», не меньшее, а даже большее значение 'имеет
изучение специфических черт каждой письменной системы. Только так
могут быть вскрыты важнейшие закономерности развития письма,
в частности связь его с народным языком и с особенностями
развития народа; в случае же 'иного построения история письма
неизбежно сводится только к перечню в значительной степени
случайных влияний.
Вывод этот подтверждается историей письма. История эта
показывает, что наиболее часто подвергалась заимствованию форма
знаков, поскольку она не связана с языком. Наоборот, важнейшие
особенности каждой системы письма (ее тип, состав и значение
знаков) почти всегда перестраивались в соответствии с особенностями
языка; они перестраивались, даже если система письма возникла
под воздействием другой, ранее существовавшей.
Так, при изучении происхождения финикийского алфавита
основное внимание уделялось влияниям, которые испытал этот
алфавит со стороны ранее существовавших письменных систем. В
качестве доказательств таких влияний обычно приводились примеры
графической близости финикийских букв к египетским, критским, про-
тосинайским и другим знакам. Между тем, с точки зрения
всеобщей истории письма, наиболее важным в финикийской системе была
отнюдь не форма знаков, а то, что финикийское письмо оказалось
одной из первых и важнейшей последовательно-звуковой
системой. Возникновение же в Финикии и дальнейшее распространение
звукового письма следует объяснять не столько внешними
влияниями (хотя эти влияния, в частности, знакомство финикийцев с

египетскими консонантно-звуковыми иероглифами, сыграли
немалую роль); возникновение звукового письма в наибольшей мере
было обусловлено потребностями развитой торговли, которая
являлась основным занятием финикийцев, а также особенностями
финикийского языка (консонантное построение корневых основ слов и
т. п.). Этот вывод подтверждается тем, что у западных семитов
почти одновременно появилось несколько разных систем звукового
письма — угаритская, финикийская, протосинайская, протоханаан-
ская; различаясь графически, эти системы полностью совпадали по
типу (консонантно-звуковому) и в значительной степени по
звуковому составу.
Аналогично при изучении старославянского кирилловского
алфавита основное внимание нередко уделялось установлению
близости формы букв кириллицы с греческими, еврейскими и другими
буквами. Между тем наибольшее значение здесь тоже имеет не
форма букв, а звуковой состав кирилловского алфавита, отличный от
греческого и очень хорошо приспособленный к фонетике славянской
речи; именно это и определило оригинальность кирилловской
азбуки, послужило причиной того, что эта азбука до сих пор лежит в
основе многих славянских алфавитов.
В 50-х годах в советской литературе временно преобладала
обратная тенденция, стремление преуменьшать, даже игнорировать
роль влияний в истории письма; в особенности сказалась эта
тенденция в ряде работ, посвященных возникновению славянского
письма. Такая тенденция также является крайностью,
нежелательной в науке. Доказательства оригинальности письма того или
иного народа надлежит искать не в абсолютной самостоятельности его
происхождения, так как систем письма, возникших без воздействия
извне, почти не существовало (кроме самых древних логографиче-
ских систем). Самостоятельными следует считать те системы
письма, которые (подобно греческой, славянской и др.) возникли не
путем механического заимствования, а путем творческой
переработки письма других народов и поэтому правильно отражают
особенности языка.
7
На развитии многих систем письма сказывались
также влияния различных общественных групп, в том
числе классовые влияния.
Правда, письмо, подобно языку, предназначается для
обслуживания всего общества, всех его членов и в этом отношении не

является классовым. Однако на историческом развитии и
фактическом применении письма классовые влияния сказывались больше,
чем на развитии и применении языка. Объясняется это тремя
причинами. Во-первых, обучение письму проводится в организованном,
школьном порядке и требует большой затраты времени и средств,
а это не всегда доступно представителям угнетенных классов. Во-
вторых, потребность в письме как дополнительном средстве
общения становится необходимой лишь на высокой ступени
культурного развития, а культурное развитие угнетенных классов и
зависимых народностей нередко сознательно тормозилось. В-третьих,
на развитии и применении письма сильно отражается его
государственная регламентация.
В классовом обществе возможности пользования письмом для
трудящихся классов, а также для угнетенных народностей часто
сильно затруднены. Так, социально-экономические условия
царской России препятствовали широкому распространению (народной
грамотности, а в отношении зависимых малых народностей
проводилась политика, затруднявшая возможности пользоваться
письмом. В еще большей мере сказывались классовые влияния на
развитии и применении письма в феодальном и
рабовладельческом обществе. Здесь письмо нередко становилось монопольной
привилегией определенных общественных групп — жрецов и
профессиональных писцов (Египет, Шумер), государственных
чиновников и ученых (Китай). В .свою очередь умение писать
способствовало обособлению этих групп и порождало у них сопротивление
попыткам демократизации письма.
Иногда искусственно задерживалось политикой
господствующих групп и создание национальных систем письма. Примером
может служить борьба латинского духовенства против Кирилла и
Мефодия и созданной ими славянской письменности. Борьба эта
закончилась изгнанием учеников Кирилла и Мефодия и заменой
в Моравии славянского письма латинским; под влиянием
католицизма было введено латинское письмо также в Чехии и Польше.
Аналогичную политику проводило мусульманское духовенство в
отношении малоазиатских, кавказских, африканских и других
народов, искусственно насаждая чуждое языкам этих народов
арабское письмо.
Под влиянием консервативных научных и правительственных
кругов нередко тормозилось развитие и уже существующих
письменных систем. Некогда почти все изменения в письме
накапливались постепенно и протекали стихийно. В эти периоды наиболее
тормозящее влияние на развитие систем письма различных народов

оказывали: применение этими народами, наряду с их собственными
системами письма, мертвых богослужебных и
научно-литературных письменных систем (латинской, арабской и др.);
традиционализм значительной части ученых кругов, воспитанных на
классической литературе, гордившихся своей образованностью и
считавших приближение письма к народному языку вульгаризацией. За
последние столетия (в России со времени Петра I) в связи с
государственной регламентацией орфографии изменения алфавитно-
орфографического порядка находятся в полной зависимости от
правительственной регламентации в области письма. Если реформы
письма, не проводились, то несоответствие письма развивающемуся
языку усиливалось и основным принципом письма становился ис-
торико-традиционный (английская, французская и некоторые
другие системы письма). Наоборот, при прогрессивной
государственной политике в области письма оно перестраивалось в сторону
точной передачи языка.
8
Особое место среди факторов, влиявших на развитие
письма, занимают материалы и орудия письма. В то
время, как другие факторы обусловливали и тип письма, и состав
и значение знаков, материалы и орудия письма влияли только на
форму знаков.
Иногда это влияние было очень велико. Например, применение
народами Передней Азии глиняных плиток обусловило сходную
клинообразную форму письменных знаков почти у всех переднеази-
атских народов. Именно в связи с этим системы письма Передней
Азии объединяются под названием «клинопись», хотя по типу
различные системы клинописи принципиально отличны; так,
древнейшая шумерская клинопись была в основном логографической,
ассиро-вавилонская — логографически-слоговой, персидская — в
основном слоговой, угаритская — консонантно-авуковой. Аналогично
этому появление в Египте наряду с иероглифическим
иератического, а затем демотического письма в значительной мере было
обусловлено использованием мягких материалов для письма, в
частности папируса, а также тростниковой палочки — калама.
Своеобразная форма китайских иероглифов сложилась в результате
применения в Китае бумаги, кисти и туши.
Влиянию материалов и орудий письма подчас тоже придается
чрезмерное значение; так, превращение древнейших изобразитель-

но-линейных шумерских письмен в условные комбинации
клинообразных черточек или появление у египтян иератического и
демотического письма нередко объясняют только влиянием материалов
для письма. Между тем еще большую роль играло стремление к
ускорению процесса письма; стремление это стало особенно
настоятельным, в связи с распространением письменности в Египте и
Шумере, в частности в связи с формированием общественных групп
профессиональных писцов. Почти одними этими причинами, а не
изменением материалов для письма, был вызван на Руси переход
от устава к полууставу и затем к скоропис'и.
9
Наряду с материалами и орудиями письма большое
влияние на графику письма оказывало назначение
письменных памятников.
Большинство древнейших памятников письменности
представляет собой короткие государственно-мемориальные и погребально-
культовые надписи на скалах, стелах и стенах зданий, а также
дарственные и другие надписи на оружии, на вазах и т. п. Надписи
эти предназначались для восприятия на большом расстоянии.
Поэтому знаки их имели крупные размеры и состояли из тщательно
вычерченных или выгравированных элементов. Коммуникативная
и мемориальная функция соединялась в этих надписях с
орнаментальной. Они должны были, хотя бы частично, быть понятными не
только для умеющих читать, но и для неграмотных. Поэтому знаки
таких надписей долго сохраняли (картинный характер и сочетались
с художественными изображениями. Образцами могут служить
египетская иероглифика, письменность ацтеков, майя,
китайские надписи на ритуальных бронзовых сосудах. Близки к этой
группе надписи на монетах, печатях и других мелких предметах,
отличавшиеся главным образом размерами шрифта и
особенностями, обусловленными гравировкой на поверхностях малого
масштаба.
Иной графический характер имели появившиеся в более
позднее время тексты книжного типа (религиозно-культовые,
исторические, литературные и др.), выполнявшиеся обычно на мягких
материалах. Тексты эти предназначались для чтения
квалифицированным читателем и на небольшом расстоянии; поэтому знаки их
имели меньшие размеры и более условный (не изобразительный)
характер. В то же время в графике этого письма сказывалось

стремление придать книжным текстам (в особенности религиозно-
культовым) стилевое единство, четкость, торжественность и
красивость. Знаки, как правило, писались раздельно, лигатуры и
сокращения применялись редко. Образцами могут служить египетское
иератическое письмо, латинский унциал, арабский куфический
почерк, греческий и русский устав.
Следующую группу составляют орнаментальные почерки,
применявшиеся для заглавий, для монограмм и т. д. В этих почерках
стремление к красоте являлось преобладающим, даже за счет
удобочитаемости. Образцами могут служить различные виды вязи.
Особую группу составляют скорописные почерки,
применявшиеся в канцелярской переписке. Отчасти сохраняющееся в них
стремление к единству и к красоте уступает стремлению к ускорению
письма; знаки становятся еще более мелкими, начинают писаться
слитно, увеличивается количество лигатур и сокращений. Близки
к этой группе почерки бытовой переписки, отличавшиеся еще
меньшим стилевым единством и большей небрежностью написания.
10
Немалое влияние на форму письменных знаков или,
вернее, на общий графический стиль письма оказывали
особенности изобразительного искусства различных
народов.
Так, орнаментальный характер арабского письма в основном
объясняется тем, что религия ислама во избежание
идолопоклонства запретила изображения живых существ в живописи и
скульптуре. В связи с этим, широкое развитие получили в арабских
странах стилизованный растительный орнамент и столь же
стилизованные, орнаментально построенные надписи. После замены в
Узбекистане, Таджикистане и в других советских республиках
арабского письма письмом на русской основе письмо это
перестало удачно сочетаться со старинными национальными орнаментами.
Это обусловлено иным, не орнаментальным, а геометрическим
характером русского письма.
В соответствии с традициями греческой архитектуры и
орнаментики претерпела изменения и (форма заимствованных греками
финикийских букв; буквы эти постепенно утеряли угловатость,
приобрели более завершенный геометрический рисунок. Несколько
изменилась графика греческих букв и при заимствовании их
римлянами; при сохранении греческого геометрического принципа

латинское письмо приобрело более округлые, плавные формы; здесь
сказалось влияние римской архитектуры, отличавшейся большей
плавностью форм.
Влиянию народного искусства на графику письма нередко тоже
придается преувеличенное значение. С особенностями народного
искусства иногда связан лишь общий стиль письма и шрифта.
Конкретная же форма букв является чисто условной и в наибольшей
мере зависит от применяемых материалов и орудий, а также от
влияния графики ранее существовавших систем письма. Та или иная
форма букв начинает восприниматься как национальная лишь в
силу многовековой к ней привычки; так, несмотря на общность
графики русского и латинского письма, несмотря на то, что
некоторые русские и латинские буквы («а», «е», «о» и др.) полностью
совпадают, введение ,в русскую надпись хотя бы одной латинской
буквы, не совпадающей с русской (например, латинского N или D),
воспринимается как нарушение «национального» графического
строя русского письма.
Оказывала влияние на графику письма и шрифта также
смена стилей (В искусстве.
Так, в эпоху расцвета готического стиля резко меняется и
графика латинского письма: «каролингский минускул» сменяется
«готическим письмом». Опять-таки под влиянием смены стилей в
искусстве в эпоху Возрождения латинское письмо возвращается к
плавным, округлым формам и превращается в «гуманистическое
письмо»; на его основе создаются типографские шрифты типа
«антиква». С конца XVIII в. под воздействием стиля классицизма и
гравюры на металле получают распространение более контрастные
шрифты. В конце XIX — начале XX в. под влиянием стиля
«модерн» возникают вычурные и неудобочитаемые шрифты типа
«изида», «озирис», «гейша», «зецессион». После победы
Октябрьской революции эти вычурные шрифты сдаются у нас в
переплавку. Новые советские шрифты строятся на научных основах
удобочитаемости и с учетом полиграфических и художественных
требований.
11
Таким образом, тип и особенности письма,
применявшегося тем или иным народом в тот или иной период его развития,
объясняются .взаимодействием многих факторов. На
разных исторических этапах каждый из этих факторов влиял на
развитие письма в разной степени.

На самых ранних этапах истории письма, в эпоху
первобытнообщинного (строя и 'возникновения рабовладельческого хозяйства,
формирование письма того или иного народа (фразографическо-
го и переходного к логографии) определялось главным образом
ступенью общественного развития этого народа. Недаром
первоначальное фразографическое письмо обычно появлялось
одновременно с развитием родоплеменного строя, а все древнейшие лого-
графические системы (египетская, шумерская, критская, китайская
и др.) начинали формироваться одновременно с формированием
древнейших рабовладельческих государств. Столь тесная
зависимость развития первоначального 'письма от развития общества
объясняется тем, что особенности языка могли лишь в слабой
степени обусловить своеобразие первоначального письма, так как
письмо это отражало главным образом только смысловую сторону
речи и почти не отражало особенностей языка, в частности его
фонетики. Еще меньшее значение могло иметь на этих ранних
этапах влияние одних систем письма на другие; это объяснялось
обособленностью родо-племенных общин, а также слабыми связями
между древнейшими рабовладельческими государствами на заре
их истории. На ранних этапах развития письма некоторое влияние
на него, кроме того, оказывали: разное содержание письменности
у различных народов, общественно-групповые, а позднее классовые
интересы, применяемые материалы и орудия письма.
В эпохи сложившегося рабовладельческого, а также
феодального строя по мере того, как письмо (логографическое, морфемографи-
ческое, слоговое, коисоиантно-звуковое и вокализованно-звуковое)
начинало все точнее отражать язык, на развитии письма разных
пародов все сильнее сказывались грамматические, лексические
и фонетические особенности языков этих народов. С другой
стороны, по мере укрепления торговых, религиозных и других связей
между народами в истории письма все большую роль начинали
играть заимствования и влияния10. Поэтому связи письма с
развитием общества осложняются, и у разных народов письмо
развивается разными, подчас очень своеобразными путями и
различными, нередко скачкообразными (в результате воздействия более
развитых письменных систем) темпами.
В эпоху формирования наций и национальных языков роль
заимствований в истории письма сильно сокращается и особенности
письма большинства народов определяются особенностями их
Преимущественно в эту эпоху формируются генеалогические группы систем
письма.

языков и условиями их общественного развития. По мере
формирования нации и национального самосознания обычно происходит
очищение систем письма от чужеродных для данного языка
элементов, приспособление письма ik национальному языку; процесс этот
протекал, в частности, за последние столетия в России (исключение
«пси», «кси», «омеги», «фиты», «ижицы» и других букв,
заимствованных из греческого алфавита, но ненужных для русской речи).
Если же применявшаяся система письма не соответствовала
грамматическому строю или фонетическому составу языка, происходила
замена ее другой, иногда совершенно отличной по типу; процесс
этот происходил и происходит в Японии и Корее (замена китайской
иероглифижи национальными фонетическими системами), а также
у несемитских народов, пользовавшихся консонантным арабским
письмом.
Наиболее полно, без искажающих классовых и иных влияний
протекает процесс приспособления письма к языку у свободных
социалистических наций.
12
Закономерности развития письма сказались также и
на образовании генеалогических групп (семейств)
систем письма.
Так, в Европе исторически сложились две основные
генеалогические группы буквенно-звуковых систем. Одна, возникшая на
основе латинского алфавита, применяется в романских, германских
и англо-саксонских странах; другая, возникшая на основе
славянской «кириллицы», применяется в ряде славянских стран.
Аналогично этому на Ближнем Востоке появились системы письма,
построенные на арабской основе; на Среднем Востоке — системы на
основе брахми; на Дальнем Востоке — системы на китайской
основе.
Эти генеалогические группы письма лишь частично совпадают
с генеалогическими группами языков. Так, в силу особых условий
исторического развития поляков, чехов, в частности под
воздействием католицизма, применяемые сейчас этими народами
алфавитные системы построены не на основе «кириллицы», а на базе
латинского алфавита, меньше соответствующего фонетике
славянских языков (отсутствие букв для ряда шипящих, йотированных
звуков и т. п.).
Такое несовпадение генеалогических групп письменных систем

с генеалогическими группами языков объясняется большой ролью
заимствований в истории письма, а также связью многих систем
письма с религиозными учениями, крупными государственными
образованиями и т. п.
В эпоху образований наций, в особенности же © текущем
столетии, возникшее у многих народов несоответствие между письмом
и языком ослабляется. Однако отсюда, конечно, не следует, что в
будущем каждой группе языков будет соответствовать особая
группа систем письма. Это не может произойти вследствие
другого процесса — образования все более крупных зональных групп
письменных систем. Внутри каждой такой группы отдельные
письменные системы, будучи построены на единой основе, отражают
специфику данного языка путем применения дополнительных букв
и диакритических знаков. Именно так построено большинство
систем письма народов СССР.
В современном мире наибольшее распространение имеют
четыре генеалогические группы систем письма (рис. 153).
1. Системы письма, построенные на латинской основе;
в настоящее время применяются: в большинстве стран Европы
(кроме двенадцати союзных республик СССР, Болгарии, Греции
и частично Югославии); во всех странах Америки и в Австралии;
в большинстве стран Африки (кроме Эфиопии и арабских стран);
в нескольких азиатских странах (Турция, Индонезия, Вьетнам,
отчасти Филиппины). В целом это составляет более 30% населения
мира. На латинскую основу запроектирован также перевод
письма в Китае.
2. Системы письма, построенные на ел а в я нск о-кир ил-
лов с к о й основе; в настоящее время применяются в СССР
(кроме Грузии, Армении, Литвы, Латвии и Эстонии), в Болгарии,
в Монгольской Народной Республике и частично в Югославии.
Это составляет почти 10% населения мира.
3. Системы письма, построенные на консонантно-зву-
ковой арабской основе; в настоящее время применяются
во всех арабских странах (Египет, Сирия, Иордания, Ливан, Ирак,
Алжир, Марокко, Тунис и др.), а также в Иране, Афганистане,
Пакистане и в Китае (автономный район Синьцзян-Уйгурский). Это
составляет около 10% населения мира.
4. Системы письма, построенные на индийской слоговой
основе; в настоящее время применяются в Индии, в большей части
Индокитая и на Цейлоне. Это составляет около 20% населения
мира.

153. Распространение
различных систем письма в
современном мире (по
М. Коэну с некоторыми
исправлениями)
Ш^ Ялфавит p-Z-Z-J Письмо |^\y.://.\\] Системы письма |||||||1|||||1|| Письмо
^ латинский р-Г-О-д арабское г'.-.Х:у 1 индийские isllllllllllllH японское
ШЯлфави? Щ^Я Письмо [УХЮШЯ Письмо I /~\ I Алфавит
греческий 1ШШл?$1 эфиопское 1Ш^Ш китайское | w | грузинский
Ш Алфавит 1ГГГГГГГ11 Письмо FTTvTvv] Письмо I Т^Г I Алфавит
кириллицы li'iViWll тифинак l/Xv'/'/J корейское | ^tJ | армянский
■ ^прАск!|Й 111 IIIIII 111 III ПИСЬМО ВЗИ 2600 0- 2600 6000 7600 к
еврейский \\\\\\\IIIIIIIII \ ■ ■ i i i i i <

Кроме того, продолжают применяться около десятка систем
письма, не входящих в перечисленные четыре группы, а именно:
I) китайское морфемографическое письмо, применяемое в
Китайской Народной Республике (кроме Тибета, Синьцзяна и Внутренней
Монголии), т. е. около 650 млн. чел., впредь до перехода Китая на
буквенно-звуковое письмо; в сочетании со слоговыми знаками каны
используется также в Японии; 2) японское морфемографи-
чески-слоговое письмо, происходящее от китайского, ню отличное
от него по типу (90 млн. чел.); 3) корейское лигатурно-звуковое
письмо — кунмун — с пережиточным использованием китайских
иероглифов (30 млн. чел.); 4) эфиопское слоговое письмо (около
20 млн. чел.); 5) греческое письмо (около 8 млн. чел.); 6)
грузинское письмо (около 3 млн. чел.); 7) армянское письмо (около
3 млн. чел.); 8) еврейское письмо (около 3 млн. чел.); 9)
монгольское письмо (в Китайской Монголии); 10) сирийское письмо
(у христиан Сирии, Ирана и других стран Азии). В целом этими
десятью системами письма пользуется более 30% населения мира,
в том числе китайским около 25%. Пережиточно сохраняется
также несколько архаических систем Африки (тифинак, ваи, баму,
сомали), Азии и Аляски.
По применению разных типов письма население мира
распределяется следующим образом: морфемографическое письмо
(Китай, отчасти Япония)—около 25% населения мира; слоговое —
Индия, Китай (Тибет), Эфиопия, частично Индокитай, отчасти
Япония—около 25%; консонантно-звуковое письмо (арабское и
еврейское)— около 10%; вокализованно-звуковое (остальные системы
письма)—около 40%.
13
Из различных типов письма в перспективе,
видимо, исчезнут логографические (морфемографические) системы,
в связи с запроектированным переходом Китая на
буквенно-звуковое письмо и с вытеснением китайской иероглифики из
корейского и японского письма. Однако письменные знаки логографи-
ческого (точнее идеографического) типа несомненно получат еще
большее применение в системах научных обозначений. Слоговое
письмо, вероятно, сохранится у тех народов, языки которых
обладают ограниченным количеством разных слогов (например, в
Японии); консонантно-звуковое — у народов (например, у арабов,
евреев) с консонантным строением корневых основ.

Наибольшей жизненной силой обладают латинская и
славянская группы систем письма. Об этом свидетельствует: переход на
латинскую основу Турции, Индонезии, запроектированный переход
на ту же основу Китая; переход на славяноко-кирилловскую
основу среднеазиатских и других народов СССР, а также
Монгольской Народной Республики; вытеснение сирийского письма, а тем
более различных архаических систем (тифинак, ваи и т. п.).
В главах VIII, IX отмечалась желательность некоторого
сближения латинской и русской групп буквенно-звуксвых систем,
а также желательность унификации начертания и применения
диакритических знаков, дополнительных букв и лигатурных сочетаний,
применяемых в этих системах. Следует ожидать и приближения
письма к современному литературному языку у тех народов,
в орфографии которых преобладает историко-традиционный
принцип.
Упомянем также о попытках создания международного
фонетического алфавита. Наиболее интересны из них: построенные на
латинской основе алфавиты Р. Лепсиуса (1863 г., 186 знаков),
Международной фонетической ассоциации (1888 г., 80, затем 82
знака), Д. Вестермана (1927 г.; рассчитан в основном на
африканские языки), а также построенная на кирилловской основе
«общеславянская азбука» А. Гшшфердинга (1871 г., 61 знак);
практических результатов эти .попытки почти не дали п. К еще
меньшим результатам привели попытки построения
международный систем письма не на фонетической, а на идеографической
основе; важнейший и неизбежный недостаток таких систем —
чрезвычайная их многознаковость. Особый интерес представляет
проблема создания понятийно-знаковых (т. е. по существу тоже
идеографических систем) для целей космического общения
с возможными обитателями иных звездных миров.
14
Сфера применения письма чрезвычайно
расширилась в связи с широким распространением грамотности, а
также в связи с изобретением бумаги, книгопечатания и с развитием
периодики. В результате письмо стало выполнять в жизни
современного человека даже большую роль, чем звуковая речь. При
А. В. С у п е р а иск а я. Международный алфавит и международная
транскрипция.— «Вопросы языкознания», 1958, № 4; см. также:
«Энциклопедический справочник „Африка"», т. 2. М., 1964, стр. 361.

помощи письма современный человек получает значительно больше
информации, чем при помощи звуковой речи. У представителей
интеллигентных профессий даже мышление иногда протекает
в форме графических, а не фонетических образов слов.
Лишь за последние десятилетия сфера применения письма и
печати начала частично сужаться; это обусловлено широким
распространением способов передачи речи в ее фонетической форме —
телефона, патефона, радио и т. п. Тем ее менее, письмо и печать
никогда не смогут быть вытеснены этими способами, так как
печатная книга — наилучшее средство для углубленной работы над
текстом, в особенности справочным, научным и учебным. Чтение
протекает в 2—3 раза быстрее, чем слушание того же текста;
особенное значение это имеет для крупных
литературно-художественных и научно-учебных произведений. Письменные тексты легче
допускают беглый просмотр, выборочное, повторное чтение,
наведение справок и другие приемы научной и учебной работы.
Фонетические способы передачи речи, по-видимому, частично
заменят графические способы ее воспроизведения лишь в некоторых
видах личной корреспонденции, в массовой злободневной
информации и в малых литературно-художественных, научно-популярных
и пропагандистских жанрах.
Навряд ли смогут сильно потеснить печатную книгу, журнал
и газету и такие новые типы изданий, как микрокнига, «звучащая»
или проекционная. Это обусловлено тем, что, подобно радио и
патефону, пользование «звучащей» или проекционной книгой
невозможно без специальной аппаратуры, требует, чтобы не мешать
окружающим, специальных приспособлений типа наушников и
почти исключает научные и учебные приемы работы с текстом;
прослушивание, кроме того, протекает, как указывалось, \в 2—3 раза
медленнее чтения. Усложняет восприятие и тоже требует
аппаратуры (проекционной или оптической) и пользование микрокнигой.
Поэтому перечисленные способы воспроизведения текста
получат применение лишь в особых изданиях или же в качестве
дополнительных элементов к обычной книге. Так, микровоспроизведение
будет широко использоваться для многообъемных справочных,
документальных или редких изданий, не рассчитанных на
сплошное длительное чтение. Звуковоспроизведение получит применение
в специальных изданиях (типа журнала «Кругозор»), а также
в книгах по медицине (воспроизведения шумов сердца, хрипов
легких), по фонетике (воспроизведение особых звуков, говоров),
в учебниках по языкам и даже в политических и
литературно-художественных изданиях (передача отрывков текстов автором или
36 В. А, Истрин

артистами). Для некоторых научных и учебных книг рационально
включение проекционных и стереоскопических изображений, а
также изображений, напечатанных на совмещенных листах
прозрачной пленки.
Маловероятны крупные изменения и ib конструкции
современной книги, журнала и газеты. Книга в ее современной
форме принята почти всеми народами мира. Она существует уже
тысячелетия, и за это время ее конструкция и форма не претерпели
почти никаких принципиальных изменений.
Большие изменения произойдут в соотношении книг,
журналов и газет. Так, за последние годы в выпуске
советской печатной продукции все более возрастает удельный вес
периодики за счет книг, а именно (ib % к общему листажу):
Типы изданий 1950 г.
Газеты 57
Журналы 4
Книги 32
Ноты, изоиздания, календари ... 2
Бланки (массовые) ок. 5
955 г.
58
5
31
2
4
I960 г.
61
8
26
2
3
1965 г
64
10
22
2
2
Итого .. 100 100 100 100
Такой преимущественный рост периодики обусловлен все
возрастающими темпами общественной жизни, науки и техники, за
которыми книга не всегда поспевает. Так, подготовка капитальной
научной монографии занимает обычно 3—5 лет; поэтому ее
выпуску должна предшествовать публикация автором статей в
периодике. Большинство новых литературно-художественных
произведений первоначально тоже будет публиковаться в журналах
и лишь лучшие, апробированные читателями, будут выпускаться
затем в форме книги. Еще больше скажется развитие периодики
на научно-популярной и пропагандистской литературе, которая
в значительной части перейдет в журналы и газеты. А это, в свою
очередь, приведет к тому, что ib выпуске книг все больший
удельный вес будут занимать капитальные научные, учебные,
справочные, литературно-художественные и детские издания, все
меньший— малообъемные недолговечные брошюры.
Таковы вероятные перспективы развития письма и печати.

БИБЛИОГРАФИЯ
I. ВСЕОБЩАЯ ИСТОРИЯ И ТЕОРИЯ ПИСЬМА
Баренбаум И. Е. и Давыдова Т. Е. История книги. М., 1960.
* Вильчинский О. О происхождении письма. СПб., 1892.
Гиляревский Р. С, Гривнин В. С. Определитель языков мира по
письменностям, изд. 3, М., 1964.
Дирингер Д. Алфавит. Перев. с англ. М., 1963.
Добльхофер Э. Знаки и чудеса. Перевод, с нем. М., 1963.
Дьяконов И., Истрин В., Кинжалов Р. Письмо. БСЭ, изд. 2, т. 33. М,
1955.
* И в а н ц е в В. П. От рисунка до азбуки. Ростов-на-Дону, 1957.
Истрин В. А. Некоторые вопросы теории письма.— «Вопросы языкознания»,
1953, № 4.
Истрин В. А. М. Cohen. L'ecriture.— «Вестн. древ, истории», 1955, № 2.
Кацпржак Е. И. История письменности и книги. М., 1955.
Кацпржак Е. И. История книги. М., 1964.
Кер ам К- Боги, гробницы, ученые. Перев. с англ. М.} 1960.
* Клод Э. Эволюция человечества в письменах. Перев. с англ. СПб., 1908.
* Кочергина В. А. Краткий очерк истории письма. М., 1955.
* Курчевский В. Чтение о письменах. М., 1904.
Леонтьев А. А. Некоторые вопросы лингвистической теории письма.—
«Вопросы общего языкознания». М., 1964.
Лоукотка Ч. Развитие письма. Перев. с чешек. М, 1950.
Лоя Я. В. Основные вопросы письменности.— «Русский язык в школе», 1940,
№ 1.
М а р р Н. Я. Происхождение терминов «книга» и «письмо» в освещении
яфетической теории. «Книга о книге». Л., 1927.
Марр Н. Я. Язык и письмо.—«Изв. ГАИМК», т. VI, вып. VI. Л., 1930.
М а р р Н. Я. Письмо и язык. Л., 1938.
Мещанинов И. И. К вопросу о стадиальности в письме и языке.— «Изв.
ГАИМК», т. VII, вып. V—VI. Л, 1931.
Николаева Т. М. Письменная речь и ее изучение.— «Вопросы языкознания»,
1961, № 3.
Николаева Т. М. Классификация таблицы русских графем.— «Доклады
на конференции по обработке информации». М., 1961, вып. 6.
* Поцелуевский А. П. История письма (краткий очерк). Ашхабад, 1942.
* Правдолюбов В. А История письма. М., 1924.
«Труды Института книги, документа, письма», вып. 1—5. Л , 1931—1936.
Фридрих И. Дешифровка забытых письменностей и языков. Перев. с нем. М.,
1961.
* Звездочками помечены популярные 'небольшого объема брошюры.
36* 563

Шницер Я. Б. Иллюстрированная всеобщая история письмен. СПб., 1903
* Ясинский А. Н. Происхождение и история азбуки. М, 1936.
Aguirre M. La escritura en el mundo. Madrid, 1961.
Angelo P. d'. Storia della scritture. Roma, 1953.
Bauer H. Der Ursprung des Alphabets. Leipzig, 1937.
Berger Ph. Histoire de l'ecriture dans l'antiquite Paris, 1891. (Ed. 2—1892).
Carlier A. Histoire de l'ecriture. Canne, 1947.
Cloud E. The Story of the Alphabet. N.-Y., 1900 (2 ed,— 1907, 3 ed.—1912, 4
ed.—1938).
Cohen M. L'ecriture. Paris, 1953
С о h e n M. La grande invention de l'ecriture et son evolution, v. 1—3, Paris, 1958.
Diringer D. L'alfabeto nella storia della civilta. Firenze, 1937.
Diringer D. The Alphabet. A Key to the History of Mankind. London, 1952.
(1 ed.—1948, 2 ed.—1949).
Diringer D. Writing, its origin and history. London, 1962.
Doblhofer E. Zeichen und Wunder. Wien, 1957.
Faulmann K. Illustrierte Geschichte der Schrift. Wien, 1880.
Febvre L. et M a r t i n. H. J. L'apparition du livre. Paris, 1958.
Fevrier J. Histoire de l'ecriture. Paris, 1948 (ed. 2—1959).
Friedrich J. Entzifferung verschollener Schriften und Sprachen. Berlin, 1954.
G e 1 b I. J. A Study of Writing. Chicago, 1952.
H i g о u n e t Ch. L'ecriture. Paris, 1955.
I s t r i n V. L'ecriture, sa classification, sa terminologie, et les regularites de son
developpement. «Cahiers d'histoire mondiale». Neuchatel, 1957.
I str in V. Relations entre les types d'ecriture et la langue.— «Recherches interna-
tionales a la lumiere du marxisme». Paris, 1958, № 7.
Jensen H. Geschichte der Schrift. Hannover, 1925.
Jensen H. Die Schrift in Vergangenheit und Gegenwart. Hamburg. 1935.
(2 Aufl.—1958).
Kuludzic Z. Historija pisama. Zagreb, 1957
Lejenne M". Le langage et l'ecriture В. кн.: «L'evolution humaine», v. Ill Paris,
1934.
Loukotka C. Vyvoj pisma. Praha, 1946.
M a s s e у W. The Origin and Progress of Letters. London, 1765.
Moorhouse A. C. Writing and the Alphabet. London, 1946.
Moorhouse A. C. The Triumph of the Alphabet (A History of Writing). N. Y.,
1953.
R e 1 a n о Е. у A. Histoira grafica de la escritura. Madrid, 1949.
S e t h e K. Vom Bilde zum Buchstaben. Leipzig, 1939.
Taylor I. The Alphabet (An Account of the Origin and Development of Letters)
London, 1883. (2 ed.—1889).
П. ПИСЬМО, ЯЗЫК И МЫШЛЕНИЕ; ПСИХОЛОГИЯ ЧТЕНИЯ
Ленин В. И. Философские тетради. М., 1947.
Энгельс Ф„ Диалектика природы. М., 1946.
Артемов В. А. Психология восприятия. Докторская диссертация. М., 1940
(Библиотека им. В. И. Ленина).
Артемов В. А. Обзор работ по удобочитаемости шрифтов. Рукопись ВНИИ
полиграфии. М., 1946.
Артемов В. А. К вопросу о языке и мысли «Материалы совещания по
психологии». М., 1957.

Беляев Б. В. О слове и понятии.—«Уч. зап. МГПИ», VII. М., 1954.
Бодуэн деКуртенэИ. А. Об отношении русского письма к русскому
языку. СПб., 1912.
Боскис Р. М. О развитии словесной речи глухонемого ребенка. М., 1939
Будагов Р. А. Слово и значение. Л., 1947.
ВолковА. Г. и Хабаров И. А. К вопросу о природе языкового знака.—
«Вопросы философии», 1959, N<> 11.
«Вопросы психологии мышления и речи».— «Труды ин-та психологии». М., 1956
Выготский Л. С. Избранные психологические исследования. М., 1956.
Галкина-Федорук Е. М. Знаковость в языке с точки зрения марксистского
языкознания.— «Иностранный язык в школе», 1952, № 2.
Галкина-Федорук Е. М. Слово и понятие. М., 1956.
Г о л у б е в а Л. П. Из опыта работы с неговорящими детьми. М., 1952.
Дульзон А. П. К вопросу о связи языка и мышления.— «Вопросы
языкознания», 1956, N> 3.
Звегинцев В. А. Проблема знаковости языка. М., 1956.
Зыков С. А. Обучение глухих детей языку по принципу формирования
речевого общения. М., 1961.
Иванов В. В. Язык в сопоставлении с другими средствами передачи и
хранения информации. М., 1961.
Коган С. Я. Философские вопросы языка и мышления — «Вопросы философии»,
1959, № 4.
Корсунская Б. Д. и Морозова Н. Г. О постановке понятий в младших
классах школ глухонемых. М., 1939.
Левина Р. Е. Опыт изучения неговорящих детей. М., 1951.
Леонтьев А. А. Возникновение и первоначальное развитие языка. М., 1963.
Леонтьев А. Н. Проблемы развития психики. М., 1959.
Ломтев Т. Н. О природе значения языкового знака.— «Вопросы философии*,
1960, No 7.
Л у р и я А. Р. Очерки психофизиологии письма. М., 1950.
Матш В. К. К вопросу об отношении между устным и письменным языком.—
«Вопросы языкознания», 1963, № 1.
«Межвузовская конференция на тему „Язык и речь"» (тезисы докладов). М,
1962.
Морозова Н. Г. О «безъязычных глухонемых» и об овладении ими словесной
речью.— «Вопросы языкознания», 1963, № 3.
Морозова Н. Г. Особенности овладения языком у глухонемых
дошкольников.— «Труды научной сессии по дефектологии». М., 1958.
«Мышление и речь». Сборник. М., 1963.
«Мышление и язык». Сборник статей. М., 1957.
Павлов И. П. Полное собрание сочинений, изд. 2. М, 1951.
Потебня А. Мысль и язык.—Поли. собр. соч., т. I. Одесса, 1922.
Протасеня П. Ф. Происхождение сознания. Минск, 1959
Резников Л. О. Понятие и слово. М, 1958.
Рубинштейн С. Л. К вопросу о языке, речи и мышлении.— «Вопросы
языкознания», 1957, № 2.
«Симпозиум по структурному изучению знаковых систем». М, 1962.
Спиркин А. Г. Мышление и язык. М., 1958.
Спиркин А. Г. Происхождение сознания, М., 1960.
Феофанов М. Психология письма. М., 1930.
Хватцев М. Е. Логопедия. М., 1951.
Шаумян С. К. Лингвистические проблемы кибернетики и структурная
лингвистика.— «Вопросы философии», 1960, № 9.

Щерба Л. В. Теория русской азбуки: В кн. «Избранные работы по .русскому
языку». М., 1956.
«Язык и мышление». Сборник статей. М., 1936.
J a v а 1 Е. Essai sur psychologie de la lecture. Paris, 1878—1879.
Weightman J. G. On Language and Writing. London, 1947.
III. ПРОИСХОЖДЕНИЕ ПИСЬМА
1. Работы общего характера
Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства. М.,
1952.
Бунак В. В. Происхождение речи по данным антропологии. В сб.:
«Происхождение человека и древнее расселение человечества». М., 1951.
Дмитриева Н. А. Происхождение искусства.— «Всеобщая история искусств»,
т. I. M., 1956.
Ефименко П. П. Первобытное общество. Киев, 1953.
Косвен М. О. Очерки истории первобытной культуры. М., 1957.
Ладыгина-Коте Н. И. Развитие психики в процессе эволюции организмов
М., 1958.
Леви-Брюль Л. Первобытное мышление. М., 1930.
Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. М., 1937
«Народы Австралии и Океании». М., 1956.
«Народы Африки». М., 1954.
Нестурх М. Ф. Происхождение человека. М., 1958.
Окладников А. П. Первобытные изобразительные искусства и архитектура
БСЭ, изд. 2, т. 32. М., 1955.
Окладников А. П. Возникновение человеческого общества.— «Всемирная
история», т. 1. М., 1956.
Протасеня П. Ф. Проблемы общения и мышления первобытных людей. М.,
1961.
Рыбаков Б. А. Космогония и мифология земледельцев энеолита.— «Советская
археология», 1965, №№ 1—2.
Рыбаков Б. А. Орнамент — мудрость тысячелетий.— «Советская культура» от
9 мая 1964 г.
Тейлор Э. Первобытная культура. М., 1939.
Ш л е е в В. Основные этапы развития первобытного искусства.— «Всеобщая
история искусств», т. I. M., 1956.
2. Работы, посвященные первоначальному письму
Вейлэ К. От бирки до азбуки. Перев. с нем. М.— Пг., 1923.
Дьяконов И. М. Пиктография. БСЭ, изд. 2, т. 33. М., 1955.
Истрин В. А. О происхождении первоначального письма.— «Вестн. истории
мировой культуры». 1959, № 2.
Ольдерогге Д. А. Языки и письменность народов Африки.—
«Энциклопедический справочник „Африка"». М., 1963.
Пожидаев В. В. Кабардино-черкесская тамга в кавказский орнамент.— «Уч.
зап. Кабардинск. ин-та», т. IV, 1948.
Р з а е в Н. И. О пиктограммах древнего Азербайджана. «Искусство
Азербайджана», X. Баку, 1964.
Рыбаков Б. А. Календарь IV в. из земли полян.— «Советская археология»,
1962, № 4.

Формозов А. А. Сосуды срубной культуры с загадочными знаками.— «Вестн.
древ, истории». 1953, № 1.
Формозов А. А. Сосуды со знаками энеолита и бронзы и история
письменности. «Вестн. Д'ревдг. истории», 1963, № 2.
Шаргородский М. П. О юкагирских письменах.— «Землеведение», 1895.
Danzel T. Die Anfange der Schrift. Leipzig, 1912.
Hoffman W. J. The graphic art of the Eskimos. Washington, 1897.
La Vega G. de. Commentarios reales. Lisboniae, 1609.
M a 11 e г у G. Picture Writing of Report of the American Indians.— «Tenth annual
of the Bureau of American Ethnology». Washington, 1893, X.
Nordenskold E. The Secret Peruvian Quipus.— «Comparative Ethnographical
Studies», v. 5, pt. 1. Goteborg, 1928.
P i e 11 e E. Les galets colories du Mas d'Azil. «L'antropologie». Paris, 1897, N 7.
W i 1 k e G. Siidwesteuropaische Megalithkultur und ihre Bewegung zum Orient.
Wiirzburg, 1912.
Wuttke K. Die Entstehung der Schrift. Leipzig, 1872.
IV. ЛОГОГРАФИЧЕСКОЕ, МОРФЕМОГРАФИЧЕСКОЕ, СЛОГОВОЕ
И ЛИГАТУРНО ЗВУКОВОЕ ПИСЬМО
1. Работы общего характера
Авдиев В. И. История древнего Востока. М., 1953.
Вольперт Г. А. Специальные типографские знаки для набора
научно-технических книг. Рукопись ВНИИ полиграфии. М., 1946.
Ж а р и п о в Д. А., Н и к о л ь с к и й Н. М. и др. Древний мир в памятниках его
письменности, ч. 1 (Восток). М., 1915.
Истрин В. А. Идеографическое письмо. БСЭ, изд. 2, т. 17. М., 1953.
Истрин В. А. Слоговое письмо. БСЭ, изд. 2, т. 39. М., 1956.
«Инструкция по подсчету авторских знаков на восточных языках». Рукопись
ВНИИ полиграфии. М., 1945.
«Культура и письменность Востока», кн. I—X. М.— Л., 1930—1931.
«Международный конгресс востоковедов», т. 1—2, М., 1963.
Струве В. В. История древнего Востока. М., 1941.
Т у р а е в Б. А. История древнего Востока. М.— Л., 1935.
Чайльд Г. Древнейший Восток в свете новейших раскопок. М., 1956.
«Эпиграфика Востока». М.— Л., 1963.
2. Передняя Азия
Винников И. М. Вавило'но-ассирийский язык. БСЭ, изд. 2, т. 6. М., 1950.
Вулли Р. Ур халдеев. М. 1961.
Грозный Б. Доисторические судьбы народов Передней Азии.— «Вестн. древ,
истории», 1940, № 3—4.
Дунаевская И. М. О характере и связях языков древней Малой Азии.—
«Вопросы языкознания», 1954, № 6.
Дьяконов И. М. К возникновению письма в Двуречье.— «Труды отдела
культуры и искусства Востока», т. III. Л., 1940.
Дьяконов И. М. Изучение клинописи в СССР за 30 лет.— «Вестн. древ,
истории», 1947, No 3.
Дьяконов И. М. Клинопись. БСЭ, изд. 2, т. 21. М., 1954.
Дьяконов И. М. Об языках древней Передней Азии.— «Вопросы
языкознания», 1954, № 5.

Дьяконов И. М. Урартские письма и документы. М.— Л., 1963.
Иванов В. В., Хеттский язык. М., 1963.
Л и пин Л. А. Аккадский (вавилоно-ассирийский) язык, вып. 1—2. Л., 1958.
Липин Л. А. Аккадский язык. М., 1964.
Меликишвили Г. А. Урартские клинообразные надписи.— «Вестн древ,
истории», 1953, № 1.
Меликишвили Г. А. Как заговорили клинообразные надписи. Тбилиси, 1961.
Меликишвили Г. А. Урартский язык. М., 1964.
Флитнер Н. Д. Культура и искусство Двуречья. М.— Л., Ш5в.
Шеворошкин В. И. Новые исследования по хеттологии.— «Вооросы
языкознания», 1964, No 3.
Delitzsch F. Grundzuge der sumerischen Grammatik. Leipzig, 1914.
Falkenstein A. Archaische Texte aus Uruk. Berlin, 1936.
Meissner B. Babylonien und Assirien. I—II. Heidelberg, 1920—1925.
Noldeke Th. Die semitischen Sprachen. Leipzig, 1887.
Poebel R. Sumerische Grammatik. Rostok, 1923.
S о d e n W. Grundriiifi der akkadischen Grammatik. Rome, 1952.
Tureau-Dangin F. Le sillabaire accadien. Paris, 1928.
Tiireau-Dangin F. Le homophons sumeriens Paris. 1928.
3. Египет и мероэ
Авдиев В. И. Египетский язык.— «Литературная, энциклопедия», т. IV. М., 1930
Авдиев В. И. Возникновение древнеегипетской письменности. М., 1960.
Кинк X. А. Египет до фараонов. М., 1964.
Коростовцев М. А. Египетский язык. М., 1961.
Коростовцев М. А. Писцы древнего Египта. М., 1961.
Коростовцев М. А. Египетская филология. М., 1963.
Коростовцев М. А. Древний Египет и народы Африки южнее Сахары.—
«Вестн. древ, истории», 1963, № 4.
Лурье И. М. Хрестоматия древнеегипетских иератических текстов. Л., 1948
Матье М. Э. Что читали египтяне 4000 лет назад. Л., 1936.
Матье М. Э. Хрестоматия древнеегипетских иероглифических текстов. Л., 1948
Петровский Н. С. Египетский язык. Л., 1958.
Постовская Н. М. Царь «Скорпион» и его время.— «Вестн. древн. истории»,
1952, No 1.
Струве В. В. Происхождение алфавита. Пг., 1923.
Тураев Б. А. Египетская литература. М., 1920.
Шампольон Ж'. Ф. О египетских иероглифах. Перев. с франц. М., I960.
Arnell A. A History of the Sudan to 1921, ed. 2. London, 1961.
Capart J. Les debuts de Tart en Egypte. Bruxelles, 1904.
Cerny J. Paper and Book in ancient Egypt. London, 1952.
С h a i n e M. Notions de langue egyptienne. Paris. 1938.
Champollion J. F. Precis du systeme hieroglyphique des ancines egyptiennes
Paris, 1828.
Erman A. Die Hieroglyphen. Berlin — Leipzig, 1912.
E r m a n A. und R a n k e H. Agypten und agyptisches Leben im Altertum.
Tubingen, 1923.
Gardiner A. Egyptian Grammar, ed. 3. London, 1958.
Griffith F. Meroitic inscriptions, t. 1—2. London, 1911.
D a v i e s N. M. Picture Writing in ancient Egypt. London, 1958.
Erman A. Die Hieroglyphen. Berlin — Leipzig, 1912.
Lefebvre G. Grammaire de l'egyptien classique. Le Caire, 1955.

Mo Her G. Hieratische Palaographie. 2. Aufl. Leipzig, 1927—1936.
Schott S. Hieroglyphen. Wiesbaden, 1950.
Sethe K. Urkunden des alten Reichs. Leipzig, 1932—1933.
S e t he K. Vom Bilde zum Buchstaben. Leipzig, 1933.
Sottas H. et Drioton E. Introduction a l'etude des hieroglyphes. Paris, 1922.
4. Китай, тангуты, кидане
Алексеев В. М. Китайская иегроглифическая письменность и ее латинизация.
Л., 1932.
Васильев В. П. Анализ китайских иероглифов, изд. 2, ч. 1—2, СПб., 1884—
1898.
«Вопросы китайской филологии». Сборник статей. М., 1963.
Драгунов А. А. Исследования по грамматике современного китайского
языка. М., 1952.
Конрад Н. И. О китайском языке.— «Вопросы языкознания», 1952, № 3.
Лаврентьев Б. П. Китайские иероглифы как знаки конкретного языкового
письма.— «Уч. зап. Ин-та «международных отношений», вып. 5. М., 1961.
Невский В. Тангутская филология. М., 1960.
«О реформе китайской письменности». Сборник материалов. Пекин, 1958.
Ошанин И. М. Происхождение, развитие и структура китайского
иероглифического письма (рукопись диссертации). М., 1943.
Ошанин И. М. Китайский язык. БСЭ, изд. 2, т. 21. М., 1953.
Рубин В. А. К 50-летию изучения иньских надписей в Китае.— «Вестн. древ.
истории», 1954, № 2.
Сердюченко Г. П. Китайская письменность и ее реформа. М., 1959.
Т а с к и н B.C. Опыт дешифровки киданьской письменности. «Народы Азии и
Африки», 1963, No 1.
Я х о н т о в С. Е. Проект китайского алфавита.— «Вопросы языкознания», 1957, № 3.
Ball J. Chinese and Sumerian. Oxford, 1913.
Cohen M. Ecnitures en Chine. «Europe». Paris, October, 1960.
Karlgren B. Sound and Symbol in Chinese. London, 1923.
Karlgren B. Grammata Serica. Stockholm, 1940.
LoTchang-pei et Liu Chou-shiang. Vers I'unification de la langue
chinoise. «Recherches internationales a la lumiere du marxieme». Paris, 1958, № 7.
Tchang Tcheng Ming. L'ecriture chinoise et le geste humain. Paris, 1937
Wenzi gaige («Реформа письма»). Журнал комитета по реформе письменности.
Пекин, 1960—1965.
Wou Ju-Tchang. La reforme de l'ecriture chinoise. «Recherches internationales
a la lumiere du marxisme», Paris, 1958, № 7.
5. Майя и Бцтеки
В а й я н Дж. К. История ацтеков. М., 1949.
Е в р е и н о в Э. В., Косарев Ю. Г., Устинов В. А. Применение
электронных вычислительных машин в исследовании письменности древних майя.
Новосибирск, 1961.
Кнорозов Ю. В. Письменность индейцев майя. М., 1963.
Кнорозов Ю. В. Древняя письменность Центральной Америки.— «Советская
этнография», 1952, № 3.
Кнорозов Ю. В. Опор о древних письменах.— «Новое время», 1956, № 41.
Кнорозов Ю. В. Проблемы изучения письменности майя.— «Вопросы
языкознания», 1957, № 5.

Ланда Диего де. Сообщение о делах в Юкатане. М.— Л., 1955.
Kingsborough E. К. Antiquities of Mexico. London, Ш31—1848.
Tompson J. E. Maya hieroglyphic Writing. Oklahoma, 1960.
6. Остров Пасхи
Бутинов Н. А. Иероглифические тексты острова Пасхи.— «Вестн. истории
мировой культуры», 1959, № 3.
Бутинов Н. А. и Кнорозов Ю. В. Предварительное сообщение об
изучении письменности о-ва Пасхи.— «Советская этнография». М., 1956, № 4.
Кудрявцев Б. Г. Письменность острова Пасха.— «Сборник музея
антропологии и географии АН СССР». М — Л., 1949.
Ольдерогге Д. А. Параллельные тексты острова Пасхи.— «Советская
этнография», 1947, No 4.
Хейердал Тур. Аку-аку. М., 1961.
Федорова И. К. К вопросу о характере языка текстов острова Пасхи.—
«Советская этнография», 1963, № 2.
Федорова И. К. О легендах, связанных с «кохоу ронго ронго» (VII
Международный конгресс антропологических и этнографических наук). М., 1964.
В а г t h е 1 Th. Das Geheimniits der Kohau-rongo-rongo. «Urania». Leipzig — Jena,
1956, N 5.
В a r t h e 1 Th. Grundlagen zur Entzifferung der Osterinselschrift. Hamburg, 1958.
С h a u v e t St. L'ile de Paques et ses mysteres. Paris, 1936.
H e v e s i G. Sur l'ecriture Oceanienne.— «Bulletin de societe Prehistorique fran-
caise». Paris, 1939.
Imbelloni J. Las Tabletas parlantes de Pascha «Runa», v. 14. Buenos-Aires, 1951.
Metraux A. L'ile de Paques. 14 ed. M. Paris, 1951.
7. Индия, Индо-Китай, Эфиопия
Баранников А. П. Хиндустани (урду и хинди). Л., 1934.
Бонгард-Левин Г. М. Изображение хранилища для зерна на печатях Мо-
хенджо Даро и Хараппы.— «Советское востоковедение». 1957, № 6.
Бонгард-Левин Г. М. Хараппская цивилизация и арийская проблема.—
«Советская этнография», 1962, № 1.
Грозный Б. Протоиндийские письмена и их расшифровка.— «Вестн. древн.
истории», 1940, № 2.
Дирингер Д. Алфавит. М., 1963.
Иванов В. В., Топоров В. Н. Санскрит. М.—Л., 1959.
Кудрявский Д. Н. Начальный курс санскритского языка. Юрьев, 1917.
Л у н и я Б. Н. История индийской культуры с древних веков до наших дней. М.,
1960.
«Народы южной Азии». М., 1963.
Маккей Э. Древнейшая культура долины Инда. Перев. с англ. М., 1951.
Струве В. В. Дешифровка протоиндийских письмен.— «Вестн. АН СССР»,
1947, № 8.
В tiler G. Indische Palaeographie. Strafiburg, 1896.
С h a i n e M. Grammaire ethiopienne. Paris, 1907.
Chatterji S. K. Inscriptions of Asoka Oxford, 1924.
Heras H. Studies in Proto-Indo-Mediterranean Culture. Bombay, 1953.
Hrozny B. Die alteste Geschichte Vorderasiens und Indiens. Prag, 1943.
Hunter G. R. The Script of Harappa and Mohenjodaro and its Connection
with other Scripts. London, 1954.

Meriggi P. Ober Wichtige Indussiegel aus Vorderasien.—«Orientalische Litera-
tur — Zeitung», 1931.
О j h a H. The Palaeography of India. Ajmer, 1918.
Pichel R. Grammatik der Prakrit-Sprachen. Strafiburg, 1900.
P r a n N a t h. The Decipherment of the Inscriptions of Harappa and Mohenjo Da-
ro. Benares, 1946,
8. Крит и Микены
Георгиев В. Эгейский мир во II тысячелетии до н. э..— «Вопросы
языкознания», 1950, № 4.
Георгиев В. Происхождение алфавита.— «Вопросы языкознания», 1952, № 6.
Георгиев В. Проблемы минойского языка. София, 1953.
Георгиев В. Вопросы родства средиземноморских языков.— «Вопросы
языкознания», 1954, No 4.
Георгиев В. Нынешнее состояние интерпретации крито-микенских надписей.
София, 1954.
Георгиев В. Словарь критско-микенских надписей. София, 1955.
Лурье С. Я. Академик Владимир Георгиев «Проблемы минойского языка».
«Вестн. древ, истории», 1954, № 3.
Лурье С. Я. Язык и культура микенской Греции. М.— Л., 1957.
Лурье С. Я. «Kadmos».— «Вестн. древ, истории», 1963, N° 3.
Л у р ь е С. Я. L. R. Р а 1 m e r. «Mycenaeans and Minoans». London, 1961.— «Вестн
древ, истории», 1964, № 4.
Лурье С. Я. иАмусин И. Д. К вопросу о языке линейного А.— «Вестн. древ,
истории», 1963, N°4 .
Перуцци Э. Структура и язык минойских надписей.— «Вопросы
языкознания», 1960.
Э в а н с А. Критское линейное письмо.— «Вестн. древ, истории», 1939, № 3.
В rice W. G. Inscriptions in the Minoan Linear Script of Classe A. Oxford, 1961.
Chadwick J. The Decipherment of Linear B. Cambridge, 1958.
Evans A. Scripta Minoa. Oxford, 1909.
Evans A. The Palace of Minos, v. 1—4, London, 1921—1936.
G г о s n у В. Kretas und Vorgriechenlands Inschriften «Archiv Orieltalni». Praha,
1943, XIV; 1946, XV.
Georgiev V. Le dechifrement des inscriptions cretoise en lineaire A. Sofia,
1957.
Georgiev V. Les deux langues des inscriptions cretoises en lineaire A. Sofira,
1963.
xM. a s о n O. Les inscriptions chypriotes syllabiques. Paris, 1961.
Weill R. Les archives minoennes de Mallia et les ecritures cretoises «Journal asi-
atique», t. 220, fasc, 1, Paris, 1932.
V e n t r i s M. and Chadwick J. Documents in Mycenaen Greek. Cambridge,
1956.
9. Япония, Корея, Вьетнам
Зарубин С, Наврон Е., Орлова А., Цын М. Учебник японского языка
М., 1953.
Конрад Н. И. Кана, БСЭ, изд. 2, т. 19, М., 1953.
«Корейский язык». Сборник статей. М., 1963.
Петрова О. П. Вопросы языка в Корейской Народно-Демократической
Республике.— «Вопросы языкознания», 1953, № 3.

Петрова О. П. Описание письменных памятников корейской культуры,
вып. 1—2. М.— Л., 1956—1962.
Рамстед Г. Грамматика корейского языка. М., 1951.
Соколов А. Очерки истории японской письменности (рукопись диссертации).
М., 1953.
Холодович А. А. Очерк грамматики корейского языка. М., 1954.
«Японский язык». Сборник. М., 1963.
Balet I. Grammaire japonaise. Paris, 1908.
Courant M. Grammaire coreenne. Paris, 1881.
Handriicourt A. G. Origine de particularites de l'alphabet vietnamien.—
«Bulletin Dan Viet Nam». Hanoi, 1949. N 3.
V. БУКВЕННО-ЗВУКОВОЕ ПИСЬМО (КРОМЕ СЛАВЯНО-РУССКОГО)
1. Происхождение буквенно-звукового письма
Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства. М.,
1952.
Винников И. М. Эпитафия Ахирама Библосского в новом освещении.—
«Вестн. древ, истории», 1952, № 2.
Георгиев В. Происхождение алфавита.— «Вопросы языкознания», 1952, № 6.
Ельницкий Л. А. Финикийская проблема.— «Вопросы истории», 1964, № И.
Истрин В. А. Звуковое письмо. БСЭ, изд. 2, т. 16. М., 1952.
Истрин В. А. О возникновении буквенно-звукового письма.— «Вестн. истории
мировой культуры», 1957, № 4.
Струве В. В. Происхождение алфавита. Пг., 1923.
Albright W. F. The Early Alphabetic Inscriptions from Sinai and their Deci-
phrement.— «Bulletin of the American Schools of Oriental Research», N. Haven,
1948, N 110.
Bauer H. Der Ursprung des Alphabets.—«Der Alte Orient», Bd. 46, H. 1/2.
Leipzig, 1957.
D h о r m e E. Dechifrement des inscriptions pseudohieroglyphiques de Byblos.—
«Syria», t. 25, fasc. 1/2, Paris, 1946—1948.
Driver G. R. Semitic Writing from Pictograph to Alphabet. London, 1948.
Dunan M. Byblia grammata. Beyrouth, 1945.
Faulmann K. Neue Untersuchungen tiber die Entstehung der Buchstabenschrift
und die Person des Erfinders. Wien, 1876.
Gaster Т. Н. The Archaic Inscription in Lachisch. London, 1940.
Gelb I. Von der K^iilschrift zum Alphabet. Stuttgart, 1958.
Gordon С. Н. Ugaritic grammaire. Roma, 1940.
Moorhause A. C. The Triumph of the Alphabet. N.-Y., 1953.
Petrie W. M. F. The Formation of the Alphabet. London, 1912.
2. Восточные консонантно-звуковые системы письма
Энгельс Ф. Введение к «Развитию социализма от утопии к науке».
К. Маркс и Ф. Энгельс. Избранные сочинения, т. П. М., 1955.
Гафуров Б. В. История таджикского народа, т. I—П. М, 1952.
Дьяконов И. М. Введение и комментарии к книге Д. Дирингера «Алфавит».
М., 1963.
Гранде Б. М. Грамматический очерк языка иврит. «Иврит-русский словарь».
М., 1963.

Ковалев С. И. и Кубланов М. М. Находки в иудейской пустыне М
1960. " "
Крачковский И. Ю. Над арабскими рукописями. М.— Л., 1948.
Крымский А. Е. Семитские языки и народы. СПб., 1903.
Лившиц Г. М. Кумранекие рукописи и их историческое значение Минск,
1959.
Малов С Е. Памятники древнетюркской письменности. М.— Л., 1951.
Малов С. Е. Енисейская письменность тюрков. М.— Л., 1952.— «Согдийский
сборник». Л., 1934.
Оранский И. М. Введение в иранскую филологию. М., 1960.
«Семитские языки». Сборник статей. М., 1963.
Толстов С. П. Древняя культура Узбекистана. Ташкент, 1943.
Толстов С. П. Древний Хорезм. М., 1948.
Толстов С. П. По следам хорезмской цивилизации. М., 1948.
X в о л ь с о н Д. А. Сборник еврейских надписей. СПб., 1884.
Ш и ф м а н И. Ш. Финикийский язык. М., 1963.
Шницер Я. Б. О зеркальном письме и о разном направлении строки в письме
семитических и индоевропейских народов. Киев, 1898.
Юшманов Н. В. Строй арабского языка. Л., 1938.
Birnbaum S. A. The Hebrew Script. London, 1954.
Cantinau I. Grammaire de palmyrenien epigraphique. La Caire, 1935.
«Corpus inscriptionum semiticarum». Paris, 1867.
Geiger W. und Kuhn. Grundriss der iranischen Philologie, Bd. I—II. Stras-
sburg, 1895—1901.
Gelb LA Study of writing. Chicago, 1952.
Gross F. M. and Freedman D. N. Early Hebrew Orthography. N. Haven.,
1952.
Lambert M. Traite de grammaire hebraique. Paris, 1938.
Meillet A. Grammaire de vieux perse, 2 ed. Paris, 1931.
M i e s e s M. Die jidische Sprache. B.-W., 1924.
Sacy de S. Grammaire arabe. Paris, 1904.
3. Греческое, этрусское и латинское письмо
Видеман Ф. Начатки исторического греческого письма. Лейпциг, 1908.
Вишнякова А. Ф. Из истории греческой письменности. «Вспомогательные
исторические дисциплины». М.— Л., 1937.
Георгиев В. Происхождение алфавита.— «Вопросы языкознания», 1952, № б
Дирингер Д. Музей алфавита — «Курьер Юнеско», 1963, № 1.
«История римской литературы», т. I. M., 1959.
Лурье С. Я. Язык и культура микенской Греции. М.— Л., 1957.
Нидерман М. Историческая фонетика латинского языка. Перев. с франц. М,
1949.
Радциг С. И. История древнегреческой литературы. М., 1959.
Соболевский С. И. Древнегреческий язык. М., 1948.
Соболевский С. И. Грамматика латинского языка, ч. 1—2. М., 1947—1950.
Тройский И. М. Очерки по истории латинского языка. М., 1953.
Тройский И. М. Историческая грамматика латинского языка. М., 1960.
Харсекин А. И. Вопросы интерпретации памятников этрусской письменности.
Ставрополь, 1963.
Gardthausen V. Griechische Palaeographie. Leipzig, 1911.
Georgiev V. Hettische und Etruskisch. Sofia, 1962.

G г e n i е г A. L'alphabet de Marsiliana et les origines de l'ecriture a Rome.—
«Melanges d'archeologie et d'histoire». Rome, 1924, № 41.
Devreese R. Introduction a l'etude des manuscrits grecs. Paris, 1954.
Jef f ery L. H. The local scripts of Archaic Greece. Oxford, 1961.
К a gnat R. L'epigraphie romaine. Paris, 1950.
Kirchhoff A. Studien zur Geschichte des griechischen Alphabets. 4 Auflage —
Gutersloh, 1887 (1 Auf lage —Berlin, 1863).
Larfeld W. Handbuch der griechischen Epigraphik. Munich, 1910.
P a 11 a t i n о М. Etruscologia. Milan, 1947.
Renard M. Intiation a l'etruscologie. Paris, 1941.
Schubart W. Griechische Palaographie. Munchen, 1925.
Stefens F. Lateinische Palaographie. Trier, 1909.
Tompson С. М. An Introduction to Greek and Latin Palaeography. Oxford, 1912.
4. Армянское, грузинское, албанское, коптское и готское письмо
Абраамян А. К вопросу о домесроповской армянской литературе.—
«Научный сборник Государственного Матенадарана», № 1. Ереван, 1941 (на
арм. яз.).
Джавахишвили И. А. Грузинская палеография. Тбилиси, 1926.
Кор юн. Житие Маштоца. Ереван, 1962.
Манандян Я. А. Месроп Маштоц и борьба армянского народа за
культурную самобытность. Ереван, 1941.
Меликсет-бек Л. М. К вопросу о генезисе армянского, грузинского и
албанского алфавитов.— «Материалы по истории Азербайджана». Баку, 1957.
Р з а е в Н. И. Новые наблюдения в эпиграфике Кавказской Албании.— «Изв.
Академии наук Азерб. ССР». Баку, 1964. № 1.
Церетели Г. В. Армазское письмо и проблема происхождения грузинского
алфавита.— «Эпиграфика Востока», вып. 2 и 3. М.— Л., 1948—1949.
Шанидзе А. Г. Порядок букв грузинского, армянского и албанского
алфавитов.— «Материалы по истории Азербайджана». Баку, 1957.
К г a u s e W. Handbuch des Gotischen. Munich, 1953.
M a 11 о n A. Grammaire copt. Beyrouth, 1956.
Steindorff G. Lehrbuch der Koptischem Grammatik. Chicago, 1951.
5. Системы письма Западной Европы
Гиляревский.Р. С. и Гривнин В. С. Определитель языков мира по
письменностям. М., 1964.
Добиаш-Рождественская О. А. История письма в средние века. М.—
Л., 1936.
Суперанская А. В. Международный алфавит и международная
транскрипция.— «Вопросы языкознания», 1958, № 1.
Юшманов Н. В. Ключ к латинским письменностям земного шара. М.— Л.,
1941.
Arntz H. Handbuch der Runenkunde. Berlin, 1935.
Arntz H. Die Runenschrift, ihre Geschichte und ihre Denkmaler. Berlin, 1938.
Daurat A. et Damourette J. Un projet de reforme orthographique. Paris,
1940.
Diringer D. The Hand Produced Book. London, 1953.
К а р г A. Deutsche Schriftkunst, Dresden, 1955.
Krause W. Runenschrift. Munchen, 1937.

Lafitte-Houssat J. La reforme de l'orthographe. Est-elle possible? Est-elle
souhaitable? Paris, 1950.
Mosse F. Esquisse d'une histoire de la langue. Paris, 1947.
Mosse F. L'origine de l'ecriture runigue. «Conference de lTnstitut de lingui-
stique». Paris, 1950—1951.
Musika F. Krasne pismo, t. I—II. Praha, 1962—1963.
Vendryes J. L'ecriture ogamique et ses origines. «Choix d'etudes linguistiques
et celtiques». Paris, 1952.
VI. СЛАВЯНО-РУССКОЕ ПИСЬМО
1. Юбилейные сборники и биобиблиографические издания
Беляев Н. Св. Константин (нареченный Кирилл) и Мефодий. М., 1876.
Бильбасов В. Кирилл и Мефодий, ч. I и И. СПб., 1868.
Бильбасов В. Исторические монографии, т. I. СПб., 1901.
Бодянский О. М. Кирилл и Мефодий (собрание памятников, до
деятельности святых первоучителей и просветителей славянских племен
относящихся).— «Чтения в Императорском об-ве истории и древностей российских при
Московск. ун-те». М., 1863—1873.
Грацианский Н. П. Деятельность Константина а Мефодия в Великоморав-
ском княжестве.— «Вопросы истории», 1945, № 1.
Дювернуа А. Блаженный Мефодий. М., 1894.
Ильинский Г. А. Опыт систематической кирилло-мефодиевской
библиографии. София, 1934.
«Кирилло-мефодиевский сборник». М., 1865.
Князев В. Св. равноапостольные Кирилл и Мефодий. СПб., 1866.
«Мефодиевский юбилейный сборник». Варшава, 1885.
«Мефодиевский юбилейный сборник». СПб., 1901.
Платонов И. Жизнь и подвиги первоучителей славянских Кирилла и
Мефодия. Харьков, 1862.
Попруженко М. и Романски Ст. Кирилло-Методиевска библиография за
1934—1940 гг. София, 1940.
Рассейкин Ф. М. Буржуазная историография о византийско-моравских
отношениях в середине IX в.— «Византийский временник», т. III. M, 1950.
Теодоров-Балан А. Кирилл и Методы. София, 1920 (вып. 1); 1934 (вып. 2).
Туницкий Н. Л. Материалы для истории жизни и деятельности учеников
Кирилла и Мефодия, вып. 1. Сергиев-Пасад, 1918.
Ястребов Н. В. Сборник источников для истории деятельности Кирилла и
Мефодия. СПб., 1911.
2. Происхождение славяно-русского письма
Авдусин Д. А. и Тихомиров М. Н. Древнейшая русская надпись.— «Вест.
АН СССР», 1950, No 4.
Артамонов М. И. Надписи на баклажках Новочеркасского музея и на
камнях Маяцкого городища.— «Советская археология», 1954, № 19.
Арциховский А. В. Новгородские грамоты на бересте. М., 1963.
Арциховский А. В. и Борковский В. И Новгородские грамоты на
бересте. М., 1958.
Арциховский А. В. и Тихомиров М. Н. Новгородские грамоты на
бересте. М., 1953.

Б е л я е в Д. Ф. История алфавита и новое мнение о происхождении глаголицы
Казань, 1885.
Бодянский О. М. О времени происхождения славянских письмен. М., 1885.
Борковский В. И. Драгоценные памятники древнерусской письменности.—
«Вопросы языкознания», 1952, № 3.
Брандт Р. Ф. Лекции по славяно-русской палеографии. М, 1910.
Вилинский С. Г. Сказание Черноризца Храбра о письменах славянских.
Одесса, 1901.
Гаркави А. Я. Сказания мусульманских писателей о славянах и русских.
СПб., 1870.
Георгиев Е. Славянская письменность до Кирилла и Мефодия. София, 1952.
(Рецензии на эту работу см.: «Вопросы языкознания», 1952, № 6;
«Вопросы истории», 1953, № 3).
Георгиев Е. Кирил и Методий основополжници на славянските литератури.
София, 1956.
Георгиев Е. Основные вопросы возникновения старославянской
(староболгарской) литературы и старославянского (староболгарского) языка.— «Славян
екая филология», т. I. M., 1958.
Георгиев Е. Разцветът на българската литература в II—X вв. София, 1962,
Голубовский П. В. О начале русской письменности.— «Университетские
известия». Киев, 1895.
Городцов В. А. Заметка о глиняном сосуде с загадочными знаками.—
«Археологические известия и заметки», т. V. М., 1897, N° 12.
Городцов В. А. Заметка о загадочных знаках на обломках глиняной
посуды.— «Археологические известия и заметки». М., 1898, № И—12.
Г о ш е в И. С каково писмо са били написани две те книги, конто създателят на
славянското писмо намерил в Херсон.— «Език и литература», София, 1958,
т. XIII, № 4.
Гоше в И. Старобългарски глаголически и кириллски надписи. София, 1961.
Гранстрем Е. Э. О связи кирилловского устава с византийским унциалом.—-
«Византийский временик», т. III. M.— Л., 1950.
Гранстрем Е. Э. К вопросу о происхождении глаголической азбуки.—
«Труды отдела древнерусской литературы Ин-та русской литературы АН СССР»,
IX. М.—Л., 1953.
Гранстрем Е. Э. О происхождении глаголической азбуки.— «Труды отдела
древнерусской литературы Ин-та русской литературы АН СССР», XI.
М.—Л., 1955.
Григорович В. И. О древней письменности славян.— «Журнал
Министерства народного просвещения». СПб., 1852, ч. LXXIII.
Дурново Н. Мысли и предположения о происхождении старославянского
языка и славянских алфавитов.— «Byzantinoslavica», I. Praha, 1929.
Жуковская Л. П. Поддельная докирилловская рукопись.— «Вопросы
языкознания», 1960, N<> 2.
Жуковская Л. П. Куйо М. Куев. Към въпроса за началото на славянска
та писменост. София, 1960 г.— «Изв. отделения литературы и языка
Академии наук СССР», т. XXI, вып. 6. М., 1962.
Иванова Т. А. Вопросы возникновения славянской письменности в трудах
советских и болгарских ученых за последнее десятилетие (1950—1960).—
«Изв. отделения литературы и языка Академии наук СССР», т. XXII, вып.
2. М., 1963.
«История культуры древней Руси», т. I—II. М.— Л., 1950—1951.
Истрин В. А. Кириллица.— БСЭ, изд. 2, т. 21. М., 1953.

Истрин В. А. О возникновении славяно-русского письма.— «Вестн. истории
мировой культуры», 1960, № 6.
Истрин В. А. 1100 лет славянской азбуки. М., 1963.
Истрин В. М. Очерк истории древнерусской литературы домосковского
периода. Пг., 1922.
Каринский Н. М. Славянская палеография. Пг., 1915.
Карский Е. Ф. Очерк славянской кирилловской палеографии. Варшава, 1901.
Карский Е. Ф. Славянская кирриловская палеография. Л., 1928.
Киселков В. С. Наистарата славянска азбука.— «Език и литература»,
София, 1955, т. X, кн. 3.
Константинов Н. А. Скифо-сарматские знаки на памятниках
Причерноморья.— «Крым», Симферополь, 1951, № 7.
Константинов Н. А. Новые данные о происхождении русской
письменности.— «Смена», 1951, 25 апреля.
Константинов Н. А. История русской азбуки.— «Знание — сила», 1953, № 1.
Константинов Н. А. Черноморские загадочные знаки и глаголица.— «Уч.
зап. Ленинградск. ун-та» (серия филологич. наук). Л., 1957, вып. 23.
Константинов Н. А. О начале русской письменности.— «Нева», 1957, № 7.
К у е в К. М. Към въпроса за началото на славянската писменност. София, 1960.
К у е в К. М. Отново за годината, когато е била съставена славянската азбука.
София, 1960.
Кульбакин С. М. Можно ли считать доказанной греческую основу
глаголицы.— «Сборник археологич. об-ва». Белград, 1927.
Лавров П. А. Материалы по истории возникновения древнейшей славянской
письменности.— «Труды славянской комиссии». Л., 1930.
Лавров П. А. Палеографическое обозрение кирилловского письма.—
«Энциклопедия славянской филологии», вып. 14. Пг., 1914.
Леков И. Кириллометодиевото дело и неговото значение в славяноведението.—
«Език и литература», 1959, № 1.
Леонид. О родине и происхождении глаголицы. СПб., 1891.
Лихачев Д. С. Исторические предпосылки возникновения русской
письменности и русской литературы.— «Вопросы истории», 1951, № 12.
Лихачев Д. С. Возникновение русской литературы. М.— Л., 1952.
Львов А. С. -К вопросу о происхождении русского письма.— «Русский язык в
школе», 1951, № 6.
Л ь в о в А. С. Някои въпроси от кирило-методиевската проблематика.— «Българ-
ски език». София, 1960, кн. 4.
«Материалы для истории письмен восточных, греческих, римских и славянских».
М., 1855.
Мец Н. Д. Серебряники из с. Митьковки.— «Советская археология», 1960, № 1.
Мещанинов И. И. Загадочные знаки Причерноморья.— «Изв. ГАИМК», вып.
62. Л., 1933.
Миллер В. Ф. К вопросу о славянской азбуке.— «Журнал Министерства
народного просвещения», СПб., 1884, № 3.
М и р ч е в Л. Старобългарските азбуки.— «Език и литература», София, 1957,
т. XII, No 6.
Никольский Н. К. К вопросу о русских письменах, упоминаемых в житии
Константина Философа.— «Изв. АН СССР», т. I, кн. 1, 1928,
Обнорский С. П. Язык договоров русских с греками.— «Язык и мышление»,
вып. V—VI. М.—Л., 1936.
Оленин А. Н. Письмо к гр. А. И. Мусину-Пушкину о камне тмутараканском,
найденном на о-ве Тамане, в 1792 г. СПб., 1806.
37 В. А. Истрин

Орешников А. В. Классификация древнейших русских монет по родовым
знакам.—«Изв. АН СССР», 1930, № 2.
Орешников А. В. Денежные знаки домонгольской Руси. М., 1936.
Орлов А. С. Библиография русских надписей XI—XV вв. М., 1936.
Охр1менкоМ. Л. Який з слов'янських алфавтв давшший — глаголиця чи ки-
рилиця? Який з цих алфавтв створений Кирилом i Мефод!ем? — «Фшологш-
ний зб1рник». Киев, 1958.
«Питания походження i розвитку слов'янсько!' писемностЬ. Ки!в, 1963.
«Повесть временных лет». М.— Л., 1950.
Погорелов В. А. Замечания об изобретении славянского алфавита.—
«Древности». М., 1902.
Попов П. М. На св1танку слов'янсько1 писемнос™. В сб. «Питания походження
i розвитку слов'янсько!' писемность Кшв 1963.
Привалова М. И. Об источниках глаголицы.— «Уч. зап. ЛГУ». Л., 1960,
вып. 52.
Приселков М. Д. Курс русской палеографии. Л., 1938.
Прозоровский Д. О названиях славянских букв.— «Вестн. археологии и
истории». СПб., 1888, вып. VII.
«Путешествие Ибн Фодлана на Волгу» (под ред. И. Ю. Крачковского). М.—
"Л., 1939.
Ростовцев М. И. Скифия и Боспор. Л., 1925.
Рыбаков Б. А. Знаки собственности в княжеском хозяйстве Киевской Руси
X—XII в.— «Советская археология», 1940, № 6.
Рыбаков Б. А. Об ошибках в изучении Крыма и о задачах дальнейших
исследований (тезисы). Симферополь, 1952.
Рыбаков Б. А. Древние русы.— «Советская археология», 1953, № 17.
Р ы б а к ов Б. А. Календарь IV в. из земли полян.— «Советская археология»,
1962, № 4.
Рыбаков Б. А. Русская эпиграф-ика X—XIV вв. «История, фольклор, искусство
славянских народов». М., 1963.
Савва, епископ. Палеографические снимки с греческих и славянских
рукописей. М., 1863.
Сам о кв а сов Д. Я. Раско-пки северянских курганов в Чернигове. М.,
1916.
Самсонов Н. Г. История славяно-русского письма. Якутск, 1963.
Сапунов Б. В. Некоторые соображения о древнерусской книжности XI—
XIII вв.—«Труды отдела древнерусской литературы Ин-та русской
литературы АН СССР», XI. М.—Л., 1955.
«Сборник ответов на вопросы по языкознанию» (IV международный съезд
славистов). М., 1958.
Селищев А. М. Старославянский язык. М., 1951.
Соболевский А. И. Славяно-русская палеография. Изд. 2. СПб., 1908.
Соболевский А. И. Кириллица и глаголица.— «Богословская энциклопедия»,
т. X. СПб., 1909.
Соломоник Э. И. Сарматские знаки северного Причерноморья. Киев, 1959.
Срезневский И. И. Древние письмена славянские — «Журнал Министерства
народного просвещения». СПб., 1848, ч. IX.
Срезневский И. И. Палеографические заметки.—«Изв. Академии наук».
IX. СПб., 1860.
Тихомиров М. Н. Городская письменность в Древней Руси XI—XIII вв.—
«Труды отдела древнерусской литературы Ин-та русской литературы АН
СССР», IX. М.—Л., 1953.

Тихомиров М. Н. Начало славянской письменности в свете новейших
открытий.— «Вопросы истории», 1959, № 4.
Тихомиров М. Н. Начало славянской письменности.— «Курьер ЮНЕСКО»
1963, No 6.
Тихонравов Н. С. Русская палеография. М., 1889.
Тодоров Ц. Ороизход и авторство на славянските азбуки.— «Славистиче»
сборник», т. 1, София, 1958.
Тодоров Ц. Кой е автор и когда е съездадена първата славянска азбука.—
«Български език и литература», София, 1959, т. II, кн. 4.
Тодоров Ц. Как трябва да наричаме езика на Кирил и Методий.—
«Български език и литература», София, 1960, т. III, кн. 2.
Толстов С. П. Из предыстории Руси.— «Советская этнография», 1947, вып.
VI—VII.
Третьяков П. Н. Новые данные о Великоморавском государстве.—
«Вопросы истории», 1961, № 5.
Турчанинов Г. Ф. О языке надписей на камнях Маяцкого городища и
флягах Новочеркасского музея.— «Советская этнография», 1964, № 4.
Успенский П. Восток христианский, ч. III. Киев, 1877.
Фигуровский И. А. Расшифровка нескольких древнерусских надписей,
сделанных «загадочными» знаками.— «Уч. зап. Елецк. пед. ин-та», вып. II.
Липецк, 1957.
Фигуровский И. А. Надпись на луке из Старой Ладоги.— «Уч. зап. Елецк.
пед. ин-та», вып. IV. Липецк, 1959.
Формозов А. А. Сосуды срубной культуры с загадочными знаками.— «Вестн.
древ, истории», 1953, № 1.
Фортунатов Ф. Ф. О происхождении глаголицы.— «Изв. Академии наук».
СПб., 1913, вып. XVIII, кн. 4.
«Хиляда и сто години славенска писменост (сборник в чест на Кирил и
Методий)». София, 1963.
Чаев Н. С. и Черепнин Л. В. Русская палеография. М., 1946.
Черепнин Л. В. Русская палеография. М., 1956.
Черных П. Я. К истории вопроса о русских письменах в житии Константина
Философа.— «Уч. зап. Ярославск. пед. ин-та», вып. IX, 1947.
Черных П. Я. Происхождение русского литературного языка и письма. М.,
1950.
Черных П. Я. Язык и письмо.— «История культуры древней Руси», т. П.
М.—Л., 1951.
«IV международный съезд славистов. Материалы и дискуссии», т. I—П. М., 1958.
Ш а н г и н М. А. Первая известная греческая азбука очкового письма и
глаголический алфавит.— «Историк-марксист», 1940, № 2.
Шафарик П. И. О происхождении и родине глаголитизма.— «Чтения
общества истории и древностей российских». М, 1860 (перев. с пражского издания
1857 г.).
Шляпкин И. А. Русская палеография. СПб., 1913.
Щепкин В. Н. Учебник русской палеографии. М., 1918.
Щербак А. М. Несколько слов о приемах чтения рунических надписей,
найденных на Дону.— «Советская археология», 1954, № 19.
Энговатов Н. Древнейшая русская азбука.— «Знание — сила», 1960, № 11.
Эпштейн Е. М. К вопросу о времени происхождения русской
письменности.— «Уч. зап. Ленинградск. ун-та по историч. наукам», вып. 15, 1947.
Я г и ч И. В. Вопрос о Кирилле и Мефодии в славянской филологии. СПб., 1685.
Ягич И. В. Глаголическое письмо и графика у славян.— «Энциклопедия
славянской филологии», вып. 3. СПб., 1911.
37*

Abicht R. 1st die Ahnlichkeit des glagolitischen mit dem grusinischea Alphabet
Zufall? Leipzig, 1895.
Anton. Erste Linien eines Versuche uber die alten Slawen. Leipzig, 1789.
Dobrovskiy J. Glagolitica. Prag, 1945.
G a s t e r M. Ilchester Lectures on Greeko-Slavonic Literature and its Relation to
the Folklore of Europe during the Middle Age. London, 1887.
Geitler L. Die albanischen und slavischen Schriften. Wien, 1883.
H a n u s z J. Zur slawischen Runenfrage.— «Archiv fur die osterreichische Geschi-
chte», XVIII, Wien, 1857.
Hanus J. Sv. Kyril nepsal Kyrilsky ner hlaholsky. Prag, 1857.
Hanusz J. Zur Glagolica-Frage. «Slawische Bibliothek», t. II, Wien, 1858.
L e s к i e n A. Zur glagolitischen Schrift. «Archiv fur slavische Philologie»,
t. XXVII. Berlin, 1905.
P о u 1 i к J. Velikomorovske hradiste Mikulcice. Brno, 1962.
Rybakov B. Calendrier agraire et maguique des anciens polians. Moscou, 1962.
Taylor I. Uber den Ursprung des glagolitischen Alphabets. «Archiv fur
slavische Philologie», t. V, Berlin, 1881.
Taylor I. The Alphabet. An Account of the Origin and Development of letters,
t. II. London, 1883.
V a i 11 a n t A. L'alphabet vieux slave.— «Revue des etudes slaves», Paris, 1955.
Vajs J. Rukovet hlaholske palaeographie. Praha, 1932.
Vondrak W. Zur Frage nach der Herkunft des glagolitischen Alphabets. «Ar-
^ chiv fur slawische Philologie», t. XVIII—XIX. Berlin, 1896.
Wessaly G. Glagolitisch — lateinische Studien. «Studien zur Palaeographie und
Papyruskunde». Leipzig, 1913, H. XIII.
3. Русское письмо XVIII—XX вв. и системы письма народов СССР.
построенные на русской основе
Бодуэн деКуртенэИ. А. Об отношении русского письма к русскому
языку. СПб., 1912.
Брандт Р. Ф. О лженаучности нашего правописания.— «Филологические
записки». Воронеж, 1901, № 1—2.
Грот Я. К. Спорные вопросы русского правописания от Петра Великого
доныне. СПб., 1873.
Д е ш е р и е в Ю. Д. Развитие младописьменных языков народов СССР в
советскую эпоху.— «Вопросы языкознания», 1957, № 5.
Дешериев Ю. Д. Развитие младописьменных языков народов СССР. М., 1958.
Ефимов А. И. Красноречие и орфография.— «Известия», 1962, 24 марта.
Истрин В. А. Октябрьская революция и системы письма народов СССР.—
«Вестн. истории мировой культуры», 1957, № 5.
Ломоносов М. В. Российская грамматика. СПб., 1775.
«Младописьменные языки народов СССР» (под ред. Е. А. Бокарева и Ю. Д. Де-
шериева). М.—Л., 1959.
«О введении новой орфографии».— «Сборник узаконений и распоряжений Ра-
боче-крестьянск. правительства РСФСР», 1918, № 74.
Панов М. В. И все-таки она хорошая! Рассказ о русской орфографии. М.,
1964.
«Постановление орфографической подкомиссии». СПб., 1912.
«Предложения по усовершенствованию русской орфографии». М., 1964.
Потебня А. А. К истории звуков русского языка, вып. 1—4. Воронеж —
Варшава, 1876—1883.

«Правила русской орфографии и пунктуации». М., 1956.
«Предварительное сообщение орфографической подкомиссии». СПб., 1904.
Реформатский А. А. Введение в языкознание. М., 1960.
Сидоров А. А. История оформления русской книги. М., 1946; изд. 2—М., 1965.
Тредиаковский В. К. Разговор между чужестранным человеком и русским
об орфографии старинной и новой. СПб., 1748.
У ш а к о в Д. Н. Русское правописание. Очерк его происхождения, отношения
его к языку и вопрос о его реформе. М., 1917.
Чернышев В. И. Упрощение русского правописания. Изд. 2. СПб., 1912.
Шапиро А. Б. Немаловажный вопрос (к спорам о русской орфографии). «Изв.
отделения литературы и языка Академии наук СССР», т. XXI, вып. 6. М.,
1962.
Ш и ц г а л А. Г. Графическая основа русского гражданского шрифта. М.— Л.,
1947.
Шицгал А. Г. Русский гражданский шрифт. М., 1959
Щерба Л. В. Теория русской азбуки.— «Избранные произведения по русскому
языку», М., 1956.
VII. ОСОБЫЕ ВИДЫ ПИСЬМЕННЫХ ЗНАКОВ
1. Цифры и научные знаки
Баш макова И. Г. Счисление. БСЭ, изд. 2, т. 41. М., 1956.
Вольперт Г. А. Специальные типографские знаки. Рукопись ВНИИ
полиграфии. М., 1946.
Выгодский М Я. Арифметика и алгебра в древнем мире. М.— Л., 1941.
Д е п м а н И. Я. Возникновение системы мер и способов измерения числительных.
М., 1956.
Д е п м а н И. Я. История арифметики. М., 1959.
Кольман Э. История математики в древности. М., 1961.
Кэджори Ф. История элементарной математики. Перев. с англ. Одесса, 1917.
Леффлер Е. Цифры и цифровые системы культурных народов в древности
и в новое время. Перев. с нем. Одесса, 1913.
Гвахария В. А. Шестиричная и десятичная система счета у некоторых древних
письменных народов Передней Азии. «Эпиграфика Востока». М.— Л., 1963.
«Цифры». БСЭ, изд. 2, т. 46. М., 1957.
«Языковедные проблемы по числительным». Сборник статей. Л., 1927.
Freudenthal H. Lincos. A language for cosmic intercourses. Amsterdam, 1960.
2. Знаки препинания (пунктуация]
Абакумов С. И. Методика пунктуации. Изд. 2. М., 1954.
Бодуэн де Куртенэ И. А. Знаки препинания.—■ «Избранные работы по
общему языкознанию», т. 2. М, 1963.
Грот Я. К. Русское правописание. Изд. 22. Пг., 1916.
Добиаш-Рождественская О. А. История письма в средние века. М.—
Л., 1923.
Иванова В. Ф. История и принципы русской пунктуации. Л., 1962.
Ломоносов М. В. Полное собрание сочинений, т. XII. М.— Л., 1952.
Филомафитский Е. О знаках препинания вообще и в особенности для
русской словесности.—• «Труды об-ва любителей российской словесности», ч. II.
СПб., 1822.
Шапиро А. Б. Пунктуация. БСЭ, изд. 2, т. 35. М., 1955.

ИМЕННОЙ УКАЗАТЕЛЬ
Абакумов С. И. 581
Абих Р. 580
Абраамян А. 574
Абуладзе И. 358
Авдиев В. И. 146, 147, 198, 567,
Авдусин Д. А. 436, 439, 575
Авенариус Н. А. 460
Агирре М. 6, 563
Адзики 243
Алексеев В. М. 569
Аллен Г. 219
Амусин И. Д. 213, 214, 571
Анджел о П. 563
Антон 457, 472, 580
Арнель А. 568
Арнц А. 382, 574
Артамонов М. И. 575
Артемов В. А. 9, 564
Арциховский А. В. 6, 436, 439,
575
Бале И. 246, 572
Банерджи Р. Д. 227
Баранников А. П. 570
Баренбаум И. Е. 563
Бартелеми Ж. Ж. 279
Бартель Т. 124, 570
Бартольд В. А. 460
Бауэр Г. 278, 279, 282, 292, 293,
564, 572
Башмакова И. Г. 581
Беляев Б. В. 564
Беляев Д. Ф. 423, 576
Беляев Н. 575
Беннет Э. 208
Берже Ф. 564
Бильбасов В. 469, 575
Би Шэн 178, 180
Бирнбаум С. А. 312, 573
БлегенГ. В. 332
Блумфилд Л. 39
Богдан Д. Б. 9
Бодуэн де Куртенэ И. А. 6, 21, 31, 51,
53, 564, 580, 581
Бодянский О. М. 456, 576
Бокарев Е. А. 9, 500
Болл Дж. 100, 138, 569
Болсуновский К. В. 460
Большаков М. В. 51
Бонгард-Левин Г. М. 9, 227, 570
Борисковский П. И. 72
Борковский В. И. 436, 576
Боскис Р. М. 21, 565
Брайс В. 213, 571
Брандис И. 216
Брандт Р. Ф. 486, 576, 580
Брассер де Бурбур 219
Бринтон Д. 219
Бугге С. 382
Будагов Р. А. 565
Будберг П. А. 39
Будилович А. С. 477
Букер Момору 257
БунакВ,В.60, 61,71,72,566
Бутинов Н. А. 124, 125, 570
Бюлер Г. 234, 570
Вайс И. 580
Вайтман Ж- Г. 566
Вайян А. 454
Вайян Дж. К. 569

Валентини П. 219
Ван Го-вэй 136
Вандриес Ж- 383, 575
Вани 243
Ван-синь 243
Ван Си-чжи 170
Васильев В. П. 569
Вебер А. 234
Вега Г. де ла 94, 557
Вейль Р. 293, 571
Вейлэ К. 84, 92, 566
ВейнгартМ. 436
Вентрис М. 208, 209, 210, 211, 212,
213, 214, 287, 571
Вентцель Т. В. 9
Веррий Флакк 371
Вессали Г. 5g0
Вестерман Д. 560
Видеман Ф. 339, 342, 573
Вилинский С. Г. 403, 479, 576
Вильке Г. 84, 567
Вильчинский О. 563
Виммер Л. 382
Винников И. М. 190, 275, 567, 572
Виноградов В. В. 9
Винокур Г. О. 31
Вироло Ш. 279, 286
Вишнякова А. Ф. 573
Волков А. Г. 565
ВольпертГ. А. 16, 567, 581
Вондрак В. 580
Востоков А. X. 490
Вулли Р. 14, 100, 101, 567
Вульфила 354
Вутке К. 92, 567
By Ю-чан 569
Выгодский М. Я. 581
Выготский Л. С. 565
Галеви Ж- 284, 289
Галкина-Федорук Е. М. 565
Ганн Б. 114
Гануш Я. 580
Гарбини Дж. 360
Гардгаузен В. 349, 357, 573
Гардинер А. 112, 146, 147, 166, 267,
282, 283, 290, 292, 293, 296, 568
Гаркави А. Я. 576
Гастер М. 580
Гастер Т. X. 284, 292, 572
Гафуров Б. В. 572
Гейгер В. 320, 573
Гейтлер Л. 420, 421, 580
Гейтс В. 219
Гельб И. 6, 13, 30, 37, 39, 47, 97, 101,
117, 138, 238, 260, 261, 262, 263,
284, 414, 564, 572, 573
Георгиев В. 198, 208, 210, 211, 213,
214, 278, 287, 288, 340, 360, 571, 572,
573
Георгиев Е. 403, 420, 421, 422, 427,
436, 439, 449, 450, 455, 470, 471, 476,
576
Геродот 91, 164, 334, 340
Герцен А. И. 26
Гесихий Александрийский 334, 340
Гильфердинг А. 560
Гиляревский Р. С. 386, 563, 574
Гиннекен Я. 59, 60
Голубева Л. П. 21, 565
Голубинский Е. 454
Голубовский П. В. 471, 576
Гоммель Ф. 101, 284
Гораполлон 144
Гордон С. 213, 572
Городцов В. А. 458, 459, 576
Горский Д. П. 13
Гофман У. Дж. 567
Гошев И. 412, 413, 436, 438, 454, 471,
576
Гранде Б. М. 315, 572
Гранстрем Е. Э. 423, 492, 576
Грацианский Н. П. 575
Гренье А. 361, 362, 574
Греч Н. И. 490
Гречихо Г. В. 51
Гривнин В. С. 386, 563, 574

Григорович В. И. 455, 466, 471, 576
Гримм X. 293
Гриффит Ф. 274, 568
Грозный Б. 132, 198, 208, 210, 211,
228, 567, 570, 571
Грот де Ж. 293
Грот Я. К. 524, 540. 580, 581
Гротефенд Г. 203, 204
Гури Г. 71, 86, 95
Гутенберг Иоганн 400
Дамурет Ж- 575
Данцель Т. 567
Деврес Р. 350, 574
Делич Ф. 188, 189, 284, 568
Дешериев Ю. Д. 6, 500, 580
Джавахишвили И. А. 357, 574
Дик В. 284
Диодор Сицилийский 287, 340
Дирингер Д. 5, 6, 7, 30, 31, 47, 58, 60,
63,66,100, 111,115, 138,230,231,234,
235, 236, 260, 261, 263, 275, 278, 284,
289, 293, 321, 332, 333, 362, 382, 398,
414, 563, 564, 570, 573, 575,
Дмитриева Н. А. 68, 566
Добиаш-Рождественская О. А. 387,
392, 394, 514, 523, 574, 581
Добльхофер Э. 7, 8, 19, 215, 563
Добнер Г. 471
Добровский И. 472, 580
Дора А. 575
Дорм Э. 279, 283, 572
Драгунов А. А. 569
Драйвер Г. Р. 275, 285, 286, 296, 572
Дриотон Э. 112, ИЗ, 569
Дульзон А. П. 565
Дунаевская И. М. 198, 567
Дурново Н. Н. 426, 576
Дьяконов И. М. 6, 7, 8, 9, 13, 15, 31, 40,
47, 61, 66, 128, 129, 130, 131, 132,
133, 134, 151, 161, 168, 187, 188, 189,
190, 191, 198, 200, 238, 260, 261, 263,
271, 279, 288,290,320,522, 563, 566,
567. 572
Дэвис Н. 568
Дэвис С. 213
Дэнбар Дж. 231
Дювернуа А. 575
Дюнан М. 63, 279, 282, 293, 296, 572
Дюссо Р. 293, 332
Евреинов Э. В. 226, 569
Ельницкий Л. А. 572
Ефименко П. П. 68, 85, 566
Ефимов А. И. 580
Жаваль Э. 566
Жарипов Д. А. 567
Жефери Л. 342, 574
Жуковская Л. П. 576
Зарубин С. 246, 571
Звегинцев В. А. 565
Зете К. 117, 143, 265, 266, 282, 290,
292, 293, 564, 569
Зыков С. А. 565
Ибарра Грассо Д. Е. 126
Ибн эль Недим 444, 445
Иванов В. В. 565, 568, 570
Иванова В. Ф. 581
Иванова Т. А. 576
Иванцев В. П. 6, 563
Иенсен X. 6, 30, 101, 132, 234, 293, 564
Ильинский Г. А. 575
ИмбеллониЖ- 124, 570
Истрин В. А. 8, 9, 39, 80, 396, 409, 500,
530, 563, 564, 566, 567, 572, 573, 577,
580
Истрин В. М. 577
Каменцева Е. И. 7
КантиноЖ.317, 573
Канья Р. 574
Капар Ж. 568
Капр А. 9, 574
Карамзин Н. М. 488
Каринский Н. М. 577
Калгрен Б. 156, 569
Карлье А. 564

Карпентер Р. 362, 382
Карский Е. Ф. 420, 422, 423, 427, 428,
433, 451, 466, 467, 468, 469, 472, 577
Касими Камара 256
Кацнельсон И. С. 9
Кацпржак Е. И. 563
Кеннеди Дж. 231
Керам К. 7, 8, 563
Кинжалов Р. В. 8, 161, 191, 271, 288,
290, 563
КингсбороЕ. К. 121,219, 570
Кинк X А. 103, 568
Кипарский В. Р. 427
Кирилл (Константин) и Мефодий 402—
410
Кирхер А. 19
Кирхгоф А. 342, 343, 574
Киселев Н. П. 9
Кисел ков В. С. 577
Климент Александрийский 164
Климент Охридский 404, 410, 469, 470,
471, 474
Клод Э. 563, 564
Кнорозов Ю. В. 6, 124, 125, 182, 216,
217, 218, 219, 220, 221, 222, 223, 224,
225, 226, 513, 569 , 570
Князев В. 575
Кобер А. 208, 211
Ковалев С. И. 316, 573
Коган С. Я. 565
Конрад Н. И. 6, 9, 31, 161, 245, 569,
571
Константинов Н. А. 426, 458, 460, 461,
462, 472, 577
Копорский С. А. 9
Коростовцев М. А. 6, 9, 116, 118, 153,
165, 166, 174, 175, 264, 265, 266, 508,
509, 568
Корсунекая Б. Д. 21, 565
Корюн 355, 356, 357, 574
Косарев Ю. Г. 226, 569
Косвен М. О. 88, 566
Коцейовский А. Л. 114
Кочергина В. А. 6, 563
Коэн М. 6, 8, 9, 13, 30, 39, 44, 59, 63,
139, 183, 201, 234, 238, 280, 294, 323,
324, 332, 336, 364, 385, 388, 390, 414,
529, 543, 558, 564, 569
Краузе В. 574
Крачковский И. Ю. 573
Кросс Ф. М. 292, 573
Крымский А. Е. 309, 573
Ксетопулос К. Д. 208
Кубланов М. М. 316, 573
Кудрявский Д. Н. 570
Кудрявцев Б. Г. 124, 125, 570
Куев К- 9, 403, 407, 408, 577
Кулунджич Зв. 6, 9, 564
Кульбакин С. М. 436, 577
Куран М. 246, 572
Курчевский В. 563
Кэджори Ф. 581
Лаврентьев Б. П. 569
Лавров П. А. 454, 456, 466, 577
Ладыгина-Коте Н. И. 566
Ламбер М. 32, 312, 573
Ланда де, Д. 217, 219, 220, 222, 570
Ланьон-Оржиль П. А. 124
Ларош Е. 568
Ларфельд В. 348, 574
Лафит-Усса Ж- 390, 575
Леви-Брюль Л. 566
Левина Р. Е. 565
Л ежен М. 564
Леков И. 577
Ленин В. И. 12, 23, 79, 81, 564
Ленорман Ф. 289
Леонид 577
Леонтьев А. А. 6, 9, 31, 51, 53, 563, 565
Леонтьев А. Н. 565
Лепсиус Р. 560
•Лескин А. 580
Лефевр Г. 269, 568
Леффлер Е. 581
Лившиц Б. 320
Лившиц Г. М. 316, 573
Лидзбарский М. 284, 293
38 В. А. Истрин

Лингардт 457, 472
Липин Л. А. 190, 19^, 568
Ли Сы 159, 169
Литман Е. 284
Лихачев Д. С. 7, 466, 577
Ломоносов М. В. 490, 524, 580, 581
Ломтев Т. Н. 565
Лоукотка Ч. 5, 7, 60, 101, 111, 115,
281, 315, 414, 563, 564
Ло Чан-пэи 163, 569
Лоя Я. В. 563
Луния Б. Н. 570
Луриа А. Р. 565
Лурье И. М. 568
Лурье С. Я. 6, 9, 206, 207, 213, 214,
215, 222, 522,571, 573
Львов А. С. 453, 454, 577
Лю Шу-шан 163, 569
Мадху Саруп Вате 227
Мазон О. 216, 571
Маккей Э. 227, 570
Малкин А. 396
Маллери Г. 59, 567
МаловС. Е.323, 573
Манандян Я. А. 574
Мануций Альд 401, 523
Маркс К. 12,301,400,572
Маркушевич А. И. 9
МаррН. Я. 6, 31, 59, 563
Марциал 376
Маршал Дж. 227
Масперо Г. 176
Масси У. 564
МатьеМ. Э. 176,522, 568
Матш В. К. 565
Махин Ю. 79
Маштоц Месроп 335, 356, 357, 358, 476,
574
Мегасфен 230
Мейе А. 357, 573
Мейснер Б. 568
Меликишвили Г. А. 200, 568
Меликсет-бек Л. М. 358, 574
Меллер Г. 568
Мериджи П. 228, 571
Метро А. 124, 570
Мец Н. Д. 577
Мещанинов И. И. 6, 31, 59, 61, 563, 577
Мизес М. 316, 573
Миллер В. Ф. 455, 471, 577
Мирчев Л. 577
Миятев К. 435, 436
Морган Л. 259
Морли С. 219
Морозова Н. Г. 21, 565
Моссе Ф. 382, 390, 575
Музика Ф. 9, 575
Мурхаус А. 6, 295, 564, 572
Мюллер Фр. 357
НавронЕ.246, 571
Нджойя 257
Неарх 230
Невский В. 158, 567
Нельдеке Т. 568
Нестурх М. Ф. 72, 566
Нидерман М. 370, 573
Николаева Т. М. 563
Никольский Н. К. 452,455, 577
Никольский Н. М. 567
Норденшельд Э. 95, 567
Обнорский С. П. 456, 457, 577
О 455
Оджха Г. X. 233, 571
Окладников А. П. 68, 70, 72, 566
Олбрайт У. Ф. 266, 232, 283, 292,
293, 296, 572
Оленин А. Н. 577
Ольдерогге Д. А. 566, 570
Оранский И. М. 320, 573
Орешников А. В. 578
Орлов А. С. 578
Орлова А. 246, 571
Охрименко М. Л. 578

Ошанин И. М. 6, 9, 31, 137, 138, 139,
140, 151, 156, 160, 569
Павлов И. П. 22, 23, 565
Паллотино М. 360, 574
Пальмер Л. 213
Панини 230
Панов М. В. 580
Побель Р. 568
Педерсен X. 198, 382
Пейзер В. 284
Пек Э. Д. 257
Перу иди Э. 213, 571
Петрова О. П. 251, 252, 571, 572
Петровский Н. С. 116, 568
Питри Флиндерс У. М. 143, 280, 282,
284, 289, 292, 572
Пихель Р. 571
Платонов И. 575
Плиний 374
Погодин М. П. 455
Погорелов В. А. 578
Поллард С. 257
Попов П. Н. 9, 579
Попруженко М. 575
Постовская Н. М. 114, 568
Потебня А. А. 565, 580
Поцелуевский А. П. 563
Правдолюбов В. А. 563
Пран Натх 571
Привалова М. И. 578
Приселков М. Д. 578
Прозоровский Д. О. 578
Протасеня П. Ф. 565, 566
Пулик И. 411, 580
Пьет Э. 84, 567
Радлов В. В. 322
Радциг С. И. 9, 31, 39, 341, 345, 573
Рай Бахадур Дайа Рам Сахни 227
Рамстедт Г. 246, 572
Рассейкин Ф. М. 403, 579
Раутледж К. 123
Редер Д. Г. 103
Резников Л. О. 565
Релано Е. 564
Ренар М. 360, 574
Реформатский А. А. 9, 15, 31, 53, 387,
581
Рзаев Н. И. 358, 566, 574
Романски Ст. 575
Рони де, Л. 219, 220
Ростовцев М. И. 578
Роулинсон Г. 204
Рубин В. А. 136, 138, 569
Рубинштейн С. Л. 565
Руже де Э. 289
Рыбаков Б. А. 6, 9, 90, 99, 445, 446,
447, 448, 449, 459, 461, 464, 566, 578,
580
Савва, епископ 578
Салин Б. 382
Самоквасов Д. Я. 459, 460, 465, 578
Самсонов Н. Г. 578
Сапунов Б. В. 578
Саси де, С. 573
Свинтон Дж. 279
Секвойя 257
Селищев А. М. 411, 412, 424, 426, 430,
433, 434, 578
Семенов Ю. Н. 259
Сердюченко Г. П. 164, 569
Серебренников Б. А. 9
Сивере Э. 382
Сидоров А. А. 9, 499, 581
Смит В. Э. 231
Смит Дж. 216
Соболевский А. И. 420, 427, 472, 578
Соболевский СИ. 573
Соден В. 568
Соколов А. 244, 246, 249, 572
Соломоник Э. И. 461, 578
Сольчхон 251
Сотта А. 112, 113, 569
Спиркин А. Г. 9, 565
Срезневский И. И. 420, 423, 427, 452г
455, 472, 479, 578
38* 587

Старинны В. П. 9
Стевен С. 518
Стефенс Ф. 376, 574
Струве В. В. 6, 31, 167, 168, 174, 200,
228, 264, 266, 290, 291, 512, 567, 568,
570, 572
Сумароков А. П. 418
Суперанская А. В. 560, 574
Сюй Шэн 135
Таскин В. С. 569
Тацит Корнелий 381
Твахария В. A. 5S1
Тейлор И. 234, 289, 291, 357, 423, 564,
566, 580
Тейлор Э. 566
Теодоров-Балан А. 575
Тихомиров М. Н. 6, 9, 404, 436, 438,
575, 578, 579
Тихонравов Н. С. 471, 579
Тодоров Цв. 454, 579
Тоззер А. 219
Толстов С. П. 6, 321, 322, 573, 579
Томас С. 219, 220
Томсен В. 322
Томсон У. 123
Томпсон Дж. Э. 218, 219, 570
Томпсон Э. М. 350, 376, 574
Топоров В. Н. 570
Тредьяковский В. К. 54, 490, 581
Третьяков П. Н. 411, 579
Тройский И. М. 9, 164, 332, 336, 370,
371, 373, 514, 573
Туницкий Н. Л. 575
Тураев Б. А. 112, 164, 167, 174, 266,
567, 568
Турчанинов Г. Ф. 579
Тышкевич К- П. 460
Тюро-Данжен Ф. 194, 568
У идольский В. М. 438
Уорф Б. 219
Успенский П. 456, 579
Устинов В. А. 226, 569
Ушаков Д. Н. 31, 581
Фалькенштейн А. 39, 128, 129, 130,
132, 167, 168, 189, 568
Фаульман К. 6, 564, 572
Февр Л. 564
Феврие Ж. 6, 30, 37, 39, 62, 71, 84, 87,
117, 133, 153, 183, 189, 196, 234, 270,
276, 286, 289, 293, 332, 334, 336, 338,
364, 414, 564
Федоров Иван 492
Федорова И. К. 124, 570
Феофанов М. 564
Ферсман Л. 219
Фетер Э. 360
Фигуровский И. А. 426, 461, 462, 579
Филомафитский Е. 581
Флитнер Н. Д. 568
Формозов А. А. 88, 89, 100, 566, 567, 579
Фортунатов Ф. Ф. 430, 454, 579
Фотий (IX в.) 278, 288, 340, 404, 406»
452
Фрейнденталь X. 19, 581
Фридман Д. Н. 292, 573
Фридрих И. 7, 8, 293, 563, 564, 568
Хабаров И. А. 565
Хантер Г. 228, 570
Харсекин А. И. 360, 573
Хватцев М. Е. 21, 565
Хвольсон Д. А. 311, 573
Хевеши Г. 126, 127, 228, 570
Хейердал Тур 126, 570
Хигуне Ш. 564
Хойбек А. 213, 360
Ходрикур А. Г. 255, 572
Холодович А. А. 246, 572
Храбр Черноризец 99, 403, 406, 407,
408, 409, 419, 449, 465, 478, 479, 480
Христиансен Г. 174
Ху Хоу-сюан 137
Цай Лунь 177
Церетели Г. В. 356, 357, 358, 574
Циммерн Г. 284
Цын М. 246, 571

Чадвик Дж. 208, 209, 210, 211, 213,
287, 571
Чаев Н. С. 579
Чайлд Г. 567
Чаттерджи С. К. 223, 570
Черепнин Л. В. 579
Чернохвостов Г. 427
Черны Я. 174, 175, 568
Черных П. Я. 426, 453, 455. 457, 458,
460, 472, 579
Чернышев В. И. 581
Чжан Чжен-мин 59, 569
Чикобава А. С. 15
Шамашастри К. 233
Шампольон Ж. Ф. 146, 167, 269, 273,
568
Шангин М. А. 579
Шанидзе А. Г. 358, 574
Шапиро А. Б. 31, 581
Шапутье Ф. 287
Шаргородский М. П. 567
Шарф А. 114, 117
Шаумян С. К- 565
ШафарикП. И. 454, 471, 579
Швейнфурт Г. 92
Шеворошкин В. И. 198, 568
ШенМ. 165, 568, 570
Шереметевский В. П. 486
Шефер Г. 132
Шифман И. Ш. 275, 573
Шицгал А. Г. 51, 495, 581
Шлеев В. 72, 566
Шлиман Г. 205
Шляпкин И. А. 579
Шмидт М. 216
Шнейдер X. 287
Шницер Я. Б. 6, 75, 297, 307, 309, 313,
339, 563, 573
Шове Ст. 123, 570
Шотт С. 569
Шпигельберг В. 174
Штейндорф Г. 574
Шубарт В. 350, 574
Шухардт Г. 84
Щепкин В. Н. 418, 423, 426, 470, 471,
579
Щерба Л. В. 6, 31, 33, 35, 53, 565, 581
Щербак А. М. 579
Эбелинг К- 284, 285, 286
Эванс А. 145, 205, 206, 208, 211, 215,
216, 287, 294, 509, 571
Эванс Дж. 256
Эджертон Ф. 39
Экарт А. 19
Энгельс Ф. 11, 12, 258, 259, 301, 400,
564, 566, 572
Энговатов Н. В. 461, 462, 579
Эпштейн Е. М. 426, 458, 460, 472, 579
Эрман А. 112, 266, 568
Юнкер Р. 357
Юшманов Н. В. 327, 573, 574
Ягич И. В. 421, 422, 423, 426, 471, 579,
580
Ядринцев Н. М. 322
Янсон К. 19
Ясинский А. Н. 563
Ястребов Н. В. 453, 575
Яхонтов С. Е. 569

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ
Авестийское письмо — см.
ирано-арамейские системы письма
Азбука — см. алфавит
Аккадское — см. шумеро-аккадское
письмо
Албано-кавказское письмо 358, 359, 574
Алфавит и алфавитный состав
(определение) 47, 50, 52, 526, 527—528
Алфавиты буквенно-звуковые — рис.
70, 78, 79, 80, 86, 87, 88, 90, 93, 95,
96, 98, 101, 102, 104, 107, 108, 111,
112, 117, 133, 140, 141, 142
Алфавиты слоговые — рис. 50, 52, 55,
57, 63, 64, 67, 68
Алфавиты международные 560
Американских индейцев письмо 78,
рис. 1, 2, 5
Арабские цифровые знаки 330, 516—
518, рис. 149
Арабское письмо 310, 325—330, 499»
516 — 518, 553, 557, 573, рис. 85»
92, 93, 149, 152, 153, табл. VI
Арамейское письмо 303, 308—310,
573, рис. 84, 85, 86, 87, 152
Армянское письмо 354—356, 359, 503,
559, 574, рис. 100, 140, 153
Ассиро-вавилонское письмо 191—197,
284—287, 298—299, 509—512, 522,
567—568, рис. 21, 42, 46, 47, 48,81,
84, 145, 150, табл. IV
Ацтекские цифровые знаки 512, рис. 16
Ацтекское — см. мексиканское письмо
Бамум письмо 256—257
* Курсивом выделены страницы
данному вопросу или термину.
Библосское слоговое письмо 282—283,
296, 298—299, 572, рис. 80, 84
Бирки — см. внеписьменные
«предметные» способы закрепления
сообщений
Болгарское письмо 402—411, 440, 468 —
471, рис. 100, 122, 131, 132,143
Брахми и кхарошти 231—235, 325,
571—572, рис. 61, 62, 85
Буквенно-звуковое письмо 46—48,
258—504, 536, 542—543, 559, 572—
581, рис. 152
Букв названия и их происхождение
278, 296—297, 298, 339, 351, 371,
413, рис. 78, 83, 86, 88, 93, 95, 98,
107, 117, 141
Буквы строчные и прописные 347, 350,
352, 394—395, 496, 525, рис. 98, 99,
108, ПО, 114, 139
Бумага 177—179, 238, 330, 396—397»
399, 498, рис. 44, 115 6
Бурятское письмо 323, рис. 85
Бустрофедон — см. направление
письма
Вавилонское — см.
ассиро-вавилонское письмо
Ваи письмо 256—257, 559, рис. 153
Вампумы — см. внеписьменные
«предметные» способы закрепления
сообщений
Византийское (греческое) письмо 302—
—303,305,347—348, 415—417, 419—
420, 423, 427—429, 449—452, 573—
574, рис. 100, 117, 118, 119, 132, табл.
VII
и рисунки, специально посвященные
590

Внеписьменные «предметные» способы
закрепления сообщений 91—95,
рис. 11
Вокализованно-звуковое письмо 46, 49,
331—504, 543, 559, 573—581, рис. 152
Вьетнамское письмо 158, 254—256,
557, 572, рис. 69, 153
Вязь — см. графические
разновидности славяно-русского, византийского
и арабского письма
Галик — см. монгольское письмо
Генеалогические группы (семейства)
письма 56—57, 556—560, рис. 153,
в том числе группы систем
письма: на арабской основе 329, 557;
на арамейской основе 304, рис. 85;
на греческой основе 351—359,
рис. 100; на египетской основе 272—
273, рис. 74; на индийской основе
235—236, рис. 62; на китайской
основе 158; на латинской основе 384—
395, 415, рис. 113; на
славяно-русской основе (кирилловской) 440,
499—504, рис. 142, 143; на
финикийской основе 279, 303, рис. 84; на
шумеро-аккадской основе 197, рис.
48
Гетерограммы 43, 48, 199, 243, 321
Глаголица — см. славяно-русское пись"
МО
Глиняные плитки 171—172, 205, 207>
рис. 22, 42
Готическое письмо — см. графические
разновидности латинского письма
Готское письмо 354, 359, 454, 574,
рис. 100, 102
Гражданское русское письмо 484,
492—495, 581, рис. 133
Графема и графические ее варианты
50—53, 495—496, 527, рис. 138,
139
Графика письма 53
Графика письма и материалы и орудия
для письма 551—552
Графика письма и назначение
письменных памятников 552—553
Графика письма и особенности
искусства различных народов 553—554
Графика письма и смена стилей в
искусстве 554
Графические (почерковые)
разновидности письма: арабского 326—327,
рис. 92, табл. V; греческого, в том
числе византийского, 347—350, рис. 99,
табл. VI; грузинского 358, рис. 141;
еврейского 312, рис. 87, 88,89;
египетского 164—167, рис. 39, табл. II,
V; индийского 236; китайского 169—171,
рис. 41; латинского 376—378, 392—
395, 401, рис. ПО; славяно-русского
490—496, рис. 133, 135, 136, 137,
138, 139; сирийско-арамейского рис.
86, 89; шумеро-аккадского 167—169,
табл. IV; японского 246—248,
рис. 67
Греческие цифровые знаки 351, 514,
515—516, рис. 147
Греческое письмо 332—351, 514, 515—
516, 559, 573—574, рис. 94, 95, 96,
97, 98, 99, 100, 104, 107, 117, 119,
132, 147, 152, 153
Грузинское письмо 356—358, 359, 503,
559, 574, рис. 100, 141, 153
Гуманистическое письмо — см.
графические разновидности латинского
письма
Деванагари 236—238, 570—571, рис.
62, 63
Демотическое письмо — см.
графические разновидности египетского
письма
Детерминативы 42, 98, 118, 137, 155—
156, 158, 159, 189, 200, 202, 207, 213,
255, 269—270, 294—295, 522, 529,
534, 541, рис. 33, 36, 37, 46а, 47, 71,
73
Дешифровка систем письма 7, 8, 204,
208—215, 219—222, 226, 228, 272—
273, 279, 563—564, рис. 50, 53,
табл. V
Диакритические знаки — см. знаки
диакритические
Древнейшие системы письма, рис. 151
Еврейское письмо 301, 310—316, 420—
421, 458, 559, 572—573, рис. 84, 85,
87, 88, 89, 118, 120, 153

Египетские консонантно-звуковые
иероглифы 264—269, 289—292, 568—
569, рис. 70, 71, 72, 73,75
Египетские цифровые знаки 508—509,
рис. 144
Египетское письмо 45т—46, 109—118,
143—156, 164—167, 172—176, 264—
273, 289—293, 294, 298, 299, 508—
509, 568—569, рис. 12, 13, 14,
29, 33, 39, 43, 70, 71, 72, 73, 74, 75,
83, 84, 144, 151, 152, табл. II, V
Езидское письмо — см.
сирийско-арамейские системы письма
Заимствования и влияния в истории
письма 284—295, 297—298, 351—359,
361—362, 370—371, 386—387, 413—
416, 442—444, 449—451, 464—466,
545—549
Закономерности развития письма 529—
562, рис. 152
Западно-семитские древнейшие системы
письма 274—299, 572—573 рис. 76—
—84, 151
Знаки вокализации надстрочные и
подстрочные 37, 47, 49, 306, 312—313,
316, 318—319, 328, 329, 331, 526,
рис. 89, табл. VI
Знаки диакритические 37, 47, 49, 162,
164, 350—351, 372—373, 387—389,
391, 527, рис. 38, 113, 142
Знаки ключевые — см. детерминативы
Знаки научно-технические — см. тер-
минограммы
Знаки нотные и хореографические
506
Знаки письма и их количество в
различных типах письма 107—108, 156 —
158, 186, 223—224, 259—260
Знаки пунктуации 37, 49, 176, 278,
325, 353, 363, 373—374, 520—524
Знаки разделения слов 37, 49, 176, 278,
325, 353, 364, 373, 393, 492, 520—523
Знаки условные древнейшие (родовые,
племенные, личные, знаки
собственности, тотемные, табу и др.) 10, 38—
39, 48, 80—90, 95, 98—100, 531, 566—
—567, рис. 7, 8V 9, 10, 13, 14, 16, 17,
22, 23, 26, 152
Знаки цифровые — см. цифры
Иберийское письмо 279
Идеограмма, идеографическое письмо
(см. также — лотограмма, логогра-
фическое письмо) 10, 15, 16—18, 22,
29, 33—35, 37, 42, 49, 532
Иду (азбука) — см. корейское письмо
Иератическое и иероглифическое
письмо — см. графические
разновидности египетского письма
Иероглифика, иероглифы
(определение) 42—43
Индийские системы письма 226—239,
516—617, 557, 569—570, рис. 59, 60,
61, 62, 63, 64, 152, 153
Индийские цифровые знаки 516—517
Иньские надписи (китайские) 135—138,
569, рис. 27
Ирано-арамейские системы письма
320—325, 572—573, рис. 85, 89, 90
Искусственные системы письма 19,
256—257, 560
Италийские алфавиты 351—352, 359,
рис. 100
Кана (японская слоговая азбука) 246—
250, 559, 571—572, рис. 66, 67, 153
Капитальное письмо, каролингский
минускул — см. графические
разновидности латинского письма
Картинно-синтетическое — см.
пиктографическое письмо
Каршуни — см. сирийско-арамейские
системы письма
Катакана — см. кана
Квадратное — см. еврейское письмо
Киданьское письмо 158
Кипро-минойское письмо 216, 571
Кипрское письмо 215—216, 571, рис.
55, 129
Кипу — см. внеписьменные
«предметные» способы закрепления
сообщений
Кириллица — см. славяно-русское
письмо
Китайские цифровые знаки 509, рис.
144

Китайское письмо 44, 134—142, 143—
—164, 169—171, 177—180, 509,
537, 559, 569, рис. 25, 26, 27, 28, 31,
35, 36, 37, 38, 41, 44, 66, 144, 151,
152, 153
Классификация и терминология
письма 9— Ю, 30—57, 62—63, 81—82,
97—98, 183—184, 260—264, 537—539,
рис. 152
Клинопись — (см. также шумерское,
ассировавилонское, урартское,
хеттское, эламское, персидско-ахеменид-
ское и угаритское письмо) 168—169,
551, 567—568, рис. 42, 45, 46, 47, 48,
50, 81, 84, 145, 150, 151, табл. IV
Книга, книгопечатание, книгопроиз-
водство — см. письмо и
кинопроизводство
Кодекс 376, 496—498
Консонантно-звуковое письмо 46—47,
49, 260—264, 264—330, 542—543,
559, 572—573, рис. 152
Коптское письмо 271, 352—353, 359,
568—569, рис. 74, 100, 101
Корейское письмо 46, 158, 242—246,
251—254, 559, 571—572, рис. 68,
152, 153
Кохау ронго ронго — см. Пасхи о-ва
письмо
Криптография 506
Критские цифровые знаки 509, рис. 144
Критско-минойское и критско-микен-
ское письмо 143, 169, 204—216, 287—
—289, 298—299, 332, 336, 340—341,
571, рис. 31, 51, 52, 53, 82, 84, 144,
151, 152
Кунмун (корейская слоговая азбука)
252—254, 571—572, рис. 68
Кхарошти письмо — см. брахми и
кхарошти
Латинское письмо 359, 364—378, 384—
395, 573—574, 574—575, рис. 100,
105, 106, 107, 108, 109, ПО, 146, 152,
153
Ливийское письмо 279
Лигатурно-звуковое письмо 46, 49,
251—254, рис. 68
Лигатуры (графические, фонетические
и логографические) 233, 236—238,
317, 492, 527—528
Логограмма семантическая 40—42, 48,
106—108, 122, 124, 137, 142—152,
159, рис. 13, 14, 16, 17, 22, 23,
24, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34,
35, 37
Логограмма фонетическая 40—42, 48,
107—108, 114, 116, 122, 124, 152—
156, 159, 187, 243, рис. 13, 14, 36, 37
Логографические способы передачи
слов общего и абстрактного значения
и собственных имен 107, 146—156,
532—534, 540—541, рис. 30, 31, 33,
34, 35, 36
Логографическое письмо 33—35, 39—
43, 48, 96—109, 109—171, 508, 531 —
534, 540—541, 559, 567—572,
рис. 151, 152
Майя письмо 147, 216—226, 512—513,
569—570, рис. 15, 56, 57, 58
Майя — цифровые знаки 512—513,
рис. 56
Малоазийские алфавиты 352, 359,
рис. 100
Мандейское, манихейское письмо
см. сирийско-арамейские системы
письма
Маньчжурское письмо 158, 323—325,
рис. 85, 91
Масдазильские знаки — см.
первобытное письмо
Материалы и орудия для письма 121,
123, 171—179, 205, 207, 215, 217, 227,
238—239, 294, 348—349, 374—376,
395—398, 399, 498—499, 551—552,
рис. 42 43, 44, 54, 64, 103, 115а, 1156
Matres lectionis 47, 49, 306, 312, 316,
320—321, 328, 331
Маюскул и минускул — см. буквы
строчные и прописные
Мексиканское письмо 118—123, 147,
154, 569—570, рис. 15, 16, 17, 18,
табл. III
Менде письмо 257
Мероитское письмо 273—274, 568—
—569, рис. 74

Микенское и минойское — см. крит-
ско-микенское и критско-минойское
письмо
Моавитское — см. еврейское письмо
Монгольское письмо 158, 323—325,
504, рис. 62, 85, 91, 143, 153
Моногенезиса теория 100—103, 117,
138, 165, 168
Морфема (см. также морфемограмма
и морфемография) 36
Морфемограмма и морфемография
43—45, 49, 109, 157—158, 223—226,
534—535, 541, 559, рис. 152
Мохенджо Даро и Хараппы письмо —
см. протоиндийское письмо
Мхедрули — см. грузинское письмо
Набатейское письмо 325—326
Направление письма 172, 175, 178, 209,
218, 233, 250, 254, 278, 280, 307, 324,
334,339—340, 341, 362, 369, 380
Несторианское письмо — см.
сирийско-арамейские системы письма
Новопуническое письмо — см.
пуническое письмо
Нсибиди письмо 78—79, рис. 3
Огамическое письмо 382—383, 574—
575, рис. 112
Ойратское письмо 323, рис. 85
Онмун — см. кунмун
Орфографические принципы и
орфография 53—54, 387—392, 489—490,
504
Орхонские руны 322, 573, рис. 85
Оформление памятников письма 171 —
172, 175—176, 177—178, 179, 218—
219, 238—239, 251, 254, 374—376,
395—398, 496—499
Палеография 8
Палимпсесты 395, 473
Пальмирское письмо — см. сирийско-
арамейские системы письма
Папирус 173—176, .348, 374, 395,
рис. 43
Пасхи о-ва письмо 78, 123—128, 531,
570, рис. 19, 20
Первобытное письмо (предполагаемое)
68—77, 83—86, 530—531, 566—567
рис. 4, 7, 10
Пергамент 348, 374—376, 395, 498,
рис. 115а
Персидско-арамейское письмо — см.
ирано-арамейские системы письма
Персидско-ахеменидская клинопись
201—204, рис.48, 50
Перспективы развития письма 559—
562
Петроглифы 38
Пехлевийское письмо — см.
ирано-арамейские системы письма
Пиктограммаг пиктография 10, 32—33^
38, 48, 62—80, 96—98, 507—508,
530—531, 537, 566—567, рис. 1, 2,
3, 5, 6, 13, 14, 16, 17, 22, 152,
табл. I
Пиктография современная (в том числе
детская) 79—81, 86, табл. 1
Письмо и изобразительное искусство
24—25, 62—72, 88—90, 176, 307—
308, 318, 328—329, 339, 359, 376—
378, 553—554
Письмо и назначение письменных па"
мятников 552—553
Письмо и книгопроизводство 172, 176,
177—180, 238—239, 251, 254, 330,
348, 373—376, 398—401, 496—499,
560—562, рис. 42, 43, 44
Письмо и общественные группы 26,
549—551
Письмо и орнамент 88—90, 98—100,
566, рис. 10
Письмо и первобытная магия 59—61
Письмо и письменность 57
Письмо и развитие общества 25—27,
28, 74—77, 100—104, 181—182, 258—
260, 294, 299, 300—301, 384—386,
390—392, 442—443, 530—536, 554—
556
Письмо и религия 301—303, 304—305,
307—308, 317—319, 326—327, 406,
409—410, 476—477,546—547
Письмо и содержание первоначальной
письменности 63—67, 153—154,
544—545

Письмо и чтение у глухонемых 21—22
Письмо и «язык жестов» 59—62
Письмо (определение) 13—14
Письмо, язык и мышление 9, 11—29,
59—61, 539—544, 564—566
Позиционный принцип записи чисел
507, 512, 513, 515, 516—517
Полуунциал — см. графические
разновидности латинского письма
Полуустав, полууставный почерк —
см. графические разновидности
славяно-русского письма
Почерки — см. графические
разновидности письма
Причерноморские (сарматские) знаки
460—461, 577, 578, рис. 129
Происхождение первоначального
письма 58—77, 83—95, 530—531, 565—
566
Происхождение систем письма:
арабского 325—326; армянского 354—
356; грузинского 356—358;
греческого 334—342, рис. 95; еврейского
311—312, рис. 87; египетского ПО—
116; индийского слогового 229—235;
китайского 135—143; критского 205—
208, 213—214; латинского 369—370,
рис. 107; майя и мексиканского
(ацтекского) 121, 217, 223—226; о-ва
Пасхи 126—128; персидско-ахеме-
нидского 201—202; протоиндийского
228; славяно-русского 402—410,
419—435, 440, 464—466, 466—481,
482—483; рис. 117, 118, 119; 120, 121;
этрусского 360—362, рис. 104;
финикийской и других западносемитских
систем 284—299, рис. 81,82, 83,84
Протоглаголическое письмо — см.
происхождение славяно-русского
письма
Протоиндийское письмо 227—229,
570—571, рис. 20, 59, 60, рис. 151
Протокирилловское письмо — см.
происхождение славяно-русского
письма
Протосинайское — см. синайское
письмо
Протоханаанское письмо 283, 292—
293, 296—297, 298—299, 572, рис. 84
Протоэламское — см. эламское письмо
Псевдоидеограмма — см. гетерограмма
Пуническое письмо 279, рис. 84
Ребусное письмо 122, 154, 534, 541,
рис. 18
Реформы письма 158—160, 163—164,
246—248, 252, 255, 312—313, 316,
321—322, 327—329, 345—348, 350—
351, 371—373, 386—392, 483—490,
492—496, 500—504, 523—524, 526—
528, 560, 580—581', рис. 38, 95, 107,
117, 133, 134, 135, 143
Римские цифровые знаки 378, 514—
515, рис. 146
Румынское (кирилловское) письмо
440
Руническое письмо 379—382, рис. 100»
111
Русское письмо (современное) 483—504,
524—525, 557, 560, 580—581, рис.
117, 135, 136, 137, 139, 153
Сарматские знаки — см.
причерноморские знаки
Свитки 174, 177, 374—376, 496, 498,
рис. 109
Семантическая линия развития
письма 537—539, рис. 152
Семантические знаки 34, 49, рис. 152
Семейства систем письма — см.
генеалогические группы письма
Сербо-хорватское письмо 440, рис. 100,
143
Силлабография — см. слоговое письмо
Синайское письмо 280—282, 290—293,
296, 572—573 рис. 74, 80, 83, 84
Сирийско-арамейские системы письма
317—319, 559, 572—573, рис. 85, 89
Сирийско-палестинское — см.
сирийско-арамейские системы письма
Системы письма и их основные
признаки (определение) 31, 50, 54—55
Системы письма промежуточного
(переходного) типа 56, 108, 182, 187,
242, 268—272
Системы письма современные 556—559*
рис. 153
Системы письма СССР 354—358, 499—
504, 580—581, рис. 140, 141, 142

Скоропись—см. графические
разновидности славяно-русского письма и
византийского письма
Славяно-русское письмо 402—504, 516,
518, 549, 557, 560, 575—581, рис.
100, 116—132,148, 153
Славянские цифровые знаки 412—413,
516, 518, рис. 117, 148
Славянское дохристианское письмо
(предполагаемое) 408—409, 442—
466,Ш, 575—580, рис. 126, 127, 128,
129, 132
Слоговая трактовка консонантно-зву-
кового письма 260—264, 266—268
Слоговое письмо 45,—46, 181—186,
187—257, 535, 541—442, 559, 567—
572, рис. 152
Смысловые определители — см.
детерминативы
Средства письма 24—25, 27—29
Стенография 8, 351, 378, 506
Тангутское письмо 158
Татуировка 86, рис. 9
Терминограммы 10, 16—18, 48, 519—
520, рисГ/БТ™
Терминология письма — см.
классификация и терминология письма
Тип письма 30—47, 48—49, 537—539
559, рис. 152
Типы и особенности языка и их
влияние на письмо 76—77, 104—105,
108—109, 146, 150—151, 157, 161 —
162, 185—186, 188, 190—192, 194—
195, 207—208, 213—214, 223—225,
238, 240—242, 245—246, 248—250,
251, 254, 255, 261, 264—266, 294,
299, 305—307, 327—328, 336—338,
362, 370—371, 386—392, 415—419,
443, 484—490, 500—504, 539—544
Тифинак письмо 279, 559, рис. 153
Труды важнейшие по общей истории
письма 5—7, 563—564
Угаритское письмо 279—280, 286—
287, 572—573, рис. 48, 79,81, 84, 151
Уйгурское письмо 323, 572—573,
рис. 85
Унциал — см. графические
разновидности латинского и византийского
письма
Урартское письмо 200, 567—568, рис.
46, 48
Устав, уставный почерк — см.
графические разновидности
славяно-русского и византийского письма
Фестского диска письмо 215—216, 571,
рис. 54
Финикийские цифровые знаки 513
Финикийское письмо 274—279, 284—
299, 334—342, 548—549, 572—573,
рис. 74, 76, 77, 78, 82, 83, 84, 95, 151,
152
Фонема 36
Фонемография (фонография) — см.
буквенно-звуковое письмо
Фонетик — см. логограмма
фонетическая
Фонетическая и логографическая
запись чисел 508
Фонетическая линия развития письма
537—539, рис. 152, 513
Фонетическая транскрипция 506
Фонетические знаки 34, 35, 49, рис. 152
Фонетическое дополнение (к
логограмме) 48, 151—155, 210—272, рис. 47,
72, 73
Фонетическое письмо 35
Фонограмма — см. логограмма
фонетическая
Фразография, фразограмма 10, 32—33,
37—39, 48, 62—95, 96—100, 530—
532. 540, 566—567, рис. 1, 2, 3,5, 6
7, 8, 9, 10, 15, табл. I
Хазарское письмо 443, 458, 460, 462
Ханаанское письмо — см. протохана
анское письмо
Хеттское письмо 198—199, 567—568,
рис. 48, 49
Хирагана — см. кана
Хунмин дёным — см. корейское письмо
Хуцури — см. грузинское письмо
Церковнославянское письмо 494
Цифровые системы алфавитные 513,
515—516, рис. 117, 147, 148,

Цифры и цифровые системы 48, 106—
107, 412—413, 506—518, 581, рис.
117, 144—149, 152
Черняховские календарные знаки
(славянские) 445—449, 578, рис. 125
Чероки письмо 256—257
Черты и резы славянские 408, 443—449,
464—466, 575—580, рис. 125, 127,
128, 129, 132
Чжурчжэней письмо 158
Чуринги — см. внеписьменные
«предметные» способы закрепления
сообщений
Шумеро-аккадские цифровые знаки
509—512, рис. 145
Шумерское письмо 128—134, 142—156,
167—169, 171—172, 187—192, 567—
568, рис. 21, 22, 23, 24, 30, 34, 40, 45,
48, 145, 150, 151, 152
Эве письмо 79
Эламское письмо 197—198, 567—568,
рис. 48, 151
Эскимосов письмо 257, рис. 2
Эстрангело — см.
сирийско-арамейские системы письма
Этрусское письмо 351—352, 359—364,
370, 573—574, рис. 100, 103, 104,
107
Эфиопское письмо 239—242, 559, 570—
571, рис. 64, 152, 153
Южносемитское (южноаравийское)
письмо 283—284, 292—293, 572—
573, рис. 80, 84
Юкагирское письмо 78, рис. 3
Якобитское письмо — см. сирийско-
арамейские системы письма
Японское письмо 158, 242—246, 246—
251, 559, 571—572, рис. 66, 67, 152,
153

ОГЛАВЛЕНИЕ
ВВЕДЕНИЕ
Глава I
Глава
СУЩНОСТЬ ПИСЬМА, ЕГО ОТНОШЕНИЕ
К ЯЗЫКУ И МЫШЛЕНИЮ 11
ВОПРОСЫ ТИПОЛОГИИ, КЛАССИФИКАЦИИ
И ТЕРМИНОЛОГИИ ПИСЬМА 30
Г л а в a III
ПРОИСХОЖДЕНИЕ ПЕРВОНАЧАЛЬНОГО
ПИСЬМА И ЕГО ОСОБЕННОСТИ 58
Глава IV
ЗАКОНОМЕРНОСТИ ВОЗНИКНОВЕНИЯ И
РАЗВИТИЯ ЛОГОГРАФИЧЕСКОГО И МОР-
ФЕМОГРАФИЧЕСКОГО ПИСЬМА .... 96
Глава V
ЗАКОНОМЕРНОСТИ ВОЗНИКНОВЕНИЯ И
РАЗВИТИЯ СЛОГОВОГО ПИСЬМА .... 181
Глав а VI
ВОЗНИКНОВЕНИЕ БУКВЕННО-ЗВУКОВОГО
ПИСЬМА 258
Глава VII
ЗАКОНОМЕРНОСТИ РАЗВИТИЯ КОНСО-
НАНТНО-ЗВУКОВОГО ПИСЬМА 300
Глава VIII
ЗАКОНОМЕРНОСТИ ВОЗНИКНОВЕНИЯ И
РАЗВИТИЯ ВОКАЛИЗОВАННО-ЗВУКОВОГО
ПИСЬМА 331

Г л а в а IX
ВОЗНИКНОВЕНИЕ И РАЗВИТИЕ
СЛАВЯНОРУССКОГО ПИСЬМА. СИСТЕМЫ ПИСЬМА
НАРОДОВ СССР 402
Глава X
ОСОБЫЕ ВИДЫ ПИСЬМЕННЫХ ЗНАКОВ . . 505
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
ОБЩИЕ ЗАКОНОМЕРНОСТИ И
ПЕРСПЕКТИВЫ РАЗВИТИЯ ПИСЬМА 529
БИБЛИОГРАФИЯ .... 563
ИМЕННОЙ УКАЗАТЕЛЬ 582
ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ 590

Виктор Александрович И с т р и н
Возникновение и развитие письма
Утверждено к печати редколлегией
научно-популярной литературы Академии наук СССР
Редактор Т. В. ВЕНТЦЕЛЬ
Редактор издательства Е. И. ВОЛОДИНА
Оформление и художественная редакция художника Н. А. СЕДЕЛЬНИКОВА
Технический редактор С. Г. ТИХОМИРОВА
Сдано в набор 25/1 1965 г.
Подписано к печати 12/VII 1965 г.
Формат 70Х9С/16- Печ. л. 37,5 + 8 вкл.
Усл. печ. л. 43,87 + 8 вкл.
Уч.-изд. л. 37,5 (36,7 + 0,8 вкл.)
Тираж 8000 экз. Т-09842. Изд. № 5072/64
Тип. зак. № 1902
Своди, темплэн худ. лит. № 1202
Цена 2 р. 40 к
Издательство «Наука»
Москва К-62, Подсосенский пер., 21
2-я типография издательства «Наука»
Москва, Г-99, Шубинский пер., 10

ОПЕЧАТКИ И ИСПРАВЛЕНИЯ
Стр.
40
40
46 1
47
47
106
152
206
219
233
291
369
419
465
494
585
587
589
590
590
Строка
[
17 сн. ?
16 сн.
16 св.
19 сн.
19 сн.
7 св.
2 св.
11 св.
18 св.
2 св.
Рис. 83, 2 сн., 5 кол. ел.
2 сн.
3 сн.
Табл., 1 сн.
2 св.
12 сн. стол. сп.
3 сн. стол. ел.
5 св., стол. ел.
12 сн. стол. ел.
1 сн., стол. сп.
Напечатано
71
J —m
66
65
61
64
64
32
III
н. э.
о
французской, л атинской
32
X
1807
81
579
223
VI
VII
Должно быть
72
j — W
68
67
63
66
66
31
1 П
до н. э.
р
английской, немецке
132
-X —
1708
80
575
233
V
VI
В. Истрин. Возникновение и развитие письма