АКАДЕМИЯ НАУК СССР
ИНСТИТУТ

ВСЕОБЩЕЙ

ИСТОРИИ

ВИЗАНТИЙСКИЙ
ВРЕМЕННИК
Том 48

Ответственный редактор
член-корреспондент АН СССР
3 . В. УДАЛЬЦОВА

ИЗДАТЕЛЬСТВО
МОСКВА

«НАУКА»
1987

0136—7358
Редколлегия
Член-корреспондент АН СССР 3 . В. УДАЛЬЦОВА,
действительный член Академия художеств СССР М. В. АЛПАТОВ,
доктор филологических наук Б. Э. ГРАНСТРЕМ,
доктор исторических наук С. П. КАРПОВ,
доктор исторических наук Г. Л. КУРБАТОВ,
доктор исторических наук Е. Э. ЛИПШИЦ,
доктор исторических наук Г. Г. ЛИТАВРИН (зам. отв. редактора),
доктор исторических наук И. П. МЕДВЕДЕВ,
кандидат исторических наук Р. А. НАСЛЕДОВА (ответственный секретарь),.
кандидат исторических наук К. А. ОСИПОВА

Рецензенты:
И. И. ЖИГАЛОВ, Т. Ю. БОРОДАЙ

Византийский временник
том 48
Утверждено к печати Институтом всеобщей истории Академии наук СССР
Редактор М. А. Заборов. Редактор издательства Ф. Н. Арский
Художественный редактор Н. Н. Власик. Технический редактор Н. Н. Плохова
Корректоры Е. Н. Белоусова, Т. И. Чернышева
ИБ J* 35904
Сдано в набор 15.01.87. Подписано к печати 02.06.87. А 01824. Формат 70 χ 1087ı«. Бумага,
книжно-журнальная. Гарнитура обыкновенная. Печать высокая. Усл. печ. л. 23,1.
Усл. кр.-отт. 23,5. Уч.-изд. л. 30,3. Тираж 20С0 экз. Тип. зак. 1186. Цена 5 р. 40 к.
Ордена Трудового Красного Знамени-издательство «Наука». 117864, ГСП-7, Москва В-485
Профсоюзная ул., 90
Ордена Трудового Красного Знамени Первая типография .издательства «Наука»
199034, Ленинград, В-34, 9 линия, 12

Выходит ежегодно
48/1987

0504020000—1S9
В о/?(ОУ1—S7—26—87—111

© Издательство «Наука», 1987 г.

Византийский временник, том 48

СТАТЬИ

3. В. УДАЛЬЦОВА, М. В. БИБИКОВ, И. С. ЧИЧУРОВ

ВИЗАНТИНИСТИКА
НА XVI МЕЖДУНАРОДНОМ КОНГРЕССЕ
ИСТОРИЧЕСКИХ НАУК
С 25 августа по 1 сентября 1985 г. в Штутгарте (ФРГ) проходил
X V I Международный конгресс исторических наук. В нем приняли участие
около 2200 историков из 58 стран мира, в том числе 72 советских исто­
рика. Советскую делегацию возглавлял академик С. Л. Тихвинский.
Программа конгресса предусматривала обсуждение трех тем, предложен­
ных бюро МКИН в качестве основных на конгрессе («Индийский океан»,
«Образ других: иностранцы, меньшинства, маргинальные группы», «Со­
противление фашизму, нацизму и японскому милитаризму»), а также
работу секций по отдельным хронологическим периодам всемирной исто­
рии, в частности секции истории средних веков. Согласно установившейся
традиции, в заключительные дни работы конгресса состоялись заседания
международных комиссий и ассоциаций, в том числе Международной
ассоциации византинистов х .
В центре работы секции истории средних веков стояла проблема
«Власть и авторитет в средние века». Председательствовавший Ж . Годме
(Франция) охарактеризовал состояние изучения вопроса и выделил не­
сколько аспектов его постановки. Понятие власти, с точки зрения
Ж. Годме, включает в себя аспекты социальный (политический), идеоло­
гический (символика власти, церемониал) и административно-правовой
(аппарат власти). Понятие же авторитета — в большей степени категория
личностная, чем юридическая; путь от авторитета к власти в различных
ее проявлениях в средневековой Европе был представлен Ж . Годме как
путь собственно правового оформления этой власти.
Член-корреспондент АН СССР 3 . В. Удальцова и Л . А. Котельникова
в совместном докладе «Проблема власти и авторитета в средние века»
проанализировали основные черты данных понятий 2 . Власть есть социаль­
ное отношение, субъектами или объектами которого выступают отдельные
личности, социальные группы или организации, обладающие сознанием
и волей. Специфика власти, ее функции определяются закономерностями
общественного развития. Авторитет представляет собой особое свойство
личности или социальной группы, оказывающей ненасильственное, мо­
рально-этическое воздействие на поведение другой личности или социаль­
ной группы. В докладе отмечалось многообразие сфер действия автори­
тета: авторитет личности, таланта, опыта, знания, положения, примера,
подвига, власти. Вместе с тем было указано, что в реальной жизни оба
понятия существовали не изолированно: происходило постоянное взаимо­
действие соответствующих явлений. Понятия власть и авторитет, их об1

Тихвинский С. Л., Тишков В. А. XVI Международный конгресс исторических наук //
Вопр. истории. 1986. № 1. С. 3—25. Интервью 3. В. Удальцовой о конгрессе см.:
Сов. Россия. 1986. № 8. 10 янв.
s См.: ВВ. 1986. 47.

^*

3

щественные функции, их роль в идеологическом и нравственном развитии
общества тесно связаны с социальной структурой и политической орга­
низацией средневековых государств. Поэтому центр проблемы — в опре­
делении того, интересы каких социальных слоев, общественных, религиоз­
ных, политических организаций и группировок выражают в данный
исторический период власть и авторитет. В антагонистических обществах
они в этой связи не всегда совпадают: для одних социальных слоев власть
может быть авторитетной, а для других — оказываться враждебной си­
лой, лишенной авторитета. Эти положения были проанализированы
в докладе на примерах Византийской империи и средневековой Италии.
В прениях по докладу выступили И. Виоланте (Италия), поддержав­
ший выводы докладчиков, и К. Киррис (Кипр), специально коснувшийся
взаимоотношений церкви и государства. Е. В. Гутнова в своем выступ­
лении остановилась на общих методологических проблемах обсуждавше­
гося сюжета, уделив особое внимание организации государственной власти
в Англии.
Член-корреспондент АН ГССР М. Д. Лордкипанидзе рассмотрела
черты типологического сходства и отличия государственной власти в Ви­
зантии и средневековой Грузии. К. В. Хвостова проанализировала взаимо­
отношения государственной власти византийских феодалов в связи с исто­
рией пронии. По мнению К. В. Хвостовой, также целесообразно, освещая
тему «Власть и авторитет», различать правовые принципы организации
власти и фактическое функционирование этих отношений. Показателен,
в частности, дуализм власти и авторитета в Византии. Наряду с публичноправовыми представлениями и принципами организации власти здесь,
особенно при Палеологах, развиваются формы и отношения, свидетельст­
вующие о приватизации и власти, и авторитета. Дискуссия по этой теме
приняла оживленный характер, а сама атмосфера работы секции была
вполне доброжелательной.
Большой интерес выказали западные ученые к проблемам правового
оформления государственной власти, равно как и совпадения власти
государства и его авторитета, причем обе проблемы трактовались с оттен­
ком некоторой идеализации королевской власти. В связи с этим особое
внимание привлекали доклады, касающиеся ритуала коронации, при­
дворного этикета и отражения в искусстве символики власти государей.
О взаимоотношениях королевской власти и церкви говорил, в част­
ности, представитель Ватикана Н . Макароне, подчеркнувший наличие
двоевластия в Западной Европе, воплощавшегося в существовании двух
политических сил: папства и светской государственности. В то же время
другие ораторы соглашались с тезисом доклада 3 . В. Удальцовой и
Л . А. Котельниковой о подчиненном положении церкви по отношению
к государству в Византии. Проблема несовпадения власти и авторитета
и роли отдельной личности в приобретении последнего не получила раз­
вернутого освещения в выступлениях западных историков, хотя все они
соглашались с правомерностью такой постановки вопроса советскими
учеными.
Обсуждение темы «Власть и авторитет в Византии» было продолжено
и на одном из двух «византийских дней» конгресса. Научная значимость
и актуальность проблемы в целом применительно к византиноведению
была оттенена президентом Международной ассоциации византинистов
академиком Г. Хунгером (Австрия) в его выступлении «Византия и ее
история — возможности актуализации», предварявшем доклады, заслу­
шанные в рамках ассоциации. К числу наиболее актуальных и потому
подлежащих изучению особенностей византийского феномена «власть и
авторитет» Г. Хунгер отнес ряд специфических черт императорской власти:
абсолютная — в идее — власть монарха и ее реальная ограниченность
конкретно-историческим соотношением политических сил в империи,
а также отдельными «высокопоставленными политическими функционе­
рами»; насильственное свержение императора при непоколебимости гос­
подствующей системы как таковой; ее «многовековая и многосторонняя
4

стабилизация»; «прочная взаимосвязь церкви и государства». Г. Хунгер
обратил внимание и на идейное оформление и обоснование власти в Ви­
зантии: он отметил роль Евсевия Кесарийского — «главного идеолога
Византии» — в том и другом процессе, значение аккламаций как средства
«манипулирования массами», функции риторики, находившейся на службе
политической идеологии, наличие пропагандистских элементов в импера­
торских грамотах, осуществление «риторической агрессии» с помощью
языковых средств (этимологизация личных имен и распространенность
оскорбительных прозвищ). «Односторонним представлениям обществен­
ности о Византии и ее политике», основанным на «клише, принадлежащих
размытому понятию „византинизм"», противостояла, по представлениям
Г. Хунгера, «удивительная амбивалентность многих явлений» византий­
ской жизни.
Заседание по теме «Власть и авторитет» прошло под председательством
3 . В. Удальцовой. В своем вступительном слове она остановилась на
некоторых принципиальных методологических вопросах.
В современной науке, сказала 3 . В. Удальцова, данная тема рас­
сматривается в различных аспектах: философском, правовом, социологи­
ческом, историческом, культурологическом и, наконец, социально-психо­
логическом. Ее разрешение возможно лишь совместными усилиями ученых
разных специальностей на основе новейших достижений в области фило­
софии, права, социологии, истории, истории культуры и социальной
психологии. Поэтому совершенно правомерен вывод о комплексном ха­
рактере темы, что нашло отражение и в тематике докладов.
Сегодня ведется много споров относительно самого определения по­
нятий «власть» и «авторитет». Ученым еще предстоит тщательно проду­
мать и выработать соответствующий понятийный аппарат. По мнению
советских ученых, изучение данной проблемы невозможно без определения
роли личности в истории. Та или иная личность, являясь носителем власти
и авторитета, оказывает положительное или отрицательное воздействие
на ход исторических событий. Строгость и корректность терминологии,
понятийного аппарата — необходимое условие плодотворной разработки
темы.
В ходе исторического развития человечества меняется как сущностное
содержание понятий «власть» и «авторитет», так и взаимная связь между
ними. Разумеется, определяющим фактором этих изменений остаются
сдвиги в общественных отношениях, поэтому необходимо изучать данную
проблему в постоянной динамике реалий, учитывать эволюцию категорий
«власти» и «авторитета» в Византии, происходившую по мере развития
общества.
Одна из центральных проблем — выяснение взаимных связей и взаим­
ной обусловленности «власти» и «авторитета». Непременным условием
понимания этой сложной проблемы служит четкое определение экономи­
ческой базы власти и авторитета в империи на различных стадиях ее
истории. В красочной панораме последней оба элемента, как правило,
были тесно связаны друг с другом. Иногда они могли объединяться, даже
сливаться, иногда — не совпадать, а иной раз и противоборствовать между
собой. Реальная власть государства в Византии зиждилась на принужде­
нии. Д л я приобретения авторитета как морально-этического феномена
государственная власть, однако, прибегала к использованию не только
методов принуждения, но и убеждения, считаясь так или иначе с настрое­
ниями народных масс. Вот почему также столь важно выяснить характер
связей власти и авторитета в тот или иной период истории Византии.
Понятия «власть» и «авторитет», их общественные функции, их роль
в идеологическом и нравственно-этическом развитии общества теснейшим
образом связаны с социальной структурой, государственным и политиче­
ским устройством Византийской империи. Поэтому один из основных
вопросов, подлежащих исследованию, — вопрос о том, интересы каких
социальных слоев, общественных, религиозных, политических организа­
ций или группировок выражали в каждый данный исторический период
5

власть и авторитет. Существенно выяснить и другое: какие методы они
применяли в процессе своего функционирования. К тому же необходимо
иметь в виду, что авторитет не может быть простым аксессуаром власти.
Подчинение ей само по себе еще не свидетельствовало об ее авторитете
среди большинства населения империи. Адекватное решение этого вопроса
требует классового подхода.
Значительный интерес для данной темы представляет рассмотрение
имевших хождение политических теорий, призванных идеологически
обосновать власть государства в Византии, подкрепить авторитет империи
и императора, создать идеальный образ василевса, построить «модель»
его отношений с церковью, знатью, сословиями, войском, народом.
Целесообразно изучить роль права и законодательства в юридическом
оформлении власти государя и всех звеньев государственного управления
вообще, в закреплении привилегий различных социальных слоев визан­
тийского общества. При этом предметом анализа должна быть и символика
власти, нашедшая красочное воплощение в литературе, архитектуре,
изобразительном искусстве, в восхвалении Константинополя как рези­
денции императоров и средоточия государства ромеев.
Совпадение или несовпадение реальной власти и морального авторитета
отдельной личности — таков еще один аспект разработки темы. В Визан­
тии гармоничное сочетание высокого морального облика и личного авто­
ритета правителя с его подчас неограниченной, а иногда и тиранической
властью было, как правило, редким. Вместе с тем можно привести немало
примеров глубокого разрыва между самодержавной властью василевсов
и их моральным авторитетом. Достаточно вспомнить хотя бы о противо­
речивости и двойственности облика таких правителей, как Юлиан Отступ­
ник, Юстиниан и Феодора, Маврикий и Фока, Алексей I, Мануил I и
особенно Андроник Комнины, Михаил Палеолог и Иоанн VI Кантакузин
и многие другие. Наряду с этим история Византии дает примеры высокого
нравственного авторитета отдельных деятелей церкви, руководителей
оппозиционных течений, ересиархов, вождей народных движений (таковы
вожаки восстаний павликиан — Константин — Сильван, Сергий — Тихик, Карвей и Хрисохир). Большой интерес представляет изучение
проблемы авторитета выдающихся мыслителей, философов, ученых, поэ­
тов, художников, представителей творческой интеллигенции. Культуру
Византии обогатили и прославили Проконий и Агафий, Иоанн Златоуст
и Иоанн Дамаскин, Лев Математик и поэтесса Касия, Михаил Пселл и
Иоанн Итал, Феодор Метохит, Никифор Григора, Димитрий Кидонис,
Георгий Гемист Плифон и Виссарион Ник ейский и т. д. Талант, сила
ума, несокрушимость воли, отвага в отстаивании своих идей обеспечили
многим из них морально-этический и научный авторитет в византийском
обществе.
Первой на заседании выступила ректор Сорбонны известный визан­
тинист Э. Арвейлер (Франция). Ее выступление было посвящено тому
аспекту темы, который она вслед за Ж. Годме обозначила как «институ­
ционализированный авторитет», т. е. государственный авторитет, реали­
зовавшийся на местах через посредство имперской администрации. Рас­
сматривая отправление там государственных функций в качестве «деле­
гирования власти», Э. Арвейлер сближала тем самым власть и авторитет.
Несмотря на то что местная государственная власть повсюду осуществля­
лась «от лица» императора (формула έκ προίώπου), Э. Арвейлер считает
возможным говорить об иерархии имперских территорий вокруг Констан­
тинополя.
«Экономический базис власти и авторитета» избрал темой своего доклада
И. Караяннопулос (Греция), сосредоточивший внимание прежде всего на
богословском обосновании права императора звимать налоги. По мысли
И. Караяннопулоса, поскольку в Византии дело представлялось таким
образом, что власть императора «установлена» богом, и поскольку испол­
нение императором своих обязанностей перед народом и государством
требует финансовых средств, постольку и право императора взимать
6

налоги с подданных, согласно этим представлениям, вытекало из его
роли как представителя бога на земле, а отнюдь не обусловливалось тем,
что он выступал собственником совокупной недвижимости в империи.
Вместе с тем И. Караяннопулос отметил необходимость для императора
придерживаться определенных принципов налогообложения (его всеобщ­
ность, соответствие взимаемой суммы финансовому положению налогопла­
тельщика). И. Караяннопулос проследил также развитие централизации
во взимании налогов (централизация сбора и распределения поступивших
налогов, сменившая раздельное поступление налогов в казну и выделение
из нее средств для нужд провинций).
Правовой аспект темы был освещен С. Трояносом (Греция) в докладе
«Церковь и государство: точки соприкосновения двух правопорядков».
С. Троянос трактовал проблему власти и авторитета как антиномию двух
правопорядков, а не двух властей. Единственная в византийской практике
попытка регламентации отношении между двумя правопорядками, отра­
зившаяся в титулах «Исагоги» об императоре и патриархе, не имела
успеха. Сфера церковной компетенции определялась поэтому сохраняв­
шими силу положениями Юстиниановского законодательства примени­
тельно к епископам, чьи права, по мнению С. Трояноса, не имели ничего
общего с «административной властью» (для осуществления своих прав они
получали auctoritas, но не власть).
В докладе М. Нистазопулу-Пелекиду (Греция) «Константинополь
как средоточие и символ власти и авторитета» была дана характеристика
столицы империи, ее доминирующего положения как центра византийской
государственности и главного очага всей общественной жизни Византии.
Отражению власти и авторитета в византийских фресках был посвящен
доклад К. Жоливе (Франция).
В выступлении И. С. Чичурова по докладам, заслушанным на этом
заседании, был поднят вопрос о роли политической идеологии в обосно­
вании авторитета власти. Особое внимание было обращено на признаки
эволюции византийских представлений о социальной роли императора.
В частности, на первое место в идеале императора, по мере того как в VII—
начале IX в. утрачивали свою значимость интеллектуальные и полковод­
ческие достоинства, постепенно выдвигалось благочестие. И. С. Чичуров
указал также возможности выявления общественной реакции на офи­
циальную пропаганду путем противопоставления официальной теории
императорской власти конкретным [образам отдельных императоров в ви­
зантийской литературе.
К. В. Хвостова проанализировала вопрос о сочетании философскорелигиозных, этических и прагматистских представлений о власти и авто­
ритете в Византии. По ее мнению, в теоретическом обосновании власти
большое значение имело понятие пронии. Важно поэтому установить
связь между философским и политическим значениями этой катего­
рии, с одной стороны, и с другой — иронией как совокупностью прав
попечения, переданных стратиоту или чиновнику, находящемуся на
государственной службе. Первоначально забота императора о подданных
мыслилась исключительно в виде некоей совокупности публично-право­
вых функций. В дальнейшем в империи происходят интенсивные процессы
приватизации функций управления, а соответственно меняются пред­
ставления о власти и авторитете. Обоснование того и другого византий­
ские мыслители искали не только в области философско-религиозных и
правовых представлений, но и в практической деятельности отдельных
правителей. Для Византии характерны концепции нравственно-психоло­
гической ценности социально-политического опыта прошлого и его дидак­
тических функций. Византийские историки разрабатывали
поведенче­
скую модель, основанную не только на политико-правовых воззрениях,
но и на личных наблюдениях и анализе той роли, которую играют в по­
литике психологические особенности личности. Описания событий в про­
изведениях этих историков связаны, несмотря на их заверения в собствен­
ной беспристрастности, с субъективными оценками передаваемых событий
7

я с политическими прогнозами. Разработка конкретных мер по созданию
и поддержанию авторитета власти отражала прагматистское направление
в системе представлений о власти и авторитете в Византии. Считалось, что
авторитет власти может быть достигнут благодаря добродетельному по­
ступку, за что якобы следует божественное вознаграждение. Значение,
придававшееся нравственно-психологическим факторам в политике, сви­
детельствует о появлении в трудах отдельных историков поздней Византии
элементов гуманистической этики.
В заключительном слове 3. В. Удальцова отметила, что все доклады,
прочитанные на заседании, отличались высоким научным уровнем, глу­
биной исследовательской мысли, интересными выводами, основанными
на хорошем знании источников. Охарактеризовав дискуссию в целом как
весьма плодотворную, 3. В. Удальцова вместе с тем высказала ряд общих
соображений по существу поднимавшихся проблем. В трактовке вопроса
об экономической основе императорской власти следовало, быть может,
сильнее подчеркнуть своеобразие византийской государственности в срав­
нении с восточной: император не был верховным собственником земли,
в источниках не зафиксировано верховное право собственности государя
на все земли подданных. Это кардинальное отличие Византии от стран
Востока. В то же время, говоря об экономическом базисе императорской
власти в Византии, нельзя забывать о наличии большого фонда государст­
венных земель (фиска, доменов императора) и о существовании госу­
дарственных крестьян (демосиариев), которые платили ренту — налог
государству. Проблема государственной собственности давно уже при­
влекает внимание исследователей (Г. Острогорский, М. Я. Сюзюмов,
Г. Г. Литаврин и др.), но она до сих пор не разрешена, и к ее рассмотре­
нию, видимо, еще нужно вернуться. Значительный вклад в изучение
взаимоотношений церкви и государства внес доклад С. Трояноса. Грече­
ский ученый убедительно показал, что теории цезарепапизма, или двое­
властия церкви и государства, ныне справедливо отвергнуты наукой.
ДокладС. Трояноса подкрепил правовыми аргументами выводы о единстве
власти государя и церкви при подчиненном положении последней. Инте­
ресен анализ «Исагоги» Фотия — о разделении двух видов власти:
церкви и государства. Докладчик показал всю нереалистичность попытки
Фотия установить равенство власти императора и патриарха, полностью
отмененную в Прохироне. Он подчеркнул, что в правовых документах
Византии теория «двоевластия» больше никогда не возрождалась.
3. В. Удальцова высказала докладчику некоторые пожелания. Для пол­
ноты картины в будущем можно было бы провести сравнение отношений
государства и церкви в Византии и на Западе; не случайно тот же Фотий
первым выступил в пользу разделения церквей. Православная церковь
в Византии, функционировавшая в условиях централизованного госу­
дарства, не являлась носительницей универсалистских тенденций, подобно
папству на Западе, а, напротив, проповедовала единение церкви и госу­
дарства. Иными словами, реальная власть церкви была значительно огра­
ничена сильной государственной властью, и история Византии изобилует
примерами, когда важнейшие догматические и даже канонические вопросы
православной религии решались не церковными· соборами или патриар­
хами, а светской властью в лице императоров. Разумеется, встречались и
непокорные патриархи, и религиозные деятели, стойко отстаивавшие
свои убеждения, но победа почти всегда оставалась на стороне светских
правителей. Были высказаны пожелания также и по красочному и инте­
ресному докладу М. Нистазопулу-Пеликиду. В дальнейшей работе над
данной темой важно обратить внимание на то, что Константинополь стал
центром идейной жизни империи, где формировалась политическая док­
трина власти императора и византийской государственности, вынашива­
лись стратегические планы усиления власти и авторитета империи во всем
средневековом мире. Необходимо, кроме того, иметь в виду стратификацию
населения столицы, роль придворной знати, чиновничества, городского
патрициата, церкви, церковной и светской интеллигенции и других
8

носителей власти и авторитета. При этом, конечно, роль Константинополя
менялась в ходе исторического развития и его авторитет падал по мере
ослабления центральной власти.
Помимо упомянутой выше, темой заседаний секции истории средних
веков была и еще одна: «Народные и религиозные движения в средние
века». Эта тема, разумеется, представляет большой научный интерес и для
византинистов. В докладе А. Бредеро и Й. ван Моленбрека (Нидерланды)
подчеркивалась тесная, часто неразличимая связь между религиозными
и «материальными» факторами средневековых общественных движений.
В основе социальных конфликтов лежали противоречия экономического
порядка, которые, однако, переводились на язык духовных и умозритель­
ных образов, ибо, по мысли докладчиков, речь и слово были монополизи­
рованы в средние века религиозной сферой. Массовые народные возму­
щения участились в позднее средневековье — в период экономической
стагнации, крушения многих надежд, усиления социального протеста,
когда человек боролся как за свою материальную безопасность, так и за
духовное спасение.
К. Киррис (Кипр) сконцентрировал внимание на утопических, апока­
липтических, эсхатологических и уравнительных идеях в религиозных на­
родных движениях средневековья. Их идеология сочетала в себе как веру
в грядущее утверждение общества равноправных, так и апокалиптичес­
кие представления о неизбежном наказании «тиранов». Элементы рели­
гиозной образности органически вплетались в фольклорные мотивы на­
родных поверий. Известные различия между городскими и крестьянскими
восстаниями не означают отсутствия тесных взаимосвязей между раз­
личными формами социального протеста.
Э. Вернер (ГДР) в докладе «Религиозные и общественные формы созна­
ния в XI в.: еретики и городские зилоты» отметил массовый характер
религиозных движений в Европе того времени, указав, впрочем, что неко­
торые формы социального протеста на Западе имели не религиозный, а, на­
против, антиклерикальный характер. Дуализм социальной действитель­
ности находил отражение и в популярности дуалистических ересей,
а также выраставших с ними массовых движений (богомильство).
Многообразие форм социальных и религиозных движений в Византии
XI в. оценила и Э. Патлажан (Франция).
Доклад Д. Ангелова (Болгария) был посвящен богомильству — одному
из самых значительных в истории европейского средневековья религиозносоциальных движений. С религиозно-философской точки зрения учение
богомилов сочетало в себе черты раннехристианских воззрений с гностикодуалистическими принципами миропонимания. Распространение же бого­
мильства в болгарских землях было результатом конкретных социальноисторических условий развития средневековой Болгарии, где крестьянство
и городская беднота выступили против церкви как института и инстру­
мента угнетения. Религиозно-философский дуализм отражал социальные
антагонизмы средневекового мира. Докладчик выделил также черты
типологической общности богомильства с еретическими движениями
в Италии и Франции XII—XIV вв.
«„Боснийская церковь" XIII—XV вв.» — тема доклада С. Чирковича
(Югославия). Движение боснийских христиан пережило несколько этапов
развития — от протеста угнетенных, борющихся за свое существование,
до утверждения «Боснийской церкви» в качестве составной части социаль­
ного организма, осуществлявшей руководство им. Характер конфликтов
здесь в большей мере связан был с национальными, чем с социальными,
проблемами. Эта эволюция шла рука об руку с расширением и укрепле­
нием могущества самой Боснии, превратившейся из маленькой, довольно
замкнутой сельской области в обширное государство, находившееся в тес­
ных контактах с внешним миром.
В прениях по докладам приняли участие советские медиевисты.
Член-корреспондент АН ГССР М. Д. Лордкипанидзе показала, что
в средневековой Грузии социально-религиозные движения во многом
9

были тесно связаны с борьбой против иноземных вторжений и культурных
влияний, за национальную и культурную самобытность страны. Е. В. Гутнова выявила социально-политические причины многих религиозных по
форме движений XI в. Член-корреспондент АН СССР В. й . Рутенбург
отметил, что отнюдь не все народные движения средневековья имели
религиозный характер.
Одной из главных тем конгресса являлась проблема «Образа других»,
обсуждение которой было продолжено и на заседании Ассоциации визан­
тинистов.
С основным докладом по данной теме выступила на пленарном засе­
дании Э. Арвейлер (Франция). Она выделила три аспекта проблемы:
этнические меньшинства, маргинальные группы общества и культурное
отчуждение. Понятие «чужого» («другого») возникает нри условии утвер­
ждения понятия «своего», самобытного. Границы между обеими историкокультурными категориями подвижны. История была представлена доклад­
чицей своего рода полем битвы между «своим» и «чужим», между «тождест­
венным» и «чуждым». «Чужой мир» предстает в виде terra incognita: это
или пустыня, или непроходимые горы, или некое пространство «без об­
раза», открытое и неконкретное в своих очертаниях. По мнению Э. Арвей­
лер, можно вычленить несколько принципов описания «чужого мира»:
этот мир неведом (вплоть до его «исключения» из истории), полон анома­
лий, он эксцентричен и является отклонением от нормы, он наполнен
«варварством» и отталкивающе чужд. Его история — это история людей,
хранящих молчание.
М. Молла (Ватикан) охарактеризовал «образ другого» в идеологии
позднего западноевропейского средневековья, обособив несколько групп
«иного мира»: беднота, отступники (маргинальные группы), иноверцы
в христианском мире, иноземцы и т. д., воплощавшие в себе результат
социального, религиозного, географического отчуждения.
Выступившая в дискуссии Н. В. Синицина охарактеризовала два фак­
тора, обусловливающие, как она полагает, методологическую сложность
темы. Во-первых, это необходимость учитывать степень достоверности
образа, его отклонения от реальной исторической основы; образ служит
формированию той или иной идеи и никогда не бывает идеологически
нейтральным. Так, у русского публициста XVI в. И. С. Пересветова об­
разы православной Византии и мусульманской Турции — средство,
инструмент для того, чтобы обосновать необходимость социльно-политических реформ в России; при этом образ единоверной Византии представ­
ляет отрицательный пример, а образ иноверной Турции — положитель­
ный. Во-вторых, каждая из составных частей оппозиции «свое» («собст­
венное») и «другое» («чужое») обладает сложной социальной и классовой
структурой. Образы одного и того же события или явления, созданные
представителями или идеологами разных классов и борющихся групп,
неизбежно отличались друг от друга.
Заседанием Ассоциации византинистов, где обсуждалась эта же тема,
руководил И. Шевченко (США).
Ж. Дагрон (Франция) посвятил свое выступление проблеме «неприя­
тельских народов». Византийская идеология выработала представление
об иерархии государств, с которыми империя поддерживала контакты.
Византийские авторы постоянно сетуют йа враждебное окружение: Ви­
зантия должна обороняться от него. Процесс христианизации «варваров»
вносил изменения как в отношение византийцев к бывшим врагам, так
и в положение некогда враждебных народов в иерархической системе
государств, рисуемой византийскими авторами. В данном ракурсе была
специально рассмотрена проблема пограничных зон с их полувизантий­
ским-полуварварским населением.
Оригинальностью постановки проблемы в рамках обсуждавшейся
темы был отмечен доклад К. Манго (Великобритания) «Дьявол». Анализи­
руя образ дьявола в византийской «элитарной» и народной культуре,
письменной и материальной, исследователь подметил подчеркнутую анти10

человечность образа, звериный облик, которым его наделяло средневеко­
вое воображение.
Д. Оболенский (Великобритания) охарактеризовал образ славян у ви­
зантийцев. Понятие «славянского образа» в Византии — весьма емкое
понятие. Оно вырисовывается в сравнении как с собственным образом
самих византийцев, так и с образом Византии у славян. Вся эта образная
система не оставалась неизменной, но претерпевала определенную эволю­
цию: так, если у славян на первом этапе несомненно престижное положе­
ние, занимаемое Константинополем, служившим «моделью» для Киева и
Преславля, то затем происходит снижение образа византийской столицы;
с падением Константинополя растут националистические тенденции в идео­
логии славянской публицистики; наконец, все отчетливее ощущаются
антивизантийские тенденции.
Комплекс представлений о «других» в Византии XI в. явился предме­
том рассмотрения Э. Патлажан (Франция). Исходным пунктом социального
деления ей представляется правоверие — веры, взглядов. «Маргиналь­
ными» слоями в религиозной сфере становились неортодоксы, в области
социальной — бедняки, профессионально отчужденные элементы (прости­
тутки и т. п.). Впрочем, — это положение дополнил и И. Шевченко —
византийское общество XI в. не достигло еще значительной степени дезин­
теграции.
А. Шбул (Австралия) в докладе «Образ Византии в арабских истори­
ческих и других литературных источниках» указал на диалектическую
связь между самообразом народа и образом «других»: иноплеменные на­
роды часто описываются в категориях привычного мира. Так, Константи­
нополь и Рим в арабской литературе представали в обличье Вавилона.
Э. Стэнеску (Румыния) рассмотрел проблему образа «других» в Ви­
зантии на примере сложившихся там представлений о влашских пасту­
шеских племенах. Анализируя тему «ромеи» и «варвары» на Балканах
VII в., С. Брезяну (Румыния) привлек материалы «Чудес св. Димитрия».
М. В. Бибиков, выступив в дискуссии, показал существование раз­
личных уровней взаимопонимания и отражения образа Византии у славян
и образа славян в византийских текстах; «образ других» при всей стерео­
типности подвергался в Византии с течением времени трансформации.
Особой темой обсуждения Международной ассоциации был вопрос
о значении византийских штудий в комплексе исторических исследований
в целом. Председатель заседания И. Ирмшер (ГДР) в докладе «Место
византинистики в системе исторических наук» осветил основные этапы
развития византиноведения с XIX в. до наших дней. Докладчик под­
черкнул междисциплинарный характер этой отрасли знания, ее значи­
мость для медиевистики, тюркологии, славяноведения, истории античного
мира.
Другие докладчики выделяли те или иные стороны византиноведческой науки, общие для изучения истории и культуры других регионов.
В. Папулия (Греция) раскрыла связь византиноведения с изучением
истории Юго-Восточной Европы. Ф. Шлоссер (Канада) выступила
с докладом «Византиноведческие исследования и история крестовых похо­
дов: Алексиада Анны Комниной как источник по истории крестовых по­
ходов». Э. Вернер (ГДР) рассмотрел новые методы османистики в их
применении к византинистике. Я. Ферлуга (ФРГ) охарактеризовал роль
византиноведения в изучении истории южных славян.
Ряд докладов был посвящен междисциплинарному характеру византи­
нистики. Так, Э. Кондураки (Румыния) прочитал доклад «Византиноведе­
ние и археология», Д. Холдон (Великобритания) — «Византинистика,
антропология и философия истории», Р. Теодореску (Румыния) — «Ви­
зантинистика и история искусств», К. Фледелиус (Дания) рассказал
о византийских штудиях в Дании в связи с историческими и историкофилологическими исследованиями.
С дополнениями к докладам выступила Р. Досталова (ЧССР), а также
М. В. Бибиков, остановившийся на методике источниковедческого анализа
11

византийских текстов, включающей приемы этнолингвистики, историче­
ской антропологии, историко-филологической критики текста.
К обсуждению проблем современной методики исследований непо­
средственно примыкал и доклад Т. Лунгиса (Греция), прочитанный на
заседании по исторической географии античности и средневековья. С по­
мощью ЭВМ афинскими исследователями были обработаны и проанализи­
рованы топонимические, гидронимические и другие историко-географические данные (всего более 10 000 названий), относящиеся к историп
Византии и прилегающих к ней земель.
В заключение работы секции византинистики состоялось заседание
Бюро Международной ассоциации византинистов. Были заслушаны и
обсуждены отчеты президента ассоциации академика Г. Хунгера, гене­
рального секретаря и казначея Ассоциации, сообщения о деятельности
комиссий по исторической географии (Э. Арвейлер), истории искусства
(вместо П. Хаджидакиса выступила М. Нистазопулу-Пелекиду), по изда­
нию памятников (Г. Хунгер), историографии. Профессор Ш.-О. Карбонель (Франция) сообщил, что комиссия по историографии МКИН отныне
будет заниматься изучением и византийской историографии. Была рас­
смотрена работа Информационного бюллетеня Ассоциации. Значительный
интерес вызвало обсуждение итогов «византийских дней» в Штутгарте.
Было принято решение опубликовать в Греции (И. Караяннопулос) все
материалы заседаний.
Центральным на заседании Бюро был вопрос о ходе подготовки и
программе XVII Конгресса византинистов в Вашингтоне (август 1986 г.).
В связи с отсутствием президента предстоящего конгресса Маргарет
Фрезер (США) доклад d подготовке к нему сделал ее заместитель в На­
циональном комитете США И. Шевченко. При утверждении программы
за византинистами СССР были закреплены три большие темы к пленар­
ным заседаниям: 1) «Византия и славяне» (Г. Г. Литаврин), 2) «Византия
и Киев» (3. В. Удальцова), 3) «Византийский роман» (А. Д. Алексидзе).
Кроме того, на вечерних заседаниях каждый день будут проводиться
коллоквиумы, в которых могут принять участие византинисты всех стран.
Местом проведения следующего Международного конгресса истори­
ческих наук в 1990 г. выбрана Испания. Новым президентом МКИН стал
Э. де ла Toppe Виллар (Мексика).

Византийский временник, том 48

К. В. ХВОСТОВА

МИГРАЦИОННЫЕ ПРОЦЕССЫ В СРЕДЕ
ПОЗДНЕВИЗАНТИЙСКИХ
ЗАВИСИМЫХ КРЕСТЬЯН
С о в р е м е н н а я медиевистика п р и д а е т в а ж н о е значение д е м о г р а ф и ч е с к и м
п р о б л е м а м г. Соответственно и в в и з а н т и н о в е д е н и и н е о д н о к р а т н о о б с у ж ­
д а л и с ь р а з л и ч н ы е вопросы д е м о г р а ф и и — к а к г о р о д а , т а к и д е р е в н и 2 .
В с е р и и и с с л е д о в а н и й этого рода особое место з а н и м а ю т р а б о т ы , т р а к т у ю ­
щие демографические п р о б л е м ы позднего времени ( X I V — X V вв.) —
п е р и о д а обострения в н у т р е н н и х и в н е ш н и х п р о т и в о р е ч и й , демографи­
ческого с п а д а 3 . Н а р я д у с в о п р о с а м и численности н а с е л е н и я , с о о т н о ш е н и я
ж и т е л е й по п о л у и в о з р а с т у большое значение п р и д а в а л о с ь и п р о б л е м а м
м и г р а ц и и с е л ь с к о г о н а с е л е н и я 4.
В литературе рассматривались и такие важные явления, связанные
с р а з в и т и е м д е м о г р а ф и ч е с к и х п р о ц е с с о в , в частности с м и г р а ц и е й , к а к
у в е л и ч е н и е м н о ж е с т в а з а б р о ш е н н ы х земель и ц е л ы х сел 5 . Особое в н и 1
3

3

4
5

См., например: Демография западноевропейского средневековья в современной
зарубежной историографии: Рефератив. сб. ИНИОН. М., 1984.
Schneider M. Die Bevölkerung· Konstantinopols im XV. Jahrhundert // Nachrichten
der Akademie der Wissenschaften in Göttingen. Philol.-hist. Kl. 1949. Bd. 9; Jacoby D.
La population de Constantinople à l'époque byzantine: un problème de démographie
urbaine // Byzantion. 1961. Vol. 31; Якобсон А. Л. О численности населения сред­
невекового Херсонеса // ВВ, 1968. 19; Dölger F. Sechs byzantinische Praktika des
14. Jahrhunderts für Athosklöster Iberon // Abhandlungen der Bayerischen Akademie
der Wissenschaften. Philos.-hist. Kl. N. F., 1949. H. 28; Charanis P. Observati­
ons on the Demography of the Byzantine Empire // Proceedings of the XHIth Inter­
national Congress of Byzantine Stydies. L., 1967. Демографические сведения содер­
жатся в ряде общих работ: Tafralı О. Thessalonique au XIV e siècle. P., 1913. P. 16;
Максимовип Jb. Византиз'ска провишщска управа у доба Палеолога. Београд, 1972.
С. 152; Lemerle P. Agrarian History of Byzantium from the Origins to the Twelfth
Century. Galwai,
1979; Antoniadis-Bibicou H. Problèmes d'histoire économique de
Byzance au X I e siècle: démographie, salaires et prix // Byzantinoslavica. 1967. 28 (2);
Ostrogorsky G. Pour l'histoire de la féodalité byzantine. Bruxelles, 1954; Kondov N.
Demographische Notizen über die Landbevölkerung aus dem Gebiet des unteren Strymon in der ersten Hälfte des XIV. Jahrhunderts // Etudes Balkaniques. Sofia, 1965.
T. II—III; Он же. За броя на населението в България към края на XIV в. // ИП,
1971. Кн. 5; Idem. Das Dorf Gradée // Etudes Balkaniques. 1971. 3; Ostrogorskij G.
Radolivo //PBU, 1961. 7; Jacoby D. Phénomènes de démographie rurale à Byzance
aux XIII e , XIV e et XV e siècles // Etudes rurales, 1962. 5/6; Ocunoea H. A. К проблеме
присельничества в Византии (X—XII вв.) // ВО, М., 1977; Laiou- Thoniadakis Α. Ε.
Peasant Society in Byzantin Empire: A Social and Demographic Study. Princeton,
1977; Si'oronos N. Le domaine de Lavra sous les Paléologues // Actes de Lavra. P.,
1982. Vol. IV.
Помимо ряда указанных работ, см.: Рэшимен С. Падение Константинополя в 1453 г.
М., 1983; Dennis G. T. The Reign of Manuel II Paleologus in Thessalonica (1382—
1387). Roma, 1960; Hrochova V. Byzantskâ mësta ve 13—15. stoleti. Pr., 1967; Сметанин В. А. Проскафимены поздневизантийского в р е м е н и / / В В . 1982. 42; Хвостова К. В. К вопросу об употреблении термина элевтер в византийских описях
X I I I - X I V вв. / ВВ, 1983. 44.
Döller F. Op. cit. S. 23—30; Laiou-Thomadakis A. E. Op. cit. P. 267—298; Svoronos N. Op. cit. P. 147.
AntoniadU-BibUou H. Villages désertés ene Grèce: lin bilan provisoire //Villages dé­
sertés et l'histoire économique, XI—XVIII siècles. P., 1965. Ср.: Lavra. III, N 136,
passi m.
13

мание исследователи уделяли проблемам перемещения лиц, не зафикси­
рованных в государственных кадастрах, так называемых свободных
(элевтеров) и «чужих» (ксенов), «неизвестных казне». Представители
названных мигрирующих групп были, с одной стороны, свободны в том
смысле, что они не являлись чьими-то париками, а с другой — были
свободны от уплаты податей. Косвенное свидетельство той роли, которую
играли миграционные процессы, — наличие технического смысла (хотя
и не лишенного многозначности) у выражений, обозначающих мигрирую­
щее население (проскафимены, элевтеры, ксены).
Определенное (значительно меньшее) внимание уделялось и миграции
париков, т. е. крестьян — держателей чужой земли, титул собственности
на которую принадлежал какому-либо физическому или юридическому
лицу. Следуя сложившимся в советском византиноведении традициям,
мы будем называть париков зависимыми крестьянами, имея в виду не
столько личную зависимость (которая существовала на практике, хотя
юридически и не была оформленной), сколько отсутствие собственниче­
ских прав на землю, поземельную зависимость, связанную с выполнением
определенных повинностей, прикрепление к тяглу, лимитирующие хозяй­
ственную активность.
В поздней Византии крестьяне — держатели земли (титул собствен­
ности на которую принадлежал крупному собетвеннику), прикрепленные
к тяглу и обязанные уплатой налогов, те, которые традиционно называ­
лись париками, не всегда обозначались этим наименованием. В источниках
встречается ряд других обозначений, например проскафимены, птохи,
люди, апоры, проживающие 6. Поэтому для обозначения соответствую­
щего слоя целесообразно использовать условное выражение «зависимые
крестьяне».
Меньшее внимание исследователей к миграции зависимых крестьян
по сравнению с тем, которое уделялось миграции элевтеров и ксенов,
«неизвестных казне», во многом объясняется сравнительной бедностью
сведений источников на этот счет. Тем не менее здесь все же имеются
определенные достижения. На основе сравнительного анализа имен
париков, зафиксированных в разновременных практиках, относящихся
к одним и тем же общинам (χωρίον), исследователи пришли, в частности,
к выводу о том, что через промежуток в 20 лет более 50 % имен полностью
исчезает 7. Это наблюдение представляет значительный интерес, хотя
трудно установить степень его типичности. Предпринималась, далее,
попытка проследить соотношение мужского и женского населения в со­
ставе зависимого крестьянства отдельных регионов 8 .
Применение соответствующих методик, безусловно, способствует по­
ниманию движения зависимого крестьянского населения в Византии эпохи
Палеологов, однако изменения в именах зависимого крестьянского насе­
ления на территории общины могли быть вызваны разнообразными при­
чинами. Не исключены переселения париков в другие места при условии
прекращения податной ответственности по прежнему местожительству.
Изменение имен могло быть следствием смерти прежних владельцев и
передачи выморочного имущества другим владельцам и т. п.
Для изучения характера и особенностей собственно миграционных
процессов, характерных для зависимого крестьянства, большое значение
имеет рассмотрение содержащихся в византийских практиках прямых и
косвенных свидетельств об их переселениях. Эти данные позволяют конста­
тировать наличие в период Палеологов двух групп проскафименов. Одна
6

7
8

Lavia, III, Ν 118. P. 5.84—85, 5.93—94 (иногда проскафимены-ларикя; см.: Ibid.
P. 6.139—140^; N 126. P. 32.28—31: Ν 127. P. 34.7—8, 34.18—19; Ν 136. P. 66.
164—170; Ν 155. P. 134.22, 26; Ν 159. P. 147.34; Ν 161. P. 157. 20—21; Ν 162.
P. 162.9; Ν 165. P. 173.20: Actes de Xénophon / Publ. par L. Petit // BB, 1903.
Χ. Π рил. Ν 1. 3; ActesΓ de Docheiariou / Ed. N. Oikonomides. P., 1984. N 45.
P. 247; Ν 53. P. 277; Λ2 17. P. 275.
Dniepr F. Op. cit. S. 25.
Laiou-Thotnadakh A. E. Op. cit. P. 267—298.

14

группа —Гэто проживающие в той же общине, где они несут податную
ответственность 9. Эти проскафимены, видимо, происходили в основном
из поселившихся на территории владений крупного собственника элевтеров или ксенов, «неизвестных казне». Другая группа проскафименов
представлена лицами, которые переселились на новое место, а подати
платят по старому местожительству. Вторая группа проскафименов в отли­
чие от первой менее изучена. Она-то и составляет в основном объект на­
стоящего исследования.
Наряду с прямыми указаниями практиков о проскафименах — пере­
селенцах на другую территорию, сохраняющих податную ответственность
в данной общине, о них имеются и косвенные данные. Таковы многочис­
ленные свидетельства о наличии у зависимых крестьян-париков земли
(чаще всего виноградников), расположенной в разных частях данного
села, а также в разных селах. Об этом же говорят иного рода факты —
покупка, обмен крестьянами имущества и все те сведения о различных
новых центрах крестьянской хозяйственной деятельности, о которых речь
пойдет ниже.
Интерпретация прямых свидетельств о переселениях зависимых кре­
стьян позволяет сделать следующие выводы. Из 30 проскафименов, пере­
бравшихся в другие места (в хорионы или Фессалонику) и зафиксирован­
ных в практике Лавры от 1321 г., содержащем опись владений в феме
Фессалоника, 15 были полностью неимущими 10. У 5 имелось небольшое
хозяйство u , y 10 оно было более значительным 12. Свыше половины пере­
селившихся в другие хорионы или Фессалонику являлись, как видно,
бедными (к тому же малосемейными). Очевидно, они окончательно
переселялись и лишь числились в кадастрах по прежнему местожитель­
ству налогоплательщиками. Именно отсутствие имущества, невозмож­
ность нести тягло и жить на старом месте — это, видимо, основная при­
чина переселения, когда тягло сохранялось по прежнему местожительству.
Данная черта — сохранение податных обязательств — отличала проска­
фименов подобного рода от беглых париков и элевтеров или ксенов, «не­
известных казне». Такие проскафимены обычно становились арендаторами
в других общинах (арендаторы — ксенопарики) или уходили в город
(подробно — ниже). Иногда они, переселившись, обзаводились хозяйст­
вом в новой общине или устраивались в другой части той же общины
благодаря вторичному наделению землей, которую получали от собствен­
ника 13. Такое наделение осуществлялось из резерва земель, ранее
не поделенных на стаей, или за счет стасей беглых париков, либо из ка­
ких-либо заброшенных земель, или из выморочного имущества.
Новый хозяйственный центр зависимого крестьянина мог в отдельных
случаях возникнуть в результате создания хозяйственного комплекса на
периферии села (καθΊδρα) 14 или приобретения эксохорафия, т. е. земли,
также расположенной на окраине общины. Иногда это был не пахотный
надел, а земли под виноградником или сады.
Что же касается тех проскафименов рассматриваемой группы, которые
располагали некоторым имуществом, особенно недвижимостью, то вследст9

Actes de Doc'ıeiariou. Ν 21. P. 162.34; Ν 19. P. 147.11—15; Ν 20. P. 157.42—46.
Иногда
эти проскафимены называются париками-лроскафименами (№ 22.Р.165.20;
Λ1» 58.Р.294.4). Мигрирующим населением могли быть и беглые парики (Lavra.
I l l , № 167. P. 182.31), а также свободные собственники, продававшие, покупавшие,
обменивавшие земли.
10
Lavra, II, № 109. Р. 225.53, 227.99, 234.225, 236.266, 237.270, 237.271, 243.372—
373, 246.425, 247.441, 248.470-471, 250.499, 260.678-679, 269.835-836, 270.887—
888, 277.987.
11
Ibid. P.237.278—279, 237.280—281, 242.369—370, 248.465, 249.476—477, 273.896.
12
Ibid. P.228.125—126, 248.465-466, 251.516-517, 251.519—520, 269.822, 270.843—
844; 270.885—886. Ср. также: Lavra, II, № 91. Р. 103.36—37, 104.51—52; 105.63.
112.181—182, 114.214.
13
Svoronos N. Le domaine de Lavra sous les Paléologues. P. 168.
14
Например: Lavra. II. P. 272.893—894. См.: Вин Ю. Я. Социально-эконо­
мическое содержание термина χα8έδ?α византийских документов // ВВ, 1983.44.
15

вие их переселения в другие районы и образования новых очагов эконо­
мической деятельности хозяйство, связанное с прежним местожительством
указанных крестьян, не только сохраняло фискальное значение, как у не­
имущих проскафименов, но и продолжало свое экономическое развитие.
У таких проскафименов складывались два (или, может быть, более) центра
хозяйственной деятельности.
Крестьяне, у которых отсутствовало недвижимое имущество, но
имелся тягловый скот, перемещаясь на территорию другой общины,
фактически могли, подобно полностью неимущим, целиком порвать со
своим прежним хозяйством и превратиться в арендаторов земли того же
собственника1Б, от которого они и первоначально зависели, или же
в арендатора, или парика иного собственника. В последнем случае они
становились ксенопариками или дважды париками 16, но для прежнего
собственника оставались париками, обязанными всеми паричскими повин­
ностями, несмотря на то что семья парика уже не проживала на том месте,
по которому она (во всяком случае, некоторое время) продолжала чис­
литься в государственных кадастрах как налогоплательщица.
Таким образом, вследствие перемещения либо появлялись новые
центры хозяйств зависимых крестьян, тогда как старые сохраняли лишь
фискальное значение, либо возникало несколько таких параллельно
функционирующих центров. Подобные явления определяли существо
сложной перестройки отношений крестьянского землепользования, кото­
рая характерна для Византии XIV—XV вв. Эта перестройка состояла
в падении социально-экономической роли собственно паричского хозяй­
ства старого типа, т. е. хозяйства, которое сосредоточивалось на крестьян­
ской стаей, расположенной вблизи домов (а не за пределами хориона),
было обязано уплатой государственных налогов и выполнением ряда
характерных паричских повинностей (барщина, натуральные сборы).
Преимущественную роль стали играть хозяйства на арендованной земле
и хозяйственные центры, возникшие за пределами деревни. Причиной
названной перестройки, происходившей благодаря миграционным про­
цессам, было то, что большинство зависимых крестьян в рассматриваемый
хронологический период или имело незначительные наделы пахотной
земли, или вообще не имело пахотной надельной земли на паричском
праве. В то же время многие из тех, кто не располагал пахотной землей,
имели тягловый скот. Сочетание двух названных факторов (отсутствие
надельной пахотной земли и наличие тяглового скота) при условии, что
прикрепленные к тяглу крестьяне могли свободно перемещаться по тер­
ритории близлежащих поселений, приводило к распространению аренды
ими пахотной земли.
Интерпретация косвенных сведений о переселениях зависимых кре­
стьян, т. е. данных о наличии нескольких центров крестьянского хо­
зяйства, позволяет высказать предположение о том, что в некоторых
случаях переселялись члены крестьянской семьи, тогда как ее глава
оставался в прежнем владении. Именно поэтому подобные переселения,
возможно, и не зафиксированы в практиках.
Употребление в них для обозначения зависимых крестьян наряду
с наименованием парики также таких выражений, как апор, птох, люди
и др., является, очевидно, косвенным свидетельством потенциальной
неустойчивости социального слоя париков. В рассматриваемый период
консолидация крестьянского сословия происходила отнюдь не в резуль­
тате повышения социально-экономической роли парикии. Напротив, эта
15

36

16

Lemerle P. Agrarian Historv. . . P. 38. 206; Svoronoı N. Le domaine de Lavra sous
les Paléologues. P. 162, 167; Actes de Lavra, II, N 71. P. 10, 70; III, N 123. P. 25,
133; Actes de Chilandar / Publ. par L. Petit et B. Korablev. Première partie. Actes
grecs // BB, 1911. 17. Π рил. I, № 92; MM, IV. P. 145.18, 218.8, 220.1; Angola M. A.
Byzantine Goverment in Exile. Government and Society under the Laskarids of
Nicaea (1204—1261). L., 1975. P. 141.
Lavra, III, N 118. P. 6.100, 117; Хвоетоеа К. В. Судьбы парикии и особенности
налогообложения в Византии XIV в. // ВВ, 1978. 39.

консолидация была следствием падения ее роли и результатом распростра­
нения различных форм крестьянского землепользования, отличных от
паричского держания и утверждавшихся благодаря миграции сельского
населения — как элевтеров и ксенов, не учтенных казной, так и зависи­
мых крестьян.
Вследствие миграции зависимых крестьян, как и в результате переме­
щений элевтеров — бывших собственников или париков, появлялись
покинутые земли и заброшенные поселения 17. Вновь возникшие центры
хозяйственной деятельности крестьянина свидетельствовали о наличии
некоторых элементов внутренней колонизации. Безусловно, эти элементы
не могут быть сопоставлены с внутренней колонизацией на Западе XII—
XIII вв., имевшей существенные социально-экономические и демографи­
ческие последствия. В отличие от Запада в Византии рассматриваемого
времени подобные явления не только не были массовыми, но и не захва­
тывали большой территории. Кроме того, отдельные проявления вну­
тренней колонизации в Византии позднего времени по своему значению
не идут также ни в какое сравнение и с известными фактами аналогичных
процессов, относящимися к предшествующему периоду истории Визан­
тии 18, когда колонизация осуществлялась по инициативе государства
и приводила к образованию новых поселений. Однако и элементы внутрен­
ней колонизации в поздневизантийский период не могут быть сброшены
со счетов, так как они, будучи связанными с миграцией зависимых кре­
стьян, отражали динамику в системе зависимого крестьянского земле­
пользования.
Миграционные процессы зависимых крестьян оказывали влияние и на
развитие семейных отношений. Проскафимены, проживающие в других
общинах, были, как правило, малосемейными. Малочисленной была
обычно семья у элевтеров и ксенов, «неизвестных казне».
Кроме того, прямые данные о переселении крестьян в города или в дру­
гие общины свидетельствуют о том, что обычно переселялся глава семьи,
образовавшейся в результате разделения некогда существовавшей боль­
шой семьи. Проскафименами являлись обычно сыновья, братья, зятья и
другие родственники главы бывшей неразделенной большой семьи.
Имущественное положение семьи, отдельные члены которой пересе­
лялись в другие общины, было сложным. Семья в силу такого переселения
разделялась и практически не могла осуществлять совместного ведения
хозяйства. Возникали многочисленные владения, составлявшие части
прежде единого хозяйства 19.
Все эти факты показывают, что, хотя в Византии существовало раз­
витое брачное имущественное право, имевшее давние традиции и призна­
вавшее совместное распоряжение имуществом супругами 20 (об этом
свидетельствуют многочисленные купчие XIV—XV вв., в которых содер­
жатся совместные заверения супругов о продаже земли), реализация его
для зависимых крестьян наталкивалась на ряд трудностей, поскольку
развивалась и противоположная тенденция — дробление имущества, воз­
никновение хозяйств, сосредоточенных на части прежнего владения, и
появление новых хозяйственных центров в других общинах.
Переселения зависимых крестьян имели значение не только для судеб
самих крестьян, но находились в прямой связи с развитием крупной
17

18
19
20

См., например-, Lavra, II, N 73, Р. 20.69; III, N 127. Р. 34.6, 18—19; В доку­
менте Х\ г в., относящемся к владениям Дохиарскою монастыря, содержатся данные
о разорении собственников (Actes de Doclieiariou. Ν 59. P. 298.1—3). Заброшенные
земли неоднократно упоминаются в практиках. Иногда речь идет о покинутых
крестьянских стасях или ипостасях.
На завоеванных территориях образовывались фе.чы; жители (иногда пленники)
селились как стратиоты (Lernene P. Agrarian History. P. 133).
Lavra, II, N 109, passim; III, N 139. P. 80, 104; N*139. P. 78.9; P. 79.87, pas­
sim.
Margetić R. Bizantsko braôno imovinsko pravo u svjetu novele XX Lava Mudroga
(S osobii.im obzirom na razvoj bracnoga imovinskog prava u srednjovekovnim dalmatinskim CTadskim opcinama) // ЗРВИ, 1978. 18. Ć. 49—50.
2

Византийский временник, 48

17

собственности. Известно, какую роль играло для крупного собственника
поселение ксенов, «неизвестных казне», и элевтеров на территории при­
надлежавших ему владений.
В XIV и особенно в XV вв. развертывается острая борьба государства,
монастырей и прониаров за доходы, земли и зависимых крестьян. В этих
условиях перемещения элевтеров и ксенов, «неизвестных казне», посе­
ление их на территории определенного собственника становится одним из
средств обеспечения соответствующего владения рабочей силой и дохо­
дами. В плане характеристики борьбы между государством, монастырями
и прониарами за землю, государственные налоги и рабочие руки инте­
ресна серия документов, относящихся к владениям Лавры св. Афанасия,
расположенным в феме Фессалоника.
В хрисовуле Иоанна VII Палеолога от 1404 г. сообщается, что мона­
стырь Лавра в течение долгого времени владел хорионом Дримосирта
в Каламарии, но вследствие волнений и непорядков 21 половина владения
перешла к казне. Своим хрисовулом император гарантирует монастырю
в будущем неограниченное владение названным хорионом, правда, на
условии некоторого ограничения иммунитетных привилегий, но с правом
селить ксенов, «неизвестных казне» 22. В районе Рентины монахи Лавры
временно утрачивали свой метох Сикай. Он также был присоединен
к фиску, но впоследствии владение вновь передается монастырю с осво­
бождением от всех повинностей и притеснений со стороны прониаров.
Монастырь получает право селить ксенов, «неизвестных казне» 23.
Однако в императорских хрисовулах речь идет только о ксенах и элевтерах, поскольку, будучи поселенными на территории определенного
владения, они в дальнейшем* прикреплялись к тяглу и становились нало­
гоплательщиками. Проскафимены — зависимые парики из других владе­
ний, — переселяясь в новую общину, числились как налогоплательщики
по прежнему месту жительства. Миграция лиц, принадлежавших к этому
слою, не была связана с изменением в налоговых кадастрах и в меньшей
степени интересовала государство. Поэтому проблемы переселения пари­
ков получили отражение в практиках, фиксировавших реальное положе­
ние вещей во владениях того или иного собственника. Очевидно, однако,
что переселение в определенную вотчину ксенопариков в качестве арен­
даторов также составляло объект борьбы крупных собственников за
крестьян и доходы 24.
В отличие от поселения на территории крупных владений элевтеров
и ксенов, «неизвестных казне», которое осуществлялось при посредстве
государства, предоставлявшего собственникам соответствующие права,
борьба за привлечение арендаторов-ксенопариков во многом развертыва­
лась вне государственной поддержки.
Особый интерес представляют временные или постоянные переселения
зависимых крестьян из сел, прилегавших к крупным городам (например,
к Фессалонике), в эти города. Такие переселения обусловливались слож21
22
23

24

18

Lavra, III, Ν 155. P. 134.17.
Ibid. P. 134.30—31. Позднее Лавра сосредоточила у себя все фискальные права
на данное поселение, произведя обмен с фиском.
Svoıonos N. Le domaine de Lavra. . . Ρ·__52; Lavra, III, Ν 161; Ν 165. P. 173.13.
Право Лавры селить свободных людей подтверждается многими докз'ментами.
См.: Lavra, III, Ν 127. P. 34.7—8, 18—19; Ν 155. P. 134.27; Ν 161. P. 159-50—
51; ср., например: Actes de Kullumus. P., 1945. N 10. P. 60.82—83; N 11. P. 63.40.
Борьба за доходы между государством, прониарами и крупными монастырями —
одна из характерных черт социальных коллизий второй половины XIV—начала
XV в. Она, естественно, не сводилась к тяжбам за поселение людей на территории
соответствующих владений. Владения крупных монастырей и прониаров нередко
переходили из рук в руки. Svoronos N. Le domaine de Lavra. . . P. 52; Actes de
Docheiariou. . . N 13. P. 125; N 14; N 15. P. 130; N 121. P. 161; N 22. P. 164;
N 26. P. 185—186; N 27; N 41. P. 233. Иногда возникали своеобразные формы
совладения монастырей и прониаров Actes de Docheiariou. . . Ν 53. P. 277.20—30.
Кроме того, нехватка у казны средств и государственных земель приводила к тому,
что государство иногда пыталось использовать государственные налоги с мона­
стырских владений или сами владения в качестве жалованья прониарам. Actes
de Docheiariou. . . Ν 53. P. 277.

ными имущественными и торговыми взаимоотношениями города и его
округи 25. Документы, относящиеся к владениям Лавры св. Афанасия,
позволяют несколько углубить понимание вопроса. В практике 1321 г.,
содержащем опись ее владений в феме Фессалоники, упоминаются земли,
которые были проданы монастырскими париками жителям Фессалоники
и с которых Лавре по-прежнему поступал паричский телос, а кроме того —
пакт 26 . Зафиксированы и владения, приобретенные монастырем у жителей
Фессалоник 27 . Среди территорий, которые граничили и располагались
чересполосно с монастырскими, упоминаются и земли прониаров, и вино­
градники горожан 28 .
Актовый материал свидетельствует о наличии в городе, в частности
в Фессалонике, метохов, хорафиев и виноградника, принадлежавших
монастырям, равно как и монастырских домов, магазинов, мастерских 29.
Здесь жили зависимые от монастырей парики, арендаторы и проскафимены из других монастырских владений. Среди переселенцев в другие
места упоминается ряд проскафименов в Фессалонику 30 .
Положение во многих городах в XIV и XV вв. так же, как и в сельской
местности, было достаточно нестабильным 31 . В последние годы высказы­
валось мнение, согласно которому, несмотря на известный экономический
спад, экономика отдельных городов (включая Константинополь и осо­
бенно Фессалонику) сохраняла черты активной жизнедеятельности 3 2 .
Думается, что решение вопроса об уровне экономического развития горо­
дов зависит от общих критериев понимания развития, стагнации, упадка.
Несомненными в то же время представляются следующие факты. С одной
стороны, документы свидетельствуют о неоднократных экономических,
в частности продовольственных, трудностях городов (в том числе и Кон­
стантинополя) 83. В условиях обострения внешней опасности в XV в.
даже такие крупные привилегированные собственники, как афонский
монастырь Лавры св. Афанасия, были не целиком освобождены от обя­
занности оказывать Константинополю помощь продовольствием 34 . Су­
ществует точка зрения, что до 40-х годов XIV в. монополия генуэзцев
в снабжении Константинополя хлебом была неполной 35 . Видимо, она не
25

26
27
28
28

30
31

32

33

34

85

Hrohova V. Aspects sociaux et économiques de la décadence des villes byzantines
a l'époque des Paléologues II Actes du XIV Contrrés International. B u e , 1975. Vol. II.
P. 129 131.
l i v r a , ' i l , Ń 109. P. 275.945-946, 276.952—953.
Ibid. N 89. P. 74.119—120; III, N 118.117, 118.141.
Lavra, II. P. 6.117.
Ibid., № 71. P. 10.70—71; № 123. P. 25.127—128; Actes de Docheiariou. . . № 47.
P. 251. Поляковская M. A . Городские владения провинциальных монастырей в позд­
ней Византии // ВВ, 1964. 24; Она же. Рост монастырских владений в Фессалонике
и ее пригородном районе в XIV—XV вв. // АДСВ, 1963. 3.
Lavra, II, N 1 0 9 . Р. 225.53, 234.225, 237.271, 246.425, 243.372—373, -246.425.
Ibid.; Maksimovié L. Charakter der sozial-wirtschaftlichen Struktur der spätbyzanti­
nischen Stadt (13—15 Jh.) // XVI. Internationaler Byzantimstenkonsress. Akten,
1/1. Wien, 1981. S. 151.
Карпов С. П. Особенности развития поздневизантийского города — эмпория:
Трапезунд в XIII—XV вв. // ВО. 1977. С. 79—106; Он же. Рец. на статью:
Laiou-Thomadakis А. Е. The Byzantine Economy in the Mediterranean Trade Sy­
stem, Thirteenth-Fifteenth Centuries. (DOP, 1980—1981. Vol. 34/35) // BB, 1984.
45. G. 249-250.
Maksomovir, I,. Charakter. . . S. 153 ff.; Matschke К.-Р. Geldgeschäfte, Handel und
Gewerbe in spätbyzantinischen Wirklichkeit // Jahrbuch der Geschichte des Feu­
dalismus. В., 1979. Bd. 3. S. 181—204; Шитиков M. M. Торговля продовольствием
в Константинополе и его окрестностях в первой половине XV в. // АДСВ. 1972.
8. С. 101 и ел.
Lavra. I l l , Ν 157. P. 142.17—19. Документ отражает ситуацию, когда после битвы
при Анкаре в 1402 г. появилась передышка. Византия пыталась использовать ее:
особое значение придавалось различным способам снабжения Константинополя
зерном. См.: Matschke К. Р. Die Schlacht bei Ankara und das Schicksal von Byzanz:
Studien zur spätbyzantinischen Geschichte zwischen 1402 und 1422. Weimar, 1981.
S. 142. О продовольственных трудностях византийских городов во Фракии пишет
Никифор Григора. См.: Nicephori Gregorae Byzantina Historia. Ed. 2. Bonnae, 1830.
Vol. II. P. 683.5.
Laiou-Thomadakis Α. Ε. The Byzantine Economy in the Mediterranean Trade Sy­
stem. . . P. 193.
2*

19

являлась абсолютной и в тяжелые времена начала XV в. Определенную
роль играли взаимосвязи города с его округой, функционировал своеоб­
разный внутренний рынок, зерно привозилось и с Лемноса. Этот рынок,
как видно, контролировался государством. В отдельные периоды мона­
стыри также покупали зерно 36 , в том числе и у светских собственников,
проживающих в городе 37 . Все эти явления отражали те сложные взаимо­
связи города и сельской округи и более отдаленных сельских районов,
одним из факторов которых (взаимосвязей) были временные и постоянные
переселения зависимых крестьян из сельской местности в города.
Наряду с этим, с другой стороны, случаи переселений в город обед­
невших париков, сохранявших свои обязанности налогоплательщиков по
прежнему местожительству, но искавших средств к существованию в Фессалонике, по-видимому, одно из косвенных свидетельств более благопо­
лучного положения в городе, чем в его округе, где проблема обеспечения
зависимых крестьян землей приобретала все большую остроту. Крестьяне
переселялись и бежали также в центры железоделательного производства.
Возможно, соответствующие шахты и мастерские предоставляли беглым
право убежища 38 .
Не только отдельные горожане имели в сельской местности земли,
расположенные чересполосно с монастырскими, но и города располагали
целыми селами, приписанными к городу. В этом отношении характерны
данные хрисовула Андроника II Палеолога г. Янине от 1319 г., подтвер­
ждающего права города на 24 окрестных села 39 . В хрисовуле деспота
Федора II Монемвасии говорится о праве города поселять на своей тер­
ритории крестьян 40 .
Специфика взаимоотношений города и деревни в Византии не раз отме­
чалась в литературе. Представители земельной аристократии жили в го­
родах. В административном отношении город не отличался от сельско­
хозяйственной округи. Привилегии городу напоминали привилегии, кото­
рые жаловались собственнику доменов и держаний зависимых крестьян 41 .
Из привилегий весьма важным было освобождение от податей. Поземель­
ные отношения в городе регламентировались теми же правилами, что и
в сельскохозяйственной округе. В городе, окруженном стенами, т. е.
имеющем по сравнению с сельской местностью ограниченную площадь,
большую роль играло право близости 4а . Существовала, как и в сельской
местности, коллективная податная ответственность и коллективное вла­
дение определенными землями 43 .
В специфических условиях византийской действительности город стал
центром социальной борьбы, в которую, естественно, могли быть вовле­
чены и переселенцы из сельской местности. Миграция зависимых крестьян
находилась в тесной связи с такой формой крестьянского сопротивления
налоговой эксплуатации в деревне, как бегство, результатом чего было
пополнение мигрирующего слоя элевтеров.
Итак, миграционные процессы в Византии, охватывавшие не только
ксенов, «неизвестных казне», элевтеров и беглых париков, но и париков,
прикрепленных к тяглу и осуществлявших «легальные» переселения, ока­
зывали значительное влияние на развитие аграрных отношений. В тесной
связи с этими процессами происходили изменения в крестьянском земле­
пользовании, развитие форм эксплуатации и хозяйствования, отличных
36
37
38
39
40
41
43
43

Lavra. Ill, Ν 123. P. 25, 157—160.
Ibid. Ν 145. P. 99.5.
Ibid. Ν 128. P. 36, note.
MM. V. P. 77-84.
MM. V. P. 170—175.
МаксимовиЪ. Jb. Византщска провинпщска управа. . . С. 79, 160.
Lavra, III, Ν 153. P. 127.7—8. Ср.: Вин Ю. Я, Право предпочтения в поздневизантийской деревне // ВВ. 1984. 45.
Actes de Chilandar. Ν 31.26, 62.26, 63.29. О налогообложении города см.: Литаврин Г. Г. Провинциальный византийский город на рубеже XII—XIII // ВВ. 1976.
37. С. 17—29; Он же. Византийское общество и государство в X—XI вв. М., 1977.
С. 117-119.

20

от парикии, формирование характерных взаимосвязей крупных городов
с их округой и перенесение центров социальных конфликтов в город.
И в заключение еще несколько замечаний о социальном значении
миграций париков. Имеющиеся в практиках данные не позволяют соста­
вить исчерпывающего представления о размахе этого миграционного дви­
жения, ибо относятся только к переселению главы семьи. Наличие кос­
венных сведений о возможных переселениях членов семьи, т. е. все содер­
жащиеся в источниках упоминания о нескольких центрах крестьянского
хозяйства, означают, что действительный размах миграций париков был
большим, чем это следует из прямых упоминаний об их переселениях.
Однако все «легальные» переселения, выявляемые на основе прямых или
косвенных свидетельств, имеют одну общую черту. Они обычно происхо­
дили в ограниченном радиусе, распространяясь на данную общину, или
охватывали небольшую территорию соседних общин либо соседнего го­
рода 44 . Очевидно, переселения в отдаленные районы, как правило, ста­
новились нелегальными и считались бегством 45 . Парик в этом случае
отказывался от уплаты податей и исполнения повинностей, а значит,
подлежал возвращению на прежнее место жительства 46 или же через
некоторое время попадал в разряд элевтеров. Среди тех переселенцев,
которые перемещались на сравнительно значительные (до 40 км) расстоя­
ния, видимо, преобладали эмигранты из сельской местности в Фессалонику. Можно предположить, что пребывание на новом месте таких проска-фименов оказывалось длительным.
Ряд византинистов отстаивают тезис о свободном положении поздневизантийских париков 47 , считая при этом, что парики и свободные ко­
лоны позднеримского и ранневизантийского периодов были генетически
•связаны друг с другом. Парики, по мнению этих ученых, не были при­
креплены к земле и могли свободно перемещаться. Однако реальные воз­
можности их «легальных» перемещений распространялись, как правило,
только на незначительное расстояние, следовательно, податные обяза­
тельства по определенному местожительству влекли за собой установление
фактически тесной связи с этим местожительством и с собственником
земли. На практике переселения зависимых крестьян в отдаленные мест­
ности были очень затруднительными. В силу этого оказывалась ограни­
ченной и их личная свобода. В советской византиноведческой литературе
отмечались и другие случаи ограничения свободы парика. Парика можно
было передать крупному собственнику 48 с землей, а иногда, возможно,
и без земли 4? или прониару.
Кроме того, рассматриваемый хронологический период характеризу­
ется переплетением и сращиванием публичноправовых и частноправовых
функций управления во. Данный процесс особенно явственно сказывался
в раиштии так называемых апанажей и некоторых видов передаваемых по
наследству проний. В этих условиях трудно было, допустим, отделить
частный суд от государственного. Кроме того, происходило размывание
44
45

46
47

48

49
80

Lefort G. Villages de Macédoine. La Chalcidique Occidentale. P., 1982. Ср.: Svoronos N. Le domaine de Lavra sous les Paléologues // Lavra, V. IV, cartes.
О переходе проскафименов из одного владения в другие метохи того же собствен­
ника (Лавры св. Афанасия), расположенные на Лемносе, говорится в нростагме
Мануила II Палеолога от 1405 г. См.: Lavra, III, Ν 157. P. 142.4. Возможно,
имеется в виду редкий случай легального переселения париков в отдаленные районы.
Lavra, II, N 71. Р. 9.37—39; III, N 118. Р. 5-99—100; Dölger F. Sechs byzantinische
Praktika. . . // RV. S. 119.235—237.
hemerle P. Agrarian History. . . P. 205; Weiss G. Formen von Unfreiheit in Byzanz
im 14. Jahrhundert // Actes du XIVe Congrès International des Etudes Byzantines.
Buc, 1974. S. 293; Karajannopoulos J. Ein Problem der Spätbyzantinischen Agrargeschichte // JOB, 1981. Bd. 30.
Литаврин Г. Г. Византийское общество и государство. . . С. 69; ср.: ММ. IV. Р. 5.
Парика можно было превратить в стратиота. См.: Соловьев Α., Мошин В. Грчке
повел,е српских владара. Београд, 1936. № 21.20—77.
См., например: Actes de Docheiariou. . . Ν 45. P. 247.
МаксимовиК Л>. Византщска провинцщ'ска управа. . . С. 97.
21

некогда четкой грани между публично-правовыми и частноправовыми
податями. Распространяется ряд податей (например, десятина с зевгарей),
которые вряд ли можно однозначно отнести к публично-правовым или
частноправовым. Они включали признаки и тех и других. Все это спо­
собствовало появлению скрытых юридически неоформленных форм лич­
ной несвободы париков.
Сочетание поземельной зависимости с прикреплением к тяглу и с раз­
вивающимися и устойчивыми, хотя и скрытыми, т. е. юридически не­
оформленными формами личной несвободы и обусловливало, как отмеча­
лось, принятую в советской историографии характеристику париков как
феодально зависимых крестьян.
Впрочем, вряд ли можно категорически утверждать, что личная несво­
бода парика не получила никакого отражения в правосознании совре­
менников. Тот факт, что парики могли поселяться на территории чужих
владений только в качестве ксенопариков, становясь арендаторами,
а иногда дважды париками, т. е. сохраняя свой статус париков, в ином же
случае подлежали возвращению на прежнее место жительства, отражает
не только заботу о сохранении status quo в поступлении налогов, но и
стремление сохранить на территории владения как можно большее число
рабочих рук. А это стремление всегда означало тенденцию к оформленному
или не оформленному в юридическом отношении ограничению личной
свободы. Характерно, что при продаже париками их наделов, т. е. в слу­
чае, когда подати за соответствующие земли поступали уже не с париков,
а с покупателей земли 51, сами парики, видимо, по-прежнему оставались
на территории владения и исполняли паричские повинности.
Предписание о возврате беглых париков контрастирует с ситуацией,
в которой при аналогичных условиях оказывались собственники земли.
Они также были занесены в государственные кадастры и, как и парики,
нередко разорялись 52, не могли платить налоги и покидали свои земли,
но не подлежали принудительному возвращению 63.
Это обстоятельство подтверждает предположение о том, что в визан­
тийском правосознании XIV—XV вв. личная свобода париков и личная
свобода собственников не воспринимались как полностью идентичные
состояния.
Однако в данный период вследствие отмеченной перестройки отношений
крестьянского землепользования, происходившей в условиях нехватки
надельной земли, парикия не играла большой роли. Аграрные отношения
начинают определяться арендой и иными формами крестьянского земле­
пользования, правовая структура которых иногда была аморфной. Это
означает, что такой фактор аграрного развития, как нехватка рабочих
рук, — а его воздействие в перспективе могло привести к появлению
более четких правовых форм ограничения личной свободы париков —
в условиях кризиса парикии стимулировал иные социальные процессы:
развитие хотя и лимитированных по пространственному ареалу, но зна­
чительных числом миграций, которые охватывали как население, порвавшее
со своими налоговыми обязательствами, так и париков и других пред­
ставителей зависимого крестьянства, птохов, апоров и т. д.

"52 Lavra, II, N 109. Р. 275.945-946, 276.952—953.
Actes de Docheiariou. . . Ν 59. P. 298.1—3.
53
Свободные налогоплательщики не могли также быть изгнаны или< переселены..'
См.: ММ, V. Р. 7 7 - 8 4 .

Византийский временник, том 48

С. П. КАРПОВ

КОНТРАКТ КОММЕНДЫ
В ИТАЛЬЯНСКОЙ ТОРГОВЛЕ
В ЮЖНОМ ПРИЧЕРНОМОРЬЕ (XIII—XV вв.)
В ряду факторов, обеспечивавших успех широкой торгово-предпринимательской деятельности генуэзцев и венецианцев в Причерноморье 1 ,
важное место принадлежит формам организации торговли. Изучение типа
торговых ассоциаций, приемов ведения дел, масштабов и способов поме­
щения капитала позволяет обнаружить специфику коммерции итальян­
ских морских республик в регионе, выявить рычаги ее воздействия на
экономику городов Северной Анатолии.
Среди форм торговых объединений, создававшихся итальянским купе­
чеством для торговли в Южном Причерноморье, наибольшее распростра­
нение получила комменда. Комменда представляла собой двусторонний
торговый контракт, при заключении которого один из партнеров (коммендатор, socius stans) авансировал капитал либо в денежной форме, либо
в форме товаров, а другой (трактатор, socius tractans, accomendatarius)
получал эти средства и должен был вести на них торговлю в установленном
месте. Собственность принадлежала коммендатору, который вместе с тем
брал на себя ответственность за риск (если не нарушались условия до­
говора). Прибыль делилась между сторонами, причем коммендатор полу­
чал большую ее часть (3/4 или 2/3), а трактатор — 1/3 или 1/4. Такой тип
комменды сложился в результате длительной исторической эволюции,
происходившей в X — X I I в., и был характерен для предпринимательства
Генуи, Венеции (где разновидность комменды именовалась коллеганцей)
и других средиземноморских городов 2. Отмечая дискусеионность вопроса
о генезисе комменды (некоторые исследователи ведут ее происхождение
от норм римского права, от византийской χρεωκοινωνία, другие сближают
х

^См. об этом подробнее: Balard M. La Romanie Génoise(XII e — début du XV e siècle).
"Genova; Roma, 1978. T. 1—2; Карпов С. П. Торговля итальянских морских рес­
публик в Южном Причерноморье в XIII—XV вв.: Автореф. дис. . . . д-ра ист. наук.
М., 1985.
2
Литература о комменде огромна. Основные указания на нее см.: Sapori A. Le mar­
chand italien au moyen âge. P., 1952. P. 15—21; см. также: Zeno R. Storia del diritto marittimo italiano nel medio evo. Milano, 1946. P. 333—350 (анализ юридич.
стороны комменды); Arcangeli A. La commenda a Venezia specialmente nel secolo
XIV // RISG, 1902. T. 33, N 97/98. P. 107—164; Astuti G. Origini e svolgimento
storico délia commenda fino al secolo X I I I . Torino, 1933; Balard M. La Romanie. . .
T. 2. P. 600—611; Bosco G. Partecipazione ed accomandita nella storia del diritto
italiano // Studi e document! di Storia e Diritto. 1899. An. XX. P. 205—285;
Cessi R. Note per la storia délie società di commercio nel medio evo in Italia // RISG,
1917. T. 57. P. 3—95; Lane F. Venice and History. Baltimore, 1966. P. 56—68; Lat­
tes A. Il diritto marittimo privato nelle carte liguri del secolo XII e XIII. Roma,
1939. P. 56—75; Luzzatto G. Storia economica di Venezia dall' XI al XVI secolo.
Venezia, 1961. P. 83—93; Pryor J. H. Mediterranean commerce in the Middle ages:
a voyage under contract of commenda // Viator. 1983. T. 14. P. 133—194; Idem.
The origins of the commenda contract//Speculum, 1977. T. 52, N 1. P. 5—37;
Scialoja A. Saggi di storia del diritto marittimo. Roma. 1946, P. 67—176; Sacerdoti A.
Le colleganze nella pratica degli affari e nella legislazione veneta // Atti del R. Istituto Veneto di scienze, lettere ed arti. 1899—1900. T. 59, pt 2. P. 1—45.
23

с мусульманскими институтами isqauqiräd) 3 , подчеркнем лишь эклектизм
заимствований и длительность эволюции правовых основ института 4 .
Комменда соединяла преимущества морского займа с преимуществами
партнерства: она заключалась в основном на одно плавание или на одну
операцию, способствовала мобилизации капиталов, позволяя разделять
риск и прибыль, наконец, не подпадала под санкции против ростовщи­
чества 5. Комменда стимулировала быстрое развитие морской торговли,
освоение новых обширных рынков. Средства в комменду при этом не
всегда авансировались крупными предпринимателями, но нередко и
небогатыми горожанами и ремесленниками, матросами, для которых она
была выгодным помещением капитала. С другой стороны, socius tractans
далеко не всегда являлся бедным исполнителем воли старшего партнера.
Трактатором мог быть купец любого типа, в том числе и весьма состоя­
тельный, который, отправляясь на Левант, стремился мобилизовать мак­
симум средств и брал их в комменду от многих лиц одновременно, вклю­
чая даже собственных слуг в. Словом, определяющим служило то об­
стоятельство, что купец, уезжая в дальние края, как бы предлагал свои
услуги желавшим выгодно поместить капитал. С другой стороны, ини­
циатива могла также исходить от группы собственников или отдельных
предпринимателей, заинтересованных в отправке трактатора в какой-либо
порт. Таким образом, социальный и имущественный облик сторон мог
быть разным и, кроме того, мог изменяться. Комменду порождала как
острая необходимость концентрации средств, так и благоприятные воз­
можности получения прибыли (предпочтительные по сравнению с займом
и лишенные обязательств по отношению к третьим сторонам), а также
заморских товаров. Комменда могла легко приспосабливаться к изменяв­
шимся условиям рынка, к крупной и к мелкой торговле.
Помимо уже упомянутого типа комменды, существовала и так назы­
ваемая двусторонняя комменда, когда трактатор наряду с собственным
трудом авансировал также часть капитала, обычно половину того, что
давал коммендатор. Тогда прибыль делилась пополам, а комменда такого
типа рассматривалась иногда как торговое общество (societas). Некоторые
исследователи полагают, что societas несколько иной тип партнерства,
чем комменда 7, другие, видимо, с большим основанием, считают, что как
односторонняя, так и двусторонняя комменда, как морская, так и сухо­
путная представляли собой разновидности одной формы предпринима­
тельства 8 .
Экономическая сущность комменды, ее юридическое оформление, по­
следовательность этапов реализации контракта недавно были детально
проанализированы Дж. Прайором 8. Нас комменда интересует как уже
сложившийся специфический тип организации торговли итальянского
купечества в Южном Причерноморье.
В практике средиземноморской торговли комменда достигла наивыс­
шего развития к началу XIII в. Затем постепенно, с середины этого сто3

См. примеч. 2, а также особенно: Astuti G. Note sulla collegantia veneta // Studi
di storia e diritto in onore di A. Solmi. Milano, 1940. P. 402—404; Lattes A- Il diritto. . . P. 59—67; Sacerdoti A. Le colleganze. . . P. 2—3; Saleilles R. Etude sur l'hi­
stoire des sociétés en commandite / ADC, 1895. T. IX. P. 10—26, 49—79; UdovitchA. L. At the origins of the Western commenda // Speculum. 1962. T. 37, P. 198—
207; Pryor J. H. Origins. . .; Idem. Mediterranean. . . (В двух последних работах даны
указания на основную литературу вопроса и проанализированы дискуссионные
проблемы.)
4
См.: Pryor J. H. Origins. . . P. 36—37.
6
См.: Lopez R. S. The Commercial Revolution of the Middle Ages. 950—1350. Camb­
ridge, 1976. P. 76.
6
Lopez R. S. Su e giù per la storia di Genova. Genova, 1975. P. 20—22; Luzzatto G.
Studi di storia econornica veneziana. Padova, 1954. P. 64—68; Idem. Storia economica. . . P. 85—87; Lattes A. II diritto. . . P. 69.
7
Astuti G. Origini. . .; Lattes A. II diritto. . . P. 56; Cessi R. Op. cit.
8
Scialoja A. Saggi. . . P. 71; Pryor J. H. Origins. . .; Idem. Mediterranean. . . P. 135.
9
Pryor J. H. Mediterranean. . .
24

летия до середины следующего, происходит ее упадок и вытеснение дру­
гими формами ведения торговли. По подсчетам Б . Кедара, в первой по­
ловине X I I I в. комменда зафиксирована в 23,4 % актов генуэзских нотариев, в первой половине XIV в. — в 14,4 %, а в первой половине XV в. —
лишь в 3 % актов 10 . Как считал Г. Астути, из венецианской практики
двусторонняя комменда вытесняется уже к середине X I I I в., а с этого
времени под коллеганцей, или аккомендацией, понималось соглашение
о займе под процент, а не участие в доле прибыли и . Дж. Луццатто пока­
зал, что в этот период комменда, достигнув своей цели как инструмент
торговой экспансии итальянских городов и средство быстрого аккумули­
рования капиталов, заменяется институтом комиссионных агентов в фак­
ториях, чему способствует эволюция самой торговли, начавшаяся тогда
более острая конкуренция между крупным купечеством, политика Вене­
цианской республики, направленная на создание торговой монополии
в интересах крупных предпринимателей и к ущербу мелких 12 . Комменда,
в основном односторонняя, сохраняется и позже середины X I I I в., но
претерпевает изменения в масштабах и в размерах доли прибыли, предΉaзнaчeннoй трактатору. Иногда она становится просто средством каму­
фляжа займа и не сопряжена с поездкой трактатора (так называемая
местная комменда) 13 . Упадку венецианской комменды в X I V в. способст­
вовали ограничения заморской торговли в 1324, 1331—1338, 1361 —
1363 гг. и в меньшей мере в другие годы, вводившиеся Сенатом для под­
держания положительного платежного баланса республики 1 4 . Услож­
нившаяся торговая практика, требовавшая заключения соглашений
с третьими лицами, усложнившиеся отношения партнерства, создание
«ети итальянских факторий на Леванте, а также снижение транспорт­
ного и коммерческого риска также способствовали модификации ком­
менды 15 .
Таким образом, та комменда, которую мы обнаруживаем в причерно­
морских городах в конце X I I I — X V вв., прошла длительную историче­
скую эволюцию. Она не исчезла и не превратилась в наименование займа,
как предполагали, но продолжала развиваться и модифицироваться. Это
•был один из тех случаев сохранения комменды на позднем этапе ее раз­
вития, о котором писал Ф. Лэйн применительно к XIV в.: она использо
валась, когда купцам приходилось осваивать далекие и еще не вполне
известные им рынки 16 . Во всяком случае, пока существовал тип купцапутешественника, затраты которого с лихвой окупались прибылью, и
пока существовала доля риска, комменда не могла исчезнуть полностью 1 7 .
Лишь создание прочных и постоянных торговых компаний, вовлечение
банков в кредитование морской торговли, появление вексельных операций
и развитых форм кредита привели к исчезновению этого института. Боль­
шое значение комменды в генуэзской торговле на Востоке вплоть до на­
чала XV в. и ее преобладание до середины X I V в. со всей очевидностью
показано М. Баларом 18 . Это же подтверждается и нашими материалами.
Д л я торговли в Северной Анатолии комменда использовалась генуэз­
цами, во всяком случае, с начала 80-х годов X I I I в. В 1281 г. генуэзец
Магноне Гримальди предоставил в Пере Николо ди Лангаско комменду
на большую сумму — 2614 генуэзских лир, инвестированных в серебро,
10

Kedar В. Z. Merchants in crisis: Genoese and Venetian men of affairs and the XlVthcentury depression. New Haven; L., 1976. P. 27.
Astuti G. Note. . . P. 407.
Luzzatto G. Studi. . . P. 72—79; Sacerdoti A. Le colleganze. . . P. 4—19; Arcangeli A,
La commenda. . . P. 107—146.
13
Lane F. Venice. . . P. 59.
a
* Ibid. P. 59; Lane F. Recent studies on the economic history of Venice // JEH, 1963.
T. 23. P. 317—318; Kedar B. Z. Op. cit. P. 27.
«18 Pryor J. H. Mediterranean. . . P. 192—193; Lopez R. S. Su e giù. . . P. 303—304.
Lane F. Venice. . . P. 60.
17
Lopez R. S. Su e giù. . . P. 304; Heers J. Gênes au XV e siècle. P., 1961. P . 198—199.
18
Balard M. La Romanie. . . T. 2. P. 602—608.
11
12

25

для ведения дел в Сивасе с последующим расчетом в Генуе. Условияконгракта были необычны: трактатор получал всю прибыль до 150 ^лир,
а остальную ее часть и капитал должен был возвратить коммендатору.
Трактатор, видимо, постоянно торговал в этих областях Малой Азии:
в том же нотариальном акте сообщается о получении от него Гримальди
шелка стоимостью 4627 аспров. Эту сумму ди Лангаско мог вычесть из
комменды в свою пользу 19. В том же году в Пере нотарий Оттавиано ди
Сестри предоставляет в комменду для торговли в Причерноморье часть
принадлежавшего ему в совладении корабля типа лигнии «Санто Спирито»
стоимостью 430 перперов. Сроки и условия комменды нам неизвестны 20,
примечательно, однако, что она заключалась не только в деньгах и това­
рах, но и в средствах доставки, приносивших владельцу доходы, причем
такой случай отнюдь не исключение в коммерческой практике 21.
Наиболее полную информацию для анализа черноморской комменды
в конце XIII в. содержат акты нотария Ламберто ди Самбучето, состав­
ленные в Каффе в 1289—1290 гг. В совокупности это 36 документов (кон­
тракты заключения комменды, свидетельства о расчетах по ней, поручения
взыскать средства от комменды) 22. Во всех документах, кроме шести 23,
указаны место предоставления комменды и пункты, где должна была вес­
тись торговля. Эти пункты либо точно обозначаются (тогда трактатор
лишается права менять маршрут по своему усмотрению) 24, либо опре­
деляется основной рынок — и трактатор тогда вправе менять маршрут.
В последнем случае вводится формула: «vel quo deus mihi melius administraverit» 25, что фактически дает трактатору свободу передвижения в опре­
деленном географическом регионе, чаще всего в пределах Причерно­
морья 36. Преобладание актов, позволяющих трактатору менять маршрут
в зависимости от конъюнктуры рынков, показывает его активную роль
в определении условий торговли.
19

20
21
22

23

24
25

26

26

Bràtianu G. Actes des notaires Génois de Péra et de Caffa de la fin du XlIIe siècle.
Boucarest, 1927. № 23. P. 87—6/VII 1281. (Далее: ANG.)fl?K. Прайор полагает,
что этот случай уникален, так как трактатору якобы принадлежала вся прибыль
с комменды вообще. См.: Pryor J. Н. Mediterranean. . . Р. 188. На самом деле, од­
нако, трактатор лишь заявляет об удержании им в свою пользу прибыли со 150 лир,
а остальную часть прибыли должен был получить коммендатор (de quibus habere
debeo totum profituum librarum centum quinquaginta; in reditu autem quem fecero
capitale et profituum dicte accomendacionis, retento in me lucro dictarum librarum
CL, in tua potestate. . . ponere et consignare promitto). Контракт предусматривал,
таким образом, не предоставление всего дохода трактатору, а, напротив, довольно
низкий уровень его вознаграждения, что, на наш взгляд, объясняется величиной
комменды.
Annali Storici di Sestri Ponenti e delie sue famiglie / Ed. A. Ferreto // ASLSP,
1904. 34. P. 163, doc. 551—4/VII 1281.
Ср.: Scialoja A. Saggi. . . P. 89—90.
Balard M. Gênes et l'Outre-Mer. T. 1. Les actes de Caffa du notaire Lamberto di
Sambuceto, 1289—1290. P.; La Haye, 1973. № 2, 60, 80, 87, 119, 171, 173—177,
184, 191, 213, 221—222, 229, 236, 276, 307, 338, 419, 423, 687—688, 715, 721,
769, 819, 836, 856, 898 (Далее: LS). К этим актам, с прямым указанием портов Юж­
ного Причерноморья, мы добавляем 4 акта (LS, № 49, 359, 549, 573), где таких
указаний нет, но расчеты производятся в аспрах комнинатах, монете Трапезундской империи. Время составления всех актов — с 25 апреля 1289 по 16 августа
1290 г.
LS. № 769—18 /VII 1290: мандат на взыскание комменды; № 276—18/VII 1289:
доставка комменды (инвестиция в квасцы) в Каффу. Вероятный район торговли
Южного Черноморья — Трапезунд или Керасунт, откуда экспортировался этот
товар; № 549 и 573: место предоставления не указано, расчет в Каффе; № 49, 359:
комменда дана в Каффе для торговли в Южном Причерноморье, расчет — в Каффе
или Генуе.
LS, N 2 = A N G . P. 175; Ν 119= ANG. P. 207; N 338=ANG. P. 260 (поездка
в Тану—Трапезунд «viagio non mutato»); LS, N 836, 856.
LS, Ν 80=ANG. P. 194; N 87=ANG. P. 196; N 171 = ANG. P. 215; N 173=
ANG. P. 215; N 174=ANG. P. 216; N 175—177=ANG. P. 216—217; N 184=
ANG. P. 219; N 191=ANG. P. 221; N 221=ANG. P. 229; N 229=ANG. P. 232;
N 236=ANG. P. 235; 'N 307= ANG. P. 253; N 419, 687, 688, 715, 721, 819, 898.
LS, N 60= ANG. P. 188: «In Sinopoli vel quo michi melius deus administra verit,
non exeundo de Mari Maiori»; LS. N 423.

Все контракты комменды, за исключением трех 27, были составлены
в Каффе. В качестве главного пункта в 17 случаях указан Трапезунд,
в трех — Тана и Трапезунд вместе, в трех — Симиссо, в двух — Синоп,
Сивас или районы Анатолии и Фассо (Поти), в одном — Севастополь (Су­
хуми). Цифры показывают общую ориентацию каффской торговли с Юж­
ным и Юго-Восточным Причерноморьем в этот период преимущественно
на Трапезунд. Отметим также, что в картулярии Самбучето комменда
зафиксирована в 187 актах 28. 19,3 % из них относятся к изучаемому нами
региону.
Комменда, что уже отмечалось, могла предоставляться как в деньгах,
так и в товарах. В 15 актах комменда давалась серебром или серебряной
монетой (трапезундскими или каффскими аспрами). Тогда трактатор сам
приобретал в Каффе товары, которые реализовывал в Южном Причерно­
морье, или же вез туда деньги для закупок. В 10 актах комменда давалась
товарами, в четырех — товарами и деньгами вместе, в одном — долей
судна. В 6 случаях указания отсутствуют.
Таким образом, можно говорить о разнообразии форм инвестиций, без
явного преобладания одной из них, что свидетельствует о приспособляе­
мости к условиям рынка. Среди товаров, даваемых в комменду, мы встре­
чаем одежды и ткани, главным образом сукна 29, сыр 30, соль 31, зерно32,
медные бруски или подносы33. Особенно значительны инвестиции в
сукно и зерно.
Как получатели комменд, так и аккомендаторы были почти исключи­
тельно генуэзцами или лигурийцами. Лишь в одном случае трактатором
являлся житель Симиссо — Роланд, судя по имени, также западноевро­
пеец 34.
Среди коммендаторов и трактаторов встречаются представители
семейств генуэзской аристократии: Дориа, Спинола, Нигро, Леркари,
де'Мари, Гримальди, Кальво. Вместе с ними фигурируют и имена лиц
более скромного происхождения из числа жителей лигурийской Ривьеры.
Комменда не была инструментом замкнутого слоя купеческого патри­
циата: в ней участвуют кожевник Николо ди Кварто (аккомендатор) 35,
нотарии Оберто ди Бартоломео (трактатор) 36, Бернабо ди Порта (акко­
мендатор) 37 , Андриоло ди Бартоломео (аккомендатор) 38, писец Джоакино 39, клирик Опидзо (трактатор) 40, врач Гульельмо (трактатор) 41,
чесальщик шерсти Роланд (трактатор) 42. Трактаторы одних комменд
выступают инвеститорами других, как, например, Николо Alpanus или
Alparius и нотарий Оберто ди Бартоломео 43. Комменда могла маскиро­
вать не только равноправное и постоянное партнерство, но и временное
соглашение, при котором одна сторона могла эксплуатировать труд
другой.
Размеры комменд колебались от 147 до 19 670 каффских аспров 44,
а в одном случае, как мы видели, достигли даже 232Ó генуэзских лир
(74 240 каффских аспров) 45. Средняя величина комменды 213,4 генуэз­
ской лиры на один акт, что значительно выше средней величины генуэз­
ской комменды в Романии, составлявшей в то время 140 лир на один
акт 46.
Долю прибыли трактатора от комменды и величину инвестиций пока­
зывает следующая таблица:
27

LS, Ν 2—25 IV 1289: заключен в Генуе, расчет также в Генуе; № 549—24AV 1290:
место заключения неизвестно — возможно, Трапезунд; № 573—28/\ ! 1290: то же.
23
35
42
LS, Р. 36.
Ibid., N 119.
Ibid., N 769.
29
36
43
LS, Ν 2, 87, 175, 191,
Ibid.,
Ν
176,
177.
Ibid. P. 36.
37
44
338, 687, 688, 856, 898.
Ibid., N 177, 423.
Ibid., N 175, 236.
30
3S
45
LS, N 119.
Ibid., N 307.
Ibid., N 687.
38
sı
LS, N 184.
Ibid., N 236.
« См.: Baiard M. La Ro33
40
LS, N 184, 419, 423.
Ibid., N 423.
manie. . . T. 2. P. 607,
33
41
LS, Ν 236.
Ibid., N 687—688.
tabi.
31
Ibid., N 769.
27

Тип комменды
(доля прибыли трактатора)

0 (безвозмездная)
1/4
1/3
3/8
1/2
Не указано
Всего

Число
актов

Сумма в каффских асирах

То же, в сред­
нем на 1 акт

То же, в ге­
нуэзских лирах,
на 1 акт

11
8
7
1
3
5
35

54 292
106 278,4
36 874
18 000
7 532
16 020,8
238 997,2

4935,6
13 284,8
5267,7
18 000
2 510,7
3 204,2
6828,5

154,2
415,5
164,6
562,5
78,5
100,1
213,4

Как видно, количественно преобладают безвозмездные комменды,.
тогда как для генуэзской торговли в целом в тот период была более ха­
рактерна комменда, предоставлявшая трактатору четверть прибыли 47 .
Правда, для операций в Причерноморском регионе комменда предостав­
лялась трактатору нередко на условиях получения им и большей долиприбыли: трети или половины 48. Это подтверждается и нашими данными
с поправкой на то, что и доля безвозмездных комменд была велика. На
были ли они и в самом деле безвозмездными? Такие случаи имели место,
когда трактаторами являлись близкие родственники инвеститоров 49.
По нашим актам, подобное предположение допустимо в двух случаях 50.
Но чаще, видимо, трактатор вознаграждался иным способом. Прибыль
его могла маскироваться или учитываться в более сложных взаимных
расчетах. Можно заметить, что безвозмездные комменды по большей
части относятся к сделкам средней величины, ни разу не приходятся они;
на самые крупные и самые мелкие операции. Возможно, некоторые изэтих актов скрывают ростовщическую ссуду 51.
Обращает на себя вшшание широкое участие в коммендах Н. Альпаро,
или Альпано. Судя по сделкам, это крупный торговец. Его связывают
постоянные деловые отношения с Ф. Чеба 52 и Рубальдино Аньоино 63;/
последний предоставляет Альпано в комменду из трети прибыли деньги,
полученные от предыдущих комменд. Постоянное партнерство порождало·
более сложные расчеты между компаньонами, влияло на исчисление доли
прибыли трактатора.
Непропорционально высокий уровень инвестиций в комменду при
расчете с трактатором из 1/4 и 3/8 прибыли объясняется тем, что на эти
2 категории пришлись 2 самые крупные комменды: 2320 генуэзских лир,
инвестированных в шалонские сукна и серебро для торговли через
Каффу с Сивасом и городами Анатолии 5*, и 562,5 лиры, инвестированные
в различные, в том числе отороченные мехом, фландрские одежды и
ткани ъъ. Расчет по этим коммендам должен был производиться в Генуе
и был очень сложным: трактатор в первом случае получал половину при­
были за половину проданного товара и ничего — за другую половину.
Во втором случае товар также делился на две части и из прибыли тракта­
тор получал соответственно 1/2 и 1/4 части. Этим трактатором в обоих
случаях был врач Гульельмо.
Наиболее крупные комменды предоставлялись в сукне, деньгах,
а также зерне; относительно мелкие (1000 аспров и ниже) — в сыре,
медных изделиях, дешевых тканях, а равно и в деньгах. Комменд на
очень мелкие суммы нет (минимум — 147 аспров). Преобладают средние
47
60
61

52
63
54
69

28

49
Ibid. Р. 604.
« LS. Р. 38.
Ibid.
Ibid., N 176, 177.
См.: Doehaerd R. Les relations commerciales entre Gênes, la Belgique et l'Outremont^
d'après les Archives notariales génoises aux XHIe et XlVe siècles. Bruxelles; Rome,
1941. T. 1, P. 124.
LS, N 80, 221.
Ibid., N 87, 229.
Ibid., N 687.
Ibid., Ν 688.

и крупные инвестиции. Расчет по коммендам производился в Каффе,
где они предоставлялись, и там, где это было удобно коммендатору, на­
пример в Генуе 56 и Трапезунде 57.
Часто коммендатор действует не только от своего лица, но и от имени
компаньонов, оговаривая это в акте 58 . В таких случаях, как правило,
речь идет о весьма значительных инвестициях.
Хотя торговля остается занятием, доступным для представителей
разных социальных слоев лигурийского населения, комменда имеет
тенденцию превратиться в форму сделок прежде всего крупного купе­
чества. Эта общая тенденция еще рельефней вырисовывается на материа­
лах, относящихся к Южному Причерноморью, что связано преимущест­
венно с посредническим характером торговли в тот период и со специфи­
кой экспорта дорогостоящих видов товаров.
Сроки комменд в актах чаще всего не указываются, предусматривается,
лишь что комменда дается либо на одну торговую операцию, либо на
одно плавание. Свидетельства о расчетах по комменде показывают, что
в 1289 г. в торговле Каффы и Трапезунда комменда реализовывалась за
3—4 месяца независимо от категории товара 59 . Эти цифры дают пример­
ное представление о скорости оборота капитала.
Свидетельств о комменде в XIV в. применительно к Южному Причер­
номорью меньше, и они более разрозненны. Временами Венеция ограни­
чивала комменду размерами обязательных займов купца государству
или запрещала на определенное время, как, например, в торговле с Пер­
сией в 1338 г., после происшедших там эксцессов 60. Подчас в возник­
новении такой ситуации были повинны сами венецианские купцы, в том
числе и трактаторы. Так, в 1324 г. венецианский байло в Тавризе жало­
вался дожу на то, что торговый агент венецианского купца Марко Даванцо
сделал в городе большой долг и не смог его уплатить, что привело к обо­
стрению отношений с местным населением и властями. Агент был заточен
в тюрьму, и для его освобождения потребовалась большая сумма —
около 5000 безантов β1.
Генуэзские «деловые люди» также использовали комменду для дальней
торговли, например между Генуей и Тавризом 62 или Мессиной и Тавризом (с расчетом в Ниме, Южная Франция) 63. Эти комменды предоставля­
лись в дорогих сукнах или наличных деньгах. Иногда в контракте особо
оговаривалось, что расчет должен производиться деньгами, а не товарами
или же определенным видом товаров, например тавризским янтарем в4 .
Как и в X I I I в., конкретное место торговли могло и не фиксироваться
и трактатор вправе был везти товар из Генуи в Романию, Газарию (Крым),
Южное Причерноморье и т. д. — по своему усмотрению в5 . Используя
комменду, иногда вместе с генуэзцами, иногда самостоятельно, в Южном
Причерноморье торговали и пьячентинцы, посещавшие Трапезунд и Тавриз ββ. Они предоставляли в комменду золото, серебро и жемчуг, полу56
87
58
59
60

61
62

63
64
66
66

Ibid., N 49. Р. 687—688.
Ibid., № 856, 898: доставка тканей для реализации в Тану, а расчет по комменде —
в Трапезунде.
Ibid., N 419. Р. 687—688; ср. р. 38.
Ibid. № 175, 184, 191, 222, 229 (июнь—август или июнь—сентябрь).
Archivio di Stato di Venezia. Senate Misti, XVII, f. 115v—116r (Thiriet F. Regestes
des délibérations du Sénat de Venise concernant la Romanie. T. 1. P., 1958.
Ν 83)—17/XII 1338.
Diplomatarium Veneto-Levantinum, pars 1 / Ed. G. M. Thomas. Venetiis, 1880.
N 93. P. 194 (6/VI 1324).
Doehaerd R. Les relations. T. 3. N 1808 — 8/VI 1313; Liagre de Sturler Ł. Les rela­
tions commerciales entre Gênes, la Belgique et l'Outremont d'après les archives nota­
riales génoises (1320—1400). Bruxelles; Rome, 1969. T. 1. N 63 — 2/XI 1330.
Liagre de Sturler L. Les relations. . . T. 1. N 72—9/III 1336.
Ibid.
Ibid. Ν 124—125 — 1/IV 1343.
Balbi G., Raiteri S. Notai genovesi in Oltremare: Atti rogati a Caffa e a Licostomo
(sec. XIV). Genova, 1973. N 51 — 15/IV 1343; Bautier R. H. Les relations économi­
ques des occidentaux avec les pays d'Orient au moyen âge // Sociétés et compagnies
de commerce en Orient et dans l'Océan Indien. P., 1970. Ρ 327 (18/XII 1338).
29

ченные ими в результате торговых сделок в понтийских областях и в Пер­
сии. Такая комменда давалась для перевода ценностей на Запад.
В XIV в. прибыль трактатора, вероятно, несколько снижается. В трех
актах она составляет 1/4, в одном — 1/5, в одном — четверть с части
комменды (другая была безвозмездной). И лишь в одном акте, касающемся
торговли пьячентинцев между Трапезундом и Тавризом, доля трактатора
была выше — треть прибыли. Комменда все более становится достоянием
профессионального, крупного купечества. Об этом свидетельствуют и
величины инвестиций в нее: долг от одной из комменд, предоставленных
в Синопе ранее 1344 г., составил 3500 синопских аспров в7 , комменда,
данная 15 апреля 1340 г. в Трапезунде, составляла 30 соммов серебра 68 .
Комменды в Генуе и Ниме исчислялись во французских золотых аньелах («мутонах») весом около 4,2 г. и составляли: одна — 2269 аньелов
16 су 69 , другая — 466 аньела 15 су 1 денье 70. Три комменды, предостав­
ленные в Генуе для торговли тканями в Южном Причерноморье в 1313—
1343 гг., в сумме дали 4355 лир 12 сольди 9 денариев 71 (1451,9 лир на
1 акт). Комменда из Трапезунда в Тавриз также весьма значительна:
212 золотых тавризских безантов 4 аспра. Средний уровень генуэзских
инвестиций в комменды в это время возрастает на всем Леванте, достигая
400—432 лир на 1 акт 72. В наших примерах он еще выше.
Высокий уровень концентрации капитала в комменде прослеживается
и по венецианским источникам. Житель Таны венецианец Дзонболо из
Анконы в 20—40-е годы X I V в. получал от своего контрагента из Вене­
ции комменды для торговли в Причерноморье от 150 до 300 лир гроссов
каждая и вел дела из 1/4 прибыли 73.
В XV в. комменда встречается в источниках еще реже.В 1402 г. ге­
нуэзец Агостино Малочелло получает от Николино Фьески графа Лаванья в Каффе 84 сомма серебра для торговли в Симиссо из 1/3 прибыли 74 .
Венецианский купец в Константинополе Джакомо Бадоэр в 1436—1437 гг.
применял комменду в своих отношениях с жившим в Трапезунде контр­
агентом Антонио ди Негропонте. Комменда предоставлялась им трактатору также из расчета 1/3 прибыли и была инвестирована в различные
товары: изюм, мыло, соленую рыбу, сукна, бумазею, сахар. Она дава­
лась преимущественно тогда, когда исход операции был неясен, и не
случайно в ряде случаев стороны несли потери. Иногда комменда стано­
вилась двусторонней (Антонио инвестировал и собственный капитал).
Вся торговля велась между Константинополем, Симиссо и Трапезун­
дом 7S. Суммы комменд — средние: 677 перперов и 62 перпера 14 каратов.
В большинстве же случаев Бадоэр уже использует комиссионных агентов
и сам является таковым для партнеров 76.
Причины перехода от комменды к институту комиссионного агента
могут быть поняты из анализа Книги счетов того же Бадоэра.
«Провизьон» — процент, получаемый агентом, — составлял обычно 2 %
от стоимости товара при продаже и 1 % — при покупке. Если операция
отличалась особой сложностью или приносила дополнительный доход,

«7 Balbi G., Raiteri S. Notai. . . N 12 — 12/1 1344.
68
Ibid. Ν 51 — 15/IV 1344.
69
Liagre de S türler L. Les relations. . . T. 1. N 63.
70
Ibid., N 72.
71
Ibid., Ν 124—125; Doehaerd R. Les relations. . . T. 3. N 1808.
72
Balard M. La Romanie. . . T. 2. P. 607.
73
Luzzatto G. Studi. . . P. 70, note 12.
74
Musso G. G. Navig-azione e commercio genovese con il Levante nei documenti dell'Archivio di Stato di Genova (secc. XIV—XV). Roma, 1975. P. 254—255.
78
II Libro dei conti di Giacomo Badoer (Constantinopoli, 1436—1440) / A cura di U. Do­
rmi e T. Bertelè. Roma, 1956. P. 88—89, 102—103. Антонио вложил в дело 100 пер­
перов.
76
См.: Шитиков M. M. Венецианское купечество в первой половине XV века в его
торговых сношениях с Византией // УЗ МГПИЛ, 1965, № 237. С. 96—101.
30

«цровизьон» мог быть увеличен до 3 % 77. Комиссионный процент прино­
сил агенту гарантированную прибыль, даже если сделка была убыточной
для купца, давшего поручение. Сравним теперь реальный доход комиссион­
ного агента по Книге счетов Бадоэра и сопоставим его с тем доходом,
который был бы получен трактатором при комменде из 1/4 прибыли.
Источник
(11 Libro dei conti)

P. 14—15
P. 50, 343, 351
P. 97, 102—103, 308
P. 102—103, 149, 97
308
Там же
P. 102-103,
234—
235, 348-349

Комиссион­
ный
процент

Доход комис­
сионного агента
(перперы)

2
2

4,8
18,2
4,4
39,5

I
3
3
2

7,5
3,4

Доход
трактатора
из 1/4 при­
были

Примечание

0
0
5
32

Убыточная операция
То ж е

11,3
8,8

»
Реализация товара
лишь через 7 меся­
цев

»
»

Из таблицы явствует, что в двух случаях из 6 трактатор не имел бы
никакой выгоды; еще в одном случае его прибыль была бы ниже, чем
у комиссионного агента, в одном примерно равна и лишь в двух случаях
(причем в одном — через длительное время, что фактически снижало
норму прибыли) была бы выше. Таким образом, экономически комиссион­
ный процент был выгоднее сторонам, поскольку страховал комиссионного
агента от возможных потерь, не лишая его заинтересованности в исходе
операции и вырученных суммах. G другой стороны, купец, дававший
поручение, мог более оперативно производить расчеты, терял меньший
процент при прибыльной операции, более жестко контролировал агента,
легче находил партнеров для такого рода сделок.
Возвращаясь к комменде, отметим, что двусторонняя комменда ис­
пользовалась, когда socius stans предоставлял большую часть, обычно
2/3 капитала, а трактатор — остальные деньги и собственный труд.
Доходы делились пополам. После 1261 г. в Романии, по генуэзским доку­
ментам, на этот тип комменды приходится лишь 1 % контрактов 78. В кар­
тулярии Ламберто ди Самбучето содержатся лишь 8 контрактов двусто­
ронней комменды (societas maris) против 112 контрактов односторонней " .
В XIII—XIV вв. societas maris использовалась редко и для крупных тор­
говых сделок 80. К Южному Причерноморью относится лишь 1 акт societas
maris — от 16/VIII 1289 г. Оберто ди Гавио и Оберто ди Плебе заключили
в Каффе соглашение о создании societas сроком до 1 мая 1290 г., причем
первый из партнеров внес 800 аспров, а второй — 1200 для торговли
в Трапезунде. Прибыль делилась поровну 81. Трактатор здесь инвести­
рует не обычную треть, а 40 % капитала. Однако сумма инвестиции в це­
лом ниже, чем средняя по комменде в те годы. О столь же единичном при­
мере двусторонней комменды у Бадоэра мы писали выше. В целом можно
отметить малую распространенность контракта такого типа в регионе.
Подведем некоторые итоги. В торговле генуэзцев с Южным Причерно­
морьем комменда сохраняется гораздо дольше, чем в самой Италии и
Западной Европе. Суммы комменд здесь выше, чем в среднем по Романии.
Эволюция комменды шла в направлении ее профессионализации, превра" Там же. С. 88—89; Шитиков M. M. Накладные и транспортные расходы и уровень
прибыли венецианского купечества в Византии в первой половине XV в.: (По дан­
ным Книги счетов Дж. Бадоэра) // УЗ МГПИЛ, 1969, № 294. С. 237.
78
Balard M. La Romanie. . . T. 2. P. 609.
79
Idem. Notes sur l'activité maritime des Génois de Caffa à la fin du XHIe siècle //
Sociétés et compagnies. . . P. 377.
80
Ibid. P. 378; Idem. La Romanie. . . T. 2. P. 609—611.
81
ANG. P. 256—257; LS. N 329.
31

щения ее в орудие среднего и крупного торгового предпринимательства.
Эта тенденция способствовала переходу от комменды к институту комис­
сионных агентов. Комменда была в основном инструментом итальянского
купечества. Местное население прибегало к ней редко, а использовало
в делах с итальянскими купцами другие организационные формы тор­
говли: камбии, займы, совладение и т. д. Двусторонняя комменда
вообще не была характерна для предпринимательства в городах Южного
Причерноморья. Изредка ее применяли в сложных многосторонних отно­
шениях постоянных партнеров.
На примере комменды прослеживается постоянное совершенствование
торговой техники, видны ее гибкость и адаптированность к конкретньш
условиям рынка. Комменда была распространена в конце XIII—первой
половине XIV в. как в «дальней» торговле между Италией и Причерно­
морьем, так и во внутрирегиональных коммерческих операциях. Упадок
комменды с середины XIV в. связан с монополизацией крупной торговли
купеческим патрициатом, сужением круга лиц, вовлеченных в торговлю
и инвестировавших капиталы. Во второй половине XIV в. местные рынки
уже были хорошо освоены итальянским купечеством. В итальянских
факториях Причерноморья существовала сеть купцов-резидентов, тесно
связанных с местными торговцами, знавших конъюнктуру рынка. Скла­
дывались отношения постоянного партнерства между группами купечества
в Италии и в итальянских факториях Причерноморья. Вместе с тем тор­
говый кризис середины XIV в. 8г привел к изменению самой структуры
итальянской торговли: она стала ориентироваться на местные продукты
широкого потребления, а не на дорогие восточные транзитные товары.
Существенно снизилась и нивелировалась норма прибыли, возросла кон­
куренция между различными группами купечества. В изменившихся
условиях, когда рынки уже были освоены (а комменда являлась эффек­
тивным средством именно освоения рынков), торговая техника была
усовершенствована: комиссионный агент, как постоянный представитель
интересов инвеститоров капитала, был экономически выгоднее, чем трактатор, комменда приходила в упадок. Появление новых институтов по­
стоянного партнерства, возрастание роли банков в торговых операциях
и во взаимных расчетах создавали более прочную основу экономических
связей в масштабах всего Восточного Средиземноморья 83.

82
83

См.: Kedar В. Z. Op. cit.
См. подробнее: Карпов С. П. Торговля итальянских морских республик. . .; Ba­
lara M. La Romanie. . . T. 1—2; Pistarino G. Pagine sul Medioevo a Genova de in
Liguria. Genova, 1983. P. 17—41, 67—76; Laiou-Thomadakis A. E. The Byzantine
economy in the Mediterranean trade system: Xlllth—XVth centuries // DOP, 1980—
1981. T. 34—35. P. 177—222.

Византийский временник, том 48

В. П. БУДАНОВА

СКЛАДЫВАНИЕ ВЕЗЕГОТОВ И ОСТРОГОТОВ
КАК ЭТНИЧЕСКИХ ОБЩНОСТЕЙ
В СВЕТЕ ПИСЬМЕННОЙ ТРАДИЦИИ
Как в отечественной, так и в зарубежной историографии доныне
сохраняется традиционная, хотя и варьирующаяся в деталях, точка
зрения, согласно которой в III в. готы разделились на две основные
группы — остроготов (грейтунгов) и везеготов (тервингов). Остроготы
жили по Днепру и в середине IV в., при короле Эрманарихе, образовали
обширный племенной союз. Везеготы занимали территорию между Дне­
стром и устьем Дуная. Эта точки зрения опирается, как хорошо известно,
на свидетельство Иордана о разделении готов в III в. и образовании двух
готских племенных союзов Ч
В последние годы в ряде исследований по истории готов предпринима­
лись попытки уточнить время разделения этих племен. В целом исследо­
ватели единодушны только в признании того, что, двигаясь с севера на
юг, готы разделились, но когда произошло само разделение — мнения на
этот счет расходятся. Э. Шварц и В. Краузе считают, что оно относится
к III в.2 Такова же позиция Л. Шмидта, полагавшего, что готы разде­
лились на два племени в середине III в. 3 К. К. Кляйн датировал разде­
ление готов концом II в.4, К. Хоредт и X. Вольфрам полагают, что оно
могло произойти не ранее 291 г.Б
Значительное влияние оказывают на позиции исследователей их пред­
ставления по поводу этимологии названий «остроготы», «везеготы», «грейтунги», «тервинги», времени возникновения этих этниконов и их иден­
тификации. Одни исследователи убеждены в том, что названия готских
племен появились после переселения последних на юг и этимология их
связана с районами расселения готов на Балканах и в Северном Причер­
номорье'. Другие полагают, что эти этнонимы сложились на севере —
в Скандинавии или на Балтийском побережье — еще до переселения
готов на юг 6.
Споры вокруг вопроса о разделении готов на везеготов и остроготов
во многом объясняются состоянием источников: в сочинениях римских и
византийских авторов информация о готах III—V вв. крайне отрывочна
1
2

lord. Get., .82.
Schwarz Ε. Die Urheimat der Goten und ihre Wanderungen ins Weichselland und
nach Südrussland //Saeculum. 1953. Vol. IV, N 1. S. 22; Krause W. Handbuch des
Gotischen. 3. Aufl. München, 1953. S. 8—12.
3
Schmidt L. Geschichte der deutschen Stämme bis zum Ausgang der Völkerwanderung:
Die Ostgermanen. 6. Aufl. München, 1969. S. 202—203.
4
Klein Κ. Κ. Germanen in Südosteuropa // Völker und Kulturen Südosteuropas. Mün­
chen, 1959. S. 35.
* Horedt K. Neue Goldschätze des 5. Jahrhunderts aus Rumänien: (Ein Beitrag zur
Geschichte der Ostgoten und Gepiden) // SG. Stockholm, 1972. S. 113; Wolfram H.
Geschichte der Goten. München, 1979. S. 13.
* См. подробный анализ соответствующей литературы В КН.: Wagner N. Getica: Unter­
suchungen zum Leben des Jordanes und zur frühen Geschichte der Goten. В., 1967.
S. 235—253; Wolfram H. Op. cit. S. 13—18.
3

Византийский временник, 48

33

и тенденциозна и потому дает возможность для неоднозначной, а зача­
стую и диаметрально противоречивой ее интерпретации.
В настоящей статье высказаны некоторые наблюдения и соображения,
полученные путем сопоставления свидетельств основного источника по
истории готов — Иордана с соответствующими данными римских и визан­
тийских авторов. При этом я пыталась получить ответ на следующие
вопросы: 1) в какой степени правомерно связывать «начало» везеготов
и остроготов с их разделением, отмеченным в § 82 «Гетики» Иордана?
2) можно ли думать, что каждое из объединений, образовавшееся в ходе
передвижения готов к границам Римской империи, сохраняло свою ста­
бильность и выступало чем-то целостным уже в доадрианопольский пе­
риод, т. е. до 378 г.?
Начнем со свидетельства Иордана. Согласно этому историку, уже
в начале I I I в. готы «в третьей области на Понтийском море разделились
между двумя родами своего племени: везеготы служили роду Балтов,
остроготы — преславным Амалам» 7 . Выясняя достоверность этого сооб­
щения, необходимо, видимо, различать два аспекта. Само по себе оно
ценно, поскольку отражает определенную стадию общественного разви­
тия готов — период военной демократии с характерным для него частым
делением племен. Сообщение Иордана косвенно подтверждается и другими
источниками, также свидетельствующими, что готы, перемещаясь на юг,
в начале III в. разделились на две группировки, каждая из которых
в дальнейшем двигалась своим путем. Одна часть готов ориентировалась
на район Меотиды, в направлении Боспорского царства; впоследствии она
осуществляла вторжения преимущественно в малоазийские провинции
империи. Другая, вероятно основная, масса готов двинулась сразу же
к дунайским провинциям Римской империи 8 . Вместе с тем сообщение
Иордана и сложившаяся в историографии на основе буквального пони­
мания текста «Гетики» точка зрения, будто именно это разделение в на­
чале III в. является «точкой отсчета» в истории обособления везеготов и:
остроготов, вызывает некоторые сомнения.
Анализ письменных источников III—VI вв. показывает, что оформле­
ние везеготов и остроготов в качестве отдельных образований являлось
сложным процессом, занявшим длительное время. Основой рассматри­
ваемого процесса служили не столько географические мотивы и факторы
(«. . .вытащив всего только три корабля на берег. . .» tribus tantum navibus vectos ad ripam 9, Филимер «переправил половину войска» . . .exercitus mediaetate transposita; «мост, переброшенный через реку, непоправимо
обрушился» . . .pons. . . undeamnem traiecerat, inreparabüiter corruis.«e. . . 1 0 ), как это, следуя за Иорданом, утверждала традиция, но главным
образом факторы, связанные с уровнем общественного развития готов,
разложения у них родовых отношений, укрепления политической само­
стоятельности и этнической консолидации племен. И все это — на фоне
тесного соприкосновения с римским, а затем византийским миром.
Сообщение Иордана о разделении готов уже в III в. на остроготов и
везеготов, считавшееся до сих пор достоверным, предстает также в ином
свете и в связи с попыткой Р . Хахмана выявить в «Гетике» историогра­
фические традиции, восходящие к Аблабию, Кассиодору, а равно и при­
надлежащие самому Иордану п . Сначала Кассиодор, затем Иордан ста­
рались показать, что история готов уже с древнейших времен разверты­
валась как история везеготов и остроготов. Однако стремление этих авто­
ров представить ситуацию именно таким образом определялось, как
справедливо заметил Р. Хахман, распространенной среди историков
7
8
9
10
11

34

lord. Get., 42.
Буданова В. П. Передвижение готов в Северном Причерноморье и на Балканах
в III в.: (По данным письменных источников) // ВДИ, 1982. № 2. С. 155—174.
lord. Get., 94.
Ibid., 27.
Hachmann R. Die Goten und Skandinavien. В., 1970. S. 43—68, 122—124.

в VI в. тенденцией постоянно противопоставлять везеготов и остроготов|12.
В свою очередь, К. Вольфрам вслед за Р. Хахманом обращает внимание
на то, что подобное противопоставление являлось стержневой идеей изобра­
жения всей политической и дипломатической жизни готского общества
этого времени 13. Для Кассиодора и Иордана противопоставление и сравне­
ние везеготов с остроготами было тем более естественным, что оно выте­
кало из самого существования двух варварских королевств — Остгот­
ского и Вестготского, с которыми они были тесно связаны ы. В «Гетике»
мы читаем: «Историк Аблабий сообщает, что там, на берегу Понта, где
они, как мы говорили, остановились в Скифии, часть их, владевшую
восточной стороной, возглавлял Острогота; либо от этого его имени, либо
от места, т. е. „восточные", называются они остроготами; остальные же
везеготами, т. е. с западной стороны» 15. Анализируя этот текст, Р. Хахман высказал предположение, что везегот Аблабий, чье сочинение служило
одним из источников Кассиодору—Иордану в их суждениях касательно
древней истории готов, не разделял последних на два племени, а говорил
о них вообще, называя Остроготу вождем всех готов. И только Кассиодор
или Иордан могли добавить, что Острогота возглавлял именно остроготов
и якобы от его имени они получили свое название 16. Вполне допустимо
предположить, что первая часть дополнения: Острогота — вождь остро­
готов — принадлежит Кассиодору. Возможно, введение такой «этимоло­
гической формулы» было вызвано политическими соображениями: стре­
мясь возвеличить готов в глазах римского образованного общества, Кас­
сиодор направляет внимание читателей на одну из наиболее ярких и
интересных фигур среди готских вождей III в. — на Остроготу. Иордану
принадлежит лишь дополнение об обстоятельствах географического ха­
рактера, отразившихся в названиях «везеготы» и «остроготы».
Возможно, как считала Е. Ч. Скржинская, аргументация Кассиодора
казалась Иордану малоубедительной 17. Однако важно учитывать и то,
что ко времени написания «Гетики» политическая ситуация в Остготском
королевстве изменилась. Сокращенная редакция «Истории готов» Кассио­
дора была подготовлена Иорданом не только с «пропагандистской» целью,
но и для того, чтобы сделать такое изложение соответствующим новой
ситуации в Остготском королевстве 18. Этимологию названий остроготов
уже нельзя было связывать с именем готского вождя, наносившего в прош­
лом империи столь ощутимые удары. Упоминание о том, что, с точки зре­
ния Кассиодора, в прошлой жизни готов было положительным, во времена
Иордана могло оказаться не только неуместным, но и опасным.
В «Гетике» нельзя не видеть попытку сконцентрировать историю готов
вокруг Балтов и Амалов. Так, в начале «Гетики» (§ 42) общей фразой
отмечено разделение готов и выделение у них двух основных родов (divisi
per famiłias populi). Затем (§ 82) дано объяснение этнонимов «остроготы»
и «везеготы». Иордан сообщает также (§ 98), что хотя готы и были разде­
лены, однако все еще (ad hue) управлялись одним королем. В пересказе
событий, связанных с вторжением гуннов (§ 130), отмечено, что везеготы
к этому времени уже отделились от остроготов, следуя «какому-то своему
намерению» (inter se intentione).
Вместе с тем в событиях III—первой половины IV в., описанных
Иорданом, история готов, по существу, не представлена четко как история
12
13

14
15
16
17
18

Ibid. S. 122—124.
Wolfram H. Op. cit. S. 17—18; Idem. Intitulatio I. Lateinische Königs-und Fürsten­
titel bis zum Ende des achten Jahrhunderts // MIOGF, Erg., 1967. Bd. 21. S. 77—79;
ср.: Procop. De bello Gothico, I (V), 12, 12; Idem. De hello Vandalico, I (III), 2, 2;
Paul. Diacon., XV, 6.
Беркут Л. Н. Зачатки местной историографии в ранних варварских государствах //
Тр. ист. фак. Киев. гос. ун-та. 1939. Т. 1. С. 10—21.
lord. Get., 82.
Hachmann R. Op. cit. S. 48, 91.
Иордан. О происхождении и деяниях готов (Getica) / Вступ. ст., пер., коммент.
Е. Ч. Скрщинской. М., 1960. (Далее: Скржинская. Иордан). С. 247.
Bradley D. R. The Composition of the Getica // Eranos. 1966. Vol. 64, f. 1/2. P. 67
3*

35

именно Балтов и Амалов. В текст «Гетики» включены лишь постоянныенапоминания о совершившемся разделении готов и сплочении их вокруг
этих двух родов. При внимательном анализе текста «Гетики» можно уви­
деть, что, во-первых, магистральная линия повествования отражает
историю в основном тех готов, которые находились недалеко от границ.
Римской империи или непосредственно на ее территории. Остроготы и
везеготы фигурируют рядом в тех случаях, когда в «Гетике» эти названия^
противопоставляются или оказываются в этимологической взаимозависи­
мости. Если Иордан говорит о везеготах, то здесь же он непременно на­
зывает и остроготов, и наоборот: «. . .везеготы служили роду Балтов,
остроготы — преславным Амалам. . .» (Vesegothae familiae Balthorum,
Ostrogothae praeclaris Amalis serviebant) 19 ; «они получили наименования
по местам своего обитания — восточные и западные: восточные, назы­
ваются остроготамг; остальные же — везеготами, т. е. с западной сто­
роны. . .» (utruin ab ipsius nomine, an a loco, id est orientales, dicti s u n t
Ostrogothae, residui vero Vesegothae, id est a parte occidua) 20; «. . .как
остроготы, так и везеготы, т. е. обе ветви одного племени» (tam Ostrogothae
quam Vesegothae, id est utrique eiusdem gentes populi) 21 ; «. . .на ту частьостроготов; от них везеготы уже отделились» (in Ostrogotharum parte. . .
iam Vesegothae . . . seiuncti habebantur) 22 ; «. . .переселился в королевства
везеготов от остроготов. . .» (ab Ostrogothis. . . ad Vesegotharum regnum
migravit) 23; «. . .остроготы разоряли Восточную империю, а везеготы —
Западную» (Orientalen! imperium Ostrogothas, Hesperium Vesegothae vastarent) 24; «. . .остроготы г везеготы составляли еще одно целое. . .» (tam
Ostrogothae quam etiam Vesegothae, in uno essent) 26.
В отличие от «Гетики» Иордана, которая отмечает только две части
готов — остроготов и везеготов, в письменных материалах III—VI вв.
отмечается исключительная дробность готских племен. Они упоминаются
под такими этниконами, как «тервинги» (Tervingi), «грейтунги», «грутунти»,.
«граутунги» (Greuthungi, Grutungi, Grauthungi), «визи», «вези» (Visi r
Vesus), «австроготы» (Austrogothi), «остроготы» (Ostrogothi), «везеготы»
(Vesegothi) 2β. Среди исследователей отсутствует единство в определении
этимологии этих этниконов 27 . Однако, коль скоро существовали названия,,
естественно предположить, что существовали и определенные племена,
чем-то отличавшиеся одно от другого. Изменения в этнонимии готов,
зафиксированные древними авторами, являлись, вероятно, отражением
глубинных этнических процессов, происходивших и у готских племен
III—IV вв. Рассматриваемый материал письменных источников пока19
20
21
26

lord. Get., 42.
23
24
Ibid., 82.
Ibid., 130.
Ibid., 244.
23
25
Ibid., 98.
Ibid., 174.
Ibid., 245.
Подробнее об этом см.: Буданова В. П. Готы в системе представлений римских и:
византийских авторов о варварских народах // ВВ, 1980. 41. С. 147—148; Она же.
Этнонимика германских племен времени Великого Переселения народов // Сред­
невековье в свидетельствах современников. М., 1984. С. 242—314.
27
Исследователи объясняют название «тервинги» (от гот. triu — дерево) как «жители
лесов», «жители сосновых лесов», «смоляные люди», «люди-быки», «лесные люди»
(см., например: Krause W. Op. cit. S. 12; Wagner N. Op. cit. S. 236, 240; Rosenfeld H.
Ost- und Westgoten // WaG. 1957. Bd. 17. S. 245—246; Svennung J. Skandinavien,
bei Plinius und Ptolemaios. Uppsala, 1974. S. 205; Wolfram H. Geschichte der Go­
ten. S. 15, Anm. 11; Schmidt L. Op. cit. S. 202). Название «грейтунги» истолковы­
вается как «степные жители», «жители полей», «жители степей и песков», «камен­
ные люди», «островные жители». См., например: Rosenfeld H. Op. cit. S. 246; Kra­
use W. Op. cit. S. 12; Wagner N. Op. cit. S. 235; Schmidt L. Op. cit. S. 202; Svennung J,
Jordanes und Scandia. Stockholm, 1967. S. 117 ff.; Wolfram H. Geschichte der Go­
ten. S. 15, Апщ. 11. Название «остроготы» у исследователей не вызывает особых
проблем: объясняя его, апеллируют обычно к тому объяснению, которое дано в § 82
«Гетики» Иордана. Из новейших работ см.: Wolfram H. Geschichte der Goten. S. 15—
16, Anm. 11. Этнонимы «везеготы» и «визиготы» ученые не относят к разряду древ­
них. См., например: Krause W. Op. cit. S. 10—11; Wolfram H. Geschichte der Go­
ten. S. 15—16, Anm. 11. Этимологически они связаны с индогерм. «esu (хороший),
а не с нем. West (запад). Эти названия интерпретируются в значении «готы-дво­
ряне». Й. Свеннунг связывает название «визи» со шведской местностью Visa. См.:
Svennung J. Jordanes und die gotische Stammsage // SG, 1972. S. 27.
36

зывает, что в III—первой половине IV в. готы в равной степени пребы­
вали в условиях, благоприятствовавших как их дифференциации, так и
консолидации. Сначала у границ Римской империи шло сплочение вокруг
Балтов. Переселение в пределы Византийской империи, которая для
различных подразделений готов являлась консолидирующим центром,
обладавшим экономическим, политическим, культурным, наконец, чис­
ленным превосходством, способствовало завершению этого процесса и
ускорило формирование везеготов и остроготов.
Уже неоднократно отмечалось, что Кассиодор, а за ним и Иордан
с целью возвеличить готов ввели в их историю факты и события из жизни
разных племен и народов, не имевших к готам никакого отношения 28 .
При этом история готов удревнялась не только в конкретно-событийном
плане. Косвенным образом проводилась идея, в соответствии с которой
у готов уже в начале III в. якобы было этническое самосознание, прочная
социальная организация (т. е. будто они осознавали себя не «готами», но
«везеготами» и «остроготами»). Иордан прямо говорит, что разделение
произошло тогда, когда готы стали «уже более человечными и. . . более
просвещенными» (iam humaniores et . . . prudentiores) 29 .
Вместе с тем в сочинениях римских и византийских авторов, современ­
ников событий III—IV вв., отсутствует какое бы то ни было противопо­
ставление везеготов остроготам. Известно также, что на ранних ступенях
формирования этнических общностей, в том числе и готов, существенным
фактором развития этнического самосознания являлось совместное прожи­
вание на определенной территории. Однако, как показывают материалы
письменных источников, до конца IV в. не только у везеготов и остро­
готов, но даже у готов в целом не было четкого осознания территориаль­
ных границ своей общности. Топоним «Готия» как географическое название
района, где жили готы, появляется только на рубеже IV—V вв. 30
Тем не менее было бы ошибочным вовсе отрицать у готов I I I — I V вв.
какие бы то ни было элементы этнического самосознания. Вопрос состоит
в том, выражалось ли это самосознание в типичной для любого перво­
бытного коллектива формуле «мы» (в данном случае — готы) — «они»
(все остальные), или уже в I I I в. готы осознавали себя как остроготы и
везеготы. Изучение в этом плане сочинений IV—V вв. показывает, что
в них содержатся отдельные материалы, отражающие лишь начало про­
цесса консолидации готских племен в этносоциальные объединения «везе­
готов» и «остроготов».
Древние авторы сообщают об участии готов в разноэтничных племен­
ных союзах, создание которых вызывалось, видимо, соображениями воен­
ного характера 31 . На Балканах и в Приазовье готы вступили в тесные
контакты с фракийскими, кельтскими, сарматскими и славянскими эле­
ментами 32 . Так, в I I I в., собираясь осуществлять вторжения в империю,
готы действовали совместно с племенами карпов, певкинов, вандаловасдингов 33 . На какое-то время они объединялись с маркоманнами и квадами 34. Состав племенных союзов постоянно менялся. Это кратковремен28

См., например: Врун Ф. К. О родстве гетов с даками, сих последних с славянами,
и румынов с римлянами. Одесса, 1868. С. 16—35; Дмитрев А. Д. Народные дви­
жения в восточноримских провинциях в период дунайских войн III в. (236—278) //
ВВ, 1956. 8. С. 100—112; Скржинская. Иордан. С. 224; Wolfram H. Gotische Stu­
dien I //MIÖGF, 1975. Bd. 83. S. I.
29
lord. Get., 42.
30
Oros., I, 2, 53; VII, 43, 5; Epiphan II PG. T. 43. Col. 338; T. 42. Col. 372—373;
Augustin., XVII, 52; lord. Get., 67, 74.
31
Lönnroth E. Die Goten in der modernen kritischen Geschichtsauffassung // S G, 1972.
S. 58-62.
32
Буданова В. П. Готы в Северном Причерноморье и на Балканах в III—IV вв. /
Автореф. дис. . . . канд. ист. наук. М., 1983; Она же. Передвижения готов в Север­
ном Причерноморье и на Балканах в III в. С. 155—174; Она же. Древние авторы
о размещении готов на Балканах накануне их переселения на территорию импе­
рии // ВВ, 1986. 46.
33
Dexipp., fr. 13, 18; Zosim., I. 27; 31; Petr. Patrie, fr. 7; lord. Get., 90—93.
34
lord. Get., 89.
37

ное сплочение этнически разнородных варварских племен в борьбе против
общего врага — империи — сменялось затем возобновлявшимся оже­
сточенным соперничеством между ними. Так, если в первой половине
III в. вандалы неоднократно выступали сообща с готами, то в конце III в.
они, объединившись с гепидами, поднялись против готов Зб.
Мы не располагаем данными ни для установления более четких хроно­
логических рамок существования варварских объединений III—IV вв.,
куда входили готы, ни для выяснения этнической структуры этих союзов.
Однако наряду с их общим определением как «варварских племен», «от­
рядов», «народов» (plurimas barbarorum gentes, diversi populi gentium,
gentibus barbaris, populis barbarorum, barbarae nationes) 36 в источниках
все чаще начинают встречаться упоминания о союзе готов с двумя пле­
менами — аланами и гуннами (Gothorum Sarmatorumque, Gothi Hunnis
Halanisque permixti, Gothos Alanos atque Hunos) 37 . Вероятно, — но
это лишь предварительное соображение — у готов развивалась тенденция
к объединению с более узким кругом союзников. В III—IV вв. наиболее
прочные связи были у них с тайфалами; быть может, причина состояла
в том, что тайфалы и готы были соседями и по отношению к империи их
интересы совпадали 38 .
Однако если можно допустить возникновение в это время у придунайских варваров тенденции к объединению, то было бы необоснованным
утверждение, будто главенство в этих союзах и инициатива их создания
принадлежат готам. Мы неизбежно встречаемся не только со скудостью
письменных и иных материалов, но также с их предвзятостью 39 . В доадрианопольский период параллельно и одновременно с участием готов
в образовании разноэтнических племенных союзов шел процесс их внутриплеменного дробления. Остановимся на этом более подробно. В нашем
распоряжении имеются свидетельства, правда не всегда достаточно ясные,
о нескольких таких «разделениях» готов уже в III—IV вв.
Наряду с неоднократными упоминаниями о том, что готы разделились
на остроготов и везеготов, Иордан в «Гетике» сообщает, что перед одним
из походов (251 г.) предводитель готов Книва (250—271) разделил войско
готов (exercitum Gothorum) на две части 40 . Впрочем, причины и последст­
в и я этого разделения остаются неясными. Показав борьбу среди варвар­
ских племен балканского региона, один из панегиристов I I I в. — Мамертин косвенным образом отметил разделение среди готов, располагав­
шихся за Истром. Он писал: «. . .gothi Burgundio« penitus excidunt rursumque pro victis armantur Alamanni itemque Tervingi, pars alia Gothorum,
adiuncta manu Taifaloıum, adversum Vandalos Gipedesque concurrunt»
(«. . . готы целиком уничтожают бургундов, с другой стороны, за побеж­
денных вооружаются аламанны, и в то же время тервинги, другая часть
35
86
57

38

39

40

38

Paneg. XI (III), 17, 1—2; lord. Get., 90—93.
Philostorg. Hist, eccl., II, 5; Euseb. Vita Const., IV, 6; SHA, Pollion., v. Claud.,
6, 2; 9, 4; Lactam. De mortib., XVIII, 6; Paneg. II (XII), 32, 3; CTh., V, 6, 3.
Aur. Victor. De Caesarib., XLI, 13—14; Amm. Marceli., XXXI, 16, 3; Cons. Const.
379; Marceli. Comit. Chron. 379; Bedae Venerabil. De tempor., 452; Paul. Diacon.
Hist. Roman., XI, 5. О длительных межплеменных связях готов о аланами, по
мнению Б. Бахраха (Bachrach В. S. A History of the Alans in the West // Univer­
sity of Minnesota Press. 1973. P. 48) и X. Вольфрама (Wolfram H. Geschichte der
Goten. S. 105), свидетельствуют представления некоторых историков VI в. об
аланах как о «готском народе». См.: Procop. De bello Vandal., I (ΠΙ), 2, 2; 3, 1.
Paneg., XI (III), 17, 1; Amm. Marceli., XXXI, 4, 12; 9, 3; 3, 7; XVII, 13, 19; Zosim., IV, 25, 1; lord. Get., 91; Paul. Diacon. Hist. Roman., XI, 14; Aur. Victor.,
Epitome de Caesarib., XLVII, 3—4 (Gothis Taifalisque). См.: Mitrea B. Goten an
der unteren Donau. . . //SG, 1972. S. 81—92; Chrys w Ε. Κ. Gothia Romana: Zur
Rechtsgrundlage des Föderatenstandes der Westgoten im vierten Jahrhundert // DR,
1973, N 1. S. 52—M.
Подробнее об этом см.: Удалъцова 3. В. Идейно-политическая борьба в ранней
Византии. М-, 1974. С. 70—74, 83—100, 187—197, 228—231, 261—275; Ременников А. М. Источники по истории войн племен Подунавья с Римом в III—IV вв. //
Проблемы всеобщей истории. Казань, 1972. С. 213—249.
lord. Get., 101.

готов, присоединив отряд тайфалов, устремляется против вандалов ж
гипедов») 41 . Здесь обращает на себя внимание то обстоятельство, что и»
всех готских этниконов первым в римской историографии появляется
название «тервинги», а не «везеготы» и «остроготы» 42.
До сих пор свидетельство Мамертина рассматривалось в исторической
литературе как аргумент, подтверждающий обособление везеготов и остро­
готов уже в конце III в., поскольку тервингов обычно идентифицировали
с везеготами. Однако высказывалось и мнение о неправомерности этой
идентификации (так же как и остроготов с грейтунгами) на протяжении
всей готской истории 43. К тому же Мамертин писал о борьбе среди вар­
варских племен балканского региона 44 . Следовательно, замеченные им
различия можно отнести, скорее всего, к готам у Истра. Согласно сведе­
ниям древних авторов и данным археологических материалов, в I I I в.
часть готов передвигались в Приазовье 45. Их географическое положение,
как и направленность вторжений этих готов в империю, говорит об от­
сутствии у них причин для конфликтов с вандалами и гипедами. Таким
образом, если обособление везеготов и остроготов относить ко времени
Мамертина, то нужно иметь в виду, что оно могло произойти только среди
придунайских готов.
Авторы в IV в. также отмечают несколько разделений готов, причем
не только на Балканах, но и в Приазовье. Однако, поскольку готы на
левобережье Истра были ближайшими и более опасными для империи
соседями, чем приазовские, постольку их внутриплеменные противоре­
чия, зачастую приводившие к отделению какой-то части племени, отра­
жены в сочинениях современников значительно лучше.
Так, в середине IV в. среди придунайских готов, возглавлявшихся
Атанарихом 46 , возник конфликт, порожденный, в частности, распростра­
нением у них христианства 47 . Те готы, которые приняли его, подверглись
преследованию Атанариха и вынуждены были вместе с епископом Ульфилой:
отделиться и с разрешения империи поселились в Нижней Мёзии, у под­
ножия Гема, в районе Никополя 48 . Эта, видимо небольшая, часть готов,
известная Иордану как «малые готы» (Gothi minores), со времени отде­
ления от Атанариха оставалась автономной по отношению к соплеменни­
кам: в 70-е годы IV в. «малые готы» отказались принять участие в восста­
нии Фритигерна, а затем уйти вместе с Аларихом в Италию 49 . Они р а з 41
42
43

44

45
46

47

48
49

Paneg. Ill (XI), 17, 1—2.
Буданова В. Л. Готы в системе представлений римских и византийских авторово варварских народах. С. 147—148.
Krause W. Op. cit. S. 8—9; Schwarz Ε. Op. cit. S. 22; Rosenfeld H. Op. cit. S. 245—250;
Hachmann R. Op. cit. S. 43, Anm. 31; S. 129, Anm. 79; Suennung J. Jordanes und
die gotische Stammsage. S. 36; Wolfram H. Geschichte der Goten. S. 15, Anm. 11.
Подробно об истории и локализации племен вандалов, гипедов и тайфалов в концеIll в. см.: Diculescu С. Die Wandalen und die Goten in Ungarn und Rumänien // Mannus-Bibliothek. 1923. N 34. S. 17—20; Steinhauser W. Kultische StammesnameŁ
in Ostgermanien // Die Sprache, 1950. N 2. S. 8—13.
Буданова В. П. Передвижения готов в Северном Причерноморье и на Балканах^
в III в. С. 155—174.
Атанарих, пожалуй наиболее заметная фигура среди готских предводителей IV в.,
и Р. Венскус (Wenskus R. Balten. Reallexikon der germanischen Altertumskunde.
1976. 2. Aufl. 2. S. 14) и X. Вольфрам (Wolfram H. Gotische Studien, I. S. 12,
Anm. 51) со значительной долей вероятности утверждают, что Атанарих был пред­
ставителем того рода, который по праву можно было бы назвать «древними Балтами». Возможно, Атанарих принадлежал к тем готским философам (Gothorunx
philosophum), чьи имена упоминает Равеннский аноним (Ravenn. Anon., IV, 20;
Tamassia N. Filosofi Goti dell'anonimo Ravennate // Atti del Reale Veneto di scienze,
lettere ed arti, 1910. T. 69, p. 2. P. 471). He исключено, что как раз он составил!
вестготскую историю, которой пользовался Кассиодор при написании «Истории
готов». См.: Hachmann R. Op. cit. S. 687.
Delehaye H. Saints de Tarace et de Mésie//AB., P., 1912. 31. P. 270—280; Chrysos Ε. Κ.
Το Βυζά,τιον και ol Γότθοι. Saloniki, 1972. Р. 10У—120; Thompson Ε. Α. Trie Visi­
goths in the Time of Wulfila. Oxford, 1964. P. 48.
lord. Get., 267; Streitberg V/. Die gotische Bibel. Bd. 1. S. XVIII; Waitz G. Über
das Leben und die Lehre des Ulfila. Hannover, 1840.
lord. Get., 267; Isid. Hist. Goth., 10.
39--

мешались, вероятно, небольшой компактной группой, были совершенно
чужды окружавшей их этнической среде и даже через двести лет, как это
явствует из рассказа Иордана, сохранили свою замкнутость 50.
Материал письменных источников не дает возможности выявить уро­
вень социальной организации и этнической консолидации объединения,
возглавлявшегося Атанарихом, — и до отделения от него «малых готов»,
ж после этого. Древние авторы чаще всего называют Атанариха королем
готов (rex Gothorum, 3ασ·.λεΰς αρχηγός) или судьей (iudex potentissimus,
δικαστής, άρχων)51. Такая же неоднозначная терминология применяется
ими и в отношении других готских предводителей IV—V вв. Поэтому мы
не можем ответить на вопрос: возглавлял ли Атанарих одно племя готов,
состоявшее, возможно, из ряда мелких самостоятельных родовых групп,
или он выступал главой нескольких, в том числе и неготских, племен.
Из рассказа Аммиана Марцеллина о втором походе (369 г.) императора
Валента в «неприятельскую страну» (terras hostiles) нельзя заключить,
был ли Атанарих «могущественным судьей» (radicem potentissimum)
одних только тервингов, или в его союз входили и греитунги, и какие-то
другие, остающиеся неизвестными нам племена. Из текста видно, что Валент, переправившись через Истр, вначале имел «небольшие столкнове­
ния» (leviora certamina) с грейтунгами, контролировавшими, вероятно,
подходы к земле тервингов. И лишь после незначительных стычек с ними
Валент встретился с войском (mano) Атанариха, которому нанес пора­
жение 52.
В сочинениях дрзвних авторов наряду с обычно встречающимся
для обозначения готов термином gens иногда применяются термины exercitus, manu&, globus, copias. По отношению к готам термины gens, γένος
употребляются обычно в широком смысле. Выявить тенденцию употреб­
ления этих понятий для обозначения рода, родовых групп и более круп­
ных объединений довольно сложно. Терминология древних авторов при­
менительно к понятиям «род готов», «племя готов» неустойчива и не всегда
отчетлива. Е. Ч. Скржинская выявила у Иордана следующий ряд: мелкая
и менее организованная ячейка — natio — вырастает в gens или populus.
Соединение gentes может составить populus 5â . У Евсевия natio также
обозначает нечто меньшее, чем gens 54. Поллион и Орозий употребляют
только термин gens. Готы у них — omnes gentes или pars Gothorum 5δ.
Разноэтничные объединения обозначаются этими авторами как populus 56.
У Дрепания применение терминов natio и populus равнозначно 5? . Аммиан
Марцеллин вообще использует термин gens крайне редко, ограничиваясь
этнонимами Gothi, Hunnis, Halanis, Theruingi, Greuthungi 58 . Populus,
так же как и natio, в его тексте имеет обычно значение «толпа», «масса» 59 .
Наряду с этим понятия «род», «племя готов» часто заменяются такими
словами, как «оставшиеся» (residui), «остальные» (reliquas), «множество»
(multitudinen), «бесчисленные» (innumerae), «различные» (inparens), «боль­
шая часть» (maior pars) и т. д. 60
Племя готов, возглавляемое Атанарихом, в 70-е годы IV в. снова раз­
делилось. Аммиан Марцеллин характеризует эти события как «заговор
«о
lord. Get., 267.
äl
Атт. Marceli., XXVII, 5, 6, 9; XXXI, 3, 4; Еинар., fr. 37; Themist. Orat. X; Pro­
sper. Chroń., 1177, 1140; Hieron. Chroń., 2385; Oroś., VII, 32, 9; 34, 4; Chroń. Gall.,
497; Socrat. Hist, ecel., V, 10; Zosim., IV, 34, 3; lord. Get., 142. Из новейшей литера­
туры см.: Wolfram H. Athanaric the Visigoth: monarchy or judgeship. A study in com­
parative history//IMH, 1975, N 1. P. 266—268.
52
Amm. Marceli., XXVII, 5, 6; CIL, III (6159) 7494; VI, 1175, 31250.
53
-454 Скржинская. Иордан. С. 254—256.
Euseb. Vita Const., IV, 5; ср.: Chroń., 2393.
55
SHA. РоШоп, XXV, 6, 1; XXVIII, 6, 2; Oroś., VII, 32, 9; 37, 7.
56
SHA. РоШоп, XXV, 6, 2; Oroś., VII, 37, 4, 8 - 9 .
*'
XII Paneg. lat., paneg. II (XII), 32, 3.
58
Amm. Marceli., XXXI, 3, 5; 4, 1; 5, 1—3; 16, 859
Ibid., XXXI, 4, 2; 5, 7—8; 6, 1.
60
Ibid., XXXI, 3, 8; 4, 1-2, 8; 7, 3; 12, 12.
40

близких» (proximorum factione) 61. У Сократа Схоластика отмечено:
«. . .варвары, называемые готами, подняв междоусобную войну, разде­
лились на две части» в2 . Одна из них, во главе с Алавивом и Фритигерном,
в 376 г. уходит от Атанариха и с разрешения императора Валента разме­
щается в Дакии Прибрежной, Нижней Мёзии и Фракии вз .
К этому же времени, видимо, завершилось окончательное разделение
готов, возглавляемых Эрманарихом. Сведения об этой племенной общ­
ности содержатся только в двух источниках: «Гетике» Иордана и в «Исто­
рии» Аммиана Марнеллина. Высказывались различные, зачастую взаимо­
исключающие предположения относительно преемников Эрманариха,
характера взаимоотношений этих готов с гуннами, времени их передви­
жения к Истру 64.
Опираясь на свидетельство Аммиана Марцеллина, можно предполагать
что часть примеотийских готов независимо от натиска гуннов продвинулась
в середине IV в. к Днестру и разместилась недалеко от готов Атанариха в5 .
С первым натиском гуннов сюда же, вероятно, приблизилась еще часть
готов Эрманариха во главе с Алафеем-Сафраком 66. Оставшиеся под
властью гуннов готы Эрманариха, согласно Иордану, в 375 г. состояли
из двух подразделений: одно возглавлял Винитарий, другое — Гезимунд в 7 .
Переселившиеся в 348—378 гг. на территорию Нижней Мёзии и Фра­
кии готы также не представляли единого целого. «Малые готы» размеща­
лись в Нижней Мёзии и жили, как уже говорилось, довольно обособленно.
Из числа готов, пришедших с Фритигерном, были сформированы два
отряда под командованием Сверида и Колии. Они размещались в Адриано­
поле и по договору 376 г. должны были проследовать в диоцез Азию, надо
думать, для борьбы с персами 68. В самом начале восстания Фритигерна
против империи они собирались остаться римскими федератами, и только
нападение жителей Адрианополя побудило их перейти на сторону своих
восставших соплеменников 6Э. Основная масса готов Фритигерна раз­
мещалась, по-видимому, недалеко от Маркианополя.
Не совсем ясно, где находилось ко времени восстания Фритигерна
объединение Алафея-Сафрака. Неясно пока и то, каких готов, придунайских или примеотийских, возглавлял Фарнобий и в каком районе империи
они расположились после переправы через Истр в 375 г. 70 Из сообщения
61
62

63

64

66
66
67
68

69

70

Ibid., XXVII, 5, 10.
Socrat. Hist, ecel., IV, 33: «. . .βάρβαροι οι καλούμενοι Γότθοι, έμφύλιον προς εαυ­
τούς χ'.νήσαντες πόλεμον, εις δύο μέρη έτμήθησαν. Ср. С текстом Созомена: «. . .всту­
пив в междоусобную борьбу, они разделились на две части. . .» (Sozom. Hist,
ecel., VI, 37: «. . .οό πολλω δέ ύστερον προς σφάς αυτούς στασιάσαντας, διχη διαιρεθηναι.
Из новейших работ см.: Schäferdiek К. Der germanische Arianismus//Miscellanea historiae ecclesiasticae III. Bibliothèque de la Revue d'histoire ecclésiasti­
que, 1970, Ν 50. S. 76, Anm. 3.
Amm. Marceli., XXXI, 3, 8; 4, 1; Eunap., fr. 42; Hieron. Chron. 377; Socrat. Hist,
eccles., IV, 34; Sozom. Hist, ecel., VI, 37, 15; Philostorg., IX. 17; Zosim., IV, 20,
5—7; Oros., VII, 33, 10; Prosper., 1161; lord. Get., 131—133; 138; Isidor., 9.
См., например: Скржинская. Иордан. С. 319—320; Vârady L. Das letzte Jahrhundert
Pannoniens (376—476). Bp., 1969. S. 20—22; Wolfram H. Geschichte der Goten.
S. 98—102, 134—136, 308—321; Idem. Die Schlacht von Adrianopel // AÖAW. Phil.hist. Kl. 1978. 114. S. 203; Schlesinger W. Über germanisches Heerkönigtum // BDVM,
1963. N 1 . S. 84, Anm. 156; S. 108. Anm. 37.
Amm. Marceli., XXII, 5, 6.
Ibid., XXXI, 3, 3; lord. Get., 130, 134.
lord. Get., 245—251. Подробно об этом см.: Буданова В. П. Этническая структура
«государства Германариха»//КСИА, 1984. Вып. 178. С. 34—40.
Атт. Marceli., XXX, 2, 6, 8; XXXI, 6, 1—3 («Sueridus et Colias. . . cum populis
suis. . .»). Подробный анализ см.: Stallknecht В. Untersuchungen zur römischen
Außenpolitik in der Spätantike // Habelts Dissertationsdrucke. Reihe Alte Geschichte,
1969. 7. S. 23—26.
Amm. Marceli., XXVII, 4, 1; 5, 2; XXXI, 6, 1. Об этом см.: Vetters H. Sueridas und.
Colias // Vjesnik za arheologiju i historiju dalmatinsku. Split. 1954/1957. 56/59.
S. 127.
В литературе высказывались противоположные толкования происхождения Фарнобия: одни исследователи считали его остроготом (Varady L. Op. cit. S. 409, Anm. 40),
другие — везеготом (Wolfram H. Geschichte der Goten. S. 16, Anm. 13; S. 104).
41

Аммиана Марцеллина мы узнаем лишь, что Фарнобий был «знатным
готом» (Gothorum optimatem) и что в его «отряд» (globus) входили тайфалы
со своим вождем 71. По всей вероятности, это была самостоятельная, неза­
висимая ни от Фритигерна, ни от Алафея-Сафрака ветвь готов.
Таким образом, еще до выступления Фритигерна против империи
готы, разместившиеся на ее территории, состояли из нескольких группи­
ровок, каждая из которых имела своего вождя, руководствовалась собст
венными мотивами и целями переселения, свой район поселения.
Даже сам ход военных действий 377—378 гг. свидетельствует об от­
сутствии единства у готов. Каждая группировка действовала самостоя­
тельно и шла на объединение только в наиболее сложных ситуациях.
Например, лишь после того, как готы Фритигерна были оттеснены импе­
раторским войском в предгорья Гема и понесли большие потери в решаю­
щем сражении осенью 377 г., на помощь Фритигерну явился АлафейСафрак 72. Однако и после этого их отряд снова действовал самостоя­
тельно, и только после поражения у реки Гебр Алафей-Сафрак примкнул
к Фритигерну. Но, даже выступая совместно в сражении против Валента
у Адрианополя (378 г.), Фритигерн и Алафей-Сафрак преследовали раз­
личные цели. Объединение Алафея-Сафрака готово было довольствоваться
захватом в Адрианополе казны и обоза армии Валента, Фритигерн же
стремился договориться с императором о получении «для обитания земли
Фракии со всем скотом и плодами» (habitanda Thracia solo cum pecore
omni concederentur et frugibus) 73.
В конце IV в. как придунайские, так и примеотийские готы также
состояли из нескольких группировок. Относительно примеотийских готов
источники дают скудный материал. Из сообщения Иордана явствует, что
в это время готы Винитария освобождаются от власти гуннов и, должно
быть, уходят к Истру. Согласно сообщению Зосима, в 386 г. у Истра
появились грутунги во главе с Одотеем, просившие дозволения поселиться
в империи т4 . Император Феодосии выделил им для поселения области
Лидии и Фригии 7 б . Примеотийские готы, возглавляемые Гезимундом,
оставались под властью гуннов 7в. Отряду Алафея-Сафрака император
Грациан предоставил для поселения земли в Паннонии II и Валерии 77 .
Точно так же и придунайские готы были в конце IV в. раздроблены
и рассеяны в разных местах. Атанарих с оставшейся верной ему частью
готов до 381 г. находился за Истром, в «варварской земле» (in barbaricum
solum). Спасаясь от постоянных набегов гото-аланских отрядов АлафеяСафрака, готы Атанариха в 382 г. переселяются в Нижнюю Мёзию и
Фракию 78 . Какие-либо данные, которые позволили бы проследить судьбу
готов Фарнобия после 378 г., отсутствуют. Известно только, что они
неоднократно терпели поражение от войск Феодосия 79 .
Уже после того, как основная масса придунайских готов разместилась
на правах федератов в Нижней Мёзии и Фракии, в 391 г. среди них снова
произошло разделение. Согласно Зосиму и Евнапию, они разделились
71
72
73
74

75

78
77
78
79

42

Атт. Marceli., XXXI, 9, 1.
Ibid., XXXI, 8, 4. Ср.: XXXI, 12, 12.
Ibid., XXXI, 22, 8.
lord. Get., 247—249; łosim., IV, 38, 1. По поводу этнической принадлежности го­
тов, возглавляемых Одотеем, существуют разные точки зрения. Так, X. Розенфельд, ссылаясь на Зосима (см.: Zosim-, IV, 35, 38—39), считает эту группировку
остроготской (см.: Rosenfeld Д. Op. cit. S. 250). X. Вольфрам также со ссылкой
на Зосима (см.: Zosim., IV, 38, 1) безоговорочно (weiters) относит ее к тервингам (см.;
Wolfram Η. Geschichte der Goten. S. 158, Anm. 109).
Zosim., IV, 35, 1; Claud. Claudian. De IV consul. Honor., 626—636; Hoffmann D.
Das spätrömische Bewegungsheer und die Notitia dignitatum // ES, 1969—1970.
Bd. 7, N 1. S. 82: N 2. S. 16. Anm. 57.
lord. Get., 248—250.
Атт. Marceli., XXXI, 16, 7; Zosim., IV, 34; lord. Get., 140: Yârady L. Op. cit.
S. 30—38; ср.: Stallknecht В. Op. cit. S. 76, Anm. 18—22.
Zosim., IV, 34: Consularia Constantinopolitana, an. 381 (MGH AA, IX. P. 243).
Zosim., IV, 25; lord. Get., 140.

на две части, одну из которых возглавлял Фравита, а другую — Эриульф 80 . По мнению X. Вольфрама, эти вожди были представителями
трех родовых групп готов, которыми предводительствовали Атанарих и
Фритигерн и которые сложились в первой половине IV в. в самом роде
Балтов 81. Сопоставляя сведения об этом разделении со свидетельствами
древних авторов о предшествующих разделениях, можно увидеть одну иа
главных его особенностей. Разделение 391 г. не сопровождалось измене­
ниями мест поселения племен, отделившихся друг от друга.
Находясь на положении федератов, как примеотийские, так и придунайские готы активно вовлекались Византийской империей в ту внутри- и
внешнеполитическую борьбу, которая развернулась с конца IV в. Это
в известной степени стимулировало их этническую консолидацию и уско­
ряло процесс складывания везеготов и остроготов в качестве отдельных
общностей. Именно после 378 г. в истории готов наступает тот период,
когда процесс этот идет весьма интенсивно.
Таким образом, данные письменной традиции III—VI вв. рисуют
пеструю и противоречивую картину формирования везеготов и остроготов.
В истории готов начиная с I I I в. совершались неоднократные разделе­
ния — в явном противоречии с утверждением Иордана об образовании
уже до V в. двух достаточно устойчивых объединений везеготов и остро­
готов. Указание Иордана на разделение готов в I I I в. более правомерно
считать лишь одним из многочисленных сообщений, которое, в свою оче­
редь, нуждается в пояснении. Отдельные готские племена выступали сов­
местно или в союзе с другими племенами. Устойчивость таких союзов
в III—первой половине IV в. зависела не столько от внутренних объеди­
нительных тенденций у готов, сколько от конкретной исторической ситуа­
ции, которая определялась взаимоотношениями с Римом, а позже с Ви­
зантией (союз или противоборство), равно как и с другими варварскими
племенами (например, гепидами, сарматами, гуннами). Образование везе­
готов и остроготов не являлось следствием какого-либо одного или даже
нескольких разделений готов. Само по себе представление о том, чторазделение готов выступало каким-то стержневым процессом их истории,
вряд ли правомерно. Образование в V в. обеих общностей везеготов и
остроготов было, скорее, итогом консолидации готских племен. Тенденция
к сплочению возрастает у готов от I I I в. к V в. Особенно бурно этот про­
цесс развертывается с конца IV в. Временные и неустойчивые объедине­
ния, на протяжении III—IV вв. распадавшиеся и образовывавшиеся
вновь, постепенно становятся более стабильными. В V—VI вв. эта тен­
денция завершилась формированием везеготов и остроготов. В основе
этого процесса было социально-экономическое развитие самих готов,,
с одной стороны, и, с другой — все более усиливавшееся втягивание их
в сферу политической, экономической и культурной жизни Византийской
империи.

80
8Х

Zosim., IV, 56—57; Eunap., fr. 60.
Wolfram H. Geschichte der Goten. S. 174—175; Idem. Gotische Studien, 1. S. 6-

Византийский временник, том 48

Ф. МАЛИНГУДИС

СЛАВЯНО-ГРЕЧЕСКИЙ СИМБИОЗ В ВИЗАНТИИ
В СВЕТЕ ТОПОНИМИИ
Одним из главных факторов, обусловивших трансформацию позднеантичного миропорядка на Балканах и положивших начало эволюции,
последствия которой сказываются еще и теперь, явилось вторжение и
оседание в этом регионе нового этноса — славян. Свидетели данного
исторического процесса, византийские историки и хронисты VI—VIII вв.,
более стремились в своих произведениях подражать историкам класси­
ческой античности, нежели объективно освещать события своего времени.
Новая и новейшая историография, прежде всего ученые-славяне, довольно
рано исследовала и оценила эти свидетельства византийских источников.
Однако, помимо них, историография самого недавнего времени воздала
должное и другому кругу источников, исследование которых уже нача­
лось: мы имеем в виду объективные свидетельства, оставленные самими
переселенцами и дошедшие до нас без какого-либо «посредничества»
хронистов и вообще независимых от чьих бы то ни было субъективных
суждений.
Ниже мы постараемся показать историческую ценность широкого
круга таких объективных свидетельств, содержащихся, в частности, в то­
понимическом наследии славянских пришельцев в Греции.
Историческое языкознание признало значение славянского топоними­
ческого фонда в Греции, особенно южной, для истории славянских языков
еще со времени выхода в свет новаторской работы М. Фасмера: застывшие
в греческой топонимии славянские названия суть самые ранние реликты
общеславянского языкового массива; некоторые из них восходят ко вре­
мени заселения, т. е. к VI—VII вв. Однако в исторической науке, за
исключением немногих, на наш взгляд, неудачных попыток, эти объек­
тивные свидетельства еще не получили надлежащей оценки. Мы попро­
буем восполнить этот пробел на нескольких примерах ранних славянских
реликтов в Южной Греции, существенных, думается, для понимания
внутренней истории славянских пришельцев. Итак, можно ли установить
наличие оседлого не-грекоязычного населения в тех районах Греции,
которые позднее были, несомненно, заняты славянами? Каким образом
локализовать тот ареал, где славяне в течение длительного времени сохра­
няли свое самосознание? Каков был уровень развития материальной
культуры славянских пришельцев и какое влияние их проникновение
оказало на экономику греческих провинций Византийской империи?
Начнем с первого вопроса. Хотя топоним, который мы будем анали­
зировать, не славянский, его значение для нашей проблематики уникально:
он засвидетельствован для середины IX в. в «Книге церемоний» Констан­
тина Багрянородного. Там описывается, как император Михаил III (842—
862) давал аудиенцию славянской депутации из округа (άρχοντία) Солуни.
Согласно Константину, ее участники происходили из области, называв­
шейся ΣουδδελίΛία и находившейся поблизости от горы 1 . Определяя этимо1

Constantini Porphyrogeniti De oerimoniis auiae byzaııtinae/ Reo. I. I. Reiske. Bonn,
1829. Bd. i. S. 634—635. К локализации^ см.: Καραγιαννόπουλος 1. Ή έπιχανωνίά
θε:3αλονί*η{—Κωνσταντινουπόλεως χατά τους /—9 άι — Σπ'στ Έπετηρίΐ
Σχο/άμ Πανεπιστημίου θεσσαλονίχη«, 1984. 26. 1. 220—221.

44

τ η ; φ ι / οαοϊιχής

„*югию этого топонима2, можно констатировать, что приводимая Констан­
тином форма есть nomen loci, образованный в греческом от названия
обитателей: Σοαβδελιτία — это область των Σουδδελιτών. β свою очередь, дан­
ное название (единственное число—■ Σοοβδελίτης) представляет собой обра­
зование, обычное для средне- и новогреческого: оно возникло из чуже­
родного топонима с помощью греческого суффикса -ιτης (множественное
число — ΐται). В качестве аналогичных примеров мы могли бы привести
"Έζερίται (славянское племя на Пелопоннесе, о котором сохранились дан­
ные от IX в . 3 ) — о т слав, ezero: Βελεγεζΐται (славянское племя в Фессалии,
засвидетельствовано источниками VII в.) — от слав. Velejezd 4 ; Καν.:λΐται
(славянское племя в ДалМации, данные от VII в. 5 ) — от лат. canalis и т. д . 6
Σου3οελ'.τία также возникло из негреческого топонима с помощью гречес­
кого суффикса -sub-del-, за которым просматриваются латинский пред­
лог sub и апеллатив del. Это «субстратное» слово, которое романизирован­
ные автохтоны заимствовали у балканских славян и в карпатской романославянской контактной зоне, со значением «гора», «холм» 7 . Топоним subdel — географический термин балкано-романского происхождения, се­
мантически эквивалентный слав, podgora. Дополнительным аргументом
в пользу гипотезы именно о таком происхождении служит и фонология
уцелевшей формы: известно, что балканская латынь, предшественница
румынского языка, — это единственный из романских языков, где ла­
биальный консонант сохранялся перед дентальным. Только в этом языке
не действовал обязательный для других романских языков закон ассими­
ляции. И закономерным образом в subdel лабиальное удерживалось перед
дентальным 8 . Наша этимология находит подкрепление и в семантике —
в самом тексте Константина Багрянородного, поскольку там сказано, что
Σουβδελιτία находится около горы.
Какие выводы может сделать историк, установив этимологию рас­
сматривавшегося топонима?
Достаточно сказать, что первые прямые свидетельства о влахах появ­
ляются в нарративных источниках на сто лет позже (в 976 г. 9 ). До этого
времени источники позволяют лишь строить предположения о данном
этносе. Топоним Σουβδελιτία может считаться древнейшим свидетель­
ством о прошлом этого народа. Далее, наличие обсуждаемого топонима
в окрестностях Фессалоники — аргумент в пользу представления о том,
что славяне, придя в эту область в VII в., нашли здесь не только грекоязычное население, но и романизированных автохтонов, которых они
с течением времени ассимилировали. Существование балкано-романского
топонима Σο-jposKı-zia в той области, которая в IX в., несомненно, была
населена славянами, предполагает сосуществование обоих этносов —
славян и влахов. Этой детали исторической этнографии не найти в наших
письменных источниках.
Обратимся ко второму вопросу, однако остановимся на нем лишь
кратко, поскольку он уже обсуждался подробно в опубликованных нами
ранее работах 10. При исследовании микротопонимии обширных регионов,
2

Этот топоним со времен П. Шафарика (Schafarik P. J. Siavische Althertümer.
Leipzig, 1847. Bd. II. S. 194, 122) принято связывать с этнонимом Σαγουδάτοι,
с которым он не имеет ничего общего. Предположение о развитии Σαγουδατία^
Σουβδελιτία наталкивается на непреодолимые фонетические трудности.
3
Ср.: Malingoudis Ph. Studien zu den slavischen Ortsnamen Griechenlands. 1. Die slavischen Flurnamen der messenischen Mani. Mainz; Wiesbaden, 1981. S. 16 ff. (Да­
лее: Малингудис).
4
Ср.: Malingoudis Ph. II Bałkan Studies. 1982. 22, H. 2. S. 253—254.
s
Constantini Porphyrogeniti De administrando imperio / Ed. Gy. Moravcsik. Bp.. 1949.
Bd.
1, Kap. 34. S. 162.
e
О функции суффикса -ίτης в построении этнонимов греческого языка см.: Diete­
rich К. Die Suffixbildung im Neugriechischen // Balkan-Archiv. 1928. 4. S. 150.
7
Ср.: Малингудис. S. 122.
8
Ср.: Weinrich H. Phonologische Studien zur romanischen Sprachgeschichte. Münster,
1958. S. 228—229.
* loharnis Seylitzae Synopsis Historiarum / Rec. I. Thurn. В.; N. Y., 1973. P. 329, 80.
10
Малингудис. S. 174 ff.; Idem. Toponymy and History: Observations concerning the Sla­
vonic Toponymy of the Péloponnèse.// Çyrillomethodianum. 1983. VI. P. 99—111.
45

например Пелопоннеса, выявляются зоны, в которых славянские микро­
топонимы не только наличествуют, но и составляют часть славянской мик­
ротопонимической системы. Там, где подобную систему можно обнаружить
средствами ономастики, допустимо говорить об оседании носителей сла­
вянской речи в средние века. Историков особенно интересует датировка
этих находок: можно ли установить возраст славянской микротопоними­
ческой системы? Мы бы ответили на этот вопрос утвердительно: застыв­
шие в греческом фонологические формы славянских топонимов во многих
случаях дают критерии для относительной датировки каждой конкретной
микротопонимической системы. Вот хотя бы один пример: средневековое
название Пилоса звучит Ά3αρΐνος (новогреческий топоним Ναβαρίνο, как
верно отметил М. Фасмер п , образовано от слав, ауогьпъ, avorb — клен)
и представляет собой древнюю форму славянского звучания: славянское
«о» передается греческим а, славянский редуцированный гласный должен
был в момент заимствования еще сохраняться в славянском языке, по­
скольку греки услышали его как ι. В топонимах, заимствованных в более
позднее время, славянское «о» всегда передается через о, а редуцирован­
ного гласного нет совсем, поскольку этого звука больше нет в славян­
ском. Это более позднее состояние прослеживается на топонимах "Α3ορνος
и "ASopva, которые 4 раза встречаются в области Лаконии и на примере
которых можно показать славянскую микротопонимическую систему 12 .
В этом случае допустимо говорить, что в данной местности говорили
по-славянски также и после потери славянским языком редуцированного
гласного, так что носители этого языка присутствовали здесь в течение
долгого времени. Эта констатация важна для характеристики процесса
эллинизации славян на Пелопоннесе.
Отвечая на третий вопрос, мы рассмотрим, опираясь на примеры сла­
вянской топонимии в Греции, два тезиса.
а) Экономической основой у славянских племен, осевших в Греции
в VI—VII вв., было земледелие. Пришельцы не были ни кочевниками
(как авары или протоболгары), ни мигрирующими пастухами (как влахи),
но земледельцами, которые, найдя новую область, оседали там на пригод­
ных землях.
б) Появление оседавших славянских групп в греческих провинциях
Византийской империи не означало нарушения континуитета в области
материальной культуры этих областей, особенно в отношении использо­
вания земель для сельского хозяйства и в отношении производства и об­
мена ремесленных товаров. Поскольку экономика славянских пришель­
цев не отличалась от хозяйственного уклада оседлого греческого населе­
ния, начался симбиоз, т. е. двусторонние отношения славянского адстрата
с греческим субстратом. Славянский компонент этого симбиоза — заимст­
вования из области материальной культуры — отражается в соответствую­
щих славянских вкраплениях в средне- и новогреческом языках.
По поводу первого тезиса. Недвусмысленные, хотя и скудные, данные
византийских источников VI—VII вв. содержат указания на то, что сла­
вяне Нижнего Подунавья еще накануне их появления в Греции была
земледельцами. Те же источники сообщают, что осевшие на греческой
территории славянские племена уже в VII в. торговали с местным населе­
нием излишками своей сельскохозяйственной продукции 13 . Эти данные
могут быть расширены посредством использования славянской топонимии
Греции. Иллюстрацией служат хотя бы прослеживаемые здесь топонимы,
семантически восходящие к сфере корчевки. Они являются серьезным
доказательством того, что люди, дававшие эти названия, намеревалисьосесть здесь постоянно. Как показывает опыт других областей, «древ11
12
13

46

Vasmer M. Die Slaven in Griechenland. В., 1941. S. 160. (Далее: MV).
Автор пишет работу о славянских микротопонимах Лаконии — области, где в сред­
ние века жили езериты.
Подробнее об этом см.: Малингудис Ф. За материалната култура на раннеславянските племена в Гърпия // ИП, 1985. Т. 41, № 9/10.

нейшее заселение связано с древнейшим землеустройством, осуществляе­
мым путем корчевки» 14 . В известной на сегодняшний день славянской
топонимии Греции можно указать ряд несомненно первичных названий,
связанных с корчевкой: 1) trëbiti — корчевать, отсюда топонимы Требица ^> Τβρπίτεα15 и Требина ^> Στρεβίνα 16; 2) къгс (ср. пол. karcz — «пень», рус.
«корч» — «выкорчеванный пень», «корчева» — «земля после корчевки»,
серб.-хорв. «крчевина»—земля после корчевки); Κάρτσιοβα17, Κάρτζοβα18,
Κείτζιοβα 19 ,—все восходят к съгсо\7а, ср. далее Κουρταοόνχ20.
На выжигание указывают следующие топонимы: Άγορελίτσα, деревня
в Трифилии, чей этимон, как и у города Герлиц, восходит к славянскому
Горелица от goreti 2 1 . От goreti происходит также топоним Ζγκάρι. От глаro.ıa palitj происходит ΙΙαλινά22. Далее, микротопоним Ζοφίτσι можно объ­
яснить из слав, гагьсь от żar 23 . О выжигании свидетельствует и топоаим Ζυγοβίατι, который через греческую народную этимологию ζυγός («ярмо»)
восходит к слав, «жеговиште» (от «жего»).
Здесь мы остановимся, чтобы в кратком экскурсе продемонстрировать
значение микротопонимии для понимания славянского заселения. Предло­
женная выше этимология Ζυγοβίστι из «жеговиште» не представляла бы
интереса для нашей темы, если бы этот славянский топоним был изолиро­
ванным явлением в греческой топонимической среде. Чтобы придать этой
этимологии убедительность, надо сначала доказать, что микротопонимия
данного региона ясно выявляет следы присутствия здесь в прошлом носи­
телей славянской речи. И действительно, среди примерно 140 микро­
топонимов в деревне Зиговисти, находящейся в западной Аркадии, в Гортинии, на высоте тысячи метров, на горе Майналон, можно указать 10 из­
начально славянских образований, среди них четыре притяжательных
с суффиксом -ово, одно с женским суффиксом -бья, а также прямые соче­
тания с такими славянскими апеллативами, как «извор» (источник) и
«чука» (гора), которых не заимствовал новогреческий язык 24. Наличие
этих микротопонимов также говорит о том, что в прошлом в этом районе
находились носители славянской речи. В пользу этого говорит и другое
соображение: в данном селе еще живо поверье, представляющее собой,
скорее всего, реминисценцию из славянского прошлого: здесь и теперь
еще рассказывают, будто младенцы, умершие некрещенными, являются
по ночам в образе рысей и творят бесчинства. Эти существа в Зиговисти
называют σμεροάκια — наименование, наверняка связанное со славянским
втьгсгъ, т. е. «возбуждающий страх» 2б .
Все вышеизложенное дает основание видеть в Зиговисти славянское
поселение. Позже, в X I I I — X I V вв., в этом районе Гортинии существо­
вало славянское село Скорта 26.
В славянской топонимии Южной Греции очень широко распространен
топоним Λάζος, происходящий от слав, «лазъ», т. е. «земля, освоенная
путем корчевки». В одном лишь юго-западном Пелопоннесе он встречается
14

Herrmann J. Siedlung, Wirtschaft und gesellschaftliche Verhältnisse der slavischen
Stämme zwischen Oder / Neisse und Elbe. В., 1968. S. 79—80; Eichler Ε. Slavische
Wald- und Rodungsnamen an Elbe und Saale // Beiträge zur Namensforschung. 1958.
9. S. 286 ff.
« MV. S. 76.
w Там же. S. 60.
17
Микротопоним хутора Като Мелигу, Кинурия (Пелопоннес).
18
Микротопоним у Триполис (Пелопоннес).
19
Микротопоним хутора Вурвура, Кинурия (Пелопоннес).
20
Хутор в Лаконии, упомянутый в «Василиках». а также микротопоним в мессенскои
Мани (Малингудис. S. 60).
21 Фессалия (MV. S. 90).
22
Микротопоним хутора Вахлия, Гортиния (Пелопоннес).
23
Микротопоним хутора Тирос, Цакония (Пелопоннес).
24
Автор работает над исследованием по славянской топонимии этой области цен­
трального Пелопоннеса.
25
О snrbrdb см.: Aitzetmüller R- Abg. smrd. Verdeutlichung einer Etymologie // Studia
Palaeslovenica. Festschrift J. Kurz. Prag, 1971. S. 17—19.
28
Но поводу Skortâ ср.: Bon A. La Morée Franque. P., 1969. S. 363 îî.

в качестве микротопонима 44 раза 27 . В этой связи можно указать на
заимствованный эпирским диалектом апеллатив λαζίνα — «весеннее паст­
бище для овец» 28 .
Славянский термин для целины — «ледина» — застыл во многих топо­
нимах Южной Греции: упомянем название Αιαντίνα в Лаконии 29 , Λεντίνα—
в Мефони, засвидетельствованное в XVII в.30, Λεντίνη — в Эвритании 31 ,
а также топоним Γλεντίνα, один раз встречающийся в юго-западном Пело­
поннесе и три раза — в Гортинии 32 .
На корчевки указывает и топоним Τοπόριστα. в Аркадии, совр. Феокти­
стов, происходящий от апеллатива «топор», «топориште», т. е. «вырублен­
ный топором участок».
Многие древнейшие топонимы южногреческого региона, возникшие
из терминов, обозначающих неплодородную, «негодную землю», характе­
ризуют стремление новоприбывших славян найти землю, подходящую
для обработки. Так, можно указать на общеславянское прилагательное
женского рода «ялова», т. е. «бесплодная», встречающееся в топонимии
Пелопоннеса: Γ>.άλο3α, деревня в Пилии, топоним Γιάλου^α — в Пилии
и древнее "АлоЗсс — в Лаконии 3 3 " 3 5 . Упомянем в этой связи также неко­
торые заимствованные термины, описывающие состояние земель, — мы
находим их в ряде новогреческих диалектов. Так, славянское «мелъ»,
т. е. «мергельная почва», встречается в Этолии в форме μελίατα 3β, а в Эпире —
в форме ό^υαλός 37 , в качестве же топонима мы находим его на Пелопон­
несе 38 .
Теперь на конкретных примерах из южногреческого региона, славян­
ская микротопонимия которого уже была предметом исследования, мы
попытаемся вкратце показать, что может поведать топонимия о мате­
риальной культуре осевшего там славянского племени. Речь идет о районе
мессенской Мани на юге Пелопоннеса, где поселилось славянское племя
мелингов 39 .
Мы располагаем надежными историческими сведениями о том, что это
население сохраняло свою языковую идентичность в течение восьми
веков, вплоть до гибели Византийской империи. Микротопонимы позво­
ляют нарисовать такую картину материальной культуры мелингов. Опыт
выращивания зерновых был принесен ими с собой уже во времена их рас­
селения. В этом убеждают два древних технических термина, которые
сегодня обнаруживаются в топонимии или же в качестве заимствованных
слов в греческом языке. Так, еще и ныне в некоторых деревнях мессенской
Мани выложенную каменной плиткой полосу, окружающую ток, назы­
вают ό-οκα — композит, составленный из предлога о(Ьъ) и отглагольного
существительного toka (от tociti — «тащить», «волочить») 40 . Otoka было,
таким образом, принесенным мелингами обозначением гумна (буквально:
«место, где по кругу ходит упряжное животное»), апеллатив, известный
нам в других славянских языках лишь со значением «остров» (буквально:
«обтекаемое»). То, что otoka отнюдь не возникший ad hoc результат се27

GeorgacasD- J., McDonald W. A. Place Names of Southwest Peloponnesus. Minnea­
polis,
1967. S. V. (Далее: Георгакас).
28
Μηόγκας Ε. Τα γλωσσιχα ιδιώματα της 'HrcEÎpou//Ioannina, 1964. Bd. 1. S. 207.
Ρ MV. S. 169.
30
Sauerwein F- Das Siedlungsbild der Peloponnes um das Jahr 1700: Mit einer Karte
und einen Ortsverzeichnis // Erdkrunde, Bonn, 1969. Bd. 23, H. 3. S. 237—244;
Ibid. Beilage Via (Ortsverzeichnis), s. v. Metnoni 8.
81
MV. S. 83.
32
Микротопоним хутора Влогос (Гортиния); горная вершина у Димитсаны (Гортиния); микротопоним хутора Вахлия (Гортиния).
33-38
Микротопоним хутора Палеохорио (Лакония).
36
О «песчаных, неплодородных землях» в Этолии см.: Αονκόπουλος Δ. Γεωργικά
37
88
39
40

48

της 'Ρούμελης. 'Αθήνα, 1938. Σ. 116.

Апеллатив и топоним в Хулиарадес, Эпир. Ср.: Epirotika Chronika. 1932. Bd. 7.
S. 237.
Топоним у Димитсаны (Гортиния).
Malingoudis Ph. Studien. . ., passim.
Ibid. S. 80—81.

мантического развития языка славян, расселившихся вплоть до самой
южной оконечности полуострова Хемус, но что мы имеем здесь дело
с принесенным извне terminus tecłmicus, доказывает существование
изоглоссы otok, vutok — «ток» в некоторых диалектах Северо-Восточной
Болгарии 41 .
Еще одно обозначение гумна сохранилось в топонимии на территории
мелингов, а также в прилегающих областях Лаконии и Трифилии.
Речь идет об апеллативе moltb, который после плавнозвучной метатезы
в славянских языках (примерно в середине I X в.) превратился в miat
или molot и означал «ток», «гумно»; значение же «молот» родилось впо­
следствии как вторичное. Со своим первоначальным значением апеллатив
mlat/molot присутствует во всех славянских языках 42 — исключение
составляет лишь восточная группа южнославянских языков (болгарский
и его диалекты в нынешней Южной Югославии), где уцелело только
значение «молот». Общеславянский глагол — moltiti, откуда позднее —
mlatiti (восточнослав. molotit') — «бить», «колотить». Так как сохранив­
шиеся греческие топонимы Εμαλτσός, Μάλτσα, Μάλτα окончательно сложи­
лись еще до того, как произошла метатеза, то мы должны предположить,
что они возникли до середины I X в. Следовательно, перед нами — ста­
рый термин, восходящий к эпохе расселения.
Следовало бы упомянуть в этой связи также диалектальное слово
όστα8α или νόσταβα, которым жители некоторых деревень мессенской
Мани обозначают большие плоские камни, уложенные вокруг гумна.
Это слово заимствованное, и оно может быть надежно объяснено из сла­
вянского o-staviti — «расставлять кругом» 43 .
То, что выращивание зерновых не было каким-то приобретением сла­
вян на их новой родине, но являлось прочной составной частью славян­
ской экономики еще до переселения, доказывает существование унасле­
дованных обозначений типичных сорняков, растущих на издавна возде­
лываемых землях. Эти обозначения продолжают жить как заимствованные
слова в новогреческом диалекте мессенской Мани. Здесь следует назвать
часто встречающийся на пшеничных полях посевной куколь (Agrostemm a
githago), слав, kokolb, откуда заимствование κόγκολι44; костер (Bromus), серб. хорв. klasaca, болг. klasatjca (Bromus sterilis) Hklasaćka (Bromus mollis), от­
куда заимствованное обозначение этого сорняка χλιάσιντζος, еще и поныне упо­
требляемое в диалекте деревни Λιασίνορα (ныне Προσήλιον) в мессенской
Мани 45 . Одну из сорных трав, растущих на пшеничных полях, в деревне
Λεφτίνι той же области называют ντιντιλίνα (в деревне Αιασίνοβα— ντεντελίνα),
что, несомненно, восходит к общеславянскому термину detelina — «клевер»
(Trifolium) 46 .
К организации земледельческих работ относятся и другие два термина,
встречающиеся лишь в купчих грамотах X V I I — X I X вв. Так, в двух
грамотах 1742 и 1784 гг. поле, предназначенное для продажи, названо
κολενίτζα. — слово, которое можно сопоставить со слав, kolëno («колено»)
и понять как особое наименование для участка земли, имеющего форму L.
Для выяснения семантики упомянем здесь и греческий синоним, принад­
лежащий местному диалекту: — «поле в форме лука» 47 .
В двух купчих грамотах XVII и одной X I X в. встречается, кроме
того, слово πασίδι, служащее обозначением земельного владения 48 . В ос­
нове этого термина, обнаруживающего греческий деминутивный суффикс
-ίδι, лежит, по нашему мнению, славянское слово pas <[ pojasb (ср.: ст.
41

Вакарелски
X.
Malingoudis
Ph.
« I b i d . S. 172.
** Heldreich
Th.
1980. Σ. 16.
46
Malingoudis
Ph.
« I b i d . S. 170.
47
I b i d . S. 172.
48
I b i d . S. 172.
42

4

Этнография на Б ъ л г а р и я . София, 1974. С. 137, к а р т а V I .
S t u d i e n . . . S. 7 0 — 7 1 .
Τα

δημώδη

ονόματα

των φυτών προσδιοριζόμενα επιστημονικώς. Άθηνα,

S t u d i e n . . . S. 1 7 1 .

Византийский временник, 48

49

серб, pasb, чеш. pas) — «пояс». Здесь речь могла идти о некоем возникшем
ad hoc обозначении, обусловленном местными геологическими особен­
ностями и образованном при помощи славянских лексических средств
(ср. употребляемый в этой гористой местности термин λουρί (новогреч.
«пояс») по отношению к полям, лежащим террасами по склонам гор).
К сельскохозяйственной сфере относятся также удержавшиеся в мест­
ной топонимии славянские термины, обозначающие полевую межу (grana),
водяную мельницу (vodenica), сад (gradina, s a d ) 4 9 .
Назовем, наконец, и такие термины, которые опровергают представ­
ление, будто мелинги прошли через страну как кочевники. В топонимии
района мессенской Мани можно выявить следующие принесенные славя­
нами термины, распределяемые по смысловым группам:
1) термины расчистки земельных площадей: корчевка (къгсипа), новь
(lazb), расчищенная, новопроложенная дорога (torb), просека (prosëka);
2) термины поселения: очаг или жилье (diirmica), деревня (selo), укреп­
ленное место (grad);
3) термины, принадлежащие к области птицеводства — отрасли хо­
зяйства, которую трудно себе представить у кочевого народа: курятник
(kotbCb), петух (кигъ), петушиный гребень (grebenb) 50.
Подведем некоторые промежуточные итоги сказанному выше: славян­
ские микротопонимы южногреческих областей свидетельствуют о конти­
нуитете в экономике расселявшихся там славян; последние и на своей
новой родине стали оседлыми земледельцами.
Сколь велико было различие между местным греческим населением и
пришедшими туда славянами в сфере повседневной технологии? Чтобы
объективно ответить на этот вопрос, необходимо избавиться от слепящих
чар византийского высокого искусства этикета и иметь в виду историче­
скую реальность. В Византии, как и повсюду, контрастировали два мира:
мир дворцов и мир хижин.
Сегодня общей для всех археологов, принимающих во внимание со­
циальные и хозяйственные условия материальной культуры, стала точка
зрения, согласно которой «явления варваризации» в этой сфере не обяза­
тельно относить за счет присутствия здесь иноэтнического элемента: их
следует объяснять действием скорее эндогенных социальных и экономи­
ческих факторов 51. Я хотел бы в этой связи напомнить о выводах X. Кэпштайн, которая в своем докладе на XVI конгрессе византинистов справед­
ливо подчеркнула, что в технологии земледелия в ранней Византии едва ли
были введены какие-либо решающие улучшения по сравнению с позднеримской эпохой 52.
Что же касается уровня хозяйственной технологии расселявшихся
в Греции славянских групп, то не приходится более закрывать глаза на
тот факт, что они явились в нейтральные районы Пелопоннеса отнюдь не
стремительно и внезапно, как кочевники. Славяне также располагали
определенной технологией, усвоенной ими во время их пребывания в быв­
ших римских провинциях в Подунавье. Поэтому их приход в греческие
области Византии не означал какого-либо дисконтинуитета. Здесь можно
вкратце суммировать выводы славянской археологии: восприятие римской
сельскохозяйственной технологии (земледельческих орудий с железными
наконечниками) славянскими племенами произошло уже в VI—VII вв.
В сфере ремесленного производства славяне переняли «ноу-хау» античных
гончаров (использование гончарного круга и позднеантичных печей для
обжига). Влияние поздней античности заметно и в самом стиле раннесредневековых славянских керамических изделий из низовий Дуная.
Элементы континуитета отчетливо обнаруживаются и в изготовлении
« Ibid. S. 169.
6°
Ibid. S. 168-170.
51
Pallas D. Données nouvelles sur quelques boucles et fibules considérées comme avares
et slaves et sur Corinthe antre le VI e et IX e s. // BBul, 1981, VII. P. 295 sq.
52
Köpstein H. Gebrauchsgegenstände des Alltags in archäologischen und literarischen
Quellen/7 JOB, 1981. Bd. 31. S. 355 ff.
50

украшений. Наконец, и в строительство жилищ славянам в Подунавье
пришлось, отчасти из-за климата, внести существенные изменения: из­
вестная со старославянских времен полуземлянка встречается к югу от
Дуная лишь изредка, славянами же были восприняты элементы местной,
распространенной в Подунавье традиции домостроительства (например,
использование кирпичей) 53.
Но славяне после перехода через Дунай были хорошо знакомы и с до­
стижениями, чуждыми их собственной материальной культуре; по крайней
мере, они умели обозначать их своими лексическими средствами. Свиде­
тельством этому могут быть славянские по происхождению топонимы
в Пелопоннесе, возникшие из апеллатива «мост» (Μοοτίτσα, Μοστίτ,σι, Μοσ-revtTca). Наименования города Καλάβρυτα (через который протекает антич­
ная река Kerynithis) и эпирской деревни Καλάρρυτα на берегу одного из
притоков реки Arachthos восходят к слав, kolovbrtb — «вращающееся
колесо», т. е. мы, возможно, имеем здесь дело с названиями, связанными
с водяными мельницами. Итак, в сфере крестьянской, деревенской мате­
риальной культуры едва ли есть основания предполагать сколько-нибудь
значительные различия между обитавшими там греками и пришлыми
славянами.
Совместное проживание носителей обоих языков на общей территории
в южногреческих областях Византийской империи, длительный процесс
симбиоза, завершившийся ассимиляцией славянского элемента, также
оставил свои следы — славянские заимствования в новогреческом языке,
идущие из семантической сферы повседневной жизни простого крестья­
нина и ставшие результатом такого симбиоза. Судя по многочисленным
заимствованным терминам в отдельных греческих диалектах, в некоторых
областях материальной культуры славянский компонент симбиоза, о ко­
тором мы говорим, был даже определяющим. Это области, относящиеся
к «семантическому полю» птицеводства, пчеловодства, рыбной ловли во
внутренних водоемах, ткацкого и пекарного дела, деревенской архитек­
туры (хозяйственные постройки) 54. Ограничимся одним характерным
примером.
В настоящее время уже всеми признано, что общеновогреческое обо­
значение бороны (σβάρνα) заимствовано из славянской лексики 55. Однака
эта этимология остается вне реально-исторического контекста, если не
рассматривать ее в более широкой связи с уже упомянутым средневековым
симбиозом славянского и греческого элементов. Данное орудие обработки
почвы, предназначенное для измельчения вспаханной земли, несомненно,
использовалось в Византии еще до прихода славян. Существовало и обо­
значение для него (βωλοκόπος) — слово, которое сегодня употребляется
лишь на островах Эгейского моря, в континентальных же диалектах его
вытеснило слово, заимствованное у пришлого народа. Борона применя­
лась, таким образом, уже в греко-римском мире, и мы располагаем даже
описаниями как более простой, сплетенной из прутьев бороны, так и
бороны с зубьями, состоявшей из деревянной рамы со вставленными
в нее зубцами. Славяне познакомились с зубчатой бороной в римских
провинциях в низовьях Дуная. Вместе с тем можно допустить, что уже
до того они сами использовали борону, сплетенную из прутьев, поскольку
существует общеславянское обозначение borna (отсюда — позднее brana
или borona) 56.
Расселившиеся в Греции славяне принесли с собой не только свои
сельскохозяйственные орудия, но и их унаследованные обозначения:
83

54
55

46

Herrmann J. Staatsbildung in Südosteuropa und in Mitteleuropa: Zum Problem von
Kontinuität und Diskontinuität bei der Überwindung der antiken Sklavereigesellschaft
und der Herausbildung der Feudalgesellschaft//JGF, 1981. Bd. 5. S. 20 ff.
Автор готовит монографию на эту тему.
Andriotis

Ν. Ετυμολογικό λεξικό της Κοινής Νεοελληνικής, θεσσαλονίκη, 1983, s. V.

Beranova M. Zemëdelstvi starych Slovanu. Pr., 1980. S. 117—118, 253—254. Об обще­
славянском термине borna см.: Этимологический словарь славянских языков. М.,.
1975. Т. 2. С. 204—206.
4*

51

мотыга (motyka) — это слово продолжает жить как славянское заимство­
вание в фессалийских (μοτί/.α) и цаконском диалектах; коса (kosa) —
слово, удержавшееся в диалектах Центральной Греции 67 ; наконец, уже
названная борона из прутьев, чье славянское обозначение потеснило
традиционное греческое наименование. Судя по той фонетической форме,
в какой это слово (σβάρνα), заимствованное у славян, бытует в греческом
языке, греки переняли его еще до середины I X в.: заимствованное слово
указывает на то, что метатеза еще не произошла; показательна и столь же
древняя передача славянского «о» греческим α и начального славянского
Ь- греческим υ-, что ТИПИЧНО для ранних заимствований из славянского.
Мы склонны объяснять это раннее заимствование и его широкое рас­
пространение тем, что пришедшие сюда славяне изготовляли указанное
земледельческое орудие не только для собственных нужд, но и продавали
простейшую плетеную борону своим греческим соседям. Заимствованное
обозначение бороны отражает, следовательно, один из аспектов славяно­
эллинского симбиоза в средневековой Греции.
Описывая окрестности Фессалоники в начале X в., Иоанн Камениата
сообщает, что на равнине, лежащей на западе, между этим городом и
Берией, находится несколько деревень с этнически смешанным составом
населения (άμφί μικτοί) и что, как полагал историк, «для жителей Фесса­
лоники будет немалой выгодой общаться со скифами (болгарскими сла­
вянами. — Φ. Μ.) посредством торгового обмена». Эта выгода возрастет
еще больше, если они станут жить друг с другом в мире и не вести войн.
Обе стороны, писал он, «издавна поняли, что, поддерживая взаимные
отношения, они обеспечивают потребности друг друга. Они сохраняют
между собой замечательный и глубокий мир» 58.
Эти немногие строки дают нам объективный образ славяно-греческой
повседневности, продолжительного и мирного симбиоза носителей обоих
языков в средневековой греческой провинции. («Варварская» топика
среднегреческих историков, острая политическая пристрастность состав­
ленных на заказ хроник или агиографические клише о кровожадных языч­
никах отражают в лучшем случае исключительные ситуации во взаимо­
отношениях.) Славянские топонимы в Греции — объективные свиде­
тельства, исходящие из среды тех «варваров», которые в письменных
источниках остались немы. Сведение воедино этих свидетельств и их
интерпретация поможет нам также более трезво и реалистично оценить
и некоторые аспекты средневекового прошлого самих греков.

67 о термине motyka см.: Laographia. T. 19. Р . 2/3. О термине kosa см.: Μπόγκας Ε. ία γ'/,ω^σιχά ιδιώματα. . . Σ. 33, 189.
88
Johannis Cameniatae De expugnatione Thessalonicae / Ed. G. Böhlig. В.; N. Y.,
1973. P. 8, 78 sq.

Византийский временник, том 48

В. П. СТЕПАНЕНКО

МАРАШ И ГРАФСТВО ЭДЕССКОЕ
В ДЕВОЛЬСКОМ ДОГОВОРЕ 1108 г.
Текст Девольского договора между Алексеем Комниным и князем
Антиохии Боэмундом Тарентским, дошедший до нас в составе «Алексиады»
Анны Комниной, сравнительно мало привлекался для анализа восточной
политики Византии, а также малоазийской политики княжества Антиохийского и графства Эдесского в первое десятилетие X I I в. Русский
перевод текста договора был опубликован и прокомментирован Я. Н. Лю­
барским и M. M. Фрейденбергом. Отмечая зафиксированную в документе
передачу Боэмунду территории графства Эдесского, они полагали, что,
по договору, «за Боэмундом осталась значительная часть его владений,
компактно расположенных вокруг Антиохии. Исключением здесь яв­
ляется лишь Германикея (Мараш. — В. С), Дулук и фема Зуме, распо­
ложенные значительно севернее, в верховьях р. Пирамис». Столь необыч­
ное расположение владений Боэмунда, по мнению исследователей, объ­
ясняется тем, что после передачи Византии Равнинной Киликии у него
остался лишь кусок восточного полукольца его владений — «далекая
Германикея и Дулук. . . представляющие интерес постольку, поскольку
они контролировали дорогу на Эдессу» г . Такая интерпретация текста
Девольского договора применительно к судьбам М а р а т а и Дулука пред­
ставляется нам ошибочной уже потому, что исходит из постулата об
исконной принадлежности вышеназванных территорий Антиохийскому
княжеству, тогда как в действительности они входили в графство Эдесское.
Эта ошибка во многом объясняется обстоятельствами исторического
характера: в западноевропейской литературе по истории Византии и
государств крестоносцев Девольский договор либо не упоминается, либо
его содержание освещается крайне бегло. Так, еще в начале XX в. Ф. Ша­
ландой, пытавшийся локализовать некоторые из упомянутых в тексте
договора географических пунктов, обошел молчанием вопрос о судьбах
графства Эдесского, что, в свою очередь, привело к тому, что Германикею
он искал на р. Евфрат, игнорируя Мараш, который, как историк, повидимому, полагал, якобы не мог быть передан князю Антиохии 2 . Позд­
нее Р. Груссе при описании событий 1107—1109 гг. лишь упомянул о Девольском договоре, сославшись при этом на труд Ф. Шаландона 3 . К. Казн,
посвятивший особое исследование истории Антиохийского княжества,
характеризуя деятельность Танкреда, также игнорировал договор 4 .
Не упоминается он и в первом томе коллективного труда американских
и западноевропейских исследователей по истории крестовых походов
(соответствующая глава написана Г. Финком 5 ). Лишь С. Рэнсимен пред1
2
3
4
5

Любарский Я. Л., Фрейденберг М. М. Девольский договор 1108 г. между Алексеем
Комниным и Боэмундом//ВВ, 1962, 21. С. 264, 265.
Chalandon F. Essai sur le règne d'Alexis I Comnène. P., 1900. P. 249.
Grousset R. Histoire des croisades et du royaume franc de Jérusalem. P., 1934. T. 1.
P. 418.
Cohen Cl. La Syrie du Nord à l'époque des croisades et de la principauté franque d'Antioche. P., 1940. P. 248.
A History of the Crusades. Philadelphia, 1955. Vol. 1. Ch. 13: The fondation of the La­
tin States, 1099—1118 / By G. Fink. P. 368—408.
53

принял попытку проанализировать текст договора, а еще раньше Э. Хонигман локализовал многие значащиеся в нем географические названия 6 .
В свете вышеизложенного неудивительно, что Я. Н. Любарский и
М. М. Фрейденберг отнесли Мараш и Дулук к территории Антиохийского княжества, тогда как на самом деле именно отторжение их от граф­
ства Эдесского и передача Боэмунду Тарентскому явились составной
частью основной проблемы договора — эдесской.
Девольский договор 1108 г. представлял собой попытку Византии
путем полной перекройки политической карты Ближнего Востока вос­
становить свои позиции в данном регионе в основном за счет государств
крестоносцев — Антиохийского княжества и графства Эдесского, а также
сельджукского Румского султаната, эмиратов Данышмендов, Сельджукидов (Алеппо) и Мункидитов (Шейзар). Империя действовала в духе
ойкуменической доктрины, рассматривая данные территории как временно
утраченную часть подвластной василевсу ойкумены, а власть их прави­
телей — как своего рода императорский лен, который мог быть передан
любому из соседних владетелей, признавших сюзеренитет Константи­
нополя. В данном аспекте анализ текста договора 1108 г. — с целью
выявления судеб Антиохийского княжества и в связи с этим М а р а т а ,
Дулука и графства Эдесского — может сулить интересные, многое уточ­
няющие открытия.
Известно, что после 1071 г. территории Малой Азии, Северной Сирии
и Месопотамии, принадлежавшие Византии, были ею утрачены. На тер­
ритории Малой Азии образовались сельджукский Румский султанат
и эмират Данышмендов Севастии. Юго-восточные фемы империи с горо­
дами Равнинной Киликии, Марашем, Мелитеной, Эдессой и Антиохией
перешли под контроль мятежного доместика схол Востока — Филарета
Врахамия. Мараш стал столицей его владений (здесь он и умер после
захвата их сельджуками в 1086 г.) 7 . В города Равнинной Киликии и
Мараш были введены гарнизоны Румского султаната (1084 г.). Антиохия
после 1096 г. превратилась в столицу эмирата. Мелитена и Эдесса сохра­
нили внутреннюю автономию, признав сюзеренитет сельджукских султа­
натов, боровшихся за гегемонию на Ближнем Востоке. В горах Кили­
кии и на правобережье Евфрата сложились армянские княжества.
В этих условиях борьба за возвращение утраченных территорий
Малой Азии, Северной Сирии и Месопотамии послужила основой долго­
срочной внешнеполитической программы империи на Ближнем Востоке.
Однако, не располагая для ее осуществления собственными силами, Ви­
зантия пыталась использовать в указанных целях первый крестовый
поход. В Константинополе между Алексеем Комниным и вождями кресто­
носцев было заключено соглашение, по которому, как сообщает Гийом
Тирский, «если удастся им с божьей помощью овладеть одним из горо­
дов, принадлежащих прежде империи, по всей их дороге до Сирии, то
такой город с прилегающей областью должен быть возвращен импера­
тору, а вся добыча и прочее имущество жителей отданы без всяких пре­
пятствий войску в виде награды за его труды и как уплата за издержки» 8 .
Тогда же Роберт Нормандский, Боэмунд Тарентский, Годфруа Бульонский и Раймунд Тулузский признали сюзеренитет императора, представ­
ленный латинскими хронистами в привычных для них формах западно­
европейских сюзеренно-вассальных отношений. Рауль Каэнский, впрочем,
сумел воспроизвести византийскую трактовку этого акта, вложив в уста
своего героя, племянника Боэмунда Тарентского — Танкреда, фразу:
«Боэмунд отправился за богатствами, обольщенный и увлеченный именем
6

7
8

Runciman S. A History of the Crusades. Cambridge, 1951. Vol. 1. P. 33—52; Honigmann E. Die Ostgrenze des Byzantinischen Reiches von 363. bis 1071. Bruxelles, 1935.
S. 125-129.
Chronique de Michel le Syrien, patriarche Jacobite d'Antioche (1166—1199) / Ed.
et trad, par J.-M. Chabot. P., 1905. T. III (Далее: Michel le Syrien. Chronique). P. 173.
Williermi Tyrensis Historia rerum in partibus transmarinis gestarum // RHCoc. T. I,
lib. 3. Ch. 12.

54

сына, — так назвал его в своем письме Алексей, — чтобы броситься в объ­
я т ь я отца» 9 . В сочетании с параллельным свидетельством Анны Комниной это дает возможность предположить, что Боэмунд и, подобно ему,
каждый из остальных предводителей похода были признаны «сыновьями»
василевса, как главы византийского ойкуменического сообщества —
«упорядоченной иерархии государств-сателлитов, вовлеченных в послуш­
ную гармонию вокруг престола всеобщего автократора в Константинололе» 10.
Термины родства — «брат», «сын» и «друг» василевса, применяемые
в отношении правителей соседних государств, имели титулярное значение
ж определяли положение данного правителя и возглавляемого им народа
в системе ойкуменического сообщества. Определяемые этими понятиями
реальные связи являлись личностными по характеру. А поскольку прак­
тически равенство в отношениях с империей исключалось, постольку
носитель византийского сана должен был, по меньшей мере в теории,
признать какие-то права василевса и .
Ойкуменическая доктрина продолжала оставаться концептуальной
основой и орудием внешней политики Византии и после краха имперского
ойкуменического сообщества в 70—80-е годы XI в., когда в результате
-сельджукской экспансии на Ближнем Востоке вассалы империи или счи­
тавшиеся таковыми в Константинополе — Грузия, Ташир-Дзорагет, эми­
раты Мерванидов (Диар Бакра) и Мирдасидов (Алеппо) — признали
сюзеренитет султаната Великих Сельджукидов. А так как василевс
«теоретически» продолжал рассматриваться в качестве потенциального
владетеля всей территории ойкумены, цивилизованного мира, с преде­
лами которого отождествлялись номинальные границы империи, то и
после Манцикерта император трактовался в Константинополе как вер­
ховный сюзерен владетелей государств, образовавшихся на принадле­
жавших ранее Византии территориях, независимо от того, в каких отно­
шениях находились они с Византией и поддерживали ли их вообще.
Районы ойкумены, оказавшиеся вне сферы влияния императорской
власти, если они когда-либо и в какой-либо форме признавали ее, рас­
сматривались как временно утраченные, но формально и потенциально
остающиеся под сюзеренитетом василевса в рамках ойкумены. Отсюда —
и претензии императора на возвращение утраченных земель, чьи прави­
тели изображались таким образом, будто они правят лишь по воле васи­
левса, поскольку, мол, он временно передал им некую часть своих вер­
ховных прав, своего высшего суверенитета над данными территориями.
Поэтому Константинопольский император считал себя вправе в любое
время возвратить их под свой контроль. Вот почему, признав себя, по
Константинопольскому соглашению, «сыновьями» василевса, предводи­
тели крестового похода обязались вернуть Алексею Комнину все при­
надлежавшие ему города на Востоке, которые будут отняты у сельджуков,
получив взамен почетные одеяния, соответствующие выплаты из казны
и право на военную добычу.
Соглашение, о котором сообщает Гийом Тирский, в целом не было
выполнено, и на территориях прежних фем империи в Месопотамии,
Северной Сирии и в Палестине образовались государства крестоносцев,
из которых Антиохийское княжество, а временами и графство Эдесское
имели общие границы с Византией и стремились к расширению своих
территорий за счет земель, ранее входивших в империю. Поэтому тотчас же
после образования латинских государств Византия начинает вести борьбу
если не за захват их территории, то, по крайней мере, за признание ими
9
10

11

Radulphi Cadomensis Gesta Tancredi in expeditions Hierosolymitana, ch. XI //
RHCoc. T. 3. P. 612.
Анна Комнина. Алексиада / Вступ. ст., пер. и коммент. Я. Н. Любарского. М.,
1965. С. 286—287; Obolensky D. The principles and methods of Byzantine diplomacy //
Congress Intern, des études byzantines. Ochrid, 1951. Rapports, II. P. 52.
Юзбашян К. H. «Повествование» Аристакэса Ластиверци и закат «эпохи Багратидов»: Автореф. дис. . . . д-ра ист. наук. Л., 1975. С. 10—11.
55

сюзеренитета василевса в пределах имперского ойкуменического сооб­
щества.
Период 1098—1100 гг. был временем становления государств кресто­
носцев. Однако если в Сирии и Месопотамии возможности их террито­
риальной экспансии были ограничены и столкновения графства Эдесского
с эмиратами Артукидов Диар Бакра и Антиохийского княжества —
с эмиратом Сельджукидов Алеппо довольно быстро привели к демаркации
их границ, то в Малой Азии, где после поражения, нанесенного кресто­
носцами сельджукскому Румскому султанату и эмирату Данышмендов
Севастии, последние утратили контроль над обширными территориями
вдоль своих юго-восточных границ, успехи государств крестоносцев были
более значительны. Именно здесь они столкнулись с Византией и по
меньшей мере до 1108 г. оспаривали друг у друга власть над территориями,
расположенными по линии Равнинная Киликия—Марат—Абласта —
Мелитена. Города Равнинной Киликии стали объектами борьбы Византии
и Антиохийского княжества. В то же время интересы последнего и граф­
ства Эдесского сталкивались в районах Марата—Мелитены, хотя из­
вестные претензии на них сохранялись и у империи, а графство Эдесское,
в свою очередь, претендовало на Равнинную Киликию. Таким образом,
в указанных районах сталкивались интересы всех трех государств.
Еще осенью 1097 г. Бодуэн Фландрский, впоследствии граф Эдессы,
в борьбе с Танкредом ввел свой гарнизон в Таре 12, но, уйдя весной 1098 г.
за Евфрат, к Эдессе, утратил позиции в Равнинной Киликии. Осенью
1098 г. ставший князем Антиохии Боэмунд Тарентский ввел свои гарни­
зоны в киликийские города, включая Таре 13. Намерение князя распро­
странить свою власть на восточную Киликию, включая порты Курик и
Селевкию, вынудило Византию спешно восстановить укрепления этих
городов, лежавшие в руинах 14. Захват Боэмундом Киликии предельно
обострил его отношения с империей. В то же время и граф Эдессы сохра­
нял в данном районе определенные интересы: он стремился не допустить
чрезмерного усиления здесь позиций князя Антиохии и воспрепятствовать
его экспансии в направлении к М а р а т у 1 5 . Последний стал объектом
борьбы трех государств сразу же после того, как осенью 1097 г. был
занят основными силами крестоносцев, шедших к Антиохии. По сведе­
ниям Маттэоса Урхайеци, М а р а т якобы был передан вождями кресто­
носцев Алексею Комнину в первый год святой войны, т. е. в 1097 г. 16 ,
но Анна Комнина связывает восстановление власти империи в этом районе
с походом византийских войск во главе с Вутумитом и Монастрой, дати­
руемым 1099—1100 или 1102—1103 гг. 17 Под 549 г. арм. эры (24.2 1100—
22.2 1101) Маттэос сообщает, что «в это время полководец ромеев ишханац
ишхан Татул находился в М а р а т е , городе, принадлежавшем тагавору
Алексею» 1 8 , и был осажден в нем Боэмундом, вскоре, в августе 1100 г.,
попавшим в плен у Мелитены 19 .
Таким образом, к лету 1100 г. Мараш принадлежал Византии. Тогда же
Боэмунд предпринял попытку захватить город. Князь и его племянник
12

Alberti Aquensis Historia Hierosolymitana // RHCoc. T. 4, lib. 3. Ch. 8—14.
и
Willerm. Туг. Op. cit. Lib. 7. Cb. 2.
14
Анна Комнина. Указ. соч. С. 315.
15
Только этим могут быть объяснены устойчивые армянские браки графов Эдессы.
Бодуэн Фландрский до исхода 1100 г. женился на Арде, племяннице Константина I
Рубенида, дочери его брата Тафрока-Тороса. См.: Willerm. Туг. Op. cit. Lib. 10*
Ch. 1. Мнение Э. Хонигмана, отождествлявшего Тафрока со стратигом Марата
Татулом, ошибочно. Второй граф Эдессы, Бодуэн Буржский, женился (в 1100—
1103 гг.) на дочери владетеля Мелитены Гавриила Морфии. См.: Willerm. Туг.
Op. cit. Lib. 12. Ch. 4. Наконец, третий граф Эдессы, Жослен де Куртенэ, женился
на
дочери Константина I Рубенида. См.: Idem. Lib. 14. Ch. 3.
16
Урхайеци Маттэос. Хронография. Вагаршапат, 1898. С. 272. Древнеарм. текст.
17
Анна Комнина. Указ. соч. С. 313; Любарский Я. Н. Замечания к хронологии
XI книги «Алексиады» Анны Комниной // ВВ, 1963. 23. С. 47—66.
18
Урхайеци Маттэос. Указ. соч. С. 272.
19
Данные латинских хроник приведены X. Хагенмайером: Hagenmayer H. Chronolo­
gie de la première croisade. P., 1902. P. 302—312.
56

Ричард «собрали франков и пошли против Марата». Город был осажден.
Боэмунд «потребовал, чтобы Татул передал ему этот город» 20, но в это
время получил приказ о помощи от владетеля Мелитены Гавриила, осаж­
денного эмиром Севастии Амиром Гази Гюмюшом тегином Данышмендом.
Боэмунд оказался ближе к Мелитене, чем кто бы то ни было из вождей
крестоносцев, поэтому и обратился Гавриил именно к нему. Автор ано­
нимной сирийской хроники (далее — Аноним), составленной в 1234 г.,
отмечает, что Гавриил предлагал Боэмунду власть над городом и руку
своей дочери Морфии 21 .
Сняв осаду М а р а т а , князь поспешил к Мелитене и на пути к городу
попал в плен к Данышменду. Тотчас же сюда с отрядом рыцарей напра­
вился Бодуэн Фландрский. Латинские хронисты уверены, будто его
целью было освобождение Боэмунда. Это не удалось сделать, тем не
менее Бодуэн достиг Мелитены и вступил в город. Гавриил, по-видимому,
признал себя его вассалом 22, но зависимость эта вряд ли была реальной
и прервалась тотчас же после ухода графа в Эдессу. Районы между Мелитеной и Эдессой контролировал эмират Данышмендов. Поэтому кон­
такты между ними могли быть лишь спорадическими. В Мелитене был
оставлен небольшой рыцарский отряд, явно недостаточный для ее защиты.
По данным Михаила Сирийца, уже 18 сентября 1101 г. город был захвачен
Данышмендом 23. Между тем Гийом Тирский сообщает о браке графа
Эдессы Бодуэна Буржского и дочери Гавриила Морфии, причем известие
это передается непосредственно перед упоминанием об освобождении
Боэмунда весной 1103 24 . Аноним 1234 г. говорит о том, что Мелитена была
захвачена уже после выхода Боэмунда из плена 25. На этом основании
X. Р. А. Гибб, Р. Груссе и Ф. Шаландон отнесли захват города к весне
1103 г. 2в Таким образом, попытки Боэмунда захватить территории Малой
Азии, районы М а р а т а и Мелитены оказались безуспешными. Мараш
остался под контролем Византии. Мелитена признала сюзеренитет граф­
ства Эдесского. Преемник Бодуэна Фландрского, ставшего в 1100 г. ко­
ролем Иерусалима, Бодуэн Буржский получил в жены дочь Гавриила.
Пленение Боэмунда дало возможность и Византии изгнать антиохийские гарнизоны из городов Равнинной Киликии. Ставший весной 1101 г.
регентом Антиохийского княжества Танкред начал отвоевание киликийских городов у империи: оно завершилось к осени 1102 г. Выйдя весной
1103 г. из плена, Боэмунд в основном воевал на южных границах своих
владений против владетеля Алеппо Ридвана ибн Тутуша. Тогда же граф
Тель Башира Жослен де Куртенэ, вассал графа Эдессы, совершил набег
на территорию эмирата. К этому времени Ф. Шаландон, Р. Груссе и
К. Казн относят поход Вутумита в Киликию и захват им Мараша 27 .
Однако дата похода, предложенная Я. Н. Любарским, — конец 1099—
начало 1100 г. 28 — подтверждается сведениями Маттэоса Урхайеци,
кстати оставшимися неизвестными самому исследователю: Татул был
наместником Византии в М а р а т е уже летом 1100 г. 29
Под 553 г. арм. эры (23.2 1104—22.2 1105) Маттэос сообщает, что
Татулу пришлось сдать Мараш Жослену де Куртенэ, появившемуся
20
21

22
23
24
25
26
27
28
29

Урхайеци Маттэос. Указ. соч. С. 272.
The First and the Second Crusades from an Anonymus Syriac Chronicle / Transi,
by A. S. Tritton with notes by H. R. A. Gibb // JRAS, 1933. T. 3. P. 74—75; Michel
le Syrien. Chronique. P. 187, 192.
Albert. Aquens. Op. cit. Lib. 7. Ch. 27.
Michel le Syrien. Op. cit. P. 188; Ihn al Athir. Chronique // RHCor. T. 1. P. 203—204.
Willerm. Tyr. Op. cit. Lib. 10. Ch. 24.
Anonymus. Syriac Chronicle. P. 75.
H. R. A. Gibb // Anonimus. Syriac Chronicle. P. 75, N 3; Groasset R. Op. cit. P. 381,
391, N 1 ; Chalandon F. Les Comnènes. P., 1912. P. 41, 104.
Chalandon F. Essai. . . P. 234, N 4; Grousset R. Op. cit. P. 400; Cohen Cl. La Syrie
du Nord. P. 237, N 32.
Любарский Я. H. Замечания к хронологии. . . С. 47—56.
До 1104 г. Мараш даже эпизодически не принадлежал Рубенидам (вопреки мнению
Э. Хонигмана и С. Рэнсимена). См.: Honigmann Ε. Die Ostgrenze. . . S. 127, Ν 5;
Runciman S. Il A History of the Crusades. Philadelphia, 1955. Vol. 1. P. 292.
57

у стен города, и вернуться в Константинополь 30. Причина этого оче­
видна: после утраты империей Равнинной Киликии Мараш оказался
отрезанным от ее территории антиохийскими владениями. Маттэос Урхайеци приводит рассказ о сдаче М а р а т а после сообщения о битве при
Харране, где Бодуэн попал в плен. Ошибку эту отметил уже Ф. Шалан­
дой, датировавший переход М а р а т а под власть графа Тель Башира
весной 1104 г. 31
Битва при Харране, в которой отряды Боэмунда, Танкреда, Бодуэна
Буржского и Жослена де Куртенэ потерпели поражение от войск атабека
Мосула Джекермиша и владетеля Хысы Кайфы Сокмена ибн Артука т
завершилась пленением графов Эдессы и Тель Башира. Судя по изложе­
нию событий латинскими хронистами, причиной поражения явились
распри между владетелями Антиохии и Эдессы, в том числе из-за еще не
захваченного Харрана 32. Бодуэн Буржский и Жослен де Куртенэ не
были выкуплены из плена. Танкред стал регентом Эдессы, Боэмунд, как
кажется, — Тель Башира 33 .
Внешнеполитические последствия этого поражения были весьма зна­
чительны. От Антиохийского княжества отпал Артах, население которого
призвало Ридвана; антиохийские гарнизоны оставили пограничные К а фартаб, аль-Маарру и эль-Бару; войска Ридвана совершили набег на
территорию княжества 34. Среди городов, отпавших тогда от Антиохий­
ского княжества, исследователи, ссылаясь обычно на данные Михаила
Сирийца, упоминают Абласту — один из центров района Джахан, рас­
положенный на дороге Мараш—Мелитена. Р. Груссе полагал, что Абласта могла быть захвачена Боэмундом незадолго до битвы при Хар­
ране 35. Действительно, повествуя о событиях этого времени, Михаил
Сириец отмечает, что после смерти султана Рума Килич Арслана I, когда
его сыновья вели междоусобную борьбу, «франки, видя, что турки взаимно
предались борьбе, воодушевились. Боэмунд отправился захватить Абла­
сту и район Джахан. Вся страна Мелитены подчинилась ему» 36 . Дата
подчинения Абласты Боэмундом неизвестна. Хотя Михаил Сириец свя­
зывает данное событие со смертью Килич Арслана (погиб в битве при
Хабуре в 1107 г.) 37 , но помещает его среди событий, предшествовавших
битве при Харране в 1104 г. Единственный исследователь, пытавшийся
разобраться в данном вопросе, исходя из оценки географического поло­
жения Абласты и анализа международной обстановки в целом, С. Рэнсимен, полагал, что ввод в город антиохийского гарнизона был возможен
в том случае, если бы к этому времени под властью крестоносцев находи­
лись Мараш и Дулук, находившиеся на полпути между Антиохией и
Абластой. Именно поэтому исследователь связал сдачу М а р а т а Жоелену де Куртенэ и захват Абласты Боэмундом, датировав их началом
1104 г. 38 Однако на самом деле какие-либо основания для данной син­
хронизации отсутствуют. Ясно, что захват Абласты мог быть совершен
лишь после того, как под контроль князя Антиохии перешли районы
М а р а т а и Дулука, феоды графства Эдесского, т. е. после битвы при Хар­
ране, но до отъезда Боэмунда в Европу летом—осенью 1104 г.
Ставший регентом Антиохийского княжества после отъезда Боэмунда

30
31
32

33
34

35
36
37
38

58

Урхайеци Маттэос. Указ. соч. С. 298.
Chalandon F. Essai. . . P. 234, Ν 4.
Albert. Aquens. Op. cit. Lib. 9. Ch. 39; Willerm. Tyr. Op. cit. Lib. 10. Ch. 48; Radulph. Cadomens. Op. cit. Ch. 153. P. 408—409; Aboulfeda. Annales // RHCor. T. 1p_ 212 213.
Albert. Aquens. Op. cit. Lib. 11. Ch. 41.
The Damascus Chronicle of Crusades / Extr. and transi, from the Chronicle of Iba
al Qalanisi by H. R. A. Gibb. L., 1932. P. 69; Ihn al Athir. Chronique. . . // RHCor,
T. 1. P. 212—213.
Grousset R. Op. cit. P. 412.
Michel le Syrien. Op. cit. P. 195.
Урхайеци Маттэос. Указ. соч. С. 304—306.
Runciman S. A. History of the Crusades. Vol. 1. P. 40.

Танкред утратил Абласту в 554 г. арм. эры (23.2 1105—22.2 1106 г.),
когда армянское население города изгнало из него франкский гарни­
зон 39 . Мараш и Дулук оставались под контролем регента, администра­
тивно, возможно, отделенные от графства Эдесского, наместником кото­
рого стал Ричард Салернский.
Воспользовавшись поражением крестоносцев при Харране, Византия
вновь захватила Равнинную Киликию и Лаодикею 40 . Лишь осенью
1107 г. Боэмунд высаживается на Балканах и начинает военные действия
против империи. В ходе подготовки к отражению его нападения Византия
была вынуждена отозвать Монастру из Тарса и Кантакузина из Лаодикеи,
облегчив тем самым задачу Танкреду, приступившему к отвоеванию
Равнинной Киликии и Лаодикеи 41 .
Между тем военные действия на Балканах завершились подписанием
в сентябре 1108 г. Девольского мирного договора. Боэмунд признал себя
вассалом Алексея Комнина, приняв обязательство нести военную службу
василевсу, подчинить ему своих вассалов, впредь возвращать те из за­
воеванных территорий, которые ранее принадлежали империи, или счи­
тать их дарованными василевсом, если ранее они не входили в состав
Византии. «До конца жизни» Боэмунд получил территорию Антиохийского княжества в границах 1104 г., включая и отвоеванный Танкредом
Артах, входившие в графство Эдесское Мараш и Дулук и принадлежав­
ший Мункидитам Шейзар 42. После смерти Боэмунда эти территории
«должны будут вернуться под власть нового Рима». Выражая свою по­
следнюю волю, князь обязывался повелеть «управляющим и своим людям,
чтобы они отдали под власть Ромейской державы все упомянутые земли» 43 .
От Антиохийского княжества отторгались города Равнинной Киликии —
Таре, Адана, Мамистра и Аназарба, а также район Лаодикеи — Тортосы
с Джебелем, Валаном, Мараклеей на средиземноморском побережье
•Сирии 44 . В качестве компенсации империя передавала Боэмунду свои
права на «фему области Кассиотида» с Алеппо, ряд городков в «Ближ­
ней Сирии» — на территории эмирата Алеппо (если принять идентифи­
кацию городка Некра с одной из трех ан-Накир 45) и территории
бывшей византийской фемы Лапари в Малой Азии с городами
Пласты-Абласта, Хоний, расположенной около Хония крепостью Ротмаины, крепостью Арамис и городком Амира, а ниже, у границ Киликии,
крепость Сарван (по-видимому, Сарвантикар 4в) и укрепление Телхампсон (скорее всего, Тил Хамдун 4 7 ). К сожалению, не совсем ясно, должны
ли были эти территории перейти под контроль Византии после смерти
Боэмунда.
«Из месопотамских фем, находящихся вблизи города Эдессы», князь
приобретал права на фемы Аэт и Лимниев, а «графство (Эдесское) в це­
лом, вместе со всеми подвластными ему укреплениями и землями» и
власть графа с правом передачи их по наследству любому — при усло­
вии, если наследник признает сюзеренитет василевса и Девольский до­
говор 48 . Наконец, Боэмунд получал ежегодные выплаты из казны.
39
40
41
42
43
44
45
46

47
48

Урхайеци Маттэос. Указ. соч. С. 302—304.
Анна Комнина. Указ. соч. С. 318.
Там же. С. 321.
Там же. С. 369.
Там же.
Там же. С. 370.
Известны ан-Накиры около Мембиджа и аль-Маарры. См.: Grousset R. Op. cit.
P. 574, η. 3.
Идентичность Сарвана — Сарвантикара подтверждается тем, что в тексте договора
рядом назван Телхампсон, отождествляемый с Тил Хамдуном, расположенным
рядом на территории Равнинной Киликии. Это не может быть Тель Руман (как по­
лагают Я. Н. Любарский и Μ. Μ. Фрейденберг. См.: Девольский договор. . . С. 274,
примеч. 58 со ссылкой на Р. Дюссо), находившийся много восточнее даже графства
Эдесского, около Нисибина в Месопотамии.
Анна Комнина. Указ. соч. С. 371.
Там же.
59

Таким образом, Девольский договор должен был оформить переход
территории Антиохийского княжества к Византии двумя этапами. Сразу же
после его заключения империя приобретала Равнинную Киликию и район
Лаодикеи — Тортосы, а затем, после смерти Боэмунда, основную терри­
торию княжества с Антиохией и долиной р. Оронт. Передавая князю свои
права на Мараш и Дулук-Телух — феоды графства Эдесского, Византия
явно удовлетворяла претензии Боэмунда на эти территории (которые он
безуспешно пытался захватить с 1100 г.), с тем чтобы получить их после
его смерти. По-видимому, такова же должна была быть участь фемы
Лапари, на часть территории которой (Абласту) князь Антиохии также
претендовал, если бы смог реализовать полученные на нее права. Реально
же территории бывшей фемы принадлежали тогда Румскому султанату,,
эмирату Данышмендов, возможно, княжеству Рубенидов и самому Антиохийскому княжеству.
Судя по последовательности перечисления городов фемы, она про­
тянулась узкой полосой от Абласты-Хон до Сарвантикара-Тил Хамдуна
у границ Антиохийского княжества. Между ними был расположен район
М а р а т а , который, по-видимому, некогда также входил в состав данной
фемы и на который Боэмунд Тарентский тоже претендовал. Сарвантикар
и Тил Хамдун уже в силу своего географического положения разделяли
судьбу Тарса, Аданы, Мамистры и Аназарбы. Показательно в этой связи,
что империя особо определяет в договоре границы Антиохийского к н я ­
жества и княжества Рубенидов в данном районе, передавая Боэмунду
свои права на Сеав Лер (Черную гору — Аманский хребет, протянув­
шийся от средиземноморского побережья до Марата) и «все подчиненные
ей крепости и всю лежащую под ней долину, разумеется, за исключением
владений Льва и Феодора Рупениев», вассалов императора 49 . Из городов,
лежавших за Аманом, в Киликии, Боэмунд получил права лишь на
Сарвантикар и Тил Хамдун. Возможно, именно здесь была установлена
граница между его владениями и княжеством Рубенидов.
К империи должны были также перейти центральные районы эмирата
Сельджукидов — Алеппо, включая и городки «Ближней Сирии», если бы
Боэмунд сумел отвоевать их у Ридвана ибн Тутуша, как и Шейзар у Мункидитов. Следовательно, преемники Боэмунда получали лишь урезан­
ную территорию графства Эдесского (без М а р а т а и Дулука) — при
условии признания ими сюзеренитета империи.
В целом ситуация поразительно напоминает ту, которая сложилась
в 70—90-х годах X в., когда Византия даровала правителю Tao Багратиду Давиду Куропалату свои права на Апахуник (вблизи озера Ван),
реально принадлежавший эмирату Мерванидов Диар Бакра, в 990 г.
вынудила Давида признать свои владения лишь пожизненными и, после
того как он отвоевал у Мерванидов часть Апахуника (с Манцикертом),
унаследовала в 1001 г. земли отравленного Багратида 50. Все это наглядно
демонстрирует традиционность, если не консерватизм, принципов и мето­
дов имперской дипломатии, во многом связанной с лежавшей в ее основе
ойкуменической доктриной.
Претензии Византии на сюзеренитет над давно утраченными ею тер­
риториями вплоть до права передачи его — целиком или частично —
кому-либо из соседних правителей, признавших над собой власть василевса, наиболее ярко проявились в тексте договора: в нем полностью
игнорируются изменения, происшедшие на Ближнем Востоке после
1071 г. Империя передает Боэмунду свои права на территории давно уже
не существовавших фем — Лапари с Абластой, Зуме, Аэт, Лимниев, стратигаты, располагавшиеся ранее на территории Антиохийского княжества,
владения Сельджукидов — Алеппо и Мункидитов — Шейзара и даже на
«фему Кассиотида» с Алеппо, права империи на которую в лучшем случае
49
50

60

Анна Комнина. Указ. соч. С. 369.
См.: Степаненко В. П. Апахуник в таосско-византийских отношениях в период.
мятежа Варды Склира//АДСВ. Свердловск, 1973. Вып. 10. С. 221—224.

были основаны на том, что названная фема принадлежала ей еще до араб­
ского завоевания VII в., а затем, в 970 г., будучи столицей эмирата Хамданидов, была захвачена на короткое время Иоанном Цимисхием. В тексте
договора намеренно используется византийская политическая, админи­
стративная и географическая номенклатура, лишь в незначительной
степени отражавшая реальную политическую и этническую карту Ближ­
него Востока, где никакими территориями к 1108 г. империя уже не
владела.
Наиболее показательно в этом отношении требование Византии воз­
вратить ей Аназарбу, входившую в состав бывших имперских владений
в Равнинной Киликии. Исходя из текста договора, можно вынести впе­
чатление, что город принадлежал империи и ко времени подписания до­
говора был отвоеван Танкредом. Однако данные Маттэоса Урхайеци не
оставляют сомнений в том, что уже в 1107 г. Аназарбой владели Рубениды и она была столицей удела Тороса I, упомянутого в Девольском
договоре в качестве вассала Византии 61. Подобная же трактовка ситуа­
ции сказалась там, где речь идет и о районе Лаодикеи — Торотосы, ко­
торый, по условиям договора, должен был быть возвращен империи
Антиохийским княжеством, между тем практически последнее контро­
лировало лишь часть его с Лаодикеей 52.
Таким образом, подходить к анализу текста договора приходится
крайне осторожно, учитывая, что он отражает не столько реально сло­
жившуюся на Ближнем Востоке ситуацию, сколько восприятие ее импер­
ской дипломатией, восприятие, в известной степени «откорректирован­
ное», точнее сказать, искаженное ойкуменической доктриной.
Девольский договор отменял для Боэмунда условия Константино­
польского соглашения, поставив в то же время Антиохийское княжество
в более определенную зависимость от Византии, что объективно противо­
поставляло княжество остальным государствам крестоносцев, в первую·
очередь претендовавшему на сюзеренитет над ними Иерусалимскому
королевству. Эдесский вопрос также был решен империей и князем Антио­
хии без учета прав Бодуэна I, если не с намеренным пренебрежением
к ним. Между тем права эти были достаточно велики, ибо, став королем
Иерусалима в 1100 г., Бодуэн Фландрский сам передал графство Эдесское
своему родственнику Бодуэну Буржскому как своему вассалу, В то ж е
время отношения короля с князем и регентом Антиохии были крайне
враждебными еще со времени киликийской экспедиции 1097 г. Помнил
Танкред и о том, что, уйдя весной 1101 г. в Антиохию, он под давлением
Боэмунда I вынужден был отказаться от своих прав на Тивериаду и
Хайфу. Поэтому Антиохийское княжество ни при Боэмунде, ни при
Танкреде не признавало претензий короля Иерусалимского на сюзере­
нитет. В этих условиях присоединение графства Эдесского к Антиохийскому княжеству могло быть осуществлено лишь временно (до выхода
из плена Бодуэна Буржского) как нечто экстраординарное. Вот почему
граф намеренно был оставлен без выкупа после битвы при Харране, хотя
Атабек Мосула предлагал Боэмунду и Танкреду обменять Бодуэна на

81
62

Урхайеци Маттэос. Хронография. . . С. 305—307.
Вопрос крайне запутан. По рассказу Анны Комниной, в феврале 1099 г. граф Раймунд Сен Жилльский передал империи Мараклею, Валан — Баниас (с. 308). Тогда же
он овладел Тортосой и начал осаду Триполи. См.: Anonimi Gęsta Francorum / Ed.
E. Bréhier. P., 1924. X. P. 34. По-видимому, ни Византии, ни Сен Жиллю не удалось
удержать порты, поэтому в апреле—мае 1102 г. граф вновь захватил Тортосу (см.:
Aboulfeda. Annales. P. 7) и Джебель и возобновил осаду Триполи, во время которой
и умер в феврале 1105 г. Его преемник Гийом, вероятно, утратил часть наследия
Сен Жилля. По арбитражному решению Бодуэна I под Триполи весной 1109 г.,
Гийом, как вассал Танкреда, сохранил Тортосу и Арку, а сын Сен Жилля Бертран
получил Джебель и Мои Пелерин. Баниас и Джабала были захвачены Танкредом.
только в июле 1109 г., после падения Триполи, и ко времени подписания договора
явно не принадлежали Антиохийскому княжеству. См.: Ihn al Athir. Chronique.
P. 274.
61

попавшую к ним в плен знатную даму-мусульманку 53 . Создается впе­
чатление, что Танкред, быть может приглашенный в город «советом две­
надцати ишханов», который контролировал положение в городе после
пленения графа 54 , намеревался закрепить за собой Эдессу. По Р . Груссе,
утратив ранее власть регента, Танкред пытался оставить себе отвоеван­
ные у Византии города Равнинной Киликии 55. Этого не удалось сделать,
но тотчас же после битвы при Харране он водворяется в Эдессе. Лишь
отъезд Боэмунда в Европу осенью 1104 г. вновь возвратил Танкреду
власть регента Антиохийского княжества, тогда как наместником граф­
ства Эдесского стал его родственник Ричард Салернский.
Девольский договор лишал Танкреда его завоеваний в Равнинной
Киликии, так как Боэмунд обязался принудить регента — вплоть до
применения силы — выполнить условия договора. В то же время, призна­
вая Боэмунда пожизненным князем Антиохии и передавая ему наследст­
венно лишь графство Эдесское, империя лишала Танкреда не только его
завоеваний в Киликии, но и права наследования Антиохийского кня­
жества, которое после смерти Боэмунда должно было перейти под власть
василевса. По-видимому, невозможность выполнения условий договора
была ясна князю. Боэмунд не пытался возвратиться в Антиохию и по­
влиять на регента. Он остался в Апулии, где и умер в 1111 г.
Девольское соглашение не было реализовано ни в целом, ни частично.
Танкред продолжал отвоевывать Равнинную Киликию у Византии. Его
войска уже подходили к Тарсу. Пала Лаодикея 5в. Однако осенью 1108 г.,
немного ранее подписания договора, вышел из плена граф Эдессы Бодуэн
Буржский, потребовавший у Танкреда возвращения Эдессы. Регент
соглашался на это лишь при том условии, что граф признает себя его
вассалом. Бодуэн отказался и стал готовиться к вооруженной борьбе
с Танкредом. По-видимому, в это время Ричард Салернский ушел из
Эдессы в Мараш эт. Притязания Танкреда на сюзеренитет над графством
Эдесским сталкивали его с королем Иерусалима. В то же время граф
Эдессы был связан военным союзом с новым атабеком Мосула-Джавали,
к которому был направлен призыв о помощи. Крупнейшее из армянских
княжеств на Евфрате поддержало графа. Князь Васил Гох предоставил
ему печенежскую конницу из византийского гарнизона захваченной
Танкредом Мамистры, находившуюся на жаловании у Алексея Комнина 58 . Оказавшись в полной изоляции, Танкред обратился за помощью
к своему старому противнику Ридвану ибн Тутушу, опасавшемуся появ­
ления армии Джавали в Сирии. В вооруженном столкновении с Танкре­
дом при Тель Башире Бодуэн Буржский потерпел поражение. Каза­
лось бы, участь графства Эдесского была решена 58 , но в это время в Ан­
тиохию на пути из Европы через Константинополь прибыл наследник
Раймунда Сен Жилля, графа Тулузского, Бертран, потребовавший у Тан­
креда возвращения отцовского наследия, в том числе и некогда захва­
ченной Сен Жиллем части Антиохии. Если верить латинским авторам, то
в качестве контрусловия выполнения этого требования регент предложил
Бертрану принять участие в его операциях против византийских войск
в Киликии 6 0 . Переговоры завершились разрывом и отъездом графа
к Триполи. Вскоре началась вооруженная борьба за наследство Сен Жилля
между Бертраном, поддержанным Бодуэном I, и его родственником
Б3
84
55
66
57
58

49
60

62

Grousset R. Op. cit. P. 409.
Albert. Aquens. Op. cit. Lib. 9. Ch. 42—45.
Grousset R. Op. cit. P. 399.
Ibn al Qalanisi Chronique. P. 99; Willerm. Tyr. Op. cit. Lib. 10. Ch. 23.
Anonymous. Syriac Chronicle. P. 82: Ibn al Athir. Chronique. P. 323—325.
Урхайеци, Маттэос. Указ. соч. С. 308. См.: Степаненко В. П. Княжество Васила
Гоха и Византия // Античные традиции и византийские реалии. (АДСВ. Свердловск,
1980. С. 34—44).
Extrait de la chronique d'Alep par Kemal ad din // RHCor. T. 3. P. 595; Ibn al Athir.
Chronique. P. 290—291.
Willerm. Tyr. Historia. . . Lib. 11. Ch. 9.

Гийомом, вассалом Танкреда. Последний оказался, таким образом, втя­
нутым в борьбу на три фронта — против Византии (в Киликии), против
графа Эдессы, на помощь которому спешили войска атабека Мосула,
и против Бертрана, за спиной которого стоял король Иерусалима.
Антиохийское княжество оказалось предоставленным самому себе,
без чьей бы то ни было поддержки. Это вынудило Танкреда согласиться
на арбитраж Бодуэна I и вместе с Бодуэном Буржским, Жосленом де
Куртенэ, Гийомом и Бертраном прибыть в апреле 1109 г. к Триполи.
Здесь Танкреду пришлось возвратить Бодуэну Эдессу и графство Эдесское — без М а р а т а . Хотя неизвестно, каким образом был оформлен
переход М а р а т а под власть князя Антиохии, но уже в 1110 г. тут правит
бывший наместник Эдессы Ричард Салернский. В дальнейшем графы
Мараша фигурируют в латинских источниках как вассалы князей Антио­
хии; таковыми они остаются вплоть до гибели графства Марашского
осенью 1149 г. под ударами войск султана Рума Масуда. Владения Сен
Жилля были разделены между его наследниками. Танкред обязался
оказать королю помощь в осаде Триполи и получил титул князя Тивериады и Хайфы β1. Лишь после падения Триполи 23 июля 1109 г. Танкред
захватил Тортосу, которая, по условиям Девольского договора, должна
была быть возвращена Византии. К концу 1109 г. падением Тарса завер­
шилось отвоевание регентом Равнинной Киликии 62. Попытки Византии
опереться на поддержку Бертрана и Бодузна I, чтобы принудить Танк­
реда выполнить условия договора 1108 г. в 1111 г., после смерти Боэмунда, были безуспешны вз .
Девольский договор утратил свое значение, не будучи реализован ни
в целом, ни частично. Однако он сохранил свою силу в качестве между­
народно-правовой основы дальнейших отношений Византии с государст­
вами крестоносцев вплоть до 1137 г., когда, ссылаясь на него, Иоанн II
Комнин потребовал от Раймунда де Пуатье передачи ему Антиохии вза­
мен уступки прав на Алеппо, Шейзар и ряд других городов Сирии, кото­
рые (или права на которые) император вручал князю Антиохии. В отно­
шении графства Эдесского империя сохранила притязания на сюзеренитет
и позже. Так, в 1142 г., осадив Тель Башир, Иоанн II Комнин принудил
графа Жослена II признать сюзеренитет василевса и выдать заложни­
ков. Мараш в 30-е годы X I I в. становится центром графства, куда вошли
территории армянских княжеств Приевфратья и феоды графства Эдес­
ского, расположенные на правобережье Евфрата. В конце 50-х годов
X I I в. Мануил Комнин пытался приобрести часть этих земель у вдовы
последнего графа Эдессы, но в условиях, когда развернулась экспансия
Hyp ад Дина и султана Рума — Масуда, не смог удержать их под властью
империи.

cl
62
s

Willerm. Туг. Op. cit. Lib. 11. Ch. 9.
Ihn al Qalanisi Chronique. P. 99.
" Анна Комнина. Указ. соч. С. 375—376. Ср.: Richard / . Le Comté de Tripoli sous
le dynastie Toulousaine, 1102—1187. P., 1945. P. 28.

Византийский временник, том 48

М. НИСТАЗОПУЛУ-ПЕЛЕКИДУ

О ВИЗАНТИЙСКОЙ ДИПЛОМАТИКЕ
β ПЕРИОД НИКЕЙСКОЙ ИМПЕРИИ*
После захвата Константинополя латинянами в 1204 г. в византийском
государстве, основанном в Никее, сложились административные кадры,
которые позволили ему не только выжить, но даже осуществить основную
цель — добиться отвоевания столицы. Организация нового государства
была делом тем более трудным, что его правителям приходилось считаться
с двумя различными и часто противоположными тенденциями, проявляв­
шимися во всей общественно-политической жизни: с одной стороны,
давало себя знать византийское наследие, с другой — сказывались новые
условия, возникшие как в результате перенесения столицы в Малую
Азию, так и вследствие новой международной обстановки г. Никейской
империи нужно было подтвердить свою преемственность от Византии,
сохранить византийское наследие — в этом состояла одна из главных
задач — и в то же время необходимо было искать .какие-то новые формы
существования, как того требовали новые реальности. Они повлекли
за собой изменения в самой концепции государства, в социальной струк­
туре и в административном аппарате. Все это испытали на себе также
бюрократия и дипломатика, отсюда — большие перемены в документах
периода Никейской империи.
Каковы же наиболее значительные из них и в чем особенности никейских дипломов?
Обратимся вначале к официальным императорским документам —
хрисовулам. Уже Ф. Дэльгер и И. Караяннопулос отметили характерные
изменения в формуляре хрисовулов а_3 . Следует подчеркнуть, что эти
изменения свидетельствуют о тенденции к упрощению, служат выраже­
нием духа реальности. В качестве примера можно привести исчезновение
формулы legimus, которая с некоторого времени стала непонятной: она
попросту устарела и не отвечала практическим процедурам государствен­
ной канцелярии 4 . Далее, до наших дней сохранилось крайне ограниченвое число хрисовулов, изданных никейскими императорами, либо кос­
венно удостоверенных дипломатическими и литературными источниками.
Вот красноречивые цифры: среди 236 документов рассматриваемого пе­
риода, зарегистрированных Ф. Дэльгером, налицо только 27 хрисову-

* Основные идеи этой статьи были изложены в сообщении на XV Международном
византиноведческом конгрессе (секция
Палеографии—Кодикологии—Диплома­
тики). Афины, 1976.
1
Ahrweiler H. L'expérience nicéenne II DOP, 1975. 29. P. 21—40; Angola M. A By­
zantine Government in exile: Government and Society under the Lascarids of Nicaea,
1204—1261. Oxford, 1975. P. 1—45, 97.
2-3
Dölger Fr. Byzantinische Diplomatik. E t t a l , 1956. S. 19 ff.; Karayannopoulos J.
Βυζαντινή

Διπλωματική.

A'.

Αύτοχρατοριχά "Εγγραφα.

T h e s s a l o i l i q u e , 1972. P . 109,

116 sq. 131—2, 161ипримеч. 4—5. См. также: Heisenberg Α. Aus der Geschichte
und Literatur der Palaiologenzeit//SBAW. Philos.-philol. und histor. Klasse, 1920,
Abh. 10. Münich, 1920. S. 54.
-* Karayannopoulos J. Op. cit. S. I l l , 160—161.
■64

лов б , в то время как в предшествующую эпоху их число намного выше 6 .
Характерно, что 12 из этих 27 хрисовулов изданы Михаилом Палеологом
в течение трех последних лет, предшествовавших взятию Константино­
поля (1258—1261) 7 , что совершенно согласуется с нашими данными об
инициативах Михаила Палеолога, направленных на восстановление
прошлого величия и на организацию государственной канцелярии в преж­
них масштабах (до 1204 г.). Общее число хрисовулов, зафиксированных
прямо или косвенно и изданных при Ласкарях в течение 50 лет, состав­
ляет 16. Это количественное уменьшение отнюдь не случайный факт, не
какая-то лакуна в традиции документалистики, ибо мы располагаем
весьма богатым досье от рассматриваемого времени 8 . Сокращение доку­
ментов соответствует реальности и отражает изменения в структуре самой
императорской
канцелярии; действительно,
никейские
императоры
склонны были заменять хрисовулы менее торжественными документами.
Очень вероятно также, что такого рода изменения диктовались финансо­
выми причинами: хрисовул вместе с золотой буллой требовал расходов,
от которых Ласкари могли спокойно освободиться — ведь они испыты­
вали финансовые трудности, особенно в течение первых десятилетий.
До 1240 г. золото в Никейской империи было редкостью, что вынуждало
правительство к девальвации номисмы и уменьшению содержавшегося
в ней золота 9 . Именно по этой причине никейские императоры нередко
давали или подтверждали привилегии орисмосами или простагмами 1 0 ,
тогда как в предшествующую эпоху в аналогичных случаях применялись
6

Böiger Fr. Regesten der Kaiserurkunden des Oströmischen Reiches. T. I I I . Munich,
1932, № 1669—1892. Ясно, что, имея в виду число 236, следует принимать
в расчет различные дополнения, сделанные в последующих трудах и изданиях (но­
вые идентификации, датировки, открытия, фальшивые документы и т. д.); однако
эти дополнения — перечислить их здесь невозможно, но они, конечно, учитываются
в настоящем исследовании — не могут ни изменить характерные пропорции, ни опро­
вергнуть предлагаемые выводы. Что касается хрисовулов никейского периода,
то Дэльгер зарегистрировал таковых 29, однако два из них ошибочно (№ 1822 и
1851 — простое упоминание — относятся к монастырю Хотзовиотисса в Аморгосе).
16 хрисовулов, изданных при Ласкарях (почти 8 % от общего количества докумен­
тов), значатся в «Регестах» Дэльгера под номерами 1703 (от 1219 г.), 1708 (вероятная
датировка — 1216 г.; о датировке см.: Nystazopoulou-Pélékidou M- Βυζαντινά έγγραφα
της Μονής Πάτμου // Δημοαίων Λειτουργών. Athènes, 1980 (Далее: Pélékidou. Patmos),
№ 61, 1718 и 1720(от 1228 г.), 1723 (от 1230 г.), 1749 (от 1235 г.), 1755 (датируется
1221 Г.; см.: Vranoussi E. Βυζαντινά έγγραφα της Μονής Πάτμου. A ' . Αυτοκρατορικά.
(Далее: Vranoussi. Patmos)), № 13, 1789—1790 (от 1246 г.), 1807—1809 (между 1252/3
и 1254), 1819—20 (до 1254 г.), 1849а (между 1254—1258), 1853 (от 1258); 11 хрисо­
вулов, изданных Михаилом Палеологом, — под номерами 1857 и 1860 (от 1258 г.),
1866—1867, 1870—1871 и 1875 (от 1259 г.), 1873 (после мая 1259 г.; см.: Vranoussi.
Patmos. № 3I и р. 267), 1890 и 1892 (от 1261 г.). Необходимо добавить также № 2067
«Регест» (и № 2078), который Ж. Лефор [см.: Actes d'Esphigménou / Ed. par Lefort J.
Textes ( = Archive de l'Athos, VI, № 6)] датировал недавно 1258—1259 гг.
6
Среди 610 императорских документов, датированных 1081—1204 гг. и зарегистри­
рованных Ф. Дэльгером (Regesten, № 1063—1668), 115 (почти 19 %) составляют
хрисовулы; после появления новых изданий их число даже возросло (см., например:
Actes de Lavra, № 43, 44, 48—52, 55, 56, 58 — 10 хрисовулов, которые отсутствуют
в «Регестах»).
7
См. выше, примеч. 5, начиная с № 1857.
8
ММ. IV. Р. 1—282, картулярий монастыря Лемвиотиссы, который содержит более
200 документов, относящихся большей частью к никейскому периоду. См.: Ahrwei­
ler H. La politique agraire des empereurs des Nicée // Byz. 1959. 38 (=Idem. Etudes
sur les structures administratives et sociales de Byzance. Variorum Reprints. L., 1971.
N IV). P. 53.
9
О финансовой и денежной политике см.: Angola M. Op. cit. P. 97 и особенно 117—
118 (там же библиография к этому вопросу). См.
также: Zakythinos D. A. Crise mo­
nétaire et crise économique à Byzance du X I I I e su XV e siècle // L'Hellénisme Con­
temporain. Athènes, 1948. P. 8—11, 88 (—Idem. Byzance: Etat — Société — Culture.
Variorum Reprints. Londres, 1973. N XI); Pélékidou. Patmos. N 65, практик Кон­
стантина Диогена 1254 г. (особенно р. 24, 27, 169), который позволяет предположить
с некоторой долей вероятности, что номисма рассматривалась тогда в сделках и
при взимании налогов скорее в качестве некоей «теоретической» основы, а денежные
операции практически осуществлялись посредством аспров (серебряных монет).
10
ММ, IV. Р. 221—222. Орисмос 1259 г. подтверждает привилегии монастырю Лем­
виотиссы.
5 Византийский временник, 48

65

хрисовулы u . Приведем пример: освобождение судов Патмосского мо­
настыря от налогов, данное впервые Алексеем I Комниным, подтвержден­
ное и расширенное его преемниками, было вновь пожаловано никейскими
императорами, но если в XI—XII вв. эти привилегии всегда давались
и подтверждались хрисовулами, то в никейский период — орисмосами 12.
В основном орисмосы и простагмы были тогда чаще всего использовав­
шимися императорскими актами: из 236 документов, изданных никейскими
императорами, таких актов 110 13. Принимая во внимание, что множество
актов этого времени относится к вопросам внешнеполитического харак­
тера (договоры, переписка с иностранными правителями и т. д.) и что
эти документы составлялись, следовательно, в более торжественной
дипломатической форме 14, надо признать данное число значительным.
Таков признак того духа, который господствовал в империи «в изгнании».
Ведь орисмосы-простагмы по сравнению с хрисовулами представляли со­
бой документы более простого типа: они короче и прямо касаются дела,
в них отсутствуют длинные преамбулы и напыщенные формулы 16. С дру­
гой стороны, использование документов подобного рода для пожалования
привилегий влекло за собой изменения в самом бюрократическом про­
цессе: действительно, в никейский период орисмосы-простагмы направ­
ляются не только чиновникам — в видах исполнения поручаемого им
того или иного административного, финансового и тому подобного
дела (как это было правилом в предшествующий период) 16, но иногда
и непосредственно заинтересованным (материально или морально) лицам,
особенно в ответ на их просьбу 17. Эта форма документа, в редких слу­
чаях встречающаяся в конце XII в. 18 , после 1204 г. засвидетельствована
многократно.
Что касается терминологии, используемой для обозначения документа
этого вида, то слово «орисмос» до 1204 г. применяется крайне редко 19 :
сохранился, собственно, единственный документ, носящий такое найме-

11

Простагма Мануила I Комнина, по которой император в 1176 г. пожаловал при­
вилегии Патмосскому монастырю (Vranoussi. Patmos, № 22, с предшествующей
библиографией), представляет для этого периода исключение. Вероятно, только
по этой причине документ определяется как имеющий силу хрисовула (см. : Там же.

12

См.: Vranoussi. Patmos; для периода до 1204 г. хрисовулы № 7 (1088 г.), 8 (1119 г.),
9 (1186 г.), 11 (1197 г.); напротив, никейские императоры издали только простагму
и орисмос об иммунитете судов Патмосского монастыря (Там же. № 23, 24, датируе­
мые соответственно 1214 и 1244 гг.); какой-либо намек, что хрисовулы, исчезнув­
шие тогда, были изданы в связи с этим, отсутствует. См. также: Pélékidou. Patmos.
№ 56 (1195 г.), 58 (1197 г.), 59 (1199 г.), 60 (1203 г.) (для периода до 1204 г.). Архив
не содержит ни одного акта никейского периода относительно судов Патмосского

1S

14

15
16
17
18
19

65

Р . 23—24: αντί χρυσοβούλλου γραφής).

Монастыря. С р . : Она же. Ό èitl τοΰ χανιχλείου χαί ή εφορεία της i-ı Πάτμω Μονής//
Σόμμειχτα του Κέντρου Βυζαντινών Ερευνών// Έθνιχόν
'Ίδρυμα Ερευνών. 1966. 1»
Ρ . 78—80.

Dölger Fr. Regesten, между номерами 1669 и 1892, со всеми оговорками, сде­
ланными выше, в примеч. 5. К этой цифре можно добавить 6 Θεσπίσματα—κελε­
ύσματα и одну προσταγή, включенные также Дэльгером и принадлежащие к тому
же виду документации. См.: Karayannopoulos J. Op. cit. P. 222, note 3.
У Дэльгера (Regesten. № 1669—1892) упомянуты 30 договоров (συνθηχαι, σπονΐαί, έχεχείρίαι, συμβιβάσεις), 21 посольская грамота и 17 писем к иностранным
светским правителям, а также к римским папам и другим прелатам. О συνθηχαι,
формуляр которых происходит от формуляра хрисовулов, см.: Кагауаппороиlos J". Op. cit. P . 200 и ел. О посольских грамотах см.: Там же. Р . 217 ж ел.
(προχουρατοριχα χρυσόβουλλα).

О формулярах орисмосов-простагм см.: Karayannopoulos J. Op. cit. P. 226. См.
также: MM, 14. P. 145, 284, где характерна краткость орисмосов.
См. в качестве примера: Pélékidou. Patmos, N50.70—80, 51.375—385, 52.4—42,
111—130, 149—161; Actes de Lavra, N39.1, 45.3, 50.4—5.
См., например: MM, 14. P. 218 (от 1230 г.), 219—220 (от 1233 г.); Vranoussi. Patmos.
№ 23 (1214 г.), 24 (1244 г.), 25—26 (1258 г.).
См. выше, примеч. 11, где указана исключительная в своем роде простагма 1176 г.
Actes de Lavra, № 50.4—5, 87 и p. 267 (до 1089 т.): 58.25, 50, 67—68 (до 1109 г.);
65.56, 63, 76, 77, 79 (вероятно, Иоанна II Комнина); Actes de Xéropotamou. № 1.9,
28 (приблизительно апрель 956 г.); Pélékidou II Patmos, № 59.18 (1199 г.).

нование 20. Только в X I I I в. термин «орисмос» становится наиболее часто
употребляемым для определения документа, превышая по количеству
случаев своего применения такие термины, как «простаке» и особенно
«простагма», которые присутствуют в актах этого времени очень редко 21 .
Новая терминология, в свою очередь, способствовала созданию новой
•системы бюрократии. Акты должностных лиц также подвергались влия­
нию новых условий и понятий. И здесь налицо изменения в формулярах
и в терминологии. Явно прослеживается тенденция к кодификации фор­
муляра — в его начальной и конечной фразах, в отношении даты и
подписи 22 . Хотя в основе этой тенденции лежит бюрократический дух, зато
очевидны ее удобства для канцелярии, когда форме образца легко было
следовать. Параллельно происходили изменения в технических терминах,
обозначавших различные категории чиновничьих актов. Терминология
становится весьма разнообразной, приобретает множество оттенков и
определений. Так, основной термин «практик», столь часто применяв­
шийся в предшествующий период, фигурирует все реже и реже 23 ; он
ваменяется терминами, прямо обозначающими совершаемую операцию
(такими, как κρίσις, διάγνωσης, 'αποκατάστασις, παράδοσις, περιορισμός или περίορος и т. д.), либо термином πρχ:'.ς, γράμμα или γραφή в сочетании с ха­
рактерным для решаемого вопроса эпитетом (παραδοτικόν γράμμα, κρίσιμη
γραφή, διαγνωστική πραξις и т. д.) 2 4 . Заметна тенденция к замене σιγίλλιον
как акта должностного лица,—σιγιλλιώδες γράμμα25. Подчеркнем также ис­
чезновение ένταλμα документа, адресованного чиновником, который дает
полномочия для ведения дела одному из своих подчиненных 28 . В анало­
гичных случаях никейная канцелярия использует термин γραφή, лишен­
ный оттенка приказа. Впрочем, подобные случаи редки, потому что, как
мы увидим, в Никейской империи больше не существовало сложной сис20

Petit L. Actes de Xénophon // BB, 1903. X/l. Прил., № 1.74—102: орисмос 1083 г.
включенный в Парадоксис монаха Павла под той же датой.
Среди 110 документов этого вида, зафиксированных Дэльгером (Регесты. № 1669—
1892), только 15 именуются в тексте «простатами», да и из них большинство не
являются подлинными: они сохранились либо в копиях, либо упоминаются в дру­
гих документах, либо засвидетельствованы литературными источниками. Все осталь­
ные именуются «орисмосами» и, реже, «простаксисами» (иногда два термина, употреб­
ленные в самом тексте, означают один и тот же документ; см., например: ММ. IV.
Р. 40.25 и 30) или обозначаются словом διορίζεται (ή Sowi λεία μου). Однако эти
документы часто рассматриваются как простагмы, поскольку данный термин фигу­
рирует в названии или в копии. Следовательно, во всех этих случаях термин при­
надлежит не подлиннику, а введен переписчиком позднее (ММ. Р. 220—221, 221 —
222, 238—239). Это позднейшее добавление часто вело к ошибкам в терминологии
актов. Термином, наиболее часто употреблявшимся тогда для такого рода докумен­
тов, был «орисмос», а не «простагма».
*г 2 См., например: Pélékidou. Patmos, N 61, 62, 65, 66.
* Pélékidou. Patmos, Λί 62 (1221 или 1236 г.) и 65 (1254 г.). См. также: ММ, IV.
Р. 18.8—9, где «апокатастасис и праксис» Михаила Фоки от 1235 г. имеет
силу «практика» и «периора» (και άρκεΐν όφειλούσης τη τοιαύτη μονή" αντί πραχτικοδ
και περιο'ρου).
i4
См., например: MM, IV. P. 4—18 (άποκατάατασις και πράξις Михаила Фоки от
1235 г. приведены в предыдущем примечании), 146—150 (παράδοσις και άποκατάστασις Иоанна Алопа от 1234 г.), 36—39 (κρίσιμη γραφή άποκαταστατική Иоанна Ангела
от 1235 г.), 211,212,224—225 (две γράμματαγραφαί Георгия Макрена от 1256 г.),
290—295 (διαγνωστική πράξις Стратигопула от 1217 г.). См. также: Pélékidou.
Patmos, Λ° 61 (άΐϊοκατάστασις και άπακαταστατική γραφή от 1216 г.), 63 (παραδοτική
άποκατάστασις от 1246 г.), 64 (παραδοτική άποκατάστασις от 1251 г.), 66 (άποκατάστασις
от 1261 г.).
26
Так, Никита Катакалон издает между 1097 и 1109 гг. сигиллий (см.: Pélékidou.
Patmos. № 55), в то время как в 1247 г. Иоанн Комнин Кантакузин — «сигиллиодис
грамма» (см.: ММ, IV. Р. 216—217); об идентификации и датировке см.: Ahrweiler H.
L'histoire et la géographie de la région de Smyrne entre les deux occupations turques
(1031—1317). Particulièrement au XIII e siècles // Travaux et Mémoires. 1965. I.
P. 144. См. также: MM, IV. P. 209—210; Pélékidou. Patmos, № 62.6—7, где упоми­
нается о двух сигиллиях, изданных протостратором и дукой Фракисийской фемы
до 1221 г. (ср.: Там же. Р. 147, примеч.).
?* Pélékidou. Patmos. № 50.69—100. Энталма «великого эконома благочестивых за­
ведений» Матзукиса (от 1073 г.) адресована его подчиненному Адаму с приказом
всуществить передачу собственности, пожалованной Андронику Дуке.
21

5*

67

темы 27 разделения обязанностей для осуществления бюрократических ак­
ций.
Действительно, исполнение императорского решения или пожалова­
ния привилегии упрощается, становится более прямым. Апокатастасисы г
парадосисы, периорисмосы и т. д. выполнялись теперь самим чиновником,
получавшим императорский приказ. Таким чиновником часто был дука
этой же фемы 28 , тогда как раньше имелся особый штат должностных лиц,
которые занимались делами в соответствии со своими строго ранжирован­
ными обязанностями 29 . Характерно, что орисмос 1234 г., направленный
дуке Фракисийской фемы Иоанну Куртику, — о передаче 8ηυ.οαα-/.ή земли
Лемвиотисскому монастырю — был выполнен одним из его подчиненных,
ибо дука, о чем документ говорит весьма выразительно, был занят импе­
раторскими делами (δια τό άσχολούμ,ενον είναι τόν περιπόθητον зг." ααΒρον το5 κρα­
ταιού και αγίου ημών αόθεντου και βασιλέο:ς, δούκα τοοθεματος των Θρακτρίων κΰρ
Ίωάννην Λούκα τόν Κουρτι'κην εις 8ασιλικάς δουλείας. 30 Впрочем, это был ис­
ключительный случай. Такой способ обеспечивал в принципе точное ис­
полнение решения: ведь само должностное лицо, ответственное за дело,
следило на месте за проведением решения в жизнь; в то же время испол­
нение императорского приказа и ускорялось, поскольку от него устра­
нялся целый штат чиновников.
Другое изменение, что особенно существенно, проистекало непо­
средственно из самой организации государства. До рассматриваемого
периода императорские акты о пожаловании той или иной привилегии
или о каком-либо дарении, так же как и акты должностных лиц, регист­
рировались в соответствующих секретах. Факты подобной регистрации
зафиксированы уже в X в. Она осуществлялась до начала IV крестового
похода и была необходима, когда возникали затруднения при установле­
нии законности какого-то акта 31 . Однако никейские документы никогда
никакими ведомствами не регистрировались 32. Это обстоятельство не
27

28

29

30
31

32

68

См.: Там же. Л» 61.18—23: Γραφή паракимомена Алексея Кратера, направлен­
ное Андронику Маврополу и датированное 1216 г., чтобы совершить передачу
метоха Пиргос Патмосскому монастырю. См. также: ММ, IV. Р. 147. 11—32:
γραφή Димитрия Торника, посланное Иоанну Алопу в апреле 1234 г. (см. ниже,
примеч. 28).
ММ, IV. Р.4—18: стратопедарх Фракисийской и Филадельфийской фем Михаил
Фока осуществил сам в марте 1235 г. анокатастасис и периорос владений Лем­
виотисского монастыря (Там же. Р . 51.29 и ел.: -/.ατά τόπον -αραγενο'μενοι -/.al
άναθεωρήσαντες πάντα τα προσόντα τη διαληφ&είση μονή χτήματα., .). Дука Фракисий­
ской фемы Иоанн Ангел в сентябре 1235 г. издал свой άπο-/.αταστατΐ7.ή γραφή,
после того как исследовал дело на месте (Там же, р. 36—39, особенно р. 38.
10 и ел.: έν τω εΐρημένω τοπίω παραγενόμεθα). См.: Там же. Р. 182—183: орисмос
императора Иоанна Ватаца, посланный дуке Фракисийской фемы Константину
Ласкарю в августе 1249 г. (о датировке см.: Ahrweiler H. Smyrne. P. 145,
примеч. 97) и гласивший: ή Βασιλεία μου διορίζεται σοι ώς αν άπέλθης εις τα -/ωρίον
τα Μήλα. . .xài άναθεωρήυης и т. д. О совсем ином применявшемся в пред­
шествующий период способе см. примеч. 29.
См., например, характерный случай, имевший место с практиком Адама, да­
тированным 1073 г.: «великий эконом благочестивых заведений» Матаукис, со­
гласно императорской простагме, уполномочил своего подчиненного Адама' по­
средством энталмы исполнить порученное дело. См.: Pélekidou. Patmos, Λ: 50.7 7:
άποατεΐλαί τέ τίνα των ύπο σέ σεκρετιχών ώς αν ποιήση τήν παράδοσιν (пишет импера­
тор Матзукису); 50.81: έπεί απεστάλης σό, ώς ένεργήσων, ποιήσαι τήν πζράδοΐΐν (пи­
шет Матзукис Адаму). Об этой форме см.: Там же. Р. 22; Д; 51. 371 sq.;
№ 52.44, 131—132, 162—163.
ММ, IV. Р. 146—147; цитируемое место см.: Р. 147.26—29. Ahrweiler Η. Smyrne.
P. 140—141. О более позднем случае (около мая 1293 г.) см.: ММ, IV. Р. 229.
Vranoussi. Patmos 3 (1079 г.). Р. 28—29, особенно № 46—49, где акты упомянуты
номерами по регистрации в том или другом секрете. Тот же случай и у Pélekidou
(Patmos, № 51.418—422. P. 40—42), где выявлен акт, данный согласно порядковому
номеру его регистрации в секрете логофета геникона. О значении и механизме
регистрации см.: Dölger F. Beitrage zur Geschichte der byzantinischen Finanzverwaltung, besonders des 10. und 11. Jahrhunderts ( = Byzantinisches Archiv, 9). Leipzig;
В., 1927. S. 103—104; Svoronos N. Les privilèges de l'Eglise à l'époque des Comnènes:
un rescrit inédit de Manuel 1er Comnène//Travaux et Mémoires. 1965. 1. P. 336,
N 53.
MM, IV. P. 1—4 (хрисовул 1228 г. о привилегиях и освобождениях Лемвиотисского
монастыря), а также вообще все акты (ММ. IV) данного монастыря (в никейский

есть нечто случайное: как уже отмечалось выше, документация, дошед­
шая до данного периода, весьма обильна. Правда, в большинстве своем
документы сохранились лишь в копиях, но все же писцы, переписывая
текст, тщательно учитывали все дополнительные элементы каждого дип­
лома. Не могли же они всегда пропускать столь важную деталь (которая г
впрочем, отсутствует и в редких документах, уцелевших в оригинале).
В предшествующий период — и это хорошо подтверждено документами —
их регистрация соответствующими службами была в ряде вполне опре­
деленных случаев обязательной: регистрации подлежали акты о пожа­
ловании финансовых привилегий монастырям или об освобождении судов
от налогов, причем такие акты всегда регистрировались секретами фи­
нансов, моря и т. д. 83 Аналогичные же документы времени Никейской
империи не содержат следов никакой регистрации 34. Причины ее прекра­
щения явно выходят за рамки перемен в одной лишь дипломатике. Оче­
видно, произошли глубокие изменения в административном устройстве
и структуре бюрократического аппарата. Представляется, что никейское
государство просто не нуждалось в том, чтобы вводить каждое из своих
ведомств в курс дела для решения вопросов, входящих в их компетен­
цию. По-видимому, администрация стала более централизованной, более
простой и в то же время менее бюрократичной. Исчезла та громоздкая
система ведомств и служб, которая некогда была необходима для нор­
мального функционирования государственного аппарата огромной импе­
рии. В Никее не существовало больше секретов: административный
аппарат — это наиболее важно — подчинялся непосредственно импера­
тору 35. Элемент дипломатики, который мы только что отметили, отражает
именно эту новую структуру центральной администрации.
С духом централизации государственных служб целиком согласуется
возросшая роль месазона—«координатора» в никейском правительстве 36
(обязанности этого высокого должностного лица изучены в соответствую­
щих исследованиях Ь7 , да и сама эта тема, впрочем, в которой имеется ряд
нерешенных вопросов, выходит за рамки статьи). Для нас здесь важно то,
что месазон подписывал некоторые документы. Его звание — а оно не фи­
гурирует в тексте таких подписываемых им документов 38 — всегда обопериод). См., кроме того: Vranoussi. Patmos, № 13, 23—28. Эта особенность никейских документов отмечалась автором статьи в 1976 г. в сообщении на XIV Между­
народном конгрессе византинистов в Афинах.
33
См., например: Vranoussi. Patmos. № 3 (1079 г.), № 6 (1088 г.), особенно р. 64—65,
№9 (1186 г.) и р. 94; Pêlékidou. Patmos, №51.418—422 (1088 г.), 52.39—20, 125
(1087—1088 гг.), 57.14 (1197 г.), 58.26—27 (1197 г.); Actes de Lavra, № 67.115—121
(1196 г.), 68.54—59 (1196 г.).
34
См. выше, примеч. 32. Э. Вранусси (Vranoussi. Patmos. P. 134) уже отметила, что
орисмосы-простагмы, изданные никейскими императорами, не содержали дорсаль­
ных помет (пометы удостоверения, утверждения и т. д.). Это относится и ко всем
императорским дипломам и актам должностных лиц. Исключения тут чрезвычайно
редки: один акт Андроника Мавропода (1216 г.) имеет на оборотной стороне листа
дату и подпись дуки Фракисийской фемы Алексея Кратера, от чьего имени Мавропод вел процесс (см.: Pêlékidou. Patmos, № 61. P. 140—141); два хрисовула Ми­
хаила Палеолога (1259 г.) имеют также на оборотной стороне подпись протоасекрита
Михаила Сепахерима (см.: Vranoussi. Patmos. № 14.63—64; Actes de Lavra.
№ 71.119—121); кроме того, второй хрисовул имеет на склейках (см.: Там же.
λΓ? 71.117—11β) помету месазона Δια του Τορνίχη Κομνηνού Άνδρονίχου. Любопытно,
что два из трех исключений датируются правлением Михаила Палеолога.
36
Angola M. Op. cit. P. 154.
36
Ibid. P. 155.
37
Verpeaux J. Contribution à l'étude de l'administration byzantine: ö μεσάζων // BS,
1955, 16. P. 270—296, особенно р. 274—275 (о Никейской империи); Beck H.-G.
Der byzantinische Ministerpräsident // BZ, 1955, 49. P. 309—338, особенно р. 320—
321. См. также: Böiger F. Intervenienten—Vermerke in graeco-slavischen Urkun
en // Die Welt der Slaven. 1960. 5. S. 260—265 (замечания см.: Vranoussi. Patmos.
P. 131, примеч. 11); Angola M. Op. cit. P. 155—161.
38
См.: MM, IV. P. 199 и ел.: заключение Димитрия Торника (1233 г.): έπεί δε τα
περί της τοιαύτης υποθέσεως r.aoà τ ω ττεριποθητω αόταδέλφφ της βασιλείας μου, τ ω Κ ο μ ­
νηνό) χυρω Δ η μ η τ ρ ί ω τ ω Τορνίκη έ/.αλήθησαν %αϊ έτηρήΟησαν Τϊαρ'αότοο. . .; M M . I V .

Ρ. 147.11—12: γραφή того же Димитрия Торника, адресованное Иоанну Алоиу
в апреле 1234 г. (Angola M. Op. cit. P. 158—159); MM, IV. P. 193.24—26: упомина69

значено на их лицевой стороне, после подписи или минология императора,
и начинается формулой δια TOO. . . зэ , связанной иногда с определением
<ίος S&OC τοις μεαά..ο'->σιν или — чаще — ως εθος των μεσαζόντων χαΤς βασιλικαΐς ένοχους
και παρακελεύσεσι40. Формула δια του не является, очевидно, особенностью
никейских документов: она встречается уже во второй половине X I I в. 41 ,
но в никейскую эпоху появляется для определенной категории докумен­
тов чаще, притом иногда даже без особой надобности 42 . Однако подпись
месазона ставится только в императорских актах. Она никогда не
фигурирует в актах должностных лиц, а также, за двумя исключениями 43 ,
в хрисовулах. Следовательно, месазон подписывает (периодически, но не
обязательно) орисмосы-простагмы, изданные по просьбе заинтересован­
ных лиц 44 и жалующие или подтверждающие привилегии, но, тоже за
двумя исключениями 4 5 , он не подписывает орисмосы, направляемые
должностным лицам.
Функции месазона в сложных делах определены с большой точностью
и определенностью. Ф. Дэльгер рассматривает его в качестве своего рода
третьего лица, И. Караяннопулос — как референта 4в . Во всяком случае,
он принимал участие в оформлении разных дел, и это доказывает, что его
юрисдикция была очень широкой. Эта «особая и сверхофициальная» 47
должность была занята в течение почти 40 лет личностью первой вели­
чины, могущественным Димитрием Торником, который являлся месазоΤίΟΜ по меньшей мере с 1217 по 1252 г. (дата его смерти) 48 . Михаил Хониат называет его ό τα κοινά διέτκον, а Георгий Акрополит — τα κοινά διέπων και αεαί,τεόων ταΐς ύττοοέαεαιν, ύπο&έαειιν των κοινών — это весьма важно —
τα κοινά a'Jvâiérauv τω θασιλεΐ49, т. е. действительно первым министром 50 .
То обстоятельство, что этот могущественный человек, доверенное лицо
императора, подписывает некоторые документы в качестве месазона, ука­
зывает на наличие контроля центральной администрации за обоснован­
ностью и законностью совершаемых «канцелярских» действий.
Необходимо обратить внимание на новый элемент, который противо­
речит некоторым идеям, высказанным при изучении византийской дипло­
матики. В самом деле, обычно считали, что на одном листе не оформля­
лись два документа, даже если они относились к одному и тому же делу,
что было явным признаком напоминаний-просьб, в ответ на которые
принимались какие-то фиксировавшиеся на обратной стороне листа
ние Димитрия Торника в акте того же Иоанна Алопа, датированном 1236 г. (см.:
Ahrweiler H. Smyrne. P. 157). Димитрий Торник упоминается во всех этих случаях,
однако без обозначения титула месазона.
88
ММ, IV. Р. 44—45, 139, 145, 199—200, 219, 220, 240—241, 248—249, 248—250, 284;
Vranoussi. Patmos, № 13 и 24; Pélékidou. Patmos. № 61.8—16 (подписи месазона
Димитрия Торника); см. также: ММ, IV. Р. 221—222; Actes de Lavra. № 71.117—118
(подписи месазона Торника Комнина Андроника — последний, однако, пишет
на оборотной стороне документа на les kollémata: это, насколько я знаю, единствен­
ное исключение в документации рассматриваемого периода).
40
ММ, IV. Р. 139, 145, 199—200, 219—220, 240—241, 248—249, 284. М. Энгольд {An­
gola M. Op. cit. P. 156) выдвигает гипотезу, согласно которой определение ώς εθος
и т. д. добавлено писцом позднее — с целью объяснить формулу δια του. . . Однако,
по нашим наблюдениям, имеются документы, принадлежащие тому же монастырю
(в данном случае Лемвиотисскому), в которых это определение отсутствует. См.:
ММ, IV. Р. 284—289.
41
Karayannopoulos J. Op. cit. P. 115, примеч. 2.
42
Ibid. P. 115.
43
Vranoussi. Patmos. № 13 (хрисовул от 1221 г.); Actes de Lavra. № 71, датирован
1259 г.
44
См. выше, примеч. 39.
45
Pélékidou. Patmos. № 61.8—16: орисмос 1216 г., включенный в апокатастасис Андро­
ника Мавропода; ММ, IV. Р. 249—250: орисмос 1240 г.
4i
Dölger Fr. Intervenieren—Vermerke. S. 264—265; Karayannopoulos J. Op. cit.
P. 115 sq.
47
Verpeaux J. Op. cit. P. 274.
48
См.: Pélékidou. Patmos. P. 144—145, № 9 (там же библиография).
49
Michel Choniate I Ed. Lambros. Athenae, 1890. II. P. 356, lettre N 180; Acropolite I
Ed. , Heisenberg. Lipsiae, 1903. I. P. 66, 90, 93.
*° Verpeaux. J. Op. cit. P. 274; Beck H.-G. Op. cit. S. 320—321.
70

решения 51. Такое представление не распространяется на никейскую·
дипломатику: я обнаружила ряд церковных документов, на обратной
стороне которых имеется их подтверждение или возобновление, датиро­
ванное поздним числом. Характерным примером может служить сигиллий
патриарха Германа I I (1222—1240), данный монастырю св. Павла на
Патросе и сохранившийся в копии. В подлиннике же на обратной стороне
(είχε και όπισθεν, по выражению писца) был начертан акт (γραφή) его
преемника Мануила, датированный 1246 г. и подтверждавший предыду­
щий сигиллий 52. Здесь явно речь идет не о помете, подтверждающей
подлинность, а об основном акте, начертанном на обратной стороне до­
кумента, соответствующим образом подписанном и удостоверенном воско­
вой печатью патриарха Мануила. Данный вывод, между прочим, отчет­
ливо подкрепляется текстом позднейшего акта самого Мануила: патриарх
упоминает здесь, что сигиллий Германа II, признан им законным (έπεαημάνί^η) и остается с того времени в силе 53 . Во всех аналогичных случаях
при использовании этого метода составления документов 54 употребляется
глагол έπεαημάνθη или, лучше, έπεσημειώθη — έπεγράφη. Γραφή Мануила от­
нюдь не изолированный факт. Упрощение бюрократических процедур, ве­
роятно, вменило в обязанность этот метод: он просуществовал даже после
отвоевания Константинополя в 1261 г. и до последних лет империи ьъ .
Глубокие изменения и по содержанию и по форме претерпели также
такие виды документов, как ипомнесис-деесис и лисис 6в.
Заканчивая, хотелось бы обратить внимание на заслуживающую
изучения проблему языка документов; он становится более простым по
своей структуре и часто содержит «народные» и даже диалектные слова Б7.
Это обстоятельство, в свою очередь, иллюстрирует более реалистичный
и менее формальный дух, который господствовал в делопроизводстве
«империи в изгнании». По-видимому, язык изменился до такой степени,

41
52

О ж а н р е документа с м . : Nistazopoulou-Pélékidou
M. Les hypomnèsis-déèseis e t l e »
lyseis b y z a n t i n e s . Note de d i p l o m a t i q u e (выходит в свет).
MM. IV. P . 298—300. В к о н ц е с и г и л л и я Германа II и м е е т с я п о д п и с ь и с в и н ц о ­
в а я п е ч а т ь п а т р и а р х а (р. 300. 9—15: + Είχε τό παρόν υπόμνημα ζαί τό Γερμανός ελέω
Θεού . . . χαί

53
54

55

51
57

απηωρημένην

μολυβδίκην

βοόλλαν

έν

μεν

έν'ι

μέρει. . . ) .

На

С.

300.16

и 301.7 — γραφή М а н у и л а , к о т о р а я н а ч и н а е т с я с к о р о т к о г о
введения ( р .
300.19—25) и з а к а н ч и в а е т с я ф р а з о й : και δια πλείονα άσφάλειαν τη οίχεία υπογραφή
ύπεσθμήνατο έξωθεν; д а л е е о б о з н а ч е н ы м е с я ц , индикт и п р и л о ж е н а в о с к о в а я п е ч а т ь
п а т р и а р х а (р. 301. 3—7).
ММ, IV. Р . 302.29—31: όπερ δή σιγίλλιον καλώς έχον έπιγνωσθέν -/.αϊ τη ημών μετριο'τητι έπεσημάνθη -/.αϊ παρ' αυτής χαί ήν έχον το άμετάπτωτον εως του νυν.
MM, IV. Ρ . 41—43: в е л и к и й эконом м и т р о п о л и и Смирны Н и к и т а К о л о с с и н а р
в 1237 г . ( с м . : Ahrweiler M. Smyrııe, P . 110) н а п и с а л на и м я своего м и т р о п о ­
л и т а и п о д п и с а л σημείωμα, которое н а о б р а т н о й стороне
( р . 4 3 . 12—20) с о ­
д е р ж и т акт п о д т в е р ж д е н и я , с о с т а в л е н н ы й м и т р о п о л и т о м Георгием. А к т з а к а н ­
ч и в а е т с я с л е д у ю щ е й ф р а з о й : То παρόν σημείωμα
κατ'έπιτροπήν ήμετέραν γεγονός
έπεγράφη και παρ'ήμών
βεβαιώσεως
ένεκα. . . Т а м ж е . P . 80—84; κρισιμόγραμμα,
и з д а н н а я в 1251 г. номиком митрополии Смирны, имеет на обратной стороне
а к т п о д т в е р ж д е н и я , п о д п и с а н н ы й х а р т о ф и л а к о м той ж е м и т р о п о л и и : έπεσημειώθη^
αύτοχείρως δια το άξιόπιστον ( ρ . 83—84). О б р а щ а е т на себя внимание у п о т р е б л е ­
ние п р е д л о г а επί для о б о з н а ч е н и я того, к т о пишет и л и отмечает на обратной
стороне д о к у м е н т а .
С м . : A c t e s de K u t l u m u s (éd. P . L e m e r l e ) , а к т № 15 от 1329 г., на оборотной сто­
роне к о т о р о г о п о м е щ е н ы текст п е р и о р и с м о с а , д а т и р о в а н н о г о 1333 г.; A c t e s
d'Esph-igménou (éd. J . L e f o r t ) , а к т Λ? 12 от 1316 г., на оборотной стороне — п о д ­
т в е р ж д е н и е и т. д. Тот ж е с а м ы й прием п р а к т и к о в а л с я в более поздней р у с ­
с к о й и р у м ы н с к о й д и п л о м а т и к е . См., н а п р и м е р : Nystazopoulou
M.
Τέσσαρα
άγνωστα ρωσικά έγγραφα ύπέ? τής έν Μήλω Μονής τής Θεοτόκου (1656—1705)//Σύμμεικτα.
τοδ Κέντρου Βυζαντινών Ερευνών. 1966. Ι. Ρ . 235—236 ( а к т ы Λ» 1—2, д а т и р о в а н н ы е
1656 г . и п о д т в е р ж д е н н ы е в 1676 г . ) , 242, Λ» 3; N ystazopoulou-Pélékidou
M.,
Mircea I.-R.
Ta Ρουμανικά έγγραφα τοΰ Α ρ χ ε ί ο υ τής έν Πάτμω Μονής//Σΰμμει/.τα.
1970. 2. Ρ . 295 ( а к т Λ» 14 от 1764'г., п о д т в е р ж д е н н ы й в 1776 и л и 1777 г . ) .
См. в ы ш е , п р и м е ч . 5 1 .
MM, I V . P . 187.34,
188.11;
Pélékidou.
P a t m o s . Λ« 61.21; № 70.9:
глагол
τηρώ (τηρήσω) в смысле р а с с м а т р и в а т ь , вести р а с с л е д о в а н и е ; MM, IV, P . 105:
στηλλώσαμεν — мы п р о в е л и г р а н и ц ы и т. д. См. т а к ж е : Vranoussi. P a t m o s , P . 9 0
(по п о в о д у п р о с т а г м ы Λ? 23 от 1214 г . ) .
7İ

что это коснулось даже дипломатики, т. е. той сферы, которая по самой
•своей «природе» характеризуется определенным консерватизмом.
Выше мы попытались выделить особенности и новые элементы в никейской дипломатике. Некоторые из них появились еще до 1204 г., другие
сохранялись и после 1261 г. Изменения были многочисленны и сущест­
венны. Их признали в качестве нормативных в этой области. Диплома­
тика Никеи испытала на себе влияние новых исторических условий и
новых политических концепций. Уважая по мере возможности констан­
тинопольские традиции, никейская канцелярия смогла приспособиться
к новым реальностям и потребностям государства. Изучение документов
позволило нам выявить менее сложный, но зато более эффективный адми­
нистративный аппарат, более централизованную и одновременно более
простую организацию.
Изучение истории и институтов Никейской империи даст возможность
установить некоторые характерные черты 58. Свидетельства документов,
в свою очередь, подтверждают выводы о существовании этого особого
периода византийской истории.

Библиографию см. в примеч. 2.

Византийский временник, том 48

М. А. ПОЛЯКОВСКАЯ

ОСВЕЩЕНИЕ
ФЕССАЛОНИКИЙСКОГО ВОССТАНИЯ 1345 г.
В ПАМЯТНИКЕ РИТОРИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
События зилотского движения в Фессалонике уже много десятилетий
привлекают внимание исследователей. По сочинениям Иоанна Кантаку­
зина и Никифора Григоры восстановлены этапы движения и отдельные
детали, характеризующие его. События лета 1345 г., как известно, пред­
ставляют пик движения. В ответ на попытку наместника Фессалоники
великого примикирия Иоанна Апокавка изменить политическую ориен­
тацию и попытаться договориться об установлении взаимных контактов
с представителем враждебной городу семьи Кантакузинов городские низы
подняли восстание против знати, усмотрев в посольстве к Мануилу акт
измены. Знатные горожане вынуждены были укрыться в акрополе, что
повлекло за собой активизацию действий народа. В результате захвата
им цитадели большинство знатных лиц было истреблено.
Непосредственно к этим событиям относится «Монодия на павших
в Фессалонике» Димитрия Кидониса х. Она является, по сути дела, единст­
венным (не считая нескольких писем) риторическим источником, отра­
жающим августовские события 1345 г. 2 «Монодия. . .» неоднократно
цитировалась исследователями 3 , однако это были по преимуществу одни
и те же немногочисленные фрагменты из 5-й и 9-й глав сочинения. Единст­
венный перевод полного текста «Монодии. . .» на современный язык —·
перевод, безупречно осуществленный Д. Баркером 4 .
Димитрий Кидонис (1324/25—1397/98 гг.), составивший «Моно­
дию. . .», впоследствии, при дворах Иоанна VI Кантакузина и Иоанна V
Палеолога, месадзон византийской империи, автор многочисленных сочи­
нений и переводов, ко времени написания плача, где он сокрушался об
участи жертв фессалоникийской резни, был еще молодым человеком,
едва достигшим 20-летнего возраста. Он происходил из знатной фессало­
никийской семьи, был сыном дипломата, погибшего в 1341 г. после вы­
полнения одной из миссий. В дни, когда развернулись события августа
1
2

3

4

Demetrii Kydonis. Μονωδία επί τοϊί έν θεσσαλονίκη πεσοΰσι// PG, 1863. Τ. 109. Col.
639—652.
Фонд риторических сочинений, посвященных восстанию зилотов, сократился
после изменения датировки и переосмысления текста сочинения Николая Кавасилы
«Об архонтах, дерзновенно злоумышляющих в отношении святынь». См.: Sevсепко I. Nicolas Cabasilas' «Anti-Zealot» Discourse: A reinterpretation // DOP. 1957.
11. P. 91—125.
Tafralı О. Thessalonique au XIV siècle. P., 1913. P. 148; 242, 248—249; Вернер Э.
Народная ересь или движение за социально-политические реформы?: Проблемы
революционного движения в Солуни в 1342—1349 гг. // ВВ, 1960, 17. С. 171 —
172; Горянов Б- Т. Поздневизантийский феодализм. М., 1962. С. 368—369; Ostrogorsky G. Geschichte des byzantinischen Staates. München, 1963. S. 450; Jlumaeрин Г. Г. Византия в период гражданской войны и движения зилотов (1341 —
1355) // История Византии. М., 1967. Т. 3. С. 147; Arnott P. The Byzantines and
their World. L.; N.-Y., 1973. P. 241 — 245; Поляковская M. А. Понимание социаль­
ных проблем византийскими авторами середины XIV в. // ВВ, 1979, 40. С. 17—19.
Barker J. W. The «Monody» of Demetrios Kydones on the Zealot rising of 1345
in Thessaloniki;'/Μελετήματα

στη μνήμη

Βασιλείου Λαοόρδα. Θεσ., 19 75. Ρ» 286—299.
73

1345 г., Димитрия Кидониса в Фессалонике не было. Зилоты послали
«го с поручением вернуть своего бежавшего из города знатного родствен­
ника, предчувствовавшего неизбежность обострения обстановки. Кидонжс
уехал вслед за покинувшим Фессалонику дядей, но назад не вернулся.
Он отправился в Веррию 5, резиденцию наместника Мануила, сына
Иоанна Кантакузина, покровительствовавшего семье Кидонисов. При­
бытие Димитрия Кидониса в Веррию датируется примерно весной 1345 г.*
За невыполнение Кидонисом их воли зилоты разграбили дом его роди­
телей. Оставшиеся в живых родственники Димитрия спаслись, сумев
захватить с собой лишь самое необходимое из имущества 7 . Когда ситуа­
ция в Фессалонике изменилась на короткий срок в пользу Иоанна Кан­
такузина 8 , Димитрий Кидонис все же не смог вернуться в родной город.
Не исключена возможность, что в Веррии он встретился с участниками
фессалоникийского посольства, в составе которого находился его дав­
ний друг Николай Кавасила 9 . Как уже сказано, взрыв народного него­
дования в Фессалонике в августе 1345 г. непосредственно и был вызван
отправкой посольства к сыну Иоанна Кантакузина.
В связи с этим восстанием Димитрий Кидонис, проживая в Веррии,
написал «Монодию на павших в Фессалонике». Это одно из первых его
сочинений. Датой написания «Монодии. . .» считается примерно сентябрь
1345 г. 10 «Монодия. . .» была прочитана на траурной процессии в Вер­
рии и . Она адресовалась не столько веррийцам, сколько землякам Ки­
дониса, находившимся в эмиграции, в том числе и в Веррии. Об этом
свидетельствует открывающее «Монодию. . .» обращение автора: «Люди,
избежавшие рук сородичей!»
Μονωδία — литературное сочинение риторического жанра, выдержанное
в духе траурной оды 12 . Монодии составлялись именно в таком ключе еще
со времен Аристофана 13 . «Монодия на павших в Фессалонике» Димитрия
Кидониса в композиционном плане идеально соответствует давно сложив­
шимся литературным традициям. Открывает сочинение короткий прооймий («Сколько я ни смотрю вокруг, я не могу, как подобает, описать
город, в котором мы это пережили»). Как это было принято, собственно
плачу в «Монодии. . .» Кидониса предшествует энкомий — хвалебная ода
Фессалонике (гл. 2—4). Включение энкомия призвано было создать ощу­
щение контрастности по отношению к оплакиваемым событиям.
Входящий в «Монодию. . .» Кидониса энкомий по содержанию разде­
ляется на три части. Первая из них построена в соответствии с каноном
энкомиев городу 14 . Предметом восхваления является его местоположе­
ние: Кидонис рисует последнее самым красивым и благоприятным. Го­
родские стены, согласно распространенной литературной традиции,
сравниваются в «Монодии. . .» со стенами древнего Вавилона. Особые
слова восхищения энкомиаста вызывает фессалоникийская гавань — по
« Démétrios Cydon'es. Correspondance .// Studi e Testi, 186. V a t i c , 1956. T. 1, Ν 6.32,
17.42: Demetrlos Kydones. Briefe / Übersetzt und erläutert von Fr. Tinnefeid. Teil 1,
Halbband 1 // Bibliothek der griechischen Literatur. Stuttgart, 1981. Bd. 12, N 7, 6.
*7 Tinnefeid F. Einleitung // Demetrios Kydones. Briefe. S. 9.
Cammelü G. Demetrii Cydonii orationes très, adhuc ineditae // BNJb. 1922. Bd. 3.
P. 73.8—19; Loenertz R.-J. Démétrius Cydonès I. De la naissance à l'année 1373 //
OCP. 1970. Vol. 36, fasc. 1. P. 50.
'* Loenertz R.-J. Note sur une lettre de Démétrius Cydonès à Jean Cantacuzène // BZ,
1951. Bd. 44. P. 405—408.
9
Joannes Cantacuzeni eximperatoris historiarum libri IV / Ed. L. Schopen. Bonnae,
1831. L. III, vol, II. P. 574.6; Лоляковская M. A. Политические идеалы византий­
ской интеллигенции середины XIV в. (Николай Кавасила) // АДСВ, 1975. Вып. 12.
С. 106—107.
10
Tinnefeid F. Einleitung... 1.3.1.
11
Loenertz R.-J. Démétrius Cydonès. Fasc. 1. P. 50; Tinnefeid F. Einleitung... S. 9.
12
Hunger H. Die hochsprachliche profane Literatur der Byzantiner. München, 1979.
Bd. 1. S. 132—145.
13
Hadzis D. Was bedeutet «Monodie» in der byzantinischen Literatur? // Byzantini­
sche Beiträge. В.: Akademie-Verlag, 1964. S. 179.
14
Fenster E. Laudes Constantinopolitanae // Miscellanea Byzantina monacensia. Mün­
chen, 1968. S. 9.
74

словам автора, величайшая из всех существующих. Он восхваляет ее и
как рынок, встречающий гостей со всех концов земли, и как крепость,
которая «обеспечивает надежнейшую защиту и, охватывая город словно
руками, кажется, стремится с ним слиться» (гл. 2, 641 С—D). Кидонисом
прославляются богатства города, якобы превосходящие доходы Египта.
Этот мотив энкомиаст заканчивает обобщающей похвалой: «Таким обра­
зом, жизнь здесь была такой, словно соединила (в себе) все (лучшее)».
Следующий тезис энкомия, включенного в «Монодию. . .», посвящен
благочестию города. Количество храмов, многочисленность религиозных
процессий, продолжительность панихид, число молящихся в церквах —
все эти данные приводятся в качестве доказательства высокого религиоз­
ного настроя горожан. Димитрий Кидонис отмечает их особую духовную
«доверительность»: прихожане обращаются к богу с самыми сокровенными
мыслями. Красота множества храмов, подобных которым он, Кидонис,
не ведает, в сочетании с великолепием служб, мастерством певцов, боголюбивой настроенностью жителей вызывает у писателя ощущение совер­
шенства: «. . .и во всем, словно в музыке, гармоничность и стройность»
(гл. 3, 641 D). Покровитель города св. Димитрий 1 5 характеризуется
энкомиастом как «спаситель города, примиритель горожан и защитник
перед богом» (гл. 3, 644 А), который «определяет управление добрыми
правителями, снижающими городу налоги», «сражается с внешними
врагами, внушая ужас осмеливающимся поднять оружие против города»
(Там же). Кидонис завершает восхваление религиозности горожан сло­
вами: «Таким образом, можно сказать, что город служил всем примером
благочестия».
Особая тема энкомия — прославление Фессалоники в качестве центра
образованности, где собирались известные риторы, философы и ученые,
преуспевающие в различных науках (гл. 4). Димитрий Кидонис подчер­
кивает характерные в этом отношении для Фессалоники традиции: «во
все времена город был Геликоном. . .» Воспевая царящую в Фессалонике
атмосферу высоких духовных устремлений, энкомиаст сравнивает ее
с той, которая существовала в Афинах времен Демосфена и Платона.
В соответствии с литературными канонами всякая монодия должна
была завершаться утешительным пассажем, называемым иногда παραμ,υθητικόν или προτρεπτικόν1β. У Димитрия Кидониса, отразившего первые
впечатления аристократа, связанные с гибелью близких ему по положе­
нию земляков, не находится слов утешения. Данью традиции можно
считать лишь сдержанное по тону выражение в последней главе «Моно­
дии. . .»: «Теперь нам следует лишь просить Бога, чтобы он распростер
свою руку и снова населил город» (гл. 11, 652 D).
Основную часть «Монодии. . .» (т. е. исключая энкомий) можно раз­
делить на собственно θρήνος и на рассказ о событиях, изложенных в стиле,
свойственном произведениям данного жанра.
Элементы треноса разбросаны по различным главам (конец гл. 5,
начало гл. 6 и 9, вся гл. 10, большая часть гл. 11). В соответствии с тра­
диционным характером плачей сетования автора «Монодии. . .» выра­
жаются через посредство большого количества восклицательных предло­
жений и следующих один за другим риторических вопросов, воссоздаю­
щих мелодический рисунок рыдания: «О город, вместо того чтобы быть
единым, распавшийся на части, каждая из которых враждебна другим!
О гражданственность, ненадежнее всякого моря! О граждане, более
вероломные, чем варвары по природе! . . . 0 попранное здравомыслие!
О заблуждающееся безрассудство! . . .С какой трагедией это можно
сравнить, с какими бедствиями городов? Какие поэты смогут сочинить
строки, соответствующие этим бедам? И все видящее солнце, видело ли
15

16

Имя св. Димитрия в «Монодии...» не упомянуто, однако Д. Баркер прав, когда
предлагает подобное понимание соответствующих мест текста. См.: Barker J. W.
The «Monody. . .» P. 293.
Hadzis D. Was bedeutet «Monodie». . . S. 182.
75

ты прежде подобное? Почему же ты посылаешь лучи, когда всё отврати­
тельнее ночи? . . -О те, для которых родина одновременно и могила!
О те кого подхватывает и поглощает, словно волной в бурю! О родина,
исказившая даже имена тех, на кого она поднялась более вероломно,
чем Сцилла! О кровь граждан, так несправедливо пролитая на родной
земле! О город, более горький, чем весь Стикс! . . .О всеобщее круше­
ние!» (гл. 5, 645 С; гл. 6, 645 D; гл. 9, 649 В; гл. 10, 651 А).
Согласно требованиям жанра, монодия не несет какой-либо конкрет­
ной информации о событии, рассматриваемом как уже известное 17 . В ней
отсутствуют имена и факты. Описание, имеющее эмоциональный харак­
тер, содержит лишь намек на события. «Монодия. . .» Димитрия Кидониса не столько отражает сами события 1345 г., сколько впечатление,
которое они оказали на одного из современников. Однако не приходится
абсолютизировать отсутствие информативности в анализируемом сочи­
нении. Внимательное чтение «Монодии. . .» позволяет выявить описы­
ваемые в ней реальные события и их оценку.
Пятая глава содержит аллюзию, которая вполне доступна интерпре­
тации. Кидонис называет человека «более могущественного, чем Геракл,
более благоразумного, чем Пелей, более рассудительного, чем Фемистокл,
подражающего в делах управления Киру» (644 D). Автор явно проявляет
•свое одобрение его действиям, полагая, что сама судьба предопределила
присутствие этого правителя в бунтующем городе, дабы он «позаботился
о погибающих». В то же время Кидонис отмечает, что «он был суровым
законодателем по отношению к тем, кто не осознал (значение) спокойст­
вия, и те, кто считал это невыгодным для себя, были недовольны его
властью» (Там же). Несомненно, речь идет о правительственном намест­
нике Иоанне Апокавке, который после убийства Михаила Палеолога
сосредоточил в своих руках всю власть в городе 18 . Димитрий Кидонис
признает необходимость организованных Иоанном переговоров с сыном
Иоанна Кантакузина Мануилом: «В это время к сыну императора, скром­
ному, мягкому и благоразумному человеку, были посланы люди с прось­
бой о войске для того, чтобы удержать город, взъярившийся сам на себя,
д л я охраны [их] интересов, которые только он был способен спасти»
(644 D—645 А). По тексту «Монодии. . .» заметно, что Димитрий Кидонис
одобрял действия Иоанна Апокавка, ибо, как полагал автор, только
помощь наместника Веррии могла бы предотвратить восстание: «Следо­
вало тогда судьбе хотя бы ненадолго сохранить мир и не препятствовать
воинам, несущим свободу. Тогда сейчас наш город вместо того, чтобы
стенать, предавался бы празднеству. . . Это было бы справедливо по
отношению к людям, и блага золотого века пришли бы к нам» (645 А).
Кидонис горько сокрушается о том, что Фессалоника оказалась в состоя­
нии ожесточенной внутренней борьбы прежде, «чем знамена показались
перед воротами города».
Текст «Монодии. . .» ясно свидетельствует, что Димитрию Кидонису
были знакомы все обстоятельства событий в Фессалонике. Он не только
•сокрушался по поводу происшедшего. Наряду с пассажами, свойствен­
ными плачу, в сочинении налицо элементы едва ли не последовательного
описания событий. Видимо, Кидонис был неплохо осведомлен о них
каким-либо очевидцем.
Первые сведения о начавшемся восстании в «Монодии. . .» — сведения
о публичных выступлениях на улицах. Простой народ, по словам автора,
«был поощрен дурными ораторами к злым действиям» (гл. 5, 645 В).
Вероятно, здесь имеются в виду обращенные к жителям прибрежного
района речи вождя зилотов Андрея Палеолога и его сторонников 1Э.
Реакция на призывы была бурной: народ «бушевал, как, по описанию
Гомера, бушует море, взволнованное противоположными ветрами. С тех
17
18
19

76

Ibid. S. 182.
Barker J. V/. The «Monody»... P. 291.
Cant. Ш , 94, vol. II. P. 576. 1—3.

пор не было никакого закона, даже первого встречного убивали. . .»
{Там же). Примерно в тех же красках описана ситуация, предшествовав­
шая восстанию, Кантакузином: «Ропот и шум раздавались во всем го­
роде. . . Возле моря видны были многочисленные факелы. Слышен был
ужасный шум и смутный ропот» 20. Быть может, наблюдающаяся у обоих
авторов ассоциативная близость описываемого с состоянием моря нака­
нуне бури определяется тем, что восстание началось именно в приморских
кварталах.
Как известно, Иоанн Апокавк со своими сторонниками удалился
в цитадель вслед за отказавшимся защищать знать гарнизоном 21. Ярость
восставших обратилась против собравшихся здесь представителей пра­
вящей верхушки города. Димитрий Кидонис пишет: «. . .через трупы
добрались и до архонтов» (Там же).
Поджогом ворот крепости было закрыто сообщение между городом и
дитаделью 22: «Затем, — читаем в „Монодии. . .", — подожгли ворота, и
дым не давал войти внутрь находящимся снаружи. . .» (Там же). Воины
гарнизона, до этого не принимавшие участия в борьбе между знатью и
народными массами, в момент активизации действий последних перешли
на их сторону 23. По словам Кидониса, «те, кто находился внутри, открыли
ворота человекоубийцам. . . Первым был схвачен. . . тот, кто опытно
управлял во многих делах многими людьми. . .», т. е. Иоанн Апокавк.
Далее в «Монодии. . .» следуют пространные описания преследований
его сторонников, арестов знати: «. . .связав их, подвергали заточению,
не разрешая им пользоваться и лучами света» (гл. 5, 645 С). Кидонис
как бы вспоминает о попытках знатных лиц скрыться от преследователей
на кладбище или в колодце. Друг Димитрия Кидониса Николай Кавасила был как раз одним из тех, кому удалось избежать расправы, спря­
тавших в колодце акрополя 24. Несомненно, это было известно Кидонису,
что явствует из его более позднего письма 25.
Глава 7 «Монодии. . .» — своеобразная преамбула к изложению тех
событий, которые в исследованиях называются обычно августовской рез­
ней 1345 г. Как того требовали каноны жанра, автор постепенно словно
нагнетает ощущение надвигающейся беды, ее предчувствия: «По сравне­
нию с прежними злодеяниями предстояли еще более нечестивые. И пре­
обладанием ужасного предыдущие злодеяния затмеваются последующими.
Какую большую месть можно найти столь выдающимся людям, чем тем­
ница, или раны от ударов кнутом, или оковы. . .?» (гл. 7, 648 С). Плен­
ников стали выводить раздетыми, в одних нижних одеяниях. Кидонис
заключает главу словами: «Итак, их вели туда, где они должны были
принять кровавые муки» (Там же, 648 D).
Эмоциональным апогеем «Монодии. . .» Димитрия Кидониса служат
главы 8 и 9, где описаны завершающие события августа 1345 г. 2в — рас­
права со знатью у городской стены, отделявшей акрополь от города.
Речь идет, по всей вероятности, о так называемой поперечной стене: с нее
были сброшены представители знати, укрывшиеся в акрополе, в первую
очередь Иоанн Апокавк. Кидонисом весьма выразительно рассказано,
как знатных людей насильно тащили к крепостной стене, сбрасывали их
вниз и затем жестоко добивали упавших. Эти фрагменты «Монодии. . .»
часто цитируются в исторических исследованиях о восстании зилотов.
Хотя Димитрий Кидонис и считает восстание 1345 г. самоубийствен­
ным, когда город, по его выражению, воевал сам с собой и сам себя нака20
21
22
23
24

25
26

Ibid. P. 577. 7—11.
Ibid. Р. 578.9—579.1.
Ibid. P. 579.7—9.
Ibid. P. 7—13.
Angelopoulos Α. Α. ϊΓιχόλαος Κα^άζυ.ας Χαμαετός. Ή ζωή -/.αϊ έργον αυτού, θεα., 1970.
Ρ. 41; Поляковская Μ. Α. Политические идеалы византийской интеллигенции. . .
С. 107.
Démétrius Cydonès. Correspondance, Vol, 1, Ν 87, 11—13,
Cant. P. 580; Schreiner P. Die byzantinischen Kleiachronicon // Corpus fontium
historiae byzantinae. Vol. X I I / 1 . Chronik 49.5. P. 351.
77

зал (гл. 5, 645 А; гл. 10, 651 А), хотя и говорит он постоянно о родствен­
ной общности горожан (гл. 1, 640 А; гл. 5, 644 С; гл. 10, 650 D), тем яе
менее им довольно четко выявлены силы, противостоявшие друг другу
в событиях августа 1345 г.
Вполне естественно, что Кидонис проявляет очевидные симпатии
к знати. Среди пострадавших в ходе восстания он называет прежде всего
«выдающихся людей» (гл. 7, 648 С), доблесть которых воспевает (гл. 2,
641 А). Именно этим людям, с его точки зрения, обязана была Фессалрника своим положением центра образованности и благочестия (Там же);
это они не раз сражались за свою свободу и свободу города (гл. 7, 648 С).
Среди жертв событий писатель называет архонтов, а также того, «кто
много раз защищал родину на свои собственные средства» (гл. 7, 648 D),
«человека, способного на свои личные средства содержать войско» (гл. 5,
645 D). Как бы подводя итоги рассказу о восстании, Кидонис сетует, что
«уже не будет того, кто мог бы посоветовать, что делать» (гл. 10, 652 А).
Вполне вероятно, что под этим человеком он подразумевал Иоанна Апокавка или кого-то из близкого ему окружения.
Людей, поднявших руку против знати, автор «Монодии. . .» именует
рабами (гл. 5, 645 С). К числу восставших им отнесены «нищий и те, кто
стал преступником вследствие [собственной] лени» (гл. 7, 648 D), «рабы
и бедняки» (гл. 5, 645 С), те, кто еще вчера экономил последний обол
(гл. 6, 648 А). Кидонису представляется противоестественной ситуация,,
когда «рабы и бедняки стали господами», а «раб не признавал более своего
господина» (гл. 5, 645 С). Состояние же зависимости перечисленных кате­
горий населения от знати — это, в его глазах, вещь вполне справедливая
(Там же).
Давая характеристику восставшим, Димитрий Кидонис, с одной
стороны, говорит о бессмысленной по жестокости действий толпе, а с дру­
гой — намекает на наличие чьего-то руководства бунтующим народом:
восставшие «безумствовали и падали ниц перед правителями, не луч­
шими в отношении государственных дел, чем тираны» (гл. 5, 644 С).
Вполне возможно, что в этих словах скрыт намек на вождей зилотов.
Автор «Монодии. . .» задается и вопросом о причинах трагических для
фессалоникийской знати событиях августа 1345 г., но, конечно, в чисто
риторической форме: «Откуда в мир проник раздор? Откуда пришел
мятеж? Почему жители города, не уважая того, что полезно каждому,
ссорясь, пожирали друг друга, кровью ближних запятнали родину,
которая, как они благоразумно считали, должна быть для них выше,
чем родители?» (Там же). Сам он расценивает положение города до начала
восстания идеальным. Представление о полном благополучии в городе
господствует и в предшествующем плаче энкомии Фессалонике. Взрыв,
борьбы Кидонис объясняет, как это было принято в средневековой лите­
ратуре, вмешательством дьявола (гл. 5, 645 А). Наряду с этим настой­
чиво проводится мысль о склонности толпы к жестокостям. Простой народ
жаждал крови (και -ιόν δημον cûfwtoç πάλαι διΛωντα—гл. 5, 645 А—В), бу­
дучи жесток по природе (гл. 2, 641 А), — вот почему, с точки зрения ав­
тора, возникло восстание.
Говоря об итогах описываемых событий, Димитрий Кидонис пола­
гает, что с истреблением фессалоникийской знати город, по сути дела»
прекратил существование. Писатель неоднократно возвращается к мысли
о том, что события 1345 г. ускоряют порабощение родной земли врагами.
Только внутреннее единение в городе, подчеркивает он, могло снасти
город от натиска внешнего врага (гл. 5, 645 А). Сравнение восставших
с пиратами («они настоящие пираты на суше, даже, пожалуй, хуже их,
ибо те лишь отбирали собственность, но не лишали жизни. . .» — гл. 5,
645 С—D), возможно, также навеяно тревогой в связи с нависшей над
городом постоянной опасностью извне 27. Результат восстания, по мнению
27
Иная интерпретация этого фрагмента предложена Д. Баркером: сопоставление
восставших с пиратами понимается им как намек на участие моряков в зилотском
движении. См.: Barker J. W. The «Monody»... P. 296, n. 13.
78

писателя, в том, что «не стало никого, кто был бы способен отразить вра­
гов. . . Теперь враги продвинутся вперед. . . город будет принадлежать
победителям» (гл. 10, 652 А—В).
В целом «Монодия на павших в Фессалонике» Димитрия Кидониса
представляет собой ценный исторический источник, свидетельствами
^которого не приходится пренебрегать при изучении движения зилотов
в Фессалонике. Будучи памятником общественной мысли времени слож­
ной социальной ситуации в стране, «Монодия. . .» дает возможность ис­
следователям для поисков вариантов интерпретации отдельных ее пасса­
жей в целях уточнения или проверки данных об известных событиях
1345 г., а также для определения позиций господствующего класса.
«Монодия. . .» Димитрия Кидониса свидетельствует, насколько близка
была высокая риторика к социальным проблемам поздневизантийского
общества.
Димитрий Кидонис
Монодия

на п а в ш и х

в

Фессалонике

1. Люди, избежавшие рук сородичей! Сколько я ни смотрю вокруг,
я не могу, как подобает, описать город, в котором мы это пережили.
Фгены города стоят, но внутри сооружен трофей победы над гражда­
нами — и это вынуждает назвать его, как и беженцы называют обезлю­
девший город, худшим, чем Стикс и Кокит или земля варваров.
2. О все обнаруживающее и все скрывающее время! О несчастье,
превзошедшее все исторические описания и все стихи! О молва, вынуж­
дающая к молчанию всех пишущих повествования и сочиняющих моно­
дии! Хвалить ли нам тех, кто решением судьбы жил в этом месте? Но ведь
здесь мы видим и убийц, и тех, кто жесток по природе, кто вел войну
против города. Или, может быть, нам проклясть город и объявить его
преступным? Но ведь доблесть павших доказывает, что город достоин
любой похвалы и молитвы. Кто же очернил доброе имя города? Кто не
оберегал его до конца от всех [опасностей]? Кто пренебрегал тем, чтобы
считать для себя вопросом чести его мудрость и человеколюбие? Кто
смешал главное и второстепенное? Ибо кто до этих дней отчаяния и ужаса
настолько превосходил всех других в красноречии, чтобы быть в состоя­
нии, повествуя, сравнить город по величине с величайшим [из городов]?
[Кто мог судить] о местоположении [города], самом красивом и благо­
приятнейшем, или об урожае плодов, превосходящем доход Египта? Или
о повсюду расположенных храмах и священных местах, столь больших
и многочисленных, что нигде нет подобных им ни по величине, ни по
количеству. Или о рынках, встречающих [гостей] со всех [концов] земли
и заставляющих собравшихся недоумевать, в каком месте они находятся.
Таким образом, жизнь здесь была такой, словно соединила [в себе] все
[лучшее]. Многие восхваляли другие гавани, но эта по достоинству пре­
взошла все другие, будучи примером того, как одно и то же место яв­
ляется и городом, и гаванью; город не кончался на море, но там распола­
гался другой город. И городские стены были более величественными, чем
[стены] Вавилона. Гавань же, величайшая из всех, какие мы знаем,
обеспечивает надежнейшую защиту и, охватывая город словно руками,
кажется, стремится с ним слиться. Разве вид города не успокоил бы недо­
вольство? Разве не излечил бы он пострадавшего? И не склонял ли он
любого гостя забыть родной дом?
3. Что же касается благочестия города и его служения богу, то лучше
это докажет молчащий, чем говорящий вслух. Ибо нет установленного
времени для желающих отбивать поклоны, а с тех пор как храмы открыты
днем и ночью, можно много времени уделять молитвам и быть спокойным
в отношении того, из-за чего и пришел с просьбой. Среди остальных
[проявлений] рвения и усердия [следует вспомнить] красоту жертвенных
даров, многочисленность религиозных процессий, продолжительность
панихид, мастерство певцов и во всем, словно в музыке, гармоничность
79

и стройность — все это лучше воспринимается, когда сам увидишь и
испытаешь. И конечно, мы наблюдаем, что уважение к благочестию не
пустяковое, ибо каждый просил для себя о самом дорогом: о снятии осады,
об утолении голода, об излечении от болезней, о смерти правителей,
нападающих с войском [на жителей города], о предсказании на будущее:
«Лишь она (Фессалоника. —- М. П.) одна будет непоколебима среди об­
щего несчастья». Принимает и он (св. Димитрий. — М. П.) участие
в нуждах города, вызывая восхищение им во всей ойкумене, как в нена­
селенных, так и в населенных частях, и пребывая в городе, привлекает
к себе отовсюду представителей самых разных [людей); он — спаситель
города, примиритель горожан и защитник перед богом. И не только это —
он определяет управление добрыми правителями, снижающими городу
налоги; сам же он сражается с внешними врагами, внушая ужас осме­
ливающимся поднять оружие против города. Таким образом, можно
сказать, что город служил всем примером благочестия.
4. Кто видел где-нибудь более многочисленный и прекрасный хор
риторов философов и всех других, [преуспевающих] в науках? Именно
здесь, в этом городе, составляют они то, что называют общей школой, и
каждый из них здесь следует музам. Однако нельзя сказать такого, что
если сейчас этой школе выпало первенствовать в искусствах, то при ее
возникновении были лишь невежды. Нет, во все времена город был Ге­
ликоном, а побеждающие в области муз процветали здесь во все века,
словно Геба, как говорят поэты. Можно сказать, что находящийся здесь
словно бы проводит время в Афинах с Демосфеном и Платоном.
5. Но один этот день все сокрушил, лишил город венца [славы] и
у всех вызвал подозрение к нему, ранее любимому, словно [обнаружи­
лись] подводные рифы. Откуда в мир проник раздор? Откуда пришел
мятеж? Почему жители города, не уважая того, что полезно каждому,
ссорясь, пожирали друг друга, кровью ближних запятнали родину,
которая, как они благоразумно считали, должна быть для них выше,
чем родители? Но они безумствовали и падали ниц перед правителями, не
лучшими в отношении государственных дел, чем тираны. Земля [прежде]
считалась нашей и возделывалась способными пахать. Но море было
закрыто — и, таким образом, городам лишь в том случае можно было
обладать им и немного передохнуть, если бы они отказались от своей
свободы. Но те, которым следовало бы возмутиться, поскольку пределы
их власти сократились, веселились, словно они увеличили свои состоя­
ния. И единственным лекарством от бед было обличать в несчастьях тех,
кто принес жертву. Вряд ли кто среди происходящего предвидел, что
процветавшее в городах зло искало того, кто позаботился бы о погибаю­
щих. И оно нашло человека, более мужественного, чем Геракл, более
благоразумного, чем Пелей, более рассудительного, чем Фемистокл,
подражающего в делах управления Киру. Однако он был суровым зако­
нодателем по отношению к тем, кто не осознал [значения] спокойствия,
и те, кто считал это невыгодным для себя, были недовольны его властью.
Вследствие этого акрополь был захвачен людьми, которые имели наме­
рение поработить народ насилием. В это время к сыну императора,
скромному, мягкому и благородному человеку, были посланы люди
с просьбой о войске для того, чтобы удержать город, взъярившийся сам
на себя, и для охраны их интересов, которые только он способен был
спасти. Следовало тогда судьбе хотя бы ненадолго сохранить мир и не
препятствовать воинам, несущим свободу. Тогда бы сейчас наш город
вместо того, чтобы стенать, предавался бы празднеству. И пока наши
граждане веселились бы, враги испытывали пришедшую беду. Это было бы
справедливо по отношению к людям, и блага золотого века пришли бы
к нам. Ныне же (о, как прихотливо поворачивает судьба наши благие
пожелания!) граждане унижены, враги же вознесены. И прежде чем
знамена показались перед воротами города, некий злой демон захватил
все, что ему хотелось; и тогда простой народ, давно жаждавший крови,
был поощрен дурными ораторами к злым действиям. И поистине он буше80

вал, как, по описанию Гомера, бушует море, взволнованное противопо­
ложными ветрами. С тех пор не было никакого закона, убивали дажепервого встречного; через трупы добрались и до архонтов. Последние же,
будучи разобщенными, предпочитали нападать на тех, кто им противо­
стоял, и, в свою очередь, бороться с ними. Так возникла другая война,
внутренняя, с тыла; и не было ничего иного, куда ни погляди. Затем
подожгли ворота, и дым не давал войти внутрь находящимся снаружи,
как будто те, которым спешили на помощь, были осаждены [огнем]. Те,
кто находился внутри, открыли ворота человекоубийцам; они же устре­
мились довершить полное разрушение города. Пока стратиот обнажал
меч, случайно был схвачен тот, кто опытно управлял во многих делах
многими людьми. Раб не признавал более своего господина и, справед­
ливо почитавши его ранее, теперь требовал подвергнуть того наказанию.
Имея оружие и богатства, рабы и бедняки стали господами; для владев­
ших этим ранее они считали подходящей участь рабов и, связав их, под­
вергали заточению, не разрешая им пользоваться и лучами света. Они
врывались в дома, и весь город был разграблен и превращен в пустыню.
Плакавшего из-за этого нечестивцы зарезали. О город, вместо того чтобы
быть единым — распавшийся на части, каждая из которых враждебна
другим! О гражданственность, ненадежнее всякого моря! О граждане,
более вероломные, чем варвары по природе! Они настоящие пираты на
суше, даже, пожалуй, хуже их, ибо те лишь отбирали собственность, но
не лишали жизни, а эти внезапно, словно подхваченные смерчем, дово­
дили до состояния нищеты человека, способного на свои личные средства
содержать войско. Неумеренность их в том, что, лишая собственности,
они негодуют при мысли, что, оставшись живыми среди других людей,
их жертвы припомнят им свои несчастья.
6. О попранное здравомыслие! О заблуждающееся безрассудство!
Конечно, некоторые люди и тогда быстрее огня обратились к справедли­
вым делам. Но никто не мог быть уверенным [в успехе] — ни принадле­
жавший к правящему роду, ни выполнявший большие и многочисленные
государственные обязанности, ни умевший приноровиться ко всем. Словно
смерть была предсказана многим, так дрожали от страха, считая, что
они будут жертвой эриний. Одни не могли вынести даже вида этого,
другие прятались под постелями соседей. Некоторые спускались в ко­
лодцы, другие же, припадая к алтарям, нигде не находили пристанища
от страха. Были и такие, кто, не испытывая отвращения к ранее умер­
шим, раскрыв гробы, прятались под трупами, уже гниющими, и не ды­
шали, если кто-то проходил мимо; но даже они не могли избежать пресле­
дователей, оскверняющих могилы. Вопли в жилищах; и тот, кто вчера
копал землю ради обола, сегодня обогащается, снеся до основания весь
город. Даже пища стала роскошью для тех, кто утолял жажду водой род­
ников. Грохот и пыль возвещают о рушащихся поодаль стенах, погре­
бающих под собой женщин и детей. Выжившим было еще труднее спас­
тись, поскольку они видели, что спасение небезопасно, так как столкну­
лись с другим испытанием, когда от них потребовались богатства Креза.
И куда бы ни бросалась девушка, избегавшая доселе глаз мужчин, она
все равно погибала, обнаженная их кнутами. О безумие, позволяющее
людям называться чистыми после того, на что они решились! О сколько
было совершено, сколько к этому было добавлено!
7. По сравнению с прежними злодеяниями предстояли еще более
нечестивые. И преобладанием ужасного предыдущие злодеяния затме­
ваются последующими. Какую большую месть можно найти столь вы­
дающимся людям, чем темница или раны от удара кнутом или оковы,
словно они преступники? Кто бы, увидев этих страдальцев, не был бы
поражен до глубины души и потери рассудка и, будучи осторожным
к поворотам судьбы, не оказал бы им помощь и не положил бы конец
этому? Но даже этим не были удовлетворены преступники; им было недо­
статочно, пока они не присоединили к злодеяниям некую нечеловеческую
трагедию. Они выводили раздетыми в [одних] нижних одеяниях тех, кто
g

Византийский временник, 48

81

ранее не раз сражался за свою свободу и свободу города, и тащили с ве­
ревками на шее, точно рабов. Здесь раб гонит своего господина, неволь­
ник ■— того, кто его купил, селянин — стратига, земледелец — стратиота.
На того, кто много раз защищал родину на свои собственные средства
обрушивали зло нищий и те, кто стал преступником вследствие [собствен­
ной] лени. Итак, их вели туда, где они должны были принять кровавые
муки.
8. О город, в котором от подобных дел пляшут злобные духи! О стены,
какие башни пристроили к вам из умирающих людей! О крепость, с ко­
торой часто [ранее] те бросали врагов; и от побед они пострадали более
мучительно, чем от поражений! И вот они вели их на стены со связанными
руками, как преступников. И переворачивалась душа, когда они видели
приближающуюся кончину. Одни подгоняли тех, кто ослабел, другие
вспоминали о деньгах. Некоторые же надеялись только на великодушие.
Щтогда они напоминали тащившим их то доброе, что было ими сделано;
те же раздражались, когда им напоминали о хорошо обращавшихся
с ними. Были тщательно обшарены дома, сточные канавы, подвалы, мо­
гилы — все, что могло быть укрытием. Тех, кого хватали, утаскивали
прочь; другие же, видя это, бежали из города, ставшего вражеским, и
.сами бросались с [городских] стен наружу, выгадывая этим только то,
что их не могли убить, как убивают преступников. Не было никакой
возможности избежать смерти. Вопль и слезы повсюду — у тех, кого
волокут, преследуют, топчут, хватают, режут.
9. С какой трагедией это можно сравнить, с какими бедствиями го­
родов? Какие поэты смогут сочинить строки, соответствующие этим бедам?
О все видящее солнце, видело ли ты прежде подобное? Почему же ты
посылаешь лучи, когда все отвратительнее ночи? Как только они перере­
зали людей у башен, город разделил совершаемое зло: одни становились
служителями жестокостей, другие наслаждались, будто при виде зрелищ.
У одного была разбита голова, у другого сочился мозг. Разрывая живот
они касались того, что велением бога не позволяется видеть. У одного
они повредили бедро, у другого сломали позвоночник, у третьего вы­
таскивали руками внутренности. Тот, кто падал сверху, прежде чем
достигнуть земли, попадал на мечи и погибал; хуже было тем, кто еще
не был сброшен, видеть такую смерть и по телам своих друзей представ­
лять, что будет с ним самим после падения. Если же кто-то, упав, оста­
вался полуживым и просил убийц пощадить его, то получал смерть более
медленную и более жестокую. Тех, кто был уже мертв, не замечали.
Но против тех, кто еще дышал, подымалась каждая рука. Они убивали
всех и различными способами. Для многих даже смерть не обеспечивала
покоя их телам. Словно злясь на трупы, что они целы, убийцы делали их
неузнаваемыми, чтобы после этого родственники не могли их найти. Тела
бросались на тела, повсюду мозги и кровь, пепел и внутренности, камни,
мясо и сухожилия, палки и куски тел.
10. О более палачи, чем граждане! О нечистые души! О более нечи­
стые руки! Как не были они поражены, когда взяли в руки оружие против
братьев и друзей, за которых они сами должны были умереть, сражаясь?
Как падение первой жертвы не умерило их страсти? Как вторая жертва
не потушила их гнева? Как не сломилась у них душа, когда они увидели
третью и, напротив были даже рады ожесточиться против [человеческой]
природы? О, как это следует назвать? Победой, которая суровей всякого
зла? Сказкой будут считаться кадмова победа, лемносские злодеяния, все
преступления, бывшие до этого дня. О те, для которых родина одновре­
менно и могила! О те, кого подхватывает и поглощает, словно волной
в бурю! О родина, исказившая даже имена тех, на кого она поднялась
более вероломно, чем Сцилла! О кровь граждан, так несправедливо про­
литая на родной земле! О город, более горький, чем весь Стикс! О, как
казалось, что город наказывал других, а между тем он сам себя пригово­
рил к тому, что произошло, и сам страдал от действий безумцев, которые
терзали самих себя, думая, что терзают других! Когда пал воин, не стало
82

никого, кто был бы способен отразить врагов; уже не будет того, кто
мог бы посоветовать, что делать. Теперь враги продвинутся вперед; те же г
кто в городе дерзает против подобных себе, содрогнутся, увидев войско,
сверкающее перед воротами. И когда оно нападет, те не выдержат и город
будет принадлежать победителям. И тогда поймут, что сами страдают от
того, что сделали другим. Это заметят все, как видят непривычные звезды,
сияющие днем, словно факелы, и как замечают сотрясение земли. О все­
общее крушение! Я же теперь почитаю и удары молнии, и ураганы, и рас­
селины в земле, и болезни, которые хотя и делают смерть более приятной,
но погубят этих нечестивцев.
11. О убитые! О убиваемые! О те, кого убьют! О оставшиеся в живых!
Я считаю, что положение последних не лучше, чем тех, кто ушел из жизни,
ибо им остались лишь мучения. Они отовсюду услышат хулу и, словно
пораженные проклятьем, будут изгнаны; когда будут искать сочувствия,
услышат брань человекоубийц и будут вынуждены скрывать, откуда они.
О город, ранее умножавший честь горожан, а теперь окружающий все
долгим позором! Что мы ответим порицающим тебя? То ли молчать, по­
скольку родина так постыдно оскорблена; то ли рьяно защищать обна­
ружившиеся в нем дела? Почитатели мудрости будут ненавидеть дикость
и бросят это в лицо граждан. А те, кто хорошо знает свои собственные
злодеяния, будут молчать перед судом. И все будут бежать прочь от этого
города, словно есть опасность заболеть в этих краях. Самые отвратитель­
ные из всех людей, прекрасно же вы отплатили родине за воспитание —
по справедливости вы должны ей больше, чем своим родителям. Город
даже не имеет имени из-за того, на что вы осмелились. О чума среди нас!
О событие, поднявшее друг против друга людей, живших вместе! Теперь
нам следует лишь просить бога, чтобы он распростер свою руку и снова
населил город. Теперь нам следует лишь ждать того, кто заполнит эти
опустошения. Что же касается людей, то они его разрушили, они же и
убегут из него с ненавистью.

6*

Византийский временник, том 48

Ю. Я. ВИН

СЕЛЬСКОЕ РЕМЕСЛО II ПРОМЫСЛЫ
В ПОЗДНЕЙ ВИЗАНТИИ (XIII—XV вв.)
Сельское ремесло в поздней Византии привлекает в последние десяти­
летия все большее внимание исследователей. По общепринятому мнению,
поздневизантийское сельское ремесло с присущим ему высоким для того
времени уровнем развития характеризовалось разнообразием (более полуста) ремесленных специальностей г . С точки зрения Г. А. Острогорского,
дифференциация сельского ремесла в поздней Византии объясняется
внутренней замкнутостью хозяйственной жизни феодального поместья 2 .
С иных позиций подходил к рассматриваемой проблеме М. Я. Сюзюмов:
наиболее благоприятные условия для занятий ремеслом, считал он, скла­
дывались у крестьян пригородных сел и городских предместий, где су­
ществовали предпосылки для развития мелкотоварного производства 3 .
В свою очередь, болгарский историк Н. К. Кондов поднял вопрос о воз­
никновении в византийском селе XIV в. рассеянной мануфактуры 4.
Исследователи анализировали поздневизантийское сельское ремесло,
опираясь главным образом на данные описей паричских хозяйств (прак­
тиков) X I V в. Вместе с тем к изучению сельского ремесла и его вспомо­
гательных отраслей — промыслов — привлекались жалованные грамоты
и завещания, дарственные и купчие, другие виды источников 6. В целом
актовые материалы X I I I — X V в. фактически единственный содержатель­
ный вид источников, отражающий развитие ремесла и промыслов в визан­
тийской деревне рассматриваемого времени. Мы также обратимся к доку­
ментальным свидетельствам с целью конкретизации наших представлений
о характере и принципах организации сельского ремесла и промыслов
в поздней Византии.
Проблема эта стоит в одном ряду с другой — сущности и особенностей
положения сельских ремесленников. Как представляется большинству
современных исследователей, сельские ремесленники поздневизантийского
времени не отличались по своему экономическому положению и социаль­
ному статусу от основной массы крестьян-париков и были тесно связаны
с сельскохозяйственным производством 6 . Это подтверждают прежде всего
материалы практиков, по которым обычно определяются состав и чис­
ленность сельских ремесленников. Они перечисляются здесь в одном ряду
1

2
3
4
5
6

См.: Сметании В. А. Категории византийского крестьянства в XIII — XIV вв.:
Автореф. дис. . . . канд. ист. наук. Свердловск, 1967. С. 15—16; Он же. Сельские
ремесленники поздней Византии как социальная группа // АДСВ, 1971. Вып. 7.
С. 159—171; Laiou-Tliomadakis A. E. Peasant Society in the Late Byzantine Em­
pire: A Social and Demographic Study. Princeton; New Jersey, 1977. P. 120—127.
Острогорски Г. Серска облает после Душанове смрти. Београд, 1965. С. 58.
Сюзюмов М. Я. Экономика пригородов византийских крупных городов // ВВ, 1956.
XI. С. 80-81.
См.: Кондов Н. К. Селското занаятчийство в облаетта на Долна Струма през първата
половина на XIV век // ЗРВИ, 1964. 8/2. С. 191—208.
См.: Сметании В. А. Сельские ремесленники... С. 159.
Ср.: Сметанин В. А. Сельские ремесленники... С. 160 и ел.; Laiou-Thomadakis А. Е- Peasant Society... P. 126. См. также: Мошин В. Зографские практики //
Сборник в память на проф. Петър Ников. София, 1940. С. 298.

S4

с к р е с т ь я н а м и 7 . Н е с о м н е н н о , что п р о ф е с с и о н а л ь н ы е з а н я т и я б о л ь ш и н с т в а
р е м е с л е н н и к о в , о б л а д а в ш и х землей и скотом, с о ч е т а л и с ь с с е л ь с к о х о з я й ­
ственными р а б о т а м и , которые в ы п о л н я л и и л и сами р е м е с л е н н и к и , и л и
члены и х семей. К о с в е н н ы м о б р а з о м соединение с е л ь с к о х о з я й с т в е н н о г о
т р у д а с ремеслом в ы р а ж а л о с ь в том, что доходы п а р и к о в от р е м е с л е н н ы х
з а н я т и й о б л а г а л и с ь д о п о л н и т е л ь н ы м н а л о г о м н а р а в н е с побочными
д о х о д а м и от с е л ь с к о г о х о з я й с т в а , в к л ю ч а я а р е н д у земли 8 .
В средневековье с е л ь с к о е ремесло и п р о м ы с л ы , в о з н и к ш и е на базе
о т д е л ь н ы х к р е с т ь я н с к и х х о з я й с т в , с л у ж и л и в п е р в у ю очередь у д о в л е т в о ­
р е н и ю собственных потребностей з е м л е д е л ь ц е в , о б щ и н ы и п о м е с т ь я .
Это п р е д о п р е д е л я л о отраслевое деление и п р и н ц и п ы о р г а н и з а ц и и с е л ь ­
ского ремесла 9 . К р е с т ь я н е ч а щ е всего з а н и м а л и с ь п е р е р а б о т к о й п р о д у к ­
ции сельскохозяйственного производства, изготовлением одежды и обуви,
предметов домашнего обихода. По мере необходимости с е л ь с к и е ж и т е л и
п р о и з в о д и л и помол з е р н а , в ы п е ч к у х л е б а , и з г о т о в л я л и в и н о , р а с т и т е л ь ­
ные и ж и в о т н ы е м а с л а , с ы р ы , о к о т о р ы х н е о д н о к р а т н о у п о м и н а ю т д о к у ­
менты X I I I — X V в в . 1 0 . Н а д о п о л а г а т ь , б о л ь ш и н с т в у к р е с т ь я н х в а т а л о
у м е н и я п о л ь з о в а т ь с я п р о с т е й ш и м и ремесленными и н с т р у м е н т а м и д л я
т о г о , чтобы обеспечить себя необходимым с е л ь с к о х о з я й с т в е н н ы м и н в е н т а ­
р е м . Согласно п о з д н е в и з а н т и й с к о м у ф о л ь к л о р н о - п о э т и ч е с к о м у к а л е н д а р ю ,
в о с п р о и з в о д я щ е м у быт с е л ь с к о г о ж и т е л я , к р е с т ь я н и н вполне с п р а в л я л с я
с и з г о т о в л е н и е м п р и п о м о щ и т о п о р а и тесла т а к о г о о р у д и я т р у д а , к а к
д е р е в я н н ы й п л у г Х1. В о з м о ж н о , что в и з а н т и й с к и е к р е с т ь я н е и з г о т о в л я л и
в с в о и х х о з я й с т в а х и необходимую бытовую к е р а м и к у (простейшие виды
г л и н я н о й п о с у д ы , п р я с л и ц а , с т а т у э т к и - и г р у ш к и и т. п.) 1 2 .
О д н а к о д а л е к о не все н у ж д ы к р е с т ь я н с к о г о х о з я й с т в а в ремесленных
и з д е л и я х м о г л и быть у д о в л е т в о р е н ы собственными с и л а м и з е м л е д е л ь ц е в .
Идентификация ремесленников по материалам практиков строится на выявлении
изредка встречающихся прямых обозначений ремесленных профессий париков или,
чаще, представляет собой интерпретацию патронимов, производимых от названий
ремесленных специальностей. Патронимы глав хозяйств не всегда позволяют с уве­
ренностью решать вопрос о том, идет ли речь собственно о ремесленнике или
о крестьянине, владевшем данным ремеслом, либо парике, носившем соответствую­
щее родовое имя — прозвище. Ср.: Dölger F. Aus den Schatzkammern des Heiligen
Berges. München, 1948. S. 186. (Далее: Schatz); Idem. Sechs byzantinische Praktika
des 14. Jahrhunderts für das Athosklöster Iberon. München, 1949. S. 22—23; LaiouThomadakis A. E. Peasant Society... P. 127.
Ср.: Хвостова К. В. Некоторые вопросы феодальной ренты по материалам Ивирских практиков XIV в. // ВО. М., 1961. С. 257; Она же. Судьбы парикии и особен­
ности налогообложения париков в Византии XIV в. Количественный подход к проб­
леме // ВВ, 1978. 39. С. 70—71; Она же. Количественный подход в средневековой
социально-экономической истории. М., 1980. С. 94; Она же. К вопросу об употреб­
лении термина «элевтер» в византийских описях XIII — XIV вв. // ВВ, 1983. 44. С. 24.
Сванидзе А. А. Деревенские ремесла в средневековой Европе. М., 1985. С. 119,
120, 160.
Соответственно ср.: Вазелонские акты: Материалы для истории крестьянского
и монастырского землевладения в Византии XIII—XV веков / Изд. Ф. И. Успен­
ский, В. Н. Бенешевич. Л., 1927. N 178 (Далее: ВА); ММ, IV. 196—197; ВА,
№ 139; Les Archives de Saint-Jean-Prodrome sur le mont Ménécée / Ed. par
A. Guillou. P., 1955. N 34.36—37 (Далее: Menée); ΒΑ. Ν 22.3; MM. IV. 257;
Schatz. N 21.12; Actes d'Esphigménou / Ed. dipl. par J. Leîort. P., 1973. N 29.11.
(Далее: Esph.).
См.: Eideneier Д. Ein byzantinisches Kalendargedicht in der Volkssprache // Έλλην.χά, 1979, 31, Ν 2. S. 382.20—24.
Домашнее производство бытовой керамики было распространено среди сельского
населения Балканского полуострова повсеместно. Простейшие образцы произ­
водимых сельскими жителями керамических изделий (лепная, изготовленная без
гончарного круга посуда и другие глиняные поделки), судя по этнографическим
наблюдениям, обжигались в примитивных земляных (даже домашних, хлебных)
печах. В изготовлении бытовой керамики активно участвовали женщины. Автор
специального исследования М. С. Филипович подчеркивал, что не располагает
данными о домашнем керамическом производстве у греческих крестьян. Однако
исследователем использованы материалы, относящиеся к районам Македонии,
которые прилегают к территориям Северной Греции и европейской Турции с гре­
ческим населением. См.: Филипови% М. С. Женската керамика код балканских
народа. Београд, 1951. С. 2, 4—6.
85

Особенно велика была потребность в продукции кузнечного, мельничного
и гончарного производства .
Среди отраслей сельского ремесла важнейшее место принадлежало
кузнечному делу и тесно связанному с ним горнорудному промыслу.
В средневековье господствовал кричный метод производства железа,
заключающийся в ковке металлосодержащей массы (крицы). Благодаря
этому в кузнице сельского мастера не только изготовлялись металличе­
ские изделия, но и производился металл 14. Металлообрабатывающее
производство, весьма трудоемкое, требовало значительных затрат и по­
тому зачастую сосредоточивалось в мастерских крупных собственников,
во многих случаях — монастырей. К примеру, в описи имущества мона­
стыря Ксилургу (XII в.) перечень железной и медной утвари заканчи­
вается упоминанием о кузнице (мастерской «медника») со «всеми принад­
лежностями». В их число безусловно входили перечисленные здесь сле­
сарные инструменты и запасы необработанных металлических заготовок 15 .
В X I I I — X I V вв. кузницы, находившиеся в единоличном владении селян,
принадлежали, вероятно, зажиточным хозяевам. Так, у монаха Феодора
Скараны имелись очаг, жаровня, набор кувалд и молотков, небольшой
запас необработанного железа и различного, уже готового к использо­
ванию сельскохозяйственного инвентаря 16. Монах Геронтий, завещавший
свое имущество монастырю св. Марины, располагал разнообразными сле­
сарными и столярными инструментами, набором изготовленных в мастер­
ской сельскохозяйственных орудий (тремя заступами, пятью мотыгами,
двумя топорами, восемью серпами). Опись имущества Геронтия, в чьем
подсобном хозяйстве находились 5 рабочих быков, 3 коровы, телята, стадо
овец в 62 головы, запас зерна в 130 модиев (в том числе 45 модиев со­
ставляли семенной фонд), бобовых в 39 модиев и который был владельцем
богатой библиотеки, позволяет отнести этого монаха к наиболее зажиточ­
ным селянам 17 .
Размещение месторождений полезных ископаемых в сельской местности
предопределило активное участие сельского населения в горнорудном
промысле. Такова, к примеру, была ситуация на п-ве Халкидика. Наличие
месторождений угля и металлических руд на юго-востоке полуострова
стимулировало развитие тут металлургии 18 . Месторождения угля в этом
районе прослеживаются поблизости от хориона Ревеникия, у родника
Писсара 19 . Известные месторождения руды (μεταλλεία) локализуются
около сел Симеон и Палеохорион, в местности под названием «Γή Βορρά»,
что лежала на пути из Кондогрицы в Палеохорион близ Скоробицы 20 .
Металлообрабатывающие мастерские в Кондогрице размещались, повидимому,- на периферии селения 21 . В целом расстояния между место­
рождениями сырья в Ревеникие и металлургическим центром в Кондо­
грице не превышали 20 км 22.
13

14
16
16
17
18

19
20
21
22

Кондов Н. К. Селското занаятчийство... С. 192—194; Idem. Das Dorf Gradée: Demo­
graphisch-wirtschaftliche Gestalt eines Dorfes im Gebiet des Unteren Strymon zu
Beginn des XIV. Jahrhunderts (II. Teil )// EB, 1977, N 3. S. 88; Rouillard G. La vie
rurale dans l'Empire byzantin. P., 1953. P. 192.
Сванидзе A. A. Указ. соч. С. 99.
Actes de Saint-Pantéléèmon / Ed. dipl. par P. Lemerle, G. Dagron, S. Cirkovic. P.,
1982. N 7.27—29.
Actes de Xéropotamou / Ed. dipl. par J. Bompaire. P., 1964, N 9 A. 14—18. (Да­
лее: Xér.).
MM, IV, 2 0 1 - 2 0 3 .
Можно предполагать, что уголь и руда добывались открытым или полуоткрытым!
способом из неглубоких шахт-штолен, выкапывавшихся в складках местности
в районах выхода полезных ископаемых на земную поверхность. Ср.: Xér.,.
N 20.56—57.
Xér. Ν 20.56 58.
Ср.: Xér., Ν 20.14—16, 19—21; Appendice 1, S). 21—22. См.: Острогорски Г. Cepска облает... С. 75.
Xér., N 27.5—6, 25.29.
О развитии металлургии в Кондогрице см.: Острогорски Г. Серска облает...
С. 75—77.

86

Другим районом развития металлургии на Халкидике был хорион
Сидерокавсии. Добыча и обработка серебра местных рудников, известных
с позднеантичных времен, считаются традиционным занятием жителей
этого села. Столетия, последовавшие за падением Константинополя, —
время расцвета металлургии в указанном районе. В XVI в. в Сидерокавсии
действовало 500—600 домен, обслуживанием которых было занято свыше
6 тыс. человек 23. По всей видимости, масштабы металлургического произ­
водства в Сидерокавсии в XIV—XV вв. также можно признать значитель­
ными 24. Во всяком случае, в документе начала X I V в. упоминаются
многочисленные «эргастирии», расположенные в окрестностях этого хо­
риона 26. Добыча и обработка металлов в Сидерокавсии не прекращались
и в XV в. В 1445 г. один из монастырей получил в Сидерокавсии по заве­
щанию монахини Нимфодоры право на пай в двух τροχοί έργαστικοί, приме­
нявшихся, по мнению исследователей этого завещания, при добыче руды
и в металлургическом производстве 26 . Некоторые подробности о повсе­
дневной жизни рудокопов и металлургов Сидерокавсия в XV в. содержит
один из указов Мехмеда II Завоевателя. Из документа явствует, что
здешние ремесленники — как христиане, они именуются «неверными» —
трудились в шахтах-рудниках, обслуживали устроенные там механизмы,
выплавляли серебро. Металлурги выполняли и вспомогательные работы —
выжигали древесный уголь. Одновременно ремесленники Сидерокавсия,
подобно прочим его жителям, занимались сельским хозяйством, главным
образом виноградарством 2? .
В поздней Византии собственником рудников, металлообрабатываю­
щих мастерских и домен отчасти являлось государство а8 . Оно осущест­
вляло контроль над производством металла (на всех стадиях) и его рас­
пределением 29. В то же время владельцами металлообрабатывающих
мастерских и горнодобывающих промыслов нередко выступали мелкие
собственники. Очевидно, они как показывает завещание монахини Ним­
фодоры, эксплуатировали дорогостоящее оборудование рудников и ма­
стерских на паевых началах 30 . Однако на протяжении XIV—XV вв.
в металлообрабатывающем производстве последовательно возрастает роль
монастырей. В их владениях производственные объекты и сооружения
исчислялись десятками. Только монастырь Ксиропотаму владел в окрест­
ностях Сидерокавсия 30 эргастириями 31 . Имеются сведения об организа­
ции металлообрабатывающего производства этим монастырем также в хо­
рионе Кондогрица 32 , а равно и Богородицким монастырем близ Стилария 33 .
^ 3 О развитии металлургии в Сидерокавсии см.: Zakythinos D. La commune grecque:
Les conditions historiques d'une décentralisation administrative // L'Hellénisme
contemporaine. 1948. 2, N 4. P. 306—307; Vryonis S. The Question of the Byzantine
Mines // Speculum, 1962, 37, N 1. P. 13—16; Острогорски Г. Серска облает. . .
G. 69 и др.; Медведев И. П. Проблема мануфактуры в трудах классиков марксизмаленинизма и вопрос о так называемой византийской мануфактуре // В. И. Ленин
и проблемы истории. Л., 1970. С. 406—407.
?54 См.: Острогорски Г. Серска облает... С. 69—70.
? Xér. Appendice 1. γ). 25. Об этом документе см.: Острогорски Г. Серска облает...
C. 7 3 - 7 4 .
?e Xér., № 30.33. См.: Bompaire J. Actes de Xéropotamou. В., 1964. P. 216; Острогор­
ски Г. Серска облает... С. 74—75.
?' Les actes des premiers sultans, conservés dans les manuscrits turc de la Bibliothèque
nationale à Paris. Vol. 1. Actes de Mehmed II et de Bayezid II du Ms. fonds turc
ancien 39 / Ed. par N. Beldiceanu. P.; La Haye, 1960. N 48. § 2, 3. См. также:
Острогорски Г. Серска облает... С. 70.
28
Xér., N 25.29.
?· Actes de Lavra. Vol. III / Ed. dipl. par P. Lemerle, A. Guillou, N. Svoronos,
D. Papachryssanthou. P., 1979. N 128. 33. (Далее: Lavra, III); Xér., N 27.
ïQ
Острогорски Г. Серска облает... С. 74, 77.
łl
Xér. Appendice Ι . γ ) . 25. См.: Острогорски Г. Серска облает... С. 73.
sa
Xér. N 2 7 . 5 - 6 .
38
Actes de Philothée / Ed. par W. Regel, E. Kurtz, В. Korablev // BB, 1913. 20.
Прил. 1 (далее: Phil.), № III. 29—30. См. также: Острогорски Г. Серска облает...
С. 77—78.
87

Важнейшей отраслью ремесла и промыслов являлись солеварение и
соледобыча 34. Солеварение процветало в приморских районах, прежде
всего в городах зб . В то же время соляные промыслы развивались и в сель­
ских местностях азиатских и европейских провинций Византии — в бас­
сейне Меандра, близ Смирны и Фокеи, в Каламарии, на Кассандре 36 .
В этих областях на побережье, близ морской акватории, находились мно­
гочисленные природные солончаки 37 . Добыча соли велась непосредственно
из морской воды. Для получения соли применялись простейшие приемы.
На берегу, в пригодных для того местах, устраивались мелководные
запруды, которые самотоком заполняла морская вода. Здесь она естест­
венным образом выпаривалась 38 .
Соледобыча была доходным промыслом, и крестьяне проявляли ини­
циативу в разработке солончаков на территориях своих общин. Один из
«соляных эргастириев» (άλϋ/.ών εργαστηρίων) в топотесии Лигонос, пред­
ставлявший собой, очевидно, разработку солончака, который перешел
к Лемвиотисскому монастырю вместе с другими владениями монастыря
Георгия Эксокастрита, в первой трети X I I I в. принадлежал семье Ксена
Валки 39 . В его дарственной говорится, что этим «соляным эргастирием»
владел еще его отец — монах Герасим. Герасим завещал солончак Геор­
гиевскому монастырю. После смерти отца Ксен Валки ограничился пере­
дачей в монастырь половины доходов от солончака, и лишь по настоянию
монахов он вынужден был уступить монастырю сам солончак. Показа­
тельно, что ко времени составления дарственной, к 1230 г., Ксен Валки
являлся не единственным землевладельцем топотесии Лигонос, который
вел соляной промысел. В дарственной, помимо солончака, завещанного
Герасимом, упоминаются солончаки соседей Ксена Валки 40 . Содержание
документа, а равно и упоминания о «выморочных долях» солончаков мел­
ких владетелей в пожалованном завлантийскому Георгиевскому мона­
стырю хрисовуле 1359 г. Симеона Уроша 41 убеждают в том, что в X I I I —
XIV вв. соледобыча была традиционным сельским промыслом. Территории
крупных природных солончаков обычно делились между жителями окрест­
ных сел, каждый из которых занимался соледобычей на своем участке.
Говоря об организации соляных промыслов, необходимо учитыватьсуществование соляной монополии. Торговля солью, составляя госу­
дарственную монополию, находилась под строгим контролем император­
ских чиновников 42. Они ведали распределением продукции государствен­
ных солеварен 4 3 , изымали ее излишки 44, взыскивали налог на соль
34

Некоторые византинисты, исследовавшие вопрос о соледобыче в поздней Византии
по материалам греческих актов, не проводят должного разграничения между
встречающимися

35

36
37

38
89
40
41
42
43
44

88

В

НИХ

ПОНЯТИЯМИ

ά/.υκή (ά/.ική, ά/.ηκή) и

άλεία

(ά/.ία,

ά'/.οία).

Между тем первое служит для обозначения солончаков и солеварен, второе упо­
требляется для указания на места рыбной ловли и рыболовство. См.: Matsch­
ke К.-Р. Bemerkungen zun spätbyzantinischen Salzmonopol // Studia byzantina,
Folge II. Beiträge aus der byzantinischen Forschung der Deutschen Demokratischen
Republik zum XIV. Internationalen Byzantinistenkongre. Bukarest, 1971. В., 1973.
3# 54 55 Anm. 13.
Matschke 'к.-Р. Bemerkungen... S. 38—39; Idem. Die Schlacht... S. 144—159;
Asdracha C. La Region des Rhodopes aux X I I I e et XIV e siècles: Etudes de géogra­
phie historique. Athènes, 1976. P. 201.
Matschke K.-P. Bemerkungen. . . S. 38—39.
Грчке пове.ъе сопских владара/Изд. A. Co.-ıoBJeB, В. Мишин. Београд, 1936,
Λ» XLIV. 81—84. (Далее: Грчке нов.); ММ. IV. 150—151; То Πρακτέο-,, τή; Λατι­
νικής 'Επισκοπή; Κεφα/.λτ,νίας той 1264 zat ή επιτομή αυτού ·/Κριτική έκδ·αϋτων ύπο
θ. Στ. Τζαννετάτου. 'Αθήναι, 1965. II. 121 — 122. (Далее: Κεα>).'
Ср.: MM, IV, 14, 1 5 0 - 1 5 1 .
Ср.: MM, IV. 45, 4 8 - 4 9 .
MM, IV. 48—49.
Грчке пов., Λ» XXXI. 175—181.
Matschke K.-P. Bemerkungen... S. 38, 40—41, 42 и. а., 51—53.
MM, IV, 284-285; Грчке пов., № XX. 103-108; XXXI. 171-175; Schatz. N 45/6.
IV. 4—5; Lavra, III, Ν 128.30—31. См.: Matschke K.-P. Bemerkungen... S. 42, 43.
Грчке пов. № IX. 57—60; Actes de Zographou / Ed. par W. Regel, E. Kurtz,
В. Korablev // BB, 1907, XIII. Прал. (далее: Zogr.,) Ν XXIII. 53—58, XXV.
70—71, XXVI. 92—94. Ср.: Matschke K.-P. Bemerkungen... S. 51.

с владельцев соляных разработок 4б. Государственная монополия на солеторговлю не препятствовала развитию соледобычи во владениях крупных
светских и духовных собственников, особенно монастырей 46 . В поздневизантийский период сельские соляные промыслы постепенно переходят
под контроль именно таких собственников 47 . На их солеварнях и солон­
чаках добычей соли были заняты зависимые крестьяне 48 .
В документах X I I I — X V вв. хорошо отражена также организация
мукомольного промысла. Помол зерна производился на мельницах раз­
личного типа. Вплоть до XIV—XV вв. сохранялись мельницы, приводи­
мые в действие силой животного 49 . Использовались и ветряные мельницы.
Однако более широкое распространение получили водяные мельницы 50.
Без сомнения, многие общины в X I I I — X I V вв. владели мельницами,
находившимися в коллективном пользовании 51. При этом для содержа­
ния мельницы объединялись вместе несколько крестьянских семей 53.
Однако совместное содержание мельницы становилось подчас обремени­
тельным для обедневших крестьянских хозяйств. В акте продажи Лемвиотисскому монастырю (1246 г.) коллективные владельцы мельницы —
полтора десятка крестьян во главе с Иоанном Влаттером — указали на
возникшие среди них ссоры и свою неспособность обеспечить работу
мельницы 53. Зато содержание мельниц оказывалось вполне под силу
феодальным собственникам. Они являлись владельцами целых мукомоль­
ных комплексов и поощряли сооружение в своих поместьях новых мель­
ниц. В первую очередь это относится к монастырям. Обычно строителями
мельниц выступали крестьяне соседних сел. Зачастую, будучи ревност­
ными христианами, они жертвовали созданные их трудами и нередко на
собственные их средства сооружения монастырям 54. Крупные собствен­
ники, рассчитывая на получение барышей, передавали свои мельницы
в пользование общинам близлежащих сел, жители которых уплачивали
им пакт (арендную плату) 55. Иногда право на эксплуатацию мельниц
получали отдельные парики 56.
45
Ср.: ММ, VI, 249, 253-254.
*476 См.: Matschke K.-P. Bemerkungen... S. 41.
MM, IV, 45, 48—51, 159; VI, 181; Actes de Chilandar / Ed. par L. Petit, B. Korablev. Premiere partie. Actes grecs // BB, 1911. XVII. Прил. I (далее: Chil),
N 150.36-48; Κεφ. Π. 121, 899.
48
Ср.: Actes de Xénophon / Ed. par L. Petit // BB, 1903, X. Прил. I (далее: Xén),
№ IV, 83—86. См.: Острогорский Г. Византийские писцовые книги // ВВ, 1948,
IX, № 2. С. 243, 274. Следует учесть и мнение М. Я. Сюзюмова о роли эксплуа­
тации зависимого крестьянства на солеварнях феодальных собственников, хотя
иногда его суждения не были свободны от фактических ошибок. См.: Сюзюмов М. Я. Экономика пригородов... С. 78.
49
ММ, II, 83; Lappa-Zizikas Ε. Un chrysobulle inconnu en faveur du monastère des
Saints-Anargures de Kosmidion // TM, 1981. 8. P. 255—268, IV. 15—16. Мельницы,
приводимые в движение тягловыми животными, применялись наравне с ручными
мельницами — и для помола не только зерна, но также маслин и соли. Об устрой­
стве мельниц этого типа см.: Дероко А. Из матерщалне културе прошлости: Етнографске белешке // Споменик САНУ. Т. 112 (Одел>ене друштвених наука, нова
серща, 14). Београд, 1963. С. 10—11, табл. 19—24.
50
См.: Bryer A. The Estates of the Empire of Trebizond: Evidence for their resources,
products, agriculture, ownership and location // АП, 1979. 35. P. 404 sqq.; LaiouThomadakis A. E. Peasant Society... P. 68.
51
Ср.: Chil., N 92. 141-143.
52
К примеру, семья Иоанна Сисиния до пожертвования Алипиискому монастырю
владела одной четвертой долей мельницы близ Ревифионона, тогда как остальные
доли во владении ею принадлежали другим пайщикам. См.: Actes de Kutlumus /
Ed. dipl. par P. Lemerle. P., 1945. N 13.5—15. (Далее: Kutl.).
53
MM,
IV. 196—197.
54
Ср.: MM, II, 246-248; IV. 31: Phil. N III. 32-34; Chil., N 19.38; 54.31—32, 64—
66; 102. 12—13, 22—24; 110. 35—36; 114. 24—25; Xér., N 17.9—10; Menée,
N 314—10; Esph. Appendice E. 7. 21—26; Σερβιζ,ά y.ai '.Βϋϋαντιακά 4ράμ"·α"α
Μετεώρου
/ 'Σχδ. ύπό ST. Βέη. // Βυζαντίς, İ9İ1—İ9İ2. 2. № 12. 9 —И (Далее: Meteôr.).
85
MM, IV,'35; Actes de Lavra. Vol. II / Ed. dipl. par P. Lemerle et al. P., 1977.
N 109.950, 962. (Далее: Lavra, II); Sechs byzantinische Praktika des 14. Jahrhun­
derts für das Athosklöster Iberon / Hrsg. von F. Dölger. München, 1949. A. 107.
206—207. (Далее: Iber.): RK. 300: Chil., N 19.115—120.
56
Xér., N 18 D, III. 11—12; Lavra, II, Ν 99.20—21.

S9

Во многих деревнях, расположенных близ рек и озер, на морском
побережье, искони существовал рыболовный промысел. В поздневизантийское время пригодные для «рыбных ловель» (άλείαι) естественные
водоемы практически повсеместно принадлежали крупным феодальным
собственникам 57. Они устраивали также искусственные затоны для раз­
ведения и ловли в них рыбы — так называемые садки (οψαρατίκια, βφάρια) S8.
Крупнейшие из феодалов создавали хорошо оснащенные рыболовецкие
флотилии 59. У монастырей рыболовство, по мнению В. Гроховой, дости­
гало масштабов товарного промысла 60.
Феодальные собственники привлекали к промыслу рыбы в своих по­
местьях зависимых крестьян, обладавших устойчивыми рыболовецкими
навыками β1. Скажем, на «рыбных ловлях» озера св. Стефана, села на
побережье которого были пожалованы монастырю Марии Макринитиссы,
промысел вели члены рыбацких семей Малогена и Какуса в2. В поместных
селах, где рыболовство являлось постоянным занятием жителей, сам по
себе переход «рыбных ловель» во владение феодала не вызывал сущест­
венных изменений в принципах организации промысла. Жалованные
грамоты подчас подтверждают право крестьян вести рыбную ловлю, «как
и прежде» 63. Многие жители, имевшие собственные лодки и снасти, не­
сомненно, поддерживали общинные традиции и сохраняли производст­
венную кооперацию рыболовов. Примером может служить отмечавшийся
исследователями рыболовный промысел париков прониарских и мона­
стырских хорионов Хантак, Низион, Доксобус. В хозяйствах местных
крестьян, помимо прочего имущества, имелись лодки и рыболовные
снасти — о них говорится в практиках. Многие крестьяне несли податную
ответственность за половину лодки или треть невода. Как видно из этих
документов, им приходилось, очевидно, пользоваться своим снаряжением
в пае с соседями, входившими в ту же общину 64. Вместе с тем феодально
зависимые общины утрачивали свои права на рыболовные угодья б5.
С их отчуждением жители окрестных селений бывали вынуждены арен­
довать места «рыбных ловель» у феодальных собственников. За право
ловли во владениях Зографского монастыря жители хориона Декалиста
обязались, например, уплачивать монахам треть улова рыбы — согласно
действовавшему обычаю ββ.
Одной из отраслей сельского ремесла и промыслов было и строи­
тельство, осуществлявшееся деревенскими жителями. Упомянутый выше
фольклорно-поэтический календарь показывает, что для постройки и по­
чинки крестьянских хижин достаточно было собственных усилий их оби57

Rouillard G. La vie rurale... P. 191; Острогорски Г. Серска облает... С. 63 и др.:
Asdracha С. La Region... P. 199 etc.
Chil. Ν 36.4—8; Ν 41.122—125; Lavra. II, Ν 75.24—35; Lavra. III, N 158.6—8;
MM, II. 218, 519—520, 525; IV. 216—217, 221, 225, 239-247; Iber. A. 30; Menée,
N 39.53—54; N 47.44; Meteor., N 19.22; Грчке нов., № XX. 4 4 - 4 6 ; № XXXVIII.
18-29.
69
Phil., N III. 72—75; Zogr., N X X X I I I . 88—90; Menée, N 9.13; № 10.15;
№ 39.52, 54; Грчке нов., № VII. 44—45.
so
Hrochova V. Zur wirtschaftlichen Rolle der byzantinischen Klöster im 13.—15.
Jahrhundert // JOB, 1982. 32/2. S. 87.
61
Ср.: Chil., N 62.14—18; N 63.16—20; Xér., N IV. 83—86; Phil., N IX. 6 4 - 6 7 ;
Lavra, II, N 109.931; Menée, N 39.97—98; MM. V. 255.
«2 MM, IV, 344; ср.: 331, 351, 358.
сз
Ср., например: Zogr., Ν XXVI. 81—83; Ν XXVII.55—57.
β4
См.: Zogr., Ν XXIX; Lavra, II, Ν 104. См. также: Острогорски Г. Византийские
писцовые книги. С. 243, 287; Он же. Серска облает... С. 65; Lemerle P., Guillou Α.,
Si'oronos N., Papachryssanthou D. Actes de Lavra. P., 1982. Vol. IV. P. 112,
163-164.
5
« Zogr. № XXIX. 9 3 - 9 9 ; № XXXII. 11—18; № XXXVII. 23—24. Ср.: Chil.
№ 60.24—25; № 61.21—23; № 138. 41—43. См. также: Острогорски Г. Сербска
облает... С. 67—68.
66
Zogr., № XXXIV.14—17. Уплата трети улова на право рыбной ловли, видимо,
являлась нормой обложения сельского населения. Ср.: Zogr., № XXXII. 34—37;
Грчке пов., № IX.42—47; Menée, № 39.97—98. См.: Острогорски Г. Серска
облает... С. 66—67.
58

90

тателей 67 . Для строительства же фундаментальных сооружений, возво­
дившихся в селах, как правило, из кирпича и камня, нужны были спе­
циалисты-строители. Некоторые крестьяне овладевали этой профессией 68 .
Профессиональная выучка таких строителей раскрывается, прежде
всего, на примерах сооружения мельниц, отличавшихся конструктивной
сложностью и требовавших выполнения значительного объема строитель­
ных работ 69 . Так, в хрисовулах 1320-х годов Андроника I I I строителем
мельницы Хиландарского монастыря близ Лозикия назван парик Кридзос из хориона Акротирий 7 0 . Десятилетием ранее монахи монастыря
Ксиропотаму принесли жалобу местным властям на Хиландарский мона­
стырь, построивший мельницу близ Девеликия, из-за которой пришла
в бездействие стоявшая ниже по течению мельница ксиропотамитов.
Согласно иску, безымянный парик Хиландарского монастыря не только
возвел саму мельницу, но и воздвиг плотину с водонаправляющим кана­
лом (δέσιν) η .
Несомненна значительная трудоемкость строительства описанных
сооружений. Упомянутые мастера-строители, очевидно, были руководи­
телями работ, которые осуществлялись совместными усилиями жителей
феодального поместья или сельской общины. Коллективный характер
строительных работ, их трудоемкость косвенно подтверждаются сигиллием начала XV в. ларисского митрополита Иоасафа. Судя по сведениям
документа, сооружение водяной мельницы во владениях Метеорского
монастыря потребовало участия в строительстве всей монашеской общины,
обошедшейся, однако, без помощи окрестных крестьян 72 . Сообща соору­
дили мельницу в конце X I I I в. крестьяне хориона Дзиндзилукия. В по­
стройке мельницы, расположенной на земле монастыря Богородицы, участ­
вовали четыре человека, принадлежавшие к двум семьям 73 .
При участии мастеров-строителей и на основе коллективной организа­
ции строительства в селах возводились также культовые здания. Настен­
ная надпись церкви св. Бессребреников в морейском хорионе Кинула
содержит сведения о воздвижении и росписи этого сельского храма 74 .
Работы по его сооружению завершились в июне 1265 г. Храм представ­
ляет собой однокамерное, безглавое строение (размеры: 3,95 м Х 2 , 2 3 м)
^ простейшим куполообразным перекрытием 76. Очевидно, храм соору­
ж а л с я по инициативе местной сельской общины. Среди пожертвователеи
во главе со старцем Космой и сельским духовенством, включая иерея
Иораса и безвестного анагноста, исполнявшего обязанности номика (со­
ставителя документов), в надписи упомянуты имена других жителей села.
Общее число пожертвователеи (вместе с членами их семей) достигает
37 человек 76. Кроме них, в надписи говорится о художнике (ηστωριογράφοϋ)
Николае и его брате и ученике Феодоре из морейской области Редзидзас,
завершивших работы по сооружению храма 77 . Содержание надписи,
прежде всего указание на мизерное вознаграждение (14 номисм), уплачен­
ное пожертвователями за строительные и живописные работы, заставляет
отвергнуть любое предположение о возведении храма артелью профес· 'β См.: Eideneier Η. Ein byzantinisches Kalendargedicht... S. 383.41—42.
* В практиках некоторых сел упоминаются парики с прозвищем χτίστης (строитель,
каменщик). См.: например: Lavra, И, N 109. 721—722; iver., К. 16, Р. 16, V.»6.
49
О конструктивно-технических особенностях мельниц см. литературу, указанную
в примеч. 47 и 48.
76
Сообщения документов о сооружении мельницы близ Девеликия париком Кридзосом, по-видимому, отражают реальные обстоятельства ее постройки. См.: Chił.,
N 102.12—13, 20—24; N 114. 24—25. Ср. также: Dölger F. Regesten der Kaiserur­
kunden des oströmischen Reiches von 565—1453. München; В., 1960. Bd. 4. N 2574;
Zivojinovic M. Chantax et ses moulins // ЗРВИ, 1984. 23. С. 120—121, примеч. 9.
71
См.: Xér., N 17.9—11.
72
См.: Meteor., N 12.9—11.
78
Esph. Appendice E. 2—7.
74
Δοανδάκης Ν. Β. Οι τοιχογραφίες των Άγιων Αναργύρων Κυπούλας//Εις: Άρ/αιολογιχή
έφηαερίς, 1980. Έν Άδηναΐς, 1982. Σ. 99.
76
I b i d . ' Ρ . 97, πίν. 24a.
7
« Δρανδάκψ Ν. Β. Ορ, oit, P. 99. 2—12.
" Ibid. P. 99. 13—14.
91

сиональных строителей 7 8 . Скорее всего, строителями являлись сами~
общинники. Вероятно, они выполнили вспомогательные работы и загото­
вили камень для постройки. А приглашенный общиной мастер Николай
со своим учеником, по-видимому, осуществлял общее руководство строи­
тельством и расписал интерьер храма.
Независимо от полноты или скудости сведений об организации отдель­
ных отраслей сельского ремесла и промыслов в поздней Византии можно
все же воссоздать общую картину их развития. Собственно крестьянское
ремесло и промыслы находились на таком уровне, на котором — и это
вполне очевидно — отдельно взятое, маломощное крестьянское хозяйство
не было и не могло служить базой интенсивного ремесленного произ­
водства. Экономические возможности крестьян для занятий ремеслом и
промыслами были ограниченны. Среди общинников было широко распро­
странено долевое совладение средствами производства, необходимыми для
промысла, такими, как мельницы, рыболовные суда и т. п. 7 9 Многие
крестьяне становились на путь сотрудничества с феодальными собствен­
никами. На паях с ближайшими монастырями крестьяне владели мель­
ницами 80 и другими хозяйственными объектами. Так, Феодор Полит,
трапезундский крестьянин XV в., использовал в своем хозяйстве печь
для выпечки хлеба (φούρνιν), принадлежавшую Вазелонскому монастырю 81 .
Занятие ремеслом само по себе не отрывало рядового жителя деревни
от общины. Сельское ремесло зиждилось на преемственности и связи чле­
нов общинного коллектива. Дети наследовали профессии родителей, бла­
годаря чему представители определенной ремесленной специальности
сосредоточивались в каком-либо селении или поместье 82. Данное наблю­
дение послужило основанием для выдвижения Н . К. Кондовым концеп­
ции зарождения в поздневизантийском селе мануфактуры.
Как известно, мануфактура представляла собой кооперацию, бази­
рующуюся на разделении труда, при этом сохранялся его ремесленный
характер. Работник мануфактуры продолжал быть тесно связанным
с земледелием. Первоначально кооперация выражалась в простом увели­
чении числа рабочих рук, занятых в производстве. Это создавало пред­
посылку для последующего разделения труда между работниками 83 .
Однако уже на ранней стадии развития мануфактура, сколь бы она ни
была проста по форме, по существу своему являлась капиталистическим
производством. Его организатором выступал предприниматель. Эта роль
обычно принадлежала купцу. В условиях возникновения мануфактуры
он из «скупщика» ремесленной продукции становился покупателем чело­
веческого труда 84 .
Вопрос о существовании мануфактуры в поздней Византии дискуссио­
нен. Как правило, он встает при изучении городского ремесла 85. Свою
лепту в позитивное решение проблемы пытается внести и Н. К. Кондов.
Ученый предлагает концепцию развития рассеянной мануфактуры на
78

79
80
81
82
83

84

86

92

Ibid. P. 99.9—10. По мнению издателя надписи, скромные размеры вознагражде­
ния живописца и ученика объясняются тем, что оно было выплачено в золотой
или серебряной монете. См.: Ibid. P. 102.
Ср.: Lavra, II, № 109, 340—341, 345-346, 349-350, 351, 388-389 и др.; Ibid.
№ 104.43—45, 103—105, 131—132, 157—158, 159—160 и др.
См.: ВА, № 141; Lavra, III, № 139.44—45; Esph. Appendice Ε. 21—26. См. также:
Actes de Docheiariou / Ed. dipl. par N. Oikonomidès. P., 1983, N 11.1—8.
В A, № 178.
Острогорски Г. Серска облает... С. 58; Кондов Н. К. Селското занаятчийство...
С. 204—205.
См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 4. С. 145; Там же. Т. 16. С. 285—286;
Т. 23. С. 333, 347, 348, 393, 439—440; Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 3.
С. 354, 356—357, 384—385.
См.: Маркс К., Энгел с Ф. Соч. 2-е изд. Т. 23. С. 368—369, 371—374: Там же. Т. 26.
Ч. I. С. 398—399; Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 1. С. 223, 447, 459; Там же.
Т. 2. С. 387—388, 398—399.
О дискуссии по поводу возможности возникновения мануфактуры в поздневизан­
тийском городе см.: Завражин В. Н. К вопросу о поздневизантийской мануфак­
туре // Средневековый город. Саратов, 1981. Вып. 6. С. 136—139; Matschke K.-P.
Die Schlacht bei Ankara und das Schicksal von Byzanz: Studien zur spätbyzantini-

селе. Признавая сезонный характер сельского ремесла и в целом нераз­
рывную его связь с сельским хозяйством, болгарский византинист пола­
гает, что две трети ремесленников, зарегистрированных в практиках,
обособились от сельского хозяйства и существовали на доходы от ре­
месла 86. На взгляд Н. К. Кондова, выявленные им в ряде южномакедон­
ских сел состав и концентрация проживавших здесь ремесленников
якобы свидетельствуют о возникновении мануфактуры, которая сущест­
вовала под эгидой представителей торгового капитала 87 .
Несмотря на, казалось бы, безупречную форму, выдвинутая Н. К. Кон­
довым концепция схематична и не может быть принята. И дело вовсе не
в спорности приводимой аргументации в защиту вывода о высокой кон­
центрации ремесленников на селе 88 . Главное заключается в отсутствии
каких-либо доказательств деятельности «капиталистических предпри­
нимателей», «организаторов» профессиональных объединений сельских
ремесленников, которые пытается обнаружить Н. К. Кондов. Нельзя не
признать, что доминирующие факторы организации ремесленного произ­
водства в поздневизантийском селе были сугубо отличны от «капиталисти­
ческого предпринимательства».
Немалая роль в организации сельского ремесла и промыслов принад­
лежала государству. Оно осуществляло, как это было показано, надзор
за распределением сырья и продукции металлообрабатывающего произ­
водства и за соледобычей. Государственные органы управления контроли­
ровали также выполнение казенных повинностей (если они не выкупались),
специфика которых предусматривала различного рода промысловые
занятия сельских жителей. К ним можно отнести заготовку леса и дров
(ξυλάχυρον), древесного угля (καύσις κοφβωνίων), СМОЛЫ (ύγροπίσσον) и пеньки
(κάνναβις)89. В описании, например, границ владений метоха Лавры Афа­
насия в Ликосхизме упоминается «ров с углями», в котором местные
крестьяне, возможно, заготавливали древесный уголь 90. Жителям сел г
владевшим лодками, приходилось по требованию государственных властей
или феодальных господ заниматься перевозкой грузов 81. Очевидно,
систематическое выполнение извозной повинности было равносильно
развитию отходничества.
Сколь бы ни был строгим контроль государства над ремеслом, можно
с уверенностью считать, что в последние века существования Византии
сельское ремесло в огромной степени зависело от частнофеодальных
собственников. Крупное феодальное поместье, обладавшее наибольшими
экономическими возможностями и испытывавшее острую потребность
в различного рода изделиях, стало средоточием сельского ремесла 92.
Нужды феодального поместья, по-видимому, в какой-то мере определяли
и состав сельских ремесленников 93.
Особо необходимо отметить важное значение монастырей в развитии
сельского ремесла и промыслов. При монастырях жили и каждодневно
трудились многочисленные ремесленники — кузнецы, плотники, кожев­
ники и прочие умельцы. Одни из них были монахами, другие (возможно,
86
87
88

89
80
91
92

93

sehen Geschichte zwischen 1402 und 1422. Weimar, 1981. S. 145—146. См. также:
Сванидзе А. А. Указ. соч. С. 150.
Кондов Л. К. Селското занаятчийство... С. 198—202; Idem. Das Dorf Gradée. II.
Teil. S. 88—89.
Кондов Н. К. Селското занаятчийство... С. 202 и др.
В частности, данные о концентрации ремесленников наиболее распространенных
на селе специальностей (ткачей и сапожников) приводятся Н. К. Кондовым (соот­
ветственно 18 и 22 мастера) в расчете на 1000 человек населения, что неизбежно
искажает представления о действительной численности ремесленников в каждом
отдельном селе. См.: Кондов Н. К. Селското занаятчийство... С. 196.
Ср.: ММ, IV. 4, 17, 21, 225; Грчке нов., ,№ 11.51, VII.94, IX.56, XII.68—69,
XV.54—59, XVIII.101—106, XXV.35; Chil., N 138.60: Lavra, III, N 130.24.
Lavra, II, Ν 112.41.
Ср.: Zogr-, Ν XXXII. 37—40; Ν XXXVII.24—28.
Ангелов Д. По въпроса за стонанския облик на българските земи през XI—XIV в.:
(Предимно по сведения на писмените извори) // ИП, 1951, VII, кн. 4/5. С. 435;
Hrochova V. Zur wirtschaftlichen Rolle... S. 85, 90—91.
Ср.: Dölger F. Aus den Schatzkammern... S. 189—190; Острогорски Г. Серска
облает. . . С. 53.

большая часть) — мирянами 94. Экономическая деятельность монастырей
играла существенную роль как в жизни предместий провинциальных
городов, где многие монастыри устраивали подсобные хозяйства с раз­
личного рода «эргастириями» и мельницами 96, так и дальних деревень.
В поместных селах крупные монастыри владели разнообразными
мастерскими, тем самым направляя в определенное русло и контролируя
ремесленные занятия зависимых крестьян. Близ селений размещались,
как правило, принадлежавшие монастырям мастерские по изготовлению
керамических изделий, черепицы, кирпича, бондарные мастерские 9в.
В практике епископии Кефаллинии часто упоминаются гончарные ( ?)
печи (τα καμίνια). Они были разбросаны по окраинам селений, на участках,
где заготовлялась глина 9 7 . О том, что гончарное производство, как и
другие ремесла на селе, зависело от феодальных собственников, говорит,
в частности, освобождение в начале XIV в. Ивирского монастыря от
уплаты подати за «жжение печей (горнов)» (καρίνων καύσεως) 98.
Засилье феодальных собственников наблюдалось также в организации
сбыта ремесленной продукции среди сельского населения. По издавна
сложившейся на Балканах традиции отдельным монастырям и церквам
предоставлялось право проведения ярмарочных торгов, облагавшихся
особой податью («форос» или чаще упоминаемый «панигирис»). Ярмарки,
устраивавшиеся обычно в день памяти святого — патрона местной
церкви или монастыря, проводились и в городах и в селах " . Празднич­
ные торги в селах несомненно оказывали прямое воздействие на развитие
местного ремесла. Вероятно, на ежегодных ярмарках монастыри сбывали
продукцию подсобных хозяйств, тем самым устанавливая свой приоритет
в производстве и распространении ремесленных изделий на селе 10°.
Итак, мелкоремесленное производство и промыслы в поздневизантийской деревне основывались на общинной традиции и примитивной коопе­
рации крестьянских хозяйств. Ряд отраслей сельского ремесла и про­
мысла контролировались государством, однако с течением времени все
более углублялась их зависимость от феодального поместья. Феодальные
собственники, в особенности монастыри, занимали ключевые позиции
в организации производства и торговли ремесленной продукцией на селе.
94

Teoteol T. Le travail manuel dans les typika des XI e —XIII e siècles // Actes du XV e
Congrès International d'Etudes byzantines: Athènes, Septembre 1976. Athènes, 1980.
Vol. IV. P. 347.
96
См.: Поляковская M. A. Городские владения провинциальных монастырей в позд­
ней Византии // ВВ, 1964, 24. С. 207; Ona же. Монастырские владения в городе
Серры и его пригородном районе в XIV в. // ВВ, 1967, 27. С. 312—314, 315;
Она же. Монастырские владения в Фессалонике и ее пригородном районе в XIV—
начале XV в. // АДСВ, 1965. Вып. 3. С. 21; Она же. К вопросу о характере город­
ской и пригородной монастырской собственности в поздней Византии // АДСВ,
1966. Вып. 4. С. 77; Она же. Метохи в городском и пригородном хозяйстве поздней
Византии: (По данным монастырских актов) // УЗ Перм. гос. ун-та. Вып. 143 /
Ист. науки. 1966. С. 95; Hrochova V. Zur wirtschaftlichen Rolle. . . S. 85—86.
95
См.: Lavra. II, Ν 90.276; Ν 108.410, 411, 562; I I I , N 130.6; Actes de Dionysiou /
Ed. dipl. par N. Oikonomides. P-, 1968. N 9.26; Chil. N 40.177.
" Κεφ. Π. 188—189, 387—388, 685, 974—975, 976—977.
«s Schatz. N 37.53.
»· См.: Сакъзов Я. Панаири в средневековна Македония // МП, 1927. № 4. С. 2 и др.
*00 Несмотря на очевидное значение проводившихся монастырями сельских ярмарок,
исследователи располагают скудными сведениями об их экономическом эффекте.
См.: Острогорски Г. Серска облает... С. 57; Hrochova V. Zur wirtschaftlichen Rolle...
S. 87, 89; Asdracha С. La Region... P. 221—222. Упоминания о ярмарках в доку­
ментах липадарны. В актах фиксировались преимущественно сборы, налагавшиеся
на монастыри за проведение «праздника» в день того или иного святого. Ср.: Ibr.
А. 157—159; RK. 2151; Zogr., N XVI. 13; Esph., Ν 6.45—46; Ν 14.193—194, 210;
Ν 16.80; Appendice Α. 45—46; Lavra, Π. Ν 104.168; Ν 111.29; Appendice
VIII.25—26; Appendice X.30; Βυζαντιαχά έγγραφα της έν "Αφ» ιεράς μονής το5
Βατσπεδίου/Έχδ. ÙTCÔ M. Γούδοί/'/ΕΕΒΣ, 1926, 4, Ν 10.36—38. Реальные обстоятель­
ства, при которых проходили сельские ярмарки, в документах практически не
освещаются. Так, монастырь Филофея устраивал ярмарки в хорионах Георгия
и Неокастроне предположительно осенью со сроком уплаты соответствующей
подати 8 ноября. Ср.: Phil., N III.70—72; N IV.77—80. См. также: Iber.
BV. 231-232; Xér., Ν 18.56—57; Lavra, II, Ν 109. 947—948.

Византийский временник, том 48

А. И. РОМАНЧУК, Э. И. СОЛОМОНИК

НЕСКОЛЬКО НАДПИСЕЙ
НА СРЕДНЕВЕКОВОЙ КЕРАМИКЕ ХЕРСОНЕСА
Средневековые надписи Херсонеса в значительной мере уступают по
количеству находкам таковых, относящимся к античному периоду, при­
чем если греческим и латинским надписям посвящен ряд обобщающих
работ г, то в единственной сводной публикации средневековых эпиграфи­
ческих памятников Крыма приводятся данные только о 22 надписях
Херсонеса 2. Из эпиграфических находок последних лет можно упомянуть
глиняный штамп с изображением Фоки 3, закладную плиту склепа у за­
падных оборонительных стен города 4, надпись черной краской на строи­
тельном квадре из башни Зенона 5, бронзовую пластинку с именем Ана­
стасия 6. Указанные обстоятельства повышают значение тех немногочис­
ленных находок, которые относятся к средневековой эпиграфике Херсо­
неса.
Ниже характеризуются снабженные надписями керамические изделия,
которые были найдены в ходе археологических раскопок последних лет
и обнаружены в фондах Херсонесского заповедника.
1. Круглый глиняный штамп. Найден в 1969 г. в стене одного из
помещений усадьбы на юго-восточном участке портового квартала I.
Во время строительства усадьбы в XIII в. была частично занята терри­
тория, примыкавшая к храму Е, раскопанному К. К. Косцюшко-Валюжиничем 7 и доследовавшемуся в 1964 г. объединенной экспедицией.
Храм Е, как показали новые раскопки, возводился в два этапа, был
сооружен в XII в. и функционировал до конца жизни города, погибшего
в пожаре в конце XIV в. Возможно, описываемый штамп связан с пер­
вым периодом функционирования храма Е.
Штамп имеет высоту 5,5 см, диаметры 6,0 и 8,2 см (рис. 1, 1). Сделан
он из хорошо отмученной глины с незначительным включением мелких
частиц известняка и слюды. Черепок кирпично-красного оттенка аналоги­
чен черепку столовых неглазурованных сосудов, находимых в большом
количестве в слоях XII—XIV вв. как в первом, так и во втором портовом
квартале. На обеих сторонах штампа по хорошо просушенной глине
вырезаны монограммы. Они сохранились почти полностью, повреждены
только отдельные буквы. Создается впечатление, что верхний слой глины
на меньшем основании был нанесен позднее, когда поверхность подсохла.
1
г
3
4

5
6
7

Latyschev В. IPE; Соломоник Э. И. Новые эпиграфические памятники Херсонеса.
Киев, 1964; 1973; Она же. Латинские надписи Херсонеса Таврического. М., 1983.
Латышев В. В. Сборник греческих надписей христианских времен из Южной Рос­
сии. СПб., 1896.
Колесникова Л. Г. Храм в портовом районе (раскопки 1963—1965 гг.) // ВВ, 1978,39. С. 172.
Антонова I.A., Рыжов С. Г. Оборонний piß та могильник поблизу першой куртинн
CTİH Херсонеса // Археолопчт дослвдженяя на Украш1 в 1969 р. Ки!в, 1972.
Вин. IV. С. 263.
Соломоник Э. И. Средневековая надпись dipinto из башни Зенона в Херсонесе //
Археологические исследования на Украине в 1968 г. Киев, 1971. С. 250—253.
Литаврин Г. Г., Пятышева Н. В. Бронзовая пластинка из Херсонеса с именем
Анастасия // Studia in honorem Veselini Besevliev. Sofia, 1978. S. 262—265.
OAK за 1896 г. СПб., 1898. С. 165-166.
95

Рис. 1. Керамические штампы и формочки для просфор

Это наращение видно по оббившемуся краю и полоске по кругу, которая
частично откололась. Формовка штампа, вероятно, производилась от
большего основания к меньшему.
Буквы вырезаны глубоко (на 3—4 мм), но несколько небрежно. Их
высота на большем основании 2—3 см, на меньшем — 1,0—2,5 см. О меньше
остальных букв. Характерны угловатые формы букв; θ и О в виде ромба,
Ρ — с треугольной петлей.
Буквы монограмм не сливаются одна с другой, а размещены на концах
креста, как бы нанизаны на него. Подобный вид имеют монограммы,
часто встречающиеся на каменных плитах, монетах и печатях средневе­
кового времени 8 . Мастер искусно соединил линии креста и отдельных
букв, что хорошо прослеживается на формах Ε, Θ, Q.
Обе монограммы почти идентичны. На малом круге отсутствует лишь
примыкающий к ромбу треугольник (петля от Р), что не меняет общего
смысла надписи. По горизонтали слева направо читаются буквы θ и Е,
по вертикали внизу — Ω, а вверху — Ρ и О; вверху же, на продолжении
косых линий, была, вероятно, Г, которая теперь на обеих сторонах отбита.
В целом монограммы можно расшифровать как имя святого Феодора
в родительном падеже:
0E V OA)QPO[Ï] и ΘΕ(0Δ)2[Ρ]0[Γ].
Уверенность в правильности такого прочтения дают монограммы на ви­
зантийских печатях VI—VII вв. 9 Однако формы букв на них в отличие
от наших OKpv^Tbie, за исключением Е, а их набор в монограмме более
полный: £ Щ 0 ) Л 2 Р 0 Г .
Если наше предположение о происхождении штампа из храма, сосед­
него с усадьбой, в которой он был найден, верно, то храм должен был,
по всей вероятности, носить имя святого Феодора.
2. Формочка для выпечки просфор с надписью по кругу (рис. 1,2).
Найдена Р. X. Лепером в 1909 г. во время раскопок пом. X X X I на мона­
стырском огороде (ГХИАЗ, инв. 23090, полевая опись 1206/09) 10 .
Формочка диаметром 13 см, глубиной 1,0 см сделана из хорошо
отмученной херсонесской глины. Внешняя сторона формочки загла8

Латышев В. В. Сборник..., № 115, 116; Laurent V. Les sceaux byzantins du médaillier. Vatican, 1962. PI. 43.
Laurent V. La collection С Orghidan. P., 1952. N 577; Idem. Le corpus des sceaux
de l'empire Byzantin. P., 1965. V. PI. 134, N 1009; Zacos G., Veglery B. Byzantine
lead seals. Basel, 1972. 1. Ν 177—179, 515, 517, 521, 529a.
10
Архив ГХИАЗ. Д. 102, л. 20.
9

.96

жена, внутренняя, на которой сохранилась часть надписи, — со следами
копоти. Формочка имеет невысокий бортик — 1,7 см, по кругу у его
основания украшена точечным орнаментом (подобно монетам). В середине
сохранились остатки надписи, расположенной по периметру, вертикаль­
ная линия с «лапками» от креста, проходившего через центр, и крупные
выпуклые точки ; заполняющие пустое пространство.
Буквы вырезаны глубоко по сырой глине и расположены зеркально.
Их высота 0,7—1,2 см.
Если надпись шла по всему кругу, занимая четыре сектора, разделен­
ные крестом, то ее можно дополнить следующим образом:
[>К¥ ΒΟΗΘ]
ΑΠ ACI
[ЛОГЛ01С]
[ТОГ ΘΤ]

[+Κ(ύρι)ε Βοήθ(ε'.Λ1
απασι
[δούλοις]
[του ЦеоЩ.

Перевод: Господи, помоги всем рабам божьим!
При всей близости формам для просфор, найденным при раскопках
в других районах Византии, херсонесская отличается как размерами, так
и формулой надписи и .
3. Крышка для сосуда (рис. 1, 3). Найдена в 1960 г. Н. В. Пятышевой
во время раскопок здания Г на участке 19 в первом слое (ГИМ,
инв. 97710/463). Диаметр крышки 8,4 см, сохранившаяся толщина 1,1—
1,2 см. С обратной стороны отбита, поэтому восстановить полную толщину
невозможно. Черепок коричневого цвета с единичными включениями белых
известняковых частиц.
В центре — рельефное изображение креста в сочетании с трилистни­
ком, по кругу — рельефная греческая надпись, от которой сохранилось
8 букв высотой около 1 см. Маленький крест у правого скола указывает
на то, что здесь было начало надписи. В соответствии с размерами
окружности, величиной букв и расстояний между ними мы вправе пред­
положительно дополнить 10 недостающих букв надписи:
[Κύριε, βοήθε]ι Λιβάνου.
Перевод: Господи, помоги Либану!
Мужское имя AIBANOG соответствует оронимам «Ливан» и «Антиливан» в Сирии. Само слово λφανος имеет значение «ладан». По характеру
шрифта эту надпись в отличие от надписи на штампе № 1 можно отнести
к раннесредневековому времени. Керамика, обнаруженная в слое I,
суммарно датируется V—VIII вв. Вероятно, к этому же периоду отно­
сится и крышка.
После глагола βοήθει, кроме обычного слова в Dat., в средневековых
надписях часто употребляли А с е , а иногда и Gen. 12
4. Небольшой фрагмент круглого глиняного штампа (рис. 2, 4). Най­
ден там же, где № 3, на участке 1г, первый слой, хранится в ГИМе,
инв. 97110/253.
Черепок плотный, серовато-коричневого оттенка с точечными лаку­
нами. Диаметр 8,4 см, толщина 0,7 см. С обратной стороны прослежи­
вается подъем на ручку. Сохранились остатки шести букв, небрежно
вырезанных по необожженному черепку, их высота 0,5—1,0 см. Между
буквами было, по-видимому, изображение креста, один конец которого
загнут. Слева от креста в облом уходит 2 или незамкнутое вверху О,
слева — Δ (или А), ГОТ — дальше также облом. Надпись восстановить
не удалось.
5. Фрагмент водопроводной трубы (рис. 2, 5). Найден там же, где
№ 3 и 4, хранится в ГИМе, инв. 97110/622.
11
12

Galavaris G. Р. Brotstempel // Reallex. zur byz. Kunst, 1965. Bd. 1, Lfg. 5. S. 747—
752; Wooley R. M. The Bread of the Eucharist. L., 1913.
Ср.: Besevliev V. Spätgriechische und spätlateinische Inschriften aus Bulgarien. В.,
1964. N 140.
7 Византийский временник, 48

97

' /

s

Рис. 2. Керамические фрагменты с надписями:

Рис. 3. Амфориск VI—VII вв.
13
14
15
16

98

Черепок коричневато-красного оттенка
с белыми точечными включениями изве­
стковых частиц. Диаметр трубы 21,8 см,
толщина черепка 1,9—2,0 см. На внеш­
ней поверхности трубы до обжига был
цроцарапан крест с «лапками» на концах
(низ трубы отбит). Подобный крест обна­
ружен на известняковой плите из Херсонеса 1:!, аналогичные изображения креста
известны еще в первые века нашей эры,
в частности, они встречаются на сармат­
ских зеркалах 14, а также на зеркалах
V—VIII вв., на сероглиняном сосуде из
ЧГиритаки и других средневековых изде­
лиях 1о. Вероятно, этот знак-оберег упот­
ребляли в средневековый период
так
же, как и в античный, но он переосмыс­
ливается в качестве христианского сим­
вола.
6. Фрагмент большой чаши с отогнутьш
краем, украшенным защипами. Найден
Н. В. Пятышевой в 1967 г. на участке
1ж, хранится в ГИМе, инв. 5/100528
(рис. 2, 5). Позднее вместе с чашей найде­
ны краснолаковые сосуды со штампом на
дне в виде креста (V—VII вв.) и цилинд­
рическая амфора этого же времени 1в .

Латышев В. В. Сборник. . . № 29.
Соломоник Э. И. Сарматские знаки Северного Причерноморья. Киев, 1959. С. 37г
рис. VI.
Там же. С. 145 и ел.
Якобсон А. Л. Керамика и керамическое производство средневековой Таврпки.
Л., 1979. С. 8, рис. 1, 5.

Фрагмент склеен из двух кусков. Черепок кирпично-красного цвета
с точечными включениями белых известняковых частиц и блесток слюды.
Надпись, расположенная под бортиком (диаметр его 45 см), выполнена до
обжига. Высота букв 1,5—2,5 см. Ε и С имеют курсивные формы, А с ло­
маной и сильно опущенной гастой, после Ε можно дополнить букву О,
не замкнутую вверху; CT в начале строки даны в лигатуре. В середине
строки, на месте склейки черепков, читается монограмма МГ (низ ее
обломан).
Выделяющаяся по размеру буква θ и крест перед ней позволяют
считать, что здесь было начало надписи, расположенной вокруг всей
чаши. Конец ее, видимо, не уместился, и потому буква M перекрыла часть
креста.
+ΘΕΟ
GTANTINOr МГ.
Совместные находки, палеографические особенности надписи 17 и рас­
шифровка монограммы позволяют датировать ее IV в. н. э. и идентифи­
цировать читаемое в ней имя с именем императора Константина 1 (306—
337). В таком случае лакуну должна была заполнять его титулатура 18 :
-ίθεό[ς, Βοήθει Κων]σταντίνου ρ,{ε)γ(ίατου)
Перевод: Боже, помоги ( ? ) . . . Константину великому.
Выражение: θεός 3οτ,θ(ε'.) иногда встречается вместо более обычного
κύριε19. О генетивной конструкции предложения см. примечание 11а
к надписи № 3.
Первое слово, предположительно дополненное как ΘΕΟΣ, могло также
быть началом составного теофорного имени дедиканта типа Феодор, Фео­
фан или составного слова в родительном падеже, согласованного с именем
Константин. Например, «богоугодного», «богоподобного» «боговдохновенного» (грамматически этот вариант лучше) и др.
Имя императора Константина встретилось в Херсонесе лишь один
раз — на обломке мраморной плиты, где уцелели незначительные остатки
двух строк латинской надписи 2 0 . Между тем нарративные источники
указывают на военно-политические и религиозные связи Херсонеса с им­
перией в этот период 21 . Новая надпись, по нашему мнению, их убеди­
тельно подтверждает.
7. Красноглиняный амфориск найден в 1971 г. на юго-восточном
участке портового квартала I в пом. 53а с материалами VI—VII вв. 22
Амфориск сделан из хорошо отмученной глины, пережжен до сероваточерного оттенка. Сохранившаяся высота его 17,5 см (рис. 3, 7). Около
дна имеется клеймо в виде сложной греческой монограммы в квадратной
рамке. Аналогичные клейма встречаются на амфорисках, найденных
в Румынии 23. Подобные сосуды, служившие, вероятно, для перевозки
благовоний, считаются изделиями палестинских мастерских, откуда
они — до захвата побережья Малой Азии арабами, т. е. до середины
V I I в. — расходились по всему Средиземноморью и Причерноморью 24.
Описанный амфориск не единственная находка данного вида в Херсо­
несе. Упомянем коллекцию амфорисков из цистерны, засыпанной в связи
с нивелировкой участка перед строительством Уваровской базилики.
Эти находки позволяют думать, что и в Херсонес в VI—середине VII в.
поступала продукция из далекой Малой Азии.
17
18
19
20

21
22
23
524

Besevliev V. Spätgriechische und spätlateinische Inschriften. N 35.
Ibid. Index. S. 186.
Ср.: Popescu E. Inscriptü le grecesti şi latine din secolele IV—XII descoperite in Ro­
mania. Bucureşti, 1976. Ν 251.
Соломоник Э. И. Новые эпиграфические памятники Херсонеса, 1973. № 194. Ср.
также имя Константин в кн.: ΙΡΕ. I2, 496, но В. В. Латышев не включает его
в список императоров.
ΙΡΕ, 1ос. cit.
Романчук А. И. Херсонес VI—первой половины IX вв. Свердловск, 1973. Рис. 4.
Culica V. Plombs commerciaux de la cité romano-byzantine de Izvoarela // Pontica.
1979. 12. Fig. 4, N 68, 69, 140.
Hayes J. W. A New Type of Early Christian Ampulla // BSA, 1971. N 66. P. 243—
248, pi. 36, 37.
7*

99

Особый интерес среди перечисленных керамических находок с надпи­
сями представляют чаша с именем Константина и штамп с двусторонней
монограммой, в которой реконструируется имя Феодор. Если он как-тосвязан с храмом Е, а общая ситуация раскопок делает эту гипотезу вполне
допустимой, то, в свою очередь, можно предположить, что храм Ε был
посвящен святому Феодору. Храм расположен около оборонительных
стен города, и обращение здесь к святому Феодору Стратилату — воителю
могло казаться полностью оправданным.
В этой связи следует еще раз обратиться к штампу с изображением
Фоки, найденному Л. Г. Колесниковой при исследовании другого храма
в портовом квартале I. Храм, раскопанный в 1963—1965 гг., был распо­
ложен к северу от храма Ε и функционировал в X I I — X I V вв. 2 5 Штамп
идентичен глиняному оттиску, встреченному К. К. Косцюшко-Валюжиничем при раскопках того же квартала ае . Возможно, второй храм пор­
тового квартала был посвящен святому Фоке. Наличие такого храма
в квартале около Херсонесского порта, где могли жить моряки, которым,
как считалось, покровительствовал данный святой, вполне допустимо.
Кроме храма, здесь могла находиться и странноприимница: о ее существо­
вании свидетельствует надпись на штампе с изображением Фоки.
Находки форм для просфор, имеющие определенное значение для
изучения вопросов идеологии, могут быть использованы и для рассмотре­
ния исторической топографии, идентификации некоторых культовых соору­
жений Херсонеса. Отметим, что в византийских городах действовала
традиция переносить имя святого, которому был посвящен храм, на назва­
ние квартала или участка города 27 . Херсонес в этом отношении не мог
быть исключением. Используя эти две находки, мы можем допустить,
что в портовом квартале было два храма, носившие имена Феодора и Фоки,,
по которым назывались и близлежащие участки квартала.

25

26
27

Колесникова Л. Г. Храм. . . С. 172. Исследовательница считает, что храм был по­
строен в X в. Последующие раскопки убедительно свидетельствуют, что он воз­
ник не ранее XII в. Действительно, слой, перекрывающий фундамент, образовался,
например, не ранее XI—XII вв. См.: Сводный отчет о раскопках в портовом квар­
тале Херсонеса в 1963—1964 гг. // АДСВ, 1971. Вып. 7.
OAK за 1896 г. С. 165—166.
Bouras Ch. City and Village: Urban Design and Architecture // JOB, 1981. 31/2.
S. 653.

Византийский временник, том 48

Н. Н. НИКИТЕНКО

К ИКОНОГРАФИЧЕСКОЙ ΠΡΟΓΡΑΜίΜΕ
ОДНОФИГУРНЫХ ФРЕСОК СОФИЙСКОГО СОБОРА
В КИЕВЕ
Уяснение идейно-декоративного замысла стенописного ансамбля Со­
фии Киевской предполагает своим непременным условием атрибуцию
однофигурных фресковых изображений и определение их иконографиче­
ской программы. Поскольку из более 500 таких фресок, сохранившихся
в соборе, только 10 фигур удержали древнейшие надписи, крайне трудно
установить принципы подбора и размещения изображений святых, прин­
ципы, которыми руководствовались составители программы росписи.
Все же в распоряжении исследователя, во-первых, имеются данные, при­
веденные в свое время П. Г. Лебединцевым. Он назвал 20 оригинальных
надписей, сохранявшихся еще в X I X в., до поновления стенописи мас­
лом х. Во-вторых, может быть привлечен альбом Ф. Г. Солнцева «Киев­
ский Софийский собор» 2 , правда, приходится учитывать, что в нем опуб­
ликованы копии с поновленных в X I X в. фресок, а фигуры святых снаб­
жены надписями, проставленными при поновлении и в большинстве
случаев неверными. Кроме того, изображенных на фресках персонажей
прямо называют некоторые древние надписи-граффити на стенах собора.
Попытку определить какую-либо закономерность в размещении однофигурных фресок предпринял сравнительно недавно В. Н. Лазарев.
Основываясь на приведенных П. Г. Лебединцевым надписях, большинство
из которых уцелело в арках придела Иоакима и Анны, исследователь
проверил, не размещены ли изображенные на фресках святые в порядке
хронологии дней их памяти. Оказалось, что никакой связи здесь не су­
ществует. Это привело В. Н. Лазарева к мысли, что в подборе однофигур­
ных сюжетов было немало случайного и произвольного 3 .
Затрагивал данный вопрос и В. Пуцко. По его мнению, неоднократное
повторение изображений некоторых святых в соборе свидетельствует об
отсутствии единства в программе росписей 4 . Однако можно полагать тем
не менее, что она формировалась на основе единого замысла и представ­
ляла собой цельную идейно-художественную структуру. Обосновывая
это положение, попытаемся персонифицировать изображения некоторых
святых и объяснить принципы их подбора и размещения.
Рассмотрим ряд однофигурных фресок придела Иоакима и Анны
(диаконника), расположенного с южной стороны центрального нефа.
Апсида и вима придела расписаны хорошо сохранившимися сценами из
жизни «богоотцов» Иоакима и Анны, затем неф диаконника пересекается
пространством южного рукава трансепта и, продолжаясь под хорами,.
1
2
3
4

Лебединцев П. Возобновление Киево-Софияского собора в 1843—1853 гг. Киев,
1879. С. 70—71.
Киевский Софийский собор // Древности Российского государства. СПб., 1871.
Вып. 1—3; СПб., 1887. Вып. 4.
Лазарев В. Н. Фрески Софии Киевской // В- Н. Лазарев. Византийское и древне­
русское искусство. М., 1978. С. 107—108.
Пуцко В. Литературные тексты и проблема реконструкции киевских стенописей:
X—XI веков // Slavia orientalis, 1977. R. XXVI. Ν 2. С. 200.
101

делится крещатыми столбами на два компартимента, каждый из которых
перекрыт сводом. Однофигурные фрески компартиментов и составляют
объект нашего исследования. На западном пилоне столба восточного ком­
партимента привлекает внимание изображение святого в императорских
одеждах (рис. 1), определяемого исследователями как «Константин» 5.
Персонификация, несомненно, верна, так как полностью соответствует
словесному портрету Константина Великого у византийского историка
Георгия Кедрина (XII в.): «Константин Великий был роста среднего,
широкоплеч, с толстой гаеею, посему и прозвали его толстошея, румян.
Волосы на голове его были не густы и некудрявы, а борода редкая и необросшая около щек; нос слегка орлиный, взор львиный, лицо приятное
и веселое» 6. Подтверждает данную персонификацию и граффито, хорошо
читающееся на поземе фрески справа — «Константин».
Второе изображение Константина Великого находим в Михайловском
приделе — у древнего южного входа в собор (рис. 2). Это фрагмент повреж­
денной фресковой композиции, представлявшей, по всей вероятности,
Константина и Елену в традиционном сюжете по обеим сторонам креста,
поскольку рядом с Константином сохранилась нижняя часть фигуры еще
одного персонажа. Портретные характеристики Константина на обеих
фресках идентичны; единственное отличие в их иконографии — подвески
к стемме святого, изображенного у южного входа. Как показывает сравне­
ние одних и тех же персонажей, чьи изображения неоднократно повто­
ряются в соборе (святителя Николая, апостолов Петра и Павла, еванге­
листа Марка, трех иудейских отроков), художники допускали несущест­
венные варьирования иконографических типов святых. Фреска с изобра­
жением Константина на крещатом столбе имеет отличительную особен­
ность: слева и справа от Константина видны две маленькие фигурки свя­
тых. В иконописи известны многочисленные примеры сочетания в одной
иконе главной фигуры и дополнительных «избранных» святых. Этот иконо­
графический тип, восходящий к византийским истокам, предполагал
изображение либо нескольких святых на полях иконы, либо двух святых,
помещенных в средник и фланкирующих главную фигуру. Подбор «избран­
ных» святых определялся обычно личным патронатом заказчиков 7 , по­
этому, учитывая иконный характер однофигурных фресок, логично пред­
положить, что на фреске запечатлены св. Георгий и св. Ирина — «небес­
ные» патроны Ярослава Мудрого и его жены Ирины.
Сравним персонажей фрески с изображениями этих святых. Фигурка
справа представлена в женских императорских одеждах — лоре и форакии (царском драгоценном поясе и пристегнутом к нему овальном щитке
из парчи). На голове, от которой сохранились лишь контуры, несомненно,
была стемма — неотъемлемая часть царских инсигний, фигурирующая,
кстати, на соответствующем изображении в альбоме Ф. Г. Солнцева.
Следовательно, данная святая представлена в царском облачении, как и
было принято изображать св. Ирину. Так, царские регалии приданы ей
на фреске церкви Спаса на Нередице (XII в.) 8 , а на миниатюре XI в.
в Трирской Псалтыри ее облачение абсолютно тождественно тому, что
изображено на софийской фреске: стемма, лор и форакий 9. По другую
сторону Константина — мужская фигурка в патрицианских одеждах,
характерных для мучеников, — тунике и мантии, украшенной тавлием;
в правой, приподнятой руке, очевидно, был изображен крест. От головы
сохранились едва различимые очертания. В альбоме Ф. Г. Солнцева этот
ъ

6
7

8
9

Киевский Софийский собор. Вып. 1—3. Рис. 11; Кондаков Н. П. Изображение рус­
ской княжеской семьи в миниатюрах XI века. СПб., 1906. С. 39; Логвин Г. Н. СофЧя
Кшвська. KHİB. 1971. Табл. 172.
Порфирий, епископ Чигиринский. Восток христианский. Киев, 1871. С. 2.
Лазарев В. Н. Об одной новгородской иконе и ереси антитринитариев // Культура
Древней Руси. М-, 1966. С. 110; Смирнова Э. С. Живопись Великого Новгорода,
середина XIII—начало XV века. М., 1976. С. 23—25, 36.
Покровский Н. Стенные росписи в древних храмах греческих и русских. М., 1890.
Табл. IV.
Кондаков Н. П. Изображение... Табл. IV.

102

святой представлен безбородым, в высокой круглой шапке с золотым
ободком. Подобный головной убор не встречается ни на одном из персо­
нажей росписи. Он появился при поновлении живописи маслом в середине
прошлого века и в таком виде фреска была скопирована Ф. Г. Солнцевым.
Однако реставратор все же отталкивался от каких-то деталей фрески,
сохранявшихся еще в его время, и, видимо, попытался воссоздать ориги­
нал, интерпретировав его по-своему. Скорее всего, здесь мог быть изобра­
жен юный безбородый мученик с пышной шапкой волос, украшенных
золотой диадемой. Таким предстает св. Георгий в многочисленных
произведениях средневекового изобразительного искусства. Характерно,
что в Софии Киевской он представлен в конхе апсиды посвященного ему
придела именно как мученик, а не как воин.
Зачем понадобилось изобразить патрональных святых Ярослава и
Ирины возле Константина Великого? Известно, что древнерусская пись­
менная традиция связывает с именем Константина князя Владимира Свя­
тославича — отца Ярослава Мудрого. «Подобником великого Констан­
тина» называет Владимира Иларион 10 — современник Ярослава Мудрого,
первый киевский митрополит из русских; «Се вторый Костянтин в Руси
явися», — говорит о нем летописец Нестор u ; «Ce есть новый Костянтин
новаго Рима», — читаем о Владимире в проложном «Сказании» о Борисе
и Глебе 12 . Владимир Святославич в XI в. не был канонизирован, и его
изображение не могло присутствовать среди святых. Вполне допустимо,
что в росписи собора, возведенного в знак торжества новой, христианской
религии, Константин Великий выступал прообразом Владимира — кре­
стителя Руси. Ярослав и Ирина — продолжатели дела Владимира, по­
этому их святые патроны изображены рядом с Константином Великим.
Роль Ярослава как завершителя начинаний Владимира настойчиво
подчеркивается и древнерусской литературой. На арке, соединяющей
столб с изображением Константина с соседним западным столбом, поме­
щены полуфигуры двух юных мучеников, возле одного из которых в аль­
боме Ф. Г. Солнцева поставлена надпись «св. Агапий» 13 . Надпись соот­
ветствует древнему оригиналу: среди пяти надписей X I в., сохранявшихся
еще в X I X в. в арках придела Иоакима и Анны, П. Г. Лебединцев называет
и надпись, содержащую имя мученика Агапия. Юный мученик Агапий
вместе с братом Феопистом упоминаются в «Житии» великомученика
Евстафия П л а к и д ы ы . Совершенно очевидно, что здесь изображены
именно эти парные святые. Изображение Феописта в альбоме Ф. Г. Солн­
цева снабжено надписью «св. Полиевкт» 16, поставленной в X I X в. произ­
вольно, так как атрибутом св. Полиевкта была небольшая бородка 1в ,
а на фреске изображен безбородый юноша 17 . Что касается рекомендаций
иконописных подлинников относительно Агапия и Феописта, они должны
изображаться детьми 1 8 , чему точно следует фреска, представляющая
к тому же соответственно «Житию» Евстафия одного из братьев старшим,
второго — младшим. Второстепенные мученики, Агапий и Феопист, не
изображались самостоятельно, а сопровождали одного из главных пер­
сонажей в пантеоне христианских святых — Евстафия Плакиду. Так
10
11
12
13
14
15
ls

17
18

Памятники древне-русской церковно-учительной литературы. СПб., 1894. Вып. 1^
С. 73.
Памятники древне-русской литературы. Пг., 1916. Вып. 2. С. 4.
Там же. С. 95.
Киевский Софийский собор. Вып. 4. Рис. 32.
Сергий, архиепископ. Полный месяцеслов Востока. Владимир, 1901. Т. 2. С. 289^
Киевский Софийский собор. Вып. 4. Рис. 32.
Ерминия, или Наставление в живописном искусстве, составленное иеромонахом:
и живописцем Дионисием Фурноаграфиотом, 1701—1733. Ч. 3 // Труды Киевской
духовной академии. 1868. Т. 4. С. 366.
Логвин Г. Н. Указ. соч. Табл. 173.
Ерминия... С. 365; Лорфирий, епископ Чигиринский. Ерминия, или Наставление
в живописном искусстве, написанное неизвестно кем вскоре после 1566 г.: (Первая
иерусалимская рукопись 17-го века). Киев, 1867. С. 49; Подлинник иконописный /
Под ред. А. И. Успенского. М., 1903. С. 32.
103-

предписывают изображать их иконописные подлинники, так представлены
они в кладбищенской церкви Ватопеда (1683 г.) 19 .
Действительно, под изображением Феописта, на восточном пилоне
западного столба, представлен неизвестный мученик (рис. 3), чья фигура
как бы обращена непосредственно к Константину Великому. Персонаж
атрибутирован в альбоме Ф. Г. Солнцева, который считал его «св. Вавилой» 20. Персонификация эта явно ошибочна, указанный святой фигу­
рирует в древних месяцесловах в виде «священномученика» 21 , и соот­
ветственно этому греческий иконописный подлинник предписывает изобра­
жать его в архиерейском облачении, старцем с широкой бородой 22 . Мы же
видим средовека (человека среднего возраста), хотя и седовласого, в му­
ченических патрицианских одеждах, с крестом в правой руке. Вполне
естественно предположить здесь изображение великомученика Евстафия
Плакиды, характеризуемого греческими иконописными подлинниками
XV—XVIII вв. седым средовеком с обрамляющей лицо бородой 23. Итак,,
против Константина Великого представлен великомученик Евстафий
Плакида, а сверху на арке — его сыновья Агапий (над Константином^
и Феопист (над Евстафием).
Составители программы росписи Софии Киевской уделили Евстафию
Плакиде особое внимание. По свидетельству Н. И. Петрова, «в 1888 г.
по снятии верхнего яруса иконостаса, закрывавшего главный алтарь
собора, на наружных стенках столбов триумфальной арки, непосредст­
венно под мозаичным изображением Благовещения, открыты были две
одноличные фрески. В 1893 г., по случаю снятия иконостаса для перезолоты, под двойной побелкой открыты были фрески на лицевых и частично
на боковых стенках арочных столбов главного алтаря и четыре χ боковых:
на столбах триумфальной арки — еще шесть фигур, и в том числе велико­
мученик Евстафий и две великомученицы. . . » 24. Сегодня из восьми фи­
гур, открытых в 1888 и 1893 гг. на столбах триумфальной арки, две ниж­
ние полностью скрыты прикрепленным к столбам иконостасом. Одна ил
них, помещенная в нижней части столба триумфальной арки, разделяю­
щего центральный неф и Петропавловский придел, и есть фигура Евстафия
Плакиды, удержавшая древнюю надпись 25 . К сожалению, копия этой
фрески отсутствует, поэтому невозможно идентифицировать оба изобра­
жения Евстафия.
Почему изображение этого великомученика занимает столь видное
место в соборе и представлено дважды — на триумфальной арке и в при­
деле Иоакима и Анны? Евстафий Плакида, как и Константин Великий,
выступает в древнерусской литературе прообразом Владимира Свято­
славича. В «Чтении» о Борисе и Глебе, написанном в 70—80-е годы
X I в., Нестор, воздавая хвалу Владимиру за личное крещение, сравни­
вает князя с Евстафием Плакидой 2в . Нестор, вероятно, отразил древнюю
традицию, сопоставлявшую Владимира с Евстафием — знатным римским
военачальником, решившимся принять христианство со всей своей семьей.
В средневековье придавали особое значение подобным параллелям.
Размещение фигур — Евстафий напротив Константина — не случайно.
Кульминационный пункт в «Житии» Евстафия — его личное крещение,
а в деятельности Константина Великого — объявление им христианства
общегосударственной религией. Именно эти важнейшие эпизоды из жизни
19
ί0
21
22
23
24
25
36

Никольский Л. Афонские стенописи. СПб., 1908. С. 54, примеч. 1.
Киевский Софийский собор. Вып. 4, рис. 12.
Сергий, архиепископ. Указ. соч. С. 355.
Ерминия... С. 402.
Там же. С. 365. Порфирий, епископ Чигиринский. Указ. соч. С. 49; Сахаров И. Ис­
следования о русском иконописании. СПб., 1850. Кн. 1. С. 10—11, 21.
Петров Н. И. Историко-топографические очерки древнего Киева. Киев, 1897.
С. 132, примеч. 1.
Археологические известия и заметки, издаваемые Московским археологическим
обществом. М., 1893. Т. 1. № 5. С. 174.
Памятники древне-русской литературы. Вып. 2. С. I—IV, 4.

104

Владимира Святославича акцентировали заказчики росписи, решив изо­
бразить друг против друга святых, являвшихся его прототипами.
Многозначительно также изображение Евстафия именно под сценой
«Благовещение», на столбе триумфальной арки, разделяющем централь­
ный неф и придел Петра и Павла. «Житие» Плакиды красочно описывает
явление ему Христа на охоте, после чего он принимает крещение. Этот
эпизод многократно запечатлен в произведениях изобразительного ис­
кусства — от византийской миниатюры из Псалтыри начала X в. 27 до
памятников средневековой Грузии 28 . Выделяет данный эпизод и Нестор,
сообщая затем, что Владимиру, как и Евстафию, было божье знамение,
послужившее князю вестью для личного крещения, после чего и после­
довало принятие христианства Русью. Значит, размещая фигуру Евста­
фия, олицетворяющего в стенописи Владимира, под «Благовещением»,
авторы росписи хотели подчеркнуть, что крещение Руси было результатом
свободного выбора Владимира, направляемого непосредственно богом.
Это созвучно древнерусской литературе, отразившей борьбу Руси с уни­
версалистскими притязаниями Византии, пытавшейся представить кре­
щение русского народа результатом своего посредничества 29 . Местополо­
жение фрески — у алтарной части придела Петра и Павла — заставляет
вспомнить и древнюю письменную традицию, представлявшую Владимира
равноапостольным.
С именем Владимира связано изображение еще двух святых в приделе
Иоакима и Анны. На его западной арке мы видим полуфигуры мученицы
и юного мученика, судя по альбому Ф. Г. Солнцева, — Кирика и Иулитты 30. Надписи, поставленные возле этих персонажей в X I X в., повто­
ряют древние: они упоминаются П. Г. Лебединцевым в числе указанных
пяти надписей в арках упомянутого придела. Причем это единственное
парное изображение женщины и ребенка в арках придела Иоакима и
Анны. Кирик и Иулитта — сын и мать — относятся к числу святых, особо
почитавшихся в средневековой Грузии. В Верхней Сванетии сохранилась
церковь монастыря св. Квирике и Ивлиты конца XI — начала X I I в.,
где развернут житийный цикл этих святых; изображены они также от­
дельно в рост и на алтарной преграде — погрудно 31 . Парные изображе­
ния Кирика и Иулитты находим и в церкви Архангелов в Ипрари, отно­
сящейся к этому же времени 32. Киевские и грузинские фрески в основном
передают один и тот же тип святых: у Кирика — подчеркнуто округлое
лицо с большими глазами, коротким носом, маленьким пухлым ртом и
челкой на лбу; у Иулитты — строгий и спокойный лик.
Не случайно Кирик и Иулитта изображены в Софии Киевской рядом
с Константином Великим и Евстафием Плакидой. Память Кирика и Иу­
литты праздновалась 15 июля, тогда же, когда и память Владимира
Святославича, поэтому служба св. Владимиру соединялась со службой
этим святым 33. И хотя Владимир при Ярославе еще не был канонизирован,
имя его, несомненно, поминалось 15 июля во время службы Кирику и
Иулитте.
В западной части этого же придела, на крещатом столбе, следующем
непосредственно за столбом с изображением Константина, помещена фи­
гура святой в царских одеждах (рис. 4). В альбоме Ф. Г. Солнцева она
значится «св. Пульхерией» 34. И. А. Головань атрибутировала ее как
27
28

29
30
31
32
33
34

Лазарев В. Н. История византийской живописи. М., 1948. Т. 2. Табл. 45а.
Гордеев Д. П. Отчет о поездке в Ахалцихский уезд в 1917 г.; Росписи в Чуле, Ca­
nape и Зарзме // Известия Кавказского историко-археологического института
в Тифлисе. Иг., 1923. Т. 1. С. 46—47, 51.
Лихачев Д. С. Русские летописи и их культурно-историческое Значение. М.; Л.,
1947. С. 44—76.
Киевский Софийский собор. Вып. 4. Рис. 32.
Аладашвили Л-, Алибегашвили Г., Вольская А. Росписи художника Тевдоре
в Верхней Сванетии. Тбилиси, 1966. С. 45—47, табл. 35, 36, 37.
Там же. Табл. 17.
Дмитриевский А. Богослужение в русской церкви в XVI веке. Казань, 1884Ч. 1. С. 185.
Киевский Софийский собор. Вып. 1—3. Рис. 13.
105

великомученицу Кристину 3 5 . Вряд ли эта святая представляет собой
великомученицу: в ее руке отсутствует крест — основной символ муче­
ничества на изображениях мучеников в соборе. Как и император Кон­
стантин, она держит в левой руке свиток, правой указывает на него.
Свиток, отождествляемый с милостивым законодательным актом, считался
отличительным атрибутом царского достоинства 36 , поэтому он часто
изображался в руках представителей византийского правящего дома.
В данном случае сочетание царских регалий — стеммы, лора с форакием
и свитка — указывает на изображение здесь канонизированной византий­
ской императрицы, по всей вероятности, матери Константина Великого
Елены. Древняя письменная и живописная традиции всегда связывают
этих святых друг с другом. Примечательная деталь: Константин и Елена
размещены по одной оси — на западных пилонах соседних крещатых
столбов; на северной, южной и западной лопатках столба с фигурой Елены,
в одном с ней регистре, повторяется изображение голгофского креста.
Троекратное повторение такого сюжета встречается только на этом столбе,
чем подтверждается, что здесь изображена Елена, с которой церковь свя­
зывала обретение креста Голгофы. Характерен ярко выраженный восточ­
ный тип Елены, отлргчающий ее изображение и в Софии Новгородской 37 .
Ближайшая же аналогия софийской фрескэ—мозаичное изображение Елены
в нартексе храма Хосиос Лукас в Фокиде (начало XI в.), где эта святая
фигурирует в паре с Константином по обе стороны креста; ее облик ха­
рактеризует тот же заостренный подбородок, выпуклые глаза, опущенные
книзу внешние уголки бровей (рис. 5).
Напротив Елены — фигура святой, возле которой С. А. Высоцкий
обнаружил надпись-граффито «Анна святая», что прямо указывает на
изображение здесь св. Анны 38 . Это имя носили несколько «святых жен»,
но крест в руке данной святой означает, что тут изображена мученица
Анна, чья память праздновалась 26 марта 39 . Известно, что в марте 963 г.
родилась жена Владимира Святославича, носившая то же имя 40. Стало
быть, в стенописи сопоставляются царица Елена, при которой христи­
анство стало общегосударственной религией в Византии, и св. Анна —
патронесса киевской княгини Анны, с чьим именем связано принятие
христианства Русью. О ее вкладе в христианизацию Руси говорит араб­
ский историк начала XI в. Яхья Антиохийский: «. . .она построила мно­
гие церкви в стране Русов» 41 . В целом же роспись придела Иоакима u
Анны посвящена основоположникам христианства на Руси — Владимиру
и Анне, а пх деятельность как бы приравнивается по значению к дея­
тельности равноапостольных Константина и Елены.
Еще В. Н. Лазарев высказал мысль, что Ярослав, посвятив диаконник
родителям Марии, Иоакиму и Анне, хотел помянуть в этом приделе свою
мать, Анну, умершую в 1011 г. 42 Посвящение придела Софии Владимиру
и Анне отразило, по всей вероятности, стремление Ярослава Мудрого
добиться их канонизации.
Подведем итоги. Иконографическая программа однофигурных фресок,
несомненно, имелась и представляла собой органическую составную
часть идейно-декоративного замысла всего стенописного ансамбля собора.
35
36
37
38
39
40
41
42

Головань I. HOBI д а т по атрибуцп фресок Кшвсько1 Софн // Образотворче мистецтво. 1975. № 4. С. 30.
Беляев Д. Ф. Ежедневные приемы византийских царей и праздничные выходы их
в храм св. Софии в IX—X вв. // ЗИРАО, 1892. Т. 6, вып. 1/2. Н. С. С. 217—218.
Лазарев В. Н. О росписи Софии Новгородской // В. Н. Лазарев. Византийское
и древнерусское искусство. С. 122—123.
Высоцкий С. А. Древнерусские надписи Софии Киевской. Киев, 1966. Вып. 1.
С. 90, табл. XLIV, 2; С. 134, рис. 9; Логвин Г. Н. Указ. соч. Табл. 201.
Сергий, архиепископ. Указ. соч. С. 86, 584.
Советы и рассказы Кекавмена: Сочинение византийского полководца XI в. / Подг.
текста, введ., пер. и коммент. Г. Г. Литаврина. М., 1972. С. 372.
Розен В. Р. Император Василий Болгаробойца: Извлечения из летописи Яхыт
Антиохийского. СПб., 1883. С. 24.
Лазарев В. Н. Мозаики Софии Киевской. М., 1960. С. 50.

106

Подбор и размещение святых осуществлялись соответственно заложенной:
в общую программу росписи собора идее торжества христианства на Руси.
В данной программе, как и в росписи собора в целом, ярко выражены
национальные интересы Древнерусского государства: святые в каждом
приделе, вероятно, выступали прообразами конкретных исторических
лиц, внесших определенный вклад в христианизацию Руси. Прослежи­
вается взаимосвязь расположенных друг против друга святых, на что
в свое время обратил внимание А. Н. Грабар 48 . Это либо парные святые:
Кирик и Иулитта, Агапий и Феопист (придел Иоакима и Анны), Петр
и Павел (Петропавловский придел), Адриан и Наталья (северная наруж­
ная галерея), Домн и Филиппола (южная наружная галерея), Козьма
и Дамиан (Михайловский придел), либо персонажи — прообразы одного
и того же исторического лица: Константин Великий и Евстафий Плакида, Елена и Анна — прототипы Владимира Святославича и его жены
Анны (придел Иоакима и Анны).

43

Грабар А. Фрески Апостольского придела Киево-Софийского собора. Пг., 1917.
С 7.

Рис. 1—5 к статье Н. Н. Ннкитенко

Рис. 1. Св. Константин Великий. Фреска XI в. София Киевская,
придел Иоакима π Анны

I Зак. 1186 .

.

Рис. 2. Св. Константин Великий. Фреска XI в., фрагмент. София Киевская, придел
Михаила

Рис. 3. Св. Евстафий Плакида. Фреска XI в., фрагмент. София Киевская, придел
Иоакпма и Анны

и

*

*\^ ' ш

m'
ИИ.

* Wir

■к „ ^Λί'·'*

"fi ■ ш У\*% / У Ш' ■ ·

er ^ % !
кщ^ШШщ^

Рис. 4. Св. Елена. Фреска XI в., фрагмент. София
и Анны

I -İ%

Киевская,

придел

Иоакима

ę

■ ,. ' #

:

.....

.#*;:l·

Рис. 5. Св. Елена. Мозаика XI в., фрагмент. Хосиос Лукас, нартекс

Византийский временник, том 48

А. Я. КАКОВКИН

О ДАТИРОВКЕ РОСПИСЕЙ
ХРАМА св. ГРИГОРИЯ (1215 г.) В АНИ,
ЕГО ЧАСОВНИ И ПРИТВОРА*
В 1215 г. в северо-восточной части Анийского городища, на обры­
вистом берегу р. Ахурян, богатым горожанином Тиграном Оненцем был
возведен небольшой храм. Из обширной вкладной армянской надписи,
выбитой на южной стене здания, мы знаем, что церковь была посвящена
просветителю Армении св. Григорию (Григору Лусаворичу; рис. 1) *.
Храм представлял собой типичное сооружение армянского зодчества того
времени — купольный зал с фальшивыми арками с наружной стороны
четырех фасадов.
Через несколько лет к западному фасаду церкви был пристроен при­
твор с проходами-аркадами с западной и южной сторон. У северо-запад­
ного угла притвора возвели часовенку, вход в которую был проделан в се­
верной стене притвора (рис. 2) 2 .
Художественная ценность возведенного Тиграном Оненцем комплекса
(церковь, притвор, ч а с о в н я ) 3 очень велика прежде всего благодаря
богатому наружному скульптурному декору (орнаментальное и фигурное
убранство барабана, заполнение архивольтов, оформление наличников
окон, колонн притвора и пр.) 4 и замечательным фрескам в интерьерах,
сопровождаемым пояснительными надписями на грузинском и греческом
языках 5 .
* Статья представляет собой расширенный вариант доклада, прочитанного автором
11 сентября 1985 г. на IV Международном симпозиуме по армянскому искусству.
См.: Четвертый Международный симпозиум по армянскому искусству. Ереван,
11—17 сентября, 1985: Тез. докл. Ереван, 1985. С. 137 — 139.
1
Вкладная надпись неоднократно воспроизводилась. Полностью ее впервые издал
по копии мхитариста Нерсеса Саркисяна М. Броссе. См.: Brosset
M. Les ruines
d'Ani, capitale de l'Arménie sous les rois Bagratides, aux X e et X I e siècles. SPb.,
1860. T. 1. P. 145—146 (на арм. яз.). Р. 147 (на фр. яз.). См. также: Орбели И. А.
Свод армянских надписей. I. Городище Ани (на арм. яз.). Ереван, 1966. С. 62—63,
№ 188, табл. XXI; Uluhogian G. The evidence of inscriptions // Ani Documents of
armenian architecture, 12 (Далее: DAA, 12). Milano, 1984. P. 80—81.
2
Известны два варианта плана церкви, притвора и часов-ш: первый был составлен
в начале 1840-х годов (см.: Texier Ch. Description de l'Arménie, la Perse et la Méso­
potamie. P., 1842. 1, pi. XXI, 1), второй исполнен в начале XX в. Т. Тораманяном
(см.: Тораманян Т. Историческое армянское зодчество. Тифлис, 1911. Рис. 4. На
арм. яз.). Широко воспроизводимый в литературе план Ш. Тексье (см.: Grimm D.
Monuments d'architecture en Géorgie et en Arménie. SPb., 1864. PL Vila; Алишан Г. Ширак (на арм. яз.). Венеция, 1881. Рис. 46; Strzygowski / . Die Baukunst
der Armenier und Europa. Wien, 1918. Bd. I. Abb. 243; Khatchatrian A. Ani // RbK.
2. Stuttgart, 1963. Abb. 9; DAA. 12. P. 87, N 4 u. а.) неточен: в центре притвора
здесь обозначены два опорных столба, которых в действительности не было. По­
этому мы воспроизводим верный план, снятый Т. Тораманяном во время его работ
в Ани.
3
Эти сооружения лишь сохранившаяся часть выстроенного Тиграном Оненцем мо­
настырского комплекса, включавшего также жилища для монахов, трапезную,
гостиницу, хозяйственные постройки, стены с башнями и пр.
4
Измайлова Т. А. Декоративное убранство двух анийских памятников начала
XIII века (церкви Тиграна Оненца и Бахтагеки) // ТЭ. Т. II. (Труды отдела Вос­
тока Эрмитажа; Т. 5). Л.; М., 1958. С. 159—166.
5
В литературе отмечалось наличие на стенах храма и притвора армянских (см.: Te­
xier Ch. Op. cit. P. 98) и даже славянских (?) надписей (см.: Гордеев Д. П. Отчет
108

С о х р а н н о с т ь отдельных частей к о м п л е к с а р а з л и ч н а . Х р а м н а х о д и т с я
fi с р а в н и т е л ь н о н е п л о х о м с о с т о я н и и : р а з р у ш е н а л и ш ь о б л и ц о в к а к р о в л и
и в сводах кое-где о б р а з о в а л и с ь т р е щ и н ы (рис. 1). Х у ж е обстоит дело
с п р и с т р о й к а м и : п е р е к р ы т и я п р и т в о р а д а в н о р у х н у л и , его ю ж н а я стена
п о л н о с т ь ю и с ч е з л а , б о л ь ш а я часть з а п а д н о г о фасада р а з р у ш е н а (рис. 3).
У ч а с о в н и о б в а л и л с я почти весь свод (рис. 4), п о л у р а з р у ш е н ы з а п а д н а я
с т е н а , в х о д с ю ж н о й с т о р о н ы и н и ж н я я часть апсиды.
Н е с м о т р я на это, з н а ч и т е л ь н а я часть росписей к о м п л е к с а с о х р а н и л а с ь ,
причем ф р е с к и , видимо, д о ш л и в своем п е р в о з д а н н о м виде, без п о з д н е й ­
ш и х п е р е п и с е й и п о н о в л е н и й . Эти р о с п и с и на с е г о д н я ш н и й день — с а м ы й
к р у п н ы й по м а с ш т а б у а н с а м б л ь м о н у м е н т а л ь н о й ж и в о п и с и средневековой
А р м е н и и 6.
Х р а м св. Г р и г о р и я 1215 г. известен по л и т е р а т у р е более 150 лет.
В п е р в ы х п л а н а х г о р о д а , о п и с а н и я х и з а р и с о в к а х его п а м я т н и к о в (рис. 5),
в о с п р о и з в е д е н и я х н а д п и с е й на н и х непременно ф и г у р и р у е т ц е р к о в ь
Т и г р а н а О н е н ц а , н а з ы в а в ш а я с я тогда «монастырем на б е р е г у А х у р я н а »
(отец Саргис), «церковью с в . Девы» (И. А б и х ) , «греческой ц е р к о в ь ю »
(Ш. Т е к с ь е , Ю . К е с т н е р ) , «церковью на б е р е г у реки» (Ш. Т е к с ь е ) . Л ю б и ­
т е л и древностей, п у т е ш е с т в е н н и к и , ученые (Ю. К е с т н е р , Ш. Т е к с ь е ,
А . Н . М у р а в ь е в , Н е р с е с С а р к и с я н , Н . Х а н ы к о в , М. Б р о с с е , Д . И . Г р и м м
и мн. др.) не м о г л и не о б р а т и т ь в н и м а н и я на л у ч ш у ю по с р а в н е н и ю с д р у ­
г и м и а н и й с к и м и п о с т р о й к а м и с о х р а н н о с т ь х р а м а , на его богатый с к у л ь п ­
т у р н ы й декор и к р а с о ч н ы й к о в е р стенописи 7 .
В к л а д в и з у ч е н и е ц е р к в и с в . Г р и г о р и я в н е с л а ц е л а я п л е я д а отечест­
в е н н ы х и з а р у б е ж н ы х и с с л е д о в а т е л е й ( Н . Я . М а р р , Н . П . Сычев, Д . П . Г о р ­
д е е в , И . А. О р б е л и , Т . Т о р а м а н я н , В . Н . Л а з а р е в , Л . А. Д у р н о в о , Т . А. И з ­
м а й л о в а , И . С т р ж и г о в с к и й , С. Т е р - Н е р с е с я н , Н . и Ж . - М . Т ь е р р и и д р . 8 ) .
о поездке в Ахалцихский уезд в 1917 году: Росписи в Чуле, Canape и Зарзме //
ИКИАИТ. Пг., 1923. Т. 1. С. 10). Документальных подтверждений этому мы не имеем.
■* В стилистическом и колористическом отношениях росписи храма Григория 1215 г.,
по мнению некоторых исследователей, имеют точки соприкосновения с некоторыми
грузинскими памятниками (в частности, с Бетани). Поэтому ряд специалистов,
принимая во внимание и наличие грузинских пояснительных надписей, считали
возможным связывать росписи с Грузией (Л. А. Дурново, Д. П. Гордеев, С. ТерНерсесян и др.), а кое-кто безоговорочно относил их к разряду грузинских памят­
ников (Н. П. Сычев, Т. Вельманс, Е. Л. Привалова и др.). Решительнее всех в этом
направлении пошла Н. Тьерри, по словам которой росписи церкви Тиграна Оненца
являются «грузинской работой в армянской среде» и «замечательным грузинским
памятником». См.: Тьерри Н. Росписи церкви св. Григория Тиграна Оненца в Ани
(1215 г.) // Второй Международный симпозиум по грузинскому искусству. Тбилиси,
1977. С. 1. Мы же со своей стороны разделяем мнение Ж. Лафонтэн-Дозонь, усмат­
ривающей в росписи храма 1215 г. «произведение армян». См.: Лафонтэн-Доаонъ Ж.
Росписи церкви, называемой Чемлекчи Килисе, и проблема присутствия армян
в Каппадокии // Византия, южные славяне и Древняя Русь, Западная Европа:
Искусство и культура: Сб. ст. в честь В. Н. Лазарева. М., 1973. С. 90.
7
Анализ первых работ, посвященных Ани, в частности церкви Тиграна Оненца (Wilbraham, Abbott, Holms, Texier, Abich и др.), см.: Khanykof N. Excursion à Ani, en
1848 // Brosset M. Rapports sur run
voyage archéologique dans la Géorgie et dans l'Ar­
ménie, exécuté en 1847—1848. l e livraison. SPb., 1849. P. 121—150. Основная доре­
волюционная литература о церкви 1215 г. приведена у Д. П. Гордеева (Отчет. . .
С. 4, 80—81). См. также: Mapp H. Я. Ани: Книжная история города и раскопки на
месте городища. М.; Л., 1934; Кипшидзе Д. А. Пещеры Ани: (Материалы XIV Анийской археологической кампании 1915 г.). Ереван, 1972. С. 182—183; DAA. 12. Р. 22.
* Нами подготовлен к печати историко-библиографический обзор литературы, по­
священной церкви Тиграна Оненца. Среди исследователей, изучавших этот храм,
следует особо выделить Николая Петровича Сычева (1883—1964). Летом 1911 г. он
принял участие в работе X Анийской археологической экспедиции, специально ис­
следуя церковь Тиграна Оненца и Бахтагеки. О последнем памятнике им была вы­
пущена работа, не утратившая значения до сих пор: Анийская церковь, раскопанная
в 1892 году // ХВ, 1912. Т. I, вып. I I . С. 212—219. К сожалению, собранные Н. П. Сы­
чевым материалы о храме Григория остаются неопубликованными (они хранятся
в Архиве ЛОИА АН СССР: ф. 51, д. 15). 17 декабря 1911 г. Н. П. Сычев на заседа­
нии Русского Археологического общества прочитал доклад «Храм святого Григория
Просветителя в Ани». См.: Прибавления к 44-му выпуску «Известий Археологической
комиссии: Хроника и библиография». СПб., 1912. Вып. 21. С. 2—3. Черновой вариант
доклада также хранится в архиве.
109

Интерес к этому памятнику заметно оживился в последние годы 9 . И все ж&
исследован он недостаточно полно, в его изучении еще остается немало
нерешенных вопросов. Мы остановимся только на одном из них — о да­
тировке росписей комплекса: церкви, притвора, часовни. Прежде, однако,
отметим кратко основные сцены и главных персонажей росписей, ибо
часть из них до сих пор остается неопознана, некоторые же определены
неверно.
Стенопись храма в целом соответствует принятому на христианском
Востоке канону (рис. 6). В куполе — сидящий на радуге Христос, возно­
симый двумя парами ангелов 10 . В верхней части барабана — богоматерь,
3 ангела и 12 апостолов и . Простенки между окнами барабана занимают
попарно два ветхозаветных священника (Захария и Аарон) и 14 пророков
(Иезекииль и Варух, Даниил и Асаф, Нафан и Езра, Моисей и Малахия,
Илья и Аввакум, Иоиль и Софония, Исайя и Иеремия) 12 . В парусах —
медальоны с погрудными изображениями евангелистов 13 .
В конхе апсиды — трехфигурный Дейсус, фланкируемый двумя лоратными ангелами 14 . Ниже — евхаристия под двумя видами с двумя
лоратными ангелами по сторонам. В нижнем поясе апсиды — святитель­
ский чин: Василий Великий, Иоанн Златоуст, Петр и Афанасий Алексан­
дрийские, Николай Мирликийский, папа римский Сильвестр, Леонтий
Кесарийский, Григорий «Парфянский» (Лусаворич), Аристакес и Вартанес 16 с двумя диаконами по сторонам (рис. 7).
Сцены новозаветного цикла (сохранившиеся не полностью) откры­
ваются благовещением 1в . На южной стене (рис. 8) располагаются:
рождество Христово, поклонение волхвов 17 , вход господень в Иерусалим,
успение 18 , распятие, снятие с креста 19 , воскресение (жены мироносицы

9

Об этом свидетельствует, например, доклад Н. Тьерри на симпозиуме в Тбилиси
в 1977 г. Кроме того, заметное место отведено памятнику в альбоме-монографии
«Ani» (DAA. 12). Раздел о живописи в нем написала Н. Тьерри (с. 68—70), об архи­
тектуре — Ж.-М. Тьерри (с. 94—95), о надписях — Г. Улюбджян (с. 80—82). См.
также: Каковкин А. Я. Роспись церкви Григория Тиграна Оненпа (1215 г.) в Ани:
Иконографический состав и идейный замысел //ВЕУ, 1983. № 2. С. 106—114; Каkovkin Α. Ja. Il significato degli affreschi delia cłiiesa di S. Gregorio di Tigran Honents
(1215) ad Ani // Atti del Terzo Simposio Internazionale di arta armena, 1981. San
Lazzaro; Venezia, 1984. P. 340—342.
10
И. Стржиговский (Op. cit. S. 299) рассмотрел здесь только крупную голову Пантократора в медальоне.
11
Имена персонажей, обозначенные по-грузински, приводит Д. П. Гордеев (Отчет. . .
С. 6—7). Имена двух апостолов смыты: судя по подбору, это, скорее всего, были
Иаков и Фаддей.
12
В записях Н. П. Сычева вместо «Моисея» стоит «Елисей» и под вопросом обозначен
«Софония».
13
Изображение Матфея на северо-восточном парусе смыто.
14
А. Н. Муравьев (Грузия и Армения. СПб., 1848. Ч. II. С. 277) принял изображение
Деисуса за изображение Влахернской богоматери.
15
А. Н. Муравьев (Указ. соч. С. 277) отмечал, что ниже Евхаристии «стояли две­
надцать святителей, между коими можно разобрать греческие имена: Николая,
Леонтия, Аристакеса, сына великого Григория» (Лусаворича. — А. К.). Вероятно,
Муравьев включил в число святителей и фланкирующий ряд диаконов. Д. П. Гор­
деев (Отчет. . . С. 8) добавил к ним Григория (третий от окна в южной части).
Н. Тьерри (Роспись церкви. . . С. 3) назвала Сильвестра, Василия, Иоанна и
Вартанеса. Всех святителей еще в 1911 г. идентифицировал Н. П. Сычев.
16
Сцена была представлена на двух восточных сводах подпружных коробов. Изобра­
жение архангела Гавриила на северном коробе утрачено.
17
Эта композиция, располагавшаяся на западном своде южного короба (напротив
богоматери в Благовещении), зафиксирована только Сычевым (остатки левкаса,
живописи, надписей).
18
В этой сцене Н. Тьерри (Роспись церкви. . . С. 8—9) увидела на фоне драпировки
ложа «маленькую фигурку иудея с отрубленными руками». Фигуры Авфония, о ко­
тором она говорит, здесь не было. Этот апокрифический персонаж впервые появ­
ляется в миниатюре евангелия Таргманчац 1232 г. (Матенадаран. № 2743). См.:
Дурново Л. А. Очерки изобразительного искусства средневековой Армении. М.,
1979. Рис. 159. Слева от сцены Успения представлена в рост св. Екатерина (чьи
изображения вполне уместны рядом с данной композицией, поскольку этой святой
обычно адресовали молитву «при исходе души»). И. Стржиговский (Op. cit. S. 299)
HO

у гроба). В верхнем регистре западной стены (рис. 9) — сошествие в ад
и явление Христа двум Мариям. На северной стене (рис. 10) — сошествие
св. духа 20 и воскрешение Лазаря 2 1 .
Западную часть храма, где обычно размещали Страшный суд, занимают
житийные сцены патрона храма Григора Лусаворича. Открываются они
композицией, в которой Григорий предстает перед царем Трдатом. Затем
следует серия мучений подвижника: он подвешен за ноги, ему сдавливают
ступни тисками, подвергают бичеванию, праведника ведут в Арташат,
мученик брошен в ров со змеями. Потом — святого освобождают из рва,
рукополагают в епископы Армении, Трдат со свитой выезжает навстречу
Лусаворичу, встреча Григория с царем в Багаване, крещение царского
дома, рукоположение в сан 12 первых епископов Армении, мольба народа,
видение Лусаворича, Трдат просит Григория вернуться к царскому двору,
святой в пещере Ман. В этот цикл включены еще две сцены: казнь рипсимянских дев и явление животворящего столпа с молящейся св. Ниной —
просветительницей Грузии 2 2 .
Кроме названных сцен, стены церкви украшены изображениями трех
отроков в пещи огненной, причащения св. Зосимою Марии Египетской
принял ее за изображение царя. Н. Тьерри (Роспись церкви. . . С. 12) колебалась
между «Екатериной» и «Евдокией».
Плохо сохранившаяся композиция описана и сфотографирована Сычевым. Н. Тьерри
(The wall painting at, Ani // DAA, 12. P. 68) почему-то называет ее «предательством
Иуды» (The betrayal of Judas; Tradimento di Giuda).
Сцена почти полностью смыта, но на откосах окна, разделяющего композицию,
в начале XX в. сохранялись четыре человеческие полуфигуры, олицетворяющие
народы. Сычев сфотографировал их и дал следующее описание: «В левом откосе окна
изображены старик в колпаке и юноша, стоят за каким-то ящиком, с поднятыми
вверх лицами; в правом (откосе. — А . К.) также две фигуры, из которых первая
с сосудом, немного левее висят весы» (Архив ЛОИА. Ф. 51. Д. 15. Ед. хр. 12. Л. 15).
Н. Тьерри (The wall painting. . . P. 68) перечисляет некоторые из этих сцен, по­
лагая, что они представляют группу христологических праздников халкидонитской
церкви (!). На следующей странице она констатирует ошибочность бытующей до
сих пор точки зрения относительно халкидонитского характера росписей храма.
Последняя констатация верна. В свое время Г. Гаритт (Garitte G. Documents pour
l'étude du livre d'Agathange // Studi e testi, 127. Vatican, 1946; Idem. La grecque
inédite de Saint Grégoire d'Arménie // AB. 1965. 83. P. 233—290), анализируя версии
жития Лусаворича, доказал несостоятельность предположений, согласно которым
житийный цикл росписи храма 1215 г. якобы следует халкидонитской версии. Это
находит подтверждение и в историческом анализе вкладной надписи 1215 г., где
говорится только о первых трех вселенских соборах, а четвертый, Халкидонский,
даже не упоминается. См.: Uluhogian G. The evidence of inscriptions. . . P. 82.
Касаясь житийных сцен, Н. Тьерри (The wall painting. . . P. 69) замечает, что ком­
позиция явления животворящего столпа со св. Ниной (которую в работе 1977 г.
она приняла за св. Рипсиме) возникла здесь в результате соглашения между заказ­
чиком — армянином Тиграном Оненцем — и художником (по ее твердому убежде­
нию, грузином): житийные сцены — по воле заказчика, сцена с Ниной — по ини­
циативе исполнителя. Если согласиться с этой точкой зрения о своеобразном «джент­
льменском соглашении» между Тиграном Оненцем и безымянным художником, то
интересно было бы узнать мнение Н. Тьерри об инициаторах изображений Григора
Лусаворича в грузинских храмах (Атени, Бетани, Давид-Гареджи, Самтависи, Казрети и др.). Мы уверены, что никакого соглашения между заказчиком и художником
не было. Сцены житийного цикла призваны были показать Григория в качестве про­
светителя народов Кавказа. Эту идею особенно ярко выявляет сцена выезда Трдата
с абхазским, грузинским, аланским царями навстречу Лусаворичу, возвращающе­
муся из Кесарии Каппадокийской, где он был рукоположен Леонтием в епископы
Армении. Кстати, Н. Тьерри (The wall painting. . . P. 69) видит в этой сцене выезд
Трдата «на охоту, во время которой он превратился в вепря». В этом случае логично
было бы предположить, что в последующих сценах царь будет представлен в облике
зверя, чего, однако, нет. Житийный цикл лишен какого бы то ни было сказочного
налета, он историчен. В нем представлены лишь наиболее впечатляющие эпизоды
драматического столкновения царя-язычника с приверженцем учения Христа Гри­
горием и сцены, иллюстрирующие обращение армян в новую веру и установление
в стране институтов христианства. Еще одна деталь: Н. Я. Марр (Магг N. Ani, la
ville arménienne en ruines, d'après les fouilles de 1892—1893 et de 1904—1917 // REA.
1921. T. I, fasc. 4. P. 404), a вслед за ним и Г. Банатеану (Bàm.teanu G. La fresque
en Arménie à l'époque ancienne et au mouen-âge // SAO. B u c , 1957. I. P. 58) отме­
чают, что в этой сцене конь Трдата топчет свинью — символ язычества. Это «наблю­
дение» очень странно: царь и его окружение в то время были еще язычниками, им
лишь предстояло принять от Лусаворича крещение.
111

в пустыне, собора архангела Михаила, образов Константина и Елены 23 ,
святых воинов Георгия и Федора Стратилата и большим числом отдель­
ных персонажей, представленных в рост, по пояс, по грудь: Авраам,
Исаак 24 , Давид, Соломон, Исайя, Стефан-первомученик, архидиакон
Герман, Симеон-столпник, врачеватель Пантелеймон, Мамант, Харитон,
Ермолай, Иоанн Милостивый и др.
На наружной стене западного фасада церкви — Оплакивание 25 , Сня­
тие с креста 26, Спас нерукотворный, погрудный Деисус, поясное изобра­
жение Григория Просветителя.
Главное место в росписи притвора отведено Страшному суду. От него
дошли только фрагменты: на северной стене — Рай (так называемое Лоно
Авраамово), на престоле сидят старцы Авраам, Исаак и Иаков, справа —
богоматерь в молитвенной позе, благоразумный разбойник с крестом
в руках 27 и серафим — страж райских врат.
В северном доле западной стены — отдающая мертвецов Земля, персо­
нифицированная женской фигурой в царской короне, со скипетром и
сферой в руках и восседающая на льве 28 ; звери и птицы вокруг возвра­
щают поглощенные ими жертвы.
В двух небольших треугольных нишах по сторонам от входа изобра­
жены мужские и женские полуфигуры праведников (на синем фоне) и
грешников (на красном фоне) 29 .
В часовне фрески сохранились только в апсиде: над чином из шести
святителей представлена богоматерь с младенцем Христом и двумя анге­
лами по сторонам (сцена с богоматерью, символизирующая воплощение,
дала название часовне — часовня богоматери).
Необычайно разнообразна по набору (более полутора десятка типов)
и богата по краскам орнаментика стенописи (рис. 11). Росписи храма,
притвора и часовни настолько разительно отличны друг от друга по стилю
и колориту, что исследователи не сомневались: они выполнены разными
мастерами и в разное время.
Все специалисты считали, что церковь расписана в год окончания ее
строительства, т. е. в 1215 г. 30 , а притвор и часовня украшены фресками
позднее. Единого суждения относительно конкретной даты не было, во­
прос и до сих пор остается открытым. Мнения исследователей разделились.
Одни полагали, что сделано это было вскоре после окончания росписи
23
24
25

28

27
28

29

30

Эти персонажи представлены вопреки традиции поменявшимися местами: Елена —
слева, ее сын — справа.
Н. Я . Марр (Ани. . . С. 86) и Н. Тьерри (Росписи церкви. . . С. 3; The wall painting. . .
P. 68) называют этих праотцов «пророками».
В трактовке этой сцены заметны отступления от канона. Может быть, поэтому
А- Н. Муравьев (Указ. соч. С. 276) принял ее за «сонное видение», которое, возможно,
по его мнению, и побудило заказчика к основанию храма.
Н. Тьерри (Thierry N. Peintures d'Asie Mineure et de Transcaucasie au X e et X I e
siècles. L., 1977. P. 107) называет эту сцену распятием. Любопытен тот факт, что по
логике оплакивание и снятие с креста должны были бы поменяться местами. По
мнению Д. П. Гордеева (Отчет. . . С. 10), снятие с креста повторяет аналогичную
композицию внутри храма. Однако повтор в данном случае чисто сюжетный, иконо­
графически они заметно отличаются.
Стржиговский (Op. cit. S. 300) принял благоразумного разбойника за Адама.
Стржиговский (Op. cit. S. 302) называет этого зверя «птицельвом» (Löwenvogel).
Такая персонификация Земли довольно оригинальна. Близкие изображения (на­
пример, в росписи Спаса-Нередицы(1199 г.) или псковского Свитогорского монастыря
(XII в.) некоторые исследователи связывали с символическими изображениями
Древнего Востока (см.: Кишилов Н. В. Аллегория земли в фресках Спаса-Нередицы //
CA. 1966. № 3. С. 208—209). Мнение, будто анийская роспись повторяет нередицкую
(Мясоедов В. К., Сычев Н. П. Фрески Спаса-Нередицы. Л., 1925. С. 14), кажется
нам мало убедительным.
Strzygowski J. Op. cit. S. 302. Непосредственное соседство душ грешников и пра­
ведников усиливает муки обитателей преисподней от созерцания райского света и
обаяния ароматов «обители отдохновения святых», а божьи избранники радуются
при виде мучений тех, кто низвергнут в ад. См.: Гуревич А. Я. Категории средневе­
ковой культуры. М., 1981. С. 79.
Датировка фресок церкви XII в. (см.: Propyläen Kunstgeschichte. В., 1968. Bd. 3.
S. 339) — явная ошибка.

112

в церкви. Сычев, специально занимавшийся изучением росписей памят­
ника, отмечал, что притвор расписан в первой четверти X I I I в. и имеет
те же яркие краски, что и стенопись церкви Бахтагеки 31 . Гордеев, побы­
вавший в Ани летом 1917 г., указывал, что фрески притвора «иной руки,
чем роспись внутри основного здания, но, судя по стилю, не отстоят от
нее на очень уж значительном расстоянии по времени возникновения» 3 2 .
Другие, например Торос Тораманян, основываясь главным образом на
стиле скульптурного убранства притвора, предполагают, что возведен он
на 40—50 лет позднее храма. К сооружению притвора и к его, как думал
Тораманян, византийским по духу росписям Тигран Оненц не имеет ника­
кого отношения 33 . Третьи, например В. Н . Лазарев, сопоставляя росписи
комплекса с близкими по времени грузинскими и византийскими памят­
никами монументальной живописи, считали, что стенопись притвора вы
полнена в первой половине X I I I в. По сравнению с фресками храм; она,
по мнению Лазарева, имзет более передовой характер, в ней чувствуются
лишь слабые византийские отголоски, и она является типичным образцом
армянского искусства 34 . Т. А. Измайлова установила, что росписи при­
твора близки по стилю миниатюрам армянской рукописи Матенадарана
(№ 2877), относящейся к X I I в. 35
Четвертые, в лице Николь Тьерри, отодвигают дату росписи притвора
и часовни к концу X I I I в. и полагают, что исполнителями были греки.
Взгляды названной исследовательницы по этому вопросу не оставались
неизмененными. Сначала (1973 г.) Н . Тьерри придерживалась точки зре­
ния, что притвор и часовня были возведены несколькими годами позднее
храма 36 и расписаны. В работах 1975 и 1977 гг. высказывалось уже иное
суждение: пристройки сооружены в середине X I I I в. 3 7 В недавней работе
(1984 г.) Н. Тьерри указывает: росписи притвора и часовни выполнены
в русле стилистической традиции греческого искусства конца X I I I в.
и раннего палеологовского периода; исполнивший их художник вполне
мог быть из Трапезунда 38 .
По-иному освещают спорную проблему датировки росписей мате­
риалы, собранные Сычевым: описания архитектурных форм памятника, его
скульптуры, фресок, многочисленные фотографии, зарисовки, красочные
кальки фрагментов росписей, планы, чертежи, схемы, копии надписей
и проч. Сычев выяснил, что храм Тиграна Оненца при построении не пред­
назначался для росписи. Стены его первоначально (как это и было принято
в большинстве армянских храмов) не были оштукатурены. Лишь спустя
несколько лет после освящения церкви их покрыли тонким слоем левкаса
(из извести, соломы и мелко толченного камня кладки) и расписали по
сухому. Этот существенный для истории памятника вывод был сделан
Сычевым на основании детального анализа технологии и художественных
особенностей росписи 39 . Сычев не определил время, когда расписали храм,
но, учитывая, что, по его мнению, притвор был расписан в первой чет­
верти X I I I в., скорее всего, это имело место в конце 1210-х—самом начале
1220-х годов.
31
32
33
34
35
36
37
38

39

Сычев Н. Анийская церковь. . . С. 219.
Гордеев Д. П. Отчет. . . С. 9.
Тораманян Т. Материалы по истории армянской архитектуры. Ереван, 1942. Т. 1.
С. 159—160, 163 (на арм. яз.).
Лазарев В. Н. История византийской живописи. М., 1947. Т. 1. С. 187; Lazarev V.
Storia delia pittura byzantina. Torino, 1967. P. 313—314.
Izmailova T. L'iconographie du manuscrit Ν 2877 du Matenadaran // Revue des Etu­
des arméniennes. N. S. 1965. T. II. P. 194—195.
Thierry N. La peinture médiévale arménienne // Corsi di cultura sull'arte ravennate
e byzantina. Ravenna, 1973. Faenza, 1973. P. 402.
Thierry N. L'art monumental byzantin en Asie Mineure du XI e siècle au XIVe // DOP,
1975. N 29. P. 107; Idem. Peintures d'Asie Mineure et de Transcaucasie. . . P. 107.
Thierry N. The wall painting. . . P. 70. Отметим, что Стржиговский (Op. cit. S. 302)
тоже считал, что фрески притвора греческого или византийского происхождения.
Как же в этом случае объяснить наличие пояснительных грузинских надписей и
ошибки (или описки?) в греческих надписях (в сцене Оплакивания сокращения
имени Спасителя обозначены: «CI» и «IX»)?
Архив ЛОИА. Ф. 51. Ед. хр. 11. Л. 22.
8

Византийский временник, 48

113

Через несколько лет были возведены притвор и часовня. По оконча­
нии строительства этих сооружений их интерьеры и наружную сторону
западной стены церкви загрунтовали. По наблюдениям Сычева, грунт
притвора «значительно толще и прочнее грунта церкви, отличается от
последнего цветом. . . Кладка и грунт придела (часовни. — А. К.) совер­
шенно аналогичны грунту. . . притвора» 40 . Вскоре их расписали фрес­
ками.
По-видимому, тогда же в храме произвели мелкий ремонт (заложили
круглые окна, замазали полуколонки антов) и изобразили в нижнем поясе
северной стены (под Воскрешением Лазаря) святых воинов в рост: Мерку­
рия и, вероятно, Никифора 41 (к началу XX в. эти изображения, ошибочно
принятые Гордеевым за ктиторский портрет 42 , оказались почти полностью
сбитыми). Дату выполнения всех перечисленных работ, вероятно, не сле­
дует отодвигать очень далеко от времени росписи самого храма, как пред­
лагали некоторые специалисты (к середине, тем более к концу X I I I в.).
Выстроенный Тиграном Оненцем комплекс возводился и расписывался
в течение нескольких лет, вероятно около 10 или чуть больше. Его поэтап­
ное строительство и украшение фресками, на наш взгляд, можно объяс­
нить следующим образом. Помимо того что такого рода предприятие стоило
немалых материальных затрат, главная причина заключалась, вероятно,
в другом. По всему христианскому миру было принято изображать в хра­
мах основные вехи всемирной истории. Согласно средневековым представ­
лениям, подлинная история земного существования человечества начи­
нается лишь с приходом в мир «спасителя», а закончится его вторым
пришествием (судным днем). Основополагающим изобразительным эквива­
лентом этих страниц мировой хроники были композиции христологического
цикла.
Вероятно, вскоре после возведения церкви Тиграну Оненцу пришла
идея расписать ее стены фресками, изобразив как праздники, так и сцены
из жития патрона храма Григория Просветителя, т. е. эпизоды, связанные
с распространением и утверждением христианства в Армении и сопре­
дельных с ней областях. Эти эпизоды по логике следовали за событиями
христологического цикла и предшествовали «дню гнева и воздаяния».
Иными словами, их нужно было вклинить между начальными эпизодами
истории мира, т. е. сценами праздников, и его завершающими днями,
т. е. картинами Страшного суда. Житийные сцены, естественно влив­
шиеся в единую канву росписи, призваны были прославить утверждение
христианства в Армении в лице ее первого католикоса, равноапостольного
Григория, и побуждали рассматривать это представлявшееся эпохальным
событие национальной истории как неотъемлемую составную часть обще­
мирового исторического процесса 43. Таким образом, роспись приобретала
единую глубокую идейно-тематическую программу. Оставалось воплотить
ее в жизнь.
Однако реализация столь грандиозного замысла затруднялась более
чем скромными размерами церкви (приблизительно 1 0 x 1 3 , 5 м). Даже
при том, что из праздничного цикла были выбраны только наиболее важ­
ные композиции и отобраны лишь самые главные эпизоды из истории
Армении рубежа III — IV вв., места в храме для иллюстраций заключи­
тельных этапов мировой хроники не нашлось. Надо думать, это и побу­
дило заказчика создать дополнительные площади для продолжения
росписи, т. е., выстроив притвор, вынести на его стены картины последних
дней мира. Для этого потребовалось время. И хотя фрески здесь выпол­
нялись уже другими мастерами, внутреннее, логическое и догматическое,
единство общего замысла росписей осталось неприкосновенным.
40
Там же. Ф. 51. Ед. хр. 11. Л. 23.
41
Там же. Ф. 51. Ед. хр. 11. Л. 96 (имена восстанавливаются по остаткам греческих
надписей). Н. Тьерри (The wall painting. . . P. 68) называет их «группа святых в рост».
По Банатеану (La fresque. . . P. 59), здесь «ничего нельзя различить».
42
43

Гордеев Д. П. Отчет. . . С. 5.
Какоекин А. Я. Роспись церкви Григория. . . С. 111—112: Kakovkin A. Ja. Il significato degli affreschi della chiesa. . . P. 340—342.

114

Таков один из веских доводов в пользу предположений, что росписи
притвора и часовни выполнены лишь несколькими годами позднее стено­
писи церкви. Об этом же свидетельствуют по меньшей мере еще два аргу­
мента.
Во-первых, установлено, что наружную сторону западной стены храма
покрыли фресками одновременно с росписью притвора. Здесь Сычев за­
фиксировал изображение ктитора, подносящего Лусаворичу модель
храма 44. Если принять в расчет, что Тигран Оненц умер в первой четверти
X I I I в. 45 , то трудно допустить, чтобы такое изображение могло появиться
в середине, тем более в конце этого столетия.
Во-вторых, Сычев установил, что фрески часовни, притвора и храма
выполнены в одной технике — al secco, т. е. известковыми красками по
высохшей штукатурке 4в .
Итак, можно заключить, что росписи комплекса были выполнены
разновременно, но в довольно короткий промежуток времени. Скорее
всего, стенопись храма окончили в конце 1210-х —самом начале 1220-х го­
дов. Что касается фресок притвора и часовни, то они были выполнены,
скорее всего, в 1220-х годах, быть может, самом начале 1230-х годов, во
всяком случае, наверняка до опустошительного разгрома города полчи­
щами монголов в 1236 г.
Возникает вопрос: как же тогда быть с не сохранившимися до наших
дней, но зафиксированными в литературе прошлого и начала нынешнего
веков двумя армянскими надписями, высеченными на внешней стороне
алтарной стены храма? Одна из них сообщает, что церковь была выстроена
при атабеке амирспасаларе Шахиншахе в 700 г. арм. летосчисления (т. е.
в 1251 г.) 47 , в другой, помеченной 759 г. арм. эры (1310 г.) 48 , говорится
о восстановлении водопровода. Надо сказать, что в правильности этих
дат сомневался в свое время еще Броссе, основывавшийся на исторических
соображениях 49 . Последний издатель и комментатор надписей на анийских памятниках — Улохожян в разделе, посвященном надписям храма
Тиграна Оненца, касается только надписи 1251 г. и фрагментов ктиторской 1215 г. Она резонно, как нам кажется, считает, что смысл надписи
1251 г., вероятнее всего, заключается в том, что в ней фиксируется дата
окончания ремонтных работ в церкви или же перестройки ее восточной
части 50.
Надеемся, что высказанные здесь соображения в какой-то степени
прояснят хотя бы одну из проблем, связанных с исследованием такого
выдающегося памятника, каким является храм св. Григория (1215 г.)
в Ани.
44
45
46

47

48

49
60

См. об этом: Каковкин А. Я. Ктиторский портрет в церкви Григория 1215 г. (в пе­
чати) .
Кипшидге Д. А. Пещеры Ани. . . С. 89.
Сычев Н. Анийская церковь. . . С. 219. В этой технике исполнены росписи сохраняв­
шихся на начало XX в. анийских памятников. Тораманян (Материалы. . . С. 163—
166) зафиксировал пять таких памятников (храм Тиграна Оненца, церковь Спаси­
теля, церковь Абугамренц, церковь Бахтагеки, Кафедральный собор). В новой лите­
ратуре (см.: Banàteanu G. La fresque. . . P. 52, 58; Thierry N. The wall painting. . .
P. 70—71) указываются только три памятника (церкви Тиграна Оненца, Бахтагеки
и храм Спасителя). Во время работ экспедиций Н. Я. Марра в Ани (1892—1918)
было зафиксировано около десятка памятников с остатками росписей (кроме пере­
численных, укажем: Дворцовую церковь, Вышгородский дворец, трапезную рядом
с церковью Тиграна Оненца, усыпальницу Тиграна Оненца); фрагменты росписей
были в многочисленных пещерных церквах Ани. Характер росписей большинства
анийских сооружений был армянский. См.: Der Nersessian S. The Armeniens. L.,
1968. P. 148.
Муравьев А. Н. Указ. соч. С. 277—278; Brasset M. Les ruines. . . T. I. P. 14—15;
Орбели И. A. Свод армянских надписей. . . С. 63—64, № 189, табл. XX; UluhojianG.
Op. cit. P. 81.
Brosset M. Les ruines. . . T. I. P. 15; Lynch H. F. B. Armenia: Travels and Studies.
L., 1901. Vol. I. P. 375—376. Отметим, что мхитарист отец Саргис читал дату как
459. т. е. 1010 г. См.: Brosset M. Les ruines. . . T. I. P. 15.
Brosset M. Les ruines. . . T. I. P. 15—16.
Uluhojian G. Op. cit. P. 82.
8*

Рис. 1—11 к статье А. Я. Каковкина

Рис. 1. Церковь Тиграна Оненца. Вид с югозапада (фото конца
XIX в.)

Рис. 2. План церкви
Тиграна> Оненца (по
Т. Тораманяну)

Рис. 3 . Церковь Тиграна Оненца. Вид с запада (фото конца XIX в.)

Рис. 4. Церковь Тиграна Оненца. Вид с северо-запада (фото конца XIX в.)

Рис. 5. Притвор церкви Тиграна Оненца (рисунок начала 1840-х гг.)
Рис. 6. Интерьер церкви Тиграна Оненца. Вид на юго-восточную часть

Рис. 7. Схема росписи апсиды

Рис. 8. Схема росписи южной стены
Рис. 9. Схема росписи западной стены

шщтт

'П

п
©iß

иг
7t) ·%αρτ

Я Л
11

ι

curco

η

ташЧ
ąm

,

з_
Рис. 10. Схема росписи северной стены

ГА
«■«■re) ( г * * * *

Й^ЦАЦ*

ΜΎΛ^ηΤι*
Рис. 11. Прорисовки некоторых орнаментальных мотивов росписи церкви Тиграна
Оненца

Византийский временник, том 48

Ю. Н. ВОРОНОВ, О. X. БГАЖБА

КРЕПОСТЬ ЦИБИЛИУМ —
ОДИН ИЗ УЗЛОВ КАВКАЗСКОГО ЛИМЕСА
ЮСТИНИАНОВСКОЙ ЭПОХИ
Среди многочисленных памятников древней и средневековой куль­
туры, характеризующих окрестности села Цебельда, расположенного
в среднегорной части Гульришского района Абхазской АССР, в 30 км от
Сухуми, особое место занимает крепость Цибилиум, отождествляемая *
с упомянутой в источниках VI в. (Прокопий Кесарийский, Агафий Миринейский) главной крепостью Апсилии Тзибила — Тсибила — Тибелия.
Согласно этим источникам, крепость была хитростью захвачена персами
летом 550 г., затем ее освободили апсилы, а осенью того же года здесь
разместился византийский гарнизон 2 . Осенью 556 г. Цибилиум был вновь
использован византийцами как опорный пункт против соседей апсилов
жисимиан 3 .
Апсилия — древнеабхазское политическое образование, в прибрежной
зоне которого, на месте современного Сухуми, располагалась одна из
крупнейших восточнопричерноморских римско-византийских крепостей —
Себастополис 4 . Он должен был охранять Клухорский перевальный путь
(совр. Военно-Сухумская дорога), издавна связывавший побережье с Се­
верным Кавказом и проходивший через Цебельдинскую долину, где был
расположен центр Апсилии 5 . Территориальная близость к Себастополису
и удобная с ним связь благоприятствовали сближению апсилов с Римом,
а затем с Византией. Во второй половине IV—V в. население централь­
ных областей Апсилии увеличивается, заметно расширяется поступление
средиземноморской продукции на местные рынки, налаживается произ­
водство (по византийским образцам) собственной амфорной тары в .
Вместе с тем учащаются набеги северокавказских народов (гунны, аланы
и др.) через Апсилию к жизненно важным центрам Византии в Колхиде
и Малой Азии. В условиях нарастания византийско-иранских противоре­
чий возникла необходимость в создании оборонительной системы, кото­
рая бы защищала как поселения апсилов, так и рубежи империи в этом
районе. Время формирования этой системы определялось обычно рамками
IV—V вв. н. э. 7 , однако исследования последних лет в Цибилиуме и дру­
гих крепостях Апсилии заставляют сегодня пересмотреть эту дату.
В ходе раскопок, проводившихся в крепости в 1977—1985 гг. Цебельдинской экспедицией Абхазского института языка, литературы и истории
1

Миллер А. А. Археологический и этнографический очерк Черноморского побе­
режья // Живая старина. СПб., 1908. Т. I. С. 2; Иващенко M. М. Великая Абхазская
стена // ИАНО, 1926. IV. С. 85; Пачулиа В. П. Исторические памятники Абхазии,
их значение и охрана. М., 1968. С. 123; Воронов Ю. Н. Тайна Цебельдинской долины.
М., 1975. С. 32—35 и др.
2
Прокопий из Кесарии. Война с готами. М., 1951. С. 403 (VIII, 10, 1—8).
3
Агафий. О царствовании Юстиниана. М.; Л., 1953. С. 118 (IV. 15).
*5 Воронов Ю. Н. Диэскуриада—Себастополис—Цхум. М., 1980. С. 95—96.
Воронов Ю. И. Тайна. . . С. 145.
8
Там же. С. 68, 141—142.
' Там же. С. 142, 145.
116

им. Д. Гулиа АН Грузинской ССР и Абхазского государственного музея 8 ,
выявлен великолепный ансамбль оборонительных, жилых, хозяйственных
и культовых сооружений, а также выразительный археологический мате­
риал (керамика, вооружение, монеты и др.), в основной своей массе четко
датируемый в пределах второй четверти — середины VI в. и по своему
значению далеко выходящий за рамки истории собственно Цебельды 9 .
Крепость занимает два скалистых утеса (рис. 1). Оборонительные
стены охватывают их с запада (свыше 60 м), с севера (350 м) и частично
с востока (50 м). С юга крепость защищена 400-метровой линией обрывов,
спадающих в ущелье Кодора (рис. 2). Наиболее доступный западный утес,
исследование которого завершено в 1985 г., защищен двойной линией
стен, усиленных тремя мощными башнями (рис. 3).
Наружная стена — протейхизма — протянулась почти на 70 метров.
В плане она имеет форму меандра, охватывающего в средней части прямо­
угольный дворик, скрывавший в своей глубине главную калитку. Стены
лротейхизмы сложены крупноквадровои панцирной кладкой на прочном
известковом растворе, кое-где с примесью толченого кирпича. Длина от­
дельных блоков в панцирях достигала метра, высота — 0,3—0,4 м (рис. 4).
Кое-где снаружи видны пазы от брусьев строительных лесов. Толщина
лротейхизмы 2,6 м. Изнутри она имела 11 ниш шириной 1,8—2,8 м при
глубине 1,2—1,25 м. Ниши были перекрыты арками, поверх которых
проходила боевая тропа, огражденная снаружи барьером с зубцами.
Протейхизма местами сохранилась на высоту до 5,25 м, первоначаль­
ная же ее высота была не менее 6—7 метров.
За протейхизмой выступает главная стена, сложенная мелкоквадровой кладкой, с соблюдением рядов в панцирях, где все неровности загла­
жены раствором, а швы декоративно подчеркнуты (рис. 5). Такая кладка
(opus incertum), зародившись в Римской империи еще во II — III вв. н. э.,
получила затем широкое распространение в византийском зодчестве 10 .
В Восточном Причерноморье подобная кладка зафиксирована впервые.
Главная стена (ее толщина 2,4—2,6 м) имела боевую тропу за зубча­
тым барьером. Исходя из объема завала вокруг стены и из указаний «Так­
тики» анонимного автора VI в., определявшего высоту куртин в 12 локтей
(около 9,5 м) при толщине 5 локтей (около 2,3 м) 11, можно считать, что
высота главной стены Цибилиума составляла 10—12 метров.
Двойные стены широко практиковались в ранневизантийском форти­
фикационном зодчестве. В Колхиде этот признак имеют: Петра (Цихисдзири), построенная византийцами во второй четверти VI в. к северу от
8

Состав экспедиции: кандидаты исторических наук Ю. Н. Воронов (руководитель
экспедиции), М. М. Гунба (зам. руководителя экспедиции и участник исследований
1977—1979 гг.), О. X. Бгажба (участник исследований с 1977 г., зам. руководителя
экспедиции и начальник отряда с 1979 г.), Л. Г. Хрушкова (участник исследований
1977—1979 гг.), зав. сектором археологии Абхазского государственного музея
Н. К. Шенкао (участник исследований и зам. руководителя экспедиции с 1978 г.),
лаборанты В. Г. Трапш и В. А. Логинов, фотограф В. Б. Левинтас и др.
s
Воронов Ю. Н. и др. Раскопки в Цебельде // ПАИ в 1978 г. 1981. С. 175—183; Во­
ронов Ю. Д., Бгажба О- X., Логинов
В. А. Исследования Цибилиума // ПАИ в 1979 г.
1982. С. 118—124; Воронов Ю- В7., Бгажба О. X., Шенкао Н. К. Археологические
исследования в Кодорском ущелье // ПАИ в 1980 г. 1982. С. 63—68; Воронов Ю. Н.,
Бгажба О. X., Шенкао И. К., Логинов В. А. Исследования в Цебельде // АОА 1980 г.
1982. С. 81—86: Воронов Ю. Н. Раскопки башни № 3 // АИЦ 1977 г. 1983. С. 40—
53: Бгажба О. X. Раскопки башни № 1. // АИЦ 1977 г. 1983. С. 6—9; Гунба М. М.
Р а с к о п к и б а ш н и № 2 и п о м е щ е н и я № 1 . //АИЦ 1977 г. 1983. С. 27—39; Воронов Ю. Л.
Стекло из раскопок Цибилиума (1977—1980 гг.) // ИАИ, 1983. XI. С. 118—124;
Он же. Исследования Цибилиума // АО 1982 г. 1984. С. 423—424; Он же. Краснолаковая посуда Апсилии (V—VI вв.) / / И А И , 1984. XII. С. 88—96; Вороное Ю. Н.,
Бгажба О. X., Шенкао Н. К., Логинов В. А. Работы Цебельдинской экспедиции //
ПАИ в 1981 г. 1984. С. 74—77, 186—189; Воронов Ю. Н. Исследования Цибилиума //
АО 1983 г. 1985. С. 465—466 и др.
10
Lugli G. Tecnica edilizia romana. Roma, 1957. P. 25, 258, 314; Venedikov / . , OgnenovaMarinova L., Petrov T. Dispesition, Fourlles et remparts de Nessebre du coté occidental
//Nessebre. Vol. 1. Sofia, 1969. P. 93, fig. 71; Bareba К. За терминологията на строительните техники през античноста // Археология. София, 1979. № 1. С. 4, обр. 6.
11
Овчаров Д. С- Византийски и български крепости V—X век. София, 1982. С. 35.
117

Батуми 12, лазские крепости Археополь (Нокалакеви) 13 и Родополь
(Вардцихе) ы, а также, по-видимому, Гагрская крепость 15. Двойной сте­
ной в VI в. были укреплены Херсонес 16 и Эски-Кермен 17 в Крыму. На тер­
ритории Болгарии в настоящее время известно около 30 крепостей с протейхизмой 18 .
Подходы к стене охраняли башни. Первая из них ( 1 2 x 6 м при высоте
свыше 13 м), венчающая край обрыва к Кодору, сильно выдвинута вперед
перед фасом протейхизмы (рис. 6). Через бойницы и с перекрытия башни
контролировались подходы к центральному дворику перед калиткой,
причем стрелы поражали врага с правой, незащищенной стороны. Н а
скальной основе была сперва возведена сердцевина башни, имевшая в вос­
точной части камеру (глубина ее 6 м, размер в плане 1,14x2,11 м), а в за­
падной части — монолитную, скрепленную раствором структуру из лома­
ного камня, облицованную квадрами. Затем был возведен наружный пан­
цирь из гладко обработанных блоков известняка, сложенных в строгие
ряды. На втором этаже башни находилось помещение (6,6 X2,4 м), имевшее
бойницы в северной и северо-западной гранях, большое арочное окно —
в южной стене и дверной проем — в восточной. В восточной части поме­
щения в полу находится лаз в камеру: до начала 30-х годов текущегсстолетия он был заложен замковой плитой. На блоках из внутренней
облицовки камеры выбиты греческие буквы Ι, Ψ и Θ. На дне камеры
сохранилось около метра древнейших накоплений, содержавших обломки
амфор и пифосов VI в.
Главная особенность этой башни — ее клинообразная западная часть,
сильно поврежденная кладоискательским взрывом в 1961 г. Благодаря
обмерам А. А. Миллера (1907 г.) 19 и следам на скале угол клина опреде­
лен в 108 —110°. Пентагональная башня Цибилиума пока единственный
памятник такого рода в Восточном Причерноморье. Аналогичная башня
в сходной же позиции выявлена в Эски-Кермене 20. В других районах
Византийской империи (Балканы, Малая Азия, Сирия, Северная Африка^
Италия и др.) их известно около сотни 21.
Северо-восточный угол дворика в изгибе протейхизмы против калитки
занимала печь для обжига известняка (рис. 7), древнейшая из известных
в Восточном Причерноморье. Снаружи она в плане квадратная (4,6 X 4,7 м),
внутренняя же камера имеет форму овала (2,42x1,8 м) и соединена с внеш­
ним пространством топочным каналом шириной 0,56 м. Сложена печь на
глинистом растворе из мелких известняковых квадров, образующих из­
нутри двойной, а снаружи однорядный панцирь. Наряду с обломками
амфор и кухонной посуды в камере найден железный нож (рис. 8, 18).
Печь была как бы вписана в изгиб протейхизмы в начале строительства
крепости и разрушена сразу же по его завершении. Затем площадка была
выровнена и на ее поверхности стали откладываться накопления началь­
ного периода функционирования Цибилиума.
12
13

14

15
16

17
18
19
20
21

Леквинадзе В. А. О постройках Юстиниана в Западной Грузии//ВВ, 1973. 34.
С. 174, рис. 3.
Закарая П. П. Общий отчет о работах, проведенных в Нокалакеви в 1975—1977 гг. //
Нокалакеви — Археополис. Археологические раскопки 1975—1977 гг. Тбилиси,
1981. Рис. 1, 7.
Джапаридзе В. М. Вардцихское городище: (К археологическому исследованию
раннесредневековых городов Эгриси) // Автореф. дис. . . . канд. ист. наук. Тбилиси,
1981. С. 12.
Адзинба И. Е. Архитектурные памятники Абхазии. Сухуми, 1958. С. 17, 22.
Якобсон А. Л. Раннесредневековый Херсонес // МИА, 1959. № 63. С. 101; Кучма В. В.
Оборонительные сооружения Херсонеса Таврического в свете установок «Тактики
Льва»//АДСВ, 1965. Вып. 5. С. 161.
Веймарн Е. В. Оборонительные сооружения Эски-Кермена: Опыт реконструкции //
История и археология средневекового Крыма. М., 1958. С. 52—53.
Овчаров Д. С. Протейхизмата в системата на ранновизантийската укрепления по
нашите земли // Археология. София, 1973. № 4. С. 11—23.
Архив ЛОИА. Д. № 27 за 1907 г.
Веймарн Е. В. Оборонительные сооружения. . . Рис. 6.
Вобчев С. Н. Крепостните кули с издаден остър ръб и значението им за укрепяването
на античне градове // ИАИ. София, 1961. XXIV. С. 103—145.

118

Лу/ттина J

а'ашкя /

сдшня J

Рис. 3. Общий план раскопанных объектов (İ), позитив клейма на кирпичах
и черепице (2), надпись на кирпиче (3)
Ширина проема упомянутой калитки изнутри 1,9 м, снаружи же он
сужен выступами из тесаных квадров до 1,2 м. Калитка имела две створки,
вращавшиеся в специальных лунках, выбитых в плитах за выступами.
В восточной стене калитки сохранился паз (0,18x0,2 м) от засовного
бревна. Наружный порог калитки разрушен, внутренний хорошо сохра­
нился. Площадка между ними выложена плитами, на двух из которых
выбиты греческие буквы Г (рис. 9).
Калитка вводит в перибол — пространство между протейхизмой и
главной стеной. Рядом с калиткой справа в углу (рис. 10) находилось
119

помещение ( 5 x 4 , 5 м), от которого сохранились выложенный кирпичом
пол, основание южной каменной стены и яма для столба, поддерживавшего
кровлю. На полу в основании культурных отложений найдены медная
монета, отчеканенная в Константинополе в первое десятилетие правления
Юстиниана I (рис. 11, 6), стилос из слоновой кости (рис. 8, 22), обломки
амфор и др. Вдоль стены лежало свыше 1'300 пращевых ядер — отборной
речной гальки, привезенной сюда из расположенного в 4 км северо-вос­
точнее Джампальского ущелья. В основании протейхизмы вблизи угла
имеется отверстие, служившее для отвода дождевых потоков с боевой
тропы через толщу стены под пол помещения. Ниже пола шла засыпка,
в которой найден бронзовый щиток пряжки (рис. 8, 6). Еще ниже в углуб­
лении скалы выявлено захоронение девочки, где находился инвентарь
рубежа IV—V вв. н. э. (рис. 12, г). Рядом с ним при строительстве были
разрушены и другие захоронения, в одном из которых была миска (рис. 13,
12). Таким образом, примерно за 100 лет до постройки крепости здесь
располагалось кладбище апсилов.
За южной стеной помещения с ядрами в засыпи обнаружена линия
водопровода, построенного до возведения протейхизмы. Водопровод
представляет собой желоб из камня на растворе (сечение 1 2 x 1 0 см, тол­
щина стенок 13 см), перекрытый плоскими кусками известняка. Изнутри
желоб обмазан сантиметровым слоем красной цемянки. Линия водопровода
прослежена вне крепостных стен на 354 м — до единственного в этом
районе родника на юго-восточном склоне горы Адагуа, дебет которого
(4—5 кубометров в сутки) соответствует сечению желоба.
Башня 2 возведена вплотную к главной стене. Ее наружный размер
9 , 5 5 x 9 , 5 м при сохранности стен на высоту до 4—5 м. Во внутреннее
помещение башни вход вел через главную стену: уцелела нижняя часть
дверного проема шириной 0,95 м и высотой свыше 2,4 м. Внутренний
порог представляет одну из 12 ступеней лестницы, по которой спускались
в башню (рис. 14). Обращает на себя внимание непомерная толщина ее
стен: с севера и юга она составляет 3,2 м, с запада — 4 м. Размер ж е
внутреннего помещения 3 , 1 6 x 5 , 5 м. Панцирь стен башни сложен из
грубообработанных мелких квадров: соблюдены ряды, а швы в дальней­
шем подвергнуты декоративной обработке. Северная стена сохранила
изнутри след бревна, уходившего своими концами в толщу западной и
восточной стен. Судя по этим и другим признакам, башня служила осно­
ванием мощной катапульты, метавшей через протейхизму каменные
ядра. Сотни таких ядер весом от 25 до 40 кг выявлены в ходе раскопок:
внутри башни и вокруг нее по всей территории крепости.
В забутовке западной стены катапультной башни найдена бронзовая
серьга с двумя отверстиями для подвесок (рис. 8, 9). При разборке завала
внутри башни вдоль ее южной и частично восточной стен обнаружены
обломки четырехрядного кирпичного (31 Χ 31 X 4 см) пояса. В Восточном
Причерноморье четырехрядные кирпичные пояса, получившие широкое
распространение в позднеримском и особенно в ранневизантийском зод­
честве, присутствуют также в кладке стен Археополя, Родополя, Сканды
и Сарапаниса (Шорапани) 22 .
Раскопки внутреннего помещения башни 2 позволили установить сле­
дующие этапы ее истории (рис. 12, а). После сооружения башня короткое
время использовалась под жилье — на поверхности скалы отмечены три
кострища, вокруг которых найдены более 500 обломков керамики (64 % —
импортные амфоры), половинка краснолакового блюда (рис. 13, 5) и све­
тильник (рис. 13, 10), аналоги которым датируются VI в. (Афины, Си­
рия) 23 . Поверх этих остатков накопился полуметровый слой щебенки^
22

23

Леквинадзе В. А. Материалы по монументальному строительству в Лазике // ВГМГ\
1961. ХХП-В. С. 142, 146—147; Джапаридзе В. М- Вардцихское городище. . .
С. 12—13.
Robinson H. S. Pottery of the Roman Period. Chronology // The Athenian Agora, V.
Princeton, 1964. P. 116, pi. M. 350; Thalmann I. P. Tell'Arga (Liban Nord). Campag-

120

извести, песка и кирпичей, отражающий какое-то запустение, вновь
сменившееся коротким периодом человеческой активности — вдоль се­
верной, сильно закопченной стены башни и по ее центру отмечено до
20 кострищ. Пространство между ними заполняли наносы земли, песка,
глины, перемешанные с обломками керамических изделий (около 3000 фраг­
ментов, из которых импортные амфоры составили 68 %, пифосы — 7,
кувшины — 4, горшки — свыше 20 %) и костей животных (в основном
домашних, среди которых, по определению Н. И. Бурчак-Абрамовича,
преобладали молодые свиньи, мелкий рогатый скот, некрупные лошади
и быки, куры), образовавших слой толщиной до 1,5 м. Среди других
находок — железные наконечники стрел, нож, гвоздь и кольчуга, обломки
стеклянных стаканов, рюмок и оконного стекла, костяные игольник и
пластины-обкладки боевых луков, каменная подвеска с изображением
солнца и каких-то знаков, пращевые шары и другие материалы, судя по
всему, отражающие быт византийского гарнизона, который разместился
в Цибилиуме осенью 550 г. и провел здесь несколько холодных недель
или месяцев. На этом жизнь в башне прекратилась.
Снаружи северной стены катапультной башни под четырехметровым
завалом обнаружена вымощенная камнем площадка (2 X 3 м) с многократно
использованным кострищем. Среди находок интересны обломки амфор
(43.3 % ) , рюмки из зеленого и синего стекла, ножка роговидного стек­
лянного сосуда с продольными голубыми полосами. Вымостка перекры­
вала завал стены башни с обломками каменных желобчатых стоков, упав­
ших с крыши башни.
Ниже проходит водопроводная линия, заходя сначала под угол протейхизмы, а затем под главную стену. Здесь от основной линии водопро­
вода в сторону бани отходило ответвление, принимавшее воду через горло
амфоры (рис. 13, 17), на стыке вмазанной в раствор. Выше и ниже водо­
проводной линии от главной стены отходят две низкие, сложенные насухо
каменные стенки, предназначавшиеся для террасирования склона. К глав­
ной стене в ее средней части прислонена небольшая постройка из камня
на глинистом растворе, вокруг которой отмечены скопления железного
шлака. Ниже, у угла протейхизмы, выявлены контуры ( 1 , 6 x 2 м) еще
одного помещения. В периболе отмечены накопления трех периодов —
строительного, первоначального и заключительного использования. Среди
находок — обломки конской уздечки, железная бритва, стеклянный бальзамарий (рис. 8, 14). Вблизи юго-западного угла третьей башни найден
очаг — площадка из двух слоев кирпича, почва вокруг которой утрамбо­
вана щебнем. Поверх очага найдена ножка самосской амфоры (рис. 13,18).
Северную часть перибола в изгибе протейхизмы занимает баня. Первое
ее помещение — фригидариум — вписано в угол между северным и запад­
ным отрезками протейхизмы, а его пол выложен мергелевыми плитами на
цемянковом растворе. С юга оно примыкало к тепидариуму, с востока же
его контур образует каменный канализационный желоб, выводивший
воду из ванны калдариума за пределы крепости. В северо-восточном углу
фригидариума найдена вмурованная в желоб горловина амфоры (типа
рис. 13, 5), через которую уходила вода. На полу громоздились плиты
(до 1 м в поперечнике), которыми когда-то была сложена лестница, выво­
дившая на боевую платформу протейхизмы.
Из фригидариума в тепидариум (его размер в плане 3,17x1,74 м) ведет
трехступенчатая лестница (рис. 15). Ширина входного проема 0,76 м; на
пороге выбит желобок для стока воды. В северо-западном углу находился
бассейн ( 0 , 5 x 0 , 7 м при глубине 0,4 м), сложенный из мергелевых плит.
Вдоль стен — каменные сиденья шириной до 0,35 м, в одном из которых
использован кусок мельничного жернова. Пол помещения — из мерге­
левых плит, положенных в два слоя на цемянковом растворе, — держится
на кирпичных арках и каменных столбиках. В юго-восточном углу сохраJies I—III (1972—1974) // Siria (Revue d'art oriental et d'archéologie). P., 1978.
T. LV. Fig. 40, 13, 5—7. P. 47.
121

основание дымохода, состоявшего из вставленных друг в друга
амфор (рис. 13, 13), отбитые донья которых найдены рядом. Пол подогре­
вался через перекрытое кирпичной аркой топочное отверстие, сохра­
нившееся снаружи рядом с лестницей. Из тепидариума в калдариум ведет
дверной проем (ширина 0,84 м), когда-то перекрытый кирпичной аркой.
Стены помещения сложены из грубообработанных известняковых блоков,
ряды которых перемежаются трехслойными кирпичными поясами, при­
сутствующими и в полукруглой ванне (ее размер 0 , 9 5 x 1 , 2 м при глубине
0,7 м), примыкающей к помещению (рис. 16). Кирпичное дно ванны покато
к северу, где сохранилось сливное отверстие, выводившее в прямоуголь­
ный отстойник. В растворе, покрывавшем стенки и дно ванны, найдены
обломки амфоры и трех рюмок (рис. 8, 12) из зеленоватого стекла. Сна­
ружи, рядом с ванной, расположено прямоугольное топочное отверстие.
С востока к горячему помещению примыкал резервуар (1,3x0,85 м при
глубине 0,5 м), облицованный многослойной водонепроницаемой цемянкой. Под ним находится третье топочное отверстие с кирпичной аркой,
через которое подогревались как вода в резервуаре, так и пол калдариума.
Вокруг бани найдено много обломков зеленоватого оконного стекла, фраг­
менты амфор (рис. 13, 14) и кувшинов, железное шило (рис. 8, 28), брон­
зовая игла (рис. 8, 27) и др. На кирпичах из кладки стен нанесены пере­
крещивающиеся полосы, полукруг и буква К, служившие для более
прочного сцепления с раствором (рис. 11, 2—4).
Третья башня — великолепный образец архитектуры VI в. Будучи
наиболее высокой в системе (ее северная стена превышала 13 м), эта башня
объединяла в себе мощь двух первых, как бы уравновешивая их на пра­
вом фланге обороны. Ее внутренний размер 6 , 8 5 x 6 , 6 м при толщине
стен 2,5 м и высоте их от 5 до 8 м (рис. 17; 18). Башня имела покоившееся
на четырех массивных угловых опорах кирпичное перекрытие, представ­
лявшее собой, по-видимому, уже полный парусный свод, образованный
вырезанным из сферической поверхности квадратом, который в своей
верхней части, находящейся над уровнем вершин подпружных арок,
является как бы самостоятельным куполом, еще очень пологим. С облом­
ком его центральной части связана железная петля. Деревянное между­
этажное перекрытие опиралось на консоли, которыми служили блоки,
выступающие из опор и плоскости южной стены. Последние совершенно
аналогичны консолям из башен Археополя 24.
В южной стене хорошо сохранился входной проем, выводивший
в перибол. Высота проема изнутри 2,92 м, снаружи — 2,2 м, ширина
1,27 м. Его арка состоит из семи рядов крупных клиновидных блоков,
из которых строго в соответствии с рядами нанесены метки в виде грече­
ских букв В и К, а также стреловидных значков. В западной и частично
в северной стенах сохранились бойницы, расположенные между крупноквадровыми укрепительными поясами. Высота бойницы изнутри 1,6 м,
ширина 0,85 м, снаружи — соответственно 1,1 и 0,22 м. Бойница пере­
крыта аркой из пяти клиньев, причем средний блок изящно выступает
за линию дуги. Подобная конструкция характерна для большинства
входных проемов Археополя 25. В северной стене на уровне пола имеется
отверстие ( 1 8 x 2 0 см), перекрытое камнем с угловыми выемками. Перед
ним раскопан каменный очаг с кирпичным полом. В восточной стене
сохранилась арка запасного выхода (высота проема 3,08 м, ширина 1,25 м)
из крепости для вылазок. Расположен этот выход с таким расчетом, чтобы
враг, подходивший к крепости с запада, не мог его видеть, а если и пы­
тался к нему пробиться, то должен был двигаться по узкой тропе у север­
ной подошвы башни, обратившись к защитникам крепости своей не при­
крытой щитом правой стороной. В южном простенке входа сохранилось
гнездо ( 2 0 x 2 0 x 2 0 см) для засовного бревна. Как внутренний порог,
БИЛОСЬ

24
25

Леквинадзе В. А. О древнейших оборонительных сооружениях Археополиса —
Нокалакеви // CA, 1959. № 3. Рис. 3.
Там же. Рис. 2, 3, 8.

122

сложенный в три ряда квадров вне связи с боковыми стенками, так и
одна сторона арки, утопленная в стене, находят соответствие в построй­
ках Археополя 26 , выдавая один архитектурный почерк.
В восточной стене башни хорошо виден стык с главной стеной, пово­
рачивающей здесь под прямым углом к востоку. Стык этот указывает,
что данная башня, как и катапультная, была возведена после завершения
строительства главной стены. До начала раскопок в Цибилиуме считалось,
что крупноквадровая кладка в Восточном Причерноморье предшествует
по времени грубой мелкоквадровой кладке. На этом основании, например,
протейхизма Археополя датировалась более ранним временем, чем его
главные стены 27 . Однако в нашем случае удалось ясно показать, что они
сосуществуют и даже (ко времени строительства) занимают противополож­
ную хронологическую позицию — башня 3, возведенная вперевязку
с протейхизмой, пристроена к главной стене. Квадратные башни с угло­
выми опорами известны в ряде византийских укреплений VI в. (Калиакра, Северная Африка) 28 .
Подошвы фундаментов башни 3 опираются на скалу, наклон которой
заставил строителей сделать цоколи ступенчатыми, возвести в центре
башни полуметровую подпорную стенку и нанести сюда такой же мощ­
ности слой земли с обломками керамики, бронзовой фибулой (рис. 8, 4)
и др. Раствор, падавший в процессе оштукатуривания стен вниз, покрыл
пол башни почти сплошь. Поверх этой растворной корки были вновь
насыпаны песок и земля, поднявшие уровень пола у северной стены
еще на 0,5 м. Затем был сооружен очаг, вокруг которого начали форми­
роваться культурные отложения. Среди находок — бронзовая крестовид­
ная фибула (рис. 8, 1) и железное орудие для обработки камня (рис. 8, 15).
В последующий период запустения очаг затянулся землей, щебенкой и
песком; затем короткое время в башне вновь жили и накапливался куль­
турный слой, вскоре перекрытый рухнувшей крышей (рис. 12, в).
При исследовании башни 3 было просмотрено около 11 тыс. обломков
керамики, из которых амфоры составили 14,7 %, пифосы — 27,3, кув­
шины (рис. 13, 3) — 25,2, горшки — 31,5, миски и чаши — 1,5, краснолаковая посуда (рис. 13, 7) — 0,15 %. В башне найдены также обломки
стеклянных рюмок и чаш, железные наконечники стрел, панцирные пла­
стины, обломки ножей и наконечников копий, костяные пластины от об­
кладки луков, бусы, пращевые ядра и кости животных. При этом абсо­
лютное большинство амфор относятся к заключительному периоду ис­
пользования крепости.
В южной части перибола, между второй башней и протейхизмой, выше
линии водопровода исследовано помещение (7,09x2,56 м), которое откры­
валось на север широкой аркой, а в южной стене имело два дверных проема.
На западной стене катапультной башни сохранились следы раствора
(рис. 19), указывающие высоту арки сводчатого перекрытия помещения
(2,7—2,8 м). В западной нише поверх каменного пола обнаружены остатки
костров, залегавшие линзами. К последнему периоду функционирования
помещения относится бронзовая Т-образная шарнирная фибула (рис. 8, 3).
От башни 1 вдоль стен второй башни и примыкающего к ней помеще­
ния расчищен коридор: его общая длина свыше 26 м при ширине до 1,8 м
(рис. 20). Толщина внешней стены 0,6 м. В западной части коридора сохра­
нились три ступени лестницы (рис. 21), которая через крышу помещения
и нишу вела в первую башню. У юго-западного угла катапультной башни
находилась промежуточная калитка, а в конце 17-метрового коридора —
калитка в первой куртине — единственный вход в крепость с запада.
Его ширина не превышала 1 м.
Куртина 1 упирается в обрыв. Ее длина 35 м, толщина от 2,3 м у ка­
литки до 1,4 м — у края пропасти. Изнутри к куртине примыкают три
26
27
28

Там же. Рис. 2, 3.
Там же. С. 154.
Diehl Ch. Justinien et la civilisation bizantine au VI e siècle. P., 1901. Fig. 87, 92;
Овчаров Д. С. Византийски и български крепости. . . Обр. 25.
123

помещения, первое ( 2 , 2 x 2 , 3 м) из которых, расположенное рядом с вхо­
дом, вероятно, выполняло сторожевую функцию (рис. 22). На поверх­
ности пола из наносной земли найдены точильный брусок и обломки по­
суды — амфор, кружек и горшков. Полом следующего помещения (3,23X
χ 5 , 4 5 м) служила подрубленная скала, а у куртины — наносная земля,
поверх которых отмечены следы костров и собраны обломки керамики и
стеклянных сосудов. Третье помещение, представлявшее собой, по-види­
мому, навес ( 1 4 , 5 x 3 м), ограничено с юга и севера двойными стенами,
выводившими на боевую тропу куртины. Слой, образовавшийся в период
использования крепости, содержал обломки амфор, пифосов, апсилийских
двуручных сосудов и кувшинов, чаш, горшков, кружек, краснолаковых
блюд (рис. 13, 6), черепицы, стеклянных сосудов (рис. 8, 11), железные
наконечники стрел, гвозди, бронзовые пряжки (рис. 8, 5), обломки брон­
зовых браслетов, фибул, цепочек, серебряную бляшку (рис. 8, 10), кера­
мические пряслица и точильные камни.
К северу от внутренней крепостной калитки вдоль главной стены
(куртина 2) раскопан ряд помещений различного назначения (рис. 23).
Помещение 2—1 (6,95x3,25 м) примыкает к катапультной башне, с ко­
торой связано дверным проемом. Его пол образован толстым (до 10 см)
слоем водонепроницаемой цемянки, с закруглением переходившей в шту­
катурку стен (рис. 12, б). Две другие двери выводили — одна на север,
в винный склад, вторая — на восток, в хозяйственное помещение; в прое­
мах сохранились следы брусьев от порогов. На полу выявлены остатки
пожара: прогоревшие балки перекрытия, брусья дверных коробок, скоп­
ления угля и золы, в которых обнаружено свыше сотни железных пан­
цирных пластин различной конфигурации. Часть пластин особо крупных
размеров — из конского доспеха персов, сюда же относится уздечный
набор, рядом с которым находился железный крюк, торчавший из обуг­
лившегося обломка дверной коробки. Здесь найдены, кроме того, брон­
зовые ручки от деревянных (походных?) шкатулок, ременные наконеч­
ники, железные и бронзовые пряжки, железные гвозди, крюк, обрывки
цепи, обломок пилы, нож, каменная ступа, серебряная монета Кавада,
отчеканенная в 505—506 гг. в городе Мерве. Вдоль стен собрано свыше
20 железных наконечников стрел, а в центре помещения лежал боевой апсилийский топор (рис. 8, 16).
Удалось установить, что северо-восточный угол помещения был взло­
ман во время штурма, а стрелы и топор были заброшены через эту брешь.
Я р к а я картина боя, обрисованная всеми этими находками, невольно
вызывает в памяти сообщение Прокопия Кесарийского о сражении между
персами, оккупировавшими летом 550 г. крепость, и восставшими апси­
дами. После недолгого запустения, в процессе которого штукатурка и
верхние части стен завалились внутрь, затянув пожарище слоем песка,
извести и щебенки, помещение вновь обрело крышу, а завал разровняли
и построили у северной стены очажную площадку. Среди находок в этом
слое преобладала керамика: амфоры, пифосы, кувшины (рис. 13. 9),
горшки, чаши (рис. 13, 2). Здесь же найдены железное кресало, гвоздь,
панцирные пластины, комок кольчуги. Еще один период запустения (но­
вая прослойка песка и щебенки) завершился недолгим обитанием, отме­
ченным остатками двух костров и многочисленными обломками амфор,
пифосов, кувшинов и горшков, раковин, улиток и створок морских
устриц.
Служебное помещение 2—2 — небольшая ( 2 , 9 x 2 , 1 м) комната, п р и ­
мыкающая к помещению 2 — 1 с востока. Основную часть ее пола занимает
каменная платформа (1,45x1,15 м), по сторонам которой в углах стояло
два пифоса. Платформа отделена от ступени под дверным порогом глубо­
ким желобом. В слое пожарища найдена кружка (рис. 13, 8). Снаружи
у северной стены расчищены очаг и следы деревянного навеса.
Ниже расположено винохранилище — прямоугольное
помещение
(6,95x6,2 м) 2—3, деревянное покрытие которого, державшееся на мас­
сивных бревнах, было залито двадцатисантиметровым слоем затертой
124

Рис. 8. Находки из культурных слоев VI в.
сверху до блеска водонепроницаемой цемянки. У дверей, ведших в пер­
вое помещение, найдены остатки двухступенчатой каменной лестницы,
а в средней части восточной стены прослежено основание дверного проема.
Раскопками установлена такая последовательность событий, затронувших
винохранилище (рис. 12, д). Очищенная от земли скала была выровнена
наносной утрамбованной землей, в которую было врыто два десятка пи­
фосов (рис. 13, 1). Вскоре в результате сильного пожара пифосы были
разбиты и погребены под завалом из цемянковой крыши. К этому времени
относятся до 30 гвоздей (рис. 8, 17), свыше сотни обломков панцирных
пластин (рис. 8, 21—23), до десятка наконечников стрел (рис. 8, 25)г
наконечник дротика, засовные петли, молот, обломки бронзовых сосудов,
125

пластинок, проволоки. В одном из пифосов найдено 17 железных петель
неясного назначения. После того как деревянная кровля была восста­
новлена, у северной стены разместили кирпичный очаг, а в средней части
были врыты в завал шесть пифосов. Поблизости обнаружены обломки
амфор, ножки и стенки стеклянных рюмок, бронзовая круглая пластина,
свисток из отростка оленьего рога (рис. 8, 19). Рядом с очагом были за­
рыты три керамических флакона (рис. 13, 11). Затем помещение было
покинуто, крыша и часть стены рухнули, завалив пифосы. Когда внутри
винохранилища образовался полуметровый слой мусора, в юго-западном
углу была возведена из камня и глины платформа, поверх которой постав­
лено свыше десятка пифосов. Исходя из данных византийских истори­
ков — Прокопия Кесарийского и Агафия Миринейского, можно предло­
жить следующую увязку археологических реалий винохранилища с исто­
рическими событиями. Вскоре после постройки помещения им овладели
персы (лето 550 г.). Потом произошли сражение с апсилами, пожар и
разрушения. В период размещения здесь византийского гарнизона осенью
550 г. помещение было восстановлено. Заключительный отрезок времени
его использования отражает пребывание здесь византийского полко­
водца Мартына, возглавлявшего операцию против мисимиан осенью 556 г.
С севера к винохранилищу примыкает помещение 2—4 (6,8x6,12 м).
Вдоль его южной и западной стен сохранились каменные скамьи (высота
до 0,43 м, ширина до 0,39 м), которые, как и стены, были покрыты тол­
стым слоем штукатурки с закопченной поверхностью. В северо-восточном
углу расположено выложенное булыжником углубление для стока (0,9 X
χ 0 , 9 м). В восточной стене сохранился дверной проем шириной до 1,05 м.
В помещении выявлено два слоя накоплений. На поверхности частично
скалистого, частично земляного пола налицо следы пожара: обугленные
бревна и брусья от перекрытия, среди остатков которых найдены желез­
ные наконечники стрел, панцирные пластины, бронзовые перстень с изобра­
жением на печатке (рис. 8, 8) и браслет, рюмки из синего и зеленого
стекла. Верхний слой содержал следы костров, обломки многочисленных
амфор и кружек, среди которых примечательна верхняя часть северокав­
казского (аланского) сосуда.
G востока к предыдущему примыкает помещение 2—4а ( 2 , 7 x 2 , 2 м).
Среди находок — дно рюмковидного стеклянного сосуда (рис. 8, 13).
Южная каменная стена помещения снаружи подперта булыжниковой
платформой, северная стена — утрамбованным массивом наносной вяз­
кой глины. Убрав последнюю, мы обнаружили в расщелинах скалы под
стеной две закладные (?) медные монеты, отчеканенные в первое десяти­
летие правления Юстиниана I в Константинополе и Теополисе (рис. 11,7) —
так в ноябре 528 г. была переименована Антиохия. Эта находка наряду
со многими другими фактами позволила четко ограничить начало строи­
тельства Цибилиума в данной его части временем не ранее лета 529 г.
Севернее к главной стене примыкает небольшой каменный бассейн
(внутренний размер 0 , 9 x 0 , 8 1 м при глубине до 0,7 м), стенки которого,
как и прилегающая площадка ( 3 , 9 x 3 , 6 м), выложенная плитняком и
кирпичом, были покрыты водонепроницаемой цемянкой. Бассейн имел
деревянный навес (помещение 2—5). На площадке найдены обломки
амфор и другой посуды, керамический водосток, железные гвозди, нако­
нечник крупной стрелы с шипами и свинцовым стабилизатором (типа
рис. 8, 26), нож, бронзовые стержень и щиток пряжки (8, 7).
Ниже от главной стены на восток тянется каменная подпорная стенка,
образующая на крутом склоне террасу. Под ней расчищен участок водо­
провода — цемянковый желоб, перекрытый черепицей с клеймами
(рис. 11, 5), содержащими имя епископа Константина, по-видимому,
первого епископа апсилов. В растворе, покрывавшем черепицы, найдена
бронзовая пластинчатая крестовидная фибула (рис. 8, 2). У главной
стены выявлено основание (площадка и несколько слегка выступающих
ступеней) монументальной лестницы (рис. 24), которая вела на боевую
тропу стены и крышу башни 3. Прилегающее пространство выложено
126

булыжником. Среди находок — верхняя часть амфоры (рис. 13, 16).
К лестнице с востока примыкало помещение 2—6 (4,35x2,72 м), вход
в которое вел с юга. Восточная его часть занята платформой из булыж­
ника, поверхность которой залита цемянкой. К северу расчищено здание
(помещение 2—7), встроенное в угол между куртинами № 2 и 3 и имев­
шее, по-видимому, три этажа (рис. 25). На первый этаж вела узкая (ши­
рина 0,82 м) дверь через восточную стену из коридора между зданием и
цистерной № 1. На второй этаж дверь вела из помещения 2—6. От нее
сохранились проем шириной 0,86 м и след деревянного порога. Между­
этажное перекрытие опиралось на два яруса бревен, положенных накрест
друг на друга. Стены здания были оштукатурены, а пол выровнен утрам­
бованной наносной землей, в которую у восточной стены были вкопаны
два пифоса, а у западной стены лежали дье амфоры (рис. 13, 15). Здесь же
находились чернолощеный кувшин (рис. 13, 4), медная иголка, желез­
ный нож, обломки стеклянных рюмок, куриные кости. Затем произошел
пожар. Остатки перекрытий, рухнув вниз, образовали почти полуметро­
вый слой угля и золы, в котором найдены железный нож, многочисленные
гвозди, наконечники стрел (рис. 8, 24, 26), дверной засов, обрывки коль­
чуги, более 100 пластин от панциря. Стены здания некоторое время осы­
пались, образовав прослойку толщиной до двух метров, поверх которой
вдоль северной стены затем была возведена платформа из камня и земли
(мощностью до 1,5—2 м). Среди находок — обломки амфор, пифосов и
кувшинов, относящихся к последнему периоду использования здания.
Расположенная восточнее первая цистерна представляет собой (рис. 26)
прямоугольный бассейн-накопитель (его размер 5 , 6 x 6 , 4 м при глу­
бине свыше 3 м), куда ведет водопровод. Каменные стены и пол бассейна
были покрыты толстым (до 2—3 см) слоем красной цемянки. В толще стен
выявлены пояса из двух и трех прослоек квадратного кирпича (31 X 31 X
X 4 см) (рис. 11, 5), на лицевой стороне которого сохранились отпечатки
клейм с именем епископа Константина и греческая молитвенная надпись
(рис. 27). На дне цистерны — обломки амфор, пифосов, двуручного кув­
шина, светильника, мисок с придонными ушками, стеклянных рюмок.
Поверх них — обломки плит от лестницы с боевой платформы куртины 3.
С востока к первой цистерне примыкает вторая (длина 14 м, ширина
свыше 6 м, глубина до 4 м). Бассейны соединяет труба из керамических
и каменных звеньев. Выход трубы углублен в небольшую арку, рядом
с которой находится платформа, служившая, по-видимому, основанием
лестницы, по которой спускались в бассейн. С противоположной, восточ­
ной, стороны сохранились основания двух каменных ниш (рис. 28), в од­
ной из которых, в глубине арки, видно отверстие: отсюда водопровод,
уходит в сторону второго утеса. Сходная по форме, размерам и располо­
жению сдвоенная цистерна имелась в крепости Айясолук-Сельджук (Ма­
лая Азия), датируемой юстиниановской эпохой 29 .
Центральное положение в системе застройки западного утеса занимает
прямоугольное (49,4x12,4 м) здание, северная стена которого сохрани­
лась местами на высоту до 6 м. Внутреннее пространство разделено на
отсеки перегородками, сложенными как на растворе, так и из ломаного
камня насухо. Расчистка восточных отсеков показала, что постройка
служила выравнивающим скалу основанием обширных деревянных поме­
щений казарменного типа. Н и ж н я я часть отсеков была заполнена нанос­
ной землей (толщина до 1,4 м), содержавшей обломки амфор, пифосов г
краснолаковой и стеклянной посуды, изделий из железа и бронзы. Позд­
нее отсеки были заполнены завалом (до 2 м) из ломаного известняка, по­
верх которого раскрыта булыжниковая вымостка с кострищами, облом­
ками амфор, пифосов, каменной чаши, жерновов ручных мельниц и дру­
гими предметами, относящимися к заключительному этапу функциониро­
вания крепости.
Müller-Wiener W. Mittelalterliche Befestimgen in Südlichen Jonien // Istanbuler
Mitteilungen. 1961. Heft II, Beil. II.
127

Рис. 12. Стратиграфия накоплений в различных объектах Цибилиума — башне № 2 (а),
помещений II — 1 (б), башне № 3 (в), в периболе (г) и в винохранилшце (д). 1 — за­
валы, 2 — накопления 556 г.; 3 — накопления 550—551 гг.; 4 — накопления 529—
549 гг; 5 — накопления периода, предшествующего строительству крепости; 6 — скала

Господствующее положение на краю обрыва занимает храмовый ком­
плекс (рис. 29). Поскольку он в недораскопанном виде неоднократно пуб­
ликовался Л. Г, Хрушковой по ее материалам 1977—1979 гг. (рис. 30,1) 30,
мы не будем здесь давать его полного описания, ограничившись лишь
констатацией тех важных черт памятника, которые были упущены иссле­
довательницей и выявлены нами в процессе исследований, проведенных
после работ Л. Г. Хрушковой, в 1979—1984 гг. (рис. 30, 2) 31. Начнем
30

31

Хрушкова Л. Г. Скульптура раннесредневековой Абхазии V—IX вв. Тбилиси, 1980.
Табл. XXIII, 4; Она же. Новые данные о распространении христианства у апсилов //
ИАИ, 1980. IX. С. 166, рис. 1, 2; Она же. Раскопки двух церквей в 1977 г. // АИЦ,
1983. С. 61—74; Она же. Три церкви в горной Абхазии: (Раскопки 1977—1979 гг.) //
ВВ, 1982. 43. С. 147—177; Она же. О религиозных верованиях апсилов (IV—VII вв.) //
ИАИ, 1984. X I I . С. 76—87. Обе ранние церкви Цибилиума выявлены были авторами
этих строк, а исследование этих памятников велось совместно всеми участниками
экспедиции в 1977—1978 гг.
Воронов Ю. Н. Раскопки в Цебельде // АО 1980 г. 1981. С. 399; Воронов Ю. Н.,
Бгажба О. X., Шенкао Н. К., Логинов В. А. Исследования в Цебельде. С. 24 и др.

128

Рис. 13. Находки из культурных слоев VI в.
с малой базилики, где, по утверждению Л. Г. Хрушковой, северная стена
не сохранилась полностью, а от западной осталось лишь «несколько кам­
ней на растворе» 32. В действительности обе стены сохранились на высоту
свыше 1,5 м и в них хорошо прослеживается по одному дверному проему.
Последние были заложены при включении этих стен в позднефеодальную
церковь, у которой, таким образом построенной полностью заново, ока­
залась лишь южная стена с новым входным проемом. Исследовательница
полагает далее, что апсида раннесредневековой базилики переходила
в стены нефа без наружных заплечиков 33. Однако северный заплечик
*3 Хрушкова Л. Г. Три церкви. . . С. 153.
*> Там же. С. 154—159, рис. 16, 36.
9

Византийский временник, 48

129

сохранился полностью (его ширина 0,5 м), а южный определяется направ­
лением наружной линии южной стены. Неверно и то, что фрагмент стены г
примыкающий к северо-западному углу малой базилики, относился
к некоему западному «вспомогательному» помещению 1 34 . После наших
раскопок выяснилось, что такого помещения в комплексе вообще|не
существовало, а рассматриваемый фрагмент оказался частью северной
стены нартекса малой базилики. В этой стене находился вход, к которому
вела хорошо прослеживаемая на скале тропа.
В большой базилике и связанных с ней помещениях нами установлены
следующие реалии, отсутствующие или иначе интерпретированные в пуб­
ликациях Л. Г. Хрушковой: 1) дверной проем, соединявший наос с нартексом 33 ; 2) основания еще трех песчаниковых колонн перед алтарем;
поэтому отсутствие следов колоннады в малой базилике позволяет свя­
зать найденную в 1907 г. А. А. Миллером в развалинах позднесредневековой церкви капитель не с малым 36 , а с большим храмом; 3) основание
алтарной преграды, наружная сторона которой была покрыта росписью
по штукатурке: сохранились изображения трех рядов кирпичей, вы­
деленных красной краской (рис. 31); 4) вопреки утверждению Л. Г. Хруш­
ковой, что синтрон «выступал в неф» 37 , установлено, что он не доходил
до заплечика на 0,9 м; 5) подчеркнуто, что оба внутренних заплечика
апсиды совпадали с линией алтарной преграды, а не были асимметрич­
ными, как это представлено в публикациях Л. Г. Хрушковой 38 ; 6) выяв­
лена наружная гранность цокольной части апсиды, позволяющая гово­
рить о пятигранном наружном оформлении и самой апсиды ЗЕ1; 7) уста­
новлено, что наружный контур купели имеет не аморфную и не «прямо­
угольную» форму, а характеризуется слегка вогнутыми боковыми стен­
ками, широкими заплечиками и апсидообразным выступом в восточной
части, как бы имитируя храм (рис. 11, 9) 40 ; 8) по совершенно явным сле­
дам на полу определена ширина дверного проема между помещениями
с крещальней и алтарем; 9) обнаружено небольшое продолговатое поме-

34
36

36
37

38
39

40

Там же. С. 169, рис. 1.
Л. Г. Хрушкова утверждает, что от входа из нартекса в наос «ни порога, ни остатков
ступеней не прослеживается» (Хрушкова Л. Г. Три церкви. . . С. 162). На приложен­
ном к статье фото (рис.23) видно дерево, убрав которое, мы зачистили оштукатурен­
ную поверхность основания прохода, сохранившего снаружи след от бруса порога.
Хрушкова Л. Г. Три церкви. . . С. 159.
Там же. С. 162. На фото, комментирующем этот вывод (рис. 20), четко виден конец,
горизонтальной кладки синтрона, к которому справа прислонено несколько камней
без раствора, принятых исследовательницей за продолжение синтрона, на самом жеделе относящихся к позднесредневековому зданию.
Хрушкова Л. Г. Новые данные. . . Рис. 2; Она же. Три церкви. . . Рис. 4.
Согласно полевому дневнику руководителя Цебельдинской экспедиции за 1978 г.,
гранность апсиды большой базилики была отмечена в день ее обнаружения, однакоЛ. Г. Хрушкова в дальнейшем с этим не согласилась. В 1980 и 1985 гг. мы расчи­
стили северо-восточную часть апсиды до скалы, раскрыв северную (1,7 м), северо­
восточную (2,8 м) и восточную (3 м) грани. Юго-восточная и южная грани почти:
не сохранились из-за сильной оббитости облицовки. Л. Г. Хрушкова в одной из
недавних своих публикаций, признав некоторые наши уточнения (дверной проем
между наосом и нартексом, предалтарную колоннаду, нартекс малой базилики),
продолжает считать, что наше наблюдение о гранности апсиды «не соответствует
действительности», поскольку эта апсида «выше уровня фундамента» сохраниласьлишь на небольшом отрезке, а «форма фундамента не показательна» (Хрушкова Л. Г.
О религиозных верованиях. . . С. 81—92). Для нас же форма цокольной части (тер­
мин «фундамент» по отношению к сохранившейся апсидной части не удачен, по­
скольку, будучи обращена в обрыв, она была в древности открыта для обзора, а
фундаментом служила скала) является показательной, ибо, как свидетельствует
южная часть апсиды, переход от цоколя к стенам не был выделен. Л. Г. Хрушкова
особо подчеркивала, что реконструируемая ею полукруглая форма апсиды большой
базилики «не типична для Восточного Причерноморья, где апсиды почти всех из­
вестных раннехристианских базилик снаружи полигональные» (Хрушкова Л. Г.
Три церкви. . . С. 162).
На фотографии купели (см.: Хрушкова Л. Г. Три церкви. . . Рис. 25) ясно видны ее
стенки и переход от них к остаткам пола, разбитого в позднее средневековье. Рваныекрая этого пола на планах Л. Г. Хрушковой принимаются за контуры самой купели.

130

щение, примыкающее к южной стене нартекса и не заслонявшее вход
в баптистерий, и др.
Между малой и большой базиликами Л. Г. Хрушкова отметила «остатки
трех помещений», предназначавшихся, по ее мнению, «для хранения
церковного имущества, отдыха священнослужителей и т. п.» 41. Однако,
как отмечалось выше, никаких оснований для выделения первого из
этих помещений нет. В основном же помещении нами выявлена гробница
{1,3x0,5 м), слегка расширенная к западу (рис. 11, 8). Ее перекрытие
состояло из восьми досок-сороковок, поверх которых положен слой камня
на растворе толщиной до 0,3 м. От досок сохранились отпечатки на по­
толке гробницы и пазы. Стены и пол гробницы оштукатурены. Внутри
находился ковчег — деревянный ларец, от которого уцелели железные
гвозди и обломки черно-коричневой древесины. Ларец содержал несколько
мелких разрозненных человеческих костей: фалангу пальца, позвонок,
обломки ребра и черепной коробки (рис. 32). Северная стена этого поме­
щения частично (северо-западный угол) примыкает к южной стене бапти­
стерия, а частично сложена вперевязку с ней, что указывает на одновре­
менность их возведения. Южная же стена помещения с гробницей при­
строена к оштукатуренной поверхности северной стены малого храма,
т. е. последний уже стоял ко времени строительства большого храма,
баптистерия и помещения с гробницей. Этим вскрывается несостоятель­
ность основного тезиса Л. Г. Хрушковой относительно хронологии ранних
церквей Цибилиума (дата большого храма ею определена концом V —
первыми десятилетиями VI в., а малого — второй половиной VI — первой
половиной VII в.) 42. В действительности малая базилика была возведена
раньше других построек, хотя и в рамках единого замысла. Благодаря
находке гробницы с мощами содержащее ее помещение, на наш взгляд,
логичнее всего определять как мартирий, посвященный какому-то вид­
ному мученику. Несмотря на определенные отличия от известных нам
раннесредневековых мартириев 43, с ними наш памятник сближают такие
важные черты, как двухчастное деление основного помещения (северная
ячея, по-видимому, оставлена для какого-то почетного захоронения),
примыкающее с востока дополнительное помещение (проявляется ныне
лишь высеченным в скале прямоугольным углублением), расположение
мартирия к северу от малого храма, с которым он был функционально
связан, о чем говорит высоко поднятый дверной проем в северной стене
последнего, который выводит на западную стену мартирия. Таким обра­
зом, малая базилика имела мемориальные функции, чем и объясняется
ее господствующее положение в комплексе. Дата храмов соответствует
дате крепости — самый конец 20-х—30-е годы VI в. н. э.
Цибилиум занимает центральное положение в системе обороны Апсилии, насчитывающей более десятка крепостей, которые запирают все
ущельные проходы, ведущие с Северного Кавказа через Марухский,
Клухорский, Нахарский и другие перевалы к византийскому Себастополису (совр. Сухуми) 44. Основные характеристики апсилийских крепостей
и их аналогов в других районах Колхиды, не имеющих здесь прототипов,
свидетельствуют об участии в их возведении византийских строительных
отрядов и инженеров (Прокопий сохранил и имя Фомы Армянина, кото­
рый в этот период «построил в Лазике, по приказанию императора, много
укреплений») 45. Не случайно каждая из крепостей Апсилии построена
при местном поселении, что свидетельствует о единстве интересов Визан­
тии и аборигенов, на которых была возложена функция охраны северо-

41
42
43

Хрушкова Л. Г. Три церкви. . . С. 169.
Там же. G. 161, 176.
Леквинадзе В. А. Раннесредневековые памятники Вашнари // CA, 1972. № 3. С. 31 —
32, рис. 1; 5, а, б, в.
** Воронов Ю. И. Тайна. . . С. 11, 29—38, 142.
48
Прокопий Кесарийский. История войн римлян с персами. СПб., 1880. С. 234 (II, 30).
9*

131

восточных границ империи, подобная той, которую несли федераты ш>
левобережью Дуная 4в.
Контрольные раскопки в крепости на горе Шапкы, где располагалась
резиденция правящего рода Апсилии, показали синхронность ее кре­
постей и их тактическое единство 47 . Как отмечалось выше, ближайшим
архитектурным аналогом Цибилиуму в Восточном Причерноморье я в ­
ляется главная крепость Лазики Археополь (совр. Нокалакеви), мате­
риалы которого (амфоры, флаконы, пифосы, лутерии, лощеные кувшины,
горшки, судки, светильники, стеклянная посуда, оконное стекло, пан­
цирные пластины, наконечники стрел, греческие надписи, медные монеты
Юстина I и Юстиниана I в основании культурных отложений и др.) 4 8
достаточны для синхронизации времени постройки обеих крепостей
в рамках второй четверти VI в. 4 9 Множество общих черт отмечается у Цибилиума и с рядом других крепостей Колхиды (Трахея, Гагра, Хашупсе,
Каман, Пскал-Тцахар, Петра, Родополь, Сканда, Сарапанис, КутаисМохорисис и др.), многие из которых также впервые упоминаются П р о копием. В преддверии вторжения персов и их союзников (рис. 33, 1) эти
крепости образовали единую восточнопричерноморскую систему обороны
(рис. 33, 2) 50, которую логичнее всего сопоставить с обсуждаемым у ж е
столетие известным соображением Прокопия Кесарийского о том, что
Юстиниан в Колхиде «укрепил все ущелья. . . — их обыкновенно назы­
вают Клисурами, чтобы таким образом перед врагами (т. е. перед персами
и их северокавказскими союзниками. — Ю. В. и О. Б.) были заперты
все пути в Лазику» (О постройках. I I I , 7).
Дальнейшие исследования Цибилиума и его аналогов в Восточном
Причерноморье открывают широкую перспективу в изучении истории не
только местных народов (лазы, апсилы, абасги и др.) и их роли в обороне
границ Византии, но и истории самой Империи юстиниановской эпохи
применительно к ее северо-восточным приграничным районам, включав­
шим и Западное Закавказье 51.

46
47
48

49

60

51

Франчес Э. Византийское государство и левобережье Дуная в VI в. // ВВ, 1961»
XX. С. 14, 18.
Бгажба О. X. Исследования в Цебельдинской долине // АО 1981 г. 1983. С. 405;:
Он же. Работы в Цебельдинской долине // АО 1982 г, 1984. С. 421.
Лекеинадзе В. Α., Хведелидяе Л. И. Массовые археологические находки из раско­
пок Археополиса // Нокалакеви — Археополис. Археологические раскопки 1973—
1977 гг. Тбилиси, 1981. С. 120—149.
Воронов Ю. Н. Восточное Причерноморье в железном веке: Вопросы хронологии и
интерпретации памятников VIII в. до н. э. — VIII в. н. э.: Автореф. дис. . . . д-ра
ист. наук. М., 1984. С. 30—32.
Воронов Ю. Н. Западный Кавказ в эпоху Юстиниана (527—565 гг.) // XIII Крупновские чтения по археологии Северного Кавказа: (Тез. докл.). Майкоп, 1984,
С. 23—25.
Удальцова 3. В. Внешняя политика Юстиниана //История Византии. М., 1967.
Т. 1. С. 332-336.

Рис. 1—29 к статье Ю. Н. Воронова и Ох. Бгажбы

Рис. 1. Гора Адагуа и
могильные поля (в цен­
тре), древняя дорога от
перевалов к Себастополису (справа)

Рис. 2. Вид с западного
утеса на обрыв восточ­
ного утеса

Рис. 4. Фрагмент клад­
ки протеихизмы у баш­
ни I

Рис. 5. Фрагмент клад­
ки главной стены

Рис. 6. Вид на башню I с севера

Рис. 7. Печь для об;кига известняка (вид с юга)

Рис. 9. Проем калитки в протейхизме

Рис. 10. Угловое помещение с ядрами у калитки

Рис. 11. Кирпичи (1—4), черепица (S), медные люнеты Юстиниана I (в, 7), план
гробницы с мощами (8) и крещальня (9)

II Зак. 1186.

•mm

Рис. 14. Помещение башни 2 с лестницей

ааН|.

Ш

4ß\%H

Рис. 15. Вход в теплое помещение бани и топочное отверстие

',

Рис. 16. Ванна горячего помещения

:Шшщ
■ л*

-

*

щи***

Рис. 17. Вид на башню 3 с севера

Рис. 18. Вцд на башню 3
с юга

Рис. 19. Наружная по­
верхность западной сте­
ны катапультной башни

Puc. 20. Коридор и башня I (вид с востока)

Рис. 21. Лестница в коридоре у башни I
Рис. 22. Помещения у куртины I

'

f~W*Ê

—* ν "

. " ■"

Рис. 23. Помещения 2—1 и 2—3. Слева видны три яруса накоплений

'

»IglU ι y f

«*%

в»*

ïfSjàraPr

•υ
Рис. 24. Лестница у куртины 2

Рис. 25. Помещение 2—7 (вид с северо-востока)

Рис. 26. Цистерна 1 (вид с юга)

Рис. 27. Кирпич с клеимом и надписью

Рис. 28. Восточная часть цистерны 2

. · Г ' »- '.
Рис. 29. Панорама храмового комплекса с севера

Рис. 30. Планы храмового комплекса по обмерам Л. Г. Хрушковой (1) и авторов (2)

Рис. 31. Основание алтарной преграды с росписью в большом храме

Рис. 32. Содержимое ковчега: куски древесины (У, 2, 11—14), кости (8— 7)
и гвозди (8—10)

Рис. 33. Восточное Причерноморье. Направления вторжений в Колхиду персов
и их северокавказских союзников в середине VI в. (1) и организация обороны ущельных проходов византийцами и их закавказскими союзниками (£)

Византийский временник, том 48

А. И. РОМАНЧУК

ПОЗДНЕВИЗАНТИЙСКИЙ «КВАРТАЛ ХЛЕБОПЕКОВ»
В ХЕРСОНЕСЕ
(КВАРТАЛ XXVIII)
Вопросы исторической топографии в последние годы все больше и
больше привлекают внимание исследователей г. Историки Византии за­
нимаются также определением характерных черт основной ячейки город­
ского квартала — жилого дома 2 , наиболее полное представление о кото­
ром могут дать археологические изыскания 3 . Вместе с тем специалисты
вынуждены констатировать, что, несмотря на длительность раскопок
территории некоторых провинциальных городов, материалов для выявле­
ния «городской ткани и ее хронологического развития недостаточно» 4.
Рассматривая историю и основные результаты раскопок византийских
городов, Хр. Бурас отметил, что даже для такого, казалось бы, весьма
планомерно изучаемого города, как Коринф, мы не имеем возможности
охарактеризовать изменения его территории в различные периоды, вы­
явить особенности его топографии и структуры 5 . Правда, обзор археоло­
гического материала позволил греческому исследователю прийти к вы­
воду, что ремесленные мастерские не располагались в каких-либо особых
районах, а строились рядом с жилыми и торговыми комплексами; для
византийского города типично сочетание мастерской на первом этаже
с жилыми помещениями наверху, как и соединение лавки и мастерской.
В то же время Хр. Бурас подчеркивает, что с известной долей достовер­
ности можно определить только те мастерские, в которых имелись спе­
циальные производственные приспособления (печи для обжига керамики
и стекла, прессы) 6 . Отмечая небольшие возможности, имеющиеся для
вычленения ремесленных комплексов, исследователь не смог ответить на
вопрос, который весьма важен для понимания организации византийского·
ремесла: располагались ли мастерские, изготовлявшие одинаковую про­
дукцию, рядом или же рассредоточивались по всей городской территории?
В конечном итоге характерны ли вообще для Византии специализирован­
ные городские кварталы?
Основной порок археологических раскопок византийских городов
в том, что не были систематически раскрыты значительные городские1

См., например: Толочко П. П. 1сторична топограф1я стародавнього Киева. Ки1'вг
1972; Килиевич С. Р. Детинец Киева IX — первой половины XIII веков. Киев, 1982;
Janin R. Constantinople byzantine. P., 1964; Schneider A. M. Byzanz: Vorarbeiten zur
Topographie und Archäologie der Stadt. Amsterdam, 1967; Malier-Wiener W. Bild­
lexikon zur Topographie Istambuls. Tübingen, 1977.
2
Bouras Ch. Hauses and Settlements in Byzantine Grece // Shelter in Grece. Athens,
1974. S. 30—52; Velenis G. Wohnviertel und Wohnhausbau in den byzantinischen Städ­
ten // Wohnungsbau im Altertum. В., 1979. S. 227—235; Radt W. Die byzantinische
Wohnstadt von Pergamon // Ibid. S. 199—223.
3
Bouras Ch. Hauses in Byzantium // ΔΧΑΕ. 1982—1983, Τ. ΙΑ', περ. Δ. Σ. 1—3.
4
Bouras Ch. City and Village: Urban Design and Architecture // JOB. 1981. 31/2. P. 653.
s
Bouras Ch. City and Village. P. 659. Ср.: Giannopoulos Ph. A. Didymoteichon: Geschi­
chte einer byzantinischen Festung. Köln, 1975. S. 64.
« Bouras Ch. City and Village. P. 649.
13a

районы. Причины этого неоднократно анализировались ', поэтому нет
необходимости вновь останавливаться на них. Следует только отметить,
что до некоторой степени они преодолены в процессе археологического
изучения Херсонеса.
Начало историко-топографическим штудиям средневекового Херсонеса
положили работы Г. Д. Белова-, который в 30—40-е годы, обобщив данные
своих раскопок, попытался отметить особенности развития северного
района городища 8 . Позднее А. Л . Якобсон на основе сравнительного
анализа кварталов северного района и кварталов, расположенных вдоль
главной улицы (на северо-востоке городища), пришел к выводу, что север­
ный район в отличие от северо-восточного являлся городской ремесленной
окраиной, где обитало и аграрное население 9 . Однако из-за малочислен­
ности материалов исследователю не удалось установить характерные осо­
бенности каждого из кварталов. В настоящее время, когда территория
ряда кварталов раскопана полностью, появилась возможность суммиро­
вать результаты археологических раскопок, в частности, в плане выявле­
ния профессиональных и имущественных различий горожан.
Что же дают материалы раскопок в этом отношении (речь идет о Херсонесе поздневизантийского периода)? В качестве примера для анализа
социально-топографического своеобразия города рассмотрим один из
кварталов северного района — квартал X X V I I I , который полностью
сохранился (некоторые кварталы были разрушены морем или потрево­
жены во время строительной деятельности нового времени, скажем,
кварталы X I I I — X V I I I ) . Он интересен еще и в том смысле, что здесь
выявлена достаточно четкая для средневекового периода стратиграфия.
Так, во время раскопок было установлено, что в X I — X I I вв. на терри­
тории квартала находились гончарные печи 10, в X I I I в. началось новое
строительство, оформившее планировку квартала, уцелевшую до конца
X I V в. Время строительства, определенное на основе археологической
ситуации, подтвердили и данные радиокарбонных исследований и .
Квартал X X V I I I , ограниченный X I I I и XIV поперечными улицами
и 1-й и 2-й продольными, имел размер 5 4 x 2 7 , 6 м (см. рис. 1).
Квартал исследовался Г. Д. Беловым в 1968—1976 гг., каждый новый
сезон вносил определенные коррективы в открываемую планировку,
которая осталась не обобщенной из-за кончины археолога. Всего для
X I I I — X I V вв. были выделены 8 комплексов.
Наиболее полно описаны и рассмотрены дом 1 и дом 2, раскопанные
в 1969 и 1971 гг. Так, в состава дома 1 были включены пом. 1—4, 6, 7,
а дома 2 — пом. 2, 5, 8—11 12 . Правда, в отчете за 1971 г. отмечено, что
пом. 8 и 9, отличающиеся техникой кладки стен, могли и не относиться
к дому 2 13. Тем не менее, обобщая итоги раскопок первых лет, исследова­
тель и позднее указывал, что они относятся к дому 2, в состав которого
входило также пом. 12 14.
Таким образом, усадьба 1, состоявшая из пом. 3, 4, 7 и пристроенного
позднее пом. 1, имела площадь в 134 кв. м, причем двор занимал 52 кв. м.
(При подсчетах учитывались внутренние размеры помещений и не прини7

См.: Bouras Ch. City and Village; Rosser J. H. Strategy for Byzantine Archaeology //
BSt. 1979. Vol. 6, pt 1/2. P. 152—166.
Белов Г. Д. Северный прибрежный район Херсонеса: (По новейшим раскопкам) //
МИА, 1953. № 34. С. 11—31.
« Якобсон, А. Л. Средневековый Херсонес (XII—XIV вв.) //МИА, 1950. № 17. С. 94—
99.
10
Белов Г. Д. Отчет о раскопках в Херсонесе в 1973 г. // Архив ГХИАЗ. Д. 1685. Л. 8.
11
Этот квартал, как и соседние, погиб во время пожара в конце XIV в. Собранный
уголь (остатки балки) позволил установить дату пожара — 1338+25. Это означает,
что дерево для строительства не могло быть срублено ранее 1313—1363 гг. Анализ
произведен в лаборатории геохронологии Сибирского отделения АН СССР Л. В. Фирсовым. См.: Архив ГХИАЗ. Д. 1760, л. 16.
12
Там же. Д. 1283. Л. 16; Д. 1394. Л. 10.
13
Там же. Д. 1394. Л. 10.
14
Там же. Д. 1419. Л. 9.
3

134

J

J
JHK Поперечная улица.

UY Поперечная

улица
О
'

'

I

70
'

■

'

1

■

'

'

'

Z0
I

Рис. 1. План XXVIII квартала
малось во внимание, что дома могли быть двухэтажными.) По мненик>
Г. Д. Белова, пом. 4 являлось кухней, пом. 6 — двором.
Усадьба 2, включавшая пом. 2, 5, 8—12, имела площадь в 300 кв. м,
двора — 193 кв. м. Назначение помещений определено следующим об­
разом: пом. 11 — кладовая, участки 10 и 5 — дворы.
Открытые в 1973 г. помещения 13—18 были распределены между двумя
комплексами: дом 3 состоял из пом. 15, 17, 18, а дом 4 — из пом. 13, 14,
16 15. Последующие раскопки позволили уточнить структуру этих двух
комплексов, и к усадьбе 3 были отнесены также пом. 31, 36, при этом
обращено внимание на то, что ее ограничивают «глухие стенки» 1в .
В усадьбу 4, кроме открытых ранее, были включены пом. 21, 22, 23 17 .
В окончательном варианте структура усадьбы 3 общей площадью
в 101 кв. м выглядела следующим образом: два двора (участки 17 и 36)
площадью в 57 кв. м, постройка во дворе — пом. 31, два жилых помеще­
ния — 15 и 18.
Усадьба 4 — основанием послужила находка булавы — была названа
в отчете «домом должностного лица», площадь ее 67 кв. м, состояла она
из п«м. 13, 14, 16, 21 — кладовая, 22, 23. Двора не имела.
Первоначально к усадьбе 5 были отнесены пом. 24 и 25, но отмечено,
что она могла иметь и другие помещения 18~19, которые и были открыты
позднее, — пом. 32, 33, 37, 41, 43 20 . Поскольку над участками 32 и 41
(площадью в 60,4 кв. м) не было выявлено остатков кровли, они опреде­
лены как дворы. Общая площадь комплекса составляла 111 кв. м.
6-я усадьба, по мнению Г. Д. Белова, состояла из пом. 19, 20, 26, 27 21_
Первоначально исследователь предполагал, что угловое помещение с под­
валом — пом. 28 — к ней не относилось 22 . Комплекс 6 (пом. 19, 20, 26,
27, 28) площадью в 79,6 кв. м двора не имел. Пом. 29, соединявшееся
дверным проемом с пом. 26 (усадьба 6), по мнению автора раскопок, вместе
с пом. 30 входило в состав так называемого дома священника 23 . Основа15
18

Там же. Д. 1685. Л. 9.
Там же. Д. 1760. Л. 19. К сожалению, в большинстве случаев в отчетах не отмечен
характер связи стен и последовательность их строительства.
17
Архив ГХИАЗ. Д. 1760, л. 16.
19
"Там же. Д. 1719, л. 19.
20
Там же. Д. 1760, л. 19.
21
Там же. Д. 1719, л. 21.
22
Там же. Л. 25.
23
Там же. Д. 1760, л. 12—14.
135·

пием для такого вывода явились обнаруженные в большом количестве
культовые предметы. Общая площадь комплекса 7 — 21,5 кв. м.
В состав усадьбы 8 были включены пом. 34, 35, 38, 39, 40 и . Пом. 35
пристроено к пом. 20, 26, 29 и, скорее всего, входило в единый с ними
комплекс. Помещение же 40 отделено от пом. 35 двумя дворами — участки
38 и 39 (их площадь 65 кв. м). Усадьба состояла из двух изолированных
друг от друга жилых помещений, хозяйственного отсека двора — 34, ее
площадь равнялась 103 кв. м.
При распределении, которое предлагалось в отчетах, не во всех слу­
чаях было учтено, что некоторые из помещений соединялись дверными
проемами. Так, пом. 20,26, 29, 30 отнесены к двум различным усадьбам.
Не учтено пом. 42, которое имело общую с пом. 40 стену, ограничивав­
шую их со стороны улицы 25 . Сомнительно и то, что два пристроенных
к одной стене пом. 12 и 13 принадлежали к различным комплексам.
Кроме того, если учитывать предлагаемое распределение помещений,
то оказывается, что на территории квартала соседствовали домохозяйства,
резко отличавшиеся размерами 26 . При этом вызывает недоумение, что
«дом должностного лица», оцениваемый как богатый, имел значительно
меньшие размеры по сравнению с соседними (ср.: дом 4 — 67,0 кв. м,
дом 2 — 300 кв. м). Невелика и площадь «дома священника» — 21,5 кв. м.
Безусловно, определить назначение помещений, их связь в рамках
одного домохозяйства при наличии только фундаментов чрезвычайно
сложно. Тем не менее, принимая во внимание общую группировку поме­
щений, наличие в них дверных проемов, связь стен, которая прослежи­
вается по планам, а также наличие обязательного бытового инвентаря
(например, жерновов), план усадеб в некоторых случаях представляется
иным, чем предполагалось в отчетах.
Усадьба 1. Структура ее, предлагаемая Г. Д. Беловым, выглядит
убедительной. Все включенные в ее состав помещения связаны друг
с другом; в комплексе есть кухня (пом. 4 с печью). Кроме того, в пом. 1,
пристроенном позднее, имеется еще одна печь, причем больших разме­
ров. В состав хозяйства входил двор с колодцем.
Усадьба 2. К ней, кроме двора (10) площадью в 144 кв. м, был отнесен
еще один двор (5) площадью в 49 кв. м, пом. 8 и 9, совершенно изоли­
рованные от остальных, и пом. 2, 11, 12. Расположение и размеры так
называемого двора 10 позволяют предположить, что это внутриквартальная площадь, на которую был проход с улицы и имелись выходы из всех
расположенных вокруг помещений. Пристроенное к одной стене с пом. 12,
пом. 13, скорее всего, входило в этот же комплекс. Таким образом,
усадьба 2 состояла из пом. 2, 5 , 1 1 , 1 2 , 1 3 , а ее площадь составляла 120 кв. м.
Усадьба 3. Выделяя помещения, образующие этот комплекс, следует
прежде всего учитывать, что стены, ограничивавшие пом. 14, 16, 21, 22,
23, были возведены единовременно. Кроме того, в пом. 23 расположены
печи, которые примыкают к стене смежного с ним пом. 24. Если допустить,
что пом. 23 и 24 относятся к различным домам, то придется признать,
что в Херсонесе, застройка которого отличалась достаточно высокой
плотностью, совершенно не соблюдались правила пожарной безопасности
и существовавшие тогда строительные рекомендации. Так, по мнению
Арменопулоса, в соседних домах камин не должен находиться у разгра­
ничивающей их стены 27 . В том, что пом. 24 и 25 входили в состав одной
24
№
26

Там же. Д. 1842, л. И .
Сводный план раскопок см.: Архив ГХИАЗ. Д. 1842. Рис. 1.
Анализируя материалы раскопок болгарских и древнерусских городов, Д. И. Полывянный отмечал, что хотя и допускалось близкое соседство феодалов и лиц, при­
надлежавших к другим слоям населения, в рамках одного района, но принцип соот­
ветствия социального деления населения и его территориального размещения со­
блюдался, усадьбы в кварталах были гомогенны. См.: Полавянный Д. И. Кварталь­
ная община в болгарском городе в XIII—XIV вв. // Демографические процессы
на Балканах в средние века. Калинин, 1984. С. 29—30.
?7 Armenopoulos. Hexabibios, 2.4.70. Цит. по: Velenis G. Wohnviertel. . . S. 228.
136

с помещениями 14, 16, 21, 23 усадьбы, убеждает и другое: ограничивав­
шие их с востока стены являлись продолжением друг друга.
Наличие двух больших печей в одном из помещений, третьей — в со­
седнем, большое количество жерновов для размола зерна (3 пары) не
могут не свидетельствовать о производственном использовании печей,,
поскольку для домашних нужд достаточно было бы одной печи или очага,
который имелся в пом. 24. Несколько печей и жерновов в одной усадьбе
делают возможным предположение, что ее владелец был хлебопеком.
Люди этой профессии, как показывают данные более ранних письменных
источников, сами производили размол зерна 28 .
Таким образом, усадьба 3 состояла из 9 небольших помещений, рас­
положенных в одну линию, и имела площадь в 128 кв. м. Участок 32 пред­
ставлял собой двор: здесь не обнаружено остатков кровли; пом. 14 и 16
использовались для различных хозяйственных целей, причем в пом. 16
производился размол зерна — ведь именно здесь сосредоточивались жер­
нова (две пары). Пом. 21 являлось кладовой, другая кладовая с четырьмя
пифосами находилась в пом. 25, а пом. 22, по мнению автора раскопок,,
служило спальней, о чем косвенно говорят находки плошек-светиль­
ников 29 .
Помещения 23 и 24 были связаны с производственной деятельностью
владельца дома, в них находились печи, отличавшиеся только размерами:
в пом. 23 большая печь имела размер пода 0 , 9 x 1 , 0 м, меньшая — 0,75X
χ 0 , 6 0 м, печь в пом. 2 4 — 1 , 4 0 x 1 , 2 5 м. Печи близки по конструкции: под
вымощен черепицей, свод выложен из обломков черепицы на глиняном
растворе и обложен каменным кожухом. В устье стояли столбики. Под по­
дом печей обнаружена подсыпка из гальки. Около большой печи лежал
жернов.
Усадьба 4. В ее состав (если учитывать единовременный характер
строительства стен и наличие дверных проемов, соединяющих помещения)
входили пом. 15, 15а (с полуподвальной кладовой), 17,18, а также хозяйст­
венное пом. 31, расположенное на участке двора (17, 36). Площадь усадьбы
101 кв. м.
Усадьба 5. Включала в свой состав помещения 19, 20, 26—30, 34, 35,
38: площадь ее 134 кв. м. На основании находок в двух ее помещениях
большого количества культовых предметов, а во дворе (участок 38) —
большого ключа, вероятно от дверей храма, этот комплекс вслед за
Г. Д. Беловым можно считать принадлежащим священнику 30 .
Усадьба 6. В состав усадьбы входили пом. 40—43, 37, 39, площадь их
134 кв. м. В пом. 43 и 37 обнаружены печи, по конструкции аналогичные
печам усадьбы 3.
Обращает на себя внимание такая деталь: в усадьбе 5, где имелся
только один очаг, найдена пара жерновов, в усадьбе 6 их две пары.
Усадьбы 5 и 6 имели общий двор (38—39) 31 , часть территории кото­
рого, примыкавшая к усадьбе 6, была вымощена; по двору проходил
водосточный канал, вливавшийся в магистральный уличный водосток.
Вне распределения по усадьбам остались два помещения квартала:
пом. 8 и 9, которые в равной степени могут быть включены в состав уса­
деб 1 и 3. Сравнение линии стен названных усадеб показывает, что пом. 4
и 7 (усадьбы 1) и пом. 25 и 33 (усадьбы 3) имеют близкую ширину, а пом. 8
28

29
30

31

Книга Эпарха. XVIII. 1. Анализ материалов других кварталов Херсонеса показы­
вает, что в усадьбах, как правило, была одна печь или очаг. См.: Романчук А. И.,
Лосицкий Ю. Г. Квартал XIII—XVIII северного района Херсонеса в XII—XIV вв.:
(Опыт социальной реконструкции) / / А Д СВ. 1985. С. 102—121.
Архив ГХИАЗ. Д. 1719, л. 1 6 - 1 7 .
Правда, Г. Д. Белов включал в состав дома священника только пом. 29 и 30 пло­
щадью в 21,50 кв. м. См.: Архив ГХИАЗ. Д. 1760. Л. 12—13. Наличие дверных
проемов, соединявших эти помещения с соседними, не позволяет согласиться с этой
точкой зрения.
О наличии общего двора для двух соседних домов писал Юлиан Аскалонит. См.:
Аскалонит Юлиан. О законах или обычаях Палестины. § 31 / Пер. и коммент.
М. Я. Сюзюмова / / А Д С В , 1960. Вып. 1.
137"

и 9 несколько шире их. Возможно, эти два помещения, расположенные
между усадьбами 1 и 3, эксплуатировались их владельцами сообща. Спе­
цифика назначения пом. 8 и 9 определила их большую ширину и наличие
выхода на площадь. Автор отчета отмечает также, что построены они из
крупных камней, что сравнительно редко встречается в частных домах
Херсонеса 32 , а стены обмазаны глиной.
Характер находок не позволяет определить с полной уверенностью
назначение данных помещений. Судить предположительно о функциях
пом. 8 и 9 можно, только проанализировав в целом все усадьбы квартала.
Так, в двух смежных помещениях — 43 и 37 — усадьбы 6 были распо­
ложены печи, которые могли использоваться для выпечки хлеба или мас­
сового приготовления каких-либо продуктов питания; три аналогичные
печи находились в усадьбе 2. В усадьбе 1 тоже имелось 2 печи: одна боль­
шая (в пом. 1), близкая по конструкции выявленным в пом. 37 и 43, и
другая меньших размеров в пом. 4.
Наличие двух печей в составе одного комплекса позволяет предпола­
гать, что и в усадьбе 1 производилась выпечка хлеба. Можно попытаться
представить продуктивность этой предполагаемой пекарни. В верхнем
слое одного из помещений, раскопанных К. К. Косцюшко-Валюжиничем,
был найден обуглившийся хлебец 33 . Диаметр его около 15 см. Если при­
нять во внимание, что это остатки кислого хлеба, который, как известно,
выпекали византийцы, то его размер мог быть 18—20 см. В таком случае
в двух печах, например, усадьбы 3 могло быть изготовлено 72—86 подоб­
ных хлебцев. (Размеры подов печей в пом. 23 и 24 данной усадьбы —
0 , 9 x 1 , 0 м и 1,25Xl,40м.) Кроме того, здесь находилась третья печь мень­
ших размеров (под — 0,75x0,60 м), использовавшаяся, возможно, для
приготовления какого-то другого продукта питания или сорта хлеба 34.
Из письменных источников мы знаем, что хлебопеки сами произво­
дили размол зерна, используя для этого тягловую силу (Книга Эпарха,
X V I I I . § 1). Жернова же, обнаруженные в рассматриваемых комплексах,
имели небольшой диаметр (0,32—0,35 м) и являлись частью, скорее всего,
ручных мельниц. В таком случае возникает вопрос: могли ли хлебопеки
усадеб 1, 3, 6 обеспечить потребности в муке, если размол зерна произво­
дился на ручных мельницах?
Экспериментальные исследования трудовых процессов древности пока­
зывают, что с помощью ручных жерновов два человека преклонного воз­
раста за один час могли смолоть свыше 5 кг ржи, с помощью римской
ручной мельницы две женщины за один час способны были приготовить
4,5 кг пшеничной муки, а при достаточно хорошем освоении навыков
производительность труда повышалась в 2 раза 35. Восстановленная
опытным путем производительность труда позволяет предполагать, что
даже без использования тягловой силы животных небольшая пекарня
способна была удовлетворить свои потребности в муке 36.
32
33
34

Архив Г Х И А З . Д . 1394. л . 10.
OAK за 1894 г. СПб., 1896. С. 55.
Несомненно, что комплексы с двумя-тремя печами были связаны с приготовлением
продуктов питания, ибо возможное количество выпеченного хлеба значительно
превышает потребности одной семьи, которая в поздневизантийское время состояла
из 5 — 6 человек. См.: Литаврин Г. Г. Провинциальный византийский город на ру­
беже X I I — X I I I в в . : (По материалам налоговой описи Лампсака) // В В , 1976. 37.
С. 29.
35
Семенов С. А . Происхождение земледелия. Л . , 1974. С. 280—281.
36 Интересно, что в римской армии одна р у ч н а я мельница приходилась н а группу
в 50 человек. См.: Семенов С. А . Развитие земледелия. . . С. 282. Д л я определения
производительности херсонесских пекарен было бы чрезвычайно в а ж н о сравнить
такие данные, к а к количество муки, нужное д л я приготовления хлебца, с дневным
рационом одного человека. К сожалению, письменные источники Византии не дают
материалов д л я подобных сопоставлений. Известные н а м рационы римского вре­
мени, которые, безусловно, не могут полностью отражать интересующий н а с аспект,
все ж е позволяют составить некоторое представление о количестве потреблявшегося
хлеба. Т а к , Катон рекомендовал отпускать в и л л и к у в месяц 3 модия зерна, рабам
зимой — по 4 модия, летом — 4,5 модия (Cato. De a g r i c , 57). П у б л и к у я источник,
Μ. Ε. Сергеенко отметила, что эти нормы п р и б л и ж а л и с ь к тем, которые существо■138

Гипотезу, будто комплексы с двумя, в некоторых случаях — тремя
печами служили непременно хлебопекарнями, нельзя считать единст­
венно верной. Возможно также, что, кроме выпечки хлеба, в них гото­
вился и какой-то другой продукт питания, предназначавшийся на про­
дажу.
Вполне вероятно, что 3 усадьбы из 6 квартала X X V I I I принадлежали
лицам, занятым производством продуктов питания, в том числе и хлеба г
для жителей города. В таком случае пом. 8 и 9, отличавшиеся от других
характером кладки стен и выделявшиеся своим местоположением, могли
являться торговыми лавками, тавернами: именно поэтому одно из них
имело широко открытый выход на квартальную площадь.
Кроме лиц, связанных так или иначе с торговлей продуктами питания,
в квартале проживал и священник. Судя по размерам площади, на кото­
рой размещена его усадьба, он по имущественному положению не отли­
чался от своих соседей 37 . Характерно, что комплексы, которые предпо­
ложительно являлись усадьбами хлебопеков, содержателей таверн, имели
близкие размеры (134, 128, 134 кв. м). Правда, площадь дворов в них
несколько отличается (52, 38, около 42 кв. м соответственно). В то же
время двор при «доме священника» имел площадь около 23 к в . м .
Любопытно, что жители кварталов занимались рыбной ловлей. Во всех
усадьбах, кроме первой, был найден рыболовный инвентарь. Владельцы
их имели по одной сети, занимаясь, вероятнее всего, ловлей рыбы для
собственных нужд. К орудиям труда и приспособлениям, которые в из­
вестной мере характеризует бытовые занятия жителей квартала, относятся
скобель, гребенка для расчесывания шерсти (усадьба 5), мастерок, ско­
бель, пряслице и проколка (усадьба 4), долото, зубатка, остатки якор­
ного каната (усадьба 3), пряслице, проколка, наперсток и четыре подковы
(усадьба 1). Однако все эти предметы немногочисленны и могли являться
принадлежностью дома любого горожанина.
Второй вопрос, неизбежно встающий при изучении топографии квар­
тала, — вопрос о том, насколько соблюдались рекомендации, применяв­
шиеся в Византии при размещении производственных комплексов.
В трактате Юлиана Аскалонита отмечается, что те, кто устраивает
заново хлебопекарни, должны размещать их помещения на открытом
возвышенном месте, на расстоянии 6 локтей от соседнего строения, если
оно в один этаж. Если последнее в два этажа, то расстояние должно быть
увеличено в 2 раза (Аскалонит Ю. § 14). Это правило действовало и в бо­
лее позднее время: не случайно главы о застройке были включены в трак­
тат Арменопулоса 38 . В то же время в Книге Эпарха нигде не оговарива­
лось, что пекарни должны быть изолированы от остальной жилой за­
стройки. Рекомендовалось только, чтобы печи не помещали под жилыми
помещениями (Книга Эпарха. X V I I I . § 3). Судя по планировке, печи,
в которых мог выпекаться хлеб, не примыкали к жилым помещениям
соседних домов. Так, пом. 37 и 43 (усадьба 6), где расположены печи,

37
38

вали и для легионеров. См.: Ученые земледельцы древней Италии / Пер. М. Е. Сергеенко. Л., 1970. С. 215). Исходя из выявленной С. А. Семеновым производительности
труда на ручных мельницах, можно констатировать, что это зерно в пересчете на
дневную потребность могло быть смолото за 20—30 минут при низкой производитель­
ности труда, а при хорошем владении ручной мельницей — за 10—15 минут. Если
допустить, что для выпекавшегося в Херсонесе хлеба использовалось 0,5—0,8 кг
муки, то для размола муки на хлеб, выпекавшийся в усадьбе 3, должно было за­
трачиваться от 6 до 10 часов. Практически обеспечить потребности пекарни в муке
могла только непрерывная работа в течение всего дня. Конечно, расчеты, для про­
ведения которых взяты показатели, относящиеся к различным хронологическимпериодам, и вместе с тем использованы современные экспериментальные данные,
приблизительны и ни в коей мере не могут послужить основанием для выводов о рас­
пределении труда и его производительности, когда мы рассматриваем те комплексы
Херсонеса, которые можно связать с хлебопечением.
Подтверждает связь с хлебопечением усадеб 1, 3, 6 и то, что в них в отличие от «дома
священника» находилось, как уже сказано, по нескольку пар жерновов.
Сюзюмов М. Я. Книга Эпарха как источник // Византийская книга Эпарха. М-,
1962. С. 14.
13»

отделены от соседних дворами (участки 39 и 32), как и помещения 24
и 23 с печами усадьбы 3, двором (участок 36).
Расстояния между производственными комплексами и жилыми поме­
щениями соседних усадеб составляют от 6 до 12 м. что значительно пре­
вышает рекомендуемое. Это обстоятельство позволяет считать, что в Херсонесе, как. вероятно, и в других византийских городах, достаточно строго
соблюдались меры противопожарной безопасности.
Еще один критерий, используемый для характеристики городской
культуры, — это плотность застройки.
Методика изучения демографической ситуации Херсонеса была раз­
работана А. Л. Якобсоном 39 . Применив ее, но учтя поправку к представ­
лению о численности византийской семьи, предложенную Г. Г. Литавриным 40, можно предположить, что на территории квартала проживало
в рассматриваемое время 30—36 человек. Таким образом, на одного че­
ловека приходилось по 42,5—56 кв. м территории (застроенной и неза­
строенной). Плотность обитания в квартале XXVIII составляла 181-—
235 человек на 1 га 41.
Таблица

1

НЛО
КВ. M

Квартал XXVIII. Распределение помещений по усадьбам, находки

,5

5Л"

га g te
о ft

Наличие
печей, очагов

Инвентарь

Уса

t

Помещение

s

к

1

Ж е р н о в а (2 п а р ы ) , к и р к а и л и м о т ы г а ,
топор, зубатка, гребенка д л я расчесыва­
ния шерсти, подковообразные пластины
(4), о с е л к и , п р о к о л к а , н а п е р с т о к , п р я с ­
л и ц е , пифосы (4), ц е д и л к а , п о с у д а , мис­
ка и з бронзы (2), а м ф о р ы .
Печь
2. 5, 11,
48
Ж е р н о в а (2 п а р ы ) , м а с т е р о к , я к о р ь , гру­
120
13, 12
в п о м . 12 з и л а (?), цепи д л я л ю с т р ы , п о д с в е ч н и к ,
пифосы (4), п о с у д а , а м ф о р ы .
2 печи
14, 16, 21— 128
Ж е р н о в а (3 п а р ы ) , г р у з и л а
свинцовые
38
в п о м . 23 (32),
булава,
эиколпион,
наконечник
25. 32, 33
1 печь
к о п ь я , н о ж , т р е н о ж н и к от п о д с в е ч н и к а ,
в п о м . 24 м е д н а я к а с т р ю л я , м е д н а я ч а ш а (2), п л о ш ­
о ч а г в п о м . к а , пифосы (5—6), п о с у д а , а м ф о р ы .
24
Печь
32,5
Жернова
(2 п а р ы ) ,
долото,
зубатка,
15, 15а
101
17. 18, 3 1 .
в п о м . 18 я к о р ь , г р е б е н к а д л я р а с ч е с ы в а н и я ш е р ­
36
сти (2), г р у з и л а : 90 к е р а м и ч е с к и х и 4
с в и н ц о в ы х , пифосы (5), амфоры (10), к у в ­
шины т а р н ы е (5), п о с у д а .
Очаг
19, 20, 26— 134 ОКОЛО
Ж е р н о в (1 п а р а ) , д о л о т о , скобель, г р е ­
30, 34, 35
23
в п о м . 34 бенка д л я р а с ч е с ы в а н и я ш е р с т и , г р у з и л а :
17 к е р а м и ч е с к и х и 5 с в и н ц о в ы х , п л о ш к а ,
38
Печь
в п о м . 28 п р я с л и ц е (2), п р о к о л к а , с т у п а , к а д и л ь ­
н и ц а (2), х о р о с , л а м п а д а , э н к о л п и о н (2),
большой ключ (от х р а м а — ?), и к о н ы (2),
ж е л е з н ы й к р е с т , п и ф о с ы (12), д у р ш л а г ,
амфоры, посуда.
2 печи
4 0 - 4 3 , 37, 134 ОКОЛО
Ж е р н о в а (2 п а р ы ) , с к о б е л ь , г р е б е н к а д л я
в п о м . 43 р а с ч е с ы в а н и я шерсти, г р у з и л а (40), пи­
39
42
и 37
фосы (4), п о с у д а , а м ф о р ы .

3

4

5

6

40
41

од
1, 3, 4 , 6 , 7

2

39

\-z СО

134

RS
52

Печь
в пом. 1
и 4

Якобсон А. Л. О численности населения средневекового Херсонеса / / ВВ, 1961,
29. С. 160.
Литаврин Г. Г. Провинциальный византийский город. . . С. 29.
Для сравнения приведем данные о плотности населения некоторых городов того же
времени: Париж — 500 человек на 1 га, итальянские города — 100—250 человек
на 1 га. См.: Беленицкий А. М-, Бентович И. Б., Большаков О. Г. Средневековый

140

В заключение отметим, что в литературе сложилось представление,
будто северный район Херсонеса в поздневизантийское время превра­
щается в сельскую и ремесленную окраину города, которая противостоит
кварталам северо-востока как противоположный «социальный полюс» " , —
именно поэтому, как считают, последний период строительства характе­
ризуют дома, весьма убогие по размерам и технике их возведения; только
немногие лица из духовенства, торговцев и других представителей гос­
подствующего класса якобы жили в более крупных домах и располагали
обильным инвентарем 43.
Анализ материалов квартала XXVIII не позволяет согласиться со
столь негативной оценкой всей северной части города. Техника же строи­
тельства домов и планировка кварталов северо-восточного и северного
районов в целом не имели существенных различий.

город Средней Азии. Л., 1973. С. 257—259 (авторы произвели подсчеты на основе
материалов ряда исследований, в частности: Gazelles R. La population de Paris avant
la peste noire //CRAIB. P., 1966; Beloch K. J. Bevölkerungsgeschichte Italiens, 1937—
1965. Bd. I—III).
«? МИА, № 17. С 97.
*** Белов Г. Д. Отчет о раскопках в Херсонесе за 1935—1936 гг. Симферополь, 1938»
С. 315.

Византийский временник, том 48

С. А. БЕЛЯЕВ

НОВЫЕ ПАМЯТНИКИ
РАННЕВИЗАНТИЙСКОЙ МРАМОРНОЙ ПЛАСТИКИ
ИЗ ХЕРСОНЕСА
(К вопросу об интерьере херсонесских базилик)
Во время работ Херсонесской экспедиции Института археологии
АН СССР на участке «Базилика на холме» в Херсонесе, которые прово­
дятся с 1973 г., был обнаружен ряд интересных памятников византийского
прикладного искусства х. Значительный интерес представляют два боль­
ших фрагмента мраморных плит. Подобные находки в Херсонесе не но­
вость, они встречаются почти ежегодно, начиная с первых лет раскопок
города. К сожалению, эти памятники практически не описаны в литера­
туре, многие из них оказались «депаспортизованы». Обнаружение указан­
ных плит при исследовании «Базилики на холме» дает возможность при­
влечь внимание к этой группе памятников и сделать некоторые наблюдения
и выводы.
1. Плита из проконесского белого мрамора. Высота 0,90 м, длина
1,23 м, толщина 10 см. Оббита со всех сторон, за исключением небольших
участков снизу и сверху. Сохранность поверхности хорошая; имеются
только небольшие выбоины и сколы. Служила перекрытием могилы № 44,
расположенной около северного плеча западной стены базилики А. Об­
наружена в октябре 1973 г. Хранится в средневековом лапидарии Херсонесского историко-археологического заповедника.
Плита двусторонняя. Обе ее стороны хорошо отшлифованы и отполи­
рованы. Следы грубой обработки сохранились только на нижней и верх­
ней узких сторонах. Обе стороны имеют украшения.
Сторона «А» (рис. 1).
Центром композиции является здесь рельефное изображение хризмы,
помещенное в двойной концентрический круг. Высота рельефа 5—8 мм.
Хризма состоит из соединения греческих букв «X» и «Р», причем «X»
повернута горизонтально. Буквы эти, как уже говорилось, выполнены
в рельефе. Их ширина 0,02 м, длина каждой 19,8 см. Концы этих линий
упираются во внутреннюю окружность. Ширина их в этом месте 6 см.
Хризма и обрамляющие ее две рельефные окружности помещены в пря­
моугольное гладкое поле, ограниченное со всех четырех сторон прямой
выпуклой линией. Пояс из трех таких же рельефных линий находится
ближе к краю плиты. Около обломанного левого края — часть еще та­
кого же пояса.
Сторона «Б» (рис. 1).
х

На упоминаемом здесь участке сохранились архитектурные остатки трех последова­
тельно сменявших друг друга комплексов: 1) большой трехнефной базилики, по­
строенной во второй половине IV в. и переставшей существовать в VIII в.; 2) построен­
ной на этом месте в IX—X вв. малой базилики (базилики А) с примыкавшими к ней
жилыми и хозяйственными помещениями; 3) с XII в. — той же малой базилики,
превратившейся в кладбищенскую церковь (без пристроек). Внутри нее и около ее
стен возникает обширное кладбище с оградой — оно существовало до самой гибели
города. До 1984 г. было раскопано свыше 160 могил. Подробнее см.: Беляев С. А.
Новая ранневизантийская мозаика из Херсонеса // ВВ, 1979. 40. С. 114—126.

142

m

ж

Рис. 1. Плита 1. Натурные обмеры

irr:

Tt^
ifjm
VİN*
./у

УУ//

ι îı
I i\ ibSSSS

Рис. 2. Плита 1. Сторона А. Реконструкция

ff

/f/f
/ff

2ff

Рис. 3 . Плита 1. Сторона Б . Реконструкция
PSi/

/Pff

/ffi/Ą>M) /ff

ĆSff

PPff

âzı/
â
1

M/ S
/û
ζΰιη
[
I

Рис. 4. Плита 2. Сторона А. Натурные обмеры

Схема украшений стороны «Б» такая же, как и стороны «А», только
в центре ровного прямоугольного поля помещена не хризма, а крест
греческого типа с двойной контурной линией и расширенными концами
перекрестий, также выполненный в рельефе.
Длина вертикальной ветви креста 0,53 м, горизонтальной — 15 см,
толщина 23 см, толщина краев 5 см.
На верхней узкой стороне плиты сохранились два круглых, высвер­
ленных в ней отверстия диаметром 2 см, служившие для укрепления на
плите каких-то предметов.
144

Выше уже упоминалось, что на стороне «А» сохранилась часть линий
от второго, внутреннего прямоугольника, подобного тому, который обрам­
ляет хризму. Такие же линии от второго прямоугольника сохранились
и на стороне «Б», только уже справа от первого. Аналогии на памятниках,
обнаруженных как в Херсонесе, так и в других византийских городах 2,
позволяют предполагать, что общая композиция украшений каждой из
сторон состояла из двух совершенно одинаковых композиций. Они раз­
делялись гладкой и пустой вертикальной полосой шириной на стороне «А»
7 см, на стороне «Б» — 10 см. Обе части были полностью симметричны.
Таким образом, общая длина плиты равнялась 2,20 м. Именно эти рас­
четы положены в основу прилагаемой реконструкции (см. рис. 2, 3).
2. От второй плиты уцелела только верхняя часть, состоящая из двух
фрагментов, подходящих друг к другу. Они также были использованы
для перекрытия могилы (могила № 31, раскопанная в августе 1974 г.) и
хранятся в названном выше Херсонесском лапидарии (рис. 4, 5).
Общая длина фрагментов 1,72 м, высота (наибольшая) 22,5 см, тол­
щина 10 см. Как и первая плита, эта изготовлена из светлого проконесского мрамора и хорошо обработана с обеих сторон, которые орнаменти­
рованы. Сохранились остатки орнаментации. Она состоит из прямоуголь­
ных рельефных рамок, имеющих четыре выпуклые линии толщиной
до 8 см. С каждой стороны сохранилось по одному целому прямоугольнику
(имеется в виду только его длина) и примерно две трети от второго, не­
сколько меньшего, расположенного рядом (ниже). Иначе говоря, перед
нами — точно такая же схема, что и на первой плите. В верхней части
этих прямоугольников (внутри них) сохранились: с одной стороны — вер­
шина круга, выполненного в рельефе, с другой — часть вертикальной
линии, представляющей собой несомненно верхнюю часть креста. Если
вопрос об этой стороне плиты решается относительно просто: кроме креста,
на ней ничего и не могло быть, то вопрос о второй стороне — сложнее:
неясно, что находилось внутри круга, чем было заполнено его внутреннее
пространство. Там могла быть и хризма, как на первой плите, но могло
быть и простое изображение креста или же креста с орнаментальными
мотивами. В реконструкции дается хризма, однако это только один из
возможных вариантов; получить категорически однозначный ответ на
вопрос, учитывая плохую сохранность памятника, невозможно (рис. 6, 7).
Обе плиты первоначально предназначались для других целей. Все
ранее найденные в Херсонесе плиты также обнаружены не на своем перво­
начальном месте. Они были откуда-то извлечены и использованы жите­
лями Херсонеса для собственных нужд, в основном бытовых, чаще всего
для погребальных надобностей. В настоящее время большинство этих
плит хранятся в упомянутом лапидарии 3, некоторые же — в Гос. Эрми­
таже и Историческом музее в Москве. В русской и советской исторической
и археологической литературе подобные плиты обычно называют «плитами
алтарной преграды». Такое название появилось при публикации археоло­
гических отчетов еще в прошлом веке 4. Поскольку этот материал в на­
шей литературе совершенно не разработан, из отчетов оно перешло на
страницы научной литературы 5 и закрепилось в ней, хотя отнюдь не
раскрывает полностью функциональное назначение памятников и не дает
ясного представления ни о месте, ни о способе их использования. Эта
2
3
4

5

См., например: НиколаееиЛ-CmojKoeufi. Рановизантиска архитектонска декоративна
пластика у Македонией, Србщи и Црно} Гори. Београд, 1957. Рис. 153, 156.
Домбровский О. И. Херсонесская коллекция средневековых архитектурных дета­
лей // СХМ. Симферополь, 1963. II. С. 81—82.
В старой литературе плиты назывались «иконостасными». См.: Косцюшко-Валюжинич К. К. Отчет о раскопках в Херсонесе в 1897 г. // OAK. 1897. С. 108 и ряд
других его отчетов. Формулу «плиты алтарных преград» часто употребляет в своих
отчетах Г. Д. Белов. См., например: Отчет о работе в Херсонесе за 1935—1936 гг.
Симферополь, 1938. С. 94.
А. Л. Якобсон называет их предалтарными. См.: Якобсон А. Л. Раннесредневековый
Херсонес //МИА, 1959, 63. С. 132, 151, 158.
10 Византийский временник, 48

145

Рис. 5. Плита 2. Сторона Б. Натурные обмеры

; ι
7)Οιν

Ψ

iSJfcK,

11

У
ći_ -__-J

\\
.

ïfV

νχ-Jik--^^
liii

ΐι

Ι ί
ft
Рис. 6. Плита 2. Сторона А. Реконструкция

LJ

ПС
Рис. 7. Плита 2. Сторона Б. Реконструкция

труппа памятников относительно хорошо изучена в специальной лите­
ратуре 6.
В научной литературе памятники, подобные публикуемым, считаются
в числе самых существенных элементов ранневизантииского храма любого
архитектурного типа, будь то базилика или купольная архитектура,
6

См., например: Ραμάς Α. Η. Παλαιοχριστιανικά θωράν.ια μετά ρόμβου,.'/ΒΟΗ. 1950.
T. 74. P. 233 îf.; HuKo.najeeuti-CmojKoeuh И. Указ. соч.; U bert Th. Studien zur
decorativen Reiiefplastik des östlichen Mittelmeerraums (Schrankenplatten, des

146

притом, как одна из наиболее ярких групп ранневизантийской каменной
пластики (наряду с капителями, саркофагами и некоторыми другими).
Действительно, нет ни одного храма ранневизантийского времени (от
Испании до Северного Причерноморья), в котором подобные плиты
не были бы использованы. Публикуемые плиты также первоначально
составляли часть храмового интерьера.
Хотя они стали значительным явлением в области декоративной
пластики только в ранневизантийское время (IV в.), когда началась
массовая постройка церквей, в качестве части архитектурного интерьера
подобные плиты появились значительно раньше: они известны еще в Древ­
ней Греции в V-—IV вв. до н. э. О них упоминает, властности, Аристофан
(Всадники, 641; Демосфен. XXV. 23) 7 . Широкое распространение полу­
чили такие плиты в Риме: они использовались, к примеру, во дворце
Домициана на Палатине, в ряде построек на Римском форуме и других
местах 8.
В античное время канчелли применялись, как видно из сведений древ­
них авторов, для выделения какой-то части внутри помещения или для
отделения одного помещения от другого. В этих же целях они использо­
вались и в раннехристианских храмах. Устройство последних в ранневизантийские времена было намного сложнее, чем впоследствии, что
обусловливалось более сложным делением верующих на определенные
группы. Каждая из групп, готовившихся к крещению, должна была на­
ходиться обособленно от других, в отдельных помещениях 9. Поэтому
единое архитектурное пространство («под одной крышей») членилось на
несколько самостоятельных ячеек — посредством перегородок, состояв­
ших из столбиков, поставленных между канчелли.
Исследователи полагают, что канчелли употреблялись в храме для
ограждения алтаря, для отделения центрального нефа базилики от боко­
вых — они ставились между колоннами, для обособления поперечных
помещений от боковых нефов, для отделения атриумов, для ограждения
кивориев, фонтанов и фиал 10. Иными словами, они использовались всюду,
где нужно было вычленить определенное пространство и где не было кон­
структивной или функциональной необходимости возводить глухую и
несущую стену. Из приведенного перечня, возможно даже не совсем
полного, видно, что бытующее название «плиты алтарной преграды»,
данное по функциональному признаку, не совсем точно: оно не передает
всего многообразия их практического применения п . Поэтому представ4.—10. Jh). München, 1969. Значительное .место им уделяется в каталогах му­
зеев, описаниях памятников и т. д. См., например: 3<ατερΙου Г. καί| Μ. Ή βασιλική του αγίου Δημητρίου θεσσαλονίκης. Έν Αθήναις, 1952. Λεΰκομα, πίν. 17, 48,
49, 50, 51; χείμενον, σελ. 171—174; 'Ορλάνδος Ά. Ή ξυλοστεγδς παλαιοχριστιανική,
βασιλική. Αθήναι, 1954. Τ. 2. Σελ. 512—528; Deichmann Fr. W. Ravenna: Geschi­
chte und Monumente. Wiesbaden, 1969. S. 63—69, Abb. 55—85; Θεοχ. Παναράς.
Κατάλογος χριστιανικών αναγλύφω/ πλακών έκ θεσσαλονίκης μέ ζωομόρφες παραστάσεις//
Βυζαντινά. Τ. 9. 1977. Σελ. 23—96.
7
Древние авторы называли их по-разному: ή κίγκλις (решетка), ό Βράρακτος, τό
δρόφακτον, κάγκελλοι, χάγκελλα (перегородка, барьер), ό θώραξ (панцирь, латы).
Этими же терминами пользовались и византийские авторы (ранние и поздние) приописании интерьера храмов — для обозначения внутренних перегородок и самих плит,
из которых перегородки были сделаны. В латинском языке удержалось только одно
название — cancelli (решетка, загородка). Излатинского языка это название, не изме­
нившись по форме, перешло во все современные западноевропейские языки и прочно
вошло в научную литературу. Только исследователи Греции используют новогре­
ческий термин 8ωράκιον.
8
Delvoye Ch. «Cancelli» // Reallexikon zur bysantinischen Kunst. Stuttgart, 1966.
Bd. 1. s. v. «cancelli», col. 900—901.
9
Audollent A. Carthage romain. P., 1901. P. 604—610.
10
Delvoye Ch. Op. cit., col. 902—903.
11
В самом Херсонесе, по крайней мере, относительно двух случаев можно утверждать,
что подобные плиты использовались для заполнения интерколумниев в колоннаде,
отделяющей центральный неф базилики от боковых. Это северная базилика, гдеотчетливо видны следы от плит (неглубокие, точно по размерам плит выемки), на
стилобате между центральным и южным нефами. См.: Айналое Д. В. Развалины
храмов. М., 1905. С. 29. (Памятники христианского Херсонеса; Вып. 1). Эти выемки
10*

147-

ляется более рациональным употреблять термин «канчелли», который
уже прочно вошел в научный обиход и стал terminus technicus. Значи­
тельное большинство канчелли — мраморные, хотя они могли изготов­
л я т ь с я и из других материалов — дерева, бронзы, даже серебра (София
Константинопольская) 12 , (однако существование таких плит засвиде­
тельствовано главным образом литературными источниками).
Плиты, о которых идет речь в настоящей статье, так же как и боль­
шинство подобных памятников, найдены в Херсонесе в качестве использо­
ванных уже не по своему прямому назначению. Кроме того, большая часть
в х обнаружена во время раскопок, производившихся до 1917 г., они
не имеют своего археологического «паспорта», и поэтому не известны не
только обстоятельства, при которых они были обнаружены, но и место,
в частности базилика, или храм, где они были найдены. Чтобы выяснить
все это, нужна большая работа в архивах и музейных фондах. Однако,
если даже все эти данные и будут установлены, это еще не означает, что
удастся определить тем самым место первоначального размещения каждой
плиты. Ведь после разрушения архитектурного памятника, в котором она
первоначально находилась, плита могла быть перенесена на другой,
подчас противоположный край города на предмет ее использования в но­
вой постройке. Такие случаи известны. Поэтому вопрос о первоначальном
местонахождении плит достаточно сложен, а результаты его решения не
всегда могут быть признаны бесспорными. Попытаемся все же извлечь
кое-какие данные из аксессуаров, имеющихся на самих плитах, чтобы
попытаться внести некоторую определенность в анализируемую проблему.
Уже отмечалось, что обе плиты двусторонние, т. е. снабжены орна­
ментацией с обеих сторон, причем как по качеству обработки материала,
так и по орнаментальной композиции принципиальной разницы между
обеими сторонами нет. Двусторонность плиты позволяет предположить,
что последняя изготовлялась в расчете на восприятие «зрителями» с обеих
•сторон. Известно, что обычно плиты, стоявшие в нижней части алтарной
преграды, были односторонними: вторая сторона была скрыта от массы
прихожан 13. То же самое относится и к плитам, которые служили ограж­
дением на хорах, составлявших второй э т а ж ы . Та сторона, которая
была обращена внутрь храма, была обычно украшена, вторая же, обра­
щенная вовнутрь хор, гладкая. Плиты с двусторонней орнаментацией
чаще всего находились в интерколумниях колоннад, отделявших один неф
от другого (базилики имели не менее трех нефов; иногда количество
нефов доходило до девяти) 15. Таким образом, вероятнее всего, рассматри­
ваемые нами плиты предназначались для размещения между колоннами
в одной из базилик Херсонеса.
В какой же именно базилике они могли быть помещены? На этот
вопрос тоже нельзя получить бесспорного и абсолютно достоверного
ответа, но все же мы постараемся прояснить кое-что и тут.
Выше уже было отмечено, что изучаемые плиты предназначались для
размещения в интерколумниях. На сегодня в Херсонесе в результате
археологических исследований выявлено и раскрыто 12 базилик. Во мно­
гих из них сохранились базы колонн, стоявших на стилобатах, или четкие
следы от этих баз. В большинстве базилик — и это главное — легко из­
мерить расстояния между колоннами: они не соответствуют длине плит —
видел и автор, бывая там ежегодно и руководя работами Херсонесской экспедиции
ИА АН СССР. Другой пример — Уваровская базилика: ее раскопки проводил граф
А. С. Уваров в 1853 г. и обнаружил такие же плиты, стоящие на своем месте (in situ)
в ограждении хора, выступающем от солеи в центральный неф. См.: Айналов Д. В,
Указ. соч. С. 3—4. Кроме того, пазы от плит видны в стилобате колоннады, от­
деляющей центральный неф от северного. Этот факт, насколько нам известно, в ли­
тературе еще не отмечался.
Ч
Delvoye Ch. Op. cit. Col. 903.
13
См., например, упомянутые в примеч. 4 работы Орландоса и Дейхмана.
14
Из доступных и близких памятников примером может служить София Киевская.
и
Krautheimer R. Early Christian and Byzantin Architecture. Harmondsworth; Baltimore,
1965. P. 144, базилика Damous-el-Karita, в пригороде Карфагена.
■148

2,20 м, следовательно, первоначально плиты не могли находиться ни в од­
ной из открытых базилик. Естественно возникает предположение, не
предназначались ли они и не были ли вначале помещены в ту самую
базилику, где плиты и были обнаружены, — в базилику на холме? Имеется
в виду, конечно, ранняя базилика, сооружение которой мы относим пред­
положительно к середине — третьей четверти IV в. Базилика была трехнефная, по нашей гипотезе, двухэтажная, с одним нартексом. Впоследст­
вии она была разрушена, и на ее месте позднее построена новая базилика,
занимавшая 1/4 площади прежней. Во время археологических раскопок
памятника не были обнаружены фундаменты стилобатов и тем более базы
от колонн, но, судя по косвенным данным, изучаемые плиты могли нахо­
диться именно в интерколумниях базилики на холме.. Они хорошо — и это
не случайное обстоятельство — укладываются по длине стилобата, а ко­
личество колонн соответствует примерно тому числу их, которое обычно
находится в нефах такой длины. С некоторой долей вероятности можно
поэтому полагать, что публикуемые канчелли принадлежали первона­
чально к той базилике, на месте которой они были обнаружены.
Как уже было отмечено, обе плиты сделаны из проконесского мрамора.
В с. Проконесс находились принадлежавшие императору мраморные раз­
работки, подобные тем, которые были в Сев. Африке (Шемту) 16 , на о-ве Фазоее (Алики) 17 . Мрамор из этих карьеров широко применялся для укра­
шения зданий во всем римско-византийском мире; особенно распростра­
нены были изделия из проконесского мрамора. Ими украшены храмы
в Италии, Малой Азии, на Балканах и т. д. 1 8 В каком виде этот мрамор
.доставлялся туда, где его непосредственно использовали? В отношении
памятников, найденных при раскопках Херсонеса, было высказано пред­
положение, что в Херсонес привозили уже готовые изделия 19 . Исследова­
ния базилики на холме, проводимые Херсонесской экспедицией ИА АН
•СССР, позволили наметить несколько иное, более точное решение вопроса,
заключающееся в следующем.
Внутри базилики был открыт колодец глубиной свыше 6 м, очень
плотно забитый отесками проконесского мрамора. Никакого археологи­
ческого материала — керамики, изделий из стекла, монет и т. д. — в нем
обнаружено не было. Колодец этот, безусловно, относится к античному
времени: при сооружении базилики в IV в. он был засыпан. На это ука­
зывает его стратиграфия. В IV в. колодец был перекрыт полом первой
базилики; во времена второй базилики — вероятно, на раннем этапе ее
•существования — над ним было произведено чье-то погребение в спе­
циально вырытой могиле (№ 17 по общему счету). Могила была вырыта
непосредственно над колодцем и перекрыла его, так что со времени соору­
жения базилики IV в. колодец был перекрыт и туда не попало ничего,
что относилось бы к позднему времени 20 .
Кроме того, к востоку от абсиды был найден слой строительного мусора
IV в. н. э., образовавшегося в период строительства ранней базилики.
На это также указывает его стратиграфия, в частности соотношение
« подстилающими и перекрывающими слоями; к абсиде базилики IV в.
этот слой подходит на уровне цоколя, четко отделяя ту часть кладки,
которая была заглублена в землю, от той, которая выступала на поверх­
ность. В слое были обнаружены всего 2 монеты и обе — от начала
IV в. (одна — Лициния — 308—324 гг.). Слой строительного мусора
:м
17

Ward-Perkins f. В. Tripolitania and Marble Trade // JRS, 1951. Vol. XLI. P. 89—104.
Sodini J. P., Lambreki Α., Kozelf T., Aliki I. Les carrières de marbre à l'époque pa­
léochrétienne // Etudes Thasiennes, 1980. IX. P. 197.
18
Якобсон А. Л. Указ. соч. С. 132.
18
Там же.
3° Базилика раскапывалась экспедицией под руководством автора настоящей статьи.
Колодец раскопан в 1974 г., слой к востоку от абсиды — в 1974—1975 гг. Приведен­
ная в тексте характеристика колодца и слоя изложена и снабжена графической и фо­
тодокументацией в отчетах о работе Херсонесской экспедиции ИА АН СССР за
соответствующие годы (см. архивы ИА АН СССР, ИА АН УССР и Херсонесского
музея-заповедника).
149

состоял исключительно из отесков проконесского мрамора и располагался
на расстоянии примерно 10 м от восточной грани обсиды (по всей ее длине),
его толщина равнялась 10—12 см. Этот слой образовывал вымостку вокруг
стен базилики. Имелся ли он вокруг остальных ее стен, сказать трудно,
поскольку вся площадь к югу и к западу от нее впоследствии неоднократно
перекапывалась. К северу от базилики вымостка была сделана из из­
вестнякового камня. Она прослеживается на протяжении 10—20 м от
северной стены по всей ее длине.
Отески проконесского мрамора могли оказаться в обоих указанных
местах, да еще в таком огромном количестве, только в том случае, если,
как можно предположить, обработка или, во всяком случае, доработка
мраморных частей интерьера происходила около самого здания, для
которого они предназначались. Из карьеров могли поступать только за­
готовки. Конечно, по отескам и сколам трудно сказать, какие именно
части, какие изделия из мрамора изготовлялись на месте, поскольку и
капители, и колонны, и базы, и канчелли были сделаны из одного и
того же, проконесского, мрамора; нет никаких оснований отдавать пред­
почтение какой-либо одной группе изделий.
Сказанное тем более верно, что один такой случай уже известен в Херсонесе. При раскопках базилики VI в. (по датировке Белова—Якобсона)
в 1935 г. пол в ее центральном нефе был вымощен мраморными плитами
довольно значительных размеров. Когда они были перевернуты, то ока­
залось, что это стенки саркофагов римского времени, частью с изображе­
ниями и надписями на одной стороне, частью гладкие с обеих сторон.
Последние были интерпретированы как заготовки для сооружений мра­
морных саркофагов на месте 21 . Таким образом, не исключено, что и
публикуемые плиты были изготовлены на месте из заготовок, привезенных
из карьеров Проконесса. В понятие «изготовлены» мы включаем подгонку
размеров плит к целям их предназначения и высечение с обеих сторон
изображений.
Остался нерешенным еще один, пожалуй самый трудный, вопрос —
о времени изготовления публикуемых канчелли. Он может быть решен,
если принять во внимание два обстоятельства: во-первых, археологиче­
ский контекст, в котором плиты были найдены, во-вторых, результаты
художественного (стилистического и иконографического) анализа укра­
шений. И по первому и по второму пункту приходится ограничиться
только несколькими более или менее надежными предположениями.
Как уже говорилось выше, обе плиты были обнаружены в качестве
перекрытия могил, которые датируются X I I — X I I I вв., когда существо­
вала вторая, поздняя базилика, являвшаяся тогда кладбищенской цер­
ковью. Хотя эта церковь была базиликального типа и разделена двумя
рядами колонн (по 4 колонны в каждом ряду) 23 , но между ними плиты
уже не стояли — ни здесь, ни в других, поздних базиликах; в разделении
базилики на «отсеки» уже не было необходимости. Следовательно, в этой
базилике плиты отсутствовали; к X I I — X I I I вв. они были использованы
не по своему первоначальному назначению. Если верно высказанное ра­
нее предположение о первоначальном размещении плит в интерколумниях ранней базилики, постройка которой нами датируется серединой—
третьей четвертью IV в., то изготовление и помещение в ней плит также
должно быть отнесено к этому времени.
Хотя в специальной (в основном западноевропейской) литературе, как
уже отмечалось, канчелли и вообще ранневизантийской скульптуре уде­
ляется сравнительно большое внимание, обобщающих и аналитических
работ по канчелли очень мало (можно назвать всего несколько статей,
посвященных частным вопросам) 23 . Сюжеты, используемые на публикуе21
22
23

Белов Г. Д. Указ. соч. С. 99—100, 110.
Айналов Д. В. Указ. соч. С. 92—95.
Farioli R. Corpus delia scultura paleocristiana, byzantina et altomedievale di Raienna.
III. La scultura architettonica. Roma, 1969; Grabar A. Sculptures byzantines de Con-

150

мых канчелли, не принадлежат к числу исследованных. Основные ра­
боты — это, как правило, публикации базилик, среди развалин которых
находят подобные плиты. Точные даты в таких работах обычно не указы­
ваются, а разработка типологии не осуществляется. Самое большее, что
они могут дать, — это обозначение района и примерное время распро­
странения. Даже привлечение каменной пластики других категорий,
например мраморных саркофагов, на которых использовались те же сю­
жеты, причем их типология и хронология разработаны лучше, может
дать только примерные хронологические ориентиры. По-настоящему
серьезным основанием могла бы послужить разработка типологии и
хронологии всей этой группы памятников с привлечением всего мате­
риала — с разбивкой его по регионам, с изучением, опять-таки по регио­
нам, эволюции композиции в целом и отдельных ее элементов. Предвари­
тельным этапом в такой работе могла бы стать каталогизация всех пред­
метов — в едином сводном издании (по примеру каталогов расписных
ваз) или отдельно (по странам и музеям) 24 . До сих пор выпущены ката­
логи лишь единичных музеев 26. Исходя из этого постараемся определить
или, во всяком случае, наметить тот круг памятников, хронология кото­
рых определена и с которыми можно сопоставить
публикуемые
плиты.
История появления монограммы (хризмы) известна, для решения же
интересующего нас вопроса большую важность представляют первые
памятники с ее изображением. По наблюдениям П. Брууна, впервые
монограмма появляется в качестве эмблемы на каске императора Кон­
стантина, последняя изображена на серебряной монете г. Тицина (Ticinum), выпущенной в 315 г.; немного позднее, в 318—319 гг., хризма
фигурирует на бронзовых монетах г. Сисция (Siscia) и, наконец, еще

stantinople (IV—Xe s.). P., 1963; Idem. Sculptures byzantines du Moyen-Aşe (XI—
XIV s.). P., 1976.
?4 «Мраморы Херсонеса» — ценный и важный источник прежде всего по художествен­
ной культуре города ранневизантийской эпохи, и потому он заслуживает вниматель­
ного изучения. Херсонесская экспедиция И А АН СССР уже в течение ряда лет
проводила работы по архитектурным обмерам канчелли, баз и капителей, и мы
надеемся, что эта работа может быть продолжена, а ее итогом явится полный каталог
ранневизантийской каменной пластики Херсонеса. В свое время такую работу за­
думывал провести или даже провел Д. В. Айналов, впоследствии член-корреспондент
АН СССР. Кроме опубликованной им книги «Развалины храмов» в серии «Памятники
христианского Херсонеса» (М., 1905), он предполагал издать в этой же серии (сов­
местно с Е. К. Рединым) еще один выпуск, в котором были бы рисунки и описание
мраморных изделий, найденных в развалинах Херсонесского городища, мозаичных
полов и остатков фресок в херсонесских храмах (Указ. соч. С. VI). Издание это,
однако, не увидело света. В одной из самых поздних своих автобиографий, храня­
щихся среди прочих документов в архиве АН СССР, Д. В. Айналов писал: «По при­
глашению Московского археологического общества два раза, в 1904 и 1905 гг., был
командирован в Херсонес для изучения его древних развалин и мраморов.. . Из числа
работ, сделанных в Херсонесе, опубликована только одна: „Развалины храмов
Херсонеса" (1905). Обширный же научно обработанный каталог мраморов находится
в моем портфеле» (Архив АН СССР. Ф. № 737). К сожалению, ни среди материалов
Д. В. Айналова, находящихся в архиве АН СССР, ни в архиве Гос. Эрмитажа ни­
чего хотя бы отдаленно похожего на готовую работу о мраморах Херсонеса обнару­
жить не удалось. В изобилии имеются только схематичные рисунки баз и капителей,
а также копии чертежей этих памятников, подлинники которых — в архиве Госу­
дарственного Херсонесского историко-археологического заповедника. В каком виде
этот научно обработанный каталог мог существовать? И куда он исчез? Со слов ныне
покойного сотрудника Гос. Третьяковской галереи А. Н. Свирина, который был
в близких отношениях с семьей исследователя, мне известно, что многие его бумаги
еще долго оставались у его вдовы. Даже если рукопись Д. В. Айналова «Мраморы
Херсонеса» когда-нибудь найдется, ныне и требования к такого рода изданиям (по
сравнению с 1904 и 1905 гг.) изменились, да и объем материала за последние 75—80
лет значительно возрос. В силу всего сказанного создание каталога мраморов Хер­
сонеса остается поэтому «в повестке дня».
?5 К указанным в примеч. 4 можно добавить еще несколько работ: Sodini J.-Р. Remar­
ques sur la sculpture architecturale d'Attique, de Béothie et du Péloponnèse à l'épo­
que paléochrétienne // BCH. 1977. T. CI. P. 423—450; Idem. La sculpture archite­
cturale à l'époque paléochrétienne en Illyricum // Έ/.λη·νΐκά, 1982. T. 26.' P. 31—118.
151

несколькими годами позже — как знак эмиссии на монетах городов Тицина, Аквилеи, Сисции, Фессалоники 2в .
Как отмечает К. Вессель, автор соответствующей статьи (Christus
monogramm) в издаваемой в настоящее время энциклопедии по византий­
скому искусству, хризма — это обобщенное собирательное название четы­
рех типов монограмм Христа, образованных из различных компонентов
и потому различающихся по форме 27 . Объединяет их в одну группу под
одним названием «хризма» наличие в каждой из них имени Христа: хризма,
состоящих из двух букв этого имени — «X» и «Р»; crux monogrammatica,
т. е. монограмма из изображений креста и буквы «Р»; монограмма из
первых букв того же имени — «И» и «X» — и, наконец, в виде комбинации
креста с буквой «X». Многочисленные примеры, которые приводит автор,
обращаясь к разным памятникам — мраморам, прикладному искусству
(например, блюдо епископа Патерна из Перещепинского клада в Эрми­
таже), относятся им к IV—VI вв. В средне- и поздневизантийском ис­
кусстве хризма, по Весселю, не играла большой роли 2S.
Согласно его классификации, хризма на публикуемых здесь плитах
относится к первой группе. Все приведенные им в качестве примеров
памятники датируются IV—началом V в. Единственное исключение
составляет блюдо епископа Патерна — 518 г.
К раннему времени относит хризмы этого типа на христианских над­
писях из Рима и П. Бруун: № 200, 270, 277 - ок. 320 г., № 107, 116,
128, 142, 160, 188, 263 — ок. 330 г. и только одну надпись № 295 —
к 390 г. 29 Изображение хризмы такого же типа на римских саркофагах,
как правило, не выходит за пределы IV в. 30
На памятниках, анализируемых нами, и хризма и крест — единствен­
ные украшения. Они даны сами по себе, без каких-либо добавлений,
т. е. не входят ни в какие композиции. На наш взгляд, это важная осо­
бенность, дающая некоторое основание настаивать на их ранней дате по
сравнению с другими плитами из Херсонеса и других ранневизантийских
центров. Ведь на большинстве плит подобного рода, где присутствует
хризма, она или включена в более обширную композицию, или же снаб­
жена дополнительными украшениями (типа волнистых линий внизу плиты
и т. д.). Примером могут служить памятники из Джвари 31 , базилика
Филиппа в Стоби 32 , памятники Равенны в Риме (саркофаги и плиты) 33 .
В таких случаях хризма обычно меньше по размеру и занимает меньшую
часть свободного поля украшаемой поверхности. Памятники этого рода
датируются обычно более поздним временем, следовательно, они могут
рассматриваться как следующий этап развития украшения поверхности
плит хризмой.
Изображение креста с удлиненной вертикальной ветвью и расширяю­
щимися концами также обычно встречается в памятниках IV в., что скорее
подтверждает предположение о ранней дате публикуемых плит, чем опро­
вергает его.
Таким образом, иконография изображения хризмы и приведенный
круг памятников не противоречат тому, чтобы датировать рассматривае­
мые плиты временем постройки ранней «базилики на холме», т. е. середи­
ной — третьей четвертью IV в.
26

27
28
28
30

31
32
33

Вгиип P. Symboles, signes et monogrammes // Sylloge Insriptionum Christianarum
veterum musei Vaticani, Acta Insituti Romani Finlandiae. Helsinci, 1963. Vol. 1, 2.
Commentarii. P. 157.
Wessel K. Christusmonogramm // RbK. Bd. I. Col. 1047—1048.
Ibid.
Bruun P. Chronologie. . . // Sylloge. . ., P. 242.
Deichmann F. W. Repertorium der christlich-antiken Sarkophagen. Bd. 1. Rom und
Ostia. Wiesbaden, 1967. N 49 (S. 48) — середина IV в., № 59 (S. 127)—конец IV—
начало V в., № 224 (S. 134), № 293 (S. 154) — последняя треть IV в., № 653 (S. 262)—
конец IV в., № 758 (S. 312)—начало V в., № 933 (S. 389)—последняя четверть IV в.
Шмерлинг Р. Малые формы архитектуры средневековой Грузии. Тбилиси, 1962.
Табл. 1, верхний снимок.
HuKOAaeeuh-CmojKoeuh И. Указ. соч. Рис. 154, 155, 157, 158, 159.
Для саркофагов Рима см. их номера в примеч. 3. Для Равенны см.: Deichmann F. W.
Ravenna: Geschichte und Monumente. Wiesbaden, 1969. Abb. 56, 57, 58.

Византийский временник, том 48

СООБЩЕНИЯ
М. В. КРИВОВ

ОБ ОДНОМ МАЛОИЗВЕСТНОМ ПОХОДЕ
КОНСТАНТА II В ЗАКАВКАЗЬЕ
В своей «Истории агван» Мовсес Каганкатваци упоминает о том, что
«на 10-м году своего царствования Константин (Констант П . — М. К.),
внук Иракла, снарядившись в путь с многочисленным войском и искус­
ными начальниками, прибыл в Персию» и в стране маров (мидян) встре­
тился с правителем Албании Джаванширом 1. В научных трудах 2 это
известие обычно либо совсем не упоминается, либо считается недостовер­
ным. Так, по мнению Р. Грусэ, Констант II вступил в Закавказье лишь
один раз — в 654 г., и притом только в Армению, а не в Персию 3 . Эту
точку зрения разделяет 3 . М. Буниятов 4 .
Долгое время сообщение Мовсеса Каганкатваци о походе Константа II
в Мидию или Персию не находило подтверждения в других источниках,
что, вероятно, и послужило главной причиной сомнений в его подлин­
ности. Однако в последние годы известие о индийском походе Константа II
было подтверждено данными, содержащимися в биографии Максима
Исповедника, написанной на сирийском языке в VII в. Георгием из Решайны и изданной в 1973 г. С. Броком. В ней говорится, в частности, что
император Констант совершил поход в Азербайджан тогда, когда Максим
прибыл в Константинополь 8 . Последнее же событие приурочивается
биографом к тому времени, «когда Муавия заключил мир с императором
Константом, начал войну с Абу-Турабом, эмиром Хирты, при Сиффине
и разгромил его» 6 .
Как показал G. Брок, Абу-Турабом здесь назван халиф Али, с кото­
рым Муавия боролся за власть 7 . Первый опирался в этой борьбе на вос1

История агван Моисея Каганкатваци, писателя X в./Пер. с арм. К. П. Патканова.
СПб., 1861. С. 147.
Основные исследования по истории Закавказья в VII в., включая и анализ истори­
ческого труда Мовсеса Каганкатваци: Мамедов Т. М. Кавказская Албания в IV—
VII вв.: Автореф. дис. . . . д-ра ист. наук. Баку, 1982; Он же. Албания и Атропотена по древнеармянским источникам (IV—VII вв.). Баку, 1977; Мамедова Ф. «Исто­
рия албан» Моисея Каланкатуйского как источник по общественному строю раннесредневековой Албании. Баку, 1977; Тер-Гевондян А. Н. Армения и Арабский хали­
фат. Ереван, 1977; Свазян Г. С. К вопросу о датах правления албанских князей Джуаншира и Вараз-Трдата // ВОН АН АрмССР, 1973. № 11. С. 108—114; Он же. Источ­
ники «Истории страны Албанской» Мовсеса Каганкатваци // ИФЖ. 1972. № 3.
С. 195—206; Смбатян Ш. М. Две поправки в тексте «Истории Алуанка» Мовсеса
Каланкатуаци // Там же. 1973. № 1. С. 185—194; Иеканян В. К. Армяно-византий­
ские отношения в VII в. — в период первых арабских походов // Там же. 1971. № 4.
С. 61—80; Давлианидзе Л. С. «История Албании» и «Албанская хроника» как источ­
ники по истории народов Закавказья: Автореф. дис. . . . канд. ист. наук. Тбилиси,
1970; Буниятов 3. М. Азербайджан в VII—IX вв. Баку, 1965; Тревер К. Очерки по
истории и культуре кавказской Албании. М.; Л., 1959; Очерки истории СССР: Кри­
зис рабовладельческой системы и зарождение феодализма на территории СССР
III—IX вв./Под ред. Н. М. Дружинина и др. М-, 1958; Grousset R. Histoire de l'Ar­
ménie dès origines à 1071. P., 1947.
3
Grousset R. Op. cit. P. 302.
4
Буниятов 3. M. Указ. соч. С. 76.
5
Broch S. An Early Syriac Life of Maximus the Confessor // Anal. Boll., 1973. 91. P. 319.
«7 Ibid.
Ibid. P. 329.
2

153

точные области Халифата, второй — на арабов Сирии и Палестины, где·
был полунезависимым наместником. Автор биографии Максима Исповед­
ника жил на территории владений Муавии; Али никогда не признавали
гам законным халифом — поэтому он и назвал его всего лишь эмиром
Хирты, столицы арабов—лахмидов, живших в пределах Ирака. Битва
при Сиффине произошла в 657 г., но закончилась временным соглашением
между Муавией и Али 8 , а не победой Муавии. Победа пришла к нему
позднее, когда Али в 661 г. был убит заговорщиком-хариджитом. Мир
с императором Константом II Муавия заключил в 659 г. 9
Георгий из Решайны был современником описываемых событий, но
сочинение свое написал, вероятно, уже на склоне лет, много времени
спустя, когда отдельные детали далекого прошлого стерлись в его па­
мяти. Этим, по-видимому, и следует объяснить допущенные им неточ­
ности. Однако из того, что поход Константа в Азербайджан он отнес
к тому же времени, что и перечисленные выше события, можно заключить,,
что поход состоялся в 657—661 гг. На этот же хронологический отрезок
приходится и датировка похода Константа в Персию, приведенная Мовсесом Каганкатваци: 19-й год правления императора, указываемый пи­
сателем, — это год с конца сентября 659 по начало сентября 660 г. 10 Как
известно, Азербайджаном, или Адарбайджаном (араб, ^ l ą i b о|), в VII в.
называли одну из десяти провинций Мидии (арм. Атрпатакан и , греч.
Άτροπατηνή). Мовсес Каганкатваци также указывает Мидию как область,
куда прибыл византийский император. Это дает основание считать, что
Георгий из Решайны имеет в виду тот самый поход, о котором пишет Ка­
ганкатваци.
К сожалению, биография Максима Исповедника не сообщает никаких
дополнительных сведений об азербайджанском походе Константа II. Си­
рийский текст обрывается сразу же вслед за упоминанием о походе. По­
этому о подробностях его мы можем узнать лишь то, что сообщает Мовсес
Каганкатваци. Когда греческий император прибыл в Мидию, пишет он,
то призвал к себе албанского князя Джаваншира. Тот откликнулся на
приглашение и, отправившись в страну маров (мидян), встретился с Кон­
стантом в селении Кунгр. Император оказал ему большие почести, чем
вызвал зависть у присутствовавшего там армянского князя Амазаспа.
Затем Констант «отправил его (Джаваншира. — М. К.) в сопровождении
своих людей Арарата не как раба своего, а как сопрестольного брата
против персов» 12. К. П. Патканов отмечал, что возможен и другой вариант
перевода последних слов: «перед персами» 13 . Этот вариант кажется нам
более приемлемым: ведь в своем дальнейшем повествовании Мовсес Ка­
ганкатваци сообщает, что Джаваншир, после того как император «отпра­
вил его в сопровождении своих людей Арарата», прибыл в страну свою 14 .
Какое-либо упоминание о походе против персов здесь полностью отсут­
ствует. Это, на наш взгляд, показывает, что персы, «перед которыми»
(т. е. на их глазах) император отправил домой обласканного им Джаван­
шира, также прибыли в то время в Кунгр на встречу с василевсом ромеев.
Несмотря на то что Мовсес Каганкатваци сообщает об отправлении
Константа II в путь «с многочисленным войском», никаких упоминаний
о военных действиях у него не встречается. Как видно, поход имел мир­
ный характер.
Арабы еще в 40-е годы VII в. завоевали северные провинции Ирана
(кроме Табаристана) 15. Однако затем мидяне, по сообщению Себеоса,
8
s
10
11
12
13
14
15

Buhl F. Siffln // Enzyklopaedie des Islam. Leiden; Leipzig, 1934. Bd. IV. S. 435—438.
Ξτράτος Ά. Ν. Το βυζάντιον στον ζ' αιώνα. Τ. 4. Άθ., 1972. Σελ. 197.
Констант II был провозглашен императором в конце сентября 641 г. См.: Ibid. S. 8.
Армянская география VII в. по Р. X. (приписываемая Моисею Хоренскому) /
Изд. и пер. К. П. Патканова. СПб., 1877. С. 57—63.
История агван. . . С. 148.
Там же. С. 148, примеч. 1.
Там же. С. 148.
Колесников А. И. Завоевание Ирана арабами. М., 1982. С. 106 — 120.

154

восстали 1 β . Описание этого восстания у него помещено сразу после рассказа
о событиях 13-го года правления Константина 17 (Константа I I . — М . К . )
(654 г.). По словам историка, мидяне восстали из-за того, что исмаильтяне
(арабы) облагали их непосильными налогами, а также «упразднили кон­
ницу и власть страны», т. е. ликвидировали последние остатки местного
самоуправления. Восставшие проявили небывалую стойкость, решив побе­
дить или умереть. Укрепившись в горах, мидяне оказали арабам столь
ожесточенное сопротивление, что те были вынуждены бежать из их
страны 18 . О том, как развивались события в Мидии дальше, Себеос не
сообщает. Однако из того, что сопротивление мидян арабским завоевате­
лям было весьма упорным, мы можем заключить, что в ближайшие годы
восстание не было подавлено. К тому же после убийства халифа Османа
в 656 г. арабам было не до восстания: в Халифате началась междоусобная
война Али и Муавии. Обстановка в то время была такова, что Византия
«могла вновь утвердить свое влияние в Армении 19 . Еще раньше протек­
торат империи признала Албания 20. Представляется вполне логичным,
что после того, как мидяне восстали против Халифата, они также завя­
зали сношения с Византией и отдались под ее покровительство.
Как видно, Муавия, заключив мир с ромеями в 659 г., признал геге­
монию Византийской империи во всем Закавказье. Поход Константа II
в Мидию, вероятно, состоялся в том же году, сразу после заключения
мира. Мирный характер похода позволяет предположить, что его целью
было укрепить отношения императора со своими новыми подданными.
Трудно определить, до каких пределов простиралось в то время влияние
империи. Мовсес Каганкатваци, как мы видели, пишет о прибытии импе­
ратора в Персию (см. выше), но следует ли отсюда, что, кроме Мидии,
Констант II посетил также собственно персидские земли? Или Персией
здесь названа Мидия как часть территории бывшей державы Сасанидов?
Скорее всего, правильно второе предположение, тем более что еще со вре­
мен Ахеменидов отождествление Персии с Мидией, персов с мидянами
было в исторических сочинениях обычным. Распространялось ли, однако,
влияние империи на всю Мидию? Об этом мы также ничего не знаем.
Возможно, власть Византии признал лишь Атрпатакан.
Надо полагать, что встреча в Кунгре, на которую прибыли правитель
Албании Джаваншир, ишхан Армении Амазасп Мамиконян и упомяну­
тые у Каганкатваци «персы» (т. е., видимо, представители индийской
знати), была призвана укрепить отношения ромейского императора со
всеми его закавказскими вассалами. Впрочем, период гегемонии Византии
в Закавказье был очень кратким. После того как Муавия в 661 г. стал
единоличным правителем Халифата, наступление арабов на империю
ромеев возобновилось. В 663—679 гг. они совершили 16 крупных походов
против нее 21. В 60-е годы VII в. правители Армении и Албании были
вынуждены формально подчиниться Халифату. Естественно, что в таких
условиях Византия уже не могла больше поддерживать сношения с ми­
дянами и они снова подпали под власть арабов.

аб
17

История епископа Себеоса / Пер. С. Малхасянца. Ереван, 1939. С. 125.
Там же. С. 123—124. Из описания Себеоса явствует, что мидяне восстали уже после
того, как Констант II возвратился в Константинополь из Армении, где он был во
4
время своего первого похода в Закавказье.
18
Там же. С. 125.
19
Тер-Гевондян А. Н. Указ. соч. С. 46.
1°
История агван. . . С. 144—146.
21
Тер-Гевондян А. Н. Указ. соч. С. 48—49.

Византийский временник, том 48

С. А. ИВАНОВ

ОБ ОДНОМ ЗАИМСТВОВАНИИ
ИЗ ПРОКОИИЯ КЕСАРИЙСКОГО
У ПРОДОЛЖАТЕЛЯ ФЕОФАНА
Центральная фигура ранневизантийского историописания — Прокопий Кесарийский — не была забыта в период «Македонского ренессанса»:
его хорошо знают и Фотий, и составитель словаря «Суда», и Константин
Багрянородный, и Симеон Метафраст х. Однако их произведения не отно­
сятся к жанру историографии в строгом смысле слова, а вот в трудах
историков этого периода лишь у Льва Диакона можно обнаружить одно
краткое заимствование из Прокопия 2 .
Анализируя классические образцы, используемые в «Хронике Продол­
жателя Феофана», английский исследователь Р . Дженкинз находит в ее
первых пяти книгах множество аллюзий на античную литературу: тут
и Полибий, и Плутарх, и Ксенофонт, и Менандр Ритор 3 . Однако для от­
дельно стоящей VI книги ни Дженкинз, ни кто-либо другой из ученых
не обнаружили никаких античных прототипов. Между тем автор VI книги,
по крайней мере в одном месте, приводит скрытую цитату из «Вандаль­
ских войн» Прокопия Кесарийского. Она такова:
. . . ήσαν αϊ διείδείς xpîjvac και των
παντοδαπών όπωρων το πλήθος κα! εκαστός τήν καλύβην αοτοδ εν SévSpotç
όπώρας εϊχον, και των καρπών ρεόντων και πάντων απολαυόντων εχαιρον . . .

ταΐς γαρ "/.ρήνΰΙΙζ κομαδή κατάρρυτός εστί . . . όπώρχζ δε τα δένδρα με­
στά έστι. . . έκαστος τήν καλυβών
έν Βένδροις όπώρας έπήξατο και
των καρπών . . . ές κόρον υ,έν αυτών
άφίχογτο πάντες . . .

Theophani Contmuator Ed. J. Bekkeri. Bonnae, 1831. P. 476.21—
477.2.

Procopii Caesariensis O p e r a / E d .
J. Haury. Lipsiae, 1963. Vol 1.
P. 386.20—387.2.

В обоих случаях описывается благоденствие византийского войска во
вражеской стране, достигнутое предусмотрительностью командующего.
Этой аллюзией автор уподобил взятие Крита знаменитым полководцем
X в. Никифором Фокой отвоеванию Северной Африки прославленным
военачальником VI в. Велисарием. Схожесть упомянутых операций уси­
ливалась тем, что и Крит и Карфаген раньше принадлежали империи, а за­
тем были захвачены «варварами», которые совершали оттуда пиратские
набеги на Грецию; обеим победоносным экспедициям предшествовали

1
2
3

Procopii. Opera /Ed. J. Haury. Praefatio. Lipsiae, 1963. Vol. 1. P. LXI^LXII.
Moravcsik Gy. Byzantinoturcica. В., 1958. Bd. 1. S. 399.
Jenkins R. The Classical Background of the Scriptores Post Theophanem // DOP, 1954Vol. 8.

156

неудачные, причем и там и здесь они были организованы императором:
по имени Лев; и Велисарий, и Никифор за свои победы удостоились три­
умфа в Константинополе и т. д.
Как известно, византийские «гуманисты» ориентировались на античные·
образцы; однако древность в их представлении длилась вплоть до VII в.
Так, Лев Диакон наряду с Гомером знал и Приска 4 , а в качестве образцастиля использовал не столько Геродота, сколько Агафия. Константин VII
опирался и на Исократа, и на Прокопия из Газы 5. Теперь эта цепочка
может быть также дополнена и продолжена Продолжателем Феофана
и Прокопием Кесарийским.

* Сюзюмов М. Я. Об источниках Льва Диакона и Скилицы // Византийское обозре­
ние. Юрьев, 1916. Т. 2. С. 143.
* Alexander P. Secular Biography at Byzantium // Speculum, 1940. 15.

Византийский временник, том 48

К. Д. СМЫЧКОВ

НЕИЗДАННАЯ ПЕЧАТЬ С ИМЕНЕМ ЦУЛА*
Представителям рода Цула принадлежат печати, опубликованные
в книге И. В. Соколовой, а именно: филакса Цула — с изображением
птицы и трехстрочной надписью; императорского спафария Цула — с изо­
бражением шестиконечного креста на ступенях и четырехстрочной над­
писью; императорского протоспафария Боспора — Георгия Цула с погрудным изображением св. Георгия и пятистрочной надписью; император­
ского протоспафария и стратига Георгия Цула — с двусторонней надписью;
императорского протоспафария и стратига Херсона — Георгия Цула —
с двусторонней надписью 1.
Помимо изданных печатей, существует еще моливдовул с именем Цула,
происходящий из находок в Херсонесе и хранящийся в частном собрании.
На лицевой стороне моливдовула какое-либо изображение отсутствует.
Оборотная сторона содержит четырехстрочную надпись, под которой
стоят две точки:
+ TZO.

+Τζο[ό] —

AAR'Cn.
λα β(α·3ΐλιχφ) σπ[α]
Θ'Ρ
θ(α)ρ[ιφ Χε-]
PC
ρσ[ων(ος)]
. . . Τζούλα βασιλιχω σπαθαρίψ Χερσώνος—

, . . Цула, императорскому спафарию Херсона.
Диаметр 21 мм, толщина кружка 3—4 мм. Что касается сохранности, то
имеется коррозия лицевой стороны, на оборотной стороне утрачен металл
и, кроме того, кружок обломан по каналу. Полное отсутствие изображения
на лицевой стороне не позволяет выявить сфрагистический тип, что су­
щественно усложняет датировку печати.
Время, к которому она относится, можно установить, только изучив
надпись и датируемые элементы шрифта. Надпись оборотной стороны
исполнена буквами прямоугольной формы, одинаковой высоты, ровными
строками. Особенности начертания букв β, θ, ο, ρ, судя по публикациям
И. В. Соколовой, позволяют датировать печать второй половиной IX—
началом X в.2 Литеры Т, R, Ζ, в исполнении которых применены прямые
линии, имеют утолщения на концах: это, согласно исследованиям И. В. Со­
коловой, элемент шрифта второй половины IX—начала X в. 3 Отсутствие
в надписи букв, исполненных одним из методов гравировки — клиныш­
ками, который, по мнению той же исследовательницы, начал приме­
няться в 30—40-е годы X в., дает возможность определить верхний хро­
нологический порог публикуемой печати 4. Важный датирующий элемент
надписи — знак сокращения. На описываемой печати знаки сокращения
*1 Автор статьи — коллекционер-любитель.
Соколова И. В. Монеты и печати византийского Херсона. Л., 1983. С. 103—106; 133,
примеч. 234, 235; 134, примеч. 236; 159, № 42; 164, № 54, 54а.
? Там же. С. 72, 73, 75, схема IX. Соколова И. В. Об эпиграфике византийских печатей
VIII—IX вв. // ВВ, 1981. 42. С. 109, 114, табл. II—III.
8
Соколова И. В. Монеты и печати. . . С. 93, 94.
"* Там же. С. 94.
158

Рис. 1. Неизданная печать с именем Цула

даны возле θ и β. Знак возле β имеет укороченную форму с утолщением
вверху, что позволяет датировать печать концом IX—началом X в. 5
Публикуемой печати — по содержанию надписи — близка (среди из­
данных печатей рода Цула) печать № 42 «Каталога печатей Херсона»
с изображением шестиконечного креста, предположительно датированная
второй половиной X в. 6 Сравнение обеих печатей позволяет отметить их
близость — не только потому, что в них упоминается одно и то же имя
и чин, но, как кажется, и благодаря сходству в оформлении оборотных
сторон. Так, на публикуемой печати под надписью видны две точки.
Не исключено, что, подобно печати № 42 «Каталога печатей Херсона»,
она имела украшение в верхней и нижней частях поля оборотной стороны
в виде трех точек. Совпадение имени и чина, возможная близость в оформ­
лении оборотных сторон — все это наводит на мысль о том, что обе печати
принадлежали одному лицу — Цула, императорскому спафарию Херсона,.
и могут быть датированы второй половиной IX—началом X в.
Введение в научный оборот печати императорского спафария Цула
увеличивает число печатей уже известного лица, являвшегося одним иа
чиновников административного аппарата Херсона.

6
е

Там же. С. 73, 81, 102; Она же. Об эпиграфике.
Соколова И. В. Монеты и печати. . . С. 106, 171.

С. 114.

Византийский временник, том 48

В. П. ЯЙЛЕНКО

О «КОРПУСЕ ВИЗАНТИЙСКИХ НАДПИСЕЙ В СССР»
Византийские, т. е. средневековые греческие, надписи зафиксированы
в пределах СССР на значительной территории — от Килии на Нижнем
Дунае до Закавказья на юге и Новгородско-Псковской земли — на севере
страны. Этот ареал делится на три естественноисторических региона:
Северное Причерноморье, Северный Кавказ и Закавказье, Древняя Русь.
Здесь известны различные типы византийских надписей IV—XVI вв. —
памятники лапидарной эпиграфики, фресковые надписи и граффити на
стенах церквей и склепов; граффити, дипинти и клейма на керамике;
моливдовулы; надписи на различных предметах культового и бытового
назначения.
Все эти памятники изучались неравномерно. Менее всего исследованы
греческие надписи на территории Древней Руси, которая с X в. вошла
в сферу культурного влияния Византии. Греческие архитекторы соору­
жали на Руси храмы, живописцы украшали их фресковой и мозаичной
декорацией, одним из элементов которой были греческие надписи. Сюда
относятся памятники Киева (София, Михайловский монастырь, Успенская
Лаврская церковь и др.), Владимиро-Суздальской земли (Успенский со­
бор во Владимире и др.), Новгорода и Пскова (София, Нередица, церкви
Федора Стратилата и Спаса на Ильине, Мирожский собор и т. д.). Кроме
того, на стенах киевского и новгородского храмов Софии сохранилось
около двух десятков практически еще не исследованных греческих граф­
фити. На территории Древней Руси найдены также многочисленные па­
мятники малой эпиграфики — греческие надписи на иконах в дереве,
камне, мозаике, на печатях, камеях, энколпионах, сосудах и т. д., равно
к а к и граффити, дипинти и клейма на импортной византийской керамике.
Весь этот разнообразный эпиграфический материал не только не собран
in toto, но даже изучен и опубликован лишь частично. Исследованы
только мозаичные греческие надписи Киевской Софии, моливдовулы из
Киева, Новгорода и других древнерусских центров, а также отдельные
надписи различных жанров 1 .
* АИЗ, 1893. С. 167—168; 1894. С. 155—156; Петров Н. О некоторых змеевиках, эн­
колпионах и образках, найденных в Киевской губернии и вообще на юге России //
АИЗ, 1898. С. 157 и ел.; Бенешевич В. Н. К изучению Перещепинского клада // ИАК,
1913. 49. С. 101—116; Новосадский Н. И. Древний топорик Исторического музея //
ТСА. 1930. 5. С. 116—119; Янин В. Л. Из истории русской художественной жизни
XII в. // CA, 1957. 1. С. 113 и ел.; Корзухина Г. Ф. О памятниках «корсунского дела»
на Руси // ВВ, 1958. 14. С. 129 и ел.; Белецкий A.A. Греческие надписи на мозаиках
Софии Киевской // Лазарев В. Н. Мозаики Софии Киевской. М., 1960. С. 161 и ел.;
Янин В. Л. Актовые печати Древней Руси X—XV вв. М., 1970. Т. 1, 2; Кропот­
кин В. В. Византийская чаша из Крылосского клада VII в. // ВВ, 1971. 31. С. 194—
195; Аверинцев С. С. К уяснению смысла надписи над конхой центральной апсиды
Софии Киевской // Древнерусское искусство: Художественная культура домон­
гольской Руси. М., 1972. С. 25 и ел.; Высоцкий С. А. Автограф художника из Софий­
ского собора в Киеве // Культура средневековой Руси. Л., 1974. С. 122—126;
Пуцко В. Г. Греческая надпись из Воиня // НЭ, 1974. 11. С. 209—214; Куш А. В.
Печати Евстафия // CA, 1977. 3 . С. 121—129; Ивакин Г. Ю. Памятники сфрагистики
и нумизматики // Новое в археологии Киева. Киев, 1981. С. 406—413; Гуревич Ф. Д.
Новые данные о стеклянных иконках-литиках на территории СССР / / В В , 1982.
43. С. 178—183 (здесь и далее библиография выборочная).
160

Изучение надписей Северного Кавказа и Закавказья имело своим
результатом публикацию двух сводов. Сначала И. В. Помяловский собрал
корпус из 150 надписей этого региона, известных на 1881 г. 2 В дальней­
шем был опубликован ряд работ различных исследователей о греческих
надписях Северного Кавказа и Закавказья, причем быстрее продвигалось
изучение надписей в Грузии, которые в конце концов были собраны во­
едино 3 . В этот свод вошло несколько сот надписей, ставших существенным
историческим источником в значительной мере благодаря обстоятельным
комментариям издательницы. Н а Северном Кавказе подобных памятников
известно многим меньше, изучение их нередко сопряжено с малодоступ­
ностью подлинников, с наличием малопонятных надписей, исполненных
на местных языках, но греческим письмом. Не последнюю роль в том, что
северокавказские памятники изучены слабо, играет и отсутствие местных
специалистов по греческой эпиграфике. Тем не менее нашей науке удалось
достигнуть определенных успехов и в этой области 4 .
Наиболее интенсивно исследовались византийские надписи Северного
Причерноморья. С конца X V I I I — начала X I X в. многие ученые изучали
и издали более сотни таких надписей, главным образом лапидарных,
происходящих в основном с территории Крыма (П. С. Паллас, П. И. Су­
мароков, П. И. Кеппен, Ф. Дюбуа де Монпере, Л . Видуа, Л . Ваксель,
М. Рауль-Рошет, Н . Н . Мурзакевич, Ф. А. Струве, П. И. Беккер,
Б . В. Кене, В. Н . Юргевич, А. Бек, А. Кирхгоф, А. С. Уваров, Л. Э. Сте­
фани, А. Л . Бертье Делагард, Г. Э. Караулов, А. А. Кочубинский,
A. И. Пападопуло-Керамевс, отцы Л . Одерико, Клопотович, Гавриил,
B. Г. Васильевский, В. Ф. Миллер, В. В. Шкорпил, И. В. Помяловский,
Ф. А. Браун и др.). Особо значительный вклад в освоение этого цикла
надписей внесли Ю. А. Кулаковский и В. В. Латышев. Первый опубли­
ковал пространные молитвенные настенные надписи керченских склепов,
открытых в 1890 и 1895 гг.; в ряде работ он подробно исследовал отдель­
ные вопросы истории Северного Причерноморья византийской эпохи,
в том числе на основе данных эпиграфических источников 5 . Ряд визан­
тийских памятников издал В. В. Латышев. В 1896 г. он выпустил свод
всех известных к тому времени византийских надписей Северного
Причерноморья в . Этот свод был оперативно подготовлен им в качестве
2
Помяловский И. В. Сборник греческих и латинских надписей Кавказа. СПб., 1881.
8
Каухчишвили Т. С. Греческие надписи Грузии. Тбилиси, 1951. На груз. яз.
4
Латышев В. В. Кавказские памятники в Москве // ЗРАО, 1887. 2. С. 44—47 (с за­
меткой А· Пападопулоса-Керамевса на с. CLXI); Он же. Заметки о кавказских над­
писях // ИАК, 1904. 10. С. 98—105; Миллер В. Ф. Древнеосетинский памятник из
Кубанской области // МАК, 1893. 3. С. 110—118; Он же. Отголоски кавказских ве­
рований на могильных памятниках // Там же. С. 119—136; Древние христианские
храмы и Св. Александро-Афонский Зеленчукский монастырь. М., 1894; Сысоев В.
Поездка на реки Зеленчук, Кубань и Теберду летом 1895 года // МАК., 1898. 7.
С. 132; АбаевВ. И. Осетинский язык и фольклор. М.; Л., 1949; Турчанинов Г. Ф. Эпи­
графические заметки // Изв. АН СССР, Отд. лит. и яз., 1947. 6. С. 509—520; Он же.
Дополнение к чтению и датировке надписи на кресте из Краснодарского историкокраеведческого музея // CA, 1957. 1. С 250—251; Он же. Памятники письма и языка
народов Кавказа и Восточной Европы. Л., 1971; Алборов В. А. Новое чтение над­
писи на Зеленчукской надгробной плите // УЗ Северо-Осетинского пед. ин-та. Орд­
жоникидзе, 1956. Т. 21, вып. 2. С. 229 и ел.; Пчелина Е. Г. Греко-славянские эпи­
графические памятники на Северном Кавказе // АЕ. 1959 г. М., 1960. С 298—302;
Скржинская Е. Ч. Греческая надпись из средневековой Алании // ВВ, 1962. 21.
С. 118—126.
5
Керченская христианская катакомба 491 г. // MAP, 1891. 6 (см. также рец. В. В. Ла­
тышева — ЖМНП, 1891. Дек. С. 393—405); Он же. Две керченские катакомбы
с фресками // MAP, 1896. 19 (переиздание надписей, впервые опубликованных
B. В. Шкорпилом: Вновь открытая христианская катакомба / ЗООИД, 1895. 18.
C. 185 и ел.); Он же. К объяснению надписи с именем императора Юстиниана, най­
денной на Таманском полуострове // ВВ. 1895. 2. С. 189—198; Он же. К истории Боспора Киммерийского в конце VI в. // ВВ, 1896. 3. С. 1—17; Он же. К истории гот­
ской епархии (в Крыму) в VIII в. // ЖМНП, 1898. Февр. С. 173—202; Он же. Новей­
шие находки в Старом Крыму // АИЗ, 1898. С. 77; Он же. Прошлое Тавриды. 2-е изд.
Киев, 1914.
6
Сборник греческих надписей христианских времен из Южной России. СПб., 1896.
См. также рецензии Ю. А. Кулаковского на этот сборник: ВВ, 1897. 4. С. 232—
238; ФО, 1897. 12. С. 157—161.
11

Византийский временник, 48

161

юбилейного издания к 50-летию Русского археологического общества.
Сжатые сроки работы не позволили Латышеву дать подробный коммента­
рий к надписям, он ограничивался, как правило, небольшими извлече­
ниями из первоизданий и собственными краткими заметками к публикуе­
мым памятникам, за исключением нескольких, которые он ранее детально
комментировал в отдельных статьях, полемизируя с Ю. А. Кулаковским.
В «Сборник. . .» вошли 120 надписей, начертанных на камнях, на стенах
церквей, а также 8 — на иконах и утвари. По месту происхождения эти
надписи распределялись следующим образом: Аккерман — 4, Херсонес —
24, предгорья и южный берег Крыма от Инкермана до Феодосии — 48,
Керчь и ее окрестности — 24, Таманский полуостров — 10.
Со времени выхода в свет упомянутого «Сборника. . .» накопилось
значительное число новых надписей, которые в основном были изучены
и введены в научный оборот тем же Латышевым, В. В. Шкорпилом,
Р . X. Лепером, А. Л. Бертье, Ю. Ю. Марти, Н. И. Репниковым, Н . В. Малицким, М. А. Шангиным, Е. Ч . Скржинской, М. А. Тихановой, Н. П. Ро­
зановой, Э. И. Соломоник и другими исследователями; кое-кто из них
обращался также к повторному анализу надписей латышевского сбор­
ника 7 . Работы названных ученых в значительной мере расширили наши
представления о Северном Причерноморье византийской эпохи. Изучен­
ный специалистами материал убедительно свидетельствует, что, учитывая
скудость известий византийских авторов об этом регионе, надписи как
нарративный памятник наш наиболее информативный источник. Отсюда
следует также, что очень важна точность их текстологии: не вполне аде­
кватное прочтение, естественно, влечет за собой соответствующее суже­
ние или даже искажение информации. К сожалению, надписи легко
7

Латышев В. В. К надписи Евпатерия // ЗООИД. 1898. 21. С. 245—250 (= Ποντικά.
СПб., 1909. С 201—217); Он же. Заметки к христианским надписям из Крыма //"
ЗООИД, 1897. 20. С. 149—162; 1898. 21. С. 225—254; 1901. 23. С. 74—78; Он же.
Этюды по византийской эпиграфике // ВВ, 1899. 6. С. 337—369; Он же. Греческие и
латинские надписи, найденные в южной России в 1895—1898 годах //MAP, 1899.
23. С. 26—51; Он же. К церковной археологии Херсонеса //ЖМНП, 1901. Οκτ.
С. 15—22 (= Ποντικά. С. 303—310); Он же. Греческие и латинские надписи, найденные
в южной России в 1901 году // ИАК, 1902. 3. С. 28—33, 48—50; Он же. Эпиграфи­
ческие новости из южной России // ИАК. 1904. 10. С. 86—90; 1905. 14. С. 131—133;
1906. 18. С. 121—125; 1907. 23. С. 39; 1908. 27. С. 28-35, 41; 1913. 47. С. 107-109,
115—116; 1915. 58. С. 37—38; 1918. 65. С. 17—21; Он же. Вновь найденные в Крыму
христианские надписи // ИТУАК, 1916. 53. С. 1—6; Он же. Новые христианские гре­
ческие надписи из Крыма // Там же, 1918, 54. С. 33—46; Шкорпил В. В. Боспорские
надписи, приобретенные Мелек-Чесменским музеем в 1897 году // ЗООИД, 1898.
21. С. 205—210; Он же. Три христианские надписи, найденные в окрестностях
Керчи//Там же. С. 8—11; Он же. Надгробные надписи, приобретенные МелекЧесменским музеем в 1899 году // Там же, 1900. 22. С. 107—108; Он же. Три хри­
стианских надгробия // Там же. С. 59—60; Он же. Боспорские надписи, найденные
в 1908 году // ИАК, 1909. 33. С. 30—32; Он же. Заметки о рельефе на памятнике
с надписью Евпатерия // Там же, 1910. 37. С. 23—35; Он же. Боспорские надписи,,
найденные в 1911 г. // Там же, 1912. 45. С. 18—22; Он же. Боспорские надписи, най­
денные в 1913 г. // Там же. 1914. 54. С. 82; Он же. Археологические исследования
в Мангупе в 1912 г. // Там же, 1913. 47. С. 73—79; Шестаков С. П. К истолкованию
херсонской надписи времени Зенона // ЖМНП, 1906. Март. С. 140—151; Лепер Р. X.
Археологические исследования в Мангупе в 1912 г. // ИАК, 1913. 47. С. 73—79,
146—154; Bepmte А. Л. К истории христианства в Крыму // ЗООИД, 1910. 28. С. 1 —
108; Он же. Исследование некоторых недоуменных вопросов средневековья в Тав­
риде // Там же, 1915. 32. С. 229—256; Марти Ю. Ю. Три христианских надгробия,
приобретенные для Мелек-Чесменского музея в 1908—1909 гг. // Там же, 1913. 31.
С. 4; Он же. Несколько новых надгробий ранневизантийской эпохи, найденных
в Керчи // Там же, 1919, 33. С. 53—56; Тиханова-Клименко М. А. Греческая надпись
с Таманского полуострова // Сборник статей в честь С. А. Жебелева. Б. м., 1926.
С. 546 и ел. (рукопись); Малицкий Н. В. Заметки по эпиграфике Мангупа//
ИГАИМК, 1933. 71; Шангин М. А. Некоторые надписи Херсонесского музея // ВДИ,
1938. 3. С. 81—87; Розанова Н. П. Неизданные надписи Таманского музея // Там же,
1947. 2. С. 173—174; Скржинская Е- Ч. Новые эпиграфические памятники средне­
векового Крыма // История и археология средневекового Крыма. М., 1958. С. 155
и ел.; Она же. Греческая надпись из Тмуторокани // ВВ, 1961. 18. С. 74—84; Соло­
моник 9. И. Средневековая надпись dipinto из башни Зенона в Херсонесе // Архео­
логические исследования на Украине. Киев, 1971. 3. С. 250—253; Она же. Новыеэпиграфические памятники Херсонеса. Киев, 1973. С. 119—122.

162

«ранимы», редко какой памятник доходит до нас в целостном виде, что
наряду с препятствиями побочного характера мешает точному прочтению
текста. В таких условиях очевидна необходимость повторного возвращения
исследователей к опубликованным и, казалось бы, достаточно изученным
памятникам. О плодотворности этого свидетельствует, к примеру, упомя­
нутая статья Е. Ч . Скржинской «Греческая надпись из Тмуторокани»,
в которой дан подробный анализ одной из надписей латышевского сбор­
ника. Можно привести и другие примеры в подтверждение сказанного.
В публикации материалов, полученных во время раскопок базилики
на Мангупе, М. А. Тиханова поместила маюскулярный текст надписи на
обломке известнякового фриза из крещальни при базилике:
1 0 Θ Σ Τ Ι ΗΡΟΣΒΕΙΑ ТОГ АГГОГ
IQANNOÏ Σ 2 Σ 0 Ν ΤΟΝ ΔΟΤΛΟΝ
ΣΟΓ ΠΑΠΑΝ ΓΡΙΓΩΡΙΝ ΑΝΑΓΝΟΣ
ΤΗΝ ΑΜΑΡΤΟΛΟΝ ΑΜΗΝ —
с переводом: «О боже, [услышь] просьбу святого Иоанна и спаси раба
«го, отца Григория, чтеца грешника» 8 . Ни сам камень, ни фотография
надписи — увы! — не сохранились, но даже по маюскулам издательницы
видно, что текст не вполне правильно и прочтен ею (опущены буквы Τ Ι
•стк. 1; σου стк. 3 переведено как «его») и понят в качестве некой бессо­
держательной просьбы отца Григория к богу, обращенной через посред­
ство св. Иоанна. Выглядит странным расположение монументальной над­
писи подобного содержания на фризе крещальни. Обычно на таких архи­
тектурных деталях располагаются строительные надписи вотивного, обетного или молитвенного характера, чему в данном случае вполне соответ­
ствует слово πρεσβεία стк. 1 —«честные дары» (а не πρεσβεία — «просьба»,
как читала М. А. Тиханова). Сказанное позволяет прочесть следующий
текст надписи: о έστι πρεσβεία τοδ αγίου | 'Ιωάννου. Σωσον τόν δοδλον | σοδ
πάπαν Γρι.γ(ό)ριν, άναγν(ώ)σ |την άμαρτολόν. 'Αμήν — «Эта [крещальня] — чест­
ные дары святого Иоанна. Спаси раба твоего попа Григория, грешного
чтеца. Аминь» 9. Таким образом, благодаря надписи мы узнаем, что кре­
щальня была выстроена во имя св. Иоанна, и вряд ли можно сомневаться,
что это был Иоанн Креститель, судя по расположению надписи на фризе
сооружения. Это редчайший случай информации подобного рода, ибо
в абсолютном своем большинстве культовые постройки Северного При­
черноморья остаются для нас безымянными. Далее, из надписи следует,
что баптистерий выстроен попом Григорием, что свидетельствует об из­
вестной состоятельности мангупского духовенства в VI в.
Еще пример. В 1868 г. в станице Тамань на берегу моря был найден
ствол мраморной колонны с надписью. Это городище античной Гермонассы — Кесарей, хазарской, русской и византийской Тмуторокани —
Таматархи. Надпись издал без комментария Э. Л . Стефани, чтение кото­
рого уточнил затем по подлиннику В. В. Латышев (ΙΡΕ, П. 389), отметив­
ший, что, хотя слово αγίων стк. 3 и крест в стк. 6 дают основания считать
памятник христианским, этому противоречит упоминание в стк. 4—5 маке­
донского месяца Ксантика и слова συνθιασεΐται, ввиду чего надпись является
либо эпитафией, либо списком членов фиаса античного времени. М. А. Ти­
ханова опровергла это заключение, выявив факты употребления названий
македонских месяцев в византийских надписях Северного Причерноморья,
а слова συνθιασεΤται — у ранневизантийских авторов, что привело ее к спра­
ведливому выводу о христианском характере памятника, относящегося
8

Тиханова М. А. Базилика // Материалы по археологии Юго-Западного Крыма
(=МИА, 34). М.; Л., 1953. С. 386.
* Местоимение ö по среднему роду соответствует слову ραπτιστήριον («крещальня»),
что дает основание как бы подразумевать это слово в переводе, т. е. «эта [кре­
щальня] — честные дары св. Иоанна»; единственное число местоимения предполагает
единственное же число слова ποεσ3εΐον, но употреблено множественное πρε3βεΐα —
видимо, под «дарами» имеются в виду само здание и его «оснащение».
11*
163

lTîc/чоУ
3YC€T1T/
SiXQAVjoY <· КА1НЫНЫ

KMCVATVAJ N A T I M J N V

«TlKAÎÎİHN€l?AN0iK
Cl«i ΜΔ€·* CYhfô€lACél7/v
AO\'tZArAC
•4-c/IYArACkot
# Г ! М Д Г Л ATlTTÀsic
TTf*<|>iMo<î омд ρ
С * * / «X
Mi*AX
İ » Y A r A € iΛc A T T A e i c

ДдЛ^г
A AMA

·*

^ΛΙΤ^Κ

* 1С ccYPAr

л/

ł

N

Рис. 1.
к рубежу античной и византийской эпох 10. По ее мнению, надпись пред­
ставляет собой посвящение или, возможно, начертана в память какогонибудь лица или события. Исследовательница также предложила не­
сколько поправок к чтению имен, встречающихся в надписи, поправок
не вполне, впрочем, удачных. В 1965 г. латышевский текст надписи был
повторен с незначительными поправками в «Корпусе боспорских надпи­
сей» (№ 1099):--πολύ--ους έπτ[ά?]-- | --αυτούς και μνημ-- | --to μετά των
άγιων ύ - - | --μ(η)ν<ε>1 Ξανθικ[ω]-- | - - ο ι . , λ. οι συνθ-ιασεΐψιι]-- | -- τζα-ας
Σαυαγασκο[υ?] - - | --οριμαγ(ος?·), Δάππασις | Τρόφιμος, Ό μ α ρ - - | - - Μιδαχ(ος), |
Ούάγ[α]σις,
"Αττασις | [Μα]λδα[γος?], . . νδ. τζις, | Ά λ μ - - ι ς ,
Σεύρα-,'(ος), [ --ν.
Кратко изложив историю изучения памятника, комментаторы «Кор­
пуса» ограничили свой комментарий замечанием о том, что «почти все
имена в этой надписи негреческие. По характеру письма — скорее всего,
IV в. н. э.». К а к видно, вследствие отрывочности изданного текста данная
надпись не давала почти никакой информации.
Обследование мной подлинника, хранящегося в Керченском музее,
показало, что в латышевском тексте не передан ряд букв, которые позво­
ляют прочесть связный текст надписи (см. рис. 1):
[е. g. κ(ύρι)ε, βοήθησον δούλους
'α]μπελου[ργους (?)σ]οος επτά,
[(?) έ]λε(η)σο(ν) αύτοος και μνημ[ονε]δε μετά των αγίων, ψ . .'
5 Ιτ(ε)ι και μηνεί Ξανθικ[φ·]
εισιν δε οι συνθΊασεΤτα[ι·]
Δουτζαγας f Σαυαγασκου,
(?)Οριμαγ Δαππαεις,
f Τρόφιμος Όμαρ,
10 Σ[αλ(?)]διχ Μιδαχ,
Το(?)βουλγαεις 'Ατταεις,
Μαλδαγ Κανδιτζις,
Αλμα . . . . . .

ζις Σευραγ.

а

ДА[.? ;. . . (?) Άμ]ήν
10

Тиханова-Клименко Μ. Α. Греческая надпись с Таманского полуострова. С. 546 и ел.
См. также: Supplementum epigraphicum Graecum. Lugduni Batavorum, 1929. Vol.
III, f. 2. N 609.

164

«Господи, помоги рабам — виноградарям твоим семерым, помилуй их и
поминай вместе со святыми. В году семьсот. . . и месяце Ксантике. Со­
члены же фиаса суть: Дуджагас (сын) Савагаска, (?) Оримаг Даппаейс,
Трофим Омар, Салдих Мидах, Тобулгаейс Аттаейс, Малдаг Кандиджис,
Алма(— —)ксис Севраг. — —Аминь» и .
Обретя связный контекст, надпись становится существенным истори­
ческим источником. Действительно, со стк. 5 в ней представлены элементы,
характерные для актов античных боспорских фиасов: датировка по вифинско-боспорской эре, заголовок списка имен членов фиаса (θιασεΐχαι,
συνοδείται с различными вариациями) и далее сам список. Иначе говоря,
данная надпись фиаса V в. н. э. следует структуре аналогичного типа
актов римского времени. Преемственность эпиграфической документации
предполагает непрерывность и самого института фиасов на Боспоре.
Другими словами, раннехристианские фиасы здесь были естественным
продолжением позднеантичных фиасов I—III вв. н. э., где почитались не
столько олимпийские боги, сколько божества синкретических восточных
религий, из которых и выросло христианство. Это позволяет думать, что
христианство было не только внедрено на Боспоре IV в. приезжими цер­
ковными иерархами (как это было, к примеру, в Херсоне), но, будучи
усвоенным низами от заезжих проповедников, частично развилось также
на почве религиозной идеологии местных позднеантичных культов, от­
правлявшихся в многочисленных фиасах Боспора.
Заслуживает внимания список имен фиасотов, как лакмусовая бумажка
отражающий этнический состав населения Гермонассы в V в. Здесь пред­
ставлены сарматско-иранские имена и адыгские имена северо-кавказского
происхождения — (?) Οριμαγ, Δουτζαγας, малоазийские имена — Λαππαεις,
Άτταεις, семитское имя 'Ομάρ; имя Σαυαγασκος — то ли иранское, то ли
семитское, теофорное, возможно образованное от теонима Σαύα, божества,
почитавшегося на Аравийском полуострове, откуда оно было заимствовано
около II в. н. э. одним из боспорских фиасов (КБН, 77 + 1136: &εάς Σαόας
θ[ιασείται]— «фиаситы богини Савы»). Наконец, — и это особенно важно —
здесь представлены гуннские (монгольские и тюркские) имена — Σ(αλ?)διχ,
Το(?)βοϋλγαεις, Σευραγ, Μαλδαγ, Κανδιτζις, Μιδαχ, Αλμα[--]ςις. Перед нами
наиболее раннее свидетельство греческой эпиграфики о гуннах Восточной
Европы. Их появление на Боспоре было результатом передвижений гуннов
в IV в. Поскольку в одном христианском фиасе находились представители
разных этносов, ясно, что в V в. политическая ситуация на Боспоре ста11
Не имея возможности подробно обосновать здесь предложенное прочтение, отмету
основное. Первые 4 строки содержат текст, трафаретный для поминальных и мо­
литвенных надписей. Буквы стк. 1 практически неразличимы, поэтому жанр над­
писи определяется по общему ее содержанию как поминальный — молитвенный.
В связи с этим я восстанавливаю в стк. 1 иллюстративно начальную формулу молитвен­
ных надписей. В стк. 2 мной реконструируются в соответствии с остатками букв и
размерами лакуны [(?) αμπελουργού« σ]ους επτά — «твоих семерых виноградарей».
Остается неясным, в каком значении употреблено тут слово «виноградари» (если это
прочтение верно) — в прямом («земледельцы») или в переносном («христианские па­
стыри»). Последнее известно раннехристианской литературе, а обозначение профес­
сии нередко встречается в поминальных и молитвенных надписях (ср., к примеру,
боспорское же надгробие из Керченского музея: |έ4θάδε -/.αταχΐτε Φιλόξενος υιός
Ά^ατζζτοΰ τψ τεχνη(ν) γουνάριος — «Здесь покоится Филоксен, сын Агапета, по
профессии скорняк»). В конце стк. 4 и в стк. 5 содержится датировка по принятой
на Боспоре с III в. до н. э. вифинской эре. От даты в конце стк. 4 сохранилось только
обозначение сотни Г, а следующие одна-две цифры утрачены. Поскольку цифра Г
(=400) соответствует 103 г. н. э., что противоречит христианскому облику надписи,
постольку очевидно, что это не Г, a f со слегка попорченной вертикалью. Следова­
тельно, речь идет о дате от 700 до 799 г. вифинской эры, что соответствует 403—
502 гг. н. э. (есть и другие боспорские надписи V в. н. а., датированные по этой эре;
см.: Латышев В. В. Сборник. . . № 77, 86). В стк. 2 говорится о семерых фиасотах,
чему соответствует то обстоятельство, что имена перечисляются в семи строках
надписи (с седьмой по тринадцатую; в стк. 14, вероятно, содержалась какая-то
заключительная фраза со словом αμήν). Это означает, что в каждой строке
было не по два имени, как думал Латышев, и не по три, как полагала Тиханова, а имя и отчество или прозвище каждого из членов фиаса, как в стк. 6:
Δουτζαγας Σαυαγασχου. Ф о р м ы с о к р а щ е н н ы х имен Όμαρ, Μίδα/, Σευραγ могут быть
и п а т р о н и м и к а м и и п р о з в и щ а м и , формы н о м и н а т и в а Δαππαεις, Ά τ τ β ε ι ς , Κανδιτζις — п р о з в и щ а .
165

билизировалась и пришлые элементы осели в местных центрах, слившись
с их прежним населением (пришельцами были носители алтайских имен,
тогда как носителей остальных имен иранско-сарматского, малоазийского
и греческого происхождения можно с полным основанием считать автохто­
нами). Гунны не уничтожили местную позднеантичную цивилизацию, но,
напротив, судя по облику их потомков V в., адаптировались к ней: они
восприняли греческий язык, религию и местную культовую организацию
(фиас).
Приведенные примеры показывают, повторяем, плодотворность реинтерпретации надписей, улучшения их текстологической базы, в резуль­
тате чего они становятся более точным и содержательным историческим
источником, красноречиво свидетельствуя в то же время, сколь значи­
тельные резервы информации еще кроются в опубликованных ранее
памятниках. Не вполне удовлетворительное в прошлом издание ряда
надписей, необходимость повторного исследования многих из них, накоп­
ление нового эпиграфического материала, наконец, настоятельная потреб­
ность исторической науки в синтезе всех средневековых греческих эпигра­
фических источников, обнаруженных на территории СССР, давно уже
поставили на повестку дня вопрос о создании «Корпуса византийских
надписей СССР». Подготовка такого «Корпуса» явилась бы мощным
стимулом для тотального пересмотра опубликованного эпиграфического
материала и выявления надписей, еще не введенных в научный оборот.
Об актуальности подобного «Корпуса» писала еще четверть столетия назад
Е. Ч . Скржинская: «Необходимо оживить исследование эпиграфических
памятников, создать систематически и полно составленные, тщательно
обработанные и научно изданные собрания средневековых надписей Крыма
и всего Северного Причерноморья. Такие корпусы надписей могли бы
помочь дальнейшему изучению эпиграфических памятников нашего при­
черноморского Юга» 12. Наличие в стране соответствующих научных
кадров позволяет приступить к непосредственной подготовке «Корпуса
византийских надписей СССР». Он станет органической составной частью
работы советских ученых в области издания византийских источников
по средневековой истории народов СССР, частично уже осуществленной 13.
Известия византийских авторов об этих народах во многом дополняются
сведениями происходящих с юга страны византийских эпиграфических
памятников. Собранные воедино, они станут полноценным источником по
отечественной истории.
Подготовка «Корпуса» предусматривает предварительную выработку
основных принципов его составления: территориальные и хронологические
рамки, видовое и жанровое распределение материала, в конечном счете —
его внутренняя структура издания. Решение этих вопросов частью само
собой очевидно, частью — дискуссионно. На наш взгляд, «Корпус» дол­
жен состоять из 4 основных разделов (выпусков). Три из них строятся
Новые эпиграфические памятники средневекового Крыма. С. 156.
Извлечение сведений 15 основных византийских авторов о юге России вчерне провел
еще Латышев (в продолжение соответствующей работы по извлечению сведений из
трудов античных авторов — Scythica et Caucasica), но в послевоенное время рукопись
подготовленного им издания затерялась. Была опубликована лишь часть ее — из­
влечение из трактата Константина Багрянородного «Об управлении государством»
(ИГАИМК, 1934. Вып. 91). Сведения византийских писателей о Грузии извлекли
и свели воедино А. Г. Гамкрелидзе и главным образом С. Г. Каухчишвили. См.:
Сведения византийских писателей о Грузии. Тбилиси, 1936—1970. Т. 1—8.
С. Г. Каухчишвили собрал также сведения грузинских источников о Византии, в том
числе о византийцах, пребывавших в Грузии. См.: Грузинские источники по истории
Византии. Тбилиси, 1974. Т. 1. С образованием сектора истории древнейших го­
сударств на территории СССР (Институт истории СССР АН СССР) оживилась работа
по извлечению и интерпретации известий византийских авторов о народах нашей
страны. Ряд статей были опубликованы в сборниках «Древнейшие государства на
территории СССР» (М., 1976, 1981). См. также: Чичуров И. С. Византийские истори­
ческие сочинения. М., 1980; Бибиков М. В. Византийские источники по истории
Руси, народов Северного Причерноморья и Северного Кавказа (XII—XIII вв.) //
Древнейшие государства на территории СССР. М., 1981.
166

по историко-географическому принципу и соответствуют трем вышеупо­
мянутым регионам — Северное Причерноморье, Северный Кавказ и За­
кавказье, Древняя Русь. Четвертый раздел составили бы византийские
надписи на предметах, найденных вне пределов СССР и поступивших
в отечественные собрания в новое время (XVII—XX вв.). В каждом из
трех основных разделов надписи распределяются по центрам их происхож­
дения, далее — по виду эпиграфического материала (монументальные
лапидарные и фресковые надписи, памятники малой эпиграфики и т. д.)
и затем — по жанровой принадлежности. В самом общем виде структура
и содержание «Корпуса» представляются следующим образом.
Раздел I. Северное Причерноморье (от Килии на Дунае до Таман­
ского и Фанталовского полуостровов). Включает лапидарные надписи,
фресковые надписи церквей и склепов, памятники малой эпиграфики
(граффити, дипинти и клейма на керамике, надписи на различных пред­
метах культового и бытового назначения).
Раздел П . Северный Кавказ и Закавказье. Включает монументальные
лапидарные, фресковые и мозаичные надписи, памятники малой эпигра­
фики. Раздел состоит из двух частей, содержащих памятники Северного
Кавказа и Закавказья (в отдельности).
Раздел I I I . Древняя Русь. Включает монументальные фресковые,
мозаичные и лапидарные надписи, памятники малой эпиграфики.
Раздел IV. Византийские надписи на предметах, найденных за рубежом
и поступивших в отечественные собрания в новое время. (Надписи на пред­
метах, найденных на территории нашей страны, но поступивших в за­
рубежные коллекции, включаются в I — III разделы соответственно месту
находки 14 .)
Кратко охарактеризуем материалы указанных разделов. Основу
первого раздела составит «Сборник греческих надписей христианских
времен из южной России» В. В. Латышева, поскольку часть эпиграфиче­
ского материала уже к 1896 г. была утрачена (немало его погибло и в по­
следующее время) и поскольку структура «Сборника» вполне соответ­
ствует вышеупомянутым принципам «Корпуса». С другой стороны, ви­
зантийский эпиграфический фонд Северного Причерноморья значительно
пополнился новыми надписями, найденными после 1896 г., когда вышел
в свет латышевский «Сборник». Это и лапидарные памятники, и монумен­
тальные фресковые надписи в церквах и склепах, опубликованные в ряде
работ (см. примеч. 7). Есть и находки самого последнего времени, которые
еще не опубликованы; они содержат интересный материал по Херсонесу,
Фунам, Партениту, Тамани. В качестве образца приведем памятник,
найденный в 1962 г. на городище античной и средневековой Фанагории
(рис. 2): ένι^άΰ(ε) | τοΕεύε'. | Ούστανος|[ό] πιο(ω)τ(ο)|[κ](ο))μίτ(τ1); | Χιμιρί(8ο)ς | ύειός
Άγα|θοϋ τοδ|
«Здесь стреляет из лука Устан, протокомет Киммериды,
сын Агафа, сына . . .» 15 . Надпись относится к IV—VI вв. н. э. и свидетель­
ствует, что в какой-то период указанного времени Таманский полуостров
был устроен в административном отношении иначе, чем во I I — I I I вв. н. э.,
когда его территория разделялась на владения боспорского царя и полис­
ные земли Гермонассы — Кесарей и Фанагории — Агриппии. С 370-х го­
дов Боспором владели гунны — это продолжалось до 528 г., когда Юсти­
ниан восстановил здесь власть ромеев (Procop., De aed. I I I , 7, 12. Theoph.
175), причем, судя по одной из надписей, от имени византийского царя
велось строительство и на Таманском полуострове. Ввиду общего запу­
стения греческих центров азиатского Боспора после гуннского нашествия
указанная территория, кажется, была реорганизована в сельский округ,
называвшийся Киммеридой; во главе округа стоял сельский староста —
Например, моливдовулы из Армении. См.: Юзбашян Я. П. Новые данные для изу­
чения византийской администрации в Армении и Грузии в XI в. // Кавказ и Визан­
тия. Ереван, 1980. Т. 2. С. 68—72.
Надпись любезно предоставлена для публикации директором Темрюкского музея
М. И. Лют. Это прямоугольная известняковая стела, обломанная снизу, вые. 65,
шир. 40, толщ. 17 см; высота букв 5 см. Здесь даны лишь основные выводы.
167

протокомет, происходивший из местной иранской знати, как можно су­
дить по его имени.
Больше всего византийских надписей — из Херсона и юго-западной
Таврики. Они составляют две трети материала, вошедшего и в латышевский «Сборник». Отсюда происходит основная масса новых находок. Та­
ково, к примеру, найденное в Херсоне надгробие Гота:
f/.(υρι)τ,ν, ■:'. γ.ιετυν ποησει τον 8οδλο[ν] τον τ(οδ) θε(οδ) Γότοα, или, с соблю­
дением норм правописания: Κ(ύρι)(ε)<ν>, τ(η) κ(ο)ΐ<ε>τον πο(ι)ήσ(η)ι ιόν δοδλο[ν]
τον τ(οδ) θε(οδ) Γό-το(ν) — «Да упокоишь здесь, господи, раба божьего Гота» 16.
Данная эпитафия интересна именем Γότος, образованным от этнонима готов.
По-видимому, оно свидетельствует о проникновении элементов этого
этноса в Херсон и об адаптации ими греческой культуры и религии.
Как видно, при скудости сведений византийских авторов о Северном
Причерноморье каждый впервые выявленный эпиграфический памятник
дополняет новыми штрихами наши весьма фрагментарные представления
об истории отдельных городов и местностей этого региона. Сгруппирован­
ные по центрам происхождения, надписи позволят воссоздать более де­
тализированную картину региональной истории. Оособенно большая
работа предстоит по систематизации имеющихся в значительном количестве
памятников малой эпиграфики, прежде всего граффити и дипинти на ви­
зантийской керамике, добытых за более чем полуторавековую историю
археологических исследований Крыма и Таманского полуострова. Этот
материал исследован неравномерно. Хорошо изучены клейма на черепице,
керамике, гирях, а также печати из Херсона и некоторых других цен­
тров 17 , но в крайне незначительной степени — граффити и дипинти на
керамике, дереве, кости, металле 18 .
Во втором разделе группируются надписи Северного Кавказа и За­
кавказья. Этот раздел необходимо было бы разделить на две части, в од­
ной из которых поместить памятники Северного Кавказа, а в другой —
Закавказья, поскольку исторические судьбы обеих областей различны да
и надписи Закавказья уже изданы отдельным сводом Т. С. Каухчишвили,
упоминавшимся выше («Греческие надписи Грузии»). В печати отмеча­
лись как его достоинства, так и недостатки, справедливо указывалось
(А. И. Болтуновой) на целесообразность второго издания 19 . Отчасти оно
диктуется не вполне корректной текстологией и графическим воспроизведе­
нием многих надписей, отчасти — наличием в своде надписей нового вре­
мени (в частности, «сувенирных» поделок монахов Ново-Афонского мона16

Известняковая стела вые. 80, шир. 73, толщ. 14 см; вые. букв 1—4 см (рис. 3). Най­
дена во время раскопок, производившихся И. А. Антоновой, которая любезно предо­
ставила ее в мое распоряжение. По форме креста надпись датируется VI—VII вв.,
чему соответствует и ее палеография. Выражение χοϊτον ποιεϊσθαι в классическом
языке означает «ложиться спать» (Herod., VII, 17), откуда позднейшее значение
«упокоиться» в данной надписи.
17
Толстой И. И. О византийских печатях херсонской фемы // ЗРАО, 1887. 2. С. 28—
43; Юргевич В. II. О свинцовых печатях византийских, хранящихся в музее Одес­
ского общества истории и древностей // ЗООИД, 1898. 21. С. 39—41; Панченко Б. А.
Шесть моливдобулов из Партенита // ИАК, 1906. 18. С 160—164; Васильев A.A.
Описание византийских гирь и эксагиев, хранящихся в Академии // ИРАИМК,
1922. 2. С. 237—240; Чуистова Л. И. Античные и средневековые весовые системы,
имевшие хождение в Северном Причерноморье. // Археология и история Боспора.
Симферополь, 1962. Т. 2. С. 94 и ел.; Романчук А. И. Раннесредневековая строитель­
ная керамика Херсонеса // ВВ, 1976. т. 37. С. 156—159; Якобсон А. Л. Керамика и
керамическое производство средневековой Таврики. Л., 1979; Соколова И. В. Монеты
и печати византийского Херсона. Л., 1983.
18
Этот материал издан главным образом в разного рода публикациях археологиче­
ских памятников, например в МИА, 17, 25, 34, 63, 85 и т. д. См. также: Залесская В. Д. Часть бронзового креста-складня из Херсонеса // ВВ, 1964. 25.
С. 167—175; Кадеев В. И. Средневековые граффити из Херсонеса // CA, 1968. 2.
С. 298—290; Соломоник Э. И. Из истории религиозной жизни в северопонтийских
городах позднеантичного времени // ВДИ, 1973. 1. С. 55—57; Литаврин Г. Г.,
Пятышееа Н. В. Бронзовая пластинка из Херсонеса с именем Анастаса // Studia
in honorem V. Besevliev. Sofia, 1978. С. 262—265; Романчук А. И., Быков М. Я.
Рисунки средневековых кораблей из крепости Каламита //ВВ, 1981. 42. С. 145.
19
См.: ВДИ, 1953. 4. С. 84.
168

стыря); к тому же он опубликован на грузинском языке, недоступном
широкой аудитории. Разумеется, в закавказский раздел должны быть
добавлены немногочисленные византийские надписи Армении, новые
надписи, обнаруженные на территории Грузии, в том числе памятники
малой эпиграфики 20.
Часть второго раздела, посвященная памятникам Северного Кавказа,
включает византийские надписи, найденные на территории Краснодар­
ского края (кроме памятников Таманского и Темрюкского районов, исто­
рически принадлежащих к Северопричерноморскому ареалу), Ставро­
польского края, Кабардино-Балкарской, Чечено-Ингушской, СевероОсетинской АССР. Со времени выхода в свет упоминавшегося выше сбор­
ника И. В. Помяловского здесь выявлен и по большей части изучен суще­
ственный эпиграфический материал, требующий систематизации, — ла­
пидарные памятники, фресковые надписи в церквах, памятники малой
эпиграфики (см. примеч. 4). В «Корпус» должны быть включены надписи
не только на среднегреческом языке, но также билингвы — надписи на
местных языках, выполненные греческим алфавитом и содержащие отдель­
ные греческие слова и выражения. Предстоит, конечно, большая работа
по выявлению греческих и двуязычных эпиграфических памятников,
поскольку некоторые из них, найденные краеведами, хранятся в местных
школьных музеях (например, в станице Отрадной Краснодарского края).
Новый материал из раскопок и сборов, особенно памятники малой эпи­
графики, поступает и в городские музеи, научные учреждения, вузы. Та­
кова, к примеру, новая надпись из Анапского музея:
f εκιμ-ήθι [όδ8"]λως τ# θ(εο)δ
κε τ.ό<ν> τέκνον Ό χωρμ,αζ· Γένητζίίαθα γίνε Καν. .ατολ, Ιτω ωτ. . '

«Упокоился раб
божий
и дитя Охормаз.
Генеджуата, жена Кан[. .]атола,
(поставила памятник) в году
тысяча сто--» 2 1 .

Надпись свидетельствует о проникновении элементов византийской
цивилизации (религия, язык, хронология) в среду адыгских племен.
Она содержит имена из адыгской средневековой ономастической номен­
клатуры и вместе с тем фиксирует крайний северо-западный предел зоны
обитания адыгов в X I I в. В Анапском районе, где берут начало предгорья
Северного Кавказа, разведками экспедиции Ε. Μ. Алексеевой обнаружен
ряд средневековых поселений и могильников, находки в которых показы­
вают, что население, которому они принадлежали, было христианским
(см., например, большой каменный крест из Уташа, рис. 5). К сожалению,
эти памятники не раскапываются и постепенно разрушаются под активным
воздействием человека и стихий.
Третий раздел «Корпуса», посвященный византийским эпиграфическим
памятникам Древней Руси, помимо монументальных фресковых надписей,
20

21

Каухчишвили Т. С. Греческая надпись найденной в Цилкани геммы // Материалы по
археологии Грузии и Кавказа. Тбилиси, 1955. Т. 1. С. 211—218; Она же. Эпиграфи­
ческие новости из Грузии // ВДИ, 1958, 4. С. 129—133; Она же. Греческая надпись
из Казрети // ВВ, 1968, 29. С. 269—274; Она же. Греческая надпись на сухумском
светильнике // Тр. Абхаз, ин-та языка, литературы и истории. Сухуми, 1957. Т. 28.
С. 227—236; Мацулевич Л. А. Открытие мозаичного пола в древнем Питиунте //
ВДИ, 1956. 4. С. 146—153; Ельницкий Л. А. О малоизученных или утраченных гре­
ческих и латинских надписях Закавказья // ВДИ, 1964. 2. С. 142—145. Памятники
малой эпиграфики также публиковались главным образом в трудах различных ар­
хеологических экспедиций, раскапывавших Пицунду, Сухуми, Нокалакеви и другие
места.
Любезно предоставлена мне дирекцией музея для публикации. Это известняковая
стела, обколотая справа вверху и справа внизу, вые. 83, шир. 50, толщ. 26 см. Сред­
няя высота букв 3,5 см (рис. 4). Найдена в 1962 г. у поселка Гостагай Анапского рай­
она. Надпись датирована по эре «от рождества Христова» 1100 г. (омега и тау даны
в лигатуре) ; далее следует скол, которым, вероятно, уничтожены одна-две последние
цифры даты, т. е. в целом надгробие относится к XII в., чему соответствует и палео­
графия надписи. Текст, с исправленной орфографией выглядит так: f έχοιμήθη
о ЪоЬХоч τοΰ θεοϋ у.о.\ ·:ο<ν> τέχνον Όχωρμαζ· Γενητζουαθα γυνή Καν[· · ]ατολ,

Ι4(ει) ωτ. .
169

включает и еще недостаточно изученные малые эпиграфические памят­
ники — граффити на стенах церквей, дипинти, клейма и граффити на
византийской керамике, найденной во многих древнерусских центрах,
метки на камнях и кирпичах построек, возведенных византийскими ма­
стерами, надписи на печатях, иконах, образках, произведениях торевтики,
перстнях и т. д. Собранные вкупе, эти памятники позволят составить бо­
лее полное представление о роли Византии в культурной истории Древней
Руси. Пока еще этот вклад изучен в недостаточной степени. Так, исследо­
ватели обычно считали, что византийские художники сопровождали свои
произведения греческими надписями, причем такие случаи, когда при
фресках новгородской церкви Спаса на Ильине улице, расписанной Фео­
фаном Греком, имелись древнерусские надписи, объяснялись тем, что их
делали русские помощники греческих мастеров 22 . Однако с равным ос­
нованием можно полагать, что византийские мастера, работая на Руси,
адаптируясь к иноязычной среде, усваивали ее язык, чем и объясняется,
скажем, наличие в той же церкви на Ильине, а также близкой ей по ху­
дожественной декорации церкви Федора Стратилата и древнерусских и
греческих надписей.
Восприятие византийскими мастерами древнерусского языка хорошо
прослеживается на примере художника Алексея Гречина, в чьей усадьбе
найдена переписка на древнерусском языке 23 . Прозвище этого худож­
ника — Гречин — может быть понято единственно в том смысле, что он
был греком по происхождению: не случайно все три художника, упоминае­
мые новгородскими летописями по имени, имеют прозвище Гречин, в том
числе и Феофан, — это отражает соответствующий обычай номинации ви­
зантийских мастеров на Руси Гречинами. Вывод об усвоении греческими
живописцами на Руси местного языка позволяет расширить круг их про­
изведений и дает основания предполагать, что присутствие греческих
надписей на произведениях с характерными чертами византийского стиля
объясняется принадлежностью этих произведений кисти греческих масте­
ров, а не тем, что русские художники копировали греческие надписи типиков ы.
Последний, IV раздел «Корпуса» включает надписи на различных
предметах византийского происхождения, найденных вне пределов СССР
и поступивших в отечественные собрания в X V I I — X X вв. Таковы над­
писи на рельефах из Пальмиры, на иконах, посуде из металла и керамики,
22
23

См., к примеру: Лазарев В. Н. Фрески Старой Ладоги. М., 1960. С. 72.
Колчин Б. Α.. Хорошев А. С, Янин В. Л. Усадьба новгородского художника XII в.
М., 1981. С. 136 и ел.
24
В свое время наличие русских фресковых надписей в Георгиевской церкви Старой
Ладоги при общей византийской стилистике росписей привело В. Н. Лазарева к за­
ключению о принадлежности ее основных циклов новгородскому художнику-грекофилу. См.: Фрески Старой Ладоги. С. 71 и ел. Поскольку теперь мы знаем, что гре­
ческий художник мог владеть русским языком, работая на Руси (Алексей Гречин),
отпадает необходимость в таком несколько искусственном определении, как «новгородец-грекофил». Перед нами — роспись ведущего византийского мастера.
К этому же выводу можно прийти и другим путем. Б. А. Колчин, А. С. Хорошев и
В. Л. Янин предположили с полным основанием, что Алексей Гречин участвовал в рос­
писи Нередицкой церкви (Усадьба новгородского художника. С. 156 и ел.), а В. Н. Ла­
зарев отметил, что «наибольшее количество точек соприкосновения староладожская
роспись обнаруживает с фресками Нередицы» (Фрески Старой Ладоги. С. 73—74).
Эта близость отдельных циклов нередицких росписей староладожским позволяет
считать, что и последние в основном принадлежали руке Алексея Гречина, который
и мог быть ведущим исполнителем этих фресок. Таким образом, создателем росписи
Георгиевской церкви, судя по всему, мог быть византийский мастер (Гречин!).
То обстоятельство, что Алексей Гречин прочно осел в Новгороде и обзавелся соб­
ственной усадьбой, вовсе не превращает его в русского мастера — подобным обра­
зом и Феофан Грек при многолетнем пребывании на Руси как был, так и остался
византийским художником. Приведенный пример с фресками Георгиевского храма
показывает потенциальную принадлежность византийским мастерам еще ряда ху­
дожественных памятников Древней Руси, содержащих греческие и древнерусские,
а то и только древнерусские надписи. Дальнейшая работа в данном направлении
представляется весьма перспективной, поскольку она могла бы уточнить наши зна­
ния о подлинном вкладе Византии в художественную сокровищницу Древней Руси.
170

на крестах, образках и т. д., хранящихся у нас в различных коллекциях,
в том числе и частных. Эти предметы уже выявлены и каталогизированы
усилиями многих ученых 25, а отдельные надписи на них рассмотрены
в ряде публикаций 26.
К а к явствует из сказанного, предложенная структура «Корпуса ви­
зантийских надписей СССР» обусловливается тремя основополагающими
принципами: распределение памятников по месту происхождения, по типу
(лапидарные, фресковые, граффити и т. д.), по жанровой принадлежности.
Эти принципы давно апробированы эпиграфикой, но остается дискуссион­
ным сведение воедино при том или ином центре всех найденных в нем над­
писей — и монументальных и малых форм. С этого начинала практика
античной эпиграфики: так построен Corpus inscriptionum Graecarum
А. Бёка, но в XX в. своды надписей включают порознь памятники малой
и монументальной эпиграфики (например, в серии материалов афинской
Агоры) 27 . В целом этот принцип выдерживается, когда налицо обилие
надписей того и другого типов в одном центре, если же надписей не слиш­
ком много, они издаются вместе (например, в серии материалов афинского
Керамика) 28 . Количество византийских надписей в отдельных местах на
территории СССР обычно невелико, исключая Херсон, что и обусловило
предлагавшуюся здесь совместную публикацию монументальных и малых
эпиграфических памятников того или иного центра, включенного в «Кор­
пус». Конечно, возможна и раздельная систематизация материала: от­
дельным томом могут быть изданы, в частности, лапидарные надписи се­
веропричерноморских центров или моливдовулы, происходящие из за­
рубежных центров, но хранящиеся в СССР, главным образом в Эрмитаже.
Словом, по ряду пунктов структура «Корпуса» нуждается в уточнениях,
обусловленных конкретными обстоятельствами (издательские возмож­
ности, вкусы исследователей, их предпочтения в отношении того или иного
материала, количество имеющихся эпиграфических памятников и др.).
Актуальность подготовки «Корпуса византийских надписей СССР»
очевидна. Разумеется, сложная и трудоемкая работа по их выявлению и
систематизации, усовершенствованию текстологии и комментированию
потребует значительных усилий специалистов.

25
26

27

28

Банк А. В. Византийское искусство в собраниях Советского Союза. Л.; М., 1966;
Искусство Византии в собраниях СССР. М., 1977. Вып. 1—3.
Панченко Б. А. Каталог моливдовулов//ИРАИК, 1907—1908. Вып. 8, 9, 13;
Банк А. В. Восточный сосуд с греческой надписью // ВВ, 1952. 5. С. 191—202;
Гюзальян Л. Т. Приложение к статье А. В. Банк «Восточный сосуд с греческой над­
писью» // Там же. С. 202—206; Банк А. В. Гемма с изображением Соломона // ВВ,
1956. 8. С. 331—337; Она же. Византийские серебряные изделия XI—XII вв. в со­
брании Эрмитажа // ВВ, 1958. 14. С. 234 ел.; Она же. Несколько византийских ка­
мей из собрания Гос. Эрмитажа // Там же, 1959. 16. С. 206—215; Шандровская В. С.
Григорий Каматир и его печать в собрании Гос. Эрмитажа // Там же. С. 173—182;
Она же. Памятники византийской сфрагистики в Эрмитаже // Там же, 1968. 29.
С. 244—253; Она же. Поправки и дополнения к «Каталогу моливдовулов» Б. А. Пан­
ченко // Там же, 1977. 38. С. 102—119; Филатов В. В. Портативная мозаика «Св.
Николай» Киевского музея // Там же, 1969. 30. С. 226—232; Залесская В. Н. Гностическо-христианский амулет с изображением ангела Арлафа // СГЭ, 1973.
36. С. 54—58; Она же. Византийский вотивный сосуд с текстом псалма // ВВ, 1979.
40. С. 135—138.
Athenian Agora. Vol. 10. Weights, Measures and Tokens. Princeton, 1964; Vol. 15.
Inscriptions. The Councillors, 1974; Vol. 17. Inscriptions of the Funerary Monuments.
1974; Vol. 21. Graffiti and Dipinti. 1976.
Kerameikos. Bd. 3. Inschriften. Ostraka. Fluchtafeln. В., 1941.

Рис. 1—5а к статье В. П. Hi

Рис. 2. Памятник
Устана
Рис. 4. Надгробие
из Гостагая

е1+КНИТ1К^Т 0 И£ОНС
h нт ° *A°VA oil ft ° \£ГЧ>(2

/ ^

Рис. 3 . Эпитафия Гота
из Херсонеса (прорись)

Pue. 5. Аиэпиграфвсе
христианское надгробие
из У та/im
Рис. 5а. Деталь надгро­
бия из Уташа

Византийский временник, том 48

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ

РЕЦЕНЗИИ
Alexis G. С. Savvides. Byzantium in the Near East: Its Relations with the Sel juk
Sultanate of Rum in Asia Minor, the Armenians of Cilicia and the Mongols (A. D. c.
1192—1237). Thessaloniki, 1981. 192 p.
Первая половина XIII в. после падения
Нижней хронологической границей ра­
Константинополя в 1204 г. насыщена
боты избран 1192 г. — время вступления
в истории Малой Азии бурными собы­
Иконийского султаната в период его
тиями и потрясениями. С одной стороны,
максимальной территориальной экспан­
разрывавшие Византию в конце XII в.
сии и обострения кризиса Византийской
сепаратистские тенденции способство­
империи, приведшего ее к катастрофе
вали появлению ряда независимых пра­
в 1204 г. Верхний хронологический по­
вителей и самозванцев, с другой — обра­
рог исследования — появление монго­
зованию (под давлением исторических
лов в Малой Азии. Как нам представля­
обстоятельств) самостоятельных грече­
ется, ни нижняя, ни верхняя хронологи­
ских государств (Никейской и Трапеческие границы не являются действитель­
зундской империй). Отношения между
но историческими рубежами. 1192 г.
ними в начальный период характеризу­
(год смерти султана Кылыч Арслана II)
ются острой борьбой, в которую вовлека­
был скорее вехой в истории сельджукиются третьи силы (Латинская империя,
дов Рума, а не Византии, а 1237 г. не
Иконийский султанат, туркменские пле­
вызвал еще существенных изменений в
мена). С 30-х годов над всем регионом на­
политических отношениях рассматривае­
висла угроза монгольского завоевания.
мых государств, так как монголы, потерпев
поражение,
ушли из Иконийского сул­
Исключительно сложным, запутанным
таната 2 . Правомернее считать такой датой
и неясным (из-за отсутствия данных)
1243 г.: разгром при Кёсе-Даго 180взаимоотношениям государств этого ре­
тысячного сельджукского войска (26 ию­
гиона в первой половине XIII в. посвя­
ля). Именно с этого времени обстановка
щено немало работ востоковедов и визан­
и политические отношения в Малой Азии
тинистов (П. Казна, П. Хараниса,
претерпевают существенные изменения.
П. Виттека, С. Вриониса и многих дру­
Впрочем, А. Саввидис фактически и не
гих). Однако большинство из них изучало
придерживается строго хронологических
эти взаимоотношения «со стороны» му­
рамок, часто выходя за их пределы в исто­
сульманского Востока. Сейчас перед
рических экскурсах.
нами — монографическое
исследование
греческого ученого, рассматривающего
Труд ученого состоит из пяти глав.
историю Малой Азии указанного периода
Первая глава (с. 53—90) охватывает
в основном под углом зрения взаимоотно­
период с 1192 по 1207 г. Построена она
шений греческих государств (Византий­
несколько своеобразно: события 1192—
ской, Никейской и Трапезундской им­
1204 гг. (с. 74—86) освещаются после ана­
перий) с Иконийским султанатом, Килилиза политической обстановки 1204—
кийской Арменией, туркменскими пле­
1207 гг. Отступления от строгой хроно­
менами и татаро-монголами, а также
логической последовательности
часто
двусторонних отношений между назван­
встречаются (в основном в этой главе)
ными политическими образованиями *.
и при рассмотрении конкретных вопросов
1

Этой теме посвящены и другие работы А. Саввидиса, чаще охватывающие
более широкий отрезок времени: То Βυζάντιο καί οι Σελτζούκοι τούρκοι τόν 'ενδέκατο
αιώνα. 'Αθήνα, 1980; Ό "Αραβος ιστοριογράφος Ίμπν—αλ—Άθιρ (1160—1233) καί τό
παγκόσμιο Ύρονικό του ώς πηγή για τήν ιστορία των σταυροφοριών καί των Βυζαντινό—■
Σε/.τζουκικών σχέσεων. 'Αθήνα, 1981; Ό σελτζοδκος εμίρης της Σμύρνης Τζαχάς (Сака)
καί οι επιδρομές του ατά μικρασιατικά παραλία, τά Νήσια τού Ανατολικού 'Αιγαίου καί
τήνΚωνσταντινούπολη (с. 1081—1106)//Χιακά χρονικά. ΙΔ'. 1982. Σ. 2—24; ΙΣ'. 1984.
Σ. 53—66; Οι Μεγάλοι Κομνηνοί του Πόντου καί οι Σελτζούκοι του Rûm (Ικονίου) τήν
περίοδο 1205 6—1222//'ΑΠ. 39. 1984. Σ. 169 — 193; Byzantium's oriental front in
the first part of the thirteenth century: The empires of Nicaea and Trapezous (Trebizond)
^ in view of theSeljuk and Mongol menace // EBMM. Athens, 1982—1983. P. 160—175.
2
Тизенгаузен В. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. СПб.,
1884. С. 153—154; Гастян А. Завоевание Армении монгольскими войсками // Та­
таро-монголы в Азии и Европе. М., 1970. С. 165.

172

политической истории 1204—1207 гг.
Автор подробно излагает развитие византийско-сельджукских
отношений в
1192—1196 гг. (с. 74—79) в связи с дея­
тельностью двух византийских самозван­
цев, принявших имя Алексея, сына им­
ператора Мануила Комнина. А. Саввидис приходит к выводу, что второй (пер­
вый избрал долину Меандра) Лже-Алек­
сей, вторгшийся в Пафлагонию в 1195 г.
при поддержке независимого правителя
Анкары Мае'уда, «был убран с полити­
ческой сцены» самим Мас'удом, увидев­
шим в самозванце опасного соперника
(с. 75—78).
Весьма подробно излагаются события,
связанные с начальным утверждением
власти Феодора I Ласкариса (борьба
с латинянами, Феодором Манкафой, Сав­
вой Асиденом, Львом Гавалой, Мануилом
Маврозомом3) (с. 59—63,86—87). Автор
справедливо отмечает, что никейско-сельджукский мирный договор 1206 г. озна­
чал «временное затишье», поскольку «в пе­
риод реставрации власти Кай-Хусрава
I
в конце 1204—начале 1205 г.» 4 султан
еще не установил контроль над всей тер­
риторией Иконийской державы (с. 58).
Автор, однако, напрасно не упомянул и
не прокомментировал несколько фактов
ранней истории Никейской империи, весь­
ма небезразличных, как мы полагаем,
для последующего изложения.
Во-первых, оставлен без внимания во­
прос о роли Константина XI Ласкариса
в событиях 1204—1205 гг. с точки зрения
византино-сельджукских
отношений 5 .
Хотя А. Саввидис и называет в списке
работ нашу статью, тем не менее он не
использует ни данные восточных источ­
ников, приводимые в ней, ни ее выводы.
Сложная картина взаимоотношений Никеи и Икония предстает поэтому у грече­
ского ученого в упрощенном виде. Соб­
ственно, история этих взаимоотношений
излагается им начиная с разгрома Ману­
ила Маврозома (к. 1205—н. 1206), пере­
дачи ему городов Хоны и Лаодикии и дого­
вора Феодора I с султаном в начале

1206 г. (с. 55, 61—62), предшествующие же
события выпадают из поля зрения исто­
рика: поиски контактов Константина
Ласкариса с султаном Сулейманом II
весной—летом 1204 г.; заключение дого­
вора с Кылыч Арсланом Ш осенью то­
го же года; передача городов Хоны и Лао­
дикии в декабре 1204 г. Никейской им­
перии возвращавшимся в Иконий сул­
таном Кай-Хусравом I; договор с ним же
зимой 1205 г., который мы не отождеств­
ляем с договором начала 1206 г. (это два
разных договора), как это
понял А. Сав­
видис (с. 62, примеч. 1) 6.
По нашему мнению, столь же упро­
щенно греческий ученый подошел и к проб­
леме взаимоотношений Мануила Маврозо­
ма с Никеей и султанатом, к его судь­
бе, оспаривая взгляд английской ис­
следовательницы А. Гарднер, считавшей,
что последняя война между Феодором I7
и Маврозомом закончилась в 1207 г.
А. Саввидис полагает, что после столкно­
вения в начале 1206 г. Мануил Маврозом
переходит на службу к султану (с. 63)
и упоминается
у Ибн Биби как «эмир Комнин» 8 (с. 59, 120). Однако прежде всего
проблема «эмира Комнина» еще не реше­
на. Имеется несколько точек зрения, и
все они не идентифицируют это лицо
с Мануилом
Маврозомом. По П. Виттеку 9 , это был Михаил Комнин, другой
зять дочери Мануила Маврозома, овдо­
вевшей после смерти султана Кай-Ху­
срава I. Михаил был незаконнорожден­
ным сыном севастократора Иоанна Ком­
нина, который в 1198 г., находясь под
покровительством султана, поднял вос­
стание на Меандре против Алексея III.
Точку зрения П. Виттека в свое время
поддержал Г. Острогорский 10 . Оба они
считали, что имелось два незаконнорож­
денных Михаила: один — от севастокра­
тора Иоанна Комнина — остался у КайХусрава I, другой — от севастократора
Иоанна Ангела — стал основателем Эпирского деспотата. Близоки к этой точке
зрения и Д. М. Найкол .

3

Об отношениях между Маврозом и Кай-Хусравом I следовало бы добавить сведения
из Ибнал-Асира: Ibn-al-Athiri Chronicon quod perfectissimum inscribitur / Ed. С. J.
Tornberg. Leiden, 1853. Vol. XII. P. 131. (Далее: Ибн ал-Асир).
4
Точнее, «в этом году (т. е. в 601 г. Х.—Р. Щ.) в раджабе (22.02—23.03.1205 г.) овла­
дел Гийас ад-Дин Кай-Хусрав ибн Кылыч Арслан страной ар-Рум». См.: Ибн алАсир. Там же.
5
Из недавних работ, отражающих два противоположных взгляда на эту проблему,
укажем доклад Н. Икономидиса (Oikonomides N. La décompositione de l'Empire by­
zantine à la veille de 1204 et les origines de l'Empire de Nicée // XV Congrès Interna­
tional d'Etudes byzantines. Rapports et co-rapports. I. Histoire. Athènes, 1976. P. 22—
28) и статью: Жаворонков П. И. У истоков образования Никейской империи // ВВ,
1977., 38. С. 30—37.
6
Подробнее см.: Жаворонков П. И. У истоков. . . С. 32—34. Досадны неточности
в указанном примечании: автор, ссылаясь на Ибн Биби (Duda H. W. Die Seltschukengeschichte des Ibn Bibi. Kopenhagen, 1959), приводит с. 8 (нужно: 38), а на Акрополита (Georgii Acropolitae Opera / Rec. A. Heisenberg. Lipsiae, 1903. Vol. 1) — с 11.14
(нужно: 11.1—4).
7
Gardner A. The Lascarids of Nicaea. L., 1912. P. 75.
8
Duda H. Op. cit. S. 130, 140, 353.
9
Wittek P. L'épitaphie d'un Comnène à Konia // Byz., 1935. 10. P. 505—513; Encore
l'épitaphie d'un Comnène à Konia // Byz., 1937. 12. P. 207—211.
10
Острогорский Г. Возвышение рода Ангелов // Юбилейный сборник Русского Архео­
логического общества в Королевстве Югославии. Белград, 1936. С. 124—126.
11
Nicol D. M. The Despotate of Epiros. Oxford, 1957. p. 11—15.
173

Однако Л. Стирнон12 на основе боль­
шого числа византийских и западных
источников доказал, что был один Ми­
хаил — Михаил Комнин Дука, законный
сын севастократора Иоанна Дуки, в
1201—1203 гг. исполнявший обязанности
дуки и апографевса в феме Миласа и
Меланудион, а с 1204 г. — правитель
Эпира. Вместе
с тем предположение
Ф. Кюмона 13 и Н. А. Вейса 14 , будто
дочь Мануила Маврозома являлась женой
трапезундского Иоанна Комнина Аксуха (1235—1238),
а также гипотеза
К. Казна 15, согласно которой «эмир
Маврозом» был одним из сыновей Мануила
(он действительно прибыл с семьей в Иконию) 1в, неубедительны: первое не объяс­
няет появление эмира Комнина Мавро­
зома при Кай-Кубаде (1220 г.), а вторая
игнорирует включение фамильного име­
ни Комнина в родовую фамилию Маврозомов. Точка зрения К. Каэна могла бы
считаться вполне приемлемой, если бы
удалось доказать, что один из сыновей
Мануила Маврозома был действительно
женат на представительнице рода Комнинов.
Что касается судьбы самого Мануила,
то она, вероятно, закончилась столь же
плачевно, как и Феодора Манкафы,
притом, как справедливо указывает
А. Гарднер, в 1207 г. В «Силенционе»,
написанном Никитой Хониатом в фев­
рале 1208 г., говорится, что Феодор I
«вступил в бой с соединившимся с языч­
никами и усвоившим их обычаи (Пс.
105.35) и, отомстив
(ему) за это, заковал
(его) в оковы» 17 . Таким образом, речь
идет о пленении Маврозома (из всех про­
тивников Феодора Ласкариса такая ха­
рактеристика применима только к нему).
Это могло произойти, скорее всего,
осенью 1207 г., когда Ласка рис, заклю­
чив перемирие с латинянами, получил
возможность вести военные действия про­
тив Маврозома. Пленение, а значит, и
ликвидация его власти на Меандре объяс­
няют как молчание греческих и восточных
источников о нем, так и враждебность
султана к Никейской империи, проявив­
шуюся прежде всего в заключении дого­
вора с латинянами в 1208—1209 гг. про­
тив Никеи.
Другим соперником Феодора I был трапезундский владетель Давид Великий
Комнин. Автор датирует первую фазу
никейско-трапезундской борьбы 1205—
1207 гг. и излагает ход последней (с. 67—
12
13
14
15
16
17
18

19
20

70). Не так давно вышли исследования
С. П. Карпова и П. И. Жаворонкова,
содержащие детальный анализ никейскотрапезундских
отношений
в 1205—
1214 гг. 18 Исходя из этих работ, считаем
необходимым внести наиболее важные
поправки в изложение А. Саввидиса.
Амастрида рассматривается им в качестве
владения Феодора I в 1205—1214 гг.
(с. 68, 69, примеч. 4; с. 111, 121, 126);
на самом деле она принадлежала Давиду
Комнину и была потеряна Трапезундом в 1214 г. Синопом, Инеем и Трапезундом владел Алексей I Комнин, а не
Давид, как утверждает автор (с. 68),
и они были покорены Алексеем в 1204 г.
Давид принял вассальную зависимость
от Анри Фландрского не в начале 1206 г.
(там же), а в конце 1206 г.; до 23 августа
1206 г. был заключен союз между Дави­
дом и латинянами. Ираклия была взята
Феодором I только в 1214 г., а не в 1207 г.,
как думает А. Саввидис (с. 69, 89). Автор
упустил из виду еще два похода Никеи
против Давида: в октябре—декабре
1206 г. и осенью 1208 г. 1Э, а победу никейского полководца Андроника Гида
над 300 латинянами и пленение Тьерри
де Лооса отнес к лету 1206 г. (с. 69),
хотя из записок Виллардуэна известно,
что это произошло накануне перемирия
с Анри, заключенного на 2 года в мае—
июне 1207 г. Следует заметить, что пора­
жение Синадина, полководца Давида,
в 1205 г. было облегчено помощью сельд­
жуков, которые помешали Алексею
прий­
ти на помощь войску брата 20 .
Представляется, что А. Саввидис за­
нижает значение Адрианопольской битвы
(апрель 1205 г.), говоря, что «Никея была
временно спасена» разгромом крестонос­
цев (с. 55). Поражение латинян позволило
империи устоять в последующие годы.
Не случись сражение, будущее Никеи
осталось бы неясным.
Ошибочно утверждение А. Саввидиса
(с. 53), будто Михаил Хониат написал
письмо Феодору Ласкарю («Императору
Востока Ласкарю») в конце 1204 г. Как
известно, императорский титул Феодор
принял только весной 1205 г. Кстати,
в «Библиографии» (с. 19) письмо датиро­
вано «до 1208 г.».
Несмотря на отмеченные недостатки,
глава свидетельствует о стремлении ав­
тора освещать события, учитывая весь
комплекс источников и доступной ли­
тературы, с максимальной полнотой и

Stiernon L. Les origines du Despotat d'Epire: À propos d'un livre récent // REB, 1959.
17. P. 90—126.
Cumont P. Note sur une inscription d'Iconium // BZ, 1895. 4. S. 99—104.
Bees N. A. Die Inschriftenaufzeichnung des Kodex Sinaiticus Graecus 508 (976) und
die Maria-Spiläotissa—Klosterkirche bei Sille (Lykaonien). В., 1922. S. 72—73.
Cahen Cl. Une famille byzantine au service des seldjuquides d'Asie Mineure // Polychronion, Festschrift für F. Dölger. Heidelberg, 1966. P. 146.
Duda H. Op. cit. S. 41.
Bieten J. L. van. Nicetae Choniatae Orationes et Epistulae. В., 1973. P. 127. 15—17.
Карпов С. П. Трапезундская империя и западноевропейские государства в XIII—
XV вв. М., 1981. С. 148—152; Жаворонков П. И. Никейско-трапезундские отношения
в 1213-1223 гг. // ВО. М., 1982. С. 183—190.
Henri de Valenciennes. Histoire de l'Empereur Henri de Constantinople / Publ. par
J. Longnon. P., 1948. §551.
Успенский Ф. И. История Византийской империи. М.; Л., 1948. Т. 3. С. 545.

174

подробностями описывать исторические
факты. К достоинствам работы относится
и глубокий анализ сложной проблемы
расселения туркменских племен и их
взаимоотношений с Никеей и Иконием
{с. 65—67), взаимоотношений Византии
ж султаната в 1192—1204 гг., его политики
в отношении захваченного и уведенного
в плен греческого населения империи
<с. 71—85).
Вторая глава посвящена периоду пере­
лома в никейско-сельджукских отноше­
ниях, победе Никеи в 1211 г., никейскоармянским отношениям. В целом А. Саввидис опирается на уже известные науке
факты. Некоторой новизной отличается
только характеристика состава армии
Феодора I накануне битвы с сельджук­
ским войском в июне 1211 г. (о. 97—98)
и торговых путей и центров восточной
Анатолии (с. 112—116).
Однако трудно согласиться с двумя по­
ложениями данной главы. Первое каса­
ется никейско-армянского союза. Гре­
ческий ученый считает, что такой союз
был заключен в 1209—1210 гг. с армян­
ским царем Левоном II в противовес сою­
зу Икония с латинским Константинопо­
лем (1209 г.). Говоря об этом (с. 94—95),
А. Саввидис не дает ссылок ни на источ­
ники, ни на литературу. Достоверно из­
вестно, что Никея заключила в это время
{1208 г.) договор с царем Болгарии Борилом. Переговоры о союзе с Киликийской Арменией начались в 1213 г. 21
Посольство Василия Каматира отправи­
лось к Левону II 23не в 1209—1210 гг. 22,
а осенью 1213 г. 24 Из письма Никиты
Хониата Каматиру не вытекает, что до
этого уже были союзные отношения.
Второе замечание касается неправиль­
ной датировки
речи Никиты Хониата
к Феодору I 2 5 . Отнесение ее к 1211 2г.в
(с. 20, 62,'примеч. 1, 109, примеч. 3)
привело к серьезной ошибке. Приводя
отрывок (с. 109, примеч. 3) из речи
в качестве иллюстрации значения по­
беды Феодора I над султаном Кай-Хусравом I в июне 1211 г., греческий уче­
ный, во-первых,
неточно переводит
С л о в а Х о н и а т а « Π ε ρ α ώ ν . . . 'επεισιρρησάντων
εις ήμέτερον φρούριον 7.αχώς παθόν υπό τοΰ

πυρός» 27 («Персов. . . вторгшихся в нашу
крепость, пострадавшую от огня»), а вовторых, исходя из неправильной дати­
ровки произведения Хониата, неверно

интерпретирует «персов» и «крепость».
Речь идет о событиях конца 1205 г. (после
разгрома Синадина), и под «персами»
нетрудно увидеть туркоман, живших в по­
граничной полосе, главным образом на
левом берегу Меандра, выполнявших обя­
занности передовых военных отрядов и
несших охрану границы, но сложнее
определить, какую именно «крепость, по­
страдавшую от огня», имеет в виду Хониат. Можно лишь 28 предположить, что
это была Лаодикия .
В третьей и четвертой главах автор об­
ращается к анализу событий 1211 —
1225 гг., в частности к трапезундскосельджукским отношениям. Автор не­
точно пересказывает сообщение Ибн Би­
би о взятии сельджуками в 1214 г. порта
Синопа, принадлежавшего Трапезундской империи. Сравним для примера пере­
сказ А. Саввидисом самого начала от­
рывка из хроники Ибн Биби с нашим пе­
реводом этого места. А. Саввидис пишет:
«Тюркский лагерь находился недалеко от
южных укреплений города (Синопа. —
Авт.); лазутчики уведомляли султана,
что Кир Алекс (Алексей I Великий Комнин). . . обычно каждый день выходит из
города в сопровождении 500 всадни­
ков. . .; причину этих „exodoi" Ибн Биби
не сообщает, но, возможно, что импера­
тор имел обыкновение охотиться в мест­
ности западнее города» (с. 127). Ибн
Биби же писал: «. . .возжелал султан
отправиться в Сивас и направил туда уз­
ду, украшающую мир. В один из дней
он пребывал на царственном пире. Не­
ожиданно прибыли гонцы от стражей гра­
ниц с Синубом и доставили его величеству
письмо, скрепленное печатью, о том, что
Кир Алекс, таквар Джанита, весьма
преуспел в злодеяниях своих и вторгся
во владения царя, опустошил их. Султан,
хотя и весьма разгневался от услышан­
ного, однако, чтобы не омрачить пир сво­
им сотрапезникам, не сказал им ничего.
На другой день он призвал эмиров и со­
общил о происшедшем. На другой день
эмиры, (взяв) отряд как можно больший,
направились к Синубу. Лазутчики пере­
дали, что Кир Алекс с 500 всадниками
беспечно охотится в той земле. Когда
военачальники услышали об этом, по­
добно мысли, поспешили в движении,
прибыли неожиданно на место его охоты
и, как внезапная смерть во время ве

21

См.: Жаворонков П. И. Никейско-латинские и никейско-сельджукские отношения
в 1211—1216 гг. // ВВ, 1976. 37. С. 57.
Dölger F. Regesten der Kaiserurkunden des oströmischen Reiches, 1204—1282. Munich;
В., 1932. Bd. 3. N 1680.
™
Dieten J. L. van. Op. cit. S. 186.
24
Ibid. S. 216—217.
25
Ibid. S. 129—147.
26
В действительности она написана либо летом 1206 г. (см.: Dieten J. L. van. Op. cit.
S. 59), либо весной 1207 г. (см.: Grabler F. Kaisertum und Menschenchicksale im Spigel der schönen Reden: Reden und Briefe des Niketas Choniates. Graz; Wien; Köln,
1966. S. 220), но в любом случае — до смерти царя Калояна (8 октября 1207 г.).
27
«Когда персы (турки) были на грани вступления в наш осажденный город, который
пострадал от огня» (when the Persians (Turks) were on the verge of entering our be­
leaguered town (Antioch), which had been damaged by fire).
28
Из Ибн Биби (см.: Duda Л. Op. cit. S. 23) известно, что по приказу султана Лаоди­
кия была в 1200 г. сожжена и с тех пор называлась «сожженный Ладик». Вскоре
после этого она была захвачена туркоманами и находилась в их власти до 1205 г.
22

175

селья,29 ухватили ворот его существова­
ния» . В пересказе А. Саввидисом
текста Ибн Биби много и других неточ­
ностей.
А. Саввидис упоминает о торговом зна­
чении порта Синопа для сельджуков
(с. 129, 131), однако формулирует со­
ответствующий тезис недостаточно от­
четливо. Говоря о причинах нападения
сельджуков на Синоп, автор подчерки­
вает скорее военное значение порта
(с. 126). Мы полагаем, что Синоп интере­
совал сельджуков преимущественно как
торговый порт и особенно как связующее
звено между султанатом и Крымом.
О важности крымской торговли для тю­
рок свидетельствует и сообщение Ибн
ал-Асира об осаде сельджуками Трапезунда в 1205/06 г., достоверность кото­
рого автор, мы думаем, необоснованно
отвергает (с. 154—155). По Ибн ал-Асиру,
султан Гийас ад-Дин был вынужден пред­
принять этот поход, чтобы защитить ин­
тересы торговли между Анатолией и Кры­
мом 3 0 . По той же причине, по словам
Ибн Биби, был предпринят поход сельд­
жуков на Судак в 20-х годах Xlii в. 31
Анонимная
персоязычная
хроника
XIV в. «Тарихи Али Сальджук» позволя­
ет установить некоторые новые детали,
касающиеся взятия Синопа в 1212 г.
Хроника сообщает, что в ходе осады один
из тюркских эмиров сжег греческие (?)
корабли в порту Синопа; после падения
города был
казнен «эмир румийских
франков» 32 (т. е. константинопольских
латинян). Последнее сообщение дает воз­
можность предположить, что латинскотрапезундский союз сохранялся по край­
ней мере до 1214 г.
Взятие порта Калонорос (Алания) в
1221 г., по мнению А. Саввидиса, было
логическим продолжением сельджукской
экспансии в южной Анатолии, целью ко­
торой было установление контроля над
основными торговыми путями региона
(с. 152—153). Как отмечает автор, по со­
общению Ибн Биби, портом владел не­
29

30

31
32
33

34

36

кий Кир Фарид (>j[ij.ś). Мы може#
добавить, что, по свидетельству «Тарихи
Али Сальджук», владетель Калоно­
рос носил имя Кир Барда
(\>j\yś)33.
По всей видимости, Ибн Биби и неиз­
вестный автор Тариха приводят разные
транскрипции одного имени.
Обращаясь к трапезундско-сельджукским отношениям в 20-х годах XIII в.,
А. Саввидис рассматривает поход эмира
Хусам ад-Дина Чупана на Судак как
враждебную по отношению к Трапезундской империи акцию (с. 172). Источник
этого утверждения — недоразумение: ав­
тор явно отождествляет топонимы Херсон
и Крым: «И Генуя и Венеция желали со­
хранить важные торговые центры Херсо­
на (Cherson's trade centres)», «сельджук­
ские операции в Херсоне были описаны
у Ибн Биби» (с. 172). (Ибн Биби сообщает
только о походе на Судак.) Автор, сопо­
ставив мнения ряда современных иссле­
дователей о времени похода Чупана,
принял утверждение К. Казна, О. Турана и Ф. Тэшнера, согласно которым
поход имел место в 1225 г. (там же),
однако никак не обосновал свой выбор.
Возможно, поход Чупана и затронул ин­
тересы Трапезундской империи, но такой
вывод стал возможен только после при­
влечения нового для этой темы источника
(«Аланского послания» епископа Феодора) 34 .
А. Саввидис считает, что «поход (Чу­
пана. — Авт.) вне всяких сомнений был
спровоцирован итальянскими морскими
республиками: и Генуя и Венеция жела­
ли сохранить важные торговые центры
Херсона (Крыма (?). — Авт.)» (там же).
О роли Генуи и Венеции в сельджукской
экспедиции известные нам источники не
упоминают, а автор не обосновывает
своего утверждения. Следует иметь в ви­
ду, что в начале XIII в. черноморская
торговля не имела большого значения для
обеих итальянских республик 35 , сельд-

Histoire des Seldjoucides d'Asie Mineure d'après l'abrégé du Seldjouknâmeh D'IbnBibi / Texte persan publ. . . . par M. Th. Houtsma. Leide, 1902. Ρ· 54—55. (Далее:
Ибн Биби). Также неточно передан А. Саввидисом другой отрывок из Ибн Биби —
о захвате сельджуками Синопа в 1265 г. (с. 129). Ср.: Ибн Биби. С. 299.
Ибн ал-Асир. Т. XII. С. 160; комментарии к сообщению см.: Куник А. А. Основание
Трапезундской империи в 1204 г. // УЗИАН по I и III отд. СПб., 1854. Т. II. С. 705—
733; Карпов С. П. Особенности развития поздневизантийского города-эмпория:
(Трапезунд в XIII—XV вв.) // ВО. М., 1977. С. 83; VaMiev A. A. The Goths in the
Crimea. Cambridge, 1936. P. 158—159.
Ибн Биби. С. 127—129.
Histoire des Seldjoukides d'Asie Mineure par un anonyme / Texte persan publié par
Feridun Nafiz Uzluk. Ankara, 1952. P. 43—44.
Ibid. P. 45. Как сообщает Сибат Спарапет, Калоноросом владел Кир Вард, внук
Атома, происходившего из древнего армянского рода Арцруни. В 1198 г. Кир Вард
являлся вассалом Левона, царя Киликийской Армении (1198—1219). См.: Смбат
Спарапет. Летопись / Пер. с древнеарм., предисл. и примеч. А. Г. Галстяна. Ере­
ван, 1974. С. 117, 128.
Богданова Н. М. К вопросу о городском управлении в Херсоне в начале XIII в. //
Социальные группы традиционных обществ Востока. М., 1985. Ч. 1. С. 42—46. Ав­
тор датирует поход 1222/23 г., предполагая, что эмир Чупан захватил и Херсон;
в связи с этим экспедиция сельджуков рассматривается как эпизод трапезундскосельджукской войны 1223 г.
О распространении итальянского влияния на Черноморье см.: Карпов С. И. Трапезундская империя. . . С. 20—21, 45, 90 (там же указана основная литература по
данному вопросу); Он же. Торговля итальянских морских республик в Южном
Причерноморье в XIII—XV вв.: Автореф. дис. . . . д-ра ист. наук. М., 1985. С. 12—14.

176

жуки же, как уже говорилось, были
сами заинтересованы в укреплении связей
с Крымом. Необоснованно и другое ут­
верждение автора: «монгольское вторже­
ние в 1239 г. положило конец. . . итальян­
скому преобладанию в черноморской тор­
говле» (с. 173) — в первой половине
XIII в. такого преобладания еще не
было 36 .
Пятая глава посвящена малоазиатской
политике в период с 1225 г. до монголь­
ского вторжения в Анатолию в 1243 г.
А. Саввидис подробно описывает, в ча­
стности, взаимоотношения хорезмшаха
Джалал ад-Дина с сельджуками, вкратце
передает историю монгольского завоева­
ния Средней Азии. Полагаем необходи­
мым внести следующие поправки. Автор
ошибочно транскрибирует и истолковыва­
ет прозвище султана Джалал ад-Дина
«Мангобирти», т. е. «одаренный богом»
(с. 178, примеч. 4). Правильно имя про­
износится Манкбурны (от тюрк. ^Хл —
родинка — и, как предполагают, от тюрк.
Q5j_3-jj — HOC) 37 . Отрарский конфликт
произошел
не в 1219 г. (с. 179, примеч. 3),
а в 1218 38. Нельзя согласиться с форму­
лировкой: «Когда великий хан Чагатай
послал войска в погоню за Мангобирти
в 1227 г., последний был вынужден. . .
искать союза с Кай-Кубадом; как гово­
рят, одна из дочерей Шаха (т. е. Джалал
ад-Дина. — Авт.) стала женой молодого
сельджукского принца Кай-Хусрава II»
(с. 179, примеч. 9). Чагатай, сын Чин­
гиз-хана, никогда не был великим кааном.
После Чингиз-хана таковым стал Эгедей
(1229—1241). Хорезмшах начал перего­
воры с Кай-Кубадом в 1225 г. 39 За Гийас
ад-Дина Кай-Хусрава II была выдана
сестра правителя 40Шираза, родственница
Джалал ад-Дина .
А. Саввидис принимает существующее
в литературе утверждение о существова­
нии союза между хорезмшахом Джалал
ад-Дином и Трапезундом (с. 170, 177,
примеч. 4; 182). Первым сформулировал
этот тезис Я. Фальмерайер еще в 1827 г.
Он основывался на сообщении Абуал-Фараджа о том, что после поражения
от сельджуков в 1230 г. 1500 хорезмийских воинов
нашли убежище в горах Трапезунда 41 . Другие упоминания какоголибо участия трапезундцев в сельджук-

36
37

88
39
40
41
42

43

ско-хорезмиискои воине в источниках
отсутствуют. Мы полагаем, что в сочета­
нии с некоторыми другими фактами сооб­
щение Абу-ал-Фараджа может быть
истолковано и как свидетельство нейтра­
литета Трапезундской империи по отно­
шению к
сельджукско-хорезмийскому
столкновению в 1230 г. Персидские исто­
рики XIII в. Джувейни и Рашид адДин отмечают присутствие трапезундских
отрядов в войске грузин, потерпевшем
поражение от хорезмийцев в 1228 г. 42
в сражении при Болниси и Лори. Дан­
ный факт демонстрирует некое единство
Грузии и Трапезундской империи в от­
ношении к хорезмийцам. Грузия после
этого поражения не решалась открыто
выступить против хорезмийцев — вплоть
до падения их державы — и сохранила
нейтралитет в сельджукско-хорезмийской
войне. Не вытекает ли из упомянутого со­
общения Абу-ал-Фараджа, что и Трапезунд занимал нейтральную позицию во
время событий 1230 г.?
А. Саввидис вслед за рядом историков
считает, что в качестве возмездия за
содействие хорезмийцам
Иконийский
султанат восстановил сюзеренитет над
Трапезундом (с. 183). Отметим, что источ­
ники не содержат прямых свидетельств
чего-либо подобного, этот тезис требует
проверки. Известные источники не дают
возможности сколько-нибудь определенно
говорить об отношениях Трапезундской
империи с государствами восточной Ана­
толии во второй четверти XIII в. — во­
прос может проясниться лишь в свете
каких-либо новых данных.
Налицо и некоторые другие неточ­
ности. Описав падение Синопа в 1214 г.,
автор со ссылкой на С. Вриониса говорит:
«И, по словам современного исследова­
теля, «там, где раньше читали Еванге­
лие, теперь читают Коран, мусульман­
ский призыв к молитве заменил церковные
колокола» (с. 128—129). Приведенные
А. Саввидисом слова — аллюзия на фра­
зу из хроники XIV в., ср.: «Чтение Еван­
гелия было заменено на чтение Открове­
ния, бой колокола был отвергнут, а звук
азана, который есть высший знак Слова
Ислама, получил совершенную полно­
ту» 43.
Автор пишет далее: «Жители Мацуки. . . причиняли беспокойство Великим

Карпов С. П. Торговля итальянских морских республик. . . С. 12—14.
См. об этом: ан-Йасави. Жизнеописание Джалал ад-Дина Манкбурны / Пер. и коммент. 3 . М. Буниятова. Баку, 1973. С. 301—302, примеч. 5 к «Введению»: Boyle J. Α.
Djalal al-Din // EI. NE. Η. P. 392; The Tarikh-i-Jahan—Gushä or Ala'u'd-Din Ata
Malik-i-Juwayni / Ed. with an introduction, notes and indices. . by Mirza Muhammad
Ihn Abdu'1-Wahhab-i-Qazwini // E. J. W. Gibb Memorial Series. 1916. Vol. XVI,
pt II. P. 165-166, n. 6; P. 284-292.
Kramers J. H. Otrar // El. Leiden; Leipzig, 1936. I I I . S. 1095.
Ан-Насаеи. С. 359, примеч. 2 к гл. 47.
Там же.
Fallmerayer J. Geschichte des Kaisertums von Trapezunt. München, 1827. S. 107;
Abul-Faradj. Mukhtesir Tarikh ed-Duwal. Beyrut, 1890. P. 429—430.
Рашид ад-Дин. Джаме ат-Таварих. М., 1980. Т. II, ч. 1. С. 83—84; The Ta'rikh-iJahan-Gusha. . . P . 170,η. 5. В обоих текстах говорится о присутствии в грузинском
войске отряда из Джанит'а. Топоним «Джанит» употреблялся восточными авторами,
как правило, для обозначения территории Трапезундской империи.
Aksarayi Kerimuddin Mahmut. Musameret ul-Ahbar. Ankara, 1944. S. 83.
12 Византийский временник, 48

177

Комнинам, поскольку, как писал Панарет, они были „слишком легкодоступ­
ным и богатым объектом и для чепни, и
для лазов, так же как и для соседних ар­
мий Пайперта"» (с. 171—172) — этой
фразы у Панарета, однако, нет.
Со ссылкой на У. Миллера, А. Саввидис утверждает, будто кавказское племя
тцанов «приняло в 1345 г. участие в од­
ном из тюркских походов в область
Понта» (с. 162, примеч. 2), но это ошибоч­
ное мнение. У. Миллер неверно толкует
текст Панарета, который сообщает об
участии в тюркском44набеге на Трапезунд
неких
Τζιαπνίδης .
Как
показал
Э. Брайер, под Τζιαπνίδης
Панарет имел
45
в виду тюрок чепни , само же событие
произошло в 1348 г., и У. Миллер
дати­
рует его именно так — 1348 г.45
Большая часть отсылок к тексту хро­
ники Ибн ал-Асира не соответствует
реальному расположению материала в ци­
44

45
46

Μιχαήλ του Παναρέτου
X X I I . Σ. 68.16.

περί

των Μεγάλων

тируемом автором издании (на с. 59, 70,
86 и др.).
В заключение следует признать, что,
хотя работа в определенной мере имеет
обзорный характер (автор скуп на соб­
ственные выводы и часто обходит внима­
нием остродискуссионные вопросы), она
все же является полезным и необходимым
изданием как первая в историографии по­
пытка систематизировать важный мате­
риал по политической истории Малой
Азии первой половины XIII в. Заслугой
автора является довольно широкое при­
влечение литературы на русском языке,
что нечасто случается в зарубежной
историографии. Украшают работу и об­
легчают восприятие фактов пять само­
стоятельно выполненных А. Саввидисом
карт.
П. И. Жаворонпов, Р. М. Шукуров
Κομνηνών/Έχδ.

Ό . Α α μ ψ ί δ η ς / / Ά Π . 1958.

Bryer A. Greeks and Turkmens: The Pontic Exception // DOP. 1975. 29. P . 132—133.
Miller W. Trebizond: The Last Greek Empire. L., 1926. P. 54.

Византия и арабы: новые исследования
V. Christidis. The Conquest o£ Crete by the Arabs (ca. 824) a turning Point in the
Struggle between Byzantium and Islam. Athens, 1984. 265 p. 62 fig. 5 map.
GRAECO-ARABIKA. First International Congress on Greek and Arabic Studies. II,
III. Athens, 1983. 297 p.+258 p.
He так давно вновь прозвучала извест­
османским игом), с другой — пренебре­
ная мысль О. Шпенглера, которая, будучи жительно-враждебное отношение к му­
высказанной впервые более полувека сульманству 2 .
тому назад, в значительной степени не
Сегодняшней наукой, однако, уже не­
утратила актуальности и в наши дни. мало сделано для разрушения ошибоч­
«Историки, — писал он, — ориентирова­ ного представления о почти полной разоб­
лись на классическую филологию, но щенности обеих культур, которая вкупе
горизонт последней кончался на восточной с непрекращавшимися конфессиональ­
границе греческого языка. Поэтому глу­ ными спорами и военным противобор­
бинное единство развития по обе стороны ством явилась будто бы если не главной,
этой границы, попросту не существовав­ то одной из доминирующих особенностей
шей на уровне психологическом,
так и их контактов 3 .
не было замеченным. . .»г С полным пра­
Стремление к разрушению старого,
вом отнеся это высказывание к состоянию во многом априорного представления
византийско-арабских штудий, можно о взаимоотношениях между миром ислама
было бы добавить: в значительной сте­ и Византией—лейтмотив первой из наз­
пени «граница» между миром Византии ванных работ. Ее автор (ученик Д. Заи миром ислама искусственно создавалась китиноса) — греческий
византинист
европейскими учеными начиная с нового В. Христидис — наряду с традиционной
времени. В этом сказывалось, с одной классической получил также арабистистороны, преклонение перед всем грече­ ческую подготовку. Это позволило ему
ским (тем более сильное, что сама Гре­ параллельно с греческими в полной мере
ция до начала XIX в. находилась под использовать и арабские источники (на
1

2

3

Spengler О. Der Untergang des Abendlandes. Umrisse einer Morphologie der Welt­
geschichte. Bd. 2. Welthistorische Perspektiven. München, 1922. S. 228—229. Цит. по:
Аверинцев С. С. На границе цивилизаций и эпох: Вклад восточных окраин римсковизантийского мира в подготовку духовной культуры европейского средневековья //
Восток—Запад. М., 1985. С. 9.
Показательно, например, отношение к восточным памятникам французского путеше­
ственника XVIII в. Жозефа де Турнефора. С его точки зрения, из развалин всех
древних городов интерес представляют только греческие — благодаря сохранив­
шимся там надписям. См.: Вартол д В. В. История изучения Востока в Европе и
России // Соч. М., 1977. Т. 9. С. 312, примеч. 30. См. также: Klein-Franke F. Die
klassische Antike in der Tradition des Islam. Darmstadt, 1980. S. 23, 25—33.
Vryonis Sp. Byzantium: it's internal History and Relations with the Muslim World.
L., 1971; Cahen CI. Orient et Occident. P., 1983.

178

языке оригинала), что, в свою очередь,
открыло возможность для нового под­
хода к оценке всего комплекса арабовизантийских отношений в период араб­
ского владычества на Крите (IX—X вв.).
Отметим, что к теме «арабократии» до
В. Христидиса обращался ряд видных
ученых (М. Канар, Е. В. Брукс, А. А.
Васильев, К. М. Сеттон, Э. Арвейлер,
Н. Панайотакис и др.), но все они отда­
вали предпочтение грекоязычным источ­
никам — факт, в значительной степени
определивший характер выводов их ис­
следований.
Основное содержание монографии рас­
крывается автором в пяти главах, где
обстоятельно рассказывается о типах и
своеобразии используемых источников (I),
византийском и мусульманском флоте
IX—X вв. (II), захвате острова (III),
различных аспектах контактов завоева­
телей с «туземным» населением (IV), исто­
рии завоеваний и падения мусульман­
ского государства на Крите (V). Автор
счел нужным также дополнить свой труд
четырьмя
приложениями — арабским
описанием греческого огня, фрагментом
жития св. Феоктисты, рассказом об обре­
тении мощей святых Валерия, Викентия
и Евлалии (араб, текст с англ. переводом),
описанием пути и особенностей продвиже­
ния византийского флота под командова­
нием Никифора Фоки на Крит. Почти во
всех случаях иноязычные цитаты, иллю­
стрирующие исследование, сопровожда­
ются переводом — это делает книгу до­
ступной для самого широкого круга спе­
циалистов.
Одно из достоинств монографии
В. Христидиса, как уже было отмечено, —
обилие и разнообразие привлеченных им
источников. Наряду с арабо- и грекоязычными письменными памятниками
различных жанров он использовал эпи­
графические и нумизматические данные,
книжные миниатюры, граффити и архео­
логический материал. Осознание ученым
важности историко-географических ис­
следований отразилось в попытке «при­
вязать» события к конкретному месту
действия (ср. карты № 1—5: «Арабские
рейды в Эгейское и Ионическое моря. . .»,
«Арабо-византийские военные действия
в Эгейском море» и др.).
Однако полнота источников сама по
себе еще не является залогом исчерпываю­
щего освещения событий и не означает,
что перед историком не было никаких
трудностей. Напротив (и это необходимо
особенно подчеркнуть), их использование
4

6
6

7

в монографии было осложнено, в част­
ности, почти полным отсутствием «пе­
рекрещивающихся» сведений в византий­
ских и арабских текстах и фрагментар­
ностью тех сообщений, которые имелись
в распоряжении исследователя. Под­
час, что В. Христидису удалось показать,
в основе фактов, сообщаемых средневеко­
вым автором, лежит устная традиция,
которая служит помехой «прямому» об­
ращению к ним, скажем, для изучения
социально-экономических и политиче­
ских проблем (с. 3, 17—18, 159—160
и т. д.).
Однако даже относительно возможности
использования в качестве «исторических
источников» в традиционном смысле этого
понятия и тех немногих памятников,
в которых их авторами, казалось бы,
уделено непосредственное внимание собы­
тиям, связанным с захватом арабами
Крита («О 4 захвате Фессалоники» Иоанна
Камениата и «О захвате Крита» Феодосия
Диакона 6 ), не так давно высказывались
сомнения.
Эти трудности поставили В. Христи­
диса перед необходимостью уделить осо­
бое внимание методике работы с источ­
ником. Каковы же исследовательские
приемы автора?
Прежде всего это сопоставление дан­
ных, содержащихся в византийских и
арабских
текстах, благодаря
чему
В. Христидису удалось оттенить сходство
между мусульманами и византийцами
в некоторых жизненных сферах — сход­
ство, которое раньше почти не указыва­
лось. Так, целая глава книги посвящена
византийскому
и мусульманскому фло­
ту 6. Автор сравнил сведения обеих групп
источников по следующим направлениям:
корабли (различные типы судов, их на­
звания, вооружение, оснастка и т. п.),
их экипаж (социальный и этнический со­
став матросов и офицеров, функции тех
и других, оплата службы), военная раз­
ведка, морально-политическое воздей­
ствие на корабельные команды собствен­
ных кораблей и судов противника ? ,
руководства по морскому делу. В. Христидис обратил внимание на схожесть
боевой тактики, способа ведения разведки
и оповещения о приближении против­
ника. Примечательно, что состав эки­
пажей флота у каждой из сторон не был
этнически однороден, а главное различие
между последними продолжало оставать­
ся конфессиональным. Примерно в одно
и то же время во главе мусульманского
флота стояли ренегаты-христиане Лев

Kazhdan A. P. Some Questions adressed to the Scholars who believe in Authenticity of
Caminiates' Capture of Thessalonica // BZ. 1978. 71. P. 301—314. В рассматриваемой
монографии В. Христидис повторяет ряд положений, выдвинутых им ранее в полеми­
ческой статье по поводу аутентичности сочинения Камениата. См.: Once again Ca­
miniates' Capture of Thessaloniki // BZ. 1981. 74. P. 7—10.
См.: Сериков H. И. Ред.: Theodosius Diaconus. De Creta capta / Ed. U. Criscuolo.
Leipzig, 1979 // BB, 1982. 43. P. 259—262.
Ср. оставшуюся незнакомой В. Христидису работу арабского исследователя: Фа­
рах Н. Морские отношения арабов и Византии в VII в.: Дис. . . . канд. ист. наук. Л.,
1971.
В. Христидису осталась неизвестной еще одна работа на эту тему: Кучма В. В. Ме­
тоды морально-политического воздействия на византийское войско по «Тактике
Льва» // АДСВ. 1965. С. 106 и ел.
12*

179

Триполитанин (Абу Харис Гулям Зарафа) и Дамиан (Гулям Йазман), тогда как
византийским командовал христианин
Насар, вероятно сириец (или даже араб)
(с. 161, 158).
Выявленные путем сопоставления све­
дения о применении обеими сторонами
«греческого огня» В. Христидис предва­
ряет замечанием о том, что игнорирова­
ние исследователями
соответствующих
сообщений мусульманских авторов при­
водило к ошибочному выводу, согласно
которому этим страшным оружием вла­
дели лишь византийцы (с. 63—66) 8 .
Сопоставляя содержащиеся в трактате
Ибн Манкали фрагменты арабского пе­
ревода «Навмахии» Льва VI с ее грече­
ским оригиналом, исследователь проана­
лизировал характер ошибок переводчика.
Их причину и корни он усматривает в том,
что мусульманину было трудно вообра­
зить себе некоторые конкретные черты
организации византийского флота. Так,
переводчику было чуждо представление,
что гребцы могли выполнять и функции
корабельных мастеров, что для византий­
ского флота являлось обычным делом.
«Эта ошибка, — пишет
В.
Христи­
дис, — лишний раз подтверждает поло­
жение о существовании в мусульманском
флоте строгой специализации» (с. 53).
Результативным оказывается и обра­
щение историка к аналогиям (с. 105).
Зачастую ему, в частности, удается ре­
конструировать ход событий, сведения
о которых фрагментарны или вовсе от­
сутствуют. Так, путь Никифора Фоки на
Крит воссоздан им по «стадиодромикону»
из De Ceremoniis Константина Багряно­
родного, а тип кораблей, на которых тот
двигался к острову, — по болгарским
граффити этого времени. Наконец, ана­
лиз розы ветров и особенностей устройст­
ва кораблей византийской флотилии поз­
волил исследователю убедительно опро­
вергнуть версию, распространенную в уст­
ной традиции, о промежуточной останов­
ке Никифора (по дороге к Криту) на о-ве
Карпафос (с. 176, 221—225).
Оказывает автору помощь и археоло­
гический материал, различные памятники
материальной культуры. В. Христидис
показывает, что рассуждения византий­
ских авторов о «зверствах» мусульман
на захваченном острове и «страданиях»,
которые подневольное население испыты­
вало вследствие принудительного обра­
щения в ислам, — во многом дань лите­
ратурной традиции. Что такие сведения не
соответствуют действительности, явст­
вует уже в принципе толерантного отно­
шения мусульман 9к христианам, как
к «людям Писания» . О преувеличениях
византийских авторов с уверенностью
8
9
10

позволяет говорить и характер декора
церкви св. Тита (Крит, Гортина). Он дает
право утверждать, что церковь не только
не была разрушена «неверными», но,
более того, обновлялась за время «арабократии» (с. 109—110).
Возможность адекватного толкования
арабских и греческих источников от­
крывает и сравнение двух миниатюр,
на которых изображено как будто одно
и то же лицо — Никифор Фока. Согласно
остроумному предположению В. Хри­
стидиса, в действительности мы имеем
здесь дело не с изображением одного и
того же лица в разное время (как пола­
гал, например, Сп. Лампрос), но с ил­
люстрацией, призванной охарактеризо­
вать психологическую «контрастность»
самой личности императора (с. 174).
Добавим, что подобный прием трактовки
личности в изобразительном искусстве
отмечен также на
материале мусульман­
ской живописи 10 .
Наконец, использование нумизмати­
ческих памятников позволяет автору
правильно определить имя эмира Крита,
которое встречается в нарративных источ­
никах в двух вариантах ('Абд ал-'Азиз
б. Шу'айб, а не б. Хабиб!), сделать за­
ключение о торговых контактах мусуль­
манского Крита с Византией (с. 98—99,
199).
Ограниченный объем рецензии не поз­
воляет детально остановиться на всех
отмеченных исследователем «мелочах» и
«частностях», которые в своей совокуп­
ности не только объясняют причины ряда
несовпадений в сообщениях византий­
ских и арабских источников, но и дают
возможность во всей полноте восстано­
вить картину «арабократии» на Крите,
византийско-арабских
(христиано-мусульманских) контактов и представить
специфику их проявления в различных
сферах.
Помимо характеристики флота каж­
дой из держав-соперниц,
внимание
В. Христидиса привлекли две другие
проблемы: захват острова арабами и
последовавшая через 137 лет византий­
ская «реконкиста», а также особенности
сложившегося за время «арабократии»
христиано-мусульманского симбиоза.
В. Христидисом убедительно показана
несостоятельность традиционной, вос­
ходящей еще к Э. Гиббону точки зрения,
согласно которой обосновавшихся на
Крите арабов считали прежде всего пира­
тами (с. 81). Исследователь доказал, что
захват острова людьми Абу Хафса 'Умара б.Исы б.Шу'айба ал-Баллути явился
во многом вынужденной акцией. По мне­
нию В. Христидиса, значительная часть
соратников Абу Хафса принадлежала

О «греческом огне» см. также: Vasojevié A. et İV. ΝΑΦΘΛ // Philologue. 1984. 128,
2. P. 208—229.
Sourdel D. et / . La civilisation de l'Islam classique. P., 1968. P. 43, 228, 158—159,
434—464.
Шукуров P. M. «Шах-наме» Фирдоуси и ранняя иллюстративная традиция. М., 1983.
С. 134—135. Автор ставит «многоликость» и «непостоянство» облика Рустама на
иранских миниатюрах в зависимость от нахождения героя в «качественно разных
пространствах». (Там же. С. 139).

180

к испанским мусульманам местного про­
исхождения (муваллидам) и , после не­
удачного мятежа изгнанным из Кордовы
омейядским эмиром ал-Хакамом I (796—
822 гг.). Не сумев осесть в Александрии
(откуда их также изгнали), они стали
искать новое прибежище и были направ­
лены египтянами на Крит. Наряду с еги­
петской помощью захват острова облег­
чило отсутствие серьезного сопротивле­
ния Византии. В это время ее войска
были заняты подавлением восстания Фомы
Славянина (821—823 гг.). Несовпадающие
сообщения византийских и мусульман­
ских источников — и это удалось дока­
зать исследователю — объясняются тем,
что завоевание острова осуществлялось
постепенно, заняв несколько лет, в то
время как «реконкиста» (или, по выраже­
нию В. Христидиса, «ревизантинизация»;
с. 172, 184) совершилась молниеносно.
В монографии отмечается, что в эко­
номическом и торговом отношениях му­
сульманский Крит представлял собой вы­
сокоразвитое государство. Этот вывод
сделан В. Христидисом на основе анализа
ремесленного производства, его уровня
и особенностей развития экспортной тор­
говли (особ. с. 116), наконец, по полно­
весной золотой монете. Увеличение чис­
ленности
мусульманского
населения
острова, о чем сообщают мусульманские
источники, происходило не вследствие на­
сильственного обращения в ислам автох­
тонного населения, а за счет внешнего
притока — переселения мусульман из
Египта, Сирии, мусульманской Испании.
В. Христидис неоднократно указывает на
толерантное
отношение
завоевателей
к местному христианскому населению:
за 137 лет владычества арабов, как это
видно из жития Никона Метаноите, жи­
тели-христиане оставались православ­
ными, хотя и отступили от традиций иконопочитания.
Остров не был отрезан и от византий­
ского мира. Помимо упоминаний о тор­
говле с империей, сохранились сведения
об άλλάγια — обмене пленными между
мусульманами с 1аКрита и византийцами
(КАМ.63.15—16) .
Судя по некоторым данным, в период
мусульманского владычества не затухала
и культурная жизнь острова. Мы распо­
лагаем сведениями о существовавшей там
системе образования (с. 115); аль-Химьяри и ал-Йакут упоминают о некоем кади
'Ийаде (с. 133), чьи сочинения, правда,
не сохранились.
Из всего перечисленного логически
вытекает вывод, которым В. Христидис
завершает
монографию:
«Ученые, —
пишет он, — по привычке считающие
Крит „пиратским гнездом", забывают о
том, что это была первая попытка пере­

несения восточной культуры на остров
Эгейского моря, в массе своей населен­
ный греками. Мусульманский Крит мож­
но было бы рассматривать как культурное
связующее звено с Византией, каким на
Западе являлись мусульманская Испа­
ния и мусульманская Сицилия» (с. 195).
Вместе с тем, хотя работа В. Христи­
диса и выполнена с бесспорной тщатель­
ностью, в ней налицо определенные недо­
четы.
Вызывает сомнение правомерность ис­
пользования одного из традиционных
элементов характеристики творческого
метода Иоанна Камениата: «. . .в отличие
от многоученых византийских историков,
он (Камениат. — Н. С.) не использует
никаких письменных источников, чтобы
дополнить собственные сведения» (с. 7).
Отметим, однако, что Камениат исполь­
зовал все же сведения античных авторов.
В доказательство приведем ряд цитат, не
выявленных издательницей
текста Гер­
трудой Бэлиг 1 3 :
KAM.19.5 χοτύλψ μέλη θλααθείς (Нот.
П., 5, 307)
KAM.28.78 συών άγοίων (Нош. П., 12,
146)
ΚΑΜ.28.81 Βύθιον εβρυνεν ( Н о т . П.,
18, 264)
KAM.25.59, 43.58 ύλαχτιχοί χύνες (Lu­
cien. Bis А с е , 33; Lampe, 1424)
KAM.26.95—96 σώμασι σφριγόντες (Eur.
Andr., 196; Plato. Leg., 840 B)
Замечание В. Христидиса относитель­
но кораблей с двумя рулями необхо­
димо дополнить — этот тип судов в му­
сульманском флоте (с. 46)", согласно
свидетельству Ибн Джубайра, был ха­
рактерен только для Средиземноморья 14 .
Вызывает сомнение арабская этимо­
логия греческого названия одного из
типов кораблей: χουμβάρια (с. 66). Ав­
тор предлагает возводить это название
к γ^-i ι ^уя. В этом случае непонятно,
почему отбрасывается первый член
словосочетания.
С другой стороны,
если даже допустить, что χουμβάρια вос­
ходит к \"^, те диграф ου не может
передавать звук э в данном арабском
слове: kebîr. Более правомерным пред­
ставляется возводить χουμβάρια κ лат.
cymba <ζ греч. χύμβα (ср. возможные
латинские написания — cymba и, NB,
cumba).
На с. 91 неверен перевод цитаты из
сочинения ал-Балазури «Китаб футух
ал-Булдан» (Бейрут, 1978. С. 238): 'fSJJ\
£У« l ^ - i , 3 - ^ . f^Lj^~
until nothing was
left to the Byzantines (до тех пор пока
византийцам ничего не было оставле­
но). Надо: «до тех пор пока не оста­
лось там румов».

11

Т. А. Шумовский, напротив, видит в восставших против ал-Хакама I «арабское на­
селение Кордовы». См.: Ахмад ибн Маджид. Книга польз об основах и правилах
морской науки / Крит, текст, пер., коммент., исслед. и указ. Т. А. Шумовского.
Т. I—П. М., 1985. Т. I. С. 79.
12
Ioannis Caminiatae De Expugnatione Thessalonicae / Rec. G. Böhlig. BeroL; Nov.
Ebor., 1973.
13
Рец. на издание Бэлиг см.: ВВ, 1975. 37. С. 276—278.
14
Мец А. Мусульманский ренессанс. М., 1973. С. 401.
181

На с. 215 (8 стк. араб, текста пове­
ствования «Об обретении мощей св. Ва­
лерия и др.»), вероятно, опечатка: не
На с. 215 (И стк. араб, текста, там
же) ^ l ^ i U i dSSCiş l^c^i J.Ś ^JliJveOJt
первая половина фразы
(отделенная
прямой СЕхобкой), по всей видимости,
кораническая цитата или аллюзия [Ко­
ран 39 :63 (62)].
Разумеется, высказанные замечания не
могут умалить несомненные достоинства
работы В. Христидиса.

По своему подходу к изучению арабовизантийских отношений и их особенно­
стей работа В. Христидиса примыкает
к новому направлению исследований в
этой области, которое наметилось в со­
временной греческой арабистике и визан­
тиноведении и заявило о себе на страницах
начавшего выходить в Афинах с 1982 г.
специального журнала «Греко-Арабика»
(далее: ГА), сразу же завоевавшего при­
знание ученых многих стран. Ниже рас­
сматриваются второй и третий выпуски
ГА, которые содержат материалы состояв15

шегося летом 1983 г. в Афинах Между­
народного конгресса по изучению
греческо-арабских контактов 15.
В опубликованных докладах исследо­
вателей из полутора десятка стран осве­
щен большой круг проблемы арабо-греческих связей, включающий историче­
ский, философский, религиоведческий и
искусствоведческий аспекты. Широк и
хронологический диапазон анализируе­
мых сюжетов — от начальной истории
человечества до XVIII в.
Мы остановимся лишь на тех материа­
лах, которые относятся непосредственно
к арабо-византийским контактам в сред­
ние века (исключение образует только
искусствоведческая тематика).
Ряд работ посвящен проблемам «бу­
ферной», или «контактной», зоны — ре­
гиона столкновения и наиболее активного
взаимодействия византийской и мусуль­
манской культур. Это территория Север­
ной Африки, Сирии и Палестины, а также
стран, расположенных вдоль побережья
Красного моря. Социальный состав ну­
бийского общества в VI в., наметившиеся
пути его христианизации проследил на
материале эпиграфики С. Донадони.
К его исследованию примыкает статья
Г. Вантини, содержащая в ряде случаев
частичный перевод греческих, сирий-

К сожалению, первый выпуск журнала мне не доступен. Пользуюсь случае побла­
годарить д-ра В. Вавржинека (Прага) за любезно присланные 2-й и 3-й выпуски. Вот
их оглавление: Macuch R. Greek and Oriental Sources of Avicenna's and Sohrawardi's
Theosophies (11, 9—22); Al-Sharkawi E. M. The Aristotelian Categories and the Prob­
lem of Attributes in islamic Theology (II, 23—37); Ziakas G. The Problem of Origin
of the Pseudo-Aristotelian Arabic Works (II, 39—50); Smith M. How Magic was chan­
ged by the Triumph of Christianity (11, 51—58); Cariotoglou A. Pseudo-Méthode de
Patara: «Le temps de l'apostasie et du châtiment des fils d'Ismael (II, 59—68);
Shama M. The islamic Attitude towards Greek Philosophy (in Arabic) (II, 69—85);
Mazzaoul M. East and West: Moslem Intellectual History during the Eighteenth Cen­
tury (II, 87—97); Giannakis E. The Concept of the term umma during the Life of the
Prophet Muhammad (II, 99—111); Meimaris Y., Selim A. An Arabic Version of the
«Life» of St. Theodore of Edessa «Ar-Raha» the Sabaite (II, 113—117); Peters F. E.
Who built the Dome on the Rock? (II, 119—138); Argyriou A. Un «Roman de Mahomet»
grec inédit (II, 139—190); Elsaadani M. I. An Evidence of Similarity and Difference
from Prehistoric Crete (II, 191—197); Rodziewicz M. Alexandria and District of Mareotis (II, 199—216); Gawlikowski M. AUat-Athena of Palmyra (II, 217—226); RassartDebergh M. Survivances de l'hellenistico-romain dans la peinture copte (antérieure au
I X e siècle) (II, 227—247); Delivorrias A. Greec Studies on Arab Art Treasures: A Benaki Museum Project (II, 249—264); Philon H. A Mamluk Deposition from the Cross
(II, 265—273); Desanges J. L'Hellénisme dans le royaume de Méroë (II, 275—296);
Donadoni S. Les Inscriptions Grecques de Nubie (III, 9—19); Vantini G. Greek and
Arab Geographers on Nubia (ca 500 ВС — 1500 AD) (III, 21—50); Lazarou A. Pré­
sence Hellénique en Egypte Romaine (III, 51—76); Ehattacharya S. Absorption of
Yavanas and Sakas in Indian Society and some aspects of social mobility (III, 77—
83); O' Bweng K. Les Négro-Africains dans les Relations Arabo-Byzantines (V e —X e s.)
(III, 85—94); Kaegi W. E. Jr. Byzantium and the Early Trans-Saharan Gold Trade:
a Cautionary Note (III, 95—100); Ryden L. The Portrait of the Arab Samonas in By­
zantine Literature (III, 101—108); Marin M. «Rum» in the Works of three Spanish
Muslim Geographers (III, 109—117); Δι-/.ονομαν,τς Ν. Ε- Ή Αθήνα -/.αϊ ή Πελοπόν­
νησος το 10 αϊ. μ. Χ. (III, 119—127); Kolias T. G. The Taktika of Leo VI the Wise
and
the Arabs (III, 129—135); Christidis V. Naval Warfare in the Eastern Mediterranean
(6 th —14 th Centuries) An arabie Translation of Leo VI's Naumachia (III, 137—148);
Kyrris C. P. The Nature of the Arabo-Byzantine Relations in Cyprus from the Middle
of the 7th to the Middle of the 10th Century AD (III, 149—175); Meimaris Y. The Arab
(Hijra) Era mentioned in Greek Inscriptions and Papyri from Palestine (III, 177—
189); Αωλος Α. Χ. Ή άραβιχή μετάφραση του μεταγενεστέρου Μυθιστορήματος τοδ ΐ-'ευδοΚαλλισθένη για το Μέγα Άλέ£ανδρο (ΠΙ, 191—202); Papathmopulos Μ. Greek Sources
for the History of the Arabs in the Pre-Islamic Period (III, 203—205); Ccndylis H. A propos de la Traduction Grecque de Kalila wa-Dimna (III, 207—212);
Κεχαγιογλου
Γ. Ή . πρώτη έντυπη έλληνιχή Μετάφραση της Διήγησις AH Lavla waLayla (III, 213—228); Καρπατσογλου Κ. 'Ετυμολογικές σημειώσεις (III, 229—258).

182

ских и арабских источников по истории
Нубии — от Геродота до Ибн 'Ийаса
(XVI в.)·
В. Э. Кэги поставил под сомнение тезис
Т. Ф. Гаррарда относительно того, что
в III—VII вв. функционировал «транссахарский золотой путь, обеспечивавший
приток золота в византийскую Африку».
Классическая философия — та сфера
греческой культуры, которая, может
быть, в наиболее значительной степени
была освоена и усвоена мусульманами.
Они заимствовали идеи, переводя при
этом на арабский язык философские по­
нятия, однако и по сей день до конца
неясны как особенности трансформации
философских идей греков в мусульман­
ской среде, так и роль этого процесса
«эллинизации» в самой мусульманской
культуре.
Влияние на учение о божестве, выдви­
нутое у Абу 'Али Ибн Сины Авиценны
(ум. 1037) и у одного из столпов суфиз­
ма — иранского философа Шихаб адДина Йахьи ас-Сухраварди (ум. 1191), —
тема статьи Р. Макуха. Автор, в част­
ности, сумел разрешить два спорных
вопроса. Так, он считает, что в названии
трактата Авиценны «Хикма ал-машрикийа», второе слово означает «восточ­
ный» и поэтому должно быть огласовано
фатхой (мАшрикийа), а не даммой (мУшрикийа), что, в свою очередь, переводи­
лось бы как «озаренный божественным
светом». В трактате
ас-Сухраварди
«Хикма ал-ишрак» речь, напротив, идет
именно о философии (божественного) оза­
рения. Анализируя трудный пассаж
указанного
трактата
ас-Сухраварди
(с. 254 : 9 и ел., ed. Corbin) hur qälya,
Р. Макух видит в первом компоненте
словосочетания мандейское anhur, не­
правильно понятое как персидское hur.
Стоическая философия оказала влияние
на учение аш'аритов и му'тазилитов о бо­
жественных атрибутах — такова главная
мысль статьи Аш-Шаркави.
Сходное
представление обосновывается и в статье
А. Шама, посвященной исследованию от­
ношения арабской к греческой философии.
Тема статьи Г. Циакаса — псевдоари­
стотелевы сочинения на арабском языке.
Исходя из анализа переводческой дея­
тельности арабов, автор показал, что
значительная часть этих произведений
была написана на арабском языке или пе­
реведена с греческого в первые века му­
сульманского господства на захвачен­
ных у Византии территориях. Поэтому
нередко указанные сочинения имеют апо­
калиптический характер и в известном
смысле могут считаться закономерным
продолжением эллинистических литера­
турных традиций на мусульманском
Ближнем Востоке.
Византийско-арабские отношения в об­
ласти политики освещаются в статьях
К. О'Бвенга и К. Кирриса. Африканский
исследователь (Университет Любумбаши)
рассмотрел роль негритянского населения
Черного континента в мирных и военных
контактах между арабами и византий­
цами. Используя в качестве источников
преимущественно жития греческих свя­
тых, а также мусульманские хроники,

он пришел к выводу, согласно которому
с V по X в. в ходе военных столкновений
византийцев с арабами африканские
негры выступали сначала союзниками од­
ной, а потом — другой стороны. В мир­
ных отношениях двух держав негры
являлись торговыми посредниками. Византийско-арабское соглашение по Кипру
(648/9 или 688 г.) — предмет статьи
К. Кирриса. На основе византийских и
мусульманских нарративных источников
ему удалось доказать, что до 963/4 г.
остров находился под властью обеих дер­
жав.
Значительная часть докладов конгресса
была посвящена византийско-арабским
литературным связям, прежде всего той
информации, которой стороны распола­
гали друг о друге. Й. Меймарис и А. Се­
лим сделали предварительное сообщение
об обнаруженном Й. Меймарисом втором
списке арабской редакции жития св. Феодора Эдесского: в настоящее время уче­
ные располагают лишь изданием грече­
ской редакции жития. Л. Риден просле­
дил curriculum vitae известного персона­
жа византийской истории араба Самоны.
Главный вывод исследователя в том,
что арабо-византийское противостояние
относилось преимущественно к конфес­
сиональной сфере. Стоило мусульманину
принять христианство и начать служить
христианской империи, как его возмож­
ности продвижения по иерархической ле­
стнице становились, по крайней мере тео­
ретически, беспредельными. Сведения о
Греции, островах греческого архипелага,
Константинополе и Малой Азии, сообщае­
мые тремя испано-арабскими географа­
ми — Абу 'Убайдой ал-Бакри (ум. 487/
1184), аз-Зухри (жил в VI/XII в.) и
Ибн Са'идом (ум. 678/1244 или 685/
1286), анализируются в статье М. Марин.
Эти сведения отражают круг интересов
мусульман к немусульманским народам
и странам: географы обращают внимание
на события их истории, исследуют этимо­
логию названий различных областей.
Не остается вне поля зрения и чисто
«утилитарный» аспект: мусульмане приво­
дят данные о расстояниях между различ­
ными городами Византийской империи и
Халифата, особенностях импорта и эк­
спорта. М. Марин поместила перевод от­
рывка из сочинения Ибн Са'ида, касаю­
щийся Греции. Сочетание традиционного
и реального в сообщениях мусульманских
географов об Афинах и Пелопоннесе про­
анализировал также П. Икономакис.
А. X. Лолос привлек внимание к суще­
ствующим спискам арабской редакции
псевдокаллисфенова «Романа об Алексан­
дре» и высказал, в частности, мнение,
что в основе арабской редакции находился
греческий список, восходящий к Codex
Constantinopolitanus или Codex Sinaiticus. Вопрос об одном из немногих пе­
реводов памятников
ближневосточной
словесности — сборника басен «Калила
и Димна» — рассмотрен в статье Е. Кондилис. Исследовательница указала на
различия между арабским оригиналом и
греческим переводом, а также на особен­
ности в передаче риторических оборотов,
показав, таким образом, механизм про183

никновения элементов ближневосточной
культуры, включая мусульманскую, в
грекоязычную среду. Комментарий к ряду
пассажей 10—14-й глав «Откровения»
Псевдо-Мефодия Патарского дан в статье
А. Кариотоглу. Оценивая текст этого
памятника с точки зрения византийской
политической пропаганды, автор, в част­
ности, предлагает новое толкование слов
αποστασία

(сир. мардута) и παιδεία. По его

мнению, «апостатами», которых ожидало
неминуемое «поучение», были как сами
мусульмане, так и находившиеся
под
их властью христиане 16.
Весьма интересный позднегреческий
«Роман о Магомете» впервые опубликовал
по рукописи Пантелеймонова монастыря
на Афоне (№ 110) А. Аргириу. Издатель
снабдил публикацию французским пе­
реводом и обширным комментарием. Уче­
ные получили текст, на основании кото­
рого можно судить о специфике восприя­
тия образа основателя мусульманской
религии в христианском
мире, в первую
очередь греческом 17 .
Две статьи ГА посвящены военному
аспекту арабо-византийских контактов.
Т. Колиас систематизировал по «Тактике»
Льва VI представления византийцев об
арабах как военном противнике. Главные
аспекты, которые привлекали в этом плане
внимание Льва VI, были приемы ведения
арабами военных действий на море и на
16

17

суше, типы их вооружения, военная
выучка и «рекрутский набор». Фрагменты
перевода на арабский язык греческого
текста «Навмахии» — другого сочинения
Льва VI — в трактате Ибн Манкали
«Ал-Ахкам фи Фан ал-Китал фи-л-Бахр
ал-Мулукийа
ва-л-Давабит
ал-Намусийа» исследованы В. Христидисом. Осо­
бенное внимание автор уделил византий­
ским и арабским морским терминам.
Он приложил к своей статье их двуязыч­
ный список. Об упоминании арабского
летосчисления (-/.ατά 'Άραβα;) в пале­
стинских папирусах и эпиграфических
памятниках говорится в статье Й. Меймариса, который доказал, что за 77 лет
до введения летосчисления по хиджре
(637 г.) в Палестине существовала араб­
ская система датировки событий, исполь­
зовавшая македонские месяцы и визан­
тийские индикты. После введения лето­
счисления по хиджре та же формула при­
обрела иное содержание: теперь под сло­
вами Ί.αζα. "Αραβας стали подразумевать
мусульманскую датировку.
Заключая обзор, можно с полным пра­
вом сказать, что охарактеризованные
здесь работы вносят весомый вклад в раз­
рушение традиционного представления
о якобы непроницаемом «барьере», отде­
лявшем мир ислама от греко-христиан­
ского мира Византии.
Н. И. Сериков

Очевидно, автору остались неизвестными две недавно вышедшие статьи: Кривое M. В.
Откровение Псевдо-Мефодия Патарского как отражение народных взглядов на араб­
ское нашествие / / ВВ, 1983. 44. С. 215—221; Reinink G. J. Der Verfassersname «Modios» der syrischen Schatzhöhle und die Apokalypse des Pseudo-Methodios / / ОС,
1983. 67. S. 46—64. Последний, кстати, предложил считать «Откровение» и сирий­
ский апокрифический памятник «Пещера сокровищ» принадлежащими перу одного
и того же автора. Сравнение двух памятников с целью выявить способ выражения
в них идеи отступничества, вероятно, могло бы подкрепить выводы А. Кариотоглу.
См, также: Khoury A. T. Les théologiens byzantins et l'Islam. Textes et auteurs,
VIII e —XIII e s. P., 1969. T. II. P. 167—168, 175.
Eliz. A. Zachariadou. Romania and the Turks (с. 1300—с. 1500). L. (Variorum Rep­
rints), 1985. 304 p.

В сборнике статей Элизабет А. Захариаду, работающей в университете г. Ретимни (Крит), помещено 17 работ, вышед­
ших в 1962—1982 гг. в различных перио­
дических изданиях и сборниках (на ан­
глийском, французском, греческом и
итальянском языках). Он открывается
двумя статьями «Замечания по поводу
некоторых тюркских слов в сочинении
Пахимера» (№ 1) и «Пахимер о династии
„Амурной" — правителях
Кастамону»
(№ 2). В обеих статьях автор идентифици­
рует ряд тюркских имен, титулов и слов,
обозначающих профессию и встречаю­
щихся в сочинении византийского исто­
рика. Результаты исследования такого
рода во многом проясняют некоторые «тем­
ные» эпизоды сельджукской истории по­
следних десятилетий XIII в. В особенно­
сти это относится к статье о тюркских
правителях Кастамону (№ 2). В целом
обе статьи можно считать полезным до­
1
2

полнением ко второму тому «Византинотуркики» Д. Моравчика. Правда, одно
из самых загадочных тюркских слов
(Σάλπαχις или Σαλάμ-παχις) в «Истории»
Георгия Пахимера не стало предметом
изучения Захариаду (№ 1, с. 261). Свой
вариант прочтения она предложила в не­
давно опубликованной монографии: по
мнению исследовательницы,
Σάλπαχις,
или, как его называет в одном из своих
писем

Максим

Плануд,

Σα/.αμάτης, —

это Саламат, имя тюркского бея из ди­
настии Ментешеогуллары 1 . С такой де­
шифровкой трудно согласиться; скорее
всего, в данном случае перед нами — пер­
вые упоминания византийскими авторами
титула «челеби» (конъектура: Σαλαμάτης =
Σαλαμπής), широкая распространенность
которого среди анатолийских беев в
XIV в., на наш взгляд, была связана
с пропагандистской деятельностью
су­
фийского братства мевлеви 2 .

Zahariadou Ε. A. Trade and Crusade: Venetian Crete and the Emirates of Menteshe and
Aydin (1300—1415). Venice, 1983. P. 105—106. См. нашу рец.: ВВ, 1986. 47.
См. нашу статью: Еще раз о слове «челеби»// CT, 1986 (в печати).

184

В третьей статье сборника «Трапезунд
и турки (1352—1402)» рассмотрены вза­
имоотношения трапезундских императо­
ров с тюркскими беями в период от на­
чала распада центральноанатолийского
государства Эретны (1341—1352) до втор­
жения Тимура в Малую Азию. Исследо­
вание строится в основном на материалах
двух источников: трапезундскои хроники
Михаила Панарета и истории правления
Кади Бурханеддина, написанной Астра­
бади (в статье использован подробный пе­
ресказ содержания этого сочинения, дан­
ный в работе Г. Гизеке). По мнению
Э. Захариаду, середина XIV в. — это
временной рубеж, обозначивший резкое
изменение в политике трапезундских
императоров по отношению к соседним
мусульманским правителям: был осуще­
ствлен переход от военной конфронтации
к союзам, скреплявшимся династическими
браками. Первый брачный альянс (се­
стры императора с Кутлу-беем в 1352 г.)
имел целью, считает автор, обезопасить
границы империи от набегов тюрков,
входивших в племенную федерацию Аккойунлу (№ 3, с. 339—340). Отличитель­
ной чертой этого и последующего браков
было то, что женами тюркских беев стано­
вились отнюдь не побочные дочери тра­
пезундских императоров. Подобная прак­
тика, по словам исследовательницы, ра­
зительно отличалась от обычаев Кон­
стантинополя, где обычно за восточных
«варваров» выдавали только незаконно­
рожденных дочерей (исключением был
лишь поступок Иоанна VI Кантакузина, в
1346 г. отдавшего свою дочь Феодору в га­
рем османского султана Орхана). Впро­
чем, отмечает Э. Захариаду, в византий­
ской столице даже трапезундцев воспри­
нимали как «варваров» ( № 3 , с. 338—
339).
Последовательно рассмотрев историю
династических браков (1358 г. — с Ибрахимом Хаджи-эмиром; 1379 г. — с Таджеддином Челеби; с Муттахартеном (Тахиртеном) — после 1379 г.), Э. Захари­
аду приходит к выводу, что эти матри­
мониальные союзы принесли ожидаемые
результаты. Во-первых, удалось обезо­
пасить границы империи; во-вторых, были
достигнуты две цели торгово-экономиче­
ского характера, а именно: обеспечена
безопасность на караванных путях от
понтийского побережья к Байбурту и
Эрзинджану, а также сохранен контроль
над понтийскими гаванями. И то и другое
было жизненно важно для Трапезундскои
империи, само существование которой
во многом зависело от положения дел
в международной торговле.
В статье «Мануил II Палеолог о борьбе
между Баязидом I и Кади Бурханеддином
Ахмадом» (№ 4) показано, что письма ви­
зантийского императора представляют ин­
терес не только как источник по сравни­
тельно бедно освещенному византийской
историографией периоду истории Визан­
тии (1382—1417). Эпистолярное насле­
3

дие императора содержит и драгоценные
для исследователя детали, позволяющие
более полно представить некоторые факты
ранней истории Османской державы, в
частности относящиеся к объединитель­
ной деятельности Баязида I после битвы
на Косовом поле (15 июня 1389). В Ана­
толии упорное сопротивление централизаторским устремлениям османского
султана оказывал в течение нескольких
лет Кади Бурханеддин Сивасский, еще
в 1381 г. захвативший власть в государ­
стве Эретнидов. В первом военном по­
ходе против правителя Сиваса принял
участие Мануил II, вассал султана Бая­
зида I. Восемь писем византийского импе­
ратора (особенно № 1 4 , 16, 18, 19 и 20
в издании Дж. Т. Денниса), которые
Э. Захариаду датирует второй половиной
1391 г., освещают ход кампании глазами
очевидца. Исследовательница делает ин­
тересное предположение о побудительных
мотивах этих писем. Послания адресо­
ваны разным лицам, но большая часть —
Димитрию Кидонису, византийцу вене­
цианского подданства. В этом Э. Заха­
риаду усматривает стремление Мануила
информировать своих союзников-вене­
цианцев о действиях Баязида в Анатолии
(№ 4, с. 471).
Тщательный анализ фактического ма­
териала, содержащегося в письмах Ману­
ила II, дал основание Э. Захариаду кри­
тически оценить описание военной кам­
пании 1391 г. панегиристом Кади Бур­
ханеддина Астрабади в сочинении «Базм
у разм», и в этом — главный итог про­
веденного исследования.
Тема статьи «Афинские каталонцы и
турецкая экспансия в Эгеиде» (№ 5) —
катапонско-турецкий союз, оказавший,
особенно в первой половине XIV в., суще­
ственное влияние на политическое разви­
тие Восточного Средиземноморья. Преды­
стория этого союза (участие тюрков в по­
ходе Каталонской Компании) известна
довольно хорошо 3 , менее изучены взаимо­
отношения каталонцев и тюрков после
создания в Средней Греции каталонского
герцогства с центром в Афинах (1311—
1388 гг.). Э. Захариаду рассматривает
треугольник сил: 1) Венеция и ее владе­
ния в Романии, 2) Афинское герцогство,
3) тюркские эмираты, в первую очередь
Айдын и Ментеше. Она выделяет три
вехи, обозначившие, по ее мнению, пере­
мены в расстановке этих сил. На первом
этапе (до 1318 г.) между тюрками и вене­
цианцами существовал modus vivendi.
На втором этапе (1318—1329 гг.) союз
каталонцев с тюрками (одной из побуди­
тельных причин его создания была борьба
каталонцев и венецианцев за Негропонт)
превратился в серьезную угрозу для Ве­
неции. Тюрки совершают отдельные на­
беги на Негропонт, Санторини, Карпатос (1318 г.), вскоре сменяющиеся широко­
масштабными
военными
операциями.
Грозой венецианских владений в Эгей­
ском море стал Умур-паша Айдыноглу.

См., например: Wittek P. Yazicioghlu 'Ali on the Christian Turks of Dobruja / /
BSOAS, 1952. XIV. P. 662—667; Hernandez Fr. The Turks with the Grand Catalan
Company, 1305—1312 / / Boğaziçi University Journal, 1974. 2. P. 25—45.
185

В 1327 г. флот айдынцев атаковал даже
побережье Морей. Своего апогея каталонско-турецкий союз достиг в 1328 г. во
время каталонско-венецианской войны
на Негропонте, когда тюрки высадились
на остров и приняли участие в боевых
действиях.
Крушение союза пришлось на 1329 г.,
чему причиной, полагает Э. Захариаду,
был провал политики генерального вика­
рия Афинского герцогства дона Альфонсо
Фадрикэ. Его действия вызвали отпор
со стороны папы, чьими стараниями была
создана лига против «схизматиков» (ката­
лонцев) и тюрков — в составе Венеции,
неаполитанского короля Роберта Анжуй­
ского, правителей Таранто и Ахайи (№ 5,
с. 832—833). Организация лиги и воен­
ные приготовления «законного» претен­
дента на герцогство — Готье VI де Бриенда вынудили дона Альфонсо искать мира
с Венецией. По мнению Э. Захариаду
(№ 5, с. 834), предварительное мирное
соглашение было заключено уже в 1329 г.
(ратификация договора состоялась в
1331 г.). Мир между венецианцами и ка­
талонцами совершенно не устраивал тюрк­
ских эмиров, поэтому, думается, вполне
оправданно предположение Э. Захариаду
о том, что нападение айдынцев на Афины,
о котором говорится в турецкой поэти­
ческой хронике Энвери, следует отнести
именно к 1329 г. (№ 5, с. 833, примеч. 67).
Исследовательница подкрепляет свою ги­
потезу соображениями, высказанными в
небольшой статье, также помещенной
в сборнике (№ 6), в которой дан анализ ис­
точника «Ллач об Афинах», повествую­
щего о нападении персов (тюрков-айдынцев) на Афины и разграблении города.
Опубликованные после выхода в свет
известной монографии П. Лемерля 4 источ­
ники и разработки (к которым в первую
очередь можно причислить исследования
Э. Захариаду), на наш взгляд, делают
необходимой новую попытку историче­
ского комментария такого уникального
источника, как хроника Энвери. Более
точная хронологическая привязка раз­
личных частей источника (в своем сочи­
нении, составленном в 1465 г., Энвери
использовал, в частности, эпическое ска­
зание о деяниях Умура Айдыноглу, со­
зданное в середине XIV в.), несомненно,
заставила бы зазвучать по-новому не
одну страницу поэмы.
Завершая рассмотрение важного пе­
риода в истории каталонско-турецких
связей, Э. Захариаду делает вывод, в со­
ответствии с которыми военно-политиче­
ский союз с каталонцами значительно об­
легчил турецкую экспансию в бассейне
Эгейского моря. Крах этого альянса
в 1329 г. побудит тюрков искать нового
союзника, каковым стал Иоанн Кантакузин. Новый союз принес тюркам новые
успехи.
4
6
6

Тема каталонско-турецких связей (воз­
можно, даже второй половины XIV в.),
по-видимому, еще будет привлекать вни­
мание исследователей; кроме того, само­
стоятельный интерес, особенно для ориен­
талистов, представляет вопрос: был ли
обусловлен каталонско-турецкий союз
лишь объективными причинами, или же
в его создании определенная роль принад­
лежала также восточной дипломатии,
не раз демонстрировавшей свое искусство
в последующие времена?
Только что резюмированная статья
Э. Захариаду, а также ряд других статей
сборника (№7, 8 и 9) — это разработки,
материалы и выводы которых в значи­
тельной степени вошли в ее уже упоминав­
шуюся монографию. Такова статья «Эртогрулбей — правитель Теолого (Эфеса)»
(№ 8), посвященная одному из эпизодов
достаточно запутанного сюжета раннеосманской истории — завоеванию Баязидом I анатолийских эмиратов. В свете
данных нотариального документа, опуб­
ликованного Д. Джоффре (см. ниже), ав­
тор предпринял здесь попытку проследить
судьбу старшего сына Баязида I — Эртогрула Челеби. Анализ документа, прове­
денный Э. Захариаду, не вызывает воз­
ражений, но с некоторыми выводами
статьи трудно согласиться. На наш
взгляд, именно Эртогрул стал правителем
во всех приморских вилайетах (в том
числе и в Айдынском) практически сразу
же
после
османского
завоевания.
В пользу этого говорят не только хроники
Идриса Бидлиси и следующих ему осман­
ских историографов Садеддина и Хюсейна, но и письменное распоряжение султа­
на, которого в мае 1390 г. добился вене­
цианский посол Франческо Квирини. Рас­
поряжение (текст сохранился лишь в
итальянском переводе)s было направлено
«al mio Zalabi Curbay» , в котором вернее
всего можно видеть искаженное имя стар­
шего сына Баязида I (Эртогрул Челеби).
Что касается даты гибели Эртогрула, то
наиболее вероятным представляется наз­
ванный у Г. Левенклау 798 г. (16.10.
1395—4.10.1396). Эту дату принимает,
в частности, Мюкримин Халиль (Ertogrul
Celebi // Islam Ansiklopedisi. Col. 328a).
Чем же объяснить, что 8 февраля 1398 г.
уполномоченный правителя Теолого Эр­
тогрула Челеби вручил главе хиосской
Маоны расписку о получении 6дани за
1396 г. в размере 562 дукатов! Пола­
гаем, этот факт не может служить дока­
зательством, что в 1398 г. Эртогрул попрежнему являлся правителем Теолого,
поскольку его уполномоченный вполне
мог провести два года на Хиосе, ожидая
уплаты дани. О причинах задержки Маоной выплаты дани хорошо пишет сама
Э. Захариаду (№ 8, с. 160).
После Эртогрула османским наместни­
ком в Теолого являлся некий Инал-

Lemerle P. L'Emirat d'Aydin, Byzance et l'Occident: Recherches sur «La Geste d'Umur
Pacha». P., 1957.
Diplomatarium Veneto—Levantinum, pars II / Ed. R. Predelli//Venetiis. 1899.
N 134. P. 222—223.
Gioffrè D. Atti rogati in Chio nella seconda meta del XIV secolo// Bull, de l'Inst.
Hist. Belge de Rome, 1962. 34. P. 373.

186

бей 7 , а летом 1400 г. правителем
стано­
вится Сулейман Челеби 8 , которого Ио­
ганн Шильтбергер, попавший в плен
к османцам после разгрома крестоносной
рати у Никополя (25 сентября 1396),
именует
старшим сыном султана Баязида 9 , косвенно подтверждая, что к это­
му времени Эртогрула уже не было в жи­
вых.
Связь экономики и политики в середине
века наглядно показана в статье «Цены
на зерно и хлебные рынки Романии
(1343—1405)» (№ 9), где прослеживается
динамика цен на зерно на рынках Крита,
Константинополя, Перы, Палатьн, Килии
и Каффы. Из подсчетов Э. Захариаду
явствует, что до начала 40-х годов XIV в.
цены были относительно стабильными.
Их первый скачок произошел в 1343 г.,
т. е. — и автор это особо подчеркивает —
еще за четыре года до начала «черной
смерти». Резкое повышение цен явилось
результатом событий 1343 г. в Тане (из­
гнание венецианских и генуэзских куп­
цов Джанибеком), а также следствием
кризиса в отношениях Венеции с эмира­
том Айдын (обострение отношений в
1341 г. привело в 1344 г. к организации
крестового похода против айдынцев и за­
хвату крестоносцами Смирны). Высокие
цены на зерно продолжали сохраняться
до 1347 г.; в дальнейшем тенденция к их
повышению несколько ослабла. Новый
скачок был зарегистрирован в последнее
десятилетие XIV в. Причиной необычай­
ной дороговизны (цены свободного рынка
в эти годы примерно вдвое превышали
максимальные цены периода кризиса
40-х годов) была, по мнению автора,
политика Баязида I (султанское эмбарго
на вывоз зерна за пределы империи, дей­
ствовавшее с 1390 по 1402 г.), а также
захват Таны Тимуром в 1395 г. (№ 9,
с. 299).
Один из выводов, к которым в резуль­
тате своего исследования
приходит
Э. Захариаду, заключается в том, что
как цены, так и условия торговли на зер­
новых рынках тюркских эмиратов За­

падной Малой Азии для венецианцев
были гораздо более выгодны, чем на рын­
ках Северного Причерноморья. Такое
положение историк объясняет слабостью
эмиратов, находившихся под постоянной
угрозой со стороны Османской державы и
поэтому вынужденных идти на уступки
Венеции (№ 9, с. 300).
В работе «Завоевание Адрианополя тур­
ками» (№ 12) исследовательница привле­
кает внимание к «Панегирику Иоанну
V Палеологу», поэме, написанной Иоан­
ном Катакалоном по заказу адрианопольского митрополита Поликарпа, по всей
видимости, незадолго до рождества 1366 г.
Анализ этого сочинения позволил Э. За­
хариаду предположить, что Адрианополь
все еще оставался тогда византийским
городом.
Заканчивает сборник серия статей,
в которых исследуются османские доку­
менты из архивов монастыря св. Иоанна
Продрома в Серрах (№ 15), монастыря
Дионисиат на Афоне (№ 16) и монастыря
Иоанна Богослова на о-ве Патмос (№ 17).
Архивные материалы, опубликованные
Э. Захариаду, представляют большой
интерес для изучения монастырской соб­
ственности, а также политики османских
султанов в отношении христианских под­
данных. Кроме того, самый ранний из
опубликованных документов, а именно
указ (хюкм) Мурада I 774/1372—73 гг.
о привилегиях, пожалованных монастырю
св. Иоанна Продрома (№ 15, с. 2—3),
важен и с точки зрения правильной оцен­
ки роли османских султанов в начальный
период турецкого завоевания Балкан 1 0 .
Подводя итоги, следует отметить тема­
тическое разнообразие и новаторский ха­
рактер работы Э. Захариаду. В представ­
ленном сборнике достаточно полно отра­
жена чрезвычайно сложная, бурная, на­
сыщенная событиями всемирно-историче­
ского значения эпоха — эпоха крушения
Византии и образования Османской им­
перии.
К. А. Жуков

' Zachariadou E. A. Trade and Crusade. . . P. 80.
8
Noiret H. Documents inédits pour servir à l'histoire de la domination vénitienne en
Crète de 1380 à 1485. P., 1892. P. 110—111.
9
Schiltberger J. Reisen in Europa, Asia und Africa von 1394 bis 1427 / Hrsg. von
K.F.Neumann. München, 1859. S. 63.
10
IIa это обстоятельство обратил внимание, в частности, В. Бошков, отметивший, что
уже со времен Орхана (1324—1362) османские султаны играли ведущую роль в за­
воевании полуострова и занимали главенствующее положение среди тюркских беев
на Балканах. См.: Boskov V. Jedan originalan niśan Murata I iz 1386. godine u mana­
stıra (Svetog Pavla na Svetoj Gori//Prilozi za Oriientalnu Filologiiu. Sarajevo,
1977 (I), 1979. 27. S. 241—243.
Жоффруа де Виллардуэн. Взятие Константинополя. Песни труверов. М., 1984. 319 с.
Уже при ознакомлении с книгой обра­ жественной словесности» (с. 25) и неверно
щает на себя внимание издательская ан­ по существу, ибо мемуары «маршала Ро­
нотация, в которой мемуары Жоффруа мании и Шампани», как называет себя
де Виллардуэна рекомендуются чита­ сам хронист (§ 325), — историческое про­
телю как один «из первых памятников изведение, а не беллетристика. По увере­
художественной (курсив наш. — М. 3.) нию автора, он «не солгал. . . ни слова,
прозы средневековой французской ли­ ибо был на всех советах» (§ 120). Иначе
тературы». Это определение, собственно, говоря, в отличие от аналогичных по те­
представляет собой вариант даваемого матике записок другого участника Чет­
переводчицей О. Смолицкой в ее вводной вертого крестового похода, Робера де
статье «Памятник средневековой худо­
Клари, действительно несущих на себе
187

в какой-то мере отпечаток его богатого
и пылкого воображения, труд Жоффруа
де Виллардуэна полностью свободен от
всякого налета художественного вымысла.
Причислять его к «художественной сло­
весности» было бы столь же неправомер­
но, как, например, включать в категорию
«поэзия» наряду с песнями труверов риф­
мованную хронику Третьего крестового
похода, написанную (ок. 1195 г.) норманд­
ским жонглером-историком Амбруазом
из Эвре, сопровождавшим на Восток Ри­
чарда Львиное Сердце. Ближе к истине
автор Предисловия к рецензируемому
изданию и его ответственный редактор
А. Д. Михайлов, который относит хро­
нику Жоффруа де Виллардуэна к «до­
кументальным материалам» (с. 9), хотя
и с оговоркой, что вместе с тем она являет
собой «один из памятников французской
прозы» (там же). Это определение, правда,
тоже неточно, ибо труд, о котором идет
речь, — типичный нарративный истори­
ческий памятник, жанр которого — хро­
ника, пусть она и включает местами ка­
кие-то документальные элементы. Во вся­
ком случае, дефиниция «художествен­
ная» (проза) здесь опущена — и вполне
обоснованно, поскольку, повторяем, со­
чинение хрониста не роман, не эпическое
творение, а подлинная история, дале­
кая от «художественной словесности».
Невольно возникает вопрос: что же в та­
ком случае побудило создателей книги г
соединить под одной обложкой столь раз­
нородные сочинения — сугубо «деловую»,
фактологичную, прозаическую хронику
о походе рыцарей против Византии, «воз­
можно (? — М. 3.), самом позорном из
всех походов на Палестину» (? — М. 3.),
по небрежной формулировке автора
Предисловия (с. 9), с исполненными ли­
ризма песнями северофранцузских тру­
веров, вдохновлявшихся крестоносными
войнами в течение целого столетия (сере­
дина XII—середина XIII в.)? В самом
деле, ведь в книге помещены не только
две песни труверов времени Четвертого
похода (1202—1204 гг.) (с. 223—226),
хотя таких кансон сохранилось много
больше, но и стихотворные тексты, вос­
ходящие ко Второму, Третьему, Пятому,
Седьмому походам!
В основе замысла, судя по Предисло­
вию, лежало стремление «дать связный
рассказ очевидца об одном из самых из­
вестных крестовых походов и на его фо­
не — и в хронике и в песнях — раскрыть
мысли и переживания человека той
эпохи (курсив наш. — М. 3.), а также
показать широкое отражение крестовых
походов в художественной литературе
средневековой Франции» (с. 10). Сама по

себе постановка такого рода задачи могла
бы иметь под собой оправдание, если бы
речь шла, во-первых, о выявлении «мыс­
лей и переживаний» не абстрактного, асо­
циального «человека эпохи», но принад­
лежавшего к определенному обществен­
ному классу или слою, в данном случае —
феодальному рыцарству: во-вторых, если
бы преследовалась цель охарактеризо­
вать менталитет этой социальной группы
в рамках действительно одного и того же
периода, в данном случае — начала
XIII в. К сожалению, ни одно из этих ус­
ловий не соблюдено, и потому медиеви­
сту с самого начала очевидна искусствен­
ность всего проекта рецензируемой ра­
боты.
Гораздо хуже, быть может, другое обс­
тоятельство: проект этот по самой своей
сути анахронистичен, а в идеологиче­
ском смысле, мягко говоря, несостоя­
телен.
В самом деле, исходным пунктом его
служит одностороннее и ложное в своей
основе представление о некоей «эпохе
крестовых походов» как особой фазе в раз­
витии Европы и ее культуры, выдвинутое
около сотни лет тому назад француз­
скими буржуазно-либеральными истори­
ками Э. Лависсом и А. Рамбо, из которых,
по крайней мере, последний выступал
сторонником активной колониальной по­
литики Франции 2. Именно их авторитет
почему-то оказывается непререкаемым
для А. Д. Михайлова (Предисловие.
С. 3 и ел.), почти безоговорочно прини­
мающего предложенное ими неисторич­
ное понятие и отталкивающегося от него
в своих концептуальных построениях.
В соответствии с ними «эпоха крестовых
походов» якобы была «рубежом в исто­
рии Европы» (с. 3—4) и одним из факто­
ров развития ее культуры (с. 4). Столь
позитивная оценка агрессивных войн
западного рыцарства против арабов, гре­
ков, тюркских и других народов Востока
совершенно не вяжется с концепцией,
сложившейся в марксистско-ленинской
исторической науке, которая хотя и при­
знает большое влияние мусульманского
и греко-православного миров на запад­
ную культуру, но отнюдь не считает кре­
стовые походы ни особо значимой исто­
рической вехой, ни тем более скольконибудь широким каналом этого влияния.
От некоторых довольно туманных рас­
суждений автора Предисловия на этот
счет отдает порой прямо какой-то ми­
стикой: «Возможно, — гадает он, — по­
ходы были даже неизбежны, так как в них
нашла выход та энергия (sic! — M. 3.),
которая неизбежно же возникала в „со­
зревающем·' (sic! — M. 3.) феодальном

Переводчики — О. Смолицкая и А. Парин. Первая, кроме того, — автор предпослан­
ной переводам статьи «Куртуазная литература крестоносцев», к каковой, по какому-то
недоразумению, отнесена и «средневековая историография Четвертого крестового по­
хода» (с. 24) (рассуждениям о ней отведена примерно третья часть статьи — с. 23—32).
Переводчице же принадлежит краткая заметка «О переводе личных имен и географи­
ческих названий (точнее было бы сказать, об их русской транскрипции. — М. 3.)
в хронике. . .» (с. 301—304) и весь комментарий (с. 254—300).
Ссылаясь на них, автор Предисловия, надо полагать, имел в виду второй том «Всеоб­
щей истории» под ред. Э. Лависсаи А. Рамбо, озаглавленный «Эпоха крестовых по­
ходов» и дважды опубликованный в русском переводе — в 1897 и в 1914 гг.
188

обществе» (с. 4). Зачем такие совершенно
не сообразующиеся с диалектико-материалистическим пониманием прошлого
псевдоглубокомысленные гипотезы («во­
зможно»)? Что это за таинственная
«энергия»? Почему она возникала в еще
только будто бы «созревающем» феодаль­
ном обществе? Разве к концу XI в., а тем
более в XII—XIII вв. оно еще не вполне
«созрело»? Ведь это же был, как известно
любому шестикласснику, период «клас­
сического феодализма»! Совершенно не­
правилен и не сообразуется с только что
приведенным развиваемый далее в Пре­
дисловии тезис, согласно которому «в эпо­
ху крестовых походов европейское об­
щество перешло от средневековья ран­
него к средневековью зрелому» (с. 4).
В действительности переход этот произо­
шел в основном задолго до начала кресто­
вых походов — около середины XI в.
Что касается европейской культуры,
то марксистско-ленинская наука вообще
отказывается видеть в рыцарской экспан­
сии против стран Восточного Средизем­
номорья и Северной Африки в XI —
XIII вв., осуществлявшейся под знаме­
нами католицизма, пружину культурного
роста на Западе. Примечательно, что из
библиотек, которые существовали в горо­
дах Восточного Средиземноморья и чу­
дом уцелели от рук невежественных кре­
стоносцев, завоевавших эту территорию,
до нас дошло всего 27 рукописей! Биб­
лиотека в Триполи, например, после за­
хвата города «рыцарями Христовыми»
была сожжена дотла: фанатики-завоева­
тели обнаружили в ней рукописи. . .
Корана!
Сам автор Предисловия впадает в про­
тиворечие с собственной концепцией от­
носительно позитивной роли крестовых
походов в культурной эволюции Запад­
ной Европы, говоря, что память о нихде «не была долговечной» (с. 4). Впрочем,
и эта констатация, заметим в скобках,
не соответствует истине. Ссылка на Боккаччо и Петрарку, для которых, мол,
крестовые походы «уже не представляли
интереса», неубедительна. Хранителями
исторической памяти об этих предприяти­
ях были зато другие итальянские (и не
только итальянские!) гуманисты XIV—
XV вв. — Флавьо Бьондо, Бартоломео
Платина, 3Паоло Эмилий, Бенедетто Аккольти. . .
Нет нужды останавливаться на про­
чих несообразностях в трактовке вопроса
о воздействии крестовых походов на Ев­
3
4

5
6

ропу: они-де «вносили некоторое умиро­
творение» в христианский мир (с. 4) f
приобщали «западного читателя, жадного
до всяких баснословии, к пленительному
миру восточной словесности» (с. 5) и т. п.
Интересно было бы уточнить, кого же
они приобщали к этому «пленительному
миру» — клириков, которые почти только
одни и умели читать (по-латыни!) на За­
паде? Полуграмотных рыцарей, тонкий
слой которых, видимо, с точки зрения
автора Предисловия, представлял «за­
падного читателя», способного приоб­
щиться к арабской и византийской лите­
ратуре? Еще более узкую категорию уни­
верситетских студиозусов (с XIII в.)?
Итак, перед нами — анахронистичная
и ошибочная в существе своем концепция,
превращающая многовековую, окончив­
шуюся крахом феодально-рыцарскую экс­
пансию на Восток в эпохообразующий
фактор европейской истории и движущую
силу развития западной культуры.
Та же анахронистичность свойственна
и самому переводу мемуаров Жоффруа
де Виллардуэна. Он выполнен по ар­
хаичному французскому изданию Наталиса де Вайи, увидевшему свет. . . в
1874 г. Как уверяет О. Смолицкая, оно
остается «и по сей день одним из самых
авторитетных» (с. 254—255). Отчего же
тогда, спрашивается, все новейшие ино­
язычные переводы хроники и все исследо­
вания о ней опираются на более позднее,
считающееся образцовым
издание Э. Фараля (1938—1939 гг.) 4, чьи «публикации»
(? — М. 3.), по словам переводчицы,
ею были использованы (с. 255)? Обраще­
ние, как правило, к заведомо устаревшим
трудам 5 (вплоть до издания Ж. Дюканжа — 1657 г., с. 255) и игнорирование
большинства современных зарубежных
исследований о хронике Жоффруа де
Виллардуэна (советских она и вовсе не
знает!), в том числе книг и статей Л.
Хартмана, Ж. Ларма, Дж. Морриса,
Э. Мак Нила, Дж. Бир и др., сказываю­
щееся, в частности, во вводной статье в ,
не делают чести ни автору статьи, ни
ответственному редактору книги.
Для полноты оценки их труда отметим
еще одно обстоятельство. Дважды — в из­
дательской аннотации и на обороте об­
ложки — говорится, что «хроника Жоф­
фруа де Виллардуэна и большинство
песен труверов на русский язык перево­
дятся впервые». В действительности до­
вольно крупные фрагменты этой хроники
переводились на русский язык уже·

См. подробно: Заборов М. А. Историография крестовых походов: Литература XV—
XIX вв. М., 1971. С. 22 и ел.
Достаточно привести в качестве примеров труды американского специалиста
Дж. А. Брандэйджа (Brundage J. A. The Crusades: A documentary survey. Milwaukee,
1962), болгарских ученых Be. Николаева (Хрониката на Жоффруа дьо Вилардуен:
Завладяването на Цариград. София, 1947) и Б. Примова (Жоффруа дьо Вилардуен,
Четвъртият кръстрносен поход и България. София, 1949), чешского знатока этой темы
Веры Гроховой (Krizove vypravy v svëtle soudobych kronik. Praha, 1982), не говоря
уже об известных О. Смолицкой работах французских историков Ж. Дюфурне и
Ж. Лоньона.
К слову сказать, сам подход к хронике как к памятнику «французской художествен­
ной прозы» тоже заимствован переводчицей у Наталиса де Вайи (с. 25, примеч. 14).
Статья эта к тому же полна погрешностей против истории и историографии, по­
грешностей, анализировать которые просто невозможно в краткой рецензии. Отметим
189

раньше: в старой Хрестоматии M. M.
Стасюлевича в 1865 г. (с. 619—643) и
в неоднократно цитируемой самой О. Смолицкой книге автора этих строк «История
крестовых походов в документах и мате­
риалах» (М.: Высш. шк., 1977).
Перейдем к самому переводу хроники
и комментариям (мы не касаемся песен
труверов, поскольку критика переводов
их произведений целиком входит в ком­
петенцию литературоведов). Внешне пе­
ревод довольно «гладок», но при внима­
тельном чтении текста бросаются в глаза
«особенности», заставляющие усомниться
в его доброкачественности.
Прежде всего переводчица явно злоупо­
требляет канцеляризмами, чуждыми сти­
лю Жоффруа де Виллардуэна. «Сии»,
«кои» (во всех падежах!) и даже «кое»
(для среднего рода), нисколько не прибли­
жая русский перевод к оригиналу, лишь
нарочито архаизируют слог хрониста на
манер слога приказных дьяков XVII в.,
не имеющего ничего общего со стилем
«куртуазного» хрониста, каким его хо­
тела бы видеть О. Смолицкая.
Другая «особенность» перевода — оби­
лие языковых ляпсусов, в том числе не­
допустимых вольностей. У хрониста, к
примеру, о венецианском доже говорится,
что он был стар и «ни капли не видел»
(gote ne veoit). Зачем же переводить
упрощенно — «был слеп» или тем более
«утратил зрение» (§ 173, 351)? Рассказы­
вая о собственном возвращении из Ве­
неции, Жоффруа де Виллардуэн пишет,
что он застал своего сеньора графа Тибо
«больным и удрученным» (et trova son
seigneur le conte de Tibaut malade et

deshaitie) и что тот весьма обрадовался
«его прибытию» (fut muit liez de sa ve­
nue). В русском же переводе читаем:
«. . .нашел он своего сеньора Тибо в бо­
лезни и страдании (? — М. 3.), а тот весь­
ма обрадовался ему» (? — М. 3.) (§ 35,
с. 49), т. е. перевод явно отступает от
оригинала. Подчас такие отступления
имеют характер аляповатой «модерниза­
ции» средневековых понятий. Хронист,
к примеру, неоднократно сообщает о «по­
сланцах», направляющихся для извеще­
ния о чем-либо, для запроса, для пригла­
шения к переговорам и пр. О. Смолицкая
везде превращает этих «посланцев» в со­
временных «посланников» (§ 175, 182,
184 и мн. др.). Точно так же, скажем,
li avoez de Betune (§ 376), т. е. «заступ­
ник» («защитник» соответствует немец­
кому «фогт») оборачивается у перевод­
чицы «Ветюнским поверенным» (с. 157).
Однажды Виллардуэн замечает о себе
самом: «маршал Шампанский, который
сочинил это произведение» (§ 174: qui
ceste ouvre traita). О. Смолицкая «под­
тягивает» сказуемое, употребленное хро­
нистом (traita) и имеющее у него вполне
ясный смысл, к более, как ей, видимо,
кажется, «понятному» для нынешнего чи­
тателя речевому обороту: «маршал Шам­
панский, сей труд написавший» (с. 90).
Однако Виллардуэн не «написал», а
именно «сочинил» или «составил» свою
хронику, продиктовав затем текст писцу.
Подобных случаев можно привести не­
мало.
Непозволительно обращается перевод­
чица с болгарскими, венгерскими, ви­
зантийскими, итальянскими собствен-

хотя бы вскользь несколько ляпсусов. Чтобы представить Шоффруа де Виллардуэна
«куртуазным» писателем, О. Смолицкая заставляет его рисовать некий «образ» щедро­
го предводителя крестоносцев графа Тибо Шампанского, который, умирая, завещал
якобы «огромную часть» своего состояния на дело крестового похода (с. 26). Это пред­
ставление целиком результат надуманного прочтения текста § 36 хроники, где речь
идет лишь о том, что граф разделил между крестоносцами деньги, которые сам он
собирался взять с собой в поход (et départit son avoir, que il devoit porter). Об «огром­
ном состоянии» в хронике вовсе не упоминается. И в самом деле, будь сумма, заве­
щанная графом, «огромной», крестоносцы не стали бы должниками венецианской плу­
тократии! Другой ляпсус: толкуя историографию событий 1202—1204 гг., созданную
в XIX в., переводчица придумывает некую «теорию германской измены», бытовавшую,
по ее словам, «в 60—70-х годах XIX в.» (с. 23). На самом деле была выдвинута «тео­
рия германской интриги», но никак не «измены», и выдвинул ее французский католи­
ческий историк граф П. де Риан в 1875 г., а не в «60—70-х годах».
Любопытно в этой связи, что единственным автором, которого О. Смолицкая под­
вергает в своей статье «критике», оказывается советский исследователь (очевидно,
с буржуазными все обстоит благополучно!). При этом его точка зрения почему-то
извращается. О. Смолицкой «кажется неверным» подход этого ученого к хроникам,
а именно: он будто бы считает, что «восточные и византийские хроники представляют
собой вполне объективную (курсив наш. — M. 3.) картину крестовых походов: иска­
жения же присутствуют лишь у католически настроенных (sic!? —■ M. 3.) латинских
хронистов» (с. 24). Открыв книгу, концепции которой выносится столь суровый при­
говор, читатель без труда обнаружит там на с. 34 совсем другую мысль — о том, что
«восточные и византийские наблюдатели нередко проявляли сравнительно большую
(курсив наш. — М. 3.) объективность при характеристике захватнических предприя­
тий крестоносного рыцарства; подчас они правдивее и точнее, нежели латинские
хронисты, рисовали поведение западных грабителей и насильников на завоеванных
землях» и т. д. Только элементарная невнимательность, мягко говоря, может поро­
дить кривотолкование текста, подобное данному О. Смолицкой. Кстати, здесь же она
выражает «сожаление» по поводу того, что навязанное ученому ею самой положение-де
«легло в основу анализа историографических (? — М. 3.) средневековых памятников
и в его книге «Крестоносцы на Востоке» (М., 1977)». Сожалеть приходится об ином —
о неряшливости «критика»: в 1977 г. такой книги никто не выпускал — упоминаемая
работа вышла в свет только в 1980 г. Впрочем, к хронологическим сведениям автор
статьи о куртуазной литературе вообще относится, как увидим, с пренебрежением.
190

ными именами: подчас они передаются
в немыслимой форме и с грубыми ошиб­
ками! Болгарский царь Иван Калоян
оказался «королем Валахии и Болгарии»
по имени «Иван Калоян II Асен» (с. 274),
хотя в действительности «Иван Асень II»
— это другое лицо (он правил в 1218—
1241 гг.); венгерский король Имре стал
«Эмериком» (с. 270) (почему-то обойден­
ным в указателе имен!); византийский
магнат Лев Сгур предстает «Львом Сгурием» (с. 311); адмирал Михаил Стрифн,
тоже пропущенный в указателе, — «Ми­
хаилом Стрифнусом» (с. 272); имя Феодора Враны прочтено как «Феодор Бранас» (с. 282), а ломбардский аббат Пьетро
ди Лочедио сделался «Пьером де Лоцедио» (с. 278) и т. п. Такие же несуразные
трансформации претерпели по произволу
О. Смолицкой многие географические на­
звания («Дураццо» вместо византийского
«Диррахий» — с. 279; «Мотон» вместо
«Модон» — с. 271; «Нигр» вместо «Нигропонт» — там же; и т. п.).
Наряду с языковыми в переводе встре­
чается множество смысловых ошибок и
неточностей. Если верить переводчице,
то граф Фландрский послал соотечест­
венникам, ранее него отбывшим в поход
морем, «корабли, груженные сукном,
провизией и иными вещами» (§ 48).
К чему, спрашивается, крестоносцам
нужно было «сукно»? Шить себе кафтаны
во время морского плавания? У хрониста
речь идет не о «сукне», а об «одежде» (de
aras)! Жоффруа де Виллардуэн рассуж­
дает по поводу победы крестоносцев:
«Тот, кому бог хочет помочь (Qui Diex
vielt aidier), тому никто не может при­
чинить зла» (nuls hom ne li puet nuire).
О. Смолицкая переводит: «Кому Господь
помогает, того ничто (? — М. 3.) не со­
крушит» (§ 183). Или: автор записок
«Завоевание Константинополя» (Conquête
de Constantinople) (переводчица умудри­
лась переиначить и это название — «Взя­
тие Константинополя»)
рассказывает,
как воины, находившиеся на судах, тот­
час «выскочили из них» (saillent fors),
когда те приблизились к берегу, т. е.
они, очевидно, поспешили высадиться.
В переводе же крестоносцы (весьма спо­
койно) «сошли» с кораблей (§ 174, с. 90).
В оригинале сказано при этом, что они
выскочили «на сушу» (a terre) — из пере­
вода это слово вовсе выпало. Мемуарист
вспоминает, как греки, находившиеся
в городе (Константинополе) (et cil de
dedenz), увидев безнадежность своего
положения, «побежали прочь оттуда и
покинули стены» (s'en fuirent, si guerpissent les murs). О. Смолицкая перево­
дит: они «побежали со стен» (§ 175, с. 90)
(как это можно «бежать со стен»?). Рас­
сказывая о спорах, разгоревшихся среди
предводителей похода в связи с избранием
латинского императора, Жоффруа де Вил­
лардуэн передает увещание «доблестных
мужей войска» (li preudome de Post),
которые указывали на опасность сопер­
ничества претендентов (Бодуэна Фландр­
ского и Бонифация Монферратского) и
ссылались при этом на исторический
прецедент: ведь из-за споров «земля мо­
жет оказаться потерянной» (et ensi se

pnet perdre la terre) — именно таким об­
разом во времена Первого крестового
похода «чуть не была утрачена земля Ие­
русалимская, когда выбрали Годфруа
Бульонского после того, как земля была
завоевана» (que altresi dut estre perdue
cele de Jerusalem, quant il elistrent Godefroi de Bouillon, quant la terre fu con­
quise) (§ 257). Видимо, не вникнув в су­
щество аргументов хрониста, О. Смолиц­
кая переводит его доводы так: «И можно
так потерять всю землю, как некогда
был потерян Иерусалим (курсив наш. —
М- 3.), ибо, завоевав землю, выбрали
Готфрида Бульонского» (с. 118). Ошибоч­
ность такого «переосмысления» текста
состоит в том, что с избранием герцога
Бульонского в 1100 г. Иерусалим вовсе
не был потерян, и хронист это прекрасно
знает: он предполагает лишь, что кресто­
носцы могли бы потерять город (dut estre
perdue!), и не более того. Об одном из
отрядов рыцарей в хронике говорится,
что бегством своим они навлекли на себя
«великий позор» (en recurent grant blasme)
в той стране, куда направлялись, и в той,
откуда выехали (en celui pais ou il alerent
et en celui dont il partirent). Перевод же
гласит: «опозорили себя и там, откуда
ушли, и там, куда отправились» (§ 379).
Это и упрощение, и прямое искажениеавторского текста! В связи с гибелью на
Востоке 80 рыцарей, не присоединивших­
ся в свое время к войску в Венеции, хро­
нист морализирует: «Недаром говорится,
что мудр тот, кто придерживается наилуч­
шего» (Et por ce si fait que sages qui se
tient devers le mielz). В переводе О. Смо­
лицкой (с. 109) эта прозрачная по смыслу
сентенция выглядит иначе: «Вот почему
тот разумен, кто поступает благородно»
(sic! — M. 3.). Спрашивается, при чем
тут, с точки зрения Жоффруа де Виллардуэна, благородство? Речь идет просто
о благоразумном выборе линии поведения!
Правильным, полагает он, было бы всем
явиться в Венецию, а те, кто избрал иной
путь, поплатились жизнью.
Во многих случаях ляпсусы перевода
создают совершенно превратное представ­
ление об исторических событиях, явля­
ющихся предметом изображения хрони­
ста, и о его собственной позиции в отно­
шении тех или иных фактов. Так, рас­
сказывая о своей посреднической мис­
сии во время распри императора Бодуэна
с маркизом Бонифацием Монферратским
(из-за Салоник), о своем приезде к мар­
кизу, осаждавшему Адрианополь, для
переговоров, Виллардуэн отмечает, что,
«насколько радовались этому франки,,
настолько же недовольны были этим
греки, ибо они хотели лучше войны и раз­
дора» (§ 287) (Et ausi lié cum li Franc en
furent, en furent H Grieux dolent, qu'il
volsissent mult volentier la guerre et la
mellee). В рецензируемом переводе си­
туация оказывается прямо противополож­
ной: «И сколь рады были французы,
столь же рады (? — М. 3.) были и греки,
ибо не хотелось им раздора и войны»
(с. 128—129). Вся картина предстает
в перевернутом виде!
Еще один совершенно непростительный
промах переводчицы, вносящий заведо191

мую путаницу в историю взаимоотноше­
ний Болгарии и Византии в конце
XII в., какими их рисует Виллардуэн,
Судя по тексту, предлагаемому читателю,
«Иоаннис» (т. е. Калоян), некогда якобы
«восстал против своего (курсив наш. —
М. 3.) отца и дяди, и воевал с ними двад­
цать лет, и отнял у них землю, и стал
богатым королем» (с. 100). Получается,
таким образом, что в изображении Виллардуэна между болгарами происходила
какая-то длительная война, в которой
«Иоаннис» одолел своих отца и дядю,
после чего и стал царем. Достаточно,
однако, мало-мальски вчитаться в текст
хроники, чтобы увидеть, что Виллардуэн
говорит совсем о другом. Когда он сооб­
щает: J ohanis. . . qui ere révéliez contre son
pere et contre son oncle (§ 202), то имеет
в виду не отца и дядю «Иоанниса», а отца
и дядю водворенного крестоносцами на
константинопольский престол в 1203 г.
Алексея IV, о котором только что шла
речь (в предыдущем параграфе — 201).
Иными словами, Виллардуэн упоминает
здесь о войнах «Иоанниса» против его,
т. е. Алексея IV, отца и дяди — против
Исаака II Ангела (1185—1195) и против
узурпатора Алексея III (1195—1203),
когда Болгария действительно завоевала
независимость и образовалось Второе
Болгарское царство, О. Смолицкая же,
прочитав текст глазами филолога, в от­
рыве от исторической реальности «кон­
текста», «забыв» о содержании § 201,
прямо примыкающего к § 202, вносит
в повествование поразительную нераз­
бериху: вся предыстория завоевания
Болгарией независимости от Византии
ставится с ног на голову!
Число таких ляпсусов переходит гра­
ницы допустимого.
Очень неблагополучно в переводе с
терминологией. Оказывается, у кресто­
носцев, да и у их противников имелись
«осадные машины» (§ 358, 432 и др.):
в начале XIII века-то — «машины»! Ко­
рабли того типа, которые хронист име­
нует «юиссье» (от huis — дверца), в пе­
реводе предстают почему-то в латинизи­
рованной форме — «виссарии» (с. 89
и др.). Совсем нелепо выглядит печать «на
бумаге» — печать,
которой
царевич
Алексей скрепил договор в Задаре в
1203 г. (§ 188); «на бумаге» же, если
принимать версию О. Смолицкой, должно
было быть оформлено подтверждение им­
ператором Исааком II обязательств, взя­
тых его сыном (§ 189), и т. д. Да ведь бу­
мага-то начала входить в употребление
на Западе только со второй половины
XIII в. 7 , а до этого времени даже частные
письма, не говоря уже об официальных
документах (актах), писали на перга­
менте!
Нередка путаница и в обозначениях
церковных праздников, которые у Виллардуэна, как и у всех хронистов того
периода, служат хронологическими ве­
хами. Приводимую, например, хронистом
дату выступления крестоносцев для штур­
ма Константинополя («в четверг, на
См.: Ястребицкая А. Л. Западная Ев
192

третьей неделе великого поста», следова­
тельно, 8 апреля 1204 г. — joesdi apres
mi quaresme (§ 236)), О. Смолицкая пере­
водит «буквалистски» и потому неверно:
«в четверг после середины поста» (с. 100).
Какого поста? Ведь quaresme — это имен­
но «великий пост», длительный, почти
семинедельный,
пост,
предваряющий
пасху. В данном случае мы имеем дело
с весьма важной хронологической датой,
позволяющей точно определить день про­
валившегося штурма, который кресто­
носцы предприняли 9 апреля. Вот еще
одна искаженная дата: отъезд рыцарей
Анри Фландрского из Константинополя
для завоеваний в Малой Азии хронист
приурочивает «а 1а feste Sain Martin ap­
rès», разумея, конечно, «ближайший»
праздник св. Мартина («ближайший»
после рассказываемых им событий, т. е.
тот, который был в 1204 г.). Эту датировку
переводчица тоже передает «буквалист­
ски» и тоже искажая смысл текста Виллардуэна: «после дня Святого Мартина»
(с. 136). Предлог «а», указывающий, что
отъезд рыцарей состоялся как раз в день
св. Мартина, т. е. 11 ноября 1204 г., пол­
ностью игнорируется!
Ожидавшееся крестоносцами прибытие
болгарского царя «Иоанниса» к осаждае­
мому ими Адрианополю датировано Виллардуэном «средой» недели, которая шла
за пасхой 1205 г., — 13 апреля: «al maicresdi des foiries de Pasques» (§ 355).
8 переводе же читаем: «они прождали до
среды на Великой (курсив наш. — М. 3.)
неделе» (с. 150). Однако неделя, следую­
щая за пасхой, именуется у христиан
«светлой», а отнюдь не «великой», како­
вая, напротив, предшествует этому цер­
ковному празднику. Ее, кстати, хронист
называет в более раннем параграфе
(§ 353), говоря о пребывании крестонос­
цев в крепости Петас, где они «пробыли
неделю двух дней» перед пасхой (qurent
la semaine des II. Pasques), т. е. с 3 по
9 апреля (пасха приходилась на 10 ап­
реля).
Подчас налицо произвольные передел­
ки новозаветных цитат, в скрытом виде
присутствующих в тексте. Переводчица
ими просто пренебрегает, что совершенно
не приличествует переводу средневеко­
вого памятника. Ограничимся хотя бы
одним примером. «Ибо алчность есть
корень всех бед» (с. 116) — гласит текст
§ 253 (que convoitise, qui est racine de
toz malz). Переводчица вовсе не прини­
мает во внимание, что эта сентенция —
парафраз новозаветного «ибо корень всех
зол есть сребролюбие» (Тимоф., гл. 6,
ст. 10). «Зло» и «беды» — это все же раз­
ные понятия!
Можно было бы собрать добрую кол­
лекцию аналогичных промахов, из-за
которых читатель зачастую получает пре­
вратное представление и об исторической
действительности, описываемой в хро­
нике, и о самом содержании последней.
В еще большей степени сказанное от­
носится к составленному той же О- Смо­
лицкой абсолютно некорректному, с τόπ­
ι XI—XIII веков. М., 1978. С. 29.

«и зрения историка, комментарию. Ком­
ментатор зачастую совсем не считается
■с хронологией, даже самой элементарной:
правление Филиппа II он начинает с
1183 г., а не с 1180 г. (с. 255); христиан­
ский праздник Всех святых датирует то
1 ноября, что верно (с. 279), то 1 сентяб­
ря, что неверно (с. 283); вместо 2 июня
1202 г. (Троица) на с. 267 указывается
2 июля 1202 г. и пр. Общеизвестные факты
преподносятся порой в до крайности ис­
каженном виде. «Белыми аббатами», по­
лагает О. Смолицкая, «назывались свя­
щенники, не принявшие монашеского
«бета» (с. 266), — но священники и не
обязаны были принимать такие обеты!
Орден иоаннитов, оказывается, был осно­
ван в Иерусалиме в 1070 г. крестонос­
цами (с. 274). Однако ведь крестовые по­
ходы-то, о чем О. Смолицкая могла бы
прочитать и в школьном учебнике, нача­
лись только через четверть века после
этой «даты»! (На самом деле иерусалим­
ский госпиталь св. Иоанна учредили
около 1070 г. торговые люди из итальян­
ского города Амальфи.)
Для уничтожения вражеских кораб­
лей «византийцы часто применяли. . .
бенгальекий огонь» (с. 275), но в коммен­
тируемом тексте хронистом описывается
совсем иной способ, примененный гре­
ками, и «бенгальский огонь» тут вовсе
ни при чем (да и вообще-то говоря, речь
должна была бы идти, конечно, о «гре­
ческом огне», а не о каком-то «бенгаль­
ском огне»). Если верить О. Смолицкой,
то в 1186 г. «Валахия и Болгария отколо­
лись от Византии» (с. 274): в действитель­
ности независимость обрела именно Бол­
гария — возникло Второе Болгарское
царство, государства же под названием
•«Валахия» вообще не существовало. Ви­
димо, только у Дюканжа комментатор
сумела вычитать, что «коммены», т. е.
куманы, иначе — половцы, — это «одно
из скифских племен» (с. 280). Достаточно
было взглянуть в историческую энцик­
лопедию, чтобы узнать, что куманы, или
половцы, — тюркские племена и к ски­
пам, исчезнувшим еще во время великого
переселения народов как этническая общ­

ность, не имеют отношения. Коммента­
тор, далее, поясняет читателю, что дата
турнира в Экри, где приняли обет кресто­
вого похода графы Шампани и Блуа, —
28 ноября 1199 г. (с. 256). Как раз тогда,
по сведениям хрониста, было «начало
адвента». Не задумываясь над поразитель­
ными несовпадениями, О. Смолицкая
уверяет, будто «адвентом называется
рождественский пост
у
католиков»
(там же). Однако Рождество ведь отмеча­
ется 25 декабря, каким же образом «на­
чало рождественского поста» пришлось на
28 ноября? Немудрено, что подобные по­
яснения в состоянии разве что запутать
читателя! Нетрудно было между тем спра­
виться, что адвент — это время литурги­
ческих приготовлений к рождественским
праздникам и что он начинается за че­
тыре недели до 25 декабря: и дата 28 нояб­
ря, и «рождественский пост», составляю­
щий часть подготовки к Рождеству,
в таком случае ставятся «на место».
Каково читателю в довершение сказан­
ного узнавать, что «венецианцы брали на
себя расходы по питанию людей и лоша­
дей»! (с. 264) (куда смотрел издательский
редактор: «питать лошадей!»)? Или что
Танкред был «сицилианским королем»
(с. 265) (во всех учебниках — «сицилий­
ский»!)? Или что «мегадука» — это «мегадук» (с. 272)?
Число подобных нелепостей, вводящих
в заблуждение, легко увеличить, притом
многократно.
Вывод из всего сказанного один. Пред­
принятое издание — в части, содержащей
перевод хроники Жоффруа де Виллардуэна и тексты, либо предваряющие его,
либо так или иначе к нему относящие­
ся, — пример по меньшей мере легко­
мысленного подхода к столь ответствен­
ному делу. Во всем — от устарелых псев­
доисторических взглядов, которые полу­
чили отражение в статьях ответственного
редактора и переводчицы, до коммента­
рия — проявляется очевидная некомпе­
тентность тех, кто подготовил рецензируе­
мую книгу.
М. А. Заборов

ЗАРУБЕЖНАЯ ПРОКОПИАНА 80-х ГОДОВ
В мире выходит все больше литературы,
связанная с Прокопием, исследуется на
посвященной Прокопию Кесарийскому. материале соответствующих выдержек из
Помимо трех переводов «Тайной истории» его сочинений: так, традиционный сю­
(третьего издания немецкого перевода: жет — религиозные убеждения истори­
Prokop. Anekdota. Griechisch-Deutsch/Ed.
ка — рассмотрен в статье Veh О. Prokops
О. Veh. München; Artemis. 1981. 337 S.; Verhältnis zum Christentum // Uberlieболгарского: Прокопай. Тайната исто­ ferungsgeschichtliche Untersuchungen. В.,
рия / Пер. И. Генов. София: Народна
1981. S. 579—591). По мнению автора,
култура, 1983. 127 с ; венгерского:
Прокопия нельзя считать ни замаскиро­
Prokopios. Titkos törtenet. Historia Ar­ ванным язычником, ни ревностным хри­
cana / Ubers., Komm, von I. Kapitänffy.
стианином; он прагматик, и главное для
Bp., 1984. 218 S.), за последнее пятиле­ него — политические интересы империи,
тие увидело свет не менее 30 специаль­ а не философские и теологические во­
ных статей. Мы остановимся лишь на не­ просы. О. Фей, таким образом, несколь­
которых из них, объединив эти работы ко упростил ту картину сложных напла­
в несколько групп.
стований в мировоззрении историка, кото­
рую сам нарисовал в своей монографии 1 .
В большинстве работ та или иная тема,
Veh О. Zur Geschichtsschreibung und Weltauffassung des Prokop von Caesarea. Bay­
reuth, 1951—1952. Vol. II. S. 16—30.
1[г 13

Византийский временник, 48

193

В целом давнишний спор о религиозности
Прокопия можно на сегодняшний день
считать завершенным.
В статье: Spigno С. Di La Tyche e i diritti della ragione nei primi due libri dei
«Bella» procopiani // Studi bizantini e neogreci. Galitina, 1983. P. 343—346 от­
стаивается тезис о том, что привержен­
ность традициям закономерно ведет Про­
копия к отрицанию грубого «империа­
лизма» Юстиниана.
Крупный вклад в решение проблемы
конституции прокопиева текста внесла
работа: Perrin-Henry M. La place des
listes toponymiques dans l'organisation
du livre IV des Edifices de Procope //
Geographica Byzantina. P., 1981. P. 93—
105, продолжающая длительную тради­
цию изучения структуры трактата «О по­
стройках». В статье доказывается, что
IV книга в ее нынешнем виде представ­
ляет собой контаминацию трех различ­
ных редакций: вторая ее часть была на­
писана раньше предшествующей и перво­
начально рассматривалась как продол­
жение книги I (р. 96—97); в своем рас­
ширенном варианте I книга была, видимо,
зачитана при дворе устно; получив за­
дание превратить панегирик в трактат,
Прокопий собирался начать его с раздела,
открывающего теперь IV книгу (р. 98);
кроме того, ее конец содержит наметки
раздела о внутренней Фракии, не полу­
чившего развития и превратившегося
в простой список; в отличие от него пер­
вый список в IV книге с самого начала
мыслился лишь как информационное при­
ложение к соответствующим главам. От­
метим также остроумную догадку автора
(р. 102) о том, что топонимы, локализуе­
мые в Подунавье, передаются в списках
Прокопия с большими фонетическими
искажениями, поскольку тамошнее варваризованное население так их воспроиз­
водило.
Этнографическим и географическим све­
дениям, их значению в повествовании
Прокопия посвящена статья: Cesa M.
Etnografia e geografia nella visione storica
di Procopio di Cesarea // Studi classici
e orientali, 1982. Vol. 32. P. 189—215.
Автор ставит эту традиционную проб­
лему по-новому: какова функция допол­
нительных сведений в художественной
ткани трудов историка (р. 190)? Отказы­
ваясь от изолированного рассмотрения
«экскурсов», М. Чеза отмечает, что этногеографический материал чаще всего рас­
творен в историческом контексте. Ха­
рактерно, что при изучении восприятия
Прокопием мира «варваров» автор отказы­
вается от господствовавшей длительное
время концепции, согласно которой пред­
ставление о них оставалось неизменным
на протяжении всей византийской исто­
рии (р. 204).
В другой работе М. Чезы (Cesa M. La
politica di Giustiniano verso 1'occidente
nel giudizio di Procopio // Athenaeum.
1981. Vol. 69. P. 389—409) исследуется
отношение Прокопия к завоеваниям
Юстиниана и делается вывод, что при­
соединенные к империи территории не
воспринимались византийцами как органи­
ческая составная часть единой империи.
194

Э. Томпсон в своей статье (Thompson E.
Procop on Brittia and Britannia // The
Classical Quarterly. 1980. Vol. 30, N 2.
P. 498—507) доказывает, что «Еританния»
для Прокопия не остров: она отделена
морем не от Европы, а только от Испании.
Это Бретань, а «Бриттия» — Англия.
Можно заметить, что такое толкование
все-таки не разъясняет всех вопросов:
например, если «Британния» не остров,
то почему Прокопий сравнивает ее раз­
меры с размерами «острова» Фуле (VI,
15, 4)? Видимо, правильнее было бы ска­
зать, что в фантастической картине, на­
рисованной историком, отражаются на­
ряду с прочими и черты Бретани.
Статья Г. Фатуроса (Fatouros G. Zur
Prokop-Biographie // Klio. 1980. Bd. 62.
S. 517—523) состоит из четырех неболь­
ших этюдов: в нервом предпринимается
попытка доказать, что эпитет «ритор»
не означал юридической специализации
Прокопия; во втором утверждается, что
историк был лично знаком с Юстинианом
с 532 г.; в третьем автор показывает, что
контекст VI, 5, 26 был написан не раньше
549 г. Четвертая часть посвящена «про­
клятому» вопросу о хронологии «Тайной
истории». Автор считает, что упоминание
об Италии как о завоеванной стране не­
избежно приводит к 552 г. как terminus
post quem создания памятника; предисло­
вие же к нему написано уже после смерти
Юстиниана, следовательно, можно ду­
мать, что историк умер позже него.
Э. Малтезе предлагает свое прочтениеодного испорченного места из «Тайной
истории» (Maltese E. Historia arcana.
V. 12 // Parola del passato. 1980. Fase.
193. P. 271—272). Отметим, что, пере­
числив семь предшествующих конъек­
тур, автор упустил один из вариантов,
предложенных М. Крашенинниковым в
юрьевском издании 1899 г. (р. 150).
Появился за последние годы и ряд ра­
бот сравнительного характера, в кото­
рых Прокопий сополагается с какимилибо античными образцами. Такова, на­
пример, статья: Baldwin В. An Aphorism
in Procopius // Rheinische Museum. 1982.
Bd. 125. P. 309—311. Историк вкладывает
в уста императрицы Феодоры изречение
о том, что царская власть — прекрасней­
ший саван (I, 24, 37). Впервые эта сен­
тенция встречается еще у Исократа, но,
по мысли автора, в VI в. она была из­
вестна благодаря посредству Диодора.
В ряд ли можно согласиться с Б. Болдуи­
ном, когда он приписывает эти слова ре­
альной Феодоре — наверняка сам Проко­
пий в полном соответствии с каноном гре­
ческой историографии придумал речь
императрицы.
Та же речь исследуется и Д. Ивенсом
(Evans J. The «Nika» Rebellion and the
Empress Theodora // Byz. 1984. Vol. 54,
N 2. P. 381—382), которому, впрочем,
работа Болдуина неизвестна.
Автор
также указывает на литературные аллю­
зии в прокопиевых речах, однако его
внимание сосредоточивается как раз на
том, что Болдуин оставил без рассмотре­
ния: на семантическом контрапункте
между первоначальной цитатой и ее пре­
ображением у Прокопия. Если Диодор

товорит о тирании, то византийский исто­
рик подставляет на ее место царскую
власть: образованный читатель без труда
мог понять, что Прокопий намекает на
тиранический характер правления Юсти­
ниана.
В жанре «синкрисиса» выполнена ра­
бота: Аристотелус Е. Кратка паралела
помечу Прокопщ Кесариски и Тукидид //
Жива Антика. 1980. Т. 30. С. 217—225.
В общем, как и следовало ожидать,
оказывается, что у Прокопия с Фукидидом много общего, однако много и раз­
личий: первый суеверен, а второй нет
{с. 219), но у обоих предметом изображе­
ния являются война и политика (с. 224—
225); первый аристократ, а второй демо­
крат (с. 225), тем не менее обоим присущ
научно-критический подход (с. 218)
и т. д. Независимо от намерения автора,
Прокопий при таком подходе предстает
некоей совокупностью ничем между со­
бой не связанных свойств, каждое из ко­
торых куда удобнее по отдельности срав­
нивать с соответствующими по «рангу»
свойствами другого человека, чем с дру­
гими уровнями той же личности. Следует
признать, что выработка целостной кон­
цепции личности Прокопия (задача, ус­
пешно решенная в отношении некоторых
других византийских авторов) еще не
завершена.
Интересная информация собрана в
■статье А. Бжостковской (Brzostkowska А.
Anaxyrides u Prokopa z Cesarei na tle
greckiej i rzymskioj tradyciji literackej //
Eos. 1980. Vol. 68, N 2. S. 251—265),
рассматривающей вопрос об одежде
древних славян в свете античных конно­
таций термина «анаксириды» у Прокопия.
Соответствующее место в его «славянском
экскурсе» всегда вызывало большие труд­
ности у переводчиков. По мнению автора,
•анаксиридами, поскольку речь идет о сла­
вянах, могли быть названы своего рода
чулки (s. 264).
Отдельно стоит сказать о тех работах,
s которых достоверность Прокопия про­
веряется внетекстовыми методами. Не­
большие тезисы (Cherf W. Carbon-14 and
Procopius' De Aedificiis // VIII Annual
Byzantine Studies Conference. Abstract.
Chicago, 1982. P. 44) посвящены опровер­
жению трактата «О постройках»: по ут­
верждению автора, радиоуглеродный ана­
лиз показывает, что Юстиниан сам почти
ничего не строил, а лишь приписал себе
результаты двух предшествующих строи­
тельных периодов — 370-х и 450-х го­
дов. Специалистам судить, можно ли на
основании метода С-14, дающего значи­
тельный хронологический разброс, осу­
ществлять передатировку в пределах не­
скольких десятилетий.
В работе: Whitby M. Procopius' de­
scription of Martyropolis (BSL, 1984.
Vol. 45. P. 177—182) Прокопиево описа­
ние Мартирополя сравнивается с его
развалинами, сохранившимися в совре­
менном Силване. Автор приходит к вы­
2

воду, что в целом данные историка пра­
вильны, но частности искажены.
Особого внимания заслуживает работа
Б. Кроука и Д. Крау, в которой свобод­
ное владение источниками сочетается с
привлечением нового археологического
материала (Сгоке В., Crow D. Procopius
and Dara // The Journal of Roman Studies.
1983. Vol. 73. P. 143—159). В первой
части статьи (р. 144—150) данные Проко­
пия о юстиниановом строительстве сопо­
ставляются с другими письменными сви­
детельствами, в ряде случаев опровергаю­
щими утверждения историка. Чрезвычай­
но интересным представляется вывод ав­
торов, сделанный ими на основе анализа
найденных до сих пор строительных над­
писей, о том, что на восточных границах
строительство осуществляли в основном
церковные учреждения, муниципальные
власти и частные лица, а в Африке —
армия (р. 148). Вторая часть статьи
(р. 151—159) посвящена собственно го­
роду Дара, т. е. сравнению того, каким
он предстает у Прокопия, с результатами
последних археологических раскопок.
По словам авторов, и стены и акведуки
города были лишь слегка подновлены
Юстинианом, основное же строительство
велось при Анастасии. Их суждение
о Прокопий сурово: всякий раз, когда
его сообщение удается сравнить с реаль­
ностью, оно оказывается ложным (р. 156).
Пожалуй, подобный вывод излишне ка­
тегоричен 2; в порядке «апологии» визан­
тийского историка можно было бы ска­
зать, что отсчет юстинианова правления
с 518 г. не есть подтасовка с его стороны
(р. 146) — он прямо заявляет, что факти­
чески за Юстина правил Юстиниан;
кроме того, в работе встречаются произ­
вольные допущения, к примеру, будто
Анастасий не мог не сделать сам многого
из того, что приписывается Юстиниану,
а последний не мог ремонтировать то,
что было построено незадолго до того;
наконец, Кроук и Крау указывают, что
многие города, укрзпленность которых
накануне
юстиниановой
перестройки
Прокопий считает слабой, успешно вы­
держали персидскую осаду (р. 147), но
чуть ниже (р. 153) сами приводят данные,
из коих явствует, что почти все города по­
тому и выдержали осаду, что ранее были
укреплены Юстинианом.

Хотя поток статей о Прокопий все бо­
лее возрастает, специальных монографи­
ческих исследований о нем не появля­
лось уже больше 30 лет (если не считать
популярной книги Д. Ивенса 1972 г.),
и это не случайно: традиционные под­
ходы к нему до сих пор страдают опре­
деленной парцеллярностью, которая оп­
равданна, когда исследователю надо чтото узнать от Прокопия, но не о Прокопий.
Здесь, как справедливо заметила Э. Кэ-

Во многих случаях известия Прокопия оказываются абсолютно точными — из не­
давних раскопок ср.: Avigad N. A Building Inscription of the Emperor J u s t i n i a n / /
Israel Exploration Journal. 1977. Vol. 27. P. 148.
13*

195

мерон 3 , историк сам с обманчивой лег­
костью ведет ученых по пути биографи­
ческих и анекдотических подробностей.
Но можно ли всецело доверяться тому,
что он сам о себе рассказывает? Эта ти­
таническая фигура одинока в своем вре­
мени: византийская историография пер­
вой половины VI в. —один Π ρ ок опий, и
отсутствие внешней по отношению к нему
точки опоры мешает целостному взгляду.
Представляется, что тут имеются два
возможных выхода. Первый — попытать­
ся реконструировать тот культурный фон,
в условиях которого жил и творил автор.
Таким путем идет вышеупомянутая Эверил Кэмерон; уже не раз обосновывав­
шийся ею вывод, что Прокопий не был
тем «скептиком», каким его принято
считать, в данном случае (Cameron Av.
The Sceptic and the Shroud. Inaugural
Lecture. L., 1980. 16 p.) имеет приклад­
ное значение: будучи правоверным хри­
стианином, историк обязательно упомя­
нул бы об эдесской святыне, знай он
о ней хоть что-нибудь (р. 7), — следова­
тельно, легенда о «спасе нерукотворном»
возникла позже. Девиз английской ис­
следовательницы: «Прокопий не то, чем
он кажется» (р. 6) — может оказаться
в будущем чрезвычайно плодотворным.
Другой возможный путь — это выход
на «клеточный» уровень анализа текста,
позволяющий проникнуть в него как бы
«с черного хода». Исследуя мельчайшие
нюансы словоупотребления, ничтожные
стилистические
флюктуации,
можно
попробовать разобраться не только в том,
что писатель не предназначал для об­
народования, но даже в том, что он сам
не осознавал. Однако для этого необхо­
дим тезаурус. Собственно, первая по­
пытка создания словаря к Прокопию,
пусть фрагментарного и весьма несовер­
шенного, была сделана еще Ф. Даном 4;
на необходимость конкорданса
и словаря
указывал Б . Рубин 5 . Однако его до сих
пор не существует и исследователям, опе­
рирующим понятиями лексической семан­
тики, приходится действовать на свой
страх и риск. Методика подобного иссле­
дования находится пока в стадии станов­
ления. Приведем примеры работ, исполь­
зующих этот «клеточный» подход.
В статье И. Голдстейна «Град Норик
код Прокопщ'а» (Исторщски Гласник.
1982. Т. 1/2. С. 31—36) обоснованно опро­
вергается гипотеза С. Антоляка о том,
что Νωριχών тАЪл в контексте VII, 33,
10 нужно понимать как «область». Чтобы
позиция И. Голдстейна была безупреч­
ной, ему следовало бы принять на себя
тяжкий труд проверить все случаи упо­
требления Прокопием слова πό).·.ς, однако
он ссылается всего на три контекста
(с. 32), и это, конечно, не доказательство,
а лишь иллюстрация. Переходя далее
к понятию χωρίον, автор утверждает, что
так не могло называться село (с. 33).
Однако если проанализировать все кон­
3
4
6

тексты этого слова, то станет ясно, что·
оно вполне может означать деревню (ср.:
VI, 20, 27—28; Тайн, ист., 23, 15; 26,
17; 30, 19; Постр., И, 4, 3; V, 2, 1 и др.).
Кроме того, Голдстейн считает, что χωρί­
ον — это обязательно поселение без стен
и потому противопоставляется в контек­
сте VII, 33, 10 терминам ογάοωμα и π-5/αί.
Между тем ни одного примера из Прокопия автор не приводит, а ссылается по­
чему-то на несколько мест из Никиты
Хониата. В действительности же и города
могли быть без стен (ср.: Постр., IV, 2,
27), и χωρίον — со стенами (ср.: VI, 29,.
39; VII, 19, 6; 26, 2; Постр., IV, 1, 18;
6, 32 и др.). Здесь важнее всего был ад­
министративный статус. Как правило,
χωρίον у Прокопия оказывается больше,.
чем ογόρωμσ. (1, 3, 15; VI, 7.31; Постр.,
II, 1, 5; IV, 3, 8 и др.), однако главноеразличие их состояло не в размерах,
а в том, что όχύρωμα не могла быть само­
стоятельным поселением, но лишь воен­
ным объектом. Все сказанное отнюдь не­
умаляет значения работы Голдстейна,
показывая только, что лексико-семантический подход к источнику нуждается
в дальнейшей разработке.
То же можно сказать и о статье Ж.-Ф.
Дюно и Ж.-П. Ариньона (сошлемся на ее
русский перевод: Понятие «граница» у
Прокопия Кесарийского и Константина
Багрянородного. — ВВ. 1982. 43. С. 64—
73); мы позволим себе остановиться на ней
подробнее. «В пространственном отноше­
нии, — говорится в статье, — „римская
земля" имела точно установленные гра­
ницы, для обозначения которых Прокопий
использует термины
opta и έαχατιαί»
(с. 66). В доказательство авторы ссыла­
ются на 10 контекстов с opta и на 2 —
с έα-χα-ιαί. Однако мы насчитали у исто­
рика по крайней мере 63 случая употреб­
ления ό'ρ.α и 23 — έαχατιαί. Кроме того,
авторы почему-то вообще не обратили
внимания на однокоренные с вышепри­
веденными слова Spot и έσχατα, встре­
чающиеся соответственно 16 и 22 раза.
Если бы совокупность контекстов ис­
пользовалась авторами целиком, они,
возможно, обратили бы внимание на та­
кие пассажи:<< "Ορια Палестины прости­
раются на восток вплоть до Красного
моря» (I, 19, 2); «Он построил крепость на
самом краю иллирийских 2pta» (Постр.,
IV, 6, 36); «Все городки, которые нахо­
дятся на окраинах (έαχατιαΐ;!) евфратисийских ёрш» (Постр., II, 9, 1). Ср. ещег
I, 4, 10; 12, 12; 15; II, 17, 1; 29, 19; 20;
VIII, 9, 20; 16, 17; Постр., II, 8, 4; I I I ,
6, 26. Итак, opia — это прежде всего
территория, а έσχατ·.αί ■— ее окраины.
Следовательно, граница в VI в. воспри­
нималась не как линия соприкосновения
двух суверенитетов, а лишь как конец
и тем самым часть собственной террито­
рии. Уже сама эта терминология в «свер­
нутом» виде несет в себе имперскую идею,
но разобраться, была ли она прямым

Cameron Av. Рец. на кн.: Evans J. Procopius. . . / / The Journal of Roman Studies.
1973. Vol. 63. P. 298.
Dahn F. Prokopius von Casarea. В., 1865. S. 416—447.
Rubin В. Prokopios von Kaisareia. Stuttgart, 1954. Col. 37.

196

наследием римского великодержавия или
заново возрождена Юстинианом — за­
дача, решение которой еще предстоит.
Дюно и Арияьон утверждают, далее,
будто Прокопий потому употребил слово
εσχατιά применительно к Рейну, что понрежнему рассматривал его как границу
империи, которая только и может назы­
ваться этим словом (с. 66—67). Однако
рассмотрение всех контекстов (равно как
и всех употреблений синонимичного 'езуаτχ) не подтверждает подобного вывода:
так могут называться у историка окраины
любых других государств, провинций и
городов (ср. I, 3, 2; 5, 4; II, 9, 10; 29, 28;
30, 34; III, 3, 14; IV, 10, 28; V, 12, 16;
30; VI, 2, 7; 11; 12, 29; VIII, 20, 5; 35,
2; 4; Постр., VI, 6, 17; 18).
Третий способ обозначения границы,
по мнению Дюно и Ариньона, — это
слова εντός — έχτός («по сю — по ту
сторону» водных рубежей). Вот что они
пишут: «Говоря о Фасисе, Прокопий
отличает области, лежащие „по эту сто­
рону" (εντός) и являющиеся террито­
рией Римской империи, от областей,
расположенных „по ту сторону" (έχτός)
и подвластных империи Сасанидов. . .
Для Прокопия правый, римский берег
реки является европейским, в то время
как левый берег, подвластный персам,
находится в Азии» (с. 66). Заметим, что
в действительности Прокопий всегда опи­
сывает Черное море не по, а против часо­
вой стрелки (И, 29, 16—25; III, 1, 11;
VIII, 2, 1-20; 4, 1 - 1 3 ; 5, 2 3 - 3 3 ) , так
что именно левый берег Фасиса был для
него
εντός; во-вторых, Сасанидам не
принадлежал ни один из берегов. Глав­
ное же состоит в том, что как εντός, так
и έχτός Фасиса для Прокопия лежала
страна Лазика: «Лазика труднопроходи­
ма как εντός, так и έχτός реки Фасис»
(II, 29, 24); «Европейскую часть насе­
ляют лазы, на противоположном берегу
Лазики лежало пресловутое руно» (VIII,
2, 29—30). Итак, признак εντός — έχτός
есть лишь географический, а не полити­
ческий ориентир. Авторы статьи считают,
что реальной западной границей Визан­
тии считалась р. Родан (с. 68), поскольку
Прокопий в отношении нее оперирует по­
нятиями έκτος — έ/.τός. Однако они же
употребляются и при описании, скажем,
Гибралтарского пролива (III, 1, 18) или
Сицилии (VI, 6, 27).
Чрезвычайно интересно другое, чего
вообще не заметили Дюно и Ариньон:
понятия «по ту» и «по сю сторону» не­
избежно локализуют местонахождение
наблюдателя. Казалось бы, для Прокопия
такой точкой обзора может быть только
Константинополь. Ничуть не бывало!
Описывая плавание по Красному морю,
автор рассуждает как житель Эфиопии
(1, 19, 19); рассказывая о переселении
герулов в империю, он как бы вместе
с ними приближается к Дунаю с севера
(VI, 14, 23 — издатели предпочитают
здесь необоснованную конъектуру). Го-

воря об Италии, историк всегда прини­
мает италийскую ориентировку (V, 15,
15; 20; 24; 28; VI, 20, 21; VII, 22, 22;
VIII, 23, 4), а в повествовании о восточ­
ных войнах меняет угол зрения, глядя
то с византийской (II, 15, 7), то с персид­
ской стороны (I, 17, 23; 25: 34). Это,
кстати, совершенно сбивает с толку Дюно
и Ариньона (с. 66), о чем здесь не время
говорить подробнее.
Приведенный нами материал дает воз­
можность поразмышлять о методах ра­
боты Прокопия с источниками, а равно и
о его тайных политических симпатиях:
Италия для историка — это страна, су­
ществующая сама по себе, и ее интеграция
в империю невозможна (ср. выводы упо­
мянутой выше статьи М. Чезы); при этом
совершенно отдельной представляется
Прокопию область к северу от р. По
(ср.: V, 12, 20; VI, 29, 2). Все эти интерес­
ные вопросы, к сожалению, оставлены без
внимания Дюно и Ариньоном.
Переходя от Прокопия к Константину
Багрянородному, авторы отмечают пол­
ную смену соответствующей лексики от
VI к X в. (с. 72—73), что они объясняют
упрощением языка. Однако внимательный
семантический разбор свидетельствует
о том, что за изменением терминов про­
глядывает важная трансформация поли­
тического самосознания. В один год со
статьей Дюно
и Ариньона вышла работа
Т. Лунгиса 6, который доказывает, что
Константин Багрянородный открыто пор­
вал с ойкуменистической традицией
Юстиниана. Материал, сведенный в статье
Дюно и Ариньона, блестяще подтверждает
эту гипотезу, но сами они далеки от такой
его интерпретации. И все-таки, несмотря
на все огрехи, их исследование показы­
вает, сколько возможностей таит в себе
реально-семантический анализ Прокопия.
Образцом же такого анализа можно
назвать работу Г. Гаджеро (Gaggero G.
Osservazioni sulla terminologia politica
di Procopio // Studi bizantini e neogreci.
Galitina, 1983. P. 217—230), в которой
скрупулезно исследовано словоупотребле­
ние Прокопия в области политической
терминологии; прослежены все контексты
С κράτος, επιχράτε'.α и

έπιχράτησις

у всех

ранневизантийских историков. Автор от­
казывается от традиционной концепции,
согласно которой язык Прокопия якобы
«слепое подражание» Фукидиду, и спра­
ведливо утверждает, что новая полити­
ческая реальность неизбежно требовала
от писателя инноваций, непривычных
терминов. Далее следует убедительное
обоснование тезиса, в соответствии с ко­
торым использование нюансов значения
έιτ·.χράττ(3ΐς призвано было поддержать
официальную точку зрения о незакон­
ности готской власти в Италии (р. 229).
Но это лишь магистральный вывод статьи,
сама же она дает материал для множе­
ства других интересных наблюдений.
В заключение — одно замечание: клас­
сифицируя контексты со словом έπιχρό-

Lounghis T. L'historiographie de l'époque macédonienne et la domination byzantine
sur les peuples du Sud-Est européen d'aprè 3 les traités de paix du IX siècle / / Balkan
Studies. 1981. Vol. 21, N 1.
197

τψιί, Γ. Гаджеро прежде всего выделяет
группу случаев, когда Прокопий не
отклоняется от фукидидова словоупо­
требления (р. 223), — если проверить ука­
занные контексты, то окажется, что
все они без исключения взяты из речей
персонажей, т. е. из наиболее подража­
тельной части сочинений Прокопия. Та­
ким образом, произведенный Г. Гаджеро
лексический анализ, вполне удовлетворяя
требованиям всеохватное™, не учитывает
стилистической (а также хронологиче­
ской — в пределах творческого развития
писателя) стратификации его лексики.
Это перспективное направление еще ждет
своего исследователя.
В настоящем обзоре 7 мы не касались
тех работ, где данные Прокопия исполь­
зуются в целях, не способствующих
прояснению позиции писателя по тому
или иному вопросу (например: Mout-

sos D. Latin casula and Balkan katsoûla //
Zeitschrift für Balkanologie. 1983. Bd.
19. S. 48—65). Поневоле за пределами
обзора остались недоступные нам статьи:
Emett A. Digressions in Procopius // By­
zantine Studies in Australia. 1980. 6.
P. 9—10; Henry M. An Episode in the
Relations Between Theodora and Anto­
nina: the Marriage of Joannina // Ibid.
1982. 10. P. 5—6; Max G. Majorian's
Intelligence
Embassy // The Ancient
World. 1980. Vol. 3. P. 6 1 - 6 3 ; Tosi R.
Note a Procopio // Museum
criticum.
1980-1982. Vol. 15—17. P. 203—204;
Gaggero G. La fine dell' Impero Romano
d'Occidente nell' interpretazione di Pro­
copio // Studi in onore di A. Biscardi.
Milano, 1984. Vol. V. P. 87—120.
С. А. Иванов

' Оозор уже был сдан в печать, когда нам стала доступна монография: Cameron Av.
Procopius and the VI Century. Berkeley 1985), а также: Prokopios z Kaisareie. Vâlka
s Perśamy a Vandaly; Vâlka s Góty. Pr., 1985. Vol. I—II. 379+438 s.

Symposium on Byzantine medicine / Ed. J. Scarborough // DOP. 1984. Vol. 38.
XVI+282 p.
Очередной том DOP содержит матери­ roe время оставалась языческой и при­
алы первого симпозиума по византий­ бегала к привычным методам лечения.
ской медицине, состоявшегося в 1983 г.
Источники сохранили сведения об обра­
В обобщающих трудах по истории меди­ щении к теургии — языческому экви­
цины византийский период представля­ валенту христианских чудес.
ется, как правило, временем тысячелет­
Особая проблема — изучение социаль­
него застоя, породившего лишь много­ ного статуса «физиков» (как часто назы­
численные компиляции, созданные на
вали врачей). Автор отмечает характер­
основе трудов классической древности. ное для данного периода растущее со­
Работы, доложенные симпозиуму, пока­ циальное расслоение среди людей этой
зательны в двух отношениях. Во-первых, профессии. Законодательные памятники
пристальное внимание к византийским свидетельствуют об усилении влияния
текстам позволило обнаружить исследова­ придворных медиков, в то время как про­
телям постоянную активность мысли ви­ винциальные «физики» тщетно пыта­
зантийских медиков, что заставляет иначе ются удержать свои небольшие привиле­
оценить общее развитие медицины в Ви­ гии. В V—VI вв. многие врачи занимают
зантии. Во-вторых, симпозиум вновь под­ выдающееся положение в обществе, уча­
твердил ту истину, что история средневе­ ствуют в дипломатических переговорах,
ковой науки должна изучаться не только становятся епископами.
как история развития собственно науч­
Эта тема разработана шире в докладе
ных идей, но рассматриваться в широком Б. Балдуина о роли врачей в ранневиисторическом и культурном контексте зантийской истории и политике (Bald­
эпохи. Только тогда она оказывается win В. Beyond the House Call: Doctors
способной воссоздать живую картину in Early Byzantine History and Politics.
деятельности медиков, разобраться в их
P. 15—19). Несомненно, врачи принад­
мировоззрении, выявить уровень образо­ лежали к образованнейшим людям сво­
ванности, установить социальное поло­ его времени. Греческая медицина всегда
жение целителей и реально представить была тесно связана с философией и ри­
эволюцию медицинской теории и прак­ торикой, и лучший пример тому — труды
тики.
Галена. Освещая деятельность Орибасия,
Открывается сборник исследованием выдающегося медика, придворного врача
В. Наттон, посвященным некоторым ас­ Юлиана Отступника, Виндикиана, про­
пектам медицинской практики в поздней консула Африки, Маркела из Бордо и
античности {Nutton V. From Galen to других лекарей автор констатирует воз­
Alexander: Aspects of Medicine and Me­ росшую роль медиков в политической
dical Practice in Late Antiquity. P. 1 — жизни ранней Византии.
14). В качестве основного направления
Проблемы обучения и практики врачей
медицины в этот период выделяется гале- рассмотрены в статье Дж. Даффи {Duf­
низм. С укреплением христианства рас­ fy J. Byzantine Medicine in the Sixth and
пространяется идея чудесного исцеления, Seventh Centuries: Aspects of Teaching
нашедшая яркое отражение в Новом за­ and Practice. P. 21—27). В ранневизанвете и затем в житийной литературе. Од­ тийский период на греческом Востоке
нако большая часть населения еще дол- существовали два пути овладения этой
198

профессией — посещение лекций и учени­ этой цели. Данный эпизод привлекает
чество у практикующего врача. Особой внимание исследователя не столько опи­
славой пользовалась медицинская школа санием заболевания, сколько манерой
Александрии, хотя такое же образование житийного повествования о нем и акцен­
можно было, вероятно, получить и в дру­ тами, расставленными агиографом, си­
гих центрах империи. Основой обуче­ рийским писателем-монофизитом Иоан­
ния были труды Гиппократа и Га лена,
ном Эфесским. Сравнение с аналогичными
изучавшиеся в традиционном комплексе: сюжетами, почерпнутыми в житийной
основные теоретические принципы черпа­ литературе, подчеркивает своеобразие
лись у Гиппократа, анатомия, физиоло­ рассказа Иоанна, лишенного обычного
гия, этиология, терапия изучались по для этого жанра морализирования. Об­
Галену. Процесс обучения обнаруживает ращение к помощи врачей являлось,
влияние методов, заимствованных в об­ видимо, привычным для аскетов, при­
ласти преподавания философии, а также надлежавших к монофизитской среде.
элементы александрийской манеры эк­ Их поведение в этой ситуации было обу­
зегезы. Рассмотренные автором доку­ словлено особенностями самого понима­
менты гораздо полнее, чем использовав­ ния физического и духовного начал, их
шиеся ранее данные папирусов, представ­ соотношения в природе человека.
ляют ранневизантийского медика и как
Средства, к которым прибегали для
преподавателя, и как учащегося, и как лечения, отнюдь не ограничивались пред­
практикующего врача.
писанными врачами процедурами и ле­
Обращаясь к памятникам литературы, карствами. Связи ранневизантийской ме­
не имеющей прямого отношения к меди­ дицины с магией и искусством исследует
цине, А. Каждан анализирует социальный в своей работе Г. Викэн, обращаясь
статус врачей в X—XII вв. (Kazhdan А. к материалу, связанному с паломниче­
The Image of the Medical Doctor in By­ ствами (Vikan G. Art, Medicine, and Ma­
zantine Literature of the Tenth to Twelfth gic in Early Byzantium. P. 65—86).
Centuries. P. 43—51). В целом источники Убеждение, что чудодейственная сила
указывают на весьма низкий социальный святых людей, предметов, мест способна
статус медицинской профессии после передаваться посредством физических
VII в. До X в. византийские авторы контактов,
стимулировало
огромные
редко вспоминают о врачах. С этого вре­ массы паломников к тому, чтобы отправ­
мени ситуация начинает меняться: в агио­ ляться к желанным символам святости.
графии обостряется оппозиция «светские Г. Викэн рассматривает, в частности,
врачи—святые целители», что свиде­ случай исцеления у гробницы св. Симеона
тельствует об укреплении общественного Нового. Его житие, в котором дается опи­
положения врачей. К XII в. информация сание более 250 чудес, содержит богатый
о медиках становится не только обильной, материал для сопоставления передавае­
но и точной в определениях. Врачи вы­ мых там сведений с дошедшими до нас
ступают уже как равные в кругу образо­ вещественными памятниками («знаками
ванной элиты.
Симеона»). Сравнительный анализ письВ интерпретации теоретических проб­ менных и материальных свидетельств
лем медицины не последнюю роль играли позволил автору по-новому интерпрети­
философские пристрастия. Р. Тодд вы­ ровать некоторые виды ранневизантийясняет эту зависимость, анализируя ком­ ских амулетов и оценить их как специ­
ментарий Филопона к сочинению Аристо­ фически медицинские. Изученные им
теля «О душе» (Todd R. В. Philosophy «орудия» магии являются памятниками
and Medicine in John Philoponus' Com­ прикладного искусства, но вместе с тем —
это атрибуты византийской медицины,
mentary on Aristotle's De Anima. P. 103—
110). Написанное в Александрии в на­ составляющие своеобразную «аптечку».
чале VI в. произведение известного тол­ Представления о целительной силе пред­
кователя Аристотеля весьма интересно метов христианского культа причудли­
для историков античной и византийской вым образом сочетались с элементами еги­
медицины. Автор считает его лучшим об­ петских и иудейских символов лечебной
разцом философского комментария, ис­ магии.
пользующего идеи античной медицины.
Работы, фигурировавшие на симпо­
Неоплатоническое по своему философ­ зиуме, насыщены интересными наблю­
скому содержанию, сочинение Филопона дениями об этиологии и лечении некото­
органично сочетает галеновский материал рых заболеваний. М. Доле, обращаясь
с основами аристотелевского учения и к психиатрии, сравнивает интерпрета­
в этом смысле не имеет аналогий в антич­ цию душевных заболеваний и заботу
ной и византийской традициях толкова­ общества о соответствующих больных
ния Аристотеля.
с одной стороны, в Византии, с другой —
Мировоззренческие факторы часто оп­ в исламском мире (Dois M. Insanity in
ределяли отношение к врачебной по­ Byzantine and Islamic Medicine. P. 135—
мощи и к методам лечения, особенно в 148). И византийские и арабские медики
кругу клириков. Этой проблеме посвя­ в своих суждениях по этому вопросу
щена работа С. Харви (Harvey S. A. Phy­ опирались на гуморальную теорию Гип­
sicians and Ascetics in John of Ephesus: пократа, согласно которой причиной пси­
An Expedient Alliance. P. 87—93). Автор хических заболеваний считалось наруше­
анализирует фрагмент из жития пресви­ ние баланса гумора, особенно избыток
тера Аарона, где говорится о заболева­ черной желчи, якобы вызывающий ме­
нии гангреной и об излечении ее с по­ ланхолию. Отношение к психическим
заболеваниям и попечение больных во
мощью хирургического вмешательства
врачей, специально приглашенных для многом определялись спецификой со199

циального строя и религиозных воззре­
ний. Примечательно, что в исламских
больницах, практически не связанных
с религиозной общиной, функциониро­
вали специальные отделения для душевно­
больных. Для Византии же какие-либо
свидетельства особого внимания к пси­
хическим больным почти отсутствуют.
Проанализировав информацию о за­
болевании бешенством, содержащуюся
в работах ранневизантийских медиков,
Ж. Теодоридес пишет о лечении этого
заболевания (Theodorides J. Rabies in
Byzantine
Medicine.
P.
149—158).
На протяжении столетий существовало
убеждение, что его причиной служит
действие яда, попадающего в организм
вследствие укуса бешеного животного.
Поэтому своей главной целью врач счи­
тал предотвращение
распространения
яда. Среди процедур, использовавшихся
для этого, центральное место занимали
прижигание и скарификация
раны.
В дальнейшем лечении широко применя­
лись пластыри, слабительные и мочегон­
ные средства. Интерес византийских тек­
стов, касающихся заболевания бешен­
ством, преимущественно определяется бо­
гатством называемых там лекарственных
снадобий, применявшихся для лече­
ния.
Трахома и ее последствия находятся
в центре внимания статьи Э. СэведжСмит (Savage-Smith E. Hellenistic and
Byzantine Ophtalmology: Trachoma and
Sequelae. P. 169—186). Этому заболева­
нию глаз отведено немало места в трудах
византийских авторов. Борьба с трахомой
в IV—VII вв. включала как медикамен­
тозное лечение, так и хирургическое
вмешательство. Позднее описание этого
заболевания становится более лаконич­
ным, а акцент в лечении переносится
на лекарственную терапию. Хирурги­
ческие методы совершенно выходят из
употребления. Эволюция в методах лече­
ния трахомы и ее осложнений показы­
вает, что в этой области поздневизантийская медицина шла своими путями, пре­
рвав старую традицию.
Новый взгляд на развитие хирургии
в Византии формулируется в работе
Л. Блике (Bliquez L. J. Two Lists of
Greek Surgical Instruments and the State
of Surgery in Byzantine Times. P. 187—
204). Его внимание привлекли два списка
хирургических инструментов IX и XI вв.
Автор полагает, что они предназначались
для комплектования соответствующего
инструментария византийских больниц.
Сопоставив эти списки с сохранившимися
византийскими инструментами и дан­
ными письменных источников, Л. Блике
приходит к выводу о падении уровня
хирургии в средневизантийский период.
В приложении впервые в литературе дан
каталог византийских хирургических ин­
струментов.
Работа Дж. Стэннэрда посвящена ха­
рактеристике лекарственных средств, упо­
треблявшихся византийскими медиками
(Stannard J. Aspects of Byzantine Mate­
ria Medica. P. 205—211). Близка по проб­
лематике статья Дж. Скарборо о развитии
ранневизантийской фармакологии (Scar­
200

borough J. Early Byzantine Pharmaco­
logy. P. 213/232). Пристальное изучение
византийских медицинских текстов и
сравнение их с трудами поздней антич­
ности не позволяет считать, что византий­
ские врачи довольствовались лишь по­
вторением номенклатуры Диоскорида и
его последователей. Фармакология в Ви­
зантии постоянно развивалась и пополня­
лась новыми средствами.
Важнейшую роль в развитии медицины
играли больницы. Этот HHCTHTJT, обязан­
ный своим происхождением христианской
благотворительности, возник в IV в.
Его функции и особенности освещает
Т. Миллер (Miller T. S. Byzantine Ho­
spitals. P. 53—63). Учреждение больниц
поддерживалось императорской властью
и церковью, вкладами частных лиц.
Поначалу больницы представляли собой
приюты при церквах и монастырях (для
беспомощных, больных и лишенных крова
людей). В них не было профессиональ­
ного штата врачей и оказывалась лишь
элементарная
медицинская
помощь.
Со временем характер таких приютов
менялся, на первое место выстудила
врачебная помощь. Это распахнуло двери
больниц для широких слоев населения.
Со времени Юстиниана больницы стали
центрами врачебной практики. Здесь про­
водили большую часть своей профессио­
нальной деятельности лучшие врачи,
в специальных аудиториях будущие ме­
дики постигали секреты своего ремесла.
Для истории медицины весьма важны
исследования и публикации источников.
Многие медицинские тексты существуют
лишь в рукописях, другие изданы в
XVIII—XIX вв. и не отвечают современ­
ным требованиям. Только незначительное
число опубликованных сочинений может
служить надежной опорой в исследова­
ниях. Поэтому историки медицины со­
средоточивают свое внимание на источни­
коведческих сюжетах. А. Холвег пишет
о новом издании сочинения крупнейшего
поздневизантийского медика Иоанна Ак­
туария De methodo medendi (Hohlweg Α.
John Actuarius' De methodo medendi —
On the New Edition. P. 121—133). Автор
ведет речь не только о путях выявления
лучшей традиции текста, но и пытается
прочитать страницы жизни и проследить
вехи профессиональной деятельности Ак­
туария, характеризует его важнейшие
труды.
Текстологические исследования откры­
вают порой и новые имена в истории ви­
зантийской медицины. И. Зондеркамп
рассматривает три небольших сочине­
ния — о терапии, диете и фармакологии,
которые были созданы в период правления
Константина
Порфирородного
(Son­
derkamp J. A. M. Theophanes Nonnus:
Medicine in the Circle of Constantine
Porphyrogenitus. P. 29—41). Изучение
рукописной традиции, структуры и осо­
бенностей стиля этих трактатов привело
автора к заключению, что все они при­
надлежат перу Феофана Нонна. Приме­
чателен и тот факт, что сочинения его
свободны от исламского влияния. Видимо,
до IX в. арабские медицинские тексты
не были известны в Византии.

Работа Р. Ренеган посвящена главе о
глазах из сочинения Мелетия «Об устрой­
стве человека» (Renehan R. Meletius'
Chapter on the Eyes: An Unidentified
Source. P. 159—168). Подробно рассмотрев
строение человеческого глаза в изобра­
жении Мелетия, автор заключает, что
в трактате был использован несохранившийся источник, следы которого заметны
и в других главах. Заимствованное визан­
тийским медиком учение о четырех обо­
лочках человеческого глаза восходит,
вероятно, к I в. Имя автора и время на­
писания утерянного сочинения остаются
неизвестными.
О византийских комментариях к зна­
менитому сочинению Диоскорида пишет
Дж. Риддл (Riddle J. M. Byzantine Com­
mentaries on Dioscorides. P. 95—102).
Как показывает анализ схолий, коммен­
тарии эти тщательно обдуманы, некото­
рые из них обнаруживают зависимость
от классических авторитетов, однако
большая часть отражает· собственные опы­
ты, проделывавшиеся комментаторами с
лекарствами. Сравнение византийских
комментариев с латинскими показывает
более высокий профессиональный уро­
вень византийских схолиастов. Характер
комментариев говорит о том, что книга
Диоскорида постоянно использовалась
византийскими медиками.
Для истории византийской медицины
представляют интерес также ветеринар­
ные тексты. А. Дуайен-Игю исследует
в своей работе памятник, известный под
названием
«Hippiatrica»
(Doye^-ffigut A.-M. The Hippiatrica and Byzantine
"Veterinary Medicine. P. 111—120). Со­
чинения греческих авторов, занимавших­
ся ветеринарией, — время их активной
деятельности приходится на III—IV вв. —
не сохранились в своей оригинальной
форме. Они вошли в позднейшую компи­
ляцию — Corpus hippiatricorum graecorum, составленную, видимо, при Кон­
стантине Порфирородном. Автор выделяет
4 редакции памятника, к которым при­
мыкают 5 версий Эпитома. Последний
особенно широко использовался в вете­
ринарной хирургии благодаря своей крат­
кости и обилию практической информа­
ции. Это был vademecum византийской
ветеринарной хирургии, и, как показы­
вают многочисленные латинские и италь­
янские переводы, он получил широкое
распространение в странах Европы.
О межкультурных связях в области
медицины известно очень
немного.
В этом отношении важна работа Э. Либер о «Книге медицины» Асафа, где иу­
дейские концепции соединяются с гре­
ческой (языческой), индийской и визан­
тийской традициями (Lieber E. Asaf's
Book of Medicines: A Hebrew Encyclope-

dia of Greek and Jewish Medicine, Pos­
sibly Compiled in Byzantium on an Indian
Model. P. 233—249).
Распространение византийских меди­
цинских текстов в Европе в период ран­
него средневековья — тема статьи Г. Бадер (Baader G. Early Medieval Latin
Adaptation on Byzantine Medicine in
Western Europe. P. 251—259). Латинские
переводы, выполненные преимущественно
на севере Италии, включали главным об­
разом два вида сочинений: комментарии
к Гиппократу и Галену и краткие учеб­
ники. В переводной литературе не были
представлены работы лучших византий­
ских медиков. Это обстоятельство суще­
ственно, поскольку имело значение для
манеры толкования классических меди­
цинских трудов. Переводы, о которых
идет речь, невелики и довольно низкого
качества, с урезанной теоретической
частью, которая всегда имелась в грече­
ском оригинале: они служили основой
развития патофизиологии, хирургии, те­
рапии в раннесредневековой Европе.
Лишь в XI в. на юге Италии расцветает
знаменитая Салернская школа. Выпол­
ненный здесь перевод трактата Немесия
«О природе человека» впервые содержал
научный, «технический» язык латинских
медицинских
текстов,
выработанный
к этому времени.
В целом материалы симпозиума в из­
вестной степени подводят итог состоянию
исследований по истории византийской
медицины. Здесь остается еще много
проблем и нерешенных вопросов — осно­
вательное исследование только начина­
ется, и многие резюмированные нами
вкратце работы являются первым ша­
гом в этом направлении. Вместе с тем
итоги исследований показывают, что раз­
витие медицины в Византии подчинено
было общим закономерностям развития
общества и часто определялось его кон­
кретными потребностями (так, расцвет
ветеринарной медицины в III—VI вв.
был связан с расширением соответствую­
щих нужд конного войска, составив­
шего основу реорганизованной армии;
возрождение интереса к древним текстам
и появление новых компиляций энцикло­
педического характера в период правле­
ния Константина Порфирородного свя­
заны были с общей реформаторской дея­
тельностью этого императора и т. д.).
Привлечение участниками симпозиума
многих источников, не имеющих прямого
отношения к медицине, суждения по во­
просам социальной и культурной исто­
рии, высказанные в исследованиях, — все
это может представлять несомненный
интерес для широкого круга исследова­
телей.
С. Н. Гукова

О. Demus. The Mosaics of San Marco in Venice. Part 1, Text vol.: fXIV, 489 p.;
1 color, 75 b/w pi.; Plate vol.: XIV, 242 p.; 82 color, 377 b/w pi.; Part 2, Text vol.: X,
357 p.; 1 color, 51 b/w pi.; Plate vol.: XIX, 280 p.; 78 color, 354 b/w pi.; Chicago;
L., 1984
заики собора Сан-Марко выполнены в
Капитальное исследование О. Демуса
посвящено одному из самых обширных разное время художниками, принадлежа­
(6 тыс. кв. м), дошедших до наших дней щими к различным мастерским, примы­
комплексов средневековой живописи. Мо- кают к различным стилистическим на14 Византийский временник, 48

201

правлениям, связанным — в неодинако­
вой степени — с разновременными и разнолокализуемыми византийскими про­
тотипами. Каждая из групп мозаик —
а О. Демус рассматривает только прото­
ренессанса ые мозаики — имеет свою дату,
и хронология эта условна. Последнее
обстоятельство прежде всего относится
к тем, которые выполнены в местной
мастерской и обладают множеством ар­
хаических черт. По существу, речь идет
не об одном, а почти о 12 различных па­
мятниках.
О. Демус начал изучение мозаик СанМарко еще в 20-е годы. Эти штудии легли
в основу его диссертации, защищенной
в 1927 г., а затем составили специальное
исследование, опубликованное в 1935 г.
После окончания второй мировой войны
исследователь вновь обращается к той же
теме. Она разрабатывается так или иначе
в его книгах
о мозаиках нормандской
х
Сицилии
, о романской настенной живо­
2
писи , о византийском искусстве на За­
паде 3 . Значительные реставрационные
работы, которые проводились в соборе
в 1974—1979 гг., дали возможность
О. Демусу провести детальное исследова­
ние всех мозаичных композиций, по-но­
вому оценить и интерпретировать каж­
дую из них. В 1978 г. на очередном кол­
локвиуме в Думбартон Оксе тема «Моза­
ики Сан-Марко и их византийские источ­
ники» была поставлена как основная и
профессор О. Демус руководил ею.
Во введении к первому тому своего
труда автор, оценивая значение проде­
ланной работы, писал, что это первое,
хотя, конечно, и не последнее, детальное
исследование, которое определяет место
данного огромного живописного ансамбля
в комплексе средневековой живописи
(ч. I, т. 1, с. XIV).
Первый том первой части (21 глава)
и первый том второй части (9 глав) пред­
ставляют собой собственно исследование,
два других тома содержат иллюстратив­
ные материалы. 21-я глава первого тома
«Палеография надписей Сан-Марко» на­
писана Р. Клоосом, а 4-я глава (ч. II, т. 1)
«Ветхозаветные мозаики Сан-Марко и
миниатюры
Коттоновой
Библии» —
К. Вейцманом. В первой главе 1-го тома,
посвященного наиболее ранним мозаи­
кам, автор рассматривает историю здания
и его убранства. Проверив технические
данные и сопоставив их с разнообразными
свидетельствами венецианских хроник,
он сообщает — в хронологическом по­
рядке — обо всех имевших место раз­
рушениях (пожары и землетрясения) и
перестройках здания. Это перечисление
завершает свод мозаик, выполненных
в соборе мастерами эпохи Возрождения
и маньеристами с 1538 по 1690 г. Ныне
существующий собор является третьей
по счету постройкой, начатой при доже
Доменико Контарини (1042—1071) и за­
конченной дожем Виталием Фалиером
1
2
3

(1086—1096). Предшественницей совре­
менного собора послужила церковь св.
Феодора (так называемый Сан-Марко-1),
где в 829 г. были размещены доставлен­
ные из Александрии реликвии св. Марка;
эту церковь перестроили и расширили
после пожара 976 г. (так называемый СанМарко-2).
В главе второй устанавливается перво­
начальная программа росписи в целом,
характеризуются первоначальные ком­
позиции и иконография отдельных сцен.
Критический анализ мозаик позволяет
автору заключить, что оригинальная
композиция на фасаде собора полностью
утрачена, но нынешняя роспись внутри
храма соответствует средневековой про­
грамме: многие мозаики XVI в. — копии
ранее существовавших. Таким образом,
мозаики Сан-Марко предоставляют иде­
альную возможность для наиболее пол­
ной реконструкции мозаичного убранства
византийского храма.
Главы 3—16 отведены анализу живопис­
ных композиций, располагавшихся в раз­
личных частях стен, сводов и куполов
собора. Вначале автор выявляет древней­
шую роспись, занимавшую главный пор­
тал храма. Эта композиция — Христос
Пантократор (замененный в XVI в. изо­
бражением св. Марка) в окружении бого­
родицы, апостолов и евангелистов —
была выполнена, по мнению О. Демус а,
греческими мозаичистами, которые дол­
жны были прибыть в Венецию около
середины XI в. Типы представленных
святых соответствуют иконографии средневизантийского периода, только не­
которые черты обнаруживают западное
влияние: у апостола Петра имеется тонзу­
ра, а необычная в данной сцене фронталь­
ность богоматери сходна с аналогичной
позой в апсидальных мозаиках роман­
ских церквей Италии и Испании, где
богоматерь олицетворяет церковь. К пе­
реходному периоду, завершающему позднемакедонский стиль и открывающему
раннекомниновское искусство, относится
мозаика центральной апсиды храма,
представляющая Христа на троне в ок­
ружении святых Петра, Марка, Нико­
лая и Ермагора. Такая композиция, не­
типичная для развитой византийской ико­
нографии, встречает параллели в ранне­
христианских (ср., например, Сант-Аполлинаре ин Классе в Равенне) и романских
(ср. Сан-Венанцио в Риме) храмах. Св.
Николай — второй (после св. Марка)
патрон Венеции — и св. Петр стилисти­
чески и иконографически близки анало­
гичным изображениям в церквах св. Со­
фии в Киеве и в Охриде; видимо, они
были выполнены в третьей четверти
XI в. Образы же св. Марка и св. Ермаго­
ра, ученика св. Марка и епископа Аквилеи, но имеют точных параллелей в ви­
зантийской живописи, за исключением
лишь некоторых совпадений с мозаиками
Михайловского Златоверхого монастыря

D emus О. The Mosaics of Xorman Sicily. L., 1949.
Idem. Romanesque Mural Painting. L., 1970.
Idem. Byzantine Art and the West. L., 1970; на две последние работы см. рецензию
В. Д. Лихачевой: ВВ, 1974. 36. С. 189—192.

202

в Киеве (1109 г.)· Учитывая это обстоя­
тельство, а также наличие западных
элементов в стиле и иконографии обоих
святых, О. Демус предположительно да­
тирует их выполнение началом XII в.
(вскоре после пожара 1106 г.). Близость
к мозаикам собора в Триесте позволяет
также отнести к XII в. изображения ан­
гелов в конхе апсиды капеллы Дзен,
погребальной камеры кар;;инала Баттисты
Дзена.
Ключом к пониманию иконографиче­
ской программы собора, с одной сто­
роны, и стилистического развития ви­
зантийской образной системы в XII в.
на венецианской почве — с другой, слу­
жит мозаика в восточном куполе собора:
Христос-Эммануил в окружении про­
роков Иеремии, Даниила, Обадии и Абаккука. Сопоставление с росписями в мо­
настырях Хозиос Лукас и в Дафни, равно
как и в соборе св. Георгия в Старой Ла­
доге, разрешает датировать восточный
купол первой четвертью XII в. Изображе­
ния богоматери и остальных пророков
следует отнести к 70-м годам XII в. После
1118 г. были изготовлены мозаики капелл
Сан-Пьетро и Сан-Клементе. Первые рас­
крывают
предысторию
венецианской
церкви: создание патриархата в Алек­
сандрии, затем перемещение церковного
центра в Италию, сначала — в Аквилею, а позднее — в Венецию. Здесь же
помещено изображение епископа Илии
из Градо, добившегося от папы Пелагия
подтверждения прав венецианской церк­
ви. Росписи Сан-Клементе прославляют
венецианского дожа, по сторонам трона
которого помещены Христос и богома­
терь. Хотя иконографически росписи обо­
их капелл восходят к византийским об­
разцам, невизантийское построение нар­
ративных циклов и специфика архитек­
турных фонов — их прототипы заклю­
чала в себе прероманская живопись,
итальянская и северная, — указывают
на работу местной мастерской.
В первой четверти XII в. местные мо­
заичисты выполняют роспись северного
купола, Посвященного Иоанну Богослову.
Эти мозаики Сан-Марко примечательны
в разных отношениях: житийные сцены
"В куполе — явление совершенно необыч­
ное в византийской монументальной жи­
вописи; житие Иоанна редко иллюстри­
руется до XIII в., а эпизоды из эфесского
периода жизни этого святого вовсе не
известны; стилистическими прототипами
мозаичных композиций служат византий­
ские миниатюры или эпистилии XI в.
либо раннего XII в., причем не столич­
ного, а провинциального происхождения.
В тот же отрезок времени венецианскими
мастерами были выполнены — в южном,
центральном и северном сводах храма и
в южном трансепте — сцены из жизни
Христа. Их иконография свидетельствует
об использовании византийских прото­
типов XI в. и раннего XII в., каковые
наличествуют в миниатюрной живописи,
причем не в иллюминованных евангели­
ях, а в псалтирях и гомилиях. Стилисти­
ческая близость этих мозаик росписям
капелл Сан-Пьетро и Сан-Клементе за­
ставляет полагать, что после оформления

убранства последних те же мозаичисты
приступили к работе в северном и юж­
ном сводах. Размещенные в западных
частях южного и северного рукавов
трансепта сцены из жизни богоматери и
эпизоды из детства Христа сочетают
иконографические признаки, идущие как
от канонического евангелия от Луки,
так и от апокрифических евангелий от
Псевдо-Матфея и Иакова. Ретроспектив­
ный и восходящий к местной традиции
стиль мозаик, близкий росписям церкви
Санта-Мария э Донато на о-ве Мурано,
позволяет датировать названные циклы
30-ми годами XII в. В следующее деся­
тилетие XII в. был расписан западный
купол, который заняла чисто византий­
ская по иконографии сцена «сошествия
св. духа». Завершают XII в. росписи цен­
трального купола со сценой «вознесения»,
из всех известных купольных мозаик
такого типа сохранившейся наиболее
полно, страстной цикл на западном
своде и отдельные сцены из жизни апо­
столов. Слияние византийской иконогра­
фической схемы с чисто западными эле­
ментами (аллегории добродетелей и рай­
ские реки) и романской спецификой в
трактовке лиц — верный признак того,
что эти мозаичные ансамбли — наиболее
характерные образцы смешанного венецианско-византийского стиля с его су­
губо индивидуальным подходом к про­
тотипам.
Программа мозаик XI—XII вв. в со­
боре Сан-Марко сложна и многопланова,
что, по мнению О. Демуса, явствует из
самой множественности идей, которые
роспись должна была выражать. Дейст­
вительно, Сан-Марко служил одновре­
менно мартирием патрона города, госу­
дарственной церковью Венеции, личной
капеллой дожей и местом их коронации.
Росписи куполов и сводов собора следуют
иконографической программе средневизантийской монументальной живописи,
к которой добавлены отдельные западные
элементы: аллегории добродетелей, цер­
ковь и синагога, «се человек», «Noli me
tangere», архаичные для XII в. изобра­
жения агнца и четырех райских рек.
В мозаиках капелл встречается повторе­
ние иконографических программ равеннских храмов ранневизантийского вре­
мени.
В росписях храма получили выражение
пять идей (ч. I, т. 1, с. 255—267): идея
пришествия мессии (пророки с развер­
нутыми свитками); идея распростране­
ния учения Христа на четыре стороны
света (символы евангелистов); аллего­
рически поданная особой компоновкой
сцен идея исторического развития мира
(Эммануил — начало, богоматерь — во­
площение, Ветхий завет, деяния апосто­
лов — история, «Сошествие во ад» —
настоящее; «Страшный суд» — будущее)
(эту «историческую», а не византийскую
тринитарную идею О. Демус объясняет
распространением в Венеции конца XI—
начала XII в. учения Иоахима Флорского, некоторые из положений кото­
рого нашли свое воплощение при обнов­
лении и дополнении росписей собора во
второй половине XII в.); Христос не
14*

203

только спаситель, но и король и верхов­
ный судья — идея, присущая росписям
романских храмов; вселенское единение
Гетимасия, криптограмма ΑΔΑΜ.
Декоративную систему росписи СанМарко отличает свободное, без «рам»,
размещение композиций, создающее вер­
тикальный и горизонтальный «зеркаль­
ный» эффект с таким же принципом сим­
метрии и ритмики, как в мозаиках Сици­
лии (ч. I, т. 1, с. 274—277).
В 1225—1235 гг. в Сан-Марко были
созданы отдельные композиции, которые
не образовали единой иконографической
или живописной системы, но «вписались»
в остававшееся пространство. Это «взя­
тие Христа под стражу», «Христос в Эм­
ма усе», история Сусанны, обнаружение
исчезнувших реликвий св. Марка, ле­
генда о св. Леонардо и некоторые другие.
В третьей четверти XIII в. в атриуме
собора появились совершенно новые цик­
лы ветхозаветных сцен: их прототипами
стали миниатюры Коттоновой Библии,
оказавшейся военной добычей венециан­
цев в результате Четвертого крестового
похода. В 70-х годах XIII в. к прежней
росписи в капелле Дзен были добавлены
сцены из жизни св. Марка. Эта италовизантийская по иконографическим ком­
понентам живопись была отмечена но­
выми чертами палеологовского искус­
ства.
Выбор ветхозаветных циклов и ранневизантийских моделей для росписей
XIII в., появление портретов историче­
ских деятелей Венеции (в «явлении св.
Марка» — дож Раниери Дзен (1253—
1268) и Филипп де Куртенэ (1237—1261),
сын латинского императора в Константи­
нополе Бодуэна II) — характерные черты
искусства венецианского проторенессан­
са с его заботами о престиже и стремлени­
ем превзойти великолепие нормандских
храмов Сицилии (ч. II, т. 1, с. 1—3,
28—31).
По обилию привлеченных материалов,
глубине и всесторонности их освещения
исследование О. Демуса поистине свое­
образная энциклопедия. Не останавли­
ваясь на частных, хотя и важных по
своим далеко идущим выводам, опреде­
лениях, сделанных автором, отметим
только наиболее значительные. Прежде
всего О. Демусом убедительно доказано
существование в Сан-Марко мозаичного
цикла уже в последней четверти XI в. —
в противоположность распространенному
среди специалистов мнению, будто самые
ранние из росписей собора относятся по
времени не ранее чем к середине XII в. 4
Росписи Сан-Марко помогают О. Демусу предложить обоснованную рекон­
4
5

струкцию купольных и настенных мозаик
погибшего храма св. Апостолов в Кон­
стантинополе, проверив и пояснив труд­
ные для понимания места экфрасисов
Константина Родия и Николая Месарита
(ч. I, т. 1, с. 151, 173—174, 204—205,
232-243).
Определяя по десятилетиям время со­
здания отдельных мозаичных панно
XII в., О. Демус предлагает четырехэтапную периодизацию византийской жи­
вописи позднемакедонского и комниновского периодов (ч. I, т. 1, с. 183—185):
первый этап — начало
«динамичного»
стиля — представляют росписи св. Со­
фии в Охриде, церкви в Водоче и Карабаш Килиссе в Каппадокии; второй
этап — развитой «динамичный» стиль —
приходится на 60—70-е годы XII в.:
в это время были созданы храм в Нерези
(1164 г.), Джурджеви Ступови (1168 г.),
некоторые мозаики Вифлеема (1169 г.),
церковь Перахорио (Кипр, 70-е годы);
к третьему этапу — абстрактно-декора­
тивный стиль конца XII в. — относятся
росписи Нередицы (1199 г.), церкви
св. Димитрия во Владимире, церкви Мавриотиссы в Кастории и второй слой рос­
писи в трапезной монастыря на о-ве Патмосе; четвертый этап — поздний вариант
«динамичного» стиля, византийское ро­
коко, — сосуществует по времени с треть­
им, но в отличие от него представляет
столичное течение: его характерные при­
меры — росписи церквей св. Неофита в
Пафосе (Кипр, 1183 г.) и Панапия Аракос в Лагудере (1192 г.).
Исследуя росписи Сан-Марко XIII в.,
О. Демус вскрывает суть такого явле­
ния, как венецианский ренессанс с его
«империалистическим» архаизмом, выра­
зившимся в обращении к ветхозаветным
и раннехристианским сюжетам (ч. II,
т. 1, с. 94—98).
Доказывая, что стилистическими про­
тотипами росписей атриума и отдельных
композиций интерьера были раннепалеологовские миниатюры, О. Демус тем
самым расширяет наши представления об
иллюминованных рукописях этого пе­
риода .
Фундаментальный труд О. Демуса
принадлежит к крупным достижениям
современной зарубежной медиевистики.
Можно без преувеличения утверждать,
что об исключительном по своей худо­
жественной и историко-культурной цен­
ности памятнике — мозаичном комплексе
собора Сан-Марко написано такое иссле­
дование, какого он достоин 5 . Издание
выполнено на весьма высоком полиграфи­
ческом уровне.
В. Н. Залесская

Lazarev V. Storia delia pittura bizantina. Torino, 1967. P. 242—244.
В 1985 г. книга О. Демуса получила премию Митчелла — награду, которой с 1977 г.
удостаиваются выдающиеся исследования по искусству, написанные на английском
языке.

G. Galavaris. The Illustrations o£ the Prefaces in Byzantine Gospels. Wien, 1979 (Byzantina Vindobonensia; Bd. XI). 170 p. 102 fig.
Книга историка искусства Г. Галава- к числу тех исследовании, содержание
риса «Иллюстрации предисловий в ви­ которых гораздо шире их названия. Дей­
зантийских Евангелиях» принадлежит ствительно, тематически труд выходит
204

далеко за пределы анализа иллюстратив­
ных циклов греческих кодексов Четверо­
евангелия, включающих изображения
символов евангелистов, и дает яркую кар­
тину живой и органичной связи византий­
ского искусства с теологией и литургикой. Тем самым подчеркивается значение
литургии в формировании классических
форм этого искусства, чьи функции ни­
когда не замыкались одной только эсте­
тической сферой.
Книга отличается хорошо продуман­
ной структурой: она состоит из введения
и пяти глав, в которых, в свою очередь,
обособляются разделы и параграфы.
Это позволяет автору удачно провести
выдвигаемую им общую концепцию и вме­
сте с тем решить ряд частных вопросов,
иногда достаточно специфических. На­
писанная хорошим языком, книга чита­
ется легко и с большим интересом.
О византийском искусстве как о части
литургии (конечно, в значении литургики) Г. Галаварис говорит уже в кратком
предисловии, конкретизируя свои ис­
следовательские задачи применительно
к иллюстрациям Четвероевангелия. Для
того чтобы собрать материал для такой
монографии, разбросанный по книго­
хранилищам всего мира, потребовались
многолетние усилия и помощь различных
ученых и научных учреждений, список
которых приводит автор. В перечне ил­
люстрированных рукописей Нового за­
вета X—XV вв., имеющих изображения
символов евангелистов, названы и нахо­
дящиеся в советских музейных собра­
ниях; однако их данные использованы
весьма ограниченно и скорее всего из
вторых рук. Иллюстрации сгруппиро­
ваны типологически, в зависимости от
истолкований символов Иринеем, Епифанием, Псевдо-Афанасием и Ипполитом
Римским. Небольшое введение объяс­
няет структуру византийского кодекса
Евангелия (входящих в него текстов);
здесь же дан краткий экскурс в историю
формирования «канонов согласия» и
предисловий, служащих вступлениями
к каждому из четырех Евангелий. В раз­
деле, следующем за введением, содер­
жится общая характеристика состава ил­
люстраций и путей развития различ­
ных типов декора, начиная от компози­
ции «Источник жизни», предполагающей
символические изображения птиц или
оленей, пьющих из водоема, что указы­
вает на значение Евангелия как «живой
воды».
Первая глава посвящена иллюстраци­
ям предисловий. В ней выделяются сим­
волы евангелистов в плане их соотноше­
ния с различными типами отождествле­
ний
(по Иринею:
ангел — Матфей,
орел — Марк,
телец — Лука,
лев —
Иоанн; по Епифанию: ангел — Матфей,
лев — Марк,
телец — Лука,
орел —
Иоанн; по Псевдо-Афанасию: ангел —
Матфей, телец — Марк, лев — Лука,
орел — Иоанн; по Ипполиту Римскому:
лев — Матфей, ангел — Марк, телец —
1
См.: Скабалланозич M. H. Первая
изъяснения. Мариуполь, 1904.

Лука, орел — Иоанн). Все эти изображе­
ния, истолкованные как символы еван­
гелистов, генетически восходят к тем
четырем «таинственным» животным, ко­
торые описаны в ветхозаветных теофаниях
и в Апокалипсисе; наиболее подробно
обрисованы эти животные 1в книге про­
рока Иезекииля (I, 5—14) .
Изображения пророческих видений, по­
служившие основой темы раннехри­
стианской композиции «Христос во сла­
ве», иногда сочетаемой с Вознесением,
встречаются в мозаиках и фресках уже
в доиконоборческий период (Хозиос Да­
вид — в Салониках, часовни коптского
монастыря Аполлона — в Бауите, Латмос, Лмбат — в Армении). В то же время
четыре «таинственных» животных иногда
представляли окружающими крест или
монограмму либо изображение Христа,
примеры чего находим в мозаиках Ра­
венны V—XI вв. Символы евангелистов,
появившиеся в искусстве христианского
Востока, получили затем, особенно с
эпохи Каролингов, самое широкое рас­
пространение на латинском Западе. Од­
нако они не исчезли бесследно и в ис­
кусстве Византии в послеиконоборческий
период, когда оказались совершенно за­
бытыми некоторые раннехристианские
иконографические схемы. Г. Галаварис
показывает связь этих символических
изображений с иллюстрациями предисло­
вий и с авторскими портретами еванге­
листов. Во втором разделе главы анали­
зируются фигуры живых существ, свя­
занные с авторским портретом. Здесь до­
вольно подробно освещаются такие его
аспекты, как мотив «свидетеля», писатель
и мотив «вдохновения», фигуры, стоя­
щие напротив сидящего автора, фигуры,
стоящие позади сидящего автора, сидя­
щие фигуры, дополнительные фигуры и
композиции. Столь подробная классифи­
кация позволяет составить представление
обо всех типологических вариантах, каж­
дый из которых, запечатленный опреде­
ленной группой миниатюр, дает воз­
можность выяснить основную идею и
творческие задачи художников.
Символика изображений определяет
язык христианского искусства на всех
этапах его развития. Общеизвестно, что
на формирование образов этого искусства
решающее воздействие оказали древне­
еврейские ветхозаветные символы и эл­
линистические композиционные схемы.
Последние образуют основу многих ил­
люстраций. Древнейшие изображения
символов евангелистов, зарегистрирован­
ные Г. Галаварисом, относятся к X в.
(Афон, монастырь Ставроникиты, № 43).
В XI в. они проникают в константино­
польские кодексы, насколько об этом
можно судить по таким стилистически
близким рукописям, как хранящиеся
в Национальной библиотеке в Афинах
(№ 57) и в Государственном историческом
музее в Москве (Син. гр. 518), вышедшие,
возможно, из одного скриптория. Правда,
в обоих случаях символы евангелистов
ава

книги пророка Иезекишш: Опыт
205

занимают сравнительно скромное ме­
сто — над заставками, помещенными на
одном развороте с изображениями ав­
торов. Мотив «свидетеля» предполагает
изображения евангелистов с апостолами.
Существовали устойчивые сочетания; но
исследователь приводит и весьма ори­
гинальные композиции, украшающие ко­
декс церкви Христа в Оксфорде (№ 12),
где Матфей представлен стоящим перед
колонной с водруженным на ней образом
Спаса, Марк — с Иоанном Предтечей,
Лука — с царем Феофилом. Во всех этих
вариантах, однако, сказывается связь
изображения с темой, которую обуслов­
ливают Евангелие, Деяния апостолов или
их жития. Мотив «вдохновения», генети­
чески восходящий к античной традиции
изображения поэта в сопровождении
музы, был в Византии существенно пе­
реосмыслен: евангелиста обычно вдохнов­
ляет ангел или апостол. Говоря о допол­
нительных фигурах и композициях,
Г. Галаварис имеет в виду евангельские
события (рождество Христово, богоявле­
ние, рождество Иоанна Предтечи, вос­
кресение Христово), а также изображе­
ния пророков. Все эти тематические ва­
рианты иллюстраций он рассматривает
с привлечением широкого сравнительного
материала, максимально учитывая па­
мятники и специальные исследования,
охватывающие иллюстрационные циклы
не только греческих, но и иноязычных
(воеточнохристианских и латинских) ру­
кописей.
Вторая глава посвящена собственно
иллюстрациям Пролога, которые автор
группирует, исходя из связи живописи
с текстами и соответствия иконографии
их внутреннему смыслу. Содержание пер­
вого раздела («Свят, Свят, Свят. . . исполнь Небо и земля славы») составляет
анализ форм отражения в искусстве серафимской песни. Речь идет об изображе­
ниях Христа в сопровождении символов
евангелистов, о соотношении композиции
с благодарственной молитвой анафоры,
о четырех живых существах, серафимском гимне и херувимской песне, об
иконографических источниках миниа­
тюры пармской рукописи (Четвероеван­
гелие Палатинской библиотеки, № 5),
о смысле этой миниатюры, а также об
образах Христа — Ветхого Деньми и
Христа-Эммануила. Поскольку диску­
тировать все эти вопросы в рамках ре­
цензии невозможно, остановимся лишь
на теме, которая обнаруживает наиболее
тесную и в то же время весьма широкую
смысловую связь с серафимским гимном
и благодарственной молитвой анафоры:
мы имеем в виду изображения Христа
во славе.
В благодарственной молитве дано пере­
числение славословий серафимов. Со­
гласно толкованию патриарха Германа,
победная песнь литургии представляет
образ славословия херувимских сил и
четверообразных животных, о которых
говорят книги Исайи и Иезекииля,
а также Апокалипсис. Пение исходит от
орла, вопль — от тельца, глаголание —
от человека. Таким образом, серафимский гимн и текст благодарственной мо206

литвы анафоры служат основой иконо­
графической схемы изображения Христа
во славе и позволяют понять причины
и смысл включения этой композиции в
программу росписей алтарной апсиды,
где она занимает конху, т. е. главную
часть общей системы стенописей. Косвен­
но этот тезис подкрепляют бауитские
фрески алтарных ниш маленьких часо­
вен. Нельзя также не заметить, что между
заглавной миниатюрой Евангелия и про­
граммой апсидальных росписей сущест­
вует прямая связь, выражающаяся в за­
висимости книжной иллюстрации от ал­
тарных стенописей. Следовательно, да­
тируемое концом XI в. Четвероевангелие
Палатинской библиотеки (№ 5), на ми­
ниатюре которого изображен Христос
во славе в сопровождении четырех тетраморфов и огненных крылатых колес,
как и заглавная миниатюра оксфорд­
ского кодекса того же времени (Кларк 10),
также несет отражение этих идей. Од­
нако наиболее явственно отмеченная
связь прослеживается в миниатюре гре­
ческого Четвероевангелия (XII в.) в ве­
нецианской Марчиане (Z 540), воспро­
изводящей в основных чертах мозаику
V в. в алтарной апсиде церкви-усыпаль­
ницы монастыря Хозиос Давид в Салони­
ках. Как и эта древняя мозаика, миниа­
тюра венецианской рукописи иллюстри­
рует видение пророка Иезекииля. Фигура
восседающего на радуге Христа-Эмману­
ила окружена овальной мандорлой с обо­
значенными сферами и выходящими из
них «таинственными животными» (симво­
лами евангелистов); внизу представлены
полуфигуры пророков Иезекииля и
Исайи, держащих в руках раскрытые
свитки с текстами описания их видений.
Христос тоже держит в руке раскрытый
свиток — с текстом Евангелия от Мат­
фея (XXVIII, 18). Стиль миниатюры ука­
зывает на то, что наиболее вероятное
время, когда она была выполнена, —
последняя четверть XII в.
Тема исполнения ветхозаветных про­
рочеств получила несколько различных
решений в заглавных миниатюрах ви­
зантийских Евангелий. Одно из них
реализовано путем сопоставления компо­
зиции получения Моисеем «закона» и
изображения Христа во славе, как это
имеет место в рукописях, хранящихся
во Флоренции (Laur., VI. 36) и в Париже
(Bibl. Nat., Suppl. 1335), миниатюры
которых выполнены на рубеже XII —
XIII вв. Композиции обоих кодексов по­
ставлены Г. Галаварисом в связь с пас­
хальным чтением Евангелия от Иоанна,
где налицо параллелизм между даянием
Моисеем «закона» и «благодати» и «исти­
ны» через Иисуса Христа (I, 17), и ука­
зано на соответствие образности этих
миниатюр символическим действиям ви­
зантийской литургии, a TaKHîe на их эс­
хатологическую сущность, связывающую
их с темой второго пришествия. Изобра­
жение Христа во славе, инспирированное
ветхозаветными теофаниями и связывае­
мое с «вознесением», в то же время явля­
ется прообразом второго пришествия.
Следовательно, миниатюра — юный Хри­
стос в мандорле в сопровождении четырех

•символов евангелистов — входит в тот же
круг идей. Кстати, миниатюры Никомидийского Евангелия, выполненного в на­
чале XIII в. (Киев, Научная библиотека
АН УССР, ДА 25 п.), позволяют наме­
тить еще один аспект. Заглавная миниа­
тюра этого кодекса объединяет изображе­
ния Христа-Эммануила во славе и трон­
ной богоматери с младенцем; в круглых
медальонах заставок перед текстом каж­
дого из четырех Евангелий помещено
погрудное изображение Христа-Эмма­
нуила. О распространении в Византии
определенных образов обычно можно по­
лучить представление благодаря данным
нумизматики. Судя по золотой номисме
Мануила I (1143—1180), в эту эпоху
особо почитался образ Христа-Эмману­
ила, который воспринимали как победный
•символ. Это древний иконографический
тип, получающий широкую известность
в доиконоборческий период, причем до­
вольно устойчиво связанный с темой
Христа во славе. По Ефрему Сирину,
одно из назначений херувимов — воз­
ношение Христа. И хотя эта деталь вет­
хозаветной теофании не упомянута в по­
вествовании о его «вознесении—восхож­
дении» на небо (Деян., I, 9—10), она ста­
новится на христианском Востоке не­
пременной частью общей иконографи­
ческой схемы, отражающей связь видения
Иезекииля с «вознесением». Последняя
яашла последовательное выражение в уже
упомянутых нами фресках алтарных ниш
в Бауите, в нижней зоне которых иногда
фигура Оранты заменена образом трон­
ной богоматери с младенцем (например,
в часовне 42). Следовательно, заглавная
миниатюра Никомидийского Евангелия
весьма тесно связана с программой ал­
тарных росписей
в их раннесредневековой традиции 2 . По заключению Г. Галавариса, к восточнохристианскому ис­
кусству (прежде всего к каппадокийским
памятникам) близка и пармская миниа­
тюра, источники которой исследователь
детально прослеживает.
Второй раздел той же главы («Благо­
словен рядый во имя Господне. . .»)
служит логическим продолжением той же
темы. Серафимский гимн и тема «вопло­
щения», раскрытая в изображении бого­
матери с младенцем, как указывает автор
исследования, засвидетельствованы уже
раннехристианской художественной тра­
дицией, отражение которой он видит в ми­
ниатюре Евангелия в Брешии (Bibi.
Civica A. VI.26). Миниатюра Никоми­
дийского Евангелия в этом отношении да­
ет нисколько не меньше и, кроме того,
как уже нами отмечено, позволяет уста­
новить связь со схемой бауитских рос­
писей алтаря часовни 42, о которых го­
ворит Г. Галаварис (с. 112). Концевая
миниатюра VI в. в Эчмиадзинском Еван­
гелии («поклонение волхвов») дает еще
одну формулу этой связи, также извест­
ную в программе росписей алтаря (ча­
2
3

совня 28 в Бауите, св. София в Охриде).
Автор книги констатирует также непо­
средственную связь изображения Деисуса с литургическим действием, выде­
ляя иллюстрации ватиканских кодексов
(Ross. 135—138). Эти вопросы разбира­
ются в третьем и четвертом разделах;
пятый — трактует проблемы изображе­
ний «Агнца» во славе и в этой связи —
западного «вторжения» в византийскую
иконографию. Затем Г. Галаварис под­
робно останавливается на теме парал­
лелизма Ветхого и Нового заветов, вер­
нее, на их преемственности, выраженной
в литургии и получившей отражение в ил­
люстрациях Евангелий. Последовательно
рассмотрены изображения «Христа все­
милостивого», «Христа-царя», Евангелие
как столп и «утверждение» церкви. Это,
в сущности, короткие заметки, объеди­
ненные в единый цикл.
Остальные три главы книги значитель­
но короче предыдущих и не столь слож­
ны по структуре. В одной из них («Ху­
дожники и иллюстрации») автор опреде­
ляет роль мастера и анализирует стиль
иллюстраций. Четвертая глава посвя­
щена проблеме датировки первых иллю­
страций толкований и Прологов. Первые
отнесены к доиконоборческому времени,
вторые, связанные с восточнохристианской традицией и находящие параллели
в искусстве Каролингов, появляются
в Византии лишь в XI в., насколько
можно об этом судить по иллюстрациям
греческих Евангелий. В заключительном
разделе четвертой главы Г. Галаварис
освещает значение датировки и локализа­
ции.
Последняя глава книги («Присутствие
и пришествие») освещает иллюстрации
с точки зрения текстов и византийской
теологии, соотношение иллюстраций и
византийской литургии и, наконец, связь
иллюстраций с литургическим искусст­
вом. В сущности, в этой главе Г. Гала­
варис последовательно и целенаправлен­
но подводит итоги своих разысканий,
обобщая частные выводы и раскрывая
внутреннюю связь между византийским
искусством и литургией. Более 100 чернобелых иллюстраций воспроизводят ми­
ниатюры греческих рукописей Четверо­
евангелия, преобладающая часть которых
относится к XI—Xlii вв. В заключитель­
ной же главе автор говорит и о том син­
тезе, который отличает церковное дей­
ство в Византии, объединяющее различ­
ные виды искусств. Тем самым Г. Га­
лаварис повторяет положения, давно
сформулированные П. А. Флоренским 3 .
Книга Г. Га лавариса с полным правом
может быть отнесена к исследованиям
качественно нового научного уровня.
Византийские памятники, о которых тут
идет речь, на протяжении многих лет
были объектом внимания историков ис­
кусства, изучавших по ним иконографию,
стремившихся определить их эстетиче-

См.: Ihm С. Die Programme der christlichen Apsismalerei vom vierten Jahrhundert
bis zur Mitte des achten Jahrhunderts. Wiesbaden, 1960.
Флоренский Л. Храмовое действо как синтез искусств / / Маковец. 1922. № 1, С. 28—
32.
207

скую ценность, увидеть в них отражения
общественной и духовной жизни поро­
дившей их эпохи. Рецензируемое иссле­
дование обосновывает тезис о непосред­
ственной связи искусства с византийской
литургикой. Сам термин «иллюстрация»
в данном случае не лишен оттенка услов­
ности, поскольку изображения не столь­
ко «иллюстрируют» тексты, сколько ре­
продуцируют их основные идеи. Иными

словами, автор книги выявляет те пру­
жины, которые постоянно двигали твор­
чество византийского художника, не поз­
воляя ему скатиться на путь эпигонства,
что произошло гораздо позднее, уже
после гибели Византии, когда иконо­
графические схемы превратились из дис­
циплинирующего средства в признак ру­
тины и окостенелости.
В. Г. Пуцко

Dorothée Renner. Die spätantiken und koptischen Textilien im Hessischen Landesmu
seum in Darmstadt. Wiesbaden, 1985. 116 S., 29 Taf., 64 Abb.
Заметным явлением в коптологии по­
Заканчивается книга разделом, в кото­
следних десяти лет явились работы по ром приведена использованная автором
коптскому ткачеству западногерманской литература (с. 112—115, 55 названий),
исследовательницы
Доротеи
Реннер.
указаны музеи и собрания, чьи вещи
Особо следует выделить составленные ею фигурируют в каталоге (с. 115—116, 27
каталоги позднеантичных и коптских названий), и дан список сокращений.
тканей
нескольких европейских собра­ В конце — альбом из 29 таблиц, где вос­
ний 1 . Последней в ряду таких работ
произведены (с масштабной линейкой)
является рецензируемый каталог упомя­ все памятники, причем некоторые с дета­
нутых тканей музея земли Гессен в Дарм- лями, два — в цвете.
штадте.
Каждая из вещей подробно рассматри­
Их коллекция начала складываться в вается в каталоге по схеме: название—
начале 1880-х годов, но основу ее соста­ назначение образца, размеры, материал
вили ткани, приобретенные в начале на­ и техника, цвета, сохранность. Затем
шего века у торговцев древностями дается подробное описание изобразитель­
Т. Графа из Вены и Э, Кона из Мюнхена. ных мотивов, обоснование классифика­
В 1930 г. музею земли Гессен были пере­ ции, датировки, происхождения.
даны коптские ткани из Дармштадтского
По такой же схеме построен каталог
музея ремесел, которые некогда принад­ лучших образцов коптских тканей Брук­
лежали великому герцогу Гессена.
линского музея 2 . Она близка модели
Перед второй мировой войной в Гессен­ так называемых полистных каталогов,
«Göttinger
Miszellen»
ском музее хранилось 137 фрагментов разработанных
коптских тканей, ныне их насчитывается (Heft 21) в 1976 г., согласно между­
53. В основном это ординарная продук­ народной системе публикаций египет­
Antiquitatum
ция ткачей конца III—IX в., но приме­ ских древностей «Corpus
чательно, что происхождение 29 экзем­ Aegypticarum» (CAА) 3 .
пляров точно зафиксировано — Ахмим
Нам кажется, что для каталогов собра­
(древний Панополис). Памятники Дарм- ний, превышающих сотню единиц хра­
штадского музея не публиковались. Их нения, эта система мало приемлема из-за
научной обработкой занялась Д. Реннер.
«громоздкости» (недаром Реннер опре­
Свой каталог она строит по неодно­ деляет свой каталог как «описатель­
кратно апробированной ею же схеме. ный» — «beschreibender»). Однако для
Открывается он кратким вступлением небольших собраний ее следует признать
(с. 7). Затем следует обстоятельное вве­ образцовой, поскольку она предпола­
дение (с. 9—22). В нем излагается исто­ гает такую детальную проработку ма­
рия формирования музейной коллекции териала, которая почти исключает ошиб­
и дается характеристика вещей — тех­ ки в определении изобразительных и
ники изготовления, стиля, колорита, орнаментальных мотивов, в выявлении
иконографии, фигурных и орнаменталь­ технических приемов исполнения памят­
ников и, что самое главное, в их дати­
ных изображений на них.
Основную часть работы составляет ка­ ровке. Именно этими качествами отлича­
талог. Памятники распределены в нем ется от других каталогов труд Реннер.
в шести группах — по техническим и Она не предлагает новых способов опре­
стилистическим признакам: 1) петель­ деления времени изготовления тканей.
чатые ткани (с. 24—25, № 1), 2) пурпур­ Тем не менее предлагаемая ею датировка
ные ткани (с. 25—42, № 2—13), 3) по­ вещей в подавляющем большинстве слу­
лотняные ткани с повторяющимися узо­ чаев убедительна и не вызывает сомнений.
рами (с. 43—45, № 14—16), 4) ткани Этого автор достигает благодаря широким
с мелкими фигурами на красном фоне сопоставлениям близких по технике,
(с. 46—92, № 17—40), 5) ткани с мел­ стилю, изобразительным мотивам тка­
ней. Такой метод одновременно помо­
кими орнаментальными мотивами (с. 92—
109, № 41—52), 6) шерстяные ткани с гает выявить и центры их производ­
ства.
вышитым узором (с. 110—111, № 53).
1

2
3

Renner D. Die koptischen Stoffe im Martin von Wagner Museum der Universität Würz­
burg. Wiesbaden, 1974; Eadem. Die Textilien in der Sammlung des Prinzen Johann
Georg von Sachen. Mainz; Wiesbaden, 1982; Eadem. Die koptischen Textilien in den
Vatikanischen Museen. Wiesbaden, 1982.
Thompson D. Coptic Textiles in the Brooklyn Museum. N. Y., 1971.
Пример такого каталога см.: Eggebrecht E. Spätantike und koptische Textilien.
Pelizaens-Muzeum Hildesheim, I. Mainz / Rhein, 1978.

208

Реннер не входит в тонкости самой тех­
ники выполнения вещей, так как эти
вопросы — наиболее разработанные в ис­
следованиях о коптском ткачестве. Ее
больше занимают проблемы недостаточ­
но изученные — эволюция стиля, скла­
дывание и развитие орнаментики, иконо­
графия.
В рецензируемом каталоге все части
так тонко сбалансированы, все настолько
основательно аргументировано, что уп­
рекнуть автора просто-напросто не в чем.
Единственная замеченная нами ошибка —
на с. 54 цитируется изданная в 1911 г.
работа О. М. Дальтона «Byzantine Art
and Archaeology». Эта книга вышла

в свет не в Нью-Йорке, как указано
в книге, а в Оксфорде. Несколько упре­
ков в адрес технического редактора. Вос­
произведения некоторых вещей следо­
вало бы по логике разместить на табли­
цах по-другому. Одни (кат. № 13, 26—
28, 36) — вертикально, другие (кат.
№ 19, 21) — горизонтально, третьи (кат.
№ 9) — перевернуть на 180°.
В заключение отметим, что специалисты
получили ценное, глубокое исследование
в области коптского ткачества, а широкие
круги читателей — изящно
изданную
книгу о своеобычных памятниках при­
кладного искусства.
А. Я. Каковкин

Gächter-Weber M. Koptische Gewerbe: Katalog: Industrie- und Gewerbemuseum
St. Gallen. St. Gallen, 1981. 51 S., 95 Abb.
Коллекция коптских тканей музея ху­
дожественного ремесла и ткачества в
швейцарском городе Санкт-Галлен сло­
жилась в начале XX в. Основу ее состав­
ляют ткани, принадлежавшие Л. Икле
и переданные им музею в 1908 г. В 1920 г.
коллекция эта пополнилась еще раз.
Часть вещей музея экспонировалась на
Парижской всемирной выставке в 1900 г.
Многие из тканей были представлены на
выставке 1925 г. Ныне музейная коллек­
ция насчитывает до сотни образцов копт­
ских тканей IV—XII вв. Историческая
и художественная ценность ее велика,
поскольку происхождение почти двух
десятков тканей зафиксировано докумен­
тально: Ахмим, Деир-эль-Дик, Дронках.
Летом 1981 г. музей при поддержке
Коммерческого директората и Общества
искусств Санкт-Галлена организовал вы­
ставку коптских тканей и выпустил ката­
лог. Составитель каталога Марианна Гехтер-Вебер руководствовалась в своей ра­
боте каталогом тканей из Египта музея
Рейтберга в Цюрихе, подготовленным
И. Петером и изданным в 1976 г. Работу
М. Гехтер-Вебер отличают краткость и
суховатая деловитость. Построен ката­
лог по ставшему уже традиционным прин­
ципу. На с. 5 раскрыто понятие «копт­
ские ткани», далее, на с. 6 рассказано об
основном виде одежды коптов — ту­
нике, ее покрое, материалах, принципах
убранства. На последующих двух стра­
ницах охарактеризованы главные особен­
ности техники изготовления тканей, при­
ведены сведения о применявшихся ма­
териалах и красителях. На с. 9, в части,
озаглавленной «Датировка», выделены
критерии распределения вещей по хро­
нологии.
Собственно каталожная часть (с. 11 —
49, № 1—92) разбита на пять отделов,
соответствующих периодам: I—I тыс.
до н. э. — египетский, представлен един­
ственным образцом очень тонкой льня­
ной ткани (№ 1); II — III—V вв. — эл­
линистический
(№2—10);
III — V—
VI вв. — переходный (№ 11—15); IV —
V—VIII вв. — коптский (№ 16—80); V —
IX — XIII вв. — период сильных ислам­
ских влияний (№ 81—92). Завершает ка­
талог выборочная библиография (с. 50,
18 наименований).

Таким образом, каталог включает 92 об­
разца египетских тканей, большинство
из которых относятся к V—VIII вв. Все
вещи либо полностью, либо фрагмен­
тарно воспроизведены, некоторые даже
по нескольку раз. В целом представлен­
ные в каталоге вещи ординарные. Боль­
шая часть их связана с античной темати­
кой. Бросается в глаза характерная
черта — отсутствие тканей с изображе­
ниями библейских сюжетов. Очень по­
казательны ткани исламского типа. Вы­
делим несколько особенно интересных
экземпляров: больших размеров туника
(№ 2, с. 12, 13) с изображениями алек­
сандрийского круга: нильский пейзаж,
античные персонажи; квадратная встав­
ка (№ 5, с. 15) с изображением воина,
представленного в сложном ракурсе —
со спины; хорошей сохранности завеса
с крестом в венке, птицами и бутонами
лотоса (№ 21, с. 22, 23); большая завеса
со вставками, узор на которых исполнен
в технике «летающая игла» (№ 47, с. 32,
33) и др.
Датировка вещей — самое уязвимое
звено в исследованиях коптских памят­
ников. По-видимому, пока не будут вы­
работаны объективные принципы опре­
деления времени создания произведений
(уже испробованные технические при­
емы — химический анализ красителей,
исследование направления крутки ни­
тей, радиокарбонный метод — пока не
приносят ощутимых результатов), со­
хранится и разноголосица по этому во­
просу.
В каталоге санкт-галленского музея
с датами в общем благополучно. Нас не
убеждают лишь некоторые, и мы бы «омо­
лодили» № 60 (не VI—VII, а V—VI вв.),
70, 74, 80 (VII—VIII вместо VI—VII вв.)
и, наоборот, «удревнили» бы на столетие
№ 75; № 59 отнесли бы не к VI в., а к
VII—VIII вв., а № 62 — к V в. вместо
VI—VII вв. Странно, что № 68 и 82 ли­
шены дат. Можно, полагаем, сузить
хронологические рамки ряда поздних
вещей, например № 81, 84, 86—89, отне­
сенных составительницей к XIII—XV вв.
Хотя М. Гехтер-Вебер использовала
основную литературу последних лет по
коптскому ткачеству, она не избежала
некоторых существенных просчетов при
обработке материала. В каталожных дан209

ных нет обязательных ныне указаний
относительно плотности тканей (числа
нитей основы и утка на 1 кв. см) и на­
правления крутки нитей (слева направо
или наоборот); приведены лишь общие
размеры тканей, без обозначений разме­
ров вставок; не зафиксирована сохран­
ность (по воспроизведениям далеко не
всегда можно судить об этом); отсутствуют
аналогии к вещам.
Вызывает сомнения и интерпретация
некоторых рисунков. В двух случаях
<№ 18, с. 20; № 60, с. 38) в изображениях
всадников автор склонна видеть св. Геор­
гия, однако они просто представляют
умершего в облике героизированного
всадника-воина или охотника. Можно
было бы конкретизировать породы расте­
ний на фрагменте завесы (№ 62, с. 39) —
лотос и гранат — и раскрыть их симво­
лику, связанную с верой в бессмертие.
Интересное изображение на круглой
вставке туники скачущего на хищнике
обнаженного человека (№ 54, с. 36) со­
ставительница трактует как «мотив всад­
ника». Между темe А. Гайеe (Le costume
en Egypte du III au XIII siècle d'ap­
rès les fouilles de M. Al. Gayet. P., 1900.
P. 113, N 49) считал это изображение
иллюстрацией к легенде о коптском свя­
том, освободившемся столь чудесным
образом из заточения. На это стоило бы
указать и, конечно же, учесть, что по­
добные изображения ныне признано свя­
зывать с изображениями дионисийского
цикла (W. Scherwood Fox. Hellenistic
Tapestries in America // Art and Archaeo­
logy, March. 1917, Vol. V, N 3. P. 169).
Нам представляется, что следовало бы
особо выделить два памятника санктгалленской коллекции. Первый (№ 9,
с. 17) — монохромная
прямоугольная
вставка-украшение туники с четырьмя
человеческими фигурами, определяемыми
в каталоге как «нильская сцена». По на­
шему мнению, здесь представлена сцена
из мифа о Федре и Ипполите, аналог
которой, в несколько измененном вари­
анте, хранится в Эрмитаже (Матъе М. Э.,
Ляпунова К. С. Художественные ткани
коптского Египта. М.; Л., 1951. С. 98,
№ 34, табл. XVI). Весьма характерны
позы героев на обоих памятниках: слева
Федра, прижавшая правую руку к груди
и обращающаяся с вопросом к пасынку,
изображенному справа стоящим с пере­
крещенными ногами и опирающимся на
копье, между ними — присевшая кор­
милица, убеждающая Ипполита, ввер­
ху — амур.
Не меньший интерес представляет фраг­
мент туники из раскопок в Деир-эльДика (№ 58, с. 37). Ее украшают: поло­
са — клав и медальон — орбикул. Клав

украшают вазы. А. Гайе, которому при­
надлежал памятник (Le costume en Egyp­
te. . . P. 87, N 4), видел в медальоне «ми­
фологических персонажей». По мнению
М. Гехтер-Вебер, здесь изображены «тан­
цоры». Очень схожая сцена выткана на
медальоне из собрания музея прикладных
искусств во Франкфурте-на-Майне (инв.
№ 3610). Дж. Беквит (Beckwith J. Tissus
coptes // Les Cahiers Ciba. 1959. Vol. 7,
N 83. P. 16) полагал, что тут представ­
лена «Диана, принимающая участие в
жертвоприношении». А К. Вайцман убе­
дительно показал, что это эпизод из
пьесы Еврипида «Ифигения в Тавриде»:
в центре — статуя Артемиды, по сторо­
нам от нее — Тоант и Ифигения, внизу,
у алтаря, — связанные Орест и Пилад
(V/eitzmann К. Eine Darstellung der
Euripideschen Iphigenie auf einem Kop­
tischen Stoff // Antike
Kunst,
1964.
Heft 1. S. 42—47). С небольшими отклоне­
ниями сцена воспроизведена на санктгалленском медальоне, на образце из
собрания Текстильного музея в Вашинг­
тоне (Berliner R. Remarks on Some Tape­
stries from Egypt // Textile Museum Jour­
nal, December 1965, Vol. I, N 4. P. 20—
24, fig. 2—3), и на петельчатой ткани из
собрания Гос. исторического
музея
в Москве (Lebedeva V. Ein Koptischer
Stoff des Historischen Staatsmuseums zu
Moskau // BZ, 1935. Bd. 35, Heft 1.
S. 78—79, Taf. 1).
К каталогу прилагается небольшое
(6 с.) дополнение «Искусство и куль­
турно-исторический фон коптского тек­
стиля» (автор — Р. Бурбах) с указанием
основной литературы по данному вопросу
(12 названий), а также воспроизведением
и кратким описанием двух многокрасоч­
ных медальонов из собрания Ф. Икле.
На каждом из медальонов IV—V вв.
вытканы по грудь молодые женщины.
В сопроводительном объяснении они наз­
ваны «императрицами», но, скорее всего,
это изображения олицетворений времен
года или месяцев, прекрасные примеры
которых хранятся в Лувре (Р. du Bourguet. Musée National du Louvre: Catalo­
gue des Etoffes coptes. I. P., 1964. P. 75,
В 25 — «Зима» и «Весна»).
В заключение отметим, что, несмотря
на некоторые просчеты составительницы
каталога коптских тканей музея в СанктГаллене, это издание представляет не­
сомненный интерес — обнародована ста­
рая, сложившаяся в конце прошлого
века коллекция, исключающая новоделы
и грубую реставрацию. Специалисты по­
лучили ценное справочное пособие.
А.

Каковкин

Византийский временник, том 48

АННОТАЦИИ
Dagron G. La romanité chrétienne en Orient. Heritages et mutation. L.:
Reprints, 1984. 330 p.
Сборник статей французского визан­
тиниста профессора Коллеж де Франс
Жильбера Дагрона, автора известного
исследования «Рождение столицы», со­
стоит из 14 работ, опубликованных в
1969—1982 гг. Многие из них в свое
время появились в изданиях, недоступ­
ных советскому читателю, так что дан­
ная книга позволяет составить более пол­
ное представление о научном творчестве
Дагрона. Она включает три раздела,
первый из которых назван «Культура и
ее политические проявления». В него
входят следующие работы: I. «У истоков
византийской цивилизации: язык куль­
туры и язык государства» (о борьбе гре­
ческого и латинского языков в различных
«ферах жизни позднеантичного общества);
II. «Утопическое рассуждение и повест­
вование об истоках» (о художественной
функции географии у Иордана); III.
«Когда дрожит земля. . .» (история об­
суждения в Византии вопроса о причи­
нах землетрясений); IV. «Святой, уче­
ный, астролог» (жанр «Ответов на вопро­
сы» как предтеча агиографии); V. «Сын
Льва I. 463 г.» (один и тот же факт в изо­
бражении «Жития Даниила Столпника»
и гороскопа императора Льва). Вто­
рой раздел — «Общество» — охватывает
статьи: VI. «Два свидетельства о Мопсуэстии от середины VI в.» (признаки
зарождения фемной организации в до­
кументах местного собора 550 г. и в над­
писи из Аданы от 560 г.); VII. «Между
городом и деревней. Сельская „бургада"
IV—VII вв. на Востоке» (развитие круп­
ных сел и дезурбанизация Византии);
VIII. «Монахи и город. Монашество в Кон­
стантинополе до Халкидонского собора
451 г.» (противоречия монашества сто­
лицы и епископата как отражение кон­
фликта между Константинополем и про­
винцией); IX. «Христианство в византий­
ском городе» (феномен города сквозь
призму его христианизации; рассмотрены
четыре аспекта: место культовых зданий
в городском ансамбле, кладбища на тер­
ритории города, роль епископа в городе,
-значение культа святых в городе); X.
«Этнические и религиозные меньшинства
я а византийском Востоке в конце X —
XI в.: сирийская иммиграция» (ерети­
ческие анклавы перед лицом виз антий•ской политической ортодоксии). В раздел
«Религия» вошли статьи: XI. «Культ
изображения
в византийском
мире»

Variorum

(икона — слияние культа императора с
культом мертвых); XII. «Границы и
окраины: игра со священным в Византии»
(парадоксы иконопочитания и специфика
византийского благочестия); XIII. «Вос­
приятие различия: начало „спора о чи­
стилище"» (взаимопризнание церквей в
XII в. и противоположная тенденция
в XIII в.); XIV. «Византия и уния»
(Лионский Собор 1274 г. и кризис элли­
низма в Византии).
На первый взгляд может показаться,
что внутри сборника не существует ни­
какого тематического единства, но в даль­
нейшем мы убеждаемся, что любая статья
связана с последующими и развивает
идеи предыдущих. Так, если в I анализи­
руется семантика имперского билинг­
визма, то во II ставится проблема соот­
ношения между двумя манерами Иордана,
языком исторического повествования и
языком волшебной сказки. Если в III ав­
тор показывает, что псевдонаучное и
теологическое объяснения землетрясений
мирно сосуществовали, занимая каждое
свою стилистическую «нишу», то в IV
тот же вывод делается в отношении про­
рочеств, изрекавшихся в равной мере
святыми, магами, астрологами. Мили­
таризация провинциального
управле­
ния в VI в. — тема, с разных сторон ос­
вещаемая и в VI, и в VII этюдах и т. д.
Есть и более общие сюжеты: ересь как
этнический феномен и православие как
выражение лояльности императору; со­
циальная и культурная функции хри­
стианских реликвий; противостояние Кон­
стантинополя и провинций и т. д.
Дагрон стремится рассматривать вся­
кое явление в качестве равнодействую­
щей множества сил: так, дебаты об ико­
нах — в равной степени плод латинского
юридического мышления и греческого
интеллектуализма, а, например, визан­
тийский город предстает целой цепочкой
компромиссов: между общественным и
частным, религиозным и мирским, го­
сударством и обществом. «Многофактор­
ный» характер анализа позволяет фран­
цузскому исследователю отказаться от
упрощенного противопоставления хри­
стианства — язычеству, латинского За­
пада — греческому Востоку и т. д. Вот
как, скажем, выглядит у Дагрона про­
тивоборство этих языков: первоначально
греческий не располагал на Востоке
теми позициями, что латынь на Западе,
211

он был лишь языком культуры и провин­
циального партикуляризма; перемеще­
ние центра империи на Восток привело
к экспансии латыни; это вызвало моби­
лизацию защитных свойств эллинизма,
но последний неизбежно раскололся тогда
на «римский» и «национальный», законо­
мерно связавшийся с языческим; появле­
ние на Востоке «имперского» греческого
логичным образом превратило там ла­
тынь в язык культуры, место Либания
занял Лид; превращение греческого, из­
вестного далеко не всем христианам,
в язык церковной ортодоксии, естествен­
но, породило со временем зависимость
ереси от иноязычия; позднее православ­
ных на Ближнем Востоке стали звать
«мелькитами», т. е. «имперскими», —
так религиозная ересь становилась поли­
тическим диссидентством.
Всякое явление рисуется Дагроном
прежде всего как результат эволюции;
даже в победе христианства он склонен
видеть не революционный слом, а само­
развитие системы: «В отличие от Запада
христианство для Византии было не раз­
рывом с прошлым, а новым договором об
аренде, заключенным с romanité еще на
десять веков» (XI, 133). Одновременное
существование в позднеантичную эпоху
пророчеств эпистемологического, маги­
ческого и христианского характера иссле­
дователь не склонен считать свидетель­
ством борьбы мировоззрений: «Спор,
если он был, был внутренним» (IV, 152),

христианство «слишком уверено в исход­
ных догмах. . . и пытается отождествить
себя со всем в romanité» (IV, 151). Иконо­
борчество для Дагрона — также не вне­
запный зигзаг развития, но «долгий и
трудный компромисс», «последний эпи­
зод длительного процесса аккультура­
ции, в течение которого христианская
Византия приняла все, что могла, и з
своего римско-эллинского прошлого» (XI,
143). Спор об иконах в освещении фран­
цузского исследователя — не
«проти­
востояние ортодоксии и ереси, а свобод­
ный выбор между двумя ортодоксиями»
(XI, 139), не инновация против традиции,
а одна равноправная традиция против
другой. В заключение приведем еще одно
высказывание Дагрона: «На поверхности
у византийцев было „все или ничего",
но этот принцип скрывал под собой ис­
кусство избегать столкновения лбами.
Сухое теоретизирование соединялось у
них с изобретательной практикой, на­
хмуренные брови компенсировались за­
говорщическим подмигиванием. Копнув
ортодоксию, мы обнаруживаем греческий
юмор» (XII, 166). Эта цитата дает хоро­
шее представление не только об общем
стиле автора, изобилующем парадоксами
и метафорами, но и о его научном кредо,
проявляющемся так или иначе во всех
статьях сборника.
Книга снабжена указателем, в котором,,
правда, имеются лакуны.
С. А. Иванов

Kyrris С. P . History of Cyprus / With an introduction to the Geography of Cyprus.
Nicosia: «Proodos» Printing Office, 1985. 450 p.
Труд, созданный известным византини­ цев (р. 189). Анализ соглашений, заклю­
стом и востоковедом директором Инсти­ ченных между Византией и Халифатом
тута кипрских исследований в Никосии в 653 и 688 гг., приводит автора к вы­
К. Киррисом — успешная попытка ос­ воду, что с середины VII в. на Кипре со­
мыслить историческое развитие Кипра существовали две общины — греческая
с древнейших времен до современности. и арабская, причем греческие и арабскиеЗначительное место в нем занимают
носеления соседствовали (р. 188—189),.
проблемы средневековой истории острова.
чеканились и находились в обращении
Византийский период К. Киррис подраз­ как арабские, так и византийские монеты
деляет на несколько этапов: от правле­ (р. 184). Впрочем, термин «нейтральное
ния императора Константина I до 649 г., совладение» представляется нам не совсем
т. е. до начала вторжений арабов на ост­ удачным и ясным. Сам автор убедительно
ров; с 649 по 963/964 г. — арабские втор­ доказывает, что, несмотря на сложность
жения; 964—1042 гг. — упрочение вла­ обстановки, несмотря на арабские втор­
сти Византии; 1042—1191 гг. — упа­ жения и борьбу с внешними врагами,
док византийского Кипра и завоевание остров, по существ у, оставался частью
острова крестоносцами (1191 г.).
Византийской импе рии; политические,,
Большое внимание уделяется в книге религиозные и культурные связи Кипра
истории кипрской церкви в ранневизан- с Константинополем никогда не прерыва­
тийский период, подчеркивается актив­ лись (р. 179, 203—2 08);. греки-киприоты
ная роль кипрского духовенства на по-прежнему платили установленные для
церковных соборах в Никее (325 г.) и всех районов империи налоги в византий­
Сардах (343—344 гг.), его антиарианскаи скую казну; на Кипре, как и прежде,,
позиция (р. 161—168, 172—175). Другим находился византийский архонт, выпол­
важным событием этого времени автор нявший хорошо известные административ­
считает размещение войск и военных по­ ные функции (р. 184); наконец, не прекра­
селенцев на острове, что свидетельствует щались ни византийское строительство
о его военно-стратегической значимости (главным образом церковное), ни финан­
совая помощь империи Кипру (р. 190).
для Византийской империи (р. 169—
Следовательно, можно скорее говорить
170, 172).
Нетрадиционна точка зрения ученого о сосуществовании на острове поселе­
о том, что с 688 или даже с 648 г. на ний арабов и византийцев, чем о «совладе­
Кипре устанавливается порядок, который нии» его территории Византией и Хали­
К. Киррис называет «нейтральным совла­ фатом.
дением» (neutral condominium) остро­
Ликвидация угрозы арабского завоева­
вом, т. е. совладением арабов и византий- ния стала поворотным этапом в жизни
212

греческого населения острова, дав новый
импульс его экономическому и культур­
ному развитию (р. 204). Рассматривая
историю Кипра середины X—XI в.,
К. Киррис, однако, уделяет внимание
только развитию культуры и искусства
и почти не останавливается на социальноэкономических и политических проблемах
этого времени.
Освещая период 1042—1191 гг., К. Кир­
рис выделяет три события, имевших,
по его мнению, определяющее значение:
перенесение столицы из Констанции в Ни­
косию, предоставление венецианцам ши­
роких торговых привилегий (1148 г.),
самостоятельное правление Исаака Комнина, подготовившее окончательное отде­
ление Кипра от Византии и завоевание
■его крестоносцами (р. 209—211). С 1191 г.
начинается качественно новая фаза в исто­
рии Кипра — период франкократии. Ис­
следователь явно в преувеличенном виде
представляет «персоналистскую» сторону
события. Причина завоевания острова
крестоносцами, с точки зрения К. Кирриса, — «близорукость» Исаака Комнина,
который изолировал Кипр от «действи­
тельно
национального
государства»
<р. 221—222). Историк не учитывает того
■факта, что завоевание Кипра Ричардом
Львиное Сердце и возникновение госу­
дарства Лузиньянов было прежде всего
следствием значительного ослабления Ви­
зантийской империи в конце XII—на­
чале ХИ1 в., длительного процесса фео­
дальной децентрализации, общего для
всего Византийского государства.
В главе «Период Лузиньянов в 1192—
1489 гг.» К. Киррис затрагивает многие
проблемы социального, административ­
ного и церковного устройства на Кипре,
статуса и роли там православной церкви,
значения острова для крестоносцев и
участия государства Лузиньянов в кресто­
вых походах. Эпоху Лузиньянов он ха­
рактеризует как период «эксплуатации и
угнетения коренного греческого населе­
ния, которое должно было вести длитель­
ную борьбу за физическое, национальное,
религиозное и культурное выживание
против не столь многочисленных, но
обладавших военной, социальной, поли­
тической властью новых господ» (р. 212—
213). В истории Кипра этой эпохи ис­
следователя интересуют главным образом
процессы внутреннего развития, жизнь
греческого населения в условиях правле­
ния королей иностранной династии, вну­
тренняя политика Лузиньянов.
Выгодное географическое и военностратегическое положение Кипра призна­
валось всегда —■ вплоть до наших дней.
Для крестоносцев остров превратился в
основной опорный пункт в Восточном
Средиземноморье, сделался главным ме­
стом их сбора, снабжения войск продо­
вольствием и всем необходимым. Государ­
ство Лузиньянов всегда было прямо или

косвенно вовлечено в крестовые походы.
Как указывает К. Киррис, Кипр стал
мостом, соединяющим Восток и Запад
(р. 217—227). Однако, по его мнению, не
следует видеть в Кипре только военный
плацдарм, с которого велось наступление
крестоносцев.
Напротив, Лузиньяны,
столкнувшись со столь сильным врагом,
как мамлюки, быстро поняли необходи­
мость сосуществования со своими му­
сульманскими соседями (р. 223), ибо это
давало возможность укрепить королев­
ство, стабилизировать положение самих
латинян на Кипре и усилить их власть
над местным населением, стимулировало
развитие городов и торговли, что было
выгодно не только кипрским латиня­
нам, но и всему средиземноморскому ку­
печеству. Постепенно Кипр становится
важнейшим транзитным торговым цен­
тром Восточного Средиземноморья и со
второй половины XIII—начала XIV в.
все более служит коммерческим целям
европейцев (р. 226).
К. Киррис считает, что в XIII—начале
XIV в. на Кипре сохранялось греческое
купечество, хотя предоставление Лузиньянами торговых привилегий итальян­
цам и наплыв западноевропейских имми­
грантов-горожан нанесли существенный
ущерб интересам кипрского «среднего
класса», привели к ущемлению и отмене
его привилегий, дарованных прежде
(р. 212, 215). Увеличение численности
греческого бюргерства наблюдается, по
мнению автора, в конце XIV—начале
XV в., когда усиливается его влияние
в социально-экономической жизни ост­
рова, что подтверждается переводом на
кипрский диалект «Ассиз суда горожан»
(р. 237). Заметим, что представление
историка об увеличении численности
греческого купечества в конце XIV—
начале XV в. за счет включения в этот
класс перпериариев и освобожденных сервов (р. 237) не подтверждено данными
источников. В конце XIV в. на Кипре
обозначается тенденция к сближению ла­
тинского и греческого населения. При­
чину такого сближения К. Киррис свя­
зывает с сильным влиянием Византии
в области культуры, с непрерывными
контактами кипрской православной церк­
ви с Византией, сохранением византий­
ских традиций, обрядов и литургии в
XIV—XV вв. (р. 231-232).
Книга К. Кирриса, хотя в ней налицо
отдельные спорные суждения, является
важным вкладом в изучение истории
Кипра, она подводит итог многочислен­
ным и плодотворным изысканиям ав­
тора, содержит обширную библиографию.
Эта работа может служить ценным руко­
водством для всех интересующихся исто­
рией острова и отражает достижения
кипрской историографии за последнее
десятилетие.
Влизнюк С. В.

Décarreaux Jean. Byzance ou l'autre Rome. P.: Les éditions du Cerf, 1982. 274 p.
Содержание книги Ж. Декарро весьма
униатство и его современный облик, исторазнообразно. Автор исследует взаимо- рию византийского монашества и многие
отношения католичества и православия
другие сюжеты. Основная тема книги —
на всем протяжении их существования,
многовековое соперничество между гре213

ческой и латинской церквами, «извечное»
(с. 19) противостояние Востока и Запада.
Особенности исторического развития
двух частей Римской империи обусловили
теологические расхождения между Ри­
мом и Византией. Противоречия, наметив­
шиеся в ранневизантийскую эпоху, со
временем все более и более углублялись.
Автор вскрывает главные причины, обу­
словившие этот процесс.
В начале своего пути Византия, рас­
суждает Декарро, была слишком молода,
чтобы проявить собственную историче­
скую индивидуальность, но само создание
новой столицы не могло не противопоста­
вить империю Риму как в политическом,
так и в религиозном аспекте (с. 32).
Уже тогда в рамках одной религиозной
культуры у католичества и ортодоксии
были разные системы осмысления мира,
литургии и собственный словарь. Так,
по убеждению Ж. Декарро, римский уни­
версализм не имел ничего общего с ви­
зантийским ойкуменизмом, а неадекват­
ное понимание термина «вселенский» усу­
губляло разногласия между папой и
константинопольским патриархом (с. 47).
В социально-психологическом плане ви­
зантийцев отличало особое внимание ко
всем религиозным событиям своего вре­
мени. Самые широкие слои населения во­
влекались в догматическую полемику,
о которой они, по существу, либо вовсе
не были осведомлены, либо знали очень
мало. Церковные обряды выполнялись
формально, без сколько-нибудь серьез­
ного проникновения в их смысл. Таким
образом, набожность восточных хри­
стиан в изображении Ж. Декарро выгля­
дит более поверхностной, чем у католиков
(с. 13). Из других специфических черт
православия автор выделяет почитание
икон, истоки которого усматривает в
римском культе императора (с. 96).
Анализируя роль античного культур­
ного наследия, Декарро подчеркивает
значение греческого языка, способство­
вавшего единению византийской цивили­
зации и одновременно отдалившего ее от
Запада. Росту самостоятельности ви­
зантийской церкви содействовало, да­
лее, принятие ею апостольской идеи,
освятившей создание центра в каждом
диоцезе, когда наряду с другими великими
митрополиями, учрежденными, по преда­
нию, апостолами, константинопольская
митрополия нашла своего основателя
в лице св. Андрея.
Один из важнейших этапов конфронта­
ции двух религиозных направлений
Ж. Декарро связывает с иконоборческой
эпохой, придавая, в частности, особенно
большое значение требованию императора
Льва Ш о том, чтобы принять в Риме
декрет против икон. Стремление освобо­
диться от византийского влияния и уси­
ление лангобардской опасности толкнули
папу на провозглашение Карла Великого
императором Запада. Интересно, что
именно акт 800 г. автор считает датирую­
щим фактическое разделение Римской
империи (с. 64). Отмечая неумолимое

214

нарастание конфликтной ситуации в хри­
стианском мире, Ж. Декарро, проявляю­
щий здесь непоследовательность, харак­
теризует схизму 1054 г. как распрю
между «двумя прелатами с дурными ма­
нерами» (с. 71).
В трактовке событий, предшествовав­
ших IV крестовому походу, француз­
ский ученый недостаточно четко просле­
живает трансформацию догматических и
обрядовых расхождений в противоречия
социально-политического
характера,
имевшие самые глубокие последствия и
для Византии, и для государств Западной
Европы. После восстановления Визан­
тийской империи в 1261 г. антилатинство
становится традиционным элементом ви­
зантийской идеологии, хотя императоры
предпринимали неоднократные попытки
примириться с папством.
С падением Константинополя в 1453 г.
ортодоксия могла питаться только за
свет внутренних ресурсов. Во времена»
турецкого ига православное духовенство
также боролось за сохранение нацио­
нальных традиций (с. 235).
f "
Одна из глав книги посвящена монашек
ству. Автор характеризует все виды а с ­
кезы, описывает организацию монасты­
рей, останавливается на развитии ; мона­
шеской идеологии и ее отношении к свет­
ской культуре. По мнению Ж. Декарро,
православное монашество
раскрывает
тайны религиозной психологии восточного
христианства. Историк интенсивно пре­
парирует материалы агиографии, ни разу^»
впрочем, не оговорив специфику этого«
жанра
средневековой
литературы!
(склонность агиографов к гиперболизации
и т. п.). Особое место уделено Афону,
его истории и современному состоянию.
В работе особо рассмотрен вопрос о мие-*
сионерской деятельности византийских
просветителей среди славян. Языческие·
славянские государства стали ареной
борьбы за религиозное и политическое
влияние между Римом и Константинопо­
лем. Принятие в конечном итоге право­
славия сербами, болгарами и русскими
явилось большим успехом византийской
дипломатии. Заметим, что, обращаясь,
к русской истории, Ж. Декарро, видимо,
оперирует мало знакомым ему материа­
лом. Он называет Киевское государство,
варяжским (с. 170), путается в русском
церковном календаре (с. 182), допускает
ошибки в именах (с. 215).
В приложении освещена судьба восточ­
ных христиан, находящихся под церков­
ной юрисдикцией Рима. Согласно униат­
ской доктрине, они считаются католи­
ками, но сохраняют свои обычаи и об­
ряды. В настоящее время униаты рассея­
ны по всему миру и насчитывают около
12 млн человек.
В целом, несмотря на отдельные недо­
четы, книга Ж. Декарро содержит бога­
тый фактический материал и представ­
ляет интерес для широкого круга ис­
следователей.
Н. П. Чеснокоеа.

Гюзелев В. Училища, скриптории, библиотеки и знания в Болгария (XIII—XIV вв.)
София: Народна просвета, 1985. 268 с.
Новая книга профессора Софийского
университета Басила Гюзелева обобщает
результаты его многолетних исследований
в области истории болгарской духовной
культуры средневековья. Подходя к ней
как к системе, функционирование кото­
рой было обусловлено государственнополитической и идейной преемствен­
ностью, внутренними и внешними зако­
номерностями исторической жизни фео­
дальной Болгарии, автор подчеркивает,
что взаимодействие основных тенденций
социально-экономического, политическо­
го и культурного развития страны не
осуществлялось синхронно. Высшие до­
стижения болгарской культуры XIII—
XIV вв. далеко не всегда совпадают по
времени с периодами расцвета Второго
Болгарского царства. Главные особен­
ности культурного развития Болгарии
в данную эпоху ученый видит во взаимо­
влиянии и переплетении ортодоксальной
христианской культуры, испытывавшей
мощное византийское влияние, и народ­
ных традиций, уходивших своими кор­
нями в глубокую древность. Решающим
фактором этого процесса было то, что
Болгария принадлежала к восточноправославной византийско-славянской общ­
ности. Этим определялась ведущая роль
монастырей и монашества в создании ду­
ховных ценностей, большая роль Афона
в развитии литературы и книжности.
Рассматривая проблемы образования и
грамотности, В. Гюзелев раскрывает ха­
рактер и содержание обучения в приход­
ских и монастырских школах, оттеняет
иерархический характер образования,
воспринимавшегося как восхождение по
«лествице письмен». Ее ступенями были
изучение азбуки, чтение вслух, чисто­
писание, освоение канцелярской прак­
тики, греческий язык, знакомство с бого­
служебной и назидательной литературой
и т. д. Интересно предположение автора
о существовании своеобразной градации
ученых степеней — «книгописец», «доброписец»-каллиграф, «грамматик», «фило­
соф». Важны и наблюдения ученого от­
носительно распространения грамотности
в XIII—XIV вв., особенно среди горожан,
не входивших в состав господствующего
класса и духовенства. Вместе с тем разде­
ляемое В. Гюзелевым предположение,
будто около 30 % жителей Тырново яв­
лялись грамотными (с. 63), на наш взгляд,
неубедительно и плохо соотносится с дан­
ными об уровне грамотности населения
средневековых городов Европы.
Богатый материал о происхождении
болгарских рукописей XIII—XIV вв.,
собранный в книге, позволил создать
общую картину «географии книжности»,
наметить основные тенденции и особен­
ности развития культурных центров Вто­
рого Болгарского царства. Автор пока­
зывает, что роль Тырново как главного
очага духовной культуры страны во
многом определялась его тесными свя­
зями с Афоном — важнейшим средото­
чием духовной жизни византийско-славянского мира. После завоевания Бол­

гарии османами монастыри Святой горы
еще многие дес ятилетия продолжали оста­
ваться хранителями традиций болгарской
литературы и книжности XIII—XIV вв.
Развитие центров литературно-книжной
деятельности в болгарских землях в
XIV в. находилось в прямой связи с двумя
важными историческими процессами —
распространением исихазма и ростом фео­
дальной децентрализации страны. Если
первый из них обусловил появление ряда
монастырских скрипториев в различных
районах страны, то второй привел к ста­
новлению таких важных культурных цен­
тров, как Бдин, Средец, Несебр и дру­
гие удельные «столицы».
Останавливается В. Гюзелев и на со­
циальных параметрах распространения
книг; при этом он делает интересные вы­
воды, касающиеся уровня и динамики их
проникновения в те или иные слои бол­
гарского общества. Если в XIII в. среди
переписчиков книг и среди их заказчи­
ков преобладали представители духовен­
ства, прежде всего монашества, то в
XIV в. в числе заказчиков широко пред­
ставлена светская знать, а среди книжни­
ков все чаще встречаются миряне. Автор
воссоздает картину, характеризующую
фонды болгарских монастырских библио­
тек и книжное собрание царя Ивана
Александра; он приходит к заключению
об их традиционном для византийскославянского мира XIII—XIV вв. составе.
Исследователь останавливается также
на содержании знаний о мире, человеке
и истории, обращая особое внимание на
зачатки
научно-рационалистических
представлений. Их складывание в средне­
вековой Болгарии определялось прежде
всего, считает он, широким распростра­
нением переводной и оригинальной ви­
зантийской литературы, насыщенной ан­
тичными реминисценциями, а также гу­
манистическими тенденциями, проявив­
шимися в XIV в. в деятельности, некото­
рых последователей варлаамитства в Бол­
гарии. Касаясь исторических знаний,
В. Гюзелев высказывает мысль, что
интерес к прошлому в средневековом
болгарском обществе в основном удовлет­
ворялся чтением византийских лето­
писных сочинений, а собственная исто­
риографическая традиция поддержива­
лась такими жанрами, как краткие мест­
ные хроники, исторические рассказы,
глоссы, надписи и заметки летописного
характера.
В заключение автор констатирует, что
XIII—XIV вв. были временем высшего
расцвета средневековой болгарской куль­
туры, которая «представляла собой один
из основных вариантов духовного разви­
тия в рамках византийско-славянской
общности» (с. 228). Тырново наряду с Кон­
стантинополем π Афоном являлся одним
из важнейших культурных центров восточноправославного мира. В то же время
внутреннее развитие болгарской духов­
ной культуры характеризовалось вре­
менной и региональной неравномер­
ностью, которая была следствием углубле215

ния феодальной раздробленности страны
и роста нестабильности ее внешнеполи­
тического положения. В целом, заключает
В. Гюзелев, духовное развитие Болгарии
XIII—XIV вв., будь то сфера образова­
ния или книжности, знаний вообще, со­
ответствовало среднему византийскому
и общеевропейскому уровню, что при
нормальных
общественно-политических
условиях могло создать предпосылки
для вступления в эпоху ренессансного
обновления.

Книга содержит много новых данных
источников, вводимых автором в научный
оборот или заново интерпретированных
им. Ее отличают нетрадиционный под­
ход к кардинальным проблемам духовной
культуры Второго Болгарского царства,
выдвижение интересных гипотез, даль­
нейшая разработка и обоснование кото­
рых могла бы существенно расширить
представления о ее развитии.
Д. И.

Полыеянняй

Византийский временник, том 48

ПУБЛИКАЦИИ
П. И. ЖАВОРОНКОВ

ЭПИТАФИЯ ГЕОРГИЯ АКРОПОЛИТА ИМПЕРАТОРУ
ИОАННУ ДУКЕ
Риторическое искусство, столь высоко ценившееся в предшествую­
щие столетия, продолжало успешно развиваться и совершенствоваться
в новых исторических условиях. Никейские писатели и ученые оставили
после себя большое количество риторических сочинений: эпитафии, моно­
дии, энкомии, экфрасисы. В настоящее время известно 13 произведений
данного жанра. Некоторые из них еще не изданы.
Монодии и эпитафии, написанные в связи со смертью родных и близких
или царственных особ, содержали не только биографические факты из
жизни дорогих автору людей, но и выражали его отношение к событиям
и явлениям общественной и политической жизни. Это в полной мере ха­
рактерно и для «Эпитафии Георгия Акрополита прославленному импера­
тору Иоанну Дуке», в которой Акрополит стремился не только показать
значение династии Ласкарей и результаты ее деятельности на внешне­
политической арене, но и предложить рекомендации для установления
идеального положения в империи.
Данное сочинение, написанное Акрополитом после 3 ноября 1254 г.,
можно рассматривать, с одной стороны, как исторический документ,
с другой — как памятник общественно-политической мысли эпохи. Жанр
произведения, конечно, не позволял автору нарисовать широкую и хро­
нологически последовательную картину политической истории империи
до 1254 г. Однако сообщаемые им исторические факты (даже в риторической
интерпретации) находят полное подтверждение в созданной им позднее
«Хронике»1.
В качестве памятника общественно-политической мысли «Эпитафия»
в значительной мере расширяет наши знания о политических взглядах
и идеях автора 2. Некоторые из них не новы и уже неоднократно выска­
зывались его предшественниками: идея о необходимости единства импе­
рии (р. 16.8—10; 18.9—31) 3, сравнение государства с судном и колесницей
(р. 14.24; 15.1—10, 26.15—16), а императора — с солнцем и мировым стол­
пом (р. 12.13—14; 12.7; 28.15) 4. Другие идеи, например обоснование за­
конности власти никейских императоров (р. 14.30; 15.2) и права самой
империи выступать наследницей и центром объединения всех греческих
государств (р. 12.9—13; 29.4—6), диктовались автору современной поли­
тической обстановкой. Жизненной необходимостью были, вероятно, вы­
званы и пожелания Акрополита будущему императору Феодору II Ласкарю
проводить такую финансовую и административную политику, вследствие
которой дома бедняков не опустошались, а власть над областями находи­
лась бы в руках справедливых чиновников (р. 27.12—20).
1
Georgii Acropolitae Opera/ Rec. A. Heisenberg. Lipsiae, 1903. Vol. 1. P. 3—189. (Да'"'
лее: Acrop., I).
2
См.: Жаворонков П. И. Некоторые аспекты мировоззрения Георгия Акрополита / /
ВВ, 1986. 47. С. 125—133.
3
Здесь и далее в тексте указаны страница и строка греческого текста, перевод которого
?дан ниже.
* См.: Valdenberç V. Notes sur l'oraison funèrbe de G. Acropolites// BZ, 1929/30. 30.
P. 9 3 - 9 5 .

15

Византийский временник, 48

217

Однако даже в трактовке традиционных идей Акрополит старался от­
талкиваться от конкретной обстановки. Развивая высказанный еще Пла­
тоном тезис об идеальном правителе, царе-философе, историк имел перед
собой живой пример в образе Феодора II. Сравнение императора с солнцем
дополнено мыслью о том, что вселенная согревается и освещается не
только лучами света, но и лучами знания (р. 29.8—9).
В целом «Эпитафия» Георгия Акрополита позволяет проследить раз­
витие некоторых традиционных идей, происходившее под влиянием ре­
альных обстоятельств, а равно и взгляды автора на его эпоху и действо­
вавших тогда исторических лиц.
Перевод выполнен по уже упоминавшемуся ранее изданию: Georgii
Acropolitae Opera / Rec. A. Heisenberg. Lipsiae, 1903. Vol. 2. P. 12—29.
Перевод
1. Увы, увы, умер великий император1; увы, увы, знаменитый и могу­
щественный Иоанн. Имя его [приводило] в страх и тренет врагов, а для
нас было радостным и желанным. Увы, увы, ниспровергнута самая на­
дежная твердыня ромеев, укрепленная более городских стен Семирамиды2,
в которой все были защищены и ограждены от козней врагов. Мировой
столп, который поднял власть ромеев на поднебесную высоту и сделал ее
известной всем, покачнулся и разрушился. Исчез центр круга авсонов 3,
из которого исходили соединяющие линии, побеждающие и дающие зна­
ние спасения и далеко отбрасывающие стрекала врагов, устремленные про­
тив нас. Погасло славное и светлое солнце, благодаря которому мы из­
бежали камней преткновения 4, благодаря которому нам был приятен
свет и при котором мы достойно совершали путь как днем. От него исхо­
дили приносящие радость лучи, освещавшие все земли ромеев, от которых
мужество врагов нокрылось пеплом. Его не смогло догнать тело луны и
не смогла затмить хвастливость бесстыдных иноземцев, и как мрак не
покрыл тучи, так козни коварных врагов [не затмили его дел].
2. Увы, увы, нужно мне прочесть погребальную песнь. О горе, сколь
большое несчастье, увы, несчастье у нас. Упало высокое, с широкой
кроной дерево, которое осеняло все во вселенной, что не согревалось
солнечным жаром и не охлаждалось ледяными потоками. Итак, о присут­
ствующие ромеи, достойны ли мы сами жить, после того как от нас ушел
император, который указал нам смысл жизни или место жизни? Считаем ли
мы, что живем, а в действительности умерли? Ибо существует смерть, ко­
торая [хотя и] не заметна в людях, а на самом деле существует и познаваема
для лицезреющих, подобно тому как в мифе смерть превращает людей
в камень и обнаруживается, что он (камень. — П. Ж.) не перестает пла­
кать. Ибо скорбь обращает природу человека в камень и делает невоспри­
имчивым ко всему другому, и он только ощущает скорбь и желает плакать.
3. Разве, о ромеи, этот могущественный и самый величественный из
всех императоров, что когда-либо [жили] среди людей, разве он зарыт
в землю и придавлен холодной плитой, сменив на нее самые драгоценные
камни и жемчуга? Он был велик силой и несравненен умом, украшен мно­
гочисленными и величайшими победами, которые неисчислимы, как песок
в море и (множество) звезд, победами, которые он одержал на суше и на
море. От него бежал страшный италиец 5, его боялся воинственный перс 6,
его страшился кровожадный житель Пеонии 7 , Мисии8 и Далмации 9,
копья его пугались до гадирских границ 10, а клинка его боялись [даже]
самые храбрые среди всех. Разве бесцельно он сделался вместе с другими
добычей Харона и приносящего смерть меча? И [разве] не превзошла его
боевая секира самого Плутона? Кто мне даст глас Стентора п , кто расши­
рит мои уста и сделает их более вместительными, чтобы я сказал слово,
достойное горя и соразмерное с величиной несчастья? Кто мне одолжит
язык Гомера и речь Геродота, чтобы я мог хоть немного сравниться в слове
с великими деяниями самодержца и причитанием слов уравняться с го­
рем? Но это было бы невозможно [сделать] не только нам, столь неискус­
ным в речах, но и весьма возвышенным в мыслях. Кто мне даст, подобно
218

Иеремии 12, море слез и грохочущий отголосок стонов, чтобы я смог опла­
кать надлежащим образом самодержца?
4. Итак, нам следует, о священное собрание, и всем ромеям не только
молиться с причитаниями по умершему императору, не только стенать
или раздирать себе лицо, не только рвать волосы или громко рыдать впе­
ремежку со слезами, не только быть одетыми в черное в знак несчастья.
Таким образом, следует совершить этот священный обряд не только так,
но как если бы он был святым (то следовало), чтобы мы умерли вместе
с ним, извергнув души и явившись мертвецами, мы, которые прежде
благодаря ему имели душу и жили. Поистине дела ромеев давно умерли,
пораженные италийской болезнью, вследствие чего [латиняне] сразу, на­
пав на царицу городов, бывшую главою всей ромейской державы, присту­
пом подчинили ее своей власти. Итак, когда они действительно покорили
царицу и пленили госпожу, то затем совсем без затруднений сделали
все покорным.
И это в самом деле сделалось для ромеев общим несчастьем, непостижи­
мым промыслом божьим, в который не смог вникнуть Павел, восхищенный
до третьего неба и оттуда отведенный в рай 13 . Вдруг божественный Иеру­
салим стал пустыней и, по словам пророка, сделался как шатер в виноград­
нике ы и как теребинт, с которого упали листья 15. Но бог призвал великого
императора, я говорю о Феодоре Ласкаре, который выправил покачнув­
шееся судно ромеев и сел у кормовых весел, и благодаря богу и своим наи­
отличнейшим природным свойствам был провозглашен на это управление.
Он действительно первый среди многих и великих противостоял. . .16
непрерывным вторжениям и мужественно сражался с северными и северо­
восточными государствами 17 . [Прошло] немного времени, и он передал
власть 1 8 по наследству более сильному, вручив управление кораблем пра­
ведному и такому, которого он из многих испытал. Он получил по на­
следству совсем крошечное судно, которое вообще не считалось и не каза­
лось ни вместительным кораблем, ни дромоном 19 или лодкой, но было
столь крошечной лодочкой, которую, как справедливо говорилось, он
расширил до такой величины, словно построил не тридцати- и сорокавесельные судна, знаменитые в древности или, точнее сказать, непригод­
ные к сражению, но тысяче- и десятитысячевесельные корабли.
5. Но зачем я говорю метафорами и утомляю уши тропами, если
можно ясно объяснить дела и представить их очам. Этот великий импера­
тор, принявший царство от императора и родственника, получил в руки
справедливый жребий и удел, а не отнял похищенное, то, что часто слу­
чалось со многими другими; он принял такое царство, которое вовсе не
было достаточным, чтобы быть знаменитым, и не славное государство ро­
меев, которое по величине превосходило другие — ибо оно было сжато
со всех сторон маленькими и легко очерченными границами и было ок­
ружено непрочными стенами, и то только на Востоке 20, в то время как
италиец грабил большую часть ее. Он, получив в удел вот такое царство
и приняв в расчет, что царское достоинство не служит благу людей как
предмет роскоши, и не есть повод к обогащению, и не побуждение к ле­
ности, но основа для больших сражений и для разумных трудов, битв и
сопутствующих им наград, которые бог дает тем, кто неутомимо сражается
за праведные дела. Размышляя об этом, он возвысился в мысли и уверился
в расчете и среди не совсем необыкновенных дел сделал кое-что не малень­
кое, скромное и неблагородное, но мужественное и замечательное, такое,
что не приходило на ум даже ранее жившим.
6. Когда италийцы были воинственны по природе и когда они очень
гордились тем, что они совершили против нас, и когда сделались еще
более воинственными и приобрели большую часть восточных земель, как
мы сказали, — ибо им подчинился Скамандр, покорился и Адрамиттий
и они продвинули лагеря вплоть до Пергама, сделались владыками обла­
стей Пиги и Лентианы, исключая Лопадий, а кое-кто тогда иногда нападал
и на Никомидию, видя, что все области вокруг они разделили [между
собой] как подвластное 21 , — когда в таком состоянии находились восточ15*

219

ные области, когда болгары захватили западные провинции, бывшие
у нас 22, и когда ромеи восстали против справедливого ярма и рабства,
но были покорены и порабощены 23, как все знают, — когда именно таковы
были дела, которые могли внушить нерешительность не только имеющим
такую маленькую державу, какую он получил, но и людям, славным
богатством, городами и войском, он не испытал ничего, что свойственно
человеку, не был приведен в уныние, не был напуган, не убегал в страхе
от звериной природы италийца и весьма склонного к сражениям, подобно
кабану, бросающемуся от меча, и не считал препятствием трусость, ох­
ватившую ромеев, но всесторонне обдумав все, он сам противопоставил
себя одного всем и [выступил] против всех и, руководя делами, привет­
ствовал сражение с италийцами и отверг мир как бесполезный; ибо спра­
ведливая война лучше плохого мира. Он считал неслыханной и присущей
низменному духу мысль, что можно видеть своими глазами то, как прежняя
держава и то, что ей принадлежало, была обрабатываема чужими и что
чужие люди получали с нее плоды и считали своим участком.
7. С этого сражения 34, в котором италийцы были разбиты, бог охранял
справедливость и провозгласил начало его благородства и мужества.
Ибо италийцы потерпели полное поражение и были побеждены в такой
победе, видя которую, солнце радовалось. Что за солнечный свет тогда
увидели ромеи, какую радость дня. Так они обратили в бегство чуже­
земцев, забрали все их вещи и привели их всех пленниками и связали за­
хваченных канатами рабства, наполнились всевозможной добычей и вся­
ческой радостью. Так это произошло: гордец — пал, поднявший брови —
оставил свое хвастовство, была повержена гордость, а италиец явил пу­
стую надменность и слабость.
8. И с этого времени мы были воспламенены и согреты, в то время как
они лишились сознания и умерли, и он понемногу привел нас на вершины,
которые не заслуживают презрения. Так он изгнал италийца с ромейских
земель и крепостей, устраивая за каждую из них жестокое сражение, как
в разгаре зимы, когда часто идет дождь и земля покрывается снегом, когда
даже вода замерзает из-за чрезмерного холода, а земледелец и пастух
вынуждены совершенно бездействовать, и один запирается в жилище,
а другой проводит время в пещерах, чтобы не смотреть на свет, так и в са­
мой середине лета, когда каждый человек желает пребывать возле источ­
ников и в тени деревьев или охлаждаться искусственными овеваниями.
Но он был неутомим, и тело его было адамантовое, невосприимчивое к раз­
личным свойствам погоды, и бесстрашен духом по отношению к движениям
и нападениям врагов и нисколько не был обессилен в течение долгого
времени и тяжелого труда. Он не выбирал время для сражения, но всякое
время считал подходящим для того, чтобы рисковать собой за свою
судьбу и сражаться за то, что ему было доверено на пользу богом, и то,
что для другого было бы концом, для него было началом, и то, что каждый,
совершив, считал бы достаточным, он воспринимал, как если бы ничего
не произошло. Едва он ставил памятник победы в одном сражении, как
находил повод к другой битве и другому сражению. И он тотчас же на­
чинал бой, и блестели панцири, щетинились копья, выставлялись вперед
щиты, и он, управляя ходом боя, сражался впереди многих и первым под­
вергался опасности. Он брал копье раньше других, его конь устремлялся
и летел впереди остальных, и он разбивал своими руками врага; и снова
победа, и снова великие трофеи.
9. Таковы были последствия его сражения, и такова слава его победы.
Что же удивительного в том, если он, будучи таким, по мужеству, по уму
и в том и в другом несравнимее с остальными, если он, такой выносливый
в сражении, настолько увеличил границы ромеев: какова их величина и
их размеры — пусть каждый ромей и чужеземец окинет взором и увидит.
Получив в удел все восточные земли, он освободил их от рук италийцев,
и все они благодаря ежедневным трудам подчинились императору. И перс
теперь возлюбил спокойствие, перс, который получает наслаждение от
битв, быстро нападает, грабит и убегает. Теперь лук у него сокрушен,
220

стрелы разбиты и копье поломано, так как он много пострадал от частых
столкновений и у него многие близкие обращены в бегство, а самые зна­
менитые убиты 25.
Пусть моя речь пойдет о другой стороне, т. е. о западе. Кому когдалибо приходило на ум такое большое счастье и слава ромеев? Какой ум
подозревал, что с нами случится такое благо? Весь запад пал под ноги
императора, преклонил колена и считает повелителем. На западе с нами
граничит трибалл 26 , и скорее всего не он сам, потому что пишется рабом
и подчиняется императору, как слуга, и вынужден поставлять войско,
как дань. С другой стороны, границы очерчивает мисиец 27 , но не сам он
их очерчивает, потому что в действительности и он подчиняется этому им­
ператору. Немного дальше на запад находятся области, которые еще не
подчинены императору, — я имею в виду области Пелопоннеса и Еврипа 2В, — а подчиняются италийцам и являются их владениями.
10. Именно таковы его доблестные деяния и таковы его успехи. Это
побуждает ромеев петь погребальную песнь, заставляет рыдать и испу­
скать слезы из глаз, подобно бьющему ключу, когда они вспоминают преж­
ние несчастья и испытания, которых никто не надеялся избежать, когда
они вспоминают последующие славные и блистательные дела, от которых
к нам пришло процветание и столь великое счастье. Случилось то, что о нас
все говорят как о превосходящих всех других по богатству, изобилию и
удачам, что все враги обращены в бегство и отогнаны, и все считают, что
самыми мужественными из всех людей являются ромеи, прекрасно обу­
ченные военному делу под командованием самого благородного воина и
полководца и выученные не дрожать перед противником, а бросаться впе­
ред на мечи, если в этом есть необходимость, сражаться не только за себя
самих, но и быть самыми отважными среди всех других.
11. Так нужно ромеям оплакивать императора, и так следует оплакать
нашего владыку. Необходимо и мне, о присутствующие, снова сделавше­
муся оратором, мне, изощренному в произнесении речей, почтить владыку
не [только] такими словами и не [только] так воздать должное за столь
значительные благодеяния. Я имею в виду не общие и касающиеся всего
народа благодеяния, от которых всем благо, я имею в виду не освобожде­
ние городов, не их возрождение или восстановление, изгнание врагов и
покорение некоторых [из них], я имею в виду не освобождение и благо­
получие всех ромеев, для которых — позор быть в рабстве у врагов, я имею
в виду не распространение или возвышение народа или как бы это ктолибо [другой] ни пожелал назвать. Я имею в виду не эти общие дела, но
нечто другое и более для меня близкое. Ведь я получил от него возможность
говорить и сделался таким, какой я сейчас, будучи вскормленным этим
императором и воспитанным в науках благодаря его постановлениям.
Следует, чтобы я говорил не такими словами, а возвеличил бы другими
[словами] — не скорбящими, а хвалебными, не печальными, а прослав­
ляющими, не заставляющими орошать слезами лица, но делающими ра­
достными слушающих. Так следует составить речь и так следует ему
воздать, но время для таких слов прошло после случившегося. Ибо ранее
это связывало мне язык, так что я не мог ни за что принести благодарность;
но так он был прежде связан. Ныне же смерть императора развязывает его
на горе и разбивает к несчастью оковы, и я, несчастнейший ритор, совер­
шаю повествование глубоко скорбящим и опечаленным слушателям.
12. Но что я хочу сказать? Как я могу выразить величину несчастья,
охватившего ромеев? Как я расскажу в речи о случившемся? Ибо если
все войско оплакивает одного доблестного воина или полководца и скорбит
о несчастье, то смерть столь великого императора и такого доблестного,
бесчисленные победы которого и подвиги против врагов с трудом могли бы
описать и некоторые большие, составленные мудрецами книги. И когда
это несчастье случилось у ромеев, разве не каждый разразится бесчислен­
ными воплями и не возрыдает из глубины, не испустит стон, не издаст крики
сострадания, не будет раздирать себе ногтями лицо, вырывать волосы на
голове и посыпать ее пеплом, рвать на себе одежду и надевать на себя ру221

бища и разве вся вселенная скорбно не возрыдает? Мы, обращаясь к исто­
рии, узнаем мировые беды, вселенские несчастья, всеобщие разрушения,
происходящие страшные землетрясения и разверзание земли, выплески­
вание моря, потопление людей, а потом пожары величайших городов.
Ибо всякая стихия — огонь, вода и воздух, вышедшая из естественных
границ и преступившая обычные порядки, поражает человека. Соверша­
лись наводнения и у других народов, и случалось, что и мужчины продава­
лись в рабство, и женщины с грудными младенцами видели день рабства,
а у некоторых случались и проливные дожди, после которых все затопля­
лось. Это все страшная, действительно, крайне тяжелая и самая мучитель­
ная естественная смерть. Природа знает, что происходящее не ново: эти
потрясения стихий похожи на беспорядочную игру или призрачную судьбу.
13. У людей часто случаются из-за этого катастрофы — одни с боль­
шим количеством людей, другие — с меньшим. Но ничего нет печальнее,
чем гибель вождя, опытного в управлении, прекрасного во всем — по
облику, по силе, мужеству, справедливости и уму, а кроме всего — по
благородству и кротости, что заставляет подданных считать владыку вместо
отца. Но [основная] черта его мужества, непреклонности, выносливости
и крепости, словно квадрат, — страстность духа или огня, когда призы­
вает время и когда настает крайний срок; и в соответствии со всем этим
[находятся] его свойства ума, который превосходил все добродетели или,
лучше сказать, который представлял добродетели, являлся и назывался
добродетелью. Из всех этих черт, что присущи нам и что дает время, вы­
рисовываются [его] характер и свойства. Так как мы вспомнили благород­
ство и кротость, то в этом месте речи у меня выступают слезы, когда
я вспоминаю его сострадание к оступившимся, и я думаю, что все на этом
месте [еще] больше будут плакать. Вспомните. Погиб ли какой-либо че­
ловек даже из-за очень большой вины перед самодержцем? Перед таким
императором, который в короткий срок сделал всем известной державу
и превзошел [всех], будучи удивительным и невиданным. Разве известно
кому, что кто-либо умер насильственной смертью от него, я уже не говорю
о небольших или незначительных проступках, но даже и из-за весьма
злорадных и коварных восстаний?
Самое последнее и самое первое из зол — государственный переворот.
Но тот, кто замышлял восстание против него, был сразу схвачен.
О справедливость и добродетель! Кто и против кого! И кто бы ни был тот,
который злодейски задумал козни, если только он ел хлеб, пил воду и
назывался человеком, то он, как я говорил, сразу же схваченный, немед­
ленно был помилован: с обрезанным носом, отрубленной ли рукой и, самое
большое, выколотыми глазами. Но такое наказание было главному
[зачинщику], другие же из свидетелей не познали гнева, не претерпели
злобы, но тотчас же справедливо были освобождены 29 . И это случалось
не один раз, не два, а часто 30 . И он действительно отпускал грозных зло­
деев и убийц, готовивших для него гибель, которым он больше всего де­
лал добро и которым давал бесчисленные дары, но бог прекрасно воздал
им за их замыслы. Император миловал, потому что видел, что он защища­
ется богом, который один наказывает неизлечимыми и долговременными
болезнями и внезапной смертью того, кто имел все время здоровое тело.
Другого же, подобно многим, участвовавшим в сражении, он оставляет
одного и делает его целью для стрел ничтожного человека. Короче говоря,
он всех их погрузил в недра земли. Так бог воздает надеющимся на него,
и они через некоторое время будут освобождены от этих обвинений.
14. Кто [другой] мог бы похвалиться такой славой его мягкости и
кротости? Разве что самый кроткий Давид — так он был милостив. Я ду­
маю, что только он превзошел бы его одного. Ведь кое-кто совершал
[против него] довольно враждебное, вплоть до обращения с дурными сло­
вами или с обычными укорами. Он сносил и более грубые слова, высказан­
ные говорящим резко, и считал их пустой болтовней, переносил беспоря­
дочные козни, зная, что бог воздаст кротостью кротким и человеколюбием
человечным. Таково было его свойство мягкости, таково доказательство
222

приветливого сердца, которым бог наслаждается, а каждый подданный
радуется.
15. Я же, присутствующие и собранные несчастьем ромеи и пригото­
вившие скорбную песнь, приведен в замешательство от многих и великих
доброт повелителя, бездны доблестей и бесчисленного множества наград
за мужество. Я совершенно не способен это описать, я хочу только рас­
сказать кое о чем из его великих деяний и сказать о какой-то части его
благородства, но в обоих случаях меня встречает бесконечность [его дел]
и то, о чем другой бы мог сказать многое, я не могу выразить. Безмер­
ное половодье [его дел] обнаруживает недостаток слов; точно так же, как
в сосудах с узким горлом, когда вода действительно льется непрерывно,
она не находит доступа [в горло сосуда]. Так случалось и с некоторыми ве­
ликими событиями, которые превосходили написанное в бесчисленном
количестве своим естественным величием. Императором Титом 31 восхи­
щаются, когда он во время засухи в присутствии всего войска слезает
с коня и, протянув руки к небесам, говорит: «Пощади эти руки, боже, ко­
торые не проливали человеческую кровь, и пошли дождь на землю» 3Z.
И тотчас на них хлынул дождь. Хвалят и Иосифа 33 , сына Израиля, ко­
торый сделался кормильцем Египта, заботился и принимал меры о будущем.
Я же думаю, что руки нашего императора были бы более пощажены бо­
гом. Ибо правление Тита ограничивается небольшим отрезком времени,
а его (Ватаца. — П. Ж.) правление продолжалось немалый срок, и за
все это время он не сделался виновником пролития человеческой крови,
и не было ни одного на земле человека, убитого его руками. Таким обра­
зом, если бы он только пожелал, он не только бы заставил пролиться
дождь из туч, но разбил бы скалу, заставил бы вдруг пролиться воду и
шел бы по морю, как по твердой и сухой земле. . . .Насытились, как войско
Моисея 34 . Он, подражая Иосифу, изображал кормильца не ради алчных
доходов. Ибо он многим делал дары безвозмездно и всегда к ним испытывал
сострадание.
16. Так он открывал человеколюбие и милосердие души всем, а более
всего увечным и изнуряющим тела, слезы которых сделались для него
очистительным омовением и очищением от телесной нечистоты. Чем уди­
вительно и исключительно деяние Ноя? Разве не спасением ковчега во
время вселенского потопа? А у него разве ковчег не больше и не удивитель­
нее: вся земля ромеев была спасена из всемирного и уносящего все водо­
ворота. И разве у него чистые, законные порождения не превосходят по
числу нечистые; разве он не превратил одновременно множество нечистых
в чистых; разве он не спас их от потопа телесного, а тем более от духовного?
Разве вы не видите великое множество скифов? Он их сам освободил от
ожидаемого бича врагов и снял позор с души крещением в купели. И они
теперь овцы Христа, прежде бывшие волками, приведенные ради спасения
на злачные места под власть первого и главного пастыря Христа, и собаки
лаяли во время движения их животных по уделу владыки 35 . Разве это
не достойно удивления? Разве это не похоже на знамение и чудеса Моисея,
через которые бог был прославлен? Кто будет оплакивать дела иудеев,
народ который крепко держится древних заповедей и присваивает себе
тень и букву? Он же легко и быстро против всякого ожидания привел
к благодати и истине всех, убедил словами не верящих в чудо и укротил
дарами людей со злобными мыслями, и не только с презрением отказался
от ежегодных больших податей, но, кроме того, давал многочисленные
подарки.
17. Если бы кто-либо захотел прославить это, то ему бы не хватило
десяти языков, которыми, как богатством, обладал поэт. Я же думаю, что
«ели бы я имел сто или более языков, то все равно я не смог бы по достоин­
ству его прославить. И это так, если кто-нибудь говорил трудное и почти
невозможное похвальное слово. Мне же предлагается не слово восхвале­
ния, а, напротив, [слова] жалоб и сетований. Ибо мы пришли не восхва­
лять, а собрались вместе, чтобы оплакивать словами. Конечно, необходимо
петь погребальные песни и оплакивать повелителя. Но разве, о народ
223

ромеев, наш обычай всегда и везде оплакивать не имеет времени для пре­
кращения горя? Почему не оставить слово радости в душе, не источать по
каплям некоторую росу удовольствия в сердце, если у всех пресыщение,
как представляется на деле и в действительности? И если [пресыщаются]
радостью, то гораздо больше печалью. Но как бы это сделать — кто может
сказать? Или мы забудем такую великую беду? А если вы в этом сомневае­
тесь, то я сам предложу решение. Ибо я утешу ваше страдание, сделаю не­
счастье более легким, приготовлю вам напиток духовного руководства,
подмешав к нему утешение. Это то самое известное снадобье в поэме, кото­
рое Елена, дочь Тиндара, получила от некоей египетской женщины.
«Вот, — сказала она, — если кто выпьет когда-либо случайно это [сна­
добье], то жало скорби целый день не поразит его сердце, даже если отец,
мать и брат будут лежать мертвые перед его глазами» з е . Действие, кото­
рое оказывает снадобье, знают Гомер и те, которые восхищаются его творе­
ниями. Я же, о ромеи, зная, что вы все испили море случившихся с вами
страшных бедствий, погружались в море несчастий или уносились тече­
нием, сам могу вас привести к отдыху и приготовить вам снадобье, кото­
рое заставит прекратить у выпивших его не на один день душевную боль,
как об этом говорится в песне, но на все времена и на все время жизни,
отмеренное для каждого из живущих.
18. Может быть, вы ищете снадобье и думаете, что это такое? Это слово.
Речи являются снадобьем для разумных, как травы для тел. Это не ново
и знакомо вам, даже если об этом рассказывается по-новому. Вы, ромеи,
считаете, что император умер; он же не умер, а снова живет. Да разве вы
не понимаете этого и не можете сообразить, как это произошло? Император
действительно живет среди нас. Я говорю не о жизни, свойственной раз­
умному духу, в отношении которого все умершие не умерли, я говорю
о жизни здесь, видимой взорами. Или вы не видите императора, глядя на
его сына? Разве это не он сам? Разве он не сходен с ним телесными призна­
ками и не равен душевными качествами? Разве он не является его одушев­
ленным образом, изображением его природы? Разве он не управлял сов­
местно с отцом с самого рождения, не был вместе с ним за рулем их миро­
вого судна, не держал вместе с ним бразды правления вселенской колес­
ницей и не доводил до конца сражения? И он теперь наш император, а по­
этому следует не только оплакивать, но и следует радоваться, [хотя это]
и необычно.
Таким образом, тот (Ватац. — П. Ж.) упрочил нашу державу, увели­
чил наши владения до теперешних пределов, и сделал каждый из дней
благоприятным днем, но он не смог противостоять отделению души, когда
от естественных причин ослабла ее связь [с телом], и передал власть и
державу именно этому сыну, прекрасному на вид и еще более прекрасному
духом, короче говоря, самому высшему по доблести, и дела пошли так,
что смена правления для подданных [прошла] почти незамеченной. Разве
это не большая причина для радости, чем для печали? Ибо народная муд­
рость [говорит], что умерший муж является в добром и прекрасном сыне
и не умирает.
19. Радуйтесь же, племя ромеев, радуйте и веселите души, доставляйте
удовольствие сердцу ласковыми словами. Нам на радость достался такой
император — я смело скажу слово, — который никогда не доставался ромеям. Теперь у ромеев действительно есть надежда, что процветание будет
увеличиваться и возрастать радость. Теперь радость будет вселенской и
прочный мир будет пребывать на земле, мир среди иноземцев и мир среди
коренных жителей, когда все будут мирно жить и каждому будет доста­
точно своего. Не будет один обижать другого, не будет грабить ближнего.
Ибо каждый, согласно пророчеству, будет отдыхать под своей пинией 37 .
Никто не будет скрыто решать, и устойчивость весов справедливости не
будет связана с тяжестью золота. Он знает, что произнесет неподкупные
слова в решениях, сделается опорой справедливого разбора дела, несгибае­
мым к несправедливости. Практор не будет обирать земледельцев, а закон
не будет опустошать дома бедняков. Ибо он знает другие законы, кото224

рыми будут спасены подданные. Он даст власть над областями не наглым
или глупым, а самым справедливым, не необузданным, а самым человеч­
ным, чтобы не грабитель и губитель завладел властью, [тот], для Которого
пища — горе людей, а питье — их слезы и который наслаждается бедами
ближнего, радуется грабежам и опьяняется в душе, используя время своей
власти, а чтобы муж почтенный, самый справедливый, самый радушный и
имеющий страх божий был бы избран на руководство делами, [тот, кто!
украшен совестью, увенчан образованностью и держится справедливости
и истины.
20. Он только что сделался императором не благодаря [умению] вер­
ховой езды или искусству стрельбы из лука, не благодаря [умению] метко
бросать дротик или красиво потрясать копьем, не благодаря [умению]
ловко выставлять щит и не благодаря некоторым более быстрым, но мало
достойным движениям, которые раньше считались забавами, хотя и дости­
гли совершенства, но благодаря речам, книгам и своей философии, а также
наукам и самому высокому знанию из существующих. Необходимо, чтобы
все это сделалось известным. Ибо кто-то из самых древних ученых ска­
зал 38 , что тогда города избежат бедствий и благо будет обитать в них, когда
правители будут заниматься философией или будут править философы 39 .
В нем сошлось то и другое: и император, который любил философию, на­
ходится у власти, и тот, кто стал философом, является могучим императо­
ром. Разве вы не видите, что он более славен, чем гомеровский Агамем­
нон, который возвышался, Зевсу, метателю грома, главой и очами подоб­
ный, станом — Арею, грудью — Посейдону? 40 Я бы сказал, что он не
подобен царствующему мужу, но, как и Пифия 41 , я сомневаюсь: назвать ли
его богом или человеком, и все-таки я отдаю предпочтение тому, что он
есть бог и называется им. Он становится богоподобным из-за мудрости,
точно так же, как является императором по знатности, по природе мышле­
ния, по доблести и по [своим] превосходнейшим делам.
21. Таким образом, если мы решили оплакать повелителя, как некий
столп ромеев, поднявший их дух на вершину, так вот вам другой столп,
и, может быть, огненный столп, ведущий новый Израиль в обетованную
землю 42 , где текут молочные и медовые реки, из которой мы были жестоко
выброшены. Тот был как бы башня, внутри которой спасаются и укрыва­
ются от опасности, но вот более укрепленная и надежная башня. Дайте
мне сказать правду. Отец не рассердится, если назвать более славным име­
нем его сына, который известен как выдающийся в делах. Уже давно отец
провозгласил его лучшим из всех людей и даже [лучше] самого себя. Меня
убеждает в этом утверждение императора, и об этом свидетельствует я с ­
ность относительно [выбора] императора. Так как у вас имеется досто­
верное известие об этом, а не какое-либо предсказание, то пусть в моем
слове будет связь с прежними делами. Будем ли мы искать дерево, что все
укрепляет и поддерживает, под которым бы мы прятались от горестей?
Ибо вот другое и более славное дерево, покрытое многочисленными зеле­
ными листьями и созревшими плодами, готовое к предстоящей уборке.
Мы будем отдыхать в его тени, мы будем страстно желать, чтобы он был
неким побеждающим и притягивающим центром в круге; и вот вам более
определенный центр, который может переходить из одних кругов в дру­
гие, гораздо большие, до бесконечности. Мы считали умершего как бы
вселенским солнцем, и мы знали, что освещаемся его лучами, но вот у ж е
и другое, более яркое и ясное солнце озаряет лучами знания не только
земли ромеев, но и все пределы ойкумены. Если мертвого мы будем опла­
кивать с сочувствием, то живому будем радоваться с большей любовью.
Если того мы будем оплакивать умеренно и милостиво, то этого будем
жаждать более желанно. Таким образом, о ромеи, мы не лишились ни
одного из прежних благ, более того, мы получили их лучшими и более
славными и мы перешли от процветания к еще большему процветанию.

225

1
2

Иоанн III Ватац умер 3 ноября 1254 г. и похоронен в Сосандрском монастыре.
Имеется в виду Вавилон, который в конце IX в. до н. э., в правление царицы Шаммурамат (в античной литературе — Семирамида), был ею укреплен мощными обо­
ронительными стенами.
3
Авсоны — древнейшее племя Юго-Западной Италии. В византийской литературе —
население древней Италии, потомками которого считали себя византийцы («ромеи»),
4
См.: Евангелие от Иоанна. 11.9.
8
За 30 лет, начиная с битвы при Пиманиноне (весна 1224 г.), Латинская империя
потеряла почти все свои владения как в Азии, так и в Европе и территория ее умень­
шилась почти до городских стен Константинополя, завоевателей которого Акрополит
называет италийцами, так как они, по его мнению, прибыли из Италии.
β
Персами автор называет сельджуков и кочевые пограничные племена туркмен.
О взаимоотношении Никеи с Иконийским султанатом в период царствования Ио­
анна III см.: Жаворонков П. И. Никейская империя и Восток / / ВВ, 1978. 39.
С. 93—97; Savvides A. G. С. Byzantium in the Near East: Its relations with the Seljuk
Sultanate of Rum in Asia Minor, the Armenians of Cilicia and the Mongols A. D. с
1192—1237. Thessalonike, 1981. P. 175—190.
v
Область, находящаяся между верхними течениями рек Стримон и Вардар (др. Аксия).
В описываемое время данная область принадлежала Болгарии, но осенью 1246 г.
была завоевана Ватацем. См.: Асгор. I. Р. 78.14—22.
8
В древности Мисия (правильнее — Мёзия) — не путать с Мисией на северо-западе
Малой Азии — территория между нижним Дунаем и Балканами, делившаяся на
Верхнюю (Западную) и Нижнюю (Восточную). В первой половине XIII в. большая
часть бывшей Мисии принадлежала Болгарии, но в результате двух успешных по­
ходов Иоанна III Ватаца в 1235—1237 и 1246 гг. принадлежавшие Болгарии южная
часть Фракии и Македония были присоединены к Никейской империи. См.: Асгор. I.
Р. 51.13—20; 78.14—22.
9
Далматинское побережье в районе Диррахия, населенное албанскими племенами и
сербами, было завоевано уже при Феодоре II в 1256 г. Однако по договору, заклю­
ченному в конце 1252 г. с эпирским деспотом Михаилом II, к Никее отходили восточаоалбанские города Прилеп, Велес и Кроя. Си.: Асгор. I. Р. 91.24—92.8.
10
Город Гадиры (ныне Кадис) расположен на юго-западе Испании. Так как влияние
Никеи не распространялось столь далеко, то выражение Акрополита «до гадирских
границ» можно понимать двояким образом: в переносном смысле — «до самых отда­
ленных областей» — либо как намек на участие в боевых действиях никейского
военного контингента, посланного весной 1250 г. Ватацем в Италию на помощь его
союзнику Фридриху II Гогенштауфену (см. подробнее: Жаворонков П. И. Никей­
ская империя и З а п а д / ВВ. 1975. 36. С. 113—114; там и литература вопроса). За
Италией, на другом берегу Средиземного моря, начинались уже «Гадирские гра­
ницы».
11
Греческий воин, участник Троянской войны, обладавший необыкновенно громким
голосом.
12
Книга Плач Иеремии. 2, 18.
13
Второе послание к Коринфянам. 12, 2, 4.
14
Книга пророка Исайи, 1.8.
18
Там же. 1.30.
16
Лакуна в рукописи. Издатель греческого текста предлагал вариант: «. . .напору
волн и положил конец водовороту. . .»
17
Речь идет о борьбе Феодора I с Латинской и Трапезундской империями.
18
Феодор I Ласкарь умер в начале 1222 г., и на престол вступил его зять Иоанн III
Ватац. См.: Grégoire H. Recueil des inscriptions grecques chrétiennes d'Asie Mineure.
P., 1960. T. 1. P. 23.
19
Быстроходное, большой грузоподъемности и вместимости (свыше 200 гребцов и 70
воинов) боевое византийское судно.
20
Мирные отношения Никейской империи с Иконийским султанатом установились при
Феодоре I с 1216/17 г. Подробнее см.: Жаворонков П. И. Никейско-латинские и никейско-сельджукские отношения в 1211—-1216 гг. / / ВВ, 1976. 37. С. 56—61.
21
Осенью 1204 г. брат латинского императора Бодуэна—Анри д'Эно и знатный рыцарь
Пьер де Брашель вторглись в Азию и захватили указанные области и города. См.:
Асгор. I. Р. 11.21—12.4.
22
После победы в Адрианопольской битве (14 апреля 1205 г.) болгарский царь Калоян
в течение 1205—1207 гг. завоевал районы Южной Фракии и Македонии, принадле­
жавшие ранее Византии.
23
Имеется в виду борьба Феодора I Ласкаря в 1206—1208 гг. с независимыми грече­
скими архонтами в Малой Азии Саввой Асиденом, Феодором Манкафой, Мануилом
Маврозомом, которые потерпели поражение в борьбе с никейским императором.
См.: Асгор. I. Р. 12.5—21.
24
Сражение никейского войска с латинянами весной 1224 г. при Пиманиноне. С него
началось окончательное изгнание их из Малой Азии и завоевание Никеей областей
Балканского полуострова.
25
26 июня 1243 г. при Кёсе-даго 180-тысячное сельджукское войско было разбито та­
таро-монголами и султан Кай-Хюсрав II просил помощи у Никеи и заключил с Ва­
тацем дружественный договор. Подробнее о взаимоотношениях между Никейской
империей и Иконийским султанатом, датировке событий и литературе вопроса см.:
Жаворонков Π. И. Никейская империя и Восток: (Взаимоотношения с Иконийским
226

султанатом, татаро-монголами и Киликийской Арменией в 40—50-е годы XIII в.) / /
ВВ, 1978. 39. С. 9 4 - 9 5 .
Трибаллы — древнее племя иллирийского или фракийского происхождения, обитав­
шее на территории современной Сербии. Вероятнее всего, что под «трибаллами»
Акрополит имеет в виду албанцев, в этническом формировании которых основным
элементом были иллирийцы и фракийцы. В конце 1252 г. албанский князь Гулам
перешел на сторону Ватаца, сдав некоторые города. См. примеч. 9.
27
Т. е. болгарин.
28
Еврип — пролив между о-вом Эвбея и беотийско-аттическим побережьем. Остров
Эвбея принадлежал Венеции. На территории Аттики образовалось Афинское гер­
цогство, в Беотии и Фокиде — ряд мелких феодальных сеньорий крестоносцев. По­
луостров Пелопоннес занимало Ахайское княжество.
39
В 1225 г. возник давно подготовлявшийся (Асгор. I. Р. 37.2—3) заговор против Ио­
анна III Ватаца, в котором участвовали многие представители знати. Среди заго­
ворщиков были двоюродный брат императора Андроник Нестонг, родной брат пос­
леднего Исаак Нестонг, представители родов Тарханиотов, Синадинов, Стасинов,
Макринов и др. См.: Асгор. I. Р. 36.18—37.2. Из всех лиц, участвовавших в заговоре,
только Исаак Нестонг и Макрин были ослеплены, а остальные посажены в крепость
в Магнезии, из которой их вскоре выпустили. См.: Асгор. I. Р. 37.8—18.
30
В 1233 г. восстал кесарь Лев Гавала. См.: Асгор. I. Р. 45.19—46.3. В 1252 г.
подозрение пало на Михаила Палеолога, над которым в Фессалонике состоялся суд.
См.: Асгор. I. Р. 93.1—4; 99.3—100.15.
sı т и т Флавий Веспасиан — римский император в 79—81 гг.
32
Акрополит приписывает эти слова Титу, хотя в «Римской истории» Диона Кассия
(71.9) речь идет об императоре Марке Аврелии (121—180 гг.) и его легионах. Книга
71 Диона Кассия дошла только в сокращениях и извлечениях, сделанных византий­
скими историками XI—XII вв. Зонарой и Ксифилином.
33
Библейское предание (Бытие. 39—50) о пребывании Иосифа в Египте относится не­
которыми историками к XVII в. до н. э. См.: Косидовский 3. Библейские сказания.
М., 1966. С. 110.
34
Лакуна в рукописи. Конец фразы см.: — Исход. 16.11—18.
35
В конце 1230-х годов на Балканы, уступая натиску татаро-монголов, вторглись
половцы. Ватац сумел их привлечь на свою сторону, крестил и около 10 тыс. человек
поселил во Фракии и Македонии, а также в Малой Азии — во Фригии и на Меандре.
Они стали акритами. См.: Nicephori Gregorae Byzantina h i s t o r i a / E d . J. Schopen.
Boaiiae, 1829. Vol. 1. P. 37.4—9; Σα33ίδη; Α. Γ. Κ. Οι Κομάνοι (Κουμάνοι) zai
τό Βυζάντιο (Î105 —1305 ai, α. χ) // Βυζαντινά, 1985. 13. Σ. 949—955.
36
Гомгр. Одиссея. IV.220—224:
В Тчаши она круговые подлить вознамерилась соку,
Горе усладного, миротворящего, сердцу забвенье
Бедствий дающего; тот, кто вина выпивал, с благотворным
Спитого соком, был весел весь день и не мог бы заплакать,
Если б и мать и отца неожиданной смертью утратил,
Если б начаянно брата лишился иль милого сына.
26

37
38
39
40

Книга пророка Михея. 4,4.
Платон. Государство. 473d, 474b, 497b, 499—503b, 520а—е; Письма, 328а.
Ср.: Асгор. I. Р. 49.20—21.
Несколько неточная цитата из Гомера (Илиада. II. 478—479):
Зевсу, метателю грома, главой и очами подобный,
Станом — Арею великому, персями — Энносигею
(пер. Н. И. Гнедича).
41
Вещая жрица в храме Аполлона Дельфийского.
2
■* Исход. 13.21—22.

Византийский временник, том 48

ХРОНИКА

III МЕЖДУНАРОДНЫЙ СИМПОЗИУМ «BULGARIA PONTICA MEDII AEVI»
(НЕСЕБР, 27—31 МАЯ 1985 г.)
Ставший уже традиционным 1 Между­
народный симпозиум по истории При­
черноморья, проводимый в г. Несебре
(НРБ), на этот раз был посвящен двум
большим темам: «Черное море — мост
между Востоком и Западом в средние
века» и «Культура и искусство причер­
номорских городов средневековья и их
связи со средиземноморским миром».
В работе симпозиума участвовали пред­
ставители 9 государств: Н Р Б , СССР,
ВНР, ГДР, Италии, Кипра, Франции,
ФРГ, ЧССР. Симпозиум открылся крат­
кими выступлениями профессора Софий­
ского университета, директора Болгар­
ского научно-исследовательского инсти­
тута в Австрии В. Гюзелева и замести­
теля директора Института археологии
БАН профессора В. Велкова.
На пленарном заседании М. Станчева
(НРБ) охарактеризовала
историко-архитектурные памятники г. Несебра,
включенного по решению ЮНЕСКО в
список важнейших культурных центров
мировой цивилизации. С. П. Карпов
выступил с докладом о навигации вене­
цианских и генуэзских судов в Черном
море в XIV—XV вв. Он проанализировал
созданную итальянскими морскими рес­
публиками систему коммуникаций в бас­
сейне Черного и Азовского морей,
а также основные факторы риска в на­
вигации и методы борьбы с ними. Наи­
более стабильной системой торговой на­
вигации обладала Венеция, посылавшая
ежегодно конвои галей «линии» в Чер­
ное море. Однако по интенсивности пере­
возок и объему грузооборота венециан­
ская навигация, находившаяся под кон­
тролем государства, значительно усту­
пала частной навигации генуэзских су­
дов.
П. Шрайнер (ФРГ) в своем докладе по­
знакомил с ценным документом—поста­
новлением суда генуэзского консула в
Каффе от 16 ноября 1398 г., содержа­
щимся в греческой рукописи Ватиканской
библиотеки (Vat. gr. 1145). Постановление
касалось спора между двумя греческими
купцами — Андреем Нотарой (действо­
вавшим вместе с сыном Георгием) и Андре­
ем Савастианом. Истцы требовали от
ответчика уплаты 240 перперов. Акт
показывает присутствие в Каффе грече­
ских торговцев из Константинополя,
включая представителей знатного рода
Нотара. К. Киррис (Кипр) остановился
ι См.: ВВ, 1981. 42. С. 2 4 6 - 2 4 8 .
228

на роли Кипра в системе международ­
ных отношений VI—VIII вв., в частности
на значении острова в отношениях Ви­
зантии с Римом. Академик Й. Ирмшер(ГДР) рассмотрел концепцию развития
всего Средиземноморского региона в пе­
реходный период от античности к средне­
вековью, разработанную в трудах видного
немецкого историка XIX в. Т. Моммзена.
Большой интерес вызвал доклад С. Дамианова (НРБ) «Средневековая тамож­
ня в Девельте», построенный на материа­
лах новейших археологических открытий.
Раскопки в Девельте были богаты на­
ходками. Особое значение имеет группа
редких византийских и болгарских моливдовулов IX—X вв. Среди них — печати
патриарха Иоанна Грамматика, стратига
фемы Фракия и других византийских
чиновников, в том числе коммеркиариев
Девельта. Тщательное изучение находок
позволило докладчику реконструировать
события политической истории и эконо­
мические связи Болгарии и Византии.
После пленарных заседаний работа
симпозиума проходила по двум секциям,
соответствовавшим двум темам. Заседа­
ния первой секции открыл доклад акаде­
мика Г. Секея (ВНР) «Политические и
дипломатические связи между Венгрией
и Закавказьем в XV в.», в котором вен­
герский ученый проанализировал по­
пытки западноевропейских государств и
Венгрии организовать
антиосманский
поход в союзе с Грузией, Ак-Коюнлу и
Трапезундской империей. Темой выступ­
ления X. Диттена (ГДР) были переселе­
ния славян из Болгарии в Малую Азию
и армян из Малой Азии во Фракию в се­
редине VIII в. По его мнению, в правле­
ние императора Константина V переселе­
ния осуществлялись по Черному морю.
Докладчик остановился также на исто­
рии многочисленных «переименований»
Черного моря. О происхождении гидро­
нима «Черное море» сделал сообщение
также С. Райчевский (НРБ). Он связал
возникновение такого обозначения Эвксинского Понта с принятой у тюркских
народов системой обозначения стран
света цветами. Запад именовали «белым»,
отсюда Ак-Дениз, Белое, или Эгейское,
море, а Север — «черным», отсюда КараДениз, Черное море. Возможно, этот
гидроним был усвоен протоболгарами.
Доклад вызвал оживленную дискуссию·
участников, некоторые из которых ότ­

метили более древнее происхождение
гидронима.
К.-П. Мачке (ГДР) посвятил свое вы­
ступление проблеме борьбы греческого
купечества и византийской амдинистрации в XIV в. за утверждение своих по­
зиций в черноморской торговле. Автор
отметил присутствие греческих купцов
из Константинополя в крупнейших тор­
говых портах Черноморья, а также и
в других городах Малой Азии и Пелопон­
неса, рост деловой активности этого
слоя населения. В. Грохова (ЧССР) осве­
тила вопрос о состоянии добычи полез­
ных ископаемых в Причерноморье в
XIII—XV вв. По ее мнению, широкий
экспорт квасцов, а также других минера­
лов и металлов с Понта в Каффу был
предназначен не только для итальянских
факторий и городов Западной Европы,
но и для последующего экспорта в Золо­
тую Орду.
Параллельное изучение истории двух
крупнейших городов и факторий генуэз­
цев — Каффы и Перы в XIII—XV вв.
•было дано в тексте зачтенного in absentia
доклада Дж. Пистарино (Италия). Если
Пера, по мнению видного итальянского
ученого, была тесно связана с экономи­
ческой и политической судьбой Византии,
переживала те же периоды подъема и
спада, что и Константинополь, то Каффа,
особенно в XV в., становилась главным
центром торгового обмена между Восто­
ком и Западом. В триаду основных
опорных пунктов итальянской коммер­
ции в регионе на протяжении всего пе­
риода входили Пера, Каффа и Трапезунд. Л. Баллетто (Италия), после крат­
кого обзора основных событий полити­
ческой истории Каффы в XV в., пред­
ставила новые документы из архива
Банка Сан Джорджо (Генуя) о городе во
второй половине XV в. Докладчица по­
казала на материале источников, каким
образом крупные политические события
отражались на жизни рядовых жителей
Каффы. С. Оригоне (Италия) в своем вы­
ступлении поделилась результатами ис­
следования финансовых документов Ге­
нуэзского архива. Центральное место в ее
докладе было уделено записям о сборе
средств и продаже индульгенций для
защиты Каффы. Е. Тодорова (НРБ)
проследила эволюцию торговых связей
городов Причерноморья на протяжении
всего средневековья, предложив их пе­
риодизацию. Ряд сообщений был посвя­
щен истории городов и областей Запад­
ного Причерноморья. Об их топонимике
и топографии — по западноевропейским
и османским картографическим источни­
кам, а также археологическим данным —
говорили В. Бешевлиев и Б. Димитров
(НРБ). X. Димитров (НРБ) рассмотрел
изменения византийско-болгарской гра­
ницы и отношения между двумя государ­
ствами в VIII—IX вв., а Д. Димитров
(НРБ), обобщив достижения советской
и болгарской археологии, обрисовал эт­
нические и культурные связи населения
Северо-Западного и Северо-Восточного
Причерноморья в период раннего средне­
вековья. И. Списаревска (НРБ) посвя­
тила свое выступление торговле Варны

И других портов Восточной Фракии (РоДосто, Силиврии и Галлиполи) с Италией
в конце XVI в. Опираясь на материалы
из Дубровницкого архива, докладчица
показала, что османское завоевание не
прервало экспорта сырья и сельско­
хозяйственных продуктов из болгарских
земель на Запад.
Тема докладов второй секции, как уже
было сказано, — «Культура и искусство
причерноморских городов средневековья
и их связи со средиземноморским миром».
Чтения открылись обстоятельным до­
кладом К. Барсанти (Италия) «Импорт ре­
месленных изделий из мрамора Проконезо в города Черного моря в IV—VI вв.».
Автор отметила широкое распространение
изделий итальянских мастеров — мра­
морных капителей — в обширном аре­
але — от Египта, Малой Азии, Болгарии
и до городов Западной Европы. Класси­
фикация и сопоставление материала убе­
дительно показывают, каким образом на
античную основу наслаивались местные
особенности, обусловленные привычным
Для той или иной территории кругом обра­
зов. Ионийские и коринфские капители,
их разновидности уживаются рядом с
восточными мотивами овна, птиц и рыб,
соседствуют вместе с романской плетен­
кой.
В. Джапаридзе (Тбилиси) в своем со­
общении «О путях развития городов
Восточного Причерноморья в раннее
средневековье» обрисовал сеть крепост­
ных укреплений на территории древней
Лазики, сооруженных в лучших тради­
циях римской строительной техники.
П. Балабанов (НРБ) в докладе «Средне­
вековый город Бургас», используя ма­
териалы археологических раскопок и
письменных источников, показал непо­
стоянство акватории залива и порта, что
зависело от колебаний уровня Черного
Моря. С изменением местоположения га­
вани менялись и границы территории
г. Бургаса.
М. Митцишвили (Тбилиси) в докладе
«Грузинская полихромная поливная ке­
рамика как источник культурных свя­
зей» охарактеризовала процесс активного
освоения традиций Востока, где этот вид
искусства достиг большого развития.
Сопоставление изделий с аналогичными
предметами соседних стран, в том числе
И: Болгарии, позволило автору сделать
ряд наблюдений относительно локальных
особенностей стиля грузинских памятни­
ков (ограниченное использование моти­
вов растительного орнамента, сдержан­
ная палитра из зеленых и красно-корич­
невых цветов на белом фоне), способ­
ствующих усилению выразительности де­
коративного звучания керамики.
В докладе А. Тотева (НРБ) «Новые ис­
следования и открытия в стеатитовой пла­
стике Тырнова» выделены произведения
XII—XIV вв., отличающиеся высокими
художественными достоинствами, что ста­
вит эти произведения на уровень лучших,
уже известных по публикациям достиже­
ний византийского и болгарского искус­
ства.
И. Карайотов (НРБ) выступил с сооб­
щением «Подводные исследования в за229

ливе Рипотамо». Вследствие наступления
моря и повышения его уровня под водой
оказался мощный культурный пласт.
В полной сохранности уцелели крупные
сосуды — амфоры VI—VIII вв. и периода
Второго Болгарского царства. «Мастер­
ская гончара («сграффито») в Созополе» —
такова тема доклада Ц. Драевой (НРБ).
Частичные раскопки знакомят с отдель­
ными предметами — в основном это бра­
кованные изделия и бой. Дальнейшие
разыскания обнаружат более полный ма­
териал, где, по-видимому, будет представ­
лена и законченная продукция.
Д. Овчаров и Н. Овчаров (НРБ) пред­
ложили участникам секции сообщение
«Взятие Константинополя турками на
рисунке в Иммаре джами в Пловдиве».
Рисунок датируется второй половиной
XV в. При сопоставлении с изобразитель­
ным материалом по аналогичной же тема­
тике, имеющимся в произведениях стено­
писи Румынии XVI в., обнаруживается
большая достоверность пловдивской за­
рисовки. Автор обратил внимание на мощ­
ную артиллерию, которая обеспечила ус­
пех военной кампании. Изучение деталей
рисунка позволяет установить местона­
хождение наблюдателя — автора граф­
фито (близ Влахернского дворца). Не­
сомненна ценность рисунка как истори­
ческого источника, современного собы­
тию.
Ж. Павио (Франция) сообщил о памят­
никах средневекового Причерноморья,
описанных путешественниками нового
времени (XVII—XVIII вв.). Автору уда­
лось по памятникам болгарского Причер­
номорья выявить ряд новых материалов
с описанием ныне несохранившихся
храмов и зданий. Из 9 греческих церквей
Созополя уцелели остатки трех с фраг­
ментами фресок и греческими надписями
на мраморных облицовках. Большой ин­

терес представляет датируемая 1784 г.
зарисовка плана церкви Иоанна на остро­
ве, находившейся тогда в руинах: цер­
ковь сочетает план в виде трифолия с тре­
мя отделе ниями с восточной стороны.
Д. Сыс ылов (НРБ) сообщил об архео­
логических раскопках на территории Несебра (« Южная часть позднеантичной
крепости Несебра»); Л. Огненова-Маринова (HP Б) рассказала о вкладе подвод­
ной археологии в изучение средневеково­
го города Несебра.
Два сообщения были посвящены церк­
ви Стефана в Несебре. В. Димова (Со­
фия) в своем докладе «К проблеме дати­
ровки церкви св. Стефана в Несебре»,
обосновывая выдвинутое ею мнение о
том, что первоначальная конструкция
храма была базиликальной, с посводными
покрытиями. Церковь датируется В. Димовой XI—началом XII в., в XIII—
XIV вв. были произведены частичные
перестройки.
В. Г. Брюсова (Москва) в сообщении
«Некоторые вопросы содержания и да­
тировки церкви Стефана в Несебре»·
отметила, что принятая ныне датировка
фресок этого храма 1599 г., согласно ле­
тописной записи на южной стене церкви,,
относится лишь к «поновлению» стено­
писи. Первоначальная роспись появилась
при Иване Асене II, и ее содержание ино­
сказательно отражает важнейшие собыгтия политической жизни Болгарии 1234—
1235 гг.: восстановление тырновской па­
триархии и союз с никейским императо­
ром. Значительная часть фресок XIII в.
сохранилась до наших дней, они были
частично поновлены в XIV в. и «возоб­
новлены» в 1599 г., в значительной сте­
пени сохранив первоначальное содержа­
ние.
В. Г. Брюсова, С. П. Карпов,

СОДЕРЖАНИЕ
Статьи
3 . В. Удальцова, М. В. Бибиков, И. С. Чичуров (Москва)
Византинистика на XVI Международном конгрессе исторических наук
К. В. Хвостова (Москва)
Миграционные процессы в среде поздневизантииских зависимых крестьян
С. П. Карпов (Москва)
Контракт комменды в итальянской торговле в Южном Причерноморье
(XIII—XV вв.)
В. П. Буданова (Москва)
Складывание везеготов и остроготов как эпических общностей в свете
письменной традиции
Ф. Малингудис (Греция)
Славяно-греческий симбиоз в Византии в свете топонимии
B. П. Степаненко (Свердловск)
Мараш и графство Эдесское в Девольском договоре 1108 г
М. Нистазопулу-Пелекиду (Греция)
О византийской дипломатике в период Никейской империи
М. А. Поляковская (Свердловск)
Освещение фессалоникийского восстания 1345 г. в памятнике риториче­
ской литературы
Ю. Я . Вин (Москва)
Сельское ремесло и промыслы в поздней Византии (XIII—XV вв.) . . .
А. И. Романчук (Свердловск), Э. И. Соломоник (Симферополь)
Несколько надписей на средневековой керамике Херсонеса
H. H. Никитенко (Киев)
К иконографической программе однофигурных фресок Софийского собора
в Киеве
А. Я . Каковкин (Ленинград)
О датировке росписей храма св. Григория (1215 г.) в Ани, его часовни и
притвора
Ю. Н. Воронов, О. X. Бгажба (Сухуми)
Крепость Цибилиум — один из узлов кавказского лимеса юстиниановской
эпохи
A. И. Романчук (Свердловск)
Поздневизантийский «квартал хлебопеков» в Херсонесе (квартал XXVIII)
C. А. Беляев (Москва)
Новые памятники ранневизантийской мраморной пластики из Херсонеса
(К вопросу об интерьере херсонесских базилик)
Сообщения
М. В. Кривое (Москва)
Об одном малоизвестном походе Константа II в Закавказье
С. А. Иванов (Москва)
Об одном заимствовании из Прокопия Кесарийского у Продолжателя
Феофана
К . Д. Смычков (Ворошиловград)
Неизданная печать с именем Цула
B. П. Яйленко (Москва)
О «Корпусе византийских надписей в СССР» <

3
13

23
33
44
53
64

73
84
95

101

108

116
133

142

153

156
158
160
231

Критика и библиография
Рецензии
П. И. Жаворонков, Р. М. Шукуров (Москва)
A. G. С. Savvides. Byzantium in the Near East: Its relations with the
Seljuk Sultanate of Rum in Asia Minor, the Armenians of Cilicia and the
Mongols (A. D., с 1192—1237). Thessaloniki, 1981
H. И. Сериков (Москва)
Византия и арабы: новые исследования.
V. Christidis. The Conquest of Crete by the Arabs (ca. 824) a turning Point
in the Struggle between Byzantium and Islam. Athens 1984; Graeco-Arabica. First International Congress on Greek and Arabic Studies. II, III.
Athens, 1983
К. А. Жуков (Ленинград)
Eliz A. Zachariadou. Romania and the Turks (с. 1300—1500). — L. (Vario­
rum Reprints), 1985
M. А. Заборов (Москва)
Жоффруа де Виллардуэн. Взятие Константинополя. Песни труверов. М.,
1984
С. А. Иванов (Москва)
Зарубежная Прокопиана 80-х годов
С. Н. Гукова (Ленинград)
Sumposium on Byzantine medicine/Ed. J. Scarborough//DOP. 1984.
Vol. 33. X V I + 282
'
B. Н. Залесская (Ленинград)
О. Demus. The Mosaics of San Marco in Venice. Chicago; London, 1984 . . .
B. Г. Пуцко (Калуга)
G. Galavaris. The Illustrations of the Prefaces in Byzantine Gospels.
Wien, 1979 (Byzantina Vindobonensia, Bd. XI)
А. Я. Каковкин (Ленинград)
Dorothée Renner. Die spätantiken und koptischen Textilien im Hessischen
Landesmuseum in Darmstadt. Wiesbaden, 1985
A. Я. Каковкин (Ленинград)
Gächter-Weber M. Koptische Gewerbe: Katalog. Industrie- und Gewerbe­
museum St. Gallen. St. Gallen, 1981
Аннотации
C. А. Иванов (Москва)
G. Dagron. La romanité chrétienne en Orient. Heritages et mutation. L.
(Variorum Reprints), 1984
С. В. Близнюк (Москва)
Kyrris С. P. History of Cyprus / With an introduction to the Geography of
Cyprus. Nicosia: Proodos. Printing Office, 1985
H. П. Чеснокова (Москва)
Décarreaux Jean. Byzance ou l'autre Rome. P.: Les éditions du Cerf, 1982
Д. И. Полывянный (Иваново)
B. Гюзелев. Училища, скриптории, библиотеки и знания в България
(XIII—XIV вв.). София: Народна просвета, 1985

172

178

184

187
193

198
201

204

208
209

211

212
213

215

Публикации
П. И. Жаворонков (Москва)
Эпитафия Георгия Акрополита императору Иоанну Дуке

217

Хроника
В. Г. Брюсова. С. П. Карпов (Москва)
III Международный симпозиум «Bulgaria Pontica medii aevi» (Несебр,
27—31 мая 1985 г.)

228