еженедельный журнал	рекомендуемая цена 49 руб., 6,8 грн, 230 тенге
Художественная©
ГАЛЕРЕЯ
САРЬЯН
Полное собрание работ всемирно известных художников
Творчество Сарьяна
теснейшим образом
связано с родиной. Он
пел ее красоту и жил ее
нелегкой судьбой
Шедевр «Улица.
Полдень
Константинополь»
(1910)— в деталях
D4AGOSTINI
)^о>йёспш^Иая
ГАЛЕРЕЯ
---САРЬЯН-
Содержание
Жизнь и эпоха 3
Знаменитые работы 6
ФРУКТОВАЯ ЛАВОЧКА (1910)
ЦВЕТЫ КАЛАКИ (1914)
ГОРЫ. АРМЕНИЯ (1923)
ДОЛИНА АРАРАТА (1945)
Шедевр 14
УЛИЦА. ПОЛДЕНЬ. КОНСТАНТИНОПОЛЬ (1910)
Стиль и техника 20
Картинная галерея 26
У КОЛОДЦА. ЖАРКИЙ ДЕНЬ (1908)
ФИНИКОВАЯ ПАЛЬМА (1911)
БОЛЬШОЙ ВОСТОЧНЫЙ НАТЮРМОРТ (1915)
Музеи мира 30
Иллюстрации предоставлены:
Передняя обложка: (основная) М. Сарьян «Улица. Полдень. Константинополь», Государственная Третьяковская галерея, Москва, (врезка)
М. Сарьян «Автопортрет», 1осударственная Третьяковская галерея. Москва; 3/4: (все) Дом-музей Мартироса Сарьяна, Ереван; 5: (верх, лев)
С. Конёнков «Стрибог», Государственная Третьяковская галерея, Москва, (низ, центр) Дом-музей Мартироса Сарьяна, Ереван; 6/7: М. Сарьян
«Фруктовая лавочка», Государственная Третьяковская галерея, Москва; 8/9: Национальная галерея Армении, Ереван/АКТ, Лондон/РИА
«Новости»; 10/11: М. Сарьян «Горы. Армения». Государственная Третьяковская галерея. Москва; 12/13: ©Государственный музей искусства
народов Востока, Москва; 14: (низ, центр) В. Поленов «Нил у Фиванского хребта». Государственная Третьяковская галерея, Москва, (центр,
прав) ©Национальная галерея Шотландии, Эдинбург/Художсственная библиотека Бриджмена; 15: (низ, лев) М. Сарьян «Улица.
Константинополь», Государственная Третьяковская галерея. Москва, (верх, прав) Дом-музей Мартироса Сарьяна, Ереван; 16/17 и 19:
М. Сарьян «Улица. Полдень. Константинополь», Государственная Третьяковская галерея, Москва; 20: Дом-музей МартиросаСарьяна, Ереван;
21: (центр, лев) Дом-музей Мартироса Сарьяна, Ереван, (верх, прав) М. Сарьян «У гранатового дерева», Государственная Третьяковская гале-
рея. Москва: 22: (центр, лев) ©Государственный музей искусства народов Востока, Москва, (верх, прав) Частная коллекция/Художественная
библиотека Бриджмена; 23: (центр, лев) Дом-музей Мартироса Сарьяна, Ереван (верх, прав) М. Сарьян «Улица в Каире», Государственная
Третьяковская галерея, Москва; 24: (низ, центр) М. Сарьян «Осенние цветы и фрукты», Государственная Третьяковская галерея, Москва,
(верх, прав) Дом-музей Мартироса Сарьяна. Ереван; 25: (центр, лев и центр, прав) Дом-музей Мартироса Сарьяна, Ереван, (низ) М. Сарьян
«Старый Ереван. Лето», Государственная Третьяковская галерея, Москва; 26: Дом-музей Мартироса Сарьяна, Ереван; 27: М. Сарьян
«Финиковая пальма». Государственная Третьяковская галерея, Москва; 28/31: (все) Дом-музей Мартироса Сарьяна, Ереван.
«Художественная
галерея» №198
Издатель и учредитель:
ООО «Де Агостини»
Россия,107140,
г. Москва, ул. Русаковская,
Д- 13/1
Адрес редакции:
123298, г. Москва,
ул. Маршала Бирюзова,
д. 1, офис 15
Главный редактор:
А. Панфилов
Печать:
Юнивест-Маркетинг,
Киев, Украина
Тираж: 100 000 экз.
Распространение
в России:
ЗАО «Издательский дом
«БУРДА»
Сведения о подписке,
а также любую другую
интересующую Вас
информацию о серии
«Художественная галерея»
Вы можете получить по
телефону (4852) 45-07-77
Разрешение
на распространение:
№ 27/5-12-5711/21-2559л
от 14.04.2004
© 20U8 ООО «Де Агостини»
© Семья М. Сарьяна
© Дом-музей М. Сарьяна
Цена свободная
Редакция оставляет за собой
право заменять
анонсированные материалы.
Долгая жизнь
Сарьян прожил долгую и плодотворную жизнь. В 1960-е годы он, помнивший
«Мир искусства» и выставку «Голубая роза», удостаивавшийся похвал
Валентина Серова, был живой легендой для художественной молодежи
Мартирос Сарьян родил-
ся в Новой Нахичева-
ни (теперь — район
Ростова-на-Дону) 16 февраля
(28 февраля по новому стилю)
1880 года. Отец его, Саркис
Сарьян, был земледельцем. Ко-
гда маленькому Мартиросу
исполнилось три года (всего в
семье было восемь человек де-
тей), отец приобрел неболь-
шой участок земли на берегу
речки Самбек, и здесь, как вспо-
минал впоследствии художник,
«оторванная от людей, одна в
голой степи, наша чудесная се-
мья работала упорно и дружно,
создавая себе новую жизнь».
Привольное житье посреди
степи кончилось для Мартиро-
са, когда ему минуло семь лет.
Пора было приниматься за уче-
бу. Отец посадил его и его девятилетнего брата
Сероба в повозку, устланную сеном, и повез в го-
род. Спустя год, благодаря неусыпным старани-
ям и строгости старшего брата Ованеса (ему
было уже семнадцать, и он поступил на службу в
Новой Нахичевани), Мартирос и Сероб уже до-
статочно хорошо знали счет, армянскую и рус-
скую граммоту, чтобы поступить в подготови-
тельный класс городского училища.
Школа оставила в Сарьяне мало приятных
воспоминаний. «В этом заведении, — писал
он, — учились дети большей частью неимущих
Философический автопортрет Сарьяна «Три возраста» (1942).
родителей. Ученики представляли собой тол-
пу словно сорвавшихся с цепи озорников». Не
вдохновляли мальчика и педагогические
приемы, употреблявшиеся здесь: «Ставить в
угол и на колени, выгонять из класса со слова-
ми: “Идиот, подлец, негодяй, скотина, дрянь”
было обычным явлением». Но все школьные
обиды залечивались летом, когда дети вновь
возвращались в свой степной домик, к милым
сердцу трудам и забавам.
В 1891 году в семье Сарьянов случилась бе-
да: умер отец. Вскоре и сам Мартирос захворал
брюшным тифом, и из-за этого ему пришлось
остаться на второй год в училище. Окончил
его он в 1895 году. Художественные склонно-
сти юноши уже не были к этому времени
секретом для родни. Брат Ованес показал его
рисунки своему знакомому, художнику Арцат-
баняну, и тот, найдя у Мартироса способности,
взялся подготовить его к поступлению в Мос-
ковское училище живописи, ваяния и зодчест-
ва (МУЖВЗ). Осенью 1897 года Сарьян выдер-
жал экзамены в МУЖВЗ и стал московским
жителем.
Жизнь и эпоха
Фотография 1901 года, где Саръян (стоит третий
слева) снят вместе с однокашниками по МУЖВЗ:
Петром Уткиным, Владимиром Половинкиным,
Михаилом Кузнецовым и Павлом Кузнецовым.
/А*
Ранняя «армянская» работа Саръяна - «В армянской
деревне» (1901).

чу нам тащилась конка, впереди которой бежал
трубач, прокладывающий дорогу. Но первое,
что привлекло мое внимание, это было неисчис-
лимое количество бродячих собак. Все это созда-
вало шум и гвалт». Художник пробыл в Констан-
тинополе два месяца и за это время, как
признавался он сам, «хорошо поработал».
На Константинополе путешествия мастера не
окончились. В 1911 году он побывал в Египте, в
1912-м — на северо-западе Армении (после Пер-
вой мировой войны эта территория отошла к
Турции), в 1913-м — в Персии, в 1914-м — на юге
Армении (территория современного Азербай-
джана). Еще он мечтал увидеть Индию и Япо-
нию, но этому помешала война.
В 1915 году на долю армянского народа выпа-
ло страшное испытание: партия младотурков,
пришедшая в Турции к власти, развернула не-
бывалый по своей масштабности и жестокости
Училище — а особенно работа в мастерской Серова и
Коровина — дало нашему герою очень много. Среди дру-
гих его учителей были такие выдающиеся художники,
как Н. Касаткин, А. Архипов, Л. Пастернак, И. Левитан.
В1902 году Сарьян побывал на родине своих предков —
в Ереване и в Ани, древней столице Армении. И если Ере-
ван разочаровал его своей некультурностью, мизерно-
стью, то развалины Ани и вся великолепная природа Ар-
мении покорили его. Но одновременно он почувствовал
растерянность: «Увиденное производило огромное впе-
чатление. Но полученные мною за годы учебы знания бы-
ли бессильны отобразить его, оно требовало нового язы-
ка, новых решений... Необходимо было побороть в себе
школу, серую и навязчивую, и найти свою собственную
технику, не пользуясь чужой».
Поездки в Армению отныне стали необходимы Сарья-
ну. На следующий год он опять побывал в Ани, а также в
Ахпате, Санаине, Александрополе, Караклисе. Тем же ле-
том художник совершил поездку в Грузию. Впечатления
от этих путешествий откристаллизовались в акварельно-
темперном цикле «Сказки и сны». Некоторые работы
этого цикла были показаны на выставке «Толубая роза».
Выставлялся Сарьян и вместе с членами Московского то-
варищества художников, организованного В. Д. Полено-
вым, а в 1907—09 годах принимал участие в выставках
«Золотого руна».
В 1910 году Мартирос Сарьян предпринял путешест-
вие в Турцию. «26 февраля 1910 года я выехал морем из
Севастополя в Константинополь. День был пасмурный,
море неспокойное», — вспоминал он о начале своего пу-
тешествия в книге «Из моей жизни». Поначалу Стамбул
ошеломил его своей пестротой, беспорядочностью, шум-
ливостью: «По улицам двигались толпы людей. Навстре-
Художник с женой и сыновьями. Фотография сделана в
1923 году.
террор против турецких армян. Сотни тысяч людей бы-
ли ограблены, убиты, умерли от голода и нечеловече-
ского обращения. Оставшиеся в живых пытались спа-
стись в Закавказье. Вот свидетельство очевидца этого
панического бегства: «Вся дорога от Эчмиадзина до ту-
рецкой границы забита беженцами; заняты ими и Эч-
миадзин, и Игдырь с окрестными полями и садами. В
Игдыре, как первом этапном пункте, скопилось около
20000 человек, в Эчмиадзине число их доходит до
45000 человек».
Естественно, в такой ситуации Мартирос Сарьян не
мог оставаться вдали от своего народа. Как только стали
поступать тревожные вести о беженцах, он немедленно
выехал из Москвы. Будучи одним из членов благотвори-
тельного комитета, он работал не покладая рук, но голод
и болезни не отступали. Измученный, исстрадавшийся,
художник находился на грани умопомешательства. По-
4
ЖИЗНЬ И ЭПОХА
следней каплей в чаше его скорби была
смерть целой семьи из пяти детей. Один за
другим четверо мальчиков заболели дизен-
терией и угасли. Мать сшила им саваны из
своих платьев. «Два дня спустя, — вспоми-
нал Сарьян. — я подошел к ней. Мать шила
саван своему последнему сыну. Она была
почти обнажена. И так как ниток не хвати-
ло, она выдергивала из своих длинных чер-
ных кос волоски, продевала их в иголку и
шила». Спустя несколько дней мастер был
уже в Тифлисе, — друзья отправили его ту-
да, заметив у него при-
знаки психического рас-
стройства.
В Тифлисе Сарьян по-
знакомился с Лусик Ага
ян, дочерью Газароса
Агаяна (1840—1911), пе-
дагога и одного из луч-
ших армянских детских
писателей. Через полго-
да, в апреле 1916 года,
они обвенчались. В ян-
варе 1917 года у моло-
дой четы родился сын
Саркис.
В 1918—19 годах ху-
дожник с семьей жил в
Одна из поздних,
«космических», работ
Сарьяна - «Земля» (1969).
«Стрибог» (1910) Сергея Конёнкова (1874-
1971), с которым Саръян много общался в
последние годы жизни.
Новой Нахичевани. Саркис часто болел, де-
нег не было. В 1920 году у Сарьянов родился
второй сын — Газарос (Лазарь), а в 1921 году
мастеру удалось перевезти жену и детей в
Ереван. В 1925 году картины художника
впервые за время советской власти появи-
лись на выставке в Москве. После этого
успеха Сарьян получил возможность побы-
вать в Европе. Он выбрал Париж, давно
мечтая увидеть столицу художников.
На первый взгляд, советский период
жизни Сарьяна достаточно благополучен.
В 1925 году ему присвоили звание Народ-
ного художника Армении, картины его
регулярно появлялись на выставках в Ере-
ване и Москве, экспонировались и за рубе-
жом. В 1932 году для него был построен в
Ереване дом. В последующие годы он неод-
нократно удостаивался государственных
премий, много работал как театральный
художник. Но, конечно, Сарьян не мог не
чувствовать «общей несвободы» жизни. В
1948 году, когда его, как и многих других
деятелей искусства, обвинили в «форма-
лизме», чувство несвободы стало особен-
но острым и горьким. В порыве разочаро-
вания он уничтожил несколько своих
картин.
Мартирос Сарьян прожил долгую
жизнь. В ней было все — и радости, и муки,
и семейное счастье, и боль утрат (в 1962 го-
ду скончался старший сын художника, Сар-
кис), и животворящая любовь к своей ро-
дине, и скорбь о ее нелегкой судьбе. Умер
мастер на девяносто третьем году жизни,
5 мая 1972 года.
ХРОНОЛОГИЯ жизни
1880Родился 16 (28) февраля, в
Новой Нахичевани.
1897 Поступает в Московское
училище живописи, ваяния и
зодчества.
1902 Поездка в Ани, древнюю
столицу Армении.
1907 Уча( твует в выставке
«Голубая роза».
1910 Путешествие в
Константинополь.
1916 Вместе с художниками
Е. Татевосяном, В Суренянцем,
Ф. Терлемезяпом создает
Товарищество армянских
художников’. Женится на Дусик
Агаян.
1921 Переезжает вместе с семьей
в Ереван.
1925 Сарьяну присвоено звание
Народного художника Армении.
1932 В Ереване завершается
строительство дома с мастерской
для Сарьяна.
1941 Удостоен Госпремии за
оформление оперы А. Спендиарова
<Алмаст».
1948 Обвиняетшя в
‘формализме».
1961 За цикл «Моя Родина»
получает Ленинскую премию.
1962 Умирает старший сын
Саркис.
1967Дом-музей Сарьяна
открывается для широкой
публики.
1972 Умирает в Ереване 5 мая.
5
Фруктовая лавочка
(1910)
60 х 72 см
Государственная Третьяковская галерея, Москва
«Фруктовая лавочка», привезенная Саръяном из
Константинополя, была одной из первых его кар
тин, приобретенных Третьяковской галереей. Спу-
стя много лет художник вспоминал: «В выставке
Московского товарищества художников я участво-
вал восемью своими картинами. Однажды, случайно
зайдя на выставку, я встретил там одного из рев-
ностных членов товарищества Ф. И. Рерберга. Он
подошел ко мне, обнял, расцеловал и взволнованно вос-
кликнул: “Поздравляю вас! Комиссия Третьяковской
галереи купила две ваши работы. Это первый слу-
чай, когда наконец-то приобрели работы молодых ху-
дожников!” Должен признаться, что эта радостная
весть сильно взволновала меня, но вместе с тем вы-
звала чувство смущения оттого, что выбрали толь-
ко мои работы, да еще и две... Та комиссия, которая,
не считаясь с мнением Серова, несколько лет подряд
не покупала мои работы, наконец уступила, к тому
же в отсутствие Серова (Валентин Александрович в
это время был в Петербурге). Были куплены “Глици-
ния” и “Фруктовая лавочка”». И по сей день «Фрук-
товая лавочка» восхищает посетителей Третьяков-
ской галереи своим сочным колоритом, своей
«душистой», пряной атмосферой.
Спелый цвет
Глядя на эту единственную в
своем роде «Фруктовую лавоч-
ку», невольно вспоминаешь,
все-таки, «лавочки» старых фла-
мандцев. Но если фламандцам
был по душе «изобильный худо-
жественный беспорядок», то
Сарьян изобилие плодов орга-
низовывает очень четко и гео-
метрично, смело упрощая фор-
мы и объединяя предметы в
монолитные группы.
Атмосферу послеполу-
денного жара в Констан-
тинополе создает во мно-
гом именно этот
охристый, «душный»
фон.
Турок в алой феске и
белом фартуке напи-
Написанные спелым,
насыщенным цветом
апельсины похожи на
ряды ядер, приготов-
ленных к бою.
сан резво и лаконично.
Очень точно (и не без
иронии) передана ху-
дожником его «хозяй-
ская» поза — руки в бо-
ки, живот вперед.
ЗНАМЕНИТЫЕ РАБОТЫ
Цветы Калаки
(1914)
88х 79 см
Национальная галерея Армении, Ереван
К цветам Сарьян питал совершенно особенное чувство. Надо
читать его книгу «Из моей жизни» (где он несколько раз опи-
сывает, как в самых различных местностях собирал буке-
ты), чтобы понять ту восхищенную нежность, которую вы-
зывали в нем эти прекрасные создания природы. «Цветы
Калаки» художник писал в одноименном горном селе, распо-
ложенном в области Гохтан, на юге Армении. Об окрестно-
стях Калаки он вспоминал так: «Великолепны были творе-
ния величайшего художника - природы, чьей могучей рукой
созданы устремленные ввысь, обнаженные пестрые скалы,
бирюзовая зелень и пышные цветы на покрытых кустарни-
ком и лесом горных склонах. Одна картина сменялась дру-
гой, все очаровательнее и волшебное, словно природа устроила
здесь живую выставку талантливых пейзажей... Я находил-
ся с глазу на глаз с природой, которая была мне бесконечно
дорога, как родная мать и как лучший учитель. Между ска-
лами тут и там попадались небольшие полянки, сплошь по-
крытые зелеными травами и сказочно прекрасными цвета-
ми, из которых я составлял букеты для цикла моих “Цветов
Калаки”».
Цветы родной земли
Этот натюрморт
отличается изуми-
тельной «колори-
стической слажен-
ностью». Каждый
цвет, присутствую-
щий здесь, находит
себе отклик. Так,
убедительный, глу-
боко-синий цвет
кувшина «отражает-
ся» в голубоватых
листьях цветов, в
нежно-сизом фоне.
Кажется, будто бу-
кет цветов излуча-
ет из себя свет.
Этого эффекта
Сарьян достигает
при помощи очень
простого приема:
он тонкими мазка-
ми как бы продол-
жает линии стеб-
лей на фоне.
Букеты Сарьяна чем-
то напоминают натюр-
морты с цветами фран-
цузского символиста
Одилона Редона, но,
если можно так ска-
зать, они более непо-
средственны, более
эмоциональны.
Теплая, солнечная охра —
любимица Сарьяна. Благо-
даря ее присутствию рабо-
ты мастера (будь то натюр-
8
9
(1923)
66 х 68 см
Государственная Третьяковская галерея, Москва
Картина «Торы. Армения» была в числе работ, привезенных
Саръяном в 1924 году на Венецианскую международную вы-
ставку. Итальянские критики встретили Сарьяна с большим
одушевлением (хотя широкая общественность его почти не за-
метила среди именитых европейских мастеров). Так, критик
Дж. Спровиери писал об армянском художнике: «Его картины
являются ярким выражением такого сильного и самобытного
темперамента, что не могут не произвести сильнейшего впе-
чатления на зрителя. И краски его, и рисунок заслуживают
большого внимания с точки зрения исканий современного твор-
чества. Трудно даже сказать, какая из этих сторон сильнее в
его творчестве». Далее критик указывал, что в Сарьяне «есть
нечто, напоминающее Матисса» (вообще, подобное сравнение в
суждениях европейцев о герое нашего выпуска возникало доволь-
но часто), хотя справедливо видел в нем «более непосредствен-
ную и ясную силу». Чудесную статью о работах Сарьяна, пред-
ставленных на Венецианской выставке, опубликовал Аветик
Исаакян (1875-1957), живший в то время в Италии. Особен-
но отметив несколько его картин, он назвал среди них и пей-
заж «Горы. Армения». О нем он писал: «Четвертая картина -
горный пейзаж: светло-синие и темнозеленые горы, на их скло-
не - пахарь, идущий за плугом, который тянут волы и буйво-
лы с необычайно живо выраженным напряжением и полным
ощущением движения!»
Поэма о пахаре
Художники обычно не любят
квадратный формат и используют
его лишь тогда, когда хотят, что-
бы картина была статичной. Сарь-
ян добивается прямо противопо-
ложного результата. Его
композиция монументальна, но
то же время очень динамична.
Терпеливо бредущие по пашне
волы напоминают какой-то
древний фриз. Подобные фри-
зы художник мог видеть, осмат-
ривая египетские гробницы.
Это полотно вызыва-
ет столь же разнооб-
разные ощущения, как
и сама природа. Взгляд
вверх — и дух захваты-
вает от величествен-
ной красоты горных
отрогов, подпираю-
щих небо. В центре ве-
селят глаз цветные
лоскуты заботливо воз-
деланной земли. Внизу
открывается взору
обыденная и прекрас-
ная картина человече-
ского труда.
Указывая на эту картину, Аветик Исаакян
восклицал: «И невольно думаете вы о том,
как же безгранично любит художник эту
землю и ее пахаря, так любит, что тем же
горячим чувством заражает и вас».
10
ЗНАМЕНИТЫЕ РАБОТЫ
11
Долина Арарата
(1945)
96 х 128 см
Государственный музей искусства народов Востока, Москва
Образ родины
Арарат со своею
снежной шапкой,
вздымающейся над
облаками, давно
уже стал символом
Армении.
Тонкие прямые деревья
стоят на краю пашни, как
часовые. Они начинают
«зеленую диагональ», кото-
рую можно провести слева
направо (от горизонта к
правому нижнему краю
картины).
В этой работе Сарьян «колористиче-
ски сдержан». Очевидно, что в «До-
лине Арарата» его больше интересу-
ет свет, чем цвет. Но мастер остается
самим собой, подтверждением чему
может служить этот синий куст.
Люди часто присутствуют в пейзажах Сарья-
на. Однако данный случай не совсем обычен.
Женщина не «вписана» в пейзаж, она как
будто «случайно зашла» в него. Это создает
эффект моментального снимка, тем более вы-
разительный, что фоном для него служит веч-
ная, неизменная (по крайней мере, в масшта-
бах человеческой жизни) красота природы.
12
ЗНАМЕНИТЫЕ РАБОТЫ
Искусствовед Шаэн Хачатрян, близко знавший Сарьяна,
рассказывал, как однажды, уже в 1960-е годы, космонавт
Алексей Леонов сказал, что земля из космоса выглядит та-
кой же, как на картинах Сарьяна. Когда некоторое время
спустя Леонов приехал в Ереван и посетил художника, тот
спросил его, так ли величествен Арарат из космоса, как на
его полотнах. Космонавт ответил с улыбкой: «Да, именно
так». Арарат часто появляется в произведениях Сарьяна.
Иногда он присутствует «действительно и несомненно»,
иногда его очертания лишь угадываются, иногда - только
мнятся среди других скал и холмов. В «Долине Арарата»
великая гора явлена нам во всей своей красоте. Легко заме-
тить, что эта картина Сарьяна более «реалистична»,
чем армянские пейзажи 1920-х годов. Здесь нет обжигаю-
щих красок, нет плоскостной декоративности, геометрич-
ности форм - словом, нет всего того, что привлекает нас в
ранних работах мастера. Стиль Сарьяна начал меняться
в 1930-е годы. Было ли это связано с «установками», спу-
щенными сверху ? Если и было, то лишь отчасти. Сам
Саръян говорил об «упрощении» своих картин так: «Л не
боялся писать людей и фрукты проще, чем раньше, и вос-
производить пространство наглядней и четче. Я и таким
образом мог сказать свое. Важно было не предавать себя и
свои чувства».
13
Улица.
Полдень.
Константинополь
Ориенталистика
в европейской
живописи
(1910)
66 х 39 см
Государственная Третьяковская галерея,
Москва
Признаться, нелегко выбрать из картин Марти-
роса Сарьяна «самую-самую». «Плотность шедев-
ров» в творчестве мастера чрезвычайно высока.
Разве нельзя назвать шедевром «Финиковую
пальму»? Или чудесную по своей «архаической
динамичности» картину «К роднику»? Или пре-
красный эпический пейзаж «Горы. Армения»?
Почему же именно работа «Улица. Полдень. Кон-
стантинополь» стала не только символом опреде-
ленного периода в творчестве Сарьяна, но и од-
ним из самых знаменитых его произведений?
Ответа на этот вопрос мы не найдем. Можно ска-
зать, что в России «Полдень» хорошо знают, по-
тому что он находится в Третьяковской галерее.
Но разве мало в Третьяковке других работ Сарья-
на? Можно перечислить очень много достоинств
«Полдня». Но то же самое можно сделать и в от-
ношении прочих картин мастера. В сущности,
единственное, что выделяет наш сегодняшний
шедевр из всего сарьяновского ориентального
цикла, — это обостренность стиля. То, что в дру-
гих вещах слегка размыто, неотточено, здесь про-
является с предельной резкостью. И именно эта
резкость делает полотно «Утица. Полдень. Кон-
стантинополь» таким запоминающимся.
«Нилу Фиванского хребта>- (1881) В. Д. Поленова.
Начиная примерно с XVIII века
европейские художники время от
времени обращали внимание на
восточную культуру. Но ориента-
листика Сарьяна — совсем другого
свойства, чем восточные картины
его предшественников и современ-
ников.
«Арабы, играющие
в шахматы»
(1847-49) кисти
Делакруа.
Ориентальные ноты про-
скальзывают уже в работах
Франсуа Буше (1703- 1770).
Но певец «науки страсти
нежной» осваивает лишь од-
ну восточную тему — тем) га-
рема. Долгое время гарем-
ные картины оставались
едва ли не единственной до-
ступной западноевропейско-
му художнику и зрителю ори-
енталистикой. В частности,
Эжен Делакруа (1798—1863)
часто посвящал свою кисть
«красавицам сераля». Кроме
того, европейцы долго отно-
сились к Востоку «по-диле-
тантски», как обыватели. Часто их привлекала эк-
зотика самого дешевого пошиба (лишь бы поярче
блестело), а каких-то действительно оригиналь-
ных и самобытных вещей они не замечали. Во вто-
рой половине XIX века дилетантское отношение к
восточному искусству, к повседневной жизни Во-
стока сменилась его пристальным изучением. По-
явился даже целый класс художников-этнографов,
старавшихся в своих ориентальных работах как
можно точнее соблюсти детали. Одновременно
народились и творцы «экзотической сказки» — та-
кие, как 1оген. Сарь-
ян, безусловно, бли-
же ко вторым, чем к
первым. А еще бли-
же он — к самому
себе. Он лучше и
тоньше, чем многие,
чувствовал Восток и,
пока другие художни-
ки писали его со сто-
роны, творил его, на-
ходясь внутри.
ссозд<
Если мы хотим понять, как работал художник, для нас нет
ничего ценнее, чем его воспоминания. По счастью, воспо-
минания Сарьяна доступны любому поклоннику его твор-
чества — его книга «Из моей жизни» переиздавалась в
России несколько раз. Правда, мастер обрывает повество-
вание на 1928 годе, но интересующий нас период освещен
в ней достаточно полно.
«Я прожил в Константинополе, — пишет Сарьян, — поч-
ти два месяца и за это время хорошо поработал. Писал я
больше на плотном белом картоне, который покупал в мест-
ных лавках. Темпера хорошо ложилась на картон и очень
четко передавала мои впечатления, яркие насыщенные цве-
та». Здесь остановимся. Очень характерно, что Сарьян ра-
ботал именно темперой. В начале 1910-х годов многие ху-
дожники оставили масляную живопись и обратились к этой
старинной технике. В частности, так поступил и Валентин
Серов, учитель Сарьяна. Темперой он писал знаменитое
«Похищение Европы». В чем особенности темперы по срав-
нению с масляными красками? Темпера не дает той плот-
ной, рельефной поверхности, которую дает масло. Зато она
сообщает гладкость, немеркнущие яркие цвета — словом,
то, что нужно для декоративной живописи.
И еще одно весьма существенное замечание Сарьяна, о г-
носящееся к его пребыванию в Константинополе: «Самой
интересной частью города был Стамбул. Здесь помещались
центральный рынок и собор Айя-София, излюбленное ме-
сто посещения туристов. Но самым интересным для меня,
может быть единственного среди туристов, были констан-
тинопольские улицы, узкие, многолюдные...»
Вверху: Карандашный набросок Улица. Константинополь»
(1910).
Слева: «Улица. Константинополь» (1910).


1.	ПОДМАЛЕВОК
На первом этапе наш художник выполнил подмалевок под
основные цветовые области фрагмента. «Стены» он напи-
сал смесью синего ультрамарина, ализаринового кармина,
среднего желтого кадмия и белил, регулируя светлоту тона
увеличением или уменьшением основных составляюпцих. То-
новые смеси в данном случае художник не готовил на палит-
ре, а смешивал прямо на холсте. Улицу он закрасил смесью
среднего красного кадмия, среднего желтого кадмия, лимон-
ной желтой и небольшого количества белил.
2.	СВЕТ И ТЕНЬ
На следующем этапе наш художник усилил контрастность
городского пейзажа. На границах стен и земли он нанес маз-
ки ярко-синей смеси, составленной из синего кобальта, синего
ультрамарина и белил. Этой же смесью он фрагментарно
закрасил левую, более освещенную, стену. На непросохший
подмалевок дороги художник положил густую смесь ализари-
нового кармина и лимонной желтой.
3.	ДЕТАЛИ
На завершающей стадии наш художник написал людей. Си
ние «части» их фигур воссоздавались ярко-синей смесью из
предыдущего этапа, фески были написаны «в один мазок»
смесью среднего красного кадмия и среднего желтого кадмия.
Темно-синюю смесь, использовавшуюся в силуэтах фигур, ху-
дожник составил из синего кобальта, синей прусской и чер-
ной краски Мазки этой смеси он нанес также на ярко-синие
тени, лежащие вдоль стен и возле пешеходов.
ШЕДЕВР
Горячей полдень
Успех
Картину «Улица. Полдень. Константинополь»
Сарьян впервые показал публике на москов-
ской выставке, проходившей зимой 1911 года
в Литературно-художественном кружке: «Я по-
казал там десять полотен — вторую группу сво-
их константинопольских работ, в центре кото-
рой были “Константинопольские собаки”. С
этой выставки Серов купил для Третьяковской
галереи “Цветы” Сапунова и мою картин)'
“Улица. Полдень. Константинополь”
Радость цвета
«Самое главное в живописи, — го-
ворил Сарьян, — цвет, сочетание
красок. Если художник не пользу-
ется возможностью свободного и
непринужденного владения иве
том, то этим он лишает себя само-
го существенного — радости».
Дома
Здания написаны художни-
ком скоро и смело. Они
представляют собой как
бы две сплошные стены с
едва-едва намеченными на
них окнами и дверями.
Композиция
Композиция
картины, как
и ее цвето-
вое решение,
предельно
лаконична и эффектна. Не мудрст-
вуя лукаво, Сарьян помещает точку
схода линий перспективы в самом
центре полотна. Таким образом,
«клинья» неба и улицы практически
равны, и последняя представляет со-
бой как бы отражение первого.
Творческая задача
Мастер вспоминал: «Кроме тематических, пейзажных и
других задач этого периода передо мной стояла пробле-
ма — возможно ясней и лаконичней передать на картоне
палящий зной солнечного света и связанную с этим кон-
трастность цвета».
Улица
Эта улица похожа на поток лавы или расплавленной ме-
ди. Кажется, ногам идти по ней должно быть нестерпи-
мо горячо.
19
Волшебная страна Сарьяна
Картины Сарьяна уводят нас в дивный мир высоких гор и солнечных долин,
в мир ярких цветов и ослепительного света. И чаще всего этот мир —
Армения.
Имя Мартироса Сарьяна часто встречается в
отечественных искусствоведческих трудах. О
его творчестве пишут в связи с русской живопи-
сью начала XX века. О нем говорят как об одном
из самых сильных мастеров советского искусст-
ва. И, конечно, как о первом по величине армян
ском художнике.
В России лучше известны ранние полотна
Сарьяна — имеющиеся в Третьяковской галерее
«Улица. Полдень. Константинополь» (1910),
«Фруктовая лавочка» (1910), «Финиковая паль-
ма» (1911), «У гранатового дерева» (1910) и т. д.
Большинство картин Сарьяна 1920—40-х годов
сосредоточено в его музее в Ереване, и многие
наши зрители имеют возможность познако-
миться с ними лишь в репродукциях (впрочем, в
последних недостатка нет). Это обстоятельство
в известной степени объясняет тот факт, что со-
временные исследователи творчества мастера
обращают внимание, прежде всего, на его рабо-
ты периода «Сказок и снов» и восточных путе-
шествий.
Но зрелый Сарьян, Сарьян ереванского пе-
риода, тоже очень интересен. Вообще, он при-
надлежит к числу тех редких художников, кото-
рые никогда не останавливаются в своем
развитии. Да, время от времени его настигали
творческие кризисы, но эти кризисы всегда бы-
ли спровоцированы некими внешними собы-
тиями (здесь уместно вспомнить 1915 год, когда
художник на время оставил кисть, чтобы помочь
армянским беженцам, а также конец 1940-х го-
дов, омраченный обвинениями Сарьяна в фор-
мализме). Сарьян обладал исключительно здо-
Период МУЖВЗ
Работы, выполненные Саръяном во время учебы в
МУЖВЗ (осталось их не так много, но все же
достаточно для того, чтобы судить о стиле начи-
нающего художника), еще не отличаются особенной
оригинальностью. Очевидно, Сарьян в это время
еще и не ставил себе цели как можно скорее опреде-
литься с собственной дорогой в живописи. Пока он
«осваивал» практическую задачу - научиться пи-
сать и рисовать. С удивительной для такого моло-
дого юноши цепкостью он постигал азы искусства,
технические приемы - то есть все то, что так ча-
сто кажется юношам скучным и ненужным. «Не-
возможно стать мастером, не владея в совершенст-
ве техникой, - убежденно говорил Сарьян. - Цвет,
свет, форму, связь предметов между собой, взаимо-

отношение их различных частей художник должен передавать свободно, без напряжения. Уметь - это зна-
чит учиться. Другого пути для того, чтобы стать настоящим художником, не существует». На этой
странице представлен «Портрет матери», выполненный нашим героем спустя год после поступления в
Московское училище живописи, ваяния и зодчества.
СТИЛЬ И ТЕХНИКА
Сказки и сны
В «Сказках и снах» Сарьян впервые проявил себя как
самостоятельный мастер, с собственной интонаци-
ей, собственным «напевом». В этом цикле слились
детские мечты художника об Армении как о «земле
обетованной», как о некоей стране, существующей не
то в дольнем мире, не то где-то в «надмг'ръе», с дейст-
вительными впечатлениями от Армении, от ее при-
роды, и культуры, от ее людей и величественных па-
мятников. Безусловно, определенный отпечаток на
«Сказки и сны» наложила эстетика символизма. В
1907году некоторые работы из этой серии были пред-
ставлены на выставке «Голубая роза». Появление
Саръяна на этой выставке не следует считать слу-
чайностью. Не зря много лет спустя он говорил: «Мне
кажется, что она («Голубая роза») была очень инте-
ресным явлением». К сожалению, саръяновские рабо-
ты этого периода оценили очень немногие. Среди по-
следних был Валентин Серов. Будучи одним из тех,
вовед Шаэн Хачатрян в своей замечатель-
ной работе о Сарьяне «Поэзия цвета и све-
та» приводит такие слова мастера: «Не
знаю, когда во мне родился художник. На-
верное, в те дни, когда я слушал рассказы от-
ровым подходом к творчеству. Лекарство от «творческой
тоски», которая не миновала еще ни одного живописца,
он видел только в работе. Становиться к мольберту и пи-
сать — вот его неизменный ответ на собственные внутрен-
ние противоречия, на кажущуюся невозможность «выра-
зить невыразимое». Только в этом «неумении
отчаиваться», в готовности встать после падения и про-
должить путь — спасение художника. В сущности, своей
жизнью Сарьян во многом повторил путь армянского на-
рода, не растерявшего творческого потенциала несмотря
на тяжкие испытания, на раз выпадавшие на его долю.
Сам герой нашего выпуска очень остро чувствовал
свою кровную связь с Арменией, с ее историей. Искусст-
кто отвечал за покупку работ для Третья-
ковки, он неизменно просил Саръяна «не про-
давать картин, надеясь уговорить членов
комиссии Третьяковской галереи приобре-
сти их». Увы, вплоть до 1910 года, когда га-
лерея купила две работы нашего героя, «ма-
невры» Серова были безуспешными. Слева -
«Райский сад» (1904), вверху - «У гранато-
вого дерева» (1907).
ца и матери о нашей далекой родине. Я с ма-
лых лет мечтал об этой волшебной стране, полюбил наш
разбросанный по миру народ. А любовь к чистым, звуч-
ным, бесконечно многообразным краскам появилась во
мне, когда я бегал в окрестностях нашего дома, восхища-
ясь расцветкой и окраской всевозможных цветов, бабо-
чек, кузнечиков. Лучи солнца сияли, как жемчуга, сердце
полнилось ликованием... Свет, цвет, мечта — вот что вы-
секло во мне искру...»
Хачатрян рассказывал также о том, как однажды он
спросил жену мастера, «о чем чаще всего говорил с ней
Сарьян, когда они поженились». «О том же, что ты каж-
дый день от него слышишь, — ответила она. — Наша роди-
на, ее судьба, ее будущее».
21
Портреты
Путь Саръяна-портретиста •начался в 1909 году, когда на
выставке “Золотого руна» он представил свой «Автопорт-
рет». Эту работу заметил Сергей Щукин, прославленный
меценат и коллекционер. Сарьян рассказывал, что, подойдя
к его «Автопортрету», «Сергей Иванович выпрямился, при-
нял артистическую позу и стал, слегка заикаясь, расхвали-
вать его, говоря: “Работа чудесная, вы великолепный порт-
ретист ” и так далее». В тот же день Щукин предложил
молодому художнику написать портрет его сына. Оробев по-
началу, Сарьян все же нашел нужный тон для этого портре-
та. В 1911 году «Портрет И. С. Щукина» (справа) был за-
кончен и удостоился одобрения такого строгого критика,
как Валентин Серов. Впоследствии Сарьян не раз обращал-
Родина как историческое и национальное явление, ро
дина как особая, родная природа — два эти взгляда на Ар-
мению неразрывно сплелись в творчестве Сарьяна. Заме-
чательно, что первые свои самостоятельные по стилю
работы он стал создавать именно после того, как своими
глазами увидел родину предков. Подобно Антею, он чер-
пал силы в родной земле. Подобно Антею, оторвавшись
от нее, он погиб бы для искусства, так и не сумев найти
собственную тему.
Но и учеба в России, у русских мастеров, значила для
Сарьяна очень много. Уже в 1960-е годы, работая над
книгой «Из моей жизни», он тепло и благодарно вспоми-
нал о своих учителях в МУЖВЗ — Пастернаке, Архипове
ся к жанру портрета, изображая видных деятелей русской и
армянской культуры, своих родных и знакомых. Слева -
«Портрет режиссера Рубена Симонова» (1939).
(«Оба художника внимательно и заботливо следили за хо-
дом нашего учения, радовались нашим успехам»), осо-
бенно же — о Серове и Коровине, в чьей мастерской он
работал по окончании основного курса. К первому из них
он относился почти благоговейно: «Я любил Серова как
хорошего человека, большого художника и одного из луч-
ших своих учителей». А его воспоминания о Коровине
пронизаны удивительной нежностью. Будучи в 1926 году
в Париже, Сарьян не забыл навестить своего наставника:
«Из парижских встреч самой радостной для меня была
встреча с моим учителем Константином Коровиным.
Этого замечательного человека, широкой души русского
человека, я полюбил еще с юношеских лет. И он меня лю-
бил. Коровин был болен. Мой дорогой учитель постарел,
но все еще сохранял мужественную красоту богатыря».
«Парижская командировка» Сарьяна длилась с 1926 по
1928 год Сам он считал ее чрезвычайно важной для своего
творчества. И это понятно: за годы российских потрясе-
22
СТИЛЬ И ТЕХНИКА
Путешествия
« Творческий взлет и открытия Сарьяна, - писал Ша-
эн Хачатрян, искусствовед, друг нашего героя и созда-
тель его музея, - совпали со временем активного воз-
рождения давних традиций, обращения к культуре
древних народов и всеобщим интересом к ним в художе-
ственных кругах. В этом смысле его живопись уни-
кальна для современного ему Востока. В странах исла-
ма золотой век искусства пришелся на средневековье; в
начале XX века современных переосмыслений старин-
ных традиций здесь не было вообще. На фоне же евро-
пейского искусства, которое уже в XIX столетии - от
Делакруа до Матисса - нередко обращалось к Востоку,
творчество Сарьяна выделялось необычностью подхо-
дов. Он шел на Восток не за экзотикой, а в поисках
корней. Неслучайном. Волошин разглядел в нем “евро-
пейца в Азии и азиата в Европе”». Хачатрян север
шенно прав в своих оценках: действительно, произведе-
ния Сарьяна, привезенные им из поездок в
Константинополь, Персию, Египет, очень мало похо-
жи на вещи художников, в той или иной степени увле-
ний, когда сначала нужно было выживать, а потом заново
создавать культуру (в первой половине 1920-х годов Сарьян
активно включился в общественную жизнь Армении: при
его непосредственном участии создавались музей Арме-
нии, Комитет охраны памятников старины и Союз худож-
ников), многое было потеряно. Теперь следовало навер-
стать упущенное. И Сарьян наверстывал. Зашедший в его
мастерскую критик А. Эфрос отмечал: «Он не просился в
парижане, не хлопотал о славе. Он жил здесь для себя и
учился... Творческая тактика была ясна. Он опять проби-
вался к лучшему в себе». К сожалению, мы почти не имеем
возможности судить о парижском периоде творчества ху-
дожника, поскольку большинство его работ 1926—28 годов
сгорело во время перевозки на французском пароходе
кавшихся ориентальными мотивами. Эта непохожесть
обусловлена именно особым подходом Сарьяна к «восточной
натуре». Вверху - «Улица в Каире» (1911), слева - «Персия»
(1913).
«Фиржи». «От моих сорока картин остался лишь неболь-
шой клочок холста», — горько вспоминал наш герой.
Об эмиграции, конечно, Сарьян даже не думал. Хотя на
«социалистической родине» уже строилась какая-то но-
вей жизнь, не вполне пригодная для жизни. Первым тре-
вожным звонком стало появление в 1926 году статьи Г. Ва-
нандеци «Мартирос Сарьян и Егише Чаренц». «Сарьян, —
говорилось в ней, — пока еще чужд советскому духовному
укладу. Он не замечает путей социалистической жизни.
Она остается для него неоткрытой. Сарьян бежит из го-
рода, его живопись устремлена к селу. Старое кажется ему
естественным, новое — искусственным. Формализм — вот
путь, которым он по-прежнему следует, для него искусст-
во — это прежде всего именно искусство, когда важна тех-
ника, но не идея. Оторванный от жизни художник ищет
свой путь в стихийных и бессодержательных “глубинах”
собственной личности. У него нет точки зрения. Он чело-
век эмоций и впечатлений».
Трудно сказать, как складывалась бы судьба мастера, ес-
ли бы «товарищи наверху» не решили, что Сарьян нужен
им как образцово-показательный пример армянского ху-
дожника. Над головой его не раз сгущались тучи. В конце
1930-х годов его, вместе с другими видными деятелями
армянской культуры, уже заносили в «черный список».
И только патриархальная позиция республиканского
23
Натюрморты
Мартирос Сарьян много работал в жанре натюрморта.
Даже когда больше ничего писать не мог -после недель, про-
веденных в Эчмиадзине. Тогда, в 1915 году, едва очнувшись
от пережитого потрясения, он взялся за кисть и словно бы
инстинктивно принялся писать яркие, раскрытые на-
встречу солнцу цветы. Утверждая победу жизни над
смертью, эти цветы помогли художнику вернуться к себе,
к своему прошлому. Натюрморты Саръяна очень отлича-
ются друг от друга. «Цветы Колаки» (1914) так же не по-
хожи на «Большой восточный натюрморт» (1915), как
«Фрукты», 1916 (справа) - на «Осенние цветы и фрук-
ты», 1939 (внизу). «Фрукты» - очень лаконичная, стро-
гая, построенная только на соотношении цветов и пло-
ских геометрических форм композиция. Но именно в этом
лаконизме ее сила. Совсем, другое- «Осенние цветы и фрук-
ты» Прелесть этого натюрморта в его «жизнеутверж-
дающей изобилъности», в перекличке теплых - осенних -
тонов, в сквозящих мазках, которыми мастер изобража-
ет лепестки цветов, их тонкие стебли и резные листья.
руководства спасла его от «разоблачения», тюрьмы и лаге-
рей. «Не трогайте стариков», — сказал первый секретарь
ЦК Армении. И на этот раз обошлось.
Однако в 1948 году история повторилась вновь. Жур-
нал «Искусство» сообщил советским гражданам, что твор-
чество Сарьяна представляет собой «армянизированный
вариант французского буржуазного формализма» и не мо-
жет считаться национальным. На заседании Союза худож-
ников Сарьяну устроили «проработку». Но и после этого
художник нашел в себе силы продолжать работать. И ра-
ботал до глубокой старости. Последний свой рисунок он
создал за месяц до смерти.
24
СТИЛЬ И ТЕХНИКА
Армения
Все творчество Сарьяна так или иначе посвящено Армении. Сначала он увидел ее в «Сказках и снах» как некий волшебный за-
мок, как растворяющуюся в облаках обитель феи Фата-морганы. Потом шел к ней через впечатления Востока. Потом - просто
писал и пел ее. Художник говорил: «Я стремлюсь запечатлеть на холсте в осязаемом бытии маленький клочок земли, прошедший
сквозь бури, многократно оскверненный, но омытый кровью и освященный верой. Этот клочок земли на склонах Арагаца я рас-
сматриваю как источник надежды, как опору нашего древне-
го народа, по-отцовски дарующего нам свою мудрость и волю.
Я хочу показать миру, что наша скалистая земля хранит в
своем лоне трудолюбивый народ и созданные им великолепные
памятники культуры... Все, все на этой земле для меня - сви-
детельство неиссякаемой жизненной силы». Внизу - «1егам-
ские горы» (1926), справа -рисунок тушью «Армянское село»
(1929), в самом низу - «Старый Ереван. Лето» (1928).
25
Цветущее искусство
Художник Сарьян сознательно и инстинктивно,
с глубоким пониманием искусства подошел к свое-
му делу и годами упорно и глубоко изучал краски и
линии Армении и Востока и особенно наших ми-
ниатюр - бесценное наследие наших предков... Из
этих материалов и создал он свое искусство, пол-
ностью национальное. Таким образом, он подво-
дит научную основу под нашу живопись или, тем-
нее, пробуждает и развивает старое, так как
элементы этого нового искусства живут в глубине
веков нашей материродины. И искусство Саръя-
на, опирающееся народные древние традиции ар-
мянского искусства, должно после этого расцве-
сти на родине и стать в шеренгу славящих ее дел.
Я говорил, что жизнь и искусство М. Сарьяна тес-
но связаны друг с другом, и иначе не могло быть:
настоящее искусство является обобщением сущно-
сти настоящего художника, его символическим
портретом.
Аветик Исаакян
1924 г.
У КОЛОДЦА. ЖАРКИЙ ДЕНЬ (1908'). Одна из лучших ранних работ Сарьяна. Глядя на нее, в который раз
дивишься на то, какой эмоциональной яркости достигает художник, используя сочетания любимых своих цве-
тов - горячего охристого и пронзительно-синего. Bet кругом - поток расплавленных солнечных лучей, и только в
центре - ликующая, освежающая синева колодезной прохлады. Особую «праздничность» картине придают
«снопы» разнонаправленных мазков.
КАРТИННАЯ ГАЛЕРЕЯ
ФИНИКОВАЯ ПАЛЬМА (1911}. Эта картина стала своеобразным символом египетского путешествия Саръяна. Помимо победно раски-
нувшей свои листья пальмы, обращает на себя внимание верблюжья морда, высокомерно выглядывающая из-за края полотна. С верблюдом
у Саръяна были связаны не самые приятные воспоминания. Решившись предпринять без должной подготовки длительную поездку на
этом «корабле пустыни», художник горько раскаялся: его самым отчаянным образом укачало...
27
М'
БОЛЬШОЙ ВОСТОЧНЫЙ НАТЮРМОРТ (1915). В 1948 году художник едва не уничтожил этот красочный, очень декоративный и живой
натюрморт (искусствоведы сегодня признают его едва ли не лучшим «крупным» натюрмортом Сарьяна). Вернувшись из Москвы, где на заседании
Союза художников его искусство было осуждено как «формалистическое», Сарьян в порыве разочарования разрезал «Большой восточный натюр-
морт» на куски. К счастью, впоследствии куски удалось соединить. Но швы на полотне все равно заметны.
28
29
Дом-музей
Мартироса Сарьяна, Ереван
Этот музей уникален. Он органи-
зовывался еще при жизни Сарья-
на и под его непосредственным
руководством.
Как мы уже говорили в разделе «Жизнь и эпоха»,
при первой «встрече» Ереван не приглянулся
Сарьяну. Он нашел его заурядным городом,
очень провинциальным и очень мещанским. Тем
сильнее была его радость, когда Ереван приоб-
рел столичные черты, когда в Армению стали
возвращаться лучшие люди своего народа.
«Очень рад, — писал он в 1927 году, — что Эри-
вань строится и превращается в столичный го-
род. Я тоже мечтаю выстроить домик и мастер-
скую и даже отдельную галерейку для своих
вещей».
Мечта эта сбылась. Но не сразу и не вдруг, а
поэтапно. В 1931 году началось строительство
«домика с мастерской». Проектировал здание
архитектор Александр Таманян (1878—1936). Он
был старым другом нашего героя, они познако-
мились еще на одной из выставок «Мира искус-
ства», и с тех пор их связывали самые теплые от-
ношения. «За свою жизнь я потерял много
друзей, — говорил Сарьян спустя три десятиле-
тия после смерти архитектора. — Смерть и не-
счастные случаи не раз отнимали их у меня. Но
Таманян — один из тех, потеря которого явилась
для меня особенно большим горем. Я непрестан-
но вспоминаю этого скромнейшего человека и
гениального армянского зодчего». Расположе-
ние дома было выбрано очень удачно: выходя на
балкон своей мастерской, Сарьян мог видеть
вершину Арарата и купола старинной церкви
Сурб Зоравор.
Так выглядел музей вскоре после постройки.
Естественно, в доме художника всегда много
его картин. А в доме Сарьяна — мастера чрезвы
чайно работоспособного — их было особенно
много. Они заполняли все стены на жилой поло-
вине, в три ряда висели в мастерской и стояли
вдоль стен. Все это живописное богатство взыва-
ло о достойном помещении.
Всерьез о собственном музее Сарьян стал заду-
мываться еще в начале 1950-х годов. Но строи-
тельство трехэтажной «музейной пристройки»
началось лишь в 1964 году. Руководил строитель-
ством и подготавливал музей к открытию млад-
ший сын художника — Лазарь Сарьян. Он же был
и первым директором музея. Сам мастер, несмот-
ря на преклонный возраст, тоже принимал уча-
стие в «обустройстве» музейных площадей (так,
он заказал на Ереванской ковровой фабрике до-
рожки, по сей день украшающие лестницы всех
трех этажей).
В основу собрания музея легла, разумеется,
личная коллекция мастера. Он передал музею
тридцать своих живописных работ и двадцать —
графических. Кроме того, он составил список
тех своих картин из частных собраний, которые
хотел бы видеть в экспозиции. Постепенно, уже
после смерти Сарьяна, эти работы были приоб-
ретены. Таким образом, можно сказать, что кол-
Музейная экспозиция.
МУЗЕИ МИРА
«К роднику» (1926) - одна из извест-
нейших работ Сарьяна.
лекция Дома-музея Мартироса
Сарьяна сформирована под лич-
ным руководством художника. Слу-
чай небывалый в истории музейно-
го дела.
За два месяца до открытия музея
(оно состоялось 20 ноября 1967 го-
да) директором его был назначен
Шаэн Хачатрян. На своем посту он
пробыл вплоть до 2002 года и успел
сделать очень многое — в частности,
организовать несметное количест-
во выставок по всему миру, благода-
ря которым люди в разных странах
смогли узнать искусство армянского
мастера.
Знакомство с экспозицией музея
начинается с так называемой мемо-
риальной комнаты, открытой в
2005 году. Здесь посетители могут
увидеть уникальные документы и
личные вещи Сарьяна. В частно-
сти, интерес представляют подлин-
ные каталоги выставок, в которых
принимал участие художник, по-
хвальная грамота, полученная им в
1895 году «за хорошие успехи в ри-
совании», аттестат об окончании
Новонахичеванского городского
училища, книги с дарственными
Палитра, на которой смешивал краски
мастер.
надписями, этюдник, кисти, палит-
ры. Возможно, ценнейший экспо-
нат здесь — египетская маска, кото-
рая являлась для Сарьяна символом
вечности.
На первом этаже Дома-музея
Сарьяна представлены его графи-
ческие работы — как рисунки с нату-
ры, так и книжные иллюстрации.
Второй этаж отдан работам ереван-
ского периода, созданным художни-
ком в 1926—69 годах. Кроме того, на
втором этаже находится мастер-
ская Сарьяна. На мольберте здесь
стоит его последняя картина —
«Сказка». Ее он написал на девяно-
сто первом году жизни.
Поднявшись на третий этаж, гос-
ти музея попадают в фантастиче-
ское и яркое царство раннего
Сарьяна. В музее хранятся очень
многие работы из цикла «Сказки и
сны» (1903—07), а также шедевры
1910-х годов (такие, например, как
«Константинопольские собаки»,
«Большой восточный натюрморт»
и другие).
Портрет-автобиография «Из жизни ху-
дожника. Портрет Лусик Сарьян»
(1941). Возле зеркала стоит фотогра-
фия младшего сына, ушедшего на фронт,
а мандарин, который чистит жена ху-
дожника, отражается в зеркале долго-
жданным письмом от него.
Жена художника
Когда Сарьян только-только заду-
мывался об устройстве собственно-
го музея, он видел свою жену в ро-
ли его директора. Уважение худож-
ника к Лусик Газаровне было
беспредельным. Уже вскоре после
знакомства с нею он «убедился, что
внешние качества Лусик Агаян —
это только отражение ее богатого
внутреннего мира». «То, что воз-
никло между нами, — писал худож-
ник на склоне лет, — не было обыч-
ной историей, какие часто описы-
ваются в романах. Это были
встречи словно давно уже знаю-
щих друг друга родных людей, ко-
торые только случайно были раз-
лучены». За долгие годы супруже-
ства Лусик Газаровне и Мартиросу
Сергеевичу довелось пережить
многое — и удушливую атмосферу
1930-х годов, когда пришлось унич-
тожить все документы и письма,
свидетельствовавшие о связях ма-
стера с «белоэмигрантами» и «вра-
гами народа», и гонения 1948 года,
и гибель старшего сына Саркиса в
1962 году. Но они всегда были вме-
сте, и атмосфера любви и понима-
ния, царившая в семье, помогала
художнику справляться с трудно-
стями и бедами и вновь возрож-
даться для творчества.
31
НЕ ПРОПУСТИТЕ

НОМЕР!
/
Андерс Цорн - самый значительный шведский художник
рубежа XIX—XX веков. При жизни его хорошо знали
и в Европе, и в США, и в России Теперь же он известен лишь
у себя на родине.
еженедельный журнал	рекомендуем»» цена «2 руб..«.« грн, 230 тенге
ГАЛЕРЕЯ
--------ЦОРН----------
Полное собрание работ всемирно известных художников
D4AGOSTINI
Следующий выпуск
в продаже через
неделю!