/
Автор: Вьевьорка М.
Теги: социологический анализ развития отдельных стран и частей света международные проблемы международные отношения франция антисемитизм евреи история евреев
ISBN: 5-892-82-274-5
Год: 2006
Текст
Мишель
Вьевьорка
Соблазн
антисемитизма
Робер Лаффон
Франция
МИШЕЛЬ ВЬЕВЬОРКА
(Высшая Школа общественных наук, Париж)
СОБЛАЗН АНТИСЕМИТИЗМА
Ненависть к евреям
в сегодняшней Франции
Москва, 2006 г.
ББК 60.59 (4фр)
В96
В96 Соблазн антисемитизма. Ненависть к евреям
в сегодняшней Франции
Автор проекта издания на русском языке и отв. редактор
— С. В. Прожогина, Институт востоковедения РАН
Перевод с французского — Э. А. Толпиной и
М. В. Николаевой — Институт востоковедения РАН
Редактор — Л. А. Бирчанская, Институт востоковедения
РАН "
ISBN 5-892-82-274-5
Книга известного французского социолога, руководителя
Центра социологических исследований и докладов
(C.A.D.I.S.) при Высшей Школе общественных наук (Фран¬
ция, Париж) (E.H.E.S.S.), профессора М. Вьевьорки (автора
многочисленных трудов, среди которых — «Общество и тер¬
роризм» (1989), «Насилие во Франции» (1999), «Расизм во
Франции» (1992), «Различия» (2002) и др.) посвящена анали¬
зу актуальных проблем, связанных с новыми вспышками ан¬
тисемитизма во Франции, но имеющими немало черт типоло¬
гического сходства с подобными явлениями, наблюдающи¬
мися и в других странах.
Фрагменты глав книги печатаются с разрешения Автора
и Издателя. Перевод выполнен по изданию: Michel Wieviorka.
La tentation antisemite. Haine des Juifs dans la France
d’aujourd’hui. Robert Laffont, S.A. Paris, 2005.
ББК 60.59(4 фр)
ISBN 5-892-82-274-5
© ИВ PAH
. ВВЕДЕНИЕ
Будет ли XXI век веком возрождения антисемитизма во
Франций? Уже в течение нескольких лет растет беспокойство среди
еврейского населения этой страны, его разделяет просвещенная де¬
мократическая общественность, довольно многочисленная здесь, к
проблеме то и дело обращаются в средствах массовой информации
и в политических кругах. Из США и Израиля летят обвинения в ад¬
рес Франции в том, что она допустила разгул антисемитских на¬
строений, и жизнь части ее граждан подвергается ежедневной опас¬
ности. Это подтверждается политиками и сообщениями об отдель¬
ных, имеющих большой общественный резонанс случаях насилия.
С одной стороны, растет число мест, где случаются происше¬
ствия антисемитского характера: в социально напряженных приго¬
родах, в школах, некоторых университетах. Среди крайне правых
националистов и в лоне католической церкви, не привлекающей
пристального общественного внимания, зреет и подчас прорывается
на поверхность негативное отношение к иудеям. Этот общий анти¬
семитский фон складывается из высказываний и надписей, граффи¬
ти, угроз и уже давно отмечаемой растущей безнаказанности юдо¬
фобских выступлений.
После окончания войны знаменитый французский писатель
Жан-Поль Сартр писал, что если до Холокоста антисемитизм был
одним из допустимых политических воззрений, отныне, зная о пе¬
чах Освенцима, он должен быть отнесен к разряду уголовных пре¬
ступлений. В самом деле, в послевоенные десятилетия трагедия Хо¬
локоста, словно символический оберег, защищал мир от рецидива
антисемитизма. Зафиксированные в то время нападения на евреев,
словесные оскорбления, потасовки без каких-либо тяжких телесных
повреждений, оплеухи, толчки, плевки и тому подобные нарушения
общественного порядка, — не будь той трагедии — были бы отне¬
сены обществом к числу незначительных правонарушений. Однако
атмосфера сочувствия ушла в прошлое.
Ощущения опасности и угрозы подогреваются покушениями
на людей, на имущество, принадлежащее частным лицам или орга¬
низациям, попытками поджога синагог, вандализмом в школах,
надругательством над еврейскими кладбищами. Эти акты насилия,
аккуратно описанные, появляются в официальных отчетах органов
правопорядка, а также в бюллетенях, составляемых еврейскими
3
общинами и организациями, такими, как CRIF (Представительный
совет еврейских учреждений Франции), иногда в тесном сотрудни¬
честве с органами власти. Бывает, правда, что предполагаемая анти¬
семитская подоплека того или иного происшествия после проверки
не находит реального подтверждения. Заметим, что исследователь,
пожелавший понять всю полноту проблемы лишь на основании
анализа отдельных правонарушений, проявил бы недальновидность.
В его поле зрения попали бы только действия молодых вандалов,
предоставленных самим себе, едва ли идеологически подкованных,
скорее сброшенных со счетов своим социальным окружением, де¬
классированных, чьи действия продиктованы общим отчаянием и
безысходностью, а не продуманным и обоснованным неприятием
всего еврейского. Такой исследователь услышал бы высказывания,
из которых следовали бы личная неприязнь или сведение счетов, а
не глубинная ненависть ко всему иудейскому. Совершение того или
иного поступка не всегда является выражением царящих в обществе
настроений, хотя общий настрой все же облегчает и поощряет зло¬
намеренную выходку.
Настроение в обществе, отдельные случаи насилия подталки¬
вают к назойливой череде вопросов: способны ли мы верно и в пол¬
ной мере оценить современный подъем антисемитизма? Преувели¬
чение и преуменьшение этого факта одинаково опасны.
Каждое событие, окрашенное ксенофобией, провоцирует че¬
ловека сказать или подумать больше или меньше, чем следует.
Слишком много пересудов вокруг, противоречащих друг другу со¬
общений, поспешных или поверхностных суждений о том, как вы¬
глядит современный антисемитизм.. Вот почему исследователя дан¬
ной проблематики ежесекундно поджидает риск сорваться в заез¬
женную колею готовых штампов.
Мы не упускали этого из вида на протяжении всей работы,
длившейся более двух лет. Постоянное балансирование между из¬
лишком и недостатком чего бы то ни было — информации, эмоций,
понимания человеческой природы — это не более чем отражение
сложившейся в мире ситуации, сеющей общую напряженность, ко¬
торая касается не только рассматриваемого вопроса. Такая чувстви¬
тельная, раздражающая тема, как антисемитизм, одновременно со¬
единяет и противопоставляет объективность и субъективность. Едва
речь заходит о ненависти к евреям, неизбежно возникает пропасть
между тем, что было сказано или сделано, с одной стороны, и тем,
как это было воспринято, с другой. Особенно, если известие о неко¬
ем реальном событии приходит из средств массовой информации в
предложенной ими версии происшедшего. Словом, тяжкие проти¬
4
воправные действия на фоне умеренного общественного климата
могут только увеличить разрыв между реальным фактом и тем, что
содержится, например, в различных статистических сводках или
отчетах, не свободных подчас от субъективного восприятия их со¬
ставителей .
Данная работа родилась из желания понять, чем вызвано
ощущение того, что во Франции поднимается новая волна антисе¬
митизма. В ней объединены общие размышления о проблемах ра¬
сизма и антисемитизма и социологические исследования, проведен¬
ные в местах, где антисемитизм мог бы теоретически найти благо¬
приятную почву для своего развития, или уже проявился в ярко вы¬
раженной форме.
Авторы стремились прежде всего проанализировать сообще¬
ния о событиях, связанных с криминалом, а также те, в которых от¬
ражены проблемы средней школы, «аферы», будоражащие общест¬
венность и оживляющие будни политической и интеллектуальной
тусовки, выступления крайне правых, слишком часто остающиеся в
тени современных общественно-политических дискуссий. Исследо¬
вание показывает, что шок, испытанный мировым сообществом по¬
сле того, как о Холокосте стало известно все, постепенно проходит.
Дело не только в факторе времени, но и в усилиях различных реак¬
ционных организаций опошлить, снизить пафос Катастрофы, в об¬
винении евреев в том, что они занимаются «торговлей Холоко¬
стом». Не только во Франции, но и во многих других странах по¬
добные взгляды обрели немало сторонников, черпающих свою пра¬
воту в событиях на Ближнем Востоке.
Итак, мы будем рассматривать наиболее животрепещущие
аспекты проблемы. Можно ли современный антисемитизм во
Франции объяснить наличием достаточно мощной прослойки му¬
сульманского населения в стране? Или же он порождение иммигра¬
ции из стран Северной Африки? Чтобы ответить на данный вопрос,
мы провели исследования в одном из рабочих кварталов, самым
сильным образом затронутого промышленным кризисом 1980-1990
годов — Рубэ. Мы также опросили заключенных-мусульман в ряде
тюрем.
Провоцируется ли современный антисемитизм поведением
самих евреев, их желанием обособиться, организоваться в общины?
Мы проанализировали историю создания такой общины и просле¬
дили ее долгое мирное существование в Сарселе. Является ли анти¬
семитизм наследием колониального прошлого, память о котором
живет в сердцах выходцев из бывших колоний, так называемых
5
черноногих (пье-нуаров)? Мы поехали на встречу с представителя¬
ми этой группы французов в Марсель, город, пропитанный носталь¬
гией по Алжиру.
Или антисемитизм — это логическое продолжение «исламо-
прпгрессизма», по выражению Алана Фипкелькраута, то есть слия¬
ния исламизма и «прогрессивных» левых, нёо-левых течений и
движений солидарности со странами третьего мира? Чтобы полу¬
чить ясность в этом вопросе, мы побывали во многих университетах
Парижа. Самый традиционный, махровый антисемитизм, проявле¬
ния которого известны уже в течение веков, —• чем привлекает он
современную молодежь? С данным вопросом отправились в Эльзас,
провинцию, где сообщения о надругательствах над еврейскими за¬
хоронениями периодически «украшают» сводки новостей и где на¬
личие мощных праворадикальных объединений могут навести на
мысль о том, что классическая ненависть к евреям имеет некоторые
политические перспективы. Если верить средствам массовой ин¬
формации, то можно прийти к заключению, что антисемитизм осо¬
бенно расцвел в средних учебных заведениях. Это подтолкнуло нас
пристальней вглядеться в школьную систему Франции и проанали¬
зировать ее способность противостоять провокациям.
6
О ЧЕМ ИДЕТ РЕЧЬ?
После Второй мировой войны антисемитизм казался обречен¬
ным на исчезновение с лица планеты. Разве нацизм не поставил
крест на нем на веки вечные, превратив в глазах элементарно поря¬
дочных людей любое мало-мальски враждебное по отношению к
евреям слово в преступление, способное перерасти в варварство и
беспредел?
Однако во Франции, как впрочем и по всей Европе, антисеми¬
тизм не исчез совсем, что вынудило католическую церковь издать в
середине 1960-х годов Aggiomamento Второго Ватиканского Собо¬
ра с надеждой положить конец тому, что Жюль Исаак назвал уро¬
ком презрения. Тем не менее чуда не произошло, на последующие
сорок лет он спрятался, удалился в сферу частной жизни, в уеди¬
ненность чувств и эмоций, не стремящихся заявить о себе на широ¬
кой публике, в собрания немногочисленных групп, на деятельность
которых накладывались санкции, едва они показывались на поверх¬
ности.
Первые тревожные предвестья антисемитизма были обуслов¬
лены контактами крайне правых, вновь появившихся на политиче¬
ской арене, и негативистов, утверждавших, что газовых камер не
существовало, или что они предназначались вовсе не для уничто¬
жения евреев, и тем самым сводивших на нет значение и масштаб
Холокоста.
К началу XXI века сигналы пришли совсем из другого лагеря
— левого. Во Франции зазвучали антиизраильские и пропалестин-
ские высказывания его лидеров, радикальные исламские лозунги
сплотили не такую уж малочисленную часть молодых мигрантов, в
основном из Северной Африки.
Изучение новой волны антисемитизма не позволяет говорить
о нем как явлении, встроенном в некий политический дискурс или
идеологическую платформу. Новый антисемитизм — это феномен,
который прорывается на поверхность в разных местах и видах.
Немного о статистике
В первую очередь мы предлагаем оценить акты насилия по
отношению к евреям, настолько вызывающие, что они были внесе¬
ны в официальную статистику Министерств внутренних дел и юс-
7
тиции. Эти данные включают налеты на еврейские организации,
нанесение ущерба их имуществу (синагогам, еврейским культур¬
ным или общинным центрам, школам, кладбищам), а также случаи
нападений на отдельных граждан (нанесение тяжких телесных по-
ТЧГЧОЛТгттатттгту лгтАпалттгта гглт»т»гг Л1ГЛМ’ПТ»\
VJ1VUVV111UV jJVJOOl vivivp/iny.
Какими данными мы располагаем? К цифрам статистических
сводок следует подходить с особой осторожностью. Это связано с
тем, что подчас жертвы не обращаются в полицию из страха или
стыдясь пережитого; учреждения не всегда достаточно дотошно
фиксируют все случаи насилия, на самом деле заслуживающие ре¬
гистрации. Таким образом, динамика данных из года к году скорее
свидетельствует не о развитии данного феномена, а о росте актив¬
ности органов правопорядка и юстиций по выявлению подобных
противоправных деяний, что вызвано возросшим вниманием поли¬
тических кругов к данной проблематике.
Кроме того, сама классификация того или иного акта насилия
как антисемитского требует отдельного разговора. Хотя жертвой
преступления может действительно оказаться еврей, но нападавший
не обязательно действует из чувства ненависти к данному народу, а
к примеру, нарушает общественный порядок или сводит личные
счеты. Это также может быть политический теракт или несчастный
случай.
Раскрываемость подобных преступлений невелика, не более
20 процентов, и сильно зависит от вида преступления: личность
преступника, напавшего на человека, устанавливается значительно
чаще, чем совершившего кражу или налет на еврейское учрежде¬
ние.
Интересно, что данные об антисемитских правонарушениях,
содержащиеся в отчетах органов правопорядка, еврейских общест¬
венных правозащитных организаций и антирасистских движений,
сильно разнятся друг от друга. Некоторая стандартизация была
предпринята в 2002 году, когда информация, предоставленная раз¬
ными источниками, начала перепроверяться и сводиться в единую
базу данных. С этого момента министерства и ведомства, занимаю¬
щиеся данным вопросом, и еврейские общественные организации
находятся в постоянном контакте друг с другом. Бдительность об¬
щественности при адекватной реакции правоохранительных орга¬
нов позволяет евреям чувствовать себя более защищенными поли¬
цией, чем другим жертвам расизма. Кроме того, еврейские общест¬
венные организации стремятся оказывать постоянное давление на
МВД и Прокуратуру, требуя, чтобы правонарушения, которые они
относят к категории антисемитских, были признаны таковыми и ор¬
8
ганами правопорядка. Иногда это излишне, поскольку, как уже
упоминалось, преступление, совершенное против еврея, не всегда с
антисемитской подоплекой. В связи с этим шумиха в прессе и волна
выступлений, поднимаемая еврейскими организациями вокруг та¬
кого факта, могут способствовать росту7 антисемитских настроений.
Вполне правомочен вопрос, почему пострадавший еврей имеет пре¬
имущество перед ставшим жертвой преступления представителем
любой иной национальности?
Преступники
Как правило, факты насилия с антисемитской подоплекой со¬
вершаются либо одиночками, либо, что наиболее часто, небольши¬
ми на скорую руку сформированными группками. Все это усложня¬
ет и без того трудную работу следователей, которые значительно
успешней действуют, обезвреживая банды или внедряясь в органи¬
зованные преступные группировки.
Самая обширная база данных антисемитских выходок, пере¬
несенная в официальные сводки, была собрана еврейскими право¬
защитными организациями (попытки поджога, вандализм, забрасы¬
вание камнями, антисемитские надписи в общественных местах).
Практически во всех таких случаях правонарушители оставались
неустановленными. Лишь в единичных случаях, когда преступле¬
ние совершалось по отношению к отдельным гражданам, поиск был
результативным. В большинстве своем правонарушители оказыва¬
лись людьми молодыми, малообразованными (их ограниченная
способность формулировать мысли Потрясала полицейских и сви¬
детелей). Действия парней, как правило, не выглядели продуман¬
ными, а сами они, по словам свидетелей, оставляли впечатление
людей неуравновешенных, безответственных, с большим грузом
нерешенных личных проблем. Значительный процент этих «героев»
происходит из среды североафриканской иммиграции, они едва ин¬
тегрированы в жизнь общины, очень редко появляются в мечети, не
знакомы имаму. Частенько это была уже не первая их встреча с по¬
лицией. В момент совершения преступления были в состоянии ал¬
когольного опьянения, аффекта или просто не знали, куда себя деть
от безделья. Иными словами, как уже говорилось, не действовали
согласно какой-либо радикальной идеологии. В большинстве случа¬
ев антисемитский аспект возникал на фоне того или иного кон¬
фликта: соседских разногласий, сведения счетов, недовольства фи¬
нансовыми делами, натянутые отношения с органами власти или
правопорядка.
9
Эльзас представляет собой исключение из общего правила,
там акты насилия и беспорядки были инициированы прежде всего
ультраправыми, неонацистами и скинхедами, что выражалось пре¬
жде всего в надругательствах над еврейскими захоронениями и на¬
падениях на отдельных людей.
Таким образом, анализируя факты насилия над лицами еврей¬
ской национальности, приходишь к выводу, что подобные правона¬
рушения представляют собой особый тип уголовных преступлений,
но при этом не угрожающих серьезно обществу.
Увеличение таких фактов пришлось на Вторую Интифаду
(2000 г.), хотя и до этого отмечалась достаточная активность анти¬
семитски настроенных элементов, среди которых подавляющее
большинство — молодые иммигранты, оторванные от своих нацио¬
нальных корней, не связанные напрямую с какой-либо организо¬
ванной преступной сетью или религиозной общиной, способными
играть организующую и направляющую идеологическую роль.
Иначе говоря, антисемитизм — это не проявление радикального ис¬
ламизма, скорее, как подтверждают события в Эльзасе, он иниции¬
руется представителями ультраправых кругов.
Особого внимания заслуживают те, кто попирает всякие мо¬
ральные нормы, когда речь заходит об антисемитизме и иудействе.
«Скандалы», «аферы», публичные обвинения и намеки в адрес ев¬
реев, часто выраженные в крайне резкой форме, время от времени
будоражащие общественность, демонстрируют скорее неспособ¬
ность французского общества организовать конструктивное обсуж¬
дение данной проблематики, проводить правильный политический
курс в сфере этнитизации общественной жизни, что может рассмат¬
риваться как кризис институтов республики. Более того, появление
на авансцене «магрибинцев» (не очень удачный термин для
обозначения одним словом потомков иммигрантов из арабо¬
мусульманских стран Северной Африки) не смогло отвлечь внима¬
ния общественности от других традиционно антисемитски настро¬
енных сил: реакционеров, вздыхающих о прошлых — колониаль¬
ных — временах, или представителей «новых правых» — скинхе¬
дов, неонацистов, ультраправых идеологов, не говоря уже о партии
«Национальный Фронт». Акты насилия, преступления против лич¬
ности являются сегодня одними из главных проявлений антисеми¬
тизма во Франции. Заметим, что пока какое-либо преступление не
будет раскрыто полицией, всегда остается возможность высказы¬
вать разнообразные версии происшедшего, приписывать исполне¬
10
ние или заказ какой-либо определенной политической силе или
группе, — словом, обвинять без доказательств.
Что говорят нам опросы общественного мнения?
При всей мозаичности картины, ооилии информации, предос
тавляемой официальными органами и общественными еврейскими
и антирасистскими организациями, невозможно понять динамику
развития этого зла. Вот почему мы обратились к опросу обществен¬
ного мнения. Так, проведя два таких опроса с 1988 по 2000 годы,
наши коллеги Нонна Майер и Гий Мишла пришли к выводу, что во
Франции стало не больше антисемитов, но меньше людей, стыдя¬
щихся своих антисемитских взглядов, больше разрешающих себе в
полный голос высказать все то, в чем раньше признавались лишь
себе, да и то шепотом. В основном это пожилые люди, а также лю¬
ди малообразованные, живущие в нужде, обеспокоенные угрозой
безработицы и своим будущим, или сторонники консервативных
или правых взглядов, склонные к нелицеприятным, а то и откро¬
венно враждебным высказываниям в адрес евреев. И все же все ре¬
корды бьют две категории респондентов — правые голлисты и ис¬
тово верующие католики.
Поскольку последний опрос относится к 2000 году, вполне
возможно, что новые данные могли бы дать более точное представ¬
ление о ситуации, которая на тот момент зафиксировала скорее
подъем и ожесточение традиционных форм антисемитизма, чем по¬
явление неких его разновидностей. Правда, причина таких выводов
может объясняться тем, что в вопросниках не нашлось места взгля¬
дам носителей «новой юдофобии», как выразился социолог Пьер-
Андре Тагиефф, — то есть мусульман и выходцев из стран Магри¬
ба.
Нельзя отрицать, что антисемитизм как мировоззрение или
предрассудок распространен во Франции среди молодых потомков
североафриканских иммигрантов. Но при этом его истинное «воз¬
рождение» наблюдается в среде, традиционно благоприятной.
Иными словами, современный антисемитизм во Франции — это
весьма неоднородный феномен, характерный для разных слоев
французского общества, развивающийся под действием причин, на¬
столько далеких друг от друга, что трудно поверить в их общий
«корень зла».
Преступления, вандализм и насилие — это одно, а выражение
своего мнения или приверженность к определенному мировоззре¬
нию — совсем другое. В рамках одного исследования трудно дать
достаточно полное представление, почему юные изгои, сами, воз¬
11
можно, жертвы расизма, переходят от слов к противоправным де¬
лам, и как эволюционирует отношение к евреям в других слоях
французского общества. Это две разные формы антисемитизма, ко¬
торые должны быть исследованы отдельно друг от друга.
Антисемитизм и расизм
Проявление ненависти к евреям в отличие от проявления ра¬
сизма, например, по отношению к выходцам из Северной и Цен-
традьнрй Африки, не связано с намерением дискриминировать ев¬
реев, исключить их из общественной жизни. Антисемитизм лишь
косвенно затрагивает вопросы религии, в отличие от истерии по от¬
ношению к исламу. Беспокойство и враждебность вызывает присут¬
ствие евреев на первых ролях во всех привилегированных сферах
общественной жизни: им приписываются власть, капиталы, способ¬
ность к манипуляциям. Сердца переполняют ревность и зависть, а
не презрение.
Людей, так или иначе наблюдающих или исследующих про¬
блему антисемитизма, часто упрекают в невнимательности к дру¬
гим проявлениям расизма. Действительно, границы и признаки обе¬
их проблем достаточно четко определены, их не спутаешь. Хотя,
конечно, нельзя не подчеркнуть, оба феномена чем-то связаны друг
с другом. Так, нам не раз приходилось наблюдать, что оскорблен¬
ное чувство собственного достоинства того или иного североафри-
канца, уязвленное расистским выступлением, находило удовлетво¬
рение и мстительное наслаждение в антисемитской выходке. Разу¬
меется, бороться необходимо как с одним, так и с другим уродли¬
вым явлением общественной жизни.
Еврейское население Франции принимает очень активное
участие в ее культурной и политической жизни. Многочисленные
общественные организации способны мобилизовать людей перед
лицом угрозы антисемитизма» это факт. Внимательное отслежива¬
ние происходящих событий, сбор информации, давление на ответ¬
ственных государственных чиновников и политических деятелей с
тем, чтобы заставить их среагировать на происшествие, обращение
к средствам массовой информации, чтобы донести новость до ин¬
теллектуалов и аналитиков, а также органов правопорядка, — все
это приводит к тому, что наиболее вопиющие, агрессивные формы
антисемитизма становятся известными в стране.. Совсем по-иному
обстоят дела с освещением расистских выступлений или проявле¬
ний исламофобии, информация о которых менее точна и системати¬
зирована.
12
Разнообразие форм антисемитизма в школе
В государственной школе случаи антисемитских выступле¬
ний, переходящих в насилие, едва ли менее часты, чем в обществе в
целом. Но попадают в поле зрения полиции значительно реже, чем
в среднем по стране. Это связано с тем, что школа рассчитывает
справиться с подростками своими силами.
Антисемитские надписи и изображения свастики украшают
стены многих колледжей и лицеев, причем как внутри зданий, так и
доски объявлений. В школьных дворах, на спортивных площадках
наносятся физические оскорбления еврейским ребятам. Угрозы
расправы и смерти звучат в адрес не только учеников, но даже пре¬
подавателей, а подчас и администрации. Эти угрозы являются по¬
рождением идеологии, основанной на предрассудках о непомерной
политической, экономической и информационной власти евреев,
его неразрывной связи с политикой Израиля. Все евреи-де враги ис¬
лама, они состоят в сговоре с США и по отношению к палестинцам
ведут себя не лучше, чем когда-то нацисты по отношению к ним
самим. Все это выплескивается потом в граффити и надписи типа
«Смерть жидам!»
Потасовки чаще происходят вне школьных дворов, иногда их
инициируют исламские активисты. Некоторые из них не стесняются
проводить агитацию и в стенах лицеев, пропагандируя идеологию
«негативизма» и призывая участвовать в правом движении. В ре¬
зультате на уроках истории и геополитики некоторые ученики, наи¬
более «способные и понятливые», оспаривают приведенные в учеб¬
никах данные о Второй мировой войне, о Холокосте, а также о со¬
временной ситуации на Ближнем Востоке, политике США, причем
в форме, которая подчас выходит за границы дозволенного. Правда,
следует заметить, что такие проявления подобны вспышкам на
солнце — появляются и исчезают внезапно и почти бесследно.
Масштаб явления
Не представляется возможным одним словом охарактеризо¬
вать «школьный» антисемитизм — настолько он многогранен и на¬
столько варьируются суждения и мнения о нем в зависимости от
личности свидетелей, тех критериев, которыми они пользуются, их
осведомленности в данной области. То или иное происшествие в
школе редко можно обозначить однозначно: проявился ли антисе¬
митский душок вследствие конфликта, возникшего из-за разногла¬
сий на той или иной почве, или же он был изначально подоплекой
инцидента? Вот этот еврейский мальчик оказался жертвой рэкета:
13
связано ли данное происшествие с его национальностью? Над дру¬
гим издевались, подвергли настоящей голгофе, но он из-за страха и
стыда не произнес ни слова о перенесенных оскорблениях и побоях
— данный случай вообще не стал достоянием общественности. А
администрация х/чебных заведений даже заметив что-либо пелад
ное, стремится поскорее замять дело или закрыть на это глаза, из-за
чего необходимая информация не поступает в соответствующие ин¬
станции. Поэтому в сложившейся ситуации постоянного баланси¬
рования между преувеличением и преуменьшением, излишней дра¬
матизацией и замалчиванием фактов представляется практически
невозможно получить четкую картину данного феномена. Но со¬
вершенно очевидно, что антисемитизм в школах развивается, хотя и
достаточно вяло, в форме оскорблений и угроз, надписей и граффи¬
ти, или же в участившейся характеристике еврея как «фигуры отри¬
цательной, запятнавшей себя». Подобные высказывания в основном
идут от учеников из семей иммигрантов из стран Северной Африки.
То же относится и к случаям рукоприкладства. Вот почему прояв¬
ления антисемитизма в школах ассоциируются с ситуацией на
Ближнем Востоке, с израильско-палестинским конфликтом и идео¬
логией радикального ислама. Ненависть к государству Израиль и
его политике распространяется на евреев вообще. Причем, выраже¬
ния с антисемитским подкладом можно услышать не только в учеб¬
ных заведениях, расположенных в «трудных», социально напря¬
женных кварталах и пригородах больших городов, но и, например,
в колледжах и лицеях Парижа, учащихся которых никак нельзя от¬
нести к контингенту, затронутому вышеописанными проблемами.
Конечно, классы далеко не везде и далеко не всегда напоми¬
нают поле битвы, и антисемитизм — это явление, не ставшее нор¬
мой школьной жизни. Но он все же пустил свои ростки в душах мо¬
лодого поколения, причем не только в сердцах отчаявшихся, де¬
классированных, изолированных личностей.
Таким образом, следует констатировать наличие определен¬
ной проблемы — школьного антисемитизма, отражающего уровень
ксенофобских настроений в обществе.
Изменения
До середины 90-х годов для общественной жизни Франции
был характерен так называемый традиционный, классический анти¬
семитизм. Согласно его идеологии уже сколько веков обвиняют ев¬
реев в том, что они денежные мешки, носители власти, контроли¬
рующие средства массовой информации, распространители заразы
большевизма и революционных идей. В последнее десятилетие за¬
14
интересованные силы поставили под сомнение значение и масштаб
Холокоста, они не только стали кричать на всех углах, что никакой
трагедии не было вообще — просто евреи занимаются «бизнесом на
костях».
Антисионизм и антисемитизм
глазами прессы и органов правопорядка
С момента создания государства Израиль в 1948 году враж¬
дебное отношение к самому факту его существования ввело новые
аргументы в идеологию антисемитизма. Хитрость заключается в
том, что критикуя израильскую политику, его апологеты вовсе не
предают анафеме идеи сионизма, за которые боролись в разные ис¬
торические периоды не только евреи. А неприятие сионизма не
должно автоматически предполагать отрицания прав евреев как на¬
рода и нации на образование собственного национального государ¬
ства, но иногда это неприятие заходит так далеко, что выливается в
махровый антисемитизм. Добавим еще, что сами идеологи совре¬
менного сионизма подчас подливают масло в огонь, призывая унич¬
тожить еврейские диаспоры во всех странах и направить евреев
жить в Израиль.
С конца 90-х годов вновь и вновь приходится наблюдать, как
средства массовой информации напряженно балансируют между
критикой политики Израиля и риском быть обвиненными из-за это¬
го в антисемитизме. Часто мишенью оказываются люди в общем-то
прогрессивных взглядов, далекие от всяких проявлений расизма, но
использующие не всегда проверенные факты.
В жарких общественных дискуссиях, посвященных израиль¬
ско-палестинскому конфликту, всплывают время от времени выра¬
жения, в которых слышны глухие раскаты антисемитизма. Но все
же нельзя однозначно сказать, что за критикой политики Израиля
стоит именно эта идеология. Кроме того, как уже говорилось, каж¬
дое проявление национализма в первую очередь оценивается с точ¬
ки зрения средств массовой информации, формирующих общест¬
венное мнение, где авторам приходится постоянно выбирать между
переизбытком и недостатком фактов, риском представить предмет
сообщения слишком обыденным или чересчур драматизировать его.
Но освещение возникшей проблемы исходит не только от СМИ, но
и от органов правопорядка, поскольку лица, подозреваемые в анти¬
семитизме, должны быть выявлены и предупреждены, чего, кстати,
требуют прежде всего еврейские общественные организации. Все
это демонстрирует разлом и противоречие между двумя демократи¬
15
ческими принципами: свободой слова, которая подвергается опас¬
ности Со стороны слишком бдительных наблюдателей, отмечающих
Антисемитизм в любой, даже мало-мальски безобидной критике Из¬
раиля. Второе требование звучит из уст тех, кто хотел бы подверг¬
нуть цензуре любые высказывания по данной проблеме, чтобы ан¬
тисемитизм, замаскированный под антисионизм, не прошел ни в ка¬
кой форме, даже юмористической. . .
Следует добавить, что деятельность средств массовой инфор¬
мации в целом регламентирована; законом и в некоторой степени
поддается контролю, хотя и здесь возможны неожиданные выпады.
Интернет же в течение уже нескольких лет представляет поистине
безграничные возможности для антиеврёйской пропаганды, которая
практически не подвластна каким-либо Ограничениям со стороны
властей. Проявление антисемитизма, как впрочем и расовой нетер¬
пимости: (выступления в адрес арабов и мусульман встречаются в
Сети значительно чаще, чем в адрес евреев) становятся достоянием
огромной аудитории. Из-за небольшой группы или одного единст¬
венного человека, выражающих свои взгляды, может вспыхнуть
политический скандал. Цензура в таких случаях непричем.
Левые и крайне левые
Современный антисемитизм — это не прерогатива ультрапра¬
вых; Он имеет также довольно глубокие корни в левой части поли¬
тического спектра. В прошлом одной из идеологических установок
коммунистических партий и режимов был достаточно активный ан¬
тисемитизм, делавший из евреев олицетворение власти денег, капи¬
тализма, американского империализма. Кроме того, антисионизм
подчас переходил в антисемитизм или же отождествлялся с послед¬
ним. Так что нет ничего принципиально нового в появлении анти¬
семитизма слева.
В современной Франции движущей силой данного явления,
по всей видимости, явился израильско-палестинский конфликт.
Преследуя собственные политические цели, оно вылилось в крити¬
ку американского империализма и идеологическую поддержку раз¬
личных режимов арабо-мусульманского мира. Череда разнообраз¬
ных афер, скандалов и дискуссий, связанных с данными вопросами,
позволяют думать, что возрождение антисемитизма, если уже не
является реальностью, то по крайней мере недалеко от нее. Разве не
логично думать, что продолжением радикального антикапитализма,
антинеолиберализма, поддержка пропалестинской, антиизраилсь-
кой' И антиамериканской позиций станет неприятие всего еврейско¬
го?
16
Крайне правые. Перегруппировка?
Антисемитизм — это некая константа в речах ультраправых.
Крайне правая часть политического ландшафта состоит из
многочисленных групп и группировок, на первый взгляд, конкури¬
рующих друг с другом. В этом крыле господствуют два основных
мировоззрения. Одно восходит к традиции контрреволюции, беру¬
щей начало в конце XVIII века, его разделяют монархистские, като-
лико-традиционалистские организации и последователи Петэна.
Другое — это идеология так называемых «правых революционе¬
ров», критикующих католицизм и определяющих себя как «новых
язычников». К ним примыкают организации, презентирующие себя
как умеренные и антирасисткие, и группировки откровенно нацио¬
налистические и радикально-революционно настроенные. Таким
образом, ультраправое крыло невозможно рассматривать как некий
единый монолитный политический феномен.
В высказываниях ультраправых антисемитская риторика ино¬
гда вытесняется заявлениями ксенофобского характера в адрес се-
вероафриканцев и ислама в целом. А католическим традиционали¬
стам, не отрицающим трагедии Холокоста, порожденной «языче¬
ской» нацистской идеологией, чуждой по своей природе христиан¬
ской морали, такое восприятие Холокоста (как чуждого христиан¬
ству явления) дает основание для переосмысления истории колла¬
борационизма режима Виши. Кроме того, Холокост играет уни¬
кальную роль в их борьбе с абортами, которую неустанно ведут эти
политические и общественные силы. Добровольное прерывание бе¬
ременности они сравнивают с массовым уничтожением евреев в го¬
ды Второй мировой войны, с современным «геноцидом». Но в об¬
щем и целом, критические высказывания сегодняшних ультрапра¬
вых позволяют считать незыблемыми вековые взгляды: для них ев¬
реи по-прежнему :— народ, казнивший Бога, но который, правда,
достоин прощения и горячей молитвы, чтобы он наконец-то пере¬
шел в католичество...
Этносы и геополитика
Разные группы и группировочки, для которых общим знаме¬
нателем является так называемый Новый Порядок, объясняют свою
ненависть к евреям причинами геополитического характера. В дан¬
ном случае они связывают стремление евреев к власти с их стрем¬
лением к мировому господству. Такой род антисемитизма часто бы¬
вает сопряжен с сильным антиамериканизмом и радикальным анти¬
сионизмом, что породило такие понятия как «жидоамериканизм»,
17
«америкосионизм» или «строители единого мира от Вашингтона до
Тель-Авива» и т. п.
Что касается истинных ценностей, то идеологи данного поли¬
тического спектра не видят национальной угрозы в том, что в обще-
ЗнаЧение Холокоста отрицается и не упускаются возможно¬
сти для критики «бизнеса на костях»: якобы деньги, полученные от
«торговли Холокостом», напрямую поступают на счета Израиля, а
шумиха, поднятая вокруг Катастрофы, демонстрирует лишь стрем¬
ление евреев к мировому господству.
Антисемитская риторика
В беседах с представителями крайне правого толка мы не об¬
наружили их склонности к антисемитским высказываниям. Опро¬
шенные в большинстве своем оперировали общепринятыми штам¬
пами, на первый план выдвигая свои хорошие отношения с «еврей¬
ской общиной» или же с «еврейскими друзьями и знакомыми».
Действительно, примитивный, бытовой антисемитизм не слишком
приветствуется в обществе, и уж тем более подобные высказывания
вряд ли прозвучат при включенном диктофоне социолога. Но есть
места, где такие речи слышны. Например, на форумах в Интернете.
Правда, и здесь выступления скрываются под маской анонимности
(или защищены различными псевдонимами). Однако их антисемит¬
ский характер не вызывает сомнения. Причем, ненависть к евреям
не звучит открыто, нередко она встроена в идеологию уже упомя¬
нутых двух основных течений крайне правого крыла. Интересно,
что в дискуссиях активистов или в политической игре на локальном
или общегосударственном уровне, израильско-палестинский кон¬
фликт трактуется как борьба против ислама, в которой евреи нахо¬
дятся на переднем крае. А дебаты о новом типе антисемитизма во
Франции, приписываемом выходцам из иммигрантской среды, ве¬
дут к тому, что часть ультраправых пересматривает, по крайней ме¬
ре внешне, свое отношение к евреям, в том смысле, что последние
определяются как неожиданные союзники.
Антисемитизм, пустивший глубокие корни в недрах ультра¬
правой идеологии, ищет способы маскировки. Он есть, но его как
бы и нет. Дело в том, что крайне правые стоят перед трудным вы¬
бором. Им необходимо, чтобы получить пропуск в общественную
жизнь, распрощаться (по крайней мере на словах) с антисемитиз¬
мом и/или изжить его. Едва уловимые попытки сближения с «ев¬
рейским сообществом», появление неожиданного понятия «арабо¬
мусульманский антисемитизм» и чувство страха, которое новый
18
монстр вызывает в французском обществе и среди еврейского насе¬
ления, в частности, — все это дает пищу уму.
Действительно, правое политическое крыло Франции весьма
мозаично, а составляющие его группы довольно малочисленны и
маргинальны. Однако, в том случае, когда их риторику заимствуют
уже утвердившиеся на политической арене и в обществе правора¬
дикальные силы, идеологическое брожение в стране возрастает.
Холокост. Забвение, взлет памяти и девальвация
Если антисемитизм и переживает сегодня новый подъем или
обновление, не означает ли это, что определенные барьеры пали, а
то, что еще десять-двадцать лет назад могло надежно защитить ев¬
реев от любых посягательств, потеряло свою эффективность? Более
того, стоит ли признать, что память о Холокосте, тронувшем сердца
нормальных людей, уступает место забвению?
В сознании французов, в их коллективной памяти уничтоже¬
ние евреев в Европе в годы Второй мировой войны хранится сего¬
дня как факт, который могут подвергать сомнению либо невежи,
либо люди, изначально настроенные враждебно к евреям. Не стоит,
правда, забывать о том, что подобное отношение к Холокосту вна¬
чале не было само собой разумеющимся. Также как не стоит заблу¬
ждаться на счет того, что трагедия еврейского народа всегда играла
одну из важнейших ролей в формировании отношения французско¬
го общества к своему собственному прошлому, своей истории, сво¬
ему участию в войне. Холокост как исторический факт пробивался
к признанию и подобающему отношению к нему весьма тернисты¬
ми путями. Первыми о нем заговорили историки в своих трудах по
окончании Второй мировой войны, и лишь спустя несколько деся¬
тилетий Холокост занял подобающую нишу в общественном созна¬
нии, чтобы потом от частых упоминаний всуе потерять свою остро¬
ту й пронзительность и вступить в современную фазу упрощения,
релятивизации.
Забвение
Сразу после окончания Второй мировой войны факт система¬
тического уничтожения евреев не занимал в общественных дискус¬
сиях того места, которое он занимает сейчас. Эволюция восприятия
данного феномена может быть адекватно рассмотрена только в ми¬
ровом масштабе при непременном участии США и Израиля, кото¬
рые сильно повлияли на позицию французского общества в данном
вопросе. Вначале американские евреи стремились сказать о пере¬
житом в не столь трагических тонах — в послевоенное время осо¬
19
бенным успехом пользовался «Дневник Анны Франк» (в отлцчце от
произведений, ставших популярными лет тридцать спустя) и его
переложения для сцены и экрана.
В Израиле в годы строительства государства тема Холокоста
и память о нем особенно не занимали общество. Даже в течение
Второй мировой войны методическое уничтожение европейского
еврейства не было в израильской общине первоочередной темощ
какой она стала впоследствии. К слову, недавние дебаты израиль¬
ских историков были сосредоточены как раз на том, что образова¬
ние Государства Израиль и осмысление трагедии Холокоста, — от¬
дельные события в жизни мирового еврейства. Данное признание
противоречит общепринятому мнению о том, что Израиль — это
плод комплекса вины и оцепенения народов всего мира перед мас¬
штабами и жестокостью нацистов.
Во Франции выжившие в лагерях евреи часто ощущали по¬
требность рассказать о своем опыте. Но воскрешая в памяти пере¬
житое, особенно связанное с враждебным отношением к ним, они
сталкивались с нежеланием своих собеседников слышать и слушать
их. Даже в лагерях смерти многих евреев не покидало ощущение,
что их товарищи по несчастью, другие заключенные, но неевреи,
относились к ним с той же долей презрения, что и палачи. Доходи¬
ло до того, что после освобождения людям вдруг становилось оче¬
видно, что их жизнь в глазах освободителей ценится значительно
меньше, чем жизнь политических заключенных или борцов Сопро¬
тивления. И самое ужасное испытание — читать в глазах собесед¬
ников немой упрек: «Что же вы не сопротивлялись?»
Тогдашняя историческая наука пыталась переосмыслить опыт
коллаборационизма и движения Сопротивления, объединившего
коммунистов и голлистов, оставляя за бортом такую важную и
единственную в своем роде трагедию как Холокост. Кроме того,
выжившие жертвы больше всего желали участвовать в восстанов¬
лении страны и республики. Они хотели на равных участвовать в
политической борьбе, где бы их особость не замечалась. Так все и
продолжалось до 60-х годов.
Взлет памяти
Все изменилось в связи с двумя событиями на Ближнем Вос¬
токе, а точнее, в Израиле.
В 1961 году Бен Гурион, глава израильского правительства,
объявил в Кнессете, Парламенте страны, об аресте и начале процес¬
са в Иерусалиме над Адольфом Эйхманом. Тем самым Эйхманом,
который принимал деятельное участие в «окончательном решении
20
еврейского вопроса» в Европе. Он был выслежен, захвачен в Арген¬
тине и тайно препровожден в Израиль агентами МОССАДа. Его су¬
дили еврейские судьи в присутствии мировой прессы. Этот процесс
послужил не только поводом для привлечения внимания к мето¬
дичному уничтожению евреев в Европе, к концлагерям и газовым
камерам, но и показал всему миру, что с укреплением государства
Израиль еврейский народ, вечно гонимый, презираемый и уничто¬
жаемый, почувствовал себя нацией гордых, борющихся и побеж¬
дающих людей, способных встать открыто и ответственно на защи¬
ту своих интересов.
Шесть5 лет спустя, в 1967 году, израильская армия победила в
так называемой Шестидневной войне, выступив против коалиции
арабских стран. Эффект этой победы во всем мире был невообрази¬
мый. Она положила конец представлениям о евреях как народе, не¬
способном постоять за себя. Однако война продемонстрировала и
то, что о мире на Ближнем Востоке нужно забыть. Угроза арабской
агрессии стала повседневной реальностью, в условиях которой
предстояло существование Государства Израиль или его пораже¬
ние. Это придало особый драматизм ситуации в регионе, громо¬
гласные обещания лидеров арабских государств «сбросить евреев в
море» были услышаны многочисленными еврейскими диаспорами.
Безучастно взиравшие в сторону Земли Обетованной, они поняли,
что исчезновение Израиля возможно, и остро почувствовали свою
связь с ним единой исторической судьбой. Снова стали появляться
статьи, посвященные концлагерям, события двадцатилетней давно¬
сти обрели живую актуальность. Искусство и историческая наука
опять вернулись к зйакомой тематике, пытаясь разобраться в недав¬
них событиях. В США о Холокосте заговорили как о единственной
в своем роде, не должной повториться странице в судьбе еврейско¬
го народа. С тех пор Холокост — один из значимых символов в об¬
щественном сознании американского народа, после Шестидневной
войны ставшего верным Союзником Израиля.
Во Франции Катастрофа произвела тот же эффект, что и за
океаном. Но выдвижение Холокоста на первый план интересов об¬
щества произошло еще и по ряду иных причин. Одной из них была
причина чисто демографическая: после объявления независимости
бывших североафриканских колоний из этих стран приехало ог¬
ромное количество евреев. До сих пор жившие внутри арабской
культуры, они привезли с собой не только общинный образ жизни и
горячую религиозность, но и иное восприятие происходящего в ми¬
ре. В отличие от евреев, потомков иммигрантов из стран Централь¬
ной и Восточной Европы, прибывших во Францию еще до Второй
мировой войны, ставших жертвами геноцида, представители новой
волны иммиграции были едва знакомы с мощными политическими
движениями евреев Европы, несионистскими и антисионистскими.
Они не были также воодушевлены идеями Республики, чувствовали
особую связь с Израилем и вообще со всем происходящим в данном
регионе и хотели как-то сохранить свою индивидуальность на об¬
щем фоне. У них тоже сохранились воспоминания о погромах про¬
шлого, но Холокост не коснулся их напрямую.
Изменения в общественном сознании французов были вы¬
званы переменами во внешней политике генерала де Голля, ко¬
торый после завершения Алжирской' войны развернул Францию
лицом к арабским государствам. Все вместе создало определен¬
ный благоприятный климат для оформления новой еврейской
сущности, которая образовалась не только из ясно осознаваемой
близости к народу Израиля, но и из повышенной чувствительно¬
сти ко всему, что прямо или косвенно затрагивало тему Холоко¬
ста.
Честно говоря, во Франции вплоть до сегодняшнего дня так
и не совершилось настоящего переосмысления опыта Второй ми¬
ровой войны и роли Франции в ней. Но не истории Сопротивления
и высадки союзников, а той части прошлого, которая касается дея¬
тельности правительства Виши и коллаборационизма. То есть, по¬
мимо признания того факта, что систематическое уничтожение ев¬
реев было по сути главной задачей всей деятельности нацистов,
мы не услышали реальной оценки той роли, которую сыграла
Франция в этом чудовищном «эксперименте», что означало бы
серьезный анализ всего периода правления Виши. В литературе, на
телевидении, в кино и театре, но также в общественных науках,
особенно в истории, которая, чтобы как-то наверстать упущенное
и оправдать свою запоздалую реакцию, казалось, заговорила в два
раза громче; геноцид еврейского народа занял одно из важнейших
мест, а изучение Холокоста вошло в школьные программы.
Девальвация смысла
Начиная с 80-х годов, Холокост, волей-неволей вовлеченный
в непостижимую конкурентную борьбу с другими ужасающими
трагедиями двадцатого века, рядом с более свежими событиями по¬
терял до определенной степени свою остроту и значение. И все это
несмотря на прямолинейность политического курса и последова¬
тельную позицию руководства государства. Так, в одном из первых
обращений к нации в качестве Президента Республики Жак Ширак
22
говорил об ответственности Франции за происходившее в стране в
годы правления Виши.
Стремление евреев ставить Холокост в основу своей нацио¬
нальной идентификации, а также постоянно напоминать мировому
сообществу о происшедшем, создало устойчивые ассоциативные
связи между этим народом и образом жертвы. Между тем и другие
группы людей, выделенные по религиозному, расовому или нацио¬
нальному признаку, были в свое время жертвами геноцида, варвар¬
ства, порабощения и других преступлений против человечества.
Ситуация, сложившаяся вокруг Катастрофы европейского еврейст¬
ва, и ее интерпретации побудила другие народы, на долю которых
выпал геноцид, выступить в роли исторической коллективной
жертвы, требовать признания и репараций. Разве кровавые события
последних лет в бывшей Югославии и ряде африканских стран не
ужаснули снова Запад и не показали всему миру, что возможны по¬
вторения кошмаров Второй мировой войны? Иногда возникает
ощущение, что евреи стремятся монополизировать статус Жертвы в
истории человечества, вновь и вновь подчеркивая уникальность
Холокоста. Это не безопасно, поскольку злопамятство и ревность,
возникающие в процессе «конкурентной борьбы», при определен¬
ных условиях могут привести к вспышке антисемитизма. Помимо
всего прочего, Холокост поблек в глазах части общества из-за изра¬
ильско-палестинского конфликта. Словом, щит, горький дар Ката¬
строфы, готов превратиться в меч против тех, кого прежде защи¬
щал.
С середины 80-х годов широкие круги международной обще¬
ственности дистанцировались от политики государства Израиль, а
многие среди тех, кто вставал на сторону палестинцев, признава¬
лись, что отождествляют евреев диаспоры и израильтян, тем самым
распространяя коллективную ответственность за преступления про¬
тив палестинцев на всех евреев. Во Франции, как впрочем и в США,
такое отождествление было косвенно спровоцировано выступле¬
ниями ряда представителей еврейских общин, со всей решительно¬
стью и горячностью выразивших свою солидарность не только с
народом Израиля, но и с политикой его правительства. В этой связи
теперь можно услышать новые голоса: конечно, евреи пережили в
годы Второй мировой войны ужасную трагедию, но не пора ли в
свете новых событий, признать, что они могут быть не только жерт¬
вами, но и палачами. Израильтяне, поскольку действуют против па¬
лестинцев, а евреи диаспоры, — поскольку морально поддержива¬
ют действия первых. Холокост повторяется вновь, но палестинцы
сегодня — это евреи вчера, тоже жертвы геноцида.
23
Такие голоса находят живой отклик в современной Франции.
Они передают чувства многочисленных выходцев из иммигрант¬
ских кругов, идентифицирующих свои страдания (расизм, социаль¬
ную изоляцию) с бесправием палестинцев в Израиле, но так же зву¬
чат в унисон с заявлениями ультралевых или антиглобалистов.
В данных условиях Холокост практически теряет свой изна¬
чальный смысл и предназначение: он не может эффективно проти¬
востоять атакам нового витка антисемитизма, потому что память о
варварствах фашистов как об уникальных в мировой истории за¬
слонили более свежие трагедии.
Трагические события Второй мировой войны — это уже в
большей степени достояние академической науки, чем публицисти¬
ки. Выживших жертв становится все меньше, с их уходом исчезает
живой голос, способный тронуть души людей. А исторических зна¬
ний об этой трагедии накоплено так много, что трудно ожидать по¬
явления новой, сенсационной информации. Приговор режиму Ви¬
ши, хотя и запоздалый, был вынесен, и Холокост занял одно из дос¬
тойных мест в общественном сознании Франции. Стоит ли Пережи¬
вать из-за снижения градуса сочувствия жертвам и связывать дан¬
ный процесс с новым подъемом антисемитизма или с «конкурент¬
ной борьбой жертв»? Из картины мира Холокост никогда не исчез¬
нет, как не исчезнет урок, предупреждающий о возможных послед¬
ствиях набирающего силу антисемитизма.
Глобальный антисемитизм
В сегодняшних дискуссиях гипотеза о возрождении или об¬
новлении антисемитизма часто ассоциируется с определенной
группой, которая заражена им в большей степени, чем другие. Речь
идет о молодых потомках североафриканских иммигрантов. Имен¬
но данная среда в первую очередь идентифицируется с палестин¬
ской проблемой и радикальным исламом. В прошлом, даже самом
далеком, ненависть к евреям никогда не была, так сказать, террито¬
риально привязана к какому-то определенному региону. Она часто
охватывала огромные территории, и в то же время в каждой кон¬
кретной местности имела свои особенности и характерные черты.
Поэтому не представляется возможным рассуждать об антисеми¬
тизме без привязки его ко времени и пространству. И еще один во¬
прос требует ответа: само понятие антисемитизм, которым мы оп¬
ределяем некоторые ситуации, является ли оно адекватным обозна¬
чением происходящего? Подходит ли одно и то же слово (не ана¬
24
хронизм ли это?) для обозначения событий совсем иного характера,
чем те, что в свое время послужили его появлению?
Антисемитизм, антисионизм, антииудаизм
Современный словарь предлагает эти три основных слова для
обозначения объекта нашего исследования. Слово «антисемитизм»
не придумано, как об этом часто пишется, а скорее введено в широ¬
кое употребление в том смысле, в котором мы понимаем его сего¬
дня, немецким публицистом Вильгельмом Марром в 1879 году. В то
время европейские страны переживали мощный подъем националь¬
ного самосознания, что сопровождалось также широким распро¬
странением расистской идеологии, которая еще, правда, не была
скомпрометирована преступлениями нацистов. Слово утвердилось,
обозначая физические, моральные и интеллектуальные качества се¬
митов, а также, разумеется, их «вредоносную сущность».
Современный антисемитизм не столь гомогенное явление. Он
сам, наоборот, характеризуется способностью объединять в себе
противоречивые смыслы. Так, с одной стороны, антисемитскими
считаются упреки евреев в том, что они смогли интегрироваться в
современную действительность, стать «своими» во всех ее сферах,
даже в самых опасных и разрушительных, а не заслонились от ее
вредного влияния барьером своей религии и традиционной культу¬
ры. В этом смысле антисемитизм — извращенное наследие века
Просвещения, а не продукт христианизации. С другой стороны, ев¬
реи могут рассматриваться как движущая сила современности и
подвергаться остракизму за их предполагаемое активное участие в
управлении многих стран, за власть их капиталов, за контроль над
Средствами массовой информации или еще за приписываемое им
активное участие в оппозиционных движениях, интеллектуальных,
политических и социальных, в насаждении идей революции и ком¬
мунизма. Антисемитизм ставит евреям в вину их проникновение в
промышленность и современный финансовый мир в ущерб тради¬
ционному образу жизни. Или наоборот, их обвиняют в желании от¬
городиться от современной действительности, забаррикадироваться
в своих общинах, организованных строго по признаку религиозной
принадлежности, в попытках выступить в роли избранного народа
со своей культурой и традициями.
Антисемитизм отличается от антииудаизма тем, что в центре
его стоит представление о евреях как нации, отдельной расе — се¬
митах, тогда как последний выделяет их по признаку вероисповеда¬
ния. Ненависть к евреям развивается по пути других современных
расистских теорий, которые постепенно уходят от чисто физиоло¬
25
гических принципов обоснования неполноценности той или иной
выделяемой «расы», отводя все больше места культурным и рели¬
гиозным признакам или образу жизни и общественному строю. В
этом случае не идентифицируются евреи диаспоры и Израиля, хотя
и признается их принадлежность к одной нации. Поэтому антисио-
нистская борьба, даже наиболее непримиримая, может вестись ев¬
реями тоже. Активисты этого крестового похода, порой сбиваясь на
антисемитский тон, все же сохраняют способность выделять евреев,
разделяющих резкую критику в адрес Израиля. Приводимые ими
аргументы переворачивают все с ног на голову: расизм — это не их
идеология, а государства Израиль, который в обращении не только
с арабами, но и со всеми неевреями использует методы расистского
режима.
Что же касается термина антииудаизм, то возникает вопрос,
отражает ли он чувство неприятия евреев. Положительный ответ на
данный вопрос означал бы, что все проблемы заключены в религи¬
озных различиях. Конечно, напряженная ситуация в мире в связи с
ростом исламского экстремизма в общем-то говорила бы в пользу
данной гипотезы, но нам представляется, что дело не в религии
«израэлитов», — ведь в истории взаимоотношений культур антииу¬
даизм больше связан с противостоянием между иудаизмом и хри¬
стианством, а не исламом.
В настоящее время стала расхожей мысль, что ненависть к ев¬
реям отличается от других форм расизма, что же до рефлексии, как
данное явление правильнее было бы обозначить, — юдофобией, ан¬
тисемитизмом или антииудаизмом, то это и вовсе не проблема. В
конце концов, на первых порах можно использовать такое словосо¬
четание как антиеврейский расизм. Там будет видно. Хотя, на наш
взгляд, не следует слишком затягивать с выбором адекватного по¬
нятия.
Мы остановились на термине антисемитизм. Почему? В дан¬
ном случае речь идет о специфическом варианте ненависти, дос¬
тигшей своей высшей точки в преступлениях нацистов. Любое дру¬
гое обозначение упростило бы описываемое явление, лишило бы
его трагической пронзительности, заслуживающей исторической
памяти. Иногда встречается определение «новая юдофобия», но оно
воспринимается как более комплексное понятие, скорее как одна из
составляющих, хотя и весьма важная, в новом витке развития все
того же явления — антисемитизма.
Что же касается антисионизма, то считается, что ненависть к
Израилю и стала главной причиной, породившей антисемитизм в
современной Франции. Тогда возникают вопросы, столь же дели¬
26
катные, сколь и важные: за каким поворотом проблемы пропаганда
антиизраильской политики и критика еврейского государства пере¬
ходят в неприятие евреев вообще? Как определить, что отрицатель¬
ное отношение к Израилю и его политике имеет совсем иную при¬
роду ? чем ненависть к евреям, и где проходит демаркационная ли ¬
ния между ними?
«Глобальный» феномен
После окончания холодной войны сама собой возникла тема
глобального мира, рассмотрения мировых проблем в планетарном
масштабе, стирающем границы между государствами, особенно в
вопросах экономических и экологических. Эта тенденция не обош¬
ла стороной и антисемитизм, определив его как «глобальный».
Для определенной части философов, мыслителей и историков
антисемитизм был и остается чисто европейским феноменом. Дру¬
гие говорят о новом витке развития антисемитизма, наблюдаемом
не столько в Европе, сколько в арабо-мусульманских странах. В его
формировании участвуют два фактора — арабская культурная тра¬
диция и ислам. Разве презрительное отношение к евреям — жалким
представителям национального меньшинства — не имеет в араб¬
ском мире долгой истории? Разве Коран и Сунна не придают ана¬
феме «неверных» евреев? Следует отметить, что внимания заслужи¬
вают не сами риторические вопросы, а причины, их породившие.
Антисемитизм исламского происхождения начал распростра¬
няться с 60-70-х годов прошлого столетия. Активизация антисе¬
митских проявлений, наблюдаемых сегодня среди арабо¬
мусульманского населения Франции, как уже говорилось, восходит
к антипатии по отношению к евреям, привезенной из Северной Аф¬
рики отцами и дедами сегодняшних подростков. На их бывшей Ро¬
дине недоброжелательное отношение к «неверным иудеям» имело
вековую традицию и являлось нормой повседневной жизни. В связи
с событиями на Ближнем Востоке отношения зашли в тупик.
Антисемитизм как явление общемировое существует не толь¬
ко в виртуальном планетарном, транснациональном масштабе, но в
каждой конкретной точке земли. То есть, необходимо не упускать
из виду обе ипостаси данного феномена — глобальную, общемиро¬
вую, и локальную, в пределах страны, региона, города, района,
квартала.
Глобализация антисемитизма основана на одновременном
сжатии времени и пространства. Она объединяет элементы, абсо¬
27
лютно различные по своему историческому и географическому про¬
исхождению^ причем пропагандисты и теоретики современного ан¬
тисемитизма соединяют их в единое целое, не имея ни малейшего
сомнения в правомочности своих действий. ......
В то же время антисемитизм стал глобальным явлением, не в
последнюю очередь благодаря развитию технологий, которые сде¬
лали возможным беспрерывную циркуляцию во всем, мире текстов,
звуков и иэфбрцжений, то есть пропагандистского материала. Ин¬
тернет и телевидение в этом смысле прекрасно дополняют друг
друга. Правда, их надо все-таки различать, так как одно из этих
средств коммуникации предполагает более активное участие в пе¬
редаче и получении информации, чем другое. Интернет, кроме все¬
го прочего, функционирует и как распространитель антисемитского
печатного слова, почти легального в ряде государств, которое рас¬
ползается с их сайтов по всему миру.
Глобализация антисемитизма совсем не представляет собой
феномен, беспорядочный и деструктурированный. Она организует¬
ся, вращаясь вокруг одного центрального момента, — ближнево¬
сточной проблемы, а еще точнее израильско-палестинского кон¬
фликта. Главный тезис — безусловная вина Израиля в происходя¬
щем. «Глобальная» логика антисемитизма подхватывается ради¬
кальным исламом, который расширяет тематический фон конфлик¬
та до поистине планетарного масштаба, объявляя войну общемиро¬
вому злу, одним из воплощений которого являются евреи, а другим
— СЩА.
С момента принятия за основу идеи о глобальном характере
антисемитизма любой анализ ситуации в какой-либо отдельной
стране, в нашем случае во Франции, не может обойтись без рассмот¬
рения внутренних и внешних факторов. Таким образом, динамика
событий, происходящих во французском обществе, в его организаци¬
ях и учреждениях, изменения в национальной идее, конечно имеют
решающее значение для эволюции или, если хотите, обновления ан¬
тисемитизма в данной стране. Но при этом ближневосточный кон¬
фликт, последствия эскалации радикального исламизма, исламский
терроризм, атакующий западные цивилизации по всему миру, иг¬
рают также не последнюю роль.
То, что приходит, а точнее возвращается
к нам с Ближнего Востока
Можно ли довольствоваться разговорами об импорте идей,
подчеркивая, например, масштабы распространения христианского
28
антииудаизма в арабском мире? Или следует скорее видеть в нем
специфические черты, возникшие под влиянием арабской или точ¬
нее мусульманской культуры, вспомнив прежде всего сказанное в
Коране, и традиционный статус «dhiminiis» — евреев, меньшинства,
особое внимание на тот факт, что Интернет или Спутниковая антен¬
на позволяют антисемитским лозунгам и речам, произнесенным
где-нибудь на Ближнем Востоке, быть услышанными во всём мире
и, в частности, во Франции? На самом деле, единственный верный
подход к проблеме распространения и существования антисемитиз¬
ма — эТо признание наличйй круговорота идей в мировом1 масшта¬
бе. Тогда становится ясно, что антисемитизм на Ближнем Востоке,
как впрочем и в любом другом регионе, — это феномен в одно и то
же время эндогенный й экзогенный, и что он, начиная с 60-х годов,
постоянно расширяется и изменяется.
Сплав идей
Тексты, которые мы анализировали, были написаны в странах
Ближнего Востока. Там они свободно курсируют.
Первая отличительная черта такого корпуса текстов состоит в
наличии определённого набора стереотипов и предрассудков, соб¬
ранных в разных уголках мира и исторических эпохах. Там можно
встретить архаичные антийудаистские обвинения, делающие из ев¬
реев не только язычников, погубивших Христа, но и монстров, со¬
вершающих ритуальные кровавые преступления, словом, нелюдей.
Все находит свое место в этих писаниях: и различные мотивы хри¬
стианских предрассудков, и идеи современного антисемитизма. Это
все сплавляется в единый фантом, направленный в сторону Израи¬
ля. Еще следует заметить, что «глобальный» антисемитизм порож¬
дается совсем не теми, кто, как арабы или другие мусульманские
народы, знаком с образом жизни евреев как национального мень¬
шинства в своей стране или же живет бок о бок с последними, как
арабы-граждане Израиля или палестинцы на оккупированной тер¬
ритории. Такой вывод подсказывает следующее: если в их среде и
возникает ненависть к евреям или Израилю, то она непременно ос¬
новывается на конкретных фактах и конфликтах повседневной, ре¬
альной жизни, а не на мифах и фантасмагорических выдумках, да¬
леких от какой-либо реальности. Кроме того, ненависть к Израилю
в данной среде не распространяется так широко и уж во всяком
случае не выливается в бредовые обвинения. Скажем, в Иордании,
Саудовской Аравии, в Ливане и Египте можно наблюдать распро¬
странение антисемитских высказываний, направленных против
29
Врага с большой буквы, абсолютного Зла, Еврея. В этой ненависти
без какой-либо опоры на конкретные факты разряжаются страсти,
которые снимают ответственность с тех, кто бросает свой народ
умирать в нищете, бедности и забвении, — политиков и власть
T4»4\/TTTT4V
Побуждая своих читателей ненавидеть не только Израиль, но
и все еврейское, авторы пышущей ненавистью прозы предпочитают
использовать вымышленный образ палестинского народа, связывая
его борьбу и страдания с общеарабским или общемусульманским
делом. Они формулируют столько далеко идущих выводов и перво¬
очередных задач, что критика местных арабских режимов, размыш¬
ления над политическим курсом собственных правительств стано¬
вятся попросту невозможными, а вот призыв к насилию и уничто¬
жению легко усваивается сознанием. То, что играет роль в процессе
создания этих лозунгов, «работает» и в процессе восприятия: идеи
«глобального» антисемитизма легче усваиваются теми, кто не имеет
ни малейшего представления о настоящих евреях или же не прини¬
мает никакого участия в общественной жизни. Иное дело, когда эти
идеи попадают в среду, которая соприкасается с «реальными»
людьми, в которой человек в достаточной степени интегрирован в
общество или по крайней мере старается критически относиться к
поступающей информации, чтобы не попасть под влияние домы¬
слов, рассказывающих байки о евреях.
Во Франции молодой «потомок североафриканских имми¬
грантов», живущий в социально напряженном районе, наслушав¬
шийся подобных выступлений с экранов телевизоров либо насмот¬
ревшийся пропагандистских видеофильмов, нахватавшийся вы¬
рванных из контекста лозунгов и цитат, попадает под их сильное
влияние еще и потому, что нравы школьной среды, где он вращает¬
ся, не соответствуют лозунгам Республики, а единственная возмож¬
ность общения состоит для него в контактах с ровесниками, не ме¬
нее чувствительными к словам и картинкам, которые распростра¬
няют средства массовой информации. Все окружающие такого под¬
ростка люди лишены возможности каким-то образом стать полно¬
правными членами общества, приобрести профессию и найти рабо¬
ту, они брошены на произвол судьбы школой, списаны со счетов
семьей. Ненависть к евреям дает все же ощущение принадлежности
к некоей общности, хотя бы в виртуальном пространстве.
Ненависть, как известно, питается невежеством, бездумным
поглощением поверхностных и лживых брошюрок, в ситуации, ко¬
торой управляют, в первую очередь, тревога и страдание, но также
неспособностью осознать посреднические усилия со стороны поли¬
30
тиков и деятелей культуры во имя изменения реальности. Прибавь¬
те ко всему этому ощущение человека, что он является жертвой
деятельности определенной группы людей — евреев. Сущность та¬
кой логики состоит в том, что допускается существование всемогу¬
ще! о вражеского оораза.
«Еврейский менталитет»
«Евреи зловредны по самой своей природе» — такой постулат
заложен в большинстве собранных нами текстов-опросов. Они во¬
площают абсолютное зло, они вмещают в себя то, чего человечест¬
во должно избегать. Но это в высшей степени противоречивый на¬
бор характеристик. Однако антисемитизм никогда не стеснялся не¬
логичности и причудливости своих собственных теоретических по¬
стулатов, одной из функций которых и является объединение са¬
мым невообразимым образом несоединимых в реальном мире ве¬
щей в одно целое, которое любой беспристрастный анализ неиз¬
бежно разбил бы вдребезги.
Нравы, приписываемые евреям в таких текстах, их способ
мышления рисуют некую личность, выходящую за границы одной
народности. Их этническое своеобразие и религиозная особенность
выступают как коллективное нечто, чья сущность заключается не в
его природе и не в. расовой принадлежности. Следует ли говорить,
что в основе юдофобии находится культурный, а не расовый источ¬
ник ненависти? Так надо ли продолжать придерживаться термина
антисемитизм? В данном случае представляется трудным говорить
о расизме в узком и классическом понимании этого слова, дающего
представление об определенном наборе биологических признаков,
формирующих отличия, включая особенности моральные и интел¬
лектуальные, присущие всем представителям той или иной расы.
Здесь осторожность будет уместна. Евреи изображаются в таких
текстах исключительно в качестве врага, которого следует не про¬
сто уничтожить, стереть с лица «арабской земли Палестины».
Религиозные и культурные особенности, которые отличают
евреев, по словам респондентов, должны служить подтверждением
идеи, что эти люди не то чтобы представляют собой некую особую
нацию с определенными физиологическими признаками, как это
было в идеологии нацизма, но являются «воплощением мирового
зла».
«Желание владеть миром»
Согласно авторам проанализированных текстов, мышление
евреев порабощено поиском путей реализации одной-единственной
31
цели: уже и так достаточно могущественные, они стремятся, якобы,
к абсолютней власти в мире. И проявляется это их стремление к
мировому господству, в частности, в том, как они сумели подмять
под себя США. Образ бедной Америки, манипулируемой евреями,
иногда дополняется рассказами о тяжелой борьбе сил содротивле
ния, которую ведут там свободные и мужественные личности.
Большинство элементов, на которые раскладывают арабы и
мусульмане проблему антисемитизма, скорее традиционны. Отно¬
сительно новые идеи — критика «бизнеса на костях Холокоста»
или негативизм Катастрофы, что называется, неместного происхо¬
ждения. Заимствованный характер идей можно распознать по тому,
что набор аргументов не несет ярко выраженной арабской или му¬
сульманской специфики, он скорее напоминает риторику ультра¬
правых в Европе. Действительно, аргументация свободна, по край¬
ней мере, отчасти, от расовых, биологических, физиологических
формулировок, которые преобладали в Европе в период расцвета
«классического» антисемитизма, но она все же является его логиче¬
ским продолжением. В этом смысле, возвращаясь к дискуссии о не¬
обходимости введения нового термина для обозначения современ¬
ного отношения к евреям, мы еще раз хотим подчеркнуть, что слово
антисемитизм в полной мере способно характеризовать данное яв¬
ление.
Евреи во Франции. Изменения и волнения
Следует решиться на вопрос в определенной степени дели¬
катный: если антисемитизм основывается на достаточно фантасти¬
ческом представлении о евреях, не является ли оно производной от
реальных взаимоотношений между евреями и представителями дру¬
гих народов? Социальные науки, если они все-таки решаются за¬
тронуть проблемы расизма и антисемитизма, каждый раз становятся
в тупик перед этим вопросом: Утверждать, что эмоции, о которых
шла речь выше, не имеют ничего общего с теми, против кого они
направлены, — значит редуцировать их до уровня абсолютной фан¬
тазии или теоретических спекуляций. Вводить идею о том, что по¬
ведение группы, находящейся под прицелом, может влиять на чув¬
ства противной стороны, — рисковать подвергнуться обвинениям в
приписывании ей по крайней мере отчасти ответственности за все
несчастье и тем самым превращать жертву в преступника. Между
этими двумя подводными камнями трудно найти верный путь.
Отличительными чертами французского еврейства на протя¬
жении веков и вплоть до Второй мировой войны в общем была бе¬
32
зоговорочная преданность идеалам Республики и ее основным цен¬
ностям: свободе, равенству, братству, — истинная любовь к Фран¬
ции. А в сфере частной жизни сохранялись традиционная иудейская
бытовая культура и религия. Волны еврейской иммиграции из стран
Центральной и Восточной Европы 1880 1930 х годов продемонст
рировали желание и способность новоприбывших интегрироваться
в республиканскую модель. Ситуация начала радикально меняться с
60-х годов под влиянием различных факторов и прежде всего из-за
прибытия евреев из стран Северной Африки, повлекших за собой, в
первую очередь, волну образования общин. Шестидневная война
1967 года приблизила евреев французской диаспоры к Израилю и
положила конец имиджу евреев как гонимых и унижаемых. Про¬
арабская политика генерала де Голля после окончания войны в Ал¬
жире, работа по сохранению памяти о Холокосте, упорное давление
со стороны общественности и, в первую очередь, еврейской, на
правящие политические круги с тем, чтобы была, наконец, признана
и осуждена роль правительства Виши в депортации и уничтожении
евреев Франции, также сыграли свою роль. Кроме того, конец 60-х
годов был сопряжен с глобальными мировыми изменениями в ми¬
ровоззрении и общественной жизни, которые, конечно, не могли
оставить в стороне и евреев. Оспаривание идей прогресса, критика
универсалистских концепций, института ООН — все эти идеи вне¬
сли свой вклад в ослабление республиканской модели а ля франсэз.
Все сошлось воедино, для того, чтобы на сцене появилась но¬
вая модель, в которой евреи Франции стали парадигматической фи¬
гурой в мультикультурализме по-французски. Поскольку они ока¬
зались способны воплотить два противоречивых требования и осто¬
рожно сформулировать то, что Республика, в ее классическом по¬
нимании, разделяла и даже противопоставляла: универсальные цен¬
ности, или республиканскую идею, и личные интересы индивидуу¬
ма, отныне все более и более заметные в обществе.
Под защитой, которую им дала правдивая, но, к сожалению,
запоздалая, информация о трагедии Холокоста и осознание ее мас¬
штабов, евреи Франции переживали, так сказать, золотой век. Одни
из них особо приветствовали свободу отправления религиозного
культа во всех его вариантах. Другие смогли, наконец, воплотить
свое желание обучать детей в иудаистских школах, число учеников
в которых стремительно росло. В университетах отделения, где
изучались еврейская культура и языки, тоже пользовались особой
популярностью. Издания, пишущие по еврейской тематике, стреми¬
тельно развивались и так далее. Наконец, евреи Франции выражали
все более и более громко и решительно свое отношение к Израилю,
33
одни безоговорочно поддерживая его, другие критикуя, желая спо¬
собствовать налаживанию мирных отношений и торговых контак¬
тов с этой страной.
К концу 90-х годов казалось, что разнообразие еврейской
жизни гармонично сочетается со свободой реализовать себя в об
ществе, выразить свою верность идеалам Республики. И эта-то мо¬
дель сегодня разрушается. В последние двадцать лет французское
еврейство переживает два взаимоисключающих, казалось бы, эво¬
люционных процесса: оно все более обособляется в своей культуре
и религиозности, стремясь обучать детей исключительно в еврей¬
ских школах, и принимает все меньше участия в жизни еврейской
общины. Кроме того, согласно ряду демографических исследова¬
ний, еврейское население Франции стареет и сокращается, и таким
естественным образом влияние евреев в обществе слабеет.
Однако, возвращение классической республиканской модели
невозможно. И это одна из основных причин, заставляющих евреев
Франции смотреть с тревогой в будущее. Остановимся на двух ос¬
новных тенденциях, породивших новую ситуацию. Первая заклю¬
чается в повышении роли общинной структуры. Именно она влияет
на то, насколько евреи выделяются на общем фоне, хотят они того
или нет. Она дает им возможность вмешиваться в политическую
жизнь, иначе говоря, везде, где существует сильная еврейская об¬
щина, она обязательно влияет на региональную политику. Община
позволяет евреям с большей эффективностью противостоять анти¬
семитизму, чем если бы они ожидали помощи от Республики и ее
политических деятелей. Она также мощный фактор мобилизации
сил и давления на общественное мнение. И она же в какой-то мере
провоцирует антисемитизм. Все больше евреев Франции не увере¬
ны в завтрашнем дне и чувствуют себя под угрозой. Все чаще они
обращаются с надеждой к общине, все сильнее ощущают, что ин¬
ститут Республики находится в кризисе и что даже публичная шко¬
ла уже практически не в состоянии соответствовать прекрасным
обещаниям Республики.
Вторая причина, создающая препятствия к возрождению рес¬
публиканской модели, заключается в существовании государства
Израиль и безусловной симпатии к нему со стороны евреев Фран¬
ции. Действительно, последние просто не могут молчать, когда на
карту поставлены существование или же просто политические ин¬
тересы Израиля. Они не могут молча наблюдать за дискуссиями,
проходящими в обществе, когда определенные выступления их за¬
девают и оскорбляют. Все, что касается Израиля, объединяет. Ко¬
нечно, это не значит, что все, как один, поддерживают его полити¬
34
ку, — далеко не так. Но участие в публичных дебатах ставит их в
критическое положение, по крайней мере тех, кто пытается вер¬
нуться к республиканской модели. Как, действительно, можно пре¬
тендовать на то, чтобы их принимали как личностей свободных и
равноправных, и в то же время как часть общины? Ведь с той поры,
как разыгрывается карта Израиля, они вступают в дискуссию, и
часто в весьма эмоциональной манере именно с позиции евреев...
Республиканская модель родилась раньше Государства Изра¬
иль, родилась в той Франции, где общественная жизнь и частная
могли мыслиться как части единого целого, общенациональной
идеи, и где принадлежность к диаспоре ослаблялась, когда евреи
получали возможность участвовать в жизни страны, Республики,
Нации. Но сегодня невозможно ограничить культурное и политиче¬
ское существование евреев Франции рамками одного государства.
Не давая повода заподозрить себя в отсутствии верности своей
стране, они все же хотят показать и выразить словами свою обеспо¬
коенность происходящим на Ближнем Востоке. Кроме того, хотя их
общинная жизнь становится все более и более закрытой для взгляда
постороннего, не говоря уже об отправлениях религиозного культа,
они все же не могут отказаться от привилегии выступать как евреи
в общественных дискуссиях. И не остается ничего другого идеоло¬
гам республиканской модели, как публично излагать свою позицию
по отношению к Израилю и его политике, не лишая себя при случае
участия в общинной жизни, столь далекой от идеи классической
Республики.
Возможно ли, что евреи Франции сойдут с этого ложного пу¬
ти, если разрешится сегодняшний кризис? Для этого потребуется
много дополнительных условий. Самое очевидное заключается в
ситуации на Ближнем Востоке, в разрешении израильско-
палестинского конфликта. Здесь следует добавить, что большинст¬
во евреев Франции выступают за мирное разрешение проблемы.
Немало зависит от способности политических властей Французской
Республики восстановить нормальную и эффективную деятельность
соответствующих институтов, несущих республиканскую идею, на¬
чиная с публичной школы. Наконец, от самих французских евреев,
их способности противостоять современным тенденциям радика¬
лизма и крайних мер, как в восприятии проблем, так и в речах,
комментирующих их.
Уникальность французского опыта
В выступлениях лидеров США и Израиля Франция выглядит
образцом страны в общем и целом антисемитской, где евреи выну¬
35
ждены сталкиваться с серьезной опасностью для жизни, а не только
с враждебными мнениями и предрассудками.
Почему Франция привлекает такое внимание? Еврейская ди¬
аспора здесь наиболее многочисленна, после США, конечно. Кроме
того, во Франции проживает большое число потомков иммигрантов
из арабо-мусульманских стран, прежде всего стран Магриба. Му¬
сульманское население во Франции весьма разнообразно, а идея о
сильной арабской культуре в данной стране очень живуча. Хотя мо¬
лодое поколение, родившееся уже во Франции, почти не владеет
арабским, за исключением буквально пары слов из повседневного
лексикона. А если все же проявляется их политическая идентифи¬
кация как реакция на израильско-палестинский конфликт, то чаще
всего она поверхностная’
Для мусульманской части населения антисемитизм имеет оп¬
ределенное историческое значение. Оно хранит воспоминания об
Злохе колониализма, когда метрополия относилась к арабам не так
милостиво, как к евреям. По декрету Кремье от 1871 года все евреи
Алжира, но не мусульмане, получили французское гражданство. То
есть, можно обнаружить некоторое не слишком гладкое общее
прошлое, которое современный антисемитизм вернул к жизни или
на которое он опирается более уверенно, чем на другие постколо¬
ниальные события.
Кроме всего прочего «закрытый» национализм франции, дух
времен нацизма и коллаборационизма правительства Виши, а также
решения Второго Ватиканского Собора не вытравлены до конца.
Этот традиционный антисемитизм обогатился в послевоенное
время новыми темами: ненавистью к Израилю и особенно негати¬
визмом, который, как, вероятно, необходимо напомнить, является
чисто французским изобретением. Франция — это также страна, в
которой была сильная коммунистическая партия, чей исторический
закат, особенно после мая 1968 года, способствовал появлению раз¬
личных течений левого толка, частично оформившихся в организа¬
ции. Да, антисемитизм проложил одну из дорожек в колею антика¬
питализма, в основе которой антиамериканизм, и эта дорожка во
Франции добротно протоптана.
Кроме того, Франция — это страна, где интеллектуалы иг¬
рают важную роль. Некоторые из них выступают за интересы
стран третьего мира, другие — старого или же имеют антисиони-
стские взгляды, которые выплескиваются иногда В серую и
скользкую зону, где уже не знаешь точно, идет ли речь об антисе¬
митизме, или это всего лишь нелицеприятная критика политики
36
государства Израиль. Третьи выступают как безоговорочные сто¬
ронники Израиля.
Следует отметить, что Франция вышла из эры индустриали¬
зации не с самым лучшим результатом и с высоким процентом без¬
работицы (особенно среди иммигрантов), что является взрывоопас¬
ным моментом. Она с трудом проводит модернизацию в своих рес¬
публиканских структурах, кризис которых происходит из разочаро¬
вания или скорее из ощущения того, что лозунг «Свобода, Равенст¬
во, Братство» это всего лишь несдержанные обещания. Наконец, ее
национальная подлинность кажется под вопросом из-за многообра¬
зия различных культурных и личных интересов, требующих при¬
знания в обществе. Между тем Национальный Фронт присваивает
себе право формулировать национальную идею, чтобы наполнить
ее более чем сомнительной идеологией. В такой обстановке нена¬
висть к евреям опирается на обеспокоенность и растерянность сбро¬
шенных со счетов людей перед лицом перемен и словесного бреда
ее пропагандистов, которые наслаждаются полной безнака¬
занностью в обществе, а также на неспособность Республики вы¬
полнить свою миссию по выдавливанию национализма истинной
национальной идеей.
Наконец, Франция — это мощная держава, обладающая
большим авторитетом на мировой арене, которая претендует быть
дипломатическим посредником в мире, в том числе на Ближнем
Востоке. В отличие от политиков, находящихся у власти или в оп¬
позиции, использующих в своих интересах израильско-
палестинский конфликт, народ в своем большинстве очень чувстви¬
тельно и неизменно одинаково реагирует на все, что происходит на
Ближнем Востоке, сильнее, чем где-либо; Одновременное присут¬
ствие всех этих факторов в одной стране создают неповторимую
ситуацию, внутри которой аккумулируются силы, заинтересован¬
ные в новых формах антисемитизма во Франции. Она более тре¬
вожна, чем где бы то ни было.
Антисемитизм «гетто»
Если существует «новая юдофобия» или же новый, обновлен¬
ный антисемитизм, то это, как говорят, — феномен, прежде всего
связанный с выходцами из стран Северной Африки, с их религией
исламом, и его позицией по отношению к палестинской проблеме,
на которую они реагируют наиболее болезненно. Иногда в качестве
причины приводят чисто социальный аспект: данная часть населе¬
ния живет в «социально неблагополучных», «особо чувствитель¬
37
ных» районах, которые приютили «новый социально опасный» кон¬
тингент — молодых, уже не раз преступивших закон мужчин. По¬
добные ярлыки навешиваются с ходу на молодежь, не слишком
внушающую доверие, дающую основание видеть прямую связь ме-
ЛТЛТТЧГ ггттт->т»г»гж ТТ ГТТ» ТГЖ ГТТТ ТЛ ГМТТТ Т» < ТТМ/ЧТГ/ЧХГ/ЧЧТЛ ГГЛТТТТЛ» * ГТ ЛПЛЛПТТИТГ ттм/х
Z14AJ pVJiril ГIVXI min l\jf ли 1 jynuilVI npvnVZKM/lX^VnnVlYl JU pUVUODlMn про¬
блемами (идет ли речь об арабах, магрибинцах или мусульманах).
Они позорят эти кварталы, жители которых страдают от социальной
несправедливости, неравенства, асоциальности, но также жестоко¬
сти, насилия, чувства ненависти и иррациональности поступков мо¬
лодежи. Но если ненависть к евреям и проявляется спонтанно у мо¬
лодых людей из неблагополучных семей, то они не могут нести всю
ответственность за всю жестокость и агрессивность по отношению
к евреям, участившихся в последние годы. Ведь антисемитские ре¬
чи, слышатся уже и в благополучных центрах городов. Но если не¬
нависть к евреям связана с религиозными, культурными параметра¬
ми и отождествляется прежде всего с географически далекими
ближневосточными проблемами, то это означает, что она не нужда¬
ется в присутствии реальных евреев, контактах с действующей ев¬
рейской общиной. И если эта ненависть особо характерна для бед¬
ноты, для рабочих районов с их социальными бедами, то это значит,
что для того, чтобы понять данный феномен, надо провести иссле¬
дование в таком районе и рассмотреть проблему с учетом именно
социальных факторов, а не только религиозных (ислам) и . этниче¬
ских.
Такого рода исследование было проведено в предместье Лио¬
нами оно позволило сделать следующие выводы.
Первый заключается в подтверждении реальности, характер¬
ной для всей Франции: легкость, с которой ведутся антисемитские
разговоры, если не в общественных местах, то по крайней мере не
за закрытыми дверями. Такие речи не переходят в активные насиль¬
ственные действия, в них можно обнаружить весь набор штампов,
характерный для «глобального» антисемитизма, описанного выше.
То же самое можно услышать и в так называемых особо критиче¬
ских национальных районах. Ненависть к евреям здесь произраста-
ет из логики «гетто», из комбинации социальной изоляции и расо¬
вой дискриминации, она извлекает свой динамизм из глубокого чув¬
ства собственной маргинальности и невозможности покинуть «место
заключения». Этот «айтисемитизм гетто» образует исторический па¬
радокс: те, кто сами в прошлом жили в гетто — само слово заимст¬
вовано в истории еврейского народа — и подвергались расовой не¬
нависти, становятся сегодня, по какому-то впечатляющему развороту
судьбы, воплощением зла, от которого сами же и страдали.
38
Второй вывод имеет иное происхождение: провозглашение
поддержки палестинцев находит здесь горячее сочувствие. Исла¬
мизм и война религий — это совсем иное дело. Можно сочувство¬
вать борьбе палестинцев и быть истинным мусульманином, не за-
kjltv octal. uq и ап о отл г* тп v аоирпм тл ПР.УГ? О'ГПИУТЯП РР I? бгУППСТ. О ITPI?
UAMAktA/lVl/ AAU А А V А1WU11 V А 11 АЧ WASJSWSJIVA ЖЖ VS A Ж Л 4Ц VISA VV, ЖЖ WM/1VU V 1 AV'S А.
Наконец, анализ ситуации в данном районе показал возможные пу¬
ти для уменьшения распространения антисемитизма. Там, где соци¬
альная работа ведется активно и эффективно, где соответствующие
учреждения борются с социальными проблемами жителей, выска¬
зывания, наполненные ненавистью к евреям, не разносятся столь
широко, чем там, где молодежь предоставлена сама себе или бро¬
шена «на обработку» религиозным фанатикам. Меры по борьбе с
социальным неравенством и расизмом сдерживают, конечно, рас¬
пространение антисемитизма, а политика признания культурных и
исторических различий оставляет мало места полету маргинального
и мстительного воображения.
Антисемитизм мусульман в тюрьмах
Во Франции ислам помимо всего прочего обвиняется в том,
что эта религия является сегодня главным двигателем на пути воз¬
врата к антисемитизму. Но что же на самом деле? Какое место за¬
нимает антисемитизм в повседневной жизни мусульман Франции?
Чтобы в полной мере понять проблему, надо найти верную точку
наблюдений. Одним из наиболее благоприятных мест для подобно¬
го исследования оказались французские тюрьмы, где довольно вы¬
сок процесс заключенных мусульман, большинство которых вырос¬
ло в иммигрантских кварталах.
Естественно, проведенные беседы содержали сильный налет
реалий тюремной жизни. Так, мусульмане отмечали, что со стороны
тюремной администрации несправедливо считаться с особенностя¬
ми религии евреев и не считаться с таковыми в случае с мусульма¬
нами, хотя их сегодня в тюрьмах значительно больше. Но чувство
обиды, судя по всему, не переносилось на жизнь за пределами тю¬
рем. И это помогает еще лучше понять антисемитизм в мусульман¬
ской среде. Особенно ясно, что часть представителей этой среды
различает проблемы общества и общемировые. Часть же все валит в
одну кучу. Для большого числа молодых североафриканцев Пале¬
стина — совсем не далекая точка планеты, а проблема, подчерки¬
вающая бессилие арабов во всем мире (и во Франции, в том числе),
неспособность мусульманских стран прийти на выручку палестин¬
цам и, наконец, власть такой маленькой страны, как Израиль, над
огромным мусульманским миром (подобно тому, как воображае¬
39
мый «еврей» диктует Франции власть небольшой национальной
общины). Они видят связь между решением палестинской пробле¬
мы и их собственной жизнью в рабочих пригородах Франции.
Палестинский вопрос подкрепляется ирреальными представ-
riPTITJCMU Л тл Mtrrvrn.MOU' И HinflWTrVQPvriM гч^тттретир
лее того, помещенный в центр, он позволяет выстроить единую мо¬
дель мира, далекую от реальной жизни. И когда такому мифиче¬
скому принципу структурации противопоставляется, например,
идея о «конфликте цивилизаций», о глубине различий между исла¬
мом и Западом, а не только Израилем и палестинцами, то ненависть
к евреям уступает место ненависти к США и антизападным на¬
строениям, вытесняющим «еврея» из центра мирового Зла.
Все отрицательное, что существует в жизни этих людей, на¬
ходит свою конечную причину в евреях США: для них теракт 11
сентября всего лишь справедливое возмездие. Евреи, согласно
мусульманской концепции, — союзники Америки, иногда ее хозяе¬
ва. Иудаизм и Запад — общий враг, а ислам — это религия, в выс¬
шей степени угнетенная, антисемитизм же объединяет всех му¬
сульман для противостояния Западу.
Все это, в конце концов, вписывается в идеологию описанно¬
го выше «глобального» антисемитизма. Взаимоотношения «госпо¬
дин — раб» в планетарном масштабе находят свое отражение в ал¬
легорических фигурах еврея и араба. Причем всемогущий еврей —
это Зло, униженный мусульманин — это Добро. Ненависть и ярость
вторых по отношению к первым, таким образом, вполне законна.
40
АНТИСЕМИТИЗМ
И ЭТНОКОНФЕССИОНАЛЬНЫЕ ОБЩИНЫ
Сарсель
Есть ли основания говорить об антисемитизме, если евреи
представляют собой живую, активную, способную самоутвердиться
и постоять за себя общность? Не является ли в таком случае эта са¬
мая активность дополнительным фактором, влияющим на рост ан¬
тисемитизма, вызывая, например, зависть или делая из евреев коз¬
лов отпущения?
Не крах ли это, в конечном счете, идей века Просвещения и
Великой Французской революции, республиканского проекта, ко¬
торый, по словам графа Клермон-Тоннерра, дал в 1789 г. евреям
«всё как индивидуумам и ничего как нации?» Принято считать, что
евреи составляют во Франции хорошо организованную и структу¬
рированную в масштабах страны общность, что среди них сильны
коммунитаристские тенденции. Однако, значительная часть евреев
во Франции почти не участвует в жизни общины.
Анализируя проблемы антисемитизма, мы решили остано¬
виться на его локальных проявлениях там, где еврейское присутст¬
вие является достаточно заметным. Этих мест не слишком много, к
примеру, пригород Сарсель в парижском регионе.
Сарсель густо застроен многонаселенными домами для соци¬
ально незащищенных слоев, бездомных иммигрантов. Он породил
явление, названное по его имени «Сарселит», в котором отразился
весь комплекс ошибок и недочетов подобных урбанистических
проектов. О порочной мегаломании писала в свое время коммуни¬
стическая ежедневная газета «Юманите» (5 ноября 1963 г.).
Сегодня в более чем 60-тысячном городке около 20% безра¬
ботных и особая демографическая ситуация: из 92-х национально¬
стей, проживающих в городе, 22% африканцев, 32% магрибинцев и
15% турок. Значителен процент лиц, принявших французское граж¬
дане тви в связи и вигу и лен ием в брак, натурализацией но достиже¬
нии 18-летнего возраста и добровольным заявлением (к 1999 г. они
составили более 10%).
41
Евреи, ассиро-халдеи и иные
Население Сарселя складывалось из иммигрантов из Египта и
Индокитая, стран Магриба (Алжира, затем Туниса и Марокко), сре¬
ди которых было много евреев, а также из других стран Африки,
Антильских островов и халдеев. Первые восемьсот еврейских семей
поселились здесь в 1968 г.
Еврейская община
За сорок лет присутствие евреев в Сарселе стало весьма за¬
метным: кошерные магазины, религиозные центры, щколы, пуб¬
личные выступления. Бросается в глаза их одежда, прически, обере¬
ги на дверях домов, надписи на иврите в «еврейском квартале» Ло-
шер.
Насчитывая около 15% городского населения, еврейская об¬
щина сформировалась в основном из выходцев из Туниса, пере¬
ехавших сюда после «шестидневной войны» 1967 г. К 1990 году
уже 21% местного еврейского населения родилось во Франции, 45%
были уроженцами Туниса,. 19%— Алжира, 12% — Марокко и 3%
— других стран (в частности, Египта). Постепенно эти семьи пере¬
селялись из бедных «нижних» районов в более престижные «верх¬
ние», однако, не уехали из пригорода, хотя имели такие возможно¬
сти.
Теперь в «верхнем» Сарселе организовался особый торговый
и религиозный еврейский квартал. Сюда стремятся многие из тех,
кто хочет жить жизнью правоверного иудея, словно в Иерусалиме.
Сарсель — побратим Нетании в Израиле, что во многом объясняет¬
ся «ностальгией по средиземноморскому прошлому и стремлением
к коммунитарности и семейности».
Во время религиозных праздников широко распространена
традиционная благотворительность (имилут хассидим), но ее зна¬
чение скорее символическое, чем реальное. Среди городских евреев
много бедняков, однако, по общему мнению, в благосостоянии ев¬
реев, выходцев из Северной Африки, сомневаться не следует. Не¬
благополучные семьи имеют тенденцию самоисключаться из жизни
общины, которая не может помочь им и защитить в трудных ситуа¬
циях, когда они теряют веру в себя. Их мечта — жить в Израиле, в
Нетании. Это та утопическая надежда, которая помогает терпеть
бедность и отчуждение, безработицу и распад семей.
42
С 1980-х годов заметно изменилось отношение евреев к своей
идентичности. Они стали ярче проявлять религиозность, придержи¬
ваясь алжирских, марокканских и тунисских обрядов. Отметим, что
в период Первой иммиграции превалировали светские ценности,
связанные со стремлением влиться во французское общество. Сего¬
дня приверженность религии выходит за рамки частной жизни, она
не просто помогает «отвлечься от внешнего мира», но, наоборот,
способствует утверждению общественного статуса. Это отличает
людей, исповедующих иудаизм в новых условиях.
Ассиро-халдейская община
Этническая картина города складывалась мозаично в ходе
многочисленных миграций разнородного населения в новые, «бе¬
тонные», кварталы. Мадам А, управляющая одного из домов в рай¬
оне, подобно многим жителям Сарселя охотно дает характеристики
различным общинам, живущим по соседству: «Мусульманская
общность очень многолика, неорганизованна. Конечно, она не мо¬
жет соперничать, с точки зрения бизнеса, с еврейской и халдейской
общинами».
Ассиро-халдеи составляют вторую по численности и влия¬
тельности общину после еврейской. Это христиане, связанные из¬
начально с Восточной церковью, они многие века жили в окрестно¬
стях Багдада, прежде чем рассеяться по свету в ходе военных и по¬
литических конфликтов. Халдеи утверждают, что более 250 тысяч
из них были вырезаны в Османской империи турками в 1915 г., и
борются за международное признание факта «ассиро-халдейского
геноцида». С XVI века их Церковь связана с Римом, сохраняя вос¬
точно-христианские обряды. Ее настоятель Монсеньор Мар Эмма¬
нуил III Делли избран в 2003 г. в Ватикане. Официальный язык —
сурет, восточный вариант арамейского. После Первой мировой
войны, а затем в результате первой войны в Персидском заливе во
Францию переселилось 16 тыс. ассиро-халдеев, выходцев из Тур¬
ции и Ирака, из них 10 тыс. осели в Сарселе.
О новых поселенцах много говорят; одна молодая женщина,
Клодин, сравнивает их прибытие во Францию с прибытием евреев в
период между Первой и Второй мировыми войнами: «Они также
покупают дома рядом друг с другом, женятся все на своих кузи¬
нах.., работают, рожают детей. Через тридцать-сорок лет у них [ас¬
сиро-халдеев], надеюсь, будет все так же, как и у французских евре¬
ев...».
Другие более суровы: «Халдеи живут за счет благотворитель¬
ности католиков. Они горды и дерзки. Францию не уважают...»
43
Но в целом халдеев считают в Сарселе скромными и трудо¬
любивыми. Они, действительно, сохраняют определённые специ¬
фические черты своего жизненного уклада: ортокузенные браки,
запрет девушкам посещать школу после определенного возраста (16
лет); изучение французского языка разрешается только тем, кто
связан работой вне общины. Мадам А. отмечает, что прибывшие
сюда халдеи находились на весьма низком уровне цивилизованно¬
сти: многие никогда не пользовались водопроводом, не видели ав¬
томобилей, не знали, что такое радио. Она отмечает при этом очень
строгую иерархию в их среде, уважение к родителям и сложивше¬
муся порядку вещей. Однако их интеграция проходит сверхбыст¬
рыми темпами.
«Совместная жизнь» в Сарселе
Для жителей городка ассиро-халдеи мало чем отличаются от
еврейской общины с ее коммунитаризмом и религиозностью, в то
время как другие общины в основном объединяются на почве про¬
исхождения и культуры. Существуют четыре культурных ассоциа¬
ции (две мусульманские, одна евангелическая и одна еврейская), в
мэрии городка зарегистрировано пять культурных центров (от
франкогиндииского до Ассоциации Дружбы с конголезцами, тунис¬
цами и пр.). Сарсель предпочитает признавать и ценить этническое
разнообразие населения, чтобы «лучше жить вместе». Закон от 9
октября 1981 г. отменил принятые в 1939 г. ограничения для ассо¬
циаций иностранцев.
Слово «община» (общность, communaute) часто используется
для обозначения самых различных социальных, этнических или ре¬
лигиозных групп Сарселя. Общение людей и происходит преиму¬
щественно в рамках своей «общины». Социальная жизнь, таким об¬
разом, структурирована по общинному признаку, равно как и орга¬
ны муниципальной власти и политические структуры местного
уровня. Мэр М. Пуппони, по происхождению — корсиканец, при¬
знает: «Мы решили идти от частного (общины) к общему (межоб¬
щинная форма существования — intercommunautaire). Нельзя стать
гражданином нового общества без того, чтобы не знать, кем ты был
прежде. <...> Нельзя говорить корсиканцам, халдеям, евреям, ал¬
жирцам или малийцам, что их «предками были Галлы». <...> Мы
должны признать наличие общин для того, чтобы научиться жить
вместе, уважая друг друга. То, что происходит сегодня в Сарселе,
это в будущем будет происходить во всей Франции. Хотим мы того
или нет, завтра Франция будет состоять из этнических и религиоз¬
ных общин».
44
Многие местные жители гордятся тем, что в Сарселе уровень
жизни выше, чем в некоторых других местах. Отдавая должное дея¬
тельности прежнего мэра городка Анри Канакоса, коммуниста, три¬
дцатилетний житель поясняет: «Он убежден, что население Сарселя
очень привязано к своему городку, как к больному ребенку, когда
ты каждый день сражаешься ради того, чтобы он выздоровел, и ес¬
ли кто-то выступает с нападками на их городок, они дают дружный
отпор, словно стая зверей. Сарсель это как Корсика, не как Мар¬
сель. Не так уж много найдется таких местечек, где его жители но¬
сят футболки с его именем: «Сарсель» написано на их майках, сви¬
терах <...>». Здесь важно отметить, что среди жителей сильно соз¬
нание своей принадлежности к конкретному месту, а не к какому-то
безымянному пригороду.
Однако такое сосуществование не возникает само собой. Ди¬
ректор местного социокультурного центра, Саид, утверждает, что
это требует определенных навыков, приобретение которых входит в
задачи его центра: он стремится придать цивилизованный характер
жизни каждой общине. Гармонизацией социальных отношений за¬
нимаются также местные органы культуры, Центр досуга молоде¬
жи. Они проводят национальные праздники, концерты, даже совме¬
стные походы в бани и т. д. Многие подобные мероприятия прохо¬
дят и в школах. Это действительно способствует лучшему знанию
друг друга и установлению духа сосуществования в едином над¬
общинном пространстве, называемом «Сарселит».
Жители с гордостью вкладывают в название «Сарселит» его
многонациональное содержание. Это отличает Сарсель от многих
парижских пригородов, где общины живут в своем замкнутом рай¬
оне и внутреннем мире.
Поэтому когда подобное мирное сосуществование нарушает¬
ся, обычно винят еврейскую общину. Ее обвиняют в следовании
своему тезису «добровольного процесса интеграции», в отказе от
межобщинных контактов в рамках местной социальной политики.
При этом евреев Сарселя упрекают в слишком заметном влиянии на
местные политические круги посредством лоббирования.
Но претензии обычно предъявляют именно местным жителям
и редко всем евреям в целом. Никто не делает глобальных обобще¬
ний типа того, что «вызывающее» поведение евреев и «отказ от от¬
крытости» объясняется их владением экономическими и политиче¬
скими ресурсами на местах. За редким исключением, в 90-е годы
мы не могли бы встретить подобных случаев, кроме, быть может,
антисемитизма, выходцев с Антильских островов и стран Магриба,
которые выступали вообще против всех, кто смог объединиться в
45
общину, в то время как сами они к подобному объединению оказа¬
лись неспособны. Сегодня этническое разнообразие городка увели¬
чилось, и эта разнородная и многокультурная среда, открытая, но и
социально незащищенная, противостоит закрытой, однородной, на¬
пористой и имеющей политическое влияние еврейской общине.
Факты насилия
Опасен ли Сарсель для евреев и увеличиваются ли здесь слу¬
чаи насилия? Трудно бывает сказать, из-за чего произошло нападе¬
ние. Но нередко всё ясно, как день. Мы располагаем весьма красно¬
речивой информацией. Вот она.
По словам матери, ее 17-летнего сына избили магрибинцы и
негры. Они оскорбляли молодого человека, еврея, и обчистили его
карманы.
20 марта 2004 г. На выходе из синагоги около тридцати юно¬
шей из Лиги поэтов яростно напали на отца семейства и его четве¬
рых детей, возвращавшихся домой. Двое мужчин, попытавшихся
помочь им, также были избиты. Поданы две жалобы. <...>
25 февраля 2002 г. Пожар, вызванный взрывоопасными пред¬
метами, брошенными в окно школы Тиферет Израэль в Сарселе.
Здание полностью выгорело. <...>
24 сентября 2001 г. Антисемитские надписи на стенах Сарсе¬
ля: «Смерть евреям!» <...>
11 сентября 2001 г. Возле школы Озар-Хаторах в Сарселе ма¬
ленькую еврейскую девочку сбила машина. Водитель скрылся. <...>
Список, естественно, неполон и небесспорен. На протяжении
многих лет местные власти, полиция, органы самоуправления и
представители еврейской общины стремятся успокоить умы, изу¬
чают случаи наейлйя, пытаясь отделить факты хулиганства от про¬
явлений антисемитизма. Доктор Марк Джебари, президент союза
еврейских ассоциаций в Сарселе, считает, что наиболее чувстви¬
тельны к проявлениям ксенофобии люди среднего и старшего поко¬
лений, родители, в то время как молодежь воспринимает то же са¬
мое скорее как оскорбление личности, индивидуума, а не члена ев¬
рейской общины. Так ли это?
Салазар Бенакун (Рауль), ответственный за безопасность в
мэрии Сарселя, отмечает возросшее в последнее время среди евреев
ощущение незащищенности, приводящее к психозам: «Они не чув¬
ствуют себя в безопасности. Прежде было не так, женщины сидели
на улице, пили чай, разговаривали. Люди могли ездить ночью в
электричках. В последние годы, к сожалению не только в Сарселе,
46
во всей Франции, во всем мире люди не чувствуют себя в безопас¬
ности, и это порождает психозы».
С точки зрецид властей и правоохранительных органов, среди
евреев существует тенденция преувеличивать проявления антисе¬
митизма как род паранойи или психоза. Впрочем, эта проблема
вечная: «объективности явления в субъективном восприятии».
Изучая антисемитизм в Сарселе, следует учитывать не только
то, что в этом городке еврейская община значительна и заметна, но
и то, что к ней прислушиваются местные власти. Поэтому данное
исследование охватывало самые различные слои общества, начиная
с отдельных семей, школ, административных учреждений и т. д.
Местный антисемитизм
Не будучи антисемитами, многие жители Сарселя имеют к
еврейскому населению города серьезные претензии.
Обычно приводят два основных довода, часто взаимозависи¬
мых, упрекая евреев: их коммунитаризм и то, что они «захватили
город». Значительно реже можно услышать то, что выходит за рам¬
ки простой культурной или политической критики и создает тот об¬
раз евреев, который напоминает классический антисемитский сте¬
реотип.
Для жителей Сарселя евреи воплощают собой традиционное
«зло», при этом некоторые из них испытывают иногда явную не¬
ловкость за это чувство, которое скорее унаследовали от родителей,
нежели испытывают сами. Вот что говорит Набиль, глава общежи¬
тия молодых работников: «Я тоже с ними жил. Но не был знаком. В
своей детской наивности я полагал, что христианин — это кто-то
такой, кто не является мусульманином и поэтому его следует избе¬
гать, прежде всего не ходить к нему слишком часто. То же с еврея¬
ми, которые были в моем классе. Моя мать никогда в жизни не ви¬
дела ни одного еврея. Она думает, что это чудовище. Уверяю вас,
это правда! Еще несколько лет назад, когда у нас в Алжире кого-то
называли евреем, это было оскорблением. <...> И это все от невеже¬
ства». То же говорит более простыми словами Али, ученик третьего
класса: «Мы даже не знаем, что происходит [в израильско-
палестинском конфликте]. Если пр правде, то мне кажется, не надо
любить евреев. [...] Так повелось это в семьях. Я думаю, что по
крайней мере, в арабских семьях».
Другие считают иудаизм закрытой и непримиримой религией.
Директор одного молодежного клуба отмечает, что «у евреев, дей¬
ствительно, необходимо, чтобы родители были согласны на брак. У
47
них нет еще той свободы, которую мы можем дать во Франции. Ес¬
ли у вас есть свои особые средние школы, то вы можете препода¬
вать там свои религиозные курсы... У нас, христиан, есть много ка¬
толических школ, хотя их и недостаточно для всех. Но в церковь
ходят только те, кто этого желает. В то время, как у них [евреев] это
практически обязательно. Значит, они не хотят быть, как все. [...]
Это основа их религии, она очень жесткая. Строгое соблюдение
предписаний: это очень сурово. Женщина не должна даже на вер¬
шок открывать свои икры ног. Она обязательно должна иметь де¬
тей. Это очень отсталая культура».
Приписываемая евреям суровость нравов, таким образом, яв¬
ляется способом определения их дистанции по отношению к ос¬
тальному населению. Она понимается как знак превосходства или,
наоборот, «слабоумия» еврейских женщин, столь далеких от совре¬
менного «универсализма», идей равноправия мужчин и женщин.
22-хлетняя Тереза рассказывает историю о «той известной женщи¬
не, которая была изгнана из еврейской общины, потому что ее муж
застрелился. Одинокой, отверженной женщине было тяжело. И она
к тому же приглашала к себе домой неевреев, которых любила <...>
В общем, ее изгнали. Теперь она живет здесь (в «нееврейском»
квартале)».
Традиционно евреи ассоциируются с деньгами. Но для Сарсе¬
ля характерно наличие еще одного дополнительного аргумента: их
богатство показное. Особенно резко звучит критика в молодежной
среде. Для 17-летней лицеистки «они — еврейки — такие типы, в
узких джинсах, волосы напомажены, черные, торчат вверх, исполь¬
зуют темный тон для кожи или ультра-загар. Все равно, с первого
взгляда видно, что — еврейка! [...]». Другая лицеистка 16-ти лет
отмечает: «Многие евреи на самом деле не так богаты, какими ка¬
жутся. Евреи, правда, так кичатся своими деньгами. Вот у меня есть
друг, еврей, и он мне честно сказал: «Вот ты видишь — наше богат¬
ство показное, а вот долги, которые за ним стоят, а?» А я ему: «Ну я
верю тебе. Только чтобы брать в долг, нужно все же иметь день¬
ги...»
Наконец, евреи здесь занимают самые различные позиции во
властных структурах. Как утверждает директор молодежного цен¬
тра, «среди евреев есть на 100% верующие, их меньшинство, это те,
у которых женщины закрыты с головы до пят, только лицо открыто.
Затем есть евреи, которые религиозны только по праздникам, они
эволюционировали в сторону сближения с французской социальной
системой. И есть другие, очень умные, которые входят в состав так
называемой интеллигенции, — врачи, аптекари, они занимают все
48
видные посты здесь, во Франции». Один 40-летний агент службы
безопасности М. Ж. сетует на то, что евреи захватили весь мир, и
сожалеет о том, что они не определяют себя исключительно в рели¬
гиозных терминах. «Я работал у одного еврея в Плэн-Сен Дени. Это
тип самодовольный, властный, он говорит с вами так, словно перед
ним кусок мяса. И даже если это — всего лишь черты личного ха¬
рактера, то, всё равно, воспринимается это так, потому, что он ев¬
рей. Это точно. Он, например, поставил другого еврея директором
своего ателье. И этот директор, не стесняясь, говорит о том, что по¬
ка весь мир не будет управляться так, как того хотят евреи, всегда
будут проблемы. Говорит открыто [...]. И вы ничего не можете воз¬
разить, потому что он ваш начальник, вы не можете даже защитить
себя. Это чистая диктатура. Эти люди хотят все устроить по-своему
и управлять всеми потому, что у них есть деньги [...]. Если бы убе¬
ждения тех и других оставались в стенах синагоги или своих квар¬
тир, еще ничего. Но они переносят их в больницы, школы, на ры¬
нок, и это совсем другое дело, эти их цели разделяют общество, то¬
гда как оно должно руководствоваться одной моралью и общими
цивилизационными нормами».
Таким образом, враждебность направлена против популяции,
воспринимаемой как могущественная, сплоченная и исключитель¬
ная. В ней видятся великие опасности, подстерегающие общество
Сарселя и, более того, — Францию в целом.
Аспект еврейского коммунитаризма
В конце 80-х годов в сознании еврейского населения города
произошли серьезные изменения: от согласия с идеей ассимиляции
и интеграции в мажоритарное общество к утверждению своей рели¬
гиозной обособленности.
В течение более 30 лет в той или иной степени шел процесс
смешения еврейской общины с остальным обществом. О своем
личном опыте говорит спортсмен Мурад: «Раньше мы так не чувст¬
вовали духа общинности. Сейчас меньше организуют общегород¬
ских мероприятий. Я всегда был в спортивных клубах и в школе, и
вообще, я всегда был с друзьями евреями, турками, не было ника¬
ких проблем. А затем сделали спортивные ассоциации по общинам
— еврейской, турецкой, и меня выбросили. Так просто сразу же от¬
ставили в сторону (речь идет о матче, в котором Мурад должен был
участвовать)».
Ахмед, 32-х лет, дополняет картину уходом евреев из общих
школ: «Я считаю, что такое замыкание в рамках общины произош¬
49
ло у евреев именно с созданием частных школ — начальных и сред¬
них. <...> Сегодня мы не встречаемся друг с другом».
О том же говорит и Сергей, 40-летний преподаватель коллед¬
жа в Сарселе. «Все началось в 1980—1985-х годах. Процесс растя¬
нулся на долгое время».
Сотрудница колледжа Мадам Д. вспоминает, что еще 10 лет
назад, когда она сама училась, евреи всегда держались вместе и
обособленно от других детей. «Мы хорошо ладили друг с другом на
уроках, — говорит Мадам Д., — но когда наступала перемена... Это
был словно барьер. Словно они замыкались в своем мире, в кото¬
рый нам не было доступа. Это было их желанием».
Так или иначе присутствуя в социальном пространстве, ев¬
рейские школьники не были замечены в желании смешиваться с
другими. И уже в то время существовали различные способы диф¬
ференциации групп, включая эстетические, следование моде и т. д.
Сегодня значительная часть еврейской молодежи не посещает
общие школы в Сарселе и разрыв становится все больше в моло¬
дежной среде. Учителя городских колледжей отмечают, что это
сказывается даже на манере одеваться: «Есть еврейские школы, и
есть некий уход в себя еврейской общины. Я вспоминаю, как во
время одного ярмарочного мероприятия на поле в рамках недели
культуры были ученики еврейской школы, и все они были в одина¬
ковых свитерах с V-образным вырезом на шее, черных брюках, ер¬
молках, и наши дети воспринимались, действительно, отдельно от
них». А ведь именно на внешний вид особенно остро реагирует мо¬
лодежь. Евреи же подчеркивают свое отличие даже одеждой. Али,
ученик третьего класса, считает, что все было бы иначе, если бы ев¬
реи так не выделяли себя одеждой, носили бы то, что носят все, а не
специальные костюмы.
По мнению многих наших респондентов, нелюбовь к евреям
возникает от того, что молодежь с ними не знакома, они практиче¬
ски не встречаются друг с другом. Более старшее поколение может
сравнить ту дистанцию, которая была в прошлом и образовалась в
настоящем: они всегда чувствовали эту обособленность евреев,
странной и незнакомой для них популяции. Но кто виноват в этой
ситуации? Здесь евреи предстают как добровольно избравшие уход
в себя, в свои собственные социальные институты. И если их кри¬
тикуют, то потому, что на них списывают трудности совместного
проживания в поликультурном обществе, как на «шулеров» в об¬
шей игре.
«Они действительно стремятся к тому, чтобы их не любили.
Они замыкаются в себе, не смешиваются».
50
«Иногда они говорят, что это относится к Торе, им нельзя
смешиваться, и всё тут».
«Бог создал различные людские сообщества, но я не знаю, за¬
чем нужно замыкаться в своей общине. Я христианка, а изучаю
многие вещи из Корана!»
Замкнутость в своей общине воспринимается как главная
серьезная вина. Других обвинений не так много.
«Во всяком случае, ни один еврей не женился на чернома¬
зой».
«В моем доме один еврей женился на настоящей францужен¬
ке, и она приняла его веру!»
«Да, я слышала, что одна арабка собирается замуж за еврея!»
«В доме рядом со стадионом один негр женился на еврейке!»
Очевидно, что критика, в основном, направлена на чувство
своей исключительности, на дух коммунитаризма, свойственные
евреям Сорселя.
Социальные аспекты коммунитаризма
Причины общинной замкнутости могут быть не только куль¬
турного и самоидентификационного характера, но и социального.
Так или иначе еврейскую общину здесь обвиняют в ухудшении об¬
щей атмосферы в городке. В подобном ракурсе деятельность раз¬
личных институтов социальной сферы воспринимается как способ
восполнить коммунитарный дефицит у других, помочь людям,
страдающим от одиночества. Эту функцию выполняют клубы, су¬
ществующие в каждом районе. Однако, во многих случаях социаль¬
ная легитимность подобных учреждений кажется недостаточной.
Они лишь заполняют те пустоты, которые подчас образуются в
жизни людей. Многие работники этих учреждений отмечают, что
чем больше ресурсов у той или иной общины, тем больше она
должна брать на себя заботу о своих членах, об их интеграции в
общественные структуры города: «Две самые богатые общины —
это еврейская и ассиро-халдейская. Но именно они являются и наи¬
более закрытыми, обладая собственными общественными и куль¬
турными центрами. И на это косо .смотрит остальное население».
По словам местных жителей, евреи не принимают участия в обще¬
городских праздничных культурно-массовых мероприятиях, хотя
им обычно присылают приглашения.
Таким образом еврейская замкнутость может приводить к
изоляции, что заметно на уровне школы, в коммерции и социальной
жизни. Обычно их сопоставляют с ассиро-халдеями: «Ассиро-
халдеев не часто увидишь. Это серьезная проблема. Обычно, если
51
речь идет о семье, бабушка следит за детьми, пока родители на ра¬
боте. Если об общине — то каждую неделю по субботам заключа¬
ются браки, это все происходит между двоюродными братьями и
сестрами! Стало быть, если у них каждую субботу праздники, то в
общении пет недостатка. Повсюду открываются их торговые точки:
предприятия быстрого питания, кафе процветают повсюду. В цен¬
тре города пять «греческих» ресторанчиков быстрого обслужива¬
ния, и пять ассиро-халдеев, пять двоюродных братьев их содержат.
Поначалу их организовали евреи и однажды перепродали халдеям.
Остается еврейская торговля. В торговом центре Фланад по суббо¬
там почти все лавки закрыты, потому что шабад. Еврейская община
живет в квартале Шарко... Они имеют собственный общественный
центр, свой культурный центр, множество еврейских школ. И со
своими проблемами они идут прямо в свой общественный центр».
Таким образом, подобный способ существования двух общин
вступает в противоречие с другими городскими группами.
Еврейский коммунитаризм воспринимается как форма эгоиз¬
ма людей, которым безразличны трудности и проблемы других на¬
циональностей, проживающих в городке, настолько, что они игно¬
рируют любые попытки установления добрососедских отношений в
многонациональном обществе, поиска гармонии и равновесия. Жи¬
тели городка утверждают, что сегодня уже не стоит вопрос о том,
как улучшить совместное существование в Сарселе, вопрос ставит¬
ся иначе: чтобы выжить, надо жить в общине. Вот несколько выска¬
зываний: «Это происходит в среде ассиро-халдеев и евреев. О том,
что происходит вне общины, они не беспокоятся». «Евреев интере¬
сует благосостояние их собственной общины, а не общества в це¬
лом».
В какой степени общины оказывают давление на своих чле¬
нов?' Работница ассоциации «Солидарные и активные женщины»
Далия отмечает, что для еврейских женщин, которые к ней обра¬
щаются, общинное существование является серьезным источником
трудностей: «Со своими проблемами ты можешь пойти в синагогу.
Но если ты обращаешься куда-нибудь вовне, это выглядит так, как
будто бы ты пренебрегаешь общиной». То же отмечает и Тереза:
«Они не слишком смешиваются, а если находится кто-нибудь, кто
смешивается, то он не входит в их клан. Это бывает редко-редко.
Если и может какая-нибудь другая этническая группа жить в еврей¬
ском квартале, то очень редко можно встретить еврейскую семью,
обосновавшуюся где-нибудь вне еврейского квартала. Единствен¬
ная семья евреев, которую мы знаем, это изгнанные из своего клана
люди».
52
Активисты районных досуговых центров (MJC — Дом куль¬
туры молодежи) стремятся преодолеть стремление к замкнутости,
организуя различные совместные мероприятия. Однако их деятель¬
ность направлена на то, чтобы смягчить общуюнеблагоприятную
ситуацию в обездоленных кварталах с преимущественно магрибин-
ским населением, иммигрантами из стран к югу от Сахары и дру¬
гих, где существует безработица, социальная изоляция, бедность и
дискриминация. Можно признать, что еврёи в Сарселе не хотят,
чтобы их воспринимали как иммигрантов или претендентов на со¬
циальную поддержку. И для этого существует их внутренняя сис¬
тема взаимопомощи. Что же до самосознания, то оно проявляется
как религиозная, а не этническая идентичность.
Внутренняя замкнутость воспринимается, в конечном счете,
как презрение евреями других, как своего рода их оскорбление дру¬
гих. Почему большинство жителей принимает участие в межкуль¬
турных встречах, а евреи в принципе отвергают их? Этим они отли¬
чаются от ассиро-халдеев, которые все-таки стремятся к интегра¬
ции.
Не входящие в общину: Роберт
В ситуации, благоприятствующей внутренней замкнутости,
члены общины безоговорочно подчиняются ее законам. Но то, что
они абсолютно не принимают участия в общественных мероприя¬
тиях города и его инициативах по межкультурному смешиванию,
может иметь болезненные последствия для других евреев, «свет¬
ских» или не входящих в религиозную общину. Эти люди либо не
воспринимаются другими как евреи и тогда их участие в городских
мероприятиях никогда не подчеркивается. Либо они чувствуют себя
обделенными в своих надеждах сочетать еврейскую идентичность с
универсальными ценностями, что в прошлом способствовало фор¬
мированию специфики Сарселя.
Мы провели в Сарселе социологическое исследование среди
преподавателей и работников системы национального образования.
Оно помогает понять трудности тех евреев в Сарселе, которые в
прошлом проявили как верность иудаизму, так и любовь к своему
городку. В их числе — Роберт, который вспоминает о своем счаст¬
ливом прошлом; «Мне кажется, что я родился здесь, в этом куль¬
турном смешении. И это делает меня безусловным жителем Сарсе¬
ля. Нигде больше не было ничего подобного. В наших компаниях
были молодые люди всех национальностей. Но сегодня такое быва¬
ет все реже и реже. Я жил в.Сарселе в 1967 г., когда разразилась
война на Ближнем Востоке. У меня был школьный друг, араб, кото¬
53
рый спрашивал меня, не может ли это породить конфликт между
ним и мною. И мы сразу же поняли, что никакого конфликта между
нами быть не может. Этого действительно не было, я это говорю и
снова готов повторить».
Итак, еще недавно чувствовавший себя просто жителем Сар¬
селя, сегодня Роберт в глазах других просто представляет его
меньшинство. Он отмечает: «Заметно превалирование ... коммуни¬
таризма, которого не существовало тридцать лет тому назад. Сар-
сель был, действительно, потрясающим городом, это был город, где
все были вместе, как в йгкЬле, так и на улице. Ситуация во Франции
и, быть .может, во всем мире, привела к тому, что люди замкнулись
в себе. Но, несмотря ни на что, я продолжаю утверждать, что моя
самоидентификация это Сарсель. Я раньше жил в Марокко; я
был марокканским евреем в Марокко, в стране, которая была со¬
вершенно европеизирована, вестернизирована. В его городах гово¬
рили по-французски, я ходил в лицей и ходил на мероприятия во
французской.культурной миссии... короче говоря, моя идентичность
была совершенно эклектичной. И здесь, в Сарселе, у меня было та¬
кое чувство, что я родился в его культуре. Сарсель — это и была
наша идентичность. В какой-то момент моей жизни я говорил, что
моя страна — это Сарсель. И несмотря на все изменения, несмотря
на ужесточения, я все равно чувствую, что мой дом — это Сар¬
сель».
Но теперь эта его идентичность нарушена не только вследст¬
вие ^коммунитаристского давления еврейской религиозной общи¬
ны, но и по другим причинам, которые проясняют два случая.
Первый произошел в ходе собрания (3 декабря 2003 г.) группы
преподавателей государственных учебных заведений. Директор
лицея Аверроэса в Южном Лиссе, первом частном мусульманском
учебном заведении Франции, участвовал в дискуссии по вопросам
расизма и антисемитизма. Он рассказал, что преподавательница
французского языка в светском лицее, где учится его дочь (в 3-м
классе), еврейка, заявила ей при всех учениках в классе: «Скажи
своему отцу, что мне не нравится то, что он делает в своем лицее.
Мы здесь — сторонники общеобразовательных школ, а ваш
отец...» Моя дочь вернулась вся в слезах... «Папа, она набросилась
на меня на глазах у всех учеников!» Она обвинила мою дочь в том,
что делает ее отец. Я пошел к этой даме и сказал ей как коллега
коллеге, что она не имеет права говорить такие вещи в классе.
Нужно держаться в рамках, соблюдать нейтралитет и светские
принципы обучения. Но до сих пор моя дочь негативно относится
к этой учительнице».
54
Роберт заметил ему, что его поразило в этом рассказе, не¬
смотря на всю симпатию к рассказчику, что тот подчеркивал, что
учительница «была еврейкой». Кто бы ни говорил его дочери по¬
добные вещи, сказал Роберт, он в равной степени был бы неправ.
Роберт не думал, что за этими словами директора скрывается что-то
дурное, хотя не мог не обратить на них внимания. Возможно, при¬
знался он, в этом проявлялась его, Роберта, «сверхчувствитель¬
ность». Директор признал, что выражение было неудачным, и соб¬
рание пошло своим чередом.
Спустя две недели работник социальной сферы района рас¬
сказал Роберту о том, как члены его ассоциации устроили футболь¬
ный матч для всех общин района, и когда пришли евреи, то пред¬
ложили им сыграть вместе со всеми. Однако, евреи отказались.
«Все были в недоумении. Почему? Быть может, считают себя более
умными или сильными? Никто не мог понять», — сказал социаль¬
ный работник.
На это Роберт отреагировал так же живо: «Я действительно
шокирован тем, что вы только что рассказали. Вы обвинили всю ев¬
рейскую общину, говоря о группе футболистов, которые отказались
играть с вами. Я не сторонник коммунитаризма. Но вы обвиняете
всю общину, это неприемлемо. Вы ссылаетесь на то, что еврейская
община пользуется преимуществами, что евреи находятся в лучшем
социальном положении, и это вызывает враждебность. Но это —
скандальная идея. У них столько же нищеты, сколько и в других
местах».
Разговор также закончился быстро, но оба случая оставили у
Роберта горький осадок. И он вынес урок из этих эпизодов: «До не¬
давнего времени когда я слышал, что евреи не чувствуют себя в
безопасности, мне казалось, что это вид параноидального расстрой¬
ства, ничем не обоснованного. Но в течение двух-трех последних
месяцев я был на нескольких встречах, и в ходе каждой из них на¬
блюдал антисемитские выходки. Вольные или невольные... Но кар¬
тина вырисовывается».
Мы знаем, что Роберт считает себя сарсельцем, хотя в начале
нашего знакомства он представился именно как марокканский ев¬
рей, объяснив, что одной из предпосылок культурного смешения
является сам факт прибытия человека из другой страны. Но его ре¬
акция на те два случая была понятной: он отмечал моменты, кото¬
рые ему показались антисемитскими, при этом он ничем не выдавал
своего происхождения, напротив, всячески подчеркивал, что возра¬
жает против любой формы коммуниторизма.
55
Противостояние антисемитским настроениям парадоксаль¬
ным образом отдаляет евреев от еврейской общины. Роберт знал
золотые времена. Возможно, он их идеализирует, полагая, что все
три составляющие его личности находились тогда в гармонии, ко¬
гда он ощущал себя и жителем Сарселя, и евреем, и просто совре¬
менным человеком, французским гражданином. Сегодня, как уже
говорилось, подобная «интеграционная модель» распадается^ город
стал! другим, и быть евреем значит подчиниться коммунитаризму,
против которого Роберт выступает. В то же время, чтобы противо¬
стоять растущему антисемитизму, ему следует защищать универ¬
сальные ценности.
Таким образом, в наибольшей степени ощущают антисеми¬
тизм, быть может, даже не евреи, которые интегрированы в общи¬
ну, прочно устроившуюся в еврейском квартале города, чьи дети
посещают религиозные частные школы, но, напротив, те, кто
держится'в стороне по принципиальным соображениям, как Роберт,
или те молодые люди, которые ходят в государственные школы, где
они Чувствуют себя так или иначе одиночками.
«Евреи захватили город»
Враждебность по отношению, к евреям объясняется прежде
всего их отказом жить общими многонациональными духовными
ценностями Сарселя. Этот отказ понимается как следствие так на¬
зываемой успешности: интегрированности, сплоченности, социаль-
ного роста, что недоступно никакой другой группе. Как символ ус¬
пеха воспринимается участие евреев в политической (в муниципа¬
литете) жизни города, что вызывает враждебность со стороны тех,
кто оттуда «исключен». Камерунец, М. Ж., признается: «Вы думае¬
те, что я имею такие же пособия, или что мои документы на полу¬
чение пособий проходят в мэрии так же быстро, как у них? [...] Ду¬
маю, что это результат лоббирования. У них здесь очень сильное
лобби, значительные экономические интересы, так что они могут
склонять чашу весов в ту или иную сторону по своему усмотрению
в нужный момент...»
«Евреи в любом случае действуют в своих собственных инте¬
ресах, нисколько не заботясь о нуждах соседних общин». Об этом
говорил учитель физкультуры из городского колледжа: «Их община
оказывает давление даже в рамках школьных структур, требуя для
детей специального питания. Или еще. Ученики приходят в.ермол-
ке. Многие вещи делаются ради того, чтобы подчеркнуть свою обо¬
собленность, и это действительно создает проблемы в школьных
учреждениях». Один из руководителей центра социальной под¬
56
держки рассказывает, что во время еврейских праздников нельзя
даже ходить по их тротуарам от множества сигналящих машин с
еврейскими флагами. Но это замечание относится и к тому периоду,
когда христиане обладали монополией на проведение обществен¬
ных мероприятий. «Есть и другие религии (помимо христианской),
которые поступают так же», — добавляет он, справедливости ради.
Выясняется, что протестуют не столько против евреев, сколь¬
ко именно против тех из них, кто живет в Сарселе. Здесь еврей не
представляется объектом классического французского или европей¬
ского расизма, он видится как представитель коммунитаризма в ус¬
ловиях многонационального надкоммунитарного общества Сарсе¬
ля. Еврейская община оценивается как превалирующая и «нало¬
жившая руку» на общие ресурсы.
Евреи-«расисты»
Говорить о том, что евреи Сарселя живут общинным образом
или отмечать их влияние в местных властных структурах, не значит
выступать с антисемитских позиций. Это всего лишь признание ре¬
ального положения дел. В противном случае, если не вскрывать
причины антипатии, поводов для антисемитизма будет больше. Так,
одна из учениц колледжа пишет: «Все проблемы, которые имеются
сегодня, связаны именно с евреями. Они остаются в своем углу и
оскорбляют все нации». Неужели так уж и «все проблемы?»
Еврейское население порой обвиняют не только в эгоизме.
Подчеркивается связь общины с мэрией, органами правосудия или
•полицией. Слово еврей «украшает» стены этих учреждений, регу¬
лярно смываемых с 2000 г. местной полицией. «Еврей» в данном
случае становится символом власти и влияния для одних, оскорбле¬
нием — для других, в то же время отражая реальность Сарселя. В
общем, евреи, оказавшись единственными, кто, как считается, не
попал в сложное положение, своим поведением принижают другие
группы населения, и без того обездоленные. Быть может, все следу¬
ет объяснять иначе. Говорит служащий мечети в Сарселе: «Му¬
сульмане разрознены. А евреи, еврейская община, едины. Это зна¬
чит, что они говорят в один голос. А нас не принимают во внима¬
ние, как и другие общины, о которых я не упоминаю. Некому нас
защищать, никто нами не занимается».
Но, быть может также, причина в расизме? [...] М. Ж., каме¬
рунец христианского вероисповедания, которого мы уже цитирова¬
ли выше, рассказывает: «Еврейская община обособлена. У них своя
библиотека, свой книжный магазин... Они делают это для того, что¬
бы жить отдельно от других. Я думаю, что они делают все для того,
57
чтобы навлечь на себя неприязнь других. Они не хотят, чтобы люди
понимали их, и сами не хотят понимать других людей». Он расска¬
зывает, как однажды по ошибке зашел в еврейскую мясную лавку,
не заметив вывески, и продавец отказался продать ему мясо, зало¬
мив баснословную цену. «Так происходит обычно, — говорит М.
Ж., — это выражается в том, что они никогда не примут какую-
нибудь негритянку, чернокожую, на работу в свою лавку, в свой
книжный магазин».
Другим представляется, что «расизм» евреев направлен на ог¬
раничение сферы деятельности мусульман. Преподаватель истории
и географии местного колледжа рассказывает: «Я слышал в школе
разговор девочек. Одна из них сказала о ком-то: “Все понятно, Про-
спер богатый, он же еврей!” Я заметил ученице: “Он богат не пото¬
му, что он еврей, а потому, что его родители владеют всеми казино
в городе”. Несколько дней спустя этот учитель увидел, что дета иг¬
рают в загадки и надо было отгадать слово, обозначающее кого-то
кудрявого. Девочка ответила, что это барашек. Однако Просперу
ответ не понравился. Он сказал с хохотом: “Это же бёрка!” <араб-
ка>».
Работник социального центра Саид считает, что еврейская
община систематически обделяет мусульманскую. Даже в вопросах
отправления веры: мусульмане просят построить в Сарселе мечеть,
но еврейская община возражает. В сфере питания: в школьных сто¬
ловых есть кошерные продукты, в то время как не бывает мяса ха¬
ляль.
Мусульманам очень трудно по ряду причин самоорганизо¬
ваться в общину, но у многих их них складывается убеждение, что
этому мешают евреи. Таким образом, дефицит коммунитарноста
связывается не с собственными причинами, но с деятельностью той
группы, которой завидуют. Еврей в Сарселе никогда не представля¬
ется в виде жертвы, но всегда как привилегированный субъект, зна¬
чит легко можно обвинить его в трудностях* испытываемых други¬
ми.
Случается, что сам термин «антисемитизм» становится про¬
блематичным. Одна из лицеисток, которая пришла по приглашению
на наш социологический опрос, отмечает, что его не всегда упот¬
ребляют к месту: «Да, конечно же, существует антисемитизм. Но
ведь он не направлен только лишь на евреев. Это слово используют
так и эдак. Это касается всех семитов, в том числе и арабов...»
Парадоксально, но мы не могли не отметить, что в термине
«антисемитизм» для части жителей заключена некая особая защита
евреев, которой не имеет ни одна другая группа в обществе (подра¬
58
зумевается существование других форм расизма), что несправедли¬
во. Вот несколько высказываний: «По отношению к арабу или не¬
гру говорят о расизме, по отношению к еврею — сразу же заговорят
об антисемитизме». «Для меня существуют три ценности: Свобода,
Равенство и Братство. Как только эти принципы нарушаются, появ¬
ляется неравенство, так что расизм касается всех».
Саид говорит, что проблему антисемитизма обсуждают все:
журналисты, политики, общественность. Он хотел бы, чтобы так же
случалось в случаях проявления расизма по отношению к магри-
бинцам и неграм и считает, что использование отдельного термина,
обозначение этим специфическим термином всех злосчастий в ис¬
тории евреев приводит к тому, что они пользуются привилегиями,
многократно превышающими помощь другим жертвам расизма.
В сфере безопасности это приводит к фактическому «нера¬
венству», когда весь город озабочен тем, чтобы защищать одних
только евреев. «На демонстрациях мы видим полицию только у
них, в их районах полно полицейских. Почему бы не послать поли¬
цию к нам? Здесь тоже взрывоопасная атмосфера!», — отмечает
Саид.
Бдительность проявляется только лишь в отношении евреев, и
любой подозрительный эпизод антисемитского толка раздувается и
становится достоянием всего мира. М. Т. сильно сомневается в том,
что один из недавно произошедших случаев насилия имел антисе¬
митский характер: «Так случилось, что пострадал тот, кто был ев¬
реем, но это мог бы быть и негр»...
И детей из частных еврейских школ оберегают от любых
опасностей. Джамаль уже давно отмечает подобную несправедли¬
вость даже в действиях полиции: «Лет пятнадцать-двадцать тому
назад я жил здесь, недалеко от церкви Иоанна XXIII. Мы тогда хо¬
дили в колледж Жан-Лурса. Мы должны были пересекать большой
перекресток с автострадой. Никто не помогал нам переходить доро¬
гу. Рядом с колледжем есть еврейская школа. Все родители приво¬
зили их туда на машинах. На одной-единственной улице, отделяв¬
шей автостоянку от школы, утром, в полдень и вечером дежурил
полицейский для того, чтобы помогать им перейти дорогу. Это бы¬
ло уже двадцать лет назад. Полицейский стоял там, чтобы перево¬
дить их через одну-единственную улицу с односторонним движе¬
нием с восьми утра до полудня, затем в два часа дня и в пять часов
вечепя И все приезжали на машинах, в то время как мы топали
пешком».
59
Евреи и Холокост
«Расизм», в котором обвиняют евреев, проявляется, на взгляд
их недругов, также в «преувеличении» масштабов Холокоста. Вы¬
ставляя напоказ свои несчастья, они оставляют в тени многие дру¬
гие драмы человеческой истории, что поддерживает несправедли¬
вость в отношении тех, кто пережил эти драмы. В Сарселе боль¬
шинство евреев являются выходцами из стран Северной Африки, и
значит их история не связана с уничтожением евреев в Европе на¬
цистами. «Евреи очень большие расисты», — заявляет одна мать
семейства, объясняя: “Еврейское население здесь очень изменилось
с 1940-х годов [...] Большинство из тех, кто живет здесь сегодня,
приехали после войны из стран Магриба. Это совсем другие люди.
[...] Они принимают на свой счет то, что случилось в 40-х годах не с
ними, ведь у них ничего такого не было”».
Мусульмане (и другие национальные группы Сарселя, за
исключением ассиро-халдеев) не могут придавать особого значения
памяти о Холокосте ни на уровне Школы, йи по случаю националь¬
ных праздников. Более того, как только речь заходит об уничтоже¬
нии нацистами евреев в Европе, часть общества захлестывает раз¬
дражение. Даже некоторые учителя жалуются: на то, что тема Холо¬
коста превалирует » программах школьного образования над таки¬
ми, как колониализм, геноцид других народов или рабство. Они от¬
мечают, вспоминав свои собственные школьные годы, что изучение
Холокоста в такой степени ставило их в положение «если ты не ев¬
рей, значит ты неизбежно попадаешь в положение виновников, ко¬
торым “так больше не нужно поступать”. Они были “вечными
жертвами. Они не могли быть злыми. Мы должны им что-то».
Евреи Сарселя в целом очень прочно увязывают свою религи¬
озную практику с историей, где преобладают Холокост и государ¬
ство Израиль. Изучение Холокоста в государственных школах соз¬
дает привилегированную атмосферу для тех еврейских детей, кото¬
рых родители не отдали в частные школы. Один учитель уточняет,
что по его наблюдениям, поначалу с еврейскими детьми обращают¬
ся также, как и со всеми остальными, но затем учителя начинают
драматизировать ситуацию, потому что думают, что это особый
случай. Так что детям начинают внушать, что они какие-то особен¬
ные. Но эта еврейская исключительность воспринимается другими
как злоупотребление, и оно ассоциируется с государством Израиль.
М. Л., преподаватель колледжа в Сарселе, утверждает, что местные
евреи не имеют никакого отношения к Холокосту, но им промыва¬
ют мозги, уверяя, что прошлое, во-первых, вынуждает их быть со¬
60
лидарными друг с другом, во-вторых, что они жертвы, в-третьих,
что они имеют право притеснять других, потому что были постра¬
давшими. Евреи Сарселя разделяют подобный образ мыслей. Одна¬
ко следует ли Холокост навязывать остальной части французского
общества? Думается, что Израиль выдвинул его на первый план для
того, чтобы оправдать свою политику, полагает М. Л. Это стало
особенно очевидно в ходе войны 1967 г., когда палестинские лиде¬
ры заявили на весь мир, что они «сбросят Израиль в море». Это
сыграло значительную роль в структурировании еврейской общины
во Франции.
Трудно объективно трактовать эту тему, она немедленно раз¬
вязывает страсти и часто вызывает подозрения в антисемитизме.
Джамаль вспоминает это, приводя в пример комика Дьёдонне, ко¬
торого считают антисемитом, потому что тот не признает сущест¬
вования Холокоста.
Особенностью Сарселя является сходство позиций евреев и
ассиро-халдеев в том, что касается коммунитарности. Как уже го¬
ворилось, ее дефицит испытывают мусульмане. Снова слово Саиду:
«Прежде в своей Стране они (халдеи) преследовались правительст¬
вом, это было все жё жестоко. И правда, что можно найти сходные
моменты у обеих общин. Для того, чтобы другие общины были так
же хорошо структурированы, нужно, чтобы возникло добровольное
согласие всех, кто исповедует ислам во Франции».
Таким образом, проблематика организации мусульман во
Франций объясняется социальной реальностью: она отражает соот¬
ношение сил между конкурирующими общинами, и в этой игре му¬
сульмане оказываются обделенными. Зависть по отношению к ев¬
реям в некоторой степени связана с Катастрофой Второй мировой
войны и ее жертвами, что придает еврейской коммунитарности
серьезную историческую легитимность.
Отношение же к евреям в Сарселе коренится в идее, что они
злоупотребляют своим положением и даже проявляют «расистские»
наклонности в различных областях общественной жизни. Отсюда
неприязнь, зависть, проявляющиеся часто в разговорах, скорее вра¬
ждебность, чем ненависть, что не позволяет говорить о чисто идео¬
логическом антисемитизме. Евреи Сарселя воспринимаются как
особая община, обладающая властью и использующая ее в эгоисти¬
ческих целях. Тематика наших опросов скорее выявляет локальный
антисемитизм, носители которого мало информированы о класси¬
ческих общих категориях этого феномена.
61
Особый вариант «глобального» антисемитизма
Враждебность по отношению к евреям, наблюдаемая в Сарсе¬
ле, кажется весьма далекой от того, что наблюдается на националь¬
ном уровне, — от «новой иудофобии», присущей иммигрантам. У
нее нет той силы, которая проявляется в тематике левацких выступ¬
лений третьего мира или посткоммунистов. Однако, чувства по от¬
ношению к еврейской общине, которая видится здесь обладатель¬
ницей значительных политических и экономических ресурсов, не
заинтересованной в контактах с другими культурными общностями,
объясняются в Сарселе также мировыми процессами. То есть, он
«глобален». Для того, чтобы так думать, следует оперировать не
локальными, а иными, транснациональными категориями.
В Сарселе, действительно, живо переживают все происходя¬
щее на Ближнем Востоке и все, что передают средства массовой
информации, хотя эти знания не всегда точны, как то подтверждают
конкретные примеры:
Б.: Но ведь я даже не знаю, Израиль, это где? Где это?
С.: Это рядом с Палестиной, после Ирака.
Д.: Это где-то в сторону России и все такое, не так уж далеко’, а?
Но если во всем мире отношение к евреям напоминает to, что
мы встречаем в Сарселе, то это происходит прежде всего из-за
средств массовой информации, прежде всего телевидения. Оно вос¬
принимается как средство, определяющее основной вектор Глоба¬
лизации в местном варианте. Многие считают даже, что электрой-
ные СМИ способствуют переходу от слов к действиям, формируя
побудительные мотивы, не ограничиваясь формированием общест¬
венного мнения: «Люди видят изображения на экране, и через не¬
сколько минут вы можете стать свидетелем, как забрасываются пу¬
зырьками с чернилами двери синагоги или церкви или что-то в этом
роде», — говорит один из респондентов.
Телевидение это не только Палестина, Израиль или Бен Ла¬
ден. Это также самые разные передачи, которые представляют
культуру, где сняты все табу и запреты и где легко и просто проис¬
ходит переход от реального к воображаемому... В Сарселе мы слы¬
шим те же гипотезы, что и повсюду во Франции. Некоторые выдви¬
гают идею миметизма, эффекта подражания: молодые люди вос¬
производят то, что видят на экране. Есть опасение, что телевидение
в некотором смысле имеет преимущество перед школой: ему верят,
порой, больше, чем учителям. Мадам Ф., которая работает с роди¬
телями детей, приехавшими с разных концов мира, утверждает:
«Когда нам показывают то, что происходит между израильтянами и
62
палестинцами, как только мы видим террористический акт.., все что
происходит в Ираке или в Кот д’Ивуар, то некоторых молодых лю¬
дей охватывает замешательство. Они пытаются подражать тому,
что увидели, но в нашей действительности так быть не должно.
Позднее, конечно, порядок восстанавливается. Ведь наши дети рас¬
тут вместе, и их родители — соседи, и надо видеть преимущество в
том, что разные общины у нас соседствуют».
Таким образом, в многокультурном Сарселе «глобальная»
информация преломляется на местном уровне: опасный «миме¬
тизм», которым «болеют» дети после просмотра телевизионных
программ, смягчается культурным разнообразием города.
Мадам Б., ответственное лицо колледжа, рассказывает: «В ка¬
кой-то момент у нас появились магрибинцы. Они приехали раньше,
чем население из черной Африки. И тогда у мейя появилась
мысль... В одном из классов я спросила их, откуда они приехали...
“Я — из Алжира”... “Я из Марокко” [...] И мне показалось, что пе¬
редо мной весь мир. Они приехали со всех концов земли. [...]Тогда
еще была терпимость. Думали, что разнообразие — это богатство.
А затем начались драки в кварталах... Надо было проходить через
эти районы, чтобы попасть к себе домой, и был один убитый: Это,
действительно, опасно».
«Глобальный город»
Сарсель — это «глобальный город», жители которого руково¬
дствуются в общественной и частной жизни этническими оценками
окружающего мира. Ключ к пониманию специфики совместной
жизни лежит прежде всего в ее признании.
В Сарселе постоянно подчеркивается различие людей, не обя¬
зательно в дискриминирующем контексте. Например, мадам Б. из
колледжа, вспоминая об одном ученике, который кого-то ударил
ножом или чем-то еще за то, что у него украли кепку, не преминула
описать при этом коллективную ментальность: «У халдеев мен¬
тальность Ближнего Востока, но они католики [...] Женщины халде¬
ев любят поспать, а женщины антильцев не любят ходить пешком».
Все индивидуальные суждения, оценки, оскорбления, обиды исхо¬
дят из логики подобного рода, примечательной для Сарселя, чьи
представления и коннотаций способны легко превращаться в раси¬
стские. Студентки лицея так описывают встречи в кафе:
— Вот турки, к примеру, мусульмане, а халдеи — христиане.
А чтобы отличить турка от араба, смотрят на голову: если круглая
— значит турок! Ручаюсь!
63
— У всех халдеев одно и то же имя. Посмотрите в справочни¬
ке, там пятьдесят тысяч Алапов! [...]
— А то же самое у арабов! В большинстве своем они все Му¬
хаммеды! Мухаммеды!
— А негры все Маммаду! (смеются).
«Глобализация» города проявляется также в другой области:
досуга и, в особенности, футбола. Влияние и сила средств массовой
информации таковы, что некоторые люди идентифицируются с ка¬
кой-нибудь национальной сборной, одержавшей победу на важных
международных соревнованиях, точно так же как с террористиче¬
ской группировкой, осуществившей взрыв. М. Дж., гражданин из
Камеруна, рассказывает о том, как в Сарселе он был свидетелем по¬
беды турок на Кубке Европы по футболу: «Турки были повсюду, во
всей Франции. Они разъезжали со своими знаменами, и мы видели,
как турки радуются. Когда сенегальцы выиграли на чемпионате
Мира у Франции, все сенегальцы делали все возможное, чтобы по¬
казать себя сенегальцами... Даже те, кто имел французское граж¬
данство, больше не были французами, они всегда, видите ли, были
сенегальцами, вот и всё. Понимаете, что я хочу сказать? Когда Бен
Ладен атаковался наблюдал, как кое-кто был доволен...»
В этом рассказе обращает на себя внимание переход от темы
поддержки национальных футбольных команд к Бен Ладену и тер¬
роризму. То есть, наш собеседник нашел пространственное соот¬
ветствие между различными образами. Это объясняется отвержени¬
ем всего, что чуждо Франции. Согласно логике М. Дж., каждый
может по-своему оценивать минуту молчания в память жертв 11
сентября 2001 г. в США, но он осуждает тех, кто этому радуется. И
если М. Дж. порицает тот факт, что общинный еврейский центр в
Сарселе был назван в честь премьер-министра Израиля Ицхака Ра¬
бина, убитого израильским экстремистом, то не удивительно,, что у
него вызывают неприязнь турецкие знамена болельщиков нацио¬
нальной сборной Турции и радость сенегальских футбольных фана¬
тов.
Ислам и Палестина
Оказывает ли давление колониальное прошлое Франции на
специфику антисемитских настроений в Сарселе? Вопрос ставится
принципиально применительно к школам. Присутствие в Сарселе
населения, связанного корнями с бывшими колониями, для некото¬
рых преподавателей представляется проблемой, угрожающей сис¬
теме образования и сосуществованию в школе. Многие отмечают
наличие «ненависти к колониализму и враждебность по отношению
64
к Франции» со стороны «маленьких алжирцев», «маленьких тунис¬
цев», «маленьких марокканцев». Напротив, ссылки на колониализм
почти отсутствуют во внешкольной сфере, и это делает относитель¬
ной «ненависть» и политическую значимость присутствия в школе
учеников, выходцев из среды магрибинской иммиграции: когда речь
заходит о прошлом, возникают, в основном, воспоминания интимно¬
го характера, которые проявляются без прямой и прочной связи с ко¬
лониальным периодом. Как объясняет глава одной из мечетей Сар¬
селя: «Первое поколение рассчитывало пробыть здесь два-три года
или четыре-пять лет и вернуться. Но они не осознавали того, что
пустят здесь корни. У них были дети, торговля, много вещей, кото¬
рые удерживали их здесь, не позволяя вернуться обратно. Я тоже
думал вернуться в Марокко, но мои дети не хотели... Я ждал, пока
мой сын, старший... закончит учебу, но когда он закончил, то дочь
вышла замуж, ждала ребенка, и надо было оставаться здесь.. И те¬
перь я все время жду. Ладно,... Франция уже стала моей страной...»
Мусульмане городка могут заботиться о всемирной
солидарности со своими единоверцами и также отождествлять себя
с делом палестинцев. Об этом явно говорит глава мечети: «Нужно
говорить об умме (умма — община верующих)..; каждый должен
помогать ей, чем может, но я... не хочу помогать умме, покупая
автомат Калашникова, я даже пользоваться им не умею... То, что я
могу сделать как мусульманин для. того, чтобы помочь
палестинцам, это, к примеру, оказывать материальную помощь,
посылать пожертвования, потому что существует Исламская
Помощь, есть палестинские ассоциации, которые собирают деньги,
одежду, всё, что можно...»
Подобный тип рассуждений, когда респондент переходит от
ислама к Палестине, знаменует собой тенденцию, отражающую, как
только речь заходит о Ближнем Востоке, положение мусульман в
целом, для которых палестинская проблема — как «общенацио¬
нальная идея». Эта тенденция отличается и тем, что она вбирает в
себя различные компоненты: в частности, арабский, магрибинский.
Она подпитывается симметричной тенденцией, в рамках которой
евреи во всем мире воспринимают себя и воспринимаются другими
через Израиль, как израильтяне, часто как сионисты, и значит, при¬
вязанные к определенному политическому проекту, а не только к
определенной национальности и гражданству.
В Сапсепе общение мусульман и евреев происходит и часто, и
живо. Так, старшее поколение евреев, с одной стороны, и мусуль¬
ман, с другой, общаются между собой порой по-арабски. Это под¬
тверждает Саид, руководитель социального центра: «Правда, что
65
сефарды — североафриканские евреи — имеют много общего в
культуре с мусульманами. Поэтому, когда вы идете на рынок в Сар-
селе и слышите, как говорят люди, вы даже не узнаете, кто из них
еврей, а кто — мусульманин, потому что все они говорят по-
арабски. Но молодые мусульмане уже не умеют говорить по-
арабски, а тем более писать, и связи, которыми они привязаны,к
арабскому миру вербально, для большинства из них отсутствуют.
«Глобализация», которая могла бы осуществляться при помощи
арабского языка, функционирует в большей степени в воображении,
чем в реальности».
Манера одеваться для некоторых представляет собой способ
сохранения традиции, для других — выразить свои политические
убеждения. Молодежи она позволяет даже* в школе проявлять свои
симпатии к палестинской проблеме или к исламскому радикализму.
Этот тип самовыражения не приветствуется на занятиях. Учитель
французского языка описывает такую сцену: «Вчера одна туниска,
инспектор образования, отобрала у ученика III класса палестинский
платок со словами: “Потом заберешь его, потому что если тебя уви¬
дит кто-нибудь из других инспекторов...”»
Некоторые жалуются на чрезмерную, на их взгляд, поляриза¬
цию. Например, камерунец М. Ж.: «Мы все замкнуты в жестком
треугольнике, где есть христиане со своим Западным миром и на
Севере, евреи на Востоке и арабы на Западе, а я-то где же? Пони¬
маете, этот треугольник, в котором есть вы с вашими американцами
и все такое, и минута молчания после взрыва... Потому что это слу¬
чилось в Соединенных Штатах. Но разве была минута молчания по
тому, что случилось в Руанде? Там погибло более десяти тысяч че¬
ловек; Была: Ли минута молчания по тому, что происходит в Конго?
Есть ли минута молчания по тому, что происходит в моей стране?
[...] Здесь есть западные люди, есть арабы, и евреи. Они поделили
весь мир на треугольник. А я — никто». В некотором роде этот ка¬
мерунец прав: в Сарселе многокультурная реальность замыкается
на проблеме Ближнего Востока.
Как говорит один из руководителей колледжа: «В домах пре¬
жде всего Арафат, а затем Шарон. Это часто проявляется в клас¬
сах». Сопричастность мусульман палестинской проблеме внутренне
присуща каждой магрибинской семье, как наследие, вписанное в
гены, а не только как следствие социальной ситуации, изгнанниче¬
ства и расизма,-Пережитых в Сарселе.
66
Груз настоящего
Преподавательница французского языка в колледже Эварист-
Галуа предложила своим ученикам третьего класса задание: сделать
изложение какой-нибудь газетной статьи. Темы, выбранные одной
третью из них, со всей очевидностью показали, какие международ¬
ные события их волнуют: война в Ираке, израильско-палестинский
конфликт, терроризм, событие 11 сентября и террористические ак¬
ты в Касабланке в 2005 г. Одна работа касалась расизма, другая —
антисемитизма на окраинах больших городов.
Надо заметить, что трагедия 11 сентября 2001 г. глубоко про¬
никла в сознание жителей Сарселя и сыграла важную роль в разви¬
тии межнациональных связей в городе. Вначале она вызвала мощ¬
ный подъем антиамериканских настроений, достаточно сильный
для того, чтобы психологически преодолеть ужас перед неконтро¬
лируемым разгулом крайних форм насилия. Преподаватель фран¬
цузского языка одного из городских колледжей заметил: «Когда
произошли события 11 сентября, почти все ученики говорили, что
«американцы это заслужили» [...] К примеру, Бен Ладен, действи¬
тельно, был неким героем, как для африканцев, так и для мусуль¬
ман: «Он сражается против американцев, так им и надо», «Это ге¬
рой».
Но всплеск антиамериканских настроений, в равной степени
враждебных по отношению к евреям, отождествляемым с Израилем
и с США, не основывается на какой-то точной информации. Напро¬
тив, поражает приблизительное представление о событиях, которые
вызывают столь глубокие чувства. Тот же преподаватель продолжа¬
ет: «Недавно во время изучения текста ученики пятого класса заго¬
ворили о войне в Ираке, но не все. Думаю, что это в значительной
степени под влиянием телевидения, поскольку один из них сразу же
отреагировал: “Я не могу смотреть новости, потому что мой брат
хочет смотреть музыкальную программу”. [...] Есть также элемент
моды в обсуждении той или иной темы».
Телевидение [...] делает из подобных проблем и личностей
типа Бен Ладена Академию звезд, этаких манекенов, разрекламиро¬
ванных наподобие футбольных героев.
Многие из опрошенных нами отмечали, что после подобных
передач антисемитские настроения выражаются сильнее, чем рань¬
ше. «Действительно, был такой протест против евреев, не только со
стороны мусульман, но даже тех, кто происходил с Антильских
островов, или африканцев, или даже католиков. Это было как мода,
и все знали, что это модно», — сказала учительница.
67
На молодых людей в Сарселе политические события дейст¬
вуют странным образом. Например, они вылились в восхищение
Бен Ладеном, волну антисемитизма и антиамериканизма. Оскорб¬
ление, апология, невежество и явление «моды» наложились друг на
друга в противоречивых сочетаниях. С одной стороны, события,
подобные 11 сентября, вписываются в общую картину событий,
идущих бесконечной чередой между чемпионатом Европы и неким
реалити-шоу. С другой стороны, идет радикализация самосознания.
С началом второй Интифады, затем войны в Ираке усилился не
только антисемитизм, но и расизм среди мусульман и арабов. Так,
Саид отмечает: «С началом конфликта (Второй Интифады) сожгли
синагогу», а Далила констатирует, что «для всякого мусульманина
или всякого араба проблема (расизма) стала более чувствительной
после 11 сентября. То, что сделал Бен Ладен или группа Аль Каида,
никто, по правде, не одобряет, но всех собрали в одну корзину, и
это привело к ограничениям на работу, которую не дают, особенно
молодежи из стран Магриба».
В Сарселе еврейское население выражает очень сильную при¬
вязанность к государству Израиль, и можно предположить, что са¬
мое острое противостояние, по крайней мере в идеологической
сфере, разделит их с теми группами, которые себя причисляют к
исламу или, особенно, палестинской проблеме, выступая против
американской политики на Ближнем Востоке. Но обстановка в го¬
роде на удивление спокойная, израильско-палестинский конфликт
мало отражается на общественной сфере. Люди осторожны, призы¬
вают к сдержанности. М. Ж.: «Я думаю, что евреи приносят во
Францию проблемы, которые не являются французскими. Зачем де¬
лать что-то в честь Ицхака Рабина (строить культурный центр, к
примеру) во Франции, вывешивать свои плакаты на виду у всех?
Зачем это? Арабы, которые здесь живут, будь то палестинцы или
нет, тоже чувствуют себя под угрозой со стороны Израиля. Я не
понимаю, зачем восхвалять Ариеля Шарона здесь?»
Израильско-палестинский конфликт в Сарселе не забыт, но
приглушен больше, чем это можно было ожидать, ведь надо жить
вместе. Далила признает, что «очень много людей понимают, что
проблема серьезна и «свалилась» на них, но делают вид, будто их
настоящие проблемы здесь не имеют отношения к израильско-
палестинскому конфликту. Однако это трудно, напрашивается
сравнение с бомбой замедленного действия. [...] Почему они хотят,
чтобы эта история осталась табуированной? Для меня это невоз¬
можно. Существует сильная еврейская община и сильная мусуль¬
манская общность, и этой проблемой нужно заниматься вместе. По¬
68
чему в Париже об этом говорят, проходят демонстрации, а приез¬
жаешь в Сарсель и уже не следует говорить об этом?»
В ходе наших опросов выяснилось, что многие представители
городских общественных структур не желают высказываться по по¬
воду израильско-палестинского конфликта. А если уж говорят, то
весьма осторожно. Многие отмечают «скрытое» насилие, глубин¬
ное «внутреннее» противодействие слишком явному разговору об
израильско-палестинском конфликте. Существует множество свя¬
зей между евреями Сарселя и Израилем, с одной стороны, и му¬
сульманами городка и палестинцами, с другой, но открытого про¬
тивостояния обе стороны избегают. Порой оно проявляется в вы¬
сказываниях типа: «мусульмане хотели построить мечеть, но изра¬
ильская община с этим не согласна». Еврейская община Сарселя
явно вызывает ассоциации с израильско-палестинским конфликтом.
Многие школьники также говорят о евреях Сарселя как об
израильтянах.
— Они постоянно выступают по телевидению. Они жалуют¬
ся, всегда недовольны.
Интервьюер: — Недовольны чем?
— Тем, что происходит у них в стране.
«Их страна» — это, естественно, Израиль.
Когда говорят взрослые, Особенно занимающие ответствен¬
ные посты, нежелание высказываться по поводу палестино-
израильского конфликта объясняется в какой-то мере стремлением
сохранить ту атмосферу, которая существовала в золотой век горо¬
да, бывшего прежде счастливым пространством гармонии между
универсальным и частным. А кроме того люди боятся обидеть сво¬
их друзей. Магрибинец Джамаль признается, что вырос рядом с ев¬
рейской общиной, работал вместе с евреями, ходил вместе с ними
на рынок. У большинства сохраняются очень прочные связи друг с
другом. [...]
Поэтому табу на обсуждение палестино-израильского кон¬
фликта может представлять способ сохранения существующего по¬
ложения вещей. Но «глобальное», воплощенное в этом конфликте,
силой врывается в местное вопреки желаниям самих людей. Как
неподдающееся контролю оно обходит все препятствия, преодоле¬
вает барьеры солидарности, дружбы, идеалов людей, вовлеченных в
жизнь городка.
«Мондиализапия» (этим выражением французы обычно пере
водят англо-саксонский термин «глобализация») в Сарселе, разви¬
вается в четырех главных направлениях.
69
Первое свидетельствует о противопоставлении того, что под¬
вержено контролю, тому, что ему не подвластно. Когда преподава¬
тели ломают головы над содержанием программ, которые могли бы
лучшим образом учитывать интересы многонациональных классов,
они пытаются ввести глобализацию в рамки школьной жизни кон¬
тролируемым путем: например, изучая историю колонизации и де¬
колонизации, историю и литературу африканских стран, междуна¬
родные события современности. Это своего рода защита от проник¬
новения в среду «неконтролируемой глобализации». Она понимает¬
ся как угроза общественным отношениям, источник насилия и ан¬
тисемитской ненависти, ее основной «творец» — телевидение (в
частности, арабские каналы). «Контролируемая» глобализация ис¬
пользуется для того, чтобы объяснить иЯи оправдать местную
жизнь, в то время как «неконтролируемая» разрушает способность
действовать на местном уровне, порождая подозрительность, раз¬
рыв и ненависть.
Второе направление — глобализация может как объединять,
так и разъединять. Когда арабский язык отсылает к общей истории
арабов и евреев, мусульман Магриба, он представляет собой одну
из основных связей в местной жизни. Когда он связан с исламом, он
вводит различия между евреями и мусульманами Сарселя. История
иммиграции различных жителей городка может стать объедини¬
тельным фактором: все чувствуют себя дома и среди своих в Сарсе-
ле, потому что имеют общие корни в Средиземноморском бассейне.
Но эта история может также порождать различия между общинами,
достаточно лишь упомянуть об израильско-палестинском конфлик¬
те.
Дифференциация, выявляющая объединительную или, напро¬
тив, разъединяющую роль глобализации, является третьим направ¬
лением, связанным требованиями идентичности. Историческая па¬
мять может помогать созданию образа местного многокультурного
гармоничного общества, а может преувеличивать различия, подог¬
ревая эгоизм менее обделенных и способствуя усилению расизма в
общественных и межобщинных отношениях.
Наконец, глобализация способна служить оправданием и объ¬
яснением острой ситуации местного значения, но способна под¬
толкнуть людей к разрушительным действиям.
Эти четыре направления помогают лучше осознать подоплеку
антисемитизма в Сарселе. Он расцветает, когда глобализация бес¬
контрольна и помогает радикализации различий, приводя к краху
любой проект многонационального масштаба, развязывая руки оп¬
ределенным группировкам. Но когда глобализация контролируема
70
и управляема, когда она учитывает культурное многообразие, анти¬
семитизм встречает отпор.
Почему так происходит в Сарселе?
В Сарселе упреки адресуют реальным, а не виртуальным ев¬
реям, они относятся ко всей общине. Но насколько эти упреки ис¬
кажают реальную картину? Для дальнейшего анализа мы опросили
семьи «еврейского района» Фланады, ответственных лиц общины,
учащихся религиозных школ, местных еврейских нотаблей, не ис¬
ключая тех, кто не заявлял о своей причастности к общине и даже
не слишком громко говорил о своем еврействе.
Члены общины принимают критику на свой счет. Более того,
дополняют ее.
Единая и структурированная община
Евреи Сарселя очень изменились за сорок лет, они научились
общению. Но не с остальной частью населения, а ... между собой.
Поучителен такой рассказ матери и сына:
Мать: Нравы изменились потому, что раньше сефарды (вос¬
точные евреи) и ашкенази (западные) не смешивались друг с дру¬
гом. Алжирские, марокканские, тунисские евреи также не смешива¬
лись между собой. Я помню, когда мне было восемнадцать или де¬
вятнадцать лет, я имела неосторожность сказать отцу, что гуляла с
марокканским евреем. «Какой ужас! Ты туниска, ты должна оста¬
ваться с тунисцем». А теперь для нас, родителей, важно лишь то,
чтобы он или она были евреями. Для моего отца не было даже и ре¬
чи о марокканском, алжирском еврее, тем более об ашкенази.
Сын: У нас в компании десять человек, есть из Алжира, из
Туниса, отовсюду, даже один из Израиля.
Мать: У меня есть друг, марокканский еврей, и я не зову его
по имени. Я зову его «марокканец», чтобы подразнить.
Быть «марокканцем», «тунисцем», «алжирцем» для этих евре¬
ев означает быть марокканским, тунисским, алжирским евреем. Это
значит также принадлежать культуре, во многом воспроизводящей
северо-африканскую модель. Марк Ожебали, президент еврейских
ассоциаций в Сарселе, так описывает свой район: «Еврейская об¬
щина Сарселя очень сконцентрирована в этом районе — Фланадах.
[...] Все возрасты, все поколения перемешаны. У меня самого здесь
родители, и они очень счастливы, что встречают своих друзей на
улице, могут зайти посидеть с ними в кафе, забрать детей из школы,
71
накормить их. Такое образ жизни — почти североафриканский, ко¬
торый ведут восточные евреи».
Большая плотность евреев в районе воспринимается также
как элемент безопасности: «В этом районе полным-полно евреев, —
говорит Жеф, восемнадцатилетний парень, — и если кто-нибудь
тронет чью-то машину, все соберутся. И потому чужаки даже близ¬
ко не подходят. Все друг друга знают». Такие рассуждения харак¬
терна для тех, кто сравнивает и идентифицирует себя с Израилем.
Жеф один из них: «В Израиле есть армия, полиция, люди... Все со¬
лидарны друг с другом. Никогда подросток не отнимет у старушки
мобильный телефон. Немедленно все бросятся возвращать его».
Принадлежность к общине означает также признание правил
поведения, которые могут не совпадать с образом жизни других
жителей города. Салазар Бенакум, ответственный за безопасность в
мэрии Сарселя, относит это к культурным и социальным факторам.
Община требует соблюдения законности. «Среди молодых евреев
нет преступников», — утверждает он. Тут следует внести уточне¬
ния. Один из функционеров общины признается, что его замести¬
тель, женщина, родом с Антильских островов, не могла поверить в
то, что вообще-то среди евреев бывают преступники, токсикоманы
или проститутки. В то же время еврейская община обладает спо¬
собностью к самоконтролю, например, препятствуя разгулу насилия
радикальных элементов в своей среде, вроде групп Бетар, еврей¬
ских ультра, о которых Салазар Бенакум говорит следующее: «Они
не задираются. ЙМ запрещают задираться, объясняя, что существу¬
ют республиканские законы, и если они станут задираться, то попа¬
дут под статью прямиком в тюрьму. Время от времени происходят
небольшие стычки в ходе манифестаций, но они не задираются».
Не приводит ли еврейский коммунитаризм к различным фор¬
мам расизма в отношении других групп? Марк Джебали признает,
что это возможно, прибавляя тут же, что речь идет о защитной ре¬
акции и никогда — об активной агрессии: «Есть еврейский анти-
арабский расизм, но это не одно и то же. Расизм евреев, это защит¬
ный расизм. Типа: «Раз он называет меня грязным евреем, значит
он сам. грязный араб». В еврейской общине нет расистской идеоло¬
гии. Евреи являются чемпионами по антирасизму, потому что они
давно поняли, что будучи меньшинством, никогда нельзя стать
большинством. Нельзя править миром при помощи трех человек.
Надо все же отвечать за других. Чтобы они становились лучше. Они
избранная нация, но не в том смысле, чтобы заявлять о себе как са¬
мых красивых,, сильных и умных, а в понимании своей ответствен¬
ности перед другими».
72
Еврейская община не скрывает своих произраильских взгля¬
дов, и каждый ее член хорошо знает, что в этом источник ненависти
и вражды по отношению к нему. Марк Джебали говорит об этом,
стараясь по ходу уколоть журналистов: «Евреи в большинстве сво¬
ем [99%] поддерживают Израиль, Израиль притесняет палестинцев,
и естественно, что евреев не любят потому, что они поддерживают
притеснителей. Это логично. И поскольку средства массовой ин¬
формации уже более двух лет представляют вещи в таком упро¬
щенном виде, то, конечно, у многих людей.., в основном француз¬
ских мусульман, или магрибинских мусульман они разжигают чув¬
ство ненависти».
Усиление коммунитаризма, как уже было сказано, сопровож¬
дается в Сарселе усилением роли религии. Возврат к религиозности
не может скрыть другого аспекта еврейской идентичности в Сарсе¬
ле: связь коммунитаризма и произраильских настроений, особенно
мощных в городе, где оба этих аспекта заметно усиливаются. «Про¬
изошел словно переворот. Действительно, евреи, которые осуждают
политику Израиля, составляют сегодня ничтожное меньшинство»,
— говорит Марк Джабели.
Конечно, в Сарселе есть евреи, обладающие критическим
взглядом, в том числе, на Израиль и на свою общину: «Действи¬
тельно, евреи Сарселя находятся в положении господствующей об¬
щины. Но если ты скажешь это, то тебя обвинят в антисемитизме,
— это слова Роберта, сожалеющего об эпохе 70-80-х годов. — Если
ты будешь говорить, как есть на самом деле, то есть, что есть от¬
крытый коммунитаризм евреев, то ты увидишь негативную реак¬
цию...»
Так же как молодые мусульмане, представители иммиграции,
сравнивают свои страдания на чужбине, переживаемый ими «ра¬
сизм» со стороны принимающего общества со страданиями пале¬
стинцев, так и евреи, настроенные произраильски, чувствуют себя
неотделимыми от «евреев Израиля, подвергнутого осуждению», со¬
поставляя таким обрцзом собственную жизнь в окружении шести
миллионов мусульмай во Франции, с их собственной. «Существует
некая проекция общего на частное», — рассуждает Роберт.
Наконец, нельзя пренебрегать социальным статусом, которо¬
му должны соответствовать в Сарселе члены общины, по крайней
мере, в том, что касается одежды и вообще внешнего вида. Здесь
существует дополнительный источник для зависти окружающих.
«То, что люди из израильской общины всегда Хорошо одеты, чис¬
тые и аккуратные, — это факт, но я не хочу сказать, что другие —
73
грязные, но когда их видишь на улице, особенно в шаббат [...], это
создает проблемы» (Салазар Бенакун).
Постоянное усилие выглядеть хорошо в обществе восприни¬
мается как знак богатства. М. Н. отмечает, что ассиро-халдёи с осо¬
бым усердием стремятся к тому же: «Халдеи, не знаю уж что там у
них общего с евреями, но и они тоже очень богаты или что-то в
этом роде». В результате из-за социального вызова многие члены
общины начинают жить не по средствам. Мадам Д. говорит, что «в
Сарселе, где все сейчас обеднели, даже бедный еврей кажется очень
богатым. Он ведет такой образ жизни напоказ. Это тот «потреби¬
тель», который не отказывает себе в маленьких удовольствия^ —
выпить чашечку кофе с пирожным. Но подобная чрезмерная сего¬
дня потребительская активность позволяет еврейским торговцам
избегать кризиса. Таким образом увеличивается дистанция между
социальным и культурным уровнем районов, населенных преиму¬
щественно евреями, и другими, где один за другим магазины за¬
крываются».
Восприятие антисемитизма
Жизнеспособность еврейской общины вызывает постоянное
раздражение против ее членов. Школа обычно является местом его
преимущественного проявления. Вот почему многие еврейские се¬
мьи отправляют своих детей в частные заведения. В последнее вре¬
мя, правда, наблюдается некоторый их приток в государственные
школы. Поэтому следует разделить проблемы, касающиеся уча¬
щихся-евреев в государственных и частных школах.
О конфликтах мы разговаривали с двумя лицеистками из Озар
Атора. Одна из них рассказала:
«Ко мне привязалась компания мальчишек и девчонок. Они
меня спросили, почему я им не отвечаю. Назвали меня грязной ев¬
рейкой, я все равно молчала, продолжала идти дальше. Тогда они
сказали: «Вот видите, евреи считают себя высшей расой!».
В наш разговор вмешалась другая лицеистка:
«Действительно, они наклеивают на нас ярлыки. А ведь для
меня — все равны, я не считаю себя выше. Все могут испытывать
чувство опасности. Повсюду нападают на девушек. Но редко гово¬
рят о евреях, которые на кого-либо напали».
Эти девушки отмечают, что всё то, что касается Холокоста,
постоянно порождает оскорбления. «Хуже всего упоминания о II
Мировой войне, о концлагерях. [...] Выходя из синагоги с семьей,
нам хорошо видно, что мы привлекаем внимание, хуже всего быва¬
74
ет, когда это группа, но даже один или двое молодых людей не бо¬
ятся нам бросить: -‘Возвращайтесь в свои печи!”, и все такое...».
В ходе наших долгих опросов во многих колледжах и лицеях
города мы могли, тем не менее, констатировать, вопреки всем на¬
шим гипотезам, что антисемитизм там не был особенно злостным.
Лишь один значительный случай рассказала руководительница
колледжа Эвариста-Галуа: «Когда я была очень занята с группой
учеников, одного еврейского мальчика избили во дворе, и никто из
взрослых не вмешался. Почему? Потому что он был еврей. Это бес¬
сознательно. Для них это просто маленький богач. Кто-то сказал,
что на нем еврейские джинсы. [...] Тот, на кого напали во дворе, го¬
ворил серьезные вещи, кажется, он говорил халдейской девочке,
что у нее нет родины, но ведь он был один против всех. Потом две
девочки подняли весь двор, утверждая, что мальчишка говорил, что
у малийцев нет родины, что ни у кого нет родины... Его стали ок¬
ружать, оскорблять. Он сказал, что ему наплевать на все расы.
Мальчишки стали бить его по голове, и только один блюститель
порядка пришел ему на помощь, оттеснив нападавших».
Семья забрала этого мальчика из колледжа и поместила в ев¬
рейский интернат в провинции. Но то, что произошло, — исключе¬
ние, оно не определяет общую атмосферу, потому что обычно в
школах Сарселя не происходит преступлений, связанных с ненави¬
стью к евреям.
Другое дело — на улицах. Евреи Сарселя отмечают присутст¬
вующие повсюду антисемитские знаки и символы на стенах зданий,
в лифтах. А также особое к евреям отношение, натянутость, тяже¬
лую атмосферу, враждебность во^взрйядах. Евреи чувствуют, что их
избегают, отвергают под различными предлогами. Одна лицеистка
из Озар-Атора рассказывает: «Когда они (мусульмане) проходят по
улице, ничего не говорят, смотрят молча, или “здравствуйте”, “до
свидания”, и все. Не только молодые, даже пожилые по отношению
к детям». Однажды она хотела уступить место в автобусе пожилому
мусульманину, но оц отказался сесть на ее место. Старшие убежда¬
ют молодежь в том, что не следует «водиться с евреями».
Враждебность, обида, зависть отмечаются еврейскими жите¬
лями Сарселя, особенно молодежью. Но в целом не происходит ни¬
чего существенного, никаких серьезных событий, городу не угро¬
жают пожары и побоища, и если антисемитизм бесспорен* то он не
оформлен идеологически и политически. Ненависть к евреям в Сар-
75
селе остается в большей степени проблемой межобщинных отно¬
шений или зависти со стороны тех, кто не чувствует себя под защи¬
той такой же мощной структуры, как еврейская.
Это еще мирная гавань...
Сарсель как любой город не избавлен от насилия и беспокой¬
ства. Опасность скорее приходит извне, чем таится в нем самом. Об
этом говорит и Салазар Бенакуц: «В Сарселе была дюжина пре¬
ступников, которых (...) отправили в тюрьму, на их место приезжа¬
ют другие, неконтролируемые».
Поэтому тревога евреев относительно возможных грабежей и
краж не имеет отношения к тревоге, связанной с антисемитизмом.
Они это порой признают. Так, один из отцов объяснил, что отдал
свою дочь в частную еврейскую, а не государственную школу по¬
тому, что боится обычных для таких заведений проявлений грубо¬
сти, рэкетирства и хулиганству, а не из религиозных соображений:
основам религии он мог бы .научить ее сам. Мужчина подчеркнул,
что дело не в антисемитизме; i«Это просто из стремления к безопас¬
ности». Следует отметить,, что люди опасаются за жизнь не в домах,
а покинув их, например, в общественном транспорте. Одна из уче¬
ниц Озар-Атора сравнивает сегодняшнюю ситуацию с прошлым:
«Все изменилось. Сегодня мы даже боимся ехать в поезде элек¬
трички, в то время как мама говорила мне, что они не боялись ез¬
дить и в полночь. Сегодня я боюсь даже днем».
В июле 2004 г. молодая женщина Мари Л. расписывала во
всех подробностях «антисемитскую акцию»: она утверждала, что в
вагоне пригородного поезда на нее напала банда молодых алжирцев
и негров, изнасиловали, нарисовали на теле свастику на виду у
прохожих, которые никак не реагировали. Этот рассказ имел
огромный резонанс в средствах массовой информации и у
политиков, говоривших о состоянии французского общества, о его
фантазмах и беспокойстве. В нем отразились тревоги многих евреев
Сарселя, вот почему никто не усомнился в правдивости сообщения.
Несмотря на все вышесказанное, Сарсель предстает как мир¬
ная гавань, безопасное место среди враждебного и угрожающего
окружения. Многие говорят об этом, сравнивая положение в этом
городке с тем, что творится в других местах: «В Сарселе, — утвер¬
ждает один из руководителей общины, — евреи живут лучше, чем,
скажем, [...] в Париже, в его городских районах вроде Нейи, где го¬
раздо больше антисемитизма. Там как-то праздновали еврейскую
Пасху, а в это время мои племянницы, квартира которых на нижнем
76
этаже, слышали крики: «Хайль Гитлер! Смерть евреям!» Это не бы¬
ли арабы, это были блондины с голубыми глазами».
Салазар Бенакун также считает, что Сарсель достаточно
безопасен для жизни евреев. Во время Второй Интифады, когда
бурлила вся Франция, в Сарселе было сравнительно мало полиции,
но никаких проблем ни в одной синагоге. Были пожары, но за этим
стояли молодые люди, захотевшие просто похулиганить. Бывали
кражи, но книги на иврите или из еврейских библиотек никогда при
этом не пропадали.
Можно сравнить уже имеющийся у нас список антисемитских
акций, который мы получили в полиции, с теми жалобами, которые
поступают в комиссариат.
В целом, анализ этих данных позволяет отнести лишь немно¬
гие из них к антисемитским. Иначе говоря, в случаях агрессии поч¬
ти никто из пострадавших не был атакован по национальной при¬
чине. А враждебные оскорбления в этих случаях следует рассмат¬
ривать, на наш взгляд, как особый «способ общения», обычно со¬
провождающий любые по форме нападения.
Факты же о событиях в еврейской школе Тиферет-Израэль
свидетельствует о том, что здание было построено без разрешения,
из «полуфабрикатов», и такой тип конструкции представляет собой
благоприятную почву для проявления вандализма. И 25 февраля
2001 г. возник пожар, а не взрыв, как утверждали. 28 апреля 2002 г.
другой серьезный случай был зарегистрирован как разрушение по¬
мещения, служившего складом еврейским торговцам, но подлинная
причина до конца не выявлена. Нападение же на двух еврейских
мальчиков, одному из которых разбили челюсть (25 января 2001 г.),
а 12 сентября 2001 г. вторжение неизвестных лиц, вооруженных ав¬
томатами, во двор еврейской школы, юридически не оформлено: ни
одного заявления в суде в связи с происшествиями не появилось.
Вернемся к другим событиям. 11 сентября 2001 г. еврейскую
девочку сбил автомобиль, водитель которого скрылся и не был аре¬
стован: дело значительное, но тоже обошлось без жалобы. С точки
зрения комиссара полиции, этот случай нельзя расценивать как ан¬
тисемитский, хотя здесь сохраняется определенное сомнение. 20
марта 2004 г. около тридцати молодых людей из неблагополучного
района Сите де поэт напали на отца семейства и его четырех сыно¬
вей, возвращавшихся из синагоги домой. Двое мужчин, которые
пришли к ним на помощь, также были избиты. Дело рассматрива¬
лось комиссариатом Сарселя, но ни потерпевшие, ни нападавшие не
имели никакого отношения к Сарселю, не проживали здесь, и судо¬
производство было перенесено в комиссариат Пьерфитта. Но вот 3
77
апреля 2004 г. отец семейства и его четыре сына в одежде, давав¬
шей явственно понять, что они придерживаются иудейского веро¬
исповедания, были «выслежены» в Сарселе незнакомцами, которые
ударили по голове одного из сыновей, бросили на землю отца и уда¬
рили в глаз еще одного, попытавшегося за них вступиться. Были
поданы две жалобы. Это единственный случай безусловно антисе¬
митского характера среди тех, которые рассматривались комисса¬
риатом Сарселя на протяжении многих лет.
Таким образом, с точки зрения общей атмосферы, антисеми¬
тизм в Сарселе если и не отсутствует, то, по крайней мере, слабо
выражен. Он находится под контролем, сводится в основном к бы¬
тующим повсюду предрассудкам и чувствам, которые не носят мас¬
сового характера и в еще меньшей степени выражаются в конкрет¬
ных насильственных действиях. Это подтверждает исследование.
Антисемитизм под контролем
Почему так происходит в Сарселе? Объяснение простое: это
старый пригород,Парижа, где люди живут вместе уже давно. Три¬
дцать-сорок летназад проблемы антисемитизма здесь вообще не
существовало. «В Сарселе сами люди следили за тем, чтобы атмо¬
сфера не ожесточалась», — говорит Роберт. В действительности,
довольствоватьсяг-этой идиллической картиной, значит игнориро¬
вать тот факт, что в Сарселе еврейская община отйюдь не отдалена
от муниципальной власти и республиканских институтов, отве¬
чающих за общественный порядок.
Муниципальные власти это не «власти евреев», в местном со¬
вете многонациональный характер городка достаточно представлен.
Политический вес еврейской общины не ограничивается политиче¬
ским представительством, уделяющим внимание ес проблемам, а
также способностью устанавливать тесные отношения с властями.
Марк Джебали это иллюстрирует: «Мы находимся в прекрасных
контактах с префектурой и жандармерией, примером чего служит
спокойствие обстановки до начала Интифады. Соседний с нами ок¬
руг (Гарж), вот тот — взрывоопасен. Все несчастные случаи, кото¬
рых нам удалось избежать, в отличие от Гаржа, происходили, в ос-,
новном, там. Но многие мусульманские группировки оттуда, зная,
что Сарсель как бы находится под еврейским влиянием, приезжали
и сюда, чтобы дестабилизировать обстановку. Были организованы
попытки манифестаций, к примеру, в муниципальном молодежном
центре на тему «Берегись израильской колонизации...», всегда темы
78
были пропалестинские, антиизраильские и часто антиеврейские.
Всякий раз после этих мероприятий случались антисемитские ак¬
ции. [...] Всякий раз, когда что-нибудь случалось, я просил гене¬
ральный секретариат принять меры предосторожности (позвать по¬
лицию, предупредить прокурора, префекта и комиссара и т. д.). Я,
действительно, отвечаю как глава общины за безопасность моих
единоверцев, но мне жаль город Сарсель и его руководителей... В
любом случае, у нас очень хорошие с ними отношения [...]».
Различные чувства жителей города по отношению к общине
межкоммунитарного или социального характера, конечно, могут
проявляться в агрессивности отдельных лиц или групп. Бросают
оскорбления. Надписи, свастики и другие знаки покрывают стены
зданий, почтовые ящики, лестничные клетки. Но все это — разроз¬
ненные, не оформленные, не интегрированные факты, не способные
оказать существенную поддержку антисемитизму, проникающему
из соседних пригородов.
Конечно, еврейский коммунитаризм не представляет барьер
для антисемитских проявлений, ненависти, вражды, отчуждения,
зависти. Но когда он сотрудничает с политической властью, всем
людям живется спокойнее.
Пье-нуары в Марселе
В Сарселе говорят, что «99% евреев — выходцы из Северной
Африки». В городе насчитывается и другое представительство маг-
рибинцев, мусульман, в частности, алжирцев, чье врожденное чув¬
ство зависти по отношению к местной еврейской общине нам из¬
вестно. Напротив, совершенно нет «пье-нуаров», так называемых
«африканских европейцев», «черноногих» хотя бы какого-либо зна¬
чительного их количества. Ведь если колониальное прошлое сти¬
мулирует современный антисемитизм во Франции, необходимо
принимать во внимание и это заселение, в особенности тех из них,
кто склонен к рассуждениям, или практическим действиям «нос¬
тальгирующего» свойства. Вот почему мы посчитали необходимы¬
ми встречи с пье-нуарами в Марселе, с их культурными ассоциа¬
циями, основной смысл которых поддерживать «ностальгию по
Алжиру». Эти пье-нуары известны в своей массе как сторонники
антисемитизма и составляют значительную часть электората На¬
ционального Фронта, особенно в районах Прованса, Морских Альп
и Лазурного Берега. К ним относятся люди достаточно пожилого
возраста, но сохраняющие живые воспоминания об Алжире. Это не
то же самое, что их потомки, отдаляющиеся от исторического про¬
79
шлого, чтобы влиться в современное французское общество. Спо¬
собные оплакивать вчерашний Алжир, не отвергая своей колони¬
альной сущности пье-нуаров, эти люди культивируют ностальгию и
видят настоящее только через призму прошлого опыта.
Декреты Кремьё
Как и в прошлом в Алжире, пье-нуары представляют себя се¬
годня знатоками всех трех «кланов» — европейцев, евреев и му¬
сульман. Это составляет специфический аспект французского коло¬
ниального наследия: они знают всех «местных» жителей Северной
Африки, потому что жили бок о бок с ними. У них нет никакого
ложного стыда, никакой застенчивости и никакого запрета на раз¬
говор об еврейской общине, которая всегда выделялась в Магрибе,
в том числе благодаря декретам Кремьё.
Одни задаются вопросом о значении того различия, которое
разделило евреев и арабов. Альберт, шестидесяти лет, говорит:
«Существует французская национальность. После принятия декре¬
тов Кремьё в 1879 году возникла проблема, создали барьеры. Поче¬
му евреев сделали французами, а не арабов?»
Другие говорят о дискриминации, которой подверглись их
родители «европейцы» в отличие от местных евреев. Роберт, семь¬
десят лет: «Я могу показать вам документ, из которого очевидно,
что мой дедушка, родившийся в Алжире, но происходивший из
англо-мальтийской семьи, не был французом. Когда он женился на
моей бабушке, которая была француженкой, она потеряла свое
французское гражданство. Й через год при том же министре он сде¬
лал документы, разъясняющие реинтеграцию их обоих во француз¬
ское гражданство. Но ведь алжирские евреи никогда не были фран¬
цузами...» То же рассказывает Жан про злоключения своих предков
из Эльзаса: «Мои предки родились в Эльзасе, они перебрались в
Алжир в 1845-1848 годах. Так вот, в 1870 г., когда Эльзас стал не¬
мецким, они были вынуждены просить французское гражданство».
Тот факт, что алжирские евреи получили французское граж¬
данство от колониальных властей того времени, остается загадкой
для большинства пье-нуаров, которые всегда чувствовали себя «ос¬
тавленными» Францией. Это чувство несправедливости усиливает¬
ся тем, что ц сегодня они воспринимаются как иностранцы. Мари,
шестьдесят шесть лет: «Еще не так давно, когда пье-нуар просил
выдать ему повое удостоверение личности, он должен был доказы¬
вать, что он француз. [...] Мне сказали, что я родилась не во Фран¬
ции, а в Алжире. И моему мужу пришлось доставать документы,
80
подтверждающие мое участие в выборах... даже с фотографией... И
кто, вы думаете, требовал у меня эти бумаги? Магрибинка!»
Подобное настроении умов подчеркивает, что арбитражные
решения метрополии колониальной эпохи лежат в основе совре¬
менных психологических неурядиц.
Золотой век коммунитаризма
Говоря точнее, для некоторых зло заключается в исчезнове¬
нии неписанных правил колониального общества. «Моя жена прие¬
хала из метрополии, — объясняет Феликс, семидесяти восьми лет.
— Она не отличала араба от кабила, еврея от христианина... Мы
жили с ними, мы их знаем. А раз мы их знали, то мы умели с ними
обращаться. Это не значит — плохо обращаться. Но правительство
не могло решить проблему с евреями, потому что оно не сумело
предвидеть ее результат».
Рассуждения не всегда содержат критику, особенно если дело
касается прошлого, которое, порой, представляется своего родазо¬
лотым веком межобщинной жизни. Поль, семидесяти одного года,
утверждает, что того взаимопонимания, которое существовало в
колониальном Алжире, невозможно достичь в современной Фран¬
ции. Это похоже на утопию. «Единственное, чего мы не делали, —
уточняет Симон, семидесяти двух лет, — это не заключали браков с
евреями и арабами. Но мы всегда жили в добром согласии». Ос~
тальные подтверждают приблизительно то же самое. Рене, шести¬
десяти четырех лет, рассказывает: «Я родился в 1935 г., приближав
лась война. У меня никогда не было ни сомнений, ни дурных;мыс-
лей по отношению к мусульманину или еврею. Мы жили рядом и
никто не обращал никакого внимания на это. Только политические
события все перевернули». Другой подтверждает: «Я ничего яе
имею против евреев, мы росли вместе. Слова “расизм” не сущест¬
вовало. Это слово причиняет мне боль, потому что нам было хоро¬
шо вместе, при всех различиях [...]. Я думаю, что Алжир был наи¬
менее расистской страной из всех».
Однако, есть и другая точка зрения. Она касается арабов. Лу¬
ис объясняет: «Арабы — проблема во Франции? А у нас не было
никаких проблем, все были умнее. Танцевали все вместе^ на дере¬
венских площадях, и ни один араб не приходил к нам испоганить
их, они знали свое место. [...] Но в чем-то они несколько диковаты,
они не охотно идут па содружество». Так, картина золотого века
несколько тускнеет, уступая место картине колониального общест¬
ва, далеко не идеального.
81
Евреи, арабы и европейцы под напряжением
Идет ли речь о евреях или мусульманах, пье-нуары говорят о
своих прежних «согражданах» в терминах и образах французского
общества, которое как бы продолжает состоять из отдельных об¬
щин, как в эпоху колониализма, или даже еще более фрагментарно,
как во времена французского Алжира. Там, как следует из слов на¬
ших собеседников, пье-нуары могли поддерживать близость с ев¬
реями и мусульманами Северной Африки. Эта реальная или допус¬
каемая близость выдвигается ими на первый план как залог того,
что они знают «предмет», о котором говорят. Предлагаются два ти¬
па образов. В первом случае евреи и мусульмане как древние ис¬
конные жители идут «рука об руку» и, несмотря ,на их ссоры, всегда
готовы объединиться против неевреев и немусульман. Многочис¬
ленные сходные позиции непреодолимо отделяют их от европейцев
и таким же образом симметрично сближают друг с другом.
«И евреи, и арабы в плане торговли, это люди, которые могут
работать вместе. Эти общины, несмотря ни на что, живут вместе.
Потому что каждый знает другого, знает, как к нему подойти», —
говорит Роберт.
Быть может, подобное сближение сегодня сильнее, чем когда-
либо. Снова слово Роберту: «Еврейская и арабская общины являют¬
ся религиозными [...]. У них есть своя самобытность. Прежде чем
сказать, что они французы, они говорят, что они евреи или мусуль¬
мане. Это не вопрос о традиции, это что-то другое... Фактически
Французское государство сейчас разделено на фракции. Это уже не
этнические, а религиозные общины».
Трудно ассимилирующиеся с европейцами, евреи Северной
Африки, сефарды, смешались с общиной ашкенази, уже присутст¬
вовавшей во Франции, в большей степени, чем с французским об¬
ществом в целом. Альберт, семидесяти пяти лет, рассказывает: «Ко¬
гда евреи Алжира прибыли во Францию, у них был другой мента¬
литет. Но евреи Марселя их окружили сразу же заботой, помогали
им устроиться, защищали, хотя между прибывшими и жившими во
Франции существовала огромная разница, известные различия в
поведении, быту, поэтому даже внутри новой еврейской общины
есть различия. Когда сегодня говорят о «евреях во Франции», сле¬
дует уточнить, еврей ли он из метрополии, который всю жизнь
здесь прожил, или репатриант из Алжира или Туниса. Эти особен¬
ности североафриканских евреев пье-нуарами воспринимаются как
дополнительная «несправедливость», потому что на их образе, ев¬
ропейских африканцев, долгое время «паразитировали» их «сооте¬
82
чественники»-евреи. Случай с Энрико Масиасом, идентифициро¬
вавшимся со своими песнями о пье-нуарах, до того как он предстал
перед всеми прежде всего как еврей, друг Израиля и как наследник
только североафриканской музыкальной традиции, ничем не обя¬
занный «европейцам», вызывает у пье-нуаров множество коммента¬
риев, скорее горьких [...]. Пье-нуары осуждают его за то, что он хо¬
тел «внедриться в мировую культуру через среду мусульман со
своими песнями... [...] «Он использовал нас, чтобы сделать себе
карьеру. Использовал наши несчастья. Он пбшел дурным путем. Он
точно такой же, как другие алжирские евреи. Это люди, которым
никто не нужен, 1фоме них самих. Они способны на такие дела, ко¬
торых мы не можем сделать, потому что мы не объединены и не со¬
лидарны. Когда они уехали в Израиль, то руководствовались той же
целью, с какой уезжали когда-то из Алжира, — использовать Изра¬
иль, но это уже другая история».
А в общественном сознании образ евреев неотделим от образа
пье-нуаров. «В сознании французской публики все пье-нуары зо¬
вутся Роже Ханин*, Энрико Масиас,..», — говорит один из наших
собеседников. Мари возмущается: «У ;евреев Туниса свой ментали¬
тет [...], свой язык, манера говорить вульгарная.*; Нр во Франции не
делают разницы, это нормально. Есть евреи из Туниса, о которых
постоянно говорят в средствах массовой информации и сквозь
призму этих людей воспринимают общину пье-нуаров. Это чудо¬
вищная ложь. Это не только «ложь», это вредит всем пье-нуарам.
Они причинили нам много зла, евреи» [...}. Еще один собеседник:
«Когда евреи из Туниса приехали сюда, они много дел натворили в
Марселе. И поэтому марсельцы нас обвиняют, пье-нуаров».
«Уже во времена Алжирской войны они вели себя как преда¬
тели [...]. Во время Алжирской войны евреи хотели договориться с
Фронтом Национального Освобождения за счет нас. Но ФНО отка¬
зался иметь с ними дело. Это люди, которым нельзя доверять. Удар
ножа в спину...» (Роберт).
И если, полагают другие, они и не вели себя как предатели, то
как те, кто использует дело к своей выгоде, никогда не помогая
другим и действуя чужими руками. Вот диалог, записанный в мест¬
ном центре пье-нуаров:
— Я слышал, что после Алжира один еврей отправился в Из¬
раиль [...] и первым делом сказал, что хочет купить землю [...] Ему
ответили, что земля Израиля не продается. Сказать так торговцу!
Французский актер, создавший образ комиссара Наварро в одноимен¬
ном киносериале.
83
— Евреев из Алжира очень плохо воспринимают в Израиле.
— Потому что это были одни лишь торговцы тканями.
— Торговцы тканями, аптекари и врачи. Хорошие вра4и,
кстати... и адвокаты. Но ни одного инженера, каменщика, строите¬
ля... Я никогда не видел еврея-маляра.
— Они поехали в Израиль, чтобы делать свое дело как в Ал¬
жире, то есть торговать... Но там им сказали, что надо брать в руки
лопату и грабли, и тут-то они не были согласны...
Перед лицом Израиля
Отношения между «европейцами» и евреями Магриба при¬
нимают иной оборот, когда речь заходит об израильско-
палестинском конфликте, обострившемся с сёнтября 2000 г. По
этому случаю началось возрождение «колонистов» из французского
Алжира. При виде противостояния между израильтянами и пале¬
стинцами пье-нуары склонялись к тому, чтобы проводить паралле¬
ли со своей собственной судьбой, подчас вновь переживая войну в
Алжире.
Однако, никто не заходит слишком далеко в сравнениях, по¬
скольку Израиль пользуется большой поддержкой и помощью, а
французы из Алжира были в изоляции. Сравнение с израильско-
палестинской ситуацией делается лишь для того, чтобы напомнить,
насколько примерным был французский Алжир. Выдвигаются раз¬
ные аргументы: пье-нуары были «колонизаторами» в меньшей сте¬
пени, чем израильтяне, с мусульманским населением Алжира они
обращались лучше, чем израильтяне с палестинцами сегодня и, не¬
смотря на это, израильтяне получают серьезную помощь, в отличие
от репатриантов, которых продолжают обвинять во всех несчастьях
Франции. Диалог шестидесятидевяти летнего Жоржа и Жозэны (ше¬
стьдесят восемь лет) выявляет двойственность отношения пье-
нуаров к палестино-израильской проблеме:
«Правда в том, что ислам хочет господствовать в мире. Ислам
и еврейский мир, потому что они не выносят друг друга с 1945 года,
они воюют, но нельзя не видеть, что они всегда вместе. Они живут
вместе. Когда мы были в Алжире, там были евреи, арабы, францу¬
зы, испанцы... все жили вместе и не воевали. Только сейчас появи¬
лись проблемы... Но евреи и арабы... Арабам нужно лишь вернуть
их земли. Нас, пье-нуаров, критиковал^,'называя колонизаторами,
захватившими земли у арабов, в то время как это неправда, но евреи
— как раз наоборот, забрали земли у арабов. Почему они не отдают
их? Отдадут, и все, и разговора не будет. Но это невозможно», —
так считает Жорж. А вот мнение Жозены: «Я не совсем согласна с
84
вами, потому что если обратиться к Библии, там была Палестина.
Правда в том, что евреи не имели нации, потому что они рассеялись
по всему миру. Когда Всевышний дал им этот надел земли, они
должны были остаться, множиться и создавать нацию. Они оста¬
лись в очень небольшом числе в окружении мусульманского мира,
который растет и растет. [...] Когда в 1948 г. ООН признала за ними
эту землю, люди смогли остаться. И они остались и процветали.
Превратили пустынные районы в поля и сады. В этот момент арабы
напали, чтобы сказать, что это их земли. В Алжире случилось то же
самое. Когда арабы были захватчиками Северной Африки, то здесь
не было еще никакой цивилизации. Когда вы видите древние руи¬
ны, то это оставили не арабы. До них были финикийцы, греки, рим¬
ляне, вандалы... Потом арабы уже прибыли сюда из Аравии. Неко¬
торые дошли до Пуатье. В 1492 г. они должны были принять като¬
личество, чтобы остаться в Испании, или возвратиться обратно.
Вернувшись к себе, остались в Северной Африке. В Алжире они
долго находились под протекторатом Османской империи, значит,
тоже жили не на своей земле...»
Но критикуя арабов, Жозен рассказывает в то же время, что у
нее была подруга-еврейка в школе, которая обвиняла свою общину
в замкнутости, хотя говорила, что у нее были друзья мусульмане и
христиане-католики, и родители разрешали ей ходить к ним в гости
на все их праздники. Но сами никогда не разрешали ей позвать ко¬
го-нибудь к себе на праздники общины.
Некоторые из пье-нуаров заявляют о своем «предпочтении»
мусульман, точнее вполне определенной их части, которая сража¬
лась на стороне метрополии, защищая родину в 1914-1918 гг. или в
1939-1945 гг., и даже в Индокитае. «Еврейская община, — говорит
наша собеседница, — здесь для того, чтобы делать свои дела, она
внедряется в среду незаметно... Это вроде китайцев, которые при¬
езжают во Францию. Они собираются в группы, они солидарны
друг с другом, этого у них не отнимешь, и этого нам не хватает.
Быть может, поэтому от них держатся на расстоянии, мы знаем, что
совершенно не нужны им!»
В воспоминаниях пье-нуаров о колониальной эпохе и «гармо¬
ничном сосуществовании» преобладали «добрые отношения» меж¬
ду ними и арабами., Семидесятипятилетний Альберт рассказал, как
он жил в деревне в Алжире, где не было напряженности с евреями и
арабами, но дружба была между пье-нуарами й арабами: «Когда бы¬
вал. праздник жертвоприношения, араб стучал в дверь.., и это было
приглашение к столу. Я больше близок к мусульманской общине.
Всегда».
85
Опыт общинной жизни, которым Альберт, на его взгляд, об¬
ладает, позволяет пье-нуару предпочесть (по крайней мере на сло¬
вах) мусульман, которые видятся ему обиженными, по сравнению с
евреями. Думается, что в его словах звучит скорее критика в адрес
Франции за плохую заботу об общинах, чем обвинение еврейского
населения как такового: «Когда я работал в системе государствен¬
ного образования и был назначен в ректорат Университета в 1990 г.,
— вспоминает Генри (семьдесят один год), — мы уже получали от
раввина Марселя полный календарь с датами их праздников, и нам
запрещалось устраивать экзамены в дни их праздников...» [...] Но
там были также и магрибинцы. Ко мне как руководителю приходи¬
ли молодые люди, которые говорили: «А почему для них, а не для
нас?» Это ставило перед нами проблему, мы оказывались перед вы¬
бором: что делать? «Вы совершенно правы, — говорил я, — я дам
знать в ректорат». Значит, тогда на одной неделе мы имеем христи¬
анское Прощеное Воскресенье, в понедельник — Аид Кебир (День
Жертвоприношения) и так далее — во вторник, в среду одни
сплошные праздники...»
Но опыт Алжирской войны, по-видимому нисколько не нау¬
чил пье-нуаров особой терпимости ни по отношению к мусульма¬
нам, ни по отношению к евреям...
В УНИВЕРСИТЕТЕ
В прошлом за антисемитизмом в университетах Франции
стояли крайне правые. Некоторые факультеты, в частности, юриди¬
ческий, были известны наличием симпатизирующих фашизму пре¬
подавателей, представителей различных националистических тече¬
ний, монархистов, традиционалистов — католиков, контрреволю¬
ционеров, а в более близкие времена — революционеров и «негати-
вистов», иногда также национал-революционеров. Небольшие
группки студентов крайне правых взглядов находили поддержку на
этих факультетах, подталкивающую к действиям, включая опреде¬
ленное насилие. Эти настроения, в том числе антисемитские, не ис¬
чезли в настоящее время окончательно и, к примеру, университет
Лион III часто обвиняют в благоприятной атмосфере для всякого
рода «отрицателей». В феврале 2002 г. была создана комиссия ис¬
ториков во главе с Г. Руссо для изучения расизма и «негативизма» в
этом университете, в число адептов которого входят такие личности
как Бруно Голльмиш, один из вождей французского Национальною
Фронта. Однако, выводы, к которым пришла комиссия, опублико¬
ванные осенью 2004 г., не давали поводов для паники.
86
Принимая в свои ряды сторонников активного «негативизма»,
университет не представляет собой, однако, мощный оплот антисе¬
митизма. Недавно Бруно Голльмиш был лишен места профессора в
Лион III указом министра Национального образования (3 февраля
2005 г.) после 'его лекций о мифических, якобы, газовых камерах
времен Второй мировой войны, что вызвало резкий отпор студен¬
тов и ответную реакцию Национального Фронта.
Но мы исследуем здесь университеты по другой причине. С
одной стороны, преподаватели и другие работники университетов,
как и студенты развивают там политическую деятельность под
влиянием различных идей — от крайне левых до ультраправых, со¬
держащих критику израильской политики, что порой приводит к
так или иначе завуалированному антисемитизму, границы которого,
как мы видели, трудно определить. С другой стороны, растет чис¬
ленность мусульманских студентов, которые исповедуют активный
ислам, в том числе содержащий антисемитские выпады. На универ¬
ситетских стенах — множество надписей, направленных против
«сионистов» и членов Союза еврейских студентов Франции, глав¬
ного противника пропалестинских инициатив; время от времени
устраиваются выставки фотографий. Это показывает, что у крайне
правых теперь нет монополии на ненависть к евреям.
В начале 1970-х годов мощная волна левых настроений и под¬
держки палестинцев со стороны третьего мира могла привести к
крайним формам антисионизма с громадным антисемитским со¬
держанием. «Исламизм в различных вариантах левацких идеологий
и идей третьего мира не вливался ли в так называемый «исламский
прогрессизм»? (Ален Финкелькраут). Зададим и другой вопрос. Не
способствовали ли некоторые университеты подобному вливанию,
не всегда играя при этом на антисемитизме?
Ислам, критика государства Израиль и крайне левые идеоло¬
гии никогда автоматически не означают антисемитской лихорадки,
и те обвинения, котбрые в этих случаях выдвигаются, сами нужда¬
ются в переосмыслении. Поэтому нам показалось необходимым
провести расследование в парижских университетах Париж-VI, Па-
риж-VII, Париж-VIII, Париж-IX, также как и в Институте восточ¬
ных языков (INALCO).
Бойкотировать Израиль
16 декабря 2002 г. была выдвинута и принята Советом адми¬
нистрации университета Пьера и Мари Кюри (Париж-VI) резолю¬
ция, в которой говорилось, что «израильская оккупация территорий
87
Трансиордании и сектора Газа делает невозможным осуществление
права на получение высшего образования и исследовательскую дея¬
тельность для наших палестинских коллег», напоминая тем самым,
что по соглашениям Евросоюза с Израилем, в частности, в сфере
научных исследований, стороны обязаны соблюдать права человека
и принципы демократии. Поддержанный 22 голосами (четверо про¬
тив и шесть воздержавшихся) документ был подписан Комитетом
Жюиссо солидарности с палестинскими университетами и многими
другими организациями высшего образования. Эта инициатива от¬
вечала целям международного движения. 6 апреля 2002 г. в Вели¬
кобритании прозвучал призыв профессора Стивена Розе за Евро¬
пейский бойкот академических и культурных связей с Израилем. В
тот же день о призыве сообщили французские СМИ, в том числе
«Либерасьон» и «Ле Фигаро».
Документ, принятый университетом Париж-VI, вызвал мощ¬
ную волну протестов: демонстрации перед Университетом на пло¬
щади Жюсье (6 января 2003 г.), публикация обращения «Против
бойкота. За сотрудничество знаний» в газете «Ле Монд» (9 января
2003 г.), собравшая 40 тысяч подписей и осудившая Премьер-
Министра Жан-Пьера Рафарена.
Что стоит за этой инициативой — политическая критика или
плохо скрытый антисемитизм? Особо деликатное досье требует
изучения.
Политическая критика?
Две особенности отличают движение за бойкот, лидером ко¬
торого стал административный совет университета Париж-VI во
Франции: его скорость и международный характер. Инициирован¬
ный в Великобритании, он быстро достиг Австралии, Соединенных
Штатов, Бельгии и Франции, где призыв университета Париж-VI
нашел поддержку в разных университетах, несмотря на мощное
противодействие: 7 января 2003 г. в университете Париж-VII его
явно отвергли; 19 января в университете Пьер-Менендес-Франс
(Гренобль-П) за него проголосовали, но не было необходимого
кворума; 24 января в университете Поль-Валери (Монпелье III), 7
марта в университете Париж-VIII, 24 марта свободным Универси¬
тетом Брюсселя призыв был отвергнут.
Международный университетский бойкот не ограничивался
требованием невозобновления европейских соглашений с Израи¬
лем. В Оксфорде упомянутый выше профессор в начале 2002 г. от¬
казался впустить в свою лабораторию молодого исследователя из¬
88
раильтянина, потому что «он служил в израильской армии»; про¬
фессор использовал трибуну для разоблачения израильтян, «счи¬
тающих, что у них есть после Холокоста моральное право идти на
любое беззаконие в отношении «палестинцев». Два израильских
ученых, известных своей оппозицией правительству Ариэля Шаро¬
на, были тем не менее исключены из научных советов двух журна¬
лов,. The Translator и Studies Abstracts. Мишель Синнотт, владелец
издательства Сан Жером, где эти частные журналы публикуются, в
журнале L ’Arche заявил: «Израильские войска в камуфляже убива¬
ют и мучают палестинских детей», а также «Сионистское государ¬
ство сейчас в полной мере реализует культурные и исторические
предначертания сионизма, отражающего идеи нацизма». Израиль со
«зверствами в Дженнине напоминает Германию в Хрустальную
ночь». Синнотт подчеркивает также необыкновенное могущество
еврейского лобби в Америке, которое позволяет Израилю «делать
всё, что тот захочет». Наконец, он объявляет, что «все традицион¬
ные теории еврейской конспирации, которые считались дискреди¬
тированными уже давно, обретают новую молодость».
В заявлении Парижа-VI подобные выводы не находят места.
Но здесь речь идет о том, что необходимо оказать давление на изра¬
ильскую политику, предъявить нечто вроде санкций^ чтобы выгля¬
деть чемпионами борьбы за права человека. Зато в некоторых тек¬
стах Интернета, оправдывающих бойкот, отчетливо выражены анти¬
семитские позиции. Например, когда их авторы не видят различия
между евреями вообще и израильтянами, поддерживающими поли¬
тику Ариеля Шарона, когда говорят об иудо-нацистской политике.
За пределами респектабельной критики
Итак, документ Париж-VI, принятый административным со¬
ветом. Многие свидетели, в том числе пресса, утверждают, что
текст был введен в повестку дня «тайком» в самый день голосова¬
ния, что все было подготовлено заранее: профсоюзы сговорились с
левыми пропалестинскими группами. Что удивляет в этом доку¬
менте, так это прежде всего неосведомленность его авторов. Во-
первых, научные исследования в Израиле не финансируются Евро¬
союзом, и программа сотрудничества с Государством Израиль вы¬
годна европейским странам. Ее приостановка дает повод израиль¬
ским учёным активнее сотрудничать с Соединенными Штатами.
Во-вторых, израильские университеты юридически независимы от
государства, санкции, наложенные на них, никоим образом не озна¬
89
чают, что они касаются правительства Ариеля Шарона. Именно в
стенах этих университетов рождается наиболее острая критика в ад¬
рес правительства. Невозобновление научных связей, таким образом,
ослабляет миролюбивое крыло израильской общественности, еще
находящейся в состоянии «эйфории» от духа соглашений в Осло в
поддержку мирной перспективы. А поскольку документ Парижа-VI
не имеет шансов на реализацию, потому что право устанавливать
или приостанавливать контакты закреплены за Советом министров
стран Евросоюза, остается признать, что этот документ был в основ¬
ном адресован французскому научному сообществу: чтобы оно дер¬
жалось на расстоянии от израильских ученых и бойкотировало их.
Можно ли в данном случае говорить об антисемитизме?
Большинство тех, кто выступал против документа Парижа-VI,
предпочли осудить угрозу миру и диалогу на Ближнем Востоке. И
только. В то же время они отказались нарушать французские уни¬
верситетские традиции, призывающие к диалогу и обмену знания¬
ми, гуманизму и терпимости.
Остановимся чуть подробнее на критических соображениях
иного толка. Почему в документе бойкот носит избирательный ха¬
рактер, ведь в мире многие страны, помимо Израиля, ведут себя
грубо, по-диктаторски, нарушая права человека... Как напоминает
один из критиков, Бернар-Генри-Леви: «Эта странная двойствен¬
ность, двойные стандарты, которые автоматически появляются, как
только дело касается Израиля <...> Единственной целью видится
желание еще раз наказать, упрекнуть, демонизировать, вывести це¬
лую страну за рамки цивилизованных наций». 17 сентября 2002 г.
Лоренс Саммерс, ректор Гарвардского университета, также выразил
свое недоумение по поводу того, что «сотни европейских универси¬
тетов призвали к прекращению поддержки израильских исследова¬
телей, не прибегая к подобной мере против ученых других наций».
Документ, принятый Парижем-VI, был представлен группой
профсоюзных деятелей. В их число вошли два студента, принадле¬
жащих к мусульманской организации, что еще не дает основания
делать выводы о проникновении в университет левацких пропале-
стинских настроений и политического ислама. Просто кто-то по¬
считал, что обсуждения документа с израильскими коллегами не
обязательны, хотя многие из израильских исследователей (как упо¬
минает «Либерасьон» от 21 мая 2002 г.) были за бойкот израиль¬
90
ских университетов, чтобы выразить несогласие с политикой Арие^
ля Шарона.
Судя по всему, в университете никому не пришло в голову,
что документ, принятый его сотрудниками, способен взбудоражить
международное сообщество. Престижное, с хорошо отлаженным
механизмом широкого сотрудничества учебное заведение, разве
оно не должно было избежать опасного желания ввязаться в ради¬
кальную политическую деятельность, вызвавшую критику от со¬
циалистов до правых у власти, а также в ученых кругах? Разве не
бросило оно тень на сторонников документа, а точнее их нравст¬
венную позицию в условиях, диктующих понятную осторожность?
Теперь о Париже-VIII
Университет Париж-VIII сегодня уже не тот сильно полити¬
зированный центр преподавателей и студентов, каким был в мае
1968 года при своем основании. Однако в нем сохраняются комму¬
нистические и крайне левые настроения и большая привязанность к
палестинской проблеме. В его стенах много студентов из магрибин-
ской и африканской иммиграции, 26 из них — иностранцы. При
слабости студенческих профсоюзов и деполитизации университет¬
ской жизни общественные структуры формируются в основном на
базе коммунитаризма. Ассоциации тунисцев, берберов, мароккан¬
цев, алжирцев и т. д. защищают права студентов, поддерживают,
лиц без документов и т. д. :
Иногда случаются конфликты студентов с администрацией. В
2001 г. группа молодых людей без документов из Нантерра, пытав?,
шихся поступить в университет, более месяца занимала амфитеатр
при поддержке Национальной конфедерации труда и других левац¬
ких групп.
Наблюдается также подъем религиозных настроений, в част¬
ности «исламизаций некоторых магрибинских ассоциаций» («Ле
Фигаро», 23 июня 2003 г.). Из-за отказа Ьластей предоставить по¬
мещения для молитвы, нередко можно видеть группы молящихся
мусульман на лестничных площадках. На выборах в органы студен¬
ческого самоуправления мусульманская организация Авенир из Па¬
рижа-VIII получила наибольшее число голосов.
Мария Пумьс
В 1996 г. Университет Париж-VIII организовал многочислен¬
ные культурные манифестации в рамках «Года Средиземноморья».
91
Мария Пумье, адъюнкт-испанист, назначенная ведущей мероприя¬
тий, пригласила принять в них участие Роже Гароди, лекция кото¬
рого «Ислам и современность» была включена в официальную про¬
грамму. За две недели до этого вышла книга Гароди «Фундамен¬
тальные мифы израильской политики», вызвавшая живую полемику
в прессе своими ревизионистскими терминами.
Это приглашение легко объяснимо. Из биографии Марии Пу¬
мье, опубликованной в журнале «Л’Арш», следует, что она давно
симпатизирует Роже Гароди и хорошо знакома с его трудами... Со¬
гласно досье, Мария Пумье выступает как активистка, преподавав¬
шая много лет в Гаване, «чтобы помочь кубинской революции».
Там она встретила Роже Гароди, взглядами которого на ислам как
источник молодости для европейской мысли, открыто восхищалась.
Однако вернемся в 1996 год. После лекции Гароди Мария
Пумье стала проявлять живой и постоянный интерес к евреям. В ее
работах можно найти просто классические антисемитские пассажи
на темы денег, власти, еврейского лобби и его мирового господства.
Она утверждает, что евреи есть повсюду, «слишком сильно пред¬
ставлены в либеральных профессиях, почти полностью контроли¬
руют некоторые сферы, такие как «психоанализ, издательства и
прессу». Само слово «еврей» на всех языках Европы «с сумерек
времен — синоним хитреца и рвача», что евреи не что иное как
«люди, у которых есть средства и способы распространять «газо¬
вую версию» истории» (на исламском сайте университета «Кыбла»
в октябре 2003 г. была вывешена статья под названием «На газовом
облаке: Испания, евреи, Израиль»).
Теракты 11 сентября 2001 г. для нее являются результатом
иудо-израильско-сионистского заговора. Она безоговорочно под¬
держивает «отважные, честные и действительно опасные для сио¬
низма» позиции Израэля Шамира, проза которого «удивительно по¬
лезна для понимания прекрасного спектакля прямо обрушившихся
башен», и приняла активное участие в издании его книги «Другое
лицо Израиля».
В 2001 г. Мария Пумье ездила в Палестину и по возвращении
распространила отчет в Интернете, где бичует сионизм, который
действует «в направлении, желаемом для Шарона и Буша в целях
распространения по всей планете индустрии геноцида, которая зая¬
вила о себе под предлогом поимки нескольких террористов»
(Л’Арш, № 551-552). Она участвовала в конференции по пробле¬
мам Палестины, организованной в университете Париж-VIII сту¬
денческими ассоциациями.
92
«Индустрия холокоста», «империя медиа холокоста», или
«навязчивый пафос холокоста во всех крупных средствах массовой
информации под постоянным контролем «полиции мысли», обеспе¬
чивающей «ренту ситуации, перманентный иммунитет Израиля» —
такого рода положения «оживляют» статью: «Ирак: Соединенные
Штаты и Израиль против остального мира», распространенную по
Интернету в 2003 г. усилиями Марии Пумье, которая к тому же
критикует законы Плевена и Гайссо, по ее мнению, препятствую¬
щие «работе историков» и запрещающие высказывания «некоторых
ревизионистских заключений о периоде 1939-1945 гг.».
Мария Пумье утверждает, что «существует также исконно
сионистская идея по отношению к Латинской Америке, где успеш¬
но сотрудничают еврейское лобби и северо-американский империа¬
лизм». То есть, ее заботят самые разные проблемы — от борьбы за
Латинскую Америку до антиимпериализма и антисионизма. Так во¬
круг центральной идеи «еврейского заговора» создаются связи ме¬
жду крайне правой и крайне левой идеологиями. Этот «противоес¬
тественный союз» становится возможным, потому что у него есть
общий враг, и Мария Пумье открыто говорит о своих контактах с
Национальным Фронтом. Ее работы о сионизме в Латинской Аме¬
рике распространяются не только на пропалестинских исламист¬
ских сайтах Интернета, но и часто анонсируются в информацион¬
ном бюллетене крайне правых «Факты и Документы».
Не следует думать, однако, что университет Париж-VIII —
логово людей, одержимых столь же ярко выраженным антисеми¬
тизмом, как Мария Пумье. Ее случай — крайний и исключитель¬
ный. Но есть о чем задуматься. К лицу ли крупному парижскому
университету, наследнику идей прогресса, терпеть подобную лич¬
ность? Дело, думается, тут вот в чем. Если бы речь шла о фигуре
крайне правой, типа таких, что встречаются в Университете Лион-
111, реакция была бы достаточно бурной. Но в случае с Пумье, кото¬
рая объясняется с публикой с позиций крайне левых, не скрывая
особого благовйАения к палестинскому народу, общественная мо¬
раль онемела. В общем, во Франции легче быть антисемитом в
Университете, когда за плечами багаж, подобный тому, что у Ма¬
рии Пумье, нежели в компании крайне правых.
Выставка
В 2002 г. по случаю проведения в Палестине в 2002 г. Дня
Земли Генеральный союз тунисских студентов организовал анти-
93
сионистскую демонстрацию. В числе лозунгов, вывешенных по
этому случаю, было отмечено знамя с текстом: «Звезда Давида =
свастика». Ректор Университета просил убрать знамя, пытался объ¬
яснить демонстрантам, что можно защищать палестинцев и крити¬
ковать политику Шарона, но этот «лозунг недопустим». В ответ ус¬
лышал: «Вы не знаете, что они вытворяют в тюрьмах, они выкалы¬
вают глаза палестинским пленным». Транспарант был снят лишь
после окончания мероприятия, которое продолжалось несколько
дней.
Через год 25-27 марта 2003 г. в университете Париж-VIII бы¬
ла организована выставка опять же по случаю празднования пале¬
стинцами Дня Земли в знак протеста против оккупации палестин¬
ских территорий израильской армией. Ее широко поддерживали
средства массовой информации (статьи в «Либерасьон», «Ле
Монд», «Ле Паризьен», «Ле Фигаро»). Выставка была открыта в
холле университета. На двух стендах — фотографии, демонстри¬
рующие растерзанные тела женщин и детей. И надпись: «Вот, что в
действительности происходило в Дженнине, в отличие от того, во
что вас заставляет верить еврейское лобби».
Рядом с этими фотографиями — тридцать две страницы фо¬
токопий из книги Роже Гароди «Палестина: земля божественных
откровений», где, к примеру, сравниваются израильский закон о
возвращении и нацистские законы Нюренберга. Кроме прочего,
представлен текст «Превентивная война, которую ведет против па¬
лестинцев Израиль» без ссылок на имя автора;
цитаты, выполненные готическим шрифтом, из книги изра¬
ильского философа Лейбовица. Вот одна из них: «Сила израильско¬
го кулака — от защитной американской перчатки и долларов в
ней»;
карикатуры изображают евреев под юбками огромного Дя¬
дюшки Сэма, вооруженного до зубов, Статую Свободы, которая
душит ребенка, а рядом — Ариэля Шарона, наслаждающегося сце¬
ной.
Выставка была воспринята как откровенно антисемитская.
Прежде всего некоторой частью профессуры.
Даниэль Лефевр, который читает курс современной истории,
перед стендами объяснял студентам, почему эта выставка является
антисемитской, а не только антисионистской и антиизраильской:
она не критикует политику Шарона или правительства, но явно об¬
виняет в преступлениях евреев. Карикатуры напоминают о времени
94
фашистской оккупации. Отрывки из произведений реваншистов и
готические буквы, использующие немецкий шрифт, как когда-то
это делали нацисты, дополняют картину. Его объяснения были
приняты студентами с пониманием, в частности магрибинцами,
оценившими «мудрость» и «прозорливость» профессора, умеющего
«различать вещи».
Даниэль Лефевр был оскорблен организаторами выставки как
«провокатор» и «сионист», но, по его словам, «это не заходило
слишком далеко». Обеспокоенные ректор и секретарь университета
пришли посмотреть выставку, и, не сомневаясь в ее антисемитском
характере, решили закрыть. Члены Союза тунисских студентов пы¬
тались заглушить всякий диалог. Демонтаж выставки проходил под,
крики «Смерть евреям!», шокируя присутствующих и провоцируя
протест.
В ответ три студента с помощью преподавателей историче¬
ского факультета написали и распространили среди студентов
письмо. Вот выдержки из него:
«Не следовало перекладывать на наших сограждан еврейской
национальности ответственность за действия солдат армии Госу¬
дарства Израиль».
«Представленные карикатуры явно напоминали стереотипы
антисемитской пропаганды (в историческом смысле)».
«В этой ретроспективе вновь напомнил о себе миф о еврей¬
ском международном заговоре, подпитанном «долларами» и защи¬
щенном «стальной американской перчаткой». «Налицо — все дока¬
зательства европейского антисемитизма современного периода, что,
влечет за собой ответственность авторов экспозиции».
Наконец, вопреки сложившейся традиции решать проблемы
внутри своего коллектива, администрация университета вынесла их
на рассмотрение правоохранительных органов, подав жалобу на ор¬
ганизаторов выставки. «Антисемитский характер комментариев и.
самих экспонатов не может быть незамеченным, — гласит коммю¬
нике президиума от 31 марта 2003 г., — их организаторы ответят в
органах правосудия за все, что относится к нарушению французско¬
го законодательства. Дирекция университета подтверждает, что
университетское сообщество не имеет ничего общего с этими ак¬
циями, представляющими призыв к расовой ненависти». Жалоба
была подана 10 апреля 2003 г. в суд высшей инстанции в Бобиньи
по статье о возбуждении расовой ненависти (ст. 24/2 закона от 29
июля 1881 г.). Сразу же после этого, рассказывают в президиуме,
некоторые члены «ассоциаций, объединяющих тунисцев и марок-
95
канцев, спрашивали нас, не евреи ли мы» («Ле Фигаро», 23 июня
2003 г.).
Администрация университета решила не применять дисцип¬
линарных санкций к организаторам выставки, чтобы «снять напря¬
жение», как отметили ее представители. Возможно также, что сыг¬
рало свою роль соотношение сил: организаторы дали понять ректо¬
рату, что «могли бы привлечь на свою защиту весь арабский мир
Сан-Дени». В кампусе — более шести тысяч студентов из Магриба,
и даже если они не одобряют расистские идеи некоторых организа¬
торов выставки, они подтвердят солидарность с ними: многие свя¬
заны семейными узами или общим интересом. Следует отметить,
что некоторые голоса действительно раздались в защиту выставки.
Распространилось послание «Комитет Палестины —Университет
Париж-VIII», протестующее против того, что является лишь «не¬
выносимым шантажом, постоянно касающимся антисемитизма».
<...> «Мы живем в такую эпоху, — читаем в послании, — когда
простой факт упоминания о том, что палестинцы являются живыми
существами, приписывает вам грех антисемитизма.
Да, мы поддерживаем бойкот израильских продуктов.
Да, мы проводим информационные кампании против бойни
палестинцев.
Да, мы стремимся к тому, чтобы Палестина, не существующая
для СМИ, не была забыта.
И наконец, никакие угрозы Национального союза евреев
Франции нас не запугают.
Интифада победит! Палестина будет жить!»
Наконец, преподаватель французской литературы Морис
Куртуа разместил на сайте факультета литературы текст, озаглав¬
ленный «Палестина с Парижем-VIII». Этот текст, отредактирован¬
ный много месяцев спустя после события, пытается минимизиро¬
вать, прибегнув к эвфемизму, антисемитский характер выставки.
Там можно найти утверждения, которые противоречат фактам: «Ни
одной жалобы подано не было ни с одной, ни с другой стороны»,
цитаты из Гароди не упомянуты. Рассуждения Мориса Куртуа мо¬
гут быть изложены следующим образом:
выставка была посвящена ежедневной жизни палестинцев,
она проходила в Париже-VIII; «досадное» (или в другом месте
«прискорбное и вызывающее сожаление») событие нарушило мир¬
ный характер манифестации. Наконец, он задается вопросом: «Па¬
риж-VIII, до сих пор самый представительный по числу различных
общин французский университет, прекрасный пример общинного
96
сосуществования, останется ли еще, после этого инцидента, терри¬
торией исследований и межобщинных обменов»?
После вмешательства преподавателей с ряда факультетов
Морис Куртуа убрал свой текст с сайта.
Государственный прокурор Республики решил начать судеб¬
ное преследование организаторов. К моменту написания нашей ра¬
боты процесс еще не начался, идет подготовка. Добавим, что в 2004
г. День Земли был запрещен администрацией и не состоялся.
Климат
В эпизоде с выставкой наиболее заметной была активность
UGET — Генерального союза тунисских студентов. Эта организа¬
ция насчитывает около ста пятидесяти членов и считается в Пари-
же-VIII влиятельной силой. «На общем фоне живой симпатии к па¬
лестинской проблеме, она отличается тотальной преданностью делу
палестинцев», — говорит мадам A.». UGET, по ее словам, проводит
«антйсионистские манифестации, в которых палестинские студенты
никогда не участвуют <...>. Это длится уже давно и вызывает удив¬
ление». Руководят ассоциацией великовозрастные люди, которых
принято называть вечными студентами.
Руководитель и основатель Союза тунисских студентов, Рйд-
ха Бургиба, тридцати восьми лет, учится уже лёт пятнадцать в Сан-
Дени. Это он подал заявку на открытие выставки и после служивше¬
гося хотел быть единственным, кТо за нее ответит. ' ’
Ридха Бургиба представляется как представитель комитета
«Палестина», и для него не было ничего антисемитского в этой вы¬
ставке: речь шла лишь о том, чтобы показать реальную, повседнев¬
ную жизнь палестинцев. Он отмечал, что одна из карикатур, кото¬
рая шокировала (статуя Свободы, удушающая палестинского ре¬
бенка на глазах у Шарона), доступна на всех пропалестинских сай¬
тах, в частности арабия.ком. К тому же среди основателей Гене¬
рального Союза тунисских студентов (UGET) были и евреи («Ле
Монд», 2 апреля 2003 г.). Ридха Бургиба признает: «Выбор Роже
Гароди — это была ошибка» («Ле Фигаро», 23 июня 2003 г.).
Вот Мнение заместителя генерального секретаря Союза ту¬
нисских студентов Слаха Хнида: «Это абсолютно не наша выстав¬
ка. Наша ассоциация защищает дело палестинского народа,.но мы
не антисемиты. Сейчас мы мобилизуем общественное мнение про¬
тив войны в Ираке». Он считает, что сионисты пытаются внушить
97
людям страх, утверждая, что антисемитские акты множатся. Между
тем Тунисский Союз отказывается вести дебаты с UEFJ (Союзом
еврейских студентов Франции), не считая их демократами («Ле
Монд», 2 апреля 2003).
Итак, в университете, известном своими настроениями, но не
заподозренном в антисемитизме, в университете, где до сих пор не
было никаких проявлений агрессии, — стала ли эта выставка слу¬
чайным недоразумением? К сожалению, положительный ответ при
самом объективном подходе представляется поспешным. Почему?
Еврейские студенты и преподаватели жалуются на общий не¬
приязненный климат, «на этом факультете вот уже два года рисуют
звезду Давида, наложенной на свастику» («Либерасьон», 1 апреля
2003). Ректор университета отмечает, что антисемитский нарыв
возникает каждые шесть или восемь месяцев по случаю демонстра¬
ций в защиту палестинцев («Ле Монд», 2 апреля 2003).
В этом деполитизированном университете единственной те¬
мой, которая возбуждает чувства и умы, является защита дела пале¬
стинцев. Что ж, чувствительная, но не слишком мобилизующая те¬
ма. Активное радикализированное меньшинство университета лег¬
ко переходит от критики политики Ариеля Шарона к антисемит¬
ским лозунгам. Пока что благодаря бдительности отдельных препо¬
давателей и твердой позиции ректората эти локальные акции не пе¬
рерастают в массовые выступления. Но сами студенты не объеди¬
няются для того, чтобы противостоять антисемитизму группировок.
Предлагаем в качестве иллюстрации один эпизод, рассказанный
студенткой Анной.
В мае 2004 г. она в числе других молодых людей в течение
трех дней стояла в холле университета рядом со стендом для того,
чтобы предложить студентам подписаться под петицией, озаглав¬
ленной: «Израиль — Палестина: борьба за мир — наше дело тоже».
Речь шла о «коллективе Двух Народов, Двух Государств». Эта пе¬
тиция призывала поддержать инициативы израильско-
палестинского мира, в частности, Женевские. Анна говорит, что не
только сторонники SOS-расизма, подготовившего акцию, получали
очень резкие угрозы со стороны Генерального Союза тунисских
студентов (UGET), вроде «это добром не кончится, вы не продер¬
житесь и нескольких часов, вы не знаете Парижа-VIII», но также,
без объяснений, ни один профсоюз, ни одна ассоциация не захотели
с ними сотрудничать.
Известно распространенное здесь отношение к SOS-расизму,
который часто обвиняется в защите евреев, то есть, в связях с «ев¬
рейским лобби». Анна отметила, что это — позиция сторонников
98
крайне левых взглядов. Они говорят: «Евреев незачем защищать,л
поскольку они не обделены социально». У руководителей проф¬
союзов или политиков свой расчет: среди тех, кто в дни выборов
разгуливает с палестинскими флагами, говорит Анна, сотрудничать
с евреями означает терять голоса.
На наш взгляд, в Университете Париж-VIII антисемитизмом
страдает очень небольшое число студентов, значительное же боль¬
шинство молодежи равнодушно к любым манифестациям. Однако в
их представлении евреи, идентифицирующиеся с Израилем, с дос¬
тупом к власти и к деньгам, воспринимаются как люди, в наимень¬
шей степени нуждающиеся в защите.
Левацкий уклон и крайний антисионизм
Начиная с 2000 г. проявлений антисемитизма в университете
Париж-Х в Нантерре стало значительно больше. Остановимся на
некоторых событиях ксенофобского характера более подробно.
В 2000-2001 учебном году у одной из студенток сорвали
звезду Давида; молодую девушку повалили на землю от двадцати
до тридцати человек (по свидетельствам очевидцев), понадобилось
вмешательство охраны для того, чтобы ее вызволить; была подана
жалоба.
Часто на стенах появляются надписи: «Смерть евреям!» или
еще чаще уравнение: звезда Давида = свастика. <...>
Оскорбления и словесные выпады отмечены часто <...>
В ноябре 2003 г. анонимное письмо с угрозами получено в
адрес местного отделёния UEJF (Союза еврейских студентов во
Франции), также как и в адрес его национального бюро <...>
В начале 2004 г. президент Союза еврейских студентов в Нан¬
терре, сорвавшая листовку Генеральной ассоциации студентов Нан¬
терра (AGEN) (в ней осуждались два студента — члены еврейского
союза в действиях против AGEN), была задержана активистами
этой ассоциации, которые заявили ей: «Ты входишь в состав пре¬
ступной группировки, ты не имеешь права их защищать. Мы спус¬
тим на вас наших товарищей, чтобы они поколотили вас <...>». Эти
«товарищи из города», скорее всего из Движения иммиграции и'
пригородов (MIB), с которым AGEN поддерживает регулярные
контакты.
Во время собрания группы психологической помощи, ини¬
циатор которой имеет двойное гражданство, французское и изра¬
ильское, активисты AGEN ворвались в зал и оскорбляли ведущего
заседание <...>
99
Однако в масштабах такого крупного университета, как Нан¬
терр, подобные случаи крайне редкие, они не указывают ни на зна¬
чительную деградацию его коллектива, ни на массовую его под¬
верженность антисемитизму.
AGEN —
Генеральная ассоциация студентов Нантерра
Генеральная ассоциация студентов Нантерра (AGEN) возник¬
ла в 1993 г., отделившись от Национального союза студентов
Франции, которому наклеивали то троцкистский, то маоистский яр¬
лыки. Сегодня ассоциация насчитывает около тридцати членов, хо¬
тя несколько лет назад их было сто пятьдесят, и видится, как очень
активная и способная применить насилие организация. Это безус¬
ловная сила на политической сцене университета. Один из прежних
руководителей университета отмечает, что невозможно понять, что
же происходит в Нантерре, если не принимать во внимание дея¬
тельность AGEN. В ее обязанности входит также защита иностран¬
ных студентов, лиц без документов и не принятых на факультеты,
международная солидарность, прежде всего в связи с палестино¬
израильским конфликтом, а в последние годы и со все более замет¬
ным представительством в университете мусульманских студентов.
Основатель Генеральной ассоциации студентов Нантерра и ее
первый президент Рашид Амар уже больше не учится здесь, но его
продолжают часто видеть на территории университета. Настоящий
председатель Ромэн Хертаут охотно представляется бретонцем, что
похоже на провокацию. AGEN в основном состоит из магрибинских
студентов, вот почему ей часто приписывают коммунитарность.
Многие ее члены происходят из бедных кварталов. Она поддержи¬
вает тесные контакты с Движением иммигрантов и пригородов
(MIB), участников которого видели на территории университета в
моменты редких противостояний с администрацией, когда ректор
университета с помощью полиции выдворял AGEN из некоторых
аудиторий.
Активность AGEN, «вдохновленная исламизмом»,как говорят
некоторые работники администрации, возросла в последние годы.
Просьба предоставить помещения для молитвы была выдвинута
AGEN по случаю празднования рамадана. Университет отклонил
ее, но Национальный центр университетской и школьной деятель¬
ности (CROUS) решил, что, согласно предписанию 2002 г., обще¬
житие должно быть «местом добрососедства» для мусульманских
100
студентов во время поста, — на практике это означает быть местом
молитвы. (Но и после этого разрешения не последовало.)
Ассоциация студентов Нантерра попыталась внедриться в
колледжи и лицеи Нантерра и его окрестностей. Некоторые ее чле¬
ны занимали там посты наблюдателей. В их функции входила, мо-
билизация учащихся — например, для того, чтобы не соблюдать
минуты тишины, навязанные каждому классу после 11 сентября
2001 г., или, распространяя среди лицеистов призывы, отказываться
от тех форм обучения, которые не согласуются с предписаниями
Корана. Для ректора остается основной заботой деятельность исла¬
мистов в студенческом общежитии. Он задается вопросом: «Не об¬
работаны ли исламизмом» некоторые члены Генеральной ассоциа¬
ции студентов Нантерра? ; ’•
«Они очень ловкие, очень одаренные, говорят нам сотруд¬
ники, близкие к ректору университета. — Мы убеждены в том, что
они антисемиты. Это наше заключение. Есть вещи, которые следует
доказать, но существуют надписи на стенах, это их рук дело. Как
доказать, если никого не поймали на месте? Была передача по теле¬
видению, у меня есть видеокассета. Они очень осторожны на пуб¬
лике, очень предусмотрительны и умеют хорошо играть, это значит,
они способны переломить ситуацию и перевернуть существующие
в обществе ценности».
Телевизионная передача, о которой идет речь, была на тему
антисемитизма и прошла осенью 2003 г. на Канале +. Там мы ви¬
дим, как Ромэн Хертаут, президент Ассоциации, рисует на стене ло¬
зунг «Смерть евреям!», восклицая при этом «Какой скандал! Такое
недопустимо!» Ведущий не может ничего сделать, кроме.как выра¬
зить свое неудовольствие. AGEN; на взгляд уважаемых и разумных
людей, заслуживает обвинения в антисемитизме, но никаких ясных
и отчетливых доказательств того, что на ваших глазах произошла
непристойная сцена, нет. Так не правы ли члены этой организации в
своем возмущении, заявляя о ложном характере всех обвинений?
Что это за такой антисемитизм; говорят они, который настолько за¬
маскирован или скрыт, что сводится лишь к предчувствиям'и по¬
дозрениям? Решительно, следует идти дальше, чтобы увидеть яс¬
ную картину.
На границах ненависти
1 енеральная ассоциация студентов Нантерра — лишь не¬
большая группа активистов, у которой много симпатизирующих и
даже друзей в других профсоюзах и ассоциациях университета Па¬
101
риж-Х Нантерр, в частности, среди анархистов Национальной Кон¬
ференции труда, троцкистов Коммунистической Национальной ли¬
ги или Ассоциации христианской культуры. Она провозглашает се¬
бя вне политики, но в действительности поддерживает системати¬
ческие связи с вышеупомянутыми организациями. К тому же AGEN
умеет привлечь на свои демонстрации студентов из других универ¬
ситетов, в частности из Парижа-VIII, Парижа-ХШ или «Жю» (Па¬
риж-VII), вот почему на ее антирасистские и пропалестинские соб¬
рания могут собраться от двухсот до трехсот человек.
Жесткие акции Ассоциации в защиту прав лиц без гражданст¬
ва или документов <...> стоили университету громкой славы на на¬
циональном уровне: прежний ректор признался, что когда у кого-
нибудь возникали трудности с приемом в другие учебные центры,
ему говорили: «Подайте документы в Нантерр. Мы не можем вас
принять, но там вас возьмут».
Преданность AGEN палестинской проблеме (как и большин¬
ства других ассоциаций), настолько сильна, что часто студенты,
желающие обозначить ее членов, называют их «палестинцами» (а
не просто «сторонниками»). Но именно благодаря манифестациям
AGEN в поддержку палестинского народа становится очевидным
подъем антисемитизма среди ее сторонников. Так, в 2000 г., по слу¬
чаю проведения Дня палестинской земли, Ассоциация организовала
конференцию, на которой присутствовали более двухсот человек.
Там критиковали политику Израиля, США, слышались ревизиони¬
стские речи, осуждение «лжи по поводу цифр». Одна молодая жен¬
щина заявила, что нападавшие на Всемирный торговый центр были
«мучениками». Под аплодисменты вставшего зала она выразила го¬
товность пожертвовать собой, уничтожая повсюду любую еврей¬
скую и израильскую «цель».
Еврейские студенты, которые пришли на конференции, — от
тридцати до сорока человек, члены Союза еврейских студентов
Франции, стали протестовать, прежде чем покинуть зал. Кто-то
крикнул: «Вы не должны говорить подобные вещи в университете!»
Другой: «Нет! восхвалению терроризма!» Крики в зале: «Смерть
евреям!» (Это описание основано на свидетельствах.) Все происхо¬
дившее на этой конференции записано студентами Союза еврей¬
ских студентов Франции, предупредивших следственные органы и
обратившихся с жалобой в комиссариат полиции. Дело не было до¬
не лечо ПЛ КЛИПА.
Со своей стороны, университет не подал жалобы, но ответст¬
венный за безопасность подал уведомление прокурору Республики,
102
— такую возможность предоставляет закон. В своем рапорте он го¬
ворит о «призывах к расовой ненависти, к убийству».
Здесь выражен безусловный антисемитизм. «Но в целом про-
палестинская позиция AGEN предстает в форме язвительного анти¬
сионизма, всегда па грани дозволенного», — говорит Оливье Оде-
од, ректор университета. — Они проводят конференции, осуждаю¬
щие «политику геноцида», проводимую Шароном, выставки фото¬
графий и свидетельских документов, свидетельствующих об убий¬
ствах на палестинских территориях, прибегают к демонстрации
афиш и транспарантов и т. д. Например, AGEN установила уже
много лет назад на здании корпуса Е огромное табло, озаглавленное
«Мой народ будет жить». На нем виден палестинский боец (на деле
двое: дважды один и тот же) с атакующим автоматом Калашникова,
на дуле которого развевается палестинский флаг. И надпись: «Па¬
лестина победит!», а немного ниже цитата, приписываемая Лейле
Шахид: «Одна земля, один закон, одно право для всех в Палестине!
За Палестину историческую, независимую и поликонфессионную!»
Оливье Одеод, юрист, попросил своих коллег проанализиро¬
вать этот текст. Их заключение сводилось к тому, что он юридиче¬
ски безупречен.
От палестинской проблемы к борьбе
против Союза еврейских студентов франции
Поначалу защита иностранных студентов была главным ин¬
тересом AGEN. К концу столетия он сместился в сторону Палести¬
ны. Так, если к ноябрю 2003 г. вышел пятый номер многостранич¬
ного Антисионистского коммюнике, опубликованного AGEN, то в
феврале 2004 г. уже седьмой. Основной мишенью выпадов AGEN
делает Союз еврейских студентов во Франции. Ее сил явно не хва¬
тает на другие направления борьбы. Они постепенно слабеют, ее
численность уменьшается. Осенью 2003 г. AGEN проиграла про¬
цесс против администрации университета, которая вдвое уменьши¬
ла предоставляемое ей помещение.
Не исключено, что из-за слабости и радикализма ассоциация
переродится в маргинальную структуру. Она пытается использовать
принцип конфликтности для того, чтобы выжить и вновь двигаться
вперед. Ничего лучше, чем противостояние Союзу еврейских сту¬
дентов во Франции, придумать трудно. Она выбрала противника по
своей природе неоспоримо враждебного, что оправдывает язви¬
тельный характер ее нападок... Смысл й логика ее активности в том,
103
чтобы превратить противника во врага, конфликтные дебаты заме¬
нить насилием и торжеством ненависти.
Лозунги AGEN идут от левацкого движения, она использует
социальную критику и нападки на университетские власти, обвиняя
их в организации «университетского апартеида», в «неравноправ¬
ном и иерархизированном образовании, заложенном в механизмы
капиталистической системы». Ассоциация уделяет большое внима¬
ние проблемам «третьего мира» и отношениям Север — Юг, осуж¬
дая «новую войну ради грабежа народов мира» — речь идет об
«империалистической войне» в Афганистане — утверждая, что так
называемая «гуманитарная помощь» и «борьба против терроризма»
— лишь предлог для прямой оккупации и колонизации.
Наконец, будничной заботой Ассоциации Остается критика
Государства Израиль. AGEN использует богатый набор обвинений
для создания отвратительного образа непримиримого врага: в апар¬
теиде, колониальной политике, террористических методах, наконец,
в связке с американским империализмом как союзником и гаран¬
том. Эта тематика — как генеральная магистраль, от которой она не
уклоняется ни в своей наглядной пропаганде, ни в ходе конферен¬
ций, которые организует. Так, один из транспарантов осуждает «от¬
каз (в Дурбине в 2001 г.) Франции и Соединенных Штатов признать
рабство и колониализм (в том числе, в современной форме сиониз¬
ма) преступлениями против человечества»^ Другой утверждает, что
«сущность сионизма позволяет утопить в крови палестинский народ
и вторую Интифаду». К слову, выражение «сионистская сущность»
часто используется членами AGEN вместо Государство Израиль.
Приведем текст еще двух обращений, полностью посвящен¬
ных Израилю и сионизму, равно как и антисемитизму. Одно из них
озаглавлено: «Перед лицом сионизма, который не говорит слова со¬
гласия», а второе: «От Палестины до Франции: “Нет!” избиратель¬
ной памяти!» События, которыми были вызваны эти лозунги, дос¬
таточно значимы: первый случай, — когда один из работников ад¬
министрации магрибинского происхождения был атакован на тер¬
ритории университета; второй — когда конференцию, посвящен¬
ную Холокосту, подготовленную Союзом еврейских студентов во
Франции, пришлось отменить, чему немало способствовала AGEN.
В этих документах сионизм характеризуется как «идеология расиз¬
ма и колониализма» по своей природе; при этом вспоминают резо¬
люцию 3379 (1975 г.) Генеральной Ассамблеи ООН, осуждающую
сионизм как «форму расизма и социальной дискриминации» и пы¬
таются доказать, что он представляет собой «черты классического
колониализма».
104
Согласно идеологии AGEN, понятие антисемитизм использу¬
ется для того, чтобы запретить любую' критику колониализма ц
сионизма: «Всем тем, кто, несмотря ни на что, не отказался требо¬
вать справедливости воздаяния за мучения палестинцев, взяли за
обыкновение затыкать глотку, бросая им в лицо обвинения в анти¬
семитизме. Всякое осуждение факта колонизаций, всякая критика
самопровозглашенного еврейского государства становится таким
образом невозможным». Таким же образом, полагает AGEN, посту¬
пают и с осуждением сионизма (то есть с «прогрессивной борьбой
против колониализма в Палестине»).
AGEN принимает всерьез обвинения в антисемитизме, кото¬
рые ей предъявляют. Она обратилась за поддержкой к органам юс¬
тиции, сама обвиняя журнал «Л’Арш», называя его органом фран¬
цузского иудаизма, одержимым защитой Израиля». «Л’Арш» опуб^
ликовал статью, причисляющую AGEN к крайне правым й сторон¬
никам антисемиизма <...>. AGEN полностью выиграла процесс у
“Д’Арш” и вынудила его по решению трибунала снять и не выдви¬
гать более свои «тошнотворные измышления».
Это превращает AGEN, уже не в первый раз, в «тяжелый слу¬
чай». Как пишет Жорж-Элиа Сарфати, AGEN иейользует все аргу¬
менты, чтобы «поддержать криминальный образ ^сионизма. Он так¬
же отмечает неверность текстов, которые АОЕМ цитирует, в част¬
ности, Теодора Херцля, и свободу, которой она Пользуется при их
интерпретации. Но, с другой стороны, AGEN утверждает, что не
смешивает евреев и израильтян, она не говорит о евреях вообще,
только о крайностях сионизма.
Однако вернемся к конфронтации с национальным Союзом
еврейских студентов во Франции. Иногда Ассоциация обрушивает¬
ся на отдельных лиц, иногда на организацию как таковую, а иногда,
как на предполагаемого представителя сионистского государства и
сионизма как идеологии на территории университета Нантерра. Вот
несколько специфических эпизодов этого противоборства.
В декабре 2001 г. Союз еврейских студентов во Франции ре¬
шает организовать конференцию, посвященную Холокосту с уча¬
стием Анри Булавко (он был депортирован ребенком), — «для того,
чтобы показать, что можно говорить не только о ближневосточном
конфликте», объяснил нам ответственный член Союза, студент Па-
рижа-Х-Нантерра. Администрация дает разрешение, но конферен¬
ция «переносится», фактически аннулируется за несколько часов до
ее начала. Она не по нраву ни AGEN, ни другим крайне-левым ор¬
ганизациям, которые считают, что речь идет о том, чтобы «скрыть
преступления сионизма разговорами о Холокосте», и призывают
105
сорвать ее. Администрация, гарантирующая безопасность, была
предупреждена, в том числе из источников Генерального центра
Расследований о серьезной вероятности сильных волнений, и руко¬
водство университета приняло решение отменить мероприятие.
«Для меня, — объясняет один из руководителей, — не стоял вопрос
подвергать этих людей, пожилых и переживших драматические со¬
бытия, волнениям или отменить встречу».
13 ноября 2002 г., после полудня, активисты AGEN установи¬
ли крупный стенд в поддержку Палестины в холле здания G, заго¬
родив тем самым вход и выход в здание членам Союза еврейских
студентов Франции. Палестинские флаги и афиши, призывающие к
Интифаде, спровоцировали перебранку, взаимные оскорбления.
Так, Ромэн Хертаут бросил активисту маленького’роста, который
пытался выбраться из здания: «Гном сионистский, возвращайся к
себе в синагогу».
Поднятые по тревоге полДюжины агентов безопасности, слу¬
жащих в университете, поспешили на место, чтобы разнять обе сто¬
роны. Детали установить трудно, сведения противоречивы. Свиде¬
тели утверждают постоянно, что агенты действительно прибыли, но
оставались наблюдать, не вмешиваясь. К трем часам пополудни два
грузовика бригады по борьбе с преступлениями с воем сирен при¬
были на место после анонимного звонка. Узнав, что вызов поступил
не от ректората — необходимое условие для появления полиции на
территории университета — полиция немедленно удалилась. Этого
короткого происшествия было достаточно для того, чтобы AGEN
покинула здание и начала свертывать транспаранты. Но к 17 часам
небольшая группа активистов из Союза еврейских студентов поя¬
вилась на территории университета, когда инцидент уже был прак¬
тически исчерпан. Они набросились в паркинге университета на
одного из членов администрации магрибинского происхождения и
стали громить его машину. Потерпевший, жестоко раненый, подал
жалобу. Одного из нападавших удалось привлечь к ответу, и процесс
закончился его осуждением (на шесть месяцев без отсрочки). Союз
еврейских студентов Франции был признан виновным в случившем¬
ся, и два дня спустя AGEN организовала демонстрацию под лозун¬
гом «Нет сионистскому террору!», опубликовав уже упомянутый
бюллетень «Перед лицом сионизма. Тот, кто молчит, соглашается».
С тех пор AGEN часто приводит этот эпизод в своих издани¬
ях, говоря о «внедрении сионистской идеологии в Нантерре», где
пропагандируется «израильский колониальный менталитет» или
«колониальный менталитет запугивания», представляя Союз еврей¬
ских студентов как «воплощение» этой идеологии, обвиняя его в
106
связи с израильскими крайне правыми силами. Со своей стороны,
Союз еврейских студентов твердо отказался в своих коммюнике от
причастности к случившемуся.
AGEN выступает как бы только с «антифашистских пози¬
ций». Так ли это? Надписи па стенах, с той поры регулярно стирае¬
мые, появляются вновь и вновь, некоторые из них несомненно вы¬
ведены сторонниками AGEN. Кроме словесных оскорблений, типа
«грязный сионист» в адрес одного из членов Союза еврейских сту¬
дентов, они не ограничивают себя в высказываниях и более разно¬
образных. Одна из активисток Национального Союза студентов
Франции говорит об AGEN: «Это больше, чем защитники пале¬
стинцев, это фашисты». Она поясняет: «Они антисемиты. Они не¬
давно оскорбили одного из наших товарищей, это было оскорбле¬
ние именно антисемитского характера — из-за его «большого но¬
са». Наблюдается также более тонкое оскорбительное поведение,
но отдающее антисемитизмом, которое заключается в том, чтобы
интерпретировать слова и действия кого-либо, отсылая к его проис¬
хождению. Мы сами убедились в этом, беседуя с Ромэном Хертау-
том, президентом AGEN. После разговора, лишенного всякого от¬
тенка антисемитизма, и после вопросов, касающихся антисемитиз¬
ма, Ромэн Хертаут вдруг спросил одного из исследователей, прямо
глядя ему в глаза: «А вас, что, лично касаются вопросы антисеми¬
тизма? Я где-то читал <...>, что у вас еврейские Корни...»
Тема «американо-сионистского заговора» идея, что «сиони¬
сты правят миром», превращаются в навязчивую идею, состоящую в
том, чтобы повсюду видеть губительное присутствие евреев. Так, в
2004 г. бюллетень AGEN, целиком посвященный Гаити, утверждает,
что силы, приведшие эту страну к драматической ситуации, хорошо
известны: «США, Франция и... Израиль».
Другой случай, показывающий, что антисионизм ничем не
отличается от антисемитизма, — митинг, организованный AGEN 8
декабря 2003 г. под лозунгом «Сопротивление новому расистскому
порядку». Ср^ди приглашенных — Мишель Буске, представленный
как «профсоюзный деятель CGT» — Всеобщей конфедерации тру¬
да, известный по газете «Прош Орьен инфо» как сторонник взгля¬
дов «негативиста» Мондхера Сфара. Один молодой человек говорит
с места : «Сионистское лобби действуют под маской. Это — на¬
стоящие солдаты Израиля, переодетые журналистами, вроде Кри¬
стины Окрент или Артура на телевидении, который организовал
манифестацию в поддержку Ликуда. Если бы мы организовали ма¬
нифестацию за Аль-Каиду (смех в зале), все бы уже были в тюрь¬
ме». Этот же молодой человек утверждает, что мусульмане «пере¬
107
живают настоящий погром. «Антисемитизм радом с ним это просто
цветочки (смех в зале)». Тогда вступает Мишель Буске: «Сегодня
существует настоящий «апартеид», направленный против мусуль¬
ман, который позволяет сионистам делать все, что они хотят в ми¬
ровом масштабе». Ему долго аплодировали. Только один из Движе¬
ния иммиграции и пригородов — организации, известной, однако,
своими радикальными убеждениями, — пытается призвать зал к ра¬
зуму: «Не следует все воспринимать всерьез, разделяя бред о миро¬
вом сионизме».
Наконец, последний пункт, благодаря которому слабеет тезис
о том, что атаки Генеральной Ассоциации студентов Нантерра на¬
целены только на евреев — членов Союза еврейских студентов
Франции. Этот Союз был создан, когда надписи на стенах и анти¬
семитские оскорбления, не только антисионистские, стали частыми.
Один из активистов Союза объясняет: «В Нантерре не было Союза
еврейских студентов. <...> В 2000 г. его создали. Будучи студентом
юридического факультета в Нантерре, видел нарисованные звезды
Давида и надписи «грязный еврей» на стенах. <...> С двумя това¬
рищами мы решили, что это нельзя было оставлять просто так <...>,
решили начать политическую деятельность против антисемитизма».
Уточняет: «Потому что иначе никто ее не вел».
Андре Легран, бывший в ту пору ректором университета,
признается по этому поводу: «Раньше было полное равнодушие ко
всему этому; Союз еврейских студентов Франции появился и начал
протестовать, утверждая, что это недопустимо. Тогда и начали сти¬
рать надписи на стенах».
Несостоятельность университетских структур?
Университетская жизнь в Нантерре не сводится, естественно,
к войне между Генеральной ассоциацией студентрв Нантерра и
Союзом еврейских студентов Франции. Это противостояние волну¬
ет лишь очень незначительную часть активистов, мысли большей
части студенчества и преподавателей заняты совсем другими про¬
блемами. А вот средства массовой информации, напротив, опреде¬
ленным образом раздувают конфликты.
Ответственные лица университета, которых мы опрашивали,
ставят соблюдение принципа свободы слова на первое место. Разу¬
меется, этот принцип нуждается в защите, в усилении мер предос¬
торожности. В отдельных случаях привлекаются силы порядка из¬
вне. Иногда, правда, мероприятие приходится переносить, иногда
отменять. Как это было с конференцией, посвященной Холокосту,
108
организованной Союзом еврейских студентов, или первой встречей
с Элие Барнави, бывшим тогда послом Израиля (вторая встреча с
ним состоялась, когда он к тому времени уже не был послом).
Ректор Оливье Одеод разрешил проведение в мае 2004 г. ми¬
тинга (предвыборных дебатов), в ходе которого выступил юморист
Дьедонне, за список «Евро-Палестина». В действительности, имя
Дьедонне не фигурировало в запросе, поданном AGEN: предпола¬
галось просто проведение дебатов на тему: «Какой он, антирасизм,
сегодня?» Президент имел право запретить эту встречу. Он не сде¬
лал этого для того, чтобы не дать повод Дьедонне предстать в виде
жертвы и говорить «Вот смотрите, репрессия!» Ректор предпочел
предоставить ему зал, чтобы избежать сборища на университетской
лужайке — и разрешить присутствовать здесь юридической поли¬
ции, чтобы записывать выступления и иметь повод для преследова¬
ний в случае необходимости. «Г-н Дьедонне— гражданин Фран¬
ции, — продолжает Оливье Одеод, — тогда он не был осужден и
был кандидатом на выборах. <...> Я a priori не мог бы помешать ему
высказаться». Ректор дал указание службам безопасности не про¬
пускать лиц, если они были «возбуждены или идентифицированы
как принадлежащие к Союзу еврейских студентов». Таким образом,
представительница Союза еврейских студентов, жоторая хотела за¬
дать вопросы Дьедонне, не смогла войти со своими товарищами в
зал. Союзу еврейских студентов во Франции оставалось лишь жа¬
ловаться, отмечая еще раз, что свобода слова в большей степени
предоставляется одной стороне, чем другой. Это утверждение не
оспаривает Андре Легран, бывший ректор университета, ответст¬
венный за аннулирование конференции, посвященной Холокосту.
Он говорит, что исполняя обязанности ректора, пытался исправить
неравновесие, но из этого ничего не получилось.
Разве невозможно проконтролировать подозрительные про¬
вокации, принимающие характер антисемитизма? Нынешний рек¬
тор готов, если нужно, начать преследования AGEN, он знает, что
может положиться на прокурора. Ректор симпатизирует еврейской
общине О-де-Сен, он был на встрече с ней префекта и представите¬
лей службы безопасности и т. д., обязавшись обращаться к проку¬
рору всякий раз, как того потребует ситуация. Но надо, чтобы такая
ситуация представилась. Дело в том, что стычки между AGEN и
Союзом происходят часто — до двадцати раз в год. Они пишут жа¬
лобы друг на друга, однако «всякий раз, говорит ответственный со¬
трудник университета, — это всего лишь бездоказательные слова».
Та же ситуация в правоохранительных органах. Жалобы, по¬
данные Союзом или отдельными лицами, на данный момент пре¬
109
кратились; поданная университетом жалоба касается антисемит¬
ских надписей на стенах. Трибунал счел, что в отсутствие доста¬
точных доказательств (авторы не выявлены), судебное преследова¬
ние не может быть начато.
Отсюда чувство безнаказанности тех, кто переходи! к наси¬
лию или разным способам выражения ненависти. Студенты отме¬
чают неспособность администрации управлять положением дел.
Вот что говорит одна из руководительниц Национального союза
студентов Франции: «Раньше, когда у них (членов AGEN) дела шли
хорошо, они устраивали вечерние угощения в рамадан в здании
университета. Это было два года тому назад, теперь у них нет воз¬
можностей это делать. <...> Они часто не приходят на администра¬
тивные советы, думая, что это ни к чему не приводит*, но когда при¬
ходят, то всегда, чтобы кричать на администрацию; они разговари¬
вают вообще почти в оскорбительном тоне. <...> Это же демокра¬
тия!»
Самая острая критика, с этой точки зрения, исходит от Союза
еврейских студентов Франции, которые считают, что руководство
университета боится противодействовать активистам AGEN. В том
же духе говорят в ассоциациях, имея в виду противную сторону.
Возможно, как объясняют, теперь администрация, понимая пробле¬
му, решила найти ее решение. Но разве у нее достаточно средств и
полномочий, чтобы заставить уважать внутренние правила и не пе¬
реходить за установленные границы? В окружении ректора также
говорят, что если действия полиции эффективны, то об органах
правосудия такого не скажешь.
Итак, на территории университета Нантерр антисемитизм
представляет собой определенное явление, хотя он наиболее заме¬
тен в инициативах левацких или пропалестинских организаций. Но
создание условий для воинствующего исламизма совершенно не
реально, несмотря на все старания оправдать ожидания мусульман¬
ских студентов, требующих решения вполне конкретных проблем
(к примеру, отведения отдельных помещений для молитв). Те, кто
придерживается левацкого уклона, не имеют широкого влияния
среди студентов, их группы радикализованы и отмечены некоторой
склонностью к насилию, что является признаком слабости. Если мы
правильно оцениваем ситуацию в университете, где очевидно при¬
сутствие антисемитизма, позволим себе коснуться реакции руково¬
дства на его проявления. Нехватка средств для решительных дейст¬
вий? Боязнь выступить открыто против активного меньшинства?
Предвидение плохих последствий? Между тем, руководство уни¬
верситета несет значительную часть ответственности за вышеопи¬
110
санную напряженность. Его несостоятельность имеет два последст¬
вия. Во-первых, это возрождение в Нантерре Союза еврейских сту¬
дентов Франции и его противостояние AGEN, хотя этот конфликт
до сего дня, к счастью, не имеет серьезного значения в масштабе
всего университета, однако дезорганизуя общественную жизнь го¬
рода. Во-вторых, ситуация в Нантерре постоянно в центре внима¬
ния средств массовой информации, но из этого также не следует
делать события века. Но когда межнациональные проблемы не на¬
ходят решения внутри университетских структур и решаются с по¬
мощью других ведомств — правоохранительных органов, полиции,
то общество охватывает страх.
Таким образом, ни в одном из университетов мы не столкну¬
лись с ситуацией, которая убедила бы нас, что за антисемитизмом
стоит радикальный исламизм. Отсюда следует, что левацкий идео¬
логический уклон, защищающий интересы Палестины, в большей
степени, чем исламизм, создает атмосферу ненависти к евреям в
университете. Для того, чтобы проверить правильность этого ут¬
верждения, мы отправились в INALCO — Национальный институт
восточных языков и цивилизаций — бывший Институт восточных
языков.
INALCO
Есть ли, на взгляд сотрудников INALCO, признаки того, что
проявлений исламизма и антисемитизма в их институте стало
больше? Отделы арабского языка и иврита Института в настоящее
время расположены в разных местах, что позитивно сказывается на
их моральном климате. Однако, существует опасение, что к концу
2008 г. все отделы будут объединены. Вот тогда и посмотрим».
В отделе иврита, где значительное большинство студентов и
почти все преподаватели — евреи, особо не беспокоятся. По обще¬
му мнению, случаются банальные повседневные конфликты, ти¬
пичные для коллективов подобного типа деятельности. Эти малень¬
кие «внутренние войны» между евреями различного происхожде¬
ния (ашкенази и сефардами), отличающимися приверженностью
религии между учеными французскими и израильскими, правыми й
левыми. Разумеется, об антисемитизме тут речи нет. В арабском от¬
деле отмечается несколько инцидентов, о них сообщает текущий
бюллетень «Прощ-Орьен.инфо»:
— «Профессор сказал студентам в отношении своего коллеги,
который иначе трактовал один из вопросов, касающихся Алжира:
«Почему вы хотите ему верить, ведь он еврей»;
111
— «Отдел опубликовал учебник по истории арабского мира и
на карте Ближнего Востока Израиль не был обозначен (книга, по¬
священная именно истории арабского мира, что может объяснить
отсутствие Израиля);
«На выборах в Институте в 2003 г. одному из студентов,
распространявшему проспекты, алжирский студент (принадлежа¬
щий мусульманской ассоциации, включенной в Университет Па-
риж-ХП1-Вилльтанез) сказал: «Слишком много студентов, изучаю¬
щих иврит, в этом списке!» Их было трое из шестнадцати...
Один еврейский студент, Ж., объяснил нам, что когда идет
изучать арабский, в дополнение к ивриту, то предпочитает одевать
бейсболку вместо ермолки, чтобы не демонстрировать, что он ев¬
рей. Иначе — как показывает и его собственный огГыт, и его друзей,
отношения становятся прохладными, люди смотрят мимо.
Ж. и его друзья также подверглись критике со стороны сту¬
дентов, им говорили: «Вы религиозны — значит, экстремисты, —
значит, правые, — значит защитники израильтян». Не будучи по
настоящему антисемитским, уточняет Ж., это все-таки тревожный
сигнал.
Для представления атмосферы, царящей в Национальном Ин¬
ституте восточных языков, отметим две тенденции. Первая — это
значительный подъем исламизма в арабском отделе, имеющий мно¬
гообразные проявления: отказ студенток-мусульманок выступать во
время занятий или появляться с открытым лицом перед мужчиной;
требования, касающиеся содержания лекций, что, в свою очередь,
требует от преподавателей некой самоцензуры. В связи с этим рек¬
тор Института восточных языков Жиль Делуш издал при участии
студентов, избранных на различных советах Института, хартию, ко¬
торая должна быть подписана каждым студентом при поступлении
в Институт. Она напоминает о том, что «высшее образование явля¬
ется светским и не зависит от любых политических, экономических,
религиозных и идеологических обстоятельств», и предупреждает,
что всякое несоблюдение перечисленных правил может стать при¬
чиной применения дисциплинарных, а также уголовных санкций.
Вторая тенденция — это почти полное отсутствие крайне ле¬
вых профсоюзов и левацкого уклона. Внутренняя жизнь Института
очень слабо политизирована, что объясняется его географической
раздробленностью, поведением преподавателей, но также и дейст¬
виями студентов, которые, как говорят, мобилизованы на то, чтобы
«поставить барьер политизации. <...> У нас слишком много педаго¬
гических проблем». Так, в момент выборов административного со¬
вета в 2003 г. студенты всех отделений, включая арабское, объеди¬
112
нились, чтобы представить общий список — «трансориентальный».
Он получил более шестисот голосов, что дало возможность «прока¬
тить», как говорит Ж., два политизированных профсоюза — Нацио¬
нальный межуниверситетский союз и Национальный союз студен¬
тов Франции. Мусульманская ассоциация «Авенир» также была ис¬
ключена.
Таким образом, если исламизм и завоевывает какие-то пози¬
ции в Национальном Институте восточных языков и культур и соз¬
дает там различные проблемы, то во внутренней жизни Института
не происходит, тем не менее, потрясений антисемитского характера
более значительных, чем в других местах. Возможно, нет основа¬
ний для создания слишком идиллической картины Института, но
следует признать, что специфика его деятельности не используется
для расширения пространства, одобряющего антисемитизм.
Кампус Жюссьё
А теперь заглянем в кампус Жюссье, в котором расположена
большая часть университетов Париж-VI и Париж-VII. Нам сообща¬
ют о различных инцидентах: бутылках с зажигательной смесью,
брошенных в штаб-квартиру Союза еврейских студентов Франции;
разбитых стеклах, смытых со стен надписей: «Хамас победит!». Со¬
общали и об угрозе, которой подвергся один еврей (с использовани¬
ем ножа, оскорблений, словесных выпадов, причем «не только про¬
тив евреев», уточняет один из активистов Союза еврейских студен¬
тов из Жюссьё, но также против арабов и негров). <...> «Правда, что
в последние годы, — продолжает он, — все больше выпадов стано¬
вится именно против евреев. Вот некоторые из них: «Евреи вас экс¬
плуатируют»; «Нет! терроризму иудо-финансистов»; «Еврей, зна¬
чит, эксплуататор»; «Смерть евреям!». Как и в Нантерре, появляет¬
ся знак SIDA (С.П.И.Д.’а) с S в виде доллара и звездой Давида.
В целом, отмечает председатель Союза еврейских студентов,
эти надпили никого не беспокоят, кроме самих евреев: «Если бы мы
не были здесь и не находили это странным, никто бы не находил
это странным <...>. Когда мы говорим, что чувствуем агрессию, то
это — действительно агрессия». В результате обращения Союза к
администраций, «кое-что остается, кое-что исчезает, но не слишком
много исчезает»?
То Здесь, то там отмечены эксцессы. Один религиозный сту¬
дент в ермолке, вызванный к профессору, ответственному за со¬
блюдение дисциплины, услышал: «Я не потерплю сионистского
знака на моих занятиях». Несколько верующих студентов просят,
113
чтобы экзамен был перенесен с субботы на другой день, и секретарь
отвечает им: «Нет, нет, это невозможно, всегда возникают пробле¬
мы с такими, как вы».
Еврейские студенты, связанные с Союзом, жалуются на анти-
сиопистские и враждебные Израилю разговоры, когда речь заходит
о конфликте на Ближнем Востоке, но также на враждебность к тем
из них, кто носит ермолки. Один из них говорит, что боялся высту¬
пать во время встречи, организованной профсоюзами, вследствие
бойкота в университете израильских исследователей.
В кампусе. Жюссьё, в отличие от того, что мы видели в Нан¬
терре, радикальные позиции не представлены какой-нибудь замет¬
ной и активной организацией. Некоторые члены ассоциации «Авер¬
роэс», но также активисты из других ассоциаций'(среди которых
отличается AGEN), «появляются то на одной, то на другой конфе¬
ренции, порой формируя “коллективы” и организуя манифестации в
защиту палестинцев, — рассказывает один из членов Союза. —
Сторонники ассоциации «Аверроэс» распространяли в 2002-2003
гг. бюллетени с нападками на Союз еврейских студентов Франции,
обвиняя его в экстремизме, насилии и требуя его роспуска».
Крайне левые при участии Лиги коммунистов-
революционеров, профсоюза Демократических студентов и Нацио¬
нального Союза студентов Франции активны, но не очень много¬
численны. Их публичные выступления на стороне палестинцев и
против сионизма, разумеется, не имеют антисемитской окраски.
Другое дело, частный разговор. Так, член Союза еврейских студен¬
тов рассказал нам о такой беседе со студентом, принадлежащим
Лиге коммунистов-революционеров, который возлагал на евреев
вину за свои несчастья, объясняя, что палестинцы имеют право со¬
вершать террористические акты и убивать гражданских лиц, потому
что «виноваты евреи», и что если Холокост имел место, То это по¬
тому, что тогда «евреи господствовали в мировой экономике». Но
обычно такие разговоры не выносятся на публику.
В Жюссьё климат порой бывает напряженным, но не настоль¬
ко, как это можно было бы себе представить. Думается, что диалог
в поисках точек соприкосновения между Союзом еврейских сту¬
дентов Франции и Ассоциацией «Аверроэс», между студентами ев¬
реями, то есть приехавшими в Париж израильтянами, и мусульман¬
скими студентами, возможен.
114
Играет ли позитивную роль в этом климате администрация?
Здесь следует различать два университета, крторые размещаются в
кампусе Парижа-VI й Парижа-VII, политика которого, не¬
видимому, заключается преимущественно в том, чтобы по возмож¬
ности уменьшить риски и избежать подозрительных ситуаций, ко¬
торые могут вызвать волнения. Так, многие конференции, которые
администрация Парижа-VII сочла чреватыми непредсказуемыми
ситуациями, были отменены, потому что они касались религий — и
еврейской, и мусульманской.
Антисемитизм существует в кампусе Жюссьё в зачаточном,
эпизодическом и относительно ограниченном виде. Но еще раз надо
отметить, что он отнюдь не ядовит, и заблаговременные меры руко¬
водства Парижа-VII, и воля, несмотря ни на что, к диалогу, напри¬
мер, со стороны Союза еврейских студентов Франций и ассоциации
«Аверроэс», указывают на то, что не стоит чрезмерно беспокоиться.
Климат порой бывает напряженный, враждебность по отношению к
евреям заметной; но агрессия «исламо-прогрессистского» толка не
имеет под собой особой питательной почвы.
В результате исследований мы пришли к следующему выво¬
ду: антисемитизм в малой степени обусловлен исламом, а также
сближением различных политических течений, способных придать
некоторую значимость радикальному исламизму. Университетская
администрация сама слишком беспомощна, равнодушна, несообра¬
зительна и боится настроить против себя часть студенчества. Hot на¬
столько, насколько классический антисемитизм крайне правых уко¬
реняется в национальной традиции, настолько он и продолжается.
Антисемитизм левацкого толка или третьего мира «глобален», по¬
скольку его невозможно понять, не обращаясь к израильско-
палестинскому конфликту и к антисионизму, из которых он и про¬
израстает, если сам не создает их основы.
АНТИСЕМИТИЗМ В ШКОЛАХ
Судя по сообщениям средств массовой информации, школа
представляет собой то особое пространство, которое позволяет на¬
блюдать накал антисемитизма во французском обществе. «Новый»
антисемитизм, приписываемый главным образом молодежи из сре¬
ды иммиграции и живущей в народных кварталах, выводит школь¬
115
ное образование на авансцену, с одной стороны, потому что подро¬
стки без стеснения демонстрируют свои предрассудки и агрессию, с
другой стороны, потому что кто, как не учительство, должно бо¬
роться с этим феноменом, и с этой точки зрения, подвергается серь¬
езным испытаниям.
Беспокойство, проявляемое исследователями проблемы, име¬
ет два аспекта. Первый касается общего тревожного положения в
школах, не связанного с антисемитизмом. Второй — ее неспособ¬
ности защитить еврейских детей от угрожающих им физических
расправ и трудностей преподавания истории Второй мировой вой¬
ны. Рост антисемитизма в школе, одной из важных республикан¬
ских структур, имеет свою специфику. В этой связи; система обра¬
зования также несет определенную часть ответственности.
Время от времени появляются проблемы, связанные как с ан¬
тисемитизмом, так и с несостоятельностью тех, кто должен проти¬
востоять ему в школе. Средства массовой информации, к примеру,
придают большое значение тому, как дразнили еврейского ученика
в колледже «Монтень», и как к нему в этой ситуации отнеслась ад¬
министрация (подробно мы рассмотрим это ниже). В полемике
средства массовой информации могут находиться в самой гуще де¬
батов, как это было с документальным материалом Элие Шураки,
отснятым в Монтрей, — преподаватели и ученики, а также полити¬
ческие деятели выступили позже с опровержением существования
антисемитизма в школе этого города. <...> Но что происходит в
школе на самом деле и есть ли основания для беспокойства, отголо¬
ски которого порой доносят средства массовой информации? На¬
сколько верно отражают журналисты реальность или они раздувают
действительно существующие, но всего лишь некоторые трудно¬
сти? Возможно ли вообще избежать потерь, преувеличений и дра¬
матизации в средствах массовой информации?
Школьный антисемитизм имеет четыре основные формы: аг¬
рессии, жертвы которой становятся, правда, редко, объектами сади¬
стских преследований; оскорблений, антисемитский характер кото¬
рых заслуживает изучения; высказываний и суждений, полных
предрассудков и стереотипов; уроков, когда содержание предмета
касается евреев и когда проявляются ненависть и враждебность
(особенно на уроках истории и литературы, где говорится о Холо¬
косте, Второй мировой войне или Израиле и текущих событиях с
показом фильмов, вроде «Ночи и тумана»).
116
Шум в СМИ и молчание учителей
В 2003-2004 гг. мы проводили социологический опрос в Сар-
селе и в различных колледжах и лицеях Парижа и его предместий
(Стэнк, Сен-Дени. Аржантейе, Гарж ле-Гонесс, Медон Да-Форе,
Курбевуа, Винье, Буа-Коломб и т. д.). Как только речь заходила об
антисемитизме, преподаватели и другие работники школ начинали
жаловаться на средства массовой информации, отмечая огромную
разницу между тем, как те представляют проблему, и их собствен¬
ными наблюдениями. Нам приходилось убеждать преподавателей в
необходимости разговора на эту тему и мы почти всегда наталкива¬
лись на недоверие и враждебность по отношению к СМИ, «дефор¬
мирующим» и «преувеличивающим» явление.
Распространение антисемитизма через средства
массовой информации. Взгляд из школы
Один из представителей совета родителей колледжа Монтень
в Париже жалуется на «пагубные последствия», вызванные, по его
мнению, средствами массовой информации: «Если вы интересуе¬
тесь школой, есть другие более важные проблемы: единой про¬
граммы и выбора профессии учащимися, а о другом я отказываюсь
говорить, это ужасно, то, как это представлено в средствах массо¬
вой информации». Один из немногих учителей, согласившийся вес¬
ти с нами беседу, предупредил: «У меня нет вро&денного недове¬
рия к средствам массовой информации, но я вижу, насколько они
все это искажают. Все процсходит даже не преднамеренно со сто¬
роны журналистов, но факт есть факт, — они делают из мухи слона.
Это приносит немалый вред».
Преувеличения
Во всем, оказывается, виноваты СМИ: они создают неверное
представление о масштабах антисемитизма в школе и даже сами его
формируют. Преподавательница французского языка в лицее Стэн-
са, где Клод Ланцман показывал свой фильм «Холокост», была по¬
ражена тем, как освещалось это событие: «В конце концов, это по
программе. Возможность посмотреть фильм Ланцмана — хорошо.
Так вот, сразу три статьи вышли под рубрикой “Антисемитизм в
Сен-Дени”, их общий тон был такой: “Ура, Ланцман! Какой подвиг!
Ведь среди учеников — одни арабы».
Реакция детей на публикации, которые я дала им прочитать,
даже тех, кто не видел фильма, была и такой: «Почему они пишут,
117
что здесь все, негры и арабы? Если они делают статью против ра¬
сизма, они не должны были бы уточнять, что одни такие, другие —
сякие...» В статьях были и формулировки типа: «ученики, большин¬
ство из которых, по-видимому, мусульмане»...
Та. же преподавательница французского рассказывает: «Один
преподаватель-филолог пришел заменить другого на какое-то время.
У него сложились отвратительные отношения абсолютно со всеми.
<...> На другой день он исчез, и все были в изумлении, потому что по
правилам нельзя уходить с занятий, прислав вместо себя другого
преподавателя. Так случилось, что этот малый писал книжки. <...>
Многие видели его по телевизору <...> во многих передачах, вместе с
другими, где он разыгрывал жертву антисемитских преследований, в
частности, в нашем лицее. <...> И перед телекамерами он объяснял,
что люди с ним не здоровались, потому что он еврей, в то время как
лично я никогда не задавалась вопросом, еврей он или нет. Тогда я
спросила моих коллег: “Вы знали, что он еврей?” Разумеется, они
знали, потому что он, оказывается, представлялся ученикам таким
образом: “Я вас предупреждаю, что я еврей, сын раввина. Я здесь
учитель, а в Тель-Авиве — диск-жокей. <...> Я не работаю по пятни¬
цам, потому что пятница это канун субботы”. И устраивал адский
скандал, никогда не являясь по пятницам».
Недоверие
Внимание, которое уделяют журналисты антисемитизму, вы¬
зывает и сдержанность, и удивление, но и порождает напряжен¬
ность между школой и средствами массовой информации. Один из
учителей колледжа в Сарселе выражает сомнения по поводу одного
случая, о котором мы ему рассказали: «Я обычно не доверяю сред¬
ствам массовой информации. Я ничего не слышал об этом деле.
<...> Дело, видимо, было ничтожное или недостаточно раздутое».
Недоверие приводит даже к тому, что на сами средства мас¬
совой информации возлагается ответственность за антисемитизм.
Один из учеников выпускного класса лицея подчеркивает: «Иногда
об этом вообще не говорят, а иногда создается впечатление, что это
самая серьезная проблема из всех во Франции, <...> ее создают ис¬
кусственно <...>, показывая пятнадцать раз один и тот же пример,
так что через какое-то неизвестное время он кристаллизуется... и
влечет за собой то, что не должно было бы происходить. Были про¬
блемы на еврейском кладбище <...>, и когда стали об этом говорить,
они умножились. То же самое с синагогами». Родители согласны,
что средства массовой информации, особенно телевидение, разла¬
118
гающе влияют на жизнь детей, которые пытаются подражать всему,
что видят на экране.
Таким образом, средства массовой информации способствуют
антисемитизму, драматизируя и раздувая малейшие события. Дирек¬
тор еврейской школы в Сарселе считает: «Нас оболванивают средст¬
ва массовой информации, изводя своими замечаниями, суждениями,
и постепенно суждения ребенка становятся скверными из-за того,
что он слышит слишком много <...>. Это воздействует на его мозги».
Такого же мнения придерживается преподаватель физкультуры кол¬
леджа в Сарселе: «Давление средств массовой информации и те све¬
дения, которые они распространяют, могут оказать негативное воз¬
действие на подростков, которые многого не понимают и принимают
за чистую монету все, что слышат по телевидению. Эта реакция мо¬
жет привести к межэтническим конфликтам в школе».
Учительница колледжа Поль-Вайан Кутюрье в Аржантейе
подчеркивает, что «агрессия средств массовой информации может
внушить детям те мысли, которых у них не было. И это сверхопас¬
но». Преподаватель математики колледжа Эвареста-Галуа в Сарсе¬
ле задается вопросом, не приводит ли слишком частое обращение к
проблеме к непредсказуемым результатам: «О еврейском расизме
говорят намного больше, чем о других проблемах. В колледже я
этого не чувствую, зато средства массовой информации могут на¬
вредить. Меня это беспокоит».
Недоверие к средствам массовой информации касается не
только антисемитизма. Многие преподаватели считают, что те пло¬
хо освещают события в целом. Противоречия, сложившиеся между
средствами массовой информации и учителями, выливаются у по¬
следних во враждебность.
Полагаться на средства массовой информации?
Стоит ли говорить о том, что школа сама по себе «хорошая»,
а средства массовой информации говорят о ней только «плохое»,
что система образования работает «хорошо», а журналисты-де
«развращают» умы, особенно самых юных, самых восприимчивых?
Но именно такое понимание вещей широко распространено, рисуя
борьбу между «добром» — школой, и «злом» — средствами массо¬
вой информации, препятствуя объективному взгляду на школьный
мир, объективной критике, трезвому анализу, не позволяя оценить
размеры существующих проблем.
Разумеется, встречаются преподаватели и работники админи¬
страции, которые иначе понимают значение средств массовой ин¬
формации, ожидая от них участия в проведении школьных реформ.
119
Они не только не жалуются на СМИ, напротив, критикуют тех, кто
им не доверяет, видят в печатном слове и электронных СМИ ресурс
для модернизации и демократизации школьной системы и порой
сталкиваются с враждебностью своих коллег.
То, что происходит в школе по разным поводам, происходит в
еще более острой форме, когда к ситуации примешивается антисе¬
митизм. У средств массовой информации много критиков, но ино¬
гда ждут, чтобы они, именно СМИ, пришли в школьные заведения,
до поры скрытые от их взглядов, чтобы была возможность погово¬
рить <...> о проблемах и трудностях, о неприятностях, которые
школьные учреждения хотели бы решить «изнутри».
Молчание
Работники школьного образования в целом не особо задумы¬
ваются над тем, что стоит за антисемитизмом в школе, не задумы¬
ваются и о приемлемых способах ему эффективно противостоять.
Наверное, это самое главное. Не столько частота случаев антисеми¬
тизма, его природа и вдохновители заслуживают изучения в первую
очередь, но и то, что заставляет школы прибегать к недомолвкам в
этом вопросе.
Волна проблем
В тех учреждениях, где мы проводили опрос, учителя при¬
держиваются многообразных взглядов на положение вещей в на¬
стоящее время и часто спрашивают нас: почему следует говорить
об антисемитизме больше, чем о чем-либо другом? Подготовка со¬
циологического вмешательства, выражавшегося в том, чтобы моби¬
лизовать десяток преподавателей на участие в собраниях групп по
проблеме «межобщинных отношений, расизма и антисемитизма в
школе», оказалась особенно деликатной. Было намного труднее,
чем при проведении других исследований, собрать хотя бы десяток
участников, при том, что многие учителя высказывали интерес к
этим проблемам. К примеру, один преподаватель истории и геогра¬
фии согласился на отдельный разговор, но категорически отказался
работать в группе; он видел в нашем опросе выражение общей тен¬
денции — сводить к этническим проблемам социальные отноше¬
ния: «В своем исследовании вы исходите из изначальной предпо¬
сылки, которая ставит на первый план тот аспект личности, кото¬
рым является ее этнические происхождение. Вы исходите из того
принципа, что именно это формирует социальные связи». Другой
ни разу не пришел (хотя обещал) на наши встречи, поскольку счи-
120
тал, что мы работаем «для правительства». В целом сотрудники
школы приходили больше для того, чтобы послушать и узнать, чем
для того, чтобы сформулировать коллективное мнение. Пассивная
атмосфера собраний проиллюстрирована следующей ремаркой пре-
ПЛПППЛТаПГГ Я,ТЖГ,ТЖТЛТЖ ЖЖ ЧГЖЖ» ГТГТТ Г» TTrtrt z/T-Tn-rr ... л
11U^,IWU1VJ1A lpri^>jruvri Л/П»ШП О 1\XZJAJ1V,L1,SI\.V’ \\ А ±0/4 DU"
просами я, действительно, никогда не задумывался, это интересно,
я пришел, чтобы выработать свое собственное суждение, я обога¬
щаюсь знанием. Я еще не высказываю свое определенное мнение,
потому что оно еще не окончательно сложилось. <...> Были, конеч¬
но, случаи расизма, но я не слишком обращал на них внимание. Я
подумаю о том, как это можно уладить».
Идет ли речь о социологическом опросе в Сарселе или о дру¬
гих разговорах, отдельных или групповых, преподаватели не отри¬
цают существования антисемитизма в школе. Но говорят об этом
как о незначительном явлении среди гораздо больших других про¬
блем: бандитизма, сексизма, насилия в школе, разрушения семей и
т.д. Случается, что в лицее объявляются члены,конкурирующих
банд по распространению наркотиков, как в Кло-Сан-Лазар и Ла
Курнев. Отражается на школах и агрессивное отношение подрост¬
ков из разных городов друг к другу, бывают диверсионные отклю¬
чения электричества, организованные самими учащимися, и т.д.
Однажды на лицей напала банда из сорока парней, вооруженных
бейсбольными битами.
Социальная проблема переплетается с проблемами этнично-
сти и религиозности, что превращает проявление антисемитизма в
случайнее зло, не более того. Так, директор колледжа в Аржантейе,
к примеру, сталкивается ежедневно с разными трудностями, в том
числе и такими: «В Аржантейе много этнических,общин, есть во¬
обще иностранцы... У нас много “рапионникрв”, детей, которые
кущают в школе. Мы стараемся, выделяем на это деньги, но я од¬
нажды обнаружил, что здоровье детей в опасности, потому что они
не хотят есть мяса, если оно не халяльное или не кошерное. Про¬
блема со свининой существуют уже давно. Вопросы отсылают нас к
детям, к семьям. Следует ли на них отвечать? Но если вопрос воз¬
никает, надо искать ответ», — считает директор.
Недостаток общения
То, что в школах замечается присутствие антисемитизма,
можно объяснить, по мнению некоторых из преподавателей, недос¬
татком общения.
121
В ходе одного из наших социологических опросов в колледже
Эварист Галуа в Сарселе преподавательница французского языка Т.
рассказала, что однажды, войдя в класс, увидела на доске звезду
Давида.. Документалист Б., снимавший сюжет в этом колледже, за-
ГГП ТТГ»ОГ\Т1 ТТ итп ЭОАОПа ГГГЧСГВТЛ nani UQ ТТûû1/А UA г* пипапил1 // СТ иотттихатл
AAWA) A1V 1A V/IVliwAM W AAW /J,WAtV AAW V^aJ’ AMXAAlVi AAM A1AAAVUV
думать, что школа заражена скрытым антисемитизмом, о котором
здесь не говорят»...
Иными словами, даже в тех учреждениях, где факты антисе¬
митизма были квалифицированы и сообщены средствам массовой
информации, рассказы учителей подчеркивают отсутствие необхо¬
димых фактов.
В ряде школ обсуждаются лишь проблемы профсоюзного ха¬
рактера, по другим вопросам высказываться не принято.
Причины молчания
Одни объясняют свое молчание психологической тяжестью.
«Это, правда, что преподаватели не любят говорить между собой о
том, что они переживают в своих классах», — объясняет респон¬
дент. Другие считают, что все дело в отсутствии ответственности у
тех, кто работает в школе. Они утратили, к примеру, способность
защищать своих учеников от насилия. Учитель французского языка
в лицее Стэне рассказывает, как одному ученику угрожал ножом
его одноклассник. Это было во время перемены, вокруг много
взрослых, но никто не наказал хулигана и не защитил пострадавше¬
го. Все выяснилось спустя три месяца.
Реагирует администрация лишь на то, что затрагивает учите¬
ля, но в девяти случаях из десяти случаются конфликты среди уче¬
ников. Многие преподаватели говорят о безразличии и отмечают,
что неравнодушных плохо воспринимают свои же коллеги. Учитель
французского языка из Гаржа рассказывает: «Мы были в столовой и
увидели, как двое учеников дерутся. Я сказала одному из коллег, и
мы пошли посмотреть. Другие отговаривали нас, чтобы мы не вме¬
шивались. Мы пошли и разняли их. Когда мы вернулись, коллеги
говорили нам, что вмешиваться не следовало. Один из них даже за¬
брал свои вещи и вышел из столовой, так сильно он разнервничал¬
ся».
Эта картина, безусловно, преувеличена, поскольку не все учи¬
теля так пассивны и бездеятельны. Но она развенчивает миф о еди¬
ном коллективе, разделяющем идеалы прогрёсса, демократии и
борьбы против расизма, каким бы он ни был. Учитель истории в
Аржантейе не сдерживает своего огорчения: «Сообщество нацио¬
122
нального образования всегда громко заявляет: “Мы сторонники ле¬
вых убеждений, мы стремимся только к прогрессу”. Это совершен¬
нейшая ложь. <...> Некоторые коллеги, я говорю это, выбирая сло-
которое ощущение: “У меня есть знания, я выше всех, а вы, дуроч¬
ки, негритосы, помалкивайте»... <...> И при этом они убеждают се¬
бя, что они не расисты, а сторонники прогресса. <...> Я заставляю
себя сидеть в учительской, потому что то, что я слышу, мне глубоко
противно. Эти разговоры на уровне бытового расизма. Мне жаль,
но когда я слышу, как мои коллеги говорят “Ему стоит просто вер¬
нуться туда, откуда он родом...”
Не будем делать обобщений, но было бы неверно не считать¬
ся с такими рассказами. Учитель французского языка в Гарже, от¬
мечающий раскол между учителями, уточняет: «В учительской яв¬
ный раскол... да-да, в этом году это серьезно. Я никогда не видел
ничего подобного за восемь лет. В этом году что-то ужасное».
Поскольку расизм и антисемитизм всегда былы связаны толь¬
ко с крайне правыми, ситуация выглядела ясной. Но если учителя
ведут себя как “колонизаторы”, если все больше носителей антисе¬
митизма в школе, а молодежь «левых взглядов»^считается главны¬
ми жертвами «расизма», тогда можно понять, какого рода паралич
охватил учителей. Их идеология маскирует социальные реалии той
жизни, в которой они сами принимают участие: Учитель истории-
географии колледжа в Аржантейе это хорошо формулирует: «Когда
мы сталкиваемся с антисемитизмом крайне правых, нет никаких
трудностей, все паруса поднимаются, есть возможность вмешаться.
Это та проблема, которая приводит коллег в смятение и замеша¬
тельство, она им неприятна и они в свое оправдание говорят, что им
просто все безразлично. Но есть и магрибинская община, совер¬
шенно не интегрированная, отверженная, маргинальная, жертва ра¬
сизма, которая в свою очередь порождает расизм».
«Закрыть глаза»
Обычно учителя закрывают глаза на проявления расизма или
антисемитизма. Свидетельств этому предостаточно. Учитель фран¬
цузского языка из Гаржа приводит разговор двух коллег: «В любом
случае, в лицее одни только отбросы <...>, только негры да магри-
бинцы, только дрянь». Меня в столой не было, а тот, кто мне рас¬
сказывал, ничего им не сказал, забрал свой, поднос и вышел. Мно¬
гие сидели за столом, они все взяли свои подносы и вышли. Никто
123
не вмешался. Когда я сказал, что поговорю с ними, мне посоветова¬
ли не вмешиваться не в свое дело».
Этот же преподаватель приводит другой случай, в котором
молодые немцы вели себя по-расистски с учениками его заведения
Т» ГТТЧТЖГ»! r'T’O'T'TITI Т> тттх п /Z СГ г-«тгг»<-»п тт тт<т<гч лпап^гагп ГТ ZA ТТГ»Т>Т ЧТГГЪ ТГА\Лч г TTZ4
U l.AjXAV'j IVILHUI upru. W.ZA V1V OJ 1, liv VJIV^JVI иидию SK.UJAMVSj' , 1ДЧУ
директор был убежден, что этого делать не стоило, им нужно было
лишь извиниться... Он хотел извинений и дело с концом. <...>».
Этот случай раскрывает общее положение: мир школы пред¬
стает как недостаточно чуткий, если угодно, бесчувственный к про¬
явлениям расизма и антисемитизма. Но нужно ли разделять эти две
проблемы? Учителя, которые идут на разговор об этом, подчерки¬
вают их взаимозависимость и считают, что они происходят из од¬
ной реальности и взаимно подпитываются. Например, учитель
французского языка поражен антисемитизмом среди иммигрантов:
«Что особенно неприятно, что отличает этот тип расизма, — он по¬
рожден населением, которое само приехало из других стран <...> Я
ясно вижу, что эти люди сами жертвы каждодневного расизма, но
они-то и порождают новый тип расизма в отношении другого насе¬
ления». Как эхо, Б., с которым мы уже встречались, будучи евреем,
отмечает, что некоторые евреи тоже способны сойти за расистов:
«Я знаю расистов в еврейской общине. Никто не исключение, сле¬
дует вскрывать расизм всякий раз, как он проявляется, кто бы не
стоял за этим. Это позорно. Какая разница, кто его носитель».
Но не слишком легко еврею выступать с призывом к школь¬
ной организации прервать молчание и покончить с безразличием.
Один из профессоров колледжа Монтень рассказывает, как поддер¬
жал коллегу, учительницу, еврейку по происхождению, осудившую
антисемитскую выходку. После этого коллега спросила: “Ты сам-
то, у тебя тоже еврейские корни?” Я ответил: “Если я доказывал,
что, скорее всего, кашу заварил антисемит, значит я еврей?”».
Обсуждение вопросов антисемитизма в средствах массовой
информации создает огромное напряжение между внешним и внут¬
ренним мирами, преувеличивая и умножая трудности их рассмот¬
рения на должном уровне. Однако, учителя не могут оставаться в
стороне от проблемы, которая нуждается в незамедлительной реак¬
ций на нее. Учителей же следует подталкивать в этом направлении.
Говорить и говорить...
’ Л
Обычно об антисемитизме в том или ином учебном заведении
начинают говорить, когда сигналы поступают извне или сверху.
Директор колледжа в Аржантейе объясняет свое понимание про¬
124
блемы: «Я уже давно обнаружил проявление расизма в отношении
евреев, но я бы не настолько преувеличивал его. На прошлой неде¬
ле министр Люк Ферри консультировал руководителей школьных
светских учреждений... Он приводил цифры, связанные с расизмом,
Г» 1.QOA TTZ4 ОЛЛЛ т^т-> • ттаг*«тлгт пплптлап Г» ГЛП \ДгкТТ«7 ТТГЧ««*Г»О»Т ТТ/Ч 'Т'ХЧ ТТ"-Г>«-Х ГЧИГГЬ
v kSS*J ДМ A.XJXJXJ JI.. MVVZL1U VJlj -JU.V.L> U 1ид... IV-LVliZl 11ч/р>си>гдмч? IV, T1V J1U
цифра теперь возросла в десятки раз: от 150 до 170 расистских и ан¬
тисемитских случаев в год. Министр сказал: “Авторами в 90% слу¬
чаев были магрибинцы” <...>. Я вернулся в колледж, у нас есть обя¬
занность ежемесячно фиксировать в журнале происшествия, и те¬
перь нас попросили тщательно записывать расистские и, в частно¬
сти, антисемитские действия. <...> Это значит, что акции расистско¬
го характера безусловно стали более частыми в отношении евреев,
чем в отношении других этнических меньшинств» <...>.
В некоторых случаях по настоянию жертвы или ее родителей
учреждение, до тех пор бездействовавшее, вынуждено заняться во¬
просом антисемитизма. Делопроизводитель колледжа в Сарселе, Б.,
показывает: «На совете администрации одна еврейская мать была
делегирована выступить, потому что ее девочка подвергалась анти¬
семитским оскорблениям, и это создавало проблему.. Я не хочу
быть несправедливым или видеть в людях антисемитов или тру¬
сов... И все же. После некоторого замешательстваДювет принял ре¬
шение вернуться к этому вопросу позднее, в частном порядке. <...>
Я сказал этой родительнице, что был очень доволпж ее выступлени¬
ем, потому что иначе я ничего не узнал бы. И это: ужасно. Не следу¬
ет этого скрывать.., думая, что это могло бы пройти мцмо нас».
Б. принадлежит к той небольшой части сотрудников, которая
предлагает «открыть дела» и реагировать на них, а в ответ слышит
отказ. В атмосфере безразличия непонимание сочетается с неспо¬
собностью предвидеть серьезность последствий. В самой школе
всегда находится кто-нибудь, остающийся в некоторой изоляции,
кто не желает молчать.
Четыре руководителя учреждения согласились нас принять.
Директор колледжа в Медон-ла-Форе была жертвой оскорбительных
надписей на свой счет на фасаде учебного заведения: «Жирная сви¬
нья». Она не еврейка, но оскорбление, по ее мнению, касается ее как
магрибинки: она считает себя «семиткой» и находит, таким образом,
что речь идет об антисемитизме. Директор колледжа в Курбевуа об¬
наружил целую серию надписей на дверях туалетов, среди которых
«грязная еврейка» (в адрес одной из учениц), но также «грязная нег¬
ритянка» и «грязная арабка». Его коллега из колледжа Винье сюр
Сен указывает, что «в мае 2003 <..> рисунок, изображающий звезду
Давида, пронзенную кинжалом с каплей крови, появился на парте
125
одного ученика-еврея в классе»: Виновные — два магрибинских
мальчика, испытывающие серьезные трудности в учебе. Наш собе¬
седник охарактеризовала их как испорченных, избалованных, млад¬
ших детей из многодетных семейств пожилых родителей, неблаго¬
получных, близких к потенциальным правонарушителям, но нс к та¬
ким, которые поднимают в воздух обмотанные платком кулаки. По
ее словам, речь идет «скорее о глупости, чем о чем-либо другом». С
родителями встретилась, мальчики имели несколько бесед с препо¬
давателем истории и географии, чтобы «расставить все по своим
местам. Но они не осознавали серьезности содеянного».
Учительница обнаружила на столе одного ученика клочок
бумаги, на котором прочитала обидные для себя слова. На прошед¬
шем занятии она рассказывала о том, что ее родители были депор¬
тированы. Ученик по-своему отреагировал на это признание. Он
написал: «Смерть евреям!». «Я пригласила его, попросила открыть
портфель, он отказался, — вспоминала женщина. — Тогда я вызва¬
ла полицию, которая заставила его сделать это. Я хотела проверить,
не было ли там агрессивной литературы. Там не было ничего осо¬
бенного. <...> Директор решил, что я проявила стойкость и, таким
образом, не счел необходимым обсуждать мой случай в учитель¬
ской». Наконец, директор колледжа Буа-Коломбе рассказывает: «На
перемене во дворе у нас действительно были среди детей антисе¬
митские разговоры... Трое юношей пристали к другому, обзывая его
«маленький еврей, мы устроем тебе головомойку»...-Было много
фраз, которые можно истолковывать как антисемитские, что и сде¬
лала мама ученика, которая была адвокатом, решив принять меры
предосторожности...»
На первый взгляд представляются две трудности. Одна — это
обнаружить предумышленный антисемитизм, другая в том, чтобы
оценить серьезность действий или разговоров. Здесь учителя в за¬
мешательстве. В некоторых случаях важно узнать, не является ли
сама жертва в той или иной степени виновной? Так, когда учитель
французского языка и работница колледжа в Сарселе описывают
нам насилие, совершенное над еврейским учеником на перемене,
они спорят друг с другом: ведь он обзывал других («грязный негр»,
например), у него невыносимый характер, говорил один; на него
напали как на еврея, утверждал другой. В ситуации, когда моло¬
дежь в своем большинстве придерживается этических норм поведе¬
ния, напрашивается вопрос: заслуживают ли евреи особого отно¬
шения по причине страшного исторического наследия, которым
отягощена их судьба? Так, преподаватель математики спрашивает
себя, почему столько говорят об антисемитизме в школе; он его не
126
замечает, в то время как в его классе есть еврейские ученики:
«Словно мы все еще находимся в глубине истории, и слово “еврей”
не имеют права произносить так же, как, скажем, “негр”. “Еврей” —
и всегда думают об истории <...>. “Еврей” — директор колледжа
иначе».
Эти замечания дают нам основание размышлять над теми
трудностями, с которыми сталкивается изучение антисемитизма в
школьной среде. Разумеется, часть учителей проявляет полное без¬
различие к данной проблеме, либо не в силах разобраться в подоп¬
леке некоторых разговоров и действий, и, разумеется, не все учеб¬
ные учреждения способны быстро погасить внутренние инциденты.
Однако нельзя не признать, что учителя стоят перед дилеммой:
признавая антисемитизм как таковой, не значит ли это совершить
несправедливость по отношению к другим формам расизма и их
жертвам? Не является ли это согласием на «иерархизацию», которая
ставит евреев в привилегированное положение в ущерб другим
группам, которые также испытывают на себе ненависть и подвер¬
гаются многим другим острым формам дискриминации и насилия?
Один из учеников выпускного класса парижского Лицея говорит об
этом вполне конкретными словами: «Среди молодежи самыми
большими жертвами расизма являются негры и арабы. Но не евреи.
К тому же те проблемы, которые могут быть у евреёв, это проблемы
сверстников, не больше. В то время как у арабов й негров с отно¬
шением к ним полиции, действительно, серьезные проблемы. Я ни¬
когда не подвергаюсь досмотрам. Никогда, никогда, никогда. Но
мои друзья негры или арабы, когда они вместе..! Даже поодиночке,
их постоянно контролируют. Проверяют каждый день, по несколь¬
ку раз на день».
Антисемитизм не лучше и не хуже других форм расизма, од-
цако, в отличие от них, он несет в своем чреве Холокост.
Неприятные страницы истории
В числе причин школьного антисемитизма — необходимость
изучения истории, в которой отводится большое место евреям й ан¬
тисемитизму. Преподаватели, руководители учреждений, с которы¬
ми мы встречались, имеют различный опыт, связанный с этой про¬
блемой.
Директор колледжа в Аржантёйе отмечает, что разговор о
Холокосте для него мучителен. «У нас есть дети, чьи родители
прошли через страх и унижение при нацизме. В их семьях хранится
127
много документов и вещественных доказательств, с которыми они
приходят в классы. И всякий раз это меня потрясает. Со звездами,
со всеми вещами. Говорят детям: “Смотрите, как нас клеймили”. И
всегда есть ученики, которые говорят: “Мы бы не носили желтую
звезду во Франции!”. И тут начинаются дебаты <...> Правда, в кол¬
ледже много мусульман, они бывают безучастны».
Преподавание истории Войны с нацизмом проходит при пол¬
ном отсутствии серьезности к такому важному предмету. Шутки,
смех, неуважение, с которым говорят ученики о Холокосте, кажет¬
ся, ранят учителей сильнее, чем другие провокации. Преподаватель
истории-географии колледжа в Аржантейе показывал фильм Алена
Ренэ «Ночь и туман» ученикам: Он рассказывал: «Впервые я ока¬
зался лицом к лицу с классом, которому было все безразлично. Тра¬
гедия, которую переживали экранные герои, ровным счетом ничего
им не говорила. Раздавались плоские шуточки, хохот... Отзыв одно¬
го ученика меня потряс: “Ух, в вашем фильме, мсье, никаких спе¬
цэффектов”. И громкий смех в классе!».
Однако, по мнению того же преподавателя, подобная реакция
далеко не типична: «Те, для кого Холокост — выдумка и не больше,
— не составляют крупного блока. Естественно, если ты спросишь
их: “Что вы думаете о евреях?”, это небезопасно. Но я был с учени-
ками-неевреями в прошлом году на просмотре фильма “Пианист”.
И не слышал ни одной антисемитской ремарки, действительно, ни
одной. <...> А ведь мы ожидали самого худшего, к тому же там нас
было два класса. Но моя жена в кинотеатре в Сан-Уин видела со¬
вершенно ужасную вещь. Туда традиционно приходят люди, про¬
шедшие через депортацию. Они — живые свидетели. А реакция де¬
ток в кино была таковой: они кричали: “В печь!”. Это было страш¬
но. Правда, один молодой магрибинец сказал вслух: “Нет, мы ува¬
жаем все религии”. Все они были детки из колледжа...»
Следует сказать, что многие другие сюжеты вызывают реак¬
цию замешательства. Расизм, например, может проявляться в от¬
ношении чернокожих. Преподаватель французского языка коллед¬
жа Галуа в Сарселе показал своим ученикам короткометражный
фильм, действие которого происходит в Центральной Африке. Он
рассказал нам, что темнокожие ученики «чувствовали себя очень
плохо, глядя на все это <...>. Речь шла именно о традициях и ритуа¬
лах. Они словно бы отвергали эти традиции, это видение мира. Им
не хотелось, чтобы их отождествляли с прошлым их предков пото¬
му, что они черные. И они начали смеяться...»
Желание сделать Холокост банальной трагедией — это жела¬
ние уравнять Катастрофу с другими великими драмами истории.
128
Преподаватель истории одного из колледжей в Сарселе вступил в
спор со своим директором по поводу минуты молчания в память о
жертвах 11 сентября 2001 г.: «Я говорил: разве устраивают минуту
молчания после побоища алжирцев полицией в Париже?» Она отве¬
тила: «Вы штовпик, вы должны подчиняться»... Я возразил: «Ар¬
гументы этого рода мы слышали во время войны, благодарю! Я от¬
казываюсь подчиняться, пусть мои ученики делают, что хотят, но я
не буду устраивать минуту молчания».
Быть может, не следует питать никаких иллюзий насчет уров¬
ня знаний учеников. Учитель французского языка в колледже в
Стэнсе настаивает на их невежестве: «Я говорю себе, что если кто-
нибудь спросит молодых людей о том, знают ли они про Аушвиц,
молодые ребята ответят: «Да нет, никакого представления», и это
тоже может показаться похожим на «негативизм» или не знаю на
что... Но ведь дети полагают; что динозавров можно разместить в
Версале, а сам Версаль — в Античной Греции... Никакого пред¬
ставления ни о чем... Они не знают ничего, ничего, ничего, в част¬
ности, истории»-=
Преподаватели постоянно отмечают, что с расизма снимается
послевоенное табу: смеются над человеческим страданием, которое
раньше связывали с Холокостом. Его упоминание, кстати, может
подтолкнуть людей к националистическому бреду- Учитель фран¬
цузского языка колледжа в Сарселе позвал своихучеников четвер¬
того класса, в основном африканцев, не мусульман, посмотреть
мультфильм об Анне Франк. Ия был удивлен тем; что чернокожие
посчитали, что “им так и надо”, что это — “нормально” и т. п. <...>
В общем, все ужасно. Они мне говорили, что ведь евреи были “все
богачи”... Я попытался им доказать, что это все выдумки, что в дей¬
ствительности у них были разные профессии... <...> Эти дети оста¬
нутся уже расистами до конца своих дней. А ведь они не были му¬
сульманами; значит, это не вопрос религии. Это бред: “Евреи, так
им и надо...”»
Преподаватель истории-географии колледжа в Сарселе отме¬
чает, что «нелегко говорить о событиях Второй мировой войны, ге¬
ноциде в школе, где учатся вместе евреи, арабы, турки. Это всегда
несколько... натянуто. Даже если не случается никаких выпадов, а
учитель к этому стремится, то в воздухе все равно чувствуется не¬
приятие евреев. Это не из идеологических соображений. Дети дале¬
ки от этого». Но то, что в других разногласиях, по поводу других
тем, могло сойти за юношескую непокорность, неприятие авторите¬
тов, в отношении евреев выглядит очевидно не безобидным фено¬
меном. Некоторые преподаватели видят в нем слабо оформленную
129
конкуренцию жертв, расизм со стороны самих жертв расизма. Пре¬
подавательница французского языка в Стэнсе приводит в пример
одного ученика: она предполагает, что его завербовали исламист¬
ские круги и отмечает, что он не стесняется в классе утверждать,
что антисемитизм преувеличивают. Опа приводит его слова: «Когда
арабы становятся жертвами расизма, об этом никогда не говорят, а
как только с евреем что-нибудь случается, это сразу же попадает в
газеты».
Один преподаватель из колледжа «Монтень» в Париже отме¬
чает реакцию некоторых своих учеников на то, что двое из них,
одиннадцати лет, были наказаны за антисемитизм: «Не так уж мало
в школе португальских детей, <...> они становятся жертвами на¬
смешек со стороны других уже давно. И есть маленькие бразильцы,
жертвы насмешек со стороны португальцев. У меня есть приятель,
маленький бразилец, страшно умный, он мне сказал: «Но мсье, по¬
чему эти два ученика-то пострадали? Почему же мы уже много лет
страдаем от насмешек, и никогда ничего не происходит?» <...> У
них есть ощущение того, что, по сути, евреи пользуются правом на
предпочтительное обращение.
Так думают некоторые ученики и некоторые преподаватели:
даже в качестве жертвы евреи используют свое положение лучше
других. Вот и преподавание истории Второй мировой войны, когда
рассказывают о Холокосте, — удобный для них случай...
Призыв к размышлению
Нелестные высказывания в классе о евреях и непонимание
Холокоста шокируют и расстраивают многих преподавателей. Каж¬
дый реагирует на это по-своему, но все начинают с того, что взы¬
вают к разуму и обращаются к фактам. Учитель французского язы¬
ка из колледжа в Сарселе рассказывает: «Они сказали, что “все ев¬
реи богатые”. Они были против евреев. Попытались обсудить дово¬
ды и выводы». Вот мнение учителя истории из другого колледжа
города: «Следует немедленно реагировать на это, потому что на¬
ционализм — дверь для появления очень серьезных проблем. В
учебнике истории для старших классов есть карикатура на “нищего
еврея” времен гитлеровской пропаганды. Ученики рассматривают
ее и говорят: “Правда, у евреев всего полно”, “Да ему ничего не
нужно, это же еврей”. Я не пропускаю эти вещи, поскольку даже
если это не расистские оскорбления в чистом виде, они где-то ря¬
дом». <...> Призыв к размышлению предполагает определенную
способность преподавателя аргументировать, как это видно на при¬
мере одного учителя истории-географии в Аржантейе: «У меня был
130
класс, в котором несколько учеников не стеснялись на протяжении
всего года проявлять явный антисемитизм. Когда мы изучали наци¬
стскую Германию, один из них мне сказал, что “они получили то,
что заслуживали”. <...> Они так действительно думают. Я посмот-
ПРП ЦЯ ТГПГП VU£»tri4VQ Ы РГЯЭЯП (4W апиаап тттттг тжл
г *“* j aw*i**jvv* 4А V1W4JVW1 . s^va.AVAV'lAtl VD|JVVU LA VF CA1V1 Jfl ЛЛГ1 11V"
грами, и что ты об этом скажешь?”» <...>
Этот пример тем более важен, что не настаивает на исключи¬
тельном характере трагедии Второй мировой войны. Напротив, он
опирается на другие проявления варварства для того, чтобы под¬
толкнуть учеников к размышлениям. Он не приглашает их узнать
всю специфику ужасов, творившихся нацистами, и нанести «визит в
Аушвиц». Он помещает истребление евреев в Европе нацистами на
уровень, сопоставимый с другими массовыми преступлениями для
того, чтобы лучше способствовать отпору антисемитизму. Но мож¬
но ли Холокост ставить в один ряд с другими геноцидами?
Конец единичности еврейской Катастрофы?
Чаще всего учителя, которые возмущаются проявлениями ан¬
тисемитизма, решительно подчеркивают, что ученикам не по душе
такое преподавание истории, которое рассматривает исключитель¬
ный характер Холокоста. В этом убеждены все, кого мы встречали,
и кто работает в учреждениях, расположенных в народных кварта¬
лах, социально «чувствительных». Их позиция продиктована пси¬
хологическими особенностями людей, которые скорее отождеств¬
ляют себя с жертвами рабства или колониализма, чем нацизма. Са¬
ми учителя не идентифицируют себя с той или иной категорией
жертв, они предпочитают придерживаться универсальных ценно¬
стей, что позволяет им под одним углом зрения оценивать разнооб¬
разные формы человеческого варварства. Отсюда понимание того,
что следует более сдержанно преподносить период еврейской исто¬
рии, который связан с нацизмом. На самом деле задача еще слож¬
нее: объясняя преступления нацизма и преступления на расовой
почве, учитель не должен акцентировать внимание слушателей на
том факте, что речь идет о евреях, либо в заботе о чувствах своих
подопечных показывать равенство жертв в глазах мировой общест¬
венности, независимо от масштабов трагедий.
Профессор истории-географии колледжа в Сарселе находит
«очень серьезным» превращение Холокоста в «нечто из ряда вон
выходящее». У ужаса нет градаций. «Я не думаю, — говорит он, —
что еврейское население страдало больше или меньше, чем черно¬
кожие. Вы знаете, ужасно говорить так во Франции, особенно во
Франции, где евреи тоже носили желтую звезду, но еврей, которого
131
искали нацисты среди других людей; мог бы как-то «затеряться»,
негр же не может спрятаться за французским именем или чем-то в
этом роде. Градацию расизма я отвергаю совершенно. «Грязный ев¬
рей» звучит так^же отвратительно, как «грязный негр», «Грязный
араб», «грязная толстуха».
Учительница математики колледжа в Сарселе считает, что
трагедия евреев в i-оды Второй мировой войны породила комплекс
вины: «В мои« школьные годы я была обязана чувствовать себя ви¬
новной, в то время как я ничего не сделала. <...> И я не понимаю,
почему я вслед,3а, моими родителями несла груз виновности <...>.
Историю плохо преподают. Интересно знать, что происходило, но
также интересно знать, а что можно было бы сделать, как поступить
иначе... Вместо того, чтобы говорить: “Вы виновны’'. Я поспорила с
моим еврейским другом по этому поводу. Он говорил: “ Холокост
— это самая крайняя степень ужаса”. Этому учат нас всех. А я ему
сказала: “Я не согласна с тобой <...> Бывали и другие геноциды”.
Преподавательница сожалеет о том, что в разговоре не смеет при¬
вести пример других страданий, сравнимых с теми, что пережили
евреи, поскольку оказываешься на стороне “злых”, потому что ты
“не страдал, как они”».
Учитель французского языка из Сарселя рассказывает о своем
коллеге: «Однажды он сделал антисемитское замечание: “О, евреи
всегда нам приводят в пример свою историю...” Я сказал, что он
стоит на пути ревизионизма... Тогда он мне ответил: “Ну да, сразу
грубые слова...” Я сказал: “Была эта жестокая, история, никуда не
денешься”. Он отвечал: “Да, люди знают обо вс$м этом из фильмов,
литературы, а значит, многое искажено”. Я.отвечал: “Но есть книги
со свидетельствами, а не только художественная литература...” Ка¬
залось, что коллега тяготился воспоминаниями. Поэтому для меня
он — антисемит <...> Я точно подумал так после его слов: “Да, они
нас действительно достали со своей историей”. Вот такой разговор.
Введение изучения трагедии евреев в годы нацизма в школь¬
ные программы произошло относительно недавно, антисемитские
же нападки учеников появились в 80-х годах, когда многомиллион¬
ное истребление евреев в эпоху войны стало темой общественных
дебатов, телевизионных сюжетов. «Когда по телевидению показали
Холокост, — отмечает преподаватель истории-географии, — это
было совершенно контрпродуктивно и вызывало у детей неприятие.
Как бы устанавливалась монополия на «жертвенность». А дети у
нас в большинстве своем чернокожие, таким образом, идея монопо¬
лии на «жертвенность» стала для общества разрушительной. Люди
через силу говорили, что Холокост — уникальный геноцид... Оче¬
132
видно, каждое побоище уникально, отлично от других. Вспомним
депортацию черных африканцев в Америку. Вряд ли она из числа
приятных для всех чернокожих событий. И в свое время это вызы¬
вало гневные чувства у многих. Но это было уже давно».
Быть может, это пс столько реакция детей, сколько уровень
возможностей некоторых учителей, не способных увидеть глубину
проблемы и донести ее до учеников. То есть, это проблема педаго¬
гического характера.; Именно это отмечает молодой профессор фи¬
лософии лицея в Гарже: «Когда говорят о Холокосте, мне кажется,
что в лекциях заложено особое, видение: очень сентиментальное
<...> Потом я оказываюсь наедине с моими учениками выпускного
класса, которые говорят м;не, что многое не понимают, и спраши¬
вают меня: “Но почему именно евреи?” <,..> Я думаю, что препода¬
ватели не способны вести конкретный разговор, используя элемен¬
ты анализа. Современное обучение предполагает более широкие
знания».
Этот вопрос имеет одновременно и социальный, и историче¬
ский аспекты. Некоторые ученики, в силу принадлежности к опре¬
деленным социальным кругам, плохо подготовлены к размышле¬
нию над таким явлением, как Холокост. Профессор истории в Ар-
жантейе отмечает: «Публика, которую я вижу перед собой, это де¬
ти, пережившие страдания. Они совсем не те, кому я рассказывал
бы о временах Генриха IV. Средние и старшие классы — это совсем
не одно и то же. Проблема в том, что просят преподавать нечто лю¬
дям, которым это нечто непонятно. В лучшем случае, оно проходит
просто мимо ушей». Речь идет о той самой концепции истории, ко¬
торая обвиняется или, скорее всего, нуждается в адаптации к школь¬
ной аудитории. Иными словами, требуются иные программы, иного
содержания, более гибкого, поскольку, как отмечает один из препо¬
давателей, «общество не одно и то же повсюду, поэтому нужны сце-
цифически-национальные программы. У меня есть вопросы на этот
счет, которые задаю не я один, я слышу их порой в учительской».;
Действительно, история, такая, как ее преподают во Франции,
остается сконцентрированной на национальном опыте и тех катего¬
риях сознания, которое характерно для стран 'Севера. Ее преподава¬
ние предполагается в политическом’ и интеллектуальном плане в
обществе, которое не знало серьезных потрясений на протяжении
многих лет. Она адресуется, как отмечает учитель французского
языка в Сарселе, тем ученикам, для которых Вторая мировая война
не является последним историческим опытом применения насилия
в массовом поряДке, и потому не обладает необходимым «приматом
133
ужаса». «Они знают, что есть и другие войны, террористические ак¬
ты в Алжире и т. д.».
Антисемитизм, который может возникнуть в классе, когда
объясняется Холокост, выявляет неподготовленность современной
школы, ее программ, ее методов. Он ставит под сомнение, в частно¬
сти, необходимость преподавания дисциплины, концепция и даже
основы которой заслуживают более глубоких размышлений: исто¬
рия, как и более близкое прошлое, не может навсегда отождеств¬
ляться с одной нацией, она пересматривается различными формами
памяти, которые тем или иным способом пытаются ее трансформи¬
ровать. Антисемитизм бросает настоящий вызов школе: возможно
ли сочетать признание уникальности Холокоста, с одной стороны, с
особенностями истории отдельных народов и современным эгали¬
таризмом, с другой, с существованием вообще сообществ, отлич¬
ных от евреев? Выделять точку зрения особости одних жертв в со¬
четании с правами человека в целом и с признанием других жертв?
Холокост долгое время занимал незначительное место в школьных
программах, он появился в них только недавно, и недопустимо,
чтобы машина школьного образования откатилась назад. Но ясно,
что новая послевоенная эра предполагает серьезное размышление и
эффективное экспериментаторство для того, чтобы определить и
методику преподавания, и сам предмет: как, лишив драматизма
представление о данном историческом факте, не сделать его ба¬
нальным?
Этнотизация школьной жизни
Нельзя понять природу школьного антисемитизма, не прини¬
мая во внимание те значительные изменения, которые произошли с
1960-х годов: демократизация в системе образования, небывалый
рост обучаемого контингента, более пристальное внимание к про¬
блемам социального неравенства и трудностям соответствия идеа¬
лам Республики и т. д. <...> Что касается нашего собственного ис¬
следования, то размышляя об антисемитизме в школе, мы не мргли
пренебречь феноменом большой важности: этнотизацией отноше¬
ний между молодыми людьми и все более укореняющейся привыч¬
кой пользоваться категориями и определениями этно-расового ха¬
рактера. Это явление относительно новое — в любом случае, оно
глубоко проявилось в последнее десятилетие.
Профессор из колледжа «Монтень» вспоминает об общест¬
венных и культурных переменах последних десятилетий. В 80-е го¬
ды были «каиды» и «гангстеры», но «это было на уровне: “мы —
134
бёры, а вы — те-то и те-то”». Никто не говорил о прозелитизме или
хиджабах для девочек. Затем какого-нибудь преподавателя направ¬
ляли на работу в 19-й округ Парижа, в колледж, где обучались ше¬
стьсот или семьсот человек 26 национальностей. «Я начинал ви¬
деть, что появляется нечто новое. Например,/слышал, как одна уче¬
ница, негритянка, обвиняет учительницу в расизме, — рассказывал
он. — В это время учились и португальцы, и бёры (т. е. выходцы из
магрибинских иммигрантских семей), но это не был «презираемый»
контингент. Они сами говорили “мы — “tos”, а вы — “бёры”, и так
выражалась их манера называть самих себя. Затем я оказался в кол¬
ледже в Анвере, и за время моей карьеры не было классов труднее.
Постепенно самономинации стали давать повод для сомнительных
шуток».
В условиях различий
Этнические различия в школьной среде в сочетании с соци¬
альными взвалили на 'учеников проблемы, о существовании кото¬
рых они не знали.
Например, отец одного из учеников рассказывает: «Мои дети
приехали из Камеруна, они не видят разницы между французом,
арабом или евреем. Они видят белых людей перед собой, они не
различают их. Они спрашивают меня, кто такой еврей и как узнать,
что он еврей. Если мой ребенок скажет что-нибудь нехорошее зав¬
тра в школе, спросите его, узнал лй он это слово дома, или его нау¬
чили здесь». В таких условиях школа не всегда в состоянии проти¬
востоять злому влиянию ровесников. Один из руководителей учре¬
ждения объясняет, что «мальчик, родители которого, по-видимому,
не родились на французской земле, и за которым стоит определен¬
ная традиционная культура, которую он в большей или меньшей
степени знает, хочет получить ответы на свои вопросы. И если ему
не могут ответить в семье, что тогда с этим делать? В школе актив¬
но перемешивают детей, они, изначально отличаясь один от друго¬
го, в какой-то момент хотят снова утвердить это различие. А разли¬
чия обостряются социо-политическими обстоятельствами». Это
значит, что различия аккумулируются в школе, и она должна учи¬
тывать это.
Этнотизация школы проявляется также в постоянных рас¬
спросах учащимися своих учителей. Они хотят знать их религию,
происхождение, их мнение о том или ином Событии. Учительница
французского языка рассказывает, как она преподавала в Шату, где
ученики думали, что она — еврейка <...> «Меня удивила эта исто¬
рия со значимостью категории происхождения <...> Ученики гово¬
135
рили между собой: “Это — еврейка”, но так, чтобы я слышала, что
они говорят». Преподаватель истории в Аржантейе слышал, как
ученики интересовались на его счет: “Думаешь, он еврей? Нет, он,
должно быть, католик.., а, может быть, и протестант... А может, он
мусульманин?” Учитель французского языка в лицее в Гарже гово¬
рит, как сильно интригует учеников его происхождение: «Меня все
время просят определиться с моим местом происхождения, по¬
скольку они, зная мое имя, говорят, что С... есть и в Сенегале и,
значит, я — мусульманин. И меня спрашивают, так ли это. Я отве¬
чаю им, что это — частная сфера жизни, и я не обязан им отвечать.
Я получаю столько вопросов о Коране, о мусульманском платке...
<...> Ученики пытаются поместить меня в свой лагерь. Когда при¬
нимаются какие-то жесткие меры по отношению к ним, они упре¬
кают меня, говоря, что я не должен был допустить этого, принадле¬
жа к «одной и той же религиозной общности», что и они, но я гово¬
рю им, что это не имеет никакого значения. Прежде всего, все люди
— личности». По его словам, дети подчеркивают свое особое к не¬
му уважение: «Когда какой-нибудь коллега просит их о чем-нибудь,
они отвечают: “а что такого, в чем дело?..”, когда прошу я: “Да,
мсье, я это делаю ради вас.., вы — мусульманин”».
Иногда то же самое работает в обратном направлении: препо¬
давателям приписывают то или иное происхождение, исходя из то¬
го, что они говорят по поводу конкретных политических и геополи¬
тических событий. Так, один преподаватель истории в Сарселе от¬
мечает, что его ученики объясняют его суждения о радикальном ис¬
ламизме, Бен Ладене, израильско-палестинском конфликте принад¬
лежностью к определенной религиозной общине. Словно «принад¬
лежность» к определенному виду идентичности неизбежно опреде¬
ляет политическую ориентацию. Когда он критикует политику Со¬
единенных Штатов на Ближнем Востоке на следующий день после
взрывов 11 сентября 2001 г., «реакция одного мальчишки выража¬
лась в таких словах: “Вы, вы настоящий мусульманин!” Я ему ска¬
зал: “Послушай, ты хорошо знаешь, что я — еврей и к тому же ате¬
ист”. А он твердит мне: “Нет, нет, вы мусульманин”. Это значит,
что у детей бинарное сознание или коммунитаристское», — делает
вывод преподаватель.
Учителя признают, что образуется пропасть между их миром
и миром их учеников. И те, и другие испытывают трудности само¬
определения и признания друг друга. Этнотизация школы и тот
факт, что в ней широко отражены общественные и экономические
трудности населения, выходцев из иммиграции, порой предлагают
свои решения проблем, не слишком республиканские. Вот почему,
136
когда преподаватель воспринимается как представитель этнической
или религиозной разности с основным населением Франции, или
его цвет кожи позволяет детям видеть в нем близкого к ним; похо¬
жего на них человека, он является в их глазах живой демонстрацией
того, что возможно достичь успеха даже тем, кто из так называемых
«сложных» кварталов. Преподаватель французского языка лицея в
Гарже, выходец из Африки, рассказывает: «Когда я впервые вошел
в классную комнату, дети встали и зааплодировали. Я их спросил,
почему, и они ответили, что очень рады, потому что впервые видят
преподавателя, такого же, как они. Иммигранта. Они сказали, что
ничего такого не было с первого класса. Это не нравится многим
людям, но я утверждаю: ученики, наши ученики — большие, я бы
даже сказал, пребольшие, расисты». Учитель истории-географии
колледжа в Сарселе, говоря о своем происхождении «этническом и
социальном», отметил, Цто это — «кое-что такое, что я афиширую.
<...> Я не хочу слышать оскорбления, будь то по-арабски, по-
креольски или на бамбара, поскольку здесь есть немало малийцев, и
я сам малиец. И поэтому я попросил учеников не оскорблять друг
друга, в особенности, на их родном языке. Я им говорю, что неуда¬
чи нет в конце пути, в том смысле, что можно йроисходить из не¬
благополучной социальной среды и все же достичь чего-либо. Это
то внушение, с которого я начинаю в начале года. И это хорошо
проходит <...> Есть определенное уважение ко чине, именно из-за
всего этого». л
Этнотизация школы не останавливается у порога классных
комнат, она в них проникает. Одна учительница французского язы¬
ка, к примеру, рассказывает, что страна происхождения и ее кухня
оживают в памяти детей при каждом удобном случае. «Однажды я
предложила ученикам разыграть пьеску современного автора из
Канады <...> Я заставила их немного импровизировать» По тексту
мать готовит суп из лука-порея.., и я говорю им: “Вы можете при¬
думать что-нибудь своё, все, что вам придет в голову”. <...> Все
бросились к своим штучкам: «у тебя — кускус, у него —- рис», спе¬
циально, чтобы сбить с толку остальных и рассмешить всех». Но
подобные утверждения собственной сущности могут вызывать так¬
же беспокойство и отвержение, Ведь молодые люди всеми
доступными им способами выражают и отстаивают свою
самобытность, свою этническую принадлежность, что дозволяет
другим видеть в этом отказ быть французами. Одна мать ученицы
из Оарселя рассказывает: «Учитель, португалец по происхождению,
француз по документам, <...> спросил в классе, кто французы. И
единственная подняла руку только моя девочка. Она повернулась, и
137
вокруг себя не увидела никого, кто бы поднял руку. Тогда она ска¬
зала одному, потом другому, что они тоже французы: “Ан, нет, я не
француз, я — турок”. “Нет, нет, я не француз, что, разве не так?
Стыдно, знаете ли...” Другая малышка, действительно француженка
из “чистокровной” французской семьи, чуть-чуть пригнулась: “Но
ты-то француженка?” — спросила ее дочка. — “Нет, нет, вовсе нет,
еще будут обзывать меня...”, — ответила та».
Не пахнет ли тут «антифранцузским расизмом?». Известно,
что некоторые ученики говорят, к примеру: «Франция — это дерь¬
мовая страна». В таком случае, евреи — некое воплощение Фран¬
ции, они знаменуют успешную интеграцию в общество и государ¬
ство-нацию, они символизируют ту Францию, которая дурно обра¬
щается с вновь прибывшими, прельщая их при этом речами о «ра¬
венстве и братстве».
Проблема этнотизации школы тянет за собой следующую —
осознание себя на «дурной» стороне иерархической структуры об¬
щества. Однако, желание следовать своей самобытности, противо¬
поставляя ее самобытности других, хотя и способствует утвержде¬
нию культурной цельности личности, но в ущерб ее полноценному
участию в общественной жизни. Здесь также все, что касается евре¬
ев, принимает особый характер. Скорее всего, они воплощают в
глазах части молодежи успешную интеграцию в общество, что
обеспечивает доступ к деньгам и удовольствиям потребления. Ко¬
гда речь заходит о такой стороне жизни, к которой молодежь осо¬
бенно чувствительна, — моде, все предположения относительно то¬
го, «кому во Франции лучше всех», подтверждаются.
Мода
Мы уже упоминали, что в Сарселе проживает значительная
еврейская община. Молодая женщина, смотрительница в этом кол¬
ледже, вспоминает: «Двенадцать лет назад те из них [евреев], кото¬
рые учились в колледже, назывались «шалала». Их формой одежды
была бейсболка, свитер с V-образных вырезом на шее, суперобтя-
гивающие джинсы, кроссовки и высокие носочки». С тех пор мода
переменилась, но продолжает сохраняться еврейская «специфика».
Это подтверждает лицеистка из Сарселя: «Действительно, сущест¬
вует очень яркий образ, распространенный повсюду, потому что, в
действительности, еврей отличается своей манерой одеваться».
Это справедливо только для некоторых учеников, объясняет
мальчик из выпускного класса парижского лицея XVIII округа:
«Существует, видимо, два стиля одежды евреев, мне кажется <...>.
Те, кого ты не замечаешь, они, можно сказать, ... обычные. А есть
138
те, кто, действительно, выделяется. Это делается довольно открыто.
Тех, кого прежде всего узнают по одежке и по отношению к одеж¬
ке. Вот и всё».
Суждения такого рода подозрительно смахивают на старо-
папитлтд r*TA-n^rvriJrr ПЛ110ТТТ0ШТТ TTJF Г> ТТГЧПТТА пап ТТТТТГ ГТЧИГЛ
V A V|/VV 1Л1ЛА, 11 Л*Ж VAX^V ЛЛ Л ДЛЛ1 ЛЛ и UVUU1V V/ 1 V*1V/^AU. & VJV1U.
денег, привилегированных людей, тех, «у кого есть деньги». И это¬
го не скрывают. Учитель французского языка в Стэнсе спрашивал
своих учеников: «Были ли вы свидетелями разговоров или действий
антисемитского характера в нашем учебном заведении? Я задал во¬
прос в двух старших классах... Немедленно следовал ответ: “Нет,
никогда”. Я повторяю: “Уверены?” “Да, никогда”. “А вне его?” От¬
вет пространнее. “Время от времени, конечно, называют кого-то ев¬
реем, когда тот жадный или что-то в этом роде, но здесь нет ничего
такого, никто не видит в этом антисемитизма” <...> “В целом, еврей
— жадина”. Итак, еврей — это когда “жадный”, и еврей, — когда
“хорошо одет”. Наконец, когда одеваются, “как евреи”. “Вы мне
объясните, — говорю я, — потому что не понимаю, что значит оде¬
ваться, “как евреи?”. “Ну, это одеваться не так, как все другие в го¬
роде, вот”. Возможно, подчеркивается наличие больших денег и,
быть может, социальных претензий, я не уверен. И они говорят, что
это не антисемитизм <...>. Когда кто-то жадный, его называют “ев¬
реем”, а когда кто-то вор, его называют “арабом”. И это не имеет
никакого отношения к тому, кто на самом деле еврей или действи¬
тельно араб. Здесь смешиваются, конечно, два обвинения: то, кото¬
рое отождествляет евреев с деньгами, и то, которое упрекает их за
то, что они кичатся своим богатством, презирая, быть может, даже
на подсознательном уровне, экономические трудности других уче¬
ников. Один школьник выпускного класса приводит в пример уче¬
ницу-еврейку: “Она говорила с одной из моего класса, которую я не
люблю, и она это знает <...> Она говорила ей назло, что купила себе
джинсы, и что они стоят “всего” двести евро. В общем, штучки в
таком роде”».
Молодые евреи иногда тяжело переживают то, как на них
смотрят. Девушка из Сарселя говорит в присутствии своей матери:
«Смотрят, как ты одет, как приезжаешь в школу, и сразу начинают
дразнить. А мы, когда нас дразнят, ничего не отвечаем, потому что
боимся. Помню, сестра одной негритянки пришла посмотреть на
меня. Потому что у меня была та курточка, ты знаешь, ну, та, кото¬
рую ты мне купила на рынке, мама. Она мне сказала: «Ой, где это
ты купила свою курточку?» «Я купила ее на рынке». «И ты дума¬
ешь, что ты красивая?»...
139
Парень-еврей из Сарселя рассказывает, как отец одного из его
друзей довез их однажды до школы на «ягуаре»: «Целый месяц по¬
том было: «Ух, видел сынка богача, у которого “ягуар”». Это было
невыносимо». Его друг в течение долгого времени после того, как
“засветился”, когда отправлялся в школу, трясся от страха».
Подобный страх пережил и другой еврейский ученик в кол¬
ледже Эвариста Галуа в Сарселе. Рассказывает директор учебного
заведения: «Был один мальчик из Израиля, и были три девочки, ко¬
торые на него напали и избили по причине, ничего общего не
имеющей с его общинной принадлежностью, просто из-за моды, из-
за его брюк... Я не могу вам сказать, кто это устроил...».
Этническая принадлежность, деньги и мода, манера выгля¬
деть, -тт все это становится поводом для напряжения, зависти, про¬
явления если не антисемитизма, то чего-то сродни ему. Но оскорб¬
ление и агрессия со стороны детей и в адрес детей ранят по-
взрослому.
Оскорбления и агрессия
Об антисемитизме в школах начинают говорить в обществе
! после серьезных его проявлений, например, случаев агрессии по
отношению к еврейским ученикам. Он производит впечатление
только в случае скандала. Но антисемитские оскорбления в школе
—- проблема иного порядка. За них не наказывают, они не входят в
число действий, которые попадают в статистические сводки. Одна¬
ко оскорбления составляют важную часть жизни школы. Точнее,
тех, кто становится объектом презрения и вызывает желание уни¬
зить, если не вовсе отвергнуть.
Это явление относительно распространенное, в том числе
среди самых молодых, еще подростков, так что одна мать школьни¬
цы жалуется: «Моя дочь учится в пятом классе в колледже, там ве¬
дутся антисемитские разговоры среди учеников. На переменах. Но
это не говорится прямо. Считается, что преподаватели ничЬго не
знают». Действительно, преподаватели не знают о конкретных раз¬
говорах, но такие явления как оскорбление «грязный еврей», тре¬
буют от них объяснения, как от всего педагогического коллектива.
Ежедневное враждебное отношение к евреям тонет в массе других
оскорблений, также унизительных («грязный негр», «грязный
араб»...). Имеет ли оно особое значение? Не является ли банальным,
выражающим обычные конфликты между учениками?
Подвергающиеся оскорблениям этнического, расового или
религиозного характера члены школьного сообщества колеблется
между двумя позициями. Первая сводится к тому, чтобы восприни¬
140
мать выражения с «душком» как попытку шутки, простой знак фа¬
мильярности, в котором нет ничего враждебного, особенно если
речь идет об отношениях между учениками. В классе провокации
по отношению к учителю или выражение принадлежности к иной
культурной общности понимаются тогда как поиски * смысла или
ориентиров жизни со стороны подростков, или как неосознанные
действия, не несущие никакой расовой враждебности, но просто как
выявление со стороны молодежи различий происхождения и куль¬
туры. Но эта позиция чревата тем, что кто-то будет страдать, слыша
не слишком теплые выражения в свой адрес, терпеть малоприятные
разговоры, что приведет рано или поздно к необходимости прини¬
мать серьезные меры.
Другая позиция основывается на признании того, что оскорб¬
ления и обиды наносятся осознано, и это тревожит. Но не будучи в
состоянии по-настоящему оценить их, не делая их «слишком зна¬
чимыми», учитель рискует нанести урон идентификационному
процессу, влияющему, так или иначе, на формирование личности
ученика и его самосознания.
Относиться без драматизма?
Учитель французского языка в Стэнсе приводит в пример ис¬
торию мальчишки, «которого называли “грязным евреем”» <...>:
«Быть может, он и был евреем, а быть может, и нет, и может быть
это и не имеет никакого отношений ко всему последующему... Я
думаю, что это был просто мальчишка, который стал жертвой дру¬
гих, и которого называли “грязным евреем”, “грязным педиком”,
“грязным типом”, и целая группа учеников ставила ему подножки
на протяжении нескольких месяцев... Но в один прекрасный деньон
не выдержал и дал в зубы одному из парней, которые его третиро¬
вали. » «Дело, в целом, банальное, —полагает учитель, — в нем
нет никакого антисемитизма» <...>
Со стороны некоторых преподавателей звучит призыв к осто¬
рожности. Они считают, что не следует преувеличивать случаи ос¬
корблений. Учитель из Сарселя заметил, что были дети, «которые
жаловались на то, что их обзывали “грязными евреями”, но были и
те, которые молчали, — их немного, небольшое число случаев, и
вообще это не из области чего-то очень важного для заведения».
Учитель связывает малое число оскорблений в адрес евреев с ма¬
лым числом самих евреев в его колледже. Это заставляет думать,
что дело прежде всего в характере межобщинных взаимоотношений
и контактов между евреями и неевреями, а не в ненависти к евреям
вообще. Директор колледжа в Аржантейе подтверждает: «У меня нет
141
никаких проблем в этом плане. Ну да, есть кое-какие небольшие
проблемы между черными общинами и арабами... Но с евреями у
меня их нет <...>».
Гораздо чаще учителя и другие работники школы считают,
всего лишь — «юношеские отношения». Преподаватель математики
в Сарселе считает: «Разговоры о расизме в колледже часто безосно¬
вательны, ученикам до него нет дела». Преподаватель настаивает на
преходящем, эфемерном характере напряженности и «безвредно¬
сти» многих оскорблений: «Я видел парнишек, которые были
друзьями, как поросята.., за десять минут до того, как поцапались.
Они снова подружатся после <...> Но меня беспокоит именно эта
несдержанность безобидных словесных оскорблений».
Наконец, за оскорблениями, ставшими в школах банальными,
стоят социальные причины, создающие атмосферу напряжения,
стирающие культурные, этнические и религиозные различия, под¬
водящие черту под всеобщей бедностью как евреев, так и мусуль¬
ман. Так, работник колледжа XVIII округа Парижа отмечает: «Да,
есть конфликты, но я думаю, что это, скорее, конфликты личностей,
чем конфликты цвета кожи или культуры <...> Когда дети здесь
сталкиваются, то это происходит потому, что кто-то что-то украл. И
тогда это может действительно привести к тому, что «все арабы —
воры».
Преподаватель из Сарселя считает, что ученики стали более
агрессивными не только по отношению друг к другу: «Присутствие
взрослого больше не является тормозом для учеников из этих труд¬
ных городов. Взрослый для них — не авторитет, он знает, что его
присутствие не влияет на их поведение, если только не проявит ха¬
рактер в ответ на какой-нибудь дерзкий поступок».
Факты оскорбления объясняются также тем, что этнотизация
находи гея в тесном контакте с взаимодействием молодежи на почве
глобализации. Оба эти понятия отсылают к пространству более ши¬
рокому, чем отдельный город, район или страна. Это является ис¬
точником беспокойства некоторых учителей, которые различают
оскорбление банальное, привязанное к данному моменту и месту
(например, школьный двор во время перемены), и оскорбление, в
некотором роде «глобализованное». Оно связано с проблемами из¬
раильско-палестинского конфликта. Преподаватель физкультуры
уточняет это различие: «Когда существует международный кон¬
фликт, отголоски которого дают о себе знать в школьном учрежде¬
нии, в частности, в оскорблениях, здесь стоило бы насторожиться.
142
Другое дело, если оскорбление не связано с политикой, если онд —
манера обращения друг с другом».
Антисемитизм среди учеников прокладывает себе дорогу там,
где местные взаимоотношения пересекаются с мировыми конфлик-
школьных поездках, куда возили всех, и в «замкнутом» пространст¬
ве — в автобусе, молодежной гостинице и т. д. не было проблем.
Там было смешение всех этносов. Ребята ругались друг с другом,
но это не были расистские оскорбления». Но времена изменились,
— говорит она, — от самоощущения перешли к самоутверждению,
продиктованному атмосферой кварталов, принадлежностью к этни¬
ческим или религиозным общностям транс- или наднационального
плана».
Теперь оскорбления, шутки над происхождением, использо¬
вание слова «раса» стали общим местом. Школьные работники по¬
рой считают, что у них нет другого выбора, кроме как пропускать
все это мимо ушей как неизбежность. «Проблема, — говорит пре¬
подаватель математики колледжа в Сарселе, —- в том, что это —
всеобщее явление, и значит невозможно реагировать на все случаи.
Это не исключительно «расистское» поведение, это может иметь
разные формы. <...> Взрослые не всегда умеют расшифровывать,
что стоит за молодежным слэнгом. <...> Никогда не знаешь, — это
слово для оскорбления или для того, чтобы вступить в контакт. Что-
то вроде “я тебя подвину немного” — и драка». Vi7
Язык молодежи обеднел. У них, говорит учитель физкульту¬
ры, «очень ограниченный словарь, при этом очень агрессивный
<...>, в словесной перепалке — поток резких выражений, особенно,
если бранятся дети из разных общин или разного цвета кожи». Та¬
ким образом, оскорбления стали стилем общения настолько приня¬
тым в школьной среде, что «в конце концов, на них не обращают
внимания. Делают замечания, но не наказывают. Пока это не пере¬
ходит известные границы».
Оскорбления, действительно, унижают жертву, «обесценива¬
ют» ее, но иногда являются всего лишь некоей формой взаимоот¬
ношений. Но как различить эти вещи? Многие работники школы
признают: «Да, есть оскорбления расистского характера. «Грязный
негр», «грязный халдей»... Так, действительно, говорят. Но не обя¬
зательно желая задеть человека, просто мелют языком. А человек,
которого обозвали, не реагирует на слова». По словам учителя ис¬
панского языка из Сарселя: «в глубине души они так не думают
<...>. Это просто стало языковой нормой».
143
Молодой сотрудник колледжа XVIII округа Парижа предлага¬
ет не драматизировать явление, научиться его «переносить»: «Когда
кто-нибудь не хотел делиться чем-то, когда я был маленький, то это
был “грязный еврей” <...> А когда что-то плохо сделано, это “рабо¬
та араба” *^...^ Надо было вес это принимать, потому что... надо
терпеть, переносить всё это <...> Если пройтись здесь, я уверен, что
на партах что-нибудь в этом роде найдем <...> “Арабы все воры”.
Какое значение следует придавать этому? Разве это не пустые сло¬
ва? Что это выражает? Не знаю... Наверное, это не может не суще¬
ствовать на пути познания другого».
Остается добавить, что общая тенденция сводится к призна¬
нию банальности,: а не к культу возмущения. Ученик 9-го класса
парижского лицея говорит: «Часто отмечают отношение к деньгам,
говоря «жадный» или «еврей». Это почти синонимы. Это расхожее
выражение. Никто даже не обращает внимания на слова. “Дашь ев¬
ро?” “Нет”. “Ну, и еврей!”. Вот так, сразу».
Обучать, объяснять, наказывать?
Хотя многое говорит за то, что оскорбления понимаются как
банальность, что их нежелательно драматизировать, мы знаем слу¬
чаи, когда преподаватели ощущают свою беспомощность: «Есть
некая дымка, мешающая разглядеть те границы, которые можно
или нельзя переходить».
Как реагировать? Отличать одни оскорбления от других? Ка¬
кие меры принимать? В одном и том же заведении у разных препо¬
давателей отношение к проблеме различное. Одни вводят свою соб¬
ственную градацию, другие стараются тут же вмешаться и прекра¬
тить ссору. «Когда я слышу, как двое учеников ссорятся, я вмеши¬
ваюсь и прошу сменить выражения, — говорит молодая преподава¬
тельница. — Когда конфликт более серьезный, и это заметно, тогда
я использую свою личную власть, поднимаю голос, разговариваю
очень твердо. Думаю, что надо вмешиваться немедленно, но нака¬
зание не решит проблему, и я предпочитаю оставлять открытой
возможность для обсуждения».
Преподаватель колледжа в Сарселе призывает к различиям:
«Реакция школы не должна быть одинаковой, все зависит от об¬
стоятельств. Есть стремление давать везде одинаковый ответ, апел¬
лируя только к правовым нормам <...>. Малыш из младшего класса
называет приятеля “грязным арабом” или “грязным евреем”, а ему
говорят о законе, об уголовном кодексе, о бесчестье! Значит, надо в
определенных случаях иметь различный подход. Нет однозначных
ответов».
144
Учитель французского языка в лицее в Гарже прибегают к
нормам педагогики: «Когда передо мной расистские высказывания,
будь то против негров, арабов или евреев, я изучаю прежде всего
выражениями прошу затем ученика подтвердить их для того, чтобы
затем показать ему, что он ошибается... Я не начинаю сразу гово¬
рить с ним о законе». Учителю тоже приходится считаться с этно-
тизацией школы, с тем, что дети в ней — из различных культурных,
то есть этно-конфессиональных общин: «Если в основе ссоры лежат
религиозные убеждения, я вникаю в саму религию <...> Когда я
спрашиваю учеников, почему они не любят евреев, они говорят, что
это в Коране. У меня всегда с собой Коран. Мне жаль, но приходит¬
ся иногда брать его, и хотя я знаю, что не имею права, но у меня та¬
кой прием, я спрашиваю, “на какой странице?”... Они не могут от¬
ветить, и я говорю им, что этого нигде не написано». Но ссылаться
на Коран в классе? Не значит ли это, что религиозными аргумента¬
ми подменяются те, что основаны на республиканских ценностях.
Учитель возражает нам: «Когда маленький Мохаммед был убит
(речь шла о гибели палестинского ребенка от израильских выстре¬
лов — событии, широко показанном в средствах массовой инфор¬
мации), начались волнения, моя машина была разбита. В районе,
где я живу, есть ортодоксальные евреи, мой сосед пришел чтобы
сказать, что его машина тоже разбита. Но погромщики не делали
разницы. Коран существует именно для того, ч^обы сказать: “Все
люди равны” <...> Это потом, когда они настаивают на Коране, я
говорю им...»
Антисемитские и другие оскорбления стали постоянными в
школе, отношение к ним учителей различно. Агрессия формирует
атмосферу, в некоторых случаях она является частью процесса, где
антисемитская ненависть обретает более серьезные формы.
«Дело»
Нелегко и даже не всегда возможно противостоять оскорбле¬
ниям и стереотипам, объяснять, поучать, наказывать. Но когда речь
идет о нападениях и физическом насилии антисемитского характе¬
ра, школа еще в меньшей степени может справляться с проблемой.
В этом случае само понимание фактов часто лишено ясности, и
дисциплинарные меры, которые принимаются, не всегда разумны,
по меньшей мере.
В колледже Эвариста-Галуа в Сарселе одного еврейского
ученика избили во дворе школы на глазах многих школьников, над¬
зирателей и учителей. Вот рассказ учительницы: «Проходили педа¬
гоги. Они не поняли, они просто видели маленькую группку деру¬
145
щихся школьников, и не считали себя ответственными. Один ох¬
ранник попытался немного вмешаться. Потом еврейского мальчика
перевели в другую школу. Сказали, что все улажено... Трех девочек
провели через дисциплинарный совет и еврейского мальчика тоже...
Я прошла по классам сказать, что свидетелей сфотографировали,
известно, кто был во дворе, и то, что там произошло, недопустимо».
Женщина уточняет смысл решений, которые были приняты в “ле¬
дяных терминах”: “еврейский школьник”, “израильтянин”, был сам
невольным инициатором проблем. Все были задействованы. Так
что же — опустошить весь колледж?! Значит, предстояло находить
решения, из троих одного исключили, одного перевели в другой
класс...».
В Стэнсе семь учеников были исключены за драку и оскорб¬
ления. Рассказывает учительница французского языка: «Семеро
мальчишек подрались. И все семеро попали на дисциплинарный со¬
вет, В действительности, в этой драке участвовали шестеро, кото¬
рые напали на одного. Этот мальчик ответил, потому что с начала
года его обзывали “грязным евреем”. <...> Потом было много про¬
блем <...> Ректор отменил все решения дисциплинарного совета, и
значит, всех надо было восстанавливать. Короче говоря, эта исто¬
рия длилась три месяца».
Другие рассказы — в том же духе. Возникает мысль: если
школьное учреждение не готово противостоять такого рода собы¬
тиям, то принимаемые им меры чреваты последствиями. Вместо то¬
го, чтобы стать предметом внутреннего обсуждения с принятием
разумных решений, проблема становится «историей», доступной
средствам массовой информации, которые раздувают и искажают
ее, доводя до вмешательства полиции и судебных инстанций. Учи¬
тель колледжа «Монтень» жалуется, вспоминая одно «дело», о ко¬
тором будет идти подробный разговор ниже, на отсутствие педаго¬
гической работы: <...> «Жалко, по-моему, что на дисциплинарном
совете по фактам антисемитизма, кроме наказания не было никаких
разговоров о педагогических просчетах, все было сделано вопреки
здравому смыслу. <...>»
Следует признать, что «дело» этого колледжа поучительно,
но и удивительно: оно нарушает привычные представления о гео¬
графии антисемитизма, как преимущественно распространенном в
народных пригородах. А здесь — Латинский квартал, вдали от них.
В начале два ученика младшего класса, магрибинцы по происхож¬
дению, одиннадцати лет, постоянно приставали к третьему, еврею.
Дело было в начале сентября 2003 г. Кажется, один из них сказал:
«Всех евреев надо истребить» и ударил парнишку, другой назвал
146
его «грязным евреем» и выступил как «верный друг» того, кто стал
избивать жертву. 10 октября после многочисленных посещений
врачей, родители обратились к администрации. 13 октября решили
перевести мальчика в другой класс, информировав об этом ректо-
рзт. 10 ноября отец еврейского школьника послал в школу письмо
где сообщил, что дело взято под контроль полицией. 21 ноября ди¬
ректор колледжа подает жалобу на одного из учеников, обвиняя его
в антисемитском поступке, и направляет циркуляр родителям. Там
было и «физическое нападение», и «оскорбительные разговоры о
его (жертвы) религии». Добавляет, что «деликатное, длительное и
тщательное расследование проведено в самом колледже», объявле¬
но о созыве ближайшего дисциплинарного совета. 30 ноября первая
статья появилась в прессе. 17 декабря собрался педсовет и двоих
учеников исключили. Здесь дело принимает новый оборот. Его об¬
суждает генеральное собрание преподавателей лицея, оно появля¬
ется в средствах массовой информации, принимается петиция по
инициативе профсоюзов с протестом против решения об исключе¬
нии, объектами осуждения становятся преподаватели того самого
класса. Словом, атмосфера не оставляет никаких шансов для жерт¬
вы и превращает его самого в виновного. А тут еще Лига по правам
человека сводит происшествие к незначительному, банальному вы¬
яснению отношений без настоящей расистской подоплеки. Как сви¬
детельствует «Ле Монд» (3 декабря 2003 г.), ее читатели также не
видят в происшедшем ничего особенного. Словом, события разви¬
ваются как в самом колледже, так и в еще большей степени в обще¬
ственном пространстве. Собрался второй педсовет по дисциплине.
Родители нападавших приходят с адвокатом, и решение об исклю¬
чении подтверждается. Те же родители затем направляют дело в
суд. Несколько месяцев спустя, 1 июня 2004 г., административный
суд Парижа аннулирует исключение учеников, из которых один об¬
винялся в антисемитизме, и это решение органов правосудия под¬
тверждается апелляцией 11 августа.
Все это делает жалкой картину того, как неумело решалась
проблема в школьном учреждении. В результате появилось «дело»,
раскрывающее присутствие антисемитизма в школе, но также и
расколовшее учительский корпус и родителей учащихся. Педагоги¬
ческий коллектив, очевидно, был морально парализован, не в силах
противостоять средствам массовой информации и судебным ин¬
станциям. Доклад, направленный Лигой защиты прав человека, по-
видимому, оказал воздействие на решение административного суда.
Школьный антисемитизм, конечно, является реально¬
стью. Но он преувеличивается или, напротив, преуменьшается из-за
147
серьезных недостатков системы образования. В результате — об¬
щественные скандалы из-за того, что поддается решению внутри
коллектива, разумеется, в случае продуманных действий.
Израильско-палестинский конфликт и джинсы
Многие учителя отмечают поразительное невежество учени¬
ков, их поверхностную информированность. Они соответствуют
образу притесняемых — арабов, палестинцев, мусульман, — что
их, по-видимому, удовлетворяет. Преподаватель французского
языка колледжа в Сарселе: «Об израильско-палестинском кон¬
фликте радио молчит. Абсолютно никто о нем не говорит, и я за¬
даю себе вопрос, знают ли об этом ученики? Это что-то такое, что
проходит мимо них. Относительно войны в Ираке. Это война за
нефть. Не более того. Откуда восхищение Бен Ладеном в день
взрывов? Потому что угнетенный «восстал». Преподаватель фило¬
софии в Гарже рисует аналогичную картину: «Я могу сказать вам,
что приходится объяснять им то, что происходит в Израиле. Они
ничего не знают <...> Евреи или мусульмане, они не знают ничего.
Мои ученики ни в чем не разбираются». Но она отмечает также и
отсутствие у учеников коммунитаризма, расистских высказываний
или антисемитизма. Ее суждение свидетельствует о том, что школа
не везде представляет собой пространство огромного напряжения
и трудностей: во многих учреждениях уроки проходят нормально,
без серьезных происшествий, ученики хотят учиться и знать. «У
моих учеников я стараюсь развить любознательность. Не так давно
говорили о том, что случилось во время войны, почему были про¬
блемы с евреями».
Учительница французского языка в Стэнсе задала ученикам во¬
прос: «Во всех статьях писали об израильско-палестинском конфлик¬
те. А вы говорите об этом друг с другом? Они отвечали: “Никогда, об
этом — никогда ”. Реакция почти единодушная: “Это далеко, это нас
не касается” и т. д. «Но это первая реакция, — отмечает учительница.
Потом выясняется, что все-таки они разговаривают об этом дома, что
все арабы смотрят передачи Аль-Джазиры. Я уверена, — добавляет
учительница, — что они не всё понимают. Спрашиваю: “Значит, вас
касается этот конфликт?” “Да, да, он нас касается, потому что это не¬
справедливо, вот”. Я говорю: “Согласна, но есть другие несправедли¬
вые конфликты, почему же тогда этот?..” “Потому что там — арабы”.
Я говорю: “А вы говорите об Ираке?” “Нет, нет, это не то”. “Почему?”
Отвечают, что об израильско-палестинском конфликте они много
слышат. И палестинцев видят повсюду: у мясника, в булочной и т. д.».
148
Само собой, ученики постоянно подвергаются воздействию
средств массовой информации — “Каждый день про это говорят в
новостях!”, “Каждый день что-то происходит”, — утверждают
школьники. И даже не обсуждая событие между собой, они знают,
что существует военный конфликт: “О нем действительно не гово
рят, — уточняет ученик старшего класса, — но все знают, что идет
война, потому что если спросить, почему не любят евреев... Я не
говорю о себе, но вообще».
Информация порой выглядит, как впечатление от кинокарти¬
ны: «Каждый день бомбардировки, вот и все, что ,я знаю». В этот
контекст встроено понимание: надо ненавидеть евреев. “Так дума¬
ют в семьях”, — объясняет один ученик. — В арабских семьях. Во-
обще-то никто ничего точно не знает, единственное, что говорят,
что не надо любить евреев».
Лицеистка из Сарселя предполагает, что существует связь
между антисемитскими акциями и событиями на Ближнем Востоке:
«Когда возникла израильско-палестинская война.., то подложили
бомбу в синагоге, были стычки между евреями и мусульманами».
Влияние израильско-палестинского конфликта все-таки оче¬
видно на взаимоотношениях местных ребят. Директор колледжа в
Аржантейе, где эпизод с нарисованной на джинсак звездой Давида
назывался антисемитской выходкой, говорил: «Почему появилась
звезда Давида на джинсах? Это имеет отношение й к еврейской ис¬
тории, но и к арабской тоже/к израильско-палестинскому конфлик¬
ту». Конечно, это только одна интерпретаций, которая «оставляет в
стороне» память о преследованиях нацистов и обязанности евреев в
ту пору носить желтую звезду...
Однако, признавая, что израильско-палестинский конфликт
занимает основную часть в проблемах антисемитизма, школа стара¬
ется «оставить в стороне» и эту тему, так же как и все то, что каса¬
ется современной геополитики на Ближнем Востоке. Учитель
французского языка в колледже Сарселя отмечает циркуляр, тре¬
бующий, чтобы конфликт со звездой Давида на джинсах не обсуж¬
дался в учебных заведениях. «Иначе говоря, если даже что-то и
происходит, ничего не надо говорить <...> Об И сентября все гово¬
рили. Но нас попросили не говорить об этом с учениками».
Представление о конфликте, который предпочитают замалчи¬
вать, дает пищу интерпретациям, которые противоречат или усу¬
губляют друг друга: «В современных представлениях молодежи,
как и преподавателей, — отмечает учитель истории-географии кол¬
леджа в Аржантейе, — это замалчивание становится нездоровым и
опасным. Есть конфликт на Ближнем Востоке и есть палестинцы.
149
Если палестинцы — жертвы, то значит, и магрибинцы — жертвы
французского общества... Вот такие рассуждения».
Трудно не согласиться, что проблема отношений учащихся
увязана с израильско-палестинским конфликтом или воинствую¬
щим исламизмом Бен Ладена. Но она также и порождение трудно¬
стей, которые испытывает школа в трактовке современных, собы¬
тий, хотя средства массовой информации занимают центральное
место в жизни учащихся и они постоянно на них ссылаются. Не
стоит ли открыто обсуждать современные проблемы в школе, по¬
мимо тех, которые записаны в программах? Некоторые удивляются
тому, что школьный двор на перемене представляет единственное
место, где молодежь может открыто говорить о том, что происхо¬
дит в мире. Но если семья не в силах ответить на многие вопросы,
то кто как ни школа должна это сделать? Молодых иногда «потря¬
сает» современная международная жизнь, говорит преподаватель
истории-географии парижского лицея, и случается, что они подтал¬
кивают учителей к беседе. Директор колледжа в Аржантейе слы¬
шал, как преподаватели истории разговаривают с учениками, кото¬
рые просят их рассказать об истории их (учеников) родине или о
каких-то значимых событиях. «Есть класс, где все детишки — вы¬
ходцы из разных стран. Если малыш родом из Пакистана, а в Исла¬
мабаде происходит в данный момент что-то серьезное... Я знаю, что
двое парнишек просили учителя истории рассказать об этом», —
говорит директор. Требования большей открытости школы совре¬
менному положению вещей продиктованы тем, что молодежь, с од¬
ной стороны, черпает информацию из СМИ и хочет знать, что ду¬
мает учитель по тому или иному поводу. С другой стороны, школа
«оглушена» «глобализацией», которая приводит к разнообразию
культурных различий, случайным образом пришедших издалека в
государственные учебные заведения, а потому нуждается опять-
таки в корректировке взглядов на окружающую реальность. Сло¬
вом, этнотизация является таким феноменом, который определяет
связь между внешним миром, геополитикой, «большими делами»
на уровне планетарном и внутренним миром школы и каждого ее
ученика в отдельности.
Но в действительности не столько от предполагаемой реакции
учеников зависит оценка преподавателями событий, связанных с
израильско-палестинским конфликтом, сколько от их собственного
взгляда на вещи, а также от позиции других коллег. Связь между
антисемитизмом и израильско-палестинским конфликтом представ¬
ляется в данном отношении очевидной и обрисовывает разногласия,
проникающие в преподавательскую среду. Так, преподаватель кол¬
150
леджа «Монтень», возвращаясь к «делу», о котором рассказано вы¬
ше (об исключении учеников), предполагает, что антисемитизм в
классе был не случайным. Он говорит: «Среди преподавателей это
было нестерпимо <...>. Действительно, я видел, я могу это сказать,
что была жертва и два палача, что само по себе граничило с ослеп
лением, с помрачением ума и некоторой долей иррациональности.
Но это же можно сказать и о нежелании признать тот факт, что кто-
то был обижен и унижен как еврей в тот момент. Для меня это —
скрытое выражение антисемитизма, и это очевидно». Этот анализ
ставит две группы спиной к спине. В первой преподаватели видят в
нападавших «бедных арабских детей, жертв колониального угнете¬
ния, которые так или иначе близки к «крайне левым» <...> и, пони¬
мая, что они в меньшинстве и изолированы, впадают4в истерику».
Во второй группе «есть несколько еврейских коллег, и меньшинст¬
во отреагировало, чувствуя себя задетыми и обладая очевидным
общинным рефлексом... По сути, обе группы находятся в состоянии
какого-то безумия, и одна стоит другой»...
После 11 сентября 2001 г.
Часто невозможно различить, что в представлении учеников
относится исключительно к израильско-палестинскому вопросу, а
что — к радикальному исламизму. Осознанна^ причастность к
ближневосточной проблеме мирно сосуществуем в их головах с
симпатией к Бен Ладену. Взрывы 11 сентября 2001 года, несомнен¬
но, подтвердили этот феномен.
Профессор истории-географии парижского лицея констатиро¬
вал: «В этом году я преподавал литературу в выпускном классе, ко¬
торый принято считать элитой лицея. Многие ученики были левы¬
ми и думали, что они весьма оригинальны. Один из них сказал мне:
“Почему-то говорят только об американцах, что у них несколько
тысяч жертв, но ведь сами-то они виновны в гибели сотен тысяч
людей на планете...” Тогда я отреагировал довольно сухо <...> А в
следующем году, тут уж я, действительно, увидел кое-что... Изра¬
ильские флаги, нарисованные на парте с надписью: “Да здравствует
Израиль!”. От коллег я услышал, что порой разгораются дискуссии.
В одном классе был ученик, и я не знал, что он — еврей. Неожи¬
данно он стал эго афишировать. Как-то во время урока им было
сказано что-то вполголоса, типа того “Когда всех арабов вышвыр¬
нут в море или засадят за решетку, наконец можно будет успоко¬
иться”. Разумеется, остальные евреи в классе были в шоке и нача¬
лась бурная дискуссия».
151
То, что наблюдал преподаватель этого «хорошего» лицея Па¬
рижа, с одной стороны, объясняется радикализацией некоторых
студентов евреев, не скрывающих своей симпатии государству Из¬
раиль (знамена), с другой стороны, обострившимся проявлением
левацких настроении «первичного» антиамериканизма. Но профес¬
сор видит и подъем антисемитизма: «Чувствуется, что было потря¬
сение: 11 сентября/ потом американская война в Ираке. И вот ре¬
зультат — антиамериканизм и антиизраилизм, да такой яростный,
что переходит в антисемитизм. Ученик лицея IX округа Парижа
также наблюдал, как некоторые его товарищи на следующий день
после взрывов не соблюдали минуту молчания, как того требовали
преподаватели: «Они говорили: “Нет, мы не будем, потому что так
им и надо, этим богатеям”».
Преподаватель истории и географии колледжа в Аржантейе
отмечает новые настроения среди своих учеников, выходцев из
арабской иммиграции: «Во время войны в Заливе передо мной были
встревоженные ученики, которые боялись, чтобы война не началась
во Франции, опасаясь быть изгнанными, их семьи запасались про¬
дуктами и почти опустошили продуктовый магазинчик неподалеку.
И потом война в Ираке (и даже до нее, и до взрывов 11 сентября...)
породила совершенно иное умонастроение в том смысле, что люди
уже выражали не столько страх, сколько радикализацию своего
сознания». Это утверждение подтверждается тем, что события 11
сентября 2001 г. вызвали у школьников из среды иммиграции силь¬
ное стремление к идентификации с Бен Ладеном и его единомыш¬
ленниками, осуществлявшими взрыв. Учитель из Сарселя расска¬
зывает: «Это было просто возведением на пьедестал Бен Ладена од¬
ними, о котором они все время твердили. А другие использовали
его имя в качестве оскорбления». Учитель, тем не менее, настаивает
на случайном характере этих разговоров, которые, несомненно,
подпитывались сообщениями Канала +: «Он породил некоторое ко¬
личество выражений, которые слышались там и сям на протяжении
многих недель, но это никогда не заходило слишком далеко. Это не
было новой идеологией». Смотрительница того же учреждения
подтверждает, что она наблюдала, действительно, «волну ненавис¬
ти к евреям, даже среди тех, кто происходил с Антильских островов
или из Африки, даже среди католиков. Им казалось, что это модно».
Всплыли случаи, когда речь уже шла не о моде, а небезоснователь¬
ной тревоге. Директор колледжа свидетельствует: «Должна сказать,
мусульманское население, их дети в тот момент распоясались. С
каждым днем беспокойство нарастало. Около трех месяцев ушло на
то, чтобы все остыли. Они чувствовали вседозволенность. И это
152
правда, когда имеешь глубоко укоренившуюся симпатию к пале¬
стинцам. Для них, этих детей, события 11 сентября были поднож¬
кой Америке.., такое никто не мог себе раньше представить.
Школьники решили, что и они могут всё... Появлялись разные над¬
писи в тот момент, и т. д.». ^...^ Как видим «палестинцы» и «Бен
Ладен» отражают прежде всего ненависть к Америке, и, как следст¬
вие, порождают школьный антисемитизм. Как уже говорилось, он
питается слабой информированностью учеников о палестинской
проблеме. Но не только. Он вскормлен также такой спецификой как
этнотизация общественной жизни. Из-за слабости школьных инсти¬
тутов, попустительствующих проникновению в средства массовой
информации антисемитских скандалов, из-за недостаточно подго¬
товленных преподавателей, способных достойно противостоять
общественным изменениям в школе. Преподаватели, испытываю¬
щие трудности, чтобы примирить всеобщее (права человека, отказ
от расизма, каким бы он ни был, от современного индивидуализма)
и частное (признание того, что Холокост, когда пытались истребить
определенную этническую труппу людей, отметил ее печатью осо¬
бой трагедии, что антисемитизм — это реальность сегодняшней
Франции), не способны видеть проблемы в истинном свете. Они
либо преувеличивают их до крайностей, либо игнорируют, либо
сводят к проявлениям «банальностей».
Следует подчеркнуть еще раз, что некоторые преподаватели
сближают идеологию «крайне левых», идеологий «третьемирного
порядка» с идеологией тех, кто критикует американский империа¬
лизм и/или сионизм. Другие же замыкаются в понятиях сугубо
«республиканских», в которых нет места реальному существованию
культурных различий в рамках школы. В обоих случаях педагоги
плохо «оснащены» для того, чтобы противостоять антисемитизму.
Враждебные Израилю и полагающие себя такими же «жертвами», в
таких же масштабах, ставящие под сомнение идею уникальности
Холокоста, не могут противостоять антисемитизму. Те же, кто го¬
ворят о школе, что она «больше не существует», а, быть может, ни¬
когда и не существовала вовсе, мечтают о какой-то мифической
школе, мечтают об учениках без заметных культурных привязанно¬
стей и религиозных убеждений.
Однако, школьный антисемитизм, и весьма масштабный, су¬
ществует реально и демонстрирует специфику в сочетании гло¬
бальных и местных проблем, характерных для французского обще¬
ства в целом.
153
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Итак, что мы думаем о месте антисемитизма в жизни сего-
дняшней Франции?
Наши методы анализа не позволяют приводить в качестве до¬
казательства количественные показатели. Кроме того, несмотря на
большое разнообразие респондентов, представленных в книге, мы
вынуждены были по разным причинам ограничить аудиторию. По¬
этому предлагаемые читателям выводы не безупречны и оставляют
место сомнениям и дополнениям. Однако, каждое из исследований
приводит нас к утверждению, что это явление существует, и мы его
наблюдаем. Но оно менее мощное и менее явное, чем ожидалось.
В Рубэ, где молодежь из народных кварталов свободно выска¬
зывается о евреях, есть сторонники и противники антисемитизма, в
том числе и во имя ислама. В тюрьмах мусульманские заключенные
лишь в очень незначительном меньшинстве охвачены ненавистью к
евреям; претензии остальных сводятся к тому, чтобы администра¬
ция учреждений, где они отбывают наказания, уважала ислам так
же, как иудаизм.
В Сарселе чувствуется довольно активная неприязнь к евре¬
ям. Их упрекают прежде всего в коммунитаризме, в стремлении к
изоляции и преследовании исключительно своих интересов. Об аб¬
страктном антисемитизме и речи нет.
В Марселе «тоска по Алжиру» старшего поколения пье-
нуаров включает в себя «родной» антисемитизм. Он питается ут¬
верждением, которое выглядит объективным: евреи в Северной
Африке лучше устраивались и, что особенно важно, безоснователь¬
но выдают себя до сих пор за пье-нуаров.- Тут надо заметить, что не
менее «родными», антиарабскими настроениями, пье-нуары охва¬
чены куда мощнее.
В Эльзасе традиционный антисемитизм, который мы наблю¬
дали, в частности, в деревнях, почти отсутствует в третьем сосло¬
вии, или анонимен (здесь мы имеем в виду прежде всего оскверни¬
телей кладбищ). Если и появляется на политической сцене, где при¬
сутствуют два серьезных формирования правых радикалов (и ма¬
люсенькая мусульманская партия), то не похоже, что идет процесс
развития антисемитизма.
В Университете дает о себе знать левацкий уклон, сторонники
которого противостоят сионизму в борьбе палестинского народа.
Но это позиция не собирает воедино ни студентов, ни преподавате¬
лей, кроме небольших активных групп, и не имеет ни малейшей
связи с радикальным исламизмом.
154
Наконец, в школе проблема объясняется прежде всего несо¬
стоятельностью самой системы образования. Она слишком часто
обращена в прошлое. В XXI веке нужно было бы скорее обновить
программы и концепции. Школа оказывается неспособной противо¬
стоять событиям, которые превращаются в «дела» и попадают в
информационное пространство средств массовой информации и
правоохранительных органов. Но в целом, антисемитизм не охва-;
тывает глобально всю школьную жизнь, хотя он и заметен в неко¬
торых заведениях.
В целом, в современном антисемитизме Франции отмечаются
старые и новые черты.
По сути, продолжается старый христианский антииудаизм.;
Ненависть к евреям стала выкристаллизоваться к концу XIX века, в
эпоху публикации «Еврейской Франции» Дрюмона (1886 г.) и затем
дела Дрейфуса. Она вписывается в рамки националистических
идеологий.
Уничтожение евреев в Европе нацистами, затем создание го¬
сударства Израиль обернулись «негативизмом» — отрицанием
«уникальности» катастрбфы еврейского геноцида и обвинением в
«Холокост-бизнесе». В определенном смысле антисемитизм являет¬
ся шагом в прошлое, он «оголяется» в тот момент; Чкогда муссирует¬
ся символическая протекция, оказываемая евреям? пережившим ге¬
ноцид, когда требуют пересмотра масштабов этого 4явления.
Новые отношения без претензии на оригинальность просто по¬
вторяют классические старые: в них та же ненависть и то же презре¬
ние. Но особость современных черт антисемитизма связана, конечно,
с глобальными проблемами. То есть, для того, чтобы понять антисе¬
митизм во всей полноте, недостаточно ограничить анализ рамками
конкретного общества, нации и только французского государства.
Следует изучить, каким образом взаимодействуют два типа рассуж¬
дений. Один, планетарный, выдвигает такие проблемы, как геополи¬
тика на Ближнем Востоке и израильско-палестинский конфликт, об¬
щий подъем ислама и исламизма, в том числе в виде террора, место и
роль арабо-мусульманских стран, и, наконец, отношения с Соединен¬
ными Штатами, но также крупные современные миграции и увеличе¬
ние числа диаспор, «сжатие» пространства и времени, благодаря со¬
временным возможностям электронных средств массовой информа¬
ции. Другой тип рассуждений носит местный характер. Он связан с
вопросами социальных причин расизма, этнотизации и тенденциями
коммунитаризма, в том числе и еврейского, кризисом республикан¬
ских институтов, начйная с общеобразовательных школ (мы знаем те¬
перь то, как школа воспроизводит из-за своей беспомощности анти¬
155
семитизм). Изменения во французском обществе открывают путь к
возобновлению ненависти к евреям.
Рассматриваемый в исторической протяженности антисеми¬
тизм, скорее, проявляется у отдельных людей и групп, которые
отождествляют себя с ^«^раициеи как нацией, чей социальный статус
и самобытность, в том числе религиозная, подвергаются внутрен¬
ней и внешней «угрозе» со стороны евреев. Если смотреть под дру¬
гим углом зрения, то все наоборот: поскольку евреи отождествля¬
ются с Францией, значит, им прекрасно удалось вписаться в обще¬
ство, в то время как другие — социально отвергнуты и страдают от
расизма со стороны господствующих кругов. В первом случае, из¬
раильско-палестинский конфликт и ислам не сказываются на граду¬
се антисемитизма, считается, что главная угроза уже исходит не от
евреев, но от мусульман. Во втором случае, сопричастность пале¬
стинской проблемы исламу усиливают доводы в пользу ненависти.
В сознании людей все «зло» и несчастье каждого — от правитель¬
ства Государства Израиль, сионизма и евреев диаспоры.
Одной из целей современного антисемитизма является раз¬
рушение запретов, появившихся в мировом сообществе после наци¬
стского варварства. Враждебные высказывания о евреях сегодня
имеют заметный успех в большинстве европейских стран, особенно
в тех случаях, когда их авторы — выходцы из среды иммиграции и
жертвы расизма. Считается, что их наказывать и разоблачать — не¬
деликатно, другое дело реагировать на действия крайне правых. В
целом, пространство антисемитизма расширяется, этому не препят¬
ствуют, видимо потому, что пока он многих не особенно задевает.
Возможно ли предположить сближение радикального ислама
и левацких идей или идеологий третьего мира на платформе прича¬
стности к страданиям палестинского народа? Наше исследование, в
частности, в Университете, показывает, что для подобной гипотезы
очень мало оснований. Можно, конечно, вычленить некоторые под¬
тверждения такому развороту событий. Скажем, публичные мани¬
фестации исламистов с участием крайне левых, протестующих про¬
тив войны, развязанной Соединенными Штатами в Ираке, или
громкие их заявления в ходе международных форумов, или откры¬
тые призывы в духе своей доктрины. Однако конкретных шагов к
подобному сближению в действиях исламистов нет.
Проведя исследование, мы задаем себе вопрос: не пора ли пе¬
рейти от анализа к действию, чтобы дать отпор антисемитизму?
Положительный ответ возможен при условии, что нашим рекомен¬
дациям не будут следовать слишком прямо и упрощенно.
156
В Рубэ мы отмечали, что пространство антисемитизма сужа¬
ется, по крайней мере на время, как только ожидания и запросы мо¬
лодежи из народных кварталов находят реальный отклик. На встре¬
че с мэром города молодые люди говорили о своей «отверженйо-
проблем связан с необходимостью признания этнических корней, в
частности, алжирских. Мэр проявил внимание и обещал содействие
молодежи. После этой встречи в квартале воцарился недолгий мир.
Нет сомнения, что главным условием борьбы против антисемитиз¬
ма должно быть яростное сражение против расизма, от которого
страдают люди, вышедшие из среды иммигрантов. Задумаемся о
моральном императиве: неприемлемо требовать для одной группы
того, в чем отказывают другой. И о политическом императиве: ра¬
сизм, направленный против выходцев из иммиграции, имеет более
массивные и разнообразные формы, чем тот, который направлен!
против евреев. Он включает, в частности, дискриминацию в сфере
занятости, значительное социальное неравенство, насилие, в том
числе полицейское; он вызывает страдания и чувство обиды, кото¬
рые оборачиваются различными формами самоотождествления (с
исламом, с палестинской нацией), и нападками на Евреев, посколь¬
ку тем удается более эффективно справляться с расизмом под на¬
званием «антисемитизм».
В Сарселе проблема заключается не в прсйивопоставлении
общин, которое, отметим, представляет все более возрастающую
реальность в многочисленных городах Франции. Она, скорее, в от¬
казе одной из них, лучше других вписавшихся в общество, играть
свою особую игру в мультикультурализме, весьма умеренном, спо¬
собном обеспечить сосуществование различий. Антисемитизм в
специфических условиях Сарселя происходит в результате краха
этого мультикультурализма как проекта демократии, оставляющей
место идеям общинной раздробленности. Враждебность по отно¬
шению к евреям, думается, Отступила бы, если бы они преодолева¬
ли свои тенденции к общинной изолированности.
Ислам не везде радикален и еще менее воинственен и терро-
ристичен. Мусульманские заключенные враждебны к евреям, по¬
скольку у тех есть раввины, кошерная пища, возможность отправ¬
лять свой культ в тюрьмах. Тюремный институт здесь прямо при¬
частен к антисемитизму мусульман. Он несомненно связан с тем,
что мусульмане в тюрьме не чувствуют себя наравне с верующими
католиками, протестантами и евреями.
Эльзасский антисемитизм отличается тем, что он отражает
неспособность или нежелание общества взяться за серьезный пере¬
157
смотр событий военного времени в регионе, где действовали колла¬
борационисты. Сравним Германию и Австрию. В Германии нацист¬
ское прошлое было предметом длительного и глубокого размышле¬
ния всей нации. В настоящее время антисемитизм в ней дает о себе
знать куда меньше, чем в Австрии, которая не пожелала разбирать
ся в том, что не особо приятно. И Польша до недавних лет отказы¬
валась признаться в том, какую роль она сыграла в судьбе евреев
до, во время и после Второй мировой войны. Вопрос антисемитизма
стал менее болезненным и угрожающим после публикации книги
историка Яна Гросса. В ней рассказывается, что за уничтожением
еврейской общины в Едвабне стоят польские жители этого городка,
а не нацисты. Публикация заставила людей взглянуть на себя со
стороны, разумеется, не всех, но ведь это все-таки случилось...
В Университете хватает сторонников пропалестинской и ан-
тисионистской идеологии. Однако ее активисты лишь в незначи¬
тельном количестве антисемиты.
Можно подумать, что проблему никто не берется решать. Нам
кажется, что чем больше людей, в том числе евреев Франции, отка¬
жется от выбора между существованием Израиля и признанием за¬
конных прав палестинцев, тем яснее станет картина: ставку следует
делать не на поддержку одного лагеря против другого, но на обес¬
печение мира и поиск справедливого решения путем переговоров
между двумя сторонами. Вторая проблема в Университете — с не¬
умением противостоять трудностям в ситуации, когда дает о себе
знать антисемитизм. Безразличие, непонимание, особенно нена¬
висть к евреям исходят от крайне левых, а не от крайне правых.
Часто достаточно твердости руководства университетов, чтобы раз¬
рядить ситуацию.
То же самое в школе. Неоспоримо, что неподготовленность
ответственных лиц и преподавательского состава к нарушениям по¬
рядка — оскорблениям, настенным рисункам и надписям, угрозам,
агрессиям, которые, если бы на них реагировали быстро и должным
образом, вовсе не создавали бы атмосферу неуверенности и беспо¬
койства в государственном учреждении. Формирование педагоги¬
ческого персонала в рамках Национального образования должно
было бы учесть эти недостатки и стремиться к их устранению. К
тому же, содержание некоторых программ, в частности по истории,
несомненно требуют размышления о новых подходах к изучению
предмета. К примеру, школьные поездки в Аушвиц, нравственная
польза которых очевидна. Однако, к ним следует готовиться, чтобы
избежать инциденты (в частности, неподобающее поведение учени¬
ков).
158
Основной же вывод нашего исследования состоит в том, что
антисемитизм — явление, связанное с глобальными проблемами.
Такая страна, как наша, должна реагировать на их поток, контроли¬
руя средства массовой информации, способные породить безгра¬
ничную ненависть к евреям.
Наконец, проводя исследование, как уже не раз говорилось,
мы старались не впасть в панику, которая выливается в мрачные
картины антисемитизма, и избежать безразличия, слепого к сущест¬
вующим реалиям. Однако как эмоциональная чрезмерность, так и
хладнокровие отражают настроение общества: политическое, идео¬
логическое, религиозное. Средства массовой информации день за
нем формируют наши представления. Вот почему следует настаи¬
вать на том, чтобы на такую чувствительную тему, как антисеми¬
тизм, журналисты откликались бы с огромной осторожностью й от¬
ветственностью, заглядывая вглубь проблем без торопливых преду¬
беждений, и не следуя слишком доверчиво за той или иной точкой
зрения, сформулированной априори.
159
Научное издание
СОБЛАЗН АНТИСЕМИТИЗМА
Ненависть к евреям в сегодняшней Франции
Автор проекта издания на русском языке и отв. редактор —
С. В. Прожогина
Перевод с французского — Э. А. Толпиной и
М. В. Николаевой
Редактор — Л. А. Бирчанская
Авторская редакция
ИД № 04697 от 28 апреля 2001 г.
Утверждено к печати
Институтом востоковедения РАН
Сдано в набор 17.IV.2006 Подписано к печати 7.VIII.06
Формат 60х90|,/1б
Усл. печ. л. Уч.-изд. л. Тираж 200 экз.
Институт воетоковедения РАН
103031, Москва, ГСП, ул. Рождественка, 12
Научно-издательский отдел
Вьевьорка
митизма"
2
112.00 руб