УДК9И/99
ББКУбЗ.З(2Рос)

Согрин В.В.
Политическая история современной России. 1985—2001: от Гор­
бачева до Путина /Серия «Высшее образование». — М.: Издатель­
ство «Весь Мир», 2001. — 272 с.

Со54

I5ВN 5-16-000825-Х («ИНФРА-М»)
I5ВN 5-7777-0161 («Весь Мир»)
Книга В. Согрина, известного российского историка, развивает и до­
полняет его более раннюю работу «Политическая история современной
России. 1985-1994)». Изданнаяв 1994 году, она вошла в рейтинг интеллекту­
альных бестселлеров («Книжное Обозрение»), сразу привлекла внимание
научной общественности, стала незаменимым пособием по современной
российской истории для многих преподавателей ВУЗов и школьных учите­
лей. Новая книга дополнена главами, посвященными второму президентст­
ву Б. Ельцина и президентству В. Путина. Написанная в жанре хорошо до­
кументированного, но живого исторического повествования, книга Согри­
на, в отличие от большинства изданий на эту тему, лишена политической
ангажированности, отличается объективным и взвешенным научным под­
ходом. В ее основу положен лекционный курс, прочитанный автором сту­
дентам факультетов политологии, истории и журналистики МГИМО, МГУ,
других ведущих московских ВУЗов, атакже в Колумбийском и Пенсильван­
ском университетах США.
Книга предназначена для преподавателей, студентов и всех читателей,
интересующихся современной российской историей.
УДК 94/99
ББК63.3(2Рос)
.

, г- •

'•,••%:•"*

"Г& I/.

/

I5ВN 5-16-000825-Х («ИНФРА-М»)
I5ВN 5-7777-0161-2 («Весь Мир»)

•© Издательство «Весь Мир», 2001

Введение
Теоретические подходы

Современный этап отечественной истории, начавшийся в се­
редине 1980-х гг., по глубине коллизий и перемен сопоставим с
самыми драматичными историческими эпохами. Распространи­
лось его сравнение со «смутным временем» начала XVII в. и с об­
щественно-политическими потрясениями, привнесенными ре­
волюцией 1917 г. Новейшие российские перипетии вызывают
разное отношение в обществе и порождают глубоко противоре­
чивые оценки. Нет единства в их понимании и среди профессио­
нальных исследователей.
Обращаясь к анализу новейшей отечественной истории, я
считал важным опереться на такой теоретический инструмента­
рий, который позволил бы вскрыть глубинные объективные при­
чины как происхождения современных российских трансформа­
ций, так и их драматических последствии. При этом я не отрицаю
того, что история творится самими людьми, а развитие общества
способно радикально меняться вследствие их противоборства,
побед одних лидеров и партий и поражений других, одобрения
тех или иных политических проектов и планов. Именно лидерам,
общественно-политическим движениям, партиям, группам, их
борьбе и деяниям отводится в книге центральное место. Но я ис­
хожу из того, что в современной российской истории наличеству­
ют объективные факторы, которые в значительной степени опре­
деляют выбор людьми общественно-политических целей, спосо­
бы их достижения и результаты ихдействий. Познание и понима­
ние этих факторов, на мой взгляд, возможно при помощи ряда
общеисторических теорий.
Первая среди них — теория модернизации — проливает свет на
происхождение радикальных общественно-исторических перемен
3

шенности современной российской трансформации. Эта неза­
вершенность создает особую сложность для исторического ана­
лиза, классическим объектом которого являются события, остав­
шиеся в прошлом. Тем не менее я исхожу из того, что историче­
ский анализ и оценки современности вполне возможны, созна­
вая одновременно, что будущее способно внести в них разнооб­
разные коррективы.

Глава I
1985-й — «Больше социализма!»

11 марта 1985 г. мир узнал о смерти генерального секретаря
ЦК КПСС К. Черненко. В тот же день состоялся внеочередной
пленум ЦК КПСС, избравший новым генеральным секретарем
самого молодого члена политбюро пятидесятичетырехлетнего
М. Горбачева. Как и всегда в таких случаях, советские граждане
были оставлены в неведении относительно перипетий и дискус­
сий, имевших место на пленуме, соперничества различных пре­
тендентов на высочайший пост, который сам Горбачев впослед­
ствии сравнил с монаршим. Но среди советских граждан широко
обсуждалось то, о чем им по традиции не положено было знать,
но о чем они всегда догадывались. Главными борцами за высо­
чайшее кресло, по их мнению, были В. Гришин, Г. Романов и
М. Горбачев, а выбор на последнего пал потому, что политбюро
решило досрочно завершить «пятилетку похорон» генеральных
секретарей.
Черненко был третьим генеральным секретарем, скончав­
шимся в первой половине 1980-х гг. Было известно, что он смер­
тельно болен, и советские граждане внимательно присматрива­
лись к его возможным преемникам. Самым активным среди них
был первый секретарь Московского горкома КПСС В. Гришин,
искусный царедворец, буквально сдувавший пылинки с умирав­
шего генерального секретаря в надежде, что тот сам определит
правопреемство в пользу Гришина. Но Гришину было уже за
семьдесят, кроме того, он был крайне непопулярен среди моск­
вичей, хорошо знавших, что за фасадом создававшегося Гриши­
ным «образцового коммунистического города» Москвы скрыва­
лась всепронизывающая коррупция, а покровителем партийнохозяйственной мафии был сам первый секретарь. Другой нретен13

дент — Г. Романов — был в течение многих лет первым секретарем
второй российской столицы — Ленинграда и погряз в коррупции
не меньше, чем Гришин. В народе говорили о его пристрастии к
спиртному, хамстве, о том, что он «по-царски» выдал замуж
дочь — сервировка столов на свадьбе была из Зимнего дворца. Ле­
нинградцы отплатили первому секретарю революционным лозун­
гом «Долой Романовых!», после чего однофамилец последней ди­
настии российских царей получил повышение в Москву.
В политбюро образца 1985 г. М. Горбачев смотрелся «белой во­
роной». Он не злоупотреблял спиртным, гладко говорил, обладал
присущим только западным политикам «опережающим обаяни­
ем», наконец, имел за плечами два высших образования — юриди­
ческий факультет Московского государственного университета и
Ставропольский сельскохозяйственный институт. Гуманитарий и
хозяйственник в одном лице! Если принять во внимание, что Гор­
бачев по возрасту принадлежал к поколению «шестидесятников»,
то станет понятным, почему советская интеллигенция задолго до
1985 г. стала возлагать на него свои надежды. Когда стало извест­
но, что в отсутствие немощного Черненко Горбачев председатель­
ствует на заседаниях политбюро, его почитатели укрепились во
мнении, что у Горбачева есть шансы занять вскоре высокий пост.
Узнав из сообщений радио и телевидения о смерти Черненко, они
напряженно вслушивались в последующую информацию: ключе­
вым было сообщение о том, кто возглавит комиссию по организа­
ции похорон генерального секретаря. Когда в качестве главы ко­
миссии был назван Горбачев, все встало на свои места: согласно
советско-коммунистическому ритуалу, именно ему предстояло
занять и самый высокий пост в советской иерархии.
Каким образом Горбачеву удалось обойти конкурентов? Ог­
ромную роль сыграла поддержка, оказанная Горбачеву рядом вли­
ятельных членов политбюро, в первую очередь его «старожилом»,
министром иностранных дел А. Громыко. Представляя кандида­
туру Горбачева участникам чрезвычайного пленума ЦК КПСС,
Громыко выдал ему поразительно лестную характеристику: «Он
всегда держит в центре внимания суть вопроса, содержание его,
принципы, высказывает прямо свою позицию, нравится это собе­
седнику или, может быть, не вполне нравится... если бы в этом за­
ле сейчас был, скажем, научный форум, наверное, все бы сказали:
этот человек умеет аналитически подходить к проблемам. Это —
сущая правда. Умение у него блестящее в этом отношении —- он
может разложить вопрос по полочкам на части, прежде чем сде­
лать вывод. Он не только хорошо анализирует проблемы, но и де­
лает обобщения и выводы... у Михаила Сергеевича партийный
14

подход к людям, большое умение организовывать людей, нахо­
дить с ними общий язык. Это не всем дано. Как хотите назовите
это — даром природы или даром общества. Скорее всего, это дар и
того и другого... Умение видеть главные звенья и главным подчи­
нять второстепенные ему присуще в сильной степени. Это уме­
ние — достоинство, и большое достоинство. Так что вывод, кото­
рый сделало Политбюро, — правильный вывод. В лице Михаила
Сергеевича Горбачева мы имеем деятеля широкого масштаба, де­
ятеля выдающегося, который с достоинством будет занимать пост
Генерального секретаря ЦК КПСС».
В речи Громыко, обнародованной в СССР, была опущена еще
одна оценка Горбачева, которая вскоре появилась в популярной
западной газете и получила широкую огласку: «У него приятная
улыбка, но железные зубы». В глазах советских людей эта фраза
свидетельствовала не против Горбачева, а явно в его пользу: зна­
чит, он человек дела, способный настоять на своем и воплотить
свою волю в жизнь. Правда, такое заключение могло вызвать не­
доверие при критическом взгляде на предшествующую деятель­
ность Горбачева. Было известно, что после своего назначения в
1978 г. на высокую должность секретаря ЦК КПСС Горбачев от­
вечал за развитие сельского хозяйства. Дела в нем за семь лет ку­
раторства Горбачева не только не улучшились, но даже ухудши­
лись. Так, сбор зерновых сократился с 237 млн. тонн в 1978 г. до
173 млн. тонн в 1984. Широковещательная «Продовольственная
программа», принятая в 1982 г., так и осталась на бумаге. Но все
эти издержки могли быть объяснены и объяснялись доброжела­
телями тем, что Горбачев был спутан по рукам и ногам кремлев­
скими старцами. Только март 1985-го дал ему подлинный шанс
на преобразования!
В речи на мартовском пленуме Горбачев не сказал ничего не­
ожиданного, пообещав следовать заветам «верного ленинца»
К. Черненко. Правда, уже тогда он использовал выражение «ус­
корение социально-экономического развития страны», но зая­
вил, что эта стратегическая линия проводилась Ю. Андроповым и
К. Черненко. И это было в порядке вещей: Андропов, заступая на
должность генерального секретаря, обещал следовать курсу
Л. Брежнева, а Черненко клялся в верности заветам предшест­
венника на похоронах Андропова.
Но уже в апреле 1985 г., на первом после похорон Черненко
пленуме ЦК КПСС, Горбачев изложил стратегический замысел
весьма обширных реформ. Ключевым словом реформаторской
стратегии стало «ускорение», которое тут же было подхвачено
партийной пропагандой и средствами массовой информации,
15

стало повторяться ими, как заклинание. «Ускорять*, по Горбаче­
ву, нужно было все и вся: и развитие средств производства, и со­
циальную сферу, и деятельность партийных органов, но главное,
научно-технический прогресс. Несколько позднее к стратегиче­
ским понятиям были добавлены также «гласность» и «перестрой­
ка». Гласность означала выявление всех недостатков, препятству­
ющих ускорению, критику и самокритику исполнителей «сверху
донизу», а перестройка предполагала внесение структурных и ор­
ганизационных изменений в хозяйственные, социальные, поли­
тические механизмы, а также в идеологию с целью достижения
все того же ускорения общественного развития.
В течение первых полутора лет деятельности Горбачев уме­
ренно критиковал предшествующий курс КПСС. Критическая
часть его выступлений строилась по шаблону, отработанному ге­
неральными секретарями задолго до него: сначала шло перечис­
ление исторических успехов Советского Союза, преимуществ со­
циализма перед капитализмом и только после этого назывались
недостатки, упущения, неиспользованные резервы в деятельно­
сти советского руководства. На апрельском пленуме новый гене­
ральный секретарь доказывал, что предлагаемая им программа
обновления только укрепляет преемственность с прежним кур­
сом. Даже в 1987 г. Горбачев предпочитал говорить не о кризисе,
а о «предкризисном состоянии» советской экономики, реши­
тельно возражая против мнения зарубежных наблюдателей, что
предпринятая им перестройка вызвана «катастрофическим со­
стоянием советской экономики, отражает разочарование в соци­
ализме, кризис его идей и конечных целей» [Горбачев, 1987.
С. 18—19]. Курс на перестройку, согласно еще одному идеологи­
ческому клише Горбачева и его окружения, являлся свидетельст­
вом того, что «потенциальные возможности социализма исполь­
зовались недостаточно».
Далеко не сразу Горбачев дал и перечень конкретных причин,
которые явились препятствием для раскрытия «потенциала со­
циализма». Согласно его объяснениям первых лет, то были иск­
лючительно хозяйственно-организационные причины. Про­
мышленный «вал» вместо упора на качественную продукцию;
строительство дорогостоящих, но не соответствующих высшим
научно-техническим показателям объектов; «затратный» эконо­
мический механизм, означавший заботу не о приращении наци­
онального достояния, а о том, чтобы в то или иное изделие вло­
жить побольше материалов и труда; доминирование экстенсив­
ных методов хозяйствования над интенсивными, что приводило
к истощению природных ресурсов и расточительному использо16

ванию рабочей силы; «остаточный» принцип финансирования
социальной, научной и культурной сфер (в них направлялось
столько, сколько оставалось после затрат на производственную
сферу), — вот перечень главных недостатков, которые нужно бы­
ло устранить, чтобы обеспечить «ускорение», совершить «пере­
стройку», раскрыть «потенциал социализма». Главную причину
консервации недостатков Горбачев в полном соответствии со
стереотипами партийного подхода, видел в «ослаблении партий­
ного руководства», утрате необходимой инициативы, затянув­
шейся самоуспокоенности руководящих органов КПСС.
В разное время Горбачев давал различное, весьма противоречи­
вое объяснение генезиса своего реформаторского курса. В первые
годы пребывания у власти он доказывал, что реформаторский курс
был разработан задолго до апрельского пленума, это был не экс­
промт, а продукт коллективного мышления и творчества: «Было
бы ошибкой считать, что буквально через месяц после Пленума
ЦК в марте 1985 г. внезапно появилась группа людей, все понима­
ющих и все осознающих, и что эти люди во все проблемы внесли
полную ясность. Таких чудес не бывает». Но в высказывании, от­
носящемся к 1990 г., Горбачев окружил вопрос о происхождении
перестройки некой мистикой: в декабре 1984 г., согласно новой его
версии, во время отдыха в Пицунде он подолгу беседовал с Ше­
варднадзе, и собеседники пришли к выводу, что в системе все
«прогнило», что необходимы глубокие реформы, главными среди
которых являются демократизация и гласность.
Суждение Горбачева 1990 г. плохо согласуется с реформами
первого этапа: стратегия демократизации в то время еще отсутст­
вовала. Более ранние высказывания о наличии цельной продуман­
ной стратегии реформ к апрелю 1985 г. также плохо согласуются с
фактами. Они свидетельствуют о наличии у Горбачева разрознен­
ных реформаторских идей, которые постепенно и противоречиво
складывались в некую концепцию и программу. Что же касается
стратегического замысла и конкретных предложений, высказан­
ных в апреле 1985 г. и развивавшихся в течение последующих по­
лутора лет, то они, будучи рассмотренными ретроспективно, вы­
глядят весьма традиционно, представляя смесь подходов, встре­
чавшихся у двух советских реформаторов, предшественников
Горбачева. Первым был Н. Хрущев, а вторым Ю. Андропов.
Горбачев часто и по большей части критически высказывался
о деятельности советских лидеров, предпринимавших до него по­
пытки экономических и политических реформ. Резко судил он о
Хрущеве, о его волюнтаристских и утопических прожектах. В на­
чале 1986 г. XXVII съезд КПСС наконец-то изменил прежнюю,

хрущевскую программу партии, очистив ее от наиболее нелепы\
положений, в частности, изъяв обещание обогнать по большим
ству показателей Соединенные Штаты Америки и в основном
построить коммунизм к 1980 г. Но стратегические подходы сам<>
го Горбачева, как это ни парадоксально, подчас были точной к<>
пией хрущевских. Как и Хрущев, Горбачев в первые годы дел
тельности на посту генерального секретаря был подчинен сим I
рому сверхдержавного мышления, обнаруживая намерение в и
чение нескольких лет добиться уровня развитых западных стр.ш
по ряду важнейших экономических показателей.
Во главу угла экономических преобразований Горбачев пос 1 I
ВИЛ НОВУЮ ИНВеСТИЦИОННуЮ И с т р у к т у р н у ю ПОЛИТИКУ, КОТОрп!

предполагала перенести упор с нового строительства на техники
ское перевооружение, модернизацию действующих предприятие
и производств, покончив тем самым с разорительной практикой
«долгостроев» и «незавершенок». Задачей № 1 было признано V
коренное развитие машиностроения, в котором усматривала' I.
основа быстрого перевооружения всего народного хозяйства.
Программа «ускорения» предполагала опережающее (в 1,7 р>
за) развитие машиностроения по отношению ко всей промыт
ленности и достижение им мирового уровня уже в начале 90-х 11
Газета «Правда» стала посвящать машиностроению львиную дои ю
своих материалов, в том числе передовиц, одна из которых вен'м
лась боевым лозунгом: «Машиностроители! За вами — решающее
слово в техническом перевооружении народного хозяйства! Бьк I
рее создавайте высокопроизводительные машины и оборудон.1
ние!» Но ни в одном из партийных документов, ни в одном л>
официальных расчетов не говорилось, что для достижения по
ставленной цели — «догнать Америку» за пять лет в важнейшей
промышленной отрасли — необходимо было, чтобы производа пи
оборудования для самого машиностроения развивалось в срашн
нии с ним еще в два раза быстрее. Советской экономике это бы I"
совершенно не под силу. Предпринятые массированные ден
ные, в том числе валютные, вливания в машиностроение не д
эффекта ни через год, ни через два после провозглашения его и
оритетным, но серьезно подорвали казну и только усилили тон-ч1
ный голод, который-то в глазах простых людей и был главным по­
казателем экономического кризиса в СССР.
В типично хрущевском духе выдержана и провозглашенная
Горбачевым школьная реформа, главной задачей которой было
всеобщее компьютерное обучение школьников. Явно подразуме
валось, что выпускники в результате подобной «революционнойшкольной реформы сразу встанут вровень с «беловоротничко
18

рабочим классом стран Запада и создадут прочную кадро>;пу научно-технического прогресса. Из виду была упущена
I «малость»: советская промышленность не могла произветолики компьютеров, необходимых для радикальной рем. Школьная реформа испустила дух уже через несколько
1сн после ее провозглашения.
>ущевскому и, в еще большей мере, андроповскому подходу
.«ли методы, при помощи которых Горбачев и его окружение
ктались реализовать программу «ускорения» социально•мического развития. Упор делался на укрепление производ­
ной и исполнительской дисциплины, улучшение работы с
м и, а также на жесткий контрол ь над произведенной продук11а апрельском пленуме слово «дисциплина» употреблялось
чаще, чем слово «гласность», риторика Горбачева создавала
гление, что именно дисциплина сыграет роль приводного рескорения; «...толькозасчеттого, что коллективы и их руковоИ1' щ как-то подтягиваются, начинают лучше работать, удается в
|'|инкий срок поднять производительность труда в таких разме­
чи, которые порой сопоставимы с плановыми заданиями на цеуш пятилетку». «Каждый должен заниматься своим делом» — эта
чм 1.1 Горбачева была с наибольшей готовностью подхвачена со|- ко-партийной и хозяйственной номенклатурой, увидевшей в
г'мчевском курсе усиление командно-административных при­
мой «совершенствования социализма».
Среди таких командно-административных мер наибольшую
• «местность приобрели постановление ЦК КПСС «О мерах по
рсодолению пьянства и алкоголизма», принятое сразу после апI гльского пленума ЦК КПСС, и закон о госприемке. Первое
• »с I аповление было сформулировано в бескомпромиссных выра­
жениях и воплощалось в жизнь с поразительной целеустремлениггью. Объявив пьянство одной из главных причин низкого сошчпия производственной дисциплины, ЦК КПСС потребовал
римснения в отношении пьяниц всех возможных репрессивных
н*Р, н том числе лишение премий, вознаграждений по итогам ра­
ин .1 за год, путевок в дома отдыха и санатории и т.д. Предполаилпсь ежегодно сокращать производство и реализацию водки и
нкероводочных изделий на 10% с тем, чтобы за 5 лет уменьшить
«мпуск вдвое. Выпуск плодово-ягодных изделий намечалось
ратить в 1988 г. На деле антиалкогольная кампания проводигораздо более энергично, производство алкогольных напитократилось почти вдвое уже в течение 1985—1986 гг.
икон о госприемке создавал службы государственных инсиркгоров по надзору за качеством промышленной продукции.
19

К октябрю 1986 г. службы госприемки, в которые отвлекались
наиболее квалифицированные специалисты, контролировали от
20 до 30 процентов всей произведенной в СССР промышленной
продукции, а к 1 января 1987 г. они действовали практически на
всех крупных промышленных предприятиях.
В командно-административной стратегии ускорения особое
значение приобрела кадровая политика. Главными были два на­
правления. Первое развивало андроповскую линию на борьбу с
эксцессами коррупции и «перерожденчества» в партий но-госу­
дарственной элите, на замену откровенно бездеятельных и не­
способных руководителей более компетентными. В 1985-1986 гг.
эта тема стала ритуальной в партийной пропаганде. К обновле­
нию кадров призывали и новые люди в партийной элите, и те, кто
сами по всем признакам подлежали смещению. 15 апреля 1985 г.
первый секретарь Московского горкома КПСС В. Гришин в
статье «Успех дела решают кадры», опубликованной в «Правде»,
призывал к решительному обновлению партийно-хозяйственной
элиты честными, принципиальными, компетентными работни­
ками. В феврале 1986 г. он сам был отстранен от должности.
Сменивший его на высоком посту Б. Ельцин, уже партруководитель «новой волны», во главу угла политики «ускорения» также
поставил кадровый вопрос. В выступлении на XXVII съезде
КПСС (конец февраля 1986 г.) Ельцин сосредоточил огонь кри­
тики на провалах кадровой политики ЦК: «А вот отдел организа­
ционно-партийной работы явно перегружен. Чем он только не
занимается — и вагоны, и корма, и топливо. Все, конечно, нуж­
но. И все же важнее всего кадры. А как раз эта работа и была упу­
щена. Партийные кадры в отделе знали плохо. Контроль за их ра­
ботой осуществлялся слабо. Вовремя принципиальной оценки
многим не давалось. А иначе чем объяснить те провалы, которые
допущены в ряде партийных организаций областей, краев и ре­
спублик страны? Неужели в ЦК КПСС никто не видел, к чему
идут дела в Узбекистане, Киргизии, ряде областей и городов, где
шло, прямо скажем, перерождение кадров?» В недостатках кад­
ровой политики Ельцин видел «причины спадов и провалов в ра­
боте целых регионов».
Второе направление кадровой политики заключалось в смеще­
нии политических противников Горбачева и его курса. Один за
другим были отстранены Г. Романов, В. Гришин, В. Щербицкий,
Д. Кунаев, Г. Алиев, другие партийные бонзы. Чистка коснулась
также среднего и нижнего звена партноменклатуры: наибольшую
известность получило кадровое «очищение» в Москве, где Б. Ель­
цин за один год сместил практически всех партаппаратчиков, ло20

яльных по отношению к В. Гришину. К началу 1987 г., по подсче­
там американской газеты «Вашингтон пост», было заменено 70%
членов политбюро, 60% секретарей областных партийных органи­
заций, 40% членов ЦК КПСС брежневского «набора».
Курс, провозглашенный в 1985 г. на апрельском пленуме, был
подкреплен и развит в начале 1986 г. на очередном XXVII съезде
КПСС, который, согласно принятой в СССР традиции, опреде­
лил, как советскому обществу жить в последующие пять лет.
Принципиальных нововведений на съезде было немного, главным
среди них была поддержка закона о трудовых коллективах. Закон
провозглашал создание на всех предприятиях советов трудовых
коллективов с весьма широкими полномочиями, включавшими
иыборы руководящих работников, регулирование заработной пла­
ты в целях ликвидации уравниловки и соблюдения социальной
справедливости в оплате труда и даже определение цены выпуска­
емой продукции.
По традиционным советским меркам закон этот звучал непри­
вычно, но в контексте марксистско-ленинской идеологии выгля­
дел вполне ортодоксально, а Горбачеву явно виделся как реальное
подспорье «снизу» политике «ускорения». Марксизм-ленинизм
всегда рассматривал классовое сознание трудящихся как подчи­
ненное неизменно коллективистским и никогда эгоистическим
интересам, способное «по определению» служить исключительно
интересам всего общества. XXVII съезд КПСС последовал этой
догме, провозгласив, что утверждение и расширение «непосредст­
венной демократии» на производстве резко повысит «социали­
стическую взаимопомощь и требовательность», «высокую ответ­
ственность за выполнение обязанностей перед обществом». Но в
жизни дела, как вскоре выяснилось, пошли не по бумаге: трудо­
вые коллективы обнаружили склонность к «коллективному эгоиз­
му», выбирая удобных и покладистых начальников, стремясь люСюЙ ценой повысить цену выпускаемой продукции и зарплату.
Векселя, выданные XXVII съездом советскому народу, были
очень обширны, особенно громко звучали обещания удвоить к
2000 г. экономический потенциал СССР, в 2,5 раза повысить за
гот же срок производительность труда и обеспечить каждой
советской семье отдельную квартиру. И хотя съезд подверг кри­
тике за утопизм и переписал прежнюю, хрущевскую, программу
КПСС, его собственные решения, как и новая редакция
программы, были выдержаны в хрущевском духе. Преемствен­
ность с прежними целями КПСС подтверждалась названием пе­
редовицы «Правды», посвященной итогам съезда: «Наша цель —
коммунизм!»

Тем более странным могло показаться то, что после XXVII съез­
да КПСС Горбачев стал говорить о революционном характере
предпринятых им преобразований, а на встрече с активом в Хаба­
ровске летом 1986 г. прямо заявил: «Я бы поставил знак равенства
между словами перестройка и революция». Для людей, воспитан­
ных на букве марксизма-ленинизма, слова генерального секрета­
ря звучали тревожно: ведь под революцией классики понимали
полную смену если не социально-экономического, то уж по
меньшей мере политического строя. В голове каждого советского
человека с детства сидела железная ленинская формулировка:
«Коренной вопрос всякой революции — вопрос о власти». Глубо­
ко озадаченными чувствовали себя преподаватели обществоведе­
ния: как в лекциях и на семинарах совмещать марксистско-ле­
нинское учение о революции с новой концепцией генерального
секретаря?
Постепенно прояснилось, что озадачившее многих слово «ре­
волюция» имело пропагандистское значение: приравняв провоз­
глашенную им перестройку по исторической значимости к Ок­
тябрю 1917 года, Горбачев рассчитывал мобилизовать широкую
поддержку масс. Основ советского строя, объяснял он в своей
книге «Перестройка и новое мышление для нашей страны и для
всего мира», изданной в СССР и за рубежом, менять не планиро­
валось, более того, новая революция предполагала их упрочить:
«Разумеется, Советскую власть мы менять не собираемся, от ее
принципиальных основ отступать не будем. Но изменения необ­
ходимы, причем такие, которые укрепляют социализм, делают
его политически богаче и динамичнее» [Горбачев, 1987. С. 51].
Наиболее лапидарно суть перестройки, приравненной к рево­
люции, выразил второй секретарь ЦК КПСС Е. Лигачев: «Глу­
бинную суть перестройки партия выражает четкой формулой —
больше социализма!» [Правда. 6 ноября 1986]. Лозунг «больше
социализма» предполагал, что основы советского социализма
здоровы и их можно было только улучшать. Ни один из его трех
столпов — руководящая роль КПСС, государственная собствен­
ность на средства производства, политическое господство трудя­
щихся — ни разу под сомнение не ставился. Поэтому на взгляд
критически настроенных людей, лозунг «больше социализма»
мог означать больше руководящей роли КПСС, больше государ­
ственной собственности, больше политического господства ра­
бочего класса (последнее, впрочем, давно являлось маской, при­
крывавшей господство партократии).
Но критически настроенных в отношении горбачевского кур­
са людей было явное меньшинство, и голос их не был слышен.
22

!

Ьольшинство же советских людей поверило в нового генерально­
го секретаря и с энтузиазмом поддержало его. Тому было много
причин, и одна из главных заключалась в неординарной лично­
сти Горбачева. В сравнении с предшествующими генсеками он
ш>1глядел, поистине, как инопланетянин, — живой, динамичный,
способный говорить красиво и зажигательно, подчеркнуто стре­
мящийся к общению с людьми, чувствующий себя как рыба в во­
де в гуще народа. Необычный политический стиль нового гене­
рального секретаря привлек к нему десятки миллионов людей, в
мгновение ока влюбившихся в него. Он обладал и прирожден­
ным умением гипнотизировать сознание масс, а главным среди
гипнотических средств была способность обрамлять умеренные
идеи и предложения в яркие, кричащие, завораживающие слова:
«перестройка», «гласность», «ускорение», «революция», «новое
мышление». Многие из них вскоре стали популярны во всем ми­
ре и заняли в международном лексиконе места рядом с самым изисстным русским словом — «спутник».
Популярности Горбачева способствовало и то, что советские
нюди заждались перемен: их не было в течение вот уже двадцати
лет. Кое-какие реформы, правда, были намечены Андроповым,
по он пробыл у власти менее полутора лет, к тому же большую
часть времени был прикован к постели. Горбачев же сразу предножил дюжину реформ, а его возраст и энергия внушали веру, что
обещания будут воплощены в жизнь. С течением времени обще­
ство стало все более осознавать умеренность и ортодоксальность
реформ и идей генерального секретаря, но в момент провозгла­
шения они воспринимались чуть ли не как потрясение основ. К
юму же некоторые из них по меркам тоталитарного общества,
каким, как вскоре было признано, и являлся Советский Союз,
действительно были радикальны. К таковым в первую очередь
относились провозглашенные Горбачевым идеи гласности и ноиого политического мышления.
Гласность означала раскрытие недостатков и пороков, кото­
рые мешали реализации «потенциала социализма», предание
огласке и критике фактов, свидетельствующих о противоречиях
между официально принятой в СССР идеологией социализма и
реальностью. Таких фактов, как коррупция партийных чиновпиков и хозяйственников, лихоимство и бездеятельность бю­
рократов, разбазаривание и разворовывание государственных
средств, зажим критики, несправедливое распределение жилья,
путевок, иного дефицита, было предостаточно, и средства мас­
совой информации дружно принялись за «разгребание грязи».
Новое политическое мышление предполагало поиск нетради23

ционных путей смягчения международной напряженности, что
позволило бы серьезно сократить разорительные для советской
экономики военные расходы. Так пришли к принятию «нулево­
го варианта» относительно американских и советских ракет
среднего радиуса действия в Европе, одобрили концепцию «ра­
зумной достаточности» относительно оборонного потенциала
СССР.
Динамизм Горбачева на международной арене, подкрепляв­
шийся реальными позитивными договорами с Соединенными
Штатами и их союзниками, немало способствовал укреплению
авторитета генерального секретаря среди советских людей. Да и
дела внутри страны, как о том красноречиво свидетельствовала
статистика, вначале пошли неплохо. Согласно данным Цент­
рального статистического управления, опубликованным накану­
не XXVII съезда КПСС, показатели народного хозяйства за
1985 г. в подавляющем большинстве превосходили показатели
1984 г. на 3—4%. Казалось бы, командно-административные ме­
тоды «ускорения» дали первые плоды и съезду партии надлежало
только закрепить их.
Данные развития народного хозяйства в 1986 г., как свиде­
тельствовали цифры ЦСУ, были еще лучше, чем в 1985 г. При
этом серьезно улучшились дела в сельском хозяйстве: если в
1985 г. роста производства не было, то в 1986 г. он составил бо­
лее 5%. Газета «Правда» в последний день 1986 г. в передовой,
озаглавленной «Год перестройки, год ускорения», настраивала
читателей на самый оптимистический лад: «За минувшие меся­
цы 1986-го достигнут самый высокий в восьмидесятые годы
рост промышленного производства. Есть сдвиги и в работе агропрома. Валовый сбор зерна составил 210 миллионов тонн, что
на 30 миллионов тонн выше среднегодового объема в прошлой
пятилетке».
Но именно на рубеже 1986—1987 гг. тезис «статистика знает
все» обнаружил серьезные расхождения с реальностью. Миллио­
ны советских людей на опыте повседневной жизни убеждались,
что снабжение товарами народного потребления и продовольст­
вием не улучшается, а ухудшается, дефицит постоянно увеличи­
вается. Денежные запасы населения росли не потому, что запро­
сы его были удовлетворены в полной мере и не было нужды
тратить деньги, а потому что полки магазинов все меньше и мень­
ше наполнялись товарами и продуктами питания. Простой здра- I
вый смысл подсказывал, что радужные данные ЦСУ прикрывают I
какую-то тайну, которая не должна была скрываться за семью пе- *
чатями, коли уже наступила эпоха гласности.
24

Тайна была приоткрыта Горбачевым только в 1987 г. Как вы­
яснилось, в экономике СССР сложился и развивался своего рода
парадокс: при том, что промышленность и сельское хозяйство
производили все больше продукции, а национальный доход уве­
личивался, государственная казна все худела и худела. Дотации
сельскому хозяйству и промышленности, как и выплаты на зара­
ботную плату, увеличивались, а поступления в казну все сокра­
щались. Развивалась скрытая инфляция, печатный станок выпу­
скал денег гораздо больше, чем производилось товаров, деньги в
казну не возвращались, в стране развивался бюджетный дефицит.
)то было поразительным открытием: ведь еще в октябре 1985 г.,
согласно докладу министра финансов СССР, доходы казны преиысили расходы. Как выяснилось позднее, это была ложь: в дей­
ствительности бюджетный дефицит уже в 1985 г. составил
17—18 млрд. рублей, а в следующем году возрос в целых три раза!
|Оо1а*тап, 1992. Р. 131]. Странавошлавострый финансовыйкри(ис, который сопровождался драматическими экономическими
последствиями.
Но откуда возник бюджетный дефицит, отсутствие которого,
согласно официальной идеологии, всегда составляло одно из
преимуществ реального социализма над капитализмом? Как сле­
довало из разьяснений самого Горбачева, главной причиной эко­
номического провала явились глубокие ошибки прежнего совет­
ского руководства, а его собственный просчет заключался только
I* том, что он недооценил глубину кризиса, в котором оказался
СССР. Одна из ошибок прежнего советского руководства, принедшая к бюджетному дефициту, состояла в том, что оно сделало
ставку на экспорт нефти, когда же спрос на нее на мировом рын­
ке упал, это больно ударило по советскому бюджету. Только в
1985—1986 гг. поступления от экспорта нефти сократились почти
на одну треть.
Постоянно усиливая критику прошлой экономической поли­
тики СССР, приведшей, по его заключению, к «застою», Горба­
чев должен был в 1988 г. признать и одну собственную ошибку —
массированная антиалкогольная кампания, сократившая по­
ступления в казну от продажи спиртных напитков в течение трех
пет на 37 млрд. рублей (более двух годовых военных бюджетов!).
Указав на эту ошибку, Горбачев не раскрыл всех ее негативных
последствий, среди которых было исчезновение из продажи саха­
ра вследствие резкого роста самогоноварения, варварское
уничтожение виноградников, рост потребления алкогольных
суррогатов и наркотиков, увеличивших смертность и болезни
среди пьющих.
25

Но, самое главное, Горбачев не смог признать, что резкий
рост бюджетного дефицита, скрытой инфляции и товарного го­
лода был также следствием его собственной экономической по­
литики, такого определения приоритетов, при котором сверхза­
дачей объявлялось ускоренное развитие машиностроения. Имен­
но капиталовложения в машиностроение, импортные закупки
для него привели в 1985—1986 гг., как свидетельствуют цифры
[Оо1с1тап, 1992. Р. 134], к перенапряжению бюджета. Позитивно­
го эффекта от бюджетных вливаний в машиностроение на товар­
ном и продовольственном рынке не ощущалось, более того, этот
рынок стал жертвой «ускорения» в машиностроении, ибо импор­
тные поставки для последнего вели к сокращению закупок про­
довольствия и товаров народного потребления.
Только в 1993 г., будучи уже в отставке, Горбачев смог крити­
чески оценить результаты своей экономической политики
1985—1986 гг. и указать на главную ошибку: «В экономике, сле­
дуя установившимся стереотипам, мы начали с реформы тяжелой
промышленности, машиностроения. Правильнее же было начи­
нать с сельского хозяйства, с легкой и пищевой промышленно­
сти, то есть с того, что дало бы быструю и наглядную отдачу для
людей, укрепило социальную базу перестройки. Словом, в ряде
случаев, встав на путь реформ, мы неточно выбрали последова­
тельность мер по ее осуществлению*.
Политические оппоненты Горбачева в последние годы пребы­
вания его у власти, особенно после крушения перестройки, воз­
ложили на генерального секретаря всю ответственность за «роко­
вые» ошибки начального периода его деятельности. Однако раз­
носторонний анализ истории тех лет доказывает, что Горбачев не
был единственным автором стратегии «ускорения», как и конк­
ретных реформ, что они пользовались поддержкой как политиче­
ской и интеллектуальной элиты, так и большинства населения.
Есть основания заключить, что предложенный им курс соответ­
ствовал ожиданиям общества, его интеллектуальному, политиче­
скому уровню и менталитету.
Известный американский экономист и историк-русист
М. Голдман приводит убедительные свидетельства, почерпну­
тые, в частности, и из личных бесед с советской элитой, из ко­
торых явствует, что Горбачев, в отличие от предшественников, с
первых дней вступления в должность стремился привлечь к раз­
работке своих планов представителей академической обще­
ственности, особенно экономистов и социологов. По его ини­
циативе в Москву были переведены академики Т. Заславская и
А. Аганбегян, работавшие до того в Новосибирске и давно
26
Л

слывшие критиками экономической ортодоксии. Существен­
ное воздействие на стратегический курс Горбачева оказал
А.Аганбегян, предложивший концепцию изменения структур­
ной политики инвестиций (вместо вложений в капитальное
строительство они должны были направляться на технологиче­
ское перевооружение) и утверждавший, что «машиностроение
является сердцем технологической реконструкции в экономи­
ке» [А^апЬсеуап, 1989. Р. 106, 221]. Другие реформы Горбачева,
например укрупнение министерств, создание гигантских Госу­
дарственного агропромышленного и машиностроительного ко­
митетов, также согласовывались с рекомендациями ученыхжономистов.
Тесная связь с наукой вообще стала «фирменным знаком»
реформаторского курса Горбачева. Главный теоретический
орган КПСС, журнал «Коммунист», решительно переориенти­
ровался на связь с учеными: экономисты, социологи, цолитологи, пользовавшиеся к тому же репутацией антиортодоксов,
решительно потеснили в его авторском активе партруководигелей. Главным редактором журнала стал философ И. Фролов,
л экономический отдел возглавили О. Лацис и Е. Гайдар.
Статьи журнала после этого стали более смелыми и новатор­
скими, но все же по отношению к курсу Горбачева они носили
комментаторский характер. Примечательна дискуссия журна­
ла по проблемам перестройки экономической науки, прове­
денная в начале 1987 г. Ее участники: Л. Абалкин, А. Анчишкин, А. Гранберг, П. Бунич, С. Шаталин рассматривали зада­
чи развития экономической науки исключительно в свете ус­
тановок XXVII съезда партии и пленумов ЦК, ограничивали
себя их «теоретическим наполнением», не высказав ни одного
(амечания в адрес реформ Горбачева. Редактор отдела эконо­
мики Е. Гайдар в своих статьях исходил из убеждения, что
главный стержень экономического развития — «опережающее
развитие отраслей машиностроительного комплекса» и в пол­
ном соответствии сданными отчетов Госкомстата СССР выяв­
лял укрепление «позитивных тенденций» в развитии советской
жономики [Гайдар, 1988].
Горбачевские реформы, как свидетельствуют результаты на­
чавших тогда проводиться опросов общественного мнения, одоб­
рялись подавляющим большинством населения. Даже поданным
опросов 1987 г., когда и сам Горбачев осудил издержки антиалко­
гольной кампании, 86% опрошенных (среди женщин — 93%)
одобряли ее. Избрание руководителей трудовыми коллективами
одобряли 82% опрошенных, среди рабочих — 85% [Аргументы и
27

факты. 26 ноября 1987]. Все другие меры Горбачева также под­
держивались большинством опрошенных. Генеральный секре­
тарь, со всеми его слабостями и ошибками, являлся бесспорным
лидером общества, причем его лидерство имело большой запас
прочности. Но такая мошная, во многом слепая, некритическая
поддержка накладывала на Горбачева и особую ответственность,
ибо он персонифицировал курс перемен, имея карт-бланш и на
определение курса реформ, и на его коррективы.

Глава II
«Больше демократии!»

Новая идеология и стратегия реформ были изложены Горба­
чевым на январском пленуме ЦК КПСС в 1987 г. Затем они по­
следовательно развивались на протяжении полутора лет, а куль­
минацией нового реформаторского курса явилась XIX партийная
конференция, состоявшаяся летом 1988 г. Развязка же, неожи­
данная для Горбачева, совершенно не предвиденная им, про­
изошла в 1989-1990 гг.
Политический словарь нового реформаторского курса в срав­
нении с прежним претерпел серьезные изменения. Слово «уско­
рение» вышло из обихода, а если и употреблялось, то в новом
ишчении: теперь предполагалось «ускорять» не вообще социаль­
но-экономическое развитие СССР, а «перестройку» обществен­
ного строя. По частоте употребления с «перестройкой» и «гласно­
стью» теперь соперничали такие понятия, как «демократизация»,
-командно-административная система», «механизм торможе­
ния», «деформации социализма». Поменялась и исходная идея
реформаторского курса: если прежде предполагалось, что совет­
ский социализм в основе своей здоров и нужно только «ускорять»
14-о развитие, то теперь «презумпция невиновности» с советской
социалистической модели была снята и у нее были обнаружены
серьезные внутренние пороки. Их-то и нужно было устранить,
направив одновременно усилия на создание новой модели соци­
ализма.
В январе 1987 г. Горбачев признал неудачу реформаторских
УСИЛИЙ предшествующих лет, а ее коренную причину увидел в де­
формациях, восторжествовавших в СССР к 1930-м гг. и воплоI ившихся затем в общественной практике и представлениях о
социализме. Сначала было заявлено об оформлении в СССР
29

вследствие «абстрактных» и «легковесных» представлений о ком­
мунизме мощного «механизма торможения», который позднее
стал обозначаться как «командно-административная система».
Эта система и привела в СССР к «деформациям» социализма, ко­
торые подлежали устранению вместе с «механизмом торможе­
ния». На возможный и даже закономерный вопрос о том, какой
социализм в СССР был «деформирован», у Горбачева и его окру­
жения имелся четкий ответ: тот, который был задуман Лениным.
Отсюда вытекал еще один крылатый лозунг нового реформатор­
ского этапа: «Назад к Ленину!»
Реформаторская логика Горбачева не была абсолютно новой.
В свое время ее уже пытался использовать Хрущев. И не случай­
но, а словно по заказу, имя Хрущева становится популярным на
страницах перестроечной печати, а издания, находящиеся на пе­
реднем фронте «гласности», начинают охотно предоставлять
свои страницы зятю Хрущева, А. Аджубею, и сыну, С. Хрущеву,
которые неожиданно для себя, да и для многих других, преврати­
лись в «прорабов» перестройки. В партийной и историко-партийной литературе утверждается новый взгляд на октябрьский
пленум ЦК КПСС 1964 г., который, оказывается, вопреки преж­
ним оценкам, пресек не авантюризм и волюнтаризм Хрущева, а
прервал, по утверждению помощника Горбачева по вопросам
идеологии Г. Смирнова, линию на «демократизацию партийного
и государственного аппарата». Хрущев, уверенно ведший страну
в последние годы пребывания у власти к экономическому краху,
нагонявший страх на художников-авангардистов и неортодок­
сальных поэтов, преследовавший Пастернака и пообещавший
«похоронить» Америку, по прихоти судьбы предстал предтечей
«социализма с человеческим лицом».
Подобно Хрущеву, Горбачев решительно осудил сталинизм и,
объявив непорочными сами идеалы социализма, попытался оты­
скать их у Ленина. Но между Хрущевым и Горбачевым были и
серьезные отличия как в истолковании деформаций социализма, \
так и в понимании ленинского наследия. Хрущевская критика
«отступлений» от социализма носилаярко выраженный персони­
фицированный характер, поскольку вся ответственность за нару­
шение «ленинских норм» возлагалась на Сталина. Главным объ­
ектом критики был поэтому культ личности Сталина. Горбачев
возлагал ответственность за «деформации» социализма уже на
всю командно-административную систему, которая складыва­
лась в течение полувека, получив завершенный вид при Брежне­
ве. Поэтому, согласно Горбачеву, разрушены должны быть
командно-административные механизмы управления, которые
30

оставались основополагающими и во времена Хрущева и кото­
рые использовались в попытках реанимировать советский социа­
лизм самим Горбачевым в 1985—1986 гг. Горбачев претендовал на
создание новой модели социализма, которая основывалась
инешне на интерпретации ленинского наследия, но по сути раз­
ливала схему «социализма с человеческим лицом».
Ключом к пониманию новой модели социализма стало слово
«демократизация»: именно всеохватывающая демократия объяв­
лялась сущностным выражением образцовой социалистической
системы. Новый реформаторский лозунг «Больше демократии!»
означал внедрение непосредственного управления трудящихся в
производственные отношения, экономическое развитие, отправ­
ление государственной власти, правотворчество. В производстве
ведущей силой становились трудовые коллективы, которые
практически выступали бы хозяевами общественной собственно­
сти, получали реальные возможности распоряжаться прибылью.
Производственная демократия по новому реформаторскому за­
мыслу создавала бы социалистический рынок, на котором конку­
рировали коллективные товаропроизводители. Не менее ради­
кальным по советским меркам был и замысел демократизации
политической системы: уже на январском 1987 г. пленуме ЦК
КПСС Горбачев предложил ввести альтернативные, то есть на
основе соперничества двух и более претендентов на каждое мес­
то, выборы депутатов и иных государственных лиц всех уровней
власти (прежде на одно место неизменно претендовал один челопек и никакого выбора у избирателей по сути не было. — Авт.).
Тотальная демократизация всех сфер управления обществом дол­
жна была создать естественные механизмы динамичного разви­
тия общества.
Экономист Г. Попов, автор понятия «командно-администра­
тивная система», дал характеристику ее составных частей, влия­
ние которых нужно было обуздать, чтобы реформы достигли
успеха. Во-первых, это был аппарат хозяйственных органов и ве­
домств, которым демократизация экономического управления
грозила потерей мест. Во-вторых, те чиновники, функции кото­
рых сохранялись и в новой системе, но которые не могли отка­
заться от командно-административного стиля. В-третьих, те
партийные работники, которые владели рычагами командно-ад­
министративного управления. Эта весьма мощная сила могла
быть, по заключению Попова, сметена «массовым движением
трудящихся, опирающихся на волю руководства партии» [Прав­
да. 20—21 января 1987]. Данный вывод Попова выражал стратеги­
ческую установку, которую Горбачев предпочитал формулиро31

вать завуалированно: реформы могли быть делом рук просвещен­
ного руководства во главе с генеральным секретарем и народного
давления «снизу». Этот альянс и должен был соединить социа­
лизм с демократией.
Новая реформаторская стратегия предполагала, что без основа­
тельной очистительной работы и всесторонней демократизации
общества радикальные экономические реформы никак не пойдут.
Последние тем самым как бы отодвигались по времени, а главны­
ми становились пропаганда, распространение и утверждение де­
мократических принципов. Именно в соответствии с этой логикой
и развивался новый этап перестройки. Не случайно он стал по­
истине золотым периодом гласности, бурлящего кипения газет,
журналов, книжного бума, всесторонней и беспощадной критики
«деформаций социализма» в экономике, политике, духовной сфе­
ре. На авансцену перестройки выступила интеллигенция, в первую
очередь гуманитарная и художественная, писатели, публицисты,
историки и экономисты, с увлечением погрузившиеся в осмысле­
ние и развенчание накопившихся за 70 лет пороков командно-ад­
министративного социализма. А их лидерами стали «шестидесят­
ники» — люди, чья совесть и критическое сознание были разбуже­
ны XX съездом КПСС, но чьи надежды были преданы сначала
самим Хрущевым, а потом и послехрущевским руководством. Те­
перь «шестидесятники» явно вознамерились взять реванш за то
поражение и довершить критику и разрушение командно-админи­
стративной системы, начатые три десятилетия назад.
В очищающем потоке «гласности» весомо звучал голос истории:
те критически настроенные историки, которые хорошо владели пе­
ром, и те публицисты и журналисты, которые проявили интерес к
истории, быстро встали в ряд людей, которых газета «Московские
новости», а затем другие издания стали с гордостью называть «про­
рабами» перестройки. Боевым кличем исторической публицистики
стало: «В истории не должно быть белых пятен!» Под «белыми пят­
нами» понимались фальсифицированные или сознательно сокры­
тые от советских людей факты прошлого, без которых истинно
правдивая история была просто невозможна.
На первое место в исторической публицистике поначалу
выдвинулась тема Сталина и сталинщины. Теперь она раскрыва­
лась гораздо более полно и беспощадно, чем во второй половине
1950-х. Новая критика признала ограниченность постановления
ЦК КПСС от 30 июня 1956 г. «О преодолении культа личности и
его последствий», в котором фактически отрицалось личное уча­
стие Сталина в организации массовых репрессий. Теперь же бы­
ли полно раскрыты не только «руководящая роль», но и непос32

родственное личное участие Сталина в массовых репрессиях, на­
сильственной коллективизации, экспроприации крестьян-серед­
няков, авантюристических и преступных «перегибах», которые
• неликий вождь» цинично списывал на счет рядовых партийцев.
Но всей полноте была воссоздана хронология и факты о преступ­
ных деяниях Берии, Ежова, Ягоды. Разоблачения сталинщины
(опровождались выявлением и реабилитацией все новых и новых
десятков тысяч безвинных жертв режима. Процесс реабилитации
иидных и рядовых жертв сталинщины приобрел поистине всена­
родный характер: в газеты, на радио и телевидение шли потоки
писем советских людей, чьи близкие и дальние родственники,
просто знакомые были репрессированы, оболганы, подвергнуты
пстракизму в сталинские десятилетия. Широкую огласку приоб­
рели усилия студента историко-архивного института Д. Юрасова,
»оставившего картотеку рядовых жертв репрессий из нескольких
иссятков тысяч имен. Процесс движения «снизу» за восстановле­
ние всей правды о репрессиях поддерживался постоянно и «свер­
ку»: в ЦК КПСС была создана специальная комиссия по реабилиыции во главе с новым секретарем по идеологии А. Яковлевым.
Затем была отвергнута, как миф, версия хрущевских времен о
I ом, что народ и честные члены партии в сталинские десятилетия
пезмолвствовали, потому что во всем доверяли вождю, отождестиияя Сталина и социализм. Опубликованные биографии и днев­
ники Владимира Вернадского, Мартемьяна Рютина, Федора Раскольникова, свидетельства неповиновения вождю десятков чест­
ных прокуроров показывали, что истинная цена идеологии и
практики сталинщины осознавалась многими современниками.
Нажным и принципиальным нововведением в историко-публи­
цистическую критику сталинщины в сравнении с хрущевскими
временами стала политическая реабилитация тех партийных деяк-лей, которых и в 1930-х, и в 1960-х, и позднее клеймили как «леиых» и «правых» «уклонистов» и «оппортунистов». Особенно по­
казательна политическая реабилитация Н. Бухарина, который в
истолковании перестроечной публицистики и историографии
предстал олицетворением демократической социалистической
альтернативы сталинщине в 1920—1930-х гг. Американский сове1 о лог социал-демократической ориентации С. Коэн, автор переноденной на русский язык биографии Бухарина, стал одним из
июбимцев советских средств массовой информации, оракулом
перспектив демократической перестройки в СССР.
Перестроечной публицистикой остро дискутировался вопрос
о том, существовала ли историческая альтернатива командно-ад­
министративной системе в СССР, возможно ли было иное разви33

тие советского социализма. Часть публицистов вслед за И. Клямщ
киным, выступившим с яркой статьей «Какая улица ведет к хращ
му» [Клямкин, 1987], полагали, что казарменный социализм Л
России был исторически закономерен. Но большинство публи-Я
цистов полагали, подобно Ю. Леваде, что «всегда есть альтерна­
тива: выжить — погибнуть. И выжить по-разному» и готовы были
подписаться под заключением И. Дедкова и О. Лациса: «Если же
согласиться с фатальной неизбежностью культа личности, то его
пришлось бы оправдать» [Литературная газета. 26 октября 1988;
Правда. 31 июля 1988]. «Шестидесятники», доминировавшие в
осмыслении прошлого, были преисполнены исторического оп­
тимизма: шансы на утверждение в стране демократического со­
циализма наличествовали всегда, никакой закономерности тор­
жества казарменного социализма не существовало.
Подобная историческая ретроспекция в полной мере отвечала
перестроечной стратегии, сориентированной на утверждение в
СССР «социализма с человеческим лицом». Но схема эта вызы­
вала все большие сомнения по мере того, как множились свиде­
тельства жестоких расправ с инакомыслием и ростками нового не
только в эпоху Сталина, но также во времена Хрущева, Брежнева,
Андропова и Черненко. С чем же тогда могли быть связаны ре­
альные надежды на утверждение в СССР демократического
социализма? Увы, как заключила перестроечная публицистика,
их было очень немного и все они были фактически связаны с иде­
ологией и политической практикой основателя советского
государства В. Ленина. И тем с большей настойчивостью публи­
цисты из перестроечного лагеря стали отыскивать модель демок­
ратического социализма в ленинизме.
Вновь и вновь выявлялись и обнародовались ленинские вы­
сказывания, в которых клеймилась бюрократия, объявлялось о
нерасторжимости социализма и демократии, выносились суровые
оценки Сталину. Особую популярность приобрела ленинская
концепция новой экономической политики, как и практические
меры по ее реализации в начале 1920-х гг. НЭП стал рассматри­
ваться перестроечной идеологией как прообраз горбачевских ре­
форм. Культ Ленина получил еще большую поддержку после того,
как видные места на трибуне гласности были предоставлены по­
пулярному драматургу М. Шатрову, публицисту Е. Яковлеву, пи-;
сателю Р. Медведеву, которые во времена Брежнева зачислялись в,
ряды инакомыслящих, но в действительности были поборниками.
«чистого ленинизма».
Но самым твердым защитником ленинского культа был Гор­
бачев. В многочисленных выступлениях, наиболее заметным сре34

ди которых явилась речь на праздновании 70-летия Октябрьской
революции, генеральный секретарь доказывал, что все «деформа­
ции социализма» были отступлением от ленинизма, надругатель­
ством над ним, что идеалы перестройки могут быть найдены у Ле­
нина. В мае 1987 г. в беседе с корреспондентом итальянской ком­
мунистической газеты «Унита» он отверг предположение, что в
СССР «вознамерились приблизиться к той демократии, которая
на Западе», и утверждал, что перестройка развивает «изначаль­
ную суть ленинских принципов советского социалистического
демократизма». Услышав утверждение Горбачева о том, что «де­
мократизация имеет самостоятельную ценность», корреспондент
резонно спросил: «Не кажется ли Вам, что есть определенная
аналогия между этим Вашим утверждением и высказанным в
свое время суждением Энрико Берлингуэра о демократии как
„универсальной ценности"». Генеральный секретарь твердо от­
клонил столь откровенный внеклассовый подход, ответив, что
перестроечный принцип демократии «восходит к В.И. Ленину».
Подобная заданность горбачевской концепции демократиза­
ции, однако, вступила в противоречие с развитием процесса глас­
ности, который приобрел собственную инерцию и которому
становилось все более тесно в берегах социалистического демок­
ратизма. В размывании этих берегов особую роль сыграли лите­
ратурные и публицистические журналы, такие, как «Новый мир»,
•Знамя», «Октябрь», «Дружба народов», «Огонек». Их возглавили
новые руководители, имена которых — С. Залыгин, Г. Бакланов,
В. Коротич — вскоре оказались на слуху у всей страны. Тиражи
«толстых журналов» выросли в 3—4 раза и стали соперничать с ти­
ражами многих газет. В течение каких-то двух-трех лет журналы
познакомили читателей практически со всеми запрещенными
прежде писателями, в том числе с откровенно «антисоциалисти­
ческими» произведениями М. Булгакова, Б. Пастернака, В. На­
бокова, В. Гроссмана. Самые популярные публикации журналов
моментально оказывались в центре внимания ведущих средств
массовой информации, вокруг них разгорались острейшие дис­
куссии, они прочно входили не только в литературу, но и в массо­
вое общественное сознание.
Центральное место в журналах заняли произведения, посвя­
щенные все той же критике пагубных последствий сталинщины
и командно-административной системы для экономики, науки,
душ людей. Наибольшую известность приобрели «Белые одеж­
ды» Ю. Дудинцева, «Зубр» Д. Гранина, «Дети Арбата» А. Рыбако­
ва, «Ночевала тучка золотая» А. Приставкина. Произведения
>ти, отмеченные художественным талантом и гражданской по35

зицией, немало способствовали развитию в обществе негативно­
го отношения к казарменному социализму, но все они не выхо­
дили за рамки перестроечной идеологии. Другое дело, появив­
шиеся в журналах, прежде строго-настрого запрещенные и даже
не упоминавшиеся романы и повести русских писателей, унич­
тоженных когда-то системой или эмигрировавших. Такие про­
изведения, как «Собачье сердце» М. Булгакова, «Котлован»
А. Платонова, «Мы» Л. Замятина и, конечно, романы А. Солже­
ницына, четко отстаивали идею, что советский социализм был
изначально несостоятелен и губителен для народа. Особое зна­
чение имели жесткие, бескомпромиссные романы В. Гроссмана
«Жизнь и судьба» и «Все течет»,' в которых открыто и даже с
вызовом отрицалось какое-либо различие между Лениным и
Сталиным, коммунизмом и фашизмом, советскими и герман­
скими концентрационными лагерями. Все эти произведения
нанесли первый чувствительный удар по перестроечной идеоло­
гии, посеяв сомнения относительно «потенциала социализма»,
возможностей советского демократизма и «очищенного лени­
низма».
И все же в 1987—1988 гг. половодье гласности вмещалось в бе­
рега демократического социализма. Концепция демократическо­
го социализма прочно обрела права гражданства в СССР, настой­
чиво вытесняя прежнюю сталинско-брежневскую ортодоксию.
Большую роль в развитии советского варианта теории демокра­
тического социализма сыграл А. Яковлев, которого многие стали
называть главным идеологом и даже истинным «архитектором
перестройки». А. Яковлев, профессиональный партийный работ­
ник, достиг высоких партийных постов еще при Брежневе, но в
1970-х гг. был подвергнут опале и отправлен с поста заведующего
отделом пропаганды ЦК КПСС послом СССР в Канаде. После
прихода Горбачева к власти А. Яковлев возвращается в Москву,
работая сначала в должности директора Института мировой эко­
номики и международных отношений, а с 1987 г. секретарем ЦК
КПСС по идеологии. Очень скоро стало ясно, что А. Яковлев иг­
рает роль дирижера процесса гласности: под его руководством в
ЦК КПСС стали проводиться регулярные совещания и встречи
главных редакторов научных, литературных и публицистических
журналов, руководителей средств массовой информации. С при­
ходом его к руководству партийной идеологией гораздо смелее и
радикальнее стали публикации в «Огоньке», «Московских ново­
стях», других изданиях, являвшихся лидерами процесса гласно­
сти. Теоретические и публицистические статьи самого А. Яковле36

ни заключали в себе своего рода отечественный вариант теории
демократического социализма, которая на Западе развивалась
представителями социал-демократии и еврокоммунизма.
А. Яковлев отстаивал идею многообразия и равноправия раз­
личных моделей социализма, разрушая тем самым монопольные
притязания марксизма-ленинизма на научность и доказывая, что
только сама практика может служить критерием жизнеспособно­
сти социалистической модели. Вопреки официальной брежнев­
ской доктрине «развитого социализма» он утверждал, что миро1ЮЙ социализм, в том числе и советский, еще только прощается
со своим детством и юностью, а следовательно, и со своими «де­
тскими болезнями» и пороками. Последовательно настаивая на
приоритете для социалистов общечеловеческих ценностей,
Л. Яковлев подчеркивал особое значение среди них (наряду с де­
мократией) нравственности. В одной из своих программных ста­
тей «Перестройка и нравственность» он доказывал, что мораль­
ные критерии обретают «сегодня политическое значение», что
они должны стать главными при оценке поведения всех без искиючения государственных, партийных, хозяйственных руководи­
телей [Советская культура. 21 июня 1987]. Разрушая догмы совет­
ской социалистической ортодоксии, новый секретарь ЦК КПСС
обнаружил себя горячим поборником внедрения в СССР полно­
кровных товарно-денежных отношений, рынка, аренды и коопе­
рации, то есть всего того, что выражало суть радикальной эконо­
мической реформы.
Пропаганда радикальной экономической реформы имела для
сторонников новой концепции социализма особое значение, она
|>ыстро заняла одно из центральных мест не только в средствах
массовой информации, но даже в литературных журналах. Яркие
и доходчивые экономические статьи в популярных газетах и
журналах сделали известными всей стране имена публицистов
Н. Селюнина, А. Стреляного и А. Нуйкина, а также профессио­
нальных ученых П. Бунича, Г. Попова, Н. Шмелева, О. Богомо­
лова, Л. Абалкина. Большинство среди поборников рынка в каче­
стве основополагающего признало конфликт между старым «ад­
министративным» и новым «хозрасчетным социализмом». Хоз­
расчетный социализм должен был основываться на трех китах —
самофинансировании, самоокупаемости, самоуправлении всех
предприятий. Согласно новой концепции, между предприятия­
ми должна была возникнуть конкуренция, заступающая на место
прежнего социалистического соревнования. Ценообразование
цолжно было определяться механизмами рынка, рыночная среда
иыступала в качестве регулятора рентабельности, прибыли, зара37

ботной платы. Предприятиям предстояло самим заботиться о за
купках сырья, сбыте продукции, об инвестициях. Теоретически
допускались даже банкротство убыточных предприятий и безра
ботица, но эти допущения сопровождались оптимистическими
утверждениями о том, что банкротства будут предотвращаться
переходом предприятий на выпуск рентабельной продукции, л
безработица будет поглощаться созданием рабочих мест в новы>
хозяйственных сферах. Концепция хозрасчетного социализма
воспринимала экономические категории, ассоциировавшиеся
прежде исключительно с капитализмом, но дополняя их опреде
лением «социалистический». Социалистический характер ради­
кальной экономической реформы подчеркивался тем аргумен­
том, что истинными хозяевами предприятий станут трудовые
коллективы, которые наделялись правами утверждения хозрас
четных показателей, выбора администрации, решения социаль
ных вопросов.
Только единицы среди экономистов-рыночников отнеслись
пессимистически к возможности соединения рынка с социализ­
мом. Одной из первых пессимизм высказала Л. Пияшева, высту­
пившая в 1987 г. в журнале «Новый мир» под псевдонимом Л. По­
пкова. «Социализм, — утверждала она, — и это мое глубокое
убеждение, несовместим с рынком по сути своей, по замыслам
своих создателей...» [Попкова, 1987. С. 239]. Подобные высказы­
вания всерьез общественным мнением не воспринимались, оно
верило в возможность создания конкуренции и рынка на основе
социалистических отношений собственности, пусть и серьезно
реформированных. Эта вера пронизывала и главную экономиче­
скую реформу, осуществленную в соответствии с концепцией
хозрасчетного социализма. Она воплотилась в законе о госу­
дарственном предприятии (объединении), одобренном в июне
1987 и вступившем в силу с 1 января 1988 г.
Закон перераспределял прерогативы между министерствами и
предприятиями, наделяя последние большой экономической са­
мостоятельностью и создавая тем самым конкурентную среду.
Роль центральных планирующих органов сводилась к подготовке
контрольных цифр хозяйственного развития и определению го­
сударственного заказа, долю которого предполагалось постоянно
снижать (на 1988 г. она планировалась в среднем на уровне 85%).
Продукция, произведенная сверх госзаказа, могла реализовываться по свободной цене на любых выгодных для предприятий
рынках. Кроме того, предприятия получали «свободу рук» в опре­
делении численности работающих, установлении заработной
платы, выборе хозяйственных партнеров. За трудовыми коллек38

1 и вами закреплялось право выбора администрации. Так возника­
ла модель, в чем-то схожая с «социализмом самоуправления» в
Югославии.
Предполагалось, что в 1988 г. закон будет распространен на
50% промышленных предприятий, а в следующем году — на дру­
гую половину. Но уже в 1988 г. выяснилось, что закон прочно за­
буксовал, а в следующем году стало ясно, что он потерпел фи­
аско. Тому было несколько причин. Одна из них заключалась в
юм, что предприятия столкнулись с полным отсутствием инф­
раструктуры, которая позволяла бы им более или менее уверен­
но пускаться в «свободное плавание». В стране не было посред­
нических организаций, товарно-сырьевых бирж, которые наладили бы механизмы закупок сырья и сбыта продукции. В таких
условиях большинство руководителей предпочитали не рискоиать, а получать по максимуму госзаказ, который служил гаран­
тией централизованного снабжения сырьем и сбыта готовой
продукции.
Рыночные отношения не заладились и в силу патерналистскосоциалистических стереотипов сознания, характерных и для ад­
министраций, и для государства, и для рабочих. Накануне вступ­
ления закона в силу было известно, что в стране насчитывается
более 30% убыточных предприятий, кроме того, еще 25% получа­
ли очень небольшую прибыль, а это обрекало всех их в условиях
перехода к самофинансированию и прекращения государствен­
ных дотаций на банкротство. Возможность и условия банкротстиа были предусмотрены в 23-й статье закона о предприятиях. Но
статья эта так и не была введена в действие: лоббистские усилия
партий но-хозяйственных органов, министерств, как и актив­
ность профсоюзов и трудовых коллективов, оставили «на плаву»
лаже самые безнадежные предприятия. Ничего не дало и право
сокращения работающих: перспектива возникновения безрабо1ицы была решительно осуждена и трудовыми коллективами, и
обществом в целом. Общественное мнение не приняло и перс­
пективы повышения цен как следствия экономической свободы
предприятий.
Одной из причин краха реформы был и все более явственный
-коллективный эгоизм» трудовых коллективов и предприятий.
(>ни воспользовались предоставленными правами для повыше­
ния зарплаты, сокращения дешевого и увеличения дорогого ас­
сортимента товаров. Вследствие этого дефицит доступных насеискию товаров еще более усилился. Закон о государственном
предприятии, как и предыдущие экономические реформы, при­
нес результаты, противоположные ожидаемым.
39

Как и прежде, Горбачев и его сторонники экономические не­
удачи пытались компенсировать идеологической активностью и
политическими реформами. В идеологической сфере происходил
постепенный пересмотр с либерально-демократических позиций
советской марксистской ортодоксии. Теоретической платфор­
мой пересмотра стала концепция общечеловеческих ценностей,
претерпевшая в 1987—1988 гг. серьезную трансформацию. До то­
го Горбачев и его окружение понимали под общечеловеческими
ценностями то, что объединяло человечество перед лицом гло­
бальных угроз, например необходимость предотвращения войны
или экономических катастроф. Но теперь в общечеловеческие
ценности стали включаться некоторые политические и экономи
ческие принципы, укоренившиеся в западной цивилизации
Таковыми были признаны товарно-рыночные отношения и эко
номическая конкуренция, а также индивидуально-трудовая и ак
ционерная собственность.
В 1988 г. в идеологию перестройки были включены и некото
рые основополагающие политические либерально-демократиче
ские принципы, среди них — разделение властей, парламента
ризм, правовое государство, естественные неотъемлемые граж
данские и политические права человека. В 1988 г. новая доктрина
политической демократии получила воплощение в решениях
XIX Всесоюзной партконференции. Конференция, прошедшая и
конце июня, приковала внимание всей страны. Ни на одном И1
прежних партийных форумов не было столь жарких дебатов и шпринималось столь радикальных политических решений. Мно­
гие делегаты, следуя традиции, в своих выступлениях сосредото­
чивались на хозяйственных вопросах, но Горбачев, умело руко­
водивший ходом конференции, твердо настаивал на том, что
главными являются вопросы политические и что без их решени 1
экономические реформы обречены на провал. Он апеллировал :•
опыту прежних экономических реформ в СССР, которые разби
лись о командно-административную систему, консерватизм пар
тийного аппарата и бюрократизм государственных чиновникоь
Весь этот механизм, настаивал Горбачев, должен быть радикаль­
но демократизирован.
Конференция завершилась триумфом для генерального сек­
ретаря и его сторонников. Сам Горбачев вследствие решений
конференции, вызвавших всеобщий энтузиазм в стране, достиг
пика политической популярности и влияния. Ожидания, порож­
денные среди масс партийной конференцией, смягчили разоча­
рования от экономических неудач нового советского руководст­
ва. Ее резолюции, наносившие серьезный удар по советскому то40

галитаризму, казалось, создавали надежную основу и для запуска
цсмократических механизмов в экономике.
Всего было принято шесть резолюций, сами названия которых
гонорили о многом: «О ходе реализации решений XXVII съезда
КПСС и задачах по углублению перестройки», «О демократиза­
ции советского общества и реформе политической системы», «О
борьбе с бюрократизмом», «О межнациональных отношениях»,
•О гласности», «О правовой реформе», «О некоторых неотложных
мерах по практическому осуществлению реформы политической
системы страны».
В докладе Горбачева на конференции и в ее решениях упор де'ылся на вовлечение в процесс управления страной миллионов
советских граждан и создание с этой целью соответствующих ме­
ханизмов. Впервые провозглашалась цель создания в СССР
гражданского общества, которое со времен Маркса рассматрива­
юсь в коммунистической идеологии исключительно как основа
(буржуазного миропорядка. В докладе Горбачева само понятие
"Гражданское общество» не употреблялось, но зато давалось ла­
коничное, емкое и четкое его определение: это механизмы «сво­
бодного формирования и выявления интересов и воли всех клас­
сов и социальных групп», а также система «саморегулирования и
< амоуправления общества». А вот понятие «правовое государстио», означающее безусловное верховенство законов, а не государ­
ства и чиновников в урегулировании взаимоотношений в обще­
стве, употреблялось прямо и стало на конференции одним из
наиболее популярных. Последовательно проводилась мысль о
необходимости исключения партийных органов из хозяйствен­
ного управления, лишения их государственных функций и о за­
креплении последних исключительно за Советами. Сами СовеI ы — еще одно решение, идущее вразрез с заветами Маркса и Ле­
нина и означавшее усвоение «буржуазных» норм, — предполагамось преобразовать в соответствии с канонами парламентаризма.
Радикальными были решения конференции о реформе совет­
ского федерализма, а на самом деле унитаризма, и межнациональ­
ных отношений. В резолюции подчеркивалось, что «речь идет
прежде всего о расширении прав союзных республик и автономII их образований путем разграничения компетенции Союза ССР и
советских республик, децентрализации, передачи на места ряда
управленческих функций».
Были одобрены и конкретные реформы политической систе­
мы, подлежащие реализации в ближайшее время. Предполагалось
избрать Съезд народных депутатов СССР, высший законодатель­
ный орган страны из 2250 человек. При этом две трети Съезда дол41

жны были избираться населением на альтернативной основе, то
есть не менее чем из двух кандидатов, а еще одна треть депутатов,
также на альтернативной основе, избиралась общественными ор­
ганизациями. Съезд, созываемый периодически для определения
законодательной политики и принятия высших законов, форми­
ровал из своей среды Верховный Совет, который должен был рабо­
тать на постоянной основе и являть собою советский парламент.
Решения конференции оказали огромное воздействие на со­
ветскую государственно-политическую систему и в итоге пере­
вернули весь ход советской истории. Осознавал ли Горбачев все
возможные следствия решений XIX партконференции? Как
показало последующее развитие событий, безусловно, нет. Стра
тегическнй замысел генерального секретаря состоял в том, ч~
решения партконференции помогут отстранить от власти кон
серваторов, разрушить командно-административную систему
сплотить народ вокруг просвещенного реформаторского руко
водства КПСС. Он не допускал и мысли о том, что альтернатив
ные выборы могут быть использованы народом для «наказания
не только ретроградов и бюрократов, но партаппарата и КПСС
целом, что уже первые реальные политические свободы нанес
мощный удар по «идей но-политическому единству» советско
общества и окажутся смертельно опасными для советской импе
рии. Но кто в июле 1988 г. мог предвидеть, что демократически
решения XIX Всесоюзной партконференции заключают в себе
смертельную угрозу для самой КПСС и СССР? Позиции Горба
чева казались тогда прочными, как никогда, он без особы>
усилий нейтрализовал своих противников как «слева», так и
«справа».
Реальная опасность «слева» впервые обозначилась осень
1987 г., когдас острой критикой реформаторского курса выступ"
первый секретарь Московского горкома КПСС Б. Ельцин. Ел
цин заявил, что его не устраивают низкие темпы перестроечнь
процессов, сохраняющееся засилье консерваторов в руководств
партии и демонстративно вышел в отставку. Горбачев организо
вал против московского секретаря контратаку, выдержанную
классических номенклатурных традициях. На пленуме москов
ского горкома против Ельцина была организована концентриро
ванная ожесточенная критика со стороны лиц, пониженных им
должности или вообще лишенных властных кресел. В конце зас
дания, обвинившего его в нанесении «удара ножом в спину па'
тии», Ельцин дрогнул и признался в том, что его выступление бы
ло вызвано «перегрузками» и «амбициями». Но Ельцина тог;
осудила не только партноменклатура, но и демократическая и
42

теллигенция, а один из ее признанных глашатаев, Г. Попов, вынес
жесткий диагноз политическому недугу московского секретаря:
«ивторитарный консервативный авангардизм». Авторитарный,
пояснял Г. Попов, потому, что «главными действующими лицами
перестройки объявляются не массы, а руководители», авангар­
дизм потому, что Ельцин пытался достичь целей перестройки в
«один-два прыжка», консерватизм потому, что подобный метод
•независимо от субъективных намерений авангардистов... отвеча­
ет интересам наших консерваторов» {Попов, 1987].
Выступая на XIX Всесоюзной партийной конференции, делегатом которой он был избран, Ельцин обратился с просьбой о
своей «политической реабилитации». Дух конференции, пояснил
он свою просьбу, не противоречил, а соответствовал его ради­
кальной позиции, а потому он и не чувствовал никаких грехов пе­
ред партией. Выступление Ельцина свидетельствовало, что Гор­
бачев обладал способностью нейтрализовать радикалов не только
с помощью «кнута», но и путем постоянного расширения и об­
новления демократических лозунгов. По крайней мере вплоть до
Конца 1988 года это ему удавалось в полной мере.
Более серьезную опасность для Горбачева представляла оппо­
зиция «справа». С самого начала в консервативной оппозиции
Новому курсу Горбачева обозначилось два течения — националь­
но-патриотическое и ортодоксально-коммунистическое. Предтавители национально-патриотического направления выступаи подчеркнуто с внеклассовых позиций, отстаивали идею «руской исключительности», которой угрожал неожиданно ворвавийся в Россию процесс вестернизации. Среди лидеров этого
пижения было много представителей творческой интеллигении, наибольшим авторитетом среди которых пользовались пиатели В. Солоухин, В. Белов, В. Распутин, Ю. Бондарев, художик И. Глазунов. Выражением их позиции стало коллективное
исьмо Ю. Бондарева, В. Распутина и В. Белова, опубликованное
«Правде» 9 ноября 1987 г. Три известных писателя резко протетовали против рок-культуры, в мгновение ока пленившей умы
х молодых соотечественников, доказывали, что она губительна
~я морально-нравственных устоев общества, развращает и разушает неопытные души. Особая ответственность за насаждение
падной контр- и масскультуры возлагалась на средства массоой информации, которые слишком быстро и легко встали на
уть коммерциализации и в погоне за тиражами готовы были
родать душу дьяволу.
Первыми центрами «духовной оппозиции» вестернизации стаи журналы «Наш современник» и «Молодая гвардия». Неприя43

тие западного влияния постепенно трансформировалось в созна­
нии их авторов в идею о наличии векового «масонского заговора»
против России, преследующего цель ее превращения в сырьевой
придаток и духовного раба Запада. Патриотическая тема прочно
завладела одним из самых массовых периодических изданий «Ро­
ман-газетой», любимым автором которой стал В. Пикуль, мастер
лубочных исторических романов, воспевающих исключительный
и всепобеждающий русский характер. Писатели-патриоты заяви'
ли о решительной оппозиции «перестроечным» журналам и кон
статировали наличие «гражданской войны» в литературе.
Крайним выражением национал-патриотизма стала деятель
ность общества «Память», возникшего как просветительское, н
превратившегося в 1987—1988 гг. в ярко выраженное идейно-по
литическое течение. В «Памяти» совмещались разные тенден
ции, от монархической до авторитарно-сталинистской, но об
щим их знаменателем была идея нависшей над Россией угроз
«жидомасонского заговора». Особенно активной «Память» был
в Ленинграде и Москве, а самым популярным ее деятелем ст
Д. Васильев, обладавший способностью часами с жаром изобли­
чать «Протоколы сионских мудрецов».
Ортодоксально коммунистическое течение долгое время раз­
вивалось как бы подспудно, а открыто бросило вызов Горбачеву и
его курсу только в марте 1988 г. в связи с публикацией в газете
«Советская Россия» статьи Н. Андреевой «Не могу поступаться
принципами». Н. Андреева, никому не известный преподаватель
одного из ленинградских институтов, решительно осудила «архи­
текторов» перестройки за утрату классового подхода и попытку
под видом «улучшения социализма» насадить в стране чуждые
идеологию и строй. Не ограничившись этим, она выступила в за­
щиту Сталина и проводившейся им политики. Статья Андреевой
появилась в тот момент, когда Горбачев находился в зарубежной
поездке, и явно застала сторонников перестройки врасплох. По­
скольку «Советская Россия» являлась газетой ЦК КПСС, быстро
распространились слухи, что в верховном политическом эшелоне
страны вызрел заговор консерваторов во главе с Е. Лигачевым, а •.
статья Андреевой является для их сторонников сигналом к контр­
наступлению. После того как стало известно, что статья перепеча­
тана в десятках областных партийных газет, тревога сторонников
перестройки сменилась паникой. В течение трех недель газеты,
поддерживавшие реформаторский курс, пребывали в шоке, не ре­
шаясь вступить в полемику с газетой ЦК КПСС.
И только 5 апреля самая главная партийная газета «Правда»
ответила на статью Н. Андреевой публикацией «Принципы пере44

стройки: революционность мышления и действий». Публикация
шла без подписи, как редакционная статья, выражающая, следоиательно, официальную линию ЦК КПСС. По стилю и идеям ав­
торство ее установить было несложно: она принадлежала перу
Л. Яковлева. Одно за другим в ней решительно отвергались все
положения Андреевой. Сталинской ортодоксии противопостав­
лялись принципы демократического социализма, освящавшиеся
авторитетом Ленина. Смысл перестройки, доказывала статья в
«Правде», заключается не в реставрации капитализма, а в том,
чтобы «вернуться к ленинским принципам, сутью которых явля­
ются демократия, социальная справедливость, хозрасчет, уваже­
ние к чести, жизни и достоинству личности».
После публикации в «Правде» уже вся перестроечная пресса
иыступила с решительным осуждением консервативного просталинского манифеста. Консерваторы вынуждены были затаиться,
а на XIX партконференции только единицы среди них, подобно
писателю Ю. Бондареву, осмеливались вступать в полемику с
Горбачевым, да и то не упоминая его имени. Е. Лигачев предпо­
чел солидаризироваться с генеральным секретарем, а свою глав­
ную задачу видел в том, чтобы подавить попытку «реабилитации»
(Ельцина. Горбачев, наблюдая за схваткой между Лигачевым и
Гльциньш, выступал в роли «смеющегося третьего», который пошолял «крайностям» истощать друг друга в злых взаимных на­
падках, оставаясь в результате единовластным хозяином полити­
ческого положения.
1988 год, как и предшествующие годы пребывания у власти,
прошел для Горбачева в целом успешно. Он сохранил лидерство
к общественном процессе, и, как свидетельствовали опросы об­
щественного мнения, его подход к реформам, в том числе и цен­
тральная концепция демократического социализма, пользова­
лись поддержкой большинства. Но то был последний год, когда
Горбачеву удавалось вдохновлять народ на перемены, не под­
крепляя свои лозунги реальными сдвигами в экономике.
В 1988 г., чего не скрывала уже официальная статистика, пла­
новые экономические задания в большинстве случаев не были
выполнены. Дефицит продовольствия и товаров широкого по­
требления еще более обострился. Эта драматическая экономичекая ситуация в соединении с усиленно насаждавшейся самим
орбачевым «революцией растущих ожиданий» и предоставленым народу реальным правом политического выбора должна быа рано или поздно повернуть ход событий против «архитектора»
ерестройки. Произошло это уже в следующем году.

Глава I I I
На сцену выходят радикалы

Расстановка политических сил в стране стала резко меняться с
осени 1988 г. Главная политическая перемена заключалась в том,
что прежде единый лагерь сторонников перестройки стал раска
лываться: в нем выделилось радикальное крыло, быстро набрав
шее силу, превратившееся в 1989 г. уже в мощное движение, а и
1990 г. начавшее решительно оспаривать у Горбачева власть.
В выступлениях Горбачева конца 1988 — начала 1989 г. впер­
вые прозвучали острые тревожные нотки по поводу притязаний
оппонентов «слева» и были даны резко негативные оценки их политических требований. В конце ноября 1988 г., выступая на за­
седании президиума Верховного Совета СССР, он с явным осуж
дением заметил, что «кое-кто из наших товарищей и в партии, и
в Советах поддался сейчас, так сказать, популистской идеоло
гии». В начале января следующего года на встрече с интеллиген
цией он резко отрицательно высказался о выявившемся ради­
кальном «уклоне» в предвыборной дискуссии: «Исподволь
подбрасывается идея о политическом плюрализме, многопартий­
ности и даже частной собственности. Речь идет о якобы неспо­
собности через перестройку раскрыть потенциал социализма». В
феврале на встрече с рабочими генеральный секретарь заклеймил
идею многопартийности еще более сурово: «Что такое, к приме­
ру, дискуссии о многопартийности? Они беспочвенны. Ведь
можно и при трех-четырех партиях такой диктат держать, что ни­
кто и не пикнет, не вздохнет свободно!»
Направленность политического процесса, возникшего под
воздействием XIX партконференции, таила в себе множество
неожиданностей, совершенно не предвиденных, а теперь реши­
тельно осуждаемых Горбачевым.
46

Процесс этот вынес на поверхность два потока радикализма,
каждый из которых заключал опасность для «генеральной линии»
КПСС. Одним из них оказался поток национального радикализ­
ма: он умело направлялся Народными фронтами, возникшими в
большинстве союзных республик и наполнявшими все более
смелым содержанием идеи расширения прав республик и рефор­
мы советской федерации. Другой поток включал политических
радикалов, настаивавших на решительном углублении и расши­
рении экономических и иных реформ, проводившихся уже са­
мим центральным правительством. Два потока развивались па­
раллельно друг Другу, но во многих случаях пересекались и даже
сливались. Так, большинство радикалов обоих направлений при­
шли к одобрению возмутивших Горбачева идей частной собст­
венности, политического плюрализма и многопартийности.
Среди Народных фронтов осенью 1988 г. самыми инициатив­
ными и организованными оказались прибалтийские. Поначалу
их требования шли в направлении развития резолюций XIX парт­
конференции и вполне согласовывались с горбачевской страте­
гией поддержки реформаторских усилий просвещенного партий­
ного руководства «снизу». Хартия Народного фронта Эстонии,
обнародованная 9 сентября, провозглашала его общенародным
движением, объединившимся «во имя поддержки курса КПСС
на перестройку*. Народный фронт ставил главными целями
«пресекать любые попытки затормозить процесс демократизации
и гласности в Эстонской ССР», добиваться «раздельного функ­
ционирования законодательной, исполнительной и судебной
иласти», защищать Эстонию от «диктата и засилья союзных ве­
домств». Он объявлял себя движением, открытым для всех граж­
дан Эстонии, при этом коммунистическая партия ставилась на
первое место среди организаций, с которыми предполагалось
тесное сотрудничество. Хартия не содержала никаких намеков на
возможность отделения Эстонии от СССР, в ее первой статье ут­
верждалось, что Народный фронт создается исключительно «в
поддержку курса на социалистическое обновление и претворение
его в жизнь во всех областях государственной и общественной
жизни Эстонской Советской Социалистической Республики».
Аналогичные цели ставили перед собой Народные фронты
Литвы и Латвии. Председатель Народного фронта Латвии Дайнис
Иване, бывший делегатом XIX партконференции, в ноябре
1988 г. подчеркивал: «В Латвии — я говорю это со всей ответст­
венностью — нет такой политической силы, которая может осу­
ществить выход из состава Советского Союза». Он доказывал, что
фронт будет добиваться расширения республиканских прав для
47

«всех и в интересах всех жителей нашей республики, независимо
от их национальности». А первые строки Устава Народного
фронта Латвии звучали еще более лояльно по отношению к
КПСС, нежели начало эстонской Хартии: «Народный фронт
Латвии (НФЛ) — массовая общественно-политическая организа­
ция республики, возникшая в результате патриотической актив­
ности народа, активно поддерживает и участвует в коренной
перестройке нашего общества в соответствии с установками ре­
золюций XXVII съезда КПСС и XIX Всесоюзной партконферен­
ции» [Комсомольская правда. 21 ноября 1988].
Но в том же ноябре 1988 г. появились признаки того, что На­
родные фронты прибалтийских республик не удовлетворятся ре­
ализацией решений XIX Всесоюзной партконференции. В сред­
ствах массовой информации, на собраниях и массовых митингах,
организуемых Народными фронтами, все чаще и громче звучали
фразы о «советской оккупации» Прибалтики, о необходимости
восстановления государственной независимости трех республик.
Были предприняты, и удачно, первые попытки испытать «на
прочность» бастионы советского унитаризма. В середине ноября
Верховный Совет Эстонской ССР изменил статью 74 Конститу­
ции республики: прежняя формулировка «Законы СССР обяза­
тельны на территории Эстонской ССР» была заменена на новую,
объявлявшую, что «Верховный Совет Эстонской ССР имеет пра­
во приостанавливать или устанавливать пределы применения за­
конодательного или иного нормативного акта СССР...».
В начале 1989 г. по мере развертывания кампании по выборам
первого Съезда народных депутатов СССР выяснилось, что
Народные фронты Прибалтики пользуются большей популярно­
стью, нежели представители партийно-государственной бюрок­
ратии. Первые в советской истории альтернативные выборы, со­
стоявшиеся в марте, были использованы ими для формирования
сплоченных политических фракций, одержавших ряд внуши­
тельных побед и готовых после этого предъявить Горбачеву ради­
кальные ультиматумы.
Кроме Прибалтики, Народные фронты добились большого
влияния в закавказских республиках. В Армении Народный
фронт во главе с Л. Тер-Петросяном выдвинул требование воз­
вращения в состав республики Нагорного Карабаха, что привело
к резкому обострению противоречий с Азербайджаном. Осенью
1988 г. шесть руководителей армянского Народного фронта были
арестованы и переправлены в московскую Бутырку, но 31 мая
следующего года освобождены в полном составе. В Грузии На­
родный фронт во главе с 3. Гамсахурдиа постепенно вошел в же48

1ткое противоборство с коммунистическим руководством ре< публики, завершившееся трагическими событиями 9 апреля
19К9 г., когда власти использовали силы Советской Армии для
|ипгона массового митинга в центре Тбилиси. В ходе жестокого
< юлкновения было убито около 20 сторонников Народного
Фронта, после чего в Грузии начался быстрый рост антирусских
настроений. Движение же Народного фронта стало приобретать
нес более националистический характер.
В самой России демократическая инициатива «снизу» полу­
чила выражение в создании в разных городах множества так
• мзываемых «неформальных» движений и групп. «Неформалы»
ныли очень разношерстны: они включали и объединения музы-ильной, спортивной, философско-мистической ориентации, и
'Кологические движения, и, наконец, общественно-пол итичекие клубы. Политклубы, возникшие не только в Москве и
кпинграде, но также в Свердловске, Саратове, Челябинске, На­
бережных Челнах, были объединены целью демократизации и
радикализации процесса перестройки. Было создано много дис• уесионных клубов типа «Московской трибуны», объединявших
по преимуществу творческую интеллигенцию и ставших генерашрами программ и идей углубления реформ. По мере приближе­
нии альтернативных выборов на Съезд народных депутатов, эти
(•ъединения и клубы стали превращаться в организационные
ячейки по выдвижению и поддержке кандидатов, оппозицион­
ных партийно-государственной бюрократии.
Альтернативные выборы марта 1989 г. во многих отношениях
• юли началом мирной революции против партийно-государст­
венного аппарата. В ходе выборов аппарат еще не потерпел пора­
жения, более того, его представители получили большинство де­
путатских мест. Но ему был нанесен чувствительный урон: мно| не его высокопоставленные кандидаты в депутаты, «первые ли­
ни», по советско-номенклатурной терминологии, провалились. В
порхнем эшелоне КПСС возникли панические настроения, про­
чившиеся на апрельском 1989 г. пленуме ЦК КПСС. В преддве­
рии повторных выборов в округах, в которых ни один из кандидаюи в первом туре не набрал голосов, необходимых для победы,
• <чфетари обкомов, горкомов и райкомов приняли совместное
[н-шение о том, что «они в такой обстановке не пойдут на эти вы­
боры, потому что 100%-ная гарантия, что их не изберут». Сооб­
щивший об этом первый секретарь Московского обкома КПСС
И Месяц получил поддержку многих присутствующих на плену­
ме: «Правильно!» И только решительная позиция Горбачева
(••Правильно?! Выходит, партия должна уклониться от участия в
49

руководстве и в выборах?») приглушила консервативный протест
участников пленума.
Выборы 1989 г. не были в полной мере демократическими. Не
все, а только две трети депутатов получили мандаты на основе
всеобщего голосования. Бюрократическими препонами была об­
ставлена процедура выдвижения кандидатов в депутаты. Но неде­
мократические процедуры очень часто срабатывали не в пользу, а
против партийно-государственной номенклатуры. Вырисовыва
лась закономерность: чем больше препятствий вьщвигалось на
пути независимого кандидата, тем тверже становилась реши­
мость избирателей видеть именно его в качестве депутата. Самым
ярким ее подтверждением стал «феномен» Б. Ельцина, баллоти­
ровавшегося в Московском городском избирательном округе.
Против бывшего первого секретаря Московского горкома КПСС
партаппаратом была организована настоящая травля, а ЦК
КПСС, членом которого Ельцин продолжал состоять, создал
специальную комиссию для рассмотрения его нового персонал!.
ного дела. Но происки партбюрократии против Ельцина, сан>
ционированные не кем иным, как М. Горбачевым, способствов!
ли не поражению, а триумфу опального партийного лидер
Ельцин стал подлинным кумиром москвичей, а во время выбор! I
получил около 90% голосов — своего рода рекорд избирательнее
кампании.
В другой российской столице, Ленинграде, все усилия парта) I
парата не смогли обеспечить избрания ни первого секретаря о •
кома Ю.Соловьева, ни первого секретаря горкома А. Герасимов
Зато целая группа независимых кандидатов с радикальными пр >
граммами, среди них А. Собчак, Ю. Болдырев, Н. Ивано!
Ю. Щелканов, А. Денисов, будущие яркие ораторы демократич
ской фракции на Съезде народных депутатов СССР, добили
избрания. В ходе выборов в Ленинграде, Москве, как и в друп 1
крупных городах, не единицы, а целые группы независимых д
путатов получили поддержку избирателей. Так формировала
основа будущей широкой радикальной политической оппозицг
горбачевскому курсу.
Противоречивыми оказались результаты выборов одной трер
депутатов от общественных организаций. В будущем многие д
мократы активно пропагандировали идею о том, что именно э'ь.
«ненародные» избранники стали опорой консерватизма на Съез­
де народных депутатов. Но в действительности политическая
ориентация депутатов от общественных организаций отличалась
широкой палитрой, среди них было немало демократов, в том
числе и тех, кто стал «мозговым центром» радикальной оппози50

м

ции. Избранники ряда общественных организаций — ЦК КПСС,
ЦК ВЛКСМ, Комитета советских женщин — действительно в
споем большинстве были консерваторами. Но избранники ряда
других общественных организаций, таких, как Академия наук
СССР и некоторых творческих союзов, в своем большинстве ока­
зались демократами. Избрание их, правда, не обошлось без ост­
рой борьбы, как это, например, имело место в случае с демокра­
тическими депутатами от Академии наук.
Первоначально право выдвижения кандидатов от этой «обще­
ственной организации» было узурпировано престарелыми акаде­
миками из числа руководителей отделений и Президиума АН
СССР. На своем закрытом заседании они провалили всех про­
грессивно настроенных кандидатов, включая академика А. Саха­
рова. После этого тысячи «рядовых» докторов и кандидатов наук
из десятков академических институтов организовали митинг пе­
ред зданием Президиума АН СССР, требуя от общего собрания
Академии аннулировать результаты голосования академической
иерхушки. Под их давлением к участию в голосовании на общем
собрании были допущены и рядовые сотрудники Академии, де­
легированные институтами. Результатом стало то, что на общем
собрании большинство назначенцев от академической иерархии
были отвергнуты, а освободившиеся места заняли ученые демок­
ратической ориентации. Большинство из 20 депутатов от Акаде­
мии составили интеллектуальное ядро демократического крыла
съезда: А. Сахаров, Р. Сагдеев, Н. Шмелев, С. Аверинцев, В. Ива­
нов, П. Бунич, Н. Петраков, А. Яковлев, Г. Лисичкин, Ю. Карякин, В. Гинзбург.
Избирательная кампания зимы—весны 1989 г. породила ряд
неизвестных прежде в советской политической практике форм
иыражения общественного мнения, недовольства и протеста. Са­
мой популярной и действенной среди них стали массовые митин­
ги. Они носили стихийный, несанкционированный характер и по
мере расширения радикальных политических требований и вов­
лечения в митинги все большего числа участников стали пред­
ставлять большие неудобства и даже опасность для властей.
Нпервые Горбачев столкнулся с тем, что выдвинутый им и одоб­
ренный XIX партконференцией лозунг о поддержке реформ
•«снизу» начинал «работать» не только против консерваторов, но
и против него самого. Желание Горбачева создать массовую
социальную опору реформам в подобной ситуации неизбежно
иступало в конфликт со стремлением сохранить и упрочить соб­
ственную власть, которой все больше угрожали не только консерилторы, но и радикалы, особенно радикальные течения нацио51

нальных Народных фронтов. Явно желая пресечь эксцессы ради­
кализма, Горбачев и его окружение в начале апреля решились на
принятие указа, вступавшего в явное противоречие со стратеги­
ческим политическим лозунгом: «Больше демократии!»
Указ назывался «О внесении изменений и дополнений в За­
кон СССР „Об уголовной ответственности за государственные
преступления" и некоторые другие законодательные акты
СССР». Наибольшее количество вопросов и критику со стороны
общественности вызвала статья II 1 , которая, в частности, указы­
вала, что «публичные оскорбления или дискредитация высших
органов государственной власти и управления в СССР», равно
как и «общественных организаций и их общесоюзных органов»
наказываются «лишением свободы на срок до трех лет или штра­
фом до двух тысяч рублей». Сторонники указа, защищая его,
использовали классический в таких случаях аргумент, что «де­
мократия не равнозначна вседозволенности». Оппоненты же до­
казывали, что статья может быть использована для пресечения
любой критики в адрес КПСС и власть предержащих, поскольку
в ней всегда можно обнаружить какую-то долю «дискредитации».
Горбачев, за чьей подписью вышел указ, вбил первый клин в
отношения с радикалами, полагая, что такая цена необходима
для сохранения его собственного контроля над процессом ре­
форм и удержания последнего в режиме, заданном генеральным
секретарем.
Накануне открытия первого Съезда народных депутатов СССР
Горбачев, судя по внешним признакам, сохранял прочное лидерст­
во в перестроечном процессе, да и в целом в общественно-полити­
ческом развитии страны. Начало съезда, открывшегося 25 мая, слу­
жило тому подтверждением. Съезд утвердил повестку дня, избрал
председателем Президиума Верховного Совета Горбачева (2123 го­
лоса против 87), перешел к избранию Верховного Совета, который,
подобно парламенту, должен был работать на постоянной основе.
Списки кандидатов в Верховный Совет были подготовлены на тра­
диционной аппаратной основе, без демократического обсуждения.
Горбачев умело сворачивал попытки радикальных депутатов раз­
вернуть вокруг них дискуссию. Избрание Верховного Совета, каза­
лось, завершилось для него успехом.
Но 27 мая, когда съезд должен был перейти к обсуждению но­
вого вопроса, произошел взрыв. Депутат Ю. Афанасьев, ректор
Московского исто ри ко-архивного института, взяв слово, к пол­
ной неожиданности для Горбачева резко осудил его манеру веде­
ния съезда, назвал съездовское большинство «агрессивно-по­
слушным», а новый Верховный Совет — «сталинско-брежнев-1
52

гким». Выступивший вслед за ним Г. Попов, который, как и
К). Афанасьев, до того числился среди «прорабов» перестройки,
ю есть лояльных горбачевцев, заявил, что депутаты демократиче­
ской ориентации подумывают об оппозиции большинству и фор­
мировании межрегиональной независимой депутатской группы.
Развитие дискуссии выявило наличие весьма широкой группы
радикально настроенных депутатов. В качестве их ярких орато­
ром выступили А. Собчак, Е. Евтушенко, А. Адамович, Ю. Черничспко, Б. Ельцин. Душой же и подлинным лидером демократиче­
ского крыла стал академик А. Сахаров. Его интеллектуальный и
политический диалог-поединок с Горбачевым и большинством
нспутатов стал «центральным нервом» первого Съезда народных
иепутатов.
У радикалов не было оформленной программы, как и страте­
гии поведения на съезде. Их оппозиционная линия развивалась
стихийно, постепенно сплачивая вокруг себя единомышленни­
ков. Критике радикалов подверглись все аспекты горбачевского
курса, в первую очередь экономический. К началу съезда эконо­
мика страны продолжала пребывать в кризисном состоянии: пла­
ны первого полугодия 1989 г. были провалены по всем показате­
лям, кроме роста прибылей предприятий (за счет вздутия цен) и
мработной платы (развивалось такое новое явление эпохи хоз­
расчета, как «проедание зарплаты»). Рассуждения на съезде по
жономическим вопросам Горбачева, как и доклад председателя
'.'овета министров Н. Рыжкова, носили декларативный характер
и представляли собой повторение пройденного. Делался упор на
необходимости поэтапного введения хозяйственных новшеств
под строгим государственным присмотром, хотя уже было ясно,
что новшества намертво вязнут в поэтапности, а государственное
регулирование и патернализм не давали возникнуть ни рынку то­
варов, ни тем более рынку труда.
Большинство депутатов съезда, выступая от имени определен­
ных регионов или хозяйственных групп, реагировали на эконо­
мические программы правительства одним-единственным ло|унгом — «Дай побольше нам», совершенно не уделяя внимания
иопросу о том, как увеличивать национальный экономический
пирог. Предложения же радикалов были направлены на реши­
тельную переделку политико-экономической системы, но, как и
умеренные программы правительства, они носили общий харакигр. Б. Ельцин направил основной удар против министерств:
-Монопольные интересы ведомств являются сдерживающим
фактором перестройки. Необходимо сокращение количества ми­
нистерств, причем более решительное, чем сейчас, перевод ос53

тавшихся на хозрасчет, я имею в виду аппарат, и не финансиро­
вать их из госбюджета». Другие радикалы обрушились на колхозы
и совхозы, предложив провести общенародный референдум по
вопросу целесообразности их дальнейшего сохранения. Ими ак­
тивно отстаивались идеи республиканского и регионального хоз
расчета, беспромедлительного полномасштабного перевода эко
номики на рыночные рельсы. Вместе с тем радикалы, подобно
правительству и умеренному большинству, выступали за рефор­
мы без ухудшения жизни народа, без повышения цен и при со­
хранении всех систем социальной защиты. Популистский козырь
не хотела выпускать из своих рук ни одна из сторон.
Предложенная радикалами политическая реформа предпола­
гала передачу всей полноты государственной власти Советам и
лишение ее КПСС. Представительную демократию предлагалось
дополнить прямой: народные референдумы должны были выно­
сить решения по всем важнейшим вопросам. Съезд народных
депутатов также рассматривался как форма непосредственной
демократии. Отстаивалась идея сильной исполнительной власти,
но при этом с обязательным всенародным избранием ее главы —
президента. На американский манер предлагалось ввести проце­
дуру досрочного освобождения президента от власти в случае
злоупотребления ею: в политический лексикон в связи с этим
было введено английское слово «импичмент». Особое внимание
было уделено радикальной реформе самого СССР: академик
А. Сахаров предложил проект нового договора между республг
ками, по которому союз между ними создавался не «сверху»,
«снизу» и больше напоминал не федерацию, а конфедерацию.
Российские демократы решительно поддержали предложена
прибалтийских Народных фронтов о создании комиссии по ра<
следованию секретного приложения к пакту Молотова—Риббенг
ропа 1939 г. Для радикалов из Народных фронтов признание неза­
конным пакта, приведшего к разделу Польши и присоединению
Литвы, Латвии и Эстонии к Советскому Союзу, имело принципи
альное значение: это создавало легальную основу для борьбы за
выход прибалтийских республик из состава СССР. Поддержка
российскими демократами требования прибалтийских Народных
фронтов способствовала резкой радикализации их политической
программы уже в ходе работы съезда: руководство Народных
фронтов предложило тогда же перейти к обсуждению вопроса о
полной политической и экономической независимости государстн
Балтии.
Первый Съезд народных депутатов СССР завершился разде­
лением сторонников перестройки на умеренных во главе с Горба54

чсным и радикалов, объединившихся в Межрегиональную группу
народных депутатов. Заявление о ее образовании было оглашено
и последний день съезда. Был также избран координационный
комитет группы и пять сопредседателей, ведущую роль среди ко­
торых играли А. Сахаров и Б. Ельцин. М. Горбачев перестал быть
единоличным лидером реформаторского процесса, у него появились конкуренты, влияние которых стало возрастать с каждым
пнем.
Конфликт между Горбачевым и радикалами углублялся на
протяжении всей второй половины 1989 г. Радикалы, заручив­
шись поддержкой таких влиятельных средств массовой инфор­
мации, как «Московские новости», «Аргументы и факты», «Мос­
ковский комсомолец», «Огонек», телевизионной передачи
«Взгляд»» стали вносить свои идеи в сознание десятков миллио­
нов людей. Требования их развивались в целом в рамках идеоло­
гии демократического социализма, но, в отличие от горбачевцев,
радикалы все больше и больше делали упор не на перестройку, а
на демонтаж существующего унитарно-казарменного социали­
стического государства. Как говорил один из сопредседателей
Межрегиональной группы депутатов Ю. Афанасьев: «А эта систе­
ма ремонту не подлежит! Три ее кита: имперская сущность СССР
как централистского, унитарного, с вяло выраженной автоно­
мией государства; государственный социализм с нерыночной
(кономикой; партийная монополия. Эти три кита подлежат де­
монтажу, да, постепенному, да, бескровному, на основе консен­
суса, а не путем очередного насилия».
Осенью 1989 г. политическая активность радикалов получила
мощный импульс в связи с успешными «бархатными» революци­
ями в странах Восточной Европы, сокрушившими там тоталитар­
ные коммунистические режимы. Победоносные восточно-евро­
пейские революции вдохновляли радикалов во время второго
( ъезда народных депутатов в декабре, когда они открыто намекапи Горбачеву, что «топтание на месте» приведет его к повторению
<:удьбы Э. Хонеккера, а то и Н. Чаушеску, расстрелянного в Ру­
мынии новой демократической властью. Ко второму Съезду на(юдных депутатов радикалы пришли уже во всеоружии: они были
I плочены, имели развернутую политическую программу. Духов­
ным и идейным их лидером выступал академик А. Сахаров, кото­
рый ввел в оборот само понятие «радикализм» и объяснил его
»мысл: «Единственный путь, единственная возможность эволю­
ционного пути — это радикализация перестройки».
Первое требование, выдвинутое А. Сахаровым от имени
Межрегиональной группы депутатов в самом начале съезда, —
55

отмена 6-й, а также некоторых других статей советской Консти­
туции, которые закрепляли за КПСС не только политическую
монополию, но и руководящую роль в обществе, превращали ее
в мощное государство «над государством», лишали народных де­
путатов возможности свободного законотворчества, препятство­
вали укреплению в стране многопартийности и политического
плюрализма. После этого между Горбачевым, председательство­
вавшим на съезде, и Сахаровым состоялся короткий, яростный
диалог:

Сахаров Л.Д. А что касается шестой статьи, передаю телегрл '
мы, которые я получил.
Председательствующий. Зайдите ко мне, я Вам дам три пап
в которых тысячи таких телеграмм.
Сахаров Л.Д. А у меня есть шестьдесят тысяч. Я бы Вам их
редал. И 5 тысяч с копиями.
Председательствующий. Поэтому не будем «давить» друг на
друга, манипулируя мнением народа. Не нужно. Пожалуй­
ста, прошу.
Через два дня после спора с Горбачевым, 14 декабря, академик
Сахаров внезапно скончался. После этого политическое лидерст-:
во в радикальном движении перешло к Б. Ельцину. В выступле­
нии на съезде Ельцин изложил уже развернутую концепцию пе­
рестройки, одобряемую радикалами. В стратегическом плане, за­
верил Ельцин, у него нет расхождений с выбором Горбачева:
«Путь — тот, социалистический, путь обновления нашего обще-'
ства». Но вот в вопросе о том, как двигаться по избранному пути,
расхождения выявились весьма серьезные. Ельцин резко возра­
зил против правительственной программы реализации экономи­
ческой реформы в течение шести лет, из которых значительная
часть времени должна была быть потрачена на стабилизацион­
ные меры. «Реформа и рынок немедленно, а не через шесть
лет!» — таков был лозунг радикалов. Ключевым понятием в эко­
номических предложениях Ельцина стала «деидеологизация», оз­
начавшая внедрение в экономику тех отношений собственности,
которые дают наибольшую отдачу. Особое значение Ельцин при­
давал закону о земле: «Землю нужно отдать крестьянам, а как хо­
зяйствовать — колхозы, совхозы, фермерские, единоличные хо­
зяйства — пусть крестьянин решает сам». Специальная реформа
должна была разбить монополизм в экономике и создать конку­
рентную среду. При этом речь велась не об искусственном разук­
рупнении государственных предприятий, а о создании альтерна­
тивных структур, так что возникли бы смешанная экономика и
56

различные формы собственности: «Государственная, коопера­
тивная, частная, основанная на коллективном владении средст­
вами производства и другая собственность».
Своего рода «фирменным знаком» ельцинского радикализма
был особый упор на борьбу с бюрократией, привилегиями и тре­
бование проводить реформы без ухудшения положения народа.
Чта часть его программы была изложена компактно и доходчиво:
* Правительству не удалось обуздать инфляцию. Государствен­
ный печатный станок работает в два раза быстрее, чем в застой­
ный период. Решение правительства о повышении заработной
платы работников государственного и партийного аппарата за­
ставит его еще более увеличить обороты. И все это на фоне сни­
жения жизненного уровня абсолютного и неимущего власть
большинства населения, на фоне небывалого обнищания товар­
ного рынка. Почему не могут все, кто имеет привилегии и льготы,
сами отказаться от них, а ждут решения комиссии (Комиссия по
борьбе с привилегиями была создана первым Съездом народных
депутатов СССР. — Авт.), которая, судя по темпам работы, мо­
жет дождаться и экспроприации снизу, но уже без комиссии».
Радикалы на съезде потребовали также демонтажа «унитарноIX) имперского государства» и образования новой добровольной
федерации, предложили ряд других реформ. В конце съезда
140 радикальных депутатов в специальном заявлении огласили,
что находятся в оппозиции к большинству. Их удельный вес сре­
ди участников съезда, как и в Верховном Совете, уже явно не со­
ответствовал быстро возраставшему влиянию в обществе. Одним
из свидетельств их реального веса в обществе являлось то, что,
согласно опросам общественного мнения, главное политическое
требование радикалов об отмене 6-й статьи союзной Конститу­
ции поддерживало более половины населения, а в Москве и Ле­
нинграде даже более 70%.
Еще больших успехов в сравнении с российскими радикалами
добились к концу 1989 г. радикалы из Прибалтийских республик.
Народные фронты Прибалтики, не дожидаясь решения комис­
сии Съезда народных депутатов СССР, объявили противозакон­
ным пакт Молотова—Риббентропа, а следовательно, противо­
правным и включение Литвы, Латвии и Эстонии в состав СССР.
Лидер литовского Народного фронта «Саюдис» В. Ландсбергис в
•Манифесте литовской свободы», опубликованном в «Вашинг­
тон пост» 8 августа 1989 г., объявил, что его организация ставит
целью завоевание власти в республике и провозглашение ее пол­
ной независимости. Аналогичные цели провозгласили и Народ­
ные фронты Эстонии и Латвии. В Литве, кроме того, «Саюдис»
57

добился раскола республиканской компартии, а большая часть
последней во главе с А. Бразаускасом заявила о выходе из КПСС.
В такой ситуации Горбачев попытался расширить свой поли­
тический маневр, предпринимая отчаянные усилия, чтобы удер­
жать лидерство в реформаторском процессе, да и политическую
власть, поскольку и она во все большей степени оказывалась пол
угрозой. Он, как и прежде, пытался использовать методы «кнута»
и «пряника» для достижения этой цели, но возможность приме­
нения «кнута» была очень ограниченна, поскольку лозунги
«Больше демократии» и «Демократия решает все» по-прежнему
оставались главными в его собственной идеологии. Основным
тактическим средством для Горбачева стал перехват лозунгов ра­
дикалов. Но тактика «перехвата» оставляла ему все меньше шан­
сов на роль лидера общества и творца истории, ибо теперь он все
более подлаживался под перемены, становясь пленником вы­
шедших из-под его контроля, да и не предвиденных им историче­
ских процессов.
В конце 1989 г. Горбачев выступил со статьей «Социалистиче­
ская идея и революционная перестройка», в которой подверг са
мой острой критике со времени прихода к власти марксистскую
ортодоксию. В статье Горбачев предстал одновременно в трех
ипостасях: коммуниста, социал-демократа и либерала. Он впер­
вые признал теоретические ошибки Маркса, в частности недоо­
ценку возможностей саморазвития капитализма, призвал к
использованию опыта социал-демократии и — что самое глав­
ное — объявил общечеловеческими классические либеральнодемократические ценности. В начале следующего года Горбачен
согласился уже и с требованием радикалов об отмене 6-й статьи
Конституции. Генеральный секретарь предложил принять новую
платформу КПСС, которая признавала бы политический плюр;|
лизм, многопартийность, смешанную экономику, разнообра I
ные формы хозяйствования на земле. Делая все эти уступки ради
калам, Горбачев рассчитывал и на серьезную уступку для себя: I
стране должна была быть введена президентская должность, за
нять которую намеревался генеральный секретарь.
Маневры Горбачева оказали минимальное воздействие на ра­
дикалов и их сторонников. Красивые слова, демократические
фразы повисали в воздухе в условиях постоянно углублявшегося
товарного дефицита и скрытой инфляции. С прилавков исчезали
один за другим самые необходимые товары: мыло, соль, стираль­
ный порошок, хлеб, молоко, обувь, постельное белье. На массо­
вых митингах, собиравшихся уже во многих городах, но чаще все­
го в Москве, запестрели плакаты с надписями: «Спасибо вам,
58

премьер Рыжков, что я без хлеба и штанов», «Не могу участвовать
в перестройке без носков» и другие в том же духе. Народ все мень­
ше верил КПСС даже во главе с просвещенным генеральным
секретарем.
В январе 1990 г. российское демократическое движение разра­
батывало новую стратегическую линию в связи с приближавши­
мися выборами Съезда народных депутатов России и местных
органов власти. Новая стратегия исходила из констатации оче­
видного: в условиях, когда большинство представителей союзных
республик на Съезде народных депутатов и в Верховном Совете
СССР настроены консервативно, все попытки провести ради­
кальные реформы через всесоюзные законодательные органы
тщетны. Нужно было использовать иную стратегию: попытаться
с помощью выборов завоевать власть в России, объявить о ее су­
веренитете и проводить реформы в ней, используя более демок­
ратические, нежели в СССР в целом, настроения россиян.
Для достижения этой цели 20—21 января в Москве был создан
предвыборный блок «Демократическая Россия», учредителями
которого стали кандидаты в депутаты от двадцати двух регионов
Российской Федерации. Мозговой его центр составляли предстаиители Межрегиональной группы народных депутатов. Платфор­
ма «Демократической России» включала набор уже известных и
новых политических требований: отмена 6-й статьи Конститу­
ции, ликвидация всех форм контроля партийных организаций на
предприятиях и в учреждениях, прекращение их деятельности в
.|рмии, правоохранительных органах и дипломатической службе,
превращение Верховного Совета России в постоянно действую­
щий орган, передача в его ведение одного из каналов телевидения
и центральной российской газеты. В сфере экономических ре­
форм отвергался идеологический критерий «социализм или ка­
питализм» и предлагалось сочетание «рынка как основного регу1ИТора хозяйства» и «системы государственных рычагов эконо­
мического регулирования, находящейся под демократическим
контролем». Кроме того, провозглашалась необходимость «эф­
фективной антимонопольной политики» и «многообразия и
юридического равенства разных форм собственности: государст­
венной, акционерной, кооперативной, частной и т. д.». Попули­
стский характер платформы проявлялся ярко в ставшем уже трамиционным для радикалов обещании проводить глубокие эконо­
мические реформы без ухудшения положения населения.
20—21 января, то есть одновременно с учреждением «ДемокраI ической России», была создана еще одна радикальная политиче(кая организация — «Демократическая платформа в КПСС».
59

В качестве ее непосредственных организаторов выступили ректор
Московской высшей партийной школы В. Шостаковский и пре­
подаватель научного коммунизма В. Лысенко, но главными фигу­
рами в ней стали все те же лидеры Межрегиональной группы де­
путатов — Б. Ельцин, Н. Травкин, Т. Гдлян. Создание «Демокра­
тической платформы» высветило еще одну новую стратегическую
цель радикалов — «сверление изнутри» КПСС, объединение вок­
руг себя радикально настроенных коммунистов, завоевание клю­
чевых позиций в партии, а в случае неудачи выход из нее на осно­
ве «цивилизованного развода», то есть с дележом ее имущества.
В отличие от Горбачева «Демократическая платформа» заявля­
ла о наличии в КПСС не двух — консервативного и реформатор­
ского, а трех направлений. Первым направлением объявлялось
консервативно-сталинское, вторым — псевдореформаторское во
главе с самим Горбачевым и третьим — радикально-реформатор­
ское. Радикально-реформаторское направление, оно же Демплатформа, ставило задачу преобразования КПСС в партию парламен­
тского типа, что предполагало ее отказ от притязаний на руководя­
щую роль в обществе, выполнения государственных функций и
неизбежно влекло за собой департизацию всех предприятий, уч­
реждений, институтов, то есть ликвидацию там партийных коми
тетов и партийного контроля.
Сторонников «Демократической России» и «Демократиче
ской платформы в КПСС» тогда стали называть не только «ради
калами», но также и «левыми». По поводу первого названия у их
оппонентов возражений не возникало, а вот в праве именоваться
«левыми» они радикалам решительно отказывали. При этом ука­
зывалось, что «левыми» во всем мире называют коммунистов и
иных противников капитализма, а российские радикалы хотят
разрушить советский социализм, потому могут называться толь­
ко «правыми». Но дело в том, то радикалы, выступая за демонтаж
советского социалистического строя, не были тогда противника­
ми социализма вообще, их большинство во главе с Ельциным
выступало от имени социализма с «человеческим лицом» и
требовало, по сравнению с Горбачевым, еще большей, макси­
мальной демократизации экономики, социальных отношений,
политики. А по классическим меркам, сложившимся в период
Великой французской революции конца XVIII в., «левыми» на­
зывались именно сторонники наибольшей демократии. Так что
определенные основания у российских радикалов именоваться
«левыми» были. Но верно и то, что «левыми» в XX в. во всем ми­
ре стали называть в первую очередь социалистов и коммунистов,
так что, по мере того как радикалы отходили от их принципов
60

определение «левые» в отношении них становилось уязвимым и
постепенно исчезло.
Стремительный подъем радикального движения явно застал
Горбачева врасплох и при всем его искусстве политического ма­
невра, генеральному секретарю не удавалось справиться с ради­
кализмом с помощью столь дорогих ему методов увещеваний и
компромиссов. Его «мягкотелость» вызывала все большее раз­
дражение партийных консерваторов, а в начале февраля 1990 г. на
пленуме ЦК КПСС они дали Горбачеву самый жесткий «бой» за
весь период пребывания его у власти. Консерваторы обвинили
Горбачева в том, что «в стране создан режим неограниченной
свободы для деятельности различных антисоциалистических,
жстремистских, националистических группировок», в том, что
он самоустранился от политической борьбы и в том, что ему «все
приятнее встречаться с улыбчивыми толпами на улицах западных
"голиц, нежели со своими угрюмыми соотечественниками». Горачеву, Шеварднадзе, А. Яковлеву было также предъявлено обвиение в провале всех экономических реформ, развале Варшавкого договора и отходе от коммунистической идеологии.
Впервые перед Горбачевым столь остро встал вопрос о неободимости выбора между консерваторами и радикалами. Он был
'делан в пользу сохранения единства с консерваторами. Предстоло принять ряд решительных мер в отношении радикалов, больинство из которых продолжали состоять в КПСС. Организуя
Нтирадикальную кампанию, Горбачев предпочел остаться за куисами политической схватки. Его имя ни разу не упоминалось в
ерии погромных статей против «Демократической платформы»,
опубликованных в «Правде». Эти статьи были восприняты как
руководство к действию партийными комитетами, и в течение
«сены 1990 г. около 30 сторонников «Демократической платфор­
мы» были исключены из КПСС. Впрочем, самых известных
радикалов среди исключенных не было, а некоторые их лидеры,
к том числе Б. Ельцин, были даже избраны делегатами
XXVIII съезда КПСС, которому предстояло собраться в июле.
Горбачев вновь демонстрировал приверженность не только так­
тике «кнута», но и «пряника», от которой ему невозможно было
отказаться ни в силу характера, ни в силу политических обстояшльств. Среди политических обстоятельств главным было выцнижение генерального секретаря кандидатом в первые презиненты на третьем Съезде народных депутатов СССР, в котором
|>ыло уже весьма ощутимо влияние радикалов.
Третий Съезд народных депутатов, состоявшийся в середине
марта, начался с изменения 6-й и некоторых других «партийных»
61

статей Конституции, что вполне удовлетворило ряд радикалов.
Когда приступили к обсуждению вопроса о выборах президента
СССР, радикалы разделились на две части: первая поддерживала
избрание президента съездом, другая настаивала на том, чтобы
выборы носили всенародный характер. Стремление части ради­
калов во главе с А. Собчаком и Н. Травкиным к незамедлительно­
му избранию президента СССР объяснялось их стремлением
защитить «державные» интересы: в канун съезда Верховные Со
веты прибалтийских республик приняли декларации независи­
мости и заявили о выходе из Советского Союза, что, по мнению
радикалов-«державников», создавало угрозу распада СССР. Эта
часть радикалов готова была поддержать избрание президентом
Горбачева. Другие радикалы обвинили Горбачева в чрезмерных
политических амбициях и стремлении узурпировать власть в
стране.
Против кандидатуры Горбачева выступила и часть консерва­
торов, причем в этот раз не из партийной верхушки, а из съездов­
ской фракции «Союз», объединявшей депутатов, сторонником
сохранения СССР как сильного централизованного государства.
В конце концов Горбачеву удалось добиться избрания президен­
том, но проголосовало за него менее 60% депутатов. Популяр­
ность его была низка, как никогда, и в случае всенародных выбо­
ров поддержка Горбачева могла оказаться еще меньше. Именно
это, по мнению оппонентов, и побудило его избираться прези­
дентом на съезде, а не всенародно. Но, отказавшись от всенарод­
ных выборов, Горбачев тем самым лишил свой пост необходимой
легитимности, а себя — возможности апеллировать к «гласу на­
рода». И уже это в серьезной степени обрекало на неудачу его
президентскую деятельность.
Последовавший его провал в качестве президента объяснялся и
другими обстоятельствами. Одно из них заключалось в том, что
крах всех его предшествующих экономических реформ, многие
политические неудачи породили у Горбачева губительный для ре­
форматора комплекс — страх новых радикальных начинаний. И
если, вступая в 1985 г. в должность генерального секретаря, Горба­
чев предложил целую серию реформ, то, заняв президентскую дол­
жность, он не смог фактически выдвинуть ни одной новой идеи,
Лейтмотив его выступления на первом президентском Совете мог
бы быть выражен в двух словах — «реформы не работают».
Острый кризис доверия к Горбачеву, его неспособность к эф­
фективному руководству страной и контролю над общественнополитической ситуацией проявились и в провале многочислен
ных президентских указов, направленных на прекращение наци
62

ональных конфликтов в разных частях страны, и в неудачной по­
пытке изменить принципы ценовой политики, «отпустив» хотя
бы частично цены на хлеб с 1 июля, и в его поражениях в борьбе
с политическими оппонентами как «справа», так и «слева».
Наиболее чувствительными оказались удары, нанесенные ему
политическими противниками в июне. Консерваторы, добивши­
еся преобладания на учредительном съезде Российской комму­
нистической партии, сумели избрать ее первым секретарем
И. Полозкова, взгляды которого мало отличались от «принци­
пов» Н. Андреевой. А радикалы добились избрания председате­
лем нового Верховного Совета Российской Федерации Б. Ельци­
на. Верх в общественно-политическом развитии все чаще и чаще
брали «крайности», а политическая роль Горбачева, формально
сосредоточившего в своих руках все высшие должности — Гене­
ральный секретарь, Президент, Верховный главнокомандую­
щий! — все более уменьшалась.
Зато влияние радикалов неуклонно возрастало. В марте 1990 г.
они сумели добиться серьезных успехов в ходе выборов народных
депутатов России, московского и ленинградского Советов. Их
лидеры, Б. Ельцин, Г. Попов, А. Собчак, возглавили органы госу­
дарственной власти соответственно в Российской Федерации,
Москве и Ленинграде. Российское правительство было сформи­
ровано из сторонников Ельцина и приступило к подготовке про­
граммы радикальных экономических реформ. Правда, второй
стратегический замысел радикалов — раскол КПСС и образова­
ние на основе ее демократической части новой партии — успеха
не имел.
Попытка «взрыва» КПСС «изнутри» была предпринята ради­
калами во главе с Ельциным на XXVIII съезде КПСС в начале
июля. Ельцин, объявивший в своем выступлении, что «большин­
ство рядовых коммунистов связывает будущее партии с демокра­
тическим крылом», предложил переименовать КПСС в партию
демократического социализма, допустить в ней свободу фрак­
ций, провести ряд реформ, отстаивавшихся «Демократической
платформой». После того как его предложения были отклонены,
Ельцин заявил о выходе из КПСС и покинул съезд.
За лидером последовали другие радикалы. Одними из первых
ряды КПСС покинули председатели Московского и Ленинград­
ского городских Советов — Г. Попов и А. Собчак. Затем о выходе
из КПСС объявили 54 народных депутата России, среди них
Е. Амбарцумов, В. Шейнис, С. Юшенков. В коллективном заяв­
лении они провозгласили: «XXVIII съезд КПСС не оправдал
ожиданий демократических сил в партии и обществе. Надежды
63

на преобразование КПСС в парламентскую демократическую
партию оказались иллюзорными... Мы призываем всех сторон­
ников демократического обновления страны к объединению в
широком общественном движении «Демократическая Россия»,
Предлагаем провести осенью ] 990 г. Демократический конгресс
для создания широкой политической коалиции, способной за­
щитить коренные интересы народов России». С выходом радика­
лов из КПСС закончился первый период российского демокра­
тического движения, когда оно в целом питалось идеалом социа­
лизма «с человеческим лицом». На смену ему пришел новый, ан­
тикоммунистический период.
Еще в мае 1990 г. некоторые демократы предприняли попыт­
ки создания политических партий, оппозиционных КПСС. В на­
чале образовалась Российская социал-демократическая партия
во главе с О. Румянцевым, А. Оболенским и П. Кудюкиным, за­
тем Демократическая партия, лидером которой стал Н. Травкин,
исключенный незадолго до того из КПСС, а также Конституци­
онно-демократическая, Христианско-демократическая, Социа­
листическая, Республиканская, ряд других партий. Большинство
их объединились в движение «Демократическая Россия». Общим
знаменателем партийных платформ, способствовавшим объеди­
нению, стал антикоммунизм. Эта формула объединения, ставшая
новой стратегической установкой радикального движения.
нашла выражение в обращении оргкомитета по созданию движе­
ния «Демократическая Россия»: «Замена модели „демократы ъ
КПСС + демократы вне КПСС против консерваторов в КПСС"
характерной для недавнего однопартийного прошлого, на куда
более естественную модель „демократы вне КПСС, с одной сто­
роны, КПСС — с друтой стороны", неизбежна для начинающей­
ся многопартийной реальности» [Огонек. 1990. № 38].
Новые партии отвергли не только коммунизм, но в целом со­
циалистический принцип в любом его виде и стали высмеивать
как нелепость попытку Горбачева спасти верность страны социа­
лизму хотя бы на основе принятия аморфной перспективы «со­
циалистического выбора». «Никакого коммунизма, никакого со­
циализма!» — таков был их новый боевой клич. Все они объявили
себя приверженцами идеологической альтернативы социализма
— либерализма. «Больше либерализма!» — под этим лозунгом со­
перничали уже между собой новые партии.
Одна из первых среди этих партий, Социал-демократическая,
вопреки своему названию и опыту западной социал-демократии,
объявила основой своей идеологии не социализм, а «либерализм
плюс гуманное решение социальных проблем». «Перед нами сто64

иг задача, противоположная стоящей перед социал-демократами
Запада, — пояснял член правления СДПР В. Кардаильский. —
• >ни социализируют капитализм, мы — капитализируем социажзм». Другой лидер партии, О. Румянцев, не скрывал и полити1Сской подоплеки этой про либеральной, а не социалистической
•риентации партии: «Мы отказались от слова «социализм», что>|.| не мозолить никому глаза. Это принесет нам гораздо больше
цшнсов на победу на будущих выборах, ибо «демократический
Социализм» будет ассоциироваться у многих избирателей с улов­
ками КПСС» [Коммерсантъ. 18 мая 1990].
\ Другая влиятельная новая партия — Демократическая партия
России — декларировала приверженность чистому либерализму
т с более решительно. Ее лидер, бывший член ЦК КПСС
* I. Травкин, объявил коммунизм и социал-демократию явленияш одного порядка и из двух моделей капитализма — шведской и
мериканской — отдал предпочтение последней: «Наша пар• ия — партия однозначно демократического толка. При этом она
' ссьма отличается от партий коммунистического, социал-демокI этического направлений. Они ставят себе целью социальную
праведливость, а методом достижения — прежде всего распреде­
ление. Этот путь уже пройден до конца нашей страной, и, когда
• выдаются на опыт Швеции, я отвечаю, что и она на полпути к
тому. Справедливое распределение приводит в тупик». В амери»лнском же опыте Травкина особенно привлекала рейганоми| II — именно ее рецепты воспринимались им в качестве образцо• их при рассмотрении вопросов о формах и пределах государстщ'нного регулирования, налоговых ставках и т.д.
Социализм в любом виде отвергла и Республиканская партия,
озданная на основе «Демократической платформы в КПСС». И
I ке, безусловно, чисто либеральными объявили себя партии
Конституционно-демократическая и Христианско-демократичекая, созданные людьми, прежде в КПСС не состоявшими (один
ч1 лидеров конституционных демократов не преминул заявить,
| ю его партия, безусловно, либеральнее партии Н. Травкина).
Стремительный, свершившийся буквально в течение несколь( их месяцев 1990 г. переход радикалов на антикоммунистические
позиции, их не просто отход от социалистического идеала, а его
^мнительное осуждение, как и незамедлительное восприятие раш калами принципов чистого либерализма, поразительны. Ведь
на трансформация, а по сути мировоззренческая революция,
превратившая «левых» в «правых», произошла у людей, большин• шо из которых многие годы были членами КПСС. На первый
и иляд, разъединение социалистических и либеральных принци-

»

65

пов может показаться вполне естественным, логичным преодол<
нием прежней «болезни роста» радикального движения. Однаобращение копыту западной цивилизации обнаруживает, что тш
либерализм в XX в. развивался на основе все большей социализм
ции. Таким образом, следование этому опыту, что составляло о I
ну из основ российского демократического движения, отнюдьп
предполагало столь категоричного отказа от социализма. Это про
изошло по иной причине — в силу логики и особенностей поли
тической борьбы в России.
К 1990 г. стало очевидно, что КПСС, которая первой устами
своих реформаторских лидеров декларировала идеалы гуманно! < •
демократического социализма, не способна следовать им сама и
тем более воплощать их в жизнь. И хотя руководство КПСС про
должало предпринимать мощные политические маневры — пр> •
граммное заявление «К гуманному, демократическому социали
му», одобренное в июле 1990 г., было основано на социал-демо!
ратических и евро-коммунистических источниках, — это уже м 1
ло кого могло обмануть. О компартии судили не по идеологии
ским декларациям, а по политической практике, не подтверждав
шей ее способности осуществлять глубокие общественные пер^
мены, а главное, меняться самой. Все попытки радикальных по
литиков, членов КПСС, воздействовать на нее «изнутри» в пер
вой половине 1990 г. провалились. А вместе с этим и вследствиэтого последовал переход радикалов на позиции антикоммуни I
ма: КПСС стала для них врагом, борьба с которым не допуска >
никаких компромиссов. Результатом подобного политическо!
поворота стало и решительное осуждение радикалами социали
стического идеала, поскольку он занимал тогда первое месте
программных документах КПСС.
Другой причиной резкого «поправения* российских радик I
лов в 1990 г. стали прокатившиеся в конце 1989 г. победоносны
антикоммунистические революции в Восточной Европе. Они п
казали, что антикоммунизм пользуется широкой поддержкой
массах и что политические победы может принести не полови I
чатая либерально-социалистическая позиция, а бескомпромис
ное отрицание «реального социализма». Этот урок и воплотил
в политической стратегии и идеологии российских радикалов.
Решительный разрыв радикалов с социалистической идс
был, таким образом, не результатом глубокой мировоззренч
ской эволюции, а следствием политических перипети
1989—1990 гг. Это внезапное обращение в «чистых либерале!
усилившее их шансы в борьбе с КПСС, заключало в себе и оч<
видную опасность, которая могла и должна была проявиться в 6
66

]
пущем. Дело в том, что массы россиян, решительно отвернувши­
еся в тот период от официальной социалистической идеологии и
обнаружившие желание жить «как на Западе», отнюдь не избави­
лись от ментальности, исполненной уравнительных настроений
и представлений о социальной справедливости, созвучных не ли­
берализму, а социализму. Решительный поворот радикалов к
«чистому либерализму» означал и серьезный их отрыв от социильно-экономических и социально-культурных реалий России,
который рано или поздно должен был дать знать о себе.
Но в 1990 г. чистый либерализм казался не журавлем в небе, а
синицей в руке, он был тем клином, которым можно было беспо­
щадно «выбить» из общества коммунистическую идеологию и
сокрушить КПСС, и радикалы подхватили его как главное поли­
тическое оружие. Веру в антикоммунизм и либерализм исповедошли тогда не только движение «Демократическая Россия» и
мходившие в него партии, но также самые влиятельные средства
массовой информации. Да и в массовом общественном созна­
нии, резко повернувшем «вправо» с 1989 г., культ либеральной
'шпадной цивилизации и одновременно отрицание реального со­
циализма достигли в 1990 г. высшей точки. Согласно опросам об­
щественного мнения, 32% респондентов считали образцом для
подражания США (в 1989 г. - 28%, в 1991 г. - 25%, в 1992 г. 13%), также 32% Японию (в 1991 г. - 28%, в 1992 г. - 12%),
17% — Германию, 11 % — Швецию и только 4% — Китай [Эконоические и социальные перемены. 1993. № 6. С. 14]. Страна хола совершить модернизацию по западной либеральной, а не по
итайской модели. Радикалы вняли ее гласу.

Глава IV
Центризм по Горбачеву:
идеология и практика

Понятие «центризм» Горбачев впервые использовал во всеуя
лышание и обосновал в качестве собственной стратегии в феврале
1991 г. «Центр в моем понимании, — заявил он, — это направле­
ние, ставящее целью преобразовать общество на новых началах,
предлагающее ему революционную перспективу, но не на осноис
противопоставления одной части другой, не на основе конфрон­
тации, тем более объявлении врагом противостоящей стороны, я
на основе сплочения подавляющего большинства общества». 3 I
щищая центризм, Горбачев сослался на авторитет А, Солженицы
на, которого пытались использовать в качестве знамени и «пр I
вые», и «левые», но который, по утверждению генерального сс>.
ретаря ЦК КПСС, был именно его идейным союзником: «Цент:'
всегда труднее. Здесь я хочу согласиться с Александром Исаев *
чем Солженицыным, который сказал об этом метко, с больш<
художественной силой. Давайте еще раз вспомним эти слова
контексте сегодняшнего положения. „Труднее всего прочерч <
вать среднюю линию общественного развития: не помогает, к I
на краях, горло, кулак, бомба, решетка. Средняя линия требует с I
мого большого самообладания, самого твердого мужества, само
расчетливого терпения, самого точного знания"».
По традиционным коммунистическим канонам понят;
«центризм» звучало кощунственно: для большевиков центрис I
всегда были худшими врагами, нежели даже «правые». И тем I
менее Горбачев пошел на это идеологическое нововведение, с
вершив тем самым серьезнейшее отступление от ленинского н I
следия. Идеологическая новинка генерального секретаря никот *
однако, не ошеломила: ведь в политических кругах его уже дав) I
считали и называли центристом. Во всей полноте горбачевски
68

центризм проявился в предшествующем, 1990, году, тогда же,
мнда во весь рост выступили, оформились организационно и
идеологически «крайности» радикализма и консерватизма и ког­
да от генерального секретаря потребовалось продемонстрировать
искусство их сдерживания и способность собственного полити­
ческого выживания.
Это была очень нелегкая задача, ибо главный политический
соперник — радикализм во многих отношениях пользовался уже
г> пылим политическим влиянием, нежели Горбачев и его окру­
жение. Существенно упрочил свои позиции и консерватизм, кошрый, как и прежде, был представлен двумя направлениями —
ор1 одоксально-коммунистическим и державно-патриотическим.
Организационное оформление ортодоксально-коммунисти­
ческого направления произошло в первой половине 1990 г. Рос­
сийские консерваторы пошли на обходный маневр против пар1ИЙНЫХ реформаторов: поскольку оттеснить Горбачева и горбачекцев от руководства КПСС оказалось невозможно, они высту­
пили с инициативой создания Российской коммунистической
ипртии.
Ядром формирования Российской коммунистической партии
11.1.1 Ленинград. Еще в июне 1989 г. ленинградские коммунистыиртдоксы объявили о создании Объединенного фронта трудя­
щихся (ОФТ), а в январе 1990 г. на его втором съезде заявили о не­
видимости скорейшей организации Российской коммунистикч кой партии. Настойчивые усилия ленинградских консервато.чш, создавших уже в апреле мощный инициативный комитет по
(роиедению российского коммунистического съезда, застали
I прбачева врасплох: он публично посетовал на то, что ленинградш лействуют без всяких консультаций с ЦК КПСС. А. Яковлев
•»|комментировал действия ленинградских коммунистов с еще
юльшей тревогой: КПСС столкнулась с угрозой раскола, в ретштате чего консервативная опасность могла превратиться в
мощную организованную силу, а реформаторы — резко ослабле­
ны |ОгШпё, 1992. № 7. Р. 456-462}.
Учредительный съезд Российской компартии состоялся в
июне в Москве. Ленинградские делегаты вели себя на съезде
крайне агрессивно, а их лидер В. Тюлькин в своих оценках не осиншл никаких сомнений относительно намерений консервато­
рок: «Мы долго стеснялись называть вещи своими именами.
II ранда, в последних документах стали наконец появляться слова:
никвидаторы», «социал-демократы»... Социал-демократическое
снижение, по моему убеждению, — движение реакционное... В
программе социал-демократов есть тенденции, направленные на
69

эксплуатацию человека человеком и на использование наемного
труда... Модный лозунг «Вся власть Советам!» используется нып«
для дискредитации партии, устранения ее с политической арены
Эту же цель преследуют так называемые многопартийность, плю
рализм. Необходимо давать всему подобному классовую, партий
ную оценку» [Литературная газета. 1990. № 26].
Позиция Тюлькина и его единомышленников вынудила гор
бачевцев к контрмерам, которые увенчались частичным успехом
Ленинградской группе не удалось захватить власть в руководстис
Российской компартии, ее первым секретарем был избран
И. Полозков, партиец более умеренных взглядов, нежели ТКУТ
кин, и, по крайней мере внешне, лояльный по отношению к Го) >
бачеву. В центральный комитет Российской компартии попш <
несколько человек, близких Горбачеву, но в целом в ее руково,
стве преобладали консерваторы. Со временем консервативно
линия Российской компартии усиливалась, став для Горбачена
постоянной «головной болью».
И. Полозков, бывший до избрания первым секретарем ЦК
РКП руководителем партийной организации Краснодарского
края, поставил своей главной целью «остановить перерождение
перестройки в антисоциалистическом и антинародном направле­
нии». Врагом № 1 он объявил радикалов, которые, как доказывал
лидер российских коммунистов, сумели «занять господствующие
позиции в средствах массовой информации», увлекли за собой
«немалую часть граждански активных людей» и направили
«обновленческие устремления общественности по ложным ори­
ентирам».
Горбачева же Полозков никогда не критиковал. Публично
Горбачев ни разу не высказал каких-либо замечаний в адр
Полозкова, отношения между ними были вполне мирными, т
что горбачевский центризм уживался с консервативной «крайн >
стью». Но в идеологическом плане контрасты между позиция*
Горбачева и Полозкова были ощутимы. Полозков решительп
отвергал горбачевскую концепцию «общечеловеческих ценн •
стей», доказывая, что общечеловеческими являются ценности
передового класса, то есть пролетариата. Он подчеркивал, что
РКП отстаивает классовый подход, то есть интересы тех, кто «си­
дит на зарплате». Величайшим бедствием для России Полозкон
считал то, что она в силу политической близорукости интеллн
генции попала под влияние Запада. Лидер российских коммунм
стов не отрицал необходимости «коренной модернизации обш
ства», но утверждал, что «командные высоты в экономике» и зем
ля ни в коем случае не должны оказаться в частных руках.
70

!
Ведущим идеологом РКП был все же не Полозков, а профес­
сор политэкономии Высшей профсоюзной школы А. Сергеев.
Сергеев одним из первых попытался соединить коммунистиче­
скую идею с почвенничеством. Коммунистический идеал, утвер­
ждал он, привнесен в Россию не извне, а вытекает из ее исконно
коллективистского сознания. Российский народ, следовательно,
«нрожденный» социалист, который в силу генетических свойств
нключает в национальные идеалы: «полную занятость (безрабо­
т н а противоестественна, аморальна); отсутствие голодных и
обездоленных (юродивым — милосердие, бродягам — призре­
ние); общественную заботу о больных и слабых; эффективную
помощь талантам из «низов», ненависть к «мироедам» и презре­
ние к сверхбогатству; неприятие самовоспроизводящегося, ото­
гнанного от народа и не понимающего его нужд чиновничьего
шшарата». Как экономист, Сергеев считал, что сутью российской
модернизации должна стать «советизация экономики», что пред­
полагало, во-первых, превращение Советов в представительство
| рудовых коллективов, во-вторых, признание Советов в качестве
•единых и единственных субъектов социалистической собствен­
ности и хозяйствования», в-третьих, передачу непосредственного
управления производством в руки трудовых коллективов. Одной
ич излюбленных для Сергеева стала идея о «трех рынках* — това­
рок, капиталов, труда; первый должен был быть воспринят, а
последние два решительно отвергнуты (он, однако, ни разу не
изъяснил, как мог развиваться товарный рынок при отсутствии
ынков труда и капиталов). [Сергеев, 1990. С. 69].
Еще одним заметным деятелем РКП стал Г. Зюганов. Его
коньком» была идея о том, что процесс общественных перемен в
ССР направляется в первую очередь силами мирового империизма. В выступлении на седьмом съезде писателей РСФСР он
ытался с ее помощью установить смычку с патриотически нароенной аудиторией: «Сегодня стало очевидным, что в политисский процесс нашего государства все больше вмешиваются сиы извне, для которых совершенно безразлично, кто будет управить — коммунисты или демократы, консерваторы или либералы.
и ведут крупную игру, ставка в которой — наша великая держа, Союз Советских Социалистических Республик. Ничего новов этой политике нет, еще 20 лет назад, начиная идеологичекую деятельность, я изучал крупнейшие труды западных теореков. Уже тогда они предельно откровенно и цинично ставили
чачу представить СССР как последнюю и самую хищную импеИю на земле, изобразить нашу страну таким же злодеем, как и
шшеты, раскрутить гонку вооружений и подорвать социальные
71

программы, дегероизировать советское население, возродить н
ционально-религиозный экстремизм и, опираясь на это, взо
вать наше отечество изнутри» [Литературная Россия. 1990. № 5
Российская коммунистическая партия, бросившая вызов Гор
бачеву, все же удерживалась им под контролем. Центристская
тактика Горбачева в отношении РКП соответствовала классиче­
ским канонам, которые в свое время были охарактеризованы Лс
ниным: сохранение организационных связей и политическою
альянса при наличии серьезных идейных разногласий. Впослед
ствии Горбачев, оправдывая альянс с российскими консервато
рами, говорил, что благодаря этому коммунисты-ортодоксы н<
могли получить настоящей «свободы рук» и нанести ощутимый
ущерб курсу реформ. Но в глазах многих сторонников реформ та
кой мотив был мало убедителен: Российская коммунистическая
партия с самого начала не пользовалась сколько-нибудь массо
вой поддержкой, даже большинство российских коммунистов от­
межевались от нее, предпочитая считаться членами горбачевской
КПСС, а не полозковской РКП. Многие сторонники реформ
предпочитали, чтобы Горбачев открыто порвал и с РКП, и с кон­
сервативной частью КПСС, последовав примеру А. Бразаускаса,
который в Литве пошел на полный разрыв с консерваторами.
Этого не произошло, Горбачев не решился стать советским и рос­
сийским «Бразаускасом».
В державно-патриотическом направлении консерватизма, как
и в коммунистическом, в 1990 г. произошли важные изменени I
Ведущую позицию в нем заняла фракция «Союз», оформившая
в рамках Верховного Совета и Съезда народных депутатов ССС!
Влияние фракции постоянно возрастало, она заявляла, что >
поддерживают не менее пятисот народных депутатов, а в конь
1990 г. на основе фракции сформировалось всесоюзное политич
ское объединение «Союз». В отличие от Российской коммунисте
чеекой партий фракция «Союз» постоянно держала Горбачева п< •
огнем жесткой критики, первой выступила е предложением об о <
странении его от должности президента, регулярно выдвигала ем
всевозможные ультиматумы, каждый раз угрожая за неповинош
ние импичментом, смысл которого, как и сам термин, несмотр»
на их американское происхождение, патриотическая фракци"
восприняла с большим одобрением. Лидерами фракции выступа
ли члены депутатского корпуса полковники Н. Петрушенко и
В. Алкснис (оппоненты из числа радикалов окрестили их «черны­
ми полковниками» и «ястребами»), а также Е. Коган и Ю. Блохин.
Главное обвинение, выдвинутое фракцией «Союз» прогни
Горбачева, состояло в том, что он развалил великую державу, чг
72

> 11С удалось сделать иностранным интервентам от Наполеона до
итлера, превратив ее во второстепенное государство, в перспекине колониальный придаток Запада. На Горбачева и министра
иостранных дел Шеварднадзе возлагалась главная ответственость за ликвидацию Варшавского договора, разрушение традиионных союзнических связей СССР, биполярной системы межуиародных отношений, в результате чего на мировой арене утрлился безраздельный диктат США. Фракция решительно отргала внешнеполитические концепции Горбачева, как утописские и пораженческие, высмеивала его идеи «общеевропейскодома», как детскую фантазию, доказывая, что и в европейский
ом», и в мировое сообщество СССР на условиях равного партгрства никогда не впустят.
Особенно жесткой критике Горбачев подвергался за потворнование процессу «разбегания» республик из СССР, неспособость погасить «горячие точки» в Нагорном Карабахе и других
"гионах, нежелание принимать решительные меры по защите
усских и русскоязычного населения, проживающих вне РоссийКой Федерации. Фракция настаивала на введении прямого предснтского правления во всех неспокойных или угрожающих
делением регионах СССР, а со временем стала добиваться ввепия чрезвычайного положения на территории всего СоветскоСоюза ради его спасения.
Одним из часто используемых фракцией «Союз» аргументов
|л тот, что Горбачев, провозгласивший политику гласности,
иногда не выносил на широкое демократическое обсуждение
ни внешнеполитические акции и международные договоры. Не
Гриничиваясь этим, лидеры фракции доказывали, что рукой
Орбачева «водил» международный империалистический альянс,
ой воле которого приписывалась также организация тех Народ­
ах фронтов, которые выступали за ликвидацию СССР. Фракя «Союз» решительно осуждала Народные фронты и поддер­
жала оппозиционные им Интерфронты, комитеты националь­
но спасения и другие организации, которые создавались в
юзных республиках, в первую очередь в Прибалтике, в целях
ержания их в составе СССР. Весомой поддержкой «Союз»
льзовался в армии, КГБ, в целом в силовых структурах. Центс гская тактика Горбачева в отношении «Союза», попытки умитиорить его практически не срабатывали. В лице этого объеди­
ним советский президент приобрел одного из самых жестких
литических противников.
Кроме РКП и фракции «Союз» среди консервативных объепений, возникших в 1990 г., были и более мелкие, такие, как
73

общество «Единство — за ленинизм и коммунистические иде;<
лы», созданное Н. Андреевой, «Марксистская рабочая партия
партия диктатуры пролетариата», молодежная организацпч
«Коммунистическая инициатива» и др. Кроме того, на консервы
тивном фланге была заметна активность Союза писателен
РСФСР во главе с Ю. Бондаревым, А. Прохановым и С. Кунж*
вым. Из крайне националистических формирований по-прежне
му выделялась «Память».
Новым явлением в развитии консерватизма было усиление и
нем сторонников монархизма. Консервативные издания все чаш<
и охотнее публиковали материалы, в которых восхвалялись успехи
монархической России в десятилетие перед Октябрьской револю
цией, доказывалось, что по производству промышленной и селг
скохозяйственной продукции Россия тогда уверенно догони.!
США и другие страны Запада и что это впечатляющее «ускорени
российской истории было прервано большевистским перевор •
том. Монархисты из числа консерваторов, какэтонипарадоксал!
но, перекликались с рядом демократов, восторгавшихся предрев >
люционной Россией, Николаем II и особенно А. Столыпиным. И
случайным было появление таких политических фигур, как тел
комментатор А. Невзоров или кинорежиссер С. Говорухин, кот >
рые с их преклонением перед предреволюционной Россией
антибольшевизмом воспринимались как «свои» и среди консерн >
тивных поборников дома Романовых, и среди монархически на
строенных демократов.
|
Отношение Горбачева к различным течениям и тенденциям [
консерватизма было, неодинаковым. Крайних националистов и
монархистов он «не замечал», с державниками типа фракции ;
«Союз» вел дискуссию, а то и политическую борьбу, с РКП взаи !
модействовал, но в то же время сохранял в отношении ее руко­
водства «дистанцию», как бы показывая, что Полозков, Сергеем
Зюганов и он — это не одно и то же. Критика консервативно
опасности для реформаторского курса была ритуальной в ш I
ступлениях Горбачева 1990—1991 гг., но все же его политическ•!
маневры того периода свидетельствовали, что главную угрозу д =
себя он видел не в консерватизме, а в радикализме. Если с па.
тийнымй консерваторами Горбачев сохранял организационно
единство вплоть до ухода с исторической сцены самой КПСС,
радикалов стали исключать из нее с весны 1990 г., а летом в ком
партии их вообще не осталось. В мае—июне 1990 г. во время и
брания Председателя Верховного Совета РСФСР Горбачев о;
крыто и резко выступил против кандидатуры лидера радикал"
Ельцина, но явно поддержал кандидатуру И. Полозкова. Вообм
74

ничная, переросшая в патологическую, неприязнь Горбачева к
IЕльцину стала одной из главных причин его негативного отноше­
ния к радикалам в целом.
Но при всем негативном отношении Горбачева к радикалам
ипиитические маневры в отношении них со стороны генеральнои> секретаря не сводились только к попыткам их подавления. В
рнде случаев, когда того требовало его политическое самосохра­
нение, например во время обсуждения программы «500 дней»
пни в период Новоогаревского процесса, Горбачев шел даже на
и-смые политические контакты с Ельциным. В стремлении нейт­
рализовать радикалов он продолжал использовать и тактику «персхвата» их лозунгов и идей, вследствие чего идеологически он по
многим вопросам был ближе к радикалам, нежели к консервато(щм. В целом же суть горбачевского центризма могла бы быть вы­
ражена следуюшим образом: если не быть впереди, то не отсташп ь от радикалов идеологически, пытаясь выглядеть духовным
лидером перестройки, политически же и организационно поднерживать альянс с консерваторами, дабы сохранить численное
1р1'несходство над теми же радикалами.
Для понимания политической стратегии Горбачева важно
1и гывать, что для него огромное значение имела поддержка За­
йди, предполагавшая не только сохранение, но и развитие им
нберально-демократического имиджа. И он успешно справлял>| с этой задачей, доказательством чему было то, что Запад в
ММ
' и в 1991 гг. продолжал делать ставку на него, а не на Ельци'н как лидера либеральных реформ в России. Особенно настой|Ш() Горбачев демонстрировал свой прогрессизм во время зару1'жных турне. В ходе своего визита в США в июне 1990 г., то есть
иду, когда Ельцин уже был избран Председателем Верховного
Сонета РСФСР, Горбачев не только объявил, что СССР и США
«одна цивилизация», но и заявил об окончательном признании
<1М теории конвергенции социализма и капитализма, в которой
российские коммунисты во главе с Полозковым и Зюгановым
тлели происки буржуазной пропаганды.
Стратегическая линия Горбачева воплотилась в резолюциях
<ХУ1П съезда КПСС, состоявшегося в июле 1990 г. и оказавше­
юся последним в ее истории. Одобренная съездом платформа
• К 1уманному демократическому социализму» казалась слепком
программных документов социал-демократии и еврокоммуниюк. Одержав идеологическую победу над консерваторами, Гор­
бачен вместе с тем сохранил с ними политический альянс, в то
'|ремя как все радикалы покинули КПСС именно во время рабо1.1 съезда.
75

В августе—сентябре Горбачев совершил новый политически
маневр, один из самых неожиданных за весь период его пребыв
ния у власти. Летом 1990 г. в Верховном Совете и правительсРоссии, контролируемых радикалами во главе с Ельциным, бь
разработан план радикальной экономической реформы, ставши
известным как программа «500 дней». То была программа резкого
прорыва в рыночные отношения, созвучная проводившейся тогд;|
в Польше экономической «шокотерапии». В течение первой поло
вины срока намечались перевод предприятий на принудительную
аренду, широкомасштабная приватизация и децентрализация эко
номики, введение антимонополистического законодательства. И
течение второй половины предполагались снятие в основном госу­
дарственного контроля за ценами, допущение глубокого спада в
базовых отраслях экономики, регулируемой безработицы и инф­
ляции в целях резкой структурной перестройки экономики. К кон­
цу срока разработчики программы обещали наступление экономи­
ческой стабилизации по всем основным показателям. Российская
программа резко контрастировала с горбачевским планом поэтап­
ного, в течение нескольких лет, введения рынка, она была связана
с именем его главного политического соперника Ельцина, и тем не
менее Горбачев, поразив своим решением очень многих, особенно
своих консервативных союзников, пошел на контакт, взаимодей­
ствие и поиск компромисса с ее авторами.
Программа «500 дней» вызвала неоднозначную реакцию в об­
ществе. Консерваторы отвергали ее как разрушительную для со­
циалистических устоев. Но и ряд профессиональных авторитет­
ных экономистов резко критиковал ее, исходя уже не из идеоло­
гических соображений, а из того, что программа приведет к кол­
лапсу всей экономики. И все же в целом в обществе, особенно и
РОССИИ, программа пользовалась поддержкой: россияне устали
от бездействия центрального правительства, неспособности Гор­
бачева сдвинуть экономическую реформу с мертвой точки и гото­
вы были вверить свою судьбу новой команде реформаторов.
Быть испытанной на практике программе «500 дней» не было
суждено: будучи переданной российскими властями на рассмот­
рение в правительство и Верховный Совет СССР, она была выхо­
лощена и лишена своей сути. Ельцин и его сторонники расцени­
ли провал программы как акт коварства со стороны Горбачева,
заявив, что сотрудничество с существующими органами союзной
власти более невозможно.
Провал временного альянса Горбачева и Ельцина сопровож­
дался еще более жестким, чем прежде, их противостоянием. Те­
перь Ельцин использовал в отношении советского президента,
76

ставшего для него главным политическим противником, язык
ультиматума. В октябре он заявил о трех возможных вариантах
Дальнейшего развития:
1) Россия объявляет о неучастии в экономической програм­
ме, сформулированной Президентом и Верховным Сове­
том СССР. Делит бюджет, собственность, армию и воору­
жение. Вводит свою валюту, устанавливает таможни на
всех границах республики, организует независимую бан­
ковскую систему и внешнеэкономическую деятельность;
2) радикальная реорганизация союзного государства, созда­
ние коалиционного правительства, составленного на пари­
тетных началах из сторонников Горбачева и Ельцина. В
этом случае сохраняется возможность проведения ради­
кальной экономической реформы в СССР;
3) Горбачев и союзные власти упорствуют в своей линии и
проводят ее. Неизбежен ее крах в течение не более чем по­
лугода. В этом случае российская программа все равно бу­
дет принята, но с потерей времени [Аргументы и факты.
1990. №42].
По всему ощущалось, что Ельцин не верил в возможность комромисса с союзными властями и готов был к отчаянной борьбе за
уверенитет России и радикальные экономические реформы в
ей. Логика политической борьбы толкала российских радикалов
отделению России, по формальным признакам советской метополии, от СССР. И именно эта парадоксальная, беспрецедентая для мировой истории линия поведения метрополии создавала
ействительно смертельную опасность для советской империи,
| ак теперь именовали СССР не только радикалы из Прибалтики,
'•;1кавказья и Украины, но также российские демократы.
Осенью 1990 г. советский президент, оказавшись между «двух
• г ней» — консерватизмом и радикализмом, — все больше скло­
нился к самому тесному союзу с консерваторами. Его политичекие маневры, использование тактики «пряника» во внутренней
политике не принесли никаких результатов: несмотря на все уго•>ры и обещания дать союзным республикам много суверените• , они, одна за другой, заявляли о желании выхода из СССР и
Ибретения полной независимости. Перспектива улучшения эко­
номического положения СССР эволюционным путем также не
досматривалась: реформы не сдвигались с мертвой точки. Гор­
я ч е в все более склонялся к использованию «кнута» в экономике,
в взаимоотношениях с союзными республиками и, конечно, с
Ьссийскими демократами.

I

77

Чувствуя растерянность Горбачева и воспользовавшись ре ким разрывом его отношений с российскими властями, консер
ваторы решительно взяли советского президента «в оборот*. Си
мая мощная атака с их стороны на Горбачева была осуществлен.
в середине ноября на совещании военных депутатов из Союзно
го и республиканских Верховных Советов. Капитан К. Ахаладзг
депутат парламента Эстонии, гневно бросил в лицо советском\
президенту: «Перестройка мне принесла и уже приносит трапдню. Перед вами люди, которые с молоком матери впитали ело
ва „Родина, честь, преданность Отчизне". Для каждого святм
понятия — Родина и Мать. Когда Родина в судорогах, как же мм
можем не высказывать свои мысли? Разговоров много, а конк
ретных дел-то нет... Я один из многих людей, которые с 1985 по
1988 год беспредельно любили Вас. Выбыли моим идеалом. Ве:1
де и всюду я готов был глотку драть за Вас. Но с 1988 года я по
степенно ухожу, удаляюсь от Вас, и таких людей с каждым днем
становится все больше. Улюдей, восхищавшихся перестройкой,
начинается аллергия на нее». Народный депутат СССР, полков­
ник из Латвии В. Алкснис произнес своего рода приговор Горба­
чеву: «Вы потеряли армию»! — и дал ему два месяца на восста­
новление стабильности в Советском Союзе [Правда. 16 ноября
1990].
Уже через два дня после совещания Горбачев на заседании с
руководителями союзных республик предложил программу м
восьми пунктов по выводу СССР из экономического и политиче­
ского кризиса. Большинство из них были направлены на укреп­
ление, расширение и одновременно концентрацию верховной
исполнительной власти в СССР. Предполагалось превратить и
постоянный орган Совет Федерации, состоявший из руководите­
лей республик, заменить Президентский Совет Советом безопа(
ности СССР, реорганизовать всю исполнительную власть, пол
чинив ее непосредственно президенту. Кроме того, предлагало^ I
принять экстренные меры по укреплению правопорядка, соци
альной защите военнослужащих, наведению дисциплины I:
транспорте. От средств массовой информации Горбачев потребе
вал прекратить «сеять рознь и панику». В серии встреч с руков<>
дителями промышленности, законодателями, представителям!
культуры, на совещаниях и пленумах ЦК КПСС он развивал ар
гументы, призванные убедить слушателей и страну в необходи
мости изменения Конституции СССР с целью укрепления ж
полнительной власти в целом и президентской в особенности
План Горбачева должен был быть реализован на четвертом Съе:1
де народных депутатов СССР.
78

I
Съезд состоялся в конце декабря. В ходе него альянс Горбаче­
на с консерваторами проявился в открытой форме. Съезд внес
ряд поправок в Конституцию СССР, расширявших прерогативы
президента: он получил право непосредственно руководить праиительством, преобразованным в Кабинет министров, возглавил
Совет Федерации и Совет безопасности СССР. Были осуществ­
лены кадровые назначения и замены, удовлетворившие интересы
консерваторов. На новую ключевую должность вице-президента,
который, как гласила соответствующая статья Конституции,
«выполняет по поручению Президента СССР отдельные его пол­
номочия и замещает Президента СССР в случае его отсутствия и
Невозможности осуществления им своих обязанностей», был
И (бран бывший высокопоставленный комсомольский и профсо­
юзный функционер Г. Янаев. Ушли со своих постов министр
Нпутренних дел В. Бакатин и министр иностранных дел Э. Шепарднадзе, пользовавшиеся репутацией либералов; Шеварднадзе,
оОращаясь к съезду, произнес слова, облетевшие всю страну:
• Наступает диктатура — заявляю об этом со всей ответственно­
стью. Никто не знает, какая это будет диктатура, кто придет, что
За диктатор, какие будут порядки».
Выступивший на съезде с отчетом премьер-министр Н. Рыж­
ков признал фиаско экономической политики правительства и
его неспособность преодолеть стереотипы социалистической
Идеологии. Рыжков, которого в народе нарекли «плачущим пре­
мьером», был освобожден от своей должности. Его место занял
И. Павлов, бывший министр финансов, о котором вскоре загово­
рили как о человеке, претендующем быть «сильной рукой». Ито­
ги съезда свидетельствовали о намерении обновленного руковод­
ства СССР использовать чрезвычайные меры для достижения
Сноих целей.
К началу 1991 г. «центристская» политика Горбачева все боль­
ше совпадала с позицией консерваторов. Поощряемые ею, кон­
серваторы в середине января решились испытать силовые методы
остижения своих целей. В ночь на 13 января в Вильнюсе про­
коммунистический комитет общественного спасения при подержке советской армии попытался совершить государственный
К'реворот, отстранив от власти правительство Народного фронл. В результате народного сопротивления мятеж был подавлен.
Через неделю схожая и вновь неудачная попытка государственою переворота была предпринята комитетом общественного
пасения в Латвии. В обоих случаях законные прибалтийские
равительства были решительно поддержаны российскими радиплами и лично Ельциным. В Москве состоялись массовые ми79

тинги и собрания, на которых были приняты резолюции, гневно
осуждавшие действия путчистов в Прибалтике и прямо обвиняв­
шие Горбачева в потворстве антидемократическим переворотам.
Горбачев выступил с официальным заявлением по поводу со­
бытий в Прибалтике 22 января. В начале заявления президент
СССР категорически открестился от какой-либо поддержки вы­
ступлений в Литве и Латвии, а тем более комитетов общественно­
го спасения. Во второй части заявления Горбачев настаивал уже
на противоправности действий прибалтийских властей, объявив­
ших о выходе своих республик из СССР и добивавшихся вывода
из них советской армии.
Заявление Горбачева нимало не уменьшило и тем более не
сняло подозрений о его причастности к событиям в Прибалтике.
Политические акции Горбачева, как и руководимых им цент­
ральных партийных органов, свидетельствовали о неискренно­
сти президента. Так, в официальных заявлениях по поводу собы­
тий в Прибалтике не только политбюро ЦК РКП, но и политбю­
ро ЦК КПСС вся ответственность за кровавые события возлага­
лась на «провокационные» действия правительств Народных
фронтов и безответственные публикации прессы. На прессу об­
рушил свой гнев, выступая 16 января в Верховном Совете СССР.
и Горбачев. Он поддержал требование ряда депутатов о контроле
парламента над средствами массовой информации, а от себя да
же предложил приостановить на несколько месяцев действие за
кона о печати. Эти и другие факты свидетельствовали, на чье
стороне в действительности был президент.
Январские события имели следствием усиление поляризаци
политических сил. Не только радикалы, но и некоторые полити
ки, тяготевшие к центризму, осудили позицию ЦК КПСС и Гор
бачева. Три известных политических деятеля и ученых, С. Алексе
ев, ф. Бурлацкий, С. Шаталин, сохранявшие до того членство
Коммунистической партии, заявили об окончательном крушени
коммунистической идеологии и необходимости преобразовани
реформаторского крыла КПСС в социал-демократическую пар
тию. Академик Шаталин, бывший в 1990 г. членом Президентско
го Совета, обвинил Горбачева в предательстве реформаторско
курса и предъявил ему своеобразный ультиматум: или решитель
но порвать с консерваторами, вернуться к программе радикаль
ной экономической реформы, или «уйти в отставку вместе со все
окружением».
Но самый чувствительный удар по Горбачеву нанес Ельцин
Выступая 19 февраля по Центральному телевидению, он заявил
что «у Горбачева есть в характере стремление к абсолютизаци
80

личной власти», что президент СССР «подвел страну к диктату­
ре", и потребовал от него немедленно уйти в отставку, а всю полногу власти передать Совету Федерации. Жесткое, бескомпро­
миссное выступление Ельцина привело к новому витку противо­
борства между двумя ведущими политиками. Горбачев, приняв­
ший вызов главного противника, ответил без промедления не ме­
нее жестким ударом.
22 февраля в «Правде» было опубликовано политическое заяв­
имте шести представителей руководства Верховного Совета
СФСР. В нем в авторитарности и стремлении к расширению
Ичной власти, а заодно в провале экономической политики обИиялся уже Ельцин. Заканчивалось заявление требованием неедленного созыва внеочередного Съезда народных депутатов
оссийской Федерации с повесткой: отчет о деятельности предсеителя Верховного Совета РСФСР. Одновременно в «Правде» помилось и постановление Верховного Совета СССР, в котором ут"рждалось, что призывы Ельцина, «направленные на замену заомно избранных высших органов власти страны, немедленную
ставку президента СССР, входят в противоречие с КонституИсй СССР и создают в стране чрезвычайную ситуацию». Было
сио: два главных политических антагониста «закусили удила»,
Оставив народ перед выбором: или Горбачев, или Ельцин.
Жесткая, исполненная драматизма борьба за власть между
орбачевым и Ельциным составила главное содержание политиских перипетий в последующие два месяца. Она имела две вы­
ше «точки напряжения»: всесоюзный референдум по вопросу о
хранении СССР как обновленной федерации, проведенный
марта, и чрезвычайный Съезд народных депутатов РСФСР, сомвшийся в конце марта — начале апреля.
Первая половина схватки принесла преимущество Горбачеву:
референдуме 17 марта большинство избирателей девяти реублик, принявших в нем участие, высказались за сохранение
С'СР. В России сторонники Ельцина призывали сказать «нет»
хранению СССР, усматривая в отрицательном исходе голосония верный способ отстранения Горбачева от власти. Но больИмство россиян все же сказали «да» СССР, хотя в процентном
ражении положительных голосов (71,3%) РСФСР и заняла
'дпоследнее место среди республик (на последнем с 70,2% быУкраина).
11оложительные итоги референдума были расценены Горбачем как личная политическая победа, упрочившая легитимность
президентской власти. И тем с большей энергией продолжил
политическую атаку против Ельцина и радикалов. Но в реша81

ющий момент схватки Горбачев допустил грубый политическим
просчет: в ночь на 28 марта — день открытия внеочередного Със (
да народных депутатов РСФСР — в Москву были введены войск.<
взявшие в кольцо центр столицы. Решение президента СССР бы
ло воспринято как оскорбление не только радикальными, но так
же многими умеренными и консервативными депутатами, потр^
бовавшими от Горбачева немедленно вывести войска из городи
Горбачев во время переговоров с заместителем Ельцина Хасбул.ч
товым проявил упрямство и согласился вывести войска только )м
следующий день. В ответ Съезд народных депутатов приостанови ч
свою работу. Дебют решающей политической схватки с Ельни
ным, задуманной Горбачевым для отстранения от власти главно! «•
политического соперника, был им проигран.
Ельцин умело перехватил инициативу в принципиальном по
литическом поединке. На следующий день, когда войска из Мо*
квы были выведены, а заседания Съезда возобновились, он в см
мом начале своего отчета заявил, что является твердым сторонни
ком коалиционной и конституционной политики. Причем если
Горбачев в своем февральском «центристском'* манифесте отри
цал возможность коалиции с радикалами, то Ельцин пригласил I
сотрудничеству коммунистов-реформаторов, заявив о наст<п
тельной необходимости «формирования широкой демократии'
ской коалиции партий, рабочих движений и различных объедии*
ний, включая прогрессивно мыслящих членов КПСС». Сообра)
ясь с реальностями, он поддержал и «скорейшее подписанм
открытого для присоединения Договора о Союзе Суверенных Г
сударств как федеративного добровольного и равноправного оСн
единения». В программу Ельцина были включены те предлож
ния, которые к тому времени поддерживались как радикалам:
так и умеренными.
Тактический ход Ельцина был задуман и исполнен мастсрею
После его выступления коммунистическая часть съезда раскол<
лась. Сто семьдесят ее представителей во главе с героем войны
Афганистане, полковником А. Руцким заявили об образованп
фракции «Коммунисты — задемократию» и поддержке Ельциг
Консервативная же фракция коммунистов во главе с Полозю
вым была обезоружена политическим маневром Ельцина: ей н
чего было возразить, а тем более противопоставить программ
председателя Верховного Совета РСФСР, которая, как замети
Руцкой, содержала то же самое, что и материалы XIX партконф
ренции и XXVIII партсъезда. Мощная поддержка Ельцину бы :
оказана и «снизу»: шахтеры Кузбасса, признанные лидеры л
мократического рабочего движения, приняли серию резолюции
82

и-юговорочно поддерживавших радикальных депутатов и требоп.шших отставки Горбачева,
Ельцин умело закрепил и развил политическую победу, добы­
т о в дебюте съезда. Оперевшись на поддержку своего первого
ыместителя Р. Хасбулатова, председательствовавшего в основ­
ном на съезде и умело манипулировавшего его ходом, он добился
удовлетворения своих основных требований: расширения полно­
мочий председателя Верховного Совета РСФСР, проведения
скорых, в середине июня, выборов российского президента, ряда
других. Съезд, задуманный Горбачевым и его единомышленни­
ками для отстранения Ельцина от власти, напротив, упрочил ее,
сыграв во многих отношениях решающую роль в изменении со­
отношения сил между двумя антагонистами в пользу лидера ра­
дикалов.
Крупная политическая неудача Горбачева в схватке с Ельци­
ным привела к резкому падению его поддержки консерваторами.
Консерваторы нуждались в нем до тех пор, пока Горбачев являл­
ся надежным противовесом радикалам, мог сдерживать их влия­
ние, но президент СССР и лидер КПСС, утративший эту способ­
ность, становился в их глазах не помощником, а обузой в борьбе
и! удержание власти. Решающий удар по Горбачеву консервато­
ры намеревались нанести на пленуме ЦК КПСС, намеченном на
конец апреля.
Накануне пленума консерваторы получили солидные аргу­
менты для организации решительного наступления на Горбачева.
Снабдил их ими новый советский премьер-министр В. Павлов,
оторый в своем выступлении перед депутатами Верховного Соста СССР обнародовал данные о катастрофическом состоянии
оюзной экономики. На самого Павлова ответственность за это
атастрофическое состояние не могла быть возложена: он при­
тупил к своим обязанностям недавно, а своим откровенным вытуплением как бы продемонстрировал, сколь трудная и ответстенная задача на него возложена. Но если Павлов претендовал на
оль «спасителя нации», в случае если ему будут предоставлены
резвычайные полномочия, то в качестве ее разрушителя явно
ыступал Горбачев, который находился у власти уже пять лет, как
аз и приведших к катастрофе.
Как явствовало из доклада Павлова, главной причиной эконоической и финансовой катастрофы являлось разрушение хозяйтненных связей между республиками вследствие роста их сувеенитета и отказа от экономических обязательств перед Центром.
союзную казну попадало не более 40% запланированных фиансовых поступлений от республик, а бюджетный дефицит за
83

один квартал превысил предельную величину, установленную п.1
год. За один квартал национальный доход уменьшился на 10?<
выпуск промышленной продукции упал на 5, а сельскохозяйс!
венной на 13%. При таких темпах и сохранении «парада суверс
нитетов» республик союзная экономика неизбежно должна были
развалиться к концу года.
Пленум ЦК КПСС открылся 24 апреля. Консерваторы были
настроены решительно и готовы были предъявить Горбачеву са
мые суровые обвинения за экономические и политические про
валы. Но генеральный секретарь уже во вступительном слон*
предъявил сильнейший политический козырь: накануне, 23 ап
реля, на встрече с лидерами девяти республик, участвовавших и
референдуме ] 7 марта, ему удалось достичь согласия о совмес;
ных мерах социальной и экономической стабилизации и заклю
чении в скором времени нового союзного договора суверенных
государств. Под «Заявлением 10-ти», которое стало известно так
же, как соглашение «9 плюс 1» (девять лидеров союзных респуо
лик и президент СССР), значилась даже подпись Б. Ельцина. Л
ведь до того российские радикалы во главе с Ельциным требова
ли отставки президента и роспуска союзных органов власти!
Неожиданный успешный политический маневр* Горбачева
который, казалось бы, чудом включил республики, в первую оче
редь Россию, в процесс реанимации СССР и оказался во глан'
его реформирования, обезоружил многих консерваторов. Однако
победа над консерваторами была зыбкой: они готовы были тер
петь Горбачева только в том случае, если он сможет контролиро
вать действия Ельцина и российских радикалов и восстановим.
власть Центра в отношении республик.
Горбачеву это оказалось совершенно не под силу. Ельцин впболее прочно утверждался в качестве хозяина российской поли
тической сцены, диктующего свою волю советскому президент \
12 июня он одержал уверенную победу на первых президентски^
выборах в России. Против Ельцина боролись пять претендентов
причем четверо среди них — Н. Рыжков, А. Тулеев, А. Макашоп и
В. Бакатин — представляли разные спектры коммунистическом
партии. Горбачев и КПСС сделали все возможное и невозмож
ное, чтобы отнять у противника как можно больше голосов и по
мешать избранию Ельцина президентом. Накануне выборов газе
та «Правда» поместила статью трех докторов наук, которые на 01.
нове контент-анализа более 70 выступлений и статей Ельцина, .•
также его автобиографии «Исповедь на заданную тему» дали ем\
следующую характеристику: его мышление характеризуется пре­
обладанием «стереотипов поиска „врагов", виновных в его лич
84

1И.1Ч неудачах», ему присущи «жесткость стиля принимаемых ре­
ки пий», «преобладание эмоциональной сферы над рациональ­
ной, чувств — над логикой (женский характер)», «тактического
тшснмя над стратегическим», наконец «язык выступлений и
« I и ль общения Бориса Николаевича отличают весьма однообраз­
ный словарный запас, тяжеловесность выражений и даже опреде­
ленное косноязычие, злоупотребление связками „значит", „ну",
„и считаю", любовь к жаргону». Партийные агитаторы в провин­
ции, не стесняясь в выражениях, называли Ельцина «фашистом»,
•новым Сталиным» и пророчили в случае прихода его к власти
крушение всего и вся.
Пропагандистской мощи КПСС Ельцин смог противопостани и. организационную поддержку 150 тыс. активистов «Демокрашческой России», сам впрочем, дистанцируясь от непосредст­
венных связей с этой организацией и претендуя на роль кандидам всего народа. Как и в прежних избирательных кампаниях,
I т.цин активно использовал в своих выступлениях популистские
приемы: из его уст прозвучали обещания проводить радикальные
реформы без ухудшения жизни народа, дать республикам, входя­
щим в состав РСФСР, столько суверенитета, «сколько они смогут
шить», и другие, подобные им. Избиратели в своем большинстве
ц| тли этим обещаниям Ельцина и решительно отвергли, как ин' ппуацию, обвинения против него коммунистических оппоненнш. Победа Ельцина на выборах была впечатляющей; он получил
^1,1%, в то время как четверо коммунистических кандидатов вме> и- собрали немногим более 30% голосов. Трех из них к тому же
опередил лидер Либерально-демократической партии В. Жири­
новский, в программе которого соединились антикоммунизм и
национализм.
Антикоммунистический синдром, прочно укрепившийся в
массовом сознании в течение буквально двух-трех лет, стал од­
ним из главных факторов, определивших поведение российских
избирателей в июньской кампании 1991 г. Его сила была проде­
монстрирована в ходе проведенного одновременно с президентгкими выборами референдума избирателей Ленинграда по воп­
росу о переименовании города. Большинство их высказалось за
ношращение городу названия Санкт-Петербург, отказавшись
именовать его впредь в честь основателя Коммунистической пар­
ши. Одновременно с избранием Ельцина президентом в Москве
и Ленинграде были выбраны мэрами два известных радикальных
шлера — Г. Попов и А. Собчак. Радикализм в России достиг пи• а политического влияния. Эра Горбачева отходила в прошлое.

Глава V
Август 1 9 9 1 : причины и следствия

После политических успехов Ельцина и радикалов на россип
ских выборах в июне 1991 г. у Горбачева оставался один шанс со
хранить себя в качестве влиятельного политического деятеля
завершить успешно процесс реформирования СССР и заключи 11.
новое соглашение о союзе между республиками. Проект этогр со
глашения был выработан и обнародован во второй половим*
июня. В нем аббревиатура СССР расшифровывалась уже прип
ципиально по-новому — Союз Советских Суверенных (вмест
прежних Социалистических) Республик, а права республик о
щественно расширялись. Но даже подобное перераспределен!!'
полномочий между Центром и республиками не удовлетвори н<<
Ельцина и российских радикалов, требовавших все новых усп
пок для России. И Горбачев, выказывая каждый раз свою поли
тическую зависимость от Ельцина, неизменно шел на нш
Последняя уступка Ельцину перед намечавшимся подписанием
нового союзного соглашения была сделана в конце июля, когл.1
президент СССР удовлетворил требование российского руковод­
ства об установлении одноканальной системы отчисления нал о- !
гов с тем, чтобы республики передавали в центр фиксированный >
процент от своих доходов.
*
Развитие событий свидетельствовало, что президент СССР МР
мог противостоять требованиям Ельцина ни по одному из при'
ципиальных политических вопросов. Одним из главных акт
Ельцина, которому глава СССР не осмелился возразить, был у!
российского президента о департизации, обнародована
20 июля. Указ, объявлявший о «прекращении деятельности ор
низационных структур политических партий и массовых обли
ственных движений в государственных органах, учреждениях и
86

"рмнизациях РСФСР» был прямо направлен против КПСС, по< коньку только она и располагала такими структурами. Это был
мощнейший удар по компартии, лишавший ее, по сути, станово­
го хребта. Созвучными указу российского президента оказались
икции против КПСС, предпринятые и в некоторых других респуб­
ликах СССР. И им Горбачев противостоять был не в состоянии.
Неспособность генерального секретаря ЦК КПСС отстоять
иигересы собственной партии подвигала ее консервативную
•|.и 1ъ на самостоятельные защитные действия. В июле руководя­
щие органы компартии предприняли ряд мер по «очистке» своих
1»1чов от коммунистов реформистской ориентации, в частности,
1м РКП были исключены члены ее центрального комитета
Л 1*уцкой и В. Липицкий. Компартия явно консолидировала
ряды своих консервативных членов, а мирная конфронтация в
Мчцестве приближалась к своей развязке. Многие уже тогда ощу­
щали предгрозовое состояние. Выражая их опасения, один из румжодителей Верховного Совета СССР, политик центристской
ориентации И. Лаптев в интервью «Аргументам и фактам» мрач­
но утверждал, что «уже готовится судилище над реформами и ре­
форматорами».
В конце июля, накануне своего отъезда на отдых в Крым, Гор­
бачев провел секретную встречу с Ельциным и президентом Кашхетана Н. Назарбаевым. Согласно фактам, обнародованным
через год после августовских событий Генеральным прокурором
1'оссии В. Степанковым, на этой встрече было достигнуто согла­
шение, прямо направленное против консервативного ядра поли(мческого руководства СССР. В частности, после подписания
союзного договора, намеченного на 20 августа, предполагалось
тстранить от должностей премьер-министра СССР В. Павлова,
инистра обороны Д. Язова и председателя КГБ В. Крючкова.
пк явствует из данных, приводившихся Степанковым, вкабине, где состоялась встреча, были вмонтированы подслушиваюшс устройства, и о ее содержании «знал Крючков» [Известия.
1,1 лигуста 1992]. 5 августа, после отъезда Горбачева в Крым, консриативные руководители СССР приступили к подготовке затв­
ора, направленного на пресечение реформ, восстановление в
чшюм объеме власти Центра и КПСС.
Путч начался 19 августа и продолжался три дня. В первый день
• ||.1ли оглашены важнейшие документы руководителей государст• емпого переворота. Вице-президент СССР Г. Янаев в указе,
нщанном от его имени, объявил о вступлении в «исполнение
иязанностей Президента СССР» «в связи с невозможностью по
(«стоянию здоровья исполнения Горбачевым Михаилом Сергее87

вичем своих обязанностей». В «Заявлении советского руководи
ва» извещалось об образовании Государственного комитем
по чрезвычайному положению в составе: Бакланов О.Д. — пер
вый заместитель Председателя Совета Обороны СССР, Крюм
ков В.А. — председатель КГБ СССР, Павлов В.С. — премьер-ми
нистр СССР, Пуго Б.К. — министр внутренних дел СССР,
Стародубцев В.А. — председатель Крестьянского союза СССР,
Тизяков А.И. — президент Ассоциации государственных прел
приятии и объектов промышленности, строительства, транспор
та и связи СССР, Янаев Г.И. — и.о. президента СССР. Фамилии
участников ГКЧП были перечислены в алфавитном порядке
формальный его руководитель Г. Янаев значился в конце списка
Вслед за первыми короткими документами ГКЧП обнародо
вал пространные «Обращение к советскому народу» и «Поста
новление № 1 Государственного комитета по чрезвычайном\
положению в СССР», в которых раскрывались его идеология I'
программа. Реставрационные мотивы ГКЧП излагались кратко
и жестко: начатая Горбачевым перестройка потерпела крах, п
провал привел к распаду государственности, в стране воцари
лись отчаяние, страх и нищета, экстремистские силы в обличи
демократов поставили целью захватить власть и разрушим.
СССР, спасение Отечества не терпело отлагательств! Во ими
этой цели запрещалась деятельность структур власти и упраи
ления, не узаконенных Конституцией СССР, приостанавлива
лась деятельность политических партий, движений, объединс
ний, оппозиционных КПСС, а также выпуск нелояльных газо
Восстанавливалась цензура. Силовым структурам вменялось и
обязанность твердо поддерживать режим чрезвычайного поло
жения.
Далее шла пространная риторика и многочисленные обеша
ния. ГКЧП объявлял, что выступает «за истинно демократичс
ские процессы, за последовательную политику реформ, ведущую
к обновлению нашей Родины, к ее экономическому и социально­
му процветанию, которое позволит занять ей достойное место П
мировом сообществе наций». В течение недели должны были
быть разработаны и обнародованы программы замораживания И
снижения цен на ряд продовольственных и промышленных това­
ров, повышены заработная плата, пенсии, стипендии, пособия И
всевозможные компенсации. В течение 1991 — 1992 гг. всем жела­
ющим горожанам обещалось предоставить земельные участки,
Выдавая векселя разным слоям населения, ГКЧП не забывал и о
предпринимателях: «Развивая многоукладный характер народно­
го хозяйства, мы будем поддерживать и частное предпринимав
88

п-щ.ство, предоставляя ему необходимые возможности для раз­
ни I ия производства и сферы услуг».
19 августа по решению ГКЧП в Москву были введены войска.
Имеете с тем организаторы переворота не осмелились арестовать
Ельцина, как и других руководителей России. Не были отключе­
ны телефоны, международная связь. Белый дом, в котором рас­
положилось российское правительство, получил возможность
1к- ( промедления приступить к организации сопротивления пут­
чу На пресс-конференции, организованной 19 августа, руковод1 ню ГКЧП вело себя нервозно, у его формального лидера Г. Янакк.1 тряслись руки. Путчисты не смогли представить медицинское
гмидетельство, которое служило бы основанием для прекраще­
ния исполнения обязанностей М. Горбачевым «по состоянию
чюровья». Некоторые из журналистов, присутствовавших на
пресс-конференции, своими вопросами не раз ставили членов
I КЧП в тупик. Законность действий, на которую претендовал
ГКЧП, была дезавуирована, развитие событий первого дня обна­
ружило, что заговор «повис в воздухе».
Эти факты, как и последующий скорый провал путча, дали не­
которым журналистам и политическим наблюдателям повод
ъп'нерждать, что «странный» заговор вообще не заключал в себе
реальной политической угрозы. М. Соколов, известный полити­
ческий обозреватель, назвал его «дурацким путчем» [Коммер|шпть. 1991. № 4], а некоторые комментаторы даже выдвинули
крсию, что истинным сценаристом драматических событий был
рьцин, который весьма малой ценой извлек для себя макси­
мальную политическую выгоду, став благодаря перипетиям трех
цней политическим властелином не только в России, но и на всем
пространстве СССР.
Эти и другие подобные версии при некоторой внешней правцоподобности все же находятся в явном противоречии с реалия­
ми грех августовских дней и не раскрывают главных причин быпрого краха путча. Безусловно, что как политический стратег
Кш.цин, уже утром 19 августа заклеймивший действия ГКЧП как
самое тягчайшее государственное преступление», а его участни­
ки! как «государственных преступников» и предпринявший ре­
шительные и четкие меры по организации сопротивления, окаЩ11СЯ на голову выше путчистов. Именно в августовские дни он
приобрел известность гроссмейстера экстремальных ситуаций.
I |о главные политические просчеты путчистов были все же связа­
ны отнюдь не с недоучетом «фактора Ельцина».
Среди главных просчетов на первом месте оказалась неспе­
шность ГКЧП реалистически оценить возможную реакцию на
89

его действия российского населения, не выказавшего ему пои
держкм, а в значительной части выступившего на стороне Ельни
на. Особенно ярко это проявилось в Москве, ставшей эпицет
ром драматических событий. Уже утром 19 августа центр Моским
оказался запруженным людьми, вставшими на пути танков и оь
наружившими решимость защищать российскую власть цен""
собственных жизней. Большая часть введенных в Москву войЧ •
перешла на сторону Ельцина, а Другая часть заняла выжидател!.
но нейтральную позицию. Использование ГКЧП в такой ситум
ции силовых методов означало бы развязывание кровопролт
ной, с катастрофическими последствиями гражданской войны.
на что путчисты не решились.
Другой главный просчет путчистов заключался в явной перг
оценке власти Центра над союзными республиками. Болыпино
во последних достигли уже той степени суверенитета, которая ш
ключала в их глазах легитимность действий ГКЧП. Они заняли и
отношении акций путчистов позицию или осуждения или не
признания. Только республики Средней Азии и Азербайджан
проявили лояльность в отношении ГКЧП, хотя и не признали с [и
официально. С точки зрения возможности подчинения респуь
лик указам ГКЧП путч безнадежно запоздал, он в условиях аш I
ста 1991 г. мог только ускорить процесс их «разбегания» из СССТ
Это и стало одним из главных следствий августовских событии
начавшихся как заговор старой партийно-государственной эли
ты с целью сохранения СССР и власти КПСС, но закончивши*.
ся уже «бархатной революцией», которая разрушила Советским
Союз, КПСС и утвердила у власти новые элиты.
Исход схватки между ГКЧП и российскими властями решил­
ся 20 августа, когда Ельцин и его окружение пресекли попытки
захвата Белого дома путчистами, переломили ход событий в свою
пользу и взяли под контроль всю ситуацию в России. А утром
21 августа Б. Ельцин на экстренном заседании Верховного Соне­
та РСФСР сообщил, что «группа туристов» из числа лидером
ГКЧП едет в аэропорт Внуково, чтобы лететь оттуда в Крым дли
замаливания грехов перед законным Президентом СССР. Вече
ром того же дня члены ГКЧП были возвращены в Москву в качг
стве арестантов. После нескольких дней заточения на даче »
Форосе в Москву прибыл и Горбачев.
С 22 августа Ельцин и российские радикалы стали пожинаи
плоды своей политической победы. 23 августа во время встречи •
депутатами Верховного Совета РСФСР Горбачеву было предъяг
лено требование немедленно подписать указ о роспуске КПС<
Президент СССР принял этот и другие ультиматумы Ельцина и
90

радикалов. На следующий день он распустил союзный кабинет
министров, отказался от поста генерального секретаря ЦК
КПСС, ЦК же КПСС заявил о самороспуске. В результате пал не
инько коммунистический режим, но и рухнули государствен но партийные структуры, цементировавшие СССР.
Вслед за этим начался обвальный распад всех других государ« I пенных структур: Съезд народных депутатов СССР был распу­
шен, а на переходный период до заключения нового союзного до­
ктора между республиками высшим представительным органом
и!.юти стал радикально реформированный Верховный Совет
< < СР; вместо кабинета министров создавался аморфный и явно
(к* шластный межреспубликанский экономический комитет,
(юльщинство союзных министерств ликвидировалось. Республи­
ки Прибалтики, добивавшиеся независимости в течение двух лет,
млконец-то получили ее. Другие республики приняли законы,
упрочивавшие их суверенитет и делавшие их фактически не подшпетными Москве.
Сам Ельцин еще в дни путча принял указ о прекращении дея1С.ИЫЮСТИ КПСС и РКП на территории России. Обосновывая
правомерность действий российского президента, его советник
С. Шахрай доказывал, что компартия ни по каким меркам не явиинась политической партией, она была государством в государI 1 не, а посему ее ликвидация находилась в полном соответствии с
п\\ом и буквой демократии. Вся союзная собственность на террнюрии РСФСР указом Ельцина была подчинена России. Росшнекой стала основная часть центрального телевидения и раштнещания. Назначения на оставшиеся союзные посты осущеII клялись по прямому указанию Ельцина. Горбачев превратился
и -царствующего, но не правящего» союзного президента.
И тем не менее Горбачев отчаянно цеплялся за власть. На этот
рлч основу политического самосохранения он видел уже в уста­
новлении самого тесного политического альянса с людьми, кото­
рые признавались в качестве лидеров российских демократов или
пользовались среди них авторитетом. В конце сентября он обраюнал Политический консультативный совет при президенте
СССР, в который наряду с «центристами» — А. Яковлевым,
II. Петраковым, В. Бакатиным, Э. Шеварднадзе, Е. Велиховым
пошли признанные радикалы —А. Собчак, Г. Попов, Е.Яковлев,
К). Рыжов, которых еще полгода назад Горбачев числил среди
•.•коих злейших политических противников. Основные же усилия
•'оюзный президент сосредоточил на подготовке соглашения
между республиками, сохранявшими желание войти в Союз Су­
веренных Государств.
91

Соглашение обсуждалось во время периодических встреч \\>
сударственного Совета СССР, в который входили руководители
республик. Последнее их совещание состоялось в середине нои< •
ря. На нем обсуждалось три варианта будущего Союза:
1) Союз суверенных государств, не имеющий вообще центр.'
лизованной государственной связи;
2) Союз с федеративной или конфедеративной формой го( \
дарственной связи;
3) Союз, выполняющий некоторые государственные фуш
ции, но без статуса государства и названия.
В конце концов участники сошлись в том, что должен бы и.
создан Союз Суверенных Государств — конфедеративное гснт
дарство, выполняющее делегированные ему государствами
участниками договора функции. Б. Ельцин, Н. Назарбаев
С. Шушкевич, А.Акаев, другие лидеры республик выразини
твердую уверенность, что соглашение будет подписано.
Особую позицию заняла одна Украина: ее глава Л. Кравч\1
заявил, что до проведения общереспубликанского референдум <
по вопросу о государственном статусе республики, намеченное
на 1 декабря, он не будет участвовать в договорном процесс
Горбачев ответил, что «не мыслит» Союза без Украины, и Гоо
дарственный Совет решил дожидаться ее возвращения за стол и<
реговоров.
Референдум на Украине принес результаты, прямо протип<>
положные итогам мартовского референдума: если в марте 70% >1
раинских избирателей проголосовали за сохранение СССР, м
полгода спустя такое же количество избирателей высказалось у» •
за полную независимость Украины. Л. Кравчук, избранный пер
вого декабря президентом Украины, заявил, что «лидер должен
подчиняться выбору народа» и что о его участии в подписании со»
юзного договора не может быть и речи. М. Горбачев, сознавая I
полной мере смысл украинского референдума, 3 декабря в обра­
щении ко всем республиканским парламентам в отчаянии взынил
предотвратить распад СССР, грозивший неизбежно «национала
ными, межреспубликанскими столкновениями, даже войнами»
Республики остались глухи к голосу советского президента.
Одновременно с Горбачевым, но совершенно иначе, чем ом
отреагировал на украинский референдум Ельцин. В своем зам
лении он декларировал признание Россией независимости }
раины и провозгласил, что отношения между ними будут сто­
иться на началах «нового партнерства», как между «двумя суш.
ренными государствами Европы». Украинский референдум, пи
92

мция России и, как вскоре выяснилось, Белоруссии поставили
• е с т на процессе заключения союзного договора под эгидой
Горбачева.
X декабря во время встречи в Белоруссии, проведенной втайне
• и советского президента, лидеры трех славянских республик за• точили сепаратное межгосударственное соглашение, в котором
шпорилось: «Мы, руководители Республики Беларусь, РСФСР,
\ | раины, отмечая, что переговоры о подготовке нового Союзно(< I логовора зашли в тупик, объективный процесс выхода респубпм из состава Союза ССР и образование независимых госу;гв стал реальным фактом... заявляем об образовании Содру1ва Независимых Государств, о чем сторонами 8 декабря
I года подписано соглашение». В заявлении трех руководитеи II отмечалось, что «Содружество Независимых Государств в со• мне Республики Беларусь, РСФСР, Украины является открыи.1м для присоединения всех государств — членов Союза ССР, а
• ке для иных государств, разделяющих цели и принципы напдего Соглашения».
1ентральноазиатские республики и Казахстан уже через не1ько дней изъявили готовность присоединиться к Содружест•'\ Горбачев отреагировал на новый и неожиданный для него по|и 1 ический поворот драматическим заявлением: «На смену длинг'мюму и трудному историческому процессу формирования
№ к) т о й страны приходит процесс ее разъединения, расчленешмм». Вместе с тем он изъявил готовность участвовать в процессе
Формирования нового межгосударственного альянса. Но респуб­
лики от его услуг отказались почти демонстративно. 21 декабря
|м встрече в Алма-Ате, на которую советский президент даже не
|Ги.1 I приглашен, одиннадцать бывших советских республик, а теИгр!, независимых государств объявили о создании Содружества
II" преимуществу с координационными функциями и без каких|ци*ю законодательных, исполнительских и судебных полномо­
чим. Центральным был один из заключительных абзацев алмащмнской декларации: «С образованием Содружества Независи­
мых Государств Союз Советских Социалистических Республик
прекращает свое существование».
Гак, накануне 69-летней годовщины образования СССР была
подведена черта под его существованием. Без крови и без исте­
рик, росчерками перьев одиннадцати руководителей независи­
мых республик. Под декларацией не было подписей четырех бывних республик — Грузии, Литвы, Латвии, Эстонии. Но не пото­
пу, что они были против роспуска СССР, а потому что считали
»ое давнее включение в Советский Союз незаконным и не хоте93

ли участвовать ни в каких альянсах с недавними «сестрами». П"
декларацией отсутствовала и подпись Горбачева. Первый сове >
ский президент, не отработавший и половины своего срока, бы I
против ликвидации СССР. Но его мнения по этому вопросу ни
кто не захотел даже выслушать. Советский президент был лишгм
государства и государственной власти в унизительной форме.
Тем не менее Горбачев, проявив незаурядную выдержку и ян
но желая придать трагическому и для него, и для СССР развитие
событий приличествующую форму, заявил о добровольном ели
жении с себя полномочий советского президента. Но приличное
поведение не освободило его от нового унижения со сторош.г
Ельцина: 27 декабря, когда Горбачев появился в Кремле для «сбо
ра вещей», в его кабинете уже сидел российский президент.
Роспуск СССР очень скоро породил самые разные тол ком
ния. По большей части они носили ярко выраженный политичс
ский характер. Люди, скрепившие своими подписями алма-атип
скую декларацию, как и их окружение, доказывали, что ликвиди
ция Советского Союза и образование вместо него альянса нези
висимых государств стали единственным возможным выходом и 1
политического тупика. Их оппоненты приписывали роспуп
СССР или злой воле трех славянских лидеров, или проискам ми
рового империализма. В России не только коммунисты, политп
ческие силы из державно-националистического лагеря, но такж<
и некоторые участники «Демократической России», правда, по
рвавшие с ней осенью 1991 г. (среди них лидер Демократической
партии Травкин, лидеры Конституционно-демократическом
партии М. Астафьев и И. Константинов, христианский демокр.н
Аксючиц), объявили главным виновником скоропалительной
смерти Советского Союза Ельцина. Перипетии последующей»
исторического развития все больше и больше увеличивали числи
тех, кто рассматривал ликвидацию СССР как трагическую ошии
ку и даже преступление высокопоставленных политиков.
Если следовать исторической логике и фактам, то распад
СССР следует признать результатом воздействия целой суммы
субъективных и объективных факторов. Было бы нелепо отри
цать, что политическое поведение и воля тех или иных лидеров не
имели к нему отношения. Политический выбор Б. Ельцин.<
Л. Кравчука и С. Шушкевича в начале декабря придал процео *
ликвидации СССР мощное ускорение. Особая роль в процесс
крушения СССР принадлежала Ельцину. Избранная им и ею
единомышленниками с начала 1990 г. стратегия утверждения И
расширения суверенитета России, радикального сокращений
полномочий правительства СССР стала одной из главных движу94

мшх сил, расшатавших союзное государство. Именно российская
/и кларация о суверенитете, одобренная 12июня 1990г., оформи­
ла процесс «парада суверенитетов» союзных республик.
Нельзя не говорить и о «факторе Горбачева», также способп мовавшем печальному для.Советского Союза исходу его исто­
рии. Фактически с самого начала перестройки у Горбачева не
Г>1.1ЛО сколько-нибудь продуманной национальной политики.
Порожденные политической демократизацией центробежные
1спденции вызывали у него удивление, а то и обиду на «небла­
годарность» республик. Советский президент обнаружил пол­
ную беспомощность в тушении пожаров в «горячих точках»
национальных отношений в разных регионах. В решении нациопальных вопросов он метался из стороны в сторону, явно не
т а я , сколько суверенитета нужно дать республикам, чтобы
удовлетворить их аппетиты и в то же время сохранить СССР.
Наконец, перманентные неудачи его экономических реформ
стимулировали республики не просто к выходу, а к бегству из
не поддающейся переделке общественно-экономической си­
стемы и обращению к самостоятельным попыткам выхода из
тупика.
Признавая значение субъективных факторов, просчетов и ам(шций тех или иных лидеров в процессе распада СССР, нельзя
сбрасывать со счетов объективные его причины. Одна из них по
с поему характеру универсальна: мировой опыт свидетельствует,
что многонациональные государственные образования, подо­
бные СССР, рано или поздно разрушались, рок распада висел
над теми из них, которые управлялись «железной рукой», и над
1еми, в которых использовали либеральные методы. Неизменно
рушились империи рабовладельческие, феодальные, капитали­
стические и, наконец, настал черед социалистических.
Рок распада проявил себя еще в российской империи в
1917—1921 гг. Независимыми тогда пожелало стать большинство
национально-территориальных «окраин». Но пришедшие к вла­
сти большевики хотя и исповедовали веру в исторические зако­
номерности и неизбежность крушения любых империй, тем не
менее сами решились вступить в схватку с историей, силой вос­
создали империю под новым названием и крышей и сделали в ре•ультате заложниками своего эксперимента множество народов и
наций, включая и русскую. То, что произошло в начале 1990-х гг.
и СССР, можно рассматривать как реванш, взятый историей у реиолюционно-интернациональной политической партии, и свиютельство того, что «обвал» Российской империи в 1917 г. от­
нюдь не был случайностью.
95

Мировой опыт свидетельствует также, что империи могли
удерживаться только в условиях деспотических, тоталитарных
режимов и унитарных государств, что империи и политическая
свобода несовместимы. Горбачев, провозгласивший в 1987 г. курс .
на политическую демократизацию, был, кажется, в полном неве­
дении относительно этой исторической истины. По крайней ме­
ре, ни он, ни его окружение, одобряя демократические реформы
в середине 1988 г. на XIX Всесоюзной партконференции, и не по­
дозревали, что выносят смертный приговор и КПСС, и СССР.
Сама КПСС являлась главным цементирующим элементом
СССР, поэтому ее ослабление, а затем и утрата партийно-поли­
тической монополии способствовали тому, что распад Советско­
го Союза приобрел «галопирующий» характер.
Опыт распада СССР обнаружил не только то, что процессы
национального самоопределения, коли они уж получили волю,'
становятся необратимыми, но и то, что национализм является
иррациональной силой, сокрушающей все, не сообразуясь с
тем, соответствует ли это истинным интересам представляемого
им народа или нет. С точки зрения экономической и политиче
ской целесообразности, простого здравого смысла действитель
нетрудно понять, например, зачем советским республикам, по
желавшим обрести независимость, нужно было «сжигать дотла
не только государственные, но и экономические связи, приоб
ретшие в течение столетий органический характер? Но такова
иррациональная сила национализма: ради своего торжества он
готов не только «развести» народы, но и внушить им самые не­
добрые чувства друг к другу. Этой иррациональной силы нацио­
нализма не смогли учесть ни Горбачев, ни его окружение.
повторявшие как заклинание фразу о том, что «разойтись мы не
сможем».
В политической науке можно обнаружить не одну теорию, по­
могающую глубже и всесторонне понять и объяснить причины рас­
1Спада СССР. Среди таковых убедительна теория «революции элит»
Она, в частности, гласит, что в обществах, где длительное вре
господствуют замкнутые политические элиты, наглухо закрываю
щие доступ в свои ряды для подавляющего большинства населени.
по идейным, социальным, национальным соображениям, неиз­
бежно формируются оппозиционные неформальные элиты, ставя­
щие целью радикальное переустройство государственной власти.
Советская номенклатурно-коммунистическая верхушка отно­
силась к элитам самого жесткого типа. Неудивительно, что как
только в СССР была легализована возможность участвовать в вы­
борах «неформальным» политическим группам и объединениям,

I

96

дни ее были сочтены. Неслучайно то, что среди новых элит доми­
нирующую позицию во многих случаях заняли националистиче­
ские и даже крайне националистические группировки. Быстро
Найдя для себя массовую опору, умело апеллируя к реальным
фактам национальной дискриминации и эксплуатируя иррацио­
нальный национализм, они смогли оттеснить от власти старую
элиту. Власть новых элит могла стать по-настоящему прочной
Только при условии ликвидации СССР и обретения республикаМи полной независимости, что стало одной из главных целей ли­
деров национальных движений.
Крушение СССР подвело черту под горбачевским периодом
современной отечественной истории. Деятельность этого поли1ика еще в годы пребывания его у власти вызывала ярые полити­
ческие дискуссии, полярные интерпретации и оценки. Для исто­
рической науки в политической деятельности Горбачева, помимо
Псе го прочего, заключен благодатный материал для осмысления
Классической проблемы «личность и история». Каковы возмож­
ности и пределы воздействия личности на историю, когда и поче­
му эта личность берет верх, а в каких случаях и почему терпит по­
ражение в противоборстве с историей?
В период пребывания Горбачева у власти в оценках его дея­
тельности преобладали два крайних подхода — апологетический
И критический. В свою очередь, каждый из этих двух подходов
Претерпел определенную эволюцию, разделительным рубежом
Которой стал август 1991 г.
До августа апологеты, представлявшие по преимуществу реормистское крыло КПСС, видели в Горбачеве альтернативу как
непредсказуемому популисту» Ельцину, так и коммунистичеКим фундаменталистам типа Полозкова. Газета «Советская кульра», выражая позицию апологетов, 12 января 1991 г. (накануне
обытий в Литве!) на месте передовицы поместила перевод статьи
з германской «Генераль-анцайгер», дав ей собственное лозунгоое название: «Единственная гарантия — Горбачев». Вывод, котоый пропагандировала «Советская культура», заключался в том,
то Горбачев был и остается мессией, который призван спасти со­
тский народ, а потому ему нужно вверять любую власть: «Не
лько из-за угрожающего хаоса, но и потому, что личность Горачева дает единственную гарантию того, что основные идеи пе"стройки — экономическую реформу и демократию — можно
удет спасти и на фазе авторитарного вмешательства».
Появились даже разнообразные приемы апологии Горбачева.
дин из них — сравнение его с русским царем Александром 11.
ащищая Горбачева от «неблагодарных» радикалов, писатель
97

Л. Карелин негодовал: «Неблагодарность переползает в преда
тельство. Борьба за власть, за этот из прошлого ор: „Царевн)
Софью на трон!" — это уже не политические игры, не амбициоз­
ные вожделения, не торопливая суета карьеристов, спешащих ур­
вать свой кусок, поскольку Президент нынешний вроде бы мяг
коват, нерешителен, терпим безмерно. Спасибо бы ему за это
сказать, ведь это качество доброго человека. Нет, поменять его
На кого, господа хорошие? ...Напомню простой факт из россий
ской истории... Был в России сравнительно добрый царь Алек
сандр Второй. Это ведь он отменил крепостное право, но это вед!
его убили народовольцы. Мало им показалось царской доброты
распоясались на большее. Получили же Александра Третьего, по­
лучили царя-реакционера. Если совсем точно сказать: получил!
наказание за неблагодарность» [Правда. 5 апреля 1991].
Перипетии августа 1991 г" серьезно перетасовали ряды зашит
ников Горбачева. Он оказался тогда «генералом без армии», чело­
веком без власти и влияния (демократию спасли не горбачевцы, I
Ельцин и радикалы), представления о нем, как о мессии, рухнул!
в одночасье. Многие его сторонники, в первую очередь из рефор>
маторского крыла КПСС, отреклись от него и подругой причИ'
не: слишком уж легко подписался он под ельцинским запрето^
компартии. Бывший диссидент Рой Медведев, некогда исклю­
ченный, а в период перестройки восстановленный в партии, со­
крушался: «Запретили КПСС грубо и оскорбительно. И если бь
это еще сделал не Горбачев, который мне доверял и, не спрашИ'
вая моего согласия, вписал меня в члены ЦК, даже не разъяснив
зачем я ему там нужен...» [Огонек. 1991. № 52. С. 12].
Зато среди защитников Горбачева сразу после августа оказа­
лось немало демократов. О. Лацис, Ю. Щекочихин, Л. Карпин­
ский готовы были теперь поставить Горбачева рядом с русским!
либеральными царями Александром I и Александром II. Но н<
меньшее количество демократов стали еще более яростным»
критиками Горбачева.
Крайне радикальная критика Горбачева, как ни парадоксаль
но, порой совпадала с крайне консервативными оценками. На
пример, выдвинутая бывшим диссидентом В. Буковским версия*
том, что весь проект и режим осуществления перестройки был|
разработаны задолго до нее в стенах КГБ и предложены им Горба
чеву (цель — спасение партократии посредством реформ), был|
зеркальным отражением утверждений консерваторов о том, чт<
перестройка направлялась из западных спецслужб, а Горбачен их «агент влияния». После августовского путча радикальная крИ1
тика возложила на Горбачева прямую вину за контрреволюцией'
98

ый переворот. И вновь крайности сошлись: в связях Горбачева с
угчистами не сомневались и консерваторы типа В. Алксниса.
Историки знают, что крайние оценки, как правило, преобла­
дают в суждениях современников, особенно когда речь идет о
Крутых, переломных исторических эпохах, и предвзятость таких
оценок со временем проявляется все больше. Очевидно и то, что
масштабные исторические личности не могут быть объективно
оценены, если пользоваться только одним из двух арифметиче­
ских знаков — плюс или минус, Реальная историческая роль Гор­
бачева, безусловно, принадлежащего к таким личностям, сложна
и противоречива, а его цельный политический портрет — это
Портрет из многих парадоксов, причем в нем найдется место и
для контрастных красок, и для множества полутонов.
Очевидны масштабность и неординарность личности ГорбачеII. Если рассмотреть состав советско-партийной элиты середины
9К0-х гг. и реальных претендентов на должность генерального
скретаря ЦК КПСС и руководителя СССР, то можно прийти к
ыводу, что Горбачев среди них был единственным политиком,
то обладал способностью выдвижения тех радикальных нововве­
дений, которые в течение нескольких лет изменили ход отечест­
венной истории. Любой другой реальный претендент (В. Гришин,
I'. Романов, А. Громыко и др.) был способен только к консервации
го состояния общества, которое было справедливо наречено
астоем». Без Горбачева начало и углубление новейшего рефораторского этапа было невозможно.
Объективные суждения о месте Горбачева в отечественной исрии невозможны без опоры на принцип историзма, который, в
стности, требует оценивать роль личности с учетом закономеростей крупных переломных исторических эпох, когда соверша­
тся переход общества из одного состояния в другое. Одна из та­
ких закономерностей свидетельствует, что крупные, в том числе
самые прогрессивные, переходные эпохи в истории человечества
сопровождались затяжным падением производства, инфляцией,
ростом социальных контрастов. Позитивные результаты пожина­
лись зачастую много позже их завершения. Главной задачей прорессивных переходных эпох является создание моделей, способпующих таким улучшениям. В какой мере Горбачев способстнал созданию таких моделей и способствовал ли он их создаю вообще — вот вопрос, который является существенно важ1М для прояснения его роли в истории.
Для объективной оценки Горбачева очень важен, конечно, и
прос о том, какой ценой оплачивался переход общества в новое
стояние, или какой вследствие его реформ оказалась социаль99

ная «цена» посткоммунистической модернизации в России? И:
вестно, что благодаря искусной социальной инженерии выдак
щихся политиков цена крутых переходных периодов может бьп
существенно снижена. В связи с этим на память приходят реформ
Ф. Рузвельта в США 1930-х гг., которые по классическим амер»
канским меркам казались антикапиталистическими и даже соцм
диетическими. Они радикально изменили общество, но принеся
достаточно быстрые позитивные результаты среднему классу и н*
зшим слоям и, кроме того, не пошатнули, а оздоровили устои би:
неса. Достаточно безболезненным и быстрым оказался и переход <
тоталитарных к либерально-демократическим обществам в Фед(
ративной Республике Германии, Италии, Японии после Второ
мировой войны, в Испании в 1970-х гт.
Но все это зарубежные образцы эволюционных и успешных п<
реходных эпох. Российская традиция таковых не знает. Перехо;
ные эпохи российской истории всегда сопровождались неимове!
ными страданиями народа и были очень затяжными. В этом смыс
ле переходная эпоха, начатая Горбачевым, соответствует именно
российским образцам. Он не смог завершить начатые им экономи
ческие преобразования, а к концу его пребывания на президеш
ском посту принятое им к реформированию общество лежало и
руинах. И именно этот итог — перестройка как катастройка (по
следнее определение принадлежит А. Зиновьеву) — запечатлелся и
сознании большинства современников. Такая оценка весьма ярко
представлена в «количественной» характеристике внутриполити
ческих итогов горбачевского правления, опубликованной амерн
канской газетой «Вашингтон пост» 15 декабря 1991 года.
Вот основные ее данные о горбачевском периоде:
Советский золотой запас
Продажа «биг-маков» в Москве
Число политзаключенных
Официальный курс доллара
Политические партии в России
Число членов КПСС
Официальные темпы роста
советской экономики
Внешний долг
(млрд. долларов)
Цена килограмма мяса
Экспорт нефти
(млн. баррелей)

1985 год
около 2500 тонн
0
600
0,6 рубля
1
19 млн.
+2,3%

1991 год
240 тонн
15 млн.
0
90 рублей
12 (официально
зарегистрированных)
0 (партия запрещена)
-11%

10,5 млрд.

52 млрд.

2 рубля
1172

100 рублей
511

100

Возникает вопрос: возможно ли было использование Горбачеым иной, менее болезненной и более продуктивной модели обпггтвенных преобразований и возможны ли были иные итоги
орм? Отвечать на этот вопрос можно только теоретически,
ятуя, что история не знает сослагательных наклонений и что,
ювательно, гипотетическая оптимальная модель может при­
меняться историком не более чем в рамках «чистого разума».
Очевидно то, что избранная Горбачевым в 1985 г. командно(министративная модель реформирования социализма проваилась, а взятая на вооружение с 1987 г. реформистско-демокраическая модель сопровождалась тяжкими экономическими
оследствиями, обрекла на страдания живущие поколения и
Сюзначила очень неясные перспективы будущего развития. Как
ыиснилось очень скоро, но о чем не подозревали Горбачев и его
кружение, реформистско-демократическая модель была не сов­
естима с устоями советского социализма, властью КПСС и
иитарной сущностью СССР. Реформистско-демократическая
одель, запущенная в жизнь Горбачевым, устранила от власти и
вмого ее создателя.
Но с отставкой Горбачева процесс реформирования общества
"е прервался, а набрал новые обороты. Сохранились и те инститы — многопартийность, свободные выборы, свобода прессы,
нчала гражданского общества и разделение властей, которые
ыли созданы при Горбачеве и которые давали возможность вы­
бора новой общественной модели в случае неудачи прежней, яв­
лялись основой для состязательности различных общественных и
Политических сил. А раз так, у общества оставалась надежда об­
новляться на мирной демократической основе.
Среди критических замечаний, часто высказываемых в адрес
Горбачева и его окружения, одним из основных является отсутстнис у них убедительной концепции экономических реформ. Но и
'лот недостаток в деятельности Горбачева может быть объектив­
но оценен, если мы будем оставаться на почве историзма. В силу
Хорошо известных причин, в первую очередь существовавших на
ротяжении 70 лет запретов на свободное развитие научной, да и
"обще любой мысли, никто в советском обществе не был готов
созданию в короткие сроки такой концепции. Даже с наступлеием политической свободы агитация в пользу рынка его стороников, в том числе и лучших экономических умов, носила умочрительный характер. Плачевное состояние отечественной
•кономической, политической, социологической мысли обрекло
псех архитекторов российской модернизации на грубые ошибки.
I орбачев совершил их больше, чем люди, сменившие его у власти
101

в 1991 г., в значительной мере потому, что приступил к модерни
зации первым.
И уже в заслугу Горбачеву может быть поставлено то, что по
еле укоренения в советском обществе свободы мысли и идеоло­
гического плюрализма он не пытался пресечь их, более того, сам
черпал из новых идей, усваивал доктрины и концепции, которые
в конце XX в. значились в качестве самых передовых в арсенале
мировой цивилизации. Воспринятые и активно пропагандиро­
вавшиеся им концепции гражданского общества, правового госу­
дарства, политической демократии способствовали идеологиче­
ской и духовной революции в обществе. Эта трансформация
материализовалась в августе 1991 г.: народ готов был стоять на
страже новых идеалов и противодействовать реставрационным
попыткам старокоммунистической элиты. Конечно, обществен­
ное сознание изменилось под воздействием не одного Горбачева,
но это была и его революция.

Глава V I
Радикальные реформы:
год Гайдара

Одним из главных следствий августовских событий стало пе­
ремещение государственно-политической власти, сосредото­
ченной прежде в союзном Центре, в республики и, в первую оче­
редь в Россию. Российский президент, правительство, Верхов­
ный Совет в течение нескольких дней обрели власть, которой они
тщетно добивались у Центра почти полтора года. Теперь перед
ними во весь рост встала проблема претворения в жизнь ради­
кальных реформ, которые вынашивались и оттачивались начи­
ная с 1989 г.
Очень скоро выяснилось, однако, что при наличии у радика­
лов общей идеологии реформ, у них не было сколько-нибудь
проработанной и обоснованной программы конкретных эконо­
мических и политических преобразований. На ее подготовку уже
после августа ушло три месяца, и до ее обнародования россиянам
оставалось только гадать, какой будет практическая программа
правительства Ельцина. Вопросов в этой связи возникало очень
много, поскольку среди радикалов не было единства в понима­
нии путей реформирования России.
Если в радикальной идеологии и был центральный связую­
щий постулат, то заключался он в представлении о благотворно­
сти свободных, не обремененных государственным контролем
экономических отношений. В 1991 г. даже умеренные радикалы
решительно отвергали идею государственного экономического
регулирования, а регулируемый рынок считали такой же нелепо­
стью, как жареный лед. Свободный рыночный обмен товарами и
услугами стал наделяться способностью преобразовать экономи­
ку России, вывести ее в число передовых в мире. И если старая
фициальная советская идеология исповедовала своего рода по103

литический детерминизм, заключавшийся в вере в способное
государства и КПСС переделать природу человека и устрани
все пороки общества, то новая радикальная вера основывалась н
экономическом детерминизме, по принципу «от противного
пытаясь доказать, что стоит устранить государство из естествен
но-исторического процесса, как тут же заработают благодатны
для общества рыночные механизмы, способные быстро расста­
вить все по своим «естественным местам» и облагодетельствоват!.
всех.
Неслучайно, что наиболее популярными авторами демокра
тических средств массовой информации, от «Московского ком
сомольца» до «Огонька», стали публицисты, отстаивавшие цен
ности абсолютно свободного рынка в духе М. Тэтчер и Р. Рейга
на. Их западным кумиром был уже не Дж. Гэлбрейт, сторонни"
соединения «лучших черт» социализма и капитализма, а Хайе
и Фридмен, видевшие смертельную опасность социализма в лю
бом государственном вторжении в общественную жизнь. Ти
пичным для радикальных идеологов было суждение популярно
поборницы абсолютной экономической свободы Л. Пияшево
которая, заклеймив «новую утопию» «наисветлейшего, наисо
циальнейшего, с человеческим лицом и коммунистически
благолепием» «демократического социализма», так сформули
ровала спасительную программу для России: «Когда я размыш
ляю о путях возрождения своей страны, мне ничего не приходи
в голову, как перенести опыт немецкого экономического чуд
на нашу территорию. Конституировать, как это сделало прави­
тельство Аденауэра, экономический либерализм в чрезвычай
ные сроки, запретить коммунистическую идеологию, провести
Всероссийский процесс покаяния, осудив всех „зачинщиков"
хотя бы посмертно, сбросить с себя груз тоталитаризма, захоро
нить ленинский прах, убрать в музеи всю социалистически
коммунистическую символику и высвободить на волю вольну
всю уцелевшую и сохранившуюся в обществе предпринима
тельскую инициативу. Моя надежда теплится на том, что выпу
щенный на свободу „дух предпринимательства" возродит и
стране и волю к жизни, и „протестантскую этику"» [Родина
1990. № 5 . С. 8].
Для радикалов было характерно убеждение в том, что рыноч
ная свобода благодатна абсолютно для всех и вся: и для промыш
ленности, и для сельского хозяйства, и для торговли, и для науки,
и для культуры. Многим представителям культуры, разделявшим
радикальные взгляды, было свойственно отождествлять рыноч
ную свободу со свободой творчества, по крайней мере они исхо
104

дили из убеждения, что именно рынок «отберет» самые лучшие
фильмы, книги, научные достижения.
Широко распространенным было и убеждение, что именно
экономическая свобода является основой политической демок­
ратии. Массам также внушалась мысль, что благодать рынка мо­
жет утвердиться в России в сжатые сроки, а его введение про­
изойдет без ухудшения положения большинства, которое очень
быстро должно было оформиться в «средний класс». Именно
обещание быстрого общественного переустройства на основе
рыночных отношений и создания для большинства жизненных
условий, достойных человеческого существования, лежало в ос­
нове стратегии борьбы за власть Ельцина и радикалов, с по­
мощью которой они завоевали поддержку россиян.
Наряду с верой в чудотворную способность рынка радикалы
подчеркивали свою приверженность политической демократии,
и которую включались многопартийность, правовое государство,
разделение властей, равенство всех в политическом волеизъявле­
нии. Поборники радикализма в своем большинстве отвергали
любые формы авторитаризма, например президентское правле­
ние, даже на переходный период экономических реформ. Про­
блема возможной коллизии между политической демократией и
экономической свободой, которая выступает в качестве законо­
мерности в обществах с низкими доходами и неразвитой граж­
данской культурой, не поднималась.
Эти установки разделялись далеко не всеми представителями
к-мократического движения, но именно они определяли магист­
ральную линию радикальной идеологии. Ее творцы явно исхо­
дили не из того, что возможно было построить в России на осно­
ве и с учетом наличествующего социально-экономического,
политического и социально-культурного материала, а из того,
как должно было быть обустроено российское общество в соот­
ветствии с определенным идеалом. Другая черта радикальной
идеологии, также свидетельствующая о наличии в ней типичных
черт утопии, — то, что она строилась на основе прямого и то­
тального отрицания утвердившейся в России общественной си­
стемы, как ее абсолютная альтернатива. Клин выбивался кли­
пом, и результатом этого было опять-таки абстрагирование от
реальных органических характеристик российского общества.
Хорошо и приемлемо было то, что оказывалось прямо противо­
положным социализму.
Многие политики, публицисты и журналисты радикальной
ориентации стали определять августовские события 1991 г., как
»»уржуазную революцию, давшую новой власти мандат на постро­

ив

ение в России капитализма. Утверждалось это, несмотря на т
что к августу 1991 г. в России не было ни экономических факто
ров (частная собственность и частнокапиталистическое предпри
нимательство), ни буржуазии, достигших в Европе и Северно
Америке накануне буржуазных революций той «критическо
массы», которая и делала эти революции неизбежными. В тех ре
волюциях именно буржуазия играла роль организатора и гегемо
на, быстро формировала мощные буржуазные политически
группировки и системы и брала в руки политическую власть. Ни
чего подобного в России не было.
Утопизм идеологии радикалов, как это ни парадоксально,
период борьбы за власть не только не мешал, но даже играл и
на руку. Историки хорошо знают, что утопизм — качество мно
гих новых идеологий, особенно в крутые переходные эпохи. По­
явление идеологий-утопий в такие эпохи закономерно: как по
казывает опыт истории, только вооружившись ими, можно рс
шительно повести массы на борьбу со старым общественным
строем. Идеология российских радикалов — еще одно тому под
тверждение: только ей удалось нанести сокрушительный удар
по коммунистическим доктринам, россияне и пошли за ней
потому что она предлагала абсолютную альтернативу опосты
левшему реальному социализму. Но, блестяще выполнив сво1>
разрушительную задачу, радикализм сразу после утверждения
власти обнаружил, что возможности воплощения его доктрин
на практике или очень ограниченны или же, в случае реализн
ции в чистом виде, чреваты взрывоопасными социальными по
следствиями.
Первыми испытание на прочность не выдержали политичс
ские доктрины радикалов, такие, как разделение властей, право
вое государство, верховенство конституции. Еще до авгусм
1991 г. обнаружились серьезные разногласия между законода
тельными и исполнительными органами власти, оказавшимися и
руках радикалов. В Москве и Санкт-Петербурге мэры этих горо
дов, они же главы исполнительной власти, Г, Попов и А. Собчак
быстро оказались в состоянии войны с городскими Советами, ор
ганами законодательной власти. Советы претендовали на верхо
венство в разработке, принятии и осуществлении всех законов и
нормативных актов, а мэры считали, что это их прерогатива. Ми
Москвы полагал, что в практической политике надо опираться и
квалифицированные профессиональные кадры, а демократы и
Моссовета требовали назначений на руководящие должности и
партийной принадлежности. В результате конфликта Г. Попсн
резко поменял свои политические взгляды: если в 1989 г. он дока
106

И мал, что «наша перестройка возможна или только как демокрацческая, или она вообще обречена» и что демократам «необхоима и сильная исполнительная власть, и сильная контрольная
петь», то в 1991 г. он уже выступал за десоветизацию и возвыкние исполнительной власти, которая должна была воплощать
•демократуру». Реализуя свои проекты, мэр Москвы создал в сто­
лике подвластные ему префектуры, а Советы задвинул на поли­
тические задворки. Демократы из Советов обвинили его в устанонлении личной диктатуры.
Очень быстро рухнуло убеждение радикалов твердо следовать
всем принципам правового государства. Российское демокраческое движение с момента возникновения подвергало жестОй критике Ленина и большевиков за ниспровержение законнои и права и упование на революционную целесообразность. Но
самого момента прихода к власти радикалы сами стали посту­
пи, в соответствии с политической целесообразностью. В конце
"(,1 г. один из сопредседателей движения «Демократическая
(н ия», в прошлом известный правозащитник Л. Пономарев,
[клложил правительству руководствоваться принципом, мало
личающимся от большевистского: «В революционном темпе
(дать землю, провести приватизацию в промышленности,
рговле... Действовать так, как действовал Ельцин в дни перевота. Да, ряд его указов, принятых в этой критической обстанов, носит антиконституционный характер. Но я назвал бы их
ииальными. Они абсолютно отвечали политической потреб­
у й . То есть надо нам быть прагматиками» [Известия. 7 октяб19911.
В радикальном движении очень быстро возникли противоре>| между ортодоксами, твердо следовавшими политическим
чцаниям, и прагматиками, уповавшими на политическую цееообразность. Вследствие этого уже в сентябре-октябре 1991 г.
скололось его ядро — движение «Демократическая Россия». Из
го выделились «идейные радикалы», считавшие возможным
;1держивать правительство Ельцина только условно и критикоТ1> его за отступления от заповедей движения. По иным сообраииям покинули «Демократическую Россию» христианские и
пституционные демократы, а также Демократическая партия:
и перешли на позицию «державников», стали твердо отстаиТь принцип «неделимости» Российского государства и все боС жестко критиковать Ельцина за «развал СССР» (хотя этот
знал был в значительной степени следствием борьбы за суверетст России, который в 1990—1991 гг. решительно поддерживансе без исключения участники «Демократической России»).
107

После августа 1991 г. в течение двух-трех месяцев политический
опора российского правительства неожиданно и резко сузилась. /^Ш
радикальным реформам, в первую очередь экономическим, н о в ^ |
власть еще даже не приступала. Она активно занималась разруш^И
нием КПСС и ее структур, создавала «исполнительную вертикал^И
государства (Ельцин назначил своих наместников во все областт^И
боролась за перераспределение прерогатив с союзным правител^И
ством. Промедление российского правительства с экономический
ми реформами вызывало нарастающее недовольство в демократии
ческих кругах и прессе.
: ЧЩ
План экономических реформ был обнародован только в кон
це октября. С его изложением выступил на Съезде народных д<путатов России сам президент Ельцин. План включал несколы
конкретных направлений экономической политики России, к »
торые в совокупности и составили радикальную реформу. В о*
личие от программы «500 дней» сроки реализации радикально
реформы не устанавливались, но из доклада президента было я^
но, что основные меры должны быть осуществлены в 1992 г.
Первая крупная мера ~- разовое введение свободных ценеяп
варя ! 992 г. — должна была определить рыночную стоимость т >
варов, ликвидировать товарный дефицит, «запустить» механик |
конкуренции между всеми отраслями и предприятиями, застл
вить людей и организации «зарабатывать деньги». Вторая мера
либерализация торговли — должна была ускорить товарооборо!
создать инфраструктуру по сбыту максимально возможных объ
мов отечественной и импортной продукции. Третья мера — им
рокая приватизация жилья, госпредприятий должна была пр.
вратить массы населения в собственников, создать у них м о щ т ; |
трудовой, накопительский и иные чисто экономические стиму;;
деятельности. За 1992 г. намечалось приватизировать не мен
половины предприятий легкой, пищевой промышленное!; ;
строительства, торговли, общественного питания, бытового о«
служивания и др. Вместе с тем исключалась приватизация не/;;
лесов, водных ресурсов, заповедников, историко-культурш;
объектов, художественных ценностей, государственной казн:.
золотого запаса, валютных фондов, имущества Вооружении
Сил и значительной части предприятий и учреждений, наибо;;
важных дляжизнеобеспечения, — энергетика, транспорт, связ)
Доклад Ельцина носил подчеркнуто деидеологизированш;
характер, В отличие от типичных идеологов радикализма он
использовал понятий «капитализм» и «социализм» и обещал, ч!
от реформ выиграют все, при этом в характерном для него д> •
российский президент прогнозировал быстрый ход и успех р.
108

форм: «Хуже будет всем примерно полгода, затем — снижение
цен, наполнение потребительского рынка товарами, а к осени
1992 года — стабилизация экономики, постепенное улучшение
жизни людей» [Известия. 28 ноября 1991].
Хотя программа радикальных реформ была изложена Ельци­
ным, всем было известно, что ее авторами являются ведущие ми­
нистры нового российского правительства. Правительство было
очень необычным по своему составу: главные места в нем заняли
Молодые представители научной общины, экономисты-рыночниКи Е. Гайдар, А. Шохин, А. Чубайс. Из политического руководст­
ва «Демократической России» в правительство вошел только
Г. Бурбулис, занявший, правда, ключевой пост государственного
секретаря РСФСР, первого заместителя председателя правитель­
ства России (председателем стал сам президент, намеревавшийся
споим авторитетом «прикрыть» малоизвестных министров-ре((юрматоров). То, что Ельцин раздал министерские портфели не за
•политические заслуги», а по профессиональным критериям, как
Оы подчеркивало, что в основу реформ будут положены не поли­
тические мотивы, а исключительно забота о пользе дела. Вскоре
также выяснилось, что Бурбулису в правительстве преднаэначась роль политического стратега и организатора, а главным архиктором экономических реформ выступал Е. Гайдар, назначенЫй вице-премьером по экономической политике.
Выдвижение Е. Гайдара на роль ведущего правительственного
форматора было для многих полной неожиданностью, ибо до
ю он никогда не занимался государственной деятельностью и
был среди участников демократического движения. Правда, в
ои 35 лет он добился немалого на поприще науки: был доктом экономических наук и возглавлял исследовательский инстиэкономической политики. Минусом Гайдара в глазах радикаII должно было быть то, что в годы перестройки он являлся
дактором отдела экономики сначала в журнале ЦК КПСС
оммунист», а затем в «Правде», плюсом же то, что молодой
еный был убежденным рыночником. Самые радикальные рычные концепции Гайдар высказал именно в 1991 г., что и прискло к нему внимание политических стратегов «Демократичеой России», рекомендовавших учено го-теоретик а осенью того
года на высокий правительственный пост.
Уже в теоретических разработках 1990 — начала 1991 г. Гайдар
рекомендовал себя сторонником «шокотерапии» [Гайдар,
91 ]. Она представляла политику быстрого перехода от команд-административной к рыночной экономике и радикальные меды борьбы с инфляцией и бюджетным дефицитом, направлен109

ные на стабилизацию экономического развития. Теория «шока- I
терапии» исходила из предположения, что рыночные отношении I
являются единственным средством преодоления пороков огосу
дарствленной экономики и что столбовая дорога к ним лежит ч<
рез свободное ценообразование. Эти идеи и составили костш
«гайдарономики», положенной в основу внутренней политики
России в 1992 г.
4/Ш
Последовательность радикальных экономических рефор1^И
предложенная Гайдаром — сначала отпуск цен, затем введен^И
свободной торговли и только, в-третьих, приватизация, — сопН
пала с моделью «шокотерапии» американского экономист
Джеффри Сакса, в связи с чем оппоненты российского полити­
ка доказывали, что он механически позаимствовал заокеанский
образец. Обвинения эти подкреплялись и тем, что Д. Сакс нар»
ду с некоторыми другими зарубежными экономистами б|.и
включен в состав советников российского правительства. Кр
тики Гайдара утверждали, что очередность реформ должна бы
быть иной: в первую очередь нужно было осуществить приваь
зацию и денационализацию, без которых отпуск цен означ <
простое их повышение промышленными и сельскохозяйствсч
ными монополистами.
В ответах критикам Гайдар доказывал, что у России в силу
специфических условий конца 1991 г. просто не могло быть ам
тернативной модели радикальных реформ. К этим условиям
относил фактическую утрату государством способности упр;ч ;
лять промышленностью и сельским хозяйством, в целом экоп ^
микой как в силу того, что в горбачевский период предприят
и регионы получили широчайшие возможности выполш >
лишь те решения, которые их устраивали, так и по той причиг
что вместе с распадом СССР и КПСС резко ослабло, стало б<
властным само государство. Авторитарная китайская моде,:
утверждал Гайдар, по этой причине в России уже не могла бь •
применена, правительству не оставалось ничего иного, как I1
медленно «отпустить» цены и пытаться проводить полити'
«сильных денег».
Гайдар предлагал положиться на рынок и как на орудие стр) I
турных изменений в экономике: свободные цены должны бы >
отобрать те товары и товаропроизводителей, которые удовлеп
ряли потребностям общества, и отвергнуть те, которые были с
не нужны. В целом эта схема конкурентной среды и экономи1ского развития соответствовала классической модели эконом
ческого либерализма, которая была высказана еще в XVIII
Адамом Смитом. Но сам Гайдар к теории экономического лиЬ
ПО

I

>ализма никогда не апеллировал, делая упор на то, что в России
|цпая модель радикальной экономической реформы, нежели та,
которую предложил он и его единомышленники, была просто не­
возможна. Зато другие радикальные реформаторы прямо указы|1али, что именно практическая реализация этой теории в России
является основой ее возрождения.
Абсолютная свобода приобретения и распоряжения частной
собственностью и абсолютная экономическая свобода представ­
лялись в качестве главной цели новой российской политики
I'. Бурбулису: «Социально-экономическая цель реформы, с моей
точки зрения, может быть выражена так: создать институт част­
ной собственности. Люди должны жить в обществе, где они могут
Приобретать и свободно, без страха владеть любой частной собстцсиностью. Опыт истории учит: ничего больше, соответствующею природе человека, за последние 10 тысяч лет не придумано.
Строй не идеальный, но нормальный. И строй, который как-то
подходит Европе, Юго-Восточной Азии, Америке, отнюдь не
стирает национальных черт» [Известия. 8 апреля 1993].
А.Чубайс, ответственный в российском правительстве за
.Проведение приватизации, также был убежден, что частная соб­
ственность и рынок являются достаточными основаниями и да|Жс гарантиями всеобщего благоденствия, так же как политиче­
ских и духовных свобод. В своего рода программном манифесте
Что такое приватизация?» Чубайс изложил следующее идеолошчсское кредо: «Рыночная экономика — это экономика, оснотшная на частной собственности... Если собственность раз­
дроблена между множеством владельцев, ни один из них не
|меет исключительного права и физической возможности ко­
пировать остальными, определять размеры их личных доходов
кли уровень общественного положения... Ничьи взгляды не яв(яются доминирующими и тем более обязательными для окрущющих. Это просто невозможно сделать: вся власть частного
(обственника над остальными людьми заключается в том, что
)ц может (или не может) предложить потребителям лучшие усжия, чем его конкуренты. В этом смысле рыночная экономи­
ка — это гарантия не только эффективного использования
(редств, ресурсов, основных фондов и так далее, но также и гамития свободы общества и независимости граждан» [Известия.
|К сентября 1992].
Теоретические и идеологические постулаты российских реорматоров не отличались по сути от тех, которые использова|ись радикальным движением периода борьбы за власть: главный
|з них заключался в том, что частная собственность и рынок бы111

стро превратят Россию в общество «среднего класса», создадут
общественную гармонию, упрочат политическую демократию ч
свободу. Теперь их предстояло испытать на практике.
Уже первая радикальная реформа — отпуск в начале январи
цен — привела к неожиданным и драматическим результатам. И
преддверии реформы российское правительство прогнозировало
рост цен примерно в три раза и с учетом этого установило инде!м
повышения заработной платы в бюджетных сферах, пенсий, сти
пендий и различных пособий в 70%. Ростдоходоввэтом случае С1
ставал бы от роста цен не радикально и ухудшение положении
населения было бы вполне приемлемой платой за реформу, тем
более, что ее авторы обещали только «временное» ухудшешк
жизни народа. Но цены на основные товары сразу же возросли и
10—12 раз, так что запланированное увеличение зарплаты и пеней(|
на 70%, оказавшееся мизерным в сравнении с реальным ростом
цен, привело ктому, что большинство населения оказалось за чер
той бедности. Многократный рост цен, кроме того, нанес непои
равимый удар по сберегательным вкладам населения, которьи
правительство было не в состоянии индексировать. Столь неожп
данные следствия реформы, тут же нареченной в народе «грабп
тельской», породили глубокое недоверие к правительству и (Як
профессионализму, создали ситуацию, в значительной мере пре;|
определившую восприятие курса власти массами россиян.
Радикальные реформы вызвали и широкую оппозицию в Ве}>
ховном Совете РСФСР. Парламентские комитеты и комиесг
предложили во время обсуждения бюджета 1992 г. увеличить с
расходную статью на 276 млрд. рублей, которые должны бы.] 1
быть направлены на ликвидацию «зазора» между ростом цен
доходами населения. Но это сводило на нет попытки лравител!
ства сформировать относительно бездефицитный бюджет и ст|
вило под угрозу весь стратегический замысел гайдаровск(
реформ.
Вступив в дискуссию с парламентариями, Гайдар использовс
качестве козыря «фигуру МВФ», неизвестную прежде больший;
ву депутатов. Вице-премьер по экономике объявил, что насущн^
задачей являются поставки населению хотя бы в минимальш
масштабах хлеба, а также закупки корма для скота, что предпо;
гает ежедневную разгрузку в портах 120—130 тыс. тонн зерна. Зе|
но же Россия получала исключительно за счет иностранных кред|
тов. Жестким условием, которое выставили кредиторы, предост
вившие отсрочку по выплате долгов, являлось сотрудничестве
Международным валютным фондом (МВФ) в проведении
форм. МВФ выдвигал два главных критерия при оценке серьез»
112

сги реформ — последовательная либерализация цен и ликвидация
бюджетного дефицита. Их несоблюдение грозило разрывом отно­
шений с МВФ, кредиторами, голодом и падежом скота уже в мар­
те. Этим аргументам Верховный Совет противостоять не смог.
Но уже в феврале—марте конфликт правительства и Верховно­
го Совета возобновился, приобретая с каждым днем все более же­
сткие формы. В феврале правительство опубликовало меморандум
об экономической политике на 1992 г. В нем отмечалось, что в ян­
варе было освобождено примерно 90% потребительских цен и при­
мерно 80% цен на продукцию производственного назначения. До
конца марта намечалось снять все оставшиеся административные
ограничения цен на потребительские товары и услуги (за исключе­
нием квартирной платы, коммунальных услуг и общественного
фанспорта). Признавалось целесообразным немедленно освобо­
дить цены на энергоносители: они должны были достичь мирово­
го уровня до конца 1993 г. На апрель прогнозировался очередной
рост цен на 50—75%. Вместе с тем предполагалось резко снизить
прямые субсидии предприятиям и ликвидировать бюджетный де­
фицит к четвертому кварталу 1992 г. Планировалось также отме­
нить обязательные госзаказы и принять другие меры по сокраще­
нию государственного вмешательства в экономику.
Радикальные намерения правительства были восприняты в
Штыки Верховным Советом, в первую очередь депутатами, пред­
ставлявшими интересы государственных предприятий и колхо­
зов, а также военно-промышленного комплекса. Либерализация
Нем, особенно на энергоносители, отмена госзаказов и дешевых
Кредитов делали убыточными большинство промышленных и
сельскохозяйственных предприятий, они становились неплате­
жеспособными и оказывались перед реальной угрозой закрытия.
'та новая экономическая реальность оказала самое серьезное
шяние на поведение Верховного Совета, вызвала новую расстаовку сил в депутатском корпусе. В полной мере она проявилась
апреле на шестом Съезде народных депутатов России.
В 1990—1991 гг. в деятельности Верховного Совета и Съезда
лавными были вопросы борьбы за суверенитет России, введение
оста президента, ограничение влияния КПСС, союзных миниерств, в целом центральных органов власти. При такой политиче­
ской повестке «продемократические» депутаты всегда преобладали
Над «прокоммунистическими». К концу 1991 г. все эти вопросы быи решены в пользу реформаторского большинства, и теперь на
ситральное место в повестке Верховного Совета и Съезда выдвиулись проблемы радикальной экономической реформы и соотно­
сишь прерогатив законодательной и исполнительной власти.
ИЗ

Новые проблемы раскололи прежнее реформаторское боль­
шинство: примерно половина его перешла в 1992 г. в ряды про­
тивников правительственной политики, объединившись с кон­
серваторами образца 1990—1991 гг. и составив большинство уже с
ними. Анализ поименных голосований на съезде в 1992 г. пока­
зывает, что только 240 депутатов так или иначе поддерживали
правительство, 571 голосовали против радикальных экономиче­
ских реформ, 227 занимали промежуточную позицию. Реакция
на радикальный курс Гайдара превратила, таким образом, один и
тот же состав депутатского корпуса из реформаторского в кон
сервативный.
При таком соотношении сил среди депутатов решающее зна­
чение для сохранения курса правительства имела поддержка е
Ельциным. И президент твердо встал на сторону Гайдара. Это,
свою очередь, не могло не привести к противостоянию между пре
зидентом и законодательной властью. Довольно быстро оппози
ционное депутатское большинство приобрело лидера в лице пред
седателя (спикера) Верховного Совета Р. Хасбулатова, обязанного
своему восхождению на эту должность не кому иному, как «Де
мократической России» и Ельцину. Р. Хасбулатов, карьера кото
рого в прошлом распадалась на две примерно равные части — в
60—70-х гг. он был комсомольским функционером, а в 80-х зани
мался экономической наукой и защитил докторскую диссерта
цию, — использовал в борьбе с правительством два основных при
ема. Как доктор экономических наук, избранный к тому же после
восхождения на высокий государственный пост членом-коррес
пондентом Российской академии наук, он претендовал на то, чти
может судить о рыночных реформах более компетентно, чем Гай
дар. Как бывший комсомольский функционер, Хасбулатов ис
пользовал навыки политических интриг для того, чтобы перема
нивать на свою сторону все новых депутатов. Очень быстро глан
ным способом «переманивания» стала раздача депутатам квартир,
загранпоездок, иных привилегий.
Уже в самом начале шестого Съезда народных депутатов он
позиция решила нанести сокрушительный удар по Гайдару и его
курсу. В розданном депутатам, а затем и одобренном в основном
проекте постановления о деятельности правительства говори
лось: «Признать ход экономической реформы неудовлетвори
тельным в области социальной зашиты граждан, инвестициои
ной, промышленной и аграрной политики, комплексноети про
водимых мероприятий». Президенту предлагалось в месячный
срок представить в Верховный Совет проект закона о правитель
стве и новую кандидатуру его руководителя. В ответ на удар о>
114

стороны Верховного Совета члены правительства во главе с Гай­
даром подали заявление о коллективной отставке, обвинив зако­
нодательную власть в «безответственном популизме».
Исход схватки между съездом и правительством зависел теперь
от Ельцина. Как это уже не раз бывало в экстремальных ситуаци­
ях, президент сумел спасти свой политический курс: законодате­
лям были сделаны некоторые уступки, в результате чего Верхов­
ный Совет на время оставил Гайдара и правительство в покое.
На съезде выяснилось, что депутаты нашли хитроумный способ
изменять соотношение сил между законодательной и исполни­
тельной властью в свою пользу. Наделив себя правом вносить по­
правки в российскую Конституцию, унаследованную от коммуни­
стического периода, депутаты приступили к изменению высшего
закона в свою пользу. Одна из поправок обнажила консервативнореставраторские намерения депутатов: переименовав РСФСР в
• Российскую Федерацию. Россию», депутаты вместе с тем сохра­
нили в Конституции упоминание об СССР. Причем с великодер­
жавных позиций выступили не только представители коммуни­
стической фракции, но и лидеры конституционных и христиан­
ских демократов — М. Астафьев, И. Константинов, В. Аксючиц,
бывшие участники «Демократической России» (само это название
придумал когда-то лидер кадетов Астафьев). Теперь же они объе­
динились с коммунистами в блоке «Российское единство».
Новый конфликт между радикальными реформаторами и
консерваторами не заставил себя ждать. Разгорелся он в
июле—августе в связи с выбором способов кредитования про­
мышленных предприятий. К этому моменту острейшей кризис­
ной проблемой стала всеобщая убыточность промышленных
предприятий и их неплатежеспособность. С начала либерализа­
ции цен все они стали взвинчивать цены на свою продукцию до
максимума, что породило своеобразный порочный круг: каждое
новое повышение цен предприятиями оборачивалось соответст­
вующим, а то и большим ростом тарифов на перевозку товаров,
цен на энергию, сырье и т.д. Даже самые процветающие отрасли,
нефтяная и газовая, столкнулись с тем, что их прибыли не покры­
вали убытков. К 1 июня сумма взаимных неплатежей предприя­
тий достигла около 2 трлн. рублей, и, не получая денег за свою
продукцию, они оказались перед угрозой скорого краха.
Гайдар и его окружение видели выход в преодолении ценового
эгоизма предприятий, повышении их экономической эффектив­
ности путем акционирования и в реализации президентского ука­
за о банкротстве неконкурентоспособных предприятий. Пред­
приятиям, вымаливающим у правительства субсидии и дешевые
115

кредиты на продолжение производства, должно было быть сказа
но категорическое «нет», ибо подобная помощь оборачивалас
только гиперинфляцией и сохранением «на плаву» даже самых лс
нивых и ненужных товаропроизводителей. Верховный же Совет
целях предотвращения экономического краха делых отраслей
неизбежного в случае массовой безработицы социального взры
настаивал на финансовой помощи промышленности.
28 июля исполняющий обязанности председателя Центра;/
ного банка России В. Геращенко разослал в местные отделени
телеграмму, предписывающую предоставить дешевые кредит"
государственным предприятиям на покрытие задолженности п
взаиморасчетам. Таким образом предполагалось разрубить «гор
диев узел» неплатежей и спасти экономику от краха. Поскольк
утверждение Геращенко в должности зависело от Верховного С
вета, сторонники радикальных рыночных реформ расценили е
решение как «происки» Хасбулатова.
Кредитная политика Центробанка, совпавшая с волей Вер
ховного Совета, нанесла жестокий удар по концепциям Гайдар
«Шокотерапия», так, как она реализовалась в Польше, предпола
гада резкое снижение и жесткое регулирование темпов роста де
нежной массы, что приводило к сдерживанию инфляции. Фи
нансовая политика Центробанка и Верховного Совета разрушил
эту схему. Во второй половине 1992 г. среднемесячные темпы ро
ста денежной массы подскочили с прежних 11,4 до 28%. Высока
инфляция привела к резкому падению курса рубля, сделала но
возможной финансово-денежную стабилизацию и сведение
минимуму бюджетного дефицита.
Такова была цена, заплаченная за спасение промышленное
и предотвращение массовых социальных волнений. Приче
Верховный Совет не утруждал себя серьезными профессионал
ными размышлениями о том, как можно было с минимальным
потерями пройти между Сциллой гиперинфляции и Харибдо
краха производства. Краху производства он просто предпочел гй
перинфляцию. Но и правительство не было способно найти отп
на этот вопрос: по его мнению, массовый крах промышленн
предприятий оказывался приемлемой платой за финансовую ст
билизацию.
Сопротивление радикальным реформам получило широку
поддержку в обществе, в первую очередь в отраслях военно-пр"
мышленного комплекса и бюджетной сфере, где было заня
большинство населения. Учитывая это, правительство должн
было прибегнуть к разнообразным маневрам, которые включал
как попытки выдержать и укрепить принципиальную линию ре
116

форм, политическую борьбу с оппозицией, так и внесение опре­
деленных корректировок в собственный курс.
Одной из главных в правительственной идеологии стала кон­
цепция быстрого создания широкой социальной поддержки ре­
форм за счет обращения масс россиян в «средний класс» — соб­
ственников-акционеров приватизируемых предприятий. Соглас­
но схеме, разработанной Госкомимуществом России во главе с
А. Чубайсом, намечались три варианта приватизации. Главными
были первый и второй варианты. По первому варианту работни­
ки отчасти бесплатно, отчасти на льготных условиях могли при­
обрести чуть меньше половины акций своего предприятия. По
второму варианту работники предприятий могли по закрытой
подписке приобрести 51% (контрольный пакет) акций, но на
более жестких условиях. Оставшиеся акции поступали в откры­
тую продажу: их могли приобретать все россияне. Каждому из
них выдавался приватизационный чек (ваучер) стоимостью в
К) тыс. рублей.
Стоимость ваучеров была определена исходя из оценки
имущества российских предприятий на 1 января 1992 г. в 1 трлн.
400 млрд. рублей (напомню, что к середине года только долги
Предприятий друг другу уже в полтора раза превысили эту сум­
му. — Авт.). Именно ваучерная приватизация, согласно идеоло­
гии правительства, должна была привлечь к нему большинство
россиян и нейтрализовать негативные стороны радикальных
реформ.
Тогда же вступил в силу президентский указ о реформе систе­
мы заработной платы в бюджетной сфере. Была введена тарифмая сетка из 18 разрядов, учитывающих сложность труда работ­
ников, квалификацию, образовательный уровень, стаж и т.д. Все
Тарифные ставки при этом были увеличены в 1,5 раза. Были при­
няты некоторые меры по социальной защите малообеспеченных
слоев населения, повышены пенсии по старости и инвалидности,
"туденческие стипендии. Российский президент попытался сниить и накал идеологических страстей в обществе, отмежевав1ись от популярного среди радикалов тезиса о том, что Россия
строит капитализм»: «Главное, что я хочу сказать тем, кто посюду кричит, будто Россия идет к капитализму: ни к какому ка­
питализму мы Россию не ведем. Россия к этому просто неспособ­
на. Она не будет ни в социализме, ни в капитализме» [Аргументы
И факты. 1992. №45].
Корректируя курс реформ, его сторонники вместе с тем пред­
принимали попытки ослабить оппозицию. Главной мишенью
Для них стал председатель Верховного Совета Р. Хасбулатов, су117

мевший стать второй по влиянию политической фигурой после
Ельцина. Лидеры коалиции реформаторских фракций в парла
менте поставили цель во что бы то ни стало сместить Хасбулато
ва с поста спикера. По иронии судьбы возглавили борьбу за его
смещение с должности люди, которые еще год назад не видели
никакой альтернативы Хасбулатову на посту руководителя пар
ламента.
Со своей стороны к решающим схваткам с Гайдаром и его сто
ронниками готовился и Хасбулатов. Для достижения своих целей
председатель Верховного Совета избрал доказавшую высокую
эффективность в российских условиях популистскую тактику. И
конце лета — осенью 1992 г. спикер развернул кампанию встреч с
представителями разных социальных слоев и групп, пострадав
ших от реформ. В ходе встреч сыпались обещания спасти науку.
культуру, образование, социальную сферу.
Отвергнув концепцию бездефицитного бюджета, Хасбулат
заявил, что в течение ближайших лет дефицит не может быть н
же 10—12%. Спикер осудил правительственную программу пр
ватизации и противопоставил ей идею бесплатной передач
предприятий трудовым коллективам. Взяв под защиту «держа
ные интересы», он потребовал прекратить «повальный развал н
шего оборонного комплекса» и свернуть конверсию. И хотя про
грамма Хасбулатова требовала резкого расширения государст
венных дотаций, а следовательно, пополнения бюджета за счс1
налогов, спикер обещал снизить с 28 до 20% налог на добавлен
ную стоимость, не указав при этом никаких новых источникоп
пополнения казны. Наконец, он настаивал на решительном рас
ширении полномочий законодательной власти при помощи вне
сения соответствующих поправок в конституцию.
Ристалищем главной схватки между правительственными ре
форматорами и их оппонентами стал седьмой Съезд народных до
путатов, состоявшийся в начале декабря. К тому времени были
уже известны основные итоги экономического развития России л
течение года радикальных реформ, давшие в руки оппозиции
много весомых аргументов. При общем спаде производства 1.1
первые три квартала 1992 г. почти на 20% наибольшим он оказал
ся в тех отраслях, где в соответствии с логикой структурно^ пере
стройки он должен был быть наименьшим. Так, производство мм
са и колбасных изделий сократилось почти на 30%, телевизором.
стиральных машин, тканей, других важных товаров народного по
требления — на 22—27%. Правда, производство некоторых продо
вольственных товаров сократилось ненамного или не сократилось
вовсе, но то были хлеб, макаронные изделия и соль — свидетель
118

гию того, что именно самые дешевые продукты господствовали
теперь в рационе большинства россиян. И не удивительно, если
учесть, что их реальные доходы за короткий период реформ снишлись в два раза (Экономическая газета. 1992. № 45].
В день открытия Съезда президент Ельцин, пытавшийся
внешне «парить над схваткой» и быть «арбитром нации», пред­
принял усилия снять, по его словам, «крайне болезненные отно­
шения Верховного Совета и правительства» и направить работу
депутатов в русло компромисса. Ельцин ориентировал съезд на
установление политической передышки «хотя бы на год-полтора», с тем чтобы использовать ее для выравнивания реформатор­
ского курса. Стратегия «выравнивания» и компромиссов получи­
па отражение в ряде президентских высказываний: «У реформ два
главных приоритета: универсальные ценности и максимальный
учет российской специфики»; «Российская экономика будет мно­
гоукладной. В ней найдется место и крупному частному предпри­
нимательству, и среднему бизнесу, и мелкому хозяйству. Сохра­
нится и государственный сектор. Мир России, наверное, никогда
Не отторгнет разнообразия коллективных форм хозяйствования и
Кооперации»; «Мы за твердую и последовательную государствен­
ную индустриальную политику, которая проведет нас по «золотой
Тропе» между свободами рынка и регулирующей ролью государст|»а, обеспечит жизнеспособность большинства российских произ­
водителей, постепенно доведет их до мирового уровня».
Съезд в этот раз был настроен на конфронтацию не только с
Правительством, но и с президентом. Большинство депутатов в
Жесткой, ультимативной форме требовали отставки Гайдара и
Правительства, а некоторые не стеснялись выпадов и оскорбле­
ний даже в адрес президента. Выступление Хасбулатова напоми-.
•нал о вузовскую лекцию с идеологизированным предупреждени­
ем против попыток «американизировать нашу экономику».
Съезд задался одной целью — «свалить» правительство.
Кульминация и финал съезда были драматическими. Юдекабя Ельцин использовал трибуну съезда для того, чтобы обратитьИ напрямую к гражданам России. Обвинив съезд в саботаже реорматорского курса и попытке наделить Верховный Совет,
тавший оплотом консервативных сил и реакции», всеми возожными правами и полномочиями, но только не ответственноью, президент предложил провести в январе 1993 г. всенародЫй референдум с одним вопросом: «Кому вы поручаете вывод
раны из экономического и политического кризиса, возрождеие Российской Федерации: нынешнему составу съезда и Вервного Совета или президенту России?» После этого Ельцин
119

предложил своим сторонникам покинуть заседание. Призыву по
следовало явное меньшинство депутатов.
На демарш президента большинство съезда ответило собсл
венным обращением к россиянам, в котором Ельцин обвинялся
в превышении конституционных полномочий и намерении
уничтожить одну из главных ветвей власти. Государственная
власть России, взаимоотношения ее двух главных ветвей оказа
лись в тупике, выход из которого, однако, был найден весьма
быстро и очень неожиданным образом. Председатель Конститу
ционного суда России В. Зорькин, взявший инициативу разре­
шения кризиса в свои руки, в страстном обращении к президеи
ту и депутатам призвал их преодолеть личные амбиции и ради
интересов российского народа прийти к примирению. Лобов*»
столкновение президента и съезда благодаря энергичному вме­
шательству Зорькина разрешилось компромиссом. Съезд при
знал право президента иметь своего кандидата на посту главы
правительства, а президент согласился предложить съезду для го
лосования не одну, а несколько кандидатур на этот пост, огова|
рив за собой право выбрать премьера из трех претендентов, с Д
бравших наибольшее количество голосов.
1
Из трех кандидатов — призеров голосования Ельцин остано!
вил свой выбор на В. Черномырдине. Ему и было поручено сфор­
мировать новое российское правительство. В него вошли много
министров из прежнего состава, но имя Гайдара в списке нового
кабинета отсутствовало.
Реформы, связанные с именем Гайдара, продолжались ровно
год. Результаты их оказались глубоко противоречивыми, при
этом в их оценке общество резко разделилось: Гайдар и его окру­
жение, поддерживавшие их средства массовой информации, и
также люди, непосредственно выигравшие от реформ, давали им
по преимуществу позитивные, а часто апологетические оценки, и
то время как оппозиция и широкие социальные слои, положена
которых резко ухудшилось, видели в реформах только негатиную сторону.
Защитники реформ считали главной заслугой их творцов т<
что наконец-то удалось сдвинуть с мертвой точки введение в Ро<
сии рынка. Доказывалось, что освобождение цен и либерализаци
торговли наполнили прилавки продовольственными и иными т>
варами. Цены на товары по свободным ценам оказались для ми*
гих людей недоступными, но зато любой товар можно было тепс|
купить, что, согласно аргументации защитников реформ, создан I
ло у всего населения стимул трудиться и зарабатывать деньги.
это, в свою очередь, служило основой подъема производства ь
120

всех сферах. Согласно данной логике, экономический рост, уве­
личение доходов и покупательной способности должны были на­
ступить естественным образом, как бы само собой и весьма быст­
ро.
Сторонники реформ доказывали, что жесткая денежно-кре­
дитная политика, финансовый контроль являлись единственной
нитью, потянув за которую можно было распутать сложнейший
клубок экономических проблем России. В заслугу правительству
ставилось то, что по крайней мере в первой половине 1992 г. оно
смогло проводить успешные операции по спасению националь­
ной валюты, укрепило авторитет рубля и покончило с безраздель­
но господствовавшим до того бартером, разрушавшим нацио­
нальные финансы и в целом экономику. Срыв этих мероприятий
но второй половине 1992 г. объяснялся антиреформаторскими
мействиями Центрального банка и Верховного Совета.
Защитники правительства ставили ему в заслугу и то, что оно
развернуло процесс массовой приватизации. Среди его главных
достижений называли передачу в частную собственность в тече­
ние года 24 тыс. предприятий, 160 тыс. фермерских хозяйств, 15%
торговой сети. И безусловной заслугой считали наступивший пе­
релом в российской ментальности: из коллективистско-патерналистской она все больше становилась индивидуалистической,
нацеленной на автономизацию материального интереса каждой
личности.
Время от времени радикальные реформаторы выступали и с
самокритикой. Но чаще всего, полемизируя с оппонентами, они
объясняли неудачи правительственной политики происками и
саботажем «противников реформ». Вот типичная оценка совет­
ника команды Гайдара, шведского экономиста А. Ослунда:
«К июню 1992 г. правительство реформ практически прекратило
сиое существование. Оно превратилось в коалиционное прави­
тельство с директорами государственных промышленных пред­
приятий. Крупные льготные кредиты подорвали политику стаби[• лизации; правительство вскоре уступило руководство ЦБР (Цен[• тральный банк России. — Авт.) противникам стабилизации.
И единственное исключение составила программа приватизации,
[•которая была спасена каким-то чудом» [Ослунд, 1996. С. 129].
[жДля пропагандистских средств, поддерживаюших правительство,
^•арактерными стали попытки относить все экономические труд^Иости и проблемы реформируемой России на счет «родимых пяв и » социализма и «наследия коммунизма».
^ | Пропагандистские органы новой власти постепенно взяли на
^Вооружение и такой классический прием старого режима, как
121

«

признание текущих трудностей закономерными и неизбежным
на очень длительный период и предложение живущим поколени
ям в качестве компенсации «светлого будущего» для внуков
правнуков. Впрочем, те, кто благодаря экономической либерала
зации вошел в слой нуворишей, считали резкие социальны
контрасты не только естественными, но и оправданными. Пер
вый официально зарегистрированный брокер России, директо
фирмы «Новоброк» А. Инце уже в первый месяц радикальных ре
форм категорично заявил о необходимости признать социальны
контрасты естественными и «распрощаться с мыслью, что жизн
может быть иной»: «Это ложная мысль, великое заблуждени
Люди равны только в бане, потому что они все — голые. А в жиз
ни теперь придется кому-то довольствоваться черным хлебо
кому-то ананасами и рябчиками. Кто на что способен, тот столь
ко и должен получать: если твои мозги ничего не стоят, значи
работай руками — может быть, повезет».
Критики реформ Гайдара видели их итоги совсем в ином све'
Главным в их глазах была непомерно высокая социальная цен
реформ, которая явилась следствием ошибочного стратегически
го курса правительства. Согласно оценкам Института социально
экономических проблем народонаселения Российской академи
наук, в которых раскрывается социальная цена реформ, реальны
доходы населения к концу 1992 г. снизились до 44% от уровня на
чала года. Доля расходов на питание в потребительском бюдже
российской семьи в 1992 г. в среднем составила 60%, а у семей
детьми и пенсионеров до 80—90% денежных поступлений, чего н
было с послевоенных лет. Более 70% опрошенных сообщили, ч**
они вообще утратили возможность что-либо приобретать из одеж
ды и обуви. Вследствие роста цен за год в 26 раз население оказ"
лось фактически лишенным накопленных денежных сбережени
в учреждениях Сбербанка, гарантом которых выступало госуда
ство. Только прямые потери по вкладам составили порядк
500 млрд. рублей. Уровень потребления упал существенно ниж
чем производство: если в конце 1992 г. Россия по производств
национального дохода находилась на уровне 1976 г., то по уровн'
и структуре потребления — на уровне 60-х гг. [Социально-демо
рафическая ситуация в России 1992 и 1993 гг. С. 2—31.
В условиях либерализации экономики и ликвидации госуда
ственных распределительных и контрольных механизмов резк
усилилось неравенство в распределении национального доход
все большая его часть стала сосредоточиваться в руках предпри
нимателей, посредников, людей, занятых в торговле и сервис
директорского корпуса, государственных чиновников и не
122

Меньшая часть — в руках рабочих, интеллигенции, крестьян. В
Течение года Россия превратилась в общество резких социальных
контрастов, в котором вступил в силу закон, сформулированный
Марксом применительно к эпохе первоначального накопления
капитала: богатые богатеют, а бедные беднеют.
Созданию социальной структуры, основанной на острых
Контрастах, способствовала приватизация. Очень быстро стал
очевиден провал пропагандировавшейся государством модели
«народной приватизации». Подавляющее большинство россиян,
Не зная, как самим распорядиться ваучерами, передали их в чеко­
вые инвестиционные фонды (ЧИФы), которые обязывались
вкладывать их с выгодой в приватизируемое предприятие. Однако
Оольшинство из 2000 ЧИФов, аккумулировавших львиную долю
научеров, в течение одного-двух лет бесследно исчезли, немало
обогатив их руководство (по запоздалой оценке А. Чубайса, «не­
квалифицированное, а то и просто полууголовное») [Новое время.
1497. № 48. С. И), развеяв мечту о «народном капитализме».
Большинство россиян (около 60%) остались в итоге и без вау­
черов, и без акций, а большинство из тех, кто сохранил акции,
как засвидетельствовали социологические опросы, не знали, что
с ними делать и не имели от них никакой прибыли. Реально нечначительное меньшинство россиян, которые составили костяк
Новой элиты (ее нарекли финансово-бюрократической олигар­
хией) сосредоточило в своих руках прибыльные акции, собствен­
ность, экономическую власть. Владельцами госсобственности
<стали «красные директора», высшие государственные чиновни­
ки, отечественные и зарубежные финансовые корпорации и про­
сто ловкие финансовые спекулянты, криминально-теневые
структуры. Они сумели не только экспроприировать ваучеры и
акции у рядовых граждан, но и обеспечить доступ к самым при­
быльным госпредприятиям. Большинство из этих предприятий
было продано по ценам, на несколько уровней ниже рыночных.
Непредвиденный для реформаторов итог приватизации впос­
ледствии признал Е. Гайдар. Но в этом итоге, включившем в ка­
честве главной составляющей «обмен номенклатурной власти на
собственность», он в своей ретроспективной оценке увидел уже
•единственный путь мирного реформирования общества, мир­
ной эволюции государства» [Гайдар, 1995. С. 153—154]. Радикаль­
ный реформатор уповал на то, что в итоге рыночная конкуренция
расставит все по своим местам и отберет из номенклатурных соб­
ственников достойных.
Либеральные реформы нанесли сокрушительный удар по сфере
Народного образования, культуре и науке. Резкое сокращение до123

тирования привело к тому, что только в науке, согласно данным
Госкомстата России, число занятых сократилось к началу 1993 I
(по сравнению с 1990) на 27%, в том числе в академической наукена 24, отраслевой — на 30,4, в вузовской — на И ,8%. Большая часп.
наиболее одаренных ученых вынуждена была в поисках работы и
средств существования эмигрировать за границу. За год «утечк.1
мозгов» составила 3,5 тыс. человек. Резко сократилось издание «не
рентабельной» научной литературы.
Тяжелые потери понесла российская промышленность. Ока
завшись в стихии рынка без какой-либо рыночной инфраструк
туры, предприятия прибегали к средствам самовыживания, гро
зившим, как выяснилось, полным параличом промышленности
Стремление по максимуму, без учета рыночной конъюнктуры и
возможных экономических последствий, поднять цены привел»»
к тому, что затрудненным или даже невозможным оказался ебьи
самой нужной продукции. Во многих отраслях стало невыгодным
производство Товаров первой необходимости. Благополучным
было только положение в отраслях, в первую очередь нефте- и га
зодобычи, которые выходили на мировой рынок.
В целом в развитии российской модернизации к концу 1992 >
обозначился вариант, известный как латиноамериканский. Стра
ны этой модели, развиваясь на рыночной основе и вовлекаясь и
мирохозяйственные связи, занимают в них нишу, определяемую
«правилами игры», которые задаются наиболее развитыми индус]
риальными странами. Российская ниша в этом случае — экспор!
сырья, в первую очередь нефти и газа, различных сортов метал ли
Все иные отрасли, в том числе наукоемкие, образование и наук.'
оказываются невостребованными и обреченными на прозябание
Социальная структура общества латиноамериканской модели
исполнена острых и неустранимых контрастов. Процветает узкий
слой торгово-ростовщического и банковского капитала, а также
срастающееся с ним коррумпированное чиновничество. Подав­
ляющее большинство общества с низким уровнем образования и
сознанием, детерминируемым стандартами рыночной массовой
культуры, состоит из бедных слоев. Средний класс практически
отсутствует. Политическая демократия в таком обществе зыбка,
ибо, как свидетельствует мировой опыт, ее надежной основой
может быть только мощный средний класс, составляющий не ме­
нее половины общества. В странах латиноамериканской модели,
как правило, устанавливается авторитарный режим, в лучшем
случае обставленный демократическими учреждениями.
Фактически к концу 1992 г. обнаружил свой утопизм и потер
пел поражение стратегический замысел радикального движении
124

1*Ж9—1991 гг., который предполагал проведение быстрых и мас­
штабных рыночных реформ без ухудшения положения народных
масс и столь же быстрое и безболезненное создание гражданско­
го общества и демократических институтов. Закономерно, что
правительство реформ не смогло создать для себя сколько-ни­
будь прочной и широкой социальной опоры. Данные социологи­
ческих опросов 1992 г. неизменно свидетельствовали о падении
;шторитета реформаторов и лично Ельцина. В стране быстро фор­
мировалась новая оппозиция, теперь уже по отношению к поли­
гикам, которые сами всего лишь год назад превратились из оппошционеров во власть предержащих.

Глава V I
Оппозиция: правая
левая где сторона

Приход к власти радикалов принес с собой серьезные измене
нияв расстановке политических сил в России. Курс радикальны
реформ еще больше поменял прежнюю политическую конфигу
рацию: лагерь демократов все более раскалывался, так что к коп
цу 1992 г. его большинство находилось уже в оппозиции к прави
тельству; многие из демократов перешли на сторону державно
патриотических сил, а те, в свою очередь, стали все более тесп(
смыкаться с коммунистическими группировками, образуя новый
консервативный альянс; политическая оппозиция правительстм
не стала, однако, однородной, а в качестве главных в ней выделя
лись три течения, обозначаемые уже хорошо известными терми
нами — левые, правые и центр.
В применении к новой оппозиции, выступавшей с критиком
уже не коммунистической, а радикально-реформаторской влл
сти, эти термины приобрели новое значение. Понятие «левые
вернуло свой классический, общепринятый в XX в. смысл: с по
мощью его обозначались отныне те, кто выступал под коммуни
стическими и социалистическими знаменами, лозунгами кол
лективизма и социальной справедливости. Под «правыми» стали
понимать по преимуществу тех, кто отстаивал национально-госу
дарственные принципы, пропагандировал идею «Великой Ро<:
сии». В качестве «центристов» выступали политические силы, ри
товавшие за смягчение курса реформ, снижение их социально!'
цены, выработку модели преобразований, приемлемой для вес
слоев общества.
Кроме этих понятий, в российском политическом лексикой
появились и новые термины, выражавшие многообразие обще
ственно-политического спектра. «Левых» так же, как и «правых.
126

или разделять на «старых» и «новых», «умеренных» и «крайних»,
рсди «центристов» различать «правый» и «левый» центр. Но даже
Оиокупность этих терминов не отражала всех течений оппози­
ции. Некоторые среди них вообще не поддаются какой-либо из
И'местных классификаций, ряд других может быть обозначен с
Помощью известных политических определений только с боль­
шой долей условности. О неустойчивости политических тенден­
ций и течений в России, как и ее политического сознания, свиде­
тельствовало, что одним и тем же понятием подчас обозначались
лшмоисключающие явления. Например, термин «правые» при­
снился не только в отношении национал-государственников, но
и отношении радикальных либералов прозападной ориентации
середины 90-х гг. он закрепился именно за ними), а термин «леЫс», закрепившийся наконец-то, как ему и подобает, за сторон­
никами социального равенства, продолжал некоторое время при­
меняться и к рыночникам-демократам.
Первой политической силой, заявившей об оппозиции ради1ьно-реформаторскому правительству, стали «левые». После
прета КПСС и Российской коммунистической партии они быпредставлены новым направлением. В октябре 1991 г. состоя­
ть учредительная конференция Социалистической партии тру­
щихся. В ее руководство вошли Р. Медведев, А. Денисов,
, Рыбкин, в недавнем прошлом входившие в реформаторское
ыло КПСС. Программные документы новой партии включали
раздо больше социал-демократических, нежели коммунистиских принципов, и, кроме того, по ряду важных положений
и представляли собою ревизию, а то и отрицание марксистсконинской идеологии.
Определяя свое место в новой России, партия заявляла, что
(ражает интересы «тех, кто живет на заработную плату». ОбъяI) о несовпадении ее целей с интересами представителей нарожющегося капиталистического класса, СПТ вместе с тем обеща­
ние выступать против их законной деятельности». Ее экономиский идеал был связан с «многоукладным обществом, но с преладанием общественной собственности», а политический — с
юрализмом мнений, свободой слова и организаций. Партия
1ла против выделения рабочего класса в особый, тем более госдствующий класс, решительно отвергала идею диктатуры протариата. Она признавала ошибочность и утопизм многих идей
ассического марксизма, а в ленинизме отвергала приверженсть идее мировой революции и методам насильственного переройства общества. В разделе партийного устава «Основные цедеятельности» декларировалась следующая стратегическая за127

дача российской модернизации: «Мирный конституционн
вывод российского общества из глубокого экономического, пол
тического и духовного кризиса; формирование на основе рад
кальных реформ правового демократического государства, мни
гоукладной экономики, демократического общества».
Другая «новая левая» партия, Социалистическая, длительп
время входила в движение «Демократическая Россия». Но нос >
провозглашения российским правительством программы «шок
терапии» партия решительно порвала с прежними союзниками
выступила с оппозицией всем основным реформам Гайдара. Л >
дер партии, Б. Кагарлицкий, который в брежневские времен
был, подобно Р. Медведеву, диссидентом и проявил себя непр |
миримым противником коммунистического режима, теперь с и
меньшей яростью атаковал сменивший его антикоммуниста
ский режим, взявший курс на капитализацию и вестернизаци'
страны.
По утверждению лидера Соцпартии, стратегический выГнрадикальных реформаторов был ложен, потому что «никак»
столбовой дороги европейской и тем более мировой цивили!'
ции не существует, а опыт Запада учит нас только тому, что нч
когда ни одна преуспевающая страна не пыталась копировать г
тоиые модели». Предложенная правительством схема всеобща
приватизации в условиях России, где не было ни частных капи!
лов, ни сколько-нибудь развитого предпринимательского класс
могла, по заключению Кагарлицкого, привести только к углубл
нию экономического хаоса, разрушению производительных си I
и массовой безработице. Лидер Соцпартии выносил суровый
приговор новой политической элите России: «Политика властей
покажется куда менее безумной, если мы наконец поймем, что ни
самом деле правящие круги вовсе не стремятся вывести страну и
кризиса. Они просто ставят перед собой совершенно ину
цель — использовать кризис для собственного обогащения» |С'
лидарность. 3991. № 7|.
Социалистическая партия трудящихся, соцпартия, как и др
гие, более мелкие «новые левые» организации, не смогли обрес
прочных корней на российской почве. Они остались узкими оГ>
единениями части интеллигенции, не проявив ни организации .
ных способностей, ни политической воли, необходимых для г
го, чтобы завоевать популярность в том широком социалы-м
слое — «люди, живущие на зарплату», — который теоретичео
призван был стать их массовой опорой.
Больших успехов смогли добиться «старые левые» объедим
ния, воссоздавшиеся через несколько месяцев после запрета и
128

иммунистических предшественников. Первой среди возродивихся «старых левых» стала Российская коммунистическая рабоии партия, заявившая о себе в январе 1992 г. Ее руководство во
Лине с Виктором Лнпиловым с самого начала сделало ставку на
оциальные слои, в наибольшей степени пострадавшие от ради­
альных экономических реформ. Программное заявление партии
остояло из простых и жестких требований: немедленная отставка
ранительства Ельцина—Гайдара, отмена грабительских цен на
родукты первой необходимости, пресечение антинародной притизации и развитие «советизации» российской экономики, бесромедлительное воссоздание СССР в соответствии с итогами
иртовского референдума 1991 г. РКРП предложила и свой состав
ранительства «народного доверия», ключевыми министрами в
отором оказались: обороны — генерал А. Макашов, сельского
шйства — В. Стародубцев, юстиции — Ю. Слободкин, угольной
Промышленности — Т. Авалиани. Премьер-министром на плену­
ме ЦК партии был утвержден профессор А. Сергеев.
С момента возникновения РКРП обнаружила намерение быть
партией действия. В качестве основной формы протеста против
политики правительства партия избрала массовые демонстрации
митинги. Первый «красный митинг» РКРП и созданная ею же
партийная организация «Трудовая Москва» провели 9 февра[. Митинг, на который по разным оценкам собралось от 40 до
0 тысяч человек, стал самой успешной акцией коммунистов за
риод после роспуска КПСС. Воодушевленные успехом, лиде1 РКРП и «Трудовой Москвы» наметили следующую, более
»ссовую и боевую акцию на 23 февраля, являвшееся в СССР
Нем Советской Армии.
23 февраля ознаменовалось первым открытым столкновением
жду властями и коммунистической оппозицией. Десятки тыч демонстрантов, в первых рядах которых были ветераныонтовики, собрались в центре Москвы, намереваясь провести
тинг и возложить цветы к Могиле Неизвестного Солдата. Путь
был прегражден отрядами милиции и спецподразделений
МОН). Произошло столкновение, в ходе которого несколько
монстрантов получили увечья. Митинг РКРП и «Трудовой Мовы» был сорван.
События 23 февраля имели важные и далеко идущие послед­
ний: на их волне и под их непосредственным воздействием
оизошла консолидация различных оппозиционных сил и объииение в единый блок коммунистических и державно-патриоческих сил. Действия московских властей по разгону коммунической демонстрации получили резкое осуждение со стороны
129

лидеров конституционных демократов М. Астафьева и И. К
стантинова, лидера христианских демократов В. Аксючи
некоторых других политиков, прежде выступавших с антиком
нистических позиций. Солидарность коммунистических и
коммунистических течений послужила основой формирова:
нового консервативно-патриотического движения.
Его организационное оформление произошло весной—летом
1992 г. Организацией, объединившей разные течения «держании
ков», стал Русский Национальный Собор. В его руководсши
вошли В. Анпилов, В. Павлов, И. Константинов, И. Шафаренич,
а лидером стал генерал-майор КГБ в отставке А. Стерлигоп. II
программных заявлениях Русского Национального Собора и мы
сказываниях его лидера утверждалось, что участники нового дин
жения — «не правые, не левые», они — «движение славян, коь>
рые не хотят терпеть западные эксперименты на своем теле
Движение ставило целью «возродить Россию до 1914 г.», что пол
разумевало воссоздание территориальных границ империи
восстановление прежней роли православия и твердой государ< I
венной власти. Собор намеревался соединить в России коллект
вистские и капиталистические начала, но последние должны Пы
ли быть жестко подчинены национальным интересам и вверспм
исключительно национальному бизнесу.
Другой организацией, более крайнего толка, объединившем
«левых» и «правых» государственников, стал Фронт национал!
но го спасения (ФНС). Его ведущими участниками стали нар*
ные депутаты России М. Астафьев, С. Горячева, С. Бабур!
Н. Павлов, один из лидеров коммунистов Г. Зюганов, писак
А. Проханов, С. Куняев, В. Белов, лидер Национально-республ
канской партии Н.Лысенко. В тоже время Стерлигов и Аксюч»
воздержались от участия в деятельности Фронта по причине (I
экстремистских позиций. В манифесте ФНС среди главных т|"
бований значились поэтапное восстановление СССР, государ!
венное дотирование производства продовольственных товар»
прекращение конверсии оборонной промышленности. В от:
шении правительства Ельцина—Гайдара ФНС использовал
ределения «оккупационный режим», «враг в доме» и объявил
устранение своей главной задачей.
Смыкание «левых» и «правых», прокоммунистических и ан
коммунистических государственников в едином национал-га
риотическом альянсе нуждалось в идеологическом обоснован:
Готовность к мировоззренческому сближению проявили обе с
роны. Со стороны коммунистов главным идеологом сближе
выступил Г. Зюганов. Он признал православие в качестве осно:
130

Полагающего органического российского института, а идеалы со­
циализма и коммунизма предпочитал все чаще и чаще выводить
||к- из Маркса, а из Священного писания и органической русской
юГыцинности. Коммунисты готовы были признать историческую
||ииу большевиков за разрушение этих исконных российских ин­
ститутов.
Государственники же из антикоммунистического лагеря об(аружили готовность причислить к органическим российским
пютитутам социализм. Известный идеолог «почвенничества»
|В Кожинов, прежде решительно отвергавший Октябрьскую реЮлюцию 1917 г. как продукт чуждого России западного марксизи «жидомасонского заговора», выступил со своего рода пока|мпой статьей в газете «Правда», где объявил, что социализм явщстся высшей общечеловеческой целью, в которой всемирная
ютория найдет свое счастливое завершение.
Но самое откровенное обоснование политического союза «леПых» и «правых» державников дал писатель-эмигрант Э. Лимомон, в прошлом ярый антикоммунист, а с 1991 г. активный участ­
ник нового российского консервативно-патриотического движе­
ния. 1 мая 1993 г. он распространил «Приказ о создании нацио­
нально-большевистского фронта», который гласил: «Слияние са­
мых радикальных форм социального сопротивления с самыми
радикальными формами национального сопротивления есть на­
ционал-большевизм». Лимонов не только не стеснялся данного
моному альянсу его противниками определения «красно-коричисиые», но поднимал его на щит, превращая в боевую формулу
снижения: «Осуществленная, идея слияния красных с коричнепыми даст неизбежный результат — власть и как следствие — сме,Ну политического строя в стране» [Лимонов, 1994].
В оппозицию правительству вовлекалось много бывших участ­
ников радикального движения, в том числе и из «Демократической
России». Осенью 1991 г. «Демократическую Россию» покинули
конституционно-демократическая партия, христианские демокраЫ и Демократическая партия, перешедшие в оппозицию к прави^льству Ельцина и сами объединившиеся в блок «Народное согла1е». Побудительным мотивом с их стороны был протест против
)спуска СССР и стремление воспрепятствовать центробежным
^нденциям на территории самой России. Участники «Народного
>гласия» настаивали на установлении в стране сильной централь>й власти, решительно поддерживали принцип «единой и недели)й России», требовали использовать любые методы, вплоть до си)вых, для пресечения сепаратистских действий со стороны некокрых автономно-республиканских образований в Российской Фе! 31

дерации. После начала гайдаровских реформ участники блока в
ступили с оппозицией и экономической политике правительства
Лидер христианских демократов В. Аксючиц противопостан
политике экономического либерализма Гайдара формулу «лирал-консерватизма*, которая предполагала проведение либерал
ных реформ с учетом органических черт российской нации.
таковым он в первую очередь относил «устройство общества на н
чалах духовной свободы и ответственности человека, солидарн
сти и социальной справедливости». Основополагающей черт
российской исторической традиции являлось и активное участие
формировании общественных связей государства, которое приз»
но было «отстаивать общенациональные интересы и приорите^
в том числе и в экономике», защищать «интересы и личности, и о
щества, и значит — избегать крайностей, проявления тоталитари
ма, стихийной борьбы эгоистических интересов». Подобно други
лидерам блока, Аксючиц решительно осуждал «обвальную при»
тизацию» и отпуск сразу всех цен в условиях сверхмонополизи
ванной экономики [Аксючиц, 1992].
Блок «Народное согласие» просуществовал очень недолго, ра
павшись после выхода из него самого мощного участника — Д
мократической партии России. ДПР предпочла другой альянс, к
торый стал известен под именем «Гражданский союз» и в котор
наряду с Демократической партией вошли Народная партия «Си
бодная Россия» и Союз промышленников и предпринимателей.
Блок «Гражданский союз» с момента возникновения в ию
1992 г. провозгласил приверженность центристской политич
ской позиции, чуждой «правых» и «левых» крайностей, спосо
ной предложить программу модернизации, консолидируют
большинство общества. Реформаторская стратегия правитель
ва была им отвергнута как утопичная попытка «большого скач
в рынок. Объединяли участников блока также идеи «единой и (
делимой России» и защита независимой, без оглядки на сове
Запада, внешней политики России.
Наибольшим политическим опытом среди участников бло
обладала Демократическая партия, насчитывавшая около 50 т
членов и имевшая разветвленную структуру в российских реги
нах. Руководство партии во главе с Травкиным отошло от при
ципов экономического либерализма западного образца, испо
довавшихся им в 1990 г., и теперь демонстрировало либеральн
консервативный подход, делая упор на особую роль государств
создании рыночной экономики.
Вторая участница блока, Народная партия «Свободная Р
сия», имела своим лидером российского вице-президента А.
132

кого. В октябре 1991 г., в момент создания партии, вобравшей в
себя преимущественно представителей реформаторского крыла
бывшей КПСС, ее лидер заявил о намерении поддерживать курс
Ииьцина: «Вновь созданная партия свободной России не является
продолжением КПСС, это политическая сила, собирающаяся вы­
ступить в поддержку радикальных реформ Президента России... Я
пыступаю с инициативой объединить все общественно-политиче­
ские движения для поддержки Президента и правительства Рос­
сии в деле реализации всех радикальных реформ». Но уже в конце
1992 г. Руцкой выступил с оппозицией гайдаровскому курсу, ко­
торая постепенно переросла и в оппозицию президенту. Ельцин,
осознавая опасность наличия реальной политической власти у ви­
це-президента, свел круг его обязанностей до минимума.
Третьим участником «Гражданского союза» оказался Союз
промышленников и предпринимателей, признанным лидером
которого на протяжении длительного времени являлся А. Воль­
ский. Союз промышленников и предпринимателей опирался на
корпус директоров государственных предприятий, а также на
фракцию «Промышленный союз» в Верховном Совете России.
Как отмечалось в документах Союза промышленников и пред­
принимателей и поддерживавших его организаций, их побуди­
тельным мотивом был протест против правительственной поли­
тики «ползучей деиндустриализации», резкого структурного
сдвига в пользу энергосырьевого сектора, свертывания конечных
производств и качественного ухудшения производственного по­
тенциала в базовых отраслях. Выход из этой ситуации им виделся
И разработке государственной индустриальной политики, кото­
рая в краткосрочной перспективе должна была ограничить масш­
табы спада производства и потребления, придать промышленно­
му кризису избирательный характер, создать заделы для конст­
руктивных структурных сдвигов и уже на этой основе достичь
финансовой сбалансированности.
Союз промышленников и предпринимателей, как и фракция
«Промышленный союз», решительно отвергли макроэкономиче­
скую модель Гайдара, его финансовую и ценовую политику. В об­
ласти финансовой политики они потребовали продолжить
Линию Центрального банка на списание взаимных долгов пред­
приятий и целевое кредитование по льготным процентным став­
кам приоритетных товаропроизводящих отраслей. Они предло­
жили также создать государственный инвестиционный банк реКонструкции и развития, который мог быть сформирован отчасти
за счет средств от прогрессивного налога на нефть и приватиза­
ции федеральной собственности.
133

В области ценовой политики предлагалось изменить цены ^ И
тарифы в государственном секторе с тем, чтобы устранить п е р ^ Н
косы между топливно-энергетическим комплексом и промышИ|
ленными и сельскими товаропроизводителями. Правительству
вменялось в обязанность регулировать цены и тарифы госсекто­
ра в соответствии с «запланированным уровнем инфляции». И
области промышленной политики выдвигались требования обес­
печить жизнеспособность большинства российских производи^^
телей, поддерживать в первую очередь отрасли и предприяти1|^И
конкурентоспособные на мировом рынке, организовывать круг^И
ные промышленные комплексы, способные обеспечить това(^И
ную основу для развития множества самостоятельных мелких т(^Н
варопроизводителей.
^Ш
Объединившиеся в «Гражданский союз» партии и организацией
претендовали на выражение самых широких и разнообразных И1^Н
тересов и надеялись, что их социальную базу составят хозяйстве}^И
ная и научная элита, широкие слои интеллигенции и трудяшиха^И
Реальность, однако, не оправдала этих ожиданий. «Гражданскими
союз» с момента своего возникновения оказался и оставался в "<^Н
следующем верхушечным политическим объединением, не с Л Ц
мевшим найти связей с массами. Союз не смог создать ни свои*~1
средств массовой информации, ни региональных отделений. По
литическая неудача «Гражданского союза» означала новый, поел
горбачевского краха, провал центризма на российской почве, чт
неизбежно имело следствием усиление крайних политических по |
люсов и обострение противоречий между ними.
\
Не только «Гражданский союз», но также и другие объедини
ния и партии, претендовавшие на ведущие политические пози
ции в России, не сумели реализовать своих притязаний. Ярким
тому примером стало Движение демократических реформ
(ДДР), организационно оформившееся во второй половин
1991 г. В момент создания в правление ДДР вошел целый ряди
вестных политиков: А. Вольский, Г. Попов, А. Собчак, Э. Шс
варднадзе, В. Шостаковский, А. Яковлев. В связи с этим о ДДГ
заговорили как о «суперпартии» новой политической элиты и
предрекали ей ведущее место в российском политическом спек
тре. Но этого не случилось. Уже в следующем году ДДР стало бы
стро утрачивать свое влияние и даже переместилось в политичс
ские аутсайдеры.
Причины неудачи ДДР были многообразны. Неясной был-'
его идей но-политическая позиция. С одной стороны, движени
выдвигало цели широких демократических и либеральных преоС
разований, но с другой — оно же выступало с острой критикой
134

гайдаровских реформ. Г. Попов и другие лидеры движения отвер­
гали «шокотерапию», критиковали методы правительственной
приватизации, объявляли утопичной и вредной идею бездефи­
цитного бюджета. Но их собственная позитивная программа от­
личалась аморфностью и противоречивостью. Критикуя прави­
тельство по ряду вопросов за радикализм, ДДР по некоторым
другим вопросам само выступало с радикальными предложения­
ми. Выступая под демократическими знаменами, лидеры движе­
ния вместе с тем настаивали на концентрации государственной
иласти в руках исполнительных органов.
После распада СССР ДДР преобразовалось в Российское дви­
жение демократических реформ (РДДР). Одной из главных задач
РДДР объявило укрепление территориальной целостности и го­
сударственности России. Но эта цель в качестве приоритетной
уже прочно была взята на вооружение национально-патриотиче­
скими организациями, что лишало РДДР шансов захватить ли­
дерство в этом архиважном вопросе. Серьезно ослабило РДДР
падение популярности ее лидеров, Г. Попова и А. Собчака, кото­
рые, будучи избранными мэрами Москвы и Санкт-Петербурга,
Не смогли добиться практических успехов на новом для них по­
прище, а в некоторых отношениях справлялись с обязанностями
.Хуже, чем их коммунистические предшественники. Г. Попов к
|ому же, не пробыв на своем посту и года, ушел в отставку, что
шло распенено многими москвичами, особенно демократиче|ки настроенными, как попытка «сбежать» от трудностей и даже
Политическое предательство.
Уже на учредительном съезде РДДР в феврале 1992 г. произо­
шел раскол, и из него вышли несколько политических организа­
ций. Лидер одной из влиятельных среди них, Республиканской
Партии, В. Шостаковский, обвинил Г. Попова, избранного еди­
ноличным председателем РДДР, в чрезмерных политических
[амбициях. После этих событий РДДР фактически превратилось в
[«партию Г. Попова» и было обречено расплачиваться за промахи
|И неудачи своего единоличного лидера, политический рейтинг
[Которого постоянно снижался.
Большинство партий, занявших оппозиционную в отноше­
нии правительства позицию, — и «левые», и «правые», и центри­
стские — критиковали его за чрезмерный радикализм, попытку
Достичь капитализма с помощью «большого скачка». И только
'очень немногие среди партий отвергали правительственную по­
литику по причине ее недостаточного радикализма. Самой замет­
ной среди них стала Партия экономической свободы, оформив­
шаяся весной-летом 1992 г.
135

Организатором партии явился президент Российской товарно
сырьевой биржи К. Боровой. В качестве своей социальной баз
партия объявила предпринимателей, менеджеров, сотруднико
коммерческих организаций, фермеров, интеллигенцию. Ее про
граммные установки сводились к полному высвобождению рыноч
ных связей, к устранению еще сохранявшегося государственно
регулирования экономики. Партия требовала отменить ценовы
ограничения на хлеб, нефть, природный газ и немедленно прекр"
тить дотации каким бы то ни было промышленным и сельскохозяй
ственным производителям. Лидеры партии настаивали, что в дог
циях нуждаются исключительно неэффективные производства
что их крах, даже если они составят половину всех товаропроизв
дящих предприятий, только оздоровит экономику. Особой крити
партия подвергла политику государственного налогообложени
коммерческих структур, независимого предпринимательств
Одной из важных тем критики стала коррумпированность госуда
ственных чиновников, лихоимство которых оказалось главны
препятствием на пути нарождавшегося российского бизнеса. Фа
тически Партия экономической свободы оказалась единственно
выступавшей и после 1991 г. с позиций «чистого либерализма
объявляя главным врагом общественного прогресса государство.
Партия экономической свободы не смогла добиться скольк
нибудь существенного влияния в российской политике. Она о
талась узким объединением части предпринимателей и либерал
ной интеллигенции. Ее неудача свидетельствовала, что возмо
ности добиваться успеха при помощи либерализма тэтчеровско
и рейгановского образца в России были исчерпаны.
К концу 1992, «гайдаровского», года в России практически Н
осталось ни одной политической партии, поддерживавшей кур
правительства. Даже «Демократическая Россия», состоявшая поел
выхода из нее большинства прежних участников, казалось бы, V
«чистых ельцинистов», стала дистанцироваться от политики през
дента и правительства. Возникла поразительная ситуация: в опп
зиции правительству находились партии всего лолитическогоспе
тра, что теоретически не давало правительственным реформатора
шансов на выживание. Но в действительности оппозиция парти
не создавала серьезных проблем для правительства. Дело в том, ч
сами партии не имели массовой поддержки, оставались рыхлыми
малочисленными объединениями, а их реальный вес в российск
политике не только не увеличивался, а даже уменьшался.
Слабость российских политических партий имела ряд причи
Одна из них заключалась в том, что социальная структура и соц
альные интересы нового российского общества далеко не офо
136

Мились, и россияне с их «переходным» сознанием испытывали за­
труднения в отношении четкого политического выбора. Другая
Причина состояла в том, что доверие россиян к политическим
партиям после краха КПСС и прихода к власти политиков из но­
вых партий отнюдь не усилилось, ибо разрыв между словом и де­
лом у новой элиты, как выяснилось, был таким же, как у прежней
советско-партийной номенклатуры. Политический скептицизм
россиян не способствовал расцвету партий даже в условиях идей­
но-политического плюрализма. Возникший в России «политиче­
ский рынок» оказался рынком со множеством продавцов, но без
покупателей. Наконец, еще одна причина слабости российских
партий заключалась в их очевидной инфантильности: программы
партий отличались декларативностью и мало что предлагали из­
бирателям, кроме набивших оскомину «левых» и «правых» идеологизмов, а сами партии были погружены в свои заботы, не про­
демонстрировав способности «идти в народ» и становиться выра­
зителями его, а не своих собственных интересов.
Кроме партий, другим каналом выражения оппозиционных
настроений являлись средства массовой информации, в первую
очередь газеты, поскольку телевидение и радио контролирова­
лись правительственными структурами. Пресса утвердилась в ка­
честве центра гласности, выражающего недовольство правитель­
ственной политикой. Критическую в отношении курса прави­
тельства позицию заняло большинство центральных газет, а те же
Немногие из них, как, например, «Известия», которые защищали
Гайдаровские реформы, считали тем не менее необходимым пре­
доставлять место и оппозиции. Большинство газет ввело в прак­
тику публикацию писем читателей, дающих представление о мо­
тивах массовой оппозиции курсу новой власти.
Мотивы эти были самые разнообразные — экономические,
социальные, политические, нравственные. Одним из ведущих
стал морально-нравственный протест. Российское общественное
Мнение и массовое сознание были глубоко возмущены тем, что
Новая политическая элита, которая боролась со старым режимом
Под лозунгами уничтожения всех и всяческих привилегий, декла­
рировала идеалы социальной справедливости и «равных возмож­
ностей» для всех, остро критиковала разрыв между словами и де­
лами у совете ко-коммунистической номенклатуры, придя к вла­
сти, без промедления и с поразительным цинизмом стала распо­
ряжаться государственной собственностью, как своей личной,
Присваивая себе дорогостоящие квартиры и дачи, лучшие боль­
ницы, поликлиники, здравницы, восстанавливая спецраспредеители и прочие привилегии.
137

Перерождение новой власти оказалось настолько стремител
ным и глубоким, что повергло российскую общественность в с
стояние шока. Принципы правового государства, провозглаша
мые демократами в качестве святая святых в период борьбы э
власть, были порушены ими уже в августе—сентябре 1993 г., кеч
да начался раздел собственности, конфискованной у КПСС. И
соответствии с принципами правового государства ее распредс
ление должно было осуществляться на основе сбора заявок и и*
рассмотрения законодательными и судебными органами. Но и.)
деле произошла ее узурпация победившими демократами, при
ступившими к «дележу добычи». Все здания ЦК КПСС стали ак
томатически собственностью демократического правительства, и
его ведение, а следовательно, в личное пользование новой элиты
перещли дома отдыха, жилой фонд КПСС и многие другие
«спецзаведения», составлявшие прежде материальную оснолу
номенклатурных привилегий. Часть собственности КПСС были
распределена в соответствии с «революционными заслугами»: г
Москве комплекс прекрасных зданий высшей партийной школы
достался Российскому гуманитарному университету, возглавляс
мому одним из радикальных демократов Ю. Афанасьевым, а здл
ние-дворец заочной высшей партийной школы на Ленинграл
ском проспекте — Международному университету, президентом
которого стал другой профессор-радикал Г. Попов. Заявки же до
мов престарелых, детских интернатов, даже московских район
ных судов, ютящихся в явно не пригодных для судопрошводстни
помещениях, были проигнорированы.
Особое возмущение россиян вызвало перерождение лидером
демократического движения, которые гораздо быстрее, чем боль
шевики образца 1917 г., почувствовали вкус к привилегиям
Скандальную известность приобрело занятие Р. Хасбулатовым
председателем Верховного Совета России, квартиры Брежнева
Эта роскошная новая квартира площадью 441 кв. м, предназн;*
ченная для бывшего генерального секретаря, но так и не занята»
им, была облюбована Хасбулатовым сразу после августа 1991 г. и
присвоена вскоре после победы демократов. Широкую огласи
получила и история с помощником президента по политическим
вопросам С. Станкевичем: к нему обратилась дочь покойного мл*
нистра Патоличева, попросив сохранить за ней квартиру отца, на
известный демократ, внимательно выслушав просительницу и
записав адрес... стал добиваться оформления квартиры на себя
[Московский обозреватель. 1993. № 49. С. 4].
Эти случаи, как и многочисленные истории строительств
властвующими демократами шикарных дач, посылки детей ш
138

учебу в страны Запада, вхождение их в руководство банков и дру­
гих коммерческих структур, заполнили прессу. Но никто из «пе­
рерожденцев» не был наказан и даже не получил порицания. Раз­
мах коррупции нарастал с каждым днем, и в глазах россиян она
приобрела характер неофициального кредо новой власти. В об­
щественном мнении вызрела новая оценка происшедших в Рос­
сии перемен: то была революция «третьих» и «вторых» секретарей
парткомов КПСС против «первых секретарей», приведшая к об­
новлению номенклатуры, но не к смене политического режима.
'•)та версия подтверждалась тем, что большая часть новой полити­
ческой элиты действительно ранее занимала места в средних и
низших звеньях партноменклатуры.
Другим важным мотивом массового недовольства стало свер­
тывание социальных систем и общественных фондов потребле­
ния, сложившихся при прежнем режиме. Россияне возмущались
резким ухудшением качества медицинского обслуживания, стре­
мительным ростом цен на железнодорожный и авиатранспорт,
[ишившим большинство граждан возможности пользоваться
ими, удорожанием жилья, также ставшего недоступным для
!
ольшинства населения. В стране укоренялись массовое отчаиие и неверие в то, что вообще возможен выход из сложившегоя катастрофического положения.
Серьезной психологической травмой для россиян стало возикновение и быстрое нарастание в стране социальных контртов. Богатства нуворишей, сколоченные в течение одного-двух
ст, их жизнь на уровне преуспевающих западных бизнесменов, с
пой стороны, и появление масс нищих, бродяг, бездомных, скашание к полуголодному существованию десятков миллионов
ругих, — эта посткоммунистическая реальность определяла отноение к реформам новой власти множества российских граждан.
х оценка читателем коммунистической «Правды»: «Господи, в
оссии ли я? В Москве ли? Ведь это про Запад наше телевидение
лковало: нищие на помойках, бездомные — на тротуарах. Теперь
у нас, но не как на Западе, а хуже» [Правда. 9 декабря 1991] мало
личалась от оценки читателя антикоммунистических «ИзвеИй» — «Ждать нового „светлого будущего", которое подарят нам
ши „отцы народа", благодетели, демократы от КПСС и их опо— биржевики, воротилы теневого бизнеса, спекулянты-пере1щики и прочие уважаемые деловые люди? Это они — опора
ссии, цвет русской нации?» [Известия. 14октября 19911.
Среди голосов оппозиции различим и весом оказался голос
геллигенции, которая до августа 1991 г. выступала в качестве
ейно-политического авангарда и социального хребта демокра139

тического движения. Августовская «бархатная» революция, л
следовавшая за партийно-номенклатурным путчем, явилась в и
вейшей истории российской интеллигенции важным разгран
чительным рубежом. До августа демократическая интеллигенц
в целом была едина, после же она стада раскалываться, и в
большая ее часть переходила в оппозицию к новой власти. Сво
образным барометром ее раскола могла служить эволюция сам
массовой политической организации интеллигенции — «Демо
ратической России», большинство участников которой переш
в оппозицию к режиму Ельцина. НАвая власть быстро тср*и
поддержку и рядовой, инженерно-технической, научной и твор
ческой интеллигенции, которая была гегемоном демократии
ской революции, но после нее, вследствие и под впечатлением <
практической реализации радикального реформаторского курс
и термидорианского перерождения новой политической элит!-\
испытала шок, погрузилась в состояние отчаяния, глубокой дс
прессии или перешла в оппозицию.
Интеллигенция оказалась особенно чувствительной к прели
тельству новой властью морально-нравственных ценностси
демократического движения. Выражая возмущение интеллигеп
ции, давшей жизнь новой элите, один из главных трибунов де­
мократического движения, писатель Алесь Адамович восклш
нул: «А уж если обращаться к руководителям, я бы сказал: вы чт< •
очумели? В такие критические времена, на глазах у народа, те]'
пеливого, но все видящего, именно его интересами и прсне(>
речь? И чего ради — ревнивого тщеславия? Еще более высоки ••
постов и вновь проклятых привилегий! Вспомните, какими бы
ли — и вы тоже — в августе 1991-го».
Разочарование интеллигенции вызвала и социально-экои!'
мическая направленность гайдаровских реформ. 1992 год обнар1
жил углубление разрыва между общественным идеалом демокр.1
тического движения и интеллигенции периода борьбы с комм
нистическим режимом и целями новой власти. Этот идеал пр|
всей его расплывчатости, стремлении избегать всевозможна
«измов» отличался острой критикой тоталитаризма и, совершег
но очевидно, гуманистическим характером нового общества. Г1
литические, экономические и духовные свободы и возможное I
для всех, многообразие социальных интересов и вместе с тем с* •
циальное сотрудничество, материальное благополучие и духо
ное возрождение для каждого индивида в отдельности и народ;)
целом — так можно было бы обобщить его.
Реальная социально-экономическая политика новой власн
вступила в резкое противоречие с гуманистическим идеалом им
140

гнаигенции. Она и сама оказалась в числе ее первых жертв: уже
Начальный этап экономической либерализации нанес ей сокру­
шительный удар. Тогда одна из представительниц научной ин­
теллигенции сформулировала жесткий прогноз: «Как только, с
января, жизнь наша подорожала в 5—10 раз при той же зарплате,
И будет еще дорожать, этот процесс обнищания интеллигенции
(обнищания материального и духовного) принял необратимый
Хпрактер. И это посерьезнее утечки мозгов на Запад. Не в криках
и иоплях — в заклинаниях и клятвах, тихо и незаметно отойдет в
прошлое то, что чудом сохранялось весь этот злосчастный век:
прекрасная, наивная, бедная, с вечным чувством вины и с вечной
мерой, воспитанная моим любимым Антоном Павловичем рус­
ская интеллигенция». В 1992 г. были резко «вымыты» не только
|шды интеллигенции, но и сокращены до минимума все сферы
научной и интеллектуально-художественной деятельности.
Практически прекратился выпуск научной литературы, учебные
миедения были посажены на голодный паек, замерло производ­
ство отечественных кинофильмов.
В среде интеллигенции возникли различные и разноречивые
«льтернативы правительственному курсу. Одной из ведущих ста­
ла социал-реформистская. Ярким ее выражением явились про­
граммы экономических институтов Российской академии наук и
онда «Реформа». Они связывались в первую очередь с именами
Кадемиков Л. Абалкина, Н. Петракова, С. Шаталина.
В основу социал-реформистской альтернативы была положемодель социально ориентированного рынка. Основными ее
ставляющими были: развитая смешанная экономика со значи)ьным государственным сектором; государственное определе­
на «правил игры» на рынке и регулирование как макроэкономиских процессов, так и отдельных сфер деятельности хозяйстнных субъектов; государственная регламентация рынка труда в
елях минимизации безработицы, государственная политика до­
лов и цен, направленная на смягчение крайностей неравенст, порождаемых экономической свободой; государственное субдирование науки, образования, здравоохранения, других сфер,
входящих в сферу «интересов» рынка, но жизненно необходиЫх для современного цивилизованного существования.
Часть интеллигенции, не приняв курс российского правительпа, перешла на национально-государственные позиции. Среди
духовных лидеров оказались и вчерашние глашатаи демокраческого движения — писатель Ю. Власов, экономист Т. Коря­
ка, кинорежиссер С. Говорухин. Еще недавно жесткие критики
ммунистического режима и тоталитарного советского государ141

ства, они теперь перешли в оппозицию к новой демократическом
власти, обвиняя ее в коррупции, предательстве национальны>
интересов, «распродаже России» международному капиталу, срп
щивании с уголовно-мафиозными структурами. Ю. Власов, при
возгласивший в 1989 г. в своей радикальной речи на первом Сье 1
де народных депутатов СССР, что главным источником отечес!
венных бед является всевластие КГБ (за это'он был подвергну!
преследованиям со стороны спецслужб), три года спустя видел
главное зло уже в Соединенных Штатах Америки: «Хотим мы
этого или не хотим, однако США вырисовываются уже первым
врагом нашей государственности. На этом свободолюбивом со
обществе муки и кровь России, распад, почти гибель России
США развалили Россию, дав врагам возможность пожирать с
живьем. Анализ дает четкую картину организованного геноцида
русского народа. Он осуществляется лжедемократами, отечесI
венными капиталистами, которые ради своего богатства зарыв;|
ют своих же русских в землю» [Власов, 1993].
Социал-реформистское и национально-государственное тс
чения, выступившие в качестве главных оппозиционных напраи
лений гайдаровскому курсу среди интеллигенции, определяли и
развитие оппозиционных настроений в России в целом. Они во(>
ради в себя не только консерваторов и центристов образп.1
1989—1991 гг., ной значительное число рядовых членов и полип I
ческих партий из прежнего радикально-демократического лаь
ря. Взаимоотношения с политической оппозицией стали для ро>
сийского правительства одной из главных забот. Основную м
проблему создавала конфронтация с главным организованным
центром оппозиции — российским Съездом народных депутат* ж
и Верховным Советом.

Глава V I I I
Исполнительная власть
против законодательной

Для российского правительства, возглавлявшегося уже не
I . Гайдаром, а В. Черномырдиным, 1993 г. начался с определения
основных стратегических позиций. Они были обнародованы в
нище января.
Изложение правительственных намерений началось с жесткой,
<ошучной голосам оппозиции, констатации катастрофического
| остояния российской экономики: «Экономика России находится
^ глубоком кризисе, который грозит перерасти в полный развал с
(епредсказуемыми экономическими, политическими и социаль|ыми последствиями. Падение производства и сокращение капиловложений, расстройство государственных финансов, рост ин1яции, сокращение валютных поступлений и подрыв платеже1особности страны сопровождаются резким снижением уровня
пни широких слоев населения».
В правительственном документе не назывался конкретный вишник резкого ухудшения социально-экономического положе(я России, но за его строками угадывалось желание доказать, что
кйдаровские реформы не привели к каким-либо позитивным реультатам или даже к минимальной стабилизации. Новый преьср-министр явно показывал, что его стабили за цжжно-рефориторский курс начинается «с нуля» и включает в себя, помимо
[даго прочего, исправление грубых просчетов предшественника.
Приоритеты правительственной политики на 1993 г., однако,
преимуществу повторяли гайдаровские подходы. Главными
;ди них объявлялись укрепление рубля, финансовая стибилиза1я и борьба с инфляцией. Правительство называло своими осшными ориентирами снижение темпов инфляции к концу года
5% в месяц, сокращение дефицита консолидированного гос143

бюджета до 5% валового национального продукта, стабилизацию
курса рубля ко второму полугодию. Объявлялось о намерении
пресечь размещение в иностранных банках экспортной выручки
предприятий «вплоть до полной конфискации валютных среде ш
и сурового уголовного наказания руководителей».
Монетаристский подход к лечению экономических болезни'
России дополнялся крайне общими фразами о целях промышлеп
ной политики, которая в предшествующий год у правительств
практически отсутствовала. Правительство Черномырдина, н е г ^ |
зывая никаких цифр, ограничивалось намерением снизить тем^И
падения и начать постепенно стабилизировать производство, п В
высить нормы сбережений и капиталовложений, сдерживать рост]
безработицы. Признав банкротство предшествующей экономичс* I
ской политики, правительство оказалось бессильным предложить)
сколько-нибудь убедительную альтернативу гайдаровскому курсу.
Стратегические поиски правительства продолжились в следую­
щем месяце, а наибольшую известность приобрело заседание
Президиума кабинета министров 11 февраля, ставшее форумом
всех структур исполнительной власти. На нем президент Б. Ели»
цин не только смягчил критику реформаторского курса предшест*
вующего года, но и попытался ее реабилитировать: «Не могу со­
гласиться и с тем, что экономические реформы в России пошли
по худшему варианту. Они пошли по единственно возможному
варианту. В тех условиях не было возможности выбора ни моделей
реформ, ни команды, готовой взяться за это дело... Реформы по­
требовали высокой цены. Но это — цена реформ, а не революции
в напичканной ядерным оружием многонациональной стране».
Выступление Ельцина кроме защиты радикальных реформ
содержало подспудно и признание того факта, что они, как и
прежние умеренные горбачевские реформы, возникли стихий­
но, определялись давлением обстоятельств, а не какими-ш
обоснованными расчетами и программами. Но назвать это от­
крыто в качестве главной причины тяжелого хода и последствий
реформ Ельцин не решился. В его истолковании в основе неуллч'
реформаторов лежало сопротивление законодательной власш
«Однако макроэкономической стабилизации достичь не у;и
лось. Основная причина тому — разногласия между законол'
тельной и исполнительной властями по вопросу ограничитель
ной финансовой, денежно-кредитной политики. В результат
мы находимся перед реальной угрозой гиперинфляции».
Президент предложил законодательной власти сделать выб<>|>
или заключить соглашение с исполнительной властью, дав пправо проводить жесткий монетаристский курс, или органичм
144

вать всенародный референдум, который должен был проголосойпть за президентскую или парламентскую республику и, следоИнтельно, решить, кому — президенту или законодателям —
Должны быть вручены решающие властные полномочия.
Вопрос о референдуме поднимался Ельциным уже на седьмом
Сч-езде народных депутатов России, и тогда после жарких дискус­
сий было решено назначить его на 11 апреля 1993 г. В ходе него из­
бирателям предстояло определить основы конституционного строя
России. Но уже через несколько недель после съезда члены Верхов­
ного Совета во главе с Хасбулатовым и поддержавший их председаЕЛЬ Конституционного суда В. Зорькин объявили референдум не(ужной и опасной затеей. Законодатели, однако, не собирались идна уступки правительству в вопросе о распределении властных
Полномочий. Шаткий компромисс, достигнутый между исполниюльной и законодательной властью на седьмом съезде, рухнул, а их
.штагонизм очень быстро достиг еще большей остроты.
Конфликт между исполнительной и законодательной властью,
определивший развитие российской политики в 1993 г. и завершив­
шийся кровавой схваткой между ними в начале октября, имел ряд
причин. Одна из главных заключалась в сохранявшихся и углубляв­
шихся разногласиях по вопросу о социально-экономическом и по­
литическом курсе России. Среди законодателей в качестве ведущей
ьилы утвердились сторонники регулируемой экономики и нацио|нльно-государственного направления, а защитники радикальньГх
точных реформ оказались в явном меньшинстве. Смена у руля
|равительственной политики Гайдара Черномырдиным только на
х;мя примирила законодательную власть с исполнительной. Как
Жоре выяснилось, новое правительство, внося корективы в эконо|ическую политику Гайдара, в то же время не отказывалось от мо!1 аристского курса, который вызывал наибольший гнев Верховно| Совета. К тому же на пост министра финансов, проводника этого
Т>са, был назначен Б. Федоров, который, как и Гайдар, в глазах оп)зиции был «ставленником» Международного валютного фонда.
Важной причиной антагонизма двух ветвей государственной
1нсти являлось и отсутствие у них опыта взаимодействия в рамIX системы разделения властей, которой Россия практически не
1ала. Попытка испытать эту систему в России была предприняв
I только один раз, в начале XX в., но тогда она потерпела крах. В
|падных же странах, откуда система разделения властей была
Шимствована, она являлась не только одной из основ демокра(ческого правления, но и действовала практически без сбоев.
ее отлаживание заняло там не одно столетие, причем укрепи­
с ь в разных странах не одна, а несколько моделей разделения
145

властей, соответствовавших национальным условиям. Главный
были две модели: президентская республика, в которой исполни
тельная власть имела больше прерогатив, чем законодательная(И
парламентская республика, в которой, наоборот, большими п Д
рогативами пользовалась законодательная власть.
Я
В свете мирового опыта для России больше подходила модеЛ
президентской республики. В пользу ее говорили и сложносЯ
переходного периода, переживаемого Россией, и ее размеры, Л
отсутствие в России сильных партий, которые являются обязЯ
тельным условием успешного функционирования парламеНИ
ских республик, и особенности российского политическое
сознания. Но эти обстоятельства меньше всего волновали р о в
сийских законодателей, для которых на центральное место ввЯ
двинулся вопрос собственного выживания и подчинения сеЩ
любой ценой исполнительной власти.
По мере ожесточения борьбы с президентом и правительством
законодательная власть, пользуясь присвоенным себе правом и I
менять российскую Конституцию, стала отодвигать исполни
тельную власть на государственные задворки. Драматизм этой
ситуации заключался в том, что парламент не отвечал за реал и п
цию принимаемых решений в жизнь, по этой причине нейтрали
зация им исполнительной власти оборачивалась хаосом или пи
раличом хозяйственных и социальных сфер. Законодатели нал г
лили себя самыми широкими полномочиями, в том числе теми,
которые, согласно системе разделения властей в любом ее вари
анте, должны быть прерогативой исполнительных и судебных ор
ганов. Одна из поправок к Конституции наделяла Верховный Со
вет правом «приостанавливать действие указов и распоряжении
президента Российской Федерации, отменять постановления И
распоряжения Советов министров республик в составе Россий­
ской Федерации в случае их несоответствия законам Российской
Федерации». Обычно эта прерогатива принадлежит верховному
судебному органу. Законодательная власть оказалась также нал'"
ленной правом распоряжаться государственным имуществом,
жестко контролировать финансово-кредитную и денежную по
литику, осуществлять другие полномочия, традиционно относи
мые к компетенции исполнительной власти.
Российский президент со своей стороны обнаружил склон
ность к полному игнорированию воли строптивых законодаилей. Война исполнительной и законодательной власти заводиле
всю и без того хрупкую российскую государственность в тупик,
так что вынесение на суд избирателей вопроса об основах копституционного строя, в первую очередь разделении властей,
146

представлялось хоть каким-то выходом из драматической ситуа­
ции. Но между двумя антагонистами разгорелся спор о формули­
рую нии вопросов для избирателей, и даже вначале марта, то есть
|.| месяц до проведения референдума, было абсолютно неясно,
какой же выбор предстояло им совершить.
Законодатели, собравшиеся 8—12 марта на восьмой Съезд на­
родных депутатов России, решили разрубить гордиев узел: соI |;1СНо их решению, на проведение любых референдумов накланивался мораторий, а во взаимоотношениях двух властей закреп­
ится статус-кво в соответствии с принципами действовавшей
конституции. Президентская сторона расценила это решение
как «попытку полностью сконцентрировать власть в руках Совеми, возвратить коммунистическую номенклатуру к рычагам упранления страной, отобрать назад демократические завоевания
.пиуста 1991 года». Срочно созванное в Москве Консультативное
совещание политических партий и организаций демократиче1 кой ориентации охарактеризовало итоги съезда как «историчеI кий реванш сил реакции», а позицию Президиума Верховного
( онета и Р. Хасбулатова — как практически сросшуюся с полити­
ческими установками национал-коммунистической оппозиции.
Ответный удар президента, его попытка по-своему разрубить
ырдиев узел во взаимоотношениях исполнительной и законодан' ч ьной власти была предпринята 20 марта. Вечером того дня в об­
ращении к гражданам России, которое транслировалось по двум
к'лсвизионным каналам, Б. Ельцин объявил о подписании им
Указа об особом порядке управления до преодоления кризиса вла­
сти. Из разъяснений Ельцина следовало, что на 25 апреля 1993 г.
назначается референдум о доверии президенту и вице-президенту
Российской Федерации, а также по вопросу о проекте новой Кон­
ституции и выборах нового парламента. В случае одобрения новой
Конституции деятельность Съезда народных депутатов и Верхов­
ного Совета должна была быть приостановлена, хотя они и не рас­
пускались. Из слов Ельцина вытекало также, что любые решения
органов и должностных лиц, направленные на отмену и приоста­
новление указов и распоряжений президента, являлись недействиП'л ьными. Фактически в стране вплоть до вступления в силу новой
Конституции вводилось президентское правление.
Уже через несколько часов после выступления Ельцина с рез­
кой отповедью ему на российском телевидении выступили четы­
ре влиятельных политика: Р. Хасбулатов, А. Руцкой, В. Зорькин и
секретарь Совета безопасности России Ю. Скоков. Они реши­
тельно опротестовали заявление президента и объявили его не
соответствующим Конституции.
147

Антипрезидентское выступление Хасбулатова, защищавш
интересы Верховного Совета, было вполне предсказуемо, но по
ление вместе с ним трех других политиков было для многих нео
данностью, резко усилившей драматизм конфликта между през
дентом и оппозицией. Вице-президент Руцкой по своему статусу
мог быть только в команде президента, и Ельцин, как явствовало и»
его выступления, рассматривал себя и вице-президента, как единое
звено исполнительной власти. Председатель Конституционной'
суда В. Зорькин формально не имел права выносить вердикт о деп
ствиях президента без предварительного рассмотрения и квалифп
кации их судом в целом. Ю. Скоков был непосредственно подчп
нен президенту, и публичное выражение им несогласия с главой ю
сударства также стало неприятным сюрпризом для Ельцина.
Президент своим указом явно рассчитывал застать противни
ков врасплох, но оппозиция не проявила никакой растерянное! и
и в дебюте политической схватки перехватила инициативу в свои
руки. Через три дня после выступления президента ряд его поло
жений был признан противозаконным Конституционным судом
Российской Федерации, а еще через несколько дней в Москве со
брался чрезвычайный съезд народных депутатов с намерением
«наказать» Ельцина за строптивость. Он открылся ровно черп
два года после первого чрезвычайного съезда, который, будучи
тем же по составу, защитил и спас Ельцина от мощной атаки аш>
янса Горбачева и консерваторов.
Попытки съезда принудить Ельцина к уступкам, угодным .чл
конодателям, провалились, и тогда лидеры оппозиции предпри
няли попытку отстранить президента от должности с помощью
процедуры, известной в англосаксонском праве как импичмент.
Процедура эта была использована с явными нарушениями, но
даже в ее предельно упрощенном варианте не смогла быть реали
зована. После этого съезд осуществил новый маневр: согласил I ч
на проведение референдума, но с формулировками вопросов, у|
вержденными самими законодателями.
Три из четырех вопросов, сформулированных съездом, были
направлены непосредственно против президента:
1. Доверяете ли Вы президенту РФ Б.Н. Ельцину?
2. Одобряете ли Вы социально-экономическую политику, осу
ществляемую президентом РФ и правительством с 1992 года'1
3. Считаете ли Вы необходимым проведение досрочных вы
боров президента РФ?
4. Считаете ли Вы необходимым проведение досрочных вы
боров Верховного Совета РФ?
148

Вынося эти вопросы на референдум, законодатели рассчитыва­
ли, что большинство россиян, экономическое положение кото­
рых в ходе реформ ухудшилось, выскажут недоверие политике
президента и ему самому. Законодатели также полагали, что им
самим, неизменно выступавшим с оппозицией президенту, будет
оказано народное доверие.
Политическая кампания по подготовке референдума продол­
жалась всего три недели. Законодательная власть смогла мобили­
зовать в свою поддержку партии национал-государственной и
коммунистической ориентации. Прочной опорой президента
среди политических организаций оказалась только «Демократи­
ческая Россия», растерявшая за полтора года большую часть сво­
их сторонников. И все же президент сумел добиться перевеса в
пропагандистской борьбе с законодателями.
Президентская сторона сумела заручиться активной поддерж­
кой очень многих популярных в России людей, в первую очередь
ич числа творческой интеллигенции — писателей, режиссеров,
•исгеров, певцов. Их агитация в пользу президента в средствах
массовой информации оказала серьезное воздействие на мнения
россиян. Образцом умелой пропаганды в пользу президента мо­
жет служить листовка, которую в самый канун референдума по­
ручили избиратели-москвичи. Пропрезидентские рекомендации
0 том, как отвечать на вопросы референдума, сопровождались
подписями популярнейшего кинорежиссера Э. Рязанова, знаме­
нитого футбольного тренера Н. Старостина, кумира молодежи
рок-звезды К. Кинчева и любимца всех без исключения поколе­
ний россиян актера Н. Караченцева.
Г Референдум, проведенный 25 апреля, принес очевидный ус|Псх президенту, упрочив его легитимность. В нем приняли уча­
стие около 64% избирателей — достаточно высокая активность
(По мировым стандартам конца XX в. Из них за доверие президен­
ту высказалось 58,7%, социальную политику президента и прави­
тельства одобрило 53%. Референдум отклонил идею досрочных
перевыборов и президента, и законодателей (для перевыборов
необходимо было согласие более цоловины избирателей от спи1 очного состава), при этом «запас прочности» у Ельцина оказал(и много больше, чем у законодателей (за досрочные перевыборы
президента высказалось 34 млн. человек, а народных депутатов —
•16,2 млн.).
По завершении референдума в обществе и особенно среди по­
литиков развернулись острые споры по поводу его итогов. Среди
^множества оценок выделялись четыре.
I

149

Одна принадлежала оппозиции. В ее глазах Ельцин и президе
тская партия не только не одержали победу, но даже потерпели по
ражение. Лидер коммунистов Г. Зюганов и его единомышленники
приплюсовывали к избирателям, выразившим недоверие прези
денту на референдуме, голоса тех, кто не явился к местам голосов;'
ния, ибо, по убеждению оппозиции, неучастие в голосовании обг
яснялось именно неприятием политики Ельцина. Опираясь на по
добный вывод, непримиримая оппозиция заявила о незыблемосш
своей линии на отстранение президента и правительства от влао и
и еще более усилила конфронтацию с исполнительной властью.
Вторая оценка принадлежала сторонникам радикальных рг
форм. По их убеждению, референдум свидетельствовал о безу(
ловной поддержке россиянами президентской линии и явился
мандатом на продолжение энергичных радикальных реформ
Один из ведущих политических стратегов радикальных реформ;'
торов Г. Бурбулис и публицист радикально-либеральной орием
тации Л. Радзиховский в совместной статье выдвигали следую
щую причину победы Ельцина в условиях экономического крп
зиса: «Потому, что реформы 1991 — 1993 годов в основе своей ее
тественны (хотя бы их общее направление), понятны людям, иг
противоречат их здравому смыслу... Историческое течение Ро<
сии, ее народа определилось ясно — к свободе и частной собсч
венности. Это выяснилось не в книжных дискуссиях, а экспери
ментально: за движение к свободе народ готов платить такую це­
ну, которую он прямо отказывался платить и за сохранение «со
циальных гарантий», при власти КПСС, и за сохранение великой
мировой сверхдержавы СССР. А за движение к свободе, за дви­
жение по пути реформ люди готовы платить очень высокую цену»
[Известия. 4 сентября 1993]. Согласно подобным заключениям,
правительство должно было, не испытывая никаких сомнений,
твердо и быстро следовать по пути строительства капитализма.
Третья оценка была сформулирована умеренными реформа
торами из правительственных кругов. Согласно ей, победа прези
дентской партии на референдуме была шаткой, и правителым
венный курс поэтому нуждался в корректировке. Прежде всс><>
должен был быть прекращен процесс деиндустриализации ро>
сийской экономики и разработана эффективная программа про
мышленной политики. По мнению сторонников корректировки
курса реформ, проводившаяся политика не была рассчитана 1м
подъем отечественной индустрии, а государство отказалось ш
особых интересов в промышленности, кроме фискальных. Док.1
зывалось, что финансовая стабилизация сама по себе недостаточ
на для экономического подъема и что чисто монетаристские мс
150

тоды способны создать рыночную модель, пригодную только для
слаборазвитых и развивающихся стран. Для страны же, желаю­
щей быть великой индустриальной державой, они непригодны. В
российском правительстве ведущими выразителями этого подхо­
да являлись премьер В. Черномырдин и первый вице-премьер
О. Сосковец, курировавший промышленность.
Четвертая оценка исходила от людей, для которых голосова­
ние на референдуме было выбором из двух зол. Голоса президен­
тской партии были отданы ими потому, что победа парламент­
ской оппозиции была еще большим и неприемлемым злом.
Представители этого подхода среди главных пороков правитель­
ственной политики называли коррупцию, беспомощность перед
лицом преступности, проведение реформ за счет средне- и мало­
обеспеченных слоев, пренебрежение интересами науки, образонания, культуры. Но в их глазах социально-экономическая аль­
тернатива парламентской оппозиции могла только привести к
реставрации империи и государственного социализма.
Отношение к итогам референдума президента России было
олиже всего к тем, кто расценил их как мандат на продолжение
радикальных реформ, хотя Б. Ельцин не отрицал необходимости
некоторых корректировок правительственного курса. Сразу по­
сле референдума президент и его сторонники приступили к ак­
тивной подготовке новой российской Конституции, которая
призвана была утвердить президентскую республику и создать
сильную исполнительную власть. В конце мая президент издал
Указ о созыве Конституционного совещания, которое должно
было выработать окончательный вариант Основного закона стра­
ны, опираясь на президентский проект. Тут же последовала жес­
ткая ответная мера со стороны Р. Хасбулатова и его единомыш­
ленников: 1 июня они провели совещание двух тысяч депутатов
Советов всех уровней, заклеймивших президентский проект как
антисоветский. Схватка между исполнительной и законодатель­
ной ветвями власти вступила в новый драматический этап, про­
водивший по формуле «кто кого».
Конституционное совещание, созванное в соответствии с укаюм президента, открылось о Москве 5 июня. Главным событием
пленарного заседания первого дня стал скандал с Р. Хасбулатокым, «захлопанным» залом при появлении на трибуне. Председак-ль Верховного Совета и 50 его сторонников в знак протеста поь пнули зал заседаний. После этого парламентская и президентская
партии начали открытую психологическую войну друг против друц|, а главным средством в ней были выбраны взаимные обвинения
и коррупции.
151

Президентская сторона обвинила в коррупции вице-президен
та А. Руцкого. Верховный Совет со своей стороны развернул кам
панию по возбуждению уголовного дела против вице-премьер.1
В. Шумейко, также обвиненного в коррупции. Кроме того, зако
нодатели предложили президенту рассмотреть вопрос об отстру
нении от должности министра внутренних дел В. Ерина и мэр;»
Москвы Ю. Лужкова. Президент ответил освобождением от дол
жности лояльного в отношении Верховного Совета министра бе |
опасности В. Баранникова, которому инкриминировалось «нар}
шение этических норм, а также серьезные недостатки в работе».
Острая борьба между законодательной и исполнительной влл
стью, парализовавшая деятельность обеих ветвей и государства и
целом, продолжалась все лето. Многие наблюдатели стали прихо
дить к мнению, что разрешение антагонизма между ними обыч
ными конституционными методами уже невозможно. Б. Ельцин
начал вести себя так, как он действовал в экстремальных ситул
циях — искать неконституционные способы выхода из политичс
ского тупика.
В середине августа президент России на совещании Совет.I
глав республик, субъектов Российской Федерации в Петрозавод­
ске предложил создать новый законодательный орган. Согласно
его плану, этот «мини-парламент» под названием Совет Федера­
ции должен был быть образован указом президента. В него вошли ,
бы по два представителя от каждого из 88 субъектов Российской
Федерации. По определению президента это был легитимный ор
ган власти, правомочный решать любые законодательные вопро |
сы. Совет Федерации рассматривался Ельциным как верное срси
ство ликвидации двоевластия, то есть нейтрализации Верховное
Совета и Съезда народных депутатов. После совещания в Петр(
заводске стало ясно, что президент готов на самые радикальна |
меры в отношении конституционных законодательных органо, \
вплоть до их роспуска. Возможность подобного акта президент
стала обсуждаться и исподволь обосновываться в средствах масс< > \
вой информации, близких к правительству.
Инициатива президента по созданию Совета Федерации был
решительно осуждена Верховным Советом, а субъекты Федер;*
ции не осмелились перечить его воле. Верховный Совет и его сто |
ронники начали подготовку активного контрнаступления на ш ]
полнительную власть и особенно на президента. В окружент
Р. Хасбулатова в этих целях были подготовлены три новых но|>
мативных акта — «О механизме вступления закона в действие по
еле преодоления президентского вето», «Об уголовной ответс'1
венности высших должностных лиц за невыполнение законен
152

»

Верховного Совета и постановлений Съезда», «Об уголовной отиетственности за невыполнение постановлений Конституцион­
ного суда». Кроме того, председатель Комитета по конституци­
онному законодательству, один из лидеров оппозиции В. Исаков
подготовил пакет законов, по которым Верховный Совет получал
право утверждать и освобождать от должности не только главу
правительства, его заместителей, но и всех ведущих министров
простым большинством голосов. Предполагалось также отстра­
нить президента от руководства исполнительной властью.
Летом 1993 г. Верховный Совет «похоронил» все законода­
тельные предложения, направленные ему правительством, при­
остановил президентские указы о механизме приватизации, подкяовил законы, отдающие под контроль законодательной власти
средства массовой информации. Политическая линия Верховно­
го Совета практически срослась с позицией коммунистических и
лсржавно-патриотических объединений и партий, и те стали все
теснее сплачиваться вокруг законодательной власти, готовясь к
ликвидации двоевластия уже в пользу Советов.
Гораздо большую активность стало проявлять коммунистиче­
ское движение. Во главе его выступала Российская коммунисти­
ческая партия, воссозданная в феврале 1993 г. Ее лидер Г. Зюганов
иыдвинул безотлагательную задачу смены общественно-политисского курса страны. РКП несколько обновила свои принципы,
все же ее программа была гораздо консервативнее той, которая
1ла принята КПСС на ее последнем съезде в июле 1990 г. РКП
нмо обвиняла «Горбачева и его сообщников» в «предательстве
онетской Родины, стран социалистического содружества и ми­
нога коммунистического движения». Гайдаровские реформы
растеризовались ею как «реставрирующие капитализм в его
иболее примитивных варварских формах». Партия выступала за
сстановление государственного социализма, но, главное, тре­
пала возродить Россию как великую мировую державу, облада­
нию мощной армией и играющую роль лидера в мировой полике [Советская Россия. 2 марта 1993].
Державные мотивы РКП перекликались с позицией объединий национал-государственной ориентации, также готовивихся к решительной борьбе с президентом и его окружением.
ронт национального спасения на своем II конгрессе в июле поебовал ликвидировать пост президента и сформировать правильство национального спасения, подконтрольное Съезду надных депутатов.
Заметной стала активизация национал-радикальных групп и
боевых подразделений. Первый сигнал прозвучал во время де153

монстрации, организованной политической оппозицией 1 мая л
Москве. Передние ряды демонстрантов сумели сломить выстро­
енные на их пути кордоны милиции и ОМОНа и дать сотрудникам
правоохранительных органов настоящий бой. Власть потерпели
явное поражение в «пробе сил» с боевыми дружинами оппозиции.
Среди боевых радикальных организаций выделялся Союз
офицеров во главе с подполковником В. Тереховым. Излагая и
августе цели союза, его председатель был откровенен: «Нас часто
упрекают в том, что мы используем по отношению к нашим про­
тивникам такие слова, как «оккупация», «оккупационный ре­
жим»,.. но как бы то ни было, этот термин предполагает войну,
которую ведем мы, патриоты, которую ведет русский народ. Эту
войну он ведет с врагом, противником, олицетворяемым режи
мом Ельцина, за которым стоит главный наш противник — а!
лантизм, «новый мировой порядок», Америка, по существу ра '
рушившая СССР и сейчас добивающая остатки Великой России
[День. 17 августа 1993].
Российский президент первым нанес удар по политическому
противнику. В выступлении по телевидению 21 сентября он объ­
явил о прекращении полномочий Съезда народных депутатов и
Верховного Совета. Тогда же вступил в силу президентский Укач
«О поэтапной конституционной реформе в Российской Федера­
ции», ставший для краткости обозначаться просто как Ук;п
№ 1400. Он фактически вводил временное президентское прав
ление и означал радикальную ломку всего государственно-поли
тического и конституционного строя.
В начале указа содержалась пространная мотивировка чрезвы
чайных и не предусмотренных Конституцией действий президеп
та. Съезд и Верховный Совет обвинялись в прямом противодейс!
вии социально-экономическим реформам и воле избирателей
поскольку правительственный курс был одобрен на референдум^
25 апреля. Законодатели объявлялись виновниками паралича п>
сударственной власти. И, поскольку в существующей Констиг
ции не были предусмотрены пути выхода из тупика, президеи
вынужден был прибегнуть к чрезвычайным мерам.
Кризис предполагалось ликвидировать в течение двух с поли
виной месяцев, а главным средством его преодоления объявля
лось народное волеизъявление. На 11 —12 декабря 1993 г. назначь
лись выборы в Государственную думу, которая должна была етач I
образцом российского парламентаризма и представлять новы и
корпус депутатов. К этому же сроку должна была быть завершен >
работа по подготовке новой российской Конституции. Депутатам
распущенного Верховного Совета и Съезда народных депутат»и.
154

*

предлагалось подключиться к работе над текстом нового Основ­
ного закона. До начала работы нового российского парламента
страна должна была жить по указам президента и постановлениям
правительства Российской Федерации.
Верховный Совет, размещавшийся в Белом доме, со всей ре­
шительностью отказался подчиниться указу президента и при­
равнял его к государственному перевороту. Действуя энергич­
но, он в ночь с 21 на 22 сентября привел к присяге в качестве
президента Российской Федерации вице-президента А. Руцко­
го. 22 сентября Верховный Совет постановил дополнить Уго­
ловный кодекс РФ статьей, карающей антиконституционную
деятельность, невыполнение его и съезда рещений и воспрепят­
ствование его деятельности «вплоть до расстрела». В тот же день
служба охраны Белого дома начала раздачу оружия граждан­
ским лицам.
В течение десяти дней конфронтация между исполнительной
И законодательной ветвями власти развивалась по нарастающей
Линии и с использованием разнообразных средств. Краткая их
Хроника выглядит следующим образом.
23 сентября в Белом доме начался десятый Съезд народных де­
путатов, одобривший политическую линию Верховного Совета.
В тот же день президент России, явно желая внести раскол в ря­
ды депутатов, издал Указ о социальных гарантиях для народных
депутатов Российской Федерации, включавших право на трудотройство в государственных структурах, высокое материальное
зпаграждение, ряд иных льгот. В ночь с 23 на 24 сентября вооженные сторонники Белого дома во главе с подполковником
ереховым предприняли неудачную попытку захватить штаб
бъединенных вооруженных сил СНГ на Ленинградском про­
спекте, в результате чего пролилась первая кровь.
24 сентября Б. Ельцин на Встрече с президентами стран СНГ
ручился их поддержкой в поисках выхода из государственного
изиса. 27—28 сентября началась блокада Белого дома, окруженго нарядами милиции и ОМОНа. 1 октября в результате начавихся переговоров между представителями президента и Белого
ма блокада была смягчена, но ее полное снятие связывалось
авой государства со сдачей оружия противоборствующей стоной. В следующие два дня переговоры зашли в тупик, а 3 окбря Белый дом предпринял решительные действия по отстранию от власти Б. Ельцина и взятию ее в свои руки.
Вечером того же дня вооруженные защитники Белого дома по
изывуА. Руцкого и генерала А. Макашова штурмом взяли близжащее здание московской мэрии и двинулись к студиям Цент155

рального телевидения в Останкино. В ночь с 3 на 4 октября у з
ний телевидения и в них самих произошли кровавые стычки,
левизионные передачи прервались, но атаки отрядов Верховно
Совета были отбиты. Указом президента Ельцина в Москве бь'
введено чрезвычайное положение, в столицу начался ввод прав
тельственных войск. Ельцин объявил действия Белого дома «в
руженным фашистско-коммунистическим мятежом».
Утром 4 октября правительственные войска начали осаду
танковый обстрел Белого дома. К вечеру того же дня он был вз
а его руководство во главе с Р. Хасбулатовым и А. Руцким арест
вано. В тот же день в Москве был введен комендантский час, де
ствовавший две недели, приостановлены выпуск оппозиционна
правительству газет «Правда*, «День», «Советская Россия» и де
тельность организаций, поддерживавших Белый дом (Фронт н
ционального спасения, Российская коммунистическая рабоч
партия, Народная партия «Свободная Россия»).
Трагические события конца сентября — начала октября, в хо
которых с обеих сторон погибло около 150 человек, были по-р"
ному восприняты и расценены различными силами и политич
скими течениями российского общества. Взаимоисключающ
оценки были высказаны, с одной стороны, президентом и его с ройниками, а с другой — теми, кто поддерживал парламент.
Президентская сторона всю ответственность за кровавые с
бытия возложила на Верховный Совет и законодательную влас
Исторический смысл трагических событий в оценке сторонн
ков президента заключался в крушении системы Советов и сов ской власти, которая после ухода с политической сцены КП
оставалась последним оплотом тоталитаризма и главным бар
ром на пути либеральных экономических и демократических п
литических преобразований. Согласно их аргументации, през
дент избрал не только единственно возможный, но и демократ
ческий способ выхода из тупика во взаимоотношениях двух шы
стей, когда своим Указом № 1400 передал решение вопроса о го
сударствен но-конституционном устройстве России на всенарол
ное голосование, назначенное на 11 — 12 декабря. Что касается %\
конодателей, то, отказавшись принять указ и обратившись к си
ловым методам сохранения советской Конституции и «всевлл
стия Советов», они встали на защиту исключительно собствен
ных корпоративных интересов, а отнюдь не общественного бла! •>
и законности.
К такой оценке была близка позиция политических деятелей
стран Запада, поддерживавших действия российского президен
та на всех этапах его конфликта с законодательной властью. Ти
156

Пичным выражением мотивов западных стран, в первую очередь
США, явилось суждение С. Тэлбота, советника президента Сое­
диненных Штатов У. Клинтона по российским делам: «Если
смотреть на эти события абстрактно и вне контекста, то очень
многие американцы, да и многие русские тоже, их никак бы не
Поддержали. В марте президент Ельцин фактически навязал пар­
ламенту референдум 25 апреля. 21 сентября он приостановил
действие парламента, а также по существу и Конституции. Но то,
Что при обычных обстоятельствах вызвало бы протесты и возра"ения американцев, в конкретных условиях показалось им дотойным поддержки... В обоих случаях в марте-апреле, а затем в
ентябре-октябре президент Ельцин пошел прямо к народу. Он
азрушал тупики, которые причиняли столько вреда правительтву, но он разрушал их так, что все спорные положения выносиись на прямой суд граждан России. Тупик марта-апреля был
сшен с помощью референдума. Тупик сентября-октября — с по­
мощью выборов 12 декабря».
Антипрезидентская сторона всю ответственность за трагиче­
ские события возлагала на исполнительную власть и персонально
на Б. Ельцина. Действия Белого дома и его защитников приравнииались ее представителями к подвигу, призванному спасти наро­
дившуюся в России систему разделения властей, конституцион­
ный строй, законность. В президентской политике они видели
апофеоз целенаправленного утверждения авторитарного режима,
призванного обслуживать интересы мафиозно-криминальных
( груктур, коррумпированного чиновничества, компрадорской
буржуазии, Международного валютного фонда. Самыми ярыми
шцитниками демократии советского типа выступали коммунисты
И разнообразные державно-патриотические группы и течения.
Между пропрезидентской и антипрезидентской оценками со1тий конца сентября — начала октября разместились разнообзные промежуточные суждения. Наиболее «срединная» оценка
ключалась в том, что не на высоте оказались обе стороны коникта, продемонстрировавшие отсутствие у них политической
льтуры и способности находить выходы из тупиков, достойные
вилизованных государств. Наконец, еще одна распространеня точка зрения, в целом оправдывавшая попытку президента
йти выход из кризиса власти с помощью досрочных парламенких выборов, осуждала те методы, в первую очередь жестокое
енное подавление сопротивления Белого дома, которые были
пользованы для устранения политического противника.
Драматическая развязка конфликта между исполнительной и
конодательной властью сопровождалась активными шагами
157

российского президента по закреплению своей победы. Сери
указов президент России фактически повсеместно прекратил д
ятельность органов советской власти. Через два года после росп
ска КПСС была ликвидирована вторая политическая осно
советского социалистического строя. Место прежней государе
венности должна была занять новая система, принципы котор
закреплялись в проекте российской Конституции, доработанн
президентской партией в течение октября—ноября. Соглас
президентскому указу, всеобщее голосование по проекту нон
Конституции должно было состояться одновременно с выбора
Федерального собрания. Едва оправившись от октябрьского щ
ка, российские политики обратились к активной подготовке кд
кабрьским выборам и референдуму.
Уже через несколько дней после подавления сопротивления Б
лого дома началось формирование политических блоков для уч
стия в выборах в Федеральное собрание. Блоки и политически
партии сосредоточились на борьбе за депутатские места в его ни
ней палате, Государственной думе, половина мест в которой разы
рывалась по мажоритарной системе (от каждого избирательною
округа в парламент попадал победитель), а другая половина — гю
пропорциональной системе, означавшей распределение депутат
ских мандатов между партиями в зависимости от количества подам
ныгх за них голосов. Выборы в верхнюю палату, Совет Федерации.
проводились на основе мажоритарной системы: от каждого избирп
тельного округа, совпадавшего с территорией одного из субъектом
Российской Федерации, мандаты получали два кандидата, суме г.
шие набрать наибольшее количество голосов избирателей.
Среди более десятка политических блоков и партий, заявив
ших о намерении бороться за депутатские места, под знамена
радикальных экономических реформ выступал блок «Выбор Ро<
сии». Его лидером стал сам Е. Гайдар, кроме него в руководств'
оказались влиятельные члены Кабинета министров А. Чубай>
А. Козырев, Б. Федоров, которым, как и другим министрам, бп
ло предоставлено право баллотироваться в законодательный о|>
ган. В своей предвыборной кампании блок «Выбор России» о!
верг ставку на популистские обещания, провозгласив необход и
мость возобновления жесткого монетаристского курса как осл"
вы основ финансовой стабилизации и главного условия возро>
дения экономической активности. В случае победы на выбор;I
блок намеревался добиваться замены «умеренного» В. Черни
мырдина Гайдаром на посту премьер-министра.
Одной из главных неожиданностей предвыборной кампании
явился разрыв с Гайдаром некоторых активных участников пра
158

|ительственной команды образца 1992 г., пожелавших связать се}п с иными политическими объединениями. Двое из них, А. Шош и С. Шахрай, создали собственную Партию российского
щнства и согласия (ПРЕС), настаивавшую на необходимости
корректив рыночных реформ. Новая партия заявила о поддержке
(меренно-реформистских подходов премьер-министра Черно1Ырдина, а своим политическим козырем избрала требования
Укрепления экономических прав и возможностей регионов, воз­
рождения семьи, нации и государства как традиционно главных
российских ценностей.
Еще один активный участник реформаторской команды Гайпара, С. Глазьев, в избирательной кампании выступил на стороне
Демократической партии Н. Травкина. Теперь он считал ошичной гайдаровскую «шокотерапию», объявив ее главной при1ноЙ 30%-ного спада производства, галопирующей инфляции и
Ьукратного снижения уровня жизни населения [Глазьев, 1993].
(одобно Демократической партии, от гайдаровского курса дисшцировалось и Движение демократических реформ, лидер ко)рого, Г. Попов, сам некогда сторонник радикальных экономи;ских реформ, доказывал, что «шокотерапия» совершенно не
ютветствовала российским условиям и проводилась в угоду и по
здеказке Международного валютного фонда. Для него самого
ггимальным политическим течением теперь являлся центризм
1опов, 1994].
Несогласие с программой «Выбора России» декларировал еще
шн избирательный блок демократической ориентации — «Ябжо», название которого возникло из фамилий трех его создате:й (Г. Явлинский, Ю. Болдырев, В. Лукин). В целом на рефор(аторско-демократическом фланге избирательной кампании наиодался очевидный разброд, что впоследствии рассматривалось
|ялом наблюдателей как одна из причин политических неудач де|ократов.
На противоположном фланге избирательной кампании глав­
ами участниками оказались Российская коммунистическая
|ртия, Аграрная партия и Либерально-демократическая партия.
)щим знаменателем их платформ была державно-национальЬя позиция, подчеркивающая направляющую и мобилизующую
|ль мощного государства в социально-экономическом развитии
восстановлении России в качестве сверхдержавы на мировой
:не. Были между партиями и различия. РКП по преимуществу
(иентировалась на защиту интересов малообеспеченных слоев,
|се социальные лозунги воплощали идеологию «старых левых».
Грарная партия выражала интересы коллективных сельских то159

варопроизводителей. Самой же необычной среди трех парт!
оказалась Либерально-демократическая.
Ее критики в один голос заявляли о несоответствии названия
партии ее программе и сущности, многие из них прямо называли
ЛДПР «фашистской». Но ряд политологов, не соглашаясь с этим
определением, указывали, что ЛДПР в отличие от классически*
фашистских партий не была привержена расизму, антисемити
му и тоталитарным лозунгам и что ей больше подходит определс
ние «праворадикальная». Во время избирательной кампании^
ЛДПР запомнилась напористыми пропагандистскими выступлй
ниями своего лидера В. Жириновского, носившими популист
ско-националистический характер. Это определение вполне м(
жет быть использовано и для характеристики позиции партии |
целом.
Воспользовавшись правом партий покупать эфирное время|
электронных средствах массовой информации, В.Жириновсю
использовал его в полной мере к выгоде ЛДПР. Лидер Либерал]
но-демократической партии проявил редкую и уж, безусловна
отсутствовавшую у лидеров всех других российских партий сп(
собность эпатировать разные слои населения эмоциональными!
одновременно простыми, понятными всем лозунгами и обещан!
ями. Рабочим, малообеспеченным слоям было дано обещан»
развивать высокоэффективную социально ориентированную си<|
тему хозяйствования. Интеллигенции обещано возрождение от«
чественной науки, культуры, образования. Молодежи — работ!
образование, материальное благополучие, абсолютная свобода [
плюрализм в реализации физических (сексуальных) и культурш
потребностей. Вооруженным силам — возрождение «лучших тр^
диций царской и советской армии», высокий престиж и матер!
альная забота. Предпринимателям — снятие ограничений со вс^
видов экономической деятельности.
Особое значение в предвыборной пропаганде В.Жириновск<)
го приобрел национально-патриотической мотив. Лидер ЛДП1
обещал восстановить попранное чувство национального досто
инства россиян, заставить всех соседей вновь трепетать перед ве­
ликой Россией. Главной целью своей внешней политики Жири
новский объявил восстановление границ Российской империи
Многие внешнеполитические лозунги лидера ЛДПР, особенно
высказанные в книге «Бросок на Юг», звучали как призыв к вой
не, подпадавший под статью 71 Уголовного кодекса Российскоп
Федерации («Пропаганда войны, в какой бы форме она ни ве­
лась, наказывается лишением свободы на срок от трех до восьми
лет»). Однако политические соперники Жириновского, словно
160

Шокированные его националистической риторикой и восприим­
чивостью к ней масс, ни разу не попытались предъявить ему это
обиинение.
Пропаганда Жириновского и ЛДПР была полна очевидными
противоречиями. С одной стороны, лидер ЛДПР обещал покончитьс вторжением западной массовой культуры в Россию и надеж­
но защитить российские культурные традиции, но, с другой сторо­
ны, он же обещал молодежи полную свободу усвоения поведенче­
ских стандартов Запада. С одной стороны, Жириновский требовал
гиерждения в стране жесткого авторитарно-вожди стс кого режи|а но с другой — он же обещал даровать наибольшие либеральные
)ободы и демократические права. Сам девиз Либерально-демок^птической партии: «Через плюрализм мнений к верховенству за­
кона» можно было трактовать с взаимоисключающих позиций,
подлаживать под любой политический вкус.
Главной сенсацией декабрьских выборов 1993 г. стало то, что
и состязании партийных списков уверенную победу одержала
[иберально-демократическая партия. Ее партийный список по­
учил более 25%. Либеральные демократы намного опередили зашший второе место «Выбор России». Правда, когда подсчитали
клоса, отданные за кандидатов, баллотировавшихся в Государгвснную думу на индивидуальной основе, и приплюсовали их к
^лосам, отданным за партийные списки, то обнаружилось, что
1ПР лишилась своего преимущества и даже уступила первое
;сто «Выбору России» (в его думской фракции оказалось 76 детатов, а во фракции ЛДПР — 63). Но в общественном сознании
'качестве главного итога и сенсации выборов стала именно по|»-да партийного списка ЛДПР.
С точки зрения общего соотношения сил, сложившегося в Го. ударственной думе по результатам выборов, преимущество окаюсьна стороне партий державно-национальной и коллективн­
ости ориентации: фракция ЛДПР насчитывала 63 депутата,
парная партия — 55, Компартия — 45, «Российский путь» (ли|р С. Бабурин) — 25. Среди фракций демократической ориента)и «Выбор России» имел 76 мест, «Союз 12 декабря», отражав1й интересы независимого предпринимательства, — 20 мест и
|блоко» — 25 мест. В центре политического спектра оказались
тпа «Новая региональная политика» (сложилась уже после от|ытия заседаний Государственной думы) — 65 мест, Партия
|ссийского единства и согласия — 30 мест и фракция «ЖенщиРоссии» — 23 места.
Сторонники российского президента пытались сгладить впегление от неудачи партий демократической ориентации тем,
161

что на проводившемся одновременно с выборами в Федеральн
собрание референдуме был одобрен проект новой российск
Конституции. Сам Б. Ельцин считал главным итогом голосова­
ния 12 декабря именно принятие Основного закона страны.
Новая Конституция действительно существенно упрочивала
позиции президента. Согласно ей, президент становился одно
временно и главой государства и главой правительства. Он соерс
доточивал в своих руках всю полноту исполнительной власти и,
кроме того, наделялся существенными законодательными пол
номочиями. Так, президент получил право отлагательного вето и
отношении решений Федерального собрания, а для преодоления
президентского вето в каждой из палат при повторном голосова
нии необходимо было собрать не менее двух третей голосов. Ве­
роятность отмены президентского вето при таком условии и
большинстве случаев равнялась нулю. Российский президент по
лучил также право роспуска Государственной думы в случае
троекратного отклонения ею кандидатуры премьер-министра.
предложенной президентом. В целом российская Конституции
создавала государственную модель, в которой президент пользп
вался самыми большими прерогативами в сравнении с главами
государств других известных миру президентских республик.
Российский президент не скрывал удовлетворения фактом
принятия новой Конституции. Но неменьшее удовлетворение
этим высказывал и главный политический оппонент демократов
В. Жириновский. Лидер ЛДПР и его партия, в отличие от комму­
нистов и большинства национал-патриотических организаций.
неизменно выступали в защиту новой Конституции и сильном
президентской власти. Политический расчет В. Жириновского
заключался в том, что на следующих президентских выборах он
мог стать главным претендентом на пост главы государства, а и
таком случае уже он и его партия извлекут главную выгоду ш
принятия Конституции.
В целом партии демократической ориентации и их лидеры
должны были признать, что итоги голосования 12 декабря серым
но разошлись с их прогнозами и ожиданиями. При этом боль
шинство среди них склонны были объяснять свои неудачи и ус
пех оппозиции по преимуществу субъективными причинами.
Одной из таких причин называлась разобщенность партий л
блоков демократической ориентации, не только не сумевших
объединиться накануне выборов, но к тому же потративших мни
го сил на оппонирование друг другу. Ряд демократов, однако, иг
согласился с этой трактовкой: например, лидеры блока «Яблоко
и Партии российского единства и согласия резонно замечали,
162

I что, отказавшись от объединения с «Выбором России», они сумеI ли сохранить для демократов голоса тех избирателей, которые раI ^очаровались в радикальных реформах гайдаровского типа, но
шитовы были поддерживать альтернативные варианты рыночных
Неформ.
Н Другой причиной объявлялось умелое проведение избираИ м ь п о й кампании В. Жириновским, блестяще использовавшим
возможности электронных средств массовой информации для
I ноздействия на настроения избирателей. Этот фактор, безусловI но, имел значение: на фоне маловыразительных, зачастую откроI пенно скучных выступлений демократов лидер ЛДПР выглядел
| колоритной сильной личностью, обладающей политической воЬ к й , что в глазах российских избирателей имело немаловажное
•качение. Но «феномен Жириновского» некоторыми его крити­
к а м и , особенно теми, кто наделял лидера ЛДПР демонической
Килой, способностью «гипнотизировать» миллионы слушателей
' и зрителей, откровенно преувеличивался.
Наконец, еще одной причиной субъективного толка называ­
юсь прямая фальсификация результатов выборов консервативно
настроенными членами избирательных комиссий [Любарский,
! 11)<)4]. Версия эта оказалась зеркальным отражением трактовки
и югов апрельского референдума, которую давали тогда консернлторы: победу, одержанную президентской партией, они объяс­
нили тем. что результаты голосования были фальсифицированы
| омиссиями по подсчету голосов. А после декабрьских выборов
I омсервативные политики доказывали, что их победа была бы
мне более внушительной, если бы итоги голосования не были
подтасованы в угоду «Выбору России».
Обратившись к всевозможным субъективным причинам
• носи неудачи на выборах, демократы преуменьшали или вообще
иг рассматривали ее объективные причины. Более того, даже по1С декабрьских выборов многие среди них склонны были настапинть на сугубо позитивных итогах двух лет радикальных эконо­
мических реформ в России, которые могли поэтому вызвать
тлько симпатию среди населения. Один из идеологов «Выбора
|"«к:сии», А. Илларионов, доказывал, что в 1992—1993 гг. не тольш не произошло падения жизненного уровня россиян, но даже
блюдался его неуклонный рост, выразившийся в существенМ увеличении потребления практически всех продуктов питая, покупок автомобилей и загранпоездок. Его единомышлен:ки неизменно с гордостью объявляли об успешной массовой
иватизации и твердо обещали окончательную победу капита­
л а в России в 1994 г. В свете подобной концепции триумфаль-

(

163

ного шествия народного капитализма в России неудача демо
тических блоков и особенно «Выбора России» на декабрьс
выборах действительно могла показаться не более чем недор
мением или результатом особого коварства политических п
тивников.
Подобные «оптимистические» оценки итогов двух лет радикальных реформ, исходящие от их идеологов, серьезнейшим ой»
разом отличались от «пессимистических» оценок, которые пояи*
лялись не только в консервативных, но часто и в демократичг
ских средствах массовой информации, принадлежали не толы •
противникам реформ, но также и их сторонникам, и незавиш
мым наблюдателям, в том числе многим ученым-экономист.^
Главный вывод «пессимистических» оценок заключался в том,
что россияне не выдерживают «цены», которую большинству ш
них пришлось заплатить за правительственные экономические
реформы. И если опираться на эти оценки, то тогда следует при
знать, что именно непомерная для большинства общества сопи
ально-экономическая цена реформ стала главной причиной мл
растания массового «левого» и «правого» радикализма, нашедик
го выражение в успехах политических сил коммунистической и
националистической ориентации во время выборов.
В 1993 г. в России продолжался неуклонный быстрый спал
промышленного и сельскохозяйственного производства. Уро­
вень промышленного производства составил к уровню 1990 I.
59,8%. В топливно-энергетическом комплексе он равнялся
81,2%, в машиностроительном комплексе — 58, в пищевой примышленности — 65,1, в легкой промышленности — 46,7%. При
этом наблюдались свертывание инвестиций (их доля в валовом
внутреннем продукте в 1993 г. снизилась до 8% против 17% и
1989—1990 гг.), примитивизация производства, откат^ногих т
раслей к технологиям двадцатилетней давности.
~
Несмотря на приверженность правительства монетаристскч
му курсу, в России утвердилась стабильно высокая инфляция, си
ставившая к концу 1993 г. вместо 3—5%, запланированных прани
тельством, около 20%.
В России быстрыми темпами происходили поляризация бел
ности и богатства, размывание среднего класса, разрушение
структур общественного потребления и социальных структур
Индекс Джини, которым мировая экономическая наука измеря
ет уровень неравенства, вырос в России за два года с 0,256 ли
0,346. При этом, согласно официальной статистике, в 1993 г, 20%
самых богатых россиян владели 43% совокупных денежных дохо
дов, а 20% самых бедных — только 7%. Доходы 10% наиболп
164

спеченных превышали доходы 10% наименее обеспеченных
ев 11 раз (в 1992 г. ~ в 8 р а з , в 1991 г. — в 4,5 раза). А4%супергатых россиян имели доходы, примерно в 300 раз превышаю­
ще доходы «низов». Не менее трети россиян по уровню жизни
устились ниже официальной, по сравнению с западными станртами резко заниженной, черты бедности. По западным же
шщартам ниже черты бедности жило большинство населения.
род нее сословие, составляющее в развитых странах не менее
|йух третей населения, в России сократилось до 10—15%. При
ом из него практически были вымыты интеллигенция и квали­
фицированные рабочие, которые как раз составляют большинст­
во среднего класса в странах Запада.
Проявления нараставшего разрыва между бедностью и богат1Тком становились все более многообразными. На стороне богатII ил укоренилось престижное потребление: российские нувориИ, которые-то и стали символом «новых русских», обзаводи­
сь шикарными западными автомобилями, приобретали доролоящие особняки, в организации и проведении досуга достигстандартов, характерных для сверхбогачей Запада. Широко
Местными стали факты вывоза и размещения ими своих капиюв в западных банках: за один 1993 г. их вклады за рубежом уд­
ились, достигнув 18 млрд. долларов. Они активно приобретали
!Днижимость в странах Запада, посылали своих детей на учебу в
пиие зарубежные университеты, становились участниками
тарных аукционов антиквариата, произведений искусств,
'сдметов роскоши.
Показатели бедности включали в себя резкое снижение боль|цнством россиян потребления услуг здравоохранения, образоимия, жилищного хозяйства. Рост цен на жилье сделал его для
большинства россиян практически недоступным. Стоимость
1 илртиры в Москве достигла 100 средних годовых зарплат (в То­
ню она равнялась 9,5 годового дохода, в Нью-Йорке — 6—8 и не
превышала 14 средних годовых зарплат ни в одной из 52 стран,
и ручавшихся ООН). Резкое снижение жизненного уровня россиЩ
' стало главной причиной быстрого падения рождаемости: для
редней семьи рождение ребенка становилось непозволительной
роскошью».
Деиндустриализация, резкое сокращение сфер науки, образопния,
культуры породили неуверенность в завтрашнем дне,
|
|рах потерять профессию и работу у десятков миллионов лредпкителей рабочего класса и интеллигенции. Согласно исследоц.шиям, впервые проведенным в России по международным нор•им, общее количество безработных (полностью или частично)
165

на конец ноября 1993 г. составило 7,8 млн. человек, или 10,Н
экономически активного населения. (В последующем безрабоЯ
ца нарастала, достигнув в феврале 1994 г. 10,2 млн. человекИ
13,7% экономически активного населения России.)
Н
Острые социально-экономические проблемы и контрасты В
ставили в совокупности «социальную цену* радикальных р Р
форм, оказавших непосредственное влияние на поведение рос­
сийских избирателей во время декабрьских выборов. При анали­
зе и оценке этого поведения одним из важных, требующих объяс­
нения вопросов оказалось соотношение его с итогами апрельск"
го референдума, когда россияне все же высказали поддержку о
циально-экономическому курсу президента, а следовательно
той политике, защитником которой в декабре был блок «Выбор
России».
Одно из главных объяснений изменения политической ори­
ентации большой части россиян заключается в том, что в декабре
они оказались перед лицом качественно новой альтернативы. И
апреле они стояли перед выбором из «двух зол»: меньшим в ик
глазах оказалась политика Б. Ельцина и его окружения, заключавшая при всей ее высокой «социальной цене» все же надежду
на продвижение общества вперед, а большим — архиконсерип
тивная бездеятельная позиция Верховного Совета во главе с Хас­
булатовым, не сулившая ничего, кроме реставрации старого
строя. Но в результате октябрьских событий «большее зло» было
устранено с политической арены. В декабре многие россияне со­
чли возможным поэтому «наказать» меньшее зло в лице ради­
кальных реформаторов.
Однако, как показали последующие события, выборы в Госу­
дарственную думу не поколебали соотношения политических сил,
сложившегося во властной системе после сентября-октябрн
1993 г. Дума не смогла соперничать с исполнительной властью,
оставшейся в руках Ельцина и его сторонников. Они продолжили
пожинать плоды победы, добытой в сентябре и октябре. Пречидент и его окружение, оперевшись на декабрьскую Конституцию,
которая утвердила их гегемонию во властной системе, продолжи­
ли формирование нового общественно-политического режима.

Глава IX
1994-1996: оформление
нового режима

После декабрьских выборов формирование правительства быт> вновь доверено В. Черномырдину. Заняв пост премьер-мини­
стра, он удерживал его до весны 1998 г. Состав кабинета за эти го­
ны неоднократно менялся, обновляясь за счет то консерваторов,
Ю радикалов, то технократов, то лоббистов-отраслевиков. Но
фигура Черномырдина символизировала и гарантировала преем­
ственность в деятельности исполнительной власти. В еще боль­
шей мере эту преемственность воплощала фигура Б. Ельцина, ко­
торого все чаще стали именовать «гарантом» новой Конституции,
.1 следовательно, и нового общественно-политического режима.
Этап 1994—1996 гг., выделяемый в качестве отдельного перио­
да правления Б. Ельцина и российской политической истории,
и знаменовался разнообразными нововведениями, но он же за­
крепил многие основополагающие тенденции предшествующего
папа.
В экономике продолжался упадок наукоемких отраслей (элект­
роника, точное машиностроение и др.), а также легкой и пищевой
промышленности, сельского хозяйства. Зато на ведущей позиции
прочно закрепился сырьевой капитал — топливно-энергетиче­
ская, горно-металлургическая, лесная и целлюлозно-бумажная от­
расли. В условиях все более тесной интеграции России в мировой
рынок они обнаружили потенциал выживания и конкурентоспоюбность. Да и западные страны, давно и прочно утвердившиеся на
мировом рынке в качестве гегемона, готовы были предоставить
гам свободу рук только российскому сырьевому капиталу.
Укрепление позиции сырьевого капитала в национальном
промышленном производстве характеризовали следующие циф­
ры. За период с 1990 по 1996 г. доля топливно-энергетического
167

комплекса в объеме производства промышленной продукции в*
росла с 11 до 36%. Доля металлургии возросла с 11 до 16%. В т<
же период доля машиностроения сократилась с 30 до 17%, пиш^
вой промышленности — с 15 до 11%, легкой — с 12 до 2%. Выж!
вало то, что могло производить продукцию для мирового рынк*
Особенно упрочилось экономическое могущество газовой
нефтяной отраслей. Осуществленная в них приватизация спосо(>
ствовала возникновению самых богатых в стране акционерные
обществ (АО). В газовой отрасли такими АО стали «Газпром^
включивший 8 добывающих объединений, 13 региональные
предприятий транспортировки, «Газэкспорт», ряд вспомогател!.
ных структур. В нефтяной отрасли оформились 30 добывающие
объединений, при этом такие, как «Лукойл» и «Сибнефть»,
могуществу могли быть поставлены вслед за «Газпромом!
Топливно-энергетические империи, среди которых наряду с г(
зовыми и нефтяными ведущее место занимало также РАО Е;
(единая энергосистема), подчинили себе, превратили в своих п<|
стоянных должников все остальные отрасли, предприятия, пра^
тически не только всю экономику, но и социальную сферу.
Прочные позиции сырьевого капитала на мировом рын^
имели одно положительное следствие: российский экспорт ре1
лярно в денежном выражении превышал импорт, и положител]
ное сальдо России в торговле со странами дальнего и 6лижне|
зарубежья составило в 1996 г. около 40 млрд. долларов. Но это м|
ло способствовало смягчению национальных экономически
проблем. Государство беднело, его внутренние и внешние дол^
постоянно росли. Внешняя задолженность в период с 1992
1995 г. возросла почти в два раза — с 69 до 130 млрд. долларов^
потребности государства в иностранных займах не уменьшались?
превращая многие последующие поколения россиян в заложил
ков его долговых обязательств. Причина нараставшей задолжеп
ности была очевидна: катастрофическое падение производства к
большинстве отраслей народного хозяйства не могло быть вы
правлено относительным благополучием сырьевого капитала. Нл
1993—1994 гг. пришелся самый глубокий экономический спал
который по темпам даже превзошел спад 1991 — 1992 гг. В 1994 I
спад промышленного производства составил 20,9%, в 1995 3,3%, 1996 — 4% [Мировая экономика и международные отноше­
ния. 2000. № 5. С. 13]. К концу этого трехлетия национально!
промышленное производство опустилось ниже 50% в сравнении
с уровнем 1990 г. По показателю валового внутреннего продукгл
на душу населения Россия оказалась в шестой десятке стран ми
ра, в то время как в 1990 г. еще находилась в третьей десятке.
168

Реальные тенденции экономического развития противоре­
чили программам и декларациям правительства. Российский
Президент, премьер-министр, кабинет министров неизменно
объявляли неприемлемым технологический откат российской
промышленности, превращение страны в сырьевую базу миромой экономики. Они регулярно утверждали планы структурной
перестройки в пользу наукоемких отраслей, привлечения в них
отечественных и иностранных инвестиций, их продвижения на
мировые рынки. Но все эти планы оставались на бумаге. На
практике правительство все больше полагалось на мировую кон­
курентоспособность сырьевого капитала. Правительственный
указ от 1 июля 1994 г., отменявший квотирование и лицензирова­
ние товаров и услуг, поставляемых на экспорт, и распропаганди­
рованный как прорыв в либерализации внешней торговли и
мощный стимул для всех конкурентоспособных предприятий, в
действительности еще больше укреплял приоритет сырьевого ка­
питала, который только и имел прочную нишу на мировом рын­
ке. Отчисления сырьевых монополий государству, являвшемуся
крупным держателем их акций, экспортная выручка сырьевого
капитала, большая часть которой подлежала конвертации в оте­
чественную валюту, что также было выгодно государству, превра­
тились в один из главных источников удовлетворения финансопых потребностей правительства.
Важный источник удовлетворения этих потребностей прави­
тельство усматривало в денежных доходах от приватизации. В се­
редине 1994 г. оно объявило об изменении всей стратегии прива­
тизации и переходе к ее второму, качественно иному этапу. Было
признано, что ваучерная приватизация не привела к оживлению
промышленности, не создала ни стратегических инвесторов, ни
среднего класса, и практически ничего не дала бюджету. Второй
пап приватизации предполагал открытую продажу предприятий
па их рыночной стоимости. Надежды правительства были связа­
ны с тем, что в этом случае приватизируемые предприятия при­
обретут подлинных и эффективных хозяев, а государственная
казна получит серьезный реальный доход.
Реально новая схема приватизации была запущена в 1995 г., и
уже первый опыт обнаружил ее иллюзорность. В 1994-1996 гг.
доходы государства от приватизации оказались в несколько раз
меньше запланированных и даже ниже, чем на ваучерном этапе
1992-1993 гг. [Мау, 2000. С. 31]. К злоупотреблениям и махина­
циям, характерным для первого этапа, добавились новые. Вместо
открытых и честных аукционов, в которых на равных могли кон­
курировать все желающие, распространилась практика сговоров
169

госчиновников, ответственных за приватизацию, и ловких ба
киров, финансовых дельцов, лидеров теневой экономики. В р
зультате предприятия продавались по цене, гораздо ниже рыно
ной. Так, Краснодарская табачная фабрика была продана одн
иностранной фирме за 60 млн. долларов, в то время как ее соне
ница, также зарубежная фирма, предлагала 167 млн. долларов. '
аукционах по «Сибнефти», Братскому алюминиевому завод
«Внуковским авиалиниям», многим другим прибыльным пре
приятиям от конкурса под тем или иным предлогом было отстр
нено большинство конкурентоспособных участников. В резул
тате «лакомые куски» российской экономики доставались I
явно заниженной стоимости претендентам, поднаторевшим в з
кулисных сделках.
Особое место в приватизационном процессе заняли залогов"
аукционы. Государство, крайне нуждавшееся в быстром пополн
нии казны, передавало пакет акций по заниженной стоимости
залог, как правило, крупному коммерческому банку. В случае н
возврата государством долга, что стало правилом, банк превр
шалея в полноправного собственника акций, принимая неред
во владение и высокодоходное предприятие. Именно таким еле
ствием сопровождался уже первый залоговый аукцион, состоя
шийся в конце 1995 г.: ОНЭКСИМ банк за 170 млн. долл. при"
рел контрольный пакет акций Норильского никелевого комбин
та, мирового флагмана в производстве никеля, хрома, кобальт
платины. Показательно, что на аукционе была отвергнута заяв"
банка «Российский кредит», предложившего государству сум
вдвое большую, чем ОНЭКСИМ банком.
Острейшей финансовой проблемой для правительства ст
сбор налогов, от которых уклонялись и юридические, и физич
ские лица. Государству пришлось прибегать к неординарнь
мерам и в итоге создать в 1996 г. чрезвычайную комиссию по вы
колачиванию налогов из промышленных предприятий. Был со­
ставлен длинный реестр злостных должников, среди которых на
первых местах оказались самые благополучные предприятия во
главе с «Газпромом». Задолжники, которым угрожали банкроте!
вом и национализацией, не без оснований указывали, что т
могут выплачивать долги государству, поскольку с ними не рас
плачиваются их потребители, среди которых одним из главны*
оказывалось само государство. Взаимные долги государств;!,
предприятий и потребителей превратились в перманентный за
колдованный круг российской экономики.
В поисках средств для бюджета и оплаты собственных долгои
правительство прибегало к мерам, которые могут быть определс
170

\ш как финансовые махинации. Одной из самых громких среди
Них явились валютные спекуляции Центробанка России в октябс 1994 г. 11 октября, окрещенного журналистами «черным вториком», на московской валютной бирже произошел обвал руби — его стоимость по отношению к доллару упала более чем на
30%. Президент Ельцин определил событие как диверсию и со­
лки на следующий день Совет безопасности для поиска винов­
ников и выхода из кризиса. 13 октября курс рубля был восстанов­
лен. Но, как показали независимые эксперты, спасение рубля
Рыло не более чем хорошей миной при плохой игре. На самом де­
ле Центробанк с ведома правительства разыграл двухходовую
комбинацию, в результате которой он с помощью массированной
скупки рублей по резко заниженному курсу заткнул одну из дыр
госбюджета. Госбюджет был пополнен за счет тех российских
юридических и физических лиц, которые в панике, организован­
ной Центробанком, избавлялись от «рухнувших» рублей. Но как
только бюджет пополнился, курс рубля был возвращен к прежне­
му рубежу.
Государство не было одиноко в использовании нечистоплот­
ных приемов финансовой деятельности. К ним активно прибегал
частный бизнес, продолжавший действовать по классической,
описанной некогда Марксом, схеме первоначального накопле­
ния. В целом 1994—1996 гг. оказались золотым периодом совре­
менного российского грюндерства. Многочисленные банки,
страховые и акционерные компании, символами которых стали
«Чара», «МММ», «Русскийдом Селенга», «Московская недвижи­
мость», «Тибет», «Властилина», обратились к строительству фи­
нансовых пирамид, принесших в течение 2—3 лет баснословные
Прибыли хозяевам и разоривших десятки миллионов рядовых
нкладчиков. Обогатившись, эти компании в мгновения ока исче­
зли. Средства массовой информации срывали свой куш, актив­
но участвуя в рекламе финансовых мыльных пузырей и вводя в
шблуждение свои многомиллионные аудитории. Государство
шокойно наблюдало за деятельностью комбинаторов, не пред­
принимая никаких попыток, чтобы просветить неискушенных в
финансовых вопросах россиян относительно природы и послед< гвий деятельности финансовых пирамид.
Нечистоплотные приемы были характерны и для более солид­
ных бизнесменов и банков, прочно обосновавшихся в российской
жономике. В создании их богатств, по заключению А. Ослунда,
и шестного шведского экономиста, специалиста по России, ог­
ромную роль сыграли скрытые экспортные субсидии, дотирова­
ние импорта, льготные кредиты. Все эти льготы были делом рук
171

государства и государственных чиновников, которые одарив
льготами, понятно, небескорыстно, нарождавшуюся бизнес-эл
ту. Сами представители бюрократии также воспользовались во
можностями государственной власти для вхождения в сослов
новых русских. Согласно подсчетам социолога О. Крыштано
ской, более 60% российской бизнес-элиты являлись выходца"
из советской номенклатуры [Крыштановская, 1995]. Первым эт
пом их вхождения в экономическую власть были 1988—1993 г
когда на месте министерств были созданы концерны, на мес
госбанков — коммерческие банки, на месте Госснабов и торгов
биржи, СП и крупные торговые дома. 1994— 1996 гг. стали этап
умножения и консолидации новых капиталов.
Среди самих российских нуворишей выделилась супер-элита
горстка предпринимателей, чьи личные состояния достигли со~
миллионов долларов и которые являлись сверхбогатыми людьм!
даже по мировым стандартам. К ним принадлежали глава «Газпро
ма» Р. Вяхирев, «Моста» — В. Гусинский, «Лукойла» — В. Алеют*
ров, «Логоваза» — Б. Березовский, «ОНЭКСИМ банка» — В. Пи
танин, «Менатепа» — М. Ходорковский, «Столичного банки
сбережений» — А. Смоленский.
Складыванию крупного российского капитала и бизнес-эли
ты благоприятствовали президентский Указ «О создании финап
сово-цромышленныхгруппвРФ»от5декабря 1993 г., Федерал].
ный закон 1995 г. «О финансово-промышленных группах», Ук;п
президента 1996 г. «О мерах по стимулированию создания и дел
тельности финансово-промышленных групп». Финансово-про
мышленные группы (ФПГ) означали сращивание финансового и
промышленного капитала, усиление монополистических теп
денций в российском бизнесе. Среди первых ФПГ были «Интер
рос» («ОНЭКСИМ банк», «Норильский никель», «Новокузнеп
кий металлургический комбинат» и др.), «Российский авиацион
ный консорциум» (АО «Аэрофлот», «Российские международны!
авиалинии*, АО «Пермские моторы», Промстройбанк РФ и др.),
«Лукойл» (7 нефтедобывающих предприятий, 23 нефтеперераб;!
тывающих завода, 3 финансово-инвестиционные компании)
ФПГ объединяли благополучный бизнес и еще больше усилив;!
ли разрыв между ним и прозябающими предприятиями.
В неблагополучных отраслях образовались собственные
контрасты. Их директора, которые в начале радикальных реформ
выказывали желание отказаться от своих должностей, теперь и
своем большинстве приспособились к ситуации и, сосредоточии
в своих руках собственность и акции, обеспечили себе благопо
лучную жизнь, а то и процветание. Зато их работники продолжи
172

ли влачить жалкое существование, месяцами не получали зарпла­
ту, а если и получали ее, то часто в виде собственной продукции,
Которую реализовывали в свободное от работы время.
Углубляющиеся социальные контрасты сохранялись в качествс одной из ведущих характеристик российского общества. К
1996 г. разрыв в доходах 10% наиболее обеспеченных россиян и
10% наименее обеспеченных увеличился до 13 раз. Доля 20% рос­
сиян с наивысшими доходами в общей структуре доходов населе­
ния увеличилась до 45,5%, а доля 20% с наименьшими доходами
сократилась до 6,1%. Процент россиян, относивших себя к кате­
гории бедных, увеличился до 67. Реальные доходы россиян не
превышали 40-50% от уровня середины 80-х гг.
Все большее количество россиян, чтобы свести концы с кон­
цами и обеспечить себя минимумом продуктов питания, должны
были обращаться к сельскохозяйственному труду на садово-ого­
родных и приусадебных участках. Доля хозяйств населения в об­
щей структуре сельскохозяйственной продукции увеличилась в
периоде 1990 по 1995 г. с 24 до44%, адоля сельскохозяйственных
предприятий сократилась с 76 до 54%. Хозяйства населения
произвели в 1995 г. 90% картофеля, 73,4% овощей, 48,6% мяса,
•И ,4% молока, располагая лишь 5% всех обрабатываемых площалей (крупным хозяйствам принадлежало 90%). Необходимо
отметить также, что фермерские хозяйства, начавшие укоренять­
ся в 1992—1993 гг., в последующем оказались в состоянии застоя
и в 1995 г., как и в 1993, на их долю приходилось 2% от произве­
денной в стране сельскохозяйственной продукции [Беляева,
1997. С. 86].
Парадоксом на фоне ухудшающегося материального положе­
ния населения выступало то, что, согласно социологическим оп­
росам, удельный вес россиян, носителей патерналистско-эгали| лристской ментальности, то есть традиционно советских ценно( гей, не увеличивался, стабилизировавшись на уровне примерно
идной трети. Сложилась также устойчивая, около 20% населения,
^ оциальная группа с либерально-индивидуалистическим типом
ментальности. Она ни в коем случае не желала возврата к про­
шлому и была ориентирована на карьеру и жизненный успех, до• гигаемые исключительно собственными усилиями. Наконец,
фетья группа, около половины россиян, принадлежала к проме­
жуточному типу, который, относясь критически к складываю­
щейся реальности, не желал и реставрации старого порядка. Ха­
рактерно также усиление приверженности россиян ценности
• иободы: в 1993 г. ее предпочли материальному благополучию
>\7%, а в 1995 г. - 70,6% опрошенных (Тихонова, 1996; 1997]. В
173

целом сложилась отчетливая тенденция эволюции сознания рос
сиян в сторону модернистских ценностей [Лапин, 1996].
Напрашивается вывод, что большая часть россиян, даже ис
пытывая нараставшие материальные лишения, воспринимала
советско-коммунистическую модель, оставшуюся в прошлом,
как исчерпавшую себя и надеялась на улучшение своего положс
ния в рамках нового миропорядка. А для многих россиян было
характерно полное разочарование как в старом, так и в новом
строе, сопровождавшееся общественно-политической и духов
ной апатией.
Это дает ключ к объяснению сохранявшегося в России относи
тельного социального спокойствия. Социальные волнения, пик
которых пришелся на ] 996 г., были характерны почти исключи
тельно для шахтерских регионов. Но и тогда они не достигли то;
остроты, которая была присуща шахтерским выступлениям в п
следний период пребывания у власти Горбачева. Правительств^
мобилизовав свои ресурсы, сумело погасить протест горняков.
По-настоящему глубокое и взрывоопасное напряжение
1994—1996 гг. было создано не социальными конфликтами,
противостоянием федерального правительства и Чечни, перер
ш'им в российско-чеченскую войну в ноябре-декабре 1994 г. Во
на, продолжавшаяся около двух лет, расколола россиян, она
посредственно влияла на главные политические дискуссии и
талии и нанесла огромный материальный и нравственный уще
российскому обществу.
Конфликт завязался еще в 1990—1991 гг., когда Общенаци|
нальный конгресс чеченского народа (аналог Народного фро
та. — Авт.) во главе с отставным советским генералом Д. Дуд
вым избрал линию на выход из состава СССР и РСФСР. Воспо.
зовавшись событиями 19—21 августа 1991 г., нанесшими непоп
вимый удар по позициям советско-партий ной номенклатуры, Ду"
даев взял власть в Чечне в свои руки и объявил о низложении че­
ченского Верховного Совета во главе с Доку Завгаевым. В тот мо­
мент успеху Дудаева поспособствовали руководители России
(Р. Хасбулатов, Г. Бурбулис и др.), которые видели в его действи­
ях удар по Горбачеву и номенклатуре. Желая укрепить мировую с
Дудаевым, российское руководство фактически передало в его
распоряжение вооружение, находившееся на территории Чечни.
Но уже с осени 1991 г. между российским руководством и Дуда­
евым, избранным президентом Чечни и объявившим о ее выходе
из состава Российской Федерации, возник острый конфликт. Кон­
фликт обострялся по мере того, как усиливались воинственно-на
ционалистическая линия в позиции Дудаева и репрессии в отно
174

ё

|

(

тении русского населения. Российские лидеры пытались искать
компромиссы с Дудаевым на основе предоставления Чечне особо­
го статуса в составе Российской Федерации (подобный компро­
мисс помог сохранить в составе России Татарстан). Но новая че­
ченская элита, уже начавшая извлекать выгоду (в первую очередь,
ш счет нефтяных махинаций) из независимого положения Чечни,
Пыла непреклонна. По мнению некоторых аналитиков, вызываю­
ще жесткая позиция Дудаева объяснялась и тем, что российский
президент Ельцин посчитал ниже своего достоинства лично вести
переговоры с чеченским главой [Шевцова, 1999. С. 178|.
В ноябре 1994 г. российское руководство приняло решение
пернуть мятежную республику в состав России вооруженным пу­
тем. Сначала были организованы выступления против Дудаева
внутренней чеченской оппозиции, а после их провала в Чечню
были введены российские войска. Уже первые сражения обнару­
жили полную неосведомленность российского командования от­
носительно реальной боеспособности чеченских вооруженных
формирований. Расчет министра обороны П. Грачева на «блицк­
риг» провалился, российская армия начала терпеть поражение за
поражением и нести тяжелые потери.
Российское общество, в том числе политические партии и
фракции, с момента возникновения войны разделились на ее
противников и сторонников. В Государственной думе за прекра­
щение войны твердо выступали фракции «Выбор России»,
«Яблоко» и менее единодушно «Женщины России». Во главе сто­
ронников безусловного продолжения войны до победоносного
окончания стояла Либерально-демократическая партия. Против
прекращения войны выступали большинство представителей Аг­
рарной, Демократической партий, ПРЕС и «Союза 12 декабря».
Одна из наиболее влиятельных фракций — коммунисты — в сво­
ем большинстве склонялась в пользу прекращения войны, ока­
завшись неожиданно в политическом альянсе с «Выбором Рос­
сии» и «Яблоком». Но мотивы их не совпадали: если либералы
твердо осуждали саму войну, руководствуясь пацифистскими со­
ображениями, то коммунисты воспользовались военно-полити­
ческими просчетами и неконституционными действиями Ельци­
на и президентского окружения для того, чтобы расширить багаж
критики исполнительной власти и расшатать позиции главы
государства.

Само российское население воспринимало войну, по крайней
мере внешне, весьма спокойно. На протяжении всей войны в
стране не наблюдалось не только антивоенных движений, но даже
к сколько-нибудь массовых выступлений и проявлений антивоен-

ного протеста. Попытки либеральных политиков подвинуть народ
к антивоенному протесту не приносили результатов. Население
было пассивно, хотя значительная его часть и не поддерживала
войну. В вопросе о виновнике развязывания войны среди рядовых
граждан наблюдался разброд: согласно опросам Всероссийского
центра изучения общественного мнения, 31% возлагали ответст­
венность на Дудаева, 25 — на Ельцина и его окружение, 12 — на
чеченскую оппозицию, 7 — на российских военных и спецслуж­
бы, 25% затруднялись с ответом [Известия. 23 декабря 1994].
Реальным центром обсуждения чеченской войны стали сред­
ства массовой информации, при этом с самого начала и до конца
войны большинство периодических изданий выступали с жест­
кой критикой правительства, а многие явно сочувствовали Дуда­
еву. Это даже дало основание официальному правительственно­
му изданию утверждать, что «четвертая власть» России воюет на
стороне Дудаева [Российская газета. 19 января 1995].
Популярная критическая точка зрения, отстаиваемая в либе­
ральных СМИ, заключалась в том, что Ельцин и его окружение
отвергли мирное урегулирование и обратились к насильствен­
ной акции, чтобы с помощью «маленькой победоносной войны»
разжечь патриотические настроения, упрочить собственный ре­
жим, отвести внимание от провалов и ошибок своей экономиче­
ской и социальной политики. Некоторые СМИ либеральной
ориентации, лидером которых являлся влиятельный телевизи­
онный канал НТВ, относились к Дудаеву и его сторонникам с
нескрываемой симпатией, преподносили экстремистских поле­
вых командиров типа Ш. Басаева как робингудов свободолюби­
вого чеченского народа. На противоположном либералам флан
ге, в леворадикальных изданиях, отстаивалась во многом похо ,
жая, но еще более жесткая оценка мотивов правительства: ан-;
тинародный режим использовал войну как пролог к введению
чрезвычайного положения, а в итоге диктатуры. Но к Дудаеву,
что уже отличало их от либералов, левые относились резко отри­
цательно.
Чеченская война сузила политическую поддержку Ельцина и
правительства среди демократов. Ряд демократов, прежде под­
держивавшие президента, теперь открыто заявили о переходе г
оппозицию. Депутат Госдумы Л. Шейнис предложил отлучить от
демократов не только «позднего», но и «раннего» Ельцина: «Ель­
цин был выдвиженцем и тараном демократов, но никогда не был
участником их движения» [Независимая газета. 31 декабря 1994|.
Те же, кто сохраняли за «ранним» Ельциным имя демократа, бы­
ли убеждены, что в 1994 г, произошло его «перерождение».
176

Одно из доказательств «перерождения» Ельцина видели в том,
что в 1994 г. из состава правительства вышли такие известные ре­
форматоры, как Е. Гайдар и А. Шохин. К концу года из реформа­
торов образца 1991 — 1992 гг. в правительстве оставался только
А. Чубайс, занимавший пост одного из пяти вице-премьеров, а
также председателя Госкомимущества. Решающую роль в кабине­
те играли представители сырьевых отраслей, что символизирова­
ло их доминирование в экономике страны. Некоторой компенса­
цией падения влияния либерал-реформаторов являлось включе­
ние в правительство людей (Е. Ясин, А. Лившиц), которых чаще
всего именовали «технократами». Именно технократам надлежа­
ло обеспечить преемственность курса экономических реформ.
Утрата правительством отчетливого идейно-политического
лица, обретение подобия профессионально-технократического
имиджа в определенной мере поспособствовало более спокой­
ным и взвешенным, по сравнению с 1992—1993 гг., отношениям
между ним и законодательной ветвью власти. Для левых и наци­
оналистических фракций Государственной думы главной ми­
шенью критики был президент, с руководством же кабинета они
нередко умели находить общий язык. Государственные бюджеты,
предлагавшиеся правительством на утверждение Думы в 1994,
1995 и 1996 гг., проходили благодаря поддержке левых и национа­
листических и вопреки оппозиции демократических фракций.
Правда, внешне, если судить по риторике парламентских деба­
тов, левые и националистические фракции выступали подчас бо­
лее жесткими критиками правительства, нежели демократы.
Первый серьезный конфликт между исполнительной и новой
законодательной ветвями власти произошел в феврале 1994 г.
23 февраля Дума приняла постановление, объявлявшее амни­
стию лицам, находящимся под следствием или содержащимся
под стражей в связи с событиями 19—21 августа 1991 г., 1 мая 1993
г., 21 сентября — 4 октября 1993 г. Генеральный прокурор России
А. Казанник без промедления выполнил волю Думы. Президент­
скую сторону постановление Думы застало явно врасплох, и ей не
оставалось ничего иного, как проглотить горькую парламент­
скую «пилюлю».
В марте исполнительная власть выступила с инициативой
подписания политическими и общественными организациями
России Договора об общественном согласии. Договор, заключав­
шийся на два года, обязывал участников не инициировать поли­
тических кампаний с целью проведения досрочных, не предус­
мотренных Конституцией выборов федеральных органов власти,
не проводить забастовок и не участвовать в их организации в це177

лях, не имеющих непосредственного отношения к вопросам за­
работной платы. Государство брало на себя обязательства, сфор­
мулированные в самых общих выражениях: «снизить уровень ин­
фляции и контролировать ее», «добиться повышения инвестици
онной активности и создать предпосылки для экономическог
подъема», «развернуть структурную перестройку экономики
имея в виду преодоление структурных деформаций», «принят
меры по ликвидации бюджетной задолженности по выплате зара­
ботной платы».
Федеральное собрание, руководители которого В. Шумейко
(глава Совета Федерации) и И. Рыбкин (спикер Государственной
думы) проявили готовность к самому тесному сотрудничеству с
президентской стороной, обещало поддержку правительству в
принятии закона о бюджете, гражданского и земельного кодек­
сов, законов о банковской деятельности, рынке ценных бумаг,
прожиточном минимуме. В апреле договор одобрили представи­
тели многих общественных и политических организаций, но под
ним так и не появились подписи влиятельных левых партий, без
чего он повис в воздухе. Последующие события показали, что и
правительство было не в состоянии выполнить продеклариро­
ванных в договоре обязательств, так что практического значения
он так и не приобрел.
Депутаты Госдумы устроили серьезную встряску правительст­
ву в конце октября 1994 г., когда В. Черномырдин выступил с от­
четом о деятельности кабинета. Законодатели, признав его рабо­
ту неудовлетворительной, поставили на обсуждение вопрос о до­
верии правительству. В самый критический момент выяснилось.
что заходить так далеко большинство депутатов, среди них пред­
ставители левых фракций, все же не хотели. Правительство, к
полной неожиданности для тех, кто судил о намерениях депута­
тов и фракций по их риторике, осталось у руля власти.
Следующий острый конфликт между правительством и законо­
дателями произошел в июне 1995 г., в разгар чеченской войны.
Фактически это был первый реальный политический кризис после
событий сентября—октября 1993 г. Ему предшествовали трагиче­
ские события в Будённовске, небольшом городе на юге России. В
результате террористической акции чеченских боевиков во главе с
Ш. Басаевым в нем были захвачены сотни заложников, простых
граждан, многие из которых были убиты. Профессиональные рос­
сийские спецслужбы оказались не в состоянии справиться с терро­
ристами, и они безнаказанно ушли из Будённовска.
Будённовск прервал относительно спокойные отношения за­
конодателей и исполнительной власти, обвиненной в неспособ178

ности достичь мира в Чечне и обеспечить безопасность собствен­
ных граждан. Коммунисты попытались возбудить против прези­
дента процедуру импичмента, но не сумели добиться необходи­
мой поддержки. Зато вместе с другими ведущими фракциями,
среди которых оказались не только левые и националисты, но и
многие демократы, они сумели вынесли вотум недоверия Черно­
мырдину и его кабинету. 21 июня 241 депутат (для вынесения во­
тума достаточно было 226 голосов) проголосовали за отставку
правительства.
Ельцин, решительно вмешавшийся в разразившийся кризис,
нал депутатам недвусмысленно понять, что, если они будут наста­
ивать на своем решении, он не остановится перед роспуском Ду­
мы. Перед депутатами забрезжил призрак сентября—октября
1993 г., и многие из них дрогнули. 27 июня между Ельциным и ру­
ководителями фракций Госдумы был достигнут компромисс: они
оставляют в покое и президента, и Черномырдина, а глава государ­
ства отправляет в отставку силовых министров. В результате ЧерI юмырдин и кабинет устояли, а в жертву законодателям были при] 1есены министр внутренних дел В. Ерин и руководитель федераль­
ной службы безопасности С. Степашин.
Обострение отношений исполнительной и законодательной
иласти произошло в тот момент, когда российское правительство
дктивно разрабатывало стратегию создания прочного механизма
гармонизации взаимоотношений двух главных ветвей государст­
венной власти. В основу этого механизма, согласно оригиналь­
ной политической стратегии, выдвинутой впервые С. Шахраем
весной 1995 г., была положена идея создания проправительствен­
ной двухпартийной системы, при этом одна из партий стала бы
левым, а другая — правым крылом государства. Согласно разра­
ботке Шахрая, две проправительственные, но при этом конкури­
рующие друг с другом партии (одна правоцентристская, другая ле­
воцентристская) должны были собрать 35% голосов избирателей в
ходе очередных выборов в Федеральное собрание. Этого было бы
достаточно, чтобы гарантировать твердую поддержку правитель­
ству со стороны законодательной власти [Шахрай, 1995].
Данная концепция должна была быть реализована на практи­
ке летом—осенью 1995 г. Предполагалось, что правоцентрист­
скую партию возглавит сам премьер Черномырдин, а левоцент­
ристскую — спикер Государственной думы И. Рыбкин. Партии
должны были достичь пика популярности к концу года, то есть к
моменту выборов нового Федерального собрания. Но на деле
«левая нога» задуманной проправительственной двухпартийной
системы с самого начала захромала: партия Рыбкина оказалась
179

«золушкой» правительства, ей не выделялось необходимой фи
нансовой и административной поддержки, и на выборах в декаГ>
ре она провалилась (за нее проголосовали 1,2% избирателей, л
для прохождения партийной фракции в Думу необходимо был»
собрать не менее 5%). Зато правоцентристская партия во главе <
Черномырдиным, взявшая громкое патриотическое название
«Наш дом — Россия» (НДР), развивалась успешно и на думские
выборах вошла в тройку победителей. Правительство получило
сильную партию власти, но не двухпартийную систему, которая
призвана была нейтрализовать политическую оппозицию.
«Наш дом — Россия», строго говоря, не был первой партией
власти. В качестве таковых задумывались еще «Выбор России» и
Партия российского единства и согласия (ПРЕС), созданные и
конце 1993 г. Однако «Выбор РОССИИ» после выхода в начале 1994 г.
Гайдара из правительства перешел в оппозицию к исполнительной
власти. Политическое влияние этой праволиберальной партии бы­
стро уменьшалось. ПРЕС, выступавший с центристско-государе! веннических позиций, также не оправдал надежд, возлагавшихся
на него исполнительной властью, быстро растратив свое влияние и
превратившись в политического карлика. Так что правительство
оказалось без какой-либо собственной партийной поддержки, и
создание весной 1995 г. НДР было вполне уместно и объяснимо.
На учредительном съезде НДР в мае присутствовала россий
екая политическая и экономическая элита. Среди делегатов про
обладали члены правительства и его аппарата, губернаторы,
главы местных администраций, руководители крупных промыш
ленных концернов и предприятий. Расходы по организации сьеч
да взяли на себя промышленные гиганты. В списке кандидатов нл
места в Госдуму, одобренном НДР, госчиновникам и предприни
мателям принадлежало более двух третей мест. Деятелям науки п
искусства отвели около 10%. Рабочих, крестьян, рядовых служи
щих в списке, как и в самой партии, не оказалось.
НДР откровенно ориентировался на сохранение и упрочение
тех отношений собственности, того ее распределения, как и в це
лом того общественно-политического строя, которые восторжеа
вовали в ходе нововведений, начатых в конце 1991 г. НДР намере­
вался пресекать реставрационные замыслы левых партий, но он же
отмежевался и от дальнейших либеральных реформ: «Либераль­
ный этап реформирования российской экономики закончен».
Следующая задача —- политическая стабильность и эволюционный
экономический рост [Вечерняя Москва. 14 декабря 1995]. «Наш
дом — Россия» оказался в полном смысле партией порядка. Ново­
го порядка, основой которого стал номенклатурный капитализм.
180

Создание НДР означало начало серьезной перегруппировки
российских партийно-политических сил, продолжившейся ле­
том и осенью 1995 г. Среди партий, именовавшихся в российском
политическом лексиконе «правыми» и ориентировавшимися на
поддержку частной собственности, рынка и политической де­
мократии, «Наш дом — Россия» стал теперь главным. Вторую
строчку в списке заняло объединение «Яблоко» во главе с Г. Яв­
линским, но его стратегия существенно отличалась от стратегии
партии власти.
«Яблоко» указывало на противоречия в декларациях и поли­
тической практике правительства, возлагало на него ответствен­
ность за насаждение в стране номенклатурного капитализма.
Объявив себя демократической оппозицией правительству, лиде­
ры «Яблока» отстаивали программу ограничения экономическо­
го всевластия сырьевых монополий, поощрения независимого,
особенно среднего и мелкого предпринимательства. Государстиеннической идеологии НДР «Яблоко» противопоставляло без­
условный приоритет гражданских прав и свобод личности. Яв­
линский и его сторонники критиковали монетаристский «уклон»
жономической политики в деятельности как Гайдара, так и Чер­
номырдина, доказывая, что более высокий уровень инфляции
пбеспечил бы более благоприятные возможности для структур­
ной перестройки промышленности, ее оживления, привлечения
инвестиций, повышения покупательной способности населения.
И политической области «Яблоко» выступало за расширение пол­
номочий законодательной ветви, укрепление парламентаризма и
ограничение прерогатив исполнительной власти.
Социальную базу «Яблока» составляли по преимуществу ин­
теллигенция и мелкий бизнес. Она была достаточно стабильна,
по и достаточна узка. Партия была обречена на поддержку со
стороны не более чем 6—8% избирателей, что гарантировало ей
прохождение в Государственную думу, но лишало возможности
мвоевания политического лидерства. Крайне рыхлой оставалась
организационная структура «Яблока». Жизнеспособные отделе­
ния были созданы им только в некоторых крупных городах, в
первую очередь Москве и Санкт-Петербурге. В результате пози­
ции партии на региональном уровне были даже слабее, нежели на
федеральном, она не смогла завоевать ни одного губернаторскоI о кресла и показать, хотя бы в одном регионе России, на что она
способна в практической деятельности.
Третьей заметной партией на правом фланге был «Выбор Рос­
сии» во главе с Е. Гайдаром. Еще в конце 1993 г. «Выбор России»
пыл крупнейшим объединением либеральных сил, но уже в сле181

дующем году его позиции резко пошатнулись. Правда, формаль"
но «Выбор России» окреп — он был преобразован в более спло­
ченную политическую партию под названием «Демократический
выбор России» (ДВР). Но на деле влияние партии падало, и но
популярности она все более уступала «Яблоку». В отличие от «Яб­
лока» «Демократический выбор России» исповедовал принципы
«чистого» рыночного либерализма, жесткого монетаризма и пол­
ного подавления инфляции, предлагал свести до минимума со­
циальные расходы государства, отвергал социал-демократиче­
ские и кейнсианские крены в бюджетной политике. С началом
чеченской войны «Демократический выбор России» выступил се
самым жестким критиком, а один из его признанных лидерон
С. Ковалев открыто поддерживал правительство Дудаева. Партии
все более отрывалась от российских реалий, в ней начались рас
колы, ее поддержка среди избирателей стала быстро сужаться.
Среди левых российских партий бесспорным фаворитом ости
валась Коммунистическая партия Российской Федерации
(КПРФ). После 1993 г. идеология партии эволюционировала и
направлении соединения трех начал — модернизированной вер
сии советского марксизма, русско-националистической доктри
ны и экологической концепции устойчивого развития [Урбан
Соловей, 1997. С. 23]. Совместить эти доктрины было достаточно
трудно, поэтому платформа партии оказывалась весьма эклек
тичной. Но подобный эклектизм позволял партии в зависимое! и
от конкретной политической ситуации и конкретного адресам
своей пропаганды выпячивать то одну, то другую, то третью док
трину, улавливая максимальное количество голосов избирателей
Электорат партии после 1993 г. возрастал, включив в себя от 20 ли
30% избирателей. По преимуществу это были носители традици
онно государственно-патер нал и стекой ментальности, отчаявшп
еся приспособиться к новой реальности и питавшиеся реставрл
ционными надеждами.
Ярким выразителем русс ко-националистической доктрины и
КПРФ был ее глава Г. Зюганов. Зюганов и его единомышленники
рассматривали социализм не как импортный западный продукт, и
как органичную цивилизационную характеристику России. Н
программе КПРФ «Путь России к социализму», одобренной в на­
чале 1995 г., к историческому наследию партии были отнесены
«соборность, державность, духовность», а Россия определялась
как «особый тип цивилизации, наследующей и продолжающей
тысячелетние традиции античной и византийской, Киевской Ру
си, Московского царства, Российской империи и Советского Со
юза». Партия отмежевывалась от коммунистических вождей-пс
182

•рожденцев, среди которых оказывались многие лидеры бывшей
11СС (Хрущев, Брежнев, Горбачев), но оставляла вне поля кри­
тики национал-государственника Сталина.
В преддверии думских выборов 1995 г. КПРФ предложила
Платформу, в которой на первом месте была уже доктрина совет­
ского марксизма. В качестве главных лозунгов были выдвинуты
•Россия, труд, народовластие, социализм», «За нашу советскую
Родину!», «Пролетарии и угнетенные народы, соединяйтесь!». По­
добные призывы дали основание политическим оппонентам обви­
нить КПРФ в намерении восстановить однопартийную диктатуру,
советскую власть и государственную собственность. Но многие не.швисимые аналитики сходились в том, что в практической поли­
гике КПРФ проявит себя как прагматичная организация, способ­
ная на всевозможные компромиссы с новым порядком.
Действительно, не в риторике, а в политической практике, в
Голосованиях в Государственной думе, в деятельности на постах
бернаторов тех или иных регионов России представители
П РФ утверждали образ системной партии, то есть организации,
траивающейся в созданный политический режим, в лучшем
учае его корректирующей, но не разрушающей. Этот образ в
срвую очередь и был подмечен «внесистемными» коммунистаИ, нашедшими пристанище не в КПРФ, а в леворадикальных
ртодоксальных организациях, наиболее известной среди котоЬ1х оставалась Российская Коммунистическая рабочая партия
КРП) во главе с В. Тюлькиным и В. Ампиловым. Леворадикаиы обвиняли в перерождении и оппортунизме уже самого Зюга­
нова и лидеров КПРФ и только себя считали истинными наслед­
никами идей Ленина и Сталина.
Второй крупной левой партией являлась Аграрная партия
России (АПР), действовавшая в тесном союзе с КПРФ. АПР лоб­
бировала в Госдуме интересы аграрно-промышленного комплек1.1, выступала против передачи земли в частную собственность,
фебовала защитить отечественное сельское хозяйство от ино( гранной конкуренции. Подобно КПРФ, Аграрная партия защи­
щала традиционно-коллективистские государственнические
ценности.
Традиционалистские партии практически безраздельно гос­
подствовали в левом политическом спектре. Левые партии социил-демократического толка, нарождавшиеся в 1990—1992 гг.,
очень быстро увядали и к 1994 г. не подавали признаков жизни.
Их нишу попыталась занять Партия самоуправления трудящихся
(ИСТ), созданная в 1994 г. известным ученым-офтальмологом и
предпринимателем С. Федоровым. Опираясь на опыт возглав183

лившегося им Межотраслевого научно-технологического компЧ
лекса «Микрохирургия глаза», Федоров пропагандировал в каче* I
стве российской панацеи «продажу труженикам в собственность I
их рабочих мест». Согласно программе ПСТ, это являлось гараи
тией «владения результатами своего собственного честного тр
да» [Олещук, Павленко, 1997. С. 68]. Первоначально Федор
именовал свою концепцию «народным капитализмом», но пос I •
пенно отдал предпочтение «народному социализму». Руководи
тели ПСТ нередко апеллировали к опыту народных предприятий
в США, выкупленных рабочими у предпринимателей и сумевши*
ми выжить в конкурентно-рыночной среде. Однако они улуска*
ли из виду, что американские рабочие, родившиеся и жившие и
классической капиталистической стране, никогда не знавшеП
социализма, обладали совершенно иной, буржуазно-индивиду;! ;
листической ментальностью, которая являлась важнейшим усл<>
вием их относительно успешной деятельности. Кроме того, ам<
риканские народные предприятия оставались островками в мор'
частного бизнеса, и реальной альтернативы системе частного кл
питала не представляли.
В 1995 г. наметились изменения в соотношении сил ивлияшш
партий, которые с той или иной мерой условности можно опр(
делить как националистические. До этого бесспорное лидерстпи
среди них сохраняла Либерально-демократическая партия. И
1994 г. она упрочила свой авторитарный характер, избрав В. Жи­
риновского вождем партии сроком на 10 лет. Программа партии
оставалась неизменной: ЛДПР выступала за унитарно-импер*
ское государство, отстаивала приоритет исполнительной власти,
требовала покровительствовать военно-промышленному комп­
лексу, отечественной промышленности и естественным монопо­
лиям, настаивала на антизападном курсе внешней политики,
Национализм и государственничество ЛДПР уживались с анти­
коммунистической риторикой.
В 1995 г. в политическое пространство, занятое ЛДПР, энер­
гично вторглось новое объединение — Конгресс русских общин .
(КРО), попытавшийся облечь национализм в цивилизованные И
просвещенные формы. Первоначально КРО, во главе которого
оказался бывший комсомольский функционер Д. Рогозин, ста­
вил задачу защиты прав русских в ближнем зарубежье. В 1995 г,
по мере развертывания кампании по выборам в Государственную
думу под его национально-патриотическим знаменем объедини*
лись Союз российских товаропроизводителей во главе с Ю. Ско«
ковым, часть Демократической партии во главе с С. Глазьевым,
Социалистическая партия трудящихся, ряд других организаций
184

ольшим приобретением для КРО явилось вступление в него
опулярного генерала А. Лебедя, вышедшего в отставку из-за
шногласий с министром обороны и активно занявшегося полиикой. Лебедь, Скоков и Глазьев возглавили избирательный
список КРО.
В платформе и пропаганде КРО центральной и даже самодов­
леющей стала идея сильного эффективного государства, органи­
зующего и упорядочивающего отношения в экономике, социаль­
ной сфере, в области национальных отношений и даже в культу­
ре. Главным российским злом объявлялись упадок и коррумпироканность государственной власти, а очищение государства от
тгих пороков рассматривалось как залог и основа оздоровления,
подъема и расцвета экономики, социальных отношений, морали
и нравственности. Важнейшими целями патриотической госу­
дарственной политики объявлялись формирование высокоэф­
фективной, социально ответственной рыночной экономики,
организация честной конкурентной среды, структурная пере­
стройка промышленности на основе передовых наукоемких тех­
нологий, гарантирование каждому россиянину права на труд и
лоход не ниже общепризнанного прожиточного минимума, вос­
создание армии, осмысленная и качественная реформа воору­
женных сил России, независимая внешняя политика и возвраще­
ние достойного великой державы места в мире.
Особое место отводилось государственной политике в духов­
ной сфере. Она была призвана поддерживать уникальную рус­
скую культуру, защищать исторически сложившиеся националь­
ные традиции, содействовать возрождению духовного и социаль­
ного потенциала Русской православной церкви, сохранять такие
моральные ценности, как доброта, правда, справедливость, от­
ветственность, трудолюбие, милосердие, коллективизм.
КРО и другие новые политические объединения сохраняли,
•гласно опросам избирателей, проводившимся различными
щиологическими службами, хорошие шансы на прохождение в
I осударственную думу на протяжении лета—осени 1995 г. Но в
нскабре во время самих выборов из всех новых образований пре­
одолеть 5%-ный барьер и провести депутатов в Думу по партий­
ным спискам смог только «Наш дом — Россия». НДР собрал
4
>.К9% голосов от участвовавших в выборах. Кроме того, своих де­
путатов по партийным спискам смогли провести политические
-старожилы»: КПРФ (22,31%), ЛДПР (11,6%) и «Яблоко»
Н>,93%). Четыре партии, преодолевшие 5%-ный барьер, собрали
имеете только около 50% голосов, но благодаря принятому изби­
рательному закону, разделили все 225 депутатских мест, разыгры185

вавшихся по партийным спискам. Голосование по одноманда^Ч
ным округам, в ходе которого бьши избраны также 225 депутаток, [
дало возможность пройти в Думу и некоторым другим партиям, [
Но позиций партий-победительниц это никак не пошатнуло, и
они образовали в Думе своего рода четыре политических картели,
Фракция КПРФ включила в себя 147 депутатов, НДР — 67,
ЛДПР —51 и «Яблоко» — 45 депутатов. Вместе они имели 310 го
лосов, более 2/3 Государственной думы.
Российские политологи, осуществлявшие сравнительныII
анализ думских выборов 1993 и 1995 гг., пришли к выводу, чт»
выборы 1995 г. были более честными и свободными:
1) они проходили в определенные Конституцией сроки на ос
нове избирательного закона, принятого в результате ком
сенсуса всех ведущих политических групп;
2) к участию в выборах были допущены все партии;
3) на федеральном уровне партии имели доступ к проведении •
агитации и не были в ней ограничены;
4) результаты выборов были опубликованы, признаны всеми
политическими силами и никем не оспаривались [Первый
электоральный цикл в России. С. 19].
Но и выборы 1995 г., продемонстрировавшие определенный, П"
не радикальный сдвиг избирателей «влево», как и выборы 1993 г ,
не изменили характера российской власти и политического ре­
жима. КПРФ, занявшая первое место на выборах, не смогла даже
вместе с союзниками контролировать большинство Думы. Кром^
того, з российской президентской республике решаюшая роль и
определении характера политического режима продолжала се
храняться за главой государства и исполнительной власти.
В. Черномырдин не только сохранил пост премьер-министр;!,
но даже упрочил свои позиции. В новой Государственной думе
его твердо поддерживала собственная партия — НДР, фракция
Жириновского, а также фракции, лоббировавшие интересы
сырьевого капитала, военно-промышленного и аграрно-промышленного комплексов. Демократическая оппозиция после со
крушительного поражения партии Гайдара резко ослабла. Ком
мунисты, оппонируя премьер-министру, умели идти и на коми
ромиссы с ним. О Черномырдине все чаще стали говорить как о
реальном кандидате в президенты страны на выборах, которые
должны были состояться уже через полгода после думских и ко­
торые по значимости для судеб России стояли неизмеримо выше,
Его рассматривали как замену и альтернативу со стороны партии
власти Ельцину, физическое состояние которого вызывало серь186

|езные опасения, а популярность упала до катастрофически низ­
кого уровня — 5%.
Все эти предположения, журналистские и политологические
раскладки оказались не более чем домыслом. В начале 1996 г.
Ельцин обнаружил твердое намерение баллотироваться на втот
рой срок и начал предвыборную кампанию. Решение президента
объяснялось не только его личными амбициями, но и тем, что
Новый режим был серьезнейшим образом завязан на его лично­
сти. Президент создал и олицетворял этот режим, Ельцин и ре­
жим стали своего рода сиамскими близнецами, глава государства
хотел и был готов оставаться стражем своего детища, пока для
лого сохранялась хоть малейшая возможность.
Одной из основ режима, созданного Ельциным, было то, что по­
литологи стали именовать «клиентельными» отношениями. По­
следние представляли тесные неформальные иерархические связи
и взаимосвязи вышестоящих «патронов» и нижестоящих «клиенюв» по всей вертикали и горизонтали исполнительной власти.
' "ноя клиентела была у президента страны, губернаторов, регионов,
мэров городов. Согласно нормам клиентелы, патрон мог передвиIать и тасовать своих клиентов, но последние должны были неукоспительноследоватьеговоле. Подчиняясь этим нормам, Черномыр­
дин должен был смирить любые президентские амбиции <а они у
исто имелись, по убеждению большинства аналитиков), если Ельпин — его единственный патрон — решил, даже имея самые мизер­
ные шансы, сохранить свой пост еще на один срок.
Среди «клиентов» Ельцина после 1993 г. на ведущие позиции
VI ал и выдвигаться люди, назначаемые им самим и только ему
подотчетные, никак не зависящие от законодательного собрания.
И руках этих людей сосредоточивалась все большая власть, хотя в
Конституции представляемые ими институты вообще не были
упомянуты. Среди этих институтов выделялась администрация
президента, в которой планировалась вся стратегия исполнитель­
ной власти, продумывались и предрешались все перемещения в
кабинете министров, в том числе назначение и смещение пре­
мьер-министра. В 1994—1996 гг. с руководством администрации
президента во влиянии на власть и дела в стране активно сопер­
ничал еще один представитель клиентелы главы государства —
Л. Коржаков, начальник Службы безопасности президента.
Стремительное возвышение Коржакова одной из первых под­
метила газета «Известия». 22 декабря 1994 г. в статье «Кто управ­
ляет страной — Ельцин, Черномырдин или генерал Коржаков?»
ниализу подверглось попавшее в руки газеты письмо Коржакова
Черномырдину, в котором тот давал премьер-министру указания
187

о ведении государственных дел. Вскоре после этого социологиче-1
ский опрос политологов, журналистов, аналитиков выдвинул ,
Коржакова на второе место в реальной государственной иерар­
хии сразу вслед за самим Ельциным. Именно Коржаков, так же
как и близкий к нему первый вице-премьер Сосковец, возглави­
ли неформальную предвыборную команду президента.
Исполнительная власть мобилизовала все возможные ресурсы
для того, чтобы изменить отношение к Ельцину избирателей,
резко повысить его популярность. Были приняты указы и распо­
ряжения о погашении задолженности государства по выплате за­
работной платы, пенсий, пособий, студенческих стипендий, о
мерах по поддержке военно-промышленного комплекса и армии,
Президент обещал в кратчайший срок прекратить военные опе­
рации в Чечне и провести конструктивные переговоры с руковод­
ством мятежной республики. Кремлевские врачи предприняли
усилия, чтобы восстановить пошатнувшееся здоровье главы госу­
дарства. Ельцин начал активные поездки во все утолки страны,
демонстрируя лидерские качества, хорошее физическое состоя­
ние, раздавая щедрые популистские обещания.
На помощь Ельцину пришли самые богатые люди страны, ,
сделавшие состояния благодаря новому режиму. Во время все­
мирного экономического форума в Давосе несколько влиятель­
ных российских бизнесменов, названных позднее «давосской еемеркой», заключили соглашение о финансовой поддержке ель­
цинской кампании. Им пришлось преодолеть серьезные личные
разногласия, а символом «сердечного согласия» крупного рос
сийского бизнеса стало единение Б. Березовского и В. Гусинско
го, слывших прежде непримиримыми соперниками. Координ;!
тором политической активности крупного российского капитала
и связующим звеном между ним и главой государства стал А. Чу­
байс, один из лучших административных умов России. Он же
вскоре возглавил официальный предвыборный штаб Ельцина,
На одной из ведущих ролей в избирательной команде президента
оказалась его дочь Т. Дьяченко.
Среди девяти соперников Ельцина (Г. Зюганов, А. Лебедь,
Г. Явлинский, В. Жириновский, С. Федоров, М. Горбачен,
М. Шукум, Ю. Власов, В. Брынцалов) наиболее опасными были
трое — Зюганов, Лебедь, Явлинский. Среди них фаворитом яв­
лялся лидер КПРФ. Его избирательная платформа звучала менее
ортодоксально, нежели программные документы партии. В ней
отсутствовали леворадикальные требования о национализации,
установлении господства общественных форм собственности на
средства производства. Стратегическая цель общества была
188

А

сформулирована так обтекаемо, что под ней могли подписаться
и «почвенники*, и «западники», и государственники, и демокра­
ты: «Это не дорога в прошлое, как пытаются вас уверить те, кто
сегодня правит в России. Это путь России к самой себе, путь к ду­
ховности, благополучию, достатку и достоинству. Именно по
этому пути прошли те страны, по которым сегодня равняется весь
остальной мир. Эти государства живут по простому правилу: бла­
го их граждан — превыше всего» [Правда. 1 июля 1996].
Одной из самых ярких фигур избирательной кампании 1996 г.
был отставной генерал А. Лебедь. Личная харизма генерала, вну­
шавшая надежду на то, что он сможет вывести страну из кризиса,
была дополнена весьма оригинальной политической програм­
мой, в которой были объединены принципы национализма и ли­
берализма. Национал-либерализм, в разработке которого приня­
ли участие известные экономисты, политологи, политики
(В. Найшуль, Л. Радзиховский, С. Глазьев и др.), подобно другим
течениям либерализма, признавал в качестве фундаментальных
ценностей частную собственность, рынок, плюрализм, полити­
ческую демократию. Вместе с тем он претендовал на замену абс­
трактных или позаимствованных из западной практики либе­
ральных моделей моделью национальной либеральной экономи­
ки и национальной либеральной политики.
В отличие от социал-либерализма, исповедовавшегося Г. Яв­
линским и «Яблоком», национал-либерализм объявлял утопичной
в российских условиях модель «государства всеобщего благососто­
яния» и настаивал на жестко ограничительных реалистических со­
циальных программах. В отличие от ради кал-либерализма, лежав­
шего в основе идеологии Е, Гайдара и «Демократического выбора
России», он отвергал упор на монетаристские способы стабилиза­
ции и поощрения экономики и отводил особую роль в ее подъеме
ннеэкономическому фактору — государству. В создании нового го­
сударства он видел ключ к успешным реформам. Боевым лозунгом
Л. Лебедя стало освобождение государства от всевластия бюрокра­
тических, номенклатурных и криминальных структур. Именно эти
структуры узурпировали плоды реформ, не давали рынку и конку­
ренции приобрести демократический, созидательный характер.
Они должны были быть разрушены без промедления, и, как утвер­
ждал А. Лебедь, «через 2—3 года в стране начнется настоящий эко­
номический бум» [Известия. Ъ\ мая 1996].
В основополагающие задачи государства Лебедь включал за­
щиту национальной промышленности, освобождение рыночных
реформ от «указаний МВФ», активизацию духовного и интеллек­
туального потенциала России. «Правда и порядок» — этот глав189

ный лозунг кампании Лебедя вносил в предложенную им кон
цепцию модернизации отчетливую «домашнюю начинку» столь дорогую россиянам идею справедливости.
Г. Явлинский проводил свою кампанию, основываясь на
социально-либеральных принципах. Реформы Гайдара были ре
шительно осуждены, поскольку ухудшили жизнь большинств'
людей. «Никакие реформы больше не должны приводить к уху.
шению положения большинства населения моей страны» — та
прозвучало кредо лидера «Яблока». Объявив себя «последовтельным демократом и либералом», Явлинский провозгласил
целью своего движения «создание российского демократическо
го правового государства с рыночной социально ориентирован
ной экономикой». Признание частной собственности, рынка и
предпринимательства столпами российской экономики сочета
лось в его программе с требованием считать высшей денностьк»
общества «квалифицированный труд», а приоритетами — «инте­
ресы значительной части российского общества, и преждевсего — инженеров, учителей, врачей, научных работников, офи
церского корпуса армии и милиции, специалистов ВПК, квали­
фицированных рабочих, государственных служащих — всех, кто
работает минимум 8 часов и живет в основном на зарплату». II
программе содержались экономические и социальные меры, вы
держанные в кейнсианском духе.
Избирательный штаб Ельцина мобилизовал для борьбы с
опасными конкурентами огромные денежные ресурсы, в том
числе кредиты Международного валютного фонда. Фактически
президентская команда монополизировала политическую рекла
му во влиятельных электронных СМИ. На оплаченных ею массо
вых концертах популярные поп-звезды выступали под лозунгом
сплочения в поддержку Ельцина: «Голосуй, а то проиграешь!»
Но, как показывали социологические опросы, рейтинг президен
та поднимался очень медленно. Среди его сторонников то и дело
возникали панические настроения.
Страх пронизывал появившееся в конце апреля открытое
письмо к российским политикам лидеров российского бизнеса.
По их убеждению, победа любой стороны на президентских вы
борах должна была принести «дух насилия и смуты». Обращение
под названием «Выйти из тупика» содержало призыв к соперни
кам достичь компромисса любой ценой. Идея «любой цены», ж»
уже для сохранения президентства Ельцина, стала навязчивой
для ряда лиц, приближенных к главе государства. «Серый карди
нал» Коржаков откровенно высказал в начале мая в интервью ан­
глийской «Обсервер» идею отмены президентских выборов. Но
190

сам Ельцин заплатить такую цену в качестве гарантии сохране­
ния режима не решился.
16 июня, в день выборов, преимущество Ельцина над Зюгано­
вым оказалось весьма скромным (35,28 против 32,03%). В отли­
чие от 1991 г. Ельцин не смог победить с первой попытки, и те­
перь ему предстояло выяснять отношения с лидером коммуни­
стов во втором туре. Третье место на выборах 16 июня занял
А. Лебедь (14,52%). Первую пятерку замкнули Явлинский
(7,34%) и Жириновский (5,7%). Каждый претендент из второй
пятерки набрал менее 1 % избирательских голосов.
В течение двух недель, отделявших второй тур президентских
выборов от первого, Ельцин предпринял два сильных политиче­
ских шага, существенно расширивших число его избирателей.
Во-первых, он пригласил на высокую должность секретаря Сове­
та безопасности Лебедя, и согласие последнего склонило в поль­
зу Ельцина многих сторонников генерала. Во-вторых, президент,
;одчиняясь политической целесообразности, сместил с должноцей Коржакова и Сосковца, ставших в глазах демократической
щественности откровенно одиозными фигурами после выдви:ения идеи отмены президентских выборов. Это решение спо>бствовало поддержке Ельцина во втором туре многими сторониками Явлинского, как и представителями демократической
^щественности в целом.
В начале июля победа Ельцина над Зюгановым оказалась
тень убедительной: он собрал 53,8% голосов избирателей про•ив 40,3% у соперника. Новый общественно-политический ре;им был не только сохранен, но и получил хороший запас проч­
исти.
Президентские выборы подвели своего рода итог трехлетнего
Юлитического цикла, начатого событиями осени—зимы 1993 г.
авки на этих выборах были очень высоки: от их исхода во мном зависело, устоит ли тот экономический и политический мипорядок, который формировался начиная с гайдаровских реюрм и который осенью 1993 г. был спасен только силой оружия.
.ак отмечалось в коллективном труде российских политологов,
ьцин и его команда не собирались отдавать власть в 1996 г. ни
и каких обстоятельствах», поэтому не погнушались грязными
шитическими приемами, в результате чего президентские вы|ры, в сравнении с думскими выборами 1995 г., не имевшими
щьбоносного характера, не были в полном смысле ни свобод­
ами, ни справедливыми [Первый электоральный цикл. С. 37].
резидент и его сторонники, используя преимущества сосредоченной в их руках политической власти, практически отмени191

ли основополагающие принципы демократических выборок
среди них такие, как равенство всех претендентов в доступе 1
средствам массовой информации и другим рычагам воздействие
на избирателей, «прозрачность» и легальность финансовой пол
держки кандидатов, отстранение от участия в избирательной
кампании государственного аппарата.
Сторонники Ельцина, особенно представители его избиратель
ного штаба, склонны были впоследствии подчеркивать особуы
роль своей изобретательности, использования новейших полити
ческих технологий в «чудесном» исправлении низкого рейтинг,!
популярности президента и обеспечении его новой победы. Отри
цать или преуменьшать значение их усилий было бы неверно. Ни
ограничиться одним только «политико-технологическим» факто
ром в объяснении того, каким образом Ельцину, имевшему нака
нуне президентских выборов рейтинг популярности ниже 5%,
удалось собрать во втором туре 54% голосов избирателей, явно не
достаточно. В действительности, как показали социологические
опросы, проводившиеся после выборов, популярность Ельции;|
среди россиян практически не увеличилась. Они голосовали за не
популярного президента не только под воздействием изощренньп
политтехнологий. Имели значение другие причины, среди кото
рых особенно важной оказалась крайняя узость реальных полити
ческих альтернатив, поставившая россиян в который раз перед не
обходимостью выбора между меньшим и большим злом.
Большинство россиян, голосовавших за Ельцина, поступали
так по той причине, что Зюганов и КПРФ, не расставшиеся с
идеей реставрации советского социализма, представляли в их гла
зах большее зло. В сознании основной части избирателей возмож
ности старого порядка были полностью исчерпаны. Новый поря
док при всех пороках образа исторического тупика не приобрел
поэтому в нем и в его творце Ельцине видели меньшее зло. Но по
чему Ельцину не предпочли Явлинского или Лебедя, что был
возможно в первом туре? Для этого были свои причины, а главна-\
заключалась в том, что большинство противников возврата совет
ского социализма не верили, что Явлинскому или Лебедю удастся
победить Зюганова. Для этого им не хватало ни популярности, ни
материальных ресурсов, ни прочной социальной опоры.
Президентские выборы сопровождались показательными из
менениями в верхнем эшелоне исполнительной власти. В неги
сразу после выборов были включены видные представители биз
нес-элиты, что отразило и происшедшее сращивание политиче
ской и экономической верхушки России, и признание активно!)
роли крупного капитала в поддержке избирательной кампании
192

Ельцина. Один из крупнейших банкиров Потанин получил дол­
жность первого вице-премьера, Березовский был назначен заме­
стителем секретаря Совета безопасности. Тесно связанный с биз­
нес-элитой А. Чубайс оказался на посту руководителя админист­
рации президента. В администрацию, которая сконцентрировала
в своих руках подготовку всех стратегических разработок и конк­
ретных указов главы государства, как и кадровых перемещений
по вертикали и горизонтали исполнительной власти, вошли еще
несколько представителей бизнеса. Исход президентских выбо­
ров определенно упрочил основы нового режима.
Для Ельцина в верхнем эшелоне власти единственным «чужа­
ком* оказался Лебедь, использовавший пост секретаря Совета без­
опасности для того, чтобы упрочить собственную политическую
позицию. По его личной инициативе в августе 1996 г. были начаты
полномасштабные переговоры с руководством Чечни. Лебедь,
подвергавший жесткой критике чеченскую войну, в результате ко­
торой, по его данным, 80 тыс. человек были убиты, а 240 тыс. ране­
ны и искалечены, сумел добиться подписания мирного соглаше­
ния с Чечней, во главе которой были уже новые лидеры, 3. Яндар­
биев и А. Масхадов (Дудаев погиб весной 1996 г.). Соглашение, оз­
начавшее фактически признание Россией своего военного пора­
жения и отложившее определение государственного статуса Чечни
до 2001 г., оказалось горькой пилюлей для Ельцина и его сторон­
ников. Президент, подчиняясь политической целесообразности
(страна жаждала прекращения кровопролития), проглотил ее, но в
его отношениях с Лебедем, действовавшим по собственной поли­
тической логике, пролегла серьезная трещина.
Чаша терпения главы государства оказалась переполненной,
когда в конце сентября Лебедь предложил собственную програм­
му экономического развития страны, основывавшуюся на его
предвыборной платформе и серьезно отличавшуюся от прави­
тельственной. Реакция главы государства была незамедлитель­
ной и бескомпромиссной — генерал лишился высокого поста.
Триумфальным оказалось для исполнительной власти завер­
шение года — Государственная дума подавляющим большинст­
вом голосов, включившим и коммунистов, и аграриев, и жири­
новцев, поддержало правительственный бюджет. Политические
страсти в России на время утихли, в отношениях исполнительной
и законодательной ветвей наступило перемирие.
Удачное для исполнительной власти завершение 1996 г. еще
более упрочило основы того политического режима, который
оформился в России после сентября—октября 1993 г. Этот трех­
летний период, на мой взгляд, возможно определить как новый
193

российский термидор. Термидор — это историческое понятие,
которое широко используется для обозначения политического
режима, приходящего зачастую на смену революционной эпохе.
Марксистская мысль трактовала термидор как контрреволюцию,
считая его классическим образцом антиякобинский переворот
1794 г. во Франции. Другая, отличная, концепция толкует это по­
нятие иначе — как присвоение результатов революции новым
правящим классом, концентрацию и консолидацию экономиче­
ской и политической власти в его руках. Термидор обнаруживает
как разрыв, так и преемственность с революцией, он не отменяет
полностью ее результатов, а означает, что новые элиты использу­
ют их в собственных интересах. Представляется, что эта вторая
трактовка больше соответствует историческим реалиям.
Возьмем, например, французский термидор конца XVIII в.,
признанный и отечественной, и мировой историографией клас­
сическим образцом феномена и давший ему имя. Как свидетель­
ствуют факты, подавив якобинскую власть, термидорианцы сня­
ли ограничения с капиталистического накопления и попытались
максимально восстановить свободную конкуренцию и рыночное
ценообразование. В политической сфере они пресекли не только
эгалитаристские устремления низов, но и попытки монархиче­
ской реставрации. Определять такую политику как контрреволю­
цию нельзя, она способствовала нормализации буржуазного ми­
ропорядка, ставшего главным детищем революции. Правда, для
этого пришлось пожертвовать социальным эгалитаризмом и уре­
зать политическую демократию, но с точки зрения новых элит
это было второстепенно.
Другой вариант термидора продемонстрировала Американская
революция конца XVIII в. В 1787 г., через 11 лет после начала рево­
люции, американская элита предприняла успешную попытку кон­
солидировать государственно-политическую власть в своих руках.
Разработанная ею и одобренная необходимым большинством
штатов федеральная Конституция пресекла или резко ограничила
«перехлесты» политической демократии и тенденции социального
эгалитаризма. Американский термидор был гораздо мягче фран­
цузского, ибо элита США сочла возможным и необходимым пой­
ти на разнообразные компромиссы с неэлитными слоями белого
населения, подведя тем самым прочную социальную базу под бур­
жуазный миропорядок. Американский термидор не столько ущем­
лял демократию, сколько отдавал ее под контроль элиты.
Приведу пример первого отечественного термидора, последо­
вавшего уже не за буржуазной, а противоположной ей по духу
«левой» эгалитаристской революцией Октября 1917 г. Провозгла194

сив в момент наивысшего подъема революции лозунги: «Земля —
крестьянам!», «Фабрики — рабочим!», «Вся власть Советам!» и
обеспечив тем самым себе смычку с народом, большевистское
руководство стало затем все более тяготиться взятыми обязатель­
ствами, а в 20-х гг. уже практически отреклось от них. Революцию
сменил термидор, который означал консолидацию и концентра­
цию политической власти в руках политической элиты, офор­
мившейся из «переродившихся» вождей революции и партийногосударственной номенклатуры. Но и российский термидор 20-х
гг. трудно назвать контрреволюцией, поскольку преемственность
по отношению к эгалитаристским социально-экономическим
нормам большевизма сохранялась. Другое дело, что их устанав­
ливала теперь партийно-государственная элита, склонная «нор­
мировать» не себя, а народ.
Примеры можно легко умножить. Они позволяют определить
термидор как консервативную, завершающую фазу революцион­
ной эпохи, когда власть сосредоточивается в руках новых элит.
(Этим он отличается от реставрации, которую, в отличие от тер­
мидора, можно назвать контрреволюцией.) В истории трудно
найти хотя бы один пример того, чтобы революции, будь то «леные» или «правые», сдерживали свои обещания всеобщего сча­
стья. Термидор, их венец, подтверждает выводы Г. Моски, Р. Михельса, В. Парето, Р. Миллса и многих других социологов и по­
литологов XX в. о разделении общества на классы управляющих
и управляемых, как бы власть имущие идеологически ни маски­
ровали это разделение. Но соотношение между термидором и де­
мократией было неоднозначно: «жесткие» термидоры подавляли
ее, а «мягкие» выстраивали всевозможные компромиссы между
элитами и массами. При либерально-демократических режимах
возникали модели «демократического элитаризма», «открытых
элит», проявления демократии множились, налагая на элиты ноные обязательства. Это редко происходило по доброй воле элит,
чаще всего требовались усилия со стороны народа и гражданско­
го общества.
Российский термидор конца XX в. зародился после «бархат­
ной революции» 1991 г., когда стала набирать силу новая элита,
упрочившая позиции в системе политической власти и ставшая
прибирать к рукам власть экономическую. Важнейшее значение
для торжества термидора имели события сентября—октября
1993 г. Решительные действия исполнительной власти во главе с
Ельциным были узловым моментом консолидации власти новых
элит. Однако по отношению к 1991 г. они не были контрреволю-

I

—

195

—

ровать прежний общественный строй СССР хотели представите
ли законодательной власти и ее защитники. Их цели, по сути, ми
ло отличались от намерений гэкачепистов августа 1991 г. Побед»
президентской стороны серьезно ударила по реставрационным
намерениям левых и закрепила социально-экономические и по
литические тенденции 1992—1993 гт.
Принятие Конституции в декабре 1993 г., укрепившей прези
дентский режим и верховенство исполнительной власти, упрочи
ло экономические и политические позиции новых элит. Резуль
таты победы новых элит были закреплены в 1994—1996 гг. В этчн
период оформился верхний экономический класс, приобретший
во владение или сосредоточивший контроль над стратегически
ми и прибыльными отраслями народного хозяйства. Оформилась
и новая политическая элита, скрепленная патронально-клиен
тельными связями. В новую экономическую и политическую
элиту вошли многие из тех, кто в период борьбы с коммунистичс
ским режимом выступал под знаменем подлинной социальной
справедливости, ликвидации всех и всяческих привилегий, пол
ного политического равенства, народного капитализма. Револю
ционеры, как это часто бывало в истории, превратились в терми
дорианцев.
Российский термидор конца XX в. дискредитировал идеологе
мы, риторику и иллюзии 1991 г., показал, что всеобщее благоден
ствие при новом порядке — такая же утопия, как и при старом
Но он же и закрепил ряд основополагающих принципов 1991 I
Была создана частная собственность, потеснившая господстн'
государственной. Святая святых идеологии 1991 — экономичс
ский либерализм — пустил корни в российском обществе. Были
сохранены некоторые демократические установления, среди ни*
периодические всеобщие выборы, позволяющие россиянам ом
ределенным образом воздействовать на конкуренцию различны V
элитных группировок. Новый политический режим включил м
себя много противоречивых черт и получил неоднозначные, по
рой взаимоисключающие оценки со стороны исследователей.
Только небольшая часть отечественных исследователей опрс
деляли политический режим образца 1993-1996 гг. как демокрн
тический. Но немногие характеризовали его и как чисто автори
тарный. Большинство же считали его «гибридным», сочетавшим
и авторитарные, и демократические начала, при этом первым
принадлежал приоритет в определении характера реального по
литического правления.
Вот основные черты гибридного авторитарно-демократическо
го режима. Среди всех ветвей власти как на федеральном, так и ни
196

региональном уровне доминирует исполнительная власть. Главы
исполнительной власти — президент на федеральном уровне, гу(«срнаторы на региональном, мэры на местном — формируют вла­
стную вертикаль на основе патронально-клиентельных связей. На
(редеральном уровне особое значение приобретает такой внеконституционный механизм, как администрация президента, которая
позвышается и над правительством, и над Федеральным собрани­
ем. Органы исполнительной власти и бюрократия тесно связаны с
финансово-экономическими группами и объединениями, подпи1ываются ими и обслуживают их интересы. Между этими группа­
ми и объединениями ведется активная борьба за влияние на
масть, что порождает плюрализм и конкуренцию элит. Плюрамизм элит все более выступает в качестве основы плюрализма
средств массовой информации, которые в своем большинстве как
на федеральном, так и на местном уровне приватизируются или
попадают под контроль наиболее влиятельных финансовых и бю­
рократических группировок. Механизмы, которым принадлежит
ныешая политическая власть по Конституции, — всеобщие выбо­
ры, законодательная и судебная ветви — отходят на второй план в
сравнении с внеконституционными механизмами политического
управления. Гражданское общество и демократические институты
остаются крайне неразвитыми. Демократическое волеизъявление
народа имеет значение как механизм воздействия на конкурирую­
щие элитные группы, которые апеллируют к массам, пытаясь зару­
читься их поддержкой, и делают им определенные уступки, пытачсь упрочить массовую социальную базу.

Глава X
Младореформаторы и олигархи.
Финансовый крах и министерская
чехарда

В спорах о характере российского политического режим.I
никем не отрицалась одна его черта — тесная и прямая зависи
мость от президента. Президентский политический режим бы I
прописан в самой российской Конституции, но его конкретны*
очертания в сильнейшей степени определялись личностью
Б. Ельцина. В начале второго президентского срока среди прези
дентских характеристик Ельцина большинство наблюдателей
выделяли в качестве главных авторитаризм, патернализм и
стремление любыми средствами удержать власть. О его демокру
тизме и реформаторстве говорили очень немногие. Но начало
1997 г. пошатнуло эту оценку и вновь обнаружило противореча
вость политической сущности Ельцина.
Глава государства, оправившийся после тяжелой операции н.1
сердце, перенесенной осенью 1996 г., твердо взял руль государе!
ва в свои руки, перетряхнул кабинет министров и назначил пер
выми вице-премьерами двух ведущих российских либеральны*
реформаторов — А. Чубайса и Б. Немцова (до того нижегород
ского губернатора). А если учесть, что большинство из шести
обычных вице-премьеров также оказались либералами, то вывод
напрашивался очевидный: Ельцин хотел вдохнуть новую жизнь в
курс радикальных реформ.
Отказ Ельцина от политики «застоя», восторжествовавшей и
предшествующие годы, и новое обращение к услугам младорс
форматоров свидетельствовало, что в сознании президента, каза
лось бы, прочно обросшем консервативными чертами, сохрани
лась приверженность той миссии, которая вознесла его на вер
шину власти в эпоху «бархатной» демократической революции
Эта миссия ради кал-либерально го реформаторства была затем ;
198

отодвинута иными, термидорианскими тенденциями, но в 1997 г.
президент, обнаруживший понимание того, что его место в исто­
рии определяется успехом либерально-демократической модер­
низации, вновь дал ей выход.
Новые лица в кабинете министров тесно сотрудничали с гай­
даровской партией «Демократический выбор России» (Чубайс
ьыл членом ее политсовета). В недрах этой партии вызрела и проI рамма первоочередных мер правительства [Открытая политика.
1997. № 9. С. 7). Ее конечный вариант, одобренный Ельциным,
стал известен как «Семь главных дел».
На первом месте значилась выплата долгов по заработной
плате. Предполагалось, что к 31 декабря 1997 г. задолженность
Судет снижена в два раза, а к середине 1998 г. ликвидирована во­
обще. Деньги в бюджет должны были быть получены от 15 круп­
нейших российских предприятий-должников, которым было
Предложено продавать свои акции, осуществлять вторичную
эмиссию, изыскать эффективные формы использования собстненных активов, но в любом случае под угрозой банкротства рас­
считаться с правительством.
На втором месте оказалась радикальная реформа системы со­
циальных льгот, которые впредь должны были выплачиваться
Только семьям с низким достатком. Эта мера призвана была рез­
ко сократить государственные расходы и бюджетный дефицит.
Этой же цели служила мера, значившаяся под № 6. Она требова­
ла привести бюджет в соответствие с реальными возможностями
Правительства и включала секвестр многих одобренных статей
Государственных расходов. Среди прочего, младореформаторы
Потребовали сокращения армии государственных чиновников и
вмораживания их жалования, как и урезания всех расходов на
Госаппарат. Важнейшей общественно-политической мерой объЯнлялась борьба с коррупцией. Конкретные предложения, в час­
тности, включали декларирование всеми представителями вла­
сти размеров доходов, имущества, пакетов акций, земли, дач.
На одном из первых мест среди неотложных мер значился
Подъем промышленности и сельского хозяйства. В перечне конк­
ретных мероприятий присутствовали снижение налоговых ставок
дня российских товаропроизводителей на 15%, уменьшение номи­
нальных ставок процента за кредит до 20%, государственное регу­
лирование тарифов естественных монополий (Газпром, РАО ЕЭС
И Др.), введение регулируемого валютного коридора с целью стаби­
лизации соотношения рубля и доллара, резкое снижение ставок на
рынке государственных казначейских обязательств с тем, чтобы
Перенаправить банковские потоки в реальный сектор экономики.
199

На четвертое место среди неотложных мер была поставлсЯ
поддержка и активизация региональной экономической политя
ки, либеральных инициатив снизу. Замыкала программу первш
очередных мер активная разъяснительная работа среди населЛ
ния с целью создания широкой народной поддержки либерале
ным реформам.
™
Наряду с семью первоочередными «главными делами» рефор­
маторы предложили и ряд долгосрочных мер. Самой радикальной
среди них была жилищно-коммунальная реформа, рассчитаннпи
на семь лет. Реформа предполагала переложить на жильцов, оплн
чивавшихдотого 10—20% жилищно-коммунальных расходов, вс!"
сумму платежей. Для местных властей это означало экономии'
40 и более процентов бюджетных средств, но оборотной стороной
либеральной реформы была угроза дальнейшего понижения жи I
ненного уровня значительной части населения. Б. Немцов, ими
циатор реформы, признавая ее «непопулярной, но необходимой"
доказывал, что создание конкурентной среды среди коммуншп.
но-хозяйственных служб и антимонопольные меры в отношении
поставщиков тепла, газа, электричества способны компенсиро
вать потери населения.
Младореформаторы, проявив напористость и способное и
эффективно воздействовать на общественное мнение, сумели!
хотя бы на некоторое время, оттеснить на вторую позицию в прЯ
вительстве самого премьера, и заслали свои законопроекты в Ф я
деральное собрание. Федеральное собрание, в первую очереДР
Государственная дума, встретили законопроекты настороженн
и попытались «утопить» их в бесчисленных слушаниях. В этт
ситуации правительство стремилось реализовать «главные дел;'
де-факто и к середине 1997 г. добилось первых скромных успехе!
(были заморожены некоторые «популистские» статьи бюджета н
вместе с тем почти полностью погашена задолженность пенсии
нерам). В качестве наиболее быстрого и практического способ"
пополнения бюджета была избрана распродажа акций наибам'
прибыльных и крупных предприятий.
Первый громкий и самый крупный в российской истории ау»
цион состоялся 25 июля: на продажу были выставлены 25% акции
АО «Связьинвест», гигантской монополии в сфере телекоммуни
каций и телефонной связи. За обладание пакетом акций «зеркал;!
российских коммуникаций» (определение вице-премьера прави
тельства В. Булгака) развернулась нешуточная битва крупнейшие
финансистов и предпринимателей. Главными конкурентами
оказались трое: медиа-холдинг «Мост» во главе с В. Гусинским
финансово-банковские корпорации, подвластные Б. Березон
200

скому, и банковско-инвестиционный консорциум во главе с
ОНЭКСИМ банком и его председателем В. Потаниным (злые
языки утверждали, что последний пожертвовал постом вице-пре­
мьера российского правительства ради заведомо выигрышного
участия в аукционе по «Связьинвесту»), Аукцион завершился по­
бедой ОНЭКСИМа, выложившего 1,875 млрд. долларов (из них
9Я0 млн. долларов пришлось на долю вошедшего в потанинский
консорциум американского миллиардера Д. Сороса, известного
споим филантропическим покровительством российской науке и
культуре).
Аукцион оказался выгодным и для государства, и для
НЭКСИМа: правительство получило в бюджет рекордную суму, а потанинский консорциум начал стричь купоны на следуюШй день после сделки, когда акции российских телеком муни к аионных компаний выросли на 10—15%. Раздосадованные собстнной неудачей Березовский и Гусинский развернули в подвластых им СМИ информационную войну против правительства, а
лавным образом, против младореформаторов Чубайса и Немцова,
обеспечивших, по их убеждению, победу ОНЭКСИМу. Главная
роль по дискредитации первых вице-премьеров и их «банка-люОимчика» досталась ведущему российскому телеканалу ОРТ (под­
контрольному Березовскому) и его «громовержцу», популярному
среди российских обывателей обозревателю С. Доренко.
Вице-премьеры и ОНЭКСИМ твердо защищали итоги конкур­
са. По заявлению Б. Немцова, владельцы главного национального
канала ОРТ и влиятельного телеканала НТВ (собственность В. Гу­
синского. — Авт.) «хотели приобрести четверть телекоммуникаций
России», но были честно побеждены «другой компанией, которая
Предложила гигантскую сумму». Газета «Известия», оказавшаяся в
1996 г. под финансовым контролем ОНЭКСИМ банка, утверждала,
что «истинную победу одержал не ОНЭКСИМ, а правительство в
борьбе с феодальными финансистами» [Известия. 31 июля 1997].
Развернувшийся конфликт принял затяжной характер и был
окрещен общественностью «войной банков». Он свидетельствоВал о расколе российской бизнес-элиты, еще год назад выглядев­
шей единой и сплоченной перед угрозой коммунистического ре­
ванша на президентских выборах. Опасность реванша с победой
Гиьцииа была снята, и лидеры бизнеса, которых все чаще стали
именовать «олигархами», вступили в междоусобную схватку за
раздел новых лакомых кусков разгосударствленной собственно' | и. Но это была не только «война банков» (определение не впол­
не точное, ибо втянутыми в нее оказались также высшие государ* I венные чиновники, в первую очередь либеральные реформато201

ры, и представители общественности). Оформился новый весь
острый общественно-политический конфликт, вовлекшись в к
торый, младореформаторы уделяли все меньше внимания «сем
главным делам».
В августе, через месяц после аукциона по «Связьинвесту»,
ощутимый удар по либеральным реформаторам нанес известный
журналист и публицист А. Минкин, вьщвинувший обвинение и
коррупции против А. Коха, вице-премьера российского прави
тельства и главы Госкомимущества. Обнаружив, что Кох получил
от одной швейцарской фирмы гонорар в 100 тыс. долларов за ешг
не изданную книгу о приватизации, Минкин доказывал, что вы
сокопоставленному чиновнику были на самом деле оплачены со
всем иные услуги: «Понятно, что эта книга никому не нужна. Тем,
у кого есть деньги на приватизацию, проще купить Коха, чем еп>
книгу» [Новая газета. 4 августа 1997|. Через девять дней после пуО
ликации Кох подал в отставку, а Черномырдин подписал ее. Язви
тельныЯ журналист тут же заключил: «Кох покинул кресло, чтобы
не оказаться на нарах» [Новая газета. 18 августа 1997].
Продолжив «разгребание грязи» в высшем эшелоне власти,
Минкин выявил, что книга о ггриватизации была коллективным
трудом, а среди соавторов наряду с Кохом оказались А. ЧубаЙ1
М. Бойко, П. Мостовой и А. Казаков — все высокопоставленны'
чиновники не ниже министерского уровня. Каждый из них пол>
чил аванс за книгу в 90 тыс. долларов. Другие журналисты, пол
ключившиеся к расследованию «деда писателей», как его стали
язвительно именовать, обнаружили, что аванс был выплачем
группой, близкой к ОНЭКСИМу, накануне аукциона по «Связь
инвесту» [Шевцова, 1999. С. 342].
Ельцин должен был отправить всех «писателей», за исключе
н и е м Чубайса, в отставку. Понесшие столь чувствительный урон
либеральные реформаторы не сомневались, что «дело писателей
было раскручено людьми Березовского и Гусинского, мстивши
за поражение на торгах по «Связьинвесту». Они отвечали контр
атаками. Жертвой одной из таких контратак оказался Березои
ский, смещенный с поста заместителя секретаря Совета безопас
ности. Постепенно в команде младореформаторов оформился и
более широкий стратегический замысел: нанести удар по всем
оли гархам, вознамерившимся подчинить своей воле государство,
Наиболее активно проблему олигархии поднимал Б. Немцон,
В начале 1998 г. он даже собрал представителей общественности
на круглый стол «Будущее России: демократия или олигархии»,
где предложил обсудить эффективные способы борьбы с новой,
потеснившей коммунистическую угрозу опасностью Российски202

му государству. Но кто понимался под олигархами? Позиция са­
мого Немцова оказалась весьма противоречивой. В начале своей
деятельности на посту первого вице-премьера российского пра­
вительства он обрушился на газовую, нефтяную, железнодорож­
ную «естественные монополии», которые отодвинули от своего
руководства государство (хотя правительству принадлежали кон­
трольные пакеты акций), вздували цены на продукцию, грабя
нсех остальных товаропроизводителей и рядовых потребителей.
За олигархами в этом случае угадывались Р. Вяхирев, В. Алекпе­
ров и другие газовые и нефтяные короли. Но со второй половины
1997 г. в поле критики Немцова оказались в первую очередь
Б. Березовский и В. Гусинский, то есть лидеры финансово-бан­
ковского капитала. Кто же на самом деле представлял угрозу для
общества и демократии?
Многие политики, журналисты и политологи, активно вклю­
чившиеся в дискуссию, доказывали, что такой угрозы, как и са­
мой олигархии, не существует, поскольку государство остается
всесильным, а самые крупные бизнесмены являются в лучшем
случае его влиятельными клиентами. Другие утверждали, что
олигархи существуют, но борются главным образом сами с собой,
а их конкуренция благотворна, выступая в качестве одной из ос­
нов демократии. Третьи настаивали, что олигархия реально су­
ществует и реальна ее опасность, но в своем понимании россий­
ской олигархии они серьезно отличались от младореформаторов
из российского правительства.
Такое отличающееся понимание продемонстрировал Г. Яв­
линский, лидер партии «Яблоко». Согласно Явлинскому, глав­
ным олигархом являлось само правительство и его руководители,
среди которых были и некоторые младореформаторы: «Нынеш­
ний общественно-политический порядок — корпоративный олиФхический строй. Когда мы говорим, что эта система олигархи:ская, мы имеем в виду, что в ней соединены власть, деньги и
г>есса... правительство представляет интересы прежде всего узIX корпораций, а не большинства граждан России. Корпоратив|.[е группировки обладают не только экономической, но и по­
литической властью в стране... списки наших ведущих политиков
' практически совпадают со списками ведущих бизнесменов. К ро­
ли «семьи» в управлении государством: в таком явном виде это
можно встретить только где-нибудь в Индонезии. Мы привыкаем
К тому, что олигархические группы открыто, никого не стесня­
ясь, обеуждают, кого они назначат будущим президентом и как
сделать его более экономически выгодным для этих групп... Ны­
нешняя власть говорит об отделении бизнеса от политики. Но
203

скажите, кто в сегодняшнем правительстве будет этим занимат
ся, если во всех списках богатейших людей и ведущих бизнесм
нов Черномырдин занимает третье место, а Чубайс — шестое?»
(Явлинский, 1998].
Явлинский, определявший олигархию как альянс высших пра
вительственных чиновников и бизнесменов, также одним из пер
вых выделил в качестве ее главного звена «семью», которая вскоре
окажется в центре внимания российских политических дискуссий
Под «семьей» понимался не кто иной, как семья самого президен
та Ельцина и пользовавшиеся ее доверием и покровительством
бизнесмены. При этом активная олигархическая роль в «семье» от
водилась не столько самому Ельцину, сколько его дочери Т. Дья
ченко, обладавшей большим влиянием на президента.
В 1997—1998 гг. «семья» находилась в стадии формирования, и
о ее деятельности (сама «семья» о ней не распространялась) имс
лись самые скупые сведения. Было известно, что ближайшие род
ственники президента активно прибирали к своим рукам лакомы^
куски приватизируемой госсобственности. В марте 1997 г. на пос!
генерального директора крупнейшей и богатейшей российской
авиакомпании «Аэрофлот» был избран В. Окулов, муж второй до
чери Ельцина. Поскольку на других руководящих постах и
«Аэрофлоте» разместились выдвиженцы Б. Березовского, пресс;!
сделала вывод не только об активном проникновении ближайших
родственников президента в верхний эшелон российского бизне
са, но и об упрочении позиций Березовского в «семейном» альян
се. Правда, осенью 1997 г. Березовский был смещен с поста заме
стителя секретаря Совета безопасности, что внешне свидетелыл
вовало об ослаблении его «семейных» связей. Однако последую
щие события обнаружили, что он не только не утратил, но даже
упрочил позицию влиятельнейшего члена «семьи».
Деятельность российских «олигархов» была окутана туманом,
замаскирована и мистифицирована. Но эти черты как раз и соот
ветствовали классическому определению олигархии, данному еще
в эпоху античности: это узкая группа лиц, обретающая власть и
обществе не с помощью законов, а благодаря богатству и нефор
мальному влиянию. Поскольку власть олигархов носила за кулис
ный характер и от общественности скрывалась, среди россиян
распространились противоречивые мнения о том, кто входит в ик
число. Пресса чаще всего называла имена Б. Березовского, В. Гу
синского, Р. Вяхирева, А. Чубайса, В. Алекперова, В. Потанина
Социологический опрос по этому вопросу среди россиян выявил,
что они не могли определить, что понимается под олигархией, но
назвали главных, по их мнению, отечественных олигархов в елс
204

дующей последовательности: Березовский, Чубайс, Черномыр­
дин, Ельцин, Вяхирев, Брынцалов, Гусинский, Потанин, Немцов
|Известия. 16 июня 1998]. Из этой оценки вытекало, что в глазах
россиян ведущие члены правительства и крупнейшие бизнесмены
принадлежали к одной социальной группе.
Противоречивы были сведения о состояниях российских оли­
гархов. Российская статистика никаких сведений на этот счет не
давала. Приходилось полагаться на иностранные источники.
Американский журнал «Форбс», самый авторитетный источник
ранжирования богатейших людей планеты, в 1998 г. определил
личные состояния ведущих российских олигархов: Потанин —
1,6 млрд. долларов, Вяхирев — 1,4 млрд., Алекперов — 1,2 млрд.,
Березовский — 1,1 млрд. Все они были включены если не в вы­
сший, то в верхний эшелон мировой бизнес-элиты.
Конфликт правительства и его оппонентов из российской биз­
нес-элиты, исполненный острых и разнообразных противоречий,
коллизий и подводных течений, отодвинул на второй план глав­
ный традиционный конфликт между исполнительной и законода­
тельной ветвями власти. Последний и на самом деле приобрел вя­
лотекущий характер, не создавая правительству реальных угроз.
Только однажды, в конце 1997 г., оппозиционные фракции в Го­
сударственной думе пощекотали нервы правительству, поставив
вопрос о вотуме недоверия. Однако взаимоисключающие мотивы
двух главных оппозиционных фракций — коммунистов и «Ябло­
ка», как и маневры Ельцина, согласившегося скорректировать не­
которые реформаторские замыслы правительства, привели к то­
му, что Дума сама же и сняла вотум недоверия.
Общественно-политические коллизии, в первую очередь за­
тяжной и глубокий конфликт с оппозиционными группировками
бизнеса, поглотили львиную долю времени, внимания и сил младореформаторов в первый год их участия в правительстве. Перво­
очередными «семью главными делами» удавалось заниматься
урывками. Тем не менее на рубеже 1997—1998 гг. в средствах мас­
совой информации появилось много благожелательных, а то и во­
сторженных комментариев и оценок по поводу практических ре­
зультатов деятельности первых вице-премьеров и их команды.
В. Никонов, президент фонда «Политика», утверждал: «У 1997 го­
да, как мне кажется, есть все шансы войти в будущие учебники ис­
тории как „год молодых реформаторов"». К их успехам он относил
«либеральную кадровую революцию в правительстве и админист­
рации президента», начало реализации «важных, но непопулярных
экономических инициатив, связанных с наведением рыночного
порядка в налогово-бюджетной системе, жилищно-коммуналь205

ном хозяйстве, пенсионном и социальном обеспечении, в антимо­
нопольной политике» [Никонов, 1997]. Еще более высокую оцен­
ку деятельности реформаторов выставляло руководство партии
«Демократический выбор России», рассматривавшее их програм­
му как свою собственную [Открытая политика. 1997. № 9. С. 7—8].
Подлинным панегириком по адресу правительства звучали
суждения и выводы А. Илларионова, имевшего репутацию про­
фессионала высшей пробы среди либеральных экономистов. В
пространной статье, появившейся 21 марта 1998 г. в «Известиях»,
он перечислил главные достижения правительства, связанные с
усилиями младореформаторов: «За последние неполные 15 меся­
цев — считая с 1 января 1997 г. — российский рубль вошел в чис­
ло наиболее устойчивых мировых валют... Расходы бюджета, по­
хоже, действительно взяты поджесткий контроль... Годовая инф­
ляция впервые за 8 последних лет опустилась до однозначного
уровня (то есть менее 10%. — Авт.) и в феврале составила 9,8%..,
Если в прошлом году ВВП вырос на 0,4%, то в начале этого года
уже на 1,3%. Промышленная продукция увеличилась на 1,5%, в
том числе в машиностроении — на 3,5%, легкой промышленно­
сти — на 9,5%».
На фоне этих восторженных оценок деятельности правительст­
ва и младореформаторов как гром среди ясного неба прозвучал
указ Б. Ельцина от 23 марта 1998 г. об увольнении в отставку и Чер­
номырдина, и Чубайса. Решение президента вызвало шок не тольт
ко среди сторонников реформ, огромной массы россиян, но и за
рубежом. Американская «Вашингтон пост» в своем комментарии
выразила широко распространенную точку зрения: «Сегодня Рос­
сией правит каприз. Г-н Ельцин превратил свое достойное восхи­
щения демократическое переизбрание на пост президента России
в разваливающуюся непредсказуемую автократию, где он действу­
ет как современный царь». Российский президент не счел нужным
разъяснить общественности мотивы своего указа и хоть как-то
прокомментировать его, что еще более подчеркивало авторитар­
ный характер его правления. И только несколько недель спустя
были обнародованы факты, из которых стало ясно, что поступок
президента не был проявлением сумасбродства, а являлся реак­
цией на глубокие провалы в экономической деятельности прави
тельства и вызревшие в течение предшествующего года серьезные
и опасные финансовые проблемы, которые тщательно скрывались
от общества. Факты эти прозвучали не из уст главы государства,
стиль поведения и правления которого был призван продемонст­
рировать, что президент жестко наказывает за нерешенные про­
блемы и трудности, но их не создает и к ним не причастен.
206

Издав сенсационный указ об отставке руководителей прави­
тельства, Ельцин сопроводил его не менее сенсационным предло­
жением назначить на пост премьер-министра Сергея Кириенко,
никому не известного 35-летнего политика, до того занимавшего
должность министра топлива и энергетики. Дума встретила новое
проявление «непредсказуемости» главы государства в штыки, и в
I гране разразился правительственный кризис, продолжавшийся в
|ечение месяца. Депутаты дважды подавляющим большинством
I олосов отклоняли кандидатуру Кириенко и уступили президенту
юлько тогда, когда он предложил неизвестного претендента в тре­
т и раз. Часть думцев, изменивших свою позицию, опасалась, что
(Ельцин может пойти на роспуск законодательного собрания, дру­
гая часть, из числа левых депутатов, пошедших на уступку Ельци­
ну, руководствовалась тем предположением, что президент в слу­
чае отказа утвердить Кириенко, может навязать в качестве пре­
мьер-министра еще большее зло — Чубайса или Немцова.
Кириенко, едва вступив в должность, поспешил ознакомить
страну с наследством, доставшимся ему от предшествующего праиительства. Картина оказалась удручающей, резко контрастирую­
щей с той, которая еще месяц назад рисовалась обществу имени­
нами экономистами и политологами из числа благожелателей
младореформаторов. Сбор налогов и платежей «живыми деньга­
ми» составлял 10 млрд. рублей в месяц при плановых ежемесяч­
ных расходах правительства в 30 млрд. рублей. В результате толь­
ко в феврале долги бюджетникам выросли на 21 % (беспрецедент­
ные темпы), задолженность по пенсиям на конец марта составила
около 1 млрд. рублей, а долг по оборонному заказу — 17 млрд. На­
стоящим бичом оказались расходы по обслуживанию внешнего и
кнутреннего долга государства: в 1996 г. они составили 13% всех
федеральных расходов, в 1997 — 24, в 1998 — 30%. При сохране­
нии тенденции в 2003 г. цифра достигла бы 70%. Вопреки про­
грамме «семи главных дел» в 1997 г. резко — на 62% — выросли
расходы на содержание органов государственного управления.
Финансовое бремя правительства угрожало его банкротством.
Кириенко серьезно, но не радикально изменил состав прави­
тельства. Должности первых вице-премьеров были отменены. На
должности трех вице-премьеров были назначены О. Сысуев,
В. Христенко, Б. Немцов, политически близкие к либералам, а с
учетом возраста вполне заслуживавшие именоваться младореформаторами. На ключевые посты министров финансов и труда
были назначены М. Задорнов и О. Дмитриева, представители
партии «Яблоко». В целом политический состав правительства
I можно было охарактеризовать как правоцентристский, но в об-

I

207

щественном мнении и СМИ за ним закрепилось название «те
нократическое». Оно означало, что правительство нацеливало
на решение не етолько стратегических реформаторских задач
сколько на выработку точных и четких пожарных мер, призван
ных предотвратить финансовый крах.
С самого начала новое правительство твердо дало понять, что
ответственность за жесткую финансовую политику должна быть
разделена между ним и законодательным собранием, по этой
причине все его предложения должны быть одобрены законодл
телями. В июне Кириенко вынес на рассмотрение Государствен
ной думы пакет неотложных законодательных мер, носивших
почти полностью фискальный характер. На одном из первых
мест значилось увеличение прямых налогов посредством введе­
ния прогрессивной шкалы: 12% уплачивают те, кто получает в гол
меньше 20 тыс. рублей, 20 —те, кто имеет доход от 20 до 100 тыс
а налогоплательщики с доходом выше 100 тыс. уплачивают 30%
Радикальным фискальным законопроектом было предложена
ввести 5%-ный налог с продаж. Он должен был принести казт
30 млрд. рублей в год. Далее правительство предложило повысит I.
ставку налога на добавленную стоимость для продовольственных
товаров с 10 до 20% (для непродовольственных товаров оставь
лась прежняя ставка в 20%). Некоторые налоги, например п;|
прибыль предприятий, предполагалось несколько снизить. Одни
из стратегических задач правительства заключалась в том, чтобы
перенести центр налоговой тяжести с производства на потребле­
ние, но совокупная сумма налога при этом должна была сущест
венно возрасти. Фискальные законопроекты должны были
принести правительству дополнительную годовую прибыль и
40 млрд. рублей.
В какой степени эта сумма могла залатать бюджетные дыры"
Финансовые показатели лета 1998 г., которые были еще хуже по
казателей, обнародованных Кириенко в момент вступления м
должность, свидетельствовали о ее крайней недостаточности. И
июле правительство должно было заплатить 30 млрд. рублей по
внутреннему долгу и 30 млрд. по обслуживанию неотложных ста
тей бюджета. Его же доходы в тот месяц составили 22 млрд. руО
лей. Делая упор на фискальные законопроекты, правительстве
решительно отказывалось использовать такую радикальную меру
борьбы с финансовым кризисом, как девальвация рубля. Между
тем некоторые видные эксперты считали девальвацию рубля
главной пожарной мерой по предотвращению финансового кра­
ха. Она могла бы резко увеличить рублевую выручку от экспорт.I
нефти и газа и снизить расходы по обслуживанию долга держать
208

лям государственных рублевых облигаций. Но правительство Ки­
риенко, как и правительство Черномырдина, продолжало рас­
сматривать твердый курс рубля и валютный коридор (то есть за­
крепленный правительством весьма узкий годовой диапазон ко­
лебания курса рубля по отношению к доллару) как некую «свя­
щенную корову» финансовой политики.
Зато правительство видело один из главных ресурсов выправ­
ления финансовой ситуации в привлечении займов Международ­
ного валютного фонда. В течение мая—июля оно вело интенсив­
ные переговоры с руководством МВФ о выделении России мно­
гомиллиардного займа. Первоначально российскому правитель­
ству было обещано 5,6 млрд. долларов для решения срочных фи­
нансовых проблем, но в итоге эта сумма была уменьшена на
Х00 млн. Получив поддержку от МВФ, правительство, однако,
гшетно искало сочувствия своим пожарным мерам внутри стра­
ны. Государственная дума решительно отвергла попытки увели­
чения налогов на граждан, которое должно было принести пра­
вительству доход, превышавший займ МВФ.
«Левая» часть Думы, воспользовавшись серьезными затрудне­
ниями исполнительной власти, решила перейти на нее в атаку,
начав сбор подписей под требованием импичмента российскому
президенту. Перечень обвинений в адрес главы государства
включал: финансово-экономический кризис, невыплата зарпла­
ты в бюджетных отраслях, тяжелейшее положение в угольных ре­
гионах, развязывание и трагические последствия войны в Чечне.
Инициативу фракции КПРФ поддержали представители аграр­
ной фракции, группы «Народовластие» и даже часть фракции
«Яблоко». Шансов собрать 300 голосов, необходимых для воз­
буждения процедуры импичмента, было мало, но активность ле­
вых свела практически на нет возможность сотрудничества Думы
и правительства.
«Справа» атаку против правительства развернули видные пред­
ставители бизнес-элиты, мстя за свои неудачи на приватизацион­
ных торгах. Контролируемые ими влиятельные телеканалы во
главе с ОРТ и НТВ, радиостанции и газеты создали в мае—августе
представление о катастрофическом положении России, чреватом
социальным взрывом. Бастующие шахтеры, протестующие обо­
ронщики, учителя и медработники, депрессивные регионы погло­
тили все их внимание. Массам внушалась мысль о неспособности
Кириенко и его правительства найти выход из тупика.
Жесткие атаки «слева» и «справа» сужали возможности поли­
тического маневра для правительства, как и выбор средств для
предотвращения финансово-экономического коллапса. 13 авгу209

ста в условиях начавшегося падения стоимости российских ак­
ций было принято решение о прекращении торгов на российском
фондовом рынке, практически его закрытии. 17 августа прави­
тельство выступило с заявлением о введении экстренных мер по
нормализации финансовой и бюджетной политики, возможность
которых прежде решительно отвергалась. Объявлялось, что не­
посредственно с 17 августа Центробанк переходит к проведению
политики плавающего курса рубля в рамках новых границ валют­
ного коридора, которые были расширены с 6 до 9,5 рублей за дол­
лар. Государственные ценные бумаги (ГКО и ОФЗ) были объяв­
лены к переоформлению в новые ценные бумаги (что на практи­
ке влекло их обесценение), а до его завершения сделки по ним, в
том числе выплата процентов, прекращались. Объявлялся мора
торий сроком на 90 дней на возврат кредитов по зарубежным дол
гам. Фактически правительство в одностороннем порядке замо
раживало выплату внутреннего и внешнего долга.
Общество отреагировало паническими настроениями. Загово
рили о фактическом финансовом банкротстве государства, о не
избежном дефолте, то есть об отказе государства от долговых обя
зательств. Крупнейшие коммерческие банки, главные держател
государственных ценных бумаг, составлявших львиную часть и
активов, в срочном порядке создали объединение с целью спасе
ния финансовой системы, но в первую очередь самих себя. И
клиенты, плохо веря в возможность такого спасения, ринулись
банки, чтобы по возможности снять собственные вклады.
Панические настроения уживались с надеждами на выход и
кризиса в течение недели, до тех пор, пока российский президен
не объявил об отставке Кириенко. 24 августа, в день увольнени
Кириенко, рухнули надежды на возможное чудо предотвращени
финансового коллапса. Тут же упал рубль, курс которого по отно
шению к доллару снизился сразу втрое, взлетели оптовые и роз
ничные цены на все товары. Подавляющее большинство банков
а среди крупнейших все (за исключением государственног
Сбербанка) прекратили операции и объявили о невозможное"
возвращения вкладов гражданам. Страна погрузилась в финансо
вый хаос. Снижение жизненного уровня большинства россия"
было сравнимо со снижением их жизненного уровня в начал
1992 г.
События второй половины августа, сопровождавшиеся отка
зом государства выполнять свои долговые обязательства, нараста
нием экономического кризиса и социальной неопределенность
породили разноречивые комментарии по поводу их причи
Представители либерального лагеря, еще недавно выставлявш210

положительную оценку экономической политике правительства
Черномырдина с участием младореформаторов, теперь объявляли
иго уже виновником финансового краха. Правда, младореформагоры выводились из поля критики, а вся ответственность за ката­
строфу возлагалась на Черномырдина и его «старорежимных»
единомышленников. Главную ошибку Черномырдина видели в
отказе от рыночного механизма фиксации курса рубля и введении
жесткого валютного коридора (хотя до того многие либералы как
раз защищали твердый рубль и видели в жестком валютном кори­
доре достижение черномырдинского правительства). Левые и
центристы критиковали Черномырдина уже за чрезмерную принерженность монетаристским методам врачевания экономики и
(а провал промышленной политики, вследствие чего в России так
и не была создана прочная и широкая налогооблагаемая база, а
правительство было обречено на бюджетные недоимки, залезание
и долги и в конечном счете финансовый крах.
При всем несходстве между аналитиками различных полити­
ческих ориентации, большинство из них соглашалось в том, что
главным виновником финансовой катастрофы было правительст­
во. Созданная им финансовая пирамида государственных кратко­
срочных обязательств (ГКО) позволяла в течение определенного
иремени привлекать под высокий процент огромные займы и за­
тыкать бюджетные дыры, нр в итоге она сыграла по отношению к
Пюджету роль бумеранга, разрушив его непосильными процент­
ными выплатами. Государственная финансовая пирамида обога­
тила коммерческие банки и финансовых спекулянтов, главных
* держателей ГКО, получавших благодаря высокому пропенту и
[ иердому рублю баснословные ежемесячные прибыли. Крах пира­
миды нанес непоправимый ущерб многим из них, но далеко не
ноем. Разоренными оказались Инкомбанк, СБС-Агро, некоторые
лругие ведущие банки и финансовые структуры. Но представите­
ли бизнес-элиты, наиболее близкие к политическому истеблиш­
менту, среди них В. Потанин, Б. Березовский, В. Гусинский, вы­
шли из катастрофы без видимых потерь. В российской столице
распространились резонные предположения, что они были пре­
дупреждены о правительственном дефолте и сумели заблаговре­
менно «сбросить» принадлежавшие им ГКО.
Некоторые аналитики видели причину финансовой катастро­
фы в той обструкции «слева» и «справа», которая была устроена
правительству Кириенко, призванному выполнять роль пожар­
ной команды. Но большинство сходилось в том, что Кириенко
мог только смягчить, но не предотвратить крах пирамиды ГКО и
финансовую катастрофу и фактически был избран многоопыт211

к

ными руководителями государства в качестве «мальчика для
битья». Предположение о том, что Черномырдин, отправленный
в отставку в конце марта, был на самом деле «выведен из-под уда­
ра», получило подтверждение, когда российский президент вновь
вьщвинул его, сразу после увольнения Кириенко, на должность
премьера.
Решение президента было встречено в штыки большинством
Государственной думы. В глазах многих россиян именно Черно­
мырдин являлся главным виновником августовской финансовой
катастрофы, и попытка вернуть его квласти выглядела откровен
но циничным попранием общественного мнения. Депутаты ниж
ней палаты дважды твердо отвергли президентскую кандидатуру.
С учетом упрямства Ельцина, вновь демонстрировавшего реши­
мость идти напролом, намечался кризис государственной власти,
грозивший повторением сентября—октября 1993 г, Некоторые ич
близких к Ельцину высокопоставленных чиновников, среди них
пресс-секретарь президента С. Ястржембский и секретарь Совета
безопасности А. Кокошин, попытались, следуя политической цс
лесообразности, предложить на должность премьера популярно
го московского мэра Ю. Лужкова. Ельцин ответил смещением ан
торов инициативы с должностей.
И все же в решающий момент президент дрогнул, не решип
шись предлагать Черномырдина для третьего голосования
10 сентября он согласился внести на рассмотрение Думы альтер
нативную кандидатуру Е. Примакова, выдвинутую самими депу
татами, причем как от правых, так и от левых фракций. Примл
ков, занимавший до того разные высокие должности, но и
отличие, например, от Лужкова, не выказывавший премьерских
амбиций и не вовлекавшийся в политические конфронтации,
был легко, с большим запасом «прочности» утвержден на долж
ность главы правительства.
Думское фиаско Черномырдина подвело своеобразный итш
политической карьеры человека, больше пяти лет отвечавшего 1.1
экономическое развитие России. Возглавив правительство в коп
це 1992 г., Черномырдин обещал исправить либерально-монет;!
ристские «перекосы», характеризовавшие деятельность команд!л
Гайдара, разработать индустриальную политику, способную вое
становить промышленный потенциал страны, дать «зеленый
свет» российским высоким технологиям. Однако на практике ом
не смог ничего противопоставить экономическим тенденциям,
укоренившимся в 1992 г. Монетаристская модель осталась главен­
ствующей в подходе к экономическим проблемам России. Два ан
типода — рыночная стихия и чиновная бюрократия — продолжи
212

ли влиять на оформление модели государственно-олигархическо­
го капитализма. Приватизация продолжала возносить наверх и
укреплять позиции финансово-предпринимательских групп, про­
явивших способность и умение налаживать тесные связи с прави­
тельством. В экономике еще более упрочилась и стала господству­
ющей роль сырьевого капитала. Сырьевой капитал обеспечивал
сохранение российских позиций на мировом рынке и являлся
главным донором государственного бюджета. Узость налогообла­
гаемой базы являлась важнейшей причиной перманентных фи­
нансовых трудностей правительства и предпосылкой правитель­
ственных финансовых авантюр, имевших непосредственное
отношение к экономическому краху августа 1998 г.
Новое российское правительство, сформированное Е. Прима­
ковым, внешне продемонстрировало сдвиг исполнительной вла­
сти «влево». В нем не было либеральных реформаторов типа Чу­
байса или Немцова. Первым заместителем премьер-министра,
непосредственно отвечавшим за экономическую политику, стал
10. Маслюков, выдвинутый фракцией КПРФ и ставший первым
коммунистом, допущенным в высший эшелон исполнительной
пласти с 1991 г. Другие ведущие члены правительства по своим
политическим взглядам были нейтральны и могли быть в первую
очередь охарактеризованы как «крепкие».хозяйственники и ме­
неджеры. Но никто из них, безусловно, не был либералом. Сам
Примаков мог быть в политическом отношении охарактеризован
как центрист и государственник. В целом новый кабинет выгля­
дел более «левым» в сравнении со всеми предшествующими рос­
сийскими правительствами. Но его программа, как вскоре выяс­
нилось, не включала реставрационных идей и по содержанию
представляла некий симбиоз ряда нереализованных обещаний и
установок правительства Черномырдина и пожарных мер коман­
ды Кириенко.
Правительство Примакова, как и правительство Черномыр­
дина в начале деятельности, декларировало необходимость пер­
воочередного внимания «реальной экономике», что означало ак­
тивную государственную поддержку отечественной промышлен­
ности и сельского хозяйства. Монетаристский подход в качестве
панацеи экономической стабилизации отвергался. Оздоровлен­
ная «реальная экономика» должна была также быть «социально
ориентированной». Рыночные отношения, как и приватизация,
нуждались в «направляющей руке» четко прописанных государ­
ственных законов и норм, что делало актуальной задачу дальней­
шего укрепления правового государства и ослабления произвола
чиновников. Прежняя приватизация признавалась нечестной, но
213

I

ее пересмотр и передел собственности отвергались, посколь
могли сопровождаться социальными катаклизмами. Последу
щая же приватизация должна была основываться на равенст
шансов для всех претендентов и преследовать в качестве главно
цели резкое повышение эффективности предприятий.
Из антикризисной программы Кириенко правительство Пр
макова восприняло налоговую реформу, которая включа
резкое повышение подоходного налога на граждан с одновр
менным снижением налогообложения производственных инв
стиций, НДС, других налогов, сковывающих развитие отечес
венной экономики. Предполагалось ужесточить контроль
деятельностью экспортеров: они должны были продавать 75% в
лютной выручки на бирже, быстрее переводить деньги из-за ру
бежа и подвергаться более бдительному таможенному контролю.
Жесткое фиксирование соотношения рубля и доллара (валютный
коридор) отменялось, курс национальной валюты должен был
определяться рыночной конъюнктурой. Правительство ориенти­
ровалось на жесткую бюджетную политику, означавшую сокра
щение до минимума разрыва между расходами и доходами, что
позволяло сдерживать инфляцию. Не отказываясь от погашения
внешних долгов, правительство надеялось на их реструктуриза­
цию, означавшую резкое снижение прямых государственных вы­
плат иностранным кредиторам.
Примаков и его правительство, пришедшие к власти в чрезвы
чайной ситуации при поддержке разнородных политических сил,
на протяжении всего периода деятельности пользовались благо
желательным отношением большинства Государственной думы,
что облегчало социальные и экономические маневры исполни
тельной власти и способствовало общественной стабилизации
после августовских потрясений. Но в расстановке политических
сил вследствие августовского кризиса обозначились серьезные
подвижки и перегруппировки.
Со всей очевидностью выявился кризис «партии власти»,
формировавшейся в течение нескольких лет вокруг В. Черно
мырдина. «Наш дом — Россия» все более напоминал тонущий ко
рабль: его представители терпели одно поражение за другим ш
различных региональных выборах, а многие политики и чинов
ники, связывавшие прежде свою судьбу с Черномырдиным, пы
тались теперь найти иное пристанище.
В качестве такого пристанища выступила организация «Оте
чество», созданная в конце 1998 г. под руководством московско
го мэра Ю. Лужкова. Аналитики с самого начала разглядели в ней
новую, альтернативную «партию власти», которая должна были
214

оттеснить НДР на следующих выборах Федерального собрания и
главы государства. Сам Лужков недвусмысленно заявил о притя­
заниях на президентское кресло. Он сумел заручиться широкой
поддержкой политической элиты: на учредительный съезд «Оте­
чества» съехались более 20 губернаторов из различных регионов
страны, среди них и бывшие члены НДР. В руководство «Отече­
ства» вошли А. Кокошин и С. Ястржембский, высокопоставлен­
ные «изгои» из окружения российского президента. В качестве
соучредителей «Отечества» выступили некоторые известные пат­
риотические организации, в частности Конгресс русских общин
во главе с Д. Рогозиным. Смычку с профсоюзами символизиро­
вало вхождение в «Отечество» левоцентристского Союза труда во
главе с А. Исаевым.
В идеологическом плане «Отечество» нацелилось на соедине­
ние двух фундаментальных ценностей: с одной стороны, индиви­
дуальной свободы и прав личности, с другой стороны, идеала го­
сударственности и традиционализма, которые на протяжении
многовековой российской истории находились в антагонистиче­
ских отношениях. Впрочем, схожую цель в момент создания ста­
вил перед собой и НДР, оказавшийся, однако, не в состоянии
воплотить замысел в общественно-политической практике. Те­
перь эта либерально-консервативная цель была подхвачена аль­
тернативной организацией российской элиты.
Новая организация появилась на правом фланге политическо­
го спектра. На исходе 1998 г. группа разрозненных правоцентри­
стских и правых организаций, среди них «Демократический вы­
бор России» во главе с Е. Гайдаром, «Вперед, Россия!» во главе с
Б. Федоровым, Крестьянская партия Ю. Черниченко, создали
блок «Правое дело». Среди инициаторов блока оказались недав­
ние младореформаторы Немцов и Чубайс, экс-премьер С. Кири­
енко, который, получив самый высокий рейтинг среди правых ли­
деров, возглавил новую организацию. Е. Гайдар рисовал радуж­
ные перспективы «Правого дела»: вошедшие в него организации,
кыступая поодиночке на думских выборах 1995 г., не смогли пре­
одолеть 5%-ного барьера, но в совокупности они имели более 10%
голосов, поэтому, выступая вместе, имели щанс стать одной из
главных политических фракций Государственной думы.
На левом фланге наблюдалось некоторое ослабление позиций
ПРФ. После августовского кризиса компартия не смогла пред>жить каких-либо обновленных способов решения общерос1Йских проблем. Подготовленная и обнародованная ею про>амма по выводу страны из социально-экономического кризиса
;лючала традиционные общие лозунги об исправлении наруше215

ний, допущенных в ходе приватизации, передаче в государствен
ную собственность доходообразующих отраслей и предприяти
восстановлении и развитии колхозов и совхозов, гарантировани
прав на труд, образование и отдых, восстановлении промышле
ности. Одним из немногих нововведений было выделение в кач
стве самостоятельного требования государственного гарантиро­
вания сохранности вкладов в банках и ликвидации долговых пи
рамид [Правда. 7 ноября 1998].
Законсервировавшийся традиционализм КПРФ повлек отхон
от нее ряда союзников. О выходе из созданного коммунистами
Народно-патриотического союза России (НПСР) заявило руко
водство движения «Держава». Его лидер А. Руцкой обвинил ком
партию в неспособности адекватно реагировать на меняющуюся
политическую ситуацию. Из НПСР вышли также Российский
общественный союз (РОС) во главе с С. Бабуриным и «Духовное
наследие» А. Подберезкина. Среди новых объединений, возник
ших на левом фланге, наиболее заметным оказался «Союз нара
довластия и труда», созданный депутатом Госдумы, экс-директо
ром Федеральной погранслужбы России генералом А. Николас
вым. Но доминирующее положение КПРФ в левом спектре вцс
лом оставалось непоколебимым.
Маневры российских политических партий и группировок имс
ли дальний прицел: они были направлены на подготовку к еще не
скорым выборам Федерального собрания и главы государства. В то
же время политические партии воздерживались от конфронтации I
правительством Примакова, предоставляя ему относительную спо
боду в решении задачи по выводу страны из социально-экономичс
ского кризиса. К началу 1999 г. в антикризисной деятельности пра
вительства наметились некоторые позитивные результаты, которые
в последующем закрепились еще в большей степени.
В значительной мере эти позитивные результаты явились обо
ротной стороной девальвации рубля, способствовавшей оживле
нию экспортных отраслей. Физический объем экспорта нефти и
январе—апреле 1999 г. по сравнению с соответствующим перио
дом предшествующего года увеличился на 6,3%, нефтепродук
тов — на 15,9, угля — на 8,3, алюминия — на 8,7, меди — на 8,4,
минеральных удобрений — на 27,2, необработанных лесоматери­
алов — на 44,9, целлюлозы — на 31,6, газетной бумаги — на
24,4%. Правительство поощряло экспорт, увеличивавший долла­
ровые запасы страны, что способствовало постепенной стабили­
зации валютного рынка и рубля. Одновременно это способство
вало еще большему укреплению позиций сырьевого капитала и
российской экономике.
216

На внутреннем рынке девальвация рубля имела следствием
укрепление позиций отечественных импортозаменяющих произ­
водств (импортерам стало гораздо менее выгодно, а то и невыгод­
но ввозить многие иностранные товары на российский рынок). В
целом в первой половине 1999 г. в сравнении с соответствующим
периодом 1998 г. российская экономика выросла на 1,5%. Этот
скромный успех не отменял негативных последствий финансово­
го краха августа 1998 г. (одним из главных среди них были инф­
ляция, составившая 96% в 1998 г. и 35,9% в 1999 г., а также паде­
ние среднедушевого месячного дохода россиян с 170 долларов ле­
том 1998 г. до 60 долларов к лету 1999 г.). Но все же он позволял
многим аналитикам делать вывод, что правительство Примакова
сделало практически максимум возможного по врачеванию эко­
номического кризиса и предотвращению социально-политиче­
ского взрыва, казавшегося в августе 1998 г. вполне реальным.
Укреплялось доверие россиян к правительству, особенно лично
к Примакову, которого все чаще стали называть реальным претен­
дентом на победу на следующих президентских выборах. Опираясь
на растушую поддержку среди россиян, премьер-министр начал
обретать самостоятельную политическую позицию, обнаружив­
шую определенные отличия от политической линии президента. В
позиции премьера выявился отчетливый упор на достижение кон­
сенсуса с главными общественно-политическими силами страны,
к том числе и с коммунистами. Это вызывало плохо скрываемое
недовольство со стороны главы государства, которого особенно не
устраивало «примиренчество» премьера в отношениях с парламен­
тской фракцией КПРФ, не отказавшейся от острой критики
Ельцина и даже обратившейся весной 1999 г. к новой попытке от­
странения президента от должности при помощи импичмента.
Коллизиям в верхнем эшелоне исполнительной власти спо­
собствовала и попытка Примакова оттеснить от государственно­
го механизма влиятельных бизнесменов (олигархов), входивших
и так называемую президентскую «семью». Широкий резонанс
приобрело возбуждение Генеральной прокуратурой с начала
1999 г. уголовных дел против ряда компаний, тесно связанных с
В. Березовским, который к тому времени приобрел репутацию
самого влиятельного члена «семьи» и «серого кардинала» прези­
дентского окружения. Инициатива пресечения злоупотреблений
влиятельных олигархов принадлежала премьер-министру, но
первый ответный удар со стороны «семьи» был нанесен по Гене­
ральному прокурору России Ю. Скуратову.
Скуратов был отстранен от должности Генерального прокуро­
ра решением президента в начале февраля 1999 г. Формально ос217

нованием для отстранения Генпрокурора было обвинение его
недостойном поведении (в подтверждение обвинения по госу
дарственному телеканалу была показана видеопленка, на кото
рой человек, напоминающий внешне Скуратова, предстал в ком
пании девиц легкого поведения). Но, поскольку акция проти
Скуратова была предпринята сразу после того, как Генпрокурату
ра начала следственные действия в отношении империи Березов
ского, общественность восприняла президентское решение
первую очередь как политический акт и волеизъявление «семьи»
Подобным же образом восприняли смещение Скуратова
многие представители из политического руководства России
Верхняя палата Федерального собрания, которой, согласно Кон
ституции, принадлежало право утверждать как президентские на
значения на должность Генерального прокурора, так и смещени
с нее, отказалась подчиняться воле главы государства. Начал ос
длительное противостояние президента и Совета Федерации: се
наторы, они же губернаторы российских регионов, трижд"
накладывали вето на президентское решение об отстранении Ску
ратова. Президентский режим, лишившийся поддержки не толь
ко в Государственной думе (она активно обсуждала вопрос об им
пичменте главы государства), но и в верхней палате Федерально"
собрания, в который раз оказался в кризисном положении, н
Ельцин вновь проявил твердую решимость доказать нации, что о
остается истинным хозяином ее политической системы.
12 мая «непредсказуемый» президент вновь погрузил россия
в состояние шока: был обнародован его указ об отставке Е. При
макова и всего кабинета. Основой для подобного решения, со
гласно лапидарному разъяснению самого президента, было от
сутствие у премьера и кабинета необходимого динамизма в реше
нии экономических проблем. Общественность же воспринял
отставку Примакова как чисто политическое решение, ново
проявление жестко авторитарного стиля главы государства и во
леизъявления «семьи».
Действительно, социально-экономическая ситуация в мае
как и в предшествующие месяцы, выглядела вполне удовлетвори
тельно. Правительству Примакова удавалось не только поддер
живать некоторый экономический рост и финансовую стабили
зацию, но, что было еще более важным, укоренять социальн~
спокойствие в обществе. Практически по единодушному мнени
экспертов, большего в тех условиях достичь было невозможно,
правительству Примакова принадлежала очевидная заслуга пла
ного и с минимальными потерями вывода России из августовско
го шторма. Но политическая составляющая этого курса, в перв
218

очередь ущемление позиций олигархов и диалог с КПРФ, оказа­
лись совершенно неприемлемы для президента и его окружения.
Чаша терпения главы государства оказалась переполнена 11 мая,
когда выяснилось, что голосования по импичменту президента в
Государственной думе избежать не удастся. Гнев президента об­
рушился на Примакова, не сумевшего уговорить коммунистиче-,
скую фракцию воздержаться от опасного шага.
Снятие Примакова резко обострило политическую ситуацию
в стране, и возникло опасение, что она может перерасти во взрыв
в случае возбуждения Госдумой процедуры импичмента главы
государства. Согласно расчетам, основывавшимся на опросах и
анализе мнений депутатов, более двух третей Думы должны были
поддержать импичмент. Однако произошло неожиданное: вдень
голосования 3 5 мая ни один из 5 пунктов обвинения (заключение
Беловежских соглашений; события сентября—октября 1993 г. в
Москве; война на территории Чечни; ослабление обороноспо­
собности и безопасности России; геноцид российского народа)
не собрал необходимых двух третей голосов. Среди «дрогнувших»
депутатов, отказавшихся поддержать импичмент, оказались и
представители фракции КПРФ, обладавшей, казалось бы, желез­
ной партийной дисциплиной. Итог голосования подтвердил
предположение, высказывавшееся ранее рядом наблюдателей:
среди левых депутатов было немало таких, которые дорожили в
первую очередь политическим комфортом, как и приобретенны­
ми статусными привилегиями, и которые опасались, что в случае
импичмента может последовать роспуск Госдумы со многими не­
желательными не только для общества, но, главным образом,
лично для них последствиями.
Неудача с импичментом подействовала на лидеров левых деморализующе, что в значительной мере объясняет достаточно
быстрое и легкое утверждение Госдумой в качестве нового пре­
мьера С. Степашина, занимавшего прежде должности руководи­
теля различных силовых структур в правительствах Черномырди­
на и Примакова. Правительственная программа, предложенная
Степашиным, не отличалась оригинальностью. Фактически, не­
смотря на обещание нового премьера не только сохранить ростки
экономической стабильности, но и создать «принципиально ноиый экономический контекст», она содержала набор требований,
повторявших основные положения правительств Примакова,
Кириенко и Черномырдина. Это убеждало в том, в чем и до того
мало кто сомневался: смещение Примакова носило личностный
характер и было обусловлено политическими расчетами и инте­
ресами президентского окружения.
219

Мнение общественности об усилении роли «семьи» подтвср
ждалось и другими подвижками в верхнем эшелоне власти. Так
руководителем администрации президента стал А. Волошин
имевший прежде связи с Березовским. Первым вице-премьеро
правительства был назначен Н. Аксененко, также выходец из ок
ружения Березовского. Эти факты послужили СМИ как правого
так и левого толка основанием для новой кампании критики оли
гархического перерождения Ельцина. В прессе всплывали новы
имена участников правящей «семьи», среди которых на первы
местах оказались Р. Абрамович и А. Мамут.
Степашин продержался в должности премьера менее двух мс
сяцев. Его смещение в начале августа не вызвало прежнего шок
в обществе, примирившемся с тем, что, пока Ельцин остается
власти, непредсказуемые и труднообъяснимые смещения руко
водителей правительства неизбежны. В. Путина, нового назна
ченца на премьерскую должность, занимавшего до того долж
ность руководителя Федеральной службы безопасности (ФСБ)
известного стране еще меньше, чем Степашин, восприняли ка
преходящую политическую фигуру, а его правительство как «тех
ническое». Госдума утвердила Путина без лишних дискуссий, яв
но дав понять, что главным и гораздо более важным, нежели про
блема премьерства, политическим вопросом для нее были пред
стоявшие вскоре перевыборы высшего законодательного органа
Именно они имели принципиальное значение для внесения из
менений в общественно-политический курс страны.

Глава X I
Возвышение Путина.
Начало президентства

Назначая Путина премьер-министром, Ельцин, к удивлению
общества, объявил, что видит в нем своего преемника. Россий­
ская общественность отнеслась к этому высказыванию как к оче­
редному проявлению «монарших» замашек президента, но серь­
езного значения ему не придала, полагая, что Ельцин по доброй
воле пост президента никому не уступит и что малоизвестный до
того и внешне малоприметный Путин вряд ли окажется более
удачливым, нежели Кириенко, Примаков и Степашин. Этой
оценки не изменило и то, что сам Путин уже во время первой
встречи с журналистами заявил (а на такое до него не решался ни­
кто из премьеров) о намерении в целях сохранения политической
стабильности баллотироваться в президенты. Но уже через месяц
после вступления Путина в должность прозорливые наблюдатели
стали утверждать, что новый премьер пришел всерьез и надолго, а
к концу года это мнение переросло во всеобщее убеждение.
Уже дебют нового премьера оказался главным политическим
событием года. Первая самостоятельная акция Путина явилась
ответом на неожиданно драматическое развитие событий на Се­
верном Кавказе, вызванное широкомасштабным вторжением че­
ченских военных соединений во главе с Ш. Басаевым и Хаттабом
на территорию Дагестана. Чеченские соединения вторглись в Да­
гестан незадолго до назначения Путина премьер-министром и
быстро добились серьезных успехов, захватив рад сел, в которых
до того в течение нескольких лет среди местных жителей форми­
ровалась «пятая колонна» из числа сторонников ваххабизма —
экстремистского течения ислама.
В создавшейся ситуации Путин действовал жестко и энергич­
но. В Дагестан были без промедления введены российские десан221

тные войска, начавшие решительно вытеснять соединения мод­
жахедов на территорию Чечни. Специальным правительствен­
ным постановлением денежное довольствие участников военной
операции было поднято до уровня российских миротворцев в Ко­
сово (для рядовых — 1000 долларов в месяц, для офицеров — бо­
лее высокий уровень). Премьер-министр не только словами, ной
действиями ясно показывал обществу, что он берет лично на се­
бя всю ответственность за операцию российских войск на Север­
ном Кавказе и ее последствия. Это в глазах большинства обще­
ства выгодно отличало его позицию от потаенно отстраненной
позиции как Ельцина, так и Черномырдина в период первой че­
ченской войны 1994—1996 гг. Путин нашел удачное чеканное|
обоснование решительных действий российских войск на Север- \
ном Кавказе: «Россия защищается: на нас напали. И поэтому мы
должны отбросить все синдромы, в том числе и синдром вины»)
[Россия —2000. С. 536].
Другим удачным идеологическим обоснованием было увязы-1
вание, подкрепленное большим количеством фактов, действий
Басаева и Хаттаба с активностью международного терроризма и
подача российской позиции как контртеррористической акции.
На этот раз российские спецслужбы сумели привести убедитель­
ные свидетельства связи чеченского руководства с центрами
международного терроризма, в том числе с террор истом-фанати-1
ком номер один Осамом бен Ладеном.
Между тем чеченские радикал-сепаратисты предприняли се-]
рию акций, не оставлявших сомнений в том, что они связаны С|
международным терроризмом, как и в том, что их террористиче-[
екая деятельность представляет главную опасность для мирных!
граждан. В конце августа — сентябре в ряде российских городов!
террористами были осуществлены беспрецедентно жестокие
взрывы жилых домов, жертвами которых стали сотни граждан.I
Только в Москве вследствие взрывов двух жилых домов 9 и|
13 сентября погибло более 200 человек.
Все большее количество россиян высказывали одобрение
поддержку решимости Путина использовать жесткие силовые]
меры для наведения порядка на Северном Кавказе. Когда в кон-1
це сентября российские войска после освобождения Дагестана!
перенесли военные действия на территорию Чечни, в россий-)
ском обществе практически не раздалось голосов протеста или!
даже возражений. По сравнению с периодом первой чеченской!
войны резким контрастом выглядела позиция средств массово!
информации: подавляющее большинство электронных и печат-]
ных СМИ положительно оценивали решительные действия Пу1
222

тина, а те немногие, как, например, телеканал НТВ, которые за­
нимали критическую позицию, пытались выглядеть политически
нейтральными и не высказывали симпатий в отношении чечен­
ской стороны. И уже все без исключения СМИ стали называть
чеченские соединения «боевиками» (а то и «бандформирования­
ми»), восприняв тем самым формулировки российского полити­
ческого и военного руководства, тогда как во время первой че­
ченской войны многие из них, встав в оппозицию к российскому
правительству, рассматривали военно-политические действия
Чечни, в том числе и террористические операции Дудаева, как
проявление национально-освободительного движения.
В течение полутора-двух месяцев Путину удалось добиться то­
го, чего не удалось Ельцину на протяжении 1994—1996 гг. — ис­
пользовать военные действия в Чечне для мощного укрепления
своей массовой поддержки, политическото авторитета и влия­
ния. Рейтинг популярности премьер-министра перевалил за 70%,
а его массовая поддержка была сопоставима с массовой поддерж­
кой Горбачева в 1985-1986 и Ельцина в 1990-1991 гг. Стреми­
тельно наращивая успех в обществе, Путин менял свои манеры и
поведение: из малоприметного и самого немногословного в вер­
хней правительственной когорте чиновника он превратился в яр­
кого публичного политика — лаконичного, но высказывающего
неизменно четкие, содержательные и запоминающиеся форму­
лировки, деятельного, но не суетливого, авторитарного, но при
этом сугубо рационального, употребляющего власть исключи­
тельно для пользы дела, а не для удовлетворения личных прихо­
тей. Имидж нового премьера реанимировал надежды тех, кто свя­
зывал успешную модернизацию России не с демократией, а с
просвещенным авторитаризмом.
Политический капитал, приобретенный в течение двух меся­
цев второй чеченской войны, даже при всем том, что исход ее был
далеко не ясен, превратил Путина в самого популярного россий­
ского политика. Этот успех предстояло закрепить на не менее
сложных фронтах — экономическом, а также в грядущих избира­
тельных кампаниях, ближайшей из которых были декабрьские
выборы в Государственную думу.
Взгляды нового премьера на экономическое развитие оказа­
лись равноудаленными от двух самых известных крайностей —
гайдаровского радикал-либерализма и зюгановского националкоммунизма. Путин твердо высказался в пользу рыночной эко­
номики, отверг идею передела собственности и национализации
предприятий. Вместе с тем он доказывал, что рынок совместим с
государственным регулированием, которое, в первую очередь,
223

приложимо к деятельности ВПК и естественных монополий
Главными проблемами российской экономики были названы до
фицит инвестиций, чрезмерная зависимость госбюджета от ми
ровых цен на нефть, продолжающийся отток капиталов за грани
цу, процветание неплатежей и бартера. Важнейшим условие
подъема реального сектора экономики признавалось снижен и
налогов на производство, прибыли и доходы граждан. Социаль
ная политика правительства должна была быть реалистичной
адресной, ибо «ресурсов не хватит, чтобы решить все и сразу».
целом экономическая платформа нового премьера была близка
программам, которые ранее уже высказывались другими росси'
скими политиками и которые могут быть поименованы как на
онал-либеральные или консервативно-либеральные.
С этой экономической платформой и с политическим кап
лом, приобретенным в начальный и, как выяснилось впоследс
вии, самый успешный период чеченской кампании, Путин вон
лекся в избирательную кампанию по выборам в новую Государст
венную думу. Впрочем, о непосредственном участии премьера
новой политической схватке говорить затруднительно, ибо офи
циально он стоял над ней, партийных симпатий публично не вы
сказывал. Но даже для малопосвященных в политику был
понятно, что у Путина имеется собственный интерес в избира
тельной кампании и он заключается в создании и успехе ново
партии власти, которая должна была заменить обанкротившийс
«Наш дом — Россия» и которая призвана была обеспечить надеж,
ную поддержку премьеру в следующей Государственной думе
Представители различных —как «правых», так и «левых» —СМ'
добыли косвенные свидетельства того, что финансовую, админи
стративную и иную помощь сторонникам Путина готова был
оказать президентская «семья» (обществу также регулярно напо
минали, что Ельцин объявил премьера своим преемником). Сам
сторонники Путина и осенью 1999 г., и впоследствии категориче
ски отрицали какую-либо связь с «семьей», но представител
«семьи», в первую очередь Б. Березовский, правда, уже при ины
обстоятельствах, много позднее, когда Путин стал президентом
начал управлять не по их сценарию, доказывали, что Путин и со,
зданная «под него» партия были их креатурами, но не оправдав
шими ожиданий.
Но прямых и неопровержимых доказательств причастност
«семьи» к созданию пропутинской партии, получившей названи
«Единство», не было. Из косвенных же свидетельств одним из са
мых весомых было то, что наиболее влиятельный российский теле
визионный канал ОРТ, контролировавшийся Березовским, кы
224

ступил горячим пропагандистом путинских сторонников и одно­
временно ожесточенным критиком его политических соперников.
О создании политического объединения «Единство» было
объявлено в конце сентября, после чего новое образование без
всяких промедлений погрузилось в избирательную деятельность
и межпартийную борьбу. Во главе «Единства» выступил С. Шой­
гу, возглавлявший в правительстве министерство по чрезвычай­
ным ситуациям. Сам он имел много общего с Путиным: пример­
но одного с премьером возраста, немногословный и высказываю­
щийся только по сути (лаконично, но емко и определенно), энер­
гичный, волевой, но внешне предельно сдержанный. Шойгу не
скрывал тесной связи с Путиным, хотя и не выпячивал ее. Впро­
чем, и так было ясно, что Шойгу, до того публичной политикой
никогда не занимавшийся, мог быть «откомандирован» в избира­
тельную кампанию и новую партию власти только самим премье­
ром. Выбор Путина был бесспорной удачей: Шойгу, старожил
российского правительства, зарекомендовал себя профессиона­
лом высшей пробы, ни разу не был не то что обвинен, а хотя бы
заподозрен в коррупции или даже просто в злоупотреблении слу­
жебным положением. Что касается энергии и деловых качеств,
способности решить поставленную задачу, то здесь с ним мало
кто мог сравниться и соперничать.
Излагая цели и идеологию нового движения, Шойгу неизмен­
но давал понять, что движется в фарватере путинских подходов.
К экономической программе премьера он вообще ничего не до­
бавлял. Подобно Путину, он представлял себя либерал-государ­
ственником: рынок и приватизация признавались нерушимыми
ценностями, но государству надлежало определять всеобъемлю­
ще «правила игры» и стоять на страже их исполнения всеми чле­
нами общества. Эту цель могло реализовать государство сильное,
«прозрачное» и честное, полностью очищенное от коррупции.
Поэтому реформа государственной службы, ремонт всех государ­
ственных этажей входили в число актуальных задач.
«Фирменным» знаком агитационно-пропагандистских вы­
ступлений Шойгу и других лидеров «Единства» было представле­
ние нового формирования не как традиционного партийного
объединения, а как внепартийного общенародного движения.
Шойгу явно исходил из того, что сама идея политической партии
в 90-х гг. оказалась серьезно дискредитированной и что в массо­
вом сознании Дума, состоящая из партий, была, по его собствен­
ным словам, «лишь массовкой для престижного клуба столичных
политиканов, которые только изредка и с большой неохотой
вспоминают, что где-то далеко, за стенами Госдумы, есть еще их
225

избирательные округа и их избиратели». «Единство», доказывал
Шойгу, ставило целью «привести во власть не представителей
лучшей политической партии, а лучших представителей народа».
Когда же обществу предъявили избирательный список «Един­
ства», то выяснилось, что представители от народа в нем были и
меньшинстве. Было немного и тех, кого можно отнести к россий­
ской политической элите. Явно преобладали выходцы из средне­
го и нижнего звеньев государственного управления (главы город­
ского, районного, поселкового уровней). В списке нашлось мес­
то представителям крупного бизнеса и — испытанное в совре­
менной России средство избирательных технологий — популяр­
ным телеведущим, деятелям искусства и спортсменам (вторым в
списке был многократный олимпийский чемпион, борец А. Ка­
релин). Через некоторое время после возникновения движения
один из наиболее авторитетных российских губернаторов, сара­
товец Д. Аяцков публично выдал секрет полишинеля: инициати­
вы «снизу» к возникновению «Единства» отношения не имеют,
это творение исключительно правительства и президентской ад­
министрации. Доказательства этого множились ежедневно: так,
Шойгу и другие лидеры «Единства», именовавшегося также (еще
один прием избирательной технологии) «Медведем» (расшиф­
ровка — Межрегиональное движение «Единство») превратились
в фаворитов государственных телеканалов, а новая партия стала
править бал на российском информационном пространстве.
Выход на политическую арену и агитационно-информацион­
ная активность «Единства» внесли сумятицу в ряды тех, кого
прежде рассматривали в качестве фаворитов избирательной кам­
пании. Главным среди.этих фаворитов являлось объединение
«Отечество», наращивавшее свой политический вес на протяже­
нии всего 1999 г. Серьезным успехом для «Отечества» стало его
объединение в начале августа в избирательный блок с движением
«Вся Россия», возникшим за полгода до этого. Если «Отечество»,
созданное под эгидой московского мэра Лужкова, включало в се­
бя представителей столичного и околостоличного высокопостав­
ленного чиновничества и бизнеса, то «Вся Россия» вобрала зна­
чительную часть регионально-провинциальной элиты, а во главв|
ее оказались президент Татарии М. Шаймиев и губернатор
Санкт-Петербурга А. Яковлев. Различаясь по составу, две поли­
тические организации преследовали схожую цель — создать вла-;
стную альтернативу растерявшим влияние и популярность Ель­
цину и его окружению, как и «Нашему дому — России». После их
объединения в избирательный блок, ставший называться «Отече­
ство — вся Россия» (ОВР), эта цель представлялась абсолютно ре226

альной, и некоторые стратеги нового политического гиганта ста­
ли утверждать, что соберут на выборах в декабре 60% голосов.
Очень быстро к ОВР примкнул ряд других политических орга­
низаций, среди них и достаточно влиятельные. О присоединении
к блоку заявили 70% региональных отделений Аграрной партии
России, во главе которых оказался председатель АПР М. Лапшин
(остальные аграрии во главе с Н. Харитоновым сохранили вер­
ность союзу с коммунистами). Последнюю точку в цементирова­
нии «Отечество — вся Россия» и превращении ее в суперпартию
поставило вхождение в ОВР бывшего премьер-министра Е. При­
макова. Примаков, который на протяжении всего 1999 г. возглав­
лял, согласно опросам общественного мнения, список самых по­
пулярных российских политиков, оказался и № 1 в руководстве
ОВР. С его приходом было завершено формирование политиче­
ской платформы «суперпартии».
Политический манифест ОВР в изложении Примакова был
предельно ясен и лаконичен: «Но у нашего блока — и я это утверж­
даю — есть обшая идеология. Здесь объединились государственни­
ки... Государственник сегодня — это тот, кто стремится использо­
вать все атрибуты и возможности государственного механизма, вопервых, с целью сохранения территориальной целостности Рос­
сии... Во-вторых, государственник сегодня — тот, кто не стремится
национализировать все и вся, а хочет использовать государствен­
ные рычаги для регулирования экономических процессов в стране.
В интересах экономического роста и эффективности производства.
В интересах честного предпринимательства. В интересах налого­
плательщика. Экономика должна служить не обогащению горстки
проходимцев, а благосостоянию широчайших слоев населения...
В-третьих, государственник в сегодняшней России — это тот, кто
связывает в единое, органичное целое развитие демократии, свобо­
ду слова — все это было и остается нашими несомненными ценно­
стями — с сохранением и прогрессом культуры — русского и других
пародов многонациональной страны... В-четвертых, государствен­
ник—это тот, кто считает необходимым жесткий контроль над тем,
чтобы не нарушался закон, чтобы люди были защищены от произ­
вола кучки преступников и негодяев... В-пятых, государственник в
нашей стране сегодня — это тот, кто защищает ее интересы на меж­
дународной арене — стойко, последовательно и спокойно... Нако­
нец, государственник в России сегодня — тот, кто понимает свою
ответственность перед обществом, если хотите, свою подконтроль­
ность обществу».
При ближайшем рассмотрении нетрудно было обнаружить,
что между платформами ОВР и «Единства» принципиальных раз227

линий не существовало. Два объединения, ставшие главным
конкурентами на выборах, отразили не противоборство отличаю­
щихся социальных интересов, а соперничество разных группиро­
вок российской политической элиты — той, которая хотела удер­
жать верховную государственную власть в стране, и той, которая
претендовала на овладение этой властью, опираясь на свои поли­
тические позиции во влиятельных регионах. Вплоть до октября
1999 г. большинство аналитиков не сомневалось в том, что пре­
имущество принадлежит ОВР — во главе ее были политики,
пользовавшиеся более высоким авторитетом и более известны
стране, а входящие в блок партии, в первую очередь «Отечество»,
существовали и агитировали в свою пользу более продолжитель­
ное время. Кроме того, новоявленный соперник «Единство» на
ходился в тесных связях с Ельциным и ельцинским окружением,
давно уже непопулярных в обществе.
Но уже через полтора месяца после возникновения «Единства*
произошло то, что впоследствии назовут политическим чудом
проправительственное объединение сравнялось по степени влия
ния с ОВР и стало обходить его, добившись к моменту выборо
ощутимого превосходства. Поразивший многих успех «Единства
имел ряд причин, а одной из главных был «фактор Путина». Взле
тевшая, как на дрожжах, популярность нового премьера увеличи
вала синхронно и популярность «Единства», воспринятого в пер
вую очередь как путинская, а не ельцинская партия (то, что Пути
был выдвиженцем Ельцина и ельцинского окружения, для боль
шинства избирателей утратило значение, и нового премьера стал"
воспринимать как самостоятельную и независимую политиче
скую фигуру).
Другой важной причиной успеха «Единства» было его инфор
мационное преимущество. «Единство» использовало льготы про
правительственной партии в государственных СМИ, продолжав
ших доминировать в российском информационном пространст
ве. Критический же запал государственных СМИ был направле"
по преимуществу против ОВР. Особенно мощные удары по лиде
рам ОВР нанес первый общероссийский телевизионный канал
по охвату телезрителей намного превосходивший другие каналы
Особенностью ОРТ (Общественное российское телевидение
было то, что, хотя формально большинство его акций лринадпе
жало государству, фактическим хозяином канала был Б. Березов
ский, контролировавший вторую, меньшую, половину акдиЙ
Для Березовского главным и даже абсолютным политически
злом были Примаков и Лужков, неоднократно заявлявшие о про
тивоправном характере политического влияния крупнейше
228

российского олигарха и незаконности происхождения его капи­
талов. Осенью—зимой 1999—2000 гг. деятельность ОРТ была под­
чинена Березовским одной цели — дискредитации лидеров ОВР:
Примакова, Лужкова, а заодно и петербургского губернатора
А. Яковлева (благо уровень и характер криминала во второй рос­
сийской столице давал богатые возможности для журналистскопублицистических аллюзий).
Ведущий политобозреватель и публицист ОРТ С. Доренко стал
главным организатором и исполнителем в информационной вой­
не против руководства ОВР. Особенно тяжелые удары были нане­
сены по Лужкову. Главный прием Доренко заключался в том, что,
опираясь на бесспорный факт связей и взаимодействия москов­
ского мэра со столичным бизнесом и бизнесменами и докапыва­
ясь до противоправных деяний тех или иных бизнесменов, теле­
публицист выстраивал цепь предположений и умозаключений о
причастности к ним столичного главы. Эти предположения и
умозаключения Доренко, обладавший голосом и манерами гро­
мовержца, преподносил как абсолютную истину. Лужков отчаян­
но оборонялся, обращаясь раз за разом с исками о защите чести и
достоинства в судебные инстанции. Судебные решения были не­
изменно в пользу московского мэра, но все они появлялись с за­
позданием (одно из них, опровергавшее причастность Лужкова к
убийству американского бизнесмена в Москве, было обнародова­
но в начале 2001 г.), а главное, не имели необходимой широкой
огласки и эффекта. Филиппики Доренко, проявившего себя спо­
собнейшим манипулятором массового сознания, были очень эф­
фективны: согласно социологическим опросам, 32% россиян,
главным образом немосквичей, поверили в коррумпированность
Лужкова. Электорат ОВР понес ощутимую потерю.
Руководство ОВР ответило политическим противникам ин­
формационными контратаками. Основные контрудары были на­
правлены против окружения Б. Ельцина, в первую очередь
«семьи» и, конечно же, против Березовского. «Компромат», соби­
равшийся пропагандистами и публицистами ОВР, по характеру и
степени достоверности не отличался от изысканий оппонентов,
по эффективность его была гораздо ниже: СМИ, подконтрольные
руководству ОВР, не могли сравниться по охвату телезрителей и
читателей с соперничающими СМИ, а его пропагандисты не об­
ладали специфичным даром Доренко (последний был наречен
«телекиллером»).
Политическая и информационная битва двух главных сопер­
ников отодвинула на второй план избирательной кампании дру­
гих ее участников, хотя на первый взгляд среди них были весьма
229

опасные соперники. Главным среди них была КПРФ. Никто щ
аналитиков не сомневался, что по количеству собранных голосом
КПРФ обойдет и ОВР, и «Единство», но никто не сомневался и и
том, что компартия новых избирателей не завоюет, получит толь
ко свои традиционные 20—25%, а этого, как показал опыт, янпп
недостаточно, чтобы поколебать позиции правительства и правя
щего класса. Платформа коммунистов в сравнении с предшестну
ющими выборами изменений не претерпела, пропагандировалаа.
она не столько с помощью популярных СМИ, доступ к которым
был заблокирован политическими группировками правящего
класса, сколько посредством усилий рядовых партийцев, исполь­
зовавших классическое средство агитации «от двери до двери», I
малотиражных газет типа «Правды» и «Правды России».
I
Монопольные позиции КПРФ на левом фланге не только н |
ослабли, но даже усилились, поскольку Аграрная партия расколо­
лась и ее значительная часть во главе с М. Лапшиным сомкнулаа.
в ОВР. А вот прежний фаворит противоположного правого поли
тического спектра — «Наш дом — Россия» во главе с В. Черно
мырдиным — не только потерял лидерство, но практически выпал
из политической игры. Правда, Черномырдин, утратив чувство
реальности, вел себя амбициозно: когда Гайдар, Чубайс, Немцол
и возглавляемый ими блок «Правое дело» выдвинули инициативу
объединения всех правых сил, лидер НДР высокомерно пренебре­
жительно отмахнулся от них: «Нет такого дела... обойдемся баЛ
всяких Чубайсов и Гайдаров». Наказанием Черномырдину стаИ
полный крах НДР на выборах — бывшая правящая партия смогЛ
собрать чуть более одного процента голосов избирателей.
I
Образованный в преддверии выборов на основе «Правого ащ
ла» Союз правых сил (СПС) вобрал в себя по преимуществу псЩ
литические группировки младореформаторов: «Новую силу» во
главе с С. Кириенко, «Россию молодую» Б. Немцова, «Общее де­
ло» И. Хакамады, «Демократический выбор России», ведомый
Гайдаром и Чубайсом, «Голос России» самарского губернатора
К. Титова. «Фирменным знаком» СПС стал экономический ли­
берализм в его самом чистом, практически классическом вариан­
те. Идеологи партии утверждали, что не только российские, но и
глобальные кризисные явления 90-х гг. были выпестованы чрез­
мерным государственным и межгосударственным регулировани­
ем. Все попытки спасти экономически ленивых и слабых должны
быть оставлены. Государство призвано было только создавать
правила и нормы честной конкуренции и стоять на их страже. В
социальной сфере необходимо было покончить с «государством
всеобщего благоденствия», которое, как утверждалось, оказалось
230

разорительным даже для обществ с гораздо более сильной эконо­
микой, чем Россия.
Само же государство, согласно идеологии СПС, должно было
быть демократизировано, в первую очередь решительно осво­
бождено от опеки и контроля со стороны олигархов. Незаконная
приватизация государства должна быть ликвидирована, а госуларство возвращено нации. Это была единственная деприватиза­
ция и национализация, которую приветствовали правые.
Предвыборный штаб СПС и его пропагандистские службы, в
которые вошли опытные политические стратеги и менеджеры
(многие из них успешно проявили себя во время избирательной
кампании Ельцина 1996 г.), сумели выстроить хорошо продуман­
ную систему агитационных мероприятий. Ими были охвачены в
первую очередь молодые избиратели, которые и составили кос­
тяк электората СПС.
На правом фланге, но чуть левее СПС разместилась и партия
«Яблоко», пожелавшая сохранить политическую независимость.
Стратегия и идеология «Яблока» пребывали в застывшем состоя­
нии, что позволяло партии в лучшем случае повторить политиче­
ские результаты прежних кампаний. Также не изменил идеоло­
гии и стратегии российский политический старожил ЛДПР,
отождествляемый избирателями неизменно с В. Жириновским.
Руководитель отдела пропаганды партии В. Филатов так очертил
ее электорат: «Наши избиратели — это толпа, панель, люмпены,
это простой люд. Кроме того, исключительно русские». Ее агита­
ционная установка была столь же лапидарно охарактеризована
руководителем отдела выборной кампании О. Вагиным: «Наша
стратегия — формирование положительного образа лидера Вла­
димира Жириновского».
Избирательная кампания продемонстрировала сходство с
предыдущими избирательными кампаниями, но также важные
отличия и особенности. Сходство проявилось прежде всего в том,
что эта избирательная кампания, как и прежние, внесла серьез­
ные изменения в расстановку партийно-политических сил и оз­
наменовала начало нового этапа в истории российских партий.
Вместо прежней партии власти (НДР) возникли два новых пре­
тендента («Единство» и ОВР) на «свято место». Пустоты на праном фланге были заполнены еще одним новообразованием —
СПС. Налицо была закономерность: каждая избирательная кам­
пания отбраковывала слабых и неудачников, причем даже недав­
них фаворитов, и давала место под солнцем новым политобразоканиям, которые сами могли не дожить до следующих выборов
или погибнуть на них. То, что этапы российской партийной исто231
ьк

рии совпадали с циклами российских выборов, свидетельствова
ло о слабости и плохой выживаемости партий на отечественно!
почве, важной причиной чему была слабая подготовленность са
мой почвы для произрастания устойчивых партий. Наибольшук
выживаемость и устойчивость демонстрировала КПРФ, что объ
яснялось стабильностью и несокращающейся численностью е
социальной опоры — класса бедных и пенсионеров.
Реальное политическое влияние у устойчивой КПРФ на выбо
рах 1999 г. оказалось меньшим, чем у дебютантов «Единства» }
ОВР. Это обусловило важное отличие новой избирательной кампа
нии от предшествующих: если в 1995 и 1996 гг. главными соперни
ками были КПРФ и партия власти, то в 1999 г. центральной бата
лией оказалась схватка двух новоявленных претендентов на месте
партии власти. Отсюда вытекало идеологическое своеобразие но
вой кампании: если в 1995 и 1996 гг. остро соперничали левая и пра
вая идеологии, то в 1999 г. два главных конкурента идеологически)
различий представить не смогли. Это была борьба за власть межд
двумя группировками российской элиты, и победу той или ино!
стороне должна была принести не отличающаяся идеология, а ор
ганизационно-политические механизмы борьбы за избирателей.
Главным среди этих механизмов стал тот, который в поли
тологии традиционно обозначается как «избирательные техноло
гии». Господство избирательных технологий в борьбе за голос
россиян выступило как еще одно важное отличительное свойств*
кампании 1999 г. В избирательных технологиях 1999 г. на однои
из ведущих мест оказалась дискредитация политического про
тивника при помощи дезинформации, полуправды, прямой кле
веты — всего, что кратко обозначалось как «компромат». Инфор
мационная война достигла беспрецедентного масштаба, а наи
большими возможностями в ней обладали политобразования
контролирующие влиятельные СМИ. Появились тысячи и тыся
чи «политтехнологов» (по преимуществу из среды журналистов 1
политологов) и профессиональных служб, специализировавших
ся на пиаре (от английского РЯ — риЬНс геМюпз, что переводит
ся как «связь с общественностью»), который в отечественном ва
рианте означал обслуживание интересов заказчика, не гнушаяс
никакими средствами. Пиар делился на «белый» и «черный» первый означал создание информации, обеляющей и возвеличи
вающей заказчика, а второй — производство информации, диск
редитирующей противников заказчика. «Белый» и «черный» пи
ар занял львиную долю информационного пространства в СМР
стал надежным средством их существования и благополучия.

232

Еще одним важным механизмом политических технологий
стал «административный ресурс», которым могли главным обра­
зом воспользоваться политобразования, приближенные к власти.
«Административный ресурс» означал использование государст­
венного аппарата — от президентской администрации и губерна­
торов до руководителей местных органов власти — для давления
на избирателей и манипулирования ими с целью склонить в поль­
зу приемлемых для власти кандидатов или ее выдвиженцев. Воз­
можности «административного ресурса» в новой России со време­
нем, как это ни парадоксально, не уменьшались, а возрастали.
На рубеже 80—90-х гг., когда среди избирателей преобладало
протестное отношение к коммунистическому режиму и надежды
на быстрые позитивные изменения после победы демократии,
советский «административный ресурс» стал сходить на нет. Это
способствовало победе Ельцина и его сторонников. В 90-х гг.
протестные настроения стали сменяться разочарованием и мас­
совой апатией в связи с крушением иллюзий, связанных с улуч­
шением экономической ситуации и общественно-политической
демократизацией. Протестная политическая культура, восторже­
ствовавшая в условиях «бархатной» революции конца 80-х — на­
чала 90-х гг., стала сменяться более привычной для большинства
россиян, как и в целом традиционных обществ, подданнической
политической культурой, означающей следование при принятии
политического решения в фарватере руководства, от которого не­
посредственно зависит твое материальное положение и в целом
жизненные условия. Возможности «административного ресурса»
резко пошли вверх, но теперь уже с выгодой для новой власти,
которая на местах могла принудить голосовать за своих сторон­
ников с помощью угрозы задержать выплату зарплаты или, нао­
борот, обещания отменить такую задержку, предупреждения об
отключении света, тепла, водоснабжения и т.д., и т.п.
Выборы 1999 г. продемонстрировали возросшую роль денег в
российской политике. Два известных бизнесмена — Б. Березов­
ский и Р. Абрамович, не имевшие четкой политической програм­
мы, но, безусловно, разделявшие антикоммунистическую пози­
цию, сумели уверенно пройти в Думу в одномандатных округах в
Чукотке и Карачаево-Черкесии, хотя оба этих региона принадле­
жали к числу неблагополучных и сочувствующих коммунистам.
Обещания олигархов использовать собственные капиталы для
исправления экономической ситуации в бедных регионах скло­
нили чашу весов в их пользу.
В 1999 г. кандидаты в депутаты впервые обязаны были обнаро­
довать свои доходы, и в результате россияне воочию убедились,
233

что в отечественной политике участвуют и доминируют люди,
чьи доходы и уровень жизни в большинстве случаев в десятки раз
превосходили доходы и уровень жизни избирателей. При всем
том, что экономическое благосостояние России в 90-х гг. резко
снизилось, разрыв в положении правящего политического клас­
са и основной массы населения, в сравнении с советскими време­
нами, увеличился. Новый российский политический класс, усту­
пая по уровню жизни бизнес-элите, вместе с тем жил гораздо луч­
ше политического класса советской эпохи.
19 декабря на выборы явились 61,8% избирателей (1993 г. —
54,3, 1995 г. — 64,7%). В голосовании по партийным спискам 5%ный барьер преодолели шесть участников — КПРФ, «Единство»,
ОВР, ЛДПР, Союз правых сил и «Яблоко». Наибольшего успеха
добилась КПРФ. Но, хотя процент собранных коммунистами го­
лосов (24,3) оказался наибольшим в сравнении с предшествую­
щими выборами (1993 г. — 11,6, 1995 г. — 22,3%), говорить об ус­
пехе левых сил было бы явным преувеличением. Представитель­
ство левых депутатов-—коммунисты плюс их союзники —-в Госу­
дарственной думе в 1999 г. по причине относительной неудачи
союзников уменьшилось. Если после выборов 1995 г. у левых бы­
ло в общей сложности 220 депутатов и им не хватало всего 6 голо­
сов, чтобы иметь в Думе большинство, то после декабря 1999 г.
количество коммунистов и их союзников уменьшилось до 130, И
они утратили возможность определять политическую линию за­
конодательной ветви.
Триумфатором избирательной кампании можно признать
проправительственное «Единство». Дебютант российских выбо­
ров сумел заручиться поддержкой 23,3% избирателей, а его пред­
ставительство в Государственной думе составили 83 депутата. Его
соперник ОВР потерпел неудачу: за него голосовали 13,3% изби­
рателей, а число добытых депутатских мест равнялось 47. Но все
же неудача ОВР, также дебютанта выборов, была относительной.
Его думская фракция, которую возглавил Е. Примаков, оказалась
одной из самых многочисленных и влиятельных. Ю. Лужков,
второй лидер ОВР, сумел 19 декабря добиться крупного личного
успеха: в проводившихся в тот же день выборах московского мэ­
ра он одержал впечатляющую победу и в третий раз занял влия­
тельный пост. Успех Лужкова свидетельствовал, что москвиче
оказались маловосприимчивыми к «черному пиару», использо­
вавшемуся против столичного градоначальника российскими го­
сударственными телеканалами.
Политическая практика новой Государственной думы быстро
обнаружила, что антагонизм «Единства» и ОВР был относитель234

ным. Две «партии власти», как выяснилось, были жесткими со­
перниками в борьбе за ведущую позицию в российском политиче­
ском классе, но как только этот вопрос был решен, на первое ме­
сто в их взаимоотношениях выступила программно-мировоззрен­
ческая общность (либерал-государственничество) и нежелание
отдавать политические и экономические завоевания 90-х гг. ле­
вым. Две политические группировки правящего класса стали де­
монстрировать прагматичное единение в законодательной дея­
тельности. Политолог В. Шейнис счел возможным отнести их к
единому думскому компоненту партии власти. В этот компонент
вписались также объединения «Народный депутат» и «Регионы
России», образованные «независимыми» депутатами, победите­
лями в од но,мандатных округах. В результате число депутатов,
твердо поддерживающих линию правящего класса, достигло
235 (на 10 больше половины Думы) [В. Шейнис, 2000. С. 53]. А ес­
ли учесть, что схожую позицию занимала также ЛДПР Жиринов­
ского (сама она провела в Думу только 16 депутатов, в то время как
в 1993 г. имела 76, в 1995 г. — 51 депутата), тогда станет ясно, что
новая Госдума в отличие от предшествующей оказалась не «крас­
ной», а проправительственной.
Определенного успеха в 1999 г. в сравнении с 1995 г. добились
либерально-реформаторские партии. Союз правых сил смог со­
брать 8,5% голосов избирателей и провести в Думу 32 депутата.
«Яблоко» получило поддержку 5,9% избирателей и 20 депутат­
ских мест. В целом партии, открытые сторонницы западных ли­
берально-демократических ценностей, получили на 4 места боль­
ше, чем в предыдущей Думе.
Думские выборы еще больше укрепили позицию В. Путина,
прочно утвердившегося в роли российского политика № 1 и
имевшего теперь мошную поддержку и опору в законодательном
органе власти. В ретроспективе вполне логичным выглядит то,
что через 12 дней после выборов, в канун нового, 2000, года, фи­
зически немощный и полностью утративший популярность пре­
зидент Ельцин заявил о сложении с себя полномочий главы госу­
дарства и передаче их Путину, которого еще за полгода до этого
он объявил своим преемником. Но для подавляющего большин­
ства россиян, собравшихся в праздничный вечер 51 декабря
1999 г. у семейных телеэкранов в предвкушении развлекательных
передач, появление Ельцина с торжественно-скорбным сообще­
нием о добровольной отставке оказалось полной неожиданно­
стью (до этого никто не сомневался, что глава государства, на про­
тяжении многих лет демонстрировавший патологическую влюб­
ленность во власть, не способен на подобный поступок). В этот
235

раз Ельцин продемонстрировал другое свое знаменитое качеств
— непредсказуемость, основанную на спасавшей его неоднократ
но политической интуиции и трудно постижимом для многих по
литическом расчете. Совершенно очевидно, что сенсационно
решение Ельцина основывалось, помимо всего прочего, на уве
ренности в том, что Путин, новоявленный политический геро
России, твердо встанет на страже общественно-политическог
строя, восторжествовавшего в последнее десятилетие XX в.
При всей сенсационности поступка Ельцина уже через не
сколько дней и этот поступок, и сам экс-президент отодвинулис
на задворки общественного сознания. Страна спокойно и равно
душно рассталась с политическим лидером, бывшим некогда е
кумиром. Подобная реакция, похожая на демонстративное забве
ние, являлась жестким и точным отражением отношения обще
ства к человеку, мнившему себя вершителем его судеб. В истори
ческой памяти народа творец новой России был помещен не
сколькими рангами ниже Брежнева, творца эпохи «застоя», при
ведшего к краху Россию социалистическую.
Немногочисленными были аналитические комментарии п
поводу отставки Ельцина. Положительные оценки итогов его де
ятельности встречались редко. Доминировали негативные оцен
ки, и высказывались они не только левыми, но и большинство
тех, кого, пусть и с оговорками, можно отнести к либерал-демок
ратам. Левые ставили в вину Ельцину политический авантюризм
развал великой державы, антинародную социально-экономиче
скую политику. Среди негативных результатов, выделяемых л и бе
рал-демократами, были авторитарно-номенклатурное перерож
дение (но высказывалась и та оценка, что Ельцин не перерождал
ся, поскольку всегда был лишь «замаскированным» демократом
воспринявшим либерально-демократические ценности в целя
борьбы за власть), непоследовательность реформ и их высокая це
на. О досрочном уходе Ельцина в отставку не сожалел никто, даж
те, кто выставлял ему положительную историческую оценку.
Если попытаться выставить Ельцину объективную историче
скую оценку, то тогда необходимо начать с вопроса: в какой сте
пени его политика отвечала как насущным, так и долгосрочны
потребностям развития России? Основываясь на методологиче
ских принципах настоящей книги, необходимо признать, что де
ятельность Ельцина, так же как и деятельность Горбачева, песто
вала модернизационную составляющую российской истории
которая выходила на первый план всякий раз, когда отставани
России от передовых стран (ими всегда были страны Запада) при
обретало угрожающие размеры. В осознании потребностей мо
236

дернизации, а также в реализации основополагающих принци­
пов современного общества Ельцину принадлежит одно из веду­
щих мест среди российских политиков. Но невозможно не при­
знать и того, что его практическая деятельность заключала в себе
многообразные и глубокие противоречия, а издержки и цена мо­
дернизации оказались неприемлемы для большинства.
Эти издержки и цена в серьезнейшей степени обусловлены
цивилизационными особенностями России, укорененностью
традиционализма в тысячелетней российской истории. Но пря­
мое отношение к ним имеют и личные качества Ельцина, во мно­
гом обусловившие разрыв между продекларированными им цен­
ностями и политической практикой. Президентское правление
Ельцина, ставшее высшим проявлением подобного разрыва, не­
мало способствовало оформлению в экономике олигархических
кланов, сосредоточению антиконституционных политических
привилегий и прерогатив в руках «семьи», включавшей предста­
вителей тех же олигархических кланов. Пренебрежение законно­
стью и моралью, характерное для политического стиля Ельцина,
имело прямое отношение к финансовым авантюрам и махинаци­
ям правительства, которые в серьезной степени разрушали и под­
рывали результаты модернизации. В годы его президентства вме­
сто обещанного народного демократического капитализма был
создан капитализм чиновничье-олигархический. На его вершине
одно из центральных мест принадлежало самому Ельцину.
Высокая социальная цена ельцинской модернизации засвиде­
тельствована в бесстрастных цифрах. За девять лет его президен­
тства реальная заработная плата в России снизилась в 2,5, а ре­
альная пенсия в 3,3 раза. Плодами модернизации воспользовался
узкий круг россиян: в 90-х гг. доля верхних 10% населения в сово­
купном национальном доходе увеличилась с 19,7 до 40,5%, а в
наибольшем выигрыше оказались самые богатые 0,5% (доля этой
одной двухсотой населения выросла с 2 до 6,1%). В то же время
доля нижних 10% населения снизилась с 4,4 до 2,6%. Количество
россиян, чьи доходы были ниже прожиточного минимума, увели­
чилось с 30 до 75% населения [Кузнецов, 2000. С. 80, 85].
И в социальном, и в экономическом плане самым неудачным
для Ельцина был 1998 г. В 1999 г. социально-экономическая си­
туация несколько стабилизировалась, но до преодоления послед­
ствий финансово-экономического краха предшествующего года
было далеко, а возможности экономического подъема вообще
оставались крайне неясными. И если вера в такие возможности
еще сохранялась среди россиян, то увязывалась она не с преста­
релым, а главное, исчерпавшим себя физически и нравственно
237

Ельциным, а с его молодым, энергичным и волевым преемни­
ком. В который раз россияне были готовы вверить свою судьбу
новому национальному лидеру, предоставив ему карт-бланш и
общественно-политических преобразованиях.
Над новым главой государства продолжал витать ореол из­
бранника «семьи», но сам Путин с момента вступления в прези­
дентскую должность, еще тверже, чем прежде, и своим внешним
видом, и поведением демонстрировал политическую независи­
мость и надпартийность, настойчиво утверждая стиль просве­
щенного авторитаризма. Авторитаризм проявлялся в демонстра­
ции политической воли и определяющей роли нового лидера в
выдвижении и одобрении всех сколько-нибудь важных государ­
ственных решений, просвещенный же характер авторитаризма
усматривался в желании соединять вождизм и государственничество с либерализмом, твердом неприятии реставрационных идей.
Как выяснилось, именно такой симбиоз соответствовал обще­
ственно-историческому запросу большинства россиян, подтвер­
ждением чему служили неизменно высокие и стабильные рей­
тинги популярности Путина среди населения.
Согласно российской Конституции, Путин мог быть испол­
няющим обязанности президента не более трех месяцев, а после
этого должны были последовать президентские выборы. Их под­
готовка и проведение выдвинулись на первое место в националь­
ной политической повестке сразу после смены Ельцина Пути­
ным у кормила власти. Кроме Путина кандидатами в президенты
были зарегистрированы Г. Зюганов, Г. Явлинский, В. Жиринов­
ский, Э. Памфилова, К. Титов, С. Говорухин, Ю. Скуратов,
А. Подберезкин, У. Джабраилов. Не выдвинул своего кандидата
блок ОВР, хотя его лидер Е. Примаков на протяжении всего '
предшествующего года входил по результатам опросов обще­
ственного мнения в тройку ведущих российских политиков. Но и
ОВР, и Примаков были явно деморализованы агрессивной и эф­
фективной атакой против них государственных СМИ во время
думских выборов и решили не подставлять себя вновь их бесцере­
монным и разрушительным ударам.
С самого начала президентской кампании Путин стал ее глав­
ным фаворитом. Российская элита, терзавшаяся сомнениями во.;
время президентских выборов 1996 г., в этот раз практически еди­
нодушно высказала поддержку главному претенденту. Губернато­
ры и лидеры бизнеса соперничали друг с другом в демонстрации
лояльности Путину, и пресса не без некоторого удивления конста- =
тировала, что самые могущественные олигархи склонили перед
ним головы. Многие комментаторы, среди них и А. Чубайс, заяви238

ли о завершении олигархического периода российской политиче­
ской истории. Государственные средства массовой информации, в
первую очередь электронные, дабы застраховаться от возможных
неожиданностей, фактически перекрыли доступ в эфир для оппо­
нентов и критиков Путина. Робкие протесты не были услышаны,
страна все теснее сплачивалась вокруг нового лидера.
Предвыборная программа Путина развивала уже высказывав­
шиеся им ранее принципы, продолжая синтезировать консерва­
тивную и либеральную идеологии. Консервативный подход, воз­
величивающий традиционные российские ценности, в первую
очередь государственность и порядок, доминировал в «Открытом
письме Владимира Путина к российским избирателям»: «Наша
первая и главная проблема... потеря государственной воли и на­
стойчивости в доведении начатых дел... Наша другая большая
проблема — отсутствие твердых и общепризнанных правил... Го­
сударству здесь придется начать с себя. Оно должно не только ус­
танавливать равные правила, но и соблюдать их... Чем сильнее
государство, тем свободнее личность... „Земля наша богата, по­
рядка только нет"», — говорили в России. Больше так о нас гово­
рить не будут».
Либеральные принципы чаше излагались не самим кандида­
том, а его окружением. Наиболее полно они были представлены в
документе «Стратегия развития Российской Федерации до 2010 го­
да», подготовленной «мозговым центром» во главе с Г. Грефом.
Основные его положения включали: отмену всех государственных
льгот тем или иным компаниям и бизнесменам, поддержание рав­
ноправной для всех конкурентной среды; введение единого невы­
сокого налога для физических лиц, снижение ставок большинства
других налогов; приведение социальной политики государства в
соответствие с его ресурсами, переход к адресной социальной под­
держке населения; ведение переговоров о присоединении к Все­
мирной торговой организации, приведение национального зако­
нодательства в соответствие с требованиями ВТО; внедрение кон­
курентно-рыночных отношений в сфере коммунальных услуг,
здравоохранения и образования; демонополизация всех монопо­
лий, в том числе естественных. Многие из этих положений угрожа­
ли дальнейшим снижением жизненного уровня не только нижних,
но и средних социальных слоев, но поскольку сам Путин их не де­
кларировал, он как бы оставался «вне подозрений». Его же совет­
ники, которые вполне могли оказаться «калифами на час», попу­
лярности главного кандидата никак не уменьшали.
На президентских выборах 26 марта победа Путина была пол­
ной и безоговорочной. К избирательным урнам пришли 68,7%
239

имеющих право голоса (в 1991 г. — 77,7, в 1996 г. — около 70%)
Путин, обыгравший всех в первом же туре, собрал 52,9% от уча
ствовавших в выборах. Его главные соперники сушественн<
снизили свои результаты в сравнении с предшествующими вы
борами: Зюганов — 29,2%, Явлинский — 5,8, Жириновский 2,7%. Выборы, помимо всего прочего, засвидетельствовали, чт<
россияне утратили веру в политиков-ветеранов, занимавших ве
дущие места в политической элите на протяжении, как мини­
мум, 10 лет и не оставивших у большинства соотечественнико1
сомнений в своей неспособности быть эффективными общена
циональными лидерами. Относительно недавнее вхождение Пу
тина в российскую политическую элиту обернулось для нег<
плюсом: среди ведущих кандидатов в президенты он был единст
венный, кто не только не исчерпал кредита доверия болыпинст
ва избирателей, но даже внушал определенные надежды на раз
решение драматических социально-экономических и политиче
ских проблем.
Сразу после принесения Путиным президентской присяг»
был сформирован новый кабинет министров. Болыпинств<
прежних министров, в том числе и глава кабинета М. Касьянов
сохранили свои посты. Нововведений было немного, но они бы^
ли многозначительны: так, пост заместителя-председателя прави
тельства — министра финансов занял А. Кудрин, а важнейши(
пост министра экономического развития и торговли Г. Греф оба сторонники либеральной экономики. Кроме того, один и
ведущих либеральных экономистов А. Илларионов был назначе!
советником президента. В целом же высшая исполнительна]
власть, носившая по преимуществу технократический характер
приобрела более правоцентристский вид. Обращало на себя вни
мание и то, что ее ядро составляли выходцы из Санкт-Петербур
га, земляки президента. По возрасту — от 40 до 50 лет — больший
ство верхнего эшелона исполнительной власти принадлежали
одному поколению с Путиным.
Весной 2000 г, обозначились основные направления внутрен
ней политики нового президента. Главными были три:
1) реорганизация государства, преследующая цель укрепле
ния его центра, а также всей вертикали власти;
2) создание новой диспозиции во взаимоотношениях госу
дарства и бизнес-элиты, означающей отстранение «оли
гархов» от центров политической власти;
3) либерально-рыночные нововведения в экономическую »
социальную политику.
240

Реорганизация вертикали государственной власти включила в
качестве важнейшей меры создание семи федеральных округов,
оказавшихся промежуточным и одновременно связующим зве­
ном между центром и 88 регионами России. Федеральные окру­
га — Центральный, Северо-Западный, Северо-Кавказский, При­
волжский, Уральский, Сибирский, Дальневосточный — по своим
границам практически совпадали с военными округами. То, что
пятеро (генерал-лейтенанты Г. Полтавченко, В. Черкесов, П. Ла­
тышев, К. Пуликовский и генерал армии В. Казанцев) из семи
полномочных представителей («полпредов») президента в феде­
ральных округах оказались людьми в генеральских погонах, еще
более подчеркивало серьезность намерения укротить «феодаль­
ную вольницу» в регионах, привести действия и постановления
их властей в соответствие с общефедеральными законодательст­
вом и политикой. Введение полномочных представителей в Со­
вет безопасности РФ, все более выступавшего в качестве аналога
Политбюро советских времен, и фактически, и формально воз­
высило их над всеми губернаторами, как и над большинством фе­
деральных министров и законодателей.
Хотя в решении о создании федеральных округов указывалось,
что задача президентских полпредов — не руководство регионами,
а регулирование и координация действий федеральных органов
власти на местах, они начали активно вмешиваться в деятельность
местных органов, что порождало нередко серьезные конфликты. В
борьбе за реальную власть между 88 губернаторами и 7 полпреда­
ми, которых также стали именовать «генерал-губернаторами», ча­
ша весов все чаще склонялась в пользу последних. Через год после
создания федеральных округов и института полпредов президент
Путин выразил удовлетворение реформой, выделив среди ее поло­
жительных следствий приведение законодательных актов регио­
нов в соответствие с федеральной Конституцией.
Вторая важная реформа в механизме государственной вла­
сти — реорганизация Совета Федерации, верхней палаты Феде­
рального собрания — также серьезно ущемила статус региональ­
ных лидеров. Губернаторы и председатели региональных законо­
дательных собраний, являвшиеся по статусу и членами верхней
палаты («сенаторами»), должны были, согласно реформе, рас­
статься с местами в Совете Федерации. Вместо них «сенаторами»
становились рядовые представители региональных исполнитель­
ных и законодательных органов. В результате уменьшались как
возможности влияния региональных лидеров на центральную
власть, так и политический вес самих регионов. Региональные
лидеры поначалу оказали сопротивление реформе, но в июле
241

2000 г. должны были уступить объединенным усилиям президен­
та и Государственной думы, нижней палаты, которая не упустила
шанса принизить роль «сената», своего законодательного проти­
вовеса.
Чтобы подсластить горькую пилюлю, «прописанную» регио­
нальным губернаторам, президент создал для них Государствен­
ный совет, совещательный орган, призванный давать стратеги­
ческие рекомендации для разработки новой законодательной
базы. Как и Государственный совет, созданный некогда Алексан­
дром I, он не обладал реальными властными полномочиями.
Практически он стал рупором неформальной «губернаторской
партии», распавшейся после реформы Совета Федерации. Новое
коллективное представительство губернаторов было несравнен­
но менее влиятельным, чем прежнее: Госсовет собирался не чаще
одного раза в три месяца, а в промежутках от его имени действо­
вал президиум из семи губернаторов. Поскольку президиум регу­
лярно полностью сменялся, он, как и Госсовет, не мог приобре­
сти роли реального властного института.
Реформа государственного механизма, помимо всего прочего,
создавала впечатление о выстраивании президентом такого ба­
ланса властных институтов, их «сдержек и противовесов», кото­
рый был равнозначен бонапартистской схеме, позволявшей главе
государства безусловно возвышаться над всеми группировками
политической элиты и с наименьшими препятствиями проводить
в жизнь свою волю. Уже через несколько месяцев после запуска
реформы наблюдатели констатировали, что губернаторы, даже
наиболее строптивые, стали «выстраиваться» под президента, а
новый Совет Федерации начал утрачивать признаки самостоя­
тельности, трансформировавшись в ярко выраженный пропрези­
дентский орган.
Второе важное направление внутренней политики Путина —
взаимоотношения с бизнес-элитой — преследовало цель отстра­
нения олигархов от центров политической власти. При этом ут­
верждалось, что в намерения власти не входит вообще пресече­
ние участия бизнеса в политике, но это участие должно осущест­
вляться в конституционных рамках, никто из бизнесменов не,
должен получать искусственных политических льгот и преиму-^
ществ, все они должны быть «равноудалены» от государственны"
органов. Концепция взаимоотношений правительства с бизне­
сом не была прописана сколько-нибудь глубоко и всесторонне,
общественном мнении ей стали даваться различные трактовки,
самой популярной стала версия, что Путин хочет нанести удар п
олигархам, связанным с «семьей», как и по самой «семье».
242

Разнообразие трактовок объяснялось противоречивостью дей­
ствий самой власти. Первоначально, весной 2000 г., создалось впе­
чатление, что власть хочет нанести удар по тем группам бизнесэлиты, которые были главными оппонентами Путина в политиче­
ских баталиях предшествующего года. Под удар были поставлены
их главные пропагандистские рупоры — холдинг «Медиа-Мост» и
НТВ, принадлежавшие В. Гусинскому, а также московский теле­
канал, подконтрольный Ю. Лужкову. Но после того как Лужков и
его сторонники продемонстрировали в отношении нового прези­
дента полную лояльность, атаки против московского телеканала
были сняты. Теперь гнев правительства оказался сосредоточен­
ным, наряду с «Медиа-Мостом» и НТВ, также на Общественном
российском телевидении, подконтрольном Б. Березовскому. По­
скольку Березовский всегда фигурировал в качестве главного стол­
па «семьи», окрепла и та версия, что основные антиолигархиче­
ские усилия власти направлены против последней.
Некоторое время власть, словно демонстрируя собственную
объективность и «равноудаленность» от всех группировок биз­
нес-элиты, предпринимала выпады и против политически лояль­
ных предпринимательских гигантов, например «Лукойла» (был
обвинен в сокрытии прибыли) и «Интерроса» (под сомнение ста­
вилась законность приобретения им «Норильского никеля»), но
с середины 2000 г. под ее прицелом остались только Гусинский и
Березовский. Два олигарха, со своей стороны, обрушили всю
мощь подконтрольных им СМИ на президента, в намерения ко­
торого включили утверждение режима личной власти с опорой на
спецслужбы. Противоборствующие стороны в равной степени
использовали принцип «цель оправдывает средства», но шансы
на победу президентской стороны с самого начала выглядели
предпочтительнее. И не только потому, что Путин опирался на
государственную власть, но и потому, что его поддерживало
большинство общества, жаждавшее отмщения могущественным
олигархам, сколотившим благодаря ловкости, финансовым ма­
хинациям, тесным контактам с прежней властью многомиллиар­
дные состояния.
Генеральной прокуратуре, возбудившей дела против Гусин­
ского и Березовского, не составило труда предъявить им конкрет­
ные обвинения. В частности, против Гусинского были выдвину­
ты обвинения в хищении из собственности государства через по­
средство «Российской государственной компании „Русское ви­
део"» не менее 10 млн. долларов США и невозврате долгов кре­
диторам. В отношении Березовского было возобновлено дело
«Аэрофлота», инициированное еще весной 1999 г. Генеральным
243

прокурором Скуратовым, но прекращенное вследствие вмеша­
тельства «семьи». СМИ, принявшие сторону Генпрокуратуры,
нашли в действиях олигархов еще больше прегрешений. Защит­
ники же олигархов, даже признавая возможность их прегреше­
ний, указывали, что все крупные состояния, созданные в 90-х гг.,
были замешаны на мошенничестве и коррупции. Их позитивное
предложение заключалось в прошении всех грехов российской
бизнес-элиты, поскольку-де по-другому в эпоху первоначально­
го накопления капиталов не бывает. Что же касается гнева власти
в отношении Гусинского и Березовского, то его причину видели
не в прегрешениях олигархов, а в желании государства поставить
под свой контроль их медиа-империи.
Гусинский и Березовский, опираясь на свои медиа-империи,
активно склоняли на свою сторону общественность. Им сопутст­
вовал частичный успех: некоторые влиятельные политики, жур­
налисты, деятели искусства и науки вступились за гонимых маг­
натов, но подавляющее большинство общества или оставалось
равнодушным к судьбе олигархов, или проявляло к ним плохо
скрываемую неприязнь. Летом-осенью 2000 г. оба олигарха вые­
хали из России, поставив себя в положение политэмигрантов.
ОРТ перешло под контроль государства, которое решительно по­
меняло политику телеканала, мотивируя свое вмешательство тем,
что ему принадлежали 51% акций и оно вправе было вести себя
как собственник могущественного СМИ. НТВ оказалось под
контролем «Газпрома», своего крупнейшего кредитора, тесно
связанного с государством.
Удар власти по Гусинскому и Березовскому серьезно ослабил
политические позиции бизнес-элиты. «Семья» исчезла если не из
российского политического пространства, то из поля зрения об­
щественности, ее перестали рассматривать в качестве реального
властного института. Но экономическая мощь крупного бизнеса
не ослабла. Не уменьшилось и число его лидеров, хотя в олигар­
хической «табели о рангах» произошли определенные перемеще­
ния и после устранения Гусинского и Березовского более весо­
мыми стали позиции В. Потанина, М. Фридмана, О. Дерипаски и
ряда других крупных бизнесменов. Поражение Березовского и
Гусинского сделало крупный бизнес более лояльным к власти, и
тема олигархии в российской политической повестке, по край­
ней мере на время, была закрыта.
Третьим по счету (но первым по важности, по крайней мере,
для общества) направлением внутренней политики В. Путина
стали экономические и социальные реформы. Экономические
показатели России и в 1999, и в 2000 гг. оставались, как и прежде,
244

достаточно противоречивыми, но позитивные тенденции (осо­
бенно в 2000 г.) в целом были более ощутимы, чем прежде, что на­
капливало предпосылки для нового тура либеральных реформ. В
1999 г. экономический рост составил 3,5, а в 2000 г. — 7,8% (са­
мый высокий показатель за 15 лет). Экономика преодолела по­
следствия финансового краха 1998 г. и по валовым показателям
вернулась к уровню середины 1994 г. Снижалась инфляция: если
в 1999 г. она составляла около 36%, то в 2000 г. — 20%, то есть вер­
нулась под контроль и сблизилась с докризисным уровнем. Курс
рубля к доллару оставался плавающим, но это не влияло на его
устойчивость: его номинальный курс подешевел всего на 4,3%,
при этом в реальном выражении он вырос на 13,2%. Золотова­
лютные резервы Центрального банка России за 2000 г. выросли
более чем вдвое и достигли рекордного уровня в 27,95 млрд. дол­
ларов.
В 2000 г. российская банковская система почти полностью оп­
равилась от последствий финансового кризиса 1998 г., а ее активы
демонстрировали устойчивый рост. Был заметен рост инвестиций:
ихдоля в валовом внутреннем продукте составляла в 1999 г. 16,3%,
а в 2000 г. — 18,4%. В 2000 г. был отмечен рост реальных доходов
населения на 8,5% и увеличение расходов наличное потребление.
Практически все специалисты признавали, что первый год
пребывания Путина на президентском посту для российской
экономики оказался весьма удачным. Расхождения существова­
ли в вопросе о причинах обозначившегося экономического рос­
та. Е. Гайдар и его единомышленники утверждали, что это — пер­
вая отдача от осуществленных в начале 90-х гг. радикальных эко­
номических реформ. Но большинство экономистов сходились в
том, что экономический рост носил конъюнктурный характер и
был обусловлен двумя причинами. Во-первых, крах в августе
1998 г. рубля имел следствием резкое снижение импорта, что ос­
вободило от конкуренции отечественную промышленность и
сельское хозяйство, способствуя их подъему. Во-вторых, резкий
рост в 1999—2000 гг. мировых цен на нефть привел к увеличению
прибылей российских нефтяных компаний (на 7 млрд. долл. в
1999 г. и 17 млрд. долл. в 2000 г.), что имело следствием увеличе­
ние и национального дохода, и отчислений в бюджет.
Об относительном и конъюнктурном характере экономиче­
ского роста 1999—2000 гг. красноречиво говорили некоторые ос­
новополагающие показатели. В экономике незыблемо сохраня­
лось доминирующее положение сырьевого капитала. В 2000 г.
около половины всех инвестиций были направлены в топливносырьевой сектор и в транспорт, а высокие технологии оставались
245

на «голодном пайке» и продолжали прозябать. Уровень благосо­
стояния населения при некотором росте в 2000 г. не смог вер­
нуться к докризисному уровню, который также невозможно при­
знать удовлетворительным. Среднедушевой доход (по расчетам
независимой аналитической группы «Центр развития» под руко­
водством известного экономиста С. Алексашенко) в реально
выражении составил 87% от уровня 1997 г., заработная плата
92, а средняя пенсия — 82%.
Серьезным испытанием для российской экономики стала в;
плата внешних долгов. В начале 2001 г. высокопоставленн
представители правительства заявили о том, что приоритетом я
ляются внутренние социально-экономические задачи и попыт
лись увязать с их решением выплаты по внешнему долгу, доп
екая возможность волевой отсрочки и реструктуризации долг
Это вызвало резкий протест со стороны Запада, в первую очеред
Парижского клуба стран-кредиторов. Российскому правительст­
ву пришлось отступить и, заручившись согласием Государствен--'
ной думы, принять решение о выплате в течение года всех причи;
тающихся 3,5 млрд. долларов. Это был важный прецедент усвое
ния цивилизованных форм взаимоотношений с кредиторами, н
оборотной стороной было еще большее сужение возможносте
государства сохранять традиционные социально-экономически
обязательства перед собственным обществом. Правительство ви"
дело выход в последовательном переложении этих обязательс
на самих граждан, что еще более жестко подталкивало его к во
обновлению либерально-рыночных реформ.
На одно из первых мест была поставлена жилищно-комму
нальная реформа, которая неоднократно выдвигалась и прежде,
но в итоге оказывалась неподъемной. В 2001 г. исполнительная
власть заявила со всей решительностью: в течение ближайших
лет на граждан будут возложены не 40, а все 100% жилищно-ком­
мунальных расходов. С этой реформой соседствовала другая ли­
беральная мера: радикальное освобождение в 2001—2004 гг. внут­
ренних цен на электричество, газ, нефть, транспорт, вследствие
чего государство сводит к минимуму дотационные обязательства
перед населением. Дабы цены были рыночными, а не монополи­
стическими, правительство запланировало реструктуризацию
энергетики, нефтяной и газовой отраслей, транспорта с тем, что­
бы создать в них конкурентную среду.
Важное место в программе правительства заняли реформы, на­
правленные на стимулирование частного предпринимательства и
экономического роста. Одной из главных оказалась налоговая ре­
форма: в 2000 г. была отменена прогрессивная шкала налогообло246

жения доходов физических лиц и введен единый 13%-ный подо­
ходный налог. Новый налог преследовал цель прекратить сокры­
тие зажиточными гражданами доходов от налогов (что было пра­
вилом при высоких ставках) и уменьшить отток капиталов за гра­
ницу, где подоходный налог теперь оказывался существенно вы­
ше, чем в России. Также в 2000 г. был введен единый социальный
налог с регрессивной шкалой, существенно сокращены таможен­
ные ввозные пошлины, приняты некоторые другие меры, направ­
ленные на улучшение собираемости налогов и расширение нало­
гооблагаемой базы. Согласно первым правительственным отче­
там, эти меры начали приносить положительные результаты.
Другие социально-экономические программы правительства
включали: формирование системы кредитных институтов, обес­
печивающих эффективное перераспределение финансовых ре­
сурсов, повышение эффективности управления государствен­
ным сектором экономики, активизация процедур банкротства
неэффективных собственников, стимулирование инвестиций в
обрабатывающую промышленность и агропромышленный комп­
лекс, развитие условий, определяющих качество «человеческого
капитала* (образование, здравоохранение, культура). Многие из
намеченных реформ выдвигались и ранее, но застыли на «мерт­
вой точке». К их числу относилась и аграрная реформа, предпо­
лагающая куплю-продажу сельскохозяйственных земель. В тече­
ние 90-х гг. правительство неоднократно выдвигало Земельный
кодекс, включающий соответствующие статьи, но каждый раз он
отклонялся законодательным корпусом. В 2001 г. правительство
разработало компромиссный вариант, создающий рамочные за­
конодательные условия для всей страны и передающий на уро­
вень регионов определенные полномочия, касающиеся граждан­
ского оборота сельскохозяйственных угодий.
Программа Путина, представлявшая симбиоз государственничества, которое не могло не вызвать симпатий «почвенников»,
как и части левых сил, и либерализма, который получил отклик
уже среди «правых», породила необычную, не встречавшуюся
прежде реакцию со стороны общества. Каждый из противоборст­
вующих политических спектров, как и рядовые граждане, видели
в программе то, что хотели увидеть и готовы были оказать под­
держку исполнительной власти для реализации того, что совпа­
дало с их взглядами и что, по их мнению, составляло ядро прави­
тельственной программы. В результате программа Путина стала
«инвестицией надежд» для большинства общества, что обеспечи­
вало стране политическую стабильность, необходимую для про­
ведения реформ.
247

Ведущие правые партии — Союз правых сил и «Яблоко»
продемонстрировали определенные отличия в отношении про­
грамм и политического курса Путина. СПС и его лидеры (Б. Не-'
мцов, Е. Гайдар, А. Чубайс) твердо, практически безоговорочно
поддержали экономическую и социальную программу прави­
тельства. И не случайно: правительственная программа точно со­
ответствовала принципам экономического и социального либе­
рализма СПС, а некоторые его представители и сами участвовали
в ее разработке. В экономических министерствах правительства,
особенно в «команде» Грефа, было немало единомышленников
СПС (первый заместитель Грефа А. Улюкаев являлся ближай­
шим соратником Е. Гайдара). Подводя итоги первого года прези­
дентской деятельности Путина, Е. Гайдар назвал «бесспорным
достоинством экономической политики России... последова­
тельную реализацию «правой» или, лучше сказать, нормальнойэкономической программы» [Известия. 17 января 20011.
В отличие от СПС, «Яблоко» держало в фокусе внимания не
столько экономический курс, сколько политические мероприя­
тия Путина, и позиция «яблочников» оказалась весьма критиче­
ской. Они последовательно критиковали попытки Путина скон­
центрировать государственную власть в своих руках, а особенно
же стремление властей обанкротить медиа-империю В. Гусин­
ского, усматривая в позиции государства не экономические, а
исключительно политические мотивы, создававшие угрозу для
свободы слова и печати. Но экономические мероприятия прави
тельства «Яблоком» в целом поддерживались.
Представители противоположного политического спектра,
напротив, относились критически к экономической программе1
исполнительной власти, но твердо поддерживали державно-государственническуго позицию Путина. Известный философ, а в;
прошлом диссидент А. Зиновьев, вернувшийся в конце 90-х гг. в;
Россию и оказавшийся в результате сложных исторических пе-;
рипетий глашатаем державно-государственнических сил, увидел в президентстве Путина шанс на прекращение чужеродной
модернизации; «Я расцениваю его как третью попытку сопро­
тивления России насильственной западнизации и превращения
ее в зону колонизации со стороны глобального западнистского
сверхобшества (глобализации). Первой попыткой я считаю
«путч» в августе 1991 года, второй — восстание Верховного Сове-;
та в конце сентября — начале октября 1993 года» [Зиновьев,
2000]. Подобное «реставрационное» восприятие президентства
Путина было характерно для державно-государственнически
сил в целом.
248

Показательна противоречивость отношения к новой верхов­
ной российской власти КПРФ. В конце 2000 г. на своем седьмом
съезде коммунисты отделили президента от правительства, зая­
вив, что к первому они будут находиться в «конструктивной», а
ко второму в «непримиримой оппозиции», имея в виду поддер­
жать линию Путина на возвышение государственной власти, но
отвергнуть экономический курс кабинета министров. В марте
2001 г. коммунисты предприняли попытку реализовать свою
стратегию «отделения» правительства от президента на практи­
ке. Никак не критикуя президента, они поставили в Государст­
венной думе вопрос о вотуме недоверия правительству. Рассмот­
рение вопроса обнаружило, что для подавляющего большинства
депутатов подобная стратегия неприемлема, Госдума сохранила
правительство, проявив понимание того, что его линия это и ли­
ния президента.
Главной опорой Путина стали те, кого можно отнести к поли­
тическому центру. К нему все более склонялось большинство
фракций Государственной думы. Важным политическим успехом
президента стало решение движения «Отечество» и партии
«Единство» об объединении (принято в апреле 2001 г.). Собирая
вокруг себя политический центр, Путин пытался подтянуть к не­
му и как можно больше представителей «крайностей». Стремле­
ние президента к национальному консенсусу нашло яркое выра­
жение в законе о государственной символике, поддержанном
всеми ветвями власти в конце 2000 г. Закон одобрил герб (двугла­
вый орел), флаг (красно-сине-белый), утвердившиеся при Ель­
цине, и музыку гимна, позаимствованную у СССР. Поскольку
герб и флаг уходили корнями в Московскую Русь и Петербург­
скую Россию, государственная символика соединила все эпохи
российской истории. Подобный синтез вызвал протест как у
крайне правых (для них был неприемлем советский гимн), так и
у крайне левых (их не устраивали антисоветские герб и флаг), но
большинство нации он вполне удовлетворил.
Весной 2001 г. российская общественность подвела итоги пер­
вого года пребывания В. Путина у власти. Разброс мнений среди
политических аналитиков был достаточно велик, при этом боль­
шинство сочло, что практическая отдача от президентских ре­
форм оказалась ниже ожиданий. Социологические опросы обще­
ственного мнения засвидетельствовали, что рейтинг популярно­
сти Путина был, как и прежде, высок, но в восприятии его прак­
тических дел проявлялись критические оценки. Согласно дан­
ным Всероссийского центра изучения общественного мнения
(ВЦИОМ), 31% россиян считали, что президент успешно справ249

лялся с экономическими проблемами, в то время как 63% полага­
ли, что он не преуспел в их решении. 40% одобряли деятельность
Путина по защите демократии и политических свобод, а проти­
воположной точки зрения придерживались 46%. 28% считали,
что президент сумел добиться своих целей в Чечне, а 65% не бы­
ли с этим согласны. И только в оценке международной политики
президента соотношение опрошенных — 55 против 38% — оказа­
лось в пользу Путина.

I

Заключение

Современный период российской истории может быть разде­
лен на три завершенных этапа и один незавершенный (начался с
приходом к власти В. Путина). Главное содержание всех этапов
составляла модернизация российского общества, означающая
перевод его в новое качественное состояние, которое позволило
бы России ликвидировать отставание от экономически развитых
стран и в итоге стать вровень с ними.
На первом этапе — 1985—1986 гг. — руководство СССР во гла­
ве с М. Горбачевым использовало традиционную по своей сути
модель командно-административных методов «ускорения» соци­
алистического развития, не затрагивавшую основ советского
строя. Она не только не дала положительных результатов, но во
многом усугубила экономические и социальные проблемы, обна­
ружив, что мобилизационные командно-административные воз­
можности воздействия на экономику исчерпаны.
На втором этапе — 1987—1991 гг. — Горбачев и его окружение
использовали новую стратегию реформ, в центре которой оказа­
лась политическая демократизация. Ее замысел заключался в от­
странении от власти партийных консерваторов и замене командноадминистративного социализма своего рода советской моделью
рыночного демократического социализма, которая призвана была
раскрепостить экономические и социальные потенции общества.
Начало многообразным политическим реформам второго этапа да­
ло введение альтернативных выборов депутатов советов всех уров­
ней. Среди экономических реформ на первом плане оказалось вве­
дение хозрасчетного, или товарно-рыночного, социализма.
Новая стратегия дала результаты, противоположные замыс­
лам ее создателей и совершенно не предвиденные ими. Экономи251

СОДЕРЖАНИЕ

Введение. Теоретические подходы
Глава I. 1985-й — «Больше социализма!»
Глава II. «Больше демократии!»

29

Глава III. На сцену выходят радикалы

46

Глава IV. Центризм по Горбачеву: идеология и практика
Глава V. Август 1991: причины и следствия
Глава VI. Радикальные реформы: год Гайдара

103

Глава VII. Оппозиция: правая, левая где сторона?

126

Глава VIII. Исполнительная власть против законодательной

143

Глава IX. 1994-1996: оформление нового режима

167

Глава X. Младореформаторы и олигархи. Финансовый крах и
министерская чехарда

198

Глава XI. Возвышение В. Путина. Начало президентства

221

Заключение

251

Избранная библиография

2 ~'