/
Автор: Май К.Ф.
Теги: художественная литература роман собрание сочинений
ISBN: 5-300-00517-7
Год: 1996
Текст
БОЛЬШАЯ
БИБЛИОТЕКА ПРИКЛЮЧЕНИЙ
И НАУЧНОЙ ФАНТАСТИКИ
Карл Май
—«мЦ 0 (мнм»-
СОЧИНЕНИЯ
В ДВУХ ТОМАХ
Том первый
Ф
СОКРОВИЩА
СЕРЕБРЯНОГО
ОЗЕРА
Роман
МОСКВА
«ТЕРРА» — «TERRA»
1996
ББК 84.4Г
М14
Перевод с немецкого
Е. Факторовича
Оформление художника
С. Соколова
Оригинал-макет подготовлен
Гуманитарным центром
Май К.
М14 Сочинения: В 2 т. Т. 1: Сокровища серебряного озера:
Роман / Пер. с нем. Е. Факторовича — М.: ТЕРРА, 1996.
— 352 с. — (Большая библиотека приключений и науч-
ной фантастики).
ISBN 5-300-00517-7 (т. 1)
ISBN 5-300-00518-5
В первый том сочинений знаменитого немецкого писателя Карла
Мая (1842—1912) вошел роман «Сокровища серебряного озера». Захва-
тывающий сюжет произведения, высокое литературное мастерство ав-
тора держат в напряжении читателя на протяжении всего романа.
4703010000-301
М А30(03)-96
Подписное
ББК 84.4Г
ISBN 5-300-00517-7 (т. 1)
ISBN 5-300-00518-5
©Издательский центр «ТЕРРА», 1996
СОКРОВИЩА
СЕРЕБРЯНОГО ОЗЕРА
роман
Глава первая
ЧЕРНАЯ ПАНТЕРА
Около полудня очень жаркого июньского дня «Догфиш»,
один из самых больших пароходов Арканзаса, шлепал своими
мощными лопастными колесами по реке. Ранним утром он
вышел из Литл-Рока и должен был вскоре достичь Льюисбур-
га и причалить там, чтобы принять на борт новых пассажиров
или грузы.
Пассажиры — из тех, кто побогаче, — из-за удушливой
жары разошлись по своим каютам, а большинство из остав-
шихся на палубе разлеглись между бочками, ящиками и тю-
ками, отбрасывавшими хоть какую-то тень. Для этих пасса-
жиров капитан велел под натянутым брезентом соорудить
нечто вроде импровизированной стойки, на которой стояли
разномастные стаканы, рюмки и бутылки, крепкое содержи-
мое которых отнюдь не предназначалось для людей с тонким
вкусом. За стойкой, закрыв глаза, стоял разомлевший от жары
бармен. Он то и дело ронял голову на грудь, но стоило ему
приоткрыть глаза, как с его губ срывалось негромкое прокля-
тие или ругательство. Его явное неудовольствие было вызвано
тем, что человек двадцать мужчин, рассевшихся вокруг стола
прямо на палубе и передававших из рук в руки кожаный ста-
канчик с игральными костями, играли на выпивку. После
окончания партии проигравший угощал всех остальных креп-
ким пойлом. Вот почему бармен и не мог позволить себе
вздремнуть, а очень хотелось.
Эти мужчины познакомились не на пароходе, потому что
все были на «ты», и, как следовало из некоторых высказыва-
ний, каждый был отлично осведомлен о том, как идут дела у
остальных. Несмотря на всеобщее панибратство, одному из
них оказывалось явное предпочтение. Его называли «коло-
нель», то есть полковник.
Это был высокого роста сухощавый и подтянутый человек;
его лицо заросло колючей рыжей щетиной. Коротко остри-
женные огненно-рыжие волосы едва прикрывала старая об-
трепанная фетровая шляпа, сдвинутая на затылок. На нем
были светлые нанковые брюки и короткая куртка из той же
ткани, на ногах — подбитые гвоздями тяжелые кожаные са-
поги. Жилета он не носил, платка на шее тоже, а широко рас-
7
пахнутый ворот грязной помятой рубахи открывал загорелую
грудь. Бедра облегал красный матерчатый пояс с бахромой,
из-за которого выглядывали нож и два пистолета. За спиной
висело довольно новое ружье и заплечный полотняный
мешок с двумя лямками.
Все остальные были одеты столь же неопрятно, зато имели
хорошее оружие. Ни один из них не вызывал доверия. Игре
в кости они отдавались со страстью, в грубых выражениях ни-
чуть не стеснялись, так что порядочный человек не задержал-
ся бы рядом с ними ни на минуту. Они наверняка пропустили
уже немало стаканчиков, и лица их раскраснелись не только
от солнца.
Капитан оставил мостик и направился на кормовую палубу
к рулевому, чтобы дать последние указания. После чего руле-
вой спросил его:
— А что вы, капитан, думаете о парнях, которые вон там
играют в кости? По-моему, таких лучше вообще не брать на
борт.
— Согласен с тобой, — кивнул тот. — Говорят, правда,
будто они харвестеры — сезонные рабочие — и собираются
на Запад, чтобы наняться на время жатвы к фермерам. Не
хотел бы я оказаться на месте этих фермеров.
— Понятно, сэр. Я-то думаю, что они самые настоящие
трампы, бродяги. Это уж как пить дать. Хоть бы они на па-
роходе ничего не учинили!
— Я бы не советовал им цепляться к нам. У нас хватит сил
выбросить их всех в воды нашего благословенного Арканзаса.
Кстати, будьте повнимательнее: через десять минут мы при-
ходим в Льюисбург, там причаливаем!
Капитан вернулся на мостик, чтобы отдать необходимые
при заходе в порт команды. Вскоре показались первые город-
ские дома, которые пароход приветствовал протяжным ревом
гудка. С причала дали знать, чтобы на пароходе подготови-
лись к приему грузов. Пассажиры из кают вышли на палубу:
хотелось размять ноги и хоть немного развлечься после уто-
мительного пути.
Картина, представившаяся их взору, оказалась довольно-
таки безрадостной. Город в ту пору еще не обрел своего ны-
нешнего значения, поэтому людей на пристани было совсем
немного, груз — несколько ящиков и посылок, а новых пас-
сажиров на пароход поднялось всего трое, причем чиновник на
причале обращался с ними не так, как положено с джентль-
менами.
Один из них — высокого роста и очень крепкого сложе-
ния, белый. Густая окладистая черная борода и бакенбарды
настолько закрывали лицо, что можно было увидеть только
глаза, нос и узкую полоску выбритых щек. Лоб закрывала ста-
рая, облезшая бобровая шапка. Представить себе ее новой —
8
дело безнадежное; скорее всего с тех давних пор она меняла
форму не раз и не два. Мужчина носил холщовые брюки и
куртку. За широкий кожаный пояс он засунул два пистолета,
нож и приторочил к нему несколько вещиц, которые всегда
держит при себе любой вестмен. Помимо этого у него была
двустволка, к ложу которой он привязал топор на длинном
топорище — чтобы удобнее было носить оба предмета сразу.
Заплатив за проезд, он окинул испытующим взглядом
группу стоявших по борту парохода пассажиров. Прилично
одетые обладатели кают его не заинтересовали. Зато на игро-
ках, поднявшихся, чтобы поглазеть на новоприбывших, его
глаз задержался. Увидел полковника и тут же отвел взгляд,
словно и не заметил. Подтягивая голенища своих приспущен-
ных водонепроницаемых сапог, он негромко пробормотал
себе под нос:
— Пусть меня поджарят и сожрут со всеми потрохами,
если это не Рыжий Бринкли! И всю эту свору он собрал не
во имя благой цели. Лучше бы он меня не узнал.
А тот, о ком он подумал, тоже обратил на него внимание
и спросил своих спутников:
— Посмотрите-ка на того чернобородого! Кто из вас его
знает?
Ответ был отрицательным.
— М-да, а я, по-моему, уже встречался с ним однажды,
причем при невеселых для меня обстоятельствах. Что-то такое
мне мнится...
— Тогда и он узнал бы тебя, — заметил один из стоявших
рядом. — Он всех нас видел, и тебя тоже.
— Гм! Ну, может, еще вспомню. А лучше спрошу, как его
зовут. Тут я сразу разберусь, что к чему. На лица у меня па-
мять худая, зато имен я никогда не забываю. Давайте-ка пред-
ложим ему выпить!
— Лишь бы он не отказался!
— Вот еще! Сами знаете — это даже не обида, а оскорбление!
Человек, который предложил кому-то выпить вместе и получил
отказ, имеет в этой стране право ответить обидчику ножом или
пистолетом. И если он его заколет, никто и не пикнет.
— По нему не скажешь, что его можно заставить сделать
то, чего он не желает.
— Чушь! Хочешь пари?
— Да., да, пари, пари! — закричали многие. — Пусть про-
игравший выставит всем по три стаканчика выпивки.
— Я не против, — сказал полковник.
— Я тоже, — заметил другой. — Но у проигравшего должно
быть право на реванш. Сделаем три попытки, и за каждую —
стаканчик виски.
— Три попытки? О чем ты говоришь?
— Ну, сначала предложим выпить чернобородому, которо-
9
го ты якобы знаешь. Потом одному из джентльменов, кото-
рые пялятся на берег. Например, вон тому здоровенному
парню, который возвышается над остальными, как великан
над карликами. И еще тому индейцу, что поднялся на борт
вместе с сыном. Или ты его боишься?
Все так и покатились от смеха, а полковник презрительно
процедил:
— Чтобы я испугался какого-то краснокожего? Брось! Ско-
рее уж этого великана, на которого ты меня натравливаешь!
М-да, ну и силища у него, наверное! Но нередко случается,
что как раз такие вот гиганты трусоваты. Он одет в такой до-
рогой и модный костюм, что вряд ли ему часто приходилось
сталкиваться с ребятами нашего сорта. Ладно, пари идет. По
стаканчику выпивки за каждого. За дело!
Последние три фразы рыжий проговорил настолько гром-
ко, что их должны были услышать все пассажиры. Любому
американцу и любому вестмену известно значение слова «вы-
пивка», особенно если его произнесли столь громко и с угро-
зой в голосе. Поэтому глаза всех присутствующих обратились
на полковника. Не подлежало сомнению, что, подобно своим
приятелям, он уже немало выпил, и, значит, следовало дер-
жать ухо востро.
Полковник велел наполнить стаканчики, взял свой, подо-
шел к чернобородому и сказал:
— Послушайте, сэр! Я хочу предложить вам выпить. Я счи-
таю вас джентльменом и, надеюсь, вы не откажетесь осушить
рюмку за мое здоровье!
Густые усы чернобородого приподнялись и снова опусти-
лись, из чего можно было заключить, что по его лицу скольз-
нула улыбка.
— Прекрасно, — ответил он. — Я не против доставить вам
удовольствие, однако желал бы все же узнать, кто оказал мне
эту неожиданную честь.
— Вы совершенно правы, сэр! Надо знать, с кем пьешь.
Меня зовут Бринкли, полковник Бринкли, с вашего разреше-
ния. А вы кто?
— Моя фамилия Гросер. Томас Гросер, с вашего позволе-
ния. Итак, за ваше здоровье, полковник!
Он выпил и вернул стаканчик Бринкли, а остальные оп-
рокинули свои. Полковник, почувствовавший себя победите-
лем, смерил чернобородого с головы до ног презрительным
взглядом и спросил:
— По-моему, у вас немецкая фамилия. Вы, никак, один из
этих чертовых датчменов?1
— Отнюдь, сэр, я просто немец. Только и всего, — ответил
1 Так американцы английского происхождения презрительно называли
уроженцев скандинавских стран и Германии.
10
Гросер, не поддаваясь раздраженному тону рыжего. — Насчет
чертовых датчменов попробуйте поговорить с кем-нибудь другим.
Меня вы этим не заденете. Итак, благодарю за выпивку — и
прощайте!
Гросер резко повернулся на каблуках и быстро удалился,
бормоча себе под нос:
— Выходит, это тот самый Бринкли! Называет себя «пол-
ковником»! Он что-то затевает. Надо быть начеку.
Бринкли, победитель в первом раунде, особой радости от
этого не ощутил. Судя по выражению лица — скорее наобо-
рот. Он рассчитывал, что, если Гросер откажется, он прину-
дит его выпить, прибегнув к угрозам и оскорблениям. Однако
чернобородый перехитрил его: сперва выпил и только потом
сказал, что по пустякам в ссору ввязываться не собирается.
От этого полковнику стало кисло. Наполнив очередной ста-
кан, направился к своей второй жертве, к индейцу.
Вместе с Гросером на борт поднялись два индейца, пожи-
лой и молодой, лет примерно пятнадцати, внешне настолько
похожие, что нетрудно было догадаться — это отец и сын.
Они были в одинаковой одежде, одинаково вооружены, и
сын, можно сказать, являл собою копию отца в молодости.
На них были кожаные легины с бахромой по швам и жел-
тые мокасины, а вместо охотничьих рубах и курток — накид-
ки из пестрых домотканых одеял «цуньи», каждое из которых
стоит больше шестидесяти долларов. Длинные черные воло-
сы, аккуратно зачесанные назад, ниспадали на спину, отчего
индейцы несколько походили на женщин. Лица круглые, пол-
ные и добродушные, щеки разукрашены киноварью. Оба
ружья, которые они держали в руках, не стоили вместе и пол-
доллара. Короче говоря, вид у них отнюдь не воинственный.
Похоже, они побаивались остальных — вот и отошли в сто-
ронку и стояли, прислонившись к высоким деревянным ящи-
кам с грузом. Они вроде бы на окружающих ни малейшего
внимания не обращали, только когда полковник приблизился
к ним почти вплотную и пристукнул каблуками, подняли на
него глаза. А тот пошел напролом:
— Жарко сегодня! Или вам не жарко, краснокожие? Не-
дурно бы выпить. На, возьми, старина, и промочи себе горло!
Не изменившись в лице, индеец ответил ему на ломаном
английском:
— Не пить.
— Как, ты отказываешься? — взорвался рыжий. — Это вы-
пивка, выпивка, понял?! Кто не хочет выпить с джентльме-
ном, смертельно его оскорбляет. Такая обида смывается толь-
ко кровью. Кто ты такой?
— Нинтропан-хауэй, — скромно, но с достоинством отве-
тил индеец.
— Из какого ты племени?
11
— Тонкава.
— Выходит, из тех пугливых краснокожих, которые боятся
любой кошки? Ну, с тобой разговор короткий. Значит, не бу-
дешь пить?
— Мой не пить огненная вода.
Несмотря на угрозу полковника, ответ индейца прозвучал
совершенно спокойно. Тут полковник размахнулся и влепил
ему крепкую затрещину. Только он успел ударить отца, как
юный индеец мгновенно сунул руку под накидку — за оружи-
ем, конечно; при этом он вопросительно взглянул на отца:
подаст ему знак?
Лицо старшего индейца изменилось до неузнаваемости.
Он, казалось, стал выше ростом, глаза засверкали. Но так же
неожиданно индеец сник и вновь обрел покорный вид.
— Ну, так что скажешь? — с издевкой поинтересовался
полковник.
— Нинтропан-хауэй благодарить.
— Неужто тебе до того понравилась пощечина, что еще
спасибо говоришь?
Полковник опять размахнулся, но, поскольку индеец мол-
ниеносно присел, врезал рукой по ящику, у которого тот
стоял. Удар прозвучал сухо и резко, как громкий хлопок. И
тут изнутри послышалось злобное урчанье, сразу же перерос-
шее в дикий хриплый рык, показавшийся всем сгрудившимся
у борта пассажирам предвестником неминуемой беды.
Бринкли резко отпрянул, выронил стакан и испуганно
воскликнул:
— Черт! Что это значит? Что за чудище торчит в этом
ящике? Кто позволил? Того и гляди, помрешь от страха!
Пассажиров действительно охватил ужас. Лишь четверо из
них и бровью не повели: чернобородый, усевшийся на носу
парохода, великан, которого полковник собирался пригласить
выпить, и оба индейца. Никого из них самообладание не ос-
тавило даже на секунду.
Пассажиры в каютах тоже услышали звериный рык и
встревоженно спрашивали друг друга, что стряслось.
— Ничего особенного, леди и джентльмены, — объяснил
им хорошо одетый господин, только что вышедший из своей
каюты. — Это всего лишь пантерочка, маленькая такая пан-
тера — только и всего! Премиленький Felis pardus, но черного
цвета. Не волнуйтесь, люди дорогие!
— Как? Черная пантера? — возопил невысокий мужчина в
очках. Сразу было видно, что он о жизни диких животных
знал только из книг по зоологии. — Да ведь черная пантера —
преопаснейшее существо! Ни тигр, ни сам лев не идут с ней
в сравнение, до того она коварна и зла! Она часто убивает из
одной кровожадности. Сколько ей лет?
— Всего три года, сэр.
12
— Всего? Вы сказали «всего»? Это абсолютно взрослый
зверь! Боже мой! И такое страшилище у нас на борту! Кто за
это в ответе?
— Я, сэр, я, — заверил его и всех остальных незнакомец,
отдавая дамам и господам поклон. — Разрешите представить-
ся, леди и джентльмены! Я знаменитый цирковой антрепре-
нер Джонатан Бойлер. В последнее время выступаю с моей
труппой в Ван-Бьюрене. Эту черную пантеру прислали для
моего зверинца в Новый Орлеан, вот я и отправился за ней
вместе с самым опытным дрессировщиком. Капитан этого
прекрасного парохода разрешил за сходную цену перевезти
пантеру на палубе в специальном ящике. Но поставил при
этом условие, чтобы пассажиры по возможности не узнали о
том, в какой компании путешествуют. Поэтому я кормлю
пантеру исключительно по ночам и даю ей целого ягненка,
чтобы она нажиралась до отвала, а потом целый день спала.
Что поделаешь, когда кто-то начинает колотить по ящику ку-
лаками, зверь просыпается и подает голос. Надеюсь, дамы и
господа, что присутствие маленькой пантерочки ни в малей-
шей степени вас не потревожит и неприятностей не доставит.
— Что? Как? — голос у очкарика даже сорвался. — Не по-
тревожит? Не доставит неприятностей? Не могу не заметить,
что это величайшая глупость. С какой стати я должен пребы-
вать на борту рядом с черной пантерой? Пусть меня повесят,
если я на это соглашусь! Либо отсюда уберут ее, либо с паро-
хода сойду я! Вышвырните ее за борт! Или перевезите ящик
на берег!
— Однако, сэр, уверяю вас, она ни для кого не представ-
ляет никакой опасности, — уверял антрепренер. — Убедитесь
сами, какой это крепкий ящик, и потом...
— Подумаешь, ящик! — перебил его очкарик. — Этот
ящик по силам сломать мне, не то что пантере!
— Обратите, однако, внимание, что внутри ящика нахо-
дится металлическая клетка, которую и двум дюжинам львов
и пантер не разрушить.
— Правда? Тогда покажите клетку! Я хочу убедиться во-
очию!
— Да, да, покажите клетку, клетку покажите! Мы хотим
знать, что к чему, — поддержали его криками остальные.
Цирковой антрепренер был янки и решил взять быка за
рога, обратив это всеобщее желание себе во благо.
— Весьма охотно! — ответил он. — Однако, леди и джентль-
мены, согласитесь, что нельзя увидеть клетку, не заметив при
этом пантеру. Но, по условиям договора, без соответствующе-
го вознаграждения я этого делать не вправе. Чтобы еще боль-
ше заинтересовать вас импровизированным представлением,
я велю накормить зверя на ваших глазах. Цены назначим
такие: за места в первом ряду — один доллар, во втором — пол-
13
доллара и в третьем — четверть доллара. Но я вижу перед
собой только истинных леди и джентльменов и убежден, что
о местах во втором и третьем рядах можно сразу забыть. Есть
желающие заплатить полдоллара или двадцать пять центов?
Естественно, таких не нашлось.
— Итак, все получают места в первом ряду. Прошу вас,
леди и джентльмены — по доллару с человека.
Обойдя всех со шляпой в руках, он собрал деньги, а укро-
титель, которого он успел подозвать, готовился тем временем
к необычному представлению.
Большинство пассажиров парохода были янки, и неожи-
данный поворот дела их нисколько не удивил и не обескура-
жил. Пусть несколько минут большинство из них возмуща-
лось, зато теперь все заранее радовались возможности
развлечься. Даже маленький очкарик преодолел свой страх и
тоже сгорал от любопытства.
— Послушайте, парни, — обратился к своим спутникам
полковник, — одно пари я выиграл, а другое проиграл —
краснокожий мерзавец выпить со мной отказался! То на то и
выходит. Так что третье пари пойдет не на три стаканчика
бренди, а на доллар за представление. Согласны или нет?
Те согласились. «Великан не из тех, кого легко запугать», —
подумали они.
— Отлично, — проговорил полковник, которого очередные
несколько стаканчиков сильно взвинтили. — Вот увидите, с
каким удовольствием этот Голиаф со мной выпьет!
Бринкли взял полный стаканчик и прямиком направился
к пассажиру огромного роста. Сложения тот был великолеп-
ного, даже повыше и пошире в плечах, чем Гросер. На вид
ему было лет под сорок. Чисто выбритое, покрытое ровным
загаром лицо — лицо мужчины сильного и уверенного в себе.
Взгляд пронзительно-голубых глаз говорил о том, что он из
тех людей, которые привыкли жить на широких открытых
пространствах, например моряки или жители прерий. На нем
дорожный костюм отличного покроя, оружия как будто бы не
было. Рядом стоял капитан, спустившийся с мостика, чтобы
тоже поприсутствовать на представлении с пантерой.
Широко расставив ноги, полковник остановился перед
третьей жертвой и проговорил:
— Сэр, я предлагаю вам выпить. Надеюсь, вы не откажетесь.
Тот бросил на него удивленный взгляд и отвернулся,
чтобы продолжить прерванный появлением незнакомца раз-
говор с капитаном.
— Эй, вы! — воскликнул полковник. — Вы часом не ог-
лохли? Или не желаете меня слушать? Не советую: я терпеть
не могу, когда кто-то отказывается со мной выпить. Даю вам
хороший совет — не берите пример с краснокожего.
Великан слегка повел плечом и спросил капитана:
14
— Вы слышали, что несет этот тип?
— Да, сэр, каждое слово, — кивнул капитан.
— Отлично, тогда будете свидетелем, что я его сюда не
звал.
— Что? — взорвался полковник. — Вы назвали меня
«типом»? И отказываетесь от выпивки? Тогда я поступлю с
вами как только что с индейцем...
Договорить ему не удалось: он получил от великана такую
оплеуху, что свалился как подкошенный и проехался по па-
лубе. Несколько секунд он лежал как мертвый, но потом
вскочил на ноги, выхватил из-за пояса нож и бросился на ве-
ликана. А тот засунул руки в карманы брюк и стоял в такой
позе, будто ему ни малейшая опасность не угрожала и пол-
ковник для него вообще не существовал.
— Ах ты пес поганый! Посмел поднять на меня руку? Кро-
вью умоешься! — взревел полковник.
Капитан хотел было встать между ними, однако великан
остановил его, покачав головой, и, когда полковник оказался
в двух шагах, ударил его ногой в живот, так что Бринкли от-
летел к самому борту и там рухнул на палубу.
— Ладно, хватит с тебя, не то... — с угрозой в голосе вы-
крикнул великан.
Полковник опять вскочил, отбросил нож и, изрыгая про-
клятья, выхватил один из своих пистолетов. Но великан уже
держал револьвер в правой руке — успел достать из кармана.
— Брось пистолет! — крикнул он, прицеливаясь в руку
полковника.
Грянул выстрел, другой, третий — полковник взвыл от
боли и выронил пистолет.
— Вот так-то, парень! — сказал великан. — Надолго оту-
чишься раздавать затрещины тем, кто отказывается выпить из
стакана, в котором ты мочил свои паршивые губы. А если .ты
по-прежнему хочешь узнать, кто я такой, то...
— Будь проклято твое имя! — прошипел полковник. — Не
желаю его слышать. Но тебе от меня не уйти. Давайте, ребята,
хватайте его!
Тут-то и подтвердилось, что его спутники — одна шайка-
лейка. С ножами в руках они бросились к великану. А тот вы-
ставил ногу вперед, поднял обе руки с револьверами и вос-
кликнул:
— А ну давайте, подходите! Кто из вас ищет ссоры с Олд
Файерхэндом?
Это имя возымело действие громового удара. Полковник,
успевший взять нож в левую руку, испугался не на шутку.
— Олд Файерхэнд? Черт побери, кто бы мог подумать? По-
чему вы сразу не сказали?..
— Разве одно имя способно защитить порядочного джентль-
мена от ваших бесстыдных оскорблений? Подите прочь! И не
15
смейте впредь попадаться мне на глаза, не то придется по-
учить вас хорошим манерам!
— Ладно, мы еще встретимся! Разговор не окончен.
Полковник повернулся спиной и, поддерживая окровав-
ленную правую руку, направился на корму. Остальные пос-
ледовали за ним как побитые собаки. Снова сели в кружок,
перевязали предводителю раненую руку и начали тихонько
переговариваться, время от времени поглядывая на знамени-
того охотника. Эти недоброжелательные взгляды доказывали,
однако, с какой неподдельной опаской они к нему относя-
тся.
Широко известное имя произвело впечатление не только
на них. Вряд ли нашелся бы среди пассажиров парохода хоть
один, кто не слышал бы о смельчаке, вся жизнь которого —
сплошные — подвиги и приключения. Капитан протянул ему
руку и со всей любезностью, на которую только способен
янки, проговорил:
— Как я не догадался, сэр! Мне бы сразу уступить вам мою
каюту. Но отчего вы записались под другой фамилией?
— Нет, это моя настоящая. А Олд Файерхэндом меня про-
звали вестмены, потому что огонь моего ружья всегда дости-
гает врага.
— Я слышал, вы никогда не промахивались?
— Мелочи! На это способен любой вестмен. Но вы сами
видели, что воинственное имя имеет несомненные преимуще-
ства. Не то мне сейчас пришлось бы сразиться со всей этой
бандой.
— Их столько, что вы против них не устояли бы.
— Вы так полагаете? — спросил Олд Файерхэнд с улыбкой. —
Таким вот ребяткам меня нипочем не запугать. Я бы как-ни-
будь продержался, пока вы с вашими людьми подоспели бы
на помощь.
— Ну, долго ждать не пришлось бы. Так как же мы посту-
пим с этим сбродом? На этом пароходе я царь, бог и воин-
ский начальник. И верховный судья. Связать их, что ли? За-
ковать в кандалы?
— Нет.
— Высадить на берег?
— Тоже не стоит. Вы ведь не в последний раз по этой реке
идете? И судно продавать не собираетесь?
— Ни в коем разе! Мой пароход еще долгие годы будет бе-
гать взад-вперед по Арканзасу.
— Тогда поостерегитесь разбудить дикую мстительность
этих людей! С них станется — засядут где-нибудь на вашем
пути и устроят такую ловушку, что вы не только парохода ли-
шитесь, но, чего доброго, и жизни.
Сейчас Олд Файерхэнд заметил чернобородого, который
подошел к ним поближе, но остановился на некотором рас-
16
стоянии. В его взгляде, обращенном на охотника, явно скво-
зило желание познакомиться и вступить в беседу. Олд Фай-
ерхэнд протянул ему правую руку и спросил:
— Далеко собрались?
— Только до Форт-Гибсона, дальше пойду на лодке.
Боюсь, вы сочли меня недостаточно смелым и решительным,
когда я не отказался принять выпивку от так называемого
полковника.
— О, нет! Я мысленно похвалил вас за такой ход. Однако,
когда он после этого ударил индейца, я решил хорошенько
проучить его.
— Будем надеяться, это предостережение пойдет ему на
пользу. Между прочим, если вы прострелили ему мышцу и
пальцы не будут сгибаться, на нем как на вестмене можно по-
ставить крест. А вот об индейце не знаю, что и подумать. Он
повел себя как трус, но нисколько не испугался, когда раз-
дался рык пантеры. Это у меня никак в голове не укладыва-
ется.
— Постараюсь объяснить. Знаете вы этого индейца?
— Имя его я расслышал. Такое не всякий выговорит.
— Он нарочно притворился, будто не знает английского, —
не хотел, чтобы полковник догадался, с кем имеет дело. Его
имя Нинтропан-хауэй, а сына зовут Нинтропан-хомош — это
значит Большой и Маленький Медведи.
— Возможно ли? Я, конечно, наслышан о них. Племя тон-
кава выродилось. И лишь эти двое унаследовали воинскую
доблесть предков и живут жизнью вольных людей где поже-
лают, в горах или в прерии.
— Да, они оба храбрые люди. Заметили вы, как млад-
ший сунул руку под накидку? А зачем? Чтобы через секун-
ду метнуть нож или томагавк. И, только заметив посуровев-
шее лицо отца, отказался от мысли немедленно покарать
полковника. У этих индейцев, скажу я вам, мимолетный
взгляд говорит подчас больше, чем наши пространные речи.
С того момента, как полковник ударил индейца по лицу,
его смерть предрешена. Оба Медведя будут преследовать
его, пока не погасят искру его жизни. Да, вы, по-моему,
назвали ему себя. У вас немецкая фамилия. Выходит, мы
земляки?
— Как, сэр, разве вы тоже немец? — удивился Гросер.
— Всенепременно. Вообще-то моя фамилия Винтер. Мне
еще не скоро сходить на берег, и мы обязательно найдем слу-
чай, чтобы продолжить беседу. Вы недавно на Западе?
— Как сказать, — скромно возразил чернобородый. — Не-
которое время я здесь уже прожил. Меня зовут Томас Гросер.
Фамилию тут обычно отбрасывают, из Томаса вышел Том, а
поскольку у меня эта окладистая черная борода, меня прозва-
ли Черным Томом.
17
— Как? — воскликнул Олд Файерхэнд. — Вы тот самый
Черный Том, знаменитый рафтер1?
— Меня зовут Томом, я рафтер, это да, а вот знаменит ли
я, сомневаюсь. Однако, сэр, полковник не должен знать
моего настоящего имени, не то он вспомнит меня.
— Выходит, вам уже приходилось иметь с ним дело?
— Как-то довелось. Я вам потом расскажу. А вы его не
знали?
— Сегодня мы столкнулись впервые. Но если он намерен
пробыть на борту еще какое-то время, придется приглядеться
к нему повнимательнее. А с вами хотелось бы познакомиться
покороче. Вы из тех людей, что мне по душе. Если вы не свя-
заны словом, есть деловое предложение.
— Ну что же, — проговорил Том, задумчиво глядя себе под
ноги. — Честь, которую вы мне оказываете, превыше многого
другого. Я, надо сказать, уже сговорился с другими рафтера-
ми, и они даже выбрали меня своим десятником; однако,
если вы дадите мне время, чтобы предупредить их, это не-
трудно уладить... Но смотрите! Похоже, начинается.
Цирковой антрепренер соорудил из ящиков и тюков сидя-
чие места для зрителей и в витиеватых выражениях пригласил
пассажиров рассаживаться. Все последовали его призыву.
Матросам, свободным от вахты, тоже было разрешено присут-
ствовать. Полковник со своими людьми не появился — отби-
ло охоту.
Обоим индейцам никто и не подумал предложить место:
антрепренер не хотел, чтобы леди и джентльмены, заплатив-
шие по доллару, упрекнули его, что им навязывают общество
краснокожих. Поэтому они стояли в некотором отдалении и
как будто никакого внимания ни на собравшихся, ни на ящик
с клеткой не обращали, хотя от их проницательных взглядов
ничто не ускользало.
И вот зрители устроились перед закрытым еще ящиком.
Большинство представления не имело, как выглядит черная
пантера. Из хищных кошек Нового Света пума, или серебрис-
тый лев, значительно меньше и куда безобиднее африканских
и азиатских львов: при виде людей она спасается бегством,
даже если испытывает сильный голод. Ягуара же, которого
называют американским тигром, гаучо ловит, набрасывая
лассо. Попробуй он это проделать с бенгальским королевским
тигром! Короче говоря, собравшиеся ожидали увидеть хоть и
хищника, но вовсе не страшного. Тем сильнее было их удив-
ление, когда внешнюю крышку ящика удалили и перед ними
предстала пантера.
С самого Нового Орлеана она просидела в полной темно-
1 Лесоруб и сплавщик, плотогон (англ.).
18
те. И сейчас впервые за долгое время узрела свет дня, кото-
рый ее ослепил. Она закрыла глаза и некоторое время проле-
жала без движения. Потом начала открывать и закрывать
глаза. И заметила сидящих перед ней людей. Она вся подо-
бралась и так зарычала, что большинство зрителей повскаки-
вали с мест — вот страх-то! Да, эта пантера — отличный эк-
земпляр, не меньше шестидесяти сантиметров в холке и двух
метров в длину. Налегая передними лапами на железные пру-
тья клетки, она так затрясла ее, что зашатался весь ящик. При
этом она обнажила свои страшные клыки.
— Леди и джентльмены, — объяснял антрепренер, — чер-
ная разновидность леопардов или пантер водится, вообще
говоря, на Сундских островах, на Яве например, но встреча-
ется также на границе Сахары и в Абиссинии. Эта дикая
кошка куда активнее и опаснее львов, она способна унести
зарезанного ею молодого теленка. На что она способна еще,
вы сейчас убедитесь сами, поскольку мы собираемся ее по-
кормить.
Укротитель подтащил половину бараньей туши и положил
перед клеткой. Когда пантера заметила мясо, она словно сбе-
силась.
Из машинного отделения поднялся кочегар — негр и,
сгорая от любопытства, приблизился к пассажирам. Капитан
приказал ему немедленно вернуться на место. И так как чер-
нокожий не торопился спускаться вниз, капитан несколько
раз ударил его концом каната. После чего тот поспешил
ретироваться, но у самого люка еще раз остановился и, при-
няв свирепый вид, погрозил капитану кулаком. Зрители не
сводили глаз с пантеры и ничего этого не заметили. А пол-
ковник — да. Наклонившись к своим спутникам, он тихо
проговорил:
— У этого ниггера зуб на капитана, не иначе. Займем-
ся-ка им. За пару долларов эти черные на что угодно спо-
собны.
Сухопарый и костлявый укротитель просунул тем време-
нем мясо под приподнятую и немедленно опущенную боко-
вую стенку клетки, бросил испытующий взгляд на пассажиров
и прошептал что-то на ухо хозяину. Антрепренер с сомнением
покачал головой. А укротитель продолжал его убеждать и, ви-
димо, рассеял сомнения, потому что антрепренер кивнул и
громко проговорил:
— Леди и джентльмены, вам необыкновенно повезло! До
сих пор никто не видел прирученных черных пантер — по
крайней мере здесь, в Штатах. Во время трехнедельного пре-
бывания в Новом Орлеане наш укротитель занимался с пан-
терой и говорит, что согласен в вашем присутствии войти в
клетку и сесть с ней рядом. За, соответствующее вознаграж-
дение, конечно.
19
Пантера приступила к трапезе, и бараньи кости так и за-
хрустели в ее пасти. Ни о чем, кроме пищи, она не помыш-
ляла, и можно было подумать, будто войти в клетку сейчас не
слишком-то опасно.
Не кто иной, как пугливый очкарик, восторженно вос-
кликнул:
— О, это было бы замечательно, сэр! За такое зрелище
денег не жалко. А сколько он хочет, ваш укротитель? — по-
интересовался он у антрепренера.
— Сто долларов, сэр. Опасность, которой он себя под-
вергает, достаточно велика: зверя он приручил еще не до
конца.
— Я не столь богат! Но пяти долларов не пожалею. Джентль-
мены, кто больше?
Откликнулось столько народа, что сумма собралась бы-
стро. За редкие удовольствия полагается платить! Сам капи-
тан пришел в такое возбуждение, что предложил заключить
пари — сколько времени укротитель пробудет в клетке с
пантерой?
— Сэр, — предупредил его Олд Файерхэнд, — поосторож-
нее! Исключите всякий риск! Раз укротитель с пантерой пока
не на «ты», вы обязаны запретить ему этот шаг.
— Запретить? — расхохотался капитан. — Глупости! Разве
я ему отец или мать? В нашей благословенной стране каждый
волен рисковать жизнью, как заблагорассудится. Если пантера
его разорвет, это их с пантерой дело. Итак, джентльмены, я
утверждаю, что укротитель не выйдет из клетки таким же...
гм... живым и здоровым, каким войдет. Ставлю сто долларов.
Кто принимает пари? Десять процентов выигравший отдает
укротителю.
Его пример оказался заразительным. Заключались пари на
разные суммы, в конце подсчитали, что в случае удачи укро-
титель получит не менее трехсот долларов.
Укротитель успел достать из кожаной сумки «кистень» —
плеть, в костяной ручке которой были шумовые шашки. Если
зверь проявит агрессивность, достаточно щелкнуть плетью — и
громкого звука взрыва будет достаточно, чтобы его остановить.
— Никакой «кистень» меня не убеждает, — заметил Олд
Файерхэнд, обращаясь к Черному Тому. — Лишь полный
успех дела покажет, оправдан ли риск.
Укротитель отодвинул тяжелый засов клетки и приоткрыл
узкую металлическую дверцу. Чтобы войти внутрь, пришлось
пригнуться; ему предстояло еще закрыть дверцу за собой, для
чего обе руки должны были быть свободными. Поэтому он
зажал «кистень» в зубах и на какое-то мгновение оказался со-
вершенно обезоруженным. Он, правда, уже не раз и не два
оставался в клетке наедине с пантерой, однако при других об-
стоятельствах. Зверь не находился перед этим в полной тем-
20
ноте, рядом не собиралась целая толпа, снизу не доносился
громкий шум машины. Этого антрепренер с укротителем не
учли, и последствия не замедлили сказаться.
Когда пантера услышала дребезжанье открываемой двери,
она насторожилась. И едва укротитель просунул в клетку го-
лову, как хищник молниеносно бросился к нему — тут же го-
лова укротителя исчезла в пасти пантеры. Послышался
страшный хруст — от черепа, раздавленного могучими челюс-
тями пантеры, осталась кровавая каша...
Невозможно описать крики ужаса разбегающихся в разные
стороны пассажиров. Лишь трое не сошли с места: антрепре-
нер, Олд Файерхэнд и Черный Том. Первый вознамерился
было закрыть клетку на засов, что оказалось невозможным —
на пороге лежал труп укротителя. Тогда он решил оттащить
его назад.
— Ради Бога, только не это! — воскликнул Одд Файерхэнд. —
Пантера потянется за ним. Раз другого выхода нет, давайте
задвинем его вовнутрь. Тогда дверца закроется.
Пантера лежала перед обезглавленным телом с окровав-
ленной пастью и не сводила глаз с антрепренера. Она словно
разгадала его план, потому что зарычала и поползла по на-
правлению к трупу. Вот ее голова уже в нескольких сантимет-
рах от приоткрытой двери.
— Прочь! Прочь! Она выскочит! — закричал Олд Файерх-
энд. — Том, ваше ружье! Револьвером делу не поможешь!
С того момента, как укротитель просунул голову в клетку,
прошло никак не больше десяти секунд. По нижней палубе
метались до смерти перепуганные люди. Пробраться между
машинами, котлами и ящиками с грузом не было ни малей-
шей возможности. Кое-кто пытался укрыться за бочками и
тюками, а потом, не чувствуя себя в безопасности, опять
бежал куда глаза глядят.
Капитан поспешил на мостик, чтобы навести порядок.
Олд Файерхэнд последовал за ним. Антрепренер протиснул-
ся за заднюю стенку ящика с клеткой. Черный Том бро-
сился за своим ружьем. Но тут ему пришло на ум, что оно
связано ремнем с топором, и, значит, сразу воспользоваться
им нельзя. Тогда он вырвал ружье из рук старшего из ин-
дейцев.
— Сам стрелять, — проговорил краснокожий, протягивая
руку за своим оружием.
— Брось! — прикрикнул на него чернобородый. — Я
стреляю получше тебя! — И повернулся лицом к пантере.
А зверь успел выйти из клетки, поднял голову и испустил
душераздирающий рык. Черный Том вскинул ружье и
нажал на курок. Треснул выстрел — он промахнулся! Вы-
хватил ружье у младшего индейца, снова выстрелил — и с
тем же успехом!
21
— Плохо стрелять. Не знать ружье, — сказал Большой
Медведь невозмутимо.
Немец не обратил внимания на его слова. Отбросив ружье
в сторону, быстро зашагал к тому месту, где были составлены
в пирамиду ружья людей полковника, которые и не помыш-
ляли о борьбе с пантерой и попрятались кто куда.
Со стороны капитанского мостика раздался истошный
вопль. Одна из дам хотела подняться к капитану. Пантера за-
метила ее. Пригибаясь, в несколько прыжков оказалась со-
всем рядом. Дама успела подняться на несколько ступенек,
когда остановившийся на лестнице Олд Файерхэнд подхватил
ее, поднял над собой, а там ее уже принял капитан. Это дли-
лось какое-то мгновение, пантера же — вот она, даже дыхание
слышно — оперлась передними лапами на вторую ступеньку
и вся подобралась, готовясь броситься на Олд Файерхэнда.
Тот нанес ей ногой страшной силы удар прямо в морду и
трижды выстрелил в голову из револьвера.
Вообще говоря, смешной способ самообороны. Ударом
ноги и выстрелом из револьвера черную пантеру не испуга-
ешь. Но ничем другим защититься Олд Файерхэнд не мог.
Он не сомневался, что теперь уж зверь точно возьмется за
него. Но этого не произошло: пантера медленно повернула
голову в сторону, словно раздумала. Неужто ее ошеломили
пульки, проникшие в череп не больше чем на миллиметр?
Или слегка оглушили ее? Или удар сапога по носу оказался
все-таки достаточно болезненным? Как бы там ни было, она
отвела глаза от Олд Файерхэнда и смотрела прямо перед
собой. А там, замеров от ужаса, стояла девочка лет тринад-
цати и протягивала обе руки к лестнице. Пантеру привлекло
ее сверкающее белизной платье. Убрав лапы с лестницы, она
медленно двинулась на девочку. Все закричали, но помочь
ей ничем не могли. Никто? Нет, один все-таки нашелся.
Причем тот, от кого подобной смелости и хладнокровия
ожидали меньше всего, — юный индеец. Он вместе с отцом
стоял шагах в десяти от девочки. Осознав смертельную опас-
ность, грозившую ей, бросил быстрый взгляд налево, напра-
во, словно ища путь для спасения. Сбросив с плеч шерстя-
ную накидку «цуньи», крикнул отцу на наречии племени
тонкава:
— Чауал ойна, найи шойана! (Отступи в сторону, я по-
плыву!)
В два прыжка юный тонкава оказался рядом с девочкой,
схватил ее за кожаный пояс, подтянул и поднял на перила.
На мгновенье задержался, оглянулся. Пантера была готова к
последнему прыжку. Едва она всеми четырьмя лапами оттолк-
нулась от палубы, как юный индеец вместе с девочкой поле-
тел в реку, но несколько в сторону, чтобы пантера не накрыла
их. Воды реки мгновенно сомкнулись над их головами.
22
А прыгнувшая пантера перелетела через борт и тоже ока-
залась в воде.
— Стоп! — крикнул в машинное отделение капитан, ни на
миг не потерявший самообладания.
Машинист сразу рванул на себя ручку паровой машины.
Пароход резко замедлил ход; лопасти колес загребали ровно
столько воды, сколько требовалось, чтобы судно не относило
течением назад.
Опасность миновала, и пассажиры начали выбираться из
разных углов, чтобы сгрудиться у борта. Отец девочки кричал
сдавленным голосом:
— Тысячу долларов тому, кто спасет мою дочь! Две тыся-
чи, три! Пять тысяч долларов!
Никто его не услышал. Все перегнулись через борт и не
сводили глаз с реки. В поисках добычи пантера вертела голо-
вой по сторонам — тщетно.
— Они утонули, попали под колеса! — стенал отец.
Но вот от другого борта послышался ликующий голос
старшего индейца:
— Нинтропан-хомош быть умный. Проплывать под судно,
чтобы пантера не видеть. Они быть здесь!
Все поспешили на корму, а капитан приказал бросить вниз
концы каната: вплотную к борту парохода медленно плыл на
спине Маленький Медведь, положив поперек туловища поте-
рявшую чувства девочку. Перевязав одним концом ее тело,
юноша на втором осторожно подтянулся на борт парохода
рядом с ней.
Его встретили восторженными криками, но он, не про-
молвив ни слова, прошествовал мимо пассажиров. Только
возле полковника остановился и громко, чтобы все слышали,
спросил:
— Так что, боятся тонкава маленький злой кошка? А пол-
ковник со всеми его героями — бежать, прятаться. Тонкава
же отвлекать пантера на себя, чтобы спасать девочка и пасса-
жиры. Полковник еще услышать о тонкава много другое.
Девочку тем временем отнесли в каюту. Вдруг лоцман,
указав рукой по левому борту, крикнул с мостика:
— Смотрите, пантера! Смотрите, плот!
И все метнулись к другому борту, где их взорам открылось
новое волнующее зрелище. Маленький плот, связанный из
веток кустарника и камыша, с двумя фигурами на нем несло от
правого берега прямо на пароход. Оба старательно выгребали
«веслами», кое-как сработанными из толстых веток. Одним из
плывущих на плоту был мальчик, а рядом с ним изо всех сил
старалась подгонять плот престранным образом одетая женщи-
на. На голове у нее было нечто вроде старомодного мягкого
чепца, лицо круглое, краснощекое, с маленькими глазками;
одета она была в какой-то широкий мешок, о покрое и форме
23
которого нельзя было сказать ничего определенного. Стояв-
ший рядом с Олд Файерхэндом Черный Том спросил:
— Сэр, знакома вам эта женщина?
— Нет. Разве она настолько знаменита, что я обязан ее
знать?
— Не иначе! Ведь это вовсе не женщина, а мужчина, ко-
торый охотится в прерии и ставит там капканы и силки.
Смотрите, пантера подплыла совсем близко! А теперь убеди-
тесь сами, на что способна эта женщина, которая на самом
деле мужчина.
Перегнувшись через борт, он крикнул:
— Эй, Тетушка Дролль! Поосторожнее! Она хочет вас со-
жрать!
Плот находился примерно в пятидесяти метрах от парохо-
да. Пантера в поисках добычи плавала вдоль борта судна. Уг-
лядев плот, изменила направление. «Женщина» на плоту ус-
лышала призывный крик, подняла голову и, узнав того, кто
взывал к ней, ответила пронзительной фистулой:
— Неужели это ты, Том? Рад встретить тебя в подходящий
момент! Что это за зверь?
— Черная пантера, она спрыгнула с парохода! Отгребайте!
Живо, живо!
— Ну да! Станет Тетушка Дролль удирать! Будь то пантера —
черная, синяя или зеленая! А можно этого зверя пристрелить?
— Разумеется! Только вряд ли стоит: она из зверинца. Вы-
гребайте на наш левый борт!
Забавной фигуре на плоту доставляло, наверное, несказан-
ное удовольствие поиграть с пантерой в прятки. Орудуя жал-
ким веслом с неожиданной ловкостью, Тетушка Дролль пере-
хитрил пантеру и избежал прямого столкновения. И снова
раздался высокий пронзительный голос:
— Я как-нибудь один с ней справлюсь, старина Том! От-
ложив весло в сторону, мужчина, переодетый женщиной, взял
в руки лежавшее рядом ружье. Плот и пантера опять сближа-
лись. Хищный зверь не сводил широко открытых блестящих
глаз со своего противника, который поднял ружье и дважды
выстрелил, почти не прицеливаясь. Снова отложить ружье,
взяться за весло и отогнать плот в сторону — дело нескольких
секунд. Пантера исчезла из виду. Место, где она боролась со
смертью, можно было определить по пузырям в воде. Вот она
снова появилась на поверхности. Мертвая. Несколько мгно-
вений ее несло вниз по течению, а потом она навсегда исчез-
ла в желтоватой воде.
— Вот это меткость! — обрадованно воскликнул Том, а
пассажиры восторженно его поддержали.
Только цирковой антрепренер всеобщей радости не разде-
лял. Еще бы: после нелепейшей гибели укротителя теперь по-
теряно животное, за которое он бог знает сколько выложил.
24
— Куда идет пароход, позволено будет спросить? — полю-
бопытствовала забавная фигура с плота.
— Пойдем вниз, пока хватит воды под килем, — ответст-
вовал капитан.
— Мы хотели бы пойти вместе с вами, вот и соорудили
этот плот. Примете нас?
— А есть у вас чем заплатить, мэм? Или сэр? Я действи-
тельно не знаю, как к вам обращаться.
— Зовите меня Тетушка Дролль, если вы не против. Так
ко мне обращаются все. А что до оплаты, то я привык платить
хорошо. Деньгами или золотым песком.
— Тогда поднимайтесь на борт! Пора оставить это зло-
счастное место.
Матрос протянул руку стоявшему на плоту мальчику, тоже
с ружьем через плечо. Тетушка Дролль бросил свое ружье
Черному Тому и с помощью того же матроса с удивительной
легкостью перебрался через борт, где пассажиры встретили
странную гостью — или гостя — с неподдельным изумлением.
Глава вторая
ТРАМПЫ
«Благодаря своему демократическому устройству — или,
скорее, вследствие этого — Соединенные Штаты Северной
Америки стали очагом особого рода общественных бедствий,
неведомых и невозможных в европейском государстве».
Знаток тамошних обстоятельств согласится с этим утверж-
дением известного географа. Достаточно вспомнить о без-
дельниках и тунеядцах-попрошайках, о хулиганах и раннерах,
занимающихся грабежами и вымогательством. Особенно стра-
дают от них переселенцы. Раннеры, бездельники-попрошайки
и хулиганы ведут в Америке «оседлый» образ жизни, и, похо-
же, такое положение будет сохраняться вопреки продвиже-
нию цивилизации. Питательной почвой для таких обществен-
ных бедствий стал Дикий Запад, где закон зачастую
безмолвствует. Здесь же бесчинствуют и трампы, наиболее
жестокие и безжалостные бродяги.
Когда в шестидесятые годы торговля и производство в вос-
точных штатах пришли в полный упадок, когда закрылись ты-
сячи предприятий и десятки тысяч рабочих оказались не у
дел, безработные решили найти себе применение в других
местах, преимущественно на Западе. Они буквально наводни-
ли штаты по ту сторону Миссисипи. И здесь судьба как бы
разделила их: честные нанимались на любую работу, даже
самую низкооплачиваемую, тяжелую и непривычную. В ос-
новном к фермерам, на уборку урожая — вот почему их и
прозвали хэрвэстерами — жнецами.
А кто тяжелого труда чурался, объединялись в банды,
стали трампами и занимались убийствами, грабежами и под-
жогами. Эти люди опустились на самое дно человеческой без-
нравственности, а во главе банд встали отъявленные преступ-
ники. Банды насчитывали до трехсот и более человек. Они
нападали не только на отдельно стоящие фермы, но даже на
маленькие города и подвергали их разграблению. Захватывая
поезда, быстро перебирались в другие места, где разбойнича-
ли с еще большей свирепостью. Эти бесчинства заставили в
конце концов губернаторов некоторых штатов открыть против
этих негодяев настоящие военные действия. Формировались
отряды милиции — местной самообороны.
26
Именно за таких трампов капитан и боцман «Догфиша»
приняли полковника Бринкли и его людей. Компания Брин-
кли состояла всего из двух десятков человек и тем самым для
пассажиров и команды парохода угрозы не представляла. Но
предусмотрительность и меры предосторожности в подобных
случаях не бывают излишними.
Подобно остальным пассажирам, полковник обратил вни-
мание на презабавную фигуру, приближавшуюся к пароходу
на утлом плотике. Он расхохотался, услышав из уст Черного
Тома имя: «Тетушка Дролль!» Да, но какие выстрелы!.. И сей-
час, когда незнакомец ступил на палубу, он шепнул своим со-
общникам:
— Этот тип вовсе не так безобиден, как представляется. С
ним надо держать ухо востро. Я знаю, что говорю.
— Тогда к чему этот маскарад? — спросили его.
— Никакого маскарада нет и в помине. Этот человек —
чудак, каких мало. И притом один из самых опасных поли-
цейских шпиков из тех, о ком мне доводилось слышать.
— Ну да! Тетушка Дролль — полицейский шпик! Пусть он
хоть кем окажется, но что он шпик — никогда не поверю!
— И тем не менее. Я слышал, будто Тетушка Дролль —
полусумасшедший охотник, у которого из-за веселого нрава
наилучшие отношения со всеми индейцами. Но теперь, когда
я к нему пригляделся, я понял, что к чему. Этот толстяк
самый настоящий детектив! Мне пришлось столкнуться с ним
в Дакоте, в Форт-Салли, на Миссури, где он схватил и пове-
сил одного из наших. Он был один, а нас человек сорок.
— Не может быть! Вы успели бы сорок раз его продыря-
вить!
— А вот и нет. Он берет не силой, а хитростью. Вы только
посмотрите на его маленькие хитрые глаза! От них ни одной
букашке в траве не скрыться. Он сначала свою жертву при-
ласкает, обовьется вокруг нее, и западня захлопывается. Ты
ни сном ни духом — а уже готов!
— Он тебя знает?
— Вряд ли. В тот раз он на меня никакого внимания не
обратил. Тем более с тех пор прошло много времени, и я сам
на себя не похож. Но все равно: ни в коем случае не следует
привлекать его внимания. Мы хотим провернуть здесь класс-
ное дельце, и ни к чему, чтобы он помешал нам.
С виду Дролль вовсе не выглядел таким опасным, каким
его обрисовал полковник; напротив, большинство присутст-
вующих при его появлении едва сдерживались, чтобы не рас-
хохотаться. Зачем обижать незнакомого человека? Головной
убор Дролля не был ни шляпой, ни шапкой, ни чепцом, хотя
можно назвать его любым из этих слов. Он состоял из пяти
кусков кожи различной формы. Средний кусок, сидевший на
голове, напоминал перевернутый горшок. Задний свисал на
27
затылок, а передний на лоб. Два широких куска прикрывали
уши. Одет он был в очень длинный и широкий кафтан, сши-
тый из кусочков кожи и кожаных же заплат, одна поверх дру-
гой. Ни один из этих кусочков не был соседу ровесником. Да
что там, сразу видно, что со временем один нашивали на дру-
гой. Спереди кафтан перехвачен короткими ремешками, за-
менявшими пуговицы. Поскольку длина и ширина кафтана
затрудняли передвижение, его вспороли сзади от подола до
пояса и обмотали обе полы вокруг ног таким образом, что
они напоминали обрезанные шаровары. Трудно было не рас-
смеяться, видя, как шагает Тетушка Дролль: шаровары спу-
скались до щиколотки. Рукава кафтана тоже были непривы-
чно широкие и чересчур длинные. Тетушка Дролль зашил их
внизу, оставил только дырки для рук. Вот и получилось, что
эти рукава не рукава, а два больших свисающих кожаных
мешка, в которых может уместиться всякая всячина. Наряд
дополняли кожаные башмаки. Благодаря такому наряду вид у
него был уморительный. Особенно если учесть, какое у него
толстое краснощекое лицо и бегающие маленькие глазки —
все-то они видят!
Встретить на Западе человека, одетого подобным образом,
не редкость. Здесь немало людей странствует по диким и не-
обжитым землям, чинят свою изношенную одежду чем под
руку подвернется. Очень часто среди них можно встретить за-
мечательных и знаменитых людей, одетых до того престранно,
что, появись они на городской улице, сразу раздался бы звон-
кий детский смех.
В руке Тетушка Дролль держал двустволку достаточно по-
чтенного возраста. Вполне возможно, у него было при себе и
другое оружие, но его не видно: как разглядишь кинжал или
револьвер в плотном кожаном мешке? Юноше, сопровождав-
шему этого чудака, было лет шестнадцать. Крепкого телосло-
жения, светлый блондин с серьезным и даже несколько вы-
зывающим взглядом, он производил впечатление человека,
твердо стоящего на собственных ногах. На нем были шляпа,
куртка, штаны и башмаки — все из кожи. Помимо ружья за
поясом виднелся нож и револьвер.
Оказавшись на палубе, Тетушка Дролль первым делом
протянул руку Черному Тому и воскликнул высокой фисту-
лой:
— Привет, старина Том! Вот так сюрприз! Мы с тобой не
виделись целую вечность. Ты откуда и куда?
Они сердечно пожали друг другу руки, и Том ответил:
— Вверх по Миссисипи. Хочу в Канзас, где меня в лесах
ждут рафтеры.
— Ну, все сходится. Я с моим юным другом Фредом Эн-
гелем тоже собрался в те места. И даже дальше. Так что еще
наговоримся. Да, но сперва я хочу заплатить, сэр! Скажите,
28
если вас не затруднит, сколько с меня и с этого молодого че-
ловека?
Последние слова были обращены к капитану.
— Смотря по тому, куда вы направляетесь и какие места
хотите взять, — ответил тот.
— Места? Тетушка Дролль всегда ездит первым классом.
Так что мне каюту, сэр. А до какого места? Для начала до
форта Гибсон. Но мы в любой момент можем удлинить лассо.
Золотой песок и самородки принимаете?
— С удовольствием.
— А как насчет весов для золота? Они у вас в порядке? Вы
человек честный?
Этот вопрос прозвучал настолько забавно и бесхитростно,
а глазки Тетушки Дролль так странно при этом заморгали, что
никому и в голову не пришло обидеться на него. Однако ка-
питан притворился, будто оскорблен в лучших чувствах, и
проговорил:
— Задайте-ка этот вопрос еще раз, мигом окажетесь за
бортом!
— Ого! Думаете, Тетушку Дролль легко сбросить в воду?
Попробуйте!
— Ну, ну, — примирительно проговорил капитан, — дамы
требуют вежливого обращения, а так как вы Тетушка, то
имеете непосредственное отношение к прекрасному полу.
Ладно, меня ваш вопрос не обидел. И вообще, никакой спеш-
ки с оплатой проезда нет.
— Не согласен. Я не люблю быть в долгу хоть минуту. Из
принципа. Так и знайте!
— Ладно! Пройдемте в мою каюту!
Оба удалились, а остальные принялись перемывать косточ-
ки этому странному типу. Капитан вернулся первым и с удив-
лением сообщил:
— Ну, люди добрые, видели бы вы его самородки! Он
сунул руку в один из рукавов и вытащил оттуда целую при-
горшню — все величиной с горошину, с лесной орех и даже
крупнее. Он, видать, напал на богатейшую жилу, не иначе!
Заплатив за проезд, Дролль решил пройтись по пароходу и
оглядеться. И сразу заметил группу, собравшуюся вокруг пол-
ковника. Неторопливо направился на бак, присмотрелся к
ним повнимательнее. На несколько мгновений его взгляд ос-
тановился на полковнике.
— Извините, сэр, мы с вами прежде не встречались? —
спросил он.
— Что-то не припоминаю, — ответил Бринкли.
— А у меня такое ощущение, будто мы однажды уже ви-
делись. Не приходилось ли вам бывать в верховьях Миссури?
— Нет.
— А в Форт-Салн?
29
— Даже не слышал о таком.
— Гм! Позвольте тогда узнать ваше имя?
— Зачем? С какой стати?
— Потому что вы мне нравитесь. Если я почувствую к
кому благорасположение, то не успокоюсь до тех пор, пока с
ним не познакомлюсь.
— Ах, вот оно что! Ну, вы мне тоже понравились, — до-
вольно резким тоном ответил полковник. — Тем не менее я
считаю невежливым спрашивать, как зовут вас.
— Почему вдруг? Я бы это невежливым не счел и сразу
представился. У меня нет никаких оснований скрывать свое
имя. Лишь тот сочтет за благо умолчать о своем имени, у кого
совесть не чиста.
— Вы, никак, вздумали оскорбить меня, сэр?
— Да нет же, нет. Я никогда людей не обижаю, если угод-
но знать. Будьте здоровы, сэр, и оставьте ваше имя при себе!
Теперь я его и знать не желаю.
Дролль повернулся и зашагал прочь.
— Как он со мной!.. — скрипнул зубами рыжебородый. -
И я должен это терпеть?
— Страдаешь, что ли? — рассмеялся один из его спутни-
ков. — Я бы ответил ему кулаком.
— И сильно пожалел бы об этом!
— Ну да! Эта жаба на силача не смахивает!
— Может быть, но человека, который подпускает к себе
черную пантеру на несколько метров и расправляется с ней,
будто перед ним несчастная куропатка прерии, недооценивать
нельзя. Да и не в нем одном дело. Случись что, против меня
встали бы все остальные... А нам это сейчас ни к чему.
Дролль направился к капитанскому мостику, где у самой
лестницы на ящиках сидели оба индейца. Сначала он не-
сколько замедлил шаги, а потом быстро подошел к ним почти
вплотную и воскликнул:
— Miva, el oso grando у el oso chico! (Кого я вижу — Боль-
шого Медведя и Маленького Медведя!)
Это он сказал по-испански. Дролль знал, что английским
они владеют неважно, а испанским получше.
— Que sorpresa, la Tia Droll! (Какой сюрприз. Тетушка
Дролль!) — обрадовался старший индеец.
— Что вы делаете на Востоке, да еще на этом судне? —
поинтересовался Дролль, протягивая руки обоим.
— Мы были в Новом Орлеане, а теперь возвращаемся
домой. Уже много лун прошло с тех пор, как мы в последний
раз видели Тетушку Дролль.
— Да, Маленький Медведь за это время вырос вдвое. Живут
ли мои краснокожие братья в мире со своими соседями?
— Они закопали топоры войны и не хотели бы выкапывать
их вновь.
зо
— Когда вы возвращаетесь к своим?
— Пока не знаем. Большой Медведь не вернется домой
прежде, чем омоет свой нож кровью обидчика.
— Кто он?
— Вон тот бледнолицый пес с рыжей щетиной. Он ударил
Большого Медведя по лицу.
— Ох ты! Он что, умом тронулся? Разве он не знает, что
значит ударить индейца, особенно Большого Медведя?
— Он не знает, кто я такой. Я назвал себя на языке моего
племени и прошу бледнолицего брата меня не выдавать.
— Не тревожься! Пойду поговорю с друзьями; но мы еще
обязательно встретимся.
Дролль поднялся на капитанский мостик. Там был отец
спасенной девочки, который сообщил капитану, что его дочь
чувствует себя сносно, а отдохнет немного и совсем попра-
вится. И поспешил к индейцам, чтобы поблагодарить муже-
ственного юношу за благородный поступок. Услышав послед-
ние слова отца девочки, Дролль расспросил капитана о том,
что, собственно, произошло. А потом сказал, обращаясь к
нему и стоявшему рядом Черному Тому:
— Да, это на него похоже. Он больше не ребенок, он на-
стоящий мужчина.
— Вы знакомы с ними обоими? Мы видели, как вы подо-
шли к индейцам.
— Встречались, а как же.
— Да? Они ведь тонкава, а это почти вымершее племя, ко-
торое осело в жалкой резервации в Техасе.
— Большой Медведь оседлости не принял, он верен зако-
нам предков. Он, как говорится, странник. Сегодня здесь, за-
втра там, как и вождь апачей Виннету. Он иногда упоминает
о «своих», но, кто они, где и чем занимаются, никто не знает.
Сейчас он как будто собирался к ним, но задержится в пути,
пока не отомстит обидчику.
— Он сам вам это сказал?
— Да. Он весь в мыслях о мщении. А за жизнь этого ры-
жего я и понюшки табаку не дам.
— Я того же мнения, — поддержал его Олд Файерхэнд,
поднявшийся на мостик с минуту назад. — Насколько я знаю
индейцев, Большой Медведь не ответил на удар не из тру-
сости.
— Вот как? — переспросил Дролль, повнимательнее при-
глядываясь к великану. — Вы, значит, разбираетесь в тонко-
стях поведения индейцев? Что-то не верится. По-моему, в
шикарной гостиной вы чувствуете себя увереннее, чем в пре-
рии.
— Ну и ну, Тетушка Дролль! — рассмеялся Черный Том. —
Тут вы здорово дали маху. Попробуйте угадать, кто перед
вами?
31
— И не подумаю. Будьте столь любезны и назовите его имя
сами.
— Ну, не стану облегчать вам задачу до такой степени. Те-
тушка Дролль — этот джентльмен один из самых знаменитых
вестменов!
— Неужели? Не просто знаменитых, но самых знамени-
тых?
— Вот именно.
— Таких, по-моему, всего двое.
Сделав умышленную паузу, Дролль зажмурил один глаз, а
другим подмигнул Олд Файерхэнду, хохотнул — вышло что-то
вроде исполненного на кларнете «хи-хи-хи» — и продолжил:
— А именно, Олд Шеттерхэнд и Олд Файерхэнд. Итак,
первого я, с вашего позволения, имею честь знать, этот сэр
может быть только Олд Файерхэндом. Угадал?
— Да, это я, — кивнул вестмен.
— Правда? — спросил Дролль, отступая на два шага и раз-
глядывая великана. — Нет, в самом деле? Именно таким я
себе Олд Файерхэнда и представлял. Но, может быть, вы меня
разыгрываете!
— А это, скажете, тоже розыгрыш? — спросил Олд Фай-
ерхэнд, взявшись правой рукой за ворот кафтана Дролля,
поднял его, трижды покачал туда-сюда и поставил на мос-
тик.
Лицо Дролля побагровело. Хватая воздух ртом, он отры-
висто проговорил:
— Хватит, сэр, вы меня что, за маятник принимаете или
за гирю от часов? Я что, создан для того, чтобы болтать но-
гами в воздухе, на весу? Счастье еще, что мой кафтан из креп-
чайшей кожи, не то он порвался бы и я, чего доброго, полетел
бы прямо в реку! Но вы доказали, что вы и впрямь Олд Фай-
ерхэнд — и славно! Вот вам моя рука и, если не хотите меня
обидеть, не отвергайте ее! Предлагаю выпить за наше знаком-
ство. Не для того я поднялся на пароход, чтобы умереть от
жажды.
Его предложение было принято. Когда все удалились с
мостика, из машинного отделения неторопливо поднялся на
палубу негр, которому не дали посмотреть представление с
пантерой. Оставив вместо себя сменщика, он искал укромное
местечко, чтобы поспать на солнце. Вид у него был недоволь-
ный, настроение явно кем-то испорчено. Полковник сразу за-
метил это. Жестом руки подозвал к себе.
— Что вам угодно, сэр? — осведомился чернокожий. —
Если у вас какая просьба, обратитесь к стюарду! Я пассажиров
не обслуживаю.
— Догадываюсь, — кивнул полковник. — Я всего лишь
хотел спросить у вас, не откажетесь ли вы пропустить со мной
стаканчик бренди?
32
— С превеликим удовольствием! Когда стоишь у топки,
горло всегда пересыхает. Но, сэр, я — и составить вам ком-
панию? Я ведь цветной, сэр.
— Вот вам доллар. Возьмите вон там, у стойки, что сами
выберете.
Лицо негра как бы разгладилось. Он поторопился прине-
сти две бутылки, несколько стаканов и рюмок и поставил все
это перед полковником. Рыжебородый налил и протянул
негру стакан. Когда тот мигом осушил его, налил еще. После
чего негр сказал:
— Такое удовольствие, сэр, наш брат не часто себе может
позволить. Скажите, с чего вам вздумалось угощать меня?
Ведь вы, белые, вообще-то не такие.
— Для меня и моих товарищей негры такие же люди,
как мы сами. Я понял, что вы из машинного, от топки.
Это тяжелая работа. После нее прополоскать глотку не грех.
И поскольку я догадываюсь, что капитан платит вам не
стодолларовыми купюрами, я подумал, что угостить вас не
грех.
— Вот это я понимаю! Вы правы, капитан не любит рас-
кошеливаться. Выпить по-настоящему почти никогда не уда-
ется. Вперед он вообще не платит, достает кошелек только в
самом конце рейса.
— Выходит, вы не слишком-то с ним ладите?
— Нет. Он считает, что жажда меня мучает чересчур часто.
С остальными он рассчитывается каждый день, а со мной...
Я уже говорил. Что ж удивительного, если жажда становится
невыносимой.
— Утолите вы ее сегодня или нет, зависит только от вас.
Я согласен приплатить вам еще несколько долларов, если вы
сделаете мне одно одолжение.
— Несколько долларов? Ура! За них я смогу купить не-
сколько полных бутылок! Говорите скорее, что такое вы от
меня хотите, сэр! Если можно подзаработать на бренди, ни-
когда не откажусь.
— Я это понял. Только нужно взяться за дело с умом. Вы
для меня кое-что узнаете. Прислушайтесь кое к чьим разго-
ворам — только и всего.
— Я? Подслушивать? Зачем? И где?
— В кают-компании. Ну, в столовой, что ли.
— Вот как! Гм! — проворчал несколько озадаченный негр. —
Зачем, сэр?
— А затем, чтобы... ну, открою вам все карты. — Полковник
протянул негру полный стакан и доверительно поведал: —
Там будет один высокий господин, великан, можно сказать.
Его зовут Олд Файерхэнд. И еще один, чернобородый, по
имени Том. И, наконец, некое страшилище в кожаном
мешке, которое именует себя Тетушкой Дролль. Этот Олд
зз
Файерхэнд — богатый фермер. Оба других — его гости. Мы
тоже собирались к этому фермеру — подработать летом. А он
тут! Вот мы и решили выяснить, что он за человек. Видите,
ничего плохого в нашей просьбе нет.
— Истинно так, сэр. Никто не запрещал мне слушать,
что говорят другие. Ближайшие четыре часа принадлежат
мне. Пока работает мой сменщик, я могу делать все, что
хочу.
— С чего вы начнете? В столовую вас пустят?
— Прямого запрета нет, сэр. Только зачем я стал бы туда
наведываться? Предположим, могу заглянуть, чтобы принести
что-то. Или, положим, вынести, убрать. Но за такое время
вряд ли я что услышу.
— А нет ли такой работы, чтобы задержаться подольше?
— Нет... Хотя почему — есть! Я вот о чем подумал: я мог
бы вымыть окна.
— Это подозрений не вызовет?
— Нет. В кают-компании всегда есть народ. Любую работу
все равно приходится выполнять при пассажирах. Вообще-то
это положено делать стюарду. Я ему здорово услужу, если
вымою вместо него все окна.
— А он тебя ни в чем не заподозрит?
— Нет. Он знает, что у меня за душой ни гроша, а вы-
пить я не дурак. Я скажу, что, если он мне поставит стакан-
чик, я готов отработать часок-другой за него. Вы, сэр, не со-
мневайтесь: я все улажу. Так сколько долларов вы мне
обещаете?
— Заплачу смотря по тому, насколько важные сведения ты
принесешь. Но никак не меньше трех долларов.
— Хорошо, договорились! Налейте мне еще, и я пойду.
Когда он ушел, кто-то спросил у полковника, на что имен-
но он рассчитывает.
— Мы с вами голытьба голытьбой, — ухмыльнулся он. —
А здесь пришлось заплатить за проезд, и я хочу попытаться
вернуть денежки. Нам надо подготовиться к большому пере-
ходу. А кошельки наши, сами знаете, почти пусты.
— Разве мы не собирались наведаться в железнодорожную
кассу?
— Откуда вы знаете, что нам это удастся? Если мы можем
разжиться деньгами прямо здесь, было бы глупо такой случай
упустить.
— Выходит, если говорить попросту, ограбить кого-то
прямо тут, на пароходе? Опасно. Если кто-то заметит, что его
обокрали, наверняка поднимет шум. И тогда обыщут всех
подряд и каждый уголок на пароходе. Первыми, кого заподо-
зрят, будем мы.
— Дураков вроде тебя днем с огнем ищут! Воровство и гра-
беж — это всегда опасность и риск. А может, и нет — как
34
возьмешься за дело. Я не из тех, кто идет напролом и дейст-
вует вслепую. Делайте, как я скажу, и все получится. В том
числе и главная операция...
— Это ты насчет Серебряного озера? Гм! А вдруг тебе на-
плели сорок бочек арестантов?
— Ерунда! Я знаю, что говорю. Но и не подумаю объяснять
вам в подробностях, что там к чему. Вот придем на место, уз-
наете. А до этого вы должны подчиняться мне беспрекослов-
но, без лишних вопросов. Я вам сказал, что там нас ждут со-
кровища, которых нам всем на всю жизнь хватит, — и точка.
Давайте лучше помолчим. Посмотрим, какие новости прине-
сет этот тупой ниггер.
Полковник прислонился спиной к борту и закрыл глаза,
давая понять, что не желает больше говорить и отвечать на
вопросы. Остальные тоже устроились поудобнее. Некоторые
пытались заснуть, другие шепотом обсуждали план предпри-
ятия, которое свело их вместе.
А «тупой ниггер» отлично справился со своей задачей.
Если бы он натолкнулся на непреодолимое препятствие, он
бы, конечно, отступил. Сначала нырнул в подсобку, чтобы
переговорить со стюардом, и только после этого оказался в
столовой. К бродягам он вернулся через час с небольшим.
Выбросив за борт влажные тряпки и ветошь, он предстал
перед бродягами, хитро улыбаясь. Однако не заметил, что за
ними пристально наблюдают две пары глаз.
— Ну? — подстегнул негра полковник. — Выполнили мою
просьбу?
— Старался, как мог, — несколько смущенно проговорил
негр, — но не уверен, что получу больше трех долларов. По-
моему, вы ошиблись, сэр.
— Как так?
— Великана и впрямь зовут Олд Файерхэнд, только он не
фермер и не мог, значит, пригласить к себе на ферму Черного
Тома и Тетушку Дролль.
— Быть этого не может! — воскликнул полковник, прики-
дываясь донельзя удивленным.
— Может, — стоял на своем негр. — Великан — знамени-
тый охотник и собирается в горы.
— Куда-куда?
— Точно он не сказал. Я из разговора не упустил ни слова.
Те трое, о ком вы упоминали, сидели отдельно от других с
отцом девочки, на которую бросилась пантера. Фамилия его
Паттерсон, он инженер. И он тоже хочет туда...
— Этот инженер? А что им понадобилось в горах?
— Может, нашли богатую жилу и инженер должен все ос-
мотреть на месте?
— Ну нет, Олд Файерхэнд в этом разбирается получше лю-
бого инженера.
35
— Сперва они заглянут к шурину Паттерсона, у того
ферма где-то в Канзасе. Этот шурин, фамилия его Батлер,
похоже, богатый человек. Продал в Новом Орлеане зерно и
скот, а деньги за него получил инженер. И теперь хочет от-
везти.
Полковник сразу оживился. Но ни он, ни кто другой ни
единым словом или жестом не показали, насколько важна для
них эта весть, фермеров, — с деланным равнодушием заметил
предводитель бродяг. — Какой все же этот инженер неосто-
рожный человек. А много ли у него денег?
— Он прошептал что-то о девяти тысячах долларов. В ку-
пюрах. Да, прошептал. Но я все равно расслышал.
— Кто держит при себе такую сумму?! Для чего тогда
банки? Вот попадет в руки бродягам — пиши пропало.
— Нет. Они ничего не найдут.
— О-о, эти грабители парни не промах!
— Но ни за что не догадаются, где у него деньги.
— А ты, выходит, знаешь?
— Да. Он показывал этим троим. Он был очень осторожен,
потому что я как раз оказался рядом. А я все равно подсмот-
рел. Повернулся к ним спиной и все увидел в зеркале, о ко-
тором они не подумали.
— Гм, с зеркалом такое дело... Когда стоишь перед ним,
все, что слева, кажется справа, и наоборот.
— Да? Я раньше этого не замечал. Но что я видел, то
видел. У инженера есть старый охотничий нож с полой руко-
яткой — вот в ней-то и спрятаны бумажки.
— Ах, вот как! Ну, нам до этого дела нет. Мне очень жаль,
что я принял великана за другого. Они с тем фермером, о ко-
тором я тебе говорил, все равно что братья. Да и фамилия у
него та же.
— Может, они братья и есть... Если хотите знать, не у
одного инженера столько денег: чернобородый тоже говорил
что-то о большой сумме, которую получил пару дней назад и
которую должен раздать друзьям-сплавщикам.
— А они-то где?
— Рубят деревья у реки Блэк Бэр. Только я не знаю, где
эта река.
— Я знаю. Она впадает в Арканзас южнее Талея. А много
ли там рафтеров, не слышал случайно?
— Человек двадцать. И все парни как на подбор. Он
так и сказал. А у этого смешного типа в кожаном мешке
целая горка самородков. Он тоже хочет на Запад. И на
что ему такая прорва денег? Что с ними делать в диких
лесах?
— Почему? И на Западе найдется на что потратиться. Там
есть форты, магазины распродажи и бродячие торговцы, у ко-
торых можно накупить разные вещи. М-да, но меня, повто-
36
ряю, это нисколько не интересует. Я одного не понимаю: ин-
женер пойдет в горы и тащит за собой девочку?
— У него только она одна и есть. Дочка очень его любит
и ни за что не хотела с ним расставаться. И так как он соби-
рался в горы надолго — он должен еще построить там сбор-
ные дома, то взял дочь с собой.
— Сборные дома? Он так выразился?
— Да.
— Для него с дочерью хватило бы и обыкновенной хижи-
ны. Надо думать, там их ждет большая компания. Интересно,
чем они там будут заниматься?
— Это и чернобородый хотел выяснить, но Олд Файерхэнд
сказал, что объяснит позже.
— Значит, что-то серьезное. Да, видно, они действительно
напали на богатейшую жилу. Или на залежи руды. И теперь
хотят втайне от других изучить все на месте, а потом застол-
бить и разрабатывать. Где бы это могло быть?
— Не могу знать. По-моему, они берут с собой чернобо-
родого и Тетушку Дролль. Они подружились и даже сняли на
верхней палубе каюты рядом. Первую взял инженер, вторую
Олд Файерхэнд, третью Черный Том, четвертую Тетушка
Дролль, а в пятой будет спать малыш Фред.
— Это кто?
— Ну, тот паренек, что был с Тетушкой.
— Он сын Дролля?
— Насколько я понял, нет.
— Как его фамилия? И почему Дролль взял его с собой?
— Об этом не говорили.
— Все пять кают по одному борту? По левому или право-
му?
— По правому, то есть слева отсюда. А дочь инженера по-
селится в женской каюте.
— A-а, ерунда. Я в этих людях ошибся, принял за других.
И мне все едино, где кто из них будет спать. Вообще-то, я им
сочувствую, в каютах такая духота! Здесь, на палубе, хоть све-
жим воздухом подышишь.
— Конечно! Но и в каютах воздух свежий. Стекла из
окон вынули и заменили тонкой марлей. Хуже всех нашему
брату. Даже когда мы не работаем по ночам, все равно
должны спать у угольной ямы. Если только машинист не
раздобрится и не позволит подняться на нижнюю палубу, к
пассажирам.
— Да, жаль мне вас. Ладно, хватит болтать! У нас еще есть
что выпить.
— Что верно, то верно, сэр. И от долгого разговора может
пересохнуть глотка. Выпью еще стаканчик и лягу поспать. Мы
с напарником подменяем друг друга через каждые четыре
часа. А как насчет моих долларов?
37
— Я сдержу слово, хоть и выбрасываю деньги на ветер. Вот
три доллара. Сам посуди: какой мне прок от твоей услуги?
— Я вполне доволен, сэр. На три доллара я накуплю столь-
ко бренди, что упьюсь до смерти. Вы джентльмен. Если что,
посылайте прямо за мной. Можете на меня рассчитывать.
Негр выпил полный стакан и прилег поодаль за большим
тюком с хлопком.
Бродяги с любопытством глядели на своего предводителя.
Они уже догадывались, что им предстоит, но некоторых во-
просов и замечаний полковника толком не поняли.
— Хотите угадать мои мысли? — спросил полковник с
самодовольной ухмылкой. — Девять тысяч долларов в купю-
рах наличными — не какие-нибудь чеки или векселя. Попро-
буй сдать их в банк, того и гляди нарвешься на неприятности!
Да, такая сумма нас устроит!
— Если мы ее заполучим! — перебил его тот, кто обычно
выступал как бы от имени всех.
— Заполучим, а то как же!
— Да? Как его нож окажется в наших руках?
— Я выкраду его из каюты.
— Ты сам?
— Конечно. Не доверю же я такое важное дело неизвестно
кому.
— А если тебя схватят?
— Никогда! У меня есть план. Все пройдет как по маслу.
— Отлично! Но когда инженер проснется, он ножа хватит-
ся. И начнется черт-те что!
— Да, пожалуй! Но нас здесь не будет.
— А где?..
— На берегу, конечно. А то где же?
— Вплавь мы туда доберемся, что ли?
— Нет. На это ни вы, ни я не способны. Я пловец не из
последних, но переплывать ночью широкую реку, когда не -
видишь берега, — нет, не решусь.
— Значит, украдем одну из двух шлюпок?
— Тоже нет.
— Тогда я понятия не имею, как мы окажемся на берегу
прежде, чем все откроется?
— То-то и оно, что ты дуралей. Погляди вон туда! Что
стоит рядом с якорной цепью?
— Похоже на ящик с инструментами.
— Угадал. Я заметил, что в нем есть молотки, зубила,
пилы, плоскогубцы и много разных сверл, причем несколько
из них диаметром в полтора дюйма.
— Господи! Хочешь пробуравить стенку судна?! — не на
шутку испугался трамп.
— Вот именно! Когда появляется течь — значит, где-то
есть пробоина. А если есть пробоина, надо во избежание худ-
38
шего отправить всех пассажиров на берег, чтобы хорошенько
разобраться, где она и как ее залатать.
— Вдруг течь заметят слишком поздно?
— Не будь таким пугливым! Когда судно дает течь и начи-
нает медленно погружаться, корма как бы задирается. Это ка-
питан, лоцман или старший помощник сразу заметят — не
слепые! Поднимется такой шум и гам, что инженеру будет не
до ножа. По крайней мере, не в первый момент! А когда он
обнаружит пропажу, наш след давно простынет.
— Но он может вспомнить о нем раньше, до того, как
шлюпки пристанут к берегу. Тогда никому не дадут сойти и
всех обыщут. Это ты в расчет принял?
— Ничего они не найдут. Мы опустим нож на веревке в
воду. Кто, кроме нас, его обнаружит и вытащит — ясновидец
или всеведущий?
— Неплохая мысль. Ладно, мы на берегу. Нож достали —
ты ведь хочешь на какое-то время закрепить другой конец ве-
ревки на борту, да? Положим, один из нас его забирает. Ну а
после?
— Я рассчитываю, что вскоре мы набредем на одинокую
ферму или лагерь индейцев, где сможем купить лошадей, не
заплатив ни цента.
— Допустим, и куда поскачем?
— Сначала к реке Блэк Бэр, к рафтерам, о которых упо-
минал ниггер. Найти их будет довольно просто. Мы, конечно,
на глаза им показываться не станем. Подстережем чернобо-
родого и отнимем у него все. После чего на обзаведение нам
хватит с лихвой!
— Значит, от железнодорожной кассы мы отказываемся?
— Ни в коем случае. Там полно денег, они нам не поме-
шают. Дураки мы были бы, если бы не подбирали все, что
плохо лежит. Ну, теперь вы знаете, что к чему. Сегодня вече-
ром придется потрудиться, так что о сне и не помышляйте.
Лучше поспите сейчас.
Так они и поступили. Из-за жары и духоты на палубе во-
царилась непривычная тишина. Пейзажи по обоим берегам
реки внимания пассажиров не привлекали, поэтому они либо
спали в своих каютах, либо мирно подремывали в шезлонгах.
Лишь к вечеру, когда солнце клонилось к западу, они как
бы снова ожили. Жара спала, подул приятный легкий ветерок.
Пассажиры вышли из кают, чтобы размять ноги. Среди них
были и Паттерсон с дочкой, которая успела оправиться от
страха и вынужденного купания. Они искали обоих индейцев,
поскольку еще не успели их поблагодарить.
Маленький и Большой Медведи почти весь день с чисто
индейской невозмутимостью и спокойствием просидели на
том самом ящике, возле которого беседовали с Тетушкой
Дролль.
39
— Хэ-алках ше-бакх ко-та нешекх-омсон (сейчас они дадут
нам деньги), — сказал отец сыну на языке тонкава, увидев ин-
женера с дочерью.
Лицо его омрачилось: благодарность в виде денег оскор-
бляет чувства индейцев. Сын вытянул правую руку тыльной
стороной ладони вверх и резко ее опустил — в знак того, что
он иного мнения. И вот девочка легкими шагами приблизи-
лась к нему, сердечно пожала руку и проговорила:
— Ты храбрый юноша. Как жаль, что мы не живем по со-
седству, мы бы подружились.
Он серьезно посмотрел на ее порозовевшее лицо и отве-
тил:
— Моя жизнь принадлежать тебе. Великий Дух слышать
эти слова; он знать, что они правда.
— Я хочу подарить тебе одну вещицу, чтобы ты вспоминал
обо мне.
Она сняла с пальца тонкое золотое кольцо и надела ему на
мизинец левой руки. Он бросил взгляд на кольцо, потом на
девочку, опустил руку под накидку, снял что-то с шеи и про-
тянул ей. Это был маленький четырехугольный кусок кожи,
выдубленный и старательно разглаженный.
— Тонкава тебе тоже дарить на память, — сказал он. —
Это тотем от Нинтропан-хомоша, только кожа, не золото. Но
если ты оказаться в опасность между индейцы, ты им пока-
зать — и опасность не будет. Все индейцы знать Нинтропан-
хомоша и уважать его тотем.
Девочка не догадывалась, какую силу в некоторых ситуа-
циях имеет тотем, поняла лишь, что молодой индеец сделал
ей ответный подарок, и была довольна. Сразу повесила
тотем на шею, от чего глаза юного индейца заблестели, и
сказала:
— Благодарю тебя. Теперь у тебя есть что-то мое, а у меня
что-то твое. И это радует нас обоих, хотя мы и без того не
забыли бы о нашей встрече.
В разговор вступил Паттерсон:
— А мне как отблагодарить Маленького Медведя? Я не
беден. Но все, чем я обладаю, ничтожно мало в сравнении с
тем, что он для меня сохранил. Поэтому я буду его должни-
ком. Я хочу сейчас сделать ему один подарок, чтобы он мог
защитить себя от врагов так же, как защитил мою дочь от
пантеры. Примет ли он от меня оружие? Я прошу его об этом!
Он достал из карманов два новых искусной работы револь-
вера с рукоятками, инкрустированными перламутром. Моло-
дой индеец не колебался ни секунды. Отступив на шаг, вы-
прямился во весь рост и сказал:
— Белый человек предлагать мне оружие. Для меня боль-
шая честь, потому что только мужчины получать оружие.
Нинтропан-хомош их принимать. Хуг!
40
И сразу спрятал револьверы за пояс под своей накидкой.
Не сдержался и его отец. По его лицу было видно, что он пре-
исполнен гордостью за сына.
— Нинтропан-хауэй тоже благодарить белый человек, —
проговорил он, — что он нам не предлагать деньги, как рабам.
Это великая награда, мы никогда не забывать. Мы всегда дру-
зья белый человек и его дочь. Пусть она хорошо хранить
тотем от Маленький Медведь. Он и от меня тоже. Великий
Дух да посылать вам всегда солнце и радость!
Визит вежливости и благодарности подошел к концу.
Пожав друг другу на прощание руки, они расстались. Оба ин-
дейца снова сели.
— Эмокх-шакинбакх-эн (хорошие люди)! — сказал отец.
— Эмокх-акх-шакинбакх-эн (очень хорошие люди), — со-
гласился сын.
Это было самым большим сердечным излиянием, которое
допускает индейская сдержанность.
То, что благодарность инженера была с таким уважением
воспринята индейцами, не от него одного зависело. Он был
не настолько глубоко осведомлен о привычках краснокожих,
чтобы знать, как в каждом отдельном случае повести себя.
Поэтому он спросил совета у Олд Файерхэнда, который его и
просветил. Сейчас инженер вернулся к охотнику, который с
Томом и Тетушкой Дролль сидел на солнечной стороне, и по-
ведал, как были приняты подарки. А когда упомянул о тотеме,
остальные поняли, что он не придает ему подобающего зна-
чения. Вот Олд Файерхэнд и полюбопытствовал:
— Известно вам, сэр, что такое тотем?
— Да. Это для индейцев примерно такая же принадлеж-
ность, как для нас личная печатка или печать. Тотемами
могут служить самые разные предметы, изготовленные из лю-
бого материала.
— Объяснение правильное, но неполное. Не каждый ин-
деец имеет право на ношение тотема, лишь вожди. И если у
юноши есть тотем, это значит, что за ним числятся подвиги,
которые краснокожие признали поступками необыкновенны-
ми. Далее. Тотемы предназначаются для разных целей. Вы
правы: иногда тотемы как бы удостоверяют личность, вроде
как у нас печатка. Но для нас, белых, важнейшими из этих
тотемов являются те, которые становятся как бы нашими ох-
ранными грамотами, полученными от дарителей. Охранные
грамоты — или рекомендательные письма, если угодно, —
различаются по степени доверительности. Позвольте-ка
взглянуть на ваш кусочек кожи.
Девочка передала ему тотем, который он рассматривал до-
вольно долго. Наконец объяснил:
— Это тотем настолько же ценный, насколько и не пред-
назначенный для подарка.. Вот что написано на языке тонка-
41
ва: «Шаке-и-элатан шаке-и-шакин, хеншон-элатан хеншон-
шакин; катепанон». Дословно: «Его тень — моя тень, его
кровь — моя кровь; он мой старший брат». Более теплой и
доверительной рекомендации просто быть не может. Кто оби-
дит или навредит носителю тотема, навлечет на себя месть со
стороны Большого и Маленького Медведей, а также их дру-
зей. Оберните тотем во что-нибудь плотное, сэр, чтобы не
стерлась красная краска букв. Нельзя заранее предугадать,
какую службу он вам сослужит, поскольку мы направляемся
в места, где живут союзники племени тонкава. От такого ма-
ленького кусочка кожи зависит иногда жизнь многих людей...
После полудня пароход, оставив позади Осарх, Ван-Быо-
рен и форт Смит, достиг того места, где Арканзас резко по-
ворачивает на север. Капитан объявил, что в два часа ночи
они прибывают в форт Гибсон. Большинство пассажиров
легли спать пораньше, чтобы во время захода в форт Гибсон
быть на ногах — само собой разумелось, что в городе будут
веселиться до утра. Палубы опустели, даже в кают-компании
задержались считанные люди, захваченные партией в шахма-
ты или другими играми. По соседству, в курительной комна-
те, расположились Олд Файерхэнд, Черный Том и Тетушка
Дролль. Они мирно беседовали. Великану-охотнику не терпе-
лось узнать подробности о прежней жизни Тетушки Дролль и
его ближайших намерениях. Первым делом он полюбопытст-
вовал, по какой причине Дролль именует себя Тетушкой. На
что тот ответил:
— Вам, конечно, известен обычай вестменов давать всем и
каждому прозвище или кличку. Я в моем балахоне напоми-
наю бабенку, да и голос у меня подходящий, бабий. Когда-то
у меня был бас, но после долгой болезни он у меня совер-
шенно сломался. А так как я имею привычку заботиться о мо-
лодых ребятах, как добрая тетка, меня и прозвали Тетушкой
Дролль.
— Дролль — ваша фамилия?
-Да.
— Она похожа на немецкую. Вы тоже немец по происхож-
дению, как и мы с Черным Томом?
-Да.
— Но родились в Соединенных Штатах? Тут Дролль хитро
улыбнулся и ответил по-немецки:
— Бог миловал! Как-никак мои родители жили тогда в
Германии — я себе таких выбрал!
— Что? Вы урожденный немец, наш земляк? — воскликнул
Олд Файерхэнд. — Вот так здорово!
— Вы не догадались? Даже вы? Я-то думал, что по моему
виду всякий скажет, что я — вылитый потомок древних гер-
манцев. Не угадаете ли по моему выговору, из каких я мест?
И где истоптал свои первые башмаки и сапоги?
42
— Конечно! Сразу! Вы родились в прекрасном герцогстве
Альтенбург, где делают самый лучший творожный сыр.
— Верно, в Альтенбурге! Угадывать вы мастер. А насчет
сыра прямо в точку попали. Моих земляков прозвали «квар-
керами», и среди сыроваров им в Германии равных нет. Я,
знаете ли, хотел вас удивить и поэтому не признался сразу,
что я ваш земляк. Но теперь, когда мы с вами сошлись так
близко, оно у меня и вырвалось; давайте поговорим о нашей
прекрасной родине, которую мне никогда не забыть, хотя я
прожил здесь уже много-много лет.
Но до этих столь милых их сердцам воспоминаний дело,
увы, не дошло, потому что некоторые из сидевших в соседнем
помещении господ устали от игры и перешли в курительную
комнату, чтобы выкурить по сигаре. Они вовлекли нашу тро-
ицу в общую беседу, и, расставаясь перед сном с Олд Фай-
ерхэндом, Дролль сказал ему:
— Чертовски жаль, что нам помешали. Но завтра тоже
день, и мы разговор продолжим. Доброй ночи, уважаемый
земляк! Спите спокойно и спите скорее — вскоре после полу-
ночи все равно вставать!
Все пассажиры разошлись по каютам, в некоторых уже по-
гасили свет. Горели только носовые и кормовые огни. Носо-
вые освещали поверхность реки настолько далеко, что вперед-
смотрящий в любом случае успел бы заметить появившееся
препятствие — топляк, например, — и сообщить помощнику
капитана. Этот впередсмотрящий, лоцман, прогуливавшийся
взад-вперед по палубе боцман да работавшие в машинном от-
делении кочегары были единственными бодрствующими сей-
час на пароходе.
Бродяги тоже делали вид, будто спят. Полковник ухитрил-
ся рассадить своих людей вокруг люка, и никто не мог пройти
мимо незамеченным.
— Проклятье какое-то! — прошептал он лежавшему рядом. —
Я не учел этого, на носу, который следит за фарватером. Он
нам помеха.
— Ну, не преувеличивай. В темноте он не много увидит.
Сам скажи — ни зги не видать! На небе ни звезды. И вообще,
он не должен отводить глаз от освещенного фарватера. Стоит
ему оглянуться, он вроде как ослепнет. Когда начинаем?
— Немедленно. Нельзя терять времени, надо управиться до
подхода к форту Гибсон. Сверло у меня. Я приступаю... В слу-
чае чего, если потребуется предупредить, окликни поти-
хоньку.
Под покровом густой тьмы Бринкли протиснулся между
тюками и ящиками прямо к люку, ведущему в трюм с баллас-
1 От qark — свернувшееся молоко, творог (нем.).
43
том, и ступил обеими ногами на узенькую лестницу. Десять
ступенек вниз — только и всего! Чиркнув спичкой, он огля-
делся.
Трюм, в котором он очутился, простирался, очевидно, до
самой середины судна. Никаких переборок или перегородок
от одного борта до другого. Только горы груза тут и там.
Полковник подошел к бакборту и приставил сверло ниже
ватерлинии корабельной стенки. Под сильным нажимом
крепкой руки сверло быстро вгрызлось в дерево. Но вот он
добрался до металлической обшивки подводной части паро-
хода. Ее надо было пробить сверлом. Чтобы трюм побыстрее
наполнялся водой, требовалось по меньшей мере две дырки.
Полковник проделал несколько в стороне еще одно отверстие
в борту, тоже до обшивки. Потом взял из кучи балласта боль-
шой камень и до тех пор колотил им по рукоятке сверла, пока
острие не пробило обшивку. Узенькая струя воды окатила его
по пояс. Когда он вырвал сверло из отверстия, струя ударила
с такой силой, что едва не сбила его с ног. Шум машин за-
глушал, конечно, звук ударов по рукоятке сверла. Пробив об-
шивку и в том отверстии, что было поближе к лестнице, он
поднялся на палубу.
Сообщники тихонько спросили его, удалось ли задуман-
ное. Он ответил утвердительно и добавил, что намерен немед-
ленно прокрасться к каюте номер один.
Кают-компания и примыкавшая к ней курительная комна-
та находились на кормовой палубе, а каюты пассажиров тя-
нулись по обе стороны от них. В наружных стенках кают ши-
рокие окна, затянутые тонкой марлей. Вдоль корабельной
надстройки тянулся узкий карниз, до которого нетрудно было
дотянуться с палубы.
Неслышно взбежав вверх по лестнице, полковник повер-
нул направо. Каюта номер один первая, угловая. До цели он
добрался благополучно. Из окна сочился слабый свет. Неуже-
ли Паттерсон еще не спал? Может быть, читает?
Однако полковник заметил, что светятся окна и остальных
кают. Это его успокоило. Возможно, это облегчит задачу. До-
став нож, он бесшумно вспорол марлю в окне сверху донизу.
Заглянуть внутрь ему мешала плотная занавеска. Тихонько
отодвинув ее в сторону, он едва не закричал от радости.
На левой боковой стенке висела горящая лампа, наглухо
закрытая снизу, чтобы не беспокоить спящего. На постели,
повернувшись к стене, спал инженер. На стуле он развесил
свои вещи, у левой стенки, на откидном столике, положил
часы, бумажник и нож. Дотянуться до них не составило труда.
Просунув руку, полковник взял нож, а часы и бумажник не
тронул. Опустившись на палубу, он рассмотрел рукоятку
ножа. Как в игольнике или пенале, в ней была задвижка, ко-
торая смещалась вдоль рукоятки. Что и требовалось доказать.
44
Никто этого происшествия не заметил: кому придет в го-
лову разглядывать в кромешной тьме, нет ли кого на карнизе?
Заткнув нож за пояс, полковник вернулся к своим. До ниж-
ней палубы добрался быстро. На какое-то мгновение ему по-
чудилось, будто чуть слева мерцают два огонька, но они тут
же потухли. Полковник сразу сообразил — его увидели! Бы-
стро метнулся в сторону, опустился на палубу и свернулся ка-
лачиком, притворяясь спящим. И самое время! Там, где мер-
цали огоньки, послышалось какое-то шевеление. Ходивший
туда-сюда по палубе боцман уловил этот шумок и оказался тут
как тут.
— Кто здесь? — громко спросил он.
— Я, Нинтропан-хауэй, — ответили ему. — A-а, индеец!
Спал бы ты!
— Тут прокрался человек. Злое делать дело. Я его видеть,
но он скоро уходить.
— Куда?
— Вперед, где спать полковник. Может быть, он сам.
— Брось ты! Зачем ему или кому другому шастать здесь?
Спи и не мешай спать другим!
А все-таки внимательно прислушался, но, кроме храпа,
ничего не услышал и успокоился. Он был уверен, что крас-
нокожий ошибся.
Прошло еще порядочно времени, пока его позвали на нос
парохода.
— Сэр, — доложил впередсмотрящий. — Вода быстро под-
нимается. Пароход тонет.
— Глупости! — откликнулся боцман.
— Идите сюда и убедитесь сами!
Боцман посмотрел вниз, ничего не ответил и поспешил к
каюте капитана. Две минуты спустя они вернулись на нос
вместе. Свесившись через борт, посветили большой лампой.
А потом спустились в люк, чтобы проверить трюм. Бродяги
успели отползти от люка как можно дальше. Некоторое время
спустя боцман и капитан быстрым шагом направились к
каюте лоцмана.
— Не хотят поднимать шум, — прошептал полковник
своим. — Вот увидите, пароход пойдет к берегу!
Бринкли оказался прав. Всех матросов и рабочих машин-
ного отделения разбудили, пароход изменил курс. Но незаме-
ченным для пассажиров это не осталось. Многие вышли из
своих кают.
— Ничего не случилось, уважаемые, никакой опасности
нет! — крикнул с мостика капитан. — Мы набрали в трюм
немного воды и хотим откачать. Поэтому решили пристать к
берегу. Если кто опасается, мы доставим его на берег в пер-
вую очередь, на шлюпках!
Желая успокоить, он добился противоположного результа-
45
та. Но вот свет лампы на носу упал на высокий берег. Паро-
ход резко свернул в сторону и через минуту-другую бросил
якорь. Спустили сходни, и самые опасливые первыми броси-
лись на сушу. А впереди всех — бродяги, которые тут же
скрылись в ночной тьме.
На борту помимо команды оставались Олд Файерхэнд,
Том, Дролль и Большой Медведь. Великан-охотник спустился
в трюм, чтобы проверить, насколько поднялся уровень воды.
С лампой в правой руке и сверлом в левой подошел к капи-
тану, занимавшемуся установкой дополнительных насосов, и
спросил:
— Откуда взялось это сверло?
— Оно лежало в ящике с инструментами, — ответил сто-
явший рядом матрос. — Я его там видел днем.
— А я нашел его под лестницей. Острие погнуто. Держу
пари, что борт парохода просверлили.
Его предположение вскоре нашло подтверждение. Паттер-
сон первым делом отвел на берег дочь, вернулся на судно за
вещами, а теперь выбежал из каюты и громко крикнул:
— Меня обокрали! Девять тысяч долларов! Кто-то вспорол
марлю на окне и украл нож!
Большой Медведь крикнул еще громче:
— Это полковник красть деньги и сверлить борт! Нинтро-
пан-хауэй его видеть. Но боцман не поверить. Спросить чер-
ный кочегар. Он пить с полковник; потом уходить к гости и
чистить окна; а потом вернуться и опять пить; пусть он все
рассказать. Все!
Капитан, боцман, лоцман и немцы окружили индейца и
инженера, чтобы выяснить подробности. С суши, примерно
напротив того места, где пароход стал на якорь, послышался
отрывистый призывный крик.
— Это Маленький Медведь, — объяснил индеец. — Нин-
тропан-хауэй его посылать за полковник, который спешить на
берег. Он нам сказать, где полковник.
Маленький Медведь быстро пробежал по сходням и вос-
кликнул, указывая на освещенную бортовыми огнями реку:
— Он плыть туда! Полковник отвязывать большая лодка и
переправляться на другой берег.
Теперь удаляющуюся шлюпку заметили все. Бродяги ис-
пускали ликующие крики, а матросы и пассажиры посылали
им вслед ругательства и угрозы. Во всеобщей сутолоке никто
не заметил исчезновения индейцев. Олд Файерхэнду удалось
призвать всех к тишине, и в этот момент с реки послышалось:
— Большой Медведь одалживать маленькая лодка. Он за
полковник. Отомстить. Краснокожий человек маленькая
лодка оставить и привязать у берег. Капитан его находить.
Вождь тонкава не даст полковник уходить. Большой Медведь
и Маленький Медведь получить своя кровь. Хуг!
46
Оба индейца на маленькой лодке пустились в погоню за
беглецами.
Капитан ругался на чем свет стоит. Палубные матросы от-
качивали воду и залатывали пробоины, а капитан с Олд Фай-
ерхэндом допрашивали тем временем чернокожего кочегара.
Охотник загнал негра в угол, и тот во всем признался, повто-
рив слово в слово весь свой разговор с полковником. Все и
разъяснилось. Вор — полковник. Он просверлил борт судна,
чтобы вместе со своими людьми покинуть пароход прежде,
чем пропажа обнаружится.
Вскоре выяснилось, что насосы легко справляются с
водой, судно вне опасности и через час-другой продолжит
путь. Пассажиры вернулись с негостеприимного высокого бере-
га в свои каюты. Их не особенно волновала потеря времени —
куда торопиться? Кого-то это необычное приключение даже
расшевелило.
Но кто, конечно, не испытывал ни малейшего удовольст-
вия, так это инженер. Олд Файерхэнд старался его утешить:
— Есть еще надежда вернуть их. Поезжайте, Бога ради, с
вашей дочкой дальше! Я скоро навещу вас с братом.
— Как? Вы нас оставляете?
— Да, хочу выследить полковника и отнять у него нож с
купюрами.
— Но ведь это опасно!
— Неважно! Олд Файерхэнд не из тех, кого испугает шайка
негодяев. Речь идет не только о ваших девяти тысячах, но и
других серьезных вещах. Бродяги узнали от негра, что у Тома
тоже есть деньги и самородки. И о том, что он встречается с
друзьями-плотогонами у реки Блэк Бэр. Я не ошибусь, если
скажу, что они сейчас направились туда и готовы к новым
преступлениям. Человеческая жизнь для них ничего не стоит.
Оба индейца-тонкава взяли их след, как чистокровные гон-
чие. С восходом солнца мы пойдем за ними — Черный. Том,
Дролль, Фред и я. Не так ли, уважаемые?
— Именно так, — серьезно и просто подтвердил Черный
Том.
— Точно так, — согласился Тетушка Дролль. — Мы возь-
мем полковника — хотя бы ради других. И как только он ока-
жется в наших руках, ему не поздоровится!
Глава третья
НОЧНЫЕ БОИ
Они разложили костер на высоком берегу реки Блэк Бэр.
Правда, полная луна стояла высоко на небе, но сквозь густую
крону деревьев свет не пробивался. Не полыхай костер, они
сидели бы в полной темноте. Огонь освещал дом, сооружен-
ный не из положенных одно на другое бревен, а совершенно
иначе. От четырех стоявших по углам квадратной площадки
деревьев отпилили верхушки и срубили сучья. На гладкие
стволы положили поперечные бревна. На них и опиралась
крыша из грубо оструганных досок из кипариса и красного
дуба. В фасадной стене оставили три отверстия: большое слу-
жило дверью, два других поменьше — окнами. Перед этим
домом горел костер, вокруг которого собралось примерно
двадцать диковатого вида людей. Всякий сразу сказал бы, что
они уже давно живут вдали от очагов цивилизации: одеты бог
весть в какое рванье, лица загорелые и обветренные. Кроме
ножей, никакого оружия нет: видимо, оставили все в доме.
Над огнем на крепком суку висел металлический котел, в
котором варились большие куски мяса. А чуть в сторонке сто-
яли две огромные выдолбленные тыквы с перебродившим на
родниковой воде лесным медом, попросту говоря — медову-
хой. Кто хотел, наливал себе в стаканчик из тыквы или зачер-
пывал из котла горячий мясной бульон.
Оживленная беседа не прекращалась. Они чувствовали
себя в полной безопасности, никому и в голову не приходило
понизить голос. Заподозри они появление недоброжелателей,
стали бы разводить огонь на индейский манер, то есть так,
чтобы пламя было совсем маленькое, издалека неприметное.
У стены дома составлены топоры с короткими и длинными
топорищами, разных размеров пилы, ножовки и другие ин-
струменты. Гадать нечего: это были рафтеры — лесорубы и
сплавщики.
Рафтеры — народ весьма своеобразный. К одному месту не
привязаны, жизнь ведут вольную, независимую. Рафтер пере-
ходит из одного штата в другой, меняет графства, как ему за-
благорассудится. В города и поселки заходить не любит, по-
тому что, строго говоря, ремесло его законом запрещено.
Почему? Да потому, что земля, на которой он рубит лес, а
48
потом его сплавляет, ему не принадлежит. Чья она, его не ин-
тересует. Обнаружит подходящий участок, чтобы еще и река
для сплава была рядом, и приступает к работе, не мучаясь со-
мнениями. Выбирает лучшие деревья, рубит, распиливает,
хотя этот участок кому-то принадлежит или кем-то уже куп-
лен.
Рафтера дорогим и желанным гостем никто не считает.
Правда, кое-кому из переселенцев дикие леса доставляют не-
мало трудностей, и они ничего не имели бы против, чтобы
кто-то их проредил. Рафтер не прореживает, а берет, как уже
говорилось, лучшее дерево, обрубая ненужную крону. Эти
ветви и корневища дают жизнь новым побегам, которые оп-
летаются диким виноградом и другими лианами, превращаясь
как бы в одно целое. Вот так и рождается непроходимый дев-
ственный лес, против которого топор не помощник, да и от
огня мало толку.
Рафтеров стараются не задевать: они все, как на подбор,
парни сильные и смелые. В одиночку не работают, собирают-
ся человек по пять, а то и по восемь — десять. В редких слу-
чаях больше. Тогда рафтер чувствует себя во много раз уве-
реннее: с компанией лесорубов и сплавщиков фермер
ссориться поостережется.
Живут рафтеры жизнью трудной, полной тягот и лишений,
но и заработок в конце-то концов немалый. За дерево рафтер
никому не платит, и на его долю приходится солидная сумма.
Пока одни валят лес, другие заботятся о пропитании. В леси-
стой местности это несложно. Если дичи не хватает и не ос-
тается времени на сбор дикого меда и других лесных ла-
комств, рафтеры питаются таким мясом, от которого
переселенцы и фермеры обычно отказываются, — потрохами
к примеру.
Сидевшие у костра на берегу Блэк Бэр рафтеры никакого
недостатка в мясе не испытывали, что доказывал полный
котел. Поэтому и настроение у них было отличное, даже
после трудного дня они шутили. Каждый старался вспомнить
что-нибудь повеселее да позаковыристее.
— Может, вы знаете одного чудака, которого я однажды
встретил в форте Ниобраре, — начал седобородый рафтер. —
Самый что ни на есть мужчина, а звали его все Тетушкой.
— Ты не о Тетушке Дролль говоришь? — спросил другой.
— Да, о нем самом. Тебе тоже приходилось с ним сталки-
ваться?
— Однажды. В Демойне, в трактире. Там один все отпус-
кал шуточки на его счет, пока Дролль не взял его за бока и
не выбросил в окно! И тот больше не вернулся.
— Охотно верю, Тетушка и не на такое способен. Дролль
знает толк в шутках и не против, чтобы над ним посмеялись.
Но есть границы, которые переходить нельзя, не то он пока-
49
зывает зубы. Кстати, если кому вздумается его обидеть, он
будет иметь дело со мной.
— С тобой, Блентер? Почему?
— Он спас мне жизнь. Нас взяли в плен индейцы сиу, и,
не окажись он рядом, меня давно послали бы в вечнозеленые
охотничьи угодья. Я не из тех, кто испугался двух-трех индей-
цев. И не охаю, когда гладят против шерстки. Но тогда дошло
до того, что и впрямь не на что было надеяться. А этот Дролль
— хитрец редкостный. Он до того заморочил краснокожим го-
ловы, что они не знали, в какую сторону ими вертеть. Мы и,
смылись.
— Да, но как это получилось? Расскажи!
— Я лучше промолчу. Кому в радость вспоминать о том,
как сел в лужу. Хватит того, что я сказал: если я сегодня среди
вас и жую мясо косули, то должен благодарить Тетушку
Дролль.
— Тогда, значит, лужа, в которую ты плюхнулся, была
грязной и глубокой. Старина Блентер-Миссуриец — знамени-
тый вестмен. Он как-нибудь нашел бы дверь, если бы она
была.
— Да. Но тогда я ее не нашел. Меня поставили к столбу
пыток!
— Этот столб сам дьявол выдумал! Я ненавижу красноко-
жих.
— Ты сам не понимаешь, какую околесицу несешь. Тот,
кто ненавидит индейцев, ничего о них не знает. И никогда не
задумывался о том, сколько краснокожим пришлось вытер-
петь и с чем смириться. Появись они здесь, чтобы прогнать
нас отсюда, как бы ты поступил?
— Сопротивлялся бы. Бился бы с ними насмерть.
— Разве эта земля принадлежит тебе?
— Знать не знаю, чья она. Но уж точно не моя!
— Вот-вот. Вся земля в здешних местах — собственность
индейцев. Ее у них отняли. И ты их осуждаешь за то, что они
защищаются?
— Ну если на то пошло, они правы. Но краснокожим суж-
дено вымереть поголовно, они обречены. Так самые умные
головы в столице говорили.
— Да, они гибнут, потому что мы их умерщвляем. Вот го-
ворят, будто они не воспринимают культуру и поэтому долж-
ны исчезнуть с лица земли. Не верю! Культура — это не пуля,
она не из ружья вылетает. Для нее время нужно, много вре-
мени. Я в этом не слишком-то разбираюсь, но думаю, что для
этого нужны века. А разве краснокожим дают время? К при-
меру, послали бы мы шестилетнего мальчонку в школу и
стали бы неделю спустя лупить почем зря, потому что он еще
не профессор? А так поступают с индейцами. Что мне за вы-
года их защищать? Но я встречал среди них не меньше хоро-
50
ших людей, чем среди белых. Кого я, положим, должен бла-
годарить за то, что у меня больше нет ни красивого дома, ни
семьи и что на старости лет я, весь седой, брожу по Дикому
Западу? Краснокожих или белых?
— Откуда я знаю? Ты об этом никогда не говорил.
— Потому что человеку проще похоронить такие истории
в себе, чем толковать о них. Мне только с одним осталось
расквитаться, с самым последним из банды, он от меня улиз-
нул. Это был самый главный. И хуже его никого не было!
Старик проговорил это медленно, придавая каждому слову
особый вес. Рафтерам теперь, конечно, не терпелось узнать,
как все произошло на самом деле. Они пододвинулись побли-
же к костру и обратили на него вопрошающие взгляды, но ни
о чем не спрашивали. Подбросив ногой в костер несколько
щепок, старик продолжил рассказ:
— Я никого из них не пристрелил и не заколол, просто
забил до смерти плетью — одного за другим! Они мне нужны
были живыми, чтобы умереть той же смертью, что и моя
семья — жена и двое сыновей. А тех было шестеро. Пятеро
скоро заплатили мне по счету, а шестой удрал. Я гонялся за
ним по трем штатам, но он сумел замести следы. И с тех пор
я ничего о нем не слышал. Но пока я жив, я надеюсь, что
мои старые глаза увидят его прежде, чем я закрою их навеки.
Наступила полная тишина. Все чувствовали, что услышали
историю трагическую... и недосказанную. После долгого мол-
чания один из рафтеров спросил:
— Блентер, кто это был?
Тот вздрогнул, приходя в себя, на несколько мгновений он
будто оцепенел.
— Кто? Не индеец — белый! Таких зверей среди красно-
кожих не встретишь. Да, братцы, я вам больше скажу: прежде
он был вроде нас с вами — рафтером.
— Как? Твою семью погубили рафтеры?
— Да! Рафтеры! Нам нечего чрезмерно гордиться нашей
профессией и считать, будто краснокожие нам не чета. Если
на то пошло, все мы ворье и преступники.
Эти слова не могли не вызвать обиженных возгласов. Од-
нако Блентер стоял на своем:
— И река, что течет рядом, и лес, который мы рубим, нам
не принадлежат. Мы покусились на государственную — а
может, и частную! — собственность. И готовы расправиться с
каждым, кто захочет прогнать нас отсюда, будь он даже за-
конным хозяином этих мест. Разве это не грабеж?
Старик обвел всех взглядом, но так как с ответом никто
не спешил, продолжил:
— С такими вот грабителями мне и пришлось столкнуться
в тот раз. Я приехал сюда из Миссури с купчей в руках. С
женой и детьми. Коров и бычков сюда пригнали, лошади у
51
нас были, свиньи, птицы всякой пропасть и огромная повозка
разной домашней утвари. Хотите верьте, хотите нет, я всегда
уважал людей зажиточных. Соседей поблизости не оказалось,
да мы в них и не нуждались, у нас у самих были четыре пары
крепких трудолюбивых рук! Поставили свой дом. Выжгли по-
рядочный кусок земли, посеяли. Но однажды у меня пропала
корова. Я пошел искать ее. Услышав звуки топора в лесу, на-
правился в ту сторону. И застал там шестерых рафтеров, ко-
торые валили мой лес. Корова лежала неподалеку — они ее
пристрелили. Жрать им захотелось! Ну, ребятки, как бы вы
поступили?
— Поубивал бы их всех! — отрубил молодой рафтер. — С
полным правом! По законам Дикого Запада конокрадство и
свод скота караются смертью.
— Все правильно. Но я поступил иначе. Я спокойно заго-
ворил с ними, потребовал, чтобы они ушли с моего участка и
заплатили за корову. Они расхохотались. А на другой день
пропала еще одна корова. Снова их рук дело. Когда я опять
пришел к ним, они уже располосовали ее, разрубили на куски
и повесили сушиться для пеммикана . Я стал угрожать, наста-
ивая на своих правах, и требовал возместить убытки. Главарь
поднял на меня ружье. Я выстрелил первым. В него самого я
не целился, только в ложе его ружья. И сразу позвал на по-
мощь сыновей. Что против нас троих эти шестеро? Когда мы
вернулись на место порубки, их не было. Несколько дней мы
далеко от дома не отходили. На четвертый день мы со стар-
шим сыном пошли «делать мясо». По лесу двигались шагах в
двадцати друг от друга. И вдруг за большим деревом я его уви-
дел. Меня он не заметил, зато прицелился в Джона, моего
сына. Не в моих правилах и привычках убивать людей без
особой нужды — я набросился на него, вырвал ружье, нож и
пистолет из-за пояса и так дал по морде, что он повалился на
землю. Но он тут же вскочил на ноги и кинулся наутек.
— Черт побери! Какая глупость! — воскликнул другой раф-
тер. — Держу пари, он поклялся отомстить тебе.
— Да. И отомстил. — Старый рафтер поднялся и прошелся
вокруг костра, чтобы размять затекшие ноги. А потом сел и
закончил свою невеселую повесть. — На охоте нам повезло.
Когда я вернулся, пошел к сараю. Мне почудилось, будто я
услышал испуганный крик Джона, но видит Бог, не обратил
на это внимания. Войдя в дом, увидел, что моих близких свя-
зали и заткнули рты кляпами; тут же и меня схватили, зало-
мили руки за спину и повалили на пол. В наше отсутствие
рафтеры ворвались в мой дом, легко справились с младшим
сыном Ником и стали поджидать нас. Стоило Джону появить-
1 Сушеное, наперченное и нашпигованное кусочками сала мясо.
52
ся на пороге, как они навалились на него, и он едва успел
своим криком предупредить меня. Со мной обошлись точно
так же, как и с моими близкими, не лучше и не хуже. Короче,
никакого сопротивления я оказать не успел. Связали меня,
затолкали в рот какую-то тряпку — я и не пикнул. Что было
дальше? Просто так, словами, не расскажешь. Они... они учи-
нили суд над нами! За то, что я стрелял, приговорили к смер-
ти. Потом эти негодяи до того напились бренди, что ничего
человеческого в них не осталось. Их последнее решение: уме-
реть должна вся моя семья! В виде особого наказания главарь,
которого я ударил, потребовал, чтобы и мы приняли смерть
от побоев — ну, чтобы хлестали плетьми до тех пор, пока мы
не испустим дух. Двое согласились с ним, трое были против.
Но он своего добился и нас поволокли во двор. Сперва взя-
лись за жену. Крепко привязали к столбу у забора и стали
бить толстыми палками, пока один из них как бы сжалился
и выстрелил ей в голову. Сыновьям пришлось куда хуже, чем
ей. Их буквально забили палками и плетьми до смерти. И все
это у меня на глазах. Я буду последним — так они решили.
Скажу вам, парни, этих пятнадцати минут мне не забыть
вовек. Я с ума сходил от ярости — и был беспомощен. Чем я
мог им помочь?! И вот настал мой черед. Меня поставили на
ноги, привязали к столбу. Ударов я почти не ощущал. Душа
моя находилась в том состоянии, когда боль — ничто. Помню
только, что вдруг со стороны кукурузного поля их окликнули;
никто из рафтеров не ответил, и тогда раздался выстрел! Я по-
терял сознание...
— Появились какие-то люди и спасли тебя?
— Люди? Нет, всего один человек. По тому, как я стоял у
столба свесив голову набок, он понял, что, если мгновенно
не прийти на помощь, моя жизнь и цента не стоит. Он вы-
стрелил в воздух, потому что не был уверен, что имеет дело с
убийцами. Когда он быстро приблизился, один из рафтеров в
испуге назвал его имя. На убийство все они были готовы, а
этого одного испугались. Трусливые собаки! Используя дом
как прикрытие, они бежали в лес.
— Тогда, значит, этот незнакомец был знаменитым вест-
меном?
— Вестменом? Ну, нет! Это был индеец. Да, парни, это
был краснокожий. Слово чести!
— Краснокожий? И настолько опасный, что шестеро раф-
теров бросились от него наутек? Быть не может!
— Это был Виннету!
— Виннету? Апач?! Что ж, тогда похоже на правду. Но
разве он уже был настолько известен в вашей округе?
— Верно, тогда заря его славы лишь занималась. Но тот
рафтер, что узнал его, имел, наверное, веские причины не по-
падаться ему на пути второй раз. Кстати говоря, кто хоть еди-
53
ножды видел Виннету, подтвердит, какое он на всех произво-
дит впечатление.
— И он дал негодяям уйти?
— В тот раз да. А ты бы как действовал? Бегство рафтеров
подсказало ему, что совесть у них не чиста, но он не знал,
что именно случилось. И, только обнаружив трупы, понял —
произошло преступление. В погоню за ними он тоже не мог
пуститься: сперва надо было помочь мне. Придя в себя, я уви-
дел его стоящим рядом на коленях. Он освободил меня от ве-
ревки и кляпа. Я и впрямь боли не ощущал и ничего так не
хотел, как отомстить убийцам. Но он не позволил. Отнес в
дом трупы, потом меня. Ружей в доме хватало, и, вздумай
рафтеры вернуться, я бы с ними поквитался. А Виннету по-
скакал к ближайшим соседям, чтобы привезти человека, ко-
торый согласился бы побыть со мной рядом. Ну, и для ухода
в случае нужды. Я вам уже говорил, что сосед этот жил в
тридцати милях, а Виннету' прежде в наших краях бывать не
доводилось. Все-таки он нашел его, пусть и к вечеру. А утром
сосед вместе со слугой были уже в моем доме. Виннету же
почти сразу оставил нас; мысль об этих подлых убийцах не
давала ему покоя. Целую неделю он у меня не появлялся. Я
тем временем похоронил жену и сыновей и поручил соседу
распродать наше добро. Вот теперь мои раны болели и сад-
нили, как им и положено. Возвращения апача я ожидал в тре-
воге. Он рафтеров разыскал тогда же поздно вечером и услы-
шал, что они хотят попасть в форт Смаки-Хилл. На глаза им
он не показывался и ничего на свой страх и риск не предпри-
нял, ибо месть — мое дело. Когда мы попрощались, я взял
ружье, оседлал каурого и поскакал на восток! Остальное вы
знаете. Или легко догадаетесь...
— Ничего мы не знаем. Рассказывай дальше!
— Рассказывать об этом — мало радости, сами понимаете.
Ну, с пятерыми я рассчитался. А шестой, самый отъявленный
негодяй, ушел. Он, как я много раз повторял, был рафтером.
И как знать, возможно, промышляет этим по сей день. Вот
почему я тоже занялся лесосплавом: мне подумалось, что так
у меня больше шансов с ним встретиться. Чтоб им вечно в
аду гореть! Что это за люди? — внезапно спросил он и быстро
поднялся с места. Остальные последовали его примеру и с
удивлением воззрились на две закутанные в одеяла фигуры,
выступившие из темноты леса на свет костра. Это были ин-
дейцы, молодой и старый. Старый медленно поднял руку и
проговорил:
— Не надо бояться, мы не есть враги! Работать здесь раф-
тер, которые знать Черный Том?
— Да, мы знаем его, — подтвердил Блентер.
— Он для вас приносить деньги?
— Да, получит для всех нас и вернется через неделю.
54
— Том приходить скорее. Мы, значит, у рафтеры, которых
мы искать. Сделать костер пониже, чтобы далеко не видно. И
говорить тихо, чтобы далеко не слышно.
Краснокожий сбросил с себя одеяло, приблизился к костру
и разбросал ногой тлеющие щепки и ветки, оставив догорать
небольшую кучку. Молодой индеец ему помогал. После чего
старый заглянул в котел, сел на землю и сказал:
— Нам давать кусок мяса: мы далеко скакать и теперь го-
лодные.
Его поведение несколько озадачило рафтеров. Миссуриец
удивленно спросил:
— Но послушай, что ты себе позволяешь? Ты ведешь себя
так, будто мы тебе чем-то обязаны!
— Мы ничего так не думать, — прозвучало в ответ. —
Краснокожий человек не быть плохой человек. Краснокожий
человек быть хороший человек. Бледнолицый это узнать через
недолго.
— Откуда ты взялся? Во всяком случае, ты не из племени,
что живет здесь по рекам и в прерии. Глядя на вас, я скорее
сказал бы, что вы пришли из Нью-Мексико и ты, наверное,
пуэбло.
— Мы не быть пуэбло. Я вождь тонкава, зовут Большой
Медведь, а это мой сын.
— Как Большой Медведь?! — в один голос воскликнуло
несколько рафтеров. — Значит, этот юнец — Маленький Мед-
ведь?
— Так, правильно! — кивнул краснокожий.
— Ну, это меняет дело. Милости просим обоих Медведей
к нам в гости. Берите мяса и медовухи сколько угодно и ос-
тавайтесь у нас сколько пожелаете! Но что привело вас в эти
края?
— Мы приходить, чтобы предупреждать рафтеры.
— Почему? Разве нам что-нибудь угрожает?
— Много угрожает.
— Как так? Объясни!
— Тонкава сначала есть, потом приводить лошади, тогда
говорить.
Большой Медведь сделал сыну знак, после чего тот под-
нялся, взял из котла мясо, передал отцу, и тот принялся по-
глощать его с таким спокойствием, будто находился в своем
вигваме.
— Вы на лошадях? — спросил пожилой рафтер. — Ночью,
в темном лесу? Да еще искали нас и даже нашли? Вот это ди-
ковина!
— Тонкава иметь глаза и уши. Он знать, что рафтеры всегда
жить у река. Вы громко говорить и делать большой огонь —
мы видеть издалека и нюхать еще дальше. Рафтеры неосто-
рожные, враги их находить легко.
55
— Никаких врагов у нас нет. Мы в этих местах одни и ни-
кого не опасаемся. В случае чего, ото всех отобьемся.
— Миссури-Блентер ошибаться.
— Что, ты меня знаешь?
— Тонкава долго стоять там за деревья и слышать, про что
говорить бледнолицый. И имена тоже слышать. Если враги
пока нет, они еще приходить. Когда рафтеры неосторожны,
их враги побеждать даже очень много люди.
Послышался стук копыт по влажной земле. Маленький
Медведь привел двух лошадей, привязал к дереву, взял себе
кусок мяса из котла и сел поесть рядом с отцом. Старик уже за-
вершил свою трапезу, засунул нож за пояс и снова заговорил:
— Теперь тонкава объяснять, а потом курить с рафтеры
трубку мира. У Черный Том много денег. Приходить трампы
его поджидать, а потом грабить.
— Трампы? Здесь, у Блэк Бэр? Ты, наверное, что-то пута-
ешь.
— Тонкава не путать, он точно знать, и он тоже вам все
сказать.
На своем ломаном английском индеец поведал рафтерам о
происшествиях на пароходе, однако из гордости умолчал о
подвиге сына. Его слушали, не прерывая ни словом. Расска-
зал он и о том, что случилось после бегства трампов. Они с
сыном достигли берега Арканзаса вскоре после бродяг, но до
рассвета пролежали на песке, потому что в темноте могли
пройти мимо следа. След они обнаружили очень отчетливый;
минуя форт Гибсон, он между Рэд Форком и Норт Форком
сворачивал к востоку, а под конец резко уходил на север. По-
запрошлой ночью трампы напали на лагерь племени криков,
чтобы завладеть лошадьми. На другой день тонкава около
полудня встретились с индейцами кочующего племени чокта-
ва, у которых купили лошадей. После большой покупки у ин-
дейцев принято пировать, и у трампов оказалось преимуще-
ство в день пути. Оставив в стороне Рэд Форк, они поскакали
по открытой прерии в направлении Блэк Бэр. Заночевали на
небольшой поляне у реки в полутора милях отсюда. А тонкава
поспешили предупредить рафтеров.
Ему поверили сразу и безоговорочно. Стали переговари-
ваться, понизив голос, и совсем затоптали костер.
— Так, говоришь, трампы заночевали недалеко отсюда? —
спросил пожилой миссуриец.
— Как говорить бледнолицые — полчаса пути отсюда.
— Они могли наш огонь не увидеть, но учуять — запросто!
Мы и впрямь потеряли всякую осторожность. И давно они
там расположились?
— За целый час до вечера.
— Тогда, значит, они и впрямь искали нас. Что тебе еще
известно?
56
— Тонкава нельзя следить за трампы, потому что еще
светлый день. Мы сразу дальше, предупреждать рафтеры, а
они... — Он умолк и прислушался. Совсем понизив голос,
продолжил: Большой Медведь что-то видеть, на угол ваш
дом кто-то двигаться. Сидеть тихо и не говорить! Тонкава
уползать и проверить.
Распластавшись на земле, он пополз к дому, оставив
ружье. Рафтеры прислушивались к каждому шороху. Прошло
минут десять, и прозвучал резкий сдавленный крик. Он зна-
ком любому вестмену — это крик смерти. Вскоре вождь вер-
нулся.
— Разведчик трампов, — объяснил он. — Тонкава ему дать
ножом. Но не знать, есть ли второй. Если быть, убежать и со-
общать. Поэтому торопиться, если бледнолицые люди хотеть
подслушать трампы.
— Ты прав, — шепотом согласился миссуриец. — Я пойду
вместе с тобой — ведь ты знаешь, где они притаились. Пока
они не догадываются, что нам известно об их присутствии. И
будут обсуждать свои планы в открытую. Если отправимся
сейчас же, мы эти планы выведаем.
— Да, но тихо и тайно, чтобы, если есть второй разведчик,
он не замечать, как мы уходить. И не брать ружье, один нож.
Ружья нам мешать.
Его совет был принят. Рафтеры собрали свой инструмент,
сняли котел с сука над костром и гуськом пошли в свой дом,
где никто не мог за ними наблюдать. А миссуриец с вождем
исчезли за деревьями.
Реку Блэк Бэр — Черный Медведь — можно считать ус-
ловной границей холмистой местности, которую называют
«перекатывающаяся прерия». Здесь холмы как бы бегут один
за другим, похожие, как братья, а разделяют их долины, по-
хожие на сестер. Такие пейзажи характерны для всего восточ-
ного Канзаса. Это места лесистые, с множеством речек и ре-
чушек. С высоты птичьего полета бесчисленные холмы и
долины можно сравнить с накатывающимися волнами зеле-
ного моря. Выходит, прерия отнюдь не всегда поросшая тра-
вой равнина и сенокосные луга. В мягкую и плодородную
землю холмистой прерии воды Черного Медведя вгрызлись
глубоко. Берега в основном крутые, до самой воды поросшие
густым лесом. Эти места еще в недавнем прошлом были ис-
тинным раем для охотников. Теперь же, когда «перекатываю-
щаяся прерия» плотно заселена и сюда наезжает множество
охотников-любителей, о прежних временах приходится вспо-
минать с тоской.
Там, где рафтеры валили лес, высокий берег круто спадал
к реке неподалеку от их дома. Это весьма удобно: довольно
просто сделать так называемые «катки», которые напоминают
широкие продольные канавы, по которым деревья съезжают
57
прямо к воде. К тому же ни кустарника, ни молодой поросли
на берегу нет.
А все-таки непросто вышагивать в полной темноте. Мис-
суриец — испытанный вестмен. Но и он диву давался, погля-
дывая на индейца, который, взяв его за руку, с такой уверен-
ностью вел между лежавшими тут и там стволами, будто стоял
светлый день. Доносившийся снизу плеск воды заглушал звук
шагов.
Через четверть часа они спустились в долину, которая оро-
шалась говорливым ручьем. Неподалеку от места его впадения
в реку — поляна, как бы отороченная кустарником. На ней
трампы и разложили костер, языки пламени которого оба
мужчины приметили еще из лесу.
— Трампы есть неосторожные, как и рафтеры, — прошеп-
тал вождь тонкава своему товарищу. — Жечь большой огонь,
как будто хотеть жарить целый бизон. Мы туда подходить
легко. И сделать так, чтобы они нас не видеть.
— Да, подойти-то мы подойдем, — заметил миссуриец. —
Но настолько ли близко, чтобы услышать, о чем они будут
говорить, — вот вопрос.
— Мы совсем близко, мы все слышать. Но помогать один
другой, если трампы нас замечать. Когда совсем опасно, за-
колоть враг ножом и быстро прятаться в лес.
Остановившись за последними деревьями, они увидели
всех сгрудившихся у костра трампов. Здесь, внизу, было куда
больше оводов, этого бича приречных долин, чем наверху, в
лагере рафтеров. Может быть, по этой самой причине трампы
и разожгли такой дымный костер. Лошади находились где-то
в стороне. Из-за дыма их не было видно, но топот копыт слы-
шался постоянно: пытаясь спастись от своих мучителей, они
ни секунды не стояли на месте.
Оба разведчика легли на землю и поползли по направле-
нию к костру, стараясь держаться поближе к кустам, окружав-
шим поляну. Трампы сидели у самого ручья, берега которого
поросли камышом. Он был настолько густым, что представ-
лял собой идеальное укрытие. Вождь тонкава проявил чудеса
ловкости и находчивости. Надо было пробраться сквозь вы-
сокие стебли, не производя ни малейшего шума и шороха. И
верхушки камыша не должны были покачиваться — не то их
случайно могли бы обнаружить. Большой Медведь решил эту
задачу до смешного просто: он как бы пробивал дорогу, сре-
зая острым ножом стебли камыша прямо перед собой и от-
кладывая их в сторону. Не забывал и о миссурийце, постоян-
но указывая ему путь жестами руки. Стебли он срезал
совершенно бесшумно: даже опытный вестмен ни разу не
уловил ни звука.
Они замерли на месте лишь тогда, когда оказались на-
столько близко к костру, что могли слышать все, о чем там
58
говорилось. Разглядывая рассевшихся на берегу ручья трам-
пов, Блентер шепотом спросил вождя:
— Кто из них полковник, о котором ты рассказывал?
— Полковник здесь нет. Он уходить, — также шепотом от-
ветил тонкава.
— Наверное, ищет нас.
— Большой Медведь тоже так думать.
— Не его ли ты заколол у нашего дома?
— Нет, это не быть он.
— В темноте ты не мог этого разглядеть.
— Бледнолицые видеть только глазами, индейцы видеть
еще руками. Мои пальцы сразу узнавать полковник.
— Значит, он был вдвоем с кем-то. И этого второго ты
убил.
— Так правильно. Мы ждать здесь, пока приходить пол-
ковник.
Трампы оживленно переговаривались. Они болтали о чем
угодно, только не о том, что могло бы заинтересовать обоих
разведчиков, наконец один из них сказал:
— Хотел бы я знать, верно рассчитал полковник или нет.
Обидно будет, если рафтеры успели уйти отсюда.
— Они пока здесь, и даже довольно близко, — возразил
другой. — Щепки, которые прибивает к берегу, совсем све-
жие. Не вчера, так позавчера лес еще валили!
— Если ты прав, имеет смысл отойти отсюда подальше. А
то рафтеры того и гляди что-нибудь заподозрят или пронюха-
ют. Попадаться им на глаза нельзя ни в коем случае. Какое
нам вообще дело до них? Нам бы перехватить Черного Тома
да поживиться его денежками.
— Пустые хлопоты! Не видать нам ни его денег, ни золо-
тишка, — вмешался третий. — В своем вы уме? Думаете,
отойдем мы за реку или даже за холмы, и рафтеры ничего не
заметят? Мы тут так наследили, что только держись. А если
они наше присутствие обнаружат — ставьте жирный крест на
всех планах!
— С чего вдруг? Перестреляем их всех как миленьких!
— Держи карман шире! Так они и выстроились перед
тобой в ряд, чтобы мы их перестреляли! Я дал полковнику
очень дельный совет, только он меня не понял. Как обстоят
дела на Востоке, в больших городах? Обокрали тебя — иди
в полицию и заявляй. Ловить воров — ее дело. А тут, на За-
паде, каждый сам за себя и каждый сам себе хозяин. Не со-
мневаюсь, кто-то нас преследовал — ну хоть какое-то время.
А кто мог сесть нам на хвост? Только тот, кто в этих местах
свой человек. Такие люди наперечет: Олд Файерхэнд, Чер-
ный Том, ну, допустим, еще этот придурковатый Тетушка
Дролль или как там его. Нам надо было дождаться их —
тогда, чтобы отнять деньги у Черного Тома, хватило бы двух
59
минут. Вместо этого мы устроили бешеные скачки, сидим
теперь у Черного Медведя и гадаем, достанутся они нам или
нет. А полковник мечется посреди ночи по лесу и ищет раф-
теров — тоже дурость, да еще какая! Подождал бы до рас-
света и тогда...
Ему пришлось оборвать себя на полуслове, потому что тот,
о ком он говорил, как раз появился из-за деревьев и быстрым
шагом приблизился к костру. Все так и уставились на него.
Бросив шляпу оземь, он сокрушенно проговорил:
— Я к вам с плохой вестью, братцы. Произошло несчас-
тье...
— Несчастье? Какое еще несчастье? Где Бранс? Почему он
не с тобой? — послышалось со всех сторон.
— Бранс? — переспросил полковник, садясь в круг. — Вы
его больше не увидите. Он мертв.
— Мертв? Спятил ты, что ли? Как он погиб?
— От ножа, который въехал ему прямо в сердце.
Все наперебой набросились на него с вопросами: что, да
как, да почему, где и когда? Сначала полковник даже расте-
рялся, но быстро собрался с духом и прикрикнул: заткнитесь,
мол! И в наступившей тишине начал объяснять:
— Мы с Брансом рассуждали так: рафтеры рубят и сплав-
ляют лес где-то повыше по Черному Медведю. И держали
путь в том направлении. Осторожно, конечно, шли, чтобы
никого не спугнуть. Положим, шли не слишком ходко, а тут
еще и стемнело. Я хотел было повернуть обратно, но Бранс
не согласился. Тем более что мы обнаружили следы, совсем
свежие следы вдоль реки, и поняли, что сплавщики где-то по-
близости. Он еще сказал, что скоро мы выйдем прямо на дым
костра — не может у них там не быть оводов. Что и подтвер-
дилось: запахло дымком. Мы вскарабкались на самый верх
правого берега и оттуда углядели огонь костра. Его разложили
перед большим домом, и вокруг него сидело человек двадцать.
Столько же, сколько нас. Мы подкрались поближе. Я остался
лежать под высоким деревом, а Бранс скользнул за угол дома.
Не успели мы прислушаться к их разговору, как вдруг у ко-
стра появилось еще двое. Это были те самые индейцы — ну,
с парохода.
Последние его слова сильно удивили трампов. Особенно
они поразились, услышав, о чем вождь рассказал рафтерам.
Полковник продолжал:
— Я видел, как краснокожий гасил костер. После этого
они начали говорить так тихо, что я ничего не мог разобрать.
Мне хотелось побыстрее смыться оттуда, но я ждал возвраще-
ния Бранса. И вдруг услышал крик. Такой страшный, что у
меня чуть руки и ноги не отнялись. Донесся он из-за угла
дома, куда скрылся Бранс. Обогнув лагерь, я оказался в том
месте, где, как я думал, прятался Бранс. Пригнулся немного,
60
пошарил вокруг руками и сразу наткнулся на человеческое
тело. По одежде я догадался, что это Бранс. Кто-то ударил его
сзади ножом под лопатку, и удар пришелся прямо в сердце.
Скорее всего так... Что мне было делать? Я обыскал его кар-
маны, взял себе его нож и револьвер. Возвращаясь обратно, я
видел, как рафтеры потянулись в дом, и дай Бог ноги!.. Те-
перь нельзя терять время, пора убираться отсюда подальше!
— Почему? — спросили его.
— Почему? Разве до вас не дошло, что краснокожие знают,
где мы сейчас? Они, конечно, захотят на нас напасть. Они по-
нимают, что из-за гибели Бранса мы переполошимся. И могут
с минуты на минуту оказаться здесь. Если мы дадим застать
себя врасплох — гиблое дело! Так что махнем рукой на деньги
рафтеров: своя шкура дороже! Лучше всего будет, если мы...
Бринкли умолк и сделал рукой предостерегающий жест.
— Что это с тобой? — спросили его. — Давай выкладывай!..
Полковник встал, ничего не ответив. Он сидел ближе дру-
гих к тому месту, где притаились тонкава и миссуриец. Один
из них допустил явную неосторожность. Как только пожилой
миссуриец разглядел полковника, им овладело неведомое ему
дотоле волнение, которое при звуке голоса Бринкли еще уси-
лилось. Он был не в силах дольше лежать, сдерживая дыха-
ние, и потихоньку начал ползти вперед сквозь камыш. В
таком состоянии он забыл о границах разумного и не обратил
внимания на то, что с головой высунулся из камыша.
— Себя не показывать, — прошептал вождь, потянув его
назад за ногу.
Но было поздно: полковник уже заметил голову миссурий-
ца. Как обезвредить шпиона, не поднимая шума? И, будучи
хитрецом, каких мало, полковник с напускным спокойствием
проговорил:
— Я вспомнил, что там, у лошадей, кое-что оставил... Эй
вы, пойдемте-ка со мной.
Он указал пальцем на двух трампов, сидевших по правую
и по левую руку от него. Когда те поднялись, он шепнул им:
— Это я просто так, для вида. У нас за спиной лежит кто-
то, наверняка один из рафтеров! Ну, в камыше. Если он пой-
мет, что мы его обнаружили, — убежит. Как только я набро-
шусь на него, хватайте его за руки и за ноги! Он у нас и
охнуть не успеет, не то что ранить кого-то. И сразу же свя-
жем! Вперед!
Резко повернувшись, он прыгнул в ту сторону, где только
что видел голову рафтера.
Тонкава был осторожным, опытным и проницательным
человеком. От его глаз не укрылось, как полковник неожи-
данно встал, поднял двух других и что-то им шепнул. Не ус-
кользнуло от него и то, что один из трампов после этого чуть-
чуть отступил в сторону — как бы случайно. Но Большому
61
Медведю эта картина сказала все. Схватив миссурийца за
руку, он тихо проговорил:
— Сразу уходить! Полковник тебя видеть и тебя поймать.
Уходить!
Секунда-другая — и он уже скрылся за густым камышом.
И тут же услышал, как полковник скомандовал: «Вперед!», и
после этого все трое разом набросились на миссурийца.
Старина Блентер всегда славился крепостью духа, да и
силой его природа не обделила. Но его перехитрили. Трое на-
падавших схватили рафтера за руки и за ноги, придавив к
земле своими телами. А тут подоспели и остальные. Выхватив
нож, индеец хотел было броситься на помощь, но понял, что
это будет и пагубно и тщетно. Оставалось лишь выведать, как
они
•йдутся с миссурийцем, и предупредить рафтеров. Без-
опасности ради он отполз еще немного в сторону от проре-
занной в камыше полоски.
При виде Блентера трампы подняли было крик, однако
полковник приказал немедленно умолкнуть.
— Тихо! Мы не знаем, нет ли рядом другого такого. Свя-
жите и не спускайте глаз! Я пойду проверю...
Обойдя всю поляну вокруг костра, он успокоился — нико-
го и ничего. Сейчас пленного держало четверо трампов. Пол-
ковник нагнулся, чтобы заглянуть ему в лицо. Смотрел долго
и пристально, в мучительном раздумье. Потом сказал:
— А ведь мы с тобой вроде знакомы! Где-то я тебя видел!
Блентер поостерегся напомнить Бринкли об их последней
встрече.
Несмотря на кипевшую в нем ярость и ненависть, поста-
рался сделать по возможности равнодушное лицо.
— По-моему, я тебя знаю, — повторил полковник. — Кто
ты? Один из рафтеров, что работают там, наверху?
— Да, — ответил пленный.
— И какого дьявола здесь оказался? Зачем подслушивал
нас?
— Странный вопрос! Разве на Западе запрещается рассмот-
реть получше незнакомых людей? Я, наоборот, считаю, что
это закон необходимости. Как-никак хватает людей, которых
стоит обойти стороной.
— Ты слышал наш разговор и знаешь, кто мы и что мы.
— Ничего я не слышал. Я сплавлял плоты вниз по реке, а
теперь возвращался к своим. Увидел ваш костер и, конечно,
подобрался поближе, чтобы узнать, кто вы такие. У меня не
было времени, чтобы вас подслушивать, и вообще — я не осо-
бенно-то прятался. Поэтому вы меня и накрыли.
Он рассчитывал, что полковник не видел его у сборного
дома наверху.
— Врешь! Я видел тебя среди рафтеров и слышал, что ты
говорил. И сейчас узнал твой голос. Будешь спорить?
62
— Не собираюсь даже. Я правду говорю.
— Ты был тут один?
-Да.
— И утверждаешь, что разговора нашего не слышал?
— Ни слова.
— Как тебя зовут?
— Адамс, — солгал миссуриец, имея серьезные основания
скрывать свое настоящее имя.
— Адамс! — протянул полковник. — Адамс! Я никогда не
знал Адамса, похожего на тебя. Но у меня такое чувство,
будто мы уже встречались.
— Нет, — упорствовал миссуриец. — А теперь отпустите
меня. Я вам ничего не сделал и надеюсь, будучи достойными
вестменами, вы не тронете честного человека.
— Ну да, мы в высшей степени достойные люди, люди, ко-
торые уважают право и закон, — рассмеялся Бринкли. — Од-
нако с час назад твои рафтеры закололи одного из наших. Это
требует отмщения по всем законам Запада. Кровь за кровь,
смерть за смерть! Будь ты кто угодно — тебе конец!
— Что? Вы собираетесь убить меня?
— Да. Точно так же, как вы убили нашего товарища! Речь
может идти только о том, как ты умрешь. Как и он, от удара
ножом? Или утопить тебя в реке? Мы церемониться не наме-
рены, нет у нас на это времени. Давайте решать. Да поживее!
Заткните ему рот! Кто из вас за то, чтобы утопить его, под-
нимите руку!
Большинство трампов подняли руки без малейших колеба-
ний.
— Значит, утопим, — подытожил полковник. — Свяжите
ему крепко-накрепко руки и ноги, чтобы не выплыл! И сразу
в воду! И сматываемся, пока не нагрянули его люди!
Во время допроса старого миссурийца держало несколько
трампов. Теперь ему хотели заткнуть рот. Блентер отдавал
себе отчет в том, что индеец никоим образом не мог успеть
предупредить рафтеров. Вырываясь изо всех сил, он заорал
что было мочи. Этот крик словно разорвал ночную тьму.
— Тысяча чертей! — разозлился полковник. — Вы что,
обалдели? Если не можете с ним справиться, я сам его ути-
хомирю! Вот как надо!
Взяв ружье, он размахнулся, чтобы оглушить миссурийца
прикладом. Внезапно от камышей отделилась огромная тень.
Удар страшной силы оглушил полковника, и, пролетев не-
сколько метров по воздуху, он упал на землю...
Перед заходом солнца четверо всадников, а именно Олд
Файерхэнд, Черный Том и Тетушка Дролль с юным Фредом,
проследовали вверх по реке за трампами. Следы уходили в
63
лес. Различимы они были вполне, однако трудно было опре-
делить, сколько времени назад оставлены. Лишь когда они
появились на узенькой тропке, протоптанной в траве, Олд
Файерхэнд сошел с лошади, потому что по стеблям легче ус-
тановить, давно или совсем недавно они сломаны, чем по
низкому лесному мху. Внимательно осмотрев смятую траву и
следы копыт на песке, он сказал:
— Трампы в доброй миле от нас: следы оставлены с пол-
часа назад. Придется нам пришпорить лошадей.
— Почему? — спросил Черный Том.
— Чтобы оказаться у лагеря трампов еще до наступления
ночи.
— А не слишком ли это опасно? Они устроились на ночлег
еще засветло; как бы нам не попасть прямо к ним в руки.
— Вот этого я не боюсь. В любом случае до сумерек их не
застукаем. Есть много фактов, которые подсказывают, что
рафтеры тоже где-то рядом. Поэтому просто необходимо
уточнить для начала, где трампы остановились на ночевку. И
значит, следует поторапливаться. Не то нагрянет ночь, и до
утра может случиться много такого, чего нам потом ни пред-
отвратить, ни исправить не удастся. Что вы на это скажете,
Дролль?
Оба они переговаривались по-немецки. Тетушка Дролль
ответил на своем диалекте:
— Вы тут прямо все слова у меня с языка слизнули. Бы-
стрее поедешь, скорее приедешь. А медленнее поедешь, позд-
нее приедешь. Поскакали, господа, и пусть дрожат деревья!
Лес здесь был редким, и они пустили лошадей галопом.
Трампы же, имевшие преимущество во времени, выбрали для
ночевки известную нам поляну лишь после захода солнца.
Если бы Олд Файерхэнд держался ближе к берегу, обязатель-
но увидел бы следы обоих индейцев тонкава, совсем нена-
много опередивших его маленький отряд.
Когда стемнело настолько, что следы сделались почти не-
различимыми, он снова сошел с лошади, присмотрелся к ним
и вот к какому выводу пришел:
— Мы отыграли у трампов с полмили. К сожалению, они
тоже скакали быстро. Постараемся все же достать их. Спеши-
вайтесь! Дальше поведем лошадей в поводу!
Но когда сумерки сгустились окончательно, они, потеряли
след и остановились.
— Что теперь? — спросил Том. — Мы просто вынуждены
заночевать здесь.
— Не-ет, — возразил Дролль. — Мы тут не останемся, а
пойдем себе прямо-таки к ним.
— Они услышат, как мы подходим!
— А мы потихоньку-полегоньку. Меня им не услышать и
голыми руками не взять! Вы как считаете, Файерхэнд?
64
— Совершенно с вами согласен, — кивнул охотник. —
Осторожности ради мы не должны идти по их следу. Да-
вайте возьмем правее, в сторону от реки. Тогда эта компа-
ния окажется как бы между нами и Блэк Бэр. Не заметить
их костра мы никак не можем. А они о нас пока ни слухом
ни духом!
— Что, если они костра не разожгли? — уточнил Том.
— Я нюхом учую их лошадей, — вмешался Дролль. — В
лесу всегда нюх острее, чем в чистом поле. Мой нюх меня
еще ни разу не подводил. Пошли вправо!
Ведя свою лошадь в поводу, первым уверенно вышагивал
Олд Файерхэнд. Река в этом месте довольно круто изгибалась
влево. Вот почему они вынужденно сделали довольно боль-
шой крюк. Олд Файерхэнд заметил это по тому, что почва под
ногами стала заметно суше, и взял опять чуть левее. И почти
сразу почувствовал запах дыма. Остановился. За его спиной
посапывал носом Дролль. Он-то и сказал:
— Дымком тянет! Оттуда вон, справа по ходу. Нам теперь
туда. Но — тихо-тихо! Видите вон то светлое пятно — это их
костер! Не иначе!
Он хотел было переступить с ноги на ногу, но так и
замер, заслышав звук чьих-то шагов. Олд Файерхэнд тоже их
уловил, равно как и прерывистое дыхание человека. Выпус-
тив повод, он сделал два-три шага вперед. Слух подсказывал
ему, что неизвестный приближается с той стороны. В ноч-
ной лесной темени, почти непроглядной для глаз самого
опытного охотника, перед ним возникла тень явно спешив-
шего куда-то человека. Олд Файерхэнд схватил его обеими
руками.
— Стой! — сдавленным голосом приказал он. — Кто ты
такой?
— Шай нек-энюкк, шай копейя (я не знаю, я никто), —
ответил тот, силясь вырваться.
Даже бесстрашный человек испугается, если его ночью в
лесу схватят за грудки. В такие мгновения каждый вольно или
невольно обратится к родному языку. Вот и тот, кого остано-
вил Олд Файерхэнд, тоже. Но Файерхэнд понял его и удив-
ленно произнес:
— Да ведь это язык тонкава! Перед нами тут побывали
Большой и Маленький Медведи. Неужели ты... скажи, кто
ты?
Камень упал с души человека, который, узнав голос охот-
ника, поспешил ответить на ломаном английском:
— Я есть Нинтропан-хауэй, ты — Олд Файерхэнд. Это хо-
рошо! Очень! С тобой есть еще больше бледнолицые?
— Большой Медведь, значит! Какая приятная встреча! Да,
я Олд Файерхэнд. Со мной еще трое, мы при лошадях. Что
тебя здесь носит? Трампы близко! Гляди в оба!
65
— Я их видеть. Трампы брать плен старый Миссури-Блен-
тер. Хотят убить он. Нинтропан-хауэй бежать к рафтеры за
помощь. Тогда Олд Файерхэнд меня останавливать.
— Хотят убить рафтера? Мы должны вмешаться! Где они?
— Там, за моя спина. Где между деревья светло.
— И рыжебородый полковник с ними?
— Да, он быть там.
— А лошади их где?
— Если Олд Файерхэнд идти к они, лошади стоять напра-
во, раньше чем приходить к огонь.
— А сами рафтеры где?
— Наверху на гора. Большой Медведь уже бывать у они и
с они говорить.
Тонкава торопливо и несколько сбивчиво рассказал, что
произошло, и Олд Файерхэнд подытожил:
— Если трамп убит, они захотят в отместку убить миссу-
рийца. Мы четверо привяжем тут наших лошадей и поспешим
предотвратить убийство. А ты беги к рафтерам и поскорее
приведи их сюда!
Индеец словно испарился. Привязав лошадей, все четверо
быстро, как только могли, приближались к лагерю трампов.
И вскоре увидели между стволами деревьев полыхающий кос-
тер. А справа на прогалине стояли лошади трампов.
Распластавшись на траве, вестмены поползли к костру.
Олд Файерхэнд повернулся к Фреду и хотел было приказать
ему отползти к лошадям трампов и стрелять в любого, кто за-
хочет удрать верхом, но тут раздался душераздирающий крик.
Это взывал о помощи старый миссуриец.
— Они его убивают! — вскричал Олд Файерхэнд. — Впе-
ред, в атаку! Вклинимся прямо в их гущу! И никакой пощады
тому, кто окажет сопротивление!
Охотник вскочил на ноги и бросился к костру. Отшвырнув
в сторону трех-четырех трампов, добрался до рыжебородого,
который как раз замахнулся ружьем на Блентера. Он подоспел
вовремя и уложил полковника одним ударом. Следующими
силу его кулаков узнали те двое или трое трампов, что держа-
ли и собирались связать миссурийца. Выхватив револьвер, он
принялся палить по другим трампам. При этом с его губ не
сорвалось ни звука.
Зато остальные учинили настоящий переполох. Черный
Том врезался в круг трампов как буря. И принялся молотить
их прикладом ружья, страшно ругаясь и обзывая их послед-
ними словами. Расстреляв все патроны из ружья, шестнадца-
тилетний Фред отбросил его и вытащил из кармана пистолет.
Стреляя, он кричал во все горло — «наводил шорох».
Но все крики и возгласы перекрывала пронзительная фис-
тула Тетушки Дролль. Чудаковатый охотник бушевал и неис-
товствовал, как целая дюжина чертей. Движения его были
66
столь ловкими и порывистыми, что ни одному из трампов не
удалось прицелиться в него, да и вообще трампы были до
такой степени огорошены неожиданным нападением, что в
первый момент ничего не могли сообразить, а когда слегка
очухались, то среди них было столько убитых, раненых и ог-
лушенных, что уцелевшие сочли за благо спасаться бегством.
Они улепетывали, не сообразив, что даже теперь численное
превосходство на их стороне. Дикие вопли и крики Фреда и
Тетушки Дролль сбили их с толку, и они переоценили число
нападавших. С момента, когда Олд Файерхэнд свалил с ног
полковника, до бегства уцелевших трампов прошла какая-ни-
будь минута. Не больше.
— Все за ними! — крикнул Олд Файерхэнд. — Я вас при-
крою! Не подпускайте их к лошадям!
Том, Дролль и Фред с воинственными криками побежали
в ту сторону, где недавно видели лошадей трампов. И те из
них, кто мысленно уже видел себя в седле, в последний мо-
мент предпочли, подобно остальным, искать спасения в
лесу...
Тем временем рафтеры, засевшие в своем сборном доме,
ожидали возвращения обоих разведчиков, миссурийца и
вождя тонкава. Услышав, что внизу стреляют, заподозрили
неладное. Разобрав ружья, оставили дом и в кромешной тьме
побежали вниз по откосу, ориентируясь на звуки выстрелов.
И тоже орали во всю глотку — вдруг враги испугаются и не
тронут их друзей? Впереди всех бежал Маленький Медведь,
тоже подававший время от времени голос, но с другой целью —
чтобы рафтеры не сбились с пути. Тут они услышали еще
один голос, хриплый, властный и хорошо им знакомый, —
голос Большого Медведя.
— Скорее бежать! — крикнул он. — Там быть Олд Файер-
хэнд и стрелять в трампы. С он всего три бледнолицые. Ему
помогать!
Глава четвертая
ИЗБЕЖАВ МЕСТИ
Когда рафтеры появились внизу у реки, Олд Файерхэнд,
Том, Дролль, Блентер и Фред преспокойно сидели вокруг ко-
стра трампов, будто только что сами разожгли его и ничего
необычного не происходило. Справа на поляне лежали уби-
тые трампы, слева — раненые, и среди них рыжебородый пол-
ковник.
— Силы небесные! — воскликнул первый из подбежавших
рафтеров, узрев миссурийца. — Мы не чаяли увидеть тебя
живым, а ты сидишь тут как ни в чем не бывало!
— М-да, — улыбнулся Блентер. — Я и впрямь чуть не от-
правился к праотцам, когда тот рыжий занес над моей голо-
вой приклад ружья. Но тут словно с неба свалились четыре
джентльмена и вызволили меня. Славно потрудились! И
споро! Вот у кого стоит поучиться, парни!
— A-а... есть ли среди них Олд Файерхэнд?
— Да, вот он сидит! Подойдите и пожмите ему руку! Он
это заслужил. Такое во сне не приснится: трое мужчин и
юноша налетели на две дюжины трампов, девятерых убили и
шестерых взяли в плен!
При этих словах Блентер привстал. Остальные поднялись
вслед за ним. Взгляды всех рафтеров были обращены на Олд
Файерхэнда. Он жестом пригласил их подойти поближе и
каждому пожал руку. Особенно уважительно — обоим тонка-
ва. И с признательностью обратился к ним:
— Мои краснокожие братья показали себя замечательней-
шими следопытами и упростили мою задачу до малости.
— Похвала мой бледнолицый брат — честь больше, чем я
заслужить, — скромно возразил Большой Медведь. — Трампы
делать больше следы, чем стадо бизоны. Кто не видеть такие
следы, слепые. Но где быть полковник? Он быть убитый?
— Нет, он жив. Мой удар лишь оглушил его. А теперь он
пришел в себя и мы его связали. Вон там он лежит!
Охотник указал рукой где. Тонкава подошел к Бринкли,
достал нож и сказал:
— Когда бледнолицый не умирать от удар, он умирать от
нож. Он бить Нинтропан-хауэй, теперь я брать кровь бледно-
лицый.
68
— Стой! — воскликнул пожилой миссуриец, перехватывая
занесенную руку вождя. — Этот человек — мой!
Большой Медведь повернулся к нему и спросил:
— Тоже месть против он?
— Да еще какая!
— Кровь?
— Кровь и смерть.
— Когда?
— Много лет назад. Он забил до смерти мою жену и двух
сыновей.
— Ты не ошибаться? — спросил индеец, которому трудно
было отказаться от мести, хотя теперь по законам прерии он
вынужден был уступить это право Блентеру.
— Нет, ошибка исключается. Я его сразу признал. Такое
лицо не забудешь.
— Значит, ты убивать он?
— Да. Без жалости и снисхождения.
— Тогда Нинтропан-хауэй отступать. Но не весь. Нинтро-
пан-хауэй брать кровь полковник, а жизнь брать — ты.
Вождь опустился около полковника на колени. Увидев это,
полковник взмолился:
— Что на вас нашло, люди?! Чем я вам так насолил, что
вы позволяете этому краснокожему измываться надо мной?
Что я вам сделал?
— О том, что ты мне сделал, поговорим потом, — холодно,
но спокойно отрезал миссуриец.
— А чем ты насолил нам, остальным, ты сейчас увидишь, —
добавил Олд Файерхэнд. — Мы пока что тебя еще не обыска-
ли. Теперь самое время!
Он сделал знак Тетушке Дролль, и тот вывернул карманы
пленного. Наряду с разной мелочью нашелся и бумажник.
Когда его открыли, обнаружили много крупных купюр —
ровно на ту сумму, что была украдена у инженера.
— A-а, так ты со своими людьми не поделился! — улыб-
нулся Олд Файерхэнд. — Это доказывает, что они доверяли
тебе куда больше, чем мы. Ты вор. И наверное, кое-что по-
хуже. Так что пощады не жди.
В это время полковник испустил от страшной боли крик
такой силы, что все невольно вздрогнули: тонкава неожидан-
но рванул на себя его голову, вцепившись левой рукой в
рыжие волосы, а правой двумя быстрыми взмахами ножа от-
хватил по пол-уха и отшвырнул ошметки в реку.
— Так, — проговорил индеец. — Тонкава теперь ото-
мстить. И уйти.
Олд Файерхэнд только-только решил встать между ним и
полковником, чтобы не допустить самосуда. Но индеец его
мысль упредил, и сделанного уже не переделать.
Однако вестмен не на шутку разгневался на вождя тонкава.
69
— Мы призовем краснокожего человека к ответу, — про-
рычал Олд Файерхэнд. — Он преступил закон.
Тонкава встал, вытер окровавленное лезвие ножа и сунул
его за пояс. Потом горделиво откинул голову.
— Белый охотник говорить, как бледнолицый. Большой
Медведь поступать, как краснокожий воин. Честный против-
ник — честная борьба! Всегда растаптывать гадина — закон
Нинтропан-хауэй и всех тонкава!
Он перебросил ружье через плечо и зашагал прочь. Ма-
ленький Медведь — за ним, тоже с ружьем через плечо.
Оставшиеся молча смотрели им вслед.
— Где они оставили лошадей? — поинтересовался Олд
Файерхэнд.
— Наверху, у нашего сборного дома, — ответил миссуриец.
— Ладно, пусть уезжают, — довольно миролюбиво прого-
ворил охотник. — Займемся собственными делами! Как нам
быть с убитыми? И как поступим с пленными?
— Мертвых похороним, а насчет других будем по нашим
обычаям держать совет. Но сначала надо удостовериться, что
со стороны беглецов нам не угрожает опасность.
— Этих нам нечего бояться. Разбежались, поди, как
зайцы куда глаза глядят. Вдобавок мы можем выставить ча-
совых.
Полковник лежал рядом со связанными пленными и выл
от боли. Но пока что никто на него внимания не обращал.
Назначив четырех часовых и велев подогнать поближе стре-
ноженных лошадей трампов, Олд Файерхэнд решил, что пора
начинать «суд прерии».
Сначала судили пособников полковника. Никто из присут-
ствующих не мог — да и не собирался доказывать, что навре-
дили ему лично. Наказанием за злостные намерения могли
служить их раны, отнятые лошади и оружие. Всю ночь они
пробудут под стражей, а утром их отпустят. Трампам разре-
шили перевязать друг другу раны.
Настал черед главного обвиняемого, полковника. Его вы-
волокли из темноты и подтащили поближе к костру. Едва
отсвет пламени упал на его лицо, как Фред слабо вскрикнул,
подскочил к нему и нагнулся пониже, буквально пожирая
его глазами. А потом воскликнул, обращаясь к Тетушке
Дролль:
— Это он! Убийца! Я узнал его!
Подоспевший Дролль взволнованно спросил:
— А ты не ошибаешься? Мыслимое ли дело?
— Да, это он, — твердо проговорил подросток. — Видишь,
как он на меня вылупился? Разве в его глазах не страх смер-
ти? Он разоблачен и понимает, что его ждет.
— Если так, почему ты не узнал его на пароходе?
— Там я его ни разу не видел. Трампов — да, а его среди
70
них — нет! Наверное, выходило так, что его заслоняли от
меня другие.
— Допустим, допустим. Еще один вопрос: ты описывал
мне преступника смуглым брюнетом с волнистыми волосами,
а у полковника они не волнистые и рыжие.
Фред не сразу нашелся с ответом. Потирая лоб ладонью,
отступил на шаг и наконец нерешительно проговорил:
— Что правда, то правда. Лицо — то самое, а волосы со-
всем другие.
— Ты, наверное, все-таки спутал его с кем-то, Фред. Люди
часто похожи внешне. Но порыжеть черная шевелюра не
может.
— Чего не бывает, того не бывает, — вмешался в их раз-
говор старый миссуриец. — Но разве нельзя черные волосы
сбрить и натянуть на голову тугой рыжий парик?
— Вы считаете, что?.. — не на шутку взволновался Дролль.
— Меня его рыжие волосы не обманули. Человек, которо-
го я искал столько лет, убийца моей жены и моих сыновей,
тоже был брюнетом с волнистой шевелюрой. У этого вот
рыжая грива, а я все равно утверждаю — это он! На нем
парик!
— Не может быть, — возразил Дролль. — Разве я не видел,
как индеец рванул его за волосы, прежде чем отхватить по
пол-уха? Будь это парик, он бы его сдернул.
— Чушь! Просто парик отлично сработан и сидит крепко.
Сейчас я тебе это докажу.
Полковник, связанный по рукам и ногам, как куль, лежал
на земле. Кровь из ушей лилась до сих пор. Он наверняка ис-
пытывал сильнейшую боль, но этого не выказывал. Зато бук-
вально впитывал в себя каждое услышанное слово. Страх ус-
тупал место надежде, испуг — презрению, а безнадежность —
уверенности в победе.
Старый миссуриец ничуть не сомневался, что волосы у
полковника не свои. Переведя его в сидячее положение, схва-
тил за волосы и изо всех сил дернул, желая сорвать пресло-
вутой парик.
— Тысяча чертей, у негодяя на черепе настоящие волосы! —
удивленно воскликнул он с настолько поглупевшим вдруг
лицом, что, не будь ситуация настолько серьезной, все друж-
но рассмеялись бы.
Лицо полковника скривилось в брезгливой гримасе, и он
с издевкой сказал:
— Ну ты, лжец и клеветник! Где же твой парик? Обвинить
человека во всех смертных грехах только потому, что он на
кого-то смахивает, — плевое дело, да? Докажи, что я тот, за
кого ты меня принял!
Старый миссуриец несколько раз перевел взгляд с Брин-
кли на Олд Файерхэнда и в недоумении проговорил:
71
— Скажите мне, сэр, что вы обо всем этом думаете? У
того, кто мне нужен, действительно черные волнистые воло-
сы, а у этого — рыжие и жесткие. Тем не менее я готов тысячу
раз поклясться, что это тот самый человек! Мои глаза меня
никогда не подводили.
— Возможно, вы все-таки ошибаетесь, — заметил охотник. —
Не исключено, вас ввело в заблуждение большое внешнее
сходство...
— ...и с сегодняшнего дня я не должен верить собствен-
ным глазам?
— Протри их получше! — скривился полковник. — Пусть
меня черти в аду поджарят, если я что-нибудь слышал о че-
ловеке, у которого убили жену и двух сыновей. А тем более,
как ты утверждаешь, забили до смерти!
— Но ведь ты меня знаешь! Сам сказал!
— Даже если мы и встречались, что с того? Тогда, значит,
я тот самый человек, которого ты ищешь? И мальчишка тоже
что-то путает. Допустим, вы оба говорите об одном и том же
человеке. Но я его знать не знаю, и мы с ним...
Он вдруг умолк, испугавшись или удивившись чему-то, но
сразу же взял себя в руки и закончил свою мысль:
— ...никогда друг другу в глаза не глядели. Ладно, обви-
няйте меня в чем угодно. Но докажите! Если из-за случай-
ного сходства вы намерены осудить и линчевать меня, то вы
самые обыкновенные убийцы. Но по крайней мере знамени-
того Олд Файерхэнда я таким не считаю — и отдаюсь под
его защиту!
То, что полковник оборвал себя на полуслове, имело вес-
кие основания. Сейчас он сидел вплотную к трупам, а по-
началу лежал головой на одном бездыханном теле. Когда
миссуриец посадил его, тело это слегка вздрогнуло, на что
никто внимания не обратил, поскольку взгляды всех были
прикованы к рыжебородому. Сейчас это тело находилось у
него за спиной, в тени костра. Однако человек этот не был
не только мертв, он даже не был ранен. Он — один из тех,
кого Олд Файерхэнд сокрушил прикладом ружья. Его обрыз-
гало кровью погибших трампов, вот почему рафтеры и ре-
шили, будто он мертв. Придя в себя, он обнаружил, что
лежит среди мертвых, у которых как раз вывернули карманы
и забрали оружие. Его так и подмывало вскочить и бросить-
ся наутек — врагов-то всего четверо, а на быстроту своих
ног он всегда полагался. Но к реке бежать нет смысла: он
не умел плавать. А с другой стороны уже доносились воин-
ственные крики рафтеров. «Подожду более благоприятного
момента», — подумал он. Достав потихоньку нож, спрятал в
рукаве куртки. Тут к нему подошел миссуриец, перевернул
на спину, приняв за убитого, и за ноги оттащил туда, где
уже лежало несколько трупов.
72
С этого момента трамп внимательно наблюдал за происхо-
дящим сквозь полуприкрытые веки. Как и остальных мертве-
цов, его не связали. И при удачном стечении обстоятельств
он вполне мог бы убежать. Но тут на него положили полков-
ника, и трампу сразу пришла в голову мысль освободить
Бринкли. Когда того посадили, он сантиметр за сантиметром
пододвинулся к нему. Руки рыжебородого были связаны за
спиной. Достав нож из рукава, трамп одним ловким движе-
нием перерезал веревку и вложил черенок ножа в правую руку
полковника, чтобы тот при первом удобном сдучае разрезал
путы на ногах. А там — беги куда глаза глядят!
Рыжебородый неожиданно ощутил, что руки у него сво-
бодны, и настолько удивился, что на секунду потерял само-
обладание и умолк. Да, но всего на миг. И сразу заговорил
вновь, так что никто и не заметил, что произошло за спиной
Бринкли. Олд Файерхэнд, которого полковник призвал в свои
покровители, проговорил, тяжело роняя слова:
— В моем присутствии невиновного не убьют, будь споко-
ен. Но будь уверен также, что цвет твоих волос меня не об-
манет. Возможно, ты их перекрасил.
— О-го-го! Разве можно перекрасить растущие волосы?
— Еще как, — со значением проговорил охотник.
— Уж не с помощью ли красного железняка? — силился
выжать из себя улыбку полковник. — То-то у меня был бы
видок!
— Смейся, смейся! Не долго тебе веселиться! — спокойно
сказал Олд Файерхэнд. — Кого другого ты проведешь, только
не меня.
Подойдя к куче оружия и других предметов, отобранных у
пленных и убитых, он наклонился и выбрал кожаный мешо-
чек, который полковник привязывал к поясу, и, развязывая
его, заметил:
— Я уже проверял его содержимое и нашел несколько
вещиц, назначение которых мне было не совсем ясно. Но те-
перь меня, кажется, осенило.
Охотник вынул закрытый пробкой флакончик, маленький
рашпиль и обломок веточки длиной с человеческий палец —
на ней еще осталась кора. Показав эти три предмета рыжебо-
родому, он спросил:
— Зачем ты их с собой таскаешь?
Лицо пленного едва заметно побледнело, но он достаточно
уверенным голосом ответил:
— Меня просто удивляет, что великий Олд Файерхэнд
интересуется подобными безделицами! Кто бы мог подумать!
Во флакончике лекарство, рашпиль любому вестмену приго-
дится, ну а этот кусочек дерева попал в мой мешочек совер-
шенно случайно. Ничего такого в этом нет. Вы удовлетворе-
ны, сэр?
73
При этом он бросил на охотника пренебрежительный
взгляд, в котором, однако, сквозил страх. А Олд Файерхэнд
твердо и решительно ответил:
— Да, удовлетворен. Но не твоими словами, а собственны-
ми выводами. Трампу никакой рашпиль не нужен, особенно
такой маленький. Пилка ему куда нужнее. В этом флакончике
растворяли в спирте снятые рашпилем тончайшие стружки с
веточки, а сама она, как я вижу, росла когда-то на крапивном
дереве. Мне доподлинно известно, что щепочки этого дерева,
растворенные в спирте, именно такой эффект и дают: самые
темные волосы превращают в рыжие и даже огненно-рыжие.
И, значит... ну, что ты на это скажешь?
— Что не понял ни слова, — гневно ответил полковник. —
Хотел бы я познакомиться с человеком, которому взбрело бы
на ум перекрашивать свою черную шевелюру в рыжую. Что
за выдумки!
— А я бы поставил вопрос иначе: зачем это могло понадо-
биться? Если объявлен розыск человека, совершившего тяж-
кие преступления, и он рассчитывает спастись, перекрасив
цвет волос, — это и есть объяснение. Я не сомневаюсь, что
ты тот самый человек, которого искали Фред и Блентер. За-
втра на рассвете я рассмотрю твою голову самым дотошным
образом.
— Зачем нам так долго ждать, — перебил его Фред. — На
преступнике есть метка. Когда убийца швырнул меня на
землю и стал пинать ногами, я пробил ему ножом икру на
правой ноге. Вон там примерно нож вошел и повыше вышел.
Но сперва еще застрял. Пусть задерет штанину и обнажит го-
лень. Если это он, мы увидим два шрама.
Это предложение пришлось полковнику как нельзя более
кстати: ему даже не придется собственноручно разрезать путы
на ногах. Он сразу согласился:
— Отлично, мой умный мальчик. Тут-то вы и убедитесь,
как вы все ошибаетесь. Но как ты, умничек, можешь тре-
бовать от связанного человека, чтобы он задрал штанину!
Нетерпение заставило Фреда быстро подойти к полковни-
ку, опуститься на одно колено и развязать сыромятный реме-
шок, которым были связаны ноги Бринкли. Положив реме-
шок на траву, Фред хотел было поднять нанковую штанину,
но полковник резко ударил его ногой в грудь, так что Фред
отлетел довольно далеко в сторону. И в то же мгновение пол-
ковник сорвался с места.
— Пока, ребята! Еще увидимся! — крикнул он.
Размахивая перед собой ножом, он пробежал между двумя
рафтерами и, оставив позади поляну, скрылся за деревьями.
Побег человека, которого все считали надежно связан-
ным, произошел настолько неожиданно, что все стояли,
словно окаменев. Только Олд Файерхэнд и Тетушка Дролль
74
сохранили хладнокровие даже в этой совершенно необычной
ситуации.
Как только рыжебородый взмахнул ножом, Олд Файерхэнд
был готов броситься на него и схватить. Но тут произошло
то, чего никто не мог предвидеть: трамп, прикинувшийся
мертвым, решил, что сейчас, когда всеобщее внимание при-
ковано к полковнику, ему самое время улепетнуть. Вскочив
на ноги, он побежал в сторону костра, чтобы вырваться из
круга рафтеров. В тот же момент Олд Файерхэнд перепрыгнул
через костер и столкнулся с ним. Схватить, приподнять и
швырнуть оземь беглеца было для него делом двух секунд.
— А ну-ка свяжите покрепче этого воскресшего из мерт-
вых! — крикнул он и повернулся в сторону полковника, ко-
торому это столкновение позволило благополучно пробежать
мимо рафтеров.
Схватив ружье, Олд Файерхэнд прицелился: пуля догонит!
Однако не выстрелил — беглеца преследовал Дролль, который
закрыл его своим телом, и, не рискуя ранить Дролля, выстре-
лить было никак не возможно.
Рыжебородый бежал взапуски со смертью. Дролль изо
всех сил старался не отставать. И непременно догнал бы, не
будь на нем знаменитого кожаного кафтана. Он был черес-
чур громоздок и тяжел. Олд Файерхэнд бросил ружье на
траву и поспешил за обоими, совершая прыжки наподобие
пантерьих.
— Остановитесь, Дролль! — крикнул он.
Однако тот не обратил внимания на призыв Олд Файерх-
энда, тем более что полковник вот-вот мог исчезнуть из поля
зрения в густой лесной тьме.
— Остановитесь, Дролль! — с некоторой обидой в голосе
повторил Олд Файерхэнд, находившийся в трех-четырех
шагах от него.
— Я должен взять его, я обязан его взять! — высокой фис-
тулой ответил Тетушка Дролль, тоже ныряя за деревья.
Тут Олд Файерхэнд остановился, как взнузданный на бегу
иноходец, повернулся и, будто ничего не случилось, зашагал
обратно к костру. Остальные сбились в несколько групп и
оживленно спорили о том, много ли у полковника шансов
уйти.
— Вы один?.. — воскликнул старый миссуриец при появ-
лении Олд Файерхэнда.
— Сами видите, — пожал плечами охотник.
— Неужели его нельзя было схватить?
— И очень даже просто, не помешай мне сперва этот
трамп, а потом Дролль.
— Паршиво, что мы упустили главаря.
— Ну если у кого и есть основания досадовать, так только
не у вас, Блентер.
75
— Почему?
— Потому что вы сами в этом повинны.
— Я? — удивился старик. — Ничего не понимаю! Я вам
верю на слово, но все-таки объясните...
— Нет ничего легче. Кто обыскивал трампа, притворивше-
гося мертвым?
— Допустим, я.
— И дали себя обмануть! Как вы, опытный рафтер и охот-
ник, могли проморгать? А кто вывернул его карманы и отнял
оружие?
— Тоже я.
— А нож ему оставили!
— Никакого ножа у него не было.
— Он его просто спрятал. А потом, лежа за спиной пол-
ковника, не только перерезал путы на руках, но и передал
нож.
— Неужели все так и было, сэр? — смущенно переспросил
старик.
— Уточните сами. Вон он лежит.
Блентер дал связанному трампу крепкого пинка и угрозами
заставил выложить все как на духу. Предположение Олд Фай-
ерхэнда подтвердилось.
Растрепав обеими руками свою седую шевелюру — как бы
посыпая голову пеплом, — миссуриец с обидой и тоской про-
говорил:
— Так бы и плюнул себе в рожу. Другого такого дурака во
всех Штатах не сыщешь. Я один виноват во всем! И готов за-
ложить свою голову — он тот, за кого мы его приняли.
— Конечно. Иначе он преспокойно задрал бы штанину и
показал ногу. Не окажись на ней шрамов, мы бы оставили его
в покое; за кражу денег у инженера мы были не вправе нака-
зать Бринкли: по законам прерии, судить вора в отсутствие
истца запрещено.
На поляне с опущенной головой появился Дролль. Он до-
вольно долго преследовал беглеца в лесу, не раз и не два на-
летая на деревья. А когда остановился, чтобы прислушаться,
ничего даже отдаленно похожего на шаги человека не услы-
шал и повернул вспять, а что было делать?
Чудак сразу пришелся по сердцу Олд Файерхэнду, и он не
собирался позорить его перед рафтерами. Поэтому спросил
по-немецки:
— Скажите, Дролль, разве вы не слышали, как я вас ок-
ликал?
— Ну слышал, конечно, как не услышать? — ответил толс-
тяк.
— Почему не остановились?
— Потому что хотел сцапать прохвоста!
— И побежали куда глаза глядят по ночному лесу?
76
— А как иначе? Я за ним! Он-то за мной бегать не стал бы!
— Святая правда! — рассмеялся Олд Файерхэнд. — Но
чтобы изловить в лесу человека, его надо перед собой видеть.
Или по крайней мере идти прямо на звук шагов. А когда вы
сами бежите, то звук его шагов заглушается.
— И дураку ясно. Выходит, я должен был остановиться?
— Да. Держу пари, он только забежал в лес, а потом спря-
тался за деревом, и вы пробежали мимо.
— Что? Я? Мимо него? Шутки шутите!
— Не сомневаюсь, так и было. Стал бы я иначе вас окли-
кать! Мы бы вместе легли на траву и навострили уши. Если
бы он побежал дальше, мы знали бы куда. А если бы продол-
жал прятаться, подкрались бы к нему. Я слышал, незаметно
подкрадываться вы мастак.
— Кто бы стал возражать! — ответил Дролль, польщенный
похвалой. — Если честно, то сейчас я вижу, что вы вроде
правы. Тут я слегка дал маху. Но, может, это дело поправи-
мое?
— Не исключено, нам удастся эту ошибку исправить, толь-
ко не с налета и не с наскока. Дождемся утра, а там проверим,
не оставил ли он следов. Если да — далеко не убежит.
Когда он поделился своим планом с рафтерами, старый
миссуриец сказал:
— Сэр, я с вами! Лошадей мы захватили больше чем до-
статочно, и на мою долю хватит. Этого рыжебородого полков-
ника я ищу много лет. Мои товарищи не обидятся, если я их
сейчас оставлю. И в особом убытке я не останусь — рубить
здесь лес мы начали совсем недавно.
— Согласен, — кивнул Олд Файерхэнд. — Кстати, попозже
я вам всем кое-что предложу. Но сперва поднимемся наверх,
к вашему дому.
— А почему бы нам не остаться здесь до утра, сэр?
— Потому что вас могут ограбить. От полковника всего
можно ожидать. Вдруг ему взбредет в голову заглянуть для на-
чала в вашу хижину?
— Ну да! Это было бы скверно! Там весь наш инструмент,
ружья, порох и патроны. Возвращаемся! Поторапливайтесь!
— Все верно! Вы, Блентер, возьмите еще двоих и идите
вперед. Дорогу будем освещать факелами — возьмем из ко-
стра сучья!
Проницательный охотник раскусил рыжебородого полков-
ника. Беглец действительно спрятался в лесу за деревом. Слы-
шал, как Дролль протопал мимо, видел, как Олд Файерхэнд
вернулся к костру. И раз Дролль не свернул к дому на горе,
рыжебородый подумал, что имеет смысл самому податься
туда. Он сразу прикинул, какие преимущества получит, если
первым доберется до хижины. Единожды побывав там, он не
заблудится. Конечно, часть своего добра рафтеры прятали в
77
доме. Вот он им и отомстит. Несмотря на непроглядную те-
мень, он прибавил шаг.
Оказавшись наверху, остановился. Замер, прислушиваясь.
А вдруг один или несколько рафтеров сторожат дом? Но ти-
шину ничто не нарушало; приблизившись к самому дому,
снова прислушался и нащупал щеколду двери. Только хотел
поднять ее, как кто-то вцепился ему в глотку и повалил на
крыльцо. И тут же на него насели еще двое.
— Одного по крайней мере схватили. Он нам за все отве-
тит, — произнес кто-то.
Узнав этот голос, полковник вздрогнул от радостного
удивления. Сделав огромное усилие, высвободился и выдавил
из себя:
— Вудворд! Осатанел ты, что ли? Отпусти!
Вудворд был после него как бы вторым лицом в шайке
трампов. Узнав, в свою очередь, голос Бринкли, он оттолкнул
остальных и вскричал:
— Да это же полковник! Он самый и есть! Откуда ты взял-
ся? Мы думали, ты у них в плену.
— И не ошиблись, — прокашлял Бринкли, вставая и оп-
равляясь. — Но удалось унести ноги, оставив им, правда, по
пол-уха. Но об этом после! Вы меня чуть в гроб не загнали
своими кулачищами! Вы что тут делаете?
— Мы встретились внизу совершенно случайно. Где ос-
тальные, не знаем. Когда рафтеры остались у костра, мы по-
думали, что неплохо бы забраться сюда и хорошенько им на-
солить.
— Толково! Меня сюда привела та же мысль. Не поджечь
ли нам этот сарай?
— Вот-вот, золотые слова! Но сперва пороемся там, а вдруг
что подходящее сыщется!
— Для этого надо зажечь лампу. А эти гады отняли у меня
последние спички. В темноте нам ничего не найти.
— Зато у нас спички при себе! Нас-то не обыскивали.
— И то правда. Проверили вы — они здесь никого не ос-
тавили?
— Ни живой души! Дверь открыть проще простого. Мы
как раз собирались в дом, когда появился ты.
— Давайте поживее, не то рафтеры того и гляди вернутся!
Они нашли несколько ружей, мешочки с порохом, топоры,
пилы, ножи, ящики с патронами, мясо и другую снедь. Каж-
дый трамп взял, что ему понравилось и могло пригодиться.
Полковнику пришелся кстати пакет с бинтами и йод. Ему
наскоро перевязали голову. Потом они побросали факелы на
тростниковые маты на лежанках. Огонь так и вспыхнул —
поджигатели бросились прочь. Дверь оставили открытой,
чтобы доступ воздуха не прекращался. Шагах в десяти от
дома остановились, прислушались. Никаких подозрительных
78
звуков, только огонь потрескивает да в верхушках деревьев
гудит ветер.
— Вроде бы их пока поблизости нет, — сказал Вудворд. —
И что теперь?
— Проваливаем! — глухо отозвался полковник.
— Но куда? Этих мест никто из нас не знает.
— Завтра утром они начнут разнюхивать, не наследили ли
мы. Чтобы никаких следов не оставлять, поняли?
— Это не получится. Разве что... пойдем по воде?
— Угадал! У рафтеров всегда найдется одна или несколько
лодок — без них не обойтись. Держу пари, они внизу. Там,
откуда сплавляют плоты.
— А где это? Мы не знаем.
— Ничего, найдем. Видите, вон там вниз идет «каток»!
Проверим, нельзя ли нам по нему спуститься.
Из-под крыши дома вырвались первые языки пламени и
осветили все окрест. Они заметили прогалину между деревья-
ми, поближе к реке, и поспешили туда.
Вниз тянулась крутая узкая канава, параллельно которой
был натянут канат — за него можно держаться.
И все четверо довольно быстро спустились к реке. Оказав-
шись на берегу, услышали доносившиеся со стороны дома
рафтеров крики.
— Они приближаются, — сказал полковник. — Где же
лодки?
Трампам не пришлось долго искать: три лодки были при-
вязаны в каких-то пятнадцати шагах от того места, куда они
спустились. Это были каноэ, сработанные на индейский
манер — из просмоленной древесной коры. Каждое рассчита-
но на трех-четырех человек.
— Привяжите те два к корме нашего, — приказал рыже-
бородый. — Потащим за собой, а потом пробьем днища и
утопим, чтобы за нами не погнались.
Ему повиновались безропотно. Потом все четверо уселись
в первое каноэ, взяли по веслу и начали выгребать на стрем-
нину. Полковник сидел на корме и выруливал. Двое из его
людей стали изо всех сил бить веслами по воде, думая, что
надо идти против течения, вверх по реке.
— Отставить! — прикрикнул на них главарь. — Пойдем к устью.
— Но ведь мы же собирались в Канзас, на большой сбор
трампов трех штатов! — возразил один из гребцов.
— Да, собирались. Но Олд Файерхэнд обязательно узнает
об этом, развязав языки тем, кто у него в плену. И захочет
перехватить нас завтра где-нибудь в верховьях. А мы его об-
манем — пойдем в обратном направлении!
— Ну и крюк!
— Ошибаешься! К утру, не позже, дойдем до ближайшей
прерии, лодки затопим, у первых попавшихся индейцев укра-
79
дем лошадей. Резко свернем на север и за какой-то день на-
верстаем время. А рафтеры пусть стараются, пусть ищут наши
следы по всей округе!
Сейчас лодки шли в тени высокого берега, чтобы в от-
блесках горящего дома рафтеров их не обнаружили. А
потом, выйдя из опасной зоны, полковник опять направил
лодку ближе к стремнине. Примерно в это время рафтеры
с пленными и лошадьми достигли своего догоравшего дома.
При виде того, как в огне гибнет их добро, они ругались
почем зря и проклинали поджигателей последними словами.
Олд Файерхэнд силился умерить их вполне объяснимую
ярость, говоря:
— Я что-то в таком роде и предполагал. Чего еще ждать от
полковника? Увы, мы опоздали. Но не сокрушайтесь черес-
чур! Если вы примете мое предложение, ваши убытки будут
возмещены. Я потом объясню как! Давайте убедимся сперва,
что поблизости не прячется лазутчик.
Как ни искали, ничего подозрительного не обнаружили.
Все вновь окружили Олд Файерхэнда. Пленных отвели в сто-
рону, чтобы не подслушивали.
— Для начала, парни, — начал охотник, — дайте честное
слово, что, даже если вы моего предложения не примете, вы
о нем никому не проговоритесь. Я знаю: вы джентльмены и
на ваше слово я могу положиться.
Все согласились на это условие, и тогда он продолжил:
— Известно ли кому-нибудь то место в горах, где стекаю-
щая со скалы вода образует озеро, которое называют Сереб-
ряным?
Утвердительно ответил один-единственный человек — Те-
тушка Дролль.
— Слышать-то о нем многие слышали, но побывать там,
судя по молчанию джентльменов, кроме меня вряд ли кому
довелось.
— Понятно. Там, наверху, есть богатые рудники, некогда
заброшенные и не разработанные до конца жилы. Мы с
одним очень толковым горным инженером хотим на месте
убедиться, стоит ли игра свеч, если говорить о большом деле.
И достаточно ли в озере воды, чтобы приводить в действие
машины для бурения и промывки. Это, сами понимаете, лег-
кой прогулкой не будет, и поэтому нам нужна помощь дело-
вых и опытных вестменов. Так что, парни, предлагаю вам на
время оставить рубку и сплав леса, чтобы поскакать вместе со
мной к Серебряному озеру! Заплатим мы хорошо.
— Вот это я понимаю! — восторженно воскликнул старый
миссуриец. — Я бы с дорогой душой, но не могу — а то пол-
ковник опять уйдет от меня!
— И я тоже, — поддержал его Дролль. — Я бы ни секунды
не задумывался. Но вовсе не из-за денег, а ради самого при-
80
ключения. И еще потому, что быть рядом с Олд Файерхэндом
для меня честь! Только ничего не выйдет: и мне никак нельзя
в который раз упустить рыжебородого.
По лицу Олд Файерхэнда скользнула лукавая улыбка.
— Вами обоими владеет желание, которое, скорее всего,
исполнится именно в том случае, если вы пойдете вместе со
мной, — проговорил он. — Поднимаясь сюда от костра, мы
вели с собой связанных трампов. Один из них, самый моло-
дой, набрался храбрости заговорить со мной. И сказал, что он
не из их стаи волк, не трамп, мол. Он сожалеет о том, что
оказался среди них. Он, дескать, присоединился к трампам
только из-за старшего брата, который лежит теперь среди
убитых. Парень открыл мне планы полковника. Думаю, будет
и по-людски и по-умному, если мы привлечем его на нашу
сторону. Позвать?
Рафтеры согласились, и Олд Файерхэнд пошел за трам-
пом, которому оказалось лет двадцать с небольшим. Крепко
сшит, лицо умное. Олд Файерхэнд развязал его и позволил
сесть.
— Ну вот, — обратился он к пленному, — ты видишь, я
твою просьбу выполнил. Ты говорил, будто тебя обманули, и
подвел брат. Если ты твердо пообещаешь стать с сегодняшне-
го дня порядочным человеком, я тебя с этой минуты освобо-
жу. Как тебя зовут?
— Нолли, сэр, — ответил пленный, неуверенно протягивая
Олд Файерхэнду руку. — Я по гроб жизни буду благодарен
вам, если выполните еще два моих желания.
— Целых два? Выкладывай!
— Простите меня не для вида, а на самом деле за то, что
я оказался в такой компании. И позвольте завтра утром по-
хоронить убитого брата! Такую службу я просто обязан ему
сослужить.
— Эти твои желания подсказывают мне, что я в тебе не
ошибся. Хорошо, согласен. Итак, ты свободен. А теперь от-
веть на несколько вопросов. Ты упомянул о планах полков-
ника. Они тебе известны?
— Да. Он долго отмалчивался, но вчера поделился ими.
Сначала он хочет побывать на встрече трампов трех штатов,
которая назначена на послезавтра.
— Черт возьми! — вырвалось у Дролля. — А я сначала не
поверил, когда мне сказали, будто сотни этих бродяг собира-
ются где-то за рекой Харпер. Хотят, мол, вместе провернуть
большое дело. Место встречи знаешь?
— Да, — кивнул Нолли. — Это место и вправду за Харпе-
ром. Оно называется Осэдж-Нук.
— Я об этом Нуке и слыхом не слыхивал. Странно! Я тоже
собирался попасть на их сходку: а вдруг найду там кого ищу?
И не догадался даже, что он рядом со мной, на пароходе. Там
81
бы мне его и схватить. Говоришь, полковник держит путь на
Осэдж-Нук? Тогда и мы поскачем в те края, верно, мистер
Блентер?
— Да, — кивнул старик. — Придется нам расстаться с мис-
тером Файерхэндом.
— Вовсе не обязательно, — возразил охотник. — Я сначала
собираюсь примерно туда же. На ферму Батлера, шурина ин-
женера, где меня ждут. По крайней мере до фермы будем дер-
жаться вместе. Нет ли у полковника других планов?
— Как не быть, — ответил обращенный в новую веру
трамп. — Хочет в Орлиной Пади ограбить большую железно-
дорожную кассу.
— Хорошо, что ты сказал! Если не поймаем его в Нуке, то
уж в Игл-Тайле схватим непременно!
— А если он и там от вас ускользнет, то на Серебряном
озере вы его наверняка застукаете.
Эти слова вызвали всеобщее удивление и даже смех. На
Олд Файерхэнда они произвели такое впечатление, что он
встрепенулся:
— На Серебряном озере? Что полковнику о нем известно?
И что ему там надо?
— Хочет завладеть сокровищем.
— Сокровищем?
— Ну да. Там вроде есть богатейший клад. Не то закопан,
не то лежит на дне озера. У полковника есть подробный план
озера и окрестностей.
— Ты эту карту видел?
— Нет. Он ее никому не показывал.
— Но ведь мы его обыскали как следует. И никакой карты
не нашли.
— Может, у Бринкли ее при себе и не было. Я почти уве-
рен в этом. По-моему, он ее где-то закопал.
Все внимание рафтеров было обращено на Нолли, и поэ-
тому никто не заметил, что эти его слова совершенно вывели
из равновесия Фреда и Тетушку Дролля. Дролль выпучил
глаза на бывшего трампа, а Фред воскликнул:
— Да, полковник — это он!.. Эта карта — моего отца, она
сделана его рукой!..
Все как по команде повернулись к нему и набросились
было с вопросами, но Дролль решительно прервал их:
— Сейчас ни слова об этом, парни! Узнаете обо всем в свое
время. А пока вот что: мы с Фредом теперь пойдем туда, куда
скажет Олд Файерхэнд.
— Я тоже! — поддержал его старый миссуриец. — Нас оку-
тал дым таких тайн, что я просто не представляю, как он рас-
сеется. Вы ведь тоже пойдете с нами, друзья?
— Да, да, конечно! — в один голос воскликнули рафтеры.
За исключением Черного Тома, который сказал, что оста-
82
нется на месте и попытается поставить новый дом. И еще
Нолли, который предложил ему свою помощь.
— Отлично! Завтра утром — в путь! — подытожил Олд
Файерхэнд. — Раз намерения полковника нам известны, ска-
кать по его следам незачем. Мы устроим погоню за ним по
лесам и прерии, по горам и долинам и, если потребуется, до
самого Серебряного озера. Нас ждут нелегкие испытания.
Будем же верными друзьями, парни!
Глава пятая
ИНДЕЙСКИЙ ШЕДЕВР
Вся прерия Роллинг была залита полуденным солнцем.
Холмы, поросшие густой травой, которая перекатывалась под
порывами ветра, напоминали волны смарагдового моря. По
всему своему виду, длине и высоте волны эти походили одна
на другую; перебираясь из одной зеленой долины в другую,
их легко было спутать. Сколько хватает глаз — волнистые
холмы. Не будешь ориентироваться здесь по компасу или по-
ложению солнца, обязательно собьешься с пути — это все
равно что неопытному гребцу оказаться на лодке в открытом
море.
Казалось, будто живые существа в этой зеленой пустыне
вообще не водятся. Лишь высоко в небе плавно кружили два
огромных грифа. Неужели они здесь и впрямь единственные
представители живой природы? А вот и нет. Послышалось
всхрапывание лошади, и из-за холма появился всадник. До-
вольно странного вида, между прочим.
Роста он не слишком большого и не маленького, не толс-
тый и не худой, сложения скорее крепкого. На нем длинные
брюки, жилетка и короткая куртка из прорезиненного водо-
непроницаемого полотна. На голове пробковый шлем с плат-
ком на затылке — такие носят европейцы в Индии и других
жарких странах. Обут в индейские мокасины.
В седле держится прямо и уверенно. Лицо... О лице сле-
дует сказать особо. С виду оно простоватое. Причем почти
исключительно из-за носа. Посмотришь слева — белый,
чистый, что называется, орлиный нос. А справа — толстый,
словно распухший, и цвета неопределенного, не то крас-
ный, не то синий, не то зеленый. Обрамлено это лицо
жидкой бородкой, которая упиралась в двойной стоячий во-
ротничок.
У стремянных ремней справа и слева было закреплено по
ружью, приклады которых упирались в ноги всадника. А по-
перек седла лежал жестяной футляр с огромной подзорной
трубой. На спине у всадника висел кожаный ранец средних
размеров, а на нем какие-то металлические трубочки и про-
водки. Ремень тоже кожаный, широкий, напоминавший так
называемый «кожаный денежный мешок». Из-за пояса выгля-
84
дывали рукоятки ножей и револьверы, в двух подсумках были,
наверное, патроны.
Лошадь самая обыкновенная, но для дорог Запада под-
ходящая. Особого упоминания заслуживает еще очень доро-
гое одеяло, служившее ему подстилкой под седло. Всадник,
наверное, полагал, что лошадь в прерии сама способна
найти дорогу. Пусть, дескать, идет куда хочет. Она оставила
позади уже много долин, взбиралась на холмы, медленно
переставляя ноги, спускалась вниз, повторяя это раз за
разом, переходила вдруг на галоп, а потом словно засыпала
на ходу. Короче говоря, у человека в пробковом шлеме,
скорее всего, определенной цели не было. Зато времени —
сколько угодно!
Ни с того ни с сего лошадь остановилась и запрядала
ушами. А всадник даже испугался немного, услышав чей-то
строгий окрик:
— Остановитесь или я стреляю! Кто вы такой, сэр? Всад-
ник поднял глаза и огляделся — никого! Уставился в раздумье
на небо, и снова прозвучал тот же голос, на сей раз добро-
душно и насмешливо.
— Что вы, в самом деле! Я не с луны к вам обращаюсь, а
с нашей матушки-земли. Ответьте же: куда вы держите путь?
И откуда?
Всадник неопределенно взмахнул рукой:
— Оттуда!
— Сам вижу, старина! И куда все-таки?
— Туда! — всадник указал рукой прямо перед собой.
— Занятный вы субъект! — рассмеялся невидимый незна-
комец. — Однако, раз вы попали в эту старую прерию, вам,
наверное, известны ее законы? Здесь, бывает, шляется всякий
сброд, и порядочный человек просто вынужден узнавать, кого
он повстречал. Если угодно, возвращайтесь, откуда явились.
Ради Бога! Но если желаете проехать мимо нас, будьте добры
ответить на наши вопросы. Итак, откуда вы?
— Из замка Кастлпул, — ответил всадник тоном школьни-
ка, который держит ответ перед строгим учителем.
— В жизни не слышал. Где это?
— Поищите на карте Шотландии, — объяснил всадник,
лицо которого вытянулось.
— В своем вы уме, сэр? Что я в Шотландии забыл? Однако
куда вы все-таки держите путь?
— В Калькутту.
— Тоже не знаю. Где это прелестное местечко?
— В Восточной Индии.
— Черт побери! Значит, в этот солнечный денек вы при-
были в Штаты из Шотландии и хотите попасть прямиком в
Индию?
— Сегодня мне не успеть.
85
— Неужели? Боюсь, что и завтра вы туда не доберетесь.
Вы, никак, англичанин?
— Точно так.
— И из каких же вы будете?
— Я — лорд!
— Ага! Я так и подумал. Лорд с круглой коробкой на го-
лове! Надо бы рассмотреть вас получше. Пошли, дядюшка,
небось, он нас не укусит. Я почему-то сразу поверил ему на
слово. Он, конечно, слегка пришибленный, но я себе лордов
с их пятью галлонами сплина другими и не представлял.
На вершине ближайшего холма показались двое: один вы-
соченный, а другой совсем маленький. Одеты они были со-
вершенно одинаково — с головы до ног в коже, как и подо-
бает настоящим вестменам. Даже широкополые шляпы их
были тоже из чистой кожи. На расстоянии длинный походил
на узкий шест. А низенький был горбуном с тонким ястреби-
ным носом. Ружья — длинноствольные, старинные. Малень-
кий горбун поставил свое к ноге, и мушка оказалась выше его
шляпы. Говорил он один, длинный пока не проронил ни
слова.
— Попридержите лошадь, сэр, а то как бы мы не стрель-
нули! Мы пока друг друга не обнюхали.
— Желаете пари? — спросил англичанин, задрав голову,
чтобы получше разглядеть обоих. Его лицо несколько оживи-
лось.
— Что-что?..
— Ну, поспорим на десять долларов. Или на пятьдесят.
Или на сто, как вам будет угодно.
— А о чем поспорим?
— Что я пристрелю вас раньше, чем вы успеете выстре-
лить.
— Вы проиграете!
— Думаете? Уверены? Хорошо, спорим на сто долларов!
Всадник засунул руку в подсумок с патронами и достал из
него несколько купюр. Оба вестмена только переглянулись:
— Сэр, — крикнул маленький, — если зрение мне не из-
меняет, вы таскаете по прерии сумку, полную денег, да?
— Разве осмелился бы я предлагать пари джентльменам,
будучи не при деньгах? По сто долларов — идет?
— У нас денег нет.
— Я одолжу вам эту сумму. Отдадите, когда сможете.
Лорд предложил это со столь серьезным видом, что длин-
ный даже икнул, а маленький пораженно воскликнул:
— Дадите в долг... чтобы мы потом расплатились?.. Выхо-
дит, не сомневаетесь, что ваша возьмет?
1 Галлон — английская мера емкости, равная 4,5 литра.
86
-Да.
— Однако, сэр, выиграет оставшийся в живых. Если вы
убьете нас, как мы расплатимся?
— Пустяки! Денег у меня хватит, а мысль о выигранном
пари будет согревать мне душу.
— Дядюшка! — обратился маленький к длинному. — Этот
человек действительно лорд из старушки Англии. А то, что он
так похваляется своим тугим кошельком, дополняет картину.
Спустимся, рассмотрим его через лупу.
Быстро семеня короткими ножками, он спускался с холма.
Длинный же следовал за ним, прямой, как палка. Приблизив-
шись к всаднику на расстояние в несколько шагов, горбун
примирительно обратился к нему:
— Спрячьте ваши деньги! Стреляться с вами мы не станем
— так что пари отменяется. И примите мой совет: никому
денег не показывайте! Как бы вам об этом не пожалеть. Тут
из-за них и жизни лишиться недолго.
— Хорошо, — кивнул всадник. — За добрый совет примите
благодарность. А теперь позвольте задать несколько вопросов
вам! Мне тоже любопытно узнать, с кем я имел честь повстре-
чаться. Кто вы и как вас зовут?
— Вы здесь чужак, потому и задаете эти вопросы. От Мис-
сисипи до самого Фриско все знают нас как честных охот-
ников и следопытов. Сейчас мы направляемся в горы, чтобы
присоединиться к группе охотников на бобров.
— Прекрасно! Но как вас все-таки величать?
— Наши подлинные имена вам знать ни к чему. Меня
здесь прозвали Хампли-Биллом, потому что я, увы, горбат. А
моего приятеля кличут только Ганстик-Онкль, и никак иначе —
он всегда ходит так, будто аршин проглотил. Ну, теперь вам
известно, кто перед вами. И настал ваш черед назвать свое
имя. Без всяких шуток! Что вас привело в прерию? Здесь ваша
жизнь...
— Пустяки! — перебил его лорд. — Что меня сюда приве-
ло? Захотел познакомиться с прерией и отрогами гор, а потом
заглянуть во Фриско. Я уже весь мир повидал, только в Шта-
тах бывать не доводилось. Однако пойдемте же к вашим ло-
шадям! Я склонен думать, что они у вас есть — не пешком
же вы сюда забрели?
— Лошади у нас есть, как не быть? Они там, за холмом,
откуда мы вас окликнули.
Всадник спрыгнул с лошади и пошел по зеленой долине
впереди вестменов. За холмом действительно щипали траву
два животных, коих в народе принято обзывать лошаками, од-
рами и даже козлами. А лошадь всадника трусила рядом с ним,
1 Сан-Франциско.
87
как верная собачонка. Оба лошака хотели было познакомиться
с ней, но та лишь взбрыкнула, как бы отгоняя их прочь.
— Ух, и ядовитая же тварь! — ругнулся Хампли-Билл. —
Некомпанейская, значит?
— О, нет! — обиделся лорд. — Просто животное понимает,
что я знаю вас недостаточно близко, и хочет до поры держать-
ся от ваших лошадей на расстоянии.
— Неужели она и впрямь такая умная? С виду в ней ни-
чего такого особенного нет. Такие у нас частенько плуг тас-
кают.
— Ну вы и хватили! Это самый настоящий курдский же-
ребец, вы уж извините!
— Правда? И где эта Курдия находится?
— Во-первых, не Курдия, а Курдистан. И находится между
Персией и Турцией. Я сам его выбрал и купил там, а потом
на корабле перевез в Шотландию.
Англичанин произнес это как бы между прочим, будто
переправить лошадь из Курдистана в Англию, а оттуда в Со-
единенные Штаты — дело столь же обыденное, как перевезти
клетку с канарейкой из Гарца куда-нибудь поближе к Тю-
рингскому лесу. Охотники украдкой переглянулись. А он об-
стоятельно устроился на траве — на том самом месте, где за
несколько минут до того залегли они. Достав нож, он преспо-
койно отрезал приличный кус от жареной ноги косули и при-
нялся жевать как ни в чем не бывало.
— Так и надо! — кивнул горбун. — В прерии к долгим це-
ремониям не привыкли.
— Я и не думаю церемониться, — ответил лорд. — Пред-
положим, вчера вы настреляли дичи для себя и для меня, за-
втра я настреляю для себя и для вас.
— Вот как? Думаете, мы до завтра с вами не расстанемся?
— Ни завтра, ни много дней спустя. Желаете пари? Ставлю
десять долларов. И даже больше, если угодно.
Лорд полез за кошельком.
— Бросьте вы ваши банкноты, — отмахнулся Хампли-
Билл. — Мыс вами не спорим!
— Тогда подсаживайтесь. Постараюсь кое-что объяснить.
Вестмены уселись напротив него. Внимательно присмот-
ревшись к ним, лорд начал:
— Я поднялся по Арканзасу на пароходе до Малваны.
Хотел нанять там проводника или двоих — ни одного подхо-
дящего не оказалось. Все, как на подбор, шельмецы! Вот я и
подался сюда один, потому что решил: настоящих людей пре-
рии можно встретить только в самой прерии. Я встретился с
вами — и вы мне сразу понравились! Не согласитесь ли со-
проводить меня во Фриско?
— Вы так говорите, будто до Фриско день пути!
— День пути, год пути! Какая разница?
88
— Гм-гм, ну да. Но вы хотя бы представляете себе, сколько
разных разностей может случиться?
— Нет. Но надеюсь узнать.
— Вы только не воображайте, будто это будет приятная
прогулка. И, между прочим, мы вам не попутчики. У нас
таких денег, как у вас, нет и в помине. Мы живем с охоты и
позволить себе отлучиться на пару месяцев во Фриско никак
не можем.
— Я вам заплачу!
— Ах так? Тогда давайте этот вопрос обсудим.
— Вы стрелять умеете?
Бросив на лорда снисходительный взгляд, горбун обидчиво
ответил:
— Спрашиваете, умеет ли человек прерии стрелять? Вы бы
еще спросили, умеет ли медведь жрать! Это так же верно, как
то, что я горбат!
— Мне хотелось бы все же испытать вас. Можете вы снять
на лету вон тех грифов?
Взглянув на небо, где кружили две большие птицы, Хам-
пли-Билл ответил:
— Почему бы и нет?
— Стреляйте!
Маленький встал, быстро прицелился и спустил курок.
Было заметно, что одного из грифов как бы подбросило. Он
затрепетал крыльями, силясь удержаться в небе, — тщетно!
Медленно кружа, гриф опускался все ниже и ниже. Наконец
сложил крылья и камнем рухнул на землю.
— Ну, сэр, что скажете? — спросил стрелок.
— Не худо, — ответил лорд.
— Что? Не худо? Только и всего? А вы прикиньте, на
какой он был высоте. Любой знаток признал бы, что это мас-
терский выстрел!
— Отлично, теперь второй! — кивнул лорд долговязому
охотнику, не ответив на упрек горбуна.
Ганстик-Онкль неохотно поднялся, оперся левой рукой на
свое длинноствольное ружье, правой подбоченился и, обратив
взгляд к небу, торжественно произнес:
Крылья орел в поднебесье простер,
взглядом земной озирая простор,
всюду — в полях и в ущельях средь гор —
падали ищет вонючей,
пули моей неминучей!*
При этом он стоял, не шелохнувшись, словно манекен. До
сих пор он молчал. И рассчитывал, что эти стихи произведут
на лорда неизгладимое впечатление. Да, он думал о чем-то в
этом роде; опустив правую руку, он повернулся к лорду в
1 Здесь и далее стихи в переводе Г. Красникова.
89
ожидании шумного одобрения. А лицо англичанина опять
приобрело глуповатое выражение. Он был готов не то расхо-
хотаться, не то расплакаться.
— Слышали, сэр? — спросил горбун. — Да, Ганстик-Онкль
парень что надо. Он был актером, а поэтом остается и по сей
день. Говорит мало, но уж если откроет рот, то говорит ан-
гельским языком — то есть стихами!
— Да! — кивнул англичанин. — Говорит ли он на ангель-
ском языке или на языке огуречного салата, мне все равно.
Стрелять-то он мастак?
Длинный скривился, как среда на пятницу, и широко
взмахнул рукой, что означало полное пренебрежение к такого
рода вопросам. Потом вскинул ружье, прицелился, выстрелил
и снова опустил ружье — на все это ушло две-три секунды.
Он попал, куда надо: птица со все возрастающей скоростью
летела навстречу земле.
— Великолепно! — восторженно воскликнул Хампли-Билл.
Этот невероятный дядя Аршин опять стал в позу и, широ-
ко раскинув руки, продекламировал:
Вот гриф и поражен — да, да!
Прицел был точен, как всегда!
Но я от славы своей откажусь...
— ... и больше стихи писать не возьмусь! — закончил за
него англичанин. — К чему эти крики, к чему эти рифмы? Я
всего-навсего хотел удостовериться, умеете ли вы стрелять.
Ну, все в порядке. Ладно, присаживайтесь, обсудим условия
сделки! Итак, вы меня сопровождаете, а я оплачиваю ваши
услуги. Согласны?
Обменявшись взглядами, оба кивнули в знак согласия.
— И сколько вы хотели бы получить?
— Сэр, этим вопросом вы ставите нас в нелегкое положе-
ние. Об оплате труда скаутов обычно разговор не заходит.
Ведь мы как бы скрепляем узы мужской дружбы и будем го-
товы при случае пойти друг за друга на смерть. Вы считаете,
тут могут быть какие-то договорные суммы?
— Отлично! Вы, я вижу, люди гордые. Тогда речь может
идти лишь о достойном вознаграждении, к которому я, если
останусь вами доволен, добавлю еще солидную премию. Я
приехал сюда, чтобы испытать острые ощущения, чтобы по-
знакомиться со знаменитыми охотниками. Вот что я вам
предлагаю: за каждое приключение вы получите от меня по
пятьдесят долларов.
— Как бы нам не разбогатеть чересчур, сэр, — рассмеялся
Хампли-Билл, — приключений у нас будет тьма! Встретятся
они нам непременно, а вот выйдем ли мы из них живыми,
1 Здесь: следопыты, проводники.
90
еще вопрос. За нами обоими дело не станет. А вот человеку
в этих местах новому лучше избегать приключений, чем ис-
кать их.
— Вы меня не запугаете! Если я что решил, на попят-
ную никогда не иду. Да, я хочу познакомиться со знамени-
тыми охотниками и вождями, о которых уже наслышан.
Например, об Олд Шеттерхэнде, Олд Файерхэнде, о Винне-
ту. За встречу с каждым из этой троицы плачу вам по сто
долларов!
— О небо! Да есть ли у вас при себе столько денег?
— На дорогу хватит. А расплатиться с вами я намерен у
моего банкира во Фриско. Это вас устраивает?
— Да! Ударим по рукам!
И оба протянули лорду руки. Сняв с лошади второй под-
сумок, лорд открыл его и вынул большую конторскую книгу.
— Это дневник, — объяснил он, — в который мы будем
записывать все происшествия. Я заведу для каждого из вас
специальный именной счет с рисунком головы и имени.
— С рисунком головы? — удивился горбун.
— Да, с ним! Сидите и не двигайтесь! — Кастлпул (так
звали лорда) открыл книгу и взял в руки карандаш.
Они заметили, что он поочередно поглядывает на них, а
потом снова обращается к бумаге и водит по ней карандашом.
Через несколько мину!' он показал им плоды своего труда.
— На эти листы я всякий раз буду вписывать, сколько вам
задолжал, — объяснил он. — Если меня постигнет несчастье,
возьмите эту книгу и покажите моему банкиру во Фриско.
Вот тут я напишу его адрес и фамилию. Он с вами расплатит-
ся сполна.
— Здорово придумано! — похвалил Хампли-Билл. — Прав-
да, мы вовсе не хотим, чтобы... Эй, Онкль, взгляни-ка на ло-
шадей. Они прядают ушами и раздувают ноздри. Кто-то сюда
приближается. Чужой! Прерия Роллинг — очень опасная.
Поднимешься на холм, тебя отовсюду видно, а останешься в
долине — не заметишь приближающегося врага. Пойду вска-
рабкаюсь наверх.
— Я с вами, — предложил лорд.
— Оставайтесь лучше внизу, сэр! Вы можете испортить все
дело.
— Глупости! Ничего я не испорчу. Оба поднялись на вер-
шину холма. Почти достигнув цели, легли и осторожно по-
ползли вперед. Трава скрывала их тела, а голову они задирали
не выше необходимого.
— Гм, для новичка у вас неплохо получается, сэр, — по-
хвалил Хампли-Билл. — А заметили вы вон там, на втором
отсюда холме, человека?
— Да! Похоже, индеец!
— Да, краснокожий. Я бы сказал... послушайте, сэр, спус-
91
тились бы вы за вашей подзорной трубой, чтобы я получше
его разглядел!
Кастлпул согласился.
Индеец лежал в траве и смотрел на восток, где ничего осо-
бенного пока не происходило. На несколько мгновений при-
поднялся, чтобы увеличить кругозор, но сразу же прилег
снова. Если он кого и высмотрел, то, несомненно, врага.
Лорд принес свою трубу, навел резкость и протянул ее гор-
буну. Когда фигура индейца оказалась в фокусе, он на секун-
ду приподнялся, и Хампли-Билл хорошо разглядел его лицо.
Сразу отложив подзорную трубу в сторону, Хампли-Билл
вскочил на ноги, так что краснокожий мог легко его увидеть,
и громко крикнул:
— Менака-танка, Менака-танка! Пусть мой друг придет к
своему бледнолицему другу!
Индеец резко повернулся и нему, увидел горбуна и куба-
рем скатился с холма — прямо в долину!
— Сейчас, сэр, вам придется записать на мой счет первые
пятьдесят долларов, — сказал Хампли-Билл англичанину, ло-
жась на спину.
— Приключение?...
— Очень возможно, потому что вождь высматривает како-
го-то неприятеля.
— Он вождь?
— Да. Превосходный он парень, этот вождь осэджей. Мы
с Онклем выкурили с ним трубку мира и поклялись помогать
друг другу.
— Понятно! Я предпочел бы, чтобы появился не один не-
приятель, а побольше!
— Не накликайте беду! Подобные пожелания тем опаснее,
что легко сбываются. Давайте спустимся вместе! Онкль и об-
радуется, и страшно удивится, когда вождь свалится ему
прямо на голову.
— Как вы назвали краснокожего?
— На языке осэджей — Менака-танка, это значит Доброе
Солнце. Он храбрый и опытный воин и с белыми особенно
не враждует, хотя осэджи принадлежат к народности сиу.
Онкль предстал перед ними застывшим в нелепой теат-
ральной позе. Он слышал, как Хампли-Билл окликнул ин-
дейца, и принял эту позу, чтобы оказать вождю достойный
прием. Лошади несколько раз всхрапнули — и вот уже ин-
деец появился. Это был мужчина в расцвете сил в традици-
онном индейском наряде из тонкой дубленой кожи, местами
порванной и забрызганной кровью. Оружия при себе не
имел. На обеих щеках вытатуировано по солнцу. Запястья
рук натерты и вспухли: наверное, он был связан и сумел ос-
вободиться от пут. Во всяком случае, он знал, что его будут
преследовать.
92
Несмотря на грозившую ему опасность — враги были где-
то близко, — индеец неторопливо и с достоинством подошел
к обоим охотникам, не обращая пока никакого внимания на
англичанина, и на хорошем английском проговорил:
— Менака-танка слышал голос, сразу узнал друга и брата
и рад приветствовать вас.
— Мы тоже тебе рады, сам понимаешь, — ответил Хам-
пли-Билл.
Длинный Онкль простер над головой краснокожего обе
ладони, словно благословляя его, и воскликнул:
Приветствуем в земной юдоли
тебя мы тыщи раз и боле!
О, вождь великий, гордый сердцем,
среди друзей изволь усесться,
без промедленья и затяжки —
вгрызайся в сочность этой ляжки!
И указал на траву, где лежало оставшееся после трапезы
лорда жареное мясо.
— Потише, Онкль, — предостерег Хампли-Билл. — Сейчас
твои стихи действительно не к месту. Разве ты не видишь, что
с вождем стряслось что-то неладное?
Хоть связан был, но ты опять
обставил их, сумел бежать,
так дай друзьям тебя обнять! —
невозмутимо ответил тот.
Горбун отвернулся от Онкля и, указывая на Кастлпула,
сказал осэджу:
— Этот бледнолицый наш новый друг. Представляю его
тебе и твоему племени.
Краснокожий понимающе кивнул.
— Менака-танка — друг каждому доброму и честному
бледнолицему. А воров, убийц и осквернителей трупов пока-
рает мой томагавк!
— Тебе встретились недобрые люди? — осведомился Хам-
пли-Билл.
— Да. Пусть мои братья держат ружья наготове, потому что
те, кто гонятся за вождем, могут скоро оказаться здесь. Они
будут на лошадях, а Менака-танка убегал без лошади. Но ноги
у Доброго Солнца такие же быстрые и выносливые, как у
оленя, которого никакой лошади не догнать. Менака-танка
много раз поворачивал в другую сторону и бегал по кругу, не-
сколько раз уходил назад. Враги хотят убить его.
— Много их?
— Их несколько сотен, этих плохих людей, которых блед-
нолицые называют трампами.
— Трампы? Откуда они здесь взялись и что им в этих мес-
тах надо? Где они вообще?
— В дальнем углу леса, который бледнолицые называют
93
Осэдж-Нук, а мы — Угол Смерти, потому что там по-преда-
тельски напали на нашего верховного вождя и убили его
вместе с храбрейшими воинами. Каждый год, после того как
тринадцать раз взойдет полная луна, посланцы нашего племе-
ни посещают эти места, чтобы исполнить перед могилами ге-
роев танец Смерти. В этом году Менака-танка вместе с две-
надцатью воинами оставил наши охотничьи угодья, чтобы
побывать в Углу Смерти. Мы добрались туда позавчера и раз-
били наши палатки возле могил. День поминовения был на-
значен на сегодня. Выставили двух часовых. Но бледнолицым
удалось прокрасться незаметно. Они заметили, наверное,
наши следы и следы копыт лошадей. Мы танцевали вокруг
могил, а они неожиданно напали на нас — мы даже не успели
схватиться за оружие! Я говорил уже, бледнолицых было
очень много. Нескольких из них мы убили, а они застрелили
восьмерых из наших. Менака-танка и еще четверых схватили
и связали. Нам сказали, что сегодня вечером нас будут пытать
огнем, а потом сожгут. Вождя поместили отдельно от воинов,
чтобы он не мог сговориться с ними. Привязали к дереву и
поставили рядом бледнолицего часового. Но ремень, которым
связали руки, оказался некрепким. Менака-танка его разо-
рвал; а когда бледнолицый отошел в сторону, Доброе Солнце
убежал.
— А четверо твоих воинов? — спросил Билл.
— Пока там. Ты считаешь, Менака-танка должен был по-
пытаться спасти их? Он бы их не спас, а погиб бы вместе с
ними. Поэтому он решил поспешить на ферму Батлера, хозя-
ин которой ему друг, и просить о помощи.
Покачав головой. Хампли-Билл сказал:
— Почти невозможно! От Осэдж-Нука до фермы Батлера
добрых шесть часов пути верхом. А на плохой лошади куда
больше. Как ты собираешься вернуться в Угол к вечеру, когда
их должны сжечь?
— Ноги у Доброго Солнца не хуже, чем у лошади, — гор-
деливо проговорил вождь. — Из-за его бегства казнь отложат,
потому что захотят сначала изловить Менака-танка. Помощь
подоспеет вовремя.
— Либо да, либо нет. Хорошо, что ты встретил нас, — те-
перь тебе не обязательно спешить к Батлеру. Мы пойдем с
тобой и освободим твоих воинов.
— Мой белый брат правда хочет так сделать? — с радостью
в голосе переспросил индеец.
— Обязательно! А как же иначе? Осэджи — наши друзья,
а трампы — враги любого порядочного человека.
— Но их сотни, а у нас всего восемь рук и ног.
— Ничего. Четыре хитреца как-нибудь найдут способ про-
вести тупоголовых трампов и вызволить пленных. Что ты на
это скажешь, старина Онкль?
94
Долговязый охотник снова широко распростер руки и про-
декламировал:
Я с радостью брошусь туда,
Где толпится белая орда.
И, на страшного исполина похожий,
Выручу воинов краснокожих!
— Отлично. А вы, сэр?
Англичанин достал дневник и внес в него имя вождя. Ук-
ладывая книгу обратно в подсумок, проговорил:
— Конечно, поскачу вместе с вами. Это же приключение!
— И вдобавок очень опасное, сэр!
— Тем лучше! Заплачу за него на десять долларов больше,
то есть по шестьдесят. Но если мы намерены отправиться туда
верхом, нужна еще лошадь для Доброго Солнца!
— Гм, вы правы! — согласился горбун и, бросив недоуменный
взгляд на вождя, спросил лорда: — Где мы ее достанем, а, сэр?
— Это просто: у преследователей, которые уже совсем
близко.
— А ведь вы в точку попали! Вы, сэр, хоть и совсем не-
давно в наших краях, но по нугру — вестмен без подмеса!
Думаю, мы с вами во всем поладим. Не мешало бы нашему
вождю обзавестись оружием!
— Я уступлю ему одно из моих ружей. Вот, держи! Как им
пользоваться, объясню. А теперь не будем терять времени.
Расположимся так, чтобы преследователи оказались под
нашим огнем со всех сторон.
Выражение удивления на лице маленького охотника с каж-
дой минутой усиливалось. С некоторым сомнением в голосе
он спросил:
— Вы рассуждаете, как старый опытный охотник, сэр! С
чего, по-вашему, нам начать?
— Все очень просто. Один останется на том холме, где мы
с вами были. И встретит гостей точно так же, как вы встре-
тили меня. Трое других разойдутся и оседлают близлежащие
холмы. Когда эти мерзавцы появятся, то окажутся перед нами
как на ладони. Мы будем как бы в укрытии и расчехвостим
их за милую душу. А они ничего, кроме дымков из наших
ружей, не увидят.
— Вы говорите прямо как по писаному, сэр! Признайтесь
честно, вы действительно впервые в прерии?
— Несомненно. Но мне довелось побывать в других мес-
тах, где предусмотрительность и осторожность нужны не
меньше, чем здесь. Мы об этом как будто уже говорили.
— Согласен! На ваш опыт вполне можно положиться, и
это мне по душе. Сказать по правде, я хотел предложить то
же самое. Ты согласен, старина Онкль?
Тот принял одну из своих любимых театральных поз и от-
ветил в обычной манере:
95
— Так точно! Врага полезно окружать, чтобы потом пере-
стрелять!
— Ладно. Тогда я останусь здесь и окликну, когда появят-
ся. Лорд пойдет направо, ты налево, а вождь на противопо-
ложный холм. Мы возьмем их в тиски, а перестреляем или
нет, зависит от того, как они себя поведут. Я буду орать во
весь голос, вы все услышите! И поймете, что надо делать.
Если я одного из них уложу, стреляйте и вы. Не забывайте:
они убили восьмерых осэджей, хотя те никакого зла им не
причинили! Но лошадей поберегите: они нам пригодятся.
Вперед!
Хампли-Билл поднялся на ближний холм и лег на при-
мятую траву — отсюда они с англичанином увидели недавно
индейца. Трое других разошлись в разные стороны, а лошади
остались на месте. Кастлпул прихватил свою подзорную
трубу.
Прошло с полчаса. С холма, на котором притаился англи-
чанин, послышался его голос:
— Внимание, они приближаются!
— Не так громко, — понизив голос, откликнулся горбун.
— Пустяки! Они ничего не услышат — пока что они в миле
от нас!
- Где?
— От меня прямо на восток. Я разглядел в трубу двоих.
Они с вершины холма высматривают вождя, а лошадей оста-
вили внизу.
Прошло еще некоторое время, и до их слуха донесся стук
копыт лошадей. В долине, которая была перед глазами горбу-
на, появились два всадника. Хорошо вооруженные, они ловко
держались в седле и приглядывались к следам, которые оста-
вил вождь. Сразу вслед за ними появились еще двое, а потом
и пятый. Их всего пятеро! Когда они оказались на самой се-
редине долины, Билл крикнул им:
— Остановитесь, парни! Ни шагу дальше, если не хотите,
чтобы заговорило мое ружье!
Придержав лошадей, они позадирали головы, но никого не
обнаружили, потому что горбун лежал в высокой траве. При-
казу они подчинились, хотя первый и выругался:
— Сукин сын! Где ты прячешься, разбойник с большой до-
роги! Покажись и объясни, по какому праву ты нас задержи-
ваешь!
— Такое право при встрече с незнакомцами имеет каждый
охотник!
— Мы тоже охотники. И если вы порядочный человек, по-
кажитесь нам.
Все пятеро взяли ружья на изготовку. Вид у них при этом
был далеко не мирный, однако маленький охотник встал:
— Вот он я!
96
Он не сводил с трампов глаз.
— Ты смотри! — воскликнул один из них. — Если я не
ошибаюсь, это Хампли-Билл.
— Да, такое у меня прозвище.
— Значит, Ганстик-Онкль тоже где-то рядом.
— Разве вы нас знаете?
— Как не знать. Я уже давно на вас зуб точу. Ребята, с
этим парнем нам не по пути. По-моему, они с краснокожими
одного поля ягоды. Давайте снимем его оттуда!
Один из трампов прицелился и выстрелил в горбуна. Билл
повалился на траву, словно сраженный пулей.
— Здорово! Вот это, я понимаю, выстрел! — похвалил себя
самого трамп. — Осталось только выкурить Гансти...
Договорить до конца ему не удалось. Билл, конечно, толь-
ко притворился убитым. И теперь выстрелил из обоих ство-
лов, с промежутком в секунду-другую.
Не замедлили выстрелить и трое других. Пятеро трампов
так и грохнулись оземь, а четверо победителей спустились с
холмов, чтобы удержать лошадей. Трампов обыскали.
— Недурно у нас вышло, — сказал Билл. — Ни единого
промаха!
Вождь осэджей присмотрелся к лицам тех двух трампов, в
лоб которым целился. Обнаружив дырочки от пуль над пере-
носицей, повернулся к лорду:
— Ружье у моего брата замечательное!. Это настоящий друг!
— Надо думать, — кивнул англичанин. — Я оба ружья за-
казал специально для прерии.
— Не продаст ли мой брат вождю вот это? Он получит за
него сто бобровых шкур.
— Не продам.
— Отдайте за сто пятьдесят!
— Нет, не отдам.
— А за двести?
— Нет, даже если эти бобровые шкуры в десять раз больше
слоновьих.
— Тогда Доброе Солнце предлагает самую высокую цену:
он обменяет это ружье на лучшую лошадь осэджей!
Судя по выражению его лица, он считал, что сделал не-
слыханно щедрый жест, но лорд помотал головой:
— Кастлпулы ничего не продают и баш на баш не меняют.
Зачем мне ваша лошадь? Моя ни в чем ей не уступит!
— В прерии с лошадью вождя осэджей не сравнится ни
одна! Но я не могу заставить моего бледнолицего брата про-
дать ружье. Вот, я возвращаю его тебе! У мертвых больше ору-
жия, чем понадобится Менака-танка, — на лице вождя были
написаны обида и огорчение.
Убитых обыскали и взяли все, что могло в дальнейшем
пригодиться. Выворачивая им карманы, Билл заметил:
97
— Этот тип сказал, что знает меня. А я что-то не припо-
минаю, чтобы мы с ним встречались. Но сейчас не в этом
суть. Они бы еще немало бед натворили, не успокой мы их
навеки! Пусть вождь выберет себе лошадь по вкусу, остальные
пригодятся осэджам, которых мы освободим, — их как раз
четверо!
— Мы сразу же едем к лагерю трампов? — спросил англи-
чанин.
— Ну да. Мне эти места знакомы. До Осэдж-Нука мы до-
беремся в лучшем случае к вечеру: нам придется дать поря-
дочный крюк, чтобы в лесу оказаться как бы за спиной трам-
пов.
— А трупы?
— Пусть себе валяются. Или вы хотите устроить им тор-
жественные похороны? Грифы и койоты — вот кто будут их
могильщиками!
Суровые слова, но таковы уж обычаи на Диком Западе.
Сначала они двигались строго на север, а потом по дуге на
восток. Впереди скакал вождь, и весь день они ничего, кроме
изумрудной прерии Роллинг, не видели. Перед заходом со-
лнца вдали показалась темная стена леса. Осэдж объяснил:
— Это как бы тыльная часть леса, а передняя прогибается
вовнутрь, отчего получается что-то вроде дыры или угла — мы
его называем Угол Смерти. Там могилы наших воинов. Когда
мы войдем в лес, до лагеря трампов будет минут пятнадцать
ходу.
Билл придержал лошадь, спрыгнул на землю и молча сел
в траву. Онкль и индеец последовали его примеру, будто это
само собой разумелось. Тогда и англичанин сошел с лошади,
однако полюбопытствовал:
— Помнится, вы говорили, что нельзя терять время? Как
же мы освободим осэджей, если будем сидеть здесь сложа
руки?
— Вы нас не поняли, сэр, — возразил горбун. — Вы счи-
таете, трампы тоже сидят себе спокойно в лагере?
— Вряд ли!
— То-то и оно! Им захочется пожевать, и они пойдут охо-
титься. Рассеются по всему лесу. А он, сами понимаете,
узкий, раз до лагеря не больше четверти часа ходу. Чтобы нас
никто не увидел, надо дождаться темноты. Тогда все они вер-
нутся в лагерь, и мы войдем в лес незаметно. Согласны?
— Вы правы! — кивнул лорд, усаживаясь рядом с ним. —
Какой же я все-таки дурак!
— Чего доброго, напоролись бы на них, и нам с Онклем
пришлось бы отвезти ваш дневник во Фриско, не получив за
это ни гроша.
— Не получили бы ни гроша? Это еще почему?
— А разве приключения позади?
98
— Одно — да! Я уже сделал запись. Встреча с вождем и
перестрелка с бандой — полноценные приключения. И я вы-
писал вам по пятьдесят долларов. Можете проверить в днев-
нике. Освобождение осэджей — другое приключение.
— Тоже по пятьдесят долларов?
— Нет, по шестьдесят. Я вам обещал.
— Ну, тогда пишите, пока не заболит рука, — рассмеялся
Билл. — Если вы каждое приключение будете делить на отдель-
ные куски, вы нам во Фриско отвалите столько денег, что...
— Не бойтесь, не разорюсь, — ухмыльнулся в ответ англи-
чанин. — Как-нибудь обойдется. Чтобы оплатить ваши услу-
ги, мне родовой замок продавать не придется.
Солнце скрылось за окоем, на волнистые долины спусти-
лись сумерки, они набросили темное покрывало на холмы, а
потом окутали все вокруг. Небо было темным, звезды появ-
ляться не желали.
Тронулись в путь. Но неподалеку от леса спешились. Ос-
торожность велела оставить лошадей здесь. У каждого вестме-
на есть при себе колышки, которые он вбивает в землю, когда
хочет привязать лошадь. Позаботившись о животных, они
гуськом вошли в лес.
Впереди — индеец. Поступь у него была столь легкой, что
самое чуткое ухо не уловило бы ни звука. В лесу стояла пол-
ная тишина, только ветер напевал что-то в верхушках дере-
вьев.
Осэдж взял правую руку шедшего позади белого в свою и
прошептал:
— Пусть мой бледнолицый брат протянет свою руку сле-
дующему, чтобы получилась цепочка. Я поведу вас!
Он как бы тянул за собой троих белых. Наконец остано-
вился и, понизив голос до шепота, проговорил:
— Прислушайтесь, братья! Голоса трампов недалеко!
Все замерли на месте, превратившись в слух. Да, голоса,
это несомненно. Но еще довольно далеко отсюда, слов никак
не разобрать. Сделав шагов пятнадцать — двадцать вперед, за-
метили слабый отблеск костра, стали различимы стволы бли-
жайших деревьев.
— Бледнолицые братья подождут здесь, пока Менака-
танка вернется! — прошептал осэдж.
И секунду спустя исчез. Вернулся примерно полчаса спус-
тя. Белые его шагов не услышали и сильно удивились, когда
он вдруг предстал перед ними.
— Ну? — спросил Билл. — Что там?
— Пришло еще много трампов. Очень много.
— Тысяча чертей! У них здесь что, тайная сходка? Тогда
живущим поблизости фермерам несдобровать! Слышал, о чем
они говорили?
— Горело несколько костров, весь Угол был освещен.
99
Трампы окружили бледнолицего с рыжими волосами, кото-
рый им что-то долго объяснял. Вождь обратил внимание, что
у бледнолицего отрезано по пол-уха. А вообще-то ничего важ-
нее, чем найти своих краснокожих братьев, для вождя не
было, и он не много запомнил из того, о чем говорил блед-
нолицый.
— Не много! А все-таки?
— Он говорил, что богатые ограбили бедных. Поэтому
надо у богатых все отнять обратно. Еще о том, что государст-
во не имеет права облагать народ налогами. Поэтому надо за-
брать все деньги из его касс. А потом сказал, что все трампы
братья и скоро разбогатеют, если пойдут за ним.
— Дальше! Что еще?
— Доброе Солнце почти ничего больше не слышал. Да,
еще он говорил о большой железнодорожной кассе, битком
набитой деньгами. Но тут Менака-танка перестал слушать его
голос — он увидел своих краснокожих братьев!
- Где?
— Рядом с маленьким костром. Вокруг него не сидят.
Каждого из моих братьев привязали к дереву и каждого охра-
няет трамп с ружьем.
— Подобраться к ним трудно?
— Можно. Менака-танка хотел уже перерезать веревки, но
вернулся за бледнолицыми братьями. Сначала он подполз к
одному из воинов и шепнул, что скоро мы их освободим.
— Эти трампы не вестмены! Какая чудовищная глупость
— оставить пленных где-то в стороне, а не держать у главного
костра, у всех на глазах! Ладно, веди нас!
Вслед за вождем белые неслышно перебегали от дерева к
дереву, стараясь оставаться в тени. Оказавшись у самого ла-
геря, насчитали в нем восемь костров. Маленький разложили
на самом краю Угла вблизи старых могучих деревьев. Именно
туда и вел их вождь.
— А теперь у этого костра сидит много бледнолицых.
Раньше — ни одного! По-моему, эти бледнолицые — из стар-
ших трампов. Видите вы у тех вон деревьев моих воинов? —
едва слышно проговорил он.
— Да, — шепотом подтвердил Хампли-Билл. — Рыжеборо-
дый выговорился, теперь вожаки трампов уединились и дер-
жат совет. Важно узнать, что они замышляют. Такую толпу
трампов собрали сюда не по пустякам. Нам повезло: за дере-
вьями есть еще кусты. Поползу туда, подслушаю, о чем они
говорят.
— Лучше моему брату этого не делать, — предостерег
вождь.
— Почему? Считаешь, меня схватят?
— Нет. Доброму Солнцу известно, какой ты опытный
охотник. И все-таки моего брата могут обнаружить.
юо
— Обнаружить — да, схватить — нет!
— Да, у моего брата быстрые ноги, он уйдет от врагов —
но осэджей мы не освободим!
— Брось ты! С их часовыми мы расправимся в мгновенье
ока, вызволим воинов, а потом вместе с ними — через лес, к
лошадям! Эти бандиты остолбенеют от нашей наглости, а
потом им нас уже не догнать! Хотел бы я видеть трампа, ко-
торый на это способен! Ладно, поползу. Если меня заметят —
бегите к пленным. Ничего худого не случится. Вот тебе мое
ружье, Онкль.
Отдав ружье другу, Билл пополз по направлению к костру.
Выполнить задачу оказалось даже проще, чем он предполагал:
трампы разговаривали настолько громко, что, остановившись
на полдороге, он разобрал каждое слово.
Четверо мужчин у костра действительно были вожаками
трампов. Один из них, рыжебородый, у которого обкорнали
уши, был, конечно, Бринкли. Вместе с горсткой своих
людей, уцелевших после ночного побоища, он прибыл сюда
к вечеру. Сейчас он опять взял слово, и вот что услышал
Хампли-Билл.
— Итак, полный успех нам обеспечен. В главной кассе
денег куры не клюют. Согласны вы пойти со мной?
— Да, да, да, — поддержали Бринкли остальные.
— А как насчет фермы Батлера? Заглянем туда или нет?
Может, рискнуть мне одному?
— Мы пойдем вместе, не сомневайся! Неизвестно только,
передали ему деньги или нет?
— Еще нет. Рафтеры не сразу нашли лошадей, а я моего
вороного купил и оседлал ранним утром. Значит, до фермы
они пока не добрались. Но Батлер и без того набит деньгами.
Нападем на ферму, выпотрошим его, а потом дождемся раф-
теров и этих негодяев, которые их приведут.
— А ты уверен, что они там появятся?
— Обязательно появятся! Олд Файерхэнд назначил на
ферме встречу с инженером, и тот уже наверняка там.
— Что за инженер? Откуда он выискался?
— Ниоткуда. Эта история вас не касается. Может, я и рас-
скажу о нем — при случае! И, может, предложу такое дельце,
что вы рты пораскрываете.
— Загадки, одни загадки! Честно говоря, я предпочел бы
держаться подальше от этого Олд Файерхэнда.
— Чушь собачья! Что он может нам сделать? Не забывай,
мы собрали никак не меньше четырехсот человек, готовых
полезть к черту на рога!
— Гм, ты прав. И когда отправляемся?
— Завтра в полдень. Чтобы оказаться на ферме к вечеру.
Дом Батлера большой, и на его угольях мы поджарим дичь и
кое-что покрупнее.
101
Хампли-Билл услышал достаточно. Вернувшись к друзьям,
предложил немедленно освободить осэджей. Каждый подпол-
зет к одному из воинов, и тогда... Однако вождь оборвал его
на полуслове.
— Это не дело моих белых братьев. Менака-танка пойдет
один, а мои братья придут ему на помощь, только если его
заметят.
— Что он собирается предпринять? — тихо спросил англи-
чанин.
— Это будет рекордный трюк, — объяснил Билл. — Не
спускайте глаз с пленных! В крайнем случае мы им поможем.
Достаточно будет перерезать веревки и вместе с ними добе-
жать до лошадей.
Лорд молча кивнул. Костерок, у которого сидело четверо
вожаков, догорал шагах в пятнадцати от леса. А до привязан-
ных к деревьям воинов-осэджей и того меньше — шагов де-
сять. Рядом с каждым пленным сидел вооруженный трамп.
Англичанин напрягал зрение, чтобы обнаружить вождя.
Тщетно! Увидел только, как один из стражей прилег на бок,
причем настолько поспешно, будто что-то его подгоняло. Три
других повторили это движение. Странным образом головы
каждого из них оказались как бы в тени деревьев. Никто из
них не проронил ни звука.
Прошло совсем немного времени, и лорд, к своему удив-
лению, увидел, что между ним и Биллом стоит вождь собст-
венной персоной.
— Ну как, готово? — спросил горбун.
— Да, — подтвердил индеец.
— Но ведь осэджи до сих пор связаны! — прошептал лорд.
— Нет. Они остались на месте, пока Менака-танка не
переговорит с вами. Его нож сразил стражей наповал. Потом
я снял с них скальпы. Сейчас вождь вместе со своими воина-
ми подкрадется к лошадям трампов — среди них и наши соб-
ственные. Все сошло до того хорошо, что без наших лошадей
мы не уйдем.
— Зачем подвергать себя такой опасности? — предупредил
Билл.
— Мой брат ошибается. Никакой опасности больше не
существует. Когда осэджи исчезнут, возвращайтесь к своим
лошадям. Вскоре услышите топот копыт и крики трампов,
которые стерегут табун. Сразу уходите! Мы вас догоним.
Хуг!
Этим воинственным кличем осэдж давал понять, что воз-
ражения не принимаются. И вдруг будто испарился. Лорд
перевел взгляд на пленных. Вот они стоят еще у деревьев —
и вот они как сквозь землю провалились.
— Великолепно! — прошептал он, обращаясь к стоявшему
рядом горбуну. — О таком я раньше только в романах читал!
102
— Гм-гм, — покачал головой маленький охотник. — С
нами вы еще не один роман увидите воочию. А сейчас набе-
ритесь терпения!
Вскоре на другой стороне лагеря кто-то испуганно вскрик-
нул. На крик ответили. И тут же прозвучали высокие гортан-
ные голоса, несомненно принадлежавшие индейцам. Громко
заржали лошади. Копыта застучали с такой силой, что, каза-
лось, задрожала земля.
Трампы повскакивали с мест и, крича и перебивая друг
друга, спрашивали неизвестно кого, что стряслось. Тут про-
звучал громкий голос рыжебородого полковника:
— Осэджи удрали! Дьявольщина, кто их...
Бринкли вдруг умолк. Он в несколько прыжков оказался
рядом со сторожившими индейцев трампами, рванул одного
из них на себя и увидел остекленевшие глаза, скальпирован-
ный и окровавленный череп. Подтащив поближе к костру
всех четверых, он в ужасе заорал:
— Их убили! И сняли скальпы, со всех четверых! А крас-
нокожие бежали!
— Индейцы, индейцы! — донеслись возгласы с той сторо-
ны, где стояли лошади.
— За оружие! К лошадям! — рявкнул рыжебородый пол-
ковник. — На нас напали! Угоняют лошадей!
Кутерьма началась невообразимая! Все носились туда-
сюда, но никаких врагов не обнаружили, а когда через какое-
то время немного успокоились, выяснилось, что пропали
только лошади индейцев. Ничего не нашли и на ближайших
подступах к лагерю. Все сошлись на том, что в лесу появились
другие осэджи, которые и освободили своих соплеменников.
Подло, исподтишка, закололи стражей, содрали с них скаль-
пы и захватили лошадей. Одного они никак не могли взять в
толк: как это они уложили стражей так, что те и звука не из-
дали? Они удивились бы еще больше, знай, что это дело рук
одного-единственного человека. Воистину, вождь осэджей
сам себя превзошел и сотворил настоящий шедевр воинского
искусства.
Когда вожаки трампов снова собрались у костра, полков-
ник сказал:
— Ну, положим, горе невелико, но это событие заставляет
нас изменить план действий на завтра. Уйдем отсюда на рас-
свете.
— Почему? — спросили его.
— Потому что осэджи нас подслушали. Счастье еще, что
мы ни словом не обмолвились об Игл-Тайле. А насчет фермы
Батлера им все известно.
— Думаешь, предупредят?..
— Конечно!
— Разве осэджи дружат с Батлером?
юз
— Какая разница, дружат или нет! Они донесут, чтобы
свести с нами счеты! Нам бы там не поздоровилось.
— Представляю себе! Пора уносить ноги, пока целы. Хотел
бы я знать, куда запропастились те пятеро, что поскакали за
беглым вождем?
— Я тоже теряюсь в догадках. Если бы осэдж спрятался в
лесу, они вряд ли нашли бы его. Но следы вели в открытую
прерию. Лошади у него не было, а на своих двоих он далеко
не убежит. Они не могли не поймать осэджа.
— Скорее всего! Но на обратном пути глубокой ночью за-
блудились. Или, наоборот, чтобы не заблудиться, останови-
лись где-нибудь на ночлег и присоединятся к нам завтра
утром. В любом случае мы мимо их следов не пройдем — ведь
мы поскачем в том же направлении.
Тут он дал промашку. Само небо, вернее, набрякшие вла-
гой тучи позаботились о том, чтобы никаких следов не оста-
лось: ливень не прекращался несколько часов и начисто стер
все человеческие и лошадиные следы.
Глава шестая
БОЛЬШИЕ НОЧНЫЕ СКАЧКИ
Билл, Онкль и англичанин бежали к своим лошадям через
спящий лес. Врожденное чутье охотников-следопытов служи-
ло залогом того, что они не заблудятся. Один лорд столь бла-
гополучно до места не добрался бы: ночью волнистые холмы
и долины еще больше похожи друг на друга, чем днем. Отвя-
зав лошадей, оседлали своих, а остальных повели за собой,
связав уздечки.
Едва они успели сделать это, как появились пятеро индейцев.
— Эти трампы оглохли и ослепли, — сказал Доброе Со-
лнце. — И многие из них отправятся в вечные охотничьи уго-
дья, чтобы ублажать там души осэджей.
— Хочешь отомстить им? — спросил Билл.
— Разве сегодня не погибло восемь осэджей, смерть кото-
рых требует возмездия? Разве нас, остальных, не собирались
замучить до смерти? Мы поскачем к вигвамам осэджей и при-
ведем много воинов. Пойдем по их следам и погасим столько
их жизней, сколько отдаст нам Ваконда .
— Где пасутся сейчас стада осэджей?
— На запад отсюда.
— Значит, вы проедете мимо фермы Батлера?
— Да.
— А сколько пути от фермы до твоих вигвамов?
— Первые стада мы встретим в полдень — если у нас будут
хорошие лошади и мы поднажмем.
— Хорошо. Поторопимся же, если хотим спасти семью
Батлера и его ферму.
— Что я слышал из уст моего бледнолицего брата? Батлер —
друг осэджей. Ему грозит опасность?
— Да. Но не будем сейчас это обсуждать. Надо поскорее
оторваться от трампов. Они готовы завтра напасть на ферму —
мы опередим их и предупредим Батлера!
— Уфф! — с некоторым облегчением вздохнул вождь осэд-
жей. — Чтобы моим братьям было легче следовать за мной,
пусть передадут неоседланных лошадей краснокожим братьям.
1 Ваконда — другое имя Маниту, верховного божества индейцев.
105
И небольшой отряд пустился галопом между невысокими
холмами. Вождь выбрал тот же путь, который проделал
утром минувшего дня, спасаясь от трампов. Если продол-
жить этот путь строго по прямой, как раз и упрешься в
ферму Батлера.
Галопом! В кромешной тьме! Днем и то нелегко ориенти-
роваться в прерии Роллинг. Не заблудиться ночью — просто
чудо! Когда англичанин поделился этой мыслью со скакав-
шим рядом Биллом, тот ответил:
— Да, сэр. Вы здесь станете свидетелем таких событий, ко-
торые прежде ни во сне, ни наяву не представляли.
— Вы, значит, тоже не заблудились бы здесь?
— Я? Гм-гм! Если как на духу, признаюсь, что мне и в го-
лову не пришло бы устраивать ночные скачки. Ехал бы себе
почти что шагом и проверял изгибы каждой знакомой мне до-
лины. Но не поспел бы к утру туда, куда мы скачем.
— Разве вождя не постигнет такая же участь?
— Нет. Индейцы просто нутром чуют время и направление
движения. И пусть небо черно, как сама преисподняя, и я
почти не вижу земли, мы все-таки скачем галопом — как при
свете дня и по ровной, как стол, степи! Держу пари, через
шесть часов мы напоим наших лошадей из колодца на ферме
Батлера.
— Что? Как? — обрадовался англичанин. — Желаете дер-
жать пари? Чудесно! Значит, вы говорите — через шесть
часов? А я это отрицаю и ставлю на кон пять долларов. Или
все десять. Может, хотите увеличить ставку?
— Благодарю за честь, сэр. Насчет пари я просто так ска-
зал. Я уже говорил вам, что никогда не спорю на деньги. Ос-
тавьте и вы ваши при себе! Вспомните, сколько вы нам с
Онклем за сегодня задолжали!
— По сто десять долларов! Пятьдесят за пять убитых трам-
пов и шестьдесят за освобождение осэджей. Нападение на
ферму, которое мы хотим предотвратить, я приравниваю к
приключению стоимостью в пятьдесят долларов.
— А я так вовсе не уверен, что мы обязательно предотвра-
тим его. Да, кстати, а как насчет Олд Шеттерхэнда, Виннету
и Олд Файерхэнда? Сколько вы заплатите, если мы вас пред-
ставим одному из этой троицы?
— Сто долларов!
— Не исключено, завтра или послезавтра мы повстречаем
Олд Фаейрхэнда. Он тоже направляется к Батлеру — вот в чем
дело!
Вождь осэджей не упускал ни слова из разговора. Не уме-
ряя хода лошади, оглянулся и спросил:
— К Батлеру едет Олд Файерхэнд, знаменитейший белый
охотник?
— Да. Это сказал рыжебородый полковник.
106
— Тот, что держал длинную речь? Откуда ему известно? Он
видел великого охотника, говорил с ним?
Билл рассказал осэджу все, что было известно ему самому.
— Уфф! — выдохнул вождь. — Тогда ферма спасена: по-
мощь этого белого охотника стоит больше ста вооруженных
трампов. Как я рад встрече с ним!
— Ты с ним знаком?
— Менака-танка курил с ним калумет . Да, ты чувствуешь,
начинается дождь! Это хорошо: влага вернет растоптанной
траве силу, она и распрямится. И завтра утром трампы наших
следов не увидят.
Особых преград на пути не возникло. Ни камней, ни
канав, ничего похожего, а сами долины настолько широкие,
что с полдюжины всадников спокойно могли скакать в ряд.
Под копытами лошадей — ковыль. Вот только не видно ни
зги!
Время от времени всадники придерживали лошадей и
переходили на шаг, чтобы не загонять животных. Но большую
часть пути проделали трусцой или даже галопом. По проше-
ствии нескольких часов Билл, утерявший былую уверенность,
спросил вождя:
— Мой брат убежден, что мы не сбились с пути?
— Пусть мой бледнолицый брат не тревожится, — успоко-
ил Менака-танка. — Скоро мы окажемся на том месте, где
сегодня Доброе Солнце повстречал вас с Онклем.
Чем вождь осэджей руководствовался: накопленным опы-
том или природным инстинктом? Откуда в нем это непоко-
лебимое спокойствие? Биллу даже не верилось, что столь
значительное расстояние уже позади! Лил сильный теплый
дождь, в спину дул свежий ветер, и лошади побежали весе-
лее.
Короткое время спустя лошадь вождя вдруг перешла с га-
лопа на медленный шаг и сама по себе, без понуканий, оста-
новилась и негромко всхрапнула.
— Уфф! — снова выдохнул вождь. — Впереди какие-то
люди. Пусть мои братья прислушаются и не двигаются.
Все придержали лошадей и повернулись к вождю.
— Костер! — прошептал он.
— Я ничего такого не вижу! — возразил Билл.
— Разве ты не замечаешь вон там, впереди, светлое пят-
нышко? За холмом кто-то разжег костер и прикрыл его сбоку,
чтобы не было видно. Пусть мой брат спешится и поднимется
со мной на холм.
Оба спрыгнули с лошадей и быстрым шагом направи-
лись в сторону ближайшего пологого холма. Но едва они
1 Калумет — трубка мира.
107
прошли метров тридцать, как кто-то сзади схватил индейца
за горло, стиснул изо всех сил и повалил на землю. Сколь-
ко вождь ни пытался бить руками и ногами, ничего не по-
могало. Ему, как и горбатому, которого тоже сбили с ног,
в мгновение ока заткнули кляпом рот — они даже вскрик-
нуть не успели.
— Вы его крепко держите? — шепотом, причем по-немец-
ки, спросил тот, что оседлал индейца.
— Да, я так его приложил, что он у меня не пикнет, —
ответили ему так же тихо.
— Тогда потащим их за холм. Надо выяснить, кто они
такие. Или вам будет тяжело?
— Вот еще! Этот малый легче мухи, которая три недели не
пила и не ела. Господи помилуй, у него вроде горб? Неужели
это...
- Кто?
— Неужели это мой старый друг Хампли-Билл?
— У костра все выяснится. Пока что ясно, что нас не вы-
следят. До возвращения этих двоих остальные не тронутся с
места.
Произошло это в считанные секунды, и до того бесшумно,
что никто из маленького отряда не заподозрил ничего. Олд
Файерхэнд — ибо первым из нападавших был он — поднял
своего пленника на руки, а Дролль потащил своего по траве
волоком. По другую сторону холма лежа спали лошади. Горел
небольшой костерок, вокруг которого сидело и стояло чело-
век двадцать с ружьями, готовые в случае чего встретить не-
приятеля пулями.
— Черт! — вырвалось у Олд Файерхэнда, когда он рассмот-
рел при свете костра пленника. — Это же Менака-танка,
вождь осэджей! Он нам друг, а вовсе не лазутчик!
— Силы небесные! — невесело отозвался Дролль. — А мой
— действительно Билл, Хампли-Билл! Дружище, приятель,
братец любезный, почему ты не назвался раньше, чем я тебя
схватил за глотку? Теперь лежишь тут не то живой, не то уже
нет. Вставай, приди в мои объятья, друг сердечный! Ах да, ты
ведь не понимаешь по-немецки. Смотри мне, не умри! Ну
поднимайся, старина, оживай! Если б не такие дела, я бы не
стал тебя душить...
А горбун жадно хватал ртом воздух, но глаза пока не от-
крывал. Наконец он поднял веки, долго присматривался к
склонившемуся над ним Дроллю, а потом удивленно прого-
ворил:
— Разрази меня гром. Тетушка Дролль!..
— Я, а то кто же! — широко улыбаясь, ответил ему Дролль
по-английски.
— На меня набросились до того неожиданно, что я... о
небо, Олд Файерхэнд!
108
Он увидел перед собой охотника, и радость от неожидан-
ной встречи придала ему столько сил, что он даже встал.
Видно, руки у Олд Файерхэнда были покрепче, чем у Тетушки
Дролль, а хватка пожестче, потому что осэдж пока в сознание
не пришел.
— Он что, мертв? — спросил Билл.
— Нет, — улыбнулся великан, протягивая ему руку. — Я
его маленько пристукнул, но он скоро придет в себя. Добро
пожаловать, Билл! Кто еще с вами? Индейцы из племени
вождя?
— Да, четверо.
— Всего-то? А свободные лошади у вас есть?
— Найдутся. И еще здесь Ганстик-Онкль и английский
лорд.
— Лорд? Скажи пожалуйста! Какое изысканное общество!
Позови их сюда!
Отбежав на несколько шагов, Билл радостным голосом
крикнул:
— Онкль! Давайте сюда! Ни о чем не тревожьтесь! Мы у
друзей. Здесь Олд Файерхэнд и Тетушка Дролль.
Все рафтеры встали, чтобы достойно встретить гостей. Ну
и удивились же оба белых и четверо индейцев при виде без-
дыханного вождя. Краснокожие даже побоялись подойти к
нему вплотную, а лорд выпучил глаза и приблизился к Доб-
рому Солнцу, как-то странно семеня. Лицо у него было до
того глупое, что так и подмывало расхохотаться.
— Рад приветствовать вас, сэр! — обратился к нему Олд
Файерхэнд. — Вам, я вижу, доводилось бывать в Турции, в
Индии и, скорее всего, даже в Африке?
— Откуда вам это известно, сэр? — удивился англичанин.
— Догадываюсь. Такой загар нигде больше не приобре-
тешь. Кто там виды видывал, и здесь не пропадет. Хотя...
Олд Файерхэнд умолк и уставился на походную кухню
англичанина, которая была зажимами прикреплена к крыш-
ке ранца. В этот момент вождь пришел в себя. Стоило ему
открыть глаза и полной грудью вдохнуть воздух, как он вско-
чил на ноги и выхватил нож. И тут увидел перед собой охот-
ника — рука с ножом сразу опустилась.
— Олд Файерхэнд! Это ты напал на Менака-танка?
— Да. В этой тьме я моего краснокожего друга не узнал.
— Тогда Доброе Солнце рад. Если тебя победит Олд Фай-
ерхэнд, это не позор. Мой белый брат едет на ферму Бат-
лера?
— Да. Но откуда это тебе известно?
— Бледнолицые говорили.
— На ферму я заверну попозже. Сейчас моя цель —
Осэдж-Нук.
— Кого ищет там мой знаменитый брат?
109
— Одного белого, которого зовут полковник Бринкли. Он
там со своими трампами...
— Тогда мой брат может продолжать путь вместе с нами.
На ферму. Потому что рыжебородый собирается завтра на-
пасть на нее и сжечь дотла.
— С чего ты взял?
— Он сам это сказал. Билл подтвердит. Трампы напали се-
годня на вождя я его воинов. Восьмерых убили, а его вместе
с оставшимися в живых взяли в плен. Доброму Солнцу уда-
лось бежать. Он встретил Билла с Онклем, и они вместе с
этим англичанином освободили моих братьев.
— Это за тобой до этого самого места гнались пятеро трам-
пов?
— Так и было.
— А англичанин повстречался с двумя бледнолицыми не-
задолго перед этим?
— Ты опять прав. Но как ты догадался?
— Мы скакали к верховьям Блэк Бэр, а сегодня утром по-
вернули на Осэдж-Нук. Наткнулись здесь на трупы пятерых
трампов и...
— Сэр, — перебил его горбун. — Почему вы утверждаете,
что это были трампы?
— Мне это подсказал вот этот листок бумаги, — объяснил
Олд Файерхэнд. — Вы их всех обыскали, но его почему-то не
нашли или не сочли нужным забрать.
Охотник показал им газетный лист и, держа его на свету,
прочел вслух:
— «То ли ошибка, то ли немыслимое на первый взгляд
упущение обнаружено на днях комиссаром Межевого ведом-
ства Соединенных Штатов. Этот чиновник обратил внимание
правительства на тот поразительный факт, что на территории
Соединенных Штатов есть район, по размерам превосходя-
щий некоторые штаты, где нет государственных органов уп-
равления и суда. По форме он напоминает правильный четы-
рехугольник со сторонами в сорок и сто пятьдесят миль, в
нем не менее четырех миллионов акров земли. Он находится
между индейскими территориями и Нью-Мехико, севернее
Техаса и южнее Канзаса и Колорадо. Как выяснилось, при
обмере земель этот район как бы «забыли» и не внесли в
кадастр, отчего оказались искаженными границы соседних
территорий. Поскольку ни к одному штату этот район не при-
числен, он остался без органов управления и судопроизводст-
ва. Закон, право и налоги — об этих вещах там и слыхом не
слыхивали. В докладной записке комиссара сказано, что эти
земли относятся к самым красивым и плодородным на всем
Западе и прекрасно приспособлены для скотоводства и расте-
ниеводства. Несколько тысяч «свободных американцев»,
населяющих этот край, отнюдь не являются мирными земле-
по
пашцами или пастухами. Это собравшийся в банды уголов-
ный сброд, бандиты, мошенники, конокрады и беглые ка-
торжники. Они наводят ужас на жителей соседних террито-
рий, особенно на фермеров-скотоводов. Эти несчастные люди
настойчиво требуют, чтобы федеральные власти решительно
положили конец бесчинствам, мародерству и убийствам».
Индейцы остались безучастными к услышанному, зато
белые удивленно переглянулись.
— Неужели все это правда? — спросил кто-то из рафтеров.
— Думаю, да, — ответил Олд Файерхэнд. — Но для нас
дело десятое, все ли в этой статье правда. Важно другое: толь-
ко трамп будет столько времени хранить и таскать повсюду
такую газету. Вот почему я решил, что убитые — трампы.
Когда мы оказались здесь и увидели трупы, мы их еще раз
обыскали и осмотрели все следы вокруг. Выяснилась пример-
но такая картина: здесь устроились на привал двое белых.
Потом появился третий белый, который разделил их трапезу.
После чего провели показательную стрельбу — мы нашли двух
убитых грифов. Наконец сюда прибежал индеец, которого
преследовали пятеро трампов. Белые вступились за красноко-
жего и убили преследователей. Взяв лошадей трампов, все
четверо кружным путем поскакали в сторону Осэдж-Нука,
скорее всего, чтобы кого-то там спасти. Я решил им помочь.
Но мы были вынуждены ждать до рассвета — ночыо-то следов
не разберешь.
— Почему мой бледнолицый брат напал на меня? — спро-
сил вождь.
— Я думал, это трампы идут. Что их в Осэдж-Нуке пруд
пруди, мне было известно. Пятеро пустились в погоню за ин-
дейцем и приняли здесь смерть. Остальных, полагал я, это
обеспокоит, и, скорее всего, их будут разыскивать. Поэтому я
выставил часовых, которые мне минут десять назад сообщи-
ли, что приближается отряд всадников. Ветер сейчас дует как
раз со стороны Осэдж-Нука, так что стук копыт мы услышали
заблаговременно. Приказав своим людям быть готовыми к
бою, мы с Дроллем выступили вам навстречу. И заметили, что
двое спешились и намерены подкрасться к нам. Остальное
вам известно.
— Что мой брат будет делать теперь? Считает ли он трам-
пов своими личными врагами?
— Да. Я хочу заполучить их рыжебородого, предводителя.
А что я предприму, зависит от того, как обстоят дела в Осэдж-
Нуке. Но расскажите мне, Билл...
Хампли-Билл рассказал обо всем очень подробно. И за-
кончил следующими словами:
— Итак, вы видите, сэр, мы должны действовать безотла-
гательно. Полагаю, мы сейчас же отправимся туда все вместе.
— И не подумаю даже. Я останусь здесь, хотя знаю, что
111
опасность куда серьезнее, чем вы себе представляете. Так, го-
ворите, трампы хотят поскакать на ферму не раньше полудня?
-Да.
— А я вам говорю — они выступят с рассвета!
— Но ведь сам полковник так решил!
— Он наверняка передумал, Билл! Где стояли привязанные
к деревьям осэджи?
— Неподалеку от костра, у которого сидел полковник.
— Они слышали, что полковник хочет напасть на ферму
Батлера?
-Да.
— Вот видите! А теперь они убежали. Что из этого следует?
Что Бринкли непременно придет к мысли: осэджи поскачут
к Батлеру и предупредят!
— А ведь верно, черт побрал! Он не может не подумать об
этом!
— Ну вот. И готов биться об заклад, что сейчас они пере-
думали и рано утром...
— Биться об заклад? — вскричал лорд. — Знаете, я вас глу-
боко уважаю, сэр! Вы спорите, что они оставят Осэдж-Нук на
рассвете? Ладно. А я утверждаю, что они завтра не выйдут из
лагеря до вечера. И ставлю на кон десять долларов. Двадцать.
Тридцать! Или вам угодно пятьдесят?
Азартный спорщик вытащил и раскрыл бумажник, чтобы
достать купюры. Хампли-Билл незаметно для англичанина
сделал Олд Файерхэнду знак: ты, мол, имеешь дело с чудаком,
и тот примирительно проговорил:
— Закройте вы его, сэр! Насчет заклада я пошутил.
— А если для меня любое пари — одно удовольствие?
— А если для меня нет?
— Жаль, ужасно жаль! Я о вас слышал столько хорошего,
лестного. Настоящий джентльмен — а ведь вы настоящий! —
обязательно бьется об заклад.
— На кон поставлены жизни и имущество многих людей.
Тут не до споров — надо вмешаться!
— Совершенно справедливо, сэр. Я сам спорю только удо-
вольствия ради, между прочим, — постарался объясниться
англичанин. — Когда дойдет до настоящего дела, вы вполне
можете рассчитывать на меня, на мое спокойствие и отвагу.
Положитесь на меня, как на себя самого. Достоинства муж-
чины не в одних мускулах заключаются.
Лорд разгорячился, и в его последних словах слышался не-
сомненный вызов. При этом он бросил на охотника-исполина
горделивый взгляд. Лицо Олд Файерхэнда потемнело было,
но сразу же прояснилось, и он ответил:
— Ладно, не будем, сэр! Мы еще не познакомились как
следует, а уже, готовы нагрубить друг другу. Вы ведь в наших
краях человек новый...
112
Словом «новый» охотник как бы подлил масла в огонь.
Лорд повысил голос:
— Кто вам это сказал? У меня такой «новый» вид? Я ос-
нащен всем, что может понадобиться в прерии. Зато вы по-
хожи на человека, только что вышедшего из клуба или воз-
вращающегося со светского раута.
Вот в чем загвоздка! На Олд Файерхэнде был тот же доро-
гой и солидный костюм, что на пароходе. Он его не сменил,
потому что весь его багаж инженер должен был доставить на
ферму Батлера. Правда, после многочасовых скачек по пре-
рии и визита к рафтерам о прежнем виде костюма говорить
не приходилось, но в неверном свете костра это скрадыва-
лось. Англичанин, наверное, решил, что у знаменитого охот-
ника не все дома. Поэтому Олд Файерхэнд понимающе кив-
нул и с улыбкой заметил:
— В чем-то вы правы, сэр. Но, может, я еще приму подо-
бающий вестмену вид. В любом случае — нам не из-за чего
ссориться!
— Если вы это всерьез, то не вздумайте впредь осуждать
меня за любовь к пари. Настоящего джентльмена всегда узна-
ешь по величине ставки! Да, между прочим, я не очень-то
понял, почему вы предпочитаете остаться здесь, а не отпра-
виться вместе с нами на ферму? Как раз это смущает меня
больше всего.
— Причина есть. И весьма серьезная, сэр.
— Не согласится ли мой бледнолицый брат назвать ее? —
спросил осэдж.
— Да. Будет вполне достаточно, если на ферму поскачешь
ты и предупредишь Батлера. Он промашки не дает и встретит
гостей как положено. А я задам здесь трампам жару и задержу
подольше, пока вы будете готовиться к их приему.
— Мой брат придумал отлично. Но Батлера в его вигваме нет.
— Как это нет? — поразился Олд Файерхэнд.
— Его там нет. Когда Менака-танка скакал в Осэдж-Нук,
он завернул ненадолго на ферму. Но Батлера не встретил. К
Батлеру приехали шурин с дочерью. И они втроем поехали в
Форт-Додж за нарядами для девушки.
— Значит, шурин уже прибыл! Не знаешь, долго они про-
будут в Форт-Додже?
— Несколько дней.
— А на ферме ты когда был?
— Позавчера утром.
— Тогда мне просто необходимо быть там, — Олд Файер-
хэнд поднялся, словно подброшенный пружиной. — Много
пройдет времени, пока ты со своими воинами придешь нам
на помощь?
— Если вождь поедет прямо сейчас, завтра в полночь мы
будем на ферме.
из
— Слишком поздно. Скажи, вы с чейеннами и арапахами
в мире?
— Да. Топоры войны мы закопали.
— Оба эти племени живут по ту сторону реки в каких-то
четырех часах отсюда. Не согласится ли мой брат передать им
весть от меня?
Вождь не произнес ни слова, подошел к своей лошади и
ловко вскочил на нее.
— Поезжай к ним, — продолжил Олд Файерхэнд, — и
передай каждому из вождей, что я прошу его прибыть с сот-
ней воинов на ферму Батлера. И как можно скорее!
Осэдж щелкнул языком, хлопнул лошадь ладонью по
крупу и несколько секунд спустя пропал в ночной темени.
У лорда был донельзя удивленный вид. Возможно ли —
вождь, храбрый воин, беспрекословно подчиняется человеку
в гражданском платье? Но охотник уже успел оседлать свою
лошадь.
— Друзья, нельзя терять ни минуты! — сказал он. — Наши
лошади устали, но до фермы мы доберемся. Вперед!
За какую-то минуту образовалась походная колонна. Кос-
тер загасили.
Сначала двигались медленно, как бы на ощупь, потом —
на рысях, а когда глаза окончательно привыкли к темноте,
перешли на галоп. Англичанин приблизился к Биллу и спро-
сил:
— Вы не опасаетесь, что Олд Файерхэнд заблудится?
— Исключено! Тут он ни в чем не уступает вождю осэд-
жей. Поговаривают, будто он видит в темноте, как кошка.
— А щеголяет в вечерних костюмах! Святой, а чудак!
— Подождите, вы еще увидите его в наряде из кожи бизо-
на! Интересно, что вы тогда скажете?
— Не сомневаюсь, этот наряд будет ему к лицу. Однако
ответьте, кто все-таки эта женщина, которая подняла на вас
руку?
— Женщина? Эта леди — мужчина!
— Но ведь все называют ее «тетушкой»?
— В шутку! Потому что у мистера Дролля такой высокий
голос и он престранно одевается. Он очень известный охот-
ник, его все уважают. Но давайте помолчим немного. Надо
постоянно быть начеку!
Хампли-Билл был прав. Олд Файерхэнд скакал во весь
опор, и остальным вольно или невольно приходилось под
него подстраиваться. Лорд считал себя наездником много-
опытным, в разных передрягах побывал, но в подобных скач-
ках ему участвовать не доводилось. Вокруг непроглядная тьма,
ты словно в бесконечном туннеле, в котором не видно ни зги.
Ощущение такое, будто животные несут вас по черной бездне.
Но ни одна из лошадей не споткнулась и не шарахнулась в
114
сторону! Они летели одна за другой, и все зависело от лошади
Олд Файерхэнда. Ей тоже до этой ночи в здешних местах бы-
вать не приходилось, причем она отнюдь не была первоста-
тейной и под седло охотника попала совсем недавно по воле
случая. Зато какой всадник скакал на ней! Кастл пул сразу
проникся к нему уважением.
Так продолжалось с полчаса, а потом целый час и еще
один с небольшими перерывами, чтобы лошади передохну-
ли. Дождь, мелкий и освежающий, не прекращался ни на
минуту, но закаленным в прерии и в горах мужчинам не
особенно досаждал. Послышался громкий голос Олд Фай-
ерхэнда:
— Внимание, друзья! Дорога полого спускается к броду.
Вода там не достанет лошадям до брюха.
До их слуха донесся плеск воды, потом все увидели: не-
смотря на темень, река фосфоресцировала. Всадники недолго
мочили ноги в теплой воде — вот они уже достигли другого
берега. А еще через минуту остановились, и англичанин ус-
лышал, как резко звякнул колокольчик, но по-прежнему ни-
чего во тьме не различал.
— Что это значит? Кто зазвонил и где мы? — спросил он
Хампли-Билла.
— Перед воротами фермы Батлера, — объяснил тот. —
Приблизьтесь еще на несколько шагов, и вы дотронетесь
рукой до ограды.
Залаяли собаки. По их хриплому низкому лаю легко было
представить, какого они роста. Потом кто-то спросил спросо-
нья:
— Кто звонил в дверь?
— Мистер Батлер вернулся? — спросил Олд Файерхэнд.
— Нет.
— Тогда возьмите у леди ключ и передайте ей, что у ворот
Олд Файерхэнд.
— Олд Файерхэнд? Слушаюсь, сэр, все будет сделано. Мэм
еще не спит, и кое-кто еще тоже. К нам заезжал осэдж и
предупредил, что вы приедете.
«Ну и людей здесь встречаешь! — подумал лорд. — Выхо-
дит, вождь скакал куда быстрее нас!..»
Раздались негромкие крики — слуги утихомиривали собак.
Звякнул ключ в замке, отодвинули деревянные засовы, за-
скрипели ворота, и в свете полдюжины фонарей открылось
подворье фермы, показавшееся ему из-за окружающей темени
просто необъятным. Подбежавшие слуги приняли у всадни-
ков лошадей и проводили гостей к высокому, мрачноватому
в этот ночной час дому. Служанка пригласила Олд Файерхэн-
да подняться к хозяйке. Остальных провели в большую ком-
нату с почерневшими от дыма очага стенами и свисавшей с
потолка тяжелой керосиновой лампой. Под стенами стояли
115
столы со скамьями и стульями, на которые все и уселись. Их
уже ожидало угощение в мисках, крынках и бутылках: как-
никак вождь успел предупредить, что Олд Файерхэнд с раф-
терами на подходе.
Рафтеры с осэджами приступили к трапезе без промедле-
ний. На Диком Западе вестмены околичностей не переносят.
Лорд тоже устроился за столом, пригласив Хампли-Билла и
Ганстика-Онкля сесть напротив. Позже других появились Те-
тушка Дролль с Фредом Энгелем и, наконец, Блентер, старый
миссуриец. Рафтеры и осэджи вовсю работали челюстями, не
забывая подливать в бокалы.
Последними пришли Олд Файерхэнд и хозяйка дома, ко-
торая с поклоном поприветствовала гостей. Олд Файерхэнд
объяснил, что отдохнут они в доме, а наутро он расставит их
по местам. Пока что первые приготовления к отражению
атаки он сделает с помощью слуг и пастухов, которых на
ферме довольно.
Англичанин не сводил удивленных глаз со знаменитого
охотника, успевшего переодеться. На нем были легины с бах-
ромой, очень богато расшитые. Их он заправил в высоченные
кожаные сапоги. Жилетка — из выдубленной кожи косули,
короткая охотничья куртка из оленьей кожи, а на ней — еще
длинная, из бизоньего подбрюшья. За широкий кожаный
пояс охотник заткнул ножи и револьвер, на голове — бобро-
вая шапка с широким козырьком и свисавшим на шею боб-
ровым хвостом. А на шее — длинное ожерелье из зубов бурых
медведей, тут же висела трубка мира искуснейшей резьбы.
Чубук трубки был вылеплен из священной глины. Швы верх-
ней куртки обшиты когтями медведей.
Человек, вроде Олд Файерхэнда, не станет носить вещей с
чужого плеча, и по его наряду, по ожерелью, трубке мира и
всему остальному нетрудно догадаться, сколько диких живот-
ных стали его жертвами. Когда охотник вместе с хозяйкой
удалился, англичанин сказал своим соседям по столу:
— Теперь я поверю любому рассказу о его подвигах. Он
истинный исполин!
— Исполин! — усмехнулся Дролль. — О вестмене не по
росту нужно судить; может быть, дух его поважнее. Довольно
редко случается, чтобы великан и душой был велик. Хотя у
него итои другое присутствует. Олд Шеттерхэнд не такой
высокий и широкоплечий, а Виннету, вождь апачей, и подав-
но, но оба они не уступят ему ни в чем.
— Даже силой?
— Да! Мускулы настоящего вестмена становятся железны-
ми, а сухожилия стальными, даже если он ростом не вышел.
— Значит, и вы, мистер Дролль, сделаны из железа и
стали? В вопросе лорда прозвучала ироническая нотка, но
толстяк добродушно улыбнулся:
116
— Хотите увериться в этом, сэр?
— Буду рад!
— Вы, значит, сомневаетесь?
— Почему бы и нет? Тетушка со стальными мускулами и
сухожилиями? Готов поспорить!
— О чем?
— Что я сильнее вас.
— Я не против!
Наконец-то англичанин напал на человека, в чем-то ему
равного. Он даже подпрыгнул и воскликнул:
— Нет, вы не откажетесь?..
— Почему бы это?
— А если я поставлю пять долларов?
— Согласен!
— Я вам одолжу!
— Благодарю! Дролль в долг не берет.
— У вас деньги при себе?
— Чтобы рассчитаться с вами, сэр, хватит.
— А если десять долларов?
— Идет.
— А двадцать?
— Что ж такого?
— Может быть, по пятьдесят? — пришел в восторг лорд.
— Обязательно! Но больше ставок повышать не будем. Я
вас разорять не хочу, сэр.
— Что такое? Что я слышу? Разорить лорда Кастлпула? В
своем ли вы уме, Тетушка? Выкладывайте деньги! Вот мои
пятьдесят долларов.
Англичанин полез в один из подсумков, достал десять пя-
тидолларовых банкнот и положил на стол. А Дролль сунул
правую руку в левый рукав своего балахона и вытащил уве-
систый мешочек. В нем оказалось довольно много самород-
ков величиной с лесной орех. Положив пять из них рядом с
банкнотами, спрятал мешочек и сказал:
— У вас бумажки, сэр? Фи! Тетушка Дролль предпочитает
золото. Эти самородки подороже пятидесяти долларов. Так
что сразимся! Но как?
— Предложите ваш способ, я соглашусь. А потом поменя-
емся местами.
— Нет! В вежливости я вам не уступлю. Слово за вами!
— Отлично! Стойте на месте и держитесь. Я уложу вас на
стол!
— Ладно, попробуйте.
Дролль расставил ноги пошире, а лорд взял его за бока,
чтобы поднять. Но не оторвал Тетушку от пола ни на санти-
метр. Дролль словно свинцом налился. Все попытки англича-
нина оказались тщетными, что он в конце концов и признал.
Однако сказал себе в утешенье:
117
— Что не удалось мне, вам и подавно не удастся.
— Поглядим, — улыбнулся Дролль, поглядев на второй
крюк под потолком, к которому иногда тоже подвешивали ке-
росиновую лампу.
Те, кто давно и хорошо знали забавную Тетушку с ее не-
дюжинной физической силой, понимающе переглянулись.
— Ну, вперед! — подзадорил лорд.
— Так, говорите, уложить на стол? Только и всего?
— Желаете поднять выше?
— Да, чтобы выше некуда было! Держитесь, сэр!
Несмотря на нелепость и тяжесть своего наряда, Дролль
легко вскочил на стол и, нагнувшись, подхватил лорда под
мышки. Англичанин взлетел высоко над столом и мгновение
спустя висел на вышеупомянутом крюке. Дролль зацепил его
за широкий кожаный ремень! А сам спрыгнул на пол и, ши-
роко улыбаясь, поинтересовался:
— Ну, как вам там, наверху?
Кастлпул беспорядочно болтал руками и ногами, громко
причитая:
— Господи, где я? Не может быть! Под потолком! Снимите
меня! Если крюк не выдержит, я сломаю себе шею!
— Скажите сперва, кто выиграл!
— Вы, конечно! Однако снимите же меня отсюда! Да по-
быстрее!
Дролль снова вспрыгнул на стол, обеими руками припод-
нял лорда еще немного, сняв с крюка, покачал над столом, а
потом, пригнувшись, над полом. Оказавшись с ним рядом,
положил руку на плечо англичанина и спросил:
— Ну, сэр, как вам понравилась Тетушка?
— Понравилась! Очень! Очень-очень! — негромко выдавил
из себя лорд.
— Тогда долой эту старую бумагу — в мешок! — Дролль
спрятал банкноты и самородки в мешочек, опустил его в
левый рукав и ухмыльнулся: — Прошу вас, сэр, когда вам за-
хочется биться об заклад, обращайтесь прямо ко мне! Я не от-
кажусь.
Лорд сел на лавку, ощупал руки, ноги, бока, словно про-
веряя, не развинтился ли его механизм, а когда убедился, что
все в полном порядке, протянул Тетушке руку со словами:
— Замечательное пари! Разве нет? Эти вестмены — парни
первый класс! Нужно только уметь с ними обращаться.
— Гм-гм! Я-то подумал, что это я с вами обращался, сэр!
— А что — вы правы! Я, Тетушка, люблю бравых молод-
цов! И вы мне нравитесь. Я слышал, вы немец. Кем был ваш
отец и почему вы перебрались в Соединенные Штаты?
— Лордом мой отец не был. Он был кое-кем поважнее.
— Ну, этого не может быть.
— Ошибаетесь. Он был приглашателем на свадьбы и крес-
118
тины и зватаем на похоронах. Звонарем, пономарем, половым
и гробокопателем. Он отбивал косы и сторожил фруктовые
сады. И был вдобавок фельдфебелем гражданской гвардии. А
главное — он был мужчина до мозга костей.
— Гм. Он умер?
— Давно! Других родственников у меня нет...
— И вы с горя подались за океан?
— Не с горя. Жажда странствий, сэр, жажда странствий!
Но я часто вспоминаю милую и дорогую моему сердцу Гер-
манию.
В комнату снова вошел Олд Файерхэнд и предупредил, что
пора спать, потому что он поднимет всех рано утром. Никому
и в голову не пришло ему перечить. Перешли в соседнюю
комнату, где на деревянные рамы были натянуты звериные
шкуры и бычьи кожи — что-то вроде кроватей.
А на них — матрасы с сухой травой и одеяла. Вскоре все
гости фермы Батлера спали без задних ног — разве вестмену
позволительно мечтать о больших удобствах?
Глава седьмая
БОЙ ЗА ФЕРМУ БАТЛЕРА
Едва начало светать, как защитников фермы разбудили.
День обещал стать сухим и жарким, в приветливом свете за-
нявшегося утра подворье вовсе не выглядело таким мрачным
и огромным. Сам дом был очень просторным и явно рассчи-
тан не только на семью хозяина. Сложили его из обожженно-
го кирпича. Длинный и широкий, как дредноут, он был двух-
этажным, с плоской крышей. Окна высокие, но настолько
узкие, что человек в них не пролез бы. Это вполне понятная
для здешних мест предусмотрительность: иногда от воровских
и бандитских шаек приходится отбиваться по нескольку дней.
Столь же основательно построена и ферма для скота, ого-
роженная довольно высокой стенкой из высушенного на воз-
духе кирпича, с амбразурами по всему периметру. Рядом с
каждой из них стояли вкопанные в землю скамейки, на ко-
торые люди поднимались, когда приходилось стрелять поверх
стенки.
Неподалеку от дома журчала река, которую они вчера
ночью перешли вброд. Из-за стенки она отлично просматри-
валась, и можно было вести прицельный огонь. Чтобы затруд-
нить ее переход, Олд Файерхэнд ночью велел работникам сде-
лать у брода завалы. И еще одну меру предосторожности
предпринять: по его приказу пастухи отогнали скот Батлера
на пастбище ближайшего соседа. В Форт-Додж отправили
слугу — предупредить на всякий случай Батлера и его шурина,
что рядом с фермой появились трампы.
Олд Файерхэнд повел рафтеров на крышу дома, откуда
были отлично видны простиравшиеся далеко на юг и на запад
ухоженные поля, а на восток и на север — волнистая зеленая
прерия.
— Когда можно ожидать подхода индейцев? — спросил
Дролль.
— Судя по вчерашним расчетам вождя, они вот-вот подо-
спеют, — ответил Олд Файерхэнд.
— Вряд ли. Краснокожих придется сначала собрать из раз-
ных мест. А потом они никогда не выступят в поход без ри-
туальных танцев и песнопений — обычаи для них священны.
Если они появятся здесь к обеду, будем считать, что нам по-
120
везло. Трампы их опередят, я не сомневаюсь. Я этим чейен-
нам и арапахам не слишком доверяю.
— Я тоже, — поддержал Дролля Билл. — Оба племени
малочисленны и давно не выходили на тропу войны. Давайте
на них особенно не рассчитывать. Соседи нам тоже не помо-
гут: среди них нет опытных вестменов. Долгая осада нам
предстоит.
— Запасов в подвалах дома на всех хватит, — заметил Олд
Файерхэнд.
— Вода — вот что главное! — подсказал Дролль. — Если
трампы окружат нас, до реки не добраться!
— Нужды нет. В одном из подвальных помещений есть ход
к закрытому колодцу с отличной питьевой водой. А для ло-
шадей возьмем воду из подземного канала.
— Что? Тут есть канал?
— Да. На случай осады Батлер предусмотрел и подготовил
все. Слева за домом вы увидите прикрытый деревянной
крышкой лаз. И если спуститься по ступенькам вниз, мы ока-
жемся перед прикрытым сводом каналом, который тянется
сюда от реки.
— Глубокий он?
— Мне по грудь будет.
— От реки видно, где он начинается?
— Нет! Это место засажено густым кустарником и вьюн-
ками, враг не должен ни о чем догадаться.
Дролль сам не объяснил бы, почему вдруг заинтересовался
каналом. Но полученные сведения ему впоследствии очень
пригодились.
Завтракали на свежем воздухе, для чего вынесли столы,
скамейки и стулья. А потом собрали в одно место все имев-
шееся в доме оружие, порох и патроны.
Полчаса спустя Олд Файерхэнд с миссис Батлер устрои-
лись на веранде и то и дело поглядывали в южную сторону:
не появятся ли индейцы? Примерно около полудня показа-
лись первые краснокожие. Они шли неторопливо, гуськом, во
главе с восседавшим на лошади индейцем.
Когда индейцы оказались на подворье фермы Батлера, Олд
Файерхэнд прикинул, что их человек двести. Увы, вооружение
заставляло желать лучшего. У большинства не было лошадей.
И даже те, кто имел, оставили лошадей у вигвамов и пришли
в пешем строю. Олд Файерхэнд разделил этих горе-воинов на
два отряда. Один — небольшой — оставил на ферме. А другой
послал поближе к пастбищу соседа Батлера. Если трампам
вздумается нанести удар с той стороны или завладеть стадом,
они должны отбить первую атаку и послать на ферму за под-
креплением.
Помимо полусотни индейцев и двух десятков рафтеров
за стенами фермы остались четверо вестменов, Фред и лорд-
121
англичанин. Против скопища трампов не Бог весть какая
сила. Но любой охотник или рафтер многих трампов стоит;
незачем сбрасывать со счетов и крепкие' стены фермы и дома
Батлера. К счастью, никаких признаков беспокойства не вы-
казывала и миссис Батлер. Ей и в голову не пришло дергать
своих людей. Напротив, она вызвала к себе слуг и работни-
ков, пообещала за мужество и выдержку щедро вознаградить.
Мужчин среди них было человек двадцать, с оружием обра-
щаться умели все, и Олд Файерхэнд мог рассчитывать на по-
мощь людей Батлера.
Убедившись, что все его указания и просьбы исполнены,
Олд Файерхэнд с хозяйкой дома и англичанином прошли на
веранду. Взяв у лорда огромную подзорную трубу, охотник
долго смотрел в ту сторону, откуда ждал появления трампов.
И когда хотел было положить ее в футляр, заметил три мед-
ленно приближавшихся к ферме фигуры. Причем не верхом,
а на своих двоих.
— Может быть, это разведчики, которых выслали вперед, —
предположил Олд Файерхэнд, — чтобы они попытались про-
никнуть на ферму.
— Неужели трампы в состоянии додуматься до такого?
Что-то не верится, — пожал плечами Кастлпул.
— Почему бы и нет? Послали троих, которых никто здесь
не знает. Тем отворяют ворота — что они перед этим напле-
тут, не суть важно. Что скажешь о незнакомом человеке? От-
крытое недоверие — то же оскорбление. Давайте спустимся
вниз, чтобы нас здесь не заметили! А мы понаблюдаем за
ними через окно в вашу, сэр, трубу.
Лошади рафтеров и вестменов стояли за фермой, заметить
их из-за ворот было невозможно. Все защитники фермы ук-
рылись в доме Батлера. Пусть трампы, если даже окажутся на
подворье, думают, будто его не охраняют.
Не скрывая своего удивления и явной растерянности при
виде заваленного брода, эта троица с превеликим трудом
перебралась на другой берег речки и медленно приближалась.
Олд Файерхэнд увидел, как один из трампов поднял другого,
чтобы тот заглянул на подворье через бойницу во внешней
стене фермы. Охотник быстро вышел из дому и, когда звяк-
нул колокольчик, спросил, кто за воротами.
— Нам бы хозяина, — услышал он.
— Он в отъезде, — ответил охотник.
— Мы насчет работы. Не требуются ли пастухи? Или по-
денщики?
— Нет.
— Не найдется ли хотя бы чего поесть? Мы идем издалека
и давно несли. Пожалуйста, впустите нас!
Тон у говорившего был жалостливый, даже плаксивый. На
всем Западе не встретишь фермера, который отказал бы го-
122
л одному. У всех людей, живущих в местности, где нет трак-
тиров и заезжих дворов, существует прекрасный обычай гос-
теприимства. Вот и на Диком Западе тоже. Всех троих впус-
тили и, закрыв за ними ворота на засовы, указали им на стол
сбоку от дома. Это пришлось им не по вкусу. Они, правда,
старались не подавать виду, но от проницательного наблюда-
теля не ускользнуло бы, какими ощупывающими взглядами
обвели незваные гости хозяйский дом, ферму, подворье и как
потом переглянулись. Один из них сказал:
— Мы простые бедные люди и не хотим быть вам в тя-
гость. Позвольте нам перенести стол поближе к воротам, в
тень. А то на солнце мы сомлеем...
Им не отказали, хотя и дурак догадался бы, в чем тут хит-
рость: сидя у ворот, они в нужный момент откроют их сооб-
щникам. Итак, стол они перенесли, и молодая служанка за-
ставила его мисками со снедью. Рядом с ними помимо
служанки, которая, впрочем, не стала долго им досаждать
своим присутствием, не было ни души. Судя по тому, как они
начали оживленно переговариваться и жестикулировать,
самозваные поденщики были этим очень довольны. Несколь-
ко погодя один поднялся, подошел к ближайшей бойнице и
выглянул наружу. Это повторилось еще несколько раз: бродя-
ги, несомненно, поджидали своих.
А Олд Файерхэнд опять стоял с подзорной трубой у окна,
вглядываясь в ту сторону, откуда ожидал появления трампов.
И действительно, на горизонте показался внушительный отряд
всадников, галопом устремившихся к ферме. Среди трампов,
несомненно, были люди, знакомые с этими местами: они вели
отряд прямо к броду. Достигнув его и найдя заваленным, ос-
тановились, чтобы осмотреться. Олд Файерхэнд принял реше-
ние действовать без промедлений. Широко шагая, направился
в сторону ворот. Один из трампов снова приник к бойнице,
но, заслышав звук шагов охотника, отпрянул.
— Что тебе здесь надо? Кого ты высматриваешь? — напус-
тился на него Олд Файерхэнд.
Трамп в испуге уставился на великана и залепетал:
— Да я ничего... я так... хотел посмотреть... куда нам те-
перь идти...
— Не ври! Ты отлично знаешь куда. К реке, встречать
своих.
— О ком вы говорите, сэр? — с деланным удивлением
спросил трамп. — Я никого не видел.
— Не притворяйся, не выйдет! Ты один из трампов из
Осэдж-Нука, которые собираются напасть на ферму и потому
послали вас в разведку. И чтобы вы открыли ворота!
— Сэр! — возмутился тот и полез было в карман.
Но Олд Файерхэнд уже навел на него револьвер и пригро-
зил:
123
— Не доставай оружия, не то живым не уйдешь! Вы все
сильно рисковали — я мог бы пристрелить вас без лишних
слов. Но вы настолько безобидные твари, что я вас отпущу.
Убирайтесь и передайте этому сброду, что каждый, кто перей-
дет реку, получит пулю!. Ступайте прочь!
Пятясь задом, трое трампов через полминуты оказались за
воротами. А когда охотник задвинул засовы, они разразились
хохотом.
— Эй ты, болван! Что ж ты отпустил нас, если мы трампы?
Скоро увидишь, сколько нас! Твою горстку людей мы пере-
режем, как ягнят. Или вздернем — не пройдет и четверть часа!
Олд Файерхэнд сделал условный знак, и незамеченные ла-
зутчиками защитники фермы вышли из дома и встали у бой-
ниц.
Изгнанные с фермы трампы крикнули что-то на другой
берег, а что — на ферме не расслышали. Трампы отъехали не-
много в сторону и начали переправляться вплавь.
— Возьмите лазутчиков на прицел — пусть получат свое! —
приказал Олд Файерхэнд Онклю, Блентеру и Хампли-Биллу,
стоявшим рядом. — Я возьму на мушку первых двух, что сту-
пят на берег. За мной стреляют Дролль, лорд и все остальные
по очереди. Чтобы каждый целился в своего, а не двое в одно-
го трампа. Незачем расходовать порох зря!
— Это по-нашему, — кивнул Хампли-Билл. — Мой у меня
на прицеле!
Ганстик-Онкль поддержал друга:
Пусть лишь переправятся —
К дьяволу отправятся!
Рука у нас не дрогнет,
И трампа каждый кокнет!
Вот один за другим достигли берега два всадника. Они вы-
брались там, где стояли трое лазутчиков. Олд Файерхэнд мах-
нул рукой, и почти одновременно грохнуло пять выстрелов.
Оба всадника свалились с лошадей, лазутчики упали как под-
кошенные. И тогда с дикими воплями и криками начали
переправляться остальные трампы, причем каждый последую-
щий как бы подгонял плывущего впереди поскорее отпра-
виться на тот свет; едва оказавшись на берегу, они станови-
лись мишенью для опытнейших стрелков, которые стояли у
бойниц фермы. Прошло каких-то две минуты, было видно,
как на берегу испуганно шарахались из стороны в сторону
двадцать-тридцать лошадей, оставшихся без всадников.
Такой горячий прием ошеломил трампов. Скорее всего,
лазутчики крикнули им, что на ферме почти никого нет. А
тут град выстрелов, и все точно в цель. Крики ярости смеша-
лись с возгласами отчаяния. Наконец, повинуясь приказу
одного из вожаков, трампы вернулись на исходную позицию,
в реке не осталось ни единого.
124
— Отбились! — проговорил миссуриец Блентер. — Даже
интересно, что они теперь предпримут.
— Форсируют реку в таком месте, где наши пули их не до-
станут, — ответил Олд Файерхэнд.
— А потом?
— Потом? Трудно сказать. Если у них ума хватит, нам при-
дется туго.
— Как на их месте по-умному поступили бы вы?
— Я отказался бы от мысли нападать развернутым фрон-
том. Оставил бы лошадей в укрытии и приказал бы окружить
ферму со всех сторон. Отразить такой приступ у нас не хватит
сил, пришлось бы разделиться на четыре группы. И если
трампы ударят вдруг в одном месте, они, пожалуй, перемахнут
через стену.
— Это верно. Как и то, что ни с какими потерями они
считаться не станут. Взять нас в доме они не в силах. А если
подожгут его?
— М-да. Но кроме как ждать, что они предпримут, нам
ничего не остается.
А трампы тем временем держали совет. И двинулись потом
вверх по реке, то есть на север, пока не оказались вне дося-
гаемости защитников фермы Батлера. Там нашли еще один
брод и на другом берегу собрали отряд, нацеленный прямо на
ворота. До сих пор друзья Олд Файерхэнда обороняли ферму
с восточной стороны. Поняв смысл перестроения трампов,
Олд Файерхэнд громко воскликнул:
— Все на северную сторону! Они будут штурмовать ворота!
— Головами своими они их пробьют, что ли? — шутливо
возразил на бегу Блентер.
— Нет. Однако если доберутся до них, то, встав на лоша-
дей, могут свалиться нам на голову через стену и, чего
доброго, передушить: их по сравнению с нами тьма! Без
моего приказа не стрелять. Зато потом все разом — прямо в
кучу!
Большинство стало у бойниц северной стены. А кое-кто
поднялся на деревянные скамьи, чтобы стрелять поверх нее.
Отряд противника поскакал галопом прямо на ворота.
Лишь когда они оказались на расстоянии восьмидесяти
шагов, Олд Файерхэнд приказал открыть огонь. Загремели
выстрелы.
Впечатление было такое, будто лошади трампов разом
споткнулись о туго натянутый канат. Образовалась куча-мала,
из которой не так-то просто было выбраться. Защитники
фермы успели перезарядить ружья и стреляли теперь не зал-
пом, а каждый целился прямо в этот клубок тел. Этого трам-
пы никак не ожидали и, пришпоривая лошадей, пустились
наутек, бросив убитых и раненых на произвол судьбы. Когда
некоторое время спустя сделали попытку унести хотя бы ра-
125
неных, отгонять огнем их не стали: если трампам хоть что-то
человеческое не чуждо, и то ладно. Те отволокли своих к сто-
явшим в стороне и дававшим густую тень трем старым дере-
вьям и там кое-как перевязали.
Время близилось к полудню. На ферме служанки разноси-
ли защитникам горячую пищу и напитки, а наблюдатель дал
Олд Файерхэнду знать, что трампы отходят, оставив раненых.
Направление взяли на запад.
— Неужели совсем ушли? — удивился Хампли-Билл. —
Взбучку они получила крепкую, и, если бы урок пошел впрок,
было бы неплохо.
— Ну, не думаю, — возразил Тетушка Дролль. — Откажись
они от своих намерений, раненых увезли бы. Я думаю, сейчас
трампы вспомнили о стадах Батлера. Поглядите-ка на крышу
дома: Олд Файерхэнд опять смотрит в подзорную трубу. Я
почти не сомневаюсь, что скоро мы получим приказ высту-
пить на помощь пастухам и индейцам.
Предположение Тетушки Дролль подтвердилось сразу же,
потому что с крыши загремел голос Олд Файерхэнда:
— Седлаем лошадей! Трампы повернули на юг, где мы по-
ставили людей Доброго Солнца.
Через несколько минут лошади были оседланы и, кроме
нескольких работников, на подворье фермы Батлера никого
не осталось. Отряд во главе с Олд Файерхэндом потянулся к
югу. И сразу же началась прерия, колышущийся зеленый ко-
выль с разбросанными там и сям пятнами кустарника.
Сколько ни всматривались, трампов нет как нет. Но у Олд
Файерхэнда была подзорная труба, что, конечно, меняло дело:
охотник все время держал их в поле зрения, что помогало ему
вести свой отряд параллельным курсом. Минут через пятнад-
цать Олд Файерхэнд сделал знак остановиться, так как оста-
новились трампы, которые добрались до пастбищ соседа Бат-
лера и не могли не заметить вооруженных пастухов и
индейцев.
Олд Файерхэнд огляделся: найти бы кусты повыше, чтобы
под их прикрытием подойти поближе к месту предстоящей
схватки. Спешившиеся рафтеры, пригнувшись, бежали за
охотниками, пока не оказались у довольно высоких зарослей
кустарника, которые, судя по всему, трампы во время боя не
минуют. Отсюда и индейцы, и пастухи, и готовившиеся к
атаке трампы были видны невооруженным глазом.
Трампов наверняка поразило, что стада так сильно охра-
няются. Как вышло, что индейцы нанялись в пастухи, да еще
в таком количестве? Никакого объяснения этому они не на-
ходили. Но когда разглядели, что индейцы плохо вооружены
и даже примитивные ружья не у всех есть, приободрились.
Наскоро обменявшись мнениями, вожаки решили: никаких
маневров, никакой стрельбы издали — просто смять, затоп-
126
тать лошадьми, изрубить! Подбадривая себя воинственными
криками, трампы плотной массой полетели на противника.
Тут-то и выяснилось, что вождь даром времени не терял.
По его приказу воины рассыпались по полю на определенном
расстоянии друг от друга. О том, чтобы затоптать лошадьми,
надо забыть — это трампы поняли сразу. И повернули в сто-
рону, чтобы охватить индейцев с флангов и наброситься
потом с тыла. Но вождь осэджей их план разгадал. Воины
снова сбились в тугой клубок — и опять рассеялись, изменив
конфигурацию своей позиции. Если изначально они стояли
фронтом на северо-восток, то теперь на юго-запад. Осэджи
применили такой маневр не потому, что догадались о подходе
Олд Файерхэнда с его людьми, нет. Так бизон, на которого
нападают, защищается, обращаясь к противнику рогами, а не
боком. Маневр был выполнен решительно и четко. Благодаря
ему трампы, сами того не подозревая, оказались между ин-
дейцами и схоронившимися за кустами белыми. Поняв, что
их перехитрили, трампы ненадолго замешкались — за что и
поплатились. Не имея представления о том, насколько умело
индейцы владеют своим оружием, вожаки трампов сочли, что
опасаться нечего. И начали обсуждать новый план действий.
Этой паузой осэджи и воспользовались. После гортанного
призыва вождя воины быстро выдвинулись вперед, резко ос-
тановились, спустили тетиву своих луков и столь же быстро
отступили на прежнее место. Мало кто из осэджей промах-
нулся. Кого-то убили, кого-то ранили. Испуганные лошади
вставали иа дыбы, и трампы, наездники не слишком-то опыт-
ные, с огромным трудом их осаждали. Снова возникла нераз-
бериха, которой на сей раз воспользовался Олд Файерхэнд.
— Пришел наш черед! — громко сказал он. — Стреляйте
только в людей, в лошадей не цельтесь!
Рафтеры стояли как бы за спиной врага. Несколько залпов
подряд по скопищу трампов вызвали там ужас и смятение, не
говоря уже о криках раненых.
— Уходим! — прокричал один из вожаков. — Прорываемся
мимо краснокожих, правее!
Бросив убитых и раненых на произвол судьбы, трампы
гнали лошадей прямо на индейцев, которые с готовностью
«открыли фронт», а попросту говоря, расступились, пропус-
кая мимо с криками триумфа и злорадства.
— Ну и улепетывают! — похохатывал старик Блентер. —
Закаются сюда возвращаться. А знаете, кто приказал спасать-
ся бегством?
— Конечно, — ответил Билл. — Рыжебородый полковник,
а то кто же? Похоже, сам сатана хранит его от наших пуль.
Погонимся за ними, сэр?
Это он обратился к Олд Файерхэнду. Но охотник покачал
головой:
127
— Нет. Нас слишком мало, чтобы навязать открытый бой.
Не говоря уже о рукопашной. Скажу больше: они, чего добро-
го, догадаются, что мы пришли на помощь краснокожим, ос-
тавив ферму без прикрытия. Кто их там удержит?! Возвраща-
емся, и немедленно!
— А как быть с ранеными трампами и брошенными ло-
шадьми?
— Пусть ими займутся индейцы. Живо, по коням! Разма-
хивая шляпами, рафтеры приветствовали индейцев радостны-
ми криками, а те ответили победным кличем осэджей.
Едва вернувшись на ферму, Олд Файерхэнд, не выпуская
из рук подзорной трубы, поднялся на крышу дома. Там в
кресле сидела изнервничавшаяся миссис Батлер. Он поспе-
шил успокоить хозяйку дома, подробно рассказав о блиста-
тельно отбитом натиске.
— Значит, мы спасены? — она вздохнула. — При таких
больших потерях они едва ли сюда вернутся...
— Как знать, — задумчиво проговорил охотник.
— То есть вы полагаете...
— Увы! Стада теперь в безопасности, потому что они убе-
дились, насколько надежно их охраняют. А вот насчет
фермы... Второй раз они ее штурмовать средь бела дня поос-
терегутся. Однако это не значит, что они не пойдут на при-
ступ ночью. В любом случае мы должны подготовиться к от-
ражению ночной атаки. Не исключено, что...
Оглядывая окрестности в подзорную трубу, он только что
посмотрел на запад, в сторону прерии.
— Что там? — спросила хозяйка дома. — Почему вы умол-
кли, сэр? Отчего у вас такое озабоченное лицо?
Олд Файерхэнд еще несколько секунд смотрел в подзор-
ную трубу, потом опустил ее и сказал как ни в чем не бывало:
— Вам не о чем беспокоиться, миссис. Можете спокойно
спуститься вниз и угостить наших парней чем-нибудь покрепче.
И когда она последовала его совету, охотник сказал англи-
чанину, как раз поднявшемуся на крышу со своей подзорной
трубой, огромной по сравнению с офицерской трубой охот-
ника:
— У меня была серьезная причина удалить отсюда миссис
Батлер. Взгляните в трубу, сэр. Вон туда, строго на восток.
Что вы видите?
Приблизив трубу к глазам, Кастлпул заметил:
— Трампов вижу. Совершенно отчетливо. Они приближа-
ются.
— Действительно приближаются?
— А как же? Что им еще остается?
— Выходит, моя труба получше вашей, хотя и меньше раз-
мерами. Разве трампы скачут?
— Нет, стоят.
128
— Лицом куда?
— Ну, если смотреть отсюда, — на север!
— Вот и вы направьте трубу в ту сторону! Может быть, до-
гадаетесь, что заставило их остановиться.
— Да, сэр, я так и сделаю... A-а, с той стороны приближа-
ются всадники. Но трампов не замечают. Их трое.
— Три всадника?
— Точно! Хотя среди них как будто есть дама. Да, юная
леди. Она в амазонке, и шарф развевается на ветру.
— Не знаете, кто эти трое?
— Нет. Откуда мне знать... Господи, неужели?..
— Несомненно, — с серьезным видом подтвердил Олд
Файерхэнд. — Это они: фермер и его шурин с дочерью. Работ-
ник, которого мы послали в форт Додж, с ними разминулся.
Сдвинув свою трубу, лорд воскликнул:
— Поспешим же им навстречу, не то они попадут в руки
трампов!
И хотел было спуститься к лошадям, но охотник удержал
его, крепко взяв за руку:
— Остановитесь, сэр, и не поднимайте шум! Леди ни о чем
не должна догадаться. Мы уже не успеем ни предупредить, ни
помочь — слишком поздно. Смотрите туда!
Приблизив трубу к глазам, лорд наблюдал, как трампы га-
лопом поскакали навстречу фермеру и его гостям.
— Дьявольщина! — вскричал он. — Трампы убьют их!
— Нет, убивать не станут. Они о своей выгоде ни на ми-
нуту не забывают. Предположим, убьют — что им с того? Ни-
че-го! А если возьмут в заложники, смогут шантажировать и
кое-что из нас выжать. Вот, вот, смотрите! Так и есть: они их
окружили. И мы ничем не в силах помочь...
— Увы, сэр, вы правы, — согласился англичанин. — Но
неужели мы и впрямь пойдем им на уступки?
Олд Файерхэнд как-то странно передернул плечами и с
улыбкой ответил:
— Положитесь на меня, сэр! Если я говорю, что эти трое,
которых на ваших глазах взяли в плен, особой опасности не
подвергаются, значит, так оно и есть. Тем не менее прошу вас
держать все это в строжайшей тайне от хозяйки дома.
— А как насчет остальных?
— Ну, нашим близким друзьям сообщить придется. Хоти-
те взять эту миссию на себя? Тогда ступайте. Но предупре-
дите, чтобы держали язык за зубами! Я буду наблюдать за
действиями трампов и решу, что мы предпримем первым
делом.
Лорд спустился во двор, а Олд Файерхэнд стал невольным
свидетелем того, как трампы, а вместе с ними и пленники,
взяли направление на многократно упомянутые уже большие
старые деревья. Там спешились и устроили привал.
129
Охотник видел, что вожаки о чем-то оживленно перегова-
риваются. Он догадывался, какие это будет иметь последст-
вия. Его размышления были прерваны появлением Дролля,
который, волнуясь, спросил по-немецки:
— То, что сказал лорд, правда? Батлера с шурином взяли
в плен? И девушку тоже?
— К сожалению, — кивнул Олд Файерхэнд.
— Вот уж не думал, что до этого дойдет. Трампы, небось,
думают, что теперь они на коне. Придут сюда и потребуют
черт-то что! А мы? Мы-то им что скажем?
— Вы еще спрашиваете? Ни грамма им от нас не получить!
Ни гроша! Или вы собираетесь заплатить выкуп?
— Разве мы не вынуждены?
— Нет и еще раз нет! Ничего эти оборванцы не получат!
Ну, что они станут делать? Убьют пленных? Побоятся! Знают,
что их в таком случае ждет. Да, угрожать, что убьют Батлеров,
будут. Но я их просто подниму на смех!..
— В ваших рассуждениях есть резон. Однако нельзя забы-
вать о пленных, положение которых пренеприятно. Положим,
их оставят в живых, но к ним будут приставать с бесконеч-
ными угрозами, унижать по-всякому — да мало ли?..
— С этим пусть смирятся заранее и не придают никакого
значения. Вообще, откуда такая беспечность? Попали в запад-
ню, как глупые куропатки! Это урок на будущее... Между про-
чим, долго им страдать не придется. Мы-то на что? Чтоб мне
провалиться, если я не придумаю, как их вызволить.
— Хорошо, но с чего начнем? У вас есть план?
— Нет, пока нет. Да и ни к чему. Поживем — увидим.
Пусть начинают они, мы как-нибудь разберемся. Раз я ни
капельки не боюсь, значит, и опасаться нечего. Как-нибудь
себя я знаю! Придет наш черед — сообразим что к чему. Мы
с вами не в такие переделки попадали. И всегда выкарабки-
вались. Я думаю, что... стоп! — оборвал он себя на полусло-
ве. — Ага, вот! Идут! Двое! Прямо сюда! И размахивают
белым платком. Они, мол, парламентеры и требуют к себе
уважения.
— Поговорите с ними?
— А как же. Ради пленных я просто обязан. Как иначе уз-
нать, чего они требуют? Пойдемте!
Через бойницы в стене фермы рафтеры могли видеть, как
приближаются парламентеры. Остановившись на расстоянии
ружейного выстрела, они принялись махать белыми платками.
Открыв ворота, Олд Файерхэнд вышел и сделал знак подойти
поближе. Они повиновались и, остановившись шагах в пяти
от него, изобразили нечто вроде вежливого поклона, изо всех
сил стараясь походить на порядочных людей.
— Мы пришли, — начал один из них, — чтобы передать
наши требования.
130
— Вот так! — усмехнулся охотник. — С каких это пор в
прерии зайцы забегают к медведю-гризли и отдают ему при-
казы?
Сравнение вышло удачным: широкоплечий великан по-
смотрел на них с такой нескрываемой угрозой, что трампы
невольно отпрянули.
— Мы не зайцы, сэр, — попытался возразить другой
трамп.
— А кто? Трусливые гиены, привыкшие питаться падалью?
Посланцы, парламентеры! На самом деле вы бандиты, разбой-
ники и воры! Вы люди вне закона, в которых каждый честный
человек волен стрелять без предупреждения!
— Сэр, — взвился первый трамп, — подобные оскорбле-
ния...
— Заткнись, мерзавец! — громовым голосом прервал его
Олд Файерхэнд. — Я позволил вам приблизиться только по-
тому, что хотел воочию убедиться в вашей беспредельной на-
глости. Еще одно слово, которое придется мне не по вкусу, и
от вас мокрого места не останется. Знаете, кто перед вами?
Меня зовут Олд Файерхэнд. Так и передайте тем, кто вас по-
слал! Они поймут, что я не из тех, с кем шутки шутят. Сегод-
ня утром они это ощутили на своей шкуре. Ладно, короче: что
вам велено передать?
— Что фермер и его шурин с дочерью в наших руках.
— Знаю!
— Эти трое умрут...
— Неужели? — вырвалось у охотника.
— ...если вы не выполните наших условий, — продолжил
трамп, — и не сдадите ферму. Откажетесь, что ж: вздернем
пленных у вас на глазах вон на тех деревьях!
— Попробуйте! Здесь на ферме на вас на всех хватит ве-
ревки!
Этого трамп не ожидал. Он считал, что угроза может ис-
ходить только с их стороны. Опустив глаза, выдавил из себя:
— Сами посудите: жизни трех людей...
— Я все хорошо обдумал. А теперь проваливайте, не то мое
терпение лопнет.
Охотник достал револьвер. Трампы поспешили скрыться с
глаз, но, удалившись на порядочное расстояние, один из них
остановился и, оглянувшись, спросил:
— Можно нам вернуться с другими предложениями?
— Нет. Я готов выслушать одного рыжебородого полков-
ника. И то не больше минуты-другой.
— Вы его потом отпустите?
— Да. Если ему в голову не взбредут разные глупости...
— Мы передадим.
И трампы прибавили шагу, очень довольные тем, что унес-
ли ноги подальше от грозного охотника. А Олд Файерхэнд не
131
вернулся на подворье, он зашагал в сторону лагеря трампов,
но на полпути присел в ожидании рыжебородого на валун: он
не сомневался, что тот придет.
Вскоре предположение подтвердилось. Из круга трампов
вышел Бринкли и с напускным спокойствием направился к
Олд Файерхэнду. Отдав довольно неуклюжий поклон, рыже-
бородый осведомился:
— Честь имею! Вы хотели видеть меня, сэр?
— Видеть? Не думаю, — ответил вестмен. — Я сказал толь-
ко, что, кроме вас, ни с кем разговаривать не стану. Однако
предпочел бы, чтобы и вы меня не затрудняли.
— Сэр, откуда в вас такая гордыня?
— На то есть причины. Но вам бы я не советовал отвечать
в таком же тоне.
Они посмотрели друг на друга, и полковник отвел взгляд
первым. С плохо скрываемой ненавистью Бринкли прогово-
рил:
— По-моему, мы ни в чем друг другу не уступаем.
— Трамп — честному вестмену? Побежденный — победи-
телю? Это вы считаете равным положением?
— Пока что вы меня не победили. Смотрите, как бы ваше
оружие не повернулось против вас. Это ведь от меня зависит.
- Что ж, попытайтесь, - презрительно ухмыльнулся Олд
Файерхэнд.
Бринкли сразу стал на дыбы:
— Достаточно будет воспользоваться вашей неосторожнос-
тью!
— Ах вот как? В чем же она состоит, моя неосторожность?
— А в том, что удалились на такое расстояние от фермы.
Пожелай я — и вы в наших руках! И тогда, что бы о вас ни
говорили, вы перестанете быть таким непобедимым. Вы как
раз на полпути между фермой и нашим лагерем. Стоило мне
прискакать сюда на лошади, я отрезал бы вам обратный путь.
И взял в плен.
— Вы так думаете?
— Да. Будь вы хоть самым быстроногим бегуном — лошадь
быстрее! Разве нет? Словом, вас окружили бы прежде, чем вы
добежали бы до ворот.
— В вашем плане есть изъян. Вы не учли, что те, кто воз-
намерились бы взять меня в плен, оказались бы под пулями
моих людей. Только бы их и видели! Но не о том речь.
— Да, речь не об этом, сэр. Я здесь, чтобы дать вам воз-
можность спасти жизнь трех людей...
— Напрасно старались. Жизни этих троих ничего не угро-
жает.
— Даже так? — полковник злорадно скривил губы. — Вы
здорово промахнулись, сэр. Если вы нашим условиям не под-
чинитесь, висеть им на суку.
132
— Я уже передал вам, что тогда повесят вас всех до одного!
— Смешно! Известно вам, сколько у меня народу?
— А как же! Зато вы не знаете, какие силы у меня.
— Отлично знаю!
— Ну да! Возможности пересчитать нас вы не имели.
— Нужды не было. Сколько у Батлера слуг и работников,
мы знаем. Допустим, добавилось еще несколько человек. Ну
и рафтеры с Черного Медведя.
Бринкли вопросительно взглянул на охотника: он действи-
тельно не представлял, какие силы ему противостоят. Олд
Файерхэнд небрежно махнул рукой:
— Вы сочтите число ваших убитых и раненых и скажите:
неужели это дело рук нескольких рафтеров? А индейцев и
других белых, которые били вас с тыла, вы не видели?
— Других белых? — рассмеялся трамп. — Это были те же
рафтеры. Признаюсь, вы нас перехитрили, когда пришли с
фермы на помощь индейцам. Я этого не предусмотрел. Если
бы мы сразу вернулись к ферме, она была бы сейчас наша.
Нет, сэр, своей мощью вы нас не запугаете. И если мы убьем
пленных, вы нам не отомстите.
И полковник снова искоса бросил испытующий взгляд на
Олд Файерхэнда, а тот лишь пожал плечами и ответил:
— Не будем спорить попусту! Будь мы даже в том количе-
стве, как вы ошибочно предполагаете, — превосходство все
равно на нашей стороне! Трампы? Что это за люди и воины?
Бродяги, бездельники, сброд! А за стеной фермы со мной зна-
менитые охотники и следопыты. Каждый из них побольше
дюжины трампов стоит! Даже если бы собралось всего двад-
цать вестменов, а вы осмелились у нас на глазах повесить
пленных, мы преследовали бы трампов целыми неделями и
месяцами до тех пор, пока не перевешали бы всех до единого.
Тут вам нечего теряться в догадках. Вы поостережетесь тро-
нуть хоть волос на голове наших друзей!
В голосе Олд Файерхэнда прозвучала такая уверенность,
что Бринкли снова отвел взгляд. Зная знаменитого охотника
не понаслышке, он не сомневался, что это не пустая угроза.
Уже не раз и не два случалось, что один-единственный чело-
век преследовал целую банду и с помощью своего верного
ружья расправлялся с ней. Кому-кому, а Олд Файерхэнду
такие подвиги вполне под силу. Но вслух своих опасений пол-
ковник не высказал. Подняв глаза на охотника, процедил
сквозь зубы:
— Наберемся терпения! А там увидим. Будь вы так уверены
в себе, вас бы здесь не было. Сюда вас привела тревога за
жизнь Батлера и его родственников, не иначе!
— Не мелите всякий вздор! Я согласился встретиться с
вами — именно с вами! — вовсе не из-за каких-то опасений,
а чтобы получше запечатлеть в памяти черты вашего лица и
133
голос. Только и всего. Теперь я запомнил вас на всю жизнь
и мы можем разойтись. Нам не о чем больше говорить.
— Не совсем так, сэр! У меня новое предложение. Мы ре-
шили отказаться от захвата фермы.
— A-а, очень любезно с вашей стороны! И дальше что?
— Вы вернете наших угнанных лошадей, дадите бычков на
убой, а то у нас мясо на исходе, и наконец, двадцать тысяч
долларов. Столько на ферме найдется.
— И все? Больше ничего? Прекрасно! А что вы предлагаете
взамен?
— Отдадим пленных и уйдем, взяв с вас честное слово, что
ни теперь, ни в будущем вы не станете нам мстить. Наши ус-
ловия вам известны — слово за вами! Мы и без того заболта-
лись...
Бринкли произнес эти слова тоном благородного человека,
справедливо сетующего на непонимание. Достав револьвер,
Олд Файерхэнд с неподражаемой улыбкой, выражавшей пос-
леднюю степень презрения, ответил:
— Да, болтали вы достаточно. А теперь убирайтесь прочь,
если не хотите получить пулю в лоб!
— Как? Вы это...
— Прочь отсюда! — повысил голос охотник, поднимая ре-
вольвер. — Считаю до трех! Раз... два...
Бринкли предпочел не дожидаться слова «три». Злобно вы-
ругавшись, он повернулся на каблуках и зашагал по направ-
лению к лагерю трампов. Олд Файерхэнд смотрел ему вслед,
пока не убедился, что он уже не повернется, не выстрелит в
спину. И вернулся на ферму, где стоявшие у бойниц друзья
внимательнейшим образом наблюдали за происходившим.
Охотник в нескольких фразах рассказал им о сути предложе-
ний полковника.
— Вы действовали совершенно правильно, сэр, — сказал
англичанин. — Таким негодяям нельзя идти ни на какие ус-
тупки? Они побоятся поднять руку на пленных. Как вы по-
лагаете, что они предпримут?
— Гм-гм! — великан прокашлялся. — Солнце заходит. Я
думаю, с наступлением темноты они все же попытаются пере-
браться через стену фермы. Если это им не удастся, у них для
дальнейшего шантажа остаются наши пленные.
— Считаете, они все-таки пойдут на штурм?
— Похоже на то. Они в своем численном превосходстве
уверены. Подготовимся к очередному ночному бою. Будьте
начеку и не спускайте с трампов глаз. Когда стемнеет, двое-
трое пойдут на разведку!
Солнце клонилось к закату, и золотые волны его света за-
ливали прерию и все вокруг. Каждый из трампов был виден
с фермы как на ладони, всех до единого можно было пере-
считать. Никаких приготовлений — ни ко сну, ни к штур-
134
му — они не делали. Значит, далеко уходить отсюда не соби-
раются, но и на месте оставаться не намерены.
Олд Файерхэнд велел навалить в углах фермы кучи дров,
угля, которого в округе полным-полно, и поставить несколько
бочек с керосином. Когда совсем стемнело, послал на развед-
ку Хампли-Билла, Тетушку Дролль и Ганстик-Онкля. Чтобы
в случае вынужденного возвращения им не пришлось ждать,
пока откроют ворота, через стену перебросили петли лассо.
Схватившись за них, перебраться через стену ничего не сто-
ило. Окунув длинные щепки в керосин, их через бойницы вы-
бросили наружу. А потом навалили сверху поленья и уголь,
так что по углам фермы как бы зажглись сигнальные огни,
освещавшие все вокруг настолько ярко, что ни один трамп не
приблизился бы незамеченным. Чтобы огонь не ослабевал, в
него время от времени через бойницы подбрасывали дрова.
При этом опасаться пуль трампов не приходилось.
Прошло гораздо более часа, а ничего достойного внимания
не происходило. Но вот через стену фермы словно перелетел
Ганстик-Онкль. И доложил а своей обычной манере:
— Трампы от трех деревьев ушли — видно, место получше
нашли.
— Что и следовало ожидать. А куда ушли? — примитивная
рифма вызвала улыбку охотника.
Указав на правый от ворот угол, Онкль с непередаваемо
серьезным видом ответил:
— Они у реки в кустах — примерно метрах в трехстах.
— Осмелились все-таки подойти так близко! Но почему я
не слышал ржанья лошадей?
— Мое-то дело какое? Погнали, наверно, в ночное. Темно,
был не в силах разобрать — разведчику ли свечки зажигать?
— А где Билл и Дролль?
— Они вернутся сюда попозже — за трампами надо сле-
дить построже!
— Хорошо! Надо уточнить место, где сейчас трампы. Воз-
вращайтесь к вашим товарищам! Когда трампы станут лаге-
рем, сообщите. Им кажется, что они нас перехитрили. А на
самом деле попали в ловушку, которую осталось захлопнуть.
Онкль удалился. Кастлпул, молчаливый свидетель этого
разговора, поинтересовался, какую западню охотник имеет в
виду.
— Враг у реки. За спиной — вода, впереди — стена фермы.
Если отрезать ему путь к бегству еще с двух сторон, он и по-
пался.
— Верно. Но как этого добиться?
— Снова призвать на помощь индейцев! Пусть станут с
южной стороны, а мы ударим с северной.
— Оставим ферму без прикрытия?
— Нет, здесь будут работники и пастухи, этого довольно.
135
Однако нам туго придется, если трампы все-таки додумаются
броситься на штурм. Но догадаться, что мы способны уйти из
нашего главного опорного пункта, — на это требуются воен-
ная хитрость и чутье. Вряд ли трампы на это способны. Я по-
стараюсь разузнать, где их лошади. Если найдем, с несколькими
часовыми справимся без труда. А завладеем лошадьми —
трампам крышка! Кто успеет удрать от нас сегодня ночью,
спокойно догоним утром, и сотрем в порошок!
На поиски пасущихся в прерии лошадей отправились лорд
и старик Блентер. А двух работников, отлично знавших ок-
рестности, послали к вождю осэджей. До их возвращения ре-
шили ничего не предпринимать.
Прошло порядочно времени, пока они вернулись. Индей-
цев нашли и привели сюда; теперь они залегли в ста метрах
от трампов и готовы были подняться по сигналу. А тут подо-
спели и Дролль с Биллом и Онклем.
— Все трое?.. — с неудовольствием проговорил Олд Фай-
ерхэнд. — По крайней мере один мог бы и остаться...
— Я не соображу, зачем это нужно, если вы не возражае-
те, — снова обратился к своим излюбленным выражениям
Дролль.
— Чтобы не спускать глаз с трампов, конечно!
— Вот уж незачем! Я знаю, что делаю. Я к ним подобрал-
ся совсем близко и слышал достаточно. Они прямо слюной
брызжут из-за того, что мы разожгли костры: на свету они в
атаку не пойдут. Хотят подождать, не кончатся ли у нас
дрова и уголь. Если через несколько часов кончатся — они
и начнут!
— Эго нам на руку: тут-то мышеловка и захлопнется.
— Какая еще мышеловка?
Олд Файерхэнд объяснил ему свой план.
— Замечательно, чудесно, хи-хи-хи-хи! — и Дролль ти-
хонько захихикал, как поступал всегда, когда был в прекрас-
ном расположении духа. — Это просто не может не получить-
ся! Трампы думают, будто нам о их перемещениях ничего не
известно. Однако, сэр, нельзя забывать об одной очень важ-
ной вещи.
— О чем?
— О пленных. Боюсь, когда начнется бой, их убьют.
— Думаете, я о них забыл? Трое из нас должны подкрасть-
ся к трампам так близко, чтобы в нужный момент их освобо-
дить. Они крепко связаны?
— Не очень.
— Ну тогда освободим их поскорее и потом...
— ...и потом — в воду! — закончил за него Дролль.
— В воду? — удивился Олд Файерхэнд.
— Да, прямо в воду! Ну и шутку мы отмочим! Трампы лоп-
нут от злости, я вам обещаю. И вообще не поймут, на каком
136
они свете. Потому что мы уведем у них пленных из-под носа
еще до того, как начнется бой.
— Думаете, удастся?
— Это не только может, но обязательно получится! Во
время боя уберечь пленных будет трудно. Надо вызволить их
заранее. И между прочим, это не слишком-то сложно.
— Даже? И как вы, хитрец эдакий, себе это представляете?
— Никакой особой хитрости тут не требуется. Вспомните
о канале, который ведет от подвала до самой речки! Он под-
земный, и трампы о нем ни сном ни духом. Я прополз мимо
них до речки в том самом месте, где канал уходит в воду. И
хоть было темно, сразу понял, где я: там навалено много
больших камней. Для чего? Ну, соорудили что-то вроде пло-
тины, чтобы вода быстрее уходила в канал. Нам, уважаемые,
просто повезло: трампы уселись полукругом совсем близко от
канала. А пленных держат внутри этого полукруга. Считают,
так будет надежнее. А выходит, что благодаря этому у нас по-
явился редкий шанс!..
— A-а, я начинаю понимать! — обрадовался Олд Файер-
хэнд. — Мы спустимся в канал здесь и выйдем прямо в реке?
— Да. Но я пойду не один. Нужны хотя бы еще двое. По
одному, значит, на каждого пленного.
— Гм! Прекрасная мысль. Давайте выясним, сможем ли
мы пройти по каналу...
Опросив нескольких слуг, Олд Файерхэнд, к своей радос-
ти, узнал, что канал не забит грязью, опасных для дыхания
газов нет. По нему можно идти почти в полный рост и вдо-
бавок — какая удача! — у выхода из канала спрятана малень-
кая лодка для трех человек. Ее всегда прятали — как от ин-
дейцев, так и от случайных в этих местах людей.
Подробно обсудили замысел находчивой Тетушки и дого-
ворились, что пойдут Дролль, Хампли-Билл и Ганстик-Онкль.
А тут как раз подоспели лорд с Блентером. Они обошли по-
рядочный участок прерии, но лошадей не нашли. Видно, у
трампов хватило ума увести их подальше от фермы.
Дролль, Билл и Онкль спустились в канал, прихватив с
собой фонарь. Оказалось, что вода в нем им в худшем случае
по пояс. Ну Биллу, конечно, по грудь. Они подняли ружья
на плечи, а ножи, револьверы и мешочки с порохом закре-
пили на ремешках под горлом. Впереди с фонарем в руках
шествовал долговязый Ганстик-Онкль. Когда они исчезли в
канале, Олд Файерхэнд поднял рафтеров. Тихонько открыл
ворота, а потом притворил, велев не запирать на засовы,
чтобы в случае чего сразу проникнуть обратно на ферму. Но
приставил к ним одного из слуг: при приближении трампов
запереть немедленно! Остальные слуги и даже служанки со-
брались у стены, обращенной к реке, готовые отбиваться до
последнего.
137
Рафтеры, ведомые Олд Файерхэндом, сначала дали резкий
крюк вправо, на север, чтобы не быть на свету. Оказавшись
у речки, осторожно поползли на юг, потому что знали: трам-
пы где-то рядом. Потом вперед пополз один Олд Файерхэнд.
Вот его привыкшие к темноте глаза различили рассевшихся
полукругом трампов. Поняв, куда следует нанести главный
удар, он вернулся к своим, ожидая условного знака, который
ему вот-вот должен был дать Дролль.
А троица тем временем приблизилась к самому выходу из
канала. Вода оказалась не слишком холодной. Маленькую
лодку, привязанную к железному крюку в стенке канала,
нашли без труда. В лодке лежали весла. Погасив фонарь,
Онкль подвесил его на тот же крюк. Дролль велел обоим по-
дождать здесь. Он хотел сначала оглядеться. До его возвраще-
ния прошло не менее четверти часа.
— Ну что?.. — Хампли-Билл сгорал от нетерпения.
— Дело оказалось непростым, — начал Дролль. — Нет,
речка не глубже, чем этот канал. Ну, может, чуть-чуть. Но
между деревьями и кустами такая темень — выколи глаз! При-
шлось продираться буквально на ощупь.
— Почему это? — удивился Билл. — В отсветах наших ко-
стров все должно быть видно!
— Да, но не в воде, а на берегу. Речка-то течет пониже...
Значит, трампы как сидели полукругом, так и сидят. Совсем
близко к реке, а пленные — почти вплотную. При них часо-
вой. Его придется убрать.
— Придумали как?..
— Да. Мы не потащим пленных по воде. Подгоним туда
лодку!
— Нас обнаружат: на мерцающей речке ее очертания будут
заметны...
— Какой там мерцающей! После вчерашнего дождя вода
такая мутная, что там, особенно под деревьями, ее нипочем
по цвету от земли не отличишь. Подгоним, значит, лодку и
привяжем. Вы останетесь рядом с ней, а я тем временем зай-
мусь часовым — и освобожу пленных. Приведу к вам, вы за-
ведете лодку в канал, а потом мы втроем преспокойно уся-
демся на берегу на их место. И как только дадим условный
знак — крик грифа, карнавал и начнется.
— Да, лучше и придумать нельзя!
— А вы что скажете, Онкль?
— Вы такую родили идею, что я и возразить не смею, —
по привычке срифмовал долговязый.
— Тогда вперед!
Они отвязали лодку и вывели из канала в реку. Первым
шел Дролль. Держались под самым берегом, двигались мед-
ленно, с величайшей осторожностью. Наконец Дролль оста-
новился и привязал лодку.
138
— Мы на месте, — прошептал он. — Ждите, я скоро вер-
нусь. Берег здесь был пологим. Дролль неслышно вышел из
воды и сразу лег. На другом берегу по углам до сих пор горели
костры. В их неверном свете удалось все-таки различить
почти все предметы по другую сторону кустов. Не более чем
в десяти шагах от берега сидело четверо: пленные и их страж.
А в некотором отдалении в самых разных позах спали трампы.
Не выпуская из рук ружья, Дролль подполз к часовому. И
только здесь отложил его и взялся за нож. Надо убрать трампа
так, чтобы он не успел крикнуть. Подтянув колени к животу,
он одним рывком оказался на ногах, обхватил трампа сзади
за горло левой рукой, сжал изо всех сил, а правой воткнул
нож в спину. И сразу опустился на землю, потянув за собой
трампа. Произошло это мгновенно и совершенно бесшумно,
даже пленные ничего не заметили. Лишь несколько погодя
девушка удивленно прошептала:
— Па, часового-то нет!
— Что? Ах, да! Странное дело. Но ты сиди, не шевелись и
не подавай виду. Может, это проверка...
— Тише, тише... — услышал он шепот Дролля. — Никто
не должен услышать ни звука. Часового я заколол. Вот он
лежит, в траве. Я вас спасу!
— Вы — наш спаситель? Кто вы? Нет, не может быть! Вы
часовой и есть!
— Нет, сэр, я ваш друг. Мы с вами знакомы с Арканзаса.
Я Дролль, которого называют Тетушкой.
— Боже мой! Тетушка?
— Потише, потише, сэр. Здесь я, Олд Файерхэнд и многие
другие. Трампы хотели разорить ферму, но мы от них отби-
лись. Мы видели, как вы попали в плен, и я с двумя друзьями
пришел освободить вас. Но если вы не верите мне на слово,
потому что не видите в лицо, вы сейчас убедитесь...
Несколько взмахов ножа — и путы со всех троих спали,
они смогли пошевелить руками и ногами.
— А теперь осторожно отползем вниз, к лодке! — прошеп-
тал Дролль. — Мы прошли по каналу и подогнали сюда лодку.
Садитесь в нее вместе с мисс и ждите нас в канале, мистер
Батлер, пока не кончатся карнавальные пляски.
— Пляски? Какие пляски?
— Сейчас начнется порядочная заварушка, сэр. Трампы
оказались между рекой и стенами фермы. Справа отсюда Олд
Файерхэнд с рафтерами и охотниками, а слева — вождь осэд-
жей Доброе Солнце с краснокожими. Они ждут моего сигна-
ла. Посмотрим, унесут ли трампы ноги!
— A-а, так вот оно что! И вы хотите, чтобы мы отсиживались
в безопасном месте? Вы полагаете, будто мы с шурином такие
рохли, что будем сидеть сложа руки, когда вы будете биться за
наши жизни? Ну нет, сэр, вы не за тех нас принимаете!
139
— Гм! Хорошо! Рад слышать. Значит, нашего полку при-
было. Однако маленькая мисс не останется там, где будут
свистеть пули.
— Это само собой. Будьте столь добры, спрячьте ее в ка-
нале! Да, а как насчет оружия? Не дадите мне хотя бы револь-
вер или нож?
— Наше оружие понадобится нам самим, сэр. Зато вы
вполне можете воспользоваться оружием этого часового. А
для шурина... Придется... гм... разоружить еще одного трам-
па... Тес, тихо, как раз кто-то идет!.. Наверняка, один из во-
жаков делает обход... Ничего, я его встречу!..
Дролль оказался прав. Подошел осанистый трамп, остано-
вился в нескольких шагах от пленных и спросил для порядка:
— Ну, Коллинз, никаких происшествий?
— Нет, — негромко ответил Дролль, взяв на себя роль ча-
сового.
— Ладно! Открой глаза пошире. Упустишь пленных, не
сносить тебе головы. Понял?
— Еще бы! Только моя голова сидит на плечах покрепче,
чем твоя. Сам поберегись!
Дролль нарочно проговорил эти слова с угрозой и голоса
подделывать не стал, он хотел, чтобы трамп подошел побли-
же. И достиг своей цели. Сделав еще шаг вперед, трамп со-
гнулся над ним и спросил:
— Сбрендил ты, что ли? Не узнал меня? Разве ты не Кол-
линз, с которым я...
Договорить трамп не смог, потому что Дролль железной
хваткой сжал ему горло, рванул на себя и придушил. Несколь-
ко секунд у того еще конвульсивно дергались ноги, потом он
затих. Дролль сказал шепотом:
— Ну вот, он тоже принес нам оружие. Очень любезно с
его стороны.
— Вы крепко его держите? — спросил фермер.
— Спрашиваете! Он готов... Возьмите его ружье и все ос-
тальное! А я пока отведу мисс к лодке.
Дролль приподнялся, взял дрожавшую всем телом Элен
Паттерсон за руку и, всячески ее успокаивая, провел к лодке,
где рассказал поджидавшим друзьям о ходе событий. Билл с
Онклем, по пояс в воде, втолкнули лодку в канал и снова
привязали. А потом вернулись к Дроллю, Батлеру и Паттер-
сону. Оба бывших пленника успели разобраться с оружием, и
Дролль сказал:
— Что ж, скоро начнем. Сейчас опять появятся какие-ни-
будь трампы — проверить, на месте ли вы и мисс Элен. И
поднимут шум. Давайте ненадолго спрячемся. Вон там, на
взгорке!
Оказавшись в относительно безопасном месте, каждый из
пятерых стал за деревом в укрытие. Отсюда они отчетливо ви-
140
дели трампов и могли прицелиться. Приложив руку ко рту,
Дролль издал отрывистый хриплый крик, удивительно похо-
жий на крик внезапно проснувшейся хищной птицы. В пре-
рии к таким звукам привыкли все, и трампы на него внима-
ния не обратили. Тогда он повторил еще два раза. На
некоторое время воцарилась полная тишина. И вдруг раздался
громоподобный возглас Олд Файерхэнда:
— Огонь! Огонь!
Справа загремели выстрелы рафтеров, подошедших на-
столько близко к трампам, что у каждого на мушке был свой.
А слева послышался душераздирающий боевой клич индей-
цев, обрушивших на трампов сначала тучу стрел, а потом
взявшихся за томагавки.
— Теперь наш черед! — приказал Дролль. — Сначала пу-
лями! Потом — прикладами!
И началось побоище, какие бывают только на Диком За-
паде. Трампы ни с чьей стороны нападения не ожидали, и
внезапная атака повергла их в ужас. Подобно зайцам, пыта-
ющимся спастись от когтей стервятника, они безвольно сби-
лись в кучу. А когда на них с ружьями, томагавками, револь-
верами и ножами набросился неизвестно кто, вышли все-таки
из оцепенения и начали сопротивляться. Сколько врагов
перед ними, они не знали: в мерцающих отблесках далеких
костров им почудилось, что нападавших вдвое или втрое
больше, чем было в действительности. Страх овладел всеми
трампами без исключения, и бегство казалось единственной
возможностью спастись.
— Уходим, уходим, к лошадям! — закричал кто-то.
— Это полковник! — воскликнул Дролль. — Хватайте его!
Не упустите!
Он силился пробиться туда, откуда донесся голос Бринкли,
но тщетно. У рыжебородого полковника хватило хитрости
сразу скрыться в кустах. Извиваясь ужом, он переползал от
одного куста к другому, постоянно оставаясь в темноте. Спас-
тись удалось не одному ему. Победители старались не размы-
кать кольца и не выпускать трампов, однако число их было
столь велико, что, сбившись еще раз вместе и пойдя напро-
лом, они своего достигли. И бежали теперь на север от
фермы.
— За ними, за ними! — кричал Олд Файерхэнд. — Не да-
вайте им передышки!
Он хотел на спинах трампов добраться до их лошадей,
только ничего из этого не вышло. Чем дальше они удалялись
от фермы, тем слабее становились отблески костров, и в
конце концов их окружила непроглядная тьма, в которой не
разберешь, где друг, а где враг. Преследователи начали даже
путаться, падать, и пришлось отказаться от погони. Пока Олд
Файерхэнд собирал рафтеров вокруг себя, прошло несколько
141
минут. Трампы получили солидный запас времени. Правда,
рафтеры попытались все-таки догнать трампов, но вскоре
окончательно убедились, что нечего тратить силы зря.
— Поворачиваем обратно! — приказал Олд Файерхэнд. —
Хотя бы раненым не дадим попрятаться и улизнуть!
Он напрасно беспокоился. Индейцы в преследовании не
участвовали. Чтобы прикончить ненавистных трампов и снять
скальпы, обуреваемые жаждой мести осэджи обыскали поле
боя, кусты вокруг него и берег реки. При свете двух костров,
которые разложили индейцы, подсчитали число трупов. Если
присовокупить к ним число убитых утром, оказалось, что на
каждого победителя пришлось по двое, навсегда побежден-
ных.
Сразу послали за Элен Паттерсон. Девушка вполне владела
собой и никакого страха не выказывала. Узнав, что и в плену
она вела себя на удивление храбро и не проронила ни слезин-
ки, Олд Файерхэнд сказал ее отцу:
— Я вообще-то считал рискованным делом брать Элен на
Серебряное озеро. А теперь ничего против не имею: уверен,
никаких хлопот у нас с ней не будет.
Никто и мысли не допускал о возвращении трампов. Все,
кто хотел, по крайней мере воины Доброго Солнца, остаток
ночи праздновали победу. Им выделили несколько бычков,
которых сразу же забили, и вскоре над кострами в больших
чанах, принесенных с фермы, аппетитно забулькало свежее
мясо. Оружие убитых и все остальное, что могло пригодиться,
отдали индейцам, чему те очень обрадовались. Осэджи долго
пели и плясали вокруг костров; шумное веселье прекратилось
с наступлением нового дня. По знаку вождя осэджи разом
утихомирились и, завернувшись в свои домотканые одеяла,
уснули, как дети.
Другое дело рафтеры. Из них никого не убили, но раненых
оказалось немало. Их перевязали на ферме и уложили на ночь
там. А с остальными Олд Файерхэнд с восходом солнца
пошел по следу трампов. Как он и предвидел, те опять повер-
нули на Осэдж-Нук. Но в самом лагере никого не оказалось.
Олд Файерхэнд все тщательнейшим образом осмотрел и вы-
яснил: в Осэдж-Нуке собрались и другие трампы, беглецы
объединились с ними и без промедления ускакали прямо на
север. Они не догадывались, конечно, что их дальнейшие
планы Олд Файерхэнду известны.
Глава восьмая
ДРАМА В ПРЕРИИ
Он медленно и устало плелся по прерии. На Диком Запа-
де, где лошадь есть и у последнего бедолаги, встретить пешего
путника — большая редкость. Вряд ли кто отгадал бы род его
занятий. Поношенный костюм горожанина придавал ему
вполне миролюбивый вид, чему, однако, мешало длинност-
вольное ружье за спиной. Бледный, со впалыми щеками, из-
мученный тяготами долгого пути человек...
Время от времени он останавливался, чтобы перевести дух,
но надежда на встречу с людьми заставляла его вновь пере-
ставлять уставшие ноги. Раз за разом он с тоской поглядывал
в сторону горизонта, и вдруг — радость: на довольно большом
расстоянии от себя увидел человека, тоже пешего, как и он.
Незнакомец появился справа и шел ему навстречу. Путник
приободрился, прибавил шагу и вскоре заметил, что незнако-
мец тоже увидел его, потому что остановился, словно говоря:
подходите, я жду.
Его платье мы назовем экстравагантным. Судите сами: го-
лубой фрак с красным стоячим воротником и желтыми пуго-
вицами, красные бархатные панталоны и высокие сапоги с
желтыми кожаными отворотами. На шее — голубой шелко-
вый платок, вся грудь слева и справа украшена широким
витым шнуром, на голове — широкополая соломенная шляпа.
К переброшенному через шею ремню подвешен ящик из
полированного дерева. Это был высокого роста сухощавый
мужчина с резкими чертами гладковыбритого лица. Пригля-
девшись к нему и заглянув в маленькие хитрые глаза, всякий
угадал бы в нем одного из тех чистокровных янки, которых
одни называют пронырами, а другие продувными бестиями.
Когда первый подошел поближе, хозяин полированного
ящика приподнял шляпу и поприветствовал:
— Привет тебе, друг! Откуда и куда?
— Оттуда, — указал рукой за спину первый. — Из Кинсли.
А вы?
— Отовсюду. Напоследок с одной фермы, что неподалеку
отсюда.
— И куда направляетесь?
— В разные места. Для начала на ферму, что совсем рядом.
из
— А есть такая?
— Да. До нее не больше получаса ходу.
— Слава Богу! Больше мне никак не выдержать, — произ-
нес первый с тяжелым вздохом.
— Не выдержать? Почему?
— Я уже забыл, когда ел.
— Так вы голодны? Господи помилуй! Ну, эту беду я ру-
ками разведу. Присядьте, пожалуйста, на мой ящик! Кое-что
пожевать у меня найдется.
Поставив лакированный ящик на землю, незнакомец
силой усадил встречного, достал из внутреннего кармана
фрака два огромных куска хлеба, а из накладного здоровен-
ный кус ветчины и протянул ему то и другое:
— Поешь, друг! Досыта не наешься, но червячка замо-
ришь.
Тот так и выхватил еду из рук и поднес было ко рту, но
устыдился своего движения и проговорил:
— Вы очень добры, сэр, однако вы припасли это для себя.
И если поделитесь последним, сами останетесь голодным.
— О нет! На ближайшей ферме я получу сколько угодно
еды, не сомневайтесь.
— Значит, вас там ждут?
— Отнюдь. Мне прежде в этих местах бывать не доводи-
лось. Да вы не рассуждайте, угощайтесь.
Упрашивать дважды не пришлось. Янки сел рядом на
траву и с явным удовольствием наблюдал, как тот с аппетитом
пережевывает большие куски сандвича. А потом, когда ни
крошки хлеба с ветчиной не осталось, спросил с улыбкой:
— Ну, полегчало чуть-чуть?
— Я словно заново родился, сэр. Поверьте, вот уже три
дня, как у меня во рту маковой росинки не было.
— Мыслимое ли дело? Прошагали от самого Кинсли на-
тощак? Почему? Почему не захватили провизии с собой?
— Не успел... Сниматься с места пришлось до того неожи-
данно...
— Вот как! Но ведь у вас есть ружье. Разве нельзя было
настрелять дичи?
— О-о, сэр, стрелок я никудышный. Я скорее в Луну по-
паду, чем в сидящего передо мной зайца.
— Тогда зачем вам оружие?
— Чтобы спугнуть при случае разных прохвостов. Белых
или индейцев...
Поглядев на него повнимательнее, янки с сомнением по-
качал головой:
— У вас, сэр, что-то не заладилось, да? Вы, по-моему, пус-
тились в бега, хотя сами и мухи не обидите. Угадал? Куда вы,
вообще говоря, путь держите?
— В Шеридан, на железную дорогу.
144
— В такую даль? Без еды? Вы меня не знаете, это правда.
Но когда попадаешь в беду, лучше довериться любому, даже
первому встречному.
— Извольте, я все объясню. Моя фамилия Келлер, мои ро-
дители немцы, они эмигрировали в Америку, чтобы чего-ни-
будь добиться. Не вышло. Мой путь тоже не был усыпан ро-
зами. Где я только не работал, пока два года назад не
поступил письмоводителем на железную дорогу. Последнее
место службы было в Кинсли. Сэр, я такой человек, что и
червяка не растопчу, но, когда человека обижают, оскорбляют
и имени не спрашивают, — как тут не взорваться? У меня
вышла ссора с тамошним издателем газеты, и он послал мне
вызов. Вообразите себе, дуэль! Ружейная дуэль! Я в жизни не
держал в руках смертоносного оружия! А тут дуэль на пяти-
десяти шагах! У меня прямо в глазах позеленело, когда я ус-
лышал. Ну, короче: в назначенный день мы вышли стрелять-
ся. Сэр, думайте обо мне что хотите, но я человек мирный,
мягкий и уступчивый. При одной мысли о том, что я могу
ненароком убить человека, зудела вся моя кожа, будто меня
наждаком надраили. Я нарочно прицелился на несколько
ярдов в сторону. И нажал на курок. Он тоже. Я стою себе
целый и невредимый, а ему пуля попала прямо в сердце.
Сжимая в руках ружье, которое мне вовсе не принадлежало,
я в ужасе убежал с места дуэли. Готов поклясться, у этого
ружья кривой ствол. Как иначе пуля могла уйти на два ярда
влево? Самое страшное состоит в том, что у газетчика боль-
шая и влиятельная родня, а этим на Диком Западе все сказа-
но. Оставалось одно — бежать без оглядки. Я успел только
попрощаться с моим начальником. Он посоветовал добраться
до Шеридана и снабдил рекомендательным письмом к тамош-
нему главному инженеру. Вот, прочтите и убедитесь, что я
правду сказал.
Достав из кармана конверт, вынул листок и протянул
янки. Тот прочел:
«Дорогой Черой!
Посылаю к тебе мистера Джозефа Келлера, моего бывше-
го письмоводителя. По происхождению он немец, человек
честный, верный и трудолюбивый. Однако имел несчастье на
дуэли выстрелить, как говорится, из-за угла и именно поэ-
тому уложил своего противника на песок. Некоторое время
он будет вынужден скрываться. Ты меня очень обяжешь,
если займешься его делом до тех пор, пока все быльем по-
растет.
Твой Бент Нортон».
1 Ярд — английская мера длины, равная 91,4 см.
145
Янки сложил листок, вернул Келлеру и, не то иронизируя,
не то сочувствуя, проговорил с улыбкой:
— Я бы поверил вам, мистер Келлер, даже не читая пись-
ма. Глядя на вас и слушая ваши рассуждения, всякий скажет,
что перед ним кристально честный человек, который тише
воды и ниже травы. Мы с вами в чем-то похожи. Я тоже стре-
лок аховый и уж, конечно, не следопыт. Но на вашем месте
так не перетрусил бы. Вы напрасно дали скрутить себя в ба-
раний рог.
— О нет, я не преувеличивал грозившую мне опасность!
— Вы уверены, что на вас устроили охоту?
— Разумеется! Поэтому я и обходил все фермы стороной,
чтобы меня не выдали!
— И вы уверены, что вас хорошо встретят в Шеридане и
дадут работу?
— Да. Мистер Нортон и мистер Мерой, инженер из Шери-
дана, — добрые друзья.
— А на какое жалованье вы рассчитываете?
— До сих пор мне платили восемь долларов в неделю. На-
деюсь, там положат не меньше.
— Вот как! Я могу предложить вам вдвое больше и бес-
платное жилье.
— Что? Шестнадцать долларов и бесплатное жилье? —
письмоводитель даже подскочил от радости. — Для меня это
целое состояние! А где работать?
— У меня.
— У... у вас? — несколько разочарованно переспросил он.
— Вот именно. Вы что, не доверяете мне?
— Гм! Мы с вами едва знаем друг друга.
— Дело поправимое. Я магистр доктор Джефферсон Харт-
ли, по профессии физикус и феррье, — с апломбом весьма
ученого господина проговорил он.
— То есть... и врач, и... коновал?
— Да, я лечу людей и животных, — подтвердил янки. —
Если вы согласитесь стать моим фамулусом1, получите обе-
щанную сумму.
— Но я в этом деле ровно ничего не смыслю, — скромно
заметил Келлер.
— Как и я, — признался магистр.
— Вы... вы тоже? — удивился бывший письмоводитель. —
Разве вы не изучали медицину?
— Никогда в жизни!
— Однако, если вы магистр... да еще и доктор в придачу!..
— Да, моих ученых степеней у меня не отнимешь. Тем
более что я сам себе их присвоил.
1 Здесь: помощник (лат.).
146
— Вы... сами себе?
— Конечно! Я с вами откровенен, потому что в вашем
согласии не сомневаюсь. Вообще-то я портной; был еще па-
рикмахером, потом учителем танцев, содержал пансион для
благородных девиц. А когда надоело, купил аккордеон и стал
бродячим музыкантом. Переменил дюжину-другую профес-
сий и всегда добивался успеха. Я хорошо изучил жизнь и
людей, и самое главное, что я постиг, заключается вот в чем:
умный человек не должен быть дураком. Люди любят, когда
их обманывают. Да, они все тебе отдадут и будут еще ве-
шаться на шею, если ты выдашь им икс за игрек. А если
похвалишь за промахи и ошибки, будешь восхвалять их ду-
ховную и физическую ущербность — просто задушат в объ-
ятиях! Как же мне было не сделаться целителем? Взгляните-
ка на мою аптеку!
Янки открыл ящик ключиком и откинул крышку. Внутри
оказалось пятьдесят ячеек, выложенных бархатом, по которо-
му были пущены золотистые узоры. В каждой ячейке стоял
флакончик с приятной на цвет жидкостью — причем всех
цветов радуги и всех оттенков.
— Так вот какая у вас аптека! — удивился Келлер. — И
откуда у вас эти снадобья?
— Сам изготовил.
— Разве вы разбираетесь?..
— А что тут разбираться? Это и ребенку под силу. То, что
вы видите, всего-навсего немножко краски и довольно много
воды, по-ученому именуемой «аква». Вся моя ученость в этом
латинском слове и заключается. А остальные названия я вы-
думал. Взял из головы, как говорится. Но они должны впе-
чатлять. Вот, например, «аква саламандра», вот «аква пелло-
понессиа», «аква химбороссолярия», «аква инвокабулатория»
и другие. Вы себе представляете, какие болезни мне удавалось
излечить с их помощью? Не верите? Главное — не дожидаться
действия лекарства, а спрятать деньги и потихоньку испарить-
ся. Соединенные Штаты — большая страна. Пока снова ока-
жешься в этом же месте, годы пройдут. Тем временем я, гля-
дишь, разбогатею. Я живу, как птички небесные: ни за что не
плачу, куда ни приду, накормят до отвала, да еще и на дорогу
дадут. Индейцев мне опасаться нечего: по их понятиям, зна-
харь — личность неприкосновенная. Ну, по рукам? Будете по-
мощником?
— Что-то я не очень... — Келлер почесал за ухом. — Дело-
то нечистое...
— Не смешите людей! Что для больного главное? Пове-
рить, что выздоровеет. Мои пациенты верят — и выздоравли-
вают! Какой тут подлог? Где обман? Ну, попробуйте хотя бы!
Сейчас вы подкрепились, до ближайшей фермы рукой подать —
чем вы рискуете?
147
— Идет, попробую! Из чувства благодарности... Но обма-
нывать и притворяться я не умею!
— Это от вас и не требуется. По этой части я сам мастак!
Ваше дело — молчать с умным видом и подавать из ящика те
флаконы, которые я назову. Единственное, с чем вам придет-
ся смириться: я буду обращаться с вами, как со слугой. Но
раз мы договорились, вы не обидитесь, правда?
Он снова подвесил ящик на ремешке, и они зашагали
дальше рядом. И действительно, через полчаса увидели
ферму. Не слишком большую. Отсюда ящик понес Келлер —
доктору и магистру это не подобает.
Жилой дом на ферме был деревянный, за ним — ухожен-
ный сад и огород. Хозяйственные постройки располагались
поближе к ограде, у ближнего сарая на привязи стояли три
лошади — верный признак, что на ферме гости. Сидя в гос-
тиной, они пили домашнее пиво, которое сварил сам хозяин,
и издали заметили эскулапа с помощником.
— Гром и молния! — не удержался один из гостей. — Кого
я вижу?! Старый знакомый! Если мне не изменяет память, это
Хартли, бродячий музыкант! Ну, тот, что с аккордеоном...
— Твой знакомый? — удивился сидевший рядом. — Ты
имел с ним дело?
— Почему бы и нет? Он ловкач, каких мало. И долларов
у него в карманах всегда хватало. Я не пожалел, когда однаж-
ды ночью его обчистил.
— Он догадался, что это ты напроказничал?
— Пожалуй. Как удачно, что я вчера перекрасил свои
рыжие волосы в черные! Да и отхваченные пол-уха — прокля-
тые индейцы! — тоже собьют его с толку. Но не называйте
меня ни полковником, ни Бринкли! Не то он расшумится, а
нам это сейчас ни к чему!
Увидев появившихся во дворе двух новых гостей, хозяйка
фермы поспешила навстречу, вежливо поздоровалась и спро-
сила, с кем имеет честь и чем может служить. А когда услы-
шала, что перед ней доктор с помощником, искренне обрадо-
валась и пригласила в дом.
— Друзья! — громко обратилась она к сидевшим за столом. —
Я рада представить вам высокоученого доктора и его помощ-
ника. Надеюсь, вы окажете им честь!..
— Высокоученый доктор? — буркнул полковник. — Бес-
стыжая рожа! Эх, задать бы ему жару!..
Вошедшие поклонились и присели к длинному столу. Для
начала полковник удовольствовался тем, что Хартли его не
узнал. Бринкли представился охотником за пушным зверем.
Они втроем собрались в горы. Хозяйка разожгла очаг, и, пока
готовила обед, разговор как-то не ладился. А когда все было го-
тово, хозяйка вышла из дома и, по здешнему обычаю, затрубила
в рог, созывая своих. Вскоре с близлежащих полей вернулись
148
фермер с сыном и дочерью, а также несколько батраков. Они с
подчеркнутым уважением поклонились всем гостям, особенно
врачу, и, помыв руки в мыльной воде, присоединились к ним.
Эго были простые, непритязательные люди, которым никогда
прежде не приходилось сталкиваться с пронырами и проходим-
цами, выдававшими себя за истинных янки.
За едой фермер был немногословен. А потом раскурил
трубку, оперся локтями о стол и почтительно обратился к
Хартли:
— Мы, доктор, передохнем немного и возвращаемся на
поле. Хочется кое о чем перемолвиться с вами. Вы по каким
болезням специалист?
— Что за вопрос! — возмутился лжедоктор. — Я физикус
и феррье, то есть лечу всякие болезни — что у людей, что у
животных.
— Слава Богу, вы-то мне и нужны. Надеюсь, вы не из тех
шарлатанов, которые шляются повсюду, выдают себя за вра-
чей, зубы заговаривают, а сами ничему не учились?
— Похож я на прохвоста?! — довольно правдоподобно изо-
бразил негодование Хартли. — Сдал бы я экзамены на степень
магистра и доктора, если бы не учился в университете? Рядом
сидит мой фамулус. Спросите у него, он скажет, сколько
сотен, если не тысяч людей обязаны мне и жизнью, и здоро-
вьем! Не говоря уже о животных...
— Верю, верю, сэр. Вы вовремя подоспели. У меня тут ко-
рова в коровнике... Ну, сами понимаете: в такое время только
больная корова остается в стойле. Она уже два дня не жрет и
голову до земли свесила. Мы на ней крест поставили...
— Тоже мне! Крест только после смерти ставят! Пусть
ваша служанка меня проводит. Посмотрю, что к чему...
И Хартли повели в коровник. Он вернулся с надутым
лицом.
— Вам повезло, — проговорил он. — Не появись я здесь,
корова сегодня вечером пала бы. Она белены объелась. К
счастью, у меня есть надежное средство. Завтра она будет
такой же здоровой, как неделю назад. Принесите ведро воды,
а ты, фамулус, подай мне «аква сильвестрополиа»!
Келлер открыл ящик, нашел нужный флакончик, и Хартли
накапал десять капель в ведро и велел давать по полгаллона
«смеси» через каждые три часа. После чего настал черед до-
машних фермера. Хозяйке дома, у которой появился зоб, Хар-
тли прописал «аква суматралиа». Самому фермеру, страдавше-
му ревматизмом, рекомендовал «аква сенсационна». А дочери,
ни на что не жаловавшейся, не пожалел двух чайных ложек
«аква фурориа» — против веснушек. Старый слуга, хромав-
ший с детства, не посмел отказаться от предложенной «аква
минестериалиа». Под конец Хартли поинтересовался у трех
незнакомцев, чем страдают они. Полковник покачал головой.
149
— Благодарю, сэр! Мы здоровы. А если я вдруг неважно
себя почувствую, то прибегаю к шведскому способу лечения.
— То есть?..
— К лечебной гимнастике. Прошу кого-нибудь сыграть на
аккордеоне быструю кадриль и отплясываю до тех пор, пока
не изойду потом. Испытанное средство. Знаете такое?
При этом он многозначительно посмотрел на Хартли. Ле-
карь предпочел не отвечать и поинтересовался у фермера, да-
леко ли живут его соседи.
— Ближайший — в восьми милях1 отсюда на запад, а дру-
гой — в пятнадцати милях на восток.
Тогда псевдомагистр объявил вдруг, что торопится к запад-
ному соседу, и хозяин поспешил узнать, сколько с него за все
причитается. Пять долларов, которые запросил Хартли, наив-
ный фермер вручил ему со словами благодарности. После
чего он с помощником со всеми попрощались и покинули
гостеприимный и хлебосольный дом.
Отойдя довольно далеко от фермы, магистр доктор Хартли
сказал:
— Мы пошли на запад, а не на север. У меня и в мыслях
не было навестить ближайшего соседа. Этого простака. Пой-
дем к тому, что живет подальше. Корова была так плоха, что
через час подохнет. И если фермер вздумает догонять нас вер-
хом, мы пропали. Но сытный обед и пять долларов за не-
сколько ложек подкрашенной водицы — чем не мзда? Ну, что
скажете? Поступаете ко мне на службу?
— Боюсь, что нет, сэр, — отказался Келлер. — Вы мне
предложили много денег. Зато и врать придется вдоволь. Не
обижайтесь, сэр! Я честный человек и не собираюсь изменять
своим правилам. Совесть мне этого не позволяет.
В его голосе прозвучала такая непреклонность, что прохо-
димец сразу понял: уговаривать бесполезно. Но все-таки уко-
ризненно покачал головой:
— Я вам только добра желал. Жаль, что у вас такая чувст-
вительная совесть.
— А я доволен тем, что мне дарована именно такая. Вот,
возьмите ваш ящик. Я хотел бы отблагодарить вас за все, но
нечем. Сейчас нечем!
— М-да! Вольному воля! Настаивать и уговаривать не в
моих правилах. Но сразу расставаться нам незачем. Дойдем до
следующей фермы вместе — все-таки веселее. И надежнее!
Янки принял из рук Келлера ящик, и они молча продол-
жили путь, не оглядываясь и не озираясь по сторонам, как
вдруг услышали за спиной стук копыт. Повернув головы,
сразу узнали тех троих, с которыми обедали у фермера.
1 Английская миля = 1,609 м.
150
— Спаси Господь! — вырвалось у Хартли. — Это, навер-
ное, по мою душу. Ведь они хотели в горы! Почему тогда не
поскакали на запад? Я им не доверяю. Они похожи на бан-
дитов!
На его беду, оказалось, что он попал в точку. Всадники
подняли рядом с ними лошадей на дыбы, и полковник с из-
девкой в голосе бросил шарлатану:
— Сэр, вы случайно, не сбились с пути? Теперь фермеру
вас нипочем не найти!
— Фермеру? Меня? — с невинным видом переспросил
янки.
— Да. После вашего ухода я не стал от него скрывать, от-
куда взялись ваши ученые степени. И он сразу сорвался с
места, чтобы догнать вас и вернуть свои денежки. Он поска-
кал на ферму, которую вы якобы собираетесь осчастливить.
Но мы похитрее его и следы читать умеем. Хотим вам кое-что
предложить!..
— Не пойму, куда вы клоните! С незнакомыми людьми я
дел не имею.
— С незнакомыми? Бросьте! Я отлично помню одного бро-
дячего музыканта. Мы были свидетелями того, как вы надули
доверчивого фермера, и стали как бы вашими сообщниками.
Поэтому имеем полное право на часть прибыли. Вас двое, нас
трое. Так что мы претендуем на три пятых ваших доходов.
Разве это не справедливо? А если вы не согласны, что ж... по-
смотрите на моих друзей!
Бринкли указал плеткой на двух сообщников, прицелив-
шихся в Хартли. Тот понял, что сопротивляться бессмыслен-
но. Однако внутренне вздохнул с облегчением: не страшно,
он отделается пустяками. Достал из кармана три доллара и
протянул полковнику со словами:
— Сэр, вы принимаете меня за другого человека. Но, как
я вижу, находитесь в столь стеснительных обстоятельствах,
что я готов поделиться честно заработанными деньгами. Я по-
нимаю, вы пошутили. Ничего, я знаю толк в шутках. Вот три
доллара. Вы удовлетворены?
— Три доллара? Спятили, что ли? — расхохотался полков-
ник. — С чего вдруг мы начали бы так мелочиться? Нет, нет!
Не о сегодняшних деньгах речь. Мы требуем нашей доли от
всей суммы, понимаете? От того, что вы получили до сих пор.
Смею предположить, у вас при себе кругленькая сумма, — и
он опять расхохотался, полагая, что сострил.
— Вы ошибаетесь, сэр! — испугался Хартли.
— Поглядим! Раз вы отказываетесь, обыщем! Ведите себя,
как паинька: ружья моих друзей шутить не любят. Жизнь ше-
лудивого бродячего музыканта мы и в грош не ставим.
Сойдя с лошади, трамп подошел вплотную к янки. Тот
что-то затараторил, извиваясь, как уж, но все зря. Черные
151
глаза ружей смотрели на него с неумолимой ненавистью, и
ему оставалось лишь положиться на волю случая. Втайне Хар-
тли надеялся, что полковник денег не найдет, он их припря-
тал надежно.
Бывший рыжебородый, а теперь черноголовый Бринкли
вывернул карманы янки, но, кроме мелких банкнот, ничего
не нашел. Потом тщательно ощупал одежду: не зашито ли что
под подкладку? Тщетно. Хартли обрадовался было, что отде-
лался малой кровью, но не на такого напал. Велев открыть
ящик, полковник склонился над ним и задумался.
— Занятно, — начал рассуждать он. — Бархатная аптечка
настолько глубокая, что эти ячейки вряд ли достают до дна.
Проверим, нельзя ли их вытащить.
Хартли побледнел: полковник был на верном пути. Взяв-
шись обеими руками за внутренние стенки, Бринкли потянул
ячейки с флакончиками вверх. Они поддались, и, когда гла-
зам полковника открылось двойное дно ящика, он увидел ле-
жавшие там перевязанные пакеты. Неторопливо, испытывая
неизъяснимое удовлетворение, Бринкли вскрыл их. Так и есть
— множество купюр различного достоинства!
— Вот где таились несметные сокровища! — повеселел он.
— А я что говорил? Всякие физикусы и феррье заколачивают
кучу денег. Положим, провести дурака-фермера — одно удо-
вольствие! Но меня? Шалишь!
И Бринкли начал рассовывать деньги по карманам. Янки
обезумел от ярости и бросился на него. Треснул выстрел.
Если бы он молниеносно не отпрянул, пуля бы, конечно, его
продырявила, а так, попав в плечо, только размозжила кость.
Закричав от боли, раненый повалился на траву.
— Поделом тебе, сукин сын! — заорал полковник. — По-
пробуй сказать хоть слово, вторая тебя добьет! А теперь обы-
щем господина фамулуса.
Уложив нераспечатанные пакеты в сумку, подступил к
Келлеру.
— Я не его помощник. Мы познакомились незадолго до
прихода на ферму, — дрогнувшим голосом проговорил тот.
— Вот как? Тогда кто вы? Или что?..
Келлер рассказал все, как было. Он даже дал полковнику
прочесть рекомендательное письмо. Возвращая его, Бринкли
пренебрежительно процедил:
— Я вам верю. С первого взгляда видно, что человек вы
честный, но пороха не изобретете. Ступайте в Шеридан! До
вас мне дела нет. И, снова повернувшись к янки, холодно
проговорил:
— Мы претендовали на часть твоих доходов. Но ты нас об-
манул и теперь не обессудь, если мы возьмем все!
Хартли принялся вымаливать хоть малую толику, но его
подняли на смех. Оседлав лошадей, троица трампов поскакала
152
на север, что неоспоримо доказывало: у них и в мыслях не
было податься на запад, в горы.
Вдоволь посмеявшись над проделанным трюком, они ре-
шили поделить деньги между собой поровну, скрыв это от
остальных. Добравшись до невысокого холма, с вершины ко-
торого отлично просматривалась прерия, спешились, пере-
считали и поделили деньги Хартли. После чего один из трам-
пов сказал полковнику:
— Тебе стоило получше обыскать и другого. Еще вопрос,
действительно ли он письмоводитель. Что там было, в этом
письме?
— Это рекомендательное письмо к инженеру Черою из
Шеридана.
— Как? — вскинулся тот. — И ты вернул письмо?
— Да. А какой в этой бумажонке прок?
— Ты еще спрашиваешь? Очень даже большой! Знаешь,
как оно нам помогло бы! Мы что нашим парням велели?
Чтобы они разведали, что творится в окрестностях, как обсто-
ят дела на железной дороге и охраняется ли касса. Им при-
дется нелегко, потому что показываться на людях никому из
нас не стоит. Отними ты письмо у этого слабака, один из нас
отправился бы в Шеридан и выдал себя за письмоводителя.
Его посадили бы в канцелярию, где он получил бы доступ к
конторским книгам. Через день-другой разобрался бы в сче-
тах и нашел способ подать нам весточку.
- Черт побери! - воскликнул полковник. - Ты прав! Как
я сам до этого не додумался? Как раз ты у нас грамотей и
вполне мог...
— Да, я справился бы. И вам осталось бы лишь нанести
удар в самый подходящий момент. Но разве поздно исправить
ошибку?
— Нет. Время пока не упущено. Мы знаем, куда они оба
пошли. Если не передумали и не свернули, дорога на ферму
проходит, между прочим, мимо этого холма. Дождемся их
здесь!
— Ага! Так и сделаем! Но письмо отнять мало. Письмово-
дитель все равно доплетется до Шеридана и насолит нам.
Придется прикончить и его, и шарлатана во фраке!
— Еще бы! Пристрелим и закопаем. Что делать дальше, ты
знаешь.
— Ну а вы?
— Вернемся к нашим. И будем в Орлиной Пади, недалеко
от железной дороги. Пока я сам не знаю точно, где. Ничего,
найдешь.
— Договорились! А не получится так, что меня в Шерида-
не хватятся и поднимут тревогу?
— Гм-гм. Ты смотришь в корень... — пожевал губами пол-
ковник. — Плюнем? Нет, опасно! Вот что: возьми с собой
153
Дагби! Вы, мол, с ним случайные попутчики. А ты, Дагби, на-
плети, будто ищешь место на строительстве узкоколейки.
— Это мысль! — сразу поддержал Бринкли второй трамп. —
Работу мне дадут. А если нет — тем лучше: В случае чего —
смотаюсь в Орлиную Падь и никто не заметит!..
Постепенно план уточнялся и шлифовался. В ожидании
лекаря-шарлатана и его незадачливого спутника трампы раз-
леглись на траве. Однако прошло часа два-три, а те все не по-
казывались. Что из этого следовало? А то, что, не желая снова
встретиться с глазу на глаз со своими обидчиками, те пошли
в другую сторону. Ничего, догнать пеших труда не составит!..
Ну а те двое что предприняли? Сначала письмоводитель
неумело, но старательно перевязал доктора и магистра. Рана
оказалась тяжелой. Ему бы отлежаться, да и уход нужен. До
той фермы, куда они направлялись, не рукой подать, но все-
таки... Нет, туда никак нельзя! Трампы наверняка подстерегут
их и прикончат. Янки силился не подавать виду, как ему
больно, и вполне здраво рассуждал:
— Еще раз попасть к ним в руки? Дудки! Увольте! Ясно
как день: они уже пожалели, что отпустили нас на все четыре
стороны, и постараются исправить ошибку. Деньги у меня
они отняли, но дарить им жизнь я не собираюсь. Давайте по-
ищем другую ферму!
— Как знать, добредем ли мы до нее, — очень серьезно
проговорил Келлер. — Выдержите вы долгий путь?
— Надеюсь. Я мужик крепкий... Надо успеть, пока не на-
чалась раневая лихорадка. Вы меня не бросите... до тех пор?
— Не сомневайтесь. Если даже упадете без сил, я приведу
людей. Однако что же мы? Пойдем! Но куда?..
— По-прежнему на север, но возьмем чуть правее. Край
неба в той стороне темнее: там, наверное, лес или высокий
кустарник. А где деревья, есть и вода. Хорошо бы наложить
влажный компресс.
Келлер поднял ящик, и они оставили это злосчастное
место. Чутье и опыт не подвели янки: через час с небольшим
они оказались в зеленом перелеске, по которому бежал весе-
лый ручеек. Сняв с плеча окровавленную тряпку, Келлер
долго полоскал ее, отжимал и снова погружал в прохладную
воду ручья. Хартли вылил из флакончиков Подкрашенные
«бальзамы» и наполнил чистой питьевой водой. Пригодится в
дороге...
Они шли по прерии с короткой жесткой травой и почти
не оставляли следов. Требовался острый глаз опытного вест-
мена, чтобы с уверенностью сказать, один человек здесь про-
шел или двое. Некоторое время спустя край неба опять по-
темнел. Что там: лес, кусты? Когда янки для порядка
оглянулся, то заметил несколько перемещающихся точек. Не-
сколько? Нет, всего три! Он нисколько не сомневался, что это
154
все те же разбойники с большой дороги. Вернулись! И, зна-
чит, спасайся, кто и как может! Другой на его месте предуп-
редил бы о грозящей опасности письмоводителя. Только не
Хартли! Сцепив зубы, он ускорил шаг и, когда удивленный
Келлер спросил «почему?», сослался на то, что это якобы не-
много снимает боль.
В прерии, как и в степи, всадников каждый углядит рань-
ше, чем пеших. Хартли прикинул: расстояние между ними до-
статочно велико, совсем не обязательно, что трампы — а в
том, что за ними погнались трампы, он не сомневался — их
увидели. На этом и основывался его новый план. Он твердо
знал: никакого сопротивления он оказать не сумеет. А поща-
ды ждать не приходится. Если обнаружат, догонят и убьют.
Обоих! В самом лучшем случае спастись суждено одному.
Другой должен быть принесен в жертву. И этот другой, ко-
нечно, письмоводитель!
До следующего перелеска, состоявшего из высоких дубов,
волошских орешин, водного ивняка и густого кустарника,
шли молча. Он не был широким, этот перелесок, но круто и
довольно далеко уходил вправо. Когда прошли его насквозь и
оказались на открытом пространстве, янки остановился.
— Мистер Келлер, я взвалил на вас непосильную ношу, —
проговорил он как бы с искренним сожалением. — Вы на-
правлялись в Шеридан, а меня черт попутал сбить вас с пути.
Кто знает, найдем ли мы эту ферму. И когда... К чему вам
мучиться со мной? Из этого положения есть один-единствен-
ный разумный выход...
— Выход? Какой же? — спросил ничего не подозревавший
Келлер.
— Я вернусь на ферму, где прожил двое суток до встречи
с вами. А вы... вы продолжите свой путь в Шеридан.
— Не могу с вами согласиться. До той фермы чересчур да-
леко. Вам не дойти.
— Прошу, не беспокойтесь обо мне. Вдобавок не слишком
далеко. По моим подсчетам, никак не больше трех часов
хода — в моем нынешнем состоянии. Как-нибудь дотерплю...
— Выдержите? Что ж, я не против. Но я пойду с вами: я
дал слово не бросать вас!
— Вы свободны от всяких обязательств! Да я и не припо-
минаю, чтобы вы поклялись честью... Поймите, я ни в коем
случае не хочу подвергать вас опасности. Тем более абсолют-
но излишней. У меня пока не было случая сказать вам, что...
Дело вот в чем: я случайно знаю, что жена тамошнего фер-
мера — родная сестра шерифа из Кинсли. И если вас там ра-
зыскивают, ставлю сто против одного, что на ферме вы попа-
дете ему прямо в лапы. Ему или его парням...
— Господи, спаси и помилуй, — не на шутку испугался
Келлер. — А вы в самом деле хотите вернуться туда?
155
— Да, так будет лучше для нас обоих.
И янки настолько убедительно обрисовал преимущества
этого решения, что письмоводитель в конце концов оценил
его благородство. Хартли взял у него ящик, они пожали друг
другу руки, обменялись самыми добрыми пожеланиями, и
каждый пошел своей дорогой. Келлер прямиком через пре-
рию, а Хартли, долго провожавший его взглядом, вернулся в
перелесок и спрятался в кустарнике.
Он не был ни охотником, ни следопытом. Однако твердо
знал, что ни в коем случае нельзя оставлять следы. И старался
ступать только по низкой, жесткой траве, а если легкие вмя-
тины все-таки оставались, поворачивался и разглаживал их
руками. Хартли, конечно, мешал ящик. Да и рана сильно сад-
нила. Так что продирался через кусты довольно медленно,
пока не оказался в глухой и темной низине, где его могли
найти только чудом. Поставив ящик на траву, сел и едва не
закричал от боли. Но до крови закусил губу, услышав совсем
рядом топот копыт и голоса трех всадников. Оставив кусты
позади, трампы не заметили, что след несколько видоизме-
нился.
Слегка раздвинув ветки, Хартли видел перед собой прерию
вполне отчетливо, пусть и не без помех. Вот вразвалочку идет
Келлер. Трампы заметили его и пустили лошадей вскачь.
Письмоводитель испуганно оглянулся и замер на месте. Трам-
пы рядом с ним. О чем-то спрашивают, он указывает рукой
на юго-восток. Объясняет, конечно, куда направился его
спутник. Потом коротко рявкнул револьвер, Келлер упал —
все кончено!
— Вот оно, это самое... — пробормотал Хартли. — Ну по-
годите, мерзавцы! Мы еще встретимся и вы мне за все запла-
тите! И за эту пулю тоже...
О своей роли в смерти письмоводителя он словно запамя-
товал.
Хартли видел еще, как убийцы спешились и склонились
над убитым. Потом что-то долго обсуждали. И снова оседлали
лошадей, причем Бринкли положил труп Келлера поперек
седла. К удивлению янки, полковник повернул обратно, а
двое других поскакали дальше. Оказавшись перед кустарни-
ком, полковник заставил лошадь сделать несколько шагов во-
внутрь и уже там, сравнительно недалеко от того места, где
притаился янки, сбросил труп. Кто и когда забредет еще в
этот перелесок? А если и да, все равно не догадается, что в
кустах лежит убитый. Тем более — не увидит! Выехав из кус-
тов, полковник ускакал прочь. Куда именно, Хартли на слух
определить не сумел. Стук копыт затих, и в перелеске насту-
пила полная тишина.
Янки не на шутку струхнул. Сейчас он почти искренне со-
жалел, что стал причиной гибели письмоводителя. Что хотя
156
бы не предупредил, не окликнул... И стал в довершение всего
еще и свидетелем убийства. Теперь труп лежит в каких-то де-
сяти шагах... Опасаясь возвращения полковника, он не высо-
вывал нос из кустов. Прошло минут пятнадцать, если не
больше. «Что бы там ни было, нужно убираться отсюда!» —
подумал янки. Бросил прощальный взгляд на прерию. То, что
Хартли увидел, заставило его повременить с уходом.
Справа появился всадник, который вел в поводу неосед-
ланную лошадь. Заметив следы обоих трампов, ловко спрыг-
нул на землю. Внимательно оглядевшись по сторонам, при-
нялся изучать следы. А потом зашагал к тому месту, где
произошло убийство. Лошади — безо всяких понуканий — за
ним. Прошло порядочно времени, прежде чем он встал и
пошел по следам полковника. Шагах в пятидесяти от кустов
замер на месте. Издав странный гортанный звук, указал рукой
на кустарник. Это он отдал какой-то приказ своей лошади, и
та, слегка обогнув то место, где лежал янки, побежала вдоль
перелеска, широко раздувая ноздри и с шумом втягивая воз-
дух. И так как она никакого беспокойства не выказывала,
всадник неторопливо двинулся вперед.
Лишь теперь янки разглядел, что перед ним индеец.
Краснокожий был в потертых легинах и вышитой охотни-
чьей куртке с бахромой на рукавах. На ногах мокасины.
Длинные черные волосы заплетены в шлемовидный пучок,
но орлиным пером не украшены. На шее цепочка в три ряда
из медвежьих когтей, а на ней трубка мира и мешочек с ле-
чебными травами. В руках он держал двустволку, деревян-
ный приклад которой был украшен узором из серебряных
гвоздиков. Его матово-коричневое, с бронзовым отливом
лицо можно было бы назвать классическим, если бы не вы-
ступающие скулы.
Янки не был ни героем, ни смельчаком. При обычных об-
стоятельствах одного появления вооруженного индейца было
бы довольно, чтобы у него душа ушла в пятки. Но чем дольше
он присматривался к индейцу, тем больше склонялся к
мысли, что бояться его не надо. Теперь индеец остановился
шагах в двадцати; одна из лошадей нагнула голову у плеча хо-
зяина, а другая продолжала обегать перелесок. Первая подня-
ла переднее копыто, чтобы отойти немного в сторону, потому
что хозяин недовольно покачал головой, и вдруг поднялась на
дыбы, испустив громкое тревожное ржанье. Она учуяла, на-
верное, присутствие человека. Индеец, ни секунды не разду-
мывая, отскочил в сторону, в тень высокого дуба.
Хартли лежал ничком, стараясь не дышать, пока до его
слуха не дошел полусдавленный звук: «Уфф!» Осторожно по-
вернув голову в ту сторону, янки увидел нагнувшегося над
убитым письмоводителем индейца, который осторожно ощу-
пывал его длинными пальцами. Потом краснокожий отполз.
157
в сторону и около четверти часа не показывался. И вдруг
янки испуганно вздрогнул, потому что услышал за спиной не-
громкий хрипловатый голос:
— Почему бледнолицый прячется здесь? Почему не выйдет
навстречу краснокожему воину? Почему не скажет, куда бе-
жали три убийцы другого бледнолицего?
Когда Хартли оглянулся, около него с обнаженным кин-
жалом в руке сидел на корточках индеец. Его слова доказы-
вали, что в следах он разобрался безукоризненно. И все про-
чел как по писаному. Хартли успокоился и ответил:
— Я прятался от них. Двое ушли далеко в прерию. А тре-
тий сбросил труп здесь. Я не высовывался, чтобы он меня не
заметил.
— Он далеко. Следы выходят из леса и бегут на юго-
восток.
— Значит, он поскакал на ферму. Надеется там меня за-
стукать. Нет, его правда нет поблизости?
— Кроме меня и бледнолицего человека в лесу живых
людей нет. Пусть бледнолицый выйдет и расскажет, как все
было.
Индеец прекрасно говорил по-английски. Смысл его слов и
тон, которым они были произнесены, сразу внушили доверие к
нему. Хартли выбрался из кустарника в том месте, где стояли
привязанные к двум вбитым в землю колышкам лошади. Янки,
человек далеко не глупый и отнюдь не бесчувственный, всей
кожей ощутил его взгляд — взгляд человека, для которого нет
и не может быть тайн. Индеец медленно заговорил:
— С юга сюда пришли двое. Пешком. Один спрятался
здесь. Это ты. Другой пошел дальше, в прерию. Появились
три всадника и догнали его. Они выстрелили ему в голову.
Двое ускакали. Третий взял труп на лошадь, въехал в кусты,
сбросил его и ускакал на юго-восток. Так было?
— Да, именно так.
— Тогда объясни, почему убили твоего бледнолицего
брата? Кто ты и как сюда попал? Кто тебя ранил в плечо? Эти
же трое?
Дружелюбие краснокожего доказало янки, что тот его ни
в чем не подозревает. Он ответил на все вопросы. Индеец в
это время на него не смотрел. А потом вдруг пронзил его
взглядом:
— Значит, твой спутник заплатил за твою жизнь своей?
Янки опустил глаза, едва не запинаясь, ответил:
— Нет, я просил его спрятаться вместе со мной. Он отка-
зался.
— Ты показал ему, что вас догоняют убийцы?
-Да.
— И сказал, что хочешь спрятаться здесь?
- Да.
158
— Когда убийцы спросили, куда ты девался, он указал на
юго-восток, в сторону фермы. Почему?
— Чтобы обмануть.
— Значит, хотел спасти. Он верный друг. Стоишь ли ты
такой дружбы? Одному великому Маниту все известно. Мои
глаза не проникают внутрь человека. Если бы умели, тебе, на-
верное, было бы стыдно. Но я молчу и буду молчать. Пусть
тебя судит твой бог. Знаешь, кто я?
— Нет, — с робостью в голосе ответил Хартли.
— Я Виннету, вождь апачей. Злого человека моя рука по-
карает, а доброго, у кого совесть чиста, всегда защитит. По-
кажи свою рану. Но сначала скажи, почему убийцы вас пре-
следовали? Знаешь?
Хартли часто приходилось слышать о Виннету. Поэтому он
подчеркнуто вежливо ответил:
— Я тебе уже объяснял. Они хотели убрать нас, чтобы мы
не рассказывали повсюду, как меня обокрали.
— Нет! Если бы дело было только в этом, вас убили бы
сразу. Они вас отпустили. Но потом спохватились и переду-
мали... Тебя обыскивали?
-Да.
— И все отняли?
— Да. Ограбили до нитки.
— А твоего спутника?
— Нет. Он сказал, что у него при себе денег нет, что вы-
нужден скрываться. И показал им письмо.
— Письмо? Они его оставили у себя?
— Нет. Отдали.
— И куда он его дел?
— Спрятал во внутренний карман сюртука.
— Сейчас его там нет. Виннету обыскал все карманы уби-
того, но никакого письма не нашел. Значит, они повернули
обратно из-за этого письма.
— Вряд ли! — покачал головой Хартли.
Индеец промолчал. Выволок тело письмоводителя из кус-
тов и еще раз проверил карманы. Вид у мертвого был устра-
шающий. Не потому, что пуля разворотила ему череп, нет: его
лицо было изрезано ножами и обезображено до неузнаваемос-
ти. В карманах, как и следовало ожидать, ничего не оказа-
лось. Ружье бандиты тоже прихватили с собой.
Виннету задумчиво посмотрел вдаль, а потом проговорил,
словно рассуждая вслух:
— Твой друг шел в Шеридан. Двое убийц поскакали в том
же направлении. Им тоже нужно в Шеридан. Зачем они за-
брали письмо? Для каких-то своих грязных целей. Почему
они надругались над его лицом? Чтобы его никто не узнал.
Никто не должен знать, что письмоводитель Келлер мертв!
Один из убийц будет выдавать себя за Келлера.
159
— Зачем? Почему?
— Виннету не знает. Но будет знать!
— Хочешь отправиться следом за ними?
— Да. Апач ехал к реке Смоки-Хилл, это близко от Ше-
ридана. Если он сначала заедет в город, он не много времени
потеряет. Эти бледнолицые задумали какую-то подлость.
Может быть, Виннету удастся ее предотвратить. Бледнолицый
поедет со мной?
— Вообще-то я шел на ближнюю ферму, чтобы мне там
сделали настоящую перевязку. Но Шеридан мне больше по
душе. А вдруг уплывшие денежки вернутся ко мне?
— Значит, поедешь со мной?
— А моя рана?
— Виннету ее осмотрит. Уход за тобой на ферме будет. Но
врачей там нет. Виннету в ранах разбирается. Он умеет скреп-
лять разбитые кости, у него есть замечательное средство от
лихорадки после раны. Покажи плечо!
Делая первую перевязку, Келлер отрезал рукав фрака. Так
что теперь Хартли снял его без труда. Обнажив плечо и ос-
мотрев рану, Виннету сказал, что она не из опасных. Бандит
стрелял с очень близкого расстояния, и пуля пробила кость
насквозь. Виннету достал из чересседельника пучок сухой
травы, смочил в воде и приложил к ране. Потом выстругал из
крепкого сука две шины и настолько ловко и искусно нало-
жил их, что и опытный врач не сделал бы этого лучше. На-
конец он сказал:
— Бледнолицый человек может без опасений скакать со
мной рядом. Лихорадки от раны не будет. А в Шеридане его
вылечат.
— Разве мы не сделаем даже попытки узнать, что замыш-
ляет третий убийца?
— Нет. Он будет искать тебя. Но следов не найдет и по-
скачет туда, куда и те двое. У него есть другие сообщники, к
которым он должен попасть прежде, чем поведет их на Ше-
ридан. Апач побывал в городах бледнолицых. Там говорят,
что в Канзасе собралось много чужих бледнолицых, которых
называют трампами. Наверное, убийцы — из этих трампов. И
тогда я вижу, как они нападают на Шеридан. Нам нельзя мед-
лить! Поторопимся в Шеридан и предупредим тамошних
бледнолицых. Виннету разгадал замысел бандитов, теперь
идти по их следу не обязательно. Мы выберем другой путь!
— И когда будем в Шеридане?
— Виннету не видел тебя в седле.
— Ну, я не цирковой наездник, вольтижировкой тоже ни-
когда не занимался. И не провел полжизни при лошадях. Но
выбить себя из седла не дам!
— Виннету это увидит. Пришпоривать лошадей не будем
и нахлестывать тоже. Пойдем — как это вы, бледнолицые, го-
160
ворите — ровно, а свое возьмем: те двое сделают ночью при-
вал. А мы — нет! Проведем всю ночь в седле и к угру будем
у цели. Мы их опередим!
— А с трупом бедняги Келлера как поступим?
— Похороним.
Земля была рыхлой, и, пользуясь одними ножами, они до-
вольно быстро выкопали сравнительно глубокую яму, в кото-
рую и опустили тело убитого. Янки выпрямился, снял шляпу
и молитвенно сложил ладони. Сомнительно, конечно, чтобы
он вспомнил о Боге. Апач не сводил глаз с заходящего со-
лнца, словно желая увидеть по ту сторону горизонта вечнозе-
леные охотничьи угодья. Будучи язычником, он обращался к
Богу на свой лад. Потом они направились к лошадям.
— Пусть бледнолицый возьмет моего Ильчи, — сказал
апач. — Он бежит ровно и мягко, как каноэ по воде. Виннету
возьмет другую.
Оседлав лошадей, они сначала ехали на запад, а потом
взяли севернее. Конечно, лошади проделали уже немалый
путь, но бежали они бодро, будто только что вернулись с
пастбища. Солнце спускалось все ниже и ниже, пока не за-
катилось за горизонт. Сумерки оказались скоротечными, их
сменила иссиня-черная ночь прерий. Янки забеспокоился:
— Не собьемся мы с пути?
— Виннету не теряет дороги ни днем ни ночью. Он знает
любой уголок своей страны не хуже, чем бледнолицый —•
комнаты своего дома.
— Мало ли на что мы можем наткнуться в темноте?
— Глаза Виннету видят и в темноте! А чего не заметит он,
почувствует лошадь. Пусть бледнолицый человек едет не
рядом, а позади меня. Тогда и его лошадь не оступится.
Вызывало изумление, до какой степени всадник и лошадь
способны слиться воедино. То они ехали шагом, то на целые
часы переходили на галоп или шли на рысях. Им приходилось
огибать заболоченные места, перебираться вброд через ручьи
и речки, проезжать мимо одиноко стоявших ферм. И Виннету
все время точно знал, где они находятся. Это радовало янки.
Рана беспокоила его, но лечебная трава возымела действие
почти чудотворное. Временами боль совсем отпускала его, и
жаловаться оставалось лишь на неудобства, связанные с не-
привычно долгой ездой. Один раз остановились напоить ло-
шадей и сменить перевязку. После полуночи Виннету достал
из подсумка порядочный кусок копченого мяса и поделился
с Хартли. Перекусили и вновь продолжили путь. И больше
уже не задерживались. А когда усиливавшаяся прохлада под-
сказала, что близится утро, янки был готов проскакать еще
столько же.
Восток заалел, но из-за стелющегося тумана очертания
ландшафта казались размытыми.
161
— Этот туман идет с реки Смоки-Хилл, — объяснил вождь. —
Скоро мы будем у нее...
Было понятно, что Виннету не договорил до конца, но он
придержал лошадь и прислушался: слева доносился равномер-
ный стук копыт. И вот совсем близко от них промчался всад-
ник — точно привидение! Ни его самого, ни лошади они раз-
глядеть не успели. Единственное, что запомнилось, — как бы
сама по себе парящая над туманом огромная широкополая
шляпа. Через несколько мгновений стук копыт затих.
— Уфф! — удивленно выдохнул Виннету. — Бледнолицый!
Так, как скачет он, мало кто из бледнолицых способен. Ну,
Олд Шеттерхэнд и Олд Файерхэнд, допустим. Но Олд Шет-
терхэнда здесь нет, мы условились с ним встретиться у Се-
ребряного озера. А Олд Файерхэнд, по слухам, в Канзасе. Не-
ужели это был он?
— Олд Файерхэнд? — переспросил янки. — Знаменитый
вестмен?
— Он и Олд Шеттерхэнд — самые лучшие, самые храбрые
и самые опытные из всех бледнолицых людей, которых знает
Виннету. Они его друзья, а он — их друг.
— Этот человек очень торопился. Куда?
— В Шеридан. Тоже в Шеридан. Слева от нас — Орлиная
Падь, справа — брод через реку. Мы у него будем через две
минуты. А кто был этот всадник, узнаем на месте.
Туман понемногу рассеивался, утренний ветерок разрывал
и разгонял его клубы, и вскоре вождь апачей и янки увидели
перед собой реку Смоки-Хилл. Апач ориентировался безуко-
ризненно: они вышли прямо на брод. Вода едва достигала ло-
шадям до брюха, так что на другом берегу они оказались безо
всяких происшествий.
Пришлось проехать через довольно широкую полосу кус-
тов, которыми порос весь берег. А потом опять поскакали по
открытой прерии, пока не показался Шеридан.
Глава девятая
ХИТРЕЦ ПРОТИВ ХИТРЕЦА
В то время, которое мы описываем, Шеридан был рядовым
поселком рабочих-железнодорожников. Беспорядочно разбро-
санные хижины, кирпичные и деревянные дома, несмотря на
горделивые надписи на дверях, производили довольно унылое
впечатление. В этих «отелях» и «салунах» в Германии не оста-
новился бы, не согласился бы жить последний поденщик. Не-
сколько особняком стояли сборные деревянные дома, которые
в любой момент можно было перенести в другое место. Самый
приметный из них был построен на взгорке, на двери его висе-
ла медная табличка: «Чарльз Мерой, инженер». К. нему-то Вин-
нету с янки и направились. Они спешились у крыльца, перед
которым стояла оседланная на индейский манер лошадь.
— Уфф! — восхитился Виннету. — Этот скакун достоин
носить на себе только замечательного всадника. Конечно, он
принадлежит тому самому бледнолицему!
Привязали лошадей. Никого поблизости не было. Однако
дверь дома была лишь прикрыта, и они вошли. Перед ними
предстал слуга-негр, спросил, что им будет угодно. Не успели
они ответить, как из боковой двери появился молодой янки
и с удивлением воззрился на апача. Это был хозяин дома, ин-
женер. Смуглая кожа и темные волнистые волосы выдавали в
нем южанина, скорее всего француза по крови.
— Кого вы ищете в такую рань, друзья? — вежливо поин-
тересовался он.
— Инженера мистера Чероя, — ответил по-английски
Виннету, причем фамилию он произнес как бы по-француз-
ски: «Чаруа».
— Он перед вами. Пожалуйста, проходите.
Мерой прошел в свой кабинет, гости — за ним. Небольшая,
просто обставленная комната. Предложив садиться, он устро-
ился в кресле и выжидательно поглядел на них. Янки сел
сразу, а индеец повременил немного и, слегка наклонив го-
лову, назвал себя:
— Я — Виннету, вождь апачей.
— Знаю, — перебил его инженер.
— Знаешь? — переспросил краснокожий. — Значит, мы
встречались раньше?
163
— Нет. Но у меня сидит человек, который увидел вас в
окно. Для меня большая честь принять в своем доме знаме-
нитого вождя. Садись и расскажи, что привело тебя ко мне.
Будь моим гостем!
Сев на стул, апач начал:
— Тебе знаком бледнолицый из Кинсли по имени Бент
Нортон?
— Очень хорошо знаком. Он — один из моих близких дру-
зей, — ответил Черой.
— А бледнолицего по имени Келлер, его письмоводителя,
ты знал?
— Нет. С тех пор как Бент перебрался в Кинсли, я его не
навещал.
— Этот письмоводитель вместе с другим бледнолицым
придут к тебе сегодня с письмом от Нортона. И будут про-
сить, чтобы одного принял на работу ты, а другому помог уст-
роиться еще где-нибудь. Оба эти бледнолицые — убийцы.
Если ты умный человек, то, увидев их, сразу догадаешься, что
они задумали.
— Убить меня? — недоверчиво спросил Черой.
— Может быть! — кивнул Виннету. — И не тебя одного,
других тоже. Я думаю, они трампы.
— Трампы? — снова перебил инженер. — Ну, тогда понят-
но! Мне только что сообщили, будто целая орда собралась в
Орлиной Пади, чтобы напасть оттуда на Шеридан. Им не дает
покоя наша касса.
— От кого это ты узнал?
— От... но лучше всего будет представить тебя этому гос-
подину.
При мысли о том, как приятно удивится апач, лицо инже-
нера расплылось в улыбке. Он открыл дверь в соседнюю ком-
нату, и на пороге появился Олд Файерхэнд. Если инженер
ждал, что апач разразится восторженными возгласами, то он
не знал обычаев индейцев. Ни один воин не выразит в при-
сутствии посторонних ни чувства радости, ни чувства боли.
Правда, глаза Виннету заблестели, но в остальном он внешне
оставался сдержанным и спокойным. Подойдя к охотнику,
протянул ему руку. Олд Файерхэнд прижал его к широкой
груди и растроганно проговорил:
— Мой друг и дорогой брат! Какую радость я испытал,
увидев тебя в окно! Сколько времени мы не виделись!
— Виннету видел тебя сегодня в предрассветных сумерках,
когда ты в туманном море проскакал мимо нас в сторону
реки.
— Почему же не окликнул?
— В тумане апач не разглядел тебя как следует. А ты про-
мчался мимо, как буря.
— Я торопился, чтобы опередить трампов. Причем должен
164
был сделать это сам, не перекладывая на чужие плечи. Собе-
рется никак не меньше двухсот бандитов.
— Значит, Виннету не ошибся. Убийцы были их разведчи-
ками.
— Можно узнать, о ком ты говоришь?
— Вождь апачей — человек дела, а не слова. Рядом со
мной стоит бледнолицый, который все расскажет.
При этом Виннету указал на Хартли — тот при появлении
Олд Файерхэнда тоже встал и до сих пор не сводил с великана
восторженного взгляда. Да, вот это герои! Что Виннету, что
Олд Файерхэнд. По сравнению с ними янки казался себе, на-
верное, маленьким и жалким. Сходное чувство овладело и ин-
женером. По крайней мере он заранее был готов оказать им
подчеркнуто теплый прием.
Опять сев на стул, Хартли рассказал о вчерашних событи-
ях. А Олд Файерхэнд поведал инженеру и Виннету о встречах
с рыжебородым полковником на пароходе, у дома рафтеров
и, наконец, на ферме Батлера. И когда в ответ на просьбу
описать вожака этой банды, который застрелил письмоводи-
теля, услышал, как тот выглядит, при этом были упомянуты
обрезанные уши, охотник сразу сказал:
— Это он, полковник. Ну, надеюсь, в этот раз ему от меня
не уйти!
— Надо положить предел его преступлениям! — с угрозой
в голосе проговорил инженер. — Больше двухсот трампов!
Представляю, сколько крови пролилось бы, сколько домов
сгорело, сколько невинных жертв! Вы, друзья, наши спасите-
ли! Не представляю, как я вас отблагодарю. Этот Бринкли
каким-то образом узнал, что мне прислали большие деньги —
аванс под большой участок строительства, я должен раздать
их служащим и рабочим. Ну, теперь я предупрежден. Пусть
только заявится — мы ему устроим баню!
— Вы насчет собственной безопасности не заблуждайтесь! —
предупредил Олд Файерхэнд. — Двести отчаянных парней —
это не фунт изюма!
. — Понимаю, понимаю. Но я в течение часа могу собрать
тысячу человек.
— Хорошо они вооружены?
— Какое-то оружие у любого найдется. На худой конец
сгодятся ножи, кирки и лопаты.
— Кирки и лопаты против двухсот ружей? Прольется
столько крови, что и подумать страшно. Нет, нужно найти
другой выход.
— Тогда я свяжусь с фортом Уоллас, и сотню солдат они
пришлют сразу.
— Ваше мужество, сэр, достойно всяческих похвал. Однако
подчас хитрость превыше силы. Если я способен перехитрить
противника, зачем ставить под удар людей?
165
— О какой хитрости вы говорите, сэр? Я с удовольствием
последую вашему совету. Вы — опытнейший вестмен, и я хоть
сейчас готов поставить вас во главе нашего вооруженного от-
ряда.
— Не торопитесь, сэр! Надо все обсудить. Во-первых,
трампы не должны знать, что мы здесь. Лошадей тоже следует
спрятать подальше от их глаз. Есть у вас подходящее место?
— Найдется, не беспокойтесь. Вы, к счастью, прискакали
так рано, что рабочие вас не видели; от них это могли бы слу-
чайно узнать разведчики трампов. О лошадях позаботится мой
негр. Он человек верный и нем как могила.
— Хорошо, прикажите ему поторопиться! И уделите, по-
жалуйста, немного внимания мистеру Хартли. Пусть выспится
и отлежится. Но чтобы ни одна живая душа о его присутствии
не знала, кроме негра и врача. Врач в Шеридане, надеюсь,
есть?
— А как же! Я сейчас же приглашу его.
Инженер вышел вместе с янки, которому возможность по-
лежать пришлась как нельзя более кстати. Когда некоторое
время спустя инженер вернулся, чтобы успокоить Олд Фай-
ерхэнда — лошади, мол, на конюшне соседа, а у постели ра-
неного сидит врач, — охотник опередил его, сказав:
— Не хотелось обсуждать план действий в присутствии
этого торговца поддельными лекарствами: я имею основания
не доверять ему. В его рассказе есть одно темное место. Уве-
рен, он сознательно послал бедного письмоводителя на
смерть, лишь бы спастись самому. От таких людей лучше дер-
жаться подальше.
— Вы, значит, имеете готовый план? — инженеру не тер-
пелось услышать его.
— Пока нет. Его мы разработаем не раньше, чем выясним
намерения трампов. Подождем. Скоро их разведчики заявят-
ся. После первого же разговора многое прояснится.
— Совершенно с вами согласен. Ничего, наберемся терпе-
ния.
Виннету поднял руку, давая понять, что он другого мне-
ния:
— Каждый воин может сражаться двумя способами — ата-
куя или защищаясь. Когда Виннету не знает, как и чем ему
защищаться, он предпочитает атаковать. Это быстрее, надеж-
нее и — достойнее.
— Неужели мой краснокожий брат не хочет узнать наме-
рений трампов? — спросил Олд Файерхэнд.
— Он узнает их в любом случае. Но почему вождь апачей
должен приспосабливаться к плану врагов, когда ему проще
навязать им свой?
— A-а, так ты уже что-то придумал?
— Да. Эти трампы не воины, с которыми нужно сражаться
166
по правилам войны, а бешеные собаки, которых следует пал-
ками забить до смерти. Почему Виннету должен ждать, пока
собака укусит, если ее можно убить одним ударом? Или за-
влечь в западню!
— Интересно в какую?
— Эти койоты явятся, чтобы ограбить кассу. Если деньги
здесь, придут сюда. Если в другом месте, пойдут туда. А если
в железном вагоне, захватят поезд и уедут — на свою поги-
бель! И здешних людей даже пальцем не тронут.
— A-а, понимаю! — воскликнул Олд Файерхэнд. — Какая
мысль! Значит, считаешь, надо заманить их в поезд?
— Да. Виннету не знает, по каким законам живет огнен-
ный скакун, не знает, как им управляют. Я скажу: «Пусть ос-
тальное додумают мои бледнолицые братья».
— Заманить в поезд? — удивился инженер. — Но зачем?
Разве мы сами не в силах расправиться с ними!
— А сколько наших людей погибнет? — возразил Олд Фай-
ерхэнд. — Если они захватят поезд, мы сможем довезти их до
большого города, где им так или иначе придется сдаться. И
обойдется без потерь с нашей стороны.
— Но как завлечь их в вагоны?
— Они сами туда полезут! Ради такой богатой добычи!..
— Мы перенесем в поезд все наши деньги?
Никто не рассчитывал, что инженер способен задать такой
наивный вопрос. Виннету даже рукой махнул, но Олд Фай-
ерхэнд терпеливо объяснил:
— С чего вы взяли? Кто нас заставляет? Главное, чтобы
трампы поверили: деньги в поезде! Вы примете подставного
письмоводителя на работу в бухгалтерию и сделаете вид, будто
всецело ему доверяете. И как бы случайно проговоритесь, что
сюда приходит поезд с целой кучей денег — не только для Ше-
ридана, но и для соседних городов. Тут-то все трампы и при-
мчатся. Как только они разбегутся по вагонам, мы отправляем
состав. Кстати, как насчет свободных вагонов и паровоза?
— О-о, свободных вагонов сколько угодно! Если бы я был
абсолютно уверен в успехе, я сам взялся бы провести эту опе-
рацию. Но многое неясно. Кто поведет паровоз? Ведь в случае
чего трампы убьют машиниста и кочегара!
— Ничего! Машиниста найдем, а за кочегара сойду я. По-
дробности обсудим. Скорее всего, трампы съедутся сегодня в
Орлиной Пади, там у них место сбора. В таком случае сама
операция откладывается до завтрашней ночи. Да, теперь
важно выбрать город, в который мы их отправим. Об этом мы
должны договориться до обеда, потому что разведчики трам-
пов появятся часа в два-три. Найдется у вас дрезина, сэр?
— Конечно.
— Ну тогда мы вдвоем на ней и поедем. Виннету нельзя!
Он до времени спрячется: одно его присутствие подскажет
167
трампам, что мы что-то такое задумали! Да и я не собираюсь
мозолить им глаза. Кое-что я предусмотрел заранее: привез,
например, с собой старый льняной костюм.
А инженер все больше удивлялся:
— Сэр, вы говорите об этом деле, как о легкой прогулке.
Мне же оно отнюдь таким простым не представляется. От
кого трампы получат условный знак? Как мы заставим их по-
явиться у поезда в нужный нам час?
— Что за вопросы! Новый письмоводитель начнет выспра-
шивать вас. И все, что вы соизволите сообщить ему, тайком
передаст своим как неоспоримую истину!
— Допустим! А если они додумаются, что захватывать ва-
гоны им незачем? Что достаточно где-то разобрать пути и
поезд сойдет с колеи?
— Учтем и этот вариант. Убедите письмоводителя, будто в
подобных «денежных» поездах из предосторожности впереди
ставят еще контрольный паровоз, они сразу откажутся от
мысли разбирать пути, хотя вряд ли она у них появится. Если
все обставить по-умному, мы не промахнемся. Загрузите
письмоводителя работой и наобещайте ему с три короба,
лишь бы он до отхода ко сну не выходил из дома и не пере-
молвился с посторонними ни словом. Комнату ему дайте на
втором этаже, ту, что садним окном под самой крышей. Она
плоская, я заберусь наверх и узнаю, что он передаст сооб-
щнику.
— Вы уверены, что такой сообщник существует?
— Нисколько не сомневаюсь. Этому так называемому Кел-
леру поручено все разузнать, а напарнику — передать эти све-
дения в лагерь трампов. Другого способа у них вообще быть
не может. Этот напарник будет якобы искать работу. Но даже
если и получит, не приступит к ней, чтобы в любой момент
иметь возможность исчезнуть из Шеридана! Вам надо повести
дело так, чтобы не подпустить его к вашему новому служаще-
му до позднего вечера. Он начнет слоняться вокруг дома. И
письмоводитель откроет окно — а я тут как тут, на крыше!
Вам, конечно, все это представляется авантюрой с неясным
исходом — потому что вы не вестмен! Когда мне подворачи-
вается подходящий случай, я своего не упускаю.
— Хуг! — подтвердил Виннету— Пусть теперь мои блед-
нолицые братья найдут то место, где западня захлопнется.
Когда они сюда вернутся, апач удалится, чтобы не сидеть без
дела.
— И куда мой брат направится?
— Виннету повсюду дома, что в лесу, что в прерии.
— Если вождь апачей согласится, я подскажу ему подхо-
дящую компанию. Рафтеры и мои друзья-охотники сделали
привал примерно в часе езды от Орлиной Пади. Среди них и
Тетушка Дролль.
168
— Уфф! — на лице апача появилась хитрая улыбка. — Те-
тушка — смелый, находчивый и умный бледнолицый. Пойду
к Тетушке!
— И отлично! Мой краснокожий брат найдет там и других
друзей, например Хампли-Билла и Ганстик-Онкля, чьи имена
ему известны. А пока что я прошу вождя последовать за мной
в мою комнату и дождаться нашего возвращения.
Инженер предоставил эту небольшую комнату в полное
распоряжение Олд Файерхэнда еще до появления апача. Ока-
завшись в ней вместе с Виннету, охотник первым делом пере-
оделся, чтобы железнодорожники приняли его за своего.
Слуга доложил инженеру, что дрезину подогнали. Он и
Олд Файерхэнд вместе с ним сели на переднюю скамеечку,
а двое рабочих стали у рычагов и разгоняли дрезину. Желез-
нодорожное полотно тянулось по прерии до самого Кит-
Кэрсона.
А апач устроился поудобнее на диване, решив, что самое
время немного поспать. Его разбудили вернувшиеся через не-
сколько часов Олд Файерхэнд с Чероем. Узнав, что охотник
обо всем условился с военными властями, вождь удовлетво-
ренно кивнул:
— Замечательно! Трампы будут дрожать от страха и выть
от ужаса. Виннету поскачет теперь к Тетушке Дролль и пере-
даст рафтерам и охотникам, чтобы были наготове.
И, незаметно выскользнув из дома, тенью метнулся к ко-
нюшне, где стояла его лошадь.
Едва закончился обеденный перерыв рабочих, как со сто-
роны реки в Шеридан неторопливо въехали два всадника.
Судя по описанию янки, это были именно те, кого ожидали
в доме инженера. Хартли разбудили, и он сразу их опознал.
Олд Файерхэнд прошел в соседнюю с кабинетом комнату,
чтобы ничего из разговора не упустить.
Когда в дверь дома постучали, инженер находился в своем
кабинете. Представ перед ним, трампы вежливо поклонились,
и первый, ни словом не обмолвившись о цели прихода, про-
тянул рекомендательное письмо. Пробежав его глазами, ин-
женер приветливо проговорил:
— Вы служили у моего друга Нортона? Как он поживает?
Последовали обычные в подобных случаях вопросы и ответы,
пока инженер не осведомился, что заставило письмоводителя
покинуть Кинсли. Тот рассказал какую-то грустную историю,
которая по своей канве соответствовала содержанию письма,
но которую он выдумал от начала до конца. Внимательно вы-
слушав его, инженер сказал:
— Я от всей души сочувствую вам, тем более что, судя по
письму, вы пользовались полным доверием и благосклоннос-
тью мистера Нортона. Как можно отказать другу в такой про-
сьбе? У меня, правда, есть письмоводитель, но я давно поду-
169
мывал нанять на службу человека для особо важных, а иногда
и щекотливых поручений. Как вы думаете, справитесь?
— Сэр, — ответил лже-Келлер, — испытайте меня! Уверен,
вы останетесь довольны.
— Что ж, попробуем! О содержании сейчас говорить не
будем. Погляжу, на что вы способны, через несколько дней
это выяснится. Чем лучше вы себя зарекомендуете, тем боль-
ший оклад я вам положу. Сейчас я очень занят. Прогуляйтесь
по городу, осмотритесь и часам к пяти возвращайтесь! Я тем
временем подыщу для вас срочную работу. Жить будете в
моем доме, столоваться у меня же. И соблюдайте все приня-
тые у нас правила: входную дверь, например, мы закрываем
не позже десяти вечера.
— Все это меня вполне устраивает, сэр. Такой же порядок
был заведен и у мистера Нортона, — заверил его трамп, до-
нельзя довольный тем, что его безо всяких приняли на служ-
бу. И добавил: — У меня есть еще одна просьба. Это насчет
моего спутника. Не найдется ли у вас работы и для него?
— Какой работы?
— Любой, — скромно проговорил тот. — Я на любую со-
гласен!
— Как вас зовут?
— Дагби. Мы с мистером Келлером встретились случайно.
Он сказал, что здесь строят железную дорогу, ну, я и подался
сюда вместе с ним.
— А прежде вы чем занимались, мистер Дагби?
— Долгое время был ковбоем на ферме у Лас-Анимаса. Но
условия там такие тяжелые, что я под конец не выдержал.
Рассчитался. И вдобавок ко всему в последний день сцепился
с другим ковбоем, а тот возьми и проткни мне руку ножом.
Рана еще не совсем зажила. Но через два-три дня я готов при-
ступить к любой работе, какую вы мне дадите.
— Ну, за этим дело не станет. Оставайтесь. Подлечите
руку и приходите, я дам вам записку к десятнику. А пока
прощайте!
Разведчики поклонились и вышли из кабинета. Инженер
заглянул к Олд Файерхэнду и с некоторым удивлением про-
говорил:
— Вы словно в воду глядели, сэр. Этот Дагби не хочет
сразу приступать к работе, выговорил себе два-три дня. Чтобы
при первой необходимости поскакать в Орлиную Падь. Рука
у него перевязана...
— Хотя никакой раны нет и в помине. Почему вы велели
письмоводителю вернуться в пять часов?
— Потому что необходимо чем-то занять его до позднего
вечера. А чем бы он занимался у меня целый день?
— Верно. До десяти вечера останется как-никак целых
пять часов...
170
Итак, первая часть плана была реализована. Впереди до-
статочно времени, и Олд Файерхэнд решил хорошенько вы-
спаться. Проснулся, когда почти стемнело. Негр принес ужин.
Около десяти появился инженер и сообщил, что письмоводи-
тель давно поел и через считанные минуты отправится в свою
комнату.
Олд Файерхэнд мигом поднялся на чердак, а оттуда —
через четырехугольный люк — на крышу. Лег плашмя и под-
полз к тому месту, прямо под которым находилось окно лже-
Келлера.
Какое-то время не было слышно ни звука, потом скрип-
нула дверь. Письмоводитель подошел к окну и поставил на
подоконник свечу. Охотник пристально всматривался в тем-
ноту, но нисколько не сомневался, что этот Дагби скоро по-
явится и даст о себе знать голосом. Да вот и он! Слегка за-
трещало отворяемое окно.
— Осел! — прозвучал снизу хриплый шепот. — Убери
свечу! Я же на виду!
— Сам ты осел! — ответил письмоводитель. — Какого ты
черта так рано? В доме еще не спят. Приходи через час!
— Ладно! Скажи хотя бы, есть ли новости?
— Да еще какие!
— Хорошие?
— Не то слово! Нам такие дела и не снились. Ну, прова-
ливай! А то еще заметят!
Окно закрыли, и Дагби исчез в темноте. Значит, придется
ждать целый час. Время тянулось медленно. В домах и хижи-
нах внизу окна еще светились. А в доме инженера огни пога-
сили. Наконец Олд Файерхэнд услышал, как снова открыли
окно. Но свечу трамп больше не зажигал. Письмоводителю не
пришлось долго прислушиваться: как осторожно ни ступал
Дагби, песок под его сапогами поскрипывал.
— Дагби? — позвал письмоводитель.
— Это я, — отозвался сообщник.
— Где ты? Я тебя не вижу.
— У стены, прямо под твоим окном.
— Света в окнах нет?
— Темно. Я два раза обошел вокруг дома. Все спят. Ну,
что?
— Со здешней кассой ничего не выйдет. Вчера привезли
жалованье за две недели, но уже раздали. Пока привезут
еще, пройдет целых две недели — столько мы ждать не
можем. В кассе жалкие триста долларов. Кто из-за них будет
пачкаться?
— И это ты называешь замечательной новостью? Болван!
— Заткнись! Да, на эту кассу рассчитывать нечего. Но
завтра ночью здесь пройдет поезд. В нем везут четыреста
тысяч!
171
— Не сходи с ума!
— Правда! Я сам видел документы. Поезд идет из Канзас-
Сити в Кит-Карсон, деньги везут на новое строительство. Я
прочел и письмо, и телеграфную депешу. Этот инженер дове-
ряет мне, как родному.
— Что толку? Поезд-то проходящий.
— Нет, он останавливается здесь на целых пять минут.
— Это уже лучше!
— И мы с тобой поедем на паровозе.
— Мы с тобой? Ты бредишь!
— Вовсе нет. До Карлайля поезд должен из Шеридана со-
провождать местный чиновник. Он останется на паровозе до
самого Уолласа и распишется там в передаче денег.
— И этот чиновник... ты?
— Да. А тебя я возьму с собой. Вернее, мне разрешено
взять с собой еще одного человека. Кого же мне выбрать, как
не тебя?
— Такое доверие даже подозрительно!
— В чем-то да. Но похоже на то, что инженер давно ищет
доверенное лицо — и никак не найдет! Рекомендательное
письмо попало в точку. И вообще его предложение меня ни-
сколько не насторожило: как-никак дело рискованное. В этом
вся загвоздка! Не всякий согласится сопровождать поезд с
деньгами...
— A-а, теперь понимаю. Как дорога? Опасная? Случалось
тут что-нибудь эдакое?
— Ты о чем? О самой дороге? Нет! Судя по чертежам и
конторским книгам, компания ее еще не приняла, но движе-
ние существует с полгода. Сам понимаешь, на новой дороге
всегда не хватает служащих и чиновников. Особенно прове-
ренных, ха-ха! Машинисты и кочегары тоже каждый день
новые. Представь себе: поезд с почтовыми вагонами, в кото-
рых полмиллиона долларов, ведут машинист с кочегаром, ко-
торые стакнулись между собой и еще кое с кем. Остановили
поезд в глухомани, охрану и почтовых чиновников побоку,
деньги в мешки и — ищи-свищи! Поэтому с недавних пор к
машинисту и кочегару приставляют вооруженных чиновни-
ков. Понимаешь, мы будем вроде жандармов! И в крайнем
случае стреляем без предупреждения!
— Вот так штука! Мы с тобой охраняем казенные денеж-
ки? Курам на смех! Заставим этих ублюдков затормозить по
дороге, ну а потом...
— ...потом суп с котом. Ничего не выйдет. Кроме них
есть еще кондукторы, служащие банка из Канзас-Сити и
трое-четверо охранников. Все вооружены. Стоит поезду за-
медлить ход где не положено, они сразу заподозрят неладное
и поднимут стрельбу. Нет, мы провернем это дело по-друго-
му. Во-первых, нас должно быть много. А во-вторых, огра-
172
бим поезд в таком месте, где никто не ожидает. Знаешь где?
Прямо здесь, в Шеридане!
— Ты что? Напился?
— Заткнись и слушай! Риска нет ни малейшего, никто и
охнуть не успеет. Поезжай к полковнику и передай ему все
слово в слово!
— Ночью не поеду. Я этих мест не знаю.
— Ладно, отправишься утром. Но не позже: к полудню я
жду ответа. Можешь даже загнать лошадь!
— А что именно передать?
— Вот тупица! То, что слышал от меня. Поезд приходит
сюда ровно в три ночи. Мы с тобой поднимемся на паровоз
и, если они окажут сопротивление, прикончим. Полковник с
нашими людьми будет на перроне и по нашему сигналу ри-
нется в вагоны. Ну, положим, тут же окажутся пять-шесть
зевак, которым ночью не спится. Но наших будет настолько
больше, что ни они, ни почтовые чиновники и опомниться
не успеют!
— Слишком складно у тебя получается. Не знаю, не
знаю... Но денежки так и лезут в руки! Если поделить поров-
ну, каждому достанется по две тысячи. Мы и не мечтали...
Лишь бы полковник дал добро. А как ты узнаешь, что он
решил?
— В том-то и закавыка... Нас с тобой вместе видеть не
должны. Неизвестно даже, будет ли у нас время встретиться.
Что остается? Записка!
— Вот это опаснее всего! Если отправить ее с посыльным...
— С посыльным! Опять же я не знаю, сумею ли хоть раз
выйти из дома. Значит, вот что: напишешь записку и спря-
чешь ее где-нибудь поблизости.
— Например?
— Гм-гм. Где, спрашиваешь? Так, чтобы от дома было
рукой подать! Днем мне придется работать, не вставая. Инже-
нер оставил целую стопу ведомостей на зарплату, я должен
переписать их по два раза. Но выглянуть на улицу мне никто
не запретит. Справа у крыльца стоит бочка с дождевой водой,
за ней ты и спрячешь записку. И придави сверху плоским
камнем, чтобы не унесло ветром.
— А как ты узнаешь, там записка или нет? Каждые десять
минут выбегать из дома не будешь!
— Выкрутимся! Должен я как-то сообщить тебе, что на па-
ровозе мы поедем вместе? Ну так вот: после обеда я пошлю
за тобой человека. Ты явишься к инженеру и ко мне, значит,
чтобы узнать, зачем тебя вызвали. А перед этим спрячешь за-
писку, где договорились. Как?..
— Вполне!..
— Повторяю: бери ноги в руки! Пошел!
Дагби исчез в ночи, и мнимый письмоводитель снова за-
173
крыл окно. Полежав еще недолго на крыше без движения,
Олд Файерхэнд подполз к люку и быстро спустился в кабинет
инженера, который лампу погасил, но так и не ложился. Рас-
сказав обо всем, чему стал свидетелем, вестмен выразился в
том смысле, что пока все идет, как они задумали. И особых
неожиданностей не предвидится.
На другое утро Олд Файерхэнд проснулся рано. Деятель-
ный и энергичный, он в этой угловой комнате чувствовал
себя, как говорится, не в своей тарелке. Прятаться, как
мышка в норке, таиться — вот тоска! А ничего не поделаешь...
Примерно в одиннадцать утра в дверь постучал инженер.
Черой сказал, что письмоводитель с головой ушел в работу,
изо всех сил старается произвести самое благоприятное впе-
чатление. И тут Олд Файерхэнд увидел в окно, как на взгорок
поднимается невысокого роста горбун в кожаной охотничьей
куртке и с ружьем за спиной.
— Хампли-Билл! — протянул он. — И добавил: — Это мой
близкий друг. Что-то случилось, иначе он здесь не появился
бы. Будем надеяться, ничего страшного. Он знает, что я в
Шеридане на люди не выхожу, и обратится прямо к вам. При-
мите его, сэр.
Инженер открыл дверь, когда Билл как раз поднялся на
крыльцо.
— Сэр, — сказал он, — на табличке написано, что здесь
живет инженер. Могу я его видеть?
— Он перед вами, — поклонился Черой, — входите!
И проводил Билла в комнату Олд Файерхэнда. Едва поздо-
ровавшись, тот сразу спросил маленького горбуна, что приве-
ло его в Шеридан, — об этом они не договаривались.
— Не тревожьтесь, сэр! Ничего особенного, — успокоил
того Билл. — Я плохих вестей приносить не привык. Но кое-
что вы обязательно должны узнать — так решили все наши.
Ну и послали меня. Я скакал во весь опор. Все время держал-
ся железной дороги: пока что трампы туда носа не кажут.
Никто меня не заметил, по крайней мере они. Лошадь я спря-
тал в дубняке. И, думаю, в городе тоже на себя особого вни-
мания не обратил.
— Хорошо, — кивнул Олд Файерхэнд. — Итак?..
— Как вам известно, вчера вечером у нас появился Вин-
нету. Тетушка даже заплясал от радости. Да что там гово-
рить, такому гостю все обрадовались! Мы укрылись в узкой
ложбине, она вся в густом орешнике — там нас никаким
трампам не углядеть. А Виннету успел разведать, где лагерь
трампов. Когда стемнело, он снова подался туда. Зачем,
сами знаете. Но когда он не вернулся к рассвету и даже к
утру, мы встревожились. Оказалось, напрасно. Ничего с ним
не случилось. Вот что было на самом деле: утром он под-
крался так близко к бродягам, что услышал — нет, не раз-
174
говоры! — а громкие радостные крики. Прискакавший из
Шеридана связной сообщил им такую весть, от которой они
чуть с ума не посходили.
— Ага, Дагби!
— Да, этого типа звали Дагби. Он что-то орал об огромной
куче долларов, которые вот-вот привезут в почтовых вагонах.
И что заграбастать их ничего не стоит.
— Пока все правильно.
— Вот как? Апач сказал то же самое. Значит, деньги — на-
живка в западне? Я так и подумал. Они попались к вам на
удочку, как безмозглая рыбешка. Ну, Дагби свою роль сыграл!
Хотя и не до конца, наверное.
— Нет, кое на что он еще сгодится. Но пока все идет, как
по нотам.
— Разве вам не важно узнать, о чем они там договорились?
— Очень! Но не беспокойся: как только вернется Дагби,
все и выяснится.
— Вам его возвращения ждать незачем: Виннету все разве-
дал! Эти подонки от радости орали так, что и глухой услышал
бы... Да, вот еще что: у Дагби лошадь никудышная и раньше
полудня он сюда не доберется. Поэтому Виннету поступил ос-
мотрительно, послав меня к вам. Трампы во всем согласились
с письмоводителем. Но одна важная поправка к его плану
все-таки есть.
— А именно?
— Ограбление поезда решили перенести в другое место.
Здесь, в Шеридане, живет, мол, чересчур много рабочих. Спе-
циальный почтовый поезд тут не каждый день проходит. И на
перроне может собраться полным-полно зевак — это трампы
так считают. Мало ли что может из-за этого случиться... На
деньги бродяги, конечно, позарились, но рисковать своей
шкурой не хотят. Пусть, дескать, письмоводитель позволит
машинисту вывести поезд из города, а потом заставит остано-
вить его в чистом поле.
— Где? Поточнее бы!
— Мы знаем только, что трампы разложат где-то у желез-
нодорожного полотна костер — там поезд и остановится.
Если же машинист с кочегаром заартачатся — убить их, и все!
Что вы на это скажете?
— Я ничуть не огорчен. Скорее напротив: нам ни к чему
ставить под удар рабочих, которые даже не подозревают об
опасности. Более того, нам совершенно незачем будет доез-
жать с обоими разведчиками до самого Карлайла. Нам вообще
больше ни к чему притворяться перед ними. Виннету сказал,
где вы будете ждать поезд?
— Да, у выезда из туннеля, по ту сторону моста.
— Правильно! Но пока поезд не нырнет в туннель, прячь-
тесь. А там действуйте по обстоятельствам...
175
Оговорив еще некоторые детали, занялись операцией
вплотную. Дали телеграфную депешу в Карлайлы Уточнили,
из скольких вагонов будет состоять поезд. Связались с фор-
том Уоллас, договорились о присылке солдат. А Хампли-
Билл, утолив голод, скромно удалился, стараясь, как всегда,
обращать на себя поменьше внимания.
Около полудня из Карлайля и Форта-Уоллас пришло теле-
графное подтверждение всех условий операции. А часа два
спустя в дверь дома инженера постучал Дагби, которого через
посыльного вызвал к себе псевдо-Келлер. Олд Файерхэнд
сидел в кабинете инженера, и оба видели, как трамп почему-
то замешкался у бочки с дождевой водой.
— Примите его у себя, — посоветовал Олд Файерхэнд, —
и задержите до моего возвращения! А я пока прочту эту бу-
мажонку.
Инженер велел слуге-негру проводить Дагби в комнату на
втором этаже, а Олд Файерхэнд тем временем вышел на
крыльцо. Бросив взгляд на бочку, сразу увидел большой плос-
кий камень, подняв который нашел записку. Развернул и про-
чел несколько строчек, написанных рукой полковника. Ее со-
держание не во всем совпадало с тем, что передал
Хампли-Билл. Положив записку на место и придавив камнем,
поднялся к инженеру, перед которым Дагби стоял в весьма
почтительной позе. Трамп не узнал охотника: в сером полот-
няном костюме, причесанный и выспавшийся, он мало чем
напоминал уставшего траппера с парохода «Догфиш», разве
что ростом. Олд Файерхэнд положил ему руку на плечо и с
угрозой в голосе спросил:
— Вы знаете, кто я, мистер Дагби?
— Нет! — ответил он, явно струхнув.
— Значит, у вас нет никакой памяти на лица. Я Олд Фай-
ерхэнд.
Он вытащил у трампа нож из-за пояса и револьвер из кар-
мана, а тот настолько растерялся, что даже не попытался
этому воспротивиться. Охотник повернулся к инженеру:
— Пожалуйста, сэр, спуститесь к письмоводителю и пере-
дайте, что сюда приходил Дагби. Больше ни слова! И сразу
возвращайтесь.
Черой закрыл за собой дверь, а Олд Файерхэнд силой уса-
дил трампа на стул и крепко привязал веревкой к спинке.
— Сэр, — обратился к нему Дагби, начавший понемногу
приходить в себя, — с чего вдруг такое обращение? Почему
вы связали меня?
— Молчать! — приказал охотник, поднимая револьвер. —
Одно слово без моего разрешения — и ты покойник!
Побелев от страха, трамп прикусил язык. На пороге по-
явился инженер, Олд Файерхэнд сделал ему знак там и оста-
ваться. А сам приблизился к окну и стал так, чтобы с улицы
176
его не увидели. Он был уверен, что письмоводитель уже сго-
рает от любопытства. И действительно, не прошло двух
минут, как он, с невинным видом склонившись над бочкой,
начал шарить за ней рукой. Олд Файерхэнд кивнул инженеру,
и Черой быстро подошел к входной двери — как раз в тот
момент, когда письмоводитель хотел прошмыгнуть в дом.
— Не заглянете ли ко мне, мистер Келлер? — спросил он.
А тот еще не выпустил записки из рук. Отвернувшись, Черой
сделал вид, будто не заметил этого, и трамп последовал за ин-
женером в некотором смущении. Увидев привязанного к
спинке стула сообщника, он изменился в лице. Но, на удив-
ление быстро овладев собой, принял независимый вид.
— Что это за бумажонку вы только что спрятали? — спро-
сил Олд Файерхэнд.
— Ну, записка от одной дамы...
— Вот как? Покажите-ка ее на секунду!
— А больше вы ничего не желаете? — запальчиво произнес
трамп. — Кто вы, вообще говоря, такой? Я вас в глаза не
видел!
— Ошибаетесь! Видели! — перебил его инженер. — Это
Олд Файерхэнд.
— Олд... Олд Фа... — от страха трамп последних два слога
не выговорил.
— Да, это я, — подтвердил траппер. — Не ожидали встре-
тить меня здесь? А что касается записки, то обыскать вас я
имею право. Давайте выворачивайте карманы.
Олд Файерхэнд отнял у трампа, тоже не осмелившегося
оказать сопротивление, нож и револьвер, а записку тот отдал
сам.
— Сэр, — сдавленным голосом проговорил письмоводи-
тель. — По какому все-таки праву?
— Во-первых, по праву более сильного и честного. Во-вто-
рых, мистер Черой, исполняющий в Шеридане общий поли-
цейский надзор, поручил мне обыскать вас.
— Какой там еще полицейский надзор? Что у меня в кар-
мане, то мое. Я закона не нарушал и хочу знать, на каком
основании меня обыскивают! Я вам не воришка какой-ни-
будь!
— Воришка? Эх! Если бы только это! Речь идет не о краже.
Во-первых, об убийстве. А во-вторых, о попытке ограбления
поезда, что привело бы к гибели многих. Вы оба из банды
трампов, которая в Осэдж-Нуке напала на осэджей, пытаясь
потом захватить ферму Батлера, а теперь намерена силой ов-
ладеть почтовым поездом.
Оба трампа, и без того перетрусившие, догадались, что Олд
Файерхэнду известно все или почти все. Лже-Келлер, кото-
рый лучше владел собой, чем Дагби, ответил как человек, глу-
боко уязвленный несправедливыми обвинениями:
177
— Сэр, я слушаю вас и не понимаю ни слова! Ни к чему
подобному я не причастен!
— А я утверждаю обратное. В Шеридан вы заявились лишь
для того, чтобы выведать нужные сведения. И успели уже
передать их сообщникам.
— Я? Да я из этого дома ни на секунду не выходил!
— Охотно верю. Роль связного сыграл вот этот, — и Олд
Файерхэнд указал на Дагби. — О чем вы вчера ночью пере-
говаривались? Я лежал на крыше прямо над вами и слышал
каждое слово. Эта записка — ответ рыжебородого полковни-
ка. Трампы сделали привал в Орлиной Пади. Завтра ночью
они собираются выйти к железной дороге и в условном месте
разложить костры. Костры будут для вас сигналом принудить
машиниста остановить поезд. После чего ваши сообщники
ограбят почтовые вагоны.
— Сэр, — выдавил из себя письмоводитель, уже не скры-
вавший своего страха. — Если эти люди действительно заду-
мали такое... такое неслыханное преступление... то я здесь ни
при чем!.. Я связан с ними чисто случайно, вследствие целого
ряда загадочных и необъяснимых обстоятельств... Я честный
человек и...
— Замолчите! — прикрикнул на него Олд Файерхэнд. —
Честный человек не отнимет жизнь у другого.
— Как? В довершение всего вы обвиняете меня в убийстве?
— Именно так! Вы оба — убийцы! Где доктор и его по-
мощник, которых вы с рыжебородым полковником преследо-
вали? Разве не потому убит ни в чем не повинный письмово-
дитель, что вам понадобилось его рекомендательное письмо?
Выдавая себя за Келлера, вы проникли в канцелярию инже-
нера Чероя. Для чего? Чтобы шпионить, конечно! Разве не вы
отняли все деньги у шарлатана-эскулапа?
— Сэр, я не понимаю... я не понимаю ни слова... о чем вы
говорите! — снова пробормотал трамп.
— Святая невинность! Ничего, сейчас все прояснится. А
чтобы вам не взбрело на ум бежать, предпримем кое-какие
меры. Мистер Черой, будьте добры, свяжите ему руки за спи-
ной! Я его подержу.
Услышав эти слова, трамп повернулся было к двери, но
Олд Файерхэнд опередил его. Схватил за плечо, рванул на
себя и, как тот ни сопротивлялся, заломил руки. Инженеру
осталось только потуже стянуть сыромятные ремешки. Потом
отвязали от стула Дагби и повели обоих в комнату, где лежал
раненый Хартли. При виде трампов янки рывком уселся на
постели и воскликнул:
— Лопни мои глаза, это те самые типы, что ограбили меня
и убили бедного Келлера! А третий где?
— Здесь его нет, но мы и до него доберемся, — ответил
Олд Файерхэнд — Но они отрицают, что...
178
— Отрицают? Да я готов тысячу раз поклясться на Библии,
что они грабители и убийцы!
— Вам не придется свидетельствовать в суде, мистер Харт-
ли. У нас достаточно улик против них.
— Отлично! А что насчет моих денег?
— Может, сыщутся. Пока я отнял у них только револьверы
и ножи. Плюс вот эту записку.
Трампы не произнесли больше ни слова. Они понимали,
что запираться и все начисто отрицать смеху подобно. При
обыске у них нашли банкноты — их долю после грабежа.
Деньги вернули Хартли. Остальные, как признались трампы,
у полковника Бринкли. Связав им для верности и ноги, их
бросили в темный чулан; в доме инженера не было ни погре-
ба, ни подвала, ни другого помещения с прочными и надеж-
ными запорами. Хартли пылал к ним столь лютой ненавис-
тью, что лучшего стража, чем он, и придумать было нельзя'
Инженер дал ему заряженный револьвер. Если попытаются
освободиться от пут или еще что выдумают, пусть, мол, стре-
ляет без предупреждения...
Самое время принять и другие меры предосторожности,
сказал себе Олд Файерхэнд. Теперь брать с собой на паровоз
трампов незачем. Тем более добираться с ними на дрезине до
Карлайля. Зато необходимо предупредить Карлайль, в каком
часу поезд должен отойти оттуда и в каком месте остановить-
ся, чтобы принять на паровоз его, Олд Файерхэнда.
После обеда из форта Уоллас пришла телеграмма, что к ве-
черу оттуда выступит рота солдат. На условном месте она
будет около полуночи.
Глава десятая
В ОРЛИНОЙ ПАДИ
По происхождению большинство рабочих в Шеридане
были немцами или ирландцами. Никто из них об описанных
выше событиях не догадывался. Инженер считал, что до пос-
леднего момента их не нужно понапрасну будоражить: а
вдруг полковник послал> в город и других лазутчиков? Уви-
дев, как рабочие возбуждены, те могут что-то заподозрить.
Но к вечеру Черой вызвал сменного мастера, рассказал обо
всем, что счел необходимым, и попросил потихоньку подго-
товить людей.
Сменный мастер был уроженцем Нью-Гэмпшира и жизнь
прожил бурную. Каменщик и плотник, он лет пятнадцать
пытал счастья на стройках в разных штатах страны, но ничего
путного не добился и денег, чтобы завести хоть маленькое
собственное дело, так и не скопил. Несколько раз пробовал
прибиться к тем, кто слыл удачливым и предприимчивым, но
и тут счастье ему не улыбнулось. Тогда он сделал восточным
штатам ручкой и подался за Миссисипи — может, повезет?
Но удача словно отвернулась от него. Найдя в конце концов
приличную должность в Шеридане, он смог применить свои
знания и навыки, но удовлетворения от работы отнюдь не ис-
пытывал. Искатель счастья поневоле, он не мог примириться
с тем, что добывать его приходится крохами...
Так вот, узнав о предстоящей схватке, Уотсон даже обра-
довался:
— Слава Богу, развлечемся немного! А то тоска смертная...
Моей старушке двустволке давно хочется рявкнуть: сколько
можно лежать в углу без дела?! Надеюсь, сегодня у нее будет
случай разговориться! Но, скажите, я не ослышался? Имя, ко-
торое вы, сэр, назвали, мне как будто знакомо. Рыжебородый
полковник? Да еще по фамилии Бринкли? Повстречался мне
как-то один Бринкли с крашеными рыжими волосами — его
настоящий скальп обязательно был бы черным. Не знаю, как
я тогда жив остался...
— Где и когда это было? — спросил Олд Файерхэнд.
— Два года назад, за Гранд-ривер. Я с моим знакомым, не-
мцем Эрихом Энгелем на Юты, был у Серебряного озера. Мы
собирались спуститься в Пуэбло, а оттуда по Арканзасской
180
дороге еще дальше на восток, чтобы закупить там разные ин-
струменты. Пахло миллионами долларов...
Олд Файерхэнд насторожился:
— Энгель, говоришь, его звали? И дело пахло миллиона-
ми? Нельзя ли поподробнее?
— Почему бы и нет! Мы оба поклялись друг другу помалки-
вать об этом. Только никаких миллионов нам не досталось —
ничего мы не сварганили. Не по нашим это силенкам. Раз
так, нечего держать рот на замке. Ну, слушайте: на дне Се-
ребряного озера лежат несметные сокровища, мы хотели их
оттуда вытащить.
Инженер недоверчиво рассмеялся и даже рукой махнул, но
сменный мастер продолжал уверять:
— Вы, сэр, подумали, конечно, что мы просто искали при-
ключений и придумали невесть что. Но я вам правду говорю.
Вот вы, мистер Файерхэнд, знаменитый охотник, вестмен,
каких мало. С вами в жизни наверняка случалось много таких
вещей, что, расскажи вы о них, вам бы не поверили! Вы-то,
по крайней мере, надо мной смеяться не будете?
— И не подумаю, — серьезно ответил охотник. — Я вполне
готов поверить вам. И у меня есть на то свои причины. Да,
на дне Серебряного озера действительно погребены сокрови-
ща, это мне известно от верных людей.
— Правда? А я, слово чести, готов поклясться, что они и
сегодня там. Человек, который рассказал нам о них, врать не
способен.
— Кто это был?
— Старик индеец. Мне никогда прежде не доводилось
встречаться с таким старцем. От него остались только кожа
да кости; сам он говорил, будто прожил куда больше ста лет.
Назвался он Хауэй-колакехоко, но сказал еще по секрету, что
настоящее его имя Акхатши-татли. Как перевести эти индей-
ские имена, я не знаю...
— Зато я знаю, — перебил его Олд Файерхэнд. — Первое
имя — на языке тонкава, а второе — ацтеков. И оба значат
одно и то же: «Большой Отец». Продолжайте, мистер Уотсон!
Мне не терпится узнать, как вы с ним познакомились!
— Ну, в этом не было ничего особенного или необычного.
Я как-то потерял счет времени и слишком задержался в горах,
меня застукал там первый снег. Пришлось зимовать в горах
и, значит, найти место, где я не сдох бы с голоду. Мне чер-
товски повезло: добравшись до Серебряного озера, я наткнул-
ся на сложенную из камней, хижину, над которой курился
дымок* Хозяином ее и был этот самый старик индеец. С ним
обычно жили еще его внук и правнук, которых звали Боль-
шой и Маленький Медведи. И они...
— A-а! Нинтропан-хауэй и Нинтропан-хомош? — снова
перебил его Олд Файерхэнд.
181
— Да, такими индейскими словами он их называл. Вы,
сэр, случайно не знаете их?
— Да! Но дальше, дальше!
— Оба Медведя охотились в Вазачских горах. Ну и при-
шлось им остаться там до весны: зима нагрянула рано, а по
рыхлому снегу до Серебряного озера поди доберись! Поэтому
я застал в хижине только старика. Правда, он был не один: к
нему забрел этот самый немец, о котором я говорил, Эрих
Энгель. Его, как и меня, загнали сюда снежные бури и ополз-
ни. Ну, подробности, я думаю, ни к чему. Короче, всю зиму
мы прожили втроем. Голодать не голодали — вокруг было
полно дичи. Старика донимала непривычная стужа, и к весне,
когда уже подул теплый ветер, нам пришлось его похоронить.
За то время, что мы провели вместе, он нас полюбил и при-
вязался к нам, а мы были готовы сослужить ему любую служ-
бу. В благодарность за это старик показал нам древний-пред-
ревний кусок задубевшей кожи — это что-то вроде карты тех
мест. И разрешил нам ее перерисовать. У Энгеля нашлись ка-
рандаш и бумага, так что он все и сделал. А кусок кожи ста-
рик нам не отдал: хотел сохранить для Медведей. За день до
смерти закопал его. Где, мы не знаем, да и не интересовались:
как он решил, так тому и быть... Насыпав могильный холмик,
мы с Энгелем двинулись в путь. А карту Энгель зашил под
подкладку охотничьей куртки.
— Выходит, вы не дождались Медведей? — уточнил Олд
Файерхэнд.
— Нет.
— А стоило. Такой чертеж, такую карту не всякому дано
прочесть. Кроме того, у вас нет полных прав на сокровища.
Медведи — вот кто первые наследники Хауэя-колакехоко.
— Кто спорит? Но когда несколько месяцев просидишь в
снегу, тянет к людям. Мы вышли на них даже скорее, чем
рассчитывали. Да, но на кого! На банду одичавших индейцев
из племени ютов, которые ограбили нас до нитки. Юты на-
верняка убили бы нас, но они почитали старого индейца и,
когда узнали, что мы ухаживали за ним больным, а потом по-
хоронили как положено, подарили нам жизнь, вернули одеж-
ду и отпустили на все четыре стороны. Оружия не отдали.
Представляете, в каком мы оказались положении? К счастью —
или, скорее, к несчастью, — мы через три дня встретились с
охотником, который поделился с нами мясом оленя и лепеш-
ками. Услышав, что мы идем в Пуэбло, сделал вид, будто и
сам собирается туда же...
— Это был рыжебородый Бринкли?
— Да. Правда, он назвался другим именем, но потом все
выяснилось. Он начал выспрашивать нас о том и этом, а мы
ни о чем не подозревали и не таились. Только о сокровищах
и о карте, зашитой в куртке Энгеля, умолчали. Ружье было у
182
него одного, и он часто уходил поохотиться. А мы с Энгелем
сидели и часами говорили. О чем? Конечно, о сокровищах.
Однажды мы не заметили, что он возвратился. Подойдя со-
всем близко, он подслушал наш разговор. А на другой день,
уходя на охоту, позвал меня с собой: две пары глаз, мол,
лучше одной. Через час, когда мы ушли довольно далеко от
Энгеля, он сказал мне, что все знает. И раз мы скрыли от
него такую важную вещь и оскорбили недоверием, должны
быть наказаны. Он, мол, отнимет у нас карту. А потом вдруг
выхватил нож и бросился на меня. Я защищался, как мог, но
он ударил меня ножом в грудь. Слава Богу, не попал в серд-
це... Он, конечно, был уверен, что прикончил меня... Мне
вечно не везло в жизни, а тут, в несчастье, можно сказать,
повезло: полумертвого, меня подобрали переселенцы. Перевя-
зали, как могли, выходили на первых порах. Я им рассказал
о случившемся без утайки. У них не было ни времени, ни же-
лания пойти по следу убийцы, но меня они не оставляли,
везли на двуколке, пока я не окреп. Расставшись с моими
благодетелями, я долго искал труп Энгеля или его могилу в
том месте, где мы расстались. Для этого мне пришлось неде-
лю возвращаться обратно пешком. Ну да ничего... Не найдя
ни трупа, ни чего-то вроде могилы, я подумал, что ему уда-
лось спастись.
— Да, тогда он спасся, — кивнул Олд Файерхэнд.
— А как? Вы знаете это, сэр? — спросил сменный мастер.
— Знаю. Но об этом позже. Продолжайте!
— Я добрался до ближайшего селения. Меня хорошо при-
няли, помогли. И я прожил там с полгода, не отказываясь ни
от какой работы. Копил деньги, чтобы податься на восток.
— Куда именно?
— К Энгелю. Он говорил, что в Расселвилле, штат Кен-
тукки, живет его брат Макс. Мы договорились всю подготов-
ку к походу на Серебряное озеро закончить у него. Но он,
Макс, к тому времени успел перебраться в Арканзас. Куда
точно, никто не знал. На всякий случай он оставил у соседа
письмо для Эриха. Эрих успел побывать в Расселвилле, полу-
чил это письмо и отправился, наверное, по указанному адре-
су, успев рассказать о моей «смерти» и назвав фамилию убий-
цы — Бринкли. Откуда она ему стала известна, не
представляю по сей день. Вот, приятели, и вся история. И
если это тот самый Бринкли, я заранее радуюсь, что сверну
ему шею.
— Не ты один хочешь с ним посчитаться, — заметил Олд
Файерхэнд. — Но кое-чего я не понял. Ты сказал, будто во-
лосы у Бринкли были крашеные. Как ты догадался?
— А очень просто. В те дни, когда мы бродили с ним вмес-
те, краска у него сошла и показались черные корни волос.
— Ага! Тогда я больше не сомневаюсь в том, что вы имели
183
дело с «полковником». Его жизнь — сплошные преступления.
Надеюсь, сегодня мы положим этому конец раз и навсегда!
— Рассчитывайте на меня во всем, сэр! Однако позвольте
спросить, как вы собираетесь отбить атаку?
— Узнаете в свое время... Очень важно, чтобы рабочие со-
храняли выдержку и спокойствие — за это отвечаете вы. При-
дется им всю ночь бодрствовать. Пусть приведут в порядок
оружие. Примерно в полночь мы посадим их в вагоны и до-
ставим куда нужно.
— Сэр, я подчинюсь любому вашему приказу.
Когда Уотсон ушел, Олд Файерхэнд спросил инженера,
нет ли у него на примете двух рабочих, лицом и телосложе-
нием походивших бы на арестованных трампов. Ну хотя бы
отдаленно. И достаточно смелых, чтобы сыграть на паровозе
роль бандитов. Черой долго размышлял, а потом послал свое-
го негра за теми, на ком остановил выбор. Когда они пред-
стали перед Олд Файерхэндом, тот признал, что выбор этот
оказался достаточно удачным: фигуры были очень похожи, а
черты лица... кто их ночью различит? Оставалось лишь поза-
ботиться о том, чтобы не слишком отличались голоса. Олд
Файерхэнд прошел с рабочими к Хартли и там учинил для
вида повторный допрос трампов: пусть рабочие запомнят, как
те выражаются...
Покончив с этим делом, охотник вышел из дома инжене-
ра, чтобы осмотреть повнимательнее место будущих событий.
Если трампы подослали лазутчиков, те выбрали для себя
укромное местечко, откуда удобно наблюдать за рабочим по-
селком. Между прочим, это отлично можно сделать и отсюда,
со взгорка, где стоял дом инженера. Железнодорожное полот-
но проходило совсем рядом и как бы рассекало город на две
почти равные части. По другую сторону полотна, почти на-
против дома, — невысокий покрытый кустарником и дюжи-
ной-другой дубков холм. Сверху открывался отличный обзор,
деревья служили прекрасным укрытием. И если где искать
шпионов, то только там...
Олд Файерхэнд решил незаметно прокрасться на верх
холма. И действительно, под деревьями сидели двое и ти-
хонько переговаривались. Охотник подполз как можно
ближе. Да что там — протяни он руку, мог бы одного из них
схватить за шиворот! Но как раз в это время разговор как
бы иссяк, прошло довольно много времени, пока один из
них сказал:
— Не знаешь, куда мы двинем отсюда, когда все будет
кончено?
— Отсюда?.. — неопределенно ответил другой. — Разное
болтают. А что на самом деле, известно двоим-троим.
— Да, полковник себе на уме, никому не доверяет. Ну,
может, знают еще те двое, которых он посылал сюда до нас?
184
— А как насчет Вудворда, который вместе с ним бежал от
рафтеров? Вы ведь с ним земляки, да? Вудворд ничего не го-
ворил?
— Так, одни намеки. Он вроде не собирается идти дальше
со всей толпой, в его планы это не входит. По-своему, он
прав. Чем больше народа, тем меньше доля каждого. Думаю,
полковник выберет самых надежных и вместе с ними исчез-
нет.
— Черт бы его побрал! А остальным что, лапу сосать?
— Как это?
— Ну, если полковник завтра с горсткой людей смоется...
— Подумаешь, горе какое! Я буду только рад. Нас-то с
тобой он не бросит, нечего дергаться.
— Поди докажи это! А вдруг нет? Я всю ночь глаз не со-
мкну. В случае чего подниму тревогу!
— Доказать? Проще простого! Разве не он послал нас
сюда?
- Ну и?..
— На такое дело посылают только верных и надежных
людей. Значит, полковник нам доверяет, тут и спорить не о
чем. Что из этого? А то, что если сам он и впрямь хочет
куда-то рвануть, то нас не бросит, а, наоборот, возьмет с
собой.
— Гм! Похоже на правду. И даже успокаивает. Но почему
ты темнишь и не скажешь, что тебе известно от Вудворда?
— Он ничего толком не объяснил. Но кое о чем я все-таки
догадался. И от тебя не скрою. Полковник поведет нас куда-
то в горы. Там в давние времена стояло одно племя, не
помню уже какое. Потом оно не то откочевало на юг, не то
вымерло. Но успело до этого схоронить свои несметные со-
кровища в Серебряном озере.
— Чушь! Сокровища не топят, а берут с собой!
— А если они знали, что погибнут, и не хотели, чтобы бо-
гатства племени достались врагу?
— А что это были за сокровища? Деньги?
— Понятия не имею! Ученый я, что ли? Откуда мне
знать, водились в то время монеты или нет? Вудворд гово-
рил, будто у этого народа были храмы с золотыми и, сереб-
ряными статуями богов и разной утварью из драгоценных
металлов. Все это они похоронили в Серебряном озере —
поэтому и название такое. У полковника вроде есть карта тех
мест. И можно понять, как туда добраться. Ну, и поднять
без лишнего шума.
— Да? Где оно. Серебряное озеро?
— Не знаю! А полковник расколется не раньше, чем
решит, кого берет с собой. С чего вдруг он открыл бы такую
тайну всем?
— Ты прав! Только дело-то опасное...
185
— Почему?
— А индейцы?
— Да ну! Там живут всего двое краснокожих, внук и пра-
внук того индейца, что оставил карту. Два выстрела — их как
не бывало!
— Тогда я — за! Правда, бывать в горах мне пока не при-
ходилось. Но ничего, разберусь на месте. Пригожусь! Главное,
чтобы сегодня нам все сошло с рук. Думаешь, получится?
— Еще бы! Сам видишь: город спит. Никто не подозре-
вает о том, что мы задумали. А двое из наших хитрецов
давно сидят здесь и все подготовили. Неудача исключается.
Сюда придет поезд. Стоянка пять минут — и отправление! В
часе пути отсюда будет гореть костер. Там эти двое наших
сунут машинисту под нос револьвер и заставят остановить
поезд. Мы его окружим, полковник поднимется в почтовый
вагон и...
— Вот тебе и раз! — перебил другой. — Кто поднимется?
Полковник? Один? Или с парой человек, которых мы потом
только и видели? И полмиллиона — тю-тю?! А мы, идиоты,
будем сидеть и облизываться? Ну нет, я в такие игры не
играю!
— Опять ты за свое! — повысил голос первый. — Говорю
тебе: если полковник решил отколоться, мы с тобой среди
тех, кого он берет в долю. И вообще, если в Серебряном озере
есть такие сокровища, нам вовсе ни к чему дурить остальных.
Поделимся, как положено, а потом пускай полковник скажет,
кого он выбрал. И точка! Не будем больше об этом!.. Хотел
бы я знать, что это там за паровоз стоит? Он уже под парами,
значит, вот-вот отойдет! А куда?
— Может, это тот контрольный паровоз, который пускают
перед почтовым поездом?
— Нет! Зачем ему пыхтеть так рано? Поезд раньше трех не
придет. Что-то он мне не нравится, этот паровоз. Надо раз-
ведать, зачем он там?
А ведь он в точку попал, подумалось Олд Файерхэнду. Это
был обычный маневровый паровоз, который таскал открытые
вагоны и платформы с грунтом и камнями. В этом составе
они собирались перевезти рабочих. Побыстрее бы его отпра-
вить, ждать до полуночи никак нельзя! Немедленно рассеять
подозрения разведчиков! Олд Файерхэнд ползком спустился с
холма и поспешил к дому инженера.
— Да, — кивнул Черой, выслушав его. — Отправим рабо-
чих сейчас же! Но ведь разведчики увидят, как они поднима-
ются в вагоны?
— Нет. Пусть ваши люди потихоньку выйдут из города и
минут пятнадцать идут вдоль колеи. До самого поворота. А
мы подгоним туда пустой товарняк. На таком расстоянии —
да еще за поворотом! — шпионам нипочем их не увидеть.
186
— Сколько человек оставим здесь?
— Для охраны дома и двух пленных двадцати за глаза до-
вольно. На подготовку дается ровно полчаса. После чего
поезд отходит. А мне пора возвращаться на холм — мало ли
что эти двое еще сболтнут!
Но те, словно сговорившись, помалкивали. И Олд Файер-
хэнду ничего не оставалось, как тоже глядеть на спящий
город и гадать, все ли там спокойно или что-то готовится?
Нет, ничего — ни малейшего шевеления. Рабочим удалось
выскользнуть из бараков, не зажигая огней и фонарей, и под
покровом ночи уйти далеко за городскую черту.
Зато явственно было видно, как от дома инженера отдели-
лась фигура человека с фонарем в руке. А несколько минут
спустя этот человек громко, так, что было слышно на всю ок-
ругу, закричал:
— Подавайте пустой товарняк в Уоллас! Там вагоны и
платформы загрузят...
А машинист, которому инженер еще днем объяснил зада-
чу, так же громко отозвался:
— Да, сэр! Ну наконец-то! А то торчим здесь неизвестно
зачем. Только уголь сжигаем понапрасну. Что передать в Уол-
ласе?
— Ничего особенного. Привет моему коллеге, тамошнему
инженеру. Знаю я его, сидит, наверное, всю ночь напролет
над картами! Ладно, пока!
— До свидания, сэр!
Резкий свисток, и поезд пришел в движение. Когда от-
звучал стук колес на стыках, один лазутчик спросил дру-
гого:
— Ну, понял теперь, что это за паровоз?
— Да, теперь я спокоен. Товарняк подают под загрузку в
Уоллас. Зря я психовал...
— Терпеть не могу психов! План разработан до мелочей,
о неудаче не может быть и речи. Вообще говоря, нас здесь
никто не держит. Захотим — уйдем! Теперь, когда все
ясно...
— Полковник приказал оставаться на холме до полуночи.
Какого ты черта!..
— Ладно, не раздувай щеки! Сказано — сделано... Но
к чему зря портить глаза, когда никто не мешает нам
спать?
— Золотые слова! Ничего умнее не придумаешь. Когда еще
выспимся?..
Олд Файерхэнд, которому уже незачем было здесь оста-
ваться, опять вернулся в дом инженера Чероя, где они прове-
ли часок-другой за легким вином и сигарами. Как условились
заранее, в городе осталось человек двадцать рабочих — вполне
достаточно для охраны дома и конторы. А другие давно при-
187
шли на условленное место. Теперь только надо было дождать-
ся поезда и добраться на нем почти до самой Орлиной Пади.
Трампы никак не могли их перехватить, потому что сами
вышли в противоположную сторону.
Олд Файерхэнд выбрал выгодную исходную позицию. С
высокого берега на низкий был переброшен временный мост,
а дальше колея почти сразу ныряла в туннель. Вот в несколь-
ких шагах от этого моста поезд и притормозил. Лазутчики во-
образили, что он состоит из одних пустых вагонов — и ошиб-
лись! Два последних были доверху нагружены древесиной и
углем. Едва поезд остановился, как из ночной тьмы появился
невысокого роста толстяк, похожий на женщину, и высокой
фистулой спросил машиниста паровоза:
— Вы что здесь стали? Никак привезли рабочих?
— А вы кто такой? — ответил машинист вопросом на во-
прос. Он с удивлением разглядывал невесть откуда взявшего-
ся человека — света огня, вырывавшегося из топки, было
вполне достаточно.
— Я? — рассмеялся толстяк. — Я Тетушка Дролль. Ну-ну,
не пугайтесь! Берегите нервы! Тетушка я так, между прочим.
Почему вы здесь оказались?
— По приказу Олд Файерхэнда. Он подслушал разговор
двух шпионов-трампов. Задержись мы в городе, они бы запо-
дозрили неладное. Нет ли поблизости друзей знаменитого
вестмена?
— Хватает! Да не пугайтесь вы зря! Тетушка среди них
один я, все остальные дяденьки.
— А я нисколько не боюсь, мисс. Или миссис? Кстати, где
трампы?
— Около часа назад ушли из Орлиной Пади в западном
направлении.
— Значит, будем сгружать уголь и дрова?
— Да. Потом, когда рабочие вернутся в вагоны, примете
меня на паровоз.
— Разве вас назначили командующим этого экспедицион-
ного корпуса?
— Именно так, с вашего позволения! Ну вот он я, рядом
с вами! А теперь погоняйте полегоньку вашего скакуна через
мост и притормозите сразу, как только вагон с углем окажется
у входа в туннель.
Тетушка Дролль стоял рядом с кочегаром. Рабочие, спрыг-
нувшие во время остановки, чтобы размять ноги, забрались
обратно. Сменный мастер смотрел на толстяка с нескрывае-
мым недоумением: было ясно, что ему будет непросто подчи-
ниться приказам этой загадочной Тетушки.
— Ну так что? — спросил Дролль.
— Вы действительно имеете право приказывать?
— Не сомневайтесь! А если не подчинитесь немедленно,
188
пожалеете. У меня нет никакого желания торчать у этого
моста до Страшного суда.
Достав из-за пояса кинжал, приставил его к боку Уотсона.
— Ну и острые же у вас зубы, Тетушка! — воскликнул
сменный мастер. — Раз вы кинжалами орудуете, почему бы
мне не принять вас за трампа? Есть у вас какой документ?
— Не болтайте глупостей, — отрезал толстяк, однако кин-
жал сунул в ножны. — Сказано вам: остановимся у туннеля.
Разве то, что я встретил вас у моста, не доказывает, что о вре-
мени прибытия поезда мне было известно и что никакой я не
трамп?
— Ладно, до туннеля так до туннеля.
Поезд переехал через реку и вошел в туннель; снаружи оста-
лись только два последних вагона. Рабочие снова спрыгнули на
землю и принялись выгружать уголь и дрова из предпоследне-
го. Потом поезд прошел еще немного и выкатился из туннеля^
Тут тоже навалили и подожгли кучи угля и поленья — из пос-
леднего вагона. Машинист протащил поезд еще метров на че-
тыреста вперед, застопорил машину, спрыгнул с подножки и
зашагал в обратную сторону.
Недоверия к Дроллю больше не было: при виде людей,
среди которых он оказался, все стало на свои места. Туннель
был пробит через высокий скальный массив. У выхода горел
большой костер, который никак не могли увидеть из низины,
со стороны реки, где на ночь засели трампы. Вокруг него рас-
положились рафтеры и все остальные, кого Олд Файерхэнд
собрал в Орлиной Пади. Справа и слева от пламени торчали
две крепкие рогатины, поперек которых положили длинный
металлический вертел и поджаривали большие куски бизонье-
го мяса.
Рабочих пригласили отведать бизона, что было встречено
восторженным гулом. У главного костра всем места не на-
шлось, поэтому расселись небольшими, группами у костров
поменьше, рафтеры стали разносить мясо. Помимо бизона они
еще раньше зажарили кое-какую дичь — еды с лихвой хватило
на всех. Дроллю достался приличный кусок филейной части,
он рвал его зубами и жевал свежайшее мясо с удовольствием,
самозабвенно, можно сказать. Подошел сменный мастер:
— Простите, сэр, мне посоветовал поговорить с вами Олд
Файерхэнд. Он сказал, будто вам известна судьба Энгеля, ва-
шего земляка.
— Энгеля? Это из каких Энгелей?
— Эриха Энгеля, охотника и следопыта, который был в
горах у Серебряного озера.
— Ах, вот вы о ком? — оживился Дролль. — Когда вы с
ним познакомились?
— Да там же, на Серебряном озере. Нам пришлось зази-
мовать, потому что нас засыпало снегом...
189
— Значит, ваша фамилия Уотсон? — перебил его Дролль.
— Угадали!
— Вот как, Уотсон! Я знаю вас как облупленного, хотя ни-
когда не видел.
— Кто вам обо мне говорил?
— Брат Эриха Энгеля. Вот, посмотрите! Этого паренька
зовут Фред Энгель. Он племянник вашего Друга. Мы с ним
вместе ищем убийцу Макса, его отца.
— Так Макса убили? — спросил Уотсон, протягивая Фреду
РУку.
— Да. Из-за чертежа, который...
— Из-за чертежа?! — взорвался сменный мастер. — А из-
вестно вам имя убийцы? Это не кто иной, как рыжебородый
полковник!
— Он самый! Но... но ведь он вроде и вас убил?..
— Слава Богу, только ранил, сэр. В сердце, к счастью, не
попал. Мистер Дролль, какова все-таки судьба Эриха Энгеля,
что с ним?
— А что может быть с человеком, которого больше нет на
свете? — опустил голову толстяк. — Полковник ранил его, как
и вас. И от раны Эрих умер.
— Расскажите, как все было, сэр!
— Грустная это история. Когда полковник увел вас с
собой, Энгель почуял беду. Зачем, мол, он потащил вас, без-
оружного, на охоту? Значит, у него на уме было что-то другое.
Вы оба не слишком-то доверяли полковнику, и теперь Энге-
лю стало просто страшно за вас. Он не находил себе места и
решил, наконец, отправиться за вами следом. Беспокойство
подстегивало его, заставляло спешить изо всех сил. Он как раз
огибал кусты, за которыми вы сели отдохнуть, — и невольно
отпрянул, когда увидел полковника, склонившегося над
вашим бездыханным телом и проверявшего, смертельную ли
рану нанес. Потом Бринкли встал и какое-то время не сходил
с места, раздумывая, как быть дальше. Что оставалось Энге-
лю? Броситься с голыми руками на вооруженного бандита?
Чистое безумие! И тогда Энгель решил скрыться. Сначала он
бежал вспять по собственным следам, а потом взял правее, в
сторону каменистого спуска. Но скоро обнаружил, что убийца
преследует его по пятам. Добравшись почти до перевала, ог-
лянулся и увидел его в долине — минут через десять — пят-
надцать Бринкли его настигнет! По другую сторону перевала
открывалась ровная прерия. Энгель чуть не кубарем скатился
вниз по обледеневшему снегу и побежал со всех ног. Погоня
продолжалась уже около часа, когда Энгель оказался перед
длинной цепочкой разрозненных кустов, а за ними была гус-
тая высокая трава — на ней следы будут видны как на ладони.
Силы у Энгеля вышли, а преследователь неумолимо сокращал
расстояние между ними. И когда Энгель оглянулся в послед-
190
ний раз, полковник был метрах в ста пятидесяти. Впереди, со-
всем близко, протекала речка. Смертельная опасность заста-
вила Энгеля сделать последний бросок — вниз, к воде! Но не
успел добежать до реки, как грохнул выстрел. Его словно же-
лезным кулаком ударило в бок. Все-таки до воды Энгеля ноги
донесли, и он, прекрасный пловец, поплыл в тяжелой зимней
одежде к другому берегу. Заметил, что слева в реку впадает
ручей. Добравшись до него, пошлепал по воде вверх. Совсем
недалеко, потому что почти сразу оказался перед густым и
низким кустарником. Его толстые ветки и остролистая осока,
неожиданно высокая в этих местах, так и нависли над ручьем.
Ему удалось продраться сквозь кусты, и он присел на корточ-
ки, дрожа всем телом от внутреннего возбуждения, холода и
страха. Вот и рыжебородый полковник оказался на берегу. Не
увидев нигде Энгеля, решил, что тот уже успел переплыть
реку, и сам вошел в воду. Чтобы не замочить порох и оружие,
лег на спину и поплыл, держа мешочки с порохом и ружье в
поднятых руках. Через несколько минут он тоже исчез в кус-
тах.
— И наверняка вскоре повернул обратно! — подсказал
Хампли-Билл. — Не обнаружил никаких следов и вернулся.
Подумал, конечно, что Энгель не перебрался еще через
реку...
— Примерно так, — кивнул Дролль. — Прошел несколько
раз по берегу — ничего! Переплыл снова на другой. Что за
чудеса: и тут никаких следов Энгеля. Он, между прочим, два
раза оказывался напротив того места, где притаился беглец-
Энгель потом еще долго прислушивался, но убийца куда-то
пропал. Все равно он до темноты из кустов не выходил. Когда
совсем стемнело, спустился вниз по ручью, перешел его вброд
и подался прямиком на запад. Хотя и не знал, куда его эта
дорога выведет.
— Разве его не ранило?
— Да, в бок, но легко, навылет. Сначала он боли не ощу-
тил, а когда оказался в холодной воде, это на время ее сняло.
А вот при ходьбе его начало трясти как в лихорадке, он ощу-
тил сильное жжение. Как сумел, перевязал рану. Утром нашел
траву, похожую на большие мясистые лопухи, и стал ее при-
кладывать к ране. Смертельно уставший и голодный, он пы-
тался подкрепиться кореньями. До ближайшего жилища при-
шлось идти целые сутки, если не больше. Зато приняли его
по-людски... Он настолько ослабел, что рухнул прежде, чем
успел рассказать хозяевам, кто он и что с ним случилось.
Проснулся он на огромной деревянной кровати, стоявшей
под окном напротив двери. А что это за дом, к кому он попал
— Энгель не представлял. Хозяева объяснили, что он две не-
дели не приходил в себя, все время бредил и выкрикивал
только отдельные слова: что-то об убийстве, о крови, о бег-
191
стве, о реке и ручье. Когда же он описал, в какую попал пере-
дрягу, хозяин сказал, что встретил рыжебородого человека,
который интересовался, не видел ли кто одинокого охотника,
потерявшего ружье? Чем-то полковник ему не приглянулся, и
он на его вопрос ответил отрицательно. Рана потихоньку за-
живала, и вскоре Энгель, воспользовавшись оказией, поехал
с хозяином в Лас-Анимас.
— Не в Пуэбло, выходит, — проговорил сменный мастер. —
Вот почему я там его не нашел. И сколько ни расспраши-
вал — все зря.
— На старой Арканзасской дороге он нанялся возчиком к
переселенцам. В Канзас-Сити с ним расплатились, денег ока-
залось достаточно, чтобы навестить брата Макса. В Рассел-
вилле выяснилось, что тот свой дом продал и перебрался в
Бентон, штат Арканзас, — об этом Макс сообщал в письме,
которое передал через соседа.
— Вот как дело обернулось! А я почти все города в Аркан-
засе объездил, кроме Бентона и еще двух совсем маленьких.
Надо же!.. Ну а что с чертежом, с которым Эрих не расста-
вался?
— После купания в Норт-Фолке Эриху пришлось его вос-
становить. Если попросту — сделать новый. Он, конечно, обо
всем рассказал брату, и тот сразу согласился идти с ним в
горы. Но, на беду, приключения в горах, рана и ледяные
ванны свое дело сделали. Эриха мучил страшный кашель, он
прямо таял на глазах. Врач сказал, что это скоротечная чахот-
ка... И через два месяца после приезда к брату Эриха не
стало...
— Тогда его смерть тоже на совести рыжего полковника!
— Если бы только это! Среди нас хватает людей, которым
не терпится свести с убийцей личные счеты. Да, но послу-
шайте, что случилось потом!
Макс Энгель был человеком состоятельным. Ферму дер-
жал, торговал. Детей у него было двое: мальчик и девочка. А
жил он со своими родителями, детьми и пожилым негром-
слугой. Однажды к Энгелю явился некий незнакомец и пред-
ложил настолько выгодную сделку, что у того голова кругом
пошла. Незнакомец назвался владельцем барж и речных па-
роходов, сказал, что капитал свой сколотил на золотых при-
исках, где ему сказочно повезло. Завел речь и о том, как по-
знакомился с одним охотником по фамилии Энгель, тоже
немцем. Конечно, тут же выяснилось, что он говорит об
Эрихе, и беседа, которой, казалось, не будет конца, затяну-
лась допоздна. Незнакомцу предложили переночевать — куда
ехать на ночь глядя? Уговаривать долго не пришлось, он ос-
тался. Вышло так, что Макс Энгель не удержался и рассказал
ему о скоропостижной смерти брата Эриха и показал чертеж,
который достал из маленького шифоньера. Спать разошлись
192
далеко за полночь. Спальни семейства Энгель находились на
втором этаже, в тыльной стороне дома. Слуга спал в каморке.
А гостю предоставили комнату, выходившую на фасад. Закры-
ли входные двери, и Энгель, по своему обыкновению, спрятал
ключи под подушку. Да, я забыл упомянуть, что за два дня до
того отмечали день рождения Фреда, сына Макса. И подарили
ему жеребенка. Фред вспомнил, что забыл задать ему корм —
настолько его ошеломил рассказ незнакомца. Мальчик встал
и потихоньку, чтобы никого не разбудить, выскользнул из
спальни. Отодвинув все засовы и открыв входную дверь, про-
шел через двор на конюшню. Ни свечи, ни лампы не взял.
Тем более что кухня, где они находились, тоже запиралась на
ночь. В темноте кормежка длилась дольше обычного. И вдруг
ему почудилось, будто он услышал сдавленный крик. Выбе-
жав из конюшни, Фред увидел свет в спальне второго этажа.
Потом он пропал — зато осветилось окно каморки слуги-
негра. И сразу поднялся невероятный шум. Слуга орал, тре-
щала мебель. Мальчик понял: наверху происходит что-то
страшное! Прогремели два выстрела. Фред закричал во весь
голос. И тут же у окна появился незнакомец. Швырнув вниз
дымящийся револьвер, он спрыгнул во двор, чтобы разделать-
ся с мальчишкой, но при этом у него из-за пояса выпал нож.
Фред схватил его и изо всех сил всадил в голень незнакомца.
Взвыв от дикой боли, незнакомец отпрянул. Фред воспользо-
вался его замешательством и был таков. Рана не позволила
незнакомцу пуститься за ним в погоню. А мальчик сломя го-
лову побежал к дому соседа.
Услышав крики мальчика, соседи проснулись, выскочили
на подворье и узнали, какая стряслась беда, а потом, воору-
жившись, поспешили на помощь. Еще на расстоянии увиде-
ли, что верхний этаж дома Макса Энгеля в огне. Незнакомец
поджег его и успел скрыться. Огонь вздымался уже выше
крыши, и проникнуть на второй этаж не было никакой воз-
можности. Кое-какое добро и вещи с первого спасти удалось.
Шифоньер соседи нашли раскрытым, все его содержимое
было беспорядочно разбросано по комнате. Зачем добавлять,
что родственники Фреда так и сгорели...
— Вот ужас-то... беда какая... — послышалось со всех сто-
рон, когда Дролль ненадолго умолк. Фред Энгель сидел у ко-
стра, закрыв лицо руками.
— Да, ужасно! — кивнул Дролль. — Вся округа пришла в
возбуждение. Подняли на ноги шерифов в окрестных город-
ках — пусто, ноль! В Сент-Луисе жила сестра братьев Энгель,
жена богатого заводчика. Она обещала вознаграждение в де-
сять тысяч долларов тому, кто приведет убийцу и поджигателя
в наручниках. Не помогло. И тут ей пришла в голову спаси-
тельная мысль обратиться в частное сыскное бюро Харриса и
Брозера.
193
— Спасительная, говорите? — переспросил Уотсон. — Но
ведь убийцу не схватили? Я, конечно, говорю о полковнике.
— Верно, пока он на свободе, — согласился Дролль. —
Только денечки его сочтены... Приехав в Бентон, я промыл
глаза получше других, и оказалось...
— Вы? В Бентон? С какой стати?
— Чтобы заработать пять тысяч долларов.
— Вы как будто упоминали о десяти?..
— Сумма вознаграждения делится пополам, — объяснил
Дролль. — Половину получают Харрис и Брозер, другую —
детектив.
— Так вы, сэр, служите в секретной полиции?
— Гм-гм! Полагаю, что нахожусь среди абсолютно честных
людей и что никому из вас не приходилось преступать закон.
Поэтому открою вам одну тайну: да, я частный сыщик, детек-
тив. И отвечаю в конторе за некоторые районы Дальнего За-
пада. Кое-кого, кто думал, будто облапошил всех на свете, я
уже свел поближе с миссис Веревочной Петлей. За мной и
дальше не заржавеет. Так теперь вы знаете, почему я не
люблю говорить о себе. Но твердо рассчитываю, что вы будете
держать язык за зубами и никому меня не продадите. Старина
Дролль, над которым столько людей посмеивались, не такой
уж и безобидный толстячок. Но это я так, между прочим...
Вернемся к убийству...
Теперь все смотрели на Дролля другими глазами. Неожи-
данное признание словно высветило его самого и все его ка-
чества в новом свете. Он, значит, надел на себя маску и ря-
дился в такие странные наряды только для того, чтобы
половчее схватить кого надо!
— Первым делом я поехал к мальчику и подробно его обо
всем расспросил. Узнал, о чем в тот вечер говорили за столом.
Шифоньер, конечно, взломал убийца. Это был самый простой
и естественный способ завладеть чертежом. И, значит, он
обязательно появится на Серебряном озере. Ну, я тоже отпра-
вился туда. А Фреда взял с собой потому, что тот знает убийцу
в лицо. Уже на пароходе я заподозрил рыжебородого. Но у
рафтеров Фред его опознал. Даст Бог, сегодня будет наш день!
— И что вы с ним сделаете? — спросил старик Блентер.
— Там видно будет. Мне незачем волочить его в Бентон.
Если я докажу, что он убит в перестрелке, пять тысяч у меня
все равно что в кармане. А если выйдет по-другому... Ладно,
разберемся. А теперь хватит болтать, пойду прилягу. Когда
подойдет поезд, разбудите!
Дролль встал и пошел искать местечко, чтобы соснуть
часок. Остальным же было не до сна. Рассказ детектива зани-
мал их до такой степени, что они никак не могли досыта на-
говориться. А потом стали обсуждать, какой оборот примет
бой с трампами, кому где лучше стать...
194
Виннету в их разговор не вмешивался. Сидел с закрытыми
глазами, прислонившись к скале. Но не спал: время от вре-
мени он приподнимал веки и словно ощупывал всех своим
острым, пронзительным взглядом.
В полночь Олд Файерхэнд заглянул к инженеру и сказал,
что пора выходить навстречу поезду. Вызвал обоих рабочих,
которые на паровозе займут место трампов, и в обход холма,
чтобы лазутчики не заметили, вышел к железной дороге.
Тьма стояла непроглядная. До условленного места добра-
лись без всяких приключений и в ожидании поезда разлеглись
на траве. Около трех он подошел и остановился совсем рядом.
Паровоз и шесть пассажирских вагонов — вот и весь состав.
Олд Файерхэнд проверил все вагоны, которые, как и ожида-
лось, оказались пустыми. В первом на полке лежал закрытый
на четыре замка чемодан, набитый камнями. Осмотрев пос-
ледний, Олд Файерхэнд вместе с обоими рабочими поднялся
на паровоз и крепко пожал ручищу машиниста, вызвавшегося
вести поезд до самого места. А кочегар должен был сойти в
Шеридане, поскольку его как бы сменил Олд Файерхэнд.
После того как он натер лицо сажей, каждый принял бы его
за настоящего кочегара. И поезд тронулся.
Над поручнями пассажирских вагонов висели фонари. Ло-
комотив представлял собой несколько устаревшую тендерную
машину с высокими металлическими защитными стенками по
бокам. Это можно было назвать везением: за такими стенками
паровозную бригаду почти не видно, выстрелы из револьверов
и даже винчестеров не слишком-то опасны.
Когда паровоз, пыхтя и рассыпая в ночи золотистые брыз-
ги, остановился у перрона, кочегар спрыгнул и обменялся с
инженером несколькими ничего не значащими фразами,
после чего тот сразу дал сигнал к отправлению.
А тем временем оба лазутчика, которых Олд Файерхэнд за-
стукал на холме, вернулись в лагерь трампов к полковнику.
Сообщили, что в Шеридане о предстоящем никто ни сном ни
духом, и трампы сразу приободрились. Потом отозвали пол-
ковника в сторону и поделились своими опасениями. Выслу-
шав их, Бринкли холодно ответил:
— Как же, стану я таскать за собой всех этих бродяг, голь
перекатную! Никто из них не получит ни доллара из тех пя-
тисот тысяч, что сами плывут нам в руки.
— Они сами возьмут, просить не станут!
— Не забегайте вперед, у меня есть кое-какие мысли...
— Но в вагоны-то они полезут!
— Что да, то да! Я так и вижу, как они туда рвутся. Но сам
останусь снаружи и дождусь, пока вынесут мешки. Или
ящики, что ли... А когда поезд отойдет, ход будет за мной!
195
— А мы оба?..
— Держитесь поближе ко мне, я вас не брошу. Если я по-
слал вас в Шеридан, значит, рассчитываю на вас. И доверяю.
А сейчас идите к Вудворду! Он знает и мои планы, и людей,
которые пойдут со мной.
Они послушно кивнули и направились к Вудворду — тот
был чем-то вроде лейтенанта при полковнике. Темень еще не
рассеялась, бодрствовавшие трампы разожгли несколько кос-
терков.
В четверть четвертого трампы услышали перестук колес
поезда и увидели резкий свет паровозных огней. Не более чем
в ста шагах от костров машинист затормозил, как бы подчи-
нившись чьему-то приказу, дал свисток и выпустил пар. Ко-
леса взвизгнули, застонали, поезд стал. Заорав от радости,
трампы бросились к вагонам, каждый хотел ворваться пер-
вым. Но полковник видел картину лучше всех остальных,
вместе взятых. Подойдя к паровозу, постучал рукояткой ре-
вольвера по защитной стенке и громко спросил:
— Все в порядке, парни?
— В полном порядке! — ответил рабочий, для вида наста-
вив револьвер на машиниста. — Они нам подчиняются, как
кролики, полковник! Пусть только пошевелятся — получат
пулю!
Олд Файерхэнд — он играл роль кочегара, — опустив
плечи, стоял у водослива, а перед ним с револьвером в руках
другой рабочий. Полковник поверил обману. Одобрительно
кивнул:
— Молодцы, вы свое дело сделали! Награда за мной! Бу-
дете довольны! Оставайтесь наверху, пока я не подам знак, а
потом прыгайте. Пусть эти добрые люди ведут поезд дальше.
Мы ни в чем не повинных людей не убиваем!
Бринкли отступил от паровоза на несколько шагов, и Олд
Файерхэнд выглянул за защитную стенку, чтобы оценить об-
становку. Снаружи никого не видно, все трампы забрались в
вагоны. Было слышно, как в первом вагоне дерутся за обла-
дание чемоданом.
— Поехали, поехали! — приказал охотник машинисту. —
Жми! Жми! Полковник тоже сел! Нельзя медлить ни секунды!
Поезд почти бесшумно тронулся с места.
— Стой, стой! — заорал кто-то. — Перестреляйте этих
собак! Стреляйте, стреляйте!
Услышав этот крик, набившиеся в вагоны трампы испуга-
лись не на шутку. Прыгать на ходу в полной темноте, когда
не знаешь, где едешь, а поезд набирает скорость, решится да-
леко не каждый.
Машинист не отводил глаз от железнодорожного полотна.
Через четверть часа за поворотом у реки появилось светлое
дрожащее пятно. Он дал несколько гудков, но не коротких, а
196
долгих, похожих на протяжные стоны. Приближаясь к мосту,
он предупреждал о подходе поезда.
Но те, о ком он подумал, дело свое знали хорошо. Драгуны
из форта Уоллас подошли сюда незадолго до полуночи. И сто-
яли теперь по обоим берегам реки под мостом, чтобы не дать
уйти ни одному трампу, который попытается бежать. Перед
въездом на мост позицию держали Виннету с рафтерами и
охотниками, а по другую сторону туннеля — вооруженные ра-
бочие. Среди них и сменный мастер, который взялся за весь-
ма рискованное предприятие: когда поезд войдет в туннель,
отцепить паровоз от вагонов. Услышав паровозные гудки,
приказал своим людям:
— Поджигайте костры!
И почти сразу вспыхнуло с полдюжины костров: на свежем
ветру кучи угля и сухих дров горели так, что любо-дорого!
Сам Уотсон зашел в туннель и в ожидании поезда прижался
всем телом к скользкой стене.
Вот состав, не снижая скорости, прокатил по мосту, при-
ближаясь к въезду в туннель. Олд Файерхэнд крикнул стояв-
шим там драгунам:
— Перекройте все пути к отходу!
А секунд через двадцать паровоз с ужасающим скрежетом
остановился посреди туннеля — примерно там, где его под-
жидал сменный мастер. Молнией метнувшись к буферам,
Уотсон отцепил вагоны и побежал назад, к своим. А паровоз,
сердито зашипев, снова рванулся с места. Рабочие завалили
камнями пути перед вагонами и позади, а горящие поленья и
доски из костров набросали тут же, между рельсами — чтобы
лучше видеть разбегающихся трампов.
Все это произошло так быстро, что рассказ о событиях
занял больше времени, чем они сами, и трампы никак не
могли оценить сложившейся ситуации — просто не успели.
Но вот поезд остановился, чего они так хотели. За узкими ва-
гонными окнами темным-темно. А тем, кто первыми проби-
лись к дверям в тамбуре и высунули головы наружу, почуди-
лось, будто они смотрят на море огня и дыма в длинную
черную трубу. Двое из первого вагона заметили, что паровоза
впереди нет, зато где-то рядом на фоне черного неба дрожат
острые языки пламени. Один догадался:
— Мы в туннеле! В вагонах оставаться нельзя!
Началась такая суматоха и толчея, что сгрудившихся впе-
реди, у дверей, просто сметали, вышвыривали вниз. Из ваго-
нов вываливался орущий, стонущий, визжащий клубок чело-
веческих тел, и те из трампов, кому удалось отделаться при
этом легкими ушибами и ссадинами, могли считать, что им
повезло. Некоторые даже хватались за ножи и кинжалы,
чтобы вырваться из цепких объятий других, более напуган-
ных.
197
К темени и сырости туннеля добавился едкий, горький
запах дыма, который заносил сюда свежий предутренний
ветер.
— Дьявольщина! Они хотят удушить нас! — взревел кто-то
из трампов. — К выходу, к выходу!
И десять, двадцать, пятьдесят, сто голосов подхватили этот
крик. Гонимые смертельным страхом, отпихивая друг друга,
сталкиваясь, спотыкаясь и падая, они бежали к обоим выхо-
дам. Но вырваться не могли: впереди стеной вставал огонь,
гудящий, страшный. Первые уже повернули вспять: о том,
чтобы не получить ожогов, чтобы не загорелась одежда, нече-
го было и думать. Но сзади напирали, не хотели пропускать,
и вот неподалеку от бушующих костров между трампами, еще
совсем недавно единомышленниками и сообщниками, нача-
лась дикая потасовка. Нечеловеческие крики, переходившие
в сплошной звериный вой, многократно отражались от стен
туннеля, и снаружи казалось, будто это рычит сама преиспод-
няя.
Обойдя скалу, Олд Файерхэнд подошел к кострам у входа
в туннель.
— Нам и рук марать не придется! — крикнул, увидев его,
один из рафтеров. — Эти звери сами перебьют друг друга.
Слышите, сэр?
— Да, схлестнулись они не на шутку, — кивнул вестмен. —
Освободите-ка мне проход!
— Как, вы хотите войти?..
-Да.
— Ради Бога, не надо! Они ринутся на вас!
— Если я укажу им путь к спасению, они будут только
рады. Он помог рафтеру разбродать горящие поленья одного
из костров. Несколько секунд спустя охотник-смельчак ока-
зался в туннеле — один против безумствующей толпы. В от-
ваге Олд Файерхэнду никто не отказывал, но никогда прежде
его удаль и дерзость не проявлялись столь ярко! И быть
может, никогда прежде его вера в собственные силы не была
столь беспредельной. Хотя ему не единожды приходилось
убеждаться, что непреклонная воля одного-единственного че-
ловека способна заставить толпу оцепенеть.
— Эй, вы там! — прогремел под сводами туннеля его голос,
перекрывая ор и визг, рвавшийся из десятков глоток. — Слу-
шайте, что я вам скажу!
— Олд Файерхэнд! Олд Файерхэнд! — прокатилось по
толпе сразу притихших трампов. Неустрашимость часто за-
ставляет опустить руки даже отъявленных бандитов.
— Да, я самый, — подтвердил он. — Вам хорошо известно,
что, если я за что взялся всерьез, сопротивляться бессмыслен-
но. Если не хотите задохнуться, бросайте оружие и выходите.
Но по одному! Я буду стоять перед входом у костра. Выходи-
198
те, как только я махну рукой. Повторяю: один за другим! Кто
попробует удрать, получит пулю. В голову или в спину — как
ему больше нравится. Если кто попытается выйти с оружием
или спрячет его — смерть! Это не пустая угроза: сами увидите,
сколько со мной солдат, охотников, рафтеров и рабочих. По-
думайте хорошенько! Согласитесь сдаться — выбросите нару-
жу шляпу или пригоршню монет. Это будет для нас условным
знаком. А откажетесь, за кострами на вас направлены сотни
ружей и револьверов...
Последние слова он проговорил сдавленным голосом —
дым разъедал глаза, в горле першило — и в два прыжка ока-
зался у входа, чтобы не стать в последний момент мишенью
для кого-то из потерявших голову трампов. Предусмотритель-
ность — качество ценнейшее, но в данном случае опасения
были излишними. Его появление настолько ошеломило трам-
пов, что никто не осмелился поднять ружье.
Снаружи было слышно, как трампы о чем-то громко спо-
рят, перебивая друг друга. Однако обстоятельства не позволя-
ли им затягивать этот спор: заползавший в туннель дым все
больше затруднял дыхание. Противостоять такому человеку,
как Олд Файерхэнд, им оказалось не под силу, мужество со-
вершенно оставило их. Они не сомневались, что вестмен осу-
ществит свою угрозу, и иного пути, как сдаться в плен, не
видели. Из туннеля вылетела широкополая шляпа. И тут же
Олд Файерхэнд крикнул, что первый может выходить. Выско-
чив из туннеля словно безумный, тот сразу оказался в руках
рафтеров и охотников. Его погнали в сторону моста. И там
другие рафтеры и рабочие, которые запаслись веревками, ре-
мешками и крепкими шнурами, связали его по рукам и по
ногам. За ним через небольшие промежутки времени после-
довали все остальные. Вроде бы их было очень много, а вся
операция прошла достаточно быстро, безо всяких проволочек.
Однако, к немалому удивлению и огорчению победителей,
оказалось, что рыжебородого полковника среди пленных нет.
После допроса некоторых из них выяснилось, что полковник
и десятка два трампов вообще не садились в поезд. Рафтеры
и солдаты тщательно обыскали все вагоны и туннель — ни-
кого и ничего! Выходит, пленные трампы не обманули... Не-
ужели этот человек, из-за которого вся эта операция в основ-
ном и затевалась, снова выскользнул из рук? Олд Файерхэнд
и Виннету вместе с охотниками и рафтерами поскакал к месту
последней остановки поезда — должны же они были оставить
следы. Оттуда послал четырех рафтеров в Шеридан: за своей
лошадью, охотничьим костюмом и теми двумя пленными, ко-
торые остались под замком в доме инженера. Сам же решил
в Шеридан не возвращаться, а первым делом отправить в
форт Уоллас всех трампов: тюрьма военного городка для них
самое подходящее место!
199
Олд Файерхэнд с Виннету исходили место последней сто-
янки трампов вдоль и поперек, не оставляя без внимания ни
один след. И что же в конце концов оказалось? Действитель-
но, десятка два трампов ушли. Не пешком, а верхом, конечно.
И еще столько же лошадей погнали перед собой. Лучших, на-
верное. А остальных разогнали по сторонам...
— Умнее и хитрее этот гад поступить не мог, — процедил
сквозь зубы Олд Файерхэнд. — Со всем табуном его отряд не
справился бы. Разогнав лошадей, он нам задачу усложнил. И
времени выиграл немало.
— Может быть, мой бледнолицый брат ошибается, — за-
метил Виннету. — Другой бледнолицый не ушел далеко. Он
обязательно захочет узнать, что случилось с его людьми. И
если мы сейчас пойдем по следу, он приведет нас в Орлиную
Падь.
— Мой краснокожий брат рассуждает правильно, нет слов.
Но теперь, когда полковнику почти наверняка все известно,
он поспешит скрыться.
— Скорее за ним, может быть, догоним!
— Нет! Мой брат согласится, что сейчас не до погони. Нам
надо в форт Уоллас, там потребуются наши свидетельские по-
казания. На это уйдет целый день. Раньше чем завтра ничего
не выйдет.
— Не слишком далеко мы их отпустим?
— Далеко, да. Но их цель мы знаем. И терять время на
поиски следов не будем. Поскачем прямиком к Серебряному
озеру!
— Мой брат уверен, что путь трампов лежит туда?
— После всего случившегося — да! Теперь им не нужны
деньги ни на покупку лошадей, ни на ружья, ни на порох. Не
нужна и провизия: дичи там полно, настреляют. А если еще
что понадобится, достанут. Придумают как. Нет, я не сомне-
ваюсь, их цель — Серебряное озеро!
— Тогда пойдем по следу полковника сейчас и узнаем,
куда он повел трампов.
Следы беглецов Виннету и Олд Файерхэнд обнаружили
легко: они вели к реке, а потом вверх, к устью.
Трампы опять остановились у Орлиной Пади, недалеко
от моста. Один из них, скорее всего сам полковник, под
прикрытием деревьев и кустарника прокрался к железнодо-
рожному полотну, откуда не мог не увидеть, что его сооб-
щники попали в плен. Вернувшись, Бринкли повел отряд
резко на запад, в результате он окажется в Колорадо-
Спрингс. А оттуда до Серебряного озера, как говорится,
рукой подать.
Из Шеридана прибыли четверо рафтеров, а с ними Хартли
и инженер Черой, которые обязательно хотели тоже дать сви-
детельские показания в форте Уоллас. Зато рабочие, взявшие
200
в виде трофеев оружие трампов и очень этим довольные,
пешим строем вернулись в Шеридан и разошлись по домам.
Для перевозки трампов в форт Уоллас транспорта было
более чем достаточно: и «строительный» поезд, и «почтовый».
А драгуны, которым так и не нашлось прямого применения,
предпочли до возвращения в форт прогуляться верхом по про-
снувшейся прерии.
Сама прерия донесла, наверное, слух о невероятных собы-
тиях у моста до военного городка. К подходу поездов на пер-
роне и перед станционным зданием собрались все его мирные
жители и свободные от несения службы солдаты. Прием, ока-
занный здесь трампам, не оставлял никаких сомнений в том,
что их ожидает после вынесения приговора.
По сей день в тех местах можно услышать рассказы о том,
как презренных трампов выкуривали из туннеля у Орлиной
Пади. И все в один голос говорили: «Виннету придумал, а
Олд Файерхэнд сделал».
Глава одиннадцатая
В ТИСКАХ
На западе штата Колорадо, где севернее реки Ганнисон
вздымаются горы, по равнине, поросшей низкой травой, ска-
кало четверо всадников. Хотя на Дальнем Западе никто не
удивится, встретив странного вида человека, но на каждого из
этой компании обратил бы внимание любой.
Под первым был великолепный жеребец вороной масти из
тех, что разводят некоторые племена апачей. Роста всадник
не особенно большого, в плечах не широк, но сразу видно,
что силы и выносливости ему не занимать. Загорелое лицо
обрамлено темно-русой бородой. На нем кожаные легины,
охотничья рубаха, куртка и сапоги за колено, а на голове ши-
рокополая фетровая шляпа, за ленту которой были продеты
уши убитых им медведей гризли. Широкий пояс, сплетенный
из кожаных ремешков, набит патронами, из-за него торчат
два револьвера и кинжал; от правого плеча до левого бедра он
перевязан лассо; на шелковом шнурке, свисающем на грудь с
шеи, трубка мира с тремя чучелами колибри. В правой руке
всадник держит короткоствольное ружье с причудливой фор-
мой замка, а за спиной висит тяжелая двустволка крайне ред-
кого нынче типа «мед вед сбое в». Это был знаменитый охотник
по имени Олд Шеттерхэнд, прозванный так потому, что мог
одной рукой убить противника. А великолепного жеребца Ха-
татитла ему подарил вождь апачей Виннету.
Рядом с ним скакал маленький, щуплый и безбородый
юноша в синем длиннополом фраке, с блестящими, начищен-
ными пуговицами и большой дамской шляпе-«амазонке», на
которой колыхалось страусиное перо. Брюки были ему корот-
ки, а обут он был в грубые кожаные башмаки с большими
мексиканскими шпорами. Лицо у него мирное, добродушное,
а вооружен он сверх всякой меры — что-то тут не совпадало.
Этого юношу по имени Гелиогобал Морфей Эдуард Франке
друзья называли просто Хоббл-Фрэнком, потому что после
ранения он хромал на одну ногу.
Сразу за ними на старом низкорослом муле тащился вы-
соченный, почти двух метров, всадник крайне изможденного
вида. Он был в кожаных штанах, явно предназначавшихся для
человека более низкого и полного. Его башмаки состояли из
202
такого количества заплат, что казалось, из этих заплат их и
сшили. Рубашка из бизоньей кожи оставляла грудь откры-
той — на ней не было ни пуговиц, ни застежек, ни ремешков.
Рукава ее едва прикрывали локти. Шея повязана хлопчатым
платком, давным-давно выцветшим, а голова покрыта шля-
пой, которая была некогда серым цилиндром и, возможно,
покрывала голову миллионера, а потом никому не ведомыми
путями попала в прерию и оказалась у ее нынешнего владель-
ца. Он счел, что поля ее совершенно излишни, и оторвал их,
оставив спереди что-то вроде коротенького козырька, чтобы
удобнее было снимать этот смятый и совершенно бесформен-
ный головной убор. За толстой веревкой, служившей ему по-
ясом, торчали два револьвера и нож-кожедер, к ней же при-
вязано было много мешочков со всякой всячиной, без
которой ни один вестмен не обойдется. С плеч свисал рези-
новый плащ, но какой! Эта замечательная вещь после первого
же дождя настолько уменьшилась в размерах, что своему пер-
воначальному назначению не соответствовала и напоминала
скорее венгерку. Поперек длиннющих ног лежала длинност-
вольная винтовка — из такой опытный охотник никогда не
промахнется. Определить возраст всадника, равно как и воз-
раст мула, весьма затруднительно. Однако легко предполо-
жить, что вообще-то они друзья и совместных приключений
у них за спиной не счесть.
Четвертый всадник был маленького роста, очень тучный и
коротконогий. Хотя солнце жарило вовсю, он не снимал
шубы, совершенно вылезшей, правда. Если собрать в кулак
всю ее шерсть, едва хватило бы, чтобы принарядить стоящую
мышь. На голове — чересчур большая, постоянно съезжавшая
на лоб панама, из-под шубы видны огромные сапоги с отво-
ротами. Лицо у него круглое, краснощекое, глаза добрые, но
с хитринкой. Он тоже держал поперек седла винтовку новей-
шего образца. Есть ли у него другое оружие, сказать трудно:
шуба все скрывала.
Этих двоих звали Дэвид Кронерс и Якоб Пфефферкорн,
но все знали их как Долговязого Дэви и Толстяка Джемми.
Они были неразлучными друзьями, никто их никогда пооди-
ночке не видел. А если и встречал, то не сомневался, что дру-
гой где-то совсем рядом. Джемми был немцем, а Дэви амери-
канцем, но за долгие годы Дэви настолько перенял у друга его
язык, что вполне сносно объяснялся и по-немецки. Неразлуч-
ными были и их мулы. Они всегда стояли рядом, паслись
вместе, и если приходилось терпеть присутствие верховых или
вьючных лошадей, то хоть недалеко, но все-таки отходили от
них, угощали друг друга и терлись мордами.
К часу пополудни всадники уже оставили позади порядоч-
ное расстояние. Но ни они, ни животные усталости не выка-
зывали, хотя то, что всадники так долго ехали молча, говори-
203
ло обо всем лучше всяких слов. Молчание наконец прервал
скакавший рядом с Олд Шеттерхэндом Хоббл-Фрэнк, спро-
сивший на своем забавном немецком диалекте:
— Так чего, заночуем сегодня у Эль-Крика? А сколько во-
обще-то дотуда?
— У реки будем к вечеру, — ответил траппер.
— Аж до вечера терпеть? Горе! Кто это вытерпит! Мы с
утра в седле. Пора б нам остановиться, пусть хоть лошадки
наши передохнут. Вы какого мнения-суждения?
— Того же. Но доберемся сначала до края прерии! А там
окажемся в лесу, через который протекают целых две ре-
чушки.
— Здорово! Лошадки попьют водицы, да и травку пощип-
лют. А мы сами? Вчера бизонье мясо доели — сегодня утром
кости обгладывали. И целый день не то что зайчишку, даже
воробья на мушку не взяли. Я до того проголодался, что, если
не пожую сейчас, подохну, и все!
— Ну не надо, не пугайте! Без куска жареного мяса не ос-
танетесь.
— Откуда ему взяться? По этому паршивому полю даже
жуки не бегают, не то что козы. Жаркое с неба не свалится!
— Я уже вижу, что мы поджарим на вертеле. Поезжайте
вперед и присмотрите за моей лошадью. Но не слишком-то
торопитесь!
— Как? — удивился Фрэнк, оглядываясь по сторонам. —
Вы увидели какую-то дичь? А я, лопни мои глаза, ничего по-
хожего не заметил!
И, приняв повод из рук Олд Шеттерхэнда, поравнялся с
Дэви и Джемми. Сам охотник свернул влево, где возвышалось
несколько плоских зеленых холмов. Здесь нашла себе приют
целая колония байбаков, степных сурков. Из-за лающего го-
лоса вестмены называют их еще «собачками прерий». Это без-
обидные, безвредные и в высшей степени любопытные суще-
ства, которые предпочитают жить по соседству с гремучими
змеями и совами. Когда к ним приближаются, они становятся
на задние лапы и разглядывают нарушителя спокойствия во
все глаза, принимая при этом самые занятные и уморитель-
ные позы. Почуяв опасность, мигом бросаются в свои норы —
только их и видели! Обычно мясо этих животных охотники
не едят. Не потому, что оно несъедобно, а потому, что жалеют
байбаков. Если обстоятельства все же вынуждают охотника
подстрелить «собачку прерий», он и не попытается подойти к
ним незаметно: перехитрить байбаков страшно трудно. На-
оборот, нужно попытаться вызвать их любопытство, пока не
приблизишься на расстояние прицельного выстрела. Вот и
приходится самому принимать самые невероятные позы и вы-
кидывать бог знает какие коленца. Надо, как говорится, заду-
рить байбаку голову. Когда животные заметили его, Олд Шет-
204
терхэнд начал прыгать туда-сюда, приседать и снова вскаки-
вать, размахивая руками, как ветряная мельница, а сам поти-
хоньку подходил поближе.
Хоббл-Фрэнк, скакавший рядом с Джемми и Дэви, увидел
это и озабоченно проговорил:
— Боже милостивый, он никак умом тронулся? С чего бы
это вдруг? Не белены же он объелся? Но слушайте! Он стре-
ляет!
Олд Шеттерхэнд дважды спустил курок, так что звук от
выстрелов слился в один. Быстро подбежав к холму, он дваж-
ды нагнулся и что-то поднял. Положив двух подстреленных
байбаков в сумку, минут через пять — семь присоединился к
своим приятелям. Скривившись, как от зубной боли, Хоббл-
Фрэнк проговорил:
— Жаркое из этого? Премного благодарен. Я такое в рот
не возьму!
— А вы разве когда-нибудь раньше пробовали?
— Не-ет! Мне бы и в голову не пришло!
— Тогда вы не можете судить о том, съедобна «собачка
прерий» или нет. Вам приходилось есть козлятину?
— Молоденькую козочку на вертеле? — Фрэнк даже язы-
ком прищелкнул. — Конечно, и не раз! Это, знаете ли, объ-
едение!
— Да? Правда? — улыбнулся Олд Шеттерхэнд. — Тысячи
людей подняли бы вас на смех!
— Дураки набитые! Что они понимают? У нас, в Саксо-
нии, такие болваны не водятся, мы в еде знаем толк, как,
может, никто в Европе! Козье мясо — на жаровню! Добавить
чеснока и майорана по вкусу! И жарить, пока не покроется
золотистой хрустящей корочкой! Это, скажу я вам, настоящая
пища богов для дам и господ с Олимпа. Мне ли этого не
знать: у нас в Морицбурге на Пасху, по воскресным и празд-
ничным дням только жареную козлятину и подают!
— Охотно верю! Однако скажите, приходилось ли вам от-
ведать лапена?
— Лапена? Это еще что такое?
— Домашний заяц. Или, попросту говоря, кролик.
— Что?! Кролика? Спрашиваете! Кролик — это вещь! В
Морицбурге и в окрестностях на храмовые праздники и во
время ярмарок всегда делали жаркое или рагу из крольчати-
ны. Мясо получается мягкое-премягкое, так и тает во рту.
— Между прочим, нашлось бы немало людей, которые вы-
смеяли бы вас за эти слова.
— У них с головой не в порядке! Да ведь эти кролики ни-
чего, кроме отборных корнеплодов, не жрут — представляете,
какое нежное у них должно быть мясо? Или вы мне не верите?
— И представляю, и верю. Однако требую взамен, чтобы
вы не клепали на байбаков. Вы сами убедитесь, что их мясо
205
ни в чем козлятине не уступает. Да и крольчатине — самую
малость. Я вас уверяю, что... Стоп, что это там?
Олд Шеттерхэнд указал рукой на юго-запад, где перемеща-
лись какие-то точки. Расстояние было слишком большим,
чтобы с уверенностью сказать, животные это — бизоны, на-
пример, — или всадники. Четверо охотников повернули в ту
сторону и вскоре убедились, что это все-таки всадники, а еще
через некоторое время разглядели и солдатские мундиры.
Вообще говоря, солдаты двигались на северо-восток, но,
заметив четверку, переменили направление и перешли на
галоп. Их вместе с лейтенантом было двенадцать человек. Ос-
тановились они примерно в тридцати шагах от охотников.
Офицер долго не сводил с вестменов недоверчивого взгляда.
И вдруг увидел ружье Олд Шеттерхэнда. Он словно просвет-
лел и спросил, указывая на короткоствольное ружье с причуд-
ливым шаровидным замком:
— Скажите, сэр, это у вас, случайно, не «штуцер Генри»?
— Угадали, — кивнул вестмен. — А где вы такие видели
раньше?
— Видеть никогда не видел, но подробное описание и чер-
теж в руках держал. Говорят, изобретатель был редким чуда-
ком: не разрешил, чтобы изготовили больше дюжины таких
ружей. Опасался, как бы в прерии из этих многозарядных пу-
калок не перебили всех бизонов и индейцев. Большинство
ружей со временем подевались неизвестно куда, только у Олд
Шеттерхэнда штуцер сохранился.
— Совершенно верно, сэр. Последний — у меня! А осталь-
ные пропали вместе с хозяевами.
— Так вы Олд Шеттерхэнд? Я очень рад нашей встрече!
Не хотите ли продолжить путь вместе с нами? Вы оказали бы
нам честь.
— Продолжить путь вместе? А куда?
— В форт Мормон.
— К сожалению, вынужден отказаться. Мы держим путь
севернее, там нас ждут друзья.
— Позвольте узнать где?
— Скорее всего в Элк-Маунтине, в Лосиных горах. Или
подальше, в Бук-Маунтине.
— Тогда я должен предупредить, что племя ютов недавно
подняло топоры войны. Вот почему мы регулярно дефилируем
между фортами Мормон и Индиан. Совсем недавно в лагерь
ютов проникли белые золотоискатели, чтобы увести коней.
Дело было ночью, но индейцы проснулись и дали бой. Белые
были куда лучше вооружены, и немало ютов погибло. С кра-
деными лошадьми и другим добром белые ушли на запад.
Утром индейцы пустились в погоню и настигли бандитов.
Опять было много убитых — с той и с другой стороны. Юты
потеряли шестьдесят воинов, но и белых уцелело и ушло всего
206
шестеро. Юты шастают сейчас по всей округе, ищут этих шес-
терых. И одновременно отправили своих людей в Форт-
Юньон с требованием возместить потери. За каждую лошадь —
другую, за украденные вещи — тысячу долларов за все про все,
за каждого убитого индейца — две лошади и ружье.
— М-да, запросили немало. И что начальство, согласи-
лось?
— Нет, конечно. С какой стати мы, белые, будем отступать
перед ультиматумами краснокожих? Их послы вернулись к
своим вигвамам ни с чем. После чего индейцы и вырыли то-
магавки. Поднялось уже несколько тысяч голов, а у нас, воен-
ных, на этой территории недостаточно сил, чтобы сокрушить
их одним ударом. Без союзников нам не обойтись. Несколько
офицеров спустились к племенам навахо, чтобы заручиться их
поддержкой. И это увенчалось полным успехом.
— А что навахо пообещали за помощь?
— Все трофеи!
Лицо Олд Шеттерхэнда посуровело, он покачал головой:
— Сначала на ютов напали и ограбили, а многих просто
убили. Когда они потребовали наказания преступников и воз-
мещения потерь, им ответили отказом. А теперь, когда они
решили сами наказать негодяев, на них натравливают племе-
на навахо, обещая в награду вещи, которые будут отняты у
тех, на кого напали? Что ж удивительного, что юты пошли на
крайние меры? Отчаяние их безгранично, я не позавидую бе-
лому, который попадет к ним в руки!
— Я обязан подчиняться приказу, действовать по своему
усмотрению права не имею, — пожал плечами офицер. — Я,
сэр, сообщил это для вашего сведения. Я вас предупредил. А
мнение ваше разделять не обязан.
— Вполне понимаю. Спасибо, что предупредили. Когда
расскажете в форте о нашей встрече, не забудьте упомянуть,
что Олд Шеттерхэнд краснокожим не враг и весьма сожалеет,
что высокоодаренная раса может погибнуть только потому,
что более многочисленная и лучше вооруженная раса не по-
зволяет ей развиваться естественным путем. Прощайте, сэр!
И в сопровождении трех друзей поскакал на юг. А солдаты
так и не поняли, отчего он взвился. Сам Олд Шеттерхэнд уже
сознавал, что, распалившись, наговорил лишнего, обратив-
шись не по адресу. Какой янки поверит, будто у него не боль-
ше прав на жизнь и достойное существование, чем у индейца,
которого он, белый, может гонять с места на место, пока не
загонит в могилу!
С полчаса охотники молча скакали по прерии, пока Олд
Шеттерхэнд, который, казалось, был погружен в какие-то не-
веселые думы, не стряхнул с себя оцепенения. Указывая в
207
сторону горизонта, темная линия которого все ширилась, он
сказал:
— А вот и лес, о котором я говорил. Пришпорим лошадей,
за пять минут они запросто донесут нас до него.
Они перешли на галоп и вскоре оказались перед настолько
высокой и, главное, плотной стеной сосняка, что о том,
чтобы въехать в него на лошади, нечего было и думать. Но
Олд Шеттерхэнду уже приходилось здесь бывать, и он напра-
вил своего скакуна к невысокому кустарнику, за которым
проходила так называемая «индейская тропа» — лесная троп-
ка шириной едва ли в метр, протоптанная лошадьми индей-
цев. Спрыгнув, он проверил, нет ли свежих следов. Не найдя
ничего, снова оседлал своего Хататитла и махнул приятелям
рукой: следуйте, мол, за мной.
Здесь, в густом девственном лесу, не чувствовалось ни ма-
лейшего дуновения; кроме стука копыт — ни звука. Олд Шет-
терхэнд держал штуцер наготове. Но почти не сомневался, что
сейчас им ничто не угрожает. Если краснокожие и прочесы-
вают всю округу, то в лес их все-таки вряд ли занесло. Какого
черта тут искать? Да и передвижение затруднено: на всей
тропе двум всадникам не разъехаться, а повернуть обратно
можно в двух-трех местах.
Они довольно долго ехали гуськом, пока тропа не вывела
их на поляну, посреди которой лежало несколько больших ка-
менных глыб. Они были почти сплошь покрыты лишайни-
ком, а в щелях нашли себе пищу корни худосочных кустиков.
Из-под камней журчал ручей, он змеился по поляне и убегал
в лес. Олд Шеттерхэнд спешился со словами:
— Вот здесь мы и дадим лошадям передохнуть. И поджа-
рим байбаков.
Охотники разошлись по поляне, собирая хворост для ко-
стра, а лошади с удовольствием пощипывали траву. Джемми за-
нялся разделкой «собачек прерий», а сам Олд Шеттерхэнд углу-
бился в лес, чтобы окончательно убедиться, нет ли поблизости
краснокожих. Чтобы пройти весь лес насквозь, требовалось не
больше часа, а индейская тропа как бы разрезала его надвое.
Вскоре мясо уже жарилось на вертеле, над поляной по-
плыл довольно приятный запах. Вернулся Олд Шеттерхэнд.
Он успел дойти до опушки леса, откуда открывался вид на
прерию. Сколько охотник ни всматривался в даль, ничего по-
дозрительного не заметил. Это известие не могло не порадо-
вать друзей.
Через час мясо было готово.
— Гм-гм! — буркнул Хоббл-Фрэнк. — Жареная собачати-
на! Если бы кто-то сказал, что мне придется лакомиться
мясом лучшего друга человека, я бы так ответил, что у него
поджилки затряслись бы. Однако я голоден, и придется по-
пробовать...
208
— Никакая это не собака, — напомнил другу Джемми. —
Ты ведь слышал, что это животное просто прозвали собакой —
из-за лающего голоса!
— Это дела не меняет. Ладно, поглядим.
А потом, выбрав себе кусок побольше, он признал, с удо-
вольствием пережевывая:
— Нет, правда, недурственно, честное слово! Напоминает
крольчатину, хотя с нежнейшей жареной козлятиной все-таки
не сравню. Дети мои, я думаю, что от этих двух собак мы ни-
чего не оставим.
— А стоило бы — на ужин, — заметил. Дэви. — Вдруг нам
ничего другого подстрелить не удастся?
— Зачем загадывать наперед? Когда я устал, но сыт и
готов броситься в объятья Орфея, дурные мысли меня не по-
сещают.
— Ты хотел сказать Морфея, — поправил друга Джемми.
— Лучше бы ты помалкивал! Зачем подсовываешь мне это
«М» перед Орфеем? Неужели я не знаю, о чем говорю? В
деревне Клотше под Морицбургом у нас был певческий
клуб, который назывался «Орфей на небесах». Этот хор пел
такие милые и ласковые песни, что слушателей сразу тянуло
в сладкий сон. Вот оттуда, из Клотше, и пошла поговорка
об объятиях Орфея. Ты лучше не спорь со мной, а поедай
свою «собачку прерий» в почтительном молчанье! Это куда
умнее и полезнее, чем противоречить человеку моих знаний
и опыта!..
Если наша четверка чувствовала себя в полнейшей без-
опасности, она крепко ошибалась. К лесу с разных сторон
приближались две группы всадников.
Одна состояла всего из двух человек; на подходе с север-
ной стороны они наткнулись на следы Олд Шеттерхэнда и его
друзей. Спрыгнув с лошадей, начали их буквально обнюхи-
вать. Судя по повадкам, это были опытные вестмены. Не-
смотря на потрепанное платье, прекрасно вооруженные. В
последнее время им пришлось, по-видимому, туго. Лошади
под ними — сытые и бодрые, но ни седел, ни сбруи нет —
только ременные уздечки. В таком виде индейцы обычно
пасут лошадей неподалеку от вигвамов.
— Что ты о них думаешь, Кнокс? — спросил первый. —
Здесь прошли краснокожие?
— Нет, — уверенно ответил тот. — Лошади подкован-
ные; и ехали они сперва рядом, а не один за другим, как
индейцы.
— Сколько их было?
— Всего четверо. Так что нам нечего бояться, Хилтон.
— Если только это не солдаты!
— Ерунда! При чем тут солдаты? В форте, конечно, появ-
ляться незачем. Там столько глаз!.. И начнут еще расспраши-
209
вать о том да этом, мы и запутаемся. А четверым солдатам
нас с толку не сбить. Написано на нас разве, что мы напали
на лагерь ютов?
— Вообще-то я с тобой согласен. Но как бы дьявол снова
не сыграл с нами злую шутку. Ох, попали мы с тобой в пере-
дрягу! Как говорится, теперь мы между молотом и наковаль-
ней: и от ютов несдобровать, и солдатам приказано нас пере-
хватить. Вот и мечемся по прерии как ошалелые! Зачем мы
только поверили этому рыжебородому полковнику! Наобещал
золотые горы, а теперь иди его свищи!
— Нам просто не повезло! Ну чем плохо быстро разбога-
теть? Похоронный марш играть рано! Скоро сюда подойдет
полковник с остальными — и все будет в порядке! Нам бы
только до этого времени продержаться. Сколько я ни ломаю
голову, у нас остается один-единственный выход!
— Ты о чем?
— Надо найти этих белых и присоединиться к ним. С
ними мы сойдем за охотников, и никто в нас грабителей ютов
не заподозрит.
— Думаешь, следы, которые ведут в лес, оставили белые
охотники?
— Думаю, да. И они пока что в лесу. Ну, давай!..
...Рыжебородый полковник пришел к выводу, что его
отряд, состоявший, как известно, из двадцати спасшихся из
Орлиной Пади трампов, недостаточно силен и мобилен.
Можно было предвидеть, что в боях с индейцами он понесет
большие потери. Поэтому во время рейда по штату Колорадо
он принимал в отряд всех, кто соглашался. Это, конечно,
были очень подозрительные субъекты, но Бринкли было не
до выяснения их прошлого. Среди них оказались и Кнокс с
Хилтоном. За сравнительно короткое время банда настолько
разрослась, что приходилось постоянно ломать себе голову,
где запастись продовольствием. Надо разделиться, решил пол-
ковник. Половина отряда двинется к перевалу мимо Ла-Веты,
а вторая пойдет в горы в обход Моррисона и Джорджтауна.
Во главе второй он поставил самых опытных — Кнокса и
Хилтона. Им удалось успешно перейти через перевал и оста-
новиться на дневку поблизости от Брекен-риджа. Тут с ними
стряслась беда, которую никто не предвидел: мимо стоянки
неожиданно промчался табун, освободившийся из-под опеки
своих незадачливых пастухов, и увлек за собой лошадей трам-
пов. Чтобы обзавестись новыми, трампы напали на лагерь ин-
дейцев-ютов. Ну а потом уже юты стали гонять белых по,
горам и долинам, бить где и чем попало. Под конец благопо-
лучно унести ноги удалось шестерым. Но и тем краснокожие
сели на хвост. Вчера вечером погибли еще четверо, и от вто-
210
рого отряда в живых остались только двое, эти самые Кнокс
и Хилтон, его вожаки.
Они вышли на индейскую тропу и ехали шагом, не произ-
нося ни слова. У поляны они оказались как раз в тот момент,
когда перепалка между Джемми и Хоббл-Фрэнком прекрати-
лась.
— Мы с тобой охотники, понял? — прошептал Кнокс, по-
вернувшись к Хилтону. — Говорить буду я, ты держи язык за
зубами.
Олд Шеттерхэнд первым заметил обоих. Подняв штуцер,
он не сводил с них глаз.
— Здравствуйте, люди добрые, — поздоровался Кнокс. —
Не возражаете, если мы отдохнем немного вместе с вами?
— Мы каждому порядочному человеку рады, — ответил
Олд Шеттерхэнд, переводя взгляд с нежданных гостей на их
лошадей.
— Надеюсь, вы не сомневаетесь, что перед вами джентль-
мены? — спросил Хилтон, спокойно выдержавший испытую-
щий взгляд вестмена.
— Судить о человеке, прежде чем познакомишься с ним
поближе, не в моих обычаях.
— Что ж, мы не против предоставить вам эту возможность!
Оба сошли с лошадей и присели к костру. Они сильно
проголодались и с вожделением поглядывали на жареное
мясо. Добродушный Джемми протянул им два больших куска,
и Кнокс с Хилтоном без лишних слов, как и положено вест-
менам, приняли угощение. Вежливость не позволяла сразу за-
давать вопросы, прерывая нехитрую трапезу. И пока они не
насытились, никто не произнес ни слова...
А второй из вышеупомянутых отрядов, который подходил
к лесу с другой стороны, состоял из двухсот индейцев. Олд
Шеттерхэнд, оглядывавший прерию с опушки, никак не мог
их заметить: в тот момент они еще не выехали из-за высокого
лесистого холма. Краснокожие отлично ориентировались на
местности, потому сразу повернули туда, откуда проще всего
было выйти на поляну.
Судя по раскрашенным яркими красками лицам, индейцы
вышли на тропу войны. У большинства были ружья в руках,
у остальных луки и стрелы. Впереди скакал огромного роста
вождь с орлиным пером в косице. Сколько ему лет, сказать
трудно: все лицо испещрено черными, желтыми и красными
полосками. Оказавшись перед тропинкой, он спрыгнул с коня
и пригнулся к земле. Ближайшие к нему воины наблюдали за
его действиями с нескрываемой гордостью и восхищением.
Одна из лошадей громко зафыркала. Вождь поднял руку, и
всадник словно клещами зажал ей ноздри. Раз вождь призы-
211
вал к полной тишине, значит, заметил что-то подозрительное.
Медленно переставляя ноги и не разгибаясь, вождь вошел по
тропинке в лес. А вернувшись, сказал на языке ютов:
— Совсем недавно здесь ступала нога бледнолицего. За
такое время солнце не успеет прокатиться по небосклону
больше чем на пядь руки. Пусть воины-юты станут с ло-
шадьми в тень деревьев. Овутс-ават пойдет искать бледноли-
цего.
Итак, вождя, который был выше и шире в плечах, чем Олд
Файерхэнд, звали Овутс-ават, или Большой Волк. Он вернул-
ся из леса через полчаса, но никого из воинов на месте не
нашел. Вождь тихонько свистнул, и сразу из-за деревьев, ос-
тавив лошадей, вышло десятка два краснокожих. Овутс-ават
взмахнул рукой, и к нему почти вплотную приблизилось пя-
теро или шестеро испытанных в боях воинов.
— Бледнолицые сидят у камней, — сказал он. — Едят
мясо, а лошади пасутся рядом. Мои братья пойдут за мной в
сторону другого выхода из леса. Разделимся и окружим поля-
ну. Как только я дам знак — все вперед! Белые собаки до того
испугаются, что сразу сдадутся. Мы возьмем их голыми рука-
ми и отведем к нашим вигвамам, где привяжем к столбам
пыток. Пятеро останутся здесь, при лошадях. Хуг!
Следом за вождем краснокожие бесшумно вошли в лес. Не
доходя до того места, где тропинка выводила к поляне, разо-
шлись по сторонам.
Покончив с мясом, Кнокс и Хилтон утолили жажду водой
из ручья и вернулись к костру. Хоббл-Фрэнк сунул свой охот-
ничий нож за пояс и, чтобы все, особенно вновь прибывшие,
его поняли, сказал по-английски:
— Так, теперь и мы поели, и лошади сыты. Пора собирать-
ся, чтобы добраться туда, где мы заночуем, еще засветло.
— Да, — поддержал его. Джемми. — Но неплохо бы узнать
прежде, всем ли нам по пути?
— Вы правы, — согласился Кнокс. — Позволено будет уз-
нать, где вы собираетесь остановиться на ночлег?
— Сначала мы поскачем в сторону Лосиных гор.
— Мы тоже! Выходит, нам по пути!
Олд Шеттерхэнд помалкивал. Он незаметно сделал Джем-
ми знак продолжать «допрос», чтобы вмешаться в самый под-
ходящий момент.
— Что ж, я не против, — кивнул толстяк. — А дальше вы
куда?
— Пока не знаем точно. Может, к Грин-Ривер, Зеленой
реке, поохотиться на бобров.
— Ну, в тех местах они почти перевелись. Кто хочет пой-
мать толстохвостиков, должен взять круто на север. Вы, зна-
чит, трапперы, боброловы?
— Да. Меня зовут Кнокс, а его Хилтон.
212
— Но где же ваши ловушки, мистер Кнокс? Разве без них
бобров возьмешь?
— У нас их где-то возле устья реки Сан-Хуан украли не то
воры, не то индейцы. Мы рассчитываем в ближайшем селе-
нии обязательно купить новые. Так как, вы согласны, чтобы
до Лосиных гор мы шли вместе?
— Если мои друзья не против, я возражать не стану.
— Отлично, сэр! Позвольте узнать, с кем имею честь?..
— Почему нет? Меня зовут Толстяком Джемми, а моего
соседа...
— ...Долговязым Дэви, да?
— Верно! Откуда вы знаете?
— Ну как же! О вас в этих местах столько рассказывают!
Все знают: если где увидишь Толстяка Джемми, знай — и
Долговязый Дэви неподалеку. Они как нитка с иголкой! А как
зовут мистера, который сидит по левую руку от вас?
— У него прозвище Хоббл-Фрэнк. Это великолепный па-
рень. Вы еще не раз услышите о его геройских поступках, по-
мяните мое слово!
Фрэнк бросил на Джемми признательный взгляд, а тот
продолжил:
— Последнее имя, которое я назову, вам известно куда
лучше, чем мое. Надеюсь, вы оба наслышаны об Олд Шет-
терхэнде?
— Олд Шеттерхэнд! — восторженно воскликнул Кнокс. —
Нет, правда, сэр, я имею счастье видеть перед собой Олд
Шеттерхэнда? Не могу выразить словами, до чего я рад по-
знакомиться с вами!
Кнокс протянул охотнику руку и посмотрел на Хилтона со
значением, как бы желая сказать: «Радуйся же, теперь мы спа-
сены!»
А Олд Шеттерхэнд словно и не заметил протянутой руки
и холодно проговорил:
— Вы действительно рады? Жаль, что я не могу разделить
ваших чувств.
— Отчего же, сэр?
— Потому что никогда не испытывал радости от встречи с
людьми вроде вас.
— Что вы хотите сказать? — откровенность охотника обес-
куражила Кнокса. — Полагаю, вы шутите, сэр?
— Ни в коем случае. Вы два обманщика и прохвоста. Если
не хуже...
— Думаете, мы проглотим такое оскорбление молча?
— Я в этом ничуть не сомневаюсь. Вам просто ничего
больше не остается!
— Да что вам о нас известно?
— Ничего. И я не желаю знать и видеть вас и впредь.
Много чести!
213
— Сэр, вы заходите слишком далеко. Подозревать — одно,
иметь право на подозрения — другое!
— Вы не так уж не правы, — неожиданно согласился Олд
Шеттерхэнд. — Вы утверждаете, будто поставили ловушки у
устья Сан-Хуана. Когда?
— Четыре дня назад.
— И поднялись сюда прямо оттуда?
-Да!
— То есть с юга? Ложь! Вы появились здесь вскоре после
нас, и на открытой прерии мы обязательно вас увидели бы. А
с северной стороны этот лесной массив уходит резко вверх.
Там-то вы и прятались, когда я, прежде чем свернуть на
тропу, осматривал местность. Вы пришли с севера!
— Сэр, вы ошибаетесь. У меня и в мыслях не было обма-
нуть такого человека, как вы. Вы просто нас не заметили.
— Я? Не заметил? Будь у меня так плохо со зрением, меня
уже тысячу раз убили бы. Не морочьте мне голову! Да, и вот
еще что: где седла и сбруя?
— У нас их похитили!
— За дураков вы нас принимаете, что ли? — презрительно
рассмеялся Олд Шеттерхэнд. — И то у вас украли, и это по-
хитили! А индейская подпруга на лошадях откуда?
— Купили у краснокожих.
— И лошадей тоже?
— Нет, — ответил Кнокс, понимая, что эта ложь заведет
его чересчур далеко.
— По-вашему, юты торгуют лошадиной подпругой? Впе-
рвые слышу. Так откуда все-таки лошади?
— Их мы купили в форте Додж.
— Так далеко отсюда? Держу пари, что ваши еще совсем
недавно паслись на тучных пастбищах. У лошадей, проделав-
ших путь из форта Додж сюда, был бы совсем другой вид.
Между прочим, почему они у вас неподкованные?
— Об этом спросите торговца, который нам их продал.
— Чушь! Какие еще там торговцы! Вы этих лошадей укра-
ли!
— Сэр! — вскричал Кнокс, хватаясь за нож.
Хилтон тоже взялся за свой.
— Оставьте ножи на месте, не то я с вами разделаюсь! —
с нескрываемой угрозой в голосе проговорил Олд Шеттер-
хэнд. — Думаете, я не разберусь, под кем ходила лошадь, под
белым или под индейцем, и кто ее объезжал?
— Что вы выдумываете? Разве вы видели, как мы на них
скачем? В седле вы могли нас видеть считанные секунды,
когда мы шагом подъехали к этим валунам.
— Хватит врать! Я не упустил из виду даже то, что ваши
лошади сторонятся наших. Так ведут себя только кони индей-
цев. Короче, для меня совершенно ясно: эти лошади украде-
214
ны у ютов! А сами вы из той банды белых, что напали ночью
на их лагерь.
Кнокс растерялся, тягаться с этим человеком было ему не
под силу. И подобно многим людям, попадавшим в подобные
ситуации, он прибегнул к последнему аргументу — к трусли-
вым оскорблениям.
— Сэр, я много слышал о вас. Но вы ничем не напоми-
наете мне того благородного и умудренного опытом человека,
о котором столько говорят. Вы словно не в себе и бредите.
Подобные обвинения и подозрения могли возникнуть только
в мозгу сумасшедшего. Или безумца! Чтобы наших лошадей
объезжали индейцы! Обвинить нас в воровстве! Это было бы
смешно, если бы не было так глупо! Теперь я вижу, нам с
вами не по пути. И расстанемся мы с вами без всяких сожа-
лений — кому охота выслушивать всякую ерунду? Мало ли
что еще придет вам в голову... Черт побери, что бы это зна-
чило?!
Говоря это, он искоса взглянул на лошадей. А те вели себя
более чем странно: задрав морды, с шумом втягивали воз-
дух широко раздувавшимися ноздрями, потом закружились
на месте и, испустив радостное ржанье, побежали к краю по-
ляны.
— Да, что бы это значило?! — вскричал в свою очередь
Толстяк Джемми. — Не иначе, краснокожие рядом! Олд Шет-
терхэнд сразу оценил ситуацию.
— Мы окружены, — сказал он. — Ютами, конечно! Лоша-
ди почуяли их первыми — как не почуять своих!
. — Что будем делать? — спросил Дэви. — Отстреливаться?
Неизвестно, сколько их...
— Для начала дадим им понять, что с этими мерзавцами у
нас нет ничего общего. Сейчас это главное!
Он ударил Кнокса кулаком в висок, отчего тот рухнул как
подкошенный. Секунду спустя такой же удар получил и Хил-
тон, который не успел даже сообразить, что произошло.
— Давайте побыстрее поднимемся на валун! — приказал
Олд Шеттерхэнд. — Там мы несколько минут будем в отно-
сительной безопасности. А дальше — посмотрим...
Взобраться на верхний из наваленных один на другой ва-
лунов оказалось делом вовсе не простым. Но опасность зачас-
тую удваивает силы. И через считанные секунды все четверо
были наверху и укрылись, насколько это было возможно, в
расщелинах за худосочными кустами. С того момента, как за-
ржали обе индейские лошади, прошло не больше минуты.
Вождь, который хотел было уже дать сигнал к атаке, переду-
мал, увидев, как один из бледнолицых ударами кулака уложил
двух других. Он не находил этому объяснения и размышлял.
Благодаря чему охотники и успели найти временное укрытие.
Стрелами юты их не достанут. Неизвестно только, есть ли у
215
них ружья... Что остается? Держать оборону, пока не выйдут
патроны? А потом как быть?
Как быть? Этот же вопрос тревожил и Большого Волка.
В большинстве своем индейцы храбрые воины. Отчаянные
смельчаки, способные, если потребуется, даже на самопо-
жертвование, среди них тоже встречаются нередко. Однако
если цели можно достигнуть с помощью хитрости, не под-
вергая себя опасности, никто лоб под пулю не подставит.
Вождь протяжно свистнул, подзывая самых опытных во-
инов.
Вскоре выяснилось, на чем они порешили. С края поля-
ны до охотников донесся зычный голос вождя. Сама поляна
была шириной метров в пятьдесят, так что между тем мес-
том, откуда к ним взывали, и валунами оставалось шагов
двадцать пять, и каждое слово различалось вполне отчетливо.
— Бледнолицых окружило много краснокожих воинов,
пусть они спустятся сверху на землю!
Это предложение было настолько нереальным, что ему не
ответили. Повторив его еще дважды — с тем же успехом, —
Большой Волк добавил:
— Если белые люди не повинуются, мы убьем их.
Тогда Олд Шеттерхэнд крикнул ему:
— Что мы сделали краснокожим воинам? Почему нас ок-
ружили? За что хотят убить?
— Вы из тех собак, что подло напали на наших людей, а
потом угнали лошадей.
— Ты ошибаешься. Здесь всего двое из этих бандитов. Они
оказались здесь совсем недавно, и, когда я узнал, какое зло
они причинили ютам, они свое получили. Если хотите забрать
их — забирайте!
— Заманиваешь нас поближе, чтобы удобнее было стре-
лять?
— Нет! Кто ты вообще такой? И как твое имя?
— Здесь стоит Овутс-ават, вождь ютов.
— Я тебя знаю. Большой Волк силен телом и духом. Он
вождь ютов-ямпа, храброго и справедливого народа, который
никогда не перекладывает чужую вину на невиновных.
— Ты говоришь, как женщина. Ты дрожишь за свою
шкуру. Из страха перед смертью отрицаешь свою вину. Овутс-
ават тебя презирает. А как твое имя? Что-то вроде клички ста-
рого слепого пса?
— Не ослеп ли сам Большой Волк? Он, наверное, не видел
наших лошадей. Они ли украдены у ютов? Среди них есть и
мул. Его тоже украли у вас? Как может Большой Волк при-
нимать нас за конокрадов? Пусть посмотрит на моего воро-
ного! Водились ли в табунах ютов такие кони? Их выводят
только апачи и их вождь Виннету. Пусть воины ютов сами
скажут, напоминает ли им мое имя кличку старого пса! Блед-
216
нолицые зовут меня Олд Шеттерхэнд, а на языке ютов меня
прозвали Покан-му — Убивающая Рука.
Вождь помедлил с ответом, и наступившая тишина про-
длилась несколько минут. Не подлежало сомнению, что имя
охотника было известно многим воинам-ютам. Но вот снова
раздался голос Большого Волка:
— Бледнолицый выдает себя за Олд Шеттерхэнда, но мы
ему не верим. Олд Шеттерхэнду страх незнаком. А тебя страх
лишил мужества. Иначе ты показался бы нам.
— Если ты прав, то воины-юты трусливее меня — иначе
они не прятались бы вместе с тобой от четырех охотников. Я
докажу тебе, что не боюсь вас. Вот он я, перед вами!
Выйдя из укрытия, Олд Шеттерхэнд поднялся на самый
верх валуна и огляделся по сторонам. Он стоял с таким без-
заботным видом, будто был заговорен и ни пуль, ни стрел не
опасался.
— Инг Покан-му, инг Покан-му, хуг! — послышались
громкие голоса. — Это Убивающая Рука, это Убивающая
Рука, конечно, это он!
Бесстрашный вестмен крикнул вождю:
— Ты слышал? Теперь ты веришь, что перед тобой Олд
Шеттерхэнд?
— Овутс-ават верит тебе. Твоя храбрость велика. Наши
пули долетают дальше, чем стоишь ты. Вдруг они засвистят?
— Этого не будет! Воины-юты — не убийцы! А если убьете,
накликаете на себя страшную месть.
— Месть нас не страшит!
— Она настигнет вас и поглотит, не спрашивая, страши-
тесь ли вы ее. Я выполнил желание Большого Волка, я пока-
зался ему. Почему же он сам прячется в тени? Трусит? Или
подозревает во мне грязного убийцу, способного выстрелить
из-за утла?
— Страх неведом вождю ютов. Он знает, что Олд Шеттер-
хэнд берется за оружие только тогда, когда на него нападают.
Я выйду!
И вот уже он, высокий и широкоплечий, отделился от де-
рева, под которым стоял.
— Теперь Олд Шеттерхэнд доволен? — спросил он.
— Нет. Я хочу переговорить с тобой с глазу на глаз, чтобы
узнать, что ты от нас хочешь. Сделай двенадцать шагов по на-
правлению к валуну, я спущусь и сделаю ровно столько же
навстречу тебе. Мы сядем, как это принято у вождей, и все
обсудим.
— Не хочешь ли ты прийти к нам?
— Нет. Окажем друг другу уважение и встретимся на пол-
пути.
— Тогда Овутс-ават окажется на поляне совсем близко к
большим камням. И бледнолицые охотники легко убьют его.
217
— Даю слово, что и волоса с твоей головы не упадет. Они
выстрелят не раньше, чем твои воины выстрелят в меня.
Тогда нам обоим конец!
— Я верю слову Олд Шеттерхэнда. Оно столь же свято, как
и клятва. Вождь ютов придет к тебе. Как будет вооружен
белый охотник?
— Я приду без оружия, оно останется здесь. А ты волен
поступить, как знаешь.
— Большой Волк не примет на себя позора и не уступит
Олд Шеттерхэнду в мужестве. Спускайся!
Вождь положил оружие прямо перед собой на траву.
— Вы сильно рискуете, — предупредил охотника Джемми.
— Вы уверены, что можете довериться ему?
— Да. Вот если бы вождь отошел к своим — чтобы посо-
ветоваться или отдать какой-то приказ, я заподозрил бы не-
ладное. Раз он этого не сделал, я ему доверяю.
— А нам что делать?
— Пока ничего. Возьмите юта на прицел и, если на меня
нападут, сразу стреляйте.
Олд Шеттерхэнд спустился вниз, и оба начали медленно
сближаться. Когда они остановились в двух шагах друг от
друга, Олд Шеттерхэнд поднял в знак приветствия руку и
проговорил:
— Я никогда прежде не видел Большого Волка, но слышал,
что на советах племени он — мудрейший, а в боях — храб-
рейший. Я рад увидеть лицо вождя и приветствовать его как
друга.
Индеец пропустил эти слова мимо ушей, смерил его с ног
до головы испытующим взглядом и ответил, указывая на
землю правой рукой:
— Сядем! Воины ютов были вынуждены вырыть томагавки
войны против бледнолицых. И теперь ни один белый не
имеет права обращаться к вождю как к другу.
Большой Волк сел, Олд Шеттерхэнд — напротив него.
Костер уже догорел. Рядом с пеплом и едва тлеющими сучья-
ми по-прежнему лежали Кнокс и Хилтон, которые никак не
приходили в себя после сокрушительнейших ударов охотника.
Как и украденные индейские лошади, вороной Олд Шеттер-
хэнда Хататитла тоже почувствовал приближение индейцев
прежде, чем прогремел голос вождя, и сразу переменил место,
став почти вплотную к валуну. У старого мула Дэви был столь
же острый нюх, и он последовал примеру вороного. Это по-
служило знаком для лошадей Фрэнка и Джемми: теперь все
четыре сбились у валунов. По их поведению было видно, что
они понимают, в каком опасном положении оказались их хо-
зяева вместе с ними.
Ни тот, ни другой не хотели начинать разговор первыми:
Олд Шеттерхэнд смотрел на вождя с видом человека, которо-
218
му ровным счетом ничто не угрожает, а Большой Волк раз-
глядывал его с нескрываемым недоверием. Вообще-то толс-
тый слой краски не давал рассмотреть выражение его лица,
но поползшие вверх уголки рта как бы давали понять, что
слухи об Олд Шеттерхэнде, которые дошли до него, в чем-то
не совпадали с внешностью охотника. И первая же его фраза
прозвучала не без насмешки:
— Слава Олд Шеттерхэнда велика, однако над землей она
его не сильно возвысила.
Олд Шеттерхэнд был выше среднего роста, но отнюдь не
великаном. Вождю же он представлялся, наверное, кем-то
вроде легендарного Голиафа. Охотник только улыбнулся в
ответ:
— Какая связь между славой и телом? Разве Большой Волк
хотел бы, чтобы я ответил тебе так: вождь ютов ростом велик,
однако храбрость его и слава от этого не возросли?
— Это было бы оскорблением, — сверкнул глазами вождь,
— после которого Овутс-ават немедленно покинул бы тебя и
отдал приказ идти в атаку!
— Почему же ты позволил себе такие слова обо мне? Они,
правда, не могут обидеть Олд Шеттерхэнда, но в них есть то
неуважение, которое я ни от кого не потерплю. Я такой же
вождь, как ты. Я намерен говорить с тобой вежливо и требую
такой же вежливости от тебя. Вынужден сказать тебе это,
прежде чем мы начнем наш разговор — иначе он окажется
бесцельным.
— Мы хотим одного: вашей смерти!
— Это будет убийством, потому что мы вам зла не причи-
нили.
— Рядом с тобой были убийцы, которых мы преследовали.
Почему вы оказались вместе?
— Все не так. Пусть один из твоих воинов пойдет по на-
шему следу! Он очень скоро убедится, что эти оба появились
здесь куда позже нас. И только после того, как наткнулись на
наши следы...
— Это ничего не меняет. Мы жили в мире со всеми и то-
магавки войны закопали. А бледнолицые коварно напали на
нас ночью, увели лошадей и убили много наших воинов.
Ярость наша была велика, а времени — в обрез! Мы послали
к бледнолицым наших мудрых старейшин, чтобы виновных
наказали, а нам возместили ущерб. Но нас высмеяли и про-
гнали. И тогда мы выкопали томагавки войны и поклялись
убивать всех бледнолицых, которые попадут в наши руки. Мы
нашим клятвам верны. А ты — бледнолицый.
— Я вам сочувствую. Большому Волку известно, что я друг
краснокожих.
— Овутс-ават знает это. Но ты все равно умрешь. Когда
бесчестные бледнолицые, которых наши жалобы не тронули,
219
узнают, что по их вине потеряли жизнь люди, на которых
вины нет, и среди них сам Олд Шеттерхэнд, это их ударит.
Тогда они и думать будут по-другому, и действовать.
Это была серьезная угроза. Индеец не хитрил и не запуги-
вал, а выводы, к которым он пришел, были не лишены из-
вестной логики. Олд Шеттерхэнд ответил ему так:
— Большой Волк думает только о своей клятве. А о том,
что будет потом, он подумал? Если он убьет нас, над горами
и прериями прокатится вопль возмущения, тысячи бледноли-
цых пойдут против вас, чтобы отомстить. И месть эта будет
тем более суровой и справедливой, что мы всегда были дру-
зьями краснокожих.
— Вы? А не ты один? Ты говоришь и о своих друзьях тоже?
Кто они?
— Одного из них зовут Хоббл-Фрэнк; может быть, ты его
не знаешь. Но имена двух других ты не мог не слышать: это
Толстяк Джемми и Долговязый Дэви.
— Вождь ютов знает их. Этих бледнолицых всегда видели
вместе, никто никогда не говорил, что они причинили зло ин-
дейцам. Еще раз скажу тебе: смерть таких людей станет
страшным уроком для несправедливых вождей бледнолицых,
они поймут, как неразумно было прогонять наших посланцев.
Ваша судьба предопределена! Но вы с почетом уйдете к
вашим богам. Вы были храбрыми и знаменитыми людьми,
поэтому вы примете самую мучительную смерть, которая нам
известна. Вы снесете все муки, не пошевелив бровью, и весть
об этом облетит все страны. Ваша слава обретет ослепитель-
ный блеск, в вечных охотничьих угодьях вас встретят с ува-
жением и почетом. Вождь надеется, что ты поймешь, какую
честь мы тебе оказываем, и будешь нам благодарен.
Олд Шеттерхэнда эта перспектива отнюдь не прельстила.
Но он не показал виду:
— Твои намерения благородны, и я хвалю тебя за них. Но
большинство из тех, кто придет отомстить за нас, будут ду-
мать иначе.
— Они смешны вождю. Пусть приходят! У Овутс-авата нет
привычки считать врагов перед боем. Разве тебе не известно,
сколько воинов могут собрать юты? К нам на помощь поспе-
шат воины племен янга и унита, сампитчи, на-ванты, вими-
нучи, эльки, капоты, веавы, пансы, тащи, муачи и табеквачи.
И мы разорвем белых воинов на части!
— Отправляйся на восток и пересчитай, если сможешь,
бледнолицых! А какие у них будут вожди! За нас придут ото-
мстить люди, каждый из которых стоит многих ютов.
— О ком ты говоришь?
— Назову хотя бы одного: Олд Файерхэнд!
— Это герой! По сравнению с другими бледнолицыми он
все равно что гризли по сравнению с «собачками прерий», —
220
признал вождь. — Но он один такой! Даже второго такого
мстителя ты не назовешь!
— О-о, я знаю много славных имен. Вот тебе еще одно:
Виннету!
— Не говори о нем! Он вождь апачей. Когда мы встали на
тропу войны, бледнолицые испугались, послали своих людей
к навахо и натравили их на нас.
— Выходит, ты знаешь?..
— Глаза Большого Волка остры, он услышит любой звук.
Разве навахо не из народа апачей? Разве уже поэтому Виннету
не наш враг? Горе ему, если он попадет в наши руки!
— Но тогда и вы горя не оберетесь. Против вас пойдут не
только бледнолицые воины, но и многотысячное войско мес-
калеро, льянеро, липанов, копперов, джиласов и мимбреньо —
все апачи! И когда вы пойдете войной друг на друга, бледно-
лицым останется только спокойно отойти в сторону и наблю-
дать, как юты убивают апачей, а те — ютов.
Вождь в задумчивости опустил глаза и некоторое время
спустя сказал:
— Ты правду сказал. Однако бледнолицые напирают на
нас со всех сторон. Они запрудили все вокруг, они все у нас
отняли, и индейцу суждено медленно и мучительно умирать
от удушья. Разве для него не лучше восстать, чтобы умереть
раньше, но в бою? Картина ближайшего будущего, которую
ты нарисовал, способна лишь укрепить меня в желании вос-
пользоваться томагавком так, как завещали предки. Не трать
силы понапрасну! Все решено — и все исполнится! Или ты
надеешься спасти свою жизнь?
— Пока — да!
— Это невозможно. Известно тебе, сколько воинов привел
с собой Большой Волк? Двести!
— Всего-то? Разве тебе никогда не доводилось слышать,
как я уходил от войска гораздо большего, чем твое? Тебе
никто не рассказывал о моем оружии?
— Говорят, у тебя есть ружье, которое не надо заряжать
перед каждым выстрелом. Но я не верю. Такого не бывает.
— Показать тебе?
— Да, покажи! — При мысли о том, что он воочию уви-
дит ружье, о котором ходят легенды. Большой Волк вооду-
шевился.
— Подожди, я сейчас принесу. — Олд Шеттерхэнд поднял-
ся и направился к валунам за штуцером.
При сложившихся обстоятельствах озадачить и огорошить
индейцев, а по возможности даже запугать, несмотря на их
огромное превосходство в живой силе, было первостепенной
задачей. Для этого штуцер подходил как нельзя лучше. Олд
Шеттерхэнд знал, сколько слухов о нем ходит среди красно-
кожих. Они считали, что волшебное ружье даровано охотнику
221
самим великим Маниту, чтобы сделать его непобедимым.
Джемми подал ему штуцер, Олд Шеттерхэнд вернулся к
вождю и протянул ружье со словами:
— Вот оно, мое оружие. Осмотри его!
Большой Волк хотел было взять его, но отдернул руку.
— А можно к нему прикасаться кому-то помимо тебя?
Если это и впрямь волшебное ружье, то, взяв его, я навлеку
на себя божью кару.
— Я не вправе открыть тебе его тайну. Бери, если хочешь
осмотреть!
Охотник, державший штуцер в правой руке, большим
пальцем незаметно взвел курок таким образом, что при самом
легком нажатии на спуск оно выстрелило бы. Боковым зре-
нием он заметил большую группу вооруженных краснокожих,
которые из любопытства оставили надежное укрытие и подо-
шли к самому краю поляны. Эта группа была столь плотной,
что, попади в нее пуля, кому-то несдобровать...
Весь вопрос в том, возьмет в конце концов Большой Волк
ружье или нет. Он был менее суеверным, чем большинство ин-
дейцев, но что-то его все-таки останавливало. «Брать или не
брать?» — этот вопрос был так и написан на его лице. Теперь
Олд Шеттерхэнд держал ружье обеими руками, причем так, что
ствол был направлен прямо на скопление индейцев. Любопыт-
ство победило в вожде осторожность — он принял ружье. А
Олд Шеттерхэнд вложил его в руки Большого Волка так, что он
коснулся при этом шарового замка. Тут же грохнул выстрел, и
там, где стояли индейцы, раздался стон. Вождь испуганно вы-
ронил ружье из рук. Один из воинов крикнул ему, что ранен.
— Это я... я ранил его? — выдавил из себя вождь.
— А то кто же? — ответил Олд Шеттерхэнд вопросом на
вопрос. — Считай это первым предупреждением. При следу-
ющем прикосновении ружье заговорит всерьез. Нет, ты возь-
ми его, но предупреждаю еще раз, что следующая пуля...
— Нет, нет! — воскликнул вождь, обеими руками отмахи-
ваясь от штуцера. — Это действительно волшебное ружье и
предназначено для тебя одного!
— Вот это мудрые слова, — очень серьезно проговорил
Олд Шеттерхэнд. — Но это еще пустяки; в следующий раз
дело так просто не закончится. Взгляни-ка вон на тот тополек
у ручья! Его ствол толщиной в вытянутую ладонь. Сейчас на
нем появятся десять дырочек от пуль, расстояние между ко-
торыми будет меньше ширины ногтя твоего большого пальца.
Охотник поднял штуцер и нажал на спуск один... три-
пять... семь... десять раз! А потом сказал:
— Пойди посмотри! Узнаешь, как стреляет волшебное
ружье!
Вождь подошел к деревцу. Олд Шеттерхэнд заметил, что
он тщательно проверяет расстояние между отверстиями в
222
гладкой коре большим пальцем. Снедаемые неуемным любо-
пытством, к нему подбежало много краснокожих. Охотник
воспользовался этим моментом, чтобы быстро перезарядить
ружье.
— Уфф, уфф, уфф! — послышались от тополька востор-
женные восклицания индейцев.
Для них истинным чудом явилось уже то, что охотник вы-
стрелил столько раз подряд, не перезаряжая ружья. Но когда
они убедились, что ни одна пуля не прошла мимо и все легли
рядом, на одинаковом расстоянии одна от доугой, — это было
чудом вдвойне! Вождь вернулся, сел на прежнее место и жес-
том руки предложил Олд Шеттерхэнду последовать его при-
меру. Некоторое время он молчал, собираясь, как видно, с
мыслями, а потом сказал:
— Овутс-ават увидел, что тебе покровительствуют великие
духи. Он слышал о твоем ружье, но не верил. Теперь он знает,
что его не обманывали.
— Тогда будь осторожен и хорошенько поразмысли, прежде
чем отдашь приказ. Ты собирался схватить и убить нас. Попы-
тайся! Я не против. Представляю, какими стенаниями и пла-
чем встретят вас матери и жены убитых воинов, когда ты ска-
жешь, сколько их полегло от моих пуль. Но тогда меня не вини!
— Думаешь, мы подставим себя под пули? Вы должны
сдаться без единого выстрела. Вы окружены, у вас нечего есть
и пить. Мы будем держать осаду до тех пор, пока голод не
заставит вас сложить оружие.
— Долго ждать будете! Воды у нас довольно, а мяса и того
больше. Разве ты не видишь — вон стоят наши четыре лоша-
ди? В самом крайнем случае мы не пожалеем и их, но высто-
им! Только до этого дело не дойдет — мы пробьемся! Я пойду
впереди с моим чудо-ружьем в руках, посылая в вас пулю за
пулей — а в меткости моей ты имел случай убедиться!
— Мы спрячемся за деревьями!
— Ты считаешь их надежной защитой от моего волшебно-
го ружья? Так берегись же! Ты будешь первым, на кого я его
направлю. Я друг краснокожих людей, и мне становится боль-
но при мысли, сколько ваших воинов мне придется убить. Вы
и без того понесли тяжелые потери. Теперь, когда начнутся
тяжелейшие бои с нашими солдатами и навахо, погибнет еще
много-много твоих братьев. Зачем же ты заставляешь меня
нести смерть в ваши ряды?
Эти слова не замедлили оказать свое воздействие. Вождь
как будто окаменел, уставившись в пространство невидящими
глазами. А потом, снова овладев собой, не без сожаления про-
говорил:
— Если бы мы не поклялись убить всех бледнолицых, ко-
торых встретим на своем пути, мы бы, наверное, отпустили
вас. Но клятву нарушать нельзя!
223
— Да, клятва есть клятва. Но ее можно взять обратно —
разве не таков ваш закон?
— В одном-единственном случае: если на то будет воля
большого совета вождей. Здесь нет других вождей, кроме
Овутс-авата. С кем мне держать совет?
Теперь Олд Шеттерхэнд добился от вождя примерно того,
на что рассчитывал. Когда индейцы начинают говорить о
большом совете, главная опасность, можно сказать, позади.
Эта особенность краснокожих была охотнику хорошо извест-
на. Поэтому он молча ждал, что еще предложит вождь.
Ют обвел поляну задумчивым взглядом. Он, конечно,
ломал голову над тем, как бы перехитрить бледнолицых и
взять их в плен, хотя у них есть это чудо-ружье. Но все-таки
придя к мысли о необходимости уступить четверым охотни-
кам, хотя при нем двести воинов, сказал:
— Овутс-ават один не может взять клятву обратно; ему
должен позволить сделать это совет старейшин племени. Вы
поедете с нами как пленные и узнаете сами, как совет решит
вашу судьбу.
— В плен сдаются только побежденные. Мы согласны по-
ехать с вами. Но не как пленники, а как ваши попутчики.
— Но без оружия и связанными.
— Нет! Ни в коем случае!
— Уфф! Тогда вождь сделает тебе последнее предложение.
И если ты не дашь своего согласия, мы пойдем на вас, не-
смотря на твое ружье. Вы поедете сейчас с нами в наше се-
ление. Мы оставим вам ружья, лошадей и связывать не будем.
Сделаем вид, будто мы с вами в мире. Но вы поклянетесь, что
без возражений примите любое решение совета. Я сказал. Хуг!
Стало ясно: дальше этого ют отступать не намерен. Но Олд
Шеттерхэнд был вполне доволен итогом переговоров. Если
бы индейцы действительно сделали так, как хотели, охотни-
кам нипочем не уйти бы живыми... Но он добавил еще одно
условие:
— Большой Волк должен признать и подтвердить, что я
ему друг. А мы подчинимся решению совета, не оказывая со-
противления.
— Возьми свой калумет и поклянись!
Олд Шеттерхэнд снял со шнурка трубку мира, набил таба-
ком, и прикурив, выпустил одну струю дыма в небо, другую
на землю, потом на все стороны света и вполне серьезно про-
говорил:
— Клянусь, что решение совета будет нами принято без
возражений.
— Хуг! — кивнул вождь. — Ты правильно сказал.
— Но и ты должен скрепить свое слово клятвой, — и Олд
Шеттерхэнд протянул трубку мира вождю, чего тот никак не
ожидал.
224
Большой Волк втайне надеялся, что обойдется без этого.
И тогда, не будучи связанным клятвой, он мог бы поступить
с бледнолицыми, когда те спустятся с валуна, как ему забла-
горассудится. Ничем не выдав своих мыслей, вождь принял
трубку мира из рук охотника, пустив струю дыма на все сто-
роны, подобно Олд Шеттерхэнду, и сказал:
— Мы не причиним четырем белым никакого зла, пока
совет старейшин не решит их судьбу. Хуг!
Вернув калумет Олд Шеттерхэнду, он встал и подошел к
Кноксу и Хилтону, которые по-прежнему лежали там, где
охотник сбил их с ног.
— На них мое обещание не распространяется, — твердо
проговорил он. — Они из банды убийц; мы видели их лоша-
дей — это наши! Пусть считают, что им еще повезло, если
они приняли смерть от твоей руки!
— Нет, они не мертвы, — возразил Олд Шеттерхэнд, от
взгляда которого во время разговора с вождем не ускользнуло,
как те едва заметно повернули в их сторону головы. — Не
мертвы, — повторил он. — Скажу больше: они давно пришли
в себя. И только притворяются мертвыми — рассчитывают,
что на трупы никто внимания не обратит.
— Пусть эти собаки встанут, не то Большой Волк растоп-
чет их! — вскричал вождь.
Он с такой силой пнул обоих ногами, что тем ничего не
оставалось, как перестать прикидываться убитыми и поднять-
ся на ноги.
— Сегодня утром убийцам удалось уйти от моих воинов, —
мрачно сказал Большой Волк. — Но великий Маниту отдал
их в мои руки. И теперь они будут так вопить у столба пыток,
что услышат все живущие в горах!
Вождь хорошо говорил по-английски, и Кнокс с Хилтоном
не посмели сделать вид, будто не поняли его. Но мысль о спа-
сении еще не оставила их окончательно.
— Убийцы? Кого мы убили? — выкрикнул Кнокс. — Ни-
чего такого за нами нет! Где и кого мы убили?
— Молчи, пес! Мы все знаем. И эти бледнолицые, которые
попали в наши руки из-за вас, тоже знают, какую беду вы
принесли в селение ютов!
Кнокс был хитрецом не из последних. Он увидел, что Олд
Шеттерхэнд стоит рядом с вождем краснокожих как ни в чем
не бывало. Индейцы не осмелились поднять руку на знамени-
того охотника. Под его защитой каждый останется цел и невре-
дим, как и он сам. Такова была мысль, которая показалась
трампу спасительной. Олд Шеттерхэнд — белый. Он не может
не заступиться перед краснокожими за людей своей расы. Рас-
суждая так или примерно так, Кнокс даже повысил голос:
— Конечно, они знают, где мы были и что делали! Ведь
мы уже несколько недель не разлучаемся ни днем ни ночью!
225
Спросите Олд Шеттерхэнда! Он все вам объяснит и подтвер-
дит, что мы знать не знаем тех, кто причинил зло вашему пле-
мени...
— Не заблуждайся! — прервал его Олд Шеттерхэнд. — Во
имя того, чтобы спасти вас от заслуженной кары, я лгать не
стану. Вы знаете, что я о вас думаю: я это вам в глаза сказал.
И мнения своего менять не собираюсь. — Он отвернулся и
зашагал прочь.
— Так вот ты как с нами, будь ты проклят! Ну, раз не хо-
чешь спасти нас, погибнем вместе! — И, обращаясь к вождю,
снова выкрикнул: — Почему ты не схватишь и этих четверых?
Они тоже уводили коней, они тоже стреляли в ютов! Они-то
и поубивали большинство ваших!
Это было неслыханной наглостью. И наказание последо-
вало незамедлительно, да еще какое! Глаза вождя вспыхнули,
Они просто молнии метали, когда он обрушился на Кнокса:
— Трус! Дрожишь перед смертью и сваливаешь свою вину
на других, по сравнению с которыми ты не более чем ползу-
чий гад! За это ты будешь наказан не у столба пыток, а прямо
здесь. Я сниму с тебя скальп, но оставлю в живых, чтобы ты
каждый день видел его у меня на поясе. Нани вич, нани вич!
На языке ютов это значит: «Мой нож, мой нож!»
— Во имя всего святого! — завопил трамп. — Снять скальп
с живого?! Нет, нет!
Он отпрыгнул в сторону, пытаясь спастись бегством.
Какая пустая, какая бессмысленная затея! Даже если он ока-
зался бы в лесу, разве ушел бы он от индейцев? Но вождь
не дал ему и этой возможности. Догнал, схватил за горло,
сжал покрепче — и Кнокс безвольно повис на его руках, как
мешок. ТУг подбежал к вождю воин-ют с ножом. Схватив
его. Большой Волк швырнул полузадушенного Кнокса на
землю и наступил коленом на грудь. Три быстрых надреза,
рывок за волосы, душераздирающий крик трампа — и вот
уже вождь ютов поднялся с окровавленным скальпом в
левой руке. Кгокс больше не шевелился — от нечеловечес-
кой боли он потерял сознание. Смотреть на его голову было
просто страшно.
— Так будет с каждым псом, который убивает и обкрады-
вает, а потом хочет, чтобы его вину искупили другие! — вос-
кликнул Большой Волк, засовывая скальп за пояс.
Помертвевший от страха Хилтон видел, каково пришлось
его сообщнику. Он присел на корточки рядом с телом скаль-
пированного Кнокса, не в силах произнести ни полслова.
Вождь жестом подозвал своих воинов, которые через полми-
нуты запрудили всю поляну, и велел связать Хилтона и Кнок-
са ремнями по рукам и ногам.
Как только Большой Волк упомянул о скальпировании,
Олд Шеттерхэнд поднялся на валун, чтобы не быть свидете-
226
лем этого жуткого зрелища. В немногих словах передал дру-
зьям, о чем шел разговор с вождем.
— Плохо дело, — сказал Джемми. — Выговорить полную
свободу все-таки не удалось? Может быть, дать им бой было
бы лучше?
— Ну, разумеется, нет! Мы не ушли бы отсюда живыми.
— Это как сказать! При том суеверном благоговении, ко-
торое они испытывают к... вашему штуцеру, неизвестно, как
обернулось бы дело. Подойти на расстояние прицельного вы-
стрела они не решились бы.
— Очень возможно, не спорю. Но что уморили бы нас го-
лодом, это точно. Я, правда, упомянул, что мы готовы со-
жрать наших лошадей, но я предпочел бы голодную смерть, а
к моему Хататитлу не прикоснулся бы.
— Не стоят же индейцы вплотную друг к другу или хотя
бы на расстоянии вытянутой руки! Когда совсем стемнеет,
спустимся потихоньку с валуна и ударим все вчетвером: два
удара ножом, два выстрела — и поминай как звали!
— Ну а потом что? Далеко мы убежим без лошадей? Юты,
конечно, разожгут к вечеру костры. Даже если нам удастся
прорваться через их цепи, следы мы оставим, и тут уж они
вцепятся нам в загривок мертвой хваткой. Если мы, как пред-
лагает Джемми, вдобавок убьем нескольких индейцев, поща-
ды не жди.
— Что верно, то верно, — поддержал его Хоббл-Фрэнк. —
Не возьму в толк, как это толстяку Джемми Пфефферкорну
взбрело на ум поучать нашего Олд Шеттерхэнда? Ты, Джем-
ми, вроде гусиного яйца, которое взялось поучать матушку-
гусыню. Олд Шеттерхэнд сделал все, что мог. И я поставлю
ему за это пятерку с жирным плюсом. Не сомневаюсь даже,
что Дэви со мной согласен.
— Само собой, — кивнул Дэви. — Нам против них никак
не устоять.
— Ну, потянемся мы за краснокожими. И к чему это при-
ведет? — стоял на своем Джемми. — Допустим, старики
решат, что мы виновны! И тогда как?
— Я б им не советовал объявлять нас врагами! — с угро-
зой в голосе проговорил Хоббл-Фрэнк. — Эта история и
меня касается, я им не чурбан бессловесный. Пусть только
попробуют поставить меня к столбу пыток! Да я их зубами
разорву!
— Не имеешь права. Мы ведь поклялись. И обязаны сдер-
жать слово.
— Кто тебе сказал? Неужели ты, туповатый мыловар, не
догадался, что в этой клятве есть свои параболы и иноска-
зания? Наш Олд Шеттерхэнд предусмотрительно оставил
портьеру у кулис приоткрытой. О том, что мы позволили по-
ступить с собой, как им в голову взбредет, автор хроник ни-
227
чего не напишет. Положим, мы не окажем сопротивления и
оспаривать решения суда не будем. Как говорится, слово не
соловей! Пускай принимают хоть какое решение, мы по
нему стопудовым молотом не ударим. Но хитрость, хит-
рость — вот в чем вся соль и омега. Хитрость и сопротив-
ление — не два каблука пара. Если суфлер нас осудит, мы
провалимся в какой-нибудь люк, чтобы появиться потом на
другой стороне сцены придворного театра во всей красе и
грандиозности.
— Ты, наверное, хотел сказать «грациозности», раз уж упо-
мянул о придворном театре? — поправил его Джемми.
— О-о, умолкни во имя всего святого! Смеешь ли ты ука-
зывать мне, знатоку всех толковых словарей и энциклопе-
дий?! Грац, если ты еще не запамятовал, это город в далекой
от нашей любимой Саксонии Австрии, а «иозность» вообще
ничего не означает. А «гранд» — это значит большой, вели-
кий, вроде гор, океанов или настоящих вестменов, таких,
как Олд Шеттерхэнд или, извини, твой друг, и благодетель.
Когда, значит, мы появимся на сцене во всей нашей гран-
диозности, любой достаточно комфортабельный человек
поймет, про что речь и на что ему намекают. Но такие, как
ты, намеков не понимают. До изящных выражений ты не
дорос, все возвышенное для тебя вообще темный лес. Ис-
правляйся, Джемми, исправляйся, пока не поздно! Ты посы-
паешь солью мои раны. И когда мне придется закрыть глаза
навеки, не забывай, что насладиться красотой жизни и вос-
парить потом в райские кущи я не смог по твоей вине — ты
никогда не был ко мне достаточно почтителен! Как ни зала-
мывай руки, как ни стенай о моей безвременной кончине,
помни: все мое существование ты отравил своим хронологи-
ческим несогласием.
Джемми так и подмывало поддеть маленького чудака
какой-нибудь ядовитой шуткой, но он удержался, потому что
Олд Шеттерхэнд понимающе подмигнул ему, прежде чем про-
говорил:
— Фрэнк меня понял. Да, я поклялся, что сопротивления
мы не окажем. Но о военной хитрости не обмолвился ни сло-
вом. Мне, конечно, было бы удобнее не прибегать к столь
двусмысленному толкованию данного мной слова. Надеюсь,
судьба не заставит нас пойти на крайние меры. Однако судьба
сама по себе, а жизнь — сама по себе.
— Между прочим, главное — уяснить для себя, можно ли
краснокожим верить? — вступил в разговор Дэви. — Сдержит
Большой Волк свое слово?
— Будем надеяться. Чтобы вождь, выкуривший с кем-то
трубку мира, нарушил клятву, — большая редкость. До совета
старейшин мы можем вполне положиться на этих ютов. Итак,
давайте спускаться. Они уже собираются.
228
Скальпированного, который по-прежнему пребывал в глу-
боком беспамятстве, индейцы положили на спину лошади
плашмя, а Хилтона поперек крупа и крепко привязали. Один
за другим юты исчезали на узкой тропинке. Четверо белых и
вождь замыкали длинную цепочку.
Вскоре они выехали в прерию, которая простиралась до
самых Лосиных гор. Олд Шеттерхэнд инстинктивно чувство-
вал, что где-то недалеко между горами стоят вигвамы племени
Большого Волка. Они почти не разговаривали — да и о чем
могла бы пойти речь?
Глава двенадцатая
НЕ НА ЖИЗНЬ, А НА СМЕРТЬ
Похоже, юты очень торопились. Они пустили лошадей
вскачь, не обращая ни малейшего внимания на страдания
пленника. Какие муки должен испытывать человек, с кото-
рого сняли скальп! Иногда человек оставался в живых после
того, как его скальпировали. Но это редчайшее исключение'
Горы как бы тоже бежали навстречу индейцам, и к вечеру
они достигли первых отрогов. Краснокожие свернули в
длинную и узкую поперечную долину, а потом, оставляя
сбоку долины поменьше и поуже, начали подъем; несмотря
на то, что стемнело, индейцы ориентировались превосходно,
словно стоял светлый день. Взошедшая луна освещала лесис-
тые горные склоны, мимо которых тянулся к перевалу отряд
ютов. Около полуночи они были у цели — вождь жестом
руки послал нескольких воинов предупредить о подходе
главных сил.
Вскоре они оказались у довольно широкой реки, высокие
берега которой чем дальше, тем больше расходились, и, хотя
луна заливала своим светом все вокруг, очертания долины
внизу расплывались. Лес, доходивший почти до самой реки,
начал как бы отступать перед ковыльной прерией, на которой
тут и там были видны огни костров. За все время пути вождь
впервые подал голос:
— Вон там — вигвамы моего племени. Там и решится ваша
судьба.
— Еще сегодня? — уточнил Олд Шеттерхэнд.
— Нет. Моим воинам необходимо отдохнуть. А ваша борь-
ба со смертью продлится дольше и доставит нам больше удо-
вольствия, если вы выспитесь и наберетесь сил.
— Недурно придумано! — заметил Джемми по-немецки,
чтобы краснокожие его не поняли. — Наша борьба со смер-
тью! Дает понять, что столба пыток нам не избежать. Что ты
на это скажешь, старина Фрэнк?
— Пока воздержусь, — пренебрежительно ответил малень-
кий саксонец. — Я свое слово скажу в подходящий момент.
Но одно выскажу тебе сразу: никакого предчувствия смерти у
меня нет. Поживем — увидим! Но если кто вздумает силой
отправить меня к предкам, я свою шкуру дорого продам. И
230
много сирот и вдов индейцев будут оплакивать перед моим
могильным камнем тех, кого я уложу собственноручно.
Их встретили так, как и подобает встречать возвращаю-
щихся воинов: одетые в светлые рубашки индейцы так и вы-
сыпали навстречу отряду. Впереди — мужчины и подростки,
за ними — женщины и девочки.
Олд Шеттерхэнд рассчитывал увидеть обыкновенную ин-
дейскую деревушку, но сразу вынужден был признать: его
предположение не оправдалось! Множество костров говорило
убедительнее всяких слов о том, что воинов здесь гораздо
больше, чем могут вместить вигвамы. Сюда съехались юты из
дальних и ближних селений, чтобы присоединиться к походу
против бледнолицых. Посланцы вождя успели рассказать, что
отряд везет с собой шестерых пленных, — это вызвало непод-
дельный восторг! Краснокожие размахивали оружием и вы-
крикивали самые невероятные угрозы в адрес бледнолицых.
Олд Шеттерхэнд заметил, что рядом с вигвамами здесь
стоят временные палатки из бизоньей кожи и шалаши, кое-
как сооруженные из сучьев. Эти жилища, как постоянные,
так и временные, образовывали круг, внутри которого отряд
и остановился. Трампов отвязали от лошадей и бросили на
землю. Страшный стон Кнокса вызвал довольный рев индей-
цев. Затем к этой паре подвели остальных четверых. Вокруг
пленников выросло плотное кольцо ютов, из которого вышли
женщины и девушки и начали танцевать вокруг бледнолицых,
напевая что-то явно оскорбительное.
Да, унижение было полным. По понятиям индейцев, нель-
зя унизить пленного сильнее, нежели когда вокруг него при-
плясывают женщины. Кто молча сносит подобное обращение,
становится навеки презренным человеком. Поэтому Олд
Шеттерхэнд шепнул своим друзьям несколько слов, после
чего все они опустились на одно колено и прицелились. А сам
он несколько раз выстрелил из ружья в воздух — звуки вы-
стрелов перекрыли женские голоса. Потом он взял штуцер и
прицелился. Сразу наступила немая тишина.
— Как это понимать? — воскликнул он так громко, что его
услышали все. — Я выкурил с Большим Волком трубку мира
и дал согласие выслушать мнение ютов о том, кем они нас
считают, друзьями или врагами. Даже если бы мы действи-
тельно попали в плен, мы не потерпели бы, чтобы женщины
и девушки плясали вокруг нас, как вокруг трусливых койотов.
Нас всего четверо воинов, а ютов сотни. Тем не менее я хотел
бы знать, решится ли один из вас бросить вызов Олд Шет-
терхэнду? Пусть выйдет и сразится со мной! Будьте осторож-
ны. Вы мое ружье видели и знаете, как оно стреляет. Если
женщины опять вздумают плясать вокруг нас, наши ружья за-
говорят и здесь прольется много крови тех, кто презирает за-
коны людей, выкуривших вместе трубку мира.
231
Эти слова произвели сильное впечатление. Ютам понрави-
лось, что знаменитый охотник не только не испугался их
угроз, но и сам прибегнул к этому языку. Женщины и девуш-
ки потихоньку исчезли, не дожидаясь приказа вождя или ста-
рейшин. Мужчины перешептывались; со всех сторон только
и слышалось: «Олд Шеттерхэнд», «волшебное ружье» или
«ружье смерти». Большого Волка окружили воины с белыми
перьями в волосах и о чем-то заговорили с ним. После чего
вождь подошел к четверым белым и проговорил на языке
ютов, которым Олд Шеттерхэнд владел:
— Вождь ютов-ямпа уважает калумет и помнит, что обе-
щал. Судьба четверых бледнолицых решится завтра утром. А
до этого они останутся в вигваме, куда их отведут. Двое дру-
гих — убийцы, и мое обещание к ним не относится. Они
умрут, как я сказал, — истекая кровью! Хут! Доволен ли Олд
Шеттерхэнд теперь?
— Да, — подтвердил охотник. — Но я требую, чтобы наши
лошади были рядом с вигвамом.
— Вождь согласен и на это, хотя и не понимает, чем такое
желание вызвано. Неужели Олд Шеттерхэнд надеется бежать?
Овутс-ават предупреждает, что вигвам будет окружен несколь-
кими плотными кольцами воинов и вырваться белым охотни-
кам не удастся.
— Я обещал выслушать решение совета старейшин. Поэ-
тому ты мог бы вообще не выставлять часовых. Но если ты
на этом настаиваешь, я не возражаю.
— Пойдем!
Когда четверо вестменов последовали за вождем, индейцы
почтительно расступились перед ними. Вигвам, предоставлен-
ный в распоряжение белых, был одним из самых больших. По
обе стороны у входа в вигвам торчали воткнутые в землю
копья; судя по трем орлиным перьям над вигвамом, это ско-
рее всего было жилище вождя.
Охотники вошли, положили оружие на плетеный коврик и
сели. В пяти шагах от вигвама горел костер, и света от его
огня вполне хватало. Большой Волк кивнул им и ушел. Но
вскоре у вигвама появилось много вооруженных воинов, ко-
торые, как и обещал Большой Волк, окружили его плотным
кольцом.
Через несколько минут вошла молодая женщина, которая
поставила перед белыми охотниками две большие миски и
молча удалилась. В более глубокой была прохладная родни-
ковая вода, в другой — большие розоватые куски сырого
мяса.
— Ого! — повеселел Хоббл-Фрэнк. — Это, никак, поздний
ужин? И прохладной воды не пожалели, и мяса килограмма
два положили — щедро! Краснокожие не мелочатся — знай,
мол, наших! Чтобы мы треснули от удивления! Нет, жареное
232
бизонье мясо — это вещь. Не отравили же они его, в самом
деле, мышьяком?
— Мышьяком? — толстяк так и покатился со смеху. — От-
куда у ютов мышьяк? Между прочим, это не бизонье, а лоси-
ное мясо.
— Ты опять во всем разобрался лучше меня? Что бы я ни
сделал и ни сказал — все невпопад. Но я не желаю с тобой
препираться, я просто брошу на тебя презрительный взгляд.
Ты не сможешь не понять, насколько я тебя выше — так ве-
ликан возвышается над пигментом.
— Над пигмеем, — поправил его толстяк.
— Помолчал бы ты хоть двенадцать тактов чужой музы-
ки! — взвился Хоббл-Фрэнк. — Не перенапрягай мой желч-
ный пузырь, а окажи лучше подобающее мне уважение —
разве я не заслужил этого всей моей блистательной жизнью?
Только при этом условии я согласен продемонстрировать
свою популярность и благословлю это мясо присущим мне
поразительным поварским искусством.
— Да, да, пожарьте его, — кивнул Олд Шеттерхэнд, чтобы
остановить этот поток обид и самовосхвалений.
— Легко сказать! А где взять репчатый лук и лавровый
лист? Положим, жаровня есть — вот она, в углу. Но пропустят
ли меня к костру?
— А вы попытайтесь!..
— Ага, «попытайтесь»! Если это придется краснокожим не
по нраву и они пульнут мне в брюхо — какая мне разница,
под шкурой бизона или лося наросло это мясо?! Ладно,
выйду — и будь что будет...
Фрэнк вышел с жаровней к костру и принялся колдовать
над мясом. Стражи особого внимания на него не обращали.
Остальным охотникам не оставалось ничего другого, как тер-
пеливо дожидаться его возвращения.
Удивительное дело: ночь, а от луны исходил такой свет,
что был виден лесистый горный склон, по которому бежала
широкая серебристая полоска — не то ручей, не то речушка,
впадавшая внизу в довольно широкое озеро. А еще дальше
шумел водопад, мимо которого они проезжали по дороге в
индейскую деревню. Ни деревьев, ни кустов вокруг озера как
будто нет, берега у него открытые и плоские.
Почти все индейцы собрались у костров. Недавно вернув-
шиеся воины наблюдали, как жены готовят похлебку и жарят
мясо. Время от времени один из них поднимался и, проходя
мимо вигвама, где сидели бледнолицые, как бы случайно за-
глядывал внутрь. Кнокса и Хилтона не видно и не слышно.
Их положение, надо думать, было аховым.
Через час с дымящейся жаровней в руках в вигвам нырнул
Хоббл-Фрэнк.
— Это не блюдо, а роскошь! То-то вы удивитесь. При-
233
шлось обойтись без приправ, но, благодаря моей врожденной
одаренности и сообразительности, я легко нашел выход.
— Каким же образом? — спросил Джемми, принюхиваясь
к мясу.
Оно не только шипело: в считанные секунды вигвам слов-
но пропитался резким и горьковатым запахом.
— Самым обыкновенным. И, значит, как всегда нашел ге-
ниальный выход, — похвалялся малыш. — Я как-то читал, что
древесный уголь не только заменяет соль, но даже отбивает у
мяса неприятный запах — если он есть. А у этого, между
нами, он был слегка затхлый; я воспользовался своими бла-
гоприобретенными сведениями и обжарил его в золе древес-
ного угля. Правда, огонь костра иногда зализывал жаровню,
но, как подсказывает мое потрясающее поварское чутье, это
будет только на пользу — корочка на мясе такая, что пальчи-
ки оближешь.
— Святые угодники! Лосиное мясо в древесной золе! Да в
своем ли ты уме?
— Не валяй дурака и не прикидывайся! Я-то всегда в
своем! Тебе ли не знать. Зола — это химический враг всех ал-
химических загрязнений. Угощайся лосятиной и не ломай
себе голову: и удовольствие получишь, и подкрепишься на
славу. А может, и поумнеешь.
— Однако ты сам говоришь, что огонь зализывал жаровню, —
покачал головой Джемми. — Мясо подгорело. Оно ни к черту
не годится.
— Не болтай, жуй! — накинулся на него Фрэнк. — Раз-
говаривать или петь за едой — самое вредное дело. Откро-
ется еще не то горло, и пища попадет не в желудок, а в се-
лезенку.
— Да, жуй! Прожуешь его, как же! Вот, посмотри — разве
это мясо?
Джемми подцепил ножом кусок мяса и сунул малышу под
нос. Мясо запеклось черной жесткой коркой.
— Ну да, мясо... А то что же? — защищался Фрэнк.
— Оно чернее китайских чернил!
— Ешь, говорю тебе! Ты такого в жизни не едал!
— Охотно верю. А эта корка?
— Ее надо очистить и стряхнуть.
— А ну покажи как!
— С королевской легкостью! — Фрэнк взял этот кусок и
долго тер его о стенку вигвама, пока черная спекшаяся зола
не сошла с него. — Вот как надо, учись! Неумехам и тугоду-
мам вроде тебя до этого не додуматься. Вот сейчас я откушу
кусочек, он так и растает на языке. Вот...
Запустив зубы в мясо, он с трудом разжал челюсти и ос-
тался сидеть с открытым ртом, обводя друзей недоуменным
взглядом.
234
— Ну, что? — подначил его Джемми. — Не жуется?
— Черт знает что такое... От него сразу запершило и за-
свербило в горле, будто я закусил жареной сапожной щеткой.
В жизни не подумал бы!
— А я в этом нисколько не сомневался. Старая жаровня,
наверное, помягче будет, чем твое мясо. Теперь сам наслаж-
дайся плодами своей фантазии!
— Ну, может, найдется несколько кусков, у которых не
такой твердый и непреклонный характер. Давайте поковыря-
емся...
К счастью, несколько таких кусков действительно на-
шлось, и червяка они заморили. А Фрэнк до отхода ко сну
смущенно помалкивал...
На другой день Кноксу и Хилтону предстояло принять
смерть у столба пыток. Возможно, четверым вестменам тоже.
Такие события индейцы всегда отмечают ритуальными танца-
ми и песнопениями. Чтобы набраться сил, они тоже легли,
загасив все костры, кроме двух: того, что у вигвама Олд Шет-
терхэнда, и того, подле которого под присмотром воинов ле-
жали Кнокс с Хилтоном. Вокруг вигвама индейцы располо-
жились в три кольца, на единственной дороге, ведущей из
деревни к перевалу и в долину, тоже стояли часовые. Бегство
было затруднено до чрезвычайности.
Чтобы юты не заглядывали всю ночь в вигвам, Олд Шет-
терхэнд опустил кожаный полог у входа. И теперь вестмены,
сидевшие в полной темноте, тщетно пытались заснуть.
— Где-то мы будем завтра в это время? — проговорил
Дэви. — Как бы нас не отправили в вечные охотничьи угодья.
— Ну, может, не всех. А одного, двоих или троих? — пред-
положил Джемми. — Вы как считаете, мистер Шеттерхэнд?
— Я не думаю, что они за здорово живешь отпустят нас.
Такие подарки они делать не привыкли. Они предложат нам
сражаться за жизнь...
— Гм-гм! Это все равно что убить сразу. Ведь условия по-
ставят они, ну и гадать нечего...
— Это точно. Но не будем падать духом. В хитрости и лов-
кости мы не уступим, а что до выдержки и выносливости, то
кое в чем и превзойдем. Гордость воинов не позволит индей-
цам выставить против нас человек двадцать — тридцать. А
если попытаются, мы своими язвительными замечаниями за-
ставим их от этой мысли отказаться.
В разговор опять вмешался Хоббл-Фрэнк:
— Не слишком веселую картину вы нарисовали, сэр. Юты
скрутят нас за милую душу. Вам с вашей слоновьей силой и
кулачищами легко шутить! Одного уложите, другого свалите,
третьего проткнете — и прорветесь. А мы, злосчастные недо-
235
мерки, переростки и толстяки, каково нам? Сегодня мы на-
слаждались радостями бытия, наверное, в последний раз...
— Ты насчет жареной лосятины? — спросил Джемми.
— Опять ты начинаешь злить своего лучшего друга и бое-
вого товарища? Перед самым вознесением? Не расщепляй
мой мозг! Голова не полено: надо придумать путь к спасе-
нию!
Фрэнк прилег и закрыл глаза. По другую сторону вигвама
время от времени раздавался приглушенный смешок, но он
не обратил на это никакого внимания. Остальные трое тоже
не произносили ни слова. Тишину нарушало лишь потрески-
вание горящих в костре сучьев. И Фрэнк крепко, словно
ничто на свете ему не угрожало, заснул. Проснулся он от
громких криков индейцев. Полог в вигваме отбросили, и к
ним заглянул высокого роста воин:
— Пусть бледнолицые поднимутся. Я жду.
Олд Шеттерхэнд и его друзья взяли оружие и последовали
за ним. Костры давно потухли, на востоке выкатилось солнце.
Оно оглаживало лучами склоны гор; в этом свете сбегавшая
с горы речушка отливала золотом, а поверхность озера напо-
минала гладкий металлический диск. Солнечное сияние, ко-
нечно, с самым ярким лунным светом не сравнишь. Как от-
четливо видно все далеко окрест! Озеро в западной части
долины длиной никак не меньше двух английских миль и ши-
риной в милю. Оно на некотором расстоянии от берега ото-
рочено узенькой полоской леса. В южной части долины на-
ходился походный лагерь индейцев — несколько сот
временных палаток и хижин. Их лошади паслись на берегу
озера. А лошади белых остались у вигвама.
Между палатками и хижинами сновали индейцы, надев-
шие по такому случаю праздничные наряды — смерть убийц-
трампов была предрешена. Когда мимо проводили белых
охотников, они расступались. Судя по выражению их лиц, по-
явление вестменов вызвало скорее удивление и любопытство,
чем враждебность.
— Что это с ними? — спросил Фрэнк. — У них такой вид,
будто они нас не убить, а купить собираются.
— Их интересует, крепкие ли мы ребята, — объяснил Олд
Шеттерхэнд. — Выходит, я был прав — они уже решили, как
с нами поступить. И заставят биться не на жизнь, а на смерть,
если хотим спастись.
— Будь что будет! Моя шкура им дорого обойдется. Ты не
боишься, Джемми?
Вчерашняя обида Фрэнка улетучилась. Было видно, что он
больше тревожится о друге, чем о себе.
— Бояться не боюсь. Но встревожен — это да. Страх нам
только повредил бы, а если мы сохраним спокойствие и бди-
тельность, будет совсем неплохо.
236
В сторонке от лагеря — два вбитых в землю столба. А
рядом с ними стояли пятеро воинов с орлиными перьями в
волосах, и среди них Большой Волк. Сделав несколько шагов
навстречу белым, он сказал:
— Овутс-ават позвал бледнолицых, чтобы они видели, как
краснокожие воины покарают врагов. Сейчас приведут убийц,
которые умрут у этих столбов.
— Нам это видеть незачем, — отрезал Олд Шеттерхэнд.
— Неужели вы трусы и вид крови вас пугает? Тогда мы
поступим с вами, как с трусами! А мне не придется держать
слово, которое я дал.
— Мы не индейцы. И не считаем геройством глумление
над пленными и убийство безоружных. Когда другого выхода
нет, мы тоже убиваем врагов. Но не пытаем и не мучаем.
— Сейчас вы в моем племени. Значит, должны подчиняться
нашим законам. Кто с этим не согласен, наносит нам обиду.
Олд Шеттерхэнд понял, что вождь распаляется. Если отка-
заться присутствовать при казни, он навлечет и на себя, и на
друзей ненависть индейцев. Поэтому сказал:
— Мы остаемся.
— Садитесь рядом! Вы ведете себя как воины, и, как во-
инам, мы окажем вам уважение.
Овутс-ават сел на траву лицом к столбам пыток. Осталь-
ные вожди сделали то же, и вестменам другого выбора не ос-
тавалось. Большой Волк испустил громкий крик, который
был встречен всеобщим радостным ревом. Воины встали
полукругом перед столбами, а подошедшие женщины и дети
замкнули круг с противоположной стороны.
Привели Кнокса с Хилтоном, связанных настолько креп-
ко, что их скорее несли, чем вели. Хилтон стонал не переста-
вая — с такой силой врезались в тело ремни. А Кнокс молчал.
У него началась раневая лихорадка, последние два часа он
бредил и лишь совсем недавно затих. Вид у него был страш-
ный. Обоих стоя привязали к столбам. И не как-нибудь, а
мокрыми ремнями: когда они высохнут, то сожмутся с такой
силой, что боль сделается нестерпимой.
Глаза Кнокса были закрыты, голова тяжело свесилась на
грудь. Он не приходил в себя и ничего из происходящего не
воспринимал. А Хилтон расширившимися от страха глазами
оглядывал собравшихся. Заметив четверых охотников, крик-
нул им:
— Спасите, спасите меня, люди добрые! Вы ведь не языч-
ники! Или вы явились, чтобы поглазеть, как нас замучают до
смерти?
— Нет, — ответил Олд Шеттерхэнд. — Нас заставили си-
деть здесь. Сделать для вас мы ничего не можем.
— Можете, можете, если захотите! Краснокожие вас послу-
шаются.
237
— Нет, — еще раз повторил Олд Шеттерхэнд. — Вы сами
во всем виноваты. Сумели натворить столько зла, сумейте и
ответить.
— Я ни в чем не виноват! Я ни одного индейца не убил!
Это все Кнокс...
— Не лгите! Подло и бесчестно перекладывать свою вину
на другого. Постарайтесь принять смерть достойно, чтобы
хоть в этом не уронить честь белой расы перед ютами.
— Я не хочу умирать, не хочу! Спасите, спасите!
Хилтон орал так громко, что эти крики разносились по
всей долине. Большой Волк встал и сделал рукой знак, что
будет говорить. Все повернулись к нему. В сильных и образ-
ных выражениях, как и подобает индейскому оратору, он
снова рассказал обо всем, что произошло. А подлое преда-
тельство бледнолицых, с которыми они до сих пор жили в
мире, описал такими словами, что индейцы закричали от вос-
торга. Потом он объявил, что обоих убийц приговорили к
смерти у столбов пыток и что казнь начнется немедленно.
Когда он закончил и сел, Хилтон снова начал взывать к Олд
Шеттерхэнду о помощи.
— Ладно, попытаюсь что-то сделать, — ответил охотник. —
И если казни предотвратить не удастся, постараюсь все же
уговорить, чтобы вас не слишком мучили.
Он посмотрел на вождя, но не успел открыть рот, как
Большой Волк накинулся на него:
— Тебе известно, что Овутс-ават знает язык бледнолицых.
Он понял, что ты пообещал этому подлому псу. Разве вождь
ютов не пошел вам на уступки, не согласился с многими ва-
шими условиями? Попробуй только оспорить наш приговор,
увидишь, какую ненависть ты вызовешь у воинов. Даже я не
смогу взять тебя под защиту. Лучше тебе помолчать!
Отвернувшись от Олд Шеттерхэнда, он поднял руку, и
вперед выступило двенадцать индейцев. Он снова бросил
взгляд на охотника и сказал:
— Это родственники убитых. Им принадлежит право на-
чать казнь. Они будут бросать в негодяев ножи.
Когда краснокожие ставят врагов к столбам пыток, они
стараются по возможности затянуть казнь. Сначала наносят
легкие телесные раны, а потом все более тяжелые. Обычно
начинают с метания ножей, причем всякий раз заранее объ-
является участок туловища, руки или ноги, куда следует по-
пасть. И выбирают их поочередно, таким образом, чтобы при-
говоренный к смерти не истек кровью сразу.
— В большой палец правой руки! — приказал Большой
Волк.
Трампов связали так, что руки их были как бы расставле-
ны в стороны. Краснокожие разделились на две группы по
шесть человек и выстроились друг другу в затылок на рассто-
238
янии двенадцати шагов от Хилтона и Кнокса. Первый взял
лезвие ножа тремя пальцами правой руки, прицелился, бро-
сил и попал точно в большой палец. Хилтон взвыл от боли.
В Кнокса тоже попали, но он был в столь глубоком обмороке,
что не пришел в себя даже после этого болезненного удара.
— В указательный! — приказал вождь.
Подобным же образом он называл по очереди и другие
пальцы, в которые метавшие ножи индейцы попадали с уди-
вительной ловкостью. И если в начале пытки Хилтон только
единожды вскрикнул, то теперь он выл, не переставая. Кнокс
очнулся, когда индейцы принялись обрабатывать его левую
руку. Он оглядел всех полубезумными, налитыми кровью гла-
зами и, снова закрыв их, испустил истошный крик. Он понял,
что ему предстоит. Снова начался приступ раневой лихорад-
ки; смертельный страх и это состояние исторгало из его груди
такие звуки, которые мало кому доводилось слышать.
Пытка продолжалась, несмотря на непрекращающиеся
крики жертв. Индейцы целились поочередно в тыльную сто-
рону руки, в предплечья и плечи, в голени ног и в бедра. Это
продлилось с четверть часа и служило как бы прелюдией к
пытке, которая должна была продлиться несколько часов. Олд
Шеттерхэнд и трое его товарищей отвернулись: смотреть на
все это было выше их сил. Но крики-то они слышали...
С раннего детства индейцы закаляются, приучая себя сно-
сить любую физическую боль. И достигают в этом отношении
высот, поражающих воображение: они способны стерпеть чу-
довищную боль не моргнув глазом. Может быть, нервная сис-
тема индейцев устроена иначе, чем у европейцев. Когда ин-
дейца берут в плен и ставят к столбу пыток, он встречает
любую боль с улыбкой на губах, громко распевает свою пред-
смертную песню, прерывая ее лишь для того, чтобы бросить
в лицо мучителям оскорбление или издевку. Мужчину, стена-
ющего у столба пыток, краснокожие просто не могут себе
представить. Если кто пожалуется на нестерпимые страдания,
то становится существом, презираемым всеми. Чем громче
крики, тем сильнее презрение. Случалось даже, что бледно-
лицых, которых пытали, отвязывали и отпускали, потому что
они вели себя, как бабы, а жалких трусов бояться нечего и
мучить их позорно для воина.
Можно себе представить, какое впечатление произвели на
индейцев крики и вой Кнокса и Хилтона. Юты отвернулись
от них с возгласами презрения и возмущения. Когда родст-
венники убитых получили удовлетворение, вождь предложил
остальным продолжить пытку ненавистных бледнолицых. Но
никто не хотел иметь дела с такими собаками и койотами.
Один из старейшин встал и сказал:
— Эти люди недостойны того, чтобы храбрый воин кос-
нулся их рукой. Передадим их нашим женщинам. Душа того,
239
кто погиб от руки женщины, обретает в вечных охотничьих
угодьях облик женщины, теряет все качества и права воина-
мужчины и на веки вечные обречена работать. Хуг.
После недолгого обсуждения его предложение приняли. В
круг вызвали жен и матерей убитых. Им дали ножи, которыми
они должны были наносить осужденным легкие раны в том
порядке, который определит Большой Волк.
Европейцу трудно представить себе, что женщина способна
на подобную жестокость. Но индейцы и живут по-другому, и
чувствуют иначе. Жажда мести за подлые убийства загасила в
них позыв к состраданию... Между прочим, упоминание ста-
рейшины о месте труда в жизни индейца неслучайно: так от-
носятся к труду все краснокожие, кроме оседлых жителей пре-
рии. Они считают труд делом, недостойным воина и охотника.
Женщины, в основном старухи, подчинились приказу ста-
рейшин. И оба белых снова разразились такими воплями и
причитаниями, что даже индейцам стало невыносимо слы-
шать это. Большой Волк призвал всех к тишине и сказал:
— Эти бабы недостойны того, чтобы после смерти обрести
хотя бы облик женщины. Они умрут. Но они уйдут в вечные
охотничьи угодья как койоты, которых будут гнать и пресле-
довать, не зная пощады. Пусть их отдадут собакам! Хуг.
И снова старейшины начали совещаться. Их решения Олд
Шеттерхэнд ожидал с затаенным ужасом. Несколько ютов
ушли за собаками. Вождь повернулся к охотникам:
— Мы натравим на бледнолицых наших собак. Они набро-
сятся на них не раньше, чем их науськают. Но тогда они будут
готовы разорвать в клочья всякого бледнолицего, который
окажется поблизости. Поэтому мы отведем вас в вигвам и
будем охранять, пока собак опять не привяжут.
На том и порешили. Снаружи минут десять было тихо,
лишь изредка до их слуха доносились стоны Хилтона. Потом
громко и заливисто загавкали собаки, постепенно этот лай
перешел в кровожадное рычанье. В предсмертном крике сли-
лись два мужских голоса — и наступила тишина.
— Слышите?! — тихонько проговорил Джемми. — По-
моему, они грызут кости... Собаки их уже разорвали и теперь
грызут кости.
— Это не исключено, — так же негромко ответил Олд
Шеттерхэнд. — Но этот треск существует только в вашем во-
ображении. Я тоже черт знает что себе представил... Слава
Богу, нас не заставили досмотреть чудовищный спектакль до
самого конца.
Четверых охотников снова повели из вигвама на площадь
казни. В отдалении они увидели пятерых ютов, которые та-
щили сопротивлявшихся собак. Неужели они почуяли запах
белых? Одна из собак начала упираться всеми четырьмя ла-
пами. Повернув голову, заметила охотников. Индейцу, не
240
ожидавшему резкого рывка, не удалось ее удержать — собака
вырвалась. Присев на секунду на задних лапах и обнажив ог-
ромные клыки, она вся подобралась и бросилась в сторону
белых. Даже индейцы испугались: они предвидели, чем это
может завершиться. Собака была такой огромной и сильной,
что человек просто не мог справиться с ней. Но ни один из
них и не подумал выстрелить в нее. Только Дэви вскинул
ружье.
— Не стреляйте! — крикнул ему Олд Шеттерхэнд. — Ин-
дейцы не простят нам смерти такой собаки. Ничего, я покажу
им, что значит кулак охотника!
Он просто выпалил эти слова. И вообще, все происходило
гораздо быстрее, чем можно рассказать или описать. Собака
приближалась к нему длинными, почти пантерьими прыжка-
ми. Олд Шеттерхэнд рванулся ей навстречу, опустив руки.
— Тебе конец! — крикнул ему Большой Волк.
— Поглядим! — успел еще ответить охотник.
Вот и собака! С широко открытой пастью, злобно урча,
она бросилась на охотника. Она уже была в воздухе, когда он
смело шагнул ей навстречу. Вот это было столкновение! Че-
ловек против собаки! Олд Шеттерхэнд сомкнул руки на шее
собаки, которая хотела вцепиться ему в горло, и так плотно
прижал ее голову к себе, что она укусить не смогла. Сжал еще
крепче, и собаке стало нечем дышать. Задние лапы несколько
раз дернулись и повисли. Охотник рванул левой рукой ее го-
лову в сторону и кулаком правой изо всех сил ударил по ней.
А потом отшвырнул собаку от себя.
— Вот она, лежит! — крикнул он, обращаясь к вождю. —
Пусть ее посадят на цепь или привяжут, чтоб не натворила
бед.
— Уфф! Уфф! — удивлялись юты.
На такое никто из них не был способен. Большой Волк
приказал унести собаку, подошел к Олд Шеттерхэнду и сказал
с нескрываемым восхищением:
— Белый охотник — герой. Ноги ни одного из моих людей
не устояли бы, грудь ни одного из них не выдержала бы та-
кого столкновения. Почему Олд Шеттерхэнд не велел стре-
лять?
— Зачем же лишать вас такого прекрасного животного?
Бросив на охотника взгляд, в котором сквозило удивление
и уважение, вождь отвел его в сторону, где вне круга индейцев
четверо белых должны были дожидаться решения совета ста-
рейшин, а сам поспешил к ним.
Охотники долго не отводили глаз от обоих столбов. На
ремнях висели трупы разорванных разъяренными собаками
убийц. Зрелище такое, что вовек не забудешь.
Начался традиционный у индейцев совет старейшин. Пер-
вым поднялся и долго говорил Большой Волк, за ним, по
241
старшинству, все остальные. А потом все повторилось еще
раз. Простым воинам слово не давали. Образовав плотный
круг, они стояли и слушали в почтительном молчании. Обыч-
но индейцы немногословны, однако во время совета любят
порассуждать и поиграть словами. Есть индейцы, которые
даже прославились благодаря своему красноречию.
Совет продолжался не менее двух часов, целую вечность
для тех, чья судьба зависела от его решения. Наконец все ста-
рейшины воскликнули в один голос «Хуг!» — оно было при-
нято. Позвали белых и ввели их в центр круга, чтобы объ-
явить приговор. Вперед выступил Большой Волк:
— Бледнолицым известно, зачем мы собирали совет ста-
рейшин. Мы поклялись убивать всех бледнолицых, которые
попадут нам в руки. Вы бледнолицые, но вы друзья индейцев.
Поэтому вас не постигнет судьба других бледнолицых, оказав-
шихся у нас в плену. Они будут поставлены к столбам пыток.
Вам же мы предоставим право сражаться за свою жизнь.
Он ненадолго умолк, чем сразу воспользовался Олд Шет-
терхэнд.
— С кем? Нас четверо, а вас сотни! Ладно, я согласен. Мое
волшебное ружье отправит в вечные охотничьи просторы
многих из вас!
Олд Шеттерхэнд поднял штуцер. Вождю не вполне удалось
скрыть свой невольный испуг. Коротко взмахнув рукой, он
возразил:
— Олд Шеттерхэнд ошибается. Каждый из вас сразится с
одним-единственным противником. Победитель получит
право убить побежденного и владеть его добром.
— С этим я тоже согласен. Но кто будет выбирать себе
противников? Вы или мы?
— Мы. Овутс-ават вызовет добровольцев.
— А как и каким оружием мы будем сражаться?
— Не обязательно оружием. Воины сами выберут способ
борьбы.
— Это несправедливо.
— Нет, справедливо. Мы пошли вам на такие уступки, что
ничего другого вы требовать не вправе.
— Хорошо. Но все должно быть по-честному. Ты сказал,
победитель имеет право убить побежденного. Предположим,
я возьму верх над твоим воином и убью его. Отпустите вы
меня на все четыре стороны?
— Да. Но тебе не победить. Никто из вас не победит.
— Я тебя понял. Вы выберете таких воинов и такие спо-
собы борьбы, что на вашей стороне будет явное преимущест-
во. Вот на что вы рассчитываете! Не заблуждайтесь! Может
выйти совсем не так, как ты думаешь. Дай слово вождя, что
тот из нас, кто победит в честном бою, будет признан вашим
другом — со всеми правами!
242
— Даем слово!
— Отлично! Вызывай своих воинов!
Индейцы начали оживленно переговариваться, советовать-
ся и даже спорить. Олд Шеттерхэнд негромко сказал своим
друзьям:
— Перегибать палку было нельзя. Хотя их условия нас
никак не устраивают.
— За неимением лучшего будем довольствоваться этими, —
философски заметил Долговязый Дэви.
— Я беспокоюсь о вас. А со мной все будет в порядке.
Хотя любопытно, кого судьба выберет мне в соперники.
— Как кого? Большого Волка, конечно! Никто из воинов,
скорее всего, не вызовется. И тогда ему придется спасать
честь племени. Он силач, ничего не скажешь. Настоящий
слон!
— A-а! Я его не боюсь. Да, но вы!.. Для вас выберут наи-
более умелых соперников и те виды борьбы, в которых вы
вряд ли сильны. Ну, к примеру, я не думаю, чтобы мой со-
перник пожелал вступить со мной в кулачный бой... Эх, что
толку сейчас судить да рядить. Главное — не расслабляться.
— ...держать ухо востро и поднатужиться! — подхватил
Хоббл-Фрэнк. — Что до меня, то я спокоен, как верстовой
столб. Сегодня юты познакомятся с крепким орешком из Мо-
рицбурга. Я буду биться так, что искры долетят до самой
Гренландии.
Тем временем юты угомонились. Они снова стали в круг,
и Большой Волк вывел на середину троих воинов.
— Назови теперь пары! — обратился к нему Олд Шеттерхэнд.
Вождь подтолкнул в сторону Долговязого Дэви первого и
сказал:
— Это Пагу-ангар, Красная Рыба. С ним бледнолицый
сразится не на жизнь, а на смерть в плавании.
Юты, несомненно, сделали удачный выбор. По длинному
костлявому Дэви было сразу видно, что в воде он будет чув-
ствовать себя неуютно. А краснокожий — мясистый, широко-
грудый, с мускулистыми руками и ногами. И, вдобавок, луч-
ший пловец в племени. Имя его говорило само за себя, а
презрительный взгляд, который он бросил на Дэви, лишь
подтверждал это.
Затем вождь подвел к коротышке Джемми высоченного
роста широкоплечего воина. Не человек, а гора мускулов.
— Это Намбовх-ават. Бледнолицый будет с ним бороться.
Их свяжут, спиной к спине. И дадут по ножу. Тот, кто первый
повалит другого, имеет право заколоть его.
Намбовх-ават, Большая Нога, тоже носил свое имя с пол-
ным правом. Ноги и ступни у него были преогромнейшие.
Он, наверное, так твердо стоял на земле, что дела у Толстяка
Джемми были куда как плохи.
243
Оставался третий, худой, очень высокий, с выпуклой гру-
дью и длиннющими конечностями. Большой Волк остановил-
ся вместе с ним перед Хоббл-Фрэнком и проговорил:
— А это То-ок-тей, он согласился бежать с бледнолицым
взапуски — не на жизнь, а на смерть!
Бедолага Хоббл-Фрэнк! За то время, как То-ок-тей, Пры-
гающий Олень, сделает своими семимильными ножищами два
шага, ему, немного прихрамывающему, придется сделать де-
сять! Да, юты предусмотрели все до мелочей...
— А со мной кто сразится? — спросил Олд Шеттерхэнд.
— Овутс-ават, — гордо ответил Большой Волк, расправляя
плечи. — Ты считаешь, что тебя все боятся. Увидишь, как ты
ошибаешься.
— Я вполне удовлетворен, — миролюбиво проговорил Олд
Шеттерхэнд. — Я всегда выбирал противников только среди
вождей!
— Ты будешь побежден! Разве тебе приходилось слышать,
чтобы кто-то превзошел Большого Волка как воина?
— К чему теперь наши слова? Пусть лучше заговорят
ружья. — Олд Шеттерхэнд предложил это не без умысла.
Он был уверен, что вождь не согласится. И тот действи-
тельно поспешил ответить:
— Овутс-ават ничего не желает знать о твоем волшебном
ружье. Спор между нами решат томагавки и ножи.
— Меня это тоже устраивает.
— Скоро ты будешь трупом, и все, что принадлежало тебе,
перейдет к вождю.
— Тебе, как видно, не терпится завладеть моим конем? Но
волшебное ружье еще более ценная вещь. Что ты с ним сде-
лаешь?
— Большому Волку оно не нравится. И никто другой не
хочет иметь его. Слишком оно опасное. Мы его так закопаем,
что никто не найдет.
— Пусть тот, кто возьмет ружье в руки, обращается с ним
поосторожнее. Не то навлечет еще гнев богов на племя ямпа-
ютов. А теперь скажи, в какой последовательности и где будут
происходить поединки?
— Сначала поплывут. Нам известно, что белые перед смер-
тью взывают к своим богам — на это тоже уйдет некоторое
время. Я дам вам столько, сколько вы называете «один час».
Индейцы окружили белых столь плотным кольцом, потому
что рассчитывали увидеть на их лицах неподдельный испуг:
еще бы, при таких-то противниках! Ничего похожего не об-
наружив, потихоньку разошлись. На них будто бы и внимания
не обращали. Но охотники отлично знали, что с них глаз не
спускают. Сидя рядом, они искали пути спасения. Долговя-
зому Дэви угрожала опасность первому. Вид у него был се-
рьезный и несколько огорошенный.
244
— Красная Рыба! — проворчал он. — Конечно, этот про-
хвост заработал свое имя как отличный пловец.
— А вы?.. — спросил Олд Шеттерхэнд. — Плавать вы умее-
те, это я видел, когда мы купались и форсировали реки. А как
насчет скорости?
— Похвастаться нечем.
— Плохо дело!
— Да, плохо! Кожа да кости — это про меня сказано. Но
разве я в этом повинен? По-моему, кости у меня тяжелен-
ные.
— Значит, сами обогнать его вы не сумеете. Ну а как об-
стоит дело с выносливостью?
— С выносливостью? Великолепно! Выдержу сколько угод-
но. Но в выносливости мало проку, если он сразу уплывет от
меня. Придется, видно, мне подарить ему свой скальп.
— Не скажите! Я не теряю надежду. Не умеете вы случайно
плавать на спине?
— Да, на спине у меня получше получается.
— Многие считают, что для худых и костлявых людей этот
способ плавания подходит больше других. Ляжете на спину,
голову погрузите в воду, ноги поднимите повыше. Равномер-
но и сильно бейте ими по воде, отталкивайтесь, а дыхание
переводите только тогда, когда будете бить руками.
— Допустим! Но это меня не спасет. Эта Красная Рыба все
равно обойдет меня.
— А может, и нет. Есть у меня одна задумка. И если вый-
дет по-моему... Надо, чтобы вас течение несло, а он плыл бы
против течения.
— Надо бы! Разве оно есть в озере, это течение?
— Полагаю, да.
— Откуда вы знаете, где нам предложат плыть?
— Конечно, вон в том озере. На самом деле это просто
большой пруд, продолговатый, метров пятьсот в длину и
триста в ширину. Да, приблизительно так. В него стекает гор-
ный поток и уходит, если я не ошибаюсь, к левому берегу.
Это и создает течение вдоль левого берега. Положитесь на
меня! Если есть хоть малейшая возможность победить, вы с
помощью этого течения победите!
— Это было бы чудом из чудес, сэр!. Ну допустим, это уда-
лось. Что же мне, убить Красную Рыбу?
— А вам очень хочется?
— Уж он-то непременно заколол бы меня. Хотя бы для
того, чтобы завладеть моим жалким скарбом.
— Вы правы. Но великодушие с нашей стороны будет
более чем уместным. Если мы победим, конечно. Да, если...
— Я вас понял. Однако как мне быть, если победит он и
пойдет на меня с ножом? Я ведь не имею права сопротив-
ляться!
245
— Ручаюсь, что при таком исходе я сумею уговорить вождя
повременить с разрешением спора до окончания последнего
из поединков.
— Отлично! На худой конец и это может служить некото-
рым утешением. Ну, Джемми, а у тебя как обстоит дело?
— Не лучше, чем у тебя, — махнул рукой толстяк. — Моего
противника зовут Большая Нога. Понимаешь, что это значит?
Он на своих ножищах стоит на земле как слон, его не сдви-
нешь. Я его на две головы ниже, мне и подавно его не пова-
лить. Видел, какие у него мускулы? Настоящий слон... Не мне
с моим жиром с ним тягаться!
— Не падайте духом, дорогой Джемми, — подбодрил его
Олд Шеттерхэнд. — Я примерно в таком же положении.
Вождь намного выше и шире в плечах, чем я. Зато в ловкости
я его, пожалуй, превзойду. Да и мускулы у меня покрепче
будут.
— Ну, за ваши мускулы я спокоен. Но мне-то каково! Со-
противляться я буду до последнего, но сладить с ним мне не
под силу. Вот если бы исхитриться, найти что-то вроде этого
подводного течения!
— Оно есть, как не быть! — перебил его Хоббл-Фрэнк на
своем саксонском диалекте. — Если бы этот гусь лапчатый
мне достался, я бы забот не знал.
— Ты? Ты даже меня не поборол бы!
— В силе я тебе уступаю. Но не в уме и не в изворотли-
вости. Побеждать надо умом. Ты меня понял?
— Что толку в уме, когда против тебя целая гора мускулов?
— Сразу видно, что ты за фрукт такой! Вечно выдаешь
себя за всезнайку. Одергиваешь меня на каждом шагу, а когда
подошло время великих битв не на жизнь, а на смерть, когда
с тебя могут снять скальп, ты и опустил лапки, как муха в
сметане. Раз, мол, мне не выбраться, то и стараться незачем.
— Не трави душу, выкладывай, если что придумал!
— «Если»!.. Вечно ты меня недооцениваешь! Мне себе го-
лову ломать не приходится: стоит только захотеть, оно само
придумывается. Вас, значит, поставят спинами друг к другу,
так что вы будете напоминать картинку «Сиамские близнецы
с Млечного Пути». И каждому дадут по ножу. Победит тот,
кто подомнет противника под себя. А как в такой позе под-
мять его под себя? Только если он потеряет равновесие, когда
ты его изо всех сил ударишь ногой по голени или обовьешь
своей ногой его ногу и резко рванешь на себя. Прав я или
нет?
— Да, да. Дальше, дальше что?
— Не подгоняй! Надо разложить все по полочкам, а не то-
ропиться. Ну, собьешь его с ног по расчету нашего физичес-
кого эксперимента, и он будет рыть носом землю, а ты ока-
жешься на нем, но — спиной к спине! И тут до смешного
246
просто потерять наше европейское равновесие и самому ока-
заться на земле. Вообще-то все было бы куда проще, если бы
вас связали лицом к лицу. Нет ли в этом обратном повороте
какой-то индейской хитрости, я сейчас не знаю. Но не оши-
бусь в одном: мы эту хитрость используем.
— Как это? Да говори же, не тяни!.. — подгонял его Джемми.
— Боже мой, да я целые пятнадцать минут только и делаю,
что говорю! Слушал бы ты повнимательнее! Краснокожий на-
чнет пинать тебя ногами, чтобы ты потерял равновесие. Ну,
ничего страшного: икры у тебя просто неслыханно крепкие,
и раньше чем через две недели боли ты не почувствуешь. До-
ждись момента, когда он опять ударит тебя ногой — и, зна-
чит, стоять будет только на одной. Пригнись — резко и как
можно ниже! Он окажется у тебя на спине, так? Мгновенно
разрежь ножом ремень, которым вас связали, а сам подна-
тужься изо всех сил и перебрось его через голову на землю!
И в ту же секунду бросайся на него, хватай за горло и при-
ставляй нож к груди. Понял ты меня, старая перечница?
Олд Шеттерхэнд протянул ему руку и сказал:
— Вы молодчина, Фрэнк. Это дельный совет, он обяза-
тельно приведет Джемми к цели.
Добродушное лицо Фрэнка так и расплылось в улыбке,
когда он пожимал руку охотника:
— Ладно, чего уж там, уважаемый маэстро! За такие пус-
тяки я ваших похвал не заслужил. Но, между прочим, это еще
раз доказывает, что некоторые люди принимают алмазы за
обыкновенные кирпичи.
— Не за кирпичи, а за камешки, за гальку, за гравий! —
поправил его Джемми.
— Закрой рот на замок, неисправимый старый брюзга! Я,
значит, с помощью своего умственного превосходства спасаю
тебе жизнь, а ты в благодарность за это швыряешь мне в го-
лову неотшлифованные кирпичи! Если ты не прекратишь, на-
конец, придираться ко мне, может статься, что я с тобой раз-
дружусь, и тогда поглядим, как ты проживешь без меня и
далеко ли уйдешь! По-моему, тебе пора одуматься.
— Ты прав, — примирительным тоном произнес Джемми. —
А что ты сам намерен делать, дорогой Фрэнк?
— «Дорогой Фрэнк»! — повторил тот. — Нет, какое дивное
акустическое звучание, а? Что я намерен делать? Побегу, ко-
нечно! Ничего другого мне не остается.
— Это я понимаю. Но ведь ты отстанешь. На каждый его
шаг тебе придется сделать три!
— Увы, увы!
— Еще вопрос, сколько вам придется пробежать и выдер-
жишь ли ты. Как у тебя с дыханием?
— Лучше не бывает. Легкие у меня что кузнечные меха. Я
могу петь и кричать целый день без перерыва. И бегать я
247
умею. Мне ли, помощнику королевского лесничего из Саксо-
нии, не уметь!
— Но бежать взапуски с таким длинноногим индейцем
тебе еще не приходилось...
— Гм-гм. Еще посмотрим, кто кого.
— Его зовут Прыгающий Олень! Значит, бегун он перво-
статейный.
— Мне дела нет до того, как его прозвали. Главное, прийти
к цели первым.
— Вот это у тебя и не выйдет. Сравни свои ноги и его!
— Ну да, ноги, ноги! Ты, выходит, считаешь, все дело в
ногах?
— А то нет! В чем же еще, когда речь идет о беге?
— В ногах тоже, это да. Но не в них одних суть. Чаще
всего дело решает голова.
— При чем тут она?
— Она всегда при всем. Или прикажешь, чтобы ноги по-
бежали, а тело дожидалось, пока они вернутся? Нет ничего
более опасного! А если не вернутся? Ждать, когда отрастут
новые? Такое, говорят, случается. Но только у лягушек. Нет,
голова тоже участвует в беге. Голова — она всему голова!
— Я вас не совсем понял! — проговорил Олд Шеттерхэнд,
которого удивило спокойствие Хоббл-Фрэнка.
— Я тоже еще не все понимаю. По крайней мере сейчас.
В данную секунду я знаю только, что одна-единственная
мысль лучше ста шагов и прыжков, которые не приведут к
цели.
— Вы что-то уже придумали?
— В общих чертах. Но если уж я сумел дать полезный
совет Джемми, себя самого я как-нибудь в беде не брошу.
Пока что я не знаю даже, где придется бежать. Когда это вы-
яснится, погляжу, в чем там загвоздка. Вы за меня не пере-
живайте! Внутренний тенор напевает мне, что мне еще рано
прощаться с жизнью! Я ведь рожден для великих дел. А исто-
рические личности не имеют привычки умирать, не выполнив
предначертанного и не вкусив услад цивилизации.
Вместе со старейшинами к ним подошел Большой Волк и
позвал на озеро. Там уже толпилось множество индейцев
самого разного возраста.
Оказавшись на берегу, Олд Шеттерхэнд почти сразу убе-
дился, что его предположение подтвердилось: течение дейст-
вительно есть. По форме озеро напоминало эллипс. Сверху в
него вливался горный поток, который уходил вдоль левого бе-
рега вниз, а потом как бы загибался вправо, к противополож-
ной стороне. И если Дэви сумеет, течение может пронести его
почти три четверти дистанции. Тогда он спасен!..
Женщины, девушки и дети разошлись по всему берегу, а
воины уселись там, где озеро сильно сужалось: здесь заплыв
248
и начнется, и завершится. Взгляды всех были прикованы к
соперникам. Красная Рыба стоял с гордым и независимым
видом. Он в успехе не усомнился ни на миг. Внешне Дэви
тоже сохранял спокойствие, только часто сглатывал слюну,
его кадык то и дело дергался. Знавшие Дэви друзья сразу ска-
зали бы, что он сильно возбужден.
Большой Волк спросил Олд Шеттерхэнда:
— Ну как, начнем?
— Да. Однако следует уточнить все условия, — заметил
охотник.
— Вы их услышите. Вот тут, прямо передо мной, оба вой-
дут в воду. Когда я хлопну в ладоши, пусть отталкиваются и
плывут вдоль берегов всего озера. Но не приближаясь к берегу
ближе чем на длину собственного тела. Кто попытается со-
кратить расстояние, выбираясь к середине, считается побеж-
денным. Тот, кто придет первым, имеет право заколоть про-
тивника ножом.
— Хорошо! А в какую сторону они поплывут? Влево или
вправо?
— Влево. И вернутся справа.
— Они должны плыть рядом?
— Да.
— Мой друг справа, а Красная Рыба слева?
— Нет, наоборот.
— Почему?
— Плывущий слева будет ближе к берегу и ему придется
проплыть больше.
— Заставлять их плыть рядом в одном направлении и не-
правильно, и несправедливо. Ты не можешь не признать, что
будет куда справедливее, если они поплывут в разные сторо-
ны: тогда и расстояние для обоих будет одинаковым. Они
встретятся в нижнем конце озера, снова разойдутся и каждый
вернется сюда с противоположной стороны.
— Я не против, — согласился вождь. — А кто из них по-
плывет влево, а кто вправо?
— Бросим жребий! Видишь, я срываю две травинки. Кто
вытянет более длинную, поплывет влево, и наоборот.
— Хорошо, пусть будет так. Хут!
Это «Хуг!» означало, что Дэви повезло: решение принято
окончательное! У Олд Шеттерхэнда в руке было две травин-
ки совершенно одинаковой длины. Он подошел сначала к
Красной Рыбе.. А потом отдал оставшуюся травинку Дэви,
незаметно отщипнув нижний кончик. Травинки сравнили. У
Дэви оказалась короткая, и, значит, он уходил вправо. Его
противник отнесся к этому совершенно безучастно. Он не
догадывался, что оказался, как говорится, внакладе. А лицо
Дэви даже просветлело. Глядя на воду, он прошептал Олд
Шеттерхэнду:
249
— Даже не знаю, как я вытянул короткую. Может, это
меня и спасет. Течение здесь довольно сильное, индейцу при-
дется туго.
Сняв одежду, он вошел в мелкое в этом месте озеро. Крас-
ная Рыба тоже. Вождь хлопнул в ладоши, и каждый из них
поплыл в свою сторону.
— Дэви, держись до последнего! — крикнул Хоббл-Фрэнк
вслед другу.
Сначала они плыли с примерно одинаковой скоростью.
Индеец не торопился, гребки у него выходили не слишком
размашистыми, но размеренными и сильными, как у чело-
века, для которого вода родная стихия. На белого он не по-
глядывал, не желая терять понапрасну время. А Дэви плыл
как-то неловко, рывками. Не будучи опытным пловцом, он
никак не мог попасть в нужный ритм. Пытался, старался,
все никак! Лег на спину, и дело как будто пошло. Течение
было несильным, но несло, помогало, и он почти не отста-
вал от краснокожего. Сейчас они оба оставили позади чет-
верть дистанции.
И тут индеец почувствовал, что плыть стало труднее. Крас-
ная Рыба приблизился к тому месту, где в озеро уходил гор-
ный поток, и с каждым гребком все меньше продвигался впе-
ред. Если до этого берег силы, теперь пришлось
поднапрячься: после каждого взмаха руки он чуть не по грудь
вылетал из воды.
А там, где плыл Дэви, течения почти не ощущалось, но
направление оно все-таки давало. Вдобавок он приспособил-
ся к такому способу плавания, движения стали более эко-
номными. Он вполне контролировал себя и, допустив нелов-
кое или чересчур резкое движение, сразу же исправлял
ошибку. Скорость Дави заметно возросла, и вскоре он даже
вышел вперед. А краснокожий, заметив это, так и заколотил
руками по воде, вместо того чтобы приберечь силы для
более трудной части дистанции.
Вот Дэви у изгиба озера. Здесь течение усилилось, оно
словно обхватило его и тащило на середину. Он боролся с
ним что было мочи, но снова отстал от юта. Все могло ре-
шиться буквально в ближайшие секунды.
Стоявшие на берегу друзья Дэви забеспокоились.
— Красная Рыба уже впереди, — с испугом проговорил
Джемми. — Мой Дэви проиграет!
— Если он проплывет еще метров пять и войдет в ритм, —
сказал Олд Шеттерхэнд, — самое опасное место останется по-
зади.
— Да, да! — поддержал его Фрэнк. — По-моему, Дэви это
понял! Видите, как он бьет руками и ногами! Вот-вот, нажми
еще! Вперед, вперед! Ура, виват!
Долговязому Дэви удалось вырваться из объятий течения
250
и выйти на ровную гладь озера. Итак, правая сторона преодо-
лена, а ют никак не мог справиться с левой.
Красная Рыба заметил это и словно обезумел. Он впервые
ощутил, что победа может уйти от него, а значит, и жизни
лишиться недолго! Вкладываясь в каждый гребок, он продви-
гался не больше чем на полметра, и Дэви уходил все дальше.
Вот белый уже там, где горный поток попадает в озеро. Тече-
ние снова подхватило его, но на сей раз оно влекло его не в
сторону, а вперед. Чего же еще! Дэви оставалось преодолеть
последнюю треть пути, а индеец едва добрался до половины.
Это неоспоримое преимущество было видно невооруженным
глазом.
— Ура! — крикнул Дэви, впервые повернувшись в сторону
Красной Рыбы.
А ют ответил ему злобным воем.
Теперь Дэви плыл без чрезмерных усилий, словно в охот-
ку. Ему оставалось только подгребать, чтобы не сносило. Те-
чение опять становилось слабее. Но Дэви так легко работал
ногами и руками, будто всю жизнь только тем и занимался,
что плавал. Достигнув левого изгиба озера, он вышел на берег
прямо перед вождем. Оглянувшись, увидел, что Красная Рыба
еще метрах в ста пятидесяти от цели. Все время плыть против
течения оказалось выше его сил...
Прозвучал короткий крик индейцев, от которого Дэви по-
холодел. Но индейцы не ему угрожали: они как бы проща-
лись со своим братом, судьба которого была предрешена.
Дэви поспешил одеться и бросился в объятия друзей. Как
описать радость и торжество человека, которому вновь даро-
вана жизнь!
— Кто бы мог подумать! — говорил он, пожимая руку Олд
Шеттерхэнду. — Я победил лучшего пловца ютов!
— Благодаря травинке! — улыбнулся охотник.
— Как это у вас получилось?
— Попозже расскажу. Я применил небольшую хитрость.
Но подлым обманом ее не назовешь: вам она спасла жизнь,
а краснокожим вреда не принесет.
— Вот именно! — ликовал Фрэнк, которого победа друга
просто вдохновила. — Твоя жизнь висела даже не на кончике
соломинки, за которую ты мог бы схватиться, а на травинке.
Так же будет и во время бега взапуски. Как говорится, бери
ноги в руки, а голову оставь на плечах! А вдруг и меня спасет
какая-то травинка? Ноги надо иметь крепкие, это правда, но
голову не чугунную, а светлую! Смотрите, вот идет наша
рыбка-неудачница!
Индеец вышел на берег почти через три минуты после бе-
лого. «Идет» было не то слово: он сел, опустив голову, и не
отрываясь смотрел на воду, не смея подойти к своим братьям.
А те отвернулись от него. Подходить в таких случаях со сло-
251
вами утешения воин-индеец считает ниже своего достоинства.
Почему бледнолицый не подойдет и не пронзит его сердце
ударом ножа? — недоумевали они.
Красная Рыба отыскал глазами Долговязого Дэви и крик-
нул ему:
— Нани вич, нине покаи — твой нож, моя грудь!
Однако Дэви покачал головой и сказал на смеси англий-
ского и ютского:
— Но вич, нот покаи!
Юты все видели и слышали. Скрывая крайнее удивление,
вождь бесстрастно проговорил:
— Почему ты не хочешь убить его?
— Потому что я человек, а не зверь. Я дарю ему жизнь.
— Если бы победил он, тебе бы не жить!
— Красная Рыба не победил и теперь зла мне не причинит.
Пусть живет!
— Но его добро ты возьмешь? Его оружие, лошадь, жену
и детей?
— И не подумаю даже. Пусть добро Красной Рыбы оста-
ется при нем.
— Уфф! Большой Волк тебя не понимает. Красная Рыба
был бы на твоем месте умнее.
Похоже, остальные юты тоже не понимали Дэви. Удивле-
нию их не было границ. Никто из них от своих прав побе-
дителя не отказался бы. Красная Рыба потихоньку исчез. У
него тоже никак не укладывалось в голове, почему бледно-
лицый не убил его и не снял скальп. Оказаться побежден-
ным в поединке — позор для каждого воина, и Красная
Рыба понимал, что не должен мозолить глаза своим сопле-
менникам...
К вождю подошел Намбовх-ават, Большая Нога, и спро-
сил, позволено ли ему будет начать поединок со вторым
бледнолицым. Большой Волк кивнул и приказал идти на от-
веденное для борьбы место. Оно находилось неподалеку от
столбов пыток. Был, как обычно, образован круг, в центре
которого вождь поставил Большую Ногу. А Олд Шеттерхэнд
подошел к нему вместе с Толстяком Джемми. Он хотел про-
следить, чтобы против толстяка не применили какой-нибудь
хитрости.
Оба борца разделись до пояса и стали друг к другу спиной,
Джемми был индейцу по плечо. Вождь связал обоих своим
лассо. Юту он обмотал им бедра, а белому грудь. В одном
Джемми, прямо скажем, повезло: лассо оказалось такой
длины, что вождь завязал кожаный ремень бантом на груди
толстяка.
— Теперь вам не придется разрезать ремень. Достаточно
будет резко дернуть и развязать, — сказал Олд Шеттерхэнд
по-немецки.
252
Каждый получил по ножу, и борьбу можно было начинать.
Вождь отступил в тень, Олд Шеттерхэнд тоже.
— Стой крепко, Джемми, не давай сбить себя с ног! —
крикнул Хоббл-Фрэнк. — Ты же знаешь, если он тебя зако-
лет, я навсегда осиротею. Неужели ты этого хочешь? Пусть он
тебя лупит ножищами сколько угодно, а ты р-раз — и пере-
кинь его через голову!
Индейцу тоже что-то советовали со всех сторон. А он от-
ветил:
— Намбовх-ават не Красная Рыба, он победить себя не
позволит. Эту маленькую жирную жабу, что висит у него на
спине, он в считанные мгновения раздавит, сотрет в поро-
шок!
А Джемми молчал. Вид у него был серьезный и сосредо-
точенный, но по сравнению с ютом он производил презабав-
ное впечатление. Из осторожности Джемми повернул голову
несколько набок, чтобы при случае предупредить наиболее
опасное движение Большой Ноги: хоть краешком глаза, да
увидеть! Начинать схватку первым в его намерения не входи-
ло. Пусть инициативу возьмет на себя индеец.
Большая Нога долго не начинал бой. Он хотел ошеломить
противника неожиданным ударом, но это ему не удалось.
Когда он просунул свою левую ногу между ног Джемми,
чтобы дать подсечку, белый с такой силой ударил по правой,
что индеец чуть не упал.
Дальше каждый рывок сменялся ответным: ют был силь-
нее, белый — осторожнее и предусмотрительнее. Тщетность
собственных усилий начала приводить индейца в ярость. Но
чем больше он нервничал и брыкался, тем спокойно стано-
вился Джемми. Борьба затягивалась. Преимущества не было
ни у того, ни у другого. Но индеец вовсе не был таким уж
бесхитростным борцом, он действовал по плану.
Да, Намбовх-ават старался до поры до времени усыпить
внимание бледнолицего, делая вид, будто по-другому он бо-
роться не умеет. И вот он схватился за лассо и так оттянул
его, что смог повернуться — но не до конца.
Если бы его замысел удался, он оказался бы за спиной со-
перника и просто дожал его до земли, дыша в затылок. Но
Джемми тоже был не из простаков. Да и Хоббл-Фрэнк, раз-
гадавший намерение краснокожего, крикнул:
— Он развернулся! Бросай его через себя!
— Знаю! — только и выдохнул Джемми.
Большая Нога еще не завершил поворота и поэтому не
слишком крепко держался на своих огромных ножищах.
Джемми быстро пригнулся, оторвал противника от земли и
рванул узел лассо. Оно развязалось! Ют хватал руками за воз-
дух, но не удержался на спине коротышки Джемми и переку-
вырнулся через него, выронив при этом нож. Толстяк мигом
253
оседлал его, левой рукой схватил за горло, а правой приставил
нож к сердцу.
У Большой Ноги и в мыслях не было сдаваться или при-
знавать себя побежденным, но неожиданное падение все-таки
ошеломило его. А когда он увидел так близко горящие жаж-
дой боя глаза врага и его искаженное судорогой лицо, он
предпочел все-таки воспользоваться пусть и постыдным, но
последним шансом спасти жизнь и затих.
Джемми обратил свой взгляд к вождю и спросил:
— Ты признаешь, что он побежден?
— Нет, — ответил Большой Волк, подходя поближе.
— Почему нет? — сразу вмешался Олд Шеттерхэнд, ока-
завшийся рядом.
— Намбовх-ават не побежден.
— А я утверждаю обратное: он побежден.
— Это не так. Посмотри — лассо развязано!
— В этом повинен сам Большая Нога. Когда он повернул-
ся, ремень и развязался.
— Этого никто не видел. Отпусти его! Победы нет. Борьба
начнется сначала.
— Нет, Джемми, не отпускай его! — приказал охотник. —
Попытается пошевелиться, убей!
Вождь принял грозный и воинственный вид:
— За кем здесь последнее слово? За тобой или за Овутс-
аватом?
— За тобой и за мной. За нами
ими. Ты вождь ютов, я
белых охотников. Мы с тобой договорились об условиях по-
единков. Кто эти условия нарушит, обманщик и лжец.
— Ты смеешь говорить со мной так в присутствии моих
воинов?
— Я ничем не рискую, потому что правда на моей стороне.
Я требую честности и справедливости. Если мне говорить не
позволено, пусть заговорит мое волшебное ружье.
Олд Шеттерхэнд взял в руки штуцер, стоявший до этого у
ноги.
— Говори, чего ты хочешь! — несколько понизил голос
вождь.
— Ты признаешь, что они должны были бороться спинами
друг к другу?
-Да.
— Большая Нога растянул лассо и повернулся. Это разве
по правилам? Ты не мог этого не видеть!
— Да, — поколебавшись, ответил вождь.
— Далее. Оказавшийся сверху имел право убить другого.
Это условие ты помнишь?
— Большой Волк помнит.
— Так кто лежит внизу?
— Большая Нога.
254
— Тогда кто побежденный и кто победитель?
— Он, — признал вождь скорее всего потому, что штуцер
Олд Шеттерхэнда был направлен прямо на него.
— Что ты еще против него имеешь?
При этом охотник бросил на вождя такой грозный взгляд,
что тот, несмотря на все свое величие и силу, внутренне
вздрогнул:
— Против него — ничего. Побежденный во власти победи-
теля. Скажи своему другу, что он может убить Большую Ногу.
— Зачем говорить то, что ему и так известно? Но он этого
не сделает.
— Он тоже подарит жизнь моему воину?
— Это мы решим позднее. А сейчас прикажи связать Боль-
шую Ногу тем самым лассо, которое он хотел порвать.
— Зачем связывать? Он от вас не убежит.
— Ручаешься за него?
-Да.
— Этого довольно. Мы его отпускаем. Но после окончания
обоих предстоящих поединков он обязан вернуться к своему
победителю.
Только теперь Джемми поднялся и оделся. Большая Нога
тоже вскочил и быстро вышел из крута соплеменников, кото-
рые не знали, как к нему отнестись: с полным презрением?
Или он этого все-таки не заслуживает?
Этим ютам наверняка никогда прежде не приходилось ви-
деть и слышать, чтобы кто-то вел себя в присутствии их
вождя так, как Олд Шеттерхэнд. Тем не менее никто не ос-
мелился воспротивиться его требованиям и оспорить его
слова. Такова сила личности, такова слава!
Вождь был, конечно, крайне раздосадован и разгневан тем,
что уже два его лучших воина побеждены. Да еще противни-
ками, которых они явно превосходили. Но когда он посмот-
рел на Хоббл-Фрэнка, настроение сразу улучшилось. Ну где
этому малышу тягаться с Прыгающим Оленем? Уж тут-то по-
беда от ютов не уйдет!
Подозвав Прыгающего Оленя, подвел к Олд Шеттерхэнду
и сказал:
— Этот воин бежит быстрее ветра. С ним не сравнится ни
один из бегунов. Не посоветуешь ли своему другу сдаться без
боя?
— Нет.
— Смерть будет скорой. И позором его не покроет.
— Что может быть позорнее, чем сдаться без боя? Разве не
ты говорил, что Красная Рыба непобедим? Разве Большая
Нога не похвалялся, что раздавит и сотрет в порошок своего
противника, как жабу? Откуда тебе известно, что Прыгающе-
му Оленю повезет больше, чем тем, кому пришлось уйти от-
сюда с поникшей головой?
255
— Уфф! — вырвалось у Прыгающего Оленя. — То-ок-тей
готов состязаться в беге с косулей!
Олд Шеттерхэнд присмотрелся к нему повнимательнее. Да,
у него фигура прирожденного бегуна, ноги сухие, мускулис-
тые. Такой способен пробежать несколько миль и даже не за-
пыхаться. Но вот как насчет его мозгов? В этом отношении
он, похоже, подкачал. Лицо у него тупое, обезьянье, без ма-
лейших признаков хитрости и догадливости, присущей этим
животным.
Хоббл-Фрэнк тоже присматривался к своему сопернику.
— Какого вы о нем мнения? — спросил Олд Шеттерхэнд.
— Он вроде того саксонского деревенского дуралея, кото-
рый считал жирные кружочки, но не знал, что они плавают
на бульоне, — ответил тот. — Что до его ног, то за ним не
угнаться вовек. Значит, без хитрости мне зарез! Как бы все-
таки узнать, где мы побежим? Может, тогда моя голова побе-
жит скорее, чем его ноги?
Олд Шеттерхэнд снова повернулся к вождю и спросил:
— Решено уже, где они сразятся в беге?
— Да. Пойдем, Овутс-ават тебе покажет!
Олд Шеттерхэнд вместе с вождем и Хоббл-Фрэнком
вышли из круга ютов, а Прыгающий Олень остался на месте:
ему уже все было известно. Указав рукой на юг, вождь ска-
зал:
— Видишь вон то дерево на полпути отсюда к лесу?
-Да.
— Вот к нему и побегут. Три раза обегут вокруг него и
сюда! Кто придет первым, тот и победитель.
Хоббл-Фрэнк прикинул расстояние на глаз, внимательно
оглядел местность, а потом на чистейшем английском, безо
всякого немецкого акцента, чтобы вождь его понял, сказал:
— Хочется верить, что условия будут честно соблюдаться
с обеих сторон!
— Ты позволил себе заподозрить нас в нечестности? — за-
пальчиво проговорил вождь.
-Да.
— А если Большой Волк тебя возьмет и убьет?
— Ну попробуй! Пуля из моего револьвера опередит
твою руку. Разве только что Большая Нога не пытался вы-
рваться из лассо, хотя это против правил? Честно он бо-
ролся?
— Это не обман, а хитрость.
— A-а! Такие хитрости, значит, разрешены?
Большой Волк стоял в задумчивости. Если он скажет «да»,
то оправдает прием Большой Ноги и даст Прыгающему
Оленю возможность в свою очередь прибегнуть к хитрости.
Эти бледнолицые оказались на деле куда более опасными со-
перниками, чем ютам казалось. Что, если этот недоросток
256
тоже хороший бегун? Тогда имеет смысл оставить своему
воину лазейку. Поэтому он ответил:
— Хитрость — не обман. Она не против правил. Она не
запрещена.
— Хорошо, я согласен с твоими условиями и готов к бегу.
Откуда начнем?
— Мы воткнем в землю копье. Отсюда побежите, сюда
прибежите.
Большой Волк отошел в сторону, и белые на некоторое
время остались одни.
— Ну, родили мысль? — спросил Олд Шеттерхэнд.
— Да. А что, по мне видно?
— Еще бы! У вас так заблестели глаза!
— Как не обрадоваться! Вождь хотел мне навредить, а при-
шел на помощь! Сам!
— Ну, ну!
— Сейчас объясню. Что это, по-вашему, за дерево, вокруг
которого мы трижды обежим?
— По-моему, бук.
— Посмотрите-ка вон туда, подальше, левее! Там тоже де-
рево, только расстояние до него в два раза больше. А оно
какой породы?
— Сосна.
— Отлично. К какому из них нам бежать?
— К буку.
— А я помчусь прямиком к сосне.
— Рехнулись вы, что ли?
— Не-ет. Головой-то я побегу к буку, а ногами в сторону
сосны, хоть до нее и вдвое дальше.
— Это еще зачем?!
— Сами увидите. И порадуетесь за меня. По-моему, я все
рассчитал правильно. Как поглядел я на чердак этого красно-
кожего, сразу понял, что ошибки я не дам.
— Будьте осторожны, Фрэнк! Не забывайте, что поставле-
но на карту!
— Ну, за свою жизнь я не слишком-то тревожусь. Стал бы я
так стараться из-за нее одной. Большая Нога и Красная Рыба
разве с ней расстались? С вождем вы тоже с божьей помощью
справитесь. Эти три жизни одной моей стоят: как-нибудь об-
меняетесь! Дело в другом — в моей чести! Неужели потом,
когда будет написана история последней четверти века, мои
потомки прочтут, что Хоббл-Фрэнк из Морицбурга уступил
волосатому и мордатому юту из Аризоны? Ни за что не допущу!
— Намекните, по крайней мере, в чем состоит ваш план?
Может, я вам что посоветую?
— Благодарю покорно! Я сам себе дал преотличнейший
совет, сам и выкручусь. Вы мне лучше вот что скажите: как
по-ютски будет «сосна»?
257
— Овомб.
— Овомб? Вот так название! А как коротко сказать: «К той
сосне!»
— Интч овомб.
— Это даже короче, всего два слова. Я их в жизни не за-
буду!
— Какое отношение «интч овомб» имеет к вашему плану?
— Два этих слова будут моей путеводной звездой во время
индейско-марафонского бега. Ладно, потише! Вождь идет!
Вернулся Большой Волк. Воткнул стрелу в мягкую травя-
нистую почву и объявил, что можно начинать. Хоббл-Фрэнк
сбросил с себя все, кроме кожаных штанов, Прыгающий
Олень остался в одной индейской полосатой юбочке. Он по-
смотрел на соперника взглядом, который должен был выра-
зить презрение. Но, кроме непроходимой тупости, он ничего
не выражал.
— Ты уж постарайся, Фрэнк! — напомнил Джемми. — Не
забывай, что твой Джемми победил!
— Смотри не расплачься! — усмехнулся малыш. — Если
тебе никогда не приходилось видеть мои ноги в настоящем
деле, увидишь, как они сейчас замелькают.
Вождь хлопнул в ладоши. Испустив пронзительный крик,
Прыгающий Олень сорвался с места, а за ним и маленький
хромоногий Фрэнк. Опять сошлось чуть не все племя. Уже
через три-четыре секунды никто из них не сомневался в
имени победителя. Олень намного оторвался от белого, и с
каждым шагом это расстояние увеличивалось. Юты ликовали.
Они сочли бы глупцом любого, кто осмелился бы утверждать,
будто белый еще способен догнать или перегнать Прыгающе-
го Оленя.
Просто удивительно, до чего быстро перебирал своими ко-
роткими ножками Хоббл-Фрэнк — они так и мелькали! И тем
не менее расстояние между ним и Прыгающим Оленем не-
умолимо возрастало.
Индейцы начали проявлять некоторое беспокойство. По-
слышались злорадные выкрики, кто-то улюлюкал, кто-то хо-
хотал, думая, что имеет на это полное основание. А произо-
шло вот что: бук отстоял от воткнутого в землю копья
примерно на километр по прямой. Слева от него, еще метрах
в шестистах, росла вышеупомянутая сосна. И сейчас, когда
расстояние между бегунами стало уже порядочным, было за-
метно, что маленький хромоногий охотник бежит не к буку,
а к сосне. Ножки его так и семенили, согнутые в локтях руки
как бы вспарывали воздух, и со стороны все это выглядело
презабавно. Но неподдельное веселье индейцев вызывал не
сам его бег, а то, куда он бежит.
— Твой друг неправильно меня понял, — крикнул Боль-
шой Волк Олд Шеттерхэнду.
258
— Не, думаю, — ответил тот.
— Но ведь он бежит к сосне!
— Что верно, то верно.
— Тогда Прыгающий Олень победит его вдвое быстрее!
— Нет.
— Нет? — удивился Большой Волк.
— Это хитрость. Хитрить не запрещено, ты сам сказал.
«Уфф, уфф! Конечно!» И еще раз «Уфф, уфф!» — вскричали
индейцы, когда вождь передал им слова Олд Шетгерхэнда.
Смеяться они перестали, а внимание, с которым они следили
за бегом, возросло вдвое. Да что там, раз в десять!
Вот Олень уже добежал до бука. Оставалось трижды обе-
жать вокруг него. Обежав один раз, он, к немалому своему
удивлению, увидел, что соперник, который отстал от него
метров на двести, бежит совсем в другом направлении. Оста-
новившись как вкопанный, он уставился на малыша из Мо-
рицбурга.
Индейцы видели, как бледнолицый вытянутой рукой ука-
зал в сторону сосны. И что-то крикнул. А что, неизвестно.
«Интч овомб, интч овомб! Вон к той сосне, к той сосне!» —
вот что он крикнул на самом деле.
Прыгающий Олень на несколько долгих секунд задумался.
А правильно ли он понял вождя? А вдруг Большой Волк ска-
зал не «бук», а «сосна»? Маленький охотник успел пробежать
мимо. Он все дальше и дальше. Нет, тут нет и не может быть
никаких сомнений. Речь идет о жизни и смерти! Махнув
рукой, Прыгающий Олень помчался к сосне. Вскоре он пере-
гнал своего соперника и прямо-таки полетел по направлению
к новой цели.'
Юты переполошились. Они так завыли и завизжали, будто
на карту была поставлена их жизнь. Тем большей была ра-
дость белых, особенно Толстяка Джемми, который сразу раз-
гадал хитрость своего друга.
Как только Прыгающий Олень опередил его. Фрэнк по-
вернул в обратную сторону, к буку. Там, пять раз подряд обе-
жав вокруг ствола, побежал к воткнутому в землю копью. Че-
тыре пятых пути несся что было сил, а остаток проделал чуть
ли не пешим шагом. Оглянулся. Прыгающий Олень, словно
громом пораженный, все еще стоял у сосны. Выражение лица
на таком расстоянии, конечно, не разглядеть. Но вообразить
при желании можно. Он так и не понял, что произошло и как
именно этот бледнолицый его провел.
Вот Хоббл-Фрэнк и у цели. Индейцы встречали его мрач-
нее тучи. Но он не придал этому особого значения и прями-
ком направился к вождю.
— Ну что, старина, кто победил?
— Тот, кто выполнил условия, — мрачно проговорил тот.
— Это я!
259
- Ты?
— Да! Разве я не добежал до бука?
— Овутс-ават видел это.
— И разве не я был первым у копья?
-Да.
— Разве не я пять раз вместо трех обежал бук?
— Зачем на два раза больше?
— Из любви и уважения к Прыгающему Оленю. Он сделал
это всего один раз и помчался прочь. Я и добавил недостаю-
щие два круга, чтобы бук на него не обижался.
— А почему он вдруг побежал к сосне?
— Я хотел спросить его об этом. Но он промчался мимо
как ветер, и я просто не успел. Он объяснит, наверное, когда
вернется.
— А почему бежал к сосне ты?
— Потому что отсюда мне показалось, будто это ель. А Олд
Шеттерхэнд сказал, что сосна. Вот я и решил проверить, кто
прав.
— Но потом ты передумал. Почему?
— Потому что к ней побежал Прыгающий Олень. От него
я и узнаю, кто прав, а кто нет. Я или Олд Шеттерхэнд?
Фрэнк проговорил это совершенно спокойно. А у Большо-
го Волка все так и кипело внутри. Он скорее прошипел, чем
сказал:
— Ты что, обманул Прыгающего Оленя?
— Обманул? Да как ты смеешь оскорблять меня?! Взять и
прибить тебя? — он не без умысла воспользовался словами
Большого Волка.
— Или применил хитрость?
— Хитрость? С какой такой целью?
— Чтобы послать Оленя к сосне?
— Такая нелепая мысль мне и в голову не приходила.
Разве человек, который бежит изо всех сил, потому что на
карту поставлена его жизнь, свернет с пути у самой цели? По-
ступи он так, каждый назвал бы его безмозглым червяком. А
родные и близкие должны были бы сгореть со стыда за то,
что вырастили эдакого болвана. Ну скажите, разве такого ду-
рачину выпустили бы соревноваться в беге с бледнолицым?
Твои подозрения мне непонятны: ты что же, ставишь под со-
мнение собственную честь и рассудительность?
Рука вождя сжала кинжал за поясом. С каким удовольст-
вием он заколол бы сейчас этого наглого хитреца! Однако
пришлось порыв ярости сдержать...
Хоббл-Фрэнк отошел к своим товарищам, которые приня-
лись обнимать и тормошить его.
— Ты мной доволен? — спросил он у Джемми.
— Конечно! Все-то ты предусмотрел! Все продумал! Мо-
лодчина, ничего не скажешь!
260
— Ты это серьезно? Ну так заруби себе это на носу и каж-
дый раз, когда у тебя появится мысль, будто ты мне ровня,
потирай это место! А вот и Прыгающий Олень! Только что-то
ему не прыгается, идет крадучись... У него на душе кошки
скребут, боится, как бы от своих не получить на орехи. Вы
посмотрите на его лицо! И с этим Конфуцием мне предложи-
ли состязаться не на жизнь, а на смерть. Что я говорил: ноги
ногами, а побеждают чаще всего головой!
Оленю больше всего хотелось незаметно скрыться с глаз
долой, однако вождь подозвал его к себе и сразу накинулся:
— Ну так кто победил?
— Бледнолицый, — выдавил тот из себя.
— Почему ты побежал к сосне?
— Бледнолицый обманул меня. Он сказал, что надо обе-
жать вокруг нее.
— И ты поверил? Овутс-ават назвал тебе дерево, до кото-
рого ты должен был бежать!
Олд Шеттерхэнд перевел Хоббл-Фрэнку, что его обозвали
лжецом. Маленький хитрец подошел к вождю:
— Меня обвинили во лжи? Я, мол, сказал Оленю, что он
должен добежать до сосны? Это неправда. Я видел, как он
стоял у бука. Он тоже увидел меня и не на шутку испугался, не
понимая, почему я изменил направление бега. Мне стало его
жаль, и я крикнул ему: «Интч овомб!» То есть я дал ему понять,
что бегу к сосне. Почему он решил добежать до нее вместо
меня, ума не приложу. Пусть он сам объяснит. Я сказал. Хуг!
Олд Шеттерхэнд улыбнулся про себя, когда маленький
всезнайка закончил свой спич на индейский манер. Но вождя
это только еще больше разозлило. Он вскричал:
— Да, ты сказал. И считаешь, что дело сделано! Однако
Овутс-ават так не считает! Он еще поговорит с тобой. Позже,
когда сочтет нужным. Но слово свое вождь сдержит. Жизнь
Прыгающего Оленя, его скальп и все его добро принадлежат
тебе.
— Нет, нет! — отказался малыш. — Ничего этого мне не
надо. Пусть оставит себе! А он сам вам еще пригодится, когда
опять придется искать напарника для бега взапуски с бледно-
лицым.
Юты зароптали, услышав его слова, а вождь злобно про-
цедил сквозь зубы:
— Изливай, изливай свою желчь. Ты еще будешь умолять
меня о пощаде. И так вопить, что по ту сторону гор услышат.
Каждая частица твоего тела умрет собственной смертью, дух
будет выходить из тебя постепенно, и смерть затянется на
много лун.
— Что вы можете мне сделать? Я победил, и теперь я сво-
боден.
— Есть еще один человек, который пока не победил: Олд
261
Шеттерхэнд. Увидишь, как через несколько мгновений он
будет лежать перед нами в пыли и умолять оставить ему
жизнь. Овутс-ават подарит ему жизнь в обмен на твою. И ты
будешь принадлежать мне. Идите все сюда! Сейчас начнется
последняя, самая главная и решающая схватка!
Юты толпой последовали за своим вождем. Вестмены не-
торопливо шли в некотором отдалении от них.
— Я случайно не перегнул палку? — спросил Хоббл-
Фрэнк.
— Нет, — ответил Олд Шеттерхэнд. — Надо было показать
им, что и мы не лыком шиты. У них свои понятия о гордости,
у нас свои. Между прочим, я этому вождю не слишком дове-
ряю. По-моему, он не хочет дать нам уйти подобру-поздорову.
Они вызвали нас на поединки, потому что в своей победе не
сомневались. Вышло по-другому. И теперь они выдумают
что-то новое. Значит, нам надо быть настороже.
Они вошли в круг, образованный палатками и хижинами.
Тут как раз заканчивали подготовку к предстоящему поедин-
ку. Над кучей трехпудовых камней возвышалась обструганная
толстая жердь с привязанными к ней двумя лассо. Похоже, на
эту относительно небольшую площадку собралось все племя,
стар и млад. Каждому хотелось стать очевидцем такого захва-
тывающего спектакля. Олд Шеттерхэнд вышел в центр круга,
где уже стоял Большой Волк. Вождь не испытывал ни малей-
ших сомнений по поводу исхода поединка. Указав на оба
лассо, он проговорил:
— Ты видишь два ременных лассо. Один конец лассо будет
закреплен на жерди. Другим мы обвяжемся.
— Зачем?
— Чтобы мы двигались только по кругу и не могли убежать
друг от друга.
— Я догадываюсь о настоящей причине. Ты считаешь меня
скорее ловким и быстрым, чем сильным, и хочешь лишить
меня этого преимущества. Ладно, будь по-твоему! Мне все
равно. А какое у нас будет оружие?
— Каждый возьмет в левую руку нож, а в правую томагавк.
Бой закончится только со смертью одного из нас.
Было совершенно ясно, что Большой Волк выбрал такой
способ борьбы потому, что считал себя в ней непревзойден-
ным. Однако охотник неожиданно легко согласился:
— Хорошо, меня это устраивает.
— Ты еще не знаешь, как я силен!
Вождь нагнулся, поднял один из самых больших камней и
бросил себе под ноги. Он действительно был невероятно
силен и рассчитывал на скорую победу. Индейцы встретили
эту разминку вождя одобрительным «Уфф!».
— Да, ты сильный человек, — признал Олд Шеттерхэнд, —
и, надеюсь, ты всецело полагаешься на собственные силы?
262
— Большой Волк всегда так поступал. На кого ему еще
рассчитывать?
— На своих воинов. Похоже, они не до конца уверены в
твоей победе. Иначе почему они явились вооруженными,
будто предстоит стычка с нами?
— А разве твои друзья безоружны?
— Нет. Но мы отнесем все оружие в наш вигвам. Достанет
ли у тебя смелости на подобный шаг?
— Ты хочешь обидеть Овутс-авата? — запальчиво восклик-
нул вождь. — Он ни в чьей помощи не нуждается. Его воины
тоже отнесут свое оружие в вигвамы.
— Отлично! Так и сделаем. Я оставлю только нож.
Олд Шеттерхэнд передал свое ружье Хоббл-Фрэнку, так же
поступили и Джемми с Дэви. При этом он сказал малышу по-
немецки:
— Вы отнесете их в вигвам для вида. Незаметно для ин-
дейцев просуньте их под задней стенкой. Сюда не возвращай-
тесь. Во время схватки никто вашего отсутствия не заметит.
Выползите потихоньку из вигвама и развяжите наших стрено-
женных лошадей.
Хоббл-Фрэнк ушел. По приказу вождя воины отдали
оружие женщинам, чтобы те отнесли домой. Вождь разделся
до пояса, чтобы куртка и рубаха не сковывали движений.
Олд Шеттерхэнд его примеру не последовал. Одевание за-
няло бы после боя много времени, а рисковать никак нель-
зя... Женщины быстро вернулись, не желая упустить ни
мгновения этой схватки. Как и предвидел охотник, никто
не обратил внимания на то, что маленький саксонец отсут-
ствует.
— Все сделано, как ты хотел, — сказал Большой Волк. —
Начнем?
— Сначала еще один вопрос. Что будет с моими товари-
щами, если ты. меня победишь?
— Они останутся у нас в плену.
— Как так? Они же победили в поединках, да или нет?
Если да, значит, они вольны поступать, как пожелают.
— Я отпущу их. Но не сразу. Некоторое время мы задер-
жим их как заложников.
— Это против правил. Не думай, я с тобой сейчас спорить
не собираюсь. А что будет, если я убью тебя?
— Не бывать этому! — гордо отрезал индеец.
— Но саму возможность такого исхода давай все-таки об-
судим.
— Ладно! Если ты победишь, вы свободны!
— И никто нас не остановит?
— Даю слово!
— Это все, что я хотел знать. Можно начинать.
— Да, начнем! Обвяжите нас! Вот тебе томагавк.
263
Принесли два боевых топора. Вождь, у которого, конечно,
тоже был при себе нож, взял один из них и протянул Олд
Шеттерхэнду. Охотник осмотрел его, и, широко размахнув-
шись, отбросил далеко за спины столпившихся индейцев.
— Что ты сделал? — удивился Большой Волк.
— Выбросил томагавк, потому что он никуда не годится.
Зато твой, как я погляжу, сработан на диво. Мой треснул бы
у меня в руке после первого же удара.
Несмотря на толстый слой краски, покрывавшей лицо
вождя, было заметно, как по нему пробежала презрительная
улыбка, когда он сказал:
— Отбрасывать томагавк — твое право. Но другого взамен
ты не получишь.
— И не надо. У меня есть нож, с меня хватит.
— Уфф! Ты что, обезумел? Я убью тебя первым же ударом
томагавка. У Овутс-авата есть и томагавк и нож, да и силой
я тебя превосхожу.
Олд Шеттерхэнд нагнулся и поднял тот самый огромный
камень, который совсем недавно бросил Большой Волк. Сна-
чала на грудь, потом над головой, на вытянутые руки. Подер-
жал так несколько секунд и тоже бросил — но не себе под
ноги, как вождь, а на девять-десять шагов.
— Попробуй повтори! — крикнул он Большому Волку.
— Уфф! Уфф! — донеслось со всех сторон.
Вождь ответил не сразу. Он переводил взгляд с охотника
на камень и обратно. Он был поражен и вновь обрел дар речи
примерно через минуту.
— Думаешь, ты испугал вождя? Ошибаешься! Он убьет
тебя и снимет скальп, даже если борьба затянется до вечера.
Обвязывайте нас!
Эти слова были обращены к двум воинам, которые обвя-
зали бедра Большого Волка и Олд Шеттерхэнда концами ко-
жаных лассо и отошли в сторону. Теперь оба соперника никак
не могли выйти за круг, длина радиуса которого равнялась
свободному концу лассо. Они стояли друг против друга, так
что оба лассо как бы составили диаметр этого круга. У вождя
в правой руке был томагавк, а в левой нож. У Олд Шеттер-
хэнда только нож в правой.
Большой Волк представлял себе поединок так: он будет
гнать белого по кругу и попытается настолько сблизиться с
противником, чтобы нанести верный удар томагавком или
ножом. Правда, ему пришлось убедиться, что Олд Шеттер-
хэнд в силе ему не уступает. Но сам он куда лучше вооружен.
И вдобавок считал, что бледнолицый по неопытности непра-
вильно взялся за нож: вместо того, чтобы выставить его впе-
ред, держит его острием вверх. Значит, сверху вниз он нане-
сти удар не сумеет. Вождя эта мысль позабавила; он не сводил
глаз с охотника, стараясь предвосхитить любое его движение.
264
Шеттерхэнд тоже не отрывал взгляда от Большого Волка.
Нападать первым в его планы не входило. Главное — избе-
жать удара противника и нанести удар самому. Неизвестно
еще, каким образом вождь пустит в ход томагавк. Если со-
бирается ударить сверху или сбоку, полбеды. Но если бросит
с расстояния — это куда опаснее, уклониться будет ох как
трудно!..
Противники словно застыли на пять, на десять минут. Ин-
дейцы уже начали неодобрительно шуметь, выкрикивать что-
то оскорбительное. Или подбадривать. Большой Волк награ-
дил охотника несколькими нелестными, обидными словами,
как бы подзуживая начинать. Олд Шеттерхэнд на эту уловку
не поддавался. Зато неожиданно сел на землю с таким безмя-
тежным видом, будто пришел в гости к друзьям. Но мускулы
его были напряжены, нервы натянуты, он был готов отреаги-
ровать молниеносно, как отпущенная стальная пружина.
Вождь оценил выходку белого охотника как вызов, хотя
это была обыкновенная военная хитрость: почему бы не спро-
воцировать противника на необдуманный шаг? Замысел Олд
Шеттерхэнда полностью оправдался. Индеец решил, что с си-
дящим противником ему будет справиться проще простого и
надо этим обстоятельством воспользоваться немедленно. Ис-
пустив громкий воинственный крик, бросился на охотника и
занес руку с томагавком для смертельного удара. Индейцы
взвыли, ожидая через секунду увидеть бледнолицего повер-
женным. Вот-вот раздадутся победные крики... Тут охотник
вскочил на ноги, резко, несколько отклонившись в сторону.
Нож, который он держал лезвием вверх, тут и сыграл свою
роль. Когда Большой Волк промахнулся, он наткнулся рукой
на нож. От боли он разжал руку и томагавк из нее выпал. Олд
Шеттерхэнд без промедления ударил изо всех сил по левой
руке — и выбил из нее нож! Изловчившись, он нанес еще
один удар — кулаком, в котором была зажата рукоятка ножа,
по сердцу. Этот удар все и решил: Большой Волк упал ему
под ноги. Подняв руку с ножом, Олд Шеттерхэнд крикнул:
— Ну, кто победил?
Никто ему не ответил. Даже те, которые в глубине души
все-таки допускали мысль, что могут увидеть вождя побеж-
денным, никак не хотели примириться с тем, как именно это
случилось. Итак быстро! Юты стояли словно оцепенев.
— Он сам сказал, что скальп побежденного принадлежит
победителю, — продолжил Олд Шеттерхэнд. — Значит, он
мой. Но мне не нужен его скальп. Я друг индейцев. И я дарю
ему жизнь. Не знаю, может быть, я сломал ему ребро. Во вся-
ком случае, он жив. Пусть мои краснокожие братья приведут
его в сознание. А я пока пойду в наш вигвам.
Отвязав лассо, он зашагал прочь. Никто не стал его удер-
живать, вместе с ним пропустили и Дэви с Джемми. Всем не
265
терпелось удостовериться, что вождь еще дышит, и бывших
противников на какое-то время оставили без внимания. Зайдя
за вигвам, охотники увидели на земле свое оружие. Тут же
при лошадях стоял улыбающийся Хоббл-Фрэнк. Быстро осед-
лав лошадей, друзья постарались скрыться незаметно. Но сто-
явшие за дальними вигвамами и палатками часовые увидели
их, подняли крик и несколько раз выстрелили. Охотники при-
шпорили лошадей, переходя на галоп. Оглянувшись, замети-
ли, что остальные индейцы поняли, как их провели, но пус-
титься в погоню сразу они не могли — перед поединком все
оружие по приказу вождя жены унесли. Только проклятья по-
неслись вслед беглецам. И горы ответили многократным гул-
ким эхом.
Охотники поскакали галопом прямо туда, где в озеро низ-
вергался горный поток. Олд Шеттерхэнд отлично ориентиро-
вался на местности, и знал, что это кратчайший путь к спа-
сению. Он не сомневался, что юты все же не устоят перед
желанием догнать их и свести счеты. Первым делом надо вы-
браться из долины в горы — там будет легче запутать следы
и уйти от преследователей...
Глава тринадцатая
ХОББЛ-ФРЭНК И ТЕТУШКА ДРОЛЛЬ
На другой день утром группа всадников ехала вверх по
ручью той же дорогой, что и накануне вечером юты со своими
пленниками. Впереди держались Олд Файерхэнд и Тетушка
Дролль. А за ними Хампли-Билл, Ганстик-Онкль и англича-
нин. Короче говоря, те самые белые, которые участвовали в
событиях в Орлиной Пади, а потом направились в горы, к Се-
ребряному озеру. В Денвере к ним присоединился инженер
Паттерсон с дочерью Элен. Он прибыл в город прямо с
фермы шурина. Девочка, ни за что не желавшая расстаться с
отцом, сидела сейчас на самодельных крытых носилках, ко-
торые, везли два низкорослых, но удивительно выносливых
индейских пони.
Виннету среди них не было: он поскакал вперед, на раз-
ведку. Олд Файерхэнд вел свой отряд через лес на равнину —
туда, где Олд Шеттерхэнд и его, друзья встретили ютов. По
следам охотники поняли, что индейцы взяли белых в плен, и
сразу высказали готовность найти их и, если нужно, помочь.
Они не догадывались, что кочевавшие в этих местах юты
вырыли топоры войны. Виннету и Олд Файерхэнд дружили с
племенем Большого Волка и нисколько не сомневались, что
там им окажут хороший прием. А вступиться за белых плен-
ников способ отыщется...
Пока они не знали, где юты стали лагерем. Зато знали, где
находится озеро, окрестности которого как нельзя лучше при-
способлены для временной стоянки. Скорее всего, юты там.
Вот почему Виннету и поскакал вперед. И вернулся к охот-
никам, когда отряд почти достиг устья ручья. Он вовсю гнал
лошадь и издали замахал руками, чтобы белые остановились.
Это был недобрый знак. И Олд Файерхэнд крикнул апачу:
— Мой брат хочет о чем-то предупредить нас? Видел он
ютов?
— Виннету видел и их, и лагерь.
— Но не встретился с ними?
— Нет. Потому что они выкопали топор войны. Виннету
понял это по их раскрашенным лицам и по тому, как их
много. В это время года ни бизонов не гоняют, ни большой
охоты нет. Значит, всех их собрал топор войны.
267
— Сколько там ютов?
— Виннету точно сказать не может. У озера собралось че-
ловек триста. Кто-то наверняка остался в палатках и вигва-
мах.
— Их так много? У озера? Что там такое? Может, наблю-
дают за косяком рыбы?
— Нет. Будь оно так, юты шли бы вдоль берега. А они
стоят на месте, уставившись в воду. Виннету думает, что там
не на жизнь, а на смерть схватились два пловца.
— С чего ты взял?
— Раз на лицах ютов военные краски, значит, к пленным
бледнолицым они относятся как к врагам. И намерены убить
их. Ты знаешь: индейцы не дают противнику умереть бы-
стро, они предпочитают замучить его до смерти. Часто бы-
вает так, что врагу предлагают сразиться с воином, который
намного его сильнее. Наверное, одного из пленных застави-
ли плыть, чтобы нагнать на него перед казнью смертельный
ужас.
— Согласен с тобой. Сначала мы увидели следы четверых
белых, потом еще, двоих. Всего, выходит, их шестеро. Не за-
ставили же они плыть всех шестерых! Скорее придумают осо-
бую пытку для каждого. Поспешим им на помощь!
Апач ответил ему с улыбкой:
— Среди бледнолицых есть человек, который не даст своих
в обиду.
— Кто это?
— Олд Шеттерхэнд.
— Как? — вырвалось у охотника. — Олд Шеттерхэнд, с ко-
торым ты договорился о встрече у Серебряного озера? Он уже
здесь?
— Олд Шеттерхэнд всегда точен, как солнце на небе.
— Ты видел его?
— Нет.
— Тогда почему утверждаешь, будто он здесь?
— Виннету знал это уже вчера.
— И не сказал мне?
— Иной раз промолчать лучше, чем все рассказать. Если
бы апач объяснил вам вчера, чье ружье заговорило на поляне,
вы бы не остались там на ночь, а поспешили бы за ним.
— Но откуда тебе известно, что заговорило его ружье?
— Когда мы осматривали тропинку в лесу, а потом поляну,
Виннету заметил дырочки от пуль в стволе одного деревца.
Это стрелял Олд Шеттерхэнд из своего штуцера. Апач уверен.
Мой друг хотел напугать ютов, а это можно сделать только с
помощью его быстрого ружья.
— Почему ты не показал дерево мне? Гм-гм... Ну, если Олд
Шеттерхэнд там, не будем слишком волноваться за судьбу его
спутников. Как ты намерен действовать дальше?
268
— Пусть мои друзья последуют за Виннету, но цепочкой,
один за другим, цепочкой. Чтобы даже если юты и обнаружат
наш след, не так быстро поняли, сколько нас. Хуг!
Повернув свою лошадь, апач поехал направо, будучи уве-
рен, что его совет принят.
Сама долина была ровной и плоской, зато горные склоны —
лесистыми, а внизу как бы обрисованы полоской кустов. Ста-
раясь оставаться под прикрытием деревьев и кустарника,
Виннету взял при спуске правее, чтобы выйти к долине с се-
верной стороны, у того склона, где в озеро стекает горный
поток.
Получилось так, что охотники объехали почти всю долину
с востока на запад и оказались между деревьями шагах в ста
от озера, откуда открывался отличный вид на лагерь индей-
цев. Спешились, привязали лошадей и присели на мягкий
мох. Это место словно было создано для того, чтобы тайком
наблюдать за ютами.
Сейчас почти все они собрались в южной части лагеря. От
толпы отделились двое и побежали опять-таки на юг. Взяв
подзорную трубу, Олд Файерхэнд присмотрелся к бегущим и
воскликнул:
— Бег взапуски между индейцем и белым очень маленько-
го роста, — и передал трубу апачу.
Едва увидев бегущего, у того вырвалось:
—Уфф! Это Хоббл-Фрэнк! Если это бег не на жизнь, а на
смерть, ему ни за что не опередить юта.
— Хоббл-Фрэнк? — переспросил Олд Файерхэнд. — Тогда
нельзя сидеть сложа руки, мы должны вмешаться!
— Не теперь, — возразил апач. — Пока особой опасности
нет. Рядом с ним Олд Шеттерхэнд.
Отсюда, из-за деревьев, была видна не вся дистанция бега.
Вот оба бегуна пропали где-то справа. Ожидая их появления,
охотники были уверены, что первым появится индеец. Каково
же было их удивление, когда они увидели малыша, который
не бежал даже, а размеренно шел, словно на легкой прогулке.
— Хоббл-Фрэнк впереди! — обрадовался Олд Файерхэнд. —
Возможно ли?
— Надо думать, он применил хитрость, — догадался Вин-
нету. — Он победил! И нам еще предстоит узнать как! Слы-
шите, как завыли, юты? Теперь они уходят, возвращаются в
лагерь. А вон там, смотрите, стоят четверо бледнолицых! Вин-
нету знает их.
— Кто их не знает, — кивнул охотник. — Это Олд Шет-
терхэнд, Долговязый Дэви, Толстяк Джемми и малыш Хоббл-
Фрэнк.
У остальных эти имена вызвали понятное волнение. Почти
все они были если не знакомы, то наслышаны об этих вест-
менах, их судьба никого не оставила равнодушным. Выслушав
269
предложения ото всех, кроме англичанина, пребывавшего в
несвойственной ему глубокой задумчивости, Виннету сказал
Олд Файерхэнду:
— Оружие у наших друзей есть. Это очень важно для них.
Оставайтесь здесь! Апач постарается узнать, что будет дальше.
С подзорной трубой в руке он исчез между деревьями.
Прошло долгих полчаса, пока он вернулся и доложил:
— В лагере идет еще один поединок. Юты так сгрудились,
что Виннету противников не увидел. А Хоббл-Фрэнка — да!
Малыш незаметно привел к вигваму лошадей и сейчас обря-
жает их. Охотники хотят скрыться из лагеря...
— Как? Тайно? То есть бежать? — спросил Олд Файерхэнд. —
Тогда давайте выедем на дорогу и либо встретим их, либо
даже поскачем навстречу.
— Ни то ни другое, — покачал головой Виннету. — Скажи
мне, брат мой: что сделают индейцы, когда белые убегут?
— Погонятся за ними.
— Сколько воинов берут, когда преследуют четверых или
шестерых?
— Ну, человек двадцать — тридцать.
— Верно! С таким отрядом мы вместе с ними справимся
без труда. А если юты увидят нас, в погоню пустится все
племя, и, сколько прольется крови, никто не знает.
— Виннету прав. Однако индейцы узнают, сколько нас, по
нашим же следам.
— Они обязательно обратят внимание на следы, которые
встретят на своем пути, и пропустят те, которые будут позади
них.
— A-а, так ты думаешь... мы сначала пропустим их мимо,
а потом... Слушай! Что это такое?
Со стороны лагеря до них донесся страшный рев, и сразу
же мимо последних палаток промчалось четверо всадников.
Это были те самые охотники. Они скакали к верхней оконеч-
ности озера и, значит, направлялись в сторону ручья, чтобы
продолжить путь вверх по его течению.
— За мной, Олд Файерхэнд! — решительно проговорил
Виннету. — А другие белые братья вернутся в лес и дождутся
нашего возвращения. И пусть уведут наших лошадей.
Под прикрытием деревьев оба быстро пошли по высокому
берегу ручья к похожей на присевшего медведя скале: оттуда
открывался отличный вид на лагерь ютов. Разглядеть их обоих
снизу было невозможно.
Олд Шеттерхэнд быстро приближался. Вместе с друзьями
он держался поближе к ручью и скакал сейчас прямо под ска-
лой, где стояли вождь апачей с Олд Файерхэндом. И вдруг от-
туда, сверху, послышался гортанный окрик:
— Уфф! Я прошу моих белых братьев остановиться!
Придержав лошадей, все четверо задрали головы.
270
— Виннету, Виннету! — вырвалось у них почти одновре-
менно.
— Да, здесь Виннету, — ответил апач, — рядом с ним еще
один друг моих белых братьев, — и подтолкнул вперед силача-
охотника.
— Олд Файерхэнд! — удивился Олд Шеттерхэнд. — Вы
здесь? Вот это да! Вас двое?..
— Нет. Вообще-то нас около сорока охотников и рафтеров.
Вы встретите среди них ваших старых знакомых. Но сейчас
не время объяснять...
— Вы торопитесь к Серебряному озеру?
— Да. Так мы договорились с Виннету.
— Наш договор остается в силе, — подтвердил вождь апа-
чей. — А сейчас вот что: мы пропустим ваших преследовате-
лей, и они окажутся между вами и нами. Понимаете?..
— Блестящая мысль! — воскликнул Олд Шеттерхэнд. —
Нам просто повезло, что мы вас встретили! Вам оттуда,
сверху, лагерь виден?
-Да.
— Проследите, чтобы они не придумали сейчас чего-то
сверххитроумного. А я в двух словах расскажу самое необхо-
димое.
Выслушав его, Виннету сразу сказал:
— Моему брату известно ущелье, которое бледнолицые на-
зывают Ночным каньоном? До него отсюда пять часов пути.
Посреди каньона есть круглая площадка, где отвесные скалы
уходят почти в самое небо. Олд Шеттерхэнд помнит это
место?
— Конечно.
— Мой брат поскачет прямо туда. И когда оставит эту пло-
щадку позади, устроит там засаду. Ущелье в этом месте до
того сужается, что двум всадникам не разъехаться. Он один
со своим штуцером может задержать там сотню ютов. Когда
их воины окажутся в ущелье, они не смогут ни прорваться
вперед, ни вернуться: сзади будем мы.
— Хорошо, мы принимаем твой совет. Но ответь ты мне
на один вопрос: зачем вы едете к Серебряному озеру такой
гурьбой?
— Постараюсь объяснить, — сказал Олд Файерхэнд. —
Там, наверху, есть богатый серебряный рудник. Но воды по-
близости нет; и если ее не подвести, разрабатывать рудник
бесполезно. Мне пришла в голову одна мысль: а что, если
спустить ее туда из Серебряного озера? Повезет — рудник
даст нам миллионы! Я пригласил одного инженера. Он сна-
чала все осмотрит на месте, а потом даст заключение. И чер-
тежи сделает.
По лицу Олд Шеттерхэнда скользнула легкая улыбка,
когда он заметил:
271
— Рудник? И кто же его обнаружил?
— Я сам при этом присутствовал.
— Гм! Если вы спустите часть воды из озера, то сделаете
два дела сразу! Потому что найдете на дне его богатства, по
сравнению с которыми ваш рудник — мелочи жизни.
— Вот оно что! Вы, конечно, о сокровищах Серебряного
озера? Нельзя ли поподробнее?
— Мне о них известно довольно много. Однако об этом
позже. Как я понимаю, вы тоже о них слышали. От кого, раз-
решите узнать?
— От... ладно, об этом попозже. Уезжайте! Индейцы уже
на лошадях.
— Сколько их?
— Пятеро.
— Пустяки! Нам ли их бояться? Это разведчики ютов, ко-
торым приказано сразу сесть нам на хвост. Остальные воины
появятся через несколько минут. Итак, прощайте! До встречи
в Найт-кэньон в Ночном каньоне.
Олд Шеттерхэнд пришпорил своего Хататитла и ускакал
вместе с тремя друзьями. Олд Файерхэнд и Виннету пригну-
лись, чтобы продолжать наблюдение за ютами. Вон они уже
внизу, вот они промчались мимо, не сводя глаз с оставленно-
го белыми следа.
После этого апач с охотником вернулись к своим спутни-
кам в лес и застали их сидящими у ручья. Олд Файерхэнду не
терпелось передать им суть разговора с Олд Шеттерхэндом. И
тут его взгляд случайно наткнулся на нескольких ютов, кото-
рые шли по берегу озера с рыболовными приспособлениями
в руках. Условным жестом он подозвал к себе Виннету.
Женщины все ближе и ближе. Скорее всего, они собрались
ловить рыбу не в озере, а в ручье. Сели на берегу под кусти-
ками, забросили самодельные удочки и стали негромко пере-
говариваться. Они словно забыли, что рыболову положено
молчать. Виннету неслышно подполз поближе и притаился за
кустами. Пробыв там с четверть часа, вновь появился перед
своими друзьями.
— Если женщины ютов не научатся помалкивать, когда
сидят с удочками, им ни одной форели не поймать. Виннету
услышал все, что хотел узнать. Пятеро разведчиков, проска-
кавших мимо, должны поглубже протоптать следы Олд Шет-
терхэнда. Вскоре по ним пойдут пятьдесят воинов-ютов во
главе с Большим Волком.
— Значит, он не ранен? — спросил Олд Файерхэнд.
— От удара Олд Шеттерхэнда у него на время отняло пра-
вую руку и перехватило дыхание. Но он уже отдышался, а ра-
неная рука не помешает ему повести в бой своих воинов. Ос-
тальные юты разойдутся днем по всей округе на охоту. Будут
делать мясо, потому что завтра уходят отсюда.
272
— Куда, знаешь?
— Женщины с детьми — к старикам, в горы, там они будут
в безопасности. А воины-юты поскачут на встречу всех готс-
ких племен.
— Где назначена эта встреча?
— Больше Виннету ничего не услышал. Но разве этого
мало?
— Тогда нам ничего другого не остается, кроме как про-
пустить мимо отряд Большого Волка.
Пришлось набраться терпения; Большой Волк со своими
воинами появился через час. Они проскакали мимо, не по-
смотрев даже в сторону деревьев. У всех до одного были
ружья. Лицо вождя покрывали еще более толстые полосы
краски, чем утром, правую руку ему перевязали. С плеч сви-
сал украшенный перьями военный наряд, покрывавший пол-
крупа лошади. Но орлиные перья из волос он убрал: Большой
Волк, побежденный в поединке, решил, что вернет себе знаки
отличия, только отомстив обидчикам.
Через десять минут вслед за ютами в одиночестве отпра-
вился Виннету, а еще десять минут спустя и все остальные.
Ни о какой дороге в нашем понимании говорить в данном
случае не приходится. В весеннее половодье поток слизывал
и подмывал берега. Повсюду валялись выброшенные камни и
поваленные деревья. Поэтому продвижение вперед давалось
нелегко, особенно индейским лошадкам с носилками юной
Элен Паттерсон. И лишь когда горные склоны остались по-
зади, можно было хоть ненадолго вздохнуть. По другую сто-
рону перевала сила потока заметно ослабевала и его берега не
были до такой степени завалены.
Путь в Ночной каньон проходил через теснины Оленьих
гор. Они были покрыты девственными лесами без подлеска.
Кроны деревьев, отстоявших довольно далеко одно от друго-
го, смыкались, и сквозь густой покров из сучьев и листьев
лишь изредка пробивались солнечные лучи. Сырая и мшистая
земля была мягкой, следы копыт лошадей отпечатались на
ней отчетливо.
В десять утра Олд Файерхэнд со своими спутниками вы-
ступил от озера. До часа дня они ехали только лесом, а уже
потом по кустистой прерии, что для белых было куда прият-
нее. И удобнее. Будь прерия совершенно открытой, пришлось
бы постоянно следить за тем, чтобы расстояние между отря-
дами не возрастало. За последним рядом кустарника, как бы
служившим условной границей прерии, их поджидал Вин-
нету.
Какой же удивительный вид открывался отсюда! Позади
Оленьи горы с их отрогами, впереди Гранд-Ривер с каньоном.
273
Справа, слева и спереди, подобно огромным шиферным плас-
тинам, сходились три черных скальных массива. Они так
круто уходили вниз и поверхность их была столь гладкой, что
лошади не удержались бы на ногах на этом естественном ка-
менном катке. Смотреть вниз было просто страшно: туда с
шумом устремлялись два потока. Но нигде ни деревца, ни
кустика, ни стебелька! Кого же поила и вскармливала эта
вода?
— Это и есть Ночной каньон, — сказал Олд Файерхэнд,
указывая вниз. — Его назвали так потому, что солнечный свет
почти не проникает туда. Там даже днем темно. Смотрите,
смотрите!
Он указал вниз, где потоки сливались и словно пропадали
невесть куда в мрачной теснине. Там поспешно двигалась
группа всадников. Отсюда, сверху, они казались такими ма-
ленькими, что, окажись рядом, были бы белым охотникам
разве что по колено. Это, конечно, юты. Но вот и они исчез-
ли в мрачном ущелье, как бы нырнув в складку в почти от-
весном горном массиве, примыкавшем к хребту Бук, Книж-
ному хребту, вершины которого уходили в заоблачные выси.
Заглянув в это мрачное ущелье, Тетушка Дролль с сомнением
в голосе проговорил:
— Нам, значит, туда спуститься? Так и шею сломать не-
долго. Если я, к примеру, сяду на ягодицы, а кто-то меня под-
толкнет сзади, скачусь вниз как на санках...
— А все-таки придется спуститься, — говорил Олд Фай-
ерхэнд. — Спешимся и поведем лошадей в поводу. Только
сделайте его покороче! Вспомните, в самом деле, как вы тор-
мозили ход саней, если не было ни уздечек, ни тормозного
башмака — ехали зигзагом! Вот и сейчас поведем лошадей
так: то влево, то вправо.
Эта мысль всем понравилась. Попытайся они спускаться
по прямой, вряд ли все добрались бы до места целыми и не-
вредимыми. Спуск продолжался никак не меньше часа. Но
вот они наконец внизу, у самого входа в каньон. Тропа здесь
до того узкая, что вдоль потока можно ехать только вдвоем,
даже для третьего места нет. Впереди опять оказался Виннету.
За ним Олд Файерхэнд с лордом Кастлпулом. А дальше — ос-
тальные охотники и рафтеры. Почти в центре их отряда ока-
зались инженер с дочерью. После Орлиной Пади отряд не-
сколько вырос, ведь к нему присоединились сменный мастер
Уотсон с рабочими из Шеридана.
Никто не переговаривался: любой звук отзывался в этом
ущелье громким эхом. Даже стук копыт лошадей и то мог вы-
дать их присутствие в каньоне. Поэтому Виннету спрыгнул со
своего вороного, передав повод одному из рафтеров, а сам за-
шагал впереди в своих мягких мокасинах.
Да, это вполне можно было назвать походом по преиспод-
274
ней. Спереди и сзади ничего, кроме холодных и чуть влажных
скал, нет. Справа — аспидно-черный поток, смотреть на ко-
торый без внутреннего содрогания почти невозможно. А ввер-
ху скалы как бы смыкались, и неба почти не было видно. Чем
дальше, тем более холодным и сырым становился воздух, а на
смену дневному свету пришли тусклые сумерки.
Какой же он длинный, этот каньон, просто бесконечный!
Иногда он едва заметно расширялся, а потом вдруг отвесные
скалы словно вознамеривались сжать их в своих каменных
объятиях, вот-вот задушат! Лошади тоже проявляли беспокой-
ство, пугливо пофыркивали и постоянно пытались перейти на
бег, чтобы поскорее вырваться из этой теснины.
Так прошло пятнадцать минут. Полчаса. И вдруг — все ис-
пуганно вздрогнули! — послышался такой громкий звук,
будто разом пальнули из десяти ружей.
— Боже мой! Это еще что? — поразился инженер Паттер-
сон. — Обвал в горах?
— Нет. Кто-то стрелял, — объяснил Олд Файерхэнд. —
Началось! Остаются по одному человеку на три лошади! А ос-
тальные — за мной! Вперед!
Через несколько секунд за ним торопливо вышагивало че-
ловек тридцать с ружьями в руках. Внезапно Виннету остано-
вился и поднял свое серебряное ружье.
— Сложите оружие, не то заговорит мое волшебное ружье! —
гулко прокатился по ущелью чей-то голос.
Трудно было сразу понять, откуда он прозвучал: сверху или
снизу?
— Сложите оружие! — На сей раз этот приказ прозвучал
на языке ютов.
После чего прозвучали три выстрела подряд. Сделаны они
были из одного ружья. Знакомые со штуцером Олд Шеттер-
хэнда сразу поняли, кто стрелял. В ущелье грохот стоял такой,
будто палили из пушки. Вскоре штуцеру охотника ответило
серебряное ружье Виннету. Послышались стоны и крики ра-
неных, а потом юты подняли такой вой, будто в аду спустили
всех разъяренных псов разом.
Оказавшись рядом с апачем, Олд Файерхэнд заглянул ему
через плечо. Здесь ход в ущелье расширялся и выводил на ок-
руглую площадку между скалами, на которой свободно могли
разместиться до сотни всадников. Поток уходил влево под
самой скалой. В сумеречном свете разглядеть ютов было все-
таки можно.
Пятеро посланных вперед воинов действовали необдуман-
но. Они остановились, чтобы дождаться на этой площадке
своих. Не поступи они так, белым охотникам пришлось бы
вступить с ними в переговоры. А те в крайнем случае имели
бы возможность отступить в глубь ущелья, чтобы предупре-
дить остальных. Но поскольку они решили дожидаться по-
275
явления главного отряда, то оказались как бы в западне.
Сверху им угрожал Олд Шеттерхэнд своим штуцером, рядом
опустился на одно колено Хоббл-Фрэнк: так Дэви и Джемми
будет сподручнее стрелять у него из-за спины. Краснокожие
не сразу сложили оружие, вот почему и началась стрельба.
Несколько раненных ютов лежало на земле, а другие даже
не помышляли о сопротивлении: они с трудом удерживали
лошадей, которых очень испугали громовые раскаты в уще-
лье.
— Бросьте оружие! Или я стреляю! — снова раздался голос
Олд Шеттерхэнда. А с другой стороны, уже снизу, до ютов до-
неслось:
— Здесь Олд Файерхэнд с Виннету, вождем апачей. Сда-
вайтесь, если хотите остаться в живых!
Ни один из ютов не решился отстреливаться. Они то за-
дирали головы вверх, то оглядывались, не зная, откуда ждать
удара. И тут мимо Виннету и Олд Файерхэнда с неожиданной
прытью проскользнул Тетушка Дролль. Оказавшись прямо
перед вождем приставил ему ружье к груди и воскликнул:
— Бросай ружье! Не то получишь пулю! Большой Волк ус-
тавился на незнакомого толстяка, будто перед ним вдруг по-
явилось привидение. Пальцы левой руки разжались и выпус-
тили ружье.
— Томагавк и нож тоже!
Большой Волк подчинился и этому приказу. После чего
Дролль вскочил на коня вождя за его спиной, связал ему
руки и снова спрыгнул. Вождь никак не мог сообразить, что
и как произошло. Сон, наваждение какое-то! А что было де-
лать его воинам? Покориться судьбе, ничего другого не ос-
тавалось. Теперь нужно было выбраться из каньона, не теряя
времени! Обезоружив и связав последнего краснокожего,
рафтеры подобрали оружие и оседлали своих лошадей. Впе-
реди ехали охотники, за ними краснокожие, а замыкали ко-
лонну рафтеры.
Встретившись с Олд Шеттерхэндом, Виннету и Олд Фай-
ерхэнд обменялись с ним крепкими рукопожатиями, только
и всего. Обсудить ближайшие планы можно и несколько по-
годя.
Перед пленными ютами ехали Хоббл-Фрэнк с Тетушкой
Дролль. И хотя они не произнесли ни единого слова, было
видно, что их тревожит какая-то мысль. Некоторое время
спустя Тетушка Дролль вынул ноги из стремян и прямо на
ходу сел в седле задом наперед.
— Это еще что? Как вас понять? — удивился Фрэнк. —
Шутки шутите, сэр? Или вы раньше выступали клоуном в
цирке?
276
— Нет, сэр, — ответил Дролль. — Я сел так, потому что
у меня на затылке глаз нет. Не забывайте, за спиной у нас
с полсотни краснокожих. Так мне удобнее наблюдать за
ними. В случае чего пропишу им пару пилюль из моего ре-
вольвера.
— Гм-гм! В ваших словах что-то, есть! Моя лошадка не
обидится, если я последую вашему примеру.
Минуту спустя он тоже сидел в седле задом наперед, чтобы
наблюдать за индейцами. Дролль то и дело обменивался с
Фрэнком взглядами, которые становились все более друже-
любными. Несмотря на разницу в возрасте, они явно испы-
тывали взаимную симпатию. Хоббл-Фрэнк первым прервал
затянувшееся молчание:
— Не обижайтесь на меня, сэр. Но мне хотелось бы узнать,
с кем я имею честь? По-моему, однажды мы уже ехали с вами
рядом именно так, как сейчас.
— Когда это было?
— Я видел это в моем воображении.
— Вот это да! Скажи пожалуйста! Я, оказывается, жил в
вашем воображении? Сколько прикажете заплатить за пос-
той? И когда позволите съехать с квартиры?
— Когда вам будет удобно. Сегодня, когда я вижу вас
рядом с собой, воображать мне незачем. Если вы тот человек,
за которого я вас принимаю, я слышал о вас много презанят-
ных вещей.
— Ну и за кого же вы меня принимаете?
— За Тетушку Дролль.
— И где же вы слышали об этой Тетушке?
— В разных местах, где мне приходилось бывать с Олд
Шеттерхэндом и Виннету. В Йеллоустонском парке, напри-
мер. Или в Льяно-Эстакадо.
— Вот оно что, гм-гм! А мне доводилось слышать о вас,
мистер Хоббл-Фрэнк. О вас говорил вождь апачей. Даже се-
годня, когда мы были неподалеку от лагеря ютов, он называл
вас маленьким героем.
— Маленьким... героем! — повторил Фрэнк, расплываясь
в улыбке. — Маленьким... героем! Надо записать! Вы угадали,
кто я. Я тоже угадал?
— Конечно. Но по каким признакам вы узнали, кто я?
— Ну, по вашей одежде. И еще по тому, как вы себя вели.
Все в один голос твердят: он любит, чтобы его называли Те-
тушкой. А в самом деле, таких рисковых, как он, еще поис-
кать надо. Когда я увидел, как вы обошлись с вождем ютов,
я сразу понял, кто передо мной.
— Я польщен. Мне говорили, будто вы родом из Герма-
нии?
— Точно. Из самой ее середины. Я саксонец.
— Понятно. А откуда все-таки? Из королевства? Или из
277
Альтенбурга? Или из Кобург-Готы? А может, из Мейнинген-
Хильдбургхаузена?
— Из королевства, из королевства! Но откуда вам известны
наши герцогства и княжество? Разве вы немец?
— Всенепременно! И, между прочим, тоже из Саксонии.
Точнее, из Альтенбурга.
— Гром и молния! — от удивления малыш снова перешел
на свой саксонский диалект. — Тоже саксонец, и ни много
ни мало из самого Альтенбурга! Вот это да, вот это я пони-
маю! А откуда все-таки: из города Альтенбурга или из других
мест?
— Из Лангенлойбе, — улыбнулся Дролль, радуясь возмож-
ности поговорить с земляком.
— Из Лан-ген-лой-бе? — переспросил Фрэнк, даже рот от-
крыв от удивления. — Из Лангенлойбе-Нидерхайн?
— Вот именно. Как вы угадали?
— Да это же так просто! Там жили мои родственники, я
даже два раза приезжал к ним на церковные праздники. Ну и
праздновать они умеют, в Альтенбурге! Две недели подряд
только и делают, что пироги пекут. А отпразднуют, глядишь,
в другом городке или в деревне свой праздник. Вот почему и
говорят об альтенбургском обжорстве.
— Святая правда! — кивнул Дролль. — В чем провинились,
в том и повинны. Я не ослышался, у вас есть родственники
в Альтенбурге? Откуда они и как их зовут?
— Их фамилия Дролль, как и у вас! Они наши близкие
родственники, очень даже близкие! Давайте объясню. У моего
отца был крестный, невестка которого вторым браком вышла
замуж в Лангенлойбе. Потом она там умерла. А у ее прием-
ного сына был свояк — вот о нем-то я и говорю! Парень он
был что надо, на все руки мастер. То тем делом занимался,
то этим, но всегда о семье и родственниках заботился. И
еще...
— Стоп! — перебил его Дролль, схватив за руку. — Дети у
него были?
— Целая куча!
— А имен их вы не помните?
— Не-ет, что-то не припоминаю. Хотя постойте... старшего
я хорошо знал, мы с ним подружились. Его звали Бастель, это
в Альтенбурге так всех Себастьянов зовут. И, по-моему, у
него было еще второе имя — Мельхиор. В Альтенбурге Мель-
хиоров пруд пруди!
— Все совпадает, все до точки! Нет, с ума сойти! Себастьян
Мельхиор Дролль! Вы о его судьбе что-нибудь слышали?
— Увы, нет.
— Так посмотрите на меня, раскройте глаза пошире! Вот
он я, собственной персоной!
— Вы... Себастьян Мельхиор? — переспросил Фрэнк.
278
— Да, я! Я тот самый Бастель, и я отлично помню, кто
приезжал к нам на церковные праздники. Это был мой дво-
юродный брат Фрэнк из Морицбурга, который потом стал по-
мощником лесничего.
— Это я, я, а то кто же! Братец! Представляешь, где нам
пришлось встретиться? В диких местах, на другом краю света!
Обнимемся же, братец!
— Как я рад! Дай я прижму тебя к груди!
Обниматься, сидя на лошади задом наперед, не слишком-
то ловко, ну да не беда! Они не обращали больше никакого
внимания на мрачные, раскрашенные лица воинов, им было
что вспомнить и что рассказать друг другу. Юность, как ты
далеко — и как близко! Но вот в движении колонны произо-
шла заминка: отряд как раз приблизился к выходу из мрачной
теснины в более широкую часть каньона.
Солнце уже закатывалось, и его лучи не достигали подно-
жий каньона, но воздух здесь был удивительно свежий, ощу-
щалось даже легкое дуновение ветерка. Всадники вздохнули с
облегчением. Ширина каньона достигала двухсот метров, по
нему протекала узенькая речушка, которую можно было за-
просто перейти вброд. Берега ее были покрыты травой и кус-
тами, над которыми там и сям возвышались деревья.
Индейцев сняли с лошадей и посадили на землю со свя-
занными ногами. Вот теперь друзья юности могли нагово-
риться досыта.
Спутники Олд Файерхэнда разложили на мешковине про-
визию, потому что все давно проголодались. Пока что было
еще неясно, как они поступят с пленными индейцами. Вин-
нету, Олд Файерхэнд и Олд Шеттерхэнд считали, что ютов
надо отпустить, но другие требовали примерно их наказать.
Англичанин высказался так:
— До того момента, как они заставили белых охотников
принять их условия поединков, в действиях ютов я ничего
предосудительного не нахожу. Однако после завершения по-
единков они были обязаны отпустить вас на все четыре сто-
роны. Вместо этого юты преследовали и несомненно убили
бы вас, будь на то Божья воля. За это они заслуживают нака-
зания.
— В чем оно, по-вашему, должно выражаться? — спросил
Олд Шеттерхэнд. — Не убивать же их?
— Нет.
— Посадить под замок? Отправить в тюрьму или исправи-
тельный дом?
— Какой вздор! Задайте им хорошую трепку!
— Ничего хуже вы придумать не могли. Для индейцев нет
оскорбления страшнее этого. Да они гонялись бы за нами по
всему континенту, пока не отомстили бы. Даже если бы по-
ловина из них при этом погибла.
279
— Ну накажите их как-то иначе. Конфискуйте лошадей и
оружие!
— Чрезмерная жестокость. Без лошадей и оружия они
умрут с голоду. Или попадут в руки враждебного племени.
— Я вас не понимаю, сэр! Откуда это добросердечие, от-
куда столько терпимости? Разве не ваша жизнь висела на во-
лоске?
— Именно потому, что они хотели так поступить со мной,
Фрэнком, Дэви и Джемми, предоставьте нам четверым и ре-
шать их судьбу.
— Вы вольны поступать как угодно! — ответил лорд и, на-
дувшись, отвернулся. Но тут же обратился к охотнику с дру-
гим вопросом: — А давайте поспорим?
— О чем?
— О том, что, если вы их отпустите, юты ответят вам чер-
ной неблагодарностью?
— Я пари не заключаю.
Мало-помалу все согласились с Олд Шеттерхэндом, кото-
рый предложил освободить ютов не раньше, чем с ними будет
заключено соглашение. Одного слова и доброй воли вождя в
подобных случаях недостаточно. Лишь после того, как все
воины поклянутся держать это слово, им можно безусловно
верить.
Все белые и индейцы сели в широкий круг. Двух рафтеров
поставили у выхода в каньон часовыми: в случае чего они
предупредят об опасности. Большого Волка посадили напро-
тив Виннету и Олд Шетгерхэнда. Он не поднимал на них глаз —
то ли от стыда, то ли от ожесточения.
— Как Большой Волк представляет себе свою судьбу? —
проговорил Олд Шеттерхэнд на языке ютов.
Краснокожий промолчал.
— Вождь ютов боится. Поэтому и не отвечает!
Тот посмотрел на охотника пылающими гневом глазами.
— Бледнолицый лжет, когда говорит, будто Овутс-ават ис-
пугался.
— Тогда ответь мне! И вообще, не тебе, обманувшему нас,
говорить о лжи.
— Это неправда.
— Правда. Когда мы еще находились в вашем лагере, я
спросил, отпустите ли вы нас, если мы победим. Что ты от-
ветил?
— Что сможете уйти.
— Разве это не было ложью?
— Нет. Вы же ушли!
— А вы? Кто бросился вдогонку за нами? И это будешь
отрицать?
— Большой Волк не согласен с тобой. Мы торопились к
месту встречи всех ютов, а не гнались за вами.
280
— Почему же ты послал пятерых ютов по нашему следу?
— Овутс-ават не делал этого. Мы выкопали топор войны.
А когда такое случается, нужно быть осторожными. Мы хоте-
ли отпустить вас и сдержали слово. А вы напали на нас и ра-
нили наших воинов.
— Почему же твои часовые стреляли в нас, когда мы уез-
жали из лагеря?
— Они не знали, что вам пообещал вождь.
— А другие твои воины почему испустили воинственные
крики? Они-то слышали, что ты обещал.
— Это они кричали не вам вслед, а часовым, чтобы те не
стреляли. Видишь, мы хотели, чтобы все было по-хорошему.
А у тебя получается наоборот.
— В умении защищаться тебе не откажешь. Но у меня есть
неоспоримое доказательство твоей вины. Мы подкрались к
твоему лагерю и слышали, о чем говорили твои люди. Нам
известно, что вы собирались убить нас. Какое наказание за
это ты считаешь справедливым?
Краснокожий не ответил.
— Мы вам зла не причинили, а вы хотели отнять у нас
жизнь. Вы заслуживаете смерти. Но мы не убийцы. Мы со-
гласны отпустить вас. И даже с оружием в руках. Взамен вы
должны пообещать, что ни один волос не упадет с головы того,
кто сидит здесь вместе с вами, — по вашей вине, конечно.
— Это говорит твой язык? Или твое сердце? — спросил
вождь у Олд Шеттерхэнда. И взгляд его, и голос выдавали
сильнейшее волнение, сомнение и надежду одновременно.
— Мой язык никогда не говорил того, чего не подсказало
бы сердце. Готов ты поклясться?
-Да.
— Готов ты выкурить с нами трубку мира и скрепить этим
клятву?
— Овутс-ават готов.
Большой Волк ответил не задумываясь ни на миг. И зна-
чит, совершенно искренне.
— Пустим же трубку по кругу, — предложил Олд Шеттер-
хэнд. — Я буду произносить слова клятвы, а ты повторишь их
за мной.
— Говори! Вождь ютов повторит твои слова!
Эта готовность к согласию была добрым знаком, чему
охотник от души порадовался; однако не упустил случая
предупредить:
— Надеюсь, на сей раз у тебя других помыслов нет. Я всег-
да дружил с краснокожими. Беру я в расчет и то, что другие
белые напали на вас первыми. Иначе юты так легко не отде-
лались бы.
Вождь ютов сидел опустив глаза. Олд Шеттерхэнд снял с
шеи свой калумет и набил трубку. Раскурив ее, он развязал
281
вождя. Юту пришлось подняться, пустить по обычаю дым
вверх, вниз и на четыре стороны света, а потом повторить за
охотником:
— Большой Волк, вождь ютов-ямпа, говорит за себя и за
своих воинов. Он обращается к бледнолицым, которых видит
перед собой, к Олд Файерхэнду, Олд Шеттерхэнду и всем ос-
тальным. И еще к Виннету, вождю апачей. Все эти воины,
белые люди, наши друзья и братья. Мы никогда не причиним
им зла, и мы лучше умрем, чем узнаем, что они считают нас
врагами. Я клянусь в этом. Я сказал. Хуг!
Вождь снова сел. Теперь развязали всех его воинов, и труб-
ка мира пошла по кругу. Даже малышке Элен Паттерсон при-
шлось потянуть в себя дым. А после этой церемонии красно-
кожим вернули оружие. В этом не было почти никакого
риска: клятве индейца можно верить всегда. И тем не менее
белые охотники соблюдали осторожность и были начеку.
Когда вождю подвели лошадь, он сказал Олд Шеттерхэнду:
— Мы возвращаемся в наш лагерь.
— Неужели? Разве вы не торопились на встречу всех ютс-
ких племен? Значит, вы все-таки гнались за нами!
— Нет. Но вы надолго задержали нас. И на встречу мы
опоздали. Мы поворачиваем обратно.
— Через Ночной каньон?
— Да. Прощайте!
Вождь сел на лошадь. И, не оглядываясь, направил ее
прямо в теснину. Воины-юты в тягостном молчании последо-
вали за Большим Волком.
— А все-таки этот парень порядочный прохвост! — бурк-
нул старик Блентер. — Не будь на его лице столько краски,
каждый прочел бы как по-писаному, что он фальшивый на-
сквозь! Пустить бы ему пулю в лоб, да и дело с концом!
Услышав эти слова, Виннету ответил Блентеру:
— Может быть, мой брат прав. Однако делать добрые дела
лучше, чем творить зло. Вы останетесь на ночь здесь. А Вин-
нету пойдет за ютами и выведает что надо.
После чего вождь апачей исчез в расщелине.
Собственно говоря, большинство белых ощущали сейчас
явное облегчение. А как, в самом деле, следовало поступить
с ютами? Убить их всех? Немыслимо! Таскать за собой как
пленных? Тоже немыслимо! Юты поклялись в дружеских чув-
ствах и ушли восвояси. Избавились от них, ну и хорошо...
День клонился к вечеру; здесь, в каньоне, темнеет особен-
но быстро. Кое-кто из рафтеров пошел собирать хворост для
костров. Олд Файерхэнд поскакал в южную часть каньона, а
Олд Шеттерхэнд в северную, более высокую. Осторожность
прежде всего! Обследовав почти весь каньон и ничего подо-
зрительного не заметив, оба вернулись, чтобы разделить с ос-
тальными скудный ужин.
282
Вскоре после них появился Виннету. Несмотря на темень
в Ночном каньоне, он отлично во всем разобрался. Рассказал,
что юты действительно продолжили путь к своему лагерю.
Выехав из теснины, они поднялись в гору и скрылись в лесу.
Тем не менее в Ночном каньоне выставили часовых: береже-
ного Бог бережет. А в Главном каньоне поставили еще двоих.
Так что полная безопасность остальных была как будто обес-
печена.
Рассказам и разговорам не было конца, все угомонились
лишь за полночь. Олд Файерхэнд обошел часовых, чтобы
удостовериться в их бдительности, и сказал рафтерам, кто
кого будет сменять через каждые два часа. Костры погасили,
и в каньоне стало совсем темно и тихо...
Виннету не ошибся: юты скрылись в лесу. Но насквозь его
не проехали, а остановились посередине. Приказав снять ра-
неных с лошадей и перевязать получше, вождь ненадолго
вышел из лесу и приблизился к краю пропасти, будто мог
кого-то или что-то разглядеть.
— За нами, конечно, следили. И там наверняка стоит
белая собака, которая хочет знать, вернемся мы в лагерь или
нет.
— А мы вернемся? — захотел уточнить один из сопрово-
дивших его старейшин.
— У тебя что, так же мало мозгов, как у койота в прерии? —
набросился на него Большой Волк. — Я не успокоюсь, пока
не отомщу этим жабам.
— Но ведь они наши друзья и братья. Мы с ними выку-
рили трубку мира.
— Чью трубку мы выкурили?
— Олд Шеттерхэнда.
— Ну пусть он и клянется на своей трубке. У нас есть свои.
Будь он умнее, он предложил бы выкурить мою. Согласен?
— Большой Волк всегда прав, — кивнул старейшина, дей-
ствительно считавший Большого Волка редкостным хитре-
цом.
— Завтра утром души бледнолицых окажутся в вечных
охотничьих угодьях. И однажды они поступят к нам в услу-
жение.
— Хочешь напасть на них? Для этого нас слишком мало.
Да и через каньон нам не пройти. Не может быть, чтобы
бледнолицые забыли выставить часовых.
— Мы обойдем вокруг каньона. И призовем на помощь
столько воинов, сколько нужно. С противоположной стороны
в каньон спускается тропа, которую бледнолицые знать не
могут. Раненых и их лошадей оставим здесь. И двух воинов.
Мы же поскачем на север.
283
Проскакав почти три английских мили. Большой Волк, ко-
торый не раз бывал в этих местах и отлично знал здесь все
тропы и тропинки, вывел своих воинов вниз, в довольно ши-
рокую долину между отвесными скалами. Здесь под высокими
деревьями с пышной кроной горело множество костров. Да,
это был лес, настоящий лес посреди гор, выросший на каме-
нистой почве, высушенной солнцем и выметенной ветрами.
Скалы хранили эту долину, не впуская сюда сокрушительные
ураганы. А влага после дождей и таяния снегов собиралась в
некоторое подобие плоского зеркального озера. Ее хватало,
чтобы вернуть жизнь помертвевшей было почве и позволить
деревьям пустить довольно глубокие корни: ветры заносили
сверху достаточно семян. Вот так и вырос Лес Воды, куда
Большой Волк и вел своих воинов.
Сейчас здесь был настоящий военный лагерь. Воины рас-
положились в нем по-походному. Никаких палаток, никаких
вигвамов. Кто лежал у костра на домотканом одеяле, кто на
голой земле. А рядом паслись лошади. Именно сюда собра-
лись на военный совет юты из всех племен.
У первого же костра Большой Волк спрыгнул с лошади,
сделал своим воинам знак подождать и спросил у сидевших
у костра, где найти Старого Вождя. Он имел в виду верхов-
ного вождя всех ютов. Один из воинов встал и проводил
Большого Волка до озера к большому костру, разложенному
в некотором отдалении от остальных. Там сидело четверо
индейцев, все с орлиными перьями в волосах. Об одном из
них следует сказать особо. Его покрытое бесчисленными глу-
бокими морщинами лицо не было раскрашено. Длинные
белые волосы ниспадали на спину. Ему было никак не мень-
ше восьмидесяти лет, но он вполне мог сойти за пятидеся-
тилетнего — такая у него была осанка, такой горделивый
вид, такой внутренней силой и уверенностью исполнено все
его существо. Он пристально взглянул на подошедшего, не
произнеся ни единого слова приветствия. Молчали и трое
других вождей. Большой Волк опустился рядом с ними и
молча уставился прямо перед собой. Прошло довольно
много времени, пока старик медленно, словно размышляя
вслух, проговорил:
— Листья облетают с дерева осенью. Если оно роняет их
раньше, оно больное или готовится к смерти. Три дня назад
листья на нем еще были. Где они теперь?
Это он спрашивал об орлиных перьях, которых не увидел
в волосах Большого Волка.
— Завтра это украшение вождя снова будет красоваться на
мне. А на поясе будут висеть десять или двадцать скальпов
бледнолицых, — ответил Большой Волк.
— Если Большой Волк не носит больше знака храбрости,
значит, он побежден бледнолицыми?
284
— Одним-единственным из них. Но руки и кулаки у него
сильнее, чем у всех, кого я до сих пор встречал.
— Это может быть только Олд Шеттерхэнд.
— Это он и есть. Сейчас он заночевал недалеко отсюда. С
ним много других знаменитых бледнолицых: Олд Файерхэнд,
длинный и толстый охотники, отряд, в котором пять раз по
десять человек. Еще с ними Виннету. Овутс-ават принесет
вам завтра их скальпы.
— Уфф, — выдохнул старик, а за ним и другие вожди.
Лицо Нанап-неава — так звали верховного вождя — на-
пряглось и посуровело.
— Пусть Большой Волк все расскажет! — потребовал он от
вновь прибывшего гостя.
Что тот и сделал, постаравшись выставить себя и свои дей-
ствия в наиболее выгодном свете. Его выслушали с каменны-
ми лицами, но не перебивали и вопросов не задавали. Боль-
шой Волк закончил свой рассказ такими словами:
— Нанап-неав даст Овутс-авату пятьдесят воинов, с кото-
рыми он нападет на белых собак. И тогда к восходу солнца
их скальпы будут висеть на наших поясах.
На лице старика появились морщины, брови сдвинулись,
а нос заострился.
— К восходу солнца? — переспросил он. — И это говорит
воин и вождь? Бледнолицые хотят гибели всех ютов, и теперь,
когда Великий Дух отдает в наши руки самого сильного и зна-
менитого из них, они должны умереть быстро, без страданий
и мук, как дети на руках своих матерей? Что ответят мои бра-
тья на слова Большого Волка?
— Бледнолицые должны умереть у столбов пыток! — по-
требовал один из вождей.
— Мы должны взять их живыми, — сказал другой.
— Чем больше их слава, тем мучительнее будет смерть, —
добавил третий.
— Мои братья хорошо сказали, — похвалил старик. — Мы
схватим их живыми.
— Пусть Старый Вождь не забывает, какие воины есть
среди бледнолицых, — предупредил Большой Волк. — В ру-
жьях охотников живут злые духи...
— Довольно! — гневно прервал его старик. — Нанап-неаву
известно о них достаточно, но у нас хватит воинов, чтобы
справиться с ними. Мы дадим тебе триста воинов, но бледно-
лицых ты приведешь к нам живыми. У тебя пятьдесят воинов.
На каждого бледнолицего — по семь храбрых воинов-ютов! Вы
должны взять и связать их сонными. Запаситесь ремнями. А
теперь пойдем! Нанап-неав выберет для тебя воинов.
Они встали и обошли все костры. Выбрали триста воинов.
И еще пятьдесят, чтобы были при лошадях. Большой Волк
объяснил воинам, в чем состоит его план, и повел за собой.
285
До Главного каньона они ехали по тем же тропам, что и в
Лес Воды. Спешились, оставили лошадей. Огромное числен-
ное превосходство придавало уверенность в успехе. Под-
красться неслышно и незаметно они умели. Лишь бы лошади
белых не почуяли близость их лошадей и не начали тревожно
всхрапывать и фыркать. Как этого избежать? Такой вопрос
вождь громко задал стоявшим вокруг него воинам. Один из
них сразу нагнулся, сорвал травинку и сказал:
— Вот самое верное средство, чтобы отбить запах.
Вождь сразу узнал это растение: шалфей! На Дальнем За-
паде есть огромные пространства, иногда на много квадрат-
ных миль, сплошь поросшие шалфеем. И в этом каньоне, дна
которого лучи солнца все-таки достигали, шалфея было боль-
ше чем достаточно. Как не воспользоваться умным советом!
Краснокожие натерли свои руки и одежду шалфеем. Он изда-
ет столь своеобразный, сильный запах, что теперь лошадям
белых нипочем не унюхать, как к ним подкрадутся люди.
Вдобавок со стороны долины дул ветерок. «Это тоже на руку
моим воинам», — подумал Овутс-ават.
Дальше продолжили путь пешком. Расстояние неблизкое,
около двух миль. Сначала шли вразвалочку, ничего не опаса-
ясь, но чем ближе ко входу в долину, тем осторожнее дела-
лись шаги. Чтобы ни кустика по дороге не задеть, ни камеш-
ками зашуршать. Да, поразительное дело: триста человек
шагало, а ни шороха, ни скрипа, ни, тем более, топанья ног.
Но вот вождь остановился, замер. Он заметил костер часовых.
Как раз в это время Олд Файерхэнд их обходил. Большой
Волк еще днем приметил, как бледнолицые выставляют часо-
вых: одного чуть повыше, другого чуть пониже. Часовых надо
обезвредить первыми!
Он поднял руку, призывая воинов замолчать и двигаться
за ним цепочкой. Вскоре несколько воинов оказались вблизи
верхнего часового. Тот глядел вслед Олд Файерхэнду, который
только-только отошел, и стоял к ним спиной. Вдруг две руки
сдавили ему горло, а четыре другие схватили за руки и за
ноги. У часового перехватило дыхание и сознание оставило
его. Когда же он пришел в себя, то во рту у него был кляп,
руки и ноги связаны, а рядом сидел индеец с длинным
ножом.
Погас последний костер, и вождь подозвал к себе двух во-
инов: пора браться за второго, нижнего часового. Они пере-
брались вброд через ручей и поверху, подальше от белых, по-
ползли вперед. Зная, что белые обычно выставляют часовых
на одинаковом расстоянии друг от друга, было несложно рас-
считать, сколько времени придется ползти в полной темноте.
Шагах в шести от часового они замерли, затаив дыхание.
Пролежав с минуту перед решительным броском, они разом
навалились и, как тот ни сопротивлялся, справились с ним
286
довольно быстро. Воины-юты остались рядом с часовым, а
Большой Волк вернулся к своему войску.
Главная трудность состояла в том, как такому количеству
воинов проползти по относительно узкому участку долины,
не привлекая внимания лошадей и не издавая ни звука. Пер-
вое все-таки не удалось — некоторые лошади начали испу-
ганно всхрапывать, когда юты оказались рядом. Теперь или
никогда! «Вперед!» — вполголоса приказал Большой Волк.
Перебежать через ручеек — дело нескольких секунд.
Никто из бледнолицых еще не проснулся. Их сморил первый
сон. Они лежали вповалку так близко друг к другу, что ин-
дейцам трудно было развернуться. Пятеро, шестеро, а то и
больше ютов хватали одного из спящих и бросали его назад
другим воинам, которые его «пеленали», а сами продолжали
то же со следующими. Так они орудовали сразу в нескольких
местах. Через две-три минуты все было кончено. Индейцы
действовали молча. И лишь когда несколько бледнолицых,
которым еще не успели заткнуть рот, попытались кричать,
юты ответили им резкими возгласами, разорвавшими ночную
тьму и громким эхом отразившимися от каменных стен ка-
ньона.
Всех они побросали в одну большую кучу, так что сразу
нельзя было даже разобрать, где чья голова и где чьи ноги.
Только Олд Файерхэнд, Олд Шеттерхэнд, Виннету и еще не-
которые сумели вовремя вскочить на ноги и с ножами и ре-
вольверами в руках отбежать к скале, чтобы на них не напали
сзади. Убивать их воинам было запрещено, поэтому они мед-
ленно и методично надвигались на бледнолицых полуколь-
цом, пока наконец не притиснули их к влажной скале так, что
охотники и рафтеры не могли больше пошевелиться. Их тоже
повалили на землю и связали. И только теперь индейцы гро-
могласным ревом возвестили небу о своей победе.
Большой Волк приказал разжечь костер. Когда его пламя
осветило место схватки, выяснилось, что около двадцати ютов
ранены, а нескольких убили.
— За это мы продлим пытки белых собак в десять раз! —
пригрозил вождь. — Мы нарежем из них ремней. Смерть их
будет ужасной! Унесите убитых и раненых. И не забудьте ору-
жия бледнолицых! Пора возвращаться.
— А кто понесет волшебное ружье Олд Шеттерхэнда? —
спросил один из воинов. — Ведь до него опасно дотрагива-
ться...
— Мы завалим его грудой камней, чтобы никто из наших
братьев к нему не прикоснулся. Где оно?
Штуцер искали с факелами в руках, но не нашли. Как
сквозь землю провалился! Спросили у Олд Шеттерхэнда.
Когда он проснулся и вскочил, кто-то вырвал у него штуцер
и отшвырнул в сторону. Но он ничего вождю объяснять не
287
стал. Юты видели его днем с ружьем через плечо, и его ис-
чезновение их донельзя удивило. У Большого Волка появи-
лись недобрые предчувствия, и он охрипшим вдруг голосом
приказал:
— Привяжите бледнолицых к лошадям, и сразу уходим!
Нельзя здесь оставаться — а вдруг оно само начнет стрелять?
Приказу подчинились беспрекословно и даже с охотой.
Прошло немногим более часа после того, как они выступили
в поход из Леса Воды.
Большой Волк не мог знать, что Олд Файерхэнд выставил
еще одного часового — в Ночном каньоне. Это был Дролль,
которого должны были сменить через два часа. Чтобы наго-
вориться досыта о родине, к нему присоединился Хоббл-
Фрэнк. Они сидели во тьме и перешептывались, время от вре-
мени выглядывая из расщелины.
И вдруг у выхода из каньона послышался подозрительный
шумок.
— Слышал? — шепнул Фрэнк двоюродному брату. — Ну как?
— Да, кто-то идет, — подтвердил Дролль так же тихо. —
Кто бы это мог быть?
— Думаешь, наши?
— Нет, ни в коем случае. Слишком их много. Человек
двести, не меньше...
И вдруг Дролль испуганно умолк: как раз в этот момент
закричал один из проснувшихся рафтеров, которому не успе-
ли заткнуть кляпом рот.
— Черт побери, там дерутся! — Хоббл-Фрэнк разволновал-
ся не на шутку — По-моему, на нас напали!
— Не иначе! — подтвердил Дролль. — И гадать нечего: это
краснокожие!
А вот уже раздались крики индейцев.
— Спаси Господь! Это они! — воскликнул Фрэнк. — А ну,
пошли! Скорее!
Схватив Дролля за руку, Фрэнк потянул его за собой. Од-
нако известный своей хитростью и осторожностью охотник
удержал его.
— Сиди! Не спеши! Если индейцы решились напасть на
нас ночью, значит, их столько, что так просто не сосчитаешь.
Поглядим сперва, что к чему. А уж потом будем руками ма-
хать. Ну, давай!..
Они на четвереньках поползли к выходу в долину. И сразу
поняли, что дела у друзей — хуже некуда. Где-то слева завя-
залась схватка. Это стреляли Олд Шеттерхэнд, Виннету и Одд
Файерхэнд. Увы, недолго. Несколько мгновений спустя они
услышали победный клич ютов. Проход через расщелину
пока еще оставался свободным.
288
— Быстрее, за мной! — шепнул Дролль Хоббл-Фрэнку. —
Сначала пойдем по воде!
И он пополз со всей возможной при его габаритах и одеж-
де скоростью. Вдруг его рука нащупала какой-то продолгова-
тый металлический предмет: ружье с шаровым замком. «Шту-
цер Олд Шеттерхэнда! — пронзила его мысль. — Надо ему
вернуть!»
Прошлепав шагов пятьдесят по воде, они перебрались на
другой берег. Тетушка Дролль вел Хоббл-Фрэнка вниз, в
южную часть Ночного каньона. Бегство оказалось возможным
и удачным благодаря тому, что орущие индейцы расслышать
звука их шагов никак не могли. Но вскоре тропка под скалой
до того сузилась, что Дролль предложил:
— Лучше нам опять перебраться на ту сторону. Может, там
она пошире!
Перешли речку в обратном направлении. Они были до-
вольно далеко от индейцев, но продолжали бежать, натыкаясь
то на выступы скалы, то на камни под ногами. Вот уже голо-
сов индейцев больше не слышно. Хоббл-Фрэнк дернул Дрол-
ля за руку и сердито буркнул:
— Остановись ты, наконец, сороконожка неугомонная! С
чего вдруг, вообще говоря, ты бросился наутек? И меня за-
ставил опозориться! Ты что, мужскую честь по дороге поте-
рял?
— Честь? — переспросил Дролль, который все еще не мог
отдышаться. — Не-ет, она у меня в кишках. Только я тебе
вот что скажу: кто хочет ее сохранить, должен, между про-
чим, и о шкуре своей позаботиться. Поэтому-то я и сбежал
оттуда.
— Но это против всех правил и законов!
— Да? Против каких таких законов?!
— Первым делом мы должны были спасать друзей.
— Ага! Спасать! А как?
— Бросились бы на краснокожих, перестреляли бы, пере-
кололи всех ножами!
— Перестрелял и переколол один такой! — рассмеялся
Дролль. — Единственное, чего бы мы добились, тоже оказа-
лись в плену!
— В плену? Ты считаешь, что наших друзей не убили и не
зарезали, а только связали?
— Не-ет, убить их не убили. Это точно. Ты выстрелы слы-
шал?
-Да.
— И кто, по-твоему, стрелял? Индейцы, да?
— Нет. Стреляли из револьверов.
— То-то и оно. Индейцы своих ружей в ход не пустили.
Значит, решили взять бледнолицых живыми, чтобы потом за-
мучить до смерти. Поэтому я и подумал, что надо поскорее
289
уносить ноги. Мы с тобой спаслись, да? Да! И теперь сможем
помочь друзьям. Дело я говорю?
— Ты прав, братец. У меня прямо здоровенный камень с
сердца свалился. Ты меня понимаешь... Чтобы про меня,
Хоббл-Фрэнка, кто-то сказал, будто я задал деру, когда надо
было спасать своих?! Ну нет! Да я за друзей дам себя изрубить
в куски! Меня аж в жар бросило!
— Я тоже струхнул. Но голову не потерял.
— Легко сказать! Большой Волк в свой лагерь не вернулся.
Значит знал, что поблизости есть другие юты. И пошел за
подмогой. Где они, мы не знаем. И значит, не знаем, какой
дорогой к ним пойдет теперь Большой Волк — на север или
сюда, на юг? Ждать их здесь смысла нет. Давай пойдем даль-
ше, найдем местечко, где можно хорошенько спрятаться.
— А это еще зачем?
— Затем, чтобы дождаться утра. Выйдем на след индейцев
и будем преследовать их до тех пор, пока не узнаем, что они
замышляют. Пошли!
Дролль взял Фрэнка за руку и коснулся при этом штуцера.
— Как? — удивился он. — У тебя два ружья?
— Да. Когда мы ползли к воде, я нашел ружье Олд Шет-
терхэнда.
— Отлично, замечательно! Оно нам знаешь как пригодит-
ся? Ты умеешь им пользоваться?
— А то как же! Мы так давно знакомы с Олд Шеттерхэн-
дом, что его ружье я знаю как свое. Пусть индейцы — да что
там индейцы! — пусть хоть кто-нибудь на Диком Западе тро-
нет волосок на голове наших друзей! Я человек добрый, во
мне, как говорится, две души и одна мысль, но если меня ра-
зозлить, я всю мировую историю в порошок сотру, — повер-
нувшись назад, он кому-то погрозил кулаком.
Имея слева скальный массив, а справа — ручей, они около
часа быстрым шагом двигались на юг. Каньон в этом месте
как бы загибался на запад; справа над их головами величест-
венно выплыла луна, в свете которой стало видно, что чуть
дальше к каньону примыкает долина. Дролль остановился и
сказал:
— Стоп! Здесь мы должны подумать, куда идти дальше: на-
право или налево?
— Тут и гадать нечего, — начал как всегда горячиться
Фрэнк. — Мы свернем в долину, потому что краснокожие на-
верняка останутся в Главном каньоне. Если мы спрячемся
где-то сбоку, они проедут мимо нас, и мы почти сразу сядем
им на хвост. Не так, что ли?
— Гм, мысль недурна, тем более луна у нас над головами
и все видно как на ладони.
— Да, луна проливает на нас лучи надежды. Так насладим-
ся же ее сладостным светом! — неожиданно высокопарно
290
проговорил Хоббл-Фрэнк. — А все-таки самое главное спря-
таться получше, — закончил он совершенно другим тоном.
Перейдя ручей, они через несколько минут оказались в бо-
ковом каньоне. Сейчас по узкой долине ни речушка, ни ручей
не протекали, но по всему было видно, что в другое время
года почти вся она покрыта водой. Братья держали путь стро-
го на запад. Так они шли около получаса и вдруг останови-
лись как вкопанные. Каменная стена справа неожиданно об-
рывалась, образовывая с другой стеной, идущей с севера,
острый угол. В проеме между ними открывалась не долина, а
лес, настоящий лес, о существовании которого здесь не дога-
дался бы никто, не побывавший в этих местах прежде. Над
кустами возвышались деревья с такой густой кроной, что лун-
ный свет только в некоторых местах пробивался сквозь нее.
Это был тот самый Лес Воды, где юты разбили свой походный
лагерь.
Лесистая долина полого спускалась с севера на юг, почти
параллельно Главному каньону. К нему со стороны леса про-
легали две дороги, две совсем узкие поперечные долины — се-
верная, по которой провел свое войско Большой Волк, и
южная, по которой и шли сейчас Дролль с Фрэнком. Эти иду-
щие с востока на запад боковые долины образовывали с ка-
ньоном и лесом почти правильный четырехугольник, одну из
сторон которого составлял скальный монолит. Вдоль него
можно было быстрым шагом идти целый час.
— Лес, дубрава, с кустами и деревьями! — удивился Фрэнк. —
Повезло так повезло! Тут мы и спрячемся — сам черт нас не
сыщет!
— Не-ет, — протянул Дролль.—Что-то неуютно мне здесь.
И даже страшновато. Да, мне не по себе. Мы-то об этом лесе
и слыхом не слыхивали. А индейцы? Знали они о нем или
нет?
— Индейцы? А как же...
— Вот видишь. Значит, понимают: лучшего укрытия, чем
тут, не найти! Разве я тебе не говорил, что главные силы ютов
где-то рядом?
— Ну да. Там Большой Волк и получил подкрепления.
— Сам посуди — где ютам было удобнее собирать свои
силы? В пустом, голом каньоне или в лесу? Будем держать
глаза открытыми, а уши на макушке, вот что я тебе скажу.
Ладно, для начала спрячемся вон в тех кустах. Вперед! Да
пригнись же ты...
Они залегли и притаились в густых кустах за деревьями.
Но ни одного подозрительного звука до их слуха не доходило.
Ничто не шелохнется, ни птица не вскрикнет, ни листочек с
дерева не упадет. Глубоко втянув в себя воздух, Дролль ти-
хонько проговорил:
— Фрэнк, принюхайся-ка. По-моему, дымком попахивает, а?
291
— Да, — подтвердил тот. — Потягивает слегка. Значит,
костер далеко отсюда. Если идти до него, ходу минут пятнад-
цать, могу поспорить!
— Ну, это как сказать. Все равно надо разведать, что к
чему.
Поднялись и осторожно двинулись вперед. Шли больше
наугад — под густой кроной деревьев не было видно ни зги.
Чем дальше, тем ощутимее становился запах дыма. Шаг за
шагом, шаг за шагом, и вот они уже увидели язычки пламени.
Слышны отдельные голоса — это, конечно, индейцы! Лес в
этом месте был гуще, шире и уходил вправо. Дролль с Хоббл-
Фрэнком тоже повернули в эту сторону и вскоре увидели
много горящих костров. Сколько именно, на таком расстоя-
нии определить трудно.
— Большой походный лагерь! — прошептал Дролль. — Это
наверняка юты, которые выступили против племен навахо.
Их здесь сотни, сотни!
— Велика беда! Ничего, подойдем поближе. Надо же уз-
нать, что там с Олд Шеттерхэндом и остальными. Я должен...
Хоббл-Фрэнк умолк, потому что раздались громкие ли-
кующие крики ютов.
— Это, наверное, пленных привели, — предположил
Дролль. — Большой Волк возвращается в лагерь с северной
стороны, а мы подошли с южной. Ты прав, самое время уз-
нать, что они затевают.
До сих пор они шли во весь рост. Чтобы подкрасться по-
ближе, пришлось метров сто проползти по траве. Вскоре они
оказались у высоченной, уходящей, казалось, в самое небо ка-
менной стены, которая ограничивала Лес Воды с восточной
стороны. Вдоль нее и поползли дальше рядом. Костры были
теперь по левую руку; в южной части леса они заметили не-
большое озерцо, на берегу которого горел костер вождей
ютов. Несколько изменив направление, поползли в ту сторону
и оказались, наконец, у большого дерева, до нижних ветвей
которого можно было дотянуться руками. Как раз в этот мо-
мент в костер подбросили несколько охапок сухих сучьев,
пламя взметнулось вверх и осветило белых пленников — их
только что подвели к вождям.
— Ты по деревьям лазить умеешь, братец? — спросил
Дролль.
— Я по ним бегаю, как белка! — похвастался Хоббл-
Фрэнк.
— Тогда лезь первым! Сверху все видно куда лучше. Под-
тянувшись, они один за другим довольно ловко залезли на де-
рево и сели на крепких суках; густые листья и ночная тьма
надежно скрывали их от глаз краснокожих.
Пленные пришли на своих двоих, выходит, ноги у них не
связаны. У костра вместе с другими вождями сидел Большой
292
Волк, уже украсивший свою голову орлиными перьями. Он
победил бледнолицых и имел на это полное право. Овутс-ават
поднял на пленников глаза, сверкавшие как у дикой кошки.
Однако ничего не сказал: по закону первое слово принадле-
жало верховному вождю.
Нанап-неав переводил взгляд с одного бледнолицего на
другого, пока не остановился на Виннету.
— Кто ты такой? — спросил он. — Как твое имя? И как
имя шелудивого пса, который тебя породил?
На ответ он не рассчитывал. А Виннету совершенно спо-
койно проговорил:
— Кто не знает Виннету, тот слепой червь, ползущий в
грязи. Перед тобой вождь апачей!
— Виннету не вождь и не воин, а падаль, дохлая крыса, —
принялся издеваться над ним старик. — Эти бледнолицые
умрут у столбов пыток смертью честных воинов. А Виннету
мы бросим в воду — на прокорм лягушкам и ракам!
— Нанап-неав стар. Он видел много зим и лет, у него бо-
гатый опыт. Но ему, наверное, не приходилось слышать, что
Виннету никому оскорблений не спускает. Вождь апачей
готов стерпеть любую пытку, но никогда не простит юта, ко-
торый его оскорбил.
— Что апач может мне сделать? — высмеял его старик. —
Связанный вождь слабее ребенка!
— Пусть Нанап-неав не забывает, что для свободного во-
оруженного человека нет ничего проще, чем издеваться над
безоружным пленным! Но достоинства это ему не прибавляет.
Гордый воин на это не пойдет. И если Нанап-неав этим за-
коном пренебрегает, то сам же и ответит за последствия.
— Какие последствия? Нюхал ли когда-нибудь Виннету
труп вонючего койота, на которого даже гриф не польстится?
Он такой же койот и есть! Вонь, которая от него...
Старому вождю не довелось договорить. Из глоток ютов,
стоявших неподалеку, вырвался вопль ужаса: это Виннету с
разбегу ударил Нанап-неава ногами в грудь, от чего тот пова-
лился навзничь. Поднявшись с земли, Виннету с подчеркнуто
невозмутимым видом вернулся на место. А его обидчик лежал
без движения.
В наступившей тишине громко и уверенно прозвучал голос
вождя апачей:
— Виннету предупреждал Нанап-неава. Тот продолжал его
оскорблять. Теперь он ни одного апача больше не обидит.
Вожди вскочили и бросились к старику. Нанап-неав уда-
рился затылком о лежавший за спиной камень. Смерть насту-
пила сразу. Погибнуть так бесславно и нелепо, пройдя через
столько битв и стычек!
Выхватив ножи, воины-юты сужали круг, все ближе под-
ступая к пленным и бросая на них кровожадные взгляды.
293
Особенно на Виннету! Кто-то подумает, что началась дикая,
необузданная оргия мести. Но до этого дело не дошло. Вски-
нув обе руки — призыв остановиться, — Большой Волк осту-
дил их пыл:
— Назад! Апач убил нашего верховного вождя, чтобы уме-
реть быстро и без мук. Он рассчитывал, что вы наброситесь
на него и разорвете на части. Но он просчитался. Он умрет
такой страшной смертью, какой никто до сих пор не умирал.
Вожди обсудят, какую смерть он примет. Положите старого
вождя на его одеяло и унесите, чтобы глаза этих белых собак
не зажглись радостью при виде его трупа! Мы принесем их в
жертву у его могилы. Хуг!
Пленных отвели на небольшую лужайку посреди леса. Там
тоже горел костер. Им связали ноги и повалили на землю.
Под деревьями юты оставили шесть часовых. Конечно, свя-
занные по рукам и ногам бледнолицые никуда не денутся. Но
мало ли что...
Дроллю и Фрэнку сверху было все отлично видно: от ко-
стра вождей их дерево отстояло на каких-то сорок-пятьдесят
шагов. Но теперь нужно было поскорее прокрасться туда,
куда увели друзей. Когда они слезали с дерева, юты принесли
и положили перед вождями ружья бледнолицых и другие тро-
феи. И сразу удалились, оставив у костра на берегу озерца
одних вождей. Вдруг под деревьями поплыли странные, пла-
чущие звуки. Их выпевал то один голос, то к нему присоеди-
нялись другие. Это песнопение то усиливалось, то делалось
едва слышным.
— Понимаешь, что это? — подтолкнул Дролль локтем
братца из Морицбурга.
— Ну да, отпевают, наверное, своего старого вождя?
-Да.
— Это нам на руку. При таком шуме им ни за что наших
шагов не услышать. Ну, двинулись! Разрежем ремни, освобо-
дим наших. Если это место недалеко от костра вождей — счи-
тай, наше дело выгорело! Ведь там краснокожие все оружие
сложили. А все-таки здорово, что здесь, под деревьями,
темно, как в закрытой бочке. И что костры горят, тоже не-
плохо — на краснокожих не нарвемся, издали заметим!
Обойдя костер вождей справа, они, переходя от дерева к
дереву, оказались подле другого, где лежали связанные плен-
ные. Время от времени совсем близко сновали краснокожие.
Один раз Хоббл-Фрэнку пришлось по-кошачьи прыгнуть в
сторону, чтобы на него не напоролся индеец. Но мало-помалу
лагерь затихал. Отпевавшие старого вождя юты сгрудились во-
круг его тела, а другие укладывались спать поближе к ко-
страм.
Стоя за двумя большими деревьями, Хоббл-Фрэнк и
Дролль видели перед собой спины часовых. Пламя костра уга-
294
сало, и различить, кто из пленных где лежит, было непросто.
Дролль, сделав знак Фрэнку, исчез. Несколько шагов вправо,
несколько влево и наискосок — в этой стороне индейцев как
будто нет. Вернувшись к Фрэнку, шепнул ему:
— По-моему, пора! Ты Олд Шеттерхэнда видишь?
— Да. Он вон там, третий справа.
— Подползи к нему и прими вид, будто ты тоже связан!
— А ты?
— Я — к Виннету и Олд Файерхэнду. Они совсем рядом,
с этой стороны костра.
— Опасно! Ты будешь на свету!
— Не намного опаснее, чем торчать здесь. Ох, и обрадуется
же Олд Шеттерхэнд, когда я верну ему штуцер! Ну, живей!
Пламя костра совсем опало, похоже, он вот-вот погаснет.
Стало так темно, что от деревьев, у которых стояли часовые,
пленных почти не видно. Один из часовых набрал хвороста и
пошел подбросить в костер. Но Хоббл-Фрэнк и Дролль ока-
зались в нужном месте прежде, чем пламя опять занялось.
Фрэнк лежал рядом с Олд Шеттерхэндом. Он подтянул ко-
лени к подбородку, изображая, будто у него связаны ноги.
Пододвинув штуцер Олд Шеттерхэнду, спрятал руки за спи-
ну — для полноты картины.
— Это вы, Фрэнк? — прошептал Олд Шеттерхэнд. — А где
Дролль?
— По другую сторону костра, рядом с Виннету и Олд Фай-
ерхэндом.
— Слава Богу, что вы нашли следы и подоспели до утра!
— Откуда вы знали, что мы появимся?
— Знать не знал, но надеялся. Когда краснокожие пота-
щили нас к костру в каньоне, я заметил, что вас обоих нет.
Индейцы искали мое ружье, но не нашли. Я одного опасался
— как бы они и вас не схватили! Когда они вернулись без
штуцера, я понял, что оно у вас.
— Да, без нас вы бы пропали!
— Ну, не преувеличивайте! Вот!
Приглядевшись, Фрэнк увидел, что Олд Шеттерхэнд пока-
зывает ему свободную правую руку.
— Через пятнадцать минут я развязал бы себя. У меня в
маленьком потайном кармане был перочинный ножик. Я уже
пустил его по рукам. Дело нехитрое. И скоро все освободятся.
Тогда мы завладеем лошадьми и расхватаем у того, другого
костра свое оружие! Но то, что вы здесь, — большая удача.
Вы шли следом за краснокожими?
— Нет, было не так. Ну, задали мы, честно говоря, деру.
Все время вниз по каньону, пока не оказались в какой-то бо-
ковой долине. Там мы хотели переждать до утра, чтобы потом
отыскать следы краснокожих и помочь вам.
— Выходит, на этот лес вы набрели случайно?
295
— Если по-честному, мне и в голову не приходило, что тут
есть какой-то лес. И Дроллю тоже. Но раз судьба решила нам
подыграть, вы не обидитесь — правда ведь? — что мы позво-
лили себе нанести вам новогодний визит вежливости?
— Вы молодчина, старина Фрэнк! Хвалю! Однако подтя-
ните ваше ружье поближе, оно скоро пригодится. И дайте
нож, я освобожу соседа! А он тоже пустит его по кругу, в дру-
гую сторону.
— Я правильно понял: сперва освободитесь, потом за ору-
жием, потом на лошадей — и поминай как звали?
— Нет, не сразу. Если мы побежим за оружием, хотя бы и
врассыпную, выйдет такая неразбериха, что никто не найдет
ни своего ружья, ни ножа. Индейцы набросятся на нас до
того, как мы доберемся до наших лошадей. А вдруг они их
расседлали, тогда что? Нет, мы должны найти для себя щит.
И знаете, что это будет за щит? Вожди ютов!
— Вот это мысль!
— Да, возьмем вождей в заложники. И тогда нас никто не
тронет. А теперь тихо!
Олд Шеттерхэнд разрезал ремни на ногах, повернулся к
соседу, несколькими ловкими движениями освободил его от
пут и дал нож, чтобы тот передал дальше. За какую-то ми-
нуту все рафтеры и охотники узнали приказ Олд Шеттер-
хэнда: как только погаснет костер, бежать в сторону озерца,
к вождям.
— Костер погаснет? — буркнул Фрэнк. — Это как же?
— Увидите! Погасить его надо, если мы не хотим, чтобы
нас перестреляли.
Все лежали наготове. Олд Шеттерхэнд ждал, пока ют в
очередной раз подойдет к костру, чтобы подбросить хвороста.
Тогда он вскочил на ноги, ударил его кулаком в висок и,
швырнув на опавший уже огонь, погасил костер! Произошло
это так быстро, что остальные часовые поначалу ничего не
поняли. И дали сигнал тревоги слишком поздно: охотники
уже бежали по лесу к озерцу.
Большой Волк пошел к своим воинам, у костра остались
только три вождя. Они услышали крики часовых и увидели
первых выбежавших из леса бледнолицых почти одновремен-
но. Несколько секунд спустя их обезоружили и связали. Когда
показались часовые и другие юты, связанные вожди уже ле-
жали на траве, а рядом стояли победители с обнаженными
ножами в руках. А за ними — другие, с ружьями наперевес.
Краснокожие испуганно отпрянули, страшным криком под-
нимая на ноги остальных ютов. На фоне костра бледнолицые
были отлично видны. Не оставалось ни малейшего сомнения,
что они готовы убить вождей.
Олд Шеттерхэнд, державший старшего из вождей, грозно
спросил, как его зовут.
296
— Кун-пуи — Огненное Сердце — будет говорить с вами,
только если вы его развяжете!
— Мы развяжем и отпустим тебя. Но не раньше, чем ты
выполнишь наши требования.
— Чего ты требуешь? Свободы?
— Зачем? Мы и без того свободны. Мы требуем...
Но он не договорил. Когда связывали вождей, он отложил
свой штуцер в сторону. А теперь снова взял в руки. Стоявший
за деревом Большой Волк увидел это и в ужасе воскликнул:
— Волшебное ружье! Оно снова у него! Духи вернули ему
ружье по воздуху!
— Волшебное ружье, волшебное ружье! — послышались
крики воинов.
Олд Шеттерхэнд опять обратился к Огненному Сердцу:
— Мы требуем, чтобы нам позволили беспрепятственно
уйти. С рассветом мы выступим из лагеря, взяв вас троих в
качестве заложников. Когда мы будем уверены, что опасность
нам больше не угрожает, вас отпустят.
— Мы покрыли себя страшным позором! — простонал Ог-
ненное Сердце. — Вы были у нас в руках, утром мы постави-
ли бы вас к столбам пыток, а вместо этого сами оказались в
плену, и вы еще ставите нам условия!
— Не выполните наших требований — вам же хуже будет!
Не забывайте о волшебном ружье!
Эти слова немедленно возымели свое действие. Огненное
Сердце спросил:
— Куда вы нас поведете? До какого места?
— Мне проще простого обмануть тебя, назвав какой угод-
но город или селение, — проговорил Олд Шеттерхэнд, — но
я не стану этого делать. Мы направляемся в Книжные горы,
к Серебряному озеру. Если вы свое слово сдержите, отпустим
через день. Даю вам пятнадцать минут на размышление. От-
ветите отказом — заговорят наши ружья. Я сказал!
Огненное Сердце опустил было голову, но тут его внима-
ние привлек воин-ют, стоявший ближе всех к нему и позвав-
ший его:
— Маи иве!
Эти два слова значат «смотри сюда!». Они, правда, могли
быть обращены не к вождю, а к любому другому, и даже уди-
вительно, что Олд Файерхэнд, Виннету и Олд Шеттерхэнд
сразу же посмотрели в ту сторону. Они увидели двух индей-
цев, державших за верхние углы большое одеяло, которое то
приподнимали, то опускали через разные промежутки време-
ни. А за одеялом, чуть позади, горел костер, который они ра-
зожгли за какую-то минуту. Это воины так с Огненным Серд-
цем «разговаривали».
Индейцы, как известно, пользуются языком знаков.
Ночью они стреляют из лука стрелами, к которым привязаны
297
пучки горящей сухой травы. Днем раскладывают костры, ко-
торые прикрывают сверху шкурами или одеялами, чтобы со-
бирался дым. Когда шкуры убирают совсем или хотя бы на
время, в небо поднимается столб дыма. Это тоже знак. Тучи
дыма заменяют им точки и тире. Знаки не принимаются в
племени раз и навсегда, время от времени их меняют.
Как только краснокожие начали приподнимать одеяло,
Виннету отступил несколько в сторону, став прямо за Огнен-
ным Сердцем. Сеанс «телеграфной» связи длился пять минут.
Все это время Огненное Сердце не отрывал взгляд от воинов
с одеялом. Но вот они скрылись за деревьями. Свое дело они
сделали, так и не догадавшись, что неприятель их фокус раз-
гадал. Сам Огненное Сердце тоже только что заметил, что у
него за спиной Виннету, который притворился, будто, кроме
луны, его ничего не интересует. Это успокоило юта. А Вин-
нету присоединился к Олд Шеттерхэнду и Олд Файерхэнду и
отошел с ними на несколько шагов в сторону. Олд Файерхэнд
спросил шепотом:
— Юты что-то сообщили своему вождю. Понял ли мой
брат, что они ему сказали?
— Я все видел, но понял не все. Они оба — молодые
вожди племени самничей, воины которого тоже находятся в
лагере. Они советуют Огненному Сердцу ехать с нами. Если
мы действительно направляемся к Серебряному озеру, то
никак не минуем Гранд-ривер и Оленью долину. А там стоят
лагерем индейцы племен ташей, капотов и виминучей, кото-
рые собирают силы для похода против навахо. Они ожидают
подкрепления от остальных ютских племен. Когда мы на них
наткнемся, они и освободят заложников. Сейчас к ним по-
слали гонцов. Чтобы мы далеко не скрылись, юты последуют
за нами через час после нашего ухода. Так что мы окажемся
как бы в тисках между двумя большими группами ютских
племен.
— А что, план недурен. Что скажет мой краснокожий брат?
— Виннету тоже думает, что придумали они неплохо. Но
теперь он нам известен. И мы знаем, как поступить.
— Да, но Оленью долину нам стороной не обойти, если
мы не хотим сделать крюк длиной в четыре дня.
— Мы и в обход не пойдем, и в ловушку ютов не попа-
демся. Спроси моего брата! Виннету был с ним в Оленьей до-
лине. Там за нами гнались юты из племени эльков. Но мы их
одурачили — ушли в горы по тропинке, которую, кроме нас
с ним, никто, наверное, не знает.
— Понятно! Теперь ты проведешь по ней и нас! А вождей
мы отпустим не раньше, чем выберемся из этой Оленьей до-
лины.
Четверть часа миновало, и Олд Шеттерхэнд спросил Ог-
ненное Сердце:
298
— Время вышло. Что решил вождь ютов?
— Прежде чем ответить, я хочу знать, до какого места вы
нас потащите с собой?
— До Оленьей долины. Если до того времени ничего не
случится, мы вас отпустим, — твердо сказал Олд Шеттерхэнд.
— Поклянетесь в этом и выкурите с нами трубку мира? —
продолжал Огненное Сердце.
— С тобой одним. Этого довольно: ты и говоришь с нами
от имени остальных, и трубку выкуришь за них, — ответил
вестмен.
— Возьми свой калумет и набей табаком, — предложил ин-
деец.
— Лучше возьмем твой! Разве твоя трубка хуже трубки
Кун-пуи? Или из твоей поднимаются только облака лжи? —
съязвил Олд Шеттерхэнд. — Мой калумет всегда говорит
правду. Большому Волку захотелось опорочить его. А ты еще
помог ему, дав своих воинов. Нет, курить будем твою трубку.
Ты против? Значит, задумал что-то недоброе! Решай побы-
стрее!
Огненное Сердце сказал:
— Развяжи Кун-пуи, чтобы он мог все сделать честь по
чести.
— Незачем. Ты заложник и останешься связанным, пока
мы не освободим тебя в Оленьей долине. Я сам раскурю твою
трубку и дам тебе.
Огненное Сердце предпочел больше не возражать. Олд
Шеттерхэнд снял у него трубку с шеи, набил табаком, прику-
рил. Пустил дым вверх, вниз, на все четыре стороны света и
дал честное слово, что выполнит обещанное, если юты не на-
падут на белых. Огненное Сердце подняли на ноги, он сказал,
что от него требовалось, и тоже пустил дым вверх, вниз и на
все четыре стороны света.
Начало светать. Охотники сочли за благо выступить без
промедлений. Вождей ютов привязали к лошадям. Рядом с
каждым из них ехал вестмен. Сначала отряд повернул к бо-
ковому каньону, тому самому, откуда к лагерю ютов прокра-
лись Хоббл-Фрэнк и Тетушка Дролль. Внешне краснокожие
сохраняли спокойствие. Лишь мрачные взгляды, которые они
время от времени бросали на бледнолицых, лучше всяких
слов говорили, какие чувства ими владеют.
Глава четырнадцатая
БИТВА ИНДЕЙЦЕВ
Никто не радовался удачному исходу этого опасного при-
ключения больше, чем Дролль с Хоббл-Фрэнком. Выезжая из
лагеря, Дролль сказал:
— Какая радость для моей души! Воображаю, как скреже-
тали зубами индейцы, когда отпускали нас! Согласен со мной,
братец?
— Еще бы! — кивнул Фрэнк. — В этом наша с тобой за-
слуга! Без нас остальные лежали бы связанными и скованны-
ми и сейчас, точь-в-точь как Прометей, которому много лет
не давали другой пищи, кроме печени орлов.
— А я, Фрэнк, думаю, они и без нас выкрутились бы.
— Не отрицаю, это очень даже может быть. Только трудно
им пришлось бы. Я не из гордецов и не из честолюбцев, но
после таких подвигов чувствуешь себя все равно что на вер-
шине горы. Когда я состарюсь и уйду на покой, запасусь хо-
рошими чернилами и засяду за свои меморандумы, как дела-
ют все знаменитые люди.
Отряд тем временем вошел в боковой каньон. Повернул
не налево, к Главному каньону, а направо, в ущелье. Вин-
нету, который знал дорогу лучше всех, ехал как всегда впе-
реди. А за ним охотники и рафтеры с пленными. Замыкали
колонну инженер Паттерсон с дочерью и еще несколько
рафтеров.
Весь вчерашний день Элен вела себя, можно сказать, об-
разцово. К счастью, краснокожие обращались с ней не так
грубо, как с мужчинами. И когда охотники и рафтеры осво-
бодились от пут и побежали к костру вождей, девочка вместе
с отцом и стариком Блентером смело бросилась вслед за
ними.
Узкий каньон довольно круто поднимался вверх и через
час пути переходил в открытую каменистую равнину, которая,
казалось, тянулась до самых Скалистых гор. Охотники поти-
хоньку подгоняли своих лошадей, следя при этом, чтобы не
отставали и индейские лошади с носилками. Потом отряд
сделал вынужденную передышку, немало всех порадовавшую:
охотники заметили стадо антилоп, пятерых удалось подстре-
лить. Теперь мяса хватит на целый день.
зоо
Горы подступали все ближе. Казалось, будто плоскогорье
подходит к ним вплотную. На деле это было совершенно не
так, потому что между ними тянулась еще долина Гранд-
ривер. Около полудня солнце припекало так, что досаждало
не только людям, но и лошадям, они добрались до узкого ка-
менистого участка, который плавно уходил вниз.
— Это начало каньона, по нему мы спустимся к реке, —
объяснил Виннету.
Можно было подумать, что какой-то сказочный исполин
снял волшебным стругом полосу в каменном монолите. Спе-
рва стенок по правую и левую руку почти не было заметно.
Потом они стали в человеческий рост, дальше — с дом, а
потом сделались такими высокими, что казалось, где-то вы-
соко над головами смыкались.
Чем ниже спускались, тем темнее и холоднее станови
лось. Со стен стекала вода, которая собиралась в ямках й
выемках, так что лошади могли утолить жажду. Странное
дело, этот каньон не изгибался ни влево, ни вправо, его
будто по линейке провели. Когда всадники достигли нижне-
го конца этого естественного туннеля, их взглядам откры-
лось впечатляющее зрелище. Они оказались в долине Гранд-
ривер. Долина эта была длиной в половину английской
мили, река протекала по самой ее середине, по обе стороны
от нее до самых каменных стен росла густая сочная трава —
удивительно ровная, будто только что подстриженная. Доли-
на тянулась с севера на юг, тоже словно по линейке, а скалы
были поразительно гладкими, как будто их кто-то отутюжил.
Ни складочки, ни трещины.
Мы сказали — «ни трещины»? Не совсем так! На правом
берегу реки всадники увидели узкую расщелину, из которой
вытекал ручей. Указав на него, Виннету объяснил:
— Пойдем вверх по этому ручью. Он выведет нас в Оленью
долину.
— Да, но каким образом? — пожелал уточнить инженер
Паттерсон, озабоченный судьбой дочери. — Течение не слиш-
ком-то сильное, но ручей, по-моему, глубокий.
— Почти сразу за поворотом мы выйдем к броду. Он такой
мелкий, что вода носилок даже не коснется. Пусть мои братья
идут за мной!
Виннету направил своего вороного в воду. Остальные не
отставали. Вблизи правого берега ручья апач вдруг остановил-
ся и невольно воскликнул:
— Уфф! Тут кто-то побывал.
И указал на следы на берегу. Олд Файерхэнд с Олд Шет-
терхэндом проехали с ним вперед, чтобы разглядеть их получ-
ше. Всадников, конечно, было много — трава еще не выпря-
милась. Осмотрев следы, все трое остановились, чтобы
посоветоваться.
301
— Это были бледнолицые, — уверенно сказал Виннету.
— Да, — подтвердил Олд Шеттерхэнд. — Индейцы ехали
бы цепочкой и такого широкого отчетливого следа не остави-
ли бы. По-моему, их было человек двадцать. Не ошибусь,
если скажу, кто это был: рыжий полковник со своей бандой.
— Вполне возможно, — кивнул Олд Шеттерхэнд. — По
моим расчетам, они вполне могли опередить нас. Вдобавок
это совпадает с тем, что я узнал от Кнокса и Хилтона. Да, но
куда они подевались? Свернули вон там, повыше, направо?
Значит, к Гранд-ривер не спустились, а направились прями-
ком в Оленью долину. И попадут в лапы ютов! Это судьба!
Тут мы ничего изменить не можем.
— Э-эх! — выдохнул Олд Файерхэнд. — Тогда нам ни за
что не получить обратно чертеж, который украл Бринкли. А
без чертежа мы скорее всего никогда клада в Серебряном
озере не найдем.
— У трампов было большое преимущество во времени, это
ясно. Однако не забывайте, что местонахождение клада мне
известно достаточно точно, — заметил Олд Шеттерхэнд.
Нагнувшись, Олд Файерхэнд еще раз ощупал примятую
траву. И с огорчением проговорил:
— Они были здесь никак не меньше пяти часов назад. Не
успеем мы проделать и половины пути, как трампы окажутся
в руках краснокожих. Между прочим, как насчет гонцов
ютов? Они оставили лагерь задолго до нас, а мы пока что
нигде их следов не обнаружили.
— Уверен — они отправились не верхом, а на своих двоих,
— объяснил Виннету. — Пешком путь намного короче: в мо-
касинах можно пройти там, где лошадь со всадником рухнут
в пропасть. Моим братьям незачем думать сейчас о рыжем
полковнике. Подумаем лучше, как нам замести эти следы.
— Замести следы? Везде? Зачем?
— Юты будут преследовать нас. И примут следы банды
полковника, которые ведут прямо в Оленью долину, за наши.
По ним они и пойдут дальше, не догадываясь, что мы ныр-
нули в сторону. Поэтому мои бледнолицые братья должны
уничтожать эти следы — важнее этого сейчас ничего нет!
Когда появятся юты. трава опять будет стоять. А примята
будет только там, где мы проехали втроем.
Прекрасная мысль! Охотники прошли вниз по берегу мет-
ров сто пятьдесят, поливая траву водой и приподнимая ее, для
чего медленно волокли за собой одеяла — как бы против те-
чения. Остальное должно сделать солнце. Если кто здесь и
появится позже, он ничего, кроме следов Олд Файерхэнда и
двух его друзей, не увидит. Связанные вожди краснокожих
молча наблюдали за их действиями. С самого утра никто из
них не произнес ни слова. Но то, что они увидели сейчас, вы-
звало их сильнейшее подозрение.
302
Отряд шел по воде параллельно следу полковника. Предо-
сторожность отнюдь не излишняя: даже если юты и обнару-
жат следы Бринкли и его людей, по их глубине они сообразят,
что не отряд охотников и рафтеров эти следы оставил. И по-
тратят немало времени на розыски следов бледнолицых, по-
хитивших вождей...
Берега ручья становились все шире и шире, вверху пока-
зались кусты и деревья. Долина как бы разветвлялась, и из
каждого бокового отростка сюда стекала узенькая полоска
воды, питавшая ручей: здесь он брал свое начало. Виннету на-
правил своего вороного по самому широкому из этих говор-
ливых ручейков и вскоре оказался в боковой долине, доволь-
но широкой в начале, совсем узенькой в середине и
завершавшейся за этой естественной горловиной ровным, как
стол, изумрудно-зеленым ковром. Виннету впервые за долгое
время улыбнулся:
— Лучшего места, чтобы передохнуть, не придумаешь.
Наши лошади устали, они голодны. Да и нам будет неплохо
набраться сил. Пусть мои братья спешатся и поджарят анти-
лоп.
— Но тогда нас настигнут юты! — заметил Олд Файерхэнд.
— Днем они к нам побоятся подступиться. Я их вообще
не слишком опасаюсь. Если мы поставим в горловине хотя
бы одного часового, он увидит их издалека и предупредит нас.
Его совет приняли. Выставили часового, пленных вождей
привязали к деревьям, лошади мирно пощипывали сочную
траву, а рафтеры разожгли пять костров, освежевали и поджа-
рили антилоп на вертелах. Пленным ютам тоже отнесли жа-
реного мяса и воды.
Кастлпул пребывал в отличном настроении. Достав свой
дневник, принялся подсчитывать приключения, за которые
задолжал Биллу и Онклю.
— Давай поспорим, — обратился он к Хампли-Биллу.
— О чем?
— Что я должен каждому из вас больше чем по тысяче дол-
ларов?
— Вы же знаете, я на деньги не спорю.
— Жаль! На этот раз я бы пари выиграл!
— Ну а я его не проиграл. Между прочим, сегодня вам
придется еще кое-что записать в ваш дневник, это уж как
пить дать!
Отдохнув после еды часок-другой, все снова тронулись в
путь. Сначала к предгорьям, а потом дорога шла через лаби-
ринт пропастей и долин, идущих как будто из разных сторон,
но устремившихся к одной цели. Целью этой был вход в ши-
рокую и пустынную пропасть, по которой можно ехать часа-
ми и не увидеть ни травинки. Зато повсюду валялись камни
самой разной формы и размеров. Можно было вообразить,
зоз
что в предвечные времена здесь обрушился сооруженный
самой природой туннель.
Как найти среди этих беспорядочно разбросанных камней
четкий след? Лишь кое-где по треснувшему под копытом ло-
шади камешку можно было определить, что трампы здесь все-
таки проезжали. Указав рукой вперед, Виннету сказал:
— Через два часа эта каменистая пропасть плавно перейдет
в большую и зеленую Оленью долину. Однако мы повернем
здесь влево. Пусть Олд Файерхэнд с Олд Шеттерхэндом сой-
дут с лошадей, передадут их рафтерам, а сами уничтожат все
оставленные нами следы. Чтобы юты-ямпа не заметили, что
мы ушли в сторону!
Виннету повернул налево, в ущелье, открывшееся между
двумя огромными грудами камней. Оба охотника сделали все,
что было в их силах. Апачу довелось побывать в этой мрачной
каменной преисподней всего лишь раз, и то несколько лет
назад, а он, похоже, помнил здесь каждый камень, каждый
поворот, подъем и спуск.
Дорога поднималась круто вверх, пока не вывела на тос-
кливое голое плато, по которому они промчались галопом.
Солнце скрылось за горами прежде, чем охотники достигли
противоположного края этого плато. Апач придержал лошадь
и, указывая вперед, сказал:
— В пятидесяти шагах отсюда камень падает вниз так же
прямо, как капля дождя с неба. И вон в той стороне тоже. Но
левее тропа ведет в Оленью долину, где много воды и леса.
Известен только один вход в нее — тот, от которого мы ук-
лонились. И выход из нее один — наверх, к Серебряному
озеру. Но Олд Шеттерхэнд с Виннету нашли еще один вход в
Оленью долину. Апач покажет вам его!
Виннету приблизился к краю пропасти. Там, подобно
мощному защитному валу, лежали огромные валуны. Между
двумя такими валунами он и исчез. Его спутники один за дру-
гим последовали за ним.
Да, как ни странно, дорога здесь была. Если посмотреть
вправо, заглянешь в самый зев страшной пропасти. А дорога
вела налево, как бы внутрь скалы. Спуск был таким крутым,
что решили сойти с лошадей и вести их за собой. В громад-
ном каменном коридоре, протянувшемся на несколько миль,
природа образовала трещину — извилистую, словно узор. Со
временем ее наполнили падавшие камни, и образовалось что-
то вроде плотной дорожки. Несмотря на ее крутизну, за ло-
шадей можно было не тревожиться — она не гладкая, и вниз,
конечно, не скатишься. Чем ниже они опускались, тем темнее
становилось в трещине. Олд Файерхэнд посадил Элен Паттер-
сон на свою лошадь и шел рядом, поддерживая девочку. Ка-
залось, спуску не будет конца. Но он вдруг прекратился как
бы сам собой, трещина неимоверно расширилась, и они ока-
304
зались в некоем подобии огромного зала с каменными стена-
ми, но без потолка. Виннету остановился и объяснил:
— До Оленьей долины рукой подать. Здесь мы останемся
до наступления темноты, когда сможем объехать ютов сторо-
ной. Отведите лошадей вон туда, в угол, там есть вода. А за-
ложникам заткните рты, чтобы не вздумали звать на помощь.
Взяв с собой охотников, Виннету познакомил их с пеще-
рой-залом. Выход из нее настолько узкий, что оставить пеще-
ру одновременно, плечом к плечу, можно было только вдво-
ем. Крутая и извилистая, но не слишком длинная дорожка
вела вниз. Несколько раз повернув, мужчины остановились
перед густым естественным занавесом из вьющихся растений.
Когда Виннету отвел этот занавес рукой, они увидели перед
собой лес — высокие и крепкие деревья с густой кроной.
Виннету отправился на разведку. Вернувшись, доложил:
— Справа от нас, в северной стороне, под деревьями горит
множество костров. Значит, там юты. А дальше в долине
темно. Вот туда и пойдем. Вряд ли мы встретим там воинов-
ютов. В худшем случае двух-трех часовых у выхода в Оленью
долину. С ними мы легко справимся. Если только поблизости
нет рыжего полковника, уйдем незаметно. Надо обязательно
узнать, где он и что замышляет. Поэтому, как только стемнеет,
Виннету, Олд Файерхэнд и Олд Шеттерхэнд в разных местах
подкрадутся к кострам ютов и подслушают, о чем там говорят.
Два часа спустя все трое были уже в лесу. Осторожно пере-
ходя вслед за Виннету от дерева к дереву, Олд Файерхэнд и
Олд Шеттерхэнд приблизились к кострам. Задача, которую
предстояло решить, была не очень трудной. Костры давали
достаточно света, чтобы разглядеть человека, лежащий на
земле предмет. Друзья двигались по правой части долины, а
костры горели в середине. Краснокожие, опасаясь обвалов,
предпочитали не устраиваться на ночлег под скалами. Вождь
апачей и охотники шли довольно быстро. Вот они вышли на
один уровень с ближайшими к пещере кострами. Несколько
в стороне от остальных они увидели костер с ровным, высо-
ким и сильным пламенем. Вокруг него сидели пять вождей, о
чем можно было судить по орлиным перьям в их волосах.
Один из них поднялся на ноги, сбросил куртку и рубашку и
стоял сейчас обнаженный по пояс. Все тело, лицо и руки его
были покрыты толстым слоем ярко-желтой краски.
— Таб-вагар, — прошептал Виннету. — Желтое Солнце.
Вождь ютов-капотов. Силен, как медведь. Посмотрите, какие
у него мускулы, какая широкая грудь!
Ют махнул рукой другому вождю, еще более высокому,
чем он сам, и не менее крепкому.
— Это Теу-инкутс, Четыре Бизона, — объяснил Олд Шет-
терхэнд. — Его так прозвали, потому что однажды он уложил
четырех бизонов четырьмя стрелами.
305
Обменявшись несколькими словами, вожди отошли от ко-
стра и приблизились, таким образом, к скале.
— Ага, — кивнул Олд Файерхэнд. — Они пройдут совсем
рядом с нами. Что вы об этом думаете Олд Шеттерхэнд? Не
взять ли нам их?
— Живыми?..
— Конечно!
— Вот это будет фокус! Ложитесь на землю! Первый —
ваш, второй — мой!
Юты шли друг другу в затылок. И вдруг за спинами у них
мелькнули две тени. Два сокрушительных удара кулаком в
висок, и юты упали под ноги охотникам.
— Здорово! — прошептал Олд Файерхэнд. — Полный по-
рядок. Отнесем их в пещеру.
Каждый из них взвалил на плечи свою жертву, а Виннету
остался на месте. Свалив пленных в пещере, велев связать их
и заткнуть рты кляпами, охотники вернулись к Виннету. Сей-
час незачем было подслушивать, о чем переговариваются
вожди краснокожих, — куда важнее выяснить, где рыжий
полковник со своей бандой. Для этого, возможно, придется
обойти всю долину. И все-таки трое храбрецов, соблюдая ос-
торожность, держались поближе к скале, оставляя костры по
левую руку.
С этой стороны им было все отлично видно. Как всегда,
первым шел Виннету. Но вот он словно споткнулся и замер
на месте, выдохнув свое любимое «Уфф!». Белые охотники
тоже замерли и прислушались. Олд Файерхэнд не выдержал и
спросил у апача свистящим шепотом:
— Что такое?
— Человек, — Ответил Виннету.
- Где?
— У меня в руках.
— Держи его крепче! И не давай закричать!
— Он не закричит. Он мертв.
— Ты его задушил?
— Нет. Он уже был мертв. Его привязали к дереву.
— Боже мой! Это их столб пыток?
— Да. И скальп с него сняли. Все тело в ранах. Он уже
холодный. А у меня все руки в крови.
— Значит, они белых убили. А здесь у них было место
казни.
Двигаясь на ощупь, они за десять минут нашли около
двадцати трупов, привязанных к деревьям.
— Опоздали! — тихонько проговорил Олд Шеттерхэнд. —
Обычно краснокожие откладывают пытки и казни на другой
день. А тут поторопились...
— А план, чертеж! — напомнил Олд Файерхэнд. — Теперь
нам его не видать!
306
— Не скажите: у нас в плену вожди. Может быть, удастся
обменять их на чертеж.
— Вдруг индейцы его уничтожили?
— Индейцы? Вряд ли! Краснокожим известно, какими
важными могут оказаться такие бумаги. И, между прочим, я
догадываюсь, почему они поспешили прикончить трампов.
— Почему же?
— Чтобы подготовиться к встрече с нами. Им донесли, что
мы скоро будем здесь. Нас ждут к утру. А если и тогда не по-
явимся, вышлют нам навстречу лазутчиков.
— Гонцы, которых послали из лагеря, наверняка уже тут.
А сам отряд ютов еще не подошел, — добавил Виннету.
— Да, раньше чем утром они не появятся. Дорога через уще-
лье такая тяжелая, что... Эй, тише! Кажется, это все-таки они!
Повыше того места, где они стояли, раздался громкий ра-
достный крик, на который сразу же ответили снизу. Ночь, до-
рога и впрямь такая, что черт ногу сломает, а они все-таки
здесь! Схватив горящие сучья из костров, юты из лагеря по-
бежали навстречу своим сородичам. Весь лес ожил, осветился
сотнями огней, и друзей вот-вот могли обнаружить.
— Куда нам теперь? — прошептал Олд Файерхэнд. — Они
и сзади, и спереди — повсюду!
— На деревья! — скомандовал Олд Шеттерхэнд. — До-
ждемся, пока эта суматоха уляжется.
— Хорошо, полезли! Гляди, а Виннету уже на дереве!
Да, апачу эта мысль пришла в голову первому, он мигом
вскарабкался на дерево, и теперь заметить его в густой листве
смог бы только тот, кто знал, что он там. Оба охотника без
промедления последовали примеру Виннету.
В свете факелов и костров было отлично видно, как под-
ходят юты-ямпа. Узнав о недавней казни более двадцати блед-
нолицых, они подумали, что это те самые, кого они ищут, и
захотели взглянуть на трупы. Воины с факелами проводили их
к импровизированным столбам пыток, и друзьям, сидевшим
на деревьях, открылось зрелище страшное и омерзительное.
Юты поняли, что казнили не тех, и громко заговорили,
перебивая друг друга. И тут с другого конца долины донесся
протяжный крик. Единожды услышав такой истошный вопль,
его не забудешь до конца своих дней.
— Уфф! Что это было? — воскликнул один из стоявших
под деревьями вождей. — Ведь это там, где Желтое Солнце и
Четыре Бизона!
Раздался еще один душераздирающий крик, потом затре-
щали выстрелы.
— Это навахо, навахо! — догадался другой вождь. — Их
привели сюда Виннету и Олд Файерхэнд с Олд Шеттерхэн-
дом, чтобы отомстить нам. В бой, воины! Уничтожим их!
Будем сражаться с ними пешими!
307
Все бросились в разные стороны: кто за оружием, кто под-
бросить хворост в костры, чтобы лучше видеть врага, отовсю-
ду доносились гортанные возгласы. Звуки выстрелов слыша-
лись все ближе и ближе.
Юты начали отстреливаться. Сначала одиночными выстре-
лами, потом залпами. Общего поля битвы не было, схватки
шли у каждого костра.
Все верно, это были индейцы племени навахо. Они хотели
напасть на ютов врасплох, но им не удалось бесшумно снять
стоявших у входа в долину часовых. Их предсмертные крики
предупредили ютов о подходе противника, и теперь дело
должно было решить численное превосходство одной из сто-
рон.
Оказалось, что оно на стороне ютов. К тому же они лучше
знали эти места. Бились индейцы чем попало: прикладами
ружей, когда кончались патроны, томагавками и ножами.
Трем невольным свидетелям никогда прежде не приходилось
видеть ночной битвы двух индейских племен. Одни подбад-
ривали себя устрашающими криками, другие с дьявольским
хладнокровием приканчивали врага. Победитель снимал с по-
бежденного скальп, чтобы, возможно, через минуту лишиться
своего. Из трех вождей ютов, сидевших прежде у костра, двое
яростно сражались, подавая пример своим воинам, а третий,
прислонившись к стволу дерева, следил за ходом битвы и бро-
сал то вправо, то влево короткие приказы. Он походил на
полководца, который держит в своих руках все нити сраже-
ния, и не сошел со своего места даже тогда, когда навахо от-
ступили.
Бой уходил все дальше и дальше. Троим друзьям было
самое время найти укрытие понадежнее. Сейчас путь к пеще-
ре был свободен, и они спустились с деревьев. А вождь ютов
все еще стоял как изваяние. Шум боя понемногу затихал.
— Уходим! — проговорил Виннету. — Потом, когда они
разожгут костры победы, будет поздно.
— А не прихватить ли этого вождя? — спросил Олд Шет-
терхэнд.
— Да, — прошептал Олд Файерхэнд. — Попробуем...
И умолк, донельзя удивленный. Откуда ни возьмись из
темноты к костру молнией метнулся невысокого роста хромой
человечек, который резким ударом приклада в голову свалил
вождя, потом схватил краснокожего за шиворот и потащил
обратно в темноту. При этом он негромко, но отчетливо при-
говаривал:
— Что Олд Шеттерхэнд с Олд Файерхэндом могут, то и
нам, саксонцам, по плечу!
— Это Хоббл-Фрэнк! — удивился Олд Файерхэнд. — Вот
неуемный. Поспешим за ним, чтобы он не натворил глупос-
тей! Сумасшедший!
308
— Сумасшедший? Ну нет! — возразил Олд Шеттерхэнд. —
Неуемный — это да! Но душа-человек! Да и легкомысленным
его не назовешь. Я его вроде как опекаю и, надо сказать,
делаю это с удовольствием.
Все трое быстрым шагом пошли в ту сторону, куда нырнул
в тень малыш. И вдруг совсем рядом, громыхнуло, а потом
раздался смех Хоббл-Фрэнка, который сказал еще по-англий-
ски:
— Смотри, куда целишься, дурачина! Если хочешь попасть
в меня, не стреляй в луну! Не то так получишь, что вовек не
забудешь!
Глухой звук сильного удара — и снова все стихло. Пройдя
шагов десять, друзья едва не столкнулись с Фрэнком.
— Назад! — приказал он. — Здесь стреляют и режут ножами!
— Стой, остынь! — предупредил Олд Шеттерхэнд. — Это
мы!
— A-а, Олд Шеттерхэнд! — И малыш сразу перешел на
свой любимый саксонский диалект. — Благодарите Бога за то,
что потрудились открыть рот. Не узнай я вас по голосу, изре-
шетил бы за милую душу.
— Почему вы оставили пещеру? — спросил Олд Шеттер-
хэнд.
— На это меня подвигла исключительно тревога за вас, —
снова впал в высокий стиль Хоббл-Фрэнк. — Впрочем, нена-
долго. Едва вы ушли, поднялся такой крик, будто толпа кимв-
ров врезалась в колонну тевтонов. И стрельба началась такая,
что мне за вас прямо страшно стало. Я прихватил ружье и по-
тихоньку испарился, чего, конечно, в этой тьме египетской
никто не заметил. Стреляли вроде бы слева. А вы собирались
идти направо. Вот и я пошел в ту же сторону. Ну и наткнулся
на этого вождя: стоял себе, как маринованный огурец в банке.
Я с чего-то на него обозлился. Ну, треснул его вертикально
прикладом — он горизонтально и лег. Потащил его, значит,
за собой: не стоять же над ним на виду! Только тяжеловатым
он оказался. Вот и присел я отдохнуть на его corpus juris . И
вдруг откуда-то выныривает краснокожий вольный стрелок и
целится в меня! Ну, стукнул я его так, что пуля его улетела в
Млечный путь, а сам он прилег отдохнуть рядом с вождем!
Что мне теперь с этими ребятами делать? Одному мне их не
дотащить...
— Ничего, поможем. Только поживее! Стрельба прекрати-
лась, слышите? Юты вот-вот вернутся.
Обоих индейцев, все еще не пришедших в сознание, дово-
локли до пещеры и связанными, с кляпами во рту положили
рядом с остальными пленными.
1 Здесь: на его тело (лат.).
309
В походный лагерь вернулись победители-юты. Разожгли
много новых костров; воины с факелами прочесали весь лес
в поисках убитых и раненых. Наваха унесли своих. У тела
каждого из убитых ютов поднимался плач, воины громкими
криками выражали ненависть к врагам. Обнаружив отсутствие
трех вождей, юты решили, что их увели с собой навахо. И
снова весь лес огласился воплями ярости. Два оставшихся
вождя созвали совет, на который пригласили самых знамени-
тых воинов. На совете все держали долгие страстные речи, ко-
торым, казалось, не будет конца.
Это и натолкнуло Виннету на мысль еще раз попытаться
разведать, что предпримут юты. Они считали, что никаких
врагов сейчас поблизости быть не может, и потеряли всякую
осторожность. Разбитые навахо не осмелятся появиться
вновь, а если и попытаются, то часовые, поставленные у гор-
ловины ущелья, успеют предупредить. Им и в голову не при-
ходило, что совсем недалеко от них есть противники несрав-
ненно более опасные, чем навахо.
Юты договорились похоронить своих мертвых этой же
ночью. Оплакивать их будут позже. Первым делом требова-
лось освободить попавших в плен вождей. Это даже важнее,
чем подготовиться к завтрашней встрече с Виннету и его
бледнолицыми друзьями. Были отданы все необходимые рас-
поряжения, чтобы с рассветом начать преследование навахо.
Виннету неторопливо возвращался в пещеру. Совсем неда-
леко от входа в нее увидел пасущихся лошадей. Во время ноч-
ной битвы они испугались и оторвались от основного табуна.
Апачу пришло на ум, что это как нельзя более кстати. Плен-
ным лошади нужны? Конечно! Для трех вождей и одного
воина — ровно четыре. Ютов поблизости не было. Лошади от
него не шарахались — ведь он был индейцем, как и их хозяе-
ва. Взяв первую за повод, Виннету подошел с ней к самому
входу в пещеру, где за занавесом из вьюнков сидел Олд Фай-
ерхэнд, который ее принял и увел внутрь. Точно так же апач
поступил и с тремя остальными лошадьми. Они, правда, слег-
ка пофыркивали, но апачу легко удавалось их успокоить. А
потом он тщательно затер все следы перед входом в пещеру.
Внутри нее каждому нашлось занятие. А сколько надо было
рассказать друг другу! Хоббл-Фрэнк не отходил от своего
брата и нового приятеля. Прежде он был неразлучен с Джем-
ми. Иногда они вышучивали и подначивали друг друга, но во-
обще-то жили душа в душу. После того как Фрэнк сошелся
со своим родственником из Альтенбурга, все изменилось.
Дролль не поучал его и слушал не перебивая. И Хоббл-Фрэнк
привязался к нему как ребенок.
Заснули все далеко за полночь, а проснулись с рассветом,
потому что выступавшие из лагеря юты наделали много шума.
Вскоре ни одного юта в долине не осталось, и можно было
зю
потихоньку выходить из надежного, но мрачноватого убежи-
ща. Для полной надежности у выходов из долины поставили
часовых, а ее дотошно осмотрели вдоль и поперек. Нашли
общую могилу. Точнее говоря, никто ее не выкапывал — уби-
тых просто завалили кучей камней. Кое-где валялись убитые
лошади. Откровенно говоря, настоящий вестмен не слишком
разборчив в еде. От конины он не откажется. Более того, на-
ходясь в гостях у индейцев, многим из них приходилось в ка-
честве праздничного блюда отведать и жареной собачатины.
Теперь, отрезав от убитых лошадей лучшие куски, раздали
всем, чтобы каждый поджарил — так мясо лучше сохранится
в пути.
После ухода ютов из долины у пленных вынули изо рта
кляпы. Однако когда те потребовали, чтобы их отпустили,
ютам намекнули, что их разговор знаками разгадан и поэтому
им до поры до времени придется смириться с судьбой плен-
ников. Тем ничего не оставалось...
Осмотрели убитых белых. Все они умерли в страшных
муках. Однако, что ни говори, трампы пожали то, что посея-
ли. Больше всех досталось рыжему полковнику. В отличие от
остальных Бринкли повесили на столбе пыток вниз головой,
его обнаженное тело было исколото копьями и изрезано но-
жами. Всех трампов краснокожие раздели догола, а одежду
поделили между собой. Похищенной карты — или чертежа —
найти так и не удалось. Если ее не удастся заполучить обратно
у ютов, остается полагаться на то, что Олд Файерхэнд дейст-
вительно знает, где сокрыты сказочные богатства. А может
быть, эта тайна известна одному из Медведей.
Мертвых сняли со столбов пыток, положили рядом и при-
крыли сверху камнями. А потом, ведомые Виннету, вышли на
потайную тропу, ведущую к Серебряному озеру.
Глава пятнадцатая
У СЕРЕБРЯНОГО ОЗЕРА
Через несколько дней, когда после утомительного пути
отряд Виннету и белых охотников подошел совсем близко к
цели, взорам уставших всадников открылась редкостная по
своеобразию и красоте картина. Путь пролегал по полого под-
нимавшемуся вверх каньону, по обе стороны которого тяну-
лись окаменевшие массы песчаника. Огромные пирамиды
устремляли в небо свои вершины. Иногда пирамиды выстра-
ивались по прямой, образуя отвесные стены, иногда повора-
чивались одна к другой углами и напоминали средневековые
крепости с их сторожевыми башнями. Лучи заходящего со-
лнца окрашивали эти удивительные творения природы в
самые невероятные цвета. Одни становились ярко-голубыми,
другие золотисто-красными. Между ними лежали желтые,
оливково-зеленые и огненно-медные пласты, а складки в них
отливали густой синевой. Но эта слепящая глаза роскошь
природы была словно мертвой: ей недоставало подлинной
жизни, движения. Ни капельки воды на всех этих стенах, ни
травинки, ни одного проросшего хилого деревца с трепещу-
щими на ветру листочками — не на чем задержаться взгляду!
Но по следам, застывшим на песчанике, было видно, что
в давние времена здесь протекала река с очень сильным тече-
нием. Дно каньона было не чем иным, как пересохшим рус-
лом этой реки, катившей свои бурные воды в Колорадо. Даже
самый опытный вестмен и самый храбрый воин-индеец не
осмелились бы войти в каньон даже на каноэ. Поверхность
каньона была почти сплошь покрыта обточенной водой круг-
лой галькой и песком. Эта галька скользила и срывалась из-
под копыт лошадей, они настолько уставали, что приходилось
то и дело давать им передышку.
Как всегда, впереди ехали Олд Файерхэнд, Олд Шеттер-
хэнд и Виннету. Там, где два каменных исполина наклоняли
свои головы-вершины, образовывая некое подобие ворот ши-
риной не более трех метров в начале, а в конце даже более
узких, Олд Файерхэнд придержал лошадь, внимательно при-
гляделся и сказал:
— По-моему, в этом месте я и вышел в тот раз, когда
напал на жиду. Но сперва проверю. Вдруг я путаю.
312
Он хотел было сойти с лошади, но апач уже направил
своего вороного в эти ворота, спокойно и уверенно прогово-
рив:
— Пусть мои братья следуют за мной: так мы срежем боль-
шой кусок пути. Да и лошадям будет куда удобнее, чем на
гальке.
— Разве Виннету знаком этот проем? — удивился Олд
Файерхэнд.
— Да. Сначала он еще сужается, а потом, когда расширя-
ется, переходит в гладкую дорогу, наподобие каменной доски.
— Все верно! Значит, память мне не изменяет. Эта доска
идет вверх метров сто. А что потом? Помнишь?
— Когда доберешься до самого верха, доска круто спуска-
ется вниз. Там есть большая котловина, из которой узкая ка-
менная тропа змеится наверх, в широкую и красивую долину
Серебряного озера.
— И это правильно. Может быть, ты нашел или заметил в
котловине что-то примечательное?
— Нет. В ней нечего искать. Нет ни воды, ни травы, ни
животных. Ни жучка, ни муравья на этих сухих камнях не
увидишь.
— Так вот, я докажу тебе, что там есть кое-что подороже
воды или травы.
— Олд Файерхэнд говорит о серебряной жиле, которую он
нашел?
— Да. Именно в эту каменную котловину я и держал путь.
Вперед, заезжаем сюда!
Они проехали в ворота длинной цепочкой, один за другим —
для двоих места не хватило бы. Но мало-помалу каменные
стены расступались, и вот уже перед всадниками открылся ог-
ромный каменный треугольник.
Туда еще предстояло спуститься. Было похоже на то, будто
лошади скользят вниз по покатой крыше. Но спуск был все-
таки непродолжительным, и все с ним отлично справились.
Теперь всадники оказались на плоскогорье, уходившем на
запад на несколько миль. Справа — та самая котловина, о ко-
торой говорил Олд Файерхэнд с Виннету. Если смотреть от-
сюда, сверху, то прекрасно видно, что на противоположной
стороне котловины извивается тоненькая полоска: это и была
та самая тропа, что вела к Серебряному озеру.
Предстоял еще один спуск. Причем настолько крутой, что
пришлось сойти с лошадей. В некоторых местах он становил-
ся просто опасным для жизни. Ютов ссадили и развязали им
ноги, а внизу снова привязали к лошадям.
Олд Файерхэнду не терпелось продемонстрировать дру-
зьям, что он открыл. Но юты не должны были этого видеть.
Поэтому их отвели довольно далеко, завязали глаза и вдоба-
вок оставили под присмотром нескольких рафтеров. Всех так
313
и распирало от любопытства. Как же! Вот оно — место, где
можно сказочно разбогатеть!
Диаметр котловины — английская миля с небольшим.
Верхний слой почвы — песок, перемешанный с мелким гра-
вием. Инженер Паттерсон не стал долго теряться в догадках:
— Не исключено, здесь и впрямь есть богатое месторож-
дение. Если найдем благородный металл, то непременно в
большом количестве. Это огромное углубление в горах при-
рода создавала в течение нескольких столетий. Вода падала
в ущелье с южной стороны. И не находя выхода, образовы-
вала воронкообразный водоворот, который точил камень, а
разрушив его, растер в гальку и песок. Почва, на которой
мы стоим, возникла в результате сброса отколовшихся кам-
ней и должна содержать вымытые металлы: будучи тяжелее
по молекулярному весу, они опустились ниже и должны на-
ходиться под песком. Вырыв шурф глубиной в несколько
метров, можно будет сказать вполне определенно, увенчалась
ли успехом наша несколько необычная геологическая экспе-
диция.
— Шурф копать незачем. Достаточно доказать, что в сте-
нах этой бывшей воронки с водой искомый металл содержит-
ся! — возразил Олд Файерхэнд.
— Согласен. Если мы обнаружим в них серебро, то в почве
этой котловины оно найдется и подавно.
— Тогда пойдемте! Я хочу вам кое-что показать.
Олд Файерхэнд пошел первым. Все остальные, с трудом
сдерживая нетерпение и любопытство, за ним.
— Братец, у меня сердце екает, — признался Хоббл-Фрэнк
альтенбуржцу. — Если мы здесь найдем серебро, набью себе
полные карманы и вернусь домой, в Саксонию. Построю на
берегу Эльбы виллу и буду с утра до вечера выглядывать в
окно, чтобы люди видели, каким солидным и степенным гос-
подином я заделался.
— А я, — ответил Дролль, — куплю себе имение с двумя
дюжинами лошадок, заведу по сотне коров и коз, и ничего,
кроме творога и козьего сыра, делать и продавать не буду. В
Альтенбурге сыровары — самые уважаемые люди.
Олд Файерхэнд приблизился к стене в том месте, где она
сильно искрошилась. Вытащил один некрепко сидевший ка-
мешек, другой, еще пяток, так что образовалась дырка, кото-
рую они как бы прикрывали. Она возникла естественным об-
разом, и, как все поняли, кто-то ее только немного расширил.
Засунув в дырку руку, Олд Файерхэнд пояснил:
— Отсюда я взял пробу и отдал на анализ. Теперь я хочу
проверить, совпадет ли анализ мистера Паттерсона с пер-
вым. — Когда он вынул руку, в ней оказалось белое, слегка
закругленной формы, твердое вещество. При первом же
взгляде на него инженер громко воскликнул:
314
— О небо! Да это же чистое самородное серебро! И оно в
таком виде изначально находилось в этом отверстии?
— Да, им была заполнена вся дыра. По-моему, жила ухо-
дит глубоко в толщу камня. Думаю, содержание металла в ней
высокое. Можете поверить мне на слово: здесь мы найдем
много расселин и трещин с самородным серебром.
Улыбнувшись, Олд Файерхэнд достал из отверстия еще
один штуф величиной с два мужских кулака. Внимательно ос-
мотрев его, Паттерсон воскликнул:
— Готов поклясться, это хлористое серебро или серебряная
обманка! Хотя химический анализ, конечно, не помешает...
— Вы совершенно правы. Химический анализ подтвердил,
что это хлористое серебро.
— С каким содержанием металла?
— Семьдесят пять процентов чистого серебра.
— Вот это месторождение! Между прочим, в Юте в основ-
ном находят серебряную обманку. Где ваша жила?
— Немного подальше, на противоположной стороне кот-
ловины. Я присыпал ее выход камнями и галькой.
— Мистер Файерхэнд, это же миллионы долларов! И кто
это месторождение открыл — богач! — поздравил охотника
Уотсон, бывший сменный мастер.
— Почему только первооткрыватель? Я с вами не согласен.
Вот застолбим месторождение, и каждый получит свою долю.
Я как первооткрыватель. Мистер Паттерсон как инженер. А
вы как добытчики. Я для этого вас с собой и взял. Об усло-
виях работы и вознаграждении каждого мы еще поговорим,
обсудим.
Эти слова вызвали всеобщий энтузиазм. Радость, конечно,
была неподдельной. Некоторые выразили желание приняться
за дело немедленно, однако Олд Шеттерхэнд остудил их пыл,
предупредив:
— Не торопитесь, джентльмены! Не забывайте, мы в горах
не одни.
— Однако краснокожих как-никак опередили, — заметил
англичанин.
— Да, опередили, но ненамного. Навахо подойдут к озеру
через несколько часов. И значит, скоро подоспеют и юты.
Нельзя терять время, надо подготовиться.
— Это верно, — поддержал его Олд Файерхэнд. — Хоте-
лось бы все же знать точно, с какими трудностями будет свя-
зана добыча металла. Паттерсону придется сделать необходи-
мые выкладки.
Внимательно оглядевшись вокруг, инженер уточнил:
— Как далеко отсюда Серебряное озеро?
— В двух часах езды.
— Оно лежит выше или ниже этого места?
— Гораздо выше.
315
— Значит, сброс воды — а без нее нам зарез — возможен.
Для этого нам понадобятся трубы, хотя бы деревянные на
первых порах. Есть тут деревья?
— Сколько угодно. Все Серебряное озеро окружено лесом.
— Замечательно! Может быть, не всю линию придется вы-
кладывать трубами. Особенно если нам удастся на пол пути
сюда устроить что-то вроде плотины или запруды. От озера
до запруды пустим воду без труб. А уже оттуда направим по
трубам, чтобы напор был подходящим.
— Значит, мы будем разбивать породу сильной струей?
— Да. Конечно, струей, а не кирками и лопатами. Вода
будет чем-то вроде бура. И только там, где она не поможет,
возьмем взрывчатку. Но потом будем опять же промывать по-
роду водой.
— А как быть со стоком? Без этого не обойтись. Иначе мы
запрудим котловину и не сможем работать.
— Совершенно верно! Первым делом следует позаботиться
о стоке. Я думаю, для начала хватит рудничных насосов и во-
доливной машины с ведрами. С их помощью подведем воду
туда, откуда начинается спуск в котловину. А уже оттуда она
сама будет падать в каньон по расщелине. Конечно, нужны
механизмы. Не беда, через два месяца все необходимое под-
везем. Меня вот что заботит больше всего: кому эти земли
принадлежат?
— Племени тимбабачей. Виннету уговорит своих сороди-
чей уступить их нам. Мы оформим сделку как положено и за-
регистрируем купчую.
— Это меня вполне устраивает. Главное теперь — спустить
сюда воду. Я сделаю для себя подробную карту — для водо-
слива надо найти кратчайший путь! Поехали, друзья!
Дырку в каменной стене, которую показал Олд Файерхэнд,
снова закрыли. Дорога наверх вела через извилистую расще-
лину, в самых узких местах шириной в три метра, а в самых
широких — вдвое большую. Здесь их поджидали часовые,
приставленные к пленным краснокожим. Когда-то эту расще-
лину в породе прогрызла вода, но сейчас внутри нее почти
никакой растительности не было. Естественный водосток
иссяк, и только по весне сюда стекало немного влаги, кото-
рой явно не хватало, чтобы вызвать к жизни хотя бы траву.
Отряд не добрался еще до Серебряного озера, когда русло
вдруг сильно расширилось, и они увидели окруженное боль-
шими валунами небольшое плоское горное озерцо, где впе-
рвые за долгое время лошади могли пощипать траву. Они на-
столько устали и страдали от жажды, что не слушались
уздечки. Поэтому всадники спешились и дали им попастись.
Рассевшись отдельными группами, рафтеры принялись рас-
суждать о том, на что потратят в будущем свои деньги.
Инженер, державший в руках блокнот, сказал:
316
— Пока все идет как нельзя лучше. По расщелине можно
не только пустить воду, но и доставить вниз и вверх любые
предметы, которые нам понадобятся. Природа, надо сказать,
к нам благосклонна.
— Слышал? — Хоббл-Фрэнк толкнул альтенбуржца локтем
в бок. — Может, моя вилла мне не приснилась?
— И мое имение тоже! Ну, ликуй, Альтенбург! Скоро при-
едут два твоих самых знаменитых сына с целыми мешками
денег — не меньше чем локтей в десять! Поди ко мне, братец,
я обниму тебя!
— Рано! — остановил его Хоббл-Фрэнк. — Я... Но он не
договорил, потому что как раз в этот момент инженер встре-
воженно воскликнул:
— Элен! Где Элен? Ее нигде нет!
Девочка впервые за два дня увидела не только зеленую
траву, но и цветы и, как это водится у хорошеньких девочек,
захотела сплести себе венок. Элен, ни о чем плохом не думая,
двигалась вверх по расщелине, срывая редкие цветы. Вот она
дошла до очередного поворота. И вдруг, откуда ни возьмись,
перед ней выросли три индейца. Девочка похолодела от стра-
ха, она хотела было позвать на помощь, но была не в силах
выдавить из себя ни звука. Едва увидев девочку, двое индейцев
сразу накинулись на нее. Один зажал ей ладонью рот, а другой
приставил к груди нож и прошептал на ломаном английском:
— Молчать, иначе убитая!
А третий тенью скользнул направо, за поворот, чтобы уз-
нать, чья это девочка: ясно как день, что не одна она сюда при-
шла. Спустя две минуты он вернулся и сказал что-то на языке,
которого Элен не знала. Ее потянули за собой. Крикнуть, по-
звать на помощь она не могла. Скоро они вышли из расщели-
ны. Она обрывалась у невысокого косогора, окаймленного
кустами. Элен потащили через кустарник в лес, где у костра
сидело много краснокожих. Увидев их, те сразу вскочили,
схватив лежавшее на земле оружие. Взгляды индейцев были
недружелюбными, и девочка поняла, какая опасность ей угро-
жает. Но тут она вспомнила о тотеме, полученном в подарок от
Маленького Медведя. Он еще объяснил ей тогда, что этот ку-
сочек кожи спасет ее от любого проявления недружелюбия со
стороны индейцев. Отвязав тотем от шнурка. Элен протянула
его свирепого вида индейцу, который стоял совсем рядом.
Краснокожий разгладил сложенный вдвое тотем, рассмот-
рел изображенные на нем фигурки и с возгласом удивления
передал другому. Тотем переходил из рук в руки. Лица крас-
нокожих подобрели, и тот, который однажды уже обращался
к Элен, спросил:
— Кто... давать... тебе?
— Нинтропан-хомош, — ответила она.
- Где?
317
— На пароходе.
— Большое огненное каноэ?
-Да.
— На Арканзасе?
-Да.
— Правильно есть. Нинтропан-хомош быть на Арканзас.
Кто... мужчин... там?.. — он указал в сторону расщелины.
— Виннету, Олд Файерхэнд и Олд Шеттерхэнд.
— Уфф! — вырвалось у краснокожего.
— Уфф! — повторили за ним и все остальные. Красноко-
жий собирался расспросить девочку поподробнее, но тут из
кустов послышался неясный шум, выбежали белые во главе с
тремя названными выше предводителями и взяли красноко-
жих в плотное кольцо. Часовой не заметил подкравшегося
Виннету, а теперь сразу признал его.
— Большой вождь апачей! — воскликнул он. — У этой
бледнолицей девочки есть тотем Маленького Медведя. Зна-
чит, она нам друг. Мы увели ее с собой, потому что не знали,
кто люди, с которыми она пришла, — друзья или враги?
Лица краснокожих были раскрашены желтыми и синими
полосами. Это заставило Виннету проверить свою догадку:
— Вы воины тимбабачей?
-Да.
— Кто ваш вождь?
— Чиа-ницас, Длинное Ухо.
— Где он? — спросил Виннету.
— У озера.
— Сколько здесь воинов?
— Сто.
— А другие племена на подходе есть?
— Нет. Ждем еще двести воинов навахо. И пойдем вместе
с ними на север, чтобы взять скальпы ютов.
— Смотрите не отдайте им свои! Часовых выставили?
— Зачем? Разве сюда приближаются наши враги?
— В том-то и дело. Их намного больше, чем вас. Скажи,
Большой Медведь у озера?
— Да. Вместе с Маленьким.
— Проводите нас к ним!
В это время из расщелины вышли несколько рафтеров с
лошадями и пленными. Оседлав своего вороного, Виннету
поскакал за тимбабачами, а охотники за ним. Некоторое
время дорога вела вдоль косогора под деревьями, потом
пошла полого вниз, и вскоре впереди замерцала полоска
воды. Они у Серебряного озера!
Подобно сторожевым башням, долину окружали неруко-
творные бастионы, переливающиеся, как и в каньоне, всеми
красками. Чтобы проехать ее из конца в конец, нужно никак
не меньше двух часов, а чтобы пересечь поперек — час. За
318
бастионами толпились, задирая головы, все новые и новые
горные великаны. Их прорезали многочисленные трещины, в
которых росли деревца и кусты. Чем ниже, тем гуще стано-
вился лес, который со всех сторон подступал к озеру, остав-
ляя лишь неширокую полоску травы.
Посреди озера — зеленый островок со странного вида
строением из высушенного на воздухе кирпича. На прибреж-
ной полосе охотники увидели много хижин, перед которыми
сушились на солнце каноэ. Сам островок был круглым, диа-
метром в сто шагов. Старое строение с трех сторон покры-
вали цветущие вьюнки. А в остальном остров напоминал
ухоженный сад с клумбами и аккуратно подстриженными
кустами. В озере отражались верхушки деревьев, горные вер-
шины. Вода его не была ни зеленой, ни голубой, ни темной,
а, скорее, с серебристо-серым отливом. Сейчас гладь озера
казалась зеркальной, без единой морщинки. Можно было
подумать, что кто-то наполнил углубление в земле ровным
слоем ртути.
В хижинах и подле них лежало около сотни тимбабачей.
При подходе отряда белых они проявили беспокойство. Но
заметив своих, снова приняли беззаботный вид. Не успели
белые оказаться на самом берегу, как из дома на острове
вышли двое мужчин. Приложив ладонь ко рту, апач крикнул:
— Нинтропан-хауэй! Здесь Виннету!
Ему ответили. Потом оба сели в каноэ и погнали его к бе-
регу. Это были Медведи, отец и сын. Они, конечно, удиви-
лись, увидев столько знакомых лиц сразу, но ничем своих
чувств не выдали. Выйдя из лодки, Большой Медведь поднял
в знак приветствия руку и обратился к Виннету.
— Где бы ни появился великий вождь апачей, сердца от-
крываются ему навстречу. Нинтропан-хауэй приветствует Олд
Шеттерхэнда, которого давно знает, и Олд Файерхэнда, с ко-
торым встретился на пароходе!
При виде Тетушки Дролль по его лицу скользнула улыбка.
Вспомнив о последней встрече, сказал, протягивая толстяку
руку:
— Мой бледнолицый брат — смелый человек. Он убил
пантеру! Большой Медведь рад его видеть.
Так он переходил от одного к другому, находя для каждого
доброе слово. А его сын подошел к Элен, которая как раз ос-
тавила носилки. Поздоровавшись, он на ломаном английском
проговорил:
— Маленький Медведь не надеялся на встречу с бледно-
лицей мисс. Куда вы держите путь?
— К Серебряному озеру, не дальше, — ответила она.
Он не стал скрывать своей радости, хотя, когда заговорил
вновь, в голосе прозвучало некоторое удивление.
— Выходит, мисс задержится здесь? — спросил он.
319
— Довольно надолго, — сказала она.
— Тогда Нинтропан-хомош покажет ей все деревья, все
травы и цветы, которые сам знает. Мы будем ловить в озере
рыбу, пойдем в лес на охоту. Мисс дает свое согласие?
— С удовольствием! Я рада, что ты здесь.
Элен протянула ему руку. Маленький Медведь порывисто
пожал ее и задержал в своей.
Лошадей вновь прибывших тимбабачи отвели в лес, к
своим. Их вождь только теперь вышел из своей хижины, слег-
ка раздосадованный тем, что ему никто особого внимания не
уделяет. Сутулый, длинноногий и длиннорукий, он походил
на орангутана. Остановившись в нескольких шагах от незна-
комцев, посмотрел поверх их голов в сторону гор, будто эти
люди для него не существовали вовсе. Но к нему сразу обра-
тился Тетушка Дролль:
— Почему Длинное Ухо нас не замечает? Разве он не хочет
оказать гостеприимство знаменитым бледнолицым воинам?
Вождь буркнул что-то неразборчивое. Но не на того напал!
Дролль с улыбкой похлопал его по плечу, как старинного
приятеля, и сказал:
— Говори по-английски, старина! Я твоего языка не учил.
Краснокожий снова пробормотал несколько слов, которые
Дролль не понял.
— Не прикидывайся! Я знаю, что ты говоришь по-англий-
ски.
— Ноу! — возразил вождь.
— Не умеешь? Ты меня не знаешь?
— Ноу!
— И никогда не видел?
— Ноу.
— А ведь мы встречались в форте Дефьянс.
— Ноу.
— Нас там было трое белых и одиннадцать краснокожих.
В карты играли, выпивали потихоньку. Краснокожие налега-
ли на выпивку посильнее нас, пока не смогли больше ни
имен своих вспомнить, ни понять, где находятся. Весь вечер
и всю ночь они проспали. Вспоминаешь, старина?
— Ноу.
— Нет? Хорошо! Мы, белые, тоже пошли на боковую. В
тот же сарай, где спали индейцы, — другого места не было.
Когда мы проснулись, краснокожих и след простыл. Не зна-
ешь, куда они подевались?
— Ноу.
— А еще пропали мое ружье и патронташ. В стволе ружья
мне сделали клеймо: Т. Д. — то есть Тетушка Дролль. Стран-
но, но в стволе твоего ружья то же клеймо. Не знаешь слу-
чайно, как оно там оказалось?
— Ноу.
320
— Мой патронташ был вышит бисером, на нем тоже
были буквы Т. Д. Я носил его на поясе, как и ты свой. Я
рад, что и на твоем те же буквы. Не знаешь, как это полу-
чилось?
— Ноу.
— Зато мне отлично известно, как к тебе попали мое ружье
и патронташ.
Он вырвал из рук краснокожего свое ружье, сорвал с пояса
патронташ, повернулся к вождю спиной и сделал несколько
шагов по направлению к Олд Шеттерхэнду. Но вождь настиг
его в два прыжка и, задыхаясь от злости, сказал по-английски:
— Отдай мне его!
— Ноу! — отрезал в свою очередь Дролль.
— Это ружье принадлежит Длинному Уху!
— Ноу!
— И этот патронташ тоже!
— Ноу!
— Ты вор!
— Ноу!
— Отдай! Или вождь заставит тебя силой!
— Ноу!
Краснокожий выхватил нож. Дролль расхохотался во все
горло:
— Ты — Длинное Ухо, я тебя знаю! Но лапы у тебя куда
длиннее ушей. Признайся во всем честь по чести и получишь
ружье обратно. Ну, признавайся: знаешь ты меня или нет?
— Йес! — неожиданно для всех кивнул вождь.
— И был вместе со мной в форте Дефьянс?
- Йес!
— И смотался оттуда, прихватив ружье с патронташем?
— Йес.
— Ладно, возвращаю тебе их. Держи! Я тебе их дарю. Из
рук в руки! Будем друзьями. Но договоримся: отныне ты с
нами говоришь по-английски и ничего тайком не берешь. Со--
гласен?
Дролль пожал руку вождя и отдал украденные когда-то у
него вещи. Краснокожий принял их не поведя бровью и дру-
желюбно проговорил:
— Мой бледнолицый брат — друг Длинного Уха. Он знает,
где правда, а где нет. Он человек справедливый. Он нашел
свое ружье у Длинного Уха, но отдал ему. Он друг красноко-
жих, и мы будем любить его.
— Да, друг мой, я тоже люблю вас. И скоро вы в этом убе-
дитесь. Не появись мы здесь, вы, скорее всего, отдали бы
ваши скальпы ютам.
— О-о, они сюда не придут! Их разбили навахо. Мы вскоре
последуем за победителями, чтобы тоже взять много скальпов
ютов.
321
— Ты ошибаешься.
— Как так? Разве мы не видим среди вас пленных вождей
ютов? Значит, юты побеждены!
— Вождей пленили мы, белые охотники. А навахо разбиты
и позорно бежали. Юты пустились за ними в погоню и, на-
верное, еще сегодня появятся у Серебряного озера.
— Уфф! — от удивления у Длинного Уха едва не отвали-
лась челюсть.
— Тетушка Дролль говорит правду? — спросил Большой
Медведь.
— Чистую правду, — подтвердил Олд Файерхэнд. — Мы
расскажем вам все по порядку. Но давайте сначала убедимся,
что враги не сумеют захватить нас врасплох. Они могут по-
явиться с минуты на минуту. Пусть пятьдесят воинов-тимба-
бачей сейчас же поскачут в каньон. Фрэнк, Дролль, Дэви,
Джемми, Билл и Онкль — вы тоже! Остановитесь там, где ка-
ньон начинает сужаться, и спрячьтесь за валунами! Складок
и выемок там хватает. Юты будут преследовать навахо по
пятам, чтобы оказаться у Серебряного озера не позже их. По-
могите нашим друзьям и, как только обнаружите противника,
пошлите к нам гонца. Но сначала напоите лошадей! И сами
утолите жажду, потому что в каньоне воды нет. Еду вам даст
Большой Медведь.
Мяса у Медведей было вдоволь. Оно сушилось на тонких
ремнях, натянутых между деревьями. Питьевой воды — сколь-
ко угодно. С гор стекало много ручьев, впадавших в озеро. И
вскоре полсотни тимбабачей и шестеро белых отправились в
путь. Повел их Маленький Медведь.
Горная долина Серебряного озера протянулась с севера на
юг. С восточной и западной стороны она была неприступна:
с высоких обрывистых скал никто не спрыгнет. С севера в до-
лину можно проникнуть только через каньон и ущелье: оттуда
пришли сюда белые охотники. А на юге озеро сбрасывало из-
лишек воды в широкое ущелье, хотя узкие ворота в долину
там оставались. Подхода противника с южной стороны не
ожидалось, скорее оттуда могли появиться навахо.
Если бы долину Серебряного озера обследовал ученый,
он обязательно пришел бы к выводу, что в стародавние вре-
мена озеро сбрасывало воду не на юг, а на север, в сторону
каньона. Но между озером и каньоном выросла гряда, кото-
рой прежде не было. Однако она не сама по себе возникла,
а была насыпана. Люди, свершившие этот огромный труд,
давно истлели в земле — на этой рукотворной гряде росли
деревья, которым никак не меньше полутора веков. С какой
целью сооружена эта плотина? Кто способен ответить на
этот вопрос?
Посланный Олд Файерхэндом отряд оставил плотину по-
зади и скакал в сторону каньона. Здесь он был шириной в
322
десять метров и полого уходил вниз. Чем дальше, тем больше
расширялся. Сразу за насыпанной грядой кусты и деревья
пропадали, трава тоже. После десяти минут пути стены каньо-
на возвышались метров на тридцать — сорок, а еще через пят-
надцать минут — уходили, казалось, в самое небо. Всадники
опять скакали по круглой гальке, столь досаждавшей лоша-
дям. Еще пятнадцать минут, и каньон заметно, едва ли не в
два раза расширился, а стены его не только вверху, но и внизу
были в трещинах и расщелинах. Похоже, что скалы стоят на
колоннах, которые образовали что-то вроде крытой аллеи, где
можно спрятаться.
— Вот здесь и остановимся, — сказал Большой Медведь,
скакавший впереди вместе с белыми охотниками. — Тут най-
дется достаточно пещер, хватит места для нас и лошадей.
— Нет, лошадей отведем немного назад, — предложил
Дролль, — чтобы при перестрелке они не погибли.
Так и сделали. А потом все пятьдесят семь человек залегли
в пещерах по обе стороны каньона. Прошло совсем немного
времени, и они услышали нечастый стук копыт по гальке —
лошадь, наверное, была на пределе сил. Через минуту-другую
появился одинокий воин-навахо. Его лошадь и впрямь едва
переставляла ноги. А воин был ранен — вся его одежда за-
брызгана кровью.
Маленький Медведь вышел из пещеры. Едва навахо увидел
его, как остановил лошадь и громко проговорил:
— Уфф! Мой молодой брат! Подошли ли сюда другие
воины-навахо?
— Пока нет.
— Тогда мы пропали! Великий Дух оставил нас, обратив-
шись лицом к этим собакам, к ютам. Мы напали на них в
Оленьей долине, но нас разбили. Мы бежали, юты преследо-
вали нас, а сегодня утром им на помощь подошло еще много
воинов. Их вчетверо больше, и они поджимают нас.
— Уфф! Вас окончательно разбили?
— Почти. В десяти ружейных выстрелах отсюда кипит бой.
Меня послали за подмогой к Серебряному озеру. Мы думали,
что наши воины уже здесь. Теперь все кончено!
— Нет еще. Сойди с лошади и передохни! Помощь придет.
Необходимо было немедленно поддержать навахо, дать им
возможность отдохнуть. Послав гонца к Серебряному озеру,
белые охотники и воины-тимбабачи поспешили к месту
битвы.
Да, дела навахо были хуже некуда. Большинство лошадей
их убиты. Их трупы служили единственным прикрытием для
воинов: стены каньона здесь гладкие, нигде не спрячешься.
Стрелы были на исходе, их выпускали только наверняка,
когда враг оказывался в десяти — пятнадцати шагах. Самые
смелые навахо носились по полю боя и подбирали стрелы,
323
свои и чужие. Ютов собралось так много, что они наступали
по всей ширине каньона в несколько шеренг. Сражались они
в пешем строю — берегли лошадей.
На какое-то время боевые крики прекратились: юты заме-
тили, что к навахо подошло подкрепление. Белые останови-
лись на открытом пространстве посреди каньона и, оказав-
шись на расстоянии ружейного выстрела, дали залп. Вопли
ютов доказывали, что он оказался метким. Еще шесть выстре-
лов — и новые вопли! Воины-навахо ползли вперед, чтобы
оказаться на расстоянии выстрела из лука.
Хампли-Билл предложил друзьям не залпы давать, а стре-
лять по очереди, чтобы другие успевали перезарядить ружья.
Или так: трое стреляют, трое перезаряжают. Эта мысль всем
показалась весьма разумной. Да, шесть опытных охотников на
многое способны! Редкий выстрел не попадал в цель. Юты
были вынуждены отступить, на месте остались только те из
них, у кого тоже были ружья. Но их пули до бледнолицых не
долетали, а подойти ближе они опасались. Хоббл-Фрэнк
крикнул Маленькому Медведю:
— Мы вшестером будем держать позицию. Пусть навахо
соберутся у нас за спиной. Крикни им!
Сын вождя не преминул сделать это, навахо вскочили и
побежали назад, к белым охотникам. Лишь сейчас можно
было оценить, какой урон они понесли. В живых осталось не
больше шестидесяти человек, а лошадей и того меньше. К
счастью, отступили они без потерь, потому что угроза флан-
гового удара со стороны тимбабачей заставляла ютов пере-
строиться, а на это нужно было время.
Но и защитники навахо постепенно отходили, чтобы их не
окружили: юты наседали со всех сторон. Стрел они не трати-
ли, только продолжали ружейную перестрелку. Отступали
белые без спешки. И наконец, вновь оказались вблизи тех
пещер, где прятались до начала сражения. Еще один, послед-
ний маневр, и бледнолицые, навахе и тимбабачи неожиданно
пропали из поля зрения ютов. Сейчас они находились в пол-
ной безопасности: здесь им никакие стрелы и пули не страш-
ны, а вот юты, если появятся, окажутся как на ладони. Когда
обещанные подкрепления подоспеют, можно будет опять
вступить в бой. А они были уже на подходе...
Олд Файерхэнд в общих чертах рассказал Большому Мед-
ведю обо всем, что случилось после того, как их пути разо-
шлись. Краснокожий сказал, насупившись:
— Нинтропан-хауэй предупреждал навахо. Он советовал
им подождать, пока подойдет побольше воинов. Но навахо
думали, что юты еще не собрали достаточно сил, и захотели
разбить каждое из их племен поодиночке. И теперь их постиг-
324
ла судьба, которую они уготовили другим. Даже если им уда-
лось уйти в горы, число преследователей будет все время уве-
личиваться. Кто знает, может быть, к Серебряному озеру при-
дут тысячи ютов?
— А как насчет тебя? Ты для ютов враг?
-Да.
— Тогда тебе угрожает опасность.
— Нет.
— Почему? Рассчитываешь на помощь тимбабачей и дру-
гих навахо?
— Нет. Нинтропан-хауэй полагается только на самого
себя.
— Тогда я тебя не понимаю.
— Я не боюсь даже нескольких тысяч ютов. Мне достаточ-
но пошевелить рукой, и все они погибнут. Один короткий
миг — и всех их унесет смерть.
— Гм! Всех, говоришь?
— Ты не веришь? Да, вы, бледнолицые, очень умные
люди, но до такой мысли никто из вас не додумался бы.
Он проговорил эти слова с горделивым равнодушием. Олд
Файерхэнд пожал плечами. Олд Шеттерхэнд во время их раз-
говора рассматривал озеро, его окрестности, ближние и даль-
ние горы. По его губам скользнула легкая улыбка, когда он
проговорил:
— Но и не тебе первому эта мысль пришла в голову.
— Да, не мне. Но откуда ты знаешь?
— Догадался. Ты сказал, что мы, бледнолицые, до этого не
додумались бы. Так вот, я докажу тебе обратное. Мы доста-
точно умны, чтобы заглянуть вам в душу.
— Думаешь, ты догадался, почему Большой Медведь не
боится даже тысячи ютов?
— Да.
— Ну, говори.
— Ладно! Значит, ты можешь убить тысячу ютов в одно
мгновение?
-Да.
— Это когда они окажутся в каньоне?
-Да.
— Ни нож, ни ружье, ни какое другое оружие тут не по-
могут. Помочь могут только силы природы. Воздух? Ветер,
буря? Нет. Огонь? Тоже нет. Значит, вода!
— Ты думаешь правильно. Но не до конца.
— Ну, это мы еще поглядим! Где взять столько воды,
чтобы погубить великое множество людей? В озере. Что, эти
люди сами войдут в озеро, чтобы утопиться? Нет. Значит,
вода должна пойти на них. Поток должен обрушиться в ка-
ньон! Но каким таким образом? Ведь ему преграждает путь
сильная высокая плотина. Ее насыпали в стародавние време-
325
на и сделали в ней какое-то устройство, благодаря которому
воду можно пропустить. И тогда каньон в считанные секунды
превратится в бурный поток. Угадал я?
Несмотря на свойственные всем индейцам выдержку и
хладнокровие. Большой Медведь изумленно воскликнул:
— Всеведущ ты, что ли?!
— Нет! Зато умею рассуждать и делать выводы.
— Да, ты угадал! Но как эта тайна досталась Большому
Медведю?
— Если ты позволишь мне хорошенько осмотреть плотину,
ответ последует незамедлительно.
— Нет, этого Нинтропан-хауэй тебе не позволит. Но
скажи, зачем построили эту плотину?
— По двум причинам. Во-первых, для обороны. Захватчи-
ки южных областей всегда приходили с севера. Этот каньон
всегда служил дорогой для завоевателей. Плотина должна
была преградить им путь. В крайнем случае, на них можно
было бы спустить воду.
— А вторая причина?
— Сокровища.
— Сокровища? — Большой Медведь даже отступил на шаг. —
Что тебе о них известно?
— Ничего. Но я умею кое-что отгадывать. Когда я смотрел
на озеро, на его окрестности и берега, я думал. До сооруже-
ния плотины здесь никакого озера не было, а была глубокая
долина, по которой протекало множество ручьев, которые
уходили в каньон. Здесь жил древний и богатый народ. Он
долго боролся с завоевателями. Но в конце концов его пра-
вители поняли, что из долины придется уйти, может быть, не
навсегда, а на время. Они закопали священные сосуды со сво-
ими драгоценностями в долине, потом запрудили ее, соорудив
эту плотину. И искусственное озеро стало молчаливым стра-
жем этих сокровищ.
— Молчи, молчи! — испуганно вскричал Большой Мед-
ведь. — Ни слова больше о сокровищах, будем говорить толь-
ко о плотине! Да, Большой Медведь может ее открыть. Он
может убить тысячу и даже больше ютов, когда они войдут в
каньон. Сделать это?
— Во имя всего святого, нет! Есть другие средства отвадить их.
— Какие? При помощи ваших ружей?
— Да. И еще у нас есть заложники. Вон они лежат в траве.
Это знаменитые вожди ютов. Чтобы спасти своих вождей,
юты пойдут на многие уступки. Поэтому-то мы и взяли этих
заложников и привезли сюда.
— Тогда надо спрятать ваших пленников в надежном
месте.
— У тебя есть что-нибудь на примете?
— Да. Но сначала накормим их и дадим воды.
326
Пленникам развязали руки. Принесли мяса и холодной
воды в медных кувшинах. А потом с помощью тимбабачей их
переправили на каноэ на островок. За ними на другом каноэ
туда же перебрались и Олд Шеттерхэнд, Олд Файерхэнд, Вин-
нету. Им не терпелось заглянуть внутрь странного дома.
Он был одноэтажным. Кирпичная стенка делила его ровно
надвое. В одной комнате ничего, кроме очага и посуды, мед-
ной и глиняной, они не увидели. А другая — жилая — ком-
ната выглядела удручающе. У одной стенки подвешен гамак,
у другой лежанка — вот и вся обстановка.
— Ты собираешься держать пленников здесь? — спросил
Олд Файерхэнд.
— Нет. Нам пришлось бы приставить к ним слишком
много сторожей. Есть другое место.
Большой Медведь отодвинул лежанку в сторону. Она была
грубо сколочена из досок и покрыта шкурами и одеялами.
Глазам охотников открылось отверстие в полу. Вниз вел слу-
живший лестницей ствол дерева с глубокими зарубками-сту-
пеньками. Первым спустился Большой Медведь, за ним —
Олд Шеттерхэнд. Остальные должны были по одному спус-
кать пленников.
В помещение, которое можно назвать подвалом, свет
почти не попадал. По своим размерам оно было больше
каждой из комнат. Одна из его стен тоже была сложена из
обсушенного на воздухе кирпича. За ней находилось другое
подвальное помещение. Когда охотник постучал по стене,
раздался сухой и слегка дребезжащий звук, будто внутри она
была полой. Сколько Олд Шеттерхэнд ни искал, никакой
дверцы или люка, соединявших оба подвала, не нашел.
Связанных ютов положили на полу рядом. Олд Шеттер-
хэнду показалось, что воздуха для них здесь будет недостаточ-
но. Когда он обмолвился об этом. Большой Медведь объяснил:
— Не бойся, не задохнутся. Вон та часть выходящей нару-
жу стены сложена из пустотелого кирпича и пропускает воз-
дух. Те, кто жили в долине до нас, знали, что делали.
Олд Шеттерхэнд словно ненароком несколько раз стукнул
по полу ногой. Все тот же сухой дребезжащий звук. А что, по-
думалось ему, если клад лежит на дне озера прямо под этим
островком? И даже прямо под этим домом? И сам дом — что-
то вроде знака для посвященных?
Большой Медведь неторопливо поднялся из подвала, и
Олд Шеттерхэнду ничего не оставалось, как последовать его
примеру. Под потолком кухни были подвешены большие
куски сушеного и жареного мяса. Часть этих припасов пере-
несли в каноэ. И едва они причалили к берегу, как на взмы-
ленной лошади примчался посланный за помощью гонец.
Воины расхватали оружие и побежали к лошадям.
Элен, конечно, оставили. И инженера Паттерсона тоже —
327
для ее защиты. Большой Медведь посоветовал им без промед-
лений переправиться на островок: там самое надежное место.
Из предосторожности ко входу в ущелье послали хорошо во-
оруженный отряд. Для прикрытия его должно было хватить.
Остальные же нахлестывали лошадей и мчались галопом,
не разбирая пути. И за какие-то пятнадцать минут оказались
там, куда первые пятьдесят тимбабачей добирались три чет-
верти часа. Мгновенно спешились, оставили лошадей тут же
и, разделившись на две группы, незаметно для ютов побежали
влево и вправо. Вскоре они оказались в тех же пещерах, где
нашли укрытие их друзья и соплеменники.
Юты даже не подозревали, что к тем, с кем они начали
бой, подошла подмога. Им хотелось как можно быстрее по-
кончить с отступившим противником. Подбадривая себя во-
инственными криками, они бросились на штурм, но были
встречены таким плотным огнем с обеих сторон каньона, что
через несколько минут вынуждены были отступить, оставив
много убитых и раненых.
Олд Шеттерхэнд стоял за одной из каменных колонн и
стрелял. Но так, чтобы не убить, а только вывести нападав-
ших из строя. А теперь увидел, как тимбабачи во главе со
своим вождем выбежали из пещеры. Ясно, зачем: снять с ра-
неных ютов скальпы.
— Стойте! — громовым голосом крикнул охотник. — Пусть
эти юты лежат, как лежали!
— Почему? Их скальпы принадлежат нам! — ответил
Длинное Ухо.
Достав нож, он наклонился, чтобы снять скальп с ранено-
го. Через какое-то мгновение Олд Шеттерхэнд оказался с ним
рядом и, направив на вождя револьвер, проговорил с угрозой:
— Еще шаг — и я пристрелю тебя!
Длинное Ухо выпрямился и с вызовом поглядел на него.
— Что ты можешь иметь против? Юты тоже сняли бы с
нас скальпы.
— Если бы я был на их стороне, я бы этого не допустил.
Я этого терпеть не могу. Особенно когда снимают скальпы с
живых.
— Ладно, пусть живут. Но отдай нам хотя бы мертвых.
— По какому праву?
— Длинное Ухо тебя не понимает! — донельзя удивился
вождь. — С мертвых врагов всегда снимают скальпы!
— Здесь лежит много убитых. Разве всех их убил ты?
— Нет. Вождь убил одного.
— Кого?
— Кто он был, вождь не знает.
— Он мертв? Покажи мне убитого, в котором сидит пуля
из твоего ружья. Если достанешь ее, можешь снять скальп. Но
не раньше!
328
Вождь, бормоча что-то себе под нос, вернулся в пещеру,
за ним потянулись остальные. Оттуда, где сгрудились отбро-
шенные назад юты, донеслись крики. Пока охотник стоял в
окружении тимбабачей, юты его не видели. А теперь, когда
он остался один, хорошо разглядели:
— Олд Шеттерхэнд! Олд Шеттерхэнд! Это его волшебное
ружье!
Он неторопливо направился в их сторону, потом остано-
вился и громко, чтобы все расслышали, крикнул:
— Забирайте ваших раненых и убитых! Мы их вам дарим.
Один из вождей выступил вперед и сказал:
— А вы будете в нас стрелять?
— Нет.
Олд Шеттерхэнд круто повернулся и вернулся в свое убе-
жище. При всей своей осторожности, этому бледнолицему
охотнику юты доверяли вполне, зная, что слово у него верное
и на предательство он не способен. Не желая все-таки испы-
тывать судьбу, для начала послали двух воинов. Те подняли
одного раненого и, то и дело оглядываясь, потащили его к
своим. Потом вернулись за другим. Когда никаких враждеб-
ных действий не последовало, доверие ютов возросло и к пер-
вым двум прибавились и другие воины. Олд Шеттерхэнд
снова вышел из-за колонны и крикнул им:
— Не уходите! Мы не сделаем вам ничего плохого.
Те остановились. Подойдя к ним почти вплотную, он
спросил:
— Сколько с вами вождей?
— Четверо.
— А кто из них главный?
— Кай-унуме — Раскат Грома.
— Передайте ему, что я хочу с ним поговорить. Пусть идет
мне навстречу, а я пойду навстречу ему. Оружия брать не буду.
Передав вождям слова бледнолицего, юты вернулись с от-
ветом:
— Он придет вместе с тремя другими вождями.
— Ну а я возьму с собой двух друзей. Когда вы здесь уп-
равитесь, пусть выходят.
И вскоре они сошлись: четверо вождей ютов, с одной сто-
роны, и Олд Шеттерхэнд, Олд Файерхэнд и Виннету, с другой
стороны. Обменявшись приветствиями, сели друг против
друга. Гордость не позволяла ютам начать разговор первыми.
Но когда старшему по возрасту вождю — Кай-унуме — эта
игра надоела, он поднялся, приосанился и начал:
— Когда вся земля здесь и далеко-далеко вокруг принад-
лежала нам и бледнолицые еще не появлялись, мы...
— ...вы могли говорить без конца, дни и ночи напролет, —
перебил его Олд Шеттерхэнд. — А бледнолицые предпочита-
ют выражать свои мысли кратко. Попробуйте и вы.
329
Совет у индейцев обычно длился бесконечно. Вот и эти
переговоры затянулись бы на долгие часы, если бы Олд Шет-
терхэнд сразу не расставил все по местам. Ют не стал скры-
вать, что оскорблен. Сев на место, он сказал:
— Раскат Грома — знаменитый вождь. Ему намного боль-
ше лет, чем Олд Шеттерхэнду. И он не привык, чтобы моло-
дые его перебивали. Я все сказал. Хуг!
Остальные вожди тоже обиженно молчали. Олд Шеттер-
хэнд решил взять быка за рога:
— Ты знаешь меня, раз назвал мое имя. А этих двух во-
инов, что сидят рядом со мной, знаешь?
— Да. Это Олд Файерхэнд и Виннету, вождь апачей.
— Тогда тебе должно быть известно, что мы друзья индей-
цев. Почему же вы пустились за нами в погоню?
— Потому что вы друзья наших врагов.
— Это неправда. Большой Волк сделал нас своими плен-
никами, хотя мы никакого зла ему не причинили. Мы защи-
щались, чтобы спасти свою жизнь.
— Разве не вы расправились в Лесу Воды со старым вож-
дем и не увели с собой других?
— Опять же только во имя собственного спасения.
— А теперь вы примкнули к навахо и тимбабачам, нашим
врагам.
— Без всякого злого умысла. Мы встретились с ними,
когда направлялись к Серебряному озеру. Узнав о сражении
между вами, поспешили сюда, чтобы помирить вас.
— Мы не мириться хотим, а отомстить!
— Да, нам известно, что обида ваша велика. Но неспра-
ведливо мстить ни в чем не повинным людям. Если бы это
зависело от вас, все мы нашли бы свою смерть у столбов
пыток, как бледнолицые в Оленьей долине.
— Откуда вы об этом знаете?
— Нам все известно. Мы погребли их тела.
— Значит, вы там были?
— Да. Мы были, можно сказать, среди вас. Мы слышали,
о чем говорили юты, и видели, что они делали. Видели, как
на вас напали навахо и как вы обратили их в бегство.
— Этого не может быть! Не может!
— Ты знаешь, что я никогда не лгу, — сказал Олд Шет-
терхэнд. — Спроси вождей ютов, которые были при этом.
— Спросить? Где и как? Они исчезли. Их призвал к себе
Великий Дух.
— Ошибаешься. С такими неверными и вероломными
людьми у Великого Духа нет ничего общего. Он отдал их в
наши руки.
— Твой язык лжив. Ты говоришь это, чтобы склонить нас
к миру.
— Да, я к этому стремлюсь. Но вас не обманываю. В ту
ззо
ночь мы взяли в Оленьей долине трех заложников. Я докажу
тебе, что говорю правду. Что это?
Олд Шеттерхэнд достал из кармана узкий ремешок, укра-
шенный причудливым узором из жемчуга, и поднес к глазам
Раската Грома.
— Уфф! — испуганно воскликнул старый вождь. — Это
вампум1 Желтого Солнца!
— А вот этот?
Охотник достал другой ремешок.
— Вампум вождя Четыре Бизона!
— А этот?
Когда он достал еще и третий ремешок, старый вождь по-
терял дар речи. Судорожно дернувшись, он с трудом выдав-
ливал из себя слова:
— Ни один воин... не отдаст... свой вампум. Он... для него...
святыня. Если... у кого-то... есть чужой вампум... значит... он
убил или взял в плен... вождя... Они живы... эти трое?
— Да. Они в нашей власти.
— Что... что вы собираетесь с ними сделать?
— Жизнь за жизнь, кровь за кровь! Помиритесь с навахо
и тимбабачами — вернем вам пленников!
— У нас тоже есть пленные. Давайте их поменяем, одного
на одного!
— За ребенка меня принимаешь, что ли? Думаешь, я не
знаю, что вождя меняют не меньше чем на тридцать воинов?
Хочешь верь, а хочешь нет: если не заключишь с нами мир,
мало кто из вас вернется в свои вигвамы!
Раскат Грома в тяжелом раздумье опустил глаза. Олд Фай-
ерхэнд встал, расправил плечи и сказал:
— Довольно! К чему слова, когда у нас есть ружья. Пусть
Раскат Грома не медлит, пусть скажет, войны он хочет или
мира.
— Так быстро мы ничего не решаем.
— Почему? Мужчины вы или нет?
— Мужчины. И воины. Но мужчине не подобает подда-
ваться зову бурлящей крови. Мы уйдем и обсудим, как быть.
— Не забывайте, что через полчаса стемнеет.
— О нашем решении мы можем сказать вам и ночью. Если
кто-нибудь из нас, мы или вы, захочет что-то добавить или
дать о чем-то знать, пусть выстрелит в воздух, а потом крик-
нет. Ему ответят. Я сказал. Хуг!
Вождь поднялся, едва заметно кивнул и удалился. Осталь-
ные юты последовали его примеру.
— Все без толку, все впустую! — Олд Файерхэнд даже
сплюнул со зла.
1 Знак верховной власти у индейцев.
331
— Мой бледнолицый брат чересчур распалился, — спокой-
но проговорил Виннету. — Надо было позволить Олд Шет-
терхэнду продолжить разговор. Раскат Грома уже колебался,
торопить его не стоило.
Олд Файерхэнд не стал возражать, упрек был справедлив.
Когда они вернулись к своим. Длинное Ухо первым делом по-
интересовался:
— Юты пришли вчетвером. Почему вас было трое?
— Нас троих там за глаза хватило, — грубовато ответил
Олд Файерхэнд.
— Но здесь есть другие достойные воины. Длинное Ухо
тоже вождь. Он имел полное право участвовать в переговорах.
— Какая разница, сколько человек вернется с пустыми ру-
ками — трое или четверо?
Длинное Ухо умолк. Не будь его лицо покрыто таким
толстым слоем краски и не будь под каменными сводами так
темно, каждый заметил бы, до чего он огорчен. Он вообще
пребывал в дурном настроении: после того как Дролль при
всех разоблачил его. Длинное Ухо еще не успокоился. Вдо-
бавок его унизил Олд Шеттерхэнд, запретивший снимать
скальпы. Вождь был трусоват и протестовать открыто не ос-
мелился. Но уязвленная гордыня жгла его грудь немило-
сердно!
Спустились сумерки, и скоро наступила ночь. Внезапной
атаки ютов никто особенно не опасался, но принять меры
предосторожности было все-таки нелишне. Когда Длинное
Ухо добровольно вызвался охранять со своими людьми входы
и выходы из каменной колоннады, ему, конечно, никто не от-
казал.
Поперек каньона вместе с вождем встало пять человек.
Длинное Ухо стоял крайним справа. Обида продолжала кло-
котать в нем. Ему не терпелось доказать бледнолицым, что он —
важная особа, которую нельзя обходить вниманием. Предпо-
ложим, юты задумали что-то недоброе, а ему удастся выведать
это и вывести их на чистую воду. Эта мысль не давала ему
покоя. И он решил воплотить ее в жизнь. Осторожно пополз
вперед. Что оказалось совсем не так просто, как он себе пред-
ставлял: галька стучала и перекатывалась. Бросить взгляд по
сторонам просто не оставалось времени — все внимание от-
нимала эта чертова галька. Вот слева из темноты появилась
какая-то непонятная тень, и перед ним — тоже! Кто-то слов-
но тисками сжал ему горло, кто-то другой прижал руки к ту-
ловищу. У Длинного Уха перехватило дыхание, и он потерял
сознание.
Очнувшись, он увидел сидящих рядом двух воинов с но-
жами в руках, а в головах сидел третий, который раньше дру-
гих заметил, что он пришел в себя. Положив руку на лоб
вождя, он полушепотом произнес:
332
— Мы узнали Длинное Ухо. Если вождь будет умным, ему
ничего не сделают. А если не будет умным, ножи, которые он
видит, вонзятся ему в грудь. Пусть он кивком головы даст по-
нять Раскату Грома, что понял его слова!
У пленного вождя был лишь один выбор: жизнь или
смерть. И потому понятно, что он кивнул.
— Пусть Длинное Ухо даст понять, согласен ли он говорить
тихо, если мы вынем у него кляп изо рта? — спросили его.
Пленник снова кивнул, и кляп сразу же вынули, но Раскат
Грома предупредил:
— Только крикни, сразу умрешь. А если побратаешься с
нами, получишь часть нашей добычи. Отвечай мне!
Добыча! При этом слове Длинное Ухо весь встрепенулся.
Тимбабачу вспомнился один разговор между Большим и Ма-
леньким Медведями, случайным свидетелем которого он стал,
Добыча! Да, будет такая добыча, какая еще никому после
битвы не доставалась! С этой секунды он был предан делу
ютов душой и телом.
— Длинное Ухо ненавидит и презирает этих бледнолицых, —
проговорил он. — И если вы поможете ему, мы их уничто-
жим.
— И Медведей тоже?
— Да. Но мои воины не должны пострадать!
— Обещаем тебе. А все-таки почему ты до этого был
нашим врагом?
— Потому что раньше вождь не знал того, что знает сей-
час. Бледнолицые нанесли ему жестокое оскорбление. И те-
перь он должен взять их кровь.
— Ты отомстишь им. Кай-унуме скоро убедится, честен ты
с нами или хочешь обмануть.
— Длинное Ухо честен и докажет тебе это.
— Скажи сначала, правда ли, что в плену у бледнолицых
наши вожди?
— Правда. Длинное Ухо их видел.
— Этим собакам покровительствуют злые духи: им удалось
то, на что никто другой не способен. Где сейчас находятся
вожди ютов?
— В доме на островке посреди озера.
— Кто их стережет?
— Один-единственный бледнолицый. При нем его дочка.
— Неужели правда? Знаменитых храбрых воинов стережет
всего один бледнолицый?
— Длинное Ухо сказал правду. Не забывай, что вожди свя-
заны.
— Ладно, мы верим тебе. Дальше! Сколько воинов оста-
лось на берегу?
— Несколько бледнолицых. Они охраняют другой проход
к Серебряному озеру.
333
— Уфф! Путь через каньон не единственный? Есть другой?
— Да! Если хочешь. Длинное Ухо покажет тебе его.
— И где эта тропа?
— Недалеко отсюда есть пролом между двумя скалами,
пройдя через который, мы окажемся сначала на плоскогорье,
а потом в глубокой котловине, из которой через ущелье
можно добраться до озера. Так к нему добирались Длинное
Ухо с Большим Медведем.
— Сколько времени нужно, чтобы мы тоже пришли туда
по этой тропе?
— Три часа.
— Слишком долго!
— Зато мы упадем на бледнолицых словно с неба. Враги
окажутся в твоих руках без боя. Ты освободишь своих вождей
и еще...
— Еще? Продолжай! Не тяни!
— ...и еще получишь добычу, о которой никто из нас не
мечтал.
— Добычу? У навахо? Их лошадей и оружие?
— Длинное Ухо говорит не о навахо, а об обоих Медведях
и их Серебряном озере, на дне которого лежат огромные со-
кровища: золото, серебро и драгоценные камни. Много-
много!
— Откуда ты это взял?
— Ниоткуда! Оба Медведя говорили об этом, а я слышал.
Длинное Ухо лежал однажды вечером под деревом. А они ос-
тановились совсем рядом. И говорили о своих сокровищах.
— Как они, сокровища эти, попали в озеро?
— Их спрятал там народ, который жил здесь в те времена,
когда на свете не было еще наших дедов.
— Но как нам заполучить сокровища, если они лежат на
дне озера? Вычерпать его?
— Нет. Где сейчас озеро, когда-то была долина. Тот древ-
ний народ насыпал высокий холм. И островок — его верши-
на. А от холма прорыли подземный ход, который заканчива-
ется у ворот каньона. Потом возвели еще широкую крепкую
плотину, чтобы вода не сбегала на север. Долина наполнилась
водой — вот и получилось озеро с островком посередине.
Когда долина наполнилась, вода стала стекать только на юг.
Конец хода в каньон они завалили камнями. И с другой сто-
роны тоже.
— Все это правда?
— Верь мне. Длинное Ухо все проверил. Он тайком разо-
брал в одном месте камни и нашел этот ход. В самом его на-
чале сложены сухие факелы. Подожжешь, и иди смело. Один
из отростков хода ведет под водой к островку. У самого под-
ножия этого бывшего холма и спрятаны сокровища. А глав-
ный ход нужен еще для того, чтобы при необходимости спус-
334
тить воду и затопить врага в каньоне. Разберешь завал кам-
ней — вода обрушится в каньон и сметет и воинов, и лоша-
дей! Все погибнут!
— Уфф! Крепко придумано. Теперь нам остается заманить
бледнолицых в каньон и всех утопить!
— Нельзя! Нельзя! Тогда вместе с ними погибнут и мои
тимбабачи.
— Твоя правда. Но если все так, как ты говоришь, блед-
нолицым все равно недолго жить. Я хочу убедиться, до конца
ли ты с нами честен. Поведешь нас к озеру? Прямо сейчас?
— Да, Длинное Ухо готов к этому. Какую часть сокровищ
ты ему обещаешь?
— Это Кай-унуме решит, когда будет уверен, что ты не об-
манул его. Сейчас тебя развяжут и дадут лошадь. Попытаешь-
ся бежать — смерть тебе!.
Вождь негромко отдал необходимые приказы. И вскоре
юты скакали уже по каньону в обратном направлении, стара-
ясь не производить никакого шума, и довольно скоро достиг-
ли того места, где бледнолицые свернули из каньона в котло-
вину.
Сейчас, ночью, двигаться было куда труднее, нежели днем.
Но краснокожие славятся тем, что видят в темноте как
кошки. Да и лошади их с дороги во тьме не сбиваются. Они
проделали точь-в-точь тот же путь, что и бледнолицые нака-
нуне. А под конец им пришла на помощь выглянувшая из-за
туч луна.
Ровно через три часа юты оказались вблизи первых дере-
вьев. Здесь Длинное Ухо остановился и сказал:
— Вход в долину настолько узкий, что с десяток человек
легко удержит нас. Нападите на них со спины!
— Это как же?
— Надо пройти через ход, о котором я говорил. До него
отсюда несколько шагов. Разберем завал из камней и спус-
тимся вниз. Подожжем факелы и пойдем, никуда не сворачи-
вая. И попадем прямо в башню... — Длинное Ухо вдруг ис-
пуганно вздрогнул, словно от неожиданного укуса. — Как
вождь мог забыть?! — Он сокрушенно махнул рукой. — Про
холм я сказал, а про башню — нет! Ведь холм насыпали не
просто так, а чтобы скрыть высокую кирпичную башню. Кто
и для чего ее здесь когда-то поставил, я не знаю, клянусь Ве-
ликим Маниту! И Медведи об этом не говорили. Длинное Ухо
думает, что в ней, может даже где-то в самом низу, у подно-
жия холма, значит, сокровища и лежат.
Раскат Грома бросил на своих людей быстрый взгляд, как
бы говоря: «Я все понял, тимбабачу не провести нас. Но сна-
чала он покажет нам дорогу...»
— Да, и когда мы доберемся до башни, — заторопился
вдруг Длинное Ухо, — нам надо будет еще подняться наверх,
335
прямо на островок. На его берегу всегда лежат несколько
каноэ, на которых мы переправимся на сушу, а там нападем
на наших врагов с тыла. Как только мои тимбабачи увидят
своего вождя, они сразу встанут на нашу сторону!
— Хорошо! — кивнул Раскат Грома. — Половина воинов
останется здесь, остальные спускаются вместе со мной!
Юты спешились. Длинное Ухо повел их к огромной куче
камней, наваленных у отвесной скалы.
— Когда мы уберем их, — объяснил тимбабач, — окажемся
как раз у подземного входа.
И действительно, примерно через полчаса перед ними от-
крылся черный зев шириной в один метр и высотой в два.
Первыми в ход проникли вожди. Довольно быстро, двигаясь
на ощупь, они наткнулись на груду факелов, сделанных из су-
шеного оленьего и бизоньего сала. Их по цепочке передали
назад всем воинам, разожгли и двинулись вперед.
В подземном ходе душно, но не сыро. Он был сложен из
крепчайшего кирпича и обмазан с обеих сторон толстым
слоем утрамбованной глины, благодаря чему очень долгий
срок прекрасно выдерживал напор воды.
Почти всех ютов пугала одна и та же мысль: а не задохнут-
ся ли они здесь от дыма чадящих факелов? Но нет, дышалось
пока достаточно легко. Когда начало уже казаться, что конца
этому подземному пути не будет, они вдруг очутились в про-
сторной галерее.
Это было самое нижнее шахтное помещение древней
башни. Отсюда наверх вели сложенные из камней и осколков
кирпичей ступеньки, отдаленно напоминавшие современную
лестницу, только до чрезвычайности узкую, для одного чело-
века. Ютам пришлось подниматься гуськом, дыша в спину
друг другу.
С факелом в руке впереди шел Длинное Ухо. Не успел он
ступить на площадку первого перекрытия, как услышал снизу
истошный крик, за которым последовали испуганные воскли-
цания воинов. Тимбабач остановился и оглянулся. То, что он
увидел, заставило его содрогнуться. Снизу, где находилось
множество ютов, из шахтного помещения во всю ширину
этой «лестницы» быстро прибывала вода. Эта темная клоко-
чущая масса воды наверняка поглотила тех, кто оставался в
самом низу, а оказавшимся на ступеньках доставала кому до
плеча, кому до пояса. Вода поднималась с ужасающей бы-
стротой. Все толкались из последних сил, стремясь подняться
выше, хватали передних за ноги и за руки, чтобы сбросить
вниз, — спастись хотелось каждому. Факелы отшвыривали
прочь: если отбиваться, то обеими руками! Вот и получилось,
что мало кому удавалось удержаться на узеньких ступеньках,
потому что никаких боковых перил и в помине не было. Один
за другим юты срывались и падали вниз, в воду. Прошла всего
336
минута с того момента, как раздался тот первый истошный
крик, а вода уже накрыла с головой того, кто волей случая
оказался последним в цепочке поднимавшихся по ступень-
кам. Остальные остервенело барахтались, сражаясь со смер-
тью и друг с другом, — тщетно!
Всего шестерым удалось добраться до площадки перекры-
тия. Среди них оказались Раскат Грома и Большой Волк, а
единственный на всех факел держал пробившийся к ним тим-
бабач. Наверх, к следующему перекрытию, вели такие же
узкие ступеньки.
— Отдай мне факел и пропусти вперед! — приказал Раскат
Грома тимбабачу.
Между ними началась перепалка, достаточно длительная,
и вода подошла к самому перекрытию. Ступеньки, проход
были здесь даже уже, чем внизу. Длинное Ухо был моложе и
сильнее Раската Грома. Он оттолкнул его от себя, и тот не
удержался бы на ногах, не подхвати вождя другой ют. После
того как Длинное Ухо схватил факел, свободной у него оста-
валась только одна рука, — тут не до драки. И когда Раскат
Грома хотел снова затеять потасовку, он воскликнул:
— Назад! Не то Длинное Ухо бросит факел в воду, тогда
все вы погибнете! Вы не увидите камня под ногами, и вода
поглотит вас!
Это возымело действие. В темноте всем конец, каждому
понятно. Двое последних стояли уже по колено в воде.
— Ладно, оставь факел при себе, но поднимайся побы-
стрее, пес! — рявкнул Раскат Грома. — Ты нам за все запла-
тишь!
Тимбабач не заставил себя упрашивать. И сквозь узкое от-
верстие поднялся на второе перекрытие. С угрозой Раската
Грома надо было считаться, и Длинное Ухо решил в самый
последний момент все переиграть. Главное — спасти свою
жизнь! До сокровищ он еще когда-нибудь доберется... Вот
снизу появилась голова Раската Грома.
— Ты обозвал меня псом и поклялся отомстить мне! — за-
орал на него Длинное Ухо. — Сам ты собака и умрешь как
собака. Получай!
И Длинное Ухо с такой силой ударил старого вождя ногой
по голове, что тот не удержался на ступеньке и полетел вниз.
Спустя мгновение в отверстии появилась голова следующего
юта. После такого же удара и он упал вниз, за ним другой и
третий. Длинное Ухо пыхтел и хрипел от напряжения, но с
лица его не сходила злорадная улыбка.
Тут из отверстия появилась чья-то могучая рука, которая
схватила вождя тимбабачей за ногу и потащила вниз. Еще не-
много, и Длинное Ухо не устоял бы. Но вот из этого отверстия
показалось искаженное злобой лицо Большого Волка. Страх и
отчаяние удесятерили силы Длинного Уха. Взревев от ярости,
337
он ткнул факелом прямо в глаза противника. Большой Волк,
испустив стон, закрыл лицо ладонями, и тут его настиг удар
ногой по голове — он тоже свалился вниз и через несколько се-
кунд принял смерть в водовороте все прибывающей воды.
Из всех, вошедших в подземный ход, в живых остался
один Длинное Ухо. Он торопливо поднимался наверх по
узким и скользким ступенькам — вода преследовала его по
пятам. Вдруг он ощутил, что воздуха стало больше. Ступени
неожиданно обрывались, подняться выше можно было по на-
клонному стволу дерева с глубокими зарубками. Только он
поставил ногу в нижнюю из них, как сверху раздался голос:
— Стой, не двигайся, не то я тебя пристрелю! Юты хотел
расправиться с нами, а теперь погибли сами. И тебе тоже не-
сдобровать!
Это был голос Большого Медведя, тимбабач узнал его.
— Я не ют, я не ют! — вскричал Длинное Ухо. — Не стре-
ляй!
— А кто ты?
— Твой друг, вождь тимбабачей.
— A-а, Длинное Ухо! Ну, ты заслуживаешь смерти даже
больше других. Ты предатель!
— Нет, нет! Ты ошибаешься!
— Почему ошибаюсь? Ты сумел каким-то способом выве-
дать мою тайну и выдал ее ютам. Вот и захлебнись водой, как
захлебнулись они!
— Я никого и ничего не выдавал! — уверял тимбабач,
дрожа от страха, потому что вода поднялась уже выше колен.
— Не лги!
— Дай мне подняться! Вспомни, я был твоим другом!
— Нет, ты останешься внизу.
Тут раздался голос Олд Файерхэнда:
— Позволь ему подняться! Он признает свою вину и рас-
кается. Разве мало страшных событий произошло у нас на
глазах?
— О, верьте мне, я расскажу вам все, что знаю, — заклинал
их Длинное Ухо, стоявший по грудь в воде.
— Хорошо, я подарю тебе жизнь, — сказал Олд Файерхэнд. —
Надеюсь, ты оценишь это.
— Конечно, конечно! Благодарности моей не будет границ.
— Ловлю тебя на слове. Поднимайся!
Отбросив факел в воду, тимбабач вскарабкался по стволу
наверх с ловкостью белки. Он оказался в той самой комнате
домика на островке, что служила обоим Медведям кухней. В
очаге гудело пламя, и в его отблеске вождь тимбабачей узнал
Большого Медведя, Олд Файерхэнда и Олд Шеттерхэнда. Со-
всем обессилевший от гонки со смертью, он опустился на
пол, но, словно подброшенный пружиной, вскочил и вос-
кликнул:
338
— Прочь, прочь отсюда! Сейчас сюда ворвется вода, надо
спасаться!
— Оставайся на месте! — приказал ему Большой Медведь. —
За свою жизнь можешь пока не опасаться. А теперь расскажи
нам, почему ты оказался у ютов и как появился на островке?
...Прошел почти час после того, как в последний раз сме-
нили часовых, поэтому Олд Файерхэнду пришла в голову
мысль проверить посты. Он начал с того места, где со своими
воинами должен был стоять Длинное Ухо. Но вождя там не
нашел. Спросив у стоявших метрах в ста правее тимбабачей,
где их вождь, услышал в ответ:
— Он еще не вернулся.
— А где он?
— У ютов. Длинное Ухо пополз в ту сторону, где они.
— И давно?
— С час назад.
— Значит, с ним что-то стряслось. Надо проверить...
Охотник пополз в ту сторону, где в сумерках видел часо-
вых ютов. Их на прежнем месте не оказалось. Пополз даль-
ше. Но и там, где юты днем перекрывали весь каньон, ни
одного из них не обнаружил. Насторожившись, Олд Файерх-
энд продолжал свои поиски. И все-таки ни ютов не нашел,
ни тем более вождя тимбабачей. Это подозрительно, в выс-
шей степени подозрительно! Он вернулся к Серебряному
озеру с известием, что осмотрел почти весь каньон, но юты
словно сквозь землю провалились. В этом, вообще говоря,
не было бы ничего опасного, не исчезни вместе с ними
Длинное Ухо.
— Наверное, они схватили его, — предположил Большой
Медведь. — Подполз к ним слишком близко, вот и попался.
— Но почему? Над этим я и ломаю себе голову — почему
они скрылись, эти юты? На это есть лишь один разумный
ответ — потому что среди них каким-то образом оказался
Длинное Ухо. Ну не то чтобы это послужило причиной их не-
ожиданного отхода. Но Длинное Ухо, несомненно, имеет к
этому прямое отношение.
— Какое, по-твоему? — спросил Большой Медведь.
— Гм! Не доверяю я Длинному Уху. Он мне никогда не
нравился, — сказал Олд Файерхэнд.
— А Нинтропан-хауэй ни в чем вождя тимбабачей не по-
дозревает. Он никогда не был нашим врагом.
— Может быть, может быть. Но я ему почему-то не дове-
ряю. Хорошо ли Длинное Ухо знает эти места?
-Да.
— И ту тропу знает, что ведет через плоскогорье к Сереб-
ряному озеру?
339
— Знает, мы с ним прошли сюда вместе.
— Тогда я все понял. Нужно немедленно возвращаться к
озеру!
— Зачем?
— А затем, что он, скорее всего, повел туда ютов! Ошиба-
юсь я в нем или нет, добровольно он это сделал или по при-
нуждению — не в этом сейчас соль. Я уверен, что если юты
ушли из каньона час назад, то через два они появятся у Се-
ребряного озера.
— Я того же мнения! — поддержал его Олд Шеттерхэнд.
— Лицо у Длинного Уха недоброе, — заметил Виннету, —
моим братьям придется поторопиться, если мы не хотим,
чтобы юты опередили нас и взяли в плен Паттерсона и его
дочь.
Оседлав лошадей, они поскакали вверх по каньону на-
столько быстро, насколько это было возможно в ночное
время, и примерно час спустя оказались у входа в долину. Ос-
тавили здесь заслон из охотников: после исчезновения вождя
на тимбабачей полагались не слишком.
А Паттерсона в это время на берегу уже не было. Вместе
с Элен он сидел в домике. В подвале под ними лежали свя-
занные пленники. Они о чем-то переговаривались; доносив-
шиеся снизу глухие голоса произвели на Элен кошмарное
впечатление, и она попросила отца перевезти ее на берег, по-
дальше от этого дома. Когда спустилась ночь, инженер разло-
жил костер, однако оказался достаточно осторожным и пре-
дусмотрительным, уведя дочь в тень деревьев, откуда на фоне
костра отлично просматривалась вся прибрежная полоса. Од-
нако им обоим было все-таки не по себе, и от сердца отлегло
лишь тогда, когда друзья и тимбабачи вернулись.
Охотники, которым еще не скоро предстояло сменять ча-
совых у обоих входов в долину, уселись вокруг костра. А тим-
бабачи разожгли другой костер и с неподдельным волнением
и беспокойством рассуждали о том, где может быть сейчас их
вождь. Конечно, они и мысли не допускали, что бледнолицые
подозревают его в предательстве.
С момента появления у озера Уотсон, бывший сменный
мастер, никак не находил случая поговорить с Большим Мед-
ведем. Но сейчас, оказавшись рядом с ним у костра, Уотсон
обратился к нему так:
— Пока что мне не довелось переброситься словечком-
другим с моим краснокожим братом. Я один из тех двух
белых, что провели здесь однажды целую зиму. Тогда был еще
жив Икхатши-татли, отец твоего отца. Он очень болел. Мы
ухаживали за ним до самой его смерти.
— Нинтропан-хауэй благодарит тебя за это, — просто от-
ветил ему Большой Медведь.
— Да, мы ухаживали за ним, и он сделал нам за это пода-
340
рок. Он доверил нам одну тайну, тайну о спрятанном здесь
сокровище.
— Старый вождь не имел права открывать тебе ее. Он был
болен, ослабел, и чувство благодарности заставило его забыть
о том, что он поклялся никогда и никому эту тайну не выда-
вать. Только к сыну и старшему внуку она могла перейти по
наследству.
— Ты считаешь, я не имею права говорить об этом деле?
— Запретить тебе это Большой Медведь не может. Но тебе
нужно отказаться от мысли воспользоваться тем, что тебе слу-
чайно стало известно. Мы давно извлекли клад со дна озера
и перепрятали его. С тех пор как сюда стали наведываться не-
знакомые нам бледнолицые охотники и враждебные индей-
ские племена, оставить клад на прежнем месте мы не имели
права. Поэтому оставь мысль о том, чтобы воспользоваться
хотя бы малой толикой этих сокровищ! Зато любое другое
твое желание я с удовольствием выполню.
— Ты это всерьез? — быстро переспросил сидевший тут же
Олд Файерхэнд, после этих слов Большого Медведя сразу
смекнувший, что украденный рыжим полковником чертеж
потерял всякую ценность. — Тогда я обращусь к тебе с прось-
бой вместо нашего приятеля, идет?
— Говори! Все, что во власти Большого Медведя, он с ра-
достью для вас сделает.
— Кому принадлежит земля, на которой мы сейчас стоим?
— Нинтропан-хауэю. А потом она достанется по наследст-
ву Маленькому Медведю, его сыну.
— Можешь ты доказать свои права на нее?
— Да. У индейцев верят на слово. А бледнолицые требуют
бумагу с черными буквами. Для меня сделали такую бумагу,
бледнолицые вожди ее подписали и скрепили большой печа-
тью. За этим Большой Медведь ездил в город Белого Отца.
Вся земля вокруг Серебряного озера — до самых гор! — моя.
Я могу делать с ней все, что пожелаю.
— А кому принадлежит котловина, через которую мы се-
годня пришли?
— Тимбабачам. Бледнолицые вожди все обмерили и нари-
совали на бумаге. Потом Белый Отец в Вашингтоне подписал,
что эта земля тимбабачей.
— Значит, они вправе продавать ее, отдавать в аренду или
даже подарить, если пожелают?
-Да.
— Тогда я вот что тебе скажу: я хочу купить у них землю
в котловине.
— Большой Медведь не может запретить им продавать, а
тебе покупать землю...
— Дело вовсе не в этом. Я ставлю вопрос иначе: по сердцу
ли тебе будет иметь нас своими соседями?
341
В глазах Большого Медведя появилось лукавое выражение,
когда он для вида безучастно поинтересовался:
— Почему вдруг вам вздумалось жить в таком месте, где
нет ни капли воды и где ничего не растет? Бледнолицые ску-
пают только те земли, где надеются разбогатеть. Большой
Медведь отгадал ваши мысли? Для вас вся ценность долины
в ее камнях и скалах?
— Верно. Но они лишь тогда приобретут настоящую цен-
ность, когда мы получим воду.
— Возьмете ее из озера!
— Это именно,то, о чем я хотел просить тебя.
— Возьми сколько нужно.
— Ты позволишь мне отвести ее по трубам? Продашь мне
права на это? Я заплачу!
— Если платить обязательно, пусть будет так. Назови цену,
я соглашусь. Но Нинтропан-хауэй подарит тебе ее. Вы оказа-
ли ему большую услугу. Не будь вас, он попал бы в руки ютов.
И он хочет отблагодарить вас, помочь вынуть сокровища из
стен котловины.
— Вот это мне нравится, — шепнул Хоббл-Фрэнк двою-
родному брату. — Воды у нас теперь хоть залейся. Если еще
и серебро польется рекой, мы с тобой будем ходить как Крас-
сы!
— Может, ты хотел сказать, «как Крезы»? Красс вроде был
полководцем, а Крез — жутко богатым королем, да?
— Эй, слышишь, не бери пример с Толстяка Джемми!
Если хочешь быть моим другом и братом, то...
Вдруг от северного выхода донесся свист — это рафтеры
подавали условный знак. Охотники вскочили на ноги и по-
спешили в ту сторону. Часовые сказали, что в ущелье вроде
бы зацокали копыта. Все необходимые меры были приняты
немедленно: вестмены залегли за деревьями, с нетерпением
ожидая развития событий. Однако прошло порядочно време-
ни, а никого и ничего не видно и не слышно. Странное дело!..
Виннету пополз на разведку. Через пятнадцать минут вернул-
ся к Олд Шеттерхэнду, Олд Файерхэнду и Большому Медве-
дю. Доложил:
— Воины ютов разделились. Половина из них отступила
несколько левее отсюда. Все лошади при них. Это там, где
тропа уходит в котловину. А остальные в другом конце каньо-
на. Они там нашли какую-то ведущую вниз дыру и спусти-
лись в нее.
— Дыру? — вздрогнув, переспросил Большой Медведь. —
Значит, подземный ход им известен. И моя тайна — тоже! Это
сделал не кто иной, как Длинное Ухо. Как он узнал о ней?
Пойдемте со мной! Я должен во всем удостовериться сам.
Нинтропан-хауэй торопливо зашагал в сторону плотины,
охотники старались от него не отставать. Вскоре они остано-
342
вились под высоким деревом и увидели в лунном свете весь
каньон как на ладони. В этот момент несколько ютов один за
другим проникли в подземный ход.
— Да, моя тайна им известна, — тихо проговорил Большой
Медведь. — И теперь юты хотят напасть на нас сзади. Им не
терпится завладеть нашими сокровищами: думают, будто они
до сих пор лежат на дне озера. Мне нужно поскорее вернуться
на островок. Пусть Олд Файерхэнд и Олд Шеттерхэнд пойдут
со мной! Виннету же останется здесь. Я хочу ему что-то по-
казать.
Большой Медведь прошел с вождем апачей туда, где пло-
тина круто обрывалась в сторону озера. Там на куче неболь-
ших плоских камней, сложенных почти в правильном шах-
матном порядке, лежала массивная каменная глыба в
несколько сот килограммов весом. Указав на один из нижних
камней, Большой Медведь сказал:
— Когда Виннету увидит, что я зажег на острове костер,
он сдвинет этот камень, после чего вся куча расползется, а
большой камень скатится в воду. Мой краснокожий брат дол-
жен отскочить вбок и не пугаться, когда услышит снизу гро-
хот.
Нинтропан-хауэй в сопровождении обоих охотников чуть
не бегом сбежал вниз, к большому каньону. Олд Файерхэнд с
Олд Шеттерхэндом гребли что было сил. Оказавшись в своем
домике, Большой Медведь первым делом кинулся к очагу,
возле которого был сложен сухой хворост. Схватив его в охап-
ку, выбежал наружу и разжег костер, который с плотины
нельзя было не заметить.
— Пусть мои братья обратятся в слух! — проговорил он,
указывая охотникам в ту сторону, где оставил Виннету.
Оттуда донесся какой-то неясный глухой звук, словно что-
то тяжелое прокатилось по земле, потом сильный всплеск —
это камень упал в воду — и, наконец, грохот и такой продол-
жительный шум, точно рухнул большой дом.
— Удалось! — воскликнул Нинтропан-хауэй, глубоко
вздохнув. — Выход закрыт, теперь ютам не спастись! Пойдем-
те со мной!
Они вернулись в дом. К своему удивлению, охотники
увидели, как очаг сдвигается в сторону: Большой Медведь
сделал это без видимых усилий. Открылось продолговатое
отверстие, над которым он наклонился, к чему-то прислуши-
ваясь.
— Они приближаются, я это слышу! — воскликнул он, из-
менившись в лице. — А теперь поскорее дать выход воде!
И он снова выскочил наружу. Что он там делал, охотники
не видели и догадаться не могли. Появившись в проеме
двери, Нинтропан-хауэй подозвал их к себе и, указывая на
озеро, совсем близко от островка, возбужденно проговорил:
343
— Видите, как волнуется вода? Этот водоворот видите? Ее
втягивает вниз, в подземный ход, который я открыл!
— О небо! — вырвалось у Олд Шеттерхэнда. — Да ведь
юты погибнут!
— Да, да, все! Ни одному не уйти!
— Ужасно! Разве нельзя было обойтись без этого?
— Нет! Не должен спастись никто, кому известна наша
тайна!
— Но ведь ты разрушил и погубил то, что построили твои
предки и другие люди много-много лет назад!
— Да, теперь все погибло. И никому больше этого не вос-
становить. Вода наполнит остров изнутри, а потом разорвет
его. Вернемся в дом!
Оба белых охотника содрогнулись от ужаса. Закрыв глаза,
они оба мысленно представили себе, как погибло более сотни
ютов...
— А наши пленники, которые лежат в подвале соседней
комнаты? — первым пришел в себя Олд Шеттерхэнд. — Ведь
их тоже зальет! Честный человек с безоружными так не по-
ступает!
— Нет. Некоторое время внутренняя стена еще выдержит.
Нам, конечно, придется помочь им подняться сюда. Но что
это?
Снизу послышался такой звук, будто кто-то скребется,
потом из отверстия показалась голова краснокожего — это и
был Длинное Ухо.
Вождь тимбабачей присел у очага на корточки, дольше
держаться на ногах он действительно был не в силах. Опус-
тившись на пол напротив него, Большой Медведь достал из-
за пояса револьвер и с угрозой в голосе проговорил:
— Сейчас вождь тимбабачей расскажет, как он попал вмес-
те с ютами в подземный ход. Если он обманет Нинтропан-
хауэя, получит от него пулю в голову. Длинное Ухо знал тайну
острова?
— Да, — признался вождь.
— Кто ее тебе выдал?
— Ты сам.
— Этого не может быть!
— Это правда. Я сидел под высоким старым дубом, когда
поблизости остановился ты с сыном. Вы стали совсем рядом
и говорили об этом островке, о сокровищах и о подземном
ходе, откуда воду можно спустить в каньон. Вспоминаешь?
-Да.
— Из ваших слов i понял, что ход начинается там, где на-
валена куча камней. На другое утро вы охотились на оленя, и
я воспользовался этим, чтобы разобрать камни. Спустился не-
344
много вниз, нашел факелы. Я сразу обо всем догадался, вы-
брался обратно и снова завалил ход камнями.
— А сегодня перешел к ютам и выдал нашу тайну?
— Нет. Я хотел выведать их планы, а они схватили меня.
Я рассказал об этом ходе к островку только для того, чтобы
спасти свою жизнь.
— Это трусость. Не заметь Олд Файерхэнд твоего отсутст-
вия, ты предал бы нас и уже завтра наши души переселились бы
в вечные охотничьи угодья. Чего ты, по-твоему, заслуживаешь?
Тимбабач промолчал.
— Смерти, десять раз смерти! Но ты был моим другом, мы
сражались рядом. Мои бледнолицые братья не хотят, чтобы я
тебя убивал. Я не отниму у тебя жизнь, но ты должен выпол-
нить мои условия.
— Чего ты требуешь?
— Чтобы ты сделал то, чего хочет Олд Файерхэнд. Он со-
бирается жить в котловине, он собирается купить ее у тебя.
Ты продашь ему эту землю. И вдобавок дорогу к Серебряному
озеру.
— Нам не нужна котловина, земля там ни на что не при-
годна и наши лошади не могут на ней пастись.
— Сколько ты за нее хочешь? — спросил Нинтропан-
хауэй.
— Это я должен обсудить с другими тимбабачами.
— Я скажу, что тебе предлагают. Олд Файерхэнд дает вам
двадцать ружей и двадцать фунтов пороха, десять одеял, пять-
десят ножей и тридцать фунтов табака. Неплохая цена. Она
тебя устраивает?
— Меня — да. Я сделаю все, чтобы уговорить моих людей.
— Вместе с Олд Файерхэндом и несколькими свидетелями
ты отправишься к ближайшему вождю бледнолицых, чтобы
совершить сделку по всем правилам. За это тебе полагается
особый подарок. Большой или маленький, дорогой или нет —
это будет зависеть от Олд Файерхэнда. Видишь, я о твоих ин-
тересах не забываю. Но я надеюсь, что ты не заставишь меня
еще раз вспомнить о твоем предательстве. А теперь позови не-
скольких своих воинов, пусть вытащат из подвала пленных
ютов, чтобы их в самом деле не затопило!
И самое время! Только тимбабачи подняли наверх и поло-
жили на траву перед домом последнего из связанных пленни-
ков, как послышался сначала тихий плеск, а потом и клоко-
танье воды — это она прорвала полую стенку подвала и
начала быстро наполнять его.
Пленников переправили на берег озера и отдали под охра-
ну тимбабачей. Но вождя Длинное Ухо не отпустили оконча-
тельно, потому что полной веры ему не было. Его повезли к
выходу из долины, где стояли охотники, потому что половина
войска ютов пока не отступила.
345
Краснокожие находились в растерянности: как быть даль-
ше? Большинство из тех, кто должен был пройти подземным
ходом на островок, уже нырнули в черный зев этого руко-
творного туннеля, когда на него вдруг обрушилась огромная
масса земли и камней. Она многих ютов раздавила, а сам вход
завалила, забила настолько прочно, что вода из озера туда по-
пасть не могла — чего Большой Медведь и добивался! Он
хотел, чтобы вода проникла лишь внутрь башни и островка,
но чтобы ни в коем случае не прорвалась в каньон.
Юты, которых не засыпало и не ранило при этом сбросе
земли и камней, вернулись к своим сородичам и рассказали,
что видели. Никто не знал точно, все ли вошедшие в подзем-
ный ход погибли, или кому-то удалось все-таки добраться до
островка. Если хотя бы десяток воинов спасся, они должны
вот-вот напасть на бледнолицых с тыла. Время шло и шло, а
надежды ютов не сбывались. И всем стало ясно, что Великий
Маниту отвернулся от воинов, проникших в подземный ход.
Духи оставили ютов!..
Наступило утро. Юты, чтобы на них не напали врасплох,
поставили поближе к выходу из долины шестерых самых
опытных воинов. Вот они-то и увидели первыми, как из-за
деревьев появился и неторопливо направился к ним Олд
Шеттерхэнд. Остановившись шагах в двадцати, крикнул, что
хочет переговорить со старшим. И когда тот подошел на до-
статочно близкое расстояние, Олд Шеттерхэнд прямо спро-
сил:
— Известно тебе, что у нас в плену ваши вожди?
— Известно, — хмуро ответил тот.
— А знаешь ты, какая судьба постигла ваших воинов, сту-
пивших в подземный ход?
— Нет.
— Ход завалило и туда хлынула вода. Все они утонули.
Спастись удалось одному Длинному Уху. Только что к нам
подошли двести воинов навахо. Наши силы неравны — нас
намного больше, чем вас. Но мы не хотим вашей крови. На-
оборот, мы предлагаем вам мир. Будь мудрым и иди со мной!
Ты увидишь вождей ютов. Поговоришь с ними и вернешься
к своим, все им расскажешь.
Воин некоторое время молчал, уставившись себе под ноги,
а потом спросил:
— Ты сдержишь слово, отпустишь меня? Хорошо, я верю
тебе. Пойдем!
Сообщив остальным пятерым о том, что ему предстоит,
воин оставил им свое оружие и направился к Серебряному
озеру вслед за Олд Шеттерхэндом. А там царило большое
оживление, вызванное подходом навахо. Навахо желали как
346
можно скорее отплатить ютам за гибель и постыдное бегство
соплеменников. Белым охотникам пришлось потратить нема-
ло сил на уговоры, прежде чем вожди навахо начали поне-
многу склоняться к миру.
Пленников развязали. Когда подошел Олд Шеттерхэнд, их
сторожило с десяток тимбабачей и навахо. Он сел рядом с
ними и велел позвать Длинное Ухо, чтобы тот подробно рас-
сказал, как все случилось. Говорил он долго, хотя и сбивчиво.
И лишь спустя два часа Длинное Ухо сообщил Олд Шеттер-
хэнду, оставившему его на некоторое время наедине с вождя-
ми ютов, что те дали согласие на мирные переговоры. В них
на равных правах участвовали и бывшие пленники, и вожди
навахо, и Длинное Ухо, вождь тимбабачей, и подошедшие из
каньона вожди ютов, и знаменитые белые охотники. Перего-
воры затянулись на много часов, индейцы по своему обычаю
держали пространные речи, пока, наконец, не пустили по
кругу трубку мира. Вот так и был заключен «вечный мир»
между тремя племенами краснокожих и бледнолицыми. Все
стороны поклялись, что навсегда отказываются от мести.
Пленники получили полную свободу и все вместе — юты, на-
вахо и тимбабачи — дали слово, что будут жить в дружбе с
теми бледнолицыми, которые пожелают остаться в котловине
и будут там работать. К тому же они пообещали снабжать их,
если потребуется, необходимой провизией.
Чертеж, похищенный рыжебородым полковником, так и
не нашелся. Но если разобраться, в нем не было больше ни-
какого проку.
После этого все участники переговоров отправились на
охоту, как того требовали обычаи предков, и вернулись к
озеру с богатой добычей. На другое утро пробил час расста-
вания. Юты ушли на север, а навахо на юг. Тимбабачи тоже
вернулись к своим вигвамам. Длинное Ухо пообещал, что
после большого совета своего племени вернется к бледноли-
цым и сообщит о принятом решении. И действительно, через
три дня он приехал в сопровождении всего двух воинов — это
свидетельствовало о его полном доверии к белым охотни-
кам — и сказал, что тимбабачи приняли условия Большого
Медведя. Теперь оставалось только официально скрепить и
заверить этот договор.
Все белые — и рафтеры, и охотники — испытывали непод-
дельное воодушевление. За исключением одного-единствен-
ного человека, лорда Кастлпула. Ведь он рассчитывал, что
Хампли-Билл с Ганстик-Онклем проводят его до самого Сан-
Франциско, где он собирался расплатиться с ними за участие
в удивительных даже для него, путешественника, каких мало,
приключениях. Но при сложившихся обстоятельствах Хам-
пли-Билл и Ганстик-Онкль об этом и слышать не желали, не
то что обсуждать. При чем тут жалкие сотни долларов и даже
347
несколько тысяч, когда предстоит такое!.. И лорду Кастлпулу,
скрепя сердце, пришлось признать и их правоту, и их благо-
родство. Между прочим, начало работ в котловине было со-
всем не скоро. И Кастлпул утешился тем, что еще с месяц
сможет поохотится и поискать приключений в горах.
Сначала Олд Файерхэнд с Большим Медведем и Длинным
Ухом поскакали в Солт-Лейк, где документы были оформле-
ны по всем правилам. Здесь же были закуплены нужные ме-
ханизмы. Файерхэнд и Большой Медведь подтвердили слова
Тетушки Дролль о том, что рыжий полковник мертв. А это,
как вы помните, давало Дроллю право на крупное вознаграж-
дение.
Два месяца спустя машины и механизмы были доставлены
на Серебряное озеро, и инженер мог приступить к работе. А
когда соорудили водослив, всем пришлось по-настоящему за-
сучить рукава. Удача не отворачивалась от наших героев, до-
быча серебра росла день ото дня. Как-то вечером, после того
как в очередной раз взвесили намытое серебро и сказали,
сколько приходится на душу каждого. Тетушка Дролль, укла-
дываясь спать, с нескрываемой радостью в голосе сказал дво-
юродному брату:
— Если так будет продолжаться, я скоро смогу купить свое
имение. Наше дело на мази.
На что Хоббл-Фрэнк ответил, весело рассмеявшись:
— Ну а моя вилла уже давным-давно построена, по край-
ней мере в голове! Замечательный это будет дом на самом бе-
регу моей прекрасной Эльбы, а имя, которое я ему дам, будет
еще прекраснее. Я все сказал. Хуг!
ОГЛАВЛЕНИЕ
Глава первая
ЧЕРНАЯ ПАНТЕРА
7
Глава вторая
ТРАМПЫ
26
Глава третья
НОЧНЫЕ БОИ
48
Глава четвертая
ИЗБЕЖАВ МЕСТИ
68
Глава пятая
ИНДЕЙСКИЙ ШЕДЕВР
84
Глава шестая
БОЛЬШИЕ НОЧНЫЕ СКАЧКИ
105
Глава седьмая
БОЙ ЗА ФЕРМУ БАТЛЕРА
120
Глава восьмая
ДРАМА В ПРЕРИИ
143
Глава девятая
ХИТРЕЦ ПРОТИВ ХИТРЕЦА
163
Глава десятая
В ОРЛИНОЙ ПАДИ
180
Глава одиннадцатая
В ТИСКАХ
202
Глава двенадцатая
НЕ НА ЖИЗНЬ, А НА СМЕРТЬ
230
Глава тринадцатая
ХОББЛ-ФРЭНК И ТЕТУШКА ДРОЛЛЬ
267
Глава четырнадцатая
БИТВА ИНДЕЙЦЕВ
300
Глава пятнадцатая
У СЕРЕБРЯНОГО ОЗЕРА
312
Scan Kreider
КАРЛ МАЙ
СОЧИНЕНИЯ
ТОМ 1
Редактор И. Шурыгина
Художественный редактор И. Марев
Технический редактор Г. Шитоева
Компьютерная верстка А. Мынко
Корректор Э. Соломонова
ЛР №030129 от 02.10.91 г.
Подписано в печать 26.04.96 г. Уч.-изд. л. 23,0
Цена 18 000 р.
Издательский центр «ТЕРРА».
113184, Москва, Озерковская наб., 18/1, а/я 27.