Въ казематахъ. Очерки и матеріалы по исторіи русскихъ тюремъ. Шлиссельбург. Суздальская тюрьма. Петропавловская крѣпость - Пругавинъ А.С.

Автор: Пругавинъ А.С.

Теги: история россии воспоминания тюрьмы

Год: 1909

Похожие

Военно-статистическое обозрение санкт-петербургской губернии

Повѣсти моей жизни Т.1

Россія. Томъ 3. Полное географическое опісание нашего Отечества. Озёрная область

Религіозные отщепенцы. Очерки современнаго сектантства. Выпускъ 1

Текст

С, Пругавинъ.
I 12^0
Цъ казематахъ.
ОЧЕРКИ И МАТЕРІАЛЫ
ПО ИСТОРІИ РУССКИХЪ ТЮРЕМЪ
Типографія Первой Спб. Трудовой Артели.—Литовская.-М
•« 1909.
»
Ѳ т ъ а вт ор а.
Не случайно автору этихъ очерковъ пришлось за-
интересоваться вопросомъ о нашихъ тюрьмахъ и крѣ-
постяхъ. Къ этому его привело долголѣтнее изученіе
религіозныхъ и политическихъ движеній, возникав-
шихъ въ русскомъ народѣ и обществѣ. Въ то время,
как'і, главные иниціаторы и вдохновители движеній
религіознаго, этическаго характера обыкновенно кон-
чали въ монастырскихъ казематахъ въ Соловкахъ и
Суздалѣ, — наиболѣе активные участники обществен-
ныхъ и политическихъ движеній большею частію ока-
зывались въ башняхъ и бастіонахъ Шлиссельбурга и
Петропавловской крѣпости.
Поставивъ себѣ цѣлью прослѣдить исторію рус-
скихъ государственныхъ тюремъ, а также исторію на-
шей ссылки въ связи съ развитіемъ общественнаго
движенія въ области культурной и политической, мы
собрали обширный матеріалъ по этимъ вопросамъ.
На первый разъ мы предлагаемъ вниманію читателей
рядъ очерковъ изъ исторіи трехъ главнѣйшихъ рус-
скихъ тюремъ: Шлиссельбурга, Петропавловской крѣ-
пости и Суздальской тюрьмы.
Очерки, вошедшіе въ эту книгу, писались въ разное
время и при различныхъ общественныхъ настроеніяхъ.
1*
— 4 —
Такъ, напримѣръ, очеркъ «Шлиссельбургская крѣпость
въ 1880 году» былъ написанъ лѣтомъ того года и
тогда-же напечатанъ въ одномъ изъ журналовъ ’).
Всѣ остальные очерки написаны въ теченіе послѣд-
нихъ 3-хъ — 4-хъ лѣтъ и почти всѣ они были свое-
временно напечатаны въ разныхъ газетахъ, журналахъ
и сборникахъ.
Нѣкоторые очерки, какъ, напримѣръ, «Петропавлов-
ская крѣпость во времена декабристовъ», «Вопіющее
дѣло», а также упомянутый выше очеркъ о Шлис-
сельбургской крѣпости были изданы въ видѣ отдѣль-
ныхъ брошюръ.
Для настоящаго изданія всѣ очерки вновь пере-
смотрѣны авторомъ, и нѣкоторые изъ нихъ дополнены.
Хотя книга посвящена выясненію наиболѣе тем-
ныхъ сторонъ нашего прошлаго, тѣмъ не менѣе
однако, — какъ убѣдится и самъ читатель, — авторъ
былъ весьма далекъ отъ желанія сгущать краски и,
оставаясь на строго фактической почвѣ, всегда ста-
рался относиться возможно болѣе объективно къ
явленіямъ исторической жизни.
Значительная часть очерковъ, вошедшихъ въ эту
книгу,—какъ я уже упомянулъ,—-написана въ періодъ
1904 — 1906 г.г., — т. е. въ такое время, когда наша
печать пользовалась значительной свободой. Выпуская
эти очерки въ настоящее время отдѣльнымъ изданіемъ,
авторъ естественно долженъ былъ считаться съ тѣми
цензурными условіями, которыя установились у насъ
теперь, въ эту тяжелую годину безвременья.
Въ виду этого пришлось волей-неволей сдѣлать
довольно многочисленныя сокращенія въ текстѣ
. очерковъ, особенно тѣхъ, которые посвящены опи-
санію политическихъ тюремъ, пришлось исключить
9 .Русская Мысль', 1880 г. № 12.
- 5
изъ нихъ все то, что касалось событій болѣе близкой
и современной намъ эпохи, а также значительно
смягчить всѣ тѣ мѣста, которыя могутъ показаться
нашей теперешней цензурѣ слишкомъ рѣзкими. На-
конецъ, во избѣжаніе все тѣхъ-же цензурныхъ ослож-
неній, авторъ вынужденъ былъ совсѣмъ отказаться
отъ мысли включить въ эту книгу очерки Шлиссель-
бурга за послѣднюю четверть вѣка,—очерки, которые
печатались имъ въ одной изъ петербургскихъ газетъ
подъ заглавіемъ «Тайны Шлиссельбурга» *).
Конечно, всѣ эти купюры, всѣ эти такъ называ-
емыя «смягченія», неизбѣжно обезцвѣчивающія текстъ,
наконецъ, всѣ эти вынужденные пробѣлы не могутъ
не вредить настоящему изданію, не могутъ не ослаблять
впечатлѣнія читателя. И тѣмъ не менѣе, однако, мы
принуждены были пойти на это, чтобы имѣть воз-
можность выпустить книгу, появленіе которой мы
считаемъ полезнымъ и своевременнымъ, особенно въ
переживаемый нами моментъ.
Мы полагаемъ, что именно теперь, когда реакціон-
ныя партіи пускаютъ въ ходъ всѣ средства, чтобы
возвратить и удержать порядки, царившіе у насъ при
старомъ режимѣ,—будетъ полезно воскресить въ па-
мяти читателей тѣ условія, среди которыхъ протекала
культурная, религіозная и политическая жизнь обще-
ства и народа въ старой Россіи, при полномъ господ-
ствѣ бюрократическаго строя.
Въ заключеніе считаемъ своею обязанностью гласно
!) Не желая, однако, пройти молчаніемъ этотъ послѣдній періодъ
исторіи Шлиссельбурга, представляющій, конечно, особенный интересъ
для современнаго читателя, мы рѣшили помѣстить списокъ шлиссель-
бургскихъ узниковъ, составленный однимъ изъ нихъ, а именно Пет-
ромъ Сергѣевичемъ Поливановымъ, за время съ августа 1884 по
сентябрь м. 1902 года,—съ краткими біографическими свѣдѣніями о
каждомъ узникѣ.
— 6 —
выразить искреннюю признательность глубокому зна-
току нашей русской исторіи, уважаемому Василію
Ивановичу Семевскому за его указанія—всегда компе-
тентныя и цѣнныя.
С.-Петербургъ,
20 сентября
1908 г.
Испытывалъ-ли ты, что значитъ задыхаться?
И видѣть надъ собой не глубину небесъ,
А звонкій сводъ тюрьмы,—и плакать и метаться,
И рваться на просторъ,—въ поля, въ тѣнистый лѣсъ?
Что значитъ съ бѣшенствомъ и жгучими слезами,
Остервенясь душой, какъ разъяренный звѣрь,
Пытаться оторвать изнывшими руками
Желѣзною броней окованную дверь?...
Надсонъ.
ШЛИССЕЛЬБУРГЪ.
Шлиссельбургъ и его узники.
Государственный режимъ, подъ гнетомъ котораго мы жили
до послѣдняго времени, тотъ режимъ, который въ обществѣ
получилъ названіе «бюрократическаго», «полицейскаго» и
«приказнаго» и который въ знаменательный день 17-го ок-
тября 1905 года былъ безповоротно осужденъ свыше,—при-
нужденъ уступить свое мѣсто новому режиму, построенному
на иныхъ, болѣе справедливыхъ, болѣе жизненныхъ началахъ
и принципахъ.
Нужно ли говорить о томъ, какіе глубокіе и страшные
слѣды оставляетъ въ исторіи страны, въ жизни народа, въ
его характерѣ, во всемъ его духовномъ обликѣ этотъ старый,
отжившій строй или, по выраженію консерваторовъ, — «ук-
ладъ», который однако насильно и во что бы то ни стало
поддерживался заинтересованными въ томъ «командующими
классами» русскаго общества и главнымъ образомъ, русской
бюрократіей какъ свѣтской, такъ и духовной.
Совершенно безсильный въ смыслѣ какой бы то ни было
творческой, культурной, созидательной работы, этотъ режимъ
или «укладъ» ознаменовалъ себя жестоко-реакціонной, ретро-
градной политикой, которая всецѣло царила у насъ, особенно
— 12 —
въ теченіе послѣдней четверти вѣка, захватывая всѣ обла-
сти общественной, народной жизни и дѣятельности. Един-
ственная цѣль этой политики состояла въ томъ, чтобы по-
давлять, тормозить и заглушать всякое проявленіе смѣлой,
свободной мысли, свободной иниціативы.
Въ борьбѣ съ проявленіями общественной мысли, которыя
признавались оппозиціонными, русская бюрократія всегда от-
личалась необычайною суровостью. Чтобы убѣдиться въ
этомъ, достаточно припомнить дѣятельность тѣхъ учрежденій,
которыя издавна стояли у насъ на стражѣ стараго режима:
«Преображенскій приказъ», «Тайная розыскныхъ дѣлъ кан-
целярія», «Тайная экспедиція», «Третье Отдѣленіе» и нако-
нецъ современныя намъ, въ извѣстной степени аналогичныя
учрежденія: «Департаментъ государственной полиціи», «Кор-
пусъ жандармовъ» и такъ называемая «охрана», съ ея отдѣ-
леніями, раскиданными по всей Россіи и съ безчисленными
агентами—явными и тайными.
Каждый разъ, когда въ народѣ или въ обществѣ возни-
кали движенія, имѣвшія цѣлью устранить зло и несправедли-
вости, царившія въ русской жизни, или измѣнить условія,
вызывавшія эти несправедливости, — представители стараго
режима спѣшили во что бы то ни стало подавить эти стрем-
ленія. Арсеналъ оружія, съ помощью котораго старый режимъ
велъ борьбу съ прогрессивными общественными теченіями,—
былъ крайне ограниченъ и состоялъ почти исключительно
изъ разнаго рода репрессій.
Безпокойные люди, которые рѣшались выступать противъ
произвола и тираніи всесильной бюрократіи, которые осмѣ-
ливались поднимать свой голосъ за права и свободу народа,
изнывавшаго подъ игомъ абсолютизма въ нищетѣ, рабствѣ
13
и невѣжествѣ,—чаще всего запирались въ каменные мѣшки,
въ тѣсные, сырые, душные казематы или же платились ссыл-
кой въ далекія и глухія дебри.
Среди крѣпостей и тюремъ, съ помощью которыхъ ста-
рый режимъ отстаивалъ свое существованіе, первыя мѣста
принадлежатъ: Шлиссельбургу, Петропавловкѣ, Соловецкому
острогу и Суздальской крѣпости ‘). Страшный слѣдъ оставили
эти тюрьмы въ исторической жизни русскаго народа.
Къ сожалѣнію, исторія нашихъ политическихъ тюремъ до
сихъ поръ выяснена у насъ очень мало. Даже о главныхъ
русскихъ государственныхъ тюрьмахъ, каковы, напримѣръ,
Шлиссельбургъ и Петропавловская крѣпость, — мы прину-
ждены довольствоваться лишь отрывочными и случайными
свѣдѣніями.
Правда, за послѣдніе 3—4 года появился цѣлый рядъ
воспоминаній лицъ, имѣвшихъ несчастье на себѣ испытать
тюремное или крѣпостное заключеніе въ теченіе болѣе или
менѣе долгаго времени. Но почти всѣ эти воспоминанія отно-
сятся, главнымъ образомъ, къ современной намъ эпохѣ, къ
самому послѣднему времени, и рисуютъ условія крѣпостного
режима, существовавшаго въ нашихъ Бастиліяхъ въ 80-хъ
и 90-хъ годахъ XIX столѣтія, а также въ теченіе первыхъ
годовъ XX.
Эти воспоминанія, являясь прекраснымъ матеріаломъ
для исторіи нашихъ государственныхъ тюремъ, въ то же
время совершенно, конечно, не исчерпываютъ вопроса и не
даютъ сколько-нибудь полной и законченной картины въ этой
О Соловецкомъ острогѣ и Суздальской крѣпости читатель
найдетъ нѣкоторыя свѣдѣнія въ моей книгѣ .Монастырскія тюрьмы"
(второе дополненное изданіе .Посредника").
14 —
области, такъ какъ касаются лишь отдѣльныхъ лицъ, отдѣлъ
ныхъ эпизодовъ. Но и такого рода матеріаломъ мы не рас-
полагаемъ относительно цѣлыхъ періодовъ и эпохъ русской
общественной жизни. Такъ, напримѣръ, за время 40-хъ, 50-хъ
и 60-хъ годовъ прошлаго столѣтія наши свѣдѣнія о Шлис-
сельбургѣ и Петропавловской крѣпости крайне скудны. И объ
этомъ нельзя не пожалѣть, такъ какъ, по мѣрѣ усиленія обще-
ственнаго движенія за указанный періодъ, — печальная роль
государственныхъ тюремъ все возрастала.
Разрывъ общества съ властью, рѣзко обнаружившійся
уже со временъ Радищева, Новикова, Кречетова, съ тече-
ніемъ времени постепенно усиливался и разрастался все бо-
лѣе и болѣе. Къ 20-мъ годамъ XIX столѣтія этотъ разрывъ
обратился уже въ цѣлую пропасть, что и показало нагляд-
нымъ образомъ дѣло декабристовъ.
Однако, власть по-прежнему продолжала игнорировать
даже вполнѣ назрѣвшія общественныя и народныя потребно-
сти, оставляя ихъ безъ всякаго удовлетворенія и подавляя
недовольство чисто репрессивными мѣрами, среди которыхъ
первыя мѣста принадлежали: тюрьмѣ, крѣпости и ссылкѣ.
Отсюда важное и крупное общественное значеніе этихъ спо-
собовъ борьбы со всякаго рода оппозиціонными стремле-
ніями, отсюда необходимость близкаго знакомства съ исторіей
нашихъ государственныхъ тюремъ, съ исторіей нашей ссылки.
Познакомимся-жѳ, хотя въ самыхъ общихъ чертахъ, съ
этой стороной печальнаго прошлаго.
Далекое прошлое.
і,
«Шлиссельбургская крѣпость—тюрьма историческая, имѣю-
щая и древнюю, и новую исторію, и даже новѣйшую»,—
читаемъ мы въ одной заграничной брошюрѣ. «Старая исто-
рія ея еще хранится въ матеріалахъ, сложенныхъ въ архи-
вахъ. Она блистаетъ нѣкоторыми историческими именами и
вращается въ публикѣ въ видѣ отрывочныхъ, часто полуле-
гендарныхъ разсказовъ, въ которыхъ Шлиссельбургская
тюрьма рисуется обыкновенно мѣстомъ, гдѣ замуровываютъ
въ каменные мѣшки людей для того, чтобы свѣтъ забылъ
объ ихъ существованіи» *).
Разсказываютъ, напримѣръ, что одинъ изъ такихъ узни-
ковъ, «заключенный въ началѣ царствованія Николая І-го и
выпущенный на свободу послѣ 35 лѣтъ заключенія, никакъ
не хотѣлъ повѣрить, что въ Россіи царствуетъ уже не Ни-
колай I, а Александръ II, котораго онъ зналъ ребенкомъ и
все еще считалъ таковымъ, такъ какъ, вступивъ въ эту жи-
вую могилу, онъ какъ бы замеръ въ ней», потерявъ счетъ
времени, а вмѣстѣ съ тѣмъ и счетъ своихъ собственныхъ
лѣтъ, проведенныхъ во мракѣ крѣпостного каземата 2).
!) „Могила русскихъ борцовъ — Шлиссельбургская крѣпость".
Саговое—бепёѵе 1900 г.
’) Тамъ же.
< — 16 —
По нашему мнѣнію, исторія Шлиссельбурга естественнымъ
образомъ распадается на три главные періода: первый—отъ
момента завоеванія крѣпости до постройки старой шлиссель-
бургской тюрьмы. Въ теченіе этого періода лица, заточаемыя
въ Шлиссельбургъ, томились въ башняхъ и каменныхъ мѣш-
кахъ крѣпости.
Второй періодъ обнимаетъ время когда функціонировала
старая шлиссельбургская тюрьма, главнымъ образомъ —
ХІХ-й вѣкъ, до начала семидесятыхъ годовъ. И, наконецъ,
третій, періодъ слѣдуетъ считать съ момента постройки но-
вой шлиссельбургской тюрьмы, т.-е. съ 1884 года вплоть до
освободительнаго движенія 1905 года, когда ворота Шлис-
сельбургской крѣпости, должны были раскрыться, и изъ нихъ
вышли на свѣтъ божій посѣдѣвшіе въ казематахъ дѣятели
«Народной воли».
За время перваго періода исторіи Шлиссельбургской крѣ-
пости въ башняхъ ея, въ качествѣ колодниковъ, нерѣдко
томятся знатные вельможи, когда-то всемогущіе временщи-
ки ’), ближайшіе родственники государей, члены царской
семьи, церевна, царица и, наконецъ, свергнутый съ престола
императоръ.
Одно время въ Шлиссельбургской крѣпости находилась
въ заточеніи первая жена Петра Великаго — Евдокія Федо-
ровна Лопухина. Сосланная первоначально въ 1698 году въ
Суздальскій Покровскій монастырь, она была противъ воли
пострижена въ монахини, подъ именемъ инокини Елены.
Протестуя противъ насилія, произведеннаго надъ нею, быв-
шая царица отказывалась подчиниться монастырскому режиму,
носила свѣтское платье и продолжала называться прежнимъ
своимъ именемъ Евдокіи.
’) Такъ, напримѣръ, Биронъ, во время суда надъ нимъ, содер-
жался въ Шлиссельбургской крѣпости съ 9-го ноября 1740 по 13-е
іюня 1741 года, вмѣстѣ съ своимъ семействомъ до тѣхъ поръ, пока
не былъ сосланъ въ Пелымь.
г
Шлиссельбургская крѣпость.
— 19 —
При ссылкѣ въ монастырь она обречена была на все-
возможныя лишенія и нужду: при ней не было опредѣлено
никакой прислуги, а на ея содержаніе не было назначено
ни одной копейки. Государь-деспотъ осудилъ свою жену на
тяжкую долю простой, рядовой монахини. Между тѣмъ, она
была молода, красива и жаждала власти, вліянія, любви и
участія. При постриженіи ей было всего 25 лѣтъ и, по сви-
дѣтельству историковъ, она находилась въ полномъ расцвѣтѣ
красоты и здоровья.
На этой почвѣ разыгрывается ея романъ съ пріѣзжав-
шимъ въ Суздаль по дѣламъ службы генералъ-маіоромъ Глѣ-
бовымъ, романъ, за который его герой и героиня жестоко
поплатились. Глѣбовъ былъ преданъ «лютой казни», а именно
посаженъ на колъ, на которомъ онъ и умеръ, а Евдокія Федо-
ровна сослана въ бѣдный захолустный Ладожскій монастырь
подъ строжайшій надзоръ. Однако, она пробыла здѣсь не-
долго. Вступившая на престолъ послѣ смерти Петра Екате-
рина І-я видѣла въ ней опасную соперницу, и вотъ по указу
Екатерины, Евдокія Федоровна перевезена была въ Шлиссель-
бургъ, гдѣ и содержалась «въ самомъ тѣсномъ заточеніи».
Здѣсь ее видѣлъ камергеръ Верхгольцъ во время посѣ-
щенія крѣпости герцогомъ голштинскимъ. «Въ 1725 году,—
пишетъ Верхгольцъ, — обозрѣвая внутреннее расположеніе
Шлиссельбургской крѣпости, я приблизился къ большой дере-
вянной башнѣ, «въ которой содержится Лопухина. Не знаю —
съ намѣреніемъ или нечаянно, вышла она и прогуливалась
по двору. Увидя меня, она поклонилась и громко говорила,
но словъ, за отдаленностью, нельзя было разслышать» ’).
Такимъ образомъ, изъ словъ Берхгольца можно вывести
заключеніе, что Лопухина, несмотря на «тѣсноту заточенія»
въ Шлиссельбургѣ, все-таки имѣла возможность выходитъ изъ
своего заточенія, прогуливаться по двору и даже обращаться
!) М. И. Семевскій; .Авдотья Федоровна Лопухина*. „Русскій
Вѣстникъ", 1859 г., май. книжка вторая, стр. 261—262.
2*
— 20 —
къ случайнымъ посѣтителямъ крѣпости. Изъ того же источ-
ника мы узнаемъ, что бывшая царица сидѣла въ большой
деревянной башнѣ. Это послѣднее указаніе опровергаетъ ту
легенду, которая до сихъ поръ сохраняется среди обитате-
лей Шлиссельбургской крѣпости и по которой Евдокія Федо-
ровна, будто бы, содержалась въ той же каменной башнѣ,
въ которой позднѣе сидѣлъ Іоаннъ Антоновичъ и которая
теперь извѣстна подъ именемъ Свѣтличной.
Одновременно съ Евдокіей Федоровной въ Шлиссельбургѣ
томилась въ заточеніи царевна Марія Алексѣевна, дочь
царя Алексѣя Михайловича. Она сидѣла въ одной изъ Шлис-
сельбургскихъ башенъ, въ которой и скончалась въ 1723 году.
Иностранные писатели того времени увѣряли, что царевна
умерла отъ голода *). Вся ея вина состояла въ томъ, что
она была уличена въ сношеніяхъ и перепискѣ съ Евдокіей
Федоровной въ то время, когда послѣдняя находилась въ
ссылкѣ въ Суздальскомъ Покровскомъ монастырѣ.
Ужасныя условія, которыми обставлено было заточеніе въ
Шлиссельбургѣ императора Іоанна Антоновича, болѣе или
менѣе извѣстны въ обществѣ, поэтому мы не будемъ здѣсь
распространяться на эту тему. Напомнимъ только, что ма-
люткой, когда ему было лишь два мѣсяца отъ роду, онъ былъ
провозглашенъ императоромъ, но въ слѣдующемъ же году
свергнутъ съ престола Елизаветой Петровной и обреченъ на
вѣчную ссылку, а нѣсколько позже на вѣчное, пожизненное
заточеніе.
Безпримѣрно-печѳльна судьба этого человѣка! Вся его
жизнь, буквально, съ колыбели и до могилы, прошла сначала
въ ссылкѣ, а затѣмъ, съ четырехлѣтняго возраста, въ стѣ-
нахъ каземата, въ строжайшемъ одиночномъ заключеніи, при-
чемъ онъ совершенно лишенъ былъ всякаго общенія съ
людьми, даже съ самыми близкими ему по крови. Ни одного
года, ни одного дня въ теченіе всей своей жизни онъ не
х) Тамъ же, стр. 258.
— 21 —
располагалъ собой по своему собственному усмотрѣнію, не
пользовался свободой, ни разу не испыталъ, ни разу не ощу-
тилъ въ своей душѣ радости жизни, счастія.
Императоръ Іоаннъ VI.
(Іоаннъ Антоновичъ).
Все свое дѣтство съ четырехъ лѣтъ онъ провелъ въ пол-
номъ одиночномъ заключеніи на далекомъ, суровомъ сѣверѣ,
плп вь ьииеи д^шв радости жизни, счастія.
Императоръ Іоаннъ VI.
(Іоаннъ Антоновичъ).
— 22 —
въ г. Холмогорахъ Архангельской губерніи, а затѣмъ въ
1756 году, когда ему было уже 16 лѣтъ отъ роду тайно, въ
глухую ночь, вывезенъ былъ въ Шлиссельбургъ и заклю-
ченъ тамъ въ особомъ секретномъ казематѣ подъ именемъ
«извѣстнаго арестанта». Тайна, которой было окружено его
заточеніе въ Шлиссельбургѣ, была настолько велика, что
даже самъ комендантъ крѣпости не долженъ былъ знать,
кто такой этотъ таинственный узникъ.
Никто не могъ его видѣть, никто не могъ вступать съ
нимъ въ разговоръ. Его имя было извѣстно только тремъ
офицерамъ стерегшей его команды. Но имъ строжайше было
воспрещено отвѣчать на вопросы императора - арестанта и,
особенно, сообщать ему о томъ, гдѣ онъ находится. Іоаннъ
Антоновичъ не получилъ никакого образованія, такъ какъ
было воспрещено учить его чему бы то ни было. Несмотря,
однако на этотъ запретъ, еще въ Холмогорахъ, одинъ изъ
тюремщиковъ—Миллеръ—сжалился надъ нимъ и обучилъ его
грамотѣ. Но это не могло принести особеннаго облегченія,
несчастному узнику, такъ какъ книгъ для чтенія не было.
Во время его пребыванія въ Шлиссельбургѣ, ему ничего
не давали для чтенія кромѣ: Библіи, Пролога, Минеи и т. п.
Однако, несмотря на всѣ эти мѣры, Іоаннъ зналъ свое
высокое происхожденіе и называлъ себя государемъ. Его
смерть была не менѣе печальна, чѣмъ жизнь. Какъ извѣстно,
онъ былъ убитъ караулившими его офицерами при попыткѣ
подпоручика Мировича освободить его изъ тюрьмы. Въ это
время ему было 24 года. Убійцы дѣйствовали въ этомъ слу-
чаѣ согласно данной имъ свыше инструкціи.
Печальная участь Іоанна Антоновича чуть было не по-
стигла другого русскаго императора—Петра Ш-го, послѣ
сверженія его съ престола. Екатерина ІІ-я, воцарившись
вмѣсто своего супруга, рѣшила заточить его въ Шлиссель-
бургскую крѣпость. Съ этой цѣлью тамъ было уже пригото-
влено особое помѣщеніе. Если планъ этотъ не былъ осуще-
Императоръ Петръ III посѣщаетъ эксъ-императора Іоанна VI въ казематѣ
Шлиссельбургской крѣпости.
(Съ картины Ф. Е. Бурова).
— 25 —
ствленъ, то только потому, что Алексѣй Орловъ и князь
Барятинскій, въ угоду Екатеринѣ, разомъ покончили съ
эксъ-императоромъ, собственноручно задушивъ его.
Здѣсь будетъ кстати отмѣтить, что во время своего цар-
ствованія императоръ Петръ Ш лично побывалъ въ Шлис-
сельбургской крѣпости и даже посѣтилъ Іоанна Антоновича
въ его казематѣ. Это произошло 18 марта 1762 года,—въ
роковой годъ для Петра Ш-го. Находящаяся въ музеѣ Алек-
сандра Ш-го, картина художника Ф. Е. Бурова воспроизво-
дитъ моментъ посѣщенія молодымъ императоромъ, въ сопро-
вожденіи свиты, несчастнаго Іоанна Антоновича, въ его
казематѣ. Моментъ встрѣчи императора Петра Ш съ эксъ-
императоромъ Іоанномъ VI!..
Есть указанія что это посѣщеніе произвело глубокое впе-
чатлѣніе на Петра Ш-го, и онъ принялъ рѣшеніе освободить
«царственнаго узника*. Этому, однако помѣшалъ іюньскій
переворотъ 1762 года, жертвой котораго палъ императоръ.
II.
Не слѣдуетъ, однако, думать, что башни и казематы
Шлиссельбурга въ первый періодъ его существованія на-
полнялись исключительно представителями родовитой знати,
придворными вельможами и членами императорской фамиліи.
Напротивъ, главную массу заключенныхъ и въ первый пе-
ріодъ составляли все-таки представители народной массы,
русскаго крестьянства.
Это будетъ вполнѣ понятно, если мы припомнимъ, что то
было время, когда положеніе народа и въ частности кресіь-
янства становилось все тяжелѣе, благодаря усиленію власти
помѣщиковъ, все возраставшимъ налогамъ и податямъ, без-
прерывнымъ рекрутскимъ наборамъ и т. д. Недовольство
народа, между прочимъ, выразилось въ религіозныхъ дви-
— 26 —
женіяхъ, извѣстныхъ подъ именемъ раскола. Возникнувъ на
религіозной почвѣ, расколъ, подъ вліяніемъ общественныхъ
условій того времени, вскорѣ же осложнился политиче-
скими и соціальными элементами. Особенно много тревогъ
доставила правительству та часть раскола, которая полу-
чила названіе безпоповщины и которая объявила русскаго
императора антихристомъ, а чиновниковъ и духовенство—
слугами антихриста.
Въ борьбѣ съ расколомъ правительство пустило въ ходъ
все, что только могло способствовать устрашенію, паникѣ и
террору. Безпощадныя пытки, безчисленныя мучительныя
казни, костры, эшафоты слѣдуютъ длиннымъ, безконечнымъ
рядомъ. Въ то же время не были, конечно, забыты и шлис-
сельбургскіе каменные мѣшки и казематы, въ которые не-
рѣдко замуровывали раскольниковъ и сектантовъ—въ
самомъ буквальномъ смыслѣ этого слова.
Такъ было поступлено, напримѣръ, съ раскольникомъ
Круглымъ, который въ исторіи безпоповщинскаго раскола
сыгралъ довольно видную роль. Закованный въ ручныя и
ножныя желѣза, Круглый былъ доставленъ въ Шлиссель-
бургъ. Коменданту крѣпости было предписано посадить его
въ заточеніе «въ палату такую, мимо которой бы народна-
го хода никакого не было, и у оной палаты, гдѣ посаженъ
будетъ, какъ двери, такъ и окошки всѣ закласть
наглухо въ самомъ же скорѣйшемъ времени, оставя одно
малое оконце, въ которое на каждый день къ пропитанію
его, Круглова, по препорціи подавать хлѣбъ и воду, и при-
ставить къ той палатѣ крѣпкій и осторожный караулъ, и
велѣть онымъ крѣпко предостерегать, дабы къ тому оконцу
до него, Круглаго, ни подъ какимъ видомъ никто-бъ допу-
скаемъ не былъ, и никакимъ же бы образомъ оный Круг-
лый утечки учинить не могъ. Тако-жъ и тѣмъ опредѣлен-
нымъ на караулъ при той палатѣ солдатамъ, которые и
пищу подавать будутъ, съ нимъ, Круглымъ, никакихъ раз-
— 27 —
говоровъ отнюдь не имѣть подъ опасеніемъ за преступленіе
тягчайшаго истязанія» ’).
21 октября 1745 года Круглый былъ посаженъ въ «безъ-
исходную тюрьму» Шлиссельбургской крѣпости и замурованъ
въ ней Очевидно, каменный мѣшокъ, въ который попалъ
Круглый, и та жизнь, на которую онъ обрекался въ этомъ
заточеніи, показались ему столь ужасными, что онъ немед-
ленно же рѣшилъ покончить всѣ счеты съ жизнью. Несчаст-
ный заключенный съ перваго же дня началъ морить себя
голодомъ. Караульные солдаты, исполняя предписаніе сената,
ежедневно клали для него «въ малое оконце» «по препор-
ціи» хлѣбъ и воду, но Круглый бралъ только воду и не
прикасался къ хлѣбу. Такъ прошло 13 дней, съ 4-го же
ноября онъ пересталъ брать и воду.
Въ теченіе недѣли, до 12-го ноября, часовой ежедневно
подходилъ къ «оконцу» и окликалъ колодника. Но отвѣта
не было. Очевидно, заключенный замурованъ былъ такъ
тщательно, что чрезъ «малое оконце» невозможно было даже
разсмотрѣть, что происходило въ каменномъ мѣшкѣ, въ ко-
торомъ онъ сидѣлъ. Уже одинъ этотъ фактъ достаточно ри-
суетъ ужасъ того положенія, въ какомъ находились замуро-
ванные въ Шлиссельбургской тюремной «палатѣ».
Наконецъ, 12 ноября комендантъ крѣпости донесъ пра-
вительствующему сенату о томъ, что колодникъ не беретъ
ни хлѣба, ни воды и не откликается на зовъ караульныхъ;
при этомъ онъ испрашивалъ дозволенія разобрать двери и
осмотрѣть заключеннаго. Сенатъ разрѣшилъ, и 17 ноября
исправляющій должность Шлиссельбургскаго коменданта ка-
питанъ Вокинъ донесъ, что по осмотру «Круглый явился
мертвъ, и мертвое тѣло его въ той крѣпости зарыто» * 2).
Такъ расправлялись въ половинѣ XV ПІ столѣтія съ тѣми
’) Раскольничьи дѣла ХѴШ столѣтія, извлеченныя изъ дѣлъ
Преображенскаго приказа и Тайной розыскныхъ дѣлъ канцеляріи
Г. Есиповымъ. Спб., 1861 г. Томъ I, стр. 412.
2) Тамъ же, стр. 413.
— 28 —
людьми, которые считались врагами государя и господствую-
щей церкви.
л Первымъ политическимъ узникомъ Шлиссельбурга въ
точномъ смыслѣ этого слова слѣдуетъ считать князя Дмитрія
Михайловича Голицына, который былъ главнымъ иниціато-
ромъ извѣстной попытки ограничить самодержавіе русскихъ
царей при вступленіи на престолъ Анны Іоанновны.
Убѣжденный сторонникъ идеи о необходимости ограни-
ченія царской власти, князь Д. М. Голицынъ стоялъ во
главѣ членовъ тайнаго верховнаго совѣта, рѣшившихъ огра-
ничить императорское самодержавіе. По его предложенію,
были составлены тѣ знаменитые «пункты», которые должны
были положить конецъ «самодержавству».
Новѣйшія изслѣдованія,—между прочимъ, П. Н. Милю-
кова,—какъ извѣстно, установили новую оцѣнку событій
1730 года. Теперь вполнѣ уже выяснено, что члены тайнаго
верховнаго совѣта, приступая къ ограниченію императорскаго
самодержавія, преслѣдовали не только свои личныя цѣли, имѣ-
ли въ виду не созданіе олигархіи, а введеніе опредѣленнаго
конституціоннаго строя на аристократическихъ основахъ 4).
Когда эта попытка окончилась неудачей, и самодержавіе
восторжествовало, князь Голицынъ, не отказавшійся отъ сво-
ихъ убѣжденій, говорилъ:—«Трапеза была уготована, но при-
глашенные оказались недостойными; знаю, что я буду жер-
твою неудачи этого дѣла. Такъ тому и быть; я пострадаю за
• отечество; мнѣ уже немного остается жить, но тѣ, которые
заставляютъ меня плакать, будутъ плакать долѣе моего».
. Слова эти оказались пророческими: князь Д. М. Голи-
цынъ умеръ въ казематѣ Шлиссельбургской крѣпости, а для
Россіи настала свирѣпая бироновщина, во время которой,
надо думать, многіе вспоминали съ сожалѣніемъ о неудачѣ
плановъ князя Д. М. Голицына 2).
) ’) В. Е. Якушкинъ: „Государственная власть и проекты госу-
дарственной реформы въ Россіи". Спб., 1906 г., стр. 19.
*) Иет, стр. 29.
— 29 —
Заканчивая на этомъ свой очеркъ о «далекомъ прошломъ»
Шлиссельбурга, мы хотимъ сказать нѣсколько словъ по по-
воду одного чрезвычайно интереснаго рисунка, относящагося
именно къ далекому прошлому этой крѣпости. Рисунокъ, о
которомъ идетъ рѣчь, первоначально былъ помѣщеаъ въ
«Шлиссельбургъ: казематъ съ орудіями пытокъ ХѴ1И в.; рисунокъ
съ натуры въ 1826 г.».
«Русской Старинѣ»,—въ пятомъ номерѣ за 1892 годъ, но
къ сожалѣнію, безъ всякихъ комментарій.
Между тѣмъ рисунокъ этотъ невольно останавливаетъ на
себѣ вниманіе. Воспроизводя его здѣсь съ возможной точно-
стью, мы даемъ читателямъ случай познакомиться съ этимъ
интереснымъ рисункомъ, изображающимъ шлиссельбургскій
казематъ, въ которомъ въ былое время производились пытки.
Шлиссельбургъ: казематъ съ орудіями пытокъ ХѴІ11 в.; рисунокъ
съ натуры въ 1826 г.».
— 30-
При внимательномъ разсмотрѣніи рисунка можно увидѣть
цѣлый арсеналъ разнообразныхъ орудій пытокъ, которыя
практиковались у насъ въ XVII и XVIII столѣтіяхъ.
Этотъ рисунокъ «съ натуры», какъ можно судить по вы-
ставленной на немъ датѣ, относится къ 1826 году, и это
обстоятельство даетъ поводъ для различныхъ соображеній,
догадокъ и предположеній. На этотъ разъ, однако, мы воз-
держимся отъ всякаго рода предположеній и позволимъ себѣ
поставить только одинъ вопросъ: кто былъ авторомъ этого
рисунка?
Профессоръ В. И. Семевскій какъ-то въ бесѣдѣ съ нами
высказалъ предположеніе, что этотъ рисунокъ могъ быть ис-
полненъ декабристомъ Николаемъ Александровичемъ Бесту-
жевымъ, который какъ разъ въ 1826 году содержался въ
Шлиссельбургской крѣпости и который къ тому-же, какъ
извѣстно, обладалъ способностями рисовальщика и даже ху-
дожника, исполняя прекрасные акварельные портреты и.ико-
ны. Мы съ своей стороны находимъ догадку уважаемаго исто-
рика весьма вѣроятной.
Было-бы крайне желательно, чтобы нынѣшняя редакція
«Русской Старины»,—если она располагаетъ какими нибудь
свѣдѣніями относительно этого обстоятельсіва,—сдѣлала не-
обходимыя разъясненія.
Вѣкъ Екатерины и первая
половина XIX столѣтія.
і.
Въ концѣ ХѴШ вѣка, въ 1792 году, въ Шлиссельбург-
скую крѣпость попадаетъ одинъ изъ самыхъ крупныхъ и
симпатичныхъ дѣятелей екатерининской эпохи,. Николай
Ивановичъ Новиковъ. Убѣжденный поборникъ просвѣщенія,
онъ много и горячо работалъ надъ развитіемъ общественной
мысли, основалъ цѣлый рядъ журналовъ, учредилъ «Друже-
ское ученое общество» и «Типографическую компанію», съ
широкими просвѣтительными и филантропическими задачами,
открылъ нѣсколько школъ и первую безплатную читальню
въ Москвѣ, всюду заводилъ книжные склады, издалъ огром-
ное количество книгъ, въ которыхъ выяснялъ темныя сто-
роны современнаго ему общественнаго строя, особенно же
ратовалъ противъ крѣпостного права. Между прочимъ, Но-
виковъ впервые задался цѣлью сплотить и организовать про-
грессивные элементы, имѣвшіеся въ русскомъ обществѣ.
Подобная кипучая дѣятельность слишкомъ рѣзко шла въ
разрѣзъ съ общимъ строемъ русской государственной жизни
того времени, а потому вполнѣ естественно, что у Новикова
вскорѣ явились многочисленные враги изъ числа разныхъ
вліятельныхъ лицъ. Когда-то либеральная императрица Ека-
терина II не только не оказала Новикову какой-либо под-
— за-
держки въ его благородной и полезной дѣятельности, а на-
оборотъ, отнеслась къ нему съ явнымъ предубѣжденіемъ и
всецѣло отдала его въ руки извѣстнаго розыскныхъ дѣлъ
мастера того времени Шешковскаго, именемъ котораго пу-
гали дѣтей.
Послѣ строгихъ, придирчивыхъ допросовъ, Новикова за-
ключаютъ въ Шлиссельбургскую крѣпость и запираютъ въ
тотъ самый казематъ, въ которомъ нѣкогда томился Іоаннъ
Антоновичъ. Цѣлые четыре года провелъ онъ въ этомъ за-
точеніи и только въ 1796 году, уже при императорѣ Павлѣ,
освобожденъ былъ изъ крѣпости и получилъ возможность по-
селиться въ своемъ имѣніи.
Если вѣрить шлиссельбургскимъ старожиламъ, то казе-
маты и «каменные мѣшки» для заключенія узниковъ суще-
ствовали только въ одной башнѣ, извѣстной въ настоящее
время подъ именемъ Свѣтличной. Это единственная внутрен-
няя башня въ крѣпости, всѣ же остальныя выходятъ нару-
жу и соединяются между собою каменной массивной стѣной,
окружающей крѣпость со всѣхъ сторонъ. Входъ въ крѣпость
ведетъ чрезъ Государеву башню.
Казематы въ Свѣтличной башнѣ расположены въ три
этажа. Казематъ, помѣщающійся въ верхнемъ этажѣ, со-
стоитъ изъ довольно большой камеры, съ тремя окнами на
Неву и однимъ выходящимъ на маленькій дворъ, располо-
женный позади старой тюрьмы. По преданію, которое до
сихъ поръ сохраняется въ крѣпости, въ этомъ казематѣ
заключена была Евдокія Федоровна Лопухина, а позднѣе—
Биронъ. Въ настоящее время всѣ окна этого каземата зало-
жены кирпичомъ.
Во второмъ, среднемъ этажѣ башни помѣщается неболь-
шой казематъ, въ который ведетъ каменная темная лѣстни-
ца. Въ этой камерѣ было двѣ двери и одно окно, выходив-
шее въ тотъ же маленькій дворъ, о которомъ мы только-что
упомянули. Одна изъ дверей ведетъ на лѣстницу. Тутъ же
стояла изразцовая печь, которая топилась со стороны лѣст-
— 33 —
ницы, а не изъ камеры. Печь эта сохранялась до самаго
послѣдняго времени, но года два тому назадъ изразцы были
вынуты. По увѣренію обывателей крѣпости, это и есть зна-
Н. И. Новиковъ.
менитый казематъ, въ которомъ томился Іоаннъ Антоновичъ,
а затѣмъ—Н. И. Новиковъ.
Наконецъ, въ нижнемъ, подвальномъ этажѣ Свѣтличной
башни помѣщался необычайно мрачный полутемный казе-
матъ, съ низкимъ сводомъ и землянымъ поломъ. Онъ суще-
-ствовалъ до начала 80-хъ годовъ и былъ заложенъ кирпи-
Н. И. Новиковъ.
— 34 —
чемъ во время постройки новой шлиссельбургской тюрьмы..
Можно думать, что въ этомъ именно казематѣ томился зна-
менитый польскій патріотъ Валеріанъ Лукасинскій, такъ
какъ біографъ его упоминаетъ, что онъ сидѣлъ «въ подзе-
мельи», «въ темной каморкѣ секретнаго замка». Какъ из-
вѣстно, Лукасинскій былъ заключенъ въ Шлиссельбургъ,
въ 1831 году; здѣсь онъ и умеръ въ 1868 году, просидѣвъ
цѣлые сорокъ шесть лѣтъ въ одиночномъ заключеніи.
На первый взглядъ является непонятнымъ, почему Лу-
касинскаго держали въ этомъ подземельѣ въ то время
(1831—1868 гг.), когда въ Шлиссельбургѣ была уже тюрь-
ма, спеціально предназначенная для политическихъ арестан-
товъ. Однако, недоумѣніе это легко разъясняется. Дѣло въ
томъ, что первая тюрьма, устроенная въ Шлиссельбургской
крѣпости, сохранившаяся до сихъ поръ и извѣстная въ на-
стоящее время водъ именемъ «старой», состояла только изъ
10 казематовъ, которые почти всегда были переполнены
заключенными ‘). Въ виду этого крѣпостная администрація
наиболѣе важныхъ и секретныхъ арестантовъ продолжала
содержать въ казематахъ Свѣтличной башни.
Сколько было всѣхъ казематовъ въ этой башнѣ—въ точ-
ности намъ неизвѣстно. Но во всякомъ случаѣ не подлежитъ,
сомнѣнію, что кромѣ только что указанныхъ нами трехъ
казематовъ, расположенныхъ въ разныхъ этажахъ этой-
башни, были еще и другіе казематы. Это можно видѣть,,
между прочимъ, изъ того, что заключенный въ Шлиссель-
бургъ въ 1794 г. общественный дѣятель конца ХѴШ сто-
лѣтія поручикъ Федоръ Кречетовъ былъ помѣщенъ «въ верх-
немъ этажѣ, въ камерѣ номеръ пятый» 2).
*) Подтвержденіемъ этого послѣдняго обстоятельства можетъ,,
между прочимъ, служить «Списокъ секретныхъ арестантовъ, содер-
жавшихся въ Шлиссельбургской крѣпости въ 1835 году", напеча-
танный въ декабрьской книжкѣ журнала „Былоѳ“ за 1906 годъ..
Въ этомъ спискѣ значится 13 человѣкъ узниковъ.
’) М. Корольковъ: „Поручикъ Федоръ Кречетовъ". „Былоѳ“,.
1906 г., апрѣль стр. 60.
— 35 —
XIX-й вѣкъ осязательнымъ образомъ сказался на Шлис-
сельбургѣ постройкой особой тюрьмы, предназначенной для
политическихъ заключенныхъ. Вѣроятно, даже русская бюро-
кратіялпринуждена была наконецъ признать, что архаическіе,
чудовищные казематы Свѣтличной башни отжили свое время.
И вотъ, въ томъ углу крѣпости, который прилегаетъ къ
Свѣтличная башня.
Свѣтличной башнѣ, появляется низкое, каменное, одноэтаж-
ное зданіе угрюмаго вида. Это политическая тюрьма, извѣст-
ная въ настоящее время подъ именемъ «старой тюрьмы».
Въ настоящее время старая тюрьма состоитъ изъ довольно
широкаго коридора, съ правой стороны котораго расположены
окна, числомъ шесть, выходящія въ маленькій тюремный дворъ,
а съ лѣвой стороны идутъ казематы для заключенныхъ—тѣс-
3»
Свѣтличная башня.
36 —
ные, сырые, мрачные, плохо освѣщенные. Всѣхъ казематовъ,
какъ мы уже замѣтили выше, 10. Нѣкоторые изъ нихъ осо-
бенно поражаютъ своимъ мрачнымъ, угрюмымъ видомъ, и на
каждаго свѣжаго человѣка производятъ гнетущее, удручающее
впечатлѣніе.
Эта тюрьма служила мѣстомъ заточенія для всѣхъ наибо-
лѣе важныхъ и секретныхъ арестантовъ до самаго конца
60 хъ годовъ прошлаго столѣтія. Здѣсь, между прочимъ, то-
мились нѣкоторые изъ декабристовъ, затѣмъ многіе польскіе
патріоты, основатель Харьковскаго университета Василій Наза-
ровичъ Каразинъ, одинъ изъ главныхъ дѣятелей «Славянскаго
і общества свв. Кирилла и Мефддія» Николай Ивановичъ Гулакъ,
знамениіый революціонеръ космополитъ Михаилъ Александро-
вичъ Бакунинъ (1854 - 1857 гг.) и цѣлый рядъ другихъ лицъ.
Къ сожалѣнію, благодаря той глубокой тайнѣ, которой
окружено было все то-, что касалось нашихъ политическихъ
тюремъ, мы очень мало знаемъ о томъ, кто именно сидѣлъ,
кто томился въ шлиссельбургскихъ казематахь въ теченіе
40-хъ, 50-хъ и 60 хъ годовъ прошлаго столѣтія. Обо всей
этой эпохѣ у насъ имѣются лишь самыя отрывочныя, самыя
скудныя и случайныя свѣдѣнія. Лишь въ самое послѣднее
время тайны и секреты стараго режима начинаютъ нару-
шаться и мало по малу выходить наружу.
Что-же представляли изъ себя тѣ люди, которые въ каче-
ствѣ опасныхъ «политическихъ преступниковъ» запирались
за желѣзныя рѣшетки старой шлиссельбургской тюрьмы? Без-
спорно, конечно, что среди эгихъ людей попадались иногда
убѣжденные революціонеры, въ родѣ М. А. Бакунина или
Бронислава Шварце, но не подлежитъ также сомнѣнію и то,
что огромное большинство шлиссельбургскихъ узниковь первой
половины ХІХ-го столѣтія состояло изъ людей совершенно
мирныхъ, чуждыхъ всякихъ революціонныхъ стремленій, пре-
слѣдовавшихъ лишь чисго культурныя цЬли и мечтавшихъ о
самыхъ скромныхъ и минимальныхъ реформахъ въ обще-
ственной жизни.
— 37
Въ доказательство этого можно было бы привести множе-
ство примѣровъ и фактовъ. Сколько, напримѣръ, нужно было
«николаевскимъ жандармамъ» проявить злостныхъ стараній,
чтобы придать революціонную окраску такой организаціи, какъ
«общество святыхъ Кирилла и Мефодія» или-же кружку моло-
дежи, группировавшемуся около Петрашевскаго.
Когда въ концѣ 40- годовъ (30-го мая 1847 года), въ
Шлиссельбургъ былъ заключенъ главный участникъ «Обще-
Стзрая тюрьма лѣтомъ.
ства свв. Кирилла и Мефодія», Н. И. Гулакъ, то онъ,
«удаляясь въ отведенный для него казематъ», обратился къ
коменданту съ единственной просьбой. Онъ просилъ пріобрѣсти
для него... «греческій подлинникъ трагедій Эврипида, такъ
какъ намѣревался перевести ихъ во время своего заключенія
на русскій языкъ».
Цѣлые три года Гулакъ провелъ въ одиночномъ казематѣ,
при чемъ изо дня въ день усердно занимался переводами
Старая тюрьма лѣтомъ.
38 —
греческихъ классиковъ. Наконецъ, 30 мая 1850 года, «по
полученіи свѣдѣній отъ коменданта Шлиссельбургской крѣ-
пости о томъ, что во время своею трехлѣтняго заключенія
Гулакъ велъ себя скромно и въ образѣ его мысли ничего
предосудительнаго замѣчено не было», онъ былъ выпущенъ
изъ крѣпости и сосланъ въ Пермь, подъ отражавшій надзоръ
полиціи... х) Таковъ былъ этотъ ужасный заговорщикъ.
II.
Помимо жестокости, которую мы уже отмѣтили, какъ ха-
рактерную черту русской бюрократіи, представители послѣд-
ней всегда отличались необыкновенной подозрительностью.
Можно подумать что русскіе сановники постоянно испытывали
чувство страха за прочность своего положенія, никогда не
были увѣрены въ устойчивости этого положенія и вѣчно опа-
сались и трепетали за свою власть, за свои прерогативы.
Благодаря этому въ Россіи никогда не прекращались го-
ненія на мысль, на идею, на всякое культурное и просвѣти-
тельное начинаніе. Чтобы нагляднѣе показать, насколько
сурово расправлялось въ подобныхъ случаяхъ бюрократи-
ческое правительство, мы приведемъ здѣсь два-три случая
изъ разныхъ эпохъ русской исторической жизни, находящихся
въ связи съ исторіей Шлиссельбургской крѣпости.
Случай первый относится къ царствованію Екатерины
Великой и касается одного малоизвѣстнаго, но чрезвычайно
симпатичнаго писателя того времени—поручика Федора Кре-
четова, который, видя кругомъ себя возмутительныя картины
•безправія и произвола, болѣлъ о горѣ родины, и «спасеніе
государства видѣлъ въ уничтоженіи самодержавія и замѣнѣ,
«го конституціоннымъ образомъ правленія». Повѣривъ, какъ
и многіе, въ искренность обѣщаній, разсыпанныхъ въ раз-
1) И. И. Стороженко: «Кирилла — Мефодіевекіе заговорщики".
«Кіевская старина", 1906 г., февраль.
— 39 —
ныхъ указахъ императрицы, Кречетовъ мечталъ о широкой
общественной дѣятельности на пользу родины. Между прочимъ
онъ проектировалъ организацію особаго «всенароднаго, воль-
наго, къ благодѣтельствованію всѣхъ общества». О необхо-
димости устройства такого общества онъ подаетъ цѣлый рядъ
прошеній императрицѣ, синоду, митрополиту, разнымъ вель-
можамъ и т. д.; въ своихъ воззваніяхъ къ гражданамъ, жен-
щинамъ и духовенству онъ горячо доказываетъ пользу на-
роднаго просвѣщенія и настоятельную необходимость скорѣй-
шаго открытія школъ.
И вотъ такая-то, чисто культурная дѣятельность признается
вредною и опасною для общественнаго спокойствія. Крече-
това арестуютъ, заключаютъ въ Петропавловскую крѣпость,
отъ него отбираютъ всѣ его рукописи, записки, и назна-
чается строжайшее слѣдствіе.
Сыскъ былъ направленъ на выясненіе не дѣйствій, не
преступленій обвиняемаго, — таковыхъ не было,—а на его
мысли, желанія, слова. «Изъ всѣхъ его (Кречетова) мыслей
и произносимыхъ имъ словъ видно,—писалъ въ своемъ до-
кладѣ генералъ-прокуроръ Самойловъ, — что онъ не хочетъ
чтобъ были монархи, а заботится болѣе о равенствѣ и воль- ,
ности для всѣхъ вообще, ибо онъ, между прочимъ, сказалъ,
что разъ дворянамъ сдѣлали вольность, для чего-же не распро-
странить оную и на крестьянъ, вѣдь и они такіе же чело-
вѣки».
Конечно, либеральная императрица, пришла въ ужасъ
отъ такихъ опасныхъ идей, и вотъ является высочайшее
повелѣніе о немедленномъ заточеніи Кречетова въ Шлиссель-
бургскую крѣпость. Утромъ, въ первый день Рождества, 25
декабря 1794 года «секретный арестантъ Федоръ Кречетовъ»
былъ привезенъ въ Шлиссельбургъ и тотчасъ же запертъ въ
въ одиночномъ казематѣ. При этомъ фельдъегерь, доставившій
новаго узника, объявилъ коменданту крѣпости высочайшее
повелѣніе о томъ, чтобы содержать арестанта «наикрѣп-
— 40 —
чайте» и всячески наблюдать зг. тѣмъ, чтобы онъ никакихъ,
разговоровъ и сообщенія ни съ кѣмъ не имѣлъ» *).
Кречетовъ пробылъ въ ужасномъ заключеніи шесть лѣтъ.
Когда въ 1801 году, по случаю вступленія на престолъ
Александра І-го, онъ былъ выпущенъ на свободу, то «ока-
зался совершенно больнымъ и неспособнымъ ни къ какому
труду»... Но за то онъ былъ уже болѣе не опасенъ для само-
державной бюрократіи.
Случай второй относится къ царствованію другого, не
менѣе либеральнаго ииперагора Александра І-го. Суще-
ствуетъ рядъ свидѣтельствъ, удостовѣряющихъ, что Александръ,
будучи великимъ княземъ, не задолго до убійства Павла, со-
глашался на то, чтобы заговорщики потребовали. отреченія
у его отца, при чемъ со своей стороны онъ обѣщалъ «даро-
•> вать конституцію» Но, сдѣлавшись императоромъ, Алек-
сандръ І-й началъ ревниво оберегать «незыблемые устои»
самодержавнаго строя, и для сторонниковъ конституціоннаго
управленія находилось только одно мѣсто—въ казематахъ
Шлиссельбургской крѣпости.
Такая судьба постигла, напримѣръ, въ 1818 году пол-
ковника Бока «за намѣреніе его представить лифлянд-
скому дворянству проектъ введенія въ Россіи представитель-
наго правленія». Въ Шлиссельбургѣ его продержали цѣлые
десять лѣтъ въ одиночномъ заключеніи. Этимъ онъ былъ дове-
денъ до сумасшествія 8).
Политическія и соціальныя движенія, происходившія въ
русскомъ народѣ и обществѣ обыкновенно немедленно же
сказывались въ Шлиссельбургѣ, такъ какъ правительство,
подавивъ эти движенія, разгромивъ организаціи, преслѣдо-
вавшія освободительныя задачи, спѣшило запереть ихъ участ-
') М. Корольковъ: „Поручикъ Федоръ Кречетовъ". „Выдое“ 1906 г.,
апрѣль, стр. 60.
2) Вступительная статья В. И. Семевскаго къ сочиненію А. Г.
Врикнера: „Смерть Павла І-го". Спб., 1007 г., етр. XIV.
’) Тамъ-жѳ.
— 41 —
пиковъ въ казематы Шлиссельбургской и Петропавловской
крѣпостей. Такъ было, между прочимъ, и съ участниками
той революціонной вспышки, которой ознаменовалось восше-
ствіе на престолъ Николая І-го.
Изъ декабристовъ въ Шлиссельбургской крѣпости томи-
лись: подполковникъ Іосифъ Викторовичъ Поджіо—цѣлые
восемь лѣтъ, затѣмъ Михаилъ и Николай Бестужевы—съ
сентября 1826 по сентябрь 1827 года,—далѣе другъ Пуш-
кина, Иванъ Ивановичъ Пущинъ—до конца 1827 года, ге-
нералъ-интендантъ 2 арміи Юшневскій, мичманъ гвардей-
скаго экипажа Дивовъ, подпоручики артиллерійскихъ бри-
гадъ Пестовъ и Андреевичъ, далѣе Александръ Поджіо, Гор-
бачевскій, Ватковскій, князь Барятинскій и нѣкоторые другіе.
Когда послѣ суда и казней декабристовъ начали отправ-
лять изъ Петербурга въ Сибирь, то ихъ везли не чрезъ
Москву, а окольнымъ путемъ, сначала по ярославскому тракту
чрезъ Шлиссельбургъ, Рыбинскъ, Ярославль, а затѣмъ на
Кострому, Пермь, Екатеринбургъ и т. д., при чемъ отправляли
не иначе какъ по ночамъ. Такимъ образомъ, одной изъ пер-
выхъ станцій на пути декабристовъ въ Сибирь былъ Шлис-
сельбургъ съ его мрачной крѣпостью, одинъ видъ которой
вызывалъ тяжелыя думы у изгнанниковъ, ссылаемыхъ на
каторгу и поселеніе и находившихся подъ впечатлѣніемъ
одиночнаго заточенія, только что испытаннаго ими въ Петро-
павловской крѣпости.
«Съ безпокойнымъ чувствомъ, съ мрачными думами при-
ближался я къ Шлиссельбургу, — писалъ баронъ Розенъ, —
опасался, чтобы не оставили насъ въ его стѣнахъ. Я зналу^-^'
что нѣсколько человѣкъ изъ моихъ товарищей содержали®^' 5$
тамъ послѣ приговора, а, право, нѣтъ ничего хуже, какъ си^ Ц
дѣть въ крѣпости»... Но вотъ «тройки повернули вправо
селенію, и я перекрестился» *). То же самое писалъ Н.
Басаргинъ и многіе другіе.
’) Въ ссылку. Записки декабриста. Сочин. барона А. Розена.
2-ѳ изд. М. 1900 г., стр. 104.
— 42 —
Безпощадная расправа, учиненная Николаемъ І-мъ надъ
декабристами, не надолго, однако, заглушила въ русскомъ
обществѣ порывы и стремленія протестующаго, оппозиціон-
наго характера. Гнетъ былъ слишкомъ тяжелъ и потому не
могъ не вызывать противъ себя протеста и желанія борьбы
съ нимъ. И вотъ, уже въ 1827 году въ Москвѣ полиція на-
падаетъ на слѣды организованнаго кружка, который ставилъ
себѣ цѣлью «борьбу съ тираномъ» и пытался пропагандиро-
вать мысль о необходимости «конституціоннаго правленія».
Кружокъ этотъ, получившій названіе «Тайнаго общества
братьевъ Критскихъ», какъ извѣстно, состоялъ изъ молодежи,
главнымъ образомъ студентовъ московскаго университета и
мелкихъ чиновниковъ разныхъ канцелярій. Хотя въ сущно-
сти вся дѣятельность членовъ этого «Тайнаго общества»
состояла лишь въ либеральныхъ разговорахъ и въ пѣніи
«дерзновеннѣйшихъ стиховъ», тѣмъ не менѣе всѣ они по-
несли тяжелую кару: одни были заключены въ тюрьму Соло-
вецкаго монастыря, другіе—въ Шлиссельбургскую и Шварт-
гольмскую крѣпости. Въ Шлиссельбургъ попали двое: сту-
дентъ Василій Критскій и канцелярскій чиновникъ Кремлев-
ской экспедиціи Данила Тюринъ.
Далѣе мы скажемъ, какъ трагически отозвалось заточеніе
въ шлиссельбургскомъ казематѣ на одномъ изъ этихъ узни-
ковъ.
Въ 1834 году въ той же Москвѣ возникаетъ новое поли-
тическое дѣло о «о лицахъ, пѣвшихъ пасквильные стихи».
Къ этому дѣлу привлекается много разныхъ лицъ, между про-
чимъ Герценъ и Огаревъ. Дѣлу придано было значеніе глав-
нымъ образомъ потому, что въ стихахъ, которые распѣвали
лица, привлеченныя къ слѣдствію, больше всего доставалось
представителямъ русскаго самодержавія.
Главными виновниками по этому дѣлу признаны были:
университетскій товарищъ Герцена Владиміръ Игнатьевичъ
Соколовскій, авторъ поэмы «Мірозданіе» и переводчикъ Гейне,
затѣмъ отставной поручикъ Ибаевъ, чиновникъ Уткинъ и
— 43 —
художникъ Сорокинъ. Императоръ Николай I въ особой ре-
золюціи приказалъ Соколовскаго, Уткина и Ибаева заклю-
чить «года на три въ Шлиссельбургъ», а затѣмъ «допустить
къ службѣ въ отдаленныхъ мѣстахъ».
Но всесильный шефъ жандармовъ Бенкендорфъ счелъ
болѣе удобнымъ засадить этихъ трехъ лицъ не на три года,
а «на неопредѣленное время». И это послѣднее рѣшеніе и
Шлиссельбургская крѣпость.
(Съ картины Гофмана).
было приведено въ исполненіе. Въ Шлиссельбургѣ заключенныхъ
постигла обычная судьба: Соколовскій опасно заболѣлъ, Ибаевъ
сошелъ съ ума, Уткинъ умеръ въ казематѣ въ 1837 году.
III.
Условія тюремнаго режима въ Шлиссельбургской крѣпости
постоянно мѣнялись, сообразно политическимъ воззрѣніямъ и
вѣяніямъ, которыя господствовали въ правительствѣ въ тотъ
Шлиссельбургская крѣпость.
(Съ картины Гофмана).
— 44 —
или другой моментъ. А такъ какъ въ высшихъ бюрократи-
ческихъ сферахъ большею частію господствовали реакціон-
ныя настроенія, то понятно, что за весьма небольшими пе-
рерывами, крѣпостной режимъ отличался необычной стро-
гостью.
Къ тому же положеніе заключенныхъ въ русскихъ тюрь-
махъ и крѣпостяхъ часто крайне отягчается вслѣдствіе того
наглаго и возмутительнаго воровства или казнокрадства, ко-
торое искони вѣковъ составляетъ характерную, отличительную
черту русской бюрократіи вообще и тюремной и крѣпостной
администраціи въ частности. Каждый комендантъ крѣпости,
каждый смотритель тюрьмы при расходованіи денегъ, отпу-
скаемыхъ казною на содержаніе заключенныхъ, обыкновенно
употребляетъ всѣ усилія для того, чтобы возможно больше
«урвать въ свой карманъ».
На эти безобразія, между прочимъ, жаловался въ своихъ
воспоминаніяхъ декабристъ М. А. Бестужевъ. По его сло-
вамъ, генералъ-майоръ Плутановъ, управлявшій Шлиссель-
бургской крѣпостью въ теченіе 30 лѣтъ, обратилъ Шлиссель-
бургскую тюрьму «въ родъ аренды для себя и своихъ тю-
ремщиковъ на счетъ желудковъ несчастныхъ затворниковъ,
получавшихъ едва гривну мѣдью на дневной харчъ, когда
положено было выдавать по 50 копѣекъ ассигнаціями» ’).
Не трудно представить себѣ, каково было содержаніе и
питаніе людей на «гривну мѣдью» въ сугки! Можно ли уди-
вляться послѣ этого, что заключенные въ Шлиссельбургской
крѣпости почти постоянно болѣли цынгой, часто въ тяжелой
формѣ.
Такъ, напримѣръ, содержавшійся въ Шлиссельбургской
тюрьмѣ въ пятидесятыхъ годахъ Михаилъ Александровичъ
Бакунинъ настолько серьезно заболѣлъ цынгой, что лишился
всѣхъ своихъ зубовъ.
Особенно тяжело отзывалось заключеніе въ шлиссельбург-
' 1) «Русская Старина", 1870 г., томъ 2.
45 -
скихъ казематахъ ва молодыхъ людяхъ, еще не окрѣпшихъ
въ жизненной борьбѣ. Многіе изъ нихъ безвозвратно гибли
въ первые же годы заточенія. Обычной развязкой въ этихъ
случаяхъ являлись два исхода: ранняя, преждевременная
смерть или сумагаествіе. Чтобы не быть голословнымъ, при-
веду хотя два примѣра.
Семнадцатилѣтній студентъ московскаго университета Ва-
силій Критскій, обвиненный «въ вольномысліи» и принадлеж-
ности къ тайному обществу,—по резолюціи Николая I,—былъ
заточенъ въ Шлиссельбургскую крѣпость въ 1828 году. Зато-
ченіе это, по принятому обычаю, было обставлено глубокой
тайной, такъ что даже родная мать заключеннаго, несмотря
на всѣ свои поиски и хлопоты, не могла узнать, гдѣ нахо-
дится ея любимый сынъ.
На молодомъ, неокрѣпшемъ организмѣ крѣпостное зато-
ченіе сказалось самымъ роковымъ образомъ: юноша началъ
болѣть, хирѣть, чахнуть и 21 мая 1831 года Василій Крит-
скій умеръ въ шлиссельбургскомъ казематѣ «отъ изнуритель-
ной лихорадки». Смерть его администрація долгое время тща-
тельно скрывала отъ матери и только въ 18зб году шефъ
жандармовъ Бенкендорфъ нашелъ возможнымъ сообщить ма-
тери о смерти ея сына1).
Не менѣе печальна была судьба Другого семнадцатилѣт-
няго юноши, корнета Григорія Раевскаго, заключеннаго въ
Шлиссельбургъ въ 1824 году по дѣлу его родного брата Вла-
диміра Раевскаго. Майоръ Владиміръ Раевскій, состоявшій
членомъ «Союза благоденствія», а затѣмъ «Южнаго тайнаго
общества», былъ арестованъ на югѣ Россіи въ 1822 году за
пропаганду среди солдатъ и «необузданное вольнодумство».
Дѣлу ею придано было особенно важное значеніе, оно произ-
водилось въ строгомъ секретѣ, вслѣдствіе чего его родные не
могли ничего узнать о причинахъ, вызвавшихъ его арестъ
и строжайшее одиночное заключеніе.
х) «Тайное общество братьевъ Критскихъ*, М. К. Лемке. „Былое", «
190(> г., іюнь.
— 46 —
Младшій братъ Владиміра Раевскаго, Григорій, 17-лѣтній
юноша, питавшій горячую и нѣжную привязанность къ аре-
стованному брату, неотступно умолялъ отца разрѣшить ему
поѣхать въ Одессу, чтобы разузнать тамъ о причинахъ
ареста брата Владиміра и въ то же время по возможности
помочь ему въ его тяжеломъ положеніи. «Отказъ отца только
усилилъ желаніе молодого человѣка, и онъ рѣшился поѣхать
безъ разрѣшенія».
«Пріѣхавъ въ Одессу, по молодости и неопытности, онъ
проговорился; а такъ какъ дѣло маіора Раевскаго считалось
очень важнымъ, то о намѣреніи Григорія Раевскаго сейчасъ
же донесли Ланжерону, бывшему генералъ-губернатору. Лан-
жеронъ донесъ по начальству». Корнета Раевскаго схватили
и увезли въ Шлиссельбургскую крѣпость. Его тоже заподо-
зрили въ преступной дѣятельности и привлекли къ дѣлу').
Шлиссельбургскій казематъ оказалъ свое дѣйствіе: моло-
дой человѣкъ сошелъ съ ума. Несмотря на вто, несчастнаго
больного продолжали держать въ одиночномъ заключеніи еще
въ теченіе нѣсколькихъ лѣтъ. Только осенью 1827 года за-
кончилось его дѣло, послѣ чего онъ былъ доставленъ въ имѣ-
ніе отца и отданъ «подъ присмотръ родственниковъ»...
Такъ гибли, такъ калѣчились въ шлиссельбургскихъ за-
стѣнкахъ молодыя жизни...
*) П. Е. Шеголевъ: «Первый декабристъ Владиміръ Раевскій”.
Стр. 67 -68.
В. Н. Каразинъ.
<Деспотимзмъ громко го-
воритъ, что онъ не можетъ ѵ
ужиться съ просвѣщеніемъ».
Грановскій.
I.
Насколько легко было попасть въ Шлиссельбургскую крѣ-
пость въ былыя времена даже при либеральномъ и добро-
душномъ государѣ лучше всего доказываетъ случай съ Кара-
зинымъ—извѣстнымъ общественнымъ дѣятелемъ начала XIX'
столѣтія.
Несмотря на несомнѣнныя и крупныя заслуги передъ роди-
ной и русской культурой, несмотря на крайнюю умѣренность
своихъ политическихъ убѣжденій, несмотря наконецъ на то,
что онъ былъ лично извѣстенъ государю Александру І-му,
который одно время относился къ нему, повидимому, съ ду-
шевнымъ и искреннимъ расположеніемъ—Каразинъ въ одинъ
прекрасный день былъ схваченъ, отправленъ въ Шлиссель-
бургъ и запертъ въ казематъ. Это случилось въ 1в20 году.
Зачто? Почему?—на эти вопросы,—какъ мы увидимъ далѣе,
исторія очень долгое время не могла дать сколько-нибудь точ-
ныхъ и опредѣленныхъ отвѣтовъ. Съ другой стороны и самая лич-
ность Каразина—сложная и крайне своеобразная—не можетъ,
считаться достаточно выясненной. Благодаря этому и въ на-
стоящее время въ литературѣ можно нерѣдко встрѣтить діаме-
трально противоположные взгляды относительно оцѣнки обще-
ственнаго значенія Каразина и характера его дѣятельности.
— 48 —
На ряду съ восторженными панегириками, которые ста-
вятъ Каразина на пьедесталъ, какъ благороднаго, безкорыст-
наго и смѣлаго дѣятеля на пользу родины, — встрѣчаемъ
суровые и рѣзкіе отзывы, рисующіе Каразина крѣпостникомъ,
человѣкомъ двуличнымъ, относившимся враждебно къ либе-
ральнымъ стремленіямъ передовой части русскаго общества
20-хъ годовъ и готовымъ на всевозможные компромиссы ’)•
Замѣчательно, что и при жизни Каразина отношеніе къ
нему образованнаго общества было крайне различно. Въ то
время, какъ у себя въ Лалор ссіи,—гдѣ главнымъ образомъ
протекла его дѣятельность, — Каразинъ до самой своей смерти
пользовался большой популярностью и уваженіемъ широкихъ
слоевъ мѣстнаго общества.—въ печати того времени нахо-
димъ въ высшей степени рѣзкія нападки и обвиненія его въ
двуличности и хамелеонствѣ, а также намеки на его заиски-
ванія передъ сильными міра сего.
Говоря это, мы имѣемъ вь виду главнымъ образомъ тѣ
жестокія строчки извѣстнаго стихотворенія Воейкова «Домъ
сумасшедшихъ», которыя направлены противъ Каразина:
„Вотъ въ передней рабъ —писатель,
Каразинъ — хамелеонъ,
Земледѣлъ, законодатель!
Взглянемъ, что мараетъ онъ?
Пѣснь свободѣ, деспотизму,
Возгласъ всѣмъ божкамъ земнымъ,
Гимнъ похвальный атеизму
И акафистъ всѣмъ святымъ".
') Примѣромъ такого рода панегириковъ можетъ служить біогра-
фическій очеркъ Я. В. Абрамова: „В. Н. Каразинъ, его жизнь и обще-
ственная дѣятельность*,—вошедшій въ извѣстную серію изданій
покойнаго Ф. Ф. Павленкова подъ названіемъ: «Жизнь замѣчатель-
ныхъ людей". Отрицательное-ж? отношеніе къ Каразину особенно
рѣзко сказалось въ статьѣ В. И. Семевскаго, напечатанной въ 1893
году въ «Вѣстникѣ Европы*, № 2—„Нѣсколько словъ о Каразинѣ*.
- 49 —
Насколько былъ правъ сатирикъ, бичуя извѣстнаго обще-
ственнаго дѣятеля съ несомнѣнными заслугами передъ роди-
ной такими безпощадными словами—сказать сейчасъ довольно
трудно, такъ какъ дѣятельность Каразина до сихъ поръ еще
вполнѣ не выяснена, многіе весьма важные документы, касаю-
щіеся этой дѣятельности,—какъ, напримѣръ, нѣкоторыя его
записки государю,—до сихъ поръ еще не опубликованы.
Необходимо, однако, имѣть въ виду, что поколѣніе, слѣдо-
вавшее за современниками Каразина, совершенно не раздѣ-
ляло взгляда Воейкова и относилось къ личности и дѣятель-
ности этого человѣка съ искреннимъ сочувствіемъ и уваже-
ніемъ. Такъ, по крайней мѣрѣ, можно судить по отзывамъ
многихъ представителей 40 хъ и 50-хъ годовъ. Г. П. Дани-
левскій, которому въ дѣтствѣ пришлось однажды видѣть Кара-
зина, вспоминаетъ о немъ съ глубокимъ чувствомъ.
Съ горячей симпатіей относится къ личности Каразина и
его дѣятельности А. И. Герценъ. .Въ моей первой юности,—
говоритъ онъ,—я видалъ раза два-три Василія Назаровича
Каразина, помню, что мой отецъ разсказывалъ объ его письмѣ
къ Александру I, объ его близости къ нему и о быстромъ
паденіи... Въ порывистой, многосторонней, исполненной ини-
ціативы дѣятельности Каразина все захватывало вниманіе",
всего больше то, чего наша печать въ силу „цензурныхъ
колодокъ" совсѣмъ не имѣла возможности касаться.
Герценъ рисуетъ Каразина какъ „неутомимаго работника
на общую пользу, бравшагося за все, и за все съ необыкно-
венной энергіей, толкавшагося во всѣ двери и встрѣтившаго
вездѣ отпоръ, препятствія и невозможность въ этой средѣ
произвести что нибудь путное" ').
Каразинъ родился 30 января 1773 года въ имѣніи . отца,
въ селѣ Кручикъ, Харьковской губерніи. Семнадцатилѣтнимъ
юношей онъ поступилъ сержантомъ въ лейбъ-гвардіи Семе-
0 Герценъ: .Императоръ Александръ I и В. Н. Каразинъ*
Изданіе Ф. Павленкова. СНВ., 1906 г., стр. 5.
4
50 -
новскій полкъ. Служба въ гвардіи въ то время была льготная,
и гвардейцы имѣли массу свободнаго времени. Крайне любо-
знательный отъ природы, Каразинъ все свободное время
посвящалъ чтенію и научнымъ занятіямъ, всячески стараясь
пополнить свое образованіе.
Вскорѣ онъ совсѣмъ оставилъ службу въ полку, чтобы
„изучать Россію и заниматься точными науками". Между
прочимъ, онъ аккуратно посѣщалъ лучшее изъ тогдашнихъ
петербургскихъ высшихъ учебныхъ заведеній—горный корпусъ,
ревностно изучая разныя отрасли естествознанія. Владѣя
тремя иностранными языками, Каразинъ въ то же время
прилежно занимался изученіемъ общественныхъ наукъ. Безъ
сомнѣнія, Герценъ имѣлъ полное основаніе утверждать, что
образованіе Каразина отличалось „рѣдкой многосторонностью".
При этихъ условіяхъ Каразинъ не могъ, разумѣется, не
видѣть тяжелаго и безотраднаго положенія, въ какомъ нахо-
дилась въ то время Россія, не могъ не замѣчать глубокихъ
язвъ, которыя разъѣдали государственный организмъ. Деспо-
тизмъ и произволъ бюрократіи, полное отсутствіе законности,
безправіе гражданъ, крѣпостное рабство? злоупотребленія
властью помѣщиковъ—феодаловъ, келейный судъ, взяточни-
чество чиновниковъ и особенно полиціи, жалкое состояніе
промышленности и торговли, бездушный канцеляризмъ въ дѣ-
лахъ вѣры и суровыя, безпощадныя преслѣдованія за рели-
гіозныя разномыслія и т. д.
Съ другой стороны его поражалъ крайне низкій уровень
интеллектуальнаго развитія большей части русскаго общества
и глубокое невѣжество, царившее въ народныхъ массахъ.
И вотъ въ его головѣ назрѣваютъ мысли о необходимости
коренныхъ реформъ въ общественной жизни, и вмѣстѣ съ
тѣмъ планы широкой и энергической дѣятельности въ ви-
дахъ распространенія образованія и просвѣщенія. Но обще-
ственныя условія того времени были таковы, что не остав-
ляли ни малѣйшей надежды на возможность проведенія по-
добной программы въ жизнь.
— 51 -
Россіей въ то время управлялъ Павелъ,—тотъ Павелъ,
относительно котораго умѣренный и консервативный Карам-
зинъ утверждалъ, что «Павелъ отнялъ у казни стыдъ, а у
награды честь». Герценъ, съ присущей ему рѣзкостью, обык-
новенно называлъ Павла «гатчинскимъ тигромъ».
Это было время (1798 г.) сильнѣйшаго «разгара павлов-
скаго безумія». «Когда молодой человѣкъ вглядѣлся въ поло-
женіе несчастной Россіи», стонавшей подъ игомъ деспотиче-
скаго самодурства, «такой ужасъ, такое отвращеніе, такое
отчаяніе овладѣли его душой, что онъ рѣшился, во что бы
то ни стало, уѣхать въ чужіе края». Но сдѣлать это было
не такъ-то легко: заграничные паспорта были запрещены.
Каразину было категорически отказано въ разрѣшеніи ѣхать
. за границу. Тогда онъ рѣшился бѣжать изъ родины, которая
становилась для него тюрьмой.
Но попытка эмиграціи не удалась: при переправѣ черезъ
Нѣманъ, Каразина схватили драгуны, арестовали его и отпра-
вили въ Ковно. «Гибель Каразина была неминуема». Въ этомъ
положеніи онъ обратился «къ самому опасному и несбыточ-
ному средству, но оно спасло его». Предупреждая офиціаль-
ное донесеніе, онъ послалъ съ эстафетой письмо на имя импе-
ратора,—въ которомъ откровенно и смѣло объяснялъ мотивы,
вынудившіе его бѣжать изъ Россіи.
«Государь!—писалъ между прочимъ Каразинъ,—«прими
мое признаніе: я желалъ укрыться отъ твоего правленія
страшась его жестокости. Многіе примѣры, разнесенные
молвою въ пространствѣ царства твоего, молвою вѣроятно
удесятеренные, грозили мысли и воображенію день и ночь.
Я не зналъ за собою вины. Въ уединеніи сельской жизни
не могъ я имѣть ни случаевъ, ниже поводовъ оскорбить тебя.
Но свободный образъ моихъ мыслей могъ быть уже.преступ- ѵ
леніемъ...-»
Павелъ былъ пораженъ этимъ письмомъ, этой искрен-
ностью, этимъ смѣлымъ обвиненіемъ его въ жестокости, отъ
которой люди даже ни въ чемъ неповинные вынуждены спа-
4*
- 52 —
саться бѣгствомъ за границу. Застигнутый врасплохъ, онъ
рѣшаетъ поразить молодого «преступника» своимъ велико-
душіемъ.—Когда Каразинъ былъ приведенъ во дворецъ, Па-
велъ обратился къ нему съ такими словами:
— <Я докажу тѳбѣ, молодой человѣкъ, что ты ошибаешься,
что служба въ Россіи можетъ быть не дурна и при мнѣ...
При комъ хочешь ты служить?»
«Хотя намѣреніе Каразина перебраться черезъ границу,—
замѣчаетъ Герценъ,—и не было доказательствомъ особенно
сильнаго желанія испытывать прелесть павловской службы,
но тутъ разсуждать было нечего. Каразинъ назвалъ Трощин-
скаго; Павелъ велѣлъ его опредѣлить и оставить въ покоѣ».
Такимъ образомъ началась случайная подневольная служба,
которая, конечно, не могла дать Каразину никакого нрав-
ственнаго удовлетворенія.
II.
Но вотъ Павелъ сходить со сцены... Россія вздохнула
свободнѣе. Удушливая атмосфера начинаетъ понемногу про-
ясняться. Личность новаго молодого государя, о добротѣ,
мягкости и либерализмѣ котораго распространялись слухи,
вызываетъ въ обществѣ надежды. Это настроеніе передается
впечатлительному и въ то же время практическому Каразину,
который тотчасъ-же начинаетъ мечтать воспользоваться бла-
гопріятнымъ моментомъ, чтобы при помощи молодого, либе-
ральнаго государя осуществить свои идеи и планы относи-
тельно общественныхъ реформъ, а также культурной дѣя-
тельности и широкой постановки дѣла народнаго образованія.
Въ этихъ видахъ онъ пишетъ государю большое анонимное
письмо, которое ему удается доставить въ кабинетъ Алек-
сандра.
Послушаемъ разсказъ Герцена объ этомъ эпизодѣ. «Про-
шло дней десять послѣ смерти Павла. Во дворцѣ былъ боль-
шой пріемъ; радостныя лица, одѣтыя въ глубокій трауръ,
— 53 —
входили, выходили, низко кланялись, повторяли раболѣпныя
фразы. Застѣнчивый Александръ, мало привыкшій къ этой
работѣ и къ этой роли бога, передъ которымъ все падаетъ,
на котораго все уповаетъ, утомленный, вошелъ послѣ пріема
въ свой кабинетъ и бросился на кресло передъ своимъ ра-
бочимъ столомъ. На его столѣ, въ его кабинетѣ, въ который
никто не смѣлъ входить, лежало толстое письмо... запеча-
танное и надписанное ему.
«Онъ сорвалъ печать и развернулъ письмо; по мѣрѣ чте нія
глаза его наполнялись слезами, щеки горѣли; онъ положилъ
письмо и крупныя слезы продолжали катиться по его щекамъ.
Ихъ видѣли графъ Паленъ и Трощикскій.
— «Господа,—сказалъ имъ государь,—неизвѣстный чело-
вѣкъ положилъ на мой столъ это письмо; оно безъ подписи,
сыщите мнѣ непремѣнно, кто его писалъ» (страница 12).
«На другой день Трощинскій доложилъ государю, что
привезъ автора письма, что онъ чиновникъ одной изъ его
канцелярій, Василій Назаровичъ Каразинъ. Государь, отпу-
стивъ Трощинскаго, пригласилъ Каразина въ кабинетъ и,
оставшись съ нимъ одинъ, спросилъ его:
— Вы писали ко мнѣ это письмо?
— Виноватъ, государь,—отвѣчалъ Каразинъ.
— Дайте-же мнѣ обнять васъ за него, благодарю васъ,
я желалъ бы, чтобъ у меня больше было такихъ подданныхъ.
Продолжайте всегда со мной говорить такъ откровенно,
продолжайте Всегда говорить мнѣ правду!
Государь прижалъ его къ своей груди, и Каразинъ, рыдая,
какъ ребенокъ, бросился къ его ногамъ со словами: «Кля-
нусь, что буду всегда говорить правду».
Александръ усадилъ его, долго бесѣдовалъ съ нимъ, велѣлъ
ему писать къ себѣ въ собственныя руки, двери кабинета
были отрыты для него...
Маркиза Позу допускать ко мнѣ
Впередъ безъ всякаго доклада*...
- 54 —
Такимъ образомъ совершенно неожиданно для Каразина
открылась возможность заявлять о недостаткахъ и темныхъ
сторонахъ государственной жизни и дѣятельности, и указы-
вать на необходимость тѣхь или иныхъ улучшеній и реформъ.
Этой новой дѣятельности Каразинъ отдается со всѣмъ пыломъ
его кипучей энергіи; его разносторонняя научная подготовка
пригодилась здѣсь какъ нельзя болѣе.
«Неутомимая дѣятельность Каразина и глубокое научное
образованіе его были поразительны,—говоритъ Герценъ,—онъ
былъ астрономъ и химикъ, агрономъ, статистикъ, не риторъ,
какъ Карамзинъ, не доктринеръ, какъ Сперанскій, а живой
человѣкъ, вносившій во всякій вопросъ совершенно новый
взглядъ» и вѣрно опредѣлявшій потребности современной
жизни.
«Для Александра такой человѣкъ былъ кладъ, казалось,
что онъ понялъ это»... «Сначала императоръ безпрестанно
посылаетъ за нимъ, пишетъ ему собственноручныя записки.
Каразинъ, упоенный успѣхомъ, удесятеряетъ свои силы, пи-
шетъ проекты, между прочимъ, проектъ министерства просвѣ-
щенія, подаетъ записку объ искорененіи рабства (т. е. крѣ-
постнаго состоянія) въ народѣ, въ которой прямо говоритъ,
что послѣ того, какъ дворяне освобождены имъ дарованной
грамотой, чередъ за крестьянами; вмѣстѣ съ этимъ пишетъ
о народныхъ школахъ, составляетъ самъ два кахетизиса,
одинъ свѣтскій (курсивъ Герцена), одинъ духовный» и т. д.
Затѣмъ вдругъ, въ самый разгаръ своего фавора, «беретъ
отпускъ и пропадаетъ на своей родинѣ, въ Малороссіи. Не
думайте, что онъ поѣхалъ отдохнуть, набрать новыхъ силъ,
такіе люди не устаютъ, нѣтъ, онъ возвращается черезъ нѣ-
сколько недѣль въ Петербургъ съ 618,000 руб. с., которые
онъ вымолилъ, выплакалъ у харьковскаго и полтавскаго
дворянства и купечества, на учрежденіе университета въ
Харьковѣ».
Александръ I хочетъ наградить его, но Каразинъ отка-
зывается.—Я становился, государь, на колѣна передъ дворя-
В. Н. Каразинъ.
^Пй0<иМ№
— 57 —
нами и купцами, я вымаливалъ у нихъ деньги со слезами,
да не будетъ сказано, что я дѣлалъ все это изъ желанія по-
лучить награду».
Государь доволенъ Каразинымъ и его дѣятельностью:
«все идетъ хорошо, но уже замѣтна какая-то непріязненная
сила, которая то тамъ подкатитъ бревно подъ колеса, то тутъ
опуститъ тормазъ».
Выработанный Каразинымъ проектъ министерства народ-
наго просвѣщенія быть утвержденъ, хотя и не въ томъ видѣ,
какъ онъ былъ задуманъ Каразинымъ. «Утвержденъ и проектъ
харьковскаго университета, но колоссальный замыселъ Кара-
зина суживается въ обыкновенные размѣры нѣмецкой провин-
ціальной Носѣ ЗсЬпіе. Каразинъ мечталъ о центральномъ
учебномъ заведеніи, не только всей Малороссіи, но и юго-за-
падныхъ славянъ, даже грековъ. Ему хотѣлось привлечь туда
величайшія знаменитости ученаго міра. Лапласъ и Фихте
согласились ѣхать, вызванные имъ, но правительство нашло *
ихъ не по карману» (стр. 31).
Эти неудачи, однако, не смущаютъ Каразина, и онъ по
прежнему продолжаетъ проявлять кипучую дѣятельность. По
словамъ Герцена, «Каразинъ выписываетъ изъ чужихъ
краевъ, на свой счетъ, въ Харьковъ тридцать два семейства
типографовъ, переплетчиковъ и другихъ работниковъ, является
во дворцѣ вдовствующей императрицы, пишетъ для нея
трактаты о женскомъ воспитаніи, статьи о педагогіи и проч.
Это его нисколько не отрываетъ отъ другихъ порученій
Александра и отъ другихъ предпринятыхъ работъ. Съ неболь-
шимъ въ два года онъ успѣлъ, сверхъ сказаннаго, написать
уставъ для академіи, для университетовъ, для всѣхъ учебныхъ
заведеній, собрать матеріалы для исторіи финансовъ и для
исторіи медицины въ Россіи, заняться собраніемъ первыхъ
статистическихъ свѣдѣній и привести въ порядокъ государ-
ственный архивъ».
17 января 1805 года Харьковскій университетъ, благо-
даря неустаннымъ хлопотамъ Каразина, былъ, наконецъ, от-
— 58
крытъ, и первымъ почетнымъ членомъ его былъ избранъ
Василій Назарьевичъ Каразинъ. Этимъ «разсадникомъ про-
свѣщенія» Украйна всецѣло обязана, конечно, Каразину.
Въ 1804 году Каразину, вмѣстѣ съ Державинымъ, было
поручено произвести слѣдствіе надъ губернаторомъ Лопухи-
нымъ. Крупныя и вопіющія злоупотребленія этого админи-
стратора самодура были раскрыты слѣдствіемъ; несмотря на
сильную поддержку, которую оказывали Лопухину вліятель-
ныя сферы, онъ былъ преданъ суду. Оставалось наградить
слѣдователей; «но уже нитка, по которой маркиза Позу пу-
скали ходить, была коротка».
Ушедшій съ головой въ работу Каразинъ не замѣчалъ,
что дѣлалось вокругъ него. Однажды онъ явился къ государю.
«Государь его принялъ съ насупившимися бровями. Кара-
зинъ стоялъ, какъ пораженный громомъ.
— Ты хвалишься моими письмами?
— Государь... Но государь не далъ ему отвѣтить.
— Посторонніе знаютъ, что я тебѣ писалъ одному и
никому не показывалъ. Ты можешь идти.
Каразинъ вышелъ, и между ними все было кончено. Ка-
разинъ подалъ въ отставку; государь принялъ его просьбу.
«Итакъ, — замѣчаетъ по этому поводу Герценъ,—въ
1804 году императоръ не зналъ, что содержаніе писемъ бы-
ваетъ извѣстно почтовому вѣдомству» (курсивъ Герцена).
Слѣдуетъ, однако, замѣтить, что въ этомъ случаѣ Герценъ
былъ нѣсколько неправъ, утверждая, что съ этого момента
между государемъ и Каразинымъ «все было кончено»,
не правъ потому, что и послѣ этого случая Каразинъ не
разъ писалъ государю разныя записки по вопросамъ перво-
степенной важности. Но съ этихъ поръ Александръ уже иначе
относился къ письмамъ Каразина; за одно письмо, отпра-
вленное Каразинымъ государю въ 1807 году, онъ былъ даже
арестованъ, и ему пришлось недѣлю высидѣть на гауптвахтѣ.
Но за что онъ былъ отправленъ въ Шлиссельбургъ — до по-
слѣдняго времени оставалось совершенно неизвѣстно.
— 59 —
«Причина арестованія Каразина и заключенія его въ
Шлиссельбургскую крѣпость,—писалъ въ 1893 г. В. И. Сѳ-
мевскій,—не разъясняется вполнѣ имѣющимися въ нашей пе-
чати источниками». Многіе объясняли этотъ арестъ и заклю-
ченіе въ крѣпость тѣми смѣлыми заявленіями, которыя были
сдѣланы Каразинымъ въ его запискахъ, представленныхъ пра-
вительству въ 1820 году. Но это была только догадка, хотя и
основанная на словахъ самого Каразина въ его письмѣ къ
императору Николаю. Въ томъ-же 1893 году, В. И. Семев-
скимъ было сдѣлано сообщеніе, проливающее совершенно но-
вый свѣтъ на причины ареста Каразина и его заключенія въ
крѣпость. Вотъ что писалъ по этому поводу почтенный историкъ:
«Незадолго до смерти моего брата, редактора-издателя
«Русской Старины» М. И. Семевскаго, я слышалъ отъ него,
что есть неизданные матеріалы, доказывающіе, что Каразина
заподозрили въ составленіи рѣзкой прокламаціи, найденной у
солдатъ Семеновскаго полка, во время волненій 1820 года *).
(Быть можетъ, поводомъ къ этому подозрѣнію послужила за-
щита солдатъ Семеновскаго полка въ запискахъ, предста-
вленныхъ Каразинымъ Кочубею). Какъ мы слышали, содер-
жаніе этой прокламаціи было совершенно революціонное, и,
слѣдовательно, заподозриваніе Каразина въ ея сочиненіи
было, безъ сомнѣнія, неосновательно, такъ какъ онъ не могъ
написать воззванія, совершенно несоотвѣтствовавшаго его
взглядамъ».
Такимъ образомъ одного подозрѣнія, «совершенно не
основательнаго», было въ то время вполнѣ достаточно для
того, чтобы схватить крупнаго общественнаго дѣятеля и бро-
'сить въ шлиссельбургскій казематъ—безъ всякаго суда...
*) Въ статьѣ своеб: .Волненіе въ Семеновскомъ полку въ
1820 году” (»Вылое“, 1907 г. №№ 1 и 2). В. И. Семевскій приво-
дитъ много новыхъ данныхъ, вполнѣ подтверждающихъ справед-
ливость этого предположенія.
УѴІ ук. Бакунинъ въ Шлиссель-
бургской крѣпости.
і.
Въ послѣднее время Шлиссельбургская крѣпость и ея
узники пользовались особеннымъ, исключительнымъ внима-
ніемъ русскаго общества и русской печати.
Между прочимъ, впоминались тѣ лица, которыя когда-
либо томились за желѣзными рѣшетками мрачныхъ казема-
товъ Шлиссельбурга. Къ сожалѣнію, при этомъ были назва-
ны сравнительно лишь весьма немногіе шлиссельбургскіе уз-
ники прежняго времени, такъ какъ исторія этой крѣпости
до сихъ поръ совсѣмъ еще не разработана и въ силу из-
вѣстныхъ цензурныхъ условій составляла глубокую непрони-
цаемую тайну для русской публики
Между прочимъ, не было названо *) имя одного изъ самыхъ
крупныхъ революціонныхъ борцовъ прошлаго вѣка, пользую-
щагося громкой извѣстностью не только въ Россіи, но и по-
всюду въ Европѣ. Мы говоримъ о Бакунинѣ.
Знаменитый революціонный дѣятель прошлаго столѣтія,
получившій впослѣдствіи прозвище «апостола анархизма»,
Михаилъ Александровичъ Бакунинъ попалъ въ Шлиссель-
бургскую крѣпость въ 1854 году.
Необыкновенная судьба этого замѣчательнаго человѣка,
игравшаго въ теченіе всей своей долгой и бурной жизни вы-
Ч Писано въ началѣ января 1906 г.
— 61 —
дающуюся роль въ цѣломъ рядѣ революціонныхъ движеній
Западной Европы, мало извѣстна въ широкихъ кругахъ рус-
скаго общества.
Поэтому, я полагаю, теперь будетъ кстати остановиться
на этой крупной фигурѣ, тѣмъ болѣе, что М. А. Бакунинъ,
безъ сомнѣнія, является однимъ изъ наиболѣе замѣчательныхъ
М. А. Бакунинъ въ 40-хъ годахъ.
узниковъ Шлиссельбургской крѣпости за все время ея су-
ществованія.
По происхожденію Бакунинъ былъ дворянинъ и помѣ-
щикъ Тверской губерніи, Новоторжскаго уѣзда. Въ этомъ
уѣздѣ Бакунинымъ до сихъ поръ принадлежитъ довольно боль-
шое имѣніе, со старинной барской усадьбой при селѣ Пря-
М. А. Бакунинъ въ 40-хъ годахъ.
— 62 —
мухинѣ. Родъ Бакуниныхъ считается однимъ изъ самыхъ
старинныхъ родовъ тверского дворянства.
Братья Бакунины, особенно Павелъ и Александръ Алексан-
дровичи, въ теченіе 60—80-хъ годовъ являлись видными и
передовыми дѣятелями тверского земства, извѣстнаго своимъ
либерализмомъ. Старшій ихъ братъ, Михаилъ Александро-
вичъ, бывшій артиллерійскій офицеръ, былъ въ свое время
однимъ изъ самыхъ вліятельныхъ членовъ знаменитаго мо-
сковскаго кружка Станкевича, къ которому принадлежали:
» Бѣлинскій, Боткинъ, Кортъ и многіе другіе выдающіеся
люди того времени. Долголѣтняя дружба связывала Бакунина
также съ Герценомъ и Огаревымъ.
Что представляла собою русская жизнь въ царствованіе
Николая I, хорошо, конечно, извѣстно русскому обществу,
а потому мнѣ незачѣмъ объяснять здѣсь причины, вслѣдствіе
которыхъ такіе люди, какъ Бакунинъ, задыхались въ атмо-
сферѣ полнаго безправія, произвола и рабства, царившихъ
> въ то время въ Россіи.
И вотъ Бакунинъ ѣдетъ за-границу, имѣя въ виду закон-
чить тамъ свое образованіе.
За-границей Бакунинъ быстро осваивается съ условіями
тамошней жизни, входитъ въ ея интересы и всей душой
отдается рабочему движенію, вставшему въ то время подъ
знамя соціализма. Это было въ концѣ сороковыхъ годовъ,
когда революціонный ураганъ охватилъ многія государства
Западной Европы. Бакунинъ принялъ самое дѣятельное и го-
рячее участіе въ цѣломъ рядѣ революціонныхъ движеній въ
Австріи и Саксоніи.
Во время возстанія въ Дрезденѣ въ 1849 году, онъ былъ
начальникомъ обороны и, взятый въ плѣнъ съ оружіемъ въ
рукахъ, послѣ упорной борьбы, былъ приговоренъ къ смерт-
ной казни. Смертная казнь была затѣмъ замѣнена пожизнен-
нымъ заточеніемъ въ тюрьмѣ.
Спустя нѣкоторое время, саксонское правительство пере-
дало Бакунина Австріи, гдѣ онъ также былъ осужденъ ,нр
— 63 —
казнь, но потомъ, продержавши его въ Ольмуцкой тюрьмѣ
полгода прикованнымъ къ стѣнѣ, австрійскія власти передали
его русскому правительству.
Разсказываютъ, что императоръ Николай І-й былъ поль-
щенъ тѣмъ, что поручикъ его артиллеріи былъ «диктато-
ромъ» столицы Саксоніи, похвалилъ Бакунина за его храб-
рое поведеніе въ Дрезденѣ и... посадилъ его въ Петропавлов-
скую крѣпость.
Сидя здѣсь, Бакунинъ по желанію Николая написалъ за-
писку о нѣмецкомъ и славянскомъ движеніи. Говорятъ, импе-
раторъ остался запиской очень доволенъ, а относительно
автора ея замѣтилъ:
— Бакунинъ—умный и хорошій малый, но опасный че-
ловѣкъ... Его надобно держать взаперти».
И вотъ «хорошаго малаго» держали въ казематѣ Алек-
сѣевскаго равелина Петропавловской крѣпости и держали цѣ-
лые три года.
Условія заключенія здѣсь были такъ ужасны, что даже
Бакунинъ не выдержалъ и одно время замышлялъ лишить
себя жизни.
II.
Въ 1854 году Бакунина переводятъ въ Шлиссельбургскую
крѣпость.
Чѣмъ именно руководствовалось русское правительство, пе-
реводя Бакунина изъ Петропавловки въ Шлиссельбургъ—мы
не знаемъ. Но во всякомъ случаѣ переводомъ этимъ отнюдь
не думали, конечно, улучшить положеніе заключеннаго, такъ
какъ историческіе казематы Шлиссельбургской крѣпости и
тогда считались болѣе ужасными, чѣмъ казематы Алексѣев-
скаго равелина.
Въ Шлиссельбургской крѣпости Бакунинъ просидѣлъ
также три года. Въ теченіе этого времени умеръ Николай,
— 64 —
на престолъ вступилъ Александръ ІІ-й, а Бакунинъ все про-
должалъ томиться въ Шлиссельбургѣ.
Наконецъ, въ 1857 году онъ былъ сосланъ на житье въ
Восточную Сибирь, откуда только въ 1861 году ему удалось
бѣжать и, переправившись черезъ два океана и Америку,
прибыть въ Европу.
Почувствовавъ себя на свободѣ, Бакунинъ воспрянулъ
душой и тѣломъ: долгихъ лѣтъ тюремной неволи и страданій
какъ не бывало. Бакунинъ съ юношеской энергіей и пыломъ
бросается въ борьбу съ существующимъ строемъ ‘).
Ни самъ Бакунинъ, ни его друзья, сколько намъ извѣстно,
не оставили описанія его жизни въ Шлиссельбургской крѣ-
пости и условій его заключенія. Извѣстный эмигрантъ Вл. Де-
богорій-Мокріевичъ, который одно время, а именно въ 1873 г.,
былъ весьма близокъ къ Бакунину и часто видался съ нимъ,
въ своихъ «Воспоминаніяхъ» передаетъ свои бесѣды съ нимъ,
при чемъ заключенію въ Шлиссельбургѣ удѣляетъ лишь 3—4
строчки.
«Отъ многихъ нашихъ бесѣдъ, — пишетъ г. Дебогорій-
Мокріевичъ, — теперь сохранились въ моей памяти только
отдѣльные отрывки. Такъ, припоминаю, какъ онъ разсказы-
валъ мнѣ о своемъ пребываніи въ Шлиссельбургской крѣ-
пости, гдѣ для развлеченія онъ занимался тѣмъ, что кор-
милъ крошками хлѣба голубей на окнѣ своей одиночной ка-
меры»... И только!
Впрочемъ, въ одномъ изъ писемъ Бакунина къ Герцену,
отправленномъ имъ въ 1860 г. изъ Иркутска находимъ нѣ-
которыя свѣдѣнія, рисующія условія, при которыхъ ему
пришлось сидѣть въ русскихъ крѣпостяхъ. Въ виду несом-
нѣннаго интереса, который представляютъ эти свѣдѣнія, я
позволю себѣ привести ихъ здѣсь.
«Просидѣвъ три года въ Петропавловской (крѣпости),—?
* ») „Что такое анархизмъ?1 -Лондонъ. Изд. „Свободнаго Слова“.
— 65 —
пишетъ Бакунинъ,—я при началѣ войны 2) въ 1854 году
былъ перевезенъ въ Шлиссельбургъ, гдѣ просидѣлъ еще 'три
года... У меня открылась цынготная (болѣзнь) и повыпали
всѣ зубы... Страшная вещь — пожизненное заключеніе: вла-
чить жизнь безъ цѣли, безъ надежды, безъ интереса. Каждый
день говорить себѣ: «Сегодня я поглупѣлъ, а завтра буду
еще глупѣе»...
Цынга, между прочимъ, вызывала почти постоянныя и
сильнѣйшія зубныя боли, которыя весьма часто были на-
столько нестерпимы, что не давали возможности уснуть ни
днемъ, ни ночью. Безсонница, въ свою очередь, не могла,
разумѣется, не вліять, какъ на физическое состояніе, такъ и
на душевное настроеніе заключеннаго.
«Что бы я ни дѣлалъ, —пишетъ Бакунинъ, — что бы ни
читалъ, даже во время сна я не переставалъ чувствовать
какое-то неспокойное ворочаніе въ сердцѣ и въ печени съ
аепіішепі Гіхе: я рабъ, я мертвецъ, я трупъ». Однако, не-
смотря на все это, Бакунинъ, по его собственнымъ словамъ,
«не упадалъ духомъ». «Если-бъ во мнѣ оставалась религія,—
замѣчаетъ онъ,—то она окончательно рушилась бы въ крѣ-
пости».
«Я одного только желалъ,—продолжаетъ Бакунинъ:—не
примиряться, не резиньироваться, не измѣниться, не уни-
зиться до того, чтобы искать утѣшенія въ какомъ бы то ни
было обманѣ,—сохранить до конца въ цѣлости святое чувство >
бунта».
Далѣе онъ передаетъ событія, предшествовавшія его пе-
реводу изъ крѣпости въ Сибирь. «Николай умеръ, я сталъ
живѣе надѣяться.—Александръ Николаевичъ собственноручно
вычеркнулъ меня изъ поданнаго ему списка. Мѣсяцъ спустя,
*) Вѣроятно, эта война и была причиной перевода Бакунина
изъ Петропавловской крѣпости въ Шлиссельбургъ: очевидно, счи-
тали необходимымъ на время войны убрать опаснаго и безпокой-
наго человѣка возможно дальше и запѳрѳть его возможно крѣпче.
к
— 66 —
когда моя мать молила его о моемъ прощеніи, онъ ей ска-
залъ:
— ЗасЬег, тасіаше, дие іапі дие ѵоіге Гііз ѵіѵга, іі пе
роигга ]атаіз ёіге ІіЪге.
«Послѣ этого,—говоритъ Бакунинъ,—я заключилъ съ прі-
ѣхавшимъ ко мнѣ братомъ Алексѣемъ условіе, по которому
я обязывался ждать терпѣливо еще мѣсяцъ, по прошествіи
котораго, если бы я не получилъ свободы, онъ обѣщалъ при-
везти мнѣ яду... Но прошелъ мѣсяцъ,—я получилъ объявле -
ніѳ, что могу выбрать между крѣпостью или ссылкою на
поселеніе въ Сибирь. Разумѣется, я выбралъ послѣднее».
«Не легко досталось моимъ (роднымъ) освобожденіе меня
изъ крѣпости. Государь съ упорствомъ... отбилъ нѣсколько
приступовъ. Разъ вышелъ онъ къ князю Горчакову (ми-
нистру иностранныхъ дѣлъ) съ письмомъ въ рукахъ (именно
тѣмъ письмомъ, которое въ 1851 году я написалъ Николаю)
и сказалъ:
— Маіз ]е пе ѵоіз раз 1е шоішіге гёрапііг <іапз сеііе
Іеііге...
По поводу этой фразы Бакунинъ въ своемъ письмѣ дѣ-
лаетъ замѣчаніе, къ сожалѣнію, не совсѣмъ цензурнаго ха-
рактера, что и лишаетъ меня возможности привести здѣсь
это замѣчаніе.
Наконецъ, въ мартѣ 1857 г. Бакунинъ былъ отправленъ
изъ Шлиссельбурга въ Петербургъ, въ ІП отдѣленіе, гдѣ
пробылъ недѣлю. Затѣмъ его помчали въ Сибирь, при чемъ
ему Высочайше было разрѣшено остановиться на сутки въ
деревнѣ у родныхъ. Въ апрѣлѣ онъ былъ уже въ Томскѣ.
Изъ одного того факта, что М. А. Бакунинъ послѣ 6-лѣт-
няго заключенія въ Петропавловской и Шлиссельбургской
крѣпостяхъ настолько серьезно заболѣлъ цынгой, что ли-
шился всѣхъ своихъ зубовъ—можно судить, насколько тя-
желы, были въ то время условія режима въ этихъ крѣ-
постяхъ.
Если, несмотря на все это, Бакунинъ, выйдя изъ крѣ-
— 67 --
V/
пости, вскорѣ оправился и снова сталъ физически могучимъ
человѣкомъ, то это обстоятельство слѣдуетъ объяснить его
необыкновенно крѣпкой и здоровой натурой, его богатыр-
скимъ, атлетическимъ сложеніемъ.
М. А. Бакунинъ съ женой.
Однако, справедливость требуетъ замѣтить, что съ другой
стороны въ приведенныхъ нами извлеченіяхъ изъ письма
Бакунина встрѣчаются указанія на такія льготы, которыми
М. А. Бакунинъ съ женой.
— 68 —
і пользовались въ то время заключенные въ Шлиссельбургѣ, о
какихъ въ ближайшее къ намъ время шлиссельб)ргскіѳ узки-?
ки не могли и мечтать.
р Такъ, напримѣръ, М. А. Бакунинъ во время своего зак-
люченія въ Шлиссельбургской крѣпости имѣлъ возможность
видаться съ братомъ своимъ Алексѣемъ Александровичемъ,
который, очевидно, могъ свободно посѣщать своего брата-
узника.
Какъ это непохоже на тѣ порядки, которые были вве-
дены въ Шлиссельбургской крѣпости начиная съ 1884 года
и которые практиковались до самаго послѣдняго времени!
Затѣмъ, отсутствіе жалобъ Бакунина на недостатокъ для
чтенія во время заключенія въ Шлиссельбургѣ и фраза:
«Что бы я ни читалъ» даютъ основаніе предполагать, что
въ то время заключенные не подвергались стѣсненіямъ въ
выборѣ чтенія. Благодаря этому многіе изъ заключенныхъ,
сидя въ то время въ Шлиссельбургской крѣпости, имѣли
возможность составлять значительныя библіотеки. Для дока-
зательства укажу, напримѣръ, на декабриста Поджіо, кото-
рый сидѣлъ въ Шлиссельбургѣ еще въ 30-хъ годахъ.
Такимъ, образомъ, какъ ни тяжело было положеніе заклю-
’ ченныхъ въ Шлиссельбургской крѣпости, въ первой половинѣ
50-хъ годовъ, тѣмъ не менѣе оно было значительно легче,
чѣмъ положеніе шлиссельбургскихъ узниковъ въ теченіе двухъ
послѣднихъ, ближайшихъ къ намъ десятилѣтій.
ѵ Несомнѣнно, что жандармы и тюремщики Николая 1-ге
въ смыслѣ изобрѣтательности по части систематической
жестокости далеко отстали отъ своихъ коллегъ конца ХІХ-го
столѣтія.
М. А. Бакунинъ въ 70-хъ годахъ.
Въ шестидесятымъ годамъ.
X I.
Объ условіяхъ содержанія заключенныхъ въ Шлиссель-
бургской крѣпости въ теченіе 60-хъ годовъ XIX столѣтія,
имѣются болѣе подробныя свѣдѣнія, чѣмъ за 40-ыѳ и 50-ые
годы. Этимъ мы обязаны, главнымъ образомъ, «послѣднему
узнику», старой Шлиссельбургской тюрьмы, Брониславу
Шварце. По паспорту «французскій гражданинъ», а по су-
ществу—истый полякъ, сынъ польскаго эмигранта, Б. Шварце
былъ дѣятельнымъ членомъ центральнаго комитета организа-
ціи, подготовившей польское возстаніе 1803 года.
Арестованный въ Варшавѣ, онъ былъ приговоренъ къ
смертной казни, которая, однако, была замѣнена ему вѣчной
каторгой. Въ кандалахъ, съ двумя жандармами его отпра-
вили уже въ Сибирь, въ далекій Нерчинскъ, но едва онъ
доѣхалъ до Перми, какъ вдругъ его вернули и отправили въ
Шлиссельбургъ.
Въ жаркій полдень 7-го іюля 1863 года, онъ былъ при-
везенъ въ Шлиссельбургскую крѣпость, гдѣ ему пришлось
пробыть цѣлыя семь лѣтъ въ строгомъ одиночномъ заключе-
ніи. По выходѣ изъ крѣпости, Шварце подробно описалъ
свое пребываніе въ Шлиссельбургской тюрьмѣ. И хотя это
описаніе не отличается особенной обстоятельностью или та-
лантливостью, тѣмъ не менѣе изъ разсказовъ Шварце, можно
извлечь не мало свѣдѣній объ условіяхъ крѣпостнаго режима
въ Шлиссельбургѣ въ теченіе 60-хъ годовъ.
— 72 —
Записки Б. Шварце были переведены на русскій языкъ
и изданы въ 1906 году, подъ заглавіемъ: «Семь лѣтъ въ
Шлиссельбургѣ». Пользуясь этими записками, мы поста-
раемся воспроизвести здѣсь картину условій крѣпостнаго за-
ключенія въ Шлиссельбургѣ за періодъ съ 1863 по 1870-й
годъ.
По привозѣ въ крѣпость, Шварце былъ тотчасъ-же отве-
денъ въ «третій номеръ» старой шлиссельбургской тюрьмы.
Несмотря на крѣпкое сложеніе и выносливость, онъ чувство-
валъ себя страшно утомленнымъ продолжительной, безоста-
новочной ѣздой на почтовыхъ, не прерывавшейся ни днемъ,
ни ночью въ теченіе цѣлаго мѣсяца. Вслѣдствіе этого, онъ
почти безразлично относился къ тому, что происходило во-
кругъ него. Опустившись на кровать, онъ апатично наблю-
далъ, какъ суетились солдаты, вносившіе его вещи.
. — Извольте снять одежду,—обратился къ нему съ снисхо-
дительной улыбкой смотритель, при чемъ его маленькіе глазки
посмотрѣли на заключеннаго «почти съ состраданіемъ».
Изъ этого обращенія, между прочимъ, можно заключить,
что въ 60-хъ годахъ шлиссельбургскимъ узникамъ, даже изъ
числа каторжниковъ, чины крѣпостной администраціи гово-
рили «вы», а не «ты», какъ принято было впослѣдствіи, на-
чиная съ 1884 года.
Затѣмъ, — разсказываетъ Шварце, — «въ камеру вошелъ
солдатъ съ молоткомъ и съ какой-то подставкой, и довольно
искусно нѣсколькими ударами выбилъ изъ моихъ кан-
даловъ скрѣплявшіе ихъ заклепки; оковы упали на полъ, и
тутъ же ихъ кто-то подхватилъ и вынесъ въ коридоръ. Въ
первый разъ въ теченіе цѣлаго мѣсяца я стоялъ безъ цѣ-
пей, въ легкихъ татарскихъ «ичигахъ», которые вымѣнялъ
гдѣ-то за Казанью, въ Малмыжѣ, на свои длинные варшав-
скіе сапоги: въ то время у меня такъ распухли ноги отъ
ѣзды и комаровъ, что, когда я, послѣ нѣсколькихъ недѣль,
разулся, наконецъ,'часа на два, то надѣть сапоги снова уже
никакъ не могъ»...
— 73 —
Солдаты поспѣшно раздѣвали заключеннаго: «сняли бур-
ку, куртку, польскіе шаровары и татарскіе сапожки, краков-
скую жилетку, потомъ бѣлье... и я остался нагимъ, въ чемъ
мать родила, среди серьезныхъ, проникнутыхъ святостью
своей миссіи солдатъ». Затѣмъ узника «облекли въ грубое
тюремное бѣлье, въ сѣрый суконный халатъ, въ какія-то
больничныя туфли, или «коты».
Ко всему этому утомленный до крайности узникъ отно-
сился совершенно равнодушно; въ эти минуты онъ чувство-
валъ только одно — непреодолимую потребность уснуть воз-
можно скорѣе; сонъ все сильнѣе и сильнѣе морилъ его. И
какъ только стража вышла изъ каземата и «захлопнулась съ
лязгомъ тяжелаго замка дверь—онъ повалился на кровать и
тотчасъ же заснулъ какъ убитый». (Стр. 12).
Когда онъ проснулся, то увидѣлъ, ту же самую тѣсную,
мрачную камеру, ту-же рѣшетку въ окнѣ; «но на столѣ ока-
зались новыя вещи: оловянная миска, оловянная тарелка, съ
чернымъ и бѣлымъ хлѣбомъ, и такого-же металла ложка».
Приближался вечеръ; узникъ проспалъ обѣдъ—супъ остылъ
совершенно, мясо было холодное.
Я постучалъ въ дверное оконце,—разсказываетъ Шварцѳ.
«Минуту спустя появился солдатъ безъ фуражки и безъ ору-
жія; какъ я потомъ узналъ, это былъ рядовой крѣпостной
команды; узники обыкновенно называли его служителемъ.
— Который часъ?—спрашиваю.
— Не могу знать.
— А который сегодня день?
— Не могу знать.
Солдатъ стоялъ, вытаращивши на меня свои узенькіе сѣ-
рые глаза и опустивши руки по швамъ. Я понялъ, что раз-
говаривать со мною ему запрещено», (стр. 13).
Въ то же время для заключеннаго стало ясно, что онъ
обреченъ на долгое, многолѣтнее вынужденное молчаніе. Явля-
лось опасеніе, являлся страхъ за то, что съ годами одиноч-
наго заключенія онъ можетъ забыть человѣческую рѣчь, за-
— 74 —
быть слова и ихъ произношеніе. Чтобы не допустить до этого,—
думаетъ узникъ,—у меня есть готовое средство: пѣніе. И вотъ,
можетъ быть, въ первый разъ въ секретномъ замкѣ загремѣло
«Съ дымомъ пожаровъ» и много другихъ повстанскихъ пѣсенъ.
Замѣчательно, что тогдашняя администрація ничего не
имѣла противъ подобнаго «нарушенія тишины и спокойствія».
«Мнѣ не препятствовали въ этомъ ни однимъ словомъ»,—пи-
шетъ Шварце,—я былъ признателенъ имъ и за это» (стр. 18).
Потянулись долгіе, мучительно однообразные дни крѣпост-
наго одиночнаго заключенія... За время своего семилѣтняго
заточенія въ Шлиссельбургѣ, Шварце пришлось перемѣнить
нѣсколько казематовъ. Прежде всего онъ былъ запертъ въ
«третій номеръ» старой шлиссельбургской тюрьмы, который
онъ описываетъ слѣдующимъ образомъ: «три шага въ ши-
рину, шесть—въ длину, или, говоря точнѣе, одна сажень и
двѣ,—таковы размѣры третьяго номера. Бѣлыя стѣны, съ
темной широкой полосой внизу, подпирали бѣлый-же пото-
локъ»... «На значительной высотѣ находилось окно, зарѣше-
ченное изнутри дюймовыми желѣзными полосами, между кото-
рыми однако легко могла-бы пролѣзть голова ребенка. Подъ
окномъ, снабженнымъ широкимъ деревяннымъ подоконникомъ
(стѣны, навѣрное, были толщиною въ аршинъ) стоялъ зеле-
ный столикъ, крохотныхъ размѣровъ, а при немъ такого-же
цвѣта табуретъ; у стѣны обыкновенная деревянная койка съ
тощимъ матрацомъ, покрытымъ сѣрымъ больничнымъ одѣя-
ломъ; въ углу, у двери, классическая «параша». Вотъ и все.
Съ другой стороны двери выступала изъ угла высокая кирпич-
ная печь, покрытая бѣлой штукатуркой и служившая, оче-
видно, для двухъ камеръ; топки не было; печь топилась изъ
коридора. Окрашенный въ красноватую краску полъ под-
держивался, повидимому, въ чистотѣ и вообще было видно,
что все здѣсь часто освѣжалось, бѣлилилось и мылось. Однако,
для человѣка, пришедшаго сюда впервые, тѣсная и темная
камера была невыразимо угрюма и мертва» (стр. 11).'
Но главная бѣда заключалась не въ этомъ, а въ той сы?-
— 75 —
росш, которой былъ пронизанъ весь островъ, а особенно казе-
маты старой шлиссельбургской тюрьмы. «На островѣ было-
необыкновенно сыро,—пишетъ Шварце,—въ особенности на
сѣверной сторвнѣ, гдѣ я сидѣлъ и гдѣ никогда не показыва-
лось солнце». Насколько была велика сырость въ казема-
тахъ «секретнаго замка», показываетъ, между прочимъ, слѣ-
дующій фактъ, сообщаемый въ запискахъ Шварце: «доста-
точно бііаго'ввлью пролежать нѣсколько дней въ камерѣ, какъ
оно совершенно покрывалось плѣсенью» (стр. 52).
При подобныхъ условіяхъ узникамъ довольно трудно, ко-
нечно, было сохранить свое здоровье. И дѣйствительно, даже
тѣ изъ нихъ, которые обладали сильнымъ и могучимъ орга-
низмомъ, раньше или позднѣе, неизбѣжно испытывали на себѣ
тяжелыя послѣдствія пребыванія въ сырыхъ, полутемныхъ
казематахъ Шлиссельбурга. Шварце не составлялъ собою
исключенія изъ этого общаго правила, несмотря на свое же-
лѣзное здоровье и выносливость.
II.
Переписка не допускалась даже съ ближайшими родствен-
никами. Наиболѣе снисходительный изъ всѣхъ комендантовъ
Лепарскій нѣсколько разъ заявлялъ заключенному, что «ни
писать, ни получать писемъ нельзя» (стр. 36). Въ теченіе
долгаго времени Шварце не давали даже ни пера, ни чер-
нилъ, ни бумаги, ни карандаша. Чтеніе также не допуска-
лось: не только журналы и газеты, но и книги были запре-
щены.
Необходимо, однако, замѣтить, что всѣ эти ограниченія и
стѣсненія примѣнялись безъ строгой системы: все зависѣло
отъ личности коменданта, а нерѣдко и отъ смотрителя тюрьмы.
При Лепарскомъ, какъ мы сейчасъ увидимъ, условія крѣ-
постнаго режима были совершенно иныя, чѣмъ при другихъ
комендантахъ крѣпости. Изъ записокъ Шварце, между про-
чимъ, видно, что въ послѣдніе годы своего заключенія онъ
— 76
имѣлъ переписку съ своими сестрами, имѣлъ возможность вы-
писывать книги, альбомы, краски и т. д.
Наконецъ, несмотря на строгость надзора, Шварце уда-
лось однажды получить письмо съ воли контрабанднымъ пу-
темъ. Близкая ему женщина спрашивала его, живъ-ли онъ и
выражала ему горячее сочувствіе и участіе къ его судьбѣ.
Письмо это, конечно, привело въ восторгъ несчастнаго узника,
и послѣдняя фраза письма: «не теряй вѣры въ то, что честно,
- законно и свято» съ этой минуты сдѣлалась его девизомъ.
Шварце въ своихъ запискахъ старую тюрьму обыкновенно
величаетъ «секретнымъ замкомъ»,-это громкое названіе, по
нашему мнѣнію, очень мало соотвѣтствуетъ небольшому, низ-
кому и одноэтажному зданію, въ которомъ помѣщается эта
тюрьма. Узники 80-хъ и 90-хъ годовъ называли эту тюрьму
«сараемъ».
Шварце даетъ подробное описаніе «секретнаго замка»
того времени. «Тюрьма была не велика,—говоритъ онъ,—
она состояла всего изъ десяти одиночекъ или номеровъ, съ
коридоромъ по срединѣ. Три номера: 8-й, 9-й и 10-й выхо-
дили окнами на дворъ; камеры отдѣлялись другъ отъ друга
пустыми промежутками, выходившими на коридоръ; на нихъ
отворялись двери одиночекъ. Другіе семь номеровъ были
обращены окнами въ противоположную юго-западную сторону,
т. е. въ палисадникъ, находившійся между тюрьмой и стѣ-
ной замка; туда могли входить только солдаты. Въ семи ка-
мерахъ было по одному окну, въ 1-мъ, 4-мъ и 7-мъ номерѣ —
по два. Одинъ рядъ камеръ имѣлъ то преимущество, что
тамъ можно было разговаривать съ сосѣдомъ, конечно, если
онъ имѣлся; другая же сторона отличалась тѣмъ, что иногда
сюда заглядывало солнце, а изъ оконъ открывался видъ на
дворъ, если только никто по немъ не гулялъ, потому что во
время прогулки окна заслоняли щитами. Въ концѣ кори-
дора, ближе къ воротамъ, были сѣни съ кухней и кордегар-
дія для крѣпостныхъ служителей; на другомъ его концѣ на-
ходилась такая же казарма для солдатъ» (стр. 27—28).
— 77
Указывая на тѣсноту, мракъ и сырость камеръ, въ ко-
торыхъ ему пришлось сидѣть въ Шлиссельбургѣ, Шварце,
однако, нигдѣ не жалуется на холодъ казематовъ шлиссель-
бургскаго «секретнаго замка». Между тѣмъ въ воспомина-
ніяхъ узниковъ Алексѣевскаго равелина и Трубецкаго ба-
стіона за тотъ же періодъ времени мы встрѣчаемъ постоян-
Старая тюрьма зимою.
ныя жалобы на страшный холодъ, который царилъ въ этихъ
тюрьмахъ. Но за то шлиссельбургскіе узники 60-хъ годовъ
нерѣдко страдали отъ голода.
По словамъ Шварце, на его содержаніе было положено
50 копѣекъ въ день; затѣмъ ему выдавалось «нѣкоторое ко-
личество чаю, сахару и четверть фунта табаку за цѣлый
мѣсяцъ впередъ». Для освѣн енія камеры выдавались саль-
ныя свѣчи, но безъ щипцовъ для сниманія нагара, поэтому
Старая тюрьма зимою.
— 78 —
заключеннымъ приходилось продѣлывать эту операцію соб-
ственными пальцами, обжигая ихъ на пламени свѣчи.
«Хотя пища была и хорошая, даже со сладкимъ, но да-
вали ея мало и только по разу въ день,—пишетъ Шварце.—
Три года я голодалъ, пока не привыкъ. Куда дѣвались от-
пускавшіеся на меня полтинники—не знаю, но увѣренъ, что
не всѣ они попадали по назначенію». Очевидно, эти полтин-
ники застревали въ «боковыхъ карманахъ» шлиссельбург-
скихъ администраторовъ. Такимъ образомъ и «эпоха вели-
кихъ реформъ» не принесла въ этомъ отношеніи никакихъ
улучшеній въ жизнь шлиссельбургскихъ узниковъ: ихъ по-
прежнему безцеремонно обкрадывали крѣпостные бюрократы.
Заходившій довольно часто въ камеру плацъ мійоръ обык-
новенно обращался къ заключенному съ .вопросомъ:— «Что
вы не голодны?» при чемъ Шварце всякій разъ неизмѣнно
отвѣчалъ:—«Голоденъ!» Но это ни на волосъ не улучшало
дѣла. Только съ назначеніемъ на должность коменданта крѣ-
пости генерала Лепарскаго, Шварце началъ получать ужинъ,
который назначилъ ему Лепарскій частнымъ образомъ «отъ
себя».
Вообще, съ появленіемъ генерала Лепарскаго въ Шлис-
сельбургѣ, положеніе Шварце значительно измѣнилось къ
лучшему. Прежде всего онъ пересталъ голодать, такъ какъ
ему начали отпускать пищу два раза въ день—обѣдъ и ужинъ;
затѣмъ ему были разрѣшены ежедневныя прогулки по тю-
ремному двору въ теченіе получаса, и, наконецъ, начали вы-
давать книги для чтенія, «сохранившіяся отъ прежнихъ за-
ключенныхъ».
Сначала онъ набросился на французскія книги, такъ какъ
не умѣлъ читать по-русски. «Какъ только я сталъ понимать
русскія книги,—разсказываетъ Шварце,—я тотчасъ же обра-
тился къ Лепарскому за газетами. Генералъ скорчилъ недо-
вольную мину, но все-таки далъ мнѣ газеты,—правда, онѣ
были старыя, но и на томъ спасибо».
Несмотря на предубѣжденіе, съ которымъ Шварце от-
— 79 —
несся вначалѣ къ Лепарскому, какъ поляку и католику,
состоящему на службѣ русскому правительству, онъ тѣмъ не
менѣе вынужденъ признать, что «видѣлъ отъ Лепарскаго
только добро и былъ ему за то признателенъ». Но Лепар-
скаго скоро не стало, такъ какъ «нашли его слишкомъ ли-
беральнымъ». Вмѣсто него комендантомъ крѣпости былъ на-
значенъ генералъ-майоръ изъ жандармовъ, фонъ Гринблагь.
При первомъ же посѣщеніи кіземата, въ которомъ си-
дѣлъ Шварце, Гринблатъ внушительно объявилъ заключен-
ному, что отнынѣ его «будутъ кормить нормально».
— Какъ это, господинъ генералъ?—спросилъ Шварце.
— Такъ, разъ въ день; на большее не хватаетъ денегъ.
Ужинъ—роскошь, и я этого не могу себѣ позволить.
И вотъ бѣдному Шварце пришлось снова питаться разъ
въ сутки, снова не доѣдать и голодать—и такъ въ теченіе
нѣсколькихъ лѣтъ.
III.
Первый-же годъ, проведенный въ крѣпости, тяжело отоз-
вался на здоровьѣ Шварце. «Должно быть я сильно измѣ-
нился,—пишетъ онъ,—потому что его превосходительство
приказалъ перевести меня въ другую камеру, въ первый но-
меръ, прилегавшій къ самой кухнѣ» (стр. 27). Этотъ номеръ
сравнительно съ . третьимъ, считался болѣе просторнымъ и
свѣтлымъ.
«Когда предо мною—говоритъ Шварце—открылись двери
перваго номера, я былъ пріятно изумленъ. Здѣсь по крайней
мѣрѣ, было шесть шаговъ въ ширину и въ длину, свѣтъ
проникалъ сквозь два окна, словомъ можно было размѣститься».
Это первое впечатлѣніе оказалось, однако, обманчивымъ.
Вскорѣ заключенный убѣдился, что въ «первомъ» номерѣ,
несмотря на имѣвшіяся въ немъ два окна, «стоялъ вѣчный
полумракъ петербургской зимы; въ два часа дня уже нельзя
было читать безъ свѣчи», (стр. 36). Къ тому-же камера эта,
хотя и теплая, оказалась также сырой.
— 80 —
Но за то въ этомъ номерѣ заключеннаго «ждала пріятная
неожиданность». Нисколько не разсчитывая на успѣхъ, онъ
постучалъ въ стѣну съ правой стороны—налѣво, онъ зналъ,
была кухня. И вдругъ послышался отвѣтъ, откликъ: кто то
стучалъ.
Оказалось, что рядомъ съ Шварце сидѣлъ Капитонъ
Сунгуровъ—бывшій студентъ Петербургскаго университета,
посаженный за университетскіе безпорядки. Возможность
обмѣняться мыслями съ живымъ существомъ до крайности
обрадовала узника. «Только тотъ,—пишетъ по этому поводу
Шварце,—кто просидѣлъ въ подобной клѣткѣ долгіе годы,
можетъ понять, что значитъ для узника стукъ, производимый
за его стѣной рукою человѣка, сколько мужества можетъ при-
дать стонъ товарища, какимъ цѣлительнымъ бальзамомъ для
увядающаго отшельника служитъ жалоба такого-же замуро-
ваннаго существа»...
Однако, эта радость была не продолжительна. Сунгуровъ
стучалъ плохо, отвѣчалъ неохотно, а вскорѣ и совсѣмъ за-
молчалъ. По нѣкоторымъ признакамъ можно было догадаться,
что онъ переживалъ тяжелое душевное состояніе, которое
вскорѣ разразилось катастрофой.
«Какъ сейчасъ помню, была ночь,—пишетъ Шварце,—я
спалъ; меня разбудилъ стукъ въ стѣну. Вскакиваю, зажигаю
свѣчу; другой стукъ, третій,—внятно такъ, словно кто билъ
головой въ стѣну, потому что удары кулакомъ раздавались
бы иначе. Потомъ стоны, снова стукъ и дикій крикъ:
— «Я—Богъ! Я... Дальше нельзя было понять.
«Сунгуровъ сошелъ съ ума!
«Я сидѣлъ въ одномъ бѣлье на кровати, съ широко от-
крытыми глазами, и, когда сумасшедшій кричалъ, бился о
стѣну головой, ходилъ и стоналъ, въ моемъ мозгу тѣснилась
неотвязчивая мысль: «вотъ что тебя ждетъ».
А несчастный продолжалъ бѣсноваться. Онъ умолкалъ
лишь на короткое время, а затѣмъ снова раздавались его
крики, проклятія, плачъ и отчаянные стоны.
- 81 —
— Соня! Соня моя!—слышалось по временамъ изъ но-
мера Сунгурова.
«И такъ цѣлыми часами,—говоритъ Шварце.— Этихъ ча-
совъ я не забуду до смерти... Цѣлыхъ два дня продолжалась
ѳта мука... На третій день все затихло; несчастнаго акаде-
мика увезли», (стр. 32). Впослѣдствіи, въ 80-хъ и 90-хъ го-
дахъ, заключенные, заболѣвавшіе психическимъ разстрой-
ствомъ, не рѣдко оставались въ Шлиссельбургѣ цѣлые
годы,—прежде чѣмъ ихъ увозили, наконецъ, въ психіатриче-
скую больницу.
Кромѣ студента Сунгурова, одновременно съ Шварце въ
Шлиссельбургской крѣпости сидѣлъ въ номерѣ 8-мъ Яковъ
Правдивъ. «Онъ былъ старовѣръ—пишетъ Шварце—и чуть
ли не епископъ; во всякомъ случаѣ считался важнымъ ли-
цомъ въ этой сектѣ. Правдивъ находился въ заключеніи уже
12 лѣтъ, слѣдовательно былъ арестованъ въ 1852 году, а
по какому дѣлу—этого я узнать не могъ; онъ сказалъ только,
что не хотѣлъ присягать «антихристу».
Послѣ двѣнадцатилѣтняго заключенія Правдивъ, по сло-
вамъ Шварце, «остался вепоколебимъ, какъ скала» и «вѣчно
выступалъ съ протестами», посылая громкія проклятія и
анафемы по адресу «антихриста» и его слугъ. Конечно, это
не проходило для него безнаказанно; каждый разъ послѣ
наиболѣе рѣзкаго и сильнаго выступленія подобнаго рода—
Правдивъ вдругъ куда-то исчезалъ на нѣсколько дней. Эти
таинственныя исчезновенія очень волновали Шварце и за-
ставляли его строитъ разныя мрачныя предположенія и до-
гадки.
Дѣло въ томъ, что еще до своего заключенія въ Шлис-
сельбургѣ, Шварце много наслышался всевозможныхъ раз-
сказовъ о таинственныхъ казематахъ этой крѣпости, «о под-
земельяхъ, о пыткахъ, о вырываніи ногтей и тому подобныхъ
ужасахъ». Подъ вліяніемъ этихъ разсказовъ, въ его вообра-
женіи «рисовались и клещи, и розги, и шпицрутены, и со-
6
— 82 —
леныя селедки, и смертельная жажда и Богъ знаетъ что
еще»...
Конечно, подобныя мысли приходили въ голову Шварце
лишь въ самые первые дни его заключенія, такъ какъ
вскорѣ, безъ сомнѣнія, онъ долженъ былъ убѣдиться, что
пытки въ то время не имѣли мѣста въ Шлиссельбургской
крѣпости. Однако, каждый разъ, когда Правдина, послѣ его
протестовъ, уводили куда-то изъ каземата и онъ безслѣдно
изсчезалъ на нѣсколько дней—у Шварце невольно начинали
шевелиться разныя подозрѣнія.
Въ концѣ концовъ комендантъ крѣпости Гринблатъ
устроилъ дѣло такъ, что Правдивъ былъ отправленъ въ
домъ сумасшедшихъ.
— «Хотя онъ и не былъ сумасшедшимъ, — откровенно
хвалился комендантъ, — но я засадилъ его туда за то, что
онъ вѣчно бунтовалъ и ругался»... «Честный Гринблатъ! Бѣд-
ный старовѣръ!»—восклицаетъ по этому поводу Б. Шварце.
Кромѣ Сунгурова и Правдина, ! Шварце въ своихъ за-
пискахъ упоминаетъ еще о двухъ узникахъ, сидѣвшихъ одно-
временно съ нимъ въ старой шлиссельбургской тюрьмѣ: о
полякѣ Бужинскомъ и какомъ-то «неизвѣстномъ пѣвцѣ», ко-
тораго ему не только не удалось ни разу видѣть, но не уда-
лось даже узнать его фамиліи.
«Помню фигуру, проскользнувшую однажды въ полутьмѣ
коридора и исчезнувшую навѣки, — вспоминаетъ Шварце.—
«Это былъ сѣдовласый старецъ, въ сѣромъ арестантскомъ
халатѣ; я увидѣлъ его, когда меня вели въ баню. Кто это?
По близорукости, я не могъ разсмотрѣть его лица, а солдатъ
спѣшилъ втолкнуть меня въ пустую камеру, чтобы не дать
встрѣтиться съ товарищемъ по несчастью. Но, судя по над-
писямъ, сдѣланнымъ карандашемъ на поляхъ книгъ, это
былъ полякъ, сидѣвшій вѣроятно, съ 1831 года; я нашелъ
и подпись: Бужинскій».
Впослѣдствіи Шварце удалось узнать отъ смотрителя
тюрьмы, что «Бужинскій сидѣлъ въ крѣпости много лѣтъ,
— 83 —
что Александръ II, по вступленіи на престолъ, освободилъ
его, но старецъ не захотѣлъ оставить тюрьмы». — «Куда я
пойду?—сказалъ онъ.—Всѣ умерли, никого у меня нѣть, —
умру здѣсь». И умеръ». (Стр. 68).
Подобные случаи, когда освобожденіе приходило слиш-
комъ поздно для узника, большая часть жизни котораго про-
шла въ стѣнахъ тюрьмы и котораго впереди ничто уже не
манило,—были не рѣдки въ исторіи нашихъ политическихъ
и религіозныхъ тюремъ. Особенно часто подобные случаи
имѣли мѣсто въ исторіи знаменитаго Соловецкаго острога,
гдѣ заключенные нерѣдко сидѣли по 30, 40-50 лѣтъ и
даже болѣе.
Изъ узниковъ, сидѣвшихъ въ Шлиссельбургѣ до заклю-
ченія Шварце, послѣдній упоминаетъ въ своихъ запискахъ
очень не многихъ, а именно:'офицера Медокса, М. А. Ба-
кунина и графа Потоцкаго. О томъ, что первые двое сидѣли
въ Шлиссельбургѣ, было уже извѣстно ранѣе Шварце, отно-
сительно же графа Потоцкаго записки не сообщаютъ ника-
кихъ достовѣрныхъ свѣдѣній.
По словамъ смотрителя тюрьмы,Бакунинъ сидѣлъ въ но-
мерѣ 7-омъ, въ которомъ одно время пришлось сидѣть также
и Б. Шварце. По словамъ послѣдняго, номеръ седьмой на-
ходился на противоположномъ концѣ коридора и соприка-
сался съ тюремной кордегардіей, въ которой помѣщался еже-
дневно смѣнявшійся караулъ. Номеръ «седьмой», въ сущно-
сти ничѣмъ не отличался отъ «перваго» номера, «только
казался какъ будто посвѣтлѣе и повеселѣе,—можетъ быть,
просто потому, что былъ обращенъ на югъ».
Но Шварце не долго пришлось сидѣть въ этомъ относи-
тельно сносномъ номерѣ, такъ какъ за попытку къ побѣгу,
онъ былъ переведенъ въ казематъ номеръ 4-й—самый тѣс-
ный и темный, который онъ называетъ «каменнымъ мѣш-
комъ». При этомъ онъ былъ лишенъ книгъ и прогулокъ.
Все это, конечно, не могло не отозваться самымъ тяжелымъ
образомъ на здоровьѣ заключеннаго, которое и безъ того уже
— 84 —
сильно пошатнулось, благодаря продолжительному заключенію
въ сырой тюрьмѣ.
IV.
Прежде всего Шварце началъ страдать цынгой, жертвой
которой сдѣлались его зубы и десны. Избавиться отъ цынги,
оставаясь въ сыромъ и полутемномъ казематѣ и почти по-
стоянно голодая, было, разумѣется, невозможно, немыслимо.
Болѣзнь постепенно прогрессировала, и несчастный узникъ
терялъ одинъ зубъ за другимъ. Въ то же время онъ испы-
тывалъ адскія боли. Но и къ этимъ печальнымъ явленіямъ
Шварце относится очень легко, не переставая, по своему
обыкновенію, острить и иронизировать.
«Смѣшно было,—пишетъ онъ,—но нельзя сказать, чтобы
пріятно, когда запустишь, бывало, зубы въ черствый тюрем-
ный хлѣбъ и оставишь въ немъ часть инструмента. Только
вздохнешь и спрячешь зубъ на память въ коробку отъ та-
баку; такимъ образомъ, у меня набралось ихъ порядочно. Но
такъ было только впослѣдствіи, а сначала я испытывалъ
лишь, почти ежедневно, тѣ жестокія муки, которыхъ шот-
ландскій поэтъ Бернсъ, желалъ врагамъ своей родины»...
Впослѣдствіи, по словамъ Шварце, «болѣзнь развилась
до такой степени», что онъ «вышелъ изъ крѣпости только
съ четырьмя зубами въ верхней челюсти». (Стр. 53). Такимъ
образомъ онъ былъ всетаки счастливѣе Бакунина, который
за время своего заключенія въ Шлиссельбургѣ лишился
всѣхъ своихъ зубовъ.
Въ теченіе послѣднихъ двухъ лѣтъ заключенія Шварце,
по его словамъ, не испытывалъ уже больше голода «потому
что желудокъ его почти ничего не варилъ, а лекарства по-
чтеннаго Мясоѣдова ‘) мало помогали». Врачъ совѣтовалъ
ему какъ можно меньше сидѣть; въ этихъ видахъ для него
сдѣлали даже пюпитръ, чтобы онъ могъ читать стоя.
*) Врачъ, состоявшій въ то время при крѣпости.
— 85 —
-«Пюпитръ сдѣлался для меня новымъ развлеченіемъ, со-
вершенно непредвидѣннымъ властями»,—пишетъ Шварце.
«Когда мнѣ надоѣло молчать, когда приходилось по нѣскольку
дней не выходить на прогулку изъ за болѣзни, слякоти или
чего другого; когда я по-долгу не видѣлъ человѣческаго лица,
кромѣ молчащаго служителя съ обѣдомъ- или чаемъ, и мною
овладѣвало желаніе слышать человѣческій голосъ,—я начи-
налъ пѣть пѣсни, для аккомпанимента барабаня [по доскѣ
пюпитра, такъ что по всему замку шелъ гулъ. Никто не мѣ-
шалъ мнѣ,—да и зачѣмъ? Вѣдъ я былъ одинъ во всемъ се-
кретномъ замкѣ»... (стр. 92).
Между тѣмъ болѣзни, которыми страдалъ Шварце, шли
своимъ чередомъ, все болѣе развиваясь и осложняясь. За
цынгой и общимъ упадкомъ питанія явился упорный кашель
сопровождавшійся кровохарканіемъ.
«Зубы разбаливались все сильнѣе,—говоритъ Шварце,—ни-
какія лекарства не помогали; день ото дня усиливался ка-
шель, по временамъ съ кровью,—я былъ увѣренъ, что при-
ближается конецъ. Вѣчная сырость, недостатокъ свѣта и
свѣжаго воздуха должны были постепенно разрушить мой
организмъ»...
«Кашель, зубы—все это пустяки, — пишетъ онъ далѣе.
«Но вотъ однажды, послѣ сильнаго приступа кашля, мою по-
ясницу внезапно пронзила страшная боль, и я опустился на
мѣсто. Тутъ-то я почувствовалъ всю свою немощь: ни стать,
ни ходить, ни выпрямиться».
«Эта болѣзнь—въ латинской кухнѣ она, кажется, назы-
вается 1шпЪа§о>—въ продолженіе нѣсколькихъ лѣтъ «сдѣ-
лала изъ неутомимаго . ходока слабаго беззащитнаго калѣку».
Она скрючила, согнула высокаго, могучаго человѣка почти
попаламъ.. «Когда «пострѣлъ»,—разсказываетъ Шварце,—слу-
чился со мною въ первый разъ, мой смотритель чрезвычайно
удивился, видя, что тотъ, который былъ выше его на цѣлую
голову, вдругъ сдѣлался ему теперь по поясъ».
Состоявшій при крѣпости докторъ Мясоѣдовъ приказалъ
— 86 —
парить больного въ банѣ и растирать его разными мазями.
Кромѣ того онъ нашелъ у него хроническій каттаръ легкихъ.
Шварце былъ уже настолько слабъ, что безъ посторонней
помощи не могъ ходить даже въ баню. Его должны были
водить подъ руки солдаты. Словомъ,—пишетъ онъ,—«заго-
ворщикъ, человѣкъ, не знавшій устали, превратился въ без-
сильный, ни на что негодный кусокъ мяса» (стр. 82).
Вслѣдъ за цынгой появились и другія болѣе серьезныя,
болѣе опасныя и угрожающія заболѣванія, которыя въ концѣ
концовъ сломили могучій, желѣзный организмъ Шварце. Но
ни болѣзни, ни долгіе годы тюрьмы были не въ силахъ сло-
мить его энергіи, его бодрости, его боевого настроенія. О пос-
лѣднемъ отчасти можно судить по слѣдующему факту.
Въ маѣ мѣсяцѣ 1867 года Шлиссельбургскую крѣпость по-
сѣтилъ шефъ жандармовъ, графъ Шуваловъ. Г. Шварце ни-
чего не говоритъ о цѣли этого посѣщенія; однако можно ду-
мать, что пріѣздъ Шувалова былъ вызванъ возникшимъ тогда
въ правительственныхъ сферахъ проектомъ упраздненія ста-
рой шлиссельбургской тюрьмы, какъ мѣста заключенія поли-
тическихъ преступниковъ и обращенія крѣпости въ военно-
исправительныя арестантскія роты. Подтвержденіемъ этой
догадки является тотъ фактъ, что Шуваловъ—какъ сообща-
етъ Шварце,— «велѣлъ вывезти изъ крѣпости всѣхъ» заклю-
ченныхъ, кромѣ одного Шварце.
Собственно говоря, есть полное основаніе предполагать,
что правительствомъ въ то время было рѣшено освободить
также на извѣстныхъ условіяхъ и Бронислава Шварце, но
онъ самъ не пожелалъ принять этихъ условій, а потому и
былъ оставленъ въ Шлиссельбургѣ «единственнымъ узникомъ
секретнаго замка», т. е. старой шлиссельбургской тюрьмы.
Шуваловъ, посѣтивъ Шварце въ его «одиночкѣ», довольно
долго бесѣдовалъ съ нимъ, при чемъ сдѣлалъ ему такое пред-
ложеніе: русское правительство позволитъ Шварце возвра-
титься на родину, т. е. во Францію, но не иначе, какъ подъ
условіемъ, что онъ никогда не переступитъ русской границы
— 87 —
и дастъ честное слово никогда ничего не предпринимать про-
тивъ Россіи.
На это Шварце, не раздумывая, тотчасъ-же отвѣтилъ са-
мымъ рѣшительнымъ образомъ:
— Честнаго слова дать не могу!
Конечно, послѣ такого заявленія освобожденіе состояться
не могло. «Вскорѣ послѣ этого,—разсказываетъ Шварце,—
когда я вышелъ на прогулку, то увидѣлъ, что всѣ камеры
пусты,—въ секретномъ замкѣ никого не было: ни Правдива,
ни неизвѣстнаго пѣвца на другомъ концѣ корридора, ни мо-
его таинственнаго и молчаливаго сосѣда (если только онъ
когда нибудь существовалъ). Я былъ одинъ».
Послѣ этого эпизода, Шварце пришлось просидѣть въ
Шлиссельбургѣ еще цѣлые три года, при чемъ условія заклю-
ченія, въ сущности, оставались почти тѣ-же самыя, которыя
были ранѣе, за исключеніемъ нѣкоторыхъ мелкихъ, незначи-
тельныхъ льготъ, предоставленныхъ ему въ виду его болѣзни.
Становясь съ каждымъ днемъ все слабѣе и безпомощнѣе,
заключенный ясно сознавалъ, что онъ «постепенно умираетъ».
И тѣмъ не менѣе однако онъ не падалъ духомъ и бодро по-
вторялъ свой девизъ: «не теряй вѣры въ то, что честно, за-
конно и свято!»
«Весною 1870 года исполнилось семь лѣтъ моего пребы-
ванія въ крѣпости—-пишетъ Шварце.—Къ моему удивленію,
я все еще жилъ». Онъ уже давно не надѣялся на освобожде-
ніе. И тѣмъ не менѣе онъ «чувствовалъ себя спокойно и ве-
село, хотя постоянно прихварывалъ, кашлялъ, исхудалъ и
сдѣлался слабъ какъ ребенокъ».
— «Онъ не будетъ жить»,—сказалъ про него крѣпостной
врачъ Мясоѣдовъ и эти слова «имѣли большее значенія, чѣмъ
какая бы то ни было защита».
Посѣтившій въ это время Шлиссельбургъ петербургскій
сановникъ объявилъ Шварце:
— Можете гулять по всей крѣпости, но только въ сопро-
вожденіи смотрителя.
— 88 —
Затѣмъ его снова перевели въ седьмой номеръ и нако-
нецъ позволили ходить къ коменданту Гринблату и играть
на фортопьяно. Эти льготы внесли нѣкоторое облегченіе въ
жизнь заключеннаго, но разумѣется, они не могли остановить
развитіе болѣзней, которыя угнетали узника и которыя быстро
приближали его къ роковой развязкѣ. Если Шлиссельбургъ
не сдѣлался могилой для Шварце, то только потому, что какъ
разъ въ это время состоялось упраздненіе политической
тюрьмы въ этой крѣпости.
«Я былъ послѣднимъ обитателемъ секретнаго замка, —пи-
шетъ Шварце,—послѣ меня туда никои» уже не заключали
до самой смерти Александра II». Въ виду того, что крѣпость
получала другое назначеніе, Шварце подлежалъ удаленію изъ
Шлиссельбурга. И вотъ, въ одинъ прекрасный день—осенью
1870 года—Гринблатъ объявилъ узнику, что «для поправле-
нія здоровья онъ переводится на поселеніе, въ мѣстность съ
лучшимъ климатомъ», а именно — въ укрѣпленіе Вѣрный
Семирѣчёнской области.
Спустя два дня послѣ этого, 17-го сентября 1870 года,
обыватели Шлиссельбургской крѣпости могли наблюдать не-
обычную процессію, направлявшуюся изъ старой тюрьмы къ
выходу изъ крѣпости.
Впереди шелъ комендантъ генералъ фонъ-Гринблатъ, за-
тѣмъ жандармскій капитанъ Степановъ со смотрителемъ
тюрьмы, а слѣдомъ за ними «ковыляла со стономъ, поддер-
живаемая солдатомъ, сгорбленная, начинающая сѣдѣть фи-
гура»... «Процессію замыкали солдаты съ двумя жандарм-
скими унтеръ - офицерами, здоровенными хохлами изъ за
Днѣпра», которые должны были сопровождать Шварце въ
его далекомъ путешествіи.
«Я ждалъ, — пишетъ Шварце, — что на меня надѣнутъ
желѣзныя украшенія, но въ инструкціи было сказано: «По
слабости здоровья, оковъ на него не надѣвать»,—спасибо и
на томъ»! (стр. 103).
Тѣ, кто видѣлъ Шварце семь лѣтъ тому назадъ, когда въ
— 89 —
жаркій іюльскій полдень онъ былъ привезенъ въ Шлиссель-
бургъ, конечно никогда не узнали бы въ этой согбенной, со-
гнутой и хилой фигурѣ полусѣдого старика-калѣки, еле дви-
гавшагося по тюремному двору — того высокаго, статнаго,
цвѣтущаго здоровьемъ мужчины, какимъ онъ вступилъ подъ
своды «государевой» башни Шлиссельбургской крѣпости лѣ-
томъ 1863 года...
V.
На первый взглядъ представляется страннымъ, что Шварце
въ своихъ запискахъ ни разу не упоминаетъ о Валеріанѣ
Лукасинскомъ, какъ извѣстно, сидѣвшемъ въ Шлиссельбургѣ
въ теченіе 36 лѣтъ и умершемъ тамъ въ 1868 году. Недо-
умѣніе это, однако, легко разъясняется, если согласиться съ
высказанной нами выше догадкой о томъ, что Лукасинскій си-
дѣлъ не въ „старой тюрьмѣ*, а въ Свѣтличной башнѣ. При
этомъ условіи Шварце могъ, конечно, ничего не знать о томъ,
что одновременно съ нимъ въ Шлиссельбургѣ томился зна-
менитый польскій патріотъ.
Точно также Шварце ни однимъ словомъ не упоминаетъ
въ своихъ запискахъ о другѣ Каракозова, Николаѣ Андрее-
вичѣ Ишутинѣ, относительно котораго имѣются указанія, что
онъ также былъ нѣкоторое время въ Шлиссельбургѣ, вскорѣ
послѣ процесса, вызваннаго покушеніемъ 4 апрѣли 1866 года.
Какъ извѣстно, Ишутинъ былъ главный организаторъ тай-
наго общества, возникшаго въ Москвѣ въ половинѣ 60 хъ
годовъ.
Хотя до сихъ поръ, не имѣется документальныхъ свѣдѣній
офиціальнаго характера, которыя съ непреложностью удосто-
вѣряли бы фактъ пребыванія Ишутина въ Шлиссельбургской
крѣпости, однако существуетъ цѣлый рядъ свидѣтельствъ
отдѣльныхъ лицъ о томъ, что Ишутинъ дѣйствительно содер-
жался одно время въ Шлиссельбургѣ.
Объ этомъ, между прочимъ, довольно подробно разсказы-
— 90 —
ваетъ въ своихъ воспоминаніяхъ извѣстная участница рус-
скаго освободительнаго движенія Е. К. Брешковская, лично
•знавшая Ишутина во время пребыванія его въ Александров-
ской каторжной тюрьмѣ, Забайкальской области.
Какъ извѣстно, Ишутинъ по дѣлу Каракозова былъ при-
говоренъ къ смертной казни чрезъ повѣшеніе. Въ назначен-
ный для этого день и часъ онъ былъ привезенъ на мѣсто
казни. Здѣсь ему былъ прочитанъ смертный приговоръ; на
него былъ одѣтъ саванъ и спущенъ на глаза бѣлый колпакъ.
Но въ тотъ моментъ, когда палачъ готовился уже затянуть
петлю,—вдругъ явился фельдъегерь, который и объявилъ,
что государь помиловалъ Ишутина, замѣнивъ смертную казнь
вѣчной, пожизненной каторгой.
По словамъ г-жи Брешковской нервы Ишутина не вы-
несли этой сцены: есть много основаній думать, что онъ
тогда же лишился разсудка. «Черная пустая завѣса падаетъ
за нимъ съ этой минуты» х). Г-жа Брешковская сообщаетъ,
что Ишутина привезли въ Александровскій заводъ въ 1868 г.
ночью и заключили въ отдѣльный казематъ. Когда сидѣв-
шимъ рядомъ съ нимъ каракозовцамъ удалось проникнуть
къ нему,—онъ былъ страшно пораженъ этимъ свиданіемъ,
такъ какъ былъ убѣжденъ, что всѣ его товарищи по дѣлу
погибли.
Успокоившись, Ишутинъ началъ разсказывать, «какъ
его вернули съ дороги, повезли въ Шлиссельбургскую крѣ-
пость, пустынную, мрачную, сырую; какъ заковали въ кан-
далы и держали безвыходно, при самомъ строгомъ режимѣ.
Мертвая тишина окружала его каменный гробъ, и только
вначалѣ къ нему входили чиновники, требовали дальнѣйшихъ
«откровенныхъ» показаній о заговорѣ и будто бы грозили
новыми ужасами за его молчаніе и отрицаніе.
Но по увѣренію г-жи—Брешковской,— «ничего новаго
9 Е. Брешковская: „Изъ моихъ воспоминаній”. Спб., 1906 г.
стр. 12.
— 91 —
Ишутинъ и не могъ бы сказать, если бы и хотѣлъ», такъ
какъ жандармамъ все было извѣстно изъ показаній одного
предателя, сумѣвшаго вкрасться въ довѣріе Ишутина еше
задолго до начала процесса. Показанія эти были подтвер-
ждены на допросахъ нѣкоторыми изъ участниковъ тайнаго
общества.
«Незадолго до смерти Ишутина,—разсказываетъ г-жа
Брешковская,—я рѣшилась спросить его о томъ, какъ онъ
жилъ въ Шлиссельбургской крѣпости, о которой тогда было
извѣстно очень мало. Онъ быстро поднялъ голову, испуганно
оглядѣлся кругомъ, нахмурился и заговорилъ глухимъ голо-
сомъ:
— «Тамъ страшно... но нельзя говорить... тамъ змѣи
обвивались вокругъ моего тѣла... впивались въ ноги, сжи-
мали руки... тамъ всѣ ужасы... но нельзя говорить объ этомъ:
они слушаютъ»...
«Безсвязно, шипящимъ голосомъ и дико озираясь, онъ
сталъ называть страшныя вещи, облекать ихъ въ таинствен-
ную форму, отмахиваясь руками» 1)...
Князь П. А. Кропоткинъ въ своихъ «Запискахъ рево-
люціонера» уже отмѣтилъ необычайную мстительность, кото-
рая составляла типичную и характерную черту представителей
высшей русской бюрократіи стараго режима. Думаемъ, что
все изложенное въ этомъ очеркѣ какъ нельзя болѣе подтверж-
даетъ его выводъ.
Недаромъ исторія Шлиссельбургской крѣпости является
длиннымъ, безконечнымъ мортирологомъ лицъ, которыя имѣли
несчастіе попасть въ ея казематы. Разрывъ общества съ
властью, рѣзко обнаружившійся уже въ 20-хъ годахъ ХІХ-го
столѣтія, постепенно усиливался все болѣе и болѣе. Про-
пасть, образовавшаяся между обществомъ и правительствомъ,
постепенно становилась все глубже.
Упорное нежеланіе правительства пойти на встрѣчу об-
О Тамъ же, стр. 16.
— 92 —
ществу и народу для удовлетвореніи хотя бы самыхъ скром-
ныхъ, самыхъ умѣренныхъ требованій,—и жестокія, безсмыс-
ленныя репрессіи, которыми оно неизмѣнно старалось пода-
вить всякое проявленіе оппозиціоннаго характера—все это
постепенно увеличивало ряды недовольныхъ и какъ нельзя
болѣе способствовало усиленію революціоннаго движенія.
Но русская бюрократія попрежнему была слѣпа и глуха,
попрежнему лишена была всякаго творчества, всякой разум-
ной иниціативы. Въ своей борьбѣ съ разроставшимся рево-
люціоннымъ движеніемъ она попрежнему не могла выставить
ничего, кромѣ все тѣхъ же казематовъ, тюремъ, крѣпостей
и висѣлицъ.
И вотъ, когда «старая» шлиссельбургская тюрьма оказа-
лась совершенно недостаточной для того, чтобы вмѣстить по-
литическихъ заключенныхъ, число которыхъ съ каждымъ го-
домъ все болѣе увеличивалось, а историческіе казематы Свѣт-
личной башни пришли въ совершенную ветхость и негод-
ность,—правительство рѣшаетъ создать цѣлую сѣть новыхъ
тюремъ, которыя подъ названіемъ «центральныхъ» и «окруж-
ныхъ» и возникаютъ въ разныхъ концахъ Россіи, а Шлис-
сельбургская крѣпость подвергается коренному преобразова-
нію и сначала, въ 1869 году, обращается въ военно-испра-
вительныя арестантскія роты, а затѣмъ, въ 1879 году,—въ
дисциплинарный баталіонъ. Всѣ содержавшіеся до тѣхъ поръ
въ крѣпости «преступники» были выведены оттуда и размѣ-
щены по разнымъ центральнымъ тюрьмамъ.
Шлиссельбургская крѣпость
въ 1880 году.
Благодаря счастливому случаю, пишущій эти строки имѣлъ
возможность посѣтить Шлиссельбургскую крѣпость въ каче-
ствѣ простого, свободнаго туриста и даже осмотрѣть ея исто-
рическіе казематы въ то время, когда, казалось, въ нее не-
возможно быдо проникнуть. По крайней мѣрѣ, въ обществѣ
того времени-было глубоко распространено убѣжденіе, что
Шлиссельбургская крѣпость совершенно недоступна для по-
сѣщенія частныхъ лицъ.
Это было давно, а именно въ іюлѣ мѣсяцѣ 1880 года,
слѣдовательно 27 лѣтъ тому назадъ.
Въ то время Шлиссельбургская крѣпость была временно
«свободна отъ постоя» политическихъ заключенныхъ и пред-
ставляла изъ себя не что иное, какъ дисциплинарный бата-
ліонъ, куда заключались лишь нижніе чины за нарушеніе
дисциплины, за ослушаніе и т. п.
Конечно, только благодаря этому обстоятельству, я и могъ
проникнуть въ крѣпость и осмотрѣть ея достопримѣчатель-
ности, начиная съ крѣпостной церкви и архива и кончая ста-
рой тюрьмой и башнями. Подъ свѣжимъ впечатлѣніемъ, я
тогда же подробно разсказалъ о своемъ посѣщеніи Шлиссель-
бурга въ особомъ очеркѣ, который и былъ напечатанъ мною
въ декабрьской книжкѣ «Русской Мысли» за 1880 годъ, а
— 94 -
затѣмъ, уже значительно позднѣе, дважды изданъ отдѣльной
брошюрой.
Привожу здѣсь этотъ разсказъ лишь съ нѣкоторыми со-
кращеніями.
I.
Шлиссельбургская крѣпость расположена на маленькомъ
островкѣ, какъ разъ въ томъ мѣстѣ, гдѣ Нева вытекаетъ изъ
Ладожскаго озера. Островокъ этотъ такъ малъ, что крѣпост-
ныя стѣны во многихъ мѣстахъ идутъ прямо изъ воды. Въ
одномъ только мѣстѣ зеленѣетъ крохотный клочекъ земли, а
затѣмъ повсюду — вода и камень. Изъ-за стѣнъ виднѣется
лишь шпиль колокольни да кургузый куполъ церкви. Узкій
проливъ, саженъ во сто, отдѣляетъ крѣпость отъ того мѣста
материка, гдѣ стоитъ г. Шлиссельбургъ. Съ противоположной
же стороны къ ней подходитъ далекая ширь Ладожскаго озера.
При истокѣ Невы изъ озера, какъ разъ напротивъ крѣ-
пости, ютится бѣдная деревнюшка Шереметьевка. Между этой
деревнею и крѣпостью издавна установилась тѣсная связь.
Деревня поставляетъ въ крѣпость, какъ для служащихъ въ
ней, такъ и для арестантовъ, молоко, яйца, куръ, дрова и т. п.
Въ числѣ старожиловъ этой деревни былъ въ то время одинъ
древній старикъ, который могъ поразсказать много интерес-
наго о содержавшихся здѣсь нѣкогда узникахъ. Мнѣ пе-
редавали, что одному высокопоставленному лицу, нарочно
пріѣзжавшему сюда изъ Петербурга, удалось при помощи
этого старика отыскать могилу своего родственника, умершаго
въ Шлиссельбургской крѣпости во время заключенія.
Ежегодно, 8 го іюля, въ день Казанской Божіей Матери,
въ городѣ Шлиссельбургѣ происходитъ престольный празд-
никъ въ честь мѣстной „чудотворной" иконы, которая—по
преданію—явилась сначала въ крѣпости, а затѣмъ была, пе-
ренесена въ городъ. Въ этотъ день, какъ я узналъ, для бо-
гомольцевъ открывались ворота Шлиссельбургской крѣпости,
— 95 —
разрѣшалось посѣщать крѣпостную церковь и осматривать
самую крѣпость.
Я рѣшилъ воспользоваться этимъ случаемъ.
Сообщеніе крѣпости съ городомъ производилось въ то время
при посредствѣ особыхъ казенныхъ катеровъ, на которыхъ
гребцами являлись настоящіе, заправскіе матросы.
Несмотря на сильную качку, катеръ быстро подвигался
впередъ. Публики набралось довольно много; преобладалъ
«черный народъ»; интеллигенція совершенно отсутствовала.
Разговоръ во все время переѣзда вертѣлся около иконы, крѣ-
пости и «невольниковъ». Больше всѣхъ говорилъ «ундеръ»
изъ крѣпостной команды.
— А много ли всѣхъ невольниковъ будетъ?—спрашиваетъ
кто-то изъ публики.

- 96 —
— Порядочно,—говоритъ ундеръ,—безъ мала человѣкъ
четыреста будетъ.
— Я думаю, другіе есть-ти такъ, что совсѣмъ безвинно-
напрасно,—нерѣшительно заявляетъ какая-то поддевка.
— За напрасно не посадятъ, это пустое нечего гово-
рить,—авторитетно возражаетъ ундеръ,—только что дѣйстви-
тельно другой за самые то-исть за пустяки. Грубое слово
сказалъ начальнику, особливо выпивши,—шабашъ!.. Али опять
«промотаніе казенныхъ вещей». Всѣхъ-то вещей, ежели ихъ
продать, право, пятиалтынный красная цѣна. Однако же, на
это не смотрятъ, а сичасъ судъ да и въ крѣпость...
— А политическихъ много?—спрашиваю я.
— Политическихъ? Политическихъ здѣсь нѣтъ ни од-
ного,—категорически заявляетъ ундеръ.—Сюда сажаютъ только
нижнихъ чиновъ за буйство, за ослушаніе, за растрату ка-
зенныхъ вещей, за дерзости начальству... за неповиновеніе...
(за воровство сюда тоже ни одного не посадятъ)... А поли-
тическихъ здѣсь нѣтъ ни единаго.
Я съ недовѣріемъ слушаю этотъ разсказъ.
Катеръ подъѣзжаетъ къ пристани. Мы выходимъ на кро-
хотный клочекъ берега, примыкающій къ крѣпостной стѣнѣ.
Почти въ самой серединѣ стѣны высится широкая, массив-
ная башня, называемая «государевой». Черезъ эту башню
идетъ ходъ въ крѣпость; день и ночь ходъ этотъ оберегается
крѣпкимъ карауломъ. Насъ пропускаютъ, однако, безъ вся-
кихъ процедуръ и затрудненій.
Направо и налѣво отъ входа, вдоль крѣпостныхъ стѣнъ,
расположены помѣщенія для арестантовъ и конвоя; тутъ же
помѣщаются различныя мастерскія. Крѣпостной дворъ пред-
ставляетъ собою маленькую площадку, стиснутую со всѣхъ
сторонъ угрюмыми тюремными стѣнами. На этой площадкѣ
расположены: церковь, домъ коменданта крѣпости, разныя
службы и другія постройки, въ которыхъ помѣщаются офи-
церы, докторъ, священникъ и т. д. Зелень газоновъ и не-
большія группы деревьевъ, расположенныя между построй-
— 97 -
ками, не въ состояніи смягчить тяжелаго впечатлѣнія, навѣ-
ваемаго общимъ видомъ тюремныхъ стѣнъ и башенъ.
Вотъ справа виднѣется окруженная палисадникомъ „брат-
ская могила", гдѣ похоронены воины, павшіе при взятіи
Шлиссельбургской крѣпости 11 октября 1702 года.
Всѣ, пріѣхавшіе на катерѣ, направились въ церковь. Но
Братская могила.
оказалось, что мы опоздали: обѣдня уже окончилась, и свя-
щенникъ вмѣстѣ съ явленной иконой уѣхалъ въ городъ для
участія въ крестномъ ходѣ. Насъ встрѣтилъ лишь одинъ
церковный сторожъ. На мой вопросъ: нѣтъ ли въ церкви ка-
кихъ-нибудь замѣчательныхъ древностей? онъ повелъ меня
въ алтарь и показалъ тамъ крестъ и евангеліе, пожертво-
ванные Петромъ Великимъ. Это единственныя вещи, имѣю-
щія историческое значеніе. По стѣнамъ церкви, въ разныхъ
Братская могила.

— 98 —
мѣстахъ, виднѣются позолоченныя доски съ вырѣзанными на
нихъ надписями, гласящими о погребеніи тутъ комендантовъ
крѣпости.
— А что, можно осмотрѣть архивъ и библіотеку крѣпости9
— Не могу знать. Это зависитъ отъ полковника. Можетъ,
они и разрѣшатъ. Нужно обратиться къ дежурному офицеру.
Прежде на этотъ счетъ было очень строго, то-ись и-и-и, вотъ
какъ строго, бяда! Ну, а теперь полегче.
Дежурнымъ офицеромъ оказался г. X., любезный, образо-
ванный молодой человѣкъ. Онъ съ готовностью предложилъ
свои услуги и вызвался быть моимъ чичерони.
— Въ нашемъ архивѣ теперь нѣтъ ничего интереснаго,—
предупредилъ онъ.—Прежде, дѣйствительно, крѣпостной ар-
хивъ представлялъ большой интересъ, но въ настоящее время
въ немъ нѣтъ ничего, кромѣ дѣлъ и переписки чисто хозяй-
ственнаго характера.
— Куда же дѣвался прежній архивъ?
— Въ 1869 г. онъ былъ перевезенъ отсюда въ III отдѣ-
леніе собственной Его Императорскаго Величества канцеляріи,
такъ какъ съ этого года прекратилась ссылка сюда политиче-
скихъ преступниковъ.
— Совершенно прекратилась?—недовѣрчиво спрашиваю я.
— Совершенно. Вотъ уже десять лѣтъ, какъ здѣсь нѣтъ
политическихъ.
— Ни одного человѣка?
— Ни одного.
— А религіозныхъ преступниковъ, т. е. преступниковъ
противъ вѣры?
— Теперь точно также нѣтъ ни одного... Въ настоящее
время Шлиссельбургская крѣпость не что иное, какъ дисци-
плинарный баталіонъ: сюда заключаются нижніе воинскіе
чины за нарушеніе дисциплины, за ослушаніе и т. п. Заклю-
чаются не иначе, какъ по суду. Для наблюденія за ними здѣсь
имѣется военная команда изъ 60 человѣкъ солдатъ и нѣ-
сколькихъ офицеровъ.
— 99 —
— Когда же именно произошла та перемѣна, о котороі
вы говорите?
— Да 1869 года Шлиссельбургская крѣпость дѣйстви
тельно была чуть ли не главнымъ мѣстомъ ссылки и зато
ченія преступниковъ противъ государства и религіи. Сюда вы-
сылались наиболѣе важные изъ секретныхъ арестантовъ.
Казармы нижнихъ чиновъ близь Свѣтличной башни.
Но въ 1869 году всѣ подобнаго рода преступники были вы-
ведены отсюда, и крѣпость обращена въ военно-исправи-
тельныя арестантскія роты. Наконецъ, спустя десять дѣтъ,
въ прошломъ 1879 году, исправительныя роты были уни-
чтожены, и крѣпость обращена въ дисциплинарный баталіонъ.
— А много было выведено отсюда арестантовъ при обра-
щеніи крѣпости въ исправительныя роты?
7*
Казармы нижнихъ чиновъ близь Свѣтличной башни.
— 100 —
— Говорятъ, до семидесяти человѣкъ. Всѣ они были, какъ
слышно, размѣщены по разнымъ центральнымъ тюрьмамъ...
Но если вамъ угодно посмотрѣть архивъ, то намъ нужно под-
няться въ башню.
Мы отправились. Пройдя нѣсколько узкихъ полутемныхъ
коридоровъ, поднявшись по кривымъ лѣстницамъ, грубо вы-
сѣченнымъ въ каменной массѣ, мы вошли въ довольно боль-
шую комнату круглой формы. Темно, сыро, грязно. Прежде
эта комната служила арестантской кельей. Теперь она обра-
щена въ архивъ; вдоль стѣнъ идутъ длинныя полки, зава-
ленныя грудами пыльныхъ, грязныхъ бумагъ. Пересмотрѣвши
заголовки дѣлъ и описей, я убѣдился, что мой новый знако-
мый былъ совершенно правъ, говоря, что архивъ не пред-
ставляетъ въ себѣ ничего интереснаго въ историческомъ
отношеніи. Онъ состоялъ исключительно изъ дѣлъ о хозяй-
ственной части военно-исправительныхъ ротъ, помѣщавшихся
въ крѣпости съ 1869 по 1879 г.
— Вѣроятно, при крѣпости имѣется библіотека?
— До 69 года здѣсь была громадная, можно сказать, за-
мѣчательная библіотека. Она состояла не только изъ рус-
скихъ книгъ, но и французскихъ, и нѣмецкихъ, и англій-
скихъ. Библіотека эта составлялась въ теченіе долгихъ лѣтъ.
Здѣсь въ прежнее время нерѣдко содержались богатые, обра-
зованные и ученые люди, обладавшіе значительными, иногда
огромными средствами. Многіе изъ нихъ, сидя здѣсь, выпи-
сывали сюда свои библіотеки и, послѣ смерти или освобо-
жденія, жертвовали ихъ въ пользу крѣпости. Затѣмъ пра-
вительство ежегодно ассигновывало извѣстную сумму на
пополненіе этой библіотеки, такимъ образомъ, она росла
все больше и больше. Но въ 69 году вся эта библіотека,
вмѣстѣ съ архивомъ, передана была въ III отдѣленіе соб-
ственной Его Императорскаго Величества канцеляріи. У насъ
остались теперь лишь жалкіе остатки отъ этой библіотеки.
— Можно ли посмотрѣть на тѣ казематы, въ которыхъ
томились въ прежнее время арестанты?
- 101 —
— 0, конечно можно. Только нужно вамъ замѣтить, что
въ настоящее время всѣ эти камеры или какъ вы говорите,
казематы, совершенно передѣланы. Одиночныя камеры обра-
щены большею частью въ карцеры, куда теперь сажаютъ на
двѣ недѣли каждаго новаго арестанта, присылаемаго сюда.
— Это зачѣмъ же?
— Да ужъ такой уставъ—для смиренія и предупрежденія.
По выходѣ же изъ карцера арестанты размѣщаются въ
общихъ палатахъ. Эти палаты большею частію сдѣланы также
изъ прежнихъ одиночныхъ камеръ.
— Сколько же всѣхъ арестантовъ въ настоящее время
въ крѣпости?
— Триста пятьдесятъ или триста шестьдесятъ человѣкъ.
Хотя полный штатъ считается въ 600 человѣкъ, но размѣ-
стить такое количество въ нашей крѣпости рѣшительно не-
возможно. И при настоящемъ числѣ арестантовъ чувствуется
тѣснота...
«Казематы», или по-просту карцеры, оказались микро-
скопическими каморками, расположенными вдоль длиннаго
коридора. Въ каждую изъ этихъ каморокъ ведетъ особая
дверь; въ дверяхъ маленькія отверстія или передачи аре-
станту пищи. Отворяемъ одну изъ этихъ каморокъ и вхо-
димъ... Разъ, два, три. Три шага въ ширину и четыре съ
половиною въ длину каждая... По теперешнему виду этихъ
казематовъ невозможно составить себѣ даже приблизитель-
наго понятія о томъ, что представляли они собою въ преж-
нія времена. Это были конуры въ полномъ смыслѣ слова.
Темныя, грязныя, сырыя, тѣсныя, онѣ гораздо болѣе похо-
дили на глухія, подземныя норы, чѣмъ на помѣщенія, на-
значенныя для живыхъ людей. Не то теперь. Изъ прежнихъ
щелей сдѣланы большія, свѣтлыя окна; эти окна, вмѣстѣ съ
чисто выбѣленными стѣнами, придаютъ уютный, почти ве-
селый видъ этимъ крохотнымъ конуркамъ.
- 102 —
II.
Я спросилъ своего спутника, не сохранилось-ли казема-
товъ отъ прежняго времени въ томъ самомъ видѣ, въ какомъ
они существовали въ былыя времена?
— Какъ же, есть,—отвѣчалъ X.—они называются мѣш-
ками. Если угодно, я покажу вамъ мѣшокъ, въ которомъ,
томился Іоаннъ Антоновичъ. Еще недавно для осмотра этого
мѣшка сюда нарочно пріѣзжалъ Данилевскій, авторъ извѣст-
ныхъ историческихъ романовъ.. Эксъ-императоръ Іоаннъ
Антоновичъ былъ перевезенъ сюда изъ Холмогоръ въ началѣ
1756 года. Сержантъ лейбъ-компаніи Савинъ вывезъ его изъ
Холмогоръ тайно, въ глухую ночь. Въ бумагахъ онъ на-
зывался не иначе, какъ «безыменнымъ колодникомъ». Впос-
лѣдствіи это сдѣлалось обыкновеннымъ правиломъ: попадав-
шіе сюда узники большею частью теряли свое имя; взамѣнъ
его ихъ называли по номеру, стоявшему на дверяхъ ихъ
каземата...
— Содержали ихъ здѣсь съ необыкновенной строгостью. Они
не могли переступить порога своей кельи, къ нимъ никого не
допускали. Въ то время, когда здѣсь содержался Іоаннъ Анто-
новичъ, Шуваловъ писалъ начальнику караула, что если бы
даже самъ фельдмаршалъ явился и началъ требовать впу-
стить его въ крѣпость, то и его отнюдь не впускать. Пред-
писывалось, чтобы «безыменнаго колодника» никто не могъ
видѣть; когда же впускали въ камеру кого-нибудь для убиранія
нечистотъ, то арестантъ долженъ былъ находиться въ это
время за ширмами, чтобы его не могли видѣть... Обыкно-
венно «колодники» не знали, гдѣ они находятся, такъ какъ
строго запрещалось сообщать имъ, гдѣ именно они со-
держатся и далеко-ли отъ Петербурга или Москвы. Караулу
запрещалось что бы то ни было разсказывать объ аре-
стантахъ. Видѣвшимъ вксъ-императора, напримѣръ, подъ
страхомъ смертной казни запрещалось говорить, каковъ
— 103 —
арестантъ, старъ или молодъ, русскій или иностранецъ и
т. п... Какъ извѣстно, Іоаннъ Антоновичъ былъ убитъ здѣсь.
Похоронили его гдѣ-то тайно, ночью. Здѣсь и до сихъ поръ
не перестаютъ искать его могилы, но едва-ли этимъ по-
искамъ суждено увѣнчаться успѣхомъ.
Мы вышли на дворъ и направились къ одной изъ ба-
шенъ.
— Да,—продолжалъ мой спутникъ,—много народу побы-
вало въ этой крѣпости, много умерло въ этихъ стѣнахъ.
Нерѣдко сюда заключались люди молодые, полные силъ, на-
деждъ и замысловъ, широкихъ грандіозныхъ плановъ, коті-
рыми такъ богата молодость. Здѣсь они сидѣли десятки лѣтъ,
старѣлись, тупѣли, дряхли и выпускались отсюда сѣдыми,
хилыми, полуразрушенными стариками, неспособными уже
ни къ жизни, ни къ счастію... Многіе не переносили
ужасовъ заточенія и сходили съ ума или же, постепенно
тупѣя, впадали въ идіотизмъ... Ссылались сюда и знатные
вельможи-временьщики и простые смертные. Биронъ, во время
суда надъ нимъ, содержался здѣсь вмѣстѣ со своимъ семей-
ствомъ до тѣхъ поръ, пока не былъ сосланъ въ Пелымь.
Вѣдь и для Петра III, послѣ сверженія его съ престола,
было приготовлено здѣсь особое помѣщеніе. Только внезап-
ная смерть избавила его отъ этой страшной участи.
— Здѣсь-же томился извѣстный общественный дѣятель
XVIII столѣтія Николай Ивановичъ Новиковъ,—замѣтилъ я.
— «Да, этотъ симпатичный, благороднѣйшій дѣятель, го-
рячій поборникъ просвѣщенія, основавшій нѣсколько школъ,
первый заговорившій о народѣ, о необходимости облегчить
его тяжкую участь, пробудившій молодое поколѣніе къ ум-
ственной, нравственной жизни, основатель дружескаго об-
щества,—въ награду за свои труды, понесенные на пользу
родной страны, родного народа, былъ посаженъ въ казематъ
Шлиссельбургской крѣпости. Передъ этимъ на слѣдствіи ему
предложена была подписка въ томъ, что онъ отказывается
отъ своихъ убѣжденій и признаетъ ихъ ложными. Этимъ
— 104 —
хотѣли спасти его отъ суда и заточенія. Но могъ ли пойти
на подобную сдѣлку человѣкъ въ родѣ Новикова'? Когда ему
представилась необходимость выбирать одно изъ двухъ:
или казематъ, или измѣну убѣжденіямъ, онъ не колебался
въ выборѣ ни одной минуты... И вотъ человѣкъ, который
цѣлую жизнь проповѣдывалъ любовь къ родной странѣ, бу-
дилъ въ уснувшемъ, лѣниво равнодушномъ обществѣ благо-
родныя стремленія къ общественной дѣятельности, который
подвинулъ на полвѣка образованность нашего народа и
впервые создалъ у насъ любовь къ наукамъ, литературѣ и
охоту къ чтенію, этотъ человѣкъ запирается въ грязный и
мрачный каменный мѣшокъ... Извѣстно, какъ повліяло на него
это заточеніе... За нимъ слѣдуетъ цѣлый безконечный рядъ
другихъ лицъ, судьба которыхъ нерѣдко была еще болѣе
печальна и горька»...
Кромѣ государственныхъ, политическихъ преступниковъ
въ прежнее время здѣсь томились многіе преступники про-
тивъ вѣры, противъ господствующей церкви, несмотря на
то, что для нихъ существовали особыя, спеціальныя мона-
стырскія тюрьмы. Между прочимъ въ шлиссельбургскихъ ка-
зематахъ содержались долгіе годы нѣкоторые изъ руководи-
телей разныхъ религіозныхъ сектъ и ученій. Многіе изъ
нихъ такъ и умерли здѣсь.
Но вы напрасно будете искать ихъ могилы: всѣ они хо-
ронились всегда по ночамъ, тайно. Могильщики не знали,
кого они зарывали въ землю. Однако всѣ эти ухищренія не
всегда достигали своей цѣли. Бывали случаи, когда тайны
тюремщиковъ раскрывались и послѣдователи того или другого
религіознаго ученія узнавали, гдѣ именно схороненъ ихъ учи-
тель. Тогда эти могилы становились предметомъ покло-
ненія.
Такъ случилось напримѣръ, съ могилою Александра Ива-
новича Шилова, главнаго послѣдователя знаменитаго Кон-
дратія Селиванова. Шиловъ долгое время сидѣлъ въ Шлис-
сельбургской крѣпости и, наконецъ, въ ночь на 6-е января
105 —
1799 года «предаде духъ свой въ рудѣ Божіи», какъ зна-
чится въ надписи, сдѣланной на его памятникѣ, который
его послѣдователи съ разрѣшенія государя Александра І-го
соорудили на могилѣ Шилова въ окрестностяхъ Шлиссель-
бурга. Толпы сектантовъ и по сіе время сходятся съ раз-
ныхъ сторонъ поклониться праху «мученика за вѣру».
Во время моего посѣщенія Шлиссельбурга я розыскалъ
могилу Шилова и убѣдился, что сооруженный надъ нею пре-
красный гранитный памятникъ хорошо сохранился...
Но возвращаюсь къ разсказу о моемъ посѣщеніи Шлис-
сельбурга.
— Сколько разсказовъ сохраняется здѣсь объ ужасахъ
крѣпостного заточенія! — воскликнулъ мой спутникъ.—Гово-
рятъ, напримѣръ, что кромѣ «мѣшковъ» здѣсь существо-
вали еще особыя подземныя тюрьмы, подъ водою. Эти
тюрьмы соединялись будто-бы особыми тайными подзем-
ными ходами.. Судя по нѣкоторымъ признакамъ, можно ду-
мать, что легенды о подземныхъ ходахъ не лишены извѣст-
ной доли справедливости... Посмотрите, напримѣръ, на этотъ
сходъ.
Въ эту минуту мы приблизились къ крѣпостной стѣнѣ.
Въ серединѣ ея, начиная отъ поверхности земли, выдѣлялось
довольно большое отверстіе полукруглой формы. Отъ него
шелъ спускъ внизъ: узкая лѣстница со ступеньками изъ
бѣлыхъ плитъ вела въ глубь земли. Вокругъ, на землѣ,
лежали груды стараго кирпича и камня. Спустившись по
лѣстницѣ внизъ, мы очутились на днѣ подземелья, пред-
ставлявшаго собою довольно просторную комнату со стѣ-
нами, выложенными кирпичомъ.
— Это подземелье, ходъ и лѣстница — все это было за-
муравлено. Только недавно ихъ очистили отъ кирпича и
камня... Обратите вниманіе на кладку кирпича въ этихъ
стѣнахъ. Замѣчаете ли вы, что въ срединѣ стѣнъ кладка
имѣетъ совершенно другой характеръ, чѣмъ въ остальныхъ
мѣстахъ, даже кирпичъ другой. Ясно, что здѣсь существо-
— 106 —
валъ когда-то ходъ, который былъ замуравленъ впослѣд-
ствіи. Постучите сюда палкой, слышите? звукъ совершенно
другой, чѣмъ въ остальныхъ мѣстахъ; точно тамъ дальше
пустое пространство. Можетъ быть, тамъ-то и существовали
тѣ подземныя камеры, о которыхъ разсказываютъ леген-
ды... Извѣстно, что въ былыя времена здѣсь происходили
пытки. Многіе, осматривая казематы, ищутъ слѣдовъ крови
на стѣнахъ! Разсказываютъ, что многихъ изъ узниковъ
держали въ теченіе всей жизни въ наклонномъ положеніи...
Однако, здѣсь такъ холодно и сыро, что меня пробираетъ
дрожь... Идемте наверхъ... О, какъ хорошо здѣсь на солнцѣ!
Какая благодатная вещь этотъ свѣтъ, небо, воздухъ.
Мы вступили въ коридоръ, чуть-чуть освѣщенный узкой
полоской свѣта, падавшаго откуда-то сверху. На насъ пах-
нуло гнилою сыростью подвала.
— Вотъ она, наша историческая темница,—подумалъ я,
не безъ труда взбираясь по ступенькамъ, грубо высѣчен-
нымъ въ каменной массѣ,—вотъ она, наша Бастилія, наша
ІПпандау. Почти два вѣка служила она пугаломъ ума, эша-
фотомъ мысли. Печальную память оставила она по себѣ въ
памяти народа. Страшную, кровавую ролѣ суждено было
играть этой крѣпости въ тѣ мрачныя времена, когда счита-
лось за правило гнать всякое движеніе мысли, давить сво-
боду, насиловать совѣсть, вѣру и убѣжденіе. Ея роль была
ролью палача.
Тяжелая дверь, скрипя заржавленными петлями, тихо
отворилась.
— Вотъ и мѣшокъ!—промолвилъ мой спутникъ и, нагнув-
шись, переступилъ порогъ. Я вошелъ слѣдомъ за нимъ.
Представьте себѣ пещеру, мрачную, потрясающе-мрачную
пещеру, высѣченную въ каменной массѣ съ двумя дырами,
просверленными въ этой массѣ; эти дыры замѣняютъ окна.
Онѣ сдѣланы такъ высоко, что, даже стоя на полу или, вѣр-
нѣе, на днѣ этой пещеры, вы не въ состояніи что-нибудь
— 107
видѣть въ эти окна. Но если бы даже вамъ удалось загля-
нуть въ необыкновенно глубокія оконныя ниши, то вы не
увидѣли бы ничего, кромѣ позеленѣлыхъ стеколъ въ толстыхъ
переплетахъ рамъ, да еще болѣе толстыхъ и частыхъ желѣз-
ныхъ рѣшетокъ. Лучъ солнца вовѣки не проникнетъ сюда,
не освѣтитъ, не разгонитъ вѣчнаго мрака, вѣчныхъ сумерекъ,
что сгустились въ темныхъ углахъ этой «кельи>. Смертью
и гробомъ вѣетъ отъ стѣнъ и сводовъ этого подвала. Вы
испытываете ощущеніе, какое овладѣваетъ человѣкомъ, по-
павшимъ въ могильный склепъ. Какъ далеко кажутся отсюда
та жизнь, тотъ міръ, тѣ люди, среди которыхъ вы только что
жили и дѣйствовали.
Сыростью, затхлою гнилью насквозь пропитанъ спертый
воздухъ. Духъ спираетъ отъ этого воздуха: легкія отказы-
ваются работать. Передъ глазами встаютъ зеленые круги и
пятна... Тяжелыя, горькія думы лѣзутъ въ голову.
Невольно думается: сколько высокихъ, прекрасныхъ идей
погибло подъ сводами этихъ мрачныхъ стѣнъ! Сколько по-
рывовъ чистыхъ, возвышенныхъ и благородныхъ заглохло во
мракѣ одиночнаго пожизненнаго заточенія! Сколько свѣтлыхъ
стремленій разбилось объ эти толстыя, проржавленныя же-
лѣзныя рѣшетки и тяжелыя окованныя двери... О Боже!
страшно подумать, сколько жизней, сколько здоровья, моло-
дыхъ силъ, энергіи, счастія и свѣжести отняли у людей эти
холодные камни, эти влажныя плиты, эти замки и рѣшетки!..
Во имя чего?..
Да развѣ идею можно задушитъ? Развѣ мысль можно
убить, уничтожить, похоронить? Развѣ правда, добро, любовь,
свобода не вѣчны, не безсмертны?.. Какое роковое заблужде-
ніе, какое страшное недоразумѣніе... Погибли лкци, исчахли
въ цѣпяхъ и казематахъ; тѣла ихъ сгнили, могилы затеряны,
имена ихъ забыты потомствомъ. Но идеи по прежнему живы,
стремленія по-прежнему жгучи... Омытыя кровью человѣче-
скихъ страданій, эти идеи сдѣлались безсмертны, эти стре-
108 —
мленія стали завѣтной, горячей мечтой всѣхъ, въ комъ ше-
велится мысль, въ комъ бьется сердце...
Все это такъ, все это несомнѣнно, все это мы давнымъ-
давно знаемъ, но зачѣмъ же опытъ не научаетъ насъ?!
Обидно и больно, больно нестерпимо...
Я вижу, что мой спутникъ что-то говоритъ мнѣ.
— Не хотите ли теперь посмотрѣть нашъ клубъ? Кстати
сегодня у насъ танцовальный вечеръ. Будетъ много народу...
Очень порядочная музыка... Не вздумаете-ли побывать?.. А
теперь пора на воздухъ, право, здѣсь можно задохнуться,—
дышать нечѣмъ...
III
Вечеръ. Шумно и весело въ крѣпостномъ клубѣ. Кромѣ
обычныхъ гостей и посѣтителай, наѣхало много знакомыхъ
изъ Петербурга. Отсутствіе кавалеровъ, отсутствіе, которымъ
хронически страдаютъ провинціальные клубы, на этотъ разъ
совсѣмъ не было замѣтно. Мамаши, покойно разсѣвшись
вдоль стѣнъ главнаго зала, съ довольнымъ видомъ слѣдили,
какъ ихъ дочки полонили и вербовали себѣ кавалеровъ изъ
наѣхавшей молодежи. Солидные люди усѣлись за карты. Со-
ставилось цѣлыхъ пять столовъ, цифра небывалая въ лѣто-
писяхъ крѣпостного клуба. Впрочемъ, не мѣшаетъ замѣтить,
что лѣтопись эта черезъ-чуръ молода, такъ какъ клубъ суще-
ствуетъ не болѣе двухъ-трехъ лѣтъ.
Музыка грянула вальсъ, и разодѣтыя барышни съ весе-
лыми, разгорѣвшимися лицами понеслись и закружились на
паркетѣ.
Все громче играетъ музыка, постепенно ускоряя темпъ,
все быстрѣе, все бѣшенѣе кружатся пары танцующихъ. Въ
воздухѣ душно и жарко. Жидкимъ свѣтомъ горятъ лампы и
канделябры. Бѣлобрысая петербургская ночь глядитъ въ
окна.
На крѣпостномъ дворѣ барабанъ бьетъ зорю. Солдаты
— 109 —
съ ружьями скорымъ маршемъ идутъ смѣнять караулы...
Необычайность всей обстановки возбуждающимъ образомъ
дѣйствуетъ на нервы; усиленно работаетъ воображеніе. Въ
головѣ возникаютъ картины изъ далекаго и недавняго прош-
лаго. Какъ въ панорамѣ развертываются печальныя картины
печальнаго прошлаго...
«Прошлаго тѣни встаютъ предо мною»!
Входъ въ Шлиссельбургскую крѣпость.
Тѣни людей, истомленныхъ, измученныхъ въ погребахъ,
«мѣшкахъ» и казематахъ, что виднѣются изъ этихъ оконъ.
Глухая, молчаливая ночь. Глубокій снѣгъ бѣлымъ сава-
номъ окуталъ землю. Холодный вѣтеръ съ воемъ несется
надъ печальной, пустынной равниной. Хмурое небо. Тяже-
лые, темные клочья разорванныхъ облаковъ низко повисли
надъ землей. Ни луны, ни звѣздъ... Чуть-чуть звякаетъ ко-
локольчикъ. Среди сугробовъ едва замѣтной лентой вьется
Входъ въ Шлиссельбургскую крѣпость.
— по -
узкая дорога. Тройка измученныхъ лошадей тащитъ «тем-
ную карету». Это карета-возокъ, наглухо укрытый рогожей,
окрашенной въ черный цвѣтъ. Карета подъѣзжаетъ къ во-
ротамъ крѣпости. Изъ нея выходятъ двѣ сѣрыя, высокія
фигуры. Начинаются переговоры.
Ворота раскрываются, и повозка' медленно вползаетъ
во дворъ, нестерпимо царапая желѣзными полозьями о го-
лые камни подъѣзда. Точно изъ земли вырастаютъ цѣлые
ряды сѣрыхъ фигуръ съ фонарями въ рукахъ. Карета оста-
навливается у одной изъ башенъ. Изъ нея, звякая цѣпями,
выходитъ кто-то въ черномъ. Все это молча направляется
къ башнѣ. Гремятъ замки и засовы желѣзные, визжатъ ржа-
выя петли. Тяжелыя двери со стономъ отворяются. За ними
зіяетъ, словно пещера, темный, смрадный, сырой и мрачный
мѣшокъ. Еще минута,—и снова стонутъ двери, снова гре-
мятъ замки. Какъ привидѣнія, исчезаютъ сѣрыя фигуры, и
все смолкаетъ. Ни звука, ни шороха. Могильная, гробовая
тишина...
Черная фигура бозпомощно озирается вокругъ. Огарокъ
свѣчи тускло и печально мерцаетъ въ углу. Кругомъ густая
тьма все ширится, все расплывается... Въ головѣ стоитъ
тяжелый, какъ свинецъ, туманъ. Какая-то тупая, почти
машинальная покорность судьбѣ сковываетъ мысль. Что-то
фатальное, неизбѣжное, непоборимое чувствуется во всемъ,
что-то такое, противъ чего невозможно ни бороться, ни проте-
стовать. Страшная подавленность гнететъ сознаніе, не даетъ
ему очнуться хоть для того только, чтобы представить себѣ
весь ужасъ новаго положенія... Медленно, мучительно-медленно
тянется время...
Но жизнь не ждетъ, и дни, недѣли, годы уходятъ въ
вѣчность, унося съ собою бодрость и силы и оставляя вза-
мѣнъ сѣдины, болѣзни, уныніе... Все больше блѣднѣетъ, сти-
рается и замираетъ въ душѣ колодника надежда на лучшее
будущее. Только временами, изрѣдка вспыхиваетъ она яркимъ,
— 111 —
бѣглымъ пламенемъ, какъ вспыхиваютъ иногда потухающіе
угли костра.
— Да, пройдетъ еще годъ, два, три, ну пять, наконецъ,
и обо мнѣ вспомнятъ, развѣ можетъ быть иначе? и тогда-то
я снова стану свободной, вольной птицей... Дверь отворяется,
и входятъ тюремщики. По лицамъ ихъ я вижу, что они
принесли на этотъ разъ хорошую, добрую вѣсть... Сердце
сжимается отъ радости, я долго не вѣрю своимъ глазамъ,
своимъ ушамъ... Не сонъ-ли это? Такихъ сновъ было такъ
много. Какъ часто они безчеловѣчно, безжалостно обманы-
вали меня!.. Давно-ли я держалъ въ своихъ объятіяхъ свою
бѣдную, старую мать? Я рыдалъ, она заливалась слезами.
Жгучія слезы упали на мое лицо, я поднялъ голову, грязное
изголовье тюремной койки было смочено слезами... Это былъ
сонъ. Но теперь нѣтъ! Эти раскрытыя двери, этотъ весенній
гамъ, врывающійся въ тюрьму вмѣстѣ со свѣжей струей свѣт-
лаго, уличнаго воздуха, это не сонъ, это сама жизнь... Я
вижу—
Ликуетъ день, щебечутъ птицы,
Красою блещутъ небеса,
Доходятъ до дверей темницы
Любви и воли голоса...
Я свободенъ, свободенъ какъ вѣтеръ, какъ птица... Я
могу итти, могу летѣть туда, куда хочу. Могу жить тамъ, гдѣ
вздумаю, могу быть съ тѣми, кого люблю... Итакъ дальше,
какъ можно дальше отъ этихъ проклятыхъ стѣнъ, отъ этихъ
проклятыхъ башенъ!.. Вотъ выступаетъ городъ-огромный, ши-
роко раздвинулся онъ во всѣ стороны. Цѣлый безконечный
лабиринтъ длинныхъ и короткихъ, широкихъ и узкихъ улицъ,
громады церквей и дворцовъ, остроговъ и казармъ. Заводы,
магазины, фабрики, монастыри. Грохотъ экипажей, звонъ
колоколовъ, крики разносчиковъ, пестрая, суетливо бѣгущая
толпа, шумъ и гамъ милліоннаго населенія. Это Москва. Да,
это она, милая сердцу Москва...
— 112 —
Встаютъ и тѣснятся дорогія, завѣтныя воспоминанія мо-
лодыхъ, прожитыхъ лѣтъ. Какъ живыя, встаютъ фигуры дру-
зей. Вспоминаются долгіе, зимніе вечера, безконечные споры,
тѣ живые, горячіе, какъ сама юность, искренніе споры, ка-
кіе возможны только въ молодости, «для которой все блескъ
впереди».
Ярко воскресаетъ въ памяти эта свѣтлая пора энтузіазма,
пора увлеченій, пора беззавѣтной вѣры въ людей, въ несо-
крушимую силу добра и свѣтлое будущее, вѣры въ свои силы,
въ свое призваніе, въ свою звѣзду, пора свѣжести и здо-
ровья, пора крѣпкихъ, неразстроенныхъ нервовъ и покойнаго
сна. Время, когда мы жаждали подвиговъ и славы, дружбы,
любви, участія, когда мы были готовы страдать, терпѣть,
сносить гоненія, лишенія, невзгоды, когда мы повторили:
«жизнь—борьба» и смѣло готовились къ схваткѣ со всѣмъ,
что стояло на дорогѣ къ общему счастію,—я шлю тебѣ, до-
рогое время, сердечный привѣтъ! Знай: ни для укора, ни
для сожалѣнія нѣтъ мѣста въ моей душѣ... Вспомнились
друзья,—
Вспомнились тѣ, что когда то такъ смѣло
Вышли на битву съ неправдой и зломъ ..
«О, гдѣ-то теперь вы?І»
А вотъ въ кружкѣ друзей выдѣляется свѣтлый образъ ея.
Она все та же, тотъ же прямой, открытый взглядъ, тѣ же
смѣлыя, красивыя движенія, та же искра мягкой, вдумчивой
грусти свѣтится въ голубыхъ глубокихъ глазахъ. Только
блѣдныя щеки стали еще блѣднѣй, только тѣнь горечи и
скорби легла на знакомыя, милыя черты. Я вижу, ты не за-
была былого, минувшаго счастія, ты не простила судьбѣ за
то, что она отняла у тебя...
Ты была любимица моей матери... Но гдѣ же она? Гдѣ
моя бѣдная, моя дорогая, изстрадавшаяся мать?.. Къ ней, къ
ней скорѣе! Увидѣть ее, обнять, прижать къ сердцу крѣпко,
горячо,—вотъ что нужно теперь мнѣ больше всего на свѣтѣ...
113 —
Она далеко. Вдали отъ обѣихъ столицъ, среди широкихъ по-
лей и луговъ, на высокомъ берегу большой рѣки ютится ма-
ленькій уѣздный городокъ. Съ одной стороны лѣсъ, съ дру-
гой поля почти вплотную подходятъ къ нему... Знакомыя,
родныя мѣста! Какое приволье! Какой просторъ!.. Вотъ роща,
пахнетъ сосной и распускающимися почками березы. По ве-
черамъ, въ густыхъ кустахъ орѣшника здѣсь долго поютъ
Новая тюрьма.
соловьи... Все ближе, ближе... Какъ сильно бьется сердце...
Вотъ и домъ; въ немъ я родился и выросъ.
Я спѣшу къ крыльцу, хочу вбѣжать по знакомымъ сту-
пенькамъ, но ноги вдругъ подкашиваются, силы оставляютъ
меня. Я задыхаюсь. Какъ трудно дышать степнымъ свѣжимъ
воздухомъ больной, надорванной груди... А тутъ еще зтотъ
тяжелый сѣрый халатъ; онъ давитъ, гнетётъ меня. Зачѣмъ
онъ здѣсь? Развѣ я не свободенъ?.. Только теперь я вижу;
какъ я худъ, какъ слабъ... Точно щепки, высохли руки. Ка-
шель душитъ меня... Ахъ, но стоитъ ли думать объ этомъ:
8
Новая тюрьма.
— 114 —
здѣсь меня ждетъ покой, любовь и ласка. А съ ними при-
детъ и здоровье, вернутся силы, я снова поправлюсь; я еще
молодъ, я могу жить еще долго, долго... О, какъ я буду хо-
дить за тобой, лелѣять тебя, моя родная! Ты такъ много,
такъ одиноко страдала, такъ долго хоронила въ себѣ свои
муки, молча, ни съ кѣмъ не дѣля своего горя. Теперь я за-
ставлю тебя позабыть твои муки, я верну къ тебѣ тѣ былые
свѣтлые дни, что улыбались намъ когда-то,—помнишь? давно-
давно... Но отчего ты не встрѣчаешь меня?..
Длинный столъ стоитъ среди комнаты. Тускло мерцаютъ
свѣчи, пахнетъ ладономъ. Монотонно журчитъ голосъ читаль-
щика. Бѣлый саванъ скрываетъ холодные, окоченѣвшіе члены.
Кайъ осенній листъ, пожелтѣло лицо. Смерть застыла въ до-
рогихъ милыхъ чертахъ...................................
—Цѣльную ночь бредилъ, какъ есть напролетъ, цѣльную
ночь... И плакалъ и кричалъ, не вѣсть что такое,—сумрачно
говоритъ тюремщикъ усатому крѣпостному фельдшеру, явив-
шемуся провѣдать больного,—а теперь стихъ: молчитъ. Развѣ
только вздохнетъ, да глазами поводитъ...
Фельдшеръ молча подошелъ къ койкѣ и заглянулъ въ
широко раскрытые, неподвижно устремленные вдаль глаза
больного. По привычкѣ онъ хотѣлъ было пощупать пульсъ,
но, прикоснувшись къ исхудалой, холодѣвшей рукѣ арестанта,
онъ вдругъ остановился и махнулъ рукой.
— Что ты?
— Готовъ... Копайте могилу. И онъ отвернулся, почув-
ствовавъ на себѣ тяжелый неподвижный взглядъ умираю-
щаго ............................ . .................
Въ заключеніе скажемъ нѣсколько словъ о дальнѣйшей
судьбѣ Шлиссельбургской крѣпости. Какъ мы уже упоминали
выше, она весьма недолгое время была свободна отъ заклю-
ченія въ ней политическихъ преступниковъ. Въ нервые-же
годы царствованія Александра Ш-го рѣшено было возстано-
вить прежнее значеніе Шлиссельбургской крѣпости и съ этой
— 115 —
цѣлью устроить въ ней новую тюрьму съ возможно болѣе
строгимъ режимомъ. Въ эту тюрьму рѣшено было заключать
всѣхъ наиболѣе опасныхъ и неукротимыхъ дѣятелей партіи
«народной воли», которые въ правительственныхъ сферахъ
были извѣстны подъ именемъ «террористовъ*.
Внутренность камеры въ новой тюрьмѣ.
Зданіе новой тюрьмы состоитъ изъ двухъ этажей и вмѣ-
щаетъ 40 одиночныхъ камеръ; третій, полуподвальный этажъ
служитъ для парового' отопленія. Въ 1883 году тюрьма эта
была закончена постройкой, а съ августа мѣсяца 1884 года
она начала наполняться заключенными.
Объ этомъ періодѣ существованія Шлиссельбургской
8*
Внутренность камеры въ новой тюрьмѣ
116 —
крѣпости наиболѣе близкомъ къ намъ по времени,—періодѣ,
продолжавшемся съ 1884 по 1906 годъ и отмѣченномъ мно-
гими глубоко-трагическими эпизодами,—мы подробно раз-
скажемъ въ другой разъ. Теперь-же мы ограничимся лишь
простымъ перечнемъ или спискомъ тѣхъ лицъ, которыхъ
судьба бросила въ новую шлиссельбургскую тюрьму за время
съ 1884 по 1902-й годъ,—съ краткими біографическими свѣ-
дѣніями объ этихъ лицахъ.
Списокъ этотъ составленъ въ 1902 году однимъ изъ уз-
никовъ „Шлиссельбургской государственной тюрьмы" Петромъ
Сергѣевичемъ Поливановымъ, которому пришлось цѣлые 18
лѣтъ—лучшихъ лѣтъ жизни—провести въ этой тюрьмѣ. Со-
ставленный имъ списокъ представляетъ, конечно, несомнѣнный
и значительный интересъ, тѣмъ болѣе, что онъ заключаетъ
въ себѣ много свѣдѣній и данныхъ, касающихся шлиссель-
бургскихъ узниковъ 80-хъ и 90-хъ годовъ. Списокъ этотъ
доставленъ намъ лицомъ, очень близкимъ покойному Петру
Сергѣевичу Поливанову. Пользуясь настоящимъ случаемъ,
приносимъ этому липу нашу глубокую благодарность.
По освобожденіи изъ Шлиссельбурга Поливанова, госу-
дарственная тюрьма въ этой крѣпости существовала еще три
года. Въ 1904 году, за истеченіемъ срока заключенія, изъ
нея были освобождены: В. Н. Фигнеръ, М. Ю. Ашенбреннѳръ
и В. Г. Ивановъ. Въ сентябрѣ мѣсяцѣ 1905 года былъ осво-
божденъ Н. П. Стародворскій, а въ октябрѣ того-же года,
вслѣдствіе амнистіи, были освобождены: Г. . А. Лопатинъ,
Н. А. Морозовъ, М. Ф. Фроленко, М. Р. Поповъ, П.Л.Антоновъ,
С. А. Ивановъ, М. В. Новорусскій и I. Д. Лукашевичъ.
Наконецъ, 8 декабря 1905 г. состоялось Высочайшее
повелѣніе относительно упраздненія «Шлиссельбургской госу-
дарственной тюрьмы и существовавшей при ней охраны.»
Вслѣдствіе этого въ январѣ 1906 года были вывезены изъ
Шлиссельбургской крѣпости послѣдніе узники, которые еще
оставались тамъ: Карповичъ, Гершуни, Мельниковъ, Сазоновъ
и Сикорскій.
Петръ Сергѣевичъ Поливановъ.
— 119 —
Съ этого момента, въ теченіе нѣсколькихъ мѣсяцевъ,
Шлиссельбургская крѣпость становится доступной для посѣ-
щеній и осмотра публики, чѣмъ, разумѣется, и поспѣшили вос-
пользоваться очень многіе петербуржцы. Нѣкоторые изъ по-
сѣтителей крѣпости подѣлились своими впечатлѣніями въ
ечати.
Но и на этотъ разъ шлиссельбургскія тюрьмы пустовали
очень недолго, такъ какъ вскорѣ же состоялось распоряженіе
объ устройствѣ въ Шлиссельбургской крѣпости «каторжной
тюрьмы», что и было исполнено.
Въ настоящее время обѣ тюрьмы, какъ «новая», такъ
и «старая» переполнены каторжанами, среди которыхъ имѣется
значительный процентъ политическихъ.
списокъ
Шлиссельбургскихъ узниковъ, съ августа 1884—по Сентябрь
1902 года.
1. Минаковъ, Ег.
Ив. (бывшій сту-
дентъ СПБ. Уни-
верситета, неле-
гальный).
2. Исаевъ Григ.
Прокоф. (бывшій
студентъ Мед.
Хир. Академіи,
нелегальный).
Осужденъ въ Одессѣ (въ
концѣ 79 или началѣ 80 г. (?),
за покушеніе на убійство шпіона
Гоштовта, на 15 лѣтъ. Вторично
преданъ суду по дѣлу Геллиса,
Кравцова и др. (лѣтомъ 80 г.),
при чемъ приговоръ остался преж-
ній. Бѣжалъ съ дороги въ Си-
бири вмѣстѣ съ осужденными
по дѣлу Геллиса офицерами—
Властопуло и Кривошеинымъ.
Всѣ трое были пойманы и пре-
даны суду. Минаковъ былъ при-
говоренъ безъ срока. Вторично
бѣжалъ съ Кары въ маѣ 82 года
съ Крыжановскимъ и тоже не-
удачно. Въ 83 году привезенъ
въ Петербургъ и посаженъ въ
Петропавловскую крѣпость.
Осужденъ Особымъ Присут-
ствіемъ Сената 9 февраля 82 г.,
по дѣлу 20 народовольцевъ (Су-
хановъ), къ повѣшенію. Замѣ-
нено—безъ срока.
3. Тригони Мих.
Ник. (помощ-
никъ присяжнаго
повѣреннаго).
Разстрѣлянъ въ
Шлиссельбургѣ,
по приговору вре-
меннаго военнаго
суда, 23 сентября
84 года, за поще-
чину, данную док-
тору Заркевичу.
Содержался ра-
нѣе въ Алексѣев-
скомъ равелинѣ.
Въ Шлиссель-
бургѣ, со 2 ав-
густа 84 г. Умеръ
тамъ же въ мартѣ
86 года.
Содержался ра-
нѣе въ Алексѣев-
скомъ равелинѣ.
Въ Шлиссель-
По тому же дѣлу, на 20 лѣтъ.
— 121 —
бургѣ, со 2 ав- густа 84 года. По окончаніи срока 9 февраля 1902 г. высланъ на посе- леніе на Сахалинъ.
4. Морозовъ, Ник. Алдр. (нелегаль- ный. Судился раньше по про- цессу 193). По тому же дѣлу, безъ срока. Содержался ра- нѣе въ Алексѣев- скомъ равелинѣ. Въ Шлиссель- бургѣ, со 2 ав- густа 84 года.
5. Фроленко, Мих. Фед. (бывшій сту- дентъ Петровской Академіи, неле- гальный съ 74 г.) По тому же дѣлу, приговоренъ къ повѣшенію. Замѣнено—безъ срока. Содержался ра- нѣе въ Алексѣев- скомъ равелинѣ. Въ Шлиссель- бургѣ, со 2 ав- густа 84 года.
6. Аронникъ, Ай- зикъ, (бывшій пу- теецъ, нелегаль- ный). По тому дѣлу, безъ срока. Содержался ра- нѣе въ Алексѣев- скомъ равелинѣ, гдѣ и сошелъ съ ума въ іюнѣ 84 года. Въ такомъ состояніи приве- зенъ 4 августа 84 года въ Шлис- сельбургъ, гдѣ провелъ, не вы- ходя изъ камеры, 3 года и 9 мѣся- цевъ. Умеръ въ апрѣлѣ 88 года.
— 122 —
7. Грачевскій,
Мих. Фед. (неле-
гальный. Судился
по процессу 193).
8. Златопольскій,
Савелій (нелегаль-
ный).
9. Буцевичъ, Алдр.
Викент. (лейте-
нантъ флота).
10. Клименко,
•осужденъ въ 80
году въ Кіевѣ, по
дѣлу Попова, на
поселеніе. Бѣ-
жалъ изъ Сибири
и снова аресто-
ванъ весной
82 года.
11. Богдановичъ,
Юрій (нелегаль-
ный).
12. Поливановъ,
Петръ Серг. (быв-
шій студентъ Мед.
Хир. Академіи).
Приговорены къ повѣшенію
по дѣлу 18 народовольцевъ
(марта 83 года), Особымъ При-
сутствіемъ Сената въ Спб. На
коронацію 15 мая 83 г. смерт-
ная казнь замѣнена безсрочной
каторгой. Всѣ эти осужденные
содержались раньше на каторж-
номъ положеніи въ Трубецкомъ
бастіонѣ Петропавловской крѣ-
пости, гдѣ въ 83 году умеръ
шестой изъ помилованныхъ въ
этомъ процесѣ, — Телаловъ,
Иванъ Абрамовичъ. Въ Шлис-
сельбургъ привезены 2—4 ав-
густа 84 года.
Приговоренъ военнымъ су-
домъ въ Саратовѣ въ сентябрѣ
82 года, къ повѣшенію. Замѣ-
нено безъ срока. Въ ноябрѣ
96 года получилъ сокращеніе на
20 лѣтъ по коронаціонному ма-
нифесту 96 года.
і
I
Сжегъ себя об-
лившись кероси-
номъ, въ октябрѣ
87 года въ Шлис-
сельбургѣ.
Умеръ въ Шлис-
сельбургѣ въ де-
кабрѣ 85 года.
Умеръ въШлис-
сельбургѣ въ ап-
рѣлѣ 85 года.
Повѣсился въ
Шлиссельбургѣ
въ октябрѣ 84 г.
Умеръ въ Шлис-
сельбургѣ въ іюлѣ
88 г.
Содержался ра-
нѣе въ Алексѣев-
скомъ равелинѣ.
Въ Шлиссель-
бургѣ съ 4 августа
84 года. По окон-
чаніи срока 23
сентября 1902 г.
высланъ на посе-
леніе въ степное
ген. - губернатор.
въ станицу Ат-
басаръ. 25 мар-
та 1903 года,
бѣжалъ за гра-
ницу.
— 123 —
13. Мышкинъ, Иппол. Никит. (бывшій чинов- никъ канцеляріи московскаго гу- бернатора и вла- дѣлецъ типогра- фіи). Осужденъ Особымъ Присут- ствіемъ Сената, по процесу 193 (ноября 77 года —января 78 г.), на 10 лѣтъ. Сидѣлъ въ Харь- ковской централкѣ. Въ 81 году отправленъ въ Сибирь. За рѣчь, сказанную въ церкви иркутскаго острога, на отпѣваніи Дмохов- скаго и за побѣгъ съ Кары (май 82 г.) срокъ увеличенъ до 30 лѣтъ. Привезенъ изъ Си- бири въ 83 году и посаженъ въ Петропавловскую крѣпость. Содержался ра- нѣе въ Трубец- комъ бастіонѣ, а съ апрѣля 84 г. въ Алексѣевскомъ равелинѣ. 12 ян- варя 85 года раз- стрѣлянъ по при- говору времен- наго военнаго су- да въ Шлиссель- бургской крѣпо- сти за то, что 24 декабря 84 года, бросилъ тарелкой въ „Ирода“,— смотрителя Шлис- сельбургской тюрьмы (ранѣе— смотритель Але- ксѣевскаго раве- лина) аііаз Мат- вѣя Ефимовича Соколова.
14. Геллисъ Мей- еръ. Осужденъ военнымъ судомъ въ Одессѣ, въ іюнѣ 80 года, безъ срока. Былъ на Карѣ. При везенъ изъ Сибири въ сентябрѣ 82 года и посаженъ въ Тру- бецкомъ бастіонѣ. Въ Шлиссель- бургѣ съ 4 ав- густа 84 г. Умеръ тамъ же въ ок- тябрѣ 86 года.
15. Поповъ, Мих. Родіон. (бывшій) студентъ Мед. Хир. Академіи, нелегальный). Въ августѣ 80 года, приго- воренъ военнымъ судомъ къ повѣшенію. Замѣнено безъ срока. Былъ на Карѣ, откуда приве- зенъ въ сентябрѣ 82 года и посаженъ въ Алексѣевскомъ ра- велинѣ. Ранѣе сидѣлъ въ Алексѣевскомъ равелинѣ. Въ Шлиссельбургѣ со 2 августа 84 года.
— 121 —
16. Кобылянскій, Осужденъ на 15 лѣтъ воен- Въ Щлиссель-
Людв. (варшав- । нымъ судомъ въ Петербургѣ, ' бургѣ съ 4 ав-
скій рабочій, не- по дѣлу 16 народовольцевъ густа 84 года.
легальный). ! (Квятковскій, Прѣсняковъ, Ши- Умеръ тамъ же
! ряевъ и др.), въ ноябрѣ 80 г. : Былъ на Карѣ, откуда приве- зенъ въ сентябрѣ 82 года и по- саженъ въ Трубецкой бастіонъ. въ январѣ 86 г.
17. Щедринъ, Приговоренъ къ повѣшенію Въ Шлиссель-
Ник. Павл. (не- въ Кіевѣ, военнымъ судомъ въ бургѣ со 2 ав-
легальный, быв- 81 году, по дѣлу Южно Рус- густа 84 года.
шій воспитанникъ скаго Рабочаго Союза. Замѣ- Былъ на Карѣ,
Учительскаго Ин- нено безъ срока. Отправленъ откуда привезенъ
ститута). въ Сибирь, гдѣ въ томъ же году прикованный къ
приговоренъ къ разстрѣлянію тачкѣ и съ нею же
военнымъ судомъ въ Иркутскѣ посаженъ въ Алек-
за пощечину, данную чиновнику сѣевскомъ раве-
особыхъ порученій при генералъ- линѣ въ сентябрѣ
губернаторѣ. Помилованъ съ при- 82 года. Сошелъ
кованіемъ къ тачкѣ. съ ума. Въ такомъ состояніи его про- держали въ Шлис- сельбургѣ до ав- густа 96 года, когда по распо- ряженію м. в. д. Горемыкина, онъ былъ увезенъ въ Винницкую боль- ницу.
18. Буцинскій, Осужденъ на 20 лѣтъ по Въ Шлиссель-
Дм. Конст. (быв- дѣлу Попова въ Кіевѣ въ ав- бургѣ съ 4 ав-
шій студентъ густѣ 80 года. Привезенъ съ густа 84 г. Умеръ
Харьковскаго Кары въ Сентябрѣ. 82 года и тамъ же въ іюлѣ
Университета). посаженъ въ Трубецкой бастіонъ. 91 года.
19. Юрковскій, По тому же дѣлу, на 20 лѣтъ. Въ Шлиссель-
Фед. Ник. (неле- За побѣгъ изъ Карійской тюрьмы бургѣ съ 4 ав-
гальный). (май 82 года) срокъ увеличенъ густа 84 года.
еще на 10 лѣтъ. Привезенъ Умеръ тамъ же
изъ Сибири и посаженъ въ Тру- бецкой бастіонъ въ 83 году. 31 августа 96 г.
— 125 —
20. Крыжанов- скій. 21. Малавскій, Владим. (бывшій студентъ Кіевска- го Университета). 22. Долгушинъ, Алдр. (бывшій студентъ Техно- логическаго Ин- ститута). Приговоренъ къ повѣшенію военнымъ судомъ въ Кіевѣ въ 79 году. Замѣнено безъ срока. Два раза бѣгалъ въ Сибири и оба раза неудачно: одинъ разъ съ этапа, а другой съ Минако- вымъ изъ Карійской тюрьмы въ маѣ 82 года. Привезенъ изъ Си- бири и посаженъ въ Трубецкой бастіонъ въ 83 году. Приговоренъ на 4 года по Чигиринскому дѣлу судебной палатой въ Кіевѣ въ 79 году. Перенесъ дѣло въ сенатъ, ко- торый въ 81 году послѣ 1 марта, увеличилъ срокъ до 20 лѣтъ. Бѣжалъ въ 81 году изъ Красно- ярскаго острога, но черезъ не- дѣлю былъ арестованъ. Былъ на Карѣ, откуда въ 83 году привезенъ въ Петербургъ и по- саженъ въ Трубецкой бастіонъ Осужденъ на 10 лѣтъ въ 74 г. Особымъ присутствіемъ сената въ Спб. за типографію и про- паганду въ Москвѣ въ 1873 г. Сидѣлъ въ Харьковской цен- тралкѣ. Въ 81 году отправленъ на Кару. Далъ пощечину смо- трителю красноярской тюрьмы, за что набавили еще 15 лѣтъ. Въ 83 году привезенъ изъ Си- бири въ Спб. и посаженъ въ Трубецкой бастіонъ. Въ Шлиссель- бургѣ съ 4 ав- густа 84 г. Ис- чезъ неизвѣстно куда въ началѣ 85 г. Въ Шлиссель- бургѣ съ 4 ав- густа 84 года. Умеръ тамъ же въ мартѣ 85 года. Въ Шлиссель- бургѣ съ 4 ав- густа 84 года. Умеръ тамъ же въ іюнѣ 85 года.
22 вышепоименованныя лица составили первый контингента
шлиссельбургскихъ заключенныхъ. Изъ нихъ: 2—вышли на поселеніе,
отсидѣвъ по 20 лѣтъ (Тригони и Поливановъ); 3 — продолжаютъ
отбывать наказаніе въ Шлиссельбургской тюрьмѣ (Морозовъ, По-
повъ и Фроленко). Остальные 17—погибли.
— 126 —
23. Рогачевъ (штабсъ-капитанъ артиллеріи). 24. Штромбергь, баронъ (лейте- нантъ флота). 25. Ашенбрен- неръ, Мих. Юл. подполковникъ пѣхоты). 26. Тихановичъ (поручикъ пѣхо- ты). 27. Похитоновъ, Ник. Дан. (штабсъ-капи- танъ артиллеріи). 28. Ювачевъ, штурманъ. Осуждены въ концѣ сентября 84 года, по дѣлу 14 народо- вольцевъ, военнымъ судомъ въ Спб. Къ повѣшенію были при- говорены: Рогачевъ, Штромбергь, Ашенбреннеръ, Тихановичъ, Похитоновъ, Ювачевъ, Фигнеръ, Волькенштейнъ. Приговоръ былъ утвержденъ относительно Рогачева и Штром- берга, остальнымъ же шести— смертная казнь замѣнена катор- гой: Волькенштейнъ на 15 лѣтъ, а всѣмъ остальнымъ—безсроч- ной. Ивановъ и Немоловскій были приговорены прямо къ без- срочной каторгѣ, а Суровцевъ— на 15 лѣтъ. Всѣ означенныя лица при- везены въ Шлиссельбургскую крѣпость между 10 и 15 октя- бря 1884 года. Рогачевъ и Штромбер ~ь по- вѣшены дня че- резъ 3—4 послѣ прибытія въ Шлиссельбургъ, на дворѣ старой тюрьмы. Въ ноябрѣ 96 года, получилъ сокращеніе на. 20 лѣтъ, по корона- ціонному мани- фесту. Находится въ настоящее вре- мя въ Шлиссель- бургѣ. Умеръ въ Шлис- сельбургѣ въ де- кабрѣ 84 г. Сошелъ съ ума въ маѣ 95 года, а въ февралѣ 96 года увезенъ въ Николаевскій гос- питаль, гдѣ и умеръ. Сошелъ съ ума. Въ Августѣ 86 г. былъ увезенъ изъ Шлиссельбурга, а годъ спустя, послѣ выздоровленія от- правленъ. докан- чивать срокъ на Сахалинъ.,
— 127 —
29. Фигнеръ, Вѣ- ра Ник. По тому же дѣлу. Въ Шлиссель- бургской крѣ- пости съ октября 84 года.
30. Волькен- штейнъ, Люди. Александр. По тому же дѣлу. Въ ноябрѣ 96 года, подучила сокращеніе на */8 по коронаціон- ному манифесту 96 года и увезена на поселеніе на Сахалинъ. Черезъ- 5 лѣтъ переѣхала во Владивостокъ.
31. Ивановъ, Вас. Триг. (бывшій студентъ Кіевска- го университета, нелегальный). По тому же дѣлу. Въ ноябрѣ 96 года, получилъ со- кращеніе на 20 лѣтъ по корона- ціоному мани- фесту. Въ настоя- щее время нахо- дится въ Шлис- сельбургѣ.
32. Немоловскій, (нелегальный). По тому же дѣлу. Умеръ въ Шлис- сельбургѣ въ ап- рѣлѣ 86 г.
33. Суровцевъ, Дм. Як. (бывшій студентъ Петров- ской Академіи, не- легальный). По тому же дѣлу. і Въ ноябрѣ 96 года получилъ сокращеніе на 1/і по коронаціон- ному манифесту и отправленъ на поселеніе въ Ко- лымскъ Якутской, области.
— 128 —
34. Ивановъ Иг- натъ (бывшій сту- дентъ Кіевскаго Университета). Приговоренъ къ повѣшенію (по дѣлу Попова), военнымъ су- домъ въ Кіевѣ. Замѣнено безъ срока. Былъ на Карѣ, привезенъ оттуда въ Спб. и посаженъ въ Алексѣевскомъ равелинѣ въ сен- тябрѣ 82 года. Сошелъ съ ума и въ сентябрѣ 83 года, былъ увезенъ въ казанскую больницу. Въ половинѣ октября 84 года, еще больной, былъ привезенъ въ Шлиссельбургскую крѣпость. | Умеръ въ Шлис- сельбургѣ въ фев- ралѣ м. 1886 г.
35. Карауловъ, Вас. Андр. (не- легальный). На 4 года. Въ ноябрѣ 88 года, по окончаніи срока, отправленъ на поселеніе въ Енисейскую гу- бернію.
36. Панкратовъ, Вас. Сем. (рабо- чій). На 20 лѣтъ. Въ ноябрѣ 96 года получилъ со- кращеніе на ’/, по коронаціон- ному манифесту. Въ мартѣ 98 года, по окончаніи сро- ка, отправленъ на поселеніе въ Якут- скую область.
37. Шабалинъ, Мих. Петр. (дѣй- ствительный сту- дентъ СПБ. Уни- верситета). На 12 лѣтъ. По окончаніи срока въ ноябрѣ 96 года, отпра-. вленъ на посе- леніе въ Якутскую область.
— 129 —
38. Мартыновъ, Калина Феодуло- вичъ (рабочій). На 12 лѣтъ. Эти 4 вышепоименованные осуждены военнымъ судомъ въ Кіевѣ въ ноябрѣ 84 года. При- везены въ Шлиссельбургъ по одиночкѣ съ 20—24 декабря, 84 года. По окончаніи срока въ ноябрѣ 96 года отпра- вленъ на посе- леніе въ Якутскую область, гдѣ и покончилъ само- убійствомъ въ 1903 году.
39. Логовскій, Мих. Фед. (от- ставной пору- чикъ). Административно на 5 лѣтъ. Въ 90 году, по окончаніи сро- ка, оставленъ еще на 5 лѣтъ „за неизъявленіе раскаянія" какъ значилось въ объявленной ему бумагѣ. Арестованъ былъ въ Ярославлѣ въ 81 году, по обви- ненію въ пропагандѣ среди сво- ихъ солдатъ. Былъ сосланъ адми- нистративнымъ порядкомъ въ 83 году въ Маріинскъ, Томской губерніи, оскуда бѣжалъ осенью того же года. Въ Шлиссель- бургѣ съ ноября 85 г. Въ ноябрѣ 95 г. былъ от- правленъ въ степ- ное генералъ-гу- бернаторство. Въ 1902 г. находился на Памирѣ.
40. Манучаровъ, Ив. Льв. (бывшій студентъ Спб. Университета,(не- легальный). Осужденъ военнымъ судомъ въ Одессѣ, въ декабрѣ 85 г., за вооруженное сопротивленіе при арестѣ въ Ростовѣ. Повѣ- шеніе замѣнено каторгой на 10 лѣтъ. Въ Шлиссель- бургѣ съ января 86 года. По окон- чаніи срока въ декабрѣ 95 года, высланъ на посе- леніе на Сахалинъ.
41. Варынскій, Людв. бывшій студентъ Техно- логическаго Ин- ститута, неле- гальный). Приговоренъ военнымъ су- домъ на 16 лѣтъ, по дѣлу „Про- летаріата", въ январѣ 86 года въ Варшавѣ. Въ Шлиссель- бургѣ съ февр. 86 г. Умеръ въ февралѣ 1889 г.
— 130 —
42. Яновичъ, По тому же дѣлу. Въ Шлиссель-
Людв. (бывшій студентъ Петров- ской Академіи). 43. Шевыревъ. 44. Ульяновъ. 45. Генераловъ. 46. Андреюш • кинъ. 47. Осипановъ. ) Студенты Спб. Университета. Приговорены къ повѣшенію за 1 марта 87 г. Особымъ присут- ствіемъ Сената въ Спб. въ 1 апрѣлѣ 87 года. 1 бургѣ съ февраля 86 года. Въ но- ябрѣ 96 года по- лучилъ сокраще- ніе на ‘/3 по ко- ронаціонному ма- нифесту и уве- зенъ на поселеніе въ Якутскую об- ласть, гдѣ кон- чилъ самоубій- ствомъ въ 1902 г. Привезены въ Шлиссельбургъ и посажены въ ста- рую тюрьму 5 мая 87 года. Повѣ- шены на дворѣ старой тюрьмы 8 мая 87 года.
48. Лукашевичъ, Іосифъ. По тому же дѣлу, ренъ къ повѣшенію, безъ срока. пригово- Замѣнено Въ Шлисэель- бургѣ съ 5 мая 87 года.
49. Новорусскій, Мих. Вас. По тому же дѣлу, ренъ къ повѣшенію, безъ срока. пригово- Замѣнено Въ Шлиссель- бургѣ съ 5 мая 87 года.
50. Лопатинъ, Герм. Алдр. (кан- дидатъ Спб. Уни- верситета, неле- гальный). 51. Стародвор- скій, Ник. Петр. (бывшій семина- Приговорены къ повѣшенію въ іюнѣ 87 года, въ Спб. воен- нымъ судомъ. Смертная казнь замѣнена без- срочной каторгой. Въ Шлиссель- бургѣ съ іюня 87 года. Въ ноябрѣ 96 года получилъ со- кращеніе на 20 лѣтъ по корона- ціонному мани-
— 131
ристъ, нелегаль-
. ный).
I
52. Ивановъ, г
Серг. Андр. (быв-
шій студентъ Мед.
Хир. Академіи, не-
легальный).
• К
53. Антоновъ, Привезены въ Шлиссельбургъ
Петръ Леонтьев, въ концѣ іюня 87 года.
(рабочій, неле-
гальный).
54. Конашевичъ,
Вас. Ник. (быв-
шій реалистъ, не-
легальный). I
і фесту 96 года.
1 Въ Шлиссель-
бургѣ съ 5 іюня
87 года.
Въ Шлиссель-
бургѣ съ 87 года.
Въ Шлиссель-
бургѣ съ іюня
87 года.
Сошелъ съ ума
въ концѣ 89 года
и въ августѣ 96 г.
увезенъ вмѣстѣ съ
Щедринымъ въ
Винницкую боль-
ницу.
Въ Шлиссель-
бургѣ съ марта
89 года. Въ ян-
варѣ 98 года, по
прошенію въ ви-
ду разстроеннаго
здоровья, увезенъ
на поселеніе въ
Амурское ген,-
губерн.
55. Оржихъ,Бор. Приговоренъ къ повѣшенію
Дм. (нелегаль- въ концѣ 88 года Особымъ
ный). присутствіемъ Сената.
-56. Гинсбургъ,
Соф. Мих. (па-
рижская сту-
дентка).
Приговорена къ повѣшенію
въ концѣ 90 года за пригото-
вленія къ покушенію на Але-
ксандра III. Замѣнено безъ срока.
Привезена въ
Шлиссельбургъ
23 декабря 90 г.
и посажена въ
старую тюрьму,
। гдѣ 7 января 91
9*
— 132 —
года лишила себв жизни, перерѣ- завъ ножницами сонную артерію.
57. Карповичъ, Петр. Влад. (быв- шій студентъ Мо- сковскаго Уни- верситета). Осужденъ, какъ уголовный, Спб. судебной палатой, за убійство министра народнаго просвѣщенія Боголѣпова, въ мартѣ 901 года на 20 лѣтъ. Въ Шлиссель- бургѣ съ 30 ап- рѣля 901 года.
58. Балмашевъ, Степанъ (бывшій студентъ). Приговоренъ къ повѣшенію за убійство министра внутрен- нихъ дѣлъ, Сипягина, военнымъ судомъ въ Спб. въ апрѣлѣ 902 г. Привезенъ въ Шлиссельбургъ 2 мая въ 8 ч. утра. Повѣшенъ 3 мая 902 года въ 4 ч. утра на малень- комъ (заднемъ) дворѣ старой тюрьмы.
Общіе итоги: Изъ 58 лицъ, содержавшихся въ Шлиссель-
бургской тюрьмѣ со 2 августа 1884 года по 1902 г.:
8 человѣкъ привезены для совершенія надъ ними казни,
2 „ разстрѣляны за оскорбленіе должностныхъ лицъ,
15 „ умерли,
4 , отвезены въ сумасшедшіе дома,
3 „ лишили себя жизни,
13 „ вышли на поселеніе,
13 „ продолжаютъ отбывать наказаніе.
58 человѣкъ.
— 133 —
Списокъ лицъ содержавшихся въ крѣпости осенью 1902 г.
съ указаніемъ ихъ возраста, времени ареста, суда и числа
лѣтъ, проведенныхъ въ заключеніи.
1. М. Ю. Ашен- бренеръ. 60 л. Арестованъ въ мартѣ 83 г. Осужденъ 2 октября 84 года. 1 г. 6*/2 мѣ- сяцевъ предвари- тельнаго заклю- ченія и 18 лѣтъ заключенія въ Шлиссельбургѣ.
2. Г. А. Лопа- Арестованъ въ октябрѣ 84 г. 2 года 8 мѣ-
ТИНЪ, 58 лѣтъ. Осужденъ 17 іюня 87 года. сяцевъ предвари- тельнаго заклю- ченія и 15 лѣтъ 4 мѣсяца въ Шлис- сельбургѣ. Рань- ше сидѣлъ по Ка- ракозовскому дѣ- лу (въ 66 году) 4 мѣсяца. По Не- чаевскому дѣлу (68—69 г.) 8 или 9 мѣсяцевъ. Въ Иркутскѣ въ 72 г. нѣсколько мѣся- цевъ. Въ 79—80 г. просидѣлъ годъ въ Петропавлов- ской крѣпости. Былъ въ админи- стративной ссыл- кѣ въ Ставрополѣ, гдѣ былъ вторич- но арестованъ въ 69 году и бѣжалъ съ гауптвахты. Затѣмъ съ лѣта 80 года до весны 82 года былъ въ
— 134 —
Ташкентѣ, откуда
переведенъ въ Во-
логду. Бѣжалъ изъ
Вологды въ фе-
вралѣ 83 года.
Разъ бѣжалъ изъ
Иркутскаго ос-
трога; второй разъ
изъ Иркутскаго
жандармскаго уп-
равленія. Третій
разъ бѣжалъ изъ
суда, куда былъ
приведенъ на до-
просъ. Въ Ир-
кутскъ пріѣзжалъ
нелегальнымъ
изъ-за границы,
для освобожденія
Чернышевскаго.
З.М. Ф. Фроленко, 53 лѣтъ. Арестованъ въ мартѣ 81 Осужденъ 9 февраля 82 г. Г. 11 мѣс. предв. заключ. и 20 л. 8 мѣс. заключенія въ Алексев. рав. и Шлиссельбургѣ.
4. М. Р. Поповъ, 51 г. Арестованъ въ февралѣ 80 г. Осужденъ въ августѣ 80 года. 6 мѣс. предв. заключ. и 22 г. 2 мѣс. каторги въ Сибири, Алекс. равел. и Шлис- сельбургѣ.
5. В. Н. Фигнеръ, 50 лѣтъ. Арестована въ февралѣ 83 Осуждена 2 октября 84 г. г. 1 г. 7*/а мѣс. предв. заключ. и 18 лѣтъ въ Шлис- сельбургѣ.
— 135 —
6. н. зовъ, А. Моро- 49 лѣтъ. і Арестованъ въ январѣ Осужденъ 9 февраля 82 81 г. года. 1 годъ 1 мѣс. предв. заключенія и 20 л. 8 мѣс. въ Алекс. Рав. и Шлиссельбургѣ.
7. П. новъ А. Анто- 45 лѣтъ. Арестованъ въ маѣ 85 Осужденъ 17 іюня 87 г. года. 2 года 1 мѣс. предварит. заклю- ченія и 15 лѣтъ 4 мѣс. въ Шлис- сельбургѣ.
8. Ивановъ, В. Г. 44 лѣтъ. Арестованъ въ февралѣ 83 г. Осужденъ 2 октября 84 года. 1 г. 7*/2 мѣс. предварит. заклю- ченія и 18 лѣтъ въ Шлиссель- бургѣ. Раньше сидѣлъ въ Кіев- ской тюрьмѣ въ 82 году и бѣжалъ оттуда.
9. С. А. Ивановъ, 44 лѣтъ. Арестованъ въ февралѣ 86 г. Осужденъ 17 іюня, 87 года. і 1 г. 4 мѣсяц. предвар. заключ. и 15 лѣтъ 4 мѣ- сяца въ Шлиссель- бургѣ. Ранѣе си- дѣлъ 3 мѣс. въ Спб. въ 79 году и былъ админи- стративно сосланъ въ Архангел. губ. Освобожденъ въ декабрѣ 80 года. Арестованъ вновь въ мартѣ 81 года въ Спб. Сидѣлъ болѣе года въ домѣ предварит. заключ. и москов- ской пересыльной
— 136 —
тюрьмѣ. Сосланъ административно въ Курганъ, от- куда бѣжалъ въ концѣ 82 года.
10. М. В.Новорус- Арестованъ 3 марта 87 года. 2 мѣс. предв.
скій, 41 г. Осужденъ въ августѣ 87 г. закл. и 15 лѣтъ 5 мѣс. въ Шлис- сельбургѣ.
11. Н. П. Старо- Арестованъ въ мартѣ 84 г. 3 года 3 мѣс.
дворскій, 39. л. Осужденъ 17 іюня 87 года. предв. заключ. и 15 лѣтъ 4 мѣс. въ Шлиссельбургѣ. Раньше сидѣлъ 2 мѣсяца въ 81 г. въ Каменцѣ.
12. I. Д. Лука- Арестованъ 2 марта 87 года. 2 мѣс. предв.
шевичъ, 38 лѣтъ. Осужденъ въ августѣ 87 года. закл. и 15 лѣтъ 5 мѣс. въ Шлис- сельбургѣ.
13. П. В. Кар- Арестованъ 14 февраля 901 г. 1‘/2 мѣс. предв.
повичъ, 27 лѣтъ. Осужденъ въ мартѣ 901 г. заключ. и 1*/2 го- да въ Шлиссель- бургѣ.
А—новая тюрьма.
В—старая тюрьма.
1—казармы жандармовъ (140 чел.К
‘2—часовня.
8—крѣпостная церковь.
4—казармы унтеръ-офицеровъ (30 челов.).
5—караульное помѣщеніе.
6—домъ администраціи (квартиры смотрителя политической
тюрьмы, начальника караула, доктора, эконома).
7—канцелярія и квартира помощника караульнаго начальника.
— 138 —
8—домъ начальника жандармскаго управленія (онъ-же комен
дантъ крѣпости).
9—манежъ.
10 и 11—казармы унтеръ-офицеровъ.
12—службы.
13—прачешная.
14—машинное отдѣленіе.
15—сараи.
16—братская могила.
17—квартира унтеръ офицеровъ.
18—садикъ.
а—крѣпостная стѣна.
Ь—башни крѣпости.
с—валъ.
4—вода.
<Г—Ладожское озеро.
8—р. Нева.
Д—дворъ, мѣсто казней: Ми-
накова, Мышкина, Рогачева,
Штромберга, Шевырева и др.
Е—дворикъ, мѣсто казни Бал-
машева.
і к—ледникъ (постройка заклю-
; ченныхъ).
п—клѣтки для прогулокъ.
I №№ 1--5. Высота стѣнъ—
5 аршинъ.
і ш—огороды. №№ 1—8.
і 1—вышка, съ которой жан-
дармы наблюдали за заклю-
ченными.
СУЗДАЛЬСКАЯ КРѢПОСТЬ.
СУЗДАЛЬСКАЯ КРѢПОСТЬ
ИЛИ
арестантское отдѣленіе Спасо-Ефиміевскаго
монастыря.
Надъ вольной мыслью Богу не угодны
Насиліе и гнетъ:
Она, въ душѣ рожденная свободно,
Въ оковахъ не умретъ.
Графъ Алексѣй Толстой.
I.
Остатки инквизиціи въ XX вѣкѣ.
Когда три года тому назадъ—въ началѣ 1905 года—сдѣ-
лалось извѣстно Высочайшее повелѣніе объ освобожденіи
лицъ, находившихся въ заточеніи въ монастырскихъ тюрь-
махъ Суздальскаго и Соловецкаго монастырей, и когда «Пра-
вительственный Вѣстникъ» категорически заявилъ, что, «за
освобожденіемъ помянутыхъ лицъ, въ монастыряхъ заклю-
ченныхъ за религіозныя преступленія болѣе не имѣется» —
русское общество и русская печать приняли эти извѣстія съ
отраднымъ чувствомъ нравственнаго удовлетворенія.
Всѣ вздохнули свободнѣе. Всѣмъ показалось, что при-
шелъ конецъ одному изъ самыхъ мрачныхъ пережитковъ
средневѣковья, какимъ-то чудомъ уцѣлѣвшимъ вплоть до пер-
выхъ годовъ XX вѣка.
1) „Правительственный Вѣстникъ*, 1906 г., № 51.
— 142 —
Всѣмъ казалось, что наконецъ Россія будетъ избавлена
отъ этого позора, отъ этихъ остатковъ инквизиціонной эпохи,
какими въ глазахъ всего культурнаго міра всегда были и
будутъ монастырскія тюрьмы, въ которыя безъ всякаго суда
заключались люди, виновные лишь въ томъ, что ихъ рели-
гіозныя и этическія убѣжденія не укладывались въ оффи-
ціальныя рамки.
Поэтому всѣ ждали, что вотъ-вотъ появится указъ, кото-
рый оповѣститъ объ окончательной отмѣнѣ какъ ссылки въ
монастыри, такъ и заточенія въ монастырскія тюрьмы,—ко-
торый громко и рѣшительно заявитъ разъ навсегда о закры-
тіи и упраздненіи «арестантскаго отдѣленія при Суздаль-
скомъ Спасо-Ефиміѳвскомъ монастырѣ». Подъ такимъ назва-
ніемъ слыветъ въ оффиціальныхъ кругахъ историческая Суз-
дальская крѣпость.
Но время шло, а такого указа все не появлялось. Когда
лѣтомъ 1905 года мнѣ снова пришлось посѣтить Суздаль, я
имѣлъ возможность лично убѣдиться, что «крѣпость» при
Спасо-Ефиміевскомъ монастырѣ существуетъ по прежнему, что
монастырская тюрьма остается, остается также и караулъ,
т. е. солдаты, во главѣ съ фельдфебелемъ, играющимъ роль
«надзирателя за арестантами» *).
Положимъ, казематы монастырской тюрьмы оказались пу-
стыми, за исключеніемъ лишь одного, въ которомъ сидѣлъ
какой-то іеродіаконъ Пафнутій. Но, разумѣется, присутствіе
и одного арестанта въ этой тюрьмѣ въ іюлѣ мѣсяцѣ явля-
лось совершенно непонятнымъ послѣ приведеннаго выше
столь категорическаго правительственнаго заявленія, сдѣлан-
наго еще въ мартѣ мѣсяцѣ, объ освобожденіи всѣхъ сидѣв-
шихъ въ монастырскихъ тюрьмахъ.
Но вотъ прошелъ и 1906 годъ и также не принесъ ни-
*) Подробнѣе объ этомъ я имѣлъ случай говорить во второмъ
изданіи моей книги: «Монастырскія тюрьмы». М. Изданіе «Посред-
ника», стр.—9—14.
143 —
чего новаго относительно упраздненія Суздальской крѣпости:
монастырская тюрьма, хотя и съ пустыми казематами, про-
должала существовать по-прежнему, охраняемая военнымъ ка’
рауломъ. Невольно являлись вопросы: почему? зачѣмъ?... Все
это не могло не вызывать тревоги въ обществѣ, такъ какъ
вопросъ о свободѣ совѣсти, о свободѣ религіозныхъ убѣжде-
ній является, безъ сомнѣнія, самымъ элементарнымъ усло-
віемъ политической свободы вообще.
Тревога эта еще болѣе усиливается въ виду недавней
исторіи закрытія Шлиссельбургской государственной тюрьмы.
Какъ извѣстно, въ концѣ 1905 года и въ самомъ началѣ
1906 года всѣ узники этой тюрьмы также были отчасти осво-
бождены, отчасти переведены въ другія тюрьмы. Шлиссель-
бургская тюрьма, какъ и Суздальская, опустѣла. Затѣмъ по-
является Высочайшее повелѣніе объ упраздненіи государ-
ственной тюрьмы и о томъ назначеніи, какое должны были
получить послѣ этого средства, на которыя содержались какъ
тюрьма, такъ и стража, состоявшая изъ жандармовъ и
солдатъ.
Закрытіе Шлиссельбургской государственной тюрьмы вы-
звало радостное ликованіе русскаго общества и всей прогрес-
сивной печати. Послѣдняя видѣла въ этомъ упраздненіи одну
изъ явныхъ и блестящихъ побѣдъ, одержанныхъ освободи-
тельнымъ движеніемъ надъ старымъ режимомъ полицейско-
жандармскаго строя.
Но—увы!—это ликованіе продолжалось недолго, недолго
пустовали казеты Шлиссельбургской тюрьмы, привлекавшіе
за это время тысячи любопытныхъ посѣтителей, желавшихъ
видѣть собственными глазами мрачную Шлиссельбургскую
крѣпость, съ ея таинственными башнями, тюрьмами и казе-
матами. По мѣрѣ того, какъ реакція брала верхъ надъ об-
щественнымъ движеніемъ, условія рѣзко мѣнялись, и вотъ
снова является настоятельная необходимость въ тюрьмахъ и
крѣпостяхъ.
Понадобился и старый Шлиссельбургъ: въ его стѣнахъ
— 144 —
учреждается каторжная тюрьма, въ которую немедленно же
запирается цѣлая сотня людей съ бритыми головами и
съ кандалами на рукахъ и ногахъ. Это обвиненные въ по-
литическихъ и обще-уголовныхъ преступленіяхъ.
Не произойдетъ ли чего-нибудь подобнаго и съ Суздаль-
ской крѣпостью?—съ явной тревогой думаютъ теперь русскіе
люди, которые изъ гражданъ снова обратились въ обы-
вателей. Запуганные все растущей реакціей и небы-
валыми репрессіями, они готовы допустить возможность
самыхъ мрачныхъ перспективъ, тѣмъ болѣе, что подобная
тревога имѣетъ нѣкоторыя, вполнѣ реальныя основанія. Су-
дите сами.
Въ смѣтѣ доходовъ и расходовъ святѣйшаго правитель-
ствующаго синода на 1907 годъ, между прочимъ, значится:
«на наемъ стражи при арестантскомъ отдѣленіи Суздальскаго
Спасо-Ефиміева монастыря—1,020 рублей».
Какъ мы уже замѣтили выше, подъ именемъ «арестант-
скаго отдѣленія Спасо-Ефиміѳвскаго монастыря» извѣстна та
самая знаменитая тюрьма или Суздальская крѣпость, куда
въ теченіе долгаго времени безъ всякаго суда заточалось
множество людей по самымъ разнообразнымъ причинамъ и
мотивамъ и гдѣ эти люди гнили отъ цынги, нерѣдко десятки
лѣтъ, сходили съ ума, умирали отъ чахотки и истощенія.
Итакъ, очевидно, святѣйшій синодъ отнюдь не считаетъ
Суздальскую крѣпость закрытой или упраздненной. Въ про-
тивномъ случаѣ ему, разумѣется, не зачѣмъ было бы испра-
шивать кредитъ на содержаніе караула или стражи при этой
крѣпости. Отсюда слѣдуетъ, что сырые и холодные казематы
«арестантскаго отдѣленія Суздальскаго монастыря» пустовали
только временно, случайно, быть можетъ, благодаря «царив-
шимъ у насъ безпорядкамъ», и что, быть можетъ, вскорѣ
же они снова наполнятся людьми, единственная вина ко-
торыхъ состоитъ въ томъ, что они желаютъ вѣрить и мо-
литься такъ, какъ подсказываетъ имъ ихъ совѣсть, ихъ
— 145 —
внутреннее убѣжденіе, а не такъ, какъ требуютъ духовныя
консисторіи и отцы миссіонеры.
Но это предположеніе такъ неправдоподобно, можно ска-
зать, такъ чудовищно, что хочется думать: не имѣемъ ли
мы здѣсь дѣло съ простой канцелярской ошибкой? Синодскіе чи-
новники, составляющіе смѣты доходовъ и расходовъ въ те-
ченіе долгихъ лѣтъ, такъ привыкли ежегодно выписывать
въ расходъ извѣстную сумму на содержаніе стражи при
Суздальскій Спасо-Ефимовскій монастырь.
Суздальской крѣпости, что по привычкѣ внесли эту же
же самую статью расхода и въ смѣту на 1907 годъ. Члены
же св. синода, за множествомъ разныхъ дѣлъ, просто не удосу-
жились внимательно разсмотрѣть смѣту, и вотъ, благодаря
этому, роковая статья о расходѣ на содержаніе стражи при
Суздальскомъ арестантскомъ отдѣленіи проскочила въ печать.
Къ сожалѣнію, намъ не удалось видѣть смѣты доходовъ
и расходовъ св. синода на 1908 годъ; поэтому мы не знаемъ:
уцѣлѣла ли въ ней интересующая насъ статья расхода? На
10
Суздальскій Спасо-Ефимовскій монастырь.
146 —
всякій случай, однако, мы написали въ Суздаль своимъ зна-
комымъ, съ просьбою увѣдомить: существуетъ ли еще тюрьма
при Спасо-Ефиміевскомъ монастырѣ и имѣется ли при ней
караулъ, состоящій изъ солдатъ?
Въ отвѣтъ на этотъ запросъ намъ сообщаютъ, что мо-
настырская тюрьма до сихъ поръ существуетъ, хотя, пови-
димому, заключенныхъ въ ней сейчасъ нѣтъ, существуетъ и
тюремная стража изъ солдатъ. Но этого мало. Оказывается,
что число солдатъ при тюрьмѣ въ нынѣшнемъ году, т.-е. въ
1907, даже увеличено...
Согласитесь, что все это такіе факты, которые едва ли
могутъ содѣйствовать успокоенію той тревоги, о которой мы
говорили въ этой главѣ. Увѣренность русскаго общества, что
Суздальская монастырская крѣпость, благодаря законамъ
17 апрѣля и 17 октября 1905 г., а также всему пережитому
Россіей за послѣднее время, прекратила уже свое печальное
существованіе и ждетъ лишь суда исторіи—явно не оправ-
далась. Монастырская крѣпость—тюрьма, управляемая архи-
мандритомъ, который считается ея комендантомъ,—продолжа-
етъ существовать и сейчасъ, къ стыду цивилизаціи, къ по-
зору XX вѣка...
Какъ бы то ни было, во всякомъ случаѣ не подлежитъ
сомнѣнію, что для русскаго народа и общества вопросъ о
монастырскихъ заточеніяхъ и въ частности о Суздальской
крѣпости, помимо своего огромнаго историческаго интереса,—
какъ оказывается, — и до сихъ поръ не лишенъ крупнаго
современнаго значенія.
Въ виду этого, мы полагаемъ, будетъ не лишне подробнѣе
познакомиться съ этой крѣпостью хотя бы за самые послѣд-
ніе годы.
— 147 —
II.
Поѣздки въ Суздаль.
Начиная съ 1902 года, въ теченіе послѣднихъ 5 — 6
лѣтъ, я почти каждое лѣто посѣщалъ Суздаль. Поѣздки эти
имѣли двѣ цѣли. Во-первыхъ, я желалъ лично, на мѣстѣ,
ознакомиться съ знаменитой Суздальской монастырской крѣ-
постью,—о которой всѣ говорили, но о которой въ сущности
никто не зналъ ничего достовѣрнаго, точнаго,—хотѣлъ озна-
комиться съ условіями содержанія въ ней заключенныхъ и
по возможности выяснить число и составъ узниковъ, а также
причины, вызвавшія ихъ «заточеніе».
Затѣмъ я разсчитывалъ такъ или иначе проникнуть въ
монастырскій архивъ, чтобы имѣть возможность ознакомиться
съ подлинными дѣлами, относящимися до ссылки и заточенія
въ Суздальскую крѣпость и, такимъ образомъ, по офиціаль-
нымъ документамъ возстановить исторію этой крѣпости съ
начала ея учрежденія и до самаго послѣдняго времени, до
нашихъ дней.
Вотъ объ этихъ поѣздкахъ, объ этихъ попыткахъ я и
намѣренъ разсказать въ очеркахъ, которые предлагаются
вниманію читателя.
Конечно, я прекрасно зналъ, что, поставивъ объектомъ
своихъ изслѣдованій столь щекотливыя темы, я рисковалъ
навлечь на себя сильное неудовольствіе разныхъ сильныхъ
и властныхъ въ то время людей. Какъ припомнитъ чита-
тель, это было время, когда, съ одной стороны, В. К. Пле-
вѳ, а съ другой—К. П. Побѣдоносцевъ являлись полными
хозяевами положенія и авторитетно направляли всю внутрен-
нюю политику по собственному усмотрѣнію.
Основываясь на прежнихъ прецедентахъ, я опасался, что
мнѣ могутъ помѣшать въ моихъ изслѣдованіяхъ и даже про-
сто совсѣмъ лишить меня возможности проникнуть въ тайны
русской «религіозной Бастиліи». Поэтому, отправившись въ
10*
148 —
путь, я рѣшилъ держать, по возможности, въ секретѣ свои
планы и цѣль своей поѣздки въ Суздаль, стараясь избѣгать
всякой огласки.
Первая моя поѣздка въ Суздаль относится къ лѣту 1902
года. 6 августа, въ 12 часовъ ночи, я выѣхалъ изъ Ниж-
няго-Новгорода по желѣзной дорогѣ. На другой день, послѣ
ночи, проведенной въ душномъ и, какъ всегда : емя
ярмарки, невѣроятно грязномъ вагонѣ, утромъ, въ 6 часовъ
поѣздъ привезъ меня во Владиміръ на Клязьмѣ.
Оставивъ вещи на вокзалѣ, я отправился въ городъ, что-
бы достать себѣ лошадей для поѣздки въ Суздаль. Кстати
мнѣ хотѣлось пройтись по городскимъ улицамъ, чтобы взгля-
нуть на Владиміръ, который я когда-то зналъ и въ которомъ
мнѣ пришлось прожить нѣсколько мѣсяцевъ.
Городъ только что начиналъ просыпаться—лѣниво, мед-
ленно и вяло, какъ малокровный неврастеникъ. Около десяти
лѣгь я не былъ во Владимірѣ, и теперь воочію убѣждался,,
что за все это время городъ ни на шагъ не подвинулся впе-
редъ. Никакихъ перемѣнъ, никакихъ улучшеній; на всемъ
печать застарѣлой захудалости. Конечно, я говорю только о
внѣшности, о наружномъ видѣ города. Та же отчаянная мо-
стовая, тѣ же жалкія, грязныя гостиницы, тѣ же дребѳж-
жащія дрожки у извозчиковъ, тѣ же рѣдкіе, съ вонючимъ
керосиномъ фонари, тѣ же невозможные тротуары.
Древній городъ съ громкимъ историческимъ прошлымъ
словно замеръ и захирѣлъ. Очевидно, онъ совершенно оста-
новился въ своемъ развитіи, обезсиленный все возрастаю-
щимъ могуществомъ своихъ ближайшихъ сосѣдей: съ одной
стороны—Москвы, съ другой—Нижняго-Новгорода.
Древніе соборы, которыми такъ гордится Владиміръ, сто-
ятъ пустые и сумрачные. Повидимому, ихъ не радуетъ даже-
вниманіе, которое удѣлялось имъ въ послѣднее время и ко-
торое выразилось въ подновленіи историческихъ фресокъ и
въ позолотѣ главъ. Не лишне, однако, замѣтить, что это зо-
лоченіе главъ могло состояться только благодаря какой-то
— 149 —
совершенно случайной благотворительницѣ, аеизвѣстно отку-
да-то взявшейся старушкѣ, которая, предчувствуя свою кон-
чину, вдругъ начала сыпать щедрой рукой деньги на укра-
шеніе храмовъ да на монастыри.
Затѣмъ обращаетъ на себя вниманіе едва ли не един-
ственное вновь отстроенное зданіе въ центрѣ города—музей
Владимірской ученой архивной комиссіи.
Но насколько неинтересенъ самъ Владиміръ, настолько
же интересна Владимірская губернія, въ которой историкъ,
археологъ, этнографъ, экономистъ, соціологъ, художникъ—всѣ
найдутъ для себя чрезвычайно много новаго, интереснаго, яркаго.
По причинамъ, такъ сказать, конспиративнаго характера,
о которыхъ я уже упомянулъ, я рѣшилъ не останавливаться
во Владимірѣ и не видѣться съ тѣми немногими знакомыми,
которые имѣлись у меня въ этомъ городѣ и которые могли
бы быть полезны мнѣ своими свѣдѣніями и своимъ знаком-
ствомъ съ Суздалемъ.
Взявши пару лошадокъ и тарантасъ на земской станціи,
я спѣшу выѣхать изъ Владиміра въ Суздаль, до котораго
считается отсюда около 35 верстъ.
Девятый часъ утра. Путь идетъ черезъ Нижегородскую
заставу на Красное село, затѣмъ—Суходолъ, Борисовское и
Павлово. Дорога плохая въ началѣ, потомъ становится не-
выносимой. Къ счастью, это неудобство въ значительной сте-
пени искупалось прекрасной погодой, чуднымъ воздухомъ,
веселыми, ликующими лучами солнца.
Попадавшіеся навстрѣчу крестьяне и особенно крестьянки
выглядятъ необыкновенно опрятно, почти щеголевато одѣтыми.
На мое замѣчаніе по этому поводу, ямщикъ замѣчаетъ мнѣ:
— Чище здѣшняго народа нигдѣ не ходятъ... Каждый
при часахъ!.. Другому ись нечего, а смотришь,—одѣнется въ
лисью шубу... Ужъ такъ у насъ изстари ведется...
Кое-гдѣ сторонкой плетутся загорѣлыя на солнцѣ бого-
молки, съ котомками за плечами и жестяными чайниками,—
очевидно, возвращаются изъ суздальскихъ монастырей.

-- 150 —
Мы подъѣзжали къ Суходолу, какъ вдругъ навстрѣчу
намъ показался четверикъ лошадей, мчавшихъ коляску, въ
которой виднѣлись фигуры двухъ сидѣвшихъ въ ней лицъ.
— Кто это?—спросилъ я ямщика.
— Архимандритъ... настоятель Спасскаго монастыря, изъ
Суздаля.
— Серафимъ? Архимандритъ Спасо-Ефиміевскаго мона-
стыря?—переспросилъ я.
— Онъ самый.
«Вотъ онъ—комендантъ-то Суздальской крѣпости», поду-
малъ я.
— Съ кѣмъ же это онъ ѣдетъ?
— Съ лакеемъ.
«Это ново», подумалось мнѣ.
— Почему же не съ послушникомъ?
— Не могу знать... Только онъ завсегда/ѣздіитъ съ лакеемъ.
Коляска быстро пронеслась мимо насъ. Я успѣлъ раз-
глядѣть архимандрита Серафима ‘) (въ міру полковникъ Чи-
чаговъ),—довольно высокій и полный мужчина, съ краснымъ
лицомъ въ клобукѣ, лѣтъ около 55, съ замѣтной просѣдью
въ клиновидной бородѣ.
Рядомъ съ нимъ помѣщалась плотная, здоровенная фи-
гура, въ пальто и котелкѣ, съ усами и бритыми щеками,
не то съ хищнымъ, не то съ наглымъ выраженіемъ глазъ.
Какъ я потомъ узналъ, это былъ Санхо-Панчо Серафима,
съ которымъ онъ почти никогда не разлучался,—къ нема-
лому соблазну монастырской братіи.
— Куда это онъ поѣхалъ?
— Во Владиміръ ѣдетъ, а можетъ, и дальше отправится—
кто-жъ его знаетъ. Онъ часто катаетъ въ Москву и въ Пи-
теръ. Монахи намѳднясь сказывали, что все насчетъ мощей
хлопочетъ.
— Какихъ мощей?
’) Теперь Орловскій архіерей.
— 151 —
— А Серафима Саровскаго...
Я припомнилъ слухи о томъ, что архимандритъ Серафимъ
Чичаговъ является главнымъ дѣятелемъ и даже чуть ли не
иниціаторомъ открытія мощей Серафима Саровскаго, которое
должно было состояться лѣтомъ 1903 года.
— Въ Борисовскомъ дозвольте лошадокъ напоить,—про-
ситъ ямщикъ.
Борисовское—большое село, расположенное какъ разъ
на половинѣ пути между Владиміромъ и Суздалемъ. Въ
немъ выдѣляется цѣлый рядъ домовъ, построенныхъ на го-
родской ладъ. Это дома здѣшнихъ богачей, братьевъ Пан-
телѣевыхъ, составившихъ себѣ состояніе подрядами въ
Москвѣ «по каменной части», т.-е. по постройкѣ каменныхъ
зданій.
Всѣ Пантелѣевы—старообрядцы-безпоповцы поморскаго
согласія, за исключеніемъ одного, принадлежащаго къ австрій-
скому толку. Разбогатѣвъ и обзаведясь собственными домами
въ Москвѣ, Пантелѣевы тѣмъ не менѣе продолжаютъ под-
держивать связи съ роднымъ селомъ и не мало дѣлаютъ на
пользу своихъ бывшихъ односельчанъ.
Такъ, они выстроили въ Борисовскомъ и пожертвовали
мѣстному земству прекрасный двухъ-этажный домъ подъ
училище и каменное зданіе для больницы, съ помѣщеніемъ
для врача, акушерки и фельдшера. Затѣмъ, какъ разсказы-
вали мнѣ потомъ крестьяне, Александръ Алексѣевичъ Пан-
телѣевъ внесъ въ общественный магазинъ извѣстный капи-
талъ за всѣхъ крѳстьянъ-однообщественниковъ «на вѣчныя
времена», и такимъ образомъ теперь «у крестьянъ уже нѣтъ
заботы пополнять магазинъ изъ послѣдняго запаса хлѣба».
Въ первомъ часу дня мы пріѣхали въ Суздаль. Таран-
тасъ немилосердно запрыгалъ по огромнымъ булыжникамъ
мостовой длинной, тянущейся черезъ весь городъ улицы...
Вотъ онъ—древній историческій Суздаль, одинъ изъ самыхъ
старѣйшихъ городовъ Россіи. Теперь это маленкій, захолуст-
ный уѣздный городокъ, съ населеніемъ въ 4 или 5 тысячъ
— 152 —
человѣкъ, не ведущій никакой торговли, не имѣющій ни-
какой промышленности.
Если теперь Суздаль чѣмъ-нибудь богатъ, то единственно
только церквами и монастырями. При въѣздѣ въ городъ васъ
прежде всего невольно поражаетъ огромная масса церквей—
справа, слѣва, впереди—все церкви, колокольни, церковныя
ограды. На 5 тысячъ человѣкъ жителей здѣсь имѣется
30 церквей и четыре монастыря. Сѣдой, далекой стариной
вѣетъ отъ всѣхъ этихъ церквей и монастырей...
На мой вопросъ: гдѣ здѣсь можно остановиться, ямщикъ
начинаетъ соблазнять меня разными гостиницами и постоя-
лыми дворами, въ родѣ «Москвы», «Дуная» и т. п., но такъ
какъ я по горькому опыту хорошо знакомъ съ прелестями
подобныхъ пріютовъ въ нашихъ уѣздныхъ захолустьяхъ, то
поэтому рѣшительно отвергаю его рекомендаціи. Узнавъ, что
при Спасо-Ефиміевскомъ монастырѣ имѣется особая гости-
ница для пріѣзжающихъ, я направляюсь туда.
Ш.
Великокняжеская столица.
За время своего 900-лѣтняго существованія Суздаль пе-
режилъ не мало и не мало испыталъ разныхъ превратностей
судьбы. Было время, когда онъ являлся главнымъ городомъ,
столицей самостоятельнаго княжества, независимой Суздаль-
ской области.
Съ присоединеніемъ къ Москвѣ въ концѣ XIV вѣка Суз-
дальское княжество теряетъ свою самостоятельность. Тѣмъ
не менѣе, однако, и послѣ этого въ теченіе долгаго времени
Суздаль остается крупнымъ центромъ сѣверной Россіи и
средоточіемъ культурной жизни того времени, какъ извѣстно,
всецѣло проникнутой церковно-монастырскимъ характеромъ.
Суздаль служитъ резиденціей съ одной стороны—воеводы, съ
другой—архіерея.
Многіе знаменитые нѣкогда роды князей и бояръ тяго-
— 153 —
тѣли къ Суздалю: князья Суздальскіе, Шуйскіе, Пожарскіе,
Бѣльскіе, Хованскіе, Скопины. Имъ принадлежали обширныя
помѣстья въ Суздальской, Владимірской, Нижегородской и
другихъ сосѣднихъ областяхъ. Могилы многихъ представите-
лей и представительницъ этихъ родовъ вы и теперь найдете
при разныхъ церквахъ и монастыряхъ Суздальскаго уѣзда.
Гдѣ теперь всѣ эти княжескіе роды?—Увы, почти всѣ
они давнымъ давно уже пресѣклись и исчезли съ лица земли.
Едва ли не первыми исчезли князья Суздальскіе,—родствен-
ники князей Шуйскихъ, родъ которыхъ точно такъ же давно
прекратился.
Однимъ изъ послѣднихъ представителей рода князей По-
жарскихъ былъ- сынъ знаменитаго патріота, Дмитрія Михай-
ловича, князь Ѳедоръ Дмитріевичъ Пожарскій, похороненный,
какъ и его знаменитый отецъ, въ Спасо-Ефиміевскомъ мо-
настырѣ, въ Суздалѣ.
Изъ всѣхъ этихъ родовъ до настоящаго времени уцѣлѣлъ
лишь одинъ родъ князей Хованскихъ, игравшихъ нѣкогда
крупную историческую роль. Но онъ давно уже захудалъ и
сошелъ съ государственной арены. Представителей этого рода
можно теперь встрѣтить въ роли разныхъ губернскихъ чи-
новниковъ въ среднемъ Поволжьѣ.
Мѣстные сторожилы увѣряютъ, что въ прежнія времена
число жителей въ г. Суздалѣ доходило до 50—60 тысячъ.
Теперь, какъ мы уже замѣтили выше, населеніе Суздаля
едва ли достигаетъ и 5 тысячъ человѣкъ. Такимъ образомъ
современный Суздаль представляетъ собою лишь-десятую часть
того, чѣмъ онъ былъ во времена далекой старины.
Исчезли цѣлыя улицы, кварталы, цѣлыя части города.
Объ этомъ можно догадаться по тѣмъ группамъ домовъ, не-
рѣдко съ церквами, которые раскиданы то тамъ, то сямъ,
Чеди огородовъ и пустырей. Это все остатки прежняго го-
рода, остатки древняго Суздаля. Въ нѣкоторыхъ . изъ этихъ
группъ сохранились даже части пролегавшихъ здѣсь когда-то
улицъ и переулковъ.
154
Судя по расположенію, а также по названію нѣкоторыхъ
ближайшихъ къ городу селъ и деревень, можно думать, что
нѣкоторыя изъ нихъ также входили въ черту Суздаля, какъ,
напримѣръ, «Михайлова сторона», отдѣленная теперь отъ
города лишь широкой лентой огородовъ.
До сихъ поръ сохранились многія названія мѣстностей,
указывающія на былую старину. Такъ, напримѣръ, мѣстность
въ центрѣ города, на самомъ берегу рѣки Каменки, назы-
вается «Теремки». По преданію, здѣсь въ былыя времена
были расположены княжескіе терема. Въ одномъ мѣстѣ бе-
регъ рѣки называется «Кабацкой горой»—тутъ нѣкогда стоялъ
«царевъ кабакъ».
Нынѣ, обойденный всѣми желѣзными дорогами, пересѣ-
кающими въ разныхъ направленіяхъ Владимірскую губернію,
Суздаль съ каждымъ годомъ, на глазахъ у всѣхъ, замѣтно
падаетъ, хирѣетъ, ветшаетъ, бѣднѣетъ.
— Я живу здѣсь тридцать пять лѣтъ, — говорилъ мнѣ
одинъ изъ мѣстныхъ священниковъ о. Лебедевъ, — и за это
время на моей памяти Суздаль замѣтно палъ и опустѣлъ.
Жители бѣгутъ изъ него въ разныя стороны: въ Ивановѣ,
въ Шуѣ, во Владимірѣ—вездѣ вы можете встрѣтить суздаль-
цевъ, которые переселились туда и завели какое-нибудь дѣло.
За мое время здѣсь нѣсколько каменныхъ домовъ сломано и
снесено, я ужъ не говорю о деревянныхъ.
— Чѣмъ вы объясняете столь быстрое паденіе Суздаля?—
спросилъ я.
— Въ прежнее время почти все движеніе изъ Москвы на
Нижній-Новгородъ шло черезъ Суздаль. Въ то время здѣсь
процвѣтала торговля, сюда съѣзжались для закупокъ изъ со-
сѣднихъ городовъ, селъ и усадебъ. По зимамъ здѣсь жили
помѣщики; многіе изъ нихъ имѣли здѣсь свои дома. Но съ
тѣхъ поръ, какъ желѣзныя дороги обошли Суздаль—онъ на-
чалъ падать.
— Да, все это было и быльемъ поросло, — продолжалъ
о. Лебедевъ. — Теперь и помѣщиковъ-то въ Суздальскомъ
— 155 —
уѣздѣ почти совсѣмъ нѣтъ, точно такъ же, какъ нѣтъ бога-
тыхъ, именитыхъ купцовъ. Недаромъ у насъ въ Суздалѣ
даже поговорка такая сложилась: «Дворяне здѣсь всѣ Раго-
зины, а купцы всѣ Жилкины».
Въ настоящее время жители Суздаля занимаются глав-
нымъ образомъ огородничествомъ, разводя въ большихъ раз-
мѣрахъ лукъ, хрѣнъ, огурцы, капусту.
— Суздальскій хрѣнъ и въ Москвѣ славится,—не безъ
гордости заявилъ мнѣ одинъ мѣщанинъ-огородникъ. — Ко-
нечно, барышни доходы отъ такого огородничества не могутъ
быть значительны.
— Съ хрѣну да луку не разжирѣешь! — говорятъ сами
суздальцы.
Торговля Суздаля — одна печаль. —Торгуемъ съ хлѣба
на квасъ,—признаются здѣсь сами купцы.
Посрединѣ города на пыльной площади стоятъ каменные
«торговые ряды», когда-то знавшіе лучшіе дни, а теперь об-
ветшавшіе, мѣстами покосившіеся, кое-гдѣ съ подпорками,
съ облупившейся штукатуркой, мѣстами того гляди вотъ вотъ
рухнутъ.
Ежедневно, въ 8 часовъ утра, торговцы «краснымъ, ма-
нуфактурнымъ и галантерейнымъ товаромъ», чинно выходятъ
изъ своихъ домовъ, снимаютъ шапки и начинаютъ истово
креститься по направленію ближайшей церкви. Затѣмъ они
отпираютъ свои лавки, снова крестятся и садятся за прила-
вокъ. Здѣсь они терпѣливо сидятъ вмѣстѣ съ приказчиками
и мальчиками цѣлый день, до 8 часовъ вечера. Но покупа-
телей нѣтъ, какъ нѣтъ. Иногда выпадаютъ такіе неудачные
дни, въ которые не явится ни одного покупателя. Въ 8 ча-
совъ снова молятся, затворяютъ лавки и расходятся по домамъ.
Базарные дни вносятъ нѣкоторое оживленіе, но лишь на
нѣсколько часовъ, съ ранняго утра и до полудня. Съ 2—3
часовъ жизнь снова входитъ въ свою прежнюю колею ти-
шины, неподвижности и скуки.
Собственно говоря, городъ оживаетъ только разъ въ мѣ-
— 156 —
сяцъ—20-го числа. Чиновники и попы, получивъ жалованье
(здѣсь многіе церковные принты на жалованьи) дѣлаютъ за-
купки, дамы покупаютъ обновки и т. д.
Сами обыватели Суздаля, говоря о своемъ городѣ, почти
всегда иронизируютъ надъ нимъ. «Богоспасаемый градъ Суз-
даль»—такъ обыкновенно, съ явной насмѣшкой, величаютъ
они свой городъ.
— Нашъ городъ—мертвый,—говорятъ суздальцы.
— Одно слово — погребальный городъ,—говорятъ другіе.
— Нашъ городъ бѣдный, у насъ здѣсь негдѣ копейку
достать,—жалуются суздальскіе обыватели.
— Нашъ городъ ссыльный: сюда въ монастыри ссылаютъ
и заточаютъ людей за важныя вины.
Чтобы дать представленіе объ оживленіи Суздаля, доста-
точно сказать, что въ городѣ нѣть ни одного извозчика.
Только по временамъ, главнымъ образомъ, въ базарные дни,
выѣзжаетъ съ постоялаго двора какой-то древній старецъ въ
допотопной калымагѣ на деревянныхъ дрогахъ.
Появленіе въ городѣ каждаго новаго лица, особенно прі-
ѣхавшаго изъ столицы—производитъ настоящую сенсацію.
Городовые, стоящіе на перекресткахъ, подозрѣвая въ васъ
начальство, вытягиваются въ струнку и, отдавая честь, «ѣдятъ
васъ глазами». Встрѣчные прохожіе окидываютъ васъ вни-
мательными и испытующими взглядами отъ головы до ногъ
и затѣмъ, пройдя, еще долго смотрятъ вамъ въ слѣдъ.
— Кто такой, а? Чей это? Откуда? — переговариваются
между собою обыватели.
Мой пріѣздъ также не могъ не обратить на себя внима-
нія суздальцевъ, не могъ не вызвать разныхъ толковъ, пере-
судовъ и предположеній. Исправникъ замѣтно насторожился
и, какъ я узналъ, началъ усиленно собирать разныя справ-
ки. Но вскорѣ все успокоилось: видя, что я усердно изо дня
въ день посѣщаю разные монастыри и церкви, и начальство,
и обыватели въ одинъ голосъ рѣшили, что пріѣхалъ «новый
археологъ», «любитель старины», какіе отъ времени до вре-
— 157 —
мени заглядываютъ въ Суздаль. Между прочимъ, какъ разъ
передъ моимъ пріѣздомъ сюда, здѣсь былъ князь Ширинскій-
Шихматовъ, который, какъ извѣстно, давно пользуется репу-
таціей заядлаго любителя церковной старины.
IV.
Суздальскіе монахи.
Въ настоящее время Суздаль является городомъ мона-
ховъ, священниковъ и монахинь. Черныя рясы, черные кло-
буки и скуфейки вы встрѣчаете здѣсь на каждомъ шагу.
Вслѣдствіе массы церквей въ Суздалѣ и незначительнаго
числа городскихъ жителей, церковные приходы здѣсь отли-
чаются необычайнымъ малолюдствомъ. Въ самомъ большомъ
приходѣ—Казанской Божіей Матери, едва насчитается 350
душъ прихожанъ. Но есть приходы, въ которыхъ число при-
хожанъ мужского пола не превышаетъ 20 человѣкъ. Однако,
несмотря на это, здѣшнія церкви поддерживаются въ при-
личномъ видѣ. Мѣстные священники объясняютъ это усер-
діемъ суздальскихъ жителей къ православнымъ храмамъ, а
также полнымъ отсутствіемъ въ Суздалѣ всякихъ сектан-
товъ, старообрядцевъ и другихъ религіозныхъ отщепенцевъ.
Изъ четырехъ монастырей въ Суздалѣ было два мужскихъ
и два женскихъ. Но здѣшніе монахи оказались черезчуръ
.плохими хозяевами: находившійся въ ихъ рукахъ Васильев-
скій монастырь они довели до полнаго упадка и закрытія.
Послѣ этого Васильевскій монастырь былъ переданъ жен-
скому Преподобинскому монастырю, и дѣйствительно, нужно
отдать справедливость монахинямъ: онѣ очень скоро совер-
шенно оправили этотъ монастырь и даже привели его въ
цвѣтущее состояніе.
Вообще женскіе суздальскіе монастыри ведутъ большое
хозяйство. Между прочимъ у нихъ огромные огороды, кото-
рые обыкновенно воздѣлываются самими монахинями. Онѣ
садятъ: капусту, огурцы, картофель, лукъ, рѣпу, рѣдьку,
— 158 —
хрѣнъ, и все это въ большихъ размѣрахъ, не только на
круглый годъ для своего собственнаго употребленія, но и на
продажу. Это одна изъ крупныхъ статей доходовъ въ бюдже-
тѣ женскихъ монастырей.
Насколько я могъ присмотрѣться, монахини, повидимому,
ведутъ трудовой образъ жизни; вы постоянно видите ихъ въ
полѣ и въ огородахъ, гдѣ онѣ работаютъ, не покладая рукъ,
встрѣчаете на улицахъ, идущихъ за подводами, нагружен-
ными овощами, сѣномъ и соломой. Зимой онѣ шьютъ, вяжутъ,
вышиваютъ на продажу и т. д.
Къ сожалѣнію, отнюдь нельзя того же сказать о Суздаль-
скихъ монахахъ. Конечно, и между ними встрѣчаются разные
типы, но я говорю о большинствѣ, о главной массѣ. Необ-
ходимо признать, что пьянство сильно распространено среди
здѣшней монашествующей братіи. Пьютъ не только въ тиши
своихъ келій, но и въ гостяхъ, у знакомыхъ въ городѣ и
сосѣднихъ селахъ. Нерѣдкость встрѣтить на улицѣ подвы-
пившаго монаха, съ мутными глазами и пошатывающагося
изъ стороны въ сторону.
Къ сожалѣнію, страницы, посвященныя нами описанію
нравовъ суздальскихъ монаховъ, по цензурнымъ соображеніямъ,
не могли быть напечатаны въ журналѣ, въ которомъ появи-
лись эти очерки. Поэтому и мы со своей стороны не рискуемъ
привести здѣсь наши наблюденія надъ жизнью суздальской
«монастырской братіи», такъ какъ помимо нашей воли, онѣ
рисуютъ эту жизнь въ крайне печальномъ видѣ.
Было время, когда наши монастыри являлись центрами
культурной жизни среди полуязыческаго, темнаго и безгра-
мотнаго населенія. Но съ тѣхъ поръ условія совершенно из-
мѣнились: русская жизнь хотя и туго, медленно, черепашьимъ
шагомъ, но все же двигалась впередъ, между тѣмъ какъ
наши монастыри оставались вполнѣ неподвижными. И вотъ
жизнь обогнала ихъ и даже оставила далеко позади; теперь
въ этомъ уже невозможно сомнѣваться.
Образовательный уровень современной монашеской братіи
— 159 —
стоитъ на самой низкой степени развитія. Такъ, напримѣръ,
среди монастырской братіи Спасо-Ефиміевскаго монастыря,
который, замѣтьте, считается первокласснымъ, нѣтъ ни од-
ного не только окончившаго духовную академію, но даже ни
одного, окончившаго семинарію. Мало этого. Нѣтъ ни одного
монаха, который бы побывалъ въ духовной семинаріи. Боль-
шинство іеромонаховъ вышли изъ низшаго духовнаго учи-
лища. Затѣмъ масса самоучекъ, изъ сельскихъ народныхъ
школъ и, наконецъ, многіе монахи почти совсѣмъ неграмот-
ные: съ трудомъ читаютъ по печатному и еле-еле могутъ
подписать свою фамилію. При такомъ положеніи дѣла, разу-
мѣется, не можетъ быть и рѣчи объ умственныхъ интере-
сахъ монашествующей братіи, о любви къ литературѣ, хотя
бы только духовной, о научныхъ занятіяхъ и т. д. Все это
совершенно чуждо современному православному монаху.
Люди же съ образованіемъ, которые отъ времени до вре-
мени появляются въ монастырской средѣ, обыкновенно идутъ
туда съ опредѣленной цѣлью—сдѣлать этимъ путемъ служеб-
ную карьеру, и стремятся только къ одному: поскорѣе запо-
лучить мѣсто или настоятеля въ первоклассномъ монастырѣ,
или же епархіальнаго архіерея, съ присвоенными этимъ
должностямъ крупными окладами, часто съ огромными, ко-
лоссальными доходами. Люди этого калибра не остаются по-
долгу въ монастыряхъ, вѣрнѣе сказать, они только скользятъ
по ихъ поверхности, быстро поднимаясь по іерархической
лѣстницѣ.
Огромная же масса монастырской братіи попрежнему
остается темной, невѣжественной и грубой, пребывая почти
на тамъ же самомъ уровнѣ развитія, на которомъ она стояла
сто и даже двѣсти лѣтъ тому назадъ. Поэтому не слѣдуетъ
удивляться тому, что изъ этой среды у насъ такъ часто вы-
ходятъ теперь разные Илліодоры, Арсеніи и другіе фанати-
ческіе вдохновители и сподвижники черной сотни.
Мы потому такъ долго остановились на культурномъ со-
стояніи современнаго монашества, что у насъ до самаго
160 —
послѣдняго времени въ монастыри ссылались люди, впавшіе
въ ересь, люди, которые чѣмъ-нибудь провинились противъ
православной церкви, причемъ на монаховъ этихъ монасты-
рей всегда возлагались непремѣнныя обязанности увѣщевать
этихъ людей, опровергать ихъ «заблужденія», доводить ихъ
до раскаянія и до «возвращенія въ лоно православія». Осо-
бенно это требовалось начальствомъ по отношенію къ тѣмъ
изъ еретиковъ и провинившихся противъ церкви, которые
заключались въ монастырскія тюрьмы.
Нетрудно представить себѣ, насколько при этихъ усло-
віяхъ могли быть успѣшны и продуктивны подобныя «увѣ-
щанія» со стороны полуграмотныхъ монаховъ разныхъ ре-
лигіозныхъ отщепенцевъ, изъ которыхъ многіе отличались
глубокими убѣжденіями, серьезной начитанностью, обширными
знаніями. Понятно, что при подобныхъ условіяхъ «увѣщанія»
монаховъ не оказывали ни малѣйшаго дѣйствія на заклю-
ченныхъ, которые продолжали оставаться «непреклонными въ
своихъ заблужденіяхъ» и не выражали ни раскаянія, ни же-
ланія возвратиться «въ лоно»...
И за это они платились, платились жестоко. Имъ прихо-
дилось томиться и чахнуть въ монастырскихъ казематахъ
долгіе, долгіе годы, нерѣдко цѣлые десятки лѣтъ, до тѣхъ
поръ, пока, наконецъ, не приходила на выручку смерть и не
избавляла несчастныхъ узниковъ отъ дальнѣйшихъ страда-
ній...
На тускломъ и сѣромъ фонѣ суздальской монастырской
жизни яркимъ пятномъ выдѣляется фигура бывшаго архи-
мандрита Спасо-Ефиміѳвскаго монастыря Серафима Чичагова.
Аристократъ по происхожденію и по привычкамъ, артиллерій-
скій полковникъ по своей прежней службѣ, онъ въ одинъ пре-
красный день вдругъ сбрасываетъ съ себя военный мундиръ
и облекается въ рясу священника.
Проходитъ еще нѣсколько лѣтъ, и онъ постригается въ
монахи, быстро дѣлаетъ карьеру, получаетъ санъ архиман-
дрита и вскорѣ назначается на важный постъ настоятеля
— 161 —
Суздальскаго Сііасо-Ефиміевскаго монастыря и «коменданта
монастырской крѣпости». Для бывшаго полковника это по-
слѣднее назначеніе являлось, конечно, особенно кстати.
Впрочемъ, въ Суздалѣ онъ пробылъ не долго, такъ какъ
вслѣдъ за открытіемъ мощей Серафима Саровскаго (какъ
извѣстно, онъ игралъ при этомъ крупную, выдающуюся роль), ,
Чичаговъ быстро получаетъ цѣлый рядъ повышеній и въ
настоящее время занимаетъ постъ архіепископа въ гор. Орлѣ.
Къ сожалѣнію, въ силу нѣкоторыхъ причинъ, въ настоящее
время мы не имѣемъ возможности дать полную характери-
стику, нарисовать портретъ во весь ростъ этого своеобраз-
наго іерарха современной русской церкви.
V.
Герценъ о расколѣ и Суздальской тюрьмѣ.
Съ давнихъ поръ всѣ суздальскіе монастыри служатъ мѣ-
стомъ ссылки и заточенія разныхъ лицъ, провинившихся про-
тивъ церкви или государства. Но особенно громкую извѣст-
ность въ этомъ отношеніи получилъ суздальскій Спасо-Ефи-
міѳвскій монастырь, въ которомъ устроена была для этой
цѣли особая, спеціальная тюрьма, а затѣмъ и цѣлая «крѣ-
пость».
И хотя подобныя тюрьмы существовали и во многихъ
другихъ монастыряхъ и дѣйствовали въ теченіе цѣлыхъ сто-
лѣтій, тѣмъ не менѣе однако эта сторона монастырской
жизни, до сихъ поръ остается очень мало извѣстной публикѣ,
даже наиболѣе интеллигентной ея части. Наши историки и
ученые изслѣдователи, писавшіе о роли и значеніи монасты-
рей въ русской жизни, обыкновенно рисуютъ монастырь, какъ
школу, какъ книгохранилище, какъ центръ просвѣтительной,
культурной дѣятельности.
Но тѣ же историки и изслѣдователи религіозной жизни
русскаго народа ровно ничего не говорятъ о роли и значеніи
11
— 162 —
монастыря, какъ крѣпости, монастыря-острога, монастыря-
тюрьмы. Между тѣмъ эта именно сторона, по многимъ при-
чинамъ, заслуживаетъ серьезнаго и глубокаго вниманія и
при томъ съ разныхъ точекъ зрѣнія.
Кто желаетъ изучить исторію религіозныхъ и политиче
скихъ движеній, происходившихъ какъ въ широкихъ слояхъ
русскаго народа, такъ и въ средѣ культурнаго общества,—
тому волей-неволей придется ознакомиться съ исторіей на-
шихъ крѣпостей, нашихъ государственныхъ тюремъ, играв-
шихъ роль русскихъ Бастилій,—все равно будетъ ли то Шлис-
сельбургъ, Соловецкая тюрьма., «Петропавловка» или Суздаль-
ская крѣпость.
Но такъ какъ до послѣдняго времени наша подцензурная
печать лишена была всякой возможности касаться подобныхъ
темъ, то мы напрасно бы стали искать въ нашей литературѣ
статей, посвященныхъ, положимъ, хотя бы описанію Суз-
дальской крѣпости, ея исторіи, выясненію вопросовъ о томъ,
какъ и за что попадали въ нее люди и каково имъ жилось
въ монастырскихъ казематахъ.
Глубочайшая тайна издавна окружала Суздальскую крѣ-
пость и все, что въ ней происходило. -Эту тайну могли нару-
шить лишь люди, которые имѣли возможность не считаться
съ русской цензурой—ни свѣтской, ни духовной. Въ такомъ
положеніи находился Герценъ во время своей жизни за гра-
ницей. Въ Полярной Звѣздѣ и въ Колоколѣ онъ постоянно
затрагивалъ разныя щекотливыя и острыя темы, которыя
какъ въ то время, такъ и много позднѣе были совершенно
недоступны для русской легальной печати.
Между прочимъ Герценъ въ своихъ статьяхъ не разъ
касался и вопроса о русскомъ расколѣ-сектантствѣ. Его со-
чувствіе было всецѣло на сторонѣ «раскольниковъ» и сектан-
товъ уже по одному тому, что они подвергались суровымъ,
жестокимъ преслѣдованіямъ какъ со стороны государства,
такъ и со стороны церкви. Полиція, жандармерія, админи-
страція дѣйствовали рука объ руку съ духовными властями,
— 163 —
консисторіями и святѣйшимъ синодомъ. Въ первой же книжкѣ
Полярной Звѣзды Герценъ нашелъ лужнымъ коснуться этого
больного вопроса русской жизни.
На этотъ разъ въ связи съ вопросомъ о расколѣ, Гер-
ценъ коснулся и Суздальской тюрьмы; такая связь вполнѣ,
конечно, понятна, такъ какъ главную массу узниковъ Суз-
дальской тюрьмы всегда составляли именно «раскольники» и
сектанты. Въ виду того интереса, который несомнѣнно пред-
ставляетъ отзывъ знаменитаго публициста объ этихъ двухъ
явленіяхъ русской жизни, столь характерныхъ и крупныхъ—
мы позволимъ себѣ привести здѣсь цѣликомъ страницу, по-
священную имъ этимъ вопросамъ, — какъ всегда яркую и
блестящую. Вотъ она.
«У насъ раскольниковъ не постоянно гонятъ, такъ вдругъ
інайдетъ что-то на синодъ или на министерство внутреннихъ
дѣлъ, они и сдѣлаютъ набѣгъ на какой-нибудь скитъ, на
какую-нибудь общину, ограбятъ ее и опять затихнутъ. Расколь-
ники обыкновенно имѣютъ смышленныхъ агентовъ въ Петер-
бургѣ, они предупреждаютъ оттуда объ опасности, остальные
тотчасъ собираютъ деньги, прячутъ книги и образа, поятъ
православнаго попа, поятъ православнаго исправника, даютъ
выкупъ; тѣмъ дѣло и кончается лѣтъ на десять.
«Въ Новгородской губерніи, въ царствованіе Екатерины,
было много духоборцевъ. Ихъ начальникъ, старый ямской
голова, чуть ли не въ Зайцевѣ, пользовался огромнымъ по-
четомъ. Когда императоръ Павелъ ѣхалъ короноваться въ
Москву, онъ велѣлъ позвать къ себѣ старика, вѣроятно, съ
цѣлью обратить его.
«Духоборцы, какъ квакеры, не снимаютъ шапки,—съ по-
крытой головой взошелъ сѣдой старикъ.;.
— Передъ кѣмъ ты стоишь въ шапкѣ?—закричалъ Па-
велъ,-отдуваясь и со всѣми признаками бѣшеной ярости:—
•ты знаешь меня?
— Знаю,—спокойно отвѣчалъ раскольникъ,—ты -Павелъ
Петровичъ.
и*
— 164 —
— Въ цѣпи его! Въ каторжную работу, въ рудники'.—
продолжалъ рыцарственный Павелъ.
«Старика схватили, и императоръ велѣлъ зажечь съ че-
тырехъ сторонъ село, а жителей выслать въ Сибирь на по-
селенье.
«На слѣдующей станціи кто-то изъ его приближенныхъ
бросился къ его ногамъ и сказалъ ему, что онъ осмѣлился
пріостановить исполненіе Высочайшей воли и ждетъ, чтобы
онъ повторилъ ее. Павелъ нѣсколько отрезвѣлъ и понялъ,
что странно рекомендоваться народу, выжигая селенія и ссы-
лая безъ суда въ рудники.
«Онъ велѣлъ синоду разобрать дѣло крестьянъ, а старика
сослать на пожизненное заточеніе въ Спасо-Ефиміевскій мо-
настырь; онъ думалъ, что православные монахи домучатъ
его лучше каторжной работы; но онъ забылъ, что наши мо-
нахи не только православные, но люди, любящіе водку и-
деньги; а раскольники водки не пьютъ и денегъ не жа-
лѣютъ.
«Старикъ прослылъ у духоборцевъ святымъ; со всѣхъ
концовъ Россіи ходили духоборцы на поклоненіе къ нему,
цѣною золота покупали они къ нему доступъ. Старикъ сидѣлъ въ.
своей кельѣ, одѣтый весь въ бѣломъ, его друзья обили по-
лотномъ стѣны и потолокъ. Послѣ его смерти они выпросили
позволеніе схоронить его тѣло съ родными и торжественно-
пронесли его на рукахъ отъ Владиміра до Новгородской
губерніи. Одни духоборцы знаютъ, гдѣ онъ схороненъ, они
увѣрены, что онъ при жизни имѣлъ уже даръ дѣлать чудеса
и что его тѣло нетлѣнно».
Приведя втотъ разсказъ, Герценъ поясняетъ, что все
это онъ слышалъ «долею отъ Владимірскаго губернатора
долею отъ ямщиковъ въ Новгородѣ и, наконецъ, отъ по-
сошника въ Спасо-Ефиміевскомъ монастырѣ». Послѣдняя-
Ъ Вѣроятно, Куруты, съ которымъ Герценъ, живя во Владимірѣ,,
находился въ самыхъ лучшихъ отношеніяхъ.
— 165 —
•ссылка указываетъ на то, что Герцену удалось лично побы-
вать въ знаменитомъ Суздальскомъ Спасо-Ефиміевскомъ мо-
настырѣ. И дѣйствительно, въ дальнѣйшемъ его разсказѣ
находимъ нѣсколько свѣдѣній о суздальской тюрьмѣ и опи-
саніе одной весьма характерной сцены, подсмотрѣнной имъ
въ этомъ монастырѣ.
«Теперь,—говоритъ Герценъ,—въ этомъ монастырѣ нѣтъ
•больше политическихъ арестантовъ, хотя тюрьма и напол-
нена разными попами, церковниками, непокорными сыновьями,
на которыхъ жаловались родители, и прочіе.
«Архимандритъ—плечистый, высокій мужчина, въ мѣховой
шапкѣ, показывалъ намъ тюремный дворъ. Когда онъ взо-
шелъ, унтеръ-офицеръ съ ружьемъ подошелъ къ нему и ра-
портовалъ:
— Вашему преосвященству честь имѣю донести, что по
тюремному замку все обстоитъ благополучно... арестантовъ
столько-то».
«Архимандритъ въ отвѣтъ благословилъ его».
— «Что за путаница»! —восклицаетъ при этомъ Герценъ.
Къ сожалѣнію изъ статьи знаменитаго писателя не видно,
къ какому времени относится его разсказъ. Слѣдуетъ, однако,
думать, что посѣщеніе Герценомъ Суздальскаго монастыря
состоялось въ теченіе того времени, которое онъ провелъ въ
ссылкѣ во Владимірѣ на Клязьмѣ. Какъ извѣстно, Герценъ
попалъ во Владиміръ въ концѣ 1837 года, а въ началѣ
1840 г. онъ былъ уже въ Москвѣ. Такимъ образомъ,
поѣздка въ Суздаль, по всей вѣроятности, состоялось именно
въ этотъ промежутокъ времени—отъ 1837 до 1840 г.
Изъ разсказа Герцена, между прочимъ, видно, что архи-
мандритъ показывалъ ему лишь «тюремный дворъ», но въ
самую тюрьму или въ «тюремный замокъ»—какъ онъ ее
называетъ,—очевидно его не пустили, такъ какъ иначе Гер-
ценъ, безъ сомнѣнія, посвятилъ-бы хотя нѣсколько словъ
описанію монастырской тюрьмы и ея казематовъ.
— 166 —
VI.
Подъ покровомъ тайны.
Спасо-Ефиміевскій монастырь расположенъ въ самомъ
концѣ города, въ сѣверномъ его углу, на берегу рѣки Ка-
менки бѣгущей черезъ Суздаль прихотливыми, каприз-
ными зигзагами. Передъ нимъ, съ южной стороны, откуда
главный входъ въ монастырь, разстилается ровная, какъ
скатерть, зеленая лужайка.
Высокія каменныя стѣны, съ огромными, грандіозными
башнями, со всѣхъ сторонъ окружаютъ монастырь. Въ баш-
няхъ виднѣются ряды бойницъ для пушекъ и пищалей,—
круглой и продолговатой формы. Прежде стѣны и башни
были бѣлаго цвѣта, который отъ времени превращался въ
сѣрый, грязноватый, вслѣдствіе чего онѣ выглядѣли угрюмо-
и мрачно, сильно напоминая собою крѣпостныя стѣны
Шлиссельбурга. Теперь, со временъ Серафима Чичагова, и
стѣны, и башни выкрашены въ розовый съ бѣлымъ и, бла-
годаря этому, совсѣмъ не производятъ тяжелаго и мрачнаго-
впечатлѣнія.
Тѣмъ не менѣе, однако, эти массивныя, каменныя стѣны
эти грозныя башни со множествомъ бойницъ для пушекъ и
ружей,—все это является теперь какимъ то страннымъ ана-
хронизмомъ, остаткомъ далекой, давно отошедшей отъ насъ
эпохи...
Подъ сводами южной башни, самой высокой, достигающей
одиннадцати саженъ высоты, не считая кровли, устроенъ
входъ въ монастырь. Опять-таки бросаются въ глаза око-
ванныя желѣзомъ ворота съ тяжелыми запорами, съ огром-
ными замками. Какъ-то невольно является мысль, что все
это было бы болѣе на мѣстѣ въ какой-нибудь крѣпости,
') Каменка впадаетъ въ Нерль, которая въ свою очередь впа-
даетъ въ р. Клязьму.
Монастырская башня сь бойницами.
— 169 —
чѣмъ въ мирной обители, служащей пріютомъ для людей,
отрѣшившихся отъ міра съ его страстями, злобами и волне-
ніями ради спасенія души.
На мой вопросъ по этому поводу, обращенный къ по-
слушнику, состоявшему при монастырской гостиницѣ, я
услышалъ такой отвѣтъ:
— Это собственно по случаю арестантовъ... Потому какъ
здѣсь крѣпость... Да и ссыльныхъ на послушаніи много въ
обители... Такъ что безъ этого никакъ невозможно.
И въ тонѣ, которымъ это было высказано, повидимому,
•звучало такое глубокое убѣжденіе...
«Вотъ она, запсіа зітріісііаз!»—невольно подумалось мнѣ.
Но когда я, желая воспользоваться наивной «простотой»
•своего собесѣдника, началъ было предлагать ему вопросы
объ «арестантахъ», сидѣвшихъ въ «крѣпости», о «ссыльныхъ»,
жившихъ въ монастырѣ, то въ отвѣтъ мнѣ послышалось
осторожное, сухое, сдержанное: «не знаю», «неизвѣстно»
«не могу знать».
Почти напротивъ Спасо-Ефиміевскаго монастыря, по
другую сторону рѣчки Каменки, чуть-чуть пониже по ея те-
енію, расположился Покровскій женскій монастырь, также
•съ большимъ историческимъ прошлымъ. Бѣлыя, только что
выкрашенныя стѣны монастыря и силуэты церквей красиво
выдѣляются на ярко-зеленомъ фонѣ полей и огородовъ, ко-
торые широко раскинулись во всѣ стороны по низменному,
луговому берегу Каменки.
Съ давнихъ поръ Покровскій монастырь служитъ мѣстомъ
ссылки и заточенія для женщинъ. Въ прежнее время сюда
попадали наиболѣе родовитыя представительницы знатнѣй-
шихъ боярскихъ родовъ, жены великихъ князей и царей.
Такъ, напримѣръ, сюда была заточена своимъ супругомъ
первая жена великаго князя Василія Ивановича, Соломонія,
урожденная Сабурова. Иванъ Грозный заточилъ здѣсь свою
жену Анну Васильчикову, Петръ Великій заточилъ здѣсь
170 —
въ 1699 г. свою жену Евдокію Лопухину, которая и толи-
ласъ здѣсь цѣлыя восемнадцать лѣтъ.
Объ этихъ царицахъ-узнпцахъ въ монастырѣ и отчасти
среди жителей Суздаля до сихъ поръ сохраняется много
разныхъ преданій, о которыхъ я намѣренъ разсказать въ
одной изъ слѣдующихъ статей, посвященной описанію
условій заточенія въ монастыряхъ женщинъ.
Но какъ только я начиналъ разспрашивать монахинь о
женщинахъ, находившихся въ заточеніи въ Покровскомъ
монастырѣ въ послѣднее время, въ моментъ моего посѣ-
щенія, т. е. въ 1902 г., я тотчасъ же наталкивался на ту
же скрытность, ту же сдержанность, какія встрѣтилъ со
стороны монаховъ.
— Мы въ это не вникаемъ, — неохотно говорили мона-
хини.—Мы до этого не доходимъ и т. д.
И онѣ, видимо, старались поскорѣе избавиться отъ мо-
ихъ разспросовъ. Между тѣмъ мнѣ было извѣстно, что какъ
въ Покровскомъ, такъ и Ризположенскомъ монастыряхъ въ
тотъ моментъ находились «заточенныя» женщины.
Такимъ образомъ, въ первые же дни своего пребыванія
въ Суздалѣ я увидѣлъ, что мнѣ едва ли удастся узнать что-
нибудь отъ здѣшнихъ монаховъ и монахинь. Впослѣдствіи,
ближе приглядѣвшись къ суздальской монастырской братіи, я
окончательно убѣдился въ этомъ.
Дѣло въ томъ, что объ узникахъ и ссыльныхъ послѣд-
няго времени монахи и монахини не смѣли ничего говорить,
такъ какъ, видимо, были запуганы своими настоятелями и
настоятельницами, и потому боялись проговориться, боялись
разгласить то, что должно составлять тайну монастыря.
— Это дѣла секретныя,—говорили обыкновенно монахи,—
намъ воспрещается вникать въ это...
Что же касается прошлаго времени, то монахи, даже при
всемъ своемъ желаніи, ничего не могли сообщить объ этомъ,
такъ какъ сами ровно ничего не знали и, вслѣдствіе своего
— 171 —
глубокаго невѣжества, совсѣмъ : не интересовались исторіей;
даже того монастыря, въ которомъ они жили.
Глубокая тайна, которой духовныя и свѣтскія власти ста-
рались окружить все то, что касалось вопроса о заточеніи
вь Суздальскую монастырскую крѣпость, совсѣмъ, однако, не
достигала своей цѣли. Напротивъ, именно эта таинственность
и способствовала, главнымъ образомъ, распространенію въ на-
селеніи цѣлой массы самыхъ преувеличенныхъ слуховъ, тол-
ковъ и разсказовъ объ условіяхъ заточенія въ этой крѣпости.
На этой почвѣ то и дѣло создавались цѣлыя легенды,
которыя подхватывались народной молвой и получали широ-
кое распространеніе въ массахъ. Такъ, напримѣръ, лично
мнѣ приходилось слышать въ разныхъ мѣстахъ Россіи раз-
сказы о «подземныхъ тюрьмахъ» и «подземныхъ кельяхъ»,
въ которыхъ будто бы держатъ заключенныхъ въ Суздаль-
скомъ Спасо-Ефиміевскомъ монастырѣ.
Другіе передавали, что нѣкоторые изъ узниковъ заклю-
чены въ монастырскихъ башняхъ или «въ столбахъ», какъ
говорили крестьяне, и сидятъ тамъ «заложенные кирпичомъ»
до самой смерти, не видя человѣческаго лица, не слыша че-
ловѣческаго голоса. Подобные разсказы я слышалъ какъ во
Владимірской губерніи, такъ и по всей Волгѣ.
То же самое и относительно числа заключенныхъ. Когда
я, желая выяснить точное число лицъ, содержавшихся въ то
время—въ 1902 г.—въ Суздальской крѣпости, предлагалъ объ
этомъ вопросы жителямъ Владимірской губерніи, то послѣд-
ніе всегда съ полнымъ убѣжденіемъ утверждали, что въ
тюрьмѣ сидитъ «много, очень много» узниковъ.
И когда я замѣчалъ, что по моимъ свѣдѣніямъ къ Суздаль-
ской монастырской тюрьмѣ находилось въ то время не болѣе
12—15 человѣкъ, то этому никто изъ владимірцевъ рѣши-
тельно не хотѣлъ вѣрить.
— Помилуйте, что вы!—говорили мои собесѣдники,—ка-
кіе тутъ двѣнадцать человѣкъ!.. Нѣтъ, нѣтъ, гораздо, гораздо,
больше.
— 172 —
— Если-бъ вы сказали: сто двѣнадцать человѣкъ, то это
больше походило бы на правду, — убѣжденно замѣтилъ мнѣ
однажды одинъ изъ собесѣдниковъ.
Что касается разсказовъ относительно самаго процесса
препровожденія въ Суздальскую крѣпость лицъ, которыя обре-
кались на заключеніе, то по этой части тоже можно было
наслушаться не мало разныхъ толковъ полуфантастическаго,
полуреальнаго характера. Основнымъ мотивомъ всѣхъ такихъ
разсказовъ большею частью являлось знаменитое щедринское
«фюить!»
— Пріѣдетъ темная карета... ночью... посадятъ... уве-
зутъ... и—поминай какъ звали!..
VII.
«Стѣнныя цѣпи».
Потерявъ надежду узнать что-нибудь отъ монаховъ и мо-
нахинь, я рѣшилъ прибѣгнуть къ другимъ способамъ для по-
лученія свѣдѣній о тѣхъ лицахъ, которыя содержались въ
Суздальской крѣпости и которыя находились въ ссылкѣ «подъ
началомъ» и «на послушаніи» въ суздальскихъ монастыряхъ,
а также объ условіяхъ ихъ заключенія.
Зная, что почти во всѣхъ сколько-нибудь значительныхъ
монастыряхъ имѣются описанія ихъ, съ изложеніемъ ихъ
исторіи и т. д., я немедленно же по пріѣздѣ въ Суздаль обо-
шелъ всѣ мѣстные монастыри и пріобрѣлъ всю ту литера-
туру о суздальскихъ монастыряхъ, какая оказалась на-
лицо.
Расчитывая найти въ этомъ матеріалѣ какія-нибудь свѣ-
дѣнія и указанія по интересующему меня вопросу, я тотчасъ
же перечиталъ всѣ 'эти «описанія», «житіи» разныхъ мѣст-
ныхъ угодниковъ и т. д. Конечно, меня ожидало разочаро-
ваніе. Перечитавъ, напримѣръ, «Историко-археологическое
описаніе Суздальскаго Ризположенскаго женскаго монастыря»,
— 173 —
составленное г. В. Георгіевскимъ ‘) и прекрасно изданное въ
видѣ огромнаго тома, снабженнаго массою иллюстрацій, я не
встрѣтилъ въ этомъ описаніи ни одного намека, ни одного
слова о томъ, что монастырь этотъ служилъ мѣстомъ ссылки
и заточенія женщинъ.
Въ «Историческомъ описаніи Суздальскаго первокласснаго
Спасо-Ефиміева монастыря», составленномъ Л. Сахаровымъ 2),
я надѣялся найти какія-нибудь свѣдѣнія о тѣхъ узникахъ,
которые наполняли историческую тюрьму этого монастыря въ
теченіе почти 150 лѣтъ. Я думалъ найти тутъ хотя имена и
фамиліи заключенныхъ. Къ сожалѣнію, авторъ «Историче-
скаго описанія», заговоривъ о монастырскихъ узникахъ, счелъ
нужнымъ ограничиться слѣдующимъ коротенькимъ «примѣча-
ніемъ», ровно въ восемь строчекъ:
«Въ числѣ подвергшихся участи заключенія есть лич-
ности, не лишенныя значенія въ нашей исторіи, какъ, напри-
мѣръ, сынъ графа Разумовскаго Алексѣй Кирилловичъ и из-
вѣстный ересіархъ скопецъ Селивановъ. Въ дѣлѣ о послѣд-
немъ хранится особенная инструкція наблюденія за нимъ,
составленная и присланная къ настоятелю митрополитомъ
с.-петербургскимъ Михаиломъ. Съ 1809 по 1811 годъ нахо-
дился здѣсь же митрополитъ Амапійскій Паисій», (стр. 74).
И только!.. Но, читая далѣе «Историческое описаніе»
г. Сахарова, я неожиданно наткнулся на такія строчки, ко-
торыя невольно приковали мое вниманіе и заставили заду-
маться.
Описывая одну изъ монастырскихъ «палатокъ», въ кото-
рой хранились разныя «вышедшія изъ употребленія вещи»,
г. Сахаровъ, между прочимъ, говоритъ: «Тутъ же видимъ
орудія истязанія, какому подвергаемы были виновные люди
въ давнее время,—цѣпи и наручные кандалы: одна изъ цѣ-
!) Изданіе игуменіи Серафимы. Владиміръ, 1900 г.
*) Владиміръ-на-Клязьмѣ, 1878 г. Второе изданіе настоятеля
монастыря архимандрита Досифея.
— 174 —
пей, длиною менѣе двухъ аршинъ и вѣсомъ до двухъ пудовъ,
заканчивается съ одной стороны зубчатымъ ершевымъ кли-
номъ, вбивавшимся въ стѣну, а съ другой—околошейнымъ
желѣзнымъ охватомъ съ петлями, въ которыя продѣвался
замокъ, вѣроятно, пропорціональной съ цѣпью величины и
тяжести. Остальныя цѣпи подлиннѣе и полегче этой».
Приведя это описаніе «орудій истязанія», авторъ гово-
ритъ: «При взглядѣ на сіи, не очень привлекательные (!),
но зато живорѣчивые препараты старины, невольно рождается
вопросъ: чьи выи обременяемы были такимъ ярмомъ?..»
«Ссыльныхъ ли арестантовъ-колодниковъ или крѣпостныхъ
людей монастырскихъ?» И рѣшаетъ этотъ вопросъ въ томъ
смыслѣ, что цѣпи и кандалы предназначались для крѣпост-
5 ныхъ крестьянъ, принадлежавшихъ монастырю, но отнюдь не
для ссыльныхъ арестантовъ, такъ какъ послѣдніе «по указу
императрицы Екатерины положительно ограждены были отъ
закованія въ цѣпи и кандалы», (стр. 103).
Примѣнялись ли въ Суздалѣ «стѣнныя цѣпи» и кандалы
къ монастырскимъ крѣпостнымъ крестьянамъ, намъ въ точ-
ности неизвѣстно. Однако, въ силу многихъ данныхъ, мы
готовы вполнѣ согласиться съ авторомъ «Историческаго опи-
санія», что подобнаго рода истязанія дѣйствительно имѣли
мѣсто по отношенію крѣпостныхъ крестьянъ. Но при этомъ
мы должны заявить, что авторъ глубоко заблуждается, отри-
цая возможность примѣненія «стѣнныхъ цѣпей» и кандаловъ
къ ссыльнымъ, колодникамъ и арестантамъ, томившимся въ
монастырской тюрьмѣ.
Для насъ очевидно, что авторъ г. Сахаровъ совершенно
не былъ знакомъ съ тѣми грудами «секретныхъ дѣлъ», кото-
рыми наполненъ архивъ Спасо-Ефиміѳвскаго монастыря.
.Иначе, конечно, онъ ни въ какомъ случаѣ не рѣшился бы
печатно выступать со своимъ утвержденіемъ, такъ какъ оно
• совершенно не соотвѣтствуетъ дѣйствительности.
Тотъ фактъ, что «стѣнныя цѣпи» и кандалы пускались въ
.ходъ въ Суздальской монастырской крѣпости, не можетъ под-
175 —
лежать никакому сомнѣнію. Правда, что при учрежденіи Суз-
дальской монастырской тюрьмы въ 1766 г., въ царствованіе
Екатерины II, была издана особая инструкція, которой пред-
писывалось содержать колодниковъ «не скованными». Но впо-
слѣдствіи архимандриту монастыря было разрѣшено въ из-
вѣстныхъ случаяхъ заковывать арестантовъ въ кандалы и
даже «сажать на стѣнныя цѣпи», тѣ самыя толстыя, корот-
кія, двухпудовыя цѣпи, которыя такъ подробно, хотя и нѣ-
сколько неуклюже, описаны г. Сахаровымъ.
Заковываніе въ кандалы и сажаніе на «стѣнныя цѣпи»
въ Суздальской монастырской тюрьмѣ производилось даже въ
XIX столѣтіи. Теперь это возможно вполнѣ точно доказать на
основаніи даже литературныхъ матеріаловъ. Приведу одинъ
примѣръ.
Въ 1821 году за буйство были посажены на «стѣнныя
цѣпи» сидѣвшіе въ Суздальской крѣпости: отставной корнетъ
Спечинскій и прапорщикъ Александръ Мѣщанковъ. Цѣлый
мѣсяцъ пробыли они прикованными за шею къ тюремной
стѣнѣ. И это дѣлалось съ вѣдома губернатора и святѣйшаго
синода.
По прошествіи мѣсяца, архимандритъ монастыря о. Пар-
феній писалъ Владимірскому губернатору, что «какъ нынѣ
арестанты, содержащіеся на стѣнной цѣпи, нѣсколько усмири-
лись, то отъ цѣпного содержаніи освобождены, поелику же къ
перемѣнѣ своего положенія совершенной надежды не подаютъ
и дабы впредь не могли учинить по буйному своему харак-
теру какихъ-либо важнѣйшихъ поступковъ и опасныхъ про-
исшествій, отдѣлены отъ прочихъ арестантовъ каждый изъ
нихъ въ особую комнату, въ коихъ и содержатся нынѣ подъ
строжайшимъ за ними наблюденіемъ» 1)...
Въ Европѣ, какъ извѣстно, особенной жестокостью съ дав-
нихъ поръ славятся австрійскіе тюремщики и жандармы. Въ
х) „Труды Владимірской ученой архивной коммиссіи". Книга 11.
Губ. гор. Владиміръ, 1900 г., стр. 31.
176 —
доказательство этого, между прочимъ, указываютъ на обычай,
существовавшій въ австрійскихъ государственныхъ тюрьмахъ
даже въ половинѣ XIX вѣка,—обычай приковывать болѣе
важныхъ арестантовъ на цѣпь къ стѣнѣ каземата. Извѣстный
русскій революціонеръ М. А. Бакунинъ за участіе въ рево-
люціонномъ движеніи въ Австріи и Саксоніи въ 1848—49 гг.
полгода просидѣлъ въ Ольмюцкой тюрьмѣ прикованнымъ къ
стѣнѣ.
Но при этомъ необходимо сдѣлать одну оговорку, довольно
существеннаго свойства. Дѣло въ томъ, что въ австрійскихъ
тюрьмахъ приковывали заключенныхъ къ стѣнѣ не за шею
или не за «выю», какъ говоритъ г. Сахаровъ,—а за талію.
Такимъ образомъ нельзя не признать, что суздальскіе монахи
въ этомъ случаѣ оказались значительно изобрѣтательнѣе
австрійскихъ тюремщиковъ. Впрочемъ, далѣе мы встрѣтимъ
еще болѣе убѣдительныя доказательства этого мнѣнія.
Когда впослѣдствіи, съ особаго разрѣшенія архимандрита
Серафима, я осматривалъ ризницу, архивъ, библіотеку и дру-
гія помѣщенія монастыря, то я нигдѣ уже не нашелъ ѣи
«стѣнныхъ цѣпей», ни кандаловъ. Все это куда-то исчезло
безслѣдно. Очевидно, кто-то счелъ нужнымъ припрятать по-
дальше эти жестокіе «препараты старины». Но кто и куда—
намъ, къ сожалѣнію, неизвѣстно. А объ этомъ нельзя не по-
жалѣть, такъ какъ подобные «препараты» для русскаго исто-
рическаго музея были бы, конечно, очень цѣннымъ и весьма
характернымъ пріобрѣтеніемъ...
Приведенный нами примѣръ усмиренія «буйныхъ» аре-
стантовъ посредствомъ «сажанія на цѣпь» относится къ 20-мъ
годамъ XIX столѣтія. Къ сожалѣнію, въ настоящее время
нѣтъ достаточно данныхъ, чтобы установить, до какого вре-
мени примѣнялась эта мѣра въ Суздальской крѣпости, и когда
именно она окончательно исчезла?
Во всякомъ случаѣ мы можемъ заявить, что въ концѣ
XIX вѣка «стѣнныя цѣпи» не пускались уже въ ходъ, по-
этому въ 70-хъ годахъ онѣ и хранились въ особой «палаткѣ»,
— 177 —
вмѣстѣ съ кандалами и другими «вещами, вышедшими изъ
употребленія».
На мои вопросы, обращенные къ одному изъ бывшихъ
архимандритовъ Суздальскаго монастыря о томъ: какія именно
мѣры употреблялись въ послѣднее время монастырскимъ на-
чальствомъ для усмиренія строптивыхъ арестантовъ и часто ли
происходили случаи буйства заключенныхъ?—онъ сообщилъ
мнѣ, что многіе изъ узниковъ, просидѣвъ въ тюремномъ казе-
матѣ годъ, два, три, пять, десять лѣтъ и потерявъ, наконецъ,
всякую надежду когда-нибудь выйти на свободу, приходятъ
въ ярость, начинаютъ все и всѣхъ ругать, неистово кричать,
оушевать, бить все, что попадется подъ руку. Никакія увѣ-
щанія, никакія угрозы въ подобныхъ случаяхъ обыкновенно
не дѣйствуютъ.
Въ припадкахъ бѣшеной ярости заключенный не хочетъ
слышать никакихъ увѣщаній и требуетъ только одного—сво-
боды. Угрозы конвоя и монастырскаго начальства точно также
нисколько не помогаютъ дѣлу. Солдаты не рѣшаются на-
броситься на него, чтобы связать ему руки и ноги.
Тогда караульнымъ солдатамъ приказывается направить
револьверы на заключеннаго. Но и это не дѣйствуетъ. Аре-
стантъ обнажаетъ грудь и подставляетъ ее подъ выстрѣлы.
— Стрѣляйте, изверги, мучители! Убивайте! Пейте мою
кровь! — неистово кричитъ онъ и разражается ужасной бранью
по адресу монастырскихъ и другихъ властей.
— Что же вы предпринимаете въ подобныхъ случаяхъ?—
спросилъ я архимандрита.
— Единственное средство — голодъ,—отвѣтилъ настоя-
тель.—Разсвирѣпѣвшему арестанту перестаемъ давать пищу
въ теченіе дня, двухъ дней и болѣе, словомъ до тѣхъ поръ,
пока онъ не стихнетъ, не умиротворится... Противъ голода
никто, конечно, не устоитъ... Нѣтъ такого богатыря, котораго
нельзя было бы смирить голодомъ...
12
— 178 —
VIII.
Около крѣпости.
Монастырская гостиница, гдѣ я остановился по пріѣздѣ
въ Суздаль, заниметъ деревянный двухэтажный домъ, при
чемъ верхній этажъ служитъ для чистой публики, а нижній,
полуподвальный—для «чернаго народа». Какъ извѣстно, въ
нашихъ монастыряхъ всегда очень строго соблюдается подоб-
ное подраздѣленіе публики.
По этому поводу невольно вспоминается извѣстное Ъоп
тоі А. Ф. Кони: «Публика—впередъ, народъ—назадъ!»
Здѣсь же, въ святой обители наблюдается правило: «Публи-
ка—вверхъ, народъ—внизъ, въ подвалъ».
Первый же день моего пребыванія въ монастырской го-
стиницѣ обнаружилъ многія существенныя неудобства жизни
въ ней, а потому я рѣшилъ нанять себѣ квартиру или ком-
нату въ городѣ, тѣмъ болѣе, что мнѣ стало вполнѣ ясно,
что для выполненія моихъ плановъ—проникнуть въ крѣпость
и архивъ—мнѣ придется не мало времени прожить въ Суздалѣ.
Въ одномъ мѣщанскомъ домѣ мнѣ удалось найти боль-
шую, свѣтлую и чистую комнату, при чемъ хозяева обяза-
лись давать мнѣ столъ, т. ѳ. обѣдъ и ужинъ. За все это
они назначили съ меня... 20 рублей въ мѣсяцъ!
Какъ хозяинъ, такъ и хозяйка оказались людьми чрезвы-
чайно словоохотливыми и въ мѣстныхъ дѣлахъ весьма освѣ-
домленными. Видя во мнѣ «любителя старины», интересую-
щагося монастырями, они очень охотно сообщали мнѣ все,
что только было имъ извѣстно по этому предмету.
Со своей стороны я также весьма охотно вступалъ съ
ними въ разговоръ, надѣясь что нибудь узнать относительно
лицъ, сидѣвшихъ въ Суздальской крѣпости. Между прочимъ,
на мои разспросы относительно Спасо-Ефиміевскаго мона-
стыря, хозяйка, съ присущей ей большой рѣзкостью на языкъ,
179 —
разсказала мнѣ немало о порядкахъ, господствовавшихъ въ
этомъ монастырѣ.
— Нынѣ, при этомъ архимандритѣ (т.-е. Серафимѣ Чи-
чаговѣ) большія строгости заведены въ монастырѣ и въ крѣ-
пости. А въ прежнее время, при Досифеѣ ‘), братіи слобод-
но было, да и арестантамъ-то, я полагаю, тоже легче жилось.
За денежки, бывало, все можно было сдѣлать... Нечего
грѣха таить: воровство смертное было въ монастырѣ...
— Какъ такъ? Какое воровство?—недоумѣвалъ я.
Хозяйка только рукой махала.
— Что тутъ говорить! Всего бывало!.. Дѣло чуть до гра-
бежа не доходило... Досифей былъ человѣкъ престарѣлый,
больной: у него каменная болѣзнь была. Онъ ни во что не
вникалъ, всѣмъ дѣломъ правилъ казначей Исайя. А этотъ
страсть какой жадный былъ на корысть. Поступилъ въ
монастырь совсѣмъ голый, копѣйки за душой не было, а какъ
въ казначеяхъ походилъ, такъ сколько тысячъ накопилъ...
Всячески грабилъ...
— Да съ кого же онъ могъ грабить?—спрашивалъ я.
— Мало ли съ кого онъ грабилъ!... У казначея всѣ
деньги на рукахъ, всѣ капиталы у него. Онъ всѣ расходы по
монастырю ведетъ: и постройки, и ремонты, и покупки, и
продажи—все онъ... А арестанты-то? Мало ли онъ отъ нихъ
наживался! Мало ли попользовался...
Я выразилъ удивленіе: какимъ образомъ арестанты, сидя-
шіе въ монастырской крѣпости, могли способствовать обога-
щенію казначея?
— А какъ же!—воскликнула моя собесѣдница.—Мало ли
къ нимъ народу пріѣзжаетъ, чтобы повидать ихъ... Къ одному
Василью Карповичу сколько народа перебывало...
— Кто это Василій Карповичъ?—спросилъ я, насторо-
живъ уши.
х) Архимандритъ Досифей былъ предшественникомъ Серафима
Чичагова по управленію Спасо-Ефиміевекимъ монастыремъ.
12*
— 180 —
— Тоже арестантъ... старецъ одинъ... по фамиліи Под-
горный... дальній онъ, говорятъ, изъ-подъ Харькова. Народъ
его за пророка считаетъ, за прозорливца... Говорятъ предска-
зываетъ... Не только изъ ихъ мѣстъ, отколь онъ, стало быть
изъ-подъ Харькова,—наши, суздальскіе, начали ходить къ
нему... Можно сказать, народъ такъ и валилъ къ нему: и
крестьяне, и мѣщане, и купцы, и старухи, и молоденькія...
Бывало то и дѣло: тройки да пары такъ и ѣдутъ... А онъ въ
крѣпости сидитъ, подъ замкомъ. Какъ его повидать? Безъ-
благословенія архимандрита никому невозможно увидѣть аре-
станта. А архимандритъ ни во что не вникалъ, все предо-
ставилъ казначею, отцу Исаи... Ну, а тотъ никого не допу-
ститъ безъ того, чтобы не сорвать въ свою пользу. Такимъ-
манеромъ и наживался.
Я зналъ, что Подгорный, крестьянинъ Ахтырскаго уѣзда,
Харковской губерніи, пользующійся большой популярностью
на родинѣ, былъ заключенъ въ Суздальскую крѣпость въ
1892 году, по опредѣленію святѣйшаго синода. Дѣло противъ
него было возбуждено мѣстнымъ духовенствомъ, которое
обвиняло его въ образованіи и распространеніи особой секты
хлыстовскаго характера, а также въ грубомъ развратѣ, въ
растлѣніи и насилованіи малолѣтнихъ дѣвушекъ и т. д.
Вообще харьковское духовенство,—мѣстные священники,
благочинные, миссіонеры во главѣ съ извѣстнымъ архіепи-
скопомъ Амвросіемъ,—отнюдь не жалѣло красокъ, чтобы
разрисовать Подгорнаго какъ въ высшей степени вреднаго и
опаснаго сектанта, погрязшаго притомъ въ самомъ гнусномъ
развратѣ. Все дѣло о Подгорномъ велось духовными властями,
велось келейно, тайно и заправлялось членами духовной
конситоріи. Въ результатѣ—ссылка и заключеніе Подгорнаго-
въ Суздальскую крѣпость.
Совсѣмъ въ другомъ видѣ, въ другомъ свѣтѣ предста-
вляется какъ дѣло Подгорнаго, такъ и его личность, если мы
за свѣдѣніями до этому доводу обратимся къ людямъ, среди
которыхъ проходила его дѣятельность. Тутъ со всѣхъ сто-
— 181 —
ронъ вы можете услышать самые лестные, самые восторжен-
ные отзывы о полезной и плодотворной дѣятельности «старца»,
объ основаніи и устройствѣ имъ Свято-духовской женской
общины на религіозно-разумныхъ началахъ, о его проповѣ-
дяхъ, направленныхъ противъ распущенности мѣстнаго духо-
венства, о его борьбѣ съ пьянствомъ и развратомъ и т. д.
— Всю свою жизнь ратовалъ супротивъ «казенной
троицы»,—говорятъ о немъ крестьяне.
— Что это за «казенная троица»?—спрашивалъ я.
— А та самая, у которой первое лицо—табакъ, второе
лицо—кабакъ, а третье—бардакъ...
Какъ бы то ни было, но харьковскіе хохлы глубоко
убѣждены въ томъ, что Подгорнаго засадили въ крѣпость
главнымъ образомъ за то, что онъ своею проповѣдью отбилъ
доходъ у мѣстныхъ священниковъ: подъ вліяніемъ его ученія
народъ массами началъ оставлять офиціальныхъ пастырей и
переходить на сторону «старца», котораго онъ считалъ за
прозорливца и пророка. Вообще дѣло Подгорнаго настоя-
тельно нуждается въ подробномъ, гласномъ и безпристра-
стномъ разслѣдованіи.
Но возвращаюсь къ моему разговору съ хозяйкой. На
вопросъ о томъ, кто еще сидитъ въ крѣпости, кромѣ Под-
горнаго, она назвала Ковалева,—«тотъ самый, что 25 чело-
вѣкъ живьемъ въ землю закопалъ». Теперь, послѣ того, какъ
онъ принялъ православіе, его начали выпускать изъ крѣпо-
сти въ монастырь.
— А еще кто?—спросилъ я.
— Да мало ли ихъ сидитъ... Полна крѣпость. И попы,
и монахи, и раскольники, и архимандриты.. Только фамиліи
ихъ никому неизвѣстны потому—все подъ секретомъ...
Отправляюсь въ монастырь на развѣдки.
Чрезъ арку, устроенную подъ сводами Южной ‘ башни,
вхожу въ монастырь. Замѣтивъ меня привратникъ въ солдат-
ской шинели спѣшитъ выйти изъ своей сторожки и внима-
— 182 —
тельно смотритъ мнѣ вслѣдъ. Увѣреннымъ шагомъ я напра-
вляюсь въ глубь монастыря.
Навстрѣчу мнѣ попадается «служка», т.-е. молодой по-
слушникъ, въ черномъ подрясникѣ, опоясанномъ широкимъ
ремнемъ. Боясь возбудить какія-нибудь подозрѣнія, я не рѣ-
шаюсь сразу спросить его о томъ, что меня болѣе всего
интересуетъ, т.-е. о крѣпости и тюрьмѣ, а прошу указать
мнѣ могилу князя Дмитрія Михайловича Пожарскаго, знаме-
Я нитаго героя-патріота, какъ извѣстно, похороненнаго въ
Спасо-Ефиміевскомъ монастырѣ.
Осмотрѣвъ роскошный мраморный «мавзолей», устроен-
ный надъ могилой Пожарскаго, я прошу моего случайнаго
спутника проводить меня въ церковь Николая Угодника, ко-
торая,—какъ мнѣ было извѣстно,—до недавняго времени
была въ крѣпости и служила только для заключенныхъ, но
архимандритъ Серафимъ, отнеся крѣпостную стѣну въ глубь
тюремнаго двора, сдѣлалъ эту церковь доступной публикѣ.
Какъ только мы направились туда, я замѣтилъ съ лѣвой
стороны каменную стѣну темно-кирпичнаго цвѣта, которая,
упираясь однимъ концомъ въ главную стѣну, окружавшую
монастырь, шла почти до самой церкви Николая Угодника,
отрѣзывая такимъ образомъ сѣверную часть монастыря.
«Вотъ она крѣпость», подумалъ я.
Въ стѣнѣ виднѣлись плотно закрытыя, окованныя желѣ-
зомъ ворота, надъ которыми сверху висѣлъ образъ Божіей
Матери съ младенцемъ Іисусомъ на рукахъ... А внизу, на
воротахъ виднѣлась желѣзная кружка съ какой-то надписью.
— Что это за ворота?—спросилъ я своего спутника, же-
лая провѣрить свои догадки.
— А это въ острогъ... то бишь въ крѣпость,—попра-
вился онъ.
Мнѣ непремѣнно хотѣлось прочесть надпись на кружкѣ,
поэтому я сдѣлалъ нѣсколько шаговъ по направленію къ во-
ротамъ. «Бъ пользу заключённыхъ въ монастырской крѣ-
пости»—едва успѣлъ прочесть я, какъ вдругъ услышалъ
Южная башня съ главнымъ входомъ въ монастырь.
— 185 —
испуганный голосъ моего спутника, который, страшно вол-
нуясь, кричалъ:
— Куда вы! Куда вы!.. Тамъ нельзя!
Очевидно мой поступокъ показался ему столь необычай-
нымъ и такъ смутилъ его, что онъ совершенно растерялся
Ворота, ведущія въ Суздальскую крѣпость.
и кончилъ тѣмъ, что ускорилъ шагъ, какъ бы желая по-
скорѣе миновать опасное мѣсто и въ то же время отдѣлаться
отъ меня.
Я поспѣшилъ догнать его.
— Вы говорите, туда нельзя?—спросилъ я его спокой-
нымъ тономъ.
Ворота, ведущія въ Суздальскую крѣпость.
— 186 —
— Нельзя, нельзя!—все тѣмъ же крайне взволнованнымъ
голосомъ говорилъ послушникъ.—Тамъ солдаты!—проговорилъ
онъ какъ бы въ поясненіе своего испуга.
— Стало быть тюрьма помѣщается за этой стѣной? —
спросилъ я.
— Да, да, въ крѣпости,—скороговоркой отвѣтилъ послуш-
никъ на ходу.—А вотъ и храмъ святителя Николая Угод-
ника,—добавилъ онъ, указывая на церковь, къ которой мы
подошли въ эту минуту.
— А сколько всѣхъ заключенныхъ?—спросилъ я.
— Намъ ничего неизвѣстно... Простите Христа ради!—
вдругъ сказалъ онъ, отвѣсилъ низкій поклонъ и поспѣшилъ-
юркнуть въ одну изъ дверей братскаго корпуса.
Я началъ часто посѣщать монастырь, вступалъ въ бесѣды
съ монахами, послушниками и богомольцами, стараясь наво-
дить ихъ на интересующія меня темы.
Разъ иду я по аллеѣ, вдоль каменной стѣны, отдѣляющей:
«крѣпость» отъ монастыря. На скамейкѣ въ тѣни березъ и
кленовъ сидитъ какой-то человѣкъ мѣщанскаго облика, не
то странникъ-богомолецъ, не то суздальскій обыватель.
Сажусь на ту же скамейку и, спустя нѣкоторое время,
вступаю въ разговоръ о томъ, о семъ. Случайный собесѣд-
никъ оказывается очень общительнымъ человѣкомъ.
— А это что такое?—спрашиваю я своего собесѣдника,
указывая на темную дверь въ каменной стѣнѣ, ведущую въ-
крѣпость.
— Это?—переспросилъ онъ и значительно, почти пытливо
поглядѣлъ мнѣ прямо въ глаза. Его лицо вдругъ приняло
какой-то таинственный оттѣнокъ. Замѣтно понизивъ тонъ,,
онъ отвѣчалъ:
— Это... стадо быть темница... Тюрьма, скажемъ...
— Кого же и за что сюда сажаютъ?—спрашиваю я.
— Сюда, господинъ, за большія дѣла сажаютъ...
И онъ внушительно покачалъ головой.
— Да, за ба-альшія дѣла... И духовнаго сана и свѣтскаго....
— 187 —
— И на долго сажаютъ?
— На неозначенное время... Другого посадятъ молодого,,
вьюношей, а выпустятъ-то отсюда старикомъ сѣдымъ... Да-а,
всяко бываетъ, господинъ хорошій... А то и умретъ здѣсь,
сидя въ тюрьмѣ, такъ воли и не дождется... Здѣсь монахи и
похоронятъ... вонъ въ саду у нихъ зарыто народу страсть....
— А что нельзя какъ-нибудь проникнуть за эти ворота,
чтобъ посмотрѣть тюрьму?—спросилъ я.
Мой собесѣдникъ съ удивленіемъ посмотрѣлъ на меня,,
какъ смотрятъ на человѣка, вдругъ выпалившаго какую-ни-
будь очевидную нелѣпость, и затѣмъ заявилъ:
— Да развѣ это мыслимо?!...
IX.
Арестантское кладбище.
Изъ «Историческаго описанія» г. Сахарова я узналъ, что-
бъ монастырѣ имѣется особое кладбише, «на которомъ хоро-
нили и хоронятъ умершихъ въ арестантскомъ отдѣленіи».
Это меня крайне заинтересовало.
Я рѣшилъ осмотрѣть это кладбище, въ надеждѣ хотя по
могильнымъ надписямъ узнать имена тѣхъ узниковъ, кото-
рые томились въ Суздальской крѣпости и которые нашли
здѣсь себѣ вѣчное успокоеніе. Если ничего нельзя узнать о-
живыхъ узникахъ Суздальской крѣпости, то, по крайней мѣрѣ,
можно будетъ узнать кое-что о мертвыхъ,—думалъ я.
Съ этой цѣлью на первыхъ же дняхъ своего пріѣзда въ
Суздаль я отправился въ монастырь. Изъ «Описанія» г. Са-
харова я зналъ, что арестантское кладбище находится «за-
братскимъ корпусомъ въ саду» и подходитъ къ самой церкви-
Николая Угодника.
Пройдя вдоль братскаго корпуса, я убѣдился, что садъ,
который примыкалъ къ этому корпусу сзади и въ которомъ
находилось арестантское кладбище, былъ отдѣленъ отъмона-
— 188 —
стырскаго двора особой оградой. Еще не доходя до братскаго
корпуса, можно было замѣтить въ оградѣ широкія ворота,
которыя вели въ садъ, но, къ моему сожалѣнію, ворота эти
оказались на замкѣ.
«Здѣсь, очевидно, все подъ замкомъ», съ невольной доса-
дой подумалъ я и пошелъ далѣе, вдоль корпуса, надѣясь въ
концѣ его найти другія ворота или калитку въ садъ. Я не
ошибся: калитка, дѣйствительно, оказалась, но и на ней,—
•увы!—висѣлъ замокъ.
Я уже терялъ надежду проникнуть въ этотъ разъ на
кладбище и хотѣлъ было идти назадъ, какъ вдругъ къ ка-
литкѣ быстро подошелъ какой-то человѣкъ лѣтъ 35, до-
вольно высокій, со слѣдами оспы на лицѣ, одѣтый въ бѣлую
•блузу, подпоясанную кожанымъ ремнемъ, и началъ отпирать
замокъ.
— Вы садовникъ?—спросилъ я его.
Онъ бѣгло, взглянулъ мнѣ въ лицо и какъ-то уклончиво
проговорилъ:
— Да, мы находимся при садѣ.
Онъ вошелъ въ калитку, я поспѣшилъ послѣдовать за
нимъ.
— Можно осмотрѣть садъ?—спросилъ я.
— Что же, осмотрите, если вамъ угодно... только скоро
•придется его запирать, потому у меня есть дѣло...
— Я ненадолго, я не задержу васъ,—успокоилъ я своего
спутника.
Мы вошли въ садъ, густо заросшій деревьями: яблонями,
вишнями, орѣшникомъ. Подъ этими деревьями въ зеленой и
•сочной травѣ виднѣлись ряды могильныхъ насыпей...
Могилы шли отъ самой церкви Николая Угодника, часть
•которой входила въ садъ.
— Это самая старинная изъ всѣхъ церквей вашего мо-
настыря?—спросилъ я садовника, чтобы завязать разговоръ.
— Дѣйствительно, вѣрно. Эту церковь самъ святитель
Ефимій строилъ.
— 189 —
— Зачѣмъ же въ ней вездѣ желѣзныя рѣшетки въ-
окнахъ?
— Прежде она въ крѣпости стояла и служила для аре-
стантовъ, для колодниковъ... Потому и рѣшотки желѣзныя...
Богомольцы же не могли ее посѣщать. А теперешній архи-
мандритъ отнесъ стѣну въ глубь крѣпостного двора, такимъ,
образомъ церковь сдѣлалась теперь доступна для посѣщеній.
— Она и теперь продолжаетъ служить для арестантовъ?'
— Нѣтъ, теперь уже ихъ сюда не пускаютъ. Для нихъ-
въ крѣпости особая церковь имѣется... Маленькая.
Я началъ разсматривать могильныя плиты, разбирать над-
писи, стараясь въ то же время заинтересовать этимъ моего-
случайнаго спутника.
Надъ одной изъ могилъ стоялъ невысокій деревянный-
крестъ, окрашенный въ черный цвѣтъ, но никакой надписи
на немъ не было. Очевидно, здѣсь считается лишнимъ сохра-
нять въ памяти людей имена умершихъ.
Анонимные покойники.
Вокругъ, рядами, виднѣлись насыпи надъ старыми моги-
лами уже безъ всякихъ крестовъ и плитъ. Всѣ онѣ густо
заросли высокой травой. Яблони простираютъ надъ ними свои
вѣтви, точно стараясь прикрыть ихъ отъ взоровъ тѣхъ не-
многихъ людей, которые изрѣдка проникаютъ сюда.
Изъ могилъ XVIII столѣтія только одна оказалась съ
надписью. Это была могила, какъ гласила надпись на плитѣ,
«Монаха Амвросія, въ бѣльцахъ Александра Кирилловича.
Сытина, скончавшагося 1785 года». Впослѣдствіи, когда мнѣ
удалось получить списокъ секретныхъ дѣлъ суздальскаго мо-
настырскаго архива, я узналъ, что «коллежскій ассесоръ
Александръ Сытинъ» былъ заключенъ въ Суздальскую крѣ-
пость 29 ноября 1776 года. Изъ того же списка видно, что-
Сытинъ умеръ въ крѣпости, просидѣвъ въ ней около десяти
лѣтъ. Можно думать, что монашество онъ принялъ незадолго
до своей смерти..
Вообще могилы монаховъ, хотя бы и бывшихъ въ числѣ-
— 190 —
монастырскихъ узниковъ, болѣе охотно отмѣчались монасты-
ремъ и сохронялись болѣе тщательно. Такъ, на одной плитѣ
я прочелъ: «Іероманахъ Рафаилъ, скончавшійся 21 октября
1869 года», а на другой: «Іеромонахъ Митрофанъ ІПумилов-
скій, умершій 31 марта 1888 года», и т. д.
Среди могилъ, заросшихъ травой, бросается въ глаза
совсѣмъ свѣжая могильная насыпь, на которой нѣтъ ника-
кихъ слѣдовъ растительности.
— Чья это могила?—спрашиваю я.
— Тутъ недавно похороненъ одинъ странникъ.
— Какой странникъ?
— А Богъ его знаетъ. Пришелъ въ нашъ монастырь
какой-то странникъ... невѣдомо откуда... никто его не зналъ.
•Заболѣлъ здѣсь и умеръ. Вотъ его и похоронили здѣсь вмѣ-
стѣ съ арестантами...
— Богомолецъ?—спросилъ я.
— Неизвѣстно... Можетъ быть и богомолецъ, а можетъ
•быть и такъ... Сюда нерѣдко приходятъ навѣстить кого-нибудь
изъ сидящихъ въ тюрмѣ... сродственники, знакомые... или
такъ, случается, по наслышкѣ...
— Но вѣдь заключенныхъ здѣсь нельзя видѣть?
— Конечно, нельзя... А между прочимъ надѣются... Съ
чѣмъ придутъ, съ тѣмъ и уйдутъ.
— А это чья могила?—спросилъ я, указывая на другую,
также очевидно свѣжую могилу, лишь слегка обросшую мелкой
я рѣдкой травой.
— А это одинъ невольникъ похороненъ.
— Кто такой?
— По фамиліи Черкасовъ... Звали его Андрей Лукьяно-
вичъ... Здѣсь въ крѣпости сидѣлъ.
— Когда же онъ умеръ?
— Нынѣшней зимой, въ январѣ мѣсяцѣ.
— А вамъ неизвѣстно, откуда онъ былъ сосланъ сюда и
-за что?
— Должно быть съ Волги... Чуть ли не изъ Астрахан-
— 191 —
ской губерніи. А сосланъ онъ должно быть за еноховскую
•секту.
— Отчего-же на его могилѣ нѣтъ ни креста, ни плиты,
ни надписи?—спросилъ я.
— Не могу знать отчего... Надъ арестантами не ставятъ...
Должно быть за еретиковъ считаютъ...
Позднѣе я узналъ, что «настоящихъ еретиковъ» въ родѣ
молоканъ, субботниковъ и другихъ сектантовъ здѣсь на клад-
бищѣ не хоронили, а послѣ ихъ смерти ночью тайно увозили
изъ монастыря ихъ трупы и зарывали гдѣ-нибудь въ полѣ,
при чемъ всячески старались скрыть мѣсто погребенія.
Среди простыхъ могильныхъ плитъ и болѣе чѣмъ скром-
ныхъ, невзрачныхъ памятниковъ, заросшихъ травой, осо-
•бенно рѣзко выдѣлялись, обращая на себя вниманіе, два изящ-
ныя памятника изъ прекраснаго чернаго мрамора. Оба они
•стояли подъ яблонями, скрывавшими ихъ въ своихъ вѣтвяхъ,—
невдалекѣ другъ отъ друга.
На одномъ изъ нихъ была слѣдующая надпись: «Здѣсь
покоится тѣло коллежскаго совѣтника и кавалера Владиміра
Николаевича Бантышъ-Каменскаго, скончавшагося 22 января
1829 года на 51 году отъ рожденія». На другой сторонѣ
памятника крупнымъ шрифтомъ были высѣчены два слова:
«Другу-брату»:
— Кто былъ этотъ Бантышъ-Каменскій?—спросилъ я
•садовника.
— Неизвѣстно... Говорятъ, изъ арестантовъ. Здѣсь въ
тюрьмѣ сидѣлъ, тутъ и умеръ...
На другомъ памятникѣ изъ мрамора я прочелъ: «Здѣсь
покоится прахъ раба Божія Ѳедора Петровича Шаховскаго,
•отъ горестей и суетъ міра ко Всемогущему Богу въ вѣчное
•блаженство переселившагося 1829 года маія 24 дня на 34
.году отъ рожденія своего». На другой сторонѣ памятника
•было высѣчено: «Господи, предъ Тобою все желаніе мое, и
воздыханіе мое отъ Тебя не утаится. Помяни мя, Владыко
лвсесвятой, егда пріидеши во царствіи Твоемъ».
— 192 —
Было несомнѣнно, что памятники надъ могилами Бан-
тышъ-Каменскаго и Шаховского сооружены не монастыремъ,
а людьми, близкими покойнымъ узникамъ, такъ какъ и въ
постановкѣ этихъ памятниковъ и въ надписяхъ на нихъ
чувствовалась любящая рука, слышалась глубокая скорбь
объ умершихъ.
На мой вопросъ: кто былъ этотъ Шаховской? —садовникъ
ничего не могъ сказать мнѣ. Но въ «Историческомъ описа-
саніи Спасо-Ефиміева монастыря» онъ названъ княземъ,
бывшимъ узникомъ суздальской монастырской тюрьмы. Это
указаніе навело меня на мысль обратиться за свѣдѣніями по
этому поводу къ извѣстному общественному дѣятелю князю
Дмитрію Ивановичу Шаховскому, съ которымъ мнѣ и ранѣе
приходилось переписываться по вопросамъ народнаго обра-
зованія и съ которымъ не разъ приходилось встрѣчаться на
разныхъ съѣздахъ, выставкахъ и т. п.
Я написалъ Д. И. Шаховскему письмо, въ которомъ про-
силъ его сообщить мнѣ: не извѣстно ли ему, кто такой былъ
князь Федоръ Петровичъ Шаховской? Спустя нѣсколько дней
послѣ этого получился отвѣтъ.
«Федоръ Петровичъ Шаховскій, - писалъ Дмитрій Ивано-
вичъ,—мой родной дѣдъ (отецъ моего отца), декабристъ,
одинъ изъ основателей союза Благоденствія, повидимому,
отставшій затѣмъ отъ политики, такъ какъ съ 1821 года
онъ жилъ у себя въ деревнѣ (въ Арзамаскомъ уѣздѣ Ниже-
городской губерніи), и арестованъ только въ началѣ марта
1826 года.
«О немъ говорится въ донесеніи слѣдственной коммиссіи,
изданномъ въ 1826 году, стр. 8, 10 и 11. По опредѣленію вер-
ховнаго суда онъ былъ сосланъ на поселеніе именно въ
Туруханскъ, затѣмъ переведенъ въ Енисейскъ, гдѣ вскорѣ
сошелъ съ ума и перевезенъ въ Суздальскій монастырь, въ
которомъ онъ и умеръ. Въ монастырѣ его посѣтила жена его
княгиня Наталья Дмитріевна (родная внучка кн. Михаила
— 193 —
Михайловича Щербатова), которая, конечно, и поставила
памятникъ на могилѣ».
Впослѣдствіи, когда мнѣ удалось проникнуть въ мона
стырскій архивъ, я имѣлъ возможность ознакомиться съ поД'
Князь Федоръ Петровичъ Шаховской.
линнымъ дѣломъ «государственнаго преступника Шаховскаго»
и такъ какъ оно представляетъ несомнѣнный интересъ, то я
йостараюсь современѳмъ передать содержаніе этого «дѣла».
— Это все могилы людей,-которые здѣсь похоронены?—
13
Княіь Федоръ Петровичъ Шаховской.
— 194 —
спросилъ я садовника, указывая на ряды насыпей, зарос-
шихъ травой и уходящихъ въ глубь монастырскаго сада.
— Да, это все колодники, которые сидѣли здѣсь въ преж-
нее время въ тюрьмѣ, а также ссыльные изъ духовныхъ лицъ
которые были здѣсь въ монастырѣ на послушаніи... Много
ихъ здѣсь сидѣло въ заточеніи, много и помирало...
Съ тяжелымъ, подавленнымъ чувствомъ смотрѣлъ я на
эти ряды могилъ, скрывшихъ въ землѣ измученныя тѣла
людей, исчахшихъ за желѣзными рѣшетками монастырскихъ
казематовъ—въ теченіе долгихъ лѣтъ суроваго заточенія.
— Вы—здѣшній?—спросилъ я садовника.
— Нѣтъ... я—дальній.
— А откуда вы, можно узнать?
— Я... съ юга... екатеринославскій,—не сразу отвѣтилъ
садовникъ, смотря куда-то въ сторону.
Въ его отвѣтахъ чувствовалась какая-то особенная сдер-
жанность, отсутствіе желанія говорить о себѣ.
— А что священникъ Цвѣтковъ сидитъ въ крѣпости?—
спросилъ я.
— Да, сидитъ.
— А Подгорный?
— Тоже сидитъ.
— А еще кто?
— Еноховцы сидятъ... четыре человѣка, изъ Саратовской
губерніи... Николай Ивановичъ Добролюбовъ, изъ Нижняго-
Новгорода вотъ уже больше двадцати лѣтъ сидитъ здѣсь...
Крестьянинъ Уточкинъ... іеродіаконъ Пименъ изъ Молдавіи.
Ермолай Федосѣевъ за то, что въ пещерѣ жилъ... Священ-
никъ Рудаковъ и Синцоровъ...
— А Ковалевъ?—спросилъ я;
— Да... сидитъ... вы простите... мнѣ пора идти,—какъ-ге
вдругъ спохватился онъ.
— Ну, что же, идемте вмѣстѣ—сказалъ я.
Ды вышли изъ сада. Мой спутникъ заперъ на замокъ
калитку и попрощался со мной.
— 195 —
Увидѣвъ, что онъ направляется къ крѣпости, я пошелъ
вслѣдъ за нимъ. Вотъ онъ остановился у воротъ, ведущихъ
въ крѣпость и—я не замѣтилъ хорошенько, постучалъ ли
онъ въ нихъ или же позвонилъ.
— Кто тамъ?—раздался окрикъ изъ за воротъ.
— Это я... Федоръ,—отвѣчалъ садовникъ.
Загремѣли замки и затѣмъ одна половина воротъ чуть-
чуть пріоткрылась. Садовникъ проскользнулъ туда, ворота
быстро захлопнулись и снова загромыхали замки.
Только тутъ я догадался, кто былъ тотъ садовникъ, съ
которымъ я только что бесѣдовалъ и разбиралъ могильныя
надписи. Это былъ никто другой, какъ самъ Федоръ Кова-
левъ, печальный герой ужасной драмы, разразившейся въ
самомъ концѣ 1896 и въ началѣ 1897 года въ Терновскихъ
плавняхъ, подъ Тирасполемъ, драмы, отъ которой содрогнулся
тогда весь культурный міръ... Да и было отчего!
Въ числѣ 25 человѣкъ, которыхъ онъ замуровалъ на смерть
въ склепѣ и закопалъ живыми въ землю, были самые близкіе
самые дорогіе ему люди: родная мать—старуха, родной братъ, и,
наконецъ, молодая любимая жена съ двумя его малолѣтними
дѣтьми...
'X;
Суздальскіе узники.
Наконецъ мнѣ удалось проникнуть въ архивъ Спасо-.
Ефиміевскаго монастыря и получить возможность ознаког
миться съ <секретными дѣлами». Здѣсь я нашелъ огромный
матеріалъ по исторіи религіозныхъ движеній и исканій воз-
никавшихъ. въ разныхъ слояхъ русскаго народа и общества,—
особенно по вопросу объ отношеніи церкви, синода и духо-
венства къ этимъ движеніямъ.
Давно извѣстно, что въ области церкви, въ интимной об-
ласти религіи при старомъ режимѣ у насъ царила та же цо-
13*
— 196 —
литика гнета и нетерпимости, которая,—какъ мы видѣли,—
господствовала въ сферѣ общественной, политической жизни.
Духъ бюрократизма давно уже и прочно свилъ себѣ гнѣздо
въ нашей церкви, въ средѣ представителей духовной іерар-
хіи, обративъ ихъ въ чиновниковъ, преслѣдующихъ прежде
всего задачи и цѣли государственныя, административныя,
иногда даже прямо полицейскія, и менѣе всего духовныя
и религіозныя въ истинномъ смыслѣ этого слова.
Особенно это сказывалось въ пріемахъ и способахъ той
борьбы, которую вела православная церковь и наше духо-
венство съ религіознымъ свободомысліемъ и сектантскимъ
движеніемъ, разрастающимся все сильнѣе и сильнѣе. Исто-
рія этой борьбы полна самыхъ мрачныхъ, самыхъ печаль-
ныхъ страницъ: ожесточенныя, систематическія преслѣдованія
и репрессіи въ дѣлахъ вѣры составляютъ самое обычное и
заурядное явленіе.
И чтобы доказать это, намъ совсѣмъ не нужно удаляться
въ глубь вѣковъ, уходить въ сѣдую старину тѣхъ далекихъ,
временъ, когда религіозная нетерпимость и борьба съ ере-
тиками были въ духѣ времени, въ характерѣ самой эпохи..
Нѣтъ. Для доказательства высказаннаго положенія намъ до-
статочно будетъ указать, нипримѣръ, на то, что творилось у
насъ въ этой области въ теченіе только что истекшаго XIX
столѣтія, и даже въ первые годы XX вѣка.
Дѣла суздальскаго монастырскаго архива, между прочимъ,
даютъ множество доказательствъ того, что православная цер-
ковь не только ничего не имѣла противъ власти произвола,
но, наоборотъ, употребляла съ своей стороны всѣ усилія для
того, чтобы сохранить и отстоять абсолютизмъ въ его борьбѣ
съ тѣми элементами, которые такъ или иначе выражали свой
протестъ противъ гнета одинаково царившаго какъ въ поли-
тической, такъ и въ религіозной, духовной области.
Какъ далеко заходила въ этомъ отношеніи угодливость-
высшей православной іерархіи предъ сильными міра сего,
между прочимъ, наглядно доказываетъ фактъ обращенія на—
— 197 —
шихъ монастырей въ мѣста ссылки и заточенія. Въ теченіе
XIX столѣтія особенной извѣстностью въ этомъ отношеніи
пользовались два монастыря: Соловецкій и Суздальскій.
Спасо-Ефиміевскій монастырь, собственно говоря, уже съ
давняго времени служилъ мѣстомъ ссылки для лицъ, такъ
или иначе, провинившихся противъ церкви или государства.
Но крѣпость или, точнѣе говоря, тюрьма въ этомъ монасты-
рѣ была выстроена лишь при Екатеринѣ ІІ-ой. Съ тѣхъ поръ
эта тюрьма почти постоянно была переполнена заключен-
ными. И это продолжалось вплоть до самаго послѣдняго вре-
мени, а именно до начала 1905 года.
Къ сожалѣнію, существовавшія у насъ до послѣдняго
времени цензурныя условія, не давали никакой возможности
выяснить и надлежащимъ образомъ освѣтить это въ высшей
степени крупное и въ то же время глубоко печальное, явле-
ніе нашей государственной церковной жизни. Даже сырой,
фактическій матеріалъ по этому вопросу до сихъ поръ не
опубликованъ, такъ какъ всѣ подобнаго рода матеріалы до
сихъ поръ считаются «секретными» и хранятся въ архивахъ
святѣйшаго синода и министерства внутреннихъ дѣлъ, кото-
рые почти не доступны для изслѣдователя.
Въ виду такого положенія дѣлъ, предлагаемый вниманію
читателей «секретный списокъ сосланнымъ подъ надзоръ и
стражу въ Суздальскій Спасо-Евфиміевъ монастырь разнаго
званія людямъ», на нашъ взглядъ, является интереснымъ и
цѣннымъ историческимъ документамъ. Списокъ этотъ, обни-
мающій періодъ времени съ 1801 года по 30 ноября 1836
года, былъ составленъ архимандритомъ монастыря Серафи-
момъ и представленъ Владимірскому губернатору 1 декабря
1836 года за № 150. Вь немъ перечислены 85 лицъ то-
і) Въ спаскѣ значится 88 узниковъ, но дѣло въ томъ, что трое
изъ налъ: корнетъ Спѳчинскій, протоіерей Лекторскій и подпору-
чикъ Михайловъ записаны по два раза, такъ какъ каждый изъ
нихъ имѣлъ несчастіѳ два раза попасть въ суздальскую тюрьму.
— 198 —
мившихся въ казематахъ суздальской монастырской тюрьмы
въ указанный періодъ.
Ссылка въ монастыри и заточеніе въ монастырскія тюрь-
мы, какъ извѣстно, примѣнялись у насъ за самыя разно-
образные преступленія и проступки религіознаго, политиче-
скаго и общеуголовнаго характера. И дѣйствительно, знако-
мясь съ «секретнымъ спискомъ», вы прежде всего невольно-
поражаетесь огромнымъ разнообразіемъ, невѣроятной разно-
характерностью тѣхъ «дѣяній», которыя послужили причиной
ссылки въ монастырь лицъ, значащихся въ этомъ спискѣ.
Тутъ и государственный преступникъ, бывшій декабристъ,
князь Шаховской, тутъ и подполковникъ Лисевичъ, сослан-
ный «за жестокіе поступки съ крестьянскими женками по-
мѣщика Ковалевскаго и прочія незаконныя дѣйствія», тутъ
и отставной подпоручикъ Королько, сосланный «за богоху-
леніе», тутъ и монахъ Авель, сосланный «для смиренія»,
тутъ и крестьянинъ Вобрецовъ—«за распространеніе раско-
ла», тутъ и флотскій офицеръ, капитанъ 2 ранга Валле,
сосланный «за позволеніе себѣ искать плотскихъ удовольствій
вопреки закона природы», тутъ и графъ Кириллъ Разумов-
скій, заточенный въ монастырь «за невоздержную жизнь и
вольныя мысли насчетъ нравственности и религіи», тутъ и
рядовой уфимскаго полка Уткинъ—«за поношеніе высочай-
шей его императорскаго величества особы, за побѣгъ изъ
военной службы, отступленіе отъ православной вѣры, отри-
цаніе отъ повиновенія законамъ и установленной власти»,
тутъ и іеромонахъ Лампадъ—«за распространеніе ученія не-
соотвѣтственнаго установленіямъ церковнымъ», тутъ и име-
ретинскій священникъ Гегоргадзе—«за великое участіе въ
послѣдне-бывшемъ въ Имеретіи бунтѣ» и т. д.
Судя по «секретному списку», лица духовнаго званія и
сана, разные священники и монахи нерѣдко заключались въ
монастырскую тюрьму «за невоздержную и нетрезвую жизнь»,
«за происходящія отъ нихъ разныя неблагопристойности»,
«за предосудительные и соблазнительные поступки», въ родѣ-
— 199 —
«исправленія въ пьяномъ видѣ требъ у прихожанъ», «за
утружденіе его императорскаго величества всеподданѣйпгими
неосновательными просьбами», «за ослушаніе и непокорность
высшему начальству» и т. д.
Разные корнеты, прапорщики, поручики, губернскіе се-
кретари нерѣдко запирались въ монастырскіе казематы—
иногда даже по ходатайству ихъ родителей—«за буйный и
развратный нравъ» '), «за пьянство и буянство», «за рас-
путную жизнь и буйственные поступки», «за дерзкіе поступки
противъ отца» и т. д. Отставной подпоручикъ Сергѣй Ми-
хайловъ былъ заключенъ въ суздальскую тюрьму въ 1827 г.
ч.по причинѣ нѣкотораго заблужденія отъ чтенія книгъ*.
Настоятелю монастыря, по обыкновенію, было предписано
«пристойными наставленіями и увѣщаніями стараться при-
вести его, Михайлова къ раскаянію въ заблужденіи, коимъ
онъ зараженъ и обращенію на путь истинный». Какъ всегда
однако, наставленія и увѣщанія настоятеля и на этотъ разъ
ни къ чему не привели: Михайловъ «не обратился на путь
истинный» и, воспользовавшись первымъ удобнымъ случаемъ,
бѣжалъ изъ монастыря. Пойманный, онъ былъ снова заклю-
ченъ въ Суздальскую тюрьму, а оттуда въ 1833 году пере-
веденъ въ Шлиссельбургскую крѣпость 1 2).
Тюрьма Спасо-Евфиміѳвскаго монастыря служила мѣстомъ
заключенія не только для разнаго рода «преступниковъ»,
но и для лицъ, не совершившихъ никакихъ преступленій и
виновныхъ лишь въ томъ, что они имѣли несчастіе заболѣть
психическимъ разстройствомъ, или сойти съ ума,—какъ го-
ворили въ то время. Такъ, напримѣръ, протоіерей лейбъ-
гвардіи уланскаго полка Стояновъ былъ заточенъ въ тюрьму
1) Въ то время, какъ извѣстно, словамъ: «развратъ», «разврат-
ный» придавался совершенно иной смыслъ, иное значеніе, чѣмъ
придается теперь.
2) Въ 1836 году Михайловъ значится въ спискѣ секретныхъ
арестантовъ Шлисельбургской крѣпости (см. статью г. П-'Щ. «Изъ
лѣтописей Шлиссельбургской крѣпости*', «Былое*, 1906 г., декабрь).
— 200 —
Суздальскаго монастыря въ 1813 году «за поврежденіемъ
въ разсудкѣ»—впредь до исправленія. Штабсъ-капитанъ Бе-
резинъ въ 1816 году былъ запертъ въ казематъ суздаль-
ской тюрьмы «по сумасшествію его», при чемъ предписы-
валось «да бы онъ, Березинъ, какъ сумасшедшій, не
токмо не могъ имѣть съ кѣмъ сношенія или писать, но и
говорить какія либо нелѣпости».
Такого рода предписанія (а ихъ можно было бы при-
вести не мало изъ того-жѳ списка) ясно указываютъ на тѣ
мотивы, которыми руководствовались власти, запирая въ мо-
настырскую тюрьму несчастныхъ, ни въ чемъ неповинныхъ,
психически-больныхъ людей. Очевидно, власти просто бо-
ялись «соблазна», боялись «пагубнаго вліянія», какое могли
оказать на окружающихъ «нелѣпости», разныя «нѳлѣпныя
слова и рѣчи, разглашаемыя», людьми, утратившими ду-
шевное равновѣсіе.
Наиболѣе крупную по численности группу монастырскихъ
узниковъ обыкновенно составляютъ сектанты и раскольники.
Въ прилагаемомъ спискѣ встрѣчаемъ, между прочимъ, нѣ-
сколько выдающихся представителей этой категоріи людей.
Такъ, подъ № 35-мъ значится: «старикъ, начальникъ секты
скопцовъ, по имени неизвѣстный», присланный по высочай-
шему повелѣнію въ 1820 году для содержанія за особымъ
карауломъ, подъ строжайшій надзоръ.
Ознакомившись съ секретнымъ «дѣломъ» этого таинствен-
наго узника, хронящимся въ монастырскомъ .архивѣ, мы
убѣдились, что подъ именемъ «неизвѣстнаго» былъ заточенъ
* основатель скопчества, знаменитый Кондратій Селивавановъ.
Проживая въ Петербургѣ въ домѣ богатыхъ купцовъ Нѳ-
настьевыхъ, Селивановъ пользовался огромной популярностью
въ разныхъ слояхъ петербургскаго общества. Многочислен-
ные послѣдователи называли его не иначе какъ «Христомъ» и
«Живымъ Богомъ»; многіе изъ нихъ считали его «госуда-
рѳмъ-батюшкой Петромъ Федоровичемъ», т. ѳ. императоромъ
Петромъ ЦІ-мъ. Многія высокопоставленныя лица явно пот
— 201 —
кровительствовали «Живому Богу»; особенно много сдѣлалъ
для него завѣдывавшій въ то время духовными дѣлами
оберъ-прокуроръ Св. Синода, извѣстный мистикъ, князь
А. Н. Голицынъ.
Покровительство высокопоставленныхъ мистиковъ не спас-
ло, однако, Селиванова отъ тяжелой кары, которая постигла
его: въ 1820 году онъ былъ заточенъ въ суздальскую тюрьму,
которая и стала его могилой. Просидѣвъ въ монастырскомъ
казематѣ цѣлыя двѣнадцать лѣтъ, Селивановъ умеръ въ
1832 году и тогда же тайно ночью былъ похороненъ, при
чемъ монастырскимъ начальствомъ приняты были всѣ мѣры
къ тому, чтобы мѣсто его погребенія осталось никому не
извѣстно.
Въ той же тюрьмѣ томился и умеръ другой видный
представитель скопчества статскій совѣтникъ Алексѣй Ми-
хайловичъ Елянскій, бывшій камергеръ короля Станислава-
Августа Понятовскаго. Онъ былъ заключенъ въ суздальскую
тюрьму въ 1804 году подъ именемъ «поляка Алексѣя Елан-
скаго» и умеръ въ 1813 году (см. № 5-й списка).
Изъ послѣдователей раціоналистическихъ сектъ въ спискѣ
встрѣчаемъ «начальника (чисто бюрократическая термино-
логія!) секты молоканъ Тамбовской губерніи», шацкаго купца
Семена Швецова (М 85), жителя Пятигорскаго округа Ефима
Гущина, заточенаго за пропаганду «субботнической секты»
(№ 74) и т. д.
Нерѣдко причины ссылки и заключенія того или другого
лица, присылавшагося въ Суздальскій монастырь совсѣмъ не
объяснялись. Такъ, напримѣръ отставной штабсъ-капитанъ
Новиковъ (№ 25) былъ присланъ въ монастырь въ 1812 году
«по высочайшему повелѣнію, при указѣ изъ Владимірской
духовной консисторіи для заключенія», но при этомъ ни
слова не было сказано, въ чемъ же собственно состояла его
вина или преступленіе, за .которое онъ подвергся столь же-:
стокой карѣ. Или другой примѣръ: лишенный священства
Василій Кочетовъ (№. 22) былъ присланъ по высочайшему
— 202 —
повелѣнію «Эля заключенія навсегда» въ монастырской
тюрьмѣ,—но опять таки безъ всякаго объясненія причинъ
и поводовъ, вызвавшихъ столь безчеловѣчное наказаніе,
какъ пожизненное тюремное заключеніе.
Что касается общественнаго положенія, какое занимали
лица, подвергшіяся ссылкѣ и заключенію въ Суздальской
тюрьмѣ, то среди нихъ мы встрѣчаемъ и представителей
высшей, титулованной знати, въ родѣ графа Кирилла Разу-
мовскаго или князя Ф. И. Шаховского и разныхъ помѣщи-
ковъ—дворянъ, и офицеровъ арміи и флота—начиная съ
генералъ-маіора (№ 8) и кончая корнетами и прапорщи-
ками,—чиновниковъ, священниковъ, архимандритовъ, мона-
ховъ, купцовъ, мѣщанъ и, наконецъ, многочисленныхъ пред-
ставителей народа, плебса—крестьянъ, солдатъ и т. д. Въ
видѣ одиночекъ, между прочимъ, встрѣчаются: врачъ—«уѣзд-
ный лѳкарь», «актеръ», баккалавръ Кіевской духовной ака-
деміи и т. д.
Въ высшей степени важнымъ и существеннымъ является
вопросъ: кто же ссылалъ, кто «заточалъ» въ монастырскія
тюрьмы и въ частности—въ Суздальскую крѣпость которая
давно уже извѣстна у насъ подъ именемъ «религіозной Ба-
стиліи»?
Судя по отмѣткамъ архимандрита въ «секретномъ спискѣ»,
огромное большинство заключенныхъ были присланы въ
суздальскую тюрьму «по высочайшему повелѣнію» или же
«съ высочайшаго соизволенія». Затѣмъ очень многія ду-
ховныя лица—архимандриты, протоіереи, іеромонахи и т. д.
присылались по распоряженію «святѣйшаго правительствую-
щаго синода»-.
Но право заключать въ монастырскую тюрьму въ то время
принадлежало не только высшимъ центральнымъ правитель-
ственнымъ учрежденіямъ, но и губернскимъ властямъ какъ гра-
жданскимъ, такъ и духовнымъ. Такъ, напримѣръ, муромскій
крестьянинъ Яковъ Семеновъ былъ заключенъ въ Суздальскую
тюрьму «какъ фанатикъ» по распоряженію владимирскаго
— 203 —
губернатора. Дьяконъ Юрьевской округи Егоръ Вишняковъ
былъ заключенъ въ монастырь Владимірской духовной кон-
еисторіей, согласно резолюціи мѣстнаго архіерея. Какъ
видите, дѣло по этой части обстояло очень просто!...
Въ заключеніе, пользуясь данными «секретнаго списка»,
приведемъ нѣсколько цифръ, характеризующихъ условія за-
ключенія въ «Суздальской Бастиліи».
Изъ общаго числа заключенныхъ (85 человѣкъ) умерло
въ тюрьмѣ.................................20 человѣкъ * *).
Переведено въ другіе монастыри ... 7 „
Отправлено въ другіе города подъ надзоръ
мѣстнаго начальства ...............13 „
Отдано на поруки родственникамъ ... 2 „
Освобождено.............................18 „
Затѣмъ, кромѣ того, одинъ изъ заключенныхъ былъ от-
правленъ въ больницу умалишенныхъ, одинъ отправленъ въ
Петербургъ, по требованію генерала Бенкендорфа и, нако-
нецъ, одинъ штабсъ-капитанъ Бекарюковъ бѣжалъ.
Оставалось въ монастырской тюрьмѣ къ 1-му декабря
1836 года 22 человѣка. Такъ какъ въ суздальской мона-
стырской тюрьмѣ имѣется всего 22 каземата, то слѣдова-
тельно въ моментъ составленія «списка» тюрьма эта была
полна заключенными.
Лица, умершія въ казематахъ монастырской тюрьмы за
время съ 1801 по 1837-й годъ, пробыли въ заключеніи слѣ-
дующіе сроки: трое—менѣе одного года2), одинъ—одинъ годъ,
одинъ—три года, одинъ—4 года, одинъ—5 лѣтъ, одинъ—
7 лѣтъ, послѣ чего онъ окончилъ жизнь самоубійствомъ, по-
вѣсившись въ своемъ казематѣ, двое—по 8 лѣтъ, одинъ—9
лѣтъ, одинъ—11 лѣтъ, одинъ—12 лѣтъ, двое—по 13 лѣтъ,
») Въ томъ числѣ одинъ окончилъ жизнь самоубійствомъ, по-
вѣсившись въ своемъ казематѣ.
*) Изъ питъ одинъ былъ переведенъ изъ Соловецкой монастыр-
ской тюрьмы.
— 204 —
одинъ—14 лѣтъ, двое—по 14 лѣтъ, одинъ—22 года и одинъ—
25 лѣтъ.
Изъ 22-хъ заключенныхъ, сидѣвшихъ въ тюрьмѣ въ мо-
ментъ составленія «списка», пятеро сидѣли 1 годъ, двое—
по 2 года, 1 — 3 года, 1—4 года, 1 — 6 лѣтъ, двое—по 8
лѣтъ, 1—11 лѣтъ, 1—13 лѣтъ, 1—14 лѣтъ, трое—по 15
лѣтъ, 1—21 годъ, 1—23 года, 1—25 лѣтъ и 1—32 года.
Эти сроки заключенные уже просидѣли въ холодныхъ и
сырыхъ казематахъ Суздальской крѣпости. Сколько времени
имъ предстояло еще гнить за желѣзными рѣшетками мона-
стырской тюрьмы—этого, конечно, изъ «секретнаго списка»
видѣть нельзя. Но изъ исторіи соловецкаго острога мы знаемъ,
что тамъ нерѣдко заключенные сидѣли по 40, 50 и даже по
60 лѣтъ, словомъ до тѣхъ поръ, пока смерть не избавляла
несчастныхъ узниковъ отъ дальнѣйшей неволи и страданій.
Въ виду этого невольно возникаетъ вопросъ: какимъ обра-
зомъ заключенные могли выносить въ теченіе столь долгаго
времени тягостныя условія монастырскаго тюремнаго режима?
Эта кажущаяся несообразность объясняется тѣмъ, что
послѣ первыхъ же 10—15 лѣтъ заточенія, узники обыкно-
венно заболѣвали психическимъ разстройствомъ, «сходили
съ ума» и въ этомъ положеніи могли, оставаясь въ тюрьмѣ,
въ теченіи долгихъ лѣтъ влачить свое жалкое существованіе...
И все это происходило, все это совершалось при дѣятельномъ
участіи «преосвященнѣйшихъ епископовъ и архіепископовъ»,
отцевъ архимандритовъ, на глазахъ монастырской «братіи»,
съ благословенія митрополитовъ и другихъ членовъ «святѣй-
шаго синода»...
Секретно.
СПИСОКЪ
Сосланнымъ подъ надзоръ и стражу Владимірской губерніи
въ Суздальскій Спасо-Евфиміевъ монастырь, разнаго званія
людямъ, съ 1801-го года по 30 ноября 1836-го года.
1 Число со- 1 сланныхъ. I Званіе людей сосланныхъ. Кто, когда, откуда, за какую вину и съ какимъ предписаніемъ при- сланъ. Кто изъ нихъ ка- кимъ случаемъ убылъ.
1 Капитанъ Ва- силій Есенов- скій, изъ ос- тавшихся по бывшей тайной экспедиціи не- освобожден- нымъ. 1801-го года, мая 31-го дня, присланъ по Высочайшему пове- лѣнію, при отношеніи отъ гене ралъ-фельдмаршала, московскаго военнаго губернатора и кавалера графа Ивана Петровича Салты- кова, съ предписаніемъ содер- жать его въ семъ монастырѣ подъ особымъ присмотромъ. 1816-го года октября 10-го дня померъ.
2 Бывшій мос- ковскаго, Став- ропигіальнаго, Заиконоспас- каго монасты- ря, Архиман- дритъ Влади- міръ. 1803-го года, мая 16-го дня, присланъ по силѣ указа Святѣй- шаго, Правительствующаго Си- нода, изъ московской Синодаль- ной конторы, при указѣ за не- воздержанную жизнь и другія происходящія отъ него неблаго- пристойности, на пребываніе въ сей монастырь, съ предпи- саніемъ содержать его подъ при- смотромъ. 1808-го года, іюня отъ 22-го, по указу Святѣй- шаго Синода, пе- реведенъ на пре- бываніе въ Мо- сковскій Ставро- пигіальный Дон- ской монастырь.
— 206 —
Число СО’ 1 1 сланныхъ. 1 Званіе людей сосланныхъ. Кто, когда, откуда, за какую вину и съ какимъ предписаніемъ при- сланъ. Кто изъ нихъ ка- кимъ случаемъ убылъ.
3 Ярославскій помѣщикъ ге- нералъ - маіоръ Побѣдинскій. 1803-го года, августа 5-го дня, присланъ по Высочайшему пове- лѣнію при отношеніи отъ г-на Владимірскаго гражданскаго гу- бернатора, князя Долгорукова, по приговору всего дворянства, къ заключенію въ сей монастырь на покаяніе. 1808-го года, іюня отъ 22-го дня по Высочай- шему указу, со- стоявшемуся въ 22 день мая того года, переведенъ въ губернскій го- родъ Владиміръ, подъ надзоръ гу- бернатора.
4 Актеръ Кочет- ковъ. 1804-го года, апрѣля 11-годня, присланъ по Высочайшему со изволенію при секретномъ от- ношеніи отъ Г-на Владимірскаго гражданскаго губернатора, князя Долгорукаго, съ предписаніемъ содержать его подъ присмот- ромъ и чтобы онъ удаленъ былъ отъ возможности бесѣдовать и обращаться съ людьми не про- свѣщенными. 1819-го года марта 16-го дня, померъ.
5 Полякъ Алек- сѣй Еленскій. 1804-го года сентября 4-го дня, присланъ по Высочайшему по- велѣнію при секретномъ отно- шеніи отъ Г-на Владимірскаго гражданскаго губернатора князя Долгорукаго за разглашеніе скопческой ереси. 1813-го года марта 23-го дня померъ.
6 Нижегород- скаго, архіе- рейскаго дома, крестовый 1804-го года, декабря 4-го дня, присланъ по указу Святѣйшаго Правительствующаго Синода, изь Владимірской духовной кон- систоріи, при указѣ для соде-
— 207 —
| Число СО- | сланныхъ. | Званіе людей сосланныхъ. Кто, когда, откуда, за какую вину и съ какимъ предписаніемъ при- сланъ. Кто изъ нихъ ка- кимъ случаемъ убылъ.
Іеромонахъ Іо- сифъ. ржанія въ семъ монастырѣ подъ строжайшимъ присмотромъ безъ священнослуженія, по изступле- нію ума, дабы впредь не могло отъ него произойти большихъ безпорядковъ и соблазна народ- наго.
7 Губернскій се- 1805 го года, января 5-го дня, По Высочайше-
кретарь Иванъ присланъ по Высочайшему пове- му повелѣнію, изъ
Приморскій. лѣнію при указѣ изъ Влади- мірской консисторіи, для содер- жанія въ семъ монастырѣ, подъ особеннымъ присмотромъ, за пьянство и буянство,до исправле- нія съ употребленіемъ средствъ къ отвращенію его отъ пьянства и дерзскихъ поступковъ. сего монастыря освобожденъ и по указу Владимір- ской консисторіи, отосланъ въ оную при рапортѣ сен- тября 15-го дня 1818 года.
8. Отставной се- 1806-го года, января 10-го 1811-го года,
кретарь Петръ дня, присланъ по Высочайшему февраля 15-го по
Волковъ. повелѣнію, при отношеніи отъ Г-на Владимірскаго гражданскаго губернатора, князя Долгорукаго, Высочайшему по- велѣнію, изъ сего монастыря осво-
за распутную жизнь и буйствен- ные поступки, для содержанія божденъ, съ доз- воленіемъ имѣть
въ семъ монастырѣ, до испра- ему жительство
вленія его съ прочими арестан- тами. въ городѣ Пере- славлѣ, подъ над- зоромъ мѣстнаго начальства.
9 Бывшій Онег- 1806-го года, іюля 3-го дня
скаго, крест- присланъ по указу Святѣйшаго 1814-го года.
* наго мона- Правительствующаго Синода, іюля 25-го дня,
- стыря, Архи- изъ Владимірской консисторіи, померъ.
- . мандритъ Лав- рентій; при указѣ для содержанія его въ семъ монастырѣ, къ воздер-
— 208 —
Число со- I і сланныхъ. ] : Званіе людей і сосланныхъ, і Кто, когда, откуда, за какую вину и съ какимъ предписаніемъ при- сланъ. Кто изъ нихъ ка- кимъ случаемъ убылъ.
жанію отъ пьянства, разныхъ безчиній и соблазновъ, подъ строжайшимъ присмотромъ.
10 Псковской гу- берніи, отстав- ной солдатъ, Сергѣй Луда- новъ. 1806-го года, октября 17-го дня, присланъ по Высочайшему повелѣнію, при указѣ изъ Вла- димірской консисторіи, на цер- ковное покаяніе, за порѣзаніе крестьянина во изступленіи ума, съ предписаніемъ содержать его въ семъ монастырѣ, подъ на- блюденіемъ, дабы онъ не при- чинилъ кому либо какого вреда. 1819-го года, ноября 20-го дня, померъ.
11 Оренбургской губерніи Мен- зелйнской ок- руги, помѣ- щикъ отстав- ной подпору- чикъ, Алек- сандръ Бутке- вичъ. 1807-го года, марта 4-го дня, присланъ по Высочайшему со- изволенію при указѣ изъ Вла- димірской консисторіи, къ содер- жанію въ семъ монастырѣ, съ прочими арестантами, для окон- чанія опредѣленной ему церков- ной епитеміи, за убійство изъ ружья крестьянина своего, по безумію его и пьянству. 1816-го года ію- ля 11-го дня, по Высочайше ут- вержденному по- ложенію комитета г.г. министровъ, изъясненному въ предписаніи г-на главнокомандую- щаго въ С.-Петер- бургѣ управляю- щаго министер- ствомъ полиціи, отъ 19-го іюня того года, на имя Владимірскаго гра- жданскаго губер- натора, оба сіи: Буткевичъ и Ре- усъ изъ сего мо- настыря освобо- ждены и отпра-
- 209 -
1 Число СО- 1 сланныхъ. 1 Званіе людей сосланныхъ. Кто, когда, откуда, за какую вину и съ какимъ предписаніемъ при- сланъ. Кто изъ нихъ ка- кимъ случаемъ убылъ.
.12 Слободскоук- раинской гу- берніи, Изюм- скаго уѣзда, слободы Спе- ваковки, казен- ный крестья- нинъ, Никита Реусъ. 1807-го года, апрѣля 4 го дня, присланъ по Высочайшему со- изволенію, при указѣ изъ Вла- димірской консисторіи, на цер- ковное покаяніе, безъ назначе- нія времени, за неумышленное въ сумасшествіи учиненное имъ смертоубійство, для содержанія въ семъ монастырѣ, съ про- чими арестантами. влены къ нему, г-ну гражданско- му губернатору.
13 Тобольской гу- берніи, Кур- ганской округи Солтосарай- ской волости, крестьянинъ, Яковъ Шеле- повъ. 1807-го года, іюля 28-го дня, присланъ по Высочайшему со- изволенію, при указѣ изъ Вла- димірской консисторіи, на цер- ковное покаяніе, безъ назначенія времени, за убійство въ сума- сшествіи жены своей, для содер- жанія въ семъ монастырѣ, съ прочими преступниками. 1818-го года ян- варя 3-го дня но- меръ.
Дѣйствитель- ный камергеръ графъ Кириллъ Разумовскій. 1808-го года, мая 20-го дня, присланъ по Высочайшему по- велѣнію, при секретномъ отно- шеніи изъ комитета учрежден- наго указомъ 13 января 1807 г., за невоздержанную жизнь и вольныя мысли на счетъ нрав- ственности и религіи, для со- держанія въ семтГ монастырѣ подъ присмотромъ. 1822-го года, ав- густа 22-го дня, вслѣдствіе Высо- чайшей воли, изъ сего монастыря уволенъ въ гу- бернскій городъ Владиміръ, подъ личный надзоръ г-на губернатора.
15 Муромской ок- руги, вотчины г. Юшкова, села Райскаго крестьянинъ 1810-го года, января 14-го дня, присланъ при отношеніи Г-на Вла- димірскаго, гражданскаго губер- натора, князя Долгорукаго, для содержанія въ семъ монастырѣ, Того же 1810-го года, мая 2-го дня, по отношенію его же г-на губерна- тора, отправленъ
— 210 —
I Число СО- | сланныхъ. 1 Званіе людей сосланныхъ. Кто, когда, откуда, за какую вину и съ какимъ предписаніемъ при- сланъ. Кто изъ нихъ ка- кимъ случаемъ убылъ.
Яковъ Семе- новъ. до дальнѣйшаго распоряженія, какъ фанатика, подъ секретнымъ присмотромъ. къ нему, губерна- тору, чрезъ суз- дальскаго город- ничаго.
16 Отставной по- ручикъ, Сер- гѣй Хвостовъ. 1810-го года, іюня 12-го дня, присланъ по Высочайшему по- велѣнію, при отношеніи изъ ко- митета учрежденнаго указомъ 13 января 1807 года, за буйное и развратное поведеніе, впредь до исправленія. 1823-го года марта 24-го дня, померъ.
17 Губернскій се- кретарь Гри- горій Спири- довъ. 1810-го года, іюля 26-го дня, присланъ вслѣдствіе Высочайшей воли, при указѣ изъ Владимір- ской консисторіи, за распутное и дурное поведеніе, для содер- жанія въ семъ монастырѣ, съ прочими подобными ему, за осо- беннымъ надзоромъ. 1813-го года, января 20-го дня, вслѣдствіе Высо- чайшей воли, изъ сего монастыря освобожденъ.
18 Стародубскій мѣщанинъ Иванъ Мазуръ. 1810-го года, августа 19-го дня, присланъ по Высочайшему по- велѣнію, при отношеніи изъ Владимірскаго губернскаго пра- вленія, для заключенія въ сей монастырь, на всю жизнь, за за- рѣзаніе въ сумасшествіи своего тестя. 1835-го года, іюня 27-го дня, померъ.
19 Слободскоук- раинской гу- берніи, Сум- скаго уѣзда, помѣщика Кар- дашевскаго, 1810-го года, ноября 21 -го дня, присланъ по Высочайшему соиз- воленію, изъясненному въ указѣ Святѣйшаго Правительствующа- го Синода, чрезъ Владимірскую консисторію, при отношеніи изъ 1832-го года, іюня 27-го дня, померъ.
— 211
1 Число СО- | сланныхъ. 1 Званіе людей сосланныхъ. Кто, когда, откуда, за какую вину и съ какимъ предписаніемъ при- сланъ. Кто изъ нихъ ка- кимъ случаемъ убылъ.
крестьянинъ Василій Жу- ковъ. Владимірскаго губернскаго пра- вленія, на церковное покаяніе, безъ назначенія времени, за убійство въ помѣшательствѣ ума трехъ мѣсячнаго младенца, для содержанія въ семъ монастырѣ съ прочими преступниками, подъ наблюденіемъ, дабы онъ не могъ впредь кому либо причинить какого вреда, съ предписаніемъ по третямъ года объ немъ ре- портовать.
20 Лишенный свя- щенства Иванъ Селецкій. 1811-го года, апрѣля 25-го дня, присланъ по Высочайшему по- велѣнію при отношеніи отъ Вла- димірскаго гражданскаго губер- натора, князя Долгорукаго, для заключенія по безумію его на- всегда въ сей монастырь, къ со- держанію съ прочими арестан- тами. По положенію комитета г.г. ми- нистровъ, изъ сего монастыря осво- божденъ декабря 18-го дня 1816-го года, и отданъ сыну его, Мелен- ковской округи, погоста Куземска- го, священнику Андрею Иванову, съ роспискою.
"21 Апамійскій ми- трополитъ Па- исій игумен- ствующій въ Галатскбмъ Вознесенскомъ монастырѣ. 1811 -го года, апрѣля 30-го дня, присланъ по Высочайшему соиз- воленію, изъясненному въ указѣ Святѣйшаго Синода, при указѣ изъ Владимірской консисторіи, на пребываніе въ сей монастырь, по отрѣшеніи отъ должности, за расточеніе имъ монастырской собственности и за сопроти- вленіе Высшей власти, въ лицѣ Экзарха дѣйствующей. 1812-го года, октября 18-го дня по Высочайшей волѣ, изъ сего монастыря осво- божденъ и пове- лѣно ему возвра- титься въ мона- стырь, гдѣ онъ прежде игумен- ствовалъ.
14*
— 212 —
і Число со-1 । сланныхъ. | Званіе людей сосланныхъ. Кто, когда, откуда, за какую вину и съ какимъ предписаніемъ при- сланъ. Кто изъ нихъ ка- кимъ случаемъ убылъ.
22 Лишенный свя- щенства Ва- силій Коче- товъ. 1811-го года, мая 29-го дня, присланъ по Высочайшему пове- лѣнію, при отношеніи отъ Вла- димірскаго гражданскаго губер- натора, князя Долгорукаго, для заключенія навсегда въ сей мо- настырь, къ содержанію съ про- чими арестантами.
23 Сенатскій реги- страторъ, Со- ловьевъ. 1811-го года, августа 20-го дня, присланъ вслѣдствіе Высочайшей воли, при отношеніи отъ Вла- димірскаго гражданскаго губер- натора, князя Долгорукаго, для заключенія въ сей монастырь за пьянство и буйство, съ прочими преступниками. 1830-го года, іюля 31-го дня по Высочайшему Его- Императорскаго Величества пове- лѣнію, изъ сего монастыря осво- божденъ и вру- ченъ для доста- вленія во Влади- мірское губерн- ское правленіе, Суздальскому ча- стному приставу Смирнову съ рос- пискою.
24 Штабсъ - капи- танъ Бекарю- ковъ. 1811-го года, ноября 15-го дня, присланъ по Высочайшему по- велѣнію при отношеніи отъ Вла- димірскаго гражданскаго губер- натора, князя Долгорукаго, по особенному буйству его, къ за- ключенію въ сей монастырь, до- колѣ можно будетъ съ благо- надежностію облегчить его узы. 1813-го года, августа 24-го чи- сла, въ ночь про- ломавъ въ нуж- номъ мѣстѣ окно, бѣжалъ, куда не извѣстно, о чемъ того же числа до- несено г-ну Вла- димірскому граж- данскому губерна- тору.
— 213 —
'3 2 •5 * -3* с Званіе людей сосланныхъ. Кто, когда, откуда, за какую вину и съ какимъ предписаніемъ при- сланъ. Кто изъ нихъ ка- кимъ случаемъ убылъ.
25 1 Отставной штабсъ-капи- танъ Нови- ковъ. 1 1812-го года, мая 5-го дня присланъ по Высочайшему по велѣнію при указѣ изъ Влади- мірской консисторіи, для заклю- ченія въ сей монастырь. По Высочайшему повелѣнію изъ се- го монастыря ос- вобожденъ и от- данъ родственни- ку подполковнику Маслову, съ рос- пискою марта 8-го числа, 1818 года.
26 Бывшій при уланскомъ лейбъ - гвардіи полку, Прото- іерей Савва Стояновъ. 1813-го года, іюля 11-го дня, прислалъ вслѣдствіе указа Свя- тѣйшаго Правительствующаго Синода, при указѣ изъ Влади- мірской консисторіи, для содер- жанія въ семъ монастырѣ, за по- врежденіемъ въ разсудкѣ, до исправленія соотвѣтственно зва- нію и положенію болѣзни его одержащей, подъ присмотромъ, съ предписаніемъ о состояніи его, по третямъ года репорто- вать.
27 | і , і 1 1 Титулярный со- вѣтникъ, Па- велъ Молча- новъ. 1815-го года, января 23-го дня, присланъ по Высочайшему по- велѣнію, при указѣ, изъ Вла- димірской консисторіи, по на- влеченію на себя, подозрѣнія въ покушеніи на жизнь отца своего, и образу жизни замѣ- чаніемъ для него предосудитель- нымъ, къ содержанію въ семъ монастырѣ, подобно сосланнымъ въ оный Разумовскому, Хвостову и прочимъ. 1829-го года, августа 7-го дня, померъ.
— 214 —
Число со- I сланныхъ. | Званіе людей сосланныхъ. Кто, когда, откуда, за какую вину и съ какимъ предписаніемъ при- сланъ. Кто изъ нихъ ка- кимъ случаемъ убылъ.
28 Тверской епар- хіи Теребен- ской пустыни, Іеромонахъ Ириней. 1815-го года, 28-го октября, присланъ вслѣдствіе указа Свя- тѣйшаго Правительствующаго Синода, при указѣ изъ Влади- мірской консторіи, за дерзно- венное поруганіе имъ по сума- сшествію его, Богородичныхъ иконъ, выколотіемъ на оныхъ глазъ и хулы на Божію Матерь и святыни, съ запрещеніемъ священнослуженія и ношенія мо- нашескаго одѣянія, для заклю- ченія въ семъ монастырѣ и со- держанія подъ строгимъ надзо- ромъ, не выпуская никуда изъ монастыря и изъ келіи. По указу Свя- тѣйшаго Синода, отъ 25-го мая 1818-го года, по исправленіи его въ разсудкѣ, изъ сего монастыря уволенъ и опре- дѣленъ въ Му- ромскій Спасскій монастырь,куда и отправленъ іюня 30-го дня 1818-го года.
29 Отставной кор- нетъ Спичин- скій. 1815-то года, ноября 14-го дня, присланъ по положенію комитета гг. министровъ, при указѣ изъ Владимірской конси- сторіи, для содержанія въ семъ монастырѣ, съ прочими арестан- тами, подъ надзоромъ, дабы отнять у него средство быть вреднымъ обществу разврат- нымъ его поведеніемъ. По Высочайшему соизволенію, изъ- ясненному въ ука- зѣ Владимірской консисторіи, отъ 4-го іюля 1818-го года, изъ сего мо- настыря уволенъ и возвращенъ въ домъ родителя его.
30 Юрьевскій ок- руги, села Но- ваго Проку- дина, Діаконъ Егоръ Вишня- ковъ. 1815-го года, декабря 4-го дня, по резолюціи преосвящен- наго Епископа Ксенофонта, быв- шаго Владимірскаго и кавалера, прописанной въ указѣ изъ Вла- димірской консисторіи, ноября отъ 9 числа 1815 года, переве- денъ изъ Флорищевой пустыни по причинѣ изступленія его въ умѣ, для содержанія въ семъ
— 215 —
1 Число со- I сланныхъ. 1 Званіе людей сосланныхъ. Кто, когда, откуда, за какую вину и съ какимъ предписаніемъ при- сланъ. Кто изъ нихъ ка- кимъ случаемъ убылъ.
монастырѣ съ прочими таковыми же, не выпуская его изъ мона- стыря подъ особеннымъ надзо- ромъ впредь до усмотрѣнія.
31 Штабсъ-капи- танъ Павелъ Березинъ. 1816-го года, марта 12-го дня, присланъ по Высочайшему по- велѣнію, при отношеніи Влади- мірскаго вице-губернатора и ка- валера Дюнанта, для содержанія по сумасшествію его, въ семъ монастырѣ, съ предписаніемъ дабы онъ Березинъ, какъ сума- сшедшій, не токмо не могъ имѣть съ кѣмъ сношенія, или писать, но и говорить какія- либо нелѣпости. По Высочайшему повѣленію ноября 25 числа 1817 го- да изъ сего мо- настыря освобо- жденъ и отданъ гвардіи штабсъ- ротмистру Бере- зину съ роспи- скою.
32 Бывшій муром- скій Протоіе- рей Гавріилъ Лекторскій. 1816-го года, мая 11-го дня, присланъ по опредѣленію Вла- димірской духовной консисто- ріи, согласно резолюціи пре- освященнаго Ксенофонта Епи- скопа бывшаго Владимірскаго и кавалера, послѣдовавшему при указѣ изъ оной консисторіи мая отъ 10-го 1816 года, по причинѣ одержанія его мелан- холическими припадками, для дальнѣйшаго испытанія раз- строеннаго его разсудка и со- держанія за особеннымъ при- смотромъ. Вслѣдствіе от- ношенія г-на Вла- димірскаго граж- данскаго губерна- тора, отъ 30-го ію- ня за № 348, изъ сего монастыря освобожденъ и от- данъ Владимір- ской градской по- лиціи, кварталь- ному надзирателю Орлову, для доста- вленія къ нему г-ну губернатору,, того же іюня,30-го- дня, 1831-го года, съ роспискою.
— 216 —
Число со- I сланныхъ. 1 Званіе людей сосланныхъ. Кто, когда, откуда, за какую вину и съ какимъ предписаніемъ при- сланъ. Кто изъ нихъ ка- кимъ случаемъ убылъ.
33 Прапорщикъ Павелъ Макла- ковъ. 1818-го года, февраля 17-го дня, присланъ по Высочайшему повелѣнію, изъясненному въ от- ношеніи Г-на министра духов- ныхъ дѣлъ и народнаго просвѣ- щенія и кавалера князя Голицына, отъ московскаго полиціймейстера Обрѣзкова, при письмѣ отца его, сенатскаго г-на оберъ секретаря Маклакова, для воздержанія отъ развратнаго и буйнаго нрава его. По Высочайшему соизволенію, де- кабря 6-го числа 1821-го года, изъ сего монастыря освобожденъ и представленъ Вла- димірскому г-ну губернатору.
34 Отставной под- полковникъ, Афанасій Ли- севичъ. 1818-го года, іюня 14-го дня, присланъ по Высочайшему указу, состоявшемуся на мнѣніи Госу- дарственнаго Совѣта въ 9 день апрѣля 1817 года, при отно- шеніи изъ Владимірскаго, гу- бернскаго правленія, за жесто- кіе поступки съ крестьянскими женками помѣщика Ковалевскаго и прочія незаконныя дѣйствія съ предписаніемъ содержать его въ семъ монастырѣ, съ подоб- ными ему. 1831-го года но- ября 9-го дня по Высочайшему Его Императорскаго Величества пове- лѣнію, изъ сего монастыря осво- божденъ и пред- ставленъ къ Вла- димірскому губер- натору, за при- смотромъ.
35 Старикъ на- чальникъ секты скопцовъ, по имяни неизвѣ- стный. 1820-го года, іюля 17-го дня, присланъ по Высочайшему по- велѣнію, при секретномъ отно- шеніи отъ управляющаго мини- стерствомъ внутреннихъ дѣлъ, графа Виктора Павловича Кочу- бея, отъ 7-го числа того іюля, по означенной скопческой сектѣ, съ предписаніемъ содержать его за особымъ карауломъ, не до- пуская къ нему постороннихъ, дабы не было у него тайнаго 1832-го года, фе- враля съ 19-го на 20 число въ 1-мъ часу по полуночи, померъ.
— 217 —
। Число со- сланныхъ. Званіе людей сосланныхъ. Кто, когда, откуда, за какую вину и съ какимъ предписаніемъ при- сланъ. Кто изъ нихъ ка-~ кимъ случаемъ убылъ.
сношенія съ единомышленни- ками его и чтобы онъ не могъ распространять ложнаго своего ученія, о положеніи же его, до- носить начальству помѣсячно.
36 Шуйской ок- руги, сельца Чижева, вот- чины Г-жи Ку- льневой, кре- стьянинъ Фе- доръ Петровъ. 1821-го года, февраля 17-го дня, присланъ по опредѣленію Владимірскаго, совѣстнаго суда, при указѣ изъ владимірской духовной консисторіи, за отрѣ- заніе головы у дочери своей, имѣющей отъ роду 43 недѣли и 5 дней, для исполненія поло- женной ему церковной десяти- лѣтней епитеміи и содержанія его въ ономъ монастырѣ съ прочими арестантами, подъ осо- беннымъ надзоромъ. Ноября 7-го дня 1828-го года, въ исходѣ 6-го часа пополудни, най- денъ удавившим- ся въ комнатѣ, въ коей онъ содер- жался, о чемъ по произведеніи суз- дальскимъ г-номъ городничемъ сви- дѣтельства съ при- ложеніемъ онаго того же ноября 8-го числа, доне- сено г-ну Влади- мірскому граждан- скому губерна- тору.
37 Оставной кор- нетъ, Никита Федоровъ Спи- чинскій. 1821-го года, марта 13-го дня, по Высочайшему повелѣнію, послѣдовавшему по просьбѣ отца его маіора Спичинскаго, при отношеніи правящаго долж- ность Владимірскаго граждан- скаго губернатора, уголовной палаты предсѣдателя Зузина, за развратное поведеніе. По Высочайшей Его Император- скаго Величества воли, изъ сего мо- настыря освобо- жденъ и отданъ присланному съ письмомъ отъ ро- дителя его Спи- чинскаго, упра- вляющему имѣ- ніемъ его Никитѣ
— 218 —
Число со- 1 сланныхъ. Званіе людей сосланныхъ. Кто, когда, откуда, за какую вину и съ какимъ предписаніемъ при- сланъ. Кто изъ нихъ ка- кимъ случаемъ убылъ.
• Андреянову съ ро- спискою января 7-го дня 1831-го года.
38 Отставной пра- порщикъ Алек- сандръ Пет- ровъ Мещан- ковъ. 1821-го года, марта 20-го дня, по назначенію С.-Петербугскаго военнаго ген.-губернатора, при отношеніи министра духовныхъ дѣлъ и народнаго просвѣщенія князя Александра Николаевича Голицина, отъ 19 февраля того же 1821 года, за дурные и дерзкіе поступки. По предписанію г-на министра ду- ховныхъ дѣлъ и народнаго просвѣ- щенія, князя Голи- цина, апрѣля 15-го дня 1823 года, изъ сего монасты- ря освобожденъ и отпущенъ къ ро- дителю его стат- скому совѣтнику Мещанкову.
39 Солбинской пустыни по- слушникъ Ми- хаилъ Оферь- евъ. 1821-го года, апрѣля 24-го дня, присланъ по опредѣленію Владимірской духовной конси- сторіи, утвержденному преосвя- щеннымъ Ксенофонтомъ еписко- помъ бывшимъ Владимірскимъ и кавалеромъ, при указѣ изъ помянутой консисторіи, по при- чинѣ помѣшательства въ умѣ его, для содержанія его въ семъ монастырѣ, подъ надзоромъ.
40 С. - Петербург- ской галерно- гаванской Тро- ицкой церкви Протоіерей Ан- дрей Ивановъ Бедринскій. 1821 го года, мая 10-го дня, по опредѣленію Святѣйшаго Си- нода, при указѣ изъ Владимір- ской консисторіи, по причинѣ помѣшательства ума его, къ за- ключенію въ сей монастырь, съ запрещеніемъ священнослуженія
— 219 —
Число со- сланныхъ. Званіе людей сосланныхъ. Кто, когда, откуда, за какую вину и съ какимъ предписаніемъ при- сланъ. Кто изъ нихъ ка- кимъ случаемъ убылъ.
впредь до совершеннаго его ис- цѣленія въ умоповрежденіи.
41 Тульской епар- хіи Каширской округи, села Свинаго, свя- щенникъ Ни- колай Василь- евъ. 1821-го года, августа 4-го дня, присланъ по опредѣленію Святѣйшаго Правительствую- щаго Синода, при указѣ изъ Владимірской консисторіи, по умоповрежденію его къ заклю- ченію и содержанію въ семъ монастырѣ, впредь до исцѣленія въ умоповрежденіи его.
42 Уфимскаго пѣ- хотнаго полка рядовой Фе- доръ Уткинъ. 1822-го года, іюня 22-го дня, присланъ по Высочайшему по- велѣнію, изъ Уфимскаго баталь- она, посредствомъ внутренней стражи, за поношеніе Высочай- шей, Его Императорскаго Ве- личества особы, за побѣгъ изъ военной службы, скрытіе своего званія въ ложномъ имянованіи себя инокомъ, отступленіе отъ православной вѣры, отрицаніе отъ повиновенія законамъ и установленной власти, преврат- ное по заблужденію его толко- ваніе священнаго писанія, съ предписаніемъ содержать его въ семъ монастырѣ, подъ строгимъ присмотромъ, лишивъ его со- общенія съ прочими арестантами, въ предотвращеніе дальнѣйшаго соблазна по буйному его нраву, упорному и дерзновенному за- блужденію; о образѣ же жизни его по полугодно репортовать. 1830-го года, ію- ля 15-го дня, по- меръ.
— 220 —
Число со- I сЛайиыгь. Званіе людей сосланныхъ. Кто, когда, откуда, за какую вину и съ какимъ предписаніемъ при- сланъ. Кто изъ нихъ ка- кимъ случаемъ убылъ.
43 Орловской градской поли- ціи, рядовой Левъ Стрѣл- ковъ. ' 1822-года, іюня 27-го дня присланъ по Высочайшему по- велѣнію, при отношеніи отъ Владимірскаго гражданскаго гу- бернатора и кавалера графа Апраксина, за произведеніе имъ въ пьяномъ видѣ буйства, име- нованіе себя вторымъ Госуда- ремъ и дерзновенное поношеніе Священнаго имяни Его Импера- торскаго Величества, съ предпи- саніемъ содержать его въ семъ монастырѣ, дабы онъ не могъ въ нетрезвости своей, говорить нелѣпости и дѣлать соблазна.
-44 34-го Егерь- скаго полка, рядовые: Се- менъ Дмитрі- евъ. 1823-года, февраля 2-го дня, присланы по Высочайшему соиз- воленію, объявленному въ указѣ Владимірской духовной конси- сторіи, отъ 25 декабря 1821 ПоВысочайшему Его Император- скаго Величества повелѣнію изъ сего монастыря
45 Филиппъ Фе- доровъ. года, съ прописаніемъ въ немъ Святѣйшаго Правительствую- освобождены, къ опредѣленію на
46 Потапъ Коп- повъ. щаго Синода указа, посред- ствомъ внутренней стражи съ службу въ Кав- казскій отдѣлъ-
47 Петръ Савковъ 1 подорожною отправленною изъ Тираспольской градской полиціи, при отношеніи отъ начальника суздальской инвалидной коман- ды, подпоручика Сорокина, за оскопленіе ими себя, съ пред- писаніемъ содержать ихъ подъ строгимъ и неослабнымъ надзо- ромъ, чтобы настоятель мона- стыря, чрезъ употребленіе при- стойнаго наставленія, вразумле- нія и увѣщанія, прилагалъ по- печеніе о приведеніи сихъ лю- ный корпусъ для отправленія ихъ туда ноября 13-го дня 1827-го года, переданы началь- нику суздальской инвалидной ко- манды, подпору- чику Мехавицко- му, съ роспискою.
— 221 —
Число со- сланныхъ. Званіе людей сосланныхъ. Кто, когда, откуда, за какую вину и съ какимъ предписаніемъ при- сланъ. Кто изъ нихъ ка- кимъ случаемъ убылъ.
дей къ раскаянію въ заблужде- ніи, коимъ они заражены и къ исправленію на истинный, спа- сительный путь и чтобы о об- разѣ ихъ жизни и успѣхѣ въ отвращеніи ихъ отъ заблужде- нія по полугодно было репор- товано. ч
48 Іерусалимскаго въ Москвѣ по- дворья, Архи- мандритъ Ар- сеній. 1823-го года, сентября 10-го дня, присланъ по Высочайшему соизволенію, при указѣ изъ Вла- димірской духовной консисторіи, за несоотвѣтственную званію его жизнь, расточеніе милостыни и прочіе предосудительные по- ступки и самовольную отлучку его изъ Москвы, для содержа- нія въ семъ монастырѣ, подъ стражею, съ предписаніемъ не допускать его до употребленія знаковъ къ званію архимандрита принадлежащихъ, и о поведеніи его по полугодно доносить Свя- тѣйшему Синоду.
49 Имеритинскій священникъ Василій Ива- новъ Гегор- гадзе. 1824-го года, мая 21-го дня, присланъ по Высочайшему со- изволенію, отъ Владимірскаго, гражданскаго губернатора графа Апраксина, при отношеніи за великое участіе въ послѣдне бывшемъ въ Имеретіи бунтѣ, съ предписаніемъ содержать его въ семъ монастырѣ, подъ стро- гимъ надзоромъ. По Высочайшему повелѣнію, изъ сего монастыря освобожденъ и от- данъ присланно- му отъ г-на Вла- димірскаго граж- данскаго губерна- тора, жандарму рядовому Перыш- кину, для препро- вожденія Новго-
— 222 —
Число со- сланныхъ. Званіе людей сосланныхъ. Кто, когда, откуда, за какую вину и съ какимъ предписаніемъ при- сланъ. ; Кто изъ нихъ ка- кимъ случаемъ убылъ.
50 51 Бывшій Черни- говской епар- хіи, въ Нѣжин- скомъ Благо- вѣщенскомъ монастырѣ на- стоятелемъ Ар- химандритъ Викторъ. 34-го Егерь- скаго полка, исключенный изъ воинскаго званія, рядовой Федоръ Пет- ровъ. 1824-го года, іюня 4-го дня, присланъ по Высочайшему по велѣнію данному Святѣйшему Правительствующему Синоду, изъясненному въ указѣ Влади- мірской духовной консисторіи отъ 4-го апрѣля 1824-го года, посредствомъ гражданскаго пра- вительства, отъ черниговскаго гражданскаго губернатора Фро- лова-Багрѣева за дерзкіе противъ начальства поступки, по при- чинѣ замѣчаннаго въ немъ не- здраваго разсудка его, съ за- прещеніемъ священнослуженія и ношенія знаковъ, принадлежа- щихъ его званію, къ заключе- нію въ сей монастырь для даль- нѣйшаго усмотрѣнія его раз- судка и образа жизни, подъ строгій надзоръ. 1824-го года, декабря 8-го дня отъ командира 34-го Егер- скаго полка, при подорожной, данной изъ измайловской град- ской полиціи, посредствомъ вну- тренней стражи, за оскопленіе имъ самого себя, на покаяніе, съ предписаніемъ содержать его подъ строгимъ надзоромъ и чтобы настоятель, пристойными наставленіями и увѣщаніями, родской епархіи въ Филипоиран- скую пустынь мая 30-го дня 1834-го года. 1825-го года,сен- тября 10-го дня, по Высочайшему повелѣнію, изъ сего монастыря освобожденъ и переведенъ для пребыванія Пол- тавской епархіи, во второклассной Крестовоздвижен- скій монастырь. По Высочайшему Его Император- скаго Величества повелѣнію, • изъ сего монастыря освобожденъи от- правленъ къ на- чальнику Суздаль- ской инвалидной команды, подпо- ручику Помелову,
— 223 —
й Званіе людей I Кто, когда, откуда, за какую вину Кто изъ нихъ ка-
| і и съ какимъ предписаніемъ при- кимъ случаемъ
« сосланныхъ. сланъ. убылъ.
Число со-
старался о приведеніи его къ раскаянію въ заблужденіи и къ обращенію на путь истинный, и по полугодно о немъ репорто- вать. октября 4-го дня 1831-го г., для от- правленія его по- средствомъ вну- тренней стражи, на службу въ Архангельскій гарнизонный ба- тальонъ.
52 Нижегород- ской епархіи Семеновскаго уѣзда, села Пятницкаго, дьячковъ сынъ, исключенный изъ духовнаго званія, Федоръ Карповъ. 1825-го года, марта 24-го дня, присланъ изъ Нижегород- ской духовной консисторіи, при отношеніи чрезъ Суздальскаго городничаго капитана Макова, за нанесеніе имъ крестьянину Иванову по головѣ топоромъ удара, съ намѣреніемъ убить его и воспользоваться бывшими при немъ деньгами; для содер- жанія его въ семъ монастырѣ чрезъ восемь лѣтъ. 1833-го года мар- та 23-го вслѣд- ствіе указа Свя- тѣйшаго Прави- тельствующаго Синода, по выжи- тіи восьмилѣтня- го срока, изъ сего монастыря осво- божденъ и пред- ставленъ во Вла- димірскую конси- сторію, при ра- портѣ за присмот- ромъ монастыр- скаго служителя.
53 Тверской епар- хіи, города Ка- шина, Благо- вѣщенской церкви свя- щенникъ Га- лактіонъ Сте- пановъ. 1825-го года, августа 5-го дня, присланъ при отношеніи отъ Суздальскаго городничаго, до- ставленный въ городъ Суздаль при особой подорожной, дан- ной отъ Тверскаго граждан- скаго Губернатора, на основаніи Высочайшаго повелѣнія, по от- крывшемуся въ немъ помѣша- тельству ума, Святѣйшимъ Си- нодомъ опредѣлено: заключить •
— 224 —
1 Число со- I сланныхъ. 1 Званіе людей сосланныхъ. Кто, когда, откуда, за какую вину и съ какимъ предписаніемъ при- сланъ. Кто изъ нихъ ка- кимъ случаемъ убылъ.
его, священника Степанова, въ здѣшній Спасо Евфиміевъ мона- стырь, впредь до совершеннаго исцѣленія въ умоповрежденіи его, и о положеніи, его репор- товать по полугодно.
54 Новгородска- 1825-го года, октября 12-го Вслѣдствіе Вы-
го-Юрьева мо- дня, присланъ отъ Преосвящен- сочайшаго пове-
настыря, Іеро- наго Серафима, митрополита лѣнія, объявлен-
монахъ Апол- Новгородскаго и Санктъ-Петер- наго въ отноше-
лонъ. бургскаго, штата С.-Петербург- ской полиціи съ квартальнымъ поручикомъ Лосевымъ, при по- дорожной, данной ему отъ С.-Пе- тербургскаго военнаго генералъ- губернатора Милорадовича, по опредѣленію Святѣйшаго Пра- вительствующаго Синода, за раз- стройствомъ въ разсудкѣ его, къ заключенію въ сей монастырь, впредь до совершеннаго исцѣ- ленія въ умоповрежденіи его, съ предписаніемъ содержать его подъ строгимъ надзоромъ, устра- няя отъ всякаго сообщенія съ посторонними лицами; о поло- женіи его по полугодно репор- то вать. ніи г-на генералъ- адъютанта Бен- кендорфа, ко Вла- димірскому граж- данскому губерна- тору, марта 3-го числа 1828-го го- да, для доставле- нія въ С.-Петер- бургъ, врученъ командированно- му для сего Вла- димірскому квар- тальному надзи- рателю Орлову съ роспискою.
55 Штабсъ - рот- 1825-го года, ноября 11-го Вслѣдствіе отно-
мистръ Нико- дня, присланъ при отношеніи шенія владимір-
лай Костроми- отъ владимірскато гражданскаго скаго гражданска-
тинъ. губернатора графа Апраксина, го губернатора
• за предосудительные поступки противъ отца своего, съ пред- писаніемъ содержать его подъ строгимъ надзоромъ, со внуше- ніемъ ему обязанностей сынов- Куруты, отъ 21-го января, за № 795, изъ сего монасты- ря освобожденъ и для доставленія къ
— 225 —
1 Число со- I сланныхъ. 1 Званіе людей сосланныхъ. Кто, когда, откуда, за какую вину и съ какимъ предписаніемъ при- сланъ. Кто изъ нихъ ка- кимъ случаемъ убылъ.
нихъ къ почтенію родителя и къ раскаянію въ преступленіяхъ противъ его; и съ донесеніемъ по полугодно, о образѣ жизни и мыслей его. нему, отданъ Вла- димірской град- ской полиціи, чи- новнику Орлову съ роспискою то- го же января 22-го дня, 1829-го года.
56 Архангель- ской губерніи, Мезенскаго уѣзда, Кайнай- ской волости, крестьянинъ Игнатій Зино- вьевъ Бобре- невъ. 1825-го года, декабря 20-го дня, присланъ при отношеніи отъ Владимірскаго гражданскаго губернатора графа Апраксина, за распространеніе раскола, съ предписаніемъ заключить его въ семъ монастырѣ, подъ строгій надзоръ и употреблять въ ра- боту, пока не обратится къ пра- вославной вѣрѣ; и о обращеніи его по полугодно репортовать. 1829-го года, мая на 10 число въ ночь померъ.
57 Отставной под- поручикъ. Алимпій Яков- левъ Королько. 1826-го года, февраля 14-го дня, присланъ по Высочайше утвержденному положенію ко- митета гг. министровъ, при от- ношеніи отъ Владимірскаго граж- данскаго губернатора и кавалера графа Петра Ивановича Апра- ксина, къ заключенію въ сей монастырь за Богохуленіе, съ предписаніемъ содержать его въ въ семъ монастырѣ подъ стро- гимъ надсмотромъ, до тѣхъ поръ, пока принимая наставленія отъ настоятеля и братіи, не познаетъ своего заблужденія и обратясь въ нѣдра церкви, чистосердеч- нымъ расканіемъ, не учинится достойнымъ воззрѣнія правитель- 1832-го года, ок- тября 27-го дня, вслѣдствіе Высо- чайшаго Его Им- ператорскаго Ве- личества повелѣ- нія, объявленнаго въ предписаніи г. министра вну- треннихъ дѣлъ, правящему долж- ность Владимір- скаго граждан- скаго губернато- ра, Владимірскому же г-ну вице-гу- бернатору и кава- леру Смирнову,
15
— 226 —
Число со- I сланныхъ. 1 Званіе людей сосланныхъ. Кто, когда, откуда, за какую вину и съ какимъ предписаніемъ при- сланъ. Кто изъ нихъ ка- кимъ случаемъ убылъ.
ства и о плодахъ исправленія доносить Святѣйшему Синоду по полугодно. изъ сего монасты- ря освобожденъ и отправленъ къ не- му, г-ну вице-гу- бернатору.
58 Исключенный изъ службы бывшій горо- ховской уѣзд- ный казно-ле- карь, Алексѣй Навроцкій. 1826-года, іюля 9-го дня при- сланъ по Высочайшему Его Им- ператорскаго Величества пове- лѣнію, при отношеніи отъ пра- вящаго должность Владимірскаго гражданскаго губернатора, вла димірскаго же вице-губернатора и кавалера Лаубе, за нетрез- венную жизнь и буйственные поступки, съ предписаніемъ за ключать его, Навроцкаго, въ сей монастырь. 1832-го года, мая 22-го дня вслѣдствіе отно- шенія правящаго должность Влади- мірскаго граждан- скаго губернато- ра, г-на вице-гу- бернатора и кава- лера Смирнова, изъ сего монасты- ря освобожденъ и отправленъ къ не- му, г-ну вице-гу- бернатору, во Вла- диміръ.
59 Монахъ Авель. 1826-го года, августа 23-го дня, присланъ по Высочайшему Его Императорскаго Величества повелѣнію, при указѣ изъ Вла- димірской духовной консисторіи, съ предписаніемъ, чтобы сей монахъ Авель, былъ заключенъ для смиренія въ оный Спасо- Евфиміевъ монастырь и содер- жанъ подъ строгимъ надзоромъ. 1831-го года, ноября 29-го дня, померъ.
60 Отставной под- поручикъ Сер- гѣй Михай- ловъ. 1827-го года, февраля 18-го дня, присланъ по Высочайшему Его Императорскаго Величе- ства повелѣнію, при отношеніи 1829-го года, мая на 10 число въ ночь, чрезъ огра- ду монастырскую
— 227 —
і Число со- | сланныхъ. | Званіе людей сосланныхъ. Кто, когда, откуда, за какую вину и съ какимъ предписаніемъ при- сланъ. Кто изъ нихъ ка- кимъ случаемъ убылъ.
изъ Владимірской градской по- лиціи, по причинѣ нѣкотораго заблужденія отъ чтенія книгъ, съ предписаніемъ, чтобы онъ, Михайловъ, содержанъ былъ въ этомъ Спасо-Евфиміевѣ мона- стырѣ, подъ строгимъ при- смотромъ и чтобы настоятель монастыря, пристойными на- ставленіями и увѣщаніями, ста- рался привести его, Михайлова, къ раскаянію въ заблужденіи, коимъ онъ зараженъ и обра- щеніемъ на путь истинный, о успѣхѣ же въ обращеніи его, равно и образѣ жизни репор- товать Святѣйшему Синоду, чрезъ три мѣсяца. бѣжалъ неизвѣ- стно куда, о чемъ того же 10-го чи- сла, донесено Вла- димірскому граж- данскому губер- натору.
«1 Рязанской епархіи, Дан- ковскаго По- кровскаго мо- настыря, Іеро- монахъ Вар- сонофій. 1827-го года, іюня 26-го дня, присланъ по указу Святѣйшаго Правительствующаго Синода, послѣдовавшему отъ 8-го числа того іюня, при отношеніи отъ г-на Владимірскаго гражданскаго губернатора, за разныя буйства и( другія преступленія, сдѣлан- ныя имъ въ помѣшательствѣ ума, для заключенія въ сей монастырь, съ запрещеніемъ священнослуженія, впредь до совершеннаго исцѣленія въ умо- поврежденіи его, съ предписа- ніемъ содержать его подъ стро- гимъ надзоромъ и по полу- годно о положеніи его репор- товать. 1828-го года, декабря 14-го чи- сла, померъ.
15*
— 228 —
1 Число со- | сланныхъ. | Званіе людей сосланныхъ. Кто, когда, откуда, за какую вину и съ какимъ предписаніемъ при- сланъ. Кто изъ нихъ ка- кимъ случаемъ убылъ.
62 ' Отставной флота капитанъ ! 2-го ранга, Иванъ Балле. ' 1827-го года, сентября 9-го дня, присланъ по Высочайшему ' Его Императорскаго Величества ' пове пѣнію, къ заключенію въ сей монастырь, за позволеніе себѣ искать плотскихъ удоволь- ствій вопреки закона природы, при указѣ изъ Владимірской консисторіи, съ секретнымъ предписаніемъ отъ Святѣйшаго Правительствующаго Синода; о образѣ жизни и плодахъ рас- каянія его, Балле, доносить Свя- тѣйшему Синоду по полугодно. 1829-го года, августа 3-го дня, капитанъ Балле, на основаніи Вы- сочайшаго пове- лѣнія, изъ сего монастыря от- правленъ въ Том- скую губернію и для препровож- денія туда, вру- ченъ командиро- ванному отъ Вла- димірскаго г-на губернатора Вла- димірской поли- ціи, квартальному надзирателю Ор- лову съ роспис- кою.
63 Надворный со- вѣтникъ Кон- стантиновъ. 1827-го года, 7-го дня, при- сланъ по Высочайшему Его Императорскаго Величества по- велѣнію, за разные противоза- конные поступки и весьма без- покойный нравъ, склонный къ клеветѣ, кознямъ и проискамъ всякаго рода, при отношеніи г-на Владимірскаго гражданскаго губернатора, съ предписаніемъ содержать его подъ строгимъ надзоромъ, дабы лишить его всякой возможности причинять вредъ разглашеніемъ вредныхъ слуховъ, могущихъ произвести на другихъ пагубное вліяніе; и по третямъ года репортовать По Высочайше- му повелѣнію, изъ- ясненному въ ука- зѣ Владимірской духовной конси- сторіи, отъ 19-го іюля за № 3676, означенный Кон- стантиновъ изъ сего монастыря освобожденъ и отправленъ въ гу- бернскій городъ Владиміръ, г-ну Владимірскому гражданскому гу- бернатору и кава-
— 229 —
1 Число со- | сланныхъ. | Званіе людей сосланныхъ. Кто, когда, откуда, за какую вину и съ какимъ предписаніемъ при- сланъ. Кто изъ нихъ ка- кимъ случаемъ убылъ.
>64 і Бзргъ Гешво- ренъ 12 класса, Николай Фришъ. о образѣ жизни его и пове деніи. 1827-го года, декабря 20-го леру Паскевичу, при отношеніи за № 115-мъ 1835-го года іюля 31-го числа. По Высочайшему
дня, присланъ по Высочайшему Его Императорскаго Величества повелѣнію при указѣ изъ Свя повелѣнію, изъ-
ясненному въ ука- зѣ Владимірской
65 ГрафиниЛитты крестьяне: Прохоръ Ти- тѣйшаго Правительствующаго Синода за прелюбодѣяніе его съ родной сестрой, на вѣчное покаяніе съ предписаніемъ по принятіи, препоручить искус- ному іеромонаху, которому по- ставить въ непремѣнную обя- занность, внушая ему, Фришу, сколь возможно чаще всю тяжесть содѣяннаго имъ прегрѣ- шенія и возбуждать въ немъ чувствованія всей опасности грѣ- хопаденія, стараться чрезъ при- личныя увѣщанія, преклонять совѣсть его къ чистосердечному въ томъ передъ Богомъ рас- каянію. 1828 го года, декабря 3-го дня, присланы по Высочайшему Его Императорскаго Величества консисторіи, отъ 15-го февраля 1835-го года, за № 831, изъ сего монастыря осво- божденъ и того же февраля 24-го числа, отправленъ съ нарочнымъ къ командиру Влади- мірскаго внутрен- няго гарнизоннаго батальона, под- полковнику Зен- кевичу, при отно- шеніи для опредѣ- ленія въ одинъ изъ полковъ Кав- казскаго отдѣль- наго корпуса, ря- довымъ. ;
66 товъ, Кондратъ повелѣнію, при указѣ изъ вла-
Федоровъ. димірской духовной консисторіи, по совращенію ихъ въ жидов- скую ересь, въ сей монастырь
— 230 —
I Число со- сланныхъ. Званіе людей сосланныхъ. Кто, когда, откуда, за какую вину и съ какимъ предписаніемъ при- сланъ. Кто изъ нихъ ка- кимъ случаемъ убылъ.
на покаяніе, съ предписаніемъ о содержаніи ихъ подъ строжай- шимъ наблюденіемъ.
67 Никифоръ Ма- ксимовъ. . Того же 1828 года, декабря 27-го, присланъ по Высочай- шему повелѣнію, при указѣ изъ Владимірской консисторіи по той же жидовской ереси, въ сей монастырь на покаяніе для со- держанія подъ строгимъ наблю- деніемъ. Вслѣдствія отно- шенія г-на Влади- мірскаго граждан- скаго губернатора и кавалера Куру- ты, отъ 15-го октя- бря 1831-го года, изъ сего монасты- ря освобожденъ и отправленъ къ не- му, г-ну губерна- тору, при отно- шеніи того-же ок- тября 19 за при- смотромъ сего мо- настыря служите- ля, Ефима Обме- нина.
68 Отставной кол- лежскій совѣт- никъ, Влади- міръ Нико- лаевъ Бан- тышъ-Камен- скій. 1828-го года, декабря 29-го дня, присланъ по Высочайшему Его Императорскаго Величества повелѣнію, при отношеніи отъ г-на Владимірскаго гражданскаго губернатора и кавалера Куруты, за предосудительные поступки, къ заключенію въ сей мона- стырь, съ предписаніемъ содер- жать его въ числѣ прочихъ. 1829-го года, января 22-го по- меръ.
69 Г осударствен- ный преступ- никъ, Шахов- скій. 1829-го года, марта 6-го дня, по Высочайшему Его Импера- торскаго Величества повелѣнію, присланъ изъ Сибири, при от- Того же 1829-га> года,мая 24-го дня, померъ.
— 231 —
1 Число со- I сланныхъ. 1 Званіе людей сосланныхъ. Кто, когда, откуда, за какую вину и съ какимъ предписаніемъ при- сланъ. Кто изъ нихъ ка- кимъ случаемъ убылъ.
ношеніи Енисейскаго граждан- скаго губернатора, отъ 16 фев- раля 1829 года, по случаю по- мѣшательства въ умѣ его, для содержанія его здѣсь подъ строгимъ надзоромъ.
70 Троицкой Сер- гіевой лавры Іеромонахъ Мельхиседекъ. 1830-го года, апрѣля 5-го дня, по указу Святѣйшаго Пра- вительствующаго Синода, изъяс- ненному въ указѣ изъ Влади- мірской духовной консисторіи, присланъ при отношеніи отъ г-на Владимірскаго гражданскаго губернатора и кавалера Куруты, апрѣля отъ 4 того же года, по случаю разстроеннаго ума его, съ предписаніемъ дабы онъ Іеромонахъ Мельхиседекъ, со- держанъ былъ въ семъ мона- стырѣ, подъ надлежащимъ над- зоромъ; и въ какомъ онъ бу- детъ находиться- положеніи раз- судка, репортовать Святѣйшему -Синоду по третямъ года. Вслѣдствіе ука- за изъ Владимір- ской духовной комсисторіи, отъ 30 ноября 1832-го года, за № 5412 изъ сего монасты- ря освобожденъ и отправленъ въ оную консисторію за присмотромъ монастырскаго служителя, того же 1832-го года декабря 7-го дня.
71 Кіевопечер- 1830-го года, сентября 2-го 1835-го года,
ской лавры дня, по указу Святѣйшаго Пра- ноябра 17-го дня,
бывшій бака- вительствующаго Синода, изъяс- по указу Святѣй-
лавръ мѣстной ненному въ указѣ владимір- шаго Правитель-
академіи Іеро- ской духовной консисторіи, съ ствующаго Сино-
монахъ Ра- даннымъ ему изъ Кіевской Ди- да изъясненному
файлъ. кастеріи паспортомъ, за при- въ указѣ влади-
смотромъ Кіево-Печерской лав- мірской духовной
ры послушника Николая Семь- консисторіи, отъ
инскаго, по причинѣ повреж- 7-го сего же поя-
деніи въ умѣ его, предписано бря за № 6364
чтобы онъ, Іеромонахъ Ра- означенный іеро-
— 232 —
| Число со- | сланныхъ. 1 Званіе людей сосланныхъ. ’ Кто, когда, откуда, за какую вину и съ какимъ предписаніемъ при- сланъ. I Кто изъ нихъ ка- кимъ случаемъ убылъ.
файлъ, содержанъ былъ въ семъ монастырѣ, подъ строгимъ над- зоромъ; и о положеніи въ ка- комъ онъ будетъ находиться, доносить Святѣйшему Синоду, по третямъ года. монахъ Рафаилъ, изъ числа аре- стантовъ исклю- ченъ и опредѣ- ленъ въ число братства сего Спа- со-Евфиміева мо- настыря.
72 Московскаго Перерьвин- скаго мона- стыря, Іеро- монахъ Лам- падъ. Присланъ по Высочайшему Его Императорскаго Величе- ства повелѣнію, при отношеніи Святѣйшаго Правительствую- щаго Синода, отъ Г-на Оберъ- прокурора тайнаго совѣтника и кавалера князя Петра Сергѣе- вича Мещерскаго, отъ 27 де- кабря 1830 года, за распро- страненіе ученія несоотвѣтствен- наго установленіямъ церков- нымъ и по обнаруженному его самомнѣнію о дарованной ему на то благодати, съ предписа- ніемъ дабы онъ, Іеромонахъ Лампадъ, не выходя изъ подъ наблюденія епархіальнаго на- чальства, находился подъ бди- тельнымъ надзоромъ настоятеля, удаляя отъ него возможность преподавать другимъ духовныя наставленія; о образѣ же жизни и раскрываемыхъ имъ понятій, доносить Святѣйшему Синоду по третямъ года. 1833-го года, марта съ 3-го на 4-е число въ ночь померъ.
73 Бывшій Ви- ленскаго вто- рокласснаго По Высочайшему Его Импе- раторскаго Величества повелѣ- нію, изъясненному въ указѣ
— 233 —
Число со- | сланныхъ. 1 Званіе людей сосланныхъ. Кто, когда, откуда, за какую вину и съ какимъ предписаніемъ при- сланъ. Кто изъ нихъ ка- кимъ случаемъ. убылъ.
Свято - Духова монастыря на- стоятелемъ, ли- шенный Архи- мандрическаго чина и священ- ническаго сана, монахъ Іоиль. Владимірской консисторіи, отъ 22 ноября 1830 года, присланъ при отношеніи изъ Минской духовной консисторіи, февраля отъ 21 числа 1831 года, за крайніе предосудительные по- ступки, не благопристойные и соблазнительные, опорачивавшіе санъ его, съ предписаніемъ за- ключить его въ семъ монастырѣ навсегда, помѣстивъ на монаше- скую вакансію и содержать подъ строгимъ надзоромъ; о образѣ же жизни и поведеніи его Іоила, репортовать Святѣй- шему Синоду по полугодно.
.74 Житель Пяти • горскаго ок- руга, села Прасковей Ефимъ Гу- щинъ. По положенію комитета Гг. министровъ, 7 октября 1830 года, Высочайшаго утвержденія удостоенному при отношеніи изъ Кизлярскаго полицейскаго управленія, посредствомъ вну- тренней стражи, января отъ 21 числа 1831 года за совращеніе въ субботническую секту, съ предписаніемъ заключить въ семъ монастырѣ и содержать подъ строгимъ надзоромъ, дабы онъ, Гущинъ, чрезъ сіе лишенъ былъ всякой возможности куда нибудь отлучаться. Вслѣдствіе отно- шенія г-на Влади- мірскаго граждан- скаго губернатора и кавалера Куру- ты, отъ 23-го іюня 1831-го года изъ сего монастыря освобожденъ и отосланъ къ Суз- дальскомуг-ну го- родничему Ники- форову, іюля 5-го числа того же 1831-го года, для отправленія его, Гущина, въ Соло- вецкій монастырь.
— 234 —
Число со- I сланныхъ. 1 Званіе людей • сосланныхъ. і Кто, когда, откуда, за какую вину : и съ какимъ предписаніемъ при- сланъ. Кто изъ нихъ ка- кимъ случаемъ убылъ.
75 Отставной под- По Высочайшему Его Импе- По Высочайшему
поручикъ Сер- раторскаго Величества повелѣ- Его Император-
гѣй Михайловъ нію, изъясненному въ указѣ Владимірской духовной конси- сторіи отъ 29 октября 1826 года, по причинѣ нѣкотораго заблужденія отъ чтенія книгъ съ предписаніемъ, чтобы онъ. Михайловъ, содержимъ былъ въ ономъ Спасо-Евфиміевѣ мо- настырѣ, подъ строгимъ при- смотромъ и чтобы настоятель монастыря, пристойными на- ставленіями и увѣщаніями, ста- рался привести его, Михайлова, къ раскаянію въ заблужденіи коимъ онъ зараженъ и обра- щенію на путь истинный, о успѣхахъ же въ обращеніи его, равно и образѣ жизни, репор- товать Святѣйшему Синоду чрезъ три мѣсяца, присланъ при отношеніи изъ владимір- скаго Величества повелѣнію объяв- ленному въ отно- шеніи г-на Влади- мірскаго граждан- скаго губернатора
и кавалера Сергѣя Степановича Лак- скаго, отъ 15 ок- тября за № 385, изъ сего монасты- ря переведенъ въ Шлиссельбург- скую крѣпость, который переданъ для препровожде- нія въ оную, ко- мандированному изъ Владимірской жандармской ко- манды, унтеръ- офицеру Колыче- ву того же октя- бря 17-го числа 1833-го года.
ской градской полиціи, отъ 16-го февраля 1827 года; 1829 года мая на 10 число въ ночь, означенный Михайловъ изъ
сего монастыря бѣжалъ, кото- рый возвращенъ чрезъ посред- ство внутренней стражи, при отношеніи Суздальской град- ской полиціи, сентября 25 числа обратно изъ побѣга, съ пред- писаніемъ изъ Владимірской ду- ховной консисторіи, отъ 28 мая 1831 года, для содержанія въ семъ монастырѣ въ числѣ арестантовъ, подъ строжайшимъ наблюденіемъ.
— 235 —
1 Число со- I сланныхъ. 1 Званіе людей . сосланныхъ. Кто, когда, откуда, за какую вину и съ какимъ предписаніемъ при- • сланъ. Кто изъ нихъ ка- кимъ случаемъ убылъ.
76 Воронежской 1832-го года, марта 11-го дня, по опредѣленію Святѣйшаго Правительствующаго Синода и Высочайшимъ соизволеніемъ, объявленному въ указѣ Влади- мірской духовной консисторіи, марта отъ 8 числа, присланъ съ подорожной данной отъ пра- вящаго должность Воронежскаго гражданскаго губернатора г-на Вице-Губернатора Смирнова, за утружденіе Его Императорское Величество всеподданнѣйшими неосновательными просьбами и даже ябедническими бумагами, за ослушаніе и непокорность къ высшему начальству и за прочіе предосудительные поступки, съ предписаніемъ запретить ему, іероманаху Геннадію, священно- служеніе, рукоблагословеніе, но- шеніе рясы и камилавки, помѣ- стивъ на іероманашескую порцію и содержать подъ строжайшимъ надзоромъ; о образѣ же жизни его доносить Святѣйшему Си- ноду по полугодно. 1832-го года, апрѣля 17-го дня, по Высочайшему Его Им- ператорскаго Величества пове- лѣнію, присланъ при отношеніи Святѣйшаго Правительствую- щаго Синода, отъ Г-на Оберъ- Прокурора тайнаго совѣтника и кавалера князя Петра Сергѣе- вича Мещерскаго, марта отъ 31 числа, за чинимые имъ без- На основаніи
77 епархіи, быв- шій въ Валуй- скомъ Успен- скомъ мона- стырѣ строите- лемъ, лишен- ный священно- дѣйствія, Іеро- монахъ Ген- надій. Бывшій Му- ромскій Прото- іерей.. Гавріилъ Лекторскій. указа Святѣйшаго Правительствую- щаго Синода, изъ- ясненнаго въ ука- зѣ Владимірской консисторіи, отъ 31-го августа, за № 3774, изъ се- го монастыря пе- реведенъ въ Став- ропигіальный Со- ловецкій мона- стырь, который и отправленъ въ по- мянутую конси- сторію при рапор- тѣ за надлежа- щимъ присмот- ромъ сентября 5-го числа 1833-го- года.
— 236 -
I Число со- | сланныхъ. | Званіе людей сосланныхъ. [ Кто, когда, откуда, за какую вину і и съ какимъ предписаніемъ при- сланъ. Кто изъ нихъ ка- кимъ случаемъ убылъ.
78 Бывшій Калуг- ской епархіи, Боровскаго Пафнутіева мо- настыря, Іеро- монахъ лишен- ный священни- ческаго и мо- нашескаго сана, Евфимій. образные и опасные для самого себя и прочихъ поступки, воз- вращенъ изъ С.-Петербургской Петропавловской крѣпости, съ запрещеніемъ священнослуженія; съ предписаніемъ содержать его, Протоіерея Лекторскаго, какъ человѣка вреднаго для общества своимъ пылкимъ умомъ, направ- леннымъ къ страннымъ преобра- зованіемъ, въ ономъ Спасо- Евфиміевѣ монастырѣ, подъ строжайшемъ присмотромъ; о образѣ же мыслей и поведеніи его репортовать Святѣйшему Синоду по полугодно. 1833-го года, декабря 26-го дня, по Высочайшему Его Им- ператорскаго Величества пове- лѣнію, переведенъ изъ Соловец- каго монастыря, доставилъ при указѣ изъ Владимірской духов- ной консисторіи, того же де- кабря 25 дня, 1833 года, за № фельдъегерскаго корпуса пра- порщикъ Васильевъ, за ложные доносы и за неправильныя тол- кованія догматовъ, съ предпи- саніемъ о содержаніи его въ семъ монастырѣ и имѣніи за нимъ Евфиміемъ неослабнаго наблюденія, дабы онъ не могъ распространять превратныхъ сво- ихъ понятій о вѣрѣ.
237 —
I Число со- | сланныхъ. 1 Званіе людей сосланныхъ. Кто, когда, откуда, за какую вину и съ какимъ предписаніемъ при- сланъ. Кто изъ нихъ ка- кимъ случаемъ убылъ.
79 Рядовойлейбъ- гвардіи Пре- ображенскаго полка Карпъ Петровъ. 1834-го года, января 6-го дня, по Высочайшему Его Им- ператорскаго Величества пове- лѣнію, переведенъ изъ Соло- вецкаго монастыря, доставилъ при указѣ изъ Владимірской кон- систоріи, января отъ 5 дня, того же 1834 года, за № 6, фельдъ- егерьскаго корпуса, подпору- чикъ Непорожневъ, за упорное заблужденіе въ расколѣ, съ предписаніемъ о содержаніи его въ семъ монастырѣ, подъ над- лежащимъ надзоромъ, съ упо- требленіемъ кроткихъ и бла- горазумныхъ увѣщаній, дабы склонить къ чистосердеч- ному раскаянію и обращенію изъ раскольническаго заблуж- денія въ нѣдра православной церкви; о обрязѣ жизни репор- товать Святѣйшему Синоду, по третямъ года. Того же 1834-го года, сентября 10* числа, померъ.
80 Новгородской епархіи Пере- комскаго за- штатнаго мо- настыря, мо- нахъ Антіохъ. 1834-го года, марта 31-го дня, по опредѣленію Святѣй- шаго Правительствующаго Си- нода, присланъ при отношеніи отъ Г-на Владимірскаго граж- данскаго губернатора и кава- лера Ланскаго, отъ 30-го марта того же 1834 года, за №4191, за присмотромъ жандарма Пе- рышкина, за разстройствомъ его въ разсудкѣ и дѣланіе ослуша- ніе начальству нежеланіемъ находиться въ монастырѣ и за произношеніе разныхъ нелѣпыхъ
-і
- 238 —
і Число со-І сланныхъ. 1 Званіе людей сосланныхъ. Кто, когда, откуда, за какую вину и съ какимъ предписаніемъ при- сланъ. 1 ІГ Кто изъ нихъ ка- кимъ случаемъ убылъ.
і словъ, съ предписаніемъ содер ; жать его въ семъ монастыри въ числѣ арестантовъ; о образі і же жизни его, доносить Свя- і тѣйшему Синоду по полугодно
•81 Бывшій Моги- левской епар- хіи въ городѣ Чаусахъ Геор- гіевской цер- кви, священни- комъ, лишен- ный священни- ческаго сана Мархиль. 1834-го года, іюня 15-го дня, по Высочайшему Его Импера- торскаго Величества повелѣнію, изъясненному въ указѣ Влади- мірской духовной консисторіи, отъ 11-го іюня за № 2446, при- сланъ посредствомъ внутренней стражи, при секретномъ отно- шеніи отъ Суздальскаго Г-на го- родничаго Никифорова, того же іюня 15 числа, за нетрезвую жизнь, опущеніе своей долж- ности, исправленіе въ пьяномъ видѣ требъ у прихожанъ и буй- ные поступки; съ предписаніемъ содержать его въ здѣшнемъ въ Спасо-Евфиміевѣ монастырѣ, въ числѣ арестантовъ, на общемъ для нихъ положеніи. По Высочайше- му Его Импера- торскаго Величе- ства повелѣнію, изъясненному въ указѣ Владимір- ской консисторіи отъ 19-го сентября за № 4941 озна- ченный Мархиль, изъ сего монасты- ря освобожденъ и сданъ Суздальско- му г-ну городни- чему Никифорову, для доставленія его, Мархиля, во Владиміръ, къ от- правленію на по- селеніе въ Воло- годскую губернію сентября 26-го дня 1835-го года.
«2 Бывшій Иркут- ской епархіи, Селенгинскаго монастыря, Іеромонахъ, лишенный свя- щенства и МО- По Высочайшему Его Импе- раторскаго Величества повелѣ- нію, при секретномъ указѣ изъ Владимірской духовной конси- сторіи отъ 8 ноября 1834 года, за № 5366 къ заключенію на- всегда въ сей монастырь, до-
— 239 —
Число СО- | сланныхъ. | Званіе людей сосланныхъ. Кто, когда, откуда, за какую вину и съ какимъ предписаніемъ при- сланъ. Кто изъ нихъ ка- кимъ случаемъ убылъ.
нашества, До- сифей. ставилъ фельдъегерскаго корпу- са, подпоручикъ Ахалинъ, за от- крытіе секты между жителями Троицкосавской крѣпости, въ измѣненіи чина Божественной литургіи, явно уничтожающимъ таинство Евхаристіи и въ пору- ганіе всей церкви чрезъ мнимое обновленіе ея, съ предписаніемъ чтобы настоятель Сузъдальскаго Спасо-Евфиміева монастыря, ста- рался кроткими и благоразум- ными увѣщаніями и вразумле- ніями разсѣивать въ немъ при- нятыя имъ ложныя мнѣнія.
33 Отставной кол- лежскій секре- тарь Иванъ Евграфовъ Антоновъ. По Высочайшему Его Импе- раторскаго Величества повелѣ- нію, при секретномъ изъ Вла- димірской духовной консисторіи указѣ, съ 22 января 1835 года, № 228, доставилъ штата мо- сковской полиціи Г-нъ квар- тальный поручикъ Бахтыревъ, по секретному и весьма важно- му дѣлу, съ предписаніемъ со- держать его, Антонова, въ здѣш- немъ Спасо-Евфиміевѣ мона- стырѣ, въ числѣ арестантовъ, подъ строгимъ наблюденіемъ, два года.
і84 Бывшій свя- щенникомъ и сложившій съ себя санъ сей по собствен- ному желанію По Высочайшему Его Импе- раторскаго Величества повелѣ- нію, присланъ при отношеніи Г-на Владимірскаго гражданскаго губернатора и кавалера Паске- вича, отъ 15 мая 1835 года, за Вслѣдствіи отно- шенія г-на Влади- мірскаго граждан- скаго губернатора Степана Федоро- вича и кавалера,
— 240 —
[ Число со- | сланныхъ. 1 Званіе людей сосланныхъ. Кто, когда, откуда, за какую вину ! и съ какимъ предписаніемъ при- сланъ. 1 Кто изъ нихъ ка- кимъ случаемъ убылъ.
и разрѣшенію № 4991, по оказавшемуся въ Паскевича, отъ-
Святѣйшаго поведеніи его съ 1832 года, 24-го сентября за
Синода, Алек- признакамъ юродства, съ пред- № 9650, означен-
сандръ Чер- писаніемъ принять и содержать ный Чернышевъ,
нышевъ. его, Чернышева, въ ономъ мо- настырѣ съ прочими арестан- тами, безъ назначенія времени. по сумасшествію, переведенъ въ гу- бернскій городъ Владиміръ въ больницу умали- шенныхъ, при Вла- димірскомъ при- казѣ обществен- наго призрѣнія находящуюся, того же сентябрж 26-го числа 1835 - го года..
85 Начальникъ секты моло- канъ Тамбов- ской губерніи Шацкій ку- пецъ Семенъ Швѣцовъ. 1835-го года, декабря 13-го дня по Высочайшему Его Импе- раторскаго Величества повелѣ- нію, изъясненному въ указѣ Владимірской духовной конси- сторіи отъ 5-го того же декабря за № 7034, присланъ при от- ношеніи отъ Шацкаго земскаго исправника Маскатилева, на увѣ- щаніе, съ предписаніемъ имѣть его подъ строгимъ наблюде- ніемъ и о успѣхѣ увѣщанія до- носить Его Высокопреосвящен- ству, по третямъ года.
86 Тульской епар- хіи и округа, села Архан- гельскаго Ста- По Высочайшему Его Импе- раторскаго Величества повелѣ- нію, изъясненному въ указѣ Владимірской духовной коней-
— 241
Число со- сланныхъ. Званіе людей сосланныхъ. Кто, когда, откуда, за какую вину и съ какимъ предписаніемъ при- сланъ. Кто изъ нихъ ка- кимъ случаемъ убылъ.
родубки тожъ лишенный свя- щенства Мат- вѣй Семеновъ. сторіи отъ 28-го ноября 1835-го года, за № 6811, за произне- сеніе въ нетрезвомъ видѣ дерз- кихъ словъ противъ Особы Его Величества, за пьянство, буй- ство и своевольство, съ пред- писаніемъ помѣстить въ семъ монастырѣ въ число арестантовъ съ употребленіемъ въ черные труды и предотвращая всякое поползновеніе къ пьянству, буй- ству и своевольству, присланъ при отношеніи отъ Суздаль- скаго г-на городничаго Ники- форова, марта 6-го числа 1836-го года.
87 Новгородской епархіи, перво- класснаго Ки- риллобѣлозер- скаго мона- стыря, Іеро- монахъ Фила- ретъ. По опредѣленію Святѣйшаго Правительствующаго Синода, изъясненному въ указѣ Влади- мірской духовной консисторіи отъ 24-го октября 1835-го года, за № 5923, по разстройству его въ разсудкѣ и въ упреж- деніе вредныхъ отъ него, дѣй- ствій, для содержанія его въ числѣ арестантовъ съ запреще- ніемъ священнослуженія, подъ строгимъ надзоромъ, присланъ въ сей монастырь при отноше- ніи отъ Суздальскаго г-на го- родничаго Никифорова, 22-го апрѣля 1836-го года.
88 Бывшій свя- щенникомъ и сложившій съ себя санъ сей По Высочайшему Его Импе- раторскаго Величества повелѣ- нію, присланъ отъ г-на Влади- мірскаго гражданскаго губерна-
16
— 242 —
Число СО- I сланныхъ. 1 Званіе людей сосланныхъ. Кто, когда, откуда, за какую вину и съ какимъ предписаніемъ при- сланъ. Кто изъ нихъ ка- кимъ случаемъ убылъ.
по собствен- ному желанію и разрѣшенію Святѣйшаго Синода, Алек- сандръ Чер- нышевъ. тора и кавалера Паскевича, отъ 15-го мая 1835-го года, по ока- зывавшемуся въ поведеніи его съ 1832-го года признакамъ юродства, съ предписаніемъ при- нять и содержать его, Черны- шева, въ ономъ монастырѣ съ прочими арестантами безъ на- значенія времени и того же 1835-го года, сентября 25-го, вслѣдствіе отношенія г-на гу- бернатора Паскевича, означен- ный Чернышевъ по сумасшествію его, переведенъ въ губернскій городъ Владиміръ, въ больницу лишенныхъ ума, при Владимір- скомъ приказѣ общественнаго призрѣнія находящуюся; 1836-го года октября 16-го числа, по удостовѣренію Владимірской вра- чебной управы инспектора объ освобожденіи его, Чернышева, отъ помѣшательства ума, паки возвращенъ въ сей монастырь къ содержанію съ прочими аре- стантами, при отношеніи г-на Владимірскаго гражданскаго гу- бернатора и кавалера Куруты отъ 10-го октября 1836-го года за № 9684.
Вопіющее дѣло.
Предлагаемый вниманію читателей очеркъ, составленный
на основаніи подлинныхъ оффиціальныхъ документовъ, мо-
жетъ служить, какъ намъ кажется, яркой и правдивой иллю-
страціей тѣхъ условій, среди которыхъ до. самыхъ послѣд-
нихъ дней текла религіозная и культурная жизнь русскаго
народа,—тѣхъ тисковъ, какіе испытывали мысль и совѣсть
русскаго человѣка со стороны «предержащихъ властей» и
особенно со стороны представителей церкви, ставившихъ себѣ
цѣлью строго слѣдить за всѣми проявленіями религіозной
мысли и безпощадно карать всякое уклоненіе этой мысли отъ
установленныхъ шаблоновъ и рамокъ.
Героемъ очерка является архангельскій уроженецъ Василій
Осиповичъ Раховъ, о печальной судьбѣ котораго я уже имѣлъ
случай писать въ своей статьѣ: «Монастырскія заточенія
послѣдняго времени» *). .Позволю себѣ напомнить здѣсь въ
нѣсколькихъ словахъ обстоятельства, при которыхъ Раховъ
по ходатайству архангельскаго архіерея подвергся ссылкѣ и
заключенію въ Суздальскую крѣпость.
*) Статья эта первоначально была напечатана въ .Правѣ' за
1904 г., а затѣмъ вошла въ мою книгу .Монастырскія тюрьмы въ
борьбѣ съ сектантствомъ^, Москва, второе изданіе..
— 244 —
I.
Въ духѣ чистаго христіанства.
Первое столкновеніе Рахова съ духовенствомъ произошло-
въ то время, когда онъ, поселившись въ глухой деревушкѣ
Пинежскаго уѣзда, началъ тамъ обучать крестьянскихъ дѣтей
грамотѣ. Переходя изъ избы въ избу, онъ усердно училъ де-
ревенскихъ ребятишекъ грамотѣ и закону Божію, дѣломъ и
совѣтомъ помогалъ взрослымъ, а но вечерамъ и въ праздники,
читалъ имъ разныя книжки, преимущественно духовно-нрав-
ственнаго содержанія.
Въ то же время онъ велъ дѣятельную борьбу съ грубостью,,
пьянствомъ и другими недостатками мужика, успѣшно будилъ-
его совѣсть, и крестьяне нравственно оживали. Раховъ являлся
желаннымъ гостемъ въ каждой избѣ: онъ и учитель и миро-
творецъ, и помощникъ. Мужики перестаютъ пить, бабы, на-
терпѣвшись отъ пьяныхъ мужей, благодарятъ Провидѣніе за
то, что Оно послало имъ такого человѣка, чрезъ котораго
онѣ увидѣли свѣтъ.
Итакъ, все шло какъ нельзя лучше. Просвѣтительная дѣя-
тельность Рахова постепенно развивалась, оказывая свое бла-
готворное вліяніе на населеніе, какъ вдругъ... вдругъ явились-
препятствія. Дѣятельность Рахова показалась подозрительной
мѣстному, священнику.
«Молодой человѣкъ съ образованіемъ,—думалъ священ-
никъ,—и вдругъ- поселяется въ деревнѣ... нѣтъ, тутъ дѣло
не спроста... учитъ ребятъ, читаетъ мужикамъ книжки... А.
по какому праву? Кто ему это разрѣшилъ? Имѣетъ ли онъ;
на это надлежащее свидѣтельство?.. Надо дознать».
И вотъ начались «дознанія», начались доносы, науськи-
ванія. По обыкновенію, въ дѣло пускаются урядники и ста-
новые пристава. Въ результатѣ противъ Рахова возбуж-
дается уголовное дѣло по обвиненію его «въ незаконномъ-
обученіи дѣтей». Вмѣстѣ .съ-тѣмъ, отъ него требуютъ под-
— 245 —
лиску съ обязательствомъ, что онъ «никого и ничему обучать
болѣе не будетъ».
Что ему оставалось дѣлать послѣ этого? Конечно, возможно
скорѣе бѣжать изъ деревни, гдѣ священники были столь же
свирѣпы, какъ и урядники. Онъ такъ и сдѣлалъ, отправив-
шись на родину, въ Архангельскъ, гдѣ жили его отецъ и
мать, располагавшіе извѣстными средствами.
Поселившись въ Архангельскѣ, Раховъ весь отдается жи-
вому, активному служенію ближнимъ въ духѣ чистаго хри-
стіанства. Его лозунгомъ становится «все для другихъ, ни-
чего для себя». Онъ входитъ въ тѣсное и близкое общеніе
съ бѣднотой, гнѣздящейся на городскихъ окраинахъ, вни-
мательно и подробно изучаетъ нужды этого люда. Ежедневно
съ ранняго утра и до глубокой ночи посѣщаетъ онъ ночлеж-
ные пріюты и разныя трущобы, въ которыхъ ютятся бѣд-
ность, порокъ, преступленіе, учитъ добру, грамотнымъ раз-
даетъ книги, помогаетъ, гдѣ и чѣмъ можетъ, миритъ ссоря-
щихся.
Особенно много онъ сдѣлалъ для бѣднѣйшей части архан-
гельскаго населенія въ тяжелую годину памятной всѣмъ го-
лодовки 1892 г. Въ разныхъ пунктахъ города онъ открылъ
нѣсколько столовыхъ, въ которыхъ кормились всѣ бѣдняки
и нищіе города, а также пришлый людъ, особенно изъ числа
богомольцевъ, ежегодно .въ огромномъ числѣ направляющихся
въ Соловецкій монастырь. Затѣмъ на одной изъ окраинъ го-
рода Раховъ устроилъ мастерскія и домъ трудолюбія, гдѣ
бѣдняки, не имѣвшіе средствъ завести свое собственное дѣло и
пріобрѣсти инструменты, занимались различными ремеслами.
Затѣмъ онъ устроилъ дѣтскій пріютъ, въ который при-
нимались дѣти, преимущественно сироты, съ грудного воз-
раста и до 14 лѣтъ. Наконецъ, имъ былъ устроенъ ночлеж-
ный домъ для всѣхъ безпріютныхъ и бездомныхъ. Но всего
итого ему казалось слишкомъ мало, недостаточно, и онъ каж-
дую ;минуту готовъ былъ дѣлиться съ бѣдняками или нищи-
ми всѣмъ, что онъ имѣлъ.
— 246 —
У него ничего не было своего, личнаго, завѣтнаго, съ
чѣмъ бы онъ не разстался и не подѣлился съ неимущими,
босяками и нищими. Бывали случаи, когда онъ въ жестокую
зимнюю вьюгу, встрѣтивъ гдѣ-нибудь босяка или нищаго,
одѣтаго въ дырявое рубище, спѣшилъ обмѣняться съ нимъ
платьемъ, бывшимъ въ это время на немъ. Однажды, встрѣ-
тивъ нищаго, дрожавшаго отъ холода, Раховъ снялъ съ себя
только что подаренную ему отцомъ прекрасную шубу на
лисьемъ мѣху и одѣлъ ее на нищаго.
Естественно, вся городская голытьба смотрѣла на Рахова,
какъ на своего благодѣтеля; она чуть не молилась на него.
Но зато дѣятельность Рахова почему-то крайне не нрави-
лась мѣстному духовенству. Оно заподозрило Рахова въ не-
исполненіи имъ нѣкоторыхъ обрядовъ православной церкви.
Таинственно сообщалось о какихъ-то брошюркахъ и книж-
кахъ, которыя читались иногда въ открытыхъ имъ учрежде-
ніяхъ и которыя якобы не вполнѣ согласны съ ученіемъ и
правилами православной церкви. Говорилось, что Раховъ
будто бы съ недостаточнымъ почтеніемъ относится къ ико-
намъ св. угодниковъ.
И. вотъ, на сцену снова выступаетъ полиція, которая
производитъ тщательные обыски въ учрежденіяхъ, организо-
ванныхъ Раховымъ. Однако, при этомъ рѣшительно ничего
не только преступнаго, но и сколько-нибудь подозрительнаго,
обнаружено не было. Иконы вездѣ оказались на подобаю-
щихъ имъ мѣстахъ; брошюрки, возбудившія тревогу и подо-
зрѣнія мѣстныхъ священниковъ, оказались самыми невин-
нѣйшими книжками, прошедшими всевозможныя цензуры.
Тѣмъ не менѣе, однако, все это отнюдь не успокоило ду-
ховенства. По настоянію и требованію духовныхъ властей
противъ Рахова было возбуждено судебное преслѣдованіе, и
затѣмъ онъ былъ привлеченъ къ суду. Дѣло его разсматри-
валось архангельской палатой, Судъ, конечно, оправдалъ Ра-
хова, такъ какъ ровно ничего преступнаго въ его дѣйствіяхъ
не оказалось.
— 247 —
Мѣстная администрація, во главѣ съ губернаторомъ А.
П. Энгельгардтомъ, также ничего не имѣла противъ Ра-
хова и его дѣятельности. Но архангельское епархіальное на-
чальство было на этотъ счетъ совсѣмъ другого мнѣнія.
Потерявъ надежду покончить съ Раховымъ при помощи
полиціи и затѣмъ суда, архангельскій архіерей рѣшается
расправиться съ ненавистнымъ ему человѣкомъ инымъ пу-
темъ, болѣе вѣрнымъ. Онъ возбуждаетъ ходатайство предъ
Святѣйшимъ Синодомъ о заточеніи Рахова, какъ распро-
странителя штунды, въ монастырь.
Ходатайство это было немедленно уважено Синодомъ, и
въ октябрѣ мѣсяцѣ 1894 г. въ Архангельскѣ получилось уже
изъ Петербурга распоряженіе объ отправкѣ Рахова въ Суз-
дальскую монастырскую тюрьму.
Тотчасъ же по полученіи въ Архангельскѣ распоряженія
о ссылкѣ въ монастырь Рахова, послѣдній былъ арестованъ
и заключенъ въ тюремный замокъ, къ великому ужасу его
отца и матери. Затѣмъ съ первымъ же этапомъ, 20-го октя-
бря, Раховъ былъ отправленъ въ гор. Суздаль, при чемъ
ему не разрѣшено было проститься даже съ родной матерью
и отцомъ х).
Только что приведенный разсказъ былъ изложенъ нами
на основаніи отчасти газетныхъ извѣстій, отчасти сообщеній,
сдѣланныхъ намъ лично отцомъ Рахова и нѣкоторыми дру-
гими лицами, имѣвшими случай болѣе или менѣе близко
знать В. 0. Рахова. Но такъ какъ подлиннаго дѣла о ссылкѣ
и заточеніи Рахова мы тогда не имѣли въ рукахъ, то по-
этому и допускали возможность, что въ нашемъ сообщеніи
могли невольно вкрасться нѣкоторыя неточности.
Поэтому, въ интересахъ истины, въ интересахъ выясне-
’) Ссылка въ монастырь единственнаго сына, на котораго воз-
лагались всѣ надежды, страшно поразила и потрясла какъ стари-
ка-отца, такъ и его жену. Послѣдняя не перенесла удара, она
слегла въ постель и, прохворавъ около трехъ мѣсяцевъ, умерла
«отъ скорби® 10 февраля 1895 г.
— 248 —
нія этой глубоко печальной и прискорбной исторіи, безспор-
но, имѣющей большое общественное значеніе,—мы выразили
тогда пожеланіе, чтобы заинтересованныя вѣдомства нашли
возможность огласить въ печати обстоятельства, вызвавшія
необходимость примѣненія одной изъ самыхъ тяжелыхъ уго-
ловныхъ каръ къ человѣку, дѣятельность котораго, казалось,
всецѣло была проникнута духомъ высокаго христіанскаго
подвига.
„Безъ подробнаго же знакомства со всѣми условіями и
обстоятельствами дѣла, вызвавшими ссылку и заточеніе Ра-
хова,—писали мы тогда,—невольно у каждаго являются во-
просы: за что же, наконецъ, такъ жестоко пострадалъ этотъ
рѣдкій альтруистъ, стремившійся свою жизнь и дѣятельность
построить на евангельскомъ идеалѣ? За что разбита жизнь
этого человѣка и жизнь его семьи?
«Не вкралось ли въ это дѣло какой-нибудь роковой ошиб-
ки со стороны лицъ, возбудившихъ преслѣдованіе противъ
человѣка, въ дѣятельности котораго уголовный судъ, разби-
равшій его дѣло, не нашелъ состава преступленія?"
Къ сожалѣнію, всѣ эти вопросы остались безъ отвѣта.
„Заинтересованныя вѣдомства" не нашли нужнымъ (или воз-
можнымъ) принять нашъ вызовъ. Ни архангельское епар-
хіальное начальство, ни Святѣйшій Синодъ, ни его оберъ-
прокуроръ не сочли возможнымъ сколько-нибудь выяснить и
освѣтить темныя стороны этого поистинѣ ужаснаго, вопію-
щаго дѣла.
Но зато совершенно неожиданно намъ посчастливилось
съ другой стороны. Благодаря исключительно счастливому
случаю, я получилъ возможность ознакомиться съ подлин-
нымъ дѣломъ о ссылкѣ и заключеніи В. О. Рахова въ Суз-
дальскій Спасо-Евфиміевскій монастырь. И не только ознако-
миться, но и снять копіи со всѣхъ бумагъ, изъ которыхъ
состояло это „дѣло", на обложкѣ котораго красовались слова;
„совершенно секретно".
То, что я прочелъ въ этихъ бумагахъ, въ этомъ „секрет-
— 249 —
номъ" дѣлѣ, было такъ ужасно, такъ чудовищно съ точки
зрѣнія права и самой элементарной справедливости, что я
рѣшилъ напечатать разсказъ о ссылкѣ и заточеніи Рахова
въ монастырь, о его пребываніи тамъ, о томъ, какого труда
стоило его освобожденіе оттуда, и при какихъ условіяхъ это
освобожденіе могло состояться.
Но, чтобы читатель не могъ заподозрѣть меня въ сгуще-
ніи красокъ, въ преувеличеніяхъ, въ тенденціозномъ освѣ-
щеніи фактовъ,—я буду вести свой разсказъ точными сло-
вами подлинныхъ оффиціальныхъ документовъ. Благодаря
этому разсказъ, конечно, много потеряетъ въ смыслѣ живо-
сти и занимательности изложенія, но зато онъ безконечно
выигрываетъ относительно абсолютной достовѣрности.
II.
Въ тюрьму—«за распространеніе штунды».
Владимірскій губернаторъ Теренинъ 2 октября 1894 г.,
за № 290, обратился къ настоятелю Суздальскаго Спасо-
Евфиміевскаго монастыря архимандриту Досифею съ «секрет-
нымъ отношеніемъ» слѣдующаго содержанія:
«Преосвященный архангельскій донесъ Святѣйшему Си-
ноду, что крестьянинъ Архангельскаго уѣзда, деревни Верхне-
Рыбаловской, Василій Раховъ, поселившись въ гор. Архан-
гельскѣ, въ домѣ наслѣдниковъ Карцева, открылъ въ этомъ
домѣ безъ разрѣшенія начальства (!) учрежденіе для призрѣ-
нія бѣдныхъ, для коихъ и совершаетъ моленія, имѣющія
характеръ общественнаго богослуженія. На этихъ моленіяхъ
Раховъ произноситъ самоизмышленныя ектеніи и проповѣди,
въ которыхъ учитъ слушателей не ходить въ церковь, не
почитать святыхъ иконъ, не принимать въ домъ священни-
ковъ и не слушать ихъ наставленій о вѣрѣ,—словомъ, рас-
пространяетъ лже-ученіе штунды.
«Вмѣстѣ съ симъ Раховъ высказываетъ порицаніе на
— 250 —
догматъ Пресвятой Троицы, а на увѣщаніе преосвященнаго
Никанора заявилъ ему, что онъ, Раховъ, не признаетъ вла-
сти епископа. Находя таковыя дѣйствія крестьянина Рахова
весьма вредными для православной церкви, преосвященный
архангельскій полагалъ необходимымъ, удаливъ Рахова изъ
гор. Архангельска, помѣстить его въ Соловецкій монастырь.
«Святѣйшій Синодъ, признавая съ своей стороны оста-
вленіе Рахова на свободѣ вреднымъ въ виду его упорства
въ своихъ заблужденіяхъ и вмѣстѣ съ тѣмъ находя, что по-
мѣщеніе Рахова въ Соловецкій монастырь, по близости сего
монастыря къ мѣсту. сектантской пропаганды Рахова, можетъ
привлекать къ нему туда приверженцевъ его заблужденій,
предоставилъ синодальному оберъ-прокурору ходатайствовать
о разрѣшеніи помѣстить Рахова въ Суздальскій Спасо-Евфи-
міевъ монастырь, въ арестантское отдѣленіе, впредь до обна-
руженія симъ сектантомъ искренняго раскаянія и испра-
вленія».
По докладу за синодальнаго оберъ-прокурора товарища
его 16-го сентября послѣдовало Высочайшее повелѣніе по-
мѣстить сектанта Рахова въ арестантское отдѣленіе Суздаль-
скаго Спасо-Евфиміевскаго монастыря.
Вслѣдъ за этимъ настоятель Спасо-Евфиміевскаго монастыря
получаетъ почти такое же точно отношеніе отъ исправляю-
щаго должность архангельскаго губернатора, вице-губерна-
тора, который увѣдомлялъ «его высокопреподобіе» отца архи-
мандрита, что, согласно предложенію г. министра внутрен-
нихъ дѣлъ, онъ поручилъ архангельскому полиціймейстеру
«отправить названнаго Рахова въ распоряженіе Владимір-
скаго губернатора».
Наконецъ 19-го октября о. настоятель получилъ указъ
Владимірской духовной консисторіи «о помѣщеніи крестья-
нина Архангельской губерніи Василія Рахова за распростра-
неніе имъ штунды въ арестантское отдѣленіе Суздальскаго
Спасо-Ефмиміева монастыря»; при этомъ предписывалось ар-
химандриту «имѣть за образомъ мыслей Рахова тщательное
— 251 —
наблюденіе и о послѣдствіяхъ своихъ наблюденій доносить-
чрезъ каждые три мѣсяца».
При указѣ духовной консисторіи приложенъ указъ Свя-
тѣйшаго Синода, въ которомъ излагается ходъ дѣла Рахова
согласно приведеннымъ нами даннымъ, и приводится «Высо-
чайшее соизволеніе, воспослѣдовавшее въ 16 день сентября
1894 года, на помѣщеніе въ арестантское отдѣленіе Суздаль-
скаго Спасо-Евфиміева монастыря крестьянина Рахова за
распространеніе имъ штунды, впредь до обнаруженія Рахо-
вымъ искренняго раскаянія и исправленія».
4 января 1895 года Раховъ прибылъ по этапу въ городъ
Суздаль. Въ тотъ же день онъ былъ доставленъ въ монастырь
полицейскимъ надзирателемъ города Суздаля и тогда же за-
ключенъ въ одиночный казематъ монастырской тюрьмы.
III.
«До Бога—высоко, до царя—далеко».
Какое впечатлѣніе произвела монастырская тюрьма на
Рахова, что пережилъ онъ въ первое время своего заключе-
нія—«дѣло» не даетъ никакихъ свѣдѣній.
По прошествіи трехъ мѣсяцевъ со времени «заточенія »-
Рахова настоятель монастыря, архимандритъ Досифей, доно-
ситъ духовной консисторіи о результатѣ своихъ «тщатель-
ныхъ наблюденій» надъ новымъ арестантомъ.
«Раховъ,—рапортуетъ о. архимандритъ,—велъ себя при-
лично и благопокорно; религіозныхъ заблужденій не обнару-
живалъ; къ церкви былъ усерденъ и пріобщался св. тайнъ».
Такое поведеніе Рахова въ тюрьмѣ, полное отсутствіе у
него всякихъ «религіозныхъ заблужденій», обнаруженное имъ
усердіе къ церкви и, наконецъ, принятіе имъ св. тайнъ—все
это, казалось, должно было наглядно показать, насколько не-
справедливы были обвиненія Рахова въ принадлежности къ
штундѣ. Однако, ни архимандритомъ, ни духовной консисто-
— 252 —
ріей на это не было обращено никакого вниманія, и Раховъ
по-прежнему оставался въ тюрьмѣ.
Просидѣвъ въ своемъ казематѣ цѣлые восемь мѣсяцевъ,
Раховъ рѣшается, наконецъ, напомнить о себѣ начальству.
10 сентября 1895 году онъ подаетъ прощеніе «его высоко-
преподобію архимандриту о. Досифею, коменданту Суздальской
крѣпости». Приводимъ здѣсь это прошеніе безъ всякихъ из-
мѣненій.
«Въ октябрѣ прошедшаго 1894 года я былъ арестованъ
въ гор. Архангельскѣ полиціей, гдѣ мнѣ было объявлено,
что я, какъ сектантъ, по Высочайшему повелѣнію, препро-
вождаюсь въ Суздальскую крѣпость. Какъ въ городѣ Архан-
гельскѣ, такъ и находясь здѣсь, подъ вашимъ присмотромъ,
вотъ уже 8 слишкомъ мѣсяцевъ, мнѣ не было объявлено ни-
чего рѣшительнаго о моей виновности, и не было дано ни-
какихъ мѣръ къ оправданію и освобожденію моему, вслѣд-
ствіе чего рѣшаюсь напомнить вашему высокопреподобію о
душѣ христіанской, томящейся въ неизвѣстности . такое про-
должительное время.
«Если въ моихъ дѣйствіяхъ и намѣреніяхъ усматривается
что-нибудь противное церкви и государству, то пусть объяс-
нятъ мнѣ, и я готовъ исправиться, такъ какъ я стремился
и стремлюсь не къ разрушенію основныхъ началъ, но къ
утвержденію и достиженію благихъ результатовъ.
«Если вы считаете себя несвѣдущимъ въ вопросахъ рели-
гіи, то покорнѣйше прошу васъ увѣдомить Св. Синодъ, кото-
рый можетъ прислать миссіонера, какъ человѣка болѣе свѣ-
дущаго въ этомъ отношеніи, или, быть можетъ, вы знаете
другой способъ къ оправданію и освобожденію моему, то по-
корнѣйше прошу объявить мнѣ.
«Но во всякомъ случаѣ надѣюсь, что по полученіи моей
нижайшей просьбы вы не оставите меня болѣе въ неизвѣст-
ности, и сдѣлаете зависящія отъ васъ распоряженія.
«Имѣю честь быть вашего высокопреподобія покорнѣй-
ішимъ слугою В. Раховъ».
— 253 —
Изъ «дѣла» не видно, чтобы о. настоятель что-нибудь-
сдѣлалъ или предпринялъ по поводу прошенія, поданнаго ему
Раховымъ. Наоборотъ, всѣ данныя заставляютъ думать, что
прошеніе заключеннаго осталось гласомъ вопіющаго въ пу-
стынѣ и ни мало не тронуло о. настоятеля, «коменданта Суз-
дальской крѣпости».
Проходитъ еще годъ. Въ сентябрѣ мѣсяцѣ 1896 года
отецъ Рахова подаетъ на имя Государя Императора проше-
ніе объ освобожденіи сына его изъ монастырской тюрьмы и
о разрѣшеніи ему возвратиться на родину въ гор. Архан-
гельскъ, къ отцу. Считаемъ необходимымъ привести здѣсь это
прошеніе цѣликомъ.
«Ваше Императорское Величество
Государь Всемилостивѣйшій.
«Нѣсколько лѣтъ тому назадъ мой сынъ, крестьянинъ
Василій Осиповичъ Раховъ, вслѣдствіе несчастной любви,,
заболѣлъ нервнымъ разстройствомъ, выразившимся въ задум-
чивости и религіозныхъ сомнѣніяхъ, оставилъ свои обычныя
занятія и ушелъ странствовать. Въ 1891 году его по этапу
возвратили въ Архангельскъ и судили здѣсь за распростра-
неніе штундизма, но рѣшеніемъ суда онъ былъ оправданъ и.
отданъ подъ надзоръ полиціи.
«Съ этого времени въ моемъ сынѣ произошла рѣзкая пе-
ремѣна къ лучшему: онъ сталъ общительнѣе, усердно посѣ-
щалъ православныя службы и не позволялъ себѣ никакихъ-
странныхъ или предосудительныхъ поступковъ. Но къ преж-
нимъ занятіямъ своимъ онъ не возвратился, а посвятилъ
себя общественной благотворительности.
«Будучи человѣкомъ необычайно добрымъ и сострадатель-
нымъ, онъ весь отдался новому дѣлу: съ утра и до поздней
ночи онъ ходилъ, по городу, посѣщая бѣдныхъ и отдавая
имъ все, что имѣлъ самъ и что жертвовали ему другіе. Зи-
мою, въ морозъ, онъ не задумывался остаться безъ верхняго-
платья, безъ обуви или безъ бѣлья, лишь бы одѣть1 неиму-
— 254 —
щаго. Скоро онъ обратилъ на себя вниманіе общества и
властей и нашелъ въ нихъ участіе и поддержку. На жертвуе-
мыя деньги онъ основалъ въ Архангельскѣ домъ трудолюбія
на 100 человѣкъ, ночлежный пріютъ, школу и богадѣльню
для престарѣлыхъ.
«Имѣя на своемъ попеченіи людей грубыхъ и ожесточен-
ныхъ нуждою, сынъ мой счелъ необходимымъ установить для
призрѣваемыхъ общую молитву, чтобы въ свободное отъ ра-
ботъ время они не отвлекались на что-либо дурное. Молитва
совершалась въ общей столовой, предъ святыми иконами, при
лампадахъ и состояла въ пѣніи обычныхъ молитвословій и
чтеніи Евангелія. Все происходившее въ домѣ трудолюбія,
пріютѣ, школѣ и богадѣльнѣ совершалось открыто, на виду
у всѣхъ.
«Преосвященный Никаноръ, бывшій тогда епископъ ар-
хангельскій и холмогорскій, посѣщалъ эти учрежденія во
время общей молитвы, давалъ моему сыну совѣты и указа-
нія, которымъ тотъ слѣдовалъ въ точности. Г. начальникъ
губерніи также имѣлъ неослабный надзоръ за дѣятельностью
моего сына, поручая полицеймейстеру навѣщать его учре-
жденія и доносить обо всемъ происходящемъ тамъ. Все
шло благополучно, и дѣло благотворенія быстро развива-
лось.
«Къ несчастью, такой необычайный успѣхъ вызвалъ опа-
сенія въ средѣ мѣстнаго духовенства, которое не переставало
относиться къ моему сыну подозрительно въ виду его преж-
нихъ заблужденій. Возникли весьма прискорбныя недоразу-
мѣнія, повлекшія за собою запрещеніе общей молитвы. Сынъ
мой просилъ защиты у преосвященнаго, но не нашелъ уже
въ немъ прежняго покровителя: даже на просьбу поручить
•кому-либо изъ городскихъ священниковъ служить въ домѣ
трудолюбія всенощныя бдѣнія преосвященный отвѣтилъ су-
ровымъ отказомъ.
«Вскорѣ послѣ этого мой сынъ былъ арестованъ и 20
-октября 1894 г. отправленъ изъ Архангельска въ Суздаль-
— 255 —
скій монастырь на безсрочное заключеніе. Домъ трудолюбія
поступилъ въ вѣдѣніе города, и существуетъ до сихъ поръ.
«Я не смѣю судить о томъ, насколько виновенъ мой сынъ
и какого наказанія онъ заслуживаетъ, но по моимъ личнымъ
наблюденіямъ и изъ разсказовъ постороннихъ лицъ мнѣ из-
вѣстно, что мой сынъ посѣщалъ православную церковь, осѣ-
нялъ себя крестнымъ знаменіемъ, поклонялся иконамъ и былъ
очень набоженъ.
«Въ виду изложеннаго осмѣливаюсь всепокорнѣйше про-
сить Ваше Императорское Величество о помилованіи моего
сына Василія Осипова Рахова и о возвращеніи его обратно
въ Архангельскъ. 21 сентября 1896 г. Проситель, вѣрнопод-
данный Вашего Императорскаго Величества крестьянинъ
Архангельскаго уѣзда, Вознесенской водости, Осипъ Дмитрі-
евъ Раховъ».
Такъ писалъ несчастный старикъ-отецъ. Увы! Канцеля-
рія по принятію прошеній, на Высочайшее имя приносимыхъ,
не нашла нужнымъ утруждать вниманіе Государя столь мел-
кимъ, ничтожнымъ дѣломъ и предпочла направить прошеніе
Рахова обычнымъ канцелярскимъ порядкомъ—по инстанціямъ.
И вотъ прошеніе отца Рахова передается канцеляріей
министру внутреннихъ дѣлъ на его распоряженіе. Въ свою
очередь министръ находитъ необходимымъ передать это про-
шеніе «по принадлежности» г. оберъ-прокурору Святѣйшаго
Синода, въ виду того, конечно, что вопросъ о ссылкѣ и за-
точеніи Василія Рахова былъ разрѣшенъ по иниціативѣ
Синода.
Оберъ-прокуроръ или, точнѣе говоря, товарищъ его г. Саб-
леръ препровождаетъ прошеніе старика Рахова 19 января
1897 г. Владимірскому архіерею, при чемъ въ нѣсколькихъ
словахъ излагаетъ дѣло Василія Рахова и причины, вызвав-
шія его заточеніе.
«Нынѣ, — продолжаетъ г. Саблеръ, — министръ внутрен-
нихъ дѣлъ передалъ синодальному оберъ-прокурору, по при-
— 256 —
надлежности, поступившее въ министерство внутреннихъ дѣлъ
изъ канцеляріи Его Императорскаго Величества по принятію
прошеній, на Высочайшее имя приносимыхъ, всеподданнѣй-
шее прошеніе отца названнаго сектанта, крестьянина Осипа
Рахова, о помилованіи и возвращеніи на родину сына его
Василія.
«Вслѣдствіе сего, препровождая означенное прошеніе къ
вашему высокопреосвященству, имѣю честь покорнѣйше про-
сить васъ, милостивный государь архипастырь, о доставле-
ніи, съ возвращеніемъ приложенія, свѣдѣній о томъ, раскаялся
ли Василій Раховъ въ своихъ заблужденіяхъ, а равно отзыва
о томъ, насколько представляется возможнымъ освобожденіе
его изъ арестантскаго отдѣленія Суздальскаго Спасо-Евфи-
міева монастыря».
Получивъ этотъ запросъ, Владимірскій архіерей въ свою
очередь обращается къ архимандриту Суздальскаго Спасо-
Евфиміевскаго монастыря Досифею, предлагая ему немедлленно
же представить свѣдѣнія объ арестантѣ Раховѣ, согласно пред-
писанія г. товарища оберъ-прокурора Св. Синода. Чтб и какъ
отвѣтилъ архим. Досифей на запросъ архіерея относительно
«раскаянія» Василія Рахова и своевременности его освобож-
денія—изъ «дѣла», къ сожалѣнію, не видно.
Тѣмъ не менѣе, однако, изъ дальнѣйшаго хода дѣла ясно,
что прошеніе старика Рахова объ освобожденіи сына его
изъ монастырскаго заточенія,—поданное въ 1895 г. и въ те-
ченіе двухъ лѣтъ путешествовавшее по разнымъ инстанціямъ,—
не увѣнчалось успѣхомъ. По всей вѣроятности, освобожденіе
Рахова признано было еще преждевременнымъ, а его «исправ-
леніе» неполнымъ, недостаточнымъ.
Между тѣмъ тотъ же архимандритъ Досифей за это самое.
время слѣдующимъ образомъ аттестовалъ по начальству Ва-.
силія Рахова и его поведеніе. За первую половину 1897 г.
архимандритъ Досифей писалъ о Раховѣ: «Церковь посѣщаетъ
(каковъ штундистъ!), ведетъ себя благоприлично, предосуди-
тельныхъ поступковъ и религіозныхъ заблужденій не оказалъ».
- 257 —
За вторую половину 1897 г. архимандритъ доносилъ архіе-
рею: «Раховъ свою виновность созналъ. Богослуженія посѣ-
щаетъ, христіанскій долгъ исповѣди и святаго причастія
исполняетъ усердно. Ведетъ себя благоприлично».
Кажется, что еще было нужно для того, чтобы убѣдиться
въ полной невиновности Рахова въ штундизмѣ или же при-
знать, наконецъ, его «исправленіе»?.. II тѣмъ не менѣе онъ
оставался въ тюрьмѣ...
IV.
Какъ слѣдуетъ испытывать отступниковъ отъ св. церкви.
Проходитъ еще годъ. Раховъ попрежнему томится въ оди-
ночномъ заключеніи монастырскаго каземата, хотя поиреж-
нему ведетъ себя безукоризненно даже съ точки зрѣнія стро-
гаго православія. За первую половину 1898 г., архимандритъ
Досифей доносилъ о Раховѣ: «Свои заблужденія созналъ. Цер-
ковныя службы посѣщаетъ и христіанскій долгъ исповѣди и
св. причастія исполняетъ. Ведетъ себя благопокорно».
Наконецъ, даже монашеское сердце Досифея тронулось
судьбой несчастнаго узника. II вотъ за вторую половину
1898 г. архимандритъ-комендантъ нашелъ, наконецъ, возмож-
нымъ къ своей обычной аттестаціи Рахова прибавить слѣ-
дующія слова: «освобожденія заслуживаетъ».
Однако, несмотря на столь категорическій и рѣшитель-
ный отзывъ такого суроваго и опытнаго тюремщика, какимъ,
несомнѣнно, былъ архимандритъ-комендантъ Досифей,—Раховъ
не былъ освобожденъ изъ монастыря. Тѣмъ не менѣе признано
было возможнымъ облегчить его невыносимое положеніе, а
именно, изъ тюремнаго каземата Раховъ былъ переведенъ
въ монашескую келью и помѣщенъ «среди братіи монастыря»
подъ строгимъ надзоромъ монастырскаго начальства.
Итакъ, Раховъ избавился, наконецъ, отъ ужаснаго мона-
стырскаго каземата, отъ тяжелаго одиночнаго заключенія, но
17
— 258 —
онъ не избавился отъ монастырскаго заточенія. Изъ аре-
станта и узника онъ обратился въ ссыльнаго, прикованнаго
къ монастырю. Теперь онъ могъ выходить изъ своей кельи
могъ посѣщать богослуженія въ монастырѣ, но, какъ ссыль-
ный, лишенъ былъ права выходить за монастырскія ворота.
Всѣ письма его и къ нему —читались настоятелемъ. За каж-
дымъ шагомъ его зорко слѣдили монахи.
Это заточеніе, конечно, страшно тяготило Рахова, тѣмъ
болѣе, что онъ продолжалъ получать изъ дома отъ своего
отца печальныя вѣсти. Послѣ смерти матери Василія Рахова
старикъ-отецъ остался круглымъ бобылемъ и жестоко стра-
далъ отъ своего одиночества. Разлука съ любимымъ един-
ственнымъ сыномъ угнетала его. Онъ то и дѣло подавалъ
прошенія разнымъ высокопоставленнымъ лицамъ, умоляя ихъ
объ освобожденіи его сына,—но все было напрасно.
Лѣтомъ 1899 г. Василій Раховъ пишетъ прошеніе на имя
Св. Синода, въ которомъ проситъ объ освобожденіи его изъ
монастыря и о разрѣшеніи ему вернуться на родину, въ Ар-
хангельскъ, къ старику-отцу. Архимандритъ Досифей напра-
вляетъ это прошеніе во Владимірскую духовную консисторію,
при чемъ со своей стороны свидѣтельствуетъ о безукоризнен-
номъ поведеніи Василія Рахова, о его полномъ раскаяніи и
примѣрномъ образѣ жизни. Въ виду этого онъ ходатайство-
валъ предъ Владимірскимъ архіереемъ объ освобожденіи Рахова...
Увы, это оказалось не такъ-то просто: и духовная конси-
сторія и Владимірскій преосвященный имѣли на этотъ счетъ
особыя мнѣнія.
Въ отвѣтъ на свое ходатайство архимандритъ Досифей
получаетъ отъ Владимірской духовной консисторіи указъ,
который мы приводимъ здѣсь безъ всякихъ измѣненій въ
виду его несомнѣннаго и выдающагося интереса.
«Указъ Его Императорскаго Величества Самодержца Все-
россійскаго изъ Владимірской духовной консисторіи отъ
12 іюля 1899 г. настоятелю Суздальскаго Спасо-Евфиміева
монастыря архимандриту Досифею.
— 259 —
«Слушали рапортъ вашъ съ прошеніемъ состоящаго подъ
'надзоромъ среди братіи Суздальскаго Спасо-Евфиміева мо-
настыря крестьянина Василія Рахова, адресованнымъ на
имя Святѣйшаго Синода объ освобожденіи его изъ-подъ над-
зора, для посѣщенія престарѣлаго отца, и по справкѣ при-
казали, и его преосвященство утвердилъ: принимая во вни-
маніе, что причины, по которымъ крестьянинъ Василій Ра-
ховъ проситъ освободить его изъ монастыря, куда онъ по-
сѣщенъ Св. Синодомъ съ Высочайшаго соизволенія, и совсѣмъ
уволить его на родину для свиданія съ отцомъ, для совѣта
съ нимъ и принятія отъ него благословенія на какое-нибудь
занятіе или на поступленіе въ монастырь, не имѣютъ осо-
баго значенія, такъ какъ онъ и теперь среди братіи мона-
•стыря находится, съ другой стороны, имѣя въ виду, что Ра-
ховъ, сдѣлавшись сектантомъ-штундистомъ, тѣмъ самымъ
• отрекся отъ православной вѣры, показалъ сеЗя отступникомъ
•отъ святой церкви, склонялъ другихъ къ отпаденію отъ нея
и въ настоящее время хотя и являетъ плоды христіанской
.жизни, но по 9-му правилу св. Агнирскаго собора можетъ
быть приведенъ въ совершенное общеніе по долгомъ испыта-
ніи черезъ 10 лѣтъ. Консисторія въ виду изложеннаго не
находитъ твердыхъ основаній къ совершенному освобожденію
крестьянина Василія Рахова изъ монастыря, гдѣ онъ нахо-
дится подъ особымъ надзоромъ, проживая съ 4 января
1895 г., всего только (!) пятый годъ, и положила: прошеніе
его оставить безъ послѣдствій. О чемъ вамъ, отцу настоятелю,
послать (и посылается) указъ для объявленія онаго Василію
-Рахову подъ расписку. 12 іюля 1899 г., № 7191».
V.
Новый архимандритъ.
Вскорѣ послѣ этого архимандритъ Досифей умираетъ. На
его мѣсто назначается настоятелемъ монастыря архимандритъ
«Серафимъ Чичаговъ, о которомъ мы уже упоминали выше.
17*
— 260 —
Аристократъ по происхожденію и связямъ онъ началъ свою’
карьеру службой въ артиллеріи. Достигнувъ чина полковника,
Чичаговъ, къ великому изумленію людей, знавшихъ его,,
вдругъ оставляетъ военную службу и... принимаетъ постри-
женіе въ священники.
Въ теченіе нѣсколькихъ лѣтъ онъ служитъ священникомъ,
въ Москвѣ, при церкви Румянцовскаго музея. Здѣсь онъ
пользовался нѣкоторою извѣстностью, впрочемъ, не столько
въ качествѣ священника, сколько въ качествѣ самозваннаго
врача. Онъ, между прочимъ, широко практиковалъ .теченіе
водою по методу или системѣ пресловутаго барона Вревскаго.
Овдовѣвъ, онъ принимаетъ монашество. Вскорѣ послѣ
этого онъ получаетъ санъ архимандрита и назначеніе настоя-
телемъ въ Суздальскій Спасо-Евфиміевскій монастырь. Какъ
извѣстно, настоятель этого монастыря является въ то же
время комендантомъ Суздальской крѣпости, находящейся въ-
стѣнахъ монастыря.
Если продолжительная служба г. Чичагова въ артиллеріи
не могла, разумѣется, считаться подходящей подготовкой для
него, какъ монаха и архимандрита, зато она въ значитель-
ной степени соотвѣтствовала его роли коменданта крѣпости.
Плохой архимандритъ могъ быть умѣлымъ комендантомъ-
Очень возможно, что этими именно соображеніями руковод-
ствовалось начальство при назначеніи Серафима Чичагова
на постъ настоятеля Суздальскаго Спасо-Евфиміевскаго мона-
стыря.
Дѣйствительно, новый настоятель первымъ дѣломъ за-
нялся, какъ говорили суздальцы, капитальнымъ ремонтомъ
монастырской крѣпости. Вскорѣ мрачные казематы истори-
ческой тюрьмы были приведены въ болѣе сносный видъ: ихъ
вычистили, выбѣлили, сдѣлали посвѣтлѣе. Но, повидимому,
этимъ и ограничился «капитальный ремонтъ тюрьмы», такъ-
какъ во всѣхъ другихъ отношеніяхъ наша «религіозная Ба-
стилія» осталась въ сущности той же сырой, холодной и;
мрачной темницей, какой она была и ранѣе.
— 261
Хотя личность архимандрита Серафима, безспорно, является
'весьма крупной фигурой въ средѣ нашего современнаго мо-
нашества, тѣмъ не менѣе на этотъ разъ мы далеки отъ же-
ланія сдѣлать здѣсь оцѣнку его дѣятельности. Мы постараемся
сдѣлать это въ другой разъ и въ другомъ мѣстѣ, теперь же
для нашей цѣли будетъ достаточно отмѣтить, что въ качествѣ
настоятеля Спасо-Евфиміевскаго монастыря и коменданта Суз-
дальской крѣпости онъ по отношенію къ узникамъ этой крѣ-
пости, въ большинствѣ случаевъ, не проявлялъ ни фана-
тизма, ни жестокости, которыя, несомнѣнно, были въ харак-
терѣ его предшественника, архимандрита Досифея, весьма
часто и охотно принимавшаго на себя чисто полицейскія
обязанности.
Отношеніе же Серафима къ заключеннымъ было крайне
неровное: къ однимъ онъ благоволилъ и усиленно хлопоталъ
предъ Синодомъ и консисторіей объ ихъ освобожденіи, къ
другимъ же относился явно враждебно. Такъ, напримѣръ,
онъ проявилъ ничѣмъ не оправдываемую жестокость и суро-
вость по отношенію извѣстнаго священника Герасима Ива-
новича Цвѣткова ’).
Къ В. О. Рахову архимандритъ Серафимъ отнесся, пови-
димому, безъ предубѣжденія; онъ вскорѣ же, конечно, убѣ-
дился въ полной невиновности Рахова въ приписываемыхъ
ему проступкахъ, а потому и счелъ своимъ долгомъ возбу-
дить ходатайство предъ Владимірскимъ архіереемъ объ его
освобожденіи изъ монастыря.
Однако, это оказалось дѣломъ очень и очень не легкимъ,
тѣмъ болѣе, что Владимірскій архіерей Сергій былъ человѣ-
комъ стариннаго закала, искренно ненавидѣлъ еретиковъ и
•сектантовъ и тюремное заключеніе въ монастырѣ считалъ
наиболѣе вѣрнымъ средствомъ борьбы съ вредными лжеуче-
ніями.
*) Подробнѣе объ этомъ мы имѣли случай говорить во второмъ
.изданіи своей книги: „Монастырскія тюрьмы".
— 262 —
VI.
„Въ немъ не было и нѣтъ никакихъ духовныхъ
заблужденій”.
Первое ходатайство отца Серафима объ освобожденіи'
Рахова было изложено имъ въ обширномъ «рапортѣ», кото-
рый я привожу здѣсь безъ всякихъ измѣненій.
«Его высокопреосвященству высокопреосвященнѣйшему Сергію
архіепископу Владимірскому и суздальскому,
Рапортъ.
«Представляя при семъ вашему высокопреосвященству
прошеніе ко мнѣ состоящаго подъ надзоромъ среди братіи
крестьянина Василія Рахова, имѣю честь усерднѣйше про-
сить ходатайства вашего высокопреосвященства предъ Свя-
тѣйшимъ Синодомъ о совершенномъ его освобожденіи и о
возвращеніи на родину, въ гор. Архангельскъ, къ родному
отцу.
«Съ безусловно твердымъ убѣжденіемъ и съ спокойной'
совѣстью я осмѣливаюсь просить вашего милостиваго засту-
пленія за Василія Рахова, ибо это человѣкъ, пострадавшій
только вслѣдствіе молодости, неразумнаго и самонадѣяннаго'
распоряженія при основаніи имъ въ гор. Архангельскѣ дома,
трудолюбія и заносчивости предъ своимъ архангельскимъ
архипастыремъ.
«Въ немъ не было и нѣтъ никакихъ духовныхъ заблуж-
деній. Онъ покорнѣйшій, чистосердечный, любвеобильнѣйшій'
сынъ православной церкви, совершившій проступки потому,
что не встрѣтилъ въ своемъ горячемъ стремленіи послужить-
нуждающимся и страждующимъ братіямъ— поддержки со сто-
роны опытнаго духовнаго лица и пошелъ по столь опасному (?)
и трудному пути безъ руководства.
«Его дѣятельность была на виду всѣхъ жителей гор..
Архангельска; съ нимъ вмѣстѣ работали полиціймейстеръ-
— 263 —
города и приходскій священникъ. Главная же ошибка со-
стояла въ томъ, что онъ... (не разобрано слово) молился
вмѣстѣ съ призрѣваемыми въ думѣ трудолюбія, читалъ и про -
повѣдывалъ. Его обвинили въ принадлежности къ штундѣ,
но онъ и сейчасъ еще не понимаетъ и не знаетъ хоро-
шенько: въ чемъ заключается ученіе штундистовъ. Онъ просто
проповѣдывалъ, какъ понималъ, священное писаніе по своему
здравому смыслу и, конечно, заблуждался (?),—но безъ всякой
опредѣленной цѣли.
«Когда его взяли для препровожденія въ арестантское
отдѣленіе Суздальскаго Спасо-Евфиміева монастыря, то онъ
опять по горячности и недоразумѣнію не далъ никому защи-
тить себя и самъ не подалъ протестъ. Его любящее сердце
было до такой степени оскорблено дѣйствіями начальства, не
оцѣнившаго, по его мнѣнію, святой службы его человѣчеству,
что онъ самъ не пожелалъ остаться въ Архангельскѣ. Мо-
лодость и неопытность сказывались въ каждомъ его шагѣ. Онъ
не могъ тогда и представить себѣ, что такое Суздальская
крѣпость.
«Однако, трехлѣтнее пребываніе Рахова въ тюрьмѣ по-
вліяло сильнѣйшимъ образомъ на его здоровье и въ особен-
ности на его впечатлительную нервную систему. Онъ сдѣлался
теперь человѣкомъ слабымъ, безсильнымъ, безъ энергіи, съ
дрожащимъ сердцемъ и голосомъ.
«Покойный архимандритъ Досифей при первой возмож-
ности исходатайствовалъ ему освобожденіе изъ тюрьмы, и
вотъ уже болѣе двухъ лѣтъ онъ состоитъ подъ надзоромъ въ
числѣ братіи. Онъ велъ себя всѣ пять лѣтъ безукоризненно,
посильно посѣщалъ богослуженіе, читалъ духовныя книги,
бесѣдовалъ съ духовниками и совершенно уразумѣлъ всѣ свои
ошибки молодости и неопытности, признаваясь въ горячности,,
безумной (?) самостоятельности, непочтительности къ архан-
гельскому владыкѣ, но не имѣя за собой принадлежности къ
какой-либо сектѣ».
Приведя затѣмъ отзывы о Раховѣ и аттестаціи объ его-
— 264 —
поведеніи бывшаго настоятеля монастыря Досиѳея,—аттеста-
ціи, съ которыми мы уже ознакомились выше,—архимандритъ
Серафимъ продолжаетъ:
«Чтобы выяснить себѣ личность Василія Рахова, я бралъ
его къ себѣ для письменныхъ занятій и бесѣдъ; затѣмъ строго
слѣдилъ за его хожденіемъ въ церковь, за исповѣдью, за
раннимъ вставаніемъ къ утренямъ, и вполнѣ убѣдился, что
это человѣкъ очень хорошій, добрый, любящій Бога, право-
славный и разстроенный теперь здоровьемъ. Онъ понесъ до-
статочное наказаніе за свои легкомысленные и неосмотри-
тельные поступки, и, по моему глубокому убѣжденію, заслу-
живаетъ совершеннаго освобожденія.
«Ему желательно посѣтить старика-отца въ гор. Архан-
гельскѣ, но вообще же ему представляется непріятнымъ для
самолюбія постоянное пребываніе въ этомъ городѣ, и онъ
стремится поселиться у зятя, имѣющаго торговлю въ уѣздѣ,
и поступить къ нему въ прпказчики.
Архимандритъ Серафимъ».
Однако, какъ ни убѣдительно было мотивировано это хо-
датайство, оно не имѣло никакого успѣха. Преосвященный
Сергій былъ (онъ умеръ года три тому назадъ) убѣжденный
сторонникъ крутыхъ и суровыхъ мѣръ въ дѣлѣ поддержанія
чистоты православія и борьбы съ еретиками. Онъ искренно
вѣрилъ въ спасительное значеніе и благотворное вліяніе мо-
настырскаго заточенія и потому крайне неохотно соглашался
на освобожденіе того или другого лица изъ числа заточен-
ныхъ.
И вотъ, на приведенное нами ходатайство послѣдовалъ
указъ Владимірской духовной консисторіи отъ 4 февраля
1900 г., за № 1268, на имя настоятеля Суздальскаго Спасо-
Евѳиміевскаго монастыря, архимандрита Серафима слѣдующаго
содержанія:
«Приказали, и его высокопреосвященство утвердилъ: хотя
настоятель Суздальскаго Спасо-Евфиміева монастыря, архи-
- 265 —
мандритъ Серафимъ ходатайствуетъ объ освобожденіи Рахова
и отзывается о немъ съ хорошей стороны, но такъ какъ
Раховъ самъ сознается въ прошеніи,—хотя и условно,—что
имѣетъ убѣжденія, несогласныя съ ученіемъ православной
церкви, за которыя (по его мнѣнію) нельзя судить человѣка
строго, то консисторія, принявъ во вниманіе прежнее свое
опредѣленіе объ отказѣ Рахову въ освобожденіи, основанное
на 9-мъ правилѣ Агнирскаго собора, положила: настоящее
ходатайство архимандрита отклонить и прошеніе Рахова
оставить безъ удовлетворенія, впредь до предъявленія имъ
несомнѣнныхъ доказательствъ его полнаго раскаянія въ сво-
ихъ заблужденіяхъ. О чемъ вамъ, отцу настоятелю, къ свѣ-
дѣнію и для объявленія сего крестьянину Рахову послать (и
посылается) указъ».
VII.
„Еще разъ испытать и дознать его мнѣнія".
Такой отвѣтъ, очевидно, не могъ удовлетворить Сера-
фима. Спустя три мѣсяца послѣ полученія указа духовной
консисторіи, онъ ѣдетъ во Владиміръ и здѣсь лично хода-
тайствуетъ предъ архіепископомъ Сергіемъ объ освобожденіи
Рахова изъ монастырскаго заключенія. Слѣдуетъ думать, что
преосвященный Сергій разрѣшилъ Серафиму войти по этому
поводу съ новымъ ходатайствомъ.
И вотъ, 10 мая 1900 г., за № 448, архимандритъ Сера-
фимъ отправляетъ слѣдующее представленіе:
«Его высокопреосвященству высокопреосвященнѣйшему Сер-
гію, архіепископу Владимірскому и суздальскому.
«По благословенію вашего высокопреосвященства имѣю
честь усердно просить ходатайства вашего передъ Святѣй-
шимъ Синодомъ объ освобожденіи изъ-подъ надзора на-
ходящагося среди братіи ввѣреннаго мнѣ монастыря кре-
стьянина Василія Рахова и о разрѣшеніи ему вернуться къ
— 266 —
отцу въ гор. Архангельскъ, гдѣ онъ намѣренъ поступить на
службу къ родственникамъ, имѣющимъ торговое дѣло. •
«Какъ покойный настоятель, архимандритъ Досифей не
находилъ, такъ и я не нахожу въ Раховѣ никакихъ призна-
ковъ пітундизма, за принадлежность къ которому онъ былъ
посаженъ въ арестантское отдѣленіе. Онъ вѣрный сынъ право-
славной церкви, весьма религіозный, добросердечный, отзывчи-
вый къ нуждамъ ближнихъ. Я его вполнѣ изучилъ, лично
бесѣдовалъ съ нимъ, видя его ежедневно поющимъ съ пѣв-
чими и требуя его къ себѣ для письменныхъ занятій».
«Представляю при этомъ рядъ аттестацій покойнаго архи-
мандрита Досифея со времени освобожденія Рахова изъ аре-
стантскаго отдѣленія, а также мои донесенія при отчетахъ въ
Св. Синодъ».
Представленіе это, по заведенному порядку, попало, разу-
мѣется, опять-таки въ духовную консисторію, которая снова
не нашла возможнымъ удовлетворить ходатайство архиман-
дрита Серафима объ освобожденіи Рахова... О, члены духов-
ной консисторіи—народъ слишкомъ недовѣрчивый и подозри-
тельный, разъ дѣло касается церкви и религіи! Въ ихъ гла-
захъ Раховъ — вредный сектантъ, опасный еретикъ-«штун-
дистъ», поэтому они отнюдь не расположены спѣшить съ-
освобожденіемъ его изъ ссылки.
Пусть настоятель монастыря, въ которомъ томится Раховъ,
настаиваетъ на его полной невиновности, пусть онъ ходатай-
ствуетъ о необходимости скорѣйшаго его освобожденія,—они,
члены духовной консисторіи, обязаны стоять на стражѣ право-
славія и всячески оберегать его сыновъ отъ зловреднаго влія-
нія еретическихъ взглядовъ и убѣжденій.
Они издавна привыкли къ тому, что лица, попадающія
въ Суздаль за мысли и мнѣнія, несогласныя съ ученіемъ
православной церкви, непремѣнно должны искупить свою вину
не иначе, какъ продолжительнымъ, многолѣтнимъ заточеніемъ.
Потомить такого «еретика» въ Суздальской крѣпости или въ-
— 267 —
монастырской кельѣ десять, двадцать, тридцать лѣтъ—для нихъ-
дѣло самое обыкновенное.
Поэтому они отнюдь не склонны выпускать на волю Ра-
хова, который не просидѣлъ въ монастырѣ и десяти лѣтъ.
Они, видимо, съ явнымъ недовѣріемъ относятся къ представ-
леніямъ и ходатайствамъ настоятеля монастыря, архимандрита
Серафима относительно освобождеія Рахова, такъ какъ подо-
зрѣваютъ, что настоятель не сумѣлъ достаточно проникнуть-
въ сокровенныя думы и убѣжденія заточеннаго, не сумѣлъ
уловить еретическаго характера его идей.
Въ виду этого консисторіей посылается архимандриту но-
вый указъ, въ которомъ предписывается ему еще разъ «испы-
тать и дознать мнѣнія Рахова, несогласныя съ ученіемъ право-
славной церкви». А вотъ и самый указъ:
«Указъ Его Императорскаго Величества изъ Владимірской
духовной консисторіи 20 мая 1900 г., за №5258, настоятелю
Суздальскаго Спасо-Евфиміева монастыря, архимандриту Сера-
фиму. Слушали рапортъ вашъ отъ 10 сего мая, за № 448,
объ освобожденіи изъ-подъ надзора находящагося среди братіи
ввѣреннаго вашему управленію монастыря крестьянина Архан-
гельской губерніи Василія Рахова и о разрѣшеніи ему вер-
нуться къ отцу его въ гор. Архангельскъ.
«Приказали: обратить вниманіе настоятеля монастыря на
прошеніе Рахова, поданное ему 8 ноября 1899 г., которое и
выслать (и высылается) для руководства, съ возвращеніемъ
онаго, по минованіи надобности, въ консисторію, предложивъ
отцу архимандриту испытать и дознать мнѣнія просителя,
несогласныя съ ученіемъ православной церкви, и съ своимъ
заключеніемъ представить дѣло въ консисторію».
268 —
VIII.
«Онъ никогда не былъ штундистомъ»
Серафиму не трудно было исполнить предписаніе духовной
консисторіи, такъ какъ онъ давно уже «испыталъ и дозналъ
мнѣнія Рахова относительно православія». И вотъ, 5 іюня
(1900 г.) онъ пишетъ въ консисторію обширный «рапортъ»,
въ которомъ подробно объясняетъ «мнѣнія Рахова, несоглас-
ныя съ ученіемъ православной церкви», якобы допущенныя
имъ въ его прошеніи, и въ то же время снова даетъ характе-
ристику нравственной личности Рахова. Приводимъ здѣсь
этотъ рапортъ безъ всякихъ измѣненій.
«Во исполненіе предписанія,—пишетъ архимандритъ Сера-
фимъ,—имѣю честь объяснить: 1) что прошеніе Рахова отъ
8 ноября 1899 г. было мнѣ подано и затѣмъ мною представ-
лено съ подробнымъ объясненіемъ его характера, качествъ,
недостатковъ, причинъ его ареста, а слѣдовательно, это про-
шеніе мнѣ хорошо извѣстно. Если бы я предварительно не
испыталъ и не дозналъ убѣжденій Рахова, то и не могъ бы
по совѣсти и по обязанности сдѣлать сперва лично докладъ
высокопреосвященнѣйшему владыкѣ, а затѣмъ, по его благо-
словенію, и представленіе.
«2) Въ предыдущихъ моихъ рапортахъ я подробно изло-
жилъ, какимъ образомъ и почему я убѣдился, что онъ не имѣ-
етъ никакихъ заблужденій сектанта и не принадлежитъ къ
штундѣ, хорошо извѣстной каждому въ наше время. Раховъ
соблюдаетъ всѣ обряды и посты, ежедневно ходитъ къ обѣднѣ,
участвуетъ въ хорѣ пѣвчихъ, почитаетъ иконы, предъ кото-
рыми зажигаетъ въ своей кельѣ четыре лампады, свободно
бесѣдуетъ со всѣми при его открытомъ характерѣ о предме-
тахъ вѣры, и никто въ продолженіе пяти лѣтъ,—ни началь-
ство, ни духовникъ, ни іеромонахи не замѣчаютъ въ немъ
какихъ-либо заблужденій.
«Только по неопытности и молодости лѣтъ онъ слишкомъ
— 269 —
горячо относится къ чужимъ недостаткамъ и разочарованно
смотритъ на современныхъ христіанъ.
«Настоятелю Спасо-Евфиміева монастыря трудно оши-
биться въ заключеніяхъ, видя ежедневно всѣхъ поднадзор-
ныхъ и читая всю ихъ корреспонденцію къ роднымъ и друзь-
ямъ. Если моя аттестація за 10 мѣсяцевъ начальствованія
кажется пристрастной, въ особенности въ виду недосказан-
ныхъ и неясныхъ фразъ Рахова въ его прошеніи, то она,
мнѣ думается, все-таки заслуживаетъ довѣрія, потому что не
расходится съ аттестаціей покойнаго архимандрита Досифея.
По приказанію высокопреосвященнѣйшаго владыки, именно
на этомъ основаніи я въ своемъ рапортѣ повторилъ аттеста-
ціи бывшаго начальника, знавшаго Рахова около пяти лѣтъ.
«3) Я уже доложилъ, что Раховъ, потрясенный событіями
его жизни, какъ бы оскорбленный наложеннымъ на него нака-
заніемъ, и по его убѣжденію незаслуженно, безъ слѣдствія и
суда,—потерялъ свое здоровье за трехлѣтнее сидѣніе въ тюрь-
мѣ. Нервная система его настолько потрясена, что онъ под-
часъ затрудняется излагать ясно мысли.
«4) Переходя къ объясненію нѣкоторыхъ недосказанныхъ
выраженій Рахова въ поданномъ имъ прошеніи отъ 8-го ноя-
бря, я долженъ предупредить, что такая странность или не-
нормальность, во-первыхъ, встрѣчается у многихъ заключен-
ныхъ и поднадзорныхъ, которая вырабатывается въ нихъ
обстановкою жизни и, во-вторыхъ, служитъ прямымъ доказа
тельствомъ ихъ невиновности въ приписываемыхъ имъ про-
ступкахъ. Эта ненормальность, такъ сказать, имѣетъ вполнѣ
опредѣленное основаніе, которое можетъ быть извѣстно только
настоятелю, какъ ближайшему начальнику, находящемуся съ
ними въ постоянномъ общеніи.
«Всѣ препровождаемые подъ надзоръ освобождаются лишь
по искреннемъ раскаяніи и признаніи своей вины, но нельзя
намъ ручаться, что рѣшительно всегда разслѣдованіе и обви-
неніе совершается одинаково обстоятельно и безошибочно.
Поэтому тѣ, которые не чувствуютъ за собой вины и не приз-
— 270 —
наютъ своего обвиненія, становятся въ неестественное поло-
женіе.
«Раховъ одинъ изъ такихъ. Онъ никогда не былъ штун-
дистомъ, но выказалъ неповиновеніе архипастырю, самона-
дѣянность, чрезмѣрное самолюбіе и пострадалъ за неподобаю-
щую ему самостоятельность. Ведя трезвую н цѣломудренную
жизнь, занимаясь благотворительностью, онъ вообразилъ себѣ,
что имѣетъ право и обязанность обличать чужіе пороки, и
на этомъ пути впалъ въ духовную прелесть.
«Въ такомъ заблужденіи онъ давно сознался и раскаялся,
но офиціально Раховъ обвиняется въ штундизмѣ и, не зная
даже, что такое штунда,—не признаетъ своихъ религіозныхъ
убѣжденій ошибочными. Однако ему возможно освободиться
только при условіи полнаго раскаянія въ убѣжденіяхъ, несо-
гласныхъ съ ученіемъ православной церкви. Отсюда и проис-
ходятъ недомолвки, недоразумѣнія и неясность выраженій въ
-его прошеніяхъ.
«Такъ Раховъ пишетъ: «Если какія и были во мнѣ заблу-
жденія (т.-е. по мнѣнію начальства) и я по неопытности
(т.-е. самонадѣянность, самолюбіе, самоволіе) могъ дѣлать
вредъ церкви и обществу (по мнѣнію начальства и офиціаль-
ному обвиненію), то въ настоящее время я отказываюсь отъ
труда, даже желанія быть полезнымъ членомъ общества безъ
руководства на то поставленныхъ властей». Эти послѣднія
слова ясно объясняютъ, что онъ, чувствуя себя больнымъ,
разочарованнымъ, отказался отъ прежней благотворительной
дѣятельности, которую онъ предпринялъ безъ руководства
властей, за что пострадалъ, и въ чемъ выражаетъ полное
раскаяніе. Въ его умѣ и сердцѣ живетъ одно сознаніе, что
онъ наказанъ за эту дѣятельность, а не за ошибочныя рели-
гіозныя убѣжденія.
«Далѣе онъ продолжаетъ: «Если я имѣю какія-либо убѣ-
жденія, по перазумѣнію своему несогласныя съ ученіемъ пра-
вославной церкви (такъ сказано въ обвиненіи), о чемъ я
.лично не могу судить (т.-ѳ. предоставляю судить начальству,
— 271
ибо самъ этого не вижу и не сознаю), то за убѣжденія чело-
вѣка нельзя строго судить (ибо дѣйствій вредныхъ ближнему
не было), отъ распространенія же этихъ убѣжденій (которыхъ
я не вижу и не знаю) я отказываюсь, въ чемъ даже, если
будетъ нужно (и будетъ мнѣ указано), могу дать подписку».
«Такъ высказалъ Раховъ свое полное раскаяніе, не
соглашаясь съ обвиненіемъ, не умѣя, какъ выйти изъ ненор-
мальнаго положенія, ибо безъ раскаянія не освободятъ.
«Представляю при этомъ взятое мною отъ Рахова личное
объясненіе его прошенія отъ 8-го ноября. По вышеизложен-
нымъ причинамъ и въ этомъ объясненіи видна недосказан-
ность, боязнь открыто противорѣчить обвиненію начальства».
Такъ писалъ архимандритъ Серафимъ, такъ доказывалъ
онъ польную невиновность Рахова, полную непричастность
его къ еретичеству вообще и къ штундизму въ частности...
Увы! Всѣ эти доводы и доказательства ни на волосъ не
убѣдили и не тронули членовъ духовной консисторіи.
11 августа 1900 г. послѣдовалъ указъ Владимірской ду-
ховной консисторіи на имя настоятеля Суздальскаго Спасо-
Евфиміевскаго монастыря, архимандрита Серафима такого
содержанія:
«Слушали рапортъ вашъ съ отзывомъ по поводу проше-
нія состоящаго подъ надзоромъ въ числѣ братіи крестьянина
Василія Рахова объ освобожденіи его изъ монастыря на ро-
дину въ Архангельскую губернію и послѣдовавшую по сему
дѣлу резолюцію его высокопреосвященства таковую: <это
оставить безъ послѣдствій». О чемъ вамъ, отцу настоятелю,
съ приписаніемъ резолюціи его высокопреосвященства послать
(и посылается) указъ къ свѣдѣнію и для объявленія Рахову».
«Оставить безъ послѣдствій»,—и больше ничего: ни сооб-
раженій, ни фактовъ, ни доводовъ, которые хотя сколько-
нибудь подкрѣпляли бы неизбѣжность такого рѣшенія. И ко-
ротко и ясно, а главное вполнѣ спокойно для отцовъ членовъ
духовной консисторіи, такъ какъ эта краткая, но сильная
канцелярская формула отнимала у противной стороны вся-
— 272 —
кую возможность оспаривать справедливость консисторскаго
рѣшенія.
О, не дай Богъ никому попасть 'въ руки членовъ пра-
вославной духовной консисторіи...
IX.
Теперь онъ болѣе неопасенъ.
Проходитъ еще годъ, полтора года. Несчастный Раховъ
попрежнему продолжаетъ томиться въ монастырской неволѣ.
За это время умираетъ его отецъ, который такъ и не
дождался освобожденія своего единственнаго любимаго сына
изъ заточенія. При этихъ необычайныхъ условіяхъ смерть
отца не могла, разумѣется, не отозваться самымъ тяжкимъ
образомъ на впечатлительномъ и любящемъ сынѣ. Здоровье
Василія Осиповича Рахова, разстроенное тюремнымъ казема-
томъ, еще болѣе пошатнулось.
Архимандритъ Серафимъ рѣшается вновь возбудить во-
просъ объ освобожденіи Рахова. 7 января 1902 г. онъ пи-
шетъ рапортъ Владимірскому архіерею слѣдующаго содер-
жанія:
«Имѣю честь вновь покорнѣйше просить ходатайства
вашего высокопреосвященства предъ Святѣйшимъ Синодомъ
объ освобожденіи изъ монастыря состоящаго подъ моимъ
надзоромъ крестьянина Архангельской губерніи Василія Ра-
хова, находившагося въ арестантскомъ отдѣленіи съ января
1895 г. и затѣмъ среди братіи подъ надзоромъ съ 1898 г.
«Ко всѣмъ отзывамъ и аттестаціямъ моимъ о немъ за
два съ половиною года не имѣю ничего прибавить и нахожу
Рахова вполнѣ православнымъ, соблюдающимъ всѣ устано-
вленія, весьма религіознымъ, почитающимъ св. иконы, по-
слушнымъ къ приказаніямъ начальства, и если, по указу
Св. Синода признавались въ немъ какія-либо идеи, доказы-
вавшія его склонность къ штундѣ, то за послѣдніе годы надо
— 273 —
считать ихъ несуществующими, исчезнувшими, вслѣдствіе
перенесенныхъ имъ нравственныхъ испытаній въ тюрьмѣ и
затѣмъ во время нахожденія подъ надзоромъ.
«Онъ обладаетъ общительнымъ, открытымъ, чистосер-
дечнымъ характеромъ, и малѣйшее уклоненіе его отъ право-
славія было бы замѣчено мною, другими и, конечно, духовни-
комъ *).
Теперь молодые годы его прошли, и послѣ всего пере-
житаго имъ въ Суздалѣ, а въ особенности потери здоровья—
онъ никакими идеями не увлекается».
На этотъ разъ Серафиму удалось поколебать преосвящен-
наго Сергія. Послѣдній, очевидно, задумался. Въ самомъ
дѣлѣ, человѣкъ, который потерялъ здоровье, который потерялъ
способность увлекаться какими бы то ни было идеями,—мо-
жетъ ли такой человѣкъ представлять какую-нибудь опасность
для церкви или духовенства?
Разумѣется, нѣтъ... Очевидно, заточеніе вполнѣ достигло
своей цѣли.
И дѣйствительно, Сергій признаетъ на этотъ разъ воз-
можнымъ поддержать ходатайство архимандрита Серафима
объ освобожденіи Рахова, и представляетъ это ходатайство
въ Св. Синодъ.
8 іюля 1902 г. по ходатайству Сергія въ Синодѣ состоя-
лось слѣдующее постановленіе: «Приказали: ваше преосвя-
щенство ходатайствуете объ освобожденіи изъ Суздальскаго
Ч Послѣднія слова отца архимандрита относительно духовника
невольно вызываютъ тревожныя недоумѣнія. Какъ, неужели въ
Суздальскомъ монастырѣ не соблюдается даже тайна исповѣди?
По крайней мѣрѣ, по отношенію лицъ, находящихся подъ надзо-
ромъ? Неужели же здѣсь духовникъ, исповѣдавъ .поднадзорнаго"
или заключеннаго, спѣшитъ къ отцу архимандриту, коменданту
крѣпости, съ доносомъ на человѣка, который только что раскрылъ
предъ нимъ свою душу?.. Но вѣдь это вопіющее, чудовищное на-
рушеніе самыхъ элементарныхъ и въ то же время самыхъ интим-
ныхъ основъ таинства исповѣди... И неужели православная цер-
ковь можетъ терпѣть это и мириться съ этимъ?.. Какой ужасъ- •
18
— 274 —
Спасо-Евфиміева монастыря къ мѣсту прежняго жительства
крестьянина Архангельской губерніи Василія Рахова, заклю-
ченнаго въ названный монастырь въ 1894 г. по Высочай-
шему повелѣнію за распространеніе штунды въ гор. Архан-
гельскѣ и съ 1898 г. состоящаго въ числѣ братіи сего мона-
стыря,—въ виду весьма хорошаго отзыва о поведеніи Рахова
настоятеля монастыря и во вниманіе къ тому, что въ теченіе
восьмилѣтняго пребыванія въ Суздальскомъ монастырѣ Ра-
ховъ вполнѣ созналъ свои заблужденія и нынѣ совершенно
отрекся отъ той дѣятельности, которая навлекла на него
обвиненіе въ принадлежности къ штундѣ.
«По обсужденіи означеннаго ходатайства, совокупно съ
справкою, Святѣйшій Синодъ опредѣляетъ: согласно ходатай-
ству вашего преосвященства, освободить крестьянина Василія
Рахова отъ содержанія въ братствѣ Суздальскаго Спасо-
Евфиміева монастыря къ мѣсту прежняго жительства его, съ
подчиненіемъ на ономъ особому надзору архангельскаго епар-
хіальнаго начальства».
Владимірская духовная консисторія указомъ своимъ отъ
15 іюля 1902 г. сообщила архимандриту Серафиму о поста-
новленіи Св. Синода относительно освобожденія Рахова изъ
монастыря.
Какъ видитъ читатель, освобожденіе это неполное: хотя
Рахову и разрѣшено Синодомъ возвратиться на родину, въ
гор. Архангельскъ, но при условіи, что тамъ онъ будетъ «под-
чиненъ особому надзору мѣстнаго епархіальнаго начальства».
Невольно является вопросъ: что это за «особый надзоръ»
епархіальнаго начальства?
До сихъ поръ намъ былъ извѣстенъ только «особый над-
зоръ полиціи», но объ особомъ надзорѣ епархіальнаго на-
чальства намъ никогда не приходилось слышать, и, признаться,
мы не подозрѣвали даже объ его существованіи. Мы совер-
шенно не представляемъ себѣ: въ чемъ могутъ заключаться
функціи этого надзора? Какія цѣли онъ можетъ пре-
слѣдовать? И, наконецъ, самое главное: какимъ путемъ,
— 275 —
«акими средствами можетъ быть осуществленъ подобный
надзоръ?
Администрація, установляя надъ тѣмъ или инымъ лицомъ
«особый надзоръ полиціи», располагаетъ для этого огромнымъ
штатомъ полицейскихъ и жандармскихъ чиновъ, начиная отъ
полиціймейстера и исправника и кончая городовыми и уряд-
пиками. Но на кого же можетъ возложить духовное епар-
хіальное начальство тяжелыя и щекотливыя обязанности
«особаго надзора»? Неужели на приходскихъ священниковъ?
Или, можетъ-быть, на православныхъ миссіонеровъ, просла-
вившихся чисто боевыми наклонностями?
Нельзя не пожелать, чтобы Святѣйшій Синодъ въ инте-
ресахъ православія разрѣшилъ эти недоумѣнія. Смѣемъ ду-
мать, что этого прежде всего требуетъ достоинство правосла-
вной церкви и ея служителей.
Этимъ кончается «секретное дѣло» о заточеніи въ мона-
стырь В. О, Рахова... Нужно ли дѣлать выводы изъ этой
глубоко печальной и въ то же время въ высшей степени по-
учительной исторіи? Полагаемъ, что мы можемъ освободить
себя отъ этой необходимости, такъ какъ факты и документы,
изложенные въ этомъ очеркѣ, сами по себѣ слишкомъ громко
вопіютъ къ небу и человѣчеству...
Единственнымъ утѣшеніемъ для читателя является увѣ-
ренность въ томъ, что отнынѣ, послѣ законовъ 17-го апрѣля
и 17-го октября 1905 года, повтореніе подобныхъ фактовъ,
безъ сомнѣнія, становится уже невозможнымъ въ русской
жизни.
18*
ПЕТРОПАВЛОВСКАЯ
КРѢПОСТЬ.
Наши Бастиліи.
Въ теченіе послѣднихъ трехъ-четырехъ лѣтъ наша печать
удѣляла много вниманія Шлиссельбургской крѣпости и ея
узникамъ. Русское общество съ горячимъ интересомъ знако-
милось съ тѣми условіями, которыя окружали заключенныхъ
въ этой крѣпости какъ въ прежнее, болѣе отдаленное отъ
насъ время, такъ и въ самые ближайшіе къ намъ годы.
Широкіе круги русскаго общества только теперь впѳрвые
получили возможность ознакомиться съ тѣмъ, что творилось
за толстыми массивными стѣнами Шлиссельбурга. Вѣдь еще
такъ недавно нельзя было почти ничего говоритъ о томъ,
что происходило въ мрачныхъ шлиссельбургскихъ казе-
матахъ.
Но Шлиссельбургская крѣпость не была единственной
русской Бастиліей. Кромѣ Шлиссельбурга, въ распоряженіи
русской бюрократіи былъ еще цѣлый рядъ крѣпостей, зам-
ковъ и такъ называемыхъ центральныхъ тюремъ, куда запи-
рались безпокойные люди, не мирившіеся съ произволомъ и
деспотизмомъ, которые въ то время царили въ Россіи.
И первое мѣсто среди всѣхъ этихъ крѣпостей и замковъ,
безъ всякаго сомнѣнія, принадлежитъ знаменитой «Петро-
павловкѣ». Извѣстный изслѣдователь русскихъ тюремъ Джорджъ
Кеннанъ такъ начинаетъ свою статью, посвященную этой
крѣпости:
«Самой большой государственной тюрьмой въ Россіи, въ
— 280 —
которой рано или поздно бываютъ заключены всѣ важнѣй-
шіе и опаснѣйшіе «политическіе преступники», является
Петропавловская крѣпость. Всякій бывавшій въ Петербургѣ,
конечно, видалъ высокій позолоченный шпицъ, возвышаю-
щійся на 400 футовъ надъ низменнымъ берегомъ Невы,
противъ Зимняго дворца. Это—шпицъ на колокольнѣ Петро-
павловскаго собора, въ которомъ покоятся останки русскихъ
царей, а вокругъ котораго, почти на такой же глубинѣ, то-
мятся враги самодержавія» *).
Несомнѣнно, что въ дѣлѣ русскаго освободительнаго дви-
женія Петропавловская крѣпость сыграла еще болѣе печаль-
ную роль, чѣмъ Шлиссельбургъ.
Это не трудно доказать.
Каждое политическое движеніе, возникавшее въ русскомъ
обществѣ, всегда и неизмѣнно заканчивалось казематами
Петропавловской крѣпости. Такъ было прежде; къ сожалѣнію,
такъ и теперь. Революціонное движеніе, поднятое чуть не
сто лѣтъ тому назадъ декабристами, имѣло, какъ извѣстно,
ту же судьбу. Всѣ главные и наиболѣе видные участники
тайныхъ обществъ, подготовившихъ 14 декабря 1825 года,
были заключены въ Петропавловскую крѣпость.
Такъ, здѣсь сидѣли: Рылѣевъ, Пестель, Сергѣй Муравьевъ-
Апостолъ, Бестужевъ-Рюминъ, Каховскій, князья: Трубецкой,
Волконскій, Оболенскій, Барятинскій, Одоевскій, затѣмъ—
Муравьевы, Бестужевы, Якушкинъ, Якубовичъ, Батенковъ,
баронъ Розенъ, Басаргинъ, фонъ-Визинъ, Анненковъ и мно-
гіе, многіе другіе.
Для первыхъ пяти изъ только что перечисленныхъ Петро-
павловская крѣпость, какъ извѣстно, стала могилой или,
точнѣе говоря, мѣстомъ казни: рано утромъ 13 іюля 1826 года
они были повѣшены на валу кронверка этой крѣпости.
— «Эти пять висѣлицъ сдѣлались для насъ пятью распя-
1) Тюрьмы въ Россіи. Очерки Джорджа Кеннана Спб- 1906 г.
стр. 56.

— 283
тіями»,—говорилъ впослѣдствіи А. И. Герцевъ по поводу
этой казни.
Всего по дѣлу декабристовъ было арестовано болѣе
500 человѣкъ, изъ которыхъ 121 человѣкъ были преданы'
верховному уголовному суду. Изъ числа декабристовъ въ
Шлиссельбургскую крѣпость были заключены сравнительно
весьма немногіе, а именно: Іосифъ Викторовичъ Поджіо,.
А. И. Юшневскій, Пущинъ, Дивовъ, Пестовъ и Андреевичъ.
Затѣмъ уже послѣ суда здѣсь нѣкоторое время содержались
Николай и Михаилъ Бестужевы и В. Кюхельбекеръ.
Ту же самую роль играетъ Петропавловская крѣпость и
въ наши дни. Такъ, не дальше, какъ въ 1905 году, послѣ-
кроваваго 9 января, она была переполнена заключенными.
Между прочимъ туда, какъ извѣстно, попали всѣ члены той
депутаціи, которая наканунѣ 9-го января ѣздила къ мини-
стру внутреннихъ дѣлъ и предсѣдателю камитета министровъ
съ цѣлью предупредить власти о предстоявшей на другой
день мирной демонстраціи рабочихъ и съ просьбою принять
мѣры къ устраненію возможныхъ столкновеній между наро-
домъ, полиціей и войсками.
10 января 1905 года въ Петропавловскую крѣпость были
заключены: профессора В. И. Семевскій и Н. И. Карѣевъ,.
литераторы: Н. Ф. Анненскій, Максимъ Горькій, В. А. Мя-
котинъ, А. В. Пѣшехоновъ, I. В. Гессенъ, извѣстный город-
ской дѣятель Е. И. Кедринъ, рабочій Кузинъ и многіе-
другіе.
Нѣсколько позднѣе здѣсь сидѣли предсѣдатель совѣта
рабочихъ депутатовъ Носарь-Хрусталевъ, извѣстный эми-
грантъ Левъ Дейчъ, авторъ книги: «16 лѣтъ въ Сибири»,
переведенной на всѣ европейскіе языки, извѣстный соціалъ-
демократъ Парвусъ, редакторъ газеты «Рабочій народъ» В. В’.
Кирьяковъ, Н. В. Чайковскій и многіе другіе.
Что касается далекаго прошлаго Петропавловской крѣ-
пости, то оно разумѣется, еще болѣе мрачно.
Вотъ, напримѣръ, что говоритъ о прошломъ этой крѣпо-
— 284 —
• сти извѣстный русскій ученый и теоретикъ анархизма князь
И. А. Кропоткинъ, который лично испыталъ на себѣ крѣ-
постное одиночное заключеніе, просидѣвъ болѣе двухъ лѣтъ
.въ казематахъ Петропавловской крѣпости.
П. И. Пестель.
«Здѣсь Петръ І-й пыталъ своего сына Алексѣя и убилъ
его собственной рукой. Здѣсь, въ казематѣ, куда проникла
«вода во время наводненія, была заключена княжна Тарака-
нова. Крысы, спасаясь отъ потопа, взбирались на ея платье.
-Здѣсь ужасный Минихъ пыталъ своихъ политическихъ про-
тивниковъ, а Екатерина ІІ-я заживо похоронила тѣхъ, кото-
фые возмущались убійствомъ ея мужа...
П. И. Пестель.
— 285 —
«И со временъ Петра І-го, въ продолженіе ста семиде-
сяти лѣтъ, лѣтописи этой каменной громады, возвышающейся:
изъ Невы противъ Зимняго дворца—говорятъ только объ
убійствахъ, пыткахъ, о заживо-погребенныхъ, осужденныхъ на
медленную смерть, или-же о доведенныхъ до сумасшествія въ
одиночныхъ, мрачныхъ, сырыхъ казематахъ» *).
Упомянувъ о несчастной княжнѣ Таракановой, князь
Кропоткинъ ничего не говоритъ о ея дальнѣйшей судьбѣ,,
такъ какъ со времени ея заточенія въ крѣпость судьба
несчастной княжны покрывается глубокой тайной. По извѣст-
ной народной легендѣ, княжна Тараканова погибла въ казе-
матѣ Петропавловской крѣпости, погибла ужасной смертью-
во время наводненія, когда волны залили ея камеру. Однако,
легенда эта не подтверждается позднѣйшими историческими
изслѣдованіями.
Читатели, безъ сомнѣнія, припомнятъ, что княжна Тара-
канова была незаконной дочерью..Елизаветы Петровны отъ
Разумовскаго. Почти всю жизнь она провела за границей,,
между прочимъ, въ Италіи, откуда, по приказанію Екате-
рины П, была предательски, увезена графомъ Алексѣемъ
Григорьевичемъ Орловымъ въ Россію.
Здѣсь ее ожидалъ казематъ Алексѣевскаго ревелина, въ-
которомъ она и погибла въ 70-хъ годахъ XVIII столѣтія..
Похоронена она была на маленькомъ, трехугольномъ дворѣ,,
находящемся внутри равелина. Впослѣдствіи дворъ этотъ
былъ обращенъ въ садикъ, въ который поочереди водили
гулять заключенныхъ.
Во время декабристовъ въ этомъ садикѣ была одинокая,
могила, невольно привлекавшая, конечно, вниманіе узниковъ.
По словамъ декабриста Якушкина, въ крѣпости въ то время
сохранялось преданіе о томъ, что въ этой именно могилѣ-
была похоронена несчастная княжна Тараканова. Позднѣе
•) II. А. Кропоткинъ: „Записки революціонера", С.-Петербургъ-
1906 г.
— 286 —
эта могила исчезла; по крайней мѣрѣ, заключенные 60-хъ и
80-хъ годовъ ничего не говорятъ о ней.
Затѣмъ, разъ рѣчь зашла о далекомъ прошломъ Петро-
павловской крѣпости, то нельзя не вспомнить съ глубокимъ
уваженіемъ имя одного изъ замѣчательнѣйшихъ русскихъ
людей петровской эпохи, также погибшаго въ казематахъ
’ Алексѣевекаго равелина. Мы говоримъ о крестьянинѣ По-
сошковѣ, извѣстномъ писателѣ начала ХѴШ вѣка, авторѣ
книги: «О скудости и богатствѣ».
Въ своихъ писаніяхъ Посошковъ впервые въ Россіи ука-
зывалъ на отрицательныя стороны самодержавія, доказывалъ
необходимость участія всего народа чрезъ особыхъ выбор-
ныхъ представителей въ выработкѣ и составленіи новаго
•уложенія, прозрачно намекалъ на необходимость земскаго
собора, который бы «вольнымъ голосомъ» заявилъ царю о
нуждахъ и желаніяхъ «земли», т. е. народа.
Особенно горячо онъ относился къ тяжелому положенію
'крестьянъ; указывая на разореніе крѣпостныхъ крестьянъ
чрезмѣрными барщинами и оброками, онъ настаивалъ на
необходимости установить вполнѣ точные размѣры повин-
ностей крѣпостныхъ и запретить всякія отрѣзки отъ кресть-
янскихъ земель.
Уже въ то время Посошковъ доказывалъ необходимость
«обновленія» Россіи, «какъ въ духовности, такъ и въ граж-
данствѣ».
Конечно, эти идеи были признаны опасными. Однако,
Петръ Великій щадилъ Посошкова, цѣня въ немъ его практи-
ческій умъ и литературный талантъ. Но при Екатеринѣ І-ой
условія измѣнились. 26 августа 1725 года Посошковъ былъ
схваченъ канцеляріей тайныхъ розыскныхъ дѣлъ и заклю-
ченъ въ Петропавловскую крѣпость, гдѣ онъ и умеръ 1 фе-
враля 1726 г.
Это былъ первый идейный борецъ за права и счастье
народа, погибшій въ казематѣ Алексѣевскаго равелина. Его
•смерть открываетъ собою длинный, безконечный мартирологъ
Княжна Тараканова
— 289 —
лицъ, которыхъ слуги русскаго абсолютизма запирали въ Пе-
тропавловскую крѣпость.
Въ 1790 году въ Петропавловкую крѣпость попадаетъ
знаменитый Радищевъ, авторъ книги: «Путешествіе отъ Пе-
тербурга до Москвы», въ которой онъ осмѣлился заявить
о позорѣ и вредѣ крѣпостного права. Книга эта привела
въ негодованіе когда-то либеральную императрицу Екате-
рину 11-ую. «Съ жаромъ и чувствительностью императрица
изволила сказать» Храповицкому:
— Радищевъ бунтовщикъ хуже Пугачева!
Что бы возможно сильнѣе покарать дерзкаго писателя,
Екатерина П-я поручила слѣдствіе по его дѣлу Шепіковскому
извѣстному своею свирѣпостью. Услыхавъ объ этомъ, Ради-
щевъ упалъ въ обморокъ. Но на помощь къ нему явилась
русская всемогущая и всесильная взятка.
Родственники Радищева все время, пока онъ сидѣлъ въ
крѣпости, «ежедневно (!) посылали гостинцы» Шешковскому,
съ цѣлью смягчить и умилостивить его свирѣпость. По всей
вѣроятности, только благодаря этимъ «гостинцамъ», Радищевъ
не подвергся пыткамъ, которыя были у Шешковскаго са-
мымъ обыкновеннымъ пріемомъ слѣдствія *).
На протяженіи двухъ вѣковъ въ Петропавловской крѣ-
пости томились, страдали и нерѣдко гибли лучшіе русскіе
люди—цвѣтъ интеллигенціи, писатели, поэты, ученые, выда-
ющіеся общественные дѣятели, ставившіе себѣ цѣлью воз-
рожденіе Россіи и не мирившіеся съ тѣмъ режимомъ, при
которомъ все было для бюрократіи и ничего для народа и
общества.
Здѣсь, во мракѣ крѣпостныхъ равелиновъ и бастіоновъ,
томились руководители и участники освободительнаго движе-
нія, боровшіеся противъ ига абсолютизма, противъ гнета бю-
рократической тираніи, во имя кровныхъ интересовъ наро-
да,—во имя права и свободы.
*) „Русская Старина", 1882 г„ сентябрь, статья В. Е. Якушина:
«Судъ надъ русскимъ писателемъ въ ХѴІІІ-мъ вѣкѣ».
19
- 290 —
Здѣсь задыхались въ неволѣ польскіе патріоты, мечтавшіе
о возстановленіи Польши, «сепаратисты»—украйнофилы, до-
бивавшіеся автономіи Малороссіи, члены разныхъ партій-
ныхъ обществъ, основатели религіозныхъ сектъ, въ ученіяхъ
которыхъ усматривался «политическій элементъ», революціо-
неры всевозможныхъ фракцій и оттѣнковъ, начиная отъ мир-
ныхъ пропагандистовъ и кончая сторонниками террора, борцы
обездоленнаго пролетаріата, рабочіе, представители пылкой
молодежи, всегда готовой всѣмъ жертвовать во имя идеи...
Петропавловская крѣпость во
времена декабристовъ ').
і.
Равелины, бастіоны, куртины.
Петропавловская крѣпость всегда была оплотомъ само-
властія. Въ ея казематахъ томились, изнывали и гибли луч-
шіе представители русскаго народа, боровшіеся за его права,
за его свободу.
Уже въ декабристахъ Петропавловская крѣпость возбу-
ждала чувства глубокаго негодованія, ненависти и вмѣстѣ
ужаса, о чемъ, между прочимъ, можно судить по тѣмъ за-
пискамъ и воспоминаніямъ, которыя оставили многіе изъ
нихъ.
— Вотъ палладіумъ русскихъ вольностей! — восклицалъ
обыкновенно Батенковъ при одномъ упоминаніи о Петропав-
ловской крѣпости.
Это тотъ самый подполковникъ-инженеръ, сотрудникъ Спе-
ранскаго, Гавріилъ Степановичъ Батенковъ, которому при-
шлось около 20-ти лѣтъ * 2) просидѣть въ строгомъ одиноч-
і) Настоящій очеркъ составляетъ извлеченіе изъ статьи, по-
дробно выясняющей условія заключенія декабристовъ въ Петро-
павловской крѣпости.
2) Изъ нихъ полгода онъ просидѣлъ въ фортѣ Свартголь'мѣ, на
-Аландскихъ островахъ.
19*
— 292 —
номъ заключеніи Алексѣевскаго равелина. Приговоренный
судомъ къ двадцатилѣтней каторгѣ, онъ, однако, не былъ по-
чему-то отправленъ въ Сибирь и въ продолженіи цѣлыхъ
двадцати лѣтъ томился въ казематѣ, «не видя человѣческаго
лица, не слыша человѣческаго голоса».
За время своего заключенія, Батенковъ разучился даже
говорить, забывъ многія обыкновенныя слова. Друзья Батен-
кова были всѣ увѣрены, что онъ умеръ въ крѣпости или же
сошелъ съ ума. Разсказываютъ, что онъ совершенно поте-
рялъ счетъ времени. Иногда «ему казалось, что онъ сидитъ
уже нѣсколько сотъ лѣтъ, что онъ иногда нѣсколько мѣся-
цевъ стоитъ на молитвѣ и во все время ничего не ѣстъ» ').
Говорятъ, что комендантъ Петропавловской крѣпости Ив.
Ник. Скобелевъ, простой русскій человѣкъ, выслужившійся
изъ солдатъ, при всякомъ случаѣ напоминалъ государю о
несчастномъ узникѣ Батенковѣ, но все было напрасно. Ни-
колай І-й былъ неумолимъ. Лишь по истеченіи 20-ти лѣтъ
Батенковъ былъ сосланъ на жительство въ Томскую гу-
бернію * 2)-
Упраздненіе Петропавловской крѣпости составляло завѣт-
ную мечту декабристовъ и входило въ планы членовъ Сѣвер-
наго и Южнаго обществъ.
Въ началѣ декабря 1825 года, когда рѣшено было попы-
таться устроить вооруженное возстаніе съ цѣлью замѣны са-
модержавія временнымъ правительствомъ и созыва народ-
ныхъ представителей для выработки государственнаго уст-
ройства, — членами тайныхъ обществъ было постановлено:
«отдать городовому правленію (муниципалитету) крѣпость
Петропавловскую, помѣстить въ ней городскую стражу и го-
родовой совѣтъ».
Но вооруженное возстаніе было подавлено картечью; всѣ
его участники попали въ казематы той самой крѣпости, ко-
„Русскій Архивъ", 1881 г., Ш.
2) „Полярная Звѣзда", Лондонъ, 1881 г., книжка седьмая, вы-
пускъ II, стр. 121.
— 293 —
торую они желали обратить въ орудіе освободительнаго дви-
женія и утилизировать въ этихъ видахъ.
Говоря о Петропавловской крѣпости, Кеннанъ, между про-
чимъ, утверждалъ, что «нѣтъ почти никакой возможности со-
ставить себѣ точное представленіе о размѣрахъ и устройствѣ
этой государственной тюрьмы». Подобное заявленіе вполнѣ
понятно, конечно, въ устахъ иностранца, пробывшаго въ Пе-
тербургѣ и, вообще, въ Россіи, сравнительно короткое время.
Къ тому же, какъ извѣстно, Кеннану не удалось осмотрѣть
Петропавловской крѣпости, такъ какъ всѣ его ходатайства о
разрѣшеніи такого осмотра не имѣли никакого успѣха.
Глубокая тайна лежитъ на всемъ, что только ,касается
государственныхъ тюремъ Петропавловской крѣпости. По-
этому и для насъ, русскихъ, не такъ-то легко получить точ-
ныя свѣдѣнія о тѣхъ равелинахъ, бастіонахъ и «куртинахъ»,
которые служатъ для заключенія въ нихъ политическихъ пре-
ступниковъ и лицъ, заподозрѣнныхъ въ политической небла-
гонадежности.
Самой старинной тюрьмой въ Петропавловской крѣпости
является, безъ„.сомнѣіія^внамевйгайАдексѣевскій равелишь.—
названный такъ по имени_гЩса5іе~вича-,Алексѣя? который
держался-въ одшжѣ^изъѳго казематовъ. Этотъ казематъ су*.
шествовалъ еще въ 1862 г., но въ то время онъ служилъ
квартирой одного изъ служащихъ (г. Борисова) въ канцеля-
ріи коменданта Петропавловской крѣпости.
По увѣренію г. Борисова, помѣстившаго въ «Русской
Старинѣ» статью объ Алексѣевскомъ равелинѣ, въ 60-хъ
годахъ этотъ равелинъ «ни по наружному, ни по внутрен-
нему виду не напоминалъ собой той грозной и таинственной
легенды, какая сложилась о немъ въ народномъ представле-
ніи». Однако, это утвержденіе г. Борисова является совер-
шенно голословнымъ и все то, что онъ самъ же сообщалъ
въ своей статьѣ объ этомъ равелинѣ именно рисовало эту
тюрьму въ самомъ грозномъ и таинственномъ видѣ.
Алексѣевскій равелинъ расположенъ такимъ образомъ,
— 294 —
что посѣтители крѣпости не могутъ его видѣть. Единствен-
ный доступъ въ равелинъ идетъ черезъ огромныя ворота,
находящіяся въ западной стѣнѣ крѣпости и всегда запертыя
большимъ внутреннимъ замкомъ. Кромѣ стѣны, равелинъ от-
дѣляется отъ крѣпости еще небольшимъ каналомъ изъ Боль-
шой Невы въ Кронверкскій проливъ, съ деревяннымъ черезъ
него мостомъ. Само собою разумѣется, что въ Алексѣевскій
равелинъ возможно войти не иначе, какъ только съ особаго
разрѣшенія смотрителя его.
Только одинъ разъ въ году жителямъ Петербурга пред-
ставлялась возможность взглянуть на Алексѣевскій равелинъ,
и то не иначе, какъ съ высоты крѣпостной стѣны. Это
именно въ день Преполовенія, когда устраивался торжествен-
ный крестный ходъ по стѣнамъ крѣпостныхъ бастіоновъ. Съ
высоты этихъ стѣнъ участники крестнаго хода обыкновенно
съ любопытствомъ, недоумѣніемъ и невольнымъ страхомъ раз-
сматривали таинственное каменное, одноэтажное зданіе, трех-
угольной формы, стоящее среди тихаго и безлюднаго двора-
бастіона.
Стекла въ окнахъ, расположенныхъ по всѣмъ тремъ сто-
ронамъ этого зданія, на двѣ трети снизу густо закрашены
мѣломъ. Около единственнаго входа стоитъ караульная будка.
Солдатъ-часовой съ обнаженной у плеча саблею день и ночь-
медленно обходитъ вокругъ таинственнаго зданія.
Единственный, какъ разъ противъ воротъ и моста, входъ
въ Алексѣевскій равелинъ ведетъ въ пріемную, отъ которой
направо и налѣво идутъ по всѣмъ тремъ фасадамъ кори-
доры, прерываясь лишь въ одномъ изъ угловъ квартирою
смотрителя и кухнею какъ для него, такъ и для заключен-
ныхъ. Число казематовъ въ Алексѣевскомъ равелинѣ не пре-
вышаетъ 21.
Гораздо болѣе обширной тюрьмой является Трубецкой-
бастіонъ—большое двухъ-этажное зданіе, въ видѣ пятигран-
ника, въ которомъ расположено 72 каземата—по 86 въ.
каждомъ этажѣ. Тюрьма Трубецкого бастіона находится по-
— 295 —
зади монетнаго двора и обнесена особой каменной стѣной,
совершенно скрывающей ее отъ глазъ публики.
Въ^настоящеѳ время Трубецкой бастіонъ является глав-
ной тюрьмой Петропавловской крѣпости. Всѣ наиболѣе важ-
ные подслѣдственные арестанты обыкновенно заключаются
въ этотъ бастіонъ Въ 70-хъ годахъ здѣсь сидѣли многіе изъ
привлеченныхъ по процессамъ 50-ти и 193-хъ. Князь П. А.
Кропоткинъ, посвятившій въ своихъ воспоминаніяхъ Петро-
павловской крѣпости особую главу, также сидѣлъ въ Тру-
бецкомъ бастіонѣ.
Время постройки тюрьмы Трубецкого бастіона въ точности
намъ ^неизвѣстно. Между прочимъ тюрьма эта дѣйствовала
во второй половинѣ 60-хъ годовъ, вскорѣ послѣ каракозов-
скаго дѣла, по которому, какъ извѣстно, была привлечена
масса лицъ, вслѣдствіе чего Петропавловская крѣпость ока-
залась совершенно переполненной заключенными.
Кромѣ названныхъ нами тюремъ, въ Петропавловской
крѣпости имѣются еще особыя «куртины», казематы которыхъ
также служатъ для заключенія «политическихъ». Въ запи-
скахъ многихъ декабристовъ особенно часто упоминаются
«Кронверкская» и «Невская» куртины. Послѣдняя выходитъ
окнами на Неву.
Нѣкоторые изъ декабристовъ одно время сидѣли въ'Нев-
ской куртинѣ. Съ наступленіемъ лѣта жены заключенныхъ
начали подъѣзжать на яликахъ къ Невской куртинѣ и черезъ
окна вступали въ разговоръ съ заключенными. Объ этомъ
вскорѣ, конечно, сдѣлалось извѣстно .коменданту, вслѣдствіе
чего заключенные были переведены въ другія тюрьмы.
Затѣмъ въ Петропавловской крѣпости была еще Екате-
рининская куртина, примыкавшая съ одной стороны къ Тру-
бецкому бастіону. Въ этой куртинѣ, кромѣ казематовъ, имѣ-
лась особая большая зала, въ которой иногда происходили
допросы заключенныхъ. Куртина эта существовала еще въ
началѣ 80-хъ годовъ, но за послѣднее время о ней почему-
— 296 —
то ничего не слыхать и намъ неизвѣстно: существуетъ ли
она въ настоящее время?
Во времена декабристовъ лица, считавшіяся главными
виновниками возмущенія, содержались въ Алексѣевскомъ ра-
К. Ф. Р ы л ѣ е в ъ.
велинѣ: Рылѣевъ (въ номерѣ 17-мъ), Пестель, Каховскій,
Сергѣй и Матвѣй Муравьевы, Бестужевъ-Рюминъ, князья:
Трубецкой (въ номерѣ 7), Волконскій и Одоевскій (въ но-
мерѣ 16), Якушинъ, Михаилъ Бестужевъ (въ номерѣ 14),
К. Ф. Р ы л ѣ е в ъ.
— 297 —
Николай Бестужевъ (въ номерѣ 15), Батенковъ (въ номерѣ 5)
в т. д.
Но Алексѣевскій равелинъ могъ вмѣстить лишь весьма
незначительную часть арестованныхъ по дѣлу 14 декабря
1825 года. Въ это время всѣ бастіоны и куртины Петропа-
вловской крѣпости были переполнены заключенными, но и
ихъ оказалось недостаточно.
«Казематовъ Петропавловской крѣпости,—говоритъ князь
Трубецкой,—не доставало для помѣщенія всѣхъ арестован-
ныхъ, взятыхъ въ столицѣ и привезенныхъ со всѣхъ сторонъ
обширной Россійской Имперіи». Къ тому же, кромѣ офице-
ровъ, въ Петропавловскую крѣпость были заключены «всѣ
нижніе чины, схваченные на мѣстѣ битвы» ’).
Тогда начали сажать заключенныхъ въ казармы, но и
•казармъ скоро не хватило. Послѣ этого для помѣщенія аре-
-стованныхъ заняли часть лабораторіи и монетнаго двора.
Когда же всѣ эти помѣщенія были переполнены заключен-
ными, то вновь арестуемыхъ начали отправлять въ Крон-
штадтъ, гдѣ и содержали ихъ на мѣстной гауптвахтѣ.
Такъ, въ Кронштадтѣ одно время содержались декабристы:
А. С. Гангебловъ, графъ П. Коновницынъ, Шереметевъ и
другіе. Нѣкоторые изъ арестованныхъ сидѣли въ зданіи глав-
наго штаба; въ числѣ ихъ А. С. Грибоѣдовъ, знаменитый
авторъ: «Горе отъ ума».
Но такъ какъ число арестованныхъ все росло и росло,
то государь приказалъ построить наскоро въ крѣпостныхъ
амбразурахъ особыя клѣтки, въ которыя и заключали аресто-
ванныхъ. Эти клѣтки были гораздо хуже и страшнѣе самыхъ
ужасныхъ казематовъ Алексѣѳвскаго равелина. Подробнѣе о
нихъ мы скажемъ въ слѣдующей главѣ.
Но Николай I не остановился на этомъ, онъ пошелъ да-
лѣе и кончилъ тѣмъ, что самый Зимній дворецъ обратилъ въ
тюрьму. Вновь арестованныхъ, на которыхъ падали болѣе
і) Записки декабриста князя С. П. Трубецкого. Спб., 1906 г.,
•стр. 11—12.
— 298 —
или менѣе серьезныя обвиненія, на первое время начали са-
жать на дворцовую гауптвахту и въ комнаты нижняго этажа
Зимняго дворца.
Такъ обстояло дѣло при Николаѣ I. При его наслѣдни-
кахъ, положеніе дѣла оставалось почти безъ всякихъ измѣ-
неній; никакія «вѣянія» не касались Петропавловской крѣ-
пости, не улучшали положенія ея узниковъ, не ослабляли
крѣпостного режима...
Казематы Петропавловской крѣпости.
і.
Сырость, мракъ, запущенность.
Заглянемъ въ самые казематы.
Во времена декабристовъ казематы Петропавловской крѣ-
пости отличались страшйой сыростью, темнотой, грязью, за~
пущѳнностью и тѣснотой. Многіе изъ этихъ казематовъ ки-
шѣли всевозможными насѣкомыми и даже «гадами».
Слѣдуетъ замѣтить, что сырость казематовъ Петропавлов-
ской крѣпости, быть можетъ, никогда не достигала такихъ
размѣровъ, какъ именно въ 1825 — 26 годахъ, когда тамъ
сидѣли декабристы.
Дѣло въ томъ, что какъ разъ за годъ передъ тѣмъ, во
время памятнаго въ Петербургѣ наводненія, 7-го ноября
1824 года, воспѣтаго Пушкинымъ, Петропавловская крѣпость
была залита водою, которою пропитались валъ и стѣны крѣ-
пости, вслѣдствіе чего въ 1825 году во всѣхъ помѣщеніяхъ
была невѣроятная, ужасающая сырость.
Кромѣ сырости, заключенные страдали отъ тѣсноты казе-
матовъ, изъ которыхъ многіе были «не больше гроба», а
также отъ царившихъ въ нихъ темноты и мрака.
Поручикъ лейбъ-гвардіи егерскаго полка старшій адъю-
— 299 —
таитъ главнаго штаба 2-ой арміи Николай Васильевичъ Ба-
саргинъ, сидѣвшій въ Кронверкской куртинѣ, такъ описы-
ваетъ свою камеру: «Казематъ мой былъ чрезвычайно сыръ,
будучи построенъ наскоро, передъ тѣмъ какъ меня туда по-
садили. Со стѣнъ текло, тѣснота не позволяла мнѣ дѣлать
никакого движенія».
Не мудрено, что, находясь въ подобныхъ условіяхъ, за-
ключенные болѣли. Заболѣлъ и Басаргинъ, у него открылось
кровохарканье. Крѣпостной лекарь далъ ему какіе-то по-
рошки и предписалъ давать къ обѣду полбутылки пива, но
это ничуть не помогало. Наконецъ, докторъ заявилъ плацъ-
маіору, что, оставаясь въ томъ же казематѣ, Басаргинъ не
можетъ оправиться и что, поэтому его необходимо «переве-
сти туда, гдѣ не такъ сыро и гдѣ бы можно было дѣлать
движенія».
«Вслѣдствіе этого,—пишетъ Басаргинъ,—меня перевели
на другой конецъ куртины и помѣстили въ казематъ болѣе
просторный, но зато столь темный, что пришедши туда, я
долго не могъ различить предметы, въ немъ находящіеся,
пока глаза мои не освоились съ мракомъ» *).
Крѣпость была настолько переполнена заключенными, что
начальство вынуждено было, наконецъ, нарушить принципъ
одиночнаго заключенія и начало сажать арестованныхъ вмѣ-
стѣ въ одномъ казематѣ по два, по три и по четыре че-
ловѣка.
Когда привезли въ крѣпость А. С. Гангеблова вмѣстѣ съ
его товарищемъ, то плацъ-адъютантъ сказалъ имъ:
— Васъ, господа, не знаемъ какъ и размѣстить: всѣ по-
мѣщенія заняты.
И въ самомъ дѣлѣ,—говоритъ Гангебловъ, — мы вмѣстѣ
введены были въ большой, сводчатый казематъ, гдѣ было
много солдатъ. Казематъ этотъ служилъ караульней.
!) „Девятнадцатый вѣкъ“. Книга первая, М. 1872 г., етр. ІОО, 9
.Записки Н. В. Басаргина".
— 300 —
«Насъ завели за досчатую перегородку, не выше двухъ
съ половиною аршинъ, устроенную у противоположнаго отъ
входа угла и, вопреки приказанію государя ‘), тамъ насъ
оставили. Въ отверстіе маленькой двери, поставленные у нея
два часовые вставили накрестъ свои ружья. Говорить между
собою мы могли свободно, но лишь вполголоса, чему и спо-
собствовалъ и вмѣстѣ съ тѣмъ затруднялъ гомонъ карауль-
ныхъ» 2).
Точно также братья Бѣляевы, Дивовъ и Бодиско на пер-
выхъ порахъ были заперты вмѣстѣ въ помѣщеніи, находив-
шемся на лабораторномъ дворѣ, съ окномъ на Неву и огром-
ною русскою печью въ углу. Помѣщеніе это поражало грязью
и запущенностью.
Когда сторожъ поставилъ зажженную «лампадку», заклю-
ченные «увидѣли таракановъ, черныхъ и красныхъ, въ та
комъ количествѣ, что всѣ почти стѣны были ими покрыты».
Это зрѣлище привело заключенныхъ въ ужасъ.
Однако, совмѣстное сидѣніе обыкновенно продолжалось
весьма не долго, такъ какъ при первой-же возможности на-
чальство спѣшило разсадить заключенныхъ по разнымъ оди-
ночнымъ казематамъ. А. П. Бѣляевъ такъ описываетъ свое
новоселье: «меня перевели въ какой-то казематъ, не знаю въ
какой мѣстности, въ четыре шага величиною, немного больше
гроба, и заключили одного. Тутъ была страшная сырость, а
утромъ топили желѣзную печь, которой труба проходила надъ
головою».
Отсюда его перевели «въ казематъ Невской куртины,
также въ 4-хъ аршинное пространство. Здѣсь въ одномъ
углу каземата стояла кровать съ шерстянымъ одѣяломъ, а
въ другомъ—столъ и на немъ лампадка «съ фонарнымъ мас-
ломъ, копоть отъ котораго проникала въ носъ и грудь, такъ
О Государь лично приказалъ посадить Гангеблова особо.
*) «Русскій Архивъ", 1886 г. Л5 2. Воспоминанія А. С. Ган-
геблова.
— 301 —
что при сморканіи и плеваніи утромъ все было черно, пока
легкія снова не очищались въ теченіе дня. Огромное окно
въ этомъ казематѣ было замазано известкой, только остава-
лось не замазаннымъ одно верхнее звено» ’).
Нѣкоторымъ изъ арестованныхъ пришлось перемѣнить
нѣсколько казематовъ и тюремъ, но гигіеническія и санитар-
ныя условія заключенія вездѣ были одинаково невозможныя.
Такъ, напримѣръ, А. С. Гангебловъ, просидѣвъ болѣе мѣ-
сяца въ Кронштадтѣ, былъ привезенъ въ Петропавловскую
крѣпость и сначала заключенъ въ той ея части, которая на-
зывается «подъ флагомъ», въ довольно просторной комнатѣ,
съ окномъ на Неву.
Отсюда онъ былъ переведенъ въ другую часть крѣпости,
называвшуюся «Анненскимъ кавальеромъ», въ мрачный ка-
зематъ, въ 24 шага длины и 8 ширины, съ маленькимъ
квадратнымъ окномъ въ стѣнѣ, толщиною аршина въ три.
Въ шагахъ 12—15 отъ окна возвышалась стѣна самаго ка-
вальера и настолько загораживала свѣтъ, что съ трудомъ
можно было читать крупный шрифтъ Евангелія, да и то лишь
около полуденнаго времени» * 2).
Кромѣ темноты, казематъ этотъ отличался сыростью и
грязью
При этихъ условіяхъ нѣтъ ничего удивительнаго, что ка-
зематъ кишѣлъ всевозможными насѣкомыми и даже гадами.
«Преданіе гласило,—пишетъ Гангебловъ,—что казематъ этотъ
вслѣдствіе семеновскаго бунта, былъ биткомъ набитъ арестан-
тами. Кроватью мнѣ служили нары, покрытыя какою-то жир-
ною, лоснящеюся грязью».
Но еще болѣе ужасными антигигіеническими условіями
отличались тѣ именно казематы, которые были наскоро вы-
строены для декабристовъ изъ совершенно сырого лѣса и
которые помѣщались въ крѣпостныхъ амбразурахъ, имѣя,
видъ клѣтокъ.
') Воспоминанія декабриста.
2) «Русскій Архивъ", 1886 г., № 2.
— 302 —
По описанію Д. И. Завалишина, «эти клѣтки были такъ
тѣсны, что едва доставало мѣста для кровати, столика и чу-
гунной печи. Когда печь топилась, то клѣтка наполнялась
непроницаемымъ туманомъ, такъ что, сидя на кровати, нельзя
было видѣть двери на разстояніи двухъ аршинъ. Но лишь
только закрывали печь, то дѣлался отъ нея удушливый
смрадъ, а паръ, охлаждаясь, буквально лилъ потокомъ со
стѣнъ, такъ что въ день выносили по двадцати и болѣе та-
зовъ воды».
Въ виду подобныхъ условій, «флюсы, ревматизмы, страш-
ныя головныя боли и проч. были неизбѣжнымъ слѣдствіемъ
такого положенія»,—говоритъ Завалишинъ. Отрицая примѣ-
неніе пытокъ по отношенію декабристовъ, Завалишинъ въ то
же время признаетъ, что самое пребываніе заключенныхъ въ
только что описанныхъ казематахъ являлось уже пыткой и
при томъ «пыткой непрерывной».
II.
Насѣкомыя, тараканы, крысы, гады.
Благодаря, съ одной стороны, страшной сырости и от-
сутствію свѣта, а съ другой—полной запущенности, казематы
Петропавловской крѣпости производили удручающее впеча-
тлѣніе. Грязь повсюду была невѣроятная. Миріады блохъ
впивались въ заключенныхъ, не давая имъ уснуть.
А. П. Бѣляевъ въ своихъ воспоминаніяхъ жалуется на
«страшное количество блохъ» въ казематахъ (стр. 203).
«Крупныя блохи заѣли меня»,—читаемъ въ запискахъ князя
О. Н. Трубецкого, который сидѣлъ до приговора въ 7 номерѣ
Алексѣевскаго равелина, а послѣ приговора въ № 23 Крон-
веркской куртины. Въ запискахъ его не разъ встрѣчаются
жалобы на то, что вслѣдствіе массы блохъ, онъ принужденъ
былъ проводить безсонныя ночи.
Гангѳбловъ, описывая одинъ изъ тѣхъ казематовъ, въ
— 303 —
которыхъ ему пришлось сидѣть, между прочимъ, говорить:
«Низкій сводъ этого каземата былъ обвѣшанъ паутиной и
населенъ множествомъ таракановъ, стоножекъ, мокрицъ и
другихъ еще невиданныхъ мною гадовъ, которые только на-
половину высовывались изъ подъ сырыхъ стѣнъ».
Затѣмъ необходимо упомянуть о множествѣ мышей и крысъ,
которыя всегда водились въ казематахъ Петропавловской крѣ-
пости. Недаромъ художникъ, изобразившій княжну Тараканову
въ казематѣ во время наводненія, вывелъ цѣлую вереницу
крысъ, ползающихъ по ея кровати и взбирающихся по платью
заключенной.
Достойно удивленія, что ни комендантъ крѣпости гене-
ралъ Сукинъ, ни новые, только что «вновь испеченные» фли-
гель-адъютанты государя, постоянно посѣщавшіе крѣпость и
обходившіе заключенныхъ съ стереотипными вопросами: «нѣтъ
ли жалобъ и заявленій?»—никогда не замѣчали ни той грязи
и сырости, которыя царили въ казематахъ, ни той массы без-
численныхъ насѣкомыхъ и «гадовъ», которые покрывали тю-
ремныя стѣны и выглядывали изъ всѣхъ щелей.
Уже послѣ того, какъ почти всѣ декабристы были отпра-
влены въ Сибирь и разосланы по другимъ‘крѣпостямъ, вдругъ
возникаетъ офиціальная переписка о томъ, что крѣпостные
казематы переполнены насѣкомыми.
Въ январѣ 1827 года товарищъ начальника главнаго штаба
графъ Чернышевъ, тотъ самый, который былъ главнымъ дѣя-
телемъ слѣдственной комиссіи по дѣлу декабристовъ, обра-
тился къ коменданту Петропавловской крѣпости, генералъ-
адъютанту Сукину, съ отношеніемъ, въ которомъ писалъ:
«Дошло до свѣдѣнія, что въ нѣкоторыхъ казематахъ С.-Пе-
тербургской крѣпости находится множество мокрицъ, тарака-
новъ, прусаковъ и прочихъ насѣкомыхъ, которыя, кромѣ того,
что внушаютъ отвращеніе, могутъ вредить и здоровью со-
держащихся въ оныхъ».
Въ виду этого, графъ Чернышевъ покорнѣйше просилъ
304 -
коменданта «приказать принять возможныя мѣры къ очище-
нію казематовъ отъ сихъ животныхъ».
Поводомъ къ этому отношенію послужило письмо одного
изъ поляковъ, заключенныхъ въ крѣпости по дѣлу декабри-
стовъ. Въ письмѣ сообщалось, что въ казематѣ, въ которомъ
сидѣлъ заключенный, было множество мокрицъ, черныхъ та-
ракановъ и прусаковъ. Мокрицы поражали своей величиной
и внѣшнимъ видомъ: «почти каждая величиною въ палецъ,
черныя и мохнатыя». Заключенный сообщалъ, что онъ истре-
бляетъ однихъ только прусаковъ, такъ какъ они по ночамъ
лѣзутъ къ нему въ его больные глаза.
’ Комендантъ крѣпости Сукинъ въ своемъ отвѣтѣ графу
Чернышеву писалъ, что «не только въ нѣкоторыхъ, но, вообще,
во всѣхъ казематахъ, гдѣ арестанты содержатся, вышеозна-
ченныхъ насѣкомыхъ не видно, а появляются оныя только
въ общей арестантской кухнѣ, да и тѣ по возможности истре-
бляются посредствомъ сметанія, что подтвердилось и личнымъ
донесеніемъ мнѣ прикомандированнаго къ С.-Петербургской
крѣпости штабъ-лекаря, коллежскаго совѣтника Элькана, по-
сѣщающаго нерѣдко арестантовъ, требующихъ врачебной по-
мощи».
«А сверхъ сего,—писалъ комендантъ,—когда и мнѣ слу-
чалось быть въ арестантскихъ казематахъ, я никогда не ви-
далъ въ оныхъ помянутыхъ насѣкомыхъ, а слышалъ, что въ
лѣтнее время появляются иногда въ нѣкоторыхъ арестант-
скихъ казематахъ мокрицы или такъ называемыя стоножки,
но рѣдко и въ небольшомъ количествѣ. Тараканы-же и пру-
саки, какъ донесъ мнѣ плацъ-маіоръ Щербинскій, находятся
въ казематахъ, занимаемыхъ квартированіемъ нижнихъ чи-
новъ, большею частію у женатыхъ и даже у офицеровъ, жи-
вущихъ съ семействами, по причинѣ сырости и чрезмѣрной
теплоты, происходящей отъ варенія пищи и печенія хлѣбовъ.
Совершенно же истребить ихъ въ сихъ послѣднихъ казема-
тахъ весьма затруднительно, но по возможности, живущими
оные также истребляются».
Петро павло вс
кая крѣпость.
— 307 —
Этого было, разумѣется, вполнѣ достаточно для того, что-
бы совершенно успокоить графа Чернышева и остальное выс-
шее начальство относительно санитарнаго состоянія казема-
товъ Петропавловской крѣпости.
Скажутъ: все это было очень давно; съ тѣхъ поръ условія
-заключенія въ Петропавловской крѣпости могли измѣниться
къ лучшему и, безъ сомнѣнія, измѣнились.
Въ отвѣтъ на это мы съ своей стороны сошлемся на из-
вѣстный случай со студентомъ института путей сообщенія
Владиміромъ Пахуновымъ—случай, имѣвшій мѣсто лѣтомъ
1906 года, и достаточно ярко рисующій состояніе казематовъ
Петропавловской крѣпости, именно теперь, въ послѣдніе годы.
Студентъ Владиміръ Пахуновъ—какъ сообщали газеты,—
•сидя въ Петропавловской крѣпости, заболѣлъ психическимъ
разстройствомъ. Затѣмъ болѣзнь эта осложнилась воспаленіемъ
легкихъ. Тогда больного перевели въ выборгскую одиночную
тюрьму. По усиленному ходатайству родственниковъ было
разрѣшено, наконецъ, помѣстить больного въ частную психіа-
трическую лечебницу, но было уже поздно: несчастный юноша
умеръ, не приходя въ сознаніе.
Медицинское вскрытіе обнаружило, что смерть безвременно
погибшаго юноши произошла отъ воспаленія легкихъ и бо-
лѣзни мозга, «причиною которыхъ является пребываніе по-
койнаго въ сыромъ казематѣ Петропавловской крѣпости въ
условіяхъ крѣпостного режима».
По словамъ матери умершаго юноши, въ камерѣ въ Пе-
тропавловской крѣпости, гдѣ былъ заключенъ ея сынъ, было
много крысъ, которыя сильно безпокоили его, особенно по
ночамъ. Это обстоятельство, по мнѣнію г-жи Пахуновой, и
послужило ближайшей причиной психическаго разстройства
ея сына. Находясь въ выборгской тюрьмѣ и затѣмъ въ част-
ной лечебницѣ, больной съ испуганнымъ видомъ все время
ловторялъ слова: «Крысы... крысы»...
20*
Два эпизода изъ новѣйшей исторіи
Петропавловской крѣпости.
Исторія Петропавловской крѣпости,—когда она будетъ на-
писана,—раскроетъ много жестокаго и темнаго, что творилось-
во мракѣ ея равелиновъ и бастіоновъ и о чемъ огромное
большинство русской публики и не подозрѣваетъ.
Говоря это, мы разумѣемъ не отдаленныя времена, не
эпоху XVIII столѣтія, когда въ казематахъ этой крѣпости
производились безпощадныя кровавыя пытки, «тягчайшія
муки», вплоть до ломанія реберъ клещами и выворачиванія
суставовъ,—нѣтъ, мы имѣемъ въ виду болѣе недавнія, болѣе-
близкія къ намъ времена.
На этотъ разъ мы хотимъ остановить вниманіе читателей
на двухъ эпизодахъ изъ новѣйшей исторіи Петропавловской
крѣпости, изъ которыхъ одинъ относится къ 60-мъ годамъ
XIX вѣка, а другой—къ концу 90-хъ годовъ, а именно къ
1897 году. Такимъ образомъ первый изъ этихъ эпизодовъ
имѣлъ мѣсто въ царствованіе Александра II, какъ разъ въ.
самый разгаръ «эпохи великихъ реформъ», а другой всего
лишь за шесть, за семь лѣтъ до начала послѣдняго освобо-
дительнаго движенія.
Таинственный узникъ Алексѣевскаго
равелина.
Г - / - < / - *?•
I
Кто онъ?
Въ самомъ концѣ 50-хъ годовъ или-же въ началѣ 60-хъ
въ одномъ изъ казематовъ Алексѣевскаго равелина появился
узникъ, личность котораго и причины заключенія облечены
были глубокой непроницаемой тайной даже для самой админи-
страціи равелина Никто не зналъ имени загадочнаго узника,
никто не зналъ, въ чемъ состояло преступленіе, за которое
онъ поплатился такъ жестоко. Печать того времени, разу-
мѣется, не могла не только разъяснить эту таинственную
исторію, но не могла и заикнуться о ней. Лишь спустя 20
лѣтъ послѣ заключенія въ крѣпостъ загадочнаго узника въ
заграничной и русской нелегальной печати начали появляться
извѣстія о немъ.
Что же касается русской легальной печати, то, , сколько
намъ извѣстно, впервые объ этомъ узникѣ было упомянуто
въ статьѣ г. Борисова, посвященной описанію Алексѣевскаго
равелина, напечатанной въ «Русской Старинѣ» за 1901 годъ.
Г. Борисовъ,—судя по его словамъ, — совсѣмъ юношей попалъ
на службу въ Алексѣевскій равелинъ въ началѣ 60-хъ годовъ,
при чемъ ему пришлось жить въ одномъ изъ казематовъ
этого равелина, который былъ отведенъ ему подъ квартиру.
— 310
— На службѣ въ равелинѣ,—разсказываетъ г. Борисовъ,—
мнѣ нерѣдко приходилось встрѣчаться съ заключенными. Въ
особенности я хорошо помню Чернышевскаго, Шелгунова и
Писарева и еще одного арестанта подъ № 17... Послѣдній—
высокій, красивый мужчина лѣтъ подъ 30, съ огромною тем-
ною бородою, такъ и остался загадкою, какъ для меня, такъ
и для самого смотрителя равелина. Въ спискахъ онъ значился
просто подъ № 17 и только. Его не водили ни къ допросамъ,
ни въ суды, и онъ оставался въ равелинѣ даже и тогда, когда
всѣ другіе арестанты по разнымъ причинамъ выбыли изъ
равелина *).
Шли годы, а таинственный узникъ продолжалъ попрежнему
томиться въ сыромъ и полутемномъ казематѣ Алексѣевскаго
равелина. Долгіе годы тюремной неволи, строгаго одиночнаго-
заключенія, не могли, конечно, не повліять на него разруша-
ющимъ образомъ. Въ концѣ 70-хъ годовъ онъ выглядѣлъ уже
старикомъ. Можно думать, что именно о немъ упоминаетъ
князь П. А. Кропоткинъ въ своихъ «Запискахъ революціо-
нера». Въ Алексѣевскомъ равелинѣ,—говоритъ онъ,—какъ
гласила молва, сидѣло нѣсколько человѣкъ, заключенныхъ на
всю жизнь по приказу Александра II, за то, что они знали
дворцовыя тайны, которыхъ другіе не должны были знать.
Одного изъ нихъ, старика съ длинной бородой, видѣлъ въ
таинственной крѣпости одинъ изъ моихъ знакомыхъ 2).
Итакъ,—красивый 30-лѣтній мужчина, съ огромной темной
бородой,—какимъ описывалъ узника г. Борисовъ въ началѣ
60-хъ годовъ,—теперь обратился въ старика съ длинной
бородой.
Тюрьма дѣлала свое страшное дѣло, разрушая здоровье
заключенныхъ, отнимая у нихъ силы, затемняя ихъ разумъ.
Одни изъ заключенныхъ умирали, другіе—сходили съ ума.
Ч „Алексѣевскій равелинъ въ 1862—65 гг.* И. Борисова „Рус-
ская Старина*. 1901 г. № 12.
’) II. А. Кропоткинъ: .Записки революціонера“. С.-Петербургъ.
1906 года.
— ЗИ-
ТѢ же, которые живыми выходили изъ воротъ крѣпости, не-
рѣдко подвергались новымъ преслѣдованіямъ. Писаревъ былъ
выпущенъ изъ крѣпости совсѣмъ больнымъ, разбитымъ чело-
вѣкомъ, Шелгуновъ немедленно по освобожденіи изъ крѣпости
былъ отвезенъ съ жандармами въ ссылку въ Вологодскую
губернію ‘^Чернышевскій - закованный въ кандалы, отпра-
вленъ въ Сибирь, на каторгу.
Такъ расправлялась всевластная въ то время бюрократія
съ людьми, которые являлись солью русской земли, славой
и гордостью русскаго общества. Но казематы Алексѣевскаго
равелина крайне рѣдко оставались нустыми: вмѣсто однихъ
тотчасъ являлись другіе заключенные—все новыя и новыя
жертвы отживавшаго строя. Только «таинственный узникъ»
попрежнему продолжалъ неизмѣнно томиться за желѣзными
замками и рѣшетками.
Прошли цѣлые двадцать лѣтъ. За ѳто время во внѣшней
судьбѣ загадочнаго узника измѣнилось очень немного: изъ
каземата 17, онъ былъ переведенъ въ казематъ № 6.
Только и всего. Но для его внутренняго міра, для его пси-
хики эти годы имѣли роковое, фатальное значеніе: его ду-
шевное равновѣсіе было нарушено, онъ заболѣлъ тяжелымъ
психическимъ разстройствомъ, которое нерѣдко проявлялось
въ рѣзкихъ формахъ.
И хотя онъ ни съ кѣмъ не перестукивался, ни съ кѣмъ
не обмѣнивался записками и, вообще, не вступалъ ни въ ка-
кія сношенія съ своими сосѣдями по заключенію, тѣмъ не
менѣе,' для послѣднихъ было вполнѣ ясно то душевное со-
стояніе, которое переживалъ несчастный узникъ подъ № 6.
Въ началѣ 1881 года сидѣвшему въ Алексѣевскомъ раве-
линѣ, извѣстному революціонеру С. Г. Нечаеву удается уста-
*) Въ іюнѣ мѣсяцѣ 1866 года Н."В. Шелгуновъ писалъ своей
женѣ изъ г. Никольска Вологодской губерніи: <Не забывай того,
что крѣпость унесла у меня на 10 лѣтъ силы и здоровья». (Л. П.
Шелгунова: «Изъ далекаго прошлаго». Переписка Н. В. Шелгунова
съ женой).
— 312 —
ловить болѣе или менѣе правильныя сношенія съ исполни-
тельнымъ комитетомъ партіи народной воли. Въ письмахъ
своихъ въ комитетъ Нечаевъ впервые назвалъ фамилію таин-
ственнаго узника, томившагося въ казематѣ № б. Судя по
его словамъ, это былъ одинъ изъ представителей петербург-
скаго высшаго общества того времени—бывшій гвардейскій
офицеръ Шевичъ.
На свѣдѣніяхъ, сообщенныхъ Нечаевымъ о таинствен-
номъ узникѣ, основывался въ началѣ 80-хъ годовъ и князь
П. А. Кропоткинъ, когда онъ коснулся исторіи Шевича въ
одной изъ своихъ статей, посвященныхъ описанію русскихъ
тюремъ.
«Въ чемъ заключалась его вина? — спрашивалъ тогда
князь Кропоткинъ.—«Онъ не былъ политическимъ преступ-
никомъ; онъ не принадлежалъ ни къ какой революціонной
организаціи; даже имя его не извѣстно революціонерамъ. Въ
чемъ же, однако, его вина? Мы не имѣемъ никакихъ досто-
вѣрныхъ свѣдѣній. Но исторія съ Шевичемъ должна быть
извѣстна въ Петербургѣ, и рано или поздно правда обна-
ружится.
«Мы увѣрены лишь въ одномъ,—говоритъ онъ далѣе, —
а именно, что Шевичъ не былъ политическимъ преступни-
комъ и не былъ замѣшанъ ни въ какое политическое дѣло,
начиная съ 1866 года 1). Онъ былъ доведенъ до безумія въ
Алексѣевскомъ равелинѣ въ видѣ наказанія за какой-то про-
ступокъ иного характера» 2).
Какъ извѣстно, Нечаевъ въ концѣ 1872 года былъ выданъ
швейцарскимъ правительствомъ русскимъ властямъ, какъ
убійца студента петровской академіи Иванова. Въ 1873 году
онъ былъ заключенъ въ Алексѣевскій равелинъ, гдѣ и про-
О Говоря это, Кропоткинъ, очевидно, не зналъ, что Шевичъ
былъ заключенъ въ Петропавловскую крѣпость въ концѣ 60-хъ
или-же въ самомъ началѣ 60-хъ годовъ.
®) П. Кропоткинъ: »Въ русскихъ и французскихъ тюрьмахъ",
Спб. 1906 г., стр. 78—79.
— 313
былъ болѣе десяти лѣтъ въ строгомъ одиночномъ заключеніи.
По свѣдѣніямъ редакціи «Вѣстника Народной Воли», пер-
вые годы Нечаевъ сидѣлъ въ равелинѣ одинъ, или, можетъ
быть, хуже чѣмъ одинъ, онъ сидѣлъ съ сумасшедшимъ Ше-
вичемъ.
«Кто такой былъ этотъ Шевичъ, — остается загадкой, —
говоритъ редакція «Вѣстника». Кажется, это —бывшій гвар-
дейскій офицеръ, посаженный изъ-за личнаго столкновенія
съ кѣмъ-то изъ очень высокопоставленныхъ лицъ. Впослѣд-
ствіи Шевичъ, говорятъ, былъ совершенно сумасшедшимъ
переведенъ въ домъ умалишенныхъ, гдѣ и умеръ» ’).
Нечаевъ слѣдующимъ образомъ описываетъ условія за-
ключенія въ Алексѣевскомъ равелинѣ, который впослѣдствіи
сталъ его могилой. «Алексѣевскій равелинъ—тюрьма секрет-
ная. Въ крѣпости говорятъ о ней шопотомъ. На службу туда
назначаютъ солдатъ безграмотныхъ, самыхъ неразвитыхъ и
тупыхъ. Имъ запрещено даже называть мѣсто своего служе-
нія при выходѣ изъ крѣпости. Въ этой тюрьмѣ происходятъ
теперь злоупотребленія, невозможныя въ отдаленной провин-
ціи. Смотритель Филимоновъ пользуется именно этимъ секре-
томъ для своихъ злоупотребленій. Арестантамъ не даютъ ни
пера, ни бумаги. Ни для какой ревизіи ворота равелина не
отворяются. Филимоновъ пересталъ отоплять равелинъ по зи-
мамъ. Громадное количество дровъ, поставляемыхъ прежде
въ равелинъ, принимается имъ только на бумагѣ; изъ трид-
цати печекъ зданія протапливается кое-какъ только три.
Всѣ казематы отсырѣли ужасно и стали погребами, темпера-
тура зимой ниже нуля, арестанты мучаются хронической про-
студой, наживаютъ ужасные ревматизмы на всю жизнь, а
смотритель ходитъ по камерамъ въ енотовой шубѣ».
Относительно загадочнаго арестанта подъ № 6 Нечаевъ
писалъ: «Несчастный узникъ, томящійся въ одиночномъ за-
„С. Г. Нечаевъ въ Алексѣевскомъ равелинѣ1*. .Былое**,
1906 г., іюль, стр. 164.
— 314 —
ключеніи болѣе 20 лѣтъ и утратившій разсудокъ, бѣгаетъ
по холодному каземату изъ угла въ уголъ, какъ звѣрь въ
своей клѣткѣ, и оглашаетъ равелинъ безумными воплями.
Проходя мимо воротъ равелина въ тихую морозную ночь,
обитатели крѣпости слышатъ эти вопли. Этотъ безумный уз-
никъ — бывшій офицеръ — академикъ ІПевичъ, доведенный
тюрьмой до потери разсудка» *).
Въ такомъ состояніи Шевичъ, разумѣется, не могъ быть
опасенъ для правительства; мучить его также не имѣло
смысла. Въ виду этого невольно является вопросъ: почему
этого несчастнаго, больного человѣка продолжали держать
въ казематѣ? «На этотъ вопросъ,—писалъ Нечаевъ въ
1891 году—политика даетъ объясненіе, ужасающее своимъ
безчеловѣчіемъ: безумнаго Шевпча держатъ въ тюрьмѣ по-
тому, что его примѣръ, его вопли и припадки бѣшенства
производятъ потрясающее дѣйствіе'на другихъ арестантовъ,
молодыхъ, мыслящихъ, еще не доведенныхъ до отчаянія».
Подобное объясненіе, конечно, настолько ужасно, что
оно очень многимъ можетъ показаться совершенно неправдо-
подобнымъ. Однако, Нечаевъ, который лично на себѣ испы-
талъ жестокость тюремщиковъ Петропавловской крѣпости,
настаиваетъ на полной справедливости этого объясненія.
«Праздное одиночество въ сыромъ склепѣ,—говоритъ
онъ,—грязное, непромытое бѣлье, паразиты, негодная пища,
адскій холодъ, оскорбленія и поруганія, побои, веревки, ко-
лодки, цѣпи, кандалы—всего этого достаточно, чтобы иска-
лѣчить человѣка, чтобы разрушить физическія силы, но
сила нравственная не всегда можетъ быть раздавлена этимъ-
гнетомъ, и палачи ищутъ для этого другихъ средствъ»...
Отъ Нечаева, который въ своей дѣятельности, какъ из-
вѣстно, нерѣдко руководствовался іезуитскимъ принципомъ
«цѣль оправдываетъ средства», весьма трудно, конечно,
ожидать безпристрастнаго объясненія фактовъ, касающихся
О Тамъ же, стр. 162.
— 315 —
Петропавловской крѣпости, тѣмъ болѣе, что продолжительное
заключеніе крайне озлобило его. Поэтому оставимъ на его-
совѣсти тѣ свѣдѣнія и соображенія, которыя онъ высказы-
ваетъ относительно условій содержанія Шевича.
Казематъ Нечаева приходился какъ разъ рядомъ съ ка-
зематомъ, въ которомъ сидѣлъ Шевичъ. Въ это время въ
Алексѣевскомъ равелинѣ, кромѣ Шевича и Нечаева сидѣли1
еще С. Ширяевъ и Леонъ Мирскій. Если свѣдѣнія сооб-
щенныя Нечаевымъ, справедливы, то легко себѣ предста-
вить, что должны были испытывать, что должны были выно-
сить эти узники, выслушивая въ длинныя, безсонныя ночи
дикіе вопли, бѣшенный и яростный вой, безсмысленный
хохотъ своего несчастнаго сотоварища по заключенію.
Изъ этихъ лицъ въ настоящее время остается въ жи-
выхъ лишь одинъ г. Мирскій. Поэтому было бы весьма же-
лательно, чтобы онъ подѣлился въ печати своими воспоми-
наніями о времени, проведенномъ имъ въ Алексѣево комъ-
равелинѣ и въ частности—объ узникѣ, сидѣвшемъ въ ка-
зематѣ № 6.
Нѣсколько отрывочныхъ свѣдѣній о таинственномъ узникѣ
Алексѣевскаго равелина находимъ также у Дж. Кенана. По
его словамъ, въ 1882 году въ Петропавловской крѣпости
«содержался въ одиночномъ заключеніи офицеръ, который
въ концѣ концовъ пересталъ отвѣчать на вопросы. Призван-
ный къ нему врачъ констатировалъ, что онъ впалъ въ
идіотизмъ. Онъ могъ еще ѣсть, пить, но въ его усталыхъ
стеклянныхъ глазахъ погасъ послѣдній лучъ сознанія, и
онъ почти все время проводилъ, не двигаясь, на постели.
«Ни имя его, ни совршенное имъ преступленіе никому
не извѣстны О существованіи его дали нѣкоторыя* свѣдѣнія
жандармы, служившіе въ 1882 году въ Алексѣевскомъ раве-
линѣ и въ агустѣ этого года сосланные въ Сибирь за
то, что они помогали перепискѣ заключенныхъ съ ихъ
друзьями.
«По ихъ словамъ, этотъ офицеръ, сдѣлавшійся въ концѣ
— 316 —
•концовъ сумасшедшимъ и извѣстный только подъ номеромъ
занимаемой имъ камеры, былъ привезенъ на много лѣтъ
раньше, чѣмъ его впервые увидѣли разсказавшіе объ этомъ
жандармы. «Говорятъ, что онъ нанесъ оскорбленіе... (здѣсь
Кенанъ называетъ одно высокопоставленное лицо). Правильно-
.ли это объясненіе или нѣтъ, я не знаю. Во всякомъ случаѣ
данныя всѣхъ жандармовъ были согласны между собой, и
всѣ они очень подробно излагали ходъ его болѣзни» ‘).
Дальнѣйшая судьба этого узника также не лишена нѣко-
торой таинственности. Выше мы уже приводили извѣстіе,
исходившее отъ редакціи «Вѣстника Народной Воли», что
Шевичъ «совершенно сумасшедшимъ переведенъ былъ въ
домъ умалишенныхъ, гдѣ и умеръ». Но извѣстіе это, осно-
ванное лишь на слухахъ и страдающее явной неполнотой
Дне указано время какъ перевода, такъ и смерти, не на-
званъ домъ умалишенныхъ) требуетъ провѣрки. В. Л. Бур-
цевъ въ своихъ примѣчаніяхъ къ воспоминаніямъ, Л. А.
Волкенштейнъ: «13 лѣтъ въ Шлиссельбургской крѣпости» * 2),
между прочимъ, писалъ: «Неизвѣстно, куда пропалъ Шевичъ,
сидѣвшій въ Алексѣевскомъ равелинѣ вмѣстѣ съ Не-
чаевымъ».
Вотъ и все, что намъ удалось встрѣтрть въ печати о
таинственномъ узникѣ Алексѣевскаго равелина. Какъ видитъ
читатель, свѣдѣнія эти слишкомъ скудны и отрывочны. Съ
цѣлью выснить загадочную исторію заключенія Шевича въ
Петропавловскую крѣпость, я, между прочимъ, старался
узнать не осталось ли въ Петербургѣ близкихъ родственни-
ковъ несчастнаго узника, отъ которыхъ можно было бы по-
лучить какія-нибудь свѣдѣнія о немъ. Къ сожалѣнію, попытки
мои предпринятыя въ этомъ направленіи, пока не имѣли
успѣха.
Одинъ изъ представителей рода Шевичей, къ которому я
О «Тюрьмы въ Россіи», очерки Джорджа Кенана. Спб. 1906 г.
.стр. 61.
2) Изданіе В. Г. Черткова, Лондонъ, 1900 г. стр. 46.
- 317 —
обратился по этому поводу, сообщивъ ему предварительно-
свѣдѣнія, оглашенныя Нечаевымъ о таинственномъ узникѣ,—
отвѣтилъ мнѣ, что онъ «никогда не слыхалъ ничего подоб-
наго описанному въ моемъ письмѣ приключенію съ кѣмъ-
либо изъ его родственниковъ или однофамильцевъ».
Съ другой стороны мнѣ передавали, что С. А. Панчулид-
зевъ, авторъ извѣстнаго труда «Исторія кавалергардовъ»,,
имѣвшій возможность ознакомиться съ архивомъ Петропав-
ловской крѣпости, утверждалъ, что никакихъ слѣдовъ о пре-
бываніи Шевача въ Алексѣевскомъ равелинѣ въ архивѣ крѣ-
пости не имѣется.
Въ виду этого невольно является сомнѣніе въ точности
тѣхъ свѣдѣній, которыя оглашены были Нечаевымъ относи-
тельно личности таинственнаго узника и причинъ его зато-
ченія. Дѣйствительно ли узникъ носилъ фамилію Шевича?
Дѣйствительно ли онъ былъ заключенъ за личное столкно-
веніе съ высокопоставленной особой? Все это является до-
вольно сомнительнымъ. и во всякомъ случаѣ совершенно не-
доказаннымъ.
Въ видахъ разъясненія этой темной и загадочной исторіи
я рѣшаюсь прибѣгнуть къ содѣйствію печати: быть можетъ-
найдутся люди, которымъ извѣстенъ этотъ печальный и воз-
мутительный эпизодъ изъ исторіи нашей Бастиліи и которые-
не откажутся подѣлиться въ печати (или же съ авторомъ
настоящаго очерка) своими свѣдѣніями о трагической судьбѣ
несчастнаго узника, подвергшагося пожизненному заклю-
ченію въ самый разгаръ нашего либерализма, въ его медо-
вый мѣсяцъ. Быть можетъ, эти лица отвѣтятъ намъ на
вопросы, которые невольно являются у каждаго:
Зачѣмъ онъ жилъ? Зачѣмъ страдалъ?
Зачѣмъ свободы не дождался?
Думаемъ, что раскрыть, освѣтить эту темную страницу изъ-
исторіи Петропавловской крѣпости будетъ особенно умѣстно к
своевременно именно теперь, когда эта крѣпость биткомъ на-
— 318 —
бита заключенными, когда въ ея душныхъ и темныхъ ка-
зематахъ задыхается множество людей, вина которыхъ ни-
чѣмъ не доказана, когда въ ея стѣнахъ происходятъ такія
потрясающія драмы, какъ самоубійство Дорофѣевой, — нако-
нецъ теперь, когда вопросъ о неотложности политической
амнистіи назрѣлъ до послѣдней степени, когда онъ зани-
маетъ и волнуетъ все мыслящее русское общество, всю со-
знательную часть оусскаго народа.
II.
Новыя свѣдѣнія о таинственномъ узникѣ.
На мой призывъ, сдѣланный въ печати, откликнулось
нѣсколько лицъ, приславшихъ мнѣ цѣлый рядъ писемъ, въ
которыхъ сообщались различныя свѣдѣнія относительно таин-
ственнаго узника Алексѣевскаго равелина, а также указанія
адресовъ нѣкоторыхъ представителей фамиліи Шевичей, отъ
которыхъ можно было бы получить тѣ или иныя свѣдѣнія
по возбужденному мною вопросу.
Изъ всѣхъ этихъ писемъ несомнѣнный интересъ имѣютъ
.лишь два сообщенія, изъ которыхъ въ одномъ приводятся
нѣкоторыя подробности о пребываніи Шевича въ Алексѣев-
скомъ равелинѣ, а въ другомъ—даются краткія указанія на
прошлое Шевича и разсказывается о томъ происшествіи,
которое послужило причиной заточенія его въ Петропавлов-
скую крѣпость.
Первое письмо получено отъ г. Л. Н. Б-ова, живущаго
въ одномъ изъ губернскихъ городовъ центральной Россіи,
авторомъ другого письма является бывшій офицеръ, слу-
жившій въ началѣ 60-хъ годовъ въ г. Кіевѣ. Пользуясь лю-
безнымъ разрѣшеніемъ моихъ корреспондентовъ, я привожу
здѣсь ихъ письма по возможности безъ всякихъ измѣненій,
«ромѣ тѣхъ, которыя безусловно вынуждаются цензурными
требованіями.
Уголокъ Петропавловской крѣпости.
— 321 —
«Воспоминанія мои относятся къ 1871 или 1872 году,—
начинаетъ Л. Н. Б-овъ.
«Я былъ въ то время студентомъ математическаго факуль-
тета С.-Петербургскаго университета и жилъ на одной квар-
тирѣ со студентомъ Технологическаго^института А. I. Г—скимъ,
который давалъ уроки дѣтямъ маіора Пруссака, смотрителя
секретнаго отдѣленія Алексѣевскаго равелина.
«Г—му не разъ приходилось ночевать въ квартирѣ своего
патрона, такъ какъ послѣ 9 часовъ вечера безъ особаго разрѣ-
шенія коменданта лица, не состоящія на службѣ, никоимъ
образомъ не выпускались изъ крѣпости до 7 часовъ утра. А
разрѣшеніе коменданта добывалось не безъ труда.
«Смотритель Пруссакъ любилъ поѣсть, выпить и кутнуть,
славился своимъ гостепріимствомъ, въ чемъ я лично имѣлъ
случай убѣдитья; особенно онъ любилъ выпить за ужиномъ,
послѣ чего языкъ его развязывался вполнѣ.
«Конечно, Г—скій, пользовавшійся его полнымъ довѣріемъ,
не упускалъ удобнаго случая проникнуть въ тайны «Русской
Бастиліи».
«Не привожу разсказовъ Пруссака о каракозовцахъ и
нѳчаевцахъ, о Чернышевскомъ и Писаревѣ, такъ какъ все
зто теперь стало уже достояніемъ гласности, а перехожу
прямо къ таинственному узнику.
«Сколько можно судить по словамъ Пруссака, таинственный
узникъ попалъ въ равелинъ въ 1859 -или-же въ 1860 году,
но никакъ не позже, такъ какъ Пруссакъ не разъ говаривалъ
о немъ: «не мудрено сойти съ ума, живя въ такой обстановкѣ
слишкомъ 10 лѣтъ!»
«По словамъ Пруссака, таинственному узнику была от-
ведена самая темная и сырая камера изъ всѣхъ. Она была
ниже уровня Невы.
«Около каждой изъ секретныхъ камеръ и день и ночь
стояли часовые, числомъ 14, которыхъ два раза въ день
смѣнялъ самъ Пруссакъ. Таинственный узникъ числился подъ
номеромъ 6.
21
— 322 -
«Любопытная подробность: статейные списки находились-
въ рукахъ самого шефа жандармовъ, а арестантъ препровож-
дался въ крѣпость при слѣдующемъ лаконическомъ предпи-
саніи: «препровождаемого при этомъ заключить въ секретную-
камеру № такой-то».
«Самъ смотритель не имѣлъ права принимать отъ «се-
кретныхъ» какія либо заявленія, а долженъ былъ о желаніи
того или другого изъ секретныхъ арестантовъ сдѣлать за-
явленіе—сообщать въ Третье Одѣленіе, которое и команди-
ровало въ крѣпость особаго жандармскаго офицера, всегда
изъ высокопоставленныхъ.
«Таинственный узникъ никогда никакихъ заявленій не
подавалъ и упорно отказывался отъ всякихъ улучшеній своей
участи, какъ-то: перевода въ другую камеру, улучшенной
пищи, книгъ и даже отъ чаю, питаясь исключительно моло-
комъ и чернымъ хлѣбомъ.
«На всѣ вопросы сердобольнаго Пруссака, таинственный
узникъ неизмѣнно отвѣчалъ всегда одно и то же:—«Мнѣ нужно,,
чтобы вы ушли. Я желаю остаться одинъ!»...
«Что касается до наружности таинственнаго узника, то
по словамъ Пруссака, это былъ человѣкъ лѣтъ 35—40, на-
поминавшій собою знаменитаго А. Г. Рубинштейна:. тотъ же
львиный взглядъ, такая же громадная шевелюра съ прежде-
временной сѣдиной.
«Въ одинъ прекрасный день (это было въ 1871 или 1872:
году) таинственнаго узника пожелалъ видѣть самъ шефъ
жандармовъ—Шуваловъ или Левашовъ—хорошо не упомню.
«Привожу почти дословный разсказъ самого Пруссака,—
насколько мнѣ не измѣняетъ память.
«Пришли мы въ равелинъ. Номеръ 6-й, по обыкновенію,
ходилъ взадъ и впередъ по своему каземату (онъ почти не
спалъ) и что то бормоталъ про себя. Шефъ жандармовъ по-
дошелъ къ нему и проговорилъ:
«Я являюсь къ вамъ отъ имени Государя императора...—
Выйдите отсюда,—обратился онъ ко мнѣ.
— 323 —
— «У меня нѣтъ никакихъ секретовъ ни отъ кого,—отвѣ-
чалъ номеръ 6-й.—Да и съ глазу на глазъ вы отъ меня ни-
чего не добьетесь!»
— «Будь по вашему,—сказалъ шефъ и прибавилъ по моему
адресу: «если хоть одно слово изъ нашего разговора дойдетъ
до кого-нибудь, то вы изъ смотрителей сами попадете въ вѣч-
ное заключеніе!»
! «И затѣмъ, обращаясь къ узнику, онъ сказалъ:—«Государь
императоръ повелѣлъ мнѣ спросить васъ, Николай Шевичъ,
желаете-ли вы принести искреннее раскаяніе? Если да, то въ
такомъ случаѣ заключеніе будетъ замѣнено вамъ ссылкою въ
Восточную Сибирь».
Въ отвѣтъ на это заключенный началъ увѣрять, что онъ
не Николай и не Шевичъ, что ему нѣтъ никакихъ основаній
скрывать свое настоящее имя и фамилію. Это имя ничѣмъ
не запятнано, ничѣмъ не опозорено, не то, что имя... Тутъ
онъ назвалъ имя одного высокопоставленнаго лица, сопро-
вождая свои слова рядомъ ругательствъ по его адресу. Изъ
словъ заключеннаго можно было понять, что когда-то онъ
нанесъ оскорбленіе дѣйствіемъ этому лицу и теперь выражалъ
готовность при случаѣ вновь повторить это оскорбленіе.
— <Коли такъ,—сказалъ шефъ,—сгніешь здѣсь, да еще
прикованный къ стѣнѣ и въ кандалахъ»!..
— «Я ничего иного и не жду отъ....—отвѣчалъ № 6-й»./
На этомъ разговоръ былъ оконченъ, такъ какъ шефъ
жандармовъ и смотритель равелина поспѣшили оставить ка-
зематъ № 6. По увѣренію Пруссака, «угроза, высказанная
шефомъ относительно кандаловъ и прикованія къ стѣнѣ
не была приведена въ исполненіе. Въ 1875 году таинствен-
ный узникъ былъ еще живъ, но имѣлъ всѣ признаки ча-
хотки.»
Этимъ кончается сообщеніе г. Б—ова. Изъ него, между
прочимъ, видно, чтобъ теченіе 1871—1875 годовъ админи-
страція крѣпости.не считала таинственнаго узника психически-
больнымъ человѣкомъ, хотя, очевидно, онъ уже въ то время
21»
- 324 —
страдалъ душевнымъ разстройствомъ. Точно такъ же и шефъ
жандармовъ не считалъ Шевича психически-больнымъ, такъ
какъ иначе, конечно, онъ не обращался бы къ нему съ своими
предложеніями. Между тѣмъ отказъ узника отъ своего имени,
отъ своей фамиліи (помимо всего прочаго) несомнѣнно ука-
зываетъ на ненормальное состояніе его мыслительной способ-
ности.
'Душевная болѣзнь таинственнаго узника, очевидно, посте-
пенно прогрессировала, такъ что къ началу 80-хъ годовъ
она уже достигла крайнихъ предѣловъ. Въ этомъ вполнѣ
убѣждаютъ приведенныя нами выше свѣдѣнія, сообщенныя
съ одной стороны Нечаевымъ, съ другой—Джорджемъ Кенна-
номъ...
Второе письмо такого содержанія: Прочитавъ вашъ фелье-
тонъ въ № 265 газеты «Товарищъ», спѣшу сообщить вкратцѣ
сущность дѣла «Таинственнаго узника», насколько она мнѣ
извѣстна.
«Шевичъ—это бывшій артиллерійскій офицеръ, насколько
помню — штабсъ-капитанъ, служилъ въ артиллеріи города
Кіева (часть войскъ не помню). У Шевича была сестра въ
Кіевскомъ институтѣ; говорятъ, она была красавица». Далѣе
сообщается о пріѣздѣ въ Кіевъ одного высокопоставленнаго
лица, затѣмъ нѣкоторыя подробности о пребываніи этого
лица въ городѣ, о посѣщеніи имъ института и, наконецъ, о
встрѣчѣ высокопоставленной особы съ Шѳвичемъ... Для по-
слѣдняго эта встрѣча имѣла роковыя послѣдствія.
«Послѣ этого штабсъ-капитанъ Шевичъ былъ схваченъ
и увезенъ изъ Кіева, какъ тогда и предполагали,—въ Пе-
тропавловскую крѣпость. Долгое время кіевляне ничего не
знали объ участи офицера Шевича, и только впослѣдствіи,
при посредствѣ заграничной и нелегальной печати они узнали,
что рыцарь Шевичъ осужденъ навсегда на изморъ въ Алек-
сѣевскомъ равелинѣ.
«Настоящее сообщеніе дѣлаетъ офицеръ; называть себя
по понятнымъ причинамъ, не можетъ.
Заключеный
съ картины Н. А. Ярошенко.
— 327 —
«Надо полагать, что многіе кіевляне того времени очень
хорошо помнятъ эту трагедію; всѣ тогда много говорили по
•этому поводу, но только подъ строгимъ секретомъ и только
между своими близкими; такое время было.
«Теперь же, надо полагать, многіе кіевляне, помнящіе
эту трагедію, современники ея, люди честные и правдивые,
•смогутъ дать и болѣе подробныя и обстоятельныя свѣдѣнія
объ этой исторіи».
Принося искреннюю благодарность нашимъ корреспон-
дентамъ за ихъ сообщенія, мы вновь и усердно просимъ
всѣхъ тѣхъ лицъ, которыя располагаютъ свѣдѣніями отно-
сительно Шевича, содержавшагося въ Петропавловской крѣ-
пости болѣе 20-ти лѣтъ,—подѣлиться своими свѣдѣніями
въ печати или же непосредственно съ авторомъ настоящей
брошюры *).
И прежде всего эта просьба обращается къ кіевлянамъ, со-
временникамъ Шевича и его сестры, бывшей кіевской инсти-
тутки... Безпримѣрно печальная судьба этого человѣка, этого
«рыцаря»,—какъ называютъ его кіевляне,—павшаго жер-
твой самовластія—должна быть выяснена во что бы то ни
стало...
х) По адресу: С.-Петербургъ, Введенская, 17.
уѴІ. Ф. Вѣтровой въ
Трубецколхъ бастіонѣ.
Что мнѣ она!—не жена, не любов-
ница
И не родная мнѣ дочь!
Такъ отчего-жъ ея образъ стра-
дальческій
Спать не даетъ мнѣ всю ночь!..
<Я. И. Полонскій.
Второй эпизодъ... Оиъ касается молодой, преждевременно-
погибшей дѣвушки, жизнь которой только что развертыва-
лась. Она была уроженка юга, благодатной Малороссіи,—
того чуднаго края, гдѣ, по словамъ поэта, ея земляка:
...Рѣки льются чище серебра,
Гдѣ вѣтерокъ степной ковыль колышетъ,
Въ вишневыхъ рощахъ тонутъ хутора.
Но она жила въ Петербургѣ, куда ее привела жажда
знанія, горячее желаніе быть полезной людямъ, страстное
стремленіе помочь своему народу—темному, разоренному, без-
правному.
Она училась на высшихъ женскихъ курсахъ, прилежно
посѣщая лекціи, работая въ публичной библіотекѣ, составляя
рефераты и конспекты. Все же свободное время она отдавала
на занятія съ рабочими, которыя велись тогда на многихъ,
фабрикахъ и заводахъ Петербурга.
И вдругъ эта молодая, кипучая жизнь оборвалась. Же-
— 329 —
ланіе придти на помощь рабочимъ своими свѣдѣніями, по-
дѣлиться съ ними своими знаніями было сочтено за преступ-
леніе, которое неминуемо подлежало тяжелой карѣ.
Молодая дѣвушка была арестована за занятія съ ра-
бочими и заперта въ тюрьму. Началось слѣдствіе въ порядкѣ,
который былъ въ то время обычнымъ для подобнаго рода
дѣлъ.
Мѣсяца полтора спустя послѣ ея ареста, сдѣлалось извѣстно,
что «преступленіе», въ которомъ она обвинялась, не подтвер-
дилось и что заподозрѣнная въ немъ дѣвушка вскорѣ будетъ,
освобождена изъ заключенія.
Проходитъ еще нѣсколько недѣль и вдругъ по Петербургу
проносятся смутные слухи о неожиданной и трагической
смерти молодой узницы, погибшей въ казематѣ Петропавлов-
ской крѣпости. Эти слухи, эта смерть производятъ извѣстную
сенсацію въ Петербургѣ, особенно-же среди учащейся моло-
дежи.
Въ Петербургѣ, а затѣмъ въ Москвѣ и Кіевѣ происхо-
дятъ демонстраціи, которыя для общественной жизни того-
времени представлялись рѣдкими и необычайными явленіями.
Друзья М. Ф. Вѣтровой издаютъ особую брошюру, посвящен-
ную памяти безвременно погибшей дѣвушки. По условіямъ
того времени, брошюра эта могла быть отпечатана только-
въ тайной типографіи и издана только нелегальнымъ пу-
темъ.
Вылущенная въ ограниченномъ количествѣ экземпляровъ,
брошюра эта получила самое незначительное распростране-
ніе и давно уже сдѣлалась библіографической рѣдкостью..
Хотя экземпляры этой брошюры, озаглавленной: «Памяти
Маріи Ѳедосьѳвны Вѣтровой, скончавшейся 12 февраля
1897-го года въ Петропавловской крѣпости» и можно найти-
въ библіотекѣ Академіи Наукъ и въ Императорской публич-
ной библіотекѣ, но они хранятся тамъ въ особыхъ отдѣлахъ,
недоступныхъ для публики.
Пользуясь этой брошюрой, а также нѣкоторыми другими.
— 330 —
.документами, находящимися въ нашемъ распоряженіи, мы
разскажемъ здѣсь печальную исторію молодой загубленной
.жизни.
I.
Демонстрація на Казанской площади.
Казанской площади и Казанскому собору въ Петербургѣ
съ давнихъ поръ выпало на долю играть извѣстную роль въ
исторіи русскаго освободительнаго движенія. На этой пло-
щади не разъ устраивались политическія демонстраціи, а
въ соборѣ чаще всего служились панихиды по казненнымъ
и умершимъ въ тюрьмахъ политическимъ дѣятелямъ.
Здѣсь кстати будетъ напомнить, что первая такая пани-
хида была отслужена въ 1826 году, вслѣдъ за казнью: Ры-
лѣева, Пестеля, Муравьева-Апостола, Бестужева-Рюмина и
Каховскаго. Эту первую «демонстративную» панихиду совер-
шалъ протоіерей Казанскаго собора о. Мысловскій.
Это тотъ самый священникъ, которому правительство Ни-
колая І-го приказало посѣщать декабристовъ, сидѣвшихъ въ
Петропавловской крѣпости въ ожиданіи суда. Ему поручено
было путемъ религіозныхъ бесѣдъ вліять на заключенныхъ
-(большинство которыхъ были люди вѣрующіе и религіозные),
способствовать ихъ раскаянію, и побуждать ихъ къ раскры-
тію всѣхъ обстоятельствъ дѣла.
Многіе заключенные дѣйствительно охотно вступали въ
бесѣды съ священникомъ, но результатъ этихъ бесѣдъ полу-
чился совершенно неожиданный. Протоіерей Мысловскій. изъ
соглядатая и чуть-ли не шпіона вскорѣ обратился въ сторон-
ника декабристовъ и сдѣлался дѣятельнымъ посредникомъ въ
перепискѣ заключенныхъ съ ихъ родственниками, дѣйствуя
при этомъ — по свидѣтельству И. Д. Якушкина—необыкно-
венно ловко и рѣшительно.
Первая политическая демонстрація на Казанской пло-
— 331
щади произошла 6-го декабря 1876 года, вскорѣ послѣ того
краха, который потерпѣло историческое «хожденіе въ на-
родъ». Это было одно изъ первыхъ въ Петербургѣ «публич-
ныхъ выступленій» альтруистически настроенной молодежи
семидесятыхъ годовъ. Демонстрація эта имѣла цѣлью по-
чтить память всѣхъ участниковъ освободительнаго движенія,
павшихъ въ борьбѣ съ абсолютизмомъ. Главнымъ иниціато-
ромъ и участникомъ этой демонстраціи былъ Г. В. Плеха- »
новъ, сыгравшій впослѣдствіи такую крупную роль въ дѣлѣ
созданія русской соціалъ-демократіи.
Напомнимъ здѣсь необычайную суровость приговора надъ
тѣми изъ участниковъ этой демонстраціи, которые были за-
хвачены: 10 человѣкъ изъ нихъ были присуждены къ ссылкѣ
на поселеніе въ Сибирь, а 5 человѣкъ отправлены въ каторж-
ныя работы. Многимъ, вѣроятно, извѣстенъ отзывъ объ
ятомъ приговорѣ профессора Туна.
Во второй разъ Казанская площадь становится мѣстомъ
значительной демонстраціи въ 1897 году. На описаніи этой
демонстраціи, какъ вызванной трагической смертью М. Ф.
Вѣтровой, мы и остановимся въ этой главѣ.
4 марта 1897 года,—говорится въ указанной нами бро- .
шюрѣ, —около полудня, Казанская площадь въ Петербургѣ
представляла весьма необычное зрѣлище. Все пространство
передъ соборомъ, замыкающееся колонадой, «было сплошь
залито тысячной толпой». Прилегающая къ собору часть
Казанской улицы также была запружена народомъ. Нако-
нецъ, толпа «густыми шпалерами стояла на тротуарѣ, про-
тивъ собора, по другой сторонѣ Невскаго проспекта».
Глаза всѣхъ собравшихся были устремлены на паперть
собора. Проѣзжавшіе мимои «извозчики останавливались и при-
вставали на козлахъ, чтобы лучше видѣть. На пьедесталахъ
памятниковъ Барклая и Кутузова тоже чернѣли фигуры взо-
бравшихся туда зрителей».
Можно было подумать, что въ соборѣ происходитъ тор-
жественное богослуженіе, съ участіемъ митрополита, въ при-
— 332 —
сутствіи высокопоставленныхъ особъ... «И только одинъ,
уголъ картины направлялъ догадки въ другую сторону: надъ,
сплошнымъ моремъ головъ правильной цѣпью возвышались
конныя фигуры двухъ сотенъ жандармовъ», и эта цѣпь,
какъ-то загадочно и вмѣстѣ зловѣще маневрировала, пере-
двигаясь то вправо, то влѣво.
Усиленные наряды полиціи точно также указывали на.
особый характеръ торжества...—Въ чемъ дѣло?—съ любо-
пытствомъ и тревогой спрашивали петербуржцы, случайно
попавшіе на площадь. Участники демонстраціи спѣшили удо-
влетворить ихъ любопытство.
Нѣсколько дней передъ этимъ по Петербургу разнеслась
вѣсть о темномъ и страшномъ фактѣ смерти слушательницы
высшихъ женскихъ курсовъ М. Ф. Вѣтровой, сжегшей себя
въ казематѣ Петропавловской крѣпости. Взволнованная мо-
лодежь рѣшила хоть чѣмъ-нибудь почтить память покой-
ной. Рѣшено было отслужить панихиду въ Казанскомъ соборѣ.
И вотъ, съ утра 4-го марта группы молодежи обоего пола
начали направляться въ Казанскій соборъ. Это-то обстоя-
тельство и всполошило полицію и жандармерію. Да и какъ
было не всполошиться: нѣсколько сотъ студентовъ и курси-
стокъ рѣшили помолиться, отслужить панихиду!
Молодежь, по наивности, очевидно и не подозрѣвала, что
у насъ, въ православной Россіи при старомъ режимѣ даже
на молитву, даже на панихиду необходимо было получить
особое разрѣшеніе полицейскаго участка.
Молодежь, очевидно, не знала, что у насъ, на «святой
Руси», можно было молиться, можно было служить панихиды
только по тѣмъ людямъ, которые при жизни успѣли заслу-
жить благоволеніе полиціи. Что-же касается лицъ, которыя
на административномъ жаргонѣ были извѣстны какъ «нѳбла-
гонамѣренныя» и «неблагонадежныя», то о таковыхъ мо-
литься и служить панихиды у насъ въ то время строжайше
воспрещалось.
Я помню, напримѣръ, какъ въ Поволжьѣ, послѣ смерти
Казанскій соборъ и его площадь.

335 —
Николая Гавриловича Чернышевскаго, какъ извѣстно, умер-
шаго въ Саратовѣ, священники категорически отказывались
служить панихиды «по рабѣ божіемъ Николаѣ». Конечно,
можно негодовать на нихъ за подобное проявленіе малодушія,
но съ другой стороны нельзя забывать о той суровости, съ
которой въ то время карались у насъ священники за уча-
стіе въ подобнаго рода панихидахъ: обыкновенно, ихъ ожи-
дала немедленная же ссылка и заточеніе въ смрадныхъ
монастырскихъ тюрмахъ, Соловецкой или Суздальской.
Прошу у читателя извиненія за невольное отступленіе и
продолжаю разсказъ.
Итакъ, духовенство Казанскаго собора, подъ вліяніемъ и
давленіемъ полиціи, отказалось служить панихиду «по рабѣ
божіей Маріи». Молодежь начала выходить изъ собора. Сту-
денты и курсистки, съ вѣнками въ рукахъ, неся ихъ высоко
надъ головами, спускались съ паперти.
Насколько невинна въ политическомъ отношеніи была
вся эта демонстрація, можно, между прочимъ, судить по тѣмъ
надписямъ, которыя виднѣлись на вѣнкахъ. Едва-ли не са-
мой яркой являлась надпись, гласившая: «отъ товарищей по
убѣжденіямъ». И только! Да, но то было, время, когда «за
убѣжденія», кот’орыя признавались бюрократіей вредными,,
людей ссылали административнымъ порядкомъ въ Архангель-
скія тундры и въ Сибирскія дебри...
Вотъ «кто-то запѣлъ вѣчную память, другіе подхватили и,
какъ всегда въ минуты повышеннаго настроенія, въ одинъ
мигъ создался согласный хоръ и стройное пѣніе зазвучало
по улицѣ подъ открытымъ, яснымъ небомъ. Молодежь двину-
лась по Казанской улицѣ». Но... ей пришлось идти очень не-
долго: налетѣли конные городовые, жандармы и спустя какіе-
нибудь полчаса участниковъ демонстраціи переписывали уже
въ Казанской части.
Толпа, бывшая на площади, на Невскомъ и на Казан-
ской улицѣ разошлась, «волнуясь и толкуя на разные лады
о причинахъ демонстраціи».
— 336 —
II.
Свидѣтельство князя Мещерскаго.
Загадочная и трагическая смерть М. Ф. Вѣтровой вызвала
-не мало слуховъ и толковъ въ разныхъ слояхъ петербург-
скаго общества. Демонстрація на Казанской площади, быв-
шая 4 марта 1897 года, еще болѣе, разумѣется, способство-
вала возникновенію и распространенію всевозможныхъ слу-
ховъ, разсказовъ, пересудовъ.
Тѣмъ не менѣе, однако, русская печать хранила строгое
и полное молчаніе какъ объ этой смерти, такъ и объ этой
демонстраціи. Со стороны можно было подумать, что всѣ
слухи и толки, вызванные этими событіями, не доходили до
редакцій русскихъ газетъ и журналовъ.
Само собой понятно, что это молчаніе печати было не-
вольное, вынужденное. Русскому обществу было прекрасно
извѣстно, что печать въ то время не имѣла права касаться
дѣятельности жандармовъ и охраны, что наши газеты и
журналы не могли ничего сообщать изъ того, что творилось
за толстыми стѣнами Петропавловской крѣпости.
Но въ то самое время, когда вся печать и въ томъ
числѣ даже наиболѣе либеральные органы, хранили полное
молчаніе о смерти М. Ф. Вѣтровой—объ этомъ вдругъ заго-
ворилъ... князь Мещерскій въ своемъ «Гражданинѣ». Очеред-
ной «дневникъ» свой отъ 9-го марта онъ всецѣло посвящаетъ
-загадочной исторіи, которая взволновала учащуюся молодежь
и интеллигенцію и въ то же время, какъ можно видѣть изъ
•его словъ,—заинтересовала и самыя верхушки петербург-
скаго общества
Относительно цѣли, которую преслѣдовалъ редакторъ
«Гражданина», выступая со своей статьей по столь щекот-
ливому вопросу, догадаться весьма нетрудно: всегдашній
прислужникъ высшей бюрократіи, онъ силился во что бы ни
— 337 —
стало оправдать дѣйствія властей относительно «какой-то
арестантки», молодой дѣвушки, погибшей въ Трубецкомъ
бастіонѣ. Онъ выражаетъ свое негодованіе по поводу тѣхъ
тревожныхъ слуховъ, которые распространялись въ обществѣ
объ этой темной исторіи и которые доходили до него «со
всѣхъ сторонъ».
Негодуя по поводу ходившихъ въ обществѣ слуховъ и
«тысячи разсказовъ одинъ фантастичнѣе другого, одинъ
лживѣе другого», которые, по его мнѣнію, распускались не
иначе, какъ «съ затаенною цѣлью смущать и волновать легко-
вѣрные умы»,—князь Мещерскій изо всѣхъ силъ старается
увѣрить своихъ читателей, во-первыхъ въ томъ, что сидѣвшая
въ заключеніи арестантка сама покончила свою жизнь самоубій-
ствомъ, а во-вторыхъ, въ томъ, что сидя въ тюрьмѣ, она поль-
зовалась всевозможными облегченіями, что начальство отно-
силось къ ней съ полнымъ участіемъ и т. д.
Статья князя Мещерскаго является весьма важнымъ до-
кументомъ въ дѣлѣ выясненія характера той драмы, которая
разыгралась въ 1897 году въ одномъ изъ казематовъ Тру-
бецкого бастіона. Поэтому мы считаемъ необходимымъ при-
вести ее здѣсь цѣликомъ, безъ всякихъ измѣненій, тѣмъ бо-
лѣе, что это была единственная статья въ легальной
русской печати, посвященная, выясненію таинственной
катастрофы, жертвой которой сдѣлалась М. Ф. Вѣтрова.
Прошу читателя вооружиться терпѣніемъ и внимательно про-
честь хитро-сплетенныя разсужденія редактора «Гражданина»,
съ помощью которыхъ онъ старается затушевать всю эту
темную исторію и увѣрить всѣхъ въ томъ, что тутъ мы
имѣемъ дѣло съ простымъ самоубійствомъ, вызваннымъ ка-
кимъ-то непонятнымъ психозомъ молодой узницы. Все это
продѣлывается, конечно, для того, чтобы во что бы то ни
стало обѣлить тѣхъ лицъ, на которыхъ невольно падаетъ
отвѣтственность за смерть молодой дѣвушки. Вотъ эта
статья.
22
— 338 —
«Слышу со всѣхъ сторонъ*) толки о какой-то арестанткѣ
умершей въ заключеніи отъ самоубійства. 'Кончился срокъ
ея заключенія; къ ней допускались для свиданія знакомые,
приносившіе ей книги для чтенія; для вечернихъ чтеній ей
давали лампу съ керосиномъ. Все это свидѣтельствовало, что
содержаніе ея было по возможности облегчено всѣми про-
явленіями къ ней участія, и ровно ничего не могло извнѣ
давать ей повода искать трагическаго разсчета съ жизнью.
«Что произошло въ ея духовномъ мірѣ—осталось тайною,
открытою одному Богу, но фактъ тотъ, что она прибѣгла для
самоубійства къ самой ужасной смерти, къ самосожженію по-
средствомъ керосина. Едва она зажглась, какъ она-же стала
кричать и звать помощь; помощь явилась, но увы, двухъ-
трехъ минутъ было достаточно, чтобы керосинъ совершилъ
свое ужасное дѣйство, и прибывшіе немедленно врачи могли
только констатировать безнадежность ея состоянія.
«Тѣмъ не менѣе, она прожила еще сутки. И вотъ эти-то
сутки были замѣчательною минутою въ жизни этой несчаст-
ной женщины. Несмотря на ужасныя страданія, она пришла
въ полное владѣніе собою и какъ бы погрузилась, предо-
ставленная самой себѣ, въ глубокое и долгое размышленіе
съ собою, съ своей совѣстью и съ своимъ прошлымъ. По-
томъ она вдругъ вышла изъ этого долгаго душевнаго сосре-
доточенія, съ лица ея какъ будто сошли всякіе слѣды тѣ-
лесной и душевной муки, глаза ея точно завидѣли что-то
свѣтлое, и она позвала священника.
«Священникъ немедленно явился, и какъ долга была ея
первая исповѣдь, глухая и тайная, исповѣдь разума передъ
совѣстью, такъ долга была исповѣдь ея предъ священникомъ.
Все чѣмъ страдала ея душа въ жизни, все, чѣмъ она грѣ-
шила передъ Богомъ, все, чѣмъ она считала себя виновною
передъ Богомъ и людьми, она отчетливо и съ изумительнымъ
умиленіемъ излила передъ исповѣдникомъ, ее внимательно и
’) Курсивъ вездѣ нашъ.
— 339 —
съ любовью выслушавшимъ, и затѣмъ она причастилась св.
Тайнъ и умерла, благословляя Бога, въ послѣднюю минуту
явившаго ей Свое Отеческое милосердіе.
«Вотъ весь фактъ, какъ это было на самомъ дѣлѣ. И
изъ этого факта сдѣлали тысячи разсказовъ, одинъ фанта-
стичнѣе другого, одинъ лживѣе другого—съ затаенною цѣлью,
очевидно, смущать и волновать легковѣрные умы. Какъ я
сказалъ, самое интересное это тѣ послѣднія сутки этой не-
счастной женщины, когда подъ мукою чистыхъ страданій
она взывала умиравшею и заблуждавшеюся душою къ Богу,
и Богъ такъ чудесно ей послалъ Ангела мирна и. наставника
души, содѣлавшаго изъ ея агоніи свѣтлый переходъ къ
Богу» *).
И такъ, чтобы установить тотъ фактъ, что умершая въ
Петропавловской крѣпости «арестантка» дѣйствительно по-
кончила самоубійствомъ, и что въ послѣднія минуты своей
жизни она никого не обвиняла въ своей гибели, князь Ме-
щерскій принужденъ былъ сослаться... на предсмертную испо-
вѣдь безвременно погибшей дѣвушки предъ священникомъ.
Онъ такъ подробно, съ такими деталями описываетъ эту
исповѣдь, что, право, можно подумать, что ему [пришлось
лично присутствовать при ней.
Но такъ какъ подобное предположеніе невозможно, ко-
нечно, допустить, то поэтому невольно является вопросъ: отъ
кого-же почтенный публицистъ могъ почерпнуть свои свѣдѣ-
нія о томъ, что именно происходило на исповѣди умиравшей
узницы? Отъ кого онъ могъ узнать, что было высказано мо-
лодой дѣвушкой, сводившей счеты съ жизнью? Жандармы,,
которые болѣе всего были заинтересованы въ появленіи
статьи князя Мещерскаго, освѣщавшей извѣстнымъ образомъ
все это событіе, [не могли, разумѣется, сообщить ему ника-
кихъ подробностей объ исповѣди, такъ какъ послѣдняя,—
какъ всѣмъ извѣстно,—происходитъ всегда безъ свидѣтелей,
*) «Гражданинъ», 1897 г., № 20. «Дневники».
22*
— 340 —
съ глазу на глазъ со священникомъ, который обязывается
строго и свято хранить тайну исповѣди.
Въ виду этого было бы крайне желательно, чтобы
редакторъ «Гражданина», въ интересахъ исторической
истины, нашелъ возможнымъ хотя заднимъ числомъ разъ-
яснить то недоумѣніе, которое невольно вызываетъ его сви-
дѣтельство по дѣлу загадочной смерти слушательницы выс-
і шихъ женскихъ курсовъ М. Ф. Вѣтровой. Онъ нравственно
обязанъ сдѣлать это, и всякое уклоненіе его отъ подобныхъ
разъясненій неизбѣжно должно отразиться на его репутаціи
какъ журналиста.
Молчаніе всей печати, кромѣ «Гражданина», еще болѣе,
конечно, способствовало распространенію всевозможныхъ слу-
ховъ и предположеній. Между прочимъ, прошелъ слухъ, что
гибель молодой дѣвушки обратила на себя вниманіе Зимняго
дворца, что тамъ заинтересовались печальной судьбой не-
счастной узницы.
Увѣряли даже, что одно весьма высокопоставленное лицо «по-
желало взять слѣдствіе по этому дѣлу въ свои руки и что будто
> А.^Ф. Кони поручено собрать матеріалы». Эти слухи, какъ
и слѣдовало ожидать, не подтвердились. Но судя по тому,
что дѣло Вѣтровой такъ и заглохло въ тюремныхъ стѣнахъ,
такъ и не всплыло на свѣтъ Божій, можно сдѣлать заключе-
ніе, что высшія сферы вполнѣ успокоились относительно ха-
рактера этой темной исторіи, не найдя основаній для судеб-
наго разслѣдованія. Очень возможно, что такому успокоенію
немало поспособствовала только что приведенная нами статья
князя Мещерскаго. Не слѣдуетъ забывать, что въ то время
«Гражданинъ» пользовался большимъ престижемъ въ высшихъ
сферахъ и къ слову князя Мещерскаго внимательно прислу-
шивались.
Конечно, можно допустить и другое предположеніе, а имен-
но, что ближайшее знакомство съ причинами, вызвавшими
трагическую смерть молодой дѣвушки, обнаружило такія ком-
прометирующія дѣйствія тѣхъ или иныхъ должностныхъ лицъ,
Петропавловская крѣпость во время сѣвернаго сіянія.
— 343 —
что было признано болѣе удобнымъ скрыть отъ общества
всю эту печальную исторію, замолчать ее...
Какъ бы то ни было, но высшія сферы, повидимому,
•очень скоро успокоились и дѣло Вѣтровой было сдано въ
архивъ и забыто самымъ основательнымъ образомъ. Но исто-
рія, намъ кажется, должна сохранить память о драмѣ, разы-
гравшейся 12-го февраля 1897 года въ одномъ изъ казема- »
товъ Трубецкого бастіона, и насколько возможно выяснить
•ея истинный характеръ.
III.
Темное дѣло.
М. Ф. Вѣтрова умерла 12-го февраля. Но объ этой смерти
знали только стерегшіе ее тюремщики. 28-го февраля, слѣдо-
вательно, спустя шестнадцать дней послѣ смерти молодой
дѣвушки, одна изъ ея знакомыхъ пришла въ департаментъ
полиціи, чтобы справиться о ней. Знакомую принялъ вице-
директоръ департамента полиціи г. 3—скій, который—по увѣ-
ренію авторовъ брошюры—объявилъ ей:
— «Съ бѣдняжкой Вѣтровой случилось несчастіе: она
вылила на себя зажженный керосинъ черезъ нѣсколько ми-
нутъ послѣ того, какъ внесшій лампу жандармъ вышелъ изъ
камеры... Она не вынесла сильныхъ страданій, такъ какъ
раны на животѣ были слишкомъ глубоки»...
При этомъ г. 3—скій увѣрялъ, что «Вѣтровой ничего
•серьезнаго не грозило: самое большее—ее бы выслали на
родину, къ матери».
Нѣсколько позднѣе, «когда въ обществѣ особенно упорно
стали ходить слухи объ изнасилованіи М. Ф.» на запросъ
объ этомъ, г. 3—скій отвѣчалъ:—«Ничего подобнаго не было,
а въ послѣднее время Вѣтрова страдала галлюцинаціями
изнасилованія»...
— 344 —
Насколько точно были переданы брошюрой слова
г. 3—скаго, мы, разумѣется, не знаемъ, и всю отвѣтствен-
ность въ этомъ случаѣ всецѣло возлагаемъ на авторовъ
брошюры, посвященной памяти Вѣтровой. Но такъ какъ
г. 3—скій айвъ, то, конечно, онъ можетъ внести всѣ тѣ
поправки, которыя сочтетъ нужнымъ сдѣлать для возстанов-
ленія истины, если бы она оказалась нарушенной авторами
брошюры.
Какъ ни какъ, а «темное дѣло совершилось, но мы даже
ничего не знаемъ о немъ, ничего хоть сколько-нибудь досто-
вѣрнаго»,—писали друзія погибшей спустя годъ послѣ ея
трагической кончины.
Увѣренія князя Мещерскаго о снисхожденіяхъ, которыя
будто бы оказывались М. Ф. Вѣтровой въ крѣпости—едва-
ли соотвѣтствуютъ.дѣйствительности. Въ этомъ, между про-
чимъ, можно убѣдиться изъ 'Слѣдующихъ фактовъ, приводи-
мыхъ въ той же брошюрѣ. «Около 6-го января, еще въ домѣ
предварительнаго заключенія Вѣтрову посѣтила пріѣхав-
шая съ родины ея ^сестра, и жандармы сказали ей, что
М. Ф. скоро освободятъ и что поэтому она можетъ спокойно
ѣхать домой...»
Между тѣмъ, спустя двѣ недѣли псслѣ этого, Вѣтрову пере-
водятъ въ крѣпость. Невольно является вопросъ: что-же, мо-
жетъ быть, обнаружились какія-нибудь новыя данныя, уси-
ливавшія виновность заключенной? Но это предположеніе
падаетъ само собою въ виду приведеннаго выше категориче-
скаго заявленія вице-директора департамента о томъ, что
М. Ф. Вѣтровой ничего серьезнаго не грозило.
Такимъ образомъ причина перевода въ крѣпость, стало
быть, была иная. Въ крѣпости Вѣтрова была заключена «въ
сырую, полутемную камеру подвальнаго (?) этажа *), съ
окномъ у самаго потолка. Ей запретили всякую переписку».
*) Вѣроятно, рѣчь идетъ о нижнемъ этажѣ Трубецкаго бастіона.
— 345 —
На просьбу одной знакомой о свиданіи съ ней прокуроръ-
отвѣчалъ по телефону рѣшительнымъ отказомъ.
«Обстановка, устроенная для М. Ф. въ крѣпости,—по
словамъ авторовъ брошюры,—имѣла опредѣленную цѣль.
«Опасной преступницы» въ ней не видѣли; не изоляція,
стало быть, ея, какъ таковой, имѣлась въ виду. Что же-
тогда? Очевидно, устрашеніе, запугиваніе крѣпостью, одно
названіе которой на многихъ дѣйствуетъ подавляющимъ обра-
зомъ, побужденіе къ показаніямъ на знакомыхъ».
«И мы, пожалуй,—заявляютъ друзья погибшей,—согла-
сились бы видѣть именно въ этихъ «внѣшнихъ причинахъ»
причину смерти, т. е. въ данномъ случаѣ—самосожженіе
М, Ф. Но помимо слуховъ, разошедшихся по городу, насъ
останавливаютъ еще самыя показанія нашихъ единственныхъ
источниковъ. 3—скій объяснилъ все несчастіемъ, т. е.
случайностью, а Мещерскій пишетъ уже о самосожженіи.
Оба, кажется, изъ такихъ, что могли бы быть хорошо освѣ-
домлены—откуда же это разногласіе?»
Въ самомъ дѣлѣ, если дѣйствительно это было только-
«несчастіе»—то въ такомъ случаѣ жандармамъ нечего было
скрывать. «Зачѣмъ имъ было утаивать смерть молодой дѣ-
вушки? Зачѣмъ было молчать о ней въ продолженіе цѣлыхъ
двухъ недѣль? Зачѣмъ было въ продолженіе этихъ двухъ
недѣль лгать и обманывать знакомыхъ ея, принимать отъ
нихъ деньги и книги для передачи будто живой еще М. Ф.?
А между тѣмъ это дѣлалось».
Съ другой стороны, если это было «самубійство», то вѣдь
жандармы могли быть и не виноваты въ немъ, по крайней
мѣрѣ прямо, и непосредственно. О нѣкоторыхъ самоубій-
ствахъ, происходившихъ въ тюрьмѣ, немедленно же извѣ-
щали,—какъ, напримѣръ, о самоубійствѣ Малюги въ 1894 г.
Почему же на этотъ разъ молчаніе хранилось въ теченіе
двухъ недѣль?
Въ словахъ г. 3—скаго «содержится какъ бы кивокъ
на мелкаго служащаго—на жандарма», по уходѣ котораго-
— 346 —
тотчасъ же произошло «несчастіе». «Съ другой стороны,
онъ же успокаиваетъ, что никакого изнасилованія не было,
а были, дескать, однѣ галлюцинаціи. По городу распростра-
няются слухи объ изнасилованіи, а у заключенной происхо-
дятъ галлюцинаціи изнасилованія»... Не забудьте, что М. Ф.
такъ старательно отрѣзали отъ всякихъ сношеній съ живы-
ми людьми, отъ всякаго общенія съ «волей», что «она уже
двѣ недѣли была трупомъ, а никто въ городѣ этого и не
подозрѣвалъ».
Спрашивается: какъ могли при подобныхъ условіяхъ гал-
люцинаціи заключенной вызывать соотвѣтствующіе слухи?
Необходимо замѣтить, что «сосѣдки ея по камерамъ ни о
какихъ галлюцинаціяхъ не слыхали, а вотъ крики и стоны
6-го февраля слышали»...
По словамъ авторовъ брошюры, «нѣкоторые изъ проку-
роровъ говорили, что на допросахъ М. Ф. все время вела
себя спокойно—никакого душевнаго разстройства не обна-
руживала».
До самыхъ послѣднихъ дней она вела дневникъ, занося
въ него всѣ свои впечатлѣнія. Этотъ дневникъ, послѣ ея
смерти, былъ возвращенъ ея матери. Въ дневникѣ нѣтъ ни
признаковъ душевной болѣзни, ни жалобъ на жандармовъ.
Но въ немъ не хватаетъ послѣднихъ листовъ, которые, оче-
видно, были кѣмъ-то вырваны...
«Мы передаемъ всѣ эти факты, -говорятъ друзья М. Ф.
въ своей брошюрѣ,—не рѣшаясь дѣлать изъ нихъ опредѣ-
леннаго вывода; но что эти факты неуспокоительнаго свой-
ства—это, кажется, ясно».
Изъ той-же брошюры мы узнаемъ, что у М. Ф. Вѣтровой
были знакомые въ Петербургѣ, которые добивались свиданія
съ нею. Такимъ образомъ, если допустить, что она умерла
отъ самоубійства, то невольно является вопросъ: почему
было не пустить кого нибудь изъ ея знакомыхъ на свиданіе
съ ней, хотя бы въ послѣднія минуты жизни? «Зачѣмъ
было держать ее умирающую въ крѣпости, гдѣ больницы
— 347 —
нѣтъ, а если только грязныя, зараженныя камеры, особенно
опасныя для покрытаго язвами обжоговъ тѣла? Какъ было
не перевести ее въ больницу хотя бы дома предварительнаго
заключенія»?
Быть можетъ всѣ эти недоразумѣнія могли бы разъ-
яснить тѣ врачи, которые, по увѣренію князя Мещер-
скаго, немедленно же явились на помощь М. Ф. Вѣтровой,
какъ только разразилась катастрофа. Ихъ показанія, ихъ
разсказъ о послѣднихъ дняхъ жизни молодой узницы могъ
бы пролить много свѣта на эту темную исторію и положить
конецъ всѣмъ сомнѣніямъ, догадкамъ и подозрѣніямъ.
Въ виду этого мы позволяемъ себѣ обратиться къ ли-
цамъ, располагающимъ свѣдѣніями, которыя могли бы спо-
собствовать разъясненію загадочной исторіи смерти М. Ф.
Вѣтровой. съ покорнѣйшей просьбой подѣлиться въ печати
•(или же съ авторомъ настоящаго очерка *) своими свѣ-
дѣніями.
Самоубійства политическихъ заключенныхъ въ русскихъ
тюрьмахъ и крѣпостяхъ, какъ извѣстно, происходятъ до-
вольно часто. Никакія мѣры, принимаемыя тюремной адми-
нистраціей, никакой надзоръ не въ состояніи помѣшать
заключенному такъ или иначе покончить свое подневольное
существованіе, которое почему нибудь обратилось для него
въ невыносимую муку. Самые способы самоубійствъ весьма
разнообразны.
Сидѣвшая въ старой Шлиссельбургской тюрьмѣ париж-
ская студентка Софія Гинцбургъ, въ 1891 году покончила са-
моубійствомъ, перерѣзавъ себѣ артеріи—по одному варіанту—
ножницами, по другому—осколками разбитаго стекла. Но
едва-ли не чаще всего заключенные, рѣшившись умереть, при-
бѣгаютъ къ содѣйствію петли, которую приготовляютъ обык-
новенно изъ полотенца или другого бѣлья.
Случаи самоубійства чрезъ самосожженіе являются.весьма
х) По адресу: С.-Петербургъ, Введенская, 17.
— 348 —
рѣдкими въ нашей тюремной хроникѣ. Въ этомъ отношеніи
наибольшей извѣстностью пользуется случай съ однимъ изъ
видныхъ дѣятелей партіи «Народной Воли», М. Ф. Грачев-
скимъ, который, сидя въ Шлиссельбургѣ, сжегъ себя, облив-
шись керосиномъ изъ лампы. Обгорѣвши со всѣхъ сторонъ,
онъ умеръ медленной смертью въ страшныхъ мученіяхъ.
Психологія Грачевскаго, Гинцбургъ и другихъ шлиссель-
буржцевъ, покончившихъ свое существованіе во время
заключенія, вполнѣ понятна. Продолжительное долголѣтнее
заключеніе, въ связи съ строгимъ тюремнымъ режимомъ, раз-
строивъ ихъ здоровье, расшатавъ ихъ нервную систему, въ
значительной степени, конечно, подготовило роковую развязку.
А главное—впереди для нихъ не виднѣлось ни одного луча
надежды на улучшеніе ихъ участи, на избавленіе отъ тяж-
кой неволи, соединенной съ лишеніями, оскорбленіями, стра-
даніями всякаго рода.
Совершенно въ другомъ плооженіи находилась М. Ф.
Вѣтрова. По компетентному увѣренію князя Мещерскаго,
«срокъ ея заключенія уже кончился», и такимъ образомъ
она была наканунѣ освобожденія. Что же могло заставить
ее покончить свое существованіе въ тотъ самый моментъ,
когда тюремные двери должны были раскрыться предъ нею
и она должна была выйти на свободу, вернуться къ своимъ
роднымъ и друзьямъ, которые ее любили и уважали?..
Само собою ясно, конечно, что для этого должны были,
существовать важныя и серьезныя причины.
IV.
Жертва стараго режима.
М. Ф. Вѣтрова родилась въ 1870 году, въ Черниговской
губерніи. Она была незаконной дочерью крестьянки малоросски
и одного барина, по профессіи нотаріуса. Повидимому, отецъ
— 349 —
бросилъ и мать и ребенка, нисколько не интересуясь ихъ
дальнѣйшею судьбою.
Оставленная на произволъ судьбы, женщина, съ ребен-
комъ на рукахъ, терпѣла страшную нужду. Это вынудило ее
отдать дѣвочку въ сиротскій домъ. Начальница сиротскаго
дома, добрая, интеллигентная женщина, горячо любившая
дѣтей, сразу обратила вниманіе на живую, впечатлительную
и способную дѣвуіпку. Впослѣдствіи она дала ей возможность
стать на свои ноги, опредѣливъ въ черниговскую женскую
гимназію, гдѣ И. Ф, и окончила курсъ въ 1888 году.
Съ 14 лѣтъ ей «пришлось уже вести самостоятельную и
трудовую жизнь въ полномъ смыслѣ этого слова. Еще гим-
назисткой приходилось и самой учиться и давать уроки, а
на лѣто уѣзжать на кондиціи, чтобы запастись кое-какими
грошами на зиму. Такая жизнь очень скоро изъ дѣвочки-
подростка сдѣлала почти взрослаго человѣка».
Подобныя условія жизни способствовали тому, что М. Ф.
очень рано привыкла вдумчиво относиться ко всему окружа-
ющему. «Уже тогда любознательный умъ дѣвочки не доволь-
ствовался одной школьной мудростью, и въ свободное время
она жадно набрасывается на книги, какія попадаются въ руки,
читаетъ русскихъ и иностранныхъ классиковъ и проч. От-
ношеніе къ прочитанному удивляетъ своей сознательностью
для 14-тилѣтней дѣвочки». Въ своемъ дневникѣ она часто из-
лагаетъ содержаніе наиболѣе понравившагося ей романа и
тутъ же высказываетъ свое мнѣніе о выведенныхъ въ немъ
типахъ и о главной основной идеѣ произведенія. Не мало
пришлось ей пережить за время пребыванія въ гимназіи,
не мало перенести разнаго рода обидъ, но никогда ни тѣни
озлобленія не проглядываетъ въ ея запискахъ, а между тѣмъ
она все чувствуетъ глубоко и сильно.
Съ раннихъ лѣтъ въ ея головѣ зарождаются мысли о
томъ, какъ бы не даромъ прожить жизнь, мысли о пользѣ и
благѣ людей. Эти мысли преслѣдуютъ 15-тилѣтнюю дѣвочку,
волнуютъ и занимаютъ ее.
— 350 —
И вотъ она рѣшаетъ быть народной учительницей. Въ
1889 году ей удается получить мѣсто учительницы. Она очень
много читаетъ, упорно работаетъ надъ своимъ образованіемъ,
ведетъ дневникъ, дѣлаетъ массу выписокъ изъ лучшихъ ав-
торовъ—русскихъ и иностранныхъ.
Но чѣмъ больше она занимается, тѣмъ все болѣе и болѣе
она сознаетъ крайнюю недостаточность гимназическаго обра-
зованія, недостаточность научной подготовки для той дѣятель-
ности на пользу народа, о которой она мечтала. Тогда она
рѣшаетъ ѣхать въ Петербургъ, чтобы поступить на высшіе
женскіе курсы.
Это и удается ей въ 1894 году. Мы уже упоминали выше,
что попавши въ Петербургъ, молодая дѣвушка начинаетъ съ
жаромъ работать надъ своимъ образованіемъ и развитіемъ.
Въ то же время она обнаруживаетъ горячій интересъ къ
общественной жизни, чутко прислушивается ко всѣмъ про-
явленіямъ идейной борьбы, которая происходила въ то время
въ русскомъ обществѣ, сочувственно относясь ко всякому
начинанію, ставившему своею цѣлью служеніе народу и его'
интересамъ.
Какъ разъ въ это время въ Петербургѣ велась дѣятель-
ная, хотя и совершенно мирная пропаганда среди рабочихъ,
имѣвшая цѣлью развить и пробудить ихъ политическое со-
знаніе, чтобы въ будущемъ дать имъ возможность организо-
ваться для отпора той эксплоатаціи, которой они подвер-
гаются. Устраивались стачки, велась агитація, заводились
тайныя типографіи, издававшія брошюры и листки на темы,
которыхъ лишена была возможности касаться легальная пе-
чать того времени. Вотъ та работа, за которой застала М. Ф.
петербургскіе кружки молодежи.
Авторъ брошюры задается вопросомъ: удалось-ли молодой
дѣвушкѣ принять въ этой работѣ сколько-нибудь значитель-
ное участіе? И отвѣчаетъ на этотъ вопросъ отрицательно,
основываясь, между прочимъ, и на словахъ г. 3—скаго о.
— 351 —
грозившемъ М. Ф. Вѣтровой наказаніи: «очевидно, что даже
въ глазахъ жандармовъ «вина» ея была не велика».
Это, конечно, отнюдь не помѣшало тѣмъ же жандармамъ
арестовать М. Ф. Вѣтрову. Въ ночь съ 21-го на 22-е ноября
1896 года она была арестована и заключена въ домъ пред-
варительнаго заключенія. Затѣмъ 22-го января 1897 года,
«черезъ двѣ недѣли послѣ обѣщанія выпустить на волю»,
ее вдругъ почему-то переводятъ въ Петропавловскую крѣ-
пость.
Здѣсь ее держатъ зачѣмъ-то еще три недѣли, а затѣмъ
происходитъ та страшная трагедія, слухи о которой ударили
по нервамъ и взволновали даже чиновный, всегда холодный
и сдержанный Петербургъ.
Издавая ко дню первой годовщины смерти М. Ф. ея днев-
никъ и біографію, друзья ея писали: «Изъ печатаемаго нами
дневника М. Ф. читатель познакомится съ ея нѣжной, какъ
бы трепещущей, ищущей душой»... И далѣе: «Пусть чита-
тели познакомятся съ духовнымъ обликомъ этой кроткой,,
ищущей дѣвушки. Пусть читатель самъ заключаетъ изъ
фактовъ ея жизни и ея собственныхъ словъ, что это была
за преступница—эта кроткая, нѣжная дѣвушка».
Была-ли она революціонеркой? спрашиваетъ біографъ М.
Ф. Вѣтровой. «Революціонное-ли дѣло привело ее въ тюрьму?
Да, если она попала туда не за одни «знакомства», и если
слѣдуетъ у насъ называть этимъ именемъ то, что въ двухъ
шагахъ къ западу отъ нашей границы совершается открыто,
гласно, невозбранно, подъ сѣнью закона...»
Для выясненія вопроса о тѣхъ стремленіяхъ, которыя
одушевляли молодую дѣвушку, о томъ настроеніи, подъ влія-
ніемъ котораго она находилась, живя въ Петербургѣ, мы
имѣемъ въ своихъ рукахъ очень цѣнный документъ: ея письмо
къ профессору высшихъ женскихъ курсовъ Н. А. Котлярев-
скому. Въ виду того, что это письмо является чрезвычайно-
характернымъ для личности курсистки Вѣтровой, мы приво-
— 352 —
димъ его здѣсь цѣликомъ, безъ всякихъ измѣненій, и думаемъ,
что читатель не посѣтуетъ на насъ за это. *) Вотъ оно:
«Простите великодушно, Несторъ Александровичъ, если мое
письмо огорчитъ васъ, или если оно покажется совершенно
неумѣстнымъ и страннымъ. Дѣло въ томъ, что я считаю
своимъ догомъ высказать вамъ свои мысли по поводу вашихъ
лекцій и именно потому, что вы дали на это право своей
первой лекціей. Дѣло въ томъ, что еслибы я не чувствовала
къ вамъ уваженія и не видѣла въ васъ искренняго желанія
быть намъ дѣйствительно полезнымъ, я бы просто на просто
оставила посѣщать ваши лекціи, какъ оставила другихъ (про-
фессоровъ), лекціи коихъ казались мнѣ мало удовлетворяющими.
Итакъ, я передамъ вамъ то, что я чувствовала все время
относительно вашихъ лекцій. Для меня очень важно выяснить
себѣ, что будетъ дальше, т. е. будете ли вы продолжать въ
томъ же духѣ и дальше или нѣтъ... но объ этомъ потомъ.
«Первая ваша лекція мнѣ очень понравилась, т. е. не
лекція понравилась, такъ какъ она была только выраженіемъ
вашихъ общихъ взглядовъ, а понравились именно взгляды,
высказанные вами. Вы съ каѳедры заговорили о глубокой и
тѣсной связи науки съ жизнью, указали, что наука есть одно
изъ самыхъ существенныхъ средствъ, помогающихъ вырабо-
тать правильные взгляды на жизнь, безъ которыхъ немислима
.разумная, человѣческая жизнь. (
«Объ этомъ, конечно, долженъ былъ бы говорить каждый
профессоръ и въ этомъ собственно, казалось бы, нѣтъ никакой
заслуги, но, къ сожалѣнію, съ каѳедры чаще слишится нѣчто
совершенно иное. Однимъ словамъ послѣ вашей первой лекціи
я рѣшила непремѣнно посѣщать ваши лекціи и съ удоволь-
ствіемъ подумывала о томъ, что въ этотъ годъ я пройду подъ
вашимъ руководствомъ (конечно, я не расчитывала на ваше
руководство лично мнѣ, а всей аудиторіи) курсъ критической
*) За любезное разрѣшеніе воспользоватся этимъ письмомъ мы
приносимъ свою искреннюю благодарность Н. А. Котляревскому.
— 353 —
литературы новѣйшаго времени, о чемъ давно мечтала. За-
мѣтьте, я совершенно забываю, что вы читаете для 4-го кур-
са, тѣмъ болѣе, что ваша вступительная лекція относилась
цѣликомъ къ намъ, новичкамъ, чтобы мы не приняли науку
(знаю, что неточное выраженіе употребляю, но оно понятное)
за цѣль, такъ какъ 4-ой курсъ, конечно, является уже не
только знающимъ это, но и съ болѣе или менѣе сложившимися
убѣжденіями вообще.
«Итакъ мнѣ казалось, что вы читали для всѣхъ вообще,
а для насъ новичковъ въ частности и потому я считаю себя
въ правѣ обратиться къ вамъ теперь, какъ къ своему профес-
сору, а не профессору 4-го курса. Т. е. я даже и не какъ
къ профессору обращаюсь, а какъ къ симпатичному мнѣ учителю,
отъ котораго я ждала большаго и думаю, что смогу получить
еще, иначе я, конечно, и не обратилась бы.
«Я начала исправно посѣщать ваши лекціи. И послѣ каж-
дой лекціи мнѣ становилось какъ-то неловко и за васъ и за
себя—за свои ожиданія. Ваши лекціи (я конечно, говорю
только о себѣ) рѣшительно ничего не давали, но я все таки
исправно посѣщала ихъ, несмотря на росшее во мнѣ чувство
неловкости и даже досады. Я ждала, что вы окончите гово-
рить объ Анненковѣ и перейдете къ другимъ болѣе интерес-
нымъ, а главное болѣе существеннымъ критикамъ. Но ваша
послѣдняя лекція переполнила чашу терпѣнія: неловкость
моя смѣнилась недоумѣніемъ, а потомъ и негодованіемъ. (Про-
стите грубость, но я рѣшила: или писать искренно или, ничего
не говоря, оставить васъ въ покоѣ, какъ оставила нѣкоторыхъ
другихъ, но я въ васъ вѣрю, думаю, что это была случайность,
а потому и пишу.).
«Поставьте себя на мое мѣсто: вы исправно посѣщаете
лекціи человѣка, о которомъ слышали хорошіе отзывы и ко-
торый вамъ кажется хорошимъ, вы долго ждете и не пере-
стаете посѣщать ихъ и тогда, когда они безсодержательны
(я говорю о глубинѣ, серьезности и полезности предмета лек-
цій, а не о нихъ вообще), надѣясь, что это случайность, и
23
— 354 —
вдругъ послѣ десятка лекцій о какомъ то едва извѣстномъ
критикѣ, самъ лекторъ дѣлаетъ такое заключеніе: «И такъ,
господа, вы видите сами, что Анненковъ не имѣлъ никакого
общественнаго значенія, такъ какъ даже лучшія мѣста изъ
его произведеній, при ближайшемъ разсморѣніи, оказываются
мѣткой (артистической) стрѣльбой въ пустое мѣсто. Онъ былъ
даже вреденъ, такъ какъ его идеалъ шелъ въ разрѣзъ съ
временемъ.»
«Зачѣмъ-же вы тратили время на изученіе, а потомъ на
ознакомленіе насъ съ этой, не имѣвшей никакого значенія въ
развитіи русскаго общества, личностью? Или это неуваженіе
къ намъ? Или русское халатное отношеніе къ времени, такъ
какъ вы не только не подорожили нашимъ временемъ, но, ко-
нечно, еще болѣе и своимъ. Если вы считали необходимымъ
насъ познакомить съ Ан...., то вѣдь это съ успѣхомъ можно
было бы сдѣлать въ 2—3-хъ лекціяхъ. Спасибо вамъ хоть за
искренность, такъ какъ не подведи вы такого итога (многіе
и этого не дѣлаютъ), я бы не имѣла права высказать вамъ
все это, такъ какъ могла бы думать, что вы считаете Аннен-
кова однимъ изъ полезнѣйшихъ дѣятелей. Теперь у меня къ
вамъ просьба: напишите мнѣ нѣсколько словъ, изъ которыхъ
я бы могла узнать, чѣмъ вы руководствовались и что будетъ
дальше....
«Впрочемъ, простите мнѣ, если сдѣлала вамъ непріятность,
а я, конечно могу попросту оставить лекціи и только,—что
вы, вѣроятно, и предложите мнѣ, по крайней мѣрѣ, такъ на
вашемъ мѣстѣ поступило бы огромное большинство.
«Я слышала, что ваша спеціальность—литература ино-
странная, тамъ и область шире, хотя бы въ сферѣ легальности,
отчего вы не читали теперь? Это я пишу къ тому, чтобы вы
не сказали, что о нашихъ критикахъ: Герценѣ, Добролюбовѣ
и друг. нельзя говорить. Но вѣдь лучше геворить о талантахъ
иностранныхъ, чѣмъ о нашихъ бездарностяхъ.
«Когда я только что пріѣхала сюда, меня страшно пора-
зила бездарность нѣкоторыхъ профессоровъ, я предлагала
— 355 —
вопросъ: какъ ихъ можно слушать? и почему слушатели не
скажутъ имъ ничего. Потомъ я подумала, а теперь и убѣ-
дилась, что можно быть и способнымъ и хорошимъ и все таки
читать десятки безсодержательныхъ лекцій.
Мнѣ кажется, что нашъ долгъ заявлять свои требованія
(конечно, не бездарностямъ, такъ какъ они и не могутъ быть
иными) и только тогда можетъ установиться извѣстная соли-
дарность между аудиторіей и профессоромъ.
«Если бы вы меня лично спросили: что-жѳ я хочу, то я
бы отвѣтила, чтобы вы разбирали хотя бы въ сферѣ воз-
можнаго: Герцена, Добролюбова, Писарева и друг. Вѣдь пи-
шутъ же о нихъ, хотя и немного, а Писарева сочиненія всѣ
вышли, что уже явно даетъ возможность говорить о немъ и
подробнѣе.
«По моему несравненно лучше сказать нѣсколько суще-
ственныхъ вещей по поводу этихъ писателей, чѣмъ тща-
тельнѣйшимъ образомъ изучать и цитировать не имѣющихъ
значенія и никогда его не имѣвшихъ.
«Считаю своимъ долгомъ прибавить, что все эго я
пишу лично отъ себя, никто изъ курсистокъ даже и не
знаетъ объ этомъ, пожалуй бы и убѣдили меня не дѣлать
этого, если бы узнали. Думаю, что большинство (не думаю,
а даже знаю это) довольно вашими лекціями или по крайней
мѣрѣ онѣ имъ не кажутся странными и не удивляютъ. Не
знаю, или я слишкомъ требовательна или онѣ въ силу не-
обходимости понизили свои требованія.
«Вообще все написанное мной есть лично мой взглядъ,
который я и высказываю вамъ единственно потому, что хо-
рошо къ вамъ отнеслась, вы расположили меня въ свою пользу
раньше. Можетъ быть впрочемъ еще и потому, что я слиш-
комъ вѣрю въ людей, можетъ быть на 3—4-мъ курсѣ я буду
слушать также хладнокровно лекціи о чемъ бы на нихъ ни
читалось и буду удивляться, какъ я могла чего-то ждать
(хотя бы знакомства съ предметовъ и знанія) отъ нихъ.
23*
— 356 —
«Простите же и примите мой привѣтъ и пожеланіе, что-
бы вы остались хорошимъ не только въ желаніяхъ, но и на
дѣлѣ. Думаю, что фамилія вамъ безразлична, но если бы
представилась необходимость, то я могу сообщить. Отвѣтъ
же, если онъ возможенъ, можетъ быть: на курсы, слушатель-
ницѣ 1-го курса МИ.
«Слушательница 1-го курса ЫЫ.».
Письмо, по женскому обыкновенію, безъ даты. По сло-
вамъ Н. А. Котляревскаго, это письмо относится къ 1894—95
учебному году. • Насколько онъ можетъ припомнить, это письмо
было получено имъ въ концѣ зимы или-же въ началѣ весны
1895 года. Такимъ образомъ письмо написано Вѣтровой за
два года до ея смерти.
Конечно, два года—не малый срокъ, особенно для мо-
лодой, только что формирующейся жизни. Безъ сомнѣнія, за
этотъ срокъ могли возникнуть такія вліянія, подъ давленіемъ
которыхъ молодая дѣвушка могла уйти далеко влѣво. Однако
ни это письмо, ни ея дневникъ, который она вела очень
аккуратно, не даютъ никакихъ основаній для такого рода
предположеній. Скорѣе напротивъ.
Уже одно ея обращеніе, полное задушевной искренности,
къ профессору Н. А. Котляревскому, извѣстному умѣрен-
ностью своихъ политическихъ убѣжденій и взглядовъ,—до-
казываетъ какъ далека она была отъ всякихъ крайностей
въ области политики.
Въ виду этого какъ-то очень трудно допустить, чтобы
чрезъ два года послѣ этого она вдругъ обратилась въ фана-
тичку революціоннаго дѣла, которую необходимо было воз-
можно скорѣе запереть въ казематъ.
Свой дневникъ М. Ф. Вѣтрова вела съ нѣкоторыми пере-
рывами съ 1889 года по 1897 годъ; какъ мы уже замѣтили
выше, послѣднія страницы дневника оказались вырванными.
По поводу этого документа, ея біографъ говоритъ: «Какъ
живая вставала она передъ нами при чтеніи поблекшихъ
— 357 —
страницъ дневника-еъ ея глубокой искренностью, съ ея
мучительнымъ исканіемъ правды, какъ «ключа жизни...»
Ей шелъ 26-й годъ. Среди разнаго рода лишеній, которыя
должна была испытывать бѣдная дѣвушка, безъ средствъ,
безъ поддержки, она ни на минуту не прекращала своихъ
искреннихъ, страстныхъ исканій. Попавъ въ Петербургъ,
поступивъ на высшіе курсы, очутившись въ обществѣ раз-
витой, интеллигентной молодежи,—она считала себя уже у
пристани. Встрѣтивъ живыхъ людей, одушевленныхъ идейными
стремленіями, увидѣвъ передъ собой дѣло, общественную ра-
боту, которая отвѣчала ея симпатіямъ и завѣтнымъ мечтамъ—
она почувствовала себя счастливой. Ей казалось, что она
уже нашла все то, чего жаждала ея чистая душа...
И вдругъ—арестъ, тюрьма, допросы, оскорбленія, крѣпость,
казематъ и, наконецъ—эта ужасная, мучительная смерть, одно
извѣстіе о которой приводитъ въ содроганіе даже самыхъ
спокойныхъ и уравновѣшенныхъ людей.
Гибель молодой дѣвушки—чуткой, отзывчивой, возвы-
шенно настроенной—ничѣмъ не отозвалась на участи людей,
томившихся въ крѣпостныхъ казематахъ. Все осталось по-
прежнему. Если вѣрить авторамъ брошюры, «администра-
ція отвѣтила на смерть М. Ф. Вѣтровой только однимъ
распоряженіемъ—не помѣщать въ Петропавловскую крѣпость
женщинъ». Но если такое распоряженіе дѣйствительно было
сдѣлано, то во всякомъ случаѣ оно сохраняло силу очень
недолгое время, такъ какъ мы видимъ, что вскорѣ женщины
снова запираются въ казематы Трубецкого бастіона.
Эпизодъ, разсказанный въ этомъ очеркѣ и раскрывающій
предъ нами «такую бездну зла, такую массу безумно мучи-
тельнаго и столь же безумно несправедливаго и ненужнаго
страданія», безъ сомнѣнія, является, какъ нельзя болѣе харак-
тернымъ для того режима, подъ гнетомъ котораго такъ долго
изнывала Россія и конецъ которому долженъ былъ положить
манифестъ 17-го октября 1905 года. Теперь, когда въ язвѣ-
— 358 —
стныхъ сферахъ ведется усиленная агитація за полное и ско-
рѣйшее возвращеніе къ прежнему режиму, при которомъ
владычество бюрократіи не имѣло границъ, — теперь, мы
полагаемъ, будетъ кстати напомнить объ одной изъ тѣхъ
тяжелыхъ, жестокихъ драмъ, которыя разыгрывались у пасъ
именно благодаря тому, что этотъ режимъ царилъ въ полной
силѣ...
Узники АлексЪевекаго равелина въ 1882 году.
Списокъ лицъ, содержавшихся въ Алексѣевекомъ равелинѣ Петро-
павловской крѣпости въ 1882 году, составленный Петромъ Сергѣе-
вичемъ Поливановымъ въ 1902 году.
жм і
ка- !
МРрЪ. I
1 і Нечаевъ, Сер-І Выданъ Швейцаріей и въ^
;гѣй Геннадіе- 1872 г. осужденъ Московскимъ'
вичъ. і окружнымъ судомъ, какъ уго-
і Іловный, (за убійство Иванова)
і на 20 лѣтъ каторжныхъ работъ.
Содержался въ
Алексѣевекомъ
равелинѣ съ 1872
года. Умеръ отъ
цынги и побоевъ
въ 1882 г.
' Михайловъ, Приговоренъ къ повѣшенію
' Ал-дръ Дми- по дѣлу 20 народовольцевъ
ітріевичъ, быв (9 февраля 1882 г.). Замѣнено
шій студентъ' безсрочной каторгой.
: Технологиче-
Умеръ въ 1884
году.
скаго институ-
та и Спб. уни-
верситета.
4: Щедринъ,
Николай Па-
вловичъ, быв-
шій воспитан-
никъ учитель-
скаго инсти-
тута.
Привезенъ въ сентябрѣ 1882 г.
изъ Сибири. Былъ дважды при-
говоренъ къ смертной казни:
въ 1881 г. въ Кіевѣ къ повѣ-
шенію по дѣлу Южно-Русскаго
рабочаго .союза, и въ г. Иркут-
скѣ—къ растрѣлянію за поще-
чину полковнику Соловьеву (чи-
новнику особыхъ порученій при
Иркутскомъ генералъ-губерна-
торѣ) въ томъ же году, осенью.
Сошелъ съ ума,
и въ такомъ со-
стояніи отпра-
вленъ въ августѣ
1882 года въ
Шлиссельбург-
скую крѣпость,
гдѣ и сидѣлъ 12
лѣтъ до августа
1896 г., когда по
распоряженію ми-
нистра вн. дѣлъ
Горемыкина уве-
зенъ въВиницкую
больницу.
— 360 —
№№ кам. 5 Поливановъ, Приговоренъ военнымъ су- Въ авг. 1884 г.
Петръ Сергѣе- вичъ, бывшій студентъ Ме- дико-хирурги- ческой акаде- міи. домъ въ Саратовѣ въ сентябрѣ 1882 г. къ повѣшенію. Замѣ- нено безсрочной каторгой. отправл. въ Шлис- сельбургскую крѣпость. Полу- чилъ сокращеніе на 20 лѣтъ по манифесту 1906 г. и, по окончаніи срока въ 1902 г. высланъ на посе- леніе въ Степное генералъ-губерна- торство
6 Клѣточниковъ, Николай, сто- лоначальникъ ПІ-го отдѣле ленія, а потомъ департамента государствен- ной полиціи. Приговоренъ къ повѣшенію по дѣлу 20 народовольцевъ 9 февраля 1882 г. Замѣнено безсрочной каторгой. Умеръ въ іюнѣ мѣсяцѣ 1883 г.
7 Исаевъ, Гри- горій Проко- фьевичъ, быв- шій студентъ медико-хирур- гической ака- деміи. То-же. Въ авг. 1884 г. отправленъ въ Шлиссельбург- скую крѣпость, гдѣ и умеръ- въ мартѣ 1886 г.
8 Лангансъ, Мар- тинъ, нелегаль- ный. Судился ранѣе по про- цессу 193-хъ. Приговоренъ къ безсрочной каторгѣ по дѣлу 20 народо- вольцевъ 9 февраля 1882 года. Умеръ въ іюлѣ 1883 года.
9 Тригони, Ми- хаилъ Нико- лаевичъ, по- мощникъ при- По тому же дѣлу; пригово- ренъ на 20 лѣтъ каторги. Въ авг. 1884 г. отправл. въ Шлис- сельбургскую крѣпость. По
— 361 —
№№ кам. сяжнаго повѣ- реннаго. оконч. срока въ 1902 г. высланъ на поселеніе на Сахалинъ.
10 Морозовъ, Ни- колай Алексан- дровичъ. Неле- гальный. Су- дился ранѣе по процессу 193-хъ. По тому же дѣлу; пригово- ренъ къ безсрочной каторгѣ. Въ авг. 1884 г. отправл. въ Шлис- сльбургскую крѣ- пость.
11 Фроленко, Ми- хаилъ Федоро- вичъ, бывшій студентъ Пе- тровской ака- деміи. Неле- гальный. По тому же дѣлу. Пригово- ренъ къ повѣшенію. Замѣнено безсрочной каторгой. Въ авг. 1884 г. отправл. въ Шлис- сельбургскую крѣпость.
12 Поповъ, Ми- хаилъ Родіо- вичъ, бывшій студентъ меди- ко-хирургиче- ской академіи. Приговоренъ къ повѣшенію въ августѣ 1880 г. въ Кіевѣ. Былъ на Карѣ, откуда приве- зенъ въ сентябрѣ 1882 г. Въ авг. 1884 г. отправл. въ Шлис- сельбургск. крѣ- пость.
14 Баранниковъ, Алексѣй, быв- шій воспитан- никъ Павлов- скаго училища. Приговоренъ къ повѣшенію по дѣлу 20 народовольцевъ 9 февраля 1882 г. Замѣнено безсрочной каторгой. Умеръ въ нача- лѣ августа мѣсяца 1883 года.
15 Мірскій, Ле- онъ, бывшій студентъ ме- дико-хируги- ческой акаде- міи. Приговоренъ военнымъ су- Увезенъ въ Си- домъ въ Спб. къ повѣшенію за бирь въ іюлѣ мѣ- покушеніе на шефа жандар- сяцѣ 1883 года, мовъ Дрентельна 13 марта 1878 г. и вооруженное сопро- тивленіе при арестѣ въ Таган-і рогѣ въ іюлѣ 1879 г. Замѣнено безсрочной каторгой.
— 362 —
№№ кам. 16 Колодкевичъ, Николай, быв- шій студентъ Кіевскаго уни- верситета. Приговоренъ къ повѣшенію по дѣлу 20 народовольцевъ 9 февраля 1882 г. Замѣнено безсрочной каторгой. Умеръ 22 іюля 1884 года.
17 Ивановъ, Иг- натъ, бывшій студентъ Кіев- скаго универ- ситета. Приговоренъ къ повѣшенію въ августѣ 1880 г. военнымъ судомъ въ Кіевѣ. Былъ на Карѣ. Привезенъ изъ Сибири въ сен- тябрѣ 1882 г. Сошелъ съ ума. Въ сент. 1883 г. увезенъ въ Ка- занскую больни- цу. Въ октябрѣ 1884 г. привезенъ оттуда въ Шлис- сельбургск. крѣ- пость, гдѣ и умеръ въ февралѣ 1886 года.
18 Арончикъ, Ай- зикъ, бывшій путеецъ. • Приговоренъ къ безсрочной каторгѣ по дѣлу 20 народо- вольцевъ 9 февраля 1882 г. Сошелъ съ ума въ іюнѣ 1884 г. и въ такомъ со- стояніи отпра- вленъ въ Шлис- сельбургск. крѣ- пость, гдѣ и умеръ въ апрѣлѣ мѣс. 1888 года.
19 Тетерка, Ма- каръ, рабочій. Приговоренъ къ повѣшенію по тому же дѣлу. Замѣнено безчрочной каторгой. Умеръ въ авгу- стѣ мѣс. 1883 г.
Такимъ обвазомъ, изъ 17 человѣкъ, содержавшихся въ 1882 г.
въ Алексѣевекомъ равелинѣ:
7 человѣкъ умерло въ равелинѣ.
1—увезенъ въ Сибирь.
1—увезенъ въ сумасшедшій домъ.
8—(въ томъ числѣ трое сумасшедшихъ) отправлены въ Шлиссель-
бургскую крѣпость.

Содержаніе.
стр.
Отъ автора................................... 3
Шлиссельбургъ................................... 9
Шлиссельбургъ и его узники . . . ..............11 -
Далекое прошлое................................15 ‘
Вѣкъ Екатерины и первая половина XIX столѣтія. . 31
В. Н. Каразинъ................................47
М. А'. Бакунинъ въ Шлиссельбургской крѣпости. . 60
Въ шестидесятыхъ годахъ.......................71
Шлиссельбургская крѣпость въ 1880 году.... 93
Списокъ Шлиссельбургскихъ узниковъ, съ авг. 1884—
по сент. 1902 года составленный П. С. Поливано-
вымъ ........................................120
Списокъ лицъ, содержавшихся въ крѣпости осенью
1902 года, составленный П. С. Поливановымъ . . 133
Суздальская крѣпость. ............................139
Остатки инквизиціи въ XIX вѣкѣ..........141
Поѣздки въ Суздаль . . , ...............145
Великокняжеская столица. ....... 150
Суздальскіе монахи......................155
.Герценъ о расколѣ и Суздальской тюрьмѣ. . 159
Подъ покровомъ тайны. . . .. . . . . . 164
Стѣнныя цѣпи........................... 170
Около крѣпости..........................176
— 364 —
стр.
Арестантское кладбище.......................185
Суздальскіе узники..........................193
Списокъ сосланнымъ подъ надзоръ и стражу въ
Суздальскій Спасо - Евфиміевъ монастырь, разнаго
званія людямъ съ 1801-го года по 30 ноября
1836-го года, составленный архимандритомъ Сера-
фимомъ ...........................................230
Вопіющее дѣло.................................243
Въ духѣ чистаго христіанства.............244
Въ тюрьму—„за распространеніе штунды*. . 249
„До Бога—высоко, до царя—далеко*. . . . 251
Какъ слѣдуетъ испытывать отступниковъ отъ
св. церкви..................................257
Новый архимандритъ..........................259
„Въ немъ не было и нѣтъ никакихъ духов-
ныхъ заблужденій"...........................262
„Еще разъ испытать и дознать его мнѣнія*. . 265
„Онъ никогда не былъ штундистомъ*. . . .268
Теперь онъ болѣе неопасенъ................ 272
Петропавловская крѣпость.............................277
Наши Бастиліи.....................................279
Петропавловская крѣпость во времена декабристовъ. 291
Равелины, бастіоны, куртины.........................—
Казематы Петропавловской крѣпости.................298
Сырость, мракъ запущенность.........................—
Насѣкомыя, тараканы, крысы, гады .... 302
Два эпизода изъ новѣйшей исторіи Петропавловской
крѣпости ............................... 308
Таинственный узникъ Алексѣевскаго равелина. . . 309
Кто онъ?............................................—
Новыя свѣдѣнія о таинственномъ узникѣ , . . .318
Смерть М. Ф. Вѣтровой въ Трубецкомъ бастіонѣ . 328
Демонстрація на Казанской площади...... 330
Свидѣтельство князя Мещерскаго. ...... 336
— 365 —
стр.
Темное дѣло.......................................343
Жертва стараго режима.............................348
Узники Алексѣевскаго равелина въ 1882 году. . . 359
Списокъ лицъ, содержавшихся въ Алексѣев-
скомъ равелинѣ Петропавловской крѣпости въ
1882 году, составленный Петромъ Сергѣеви-
чемъ Поливановымъ въ 1902 году .... —
Книжный складъ «ПРОВИНЦІЯ». Спб., Екатерининская, 4.
рув. кои.
КОСТОМАРОВЪ. Кудеяръ................................ - 35
ЭАСОДИМОКІЙ. Хроника села Смурина................. — 35
ЗРКМАНЪ-ШАТРІАНЪ. Исторія одного крестьянина . . — 75
ЗОЛЯ. Углекопы ..................................... — 60
ВАЗОВЪ. Подъ игомъ.................................. — 50
ФРАЩОЗЪ. Борьба за право............................ — 50
ГРУШЕЦКІЙ. Углекопы................................ — 40
ОЛАРЪ. Политическая исторія французской революціи 2 50
БЛОСЪ. Очерки по исторіи Германіи въ XIX в....... 1 50
БАХЪ- Австрія въ первую половину XIX в.......... 2 —
БЕДЖГОТЪ. Государственный строй Англіи.......... 1 60
РОЗЕНБЕРГЪ и ЯКУШКИНЪ. Русская печать и цензура въ
въ прошломъ и настоящемъ........................ 1 —
РЕНАРЪ. Республика 1848 г. во Франціи........... 1 50
ТОМА. Вторая Имперія............................ 2 —
ДЮБРЕЙЛЬ. Коммуна 1871 г........................ — 75
ИБСЕНЪ. Сочиненія 8 т........................... 12 —
ЗИГВАРТЪ. Логика................................... 4 50
БѢТРИНСКІЙ. Герценъ............................. 3 —
ВЕНГЕРОВЪ- Очерки по исторіи русской литературы . 2 50
ВИШНЯКОВЪ и ПИКЕТЪ. Очерки русской исторіи .... 1 50
МЕНДЕЛЬСОНЪ- Исторія русской литературы......... 1 50
ТАХТАРЕВЪ. Очерки по исторіи первобытной культуры 1 50
АЙХЕНВАЛЬДЪ- Пушкинъ............................ — 80
ФОРЕЛЬ. Половой вопросъ......................... 2 50
КАЧАРОВСКІЙ- Борьба за землю.................... 2 50
• НЕЧАЕВЪ. Учебникъ психологіи.................... 1 —
ВУНДТЪ. Естествознаніе и психологія............. — 90
Книжный складъ «ПРОВИНЦІЯ». Спб., Екатерининская, 4.
РУБ. КОП.
Авторское право.................................. — 50
БѢЛОКОНСКІЙ. Разсказы. Т. III ..................... 1 —
ЕЛАЧИЧЪ. Три пьесы ................................ 2 —
МЕЧНИКОВЪ. Этюды о природѣ человѣка................ 2 —
Общественное движеніе въ Россіи въ началѣ XX вѣка
Томъ I............................................. 5 —
Труды перваго всероссійскаго съѣзда дѣятелей об-
ществъ народныхъ университетовъ.................... 2 50
КЕЛЛЕНЪ. Газета и журналъ ......................... - 75
Литературный распадъ............................... 1 50
ЯНЖУЛЪ. Въ поискахъ лучшаго будущаго............... 3 —
ГЮЙО. Безвѣріе будущаго............................ 2 50
МИЛЛЬ. Основанія политической экономіи. Примѣчанія
Н. Г. Чернышевскаго............................ 2 —
КОТЛЯРЕВСКІЙ. Литературныя направленія Алексан-
дровской эпохи..................................... 1 25
КОТЛЯРЕВСКІЙ. Рылѣевъ ............................. 1 25
ФРИЧЕ. Очерки по исторіи западно-еврѳпейской лите-
ратуры ............................................ 1 50
ТОЛСТОЙ. Корни безпросвѣтнаго пессимизма........ 1 —
Айхенвальдъ Силуэты русскихъ писателей. Выпускъ I. 2 10
Выпускъ II..................................... 1 25
АБРАМОВИЧЪ. Литературно-критическіе очерки .... 1 25
МАХЪ. Познаніе и заблужденіе....................... I 75
ЛАБУЛЭ. Принцъ-пудель.............................. — 25
ТЭНЪ, И. Происхожденіе современной Франціи. Старый
порядокъ........................................... — 75
БОЙЗЕНЪ. Новая Зеландія, страна соціальныхъ реформъ — 30
СОЛОВЬЕВЪ ВЛ. Собраніе сочиненій 9 т.............. 16 —
СОЛОВЬЕВЪ. 0. Йеторія Россіи...................... 20 —
ГАММЕДЖЪ Исторія чартизма........................ 2 —
КЛЮЧЕВСКІЙ, В. Русская исторія т. I................ 2 50
> Русская исторія т. II...................... 2 50
» Русская исторія т. III..................... 2 50
БИЧЕРЪ СТОУ. Хижина дяди Тома ..................... 1 —