Берлин, 1945-1975 гг - Кайдерлинг Г., Штульц П.

Автор: Кайдерлинг Г. Штульц П.
Теги: германия фашизм история германии
Год: 1976
Похожие
Очерки новейшей истории Германии
Восточная политика ФРГ 1949-1966
Так была расколота Германия. Документация
Проблемы и легенды в историографии Германской революции 1918-1919
Текст
                    нш

Gerhard Keiderling
Percy Stulz
Berlin
1945-1975
DIETZ VERLAG
BERLIN

Г. КАЙДЕРЛИНГ, П.ШТУЛЩ
БЕРЛИН
1945-1975
Заключительная статья
члена ЦК СЕПГ,
секретаря Берлинского
окружного комитета СЕПГ
Р. Бауэра
ИЗДАТЕЛЬСТВО «ПРОГРЕСС»
МОСКВА 1976

Перевод с немецкого В. И. БЫКОВА, Г. Д. ЖАРОВОЙ,
Н. А. ЗАХАРЧЕНКО, В. М. ОСТРОГОРСКОГО
Вступительная статья Ю. Ф. ПЕТРЕНКОВА
Общая редакция Е. А. ГНЕДИНА
Редактор А. А. СИМАКОВ
Редакция литературы по вопросам мирового рабочего и
коммунистического движения и международных отношений
Перевод на русский язык с изменениями
Издательство «Прогресс» 1976, Москва
11101-019
К 006(01)-76 74~75

Вступительная статья
Весной 1945 года разгромом фашистской Германии завершилась
вторая мировая война в Европе. В ночь с 8 на 9 мая в здании
бывшего военно-инженерного училища в Карлсхорсте, в восточной
части Берлина, был подписан акт о безоговорочной капитуляции
Германии. Так закончилась авантюра германского империализма.
Мир был спасен от коричневой чумы. Решающий вклад в разгром
фашистской Германии внес советский народ, его Вооруженные
Силы.
В течение двух месяцев после падения Берлина вся полнота
власти в городе находилась в руках советской военной
комендатуры. Лишь в начале июля 1945 года, когда в городе шел
активный процесс нормализации жизни, военные гарнизоны западных
держав въехали в западные секторы Берлина для совместного
управления городом, находившимся территориально в советской зоне
оккупации Германии.
Вторая мировая война породила ряд сложных международных
проблем, которые требовали от всех стран больших усилий и
проявления ответственности перед историей за послевоенное
развитие Европы. Среди этих проблем берлинская проблема, а после
образования Германской Демократической Республики и
провозглашения Берлина ее столицей западноберлинский вопрос стали
одними из самых сложных. Здесь нашли отражение все основные
направления и тенденции современных международных
отношений, соотношения сил мира и войны. Проблеме Берлина
посвящено много книг и научно-исследовательских работ. Предлагаемая
читателю книга известных историков ГДР Герхардта Кайдерлин-
га и Перси Штульца «Берлин 1945—1975» представляет собой
одну из наиболее интересных и полных работ, объективно, с
марксистско-ленинских позиций показывающих историю Берлина с
1945 года до наших дней. В центре внимания работы находится
борьба народных масс за искоренение империализма и
милитаризма на берлинской земле, за построение нового, социалистического
общественного строя в столице первого в германской истории ра-
о

боче-крестьянского государства, борьба социалистических стран
ва урегулирование берлинской проблемы, а позже вопроса о
Западном Берлине, за нейтрализацию попыток превратить
Западный Берлин во «фронтовой город» против ГДР, СССР и других
социалистических стран.
В книге глубоко и аргументированно показана история
развития Берлина, который из оплота милитаризма стал столицей
социалистического государства в центре Европы. В новой
Конституции ГДР в статье 1 говорится: «Германская Демократическая
Республика есть социалистическое государство рабочих и крестьян.
Она является политической организацией трудящихся города и
деревни под руководством рабочего класса и его
марксистско-ленинской партии.
Столица Германской Демократической Республики — Берлин».
Что касается западных секторов бывшего Берлина, то они
превратились в особое политическое образование — Западный
Берлин, который находится в центре Германской Демократической
Республики, и его международно-правовой статус определяется
известными четырехсторонними соглашениями в отношении
Германии на период ее оккупации. Как известно, 3 сентября 1971 года
между СССР, США, Англией и Францией было подписано
четырехстороннее соглашение по Западному Берлину. Соглашение
явилось результатом длительной борьбы СССР, ГДР и других
социалистических стран за разрядку напряженности на европейской
земле, результатом реалистического учета западными державами
сложившегося в этом районе положения. Четырехстороннее
соглашение по вопросам, относящимся к Западному Берлину, не
затрагивает принципиальных политических и юридических позиций
сторон в западноберлинском вопросе, но оно позволило сделать еще
один крупный шаг к упрочению мира, к превращению Европы в
зону прочного мира, равноправного и взаимовыгодного
сотрудничества.
Предлагаемая читателю книга всесторонне освещает развитие
берлинской проблемы, становление столицы ГДР —
демократического Берлина, разоблачает подрывную деятельность, проводимую
И8 Западного Берлина против Германской Демократической
Республики и других социалистических стран, показывает развитие
Берлина как столицы социалистической ГДР. Большое внимание
в книге уделено показу созидательной роли советских людей в
солдатских шинелях в восстановлении жизни города, в духовном
обновлении его общественной жизни, показу создания и становления
антифашистско-демократических сил и борьбы за выполнение
Потсдамского соглашения. В книге подробно показана роль и
борьба немецких коммунистов за антифашистско-демократические
преобразования в Германии. Сразу же после того, как была
разрешена деятельность политических партий, КПГ обратилась (11
июня 1945 года) к трудящимся города и деревни, к мужчинам и
женщинам, немецкой молодежи с программой действий по решению
6

первоочередных задач, которая явилась базой объединения всех
антифашистско-демократических сил. Но враждебные делу мира
и демократическому развитию послевоенной Германии силы шаг
за шагом стремились сорвать договоренности и решения
антигитлеровской коалиции по урегулированию германской проблемы.
В послевоенной политике в отношении Германии вообще и
Берлина в частности отчетливо проявились две линии.
Представляется целесообразным остановиться на
четырехсторонних соглашениях, касающихся совместного управления
Берлином, расколе города в результате политики западных держав и
правящих кругов ФРГ и Западного Берлина и вопросах
политического и международно-правового статуса западных секторов
Берлина. История раскола Берлина поможет читателям лучше понять
причины, приведшие к тому, что демократический Берлин, как
столица ГДР, и Западный Берлин развивались и развиваются по
диаметрально противоположным социально-экономическим и
политическим направлениям.
Международно-правовое положение Берлина в первые
послевоенные годы определялось Потсдамским соглашением, а также
рядом других соглашений, заключенных СССР, США и
Великобританией еще в ходе войны против гитлеровской Германии.
Соглашения по Берлину не носили изолированного характера, а
были лишь конкретизацией и органической составной частью
межсоюзнических соглашений, определявших принципы
совместной политики держав антигитлеровской коалиции в отношении
Германии в целом на период ее оккупации.
В результате длительной работы Европейской
консультативной комиссии (ЕКК) 12 сентября 1944 года был подписан
«Протокол соглашения между правительствами Союза Советских
Социалистических Республик, Соединенных Штатов Америки и
Соединенного Королевства о зонах оккупации Германии и об
управлении Большим Берлином» (курсив мой.— Ю.П.). В соглашении
предусматривалось, что Германия «будет разделена для целей
оккупации на три зоны, по одной из которых будет отведено каждой
из трех держав, а также будет выделен особый район Берлина,
оккупируемый совместно тремя державами» К
Протокол устанавливал, что «для совместного управления
районом Большого Берлина создается Межсоюзническая
комендатура в составе трех комендантов, назначаемых их
соответствующими главнокомандующими» 2.
В феврале 1945 года состоялась конференция руководителей
трех союзных держав —- СССР, США и Великобритании — в
Крыму. В опубликованном 13 февраля 1945 года коммюнике о
Крымской конференции говорилось, в частности, что «в соответствии с
согласованным планом вооруженные силы трех держав будут
занимать в Германии особые зоны». Относительно будущего
управления Германией в Коммюнике говорилось: «Планом
предусмотрены координированная администрация и контроль, осуществляё-
7

мые через Центральную контрольную комисию, состоящую из
главнокомандующих трех держав, с местом пребывания в
Берлине» 3.
На Крымской конференции было решено, что «Франция будет
приглашена тремя державами, если она этого пожелает, взять на
себя зону оккупации и участвовать в качестве четвертого члена
Контрольной комиссии». Французская зона в Германии должна
была быть образована за счет английской и американской зон.
Вопрос о размерах французской зоны должна была решить
ЕКК4.
1 мая 1945 года в «Соглашение о Контрольном механизме в
Германии» были внесены изменения, в соответствии с которыми
Временное правительство Французской Республики становилось
равным членом в Контрольном механизме.
Соглашение предусматривало создание Контрольного
механизма союзников на период выполнения Германией основных
требований безоговорочной капитуляции и устанавливало, что
верховная власть в Германии будет осуществляться
главнокомандующими вооруженных сил четырех держав-победительниц, каждым
в своей зоне оккупации, а также совместно по вопросам,
затрагивающим Германию в целом.
30 июля 1945 года решением Контрольного совета в Германии
районы Берлина Райникендорф и Веддинг были выделены для
занятия французскими войсками.
Особый район Берлина определялся для размещения в нем
органов Контрольного механизма союзников в Германии на период
ее оккупации. В результате переговоров в ЕКК и на встрече глав
правительств трех держав в Крыму союзники договорились о
создании для Берлина особого режима управления в рамках
советской зоны оккупации.
На Западе широко развивался тезис о так называемых
«первоначальных правах» на оккупацию западных секторов Берлина.
В соответствии с этим тезисом права западных держав на
оккупацию Западного Берлина якобы основываются не на соглашениях
с СССР, а вытекают из «неограниченных прав победителя».
Во-первых, доктрина завоевания противоречит общепринятым
нормам современного международного права, а во-вторых,
справедливости ради следует подчеркнуть, что ссылка западных
держав на право победителя в отношении Западного Берлина
несостоятельна хотя бы уже потому, что Берлин был освобожден
Советской Армией.
Позднее в Потсдамском соглашении союзники вновь
подтвердили политические принципы, которыми союзные державы
должны были руководствоваться в отношении Германии в начальный
оккупационный период.
Потсдамское соглашение явилось обобщающим документом
союзников и содержало положения, приобретшие силу
обязательных норм международного права. Участники конференции достиг-
8

ли «соглашения о политических и экономических принципах
координированной политики в отношении побежденной Германии в
период союзного контроля» 5.
Из вышеупомянутых документов видно, что Германия
делилась на четыре зоны оккупации, и союзные державы никогда не
намеревались превращать Берлин в так называемую пятую зону
оккупации. Берлин оставался составной частью советской зоны
оккупации. Отрыв Берлина от советской зоны оккупации не
соответствовал бы ни географическому, ни экономическому положению
города, ни политическим целям оккупации. В отношении
германской столицы было принято лишь особое регулирование,
предусматривающее занятие территории Берлина войсками четырех
держав для управления им.
В директиве № 1 Контрольного совета говорилось, например,
что термин «секторы Берлина» относится к 4 секторам,
выделенным каждому из четырех оккупирующих государств для ад-
министрирования в районе Большого Берлина (курсив мой.—
Ю. П.) 6.
Четыре державы проводили в подписанных ими соглашениях
четкую границу между осуществлением верховной власти,
которое возлагалось на главнокомандующих соответствующих держав
в их зонах, и совместным управлением районом Большого
Берлина, входившим в состав советской зоны оккупации и
фактически подпадавшим под верховную власть советского
главнокомандующего.
Особое урегулирование в отношении Берлина основывалось на
том положении, что Берлин, исторически являвшийся столицей
Германии, был выделен в качестве места пребывания верховного
органа союзнических держав — Контрольного совета — с целью
обеспечения единой оккупационной политики на территории всей
Германии.
Военные власти в западных секторах получали лишь
административные функции. Создание военных администраций и
размещение ограниченных гарнизонов западных держав в Берлине
вызывалось потребностью обеспечить условия работы их
представителей в четырехсторонних контрольных органах. Какого-либо
отдельного соглашения о статусе Берлина заключено не
было. Четырехсторонний статус города, который сложился на
основе межсоюзнических соглашений об основных
принципах совместной политики в отношении Германии на
период ее оккупации, не изымал его из состава советской зоны
оккупации.
Характерно, что приказы и распоряжения, изданные СВАГ в
начале оккупации для советской зоны, были подтверждены
Союзной комендатурой в постановлении № 1 от И июля 1945 года как
документы, действующие в районе всего Большого Берлина.
Вплоть до раскола Берлина город практически был экономически
9

составной частью советской зоны оккупации. Это признавали и
союзные державы.
Тот факт, что ни в одном из соглашений между союзными
державами не говорилось о путях доступа из западных зон
оккупации в Берлин, а городской железнодорожный транспорт и
водные пути города находились в исключительном ведении советских
военных властей, а позже перешли в ведение ГДР, также
свидетельствует о том, что Берлин рассматривался как составная часть
советской зоны оккупации. Контроль за перевозками товаров и
перемещением лиц всеми видами транспорта по коммуникациям,
связывающим город с западными зонами, находился в руках
органов СВАГ.
Вплоть до образования Германской Демократической
Республики, когда Берлин стал ее столицей, Берлин, по существу,
являлся столицей советской зоны оккупации. Все немецкие
центральные управления советской зоны находились в Берлине и
руководили соответствующими отраслями работы во всей зоне
оккупации.
В феврале 1947 года Контрольный совет утвердил раздел III,
«Демократизация», своего доклада Совету министров иностранных
дел. В приложении «А» «Демократизации Берлина» говорилось,
что вскоре после занятия Берлина в мае 1945 года советские
власти разрешили образование политических партий КПГ, СДПГ,
ХДС и ЛДПГ, которые организовали антифашистский блок.
Особого внимания заслуживает пункт 2 данного приложения, который
показывает, что западные державы также считали Берлин
составной частью советской зоны оккупации. Пункт 2 приложения
гласит: «Ввиду особого положения Большого Берлина, который
является районом, оккупируемым совместно четырьмя державами
(как это изложено в четырехстороннем соглашении о зонах
оккупации в Германии), и в то же время является столицей
советской зоны оккупации (курсив мой.—ТО. П.), берлинские
центральные органы этих четырех партий также служили в качестве
центральных органов для партий советской зоны оккупации» 7.
До начала холодной войны, развязанной правящими кругами
западных держав, в.работе Контрольного совета и Союзной
комендатуры в Берлине наблюдалось определенное взаимопонимание и
сотрудничество. Как Контрольный совет, так и Комендатура
приняли ряд важных законов и приказов, находившихся в
соответствии с принципами Потсдамского соглашения и других
межсоюзнических соглашений. Однако выполнение этих приказов и
законов было позднее сорвано по вине западных держав, взявших курс
на раскол Германии и срыв осуществления в Берлине принципов
четырехсторонней политики.
Подготовку к политическому и экономическому отколу
западных секторов от остальной части Берлина оккупационные власти
10

западных держав проводили в соответствии с их политикой в
германском вопросе в целом, направленной на раскол Германии,
восстановление ее военно-промышленного потенциала и вовлечение
в замкнутые военно-политические группировки. Все усилия
Советского Союза добиться выполнения Потсдамского соглашения
натолкнулись на упорное сопротивление западных держав.
Советское правительство боролось за преобразование Германии в
демократическое и миролюбивое государство, за ее полное
разоружение и уничтожение фашизма. Однако западные державы,
взявшие курс на срыв выполнения четырехсторонних соглашений по
Германии, начали злоупотреблять своей властью в западных
зонах оккупации Германии и западных секторах Берлина.
Несмотря на требования советских представителей в Союзной
комендатуре, принцип четырехстороннего управления городом
постоянно нарушался и проводилась политика расчленения
Берлина как в экономическом, так и в административно-политическом
отношениях. Вопреки решениям о единой совместной
администрации города западные державы ввели в своих секторах
сепаратные экономические органы и органы городского самоуправления.
Создание сепаратных органов местного самоуправления было
направлено на изъятие секторальной администрации из единого
управления Берлина и подчинение ее единоличной власти
комендантов сответствующих секторов.
Происходила ликвидация экономического единства Берлина.
Западные державы игнорировали соглашение о Контрольном
механизме в Германии, предусматривавшем создание Союзной
комендатуры как органа совместного управления Берлином.
Оккупационные власти западных держав всячески стремились
парализовать работу комендатуры.
Неблаговидную роль в деле раскола Берлина играл и
послушный западным оккупационным властям магистрат города.
Введение западными оккупационными властями в западных
секторах Берлина сепаратной западногерманской валюты
являлось грубейшим нарушением межсоюзнических соглашений по
Берлину. Распространение сепаратной денежной реформы на
западные секторы Берлина подрывало основу четырехсторонних
договоров, в соответствии с которыми западные державы были
допущены к совместному управлению городом.
5 декабря 1948 года в западных секторах Берлина состоялись
сепаратные выборы в органы самоуправления.
21 декабря 1948 года раскол Берлина завершился. В этот день
коменданты западных секторов Берлина создали сепаратную
западноберлинскую комендатуру.
Несмотря на проводившуюся правящими кругами западных
держав политику раскола как в германском, так и берлинском
вопросах, Советское правительство делало все для достижения
договоренности по спорным вопросам.
11

Западные державы отошли от совместной политики в
германском вопросе, нарушили межсоюзнические соглашения, включая
Потсдамское, раскололи единые ограны городского
самоуправления и Союзную комендатуру Берлина, нарушили экономическое
единство города и вырвали его из естественной окружающей
экономической и политической среды.
И апреля 1949 года был опубликован оккупационный статут
для сепаратного западногерманского государства. 12 мая 1949 года
в помещении американской главной ставки во Франкфурте-на-
Майне военные губернаторы западных оккупационных властей в
Германии Клей, Робертсон и Кениг с некоторыми оговорками
утвердили Основной закон (боннскую конституцию Западной
Германии) . Оговорки военных губернаторов, изложенные в письме на
имя Аденауэра, касались статей 23 и 144 конституции. Статья 23
предусматривает, что Основной закон Западной Германии имеет
силу и на территории Большого Берлина как земли ФРГ, а статья
144 разрешает Западному Берлину направлять своих
представителей в бундестаг и бундесрат. Еще 2 марта 1949 года западные
военные губернаторы в своем меморандуме о проекте Основного
закона Западной Германии заявили, что, «принимая во внимание
нынешнюю обстановку», они не могут утвердить статью 238.
8 апреля 1949 года министры иностранных дел США, Англии и
Франции дали указание своим военным губернаторам заявить
Парламентскому совету, что они не могут согласиться с «включением
Берлина в первоначальный состав Федеративной республики в
качестве одной из ее земель» 9. Однако боннские правящие круги,
проводя линию на фактическое превращение Западного Берлина в
составную часть ФРГ, пытались игнорировать эти
предупреждения и не внесли изменений в статью 23.
В связи с этим военные губернаторы западных держав 12 мая
1949 года вновь сделали оговорки относительно статей 23 и 144,
заявив в письме Аденауэру, что Берлин не может быть
равноправным членом ни в бундестаге, ни в бундесрате и не может
управляться органами Федеративной республики. Оговорка гласила:
«...Мы толкуем содержание статей 23 и 144, п. 2, Основного
закона таким образом, что оно является принятием высказанного нами
требования, согласно которому Берлин не может быть
представлен в бундестаге и бундесрате с правом решающего голоса и не
может управляться органами Федерации, однако он имеет право
назначать ограниченное число представителей для участия в
заседаниях этих законодательных органов» 1°.
Западные державы поври жз ли против юридического
признания Западного Берлина составной частью ФРГ, так как они
понимали, что это окончательно подорвало бы правовую основу
пребывания их оккупационных войск в этой части города.
14 мая 1949 года западные державы ввели в западных секто-
12

pax Берлина так называемый «малый оккупационный статут»,
который окончательно фиксировал раскол столицы Германии.
В «Заявлении о принципах отношений города Большой
Берлин с Союзной комендатурой», направленном 14 мая 1949 года
председателю западноберлинского собрания городских депутатов
и обер-бургомистру, коменданты западных держав сообщали, что,
«несмотря на то, что военные губернаторы, учитывая особое
положение в Берлине, не были в состоянии согласиться в настоящее
время на включение Берлина в качестве земли в первоначальную
организацию Федеративной Республики Германии», они будут
проводить в Берлине «те же либеральные мероприятия».
Западные коменданты сделали, однако, оговорку, что они оставляют за
собой права, необходимые для того, чтобы «обеспечить в
нынешних чрезвычайных условиях безопасность, порядок, финансовую
и экономическую стабильность города» п.
Оккупационный статут для Западного Берлина юридически
закрепил раскол Берлина.
7 сентября 1949 года состоялось первое заседание бундестага
Западной Германии, а 20 сентября было сформировано сепаратное
западногерманское правительство.
7 октября 1949 года Немецкий народный совет принял решение
о введении в действие Конституции Германской Демократической
Республики и об образовании в Берлине Временного
правительства ГДР.
Таким образом, на месте бывшей советской зоны оккупации
образовалось самостоятельное германское государство рабочих и
крестьян. Конституция ГДР объявляла Берлин столицей
Республики.
Берлин, как столица Германской Демократической Республики,
должен был освободиться от правовых ограничений
оккупационного характера, так как он находился на территории государства,
в котором оккупационный режим был ликвидирован.
12 ноября 1949 года функции управления демократическим
Берлином были полностью переданы городскому магистрату.
Когда в 1952 году была ликвидирована Советская контрольная
комиссия в Германии, были ликвидированы и ее органы в
Берлине.
8 дальнейшем в заявлении Советского правительства об
отношениях между СССР и ГДР от 20 сентября 1955 года
провозглашался полный и неограниченный суверенитет Германской
Демократической Республики, включая ее столицу Берлин.
Но в результате раскольнической политики западных держав
западная часть Берлина была оторвана от Германской
Демократической Республики. В центре ГДР возникло образование, которое
со временем превратилось в один из опаснейших очагов
беспокойства в Европе.
Пользуясь поддержкой и попустительством западных держав,
западноберлинские власти с самого начала взяли курс на тесное
13

привязывание Западного Берлина к ФРГ путем всестороннего
расширения экономических, политических и государственно-правовых
связей между ними.
Правящие круги западных держав, ФРГ и Западного Берлина
не скрывали той роли, которая отводилась Западному Берлину.
Американский верховный комиссар в Западной Германии Конэнт
назвал Западный Берлин «острием копья», которое воткнуто «в
самое сердце Германской Демократической Республики» 12.
Поощряя незаконные притязания ФРГ на фактическое
включение Западного Берлина в правовую, политическую и
экономическую систему ФРГ, западные державы следили за тем, чтобы их
оговорки от 12 мая 1949 года формально соблюдались.
В последующие годы западные державы неоднократно
подтверждали принцип непризнания Западного Берлина частью ФРГ.
Так, выступая от имени трех западных держав на Женевском
совещании 1959 года, бывший министр иностранных дел Франции
Кув де Мюрвиль сказал, в частности: «Когда десять лет назад
была создана Федеративная Республика Германии, мы ей ясно
заявили, что западная часть Берлина, за которую мы несли и
продолжаем нести ответственность, не может быть присоединена к
ней. Это — вопрос особого рода, и он остается до сих пор таким
вопросом. Правительство Западного Берлина не имеет никакой
прямой связи с правительством Федеративной Республики
Германии. Территория Западного Берлина не является частью
территории Федеративной республики...» 13.
Вопреки вышеизложенным четырехсторонним соглашениям и
трехсторонним заявлениям, из которых вытекает особый статус
Западного Берлина, боннские правящие круги упорно продолжали
выдвигать свои незаконные притязания на Западный Берлин.
Пользуясь попустительством западных держав, западногерманское
правительство пыталось изменить статус города, использовать его
для нагнетания напряженности в Европе и осуществления своих
планов подрыва ГДР.
История раскола Берлина, глубоко и всесторонне раскрытая
в этой книге, наглядно показывает, что берлинская проблема, а
позже вопрос о Западном Берлине были одной из самых сложных
проблем послевоенных международных отношений. На
протяжении четверти века эта проблема обременяла решение других
важнейших международных проблем, использовалась определенными
силами Запада для срыва усилий социалистических стран в
направлении разрядки напряженности на Европейском континенте.
Западные державы отклонили в 1968 году предложение Советского
Союза сделать Западный Берлин вольным демилитаризованным
городом. Мероприятия ГДР по обеспечению своих границ 13
августа 1961 года в значительной мере сняли напряженность в этом
районе, показали границы реальных возможностей противников
14

разрядки и выбили из рук Федеративной республики ее последнее
орудие в борьбе против ГДР.
Выступая на VIII съезде СЕПГ, Генеральный секретарь ЦК
КПСС Л. И. Брежнев подчеркивал, что совместные,
согласованные усилия СССР и ГДР направлены на то, чтобы Западный
Берлин перестал быть детонатором напряженности и кризисных
ситуаций и чтобы были обеспечены нормальные условия для жизни
этого города и его населения при должном учете законных
интересов и прав ГДР.
В рамках борьбы за реализацию Программы мира, принятой
XXIV съездом КПСС, Советскому Союзу и другим
социалистическим странам удалось завершить эти усилия подписанием 3
сентября 1971 года четырехстороннего соглашения по вопросам,
относящимся к Западному Берлину. Тем самым был устранен еще один
опасный источник трений и напряженности в центре Европы.
Наряду с другими договоренностями соглашение фиксирует
принципиальное положение, что «связи между западными секторами
Берлина и Федеративной Республики Германии будут поддерживаться
и развиваться с учетом того, что эти секторы по-прежнему не
являются составной частью Федеративной Республики Германии и
не будут управляться ею и впредь» 14.
В телеграмме Первому секретарю ЦК СЕПГ Эриху Хоннекеру
в связи с подписанием соглашения Генеральный секретарь ЦК
КПСС Л. И. Брежнев подчеркнул, что заключение соглашения
«создает хорошие предпосылки для оздоровления обстановки в центре
Европы, устранения трений и осложнений в связи с Западным
Берлином, которые в прошлом не раз отравляли политическую
обстановку в этом районе. Соглашение исходит из сложившихся на
Европейском континенте территориальных и политических
реальностей, полностью учитывает суверенные права и интересы
Германской Демократической Республики» 15.
Четырехстороннее соглашение по Западному Берлину является
подтверждением доброй воли и чувства реализма, проявленных
всеми заинтересованными сторонами.
Ныне главной задачей является строгое соблюдение и полное
осуществление четырехстороннего соглашения по Западному
Берлину. Попытки определенных кругов в ФРГ и Западном Берлине
нарушить соглашение, в одностороннем порядке изменить
зафиксированное в договоре положение в этом районе не могут не
вызывать протесты со стороны всех народов, стремящихся к миру,
безопасности и сотрудничеству.
Советский Союз и Германская Демократическая Республика
полны решимости и готовности строго придерживаться
заключенных соглашений с ФРГ и по Западному Берлину в интересах
дальнейшего укрепления заложенного соглашениями прочного
фундамента мира на Европейском континенте и во всем мире.
В книге «Берлин 1945—1975» глубоко и аргументированно
показана борьба за урегулирование западноберлинской проблемы,
15

подробно изложены достигнутые договоренности по Западному
Берлину в четырехстороннем соглашении и соглашениях ГДР с
ФРГ и западноберлинским сенатом. Это позволит читателям
получить широкие сведения о договорном механизме, определяющем
ныне место Западного Берлина в системе современных
международных отношений.
Социалистическая ГДР, которая 7 октября 1974 года
отпраздновала свой 25-летний юбилей, выступила с рядом важных
предложений, которые способствуют развитию сотрудничества в этом
районе, дальнейшему совершенствованию транзитного сообщения
между Западным Берлином и ФРГ, расширению общения между
населением Западного Берлина и народом ГДР. Все это
свидетельствует о жизненности и эффективности четырехстороннего
соглашения, которое заложило прочную базу для мирного
существования и развития Западного Берлина.
Что касается Берлина — столицы социалистической ГДР, то он
живет своими планами и заботами. В соответствии с планом
развития народного хозяйства дальнейшее строительство города
становится делом всех граждан Республики.
Выступая на торжественном заседании в Берлине 6 октября
1974 года по случаю 25-летия ГДР, Первый секретарь ЦК СЕПГ
Эрих Хоннекер сказал: «Если мы ныне живем в процветающем
социалистическом государстве, признанном во всем мире, если мы,
опираясь на наши успехи, с уверенностью смотрим в будущее, то
мы хотим особенно подчеркнуть ту важную историческую истину,
что героическая борьб>а советского народа освободила наш народ
от фашизма и открыла ему возможность вступить на путь
прогресса. Развитие нашей Германской Демократической Республики
было и остается немыслимым без братского союза со Страной
Советов» 16.
Книга Г. Кайдерлинга и П. Штульца «Берлин 1945—1975»,
всесторонне освещающая историю развития Берлина, его
современные проблемы, несомненно, будет с большим интересом встречена
советскими читателями. Актуальность книге придает
заключительная статья члена ЦК СЕПГ, секретаря Берлинского окружного
комитета СЕПГ Роланда Бауэра, в которой дана впечатляющая
картина жизни столицы 30 лет спустя после освобождения Советской
Армией от гитлеровского фашизма, показаны ее политические и
экономические успехи, культурные и социальные достижения.
Ю. Петренков

Глава I
В БОРЬБЕ ЗА СТОЛИЦУ
НОВОЙ ГЕРМАНИИ
(1945—1949)
1. КАРФАГЕН НА ШПРЕЕ
«Странным городом был тогда Берлин: необычной комбинацией
военных коммуникаций, городского ландшафта крупной
европейской столицы и хаоса чудовищных развалин». Такой увидел
советский военный корреспондент бывшую имперскую столицу в
конце второй мировой войны. «Где-то рядом (справа и слева от
магистрали, по которой двигались советские войска.— Авт.) был
немецкий город Берлин. Пустынный, мрачный, с прямыми как
стрела рядами пятиэтажных домов, широкими улицами и
аккуратными табличками на перекрестках: «Герман-Герингштрассе»г
«Роберт-Лейштрассе», «Адольф-Гитлерплатц»... Надписи на стенах
домов и заборах возвещали: «Берлин остается немецким, Вена
вновь становится немецкой!»—или: «Колеса должны вертеться
ради победы!» Но колеса уже не вертелись. Было что-то ужасакь
щее в пустынности этого гигантского города, в котором даже erq
жители передвигались крадучись. Ибо рядом с полуживым, но об-
реченным городом соседствовал страшный город мертвых. Это был
третий Берлин, разбомбленный, превращенный в прах» 1.
Война с неумолимой логикой истории вернулась туда, откуда
взяла свое начало. Германско-фашистский империализм
закономерно потерпел катастрофическое поражение. Народы мира,
сплотившиеся в рамках антигитлеровской коалиции, победили его в
длительных и тяжелых сражениях. Последний акт этой всемирно-
исторической драмы разыгрался в Берлине. Здесь Советская
Армия нанесла варварскому нацистскому режиму смертельный удар.
В листовках и воззваниях Советская Армия резонно требовала
прекратить ставшее бессмысленным сопротивление: «Судьба
Берлина предрешена. Ничто не в состоянии удержать Советскую
Армию... Попытка затянуть борьбу приведет к страшному массовому
голоду, эпидемиям и смерти десятков тысяч мирных жителей...
Советская Армия не преследует таких нелепых целей, как
истребление немецкого народа... У нее... лишь одна цель: уничтожить
гитлеровский режим и наказать Гитлера вместе с его преступной
кликой» 2.
17

Однако фашистские правители с беспримерной наглостью
поставили на карту существование германской столицы. В
судорожной попытке оттянуть — пусть даже на считанные дни —
собственный конец они обрекли на гибель десятки тысяч берлинцев,
превратив и без того уже тяжело пострадавший от воздушных
налетов город в арену ожесточенных боев. Одновременно они
надеялись, что в последний момент им удастся, заключив сепаратный
мир с Западом, добиться желанного поворота в войне и смены
фронтов.
До пяти минут после полуночи
8 ноября 1942 года, выступая с традиционной речью перед
«старыми бойцами»—участниками фашистского путча в
Мюнхене в 1923 году, Гитлер похвалялся: «Когда-то кайзер сложил
оружие без четверти двенадцать, я принципиально всегда прекращаю
то, за что берусь, лишь в пять минут первого» 3. Руководствуясь
именно этим принципом фюрера, верховное командование
вермахта 9 марта 1945 года отдало приказ «защищать имперскую столицу
до последнего человека и до последнего патрона... цепляясь за
каждый жилой квартал, каждый дом, каждый этаж, каждую
изгородь, каждую воронку» 4. Для этого «последнего боя»
командование вермахта сконцентрировало в районе Берлина почти
миллион солдат.
На рассвете 16 апреля 1945 года после артиллерийской
подготовки, предпринятой из более чем 10 тысяч орудий, началось
советское наступление на 250-километровом фронте по Одеру и
Нейсе. Советская Армия, гнавшая фашистские войска от самого
Сталинграда, в считанные дни опрокинула и разгромила сильно
укрепленные и глубоко эшелонированные немецкие оборонительные
позиции, вышла 20 апреля у Марцана к восточной окраине города,
а к 25 апреля замкнула стальное кольцо вокруг Берлина.
В то время как фашистская министерская бюрократия после
20 апреля, дня, когда столица впервые оказалась в сфере
досягаемости советской полевой артиллерии, в паническом ужасе
пустилась в бегство из города, оставляя гражданское население на
произвол судьбы, командование вермахта и СС развязали жестокий
террор против соотечественников. «Дер панцербер, Кампфблат фюр
ди фертайдигер Гросс-Берлине», единственная фашистская газета,
которая еще выходила в те последние апрельские дни, злобствуя
от бессилия, объявляла: «Помните! Каждый, кто пропагандирует
или даже одобряет действия, ослабляющие силу нашего
сопротивления, является предателем. Его необходимо немедленно
расстрелять или повесить» 5.
Больные, инвалиды, дряхлые старики и даже дети были
насильственно загнаны в ополчение — фолькештурм. Их бросали в
пекло оборонительного сражения, и они, как и солдаты, постоянно
находились под градом пуль и осколков. Тот, кто хотел положить
18

конец бессмысленному кровопролитию, стал жертвой свирепого
террора. Так, на решетке ворот станции городской железной дороги
Фридрихштрассе эсэсовцами были повешены двое юношей. К
груди каждого из них был прикреплен кусок картона с надписью:
«Меня повесили за то, что я содержал свое штурмовое орудие не
в таком порядке, как приказал фюрер». Подобные страшные
свидетельства фашистской пляски смерти можно было видеть тогда
повсюду в городе, едва ли не на каждом дереве и фонарном столбе.
Фашистские части со свирепой жестокостью вели уличные бои, без
разбора взрывая дома, мосты, железнодорожные пути и прочие
сооружения. Сотни раненых солдат и гражданских лиц, искавших
прибежища в туннелях городской железной дороги и метро, нашли
там страшную смерть, когда эсэсовцы взорвали шлюзы на Ланд-
верканале и вода залила туннели. Тысячи людей погибли под
сводами бункера в Фридрихсхайне, в районе имперского стадиона и в
западных пригородах Берлина.
Антифашистское сопротивление
В эти дни последних конвульсий Третьего рейха, когда
фашистские правители применяли в Берлине тактику выжженной земли,
усиливались действия тех, кто, не щадя жизни, пытался сократить
бессмысленное кровопролитие и уберечь город от тотального
уничтожения. Наиболее активно действовали коммунистические
группы Сопротивления, социал-демократы и беспартийные рабочие, но
вместе с тем также и патриоты из других слоев народа. Именно
они, презрев смерть, вели борьбу против этого ада, вдохновленные
призывами Центрального Комитета КПГ и Национального
комитета «Свободная Германия». Нелегальные листовки, призывавшие
к капитуляции, переходили из рук в руки. Солдат снабжали
гражданской одеждой, их прятали в подвалах и других укромных
местах. В Бисдорфе группа коммунистов и социал-демократов
поспешила навстречу подразделениям Советской Армии и спасла
этот район города от разрушения. В лагере Фалькензее, в котором
содержались иностранцы, подпольная группа Сопротивления во
главе с Максом Рейманом предотвратила массовое уничтожение
узников лагеря. Мужественные антифашисты спасли
электростанцию в Клингенберге и насосную станцию в Иоганнистале от
уничтожения фашистскими минерами. В районах Фридрихсхайн и
Альт-Штралау, а также у станции городской железной дороги
«Ландсбергераллее» (ныне «Лениналлее») группы рабочих
разоружали солдат гитлеровской армии. Во Фронау группа
антифашистов, решительно вмешавшись, не допустила взрыва мостов.
Но какими решительными и самоотверженными ни были
действия этих людей, все же подавляющее большинство населения
Берлина до самого горького конца терпеливо сносило преступления
правящей фашистской клики.
19

Безоговорочная капитуляция
Освобождая улицу за улицей, пробивались к центру города
подразделения Советской Армии. На их пути повсюду выбрасывались
белые флаги — простыни, вывешивавшиеся гражданским
населением из окон в знак капитуляции. Вечером 26 апреля так
называемый бункер фюрера у Вильгельмштрассе (ныне Отто-Гроте-
волыптрассе), где укрылось большинство нацистских заправил,
оказался под прямым обстрелом советской артиллерии. 29 апреля
советские войска вели бои в 500 метрах от здания имперской
канцелярии. Во второй половине дня 30 апреля Гитлер, трусливо
избегая ответственности, покончил жизнь самоубийством, а менее чем
сутки спустя его примеру последовал Йозеф Геббельс. Другие
нацистские бонзы пытались бежать или заглушали свои
апокалипсические галлюцинации алкоголем и морфием. Это были последние
судороги кровавого фашистского режима. Он ушел в небытие так
же, как появился на свет и на протяжении двенадцати лет
господствовал,— в море крови и преступлений.
Могла ли агония фашизма стать и агонией немецкой нации?
Или можно было надеяться, что красное знамя, водруженное
советскими воинами на крыше полуразрушенного рейхстага и ярко
полыхавшее над городом, является символом не только победы над
Германией, но и новой эры для Германии?
Нацистские заправилы все еще пытались уклониться от
безоговорочной капитуляции. По приказу Геббельса и Бормана генерал
Ганс Кребс еще 1 мая пытался склонить советскую сторону к
временному перемирию, для того чтобы доставить в Берлин
правительство Дёница, созданное в соответствии с завещанием Гитлера. И эта
последняя попытка разбилась о союзническую верность Советского
Союза по отношению к другим державам — участницам
антигитлеровской коалиции. 2 мая комендант Берлина генерал Гельмут
Вейдлинг подписал безоговорочную капитуляцию. Свыше 70 тысяч
немецких солдат и офицеров сложили оружие. Борьба за Берлин
окончилась. Несколько дней спустя, 8 мая, самая кровавая в
истории война формально пришла к концу в результате подписания в
Берлине — Карлсхорсте безоговорочной капитуляции для всех
германских вооруженных сил. По договоренности между
союзниками Германия была оккупирована войсками четырех главных
держав антигитлеровской коалиции, взявших на себя высшую
правительственную власть в стране.
Странный итог
Бледные и голодные, больные и жалкие в беспредельной
нищете, выбирались оставшиеся в живых берлинцы из укрытий, подва-
лон и туннелей метро. Две недели ожесточенных уличных боев п
20

сотни тысяч тонн бомб, сброшенных во время воздушных налетов,
превратили город Шинкеля* и Кнобельсдорфа ** во второй
Карфаген. Берлин являл картину ужаса и опустошения. Не было
питьевой воды, электрического тока и газа, не было газет и радио.
Большая часть запасов продовольствия была уничтожена
эсэсовскими войсками или же разграблена голодным гражданским
населением. Транспорт был полностью парализован, четвертая часть
линий метро оказалась затопленной. Из 226 мостов 128 были
разрушены, 48 процентов всех зданий были полностью уничтожены.
Примерно из 1562 тысяч квартир, которыми Берлин располагал
в довоенное время, пригодными для жилья остались каких-нибудь
370 тысяч. Почта и телеграф не функционировали. Все 87
насосных станций города бездействовали; канализация была выведена
из строя. Призрак голода и эпидемий витал над руинами.
«Голодные люди рылись в кучах мусора или забирались в подвалы
разрушенных жилых домов в поисках каких-нибудь остатков
съестного. Картофельные очистки использовались для питания
людей» 6,— сообщал очевидец событий. Там, где уличные бои были
наиболее ожесточенными, остались горы трупов. Из 33 тысяч
больничных коек, имевшихся в городе в довоенное время, в мае 1945
года можно было использовать всего лишь восемь с половиной
тысяч. Довоенная численность врачей сократилась до одной трети.
Медикаменты и перевязочные материалы отсутствовали. Не было
ни одной исправной санитарной машины. Берлин являл собой море
руин. Передвигаться можно было только по извилистым тропкам
среди нагромождения развалин. Статистики подсчитали, что объем
руин составлял 75 млн. куб. метров; из этих гор обломков можно
было бы воздвигнуть дамбу от Берлина до Дортмунда шириной
в 35 и высотой в 5 метров. Специалисты прикидывали, не
рациональнее ли было бы заново построить город на другом месте. Но в
этой пустыне еще жили люди, свыше двух миллионов человек.
В подавляющем большинстве своем они влачили жалкое
существование, надломленные, охваченные апатией и лишенные всякой
надежды на будущее. Тысячи берлинцев покончили с собой весной
1945 года. Слишком глубоко проник яд нацистской идеологии в
сознание немецкого народа, слишком большой казалась гора
развалин, слишком тяжелым — бремя восстановления. Опасность того,
что город и люди окажутся низвергнутыми в смертельную
пропасть вместе с идущим ко дну режимом, была в Берлине больше,
чем где бы то ни было в Германии.
* Шинкелъ, Карл Фридрих (1781—1841)—немецкий архитектор и
художник, крупнейший представитель классицизма в Германии, автор
проектов Новой гауптвахты, Старого музея и других архитектурных памятников
Берлина.— Прим. перев.
** Кнобелъсдорф, Георг Венцеслаус (1699—1753) — немецкий
архитектор, провозвестник раннего классицизма в Германии, автор проектов Опер-
пого театра в Берлине и дворца Сан-Суси в Потсдаме.— Прим. перев.
21

2. ФУНДАМЕНТ НОВОГО
Кто же все-таки совладал с хаосом и спас весной 1945 года
германскую столицу от грозившего ей низвержения в пропасть? Это
сделали Советская Армия и объединившиеся вокруг группы
Ульбрихта, руководимые ею активисты «Первого часа».
Спасители и помощники в солдатской форме
Такого еще не было в истории: армия, стране и народу которой
жестокий враг принес безмерные страдания, армия, которая в
конечном счете победила этого врага в кровопролитных сражениях,
эта армия увенчала свою победу актом человечности, став
спасительницей жизни столицы своего противника. Советская Армия,
представительница своего социалистического отечества, отстаивала
политику, базировавшуюся на принципах пролетарского
интернационализма и уважения национальной независимости других
народов. Она вела войну не против немецкого народа, а против
фашизма. Она освободила немецкий народ от бремени нацистского
режима и способствовала осуществлению решающего поворота в
германской истории.
28 апреля, когда в Берлине еще гремела канонада последних
уличных боев, на стенах домов появился Приказ № 1 начальника
гарнизона и коменданта города Берлина генерал-полковника
Н. Э. Берзарина. Приказом предписывались запрещение и роспуск
НСДАП и всех ее организаций и учреждений, возобновление
работы коммунальных предприятий, продовольственных
магазинов и пекарен. Надлежало вновь открыть кинотеатры,
гостиницы и спортивные сооружения. Было разрешено отправление
богослужения.
Деятельность генерал-полковника Берзарина в Берлине стала
типичным образцом советской политики в отношении Германии;
население германской столицы многим ему обязано. Этот бывший
ученик переплетчика, начавший свою военную карьеру в 1917 году
в качестве одного из бесчисленного множества борцов против
контрреволюции, а в 1945 году командующий армией в Берлине,
прошел через все ужасы войны и был свидетелем того, как
фашистские войска пытались в помощью варварской голодной
блокады задушить его родной город Ленинград. Теперь он
осмотрительно п энергично руководил преодолением хаоса в столице
побежденного врага. Берлинцы не забыли генерал-полковника
Берзарина, уже 16 июня 1945 года ушедшего из жизни в результате
автомобильной катастрофы, и увековечили память о нем, присвоив
его имя одной из площадей и одной из улиц города (бывшим Пе-
терсбургерплатц и Петерсбургерштрассе).
22

Советское командование заранее детально ознакомилось с
обстановкой и подготовилось к решению предстоящих задач. В то
время как в соседних районах еще бушевало сражение, в уже
освобожденных частях города были учреждены военные
комендатуры, сосредоточившие свое внимание на том, чтобы в тесном
сотрудничестве с немецкими антифашистами создавать временные
местные немецкие административные органы и нормализовать жизнь.
«Занятие Фронау,— говорилось в ежегодном отчете этого района,
во многом типичном,— произошло в ночь с 21 на 22 апреля 1945
года... Небольшая группа местных антифашистов немедленно
установила контакт с... Советской Армией, и ей... было поручено
создать временную администрацию района. Уже 22 апреля член
группы, назначенный впоследствии бургомистром, имел беседу с
офицерами Советской Армии... 24 апреля прибыл русский капитан
Козерог и возглавил... комендатуру. Антифашистской группе было
предложено к 7 часам вечера выдвинуть кандидатуру на пост
бургомистра. На собрании антифашистской группы, в котором
приняло участие около 20 человек, я был единодушно избран
бургомистром» 1.
К 29 апреля в районе Райникендорф возникло в общей
сложности десять местных администраций, а в лице временного районного
магистрата создан орган, объединявший и направлявший все их
усилия. Столь же быстрыми темпами этот процесс проходил и в
большинстве других уже освобожденных районах города.
28 апреля, когда в центре города еще продолжались
ожесточенные бои, в таких районах, как Карлсхорст, Кёпеник, Целен-
дорф, Мариендорф и Фридрихсхайи, уже функционировали
вновь созданные магистраты. Разумеется, состав этих первых,
временных местных административных органов был разнородным
и нередко случайным. Однако в массе своей они представляли
собой зачатки нового, антифашистско-демократического
самоуправления.
Спасенные от голодной смерти
Самой насущной задачей советских военных комендатур и
немецких временных магистратов было обеспечение города
продовольствием. «Население будет обречено на смерть от голода,
жажды и эпидемий, если мы немедленно и решительно не
вмешаемся, а берлинцы сами не проявят необходимой воли к жизни и
энергии» 2,— характеризовала положение в Берлине советская печать.
«...Русским оккупационным властям достаточно было лишь на
несколько дней предоставить Берлин самому себе, и его население
погибло бы от голода» 3,— подтвердил впоследствии Йозеф Ор-
лопп — советник в послевоенном берлинском магистрате.
Уже 23 апреля Военный совет 1-го Белорусского фронта отдал
приказ снабжать гражданское население на первых порах по дей-
23

ствовавшим до того времени нормам рационирования и выделил для
этого соответствующее количество продовольствия из советских
военных резервов. Наблюдавшаяся тогда картина поначалу
должна была поистине восприниматься как галлюцинация теми
берлинцами, которые верили антисоветским измышлениям нацистского
режима: за сражавшимися советскими войсками, как правило,
следовал обоз из грузовиков, доставлявших продовольствие для
гражданского населения. Советские полевые кухни раздавали горячую
пищу.
Однако когда в начале мая обнаружилось, что, несмотря на эту
помощь, продовольственное положение в германской столице
грозило принять катастрофический характер, поскольку немецкие
запасы продовольствия оказались еще более скудными, чем
первоначально предполагалось, Государственный комитет обороны СССР
направил в Берлин для принятия оперативных мер
заместителя Председателя Совета Министров А. И. Микояна. После
тщательного анализа обстановки и интенсивных консультаций с
представителями Центрального Комитета КПГ с 15 мая во всем
Берлине была введена карточная система на продовольствие:
было выдано 2 миллиона карточек и еще 200 тысяч оставлено
в резерве.
Нормы рационирования строились на принципах, которые
должны были стать руководящими в деле возрождения жизни на
антифашистско-демократической основе. Впервые в Германии
предпочтение было отдано подлинным создателям материальных
ценностей в такой мере, какая соответствовала тому очевидному
факту, что на их плечах лежала основная тяжесть усилий,
направленных на восстановление и созидание. Самые высокие пайки
получали рабочие, а среди них прежде всего рабочие, занятые на
тяжелых работах. К последним были приравнены ученые, врачи,
руководители предприятий и административных органов, чья энергия
была нужна для преодоления хаоса. Продовольственные пайки
были значительно выше тех, которые трудовое население
получало в последние годы войны.
На период до сбора нового урожая советская оккупационная
держава выделила продовольствие в общей сложности на сумму
порядка 50 миллионов марок (в оптовых ценах). Населению
Советского Союза, которое само крайне нуждалось в продуктах питания,,
пришлось дополнительно ограничивать себя.
Не менее самоотверженной и жизненно важной для
нормализации положения в Берлине была помощь Советской Армии в деле
предотвращения эпидемий, налаживания снабжения водой, газом
и электричеством, возобновления работы городского транспорта и
промышленных предприятий, возрождения жизни вообще, и не в
последнюю очередь в области культурного обслуживания. 15 мая
первой после освобождения столицы начала выходить газета «Тег-
лихе рундшау. Фронтовая газета для немецкого населения», а еще
через неделю — «Берлинер цайтунг».
24

Политика Советской военной администрации в Германии
(СВАГ) уже в эти решающие послевоенные месяцы побудила
многих берлинцев изменить свое отношение к Советскому Союзу. Но
как велика ни была советская помощь, она могла лишь смягчить
бедственное положение, и решающий шаг из состояния летаргии
в новую жизнь должен был сделать сам немецкий народ. Поэтому
от активности прогрессивных сил в Берлине зависела в конечном
счете дальнейшая судьба германской столицы.
Движущая сила возрождения
Инициаторами возрождения жизни на демократической основе
были активисты «Первого часа», призванные к действиям и
руководимые Коммунистической партией Германии. Задачи, которые
надлежало решать КПГ, были совершенно новыми. Ситуация, с
которой ей предстояло теперь совладать, не имела прецедента в
германской истории. Но КПГ была к этому хорошо подготовлена
идеологически и политически.
Эта подготовка началась еще в ходе борьбы против
поднимавшего голову фашизма и продолжалась в условиях подпольного
Сопротивления кровавому гитлеровскому режиму. Переломными
моментами явились Брюссельская (1935) и Бернская (1939)
конференции КПГ, на которых руководство партии сделало выводы из
создавшегося в стране положения и наметило программу
деятельности на будущее. Целью, зафиксированной в этой программе,
было провозглашено создание новой, антифашистско-демократиче-
ской Германии, построенной на прочном фундаменте единства
рабочего движения и широкого боевого союза всех трудовых слоев
народа вплоть до мелкой и средней буржуазии нефашистской
ориентации.
Правильность избранного пути еще во время войны нашла свое
подтверждение в огне антифашистской борьбы, в деятельности
самых различных эмигрантских организаций, и особенно в усилиях
созданного в 1943 году в Красногорске под Москвой
Национального комитета «Свободная Германия».
Немецкие коммунисты во все времена, даже тогда, когда
фашизм, как казалось, достиг своего апогея, были убеждены в победе
Советского Союза и других объединившихся в рамках
антигитлеровской коалиции стран, как были убеждены и в творческих силах
германского рабочего класса, в его способности создать после
освобождения от гитлеровского режима новую, лучшую Германию.
В то время как правящие круги Германии начиная с 1943—
1944 годов стали лихорадочно искать способ избежать грозившего
поражения, Политбюро КПГ вплоть до деталей разрабатывало
задачи и методы работы, которую предстояло развернуть после
освобождения от фашизма на предприятиях, среди крестьян,
ремесленников и интеллигенции.
25

Группа Ульбрихта
Еще в то время, когда на немецкой земле велись последние
боевые действия, Центральный Комитет КПГ направил в
Германию три группы уполномоченных. 30 апреля 1945 года первая из
них численностью 10 человек прибыла в Брухмюле под Штраус-
бергом и незамедлительно развернула свою деятельность.
Возглавил группу член Политбюро Вальтер Ульбрихт; в ее состав
входили Фриц Эрпеыбек, Рихард Гиптнер, Карл Марон, Артур Пик,
Отто Винцер и другие. Хотя непосредственной сферой
деятельности группы Ульбрихта был Берлин, деятельность эта стала
ориентиром для антифашистско-демократического строительства новой
жизни во всей Германии и «символом воли немецкого народа к
жизни, символом тесного сотрудничества между советской
оккупационной державой и немецкими антифашистами» 4.
В лице Вальтера Ульбрихта группу возглавил руководитель,
который обладал многолетним опытом ведущего деятеля КПГ,
принимал активное участие в научно-теоретической разработке
программного курса партии, кроме того, он был в свое время
секретарем организации КПГ округа Берлин — Бранденбург и хорошо
знал положение и условия работы в германской столице.
Группа Ульбрихта, основавшая свою штаб-квартиру в районе
Фридрихсфельде, в одном из уцелевших жилых домов на Прин-
ценаллее, 80 (ныне Айнбекерштрассе, 40), немедленно приступила
во взаимодействии с советским военным командованием к
нормализации жизни в разрушенном городе. Уполномоченные
Центрального Комитета КПГ устанавливали контакты с противниками
Гитлера, придерживавшимися самой различной политической
ориентации, в ходе дискуссий и бесед, длившихся зачастую ночи
напролет, терпеливо убеждали их в необходимости сотрудничества и
совместно с ними создавали во всем Берлине новые, антифашист-
ско-демократические органы самоуправления.
Другой важной задачей группы Ульбрихта являлась
подготовка к созданию свободных профсоюзов и к развертыванию
легальной деятельности КПГ. 9 мая Вальтер Ульбрихт в беседе с
Георгием Димитровым так охарактеризовал существовавшее тогда
сложное положение:
«Во многих районах вышедшие из подполья коммунисты
поначалу были изолированы от возникавших районных
администраций. Стихийно созданные бюро КПГ, народные комитеты,
комитеты движения «Свободная Германия» и комитеты участников
движения 20 июля, которые до этого работали в условиях подполья,
теперь выступают открыто. Мы закрыли эти бюро и разъяснили
товарищам, что сейчас необходимо сосредоточить все силы на
деятельности в городских органах административного управления...
В ходе создания административных органов удается добиваться
широкого сплочения антифашистско-демократических сил... В ряде
районов еще ощущается замкнутость, характерная для условий
26

подполья. Коммунисты там установили еще недостаточный
контакт с людьми, представляющими другие слои населения и другие
политические направления. Поскольку нет ни газет, ни
налаженного политического просвещения, нашим товарищам потребуется
длительное время для того, чтобы в достаточной мере
сориентироваться в создавшейся ситуации» 5.
В эти первые послевоенные недели, когда началась
нормализация жизни в масштабе отдельных улиц и кварталов, существовала
опасность административного раздробления города. Большой
заслугой группы Ульбрихта, которая, не считаясь со временем,
неутомимо обследовала отдельные районы города, устанавливала
контакты со всеми антифашистами и привлекала их к
сотрудничеству, явилось то, что она выдвигала цели и указывала путь этого
сложного процесса строительства демократических органов
самоуправления. Вальтер Ульбрихт разработал схему единой
структуры окружных административных органов.
В соответствии с принципиальной линией КПГ на создание
широкого единого фронта всех сил, желающих участвовать в
строительстве новой жизни, эта группа уполномоченных Центрального
Комитета придавала исключительно важное значение тому, чтобы
в создаваемых органах были представлены противники Гитлера из
всех классов и слоев населения.
Временами казалось, что решение этой задачи выше сил
небольшого отряда сознательных антифашистов. Ведь речь шла не
только о том, чтобы создать в этом море руин, именуемом
Берлином, хотя бы самые примитивные материальные предпосылки для
возобновления упорядоченной административной деятельности в
условиях, когда картотеки и прочая документация были
уничтожены и даже проблема помещений и получения необходимой мебели
для создаваемых административных органов казалась зачастую
неразрешимой. Но гораздо труднее было найти людей, которые
обладали бы необходимым мужеством и перед лицом возникшего хаоса
захотели и были бы способны возглавить городское учреждение,
чтобы по-новому, в антифашистском духе направлять
общественные дела и отвратить от города угрозу бесповоротного краха. И тем
не менее эта проблема была решена. Примерно к 10 мая начали
функционировать антифашистско-демократические органы
самоуправления во всех районах Берлина. Теперь на очереди была
задача максимально быстрого создания общегородской
администрации, чтобы обеспечить целеустремленное, единообразное
руководство восстановлением германской столицы.
К этому времени ряды зачинателей возрождения города на
новой, антифашистской основе пополнились многочисленными
борцами Сопротивления, освобожденными из тюрем и
концентрационных лагерей. Не считаясь с тем, что их здоровье было подорвано
многими годами заточения, пытками и страданиями, они тотчас
же включились в работу. Среди других так поступили, в частности,
27

Вальдемар Шмидт, находившийся в заключении в каторжной
тюрьме Бранденбург-Гёрден, Оттомар Гешке, который длительное
время был узником концентрационного лагеря Заксенхаузен, и Ганс
Ендрецкий, бежавший из Нюрнбергской тюрьмы, где он
находился в одиночном заключении.
Антифашистско-демократический магистрат для всего Берлина
Уже 1 мая, когда в Берлине еще шли бои и башня Красной
ратуши горела ярким пламенем пожара, Вальтер Ульбрихт
занимался поисками в центре города помещения для размещения
будущей новой городской администрации. 12 мая 1945 года он
получил возможность представить ее руководящее ядро советскому
коменданту города. Этому предшествовали две недели
напряженнейшей работы уполномоченных Центрального Комитета КПГ. На
севере и юге, западе и востоке разрушенного города они зачастую
в ходе многочасовых дискуссий убеждали людей взять на себя эту
беспримерную в истории Берлина задачу. Во главе нового
магистрата стал седовласый инженер д-р Артур Вернер из Лихтер-
фельде, которому было около семидесяти лет. Д-р Вернер был
честным беспартийным демократом. По его собственным словам, он
никогда не чувствовал призвания к политической деятельности, но
перед лицом национальной катастрофы осознал свою
ответственность антифашиста.
Скромной торжественной церемонией в единственном
неразрушенном крупном зале во всем центре города — такой уцелевший
зал удалось разыскать в здании Пожарного общества на Парохи-
алыптрассе — было отмечено 19 мая начало деятельности нового
магистрата. На стене с покореженной осколками и осыпавшейся
штукатуркой был вывешен транспарант, на котором крупными
буквами было написано: «Антифашистское единство — залог
возрождения немецкого народа!»
Члены высшего административного органа Берлина,
открывшие новую главу в истории немецкой столицы, были людьми,
придерживавшимися самых различных мировоззрений и политических
взглядов, и представляли самые различные социальные слои и
профессии — от простого рабочего до всемирно известного ученого.
Наряду с испытанными коммунистами Карлом Мароном, который
стал первым заместителем обер-бургомистра, и Огто Винцером,
принявшим на себя обязанности советника по вопросам народного
образования, а также социал-демократом Йозефом Орлоппом,
возглавившим отдел торговли и ремесла, в состав магистрата вошли
буржуазные специалисты, такие, как бывший член партии Центра
д-р Андреас Гермес, который стал руководить главным ведомством
по делам продовольственного снабжения, бывший член Немецкой
национальной партии проф. д-р Фердинанд Зауэрбрух, который
возглавил отдел здравоохранения, проф. Ганс Шароун, который
28

стал советником по строительству и жилищным вопросам, и
священник Петер Бухгольц, ставший советником по вопросам церкви.
«Мир слишком часто видел немцев грабящими и
разрушающими — пусть он увидит нас занятыми мирным восстановлением и
справедливым возмещением нанесенного нами ущерба, чтобы мы
вновь смогли прямо смотреть ему в глаза и чтобы Германия вновь
смогла занять свое место в мирной семье народов» 6,— заявил Карл
Марон на первом заседании нового берлинского магистрата.
Взятый за основу при создании нового магистрата принцип
антифашистского единого фронта в корне отличался от
коалиционной политики веймарского образца. Если во времена Веймара у
власти оставалась крупная буржуазия, которая, прикрываясь
враждебной рабочему классу позицией социал-демократических
лидеров, могла проводить антинародную политику, то теперь ведущие
позиции в новом магистрате занимал рабочий класс. В условиях,
когда уже была разрешена деятельность политических партий,
среди членов магистрата семеро представляли КПГ, четверо — СДПГ,
один — ХДС и шесть человек были беспартийными. Аналогичным
был состав административных органов в районах города. Как
правило, численность руководящих членов КПГ в составе городского
и районных административных органов никогда не превышала
одной трети.
Берлинский магистрат стал органом проведения политики антп-
фашистско-демократического строительства и сплочения
антигитлеровских сил во всей Германии. Его создание и успешная
деятельность существенно способствовали быстрой нормализации
условий жизни в германской столице.
Система доверенных лиц домов и улиц
Коммунальные и политические задачи, с которыми столкнулся
Берлин после окончания военных действий, были слишком
обширными, чтобы их могли решить одни лишь органы самоуправления
районов и магистрат города. Необходимо было, чтобы возможно
большее число берлинцев участвовало в преодолении возникших
трудностей. В результате наряду с представительствами
населения — временными районными собраниями депутатов и другими
подобными им органами возникла система доверенных лиц домов и
улиц. Система эта зародилась в первые майские дни, когда
активные антифашисты — зачастую стихийно и независимо друг от
друга — стали организовывать работы по расчистке улиц и жилых
кварталов, налаживать распределение продовольствия и проявлять
инициативу в решении других насущных коммунальных задач.
С консолидацией новых органов самоуправления система
доверенных лиц домов и улиц стала неотъемлемым компонентом
общественной жизни в Берлине. В конце мая во всех районах города
па общественных началах работали десятки тысяч избранных или
29

назначенных доверенных лиц в качестве представителей домовых
и уличных комитетов. Их задачи были чрезвычайно разнообразны:
от распределения продовольственных карточек и контроля за
жилым фондом до привлечения к труду бывших нацистов,
политического просвещения и разъяснения мероприятий новой
администрации. В итог$ они составили важное связующее звено между
населением и центральными коммунальными учреждениями, особенно
наглядно подчеркивая новый характер берлинских
административных органов, которые уже не были изолированы от народа, а,
напротив, были тесно связаны с ним. Одновременно благодаря этому
понадобилось на несколько тысяч меньше штатных работников в
административных органах всего Берлина. 10 сентября 1945 года
магистрат утвердил статус доверенных лиц, которых он
недвусмысленно охарактеризовал как часть новых, демократических
органов самоуправления. Система доверенных лиц домов и улиц с
особой наглядностью продемонстрировала воздействие того
«чудесного средства», о котором Ленин в октябре 1917 года сказал, что
оно одним ударом удесятеряет силу государства, что это —
«средство, которым ни одно капиталистическое государство никогда не
располагало и располагать не может. Это чудесное дело —
привлечение трудящихся... к повседневной работе управления
государством» 7.
Бой разрухе
Еще не были преданы земле трупы людей, погибших в
последние дни войны, а многие берлинские рабочие — теряя зачастую по
нескольку часов на окольный путь и пробираясь через горы
развалин — уже спешили на свои предприятия. Они не спрашивали
о заработной плате, а нередко даже приносили свой собственный
инструмент, чтобы начинать все сначала. Фашистские «бетрибс-
фюреры» * бежали, и рабочие в ряде случаев сами выбирали
заводские комитеты и новую администрацию предприятий, выдвигая
туда своих коллег, как это имело место, например, на
машиностроительном заводе «Аппель» в Шпандау. В Штеглице на заводе
«Опта радио — АЭГ», выпускавшем ранее военное оборудование,
персонал численностью 140 человек из личных средств собрал
20 тысяч марок, которые были использованы в качестве оборотного
капитала предприятия. Рабочие бывшего военного завода «Аргус-
верке», размещавшегося в Берлине — Райникендорфе на Флоттен-
штрассе, использовав собственные средства в качестве оборотного
капитала, основали новое предприятие — «Альгемайне машинен-
бауфабрик ГмбХ» («Альмаг»).
После создания берлинского магистрата и конституирования
административных органов в районах стихийные
восстановительные работы первых дней стали более целенаправленными, и жизнь
* «Руководители предприятий» (нем.).
30

в городе начала медленно нормализоваться. На исходе третьей
недели июня в распоряжении населения города уже имелось 92
больницы для взрослых с примерно 32 тысячами коек, 4 детские
больницы, 10 родильных домов, 146 аптек, 9 амбулаторий, 13
медпунктов, 3 женские консультации и 6 пунктов первой помощи.
Электростанции ежедневно давали 98 тысяч квт«ч электроэнергии и
снабжали током не только первые действующие предприятия, но
и 33 тысячи жилых домов. Начали функционировать 1084 пекарни,
51 насосная станция и 5 газовых заводов. К концу июля 1945 года
возобновили работу 600 предприятий с количеством занятых более
5 человек на каждом, в августе — 2472 таких предприятия, а к
концу года — около 5000 из 40 000, имевшихся в предвоенные годы.
В пробуждающийся к новой жизни город вернулись десятки тысяч
берлинцев, насильственно эвакуированных фашистскими властями
или бежавших по мере приближения фронта. К ним
присоединился поток беженцев и переселенцев. Со столь мощным натиском —
вскоре стало прибывать по 4—5 тысяч человек в день — Берлин
на первых порах не в состоянии был справиться. Поэтому 27 шоля
пришлось ввести ограничения на въезд в город.
После проведения в самый начальный период спасательных
работ и работ по расчистке развалин в центре внимания оказался
выпуск насущно необходимых для повседневной жизни
потребительских товаров, который — особенно на бывших военных
предприятиях — был связан с полной перестройкой производства. Так,
предприятие «Ферайнигте веркштеттен Виттенау», входившее в
военный концерн «Дойче ваффен- унд муниционсфабрикен», стало
производить из баков, канистр и стальных касок кастрюли, а из
снарядных гильз — бидоны для молока. Другие
металлообрабатывающие предприятия тоже переключились на производство
предметов повседневного спроса: например, «Турбон» начал выпускать
кухонные плиты, «Сименс унд Гальске АГ» — плуги, тачки, печи
и ведра. 29 июня открылась так называемая Вайсензеенская
ярмарка, давшая толчок к применению военных материалов и
металлолома для производства предметов домашнего обихода. Всеобщая
нужда и нехватка самого насущного делали людей
изобретательными: фильтры от противогазов стали превращаться в ситечки для
кофе; грузовики и легковые автомобили, которые простаивали из-за
катастрофической нехватки бензина, были переоборудованы для
работы на древесном угле.
Метро вновь функционирует
Славной страницей в истории возрождения германской столицы
было возобновление работы городского транспорта. Выдающийся
вклад внесли сами работники Берлинского транспортного
комбината (ВТК). Еще когда шли последние бои, машинист метропоез-
да Вильгельм Мюллер вывесил на одном полуразрушенном доме
31

ё Нойкёльне табличку с приглашением: «Всем сотрудникам ВТК
регистрироваться здесь». И большинство их вняли призыву,
трудились, не считаясь со временем и не получая даже достаточного
питания. Уже 14 мая по одной из линий берлинского метро вновь
пошли поезда.
О том, как пришлось тогда вести восстановительные работы на
участке метро между Темпельгофом и Тегелем, один из
активистов «Первого часа» рассказывал: «Туннели и станции метро...
почти до потолка были залиты водой, а подступы и проходы
забаррикадированы обломками кирпича, стальными и деревянными
балками. Мы немедленно приступили к расчистке входов в метро...
Затем были включены насосы, и участок туннеля постепенно был
осушен. Теперь можно было начинать приводить в порядок
станции. Там... царила кромешная тьма. Нам удалось добыть четыре
лампы и карбид. Так как наша восстановительная группа
насчитывала свыше 200 человек, этих четырех ламп, конечно же, было
недостаточно. Тогда наши коллеги принесли из дому керосиновые
лампы. Одновременно нужно было очистить все подземные
сооружения от боеприпасов, оружия, предметов снаряжения и трупов
и устранить внутритуннельные заграждения... В трудных условиях
цель наших усилий — восстановление участка метро до станции
Кохштрассе — была наконец достигнута» 8.
Почти ежедневно сдавались в эксплуатацию все новые участки
линий метро. Уже к концу мая действовали примерно 29
процентов линий метрополитена, по которым ежедневно перевозилось
около 170 тысяч пассажиров. 16 мая пошли первые автобусы из
Вайсензее в центр города, а 20 мая возобновилось трамвайное
движение в Тегеле и в юго-восточной части Берлина. В течение мая
в трамваях, автобусах и метропоездах ВТК было перевезено по
городским линиям протяженностью 130 километров около 2,5
миллиона пассажиров; в октябре общая протяженность всех линий
составила уже 400 километров и было перевезено свыше 60
миллионов человек. На фоне казавшихся тогда почти непреодолимыми
разрушений трудовые достижения берлинских транспортников
выглядели особенно впечатляющими. В своих усилиях они могли
опереться на богатые боевые традиции рабочего движения. И эти
традиции в сочетании с особой атмосферой тесного единства, в
которой здесь работали коммунисты и социал-демократы, являлись
источниками их силы.
Возмещение нанесенного ущерба — моральный долг народа
Немецкий народ не мог уклониться от ответственности за те
страшные преступления, которые гитлеровский фашизм совершил
против народов мира, и особенно против советского народа. 20
миллионов советских людей из числа гражданского населения и
военнослужащих стали жертвами фашистской агрессии; огромные тер-
32

риторпи советской земли были опустошены и разграблены. Только
материальный ущерб составил гигантскую сумму, равную почти
700 миллиардам рублей.
Поэтому главные державы антигитлеровской коалиции решили
обязать Германию возместить нанесенный ею ущерб, причем было
также определено, что основную долю компенсации должен
получить Советский Союз, хотя это и было бы возмещением лишь
крупицы того, что в действительности было разрушено.
И вот во второй половине мая 1945 года советские инженеры
и техники, привлекая немецкую рабочую силу, приступили в
Берлине к демонтажу многочисленных станков, агрегатов и другого
оборудования, преимущественно на тогдашних военных
предприятиях.
Немало берлинских рабочих и служащих опасались тогда за
свои рабочие места, тем более что империалистическая реакция
не брезговала никакой демагогией и, распуская всяческие
злостные слухи, стремилась сеять неуверенность; ведь метод
возмещения ущерба сильнее всего бил по монополистической буржуазии.
Демонтировать военные предприятия — значило взять дань с тех,
кто повинен в развязывании войны и нажил на ней огромные
барыши.
Само собой разумеется, возмещение ущерба, которое, с одной
стороны, ослабляло монополистическую буржуазию, но с другой —
конечно же, обременяло всю экономическую жизнь и должно было
осуществляться в то самое время, когда немецкий народ — пусть
и по собственной вине — тяжело страдал от последствий войны,
породило многие экономические трудности и даже кое-какие
эксцессы. Но если немецкий народ хотел вновь обрести доверие других
народов, то он должен был честно и добросовестно выполнять
репарационные поставки.
Советские оккупационные органы, в обязанность которых
входило обеспечение выполнения немецкой стороной репарационных
обязательств, делали все возможное для того, чтобы одновременно
облегчить строительство мирной немецкой экономики. Так,
например, различные важные промышленные предприятия, которые
Советский Союз имел право демонтировать, были сохранены в
Берлине и в 1946 году преобразованы в Советское акционерное
общество (САО). Среди таких предприятий были кабельный завод «Ка-
бельверке Обершпрее унд Кёпеник», завод электрооборудования
АЭГ в Трептове, завод средств связи и «Сименс — Планиа». Тем
самым не только были сохранены рабочие места для многих
берлинцев, но и часть продукции этих предприятий пошла на пользу
населению города. Считанные годы спустя эти предприятия вообще
были возвращены немецкому народу. Под руководством советских
специалистов они превратились в современные предприятия,
ставшие самыми производительными и рентабельными в республике.
В других случаях в интересах возрождения экономической
жизни предприятия или отдельные цехи, уже фигурировавшие в
2 .V9 2789
33

списках подлежащих демонтажу, не демонтировались. Так
советская сторона поступила в отношении электростанции фирмы «Бор-
зиг» и отдельных котельных установок электростанции в Клинген-
берге, игравшей решающую роль в энергоснабжении Берлина.
Доказательство большого доверия: Приказ № 2
10 июня 1945 года, спустя неполных шесть недель после
окончания военных действий, главноначальствующий Советской
военной администрации в Германии мог уже констатировать в своем
приказе № 2: «С момента занятия... Берлина на территории
советской зоны оккупации Германии установился твердый порядок,
организовались местные органы самоуправления и создались
необходимые условия для свободной общественной и политической
деятельности германского населения» 9. В силу этого были разрешены
создание и деятельность антифашистско-демократических партий и
свободных профсоюзов, «ставящих своей целью окончательное
искоренение остатков фашизма и укрепление начал демократизма и
гражданских свобод в Германии и развитие в этом направлении
инициативы и самодеятельности широких масс населения» 10.
Приказ № 2 имел исключительно важное значение. Он явился
выражением твердой надежды, которую Советский Союз возлагал
на рабочий класс и другие демократические силы немецкого
народа, и уже вскоре после сокрушительного поражения гитлеровского
фашизма предоставлял им возможность направить все силы на
строительство нового общества.
Одновременно в связи с Приказом № 2 империалистические
оккупационные державы, которые в западных зонах оккупации
прилагали усилия к тому, чтобы парализовать демократические силы
и обеспечить реакции время для консолидации, были вынуждены
тоже разрешить — пусть и нехотя — деятельность демократических
партий.
После того как была разрешена деятельность политических
партий, неизбежно должны были сформироваться и выступить со
своими программами перед немецким народом различные
политические направления, незамедлительно должна была развернуться
открытая борьба вокруг вопроса об оценке недавнего прошлого
Германии и о путях ее будущего развития.
Историческая миссия рабочего класса
Немецкий народ, отвыкший за 12 лет фашистского господства
от всякого самостоятельного политического мышления, глубоко
разочарованный и отчаявшийся под воздействием величайшего из
поражений, в 1945 году в подавляющем своем большинстве скорее
растерянно и беспомощно, чем с пониманием, взирал на огромные
34

разрушения п страшные опустошения, на горы руин и пепла. К его
разочарованию, отчаянию и безнадежности добавлялся страх
перед ответственностью за гибель 50 миллионов людей и за
совершенные в собственной стране и в других странах злодеяния.
Склонный под давлением всех этих факторов в большей мере к
индифферентности, чем к признанию вины или тем более к принятию
обязательств, отягощенный гнетущим грузом фашистской
идеологии и клеветнической пропагандой, запугивавшей население и
мешавшей видеть новое, немецкий народ напоминал в 1945 году
усталого путника, который, сбитый с ног ураганом, после
беспросветно темной ночи увидел первые проблески наступающего утра
п, едва веря в спасение и еще не привыкнув к свету, взывает:
«Куда мне идти? Кто в состоянии вывести меня из этого хаоса,
порожденного голодом, разрухой, из хаоса развалин?»
Господствовавший до тех пор в Германии класс
монополистической буржуазии, который вобрал в себя и прусское юнкерство,
был наголову разбит политически и в военном отношении. За
неполных 50 лет он дважды ввергал немецкий народ в катастрофу
и поэтому потерял всякое право на руководство нацией.
Лишенный правительства, вооруженной силы, средств воздействия на
массы — печати, радио и т. д., полностью изолированный
внешнеполитически и потрясенный в своих экономических основах, он
очутился в состоянии самого глубокого кризиса за всю свою
историю. Поэтому он на первых порах ушел с политической сцены,
укрылся в своих норах, как и большинство нацистов и эсэсовских
бонз. Но этот класс ждал подходящего случая, чтобы под новыми
лозунгами и в новой форме возродить подорванную, но неуничто-
женную империалистическую систему господства. Стремясь не
дать утвердиться мысли, что источником фашистского зла было его
господство, он взвалил всю ответственность за военное поражение
п за национальную катастрофу на гитлеровское правительство.
Крестьянство и городские средние слои, мелкая буржуазия
испытали глубокое потрясение: доверие, с которым они шли за
монополистическим капиталом, было подорвано, их социальные корни были
подрезаны войной и ее последствиями. В своем большинстве они
полагали, что с крахом нацистского рейха погибла и Германия.
Рабочий класс, давно уже призванный историей к руководству
нацией, тяжело пострадал в результате 12 лет фашистского
господства. Яд нацистской идеологии проник и в его ряды; вследствие
гибели миллионов рабочих на войне он оказался очень
ослабленным численно, а нацистская политика террора и убийств стоила
ему потери десятков тысяч его лучших руководящих кадров. Тем
не менее он был в 1945 году единственным классом в Германии,
готовым и способным взять на себя ответственность за будущие
судьбы страны.
В лице Коммунистической партии Германии, как марксистско-
ленинской партии, рабочий класс имел политическую организацию,,
которая, будучи единственной последовательно антифашистско-де-
2*
35

мократической силой, на протяжении всех лет господства нацизма
не только боролась против фашистского государства, но и
подготовилась к действию после его разгрома. В начале лета 1945 года
эта партия германского рабочего класса являлась единственной
политической организацией Германии, имевшей научно
обоснованный ответ на вопрос о том, что надлежало создать на развалинах
разгромленного фашистского режима, единственной организацией,
которая стремилась провести в жизнь совершенно конкретные,
осязаемые и поддающиеся немедленной реализации мероприятия и
располагала боевой программой преодоления разрухи и хаоса.
Призыв исторического значения
Как только была разрешена деятельность политических
партий, коммунисты первыми выступили перед общественностью с
политической программой. В воззвании от 11 июня 1945 года,
начинавшемся обращением: «Трудящиеся города и деревни!
Мужчины и женщины! Немецкая молодежь!» — они изложили программу
действий для решения насущных ближайших задач, которая
одновременно могла служить основой для сплочения всех антифашист-
ско-демократических сил страны. О строительстве социализма в
тогдашних условиях еще нельзя было думать, путь Веймарской
республики тоже был неприемлемым, поскольку он привел к фашизму
и войне. Нужно было, напротив, идти новыми путями,
использовать исторический момент 1945 года, который открывал
перспективу решающего поворота, во имя строительства новой,
демократической Германии. Только таким образом немецкий народ мог бы
вернуть себе достоинство, которого его лишил фашизм, и был бы
исключен возврат к империалистической политике насилия и
войны. Поэтому, дав характеристику силам, виновным в развязывании
войны и в катастрофе, и констатировав, что немецкий народ тоже
несет ответственность за это, воззвание настойчиво призывало
извлечь уроки из истории и выдвигало требования: «Не повторять
ошибок 1918 года! Покончить с расколом трудящихся! Никакой
пощады нацизму и реакции! Навсегда покончить с пропагандой
вражды к Советскому Союзу! Ибо там, где разжигается такая
вражда, сразу же поднимает голову империалистическая
реакция!» п
В противоположность возглавившему позднее
западногерманскую социал-демократию Курту Шумахеру, который, обманывая
народ, говорил о «социализме как задаче дня», а также в
противовес опубликованному 26 июня 1945 года заявлению учредительного
съезда ХДС, в котором пропагандировался «социализм, диктуемый
христианской ответственностью», КПГ требовала самого
насущного: демократизации Германии путем доведения до конца
буржуазно-демократической революции и уничтожения предпосылок
империализма.
36

Далее в воззвании КПГ со всей определенностью заявлялось:
«Мы считаем, что было бы неправильным навязывать Германии
советскую систему, ибо она не соответствует нынешним условиям
развития Германии. Мы, напротив, считаем, что жизненным
интересам немецкого народа в современной обстановке соответствует
другой путь, а именно путь создания антифашистского,
демократического режима, парламентарно-демократической республики, в
которой народ пользовался бы всеми демократическими правами и
свободами» 12.
Этой принципиальной стратегической ориентации
соответствовали также непосредственные задачи и требования,
сформулированные в программе из 10 пунктов:
полная ликвидация остатков гитлеровского режима, наказание
активных нацистов и военных преступников;
борьба с голодом, безработицей и бездомностью;
всесторонняя активная поддержка органов самоуправления в их
стремлении быстро обеспечить нормализацию жизни;
обеспечение народу демократических прав и свобод;
очищение всей системы воспитания и образования от
фашистской и реакционной скверны;
восстановление на демократической основе органов
самоуправления в общинах, округах и районах и передача им всех
предприятий, которые служат удовлетворению жизненно важных
потребностей общества, а также тех предприятий, которые были
брошены своими хозяевами;
экспроприация всей собственности нацистских бонз и военных
преступников;
ликвидация крупного землевладения и проведение
всеобъемлющей земельной реформы;
установление мирных, добрососедских отношений со всеми
другими народами;
признание обязательств по возмещению ущерба, причиненного
гитлеровской агрессией другим народам.
Так, исходя из факта, что тотальная война и ее страшный итог
повлекли за собой большие изменения в социальной структуре и
духовной жизни немецкого народа и тем самым сделали широкие
круги, несмотря на охватившую их апатию, восприимчивыми к
новым идеям и новым путям, КПГ выдвинула программу, которую
могли одобрить все слои немецкого народа, за исключением
активных нацистов и военных преступников. Совершенно сознательно в
центр внимания было выдвинуто не то, что разделяет, а то, что
объединяет, ибо только при наличии общих интересов возможна
общность целей и действий. Учитывая это, Центральный Комитет
КПГ призвал к совместным действиям коммунистов,
социал-демократов и другие силы, желавшие участвовать в созидании, и
предложил объединить усилия КПГ и СДПГ, а также создать блок
антифашистско-демократических партий. Это был в тогдашней
ситуации единственный реальный способ преодолеть страшное на-
37

следие фашизма, завоевать демократию для трудового народа и
обеспечить ей государственную форму в виде неделимой немецкой
демократической республики. В ходе такой борьбы наверняка
удалось бы — коммунисты были уверены в этом — вовлечь в
движение за достижение этой общей цели и те силы, которыми
гитлеровский режим злоупотребил в своих преступных целях и
которые пока еще стояли в стороне, не преодолев апатии и
разочарования. Эта концепция открывала перспективу также перед
мелкими и средними капиталистами, которым было гарантировано
«совершенно беспрепятственное развертывание свободной торговли п
предпринимательской инициативы на базе частной
собственности» 13.
Воззвание КПГ воплощало германскую политику в лучшем
смысле слова. Эта политика была направлена на то, чтобы,
невзирая на неодинаковые условия борьбы в отдельных районах
страны, сложившиеся в результате различия политики оккупационных
держав, проложить для всей Германии путь мирного,
демократического развития и в рамках открытого демократического
сражения вести классовую борьбу против фашизма и милитаризма и их
экономической опоры.
Берлин, столица будущей антифашистско-демократической
республики немецкого народа, принял на себя в этой борьбе почетную
обязанность авангарда.
Возрождение политической жизни
В результате политико-идеологической и организаторской
деятельности группы Ульбрихта, а также в силу того, что еще во
время последних боев сторонники КПГ в отдельных районах Берлина
выходили из подполья, уже хорошо подготовленные к работе в
новых условиях, сразу после объявления Приказа № 2 во всех частях
города произошло восстановление КПГ.
Уже 12 июня состоялись собрания функционеров, на которых
выступили ведущие члены Центрального Комитета КПГ, в
частности Вальтер Ульбрихт — в Нойкёльне, Антон Аккерман — в Вед-
динге и Отто Винцер — в Фридрихсхайне. В тот же день по
инициативе КПГ в Новой ратуше Берлина собралось около 200
антифашистских функционеров всех политических направлений. Перед
ними выступил Вальтер Ульбрихт, который огласил воззвание КПГ
от 11 июня и обратился к представителям других антифашистско-
демократических сил с предложением наладить на основе
программы совместных действий тесное сотрудничество для преодоления
хаоса и разрухи и для строительства новой Германии.
13 июня в Берлине вышел первый номер органа КПГ газеты
«Дойче фольксцайтунг». 25 июня в кинотеатре «Колоссеум» на
Шёнхаузераллее состоялась первая конференция функционеров
КПГ Большого Берлина. Глубоко взволнованные собрались участ-
38

ники на эту первую легальную после 12 лет кровавого террора
конференцию. Председательствовавший на ней Оттомар Гешке
произнес речь, посвященную памяти Эрнста Тельмана и других
павших борцов антифашистского Сопротивления. Затем
присутствовавшие с вниманием выслушали выступление Вальтера
Ульбрихта, который, остановившись на воззвании КПГ и ближайших
задачах, обосновал выдвинутую коммунистами программу
создания антифашистско-демократического строя в Германии и тем
самым разъяснил функционерам КПГ цели и политику партии в
новых условиях. Председателем берлинской организации КПГ был
избран Вальдемар Шмидт.
Вслед за КПГ — с интервалом всего в несколько дней — в
Берлине выступила перед общественностью и СДПГ. Макс Фехнер
и Рихард Вайман — два оставшихся в живых в 1933 году члена
партийного органа, который был уполномочен руководить
подпольной деятельностью социал-демократии и в последующее время
выполнял функции социал-демократического центра,— образовали
вместе с Густавом Дарендорфом, Эрихом Гнифке, Отто
Гротеволем, Карлом Литке, Йозефом Орлоппом, Германом Шлимме и
другими Центральное правление СДПГ.
СДПГ в своем воззвании от 15 июня тоже заявила о
решимости добиваться «полного устранения всех остатков фашистского
террористического господства» и бороться за создание антифа-
шистско-демократической немецкой республики. Поэтому
Центральное правление социал-демократической партии энергично
приветствовало программу действий КПГ и заявило, что намерено
вести борьбу за перестройку Германии «на фундаменте
организационного единства германского рабочего класса», видя в этом
«моральное исправление политических ошибок прошлого» н.
Во многих конкретных требованиях воззвание СДПГ совпадало
с коммунистической программой от 11 июня. Однако в анализе
причин национальной катастрофы и в оценке прежней политики
собственной партии оно не отличалось той принципиальной
ясностью и четкостью, которые были характерны для воззвания КПГ.
17 июня в здании «Дойчер хоф» на Луккауэрштрассе в районе
Кройцберг состоялась первая центральная конференция социал-
демократических функционеров. Участвовавшие в ней 1500 социал-
демократических функционеров из Берлина и около 300
представителей из всех частей Германии одобрили воззвание от 15 июня
как программный документ СДПГ и выразили доверие
Центральному правлению. Его председателем был избран Отто Гротеволь;
Макс Фехнер и Эрих Гнифке стали двумя равноправными
заместителями председателя.
Впервые за многие годы и даже десятилетия во главе СДПГ
вновь стало руководство, в котором преобладающим влиянием
пользовались классово сознательные силы. Центральное правление
являлось до избрания очередным партийным съездом нового
правления законным руководящим органом для социал-демократов всей
39

Германии, а его резиденция по традиции находилась в германской
столице.
Вскоре, однако, обнаружилось, что в СДПГ, и в том числе в
ее руководящем органе, имеются сторонники роковой политики
веймарских времен, выступавшие лишь за реформы и не желавшие
затрагивать классовые основы империалистического строя. Они
были ярыми противниками революционного единства рабочего
движения, но сразу после освобождения страны от гитлеровского
фашизма не осмеливались без поддержки со стороны
империалистической реакции открыто выступать против проявленной рабочим
классом воли к единству и реально осуществлявшегося им
единства действий. Во главе берлинской организации СДПГ, в которой
влияние враждебных единству сил было сильнее, чем в
центральном руководстве партии, стал Герман Гарниш из района Ной-
кёльн.
7 июля 1945 года в Берлине вышел первый номер органа
СДПГ — ежедневной газеты «Дас фольк».
Единство рабочих — требование времени
Основная масса социал-демократов настаивала на единстве
действий с коммунистами. Горький опыт борьбы между братьями по
классу, десятилетиями раскалывавшей рабочее движение, общие
жертвы в антифашистской борьбе, еще дымившиеся развалины в
германской столице — все это как нельзя лучше убеждало: есть
лишь один путь преодоления хаоса и строительства новой
Германии — путь единства рабочего класса. «Мы вступаем на путь
сотрудничества с коммунистами на основе свободного выбора и в
сознании собственных интересов,—заявили представители
Центрального правления СДПГ в интервью, данном ими в Берлине
12 июля 1945 года.— Мы вели здесь борьбу против нацизма, и в
этой борьбе пали тысячи наших товарищей. Наш священный
долг — осуществить то, что они нам завещали,-— объединение всех
сил германского рабочего класса» 15. Было даже немало
социал-демократов — например, в районах Тиргартен и Пренцлауэрберг,—
которые поначалу считали, что лучше всего было бы немедленно
основать единую рабочую партию. Однако руководство КПГ, да
и большинство Центрального правления СДПГ справедливо
полагали, что после десятилетий враждебности между партиями и в
силу их различной идеологической зрелости еще не было
предпосылок для объединения; немедленное объединение нанесло бы вред
интересам рабочего класса. Стабильное идеологическое и
политическое единство могло быть достигнуто лишь в процессе
идеологического просвещения в собственных рядах и по истечении
определенного периода тесного сотрудничества.
Сотрудничество же коммунистов и социал-демократов
сложилось в Берлине уже в первые дни после освобождения — в ходе
40

преодоления порожденного войной хаоса на предприятиях и во
вновь создававшихся органах самоуправления — и еще до того, как
обе партии выступили со своими программами перед
общественностью. Поэтому берлинские рабочие-активисты с радостью
восприняли известие о создании 19 июня в Берлине центрального
совместного рабочего комитета обеих партий, закрепившего это
единство действий на самом высоком уровне. Упомянутый совместный
рабочий комитет, в который вошли по пять представителей от
Центрального Комитета КПГ и от Центрального правления СДПГ,
разработал программу из пяти пунктов, в которой были
сформулированы, в частности, следующие общие задачи КПГ и СДПГ:
тесное сотрудничество в искоренении фашизма и создании ан-
тифашистско-демократического строя в Германии;
совместные действия с целью создания блока всех антифаши-
стско-демократических партий;
совместное отстаивание интересов трудового народа в городе
и деревне;
проведение обеими партиями совместных массово-политических
мероприятий, а также совместных консультаций для согласования
идеологических вопросов, чтобы таким путем создать предпосылки
для политического единства рабочего движения и всего трудового
народа.
Совместный рабочий комитет призвал партийные организации
КПГ и СДПГ создавать аналогичные рабочие комитеты на
местах — в районах, округах и населенных пунктах. Отклик на это
решение был исключительно сильным, причем не только в
Берлине, но и во всей Германии. В последующие дни во всех районах
германской столицы состоялись массовые собрания коммунистов
и социал-демократов, на которых представители обеих партий
принимали решения о налаживании тесного сотрудничества.
Рождение свободных профсоюзов
Непосредственным результатом и зримым выражением
единства действий коммунистов и социал-демократов явились
возникновение и деятельность единых свободных профсоюзов. И здесь
большую роль сыграла группа Ульбрихта. Уже в начале мая она
установила контакты со многими бывшими профсоюзными
функционерами и, следуя лучшим традициям рабочего движения,
развернула агитацию в пользу сплочения всех прежних профсоюзных
течений и создания единого мощного профсоюзного объединения.
Как следствие этой инициативы в середине июня сформировался
подготовительный профсоюзный комитет Большого Берлина.
В комитет наряду с представителями КПГ и СДПГ вошли также
функционеры христианских профсоюзов, Всеобщего объединения
немецких профсоюзов и Союза немецких объединений
ремесленников.
41

Обнародованное этим комитетом 15 июня воззвание стало
первым программным документом новых, прогрессивных единых
профсоюзов. В нем не только формулировались задачи в сугубо
социально-политической сфере, но и извлекались уроки из прошлого.
Воззвание провозгласило профсоюзы классовой организацией
рабочего движения, долг которой быть зачинателем антифашистско-
демократических преобразований, очищать предприятия от
активных фашистов, добиваться права участия в управлении
предприятиями, бороться за скорейшее возобновление выпуска продукции
и работы транспорта.
Принятие столь последовательной платформы стало возможным
лишь благодаря единству действий обеих рабочих партий, которые
отразили все попытки реакционных сил, представленных в числе
прочих Якобом Кайзером, избежать политически четкого
формулирования задач. Помимо этого, удалось также преодолеть прежнюю
раздробленность профсоюзов внутри предприятий, что было
достигнуто реализацией принципа: «Одно предприятие — один
профсоюз».
Свыше 600 представителей, собравшихся 17 июня на первое
общегородское собрание профсоюзных функционеров, одобрили
воззвание от 15 июня, организационную структуру и руководящие
органы нового профсоюзного движения. К концу июля во всех
20 районах германской столицы была завершена организационная
работа по объединению профсоюзов и во всех 10 профобъединениях
были созданы руководящие органы, В конце октября 1945 года
свободные профсоюзы Берлина насчитывали уже свыше 170 тысяч
членов.
Созданные в Берлине свободные профсоюзы стали образцом не
только для всей советской зоны оккупации, но и для других
частей Германии. Единство действий рабочего класса и его
реализация, выразившаяся в учреждении свободных профсоюзов, создали
решающую предпосылку для осуществления гегемонии рабочего
класса в процессе становления новой Германии.
Благодаря этому смог стать реальностью и предлагавшийся
КПГ широкий союз всех слоев народа под руководством рабочего
класса.
Политика антифашистско-демократического блока
и классовая борьба
В конце июня — начале июля в Берлине конституировались
также две буржуазные партии, которые выступили перед
общественностью с антифашистско-демократической программой и тоже
претендовали на статус общегерманских партий.
Если восстановление разгромленных фашизмом или загнанных
в подполье партийных организаций рабочего класса происходило
относительно быстро и гладко, то конституирование буржуазных
партий протекало гораздо сложнее. О декларировании непосред-
42

ственной преемственности и апелляции к идейному наследию
традиционных партий буржуазии, скомпрометировавших себя своей
политикой терпимости по отношению к фашизму и поддержки его,
не могло быть речи. Этого не позволяли ни настроения народных
масс, ни позиция тех честных сил в буржуазном лагере, которые
выступали за политическую переориентацию. Вдобавок это
противоречило бы распоряжениям союзных оккупационных властей, п
особенно Приказу № 2 СВАГ.
В середине июня 1945 года состоялись переговоры
представителей различных буржуазных политических течений об
образовании соответствующих политических партий. После того как стало
очевидным, что план создания группирующей все силы правее
социал-демократов общей буржуазной партии в качестве противовеса
выступающему единым фронтом рабочему классу не имеет никаких
шансов на реализацию, 26 июня конституировался Христианско-
демократический союз (ХДС), а 5 июля —
Либерально-демократическая партия Германии (ЛДПГ). В качестве их печатных органов
стали выходить ежедневные газеты «Нойе цайт» и «Дер морген».
Тем самым Берлин стал исходным пунктом
партийно-политического развития для всей Германии. Принятое с учетом рокового
опыта веймарских времен решение магистрата о допуске лишь
ограниченного числа партий, дабы исключить чрезмерное
распыление политических сил, приобрело значение, выходившее далеко
за рамки германской столицы.
В то время как ХДС объединил в своих рядах главным
образом религиозно настроенную часть мелких и средних
предпринимателей и ремесленников, а также христиан из других слоев
народа, в ЛДПГ сплотились ориентировавшиеся по преимуществу на
либерально-демократические принципы крути средней буржуазии,
ремесленников и интеллигенции.
В берлинских учредительных комитетах этих партий задавали
тон по большей части противники Гитлера, которые, однако, либо
стремились, подобно Якобу Кайзеру и Фердинанду Фриденсбургу,
противопоставить определенные слои населения рабочим партиям,
либо отстаивали, подобно д-ру Гермесу, д-ру Герману Ландверу и
другим, концепцию реакционного крыла сторонников заговора
20 июля 1944 года. А некоторые, как, например, Мартин Шваб
из «Телефункен ГмбХ», являлись непосредственными
представителями интересов крупных монополий. Так как эти силы по
упомянутым выше причинам не могли создать собственную партию, они
поставили себе целью добиться влияния на ХДС и ЛДПГ.
Вот почему интересы, цели и планы членов обеих партий были
очень противоречивыми. Заинтересованность честных демократов
из буржуазных и мелкобуржуазных кругов в ликвидации фашизма
и в далеко идущей демократизации противостояла намерению
реакционных буржуазных политиков реставрировать старое
соотношение сил в пользу империализма примерно в таком виде, как это
было в Веймарской республике. Демократические программные
43

требования являлись для реакционных сил лишь средством
маскировки. Поскольку в 1945 году всеобщая тяга к единству действий
всех противников Гитлера была велика, а политико-экономические
позиции германского монополистического капитала слабы,
реакционеры вынуждены были придерживаться осторожной тактики.
Тем не менее по мере возрождения политической жизни с
неизбежностью вспыхнула во всей своей остроте классовая борьба.
Если в сфере экономики представители концернов пытались
создать обстановку паралича и застоя, чтобы таким путем выиграть
время, то во вновь созданных органах самоуправления
реакционные силы развернули активность особого рода. Андреас Гермес,
например, возглавляя в новом магистрате ведомство
продовольственного снабжения, стремился с помощью своих
единомышленников создать широко разветвленный аппарат, при посредстве
которого он намеревался подрывать демократическое строительство и
в надлежащее время проводить из Берлина по возможности в
общегерманском масштабе политику империалистической
реставрации. В то же время Якоб Кайзер и Эрнст Леммер пытались
использовать свои позиции в профсоюзном руководстве, чтобы
низвести профсоюзы до уровня организаций неполитического
характера. Поскольку рабочий класс выступал как сплоченно
действующая сила, реакция не имела никаких шансов на
протаскивание своей концепции — более того, она вынуждена была,
считаясь со сложившейся реальной обстановкой, изъявить готовность
к сотрудничеству с главной силой общественного развития —
рабочим классом. Особую роль при этом сыграл курс КПГ, которая в
своем стремлении создать единый фронт борьбы выдвинула на
первый план то, что объединяло всех антифашистов, и, не смущаясь
наличием разделяющих моментов, солидаризировалась с
позитивными требованиями, содержавшимися в заявлениях ХДС и
ЛДПГ.
Уже в мае — июне уполномоченные Центрального Комитета
КПГ имели встречи с представителями инициативных групп по
созданию упомянутых партий, а эти встречи показали, что,
несмотря на принципиальные расхождения в позициях, имелись
предпосылки для того, чтобы прийти в коренных вопросах антифащист-
ско-демократического строительства к совместной
программа-минимум. Выработке подобной платформы сотрудничества всех анти-
фашистско-демократических сил способствовало то обстоятельство,
что на более низком уровне в различных районах Берлина такая
политика уже практически проводилась и оказала свое
воздействие на учредителей ХДС и ЛДПГ. Так, в Шпандау уже 16 июня
состоялась встреча представителей обеих рабочих партий с
бывшими членами партии Центра и демократами, во время которой
была достигнута договоренность о сотрудничестве на основе
10 пунктов программы действий КПГ. 28 июня сформировался
антифашистский блок в районе Тиргартен, четыре дня спустя —
в Мариенфельде, а 2 июля перед зданием ратуши Тиргарте-
44

на состоялся первый официальный массовый митинг четырех
партий.
В развитие этой совместной деятельности на локальном уровне
14 июля в Берлине конституировался блок антифашистско-демо-
кратпческих партий Германии. Представители вошедших в блок
партий приняли решение «создать на основе взаимного признания
самостоятельности каждой из них прочный фронт единства... дабы
объединенными силами решать стоящие большие задачи. Тем
самым открыта новая страница в истории Германии» 16. Был создан
совместный комитет, в который вошли по пять представителей от
каждой из четырех партий, достигнута договоренность о
выработке общей программы действий и определены основные задачи,
которые надлежало решить для освобождения Германии от
остатков фашизма, развертывания антифашистско-демократического
строительства и восстановления доверия и уважения народов
мира.
С созданием этого блока в Германии впервые стала реальностью
политика народного фронта, за которую коммунисты настойчиво
боролись со времен Брюссельской конференции. Разумеется, тем
самым в германской столице отнюдь еще не был решен главный
вопрос классовой борьбы — «кто кого», но теперь были налицо
более благоприятные предпосылки для того, чтобы, развивая
сотрудничество в рамках блока, опираясь на единство действий рабочего
класса, подорвать влияние реакционных сил и вовлечь все слои
народа в великое дело преобразования родины. И решающей
ареной борьбы на этом этапе были предприятия.
Участие рабочих в управлении производством и освобождение
предприятий от фашистов
Возобновление производства трудящимися Берлина было
неразрывно связано с борьбой за осуществление их права на
участие в управлении предприятиями и за освобождение сферы
экономики от нацистских бонз и военных преступников. «Нашу
будущую историю и нашу будущую конституцию мы пишем сейчас иа
предприятиях,— заявлял тогда председатель берлинского союза
рабочих-металлистов Фриц Ретман.— Поэтому на предприятиях
теперь нужно со всей энергией создавать предпосылки для
подлинно демократической республики» 17.
Эта борьба, имевшая целью ликвидацию экономических основ
и господствующих позиций германского фашизма и империализма,
была исключительно сложна. Ее успех в значительной мере
зависел от активности и политической зрелости членов
производственных коллективов, прежде всего коммунистов, социал-демократов и
членов профсоюзов.
Первые результаты возобновления производства в немалой
степени способствовали пробуждению у рабочих классового сознания,
45

которое у многих из них было подорвано годами фашистского
террористического господства. Многие трудящиеся на собственном
опыте убедились в том, что при наличии сплоченности п
целеустремленного руководства они смогли не только вновь пустить
предприятия, но и собственными силами, без хозяев концернов
наладить производство и решать в своих интересах насущные
политические задачи.
Как это происходило конкретно, показывает отчет о
денацификации сферы производства в районе Трептов. «Социалисты и
активные антифашисты,— говорится в нем,— сразу же после
окончания войны развернули борьбу против тех, кто наживался на
войне. На многих предприятиях прежние их владельцы сами
покинули свои конторы, ища спасения в бегстве. Там, где этого не
произошло, коллектив рабочих без колебаний высказался против
бывших владельцев и изгнал их из предприятий. На некоторых же
предприятиях постепенно стали объявляться бывшие хозяева или
их представители с намерением снова взять руководство в свои
руки. Коллективы предприятий категорически отвергли всякое
восстановление влияния этих активных фашистов» 18.
Право на участие в управлении предприятиями, завоеванное
коллективами рабочих благодаря их самоотверженному труду и
реализованное через производственные советы и профсоюзные
комитеты, с самого начала выходило далеко за рамки того, что было
закреплено в законе о производственных советах, принятом в
1920 году, и не ограничивалось социальными вопросами, а
охватывало все проблемы предприятия, включая сам процесс
производства. Однако напряженность этой борьбы и достигнутые в ней
успехи были не везде одинаковыми, поскольку представители
концернов и предприниматели отнюдь не безрезультатно прилагали
усилия к тому, чтобы нейтрализовать влияние рабочих
коллективов или, применяя гибкую тактику, выиграть время.
Новая берлинская городская администрация, как орган власти
антифашистско-демократических сил, своими постановлениями и
распоряжениями создала зачатки нового, демократического
права, которым могли пользоваться в своей борьбе трудящиеся. Уже
на первом заседании городского магистрата, состоявшемся 20 мая
1945 года, было принято решение: «Предприятия, владельцы
которых являются активными нацистами или бежали, переходят под
контроль соответствующего районного органа, назначающего для
руководства ими управляющих» 19.
Хотя такими методами отнюдь еще пе предрешался вопрос о
собственности, все же они пресекали прямое воздействие многих
хозяев концернов и активных нацистов на администрацию
предприятий, а назначением управляющих из числа антифашистов
реализовалось право трудящихся на самоопределение в сфере
производства.
Еще одним шагом на пути дальнейшего ослабления раненого,
но отнюдь еще не поверженного империализма явилось распоря-
46

жение магистрата от 5 июня 1945 года «О реорганизации
банковского дела в Берлине». Согласно этому документу, все банки
должны были прекратить свою деятельность, а наличные денежные
запасы передать вновь созданному Берлинскому городскому
банку. Тем самым подрывался один из важнейших экономических
устоев германского монополистического капитала, финансовые
учреждения которого концентрировались в германской столице
(здесь было 150 филиалов крупных банков), и контроль над
финансами передавался в руки нового магистрата.
Денацификация сферы управления
Обновление в административных органах и в государственных
и общественных учреждениях города происходило быстрее и
менее сложно, чем процесс политического оздоровления
предприятий, который в западных секторах города после вступления туда
западных держав полностью приостановился.
Первые стихийные чистки здесь, как и на предприятиях, были
проведены антифашистами уже в начале мая. После укрепления
административных органов в районах города и конституирования
берлинского магистрата началась основательная денацификация
всего административного аппарата. Только при условии
устранения носителей фашистской идеологии административные органы
могли выполнить свою функцию зародышей нового, антифашист-
ско-демократического строя. 9 июня была запрещена деятельность
бывших членов нацистской партии на ответственных постах, а
уже к 23 июля 1945 года кампания чистки административного
аппарата от фашистских элементов была в общем и целом
завершена. Из берлинских административных органов было уволено
свыше 25 тысяч бывших нацистов. Это был существенный вклад в
дело ликвидации старого, фашистского государственного аппарата.
С помощью и при поддержке советской оккупирующей
державы молодое демократическое самоуправление очень скоро создало
в Берлине, как и в остальных районах на Востоке Германии,
собственные органы власти.
Новая полиция
1 июня приступила к выполнению своих функций новая
полиция, сформированная из трудящихся и служащая народу. Позже
она получила почетное название Народной полиции, и зеленая
форма полицейских, позаимствованная из времен до 1933 года,
вскоре стала привычным и неотъемлемым атрибутом берлинского
городского пейзажа. Первым начальником полиции города был
полковник Пауль Маркграф, являвшийся членом Национального
комитета «Свободная Германия».
47

В полиции борьба с реакцией была особенно ожесточенной,
так как силы, жаждавшие реставрации старых порядков, не
останавливались ни перед чем в своем стремлении сохранить прежние
позиции. Показательно в этом отношении сообщение одного
антифашиста, который работал в полицейской инспекции района Лих-
тенберг. О тогдашнем руководителе инспекторской группы,
который воплощал собой тип «стоящего вне политики» специалиста,
говорилось: «Онаш (руководитель инспекторской группы.— Ред.)
покрывает... старых чиновников и пытается их вновь
принимать на работу. Своим заместителем он назначил... некоего г-на
Пфайфера. Как, несомненно, должно быть известно г-ну Онашу,
Пфайфер являлся членом нацистской партии. Его уже дважды
увольняли, а теперь г-н Онаш назначил его своим заместителем...
Почти во всех полицейских участках вновь назначенные
полицейскими чиновниками антифашисты придерживаются мнения, что
старые полицейские чиновники саботируют любую работу и
пытаются мешать новым сотрудникам в освоении функций полиции,
чтобы затем иметь возможность доказывать, что без старых
чиновников деятельность полиции невозможна» 20.
У новой полиции, поначалу даже еще остававшейся
невооруженной, действительно были нелегкие задачи. Неисправимые
фашистские элементы, объединившись с преступным миром в
борьбе против новой демократии, всячески пытались
воспрепятствовать преодолению хаоса первых послевоенных недель и взвалить
вину за все существовавшие трудности на антифашистско-демо-
кратические силы и советскую оккупационную державу. Действуя
иногда провокационно в советской военной форме,
многочисленные банды терроризировали население, уничтожая в первую
очередь антифашистов. Печальную известность снискала своими
преступлениями пресловутая банда испанца Бараян-Корнадо,
насчитывавшая несколько десятков человек и почти целиком состоявшая
из бывших служак фашистской «голубой дивизии». В середине
июля полиции во взаимодействии с советскими подразделениями
удалось обезвредить эту банду.
Со вступлением западных держав в Западный Берлин
преступные банды получили новое подкрепление. По данным Скотланд-
ярда, только до конца 1946 года около 2000 дезертировавших
английских солдат нашли прибежище в недрах берлинского
преступного подполья.
Преступность была чрезвычайно высока. Согласно самым
первым зарегистрированным данным, относящимся к тому времени,
еще в ноябре 1945 года было совершено 56 убийств, 334
разбойничьих нападения и свыше 2000 крупных краж.
В ходе тяжелой и напряженной борьбы с преступностью,
стоившей полиции немалых жертв — только за период до марта
1946 года погибло 22 полицейских,— стало складываться то новое,
что со временем превратилось в основную характерную черту дея-
48

тельности новой полиции: основанное на взаимном доверии
сотрудничество с трудящимся населением.
Гораздо сложнее, однако, было бороться с черным рынком,
который являлся постоянным источником новой преступности и
питательная почва которого — вопиющая материальная нужда — на
том этапе не могла быть устранена. Регулярно проводились
массовые облавы. Об одной такой акции сообщалось в полицейской
докладной записке следующее:
«23.10.45 года в 3 часа к дежурному офицеру прибыл
заместитель начальника русской комендатуры района Берлин — Центр и
отдал приказ... провести в 11 часов облаву на спекулянтов на
Александерплатц, доставить всех задержанных гражданских лиц
немецкой национальности на Магацинштрассе, 3/5, подвергнуть
всех изобличенных в спекуляции на черном рынке наказанию, а
лиц, нигде постоянно не работающих, по крайней мере в течение
трех дней использовать на общественных работах... На операцию
было брошено 100 кандидатов в полицейские... В незаметно и
молниеносно созданном кольце окружения оказалось около 1500
человек, которые все без исключения были доставлены на
Магацинштрассе, 3/5, и там переданы уголовной полиции... Во второй
половине дня... к нам вновь приехал заместитель начальника
русской комендатуры района Берлин — Центр и распорядился
провести... в 17 часов еще одну облаву... Вновь были
использованы кандидаты в полицейские (150 человек)... действовавшие
при поддержке русской военной полиции. На этот раз в
полицейский участок на Кляйне Александерштрассе, 21—24, было
доставлено, подвергнуто проверке... сотрудниками отделения
полиции района Берлин — Центр и зарегистрировано с целью
последующего использования на общественных работах около 500
человек» 21.
Параллельно с созданием новой полиции осуществлялась
перестройка берлинских судебных органов на антифашистско-демокра-
тической основе.
Новые пути в народном образовании
Особенно насущной, но в то же время и особенно сложной
задачей была перестройка системы образования. Насущной,
поскольку школы и университеты должны были немедленно взяться за
перевоспитание молодежи в духе демократии и антифашизма;
сложной, поскольку как раз в этой сфере фашизм свирепствовал
с особой беспощадностью и изгнал все прогрессивные,
гуманистические силы, чтобы распространить на молодежь влияние в
нужном ему духе.
И здесь ориентиром было воззвание КПГ от 11 июня, в
котором, в частности, были сформулированы следующие требования:
«Очищение всей системы воспитания и образования от фашист-
49

скон и реакционной скверны. Забота о поддержании подлинно
демократического, прогрессивного и свободолюбивого духа во всех
школах и учебных заведениях» 22. Этим требованиям
соответствовали датированные тем же числом директивные указания
магистрата о возобновлении работы школ.
Но это легче было предписать, чем осуществить, ибо из 22 730
школьных классов, имевшихся в Берлине в 1938 году, уцелели и
могли быть использованы только 3044, а из 13 тысяч учителей,
которыми располагал город в довоенное время, осталось всего
лишь около 2600 человек, на которых можно было рассчитывать.
2500 учителей-нацистов пришлось уволить, многие учителя
погибли на войне. Учебники и другие пособия нельзя было
использовать из-за их фашистского духа, а между тем сотни тысяч детей
и подростков ждали возобновления школьных занятий.
Несмотря на эти казавшиеся непреодолимыми трудности, в
Панкове, Внльмерсдорфе и некоторых других местах школьные
занятия возобновились уже в мае, а во всех остальных районах
города — в июне. При этом, как говорилось во временных
учебных программах, разработанных отделом народного образования
магистрата в рамках «Программы неотложной помощи школе» от
23 мая, речь на первых порах могла идти лишь о том, чтобы
убрать детей с улицы, занять их работами по расчистке и
восстановлению разрушенного, играми и прогулками и в условиях
полного отсутствия учебников обучать хотя бы таким простым вещам,
как чтение, счет и письмо.
Всего какие-нибудь три недели спустя в соответствии с
директивными указаниями магистрата о возобновлении работы школ от
11 июня уже началась интенсивная работа по составлению новых
учебных программ и учебников, подготовке новых
преподавательских кадров и перевоспитанию старых учителей в антифашистском
духе. К концу июня почти 130 тысяч детей и подростков были
охвачены первичными формами школьного обучения; к августу это
число возросло до 260 тысяч, а к ноябрю — почти до 320 тысяч.
«У нас было отнюдь не малое количество неграмотных в возрасте
до 15 лет,— сообщал отдел народного образования района Вайсен-
зее.— Мало кто помнил и таблицу умножения» 23. Письменные
принадлежности были редкостью, и отдел народного образования
района с полным основанием гордился тем, что благодаря
великодушной помощи комендатуры он смог дать каждому ребенку по
четыре школьных тетрадки.
Именно тогда в области народного образования появилось
неизвестное до тех пор понятие — новый учитель. Это были
мужчины и женщины из народа, которые, презрев нападки реакции и
пройдя подготовку на краткосрочных курсах, избрали
ответственную профессию учителя и воспитателя. К концу 1945 года в
Берлине насчитывалось около 1500 новых учителей, из них 70
процентов составляли женщины.
Совершенно новую форму обучения представляли собой вечер-
50

ние общеобразовательные курсы, уже летом 1945 года открытые
во всех районах города; особенно много женщин изъявило
желание учиться на этих курсах.
О самоотверженности всех этих людей, которые тогда
выступали зачинателями строительства новой жизни на производстве,
в сфере административного управления и народного образования
и трудились, не зная ни праздников, ни выходных дней, сегодня
мы едва ли можем составить представление. Их заработная плата
колебалась в пределах от 150 до 250 марок. Обер-бургомистр
получал 450 марок. В то же время одна сигарета стоила на черном
рынке 8—15 марок, буханка хлеба — 100—150 марок. Многие
берлинцы все свое время употребляли на вылазки в окрестные
населенные пункты или на обменно-спекулятивные «операции» на
черном рынке, чтобы таким способом пополнять полагавшиеся по
карточкам мизерные продовольственные рационы.
Отлынивание от работы и создание видимости занятости на
производстве или в учреждении — справка с места работы
являлась основанием для получения продовольственной карточки —
были распространенным явлением.
На черном рынке можно было с помощью спекуляции в
считанные часы заработать больше, чем за месяц тяжелого труда.
Хотя у нового магистрата было более чем достаточно
трудностей, связанных с решением проблемы, как сохранить само
существование Берлина и жизнь берлинцев, он уже в первые
послевоенные недели взял на себя заботу также о многочисленных
научно-исследовательских учреждениях, музеях, библиотеках и
вузах, сконцентрированных в германской столице.
В начале июня по инициативе Вальтера Ульбрихта при
магистрате было учреждено управление по делам науки и высших
учебных заведений и создан руководящий комитет по вопросам
высшего образования.
Хотя большинство научных и культурных учреждений имели
надрегиональное, общенациональное значение, магистрат,
стремясь не допустить гибели уникальных ценностей и потери
времени, необходимого для подготовки к проведению коренной
реформы в сфере науки и высшего образования, сознательно взял на
себя ответственность за это дело. Только для финансирования
мероприятий в этой сфере было предусмотрено в бюджете
магистрата до конца 1945 года более 7,5 миллиона марок. Уже летом была
открыта высшая школа изобразительных искусств в Внльмерсдор-
фе, которую возглавил известный художник Карл Хофер. А вскоре
после этого вновь начала функционировать высшая школа музыки
в Шарлоттенбурге. Были сделаны первые шаги на пути
демократизации высшей школы: пересмотрен социальный состав
преподавателей и студентов и введена в практику система ускоренных и
подготовительных курсов. На этой же основе были проведены
среди прочего и подготовительные мероприятия, необходимые для
возобновления работы Берлинского университета.
51

Молодежь открывает для себя новые цели
Из всех слоев народа молодое поколение испытало самое
горькое разочарование в фашизме. Нацистские
человеконенавистнические лжетеории преподносились молодежи как идеалы. Теперь же,
после поражения фашизма, в условиях, когда становились
известными все новые, совершенные во имя этих «идеалов»
преступления германского империализма и фашизма, в которых он был
повинен перед народами мира, большинство молодых людей
оказалось в духовном тупике. Морально опустошенная, не получившая
систематического образования, под гнетом безработицы — летом
1945 года около 30 тысяч молодых людей в возрасте от 14 до 18
лет не имели никакой работы — молодежь в своем преобладающем
большинстве проявляла скепсис в отношении любой политической
активности и любых политических идеалов.
Кроме того, именно молодежь была принесена фашизмом в
жертву войне. В 1945 году число молодых берлинцев составило
всего каких-то 26 тысяч против 108 тысяч в 1939 году, тогда как
общая численность жителей уменьшилась за тот же период
примерно наполовину.
Однако без активного участия молодого поколения
демократическое преобразование жизни немецкого народа было невозможно.
Поэтому вовлечение молодежи в процесс созидания являлось
насущной, хотя и крайне трудной задачей. Она могла быть решена
лишь при условии, что и здесь будут приняты во внимание уроки
прошлого, и особенно антифашистской борьбы, и созданы
широкий антифашистский единый фронт молодого поколения и единая
организация немецкой молодежи. Важной предпосылкой для этого
являлось решение КПГ не создавать собственной
партийно-политической молодежной организации, поскольку это неизбежно
привело бы к дроблению сил молодежного движения. Примеру КПГ
тогда последовали сначала СДПГ, а потом и все другие партии,
входившие в антифашистский блок.
Среди самой молодежи тоже имелись силы, активно
боровшиеся против фашистского режима. И они сразу же после
освобождения Германии от фашизма развернули соответствующую работу
среди остальной молодежи. В результате уже в мае в различных
районах города начали возникать — по большей части стихийно и
изолированно друг от друга — так называемые антифашистские
молодежные группы. Важная инициатива при этом исходила от
Нойкёльнской группы молодых социал-демократических и
коммунистических борцов Сопротивления, которую возглавляли
Фрида Гофман, Фридель Левин, Эрих Циглер и Рудольф Циммерман.
Наиболее подходящей формой сплочения всех активных сил
молодого поколения и вовлечения их в антифашистскую
созидательную деятельность были в тогдашних условиях
антифашистские молодежные комитеты. 14 июня при магистрате был создан
главный антифашистский молодежный комитет, во главе которо-
52

го стал один из основателей Национального комитета «Свободная
Германия» Гейнц Кеслер. Тон в этих молодежных комитетах
задавали освобожденные Советской Армией из тюрем и
концентрационных лагерей товарищи Герман Аксен, Эдит Бауман, Эрих
Хонеккер, Роберт Менцель, Тео Вихерт, а также вернувшийся из
эмиграции Пауль Фернер. Их деятельность создала предпосылки
для основания весной 1946 года Союза свободной немецкой
молодежи. В главном антифашистском молодежном комитете, который
стал образцом для подражания на всей территории советской
оккупационной зоны, молодые коммунисты и социал-демократы,
проявляя дух товарищества, тесно сотрудничали и работали рука
об руку с религиозно настроенными представителями молодого
поколения и беспартийными юношами и девушками. Аналогично
обстояло дело и в районных антифашистских молодежных
комитетах, возникших во второй половине июня во всех районах
города.
22 июля в зале «Колоссеум» на Шёнхаузераллее состоялся
первый массовый митинг молодежи, в котором приняли участие
две тысячи юношей и девушек и на котором в числе других
выступил с речью председатель КПГ Вильгельм Пик.
Антифашистские молодежные комитеты быстро стали
организующими центрами всех молодых людей, жаждущих участвовать
в строительстве новой жизни. Они развернули активную
деятельность: при поддержке новых административных органов создавали
во всех районах города дома молодежи, оказывали огромную
помощь при расчистке города от развалин, восстановлении школ
и т. д. В домах молодежи ключом забила совсем новая жизнь,
ночи напролет длились бурные дискуссии о причинах и
виновниках катастрофы Германии и о выходе из страшного тупика. Вновь
зазвучали рабочие песни, которые в течение 12 лет
преследовались и подавлялись. Со жгучим интересом стали изучаться
гуманистическое искусство и литература, которые были запрещены
коричневыми правителями.
Возникновение демократических женских комитетов
Трудно было после 1945 года начинать новую жизнь сотням
тысяч женщин, которые, потеряв мужей, погибших на войне, пе
могли теперь оставаться лишь домохозяйками, а должны были
сами заботиться о том, чтобы прокормить свои семьи.
Преобладание женщин в общем составе населения — летом 1945 года в
Берлине насчитывалось женщин почти вдвое больше, чем мужчин,— и
отсутствие мужской рабочей силы поставили перед женщинами и
всем обществом сложные задачи. И здесь первыми проявили
инициативу представители КПГ и СДПГ, которые в мае 1945 года
вплотную занялись этими проблемами. В первые послевоенные
месяцы создание комитетов при районных органах самоуправления и
53

городском магистрате явилось подходящей формой для того, чтобы
вместе с женщинами всех политических направлений решать
большие задачи, выдвинутые в повестку дня суровой
действительностью.
23 августа в здании Новой ратуши конституировался
центральный берлинский женский комитет, который стал предшественником
Демократического союза женщин Германии, подготовил создание
этой единой антифашистско-демократической женской
организации, основанной весной 1946 года.
Культурные импульсы
Еще в майские дни 1945 года стали прилагаться усилия в целях
обновления немецкого искусства и развития демократической по
духу культурной жизни в Берлине. Тогда было немало скептиков,
которые перед лицом невообразимых материальных лишенпй
считали скорое возрождение культурной жизни не только
невозможным, но и ненужным. «У нас сейчас есть более насущные заботы,—
говорили они.— Голодный человек жаждет хлеба, а не культуры».
Но именно потому, что народ испытывал невероятную нужду и
грозила опасность всеобщего разочарования и апатии, важно было,
чтобы гуманистическое искусство и гуманистическая литература
зажигали в душах людей новую искру жизни, побуждали их к
мысли и активному действию.
И этого удалось добиться. Более того, можно утверждать, что
сделанное тогда в этой области относится к разряду самых
поразительных явлений тех месяцев и было бы невозможно без
активного содействия советских оккупационных властей и их офицеров
по вопросам культуры. Как и в других случаях, здесь тоже
инициатива принадлежала представителям КПГ.
Еще в самый кульминационный момент послевоенного хаоса
член группы Ульбрихта Ганс Мале получил от
генерал-полковника Берзарина разрешение на возобновление работы берлинской
радиостанции. И уже 13 мая, через 11 дней после окончания
военных действий, в эфир вышла первая передача Берлинского
радио.
Возобновление работы этого существенного средства
коммуникации имело общенациональное значение не только ввиду
важности распространения политической информации, призванной
содействовать перевоспитанию народа в демократическом духе, но
и в качестве культурного фактора большой значимости. 20 мая
одни пз оркестров Советской Армии дал свой первый
радиоконцерт, 3 июня в большой студии Дома радио на Мазуреналлее
состоялся первый массовый митинг, посвященный памяти жертв
фашизма. 14 мая генерал-полковник Берзарин созвал известных
режиссеров и актеров антифашистских убеждений и театральных
деятелей, не сотрудничавших с фашизмом, в том числе Густава
54

Грюндгенса, Эрнста Легаля и Пауля Вегенера, для обмена
мнениями относительно возобновления работы берлинских театров.
13 мая возобновил концертную деятельность Берлинский
камерный оркестр, 18-го свой первый концерт дал оркестр городской
оперы, а еще восемь дней спустя состоялось первое выступление
Берлинского филармонического оркестра.
Вместе с созданной в июне при участии активных деятелей
искусства палатой работников культуры отдел народного
образования магистрата уже с конца мая прилагал усилия к открытию
всех уцелевших в ходе военных действий берлинских театров,
выделив для этого соответствующие средства из городского бюджета.
Руководство театрами взяли на себя такие известные мастера
сцены, как Болеслав Барлог, Михаэль Бонен, Юрген Фелинг, Виктор
де Кова, Эрнст Легаль, Гейнц Рюман, Густав фон Вангенгейм и
Фриц Вистен.
Состоявшийся 27 мая — после двукратного перенесения из-за
прекращения подачи тока — спектакль «Похищение сабинянок»
на сцене театра «Ренессанс», которым стал руководить Эрнст
Легаль, положил начало новой театральной жизни германской
столицы. Костюмы для этого спектакля пришлось шить из
уцелевших театральных занавесов. В июне возобновили работу еще
несколько театров.
Буквально как грибы после дождя в городе стали появляться
варьете и кабаре. К концу июня в Берлине их насчитывалось не
менее сорока пяти. Подобного рода зрелищные предприятия
могли обходиться минимумом сил и средств, но в то же время в их
деятельности проявилась и другая — отнюдь не желательная —
черта: их представления в большинстве случаев носили
поверхностно-развлекательный характер в буржуазном духе,
соответствовавший духовно-моральному состоянию широких слоев населения
п их желанию заглушить мысли о послевоенных невзгодах.
В противовес этому кино оказывало на уставших от войны
людей серьезное культурно-политическое воздействие. К середине
мая функционировало 30 кинотеатров, к концу июня — 127, и
ежедневно на сеансах бывало по 80—100 тысяч берлинцев.
Потребность в наслаждении искусством, да и просто в развлечении и
рассеянии была велика; кинотеатров не хватало; на вечерних
сеансах, на которых демонстрации фильмов проходили под открытым
небом, экранами служили стены домов. Наряду со старыми
лентами, не отмеченными печатью фашистского мракобесия,
показывались лучшие советские фильмы — поначалу еще не
дублированные и даже без немецких титров. Широкая немецкая публика
впервые увидела такие выдающиеся советские фильмы, как
«Профессор Мамлок», «Александр Невский» и «Один день нового
мира». Они пробуждали интерес к Советскому Союзу, а кое-
кому и открывали глаза на собственные ошибки и заблуждения
прошлого.
На этот первый период демократического строительства при-
55

ходятся и начальные шаги в развитии нового спорта. Поскольку
все спортивные союзы к тому времени были распущены,
спортивная работа на первых порах организовывалась спортивными
комитетами при районных отделах народного образования и
центральным управлением по делам спорта. 20 мая на стадионе в Лпхтен-
берге в присутствии 10 тысяч зрителей состоялся первый после
войны футбольный матч; в июне во многих районах города были
проведены народные спортивные праздники.
В начале лета 1945 года германская столица стала также
местом организационного сплочения стоявших на демократических,,
антифашистских позициях представителей интеллигенции. Такие
литераторы-коммунисты, как Иоганнес Бехер, Фриц Эрпенбек и
Фридрих Вольф, еще будучи участниками антифашистского
движения Сопротивления, сыграли выдающуюся роль в сплочении
рядов прогрессивной интеллигенции. Теперь, в начале июня, они
встретились с придерживавшимися иных партийно-политических
взглядов или вообще беспартийными деятелями культуры для
обмена мнениями относительно создания Культурного союза
демократического обновления Германии (Культурбунда). 3 июля в
Доме радио состоялось учредительное собрание Культурбунда.
Такие выдающиеся представители немецкой культуры и науки,
как поэт Иоганнес Бехер, прозаик Бернхард Келлерман,
профессор д-р Вальтер Ширмер и артист Пауль Вегенер, призвали всех
немцев доброй воли, и прежде всего представителей
интеллигенции, желавших участвовать в строительстве новой жизни,
сотрудничать в деле обновления духовной жизни немецкого народа и
способствовать возрождению гуманистической немецкой культуры.
В правление Культурбунда, конституировавшееся 8 августа, были
избраны Иоганнес Бехер, художник Карл Хофер и Бернхард
Келлерман.
Став в ряды активных борцов за новую Германию,
прогрессивные деятели культуры существенно содействовали тому, что в
среде немецкой интеллигенции пробудилось сознание величия
гуманистического наследия и чувство ответственности за
строительство новой культуры.
Берлин в авангарде развития по новому пути
Если бросить ретроспективный взгляд на то, что происходило
в Берлине в первые послевоенные месяцы, то нельзя не признать,
что тогдашние успехи в возрождении германской столицы
действительно поразительны. Город, который считался мертвым,
пробудился к новой жизни. Более того, Берлин шел в авангарде анти-
фашистско-демократического обновления и восстановления,
которое целеустремленно осуществлялось и во всех других частях
советской зоны оккупации. Все чаще стали говорить о берлинских
темпах, о берлинском чуде возрождения, которое было светлым
56

лучом среди мрака разрушений и бедствий, надеждой для всей
Германии.
Комментируя в ноябре 1945 года отчет берлинского
магистрата, «Люнебургер ландесцайтунг» с полным правом
констатировала:
«Отчет... в правильном свете представляет... невиданные
проблемы и достойные удивления успехи. Даже если человеку ясно,
что кризис еще не преодолен, отчет для него — внушающее
оптимизм свидетельство энергичной и целенаправленной
самопомощи» 24. А берлинский корреспондент «Франкфуртер рундшау»
писал: «Город ушел уже дальше остальной Германии, он на пути
к жизни. Берлин сейчас не только «не без надежды» — он полон
надежд» 25.
Это превращение Берлина в средоточие самых прогрессивных
политических сил особенно наглядно показывает, что после
освобождения Германии от гитлеровского фашизма произошел
коренной перелом в борьбе между прогрессом и реакцией. В прошлом
решающие общественные движения и перемены всегда
затрагивали Берлин в последнюю очередь. Так было и во время
революции 1848—1849 годов, и во время Ноябрьской революции 1918
года. Обе революции начинались на периферии Германии,
захватывали один район за другим и лишь в конце докатывались до
Берлина. Это позволяло реакционному аппарату государственной
власти, опираясь на столицу, противодействовать революционным
переменам, между тем как борьбе народных масс как раз не
хватало централизованного руководства, которое направляло бы ее,
действуя из столицы. Теперь же, в начале лета 1945 года, Берлин
под руководством КПГ, стоявшей во главе сплоченного на основе
единства действий рабочего класса, впервые справился с ролью
застрельщика нового. Это обстоятельство положительно сказалось
на развитии событий во всех других частях страны.
Разумеется, поразительные начальные успехи, которых
добились антифашистско-демократические силы в германской столице
весной и летом 1945 года, не позволяли забыть ту очевидную
истину, что предстояло еще решить гигантской трудности задачи,
чтобы раз и навсегда искоренить империализм и милитаризм. Однако
в результате возникновения единых антифашистско-демократиче-
ских органов управления и начавшегося
антиимпериалистического переворота в социальной, политической и идеологической
областях были созданы в Берлине все предпосылки для того,
чтобы в ходе, разумеется, еще сложной и трудной борьбы
решить вопрос о власти в пользу прогресса и демократии и
сделать Берлин столицей новой, миролюбивой, демократической
Германии.
Без иностранной помощи германский монополистический
капитал не имел в Берлине никаких шансов вновь повернуть вспять
колесо истории. И тогда на помощь ему пришли западные
оккупационные державы.
57

3. ПРАВА И БЕЗЗАКОНИЕ ЗАПАДНЫХ ДЕРЖАВ
В БЕРЛИНЕ
В первые дни июля 1945 года, когда голод и угроза эпидемий
в Берлине были устранены, когда жизнь города опять
нормализовалась и у его жителей начала зарождаться новая надежда, в
столицу вступили американские, несколько позже английские, а в
конце июля и французские военные части.
Почему это произошло? Зачем представители западных держав
пришли в германскую столицу два месяца спустя после
окончания войны?
Единая оккупационная политика и четырехсторонний
статус Берлина
Германский фашизм был повержен народами мира в ходе кро-
вопролитнейшей из войн, какие знала история, и эта победа была
достигнута ценою невероятных жертв, в результате ожесточенной
борьбы, в которой на карту было поставлено дальнейшее
существование человеческой цивилизации.
Принесенные тогда жертвы были слишком велики, а
решимость народов навсегда исключить повторение германской
агрессии была настолько сильна, что и правительствам западных
держав, которые вели войну на стороне Советского Союза, в большей
мере повинуясь давлению, чем по собственной инициативе,
пришлось согласиться с неумолимыми выводами из этой
антифашистской освободительной борьбы.
«Нашей непреклонной целью является уничтожение
германского милитаризма и нацизма и создание гарантии в том, что
Германия никогда больше не будет в состоянии нарушать мир всего
мира» 1,— торжественно провозгласили еще во время войны, па
Ялтинской конференции (3—11 февраля 1945 года), главные
державы антигитлеровской коалиции — СССР, США и
Великобритания. «Мы полны решимости разоружить и распустить все
германские вооруженные силы; раз и навсегда уничтожить германский
генеральный штаб, который неоднократно содействовал
возрождению германского милитаризма; изъять или уничтожить все
германское военное оборудование; ликвидировать или взять под
контроль всю германскую промышленность, которая могла бы быть
использована для военного производства; подвергнуть всех
преступников войны справедливому и быстрому наказанию...; стереть
с лица земли нацистскую партию, нацистские законы,
организации и учреждения; устранить всякое нацистское и
милитаристское влияние из культурной и экономической жизни германского
народа...» 2.
На Потсдамской конференции (17 июля — 2 августа 1945 года)
эта политика была согласована в деталях и зафиксирована в ряде
соглашений, имевших обязательную международно-правовую силу.
58

Особое значение имела договоренность об уничтожении
чрезмерной концентрации экономической силы, представленной в форме
картелей, синдикатов, трестов и других монополистических
объединений, с тем чтобы лишить агрессивный германский
милитаризм его экономической основы.
Потсдамское соглашение создало международно-правовую
основу для строительства миролюбивого и демократического
германского государства. Оно не только предоставило немецкому
народу в качестве возможности, но и вменило ему в обязанность
активное участие в демократических преобразованиях.
Одновременно оно вновь определило конкретные цели оккупационной
политики союзников.
Существенной предпосылкой этой оккупационной политики
была решимость «сохранить и усилить в... мирный период...
единство целей и действий» 3, как заявили представители великих
держав еще на конференции в Ялте. И они добавили тогда: «Мы
верим, что это является священным обязательством наших
Правительств перед своими народами, а также перед народами мира» 4.
Для осуществления единой антифашистско-демократической
оккупационной политики в духе этих совместно сформулироваи-
ных решений антигитлеровской коалиции заседавшая в Лондоне
Европейская консультативная комиссия уже 12 сентября 1944
года определила границы будущих зон оккупации, а 14 ноября
1944 года достигла договоренности о создании контрольного
механизма союзников в Германии, предусмотрев для этой цели
учреждение Союзного контрольного совета. Последний состоял из
четырех главнокомандующих оккупационными войсками и должен был
решать все вопросы, касавшиеся Германии как целого.
Союзники подчеркнули свое согласие в том, что независимо
от обусловленного целями оккупации временного раздела
Германии на зоны будут рассматривать страну как единое
экономическое и политическое целое, и избрали в качестве резиденции
Союзного контрольного совета столицу Германии Берлин.
С целью обеспечения успешной деятельности Союзного
контрольного совета и эффективного взаимодействия всех
оккупирующих Германию держав тоже уже осенью 1944 года было
определено, что западные державы примут участие в оккупации
Берлина и что для совместного управления городом будет создан
специальный межсоюзнический орган. После того как к
Потсдамскому соглашению присоединилась и Франция, каждая из трех
западных оккупационных держав получила свой сектор в
Берлине. Американский сектор охватывал южную часть города с
административными районами Целендорф, Штеглиц, Шёнеберг,
Темпельгоф и Нойкёльн, английский — западную часть с
административными районами Тиргартен, Шарлоттенбург, Шпандау и
Вильмерсдорф, а французский — северную часть Берлина с
административными районами Райникендорф и Веддинг. Вместе с
советским комендантом города три коменданта оккупированных за-
59

падными державами секторов образовали Межсоюзническую
комендатуру, которая подчинялась Союзному контрольному совету
и осуществляла руководство и контроль за деятельностью
берлинских органов самоуправления.
Берлин остается частью советской зоны оккупации
Этим четырехсторонним статусом, во-первых, германская
столица не объявлялась пятой или особой зоной оккупации и,
во-вторых, соответствующие ее части не включались в состав западных
оккупационных зон. Берлин остался составной частью советской
зоны оккупации. Поэтому во всех соответствующих документах,
принятых союзниками, речь в принципе идет о четырех зонах
оккупации. В них главнокомандующие осуществляли верховную
власть, тогда как Межсоюзнической комендатуре — и различие
здесь было совершенно очевидным — были переданы лишь
административные функции. Таким образом, верховная власть
советского главнокомандующего в отношении Берлина, как
принадлежащего к советской зоне оккупации, особым урегулированием о
Берлине в принципе не затрагивалась, поскольку ведь
Межсоюзнической комендатуре передавались только административные
задачи, да к тому же и сама эта передача административных
функций оставалась в силе лишь до тех пор, пока Берлин был
резиденцией дееспособного Союзного контрольного совета, который
обязан был обеспечить проведение совместной антифашистско-де-
мократической оккупационной политики в отношении всей
Германии.
Это положение вещей нашло свое отражение и в ряде
практических мероприятий. Так, например, в отношении
железнодорожных сооружений и сети водных путей Берлина, а равно и
коммуникаций — автомобильных, водных и железнодорожных — между
западными секторами Берлина и западными зонами единоличное
право распоряжения принадлежало Советскому Союзу. Они с
самого начала были подчинены советскому контролю, и не
заключалось никаких соглашений, которые предоставляли бы западным
державам какие-либо особые права на этот счет. В первые
послевоенные годы это недвусмысленное правовое положение Берлина
ни одной из сторон не ставилось под вопрос. Например, в одном из
официальных документов, подготовленных в феврале 1947 года
Союзным контрольным советом для Московской сессии Совета
министров иностранных дел (10 марта —24 апреля 1947 года),
констатировалось, что, хотя Берлин й оккупирован войсками четырех
держав, он «одновременно является столицей советской зоны
оккупации» 5. Аналогичное суждение высказал также известный
английский специалист в области государственного и
международного права Ф. А. Манн, который в своем исследовании
«Сегодняшний статус Германии», опубликованном в 1947 году, охарактери-
60

зовал реальное положение вещей словами: «Берлин составляет
часть советской зоны» 6. Поэтому выдвигавшиеся позднее
англоамериканской стороной утверждения, будто западные державы
обладают какими-то «исконными правами» на Западный Берлин —
то ли в силу якобы имевшего место «обмена» на некоторые
территории в Тюрингии, Саксонии и Мекленбурге, то ли просто как
державы — победительницы во второй мировой войне,— резко
противоречили фактам.
Как известно, решение об образовании зон оккупации в
Германии, а также о совместной оккупации Берлина было принято
еще осенью 1944 года, задолго до того, как войска союзников
вступили на немецкую землю. Поэтому эвакуация тех
принадлежащих к советской зоне оккупации территорий вдоль Эльбы и
Мульды, которые войска западных союзников временно заняли весной
1945 года в ходе последних боевых действий, никак не была
связана с участием западных держав в оккупации Берлина и
управлении им. Столь же мало западное присутствие в Берлине могло
быть подкреплено и какими-либо юридическими аргументами,
которые западные державы пытались связать с фактом своей победы
над Германией. Единственной правовой основой присутствия
западных держав в Берлине были решения антигитлеровской
коалиции относительно Германии и выполнение этих решений
учрежденным в германской столице Союзным контрольным советом.
Межсоюзническая комендатура п Союзный контрольный совет
начинают функционировать
11 июля 1945 года в здании бывшего районного суда
Берлина — Далема состоялось первое заседание Межсоюзнической
комендатуры под председательством советского военного коменданта
генерал-полковника А. В. Горбатова. В своем первом приказе от
того же числа она утвердила все приказы и распоряжения,
изданные до тех пор советскими военными властями и соответственна
немецкими органами самоуправления. «Подписывая этот
документ,— отмечал впоследствии генерал Фрэнк Хоули, долгое время
являвшийся американским военным комендантом в Берлине,—
мы выражали согласие с русским контролем над Берлином» 7.
Межсоюзническая комендатура, принявшая теперь на себя в
соответствии с четырехсторонними соглашениями обязанности по-
руководству и контролю над органами самоуправления
германской столицы, могла принимать свои решения только единогласно;
на ее заседаниях поочередно председательствовали, сменяя друг
друга сначала каждые две недели, а с августа 1945 года —
ежемесячно, представители Советского Союза, США, Великобритании и
Франции. В конце августа конституировался — тоже на
четырехсторонней основе — Союзный контрольный совет как органг
стоящий пад Берлинской комендатурой. Его резиденцией стала
61

здание бывшего Берлинского апелляционного суда в английском
секторе.
На первых порах в Межсоюзнической комендатуре, решавшей
вопросы жизни германской столицы, осуществлялось
сотрудничество на четырехсторонней основе, аналогичное сотрудничеству в
Союзном контрольном совете, который принимал решения для
всей Германии. Межсоюзническая комендатура издавала
многочисленные распоряжения, выдержанные в духе Потсдамских
решений, и осуществляла различные мероприятия, направленные на
дальнейшую нормализацию жизни, устранение остатков фашизма
и милитаризма и демократизацию существовавших в Берлине
порядков. В изданных в августе 1946 года директивах о разработке
временной берлинской конституции Межсоюзническая
комендатура вновь подтвердила свою официальную политику
«восстановления политической свободы и предоставления ее берлинскому
населению» с целью передачи «всей совокупности полномочий в руки
избранных народом представителей» 8.
Было определено, что в состав магистрата должны входить
«представители всех разрешенных политических партий,
поскольку этого требуют соответствующие партии» 9. Тем самым
одновременно принимались во внимание принципы политики
демократического блока.
«Берлинский эксперимент,— писал тогдашний руководитель
германского отдела Информационного агентства США Джеймс П.
Уорбург,— показал, что в сфере практической деятельности
четыре державы могли очень хорошо сотрудничать, что каждая
держава оказывалась в состоянии уважать взгляды всех других
держав» 10.
Однако такое сотрудничество предполагало наличие у каждой
из сторон искреннего желания. Советский Союз, который внес
решающий вклад не только в дело победы над фашизмом, но и в
выработку Ялтинского и Потсдамского соглашений, делал все, что
•было в его силах, для обеспечения совместной демократической
оккупационной политики великих держав в Германии. При этом
он мог рассчитывать на полную поддержку народов мира. Иной
концепции, однако, придерживались правящие круги Соединенных
Штатов, Англии и Франции.
«Политика с двойным дном»
Наиболее могущественные и агрессивные монополистические
круги, особенно американские, еще во время войны пытались
торпедировать сотрудничество с советским союзником и не допустить
полного поражения германского фашизма. Однако перед лицом
последовательно антифашистского умонастроения народов они
тогда не смогли осуществить свои планы.
Теперь, когда их главный капиталистический конкурент,
германский фашизм, был повержен, а силы прогресса решительно
«2

окрепли, их политика определялась слепой ненавистью к
социализму и паническим страхом перед прогрессивной политической
активностью народов. Они делали все для того, чтобы сорвать процесс
демократического обновления Германии, и форсировали
реставрацию германского империализма, чтобы воспользоваться им в
качестве антисоветского бастиона. В Берлине, где уже были налицо
первые успехи антифашистского развития в духе решений Ялты и
Потсдама, этот курс проявился раньше, чем во всей Германии,
поскольку конфронтация с социалистической оккупирующей
державой носила здесь непосредственный характер — резче, чем в
Западной Германии.
Однако политические возможности международного
финансового капитала в первый послевоенный период были
чрезвычайно ограниченными. Империалистические оккупационные
державы были не в состоянии радикально изменить условия в
германской столице себе на пользу и помочь немецкой реакции
без промедления вновь стать на ноги. Этому мешали четкие и
недвусмысленные положения Потсдамского соглашения, на
соблюдении и выполнении которых упорно настаивал Советский Союз,
этому препятствовали требования народов об устранении
германского милитаризма, а также активность демократических сил в
самом Берлине. Поэтому западным державам пришлось проводить
«политику с двойным дном». В то время как перед
общественностью их представители ратовали за осуществление решении
антигитлеровской коалиции — например, в 1945 году в
Межсоюзнической комендатуре только по 9 из 217 обсуждавшихся вопросов
не было достигнуто единства,— втайне они систематически
добивались их срыва.
Эта тонкая игра лишь с трудом могла распознаваться
большинством населения. Под предлогом внедрения «демократии»
оттеснялись, изолировались и устранялись демократические силы. Под
предлогом отстаивания свободы в борьбе против «тоталитарных
сил» в Берлине вновь предоставлялась свобода действий
империалистическим силам и подавлялась свобода народа. Такая политика
западных держав носила тем более роковой характер, что была
ориентирована на использование еще широко распространенной
тогда идеологической путаницы в умах большинства людей и
целенаправленно увязывалась с пережитками антикоммунизма и
фашизма в сознании населения.
Атаки на демократические органы самоуправления
Сразу после создания в столице трех западных секторов там
под предлогом проверки политического прошлого кадров началась
«чистка» западноберлинских районных административных
органов, в результате которой были уволены многие честные
антифашисты. На их место водворялись лица, в отношении которых была
63

уверенность, что они поддержат политику, направленную на
реставрацию старых порядков.
Так, американские военные власти 23 июля уволили
бургомистра в Штеглице, являвшегося последовательным антифашистом,
13 сентября — заместителя бургомистра по северному подрайону
в Целендорфе, а еще неделю спустя — районного советника по
вопросам труда в Нойкёльне. Аналогично поступали и английские
власти в своем секторе. 5 сентября они отстранили от работы
бургомистра Тиргартена, 21 сентября — бургомистра Шпандау. Во
главе администрации Тиргартена был поставлен бывший обер-
бургомистр Кенигсберга, который вскоре после этого был
разоблачен как ярый фашист.
Антифашисты отстранялись по большей части под
ничтожными предлогами, но иногда, как это было в случае с заместителем
бургомистра по северному подрайону в Целендорфе Йозефом Кё-
нпгом, увольнение сопровождалось провокационной возней. Кёниг
-был арестован и предан военному суду за то, что распорядился
вселить двух евреев, являвшихся жертвами фашизма, в квартиру
бывшего эсэсовца и гестаповца.
Протесты магистрата, ссылавшегося на распоряжение
Межсоюзнической комендатуры от 25 июля, согласно которому
сотрудники административных органов могут назначаться и увольняться
только с его согласия, игнорировались. По свидетельству
заместителя обер-бургомистра города Карла Марона, к «20 октября 1946
года уже сотни мужчин и женщин» п таким образом были
изгнаны из административных органов.
В том же духе западные оккупационные власти действовали и
против системы уполномоченных по домам и улицам. Борьба
против них велась под циничным предлогом, что это-де
недемократический институт, напоминающий времена фашизма. 21 августа
американский военный комендант Нойкёльна распорядился
упразднить этот институт. В последующие недели в американском
секторе было уволено 40 тысяч таких уполномоченных,
работавших на общественных началах; в английском секторе число
уволенных составило 20 тысяч, а выполнявшуюся ими работу
пришлось взять на себя 300 служащим районных административных
органов. Любые возражения магистрата резко отклонялись и
оставались безрезультатными. Заместитель бургомистра Целендор-
фа д-р Генрих Эрдман был немедленно отстранен от выполнения
своих обязанностей за то, что обратился к увольняемым
общественникам со словом благодарности за проделанную ими
бескорыстную работу.
Подозрительно большой интерес проявляли представители
западных держав к новым органам полиции. Сразу после своего
прибытия в Берлин офицеры службы безопасности посетили
полицейские инспекции западных секторов и центральные учреждения
полиции. Их требования были совершенно недвусмысленными:
«Полиция должна быть вне политики... Без опытных полицейских
64

чиновников строительство Немецкой полиции невозможно» 12. Под
этими предлогами в западных секторах города уже в течение лета
и осени 1945 года с ключевых должностей в полиции были
изгнаны многие антифашисты, а на их места водворены реакционные
полицейские чиновники, частично даже из числа тех, в отношении
которых было доказано их фашистское прошлое.
То, что мероприятия империалистических оккупационных
держав направлялись в первую очередь против демократических
органов самоуправления и полиции, как инструментов власти
рождающегося антифашистско-демократического строя, отнюдь не
было случайностью. Той же цели — устранению влияния
прогрессивных политических сил — служили и усилия, направленные к
тому, чтобы ограничить полномочия берлинского городского
магистрата в западных секторах и создать собственные органы, на
которые не распространялись бы его влияние и его компетенция.
Так под предлогом демократической децентрализации
создавались помехи деятельности единой для всего города
муниципальной администрации, и с этого начался процесс раскола германской
столицы.
Защита интересов концернов
В одном из отчетов районного управления Райникендорфа о
положении, сложившемся после вступления французских
оккупационных войск, можно прочитать следующее: «Коренное
изменение произошло во взаимоотношениях муниципальных органов с
предприятиями. Немецкая администрация лишена всякой
возможности оказывать влияние на производство и руководство
предприятиями» 13. Одно из первых мероприятий англо-американских
военных властей было направлено к тому, чтобы сорвать
выполнение предписания магистрата о конфискации собственности
активных нацистов и военных преступников. Если в первые
послевоенные недели эта линия находила свое отражение в единичных
распоряжениях районных комендантов, то уже в августе — сентябре
вступило в силу общее положение, в соответствии с которым в
западных секторах запрещалась любая конфискация,
осуществляемая немецкими органами самоуправления, а секвестированная
собственность подлежала передаче в распоряжение военных
властей, сохранявших за собой исключительное право распоряжаться
ею и назначавших соответствующих управляющих в качестве
своих представителей.
Уже сам подбор управляющих носил программный характер:
управление секвестированными предприятиями неизменно
поручалось представителям интересов концернов. Так, например,
генеральным управляющим всеми секвестированными
предприятиями американского сектора был назначен не кто иной, как один из
директоров американского концерна-спрута «Стил корпорейшн»
3 лг 2 789
65

Кемпер. Разумеется, эти управляющие ни в каком отношении не
были подотчетны немецким органам самоуправления. Напротив,
они были наделены полномочиями давать указания органам
районной администрации.
Таким путем западные оккупационные державы обеспечили
себе решающие позиции, опираясь на которые они могли защитить
концерны от вмешательства антифашистских сил. И они стали
прилагать усилия к тому, чтобы сковать активность
прогрессивных сил на крупных предприятиях и отменить уже принятые
демократические решения.
В качестве примера, иллюстрирующего эту политику
реставрации, которую западные державы начали проводить уже на
ранней стадии своего присутствия в Берлине, в высшей степени
показательна судьба электротехнического концерна «Лоренц АГ» в
Берлине — Темпельгофе, являвшегося типичным военным
предприятием. Благодаря усилиям и самоотверженному труду рабочих
предприятия, во главе которого встал избранный ими и
утвержденный магистратом руководитель-антифашист Пауль Набитц,
быстро удалось наладить выпуск мирной продукции. Однако 18 июля
американские военные власти секвестировали концерн со ссылкой
на то, что он принадлежит одной из американских акционерных
компаний, уволили рабочих и сместили руководителя
предприятия, на место которого был назначен бывший фашистский
генеральный директор концерна Карл Шмидт.
«Когда американские и британские войска обосновались в
западных секторах города,—ликовали десять лет спустя тузы
западноберлинской экономики,— здесь исчезли плакаты с надписью:
«Это предприятие является собственностью народа»» 14. Более
метко едва ли можно охарактеризовать сущность оккупационной
политики западных держав.
Помощь силам реакции
Действуя явно вопреки обязательствам, принятым союзниками,
и вопреки интересам своих народов, политические и военные
представители западных держав использовали свое присутствие в
германской столице, как и во всей Западной Германии, для того,
чтобы спасти империалистическую систему от окончательного
уничтожения и затем вновь восстановить ее. Разумеется, поначалу в
политике трех западных оккупационных держав имелись
определенные различия с точки зрения масштабов реставрационных
тенденций и применяемых тактических приемов. Но при всех этих
различиях три державы сплотились под флагом антисоветизма и
антикоммунизма, считая, что в их интересах сохранить
германский империализм и любыми средствами предотвратить
осуществление антиимпериалистических преобразований в Германии.
В этих усилиях ведущая роль принадлежала Соединенным Шта-
66

там Америки, которые — в соответствии со своим доминирующим
положением в капиталистическом мире и со своими притязаниями
па мировое господство — с самого начала задавали тон и
придерживались наиболее агрессивного курса.
Анализируя причины, побуждавшие американский
финансовый капитал спасать германские концерны, и отмечая, что
лейтмотивом здесь было стремление превратить Германию в бастион
антисоветизма в центре Европы, нельзя также упускать из виду
и то обстоятельство, что как раз наиболее агрессивные
монополистические круги американского капитала были экономически
тесно связаны с важнейшей отраслью берлинской крупной
промышленности, олицетворявшейся электротехническими концернами.
В целом уже считанные недели спустя после вступления
американских оккупационных властей в германскую столицу стало
очевидно: их политика была направлена на то, чтобы из Берлина
оказывать воздействие на всю страну в реакционном духе.
Поэтому влиятельные англо-американские силы вплоть до
последних недель войны не оставляли попыток добиться — даже
ценою серьезных расхождений с советским союзником,—чтобы их
войска по возможности раньше советских пробились в германскую
столицу для обеспечения западным державам ключевых позиций
в Германии. Вот почему тот факт, что германская столица была
освобождена советскими войсками, имел важное значение не
только для демократического развития самого Берлина, но и для
будущего всей Германии.
Последствия оккупационной политики западных держав в
интересах германского монополистического капитала в Берлине
были ощутимы. С вступлением западных оккупационных войск в
городе сильно возросла активность немецкой реакции. И здесь, в
Берлине, как и на территории западных зон. начал складываться
роковой классовый союз между немецкой и международной
реакцией как заговор, направленный против интересов нации и
призванный помешать народу в осуществлении своего права на
самоопределение. Силы германской контрреволюции группировались в
Берлине вокруг таких концернов-гигантов, как «Сименс» и АЭГ,
которые господствовали в берлинской электротехнической
промышленности — этой крупнейшей отрасли в экономике города,
отрасли, уже до войны занимавшей почти четверть
самодеятельного населения Берлина и выпускавшей 22 процента продукции
электротехнической промышленности всей Германии.
Во время войны прибыли этих промышленных гигантов,
являвшихся активными соучастниками преступлений гитлеровского
фашизма и даже имевших собственные концентрационные лагеря,
неизмеримо возросли. И хотя в дальнейшем демонтажи,
разрушения и потеря незаконно присвоенных предприятий на временно
оккупированных территориях подорвали господствующее
положение упомянутых электротехнических концернов, их
экономический потенциал тем не менее и после войны был почти таким же,
з*
67

как и в довоенное время. К этому следует добавить, что они
располагали в стране и за рубежом широко разветвленной
организацией, которая представляла собой реальную силу.
Еще до окончания войны эти концерны-спруты начали
перестраиваться с учетом предполагаемых послевоенных условий.
Были созданы так называемые руководящие группы для будущих
зон оккупации, а наиболее сильно скомпрометированные
директора концернов вроде шефа АЭГ Германа Бюхера, который
входил в состав фашистского генерального совета по вопросам
экономики, скрылись в западных зонах. Осуществленные в дальнейшем
некоторые изменения в берлинских наблюдательных советах
призваны были придать им вид учреждений демократических
и даже антифашистских. Если период от момента окончания
войны до вступления западных держав в германскую столицу
был для немецкой реакции по преимуществу периодом
выжидания и борьбы за выигрыш времени, то теперь она выползла
из укрытий.
Вместе с представителями западных держав на предприятиях
концернов в западных секторах столицы вновь появились старые
директора и члены правлений, попытавшиеся вернуть себе
прежние позиции. Директор АЭГ Фридрих Шпеннрат объявил, что в
будущем он сам будет вести переговоры с властями,
административными органами и профсоюзами. Одновременно директор завода
«Телефункен» Шваб решительно отказал профсоюзу в каком бы
то ни было праве на участие в решении экономических вопросов
на предприятии и самовластно уволил председателя заводского
комитета.
При благосклонном одобрении западных оккупационных
властей снова начали проявлять активность и союзы
предпринимателей, хотя они, как решающая опора фашистской политики, были
категорически запрещены межсоюзническими соглашениями. Обе
стороны — как западные оккупационные державы, так и
немецкая реакция — пытались (особенно в самое первое время после
войны) скрыть свое взаимодействие. Поэтому многие факты
стали известными лишь впоследствии. Изучение архива предприятия
«Ферайнигте каливерке Зальцдетфурт АГ» показало, что
представители американской военной администрации уже в конце июня
1945 года, то есть еще до того, как войска Соединенных Штатов
прибыли в Берлин, вступили в контакт с ведущими
функционерами фашистской имперской группы по делам промышленности,
находившимися тогда в Рослебене, чтобы договориться о создании
новой общегерманской группы под руководством американской
военной администрации и с местопребыванием в Берлине.
Замаскировавшись под неполитические объединения или перейдя на
нелегальное положение, большинство союзов предпринимателей
либо продолжали в Берлине свою деятельность, либо
конституировались в новой форме. Так, существовало «Рабочее содружество
берлинских банков», которое уже в середине августа 1945 года
68

фактически игнорировало демократический магистрат,
отказывалось давать сведения о банковских счетах активных нацистов и
жаловалось на регламентированное магистратом положение
банков, поскольку-де это мешает ведению деловых операций. Под
безобидными названиями вроде «Объединения берлинских
машиностроительных предприятий», «Общества владельцев берлинских
типографий» или «Союза немецких электротехников» — все эти
объединения существовали уже летом 1945 года — выступали
прежние влиятельные экономические группы, вынужденные в
новых условиях маскировать свою реакционную деятельность.
23 августа в Берлине — Шлахтензее состоялась нелегальная
встреча ведущих представителей промышленных групп и
экономических объединений, а также директоров крупных берлинских
концернов, на которой обсуждался вопрос о совместных действиях
против демократических сил и антифашистского магистрата.
«Если ничего не будет производиться, то тогда господа с Парохи-
алыптрассе (резиденция магистрата.— Ред.) станут более
покладистыми или же вообще обанкротятся» 15 — такова была
квинтэссенция пропагандировавшейся там тактики. Одновременно
рекомендовалось «по возможности чаще обращаться с жалобами к
представителям западных держав» 16. В том же духе были
выдержаны выступления представителей концернов и на совещании,
проведенном еще месяцем раньше отделом экономики магистрата
и обсуждавшем в присутствии почти 200 предпринимателей
вопрос об ускорении хозяйственного строительства в Берлине.
Выступивший на этом совещании от имени электротехнических
концернов директор завода «Телефункен» Шваб возложил
ответственность за все экономические трудности на магистрат и советские
оккупационные власти.
Западные державы выдали лицензии на издание ряда газет,
которые сразу стали рупорами империалистической политики.
Если в своих зонах западные оккупационные власти обходились с
печатью довольно-таки сурово, то в Берлине, где уже издавались
ежедневные газеты всех четырех антифашистско-демократических
партий, а также беспартийная «Берлинер цайтунг» и орган СВАГ
«Теглихе рундшау», они до конца 1945 года разрешили еще
четыре газеты: 2 августа начала выходить газета «Дер берлинер» в
качестве органа английских оккупационных властей; 8 августа —
«Альгемайне цайтунг» в качестве берлинского органа
американских оккупационных властей; 27 сентября — «Тагесшпигель» и 12
ноября — «Курир» под французским покровительством.
Отличавшиеся одна от другой своей тактикой, они с самого
начала стали проявлять поразительное единство в атаках против
политики, проводимой партиями Антифашистско-демократическо-
го блока, и против профсоюзного и рабочего движения и в
клевете на берлинский магистрат. Но пока рабочий класс действовал
сплоченно, реакция и в Берлине не имела никаких шансов на
успех.
69

4. ДРУЖНО, РУКА ОБ РУКУ
«Если транспорт вновь функционирует, заводские трубы вновь
дымят, жилища вновь становятся обжитыми, если вновь подаются
газ и электричество и на развалинах рождается новая жизнь, то
это лишь результат совместного труда и совместных усилий» К
Нигде в Германии этот предварительный вывод о плодах единства
действий, сделанный на первой, совместно проведенной КПГ и
СДПГ «Конференции 60-ти» в декабре 1945 года, не имел
большего значения, чем в Берлине.
Помощь берлинцев в проведении земельной реформы
Когда над убранными полями стали проноситься первые
осенние бури, повсюду на Востоке Германии тысячи крестьян и
сельскохозяйственных рабочих вышли на пашни и луга. С рулетками
и землемерными инструментами в руках они делили угодья
крупных землевладельцев. То, за что трудовое крестьянство
столетиями вело тяжелую, но безуспешную борьбу, стало теперь благодаря
руководству рабочего класса действительностью: в Восточной
Германии проводилась демократическая земельная реформа.
Хотя в самом Берлине не было сколько-нибудь значительных
земельных угодий, которые можно было бы поделить между
крестьянами, тем не менее глубокие социальные и политические
преобразования, происходившие в сельскохозяйственном секторе на
всей территории Восточной Германии, имели решающее значение
и для германской столицы: ведь главный союзник рабочего класса
в борьбе за победу нового строя — трудовое крестьянство —
освобождался от эксплуатации и угнетения реакционным юнкерством
и закладывался прочный экономический фундамент для союза
между городом и деревней.
Новые отношения между рабочим классом и крестьянством
наметились и в Берлине уже в середине лета 1945 года, когда,
откликаясь на призыв берлинского союза металлистов, многие
предприятия послали на село ремонтные колонны и тысячи берлинцев
пришли на помощь крестьянам в уборке первого мирного урожая.
В самом городе установился и другого рода контакт с сельским
хозяйством. Берлин, который и без того всегда чувствовал
привязанность к «матери-природе» и жители которого с неизменной
любовью обрабатывали клочки своих пригородных земельных
участков, в первое послевоенное лето с большим рвением посвятил себя
своему собственному «сельскому хозяйству». В цветочных ящиках
и наскоро сооруженных импровизированных «грядках» на крышах
домов выращивались томаты и салат, каждый свободный клочок
земли, все городские скверы и лужайки засаживались картофелем
и капустой, чтобы таким способом улучшить скудное
продовольственное снабжение.
70

В Берлине зарождались решающие начинания в поддержку
земельной реформы. Так, в соответствии с договоренностью,
достигнутой между руководством обеих рабочих партий, повсюду были
проведены совместные партийные собрания. На массовом
митинге, организованном КПГ 19 сентября 1945 года в здании «Адми-
ральспаласта», Вильгельм Пик выступил с призывом, «чтобы
трудящиеся городов со всей энергией содействовали проведению
земельной реформы и оказали самую энергичную поддержку
крестьянам» 2.
И вновь наиболее широкий отклик этот призыв нашел среди
берлинских металлистов, которые на своей конференции,
состоявшейся 2 октября в здании кинотеатра «Пратер» на Кастаниен-
аллее, приняли производственную программу
металлообрабатывающих предприятий города в поддержку земельной реформы.
Одни лишь рабочие бывшего предприятия «Бергман АГ» в Виль-
гельмсру до конца года изготовили для крестьян Бранденбурга,
получивших землю в ходе реформы, свыше 300 ручных тележек,
почти 12 тысяч различных штампованных деталей, 65 плугов и
более 300 тысяч штук черепицы.
С началом осени, однако, на первый план выдвинулась новая
задача, решение которой стало серьезным испытанием для всех
активных сил: приближалась первая послевоенная зима и к этой
трудной зиме необходимо было готовиться.
Программа КПГ по преодолению трудностей
первой послевоенной зимы
22 сентября берлинский окружной комитет КПГ обратился ко
всем жителям города с настойчивым прцзывом готовиться к зиме:
«То, как население... будет жить предстоящей зимой, зависит от
организованности и активности каждого из нас» 3. В воззвании
ясно и убедительно были сформулированы задачи, которые
предстояло решить для предотвращения надвигавшейся вместе с
приближением первой послевоенной зимы катастрофы: утепление
жилищ и других помещений, заготовка топлива, подготовка
отапливаемых помещений для детей, больных и стариков. Но в условиях
2,5-миллионного города этого можно было добиться только ценой
напряжения всех сил. Поэтому КПГ призывала: «Мобилизуйте во
всех жилых кварталах людей на работы по подготовке к зиме...
Организуйте добровольную отработку всеми жителями рабочих
часов и рабочих дней... Проводите... добровольные... субботники
или воскресники, во время которых все жители выполнили бы
дополнительные строительные работы по указанию органов
самоуправления и старост улиц. Пусть в этих работах участвуют и
бывшие рядовые нацисты, пусть они своим участием докажут, что
хотят стать порядочными людьми... Выставляйте у зданий
районных органов власти и в других общественных местах щиты и
вывешивайте на них сводки о ходе работ; обнародуйте результаты
71

через печать. Критикуйте также существующие недостатки и
вскрывайте допускаемые ошибки!» 4
Эта инициатива КПГ породила такую широкую акцию
самопомощи, каких Берлин до тех пор еще не знавал. В тесном
содружестве и единстве с членами и руководящими органами СДПГ,
при активном участии профсоюзов, молодежных и женских
комитетов возникло массовое движение за восстановление германской
столицы. «Воскресенье за воскресеньем трудились десятки тысяч
людей, а в воскресенье 28 октября уже сотни тысяч добровольцев
выполняли неотложные работы» 5,— сообщалось тогда в отчетах.
Сотрудники районных органов самоуправления, особенно в
советском секторе города, участвовали в трудовых вахтах все до
единого — «от привратника до бургомистра»6; в городском районе
Берлин — Центр на разборке развалин ежедневно трудилось
примерно по 10 тысяч человек. Соревнование между отдельными
районами содействовало повышению трудовых показателей.
Сотни директоров школ вместе с учителями, учениками и их
родителями ремонтировали школьные помещения; в ноябре свыше 85
процентов всех прежних классных комнат были восстановлены.
При активной поддержке советских оккупационных властей были
заготовлены десятйи тысяч кубометров дров.
Особую активность проявили женские и молодежные комитеты
в ходе акции народной солидарности, проводившейся под девизом
«Спасем детей!». В 250 организованных женскими комитетами
импровизированных швейных мастерских до конца года было
изготовлено 80 тысяч различных предметов детской одежды; в детских
домах появились горы игрушек, в изготовлении которых приняли
участие около 10 тысяч юношей и девушек; пожертвования
деньгами и вещами дополнили усилия горожан, направленные на то,
чтобы для примерно полумиллиона берлинских ребят красивее
обставить первый послевоенный рождественский праздник.
Когда новый, демократический магистрат, публично
отчитываясь 19 ноября в здании «Адмиральспаласта» за первое
полугодие своей деятельности, смог констатировать: «То, что в течение
этого времени делалось — иногда самыми примитивными
средствами и в самых тяжелых условиях — всеми слоями берлинского
населения, можно... считать беспримерным»7, то этим была
подтверждена правильность и плодотворность политики единства
действий.
Единство действий против монополистического капитала
Главной ареной классовой борьбы по-прежнему оставались
предприятия. Здесь сплоченно борющийся рабочий класс
прилагал все усилия к тому, чтобы в свою пользу решить вопрос «кто
кого». С конца лета 1945 года требование об окончательном
устранении власти монополий во все большей степени становилось
центральной проблемой, вокруг которой велась борьба, тем более что
72

империалистическая реакция значительно активизировалась со
времени вступления войск западных оккупационных держав в
Берлин.
8 сентября 1945 года насчитывавший 1000 человек коллектив
рабочих предприятия «АЭГ-Аппаратефабрик Берлин — Трептов»
потребовал роспуска концернов. На массовом митинге,
организованном КПГ в «Адмиральспаласте» 19 сентября 1945 года,
собравшиеся единодушно заявили: «Перед германским рабочим классом
и перед всеми антифашистско-демократическими силами города
стоит сегодня огромной важности задача... лишить власти картели,
синдикаты, тресты и концерны... и устранить всех противящихся
мирному демократическому строительству» 8.
Аналогичные требования были выдвинуты на сотнях других
предприятий Берлина. «Мы требуем устранения фашистских
элементов, мы требуем ликвидации концернов, которые еще
сохранили свою мощь в лице «АЭГ», «Осрама» и «Сименса» и на
которых нашли прибежище такие элементы, как Бенкерт,— заявили
рабочие предприятия «Сименс-Вернерверке», с возмущением
выступившие против назначения этого бывшего фашистского
уполномоченного по вопросам военной экономики на пост директора
«Сименс Шуккертверке».—Мы не хотим новой войны, мы хотим
мира, и поэтому поджигатели войны должны быть удалены из
предприятий» 9.
7 ноября коллектив западноберлинского предприятия «Тиссен
айзен унд шталь-АГ» объявил 24-часовую забастовку в знак
протеста против возвращения старого фашистского директора Фрица
Юнге. После того как рабочие сами пустили предприятие в ход,
Юнге — бывший уполномоченный отдела контрразведки гестапо —
был снова введен в состав руководства концерна.
Решимость рабочих этого завода Тиссена вызвала
исключительно сильный резонанс: более ста предприятий Берлина, в том
числе заводы «АЭГ-турбине» и «АЭГ-Лёве-веркцойгбау»,
забастовками солидарности, демонстрациями сочувствия и
резолюциями протеста поддержали требование о смещении
директора-нациста. После многомесячных упорных препирательств английские
военные власти вынуждены были наконец уступить и отстранить
Юнге от всех его обязанностей.
Большим подспорьем в борьбе против монополистического
капитала явился Приказ СВАГ № 124 от 30 октября 1945 года,
которым предписывалась конфискация собственности бывшего
германского государства, ведущих представителей нацистской партии и
фашистского государственного аппарата, а также распущенных
клубов, объединений и обществ и предусматривалась передача
временного управления этой собственностью советским
оккупационным властям. В результате этого хозяева концернов лишились
не только права распоряжаться своей собственностью, но и
возможности саботировать производство или переводить важные
промышленные объекты и патенты в западные секторы города.
73

Формально это распоряжение, имевшее силу лишь для
советского сектора Берлина, едва ли отличалось от Приказа № 52,
который еще в конце августа был издан оккупационными властями
империалистических держав для западных секторов. Приказ
западных оккупационных властей содержал ссылки на решения
антигитлеровской коалиции и предписывал конфискацию примерно
тех же категорий собственности, что и Приказ № 124. Коренное
различие, однако, состояло в том, что, как показали дальнейшие
события, мероприятия западных держав по конфискации
собственности призваны были лишь оградить концерны от вмешательства
народных масс, тогда как СВАГ, которая уже в мае 1946 года
передала право распоряжения конфискованными предприятиями в
руки немецких органов самоуправления, своим приказом
стимулировала развертывание инициативы трудящихся.
Вдохновленные развитием событий на остальной территории
советской зоны оккупации, коллективы предприятий и в столице
поздней осенью 1945 года стали изымать из состава концернов
отдельные предприятия и подчинили их демократическим органам
самоуправления. 27 ноября соответствующее решение приняли
рабочие отраслевого предприятия концерна «Кнорр-Бремзе» в
районе Фридрихсхайн; в январе 1946 года районным органам
самоуправления были переданы шесть предприятий концерна АЭГ, в
том числе «Кабельверк Обершпрее» (КВО), трансформаторный
завод в Кёпенике и предприятие «АЭГ-Аппаратефабрик Берлин —
Трептов». Уже в декабре 1945 года рабочие и служащие фирмы
«Торнадо-Веддинг» изъяли свое предприятие из концерна Гуген-
берга, назначили двух своих доверенных управляющими этим
предприятием и подчинили его районной администрации Вед-
динга.
Первые результаты единства действий рабочих
Совместные бои, совместно достигнутые успехи, совместные
усилия ради преодоления хаоса продемонстрировали, что
сплоченность умножает силы, и еще прочнее скрепили единство действий
коммунистов и социал-демократов. Благодаря каждодневным
товарищеским контактам в ходе отнюдь не простого процесса
сплочения постепенно преодолевались предубежденность в рядах
СДПГ и сектантские настроения у некоторых членов КПГ.
Внутри СДПГ ширилось влияние левых сил, склоняющихся к
марксизму.
Инициатором и движущей силой этого единства действий была
Коммунистическая партия Германии. Не отказываясь от
принципиальной и необходимой борьбы с мелкобуржуазными,
реформистскими воззрениями в рядах социал-демократии, КПГ стремилась
проводить дальновидную политику, направленную на преодоление
возникающих недоразумений и трудностей, выдвигать на первый
план вопросы, содействующие сплочению, и таким путем шаг за
74

шагом подготавливать почву для организационного объединения
двух партий.
КПГ постоянно предупреждала: «Мы не должны предаваться
воспоминаниям о старых межпартийных разногласиях, а
устремлять наши взоры и направлять всю нашу энергию на настоящее и
будущее. Если мы в этот тяжелейший период истории нашего
народа продемонстрируем несостоятельность, не сумев сплотиться
для совместных действий, то последствия этой нашей
неспособности объединить усилия будут самыми печальными» 10.
С лета 1945 года обычным явлением стала такая практика,
когда на собраниях функционеров одной партии присутствовали и
выступали в ходе дискуссий представители другой братской
партии. В отдельных районах Берлина проводились уже и совместные
партийные собрания. На них, а также на многочисленных
массовых митингах, организовывавшихся совместно обеими партиями —
таковы были, например, массовый митинг памяти жертв фашизма
(9 сентября 1945 года), дискуссия по вопросу о демократической
школьной реформе (4 ноября 1945 года) и совместное
торжественное собрание, посвященное 125-й годовщине со дня рождения
Фридриха Энгельса (3 декабря 1945 года),—отчетливо
проявлялась общность позиций КПГ и СДПГ в основных политических
вопросах.
В идеологическом сближении между двумя партиями большую
роль играли совместные политические занятия в вечерних
кружках, число которых к концу года значительно возросло. И здесь
толчок давала инициатива КПГ, которая уже создала у себя
разветвленную и идеологически профилированную систему
политического просвещения. 3 ноября берлинский рабочий комитет обеих
партий по предложению КПГ принял решение совместно обсудить
темы: «Роль реакционного пруссачества в германской истории» и
«Новые проблемы школьного образования и воспитания в
Берлине», «чтобы еще больше углубить единство, особенно в низших
звеньях обеих партий, и повсеместно вызвать чувство
товарищеской солидарности» п.
Мобилизующее воздействие политики единого фронта
проявилось и в быстром росте численности обеих партий. Если в начале
августа 1945 года берлинская организация КПГ насчитывала в
своих рядах примерно 32 тысячи членов, то к концу года ее
численность возросла до 58 тысяч; организация СДПГ в Берлине
увеличилась тоже примерно с 30 тысяч членов в июле до 58 тысяч
в конце 1945 года. Тем самым обе братские партии намного
опередили все другие партии и стали крупнейшей политической
силой в германской столице.
При всех этих успехах нельзя, однако, упускать из виду, что
с лета 1945 года углубление и дальнейшее развитие единства
действий в Берлине начало отставать по темпам от аналогичного
процесса в других частях советской зоны оккупации. Если в
провинциях и землях — в полном соответствии с соглашением о един-
75

стве действий между двумя партиями от 19 июня 1945 года —
совместные рабочие комитеты были созданы уже в летние месяцы
1945 года, то берлинский рабочий комитет конституировался лишь
6 октября. Соответственно и сотрудничество между четырьмя
партиями налаживалось медленно, и они лишь в декабре сплотились
также и в Берлине в Антифашистско-демократический блок, в то
время как на остальной территории Восточной Германии это
происходило по большей части несколькими месяцами раньше.
Главной причиной отставания от требований дня в
налаживании единства действий двух партий в Берлине была активная
поддержка, которую кучка противников единства действий в рядах
СДПГ получала от западных оккупационных держав. Политико-
идеологический и организационный центр врагов рабочего
единства находился за пределами Берлина: эти силы группировались
вокруг бывшего депутата рейхстага от СДПГ д-ра Курта
Шумахера, который под крылышком английских оккупационных властей
с начала лета 1945 года стал создавать в Ганновере в противовес
Центральному правлению СДПГ, находившемуся в Берлине, свой
партийный центр антикоммунистической ориентации и вскоре
заявил претензию на руководство партией. Деятельность «бюро
Шумахера», которое пользовалось полной поддержкой трех
империалистических оккупационных держав, была поистине роковой.
Группа Шумахера повторяла ошибки 1918—1919 годов. Вместо
того чтобы стремиться к сплочению всех антимонополистических
сил под руководством объединенного рабочего класса и к
уничтожению империализма, она с помощью псевдорадикального
лозунга «Социализм — задача дня» отвлекала от решения насущных
задач. Она пыталась своим фанатическим антикоммунизмом
расколоть пролетариат и обречь его на бессилие.
Не против монополистического капитала — виновника войны и
губителя Германии — направлял Курт Шумахер главный удар,
а против КПГ и тех сил внутри СДПГ, которые боролись за
единство рабочих. Он ожесточенно сопротивлялся объединению обеих
партий, выдвигая демагогический аргумент, что СДПГ не хочет
быть «донором» для КПГ.
На состоявшейся в октябре 1945 года в Веннигсене под
Ганновером встрече социал-демократических функционеров западных
зон оппортунисты-шумахеровцы, провозгласив с целью обмана
рядовых членов партии эту свою встречу «конференцией», а самих
себя уполномоченными партии в западных зонах, фактически
осуществили раскол СДПГ по оккупационным зонам. После этого
реформистские социал-демократические лидеры развернули
борьбу против стремившихся к единству сил не только в западных
зонах, но и в германской столице.
Здесь, однако, они еще не осмеливались открыто выступить
против единства и поэтому попытались ослабить волю к единству
и выиграть время.
76

Выше знамя единства
Несмотря на то что ситуация в германской столице
становилась все более сложной, здесь, как и в других частях советской
зоны оккупации, в последние месяцы 1945 года как в
социал-демократических, так и в коммунистических партийных организациях
усиливалось стремление к тому, чтобы увенчать успешное
единство действий двух партий созданием единой рабочей партии. Уже
1 октября при крупнейшем берлинском предприятии «Берлинер
феркерсгезелыпафт» из функционеров двух партий был создан на
паритетных началах комитет единства. 8 декабря 300
коммунистических и социал-демократических функционеров района Фридрихс-
хайн, собравшись на совместную конференцию, заявили: «Мы...
приветствуем все более крепнущее в рядах обеих партий осознание
того, что необходимо стремиться к организационному слиянию
СДПГ и КПГ в единую революционную рабочую партию» 12.
То, что к концу 1945 года стремление к единству рабочего
движения усилилось во всех частях Германии, не было случайностью.
Коммунисты и социал-демократы, работая с мая 1945 года рука
об руку, политически сблизились и заложили совместной борьбой
важные политические основы для организационного слияния.
Призыв к единству был одновременно и ответом германского рабочего
класса на обострение классовой борьбы.
Огражденная штыками западных оккупационных держав,
реакция в Западной Германии и в известной мере также в западных
секторах Берлина вновь подняла голову. По ту сторону Эльбы
активизировались федералисты и сепаратисты, открыто стремясь
раздробить и подавить антиимпериалистическое народное
движение и отделить западную часть Германии от советской
оккупационной зоны, поскольку им не удалось воспрепятствовать антифа-
шистско-демократическим преобразованиям в восточной части
Германии.
Перед лицом этого прогрессирующего обострения классовой
борьбы насущно необходимым делом было теснее сплотить
собственные ряды. Поэтому Центральный Комитет КПГ предложил в
декабре 1945 года поэтапно осуществить объединение КПГ и
СДПГ в сильную единую марксистскую рабочую партию, ибо
только таким образом рабочий класс мог оказаться на уровне своей
исторической национальной миссии.
20—21 декабря в Берлине состоялась историческая первая
конференция 60 руководящих функционеров обеих партий, которая
приняла решение о непосредственной подготовке к основанию
единой партии. Отто Гротеволь заявил в этой связи: «Мы находимся
в преддверии новой эпохи в развитии германского рабочего
движения. 21 декабря 1945 года войдет в историю германского
рабочего движения как день, когда 60 представителей двух рабочих
партий в обстановке товарищеского согласия и полного
единодушия заложили фундамент единой германской рабочей партии.
77

Фундамент заложен, строительство еще предстоит завершить.
Вперед, за работу!» 13
Решение это вызвало огромный отклик во всей Германии.
Волну одобрения породило оно и в Берлине, прежде всего в среде
рабочих. «Мы, рабочие-газовщики и служащие, усматриваем в
совместном заявлении решающий шаг на пути создания единой
партии,— говорилось в приветственном письме коллектива газового
завода в Мариендорфе Центральному Комитету КПГ по случаю
27-й годовщины со дня основания партии.— Для быстрого
осуществления этой цели и мы на нашем заводе тоже приложим все
силы» и. Аналогично реагировали и многие другие
производственные коллективы и административные учреждения, например
члены СДПГ в районном управлении Темпельгофа, трудящиеся
завода «Даймлер-Бенц» и производственные группы обеих партий на
предприятии «Фриц Вернер АГ» в Мариенфельде, коллектив
фирмы «Саротти» в Темпельгофе. В демонстрацию единства вылилось
также состоявшееся 3 января 1946 года празднование 70-летия со
дня рождения Вильгельма Пика. В этот день магистрат присвоил
юбиляру звание почетного гражданина города. Вильгельм Пик был
первым после 1945 года гражданином и первым представителем
рабочего класса в истории Берлина вообще, удостоенным этого
высокого звания.
14 января 1946 года десятки тысяч коммунистов и
социал-демократов провели под знаком предстоящего объединения
манифестацию у могил Карла Либкнехта и Розы Люксембург на
кладбище в Фридрихсфельде. Состоявшаяся в середине января
конференция представителей производственных советов
предприятий города от имени почти 10 тысяч рабочих и служащих
заявила: «Объединение свободных немецких профсоюзов и единая
рабочая партия представляют собой фундамент для
строительства свободного и демократического единого германского
государства и являются гарантией взаимопонимания и мира между
народами» 15.
Однако решения «Конференции 60-ти» вызвали также
ураганный огонь из лагеря врагов рабочего единства. Германская
столица стала центром этой борьбы между сторонниками и
противниками единства.
На сцену выступает фракция раскольников
Теперь злейшие враги рабочего единства внутри берлинской
СДПГ, которые, по их собственному признанию, представляли
собой лишь «относительно небольшое меньшинство внутри партии» 16,
открыто перешли к фракционной деятельности. Их фракция
состояла главным образом из мелких буржуа и интеллигентов типа
Карла Гермера, Густава Клингельхёфера, Франца Ноймана, Арно
Шольца, Клауса-Петера Шульца, Отто Зура и Курта Зволинско-
го — личностей, которые в последующее время сыграли в высшей
78

степени зловещую роль. Эта реформистская группа,
действовавшая в Берлине в качестве троянского коня «бюро Шумахера», не
хуже всей внутренней и внешней империалистической реакции
сознавала значение борьбы за единство рабочего движения для
судьбы империализма не только в Германии. «На самом деле,—
писал Шумахер в разгар полемики в конце марта 1946 года как
раз в органе американской военной администрации газете «Нойе
цайтунг»,—на немецкой земле идет теперь борьба, имеющая
значение для всей Европы и, сверх того, для всего мира. Та, казалось
бы, чисто партийно-политическая борьба, которая находится
сейчас в центре всеобщего внимания, в действительности касается
будущей судьбы Европы» 17.
Как впоследствии признал Клаус-Петер Шульц, один из
инициаторов создания фракционной группы, раскольники были
единодушны в том, что «необходимо все усилия направить на
сохранение в неприкосновенном виде СДПГ в Берлине, включая
советский сектор, если уж невозможно было существенно
воздействовать на развитие событий в зоне» 18.
Западногерманская «Тагесшпигель», получившая лицензию от
английских оккупационных властей, действовала в качестве
официального органа этих враждебных единству сил. Она
распространяла заведомую ложь, организовывала провокации, подстрекала к
шантажу и запугиванию. Делалось это с целью сбить с толку
массы рядовых членов СДПГ и, сверх того, настроить их против
стремящегося к единству большинства Центрального правления
Социал-демократической партии и особенно против КПГ.
Однако тяга берлинской социал-демократии к объединению
была настолько сильна, что противники единства не отваживались
открыто выступать против этой идеи. Они среди прочего прибегали
к аргументации, согласно которой объединение возможно и
желательно только в общенациональном масштабе и решение о нем
может быть принято лишь на общегерманском партийном съезде,
тогда как создание единой партии поначалу лишь в одной
части Германии углубит раскол. С помощью подобных маневров,
демагогически использовавших искреннее желание рабочих
объединиться в рамках всей Германии, относительно небольшой, но
хорошо организованной группе удалось посеять неуверенность
у многих социал-демократических товарищей в Берлине — тем
более что нерешительная, а частично даже враждебная единству
позиция большинства берлинского окружного правления СДПГ
объективно подкрепляла платформу этих сил. Даже большинство
Центрального правления до начала 1946 года верило в
возможность общегерманского съезда СДПГ и поэтому выдвигало
возражения против объединения на первых порах лишь в рамках одной
зоны оккупации.
Однако империалистические оккупационные державы и
злейшие враги единства во главе с Куртом Шумахером всеми
средствами мешали созыву общенационального съезда. Состоявшаяся
79

в начале января в Ганновере конференция функционеров СДПГ
западных зон по настоянию задававшего на ней тон Шумахера
категорически отвергла идею объединения с КПГ и открыто
выступила против политики Центрального правления партии,
находившегося в Берлине. В ответ на это Центральное правление
СДПГ 11 февраля 1946 года приняло решение в срочном порядке
созвать съезд социал-демократов советской зоны оккупации,
включая Берлин, который должен был решить вопрос об объединении.
Две недели спустя Центральный Комитет КПГ и Центральное
правление СДПГ вновь встретились с представителями окружных
организаций обеих партий для дальнейших совместных
консультаций. Эта вторая «Конференция 60-ти» приняла решение созвать
объединительный съезд 21—22 апреля в Берлине, а до этого
провести соответствующие земельные и центральные съезды обеих
партий. Конференция одобрила разработанные совместной
редакционной комиссией «Принципы и цели Социалистической единой
партии Германии» и предложила их для обсуждения членам обеих
партий. Тем самым объединение рабочего движения вступило в
свою последнюю стадию.
Поскольку возникли опасения, что в Западной Германии
аналогичный процесс слияния задержится, особенно важно было, чтобы
рабочий класс советской зоны оккупации пошел вперед по пути
объединения и таким образом подал пример всей Германии.
Одновременно необходимо было использовать все имеющиеся
возможности для того, чтобы вовлечь в процесс объединения и
западногерманских рабочих. Эта национальная концепция, лучше всего
служившая интересам народа всей Германии, тем больше
соответствовала реальности, что в течение января и февраля 1946 года
во всех районах советской оккупационной зоны движение за
единство достигло такого размаха, что любое дальнейшее промедление
с объединением обеих партий привело бы к слиянию партийных
организаций районов и земель и без одобрения высших
руководящих органов.
Противники единства, убедившись в том, что все их попытки
задержать процесс объединения на территории Восточной
Германии оказались безуспешными, стали теперь с удвоенной энергией
концентрировать свои усилия на Берлине.
Содействие и помощь западных держав раскольнической
фракции
19 февраля 1946 года Шумахер по приглашению берлинской
раскольнической группы прибыл на английском военном самолете
с пятидневным визитом в германскую столицу. В ходе его
конфиденциальных переговоров с противниками единства, проходивших
в большинстве случаев при участии военных представителей за-
80

падных оккупационных властей, был разработан секретный план
торпедирования объединения двух партий в Берлине. Результатом
визита было среди прочего также настойчивое вмешательство
западных держав в процесс объединения рабочих партий. С самого
первого дня своего пребывания в Берлине ведущие представители
западных держав не делали секрета из своего враждебного
отношения к единству рабочих и к политике Антифашистско-демокра-
тического блока. Главнокомандующий американскими
вооруженными силами в Германии генерал Дуайт Эйзенхауэр еще в
сентябре 1945 года без обиняков заявлял в одном из докладов своему
правительству, что создание Антифашистско-демократического
блока противоречит американским представлениям о демократии
и поэтому не поощряется в американской зоне оккупации и в
американском секторе Большого Берлина. Недопущение единства
германского рабочего движения стало существенной целью
империалистической оккупационной политики. По заявлению заместителя
коменданта американского сектора Фрэнка Хоули, США должны
были «обеспечить приход к власти в Германии агрессивного
руководства для борьбы против коммунизма» 19, а английская газета
«Обсервер» подтвердила: «Британские и американские круги в
Берлине серьезно обеспокоены стремлением к слиянию двух
партий» 20.
Вилли Брандт впоследствии откровенно признался: «К счастью,
не только многие западные журналисты понимали, что было
поставлено на карту, но и некоторые английские и американские
чиновники... осознавали значение берлинского сопротивления для
будущего всей Германии; именно они сделали возможным визит
Шумахера в Берлин и впервые выделили оппозиции бумагу для
листовок» 21.
Методы вмешательства были самыми разнообразными — от
подкупа так называемыми «кэр оф» — пакетами, то есть
посылками с продовольствием и сладостями, и неприкрытой материальной
и моральной поддержки противников единства до политического
террора. В то время как собрания и другие мероприятия,
организуемые КПГ, откладывались или вообще запрещались,
«оппозиции» предоставлялись все возможности для ведения пропаганды.
2 и 22 марта западные оккупационные державы предоставили в
распоряжение сил «оппозиции» еще два печатных органа, выдав
лицензии на издание газет «Шпандауэр фольксблат» и
«Телеграф». В качестве главного редактора последней подвизался Арно
Шольц, злейший враг единства рабочего движения.
«Процесс по делу о государственной измене» в Шёнеберге
Высшей точки террор достиг в конце февраля 1946 года, когда
американская военная полиция арестовала 12 членов КПГ,
являвшихся сотрудниками районной администрации Шёнеберга. «Рас-
81

крыт коммунистический заговор!»—гласили заголовки
прозападных газет.
Цель этой акции была очевидна. Как раз в тот самый день,
когда американские власти предприняли ее, в Шёнеберге было
намечено провести совместное собрание коммунистов и социал-
демократов района для обсуждения вопроса об объединении.
В стане реакции решено было не допустить проведения этого
собрания и, сверх того, вообще «припугнуть» борцов за рабочее
единство.
«Правонарушение», инкриминированное «заговорщикам»,
состояло в рассылке циркулярного письма, в соответствии с
которым при принятии членов КПГ на работу в районную
администрацию надлежало предварительно консультироваться с местным
партийным руководством. Кроме того, арестованные
обвинялись в том, что после окончания рабочего дня провели в
помещении районной администрации собрание партийной группы
КПГ.
Двое арестованных — сотрудники районной администрации
Герхард Юрр и Вильгельм Каммермайер — были преданы суду
американского военного трибунала. Оба они являлись борцами
против фашизма: Герхард Юрр, например, провел 10 лет в
фашистских застенках и в мае 1945 года был освобожден советскими
войсками из каторжной тюрьмы в Бранденбурге. Вынесенный
приговор был чудовищным: Герхард Юрр и Вильгельм
Каммермайер получили по пять лет тюрьмы «за враждебное отношение
к союзным вооруженным силам и нарушение общественного
порядка».
Совершенно ясно, что людей преследовали за их политические
взгляды и был вынесен террористический приговор
исключительно ради подавления движения за рабочее единство; в этом не
приходилось сомневаться: несколько недель спустя, когда
стало ясно, что в Западном Берлине до полного объединения КПГ и
СДПГ дело не дойдет, оба осужденных были «великодушно»
выпущены на свободу.
Маневр с поименным голосованием
Даже открытая поддержка и помощь западных держав
раскольникам не в состоянии была сломить волю к единству. Это
показали среди прочего результаты состоявшихся в январе 1946 года
выборов делегатов профсоюзов на первую конференцию ОСИП
Большого Берлина. Хотя так называемая оппозиция делала все
возможное для того, чтобы свести выборы к борьбе между СДПГ
и КПГ и обеспечить большинство противникам единства,
результатом выборов явился подавляющий успех сил, выступавших за
профсоюзное и рабочее единство.
82

Все 559 избранных делегатов, из которых 312 представляли
КПГ, 226 — СДПГ, а остальные были либо беспартийными, либо
членами ХДС или ЛДПГ, единодушно заявили на своей
конференции, состоявшейся 2—3 февраля: «Конференция ожидает от
обеих партийных организаций, что они в кратчайший срок
осуществят объединение, чтобы таким путем приумножить силу
рабочего класса» 22.
Как и в других районах советской зоны оккупации, в Берлине
тоже в течение февраля — марта по инициативе снизу создавались
совместные производственные и территориальные партийные
группы, а также организационные комитеты в масштабе городских
районов с руководством, формировавшимся на паритетных
началах. Перед лицом такого развития событий противники единства
рабочего класса, не видя возможности задержать процесс
объединения и в Берлине, встали на путь открытого раскола СДПГ.
Арно Шольц, один из главных участников раскольнической
акции, без обиняков сообщал об этом следующее: «Тактика... не
была единой. Одна часть... хотела сорвать на партсъезде принятие
решения об объединении. Другая придерживалась мнения, что эта
тактика не даст желаемого результата. Наконец, на ряде
совещаний, которые пришлось проводить уже втайне (от окружного
правления СДПГ.— Авт.), было достигнуто единство мнений
относительно последующих шагов. На представительной конференции
функционеров надлежало попытаться потребовать опроса
членов партии относительно того, хотят они объединения или нет.
Удалось также — на одном из заседаний окружного правления —
одержать верх над силами, стремившимися к объединению,
и назначить собрание функционеров на 1 марта в
„Адмиральспаласте"» 23.
Автор процитированного признания умалчивает о том, что
раскольники в действительности обошли берлинское окружное
правление СДПГ, так как скрыли свои планы в отношении
конференции, а прежде всего о том, что они манипулировали составом
участников собрания в «Адмиральспаласте», послав туда
тщательно отобранных противников единства. В итоге на собрании в
«Адмиральспаласте» раскольникам удалось, спровоцировав
бурные споры, протащить резолюцию о проведении среди
членов СДПГ в Берлине так называемого поименного голосования
по следующим вопросам: «Высказываешься ли ты за
немедленное объединение обеих рабочих партий? (Да — нет.) Или же
ты выступаешь за союз двух партий, гарантирующий совместную
работу и исключающий борьбу между братьями по классу?
(Да —нет.)»
Независимо от того, что эта резолюция противоречила
партийному уставу, поскольку решать вопрос об объединении
правомочен был лишь окружной партийный съезд Большого Берлина, она
обнажила также существо дилеммы и показала уязвимость пози-.
ции раскольников. Хотя они были против сотрудничества между
83

обеими партиями в такой же мере, как и против их слияния, им
пришлось перед лицом очевидного стремления к единству
подавляющего большинства членов берлинской организации СДПГ
прибегнуть к обманному маневру и с помощью лозунга о союзе
между двумя партиями бороться против их объединения. Добившись
с помощью манипуляций принятия резолюции о поименном
голосовании, они смогли тем самым отвлечь внимание от решающего
вопроса о немедленном объединении и дезориентировать членов
партии предвзятой формулировкой вопросов, выносимых на
поименное голосование.
В результате наряду с группой активных раскольников,
которая по-прежнему была малочисленной и не имела опоры в
массах, и группой сторонников немедленного объединения
образовалась большая по численности третья группа — группа
колеблющихся, которые хотя и были в принципе за единство рабочих, но
недостаточно ясно сознавали необходимость быстрого объединения.
За них-то теперь и разгорелась борьба во всей ее остроте.
Раскольническая группа создала нелегальный комитет
действия, функционировавший независимо от Центрального правления
партии и готовивший так называемое поименное голосование в
задуманном раскольниками виде. Одновременно нелегальный
комитет пытался через тайных эмиссаров и с помощью целого потока
секретных писем в адрес земельных правлений СДПГ и рядовых
социал-демократов в советской зоне оккупации вести и здесь
агитацию в пользу своих планов.
Ответом на эти происки явилось усиление активности сил,
стремившихся к единству. На состоявшихся во всех районах города
совместных митингах КПГ и СДПГ их участники вновь выразили
свою волю к единству. Свыше 2000 социал-демократических
функционеров предприятий, собравшись 15 марта на свою
конференцию, в подавляющем большинстве тоже высказались в пользу
объединения. Центральное правление СДПГ, политика которого
полностью одобрялась районными партийными организациями,
исключило раскольников из партии и рекомендовало членам партии не
принимать участия в так называемом поименном голосовании, «все
реальные предпосылки для которого разрушены противниками
единства» 24. Земельные правления СДПГ в советской зоне
оккупации единодушно отвергли маневры берлинской раскольнической
группы и призвали свои партийные организации к объединению.
В результате поименное голосование состоялось 31 марта лишь в
12 западноберлинских районных организациях СДПГ, в
руководстве которых при содействии и вмешательстве западных
оккупационных властей окопались по большей части противники
единства, тогда как значительное большинство членов и районных
организации в советском секторе решило в голосовании не
участвовать.
Общее число берлинских социал-демократов составляло около
66 300 человек, из них 39 716 входили в состав западноберлинской
84

организации СДПГ, а в поименном голосовании, согласно
протоколам, приняло участие лишь 23 019 членов партии. Из этих
последних на вопрос о немедленном объединении 18951 человек дал
отрицательный ответ и 2731 — положительный. На вопрос о союзе
между двумя партиями 14 146 человек ответили «да» и 5707 —
«нет».
Даже если не учитывать, что сама формулировка вопросов,
рассчитанная на введение в заблуждение рядовых членов партии,
заранее исключала объективное отражение стремления основной
массы социал-демократов к единству и что даже в протоколе
голосования пришлось признать многочисленные факты нарушения
процедуры голосования — например, Темпельгоф не представил
никакой итоговой документации, а сообщил результаты
голосования по телефону, а в Шпандау вопреки инструкции не
регистрировались членские карточки, в результате чего один человек мог
подать несколько голосов,—голосование не оправдало надежд его
инициаторов.
Противникам сплочения не удалось собрать желанного
большинства: только 47,7 процента западноберлинских и
соответственно 28,6 процента всех берлинских социал-демократов высказались
против немедленного объединения, тогда как основная масса
берлинских членов СДПГ, следуя призыву Центрального правления
партии, не участвовала в затее раскольников и тем самым
продемонстрировала свою волю к единству. Лишь около 8 процентов
берлинских социал-демократов высказались как против союза, так
и против объединения с КПГ.
Такова правда, и поэтому утверждение, будто в 1946 году
берлинская социал-демократия высказалась против объединения,—
легенда, которая и поныне бытует в империалистической и
социал-демократической историографии и пропаганде и принадлежит
к разряду исторических фальсификаций.
Раскол берлинской СДПГ
Тем не менее фракция раскольников использовала результаты
так называемого поименного голосования для того, чтобы сразу же
после 31 марта открыто порвать с Социал-демократической
партией Германии и, узурпировав это традиционное название, создать
собственную партию. 7 апреля в здании «Циннвальдшуле» в Це-
лендорфе состоялось широковещательно провозглашенное
«партийным съездом» собрание противников объединения, на котором
председателями были избраны такие откровенные враги рабочего
движения, как Нойман, Зволинский и Гермер. Но даже они перед
лицом недвусмысленно проявившихся и в ходе голосования
настроений большинства социал-демократов вынуждены были
высказаться в пользу сотрудничества с КПГ.
Однако уже ближайшие недели п месяцы показали, что речь
85

в данном случае шла о сознательном обмане рядовых
социал-демократов.
Правые силы, окопавшиеся в руководстве этой организации,
показали себя явными проводниками интересов внутренней и
международной империалистической реакции. Это совершенно открыто
проявилось уже 10 апреля 1946 года, когда на их
конфиденциальной встрече с представителями западных оккупационных властей
была достигнута договоренность о создании так называемого
Восточного бюро СДПГ, которое стало одной из самых первых
и наиболее одиозных немецких шпионских организаций
послевоенного времени, стоявших на службе западных оккупационных
держав.
Раскол берлинской СДПГ и срыв полного объединения
рабочего движения в германской столице имели роковые последствия
для всего дальнейшего развития событий. Они послужили
отправными пунктами для раскола Берлина и превращения западной
части столицы во «фронтовой город» холодной войны.
Вскоре после того, как произошел раскол берлинской СДПГ,
один из его инициаторов, Густав Клингельхёфер, провокационно
заявил: «С 7 апреля Берлин стал выдвинутым вперед
плацдармом» 25.
Основание СЕПГ
Между тем процесс сплочения в единую могущественную
партию рабочего класса стал неудержимым и в Берлине, после того
как уже 7 апреля 1946 года на полномочных партийных съездах
в землях и провинциях советской зоны оккупации было принято
решение об объединении. Вслед за этим 13 апреля и в Берлине
полномочные делегаты КПГ и СДПГ на раздельных окружных
партийных съездах высказались за создание Социалистической
единой партии Германии, а день спустя они на совместном
совещании письменно подтвердили это решение и избрали Германа
Матерна и Карла Литке равноправными председателями
берлинской партийной организации.
21—22 апреля 1946 года в берлинском «Адмиральспаласте»
состоялся исторический объединительный съезд. Он увенчал
собой глубокий и радикальный демократический процесс
объединения КПГ и СДПГ, после того как организации обеих партий — от
местных и производственных групп до земельных организаций —
высказались в пользу объединения и осуществили его на своем
уровне.
«Над столицей нашего немецкого отечества...— воскликнул,
обращаясь в заключительной речи к делегатам съезда, Вальтер
Ульбрихт,— зримо для всего немецкого народа взвилось знамя
Социалистической единой партии Германии, знамя единства
германского рабочего класса, знамя борьбы за единство всех
демократических сил, знамя единства Германии! Отныне знамя германского
86

рабочего движения несет на себе символ единства, знак
слившихся в крепком пожатии рук» 26.
Основание СЕПГ, как итог многолетней борьбы лучших
представителей германского рабочего движения за единство на
революционной основе, явилось поворотным пунктом в истории
германского рабочего движения и всей нации. Отныне рабочий класс
благодаря сплочению своих рядов стал самой серьезной и самой
прогрессивной силой общества, отныне у него были все
предпосылки для того, чтобы полностью выполнить свою историческую
миссию вождя нации, общенационального центра сосредоточения
всех патриотических сил и гегемона в строительстве новой жизни
и нового строя в Восточной Германии.
В Берлине СЕПГ с первого дня своего существования имела
дело с крайне сложной ситуацией и непрестанно подвергалась
сильнейшим атакам со стороны реакции. В отличие от других
районов Восточной Германии в столице существовала вторая рабочая
партия в лице отколовшейся берлинской социал-демократии. В то
время как советское представительство в Межсоюзнической
комендатуре предлагало разрешить деятельность СЕПГ и СДПГ во
всем Берлине, не допуская никакого вмешательства в их
внутренние дела, западные представители упорно пытались оттянуть
решение вопроса о разрешении деятельности СЕПГ в Западном
Берлине, чтобы обеспечить выигрыш времени вновь созданной
СДПГ.
Лишь в конце мая, после того как стало ясно, что
Межсоюзническая комендатура не в состоянии прийти к согласию,
компетентный орган Контрольного совета постановил разрешить — в
соответствии с предложением советской стороны — деятельность обеих
партий во всем городе.
Первые социал-демократические лидеры использовали эти два
месяца, в течение которых деятельность СЕПГ в западных
секторах была категорически запрещена, для того чтобы добиться
организационного превосходства и —нередко с помощью военной
полиции западных союзников — прибрать к рукам всю собственность
СДПГ — даже в таких районах, как Нойкёльн, где в
социал-демократической организации доминировали сторонники единства.
Одновременно распускались слухи о том, что деятельность СЕПГ
никогда не будет разрешена в западных секторах, а это многих
социал-демократов, принявших решение в пользу СЕПГ, повергло в
уныние и побудило к переходу в отколовшуюся СДПГ.
Тем не менее СЕПГ, после того как в начале июня 1946 года
была разрешена ее деятельность во всем Берлине, стала самой
крупной по численности партией в городе. Она насчитывала
111954 члена, из которых 75 949 человек до объединения
принадлежали к КПГ и 29 288 — к СДПГ. 6717 человек присоединились
к СЕПГ уже после ее основания. Если коммунисты германской
столицы все, за небольшим исключением, вступили в СЕПГ, то
лишь около половины берлинских социал-демократов присоедини-
87

лось к объединенной рабочей партии, но зато это были самые
лучшие и самые последовательные члены СДПГ.
Хотя в Берлине сохранение раскола рабочего движения и не
позволило добиться такого коренного изменения соотношения сил,
какое было достигнуто благодаря полному объединению КПГ и
СДПГ в других районах Восточной Германии, тем не менее
основание СЕПГ оказало решающее воздействие на дальнейший ход
классовой борьбы и в германской столице. Теперь народные массы
имели единую революционную, боевую партию, которая, действуя
в сложной обстановке, существовавшей в Берлине, и подвергаясь
концентрированным атакам внутренней и внешней реакции,
оправдала себя в борьбе за продолжение антифашистско-демократиче-
ских преобразований и против раскола города.
5. МЕЖДУ ПРОГРЕССОМ И РЕАКЦИЕЙ (1946-1948)
Летом 1946 года, спустя год с тех пор, как войска западных
держав вступили в Берлин, чтобы принять участие в оккупации
города и осуществлении контроля над ним, уже не оставалось
никаких сомнений в том, что германская столица, которая в первые
послевоенные месяцы являлась центром политических сил,
боровшихся за осуществление антифашистско-демократических
преобразований, отстала от «провинции».
В провинциях и землях советской зоны оккупации
объединившиеся в СЕПГ силы рабочего движения, осуществив
безвозмездную экспроприацию предприятий и имущества военных и
нацистских преступников, лишили врагов нации экономической опоры, а
передав монополистические предприятия в собственность народа,
заложили прочный экономический и политический фундамент
нового строя.
В Берлине же антифашистско-демократическое народное
движение не вышло за пределы частных успехов. Взаимодействие
зловещей троицы — империалистических оккупационных держав,
немецкой реакции и отколовшейся части берлинской
социал-демократии — обрекло на застой дело прогрессивных преобразований,
особенно в западных районах города. Деятельность магистрата от
месяца к месяцу все сильнее тормозилась западными
оккупационными державами. Большинство командных постов в экономике
Западного Берлина по-прежнему или уже снова находилось в
руках владельцев концернов, саботировавших хозяйственное
строительство. Процветали черный рынок и чудовищная спекуляция.
Реакция систематически стремилась создавать атмосферу
летаргии и пессимизма, надеясь, что таким образом будет легче
добиться успеха.
Таков был политический фон, на котором проходила первая
кампания по выборам в берлинское городское и районные
собрания депутатов.
88

Выборы 20 октября 1946 года
Для того чтобы берлинские выборы, проводившиеся в одно
время с муниципальными выборами в провинциях и землях советской
зоны оккупации, послужили благу города, необходимо было вести
избирательную кампанию под знаком борьбы против
поднимавшей голову империалистической реакции и в интересах
мобилизации народных масс ради продолжения антифашистско-демократи-
ческих преобразований. Необходимо было бескомпромиссно
рассчитаться с роковым фашистским прошлым. СЕПГ была
единственной в Берлине партией, которая вступила в избирательную
борьбу с последовательно антифашистско-демократической
платформой. Она открыто указывала населению на причины жестокой
нужды, испытывавшейся им в послевоенное время, и не оставляла
никаких сомнений в том, что путь демократического строительства
собственными силами будет трудным и долгим, но что тем не
менее это единственный путь преодоления хаоса.
Уже в июне 1946 года земельное правление СЕПГ
представило на суд общественности план развития столицы, предложив
сосредоточить в рамках единого координационного органа усилия
всех партий, профсоюзов, женских, молодежных и социальных
комитетов, представителей церквей и религиозных общин. «Главная
проблема — обеспечение роста производства предметов первой
необходимости... Нужно развивать новые, более совершенные методы
труда. Мы призываем изобретателей, организаторов и практиков
производства посвятить весь свой опыт и все свои способности делу
строительства. Мы призываем профсоюзные организации, советы
представителей рабочих и служащих на предприятиях,
предпринимателей и рабочих добиваться более высокой
производительности труда и более сознательного отношения к делу. Новое
строительство возможно лишь при условии... если все осознают, что
только совместные действия способны обеспечить нашу жизнь и
будущее наших детей» К
Коренная предпосылка демократического строительства,
разъясняла СЕПГ в ходе предвыборной борьбы, состоит в лишении
власти военных и нацистских преступников и в передаче их
предприятий в руки народа. 6 сентября СЕПГ выдвинула на
обсуждение блока антифашистско-демократических партий
соответствующий законопроект и в последующие недели полностью
сосредоточила усилия на том, чтобы мобилизовать на поддержку своего
предложения весь трудовой Берлин. Партия рабочего класса
делала все для того, чтобы, несмотря на негативную позицию, занятую
руководящей верхушкой социал-демократии, добиться в ходе
избирательной кампании единства действий обеих партий в борьбе
против реакции. В единодушно принятой резолюции относительно
предстоявших выборов земельное правление СЕПГ заявило: «Как
раз в Берлине... основанное на единодушии и солидарности сотруд:
ничество рабочих партий имеет величайшее значение. Осознание
89

этого должно быть высшим принципом и при проведении
коммунальных выборов в столице» 2.
Чтобы не допустить победы реакционных сил на выборах,
СЕПГ предложила берлинской СДПГ выставить совместные
списки и сообща действовать в основных вопросах антифашистско-
демократической политики. Однако социал-демократическое
руководство, которое еще недавно в связи с так называемым целен-
дорфским съездом заявляло о готовности сотрудничать с КПГ, со
всей наглядностью продемонстрировало теперь свою антирабочую
позицию. Оно не только отказалось от всякого единства действий
с СЕПГ, но и, сверх того, направило на нее огонь — точно так же,
как это делали реакционные силы в ХДС и ЛДПГ, а также
оккупационные власти западных держав. На выборах 1946 года правое
социал-демократическое руководство Берлина впервые после
1945 года со всей откровенностью вернулось к прежней
ориентации на альянс с представителями монополистического капитала,
к курсу, который уже неоднократно в прошлом оказывал роковое
воздействие на судьбы нации.
Оно еще демагогичнее и эффективнее, чем ХДС и ЛДПГ,
использовало глубокую неудовлетворенность широких слоев
берлинского населения последствиями войны и еще распространенную
тогда среди населения идеологическую путаницу. Оно сваливало
вину за все тяготы и лишения послевоенного времени, за нехватку
продовольствия и топлива, за катастрофический жилищный
кризис и т. д. на тех антифашистов, которые, не побоявшись
трудностей и жертв, мужественно взяли на себя ответственность за
положение дел в городе. Действуя в этом духе, правые
социал-демократы пытались придать берлинским выборам характер своего
рода демонстрации протеста против демократического магистрата,
СЕПГ и советской оккупационной державы.
Под расплывчатым лозунгом «демократического социализма»
и борьбы против всяческого «тоталитаризма» руководящая группа
Франца Ноймана, обосновавшаяся на Цитенштрассе, затеяла
недостойную игру, которая призвана была сбить с толку население,
внушить ему мысль о возможности некоего третьего пути, а на
деле была направлена против левых сил. Руководитель
берлинской социал-демократии Франц Нойман цинично заявил на
земельном партийном съезде СДПГ в августе 1946 года: «20 октября
берлинцы должны решить, хотят ли они, чтобы ими, как и в
прошлом году и в течение последних 12 лет, управляли
по-диктаторски, или же они вместе с СДПГ желают нового будущего на
основе демократии и социализма» 3.
Менее чем через каких-нибудь полтора года после
безоговорочной капитуляции рейха вновь была развязана
антикоммунистическая и антисоветская кампания травли, проводившаяся под
крылышком западных оккупационных властей, которые всячески
мешали СЕПГ участвовать в избирательной борьбе,—например, с
20 сентября в американском секторе были запрещены любые до-
90

мовые собрания партии. В своих приемах и методах
лицензированные западными державами газеты фактически ничем не
отличались от нацистской прессы, и их вполне можно было
поставить на одну доску со «Штюрмером» или с «Фёлькишер
беобахтер». В разгар избирательной борьбы, 4 сентября, начала
свои передачи пресловутая «радиостанция в американском
секторе» РИАС.
Националистическая и реваншистская травля, например, в
отношении линии Одер — Нейсе приобрела такой размах, что
польское правительство сочло необходимым обратиться с протестами
в Контрольный совет. В своей предвыборной пропаганде реакция
не гнушалась никакими средствами. Так, «Телеграф» 7 сентября
опубликовал фотографию из Галле, на которой был запечатлен
прикрепленный к трамвайному вагону предвыборный плакат с
таким текстом: «Если вы за присоединение к Советскому Союзу —
отдавайте голоса СЕПГ»4. Эта глупая фальшивка была
состряпана реакционными функционерами ЛДПГ в Галле и передана для
опубликования западноберлинскому листку.
Подобного рода агитация сопровождалась безудержными
предвыборными обещаниями. И здесь социал-демократическая
верхушка тоже перещеголяла буржуазные партии. Эти люди, которые до
тех пор всячески уклонялись от какой-либо ответственности в
рамках трудной созидательной деятельности первого послевоенного
берлинского магистрата, а сам магистрат осыпали
клеветническими измышлениями, пытались теперь внушить берлинцам, что
после победы социал-демократов на выборах все изменится. 11
октября «Телеграф» опубликовал так называемую двухлетнюю
программу для Берлина, обещавшую, что в ближайшие два года
население будет получать ежегодно по 18 центнеров топлива на
семью, по одной паре обуви на человека и по 6 килограммов
текстильной продукции, что дневной рацион каждого жителя будет
составлять 2500 калорий и что будет сдано в эксплуатацию по
крайней мере 222 тысячи квартир. На фоне тогдашнего
фактического положения подобные обещания были совершенно
нереальными и невыполнимыми. Но нужда была большой, а
идеологическая путаница в умах людей глубокой, и они слишком охотно
готовы были верить и следовать за теми, кто обещал повести по
кратчайшему пути к избавлению от невероятной нищеты и
лишений; большинство людей не задумывались над тем, а не ведет ли
этот рекламируемый путь в тупик.
Могла ли и СЕПГ вести избирательную кампанию подобными
же недостойными методами — с помощью пустых обещаний и
фальсификаций?
Если бы она позволила себе это, то тем самым позорно
изменила бы своей исторической миссии последовательного борца за
интересы народа и толкнула бы город на пагубный путь.
В выборах участвовало примерно 92 процента избирателей
Берлина, СДПГ получила свыше 48 процентов поданных голосов,
91

ХДС —около 22 процентов и ЛДПГ — чуть более 9 процентов.
За СЕПГ проголосовали примерно 20 процентов берлинских
избирателей.
Результаты выборов 20 октября 1946 года явились роковой
ошибкой большинства берлинского населения — ошибкой, которая
помогла врагам демократии и прогресса в течение последующих
двух лет поставить город на грань катастрофы и в конце концов
расчленить его.
Избирательная победа СДПГ зиждилась не на
последовательной политике мира, демократии и социализма, с которой
связывало свои надеящы подавляющее большинство рабочих
социал-демократов, а на опасной демагогии, расцвеченной яркими переливами
заманчивых посул. Масса социал-демократических рабочих отдала
свои голоса СДПГ, наивно полагая, что эта партия выполнит их
социалистические требования. Одновременно благодаря своему
резко акцентированному антикоммунизму и реваншизму СДПГ
заполучила значительное число голосов представителей
мелкобуржуазных слоев, которые в особенно сильной степени были
заражены ядом фашизма. Даже орган ЛДПГ «Дер морген» вынужден
был констатировать: «Результаты выборов являются... в
значительной мере отражением недовольства народа, а не его воли... Не
подлежит сомнению, что за СДПГ проголосовали многие тысячи
избирателей, которые по своему умонастроению примыкают к
другим политическим течениям, но которые надеются, что СДПГ
способна наиболее решительно и безоговорочно выступить против
всего того, что эмоционально воспринимается ими как трудности
и лишения» 5.
Берлинские выборы пролили яркий свет на роковые для
народа последствия раскола рабочего движения и оппортунистической
политики социал-демократических лидеров.
В землях и провинциях советской зоны оккупации рабочий
класс, объединенный в сильной, боевой партии, одержал на этих
первых послевоенных выборах решительную победу и еще больше
оттеснил реакцию на задний план. СЕПГ получила там в ходе
всеобщих и равных выборов при тайном голосовании почти 50
процентов всех поданных голосов и повела трудящихся зоны дальше
по победоносному пути антифашистско-демократического
строительства.
В результате же берлинских выборов выиграла, напротив,
реакция, которой удалось извлечь для себя пользу из раскола рабочего
движения.
«Едва ли можно сомневаться,—писала относительно итогов
выборов английская буржуазная газета «Манчестер гардиан»,—
что и берлинские выборы дали бы иной результат, если бы
британские, американские и французские власти не вмешались в момент
слияния (двух рабочих партий.—Лег.) и не позаботились о том,
чтобы в Берлине это слияние не было осуществлено» 6.
92

Новая городская администрация: коалиционное большинство
выступает против интересов Берлина
После выборов 20 октября 1946 года функции первого
послевоенного антифашистско-демократического магистрата перешли
к городскому собранию депутатов и вновь созданному магистрату.
На последнем заседании старого магистрата, состоявшемся 23
ноября, уходивший в отставку обер-бургомистр города д-р Вернер
подвел итог полуторагодичной деятельности первой городской
администрации: «Мы можем поставить себе в заслугу то, что после
поражения и краха, которым нет аналогии в истории, первыми
бросились в водоворот хаоса и приостановили казавшийся
неудержимым распад. Если мы сегодня, оглядываясь на этот начальный
период, отмечаем, что мы в подавляющем большинстве являемся
теми самыми людьми, которые в свое время получили полномочия
из рук покойного г-на генерал-полковника Берзарина, то мы тем
самым признаем, что этот достойный уважения первый русский
комендант Берлина — равно как и г-н маршал Жуков — уверенно
сделал счастливый выбор подходящих людей... Пусть еще кое-кто
склонен недооценивать нашу работу и умалять наши заслуги. Но
это аргумент не против нас, а лишь против несостоятельности
суждений наших критиков. Мы убеждены, что в будущем нас ждут
признание и благодарность» 7.
Даже западные представители в Межсоюзнической
комендатуре, которые делали все возможное для того, чтобы саботировать
успешную деятельность антифашистско-демократического
магистрата во всем Берлине, не могли не признать его заслуг. Так,
сформировавшееся в результате «антимагистратских выборов»
большинство вынуждено было на состоявшемся 26 ноября 1946 года
учредительном заседании городского собрания депутатов принять
к сведению содержавшуюся в послании Межсоюзнической
комендатуры констатацию, что прежний магистрат «честно и
добросовестно выполнил свою задачу... Опираясь на все то, что было
сделано до сих пор, вновь избранные органы самоуправления могут
теперь успешно развернуть свою созидательную деятельность» 8.
Новым обер-бургомистром города стал социал-демократ д-р
Отто Островский, до этого являвшийся бургомистром Вильмерс-
дорфа; представители его партии заняли также семь из
четырнадцати постов городских советников и пост одного из заместителей
обер-бургомистра.
Из 130 депутатов городского собрания 63 представляли СДПГ
и 26 — СЕПГ. Тем самым обе партии вместе имели в городском
собрании депутатов большинство в две трети и на основе
сотрудничества могли бы в любое время определять в прогрессивном духе
политическое развитие города. Оставаясь верной своей прежней
политике, СЕПГ и непосредственно после выборов обращалась к
берлинской социал-демократии с предложением о создании единого
фронта.
93

Однако деятели с Цитенштрассе, являвшиеся злейшими
врагами рабочего единства, не намерены были использовать для этой
цели создавшееся положение. Напротив, после октябрьских
выборов они с прежней активностью продолжали свои атаки против
СЕПГ и пошли на коалицию с ХДС и ЛДПГ, в берлинских
организациях которых доминировали реакционные силы,— коалицию,
направленную против интересов германской столицы. Если бы это
было в их силах, то они полностью отстранили бы сторонников
антифашистско-демократического строительства от участия в
городском самоуправлении. Однако сделать это им не позволяли ни
400 тысяч избирателей, голосовавших за СЕПГ, ни изданная
Межсоюзнической комендатурой временная берлинская конституция,
со всей определенностью предписывавшая, что в городском
самоуправлении должны участвовать все партии. В результате СЕПГ
приняла участие в деятельности нового городского
самоуправления: ее представители заняли посты одного из заместителей обер-
бургомистра, городских советников по вопросам труда и по
вопросам городских предприятий и нескольких руководителей отделов.
Разумеется, между силами, задававшими тон в ХДС и ЛДПГ,
и враждебной народу социал-демократической руководящей
группой во главе с Францем Нойманом имелись немалые тактические
расхождения — тем более что деятелям с Цитенштрассе
приходилось считаться с честным стремлением многих социал-демократов
к демократии и прогрессу. Но в главном стремлении руководящие
группы всех этих трех партий были едины, и этого не могли скрыть
даже те бурные споры, которые они вели между собой уже при
конституировании городского собрания депутатов и магистрата,
выторговывая для своих партий подлежавшие замещению
административные должности: их общая цель в конечном счете состояла
в том, чтобы нейтрализовать антифашистско-демократические
силы и, открыто действуя в ущерб жизненным интересам
берлинцев, постепенно восстановить в городе старое соотношение сил.
Решающее значение в этой их недостойной игре имело то, что
они опирались на коалиционное большинство в районных органах
и общегородской администрации, а также на содействие западных
оккупационных властей. Однако наиболее роковой характер
носила деятельность берлинского социал-демократического
руководства, которое объективно действовало лишь как послушное
орудие этой империалистической политики, но на берлинской
политической сцене подвизалось на ведущих ролях, поскольку имело
относительно большую базу в массах и поскольку его умелая
демагогия, построенная на апелляции к принципам свободы и
социализма, маскировала империалистический заговор в Берлине
эффективнее, чем это в состоянии была сделать непосредственная
креатура концернов.
Эти ближайшие цели реакционного коалиционного
большинства Франц Нойман провозгласил непосредственно после выборов на
одном из совещаний функционеров берлинской социал-демократии.
94

Он заявил тогда неограниченную претензию на руководящую роль
своей партии в городской администрации и в профсоюзах,
потребовал немедленного роспуска всех — как он выразился —
непарламентских комитетов и полного обновления кадров в аппарате
городского самоуправления. Несколько позже фракция СДПГ в
городском собрании депутатов добилась одобрения большинством
голосов срочного ходатайства о создании при магистрате
специального отдела по «обеспечению демократии», который должен был
возглавить вице-президент управления полиции социал-демократ
д-р Иоганнес Штумм. Однако Межсоюзническая комендатура
отклонила предложение о создании такого отдела по «обеспечению
демократии». Этим вводящим в заблуждение названием
маскировалось не что иное, как попытка создания своего рода
политической полиции. Под предлогом обеспечения демократии
планировалось нанести удар по прогрессивным силам и прежде всего
установить контроль над берлинской полицией. То же намерение
лежало и в основе выдвинутого Францем Нойманом требования
подчинить магистрату все берлинские институты и университет, хотя
они имели значение для всей советской зоны оккупации.
Начавшееся после 20 октября 1946 года открытое
сотрудничество социал-демократического руководства с реакционными
силами в обеих буржуазных партиях коренным образом изменило
политическую ситуацию в Берлине.
Блок антифашистско-демократических партий распался.
Молодежные, женские и социальные комитеты, комитеты возвращенцев
и другие демократические учреждения при магистрате и районных
органах самоуправления, воплощавшие созидательную инициативу
населения, по большей части были распущены, а многие
антифашисты уволены из аппарата городской администрации. Их место
заняли представители империалистических интересов. Особенно
заметным эпизодом было выдвижение Христианско-демократиче-
ским союзом крупного и влиятельного берлинского банкира и
члена 12 наблюдательных советов д-ра Отто Эрнста на ключевой пост
главы городского финансового управления. Хотя как раз
берлинские профсоюзы энергично протестовали против кандидатуры
этого бывшего фашистского рейхскомиссара, он был избран голосами
социал-демократов. Фракция СЕПГ выразила протест против его
избрания. Лишь благодаря вето советского представителя
Межсоюзническая комендатура не утвердила избрание Отто Эрнста,
после чего указанный пост получил представитель ХДС д-р Фридрих
Хаас.
В то же время Христианско-демократическому союзу удалось
протащить на пост первого заместителя обер-бургомистра Берлина
Фердинанда Фриденсбурга, который незадолго перед этим за
открытое содействие реакционным поползновениям был отстранен
от должности руководителя центрального управления топливной
промышленности советской зоны оккупации.
95

Берлинские земельные организации ХДС и ЛДПГ, в которых
уже с момента вступления войск западных держав в город силы
реставрации имели несравненно большее влияние, чем в других
организациях ХДС и ЛДПГ советской зоны, теперь в
значительной степени перешли на сторону империалистической реакции.
В отношении ХДС об этом особенно наглядно свидетельствовало
демонстративное избрание в марте 1947 года д-ра Вальтера Шрай-
бера новым председателем партии. В декабре 1945 года Шрайбер
за свою реакционную позицию был отстранен демократическим
большинством зональной организации ХДС от должности второго
председателя всей партии. Во главе берлинской земельной
организации ЛДПГ стоял Карл-Хуберт Швеннике, который, по
достоверным сведениям, был при гитлеровском режиме гестаповским
шпиком.
Обе берлинские организации — и ХДС и ЛДПГ — все в
большей мере отделялись от своих общепартийных руководящих
органов в советской зоне оккупации и вступили на путь объединения
с соответствующими реакционными западногерманскими
партиями.
В результате вмешательства западных оккупационных властей
и вследствие враждебной интересам рабочего класса политики
социал-демократического руководства позиции реакции в Берлине
значительно усилились.
Рабочий класс лишился своей ведущей роли в центральных
органах городского самоуправления. В районных органах
самоуправления в западных секторах Берлина он почти полностью
потерял свое влияние, тогда как в восточной части города поле
деятельности для империалистических сил оставалось значительно
более ограниченным.
Позиции прогресса и демократии
В условиях, сложившихся после октябрьских выборов, перед
прогрессивными силами германской столицы встали сложные
задачи. Однако их позиции по-прежнему оставались прочными, а
силы — значительными. Они могли положиться на братскую
солидарность трудящихся и их органов власти в других частях
советской зоны оккупации,, где в обстановке больших трудностей и
ожесточенной классовой борьбы успешно продолжался процесс анти-
фашистско-демократических преобразований. На их стороне была
поддержка советской оккупационной державы, которая п в
Берлине последовательно и неуклонно отстаивала интересы немецкого
народа и давала отпор внутренней и внешней реакции.
Экономический базис антиимпериалистических сил в восточной части
Берлина составляли так называемые опекаемые предприятия, то есть
те бывшие концерны, которые осенью 1945 года были
экспроприированы СВАГ и в апреле 1947 года переданы немецкому органу
96

1. Война окончена. Советские танкисты на улицах Берлина.
Солдаты вермахта сдаются в плен.

2. Советские солдаты раздают горячую пищу
голодающим жителям Берлина.

3. Так выглядели улицы города весной 1945 года.

4, Жизнь начинает нормализоваться.

5. XV съезд КПГ 19—20 апреля 1946 года в Берлине
принял решение об объединении обеих рабочих партий в СЕПТ.

6. Плакат тех дней: «Единая цель — единый путь!»

7. Делегаты Объединительного съезда в Берлине
единодушно проголосовали 22 апреля 1946 года за объединение
обеих рабочих партий в СЕПТ.

8. Выборы демократического магистрата
Большого Берлина 30 ноября 1948 года.

1. Акты саботажа на городской железной дороге в Западном Берлине.

2. Митинг протеста против углубления раскола
города путем введения в западных секторах марки ФРГ
перед зданием университета имени Гумбольдта 26 марта 1949 года.

3. Вечером 11 октября 1949 года молодежь приветствует
первого президента ГДР Вильгельма Пика.

4. Первый воскресник берлинской молодежи 11 марта 1951 года.

5. III-й Всемирный фестиваль молодежи и студентов
в августе 1951 года в Берлине.

6. Западноберлинская полиция разгоняет участников
Ш-го Всемирного фестиваля молодежи и студентов.

7. Немецкий оперный театр, восстановленный в 1955 году.

8. Для шпионских целей американская
и английская секретные службы прорыли туннель
на территории ГДР. Аппаратная подслушивания
телефонных разговоров.

по управлению секвестированнсй и конфискованной
собственностью. По своей сути это были народные предприятия, на которых
была ликвидирована капиталистическая эксплуатация.
В специфических условиях германской столицы особая роль
принадлежала единому профсоюзному движению. Почти 3Д
миллиона берлинских трудящихся были объединены в рядах ОСИП.
Действуя сплоченно, они представляли непреодолимую силу. Вот
почему не было случайностью, что реакция после 20 октября
умножила свои усилия, направленные на то, чтобы устранить
профсоюзы как прогрессивный политический фактор силы. Связанные
с этим надежды она возлагала прежде всего на запланированную
на конец марта 1947 года вторую городскую делегатскую
конференцию ОСИП и назначенные для этого выборы. Реакция
рассчитывала, как выразился один из самых заклятых врагов профсоюзов
среди правой социал-демократической верхушки Эрнст Шарнов-
ский на собрании производственной группы предприятия «Аппара-
теверке Трептов» 19 февраля 1947 года, что удастся, «используя
результаты выборов 20 октября, заполучить берлинские
профсоюзы в наши руки» 9.
Однако, несмотря на все попытки натравливания одних
делегатов на других путем противопоставления кандидатов по
партийно-политической принадлежности, так называемая профсоюзная
оппозиция потерпела на делегатской конференции
сокрушительное поражение. Лишь 5 своих представителей смогла она провести
в насчитывавшее 45 членов общее правление ОСИП. Первым
председателем был избран такой последовательный борец за единство
профсоюзов, как Герман Шлимме.
После 20 октября 1946 года берлинская полиция,
возглавлявшаяся президентом-антифашистом Паулем Маркграфом, тоже
оказалась под особенно сильным огнем реакционных сил. Враги
демократического Берлина прилагали усилия к тому, чтобы передать
полицию, подчинявшуюся в соответствии с решениями союзников
непосредственно Межсоюзнической комендатуре, под начало
коалиционного магистрата и использовать как инструмент своей
реставрационной политики. Однако, несмотря на все интриги и
систематически подогреваемую западной прессой клеветническую
кампанию, и здесь реакции не удалось добиться сколько-нибудь
существенного успеха.
Мощь антифашистско-демократического лагеря в германской
столице основывалась прежде всего на ясной по целям и
одновременно гибкой по методам политике Социалистической единой
партии Германии, свыше 100 тысяч членов которой во всех частях
Берлина представляли собой большую силу.
СЕПГ твердо и неуклонно придерживалась своего
принципиального курса на открытую, демократическую конфронтацию с
империалистической реакцией с целью превращения Берлина в анти-
фашистско-демократическую столицу единой, демократической
Германии. При этом она полностью сознавала, что это будет за-
5 М 2789
97

тяжная и исключительно сложная борьба, но что победа в ней в
конечном счете окажется на стороне прогрессивных сил. Ее
политика была образцом целеустремленного сочетания
внепарламентских и парламентских форм борьбы. Ориентировавшемуся на
политику реставрации коалиционному большинству СЕПГ
противостояла в качестве «побуждающей двигаться вперед оппозиции» 10
и умело использовала противоречия внутри этой коалиции на
благо германской столицы.
Во фракции СЕПГ в городском собрании депутатов действовал
ряд политиков — таких, как Гейнц Кесслер, самый молодой
берлинский депутат, Карл Литке, Карл Марон, Йозеф Орлопп и Отто
Винцер,—которые впоследствии, занимая по большей части
видные посты, активно участвовали в строительстве Германской
Демократической Республики.
Однако обязательной предпосылкой успеха политики
демократии и прогресса по-прежнему оставалось обеспечение единства
действий с массами социал-демократических рабочих. Вот почему,
определяя вскоре после выборов свою будущую политическую
линию, берлинское земельное правление СЕПГ заявило: «В
городском и районных собраниях депутатов наша партия будет
стремиться к самому тесному сотрудничеству с СДПГ ради
обеспечения интересов трудового Берлина... Ввиду того что еще
существующие и вновь оживающие националистические тенденции
создают угрозу интересам трудящихся и демократизации
Германии, руководство партии видит свою главную задачу в выработке
совместной политики с социалистическими силами в СДПГ,
ориентирующимися на созидательные цели. В интересах
последовательной демократической политики партия будет также стремиться к
сотрудничеству с ЛДПГ и ХДС» п.
На каких бы воинственно антикоммунистических позициях ни
стояла руководящая верхушка СДПГ, кроме деятелей с Цитен-
штрассе среди членов социал-демократической партии
действовали и другие силы: это были не только 14 тысяч социал-демократов,
которые во время так называемого поименного голосования
высказались за сотрудничество с коммунистами, но и те многие
избиратели, которые 20 октября отдали свои голоса СДПГ, однако в
дальнейшем под впечатлением попыток правых руководящих
функционеров СДПГ завязать дружбу с ХДС, их грызни за должности
и их преступного игнорирования насущных жизненных интересов
города освободились от своих заблуждений и в каждодневной
практике классовой борьбы стремились к единству действий. Даже
«Телеграф» вынужден был стыдливо признать: «Есть
социал-демократы, которые хотели бы любой вопрос решать вместе с СЕПГ. И
несомненно, есть много вопросов, которые СДПГ могла бы
разрешить при поддержке СЕПГ» 12.
Единства действий можно было и следовало добиваться прежде
всего в таких коренных вопросах жизни германской столицы и
98

всей нации, как ликвидация власти концернов и неразрывно
связанное с этим улучшение условий жизни населения на путях
демократического строительства.
Борьба за принятие законов об экспроприации концернов
и военных преступников
Ни осуществленная в марте махинация с так называемым
поименным голосованием, ни результаты выборов, состоявшихся в
октябре 1946 года, не в состоянии были отвлечь основную массу
берлинских трудящихся от борьбы за экспроприацию
монополистического капитала. Выдающуюся роль в этом движении сыграли
профсоюзы, руководимые СЕПГ.
15 октября 1946 года первая берлинская ассамблея
производственных советов потребовала наказания и безвозмездной
экспроприации военных преступников. Она приняла решение провести
сбор подписей, чтобы придать этому требованию больший вес.
Решающие импульсы сообщил этой акции пример советской
зоны оккупации и особенно состоявшийся 30 июня 1946 года в
Саксонии всенародный референдум о лишении власти и могущества
монополистической буржуазии и передаче ее собственности в руки
народа. Следуя примеру саксонских коллег, к середине февраля
1947 года на более чем 1600 берлинских предприятиях свыше ста
с лишним тысяч рабочих подписали решительное требование
наказать военных преступников. То была чрезвычайно действенная
поддержка внепарламентскими средствами проекта постановления
об экспроприации собственности военных преступников и
активных нацистов; этот проект был предложен Социалистической
единой партией Германии незадолго перед выборами комитету
единства действий и первому магистрату, а затем 28 ноября 1946 года
вынесен фракцией СЕПГ на обсуждение берлинского городского
собрания депутатов. Насколько это требование соответствовало
желанию берлинских трудящихся, показывает среди прочих
свидетельств обращение производственной комиссии совета
представителей рабочих и служащих (производственного совета) концерна
«Телефункен — Рёренверке» (американский сектор) к депутатам
городского парламента от 12 декабря 1946 года: «Коллектив
предприятия... считает, что далеко идущая демократизация
экономики, осуществляемая с привлечением дирекций предприятий,
производственных советов, профсоюзов и представителей
общественных организаций, является лучшей гарантией недопущения
одностороннего, произвольного и насильственного, служащего
политическим интересам использования ключевых позиций. Он требует
передачи в общественную собственность таких концернов и
крупных предприятий, которые по производственно-техническим
причинам должны быть сохранены и пребывания которых в частном
5*
99

владении нельзя допустить, так как они представляют собой
решающие экономические позиции» 13.
Не имея возможности отмахнуться от инициативы СЕПГ и
игнорировать волю большинства берлинцев к экспроприации
концернов, руководство СДПГ сочло за благо тоже выступить с проектом
соответствующего закона.
Проект СЕПГ исходил из бесспорной необходимости наказать
военных преступников, лишить их экономической базы и тем
самым создать решающую предпосылку для надежного обеспечения
мира и демократии. СЕПГ совершенно недвусмысленно
характеризовала ликвидацию власти концернов как антифашистско-демо-
кратпческое мероприятие.
В противовес этому правое социал-демократическое
руководство демагогически назвало предложенные им мероприятия
«социалистической реформой индустрии». Этим лозунгом оно пыталось
отвлечь внимание масс от той несомненной истины, что без
политической власти рабочего класса любое обобществление является
иллюзией. Важные пункты его проекта, касавшиеся круга
подлежавших экспроприации предприятий, будущего их статуса как
объекта собственности, проблематики возмещения и т. д., были
сознательно сформулированы столь неопределенно, что могли быть
истолкованы как в прогрессивном, так и в реакционном духе.
Главным для антикоммунистического крыла СДПГ было не допустить
действительного изменения соотношения сил в экономической
сфере. Если в городском собрании депутатов представители СДПГ
шумно выступали за «обобществление», то на предприятиях
крупнейших западноберлинских концернов АЭГ и «Сименс» они изо
всех сил ратовали за сохранение этих монополий. «Что вообще
значит обобществление? — разглагольствовал, например, Зволинский
на социал-демократической конференции по вопросам
экономической политики в Райникендорфе.—Порадуйтесь, что заводы уже
существуют, а потому оставьте их такими, как они есть. Не злой
капитал, а переплетение с государственным аппаратом обусловили
поражение революции в 1919 году. С нас и так хватает забот. А
теперь еще обобществление — при мысли об этом нам становится
страшно» н.
Тем не менее в социал-демократическом проекте закона
имелись также существенные антиимпериалистические исходные
посылки и совпадающие с проектом СЕПГ положения, в которых
находили отражение требования рабочих — социал-демократов.
Именно эти прогрессивные моменты надлежало взять за основу, усилив
их антимонополистическую направленность путем выдвижения
различных дополнительных требований. В результате благодаря
усилиям фракции СЕПГ, опиравшейся на народное движение, в ходе
бурных дебатов в городском собрании депутатов и в Экономико-
политическом комитете удалось добиться сближения точек зрения
двух партий и договориться о частичном сотрудничестве в
проведении законопроектов вопреки сопротивлению ХДС и ЛДПГ. Фрак-
100

цпп СЕПГ и СДПГ согласились рассматривать оба проекта
совместно, как взаимодополняющие друг друга документы.
Замысел, состоявший в том, чтобы после октябрьских выборов
изолировать СЕПГ и создать против нее сплоченный фронт,
провалился. Напротив, руководство ХДС в конечном счете было
вынуждено со своей стороны внести соответствующий законопроект,
которому оно попыталось придать антикапиталистический оттенок
с помощью фразы о «социализме на основе христианской
ответственности». Однако таким путем ХДС удалось лишь кое-как скрыть
подлинную цель, состоявшую в том, чтобы не допустить
коренного преобразования экономической структуры и не
скомпрометировать себя в глазах трудящихся-избирателей своей проимпериали-
стпческой ориентацией.
13 февраля 1947 года городское собрание депутатов Большого
Берлина голосами СЕПГ, СДПГ и ХДС (ЛДПГ голосовала против)
приняло «Закон о передаче концернов и других экономических
предприятий в общественную собственность», проект которого был
внесен СДПГ, а 27 марта единогласно одобрило предложенное
СЕПГ «Постановление о конфискации имущества военных
преступников и активных нацистов». Фердинанду Фриденсбургу,
одному из ведущих деятелей ХДС, пришлось с горечью признать,
что при принятии этих законов «решающим фактором оказалось
сотрудничество между Социалистической единой партией
Германии и социал-демократами, тогда как обе несоциалистические
партии меньшинства могли лишь в ограниченной степени оказывать
влияние, действуя методом участия или уклонения» 15.
Однако прогрессивные силы не питали ни малейших иллюзий.
Они знали, что это лишь первая победа и что реакция будет всеми
средствами пытаться саботировать осуществление принятых
законов. С этим приходилось тем более считаться, что еще предстояло
одобрение законов Межсоюзнической комендатурой, в которой
представители западных держав, и прежде всего США, выступали
в защиту концернов.
Принятие прогрессивного закона о школе
Первый послевоенный берлинский магистрат и его отдел
народного образования во главе с Отто Винцером много ценного
сделали также для налаживания школьного обучения.
Правда, после создания коалиционного магистрата и в этой
области были предприняты существенные отступления и
перестановки. Однако требование берлинской общественности, особенно
подавляющего большинства самих учителей, продолжать проведение
демократических преобразований в школьном деле и тот факт, что
главное управление по делам школ по-прежнему возглавлялось
Эрнстом Вильдангельсом (СЕПГ), истинным антифашистом и
борцом за единую демократическую школу,— все это создало благо-
101

приятные предпосылки для того, чтобы достигнутые до сих пор
успехи закрепить принятием демократического закона о школе.
17 января 1947 года фракция СЕПГ первой выступила в
городском собрании депутатов с проектом демократического закона о
школе. Продолжая проводившуюся до сих пор последовательную
политику ликвидации привилегий в области образования, новый
законопроект предусматривал единую организацию всего
школьного дела на демократической основе, одновременное запрещение
общеобразовательных частных школ и четкое отделение
преподавания закона божьего, являющегося лишь делом религиозных
общин, от регулярного школьного обучения.
Эта инициатива СЕПГ широко обсуждалась общественностью
и встретила живое одобрение, что побудило правое руководство
СДПГ подготовить свой проект, который в конце февраля был
обнародован в качестве так называемого проекта магистрата. Однако
он содержал столь далеко идущие уступки реакционным
церковным кругам, организационно сплотившимся главным образом в
рядах ХДС, что уже не отвечал своему назначению. Руководству
СДПГ не удалось перехватить инициативу, принадлежавшую
СЕПГ. На состоявшемся 4 марта 1947 года собрании
представителей профсоюза учителей 114 из 134 делегатов отвергли проект,
предложенный магистратом; столь же недвусмысленное решение
приняла конференция школьных советников всего Берлина. Она
высказалась в пользу принципов, лежавших в основе проекта
СЕПГ, и избрала комиссию, которая должна была сформулировать
существенные поправки, подлежавшие, на ее взгляд, внесению в
проект магистрата.
Но все более открыто выступавшим реакционным силам в ХДС
даже первоначальный проект СДПГ казался недостаточно
консервативным. В своем собственном законопроекте они потребовали
разрешить частные школы, вновь ввести в качестве регулярного
школьного предмета преподавание закона божьего и сохранить
сословную школу, унаследованную от прошлого века.
В обстановке мощного внепарламентского движения и
большого недовольства многих социал-демократов школьной политикой
своего партийного руководства СЕПГ удалось создать единый
фронт против вылазок реакционных сил ХДС и не допустить
полного перехода правых лидеров СДПГ на позиции ХДС.
Проявлявшего особую готовность к компромиссу с ХДС автора проекта
СДПГ д-ра Зигфрида Нестрипке пришлось уволить с поста
городского советника по вопросам народного образования и заменить
менее антикоммунистически настроенным деятелем. СДПГ
вынуждена была включить в измененный проект магистрата
существенные положения проекта СЕПГ. 13 ноября 1947 года
демократический берлинский закон о школе был окончательно одобрен
голосами всех фракций, исключая ХДС и некоторых представителей
ЛДПГ. Тем самым население германской столицы впервые в исто-
102

рии получило законодательные основы для прогрессивной
школьной системы, служащей делу образования широких народных масс.
Борьба за создание законодательных основ для ликвидации
власти монополий и за демократическую школьную систему
наглядно показала, что и после выборов 20 октября мощное народное
движение и целеустремленная деятельность СЕПГ в городском
парламенте могли приносить успехи, когда удавалось добиваться
единства действий.
Однако это достигалось лишь в отдельных вопросах. Несмотря
на все усилия прогрессивных сил, политика коалиционного
большинства осложняла обстановку в Берлине.
Катастрофическая зима
Начиная с июля 1946 года СЕПГ почти на каждом заседании
комитета по вопросам единства выдвигала требование принять
меры по подготовке к предстоящей зиме и, как в предыдущем году,
мобилизовать для этого само население.
Прежний магистрат вплоть до его роспуска делал в этом
направлении все, что было в человеческих силах. К моменту
завершения его деятельности было на месяцы вперед обеспечено
снабжение по карточкам, созданы запасы каменного угля, которых
должно было хватить до января.
Увы, усилия СЕПГ оказались тщетными. Новые господа были
слишком заняты распределением постов, увольнением испытанных
антифашистов и роспуском созданных населением
демократических органов самопомощи, вместо того чтобы уделять внимание
действительным нуждам Берлина.
И вот в середине декабря на город обрушились первые морозы.
За день до рождественских праздников ртутные столбики
термометров упали до отметки минус 15°. Затем последовали еще
волны холода, державшие город в плену весь январь и большую часть
февраля.
Удар пришелся по самому уязвимому месту города. «Голод и
холод, нищета и преступность шествуют сейчас по Берлину» 16,—
вынужден был открыто признать 2 января 1947 года новый обер-
бургомистр города.
Доверившись предвыборным обещаниям СДПГ, немало
берлинцев уже к рождественским праздникам израсходовали свои
скромные запасы топлива. А об обещанном осенью угле (по 18
центнеров на семью!) теперь никто уже и не помышлял. Напротив, 22
января городскому советнику социал-демократу Клингельхёферу
пришлось признать, что Берлин остался без угля, а обещанные
поставки его с Запада не осуществлялись. Холод, подобно савану,
накрыл город. К 5 февраля было зарегистрировано 134 смертных
случая; жизнь 15 тысяч берлинцев была в непосредственной
смертельной опасности; 60 тысяч горожан страдали от обморожений;
103

только в течение января 1947 года 200 человек покончили с собой,
не будучи в состоянии вынести пытку голодом и холодом. Подача
газа и электричества неуклонно сокращалась; сотни предприятий
бездействовали; в городе насчитывалось около 200 тысяч
безработных, лишившихся возможности заработка из-за жестоких
холодов. Отчаявшиеся берлинцы, чтобы не замерзнуть, сжигали свою
мебель и даже полы своих жилищ. За городом имелось 700 тысяч
кубометров дров, выделенных Берлину, однако новый магистрат
и большинство районных административных органов власти не
обеспечили их доставку. 29 января голодный люд начал
штурмовать народные столовые — единственное место, где еще можно
было получить горячую пищу и согреться. Из 1200 таких
народных столовых, которые были открыты в первую военную зиму и
против которых упорно боролось коалиционное большинство,
снабжались продовольствием и топливом едва ли около 500; в то же
время на Курфюрстендам и у Зоологического сада словно из-под
земли вырастали подпольные закусочные, где за 800—1000 марок
спекулянты получали роскошные обеды.
Особенно страдали обитатели жалких лачуг — так называемых
«ниссенхюттен» — в районах Тиргартен и Вильмерсдорф. Это были
двустенные бараки из гофрированного железа, имевшие форму
разрезанных надвое цистерн. Идею строить такие жилища подали
англичане, позаимствовавшие ее в своих колониях. Хотя
общественность выражала сомнения и требовала сначала опробовать эти
лишенные окон и даже не изолированные от внешнего мира
жестяные коробки, в преддверии октябрьских выборов с
пропагандистской целью был выброшен лозунг дешевого индивидуального
строительства и возведены целые «образцово-показательные
поселения», на которые были израсходованы многие миллионы марок.
Уже с наступлением первых холодов эти жилые полуцистерны
превратились в своего рода морозильные камеры: даже при
интенсивном отоплении температура в них едва ли поднималась выше
точки замерзания.
Не прошло и двух месяцев с тех пор, как бразды правления
взял в свои руки коалиционный магистрат, а германская столица
уже оказалась в отчаяннейшем положении.
И вновь город спасли от гибели сознательные антифашисты.
9 января 1947 года городское собрание депутатов, не будучи в
состоянии уклониться от удовлетворения ходатайств и
требований СЕПГ и ОСИП, вынуждено было оказать поддержку тем, кто
стал безработным из-за наступивших холодов и прекращения
работы предприятий. Принятия более широких мер помощи
коалиционный магистрат рассчитывал избежать, надеясь на ослабление
холодов. Так, он отверг призыв берлинского земельного
правления СЕПГ о восстановлении комитетов единства и совместном
преодолении бедственного положения. Месяц спустя, 13 февраля,
когда катастрофическое положение, порожденное жестокими
холодами, достигло кульминации, СЕПГ обратилась непосредственно
104

к населению, призвав его к самопомощи. В своей программе
неотложных действий из 5 пунктов она предложила организовать
совместно с районными административными органами и местными
комендатурами трудовые колонны, с помощью которых можно
было бы перебросить в город заготовленные в окрестностях дрова,
переоборудовать помещения кинотеатров, театров и т. д. в места
массового обогрева людей, создать передвижные кухни и
местными силами обеспечить во всех жилых районах водоснабжение
и по крайней мере по одной отапливаемой комнате на семью. На
следующий день советский военный комендант города генерал
А. Г. Котиков вызвал к себе районных бургомистров своего
сектора и обсудил с ними вопрос об осуществлении этих неотложных
мероприятий. Одновременно он обещал, что будут обеспечены
дополнительная подача электричества и дополнительные поставки
топлива, а также выделены текстильные товары для трудящегося
населения. Присутствовавшего на заседании обер-бургомистра
города он информировал о том, что в соответствии с
ходатайством СЕПГ советские представители выступят в
Межсоюзнической комендатуре за отмену низшей, четвертой категории
карточного снабжения и за включение тех групп населения, которые
получали пайки по этой категории, в более высокую, третью
категорию.
Лишь в тот период, когда в Берлине ежедневно погибало от
голода и холода по десятку человек, представители трех других
партий удосужились создать межпартийный чрезвычайный
комитет и призвать население к солидарности.
Д-р Островский вынужден уйти
Катастрофическая ситуация в столице усилила противоречия
внутри берлинской социал-демократии, и эти противоречия дали
себя знать в партии на всех уровнях вплоть до руководства. В силу
сложившихся реальных жизненных условий такие люди, как
д-р Островский и другие социал-демократические функционеры,
занимавшие ответственные административные посты и воочию
убедившиеся, какие лишения испытывает население, вынуждены
были идти на деловое сотрудничество с СЕПГ и советской
комендатурой ради того, чтобы выйти из тупика. 14 февраля 1947 года
обер-бургомистр сделал в городском собрании депутатов
проникнутое духом признательности заявление о результатах совещания
у генерала Котикова. 8 дней спустя д-р Островский и несколько
других социал-демократов встретились с Германом Матерном,
Карлом Мароном и Карлом Литке для доверительного обсуждения
вопроса о выработке совместной рабочей программы действий на
ближайшие месяцы. Представители СЕПГ в интересах
плодотворного сотрудничества изъявили готовность пойти навстречу
желанию социал-демократической стороны относительно некоторых
105

кадровых перемещений в городской администрации, если, как было
сказано в протоколе, подписанном всеми участниками
переговоров, «в течение ближайших трех месяцев дело дойдет до
практической реализации совместной рабочей программы действий СЕПГ
и СДПГ и на это время будет прекращена всякая полемика в
печати и на публичных собраниях» 17.
Итоги этих переговоров, нуждавшиеся еще в утверждении
земельным правлением СДПГ, взбудоражили задававшую тон
реакционную руководящую группу берлинской социал-демократии.
Любое свидетельство плодотворности делового сотрудничества
с СЕПГ и советской оккупационной державой противоречило ее
антикоммунистическому курсу.
Вот почему эта группа не замедлила развернуть в западной
печати и на собраниях функционеров настоящую кампанию травли
д-ра Островского. Те же самые силы, которые за каких-нибудь
4 месяца до этого превозносили д-ра Островского как опытного
специалиста и примерного социал-демократического функционера,
уже 17 апреля вынудили его уйти в отставку с поста обер-бур-
гомистра, поскольку он не проявлял склонности бездумно
следовать враждебному рабочим политическому курсу правого
руководства СДПГ.
«Я никогда не скрывал,— заверил смещенный обер-бургомистр
в своем последнем официальном заявлении,— что я непоколебимо
придерживаюсь мнения, что судьбы Берлина будут в надежных
руках только тогда, когда окажутся в руках здорового и сильного
рабочего движения. Я хотел оставить в сознании трудящихся
людей Берлина память о себе как о глашатае их нужд, и поэтому я,
как и всегда, оставался социалистически и демократически
мыслящим человеком, безусловно преданным общему благу» 18.
На авансцену выходит Эрнст Рейтер
В ходе этого так называемого обер-бургомистрского кризиса
впервые громко заявил о себе Эрнст Рейтер. Он, выходец из
прусской чиновничьей семьи, во время Великой Октябрьской
социалистической революции находился в качестве военнопленного в
России и примкнул там к коммунистическому движению, а после
возвращения в Германию выполнял ответственные функции в
КПГ. Однако уже в 1922 году партия исключила его из своих
рядов за его сначала авантюристско-сектантскую, а затем право-
оппортунистическую деятельность. Рейтер проделал эволюцию от
ультралевых воззрений до ультраправых. Находясь в эмиграции,
он подвизался в Турции в качестве советника тамошнего
реакционного режима. Когда начала вырисовываться перспектива
поражения Гитлера, Рейтер, немецкий паспорт которого всякий раз
продлевался нацистским послом в Анкаре Францем фон Папе-
ном, установил тесные связи с американцами, которые вскоре по-
106

еле 1945 года помогли ему вернуться в Германию. Через
Ганновер он приехал в Берлин, где спустя несколько дней после своего
прибытия был выдвинут группой Ноймана на должность
городского советника по вопросам транспорта. Хотя Межсоюзническая
комендатура отказалась утвердить Рейтера в качестве городского
советника из-за его сомнительного прошлого, официальный
печатный орган американской военной администрации газета «Ди нойе
цайтунг» начала выдвигать его кандидатуру — еще до смещения
д-ра Островского — на пост обер-бургомистра города. Два месяца
спустя группа Ноймана, несмотря на протест фракции СЕПГ,
добилась в городском собрании депутатов избрания его обер-бурго-
мистром. Тем самым была предпринята попытка поставить во
главе берлинской городской администрации одного из наиболее
циничных демагогов и самых ярых антикоммунистов
послевоенного времени. Выдвижение этого политического карьериста и
профессионального предателя интересов рабочих являлось
запланированной провокацией, цель которой состояла в том, чтобы
разрушить любые зачатки сотрудничества с прогрессивными силами.
В должности обер-бургомистра Рейтер, правда, не был
утвержден Межсоюзнической комендатурой, но империалистические
западные державы, несомненно, нашли в его лице нужного им
человека. Раньше и беззастенчивее любого другого
ориентировавшегося на реставрацию политика в Берлине Рейтер отстаивал крайнюю
антикоммунистическую концепцию.
То, что Рейтер и его группа приобрели в это время большое
влияние, объяснялось не столько внутренним развитием самого
Берлина, сколько изменением обстановки на международной
арене.
Официальное изменение курса в Вашингтоне
В 1947 году западные державы окончательно отказались от
политики сотрудничества с Советским Союзом. 12 марта 1947 года
президент Соединенных Штатов провозгласил так называемую
«доктрину Трумэна», 5 июня его государственный секретарь —
так называемый «план Маршалла». Таким образом «доктрина
Трумэна» возвела в ранг государственной политики, с одной
стороны, неприкрытое вмешательство США в борьбу народов за
свое национальное и социальное освобождение, а с другой —
экономическую и военную поддержку оказавшихся в результате
этой борьбы под угрозой реакционных режимов, а
государственный секретарь Джордж К. Маршалл гарантировал «нуждающимся
в помощи» европейским государствам оказание экономической
поддержки американского правительства при условии, что они
подчинятся планам США. Оба плана являлись составной частью
американской глобальной стратегии, направленной на то, чтобы
не допустить возникновения социалистического лагеря, затормо-
107

зить неудержимо нараставшее прогрессивное движение во всех
районах земного шара, сколотить антисоветские военные блоки
и обеспечить гегемонию США. Эта политика была обусловлена
усилением агрессивности влиятельных американских
монополистических групп перед лицом неблагоприятно для них
меняющегося соотношения сил в мире.
Германия стала главной ареной холодной войны. Ей как
высокоразвитой в промышленном отношении стране в центре Европы
с самого начала принадлежала особая роль в развернувшейся в
глобальном масштабе борьбе между капитализмом и социализмом.
Ленин еще в 1918—1919 годах указывал на то, что победа
прогрессивных сил в Германии предопределила бы судьбу
империализма на всем Европейском континенте. С еще большим
основанием можно было это утверждать в 1945 году, когда в результате
исхода второй мировой войны в мире произошли коренные
прогрессивные перемены. Вот почему международный финансовый
капитал прилагал все усилия к тому, чтобы сохранить старый
общественный строй в Германии и возродить страну в качестве
бастиона для борьбы против Советского Союза.
Однако антифашистско-демократические преобразования на
Востоке Германии сорвали планы международного империализма
по крайней мере применительно к этой части страны. Да и по
другую сторону Эльбы нарастало — стимулируемое успехами
объединившегося рабочего класса в советской зоне оккупации —
народное движение против монополистического капитала. В Гес-
сене, Северном Рейне-Вестфалии и других местах под напором
этого народного движения приходилось включать в конституцию
статьи и принимать законы об экспроприации концернов, о
проведении мероприятий в рамках земельной реформы.
Разработанная КПГ концепция, которая ориентировала на то,
чтобы — пусть и в ходе длительной борьбы — преодолеть
империализм и милитаризм во всей Германии, имела реальные шансы
на успех.
Стремясь не допустить этого и сохранить в качестве залога
по крайней мере Западную Германию, США в 1947 году
ускорили реализацию политики, разрушающей четырехсторонний
механизм управления в Германии, и приступили вместе с
германским монополистическим капиталом и при поддержке правых
сил в рядах социал-демократии к осуществлению раскола страны.
«Официальные лица в Вашингтоне считают,— констатировала в
июле 1947 года одна хорошо информированная американская
газета,— что продолжение нынешнего четырехстороннего режима
будет иметь следствием внедрение коммунизма во всей Германии.
Для западных держав предпочтительно спасти хотя бы часть
Германии. Поэтому изучается вопрос о создании сепаратного
правительства для Западной Германии» 19. По словам Джона Фостера
Даллеса, ставшего позднее государственным секретарем США, это
был бы «крупный козырь в руках Запада. В случае вовлечения
108

Восточной Германии в систему западного мира она станет
настоящим стратегическим форпостом в Центральной Европе,
подрывающим военные и политические позиции советских коммунистов в
Польше, Чехословакии, Венгрии и других сопредельных
странах» 20.
Осуществленное 1 января 1947 года незаконное слияние
американской и английской оккупационных зон в Бизонию явилось
первым очевидным шагом на этом пути,— первым, за которым
быстро последовали другие.
В сочетании с этим официальным изменением политического
курса западных держав произошла и открытая перемена фронтов.
«Победители» и «побежденные», столь враждебные друг к другу
в войне, окончившейся менее двух лет назад, но неизменно
согласные между собой, когда речь идет об обеспечении общих
империалистических классовых интересов, теперь сообща выступили
против интересов немецкой нации.
Конечно, хозяева немецких концернов могли вернуть свои
позиции, лишь безоговорочно подчиняясь на данном этапе
англоамериканским планам. Но они, во всяком случае, уже могли
выползти из своих укрытий и начать делать политику под защитой
штыков западных оккупантов. Новые инструкции, которые
Вашингтон направил летом 1947 года своему военному губернатору
в Западной Германии генералу Люшесу Д. Клею, недвусмысленно
обязывали его пресекать любые попытки изменения отношений
собственности и вместо этого «предоставить немецкому народу
возможность познакомиться с принципами и преимуществами
свободной экономики»21.
То, что Клей под этим понимал, он среди прочего
продемонстрировал на практике в Гессене. Во время состоявшегося там
референдума 71,9 процента избирателей Гессена потребовали
обобществления металлургической и энергетической
промышленности. Клей же, употребив свою верховную власть, запретил
осуществление этих мероприятий, одобренных народом.
Прогрессивные силы ответили на это усилением своей
активности. На Востоке Германии они умножили усилия в укреплении
антифашистско-демократического строя, стремясь этим дать
импульс и показать пример другим частям страны. На Западе
Германии усилилась борьба против попыток реставрации прошлого,
нашедшая свое выражение в массовых забастовках и
демонстрациях протеста. Одновременно прогрессивные силы во всей
Германии развернули борьбу против грозившей опасности раскола.
14 ноября 1946 года правление СЕПГ вынесло на
обсуждение общественности проект конституции немецкой
демократической республики, в котором впервые в истории Германии был
всесторонне закреплен суверенитет народа. Проект дал толчок
охватившей все демократические и патриотические слои народа
дискуссии о будущей судьбе нации.
109

Итак, в Берлине со всей наглядностью проявилось обострение
классовой борьбы как в международном, так и в национальном
масштабах. Здесь, сконцентрированные в рамках одного города,
с особой резкостью обозначились идейно-политические фронты.
Законы об экспроприации торпедируются
Если до сих пор представители западных оккупационных
властей по крайней мере на глазах общественности воздерживались
от публичного вмешательства в выполнение Закона от 13
февраля 1947 года и Постановления от 27 марта 1947 года, то в
начале лета 1947 года их образ действий изменился. 12 июня глава
американской военной администрации в Берлине полковник Фрэнк
Хоули выступил против этих законов, принятых городским
собранием депутатов. В Межсоюзнической комендатуре представители
западных держав отказались их утвердить. В ответ на это СЕПГ
при одобрении профсоюзов призвала провести референдум о
составлении поименного списка подлежавших экспроприации
военных преступников и активных нацистов и выступила с
соответствующей инициативой в городском собрании депутатов. Это
предложение натолкнулось на ожесточенное сопротивление ХДС и
ЛДПГ. Однако окончательное решение о проведении такого
референдума зависело не от этих партий, а от позиции берлинской
СДПГ. Хотя поначалу представители СДПГ пообещали
поддержать предложение СЕПГ, что, вне всякого сомнения, отвечало
требованию большинства рядовых членов партии, в последний
момент фракция СДПГ изменила свою позицию, выступив 18
сентября в городском собрании депутатов против референдума и
вообще отклонив идею составления поименного списка подлежавших
экспроприации концернов. Это был первый случай, когда проим-
периалистическая руководящая группа берлинской СДПГ
открыто выступила в защиту монополистического капитала. О том, что
разыгралось тогда за кулисами, поведал несколькими днями
позже председатель фракции ХДС Курт Ландсберг на одном из
собраний функционеров своей партии в кафе «Фильмэк» в Бритце:
«Получилось так, что во вторник, 8 дней назад (то есть за два
дня до упомянутого заседания городского собрания депутатов.—
Авт.), наши друзья из Экономико-политического комитета
городского собрания депутатов пришли к нам и сказали, что мы
проиграли, так как СДПГ и СЕПГ сообща выступают против нас.
Я тотчас же направился к ответственным деятелям СДПГ и сказал
им: «Господа, если вы хотите в этом вопросе сотрудничать с СЕПГ,
то нам с вами не по пути. Я предлагаю вам завтра вечером
организовать на частной квартире встречу нескольких ваших
ведущих специалистов по вопросам экономической политики и
нескольких наших людей и поговорить об этом». Два дня спустя
110

дело выглядело уже иначе... Не ХДС действует так, как хочется
СДПГ, а СДПГ действует так, как кивнет головой председатель
фракции ХДС» 22.
После того как свыше года западные державы своей позицией
срывали одобрение законов об экспроприации и упорно отвергали
даже далеко идущие компромиссы, предлагавшиеся советской
стороной, в мае 1948 года они наконец потребовали вообще снять эти
вопросы с повестки дня. В порядке же профилактики, дабы не
допустить вмешательства сил народного движения, они еще в
начале 1947 года, когда в городском собрании депутатов
обсуждались соответствующие законы об экспроприации, наложили
секвестр на некоторые из наиболее одиозных монополистических
объединений вроде «Сименса» и АЭГ.
Реакция поднимает голову
В условиях быстрого процесса реставрации в Западной
Германии и развязывания холодной войны реакционные силы стали все
более открыто выступать и в Берлине. Сигналом послужил маневр
с обелением бывшего нацистского «вервиртшафтсфюрера» и
директора концерна «Сименс» Вольф-Дитриха фон Вицлебена. Если
еще в октябре 1946 года его ходатайство о снятии обвинения в
нацистском прошлом было отклонено комиссией по денацификации
в Шпандау, то уже в феврале 1947 года упомянутая комиссия,
после того как от руководства ею был отстранен
председатель-антифашист, квалифицировала отъявленного нациста фон Вицлебена
как «попутчика» и на этом основании сняла с него всякую
ответственность. Аналогичный маневр был предпринят и в отношении
других сильно скомпрометированных виновников войны,
например директора концерна «Телефункен» Шваба, нацистского
банкира Эрнста и т. д.
Реакционные союзы предпринимателей, которые в 1945 году
во всем Берлине были запрещены, но которые не распались, а
лишь замаскировались в виде безобидных объединений,
основанных на общности интересов, с мая 1947 года вновь были
официально разрешены в западных секторах. К концу 1947 года
насчитывалось уже почти 300 таких организаций. Они стали
прилагать усилия к тому, чтобы распространить свое влияние и на
советский сектор города. Их целью было добиваться все большего
подчинения берлинской экономики диктату монополий и по
возможности полного устранения демократических сил из сфер
экономики и политики.
Профсоюзы отвечали на эти происки забастовками и другими
энергичными акциями протеста. 14 апреля 1947 года берлинские
металлисты объявили забастовку протеста против обеления фон
Вицлебена и восстановления его в правах руководителя концерна.
На всех металлообрабатывающих предприятиях Берлина рабочие
111

приняли резолюции, содержавшие требование отменить указанные
решения относительно этого видного нацистского преступника.
Советский представитель в Межсоюзнической комендатуре заявил
энергичный протест против постоянных нарушений западными
державами решений Потсдамской конференции и против скрыто
предпринимавшихся попыток «распространить на Берлин методы
и политические принципы бизона л ьного административного
управления» 23.
Дезорганизация экономики
Подавляющая часть продукции концернов-гигантов шла на
черный рынок, который в Берлине процветал, как ни в одном
другом городе Германии. Так, например, концерн «Осрам»
нелегально сбыл на черном рынке почти всю свою месячную
продукцию, равную двум миллионам электроламп, которые были
особенно дефицитными и поэтому пользовались очень большим спросом.
То же произошло и с примерно 5000 радиоаппаратов, выпущенных
фирмой «Блаупункт». Черный рынок являлся для концернов
источником обогащения, а торговля там — их первым крупным
послевоенным бизнесом. Берлинское же население, которое
вынуждено было платить за товары по безмерно завышенным ценам,
подвергалось самому беспощадному ограблению.
Одновременно монополии наладили систематическое
перемещение в западные зоны своих важнейших патентов, чертежей,
наиболее ценного оборудования и т. д. Вскоре за этим
последовали переброска на Запад высококвалифицированных
специалистов и, наконец, основание в Западной Германии филиалов или
вообще перемещение туда целых предприятий. В декабре 1947
года в западные зоны при покровительстве западных оккупационных
властей ежедневно отправлялось примерно по сто вагонов с
промышленным оборудованием. Уже к середине марта 1947 года
в одну только торгово-промышленную палату Франкфурта-на-Май-
не поступило 800 ходатайств о допущении деятельности
берлинских предприятий. Общие собрания акционеров крупнейших
берлинских концернов, как правило, созывались в западных зонах.
Все эти опасные покушения на экономическую жизнь
германской столицы не только покрывались, но и настойчиво
поощрялись реакционным коалиционным большинством городского
собрания депутатов. Хотя городское собрание депутатов под
давлением профсоюзов и многих рабочих коллективов и приняло
решение о недопущении каких бы то ни было перемещений
капиталов на Запад, однако возглавлявшийся социал-демократическим
городским советником Клингельхёфером экономический отдел
магистрата с большой щедростью и без лишних колебаний выдавал
разрешения на вывоз капиталов и материальных ценностей.
Припертый к стенке представителями фракции СЕПГ, которые
обнародовали неопровержимые доказательства, он в конце концов
112

цинично признал: «Нельзя ведь закрывать глаза на то, что
положение вещей ныне изменилось. Местопребывание в Берлине
действительно утратит ценность... если предприятия... будут
социализированы» 24.
Эти махинации концернов и представителей их интересов в
трех коалиционных партиях были направлены не только на то,
чтобы с помощью гешефтов на черном рынке добиться огромных
сверхприбылей и посредством перемещения предприятий
избежать грозившей им экспроприации. Нет, планы шли еще дальше.
Цель: присоединение Берлина к западным зонам
Концерны и представители их интересов сознательно
стремились разрушить берлинскую экономику и посеять хаос, дабы в
конце концов дать международному и германскому
монополистическому капиталу повод выступить в роли «спасителя от
большевистской угрозы» и навязать также Берлину «план Маршалла» в
качестве единственного выхода из бедственного положения.
Те, кто заправлял в новом магистрате, с первого же дня
своей деятельности в нем прилагали усилия к тому, чтобы
политически и экономически оторвать германскую столицу от советской
зоны оккупации, и всячески пытались установить связи с
сепаратно-государственными институтами западных зон. Едва только
конституировалась Бизония, как уже были назначены берлинские
представители в создававшиеся там экономические органы и в
вопиющее нарушение межсоюзнических соглашений по Берлину
было создано постоянное берлинское представительство при бизо-
нальном административном совете по вопросам экономики в Мин-
дене. «В качестве вынужденного решения должен будет
присоединиться (к Бизоний.— Авт.) и Берлин, по крайней мере его
западные секторы»25,— провокационно заявил еще в конце
1946 года Франц Нойман. Вскоре вопросы экономической жизни
германской столицы, находившиеся в сфере компетенции
магистрата, уже стали решаться в большей мере в экономических
ведомствах Бизоний, чем в самом Берлине. Летом 1947 года, когда в
Париже еще не успела закончиться так называемая конференция
по «плану Маршалла», принявшая решение о включении в сферу
действия этого «плана» Западной Германии, реакционные силы
в германской столице уже стали принимать меры к тому, чтобы
обеспечить распространение «плана Маршалла» и на Берлин.
Проводником этой поистине роковой для страны политики
ориентации на Запад был Эрнст Рейтер. Уже в день незаконного
избрания его новым главой берлинской городской администрации,
24 июня 1947 года, он через радиостанцию РИАС провозгласил
свою агрессивную концепцию: вырвать Берлин из того
окружения, которое-де превращает его в осажденную крепость.
ИЗ

Диаметрально противоположный характер концепций, которых
придерживались основные политические силы в вопросе о
будущей судьбе города, особенно наглядно проявился в ходе борьбы
за берлинскую конституцию.
Столица или только одна из земель?
После войны земли и провинции представляли собой —
поскольку центрального правительства больше не существовало —
высшие государственные единицы, и их народные
представительства приняли свои конституции.
Межсоюзническая комендатура обязала городское собрание
депутатов Берлина к 1 мая 1948 года выработать
окончательный текст конституции города. СЕПГ была единственной партией,
твердо потребовавшей принять следующую формулировку статьи 1
окончательного текста конституции: «Город Берлин является
столицей Немецкой демократической республики... Законы
Республики обязательны для города»26. Это было логическое
следствие всей предшествующей политики СЕПГ, направленной на
создание единого, демократического германского государства и
всеми силами противодействовавшей грозившему расколу.
Все остальные партии, напротив, решительно отказывались
видеть в Берлине столицу, признавая за ним лишь положение
земли среди других земель Германии. Подоплеку такой позиции
безошибочно вскрыл председатель берлинской земельной
организации СЕПГ Герман Матерн, сказавший, что Берлин хотят сделать
«пристегнутой к западным зонам землей. Франкфурт-на-Майне
готовят на роль столицы» 27.
Благодаря воздействию широкого народного движения
принятая 22 апреля 1948 года коалиционным большинством
берлинская конституция содержала ряд прогрессивных статей, частично
предоставлявших трудящимся значительно более широкие права,
чем Веймарская конституция. СЕПГ смогла добиться принятия
ряда своих предложений и одобрила прогрессивные статьи
окончательного текста. Поскольку, однако, три другие партии упорно
отказывались конституционно закрепить положение Берлина как
столицы, тем самым содействуя расколу Германии и
присоединению города к западным зонам, СЕПГ по принципиальным
соображениям отвергла конституцию в целом.
Отрицательный промежуточный итог
Не прошло еще и года со времени октябрьских выборов, а
громкие обещания возникшего в результате «антимагистратских
выборов» парламентского большинства на глазах у всех растаяли как
мартовский снег. Вместо того чтобы трезво и деловито разверты-
114

вать созидательную работу, коалиционные партии ввергали город
в один кризис за другим. За катастрофической зимой последовал
кризис в связи с «делом Островского». После провокационного по
своему характеру избрания Рейтера новым главой городской
администрации обер-бургомистрский кризис стал перманентным,
поскольку Межсоюзническая комендатура отказывалась утвердить
это избрание, а коалиционное большинство настаивало на своей
кандидатуре. В конечном счете все это пошло на пользу ХДС,
представитель которого, Фриденсбург, занимавший пост
заместителя обер-бургомистра, в сложившейся обстановке фактически
выполнял функции главы городской администрации.
Бурные дебаты во время неделями длившихся заседаний
городского собрания депутатов и свыше 800 указов и распоряжений
коалиционного магистрата — все это создавало видимость
напряженной деятельности городского самоуправления, однако машина
эта работала вхолостую: Берлин в своем развитии переживал
застой и даже деградировал. Из чуда экономического возрождения
город грозил превратиться в рай для спекулянтов.
Трудовой Берлин был обеспокоен, ожидая новой зимы. 2
сентября 1947 года у здания городского собрания депутатов к началу
очередного заседания городского парламента собрались
делегации 45 берлинских предприятий. Они потребовали принятия
действенных мер перед лицом угрожающего экономического
положения и приближавшейся зимы. «Берлин давно уже больше ничего
не строит, Берлин идет ко дну» 28 — таков был печальный итог
коалиционной политики.
II съезд СЕПГ: строительство собственными силами
20—24 сентября 1947 года в берлинском «Адмиральспаласте»
состоялся II съезд СЕПГ, в работе которого приняли участие
1111 делегатов. В центре внимания на съезде были жизненно
важные, поистине жгучие вопросы дальнейшего существования
немецкой нации. Намерению международной и немецкой реакции
расколоть страну и подчинить ее американскому диктату СЕПГ
противопоставила план немецкого народа, включавший:
обеспечение демократического единства посредством
референдума о едином демократическом германском государстве;
незамедлительное создание центральных немецких органов
управления;
подготовку к созданию общегерманского правительства с целью
проведения парламентских выборов на демократической основе;
восстановление государственного суверенитета;
заключение мирного договора.
115

Ведущее место занимала в этой концепции дальнейшего
развития немецкой нации экономическая политика. Как заявил
Вальтер Ульбрихт в своем докладе на съезде, надлежало «с
помощью экспроприации концернов и крупных банков заложить
основы нового экономического строя во всей Германии и
одновременно перейти к планомерному расширению производства и
повышению производительности труда» 29. Съезд предложил
разработать в качестве альтернативы «плану Маршалла» реальный
план восстановления собственными силами для всей Германии.
Одновременно, выдвинув основополагающий лозунг «Больше
производить, справедливее распределять, лучше жить», съезд
определил перспективу дальнейшего экономического развития совет-
скоп оккупационной зоны, призванного доказать преимущество
нового, демократического строя перед капиталистической
экономической анархией и тем самым подать пример всей Германии.
Эта ориентация II съезда имела особое значение для борьбы
прогрессивных сил в Берлине, так как здесь реакция планомерно
дезорганизовывала строительство и вместо него пропагандировала
«помощь» из-за океана.
«Берлин должен жить»
Уже в конце апреля 1947 года земельное правление СЕПГ
разработало при участии большого числа специалистов план, в
котором под лозунгом «Берлин должен жить» была
сформулирована альтернатива политике катастроф и раскола, проводившейся
коалиционным большинством магистрата. На ряде мощных
манифестаций — таких, например, как митинг 1 мая в «Спортпалас-
те», где выступил Герман Матерн, и состоявшийся 15 августа
10-тысячный митинг на Гельмгольцплатц, на котором речь
произнес Вильгельм Пик,— партия мобилизовала массы на борьбу
за реализацию этой программы. После II съезда СЕПГ программа
была существенно расширена и уточнена на проведенной 21—
22 ноября 1947 года берлинским земельным правлением партии
первой конференции по вопросам экономической политики.
Разбазариванию экономического потенциала Берлина в
пользу Запада и хозяйственной дезорганизации необходимо было
противопоставить разработку конкретных планов развития
производства и снабжения, налаживание — при содействии профсоюзов и
производственных советов — разумного и контролируемого
распределения имеющихся сырьевых ресурсов, наконец, создание так
называемых свободных рынков для борьбы против торговли на
черном рынке. Тесные экономические связи с советской зоной
оккупации, а также и со всеми другими частями Германии вместо
одностороннего привязывания к Бизоний, экономический обмен
с рождающимися странами народной демократии с целью
разгрузить производственный потенциал Берлина и обеспечить получе-
116

ние сырья и продовольствия в обмен на специфические изделия
берлинской промышленности, а прежде всего проведение в жизнь
законов об экспроприации концернов — таковы были реальные
цели выдвинутого СЕПТ плана строительства собственными
силами. Фундаментом же такого строительства являлись
секвестированные предприятия.
Секвестированные предприятия — база строительства
В соответствии с предложением СЕПГ и представителей
профсоюзов военный комендант советского сектора Берлина 1 апреля
1947 года дал разрешение на создание Немецкого органа
(впоследствии Немецкой администрации) по управлению
секвестированной и конфискованной собственностью, руководство которым
было возложено на испытанного антифашиста и активиста
«Первого часа» Вилли Румпфа. Сосредоточение экономического
потенциала всех подпадавших под эту категорию предприятий имело
исключительно важное значение для борьбы антифашистско-де-
мократических сил в германской столице. Немецкая
администрация по управлению секвестированной и конфискованной
собственностью являлась антифашистско-демократическим органом,
в котором ведущие позиции принадлежали рабочему классу. Тем
самым в восточной части города не только предприятия бывших
военных преступников были избавлены от домогательств хозяев
концернов, но одновременно созданы предпосылки для
планомерного роста производства и для улучшения условий жизни
берлинского населения. Отныне можно было по крайней мере в одной
части Берлина осуществить принятые городским собранием
депутатов положения об экспроприации имущества военных
преступников. До сих пор предприятиями этой категории нередко
руководили назначенные магистратом управляющие, которые
пытались их вернуть в частные руки. Теперь наконец право на
участие в руководстве такими предприятиями полностью получили
сами рабочие.
Поначалу Немецкая администрация по управлению
секвестированной и конфискованной собственностью, преодолевая
ожесточенное сопротивление коалиционного большинства в магистрате
и реакционных элементов в районных органах самоуправления,
заботилась прежде всего о самом секвестировании, занималась
учетом конфискованной собственности, осуществляя в ряде
случаев дополнительную конфискацию собственности бывших
активных фашистов и одновременно возвращая различные
предприятия их бывшим владельцам, мало скомпрометированным связями
с нацизмом; но после II съезда СЕПГ она стала во все
большей степени выполнять руководящие функции в экономической
сфере. На предприятиях и в промышленных группах начали
создаваться производственные и плановые комитеты, в рамках
117

которых производственные советы и представители ОСНП
действенно влияли на планирование и руководство производством.
В результате стало явственно ощущаться принципиальное
изменение положения рабочих на этих предприятиях. Они
становились хозяевами производства, в результате чего создавались
решающие объективные предпосылки для выработки у них нового
отношения к труду. На более чем 300 секвестированных
предприятиях работало прпмерно 40 процентов всех занятых в
промышленности советского сектора Берлина и соответственно 13
процентов занятых в промышленности всего Берлина; удельный вес
их продукции составлял в 1947 году около 50 процентов общего
объема производства в советском секторе и соответственно около
20 процентов общего объема производства всей берлинской
промышленности. Если 1947 год более трети всех секвестированных
предприятий закончили убыточно, то год спустя почти все они
дали прибыль.
Этот пример стимулировал также борьбу трудящихся в
западных секторах. Собрания рабочих и производственные советы,
например предприятия «Симент-бауунион ГмбХ», потребовали
вместо опеки западных держав выработать и для Западного
Берлина урегулирование, «гарантирующее единообразное
руководство предприятиями и дающее представителям профсоюзов и
рабочих коллективов решающие руководящие полномочия, как это
уже осуществлено в восточном секторе Берлина» 30. Однако
коалиционное большинство магистрата не пошло на это. Более того,
оно бесцеремонно отвергло все предложения Немецкой
администрации по управлению секвестированной и конфискованной
собственностью относительно ее участия в административном совете
по управлению секвестированными предприятиями, хотя это
предусматривалось законом об экспроприации концернов, который
был принят 13 февраля 1947 года городским собранием
депутатов. Находившаяся в подчинении магистрата берлинская
городская кредитно-финансовая контора отказывалась даже
предоставлять секвестированным предприятиям кредиты; экономический
отдел магистрата при распределении сырьевых ресурсов отдавал
предпочтение частным предприятиям.
Усилия берлинских трудящихся, направленные на то, чтобы
подвести под экономическое строительство прочный фундамент,
настойчиво поддерживались советской комендатурой. 31 октября
1947 года генерал Котиков представил на рассмотрение
Межсоюзнической комендатуры программу из 14 пунктов, призванную по
аналогии с Приказом СВАГ № 234 от 9 октября улучшить также
положение западноберлинских трудящихся и побудить их к
достижению более высоких производственных показателей.
Важнейшими пунктами программы были: равная плата за равный труд;
увеличение продолжительности отпусков; улучшение жилищных
условий рабочих, а также снабжения их продовольствием п одеж-
118

дой; расширение сети учреждений здравоохранения на
предприятиях и предоставление рабочим ключевых предприятий
дополнительных обедов. Коалиционное большинство магистрата, да и сами
западные представители в Межсоюзнической комендатуре перед
лицом того широкого резонанса, который эта программа получила
среди трудового люда Берлина, не могли не согласиться с
некоторыми ее пунктами. Однако осуществлена была эта программа
только в восточной части города.
Боевая культура
В борьбе за будущее Германии п за судьбу ее столицы
искусство и наука также не стояли в стороне. Многие деятели
культуры, связавшие свою судьбу с делом прогресса и поставившие свой
талант на службу насущным задачам этой борьбы, создали много
ценных произведений, которые сохранили свое значение и для
последующего времени. Берлин, сильно разрушенный и имевший в
своем распоряжении самый мизерный минимум материальных
благ, стал в первые послевоенные годы живым средоточием
прогрессивных творческих сил.
На немецкую землю вновь вернулась передовая,
гуманистическая литература, преданная анафеме и поставленная вне закона
«коричневыми» правителями. Новые произведения, созданные по
большей части в эмиграции или в застенках Третьего рейха,
оказались доступными публике, которая на протяжении целого
десятилетия систематически подвергалась духовному оскоплению и
оглуплению. Одинаково значительным как в
культурно-политическом, так и в литературном отношении было творчество
Иоганнеса Бехера, чьи произведения «Немецкое исповедание» и
«Воспитание к свободе» увидели свет уже в 1946 году. В 1948 году
выступил перед общественностью Куба со своей «Поэмой о
человеке». Страдания и борьба германского рабочего класса нашли
свое воплощение в романах «Мертвые остаются молодыми» Анны
Зегерс и «Сыновья» Вилли Бределя, в сборниках стихов Эриха
Вайнерта «Крики в ночи» и «Глава вторая мировой истории» и
в драмах Фридриха Вольфа. Роман Бернхарда Келлермана
«Пляска смерти» представлял собой беспощадный расчет с теми, кто
нес главную вину за приход фашизма к власти; книга Ганса Фал-
лады «Каждый умирает в одиночку» рисовала отчаяние
обывателя, выбитого из колеи.
Объединенное рабочее движение было кровно заинтересовано
в обновлении немецкой культуры и делало все, что было в его
силах, для содействия развитию науки и антифашистского
искусства и усиления заботы о гуманистическом культурном наследии
прошлого. Проведенные СЕПГ в Берлине конференция по
вопросам культуры в январе 1947 года и первый съезд деятелей
культуры в мае 1948 года с особой наглядностью продемонстрировали
119

эти усилия и успехи в деле установления тесного союза рабочего
движения с демократической интеллигенцией.
В Берлине было положено начало процессу демократизации
и антифашистскому обновлению немецкого киноискусства. Здесь,
где прежде «УФА» со свойственной ее кинолентам сусальностью
и милитаристской лихостью прославляла величие Пруссии, мощь
и блеск Великой Германии, в мае 1946 года при поддержке
советских оккупационных властей было создано новое общество по
производству кинофильмов — «Дойче фильм-АГ» («ДЕФА»).
Своими первыми фильмами «ДЕФА» предуказала новые
национальные масштабы прогрессивной тематики и высокого
художественного мастерства. 15 октября 1946 года в Берлине состоялась
премьера первого послевоенного немецкого художественного
фильма. Ареной действия в нем был разрушенный Берлин, там же
фильм и снимался. Его название носило программный характер,
свидетельствовало об участии прогрессивного кино в
разоблачении прошлого. Фильм назывался «Убийцы среди нас» (сценарии
и режиссура Вольфганга Штаудте). Год спустя за этим фильмом
последовали «Брак в тени» и «Дело Блюма».
В области театрального искусства новое, пусть поначалу еще
и медленно, тоже прокладывало себе дорогу в ходе постоянного
столкновения с нараставшим потоком пьес экзистенциалистского
и нигилистического содержания, фигурировавших в репертуаре
большинства западноберлинских театров. В 1948 году вернулся из
эмиграции и поселился в Берлине крупнейший немецкий
драматург Бертольт Брехт. Созданный им и его женой Еленой Вайгель
театр «Берлинер ансамбль» по-новому утвердил международную
репутацию Берлина как города прогрессивного театрального
искусства. 30 января 1948 года впервые поднялся занавес
«Немецкого театра», показавшего премьеру пьесы Брехта «Страх и
отчаяние в Третьей империи». Год спустя впервые на немецкой сцене
была показана пьеса «Мамаша Кураж и ее дети».
Уже в декабре 1947 года на Беренштрассе снова открылся
театр «Комише опер». Под руководством Вальтера Фельзенштейна
он превратился в реалистический музыкальный театр с мировой
известностью.
Первые усилия, направленные на привлечение к театральной
жизни новой публики, нашли выражение в том факте, что в январе
1947 года вновь была разрешена деятельность «Берлинского
движения за народный театр». Через год с небольшим эта
организация, опору которой составляли профсоюзы и театры,
насчитывала уже почти 45 тысяч членов и при поддержке советского
коменданта города начала восстанавливать здание театра «Фолькс-
бюне» на Бюловплатц (ныне Люксембургплатц).
Исключительно сложный и ожесточенный характер носила
борьба в Берлинском университете. Занятия в нем былп
возобновлены в торжественной обстановке при активном содействии
советских оккупационных властей 29 января 1946 года. В копце
120

1947 года, после создания педагогического и экономического
факультетов, университет вновь уже насчитывал 6 тысяч студентов
и около 350 человек профессорско-преподавательского состава.
Силы реакции всеми средствами пытались сорвать
демократические преобразования в этом высшем учебном заведении.
Однако желаемого успеха им добиться не удалось. Конечно,
прежняя монополия имущих слоев на образование все еще в
значительной мере определяла социальный состав студенчества и
корпуса преподавателей, но тем не менее постепенно удавалось
добиваться перелома в духе той цели, которую сформулировал
при открытии университета его ректор профессор д-р Иоганнес
Штрукс: «Этот возрожденный университет будет в высоком и
подлинном смысле слова народным университетом» 31.
Важным шагом на этом пути явилось открытие 20 мая
1946 года при университете подготовительного учебного
заведения, получившего впоследствии название рабоче-крестьянского
факультета. Факультет открыл доступ к учебе людям, которым
монополия привилегированных классов на образование, а также
фашизм и война до сих пор закрывали путь в высшую школу.
Здесь на ускоренных курсах предоставлялась возможность
подготовиться к поступлению в высшее учебное заведение главным
образом рабочим и крестьянам, которые были самой активной
силой в борьбе за осуществление антифашистско-демократических
преобразований в университете. О невероятных трудностях, с
которыми была сопряжена учеба в таких подготовительных учебных
заведениях, один слушатель курсов рассказывал: «У нас не было
ни столов, ни скамей. Все это слушатели приносили из дому.
Занятия проходили в три смены, так как имелось всего четыре или
пять комнат. Не было угля. В суровую зиму 1946/47 года я
однажды обморозил себе руки, когда писал классное сочинение.
Некоторые слушатели вынуждены были пропускать занятия, так как
пм не во что было обуться» 32.
Факультет этот представлял собой нечто совершенно новое
в истории университета. Реакция всеми средствами вела борьбу
против него, распространяла клеветнические измышления о нем,
п тем не менее доля студентов, обучавшихся на этом факультете,
возросла к 1947 году примерно до 16 процентов.
Поистине выдающийся вклад в демократические
преобразования, осуществлявшиеся в Берлинском университете, внесли
такие деятели науки, как историк Альфред Мойзель, экономист
Юрген Кучинский, специалисты в области педагогики Генрих
Дайтерс и Вильгельм Хайзе, естествовед Роберт Ромпе, которые
в 1933 году за свою бескомпромиссную антифашистскую позицию
были изгнаны с университетских кафедр и лишь теперь впервые
получили возможность распространять в альма матер научное
мировоззрение рабочего класса.
Наряду с антифашистами также и выдающиеся буржуазные
ученые преимущественно старшего поколения — подобно филоло-
121

гу-классику Иоганнесу Штруксу, медикам Теодору Бругшу и
Вальтеру Фридриху,— как истинные патриоты, поставили свои знания
на службу антифашистско-демократического строительства; все
они оказали столь большое содействие делу прогресса, что оно
выходило далеко за рамки Берлинского университета.
Кроме университета, возобновили свою деятельность другие
научно-исследовательские учреждения и высшие учебные
заведения. 1 августа 1946 года в Берлине состоялось торжественное
открытие Немецкой Академии наук. В июне 1947 года к уже
открытым высшим учебным заведениям добавилась Высшая школа
прикладного искусства в Вайсензее (ныне Высшая школа
изобразительного и прикладного искусства в Берлине).
За Берлином вновь утвердилась репутация газетно-журналь-
ного и книгоиздательского центра. В середине 1947 года в городе
насчитывалось почти 200 книжных и газетных издательств. К ним
принадлежали такие крупные издательства, как «Диц ферлаг»,
возникшее в июле 1945 года под названием «Нойер вег» и быстро
превратившееся в крупнейший центр по выпуску марксистско-
ленинской литературы, «Ауфбау ферлаг», в котором среди прочих
изданий выходили в свет произведения выдающихся деятелей
культуры — гуманистов, например Иоганнеса Бехера, и первое
прогрессивное немецкое издательство школьных учебников «Фольк
унд внесен».
С 10 октября 1946 года, когда было разрешено создание
агентства «Альгемайнер дойчер нахрихтендинст» (АДН), началась
деятельность первого в германской истории прогрессивного
телеграфного агентства.
Отнюдь не свободное от противоречий, но в целом в высшей
степени положительное и здоровое развитие новой культуры едва
ли было бы возможно и мыслимо без эффективной помощи
советских оккупационных органов. Они не только материально
обеспечивали те или иные мероприятия, но и — что было особенно
важно — знакомили широкие круги населения с великим русским
гуманистическим культурным наследием и с советским искусством
и наукой, что стимулировало немецкое культурное обновление.
Жадно читались такие книги, как «Мать» и «Мои университеты»
Горького, «Поднятая целина» Шолохова, «Цемент» Гладкова,
«Как закалялась сталь» Островского, а также стихи Маяковского.
Кульминацией процесса сближения с советской культурой
явилось празднование в 1947 году 30-й годовщины Великой
Октябрьской социалистической революции. Неделя советских
фильмов, показ советских спектаклей и публичные доклады и собрания
общественности позволили многим людям впервые познакомиться
с советской культурой.
В конце 1947 года на улице Ам фестунгсграбен в бывшем
здании прусского министерства финансов был открыт Дом культуры
Советского Союза (ныне Центральный дом германо-советской
дружбы). В сложном процессе борьбы против остатков фашистской
122

идеологии и против антикоммунизма росло число людей, которые
стремились по-настоящему понять жизнь народов СССР и
познакомиться с их историческими достижениями. Они учились ценить
пх и использовать их опыт для демократического строительства
на немецкой земле. С этой целью 31 октября — тоже в
Берлине — было создано Общество по изучению культуры Советского
Союза (теперь Общество германо-советской дружбы).
Эта растущая консолидация прогрессивных сил, завоевание
имп на свою сторону все новых слоев населения, в том числе и
средствами культуры, имели тем большее значение, что к концу
1947 года борьба за единство Германии и ее столицы вступила
в решающую фазу.
Покушения на единство нации
Начиная с 25 ноября 1947 года в Лондоне проходила
очередная сессия Совета министров иностранных дел четырех держав.
На повестке дня в качестве самого важного вопроса стояла
германская проблема, прежде всего советское предложение о
безотлагательном создании демократического немецкого правительства и о
заключении с ним в соответствии с решениями Ялтинской и
Потсдамской конференций мирного договора. Чтобы открыть путь для
раскола Германии, американский государственный секретарь
Маршалл 15 декабря сорвал конференцию. «Эпоха Ялты осталась
позади,— ликовала «Нью-Йорк геральд трибюн».— Раскол
Германии развяжет нам руки для вовлечения Западной Германии в
систему западных держав» 33.
В начале января 1948 года американский и английский
военные губернаторы распорядились преобразовать бизональные
административные органы в правительство де-факто, а
Экономический совет — в парламент де-факто.
В конце февраля 1948 года в Лондоне началась сепаратная
конференция трех западных держав и государств Бенилюкса,
которая в конечном счете приняла в так называемых Лондонских
рекомендациях решение о включении создаваемого
западногерманского сепаратного государства в империалистическую систему
пактов. Этим открытым нарушением Потсдамского соглашения —
Советский Союз был сознательно исключен из числа участников
конференции, хотя германская проблема входила исключительно
в компетенцию четырех великих держав,— западные державы
спровоцировали прекращение деятельности Союзного контрольного
совета. В итоге 20 марта четырехстороннее управление, которое
западные державы уже длительное время систематически
подрывали, фактически перестало существовать.
Реакционные силы в Берлине ликовали. В результате
договоренности между западными державами и западногерманскими
политиками коалиционный магистрат получил место и голос в ис-
123

кусственно преобразованном в подобие парламента западнозональ-
ном Экономическом совете. Созданный 22 апреля берлинский
комитет Экономического совета начал в присутствии Рейтера и
Клингельхёфера детальное обсуждение условий распространения
на германскую столицу помощи по «плану Маршалла» и
готовящейся денежной реформы. «Участие берлинских муниципальных
политиков в западногерманских совещаниях расчищает путь к
единению между Западной Германией и Берлином» 3\—
торжествовал «Дер тагесшпигель». Американский комендант города,
отвечая на вопрос корреспондентов, почему Берлин не упомянут в
Лондонских рекомендациях, провокационно заявил, что это
объясняется тем, что «он пока еще (!—Авт.) не имеет статуса
земли» 35. В это же время западные представители в
Межсоюзнической комендатуре внесли на обсуждение и утверждение проект
правового статуса Берлина, в котором город именовался не
германской столицей, а «территорией». Такая трактовка в точности
повторяла антинациональную концепцию проекта берлинской
конституции, который незадолго перед этим был принят
коалиционным большинством магистрата, несмотря на возражения СЕПГ.
Политика раскола, проводимая международной и немецкой
реакцией, и ее посягательство на германскую столицу мобилизовали
все демократические и патриотические силы. Во главе борьбы за
единство Германии на демократической основе и за заключение
справедливого мирного договора стояла СЕПГ, а в Западной
Германии — КПГ.
Немецкий народный конгресс за единство и справедливый мир
В канун Лондонской сессии Совета министров иностранных
дел четырех держав СЕПГ, сознавая национальную
ответственность германского рабочего класса, обратилась к немцам на
Востоке и Западе Германии с призывом о проведении «Немецкого
народного конгресса за единство и справедливый мир». Однако
руководящие органы буржуазных партий и СДПГ Западной
Германии, а также возглавляемая Якобом Кайзером реакционная
группа внутри ХДС советской зоны отклонили это предложение.
Тем самым они в этот час угрозы национальному существованию
немецкого народа открыто выступили как поборники
империалистической политики раскола. И тем не менее призыв СЕПГ
вызвал огромный резонанс во всей стране и во всех политических
партиях и группировках вплоть до крупной буржуазии. 6 декабря
1947 года в берлинском «Адмиральспаласте» собрались
съехавшиеся со всех концов Германии 2215 делегатов самых различных
идеологических воззрений и политических убеждений. Этот
конгресс, являвший собой первое после войны национальное
представительство в общегерманском масштабе и отражавший всю
широту национального движения, потребовал предоставить немцам
124

право самим решить путем референдума вопрос о
демократическом единстве и создании центрального правительства из
представителей всех демократических партий. Одновременно он
обратился к заседавшим в Лондоне министрам иностранных дел
четырех держав с просьбой принять представительную делегацию
Немецкого народного конгресса, что западные державы
решительно отвергли, несмотря на протест советского представителя.
Первый Немецкий народный конгресс дал толчок к
развертыванию широкого национального движения во всей Германии.
В Берлине коалиционные партии ожесточенно боролись против
порожденного Немецким народным конгрессом движения и
исключали из своих рядов всякого, кто в нем участвовал. Еще более
жестко действовали западные оккупационные власти, грозившие
арестами и запретами. Тем не менее и в германской столице
десятки тысяч людей сплотились под лозунгом борьбы за единство
и справедливый мир. 15 января 1948 года городской комитет
Немецкого народного конгресса обратился к населению с
воззванием «Спасем единство Берлина!». В последующие дни и недели
повсюду в Берлине проходили массовые митинги, на которых
выступали ведущие политические функционеры и деятели культуры,
в том числе, например, известный датский пролетарский писатель
Мартин Андерсен Нексе.
Ожесточенная борьба вокруг вопроса о том, быть ли стране и
ее столице расколотыми или едиными, вскрыла противоречия
внутри трех берлинских коалиционных партий. Патриотически
мыслящие члены берлинских ХДС, ЛДПГ и СДПГ присоединились к
движению Народного конгресса и порвали со своими
реакционными партийными руководствами. В результате в середине
января возникла прогрессивная земельная группа ЛДПГ Большого
Берлина, а в конце апреля — берлинский рабочий кружок ХДС.
Поэтому в работе Постоянного берлинского комитета за
единство и справедливый мир, избранного на делегатской
конференции, которая состоялась 21—22 февраля 1948 года в здании
Немецкого театра, активно участвовали наряду с представителями
СЕПГ, профсоюзов и других массовых организаций также члены
ХДС и ЛДПГ.
Однако непосредственная угроза раскола, нависшая над
Германией и ее столицей, требовала значительно более широкой
мобилизации всех патриотических сил; национальный протест должен
был вылиться в национальную самопомощь.
Этой цели послужил созыв второго Немецкого народного
конгресса, состоявшегося вновь в Берлине 17—18 марта 1948 года, в
сотую годовщину революции 1848—1849 годов. Он призвал немцев
на востоке и западе страны принять участие в народном опросе в
пользу проведения плебисцита относительно единства Германии.
В ходе этого народного опроса в полной мере проявилась сила
патриотического движения. Почти 15 миллионов человек в считанные
125

недели поставили свои подписи под требованием о проведении
плебисцита, хотя в западных зонах сторонников движения
Народного конгресса терроризировали, они подвергались преследованиям
и арестам. Только в Берлине под требованием плебисцита
поставили свои подписи около миллиона человек, причем особую
активность проявили при этом сборе подписей члены ССНМ. Более
полутора лет западные военные коменданты саботировали принятие
решения о разрешении деятельности этой молодежной
организации в Берлине. Лишь в октябре 1947 года в результате протестов
Всемирной федерации демократической молодежи (ВФДМ) и
других прогрессивных организаций и движений западные державы
вынуждены были уступить. В рядах ССНМ объединились лучшие
силы молодого поколения, отдававшие весь пыл своих сердец
борьбе за демократическое единство родины.
Запреты и аресты
Нарастание национального движения за единство Германии
повергло империалистическую реакцию в панику, потому что в
этом движении сплотились силы, которые могли сорвать ее
политику раскола. В ответ она стала прибегать к запретам и террору,
сочетавшимся с усилением обработки общественного мнения в
антикоммунистическом духе. Почин сделали западные
оккупационные власти уже осенью 1947 года, незаконно запретив в своих
секторах деятельность Культурбунда. В это же время по инициативе
американского военного губернатора Клея началась
целенаправленная проамериканская пропагандистская кампания, официальная
цель которой состояла в том, чтобы познакомить немецкое
население с американскими представлениями о демократии и свободе.
Для поддержки этой акции использовались крупные
«пожертвования» американских «благотворительных организаций»
определенным кругам берлинского населения в форме так называемых «кэр-
оф-пакетов».
Непосредственно после срыва работы Лондонской сессии
Совета министров иностранных дел Рейтер провозгласил: «Испытание
для Берлина еще предстоит. Мы должны считаться с тем, что в
будущем нам потребуются еще более крепкие нервы, чем до сих
пор» 36. Месяцем позже именно западноберлинская газета
опубликовала под крикливыми заголовками некий мнимый
коммунистический план переворота, так называемый «протокол М», который
несколько недель спустя был разоблачен как грубая фальшивка.
Подогревалась эта погромная атмосфера среди прочего также
назойливо повторявшимися сенсационными сообщениями о якобы
практикуемом берлинской полицией и советскими органами
насильственном увозе людей. При этом провокаторы заходили
настолько далеко, что сами инсценировали подобный «угон людей»
прямо на улице с помощью наемных элементов, переодетых в со-
126

ветскую военную форму. Один такой «спектакль» был разыгран,
например, в конце апреля 1948 года на Варшауэрштрассе.
К столетней годовщине революции 1948—1849 годов три
коалиционные партии приурочили первую серию явно неофашистских
провокационных митингов на площади у развалин рейхстага. На
одном из них Рейтер в стиле недоброй памяти Геббельса истерично
возвестил «народу Берлина»: «О нашу железную волю разобьется
коммунистический поток» 37.
Всеми этими мероприятиями империалистическая реакция
пыталась отбить натиск национального движения и одновременно
породить в массах то настроение, в котором она нуждалась, чтобы
протащить свои антинациональные планы. 7 февраля 1948 года
американская военная администрация запретила в своем секторе
движение Народного конгресса. Через 10 дней западные
представители в Межсоюзнической комендатуре потребовали
распространить этот запрет на весь Берлин. Одна за другой принимались
меры, направленные на подавление всех оппозиционных сил в
западных секторах. В середине февраля французский комендант на
длительный срок запретил в своем секторе распространение
ведущих демократических газет. Вскоре после этого американская
военная полиция в чисто фашистской манере провела обыски в
партийных бюро СЕПГ, сняв фотокопии со списков членов партии и
участников движения Народного конгресса. Сбор подписей в
рамках народного опроса в пользу проведения плебисцита
относительно единства Германии был категорически запрещен, а около
ста мужчин и женщин, занимавшихся сбором подписей, были
арестованы, а некоторые из них приговорены к тюремному
заключению.
Раскол профсоюзов
В этой атмосфере был нанесен решающий удар по профсоюзам.
Несмотря на всяческую поддержку, получаемую со стороны
западных оккупационных держав, раскольническая группа не добилась
сколько-нибудь заметного успеха и на делегатских выборах в
апреле 1948 года. Ее план, состоявший в том, чтобы «завоевать» ОСИП
изнутри, опять провалился. Слабость раскольников проявилась на
глазах всей общественности, когда лишь 40 тысяч членов
профсоюзов последовали призыву «оппозиции» выйти 1 мая 1948 года на
сепаратную демонстрацию у развалин рейхстага, тогда как 750
тысяч человек приняли участие в манифестации, организованной
ОСНП в Люстгартене (ныне площадь Маркса — Энгельса). После
этого так называемая Независимая профсоюзная оппозиция
(НПО), официально конституировавшаяся 10 февраля 1948 года в
качестве рабочего комитета, взяла курс на открытый раскол. 26 мая
она призвала берлинских членов профсоюзов не платить никаких
взносов в пользу ОСНП и отказалась признать вновь избранное
правление ОСНП. Взаимодействие между местной и международ-
127

ной империалистической реакцией достигло своего апогея, когда
8 июня 1948 года по приказу западных военных властей бюро
ОСНП в западных секторах были закрыты и переданы НПО. В
английском секторе раскольники в рядах профсоюзов были взяты под
защиту оккупационными военными властями, а все служащие
районных комитетов ОСНП, не поддерживавшие НПО, увольнялись
с применением к ним полицейского насилия. 9 июня деятельность
ОСНП в западных секторах была вообще запрещена. Члены
профсоюза, которые, как, например, 70-летний Пауль Ласберг,
продолжали платить взносы в кассу ОСНП, предавались военному суду
и приговаривались к многомесячному тюремному заключению.
Менее чем через три года после того, как прогрессивные силы,
приняв к сердцу кровавые уроки периода гитлеровского фашизма,
добились единства профсоюзов, это единство в Берлине вновь было
разорвано с помощью методов, чудовищность которых напоминала
пресловутые захваты профсоюзных домов фашистами в 1933 году.
14 июня в Восточном Берлине более чем сто тысяч членов
профсоюзов участвовали в марше протеста против этого террора. В
западных секторах неоднократно вспыхивали забастовки протеста.
Такое неприкрытое насилие в отношении профсоюзов в
западных секторах Берлина наглядно продемонстрировало слабость
империалистической реакции, которая была в состоянии
осуществить свои планы лишь с помощью террора и ценой отказа от
всякой псевдодемократической маскировки. Все указывало на то, что
борьба за Берлин вступила в свою решающую стадию.
6. НА ГРАНИ ВОЙНЫ
23 пюня 1948 года. В городе царит возбуждение. Предприятия
не работают. Центральные улицы и площади заполнены
дискутирующими группами людей. У здания Новой ратуши люди стоят
плечо к плечу, здесь их собрались десятки тысяч. Из всех районов
города пришли они сюда — делегаты предприятий впереди,—
чтобы потребовать от городского собрания депутатов принятия
решения в интересах Берлина.
Сепаратная денежная реформа
18 пюня западные державы, открыто нарушив Потсдамское
соглашение, объявили о проведении в своих зонах сепаратной
денежной реформы и тем самым поставили крест на переговорах об
общегерманской денежной реформе, которые с 1947 года велись в
Союзном контрольном совете. Поперек Германии был воздвигнут
валютный барьер, и страна, по словам одного английского
публициста, «словно скальпелем хирурга, была расчленена на две ча-
128

сти» 1. Вследствие этого денежная реформа стала безотлагательно
необходимой и для советской зоны оккупации Германии, ибо в
противном случае обесценившиеся в западных зонах деньги могли
хлынуть в восточную часть страны и дезорганизовать ее
экономику. То, что Берлин в этих условиях должен был входить в
восточногерманскую валютную систему, вытекало из его правового
положения как части советской оккупационной зоны. Даже
западные финансовые эксперты не могли не согласиться с мнением
представителей СССР «о невозможности введения в обращение в
Берлине иных денег, чем в советской зоне, так как Берлин
находится в центре этой зоны и имеет с ней всякого рода
экономические связи» 2.
На словах западные военные губернаторы, поставившие
советскую сторону в известность о своих сепаратных действиях лишь
за два часа до их осуществления, лицемерно заверили, что они не
имеют в виду распространять эту реформу на Западный Берлин:
в западном законе о девальвации Берлин не фигурировал.
В действительности же это была сознательная дезинформация,
предпринятая с целью облегчить начало целой серии провокаций,
поставивших город, Германию и весь мир на грань войны и
безмерно обостривших холодную войну.
В сейфах американских военных властей уже лежали
предназначенные для введения в обращение в Берлине западногерманские
банкноты, помеченные особым знаком «Б». В результате
закулисного сговора между американской военной администрацией,
властями западных зон и реакционным коалиционным большинством
в городской администрации уже за много недель до этого был
разработан детальный план, направленный на то, чтобы в ходе
проведения в западных зонах денежной реформы добиться
присоединения Берлина к создаваемому сепаратному западногерманскому
государству. Вот почему империалистическая реакция, стремясь
расчистить себе путь, всеми средствами пыталась парализовать
активность патриотических и прогрессивных сил.
Если поначалу еще существовали расхождения во мнениях
относительно тактически наиболее целесообразного пути для
достижения этой цели — некоторые круги в ХДС выступали за введение
особой берлинской валюты (так называемой «Беренмарки»),—то
в дальнейшем таких расхождений становилось все меньше, и в
конечном счете восторжествовала самая агрессивная концепция.
После конфиденциальных переговоров с западногерманскими
органами реакционное коалиционное большинство берлинского
магистрата создало 25 мая секретный комитет действия под
руководством Клингельхёфера; по признанию Вилли Брандта, этот
комитет «должен был подготовить почву к борьбе за валютную
реформу... Вся эта акция, естественно, затруднялась тем, что она не
могла проводиться от имени магистрата; там, в магистрате, в
присутствии коммунистических представителей эти идеи не могли даже...
обсуждаться»3.
6 № 2789
129

Первоначальное решение не распространять западную
денежную реформу на Берлин преследовало две цели: во-первых,
добиться такого положения, чтобы обесценившиеся в западных
зонах деньги через Берлин неконтролируемым потоком потекли в
советскую зону оккупации, где, так же как и в самом Берлине,
нанесли бы серьезный ущерб экономическому развитию. На Западе
надеялись, что в этом случае с гораздо большим успехом удалось
бы навязать Восточной Германии и Берлину американскую и
западногерманскую экономическую помощь. Во-вторых, это был
тактический маневр, с помощью которого предполагалось создать
среди общественности, а также во все еще проявлявших
нерешительность правительственных кругах, особенно во Франции,
впечатление, будто агрессивные силы уважают четырехсторонний
статус города, на самом деле ими уже разрушенный.
Предполагалось, что в сложившейся ситуации Советский Союз вынужден
будет сделать первый шаг в вопросе о валюте в Берлине.
С опубликованием решения о проведении в западных зонах
денежной реформы поток обесценившихся и утративших силу в
Западной Германии денег действительно устремился в советскую
эону оккупации. Нелегальные обменные операции грозили
подорвать экономику и расшатать финансовую систему.
Как должны были в этой сложной ситуации, требовавшей
быстрых и ясных решений, реагировать демократические силы? СВАГ
в ночь с 18 на 19 июня 1948 года отдала распоряжение о
временном блокировании передвижения людей между советской зоной и
западными секторами и между Берлином и западными зонами. Но
это была лишь относительная защита, поскольку обесцененные
деньги доставлялись воздушным путем в Западный Берлин и
оттуда могли беспрепятственно перебрасываться в советскую зону
оккупации. По оценочным данным, таким способом были тайно
провезены из западных зон в общей сложности несколько
миллионов рейхсмарок. «Я согласен, что в настоящий момент русская зона
и Берлин наводнены старыми деньгами» 4,— вынужден был
признать на последних переговорах, состоявшихся 22 июня,
английский финансовый эксперт.
Демократическая денежная реформа
21 июня Немецкая экономическая комиссия (НЭК) приняла
постановление об обмене денег в советской оккупационной зоне,
включая Берлин, которое 23 июня было утверждено Приказом
СВАГ № 111 о проведении денежной реформы.
Эта необходимая ответная мера по своим задачам
принципиально отличалась от западной денежной реформы, в результате
которой, с одной стороны, были экспроприированы последние
наличные деньги трудящихся, а с другой — активы и военные
прибыли концернов в основном были переоценены в соотношении 1:1,
130

поскольку концерны получили возможность почти без потерь
перевести свой инвестированный капитал из рейхсмарки на новую
валюту. Напротив, денежная реформа в советской зоне — так как
новые деньги заблаговременно не были подготовлены, пришлось
на первых порах снабдить старые деньги особыми купонами —
основывалась на учете социальных интересов людей наемного
труда и изымала огромные прибыли, нажитые на войне и
махинациями на черном рынке. Обращение западной сепаратной
денежной единицы и использование ее в торговых операциях были
запрещены на всей территории советской зоны оккупации, включая
Берлин. Для демократических сил Берлина осуществление
денежной реформы, необходимость в которой возникла в очень короткий
срок, являлось особенно сложной задачей, поскольку реакционное
большинство в магистрате и западные оккупационные власти
пытались саботировать установленный порядок ее проведения.
В итоговом отчете полиции об этом говорилось так: «В
понедельник 21 июня 1948 года в советском секторе началась операция
по наклеиванию купонов на денежные знаки. Эта работа
осуществлялась служащими районных учреждений и учителями...
Первые трудности, повлекшие за собой затяжку обмена денег,
возникли из-за отсутствия бланков заявлений и недостаточной
финансово-технической подготовки работников... Несмотря на это,
население вело себя дисциплинированно... В районе Трептов
некоторое беспокойство среди населения вызвали проехавшие по улицам
советского сектора машины американских оккупационных войск
с готовыми открыть огонь пулеметами и одетыми в каски
солдатами. На улицах собирались большие группы людей, оживленно
обсуждавших возникшую ситуацию... По-прежнему отмечалось,
что антисоциальные элементы использовали в своих целях
скопления людей, вызывали беспокойство среди населения и произносили
политические речи... Распространялись слухи о том, что сроки
обмена денег будут продлены» 5.
Тем не менее демократическим силам удалось, самоотверженно
действуя, провести обмен денег в течение всего лишь четырех
дней — за период с 24 по 28 июня.
Сепаратные денежные знаки в Западном Берлине
За сутки до начала операции по обмену денег в Берлине
реакция приступила к осуществлению второй части тщательно
подготовленной валютной провокации. В то время как исполняющий
обязанности обер-бургомистра Фриденсбург отказался передать
районным управлениям западных секторов решение СВАГ об
обмене денег и отдать распоряжение о выполнении этого решения,
коменданты западных секторов — в явное нарушение не только
межсоюзнических соглашений, касавшихся Берлина, но и своих
собственных заверений, письменно данных всего за 5 дней до это-
6*
131

го,— распорядились о введении сепаратных денежных знаков в
западных секторах Берлина. Это фактически означало раскол города.
В то время как десятки тысяч берлинцев, озабоченных судьбой
города, проводили демонстрации у резиденции городского собрания
депутатов, реакционное коалиционное большинство магистрата
тогда же, 23 июня, выдвинуло — несмотря на решительный
протест фракции СЕПГ — требование, чтобы в городе параллельно
находились в обращении обе денежные единицы. Берлинское
население призывали к обмену своих денег на те и другие вновь
вводимые деньги. Тем самым дело дошло до тесного альянса между
немецкой и международной реакцией. Решение реакционного
большинства магистрата противоречило элементарному здравому
смыслу. Его выполнение неизбежно должно было привести к
экономическому упадку города.
«Это хорошо,— заявил Клингельхёфер в обоснование
предложения,— что отныне две денежные единицы будут конкурировать
между собой. Ибо теперь, само собой разумеется, могут и обе
экономические системы... вступить в конкуренцию»6. Что
подразумевалось под этой «конкуренцией», силы реакции
продемонстрировали на практике в последующие недели и месяцы, когда
осуществлением своего плана ударили по карману трудящихся Берлина.
Мошеннический курс
В итоге ряда манипуляций западная «Б-марка» приобрела
функцию «валютного фугаса» для подрыва экономического и
политического единства германской столицы. Одновременно имелось в
виду дискредитировать введенную в советской зоне оккупации
«немецкую марку Немецкого эмиссионного банка» (ДМ),
внедрить идею о превосходстве представляемой западной маркой
империалистической системы и создать впечатление, что население
Берлина сделало выбор в пользу этой системы. «Б-марка» была
намеренно выпущена западными военными властями в
ограниченном количестве. Одновременно было определено, что все
нормируемые продукты питания и товары повседневного спроса могут
оплачиваться немецкими марками. То же самое распространялось
на квартплату, уплату налогов и т. д. Изделия же пищевой
промышленности, например кофе, какао, шоколад, тропические
фрукты, восточный табак, которые годами были недоступны для
населения, пользовались большим спросом и теперь крупными
партиями поставлялись в Берлин американцами, а также товары,
имеющиеся лишь на черном рынке, можно было приобрести
исключительно или преимущественно на западные деньги. В
результате эти деньги с самого начала служили спекулятивным целям.
Еще в июле 1948 года были созданы так называемые обменные
конторы, которые использовались частными банками и в которых
немецкая марка обменивалась на западные деньги по искусственно
132

заниженному курсу; тем самым такая нелегальная деятельность
была санкционирована западными державами и
западноберлинскими районными административными органами.
О подлинной подоплеке этого дискриминационного обменного
курса, с помощью которого народному хозяйству ГДР вплоть до
13 августа 1961 года наносился тяжелый ущерб, говорилось в
одном конфиденциальном анализе Западноберлинского института
по исследованию конъюнктуры, относящемуся к лету 1948 года,
следующее: «Более чем сомнительно, чтобы нынешний курс
соответствовал «внутренней» стоимости обеих валют и не являлся...
лишь отражением совершенно определенной ситуации в сфере
предложения и спроса... которая решающим образом обусловлена
политическими причинами. Применительно к официальным ценам
на Востоке уровень цен на Западе должен быть значительно
выше... Следовательно, курс отражает... не соотношение цен,
по которым осуществляется нормальный оборот в экономике.
Кроме того, предложение западной марки ограничено, так как она
используется в Берлине сознательно ограниченно, экономически
безответственно ограниченно и по преимуществу как
тезаврируемые деньги и к тому же вызывает на рынке опять-таки
обусловленное чисто политическими факторами значительное повышение
спроса на нее. Тем не менее западноберлинская и западнозональ-
ная стороны, а равно западные союзники с чрезвычайным
удовольствием утверждают, будто высокий курс западной немецкой марки
и западной «Б-марки» является доказательством высокой
внутренней стоимости западной марки по отношению к «инфляционной
марке» восточной зоны» 7.
Параллельно с этой валютно-политической манипуляцией, в
результате которой уже осенью 1948 года курс был взвинчен до
соотношения 1:4, систематически велась клеветническая
кампания против якобы не имеющей ценности «восточной марки»,
которую западная пропаганда окрестила «инфляционной маркой».
«Подкрепить» и еще больше усилить эту кампанию ее инициаторы
пытались распространением фальшивых денежных знаков и
сознательным саботированием проводившейся в Берлине акции по
обмену денег.
Эта валютная провокация была, однако, только частью
планомерно подготавливавшегося кризиса, с помощью которого
наиболее агрессивные круги Вашингтона стремились под прикрытием
дымовой завесы антисоветской пропаганды реализовать
американскую глобальную стратегию холодной войны.
Западная самоблокада и «воздушный мост»
По версии инициаторов и организаторов кризиса, западные
державы в 1948—1949 годах спасали западноберлинское
население от голодной смерти, уготованной городу блокадой, которую
133

якобы установил Советский Союз. Это было клеветническое
измышление, преследовавшее единственную цель — отвлечь
внимание от собственной вины в развязывании так называемого
берлинского кризиса.
Непосредственной целью прекращения пассажирских
перевозок с 18 июня 1948 года, за которым с 23 июня последовало
приостановление и грузовых перевозок, была защита народного
хозяйства Берлина и всей Восточной Германии. Сверх того, этими
мероприятиями, а также энергичными протестами Советского
Союза против проводившейся Западом политики раскола имелось в
виду побудить западные державы к соблюдению совместно
заключенных и имеющих международно-правовую обязательную силу
договоров о проведении координированной демократической
политики в отношении Германии и соответственно заставить их
отменить свои идущие вразрез с этими договорами мероприятия
и восстановить четырехстороннее управление в Германии.
Уже с конца 1947 года, когда США и Англия в спешном
порядке взяли курс на раскол Германии, правительство СССР
неоднократно предупреждало со всей серьезностью о возможных
последствиях их политики, противоречащей Потсдамскому
соглашению. «Что касается Берлина,— писал в конце 1947 года,
непосредственно после срыва Лондонской сессии Совета министров
иностранных дел, официальный орган СВАГ «Теглихе рунд-
шау»,— то в Ялтинском соглашении указано, что Берлин
является столицей Германии и что в этой столице Германии будет
находиться Союзный контрольный совет для совместного союзного
управления Германией. Отсюда вытекает, что, поскольку имеется
четырехстороннее управление Германией и функционирует
контрольный совет, сохраняется и четырехстороннее управление
Берлином. Но положение, несомненно, изменится, если
четырехстороннее управление станет фикцией и прекратит свое
существование» 8.
Даже еще в самый канун незаконного введения в Берлине
западных сепаратных денежных знаков советский представитель,
обращаясь к западным державам, со всей определенностью заявил:
«Мы предупреждаем вас: вы разрушили четырехстороннее
управление и обезглавили Германию. Теперь вы хотите оправдать свои
действия и отстаивать свое право на присутствие в Берлине
ссылкой на четырехстороннее управление городом. Но
четырехстороннее управление Берлином представляет собой лишь часть
четырехстороннего управления Германией. Поскольку западные
державы своими действиями разрушили единую Германию, Берлин
фактически утрачивает свое значение как резиденция
контрольного органа четырех союзных держав. Отсюда вытекает, что
вопрос о том, необходимо ли присутствие западных оккупационных
властей в Берлине, стоит иначе. Такая необходимость, по
существу, не диктуется ни административными, ни экономическими или
политическими соображениями» 9.
134

Логическим следствием западной политики, направленной на
раскол Германии и на создание западногерманского сепаратного
государства, могло быть только то, что западные державы, как
констатировало Советское правительство, «тем самым подорвали
и ту правовую основу, которая обеспечивала их право на участие
в управлении Берлином» 10. После того как западные державы
уже 20 марта 1948 года сорвали работу Союзного контрольного
совета в результате незаконного распространения сепаратной
денежной реформы на германскую столицу, оказалась парализованной
и деятельность Межсоюзнической комендатуры в Берлине.
Разумеется, западная сторона полностью отдавала себе отчет
в серьезности ею самой созданной ситуации. «Ныо стейтсмен энд
нейшн» откровенно писал: «Предположим, однако, на мгновение,
что сложилась бы обратная ситуация. Предположим, что...
германская столица находится в английской, а не в русской зоне;
предположим далее, что русские внезапно объявили о намерении
создать сепаратное восточногерманское правительство и провести
сепаратную денежную реформу, которая неизбежно подорвала бы
экономику нашей зоны,— чего иного можно было бы тогда
ожидать, кроме как требования с нашей стороны, чтобы русские
незамедлительно... покинули столицу» и.
Когда в течение июля стало очевидным, что западные державы
не намерены в короткий срок урегулировать «берлинский кризис»,
Советское правительство и демократические немецкие
административные органы предприняли широкие меры с целью не
допустить, чтобы западноберлинское население стало жертвой
англоамериканской политики холодной войны. Уже в первой половине
июля Советское правительство изъявило готовность «своими
средствами обеспечить достаточное снабжение для всего Большого
Берлина» 12. Одновременно СВАГ и Немецкая экономическая
комиссия провели соответствующую широкую организационную и
материальную подготовку, с тем чтобы с 1 августа обеспечить
снабжение Западного Берлина. Совет Министров СССР выделил из
собственных резервов в порядке неотложной помощи более 10
тысяч тонн жиров и 100 тысяч тонн муки. Далее во взаимодействии
с НЭК было заготовлено большое количество текстиля и топлива
и вдоль секторальной границы сооружено почти три тысячи
торговых точек.
Однако эта позиция Советского Союза совершенно не входила
в расчеты внутренней и иностранной реакции. На транспортные
ограничения, введенные Советским Союзом в качестве реакции на
западную сепаратную денежную реформу, западные державы
ответили полным блокированием и без того уже, впрочем,
сокращенной в предшествующие месяцы до минимума торговли с советской
зоной оккупации. Одновременно они с неистовым
пропагандистским шумом инсценировали создание «воздушного моста». С
помощью авиации, применявшейся по нормативам боевой
обстановки, в западные секторы Берлина, над которыми якобы нависла
135

угроза голода, беспрерывно доставлялось продовольствие и другие
предметы потребления. При этом в западном лагере достаточно
хорошо сознавали ту очевидную истину, которую высказала на
своих страницах консервативная английская «Дейли мейл»,
трезво констатировавшая: «Берлинцы, если они примут предложение
советских властей о поставках, вполне смогут сделать «воздушный
мост» смешным, а наше присутствие в городе — ненужным» 13. Но
как раз это и пытались предотвратить любыми средствами
империалистические круги. Поэтому они фактически организовали
самоблокаду; они не только отклонили все предложения СВАГ и
НЭК о принятии на себя заботы о снабжении всего Берлина, но
и всеми силами старались не допустить, чтобы население покупало
продовольствие и другие товары в восточной части города. Те, кто
делал это, подвергались настоящей травле и дискриминационному
контролю. И все же в конце 1948 и в начале 1949 года свыше
100 тысяч западноберлинцев официально получили
продовольственные товары из восточной части города.
Даже после того как «воздушный мост» заработал на полную
мощь и цо нему можно было доставлять в Западный Берлин в
среднем по 3—4 тысячи тонн продовольствия в день, он в состоянии
был обеспечить продуктами питания лишь небольшую часть
населения западных секторов, численность которого составляла почти
1,9 миллиона человек, а ежедневная потребность в продовольствии
до валютной реформы равнялась примерно 25 тысячам тонн.
Несмотря на якобы установленную советской стороной блокаду,
подавляющая часть потребляемых в западных секторах
продовольствия, горючего и различных материалов по-прежнему
поступала — открыто или подпольно — из Восточного Берлина и
прилегающих районов.
Подоплека берлинской провокации
На подлинные причины так называемого берлинского кризиса
без обиняков указал и Джон Фостер Даллес, будущий
американский государственный секретарь: «Ситуацию в Берлине можно
было бы разрядить в любое время... Однако нынешнее положение
очень выгодно для США с точки зрения пропаганды. Мы
завоевываем славу спасителей населения Берлина от голодной смерти, а
вся вина ложится на русских, принявших заградительные меры.
Если мы придем к соглашению по берлинскому вопросу, то
должны будем заняться Германией в целом. Тогда мы должны
считаться с тем, что русские могут немедленно предложить вывести
оккупационные войска и возвратить Германию немцам» 14.
Но «берлинским кризисом» преследовались и еще более далеко
идущие цели: он был искусственно вызван для того, чтобы
развязать холодную войну, создать агрессивный антисоветский блок
в Европе и вовлечь в него Западную Германию.
136

1 июля 1948 года западные военные губернаторы в помещении
администрации концерна «ИГ Фарбен» во Франкфурте-на-Майне
вручили премьер-министрам западногерманских земель так
называемые Франкфуртские документы. Это были директивы по
созданию сепаратного государства, которое в них аттестовалось как
едва закамуфлированный парламентским декорумом
англо-американский протекторат. Антинациональный характер этих директив
был столь очевидным, а протест западногерманского населения
столь мощным, что даже премьер-министры земель западных зон
серьезно заколебались. И вот на Рейтера, незаконного
представителя берлинского магистрата, была возложена задача во время
переговоров о Франкфуртских документах добиваться их
незамедлительного одобрения, сославшись на «битву за Берлин», которую
должна-де поддержать «сильная Западная Германия».
Американская сторона открыто признавала, что «без флангового прикрытия
в виде «битвы за Берлин» было бы невозможно столь незаметно
получить согласие [западно]германских премьер-министров» 15.
Прикрываясь дымовой завесой берлинской провокации, США
создали в Англии, Италии и других государствах авиабазы и
разместили на них крупные силы своей бомбардировочной авиации.
Вдобавок «воздушный мост» оказался, как писала «Тайме»,
«огромным стратегическим учебным плацем. Все старые
представления о возможностях снабжения с воздуха в военное время
опрокинуты опытом, полученным в Берлине» 16. В самих США Пентагон
использовал «берлинский кризис» для форсирования военной
истерии, гонки вооружений и подготовки к созданию агрессивного
блока НАТО, возникшего в апреле 1949 года.
Об экономических пружинах этой угрожающей делу мира
политики «Нью-Йорк геральд трибюн» писала с обезоруживающей
откровенностью: «Холодная война стала благодатью для
авиационной промышленности, ибо вооруженные силы являются ныне
единственным крупным рынком сбыта самолетов... Если бы не
раздутые правительственные заказы, авиационная промышленность
оказалась бы в трудном положении» 17.
«Берлин стоит войны»?
Летом 1948 года возникла серьезная опасность войны.
Наиболее воинственные круги американского империализма играли с
огнем: они вынашивали бредовую идею, смысл которой сводился
к тому, чтобы, используя свою временную монополию на атомную
бомбу, развязать войну против Советского Союза, поводом для
которой должен был послужить «берлинский кризис». Один из
наиболее опасных представителей этих кругов, генерал Клей,
потребовал 10 июля прибегнуть к военной силе, чтобы пробиться в
Берлин. Другой оголтелый антикоммунист, американский военный
министр Джеймс Форрестол, заявил, что в случае возникновения
137

военных столкновений он «не поколебался бы применить атомную
бомбу» 18. Уже к началу «берлинского кризиса» президент США
демонстративно отдал приказ о переброске в Западную Германию
американских атомных бомбардировщиков. «В наших руках
решающие козыри. Наша сторона, а не Советский Союз обладает
атомным оружием и могла бы... буквально стереть с лица земли
мощь Советского Союза» 19,— твердили английские и
американские газеты.
Валютный хаос в Берлине и фактическая самоблокада
западных секторов привели к резкому ухудшению экономического
положения самых широких слоев населения. За считанные недели
в Западном Берлине были закрыты или перешли на сокращенный
рабочий день сотни предприятий. Уже в июле остановилось 4
тысячи предприятий, а еще около 5 тысяч предприятий, на которых
трудились 50 тысяч человек, перешли на сокращенный рабочий
день. Месяц спустя положение стало катастрофическим. «Вся
промышленность западных секторов Берлина фактически
парализована и перестала функционировать,— сообщалось тогда в
газетных отчетах.— Квалифицированные рабочие не имеют работы,
либо должны по приказу американцев участвовать в строительстве
аэродрома во французском секторе. В западных секторах Берлина
насчитывалось 93 521 безработных» 20.
Вдобавок западноберлинскому населению пришлось
столкнуться с такими вызванными самоблокадой ограничениями в
снабжении газом и электроэнергией, которые по своим последствиям и
масштабам могли сравниться лишь с ограничениями худших
послевоенных месяцев; заработная плата и пенсии стали
выплачиваться магистратом нерегулярно. Реакционные политики
берлинского коалиционного большинства, которые сознательно
спровоцировали это ненормальное положение, делали все для того, чтобы
вводить людей в заблуждение относительно подлинных его винов-
ликов и еще больше накалять атмосферу. В печати и по радио
совсем в стиле геббельсовской пропаганды объявлялись сводки о
количестве грузов, ежедневно доставлявшихся по «воздушному
мосту»; население демагогически призывали «проявлять стойкость»,
словно Западный Берлин был осажденным «фронтовым городом».
«Берлин — это Сталинград немецкой свободы,— провозгласил
Рейтер на одном из провокационных митингов, которых было
немало в то напряженное лето 1948 года.— Мы представляем собой
осажденный город, и мы, как коменданты этой осажденной
крепости, преисполнены решимости выдержать любую осаду» 21.
Политики «фронтового города» потребовали пойти «в борьбе за Берлин»
на «последний риск»* 17 августа 1948 года западноберлинский
«Социал-демократ» напечатал зловещую фразу: «Берлин стоит
зойны».
Еще 29 июня коалиционное большинство городского
парламента обратилось в ООН, заявляя, будто бы Советский Союз
стремится, взять город измором. «То, что в эти дни творится в Берли-
138

не,—сказал в этой связи представитель СЕПГ Карл Марон,—
могло' бы заставить побледнеть от зависти самого Геббельса... Явно
предпрпнимается все для того, чтобы берлинское население не
распознало, какая позорная игра ведется за его спиной и кто его
действительные враги. Чтобы оно не распознало, кто на самом деле
повинен в расколе Германии, а теперь собирается такую же участь
уготовить Берлину. Вот почему то и дело реакционные силы
вызывают среди берлинского населения панику, не давая передышки,
нагоняют на него страх, и вот почему все время вопят: «Держи
вора!»» 22.
В течение июля и августа положение в городе и на
международной арене обострилось до предела. Выступая с позиций
холодной войны, империалистическая реакция добилась некоторых
успехов, но в то же время ей пришлось осознать пределы своих
возможностей. В результате второй мировой войны соотношение сил
на международной арене изменилось в пользу мира, демократии
и социализма, поэтому империалистической реакции не удалось
превратить Берлин в исходный пункт развязывания новой войны.
Ее планы оказались сорванными прежде всего благодаря твердой
позиции Советского Союза, пользовавшегося поддержкой
миролюбивых сил всего мира, а в самом Берлине — благодаря народному
движению против катастрофической по своим последствиям
политики реакционного большинства магистрата.
Сразу же после того, как стало известно о проведении
денежной реформы в западных зонах, СЕПГ обратилась к населению с
призывом подняться на борьбу против нависшей угрозы: «Берлин
хотят лишить роли столицы Германии. Его экономика и его
трудящееся население ввергнуты... в невыносимое положение,
которое может быть преодолено лишь установлением тесной связи
города с восточной частью страны, являющейся главным опорным
пунктом в борьбе за единство и демократизацию Германии... В этот
трудный час мы призываем весь немецкий народ ни под каким
видом не допустить, чтобы его сделали орудием антинемецкой и
антидемократической политики» 23.
Массовое движение против валютного хаоса
Следствием валютного хаоса было нарастание — вширь и
вглубь — массового движения. Председатели фракций трех
коалиционных партий были буквально засыпаны резолюциями —
прежде всего собраний коллективов предприятий,— в которых
содержалось требование распространить на весь Берлин денежную
реформу, проводимую в советской зоне оккупации.
Принятое 23 июня большинством городского собрания
депутатов скандальное решение о том, чтобы допустить параллельное
обращение в городе обеих валют, вызвало мощную волну митингов
протеста и привело к прекращению работы на различных пред-
139

приятиях. В ряде мест раздавались требования о проведении
всеобщей забастовки против пагубного курса магистрата. В районе
Вайсензее рабочие по решению своих профсоюзов организованно
прекратили на несколько часов работу. Только в этом районе
20 тысяч человек приняли участие в демонстрациях, проходивших
под лозунгом введения в Берлине единой валюты.
Решающую роль в ориентации демократических сил Берлина
сыграл 11-й Пленум правления СЕПГ, состоявшийся 29—30 июня
1948 года. Пленум разработал предложения по хозяйственному
плану на вторую половину 1948 года и по двухлетнему плану
восстановления и развития мирной экономики па 1949—1950 годы.
Выступивший на Пленуме с докладом Вальтер Ульбрихт
подчеркнул, что «главная задача Социалистической единой партии и всех
других демократических сил Берлина... состоит теперь в том,
чтобы разработать план экономического развития Берлина и
разъяснить населению, что, поскольку западные союзники не проявляют
больше готовности к сотрудничеству в деле снабжения,
демократические силы возьмут эту задачу на себя и гарантируют
упорядоченное развитие берлинской экономики по демократическому
пути» 24.
Это был ясный, продуманный ответ партии рабочего класса на
военную истерию. В наэлектризованной до предела обстановке
лета 1948 года 5 июля в здании «Фридрпхштадтпаласта»
состоялась конференция функционеров СЕПГ, рассмотревшая
двухлетний план развития экономики Берлина. Поскольку, однако,
реакционное коалиционное большинство не соизволило даже
ознакомиться с планом, прогрессивные силы Берлина решили взять дело
экономического развития города в свои руки. Собравшиеся 11
августа во «Фридрихштадтпаласте» функционеры ОСИП Большого
Берлина приняли предложение СЕПГ. При этом они заявили, что
только «единая экономика города, планомерно развиваемая в
тесной связи с экономикой советской зоны оккупации с целью
осуществления демократических преобразований в единой Германии,
[способна] устранить экономический хаос в Берлине»25.
Краеугольным камнем этой программы, которая получила свое
дальнейшее развитие на проведенной 17 сентября берлинским
земельным правлением СЕПГ 2-й конференции по вопросам
экономической политики, было: установление опеки над секвестрованными
предприятиями, выполнение закона об экспроприации концернов
и осуществление во всем Берлине права профсоюзов на участие
в управлении предприятиями.
Наряду с этой долгосрочной программой, в которой на первый
план выдвигалась необходимость развития экспортных отраслей
индустрии, и среди них электротехнической промышленности,
СЕПГ совместно с другими демократическими силами разработала
также программу неотложных мер по нормализации положения в
Берлине. Она была представлена общественности на конференции
функционеров СЕПГ Большого Берлина, состоявшейся 25 августа
140

1948 года в присутствии Вильгельма Пика. В заключение своей
работы конференция призвала берлинцев принять на следующий
день участие в массовых собраниях в поддержку этого плана и
в знак протеста против катастрофической по своим последствиям
политики коалиционного большинства.
«Как масло на горячей картофелине»
26 августа и последующие дни прошли под знаком народного
протеста. Вновь, как и 23 июня, но теперь в еще гораздо большем
числе, трудящиеся стекались к зданию Новой ратуши. Из страха
перед народным движением руководящая верхушка магистрата на
некоторый срок отменила заседания членов городского собрания
депутатов. Однако под давлением мощных демонстраций — в этот
день и во всех районах города тоже состоялись массовые
манифестации, в которых участвовало в общей сложности свыше 250
тысяч человек,— председатель городского собрания депутатов в
конце концов был вынужден пообещать созвать на следующий день
заседание, на котором среди прочего надлежало обсудить
неотложные предложения СЕПГ. Но и 27 августа, когда в центре города
снова собрались десятки тысяч берлинцев, заседание было
отменено, чтобы избежать необходимости выразить отношение к
конструктивным предложениям СЕПГ.
Однако в последующие дни августа развитие событий уже
начало выходить из-под контроля реакционных сил, свивших себе
гнездо в ратуше. Инспираторы катастрофической политики чув-
стовали себя в своей штаб-квартире на Парохиалыптрассе «как
масло на горячей картофелине» — так по крайней мере выразился
Фриденсбург перед лицом постоянно нараставшей волны акций
протеста. 26 и 27 августа 1200 служащих отдела по вопросам
труда магистрата, на протяжении многих недель не получавших
заработной платы, объявили забастовку. 27 августа свыше 10 тысяч
берлинцев собрались на Потсдамерплатц, чтобы выразить протест
против все более учащавшихся бесчинств и махинаций «рыцарей
черного рынка». В целом ряде случаев население прибегало к
самопомощи, ловило спекулянтов и валютчиков с поличным и
передавало их в руки полиции.
Возрождение Демократического блока Берлина
28 августа берлинское земельное правление СЕПГ обратилось
непосредственно к населению с призывом организовать комитеты
самопомощи во всех районах города. Наконец 3 сентября в Новой
ратуше из представителей СЕПГ, прогрессивных сил ХДС и
ЛДПГ, а также оппозиционно настроенной части социал-демокра-
141

тов конституировался Демократический блок Берлина; в
последующие дни аналогичное объединение прогрессивных сил
произошло в различных районах города. Уже на своем учредительном
заседании Демократический блок избрал комитет из четырех
человек, который был уполномочен незамедлительно начать
переговоры с магистратом относительно устранения бедственного
положения в Берлине.
Конституирование Демократического блока означало
существенный прогресс в деле собирания и сплочения народных сил. Его
создание положило начало новому этапу в борьбе между силами
прогресса и реакции. Отныне и в Берлине вновь возникла наконец
та политическая коалиция всех демократических сил во главе с
рабочим классом, которая в первый послевоенный год внесла столь
большой вклад в дело установления антифашистско-демократиче-
ского строя. Поэтому Демократический блок Берлина с полным
основанием именовал себя «руководящим центром прогрессивных
сил всех партий и организаций, стремящимся избавить Берлин от
грозящей катастрофы»26.
Московская директива четырех держав
Как и непосредственно в самом Берлине, так и на
международной арене империалистическая политика войны наталкивалась
на растущее сопротивление. Твердая позиция СССР, который
одновременно, как невольно вынумкден был признать сам Клей,
«избегал всего, что могло бы спровоцировать вооруженное
сопротивление» 27, нерушимая солидарность внутри складывавшейся
мировой социалистической системы и растущие протесты всех
миролюбивых сил мира являлись факторами, способствовавшими
обузданию международной реакции. Одновременно они все резче
обнажали противоречия внутри империалистического лагеря, который
отнюдь не безоговорочно одобрял американскую концепцию.
Особенно отрицательно относились к американской политике в
Берлине не участвовавшие в конфликте капиталистические государства.
В результате — и это было весьма показательно — не нашлось
ни одного государства, которое согласилось бы от имени
реакционного большинства берлинского городского собрания депутатов
вынести на обсуждение в ООН так называемый берлинский
вопрос.
В конце июня в Варшаве состоялось совещание министров
иностранных дел европейских социалистических стран, на котором
обсуждался германский вопрос. В совместном заявлении министры
иностранных дел со всей резкостью осудили политику западных
держав и решительно потребовали соблюдения Потсдамского
соглашения. Варшавское совещание оказало большую поддержку
национальной борьбе немецкого народа и содействие
нормализации положения в Берлине.
142

В конечном счете западные державы вынуждены были сесть
за стол переговоров, которые состоялись 30 августа 1948 года
в Москве. Им пришлось пойти на принятие четырехстороннего
соглашения, установившего наряду с отменой взаимных
транспортных ограничений, что «немецкая марка советской зоны будет
введена в качестве единственной валюты для Берлина и
западная марка «Б» будет изъята из обращения в Берлине»28. Тем
самым еще раз был недвусмысленно подтвержден правовой
статус Берлина как составной части советской зоны оккупации.
Берлин облегченно вздохнул. Казалось, разум и добрая воля
взяли верх.
Московское соглашение, которое в форме директивы было
направлено главнокомандующим войсками четырех оккупационных
держав в Германии и осуществление которого зависело от их
сотрудничества в практических вопросах, вызвало шок в лагере
реакции. «Если в Москве будет достигнута договоренность по
вопросу о валюте,— с нескрываемым страхом констатировал
председатель городского собрания депутатов Отто Зур,— то у нас не будет
средства продолжать нашу борьбу» 29.
Московское соглашение действительно означало фиаско курса
империалистических сил: тщательно разрабатывавшийся ими в
течение полутора с лишним лет план включения всего Берлина в
воссоздававшуюся в западных зонах империалистическую систему
разбился о решительную позицию Советского Союза, о протесты
миролюбивых сил всего мира и о быстро нараставшее в самом
Берлине народное движение, возглавлявшееся СЕПГ. С конца августа
сложилось положение, когда реакция в Берлине вынуждена была
опасаться, как бы не лишиться своих позиций и поддержки
западных оккупационных держав,—ведь осуществление Московской
директивы ничего иного ей не сулило. В этих условиях она,
вступив в сговор с наиболее агрессивными силами в американской
военной администрации, прибегла к последнему из остававшихся
в ее распоряжении средств, дабы спасти свои позиции если уж не
во всем Берлине, то по крайней мере в его западной части и тем
самым одновременно сделать беспредметной также Московскую
директиву четырех держав,— реакция разорвала политическое
единство Берлина.
Раскол единой городской администрации
В то время как четыре главнокомандующих еще вели
переговоры о практическом осуществлении в Берлине Московской
директивы, уже начался политический раскол города. Поводом для
этого реакция избрала неоднократно переносившееся и теперь в
очередной раз назначенное на 6 сентября в 12 часов заседание
городского собрания депутатов. Раскольники сосредоточили в Новой
ратуше более ста переодетых в штатское западноберлинских поли-
143

цейских и членов «черной гвардии» — специально подготовленного
для ведения уличных боев полувоенного немецкого формирования
под американским командованием. Снабженные поддельными
удостоверениями «распорядителей» и вооруженные кастетами, они
должны были спровоцировать делегации предприятий,
прибывавшие на заседание городского парламента, вызвать волнения и
беспорядки и таким способом дать коалиционным партиям предлог
для перенесения заседания в Западный Берлин. Группы
молодчиков действительно предприняли вылазки против делегаций
предприятий. И хотя делегации не дали себя спровоцировать,
председатель городского собрания депутатов Зур в соответствии с заранее
разработанным сценарием незаконно перенес заседание в
расположенное на территории английского сектора здание «Таберна
академика». Там уже в тот же день собрался своего рода «куцый»
парламент — представители СЕПГ в этом заседании не
участвовали. Английское агентство Рейтер сообщало в этой связи, что,
по мнению западных наблюдателей, ведущие берлинские
политики опасались компромисса в валютном вопросе и поэтому
использовали демонстрации протеста для раскола администрации
города.
Показательно, что первое же решение, принятое этим
псевдопарламентом после смены резиденции, предписывало — в явное
нарушение временной конституции Большого Берлина —
скорейшее проведение новых выборов.
Демонстративно отказываясь создать предпосылки для
проведения свободных, демократических выборов во всем Берлине (для
этого было необходимо: восстановить демократические условия в
западных секторах; отменить запрещение деятельности ОСИП,
Культурбунда и движения Немецкого народного конгресса;
обеспечить свободу деятельности для всех демократических сил;
восстановить экономическое и политическое единство города),
раскольники сами квалифицировали назначенные ими на декабрь
выборы как антидемократические выборы в интересах раскола.
«После декабрьских выборов парламент и правительство Берлина
будут парламентом и правительством лишь Западного Берлина,—
ликовал Клингельхёфер, выступая на одной из конференций
функционеров своей партии.— Мы должны взглянуть в глаза тому
факту, что Берлин (тогда) будет разделен на две части, словно это два
города» 30.
В последующие дни и недели после 6 сентября были в быстром
темпе расколоты все берлинские административные учреждения,
после того как еще в июле — августе многие городские советники
нелегально перенесли свои резиденции в западные секторы; было
также создано сепаратное западноберлинское управление полиции
во главе со Штуммом.
В ходе конфиденциальной полемики по вопросу о тактически
наиболее эффективном варианте раскола города Фриденсбург,
выступавший за то, чтобы как можно дольше сохранять видимость
144

отсутствия раскола, сделал в высшей степени примечательное
признание о виновниках раскола единства города. По его словам,
защищая свою точку зрения, что «добровольный отказ от
принципа единства администрации в Берлине не мог бы принести пользу,
поскольку в этом случае историческая вина за раскол Берлина п
в конечном счете немецкого единства падет не на коммунистов, а...
на их противников», он натолкнулся «на единодушное
противоположное мнение Рейтера, Зура и Швеннике» 31.
Первые жертвы «фронтового города»
Политический раскол города сопровождался рядом
антисоветских и антикоммунистических провокаций. Раскольники, стремясь
ввести в заблуждение население и запутать вопрос о виновниках
создавшегося положения, провоцировали кровавые столкновения.
Подстрекаемые речами Рейтера, Ноймана, Зура и Фриденсбурга,
а также членами «черной гвардии» и другими фашистскими
элементами, участники созванного 9 сентября реакционными
партиями коалиции и НПО митинга у развалин рейхстага, горланя
нацистские песни, осквернили памятник советским воинам в Тиргар-
тене и сорвали красный флаг с Бранденбургских ворот. При этом
было совершено нападение на народных полицейских и советских
солдат; свыше 10 полицейских и большое число гражданских лиц
были в ходе стычек ранены, а один юноша убит. «Вся затея с этим
«демократическим» сборищем у рейхстага,— констатировал один
корреспондент,— была рассчитана на то, чтобы дело неизбежно
дошло до катастрофы. Были использованы все имевшиеся в
распоряжении пропагандистские средства. По радио каждые полчаса
передавались панические призывы, в которых «всем любящим
свободу» вменялось в обязанность «... выйти на улицу»32. В конце
октября сотрудник Народной полиции обер-вахмистр Фриц Маки,
несший дежурство у моста Обербаумбрюкке, был сбит намеренно
наехавшей на него машиной западноберлинских провокаторов и
вскоре скончался. Политика «фронтового города» потребовала
первых жертв.
Торпедирование Московской директивы
Эти кровавые стычки играли на руку наиболее агрессивным
кругам западных держав, лишь под давлением одобривших
Московскую директиву. Именно реакционные силы в американской
военной администрации, возглавляемые генералом Клеем, на
переговорах о реализации соглашения четырех держав от 30 августа
1948 года делали все для того, чтобы не допустить никакой
договоренности. Так, Клей от имени западных держав фактически
145

потребовал контроля над всем денежным обращением в Берлине и
в советской зоне оккупации, то есть практически предоставления
возможности воздействия на всю экономическую жизнь этой части
Германии. Наконец, 7 сентября безрезультатные переговоры
вообще были прерваны из-за этой позиции западных держав. Такая же
участь постигла усилия, прилагавшиеся в последующие недели в
ООН: предложение созданного из представителей нейтральных
государств комитета ООН, которое тоже основывалось на
положениях Московского соглашения и было одобрено наряду с
Советским Союзом также Англией и Францией, оказалось отвергнутым
в результате упорствования США на своей негативной позиции.
Соединенные Штаты не были заинтересованы в урегулировании
«берлинского кризиса», им нужна была напряженность для
реализации своих планов в Европе.
Формально все еще существовал единый берлинский магистрат,
хотя его деятельность после перемещения в Западный Берлин
осколочного городского парламента была не более чем фарсом. Но
даже такой его статус выглядел в глазах раскольников
нежелательным символом единства, который они попытались устранить
в ходе подготовки раскольнических выборов. 13 октября
исполняющий обязанности обер-бургомистра Фриденсбург перенес
заседания магистрата в английский сектор; туда же за ним
последовали и все его единомышленники — представители
коалиционных партий.
Покушение на Берлинский университет
По замыслу поборников раскола жертвой раскола города
должен был стать и столичный университет. Империалистическая
реакция с самого начала стремилась воздействовать в выгодном ей
духе на развитие этого крупнейшего высшего учебного заведения.
О своих претензиях она начала заявлять еще при возобновлении
работы университета, настаивая на переводе этого вуза из его
старинной резиденции на Унтер-ден-Линден в американский сектор.
Добиться этого ей не удалось. Тогда после октябрьских выборов
1946 года она стала прилагать все усилия к тому, чтобы подчинить
Берлинский университет, готовивший кадры
высококвалифицированных специалистов для всей советской зоны оккупации,
реакционному коалиционному магистрату, рассчитывая таким путем
сорвать процесс демократических преобразований. А когда и этот
план рухнул и демократические силы в ходе сложной, но
успешной борьбы одержали верх в университете, коалиционное
большинство магистрата 10 мая 1948 года приняло решение о создании в
Западном Берлине «свободного» университета. Была
недвусмысленно провозглашена и цель этой контракции, состоявшая в
ликвидации богатого традициями Берлинского университета: «В
Берлине никогда не будет двух университетов. Либо будет свободный
университет, либо не будет вообще никакого» 33.
146

Однако, то что начались наконец в декабре 1948 года после
многомесячной широкой пропагандистской кампании учебные
занятия в этом «контруниверситете», показало: вся затея
потерпела фиаско. Максимум 3 процента студентов переметнулись туда
и лишь четыре ординарных профессора и три преподавателя,
замещавшие профессорские должности, покинули Берлинский
университет, чтобы подвизаться в учреждении, которое по замыслу
его создателей должно было оказывать «политическое и
психологическое воздействие в ходе холодной войны» 34. Что же касается
Берлинского университета, то он вышел из этого кризиса
окрепшим и в дальнейшем превратился в надежный бастион прогресса.
8 февраля 1949 года он в честь основателя Вильгельма фон
Гумбольдта и его брата Александра, одного из самых выдающихся
естествоиспытателей своего времени, получил обязывающее
название Берлинский университет имени Гумбольдта.
Преступление перед нацией
Раскол берлинской администрации и многочисленных
городских учреждений сопровождался целой серией правонарушений и
актов террора. К середине ноября 1948 года в ходе беспримерной
кампании травли и преследований были уволены из
западноберлинских административных органов без малейших юридических
оснований все продолжавшие еще там работать антифашисты —
около трех тысяч человек.
Таким путем одновременно была создана та политическая
атмосфера, в которой 5 декабря состоялись уже давно готовившиеся
сепаратные выборы, окончательно закрепившие политический
раскол германской столицы.
Раскол Берлина — одно из бесчисленных звеньев в цепи
преступлений германского империализма и милитаризма. Рассекая на
части сердце Германии, эти силы, способные без устали
разглагольствовать о «достоинстве» нации и «самоопределении» народа, с
беспримерным цинизмом предавали интересы нации и народа ради
собственных эгоистических целей, ради обеспечения власти и
прибылей. Этот осуществленный реакцией раскол, означавший при-
зпание ею своего поражения и отступление под защиту штыков
империалистических оккупационных держав, одновременно со всей
очевидностью показал, что реакция, не способная подняться до
уровня демократических решений конфликта, уклонилась от
открытого сражения с возглавляемыми рабочим классом антифа-
шистско-демократическими силами, которые вели борьбу за
социально-демократические преобразования. В итоге враги немецкого
народа расколом Берлина предвосхитили то, что они год спустя на
практике осуществили в общенациональном масштабе,—
политический раскол Германии.
147

7. САМОПОМОЩЬ НАРОДА.
ВОЗРОЖДЕНИЕ ДЕМОКРАТИЧЕСКОГО МАГИСТРАТА
Вновь остановились станки, опустели предприятия и
учреждения, вновь тысячи мелких групп демонстрантов слились в мощный
поток, устремившийся к центру города.
Часто выходили на улицы в том напряженном, полном
конфликтами 1948 году трудящиеся Берлина, чтобы заявить о своих
требованиях.
...30 ноября 1948 года — знаменательный день в истории
Берлина. Промозглая, дождливая погода, казалось, символизировала
безотрадную судьбу, уготованную городу империалистической
реакцией. Во всяком случае, она не гармонировала с твердой
решимостью сотен тысяч берлинцев, которые, несмотря на ненастье,
стекались в полдень к площади, прилегающей к Берлинскому
университету; транспаранты, подобно цветным пятнам
расцвечивавшие людской поток, не оставляли у репортеров западных газет,
появлявшихся на запруженных демонстрантами улицах, никаких
сомнений на тот счет, что терпению трудового Берлина пришел
конец.
Хаос должен быть преодолен
В течение предшествовавших недель и даже месяцев стало
очевидно: Рейтер и Фриденсбург, после того как провалился их
план «завоевания» всего Берлина, а сами они и им подобные ушли
под защиту западных оккупационных держав, хладнокровно
дезорганизуют экономику и управление в той части города, где они
не в состоянии были утвердиться.
В здании магистрата на Парохиалыптрассе царила
кладбищенская тишина. Большинство городских советников и руководителей
служб бросили свои рабочие места на произвол судьбы и
переметнулись в западные секторы. С собой они прихватили папки с
административными предписаниями, архивные документы, ценное
конторское оборудование. Как признал один западноберлинский
псторик, «полиции Маркграфа было поручено пресечь подобную
«кражу». Тем не менее «перебазирование» удалось осуществить
в больших масштабах; из ведомства Рейтера почти вся
документация постепенно была перевезена... на Фазаненштрассе (новая
резиденция Рейтера в английском секторе.—Лег.)» 1. Одновременно
раскольники попытались парализовать восточноберлпнские
административные органы, призвав служащих этих учреждений
покинуть свои рабочие места. Из своих новых «резиденций» в западных
секторах они отдавали восточноберлинским административным
учреждениям дезориентировавшие и сбивавшие с толку распоря-
148

жения, стремясь таким путем нарушить всю работу
административных органов Восточного Берлина.
Какая цель в конечном счете преследовалась всем этим, ясно
показала попытка саботажа на ТЭЦ в Клингенберге. Предприятие
это обеспечивало электроэнергией весь Восточный Берлин. 25
октября 1948 года группа саботажников попыталась взорвать ТЭЦ,
перекрыв подачу пара. Буквально в последнюю минуту удалось
предотвратить крупнейшую катастрофу. Инспираторами этого
преступления были те же самые силы, которые неделей раньше
подготовили основание так называемой группы «борьбы против
бесчеловечности» — одной из пресловутых западноберлинских дивер-
сионно-террористических групп.
Выдержка, выдержка и еще раз выдержка
Демократические силы и в предшествовавшие недели и месяцы
не относились безучастно к такому развитию событий. Но они
избегали любых шагов, которые могли бы дать реакционным силам
малейший повод к осуществлению своей раскольнической
политики. Не считаясь с трудностями и жертвами, они до последней
возможности боролись за предотвращение окончательного раскола.
Предпринимая акции протеста и выдвигая все новые
предложения, они пытались заставить коалиционный магистрат проводить
политику в интересах трудящихся Берлина. Ведущей силой этого
движения во все большей мере становился Демократический блок
Берлина.
Протесты против политики, олицетворявшей раскол и
катастрофу? уже больше не прекращались. Там, где реакционные
элементы, действуя по наущению своих западноберлинских
инспираторов, пытались саботировать деятельность восточно-берлинских
административных органов, служащие соответствующих
учреждений в знак протеста против происков этих сил объявляли
забастовки. Так поступили, например, служащие административных
учреждений района «Митте». 26 октября в зале «Фридрихштадт-
паласт» более 5000 почтовых служащих провели митинг протеста
против раскола городского почтового ведомства. Десятью днями
раньше в здании Новой ратуши собрались делегаты от более чем
200 предприятий. Они потребовали восстановления дееспособного
магистрата и принятия эффективных мер по подготовке к
приближающейся зиме.
Под воздействием усилившейся разъяснительной работы СЕПГ
н прогрессивных сил, объединенных в Демократическом блоке,
широкие круги населения стали осознавать опасность происков
поджигателей войны и антикоммунизма.
Многие берлинцы, стоявшие ранее в стороне от
демократического движения, разобрались в происходящем под впечатлением
неофашистской провокации 9 сентября у Бранденбургских ворот.
149

Об этом свидетельствовал митинг в Люстгартене 12 сентября, в
день памяти жертв фашизма. В нем участвовало примерно 400
тысяч человек. Одновременно проводилась большая работа по
разоблачению демагогических и подстрекательских выпадов
западноберлинской печати. Коллективы центральной экспедиции по
доставке газет и многих восточноберлинских почтовых отделений
отказались доставлять эти подстрекательские листки. 21 октября
1948 года представители Союза немецкой прессы,
демократических партий и массовых организаций образовали комитет против
пропаганды войны. На массовом митинге 27 октября комитет
публично заклеймил как поджигателей войны ведущих политических
деятелей, выступавших за раскол, и ответственных сотрудников
некоторых западноберлинских газет. Выдающиеся деятели
культуры — Иоганнес Бехер, Бертольт Брехт, Луис Фюрнберг, Генрих
Франк, Макс Пехштайн и Арнольд Цвейг выступили на митинге
Культурбунда за мир.
В то время как силы раскола делали все, чтобы подорвать
единство страны и ее столицы, Немецкий народный совет на своей
5-й сессии 22—24 октября 1948 года принял проект конституции
неделимого, единого немецкого государства со столицей в Берлине
и представил его на обсуждение общественности.
Этот проект нашел широкий отклик и в Берлине. На многих
крупных предприятиях, например на заводе электроаппаратуры
в Трептове, «Сименс-Планиа» в Лихтенберге и «РАВ» в Шёневай-
де его уже в октябре обсуждали на общих собраниях. Проект был
встречен здесь с большим одобрением. «Мы требуем, чтобы нас
не рассматривали более в качестве объекта политики западных
держав. Мы требуем выполнения Ялтинских и Потсдамских
соглашений. Мы требуем строительства германского государства на
мирной и демократической основе. Только в том случае, если вся
власть в государстве принадлежит народу, можно идти по пути
создания свободной и суверенной республики, а именно неделимой
немецкой республики»,—говорилось в заявлении общего собрания
«Кабельверке Фогель» в Кёпенике2.
В этой ожесточенной идеологической борьбе, в ходе которой
империалистическая реакция оттеснялась шаг за шагом,
демократические силы осознавали, что они не одиноки, что они всегда
могут рассчитывать на моральную и материальную поддержку
народных масс и их политических организаций в советской
оккупационной зоне. Об этом заявили боровшемуся за свое
существование демократическому Берлину в совместном решении все
фракции мекленбургского ландтага, а также высшие народные
представительства других провинций и земель Восточной Германии.
«Трудящиеся советской оккупационной зоны не намерены допустить
ликвидацию их достижений в восстановлении страны, добытых в
ожесточенной борьбе»,— заявили коллективы нескольких крупных
предприятий Магдебурга 3.
150

Образование работоспособного магистрата неизбежно
В конце ноября в результате раскольнической политики и
саботажа в Берлине сложилось катастрофическое положение.
Нельзя было ждать ни минуты; на карту было поставлено все
достигнутое в Берлине в итоге напряженного созидательного труда. «То,
о чем Демократический блок Берлина не раз предупреждал, стало
действительностью». Реакционное большинство магистрата
«безответственно бежало со своих постов и в начале зимы оставило
население на произвол судьбы. Тем самым городская администрация
прекратила свое существование... Уничтоженное раскольниками
единое самоуправление должно быть и будет немедленно
восстановлено!» 4.
Этот призыв Демократического блока от 30 ноября нашел
широкий отклик во всех слоях населения, в особенности среди
коллективов крупных предприятий. Он был поддержан на сотнях
собраний. Все новые делегации с предприятий требовали созыва
чрезвычайного собрания городских депутатов для ликвидации
кризиса.
27 и 28 ноября 1948 года проходила партийная конференция
СЕПГ Большого Берлина. «Спасайте столицу Германии! За
работоспособный магистрат, за восстановление демократических
свобод в западных секторах, за планомерное восстановление
экономики и за единство Берлина!» — таков был мобилизующий лозунг,
в духе которого примерно 500 делегатов обсуждали положение
расколотого города. Эта конференция послужила толчком к
той широкой кампании помощи городу в последующие дни, в
результате которой возник демократический магистрат
Большого Берлина.
29 ноября заместитель председателя городского собрания
представителей Оттомар Гешке, не покинувший своего поста, объявил
вместе с партиями и массовыми организациями
Демократического блока о созыве на следующий день чрезвычайного собрания
всех городских и районных советников, а также депутатов всего
Берлина. Коллективы более чем 800 предприятий избрали
свыше 1100 делегатов в качестве своих непосредственных
представителей.
Днем 30 ноября, когда трудящиеся Берлина двинулись к
центру города, его законные представители собрались в Адмиральспа-
ласте. Городское собрание представителей не пользовалось за
минувшие два года хорошей репутацией в Берлине; коалиционные
политики подорвали его авторитет. Теперь собрался парламент
трудового Берлина; здесь не занимались пустой болтовней, а
действовали решительно и единодушно. Вновь воцарилась атмосфера
первых месяцев периода восстановления.
Собравшиеся единодушно поддержали предложение
Демократического блока объявить прежний магистрат смещенным и
избрать новый.
Л51

Новый обер-бургомистр Фридрих Эберт
Началось выдвижение кандидатов от всех партий и
демократических массовых организаций и из самых различных социальных
слоев народа, в большинстве своем уже зарекомендовавших себя
на ответственных участках антифашистско-демократической
деятельности и в борьбе против раскола. На пост обер-бургомистра
был предложен тогдашний президент ландтага Бранденбург и
председатель земельного правления СЕПГ Бранденбурга Фридрих
Эберт. Квалифицированный печатник, сын первого президента
Веймарской республики, он участвовал в социал-демократическом
движении, еще будучи подмастерьем. После первой мировой
войны Фридрих Эберт работал редактором в различных
социал-демократических газетах, в 1928—1933 годах был депутатом рейхстага.
За нелегальную антифашистскую деятельность гестапо арестовало
его, но он продолжал борьбу против фашистского террора,
находясь в концлагерях Ораниенбург, Бергермоор и Торгау.
Фридрих Эберт принадлежал к тем социал-демократическим
руководителям, которые извлекли правильные выводы из горького
опыта прошлого. После освобождения он в качестве председателя
земельной социал-демократической организации Бранденбурга
отдавал все свои силы борьбе за единство рабочего класса и
укреплению нового строя.
Примерно 1600 народных представителей, собравшихся в
здании Государственной оперы, единогласно избрали Фридриха Эбер-
та новым обер-бургомистром. Были избраны также три его
заместителя — бургомистры — и 14 городских советников. Они
образовали новый магистрат. Затем представители городского
управления направились на площадь перед университетом. К сотням
тысяч собравшихся обратились Вильгельм Пик и новый
обер-бургомистр. Когда Фридрих Эберт излагал программу неотложных мер
нового магистрата, вновь и вновь раздавались аплодисменты. А
затем на митинге на мгновение воцарилась глубокая тишина.
Собравшимся было предложено утвердить новый магистрат и его
программу. Поднялся необозримый лес рук. Более полумиллиона
человек, собравшихся изо всех частей Берлина, проголосовали
единодушно, прокатились аплодисменты, над площадью зазвучали
приветствия новому магистрату. Трудовой Берлин, по крайней
мере его восточная часть, опять взял свою судьбу в собственные
руки; дело, столь успешно начатое в 1945 году, могло быть
продолжено.
Акция солидарности с демократическим Берлином
Главная задача заключалась теперь в том, чтобы под
руководством нового магистрата коренным образом улучшить положение
населения и снова превратить город в политический,
экономический и культурный центр.
152

Демократический Берлин мог опереться в этом на поддержку
трудящихся всех областей советской оккупационной зоны.
«Пожалуй, не является незначительным обстоятельство, что новый обер-
бургомистр Большого Берлина был не из этого города, а из земли,
в центре которой находится столица Германии,— заявил Фридрих
Эберт по случаю своего избрания. Пусть этот факт явится
доказательством тесной связи с... Берлином.
Я уверен, что... население всей советской оккупационной зоны
проявляет готовность и решительность в полной мере воплотить в
жизнь и применительно к Берлину союз между городом и
деревней» 5.
Трудящиеся города и деревни восторженно приветствовали
акцию самопомощи от 30 ноября. Новому магистрату была
выражена поддержка в резолюциях земельных и окружных собраний
представителей, массовых митингов, общественных организаций и
коллективов предприятий. «Для Берлина наступило новое время,
Берлин вместе с нами, силами демократии, мира и прогресса» 6.
Премьер-министр Саксонии Макс Зайдевиц от имени населения
этой земли заявил в связи с созданием демократического
магистрата, что на лозунг поджигателей войны «Берлин стоит войны» мы
отвечаем: «Столица Берлин стоит нашей солидарности» 7.
1 декабря коллективы двух народных предприятий земли Мек-
ленбург — кирпичных заводов «Маллисс» и «Фогельзанг» —
решили добровольно выйти в следующее воскресенье на «берлинскую
смену». Изготовленные в эту смену 45 000 кирпичей они
безвозмездно предоставили в распоряжение демократического
магистрата. Тем самым они выступили инициаторами движения,
охватившего за несколько недель сотни тысяч трудящихся во всех частях
советской оккупационной зоны. Люди, с большим напряжением
сил трудившиеся на благо антифашистско-демократического
строительства и еще испытывавшие жестокую нужду, производили на
добровольных сменах значительные материальные ценности для
демократического Берлина. Это была подлинная солидарность,
отражавшая неисчерпаемые возможности народа, освобожденного от
угнетения и эксплуатации. Она существенно содействовала
укреплению сплоченности демократического Берлина с другими
частями страны.
С начала декабря 1948 года до начала февраля 1949 года в
Берлин шел поток товарных поездов и грузовых автомашин с лесом
и другими строительными материалами, с углем, продовольствием
и одеждой. Предприятия и городские управления советской
оккупационной зоны проводили денежные сборы и предоставляли
места нуждающимся в отдыхе детям из Берлина. Особенно важной
была солидарность шахтеров угольных бассейнов и рабочих
брикетных фабрик. Только между 10 декабря 1948 года и 29 января
1949 года они направили в Берлин более 11 000 тонн угля — 14
товарных составов, украшенных лозунгами «Мы, горняки, помогаем
демократическому Берлину». Мекленбургские крестьяне послали
153

6 поездов с продовольствием. «Мекленбург отвергает спекулянтов,
он помогает берлинцам»,— было написано на вагонах.
Широкая акция солидарности существенно помогла
демократическому магистрату выполнить его неотложную программу
улучшения положения берлинцев. Вместе с тем эта солидарность
побудила трудящихся в самом Берлине с еще большим напряжением
добиваться повышения производительности труда и со своей
стороны сделать все для выполнения двухлетнего плана, которому в
советской оккупационной зоне было положено начало 1 января
1949 года.
Новый магистрат — орган народа
Политика демократического магистрата, проводившего и
обеспечивавшего антифашистско-демократические преобразования в
Берлине как неотъемлемую часть совершавшегося на Востоке
Германии революционного преобразования общества, гарантировала,
что результаты труда пойдут на пользу тем, кто работает.
2 декабря 1948 года демократический магистрат был признан
советским военным комендантом в качестве законного органа
городского управления. Поскольку новый магистрат был создан в
результате самопомощи народа для предотвращения раскола, а не
в итоге всеобщих выборов, он называл себя временным. Временно
он выполнял также функции, которые, как правило, свойственны
городскому собранию представителей, как законодательному
органу, правомочному принимать решения. При образовании
магистрата обер-бургомистр Эберт заявил, что новый магистрат
предпримет все необходимое, чтобы создать предпосылки для проведения
в ближайшем будущем свободных, тайных, всеобщих выборов во
всем Берлине, которые должны будут преодолеть раскол города.
Руководящую роль в новой городской администрации
осуществлял, в соответствии с его общественным значением в
строительстве аптифашистско-демократического строя, рабочий класс.
Вместе с тем состав демократического магистрата отражал подлинный
союз всех антифашистско-демократических сил. СЕПГ выдвинула
обер-бургомистра и троих городских советников; по одному
заместителю бургомистра и по три городских советника представляли
ХДС и ЛДПГ. Оппозиционные социал-демократы были
представлены также одним заместителем бургомистра и двумя городскими
советниками; ОСИП, Демократический союз женщин Германии и
Культурбунд — городским советником каждый, один городской
советник был беспартийным.
При решении сложных задач новая городская администрация
опиралась на Демократический блок. Он обсуждал не только
предложения о замещении различных должностей, но и все важные
мероприятия магистрата. Демократический блок вносил
многочисленные предложения об улучшении управления, его представители
участвовали с совещательным голосом в заседаниях магистрата.
154

Демократизация управления
Новому магистрату предстояло решить чрезвычайно сложные
задачи. За прошедшие два года в административном аппарате
укоренились бюрократия, коррупция и реакция. Теперь предстояло
провести демократизацию всех звеньев управления, сократить
искусственно раздутый аппарат, установить тесную связь с
населением, обеспечить профессиональную квалификацию служащих и
их воспитание в антифашистско-демократическом духе.
Примерно 60 процентов служащих городской администрации
бежали вместе с раскольническим магистратом в Западный
Берлин, среди них многочисленные специалисты, которых было
нелегко заменить. С одной стороны, это облегчало очищение от
реакционных элементов, но, с другой стороны, нехватка специалистов
порождала огромные трудности. Поэтому в первую очередь СЕПГ
п ОСИП прилагали все усилия, чтобы привлечь к
административной деятельности испытанных антифашистов, опытных
работников из партий и массовых организаций, активистов и женщин.
Тем самым изменялся и социальный состав служащих городских
органов управления в пользу рабочего класса и других трудовых
слоев.
Окончательно прошло время, когда реакционеры могли
прикрываться маской «аполитичных специалистов». Новый магистрат
придавал большое значение систематическому обучению и
воспитанию всех служащих в духе сознательного служения антифа-
шистско-демократическому строю. Еще в 1946 году первый
послевоенный магистрат в Кёпенике учредил административную школу,
однако после выборов 20 октября 1946 года коалиционные
политики систематически ее третировали. Теперь она была снова
преобразована в прогрессивное учебное заведение. В ноябре 1949 года
демократический магистрат учредил в Фридрихсфельде вторую
административную школу; кроме того, имелась возможность
посещать курсы по повышению квалификации в административной
академии советской оккупационной зоны в Форст Цинна.
Осуществляя основополагающие решения 1-й партийной
конференции СЕПГ, состоявшейся 25—28 января 1949 года в
Берлине и, в частности, ориентировавшей на тесную связь органов
самоуправления с народными массами, демократический магистрат
принял ряд соответствующих мер. Так, при отделах главных
управлений были созданы совещательные комиссии, в которых
были представлены все слои населения. По традиции первого
послевоенного магистрата теперь возобновились регулярные
публичные отчеты о работе органов управления. Еще 20 января 1949 года
с первым публичным отчетом выступил обер-бургомистр Эберт.
Он информировал об осуществлении неотложной программы.
Еще большее значение имело воссоздание системы доверенных
лиц домов и улиц, деятельность которых принесла большие плоды
в первые послевоенные месяцы, но вскоре была запрещена в за-
155

падных секторах. В восточной части города система доверенных
лиц также фактически перестала существовать в результате
политики реакционного большинства коалиции. После
соответствующей политической и организационной подготовки в марте 1949
года состоялись выборы более 20 000 доверенных лиц домов и почти
2000 доверенных лиц улиц. В выборах участвовало примерно
62 процента населения. Доверенные лица не только помогали
упростить и удешевить аппарат управления — одно лишь
осуществленное ими распределение продовольственных карточек дало
возможность экономить ежегодно 800 000 марок; прежде всего их роль
заключалась в том, что «они представляли собой последнее звено
цепочки... теснейшим образом соединяющей управление с
населением» 8.
Новый магистрат целеустремленно продолжал
демократические преобразования и в сфере юстиции, которые после
многообещающего начала в первое послевоенное время с октября 1946 года
были заторможены и даже частично отменены реакционным
коалиционным большинством. 10 мая 1949 года магистрат принял
законодательные основы демократического избрания населением
судебных заседателей и присяжных. 1 апреля были открыты курсы,
готовившие судей и прокуроров из представителей
демократических кругов всех слоев населения.
Осуществление законов об экспроприации
Воссоздание антифашистско-демократического управления в
Берлине и его развитие создавали решающие предпосылки для
того, чтобы и здесь навсегда уничтожить экономические основы
империализма и милитаризма и, создав сектор народных
предприятий, обеспечить прочный экономический фундамент и быстро
преодолеть отставание от советской оккупационной зоны.
В соответствии с программой действия демократический
магистрат уже на своем втором открытом заседании 2 декабря 1948
года решил утвердить, с некоторыми изменениями в тексте,
которых требовала новая обстановка, оба закона, принятых прежним
городским собранием представителей 13 февраля и 27 марта
1947 года.
После того как 7 февраля 1949 года советский комендант
города по ходатайству магистрата отменил секвестр и передал
демократическим административным органам конфискованные
предприятия и прочие активы и подчинил им немецкое опекунское
управление, демократический магистрат в феврале ввел в действие
закон об экспроприации имущества военных преступников и
нацистских активистов. Народной собственностью стали таким
образом 465 предприятий, руководство которыми было поручено
вновь созданному главному управлению народной собственностью
при экономическом отделе.
156

395 промышленных предприятий и 807 земельных участков и
зданий были возвращены их прежним владельцам, так как они,
как показала проверка, не были активными фашистами. Им была
предоставлена теперь возможность участвовать в демократическом
строительстве.
Этой цели служило также принятое 23 февраля решение
магистрата об окончании денацификации; бывшим членам НСДАП,
если они не совершили наказуемых действий, возвращались
гражданские и политические права и свободы.
28 апреля 1949 года городская администрация в соответствии
с законом от 13 февраля 1947 года приняла решение передать в
общественную собственность концерны и прочие экономические
организации. Под действие этой меры подпали шесть крупных
банков — среди них Дойче банк, Берлинер банк, Дрезднер банк п
Коммерц-Дисконто банк,— а также 101 страховое учреждение и
87 земельных и строительных обществ. Германский
монополистический капитал утратил свои последние позиции в
демократическом Берлине. Теперь предстояло всемерно и с
максимальным эффектом в интересах строительства новой жизни
использовать и умножать народную собственность, представлявшую
собой экономическую базу антифашистско-демократического
строя.
Двухлетний план
Выполнения двухлетнего плана можно было достигнуть только
на основе четкого экономического планирования и в неразрывной
связи с прилегающими к Берлину районами, которые прежде
потребляли 58 процентов изделий города и давали ему 43 процента
сырья. Земельное правление СЕПГ, поддержанное ОСИП, еще
летом 1948 года разработало детальный проект экономического
плана, который преднамеренно саботировался коалиционным
магистратом. Одна из первоочередных задач нового магистрата
заключалась теперь в том, чтобы конкретизировать этот проект в
сотрудничестве с Немецкой экономической комиссией и в соответствии
с новыми условиями. Проект стал прочной составной частью
двухлетнего плана восстановления и развития германской мирной
экономики.
Из-за империалистической раскольнической политики
двухлетний план был принят в Берлине с опозданием, лишь 28 апреля
1949 года. Он предусматривал увеличение промышленного
производства на 30 процентов, повышение зарплатн на 15 процентов п
снижение себестоимости продукции на народных предприятиях на
7 процентов. Главными пунктами плана были развитие
машиностроения, электропромышленности и швейной промышленности —
отраслей экономики, которым Берлин издавна был обязан своим
местом в мировом промышленном производстве. Эти отрасли име-
157

ли большое значение для экономического развития всей советской
оккупационной зоны. План предусматривал мероприятия по
решению жилищной проблемы, развитию сети дорог и восстановление
ряда мостов в Берлине, а также улучшение материального
положения берлинцев, чему должно было также способствовать
развитие ремесел и частной промышленности. К наиболее важным
объектам плана были отнесены электростанция в Клингенберге,
завод «Бергман — Борзиг» в Вильгельмсру, предприятие по
производству стройматериалов в Кёпенике и Берлинский
университет.
Ввиду катастрофического положения, вызванного в Берлине
политикой раскольников, прогрессивные силы оказались перед
сложными задачами, часто казавшимися просто неразрешимыми. В
отличие от других областей советской оккупационной зоны
производство в Берлине частично топталось на месте, а частично даже
сокращалось. Спекуляция и черный рынок способствовали в
последние два года росту тунеядства и незаинтересованности в
труде. Дополнительные трудности возникали из-за саботажа
определенных кругов, получавших указания из Западного Берлина, и в
связи со многими экономическими и политическими проблемами,
обусловленными расколом города.
Решающими предпосылками выполнения плана стали, таким
образом, повышение производительности труда, пробуждение
инициативы трудящихся, осознание ими того факта, что после
освобождения от эксплуатации и угнетения они работают на себя и
для всего народа. На решении этих задач концентрировали все
свои усилия прежде всего Социалистическая единая партия
Германии и ОСНП.
Пример на производстве показывали активисты и новаторы.
В их работе наиболее отчетливо проявлялся тот решающий
перелом в отношении к труду, который возник после создания
народного сектора в экономике.
Вдохновленный призывом СЕПГ поднять производительность
труда за счет применения новых методов, шахтер Адольф Хеннеке
выполнил 13 октября 1948 года свою норму на 387 процентов.
За смену он добыл вместо 6,3 кубометра каменного угля 24
кубометра. Трудовой подвиг Адольфа Хеннеке был у всех на устах.
Сначала многие трудящиеся отнеслись к нему недоверчиво, а
реакция его осмеивала. Но наиболее передовые рабочие народных
предприятий подхватили этот почин.
Хотя движение активистов в Берлине далеко еще не достигало
такого уровня, как в других частях советской оккупационной зоны,
но начало было положено. В середине декабря 1948 года
активисты и новаторы из 135 предприятий города обсуждали впервые
свой опыт и задачи. 4 и 5 февраля 1949 года демократический
Берлин гостеприимно встречал участников первой конференции
активистов — последователей Хеннеке — из всей советской
оккупационной зоны.
158

Показательный пример: народное предприятие
«Бергман — Борзиг»
Предприятие «Бергман — Борзиг» символизировало волю
берлинцев к строительству новой жизни. Буквально на голом месте
здесь за короткое время возникло ведущее предприятие
энергетического машиностроения ГДР.
До 1945 года оборудование электростанций Восточной
Германии производилось на заводе Борзига в Тегеле, Западный
Берлин. Как раз в то время, когда демократические силы направили
усилия на экономическое строительство, завод Борзига,
восстановленный после 1945 года силами его рабочих, был демонтирован
по приказу западных военных властей: то, что не смогли увезти,
было затоплено в озере Тегель. Цель этой акции была очевидна.
Ее без обиняков определил Фриденсбург на заседании городских
представителей: «Мне кажется, что эксперты, если они
задумались бы над тем, как с наименьшими средствами нанести
наибольший ущерб берлинской промышленности и промышленности
восточной зоны, сказали бы: ликвидируйте завод Борзига — это
самое надежное и самое простое средство... По специфике
производства и... деятельности он служит ключевой позицией для
многих других производств» 9.
На удар империалистической реакции по антифашистскому
строительству СЕПГ ответила проектом сооружения собственной
базы электромашиностроения на территории разрушенного в годы
войны электро- и машиностроительного завода в Вильгельмсру,
находившегося под опекой. Западная пресса злорадно
комментировала: «Частично непреодолимые трудности расширения черной
металлургии в восточной зоне... известны слишком хорошо, чтобы
можно было питать надежду на создание в обозримом будущем
такого предприятия, как «Борзиг»» 10.
Инициатива земельной организации СЕПГ нашла отклик,
которого никак не ожидали по ту сторону Бранденбургских ворот.
25 октября 1948 года коллектив завода «Бергман» решил на
добровольных дополнительных сменах в конце недели провести
расчистку и подготовительные работы, чтобы строительство нового
предприятия могло начаться без промедления. 30 октября была
проведена первая такая смена, которая стала началом движения,
распространившегося далеко за границы Берлина. В день
раскольнических выборов в Западном Берлине, 5 декабря, тысячи
берлинцев из всех районов города пришли на расчистку строительной
площадки в Вильгельмсру, чтобы продемонстрировать мирным
трудом, где родная земля для людей, строящих будущее. Часто
случалось так, что работы для всех добровольцев не хватало, так
как руководство предприятия не рассчитывало на такой наплыв.
Так, 27 февраля 1949 года из района Нойкёльн ожидалось 700
человек— пришло 1300, организация ССНМ обещала послать из.
Веддинга и Райникендорфа 250 молодых добровольцев — прибы-
159

ло 300. Важнейшие предприятия Берлина направляли
специалистов, предоставляли оборудование или выделяли крупные
денежные суммы.
Весной 1949 года подготовительные работы были в основном
закончены, в них участвовали более 20 тысяч берлинцев. Теперь
началась вторая фаза строительства. 1 мая 1949 года в
торжественной обстановке был сдан в эксплуатацию огромный десятый
цех; годом позже коллектив предприятия вышел на демонстрацию
с первыми изготовленными им роторами турбин и с гордостью
пронес их мимо трибун в Люстгартене. Так была выиграна эта
важная битва.
Плоды собственного труда
После основания демократического магистрата трудовой
Берлин начал постепенно пожинать плоды своего труда. Итоги
первого полугодия после исторического 30 ноября 1948 года уже
показали, в какой мере улучшалось положение населения. В восточной
части города впервые с 1945 года берлинцам не пришлось
мерзнуть зимой. Выдача по 18 центнеров топлива — несбывшееся
предвыборное обещание СДПГ,— так же как повышение лимита на
электроэнергию, снижение цен на хлеб, улучшение питания в
школах и многое другое, стало действительностью благодаря
инициативным действиям нового самоуправления.
Спекуляции на черном рынке пошли на убыль. Спекулянтам
преградил путь четкий рабочий контроль на предприятиях и
строгий запрет взвинчивания цен. Однако нехватка необходимых
товаров, в результате чего возник черный рынок, не могла быть
ликвидирована одними административными мерами. Для этого были
необходимы меры экономические. Существенную роль сыграло
открытие коммерческих магазинов госторговли. Первые два таких
магазина были открыты в центральном районе Берлина в ноябре
1948 года на Франкфуртераллее и на Кенигсштрассе (теперь Рат-
хаусштрассе). Конечно, цены на продовольствие и товары
широкого потребления, продававшиеся здесь без карточек и талонов,
были еще чрезвычайно высокими. Килограмм пшеничной муки
стоил, например, 20 марок, дамские чулки из искусственного
шелка—примерно 30 марок, килограмм маргарина —110 марок. За
сардельку с булочкой приходилось платить 8 марок. Но эти цены
были ниже, чем на черном рынке. Так трудящееся население
получило возможность легальным путем приобретать
продовольственные и промышленные товары сверх минимума, обеспеченного
карточной системой. Трудящиеся почувствовали, что плоды их
труда шли им на пользу. Ибо по мере того, как в последующие
месяцы и годы удавалось поднять производительность труда в
результате развития экономики, цены постепенно снижались, и в
итоге разница между ценами на нормированные и ненормированные
товары была ликвидирована, а карточная система отменена.
160

В то время как демократический Берлин с большими
усилиями и в чрезвычайно сложной обстановке разделенного города
постепенно начал преодолевать последствия двухлетней безхозяйст-
венности коалиционного правления, в западных секторах во всей
остроте проявилась империалистическая политика «фронтового
города» и ее результаты.
Сепаратные выборы 5 декабря 1948 года показали, как
представляют себе демократию по ту сторону Бранденбургских ворот.
Раскольнические выборы
Они не имели ничего общего со свободными,
демократическими выборами. Основные демократические свободы — свобода
союзов, печати и собраний — были фактически отменены. До
середины ноября 1948 года были запрещены 125 собраний СЕПГ и
совершены многочисленные нападения на ее комитеты. «Под знаком
открытого разжигания военной и антисоветской истерии,—
отмечал Центральный секретариат СЕПГ в связи с этими выборами,—
избирательное право было превращено в обязанность участвовать
в выборах. Массовые увольнения, преследования ремесленников
п мелких торговцев, угрозы выселения из квартир... конфискация
собственности, отказы в выдаче продовольственных карточек и
даже пенсий старикам и инвалидам создали атмосферу страха» и.
Ввиду явно антидемократического характера этого
«голосования», еще более углублявшего раскол, СЕПГ отказалась
участвовать в выборах и призвала к их бойкоту. Этому
призыву последовали приблизительно 250 000 западных берлинцев,
тысячи из них участвовали в этот день в субботнике на
предприятии «Бергман — Борзиг» или на других стройках демократического
Берлина.
Но большая часть западных берлинцев совершила роковую
ошибку, приняв участие в выборах, на которых СДПГ получила
примерно 65 процентов голосов. «Было бы опасно считать»,—
писал по этому поводу британский «Нью стейтсмен энд нейшн»,
что на выборах «победила демократия. Заметное увеличение
числа голосов, полученных социал-демократическим большинством,
отнюдь не было следствием какой-то социалистической
программы хотя бы потому, что речи ее лидеров были проникнуты гораздо
более сильным национализмом, чем выступления лидеров других
партий» 12.
Сепаратные выборы 5 декабря и создание вслед за тем особой
западноберлинской администрации с Рейтером в качестве обер-
бургомистра ознаменовали окончательный раскол Берлина.
Административная верхушка западноберлинского сепаратного
образования, обосновавшаяся в Шёнебергской ратуше, с самого
пачала делала все, чтобы закрепить раскол.
7 jsft 2789
161

«Четырехклассовые деньги»
20 марта 19 59 года раскольники совместно с западными
державами ввели в западных секторах западногерманскую марку как
единственную платежную единицу. Тем самым раскол города был
закреплен экономически и «через Берлин проведена линия
раздела, почти что равноценная по своей четкости государственной
границе» 13. Введение сепаратной валюты имело совершенно
катастрофические последствия для экономики города, который насчитывал
в середине 1949 года почти 200 000 безработных и свыше 50 000
занятых неполную рабочую неделю. Это преднамеренно было
организовано таким образом, что господа из Шёнебергской ратуши
получили возможность натравливать друг на друга различные
группы населения, фактически создав несправедливые
«четырехклассовые деньги». Только тем трудящимся, которые жили и работали в
Западном Берлине и получали здесь продовольственные карточки,
зарплата выплачивалась в западных марках. Более чем 100 000
западных берлинцев, работавших в демократическом Берлине, могли
обменять в созданных западноберлинской администрацией
«обменных кассах» только 60 процентов зарплаты, а если они получали
продовольствие в Восточном Берлине, им обменивали только
30 процентов; тому же, кто жил и работал в Западном Берлине,
но свои продовольственные карточки получал в демократическом
Берлине, в западных марках выплачивалось только 10 процентов
зарплаты.
После образования сепаратной городской администрации
быстрым темпом началась полная реставрация империалистической
системы и превращение Западного Берлина во «фронтовой город»
и «передовой бастион» против ГДР и народных демократий.
Оккупационный режим в Западном Берлине
Немецкая и международная реакция полностью отдавала себе
отчет в том, что ввиду расположения Западного Берлина на
территории ГДР она может достигнуть своих целей только при
решительной поддержке извне.
21 декабря 1948 года представители США, Великобритании и
Франции без малейшего правового обоснования учредили для
западных секторов Берлина сепаратную комендатуру трех держав.
Она должна была создавать видимость дальнейшего
существования союзнической комендатуры и четырехстороннего статуса
города. Вместе с тем западные державы попытались, ссылаясь на
якобы «неотъемлемое право победителя», выдвинуть притязание на
фактически не ограниченные во времени оккупационные права в
Западном Берлине, что находится в вопиющем противоречии
с международным правом.
162

Фактически же правовая, основа присутствия западных держав
в германской столице была подорвана ими же самими, поскольку
во всех существенных пунктах они нарушили Ялтинское и
Потсдамское соглашения и другие соответствующие межсоюзнические
соглашения, осуществив экономический и политический раскол
Германии и ее столицы, содействуя реставрации германского
империализма и милитаризма и сделав невозможным совместное
управление Германией четырьмя державами.
Характер оккупационной политики западных держав со всей
очевидностью проявился в так называемом малом оккупационном
статуте от 14 мая 1949 года. Он был противозаконным в трех
отношениях: западные державы, нарушив межсоюзнические
договоры, утратили свое право на соучастие в оккупации германской
столицы, он находился в вопиющем противоречии с Ялтинским и
Потсдамским соглашениями и он был нагло провозглашен в
качестве «Основ отношений города Берлина с Межсоюзнической
комендатурой» действующим для всего Берлина. В этом
империалистическом оккупационном статуте западные державы оставляли за
собой «право на то, чтобы вновь осуществлять всю полноту власти,
если им это представится необходимым в целях безопасности или
поддержания демократического управления или по причинам,
вытекающим из международных обязательств их правительств,
далее, право... принимать меры при чрезвычайных обстоятельствах
и право издавать приказы» 14. Сохранив таким образом за собой
полную свободу действий в любое время, прежде всего в случае
демократического народного выступления, возможность установить
военный режим, западные державы дополнительно включили в
статус Западного Берлина большой перечень сфер деятельности,
в отношении которых США, Великобритания и Франция с самого
начала сохраняли всю «полноту власти». Провозглашенное
«демократическое самоуправление» Западного Берлина было, таким
образом, не более чем фарсом. К упомянутым проблемам относились,
между прочим, полная неприкосновенность военнослужащих
оккупационных войск, установление репараций, отношения с
иностранными учреждениями, надзор за внешней торговлей и
валютными операциями, высший судебный надзор, надзор за полицией,
банковской системой, кредитной и валютной политикой,
обеспечение иностранных интересов, вопросы свободы печати, собраний,
слова, союзов и т. д.
Если объем полномочий оккупантов, превосходивший в этом
отношении боннский оккупационный статут, свидетельствовал о
внутренней и внешней неустойчивости западноберлинского
сепаратного образования, то поспешность, с которой этот статут был
введен в действие за четыре месяца до аналогичного шага в
Бонне, говорила о боязни, что придется под давлением политики
Советского Союза, борьбы народов за мир и движения за созыв
народного конгресса сесть за стол переговоров, не имея возможности
сослаться на совершившиеся факты.
7*
163

Западные державы вынуждены идти на попятный
По-прежнему над Берлином неумолчно гуделп моторы англо-
американских военных и транспортных самолетов. По-прежнему
позиция западных держав могла привести к кровавым инцидентам
с далеко идущими военными последствиями.
Фактическая самоблокада со стороны западных оккупационных
держав со всей сплой поразила западноберлинское население в
зимние месяцы 1948—1949 годов.
Западный Берлин был мертвым, темным городом. Не было ни
света, ни газа, ни топлива. Люди мерзли и голодали, как в
катастрофическую зиму 1946/47 года. Поставляемые по «воздушному
мосту» американские сушеный картофель, сухое молоко и
сушеные овощи не могли обеспечить западных берлинцев; сырые,
наспех заготовленные в уцелевших в войну парках и лесных участках
дрова не горели. В Хайлигензее, Юнгфернхайде и Тегеле по
распоряжению господ из Шёнебергской ратуши велись поиски бурого
угля, разумеется бесплодные! Но само это намерение, вызывавшее
насмешки берлинцев, обнаруживало фанатизм, с которым
политики «фронтового города» поддерживали самоблокаду вместо того,
чтобы принять предложения Немецкой экономической комиссии
и советских оккупационных органов о поставках товаров.
Расплачиваться приходилось западным берлинцам.
Но эту политику нельзя было проводить в течение длительного
срока. Протесты и сопротивление во все возрастающей степени
оказывали давление на международную монополистическую
буржуазию.
Весной 1949 года как непосредственный ответ на
империалистическую военную угрозу возникло всемирное движение за мир.
В последующие годы оно превратилось в самое широкое движение
масс за всю историю человечества и отражало коренное изменение
в соотношении сил на международной арене. Впервые в истории
развития человечества благодаря существованию и мощи СССР и
формирующемуся лагерю социализма у народов появилась
возможность предотвратить глобальную войну и обуздать
воинствующие круги. Даже в крепости мирового капитализма, в США,
«простые люди,— как признавал американский военный министр,—
...так жадно хотели мира и питали такое отвращение к войне, что
они были готовы ухватиться за любую возможность решения этой
проблемы» 15.
Ввиду опасности войны и все более очевидного раскола страны
активизировались прогрессивные силы и в Германии. 1 марта
1949 года Политбюро ЦК СЕПГ призвало народ оказать
решительное сопротивление поджигателям войны. 18 и 19 марта 1949
года в Берлине под лозунгом «Национальная самопомощь в час
национального бедствия» проходили заседания Немецкого народного
совета. Учитывая серьезность политического положения, он решил
созвать 3-й Немецкий народный конгресс.
164

Все эти факторы, а также упорная оппозиция союзников США
и особенно нейтральных стран американской политике войны,
вместе с тем и то обстоятельство, что Вашингтоп частично осуществил
свои цели, побудили США весной 1949 года в конце концов
удовлетворить энергичные требования, покончить с так называемым
берлинским кризисом.
4 мая 1949 года западные державы в соответствии с советским
предложением вынуждены были согласиться на новое заседание
Совета министров иностранных дел 23 мая в Париже, «чтобы
обсудить вопросы, касающиеся Германии, а также проблемы,
вытекающие из обстановки в Берлине, в том числе и берлинский валютный
вопрос» 16 (Нью-Йоркское соглашение). Одновременно обе стороны
согласились отменить с 12 мая взаимные ограничения на
торговлю, транспорт и сообщение в Берлин и из Берлина, а также
между западными зонами и Восточной Германией. Сообщение о
предстоящей конференции вызвало быстрое падение курсов па нью-
йоркской бирже.
Однако и после 12 мая, вплоть до сентября включительно,
«воздушный мост» не только продолжал функционировать, но и
был расширен. Таким образом, во всем мире понимали, какой
бессмыслицей было изображать ответом на мнимую советскую
блокаду Западного Берлина затею, явно служившую исключительно
империалистической политике агрессии и погоне за прибылью.
Попытка захвата берлинской городской железной дороги
В канун Парижской сессии Совета министров иностранных дел
в Западном Берлине была совершена политическая провокация,
замаскированная под забастовку на городской железной дороге,
так называемый УГО-путч, цель которого состояла в том, чтобы
в последний момент воспрепятствовать разрядке напряженности.
Магистрат Рейтера отказал западноберлинским
железнодорожникам в праве на обмен денег после перехода на
западногерманскую марку 20 марта 1949 года. Вдохновители этой затеи
надеялись создать таким путем массовую базу для забастовки. Тем не
менее призыву УГО (профсоюз железнодорожников Западного
Берлина) к забастовке 20 мая, направленной против дирекции
железных дорог всего Берлина, последовали лишь около 2500 из
35 000 железнодорожников. Из 230 объектов более 200 выступили
против вылазки УГО. На следующий день транспорт работал
нормально. Тогда организованные УГО группы саботажа под
защитой западноберлинской полиции и частично также английской и
американской военной полиции попытались парализовать работу
городской железной дороги в Западном Берлине и разрушить ее
производственные объекты. Они уничтожали сигнализацию,
разрезали электрические провода, блокировали рельсовые пути и
нападали на железнодорожников, не хотевших прекращать работу.
165

«Раз мы бастуем, то закроем станции, и каждый, кто этому
захочет помешать, получит по заслугам» — так еще раньше
характеризовали функционеры УГО этот путч, замаскированный под
забастовку. «Если мы одни не сможем блокировать станции, то нам
поможет полиция Штумма. А в дальнейшем мы получим еще и
поддержку американской военной полиции» 17. По этому рецепту
и действовали, чтобы, как заявил председатель профсоюза
железнодорожников, «вторично захватить Берлин» 18 или по меньшей
мере расколоть железную дорогу и городскую электрическую
дорогу и противозаконно присвоить их сооружения в Западном
Берлине. В конце концов под давлением протестов общественности и
после вмешательства западных держав инициаторы этого путча
были вынуждены его прекратить, ничего не добившись. 28 июня
1949 года движение снова нормализовалось.
Парижская сессия Совета министров иностранных дел
Ввиду позиции английских и американских агрессивных
кругов, демонстративно перед созывом сессии сделавших последние
шаги к созданию сепаратного боннского государства и
образованию НАТО, Парижская сессия Совета министров иностранных дел
23 мая — 21 июня 1949 года могла с самого начала рассчитывать
лишь на относительные успехи. Категорически отвергнув
советское предложение о заключении мирного договора с Германией и
выводе оккупационных войск, западные державы отказались
заслушать делегацию Немецкого народного совета. Но им все же не
удалось избежать обязательства совместно с Советским Союзом
«способствовать дальнейшему восстановлению экономического и
политического единства Германии» и «достичь возможно более
полной нормализации жизни в городе» Берлине 19.
На последующих совещаниях представителей четырех
оккупационных держав в Берлине, продолжавшихся все лето, западные
партнеры продемонстрировали, что они не желали предпринимать
даже самые незначительные шаги для нормализации положения,
и торпедировали каждое предложение по восстановлению единства
города. Советские предложения о совместных действиях по
обеспечению водоснабжения, канализации и борьбе с эпидемиями
были отклонены. 28 сентября 1949 года западная сторона
окончательно прервала переговоры.
Тем не менее потерпели неудачу те далеко идущие планы,
которые наиболее воинствующие деятели американских и
английских кругов вместе с их немецкими сателлитами связывали с
берлинской провокацией. Им не удалось ни подчинить своему
господству весь Берлин, ни распространить сферу власти возникающего
боннского государства на всю Германию. Прежде всего потерпели
провал их агрессивные планы, натолкнувшиеся на сопротивление
166

Советского Союза, формирующегося социалистического лагеря и
миролюбивых сил всего мира.
Остался «фронтовой город» Западный Берлин, являвшийся
плодом империалистической берлинской провокации, представлявший
в дальнейшем опасную помеху строительству молодой ГДР и ее
столицы и неоднократно серьезно угрожавший миру во всем мире
как орудие международного монополистического капитала.
Бастион прогресса
Оттеснение империалистической реакции за Бранденбургские
ворота и целенаправленная успешная политика создания нового
демократического самоуправления существенно содействовали
тому, что более широкие круги населения, в прошлом безразлично
или даже отрицательно относившиеся к антифашистско-демокра-
тическому курсу, переходили теперь на сторону прогресса.
Очевидным выражением этого развития были выборы на 3-й
Немецкий народный конгресс 15 и 16 мая 1949 года. Уже за
несколько дней до этого события 500 000 берлинцев
продемонстрировали свою поддержку Национального фронта и демократического
магистрата на массовой манифестации перед Университетом
имени Гумбольдта. В то время как в Западном Берлине террор и
запреты сделали невозможным свободное демократическое избрание
делегатов, в демократическом Берлине за кандидатов на 3-й
Немецкий народный конгресс высказалось на тайном голосовании
58,2 процента. Правда, по сравнению с советской оккупационной
зоной число голосов, поданных «против», было на 8 процентов
выше; этот факт свидетельствовал о еще имевшемся
отставании в росте сознательности населения Берлина, об особой
активности там империалистической реакции и многообразных
возможностях ее воздействия на положение в городе. Тем не менее
результаты выборов неоспоримо свидетельствовали о том, что
большинство берлинцев поддерживали осуществлявшуюся Немецким
народным конгрессом политику установления антифашистско-де-
мократического строя.
После возникновения Национального фронта демократической
Германии на базе движения за созыв Немецкого народного
конгресса п создания ГДР в октябре 1949 года демократический
Берлин снова стал центром сил нации.

Глава II
СТОЛИЦА ГДР НА
ПУТИ К СОЦИАЛИЗМУ
(1949—1950)
1. СОЗДАНИЕ ДВУХ ГЕРМАНСКИХ ГОСУДАРСТВ И БЕРЛИН
Новое положение, создавшееся в сентябре 1949 года в связи с
возникновением сепаратного боннского государства, потребовало
решительных мер от антифашистско-демократических сил. Ввиду
национального предательства крупной немецкой буржуазии сотни
тысяч трудящихся требовали в конце сентября — начале октября
1949 года создания подлинно демократического правительства.
Руководство СЕПГ обратилось с соответствующим предложением
к другим партиям и массовым организациям Демократического
блока. Его документ «Национальный фронт демократической
Германии и Социалистическая единая партия Германии» от 4 октября
1949 года создал совместную платформу всех патриотических сил
немецкого народа для дальнейшей борьбы за упрочение
достижений революции и за создание демократического германского
национального государства на основе принципов Потсдамского
соглашения.
Рождение ГДР
7 октября 1949 года в полдень делегаты Немецкого народного
конгресса собрались в здании Немецкой экономической комиссии
на Лейпцигерштрассе (ныне Дом министерств) на их девятое, и
последнее, заседание. В ответ на осуществляемое
империалистической реакцией отделение Западной Германпи от немецкого
национального и государственного объединения они решили
преобразовать избранный на демократических выборах в мае 1949 года
Немецкий народный совет во временную Народную палату. Около
17 часов временная Народная палата провозгласила Германскую
Демократическую Республику, ввела в силу принятую 3-м
Немецким народным конгрессом конституцию и поручила Отто
Гротеволю, как представителю Социалистической единой партии
Германии, образовавшей сильнейшую фракцию в палате, формирование
правительства.
168

Состоявший из депутатов, избранных народом на всеобщих
свободных выборах, Немецкий народный совет был наиболее
подходящим органом, чтобы взять в этот час в свои руки судьбу
трудового народа. Необходимость и правомерность этого шага
полностью подтверждались тем, что во всех слоях населения,
озабоченного национальным кризисом, выдвигались требования
приступить к образованию дееспособного правительства и эффективно
ответить тем самым на антинародный акт создания сепаратного
боннского государства.
10 октября 1949 года главноначальствующий СВАГ геперал
армии В. И. Чуйков принял президента временной Народной
палаты Иоганнеса Киклана (ЛДПГ) и премьер-министра Отто
Гротеволя, которому было поручено сформировать правительство, и
от имени Советского правительства передал формирующемуся
германскому правительству административные функции СВАГ.
Место СВАГ заняла теперь Советская контрольная комиссия (СКК),
которой надлежало наблюдать за проведением в жизнь
касавшихся Германии соглашений четырех держав. Это убедительное
доказательство доверия демократическим силам немецкого народа
получило дальнейшее подтверждение, когда правительство СССР
15 октября 1949 года первым из всех правительств в мире
признало Германскую Демократическую Республику.
11 октября 1949 года временная Народная палата вновь
собралась, чтобы вместе с образованной временной Палатой земель
избрать главу государства Германской Демократической
Республики. Члены обоих высших органов Республики единодушно
проголосовали за заслуженного передового борца немецкого рабочего
движения и председателя СЕПГ Вильгельма Пика. На следующий
день на своем третьем заседании временная Народная палата
единогласно одобрила состав временного правительства ГДР и его
программное заявление, сделанное Отто Гротеволем.
Впервые в истории Германии было образовано государство,
в котором, как об этом говорит и его название, демократия не
была политической вывеской для эксплуататоров и угнетателей
народа, но стала политическим содержанием государственной
власти, выражавшимся в осуществлении прав народа и в участии
народных масс в управлении и руководстве государством. Создание
ГДР было важным событием в мировом революционном процессе,
которое способствовало становлению и укреплению мировой
системы социализма. Как западный форпост социализма в Европе,
немецкое рабоче-крестьянское государство, опиравшееся на прочный
союз с Советским Союзом и народными демократиями, с самого
начала представляло собой непреодолимый барьер для
экспансионистской политики империализма. Сфера господства германского
монополистического капитала была существенно ограничена, путь
на Восток был навсегда для него закрыт. Создание Германской
Демократической Республики знаменовало решительный поворот
в истории немецкого народа. Благодаря освободительному подвигу
Ш

Советского Союза и существованию мировой системы социализма
более чем столетняя борьба революционного рабочего движения в
Германии увенчалась решительной победой.
После провозглашения Германской Демократической
Республики из городов, сел и предприятий в адрес временного
правительства поступали приветственные телеграммы, одобрительные
заявления и резолюции поддержки. С помощью радио и прессы
население принимало живое участие в событиях столицы молодой
Республики, определявших ее будущее.
Берлин празднует образование ГДР
После полудня 11 октября 1949 года в центре города
установилась атмосфера напряженного ожидания. Многие тысячи людей
шли к Унтер-ден-Линден. Не иссякал поток делегаций с
берлинских предприятий, со всей Республики. Над морем голов
возвышались черно-красно-золотые, красные и голубые знамена, как яркие
цветы на сером фоне осеннего дня. Около 17 часов на почетной
трибуне перед Университетом имени Гумбольдта появился
Вильгельм Пик. Раздались бурные рукоплескания сотен тысяч
собравшихся. «Да здравствует президент нашей Демократической
Республики!» — вновь и вновь разносится по площади Бебеля. В
своем приветственном слове обер-бургомистр Фридрих Эберт выразил
то, что в этот час чувствовали все берлинцы. «Мы горды тем, что
наш город — столица новой, демократической Германии, и мы
приложим все силы, чтобы стать преданными помощниками Вам и
правительству» 1.
Вслед за тем мимо трибуны, освещенной прожекторами,
прошли коллективы крупных предприятий Берлина и делегации ото
всех земель страны. Они приветствовали первого в немецкой
истории президента из рабочих и провозглашали здравицы молодой
Республике. Впечатляющая манифестация воли народа достигла
кульминационной точки, когда на площадь перед университетом
от Бранденбургских ворот вышла с факелами колонна свыше чем
400 000 юношей и девушек Союза свободной немецкой молодежи.
С воодушевлением поддержанный демонстрантами, председатель
ССНМ Эрих Хонеккер произнес клятву немецкой молодежи: «Мы,
немецкая молодежь, клянемся в верности Германской
Демократической Республике, потому что она хочет принести и принесет
молодежи мир и лучшую жизнь... Мы клянемся в верности
Германской Демократической Республике, потому что она есть и будет
подлинным прибежищем народа... От всего сердца приветствуем
мы наше новое, сияющее, радостное будущее» 2.
Более 800000 человек отпраздновали так на улицах Берлина
рождение первого германского рабоче-крестьянского государства.
Столетняя борьба лучших и наиболее передовых представителей
немецкого народа за создание правительства, которое было бы ис-
170

полнителем воли народа и хранителем подлинных национальных
интересов, и стремление молодого поколения к тому, чтобы жить
и работать в подобном государстве, нашли свое осуществление на
Востоке Германии.
Две классовые линии в вопросе о столице
В то время как трудовой Берлин вместе со всеми
миролюбивыми немцами выражал свое удовлетворение образованием ГДР,
империалистическая реакция в западной части города продолжала
двигаться по пути холодной войны. Западноберлинское городское
собрание депутатов 8 октября 1949 года демонстративно
потребовало у западных держав «дать согласие на присоединение
Большого Берлина к Федеративной республике» и от боннского
правительства — «перевести важные и полномочные органы
Федеративной республики в Берлин»3. Реакционные западноберлинские
политики всеми способами пытались отвлечь внимание
общественности от создания ГДР и принизить значение молодого
государства. Но их активные действия против ГДР показывали, что они
отлично понимали значение образования миролюбивого
германского государства, признавали факт его существования и считались
с ним как с политическим фактором. После того как
империалисты, уже в сентябре 1949 года создав ФРГ, в известном смысле
разорвали связи между немцами на Востоке и на Западе, они
стремились теперь сделать всякое общение между ними невозможным
и в последующее время.
21 октября 1949 года канцлер Конрад Аденауэр заявил в
боннском бундестаге, будто ГДР не существует, и провозгласил право
ФРГ на исключительное представительство всех немцев, а 27
октября 1949 года последовало столь же наглое, сколь и
провокационное заявление западноберлинского обер-бургомистра Рейтера:
«Мы хотим, чтобы этот наш город был частью Федеративной
Республики Германии... мы никогда не откажемся от своего права на
восточный сектор, который принадлежит нам» 4.
Как на национальной арене в целом, так и на более узком
поприще бывшей столицы рейха противостояли друг другу две
группировки политических сил с их различными и
непримиримыми концепциями.
Самые прогрессивные, нашедшие после образования ГДР свое
воплощение в государственной власти антифашистско-демократп-
ческие силы и после образования боннского сепаратного
государства не отказались от своей цели: создания миролюбивого
демократического единого германского государства со столицей в
Берлине. Это недвусмысленно подтвердило правление СЕПГ в своем
программном документе от 4 октября 1949 года «Национальный
фронт демократической Германии и Социалистическая единая
партия Германии». Эта политическая платформа объединения всех
патриотических сил немецкого народа независимо от их классовой
171

принадлежности, их политических взглядов и религиозных
воззрений в Национальном фронте содержала 23 актуальных
требования, в том числе: восстановление политического и экономического
единства Германии; ликвидация западногерманского сепаратного
государства; образование общегерманского правительства в
неделимой Германской Демократической Республике, скорейшее
заключение справедливого мирного договора с Германией и отвод
всех оккупационных войск; восстановление полного суверенитета
германской нации; немедленное восстановление единства и
нормализация жизни столицы Германии Берлина; борьба всего
немецкого народа против империалистической политики натравливания
одной части Германии на другую, борьба с партикуляризмом и
сепаратизмом земель. Документ от 4 октября 1949 года создал
основу для расширения национального движения путем вовлечения
в него стоявших до сих пор в стороне кругов буржуазии, средних
слоев, а также бывших членов нацистской партии и бывших
офицеров вермахта, не совершавших преступлений против
человечности и порвавших с прошлым. Предложенное правлением СЕПГ
преобразование движения Народного конгресса в Национальный
фронт развернулось в начале января 1950 года на местах и
завершилось 3 февраля 1950 года образованием нового руководящего
органа — Национального совета Национального фронта
демократической Германии.
В духе постановления от 4 октября 1949 года была
произнесена речь президента при вступлении па свой пост, а также
сделано и правительственное заявление премьер-министра ГДР. Идеи
постановления определили также содержание и значение
программы Национального фронта демократической Германии, принятой
15 февраля 1950 года Национальным советом, которая определяла
основные задачи государственного руководства и всех
политических сил ГДР, постоянно получавших в их справедливой борьбе
бескорыстную поддержку Советского Союза.
Для этих сил борьба за преодоление раскола Берлина была
неотъемлемой частью их деятельности. «Создание единой,
демократической, миролюбивой и независимой Германии и
восстановление политического и экономического единства Берлина как
столицы Германии» 5 — так звучало основное требование программы
Национального фронта демократической Германии. На 3-й сессии
Национального совета Национального фронта 17 мая 1950 года
обер-бургомистр Фридрих Эберт изложил следующими словами
эту же задачу, рассматриваемую на берлинском уровне: «В
конечном счете речь идет о том, чтобы вместе с секторальными
границами в Берлине ликвидировать границы между зонами и открыть
путь к единой, демократической и миролюбивой Германии» 6.
Столица Германской Демократической Республики и вместе с
тем столица всей Германии — в этом часто употреблявшемся тогда
определении политической позиции Берлина выражалась основная
стратегическая концепция рабочего класса и его союзников, пре-
172

дусматривавшая доведение до конца исторически неизбежной
борьбы с германской монополистической буржуазией независимо
от ее длительности и ожесточенности,— борьбы политическими
средствами и демократическим путем. Эту политическую линию
прогрессивные круги, сплоченные вокруг СЕПГ, проводили и в
сложных условиях существования двух германских государств до
тех пор, пока еще не существовало барьера ремилитаризации и
западной интеграции Федеративной республики.
Империалистические круги Западной Германии и Западного
Берлина боялись открытой борьбы в широком масштабе. Они,
конечно, никогда не отказывались от намерения повернуть вспять
прогрессивное развитие в советской оккупационной зоне и
включить всю Германию вместе с ее столицей в западноимпериалисти-
ческое государственное образование. Поэтому и они выступали за
единую Германию только на империалистической основе.
Поскольку монополистическая буржуазия не хотела пойтп даже на
малейший риск для достижения ее реакционных целей, она
последовательно вела курс на раскол. Послевоенная концепция германской
крупной буржуазии, стремившейся спасти свои экономические и
политические позиции, предусматривала поэтому отказ от старой
немецкой столицы, поскольку она принадлежала к территории
советской оккупационной зоны, где земельная реформа и
экспроприация концернов открыли новую главу немецкой истории. По
словам Аденауэра, сказанным в 1946 году, столица должна была
отныне находиться не среди восточногерманских картофельных
полей, а меж виноградников на Рейне, «ибо там находится земля
старой немецкой культуры, а не колонизированная территория.
Германская столица должна лежать скорее на юго-западе, а не
в Берлине, расположенном далеко на востоке. В местности под
Майнцем, там, где окна Германии распахнуты на запад, должна
расположиться новая столица» 7. Эта антипатия Аденауэра и его
класса, преподносимая под маской антипруссачества, безусловно,
возникла из-за страха перед «красным» Берлином и
демократическим народным движением на Востоке.
Отказом от исторической столицы, отступлением на
левобережье Рейна реакция заявляла о своей антипатии и враждебности
к прогрессивным традициям Берлина, к воле и желаниям
народных масс. Она избрала расположенный на рейнском левобережье
Бонн своей столицей, а в городе на Шпрее видела прежде всего
поле битвы в холодной войне против молодой немецкой
демократии и развивающегося лагеря социализма. Когда позднее она
повторно выдвигала притязание на «Берлин как единую и
подлинную столицу всех немцев» и призывала блюсти его как
«общенемецкую реликвию», то под оболочкой этого мифа о столице
скрывалось не что иное, как наглое реваншистское притязание на
Германскую Демократическую Республику и ее столицу.
После раскола Германии международный мононолистический
капитал пошел по пути превращения ФРГ в оплот против прогрес-
173

сивных устремлений народов Западной Европы и в трамплин для
похода на Восток. Правые социал-демократические лидеры
поддерживали этот курс не только пассивно, как прежде, но
полностью и целиком поддержали эту агрессивную программу. В
августе 1949 года Рейтер следующим образом определил цель и смысл
существования боннского государства: «Предназначение
Германской Федеративной Республики будет реализовано только тогда,
когда вся ее политическая и экономическая энергия будет
направлена на Восток, когда задача вернуть этот Восток будет признана
непосредственной задачей переходного периода» 8.
Правительство миллионеров и реакционеров хотело вернуться
в «день икс» на Шпрее, чтобы снова иметь возможность с Виль-
гельмштрассе и Беренштрассе распространить свое господство на
всю Германию. До той поры отколотый Западный Берлин должен
был быть включен в государственную систему Федеративной
республики, чтобы служить опорным пунктом империализма на
территории ГДР.
Государственно-правовое и конституционное положение Берлина
Обе полностью противоположные классовые концепции в
германском вопросе отражались, конечно, и в толковании
государственно-правового и конституционного положения Берлина.
Конституция ГДР, введенная в действие временной Народной
палатой ГДР 7 октября 1949 года, недвусмысленно определяла в
статье 2: «Столицей Республики является Берлин» 9. В этом
ничего не менял и тот факт, что конституция первоначально
предназначалась для всей Германии, но в результате раскола Германии
западными державами и их немецкими подручными могла стать
законом только для ее восточной части.
Конституционное определение Берлина как столицы ГДР
отвечало исторической традиции и объективному правовому и
фактическому положению. Сразу же после провозглашения Германской
Демократической Республики Советское правительство передало
немецким органам осуществлявшиеся до тех пор главноначальст-
вующим СВАГ административные полномочия. 12 ноября 1949 года
военный комендант генерал Котиков передал административные
функции в Берлине демократическому магистрату Большого
Берлина. С этого момента под юрисдикцию государственных органов
ГДР подпадали также сооружения железных дорог и водное
сообщение во всем городе, а также контроль за гражданским
пассажирским и грузовым сообщением между Западным Берлином и
Западной Германией. Контроль за военным транспортом
расположенных в Западном Берлине гарнизонов трех западных держав на
путях сообщения между Западным Берлином и Западной
Германией по-прежнему оставался за советскими органами. Советская
военная комендатура в Берлине ограничила свою деятельность
174

наряду с гарнизонной службой поддержанием необходимых для
нормализации положения связей с комендантами западных
держав.
Таким образом с точки зрения прогрессивных сил положение
Берлина было недвусмысленно закреплено в конституционном
порядке:
Берлин, столица бывшего германского национального
государства, с образованием ГДР закономерно стал ее столицей.
Прогрессивные, демократические силы Берлина были, однако, в те годы
убеждены, что возникший в результате сепаратной денежной
реформы в Западном Берлине раскол города является преходящим
явлением, и видели в столице Германской Демократической
Республики также и столицу миролюбивой, демократической, единой
Германии, которую предстояло создать.
Реакционные силы Германии, боннские и западноберлинские
раскольники, не достигли поставленной ими частичной цели —
государственно-правового включения Западного Берлина в
западногерманскую Федеративную республику. Социал-демократический
депутат западноберлинского городского собрания д-р Зур должен
был с горечью констатировать: «[Западный] Берлин в
государственно-правовом отношении все еще находится в промежуточном
положении. Это не город, не земля. [Западные] берлинцы сами
толком не знают, гражданами какого государства они являются» 10.
Западный Берлин не является частью Федеративной республики
С тех пор как военные губернаторы западных союзников 1 июля
1948 года направили одиннадцати премьер-министрам
западногерманских земель директивы по созданию государства из западных
зон, группа реакционных германских политиков — христианские
демократы, подобные Якобу Кайзеру, и социал-демократы,
подобные Эрнсту Рейтеру и Карло Шмидту,— добивалась включения
Западного Берлина или даже, как гласило ее экспансионистское
требование, «Большого Берлина» в это империалистическое
антинациональное государственное образование. Прежде всего эти
политики добились участия с совещательным голосом
западноберлинских представителей в работе Парламентского совета в Бонне,
которому было поручено выработать западногерманскую
сепаратную конституцию, Основной закон. Затем они добились в Главном
комитете Парламентского совета того, что «Большой Берлин» (!)
наряду с одиннадцатью западногерманскими землями был
включен в статью 23, определявшую сферу применения Основного
закона; было также предусмотрено направление его депутатов в
будущий бундестаг. СВАГ немедленно выступила с протестом в
заявлении от 10 февраля 1949 года. Западные военные губернаторы
также заявили Парламентскому совету в меморандуме от 2 марта
1949 года, что «часть статьи 23, распространяющаяся на Западный
175

Берлин», подлежит «приостановке» п. Западные державы
вынуждены были сделать этот шаг, чтобы сконструированная ими
«правовая основа», мнимое дальнейшее существование
четырехстороннего статуса, не выглядела совсем абсурдно и чтобы сохранить
свой оккупационный статус.
Решение западных держав вызвало в господствующих кругах
Западной Германии, как они сами признались, глубокое
разочарование. Рейтер и Кайзер попытались свести на нет это указание
с помощью юридических ухищрений, обходных путей и создания
«совершившихся фактов». Законодатели в Бонне, также
недовольные позицией западных держав, игнорировали не только вторую
оговорку западных союзников от 22 апреля, которая запрещала
включение «Берлина как земли в первоначальную структуру
Федеративной Республики Германии» 12; они даже добавили в статью
144 Основного закона специальный абзац, касавшийся Западного
Берлина. Согласно этому абзацу, федеральной земле или ее части,
в которой юрисдикция Основного закона ограничена, дается право
направлять представителей в бундестаг и в бундесрат.
Западноберлинское городское собрание намеревалось «от имени Большого
Берлина» «ратифицировать» боннскую сепаратную конституцию,
подобно тому как это сделали западногерманские земельные
парламенты. И когда наконец 6 мая 1949 года социал-демократ Карло
Шмидт, выступая с докладом Главного комитета в Парламентском
совете, заявил, что сфера действия Основного закона
распространяется на «Большой Берлин», и при этом подчеркнул: «В этом мы
сознательно вышли за пределы лондонских рекомендаций» 13, три
западные державы вынуждены были вновь вмешаться. В их
послании от 12 мая 1949 года, одобрявшем Основной закон, отмечалось,
что «[Западный] Берлин не получит членства с правом голоса в
бундестаге или бундесрате и не будет управляться федерацией» 14. Эту
позицию западные державы подтвердили 14 мая 1949 года, введя
особый «малый оккупационный статут» для Западного Берлина.
Однако упорство, с которым Парламентский совет и
определенные западноберлинские круги отстаивали свою реакционную
концепцию, не осталось полностью безрезультатным, ибо в своем
заявлении от 12 мая 1949 года западные державы вопреки
соглашениям четырех держав и непоследовательно по отношению к своей
собственной точке зрения допустили ограниченное число
западноберлинских представителей с правом совещательного голоса в
высший западногерманский орган. В Шёнебергской ратуше
интерпретировали неясность позиции западных держав как предоставление
свободы действий и начали по предложению
социал-демократической фракции городского собрания подготовку к прямым выборам
депутатов в бундестаг. В ответ на это западные державы
вмешались снова, запретили подготовку к выборам и сообщили 30 июня
1949 года западноберлинскому обер-бургомистру Рейтеру, «что в
их намерения никогда не входили всеобщие выборы в [Западном]
17G

Берлине восьмерых депутатов, которым они дали полномочия на
присутствие в бундестаге с совещательной функцией... их следует
избрать городским собранием» 15.
Но западноберлинские политики не хотели с этим примириться.
Избрав предлогом создание ГДР, городские депутаты в Шёнеберг-
ской ратуше направили, «будучи убежденными, что тогдашние
причины сегодня не имеют силы... союзным державам просьбу
пересмотреть их точку зрения и разрешить присоединение Большого
Берлина к Федеративной республике» 16. Но они натолкнулись на
отказ. Только боннское правительство нагло заявило 21 октября
1949 года, что оно хочет осуществить «уже сейчас фактическую
принадлежность Берлина к федерации» 17, имея при этом в виду
также и восточную часть города, демократический Берлин.
Принятие сепаратной конституции для Западного Берлина на
следующий год вновь сопровождалось попыткой его интеграции.
Статья 1 западноберлинской конституции от 1 сентября 1950 года
отражает мечты политиков «фронтового города»: «(2) Берлин
является землей Федеративной Республики Германии. (3) Основной
закон и законы Федеративной Республики Германии обязательны
для Берлина» 18. Поскольку законодатель с самого начала считался
с возражением западных союзников, статья 87 содержит своего
рода запасную позицию. Именно там говорится, что в переходный
период, когда статья 1, пункт 2 и 3, еще не вступила в силу и
применение Основного закона ограничено, западногерманский
парламент может без изменений распространять на Берлин
западногерманские законы. Западным державам пришлось вмешаться еще
раз и поставить их одобрение конституции в зависимость от
отмены статьи. В письме трех комендантов города от 29 августа
1950 года статья 87 интерпретировалась таким образом, «что в
течение переходного периода [Западный] Берлин не будет
рассматриваться как двенадцатая земля» 19. Так осталось и по сей день.
Все эти факты показывают, что Западный Берлин,
находящийся внутри ГДР как капиталистический остров, не
принадлежал Федеративной Республике Германии при ее основании и в
последующем не стал составной частью этого государства. Три
западные державы, несущие ответственность за Западный Берлин,
всегда подчеркивали, что статус Западного Берлина ставит его вне
«федерации». Это частично объясняет многолетнюю
провокационную политику господствующих кругов ФРГ в связи с Западным
Берлином и истерию, раздутую в самом городе в этом вопросе, а
также скрываемое и подавленное, но подчас прорывавшееся
наружу раздражение, испытывавшееся боннскими политиками
каждый раз, когда три западные державы — как это многократно
случалось за последние 20 лет — вынуждены были подчеркивать, что
Западный Берлин не принадлежит ФРГ. Правда, во времена
холодной войны западные державы терпели, поощряли расширение
федеральным правительством и сенатом допущенных на опреде-
177

ленных условиях связей Западного Берлина с ФРГ. Однако
западные державы нпкогда не меняли при этом своей позиции в
отношении особого статуса Западного Берлина вне ФРГ.
Демократический магистрат стремится преодолеть раскол
Старая немецкая столица (с 1948 года разделенный город в
расколотой стране) стала к началу пятидесятых годов с ее двумя
магистратами, двумя валютами, двумя различными экономическими
и социальными системами, обозначавшимися все более отчетливо,
бесспорно, самым своеобразным городом в мире. Поверхностному
наблюдателю она представлялась каким-то двойным существом в
исторически сложившейся оболочке; граница, разделявшая обе
части, оставалась незримой, а паутина линий метро и городской
железной дороги, казалось, скрепляла то, что в действительности уже
распадалось.
Как должны были развиваться события? Как можно было
обеспечить городу, подвергшемуся в годы войны и в послевоенное
время столь тяжелым испытаниям мирную жизнь и будущее в
условиях единства и демократии? Подобные вопросы вставали в то
время перед каждым берлинцем — тем более что реакция доводила
до предела накал холодной войны в городе.
Полное восстановление единства Берлина было тесно связано
с воссоединением Германии, ведь речь шла о том же классовом
вопросе, однако правительство ГДР и демократический магистрат
придерживались той точки зрения, что жизнь разделенного города
при помощи соответствующих мероприятий может быть
направлена в более или менее нормальное русло еще до решения вопроса
о воссоединении. Поэтому демократический магистрат в 1949 и
1950 годах и позже многократно обращался с соответствующими
предложениями к западноберлинским властям.
Но западноберлинские городские власти не предпринимали
ничего, чтобы облегчить тяготы раскола. Они не только резко
отклоняли предложения вступить в переговоры и отказывались
подтвердить соглашения, заключенные между коммунальными службами,
но и добивались разрыва еще сохранившихся связей. Уже летом
1950 года западноберлинская администрация приступила к
разделению единой до того времени системы водоснабжения, чтобы
уклониться от платежных обязательств по отношению к
магистрату.
Несмотря на все отрицательные ответы из Западного Берлина,
правительство ГДР и демократический магистрат не переставали
предпринимать усилия по нормализации жизни и для
восстановления политического единства города. Как в связи с образованием
ГДР, так и в связи с многократными попытками руководящих
западноберлинских кругов добиться присоединения города к
боннскому государству, несмотря на интенсивную клеветническую кам-
178

панию и различные провокации ФРГ, ГДР и демократический
магистрат в своих действиях не допускали ничего, что
способствовало бы углублению раскола и обостряло бы сложную обстановку.
Напротив, они проявляли великодушие и были готовы к
компромиссам и уступкам.
В то время как магистрат Рейтера, постоянно нарушая
Потсдамское соглашение и другие соглашения четырех держав и
полностью игнорируя сложное положение города, добивался
включения Западного Берлина в ФРГ, демократический магистрат
заявил в 1949 году, что он хотел бы со своей стороны содействовать
возможно более скорому возобновлению переговоров о
нормализации обстановки в разделенном Берлине, проводившихся по
поручению Парижской сессии Совета министров иностранных дел, но
прерванных западными державами в конце сентября 1949 года.
В силу тогдашних политических установок представители
Берлина получили во временной Народной палате и Палате земель
ГДР только право совещательного голоса, а законы,
принимавшиеся Народной палатой, вводились в действие в Берлине
специальными постановлениями. В интересах нормализации положения
и преодоления раскола демократический Берлин даже не
проводил до 1954 года выборов в городское собрание представителей.
Однако эти установки, учитывавшие сложное положение в
городе, и временный особый статус представителей
демократического Берлина в законодательных органах ГДР не наносили
ущерба его функциям столицы и не подрывали единообразия процесса
народно-демократического развития в ГДР. Все это
свидетельствовало лишь о том, что демократический магистрат и
правительство ГДР не только не стремились углубить противоестественную
линию раздела, проведенную через город западными державами
и их немецкими подручными, но и хотели ее ликвидировать.
Государственные органы ГДР в полном согласии с Советским Союзом
и в дальнейшем считали необходимым тщательно обдумывать
каждый шаг, чтобы оставлять открытым путь к разрядке.
За свободные выборы в Берлине
Западные оккупационные власти и их западноберлинские
подручные, пресекавшие всякую возможность взаимопонимания,
весной 1950 года при поддержке американского верховного комиссара
Джона Макклоя и правительства Аденауэра развязали
безудержную пропагандистскую кампанию по поводу так называемых
свободных выборов во всем Берлине. Социал-демократические
функционеры и политики, представляющие крупную буржуазию,
связывали с подобного рода свободными выборами надежду на то, что
им с помощью западных союзников и под антикоммунистическими
лозунгами все же удастся воспрепятствовать прогрессивному
развитию восточной части города.
179

В этом духе западноберлинское городское собрание 20 апреля
1950 года обратилось к четырем державам с ходатайством
разрешить во всем Берлине свободные выборы под союзническим
контролем на основе избирательного закона от 1946 года. Чтобы ни у
кого не оставалось сомнений относительно цели подобных выборов,
западные коменданты города заявили днем позже, что они
считают необходимым сохранение «малого оккупационного статуса»
«также и на период после воссоединения города» 20.
Руководящие политические круги ГДР и ее столицы обладали
достаточным опытом классовой борьбы. Они знали, что немецкий
народ после 1919 года неоднократно был обманут «свободными
выборами». Они также ясно видели, что шумиха по поводу
выборов была поднята в надежде на победу Западного Берлина,
обладающего большим числом жителей, над демократическим
Берлином. Но несмотря на свою явно неблагоприятную позицию,
объединенные в Национальном фронте силы были — в соответствии с
их основной стратегической концепцией — готовы использовать
все имеющиеся возможности вести классовую борьбу на открытой
арене, используя демократические средства и методы. Поэтому они
приветствовали ответное письмо исполняющего обязанности
представителя Советской контрольной комиссии в Берлине от 8 мая
1950 года в адрес трех комендантов западных секторов. В нем
сообщалось, что представители СКК в Берлине выступают, «как и
прежде, за возможно более скорое проведение свободных выборов
на всей территории Большого Берлина с целью восстановления
единства города на демократической основе»21. Предлагалось,
чтобы свободные, демократические выборы проводились под
контролем четырех держав на основе избирательного закона 1946 года
и чтобы подготовку выборов осуществила немецкая комиссия,
образованная на паритетных началах обоими магистратами. Чтобы
выборы стали действительно свободным, демократическим
волеизъявлением берлинцев, должен был быть аннулирован
противозаконно провозглашенный оккупационный статут западных
секторов и обеспечена свободная деятельность демократических партий
п организаций, а также их право на выдвижение кандидатур в
западных секторах. В заключение в советском ответе говорилось, что
с целью установления необходимых предварительных условий для
проведения подлинно свободных, демократических выборов в
Берлине необходимо вывести из города оккупационные войска всех
оккупирующих держав и ликвидировать раздел Берлина на
секторы 22.
В своем отрицательном ответе от 31 мая 1950 года
западноберлинский парламент утверждал, что ликвидация оккупационного
статута была бы «существенным шагом назад». Кроме того, он
отклонил идею паритетной комиссии, нагло сославшись на то, что
депутатам городского собрания Восточного Берлина было бы,
дескать, достаточно занять в Шёнебергской ратуше
«зарезервированные для них места» 23. Рейтер успокоил американского комен-
180

данта генерала Максвелла Д. Тэйлора следующими словами: «Мы
не для того потребовали совместных выборов, чтобы Вы нас
покинули»24. Было очевидно, что власти «фронтового города», приняв
•сепаратную конституцию и назначив новые выборы в западных
секторах на 3 декабря 1950 года, ускорили дальнейший
административный раздел города.
Демократический магистрат и комитет Национального фронта
столицы совместно приняли в начале августа 1950 года решение не
участвовать в народных выборах 15 октября 1950 года в землях п
провинциях ГДР, поскольку выборы в столице Республики —
демократическом Берлине — в сложившейся политической
обстановке затруднили бы демократические выборы во всем Берлине.
Одновременно они призвали берлинцев выразить поддержку
правительству Германской Демократической Республики и его
политике добровольными сверхурочными сменами и трудовыми
достижениями. В воскресенье, когда происходили выборы, этому
призыву последовало более 100 000 берлинцев.
Усилия демократического магистрата, направленные на
сближение и разрядку в Берлине, сочетались тогда с инициативой
правительства ГДР, предложившего возобновить переговоры между
двумя германскими государствами. Совещание министров
иностранных дел Советского Союза и народно-демократических
государств, включая ГДР, состоявшееся в Праге 20—21 октября
1950 года, приняло развернутые рекомендации о решении
германского вопроса, предусматривавшие заключение мирного договора и
создание на паритетных началах общегерманского Учредительного
совета, который должен был создать общегерманское временное
правительство. Премьер-министр Отто Гротеволь, еще 15 ноября
приветствовавший эту программу в Народной палате, предложил
в письме федеральному канцлеру Аденауэру от 30 ноября
1950 года приступить к переговорам об образовании
общегерманского Учредительного совета и об условиях, необходимых для
проведения общегерманских свободных выборов в Национальное
собрание.
Вслед за этим Берлинский комитет Национального фронта
обратился 25 ноября 1950 года к трем западным комендантам,
Советской контрольной комиссии и обоим магистратам со следующими
предложениями:
«1. Проведение свободных демократических выборов во всем
Берлине в марте 1951 года.
2. Образование совместного комитета магистрата Восточного
п Западного Берлина для осуществления всех мероприятий,
связанных с подготовкой и проведением выборов во всем Берлине.
3. Для обеспечения действительно свободных и
демократических выборов — вывод всех оккупационных войск из Берлина и
ликвидация секторальных границ, что отвечает воле большинства
берлинского населения» 25.
181

30 ноября 1950 года обер-бургомистр Эберт сообщил
Берлинскому комитету Национального фронта о согласии магистрата с
этими предложениями и одновременно обратился к
западноберлинскому бургомистру Рейтеру с призывом внести вклад в проведение
подлинно свободных демократических выборов в марте 1951 года.
Но проведением западноберлинских сепаратных выборов 3 декабря
1950 года Рейтер продемонстрировал свое отрицательное
отношение к этим предложениям.
«Дело Фриденсбурга»
Если еще требовались какие-либо доказательства тому, что
господствующие круги Западного Берлина вовсе не желали
проведения свободных, демократических выборов во всем Берлипе, то>
этим доказательством служило «дело Фриденсбурга».
Тогдашний западноберлинский бургомистр д-р Фердинанд
Фриденсбург (ХДС) принадлежал к тем политическим
представителям крупной буржуазии, которые соглашались проводить курс на
контрреволюционное вмешательство в ГДР, но и критиковали
раскольническую политику Аденауэра и Рейтера. Фриденсбург
неоднократно высказывался в те годы за капиталистическую единую
Германию, которая сочетала бы «верность Западу с
примирительной позицией в отношении Востока» 26. Берлин должен был стать
экспериментальным участком «воссоединения сначала на
небольшой территории с относительно незначительным риском» 27. В
частности, Фриденсбург высказывался тогда за отвод всех
оккупационных войск, «нейтрализацию» города под контролем ООН, за
изменение валютных условий в Западном Берлине, за создание
«некоторых единых учреждений для разделенного города» 28.
Таким способом он рассчитывал лишить Германскую
Демократическую Республику ее столицы и ликвидировать революционные
достижения рабочего класса.
Но его единомышленники опасались открытой демократической
борьбы даже в Берлине и боялись самой идеи такого смелого
предприятия. Аденауэр воспринимал как нечто кошмарное
предложение об Общегерманском совете, выдвинутое премьер-министром
Гротеволем. «Разве можно знать, кто будет там заседать и какие
будут приняты решения этими людьми»,— заявил он в беседе с
Рейтером29. Последний полностью разделял эти опасения.
Предложения Фриденсбурга он не считал заслуживающими внимания.
В личном письме своему заместителю Рейтер потребовал
безоговорочного соблюдения своей политики; должно быть обеспечено,
писал Рейтер, «чтобы общественность не питала ни малейшего
сомнения в согласованности этого курса, поддержанного всеми
влиятельными политическими факторами [Западного] Берлина, и не
имела повода для подобных сомнений» 30. Хотя Фриденсбург без
сопротивления подчинился этому требованию, все же его,
пытавшегося в 1946 году предотвратить национализацию саксонской гор-
182

ной промышленности, а в 1948 году активно содействовавшего
расколу Берлина, сочли столь неблагонадежным, что после
декабрьских выборов 1950 года ему не доверили руководство каким-
либо ведомством сената.
Несмотря на негативную позицию западноберлинских властей,
правительство ГДР, демократический магистрат и все
прогрессивные п патриотические силы выступали за восстановление единства
города на мирной и демократической основе. Прежде всего они
предостерегали от иллюзии, будто подачи избирательного
бюллетеня достаточно для того, чтобы «соединить» обе части города. Для
выполнения такой задачи было необходимо мощное народное
движение против курса на «фронтовой город» и за создание
демократической обстановки в Западном Берлине. Но эта цель тогда не
была достигнута. Объединенной реакции — от иностранных
оккупантов, местных империалистов и буржуазных партий до
верхушки социал-демократии — удалось с помощью насилия и террора,
демагогии и обмана, антикоммунизма и национализма ввести в
заблуждение большую часть западноберлинского населения,
расколоть силы рабочего класса и укрепить собственное господство.
В то время как это происходило, империалисты камень за камнем
создавали стену, разделившую Берлин.
Западноберлинский вопрос
С тех пор как империалисты вопреки праву и здравому смыслу
раскололи Берлин, обе части города во все большей мере
развивались в противоположных направлениях.
В столице Германской Демократической Республики
совершались самые глубокие за всю немецкую историю революционные
преобразования. Западный Берлин, напротив, возвращался в
прошлое, и, поскольку его государственно-правовое присоединение к
оплоту реакции в Западной Европе было невозможно, год от года
становилось отчетливее его обособленное развитие как
самостоятельного политического образования. Расположенный в центре
Германской Демократической Республики, он имеет общие
границы лишь с нею: примерно 111 километров на севере, западе и
юге с ее округами и примерно 43 километра с ее столицей. Все его
пути сообщения с внешним миром ведут через территорию ГДР.
Доступ по суше и по воздуху был согласован между четырьмя
державами к началу оккупации исключительно для удовлетворения
потребностей западных военных гарнизонов и находился в тесной
связи с обязательствами союзников в Берлине, вытекающими из
Потсдамского соглашения. Таким образом, после нарушения этого
соглашения в 1948 году отсутствовала какая-либо правовая основа
для использования этих путей сообщения с Западным Берлином,
тем более что западные державы и сенат Западного Берлина в
течение 20 лет категорически отказывались заключить с ГДР в со-
183

ответствии с принципами международного права договоры о
мирном транзитном сообщении.
Западный Берлин стал проблемой мировой политики не столько
в силу иного, чем в ГДР, общественного строя пли отмежевания от
ГДР, на территории которой он расположен. Только его роль
генератора холодной войны являлась источником постоянного
беспокойства в Европе и угрозой всеобщему миру.
Переплетение западноберлинского вопроса с политическими
проблемами в мире, конечно, затруднило, отодвинуло и затянуло
его мирное решение, но урегулирование не стало от этого
беспредметным или невозможным. Это подтвердилось, когда на пороге
семидесятых годов последовательная миролюбивая политика
социалистического содружества государств создала решающие
предпосылки для превращения Европы в континент прочного мира,
безопасности и сотрудничества. Таким образом, открылась
возможность договорного урегулирования относящихся к Западному
Берлину практических вопросов, и стала возможной подготовка
почвы для более значительных соглашений.
Не создавать беспокойства, а устранить его, не порождать
опасности, а предотвращать их — это с самого начала определяло
политику Советского Союза, ГДР и других социалистических
государств в отношении Западного Берлина.
Для Германской Демократической Республики
западноберлинский вопрос имел еще один аспект. В течение 13 лет ее граница с
этим империалистическим образованием была открытой.
Достаточно было пересечь только одну улицу или площадь, перейти по
мосту или проехать одну остановку на метро или по городской
железной дороге, и вот уже человек оказывался в другом мире, в
условиях другого общественного строя. День ото дня этот путь
проделывали сотни тысяч граждан. Они шли по нему в обоих
направлениях и почти бесконтрольно: люди, посещавшие своих
родственников и знакомых в другой части города; рабочие, жившие при
социализме, но продававшие свою рабочую силу капиталистам;
гости из ФРГ и любители острых ощущений. Но этим путем шли
также спекулянты и жулики, шпионы и агенты
империалистических секретных служб, уголовники и вербовщики. По многим не
поддающимся контролю каналам шел грязный поток бульварных и
подстрекательских книг и реваншистская пропаганда.
Преступники, осужденные в демократическом Берлине, рассматривались
во «фронтовом городе» как герой.
Открытая граница породила на западноберлинской стороне
также меняльные конторы, пограничную торговлю и пограничные
кинотеатры, наживавшиеся на спекуляции западной маркой и
заманивавшие граждан ГДР, чтобы превратить их в безвольное
орудие империалистической политики ревапша.
Впервые в истории мир оказался перед феноменом
существования двух антагонистических общественных и экономических
систем, а также диаметрально противоположных образа жизни и мо-
184

ральных представлений в органически сложившемся и
противозаконно расколотом городе. Исторические противоречия нашей
эпохи, трехсотлетний изощренный и опытный капитализм и еще
совсем молодой в ГДР социализм открыто стояли лицом к лицу по
обе стороны Бранденбургских ворот, воздействуя друг на друга.
Классовый враг в этой борьбе применял все средства, чтобы
использовать свое выгодное экономическое положение и лишить
трудящихся ГДР и ее столицы плодов их труда.
2. ПО ПУТИ К СОЦИАЛИЗМУ
30 ноября 1949 года, через год после образования нового,
демократического магистрата, президент Вильгельм Пик и премьер-
министр Отто Гротеволь посетили магистрат на Парохиалыптрас-
се. Они выслушали сообщения о восстановлении города и
высказали рекомендации по ускорению развития столицы и
осуществлению провозглашенных в Конституции основных прав трудящихся.
Отчет, с которым выступил в тот же день обер-бургомистр
Фридрих Эберт на собрании во Фридрихштадтпаласте в присутствии
всего правительства ГДР, отражал уверенность в том, что после
периода ожесточенной борьбы теперь начнутся годы успехов. Как
повсюду в Республике, так и в Берлине власть перешла в руки
народа, возглавленного рабочим классом и его революционной
партией. С укреплением Германской Демократической Республики ее
столица все лучше выполняла почетную задачу центра политики и
экономики, транспорта и печати, искусств и науки первого
германского государства рабочих и крестьян.
Трудный старт
В 1949 году у столицы по сравнению с Республикой были
чрезвычайно неблагоприятные политические и экономические условия
для старта. Берлинское «чудо восстановления» 1945 года было
дезорганизовано и сорвано реакцией. К этому добавилось еще
вредное воздействие раскола.
Хотя за прошедшие годы расчистка развалин не прекращалась,
руины и горы мусора по-прежнему определяли картину
густонаселенного центра города. Из 20 миллионов кубометров щебня,
находившегося к концу войны в советском секторе, к 1949 году было
убрано лишь 5 миллионов. Из 64 разрушенных мостов через
водные и железнодорожные пути 43 были восстановлены. Многие
окна в жилых и административных зданиях были все еще
заделаны картоном и досками, стекла не хватало. Перерывы в подаче
тока были таким же будничным явлением, как и строго
ограниченная норма газа в два кубометра на человека.
185

Поскольку экономические основы нового строя могли быть
созданы только после образования демократического магистрата,
доля сектора народной собственности в общем производстве
составляла в 1949 году лишь около 47 процентов, в то время как в других
областях Республики она уже достигла 70 процентов. В
результате империалистической политики раскола со значительным
опозданием началось и выполнение берлинского двухлетнего плана.
Необходимо было наверстать упущенное время. Решение этой
задачи было непростым, ибо на предприятиях города не хватало
квалифицированных рабочих, машин, инструментов и материалов.
Некоторые производственные участки следовало расширить или
даже создать заново. Рабочие и техники должны были научиться
руководить предприятиями, экономикой, они не располагали еще
достаточным опытом в работе на основе производственного плана.
Многое должно было быть сделано, чтобы разъяснить все
людям, устранить сомнения и предрассудки и пробудить веру в
собственные силы. Далеко не все берлинцы поняли, какое значение
имеет создание ГДР для дальнейшего развития их города и в их
собственной жизни. Прогрессивные силы настойчиво вели
разъяснительную работу, убеждали население в том, что политика
правительства ГДР соответствует коренным национальным интересам.
Каждый день возникали новые трудности, имели место и
застой и неудачи. Но несмотря на все это, поступательное движение
продолжалось, и без преувеличения можно было сказать, что
берлинская экономика встала на ноги. Население ощущало это,
поскольку улучшалось его материальное положение. Многие
осознали смысл выдвинутого СЕПГ лозунга «Производить больше —
жить лучше».
Народнохозяйственный план 1950 года
После основания ГДР укрепление экономики молодого
государства на основе выполнения двухлетнего плана и консолидации
рабоче-крестьянской власти стало наиболее актуальной задачей
как в столице, так и в других городах Республики.
Народнохозяйственный план 1950 года, первый план ГДР, был
направлен на значительное увеличение выпуска продукции в
добывающей и металлообрабатывающей промышленности, что
обеспечивало быстрое восстановление мирной экономики. Главными
объектами плана в Берлине были электротехническая
промышленность и машиностроение. Наряду с предприятием «Бергман — Бор-
зиг», трансформаторным заводом в Обершеневайде и берлинским
электроламповым заводом в числе народных предприятий,
подлежавших наиболее быстрому развитию, находились заводы «Нилес»
(позднее народное предприятие — завод сверлильных станков
имени 7 Октября, объявленный земельным руководством СЕПГ
Большого Берлина ведущим предприятием 1950 года). В
послевоенные годы этот завод в Берлине — Вайсензее занимался ремон-
186

том станков. В 1949 году он был передан советскими
оккупационными властями магистрату. Теперь предстояло в короткий срок
«сделать его ведущим предприятием станкостроения. Как и в
отношении «Бергман — Борзиг», СЕПГ организовала широкую
кампанию помощи этому предприятию. Только за первые месяцы
1950 года в ней участвовало более 6000 берлинцев.
После образования ГДР империалистические силы в Западной
Германии и Западном Берлине чрезвычайно усилили нажим на
молодую рабоче-крестьянскую власть, пытаясь предотвратить ее
консолидацию. Обострение классовой борьбы особенно сказывалось
на положении в столице с ее открытой границей с Западным
Берлином. Резко увеличилось число империалистических секретных
служб, обосновавшихся в Западном Берлине и развернувших
оттуда свою подрывную деятельность. Преступные элементы
пытались организовать на главных участках экономического
строительства в Берлине, на народном предприятии «Бергман — Борзиг»,
на электростанции Клингенберг и других акты саботажа и взрывы,
распространяли призывы к снижению темпов работы и другие
подрывные лозунги. Западный Берлин был источником
антикоммунистической травли, захлестнувшей население столицы. Пресса
«фронтового города» распространяла лживые слухи о ГДР с
помощью специальных так называемых «восточных» изданий, как,
например, «Малый телеграф»; выпускалась подстрекательская
литература типа «Тарантул», распространявшаяся
империалистической агентурой в ГДР, причем в качестве отправителей
указывались учреждения и организации ГДР. В идеологическом
наступлении противника участвовали и радиостанция американских
оккупантов РИАС, и западноберлинские церковные власти. 14
февраля 1950 года католический епископ Берлина кардинал Конрад
фон Прейсинг направил священникам циркуляр, запрещавший
католикам сотрудничать в Национальном фронте. Саботажем
занимались и некоторые частнокапиталистические предприятия, на
которые в Берлине в начале 1950 года еще приходилось около
25 процентов промышленной продукции и более половины объема
строительства и розничной торговли.
В некоторых партиях блока имелись реакционные силы,
оказывавшие существенное влияние на склонные к реставрации
капиталистических порядков элементы мелкой и средней буржуазии, а
также на неустойчивых представителей средних слоев города.
Открытые выступления реакционеров вели подчас к острым
столкновениям между прогрессивными и реакционными силами в ХДС и
ЛДПГ, в результате которых позиции реакции в этих партиях были
значительно подорваны. Демократический блок выдержал в
столице испытание на прочность.
Ввиду обострения классовой борьбы после образования ГДР
особое значение приобретало экономическое укрепление молодой
Республики, чтобы защитить от контрреволюционных покушений
политическую власть рабочего класса и ее союз с крестьянством и
187

другими трудовыми слоями населения и консолидировать эту
власть. Руководство СЕПГ призвало в начале января 1950 года
всех трудящихся Республики приложить все силы для досрочнога
выполнения двухлетки уже к III съезду СЕПГ в июле 1950 года.
31 января 1950 года около 1000 функционеров, представителей
экономики, административного аппарата и профсоюзов приняли на
5-й политико-экономической конференции земельного правления
СЕПГ Большого Берлина решение о поддержке этого призыва и
досрочном выполнении двухлетнего плана Берлина. Конференция
основательно обсудила повышенные требования к
производственным организациям СЕПГ и указала путь к успеху: развитие
движения активистов, организация соревнования и введение сдельной
оплаты труда.
Последователи Хеннеке в столице
Историческая трудовая победа Адольфа Хеннеке 13 октября
1948 года в каменноугольном бассейне Цвиккау — Альсниц
вызвала к жизни движение активистов во всех отраслях
промышленности, в сельском хозяйстве, на транспорте и в административном
аппарате. Возникшее на почве нового, антифашистско-демокра-
тического строя движение активистов стало большой общественной
силой. Ему была свойственна та героическая инициатива, о
которой Ленин говорил, что она имеет решающее значение в борьбе за
повышение производительности труда и в возникновении нового
отношения к труду. Последователи Хеннеке принадлежали к
лучшей, наиболее сознательной и передовой части рабочего класса.
Своими героическими и новаторскими трудовыми свершениями они
увлекали за собой всех трудящихся. Их трудовые подвиги
свидетельствовали о начинающемся глубоком процессе обновления,
который охватил рабочий класс на Востоке Германии. То, что Ленин
в 1919 году писал о значении героизма рабочих на экономическом
фронте, было полностью применимо и 30 лет спустя:
«Это — начало переворота, более трудного, более
существенного, более коренного, более решающего, чем свержение буржуазии,
ибо это — победа над собственной косностью, распущенностью,
мелкобуржуазным эгоизмом, над этими привычками, которые
проклятый капитализм оставил в наследство рабочему и крестьянину.
Когда эта победа будет закреплена, тогда и только тогда новая
общественная дисциплина, социалистическая дисциплина будет
создана, тогда и только тогда возврат назад, к капитализму, станет
невозможным, коммунизм сделается действительно
непобедимым» 1.
Движение последователей Хеннеке охватило и Берлин. 13
декабря 1948 года на первой конференции активистов на
предприятии «Бергман — Борзиг» делились своим опытом 23 активиста
берлинских предприятий. В то время они были еще в очень трудном
188

положении, подвергались многочисленным нападкам и далеко по
всегда получали необходимую поддержку от руководства
предприятий. Однако, после того как был создан народный сектор в
промышленности и началось осуществление двухлетнего плана,
движение активистов быстро пошло в гору. 13 октября 1949 года, в
первую годовщину начала движения Адольфа Хеннеке, были
награждены знаком активиста 500 трудящихся города, а год спустя
их было уже 3000. Это объяснялось ростом сознательности
рабочего класса и поддержкой, которую оказывали движению
активистов государственные органы, партия и профсоюзы. В
Постановлении об организации труда, принятом магистратом 5 мая
1950 года, говорилось: «Движение активистов является
важнейшей общественной силой при выполнении хозяйственных планов,
содействующих укреплению демократического строя. Его
организуют и им руководят профсоюзы. Поддержка этого движения
является национальной задачей» 2.
Среди берлинских активистов был и строительный рабочий
Вилли Герден, добившийся в результате применения польского
метода выработки в 450 процентов нормы на кирпичной кладке.
На народном предприятии «Бергман — Борзиг» первым применил
методы советского токаря-скоростника Павла Быкова Курт Берг-
манн. Под лозунгом «Учиться у Советского Союза означает
учиться побеждать!» развернулось массовое движение за применение
советского производственного опыта.
Наибольший отклик вызвали тогда трудовые свершения Ганса
Гарбе. Они служили примером для тех, кто пошел по пути
Адольфа Хеннеке, осваивал в совершенстве технику своей
специальности и воплощал новое отношение человека к труду и жизни.
Ганс Гарбе, сын каменщика из восточноэльбской деревни,
работал каменщиком по кладке печей на предприятии советского
акционерного общества «Сименс-Планиа» в Лихтенберге (ныне
народное предприятие по производству электродов). Как член
СЕПГ, он принадлежал к застрельщикам движения активистов на
своем предприятии. Но его рационализаторские предложения,
приносившие повышение производительности труда до 1000
процентов, не находили понимания у его товарищей по работе и даже
вызывали отпор. Те, кто еще мыслил старыми капиталистическими
категориями, или те, кто интересовался больше личной выгодой,
чем общественным делом, называли его штрейкбрехером.
Новое проложило себе путь после того, как на предприятии
«Сименс-Планиа» в начале января 1950 года возникло
чрезвычайно сложное положение. На капитальный ремонт должна была
быть остановлена единственная, еще работавшая кольцевая печьг
в которой обжигались электроды и угольные штифты. Инженеры-
специалисты считали, что для этого потребуется четыре месяца. На
такой срок должно было быть прекращено производство
электродов для мартеновских печей, столь остро необходимых
сталеплавильным предприятиям Республики! В то время как все остальные
189;

примирились с этим решением, печник, член СЕПГ Ганс Гарбе
заявил: «Сделаем по-другому!» Руководство предприятия
согласилось на его план не без колебаний: ремонт печи только за восемь
недель и без прекращения производства казался слишком
рискованным делом. Писатель Карл Грюнберг так рассказывает о
дальнейших событиях:
«Гарбе получил разрешение организовать спецбригаду... Затем
принялись за разборку остановленных печных отсеков и за новую
кладку, в то время как рядом, за тонкой стеной, бушевало пламя!
Рабочие все время сменяли друг друга, никто не мог долго
находиться в этом аду.
Если бы раньше кто-то предложил этим людям спуститься в
огненную печь и вести кладку при температуре 80—100 градусов,
его, безусловно, сочли бы безумцем. Но теперь они делали это день
за днем, ремонтировали отсек за отсеком! А ведь никто им не
приказывал! Никто не обещал дополнительного пайка или других
поблажек... Ими владело сознание, что они работают для народа, в
интересах мира и укрепления Германской Демократической
Республики, их стимулировали пример и сила воли замечательного
бригадира...
Чем ближе к завершению была реконструкция печи, тем
больший отклик находила на заводе эта инициатива. Теперь Гарбе
называли молодчагой: ведь он предотвратил казавшуюся неминуемой
остановку работы на заводе. Удивление постепенно сменилось
восхищением. Но заклятые враги, непоправимые подстрекатели и
саботажники, считавшие каждое достижение нового строя ударом
по своим интересам, не успокаивались. Однажды поздним вечером
на Гарбе, возвращавшегося домой с партсобрания, в темном
переулке было совершено нападение, пятеро неизвестных столкнули
его с велосипеда...
Но все это не могло задержать выполнение встречного плана.
Точно в назначенный срок был реконструирован последний отсек
и капитально отремонтированная печь торжественно сдана
руководству. «Мы не считали такое возможным»,— говорили
злопыхатели и скептики, пожимая руку активисту Гарбе. Пресса
поместила много материалов о человеке, работавшем в раскаленной
печи и тем самым предотвратившем возможный прорыв в
двухлетнем плане» 3.
За выдающееся достижение Гансу Гарбе первому в Берлине
было присвоено в День активиста, 13 октября 1950 года, почетное
звание Героя труда.
Укрепление рабоче-крестьянской власти в столице ГДР
Рабоче-крестьянская власть опиралась на политический союз
демократических партий и массовых организаций
Демократического блока и на Национальный фронт демократической Германии.
190

В основе деятельности государственных органов власти в
столице лежало в 1950 году издание прогрессивных постановлений,
разработанных магистратом в тесном сотрудничестве с
Демократическим блоком и в соответствии с законодательством временной
Народной палаты ГДР. Уже в первые месяцы существования
Республики были изданы многочисленные законы, имевшие
решающее значение для укрепления демократического строя. С их
помощью были осуществлены конституционные права и свободы и
укреплены связи между новой государственной властью и
различными слоями населения. Демократический магистрат Большого
Берлина подтвердил тогда в форме своих постановлений все
законы Народной палаты. За первый год существования ГДР
магистрат принял важные постановления о содействии развитию
молодежи, защите матери и ребенка и правах женщины, о повышении
уровня жизни интеллигенции и бывших переселенцев, а также о
поощрении развития ремесел.
Особое значение имело Постановление о мероприятиях по
увеличению производительности труда и дальнейшем повышении
материального и культурного уровня жизни рабочих и служащих от
5 мая 1950 года. Это постановление о труде полностью
соответствовало закону о труде, принятому Народной палатой 19 апреля
1950 года. Оно охватывало все права и обязанности рабочего класса
в период строительства нового общества: гарантировало каждому
трудящемуся право на труд и на равную оплату за равный труд,
устанавливало право трудящихся на участие в управлении в
рамках профсоюзных органов на предприятии и содержало подробные
положения о поощрении движения активистов и соревнования, о
профессиональной квалификации и подготовке молодых
специалистов, о выдвижении женщин на производстве, об охране труда,
отпусках, праве на уход с работы, о социальных и культурных
учреждениях на предприятии. Постановление закрепляло в
законодательном порядке ведущую роль рабочего класса в
государственной и экономической жизни. Впервые в истории стали
действительностью идеалы, за которые боролись поколения берлинских
рабочих.
Осуществление прогрессивного законодательства так же, как
и общественное развитие в целом, требовало коренного улучшепия
работы государственных органов. Стремясь укрепить связь между
государственными органами и населением, развернуть критику и
самокритику и развить демократическое самосознание всех
сотрудников государственных органов, магистрат обратился с
призывом к классово сознательным рабочим перейти с предприятий
на ответственные посты административных органов управления.
И это увенчалось успехом.
В преобразованный в 1950 году магистрат под руководством
обер-бургомистра Фридриха Эберта входили влиятельные
политики — представители всех партии Демократического блока, а также
члены социал-демократической акции (СДА), подвергшиеся ре-
191

прессиям за свои прогрессивные взгляды со стороны правого
социал-демократического руководства.
Доверенные лица домов и улиц образовали систему
внештатных сотрудников магистрата, выполнявшую роль соединительного
звена между ним и населением. Широта демократической жизни
нашла отражение в следующих цифрах: из избранных тогда
22 000 доверенных лиц 13 500 были женщины и более 15 000
беспартийные. Позднее магистрат смог расширить эту форму
активного сотрудничества населения с помощью многочисленных
других демократических учреждений. Так в первый год
существования Республики был создан крепкий фундамент
рабоче-крестьянской власти в демократическом Берлине.
Против вредительства и саботажа
Демократический магистрат Большого Берлина был обязан
защищать от покушений реакции народную собственность и плоды
демократического строительства. Еще в начале своей
деятельности магистрат был вынужден принять постановление об
ответственности за экономические преступления, ибо классовый враг
пытался помешать мирному труду с помощью контрабанды, хищений
металла и саботажа. Экономический отчет магистрата за 1949 год
оценивал нелегальный вывоз товаров в Западный Берлин в 80
миллионов марок. Особенно значительный ущерб наносили хищения
металлолома и цветных металлов, систематически организуемые из
Западного Берлина. В борьбе с этой усилившейся подпольной
подрывной деятельностью и саботажем государственные органы
опирались на активную поддержку населения. В конце 1949 года
берлинской Народной полиции удалось с помощью населения
задержать свыше 1750 расхитителей металла и подвергнуть их
справедливому наказанию. В январе 1950 года в районе Фридрихсхайн
доверенные лица в домах обнаружили тайный склад металла. В
результате были конфискованы запасы металла стоимостью около
полумиллиона марок. Так был предотвращен подготовленный
вывоз металла в Западный Берлин. Особую опасность представляли
хищения кабеля на территории железной дороги, что могло
вызвать аварии. До марта 1950 года контрольные органы ГДР
конфисковали на пропускных пунктах свыше 5500 тонн цветного
металла. На крупной электростанции Клингенберг, энергетическом
центре берлинской промышленности, удалось предотвратить
попытку нарушить энергоснабжение города, что было запланировано
реакционными кругами, поддерживавшими связь с «Восточным
бюро СДПГ» и с УГО в Западном Берлине.
Демократические партии и профсоюзы призывали берлинцев
к повышенной бдительности и требовали строгого наказания
спекулянтов, саботажников и похитителей металла. 21 апреля
1950 года Народная палата приняла закон об охране внутригерман-
192

ской торговли, который в целях контроля над товарообменом
между ГДР и Западным Берлином предусматривал введение товарных
накладных п учреждение контрольных пунктов на шоссейных,
железнодорожных и речных путях, пересекающих границу.
Одновременно началась организация действенной внутризаводской
охраны. Это позволило предотвратить крупные акты саботажа и
сократить нелегальный вывоз товаров.
Важным мероприятием против действий реакционных сил стал
также закон в защиту мира от 15 декабря 1950 года. В
соответствии со статьей 6 Конституции ГДР он предусматривал уголовную
ответственность за пропаганду расовой и национальной ненависти,
милитаристскую пропаганду и компрометацию движения за мир и
миролюбивой политики правительства ГДР.
Двухлетний план выполняется досрочно
Призыв СЕПГ к досрочному выполнению двухлетнего плана
нашел широкий отклик у берлинских трудящихся. Уже в апреле
и мае 1950 года первые предприятия с гордостью сообщили о
выполнении своих обязательств в честь III съезда СЕПГ и о
досрочном выполнении или перевыполнении двухлетнего плана.
Несмотря на все усилия, задача народнохозяйственного плана достигнуть
к концу 1950 года уровня производства 1936 года еще не могла
быть выполнена. Берлин достиг лишь 76,5 процента довоенного
производства, в то время как другие области Республики —
111 процентов; однако эти цифры следует оценивать, учитывая
гораздо более неблагоприятные исходные позиции Берлина в
1948 году п то обстоятельство, что здесь воздействие противника
было значительно непосредственнее, чем в Республике. Только
учитывая это, можно полностью оценить достижения Берлина.
Двухлетний план создал солидную народнохозяйственную базу.
Ее определяющим элементом был сектор народных предприятий в
промышленности и сельском хозяйстве. Его доля в промышленном
производстве выросла с 47 процентов в начале 1949 года до
74,1 процента в 1950 году, не считая 1,3 процента, приходившихся
на промышленные артели. Быстрый рост народного сектора
являлся, во-первых, результатом строительства новых предприятий
(«Бергман — Борзиг», цементный завод «Руммельсбург», завод
холодильных автоматов и завод энергетического машиностроения
«Иоганнисталь»), а во-вторых, результатом реконструкции и
расширения имевшихся предприятий (берлинский электроламповый
завод, трансформаторный завод «Обершёневайде» и заводы «Ни-
лес»). Сумма капитальных вложений в промышленное, жилищное
и прочее строительство составляла в 1949 году 249 миллионов
марок и в 1950 году — 475 миллионов марок. Число занятых на народт
ных предприятиях выросло за период двухлетнего плана с 74 000
8 № 2789
193

до 95 000. В 1950 году почти две трети всех промышленных
рабочих трудилось в народном секторе.
К этому сектору надо отнести также существовавшие в то
время одиннадцать берлинских предприятий САО, на которых
трудились 19 тысяч человек. Советские директора, инженеры и техники
превратили эти предприятия в передовые, располагавшие
хорошим технологическим оборудованием и образцовыми социальными
и культурными учреждениями. Советские директора умело и
успешно использовали экономические рычаги. Такие предприятия
САО, как «Сименс-Планиа» и завод электроаппаратуры в Трептове,
в 1949—1950 годах возглавляли соревнование. Здесь образцово
выполнялись планы, выпускалась продукция высокого качества.
Передача этих предприятий немцам была вкладом в укрепление
народного сектора. Уже 15 ноября 1949 года бывший военный завод
«ТЕМА» в Кёпенике стал народной собственностью; так родилось
народное радиотехническое предприятие «Кёпеник», ведущее
предприятие промышленности средств радиовещания п связи. В мае
1950 года за ним последовала киностудия «Тобис» ифильмокопи-
ровальная фабрика «Афифа» в Иоганнистале, включенные в
«ДЕФА».
Берлин стал подниматься из руин. На Унтер-ден-Линден и у
вокзала Фридрихштрассе поднялись строительные леса. На Алек-
сандерплатц были восстановлены два высотных здания. Станция
метро «Тельманплатц» была одета в красный мрамор.
Праздничный венок над четырьмя первыми жилыми блоками на
сегодняшней Карл-Маркс-аллее напоминал о том, что в 1950 году впервые
после конца войны было начато строительство жилых домов.
Прогресс в экономике столицы выглядел особенно
впечатляющим в сравнении с тем, что имело место по ту сторону Бранден-
бургских ворот. В Западном Берлине в то время бездействовал
каждый второй станок. Выпуск продукции упал до 22 процентов
уровня 1936 года, имелось 300 000 безработных и 50 000
работавших неполную неделю. Первый год убедительно показал, в какой
части Берлина стала высшим законом воля трудящихся,
стремление к восстановлению.
На основе новых производственных отношений под
руководством СЕПГ и при тесном сотрудничестве внутри
Демократического блока в столице образовалась и укрепилась
рабоче-крестьянская власть. Это коренное преобразование окончательно сделало
невозможным возвращение империализма и создало фундамент
для дальнейшего ускоренного подъема.
III съезд СЕПГ принимает пятилетний план
С 22 по 24 июля 1950 года в Берлинском дворце спорта имени
Вернера Зееленбиндера состоялся III съезд Социалистической
единой партии Германии. Он обсудил задачи партии в борьбе за мир,
демократическое воссоединение Германии и укрепление ГДР. Его
194

решения определили развитие ГДР на следующее пятилетие.
Обстановка, в которой собрался съезд, была отмечена чрезвычайным
обострением гонки вооружений и агрессивной политики
американского империализма. После создания Североатлантпческого пакта
(НАТО) 4 апреля 1949 года реакционные круги США развязали
небывалую антикоммунистическую кампанию и военную истерию.
Они форсировали гонку вооружений, создание арсенала атомных
и водородных бомб и приступили к завершению кольца своих
военных баз вокруг Советского Союза и народно-демократических
государств. 25 июня 1950 года они побудили южнокорейский
режим Ли Сын Мана к нападению на Корейскую
Народно-Демократическую Республику; двумя днями позже президент США Гарри
Трумэн приказал своим войскам начать открытую военную
интервенцию. Корейская война должна была стать началом похода
против всех социалистических стран в духе агрессивной американской
стратегической доктрины «освобождения». В Бонне официально
вели речи о «немецком оборонительном вкладе». Бывшие
гитлеровские генералы с их новыми союзниками по ту сторону
Атлантического океана втайне готовили планы ремилитаризации Западной
Германии.
С трибуны съезда СЕПГ призвала поэтому всех немцев встать
в ряды борцов за мир и содействовать предотвращению «второй
Кореи» в сердце Европы. Тем самым партия возглавила борьбу
немецких патриотов за преодоление империализма и милитаризма,
за единство Германии на демократической основе и за заключение
мирного договора в соответствии с Потсдамским соглашением.
Важнейшим документом, обсуждавшимся и принятым на
III съезде СЕПГ, были директивы пятилетнего плана развития
народного хозяйства ГДР в 1951—1955 годах. В них нашло
выражение стремление партии рабочего класса к тому, чтобы решение
неизбежного конфликта между двумя социальными системами в
Германии определилось в рамках мирного экономического
соревнования. Учитывая, что ГДР обладала для этого значительно
худшей исходной позицией, необходимо было поставить перед
рабочими Республики большие задачи. План имел своей целью
устранение существенных диспропорций в экономике, унаследованных
от капитализма, удвоение промышленного производства по
сравнению с 1936 годом и повышение производительности труда на
народных предприятиях по сравнению с 1950 годом на 72 процента.
Контрольные цифры предусматривали существенный подъем и на
других участках народного хозяйства: в сельском хозяйстве и на
транспорте, в местной промышленности, в науке, культуре и
искусстве, а также поощрение спорта и народного здравоохранения.
Основой пятилетки являлось быстрое расширение добычи и
производства сырья и материалов, в особенности собственной
металлургической базы. В решении этой сложной задачи большое
значение имели две определяющие отрасли промышленности
столицы — электротехническая и машиностроение.
8*
195

Старт пятилетки
Борьба за реализацию пятилетнего плана положила начало
новому этапу развития ГДР и ее столицы. После того как были
выполнены задачи антифашистского-демократического
преобразования и заложен фундамент народного сектора и
рабоче-крестьянской власти, каждый новый шаг вперед означал укрепление
элементов социализма и внедрение их в производственные
отношения. Это проявилось уже на примере организованного ОСИП
соревнования, в которое включились в январе 1950 года 9000
народных предприятий, приступивших к выполнению пятилетки.
Соревнование стало теперь движением масс, перестало быть
кратковременной кампанией и приобретало все более социалистический
характер.
Движение последователей Хеннеке, возникшее в борьбе за
осуществление двухлетнего плана, было дополнено движением
новаторов и рационализаторов, выдвижением встречных планов и
учреждением так называемых школ активистов.
Особенно ярким выражением нового мировоззрения в рабочем
классе, как и вообще глубинных общественных перемен, было
стремление к образованию у людей всех возрастов. Чтобы
руководить государством и экономикой, рабочий класс должен был
приобрести необходимый научный арсенал и изучить опыт КПСС.
«Учиться, учиться и еще раз учиться!» и «Учиться у Советского
Союза означает учиться побеждать!» —гласили лозунги. На
многочисленных предприятиях были организованы Народные
производственные школы (предшественники технических
производственных школ) и созданы другие возможности для повышения
квалификации.
В 1951 году были впервые заключены коллективные договоры
на народных предприятиях. Эти договоры, которые должны были
возобновляться каждый год, охватывали все сферы жизни на
предприятиях: производство, зарплату, квалификацию, охрану труда,
социальную и культурную работу и др. Договоры заключались
между руководством профсоюзной организации предприятия,
законным представителем коллектива, и директором как
представителем государства; предварительно договоры обсуждались на
профсоюзных собраниях во всех цехах. Хорошие примеры показали в
1951 году трансформаторный завод «Обершёневайде» и завод
«Бергман — Борзиг». Только на последнем предприятии в
выработке коллективного договора на 120 собраниях участвовало
1295 рабочих и служащих, выдвинувших 233 поправки. При
заключении коллективных договоров многие рабочие и целые
бригады брали на себя производственные обязательства, выполнение
которых приносило пользу всем. В 1951 году при заводе «Бергман —
Борзиг» удалось построить Дом культуры, детсад и заводскую
амбулаторию и впервые организовать летний лагерь для детей
рабочих и служащих. Так рабочие еще активнее осуществляли свое
196

право на участие в руководстве предприятием. В коллективных
договорах воплотилось единство интересов государственной власти,
и рабочего класса, и в этом заключалось их решающее отличие от
тарифных договоров при капитализме.
На первомайскую демонстрацию 1951 года, проходившую под
лозунгами борьбы за выполнение пятилетки и против угрозы
ремилитаризации Западной Германии, трудящиеся Берлина вышли
с высокими производственными показателями. Рабочие народного
предприятия «Бергман — Борзиг» с большой гордостью
рапортовали о том, что накануне был торжественно сдан после
двенадцатимесячного монтажа мощный сверлильный агрегат ДКВ-10. Ввод
в эксплуатацию этого гиганта давал возможность заводу в Виль-
гельмсру сдать в срок металлургическому комбинату ОСТ
оборудование для мартенов, а также наладить выпуск крупных деталей
турбин. Это был важный успех в борьбе с последствиями
западногерманского эмбарго на поставку стали в ГДР.
1 мая 1951 года сотни тысяч трудящихся прошли колоннами
по той огромной площади в центре города, которая возникла после
сноса разрушенного англо-американскими бомбами замка Гоген-
цоллернов и которая в тот день получила имена Маркса п
Энгельса — как символ того, что рабочий класс ГДР в союзе со всеми
трудящимися слоями и классами приступил к перестройке своей
жизни на основе гениального учения двух великих сынов немец-
ского народа.
Народный опрос против ремилитаризации
К началу 50-х годов на горизонте возникла новая опасность:
ремилитаризация ФРГ. Начало корейской войны ускорило
осуществление давно разработанных тайных планов. 29 августа 1950 года
федеральный канцлер Аденауэр в секретном меморандуме
изложил западным державам план создания западногерманского
контингента для «европейской армии». Ремилитаризация означала
переход к агрессивной «политике освобождения». На смену
отстаивавшейся до сих пор стратегической доктрине «сдерживания»,
обусловившей раскол Германии и ее столицы, заправилы
Уоллстрита и Пентагона провозгласили теперь лозунг «отбрасывания
коммунизма», который предусматривал открытое, вплоть до
военной интервенции, вмешательство во внутренние дела
народно-демократических государств. Предпосылкой этой европейской
политики США было перевооружение западногерманского
империализма.
Первые сообщения о планах ремилитаризации вызвали бурю
протестов в обоих германских государствах. В ФРГ стихийно
развернулось движение первоначально пассивного сопротивления под
популярным лозунгом «без нас». Когда выяснилось, что боннское
правительство вопреки ясно выраженной воле большинства народа
197

продолжает свой курс, конференция западногерманских патриотов
призвала 28 января в Эссене провести народный опрос против
ремилитаризации. Кабинет Аденауэра немедленно ответил
запретом опроса и репрессиями.
Народная палата Германской Демократической Республики
приняла решение провести этот опрос 3—5 июня 1951 года в ГДР
и ее столице. В Берлине состоялось более 9000 собраний по поводу
подготовки опроса.
Между 3 и 5 июня 1951 года 904 267 граждан столицы ГДР в
возрасте старше 16 лет, имевшие право голоса, ответили
утвердительно на вопрос: «Выступаете ли Вы против ремилитаризации
Германии п за заключение мирного договора с Германией в
1951 году?» Это составляло 97,3 процента голосов. Всего против
ремилитаризации проголосовало в ГДР 13 миллионов граждан, то
есть 96 процентов имевших право голоса. Мощная манифестация
воли народа к миру дала новый толчок борьбе против
перевооружения ФРГ, за мирный договор и за выполнение пятилетнего
плана.
Берлин обращается к молодежи мира
Первый год пятилетки был ознаменован также подготовкой к
событию особого рода. В ноябре 1950 года Совет ВФДМ принял
решение провести III Всемирный фестиваль молодежи и
студентов с 5 по 19 августа 1951 года в Берлине и поручил его
организацию Союзу свободной немецкой молодежи. Это было
доказательством доверия миролюбивому германскому государству и
признания выдающихся достижений его молодежи.
Подготовка к фестивалю молодежи началась во всех странах
мира, но особенно широко она развернулась в городе фестиваля.
В кратчайший срок возникли новые стадионы и спортплощадки.
На 200 строительных площадках 130 тысяч добровольцев убрали
18 500 кубометров развалин и собрали 3,5 миллиона штук
кирпичей. Десятки тысяч молодых людей участвовали в репетициях
культбрпгад, в хорах и кружках на предприятиях. Трудящиеся
делали все возможное, чтобы участие молодых рабочих в фестивале
не отразилось на выполнении плана.
«В августе, августе расцветают розы»,—пела немецкая
молодежь, когда приближался праздник дружбы народов. Более двух
миллионов молодых людей из ГДР встретились в те дни с 35
тысячами участников фестиваля из Западной Германи и 26 тысячами
молодых людей из 104 стран. Рука об руку шли они по улицам
города. Выступления ансамблей из многих стран вызывали
восхищение у зрителей. Кульминацией фестиваля была демонстрация
за мир более полутора миллионов молодых людей, собравшихся на
площади Маркса и Энгельса 12 августа 1951 года.
Возмущение и гнев участников всемирной встречи молодежи
вызвало кровавое нападение западноберлинской полиции на немец-
198

ких юношей и девушек 15 августа 1951 года. По приглашению
сената они, распевая песни, пересекли с мирными намерениями
секторальную границу. Однако там их встретили западноберлинские
полицейские и банды хулиганов, попытавшиеся закрыть им путь
к возвращению в столицу ГДР и применившие водометы и
дубинки. 976 молодых людей, подвергшихся избиению, были ранены,
некоторые из них — тяжело.
Немецкая молодежь вместе с представителями демократической
молодежи мира дала ясный ответ на эту провокацию. На
заключительном митинге на площади Маркса и Энгельса она поклялась
хранить верность делу мира. Центральный Комитет СЕПГ отметил
заслуги ССНМ, обеспечившего успешное проведение фестиваля.
В его послании говорилось: «Почти на всех языках мира немецкое
слово «фройндшафт» стало одним из самых прекрасных. Вы
внесли вклад в политику мира Германской Демократической
Республики, укрепили доверие к миролюбивому немецкому народу и
оказали большую услугу благородному делу борьбы за сохранение
мира» 4.
III Всемирный фестиваль стал источником новой энергии для
трудящихся ГДР. Сознание единства с миролюбивыми силами
вдохновило прогрессивную часть рабочего класса на новые
достижения. Фестиваль явился важным фактором и в другом
отношении. После августовских дней 1951 года международные
демократические организации чаще стали проводить свои конгрессы и
заседания в столице ГДР. В ноябре 1951 года в Берлине собрался
Генеральный совет Всемирного объединения профсоюзов, в июле
1952 года Всемирный Совет Мира провел в этом городе свою
чрезвычайную сессию, и в ноябре 1952 года здесь встретились
представители обоих немецких государств и 14 европейских стран на
международной конференции по мирному решению германского
вопроса. Еще в 1951 году Международная демократическая
федерация женщин (МДФЖ), руководство которой в результате
происков реакционных империалистических кругов было выслано из
Парижа, избрала Берлин местом своего пребывания. Во всех этих
фактах проявлялось не только восстановление репутации Берлина
как города международных конференций, это было доказательство
доверия народов к молодому германскому миролюбивому
государству.
Новый дух в старинном университете
Репутацию Берлина как города науки поддерживал
возрожденный Университет имени Гумбольдта. Его восстановление было
центральной задачей еще берлинского двухлетнего плана. За
период с 1948 по 1959 год капитальные вложения составили здесь
около 80 миллионов марок, а текущие расходы — 100 миллионов
марок. В 1951 году в университете училось 7500 студентов, из ко-
199

торых 35 процентов были выходцами из рабочего класса и
крестьянства, прежде не имевших доступа к высшему образованию.
Более 85 процентов студентов получали ежемесячные стипендии. За
период первого пятилетнего плана стипендии были выплачены на
сумму 90,5 миллиона марок. Постоянное материальное поощрение
науки в ГДР обеспечило превращение Университета имени
Гумбольдта в центр прогрессивного мирного научного исследования и
преподавания.
Образование ГДР и переход к осуществлению пятилетнего
плана открыли новый этап в развитии высшего образования.
Государство пуждалось в профессионально высокоподготовленной,
тесно связанной с рабочим классом научной смене. Реформа высшего
образования диктовалась поэтому насущными потребностями
общественного развития. На первой конференции функционеров
СНМ, состоявшейся 26—28 ноября 1950 года в Берлине, Вальтер
Ульбрихт подробно разъяснил главные задачи: введение
десятимесячного учебного года, составление тесно связанных с
практикой учебных планов с промежуточными экзаменами и
производственной практикой, образование семинарских групп студентов,
введение обязательного изучения основ общественных наук и
русского языка, а также учреждение государственного секретариата
по делам высшего образования для руководства реформой высшей
школы.
Демократическая реформа высшей школы, проведенпая в 1951
году, открывала путь к социалистической высшей школе. Впервые
в истории немецких университетов началось систематическое
изучение марксизма-ленинизма всеми студентами; таким образом они
усваивали основы научного мировоззрения рабочего класса и
воспитывались в духе борьбы за социализм. На конференции
функционеров СНМ Вальтер Ульбрихт в следующих словах обосновал
это революционное мероприятие: «Каждый, кто хочет заниматься
творческим трудом, должен знать направление пути, иначе он
подобен слепцу, с трудом нащупывающему путь палкой. Отсюда
следует, что каждый прогрессивный человек должен сегодня знать
марксизм-ленинизм»5. Цель реформы высшей школы была
впоследствии достигнута, потому что СЕПГ постоянно оказывала
содействие студентам из рабоче-крестьянской среды и сумела в
результате терпеливой разъяснительной работы привлечь
большинство буржуазных профессоров и преподавателей на сторону
трудового парода.
Этот процесс преобразований, чрезвычайно затруднявшийся
разнообразными помехами со стороны классового врага из
Западного Берлина, определял в те годы жизнь Университета имени
Гумбольдта. СНМ приняла деятельное участие в подготовке и
проведении реформы высшей школы. Если в университетской
организации СНМ состояло к началу 1951 года только 53 процента всех
студентов, то эта картина вскоре изменилась, так как СНМ стала
признанной представительницей всех студентов в политической
200

борьбе, в учебной работе и в деятельности по улучшению
положения студенчества; ей было предоставлено место и право голоса в
сенате университета.
В проведении реформы эффективно участвовали видные
советские ученые различных специальностей, читавшие лекции в
университете. Они распространяли знания, накопленные советской
наукой, и продолжали традиции дружбы, заложенные офицерами
СВАГ по культурной работе в мае 1945 года.
В первые годы пятилетки в Берлине возникли новые вузы и
академии. Среди них—Немецкая строительная академия (1951г.),
Высшая школа планирования в Карлсхорсте (теперь Высшая
экономическая школа, 1950 г.) и Высшая музыкальная школа
(теперь Немецкая высшая музыкальная школа имени Ганса Эйслера,
1950 г.). В марте 1950 года последовало торжественное основание
Немецкой Академии искусств, преемницы основанной в 1696 году
Прусской Академии искусств; известный писатель Арнольд Цвейг
был избран ее первым президентом.
Берлин на стройке
На протяжении пятилетки по предложению III съезда СЕПГ
должно было начаться восстановление оси Восток — Запад от
Франкфуртераллеи до Бранденбургских ворот. Ускоренное
развитие тяжелой индустрии создавало для восстановления
материальные предпосылки, однако именно эта отрасль на первых порах
требовала крупных экономических резервов. Воодушевление, с
которым берлинцы взялись за благоустройство своего города в
период подготовки III Всемирного фестиваля, показало, как в
подобной ситуации можно было продвинуться вперед: путем
развертывания творческих сил и массовой инициативы трудящихся.
25 ноября 1951 года Центральный Комитет СЕПГ обратился ко
всем немцам с предложением осуществить в 1952 году
национальную программу восстановления Берлина. Программа должна была
состоять из двух частей: разборки развалин и строительства
архитектурного ансамбля вдоль нынешней Карл-Маркс-аллеи; эта
программа должна была быть осуществлена сверх плана. «Разве это
не было бы прекрасно? Это было бы прекрасно. Возможно ли это?
Конечно, это возможно!» — говорилось в обращении ЦК СЕПГ.
«Десятки тысяч людей в Берлине, сотни тысяч вне Берлина с
именем немецкой столицы на устах возьмутся за разбор развалин,
кладку стен, плавку, лесозаготовку, транспортировку и т. д.» 6.
Обращение нашло восторженный отклик у населения
Германской Демократической Республики. По Республике прокатилась
волна принятия обязательств и выражения симпатии новому
Берлину. Ото всех слоев населения в адрес Национального комитета
восстановления Берлина поступали денежные и вещевые
пожертвования. Этот комитет был создан 22 декабря 1951 года под руко-
201

водством заместителя Председателя Совета Министров д-ра Лотара
Больца. Завод измерительных приборов в Кведлинбурге,
например, выделил из сверхплановых накоплений 20 тысяч марок.
Рабочие цементных заводов в Унтервелленборне, Штойднице и Керс-
дорфе произвели сверх плана 7000 тонн цемента. Строители
Магдебурга объявили о своей готовности возвести жилой массив в
Берлине. Почти все граждане Республики выделили три процента
своего месячного дохода на приобретение облигаций фонда
восстановления или билетов лотереи восстановления Берлина. Многие
граждане Западного Берлина помогли добровольным трудом
осуществлению программы восстановления столицы ГДР.
Западногерманские патриоты пропагандировали идею национальной программы
восстановления также и в ФРГ.
2 января 1952 года на первый субботник по восстановлению
города вышло почти 50 000 берлинцев, среди них представители
правительства и магистрата. Между Штраусбергерплатц и Франкфур-
тертор раскинулась сплошная строительная площадка. По
рельсовой линии — ее длина со всеми ответвлениями достигала 45
километров — шла вывозка мусора к разгрузочным площадкам у
Шпрее или к парку Фридрихсхайн. Неподалеку от мест расчистки
развалин уже рылись котлованы под фундаменты. Строители
Берлина взяли высокие темпы. Новые методы кладки стен, в
частности заимствованные у варшавских строителей, поднимали
производительность труда. 19 января 1952 года был подведен под
крышу высотный дом на Вебервизе, 19 декабря 1952 года — Дом
ребенка на Штраусбергерплатц, и в последние дни 1952 года первые
жильцы переселились в комфортабельные квартиры.
Новая магистраль пересекала рабочие районы на востоке
Берлина, где при капитализме пролетариат ютился в трущобах без
света и солнца. Она стала символом реконструкции столицы. В
декабре 1952 года Национальный комитет по восстановлению
Берлина опубликовал следующий отчет: 1135 627 добровольцев
отработали со 2 января по 4 декабря этого года 1312451 полусмену и
вывезли при этом 674000 кубометров мусора, очистили 38112600
кирпичей и собрали 10380 тонн щебня, 1114 тонн стальных
конструкций и 189 790 килограммов цветного металла. Стоимость
выполненных добровольных работ составила 11,67 миллиона марок.
На 100 миллионов марок было приобретено билетов лотереи
восстановления и 7 миллионов марок поступило в качестве
пожертвований. Результаты были выше всех ожиданий. Комитет решил
продолжить в 1953 году расчистку развалин силами добровольцев.
За мирный договор — против общего договора и ЕОС
Строительство в ГДР и ее столице развертывалось в условиях
ожесточенной классовой борьбы. Возродившийся германский
империализм форсиров&л милитаризацию боннского государства и
202

его включение в систему империалистических пактов. На
Вашингтонской встрече (с 10 по 14 сентября 1951 года) министры
иностранных дел США, Франции и Великобритании приняли решение
о формировании двенадцати западногерманских дивизий в рамках
Европейского оборонительного сообщества (ЕОС). Аденауэр
полагал, что, опираясь на союз с США и на собственные вооруженные
силы, он сможет шантажировать Советский Союз и вернуть всю
Германию под власть немецкого милитаризма и финансового
капитала.
В этой серьезной обстановке Народная палата ГДР выступила
с новой инициативой. В своем обращении к боннскому бундестагу
от 15 сентября 1951 года она предложила скорейший созыв
общегерманского совещания представителей обоих государств, которое
должно было принять решение о проведении общегерманских
выборов в Национальное собрание и о заключении германского
мирного договора. Демократический магистрат Большого Берлина
поддержал призыв Народной палаты. Он предложил
западноберлинскому сенату «на совместном заседании прийти к
соглашению о том, сколько представителей и кого именно пошлет
Берлин на общегерманское совещание»7. Эти предложения должны
были предотвратить создание реваншистской армии под
командованием гитлеровских генералов, что еще больше углубило бы
раскол.
Правительство Аденауэра, утратившее инициативу и
опасавшееся промедления с ремилитаризацией, тщетно пыталось обойти
молчанием призыв Народной палаты. Поэтому оно решило
поставить вопрос об общегерманских выборах в ООН, вовсе не имевшей
права его рассматривать. В свою очередь ООН должна была
направить в ГДР комиссию, состоявшую только из представителей
государств — американских сателлитов, для «проверки условий
свободных выборов». С помощью западных держав этот план,
выдвинутый Аденауэром для срыва общегерманских переговоров,
был поставлен на обсуждение VI сессии Генеральной Ассамблеи
Организации Объединенных Наций, состоявшейся в Париже с 6
ноября 1951 года по 5 февраля 1952 года. Оба германских
государства были приглашены высказать их точку зрения перед
комиссией ООН. Западногерманская делегация, в которую входил
также Рейтер, настаивала на том, чтобы немцы были подвергнуты
иностранной экспертизе на предмет определения их политической
зрелости в таком решающем вопросе, как воссоединение страны,
а «свободные» выборы провести под штыками
империалистических оккупационных войск. Представители ГДР отклонили в
Париже такую экспертную комиссию ООН как несовместимую с
правом на национальное самоопределение и как маневр,
направленный на предотвращение действительно свободных,
демократических выборов. Член делегации ГДР Фридрих Эберт заявил, что
не нужна проверка со стороны ООН, следует ли проводить выборы,
необходимо согласие между немцами о том, как их провести.
203

Упорство, с которым Бонн в то время осуществлял свои планы
вооружения, свидетельствовало, что он выступал против
общегерманских выборов, так как не желал мирного воссоединения
Германии.
Усилия ГДР ускорить заключение мирного договора на базе
достижения взаимопонимания между двумя германскими
государствами, не дали результатов. Поэтому 13 февраля 1952 года
правительство ГДР обратилось по этому вопросу непосредственно к
четырем державам. Только Советское правительство ответило
10 марта 1952 года выдвижением проекта основ мирного договора
с Германией, который предусматривал восстановление Германии
как единого государства, отвод всех оккупационных войск через
год после вступления договора в силу, свободное развитие
германской мирной промышленности, военный нейтралитет и
наличие национальных вооруженных сил только в оборонительных
целях.
Тем не менее антинациональные силы в Бонне и Западном
Берлине привели в движение все рычаги, чтобы в зародыше
задушить внутригерманские переговоры и сделать невозможными
переговоры великих держав о мирном договоре. 1 марта 1952 года
Аденауэр изложил основы своей политики: «Я представляю себе
развитие событий следующим образом: когда Запад станет
сильнее Советской России, тогда наступит день переговоров с
Советской Россией»8. Его статс-секретарь Вальтер Халыптейн в
выступлении перед сотрудниками прессы в Вашингтоне 13 марта
1952 года перечислил следующие этапы военного шантажа:
«...включение Федеративной республики в систему Запада,
ликвидация раскола Германии, объединение свободной Западной
Европы с освобожденной от большевизма Восточной Европой — до
Урала» 9.
Правительство и политические силы ГДР повторно и
своевременно указывали на опасность включения ФРГ в
империалистическую систему военных пактов, ее зависимости от империализма
США и сохранения насильственного раскола Германии. 16
апреля 1952 года в своем «Призыве к нации» Центральный Комитет
СЕПГ заявлял: «Немцы! Теперь необходимо предотвратить
подписание Общего военного договора, которое будет иметь для
Германии роковые последствия. Сегодня две в основе своей не
разрушенные части Германии еще могут быть воссоединены мирным путем.
А завтра? Каждый немец понимает, что в случае подписания
Общего военного договора и наступления губительного периода
глубочайшего раскола воссоединение нашего отечества оказалось бы
гораздо более тяжелым и длительным делом» 10. СЕПГ обращалась
прежде всего к Социал-демократической партии Германии с
призывом к единству действий рабочего класса и к общенародной
борьбе, чтобы вынудить правительство Аденауэра к отказу
от курса на ремилитаризацию. Но социал-демократическое
руководство ответило отказом. Его девиз—борьба с левыми си-
204

ламп и союз с правыми — показывал, что история ничему его
не научила.
26 мая 1952 года Аденауэр поставил в бундестаге свою подпись
под Договором об отношениях между Федеративной Республикой
Германии и тремя державами. В этом так называемом Общем
договоре боннское правительство отказалось в пользу западных
держав от ряда существенных прав. В вопросах, затрагивающих
воссоединение и Германию как целое, оно отказалось от права на
самостоятельные действия или ведения переговоров по этим
вопросам. Так называемая обязывающая оговорка предусматривала, что
согласие на воссоединение может быть дано только в случае
включения всей Германии в систему агрессивного империалистического
блока. Оговорка относительно чрезвычайного положения
предоставляла западным державам право на постоянное вмешательство
во внутренние дела немецкого народа и на установление
неприкрытой военной диктатуры. Эти особые права гарантировали
западным державам неограниченное продолжение оккупационного
режима, который объявлялся якобы ликвидированным. Взамен
западные державы согласились на ремилитаризацию и
восстановление германского милитаризма в рамках подлежавшей созданию
европейской армии. Уже 27 мая 1952 года Аденауэр подписал в
Париже соответствующий Договор об основании Европейского
оборонительного сообщества.
Оба акта подписания документов представляли собой тяжелый
удар по коренным интересам немцев, так как они ставили
Западную Германию в зависимость от агрессивных планов
американского империализма, углубляли раскол Германпп и угрожали миру
в Центральной Европе. Корреспондент шведской газеты
«Стокгольме тиднинген» правильно отметил в своем сообщении из
Бонна 27 мая 1952 года: «У скольких немцев защемило сердце при
мысли: здесь подписывается смертный приговор нашему стремлению
к единству!» п
Правительство ГДР оказалось вынужденным принять
необходимые меры по защите мирного строительства в Республике. В тот
же день, когда Аденауэр подписал Общий договор, оно приняло
постановление об усилении охраны границы с Западной
Германией, чтобы предотвратить проникновение вражеских агентов.
В этой связи пришлось и на западном, внешнем кольце Большого
Берлина позаботиться о более надежном контроле,
осуществлявшемся немецкой пограничной полицией вместе с советскими
войсками.
В этой ситуации, обостренной мировым империализмом,
выросла ответственность ГДР за обеспечение мира. Стало
необходимым ответить эффективными мерами на антинациональные
действия правительства Аденауэра, усилить борьбу против
империализма и милитаризма и противопоставить боннским агрессорам
непреодолимый бастион в виде германского рабоче-крестьянского
государства.
205

Историческое решение 2-й конференции СЕПГ
С 9 по 12 июля 1952 года в Берлинском зале имени Вернера
Зееленбиндера состоялась 2-я конференция Социалистической
единой партии Германии. Она собралась, чтобы привести стратегию
и тактику партии в соответствие с новым положением в
Германии. В борьбе между прогрессивными и реакционными силами в
Германии к тому времени произошли важные события.
Западногерманский империализм сделал шаг к своей цели,
ремилитаризации страны и включению ее в западный блок, что должно было
служить предпосылками пересмотра границ в Центральной
Европе, возникших в итоге второй мировой войны. Народные массы
оказали сильное сопротивление, вынудили боннское
правительство искать обходные пути, сорвали намеченные им сроки, но они
не смогли предотвратить подписание Общего договора, Договора
об ЕОС.
С другой стороны, Германская Демократическая Республика
продвинулась дальше по пути революционных преобразований.
Рабочий класс и его партия, приступив к выполнению первого
пятилетнего плана, накопили ценный политический и
хозяйственный опыт; большие достижения обеспечили им бесспорное
признание их руководящей роли. Благодаря консолидации рабоче-
крестьянской власти, осуществлению первого пятилетнего плана
и углублению дружественных отношений с Советским Союзом и
народно-демократическими государствами ГДР достигла нового
рубежа, на котором стал исторически необходимым переход
общества на более высокий уровень, к социализму.
Поэтому после основательного изучения обстановки и
соотношения сил 2-я конференция СЕПГ приняла историческое
решение: «Политические и экономические условия, а также
сознательность рабочего класса и большинства трудящихся развиты в такой
степени, что строительство социализма стало основной задачей в
Германской Демократической Республике. Немецкий народ, из
которого вышли выдающиеся ученые Карл Маркс и Фридрих
Энгельс, основатели научного социализма, осуществит под
руководством рабочего класса великие идеи социализма» 12.
Провозглашение планомерного строительства основ
социализма в ГДР вызвало у делегатов 2-й конференции СЕПГ, как и
повсюду в городе и деревне, восторженное одобрение. В одной части
Германии теперь должна была стать действительностью давняя
мечта немецкого рабочего класса, великая идея, за которую
боролись, ради которой страдали и приносили жертвы многие
поколения. Единодушная поддержка решения 2-й конференции СЕПГ
другими партиями блока и демократическими массовыми
организациями показала, что рабочий класс был в состоянии сплотить
весь народ и направить его усилия на достижение поставленной
цели. Заявления СЕПГ о продолжении испытанной политики
союзов и сохранении многопартпйпой системы на новом этапе разви-
206

тия нашли одобрение также у мелкобуржуазных демократических
партий (ХДСГ, крестьянский союз, ЛДПГ и НДПГ) и укрепили
стремление к действенной поддержке социалистического
строительства.
Приступив к планомерному созданию основ социализма,
Германская Демократическая Республика, как часть мировой системы
социализма, внесла существенный вклад в изменение соотношения
сил в Европе.
Социалистическая государственная власть
На 2-й конференции СЕПГ и в ее решениях были подробно
проанализированы сущность и функции государственной власти
как главного орудия в строительстве основ социализма. Прежняя
структура государства, созданная на период антифашистско-демо-
кратических преобразований, не отвечала новым требованиям. Как
образно сказал Отто Гротеволь на 2-й конференции СЕПГ,
существовавшая доселе практика достигла своего предела, больше
пельзя «наполнять старые мехи новым вином» 13. Планомерное
строительство социализма требовало дальнейшего развития
государственной власти, которое должно было состоять в том, чтобы
упростить и рационализировать ее структуру, обеспечить
действенный контроль и руководство местными органами со стороны
центральных государственных органов и развитие
социалистической демократии в результате широкого вовлечения трудящихся
в государственную деятельность. Этой необходимости отвечал
Закон о дальнейшей демократизации структуры и методов
деятельности государственных органов в землях ГДР, принятый
Народной палатой 23 июля 1952 года.
В столице приступили к решению этой задачи в начале 1953
года. Демократический магистрат утвердил 19 января 1953 года
Постановление о дальнейшей демократизации структуры и
методов работы органов государственной власти Большого Берлина и
23 января 1953 года — Временное положение о структуре и
методах работы местных органов государственной власти в районах
Большого Берлина.
Созданные в соответствии с этим постановлением народные
представительства Большого Берлина и восьми его районов былп
по своему характеру, функциям, тесной связи с населением и
социальному составу подлинными органами народовластия. Как
высшие органы социалистической государственной власти в
соответствующих районах, они руководили там всей государственной,
хозяйственной и культурной работой на основе законов Народной
палаты и своих собственных постановлений. Поэтому в их задачу
входило принятие мер по укреплению рабоче-крестьянской
власти, разработка и утверждение народнохозяйственных планов и
207

бюджетов. При этом было особенно важно создать
социалистический стиль руководства и установить тесную связь с населением.
В этом смысле новые народные представительства были
законодательными и исполнительными органами одновременно. Их
постановления были обязательными для нижестоящих государственных
органов.
В качестве главного связующего звена между местными
народными представительствами и широкими массами трудящихся
действовали постоянные комиссии. Избранные народными
представительствами для деятельности в различных сферах коммунального
управления и состоящие из членов народных представительств,
постоянные комиссии обладали правом вносить предложения об
улучшении работы, направляя их народному представительству,
магистрату или районным советам, а также проверять работу
подчиненных народному представительству государственных органов,
предприятий и учреждений. Чтобы возможно шире использовать
опыт трудящихся, постоянные комиссии опирались па актив из
политически сознательных и обладающих специальными
знаниями граждан, деятельно участвовавших в их работе.
Новый, демократический характер народного
представительства находил свое выражение прежде всего в законодательной
деятельности. В противоположность прежней практике, когда
постановления и прочие меры разрабатывались административными
органами, все законодательные акты разрабатывались теперь
постоянными комиссиями и их активом. Их утверждение проводилось
народными представительствами и с участием трудящихся, а
осуществление проходило под контролем постоянных комиссий
и их актива. Теперь магистрат представлял собой
исполнительный орган народного представительства Большого Берлина,
избирался из его среды и был ему подотчетен. Соответствующую
структуру и задачи получили и местные советы в восьми
районах города.
13 февраля 1953 года состоялась первая сессия нового народ-
пого представительства Большого Берлина, созданного в
соответствии с этими положениями. 130 его членов были до проведения
выборов предложены объединенными в Демократическом блоке
партиями и массовыми организациями, утверждены Берлинским
комитетом Национального фронта и представлены населению всех
районов города 30 и 31 января 1953 года. Это были люди, имеющие
богатый опыт как специалисты и хорошо проявившие себя в
общественной деятельности. В тот же день народное
представительство избрало членов магистрата и постоянных комиссий и
единодушно проголосовало за переизбрание Фридриха Эберта
обер-бургомистром столицы. До конца февраля 1953 года было
завершено и образование народных представительств в районах
города.

Новые шаги по пути социалистического строительства
Исторические решения 2-й конференции СЕПГ вызвали
большое воодушевление у населения. 11 июля 1952 года, в
предпоследний день работы конференции в зале имени Вернера Зееленбии-
дера, состоялась массовая демонстрация трудящихся ГДР и ее
столицы. Четыре часа мимо трибун на площади Маркса и
Энгельса шли колонны активистов, представителей многих
предприятий и учреждений, молодежи, спортсменов, Народной
полиции — всего свыше полумиллиона человек. Они приветствовали
членов Центрального Комитета СЕПГ, делегатов партийной
конференции и делегации братских партий из 25 стран и заявляли
о своей готовности активно содействовать строительству
социализма.
На берлинских предприятиях царил трудовой подъем,
выразившийся в тысячах трудовых подвигов за немногие дни и недели.
Активисты и новаторы, представители молодежи и интеллигенции
подавали заявления о приеме их кандидатами в члены партии
рабочего класса. 17 июня 1952 года коллектив «Сименс-Планиа»
принял обязательство досрочно, к 7 ноября 1952 года, выполнить
годовой план. 22 июля 1952 года активист Отто Шмидт вызвал па
социалистическое соревнование рабочих трансформаторного
завода имени Карла Либкнехта в Обершёневайде.
В сентябре 1952 года в социалистическом соревновании за
повышение производительности труда и улучшение качества
продукции участвовало свыше 13 из 23 тысяч строительных рабочих
местной народной промышленности Берлина. Они призвали своих
коллег провести соревнование во всей строительной индустрии
ГДР. Успехи строительных рабочих отметили 27 сентября 1952
года более 80 тысяч берлинцев, собравшихся на Штраусбергер-
платц. В присутствии президента Вильгельма Пика и обер-бурго-
мистра Фридриха Эберта состоялось чествование передовиков, а
на подведенных под крышу новостройках вывешены
традиционные венки. Такими новостройками были 13 жилых домов на 2139
квартир и 97 торговых помещений, сданных под отделочные
работы на 8 дней раньше срока.
Благодаря подъему социалистического соревнования и
инициативе трудящихся в 1952 году были впервые полностью*
выполнены все задания народнохозяйственного плана в
Берлине. Выпуск продукции возрос на 18 процентов. Таким образом
промышленное производство в столице достигло 128
процентов уровня 1936 года, 90 процентов продукции дал народный
сектор.
С таким же подъемом был начат новый год. 2 января 1953 года
десятки тысяч добровольцев, участвовавших в восстановлении
города, собрались на Штраусбергерплатц на митинг, посвященный
началу работы над выполнением национальной программы
строительных работ в Берлине на 1953 год.
209-

Создание производственных сельскохозяйственных кооперативов
в черте Большого Берлина
Весной 1953 года произошли коренные изменения еще в одной
сфере жизни столицы — в сельском хозяйстве. Примерно пятая
часть территории Берлина была занята под сельскохозяйственные
угодья народными имениями, крестьянами и садовниками. В
окраинных районах Лихтенберг, Вайсензее, Панков и Кёпеник
имелись многочисленные крестьянские дворы и садоводческие
предприятия. В связи с местными особенностями — примерно 57
процентов полезной площади тогда еще занимали поля орошения —
наиболее распространены были животноводство, овощеводство и
выращивание других специальных культур. За первые годы
пятилетки народные имения, крестьяне и садовники добились
заметных успехов, подняли урожайность и увеличили поголовье скота.
После того как 2-я конференция СЕПГ в июле 1952 года
рекомендовала сельскохозяйственным рабочим и
трудящимся-крестьянам добровольно объединяться в производственные кооперативы, в
Берлине началось социалистическое переустройство сельского
хозяйства. 1 марта 1953 года группа трудящихся-крестьян и
сельскохозяйственных рабочих (всего 31 человек) в местечке Марцан
района Лихтенберг основала первый сельскохозяйственный
производственный кооператив на территории Берлина, названный
«Новый строй». Народное имение в Хеллерсдорфе взяло над ним
шефство.
В том же году возник кооператив «1 Мая» в Вартенберге.
В 1955 году были созданы кооперативы «Пионер» в Бухгольце
и «Счастливое будущее» в Бухе.
Магистрат предоставил кооперативам значительные кредиты,
помогая их развитию и укреплению. Руководство берлинской
организации СЕПГ поддержало кооперативы и их парторганизации и
содействовало помощи им со стороны крупных промышленных
предприятий города.
Задачи на идеологическом фронте
Создание основ социализма потребовало от СЕПГ решения
важпых идеологических задач. Необходимо было повышать
социалистическое сознание рабочего класса и трудящихся масс и дать
отпор идеологии империализма.
В этой связи СЕПГ уделяла много внимания развитию
марксистской исторической науки и ее пропаганде. Исследование
революционных, гуманистических и демократических традиций
немецкого народа, в особенности истории немецкого рабочего движения,
имело огромное значение для классового воспитания
подрастающего поколения, для формирования новых взглядов на
историческое прошлое. В 1952 году при Университете имени Гумбольдта
210

был основан Институт немецкой истории. 5 июля 1952 года
состоялось торжественное открытие Музея немецкой истории в Бер-
лирге. В прошлом исторические музеи служили прославлению
правящих династий и других представителей пмущих классов. Задача
нового музея заключалась в том, чтобы показать развитие
Германии как результат исторической роли народных масс.
В общеобразовательных школах задача состояла в том, чтобы
поднять уровень преподавания путем разработки научно
обоснованных учебных планов и учебников и воспитания молодежи в
духе социализма. Эта работа была осложнена в Берлине тем, что
в связи с открытой границей молодежь была особенно подвержена
нигилистическим взглядам на жизнь, влиянию гангстерских
фильмов, бульварной и порнографической литературы.
Социалистическое преобразование высшей школы шло шаг за
шагом в упорной борьбе с ненаучными воззрениями и влиянием
реакции. Классовый враг занимался организованной вербовкой на
Запад ученых и студентов Университета имени Гумбольдта и
других учебных и научных учреждений Берлина. Но благодаря
терпеливой работе со старой интеллигенцией СЕПГ сумела укрепить
союз с нею. Успешно шла подготовка новой интеллигенции из
рабочего класса и трудового крестьянства. В 1953 году число детей
рабочих и крестьян среди всех студентов университета и трех
других берлинских вузов, не считая заочников, поднялось до 45,5
процента (в 1951 году — 34,5 процента).
В присутствии Председателя Совета Министров ГДР Отто
Гротеволя и заместителя Председателя Совета Министров ГДР
Вальтера Ульбрихта, а также представителей партий блока, народной
индустрии, вузов и профсоюзов 22 и 23 января 1953 года в здании
Народной палаты состоялась чрезвычайная сессия Немецкой
Академии наук. Примерно 400 ученых обсуждали основные задачи
Академии в создании основ социализма в ГДР. В своем заявлении
они выступили за строительство социализма под руководством
СЕПГ вместе с рабочим классом.
В связи со 135-й годовщиной со дня рождения Карла Маркса
СЕПГ объявила 1953 год годом Карла Маркса, великого сына
немецкого народа. На многочисленных собраниях, в печати и по
радио население знакомилось с жизнью и деятельностью основателя
научного социализма. В бывшем Цейхгаузе на Унтер-ден-Линден
Музей немецкой истории открыл великолепную выставку,
посвященную Карлу Марксу. В берлинском издательстве «Дитц фер-
лаг», имевшем особые заслуги в деле издания трудов Маркса и
Энгельса (с 1945 по 1953 год их тираж составил свыше 6
миллионов экземпляров), вышли в свет многочисленные издания и
переиздания их трудов.
На торжественном заседании в связи с 135-й годовщиной со
дня рождения Карла Маркса 5 мая 1953 года в Берлине Вальтер
Ульбрихт высоко оценил историческую деятельность Маркса. Оп
заявил, что лучшим чествованием этого гениального мыслителя
211

является победный марш марксизма на его родине. Говоря о
задачах социалистической революции в ГДР, Вальтер Ульбрихт
отметил: «Германская Демократическая Республика является на
современном этапе государством рабочих и крестьян, в котором
руководящая роль принадлежит рабочему классу. Это государство
осуществляет функции диктатуры пролетариата, что означает
успешное решение основной задачи перехода от капитализма к
социализму — строительство экономических и культурных основ
социализма, а также подавление враждебных народу сил — и
организацию защиты родины» 14.
Создание основ социализма в высокоразвитой промышленной
стране с многослойной структурой населения в условиях раскола
п открытой границы с империалистической системой было задачей
новой и особенно сложной. Правильно применяя
марксистско-ленинскую теорию, СЕПГ сумела выработать и успешно
осуществить политику, соответствующую историческим и национальным
особенностям ГДР. Этой генеральной линии партия рабочего
класса следовала и в то время, когда классовый враг — как это было
весной 1953 года — резко усилил нажим на ГДР, активизировал
свою подрывную деятельность из Западного Берлина и развернул
подготовку к контрреволюционным акциям.
3. «САМАЯ ДЕШЕВАЯ АТОМНАЯ БОМБА»
В то время как Германская Демократическая Республика и ее
столица осуществляли переход от антифашистско-демократиче-
ского строя к строительству основ социализма, развитие в
Западном Берлине шло другим, совершенно противоположным путем.
Западные оккупационные державы и немецкая реакция отвели
ему роль форпоста против Востока.
С самого начала политики «фронтового города» видели его
первейшую задачу в том, чтобы, как сформулировал это однажды
Вилли Брандт, «затруднять и тормозить, насколько это возможно,
консолидацию и стабилизацию... советской зоны. [Западный]
Берлин хочет скорее быть нарушителем спокойствия, чем растяпой» *.
Миф «фронтового города»
В кульминационный период империалистических провокаций,
летом 1948 года, реакция пустила в оборот слова,
характеризующие с тех пор Западный Берлин: «фронтовой город в холодной
войне». 3 февраля 1952 года «Дер тагесшпигель» писала: «Мы так
часто слышали о [Западном] Берлине и о «бастионе», «крепости»,
«фронтовом городе», что совсем забыли о том, что
действительно им являемся. Подлинное особое положение [Западного]
Берлина выражается именно в том, что он «фронтовой город» в
212

холодной войне. Как мы это положение используем, зависит от
нашей стойкости как борцов в этой холодной войне».
Всеми способами воздействия на общественное мнение,
обманом и ложью империалистическая пропаганда пыталась
замаскировать, обелить и превознести эту роль форпоста, эту стратегию
«больного места». Подобно специалистам по рекламе, крикливо
расхваливающим привлекательность какого-то товара, вдохновители
«холодной войны» приукрашивали ярлыками свободы п
демократии то, что было широко известно как джунгли этой войны, болота
коррупции п крупнейшая биржа труда Западной Германии*
Такие лозунги, как «свободный остров за железным
занавесом», «вптрина Запада», «живой мост между людьми на Востоке и
Западе», «символ немецкого воссоединения», служили
разъяснению, сокрытию и распространению весьма опасных замыслов. Ибо
тот, кто внедрял в сознание представление об «острове свободы»,
сеял опасные иллюзии о том, что остров может однажды стать
материком, если найдется достаточно мужества и решительности
использовать военный потенциал НАТО.
«Витрина свободного мира» оказалась специфической формой
экономической войны против ГДР, особенно действенной в первые
годы социалистического строительства из-за неблагоприятной
исходной позиции Республики. А «место встречи», «живой мост
между людьми» в действительности являлся пересыльным пунктом в
торговле людьми, логовом империалистических секретных служб.
Западноберлинские политики охотно использовали
фразеологию, согласно которой их город будто бы играл ведущую роль в
духовном противоборстве между Востоком и Западом. Фактически
же это «противоборство» выливалось в систематическую,
управлявшуюся из единого центра психологическую войну против ГДР
и других социалистических государств. Эту идеологическую
диверсионную деятельность как нельзя лучше определяли тезисы
Джеймса Бернхэма о «холодной войне»: «Содержанием
пропаганды является попросту план войны в целом, план всей операции.
Задача пропаганды заключается в том, чтобы дополнить, усилить
мероприятия, намеченные для достижения цели, и способствовать
их осуществлению» 2.
Позорную известность приобрела радиостанция в
американском секторе Берлина (РИАС). Ее повседневным оружием
являлись не только ложь и подстрекательство; она располагала и своим
собственным агентурно-шпионским аппаратом.
Еще циничнее, чем демагогичные пропагандистские лозунги
об «острове», «витрине» и «мосте», использовались другие,
почерпнутые из жаргона империалистической военщины и в широко
доступной форме определявшие подлинную функцию Западного
Берлина в общей стратегии империалистической политики по
отношению к лагерю мира и социализма: «предмостное
укрепление», «острие копья», «передовая линия фронта», «троянский
конь», «форпост» и т. д.
213

Рейтер сравнил Западный Берлин с «самой дешевой атомной
бомбой». Он употребил это сравнение в интервью
американскому журналу «Ныосуик». Эту же мысль он выражал в самой
различной форме. Одпажды он уподобил Западный Берлин
«дверной ручке, с помощью которой можно распахнуть ворота на
Восток»3, в другой раз он сказал: «Мы воздействуем на Восточную
зону как динамит, и мы усилим этот нажим на Восточную зону до
такой степени, какую сегодня могут представить себе лишь
немногие» 4.
Миф о прямо-таки автоматическом разрушительпом
воздействии «фроптового города» воодушевлял всех реакционных
политиков, был ли то Рейтер или Брандт, Шрайбер или Амрен, Аденауэр
или Клей.
Экономическое положение Западного Берлина в 1949—1950 годах
Первоначально о роли Западного Берлина в качестве
«витрины» не могло быть и речи, ибо за сепаратной денежной реформой
последовал не обещанный подъем, а экономическая катастрофа.
Зимой 1949—1950 годов насчитывалось свыше 300 тысяч
безработных и 50 тысяч работавших неполную неделю; это составляло
более трети работоспособного паселения. Выпуск продукции упал
до самого низкого уровня, составлявшего 18 процентов уровня
1936 года. Дефицит в 225 миллионов западных марок делал
безнадежным и финансовое положение.
Западноберлинские политики и пропагандисты без устали
доказывали, будто ответственность за это катастрофическое
положение несут «блокада» и коммунисты. В действительности его
вызвали империалистические политики-раскольники.
Безответственные, авантюристические действия западноберлинского
руководства подтверждаются, например, признаниями биографов Рейтера,
согласно которым он хорошо понимал, что введение западной
марки и его последствия «означали с экономической точки зрения
прыжок в неизвестное» 5.
Бремя последствий этого пагубного курса приходилось нести
в первую очередь трудящимся Западного Берлина. Чтобы
выгоднее использовать свои скудные пособия по безработице и
социальному страхованию, немалая часть западных берлинцев
производила покупки в государственных магазинах демократического
Берлина, пользовалась его предприятиями бытового обслуживания и
занималась контрабандой продовольствия, паразитируя на
экономическом подъеме ГДР. Западноберлинские власти, певзирая на
жалобы западноберлинских розничных торговцев и
ремесленников, охотно мирились с этим положением, ибо оно наносило ущерб
экономике ГДР, а также не вызывало у части населения города
желания каких-либо перемен.
214

Западноберлинские концерны планомерно способствовали
ухудшению бедственного положения. Они грубо отклоняли
торговые предложения ГДР и без колебаний сокращали число занятых
в производстве, чтобы экономить на зарплате. Их разрушительная
тактика нашла особенно очевидное выражение в систематическом
переводе предприятий из Западного Берлина в ФРГ. В 1949 году
42 крупные фирмы перевели свое производство в западные зоны
или основали там филиалы своих предприятий. Ведущее место
среди них занимали концерн Квандта и фирма «Сименс». В 1950
году волна бегства несколько спала, но среди двенадцати крупных
фирм, перемещавших свое производство, находилась АЭГ,
создавшая себе во Франкфурте-на-Майне вторую резиденцию. Бегство
«гигантов» вело в каждом случае к перемещению или
банкротству менее крупных фирм.
Это перемещение крупных предприятий и объединений в
Западную Германию, являвшееся спутником или следствием раскола
Берлина, оказало длительное воздействие на положение в
Западном Берлине.
Кроме того, западные секторы Берлина утратили то
экономическое влияние на различные части страны, которое оказывал
неразделенный город до 1945 года. Командные центры ипдустрии
нашли теперь убежище в Дюссельдорфе, Мюнхене и других
больших городах Западной Германии. Как это было до 1871 года,
финансовой крепостью, резиденцией банкиров немецкой буржуазии
стал Франкфурт-на-Майне. Западный Берлин, постепенно
сползавший к положению экономического придатка Западной Германии,
должен был удовлетвориться призрачным процветанием в
качестве «фронтового города».
Власть концернов п союзов предпринимателей
Еще'до отделения западных секторов Берлина
монополистическая буржуазия под крылом оккупационных империалистических
держав и при поддержке правых лидеров социал-демократии шаг
за шагом восстанавливала здесь свои позиции. Новыми мерами по
реставрации ее власти были «вторая» валютная реформа в марте
1949 года, покончившая с валютной неустойчивостью в иптересах
реакции, и оккупационный статут от мая 1949 года, включивший
решения основных экономических вопросов в компетенцию
западных держав.
Руководящая группа социал-демократов во главе с Эрнстом
Рейтером ничего не предприняла для того, чтобы предотвратить
укрепление власти концернов, хотя в Западном Берлине имелись
для этого возможности. Решительно поддержав «план Маршалла»,
введение западной марки и раскол Берлина, она
солидаризировалась с империалистической политикой внутри и вне страны.
215

Экономическая разруха тех лет помогла реакции усилить
нажим на западноберлинскую социал-демократию.
Монополистический капитал смог таким образом устранить фактор
неуверенности при проведении своей реакционной программы и взять курс
на окончательное приспособление Западного Берлина к
социально-политической структуре ФРГ.
Пробным камнем для процесса реставрации стали
восстановление и усиление власти союзов предпринимателей. Первый
демократический магистрат запретил летом 1945 года деятельность
этих союзов, но с мая 1947 года западные державы вновь
разрешили их легальную деятельность в западных секторах. В
условиях отделения Западного Берлина консолидация союзов
предпринимателей происходила все более быстрыми темпами. В
сентябре 1948 года возник Комитет западноберлинской
промышленности, объединивший все предпринимательские союзы.
Символично, что его возглавил председатель правления АЭГ Фридрих
Шпеннрат. Тем самым осенью 1948 года открылся путь к
завершению пирамиды предпринимательских объединений. Были
созданы подобные головные объединения банков, торговых и
ремесленных предприятий.
Под нажимом рядовых социал-демократов и широких слоев па-
селения социал-демократическое руководство было вынуждена
вновь высказаться по вопросу о конфискации собственности
концернов. Оно предложило план, разработанный в 1947 году. По
этому плану столь опасное всевластие концернов надлежало всего
только «легальным» и «демократическим» образом поставить под
общественный контроль, а именно путем подчинения союзов
предпринимателей государственному наблюдательному органу,
экономической палате. Этот реформистский план должен был
осуществляться в сотрудничестве с представителями концернов r
ХДС и СвДП. Но тут вмешалась комендатура западных держав.
19 мая 1949 года она отклонила проект учреждения городской
экономической палаты со ссылкой на то, что государственный
надзор над частной экономикой противоречил бы требованиям
демократии и, кроме того, оказался бы запоздалой мерой.
Вмешательство империалистических оккупационных держав и
податливость западноберлинской социал-демократии позволили
25 июля 1950 года создать торгово-промышленную палату,
выступившую в качестве представителя интересов западно-берлинских
концернов и возглавляемую все тем же директором АЭГ Шпеп-
нратом. Одновременно произошло ее противозаконное включение
в соответствующую западногерманскую организацию —
Германский союз промышленности и торговли. Комитет промышленности
Западного Берлина был еще раньше признан земельным
представительством западногерманского федерального объединения
германской индустрии. Так была завершена организационная
интеграция западноберлипской экономики в развивающуюся систему
государственно-монополистического господства в ФРГ. Поскольку
216

в то же время реакции удалось стабилизировать в своих
интересах внутриполитическую обстановку, в начале пятидесятых годов
начался направляемый извне процесс экипировки
западноберлинской «витрины».
Долларовые инъекции
Вовлечение Западного Берлина в американскую программу
восстановления Европы, называемую также по имени ее глашатая
«планом Маршалла», было давно решенным делом для западных
держав, однако вопрос о формах и сроках оставался открытым.
Вначале США, еще считавшиеся с фактическим правовым
положением Западного Берлина, стояли на той точке зрения, что
Западный Берлин может получить долларовую помощь только в том
случае, если оп, как и любая другая страна, об этом попросит
независимо от помощи для Тризонии. В июле 1949 года Рейтер
убеждал нового военного губернатора США Джона Макклоя в том,
что Западный Берлин теперь, после того как он стал частью
американского «восточного вала», нуждается в долларовых
инъекциях еще больше, чем западные зоны. Между тем завершилось
образование боннского государства. В ходе осуществления своего
агрессивного курса в Европе американский империализм
проявлял все большую заинтересованность в эффективном
использовании Западного Берлина как «фронтового города». США ускорили
поэтому вовлечение Западного Берлина в «план Маршалла».
Правда, пришлось еще устранить сопротивление в Бонне,
раздосадованном фактическим сокращением ассигнований по «плану
Маршалла» для Западной Германии за счет десятипроцентного
участия Западного Берлина. Тем не менее 15 декабря 1949 года Мак-
клой и Аденауэр подписали соглашение об экономическом
сотрудничестве. В нем боннское правительство взяло на себя
обязательство обеспечить «наибольшее возможное» участие Западного
Берлина в программе восстановления Европы. На следующий день
американский комендант города генерал-майор Максуэлл Д.
Тейлор объявил об ассигновании Западному Берлину первых 95
миллионов марок из особого фонда программы восстановления
Европы.
С 1950 года эти ассигнования стали увеличиваться. Но еще до
этого США позаботились о том, чтобы контролировать и
распределять их в соответствии со своими пожеланиями и интересами.
27 июня 1949 года с этой целью был создан Берлинский
промышленный банк. Только этот банк предоставлял американские
кредиты и контролировал их использование. Он получал указания
непосредственно из экономического отдела американского
верховного комиссара в Западной Германии. Монополии могли обеспечить
свои интересы при распределении кредитов, используя
совещательный берлинский комитет по «плану Маршалла». В этот
комитет, созданный 12 января 1950 года, входили, в частности: д-р
217

Фридрих Эрыст, как председатель совета управляющих
Центрального банка Берлина и член наблюдательного совета АЕГ,
директор Фридрих Шпеннрат от АЕГ, директор Теодор Френцель ог
«Сименс-Гальске АГ» и директор Георг Лейперебергер от «Сн-
менс-Шуккерт-верке». В этом избранном консорциуме банкиров
и директоров нашлось место и для правых профсоюзных лидеров
Эрнста Шарновского и Эриха Галле, а также
социал-демократического городского советника по экономике Густава Клингельхё-
фера. В задачу совещательного комитета входила разработка
долгосрочной программы капитальных вложений, опубликованной в
начале 1951 года под названием «лонгтермплан» (долгосрочный
план).
Империализм США был заинтересован преимущественно в
развитии так называемой стратегической промышленности в
Западном Берлине, а именно в электропромышленности,
металлообрабатывающей промышленности, точной механике и оптике. В эти
отрасли — на что указывает и состав комитета — текли
долларовые субсидии, причем американские монополии заботились о
расширении своего прямого влияния и участия в капитале
предприятий. По приблизительному подсчету, к концу пятидесятых годов
па американских капиталистов работало около 100 тысяч
западных берлинцев.
Точный объем притока долларов в Западный Берлин
установить трудно, так как деньги поступали по различным каналам.
По официальным западногерманским данным, сумма всех
кредитов, поступивших по «плану Маршалла» в экономику ФРГ,
превысила 13 миллиардов западных марок, из которых примерно 4,5
миллиарда получил Западный Берлин. Занимавшая в течение
многих лет пост уполномоченного госдепартамента по Западному
Берлину сестра бывшего американского министра иностранных дел
Джона Фостера Даллеса Элеонора Лансинг Даллес сообщала
американскому правительству о последующей помощи: «Общая
сумма за 16 лет с 1945 по 1961 год превышает миллиард долларов.
Помощь состояла из прямых субсидий, ибо долларовые займы пе
были предусмотрены программой, так как погашение долга
[Западно] берлинской стороной считали нежелательным» 6.
Львиную долю получила стратегическая промышленность. За
период с 1950 по 1952 год кредиты по «плану Маршалла»
распределялись следующим образом: 52 процента —
электропромышленности, 25 процентов — машиностроению и 6 процентов — химии,
все другие отрасли получали менее 5 процентов. Чтобы не
снижать стимулирующее воздействие кредитов, в 1949—1950 годах
был прекращен проводившийся до тех пор в западных секторах
демонтаж на предприятиях-конкурентах (наиболее известный
пример — «Борзиг-верке» в Тегеле).
Даже если субсидии не поступали прямо в распоряжение
концернов, долларовые подачки распределялись не столько по
экономическим, сколько по политическим и военным соображениям. Об
218

этом свидетельствуют прежде всего те особые проекты, которые
предназначались для оснащения западноберлинской «витрины» и
на поощрение подрывной деятельности против ГДР, например
свободный университет, американская мемориальная библиотека,
зал конгрессов, ярмарки и выставки, бюджет РИАС,
Американский дом и др.
Федеральная помощь — «боеприпасы» в холодной войне
Несмотря на долларовые инъекции, и в 1950—1951 годах не
произошло существенного улучшения экономического положения
Западного Берлина. Политики «фронтового города» сетовали на
то, что «Берлин надоел» самодовольному Бонну и он не
проявляет интереса к нуждам Западного Берлина. Западногерманский
империализм был в это время действительно еще так озабочен
консолидацией своей власти и своего государства, что паломничество
Рейтера на Рейн не приносило ощутимых результатов. Колебания
Бонна объяснялись также провалом попытки добиться вхождения
Западного Берлина в федерацию.
Положение стало быстро меняться по мере ремилитаризации
ФРГ, усиления ее интеграции в западноевропейской системе
пактов и роста эффективности вновь созданной
государственно-монополистической системы. С 1952 года приток западногерманского
капитала в Западный Берлин резко усиливается.
Консолидируясь, империализм ФРГ приобретал все более
агрессивные черты. Ценность «фронтового города» росла. Уже в
октябре 1949 года социал-демократический западноберлинский
городской советник Клингельхёфер без обиняков заявил: «Решая
вопрос о помощи Берлину, в Бонне решают вопрос о виде п
объеме «оружия» и «боеприпасов», с помощью которых Федеративная
Республика Германии из сердцевины будущего государства
должна превратиться в полное государство» 7.
За счет западногерманского налогоплательщика Западному
Берлину была предоставлена многообразная федеральная помощь,
которую в кругах специалистов метко сравнивали с помощью во-
сточноэльбскпм юнкерам в 1930 году. Так называемый закон о
помощи Берлину, одобренный бундестагом 7 марта 1950 года,
создал основу системы преференций, постоянно расширявшуюся с
помощью дополнительных законов. Ее цель состояла в повышении
эффективности выдвинутого вперед «предмостного укрепления»
путем создания для него искусственных преимуществ.
Боннские субсидии поступали по двум главным каналам.
Первый вел непосредственно в западноберлинскую казну,
получавшую деньги на покрытие хронического бюджетного дефицита
примерно в три четверти миллиарда западных марок ежегодно.
Другой канал вел к монополиям. Для них были законом установлены
следующие особые льготы: снижение налога с оборота при постав-
219

ках в Западную Германию, льготы по подоходному налогу и
налогам на корпорации и промышленную деятельность, гарантии
товарооборота с ФРГ, фрахтовые субсидии и компенсации за уплату
дорожных сборов, взимавшихся органами ГДР с 1951 года,
предоставление Западному Берлину, как экономически отсталой
территории, особо выгодных подрядов и чрезвычайная программа
снижения безработицы, которая в первую очередь считалась
политически опасной для внутренней стабильности «фронтового города».
Общий объем оказанной таким образом федеральной помощи за
период с 1949 по 1958 год составил около 13,5 миллиарда
западногерманских марок.
Эти «боеприпасы» холодной войны придали Западному
Берлину тот золотой блеск, который был ему нужен как «витрине», и
покрыли те расходы, которые были связаны с его функцией
«фронтового города». Из этих же сумм погашались также
оккупационные расходы, превышавшие ежегодно 300 миллионов
марок. «Гешефт вплоть до «дня икс»»8 — так назвал это положение
одни орган монополий в ФРГ.
Предпосылкой для включения Западного Берлина в
государственно-монополистическую систему ФРГ должно было служить
также противоправное принятие «Закона о месте земли Берлин в
финансовой системе федерации» от 4 января 1952 года (так
называемый 3-й переходной закон). По этому закону Западный Берлин
обязан был распространять на свою территорию все
западногерманское, в том числе и будущее, экономическое, торговое и
валютное законодательство. Он должен, как и любая другая
западногерманская земля, передавать федерации налоговые
поступления и имеет право на ежегодное погашение бюджетного
дефицита. Незаконное включение Западного Берлина в финансовую и
экономическую систему ФРГ осуществлялось с согласия и при
поддержке западных держав.
Западноберлинская конституция 1950 года
Утверждение и консолидация экономического могущества
монополий явплись фундаментом для укрепления их политической
власти. 1 октября 1950 года вступила в силу конституция
Западного Берлина, в основу которой был положен проект СДПГ, ХДС
и ЛДПГ от 1948 года. Место собрания городских представителей
теперь заняла палата депутатов (парламент). В нее избирались
200 депутатов на срок в четыре года. Однако в действительности
палата состоит из 133 членов. Остальные места символически
зарезервированы до «дня икс» для «представителей восточных
берлинцев, не получивших возможности участвовать в выборах».
Таким образом, в конституции было закреплено притязание
западноберлинских политиков на весь Берлин. Палата депутатов
должна была избирать правящего бургомистра и по его предложению—
220

бургомистра, а также самое большее — 16 сенаторов. Палата
депутатов — законодательный орган; исполнительная власть
принадлежит сенату. Судебная власть осуществляется «независимыми»
судами.
Западноберлинская конституция содержит, однако, в части,
касающейся основных гражданских прав, некоторые положения в
отношении политических и социальных прав, не содержащихся в
боннском Основном законе. Статья 16 запрещает злоупотребление
экономической властью, в особенности посредством организации
частных монополий; статья 17 предоставляет рабочим и
служащим на предприятиях и в учреждениях право на участие в
управлении; статья 18 обеспечивает право на забастовки, и статья 23
обязывает каждого выступать против очевидного нарушения
основных гражданских прав. Статья 24 ограничивает свободу слова,
печати и собраний для тех, кто преследует военные или национал-
социалистские цели. Статья 49 предусматривает проведение
плебисцита как законной формы выражения политической воли
западных берлинцев.
Как и в других буржуазных конституциях, тут имеется
большая дистанция между требованиями конституции и
действительным ее применением. До сих пор, например, отсутствует
обещанный закон о порядке осуществления статьи 17. Распространение
на Западный Берлин в 1954 году реакционного
западногерманского закона о внутреннем распорядке па предприятии явилось
решением, нарушившим конституцию также в интересах
предпринимателей и акционерных обществ. Вместо права на участие
в управлении закон требовал «гражданского мира» на
предприятии. Профсоюзные лидеры, сославшиеся на то, что особое
положение Западного Берлина в холодной войне не допускает раздоров
в результате стихийных боев, лишили рабочих и других прав.
И наконец, статьи 23 и 24 применялись только против
прогрессивных сил, защищавших основные буржуазно-демократические
права и свободы, например против СЕПГ, Союза свободной немецкой
молодежи, Демократического союза женщин и др.
Вступление конституции в силу означало завершение первого
этапа в процессе государственной консолидации Западного
Берлина в соответствии со стремлениями монополистического капитала
и в рамках, установленных оккупационным статутом.
«Большая коалиция» в сенате
3 декабря 1950 года в Западном Берлине состоялись выборы в
городскую палату депутатов и в районные собрания депутатов.
В то время как социал-демократы, группировавшиеся вокруг
Рейтера, открыто выступали за продолжение «большой коалиции», то
есть за сотрудничество пли, точнее говоря, за подчинение
монополистическому капиталу, ХДС и СвДП (либеральные партии запад-
221

ных зон и Западного Берлина объединились в декабре 1948 года в
Свободную демократическую партию — СвДП) объявили своей
целью ликвидацию социал-демократического большинства и
образование по боннскому образцу «малой коалиции». Хотя
империалисты и былп уверепы в полной преданности таких политических
деятелей, как Рейтер, их не оставляла в покое мысль о том, что
возглавляемое социал-демократами правительство Западного
Берлина может под давлением масс в один прекрасный день встать на
демократические, антимонополистические позиции. В своей
предвыборной кампании ХДС и СвДП взваливали на СДПГ
ответственность за экономическую разруху, безработицу и нужду.
В результате социал-демократы лишились абсолютного
большинства, они получили 44,7 процента голосов, ХДС — 24,6
процента и СвДП —- 23 процента. В палате депутатов
социал-демократы имели 61 место, ХДС — 34 и СвДП — 32. СЕПГ не участвовала
в раскольнических выборах.
В конечном счете ХДС и СвДП не использовали возможности
образования «малой коалиции», тем более что выборы правящего
бургомистра в палате депутатов 12 января 1951 года закончились
безрезультатно. После этого кандидат ХДС и СвДП Вальтер Шрай-
•бер снял свою кандидатуру, что открыло путь для избрания
Эрнста Рейтера. В сенате, утвержденном 1 февраля 1951 года, были
представлены все три партии (ключевые позиции принадлежали
ХДС и СвДП, которые получили ведомства юстиции, финансов,
экономики и народного образования).
Для обеих партий крупной буржуазии «большая коалиция»
имела то преимущество, что они могли использовать участие
социал-демократов в целях маскировки своего реакционного курса
и вместе с тем могли в рамках коалиции оказать более сильный
нажим на своего партнера. Они уже давно требовали от
западноберлинской социал-демократии отказа от реформистского
балласта в административной, экономической, социальной
деятельности и в области образования. Социал-демократия должна была без
оговорок поддержать «систему свободного рыночного хозяйства»,
практиковавшуюся в ФРГ Эрхардом, солидаризироваться с
тамошними порядками и по всем другим вопросам; она должна была в
знак своей уступчивости окончательно порвать со своим
прошлым. ХДС и СвДП категорически требовали отказа от и без того
уже нарушавшегося закона о ликвидации сословия
профессиональных чиновников, ликвидации единой системы социального
страхования и единой школы в Западном Берлине.
Споры об этом затянулись и в самой социал-демократической
партии, и в рамках «большой коалиции» до 1953 года. Они
повторно приводили к тяжелым кризисам в сенате (в сентябре 1951
года, марте 1952 года и весной 1953 года) и завершались тем, что
правым лидерам социал-демократии удалось навязать свою точку
зрения сторонникам реформистских традиций и пойти на уступки
обеим партиям монополистической буржуазии. Опп отказались от
222

организации единой школы и согласились с поэтапной
ликвидацией единого социального обеспечения. Кроме того, на Западный
Берлин было распространено законодательство, принятое в
развитие статьи 131 Основного закона ФРГ, предусматривавшее
замещение в каждом государственном учреждении 20 процентов штата
старыми профессиональными чиновниками. Массовое
возвращение профессиональных чиновников, среди которых было много
бывших активных нацистов, завершило превращение
западноберлинской администрации в инструмент господства монополий.
Западноберлинские патриоты ведут борьбу за единство и мир
Демократические силы Западного Берлина мужественно и
решительно вели борьбу против превращения их города в форпост
империализма. В борьбе против политики «фронтового города»
возникли комитеты Национального фронта демократической
Германии, комитеты мира в районах и на предприятиях, а также
комитеты безработных. Во главе этой борьбы стояла СЕПГ. Свок>
важнейшую задачу она видела в том, чтобы вовлечь большинство-
населения в борьбу за мир, за национальное единство и
демократию.
Первой крупной акцией движения за мир стал сбор подписей
за запрещение атомного оружия, к которому призвал в марте 1950
года Постоянный комитет Всемирного конгресса за мир на своей
Стокгольмской сессии. Хотя господствующие круги «фронтового»
города» пытались полицейскими методами задушить движение за
мир, Комитет сторонников мира был создан и начался сбор
подписей. Западноберлинские борцы за мир в своей неутомимой
агитационной работе нашли эффективную поддержку трудящихся
столицы ГДР. 18 июля 1950 года тысячи борцов за мир из обеих
частей Берлина (среди них многочисленные студенты и профессора-
Университета имени Гумбольдта) собирали в Западном Берлине-
подписи под Стокгольмским воззванием. Полиция Штумма
ответила арестом более 1100 борцов за мир. Но, несмотря на террор ж
пропаганду ненависти, 121719 западных берлинцев подписались
под воззванием.
Западноберлинское движение за мир не смогло добиться
больших успехов, так как рабочий класс был расколот, идеология
«фронтового города» оказала известное воздействие на
политическое сознание людей, а большая опасность, угрожавшая
немецкому народу, многими недооценивалась.
Тем не менее империалистический курс
социал-демократического руководства вызвал к жизни оппозиционные силы; однако»
глубоко укоренившийся антикоммунизм мешал им понять, что
достигнутое после окончания войны в результате совместных
действий можно отстоять и развить лишь в условиях единства действий
рабочих и других слоев трудящихся. Образованная в ноябре 1949
223:

года из оппозиционных и подвергшихся репрессиям членов СПДГ
Социал-демократическая акция не смогла добиться существенного
влияния на западноберлинскую социал-демократию.
После того как поступили первые сообщения о планах
ремилитаризации, в Западном Берлине возникло движение протеста и
была проявлена готовность к борьбе против боннского «вклада в
оборону». На политических дискуссиях в рамках собраний СДПГ
и профсоюзов неизменно ставился и этот вопрос. 1 февраля 1951
года рабочие предприятия «Сименс» потребовали от правлений
берлинского ОСНП и западноберлинского ОНП совместных
действий против ремилитаризации. 25 января 1951 года правление
берлинской организации СЕПГ направило аналогичное
предложение руководству западноберлинской социал-демократии.
Поскольку западноберлинские лидеры отказывались от всякого
сотрудничества в жизненно важных политических вопросах, трудящиеся
Западного Берлина взяли инициативу в свои руки и провели по
образцу столицы ГДР опрос населения. Несмотря на то что
западноберлинская конституция предусматривает право на плебисцит,
сенат последовал и здесь за Бонном. 1 июня 1951 года народный
опрос был запрещен. Но несмотря на запрет и полицейский
террор, более 200000 западноберлинских граждан были опрошены о
ремилитаризации: примерно 87 процентов пз этого числа ее
отклонили.
Полицейский террор, запреты и преследования
Власть имущие во «фронтовом городе» использовали против
демократов и патриотов все средства подавления.
Возглавлявшиеся социал-демократическим президентом полиции Иоганнесом
Штуммом войска были, по существу, сворой, натасканной на
«охоту за коммунистами». Резиновые дубинки, палки и водометы были
их повседневными орудиями.
После начала сбора подписей за запрещение атомной бомбы
весной 1950 года поднялась волна арестов и преследований всех
граждан, выступавших за мир. Акты произвола, нарушения
закона происходили непрерывно.
Во время народного опроса против ремилитаризации летом
1951 года рабочие, собиравшие подписи на заводах «Сименс»,
были схвачены полицией. Суды в ускоренном порядке выносили
приговоры, демонстрации разгонялись полицией. Председатель
Центрального западноберлинского комитета по проведению
народного опроса д-р Вальтер Шмидт был арестован у Шёнебергской
ратуши за то, что он раздавал экземпляры западноберлинской
конституции.
Антифашистов и честных демократов изгоняли пз
государственных учреждений, лишали работы. Обращения к «независимым
и подотчетным только своей совести» судьям ничего не давали.
224

1. Боевые рабочие дружины электростанции Клингснберг.

2. Брапдепбургские ворота восстанавливаются. 1957 г.

3. Эта супружеская пара — спекулянты.
Они пытались вывезти в Западный Берлин продовольствие,
купленное в магазинах ГДР.

4. Население Берлина провожает в последний путь
президента ГДР Вильгельма Пика 10 сентября 1960 года.

5. Реваншистские объединения проводят встречу в Западном Берлине.
4 сентября 1960 года.

6. ((Вклад» США в решение западноберлинского вопроса.
Американские солдаты разгоняют демонстрантов.

7. Охрана государственной границы в надежных руках.

8. «Отец фронтового города»
американский генерал Клей у границы Западного Берлина.

1. Обербургомистр Фридрих Эберт приветствует
18 октября 1963 года в Красной ратуше советских космонавтов
Юрия Гагарина и Валентину Терешкову.
Справа посол СССР в ГДР П. А. Абрасимов.

2. Выступление хора мальчиков,
широко известного га пределами ГДР.

3. Встреча членов СЕМ и пионеров у памятника
советскому воину-освободителю в Трептов-парке
по случаю 50-летия Великой
Октябрьской социалистической революции.

4. Западноберлинская полиция расправляется с демократами.

5. Демонстрация трудящихся Западного Берлина
1 мая 1968 года. В колонне председатель СЕПГ —
Западный Берлин Герхард Данелиус.

6. Парад Национальной народной армии
1 мая 1968 года на площади Маркса-Энгельса.

7. Современные комбайны, изготовленные в столице ГДР,
направляются на уборку урожая.

8. Обсуждение проекта социалистической
конституции ГДР в Немецком театре.

1. Прибытие советской партийно-правительственной
делегации во главе с Генеральным секретарем ЦК КПСС
Л. П. Брежневым в Берлин на празднование
25-й годовщины образования ГДР.

2. На центральной трибуне во время парада частей Национальной
народной армии ГДР.

3. Трептов-парк. Возложение венков к памятнику
советскому воину-освободителю.

4. Новостройки Берлина,

Л. Новые жилые корпуса в центре столицы ГДР.

6. Первый секретарь ЦК СЕПГ Эрих Хоннекер
на празднике пионеров ГДР.

7. X Всемирный фестиваль молодежи и студентов в Берлине.

Лицам, преследовавшимся при нацизме, отказывали в признании
их прав, в возмещении убытков и в пенсиях. Для многих борцов
против фашизма вторично начиналось время преследований.
Вызвавшим возмущение примером подобных действий,
противоречащих конституции, были преследования, которым
подверглась сторонница мира врач Аннелизе Гросскурт, вдова известного,
казненного нацистами борца Сопротивления Георга Гросскурта.
После того как она призвала произвести публичное расследование
нападения полиции на участников III Всемирного фестиваля 15
августа 1951 года, сенат лишил ее статуса лица,
преследовавшегося при нацизме; ведомство здравоохранения в Шарлоттенбурге
немедленно уволило ее с работы.
Но ее призыв был услышан; известные деятели из Западного
Берлина и из столицы ГДР образовали 28 августа 1951 года
Комитет по охране демократических прав и защите патриотов в
Западном Берлине. Он поставил своей задачей разоблачение и
осуждение террора во «фронтовом городе» и оказание правовой
помощи борцам за мпр, привлеченным к судебной ответственности в
Западном Берлине.
Многие западные берлинцы были арестованы за то, что они
читали демократические газеты, носили значки демократических
организаций, открыто высказывали свое мнение на улице,
участвовали в политической и профсоюзной жизни, в пропаганде идей
мира и выступали за единство Германии.
Примерно 90 процентов всех арестов и приговоров по
политическим причинам обосновывались ссылками на два постановления
оккупационных властей. Постановление № 501 от 11 сентября
1950 года предусматривало строгую цензуру всех печатных
изданий и запрещало владение, печатание, вывешивание или раздачу
таких изданий, которые «содействуют распространению
милитаристских, фашистских или антидемократических идей» 9. Против
этого нельзя было бы возражать, но постановление № 501 никогда
не обращалось против продажи халтурпых и непристойных
книжек, милитаристских брошюр, «Зольдатен. цейтунг» и мемуаров
гитлеровских генералов. Его применяли только тогда, когда искали
«законную основу» для преследования борцов за мир. С этой же
целью бесцеремонно использовалось постановление № 511 от 15
октября 1951 года, устанавливавшее ответственность за действия
против «интересов оккупации».
Использовались и другие репрессивпые меры, направленные
против прогрессивных западных берлинцев: лишение прописки,
фактически равносильное высылке из города, лишение западных
берлинцев, работающих в столице ГДР, права обменивать
заработную плату на западные марки, увольнение с работы в
Западном Берлине, экономический бойкот и другие экономические
санкции. Многие западные берлинцы, подвергшиеся политическим
преследованиям, оказались в то время вынужденными переселиться
со своими семьями в столицу ГДР.
Ю .\с 2789
225

Особенно жестоким преследованиям подвергались СЕПГ и
другие легальные демократические организации, как
Демократический союз женщин, Свободная немецкая молодежь, объединение
лиц, преследовавшихся при нацизме, Общество германо-советской
дружбы, Социальная помощь, комитеты безработных ОСНП и
другие, в том числе буржуазно-демократические,
антимилитаристские и пацифистские объединения. Поскольку оккупационные
державы формально не запрещали их деятельность, чтобы не
ставить под удар свои тезис о сохранении четырехстороннего статуса
в городе, то на эти организации обрушивались самые
разнообразные притеснения и придирки, их члены подвергались
запугиваниям, их собрания — разгону, их издания — судебному
преследованию, их помещения — ограблению и разгрому. С ними обращались,
как с организациями, поставленными вне закона, хотя они — и
только они — выступали в защиту основных демократических
прав.
Преследователи не останавливались даже перед убийствами.
7 ноября 1951 года западноберлинская полиция напала на
принадлежавшее ГДР депо железных дорог у Потсдамского вокзала
в американском секторе. Беспартийный начальник депо Эрнст
Камиет, заявивший резкий протест против этого незаконного акта,
был избит западногерманским полицейским инспектором
Германом Цункером до такой степени, что вскоре скончался. 19
августа 1952 года на своем садовом участке в Шарлоттенбурге
(британский сектор) был убит реакционными элементами
железнодорожный рабочий Фриц Шенхерс, член СЕПГ.
Заправилам во «фронтовом городе», применявшим подобные
методы, удалось запугать западноберлинское население и добиться
значительного понижения политического влияния СЕПГ и
других демократических организаций.
В джунглях шпионажа
Наряду с реставрацией прежней социальной структуры
жестокий террор против прогрессивных сил в Западном Берлине
способствовал превращению его в форпост борьбы против ГДР,
прежде всего в качестве центра диверсий и шпионажа.
Уже к 1950 году в Западном Берлине находилось около 40
империалистических диверсионных и агентурных центров; позднее
их было уже много больше — 90. Наряду с секретными
службами западных оккупационных властей здесь были широко
представлены западногерманские шпионские организации:
федеральная разведывательная служба, длительное время
возглавлявшаяся сотрудником гитлеровской разведки Рейнхардом Геленом,
федеральное ведомство по защите конституции, филиалы
министерства по общегерманским вопросам, «Восточное бюро Социал-
демократической партии Германии», «Восточные бюро» других
226

боннских партий, а также «Следственный комитет свободных
юристов», информационное бюро «Запад», или «Группа борьбы
против бесчеловечности», являвшаяся в действительности боевой
группой против человечности и против ГДР. Западный Берлин
оказался даже прибежищем для шпионской агентуры
американских марионеточных режимов в Южной Корее и на Тайване.
Если отвлечься от конкуренции между ними и взаимной
слежки, то надо сказать, что все они преследовали одну цель: шпионаж
и подрывную работу против социалистических государств,
прежде всего против Германской Демократической Республики.
Злоупотребляя ее воздушными путями, они доставляли в Западный
Берлин агентов, оснащенных радиоаппаратурой, оружием и
взрывчаткой, и затем забрасывали их в ГДР и в дружественные с ней
соседние государства. Немалая часть агентуры секретных служб
была завербована с помощью угроз или шантажа в
западноберлинских лагерях беженцев или при посещении различных
зрелищных и иных учреждений в Западном Берлине, а затем
направлена обратно в ГДР с шпионскими заданиями.
Саботаж и преступления
Империалистические секретные службы интересовались
буквально всем. Но в первую очередь они занимались экономическим,
производственным и военным шпионажем, шпионажем в
пограничных районах и политическим шпионажем. Вдохновители этой
наиболее острой формы холодной войны не останавливались даже
перед террором и саботажем, поджогами, похищениями людей и
убийствами, если только могли повредить ГДР.
Западноберлинские подпольные и подрывные организации
подделывали бланки и печати государственных учреждений,
общественных организаций и народных предприятий ГДР. Они
фабриковали служебные приказы, циркуляры и деловые письма,
пытаясь дезорганизовать работу государственных и
хозяйственных органов, нарушать нормальную жизнь и посеять панику
среди населения. С помощью такой тактики «Группа борьбы
против бесчеловечности» направляла по неверным маршрутам
группы детей, отправлявшихся в летние лагеря, нарушала
производственные процессы на предприятиях, наносила ущерб
торговым связям ГДР с ФРГ и другими западными странами и
побуждала ученых и специалистов к переселению из Республики
па Запад.
В этих преступлениях участвовало также и созданное весной
1946 года «Восточное бюро СДПГ», получавшее субсидии глав-
пым образом от британской и американских секретных служб.
Об одном из актов саботажа западногерманский журнал
«Шпигель» сообщал следующее: «Осенью 1950 года в течение семи
дней пять вагонов-холодильников стояли на товарной станции
ю*
227

Ростока на запасном пути. На восьмой день железнодорожные
служащие открыли двери вагонов. Груз — масло из Польши —
был испорчен в результате слишком длительного хранения...
Сотрудники филиала «Восточного бюро СДПГ» в районе Шарлот-
тенбурга в Берлине подбросили подделанные сопроводительные
железнодорожные бумаги, указывавшие неверный пункт
назначения, административному аппарату советской зоны. Так масло
оказалось не в Лейпциге, а на ростокской свалке» 10.
Из Западного Берлина поступали также указания о поджогах
и взрывах. 16 февраля 1955 года агент секретной службы США
инженер-строитель Арно Баде поджег новые студии
Государственного радиокомитета в Берлине — Обершёневайде; ущерб составил
2 миллиона марок. Агенты «Группы борьбы против
бесчеловечности» получили задание подготовить взрыв или взорвать шлюзы
канала под Хоэн Нойендорфом на северо-востоке Берлина,
плотины в долине Заале и железнодорожные мосты в Веймаре. На
судебных процессах агентурных групп в Берлине шла речь о том,
что одна только эта группа выполнила в 1951—1952 годах
следующие акты саботажа: порча сухого молока добавлением мыла
и порча молока с помощью сахарина, вывод из строя турбин и
машин на крупных предприятиях, повреждение товарных вагонов
на железных дорогах, устройство крушений и столкновений на
маневровых путях.
Банда Бурианека
В скандально известную «Группу борьбы против
бесчеловечности» входил также агент Иоганн Бурианек из района Пренцлауэр
Берг в Берлине. Он начал свою карьеру агента в 1950 году с
нелегального распространения западноберлинской газеты «Телеграф»
в столице ГДР. В марте 1951 года он вошел в «Группу борьбы
против бесчеловечности», занялся производственным шпионажем,
в дни III Всемирного фестиваля в 1951 году подкладывал газовые
бомбы, прокалывал автомобильные шины и устраивал поджоги.
В январе 1952 года его хозяева сообщили ему, что «расклепка
листовок и газовые бомбы ушли в прошлое, теперь пришло время
более крупных операций, в частности организации взрывов» п.
В соответствии с этими указаниями Бурианек вместе с
сообщниками произвел разведку территории железнодорожного моста
через автомобильное шоссе у Эркнера, который должен был быть
разрушен в момент проезда по нему голубого экспресса Берлин —
Москва с помощью взрывного устройства, смонтированного в
обычном чемодане. Однако этот план по не зависящим от него
причинам осуществить не удалось, и Бурианек стал активно
помогать в подготовке к взрыву железнодорожного моста в районе
Шпиндлерфельда. В ночь, на которую было намечено это
преступление, Народная полиция обезвредила преступников. Верховный
228

суд Германской Демократической Республики выпес справедливый
приговор банде Бурианека, ее главарь, совершивший особенно
тяжелые преступления, был приговорен к смертной казни.
Благодаря бдительности органов безопасности ГДР и поддержке
населения в последующие годы удалось разгромить многочисленные
другие агентурные группы и целые шпионские организации.
Политики «фронтового города» следуют по пути холодной войны
Такие события мировой политики, как война в Корее,
начинавшаяся ремилитаризация Западной Германии и военный психоз
в империалистических странах, создали обстановку, при которой
резко возросло количество инцидентов на границе Западного
Берлина и столицы ГДР. Особенно участились они в сентябре
1951 года, когда почти ежедневно в вечерние или ночные часы
группы спровоцированной демагогами молодежи хулиганили в
пограничной зоне между Шоссештрассе и Бернауэрштрассе. На
глазах у западноберлинской полиции, ограничивавшейся ролью
наблюдателя, хулиганы врывались в столицу, приставали к
прохожим, нападали с оружием на народных полицейских и
поджигали ампулами с фосфором киоски государственной и
кооперативной торговли. Инициаторами этих актов насилия были
руководители западноберлинских террористических организаций. Им было
нетрудно с помощью подачек и обещаний вербовать из большой
армии безработных (в октябре 1952 года без работы оказалось
только из молодежи до 25 лет 45 078 человек) тех, кто, будучи и
без того деморализован бульварной литературой и гангстерскими
фильмами, был готов к террористическим вылазкам.
В конце 1952 года произошли новые серьезные враждебные
вылазки. 25 декабря 1952 года на советский военный патруль,
несший службу на границе с западноберлинским районом Фронау,
напала группа из 40 полицейских Штумма, появившаяся из
французского сектора. При отражении этого вооруженного нападения
один западногерманский полицейский стал жертвой собственной
провокации. Пресса «фронтового города» развязала в ответ на это
безудержную погромную кампанию, в результате которой 30
декабря 1952 года на Бэмштрассе (теперь Гельмут Юстштрассе),
на границе с французским сектором, западноберлинскими
террористами был подло убит из засады унтер-вахмистр Народной
полиции Гельмут Юст.
31 декабря 1952 года председатель Советской контрольной
комиссии в Германии генерал армии В. И. Чуйков указал
верховным комиссарам западных держав, что они несут ответственность
за пресечение всех преступных вылазок, и потребовал
немедленной ликвидации шпионских, диверсионных и террористических
центров в Западном Берлине. По этому поводу Чуйков обращался
к западным верховным комиссарам еще 1 октября 1952 года. Но
229

последние отрицали хорошо известные им факты и нагло
утверждали, что подобная «деятельность является в демократических
странах нормальной частью повседневной жизни» 12.
Западноберлинский сенат обострил положение еще больше,
углубив раскол города. 14 января 1953 года было прервано и
парализовано сквозное трамвайное сообщение между обеими частями
города. Утром на маршруте № 74 трамвай, шедший из Вайсензее,
был отослан назад диспетчером западноберлинской транспортной
службы. В это же время было остановлено движение на
двенадцати других ведущих в Западный Берлин линиях под тем же
неуклюжим предлогом, будто вагоновожатые на трамваях из
столицы ГДР не обеспечивали достаточной «безопасности движения».
Тем самым была завершена холодная война на трамвайных
линиях, которую вела транспортная служба Западного Берлина с
середины 1952 года; правда, еще в 1950 году на
западноберлинской стороне началось строительство стрелок и поворотных
кругов у пропускных пунктов на границе.
К этому времени достигла апогея пропаганда, которая велась
из Западного Берлина против столицы ГДР и всей Республики.
Надрывать силы ради «социализма» не стоит, так как в самом
близком будущем наступит «освобождение» — таков был основной
мотив всех передач РИАС. В одном американском «справочнике
психологической войны» с похвалой отмечалось, что РИАС тогда
разработала «стратегию конструктивного переворота, технику
открытого заговора»13 против Германской Демократической
Республики. И не случайно эта радиостанция, передачи
которой первоначально шли лишь по радиотрансляционной сети
западных секторов, была превращена к началу пятидесятых
годов в один из самых мощных радиопередатчиков Центральной
Европы.
В этот период обнажились различные стороны «фронтового
города»: террор против миролюбивых сил внутри города,
подрывная работа против ГДР, провокации и насилие на границе со
столицей ГДР. Инициаторы холодной войны считали, что наступило
благоприятное время для перехода к заключительному этапу
холодной войны. Не случайно 24 марта 1952 года в Бонне был
основан «исследовательский совет по вопросам воссоединения
Германии», который должен был осуществить «научную» подготовку
«возвращения германского Востока». «Самая дешевая атомная
бомба», как выражался Рейтер, должна была быть подготовлена
к взрыву.
В условиях обострившегося международного положения,
ремилитаризации Западной Германии, ее включения в систему
агрессивных американских пактов и шпионской, подрывной и
диверсионной деятельности решение и без того непростой проблемы,
как переход в ГДР от капитализма к социализму, стало особенно
сложным при наличии открытой границы. С одной стороны, надо
было быстро и с большими финансовыми затратами создать мате-
230

риально-техническую базу социализма, которая позволила бы
преодолеть возникшие в результате раскола Германии
диспропорции в народном хозяйстве ГДР, с другой — необходимо было
противодействовать угрозе, созданной возрожденным германским
империализмом и ремилитаризацией ФРГ. И то и другое вынуждало
ускорить темпы развития, причем государственные и
хозяйственные органы подчас пытались преодолеть трудности
административным путем и принимали иногда жесткие меры. Это наносило
ущерб авторитету СЕПГ и ее связи с массами. Руководство СЕПГ
правильно оценило обстановку и в коммюнике от 9 июня 1953 года
рекомендовало правительству ГДР принять меры, направленные
на преодоление сложного положения; это тогда назвали
«политикой нового курса».
РИАС организует «народное восстание»
Империалистические круги отлично понимали, что эти
мероприятия укрепят политические и экономические основы рабоче-
крестьянской власти и сделают более прочными несколько
ослабленные связп между государственным руководством и частью
населения. Они решили поэтому предупредить развитие событий и
привели в действие свои задолго до того созданные нелегальные
диверсионные группы в ГДР.
Хотя и поспешно, но все же по плану разворачивались
приготовления к «дню икс». Начиная с 9 июня 1953 года
многочисленные западные политики, военные и «эксперты по Востоку»
находились во «фронтовом городе». 13 июня 1953 года в Западный
Берлин прибыла в качестве специального советника
госдепартамента США по западноберлинским вопросам Элеонора Лансинг
Даллес. 14 июня прибыл статс-секретарь боннского ведомства
федерального канцлера д-р Отто Ленц, а 15 июня — новый
начальник штаба американских войск генерал Мэтью Б. Риджуэй, а
также члены боннского «исследовательского совета по вопросам
воссоединения». На биржах подскочил курс «восточных» акций;
акции «АЭГ», «Сименс», «Дессауэр газ», «Шеринг» и других фирм,
имевших «собственность на Востоке», пользовались большим
спросом.
По плану давно готовившегося контрреволюционного путча
сначала должны были быть организованы беспорядки и
«забастовки», которые надлежало превратить в «народное восстание»
во всей Республике. На втором этапе предполагалось
провозгласить «правительство без СЕПГ», то есть контрреволюционное
правительство, которое, чтобы завершить путч, должно было в
случае необходимости обратиться к западным державам за военной
помощью. Инициаторы «дня икс» думали, что им удастся молние^
носными действиями поставить перед совершившимся фактом рас-
231

положенные в ГДР советские войска. Поэтому в последующие дни
в Западный Берлин были вызваны и другие боннские министры
и депутаты бундестага. Им надлежало быть готовыми «взять
власть в свои руки».
Утром 16 июня 1953 года из Западного Берлина в столицу
ГДР были направлены группы провокаторов; им предписывалось
подстрекать трудящихся к прекращению работы и демонстрациям
под контрреволюционными лозунгами. На самой большой
строительной площадке Берлина, нынешней Карл-Маркс-аллее, они
подстрекали строительных рабочих направиться к дому министерств
на Лейпцигерштрассе. К колонне присоединилось множество
провокаторов из Западного Берлина, причем их число росло по мере
ее приближения к центру города.
Политический директор РИАС Гордон А. Эвинг позднее
сообщал журналистам, что в ночь с 16 на 17 июня 1953 года он
неоднократно просил свое начальство в Гейдельберге, Бонне и
Вашингтоне предоставить ему «свободу действий», но там
уклонились от ясного ответа, чтобы выждать развития событий. Так как
организаторы «дня икс» торопили, он, Эвинг, к 5 часам утра
17 июня прпнял решение действовать на свой страх и риск и.
РИАС стала передавать через короткие промежутки времени
«призыв к забастовке», который составили на этой радиостанции
оккупанты. Кроме того, РИАС наряду с открытыми и
закодированными инструкциями своим «доверенным лицам», как на жаргоне его
агентуры назывались завербованные им осведомители, передавала
в то утро обращение западногерманского профсоюзного лидера
Шарновского, призвавшего западных берлинцев к участию в
контрреволюционных демонстрациях в столице ГДР.
Подстрекателям, агентам, провокаторам, фашистам и
уголовникам был дан сигнал к свержению рабоче-крестьянской власти
в ГДР. Утром 17 июня они устремились в столицу. Арестованный
провокатор Вернер Кальковский показал на допросе, что
его вместе с девяноста другими, в большинстве своем
безработными, завербовал американский офицер, обещавший деньги и
другие блага: «Нам поручили громить правительственные
учреждения, поджигать, грабить магазины, убивать народных
полицейских и вообще нападать на органы полиции также и с оружием
в руках» 15.
Вскоре в центре города произошли первые пожары, были
разбиты витрины, ограблены магазины, разгромлены общественные
здания. На Унтер-ден-Линден фашистские хулиганы сожгли
книжный киоск издательства «Культур унд фортшритт» и попытались
захватить Университет имени Гумбольдта. Как когда-то «корич-
неворубашечники» СА, так теперь громилы избивали
прогрессивных граждан Берлина, служащих органов охраны, стремившихся
восстановить порядок. На мосту Обербаум хулиганы вытащили из
служебной машины председателя ХДС, заместителя Председателя
232

Совета Министров ГДР Отто Нушке. Его насильно отправили в
Западный Берлин, где он был арестован полицией Штумма под
предлогом обеспечения его безопасности. Через два дня
благодаря его мужественному поведению и протестам правительства
ГДР и советского Верховного комиссара в Германии Отто Нушке
был освобожден.
«Полный провал»
Разрушенная и сожженная народная собственность,
разграбленные государственные магазины и сорванные флаги рабочего
движения открыли многим берлинцам глаза на характер этого
«народного восстания». Они покинули улицы, вернулись на свои
предприятия и в свои дома. На некоторых предприятиях работа
еще не возобновлялась, однако большинство крупных и
коммунальных предприятий продолжало функционировать. Основная
масса рабочих, объединившаяся вокруг партии и профсоюзов,
оказалась стойкой. Попытки путчистов врываться на территорию
предприятий и угрозами заставить рабочих бастовать
оканчивались повсюду провалом. На народном предприятии «Активист»,
самом большом хлебозаводе Берлина, рабочие ночной смены сами
изгнали хулиганов. Успешно отстояли свое предприятие
заводская охрана и рабочие газового завода на Грейфсвальдерштрассе.
Без перебоев продолжала работать подвергавшаяся
неоднократным покушениям диверсантов электростанция Клингенберг,
сердце берлинской экономики.
Как только начались террористические вылазки, народная
полиция и полицейские отряды, находившиеся на казарменном
положении, взяли под охрану общественные учреждения и
арестовали зачинщиков беспорядков. Командование расположенных в
Республике советских войск по согласованию с правительством
ГДР приняло меры для того, чтобы предотвратить возможность
использования фашистских провокаций в качестве предлога для
вмешательства войск западных держав. Советский военный
комендант установил 17 июня с 13 часов чрезвычайное положение
в Берлине. В центре города появились советские танки. Они
оттеснили шайки хулиганов с Унтер-ден-Линден и Лейпцигер-
штрассе в Западный Берлин. Граница с Западным Берлином
была закрыта, поджигатели и грабители получили энергичный
отпор.
В то время как обстановка на улицах в центре города начала
быстро приходить в норму, на участке границы между Бранден-
бургскими воротами и Потсдамской площадью продолжала
буянить фашистская толпа, оттесненная туда советскими солдатами
и Народной полицией. Большой государственный универмаг на
Потсдамской площади —- «Колумбус хауз» — был сначала
разграблен, а потом подожжен.
233

Попытка фашистского мятежа провалилась в Берлине и в
других частях Республики. Запланированная и объявленная
империалистами «всеобщая забастовка» осталась таким же мифом, как
контрреволюционное правительство. В так называемой забастовке
недолго участвовало лишь незначительное число трудящихся —
примерно около пяти процентов. Подавляющее большинство
населения, особенно рабочий класс, не поддержало провокаторов.
Решительные действия государственных органов ГДР и энергичные
меры советских войск отразили провокацию, организованную
империалистами из Западного Берлина, и предотвратили
возможность ее использования для развязывания войны.
Жители столицы вернулись к нормальной жизни. На крупных
предприятиях члены руководства СЕПГ и правительства ГДР
проводили беседы о сложившемся положении, о закулисных
пружинах путча п новых задачах. На народном предприятии — заводе
крупных токарных станков имени 7 Октября в Вайсензее —
выступил Первый секретарь Центрального Комитета СЕПГ Вальтер
Ульбрихт, на другом народном предприятии — трансформаторном
заводе имени Карла Либкнехта в Обершёневайде — Председатель
Совета Министров Отто Гротеволь. Председатель правления ОСНП
Герберт Варнке ответил на вопросы строительных рабочих
Берлина. Трудящиеся подкрепили производственными достижениями
свою поддержку партии и правительства. На многочисленных
встречах с советскими военнослужащими, на мощной демонстрации
берлинской организации Свободной немецкой молодежи и на
больших митингах, состоявшихся 26 июня 1953 года перед зданием
Дома министерств и на Марктплатце в Обершёневайде десятки
тысяч берлинцев осудили контрреволюционные вылазки 17 июня
и заявили о своей верности ГДР.
Ярким выражением пролетарского интернационализма и
германо-советской дружбы было обращение рабочих Московского
автозавода к берлинским рабочим. В нем было выражено
удовлетворение провалом империалистической авантюры и уверенность в
том, что берлинские рабочие повысят бдительность и окажут
своим образцовым трудом поддержку миролюбивой политике
правительства ГДР.
Взбешенные и разочарованные провалом провокации 17 июня
1953 года, главные стратеги «дня икс» сбросили маски.
Публицистические рупоры контрреволюции — РИАС, «Телеграф», «Тагес-
шпигель» и другие листки — развязали злобную
антикоммунистическую кампанию, стремясь затушевать свое поражение лживыми
сообщениями о «новых признаках бури в Восточном Берлине».
Западноберлинский правящий бургомистр Эрнст Рейтер и
тогдашний председатель общегерманского комитета бундестага Герберт
Венер предприняли попытку, как они выражались, «продолжения
17 июня в другой форме» 16. При западногерманской и
американской помощи в Западном Берлине должны были бесплатно, но по
предъявлению паспорта, выдаваться продуктовые наборы для «го-
234

додающих жителей зоны». Этот пропагандистский спектакль
должен был также предоставить шпионским центрам возможность
восполнить новыми адресами большие потери в картотеках
агентуры. С американской стороны эту операцию возглавили брат и
сестра Даллесы, Аллен — начальник американской разведки,
Элеонора Лансинг — особый уполномоченный по Берлину, и Элэн
Уэлш как руководитель секретной службы Си-Ай-Эй. Вашингтон
предоставил на эти цели 15 миллионов долларов. Но политика
подачек также оказалась полностью непригодным орудием в
холодной войне. Западноберлинский сенат вскоре сам оказался
заинтересованным в прекращении операции, ибо она вызвала
возмущение более чем 250 000 безработных города, для которых у сената
не нашлось ни сухого молока, пи сухих овощей, ни
американских консервов.
О том, какое горькое разочарование царило в
западноберлинских центрах секретных служб, сообщил в конце 1953 года
Верховному суду Германской Демократической Республики один
бывший агент организации Гелена: «После 17 июня об этом дне едва
упоминали, говорили о нем как о «провале» и при этом намекали
на новый запланированный так называемый «день икс», чтобы
завершить начатое 17 июня». На вопрос Генерального прокурора,
как все же оценивали в организации Гелена 17 июня, подсудимый
повторил: «Как полный провал» 17.
4. «ГОД ВЕЛИКОЙ ИНИЦИАТИВЫ» И БОРЬБА ПРОТИВ
ПАРИЖСКИХ СОГЛАШЕНИЙ
«Завтра будем жить так, как сегодня работаем» 1. Этими
меткими словами ткачиха из Циттау Фрида Хокауер обосновала
29 сентября 1953 года свое решение увеличить выпуск тканей и
улучшить их качество. Она показала пример всем работницам и
рабочим, как личные и конкретные производственные
обязательства могут содействовать успешному осуществлению
экономической политики правительства ГДР, постоянному повышению
уровня жизни населения.
Вдохновленный ее инициативой, коллектив фабрики
синтетических волокон имени Вильгельма Пика в Шварце (Тюрингия)
22 октября 1953 года призвал всех трудящихся народных
предприятий «в массовом соревновании четвертого квартала 1953 года
хорошей работой добиться новых успехов и создать предпосылки
превращения 1954 года в «год великой инициативы»»2. Это
предложение нашло отклик на многих предприятиях Республики.
Призывом к великой инициативе рабочий класс ГДР внес важный
вклад в укрепление Республики как бастиона мира, в совместную
борьбу всего миролюбивого человечества против возрождения
милитаризма в ФРГ.
235

Начало «года великой инициативы»
Народные предприятия Берлина хорошо подготовились к
началу «года великой инициативы». 4 ноября 1954 года состоялись
сотни цеховых и общих собраний всех предприятий, на которых
рабочие и инженерно-технические работники принимали
производственные обязательства.
Большую поддержку оказало Советское правительство. В
результате переговоров с правительством ГДР в августе 1953 года
в Москве оно согласилось на отмену еще оставшихся
невыплаченными репараций на сумму два с половиной миллиарда долларов,
установило, что выплаты на содержание войск могут составлять
максимум пять процентов государственного бюджета ГДР, и
предоставило дополнительные кредиты и поставки товаров. Кроме
того, было принято решение о безвозмездной передаче в
собственность ГДР 1 января 1954 года оставшихся предприятий САО, а
также патентов, заявок на патенты и технической документации.
Наряду с предприятиями «Лойна» имени Вальтера Ульбрихта,
химическим комбинатом «Буна», фабрикой «Агфа Вольфен»,
магдебургскими заводами тяжелого машиностроения имени
Эрнста Тельмана, имени Георгия Димитрова и имени Карла Либ-
кнехта и лейпцигским заводом тяжелого машиностроения имени
С. М. Кирова среди этих 33 последних предприятий САО
находились берлинский тормозной завод в Руммельсбурге,
электроаппаратные заводы в Трептове и «Сименс-Планиа» в Лихтен-
берге. Коллективы всех предприятий САО ответили на это
проявление дружбы со стороны Советского Союза соревнованием
между собой с целью выполнения плановых заданий к моменту
передачи. Уже 16 ноября 1953 года завод «Сименс-Планиа»
доложил о выполнении годового плана по стоимости продукции, а в
середине декабря выполнил план и завод в Трептове.
В последние дни 1953 года состоялась торжественная передача
этих предприятий в собственность ГДР. На крупнейшем
заводе электроаппаратуры Берлина в Трептове представители
восьмитысячного коллектива отметили на торжественном собрании 31
декабря 1953 года заслуги уезжавшего советского генерального
директора и его сотрудников в развитии завода, который, будучи
предприятием САО, увеличил выпуск продукции в четыре с
половиной раза по сравнению с наивысшим довоенным уровнем.
Предприятия САО были для берлинских рабочих экономической
школой и школой управления.
Другим примером бескорыстной помощи было посещение ГДР
советской рабочей делегацией с 1 по 22 августа 1953 года, Сорок
шесть известных рабочих и новаторов, инженеров и профсоюзных
активистов, среди них семь депутатов Верховного Совета СССР
и Союзных республик, а также 13 лауреатов Ленинской премии,
входили в эту делегацию. Разбившись на группы, они посещали
многочисленные берлинские предприятия, делились со своими не-
236

мецкими братьями по классу богатым опытом строительства
социализма, накопленным советским рабочим классом. Везде, где
бывала делегация, происходили сердечные, дружеские встречи с
берлинскими рабочими, укреплявшие их классовую
сознательность и углублявшие их дружеские отношения с советскими
трудящимися. Спустя два месяца, 30 октября 1953 года, в
Советский Союз отправилась первая после войны немецкая рабочая
делегация. В нее входили и берлинские металлисты. В
дальнейшем обмен рабочими делегациями происходил регулярно,
укрепляя узы дружбы обеих стран.
Берлинское совещание министров иностранных дел
К началу 1954 года сложилось новое соотношение сил в
классовой борьбе на немецкой земле. Провал попытки фашистского
переворота в июне 1953 года и дальнейшее укрепление ГДР
нанесли империалистической политике силы чувствительное
поражение. Боннское правительство торопилось заключить договоры,
направленные на закрепление классового союза между
агрессивными кругами империализма США и наиболее реакционными
силами западногерманского империализма и перевооружения,
направленного против социалистических государств. Правда, еще
весной 1953 года Аденауэру удалось протащить через бундестаг
и бундесрат Общий договор и договор о европейской армии, но эти
договоры не вступили в силу, так как они не были
ратифицированы французским Национальным собранием. Боннское
государство уже проявило свою агрессивную сущность, но оно еще не
располагало важнейшим инструментом силы — собственной
армией. Еще имелась реальная возможность решительными
действиями всех миролюбивых немцев на Западе и Востоке и с
помощью европейских народов предотвратить осуществление
договоров. Тем самым сохранялась бы возможность взаимопонимания
в общегерманском масштабе.
Народная палата и правительство ГДР неоднократно
обращались с соответствующими предложениями к бундестагу и
федеральному правительству. Однако эти предложения неизменно
встречали отказ. Советский Союз эффективно поддерживал
борьбу демократических сил немецкого народа своей активной
внешней политикой. Учитывая изменения, происшедшие в мире, и
растущую волю народов к миру, западные державы были
вынуждены к концу 1953 года согласиться на советское предложение о
созыве конференции министров иностранных дел в Берлине.
Поскольку исход Берлинской конференции во многом зависел
от позиции самих немцев, государственное руководство ГДР
предложило, чтобы оба германских государства были совместно
представлены на совещаниях четырех держав. 24 декабря 1953 года
обер-бургомистр Фридрих Эберт поддержал это предложение на
237

заседании собрания народных представителей Большого Берлина;
он предложил западноберлинскому парламенту от имени
населения города, в котором состоится конференция, совместно
обратиться к четырем державам с просьбой, «чтобы к работе
совещания четырех министров иностранных дел по коренным вопросам
жизни немецкого народа были привлечены представители
Германской Демократической Республики и Федеративной республики» 3.
Но западноберлинские политики отклонили это предложение так
же, как несколько позднее предложение магистрата от 22
января 1954 года о заключении берлинского дополнительного
соглашения к договору о внутригерманской торговле с товарными
поставками на сумму 200 миллионов расчетных единиц. В
рабочей среде идея взаимопонимания нашла, однако, много
сторонников. Комитет по содействию мирному решению германского
вопроса, в который входили принадлежащие к различным партийно-
политическим течениям рабочие и инженерно-технические
работники завода электроаппаратуры в Трептове в Берлине, обратился
2 декабря 1953 года к четырем верховным комиссарам с
призывом рассмотреть на конференции министров иностранных дел
германский вопрос в духе его мирного решения. Аналогичные
требования были выдвинуты на многих крупных предприятиях
Берлина.
В 1954 году берлинские рабочие из района Панков и соседнего
западноберлинского района Райникендорф призвали провести
общеберлинскую рабочую конференцию. Она состоялась 6 февраля
1954 года в клубном зале завода электроаппаратуры в Трептове.
Из ее 850 участников почти половина представляла 154
западноберлинских предприятия. Результатом первой общеберлинской
рабочей конференции было «Воззвание к рабочим Берлина»,
содержавшее призыв к единству действий трудящихся в борьбе против
договора об ЕОС и милитаризма, за общегерманское
представительство на конференции министров иностранных дел. Руководство
СДПГ и профсоюзов в Западном Берлине ответило отказом. Чем
ближе был срок конференции, тем нервознее и раздражительнее
становились господствующие круги Западного Берлина.
Совещание министров иностранных дел Франции,
Великобритании, СССР и США состоялось с 25 января по 18 февраля
1954 года. Оно проходило поочередно в здании бывшего
Контрольного совета на Потсдамерштрассе в Западном Берлине и в
здании советского посольства на Унтер-ден-Линден. Берлинцы
внимательно следили за ходом конференции. Они ожидали прогресса
в деле мирного урегулирования с Германией. Об этом
свидетельствовали более десяти миллионов подписей за участие
общегерманского представительства, собранные за короткое время и
представленные бюро конференции. Советская делегация выдвинула
четкую программу по немецкому вопросу и по коллективной
безопасности в Европе. Она предусматривала образование
временного общегерманского правительства, заключение мирного
238

договора и проведение общегерманских свободных выборов. Но
западные державы отклонили эти предложения, они по-прежнему
стремплись к перевооружению ФРГ и требовали даже
распространения на ГДР западногерманского политического и общественного
строя и союзных обязательств ФРГ.
О боннском «вкладе» в работу Берлинской конференции
позднее говорил в бундестаге д-р Томас Делер (СвДП): «По
поручению моей фракции я поехал тогда в Берлин. Наблюдателем на
этой конференции был посол Бланкенхорн. Он встретил меня
словами: «Г-н Делер, не волнуйтесь, ничего не произойдет!»»4
В заключительный день конференции —18 февраля 1954 года —
более 200 000 берлинцев на большом митинге на Унтер-ден-Лин-
ден осудили враждебную взаимопониманию позицию западных
держав и ФРГ.
IV съезд СЕПГ
В условиях все более растущей борьбы против аденауэровской
политики ремилитаризации с 30 марта по 6 апреля 1954 года в
Берлинском зале имени Вернера Зееленбиндера происходил съезд
СЕПГ. С его трибуны прозвучал настойчивый призыв хотя бы в
последнюю минуту сорвать осуществление Общего и Парижского
договоров. Съезд поддержал предложения СССР о заключении
общеевропейского договора о коллективной безопасности и о
подготовке германского мирного договора. Он учитывал также, что
еще имеются возможности восстановления демократического
единства Германии на основе Потсдамских соглашений и в результате
переговоров между ГДР и ФРГ об образовании временного
общегерманского правительства. СЕПГ призвала к единству действий
рабочих ГДР, ФРГ и Западного Берлина и к объединению всех
противников милитаризма, чтобы разгромить агрессивные силы
империализма в ФРГ и устранить главные препятствия для
сохранения мира в Европе — ремилитаризацию ФРГ и ее
включение в НАТО. В решении съезда говорилось: «Необходимо сделать
все для объединения рабочего класса обеих частей Германии, ибо
от сотрудничества и единства действий немецкого рабочего класса
зависит сохранение мира и будущее Германии» 5.
IV съезд СЕПГ исходил из того, что Германская
Демократическая Республика является бастионом борьбы за мир, единство
и демократию. Поэтому он принял важные решения о дальнейшем
укреплении социалистического строя в ГДР, особенно о
преимущественном развитии основных отраслей тяжелой
промышленности. Чтобы обеспечить высокие темпы развития во всех отраслях
народного хозяйства, необходимо было сначала преодолеть
отставание в топливной промышленности и энергетике и добиться
опережающего развития этих отраслей. IV съезд СЕПГ утвердил
принятые начиная с лета 1953 года меры Центрального Комитета
по быстрому подъему жизненного уровня и обратился к населению
239

с призывом дополнительно произвести в 1954 году товаров
массового потребления на общую сумму в миллиард марок.
Центральному Комитету было поручено разработать директивы второго
пятилетнего плана.
Первая общеберлинская рабочая конференция 6 февраля
1954 года ознаменовала возникновение новой формы борьбы за
единство действий, отвечающей сложным условиям в расколотом
городе. Это показали и другие общеберлинские совещания, такие,
как конференция молодых рабочих против милитаризма и
фашизма, конференция работников культуры, происходившая 3 и 4
февраля 1954 года, конференция женщин-работнпц 6 марта 1954 года,
конференция работников транспорта 4 апреля 1954 года,
конференция районных советов мира 9 мая 1954 года и конференция
металлистов 15 мая 1954 года. На этих встречах шел обмен
опытом и обсуждались вопросы борьбы за демократию и мпр в
Западном Берлине.
Народный опрос против ЕОС — за мирный договор
15 и 16 мая 1954 года в Берлине происходил II Национальный
конгресс Национального фронта демократической Германии, на
котором 5000 делегатов и гостей обсуждали в духе решений
IV съезда СЕПГ вопрос о том, как шире развернуть всенародную
борьбу против возрождения германского милитаризма. В
«Манифесте ко всем немцам» Национальный конгресс призвал
парламенты обеих германских государств предоставить самому
немецкому народу возможность решить вопрос: «за мирный договор и
вывод оккупационных войск или за договор об ЕОС и Общий
договор и оставление оккупационных войск на 50 лет».
Народная палата Германской Демократической Республики
откликнулась на это обращение. 26 мая 1954 года она приняла
решение о проведении 27—29 июня 1954 года народного опроса
на всей территории ГДР. В Западном Берлине, где, как и в
Федеративной республике, народный опрос не был разрешен темп, кто
боялся выражения воли народа, борцы за мир должны были сами
взяться за его организацию. В конце мая 1954 года была создана
Центральная комиссия, предложившая западноберлинскому
парламенту проект закона о проведении народного опроса за
«Берлинский закон о гарантиях против Общего договора и договора об
ЕОС». Почти во всех районах Западного Берлина за короткий срок
возникли комиссии по опросу. Несмотря на террористические меры
сената, эти комиссии развернули неустанную деятельность по
привлечению самых широких кругов населения к народному
опросу.
Под знаком борьбы против ЕОС проходила II германская
встреча молодежи за мир, единство и свободу, состоявшаяся в Берлине
5—7 июня 1954 года. Более 700 000 молодых людей, среди них
240

около 25 000 из Западной Германии, приехавших вопреки
репрессиям и запретам со стороны боннского правительства, вышли на
демонстрацию на площади Маркса и Энгельса за мирный договор
и против военных пактов.
Подавляющее большинство населения ГДР высказалось на
народном опросе 27—29 июня 1954 года за мирное решение
германского вопроса и отклонило ЕОС. В Берлине в опросе
участвовало 97,7 процента имеющих право голоса; 97,4 процента
голосовавших в возрасте старше 16 лет отдали свои голоса за
заключение мирного договора и отвод всех иностранных войск из обоих
германских государств.
В Западном Берлине в народном опросе участвовали до 29 июля
1954 года 199 484 гражданина, из них за мирный договор
высказались 190 108 человек, 6431 воздержались от голосования, и
только 2945 высказались за договор об ЕОС. После этого сенатор по
внутренним делам поспешил запретить Центральную комиссию по
проведению народного опроса в Западном Берлине. Но несмотря
на это, борьба продолжалась.
Народные выборы. Октябрь 1954 года
Осенью 1954 года закончился первый период созыва
Народной палаты и местных народных представительств. 26 июля
1954 года Центральный блок антифашистско-демократических
партий и массовых организаций ГДР принял решение объединить
все предложения по выборам 17 октября 1954 года и представить
Президиуму Национального совета Национального фронта единый
список кандидатов. Свое решение блок обосновал тем, что
представленные в нем партии и массовые организации имеют общпе
цели борьбы за построение основ социализма в ГДР и
восстановление единства Германии как миролюбивого, демократического
государства. Кроме того, как говорилось в заявлении блока,
возрастающая опасность углубления раскола Германии в результате
ремилитаризации Западной Германии делает еще более
настоятельным тесное сотрудничество всех демократических и
патриотических сил, объединенных Национальным фронтом.
Народные выборы в октябре 1954 года были первыми
выборами после создания ГДР, в которых принял участие Берлин, как
ее столица. До этого магистрат по договоренности с
правительством занимал в этом вопросе весьма сдержанную позицию,
чтобы не осложнять отношения с западноберлинскими властями.
В ходе подготовки и проведения народных выборов, которые
осуществлял Национальный фронт, наглядно проявился уровень
общественного развития столицы, особенно развитие
социалистической демократии.
Кандидаты в народные представительства Большого Берлина
и районов города были представлены на собраниях избирателей
241

и других встречах в их избирательных округах. В соответствии
с демократическими принципами Положения о выборах каждый
кандидат должен был лично встретиться со своими избирателями
и рассказать о своей общественной деятельности в прошлом п о
том. как он себе представляет участие в работе народного
представительства. Тем самым избиратели имели возможность решать,
соответствуют ли кандидаты их воле и желанию. Они имели
право вычеркнуть кандидатов, которые не соответствовали их
требованиям. На собраниях кандидаты получали конкретные наказы
избирателей, за которые они обязаны были отчитаться перед
населением.
Выборы 17 октября 1954 года принесли единому списку
Национального фронта большой успех. В них приняли участие 97,7
процента избирателей. За список кандидатов Национального фронта
были отданы 99,3 процента всех действительных голосов, что
являлось выражением большого доверия к правительству ГДР.
Из 180 членов вновь избранного народного представительства
Большого Берлина 126 были рабочие, 34 — служащие, 15 —
самостоятельные ремесленники и предприниматели, 3 — представители
интеллигенции, один депутат крестьянин и одна домашняя
хозяйка. Социальный состав восьми районных народных
представительств был аналогичным.
15 ноября 1954 года народное представительство Большого
Берлина собралось на свое учредительное заседание. Оно избрало
из числа своих членов новый состав магистрата и 66
представителей в Народную палату ГДР. Фридрих Эберт единодушно был
переизбран на пост обер-бургомистра.
Борьба народа против Парижских соглашений
Осенью 1954 года сложилась новая обстановка. После того как
французское Национальное собрание 30 августа 1954 года нанесло
319 голосами против 264 смертельный удар проекту ЕОС, в
Вашингтоне и Бонне лихорадочно искали эквивалентное решение.
На Лондонской конференции девяти держав (28 сентября — 3
октября 1954 года), на Парижской конференции (19—23 октября
1954 года) было принято решение о вооружении Федеративной
республики в рамках прямого членства в НАТО. Согласно целому
пакету деклараций, резолюций, протоколов, писем, дополнений и
прочих соглашений, известному под названием Парижских
соглашений, ФРГ обязывалась создать армию первоначальной
численностью в 12 дивизий, подчиненную Верховному
главнокомандующему вооруженных сил Европы, и соглашалась на
бессрочное размещение оккупационных войск. Так называемый
германский договор, мало измененная редакция Общего договора
1952 года, формально отменял оккупационный статут; однако
вступившие одновременно в силу особые права западных держав
242

в отношении Берлина и Германии в целом, включая вопросы
воссоединения, а также все меры в случае так называемого
чрезвычайного положения в стране и бессрочная военная
оккупация значительно ограничивали суверенитет боннского
государства.
Парижские соглашения представляли собой новую большую
опасность для немецкого народа и для народов Европы.
Западногерманскому империализму они казались подходящим
средством для военного господства в Западной Европе на стороне США
и для получения возможности осуществить свои
экспансионистские намерения в отношении Востока.
Правительство, Народная палата п политические организации
ГДР неустанно предупреждали о роковых последствиях
ратификации этих соглашений и призывали всех миролюбивых немцев
оказать сопротивление. Важным вкладом трудящихся ГДР в эту
борьбу явилось выполнение их производственных обязательств,
укрепление экономической мощи Республики.
2 октября 1954 года на заводе электроаппаратуры в Трептове
состоялась II общеберлинская рабочая конференция, в работе
которой участвовали 189 делегатов от предприятий столицы и 420
делегатов от 228 западноберлинских предприятий. Конференция
приняла «Боевую программу для всех работниц, рабочих,
молодых рабочих и членов профсоюза во всем Берлине», которая
призывала к единству в борьбе за мир и демократическое
воссоединение, против военных пактов и милитаризма.
Эти стремления были поддержаны окружным правлением
СЕПГ Большого Берлина, которое 17 октября 1954 года в
открытом письме XII съезду СДПГ Западного Берлина предложило
совместно выступить против политики гонки вооружений Аденауэра
и ее последствий для Западного Берлина.
Однако в СДПГ Западного Берлина верх взяли сторонники
нроимпериалистического курса.
Группа, в которую входили Густав Клингельхёфер, Иохим
Липшитц, Курт Маттик, Отто Зур, Эрнст Шарновски и другие и
выразителем идей которой тогда являлся член земельного
правления Вилли Брандт, хотела выбросить за борт, как мертвый балласт,
все, что напоминало о революционных социал-демократических
традициях Маркса и Бебеля: красное знамя, эмблему и песни
партии, даже отказаться от реформистских позиций партии. Свою
политику «фронтового города», свое безоговорочное «да»
Парижским соглашениям и приспосабливание к аденауэровскому ХДС
эта группа пыталась навязать всей партии. Поэтому она не только
отклонила предложение II общеберлинской рабочей конференции
и окружного правления СЕПГ о единстве действий, но и грубо
душила в своей партии всякое выступление за совместную борьбу.
В годовом отчете ясно обнаружилось исключительно
антикоммунистическое направление активности социал-демократической
политики: «Нужно, чтобы нам удалось избежать войны на два фрон-
243

та ц успешно довести до конца борьбу против тоталитаризма» 6.
Традиционный антикоммунизм и взращенная после войны
идеология «фронтового города» мешали большинству
западноберлинских трудящихся понять правду, осознать свои жизненные и
классовые интересы, отличить, кто враг и кто друг. Пропаганда
«экономического чуда» и коррупция части рабочего класса еще
делали свое дело.
«Социальная коалиция» в Западном Берлине
Ремилитаризация или воссоединение — вот что являлось
основной темой в предвыборной борьбе. «Должен Берлин стать
столицей единой и миролюбивой Германии или «фронтовым
городом» американских и западногерманских милитаристов?»7 —
так сформулировала СЕПГ основной вопрос на выборах 5
декабря 1954 года в западноберлинский парламент.
Впервые начиная с 1946 года Социалистическая единая партия
Германии принимала участие в этих выборах в Западном
Берлине. Она делала это для оказания поддержки демократическим
силам, для создания новых возможностей единства действий и
для того, чтобы склонить западноберлинское население на сторону
своей миролюбивой политики. Программа СЕПГ, содержавшая
20 пунктов, была прямой альтернативой политике «фронтового
города». В ней были представлены интересы всех трудящихся
слоев и отражены жизненно важные интересы западноберлинского
населения. В ее списке кандидатов были испытанные в боях
рабочие и такие беспартийные, как обер-бургомистр Берлина после
1945 года профессор д-р Артур Вернер, известная актриса
Хелене Вайгель и стойкий борец за мир д-р Аннелизе Гросскурт.
Правящие круги Западного Берлина продемонстрировали, что
они понимают под свободными демократическими выборами.
Борьбу против СЕПГ вели единым фронтом все партии, начиная с так
называемых партий городской палаты депутатов и вплоть до
крайне реакционной Немецкой партии. Клевета и демагогия,
политический, экономический и моральный террор были главными
средствами их борьбы. В то время как, например, Немецкая партия
могла беспрепятственно в огромном Спортпаласте вести свою
шовинистическую пропаганду, полную ненависти, СЕПГ было
отказано в предоставлении даже малых помещений в школах или кафе.
В противоположность восьми другим участвовавшим в
предвыборной борьбе партиям СЕПГ не имела в Западном Берлине ни
газеты, ни других общественных средств предвыборной пропаганды.
В течение последних трех недель до выборов штуммовская
полиция арестовала более 2000 агитаторов СЕПГ. В ночь на
воскресенье, когда должны были состояться выборы, в районе Шёнеберг
было совершено нападение на группу расклейщиков воззваний
СЕПГ и участники ее были избиты. Несмотря на террор, СЕПГ
244

вела борьбу против курса на ремилитаризацию «фронтового
города».
За СЕПГ было отдано 42 000 голосов, то есть 2,7 процента,
следовательно, меньше, чем требовала реакционная оговорка о 5
процентах, поэтому СЕПГ не получила мандата в городскую палату
депутатов и в районные собрания депутатов.
Социал-демократы получили 44,6 процента голосов и тем самым
почти удержались на уровне выборов 1950 года, в то время как
ХДС, утверждавший, будто улучшение экономической
конъюнктуры — дело Аденауэра и Эрхарда, смог получить 30,4 процента
голосов против 24,6 процента на прошлых выборах. СвДП,
наоборот, получила голосов меньше — 12,8 процента (ранее — 23
процента); это был результат особо реакционной экономической и
социальной политики монополистического крыла партии, которое
представлял директор фирмы «Сименс» Швеннике.
В результате выборов в декабре 1954 года перестала
существовать коалиция ХДС — СвДП, а также возглавляемый
правящим бургомистром Вальтером Шрайбером (ХДС) сенат, который
был образован после смерти Рейтера, 29 сентября 1953 года.
Социал-демократы, которые больше года вообще не были
представлены в западноберлинском сенате, располагали теперь в собрании
палаты депутатов незначительным большинством в один мандат.
Активный поборник раскола д-р Отто Зур был выдвинут на пост
нового правящего бургомистра. Вопреки требованиям членов
партии и избирателей социал-демократические руководители
продолжали идти по роковому курсу «вынужденного сообщества» с
партией монополистического капитала. После продолжавшихся
несколько недель переговоров, в ходе которых ХДС навязал
социал-демократам свои требования (он претендовал и получил 6 из
13 постов сенаторов, в том числе по вопросам финансов, юстиции,
народного образования и здравоохранения), была создана 22
января 1955 года так называемая «социальная коалиция» СДПГ и
ХДС. Эрнст Леммер (ХДС) заявил партнеру по коалиции:
«Объективно следует признать, что СДПГ пришлось расплатиться за
партнерство с ХДС».
ХДС был весьма заинтересован в том, чтобы в период
ожесточенной классовой борьбы в связи с ремилитаризацией ФРГ
соблюдать во «фронтовом городе» гражданский мир. Он хотел, как
заявил Леммер, «свою частичную победу на выборах превратить
в тотальную победу над социал-демократией»» 8.
Насколько это удалось, видно из правительственной
программы, которую огласил Зур 3 февраля 1955 года в парламенте.
Программа предусматривала еще более тесное вовлечение города в
систему ФРГ, поддержку всего того, что за период
социал-демократической «оппозиции» было осуществлено обеими
монополистическими партиями, когда дороговизна, повышение квартплаты и
ликвидация социальных достижений в городе явились
предвестниками западногерманской ремилитаризации. Таким образом, коа-
245

лиция СДПГ/ХДС уже в день своего первого выступления в
парламенте показала себя как насквозь антисоциальное,
антидемократическое правительство города, которое свою основную задачу
видит в подавлении растущего народного движения против
Парижских соглашений.
Движение «Паульскирхе»
Кульминационным пунктом проходившей по Федеративной
Республике Германии широкой волны протеста явился митинг
29 января 1955 года во Франкфурте, в церкви «Паульскирхе».
Представители самых различных слоев населения и люди разных
мировоззрений в принятом «Немецком манифесте»
предостерегали, что ратификация Парижских соглашений ведет к
окончательному расколу немецкой нации. Выступление во Франкфурте
нашло широкий отклик. Народное движение в ФРГ приобрело силы
и новый размах.
Движение «Паульскирхе» развернулось и в Западном
Берлине. Социал-демократы, члены СЕПГ, представители
профсоюзов, члены ССНМ, молодые социалисты и члены организации
«Соколы» присоединились к боевым выступлениям рабочих.
Ученые, деятели искусства, теологи и буржуазные политики
симпатизировали движению.
На предприятиях, на площадях и в ходе собраний сторонники
мира собирали подписи против Парижских соглашений. Под
давлением населения большинство сенаторов и депутатов от социал-
демократической партии вынуждены были подписать «Немецкий
манифест».
СЕПГ неутомимо стремилась к единству действий с социал-
демократами. Борьба против ремилитаризации без ГДР или
направленная против нее не может быть успешной, заявляла СЕПГ.
23 февраля 1955 года, накануне дебатов в бундестаге по вопросу
о ратификации соглашения, 500 рабочих из обеих частей города
собрались на III общеберлинскую рабочую конференцию, которую
созвал общеберлинский комитет за единство действий. В
телеграмме президенту бундестага Герстенмайеру они потребовали
отменить дебаты по этому вопросу, а в воззвании ко всем берлинским
рабочим призвали к решительным действиям. Национальный
фронт объявил 24 февраля 1955 года Днем национального
сопротивления. На больших митингах в столице ГДР десятки тысяч
протестовали против политики Аденауэра. Однако против воли,
выраженной большинством немецкого народа, боннский
бундестаг ратифицировал 27 февраля 1955 года Парижские соглашения.
Антикоммунистическая позиция руководителей СДПГ и ОНП,
отказ от сотрудничества с СЕПГ и ГДР с самого начала ослабили
ударную силу этого наиболее широкого после 1945 года народного
движения в ФРГ и Западном Берлине.
246

Некоторые социал-демократические функционеры подписали
«Немецкий манифест» только по тактическим мотивам; они
боялись внепарламентских акций, в которых раскрываются воля и
сила народных масс, и после дебатов по ратификации они
поспешно заявили, что нужно подчиняться парламентскому
большинству. Будучи раздробленным и дезориентированным,
движение вскоре потеряло размах; многие рабочие разочаровались и
отошли от движения.
Сильное сопротивление ремилитаризации оказала прежде
всего западноберлинская рабочая молодежь. Конференция молодых
социалистов 17 апреля 1955 года осудила большинством в две
трети предательскую позицию социал-демократических
руководителей в движении «Паульскирхе» и высказалась за широкую
народную борьбу, а также за применение всеобщей забастовки в
борьбе против Парижских соглашений. Через общеберлинский
молодежный комитет за взаимопонимание всех молодых
противников Парижских соглашений была установлена связь с Союзом
свободной немецкой молодежи в Западном Берлине и проведен ряд
антимилитаристских акций и встреч.
Парижские соглашения и статус Западного Берлина
5 мая 1955 года Парижские соглашения вступили в силу.
Противореча букве и духу Потсдамского соглашения, они
способствовали возрождению германского милитаризма в ФРГ, уничтожение
которого было объявлено целью антигитлеровской коалиции. ФРГ
была прикована к империализму США и их агрессивной политике.
После того как немецкая монополистическая буржуазия сделала
все, чтобы полностью реставрировать свое классовое господство в
ФРГ, и разрушила возможности восстановления единства
Германии демократическим путем, заключением Парижских соглашений
она документально подтвердила, что окончательно отвергает
создание демократического германского национального государства.
Какие последствия имели Парижские соглашения для
правового положения Западного Берлина? Для того чтобы не поставить
под вопрос оккупационные права в городе, на которые
неправомерно продолжали претендовать западные державы, последние
не только подчеркнули нераспространение Парижских соглашений
на Западный Берлин, но и подтвердили еще раз свое заявление
от 1949—1950 годов о непринадлежности Западного Берлина к
ФРГ.
В то время как три западные державы в так называемом
германском договоре заявили о формальной ликвидации
оккупационного режима в Западной Германии, они вновь подтвердили
существование оккупационного режима для Западного Берлина
в заявлении Союзной комендатуры от 5 мая 1955 года
относительно положения Западного Берлина, которое основывалось на фор-
247

мулировке от 26 мая 1952 года. Д-р Отто Зур, бывший тогда
президентом палаты депутатов, а затем правящим бургомистром, так
охарактеризовал этот документ: «Хотя понятие «оккупационный
статут» в заявлении комендатуры по Берлину от 26 мая 1952 года
осторожно и тактично обойдено, его содержание не оставляет
сомнений в том, что верховная государственная власть в Западном
Берлине будет принадлежать по-прежнему не федерации и не
западноберлинскому самоуправлению, а будет находиться в руках
союзников» 9. Оговорки, которых три державы добились для себя
в «малом оккупационном статуте», были повторены без
изменений. В заявлении говорится: «Союзные власти сохраняют право,
если они сочтут необходимым, принимать такие меры, которые
нужны для выполнения их международных обязательств,
обеспечения общественного порядка и сохранения статуса и
безопасности Берлина, его экономики, торговли и коммуникаций» 10.
К 1955 году в обоих германских государствах отдельными
актами западных держав и Советского Союза был отменен
оккупационный режим, но сохранен западными державами в
безусловной форме лишь в единственном немецком районе, а именно в
Западном Берлине. Этот факт подчеркивает, что и с юридической
точки зрения подобное сохранение режима совершенно не
правомерно и не имеет ничего общего с прежним статусом четырех держав.
Тот факт, что в Западном Берлине господствует сепаратный
империалистический оккупационный режим, неоспорим и
подтверждается тем, что западные державы с этого времени охотно
выдавали себя за «державы-защитницы» Западного Берлина.
Явное отрицание политической принадлежности Западного
Берлина к Федеративной республике не мешало, однако,
западным державам соглашаться с усиленным стремленивхм боннских
правящих кругов к своего рода политическому аншлюсу
Западного Берлина к федерации. В то время как западные державы в
относящемся к договору обмене письмами хотели «формально
сохранить» свою оговорку от 1949 года относительно «учета
международного положения», они использовали для своей
империалистической политики «преимущества, связанные с проведением
через [Западный] Берлин политики, подобной политике
Федеративной республики» п.
Они предоставили ФРГ широкие «права» на вовлечепие
Западного Берлина в ее экономическую и финансовую систему под
прикрытием «оказания помощи [Западному] Берлину» и даже
разрешили ей «обеспечивать представительство [Западного] Берлина
и [Западно]берлинского населения вне Германии» 12. Этими
совершенно неправомерными действиями западные державы
способствовали, кроме того, боннским притязаниям на единоличное
представительство германских интересов.
После заключения Парижских соглашений процесс холодной
оккупации Западного Берлина господствующими
империалистическими силами ФРГ быстро возрастал, он представлял собой серь-
248

езную угрозу статус-кво и был выражением усилившейся
агрессин Бонна.
Другим доказательством того, что оккупационный режим в
Западном Берлине являлся полной противоположностью статуса,
который был первоначально согласован великими державами
антигитлеровской коалиции, была противоречившая
международному праву интервенционистская по своему характеру попытка
западных держав распространить на Западный Берлин сферу
компетенции НАТО. На Лондонской конференции девяти держав от
3 октября 1954 года США, Великобритания и Франция заявили,
что они «будут рассматривать любое выступление против
Западного Берлина» как «нападение на их вооруженные силы и на них
самих» 13. Остальные члены НАТО согласились 22 октября
1954 года с решением Североатлантического совета, хотя
Западный Берлин не относился к территориальной сфере НАТО и
договор о вступлении Западной Германии в НАТО не имел здесь
силы и хотя западные оккупационные гарнизоны не подчинялись
главнокомандующему объединенных вооруженных сил
Центральной Европы.
Постоянные попытки вмешательства НАТО в решение
западноберлинских проблем встречали решительный отпор со стороны
Советского Союза, ГДР и других социалистических государств.
Правительство Германской Демократической Республики ясно
заявило: «НАТО не имеет в Западном Берлине никаких прав.
Подобные «права» никогда и никак не могут быть созданы
односторонними решениями каких-либо конференций. НАТО тоже не
может присвоить себе такие права. Такая попытка ведет лишь к
дальнейшему обострению ситуации» и.
Варшавский Договор
Вступление ФРГ в агрессивный пакт НАТО побудило
социалистическое содружество государств сделать выводы из
создавшегося положения. На совещании, которое состоялось в Варшаве
с 11 по 14 мая 1955 года, Советский Союз и семь европейских
социалистических стран заключили договор о дружбе,
сотрудничестве и взаимной помощи (Варшавский Договор) сроком на 20 лет
для обеспечения мира и безопасности в Европе.
Партнеры по договору обязались в соответствии с уставом ООН
«воздерживаться в своих международных отношениях от угрозы
силой и разрешать свои международные споры мирными
средствами, таким образом, чтобы не ставить под угрозу международный
мир и безопасность» 15. Они заявили о своей готовности
выступать в духе искреннего сотрудничества за коллективную
безопасность в Европе, за всеобщее разоружение и запрещение
оружия массового уничтожения и гарантировали друг другу
военную поддержку в «случае вооруженного нападения в Европе на
одно или несколько государств — участников Договора со стороны
249

какого-либо одного или группы государств» 16. Был согласован
вопрос о создании Политического консультативного комитета и
командования Объединенными вооруженными силами государств-
участников, к которому 18 января 1956 года, после создания
Национальной народной армии (ИНА), присоединилась и ГДР.
В противоположность агрессивному, направленному против
ГДР и других социалистических государств пакту НАТО
Варшавский Договор носит исключительно оборонительный характер.
ГДР вступила в него как равноправный партнер. В то время как
Парижские соглашения, согласно статье 2 так называемого
германского договора, запрещали Федеративной республике
предпринимать самостоятельные шаги по вопросам воссоединения,
Варшавский Договор обеспечивал Германской Демократической
Республике полную свободу действий в вопросах внутренней и
внешней политики, включая воссоединение и выход из Договора.
Варшавский Договор был ответом на вызванную Парижскими
соглашениями ремилитаризацию Западной Германии, он явился
поэтому необходимым для обеспечения мира в Европе.
Одновременно Варшавский Договор явился более высокой
ступенью сотрудничества европейских социалистических стран.
Миролюбивая роль Варшавского Договора, не в последнюю
очередь в связи с западноберлинским вопросом, была неоднократно
доказана.
5. ИТОГИ РЕШАЮЩЕЙ ПЯТИЛЕТКИ
Летом 1955 года берлинские предприятия выступили с
инициативой досрочного выполнения пятилетнего плана. 9 июля 1955
года молодежная бригада Курта Вольтера народного предприятия —
берлинского шинного завода Шмёквитц — призвала всех
трудящихся ГДР вступить в социалистическое соревнование, которое
должно было проходить под лозунгом «Досрочно выполнить
народнохозяйственный план 1955 года в честь 80-летия нашего
президента Вильгельма Пика» К На это откликнулись многие
предприятия Берлина и Республики. До конца года 1,7 миллиона
трудящихся присоединились к призыву в честь Вильгельма Пика —
к самому массовому социалистическому соревнованию.
Завершение пятилетнего плана совпало в Берлине по времени
с торжествами 30 ноября 1955 года по случаю окончания
реставрации Красной ратуши. На заседании в большом зале Красной
ратуши обер-бургомистр Фридрих Эберт, выступая перед
представителями правительства ГДР, среди которых были президент
Вильгельм Пик и премьер-министр Отто Гротеволь, перед
членами дипломатического корпуса, обер-бургомистрами 14 городов
Республики, перед избранными народными представителями и
ветеранами берлинского рабочего движения, рассказал об успехах
развития столицы. Он подчеркнул, что власть рабочих и крестьян,
возникшая в борьбе против империалистической политики раскола
250

ii в борьбе за прогресс, изменила общественную жизнь столицы.
Развитие творческих сил трудящихся явилось не только
источником достигнутых успехов, но и представляло собой
одновременно прочную гарантию дальнейшего строительства социализма.
Формирование социалистических производственных отношений
Директивы III съезда СЕПГ, принятые летом 1950 года,
предусматривали для Берлина увеличение промышленной продукции
к 1955 году на 190 процентов. Эта плановая задача была
перевыполнена к концу пятилетки, увеличение составило 216,8 процента.
Если сопоставить индекс промышленной товарной продукции с
предвоенным 1936 годом, то исходные позиции в 1950 году
составили 77 процентов, а конечная цифра 1955 года равнялась
165,9 процента.
Основу всестороннего развития социалистических
производственных отношений в промышленности и во всем народном
хозяйстве составляли народные предприятия. На основе
значительного расширения производства и в связи с возвращением
Советским Союзом акционерных обществ народный сектор значительно
возрос. Следующая таблица наглядно показывает долю различных
форм собственности в промышленной валовой продукции Берлина
(без строительной промышленности) в 1950—1955 годах:
Социалистические предприятия
Всего:
Народные предприятия
в том числе:
Народные предприятия
центрального подчинения
Народные предприятия
местного подчинения
Предприятия советских
акционерных обществ
Кооперативные предприятия
Частные предприятия
1950 г.
(в
процентах)
75,4
74,1
27,9
29,6
16,6
1,3
24,3
1955 г.
(в
процентах)
88,5
87,3
52,2
35,1
—
1,2
11,5
Огромного подъема достигли прежде всего две ведущие
отрасли промышленности — электропромышленность и
машиностроение. В 1936 году восемь восточных районов города поставляли
лить 23,6 процента всей электропродукции Берлина, в 1952 году
эта цифра возросла до 53 процентов. К концу пятилетнего плана
по сравнению с 1936 годом электротехническая промышленность
утроила выпуск продукции, а машиностроение — удвоило.
251

К началу пятилетнего плана в берлинском сельском хозяйстве
народные имения составляли социалистический базис, который с
1953 года расширялся в результате создания
сельскохозяйственных производственных кооперативов.
Большие экономические успехи создали прочный фундамент,
на котором развивалась рабоче-крестьянская власть и
социалистическая демократия.
Была достигнута главная цель, связанная с изменением
структуры государственных органов в столице в январе 1953 года,
созданы такие правовые нормы, которые всемерно стимулировали
все большее участие трудящихся в решении государственных,
экономических и культурных задач. В августе 1954 года обер-бурго-
мистр Эберт мог сообщить, что в Берлине к этому времени было
более 60 000 добровольных сотрудников различных народных
представительств, комиссий и т. д. Кроме того, тысячи
трудящихся принимали участие непосредственно в управлении народным
хозяйством, в производственных совещаниях, конференциях
активистов, экономических конференциях и в различных других
общественных органах.
Искусство принадлежит народу
С началом строительства основ социализма были созданы
также все предпосылки для расцвета науки и культуры. Антифа-
шистско-демократическая перестройка духовной и культурной
жизни последовательно перерастала теперь в социалистическую
культурную революцию.
Правительство Германской Демократической Республики и
магистрат Большого Берлина отпускали с каждым годом все
большие средства для того, чтобы Берлин вновь мог занять свое
подобающее место как культурный центр. Были намечены широкие
меры по развитию всеобщего образования, науки и культуры, а
также для улучшения положения интеллигенции.
Эта широкая культурная политика последовательно
продолжалась и в период пятилетки. Если в 1951 году магистрат отпускал
на развитие искусства, на обеспечение сохранности произведений
искусства и на культурно-массовую работу около 28,9 миллиона
марок, то в 1955 году на эти цели предусматривалось более
38,9 миллиона марок..Эта сумма не включала в себя средства,
ассигнованные на науку и культуру непосредственно
правительством ГДР.
Большие заслуги принадлежат магистрату в деле реставрации
и сохранения ценных старинных архитектурных памятников.
В центре внимания магистрата находилась начатая тогда
реконструкция части улицы Унтер-ден-Линден в ее восточном конце.
Там Кнобельсдорфом была создана архитектурная композиция,
при которой пересечение улицы у нынешней площади Бебеля и
площадки перед университетом смягчило строгость застройки Ун-
252

тер-деы-Лицдел вплоть до Люстгартена; эта композиция была
продолжена Шинкелем, создавшим каштановые рощи. Ликвидация
тяжелых последствий войны началась здесь с восстановления
университета, затем последовало восстановление бывшего Цейгхауза
(ныне Музей немецкой истории) и музыкальной академии (ныне
театр Максима Горького), фасада бывшего здания «Нойе вахе»,
теперь памятника жертвам фашизма и милитаризма, началось
восстановление собора св. Ядвиги. С восстановлением оперного
театра. Кнобельсдорфа работы на Унтер-ден-Линден в 1955 году
считались предварительно законченными. Историческая картина
города была в этом районе восстановлена с сохранением части
берлинской традиционной архитектуры.
Особую поддержку магистрат оказывал культурно-массовой
работе на народных предприятиях. На заводах «Бергман-Бор-
зиг», заводе электроаппаратуры в Трептове были построены дома
культуры для рабочих, которые служили не только для
развлечений, но и для развития народного искусства.
Берлин — город театров
Драматические и музыкальные театры столицы пользуются
всеобщим признанием, п вновь утвердилась слава Берлина как
театрального центра.
Под руководством Вольфганга Лангхофа Немецкий театр
старался следовать своим великим традициям. Историческим
событием в театральной жизни явилось празднование 70-летия этого
театра 4 октября 1953 года. Созданный в 1883 году на основе
городского театра Фридриха Вильгельма, Немецкий театр благодаря
деятельности Отто Брамса и Макса Рейнгардта стал скоро
известен за пределами Берлина. С триумфальным успехом на сцене
театра шли драмы Герхарта Гауптмана и Генрика Ибсена, не
имеющие равных инсценировки Рейнгардта произведений
Шекспира, драмы Августа Стриндберга и Франка Ведекинда, «На дне»
Максима Горького. После разгрома фашизма и окончания войны
Немецкий театр уже 7 сентября 1945 года возобновил работу во
главе с интендантом Густавом фон Вангенхаймом.
Новая глава истории театра была открыта 11 января 1949 года,
когда Бертольт Брехт представил созданный им театр «Берлинер
ансамбль», поставив пьесу «Мамаша Кураж и ее детп»
первоначально на сцене Немецкого театра. 19 марта 1954 года «Берлинер
ансамбль» переехал в здание на Шифбауердамм. Как и всем
культурным учреждениям, его развитию оказывало помощь и
поддержку правительство ГДР. Успешно прошли первые
гастрольные поездки, которые театр совершил под эмблемой голубя мира
Пикассо, в города ГДР, в Западную Германию и Польшу; в
1954 году театр стал лауреатом первого Международного
фестиваля драматического искусства в Париже.
253

Театральная жизнь столицы обогатилась. 16 ноября 1950 года
открылся Театр дружбы — первый театр для детей и юношества
в Берлине, созданный по инициативе и при поддержке
Советского Союза. На основе театра Дома культуры СССР 25 октября
1952 года был создан театр Максима Горького, который под
руководством Максима Валлентина ставит произведения русской и
советской драматургии, а также современные пьесы
социалистических стран. 21 апреля 1954 года поднялся занавес в
восстановленном театре «Фольксбюне» на Люксембургплатц.
Вершиной берлинской музыкальной жизни были Немецкая
государственная опера и Комическая опера. Под руководством
интенданта Эрнста Легаля с такими дирижерами, как Иоганнес
Шюлер, Иозеф Кайльберт и Герман Абендрот, Немецкая
государственная опера вновь достигла высокого художественного
уровня. Сначала она временно занимала здание бывшего Адми-
ралспаласта, около вокзала Фридрихштрассе (ныне
Метрополь-театр), но уже в июне 1952 года начались работы по
восстановлению здания на Унтер-ден-Лпнден, разрушенного бомбами.
Восстановлением руководил лауреат Национальной премии профессор
Рихард Паулик. В течение трех лет здание Оперы было
восстановлено во всем блеске, сохранив во внешней и внутренней
архитектуре дух Кнобельсдорфа. В торжественной обстановке 4
сентября 1955 года министр культуры ГДР Иоганнес Бехер передал
здание интенданту профессору Максу Бургхардту. Вечером в
этот день под управлением профессора Франца Конвичного
прозвучал торжественный хор «Начинайте» из оперы Рихарда
Вагнера «Нюрнбергские мейстерзингеры».
23 декабря 1947 года в старом здании Метрополь-театра на
Беренштрассе начала работать Комическая опера. Интендант
Вальтер Фельзенштейн и его сотрудники искали новых форм
постановки опер. Стремление Фельзенштейна к -созданию
реалистического музыкального театра, к творческой переработке оперных
произведений в их первоначальном виде, чистоте и полноте
жизни создали вскоре Комической опере международную известность.
Поворотным пунктом на этом пути явились постановки широко
известных опер Жоржа Визе «Кармен» (1949), Вольфганга
Моцарта «Свадьба Фигаро» (1950) и «Волшебная флейта» (1954),
подготовленные с чрезвычайной тщательностью и
свидетельствующие о высоком мастерстве исполнителей.
Сознательный рабочий класс — вождь народа
Эту гордую главу в истории ГДР и ее столицы нельзя
закончить, не оценив результата, который невозможно выразить в
цифрах. Рабочий класс из угнетенного превратился в
господствующий класс. Он стал более зрелым, он научился управлять
государством и экономикой и объединять все творческие силы обще-
254

ства для большого совместного и плодотворного труда. Он
действительно превратился в ведущую силу общества. В борьбе за
осуществление широкого плана развития экономики, за
улучшение жизни стали меняться люди. Глубокие изменения в сознании
рабочего класса выражались в движении активистов и новаторов
и в социалистическом соревновании, в содействии выполнению
программы национального строительства и в активном участии в
государственной и общественной жизни.
С ростом социалистического строительства возросла
ответственность партии рабочего класса в процессе перехода от антифашист-
ско-демократических преобразований к социалистической
революции. Политика СЕПГ была направлена на то, чтобы решать
сложные и разносторонние проблемы переходного периода,
непосредственно связывая экономические задачи и политические
требования, ликвидировать противоречия, неизбежные при острой
классовой борьбе и разъяснять рабочему классу, что утверждение
и дальнейшее упрочение завоеванной политической власти
решающим образом зависит от исхода борьбы на экономическом
фронте. При создании основ социализма в центр внимания была
поставлена поэтому борьба за решение экономических и
государственных задач. Члены СЕПГ все более тесно сплачивались с
массами, чтобы сделать выполнение плана делом всех. «Поскольку
партийные группы, вся партийная организация предприятия и с
их помощью массовые организации, прежде всего профсоюз и
ССНМ, стали движущей силой во всей работе на предприятии,
дело шло вперед»,—говорилось в хронике завода «Бергман — Бор-
зиг». Поскольку перед каждым членом партии стояла задача
учиться, стать образованным, передовым рабочим, менялось его
отношение к рабочему месту, к труду, и это оказывало влияние
и на коллег, которые стояли рядом с ним за станком. В упорном
труде и благодаря терпеливой разъяснительной работе среди
большинства рабочего класса и других трудящихся слоев было
преодолено влияние империалистической идеологии и начало расти
новое социалистическое сознание.
В ходе борьбы за создание основ социализма берлинская
организация СЕПГ теснее сплотила свои ряды и достигла хороших
успехов при решении поставленных перед ней задач. Тесный
контакт, установленный партией с трудящимися столицы, нашел
свое выражение и в том, что многие вступили в ряды партии
рабочего класса.
Благодаря успешному завершению первого пятилетнего плана
в Германской Демократической Республике и ее столице Берлине
вопрос «кто кого?» был решен в пользу развивающегося
социализма и была решена основная задача — силам западногерманского
империализма и милитаризма навсегда была закрыта дорога на
Восток. В этом заключалось большое национальное и
международное значение исторического пятилетия.
255

Глава III
В ЦЕНТРЕ МАССОВОЙ
БОРЬБЫ С ИМПЕРИА-
ЛИЗМ0М(1955—1961)
1. БОРЬБА ЗА РАЗРЯДКУ НАПРЯЖЕННОСТИ,
ОБЕСПЕЧЕНИЕ МИРА И ДАЛЬНЕЙШЕЕ СТРОИТЕЛЬСТВО
СОЦИАЛИЗМА
Государственный договор и положение Берлина как столицы ГДР
Большое историческое значение имело подписание 20
сентября 1955 года в Москве государственного договора между Союзом
Советских Социалистических Республик и Германской
Демократической Республикой.
Заключение этого договора закрепило полный государственный
суверенитет Германской Демократической Республики. Статья 1
гласила:
«Договаривающиеся Стороны торжественно подтверждают, что
отношения между ними основываются на полном равноправии,
взаимном уважении суверенитета и невмешательстве во
внутренние дела.
В соответствии с этим Германская Демократическая
Республика является свободной в решении вопросов своей внутренней
и внешней политики, включая взаимоотношения с Федеративной
Республикой Германии, а также развитие отношений с другими
государствами» 1.
СССР и ГДР договорились о дальнейшем укреплении
экономических, научно-технических и культурных связей, об
активном участии в деле сохранения мира и обеспечения
безопасности в Европе и о достижении путем соответствующих
переговоров мирного урегулирования германского вопроса. В статье 4
зафиксировано, что советские войска, не вмешиваясь во
внутренние дела ГДР, останутся на договорной основе на территории
ГДР до тех пор, пока западные державы не будут готовы к
выводу своих войск и ликвидации своих военных баз в ФРГ и
Западном Берлине. Одновременно 20 сентября 1955 года Совет
Министров СССР опубликовал решение о том, что функции Верховного
комиссара СССР в Гермапии ликвидируются и законодательство
25В

Контрольного совета за период 1945—1948 годов прекращает свое
действие на территории ГДР.
В противоположность Федеративной республике, которая
Парижскими соглашениями была привязана к военному пакту НАТО
и вынуждена была пойти при этом на значительные ограничения
суверенитета, ГДР обладала отныне полным суверенитетом.
Московский договор создавал гарантии революционных достижений
и дальнейшего строительства социализма; он ясно определил, что
в ГДР навсегда исключена возможность реставрации капитализма.
Установление полного суверенитета ГДР на ее государственной
территории, которая соответствовала территории бывшей
советской оккупационной зоны, включало в себя распространение
верховной власти и на территорию всего Берлина, так что в столице
ГДР также была отменена контрольная и инспекционная власть,
существовавшая в период оккупации.
В дополнение к государственному договору от 20 сентября
1955 года состоялся обмен письмами между министром
иностранных дел ГДР д-ром Лотаром Больцем и заместителем министра
иностранных дел СССР В. А. Зориным.
В соответствии с этим ГДР взяла на себя «охрану и
контроль на границах Германской Демократической Республики, на
демаркационной линии между Германской Демократической
Республикой и Федеративной Республикой Германии, на внешнем
кольце Большого Берлина, в Берлине, а также на пролегающих
по территории Германской Демократической Республики
коммуникациях между Федеративной Республикой Германии и Западным
Берлином» 2. Эту задачу начиная с декабря 1955 года выполняет
с исключительной ответственностью немецкая пограничная
полиция.
Поскольку западные державы продолжали придерживаться
империалистического оккупационного режима в Западном
Берлине, ГДР согласилась в интересах разрядки международной
напряженности, что контроль за передвижением воинского персонала
и грузов гарнизонов трех держав, расквартированных в
Западном Берлине, «временно впредь, до достижения
соответствующего согласия, будет осуществляться командованием группы
советских войск в Германии» 3. Подобное урегулирование не означало,
конечно, что тем самым было признано законным пребывание
западных войск в Западном Берлине или признание за ними каких-
либо особых прав на транзитные пути ГДР. С момента раскола
Германии пребывание западных держав в Западном Берлине
лишено какой-либо правовой основы, это чисто империалистическая
оккупация. Во всяком случае, она является фактом, и ГДР
исходила при своем свободном договорном соглашении из этого
положения, ожидая также, что ее позиция будет способствовать росту
в западных правительственных кругах сознания того факта, что
спорные вопросы могут быть решены путем официальных
переговоров между правительствами.
11 М* 2789
257

Западные державы оставались далеки от всякой
реалистической политики. По настоянию правительства Аденауэра их
министры иностранных дел 28 сентября 1955 года в Нью-Йорке
заявили даже, что они не признают передачу суверенных прав
правительству ГДР. При этом они ссылались исключительно на тот
статус четырех держав, который они сами выбросили за борт еще за
7 лет до этого акта, проводя политику, направленную против
Потсдамского соглашения. Для демонстрации своих «прав» и
создания прецедента 27 ноября 1955 года в столицу ГДР была
послана американская военная машина, оснащенная
радиопередатчиком. Немецкая Народная полиция быстро пресекла эту
провокацию. Она задержала машину в берлинском районе Трептов и
отпустила ее в Западный Берлин лишь после того, как
американским оккупантам были разъяснены их действительные права и
обязанности в столице ГДР. «Протест» западных держав,
направленный Советскому Союзу, был отклонен советским послом в
Берлине, как неправильно адресованный и совершенно неуместный.
8 столице суверенной ГДР служащие оккупационных войск, ста-
ционирующиеся в Западном Берлине, как и все другие
иностранцы, должны соблюдать действующие в ГДР законы.
Государственный договор от 20 сентября 1955 года создал, таким образом,
полную ясность относительно статуса ГДР и ее столицы.
Последствия, вытекающие из факта существования
двух германских государств
Итак, в 1955 году возникла совершенно новая ситуация. В то
время как ГДР превратилась в государство мира и социализма,
стала равноправным членом социалистической семьи народов, в
ФРГ оставалась господствующей группа крупных капиталистов,
землевладельцев и милитаристов, продолжавшая старую
пагубную политику антикоммунизма и великодержавных устремлений.
Вступление Федеративной республики в агрессивный пакт
НАТО, недостойное согласие правительства Аденауэра на
оккупацию Западной Германии войсками империалистических западных
держав до 2005 года закрепили раскол Германии и создали
барьеры для воссоединения. Эти шаги представляли собой наиболее
тяжелый удар по национальным интересам немецкого народа и,
кроме того, являлись угрозой для других народов Европы.
Глубокое, принципиальное различие в существе и политике
обоих германских государств становилось все нагляднее.
Объективный процесс разграничения социализма от
империализма, который вытекает из непримиримости противоречий
между обеими общественными системами, между рабочим классом и
буржуазией и их идеологиями, определял в полной мере
отношения между социалистической ГДР и империалистической ФРГ.
Теперь уже стало невозможно объединение обоих государств
как непосредственная задача на пути, ведущем через общегерман-
258

ские свободные выборы и демократические изменения в ФРГ, для
которых вплоть до Парижских соглашений существовали еще
шансы, хотя год от года все меньшие.
Ввиду изменившегося положения Социалистическая единая
партия Германии и сплоченные с ней в Национальном фронте
демократической Германии силы считали своей задачей ответить
на назревшие политические проблемы и разработать программу
дальнейшей борьбы против западногерманского империализма и
милитаризма и за обеспечение мира в сердце Европы.
Происшедший в середине 50-х годов существенный поворот и
в самой постановке германского вопроса, и в возможностях
его решения не мог не сказаться и на западноберлинской
проблеме. Бесспорному правовому положению всего Берлина как
составной части ГДР противостоял тот факт, что западная часть города,
отделенная от него, представляла собой своего рода
империалистический остров в центре ГДР. Только здесь после 1955 года
продолжал существовать оккупационный режим. Это обстоятельство,
так же как и неоспоримый факт, что Западный Берлин не
принадлежит ФРГ, со всей очевидностью свидетельствовал об особом
положении Западного Берлина наряду с обоими германскими
государствами, из чего вытекало, что необходим принципиально новый
подход к этой проблеме как части общего германского вопроса.
СЕПГ была вынуждена дать ответ на вопрос о будущем
развитии Западного Берлина.
Важный этап в этом процессе представляла собой 3-я
конференция СЕПГ, которая состоялась в Берлине с 24 по 30 марта
1956 года. Исходя из оценки положения в мире, из изменения
соотношения сил в пользу образовавшейся социалистической
мировой системы и из вытекающих отсюда новых возможностей
решения международных проблем, о которых говорилось в феврале
1956 года на XX съезде КПСС, СЕПГ подвергла анализу
положение в Германии и обсудила дальнейшие задачи. «Положение ныне
таково, что есть все основания говорить о возможности
воспрепятствовать войне и на территории Германии,— заявил Вальтер
Ульбрихт на партийной конференции.— Это зависит прежде всего
от дальнейшего всестороннего укрепления Германской
Демократической Республики, а также от роста движения за мир, против
ремилитаризации Западной Германии»4. СЕПГ предложила
путем постепенной ликвидации напряженности, совместных
соглашений о разоружении и нормализации отношений друг с другом
создать предпосылки для взаимопонимания двух германских
государств; при этом большое значение придавалось борьбе за
установление единства действий рабочего класса обоих германских
государств против боннской военной политики.
Первые выводы из нового положения были сделаны также и
в отношении борьбы в Берлине, которая в условиях расколотого
города, открытых границ и ежедневной непосредственной
конфронтации с классовым врагом, была особенно сложной. Уже 16—
11*
259

18 марта 1956 года на Берлинской окружной конференции СЕПГ
Вальтер Ульбрихт заявил по этому вопросу: «Главное
заключается в том, чтобы наша партия правильно осмыслила эти новые
проблемы и сделала выводы относительно политики на современном
этапе. Для Берлина это означает проведение не только вообще
политики мира, но и конкретно — политики смягчения
напряженности в Германии и в Берлине. Мы хотим проводить такую
политику, чтобы и в Берлине можно было бы достичь разрядки
напряженности, несмотря на все методы холодной войны, которые
противник использует в настоящее время с территории Западного
Берлина... Второй вывод для Берлина — укрепить
народно-демократический строй в демократической части Берлина, направить
еще большие усилия на строительство социализма»5.
В этом духе обсуждала конференция Берлинской
партийной организации задачи развития социалистической экономики
и государственной власти в столице и формулировала боевую
программу партии по созданию демократических условий в Западном
Берлине.
За единство действий и взаимопонимание
Борясь за единство действий рабочего класса, его партий и
организаций в Западном Берлине, СЕПГ и ОСИП стремились
существенно способствовать развитию тех сил, которые явственно дали
себя знать в народном движении против Парижских соглашений,
стремились мобилизовать и новые силы на борьбу против
политики «фронтового города».
Защищая насущные интересы западноберлинских трудящихся
и борясь против надвигающейся на город волны дороговизны —
следствия западногерманской гонки вооружения и
противозаконного привязывания Западного Берлина к боннскому
государству,— большую активность развила комиссия представителей
избирателей СЕПГ, которая была создана еще в ходе
предвыборной борьбы в декабре 1954 года. Когда в начале 1956 года
западноберлинское собрание депутатов приняло решение
распространить реакционный федеральный закон о квартплате на
Западный Берлин — примерно в 600 000 квартирах арендная плата
поднималась на 10 процентов,— комиссия представителей
избирателей СЕПГ призвала население к массовым протестам.
Распространение легальной ежедневной газеты «Ди вархейт» — ее
первый номер вышел 15 ноября 1955 года — стало для СЕПГ еще
одним орудием борьбы в Западном Берлине. Повторные обращения
СЕПГ к западноберлинской социал-демократической партии с
призывом отбросить в сторону все тормозящее и разделяющее и вести
совместную борьбу против угрозы миру и демократии
игнорировались руководством СДПГ, которое решительно заявило, что
хочет быть в первых рядах в борьбе против СЕПГ.
260

Однако руководящей силой в этой борьбе оставалась крупная
буржуазия; ей одной шел на пользу раскол рабочего класса.
Претворяя в жизнь решения 3-й партийной конференции
СЕПГ, Народная палата, президент и правительство ГДР
обратились в мае 1956 года к соответствующим органам Федеративной
республики с предложениями по разрядке напряженности,
ограничению вооруженных сил и установлению контактов между
обоими государствами. Магистрат Большого Берлина также вновь
обратился к сенату Западного Берлина и подтвердил свою готовность
вести с сенатом переговоры о нормализации экономических и
культурных отношений, в том числе и о «затруднениях на
транспорте, вызванных сторонниками холодной войны» б. Но правящий
бургомистр Западного Берлина д-р Отто Зур категорически
отклонил эти предложения: «Я принципиально не намерен вступать
в переговоры с господином Эбертом»7. Поскольку предложения
магистрата горячо обсуждались среди населения, сенат попытался
маневрировать, отступить на уровень «чисто технических
контактов». Он хотел избежать признания ГДР и одновременно получить
преимущества для расширения подрывной деятельности против
ГДР. В западноберлинской прессе того времени открыто
говорилось, что «уполномоченные по техническим контактам» должны
ликвидировать определенные защитные меры ГДР в Берлине, не
устраняя их причину — существование империалистических
центров шпионажа и диверсий в Западном Берлине.
Отстаивание западноберлинскими властями выдвинутого
Бонном аннексионистского притязания на исключительное
представительство интересов Германии и их стремление ограничиться
«техническими контактами», цели которых они сами раскрыли, делало
невозможным какое-либо сближение и взаимопонимание.
Несмотря на враждебную позицию боннского правительства и
западноберлинского сената, правительство ГДР первым сделало
шаг на пути разрядки напряженности. В конце июня 1956 года
оно приняло решение о сокращении численности Национальной
народной армии со 120 тысяч до 90 тысяч человек и о
значительном облегчении в пассажирском сообщений с ФРГ, а также в
железнодорожном и грузовом сообщении между столицей и округами
Республики.
Усиленная диверсия и кампания против ГДР
После того как империалистическим кругам ФРГ был открыт
доступ в агрессивный Североатлантический пакт, они сочли себя
достаточно сильными, чтобы разговаривать «с позиции силы» и
при поддержке западной военной мощи добиться «освобождения
немецкого Востока».
Когда с введением всеобщей воинской обязанности 25 июля
1956 года и запрещением КПГ 17 августа 1956 года начался реша-
261

ющий этап ремилитаризации ФРГ, империализм усилил
политическое и экономическое давление на ГДР. Одновременно
расширялась диверсионная деятельность против ГДР. Классовый
противник особенно усердно пытался тогда внести путаницу в головы
людей и подорвать доверие населения к СЕПГ — руководящей и
направляющей силе в строительстве социализма. Однако
зачинщики и организаторы диверсионной политики против ГДР
просчитались. Доверие населения к своей социалистической
государственной власти возросло. Только за один месяц население ГДР
сдало в министерство государственной безопасности 1200
вербовочных писем шпионской агентуры. В мае 1956 года, когда в ГДР
прибыл проработавший много лет сотрудник американской
разведки Military Intelligence Detachment и в качестве доказательства
своей доброй воли доставил сейф со всеми документами одного
шпионского центра, было арестовано 137 агентов. В октябре
1956 года с арестом 73 агентов была разбита шпионская сеть
Counter Intelligence Corps (CIC).
Шпионская деятельность «дополнялась»
политико-идеологической диверсией и прямой травлей. В период с января по ноябрь
1956 года на территории ГДР было зарегистрировано 8648
воздушных шаров с более чем 12 000000 листовок, которые были
запущены из ФРГ или Западного Берлина. Эти листовки призывали
к свержению правительства ГДР и убийству государственных и
партийных руководителей. Воздушные шары диаметром более
четырех метров создавали, кроме того, опасность для полетов
самолетов, а также для жизни людей и наносили материальный ущерб
государству. Весной 1956 года, например, взорвались два
воздушных шара в непосредственной близости от жилых районов и
территории кладбища на Пренцлауераллее в Берлине.
22 апреля 1956 года советская воинская часть связи
ликвидировала подземный центр подслушивания в Берлине, что являлось
доказательством недопустимого нарушения территориальной
неприкосновенности ГДР со стороны вооруженных сил и разведки
США. Из западноберлинского района Рудов (сектор США)
американские военные власти на глубине 5 метров под землей
проложили штольню из стальной трубы диаметром 2 метра
протяженностью около 350 метров на территорию ГДР и
присоединились в Берлине-Альтглинике к телефонному кабелю почты ГДР и
стационирующихся в ГДР советских войск. Шпионы по
подслушиванию были пойманы на месте преступления, так что у них не
осталось времени для разрушения или уничтожения технических
установок, которые были взяты под охрану в совершенно
нетронутом виде. Представители прессы ГДР и иностранной печати
получили возможность осмотреть эти беспримерные шпионские
установки; приглашенные представители западных
оккупационных держав и западноберлинского сената благоразумно
отсутствовали.
262

Западный Берлин являлся не только основной базой для
военного шпионажа против ГДР, но должен был также служить с
военной точки зрения воротами для вторжения; это было
установлено, когда разработанный боннским генеральным штабом в
1955 году план нападения в середине 1959 года стал известен
органам безопасности ГДР. План предусматривал насильственную
«военную оккупацию среднегерманской территории вплоть до
линии Одер — Нейсе».
О задачах военных подразделений, которые вторглись бы из
Западного Берлина, говорилось: «Проникшие в Восточный Берлин
части 3.LSKG в гражданской форме молниеносно занимают к
моменту «Е» все государственные и военные учреждения,
командные пункты советской зоны, телеграф и телефонные станции,
железнодорожные вокзалы, радиостанции, крупные издательства,
склады государственных резервов, промышленные и портовые
установки, пути отхода и пограничные контрольные пункты» 8. Они
должны были бы держать в своих руках столицу Германской
Демократической Республики до прихода западногерманских
вооруженных сил.
Контрреволюционный удар осенью 1956 года
Осенью 1956 года международное положение крайне
осложнилось. 23 октября 1956 года мировой империализм в союзе с
ревизионистскими силами в Венгрии организовал вооруженный
контрреволюционный путч против народно-демократического строя в
Венгерской Народной Республике. В последние дни октября
Израиль, Франция и Великобритания в связи с национализацией
Суэцкого канала превратили тлеющий с августа 1956 года кризис в
открытую агрессию.
Этой ситуацией не замедлили воспользоваться
западногерманские империалисты. Депутат бундестага от СвДП Хубертус принц
цу Лёвенштайн заявил после своего возвращения из Венгрии в
конце октября 1956 года: «В Будапеште во мне созрело глубокое
убеждение, что мы никоим образом не должны медлить с
ремилитаризацией. Если у нас еще недостаточно казарм, то Штраус
должен строить их денно и нощно. Воссоединение Германии может
быть достигнуто только путем революции, проведенной под
прикрытием западных вооруженных сил» 9. В те дни буржуазные
западногерманские газеты, как, например, гамбургская «Цайт» от
18 октября 1956 года, писали о «наступлении решающего часа
нашей истории (с точки зрения внутренней и внешней политики)».
Один из руководителей кураторпума «Неделимая Германия»,
Вильгельм Вольфганг Шютц, заявил, что влиятельные круги в
Бонне заверили его в своей заинтересованности возможностью
повторить в ГДР то, что произошло в Венгрии 10. А в циркуляре
американского телеграфного агентства ЮПИ для корреспондентов в Ев-
263

pone содержалось требование сообщать о «стачечных беспорядках))
в ГДР11.
Очевидно, 26 октября 1956 года предполагалось в боннском
бундестаге провозгласить призыв к выступлению против
государственной власти ГДР и ее ведущей силы — СЕПГ. Группа
депутатов от ХДС/ХСС, формировавшаяся вокруг гамбургского издателя
д-ра Герда Буцериуса, внесла, в частности, в боннский парламент
провокационное предложение о необходимости вскоре приступить
к переезду федерального правительства в Западный Берлин, так
как «Берлин является столицей Германии и поэтому столицей и
Федеративной республики»12. Подобными неправомерными
акциями в условиях исключительно напряженного положения
боннские политики надеялись оказать «взрывное действие» на ГДР.
Президент западноберлинской палаты депутатов Вилли Брандт
обрисовал это следующими словами: «В результате изменившегося
политического положения в мире, в частности развития в
восточноевропейских государствах, укрепилось сознание необходимости
и, вероятно, даже большей, чем прежде, возможности германского
воссоединения» 13.
В соответствии со своими действиями в Венгрии
империалистические силы спекулировали на резонансе, который могла бы найти
их антисоциалистическая пропаганда у части интеллигенции и
студенчества. Поэтому они пытались приобрести влияние прежде
всего в университетах, научных и культурных учреждениях.
Осенью 1956 года некоторые изолированные от народа
представители интеллигенции в Берлине и других городах ГДР создали
конспиративные антигосударственные группы, которые ставили
своей задачей свести на нет руководящую роль партии рабочего
класса и разрушить народно-демократические основы
рабоче-крестьянской власти. Группа в Берлине, организованная д-ром
Вольфгангом Харигом, лектором издательства «Ауфбау ферлаг»,
разработала контрреволюционную программу и поддерживала тесную
связь с «Восточным бюро СДПГ».
«Обеспечим мир внутри страны!
Обеспечим мир на внешнем фронте!»
Социалистические завоевания в ГДР остались для реакции
неприкосновенными. Антигосударственные группы были разбиты.
Впечатляющей демонстрацией 24 октября 1956 года боевые
группы берлинских предприятий подтвердили свою решимость дать
отпор любой провокации противника и защищать Республику с
оружием в руках. На многочисленных митингах протеста
берлинские трудящиеся осуждали кровавые злодеяния контрреволюции
в Венгрии, оказывали материальную и денежную поддержку
Комитету помощи социалистической Венгрии и выступали за
повышение бдительности по отношению к проискам врага в ГДР. На
16-м и 17-м заседаниях Народной палаты 2 и 3 ноября 1956 года
264

правительство и фракции высказали свое мнение о сложившейся
обстановке. В правительственном заявлении премьер-министр Отто
Гротеволь заклеймил империалистические посягательства на
социалистический лагерь и на антиимпериалистическое
национально-освободительное движение и подчеркнул твердую волю и впредь
пресекать в корне любую попытку реставрации капитализма. ГДР
непоколебимо продолжала свой путь к миру, демократии и
социализму.
Правительственное заявление нашло полную поддержку всех
фракций палаты. От имени Социалистической единой партии
Германии Вальтер Ульбрихт охарактеризовал требование момента
следующими словами: «Обеспечим мир внутри страны! Обеспечим
мир на внешнем фронте!» 14
Во время заседания высшего народного представительства
империалистическая агентура попыталась создать в столице ГДР
«будапештскую ситуацию», которая должна была стать сигналом
к контрреволюционным выступлениям в Республике, в ходе и
результате которых должно было быть провозглашено
«контрправительство». В ночь на 2 ноября 1956 года в западноберлинском
концерне Улыптайна в больших количествах была напечатана
неуклюже сфальсифицированная «Нойес Дойчланд», которую хотели
распространить в Берлине. В полдень 2 ноября 1956 года
радиостанция РИАС передала ложное сообщение, будто в Университете
имени Гумбольдта началась «всеобщая забастовка». В это время
завербованные западноберлинскими агентами
контрреволюционные силы попытались превратить студенческое собрание на
ветеринарном факультете университета в демонстрацию против
рабоче-крестьянской власти и вывести студентов на улицу.
Первый секретарь Берлинской организации СЕПГ провел со
студентами дискуссию. Мобилизованные боевые группы
берлинских рабочих не оставляли в то же время никакого сомнения, что
любая провокация будет предотвращена всеми средствами,
включая и силу оружия. Это помогло очень быстро восстановить на
факультете спокойствие и порядок и изолировать провокаторов.
Подавляющее большинство преподавателей и учащихся
Университета имени Гумбольдта и других высших учебных заведений Берлина
выступали в эти дни твердо на стороне рабочего класса и
правительства ГДР. Благодаря их позиции и решительному
вмешательству боевых групп противнику не удалось осуществить свои
замыслы и вооруженное столкновение было предотвращено.
4 ноября 1956 года революционные силы венгерского народа
при поддержке Советской Армии разгромили фашистский путч.
Империалистические силы попытались снова спровоцировать
беспорядки в столице ГДР. В заключение провокационного
митинга перед Шёнебергской ратушей вечером 5 ноября
подстрекаемая к бунту и требующая оружия толпа появилась перед Бранден-
бургскими воротами. Она начала забрасывать группу народных
полицейских, несших там службу, горящими факелами и булыж-
265

никами с мостовой. Но и эта провокация пе удалась благодаря
исключительной выдержке народных полицейских. Два водомета
охладили возбужденные головы скандалистов.
Провал контрреволюционных выступлений правящих кругов
ФРГ п Западного Берлина протпв ГДР сразу положил конец и так
называемым дебатам в Бонне по вопросу о столице. Известно, что
в октябре 1956 года влиятельные западногерманские политики
выдвигали требование перенести боннскую государственную
верхушку с левого берега Рейна на Шпрее, на «передний край борьбы»,
рассматривая это одновременно как первый этап «освобождения»
ГДР. 17 ноября 1956 года руководитель фракции ХДС/ХСС в
бундестаге Раснер забил отбой: обсуждение предложения от 26
октября 1956 года является «в настоящий момент не актуальным» 15.
Инициатор «марша назад в Берлин» д-р Буцериус признал в ходе
дебатов в бундестаге 6 февраля 1957 года, что события
«развивались в противоположном направлении», поскольку вступление
советских войск в Венгрию «решительно пресекло...
запланированное развитие» 16.
Так результаты событий осени 1956 года подтвердили
заявление Вальтера Ульбрихта на 3-й конференции СЕПГ, что война на
немецкой земле может быть предотвращена. Поскольку рабочий
класс в ФРГ и Западном Берлине еще не нашел сил положить
конец милитаризму, ГДР должна выполнять свою миссию
сохранения мира в основном без его поддержки. Но она всегда была
уверена в братской поддержке со стороны Советского Союза.
Контрреволюционные атаки разбились о единство сплоченных
в Национальном фронте демократической Германии партий и
организаций. Эти тесные отношения доверия были результатом
последовательной марксистско-ленинской политики СЕПГ и ясно
свидетельствовали, что задуманное империалистами «второе 17 июня»
и их надежды на «немецкую Венгрию» не имели шансов на успех.
30 Пленум Центрального Комитета СЕПГ
30 Пленум Центрального Комитета СЕПГ, проходивший с 30
января по 1 февраля 1957 года, разработал основополагающую
концепцию стратегии СЕПГ на новый период. Исходя из точной
оценки основных тенденций развития и расстановки классовых сил
в мире, 30 Пленум пришел к заключению, что обеспечение мира
стало важнейшей политической задачей и что следует считаться
с длительным сосуществованием обоих германских государств.
Опыт осени 1956 года показал: чем непоколебимее и прочнее
рабоче-крестьянская власть ГДР, тем прочнее дело мира в Германии.
30 Пленум Центрального Комитета СЕПГ в ходе дискуссии
указал путь, цель и перспективы дальнейшего развития ГДР вплоть
до победы социалистических производственных отношений.
Такой же ясный ответ 30 Пленум дал на вопрос о
формировании отношений между обоими германскими государствами. После
266

того как образовались два государства с различным общественным
строем, а в результате решений боннского бундестага о
ремилитаризации и вступлении в НАТО возникло множество препятствий
для воссоединения, стало невозможным объединение двух
германских государств. Социализм и империализм, народная власть и
диктатура монополий, мирная политика и подготовка войны не
могут быть соединены ни в каком одном государстве. Все
представления о «третьем пути», «среднем пути» также являются
нереальными, в лучшем случае обманчивыми, но опасными иллюзиями.
Они полностью обанкротились уже в 1956 году. СЕПГ исходила
из того, что для будущих отношений между ГДР и ФРГ
решающим являлось, добьются ли демократические силы в Федеративной
республике под руководством рабочего класса основополагающей
антиимпериалистической перестройки и новой ориентации в
политике. Для того чтобы обеспечить мирное сосуществование обоих
германских государств и чтобы в ФРГ сложились благоприятные
условия для борьбы рабочего класса, 30 Пленум ЦК СЕПГ
предложил создать конфедерацию, германский союз государств.
Конфедерация должна быть создана на
антиимпериалистических принципах и на основе международно-правового договора
между двумя равноправными независимыми государствами. В
рамках конфедерации должна проводиться совместная политика
прежде всего по следующим вопросам: запрещение размещения и
производства атомного оружия, запрещение военной пропаганды,
неучастие в военных союзах, вывод всех иностранных вооруженных
сил и заключение мирного договора. СЕПГ считала, что такая
конфедерация могла бы подготовить путь к будущему объединению
в единое социалистическое германское государство.
30 Пленум ЦК СЕПГ принял также важные решения по
дальнейшему укреплению ГДР как интегрированной составной части
социалистического сообщества государств. Особое внимание было
уделено целенаправленному развитию научно-технического
прогресса.
В 1957 и 1958 годах были достигнуты также хорошие
результаты в экономическом развитии Берлина. Статистика дает ясную
картину этого: индекс промышленного производства в Берлине
возрос по сравнению с 1955 годом в 1956 году до 105 процентов, в
1957 году — до 115,2 процента и в 1958 году —до 125,4 процента.
Важной движущей силой при этом явилось социалистическое
соревнование в честь 40-й годовщины Великой Октябрьской
социалистической революции.
Символ Берлина обновляется
Магистрат Большого Берлина на своем заседании 12 сентября
1956 года принял решение восстановить Бранденбургские ворота
в их первоначальной форме, созданной в 1788—1791 годах Карлом
Готхардом Лангханзом. Больше столетия они использовались как
267

триумфальные ворота королевских, затем кайзеровских и позднее
фашистских войск, теперь ворота должны были стать «воротами
мира», как и было задумано их создателем.
Рабочие трудились непрерывно, так что в конце 1957 года
можно было праздновать окончание строительства — однако еще без
квадриги. От Шадовской колесницы, запряженной четырьмя
лошадьми, которая с 1794 года венчала покоящийся на шести
дорических колоннах тяжеловесный аттик, война оставила лишь
соединительные крепления; медь, из которой была отлита колесница,
растащили. К счастью, существовал еще гипсовый слепок в
западноберлинском художественном ателье. 22 сентября 1956 года
обер-бургомистр Эберт обратился с письменной просьбой к
западноберлинскому правящему бургомистру Зуру предоставить
гипсовые формы для реставрационных работ. После длительного
молчания, проволочек и сложных переговоров, состоявшихся наконец
между постоянным представителем обер-бургомистра Вальдема-
ром Шмидтом и сенатским советником Фритцем Крафтом, сенат
заявил, что по причинам политического престижа он сам поручит
изготовить новую квадригу и передаст ее магистрату после
восстановления ворот. Лишь в сентябре 1958 года квадрига была
доставлена и тотчас же смонтирована на ее историческом месте, но
без символа прусско-германского милитаризма — без орла и
железного креста. В том виде, как ее первоначально моделировал Ша-
дов, в образе богини мира с высоко поднятым, несущим городу
счастье венком, она вновь шлет привет с Бранденбургских ворот.
За укрепление местных органов народной власти
Политическое и экономическое развитие в ГДР, особенно
возросшее политическое сознание и активность рабочего класса
делали необходимым и возможным более действенное участие всех
кругов населения в осуществлении государственной власти. После
широкой общественной дискуссии Народная палата приняла
17 января 1957 года законы о положении местных органов
государственной власти и о правах и обязанностях Народной палаты
по отношению к местным народным представительствам. Эти
законы завершили важный этап создания единой системы
государственной власти, который начался после 2-й конференции СЕПГ
летом 1952 года.
В этой связи народное представительство Берлина вновь
получило традиционное название Собрания городских депутатов.
Оправдавшая себя система постоянных и временных комиссий при
местных органах — в 1956 году в такие комиссии входило более
55 тысяч берлинцев — была расширена. В комиссиях избранные
представители народа сотрудничали с активом профессионально
квалифицированных и заинтересованных граждан; они помогали
подготовлять решения, а также контролировали их исполнение.
268.

16 ноября 1958 года берлинцы избирали своих представителей
в Собрание городских депутатов. При высоком участии в
голосовании (97,78 процента) 99,77 процента избирателей
проголосовали за список Национального фронта. На учредительном заседании
29 ноября 1958 года вновь избранное Собрание городских
депутатов избрало магистрат, членов постоянных комиссий и 66
берлинских представителей в Народную палату.
В магистрате, возглавляемом Фридрихом Эбертом, было 18
членов, из них 13 — из рабочего класса, 3 — из кругов ремесленников,
2 — служащих. Социальный состав Собрания городских депутатов
был следующим: из 200 депутатов по их социальному
происхождению 68 процентов — рабочие и сельскохозяйственные рабочие,
12,5 процента — служащие, 2,5 процента — представители
интеллигенции и 11,5 процента — ремесленники. Эти цифры
показывали, насколько народное представительство и магистрат были
органами трудящихся.
«Акция-молния» против спекулянтов и валютчиков
Используя открытые границы и спекулятивный курс
меняльных контор, многочисленные западноберлинские спекулянты жили
за счет народного хозяйства ГДР. Граждане столицы и
прилегающих районов также наживались на темных делах или «работали»
в качестве посредников для западноберлинских спекулятивных
кругов.
При поддержке широких кругов населения государственные
органы в Берлине выступили против спекуляции валютой и
контрабанды. Сотрудники таможенных органов и контроля над
товарооборотом (AZKW), а также добровольные помощники рабочего
контроля с предприятий конфисковали при пограничной проверке
только в марте и апреле 1958 года 5228 кг мясных изделий и
53 241 штуку яиц. Среди промышленных товаров у спекулянтов
наибольшим спросом пользовались фотоаппараты, пишущие
машинки, фарфор и музыкальные инструменты, а также плауенское
кружево и антикварные вещи. Например, в начале 1958 года за
четыре месяца контрольные органы конфисковали при 596
досмотрах 2349 изделий точной механики и оптики ГДР, бинокли,
кинокамеры и принадлежности к ним. Для сбыта спекулятивных
товаров в Западном Берлине существовали настоящие объединения
спекулянтов с «деловыми связями» в многочисленных западных
странах. Поскольку для покупок в столице ГДР должен был
предъявляться паспорт, то часто пользовались фальшивыми или
украденными паспортами. К подобным неправомерным действиям
часто привлекались «ходоки через границу» (лица, живущие в
столице ГДР, а работающие в Западном Берлине.— Перев.),
родственники и знакомые «с Востока». Одна гражданка из Потсдама-
Бабельсберга призналась на допросе контрольным органам ГДР,
что за период с 1955 по 1959 год спекулятивно продала в Запад-
269

ном Берлине 21 центнер мясных иэделий и колбас, 16 центнеров
масла, 14 центнеров овощей, 6 центнеров сахара, 4300 штук яиц
и 2 центнера муки. (Имеется в виду немецкий центнер — 50 кг.—
Перев.). В феврале 1959 года была задержана одиннадцатилетняя
школьница, направлявшаяся из столицы ГДР в Западный Берлин.
Ребенок имел при себе 25 сосисок и 26 отбивных котлет.
Продукты были куплены в государственном магазине теткой,
проживающей в Берлине НО 55, Шёнхаузераллее; они предназначались для
продажи в ресторане родителей ребенка в Западном Берлине —
Фриденау.
Контрольные органы Германской Демократической
Республики смогли вскрыть лишь часть спекуляций, и далеко не все
спекулянты понесли соответствующее наказание.
Чувствительный удар был нанесен осенью 1957 года по
организаторам валютной и экономической войны, проводившейся из
Западного Берлина, и по тем, кто на ней наживался.
Ранним утром 13 октября 1957 года премьер-министр Отто
Гротеволь зачитал по радио только что принятое решение Совета
Министров ГДР о том, что в этот же день находящиеся в
обращении банкноты подлежат обмену на новые денежные знаки.
Поскольку успех этой акции зависел от быстроты ее осуществления,
все граждане призывались оказать помощь. Во второй половине
дня в воскресенье в сотнях временно сооруженных обменных
конторах началась выдача новых банкнот. Сначала обменивались
суммы размером до 300 марок, а на суммы свыше 300 марок
выдавался чек, который оплачивали банки до 26 октября 1957 года.
Десятки тысяч людей помогали до поздней ночи произвести обмен
денег. Нигде не возникло беспорядков, даже там, где в результате
плотного тумана транспортировка новых банкнот задерживалась.
Граждане в длинных очередях у обменных контор одобряли обмен
денег. Они знали, что никто из тех, кто заработал деньги честным
трудом, не потеряет ни одного пфеннига. Таким образом,
охватившая всю страну акция завершилась с большим успехом.
Западноберлинских спекулянтов валютой обмен денег застал
врасплох. Тщетно старались они в это «черное воскресенье» сбыть
по низким ценам накопившееся количество немецких марок. Их
беспомощность отразилась в быстром падении спекулятивного
курса в меняльных конторах: в 10 часов — за 1 западную марку
8 «восточных», в 12 часов — уже 15 «восточных» и около 22
часов — даже 100 «восточных» марок. Контрабандисты и
спекулянты пытались спасти свои обесценивающиеся банкноты через
посредников. Однако на пограничных пунктах осуществлялся
строгий контроль немецкой Народной полицией и сотрудниками
таможенного ведомства AZKW.
«В полицейский участок в районе Берлина — Митте в
воскресенье было доставлено 80 человек, задержанных при попытке
контрабандой переправить из западного в демократический сектор
Берлина банкноты на сумму 90000 марок»,— сообщала берлин-
270

екая газета. «На вокзале городской железной дороги Фалькензее
было конфисковано свыше 25 000 марок. Многие пассажиры
берлинской городской железной дороги имели при себе крупные
суммы денег в 3000—4000 марок. В воскресенье к 17 часам на
Северном вокзале удалось конфисковать около 150 000 марок банкнот
Немецкого эмиссионного банка» 17. Даже дети и собаки
использовались для переправки денег, но и это мало помогло. Более
600 миллионов марок, которые темными путями утекли в
Западный Берлин и Западную Германию и там копились для
финансирования холодной войны, 13 октября 1957 года обесценились.
Таким образом, акция обмена полностью достигла своей цели.
Однако до тех пор, пока в Берлине существовала открытая
граница, было просто невозможно раз и навсегда покончить со
спекуляцией валютой и всеми ее побочными явлениями. Спустя
неделю после 13 октября 1957 года 247 западноберлинских филиалов
банков и 54 меняльные конторы начали закупать новые банкноты;
спекуляция валютой ГДР продолжалась и по-прежнему отравляла
атмосферу в разделенном городе. Каждый видел: нормализация
положения, сложившегося вокруг Западного Берлина, стала
безотлагательной.
2. ЗА «ВИТРИНОЙ» ЗАПАДНОГО БЕРЛИНА
Западноберлинские историки позволяли себе утверждать, что
период с 1955 по 1958 год был эпохой спокойного миролюбивого
восстановительного труда, именно «коротким счастливым
временем для города [Западного] Берлина, когда его не касались
события, происходящие в мире» 1. Однако Западный Берлин и тогда
оставался не менее опасным как контрреволюционный центр в
сердце Германской Демократической Республики. Несмотря на
определенную международную разрядку в эти годы, холодная война,
исходящая из Западного Берлина, неизменно и неослабно
продолжалась, даже если внешне это проявлялось несколько менее
заметно и казалось, что «фронтовой город» не так лихорадит, как
прежде.
Боннские аннексионистские планы по отношению
к Западному Берлину
Неправомерное включение Западного Берлина в
государственно-монополистическое развитие Федеративной республики
продолжалось в том же темпе, в каком укреплялась власть и возрастала
агрессивность западногерманской монополистической буржуазии.
Регулярно в октябре 1955, 1956 и 1958 годов боннский бундестаг
собирался на свои пленарные заседания в Западном Берлине. Все
чаще заседали там комитеты бундестага. Бундесрат впервые
собрался в Западном Берлине 16 марта 1956 года, федеральное пра-
271

вительство —11 октября 1956 года. В июле 1954 и 1959 годов в
Западном Берлине — вне западногерманской государственной
территории — собиралось федеральное собрание, чтобы избрать
федерального президента. В конце 1950 года в Западном Берлине
находились бюро «федеральных уполномоченных» в «доме
федерации», некоторые представительства боннских министерств и 6
небольших филиалов федеральных учреждений всего с несколькими
сотнями служащих. Но на 1 сентября 1958 года в Западном
Берлине уже имелось 56 федеральных учреждений с общим числом
служащих 17 684 человека, это приблизительно столько же, сколько
работало в Бонне. В 1957 году западногерманский федеральный
канцлер незаконно основал в замке «Белвю» свою вторую
резиденцию.
На Западный Берлин были неправомерно распространены
почти все западногерманские законы, формально исключены были
только военное законодательство, вытекавшее из договоров НАТО,
и некоторые другие эаконы, явно указанные западными
державами. Только за период работы палаты депутатов в 1954—1958
годах было распространено на Западный Берлин 310 федеральных
законов, а также 870 федеральных постановлений. Хотя по статье
87 западноберлинской конституции палата депутатов не обязана
подтверждать западногерманские законы, все же она
распространяла реакционное и антисоциальное законодательство Бонна
неправомерно и на Западный Берлин. Брандт подчеркивал: «Я внес
предложение о распространении федеральных законов на
[Западный] Берлин, даже тех, содержание которых мне не нравится, как
и моим коллегам по партии. Но мы не можем выбирать лишь
изюминки. Мы должны брать целиком весь пирог или отказываться
от него» 2.
Свои аннексионистские притязания на Западный Берлин
правительство Аденауэра пыталось проводить тогда уже в
международных договорах путем неопределенных парафраз, как
«валютная зона западной немецкой марки», или путем заявлений, что
договор имеет силу также в «земле Берлин».
Таким способом Западный Берлин был включен в договоры от
25 марта 1957 года об образовании Европейского
экономического сообщества. Постоянное Представительство СССР при
Организации Объединенных Наций было вынуждено 6 января
1958 года обратить внимание генерального секретаря ООН,
секретариат которого регистрирует международные договоры, на
неправомерность действий Бонна.
Внутриполитический курс сената во главе с Брандтом
С декабрьских выборов 1954 года Западным Берлином правила
коалиция СДПГ/ХДС, так называемая «социальная коалиция».
В одной работе о западноберлинских партиях отношения обеих
партий друг к другу были названы «добродушным антагонизмом
272

или дружественной оппозицией» 3. Постоянная уступчивость
группы социал-демократических руководителей в отношении
требований ХДС, ее отказ от самостоятельной политики способствовали
реакционному внутриполитическому развитию.
30 августа 1957 года умер правящий бургомистр д-р Отто Зур;
его преемником 3 октября 1957 года палата депутатов избрала
Вилли Брандта. Брандт родился в Любеке в 1913 году, свою
политическую карьеру начал в социал-демократическом молодежном
движении и в 1933 году эмигрировал в Норвегию. После
нападения фашистов на эту страну он бежал в Швецию, где стал
секретарем международного рабочего кружка демократических
социалистов. Осенью 1945 года он вернулся в Германию, сначала
как корреспондент скандинавских газет, с 1946 года в качестве
пресс-атташе при норвежской военной миссии в Берлине в ранге
майора.
После восстановления в правах гражданства в 1948 году Брандт
присоединяется к СДПГ и возглавляет бюро по поддержанию
связи между берлинской организацией и «Бюро Шумахера» в
Ганновере. Во время «берлинского кризиса» он окончательно перешел
на платформу Рейтера, стал активным поборником введения
западной марки в Западном Берлине и «фронтового города» и
привлек к себе внимание в западноберлинской социал-демократии как
представитель правого крыла, как идеолог «народной партии».
В необычном климате «фронтового города» ему посчастливилось
сделать карьеру, в чем ему не в последнюю очередь помогли
также его хорошие отношения с тремя оккупационными державами.
В 1949 году Брандт был делегирован как западноберлинский
представитель в боннский бундестаг, в 1950 году стал членом палаты
депутатов Западного Берлина, в 1954 году — заместителем
председателя берлинской земельной организации СДПГ и в 1955 году —
президентом палаты депутатов. Депутат от ХДС свидетельствовал:
«Можно, пожалуй, сказать, что правящий бургомистр Брандт
является представителем жесткой политики по отношению к
Советскому Союзу, которую проводит федеральное правительство» 4.
Основными элементами правительственного курса Брандт
называл продолжение политики, направленной против Германской
Демократической Республики, коалицию с аденауэровским ХДС
и дальнейшее привязывание Западного Берлина к ФРГ. Он
заявлял откровенно: «Направление экономической политики, как и
социальной, определяется не в Шёнебергской ратуше, а в боннском
федеральном доме» 5.
Первым результатом этой политики был роспуск 31 декабря
1957 года единого западноберлинского учреждения по
страхованию на случай болезни (KVAB) и создание касс «бедных людей»
и большого числа сепаратных касс. Затем последовало вздорожат
ние во всех областях; оно было следствием того, что и
западноберлинцы должны были платить налоги для покрытия боннских
расходов на вооружение.
273

Социальным бременем для западноберлинского населения были
также расходы на содержание чрезвычайно разросшегося
управленческого аппарата. Кроме 18000 служащих федеральных
учреждений и 10 000 занятых в аппарате оккупационных властей, в
1960 году в административном аппарате западноберлинского
сената и в районных управлениях работало 107 833 человека; это
составляло 20 процентов всех занятых. Столько чиновников в
учреждениях было в 20-х годах во всем Берлине, когда он являлся
столицей рейха и земли Пруссии! Совершенно ясно, что
диспропорция в использовании рабочей силы затрудняла правильное
решение проблемы занятости и общей производительности труда в
Западном Берлине. Только расходы на административный персонал
составляли миллиард марок в год.
В 1959 году полиция прославившегося скандалами президента
полиции д-ра Иоханнеса Штумма (СДПГ) получила из налоговой
казны 229 миллионов марок. Западный Берлин превратился в
полицейское государство. Если в 1932 году на 4,2 миллиона жителей
приходилось около 20 400 полицейских, то в 1958 году в Западном
Берлине на 2,2 миллиона жителей приходилось 19 500
полицейских. В мае 1961 года сенат принял решение о создании
дополнительных «добровольных резервов полиции» (FPR) в количестве
7000 человек, куда должны были войти прежде всего чиновники,
студенты и резервисты бундесвера. Обучение, вооружение и
задачи штуммовской полиции ярко свидетельствовали о том, что она
является своего рода армией в гражданской войне против
демократии и прогресса. Под предлогом «защиты от Востока» совместно
с оккупационными войсками проводились учебные уличные бои,
учения по разгону демонстраций, подавлению стачек и других
«чрезвычайных ситуаций». В сенатских кругах обсуждался даже
вопрос о «всеобщей обязанности службы в полиции».
Обучение размещенных в казармах дежурных подразделений
полиции в количестве 12 500 человек и превращение полиции в
«боеспособное, готовое к бою» войско для ведения гражданской
войны было делом ее командира Эриха Дюнсинга (СДПГ),
который с 1925 года был офицером полиции, а затем нацистским
офицером. «Там, где появляются коммунисты, должна обнажаться
дубинка; там, где их бьют, стены должны быть в крови» 6 — так
он подстрекал подчиненных ему обучающихся полицейских. По
этому фашистскому принципу в 1951 году Дюнсинг, только что
прибывший в Западный Берлин, лично руководил крупным
мероприятием против участников международного фестиваля
молодежи. Под его командованием в западноберлинской полиции
возрастало число бывших нацистов, эсэсовцев-штурмовиков.
На основе распространенного в 1951 году на Западный Берлин
131-го закона, который обязывал все государственные учреждения
вновь принимать на службу бывших чиновников и офицеров
нацистского времени, не только полиция, но и весь аппарат
«фронтового города» был заполнен старыми, наиболее реакционными, не
274

скрывающими своего «коричневого» прошлого чиновниками и
военными. По крайней мере 24000 бывших чиновников нацистского
режима служили в 1958 году в административных органах,
полиции и юстиции. Комитет немецкого единства ГДР разоблачил
тогда тот факт, что сенат взял на службу в важнейшие органы
правосудия 47 военных судей нацистского времени.
Некоторые судьи, особенно запятнавшие себя в прошлом, были
уволены в результате протеста демократической общественности.
131-й закон, как своего рода арматура, должен был придать
аппарату «фронтового города» особую прочность.
Субсидируемая «островная» экономика
Наиболее сильно страдала экономика Западного Берлина от
односторонней связи с государственно-монополистическим
капиталом ФРГ. Если судить только по многочисленным зданиям
учреждений и представительств в самом городе, по территории
строительной выставки 1957 года в районе Ханзафиртель, по
строительству квартала Цоо и превращению его в западноберлинское «сити»,
то Западный Берлин должен был бы иметь цветущую,
высокопроизводительную и многообещающую экономику. Однако за этим
блестящим фасадом скрывалась совсем иная картина. Город, как
прежде, жил за счет субсидий Бонна и за счет трудящихся ГДР.
Показатели производства и капитальных вложений отставали
от западногерманских. Производственный баланс имел постоянно
дефицит, структура экономики была, как и прежде, искаженной в
результате отставания промышленности, производящей средства
производства, от промышленности, выпускающей товары широкого
потребления, и в результате процветания непроизводительных
отраслей.
На шесть лет позже ФРГ и на пять лет позже столицы ГДР
Западный Берлин перешагнул уровень промышленного
производства 1936 года. В 1956 году промышленное производство в
Западном Берлине достигло индекса 107, Западной Германии — 216;
сопоставимые цифры для всей ГДР составляли 223 пункта и для
столицы Берлина — 170. В этом соотношении мало что изменилось
и позже, так что Западный Берлин смог лишь в конце пятидесятых
годов закончить свое экономическое восстановление. В 1960 году
индекс составлял 153, для Западной Германии —- 284.
Основные беды, из-за которых произошли решающие
изменения в западноберлинской экономике, были изоляция и интеграция.
Отрыв западной части Берлина от его исторически
сложившихся связей с прилегающими территориями привел к глубоким
отрицательным последствиям. (Западный Берлин перестал быть
притягательным центром, лишился функций транзитного пункта, и в
результате образовался тупик в сфере торговли. Будь то молоко
для населения или строительный гравий — все это доставлялось
275

из Западной Германии, неизбежны большие издержки на
транспортировку и высокая стоимость для потребителей.) Какой
политический и экономический абсурд, какую изоляцию повлекла за
собой роль «фронтового города», особенно ярко видно в
искаженной структуре торговли. В 1958 году 96 процентов всех поставок
поступило из ФРГ и западных стран, 3 процента — из ГДР и 1
процент —- из других социалистических государств. Из товарных
поставок Западного Берлина 84 процента шли в ФРГ, 14
процентов — в западные страны и лишь 1 процент — в ГДР и другие
социалистические страны.
Односторонняя ориентация на далеко расположенные
капиталистические рынки сбыта и источники поставок, которая резко
противоречит географическому положению города, оказывала
отрицательное влияние во всем. Привязывание Западного Берлина
к ФРГ никогда не обеспечивало прочного экономического
положения, наоборот, возрастала возможность кризисов «островной»
экономики.
Особенно ярко это проявилось в 1958 году, когда впервые
после 1948 года в западногерманской экономике дело дошло до
значительного ухудшения конъюнктуры. Кризисные явления
проявились первоначально в полной силе в западноберлинской
промышленности. Сокращение заказов, снижение прироста промышленной
продукции (1958 год —только 6 процентов, 1957 год —И
процентов), рост числа безработных до 10 процентов от числа всех
занятых — все это определяло общее экономическое положение.
Политическое руководство и монополистическая верхушка города
игнорировали, однако, высказываемое повсюду признание, что не
знающая кризисов экономика ГДР и других социалистических
государств предоставляет шансы постоянно обеспеченного сбыта
при полной загрузке производственных мощностей.
С середины 1959 года экономическое положение Западного
Берлина улучшилось, ежегодная доля прироста промышленной
продукции возрастала в 1959—1960 годах даже быстрее, чем в ФРГ.
Однако этот прогресс нужно было приписать не внутренним
движущим силам, а в основном результатам нового конъюнктурного
подъема на Западе и обострения экономической войны против
ГДР. Введенные государственно-монополистические меры по
регулированию экономики служили в первую очередь укреплению
«фронтового города» и его функций.
Власть монополий
В эти годы в западноберлинской экономике быстро шел
процесс концентрации. В большинстве промышленных отраслей
отдельные группы концернов — при этом бросалась в глаза большая
доля иностранного капитала — занимали ведущее положение в
производстве и на рынках.
276

«Сименс», «АЭГ», «Телефункен», «Осрам» и контролируемая
капиталом США «Стандард электрик-Лоренс» владели всей
электропромышленностью — ведущей отраслью Западного Берлина.
Из всего числа занятых в этой отрасли (в 1958 году— 102 000
человек) у «Сименса» и «АЭГ» работало 75 процентов. Эти группы
концернов могли использовать для себя все «искусственные
преимущества места расположения», привилегии в области налога с
оборота, преимущества в области кредитов, налогов с доходов и
промыслового налога. Несмотря на это, электроконцерны
распространили свою деятельность и за пределы Западного Берлина.
«Сименс» построил в 1959—1960 годах новые заводы в Аугсбурге,
Регенсбурге и около Мюнхена. Если в 1948 году 52 процента
занятых у «Сименса» работали в Западном Берлине, то в 1965 году
они составляли только лишь 17 процентов. Другие крупные
предприятия также давно перенесли свое основное производство, а
некоторые даже и место правления в Западную Германию, где они
уже раньше обосновались. Прежде всего из головных
западноберлинских предприятий были изъяты исследовательские работы.
Эта препятствующая стабильному экономическому росту
Западного Берлина тенденция концентрации капитала и
производства при одновременном перемещении в ФРГ определяла развитие
и других отраслей промышленности. В машиностроении две трети
общего числа занятых работают на десяти крупных предприятиях,
которые все втянуты в сеть монополистического капитала. В
химической промышленности доминируют «Шеринг АГ» и
принадлежащая красильным заводам «Хёхст АГ» прядильная фабрика «Це-
лендорф АГ». В пищевой и пищевкусовой промышленности
определяющими являются концерн «Ёткер», концерн «Шультхайс»,
швейцарский концерн «Нестле» и концерн «Реемтсма». Крупные
торговые фирмы «Херти», «Карштадт», «Вульворт», «Бреннинг-
майер» и фирмы по рассылке товаров «Некерман» и «Квелле»
вытесняют маленькие предприятия розничной торговли.
В области печати также власть сконцентрировалась в одних
руках — у Акселя Цезаря Шпрингера. В 1956 году он прибыл
в Западный Берлин и приобрел здесь минимальное количество,
26 процентов, акций акционерного общества Улыптайна — своего
наиболее сильного конкурента — и затем расширил свою долю до
93 процентов всех акций Улыптайна. Имея в своих руках «Берли-
нер моргенпост» и «БЦ», а также его основные газеты: «Ди
вельт», «Вельт ам зоннтаг» и «Бильд», он формировал мнение всей
западноберлинской печати. «Ясно, что в день воссоединения я
отправлюсь со своими сверхрегиональными объектами в Берлин» 7 —
так рисовал Шпрингер уже в 1956 году свой план захвата рынка
ГДР для своих газет. Газетному магнату было мало того, что он
«час воссоединения» пытался приблизить, организуя непрерывную
травлю с помощью централизованного аппарата информации.
25 мая 1959 года в западноберлинском районе Кройцберг, на
улице Кохштрассе, на территории старого здания Улыптайна, он за-
277

дожил фундамент 18-этажного издательского центра. Но еще до
того, как был готов центр газетной империи, антифашистский
защитный вал основательно разбил спекулятивные планы Шприн-
гера.
Против эксплуатации и социальной ненадежности
Благодаря боннским субсидиям и преференциям чрезвычайно
возросли сверхприбыли западноберлинских концернов, но они не
использовались, однако, для новых капитальных вложений в
Западном Берлине, а переводились на Запад. В 1960 году экспорт
частного капитала достиг более 1,5 миллиарда западных марок.
Этот факт проливает яркий свет на функцию Западного Берлина
как источника накопления для западногерманского и иностранного
монополистического капитала. Главный источник прибылей
заключался в постоянно растущей эксплуатации западноберлинских
трудящихся. Рационализация производственного аппарата, рост
интенсивности труда и эксплуатация путем сверхурочных работ,
низкая заработная плата, низкая оплата работающих женщин,
использование перебежчиков как дешевой рабочей силы для
давления на уровень заработной платы и недостаточная охрана труда —
вот основные стороны государственно-монополистической системы
эксплуатации рабочего класса.
Западноберлинские рабочие не хотели без борьбы допустить
постоянное ухудшение их материального положения. В
отношениях между капиталом и трудом существовала напряженность;
если в отдельных случаях и происходила разрядка, то это было
делом социал-демократического руководства в городе, которое
стремилось вести «мирным» путем социальную борьбу под знаком
политики делового сотрудничества с предпринимателями. В
новогоднем воззвании 1958 года председателя земельной организации
Объединения немецких профсоюзов Шарновского говорилось:
«В конце концов мы все вместе сидим в берлинской лодке и у нас
нет желания утонуть в коммунистическом море. Поэтому давайте,
как прежде, с умом сдерживать и ликвидировать вынужденные
споры, касающиеся заработной платы и условий труда» 8.
Используя постоянно повторяемый лозунг об «особом положении
Западного Берлина», руководители ОНП пытались парализовать
организованную классовую борьбу рабочих, как политически опасную и
пагубную.
Острота классовых конфликтов в Западном Берлине особенно
ярко проявилась в мощной забастовке профсоюза общественного
транспорта в марте 1958 года. Рабочие коммунальных органов ФРГ
требовали повышения почасовой оплаты труда на 31 пфенниг и
провели 19 марта 1958 года 24-часовую предупредительную
забастовку. Западноберлинская окружная конференция профсоюза
общественного транспорта решила принять участие в этой акции и
отклонила тем самым все попытки сената исключить Западный
278

Берлин по политическим причинам из борьбы за повышение
заработной платы. 18 марта 1958 года окружное правление ССНП
Большого Берлина направило окружному руководству профсоюза
общественного транспорта в Западном Берлине письмо с
выражением солидарности, в котором говорилось: «Мы убеждены, что вы
ведете справедливую борьбу, и будем поддерживать ее всеми
средствами. Поэтому мы обратились к дирекции немецких железных
дорог с просьбой не допустить, чтобы в среду 19 марта 1958 года
западноберлинцы могли воспользоваться городской железной
дорогой» 9. Утром 19 марта 32 000 западноберлинских коммунальных
рабочих вступили в 24-часовую забастовку и выставили посты
перед своими предприятиями, в это же время на всех
западноберлинских вокзалах городской железной дороги остались закрытыми
заградительные железные решетки. Работники метро также
выразили солидарность со своими западноберлинскими коллегами.
В этот день в Западном Берлине не работал ни один вид
общественного транспорта; предприятия, снабжающие газом и водой,
работали только для снабжения жилых домов. Бастовали мусорщики
и дворники, не вышли на работу рабочие театральных сцен и
истопники общественных помещений. Предупредительная забастовка
была проведена с беспримерной сплоченностью и дисциплиной,
так что сенат не осмелился использовать полицию для срыва
забастовки. В то время как на предприятиях совместно действовали
все рабочие коммунальных и транспортных организаций и
приветствовали поддержку ОСИП, руководство Западноберлинского
профсоюза общественного транспорта отказалось от совместных
действий с ОСИП и поддалось наконец давлению со стороны сената и
предпринимательских организаций, согласившись на компромисс
в отношении повышения заработной платы лишь на 15 пфеннигов.
Беспокойство, причиненное политикам «фронтового города» в
результате стачки на городском транспорте, возросло еще больше,
когда в этом же месяце в Западном Берлине широко развернулась
борьба против атомного вооружения ФРГ.
«Борьба против атомной смерти!»
Вскоре после заключения Парижских соглашений
западногерманский милитаризм во всеуслышание заявил, что бундесвер
«перевооружается» тактическим атомным оружием. 12 апреля
1957 года в Геттингене 18 западногерманских ученых в области
атомной энергии, в том числе такие всемирно известные, как Макс
Борн, Отто Хан, Вернер Гейзенберг и Карл Фридрих фон Вайцзе-
кер, обратились к общественности с волнующим воззванием. В нем
они указали на опасность атомного вооружения и заявляли, что
никогда не примут участия в использовании атомной энергии в
военных целях. Предупреждение 18 ученых из Геттингена было
повсюду воспринято как объявление открытой борьбы боннской
279

военной политике. Народное движение «Борьба против атомной
смерти!» начало разрастаться и распространилось также на
Западный Берлин.
Внеочередной партийный съезд западноберлинской
социал-демократии 12—13 января 1958 года пролил свет на соотношение сил
внутри партии накануне крупных политических решений и акций.
Члены социал-демократической партии ожидали, что будет занята
ясная позиция по вопросам атомного вооружения и по
предложенному польским министром иностранных дел Адамом Рапацким
плану создания в Центральной Европе зоны, свободной от
атомного оружия, однако функционеры партийной верхушки сумели
задушить дебаты по актуальным вопросам, выдвинув на первый
план персональные изменения в руководящих органах. Вилли
Брандт победил на выборах Франца Нойманна и стал вместо него
председателем земельной организации и тем самым мог в одних
руках сосредоточить главные посты в сенате и партии.
Чрезвычайно усилились позиции тех, кто хотел попустительствовать
буржуазному влиянию в рабочем движении.
Политический брак по расчету, на который был готов идти
новый председатель правления СДПГ Западного Берлина с партией
монополистического капитала, чрезвычайно усложнял проведение
собственной социал-демократической политики и препятствовал
борьбе против атомной смерти. Когда в начале 1958 года СвДП в
палате депутатов предложила одобрить создание зоны, свободной
от атомного оружия, Брандт ответил, что внешнеполитические
вопросы не входят в компетенцию «берлинской земельной политики».
Это был единственный случай, когда жизненно важный вопрос об
атомном вооружении стоял на повестке дня палаты депутатов.
25 марта 1958 года бундестаг предоставил западногерманскому
правительству право начать перевооружение боннской армии и
превращение ее в рамках НАТО в армию, вооруженную ракетами
и ядерным оружием. Этим решением западногерманский
милитаризм бросил вызов всем европейским народам. Стремление к
внепарламентским массовым акциям становилось все сильнее.
Окружное правление ОСНП Большого Берлина и Берлинский комитет
Национального фронта призвали всех берлинцев принять участие
в массовом митинге; 250 000 берлинцев собрались 28 марта
1958 года на площади Маркса и Энгельса и осудили боннскую
политику атомной войны.
Поскольку руководители СДПГ и ОНП пытались и дальше
тормозить борьбу, инициативу проявила западноберлинская рабочая
молодежь. 3 апреля 1958 года при участии 18 молодежных и
студенческих организаций Западного Берлина различных
политических и конфессиональных направлений был создан молодежный
комитет действий против атомной смерти. Но и здесь преобладали
антикоммунистические тенденции, которые с самого начала
сдерживали силу и широту влияния комитета: ССНМ было отказано
участвовать в работе комитета. Несмотря на это, члены западно-
280

берлинской организации ССНМ принимали участие в митингах и
других мероприятиях, так, например, в марше молчания пяти
тысяч через центр Западного Берлина, к которому призвал комитет
15 апреля 1958 года. Они участвовали и в постах молодежи,
предупреждавших прохожих на улицах и площадях о последствиях
применения атомной бомбы и призывавших к активному
сопротивлению.
Наконец, 11 апреля 1958 года по западногерманскому образцу
был создан рабочий комитет «Борьба против атомной смерти!»,
который обратился с воззванием к населению активно выступать
против атомного вооружения. Среди 42 подписавших воззвание
находились физик профессор д-р Макс фон Лауе, теолог профессор
Д. Хайнрих Фогель, кинорежиссер Хельмут Койтнер и другие
ученые, деятели искусства и буржуазные демократы.
Под давлением снизу земельное правление западноберлинской
социал-демократии против своей воли приняло решение о
вступлении в комитет. Вилли Брандт, Курт Маттик, Вилли Кресман, Вер-
нер Штайн и Эрнст Шарновски поставили свои подписи под
воззванием. Очень скоро стало ясно, что это был лишь тактический
ход. В ответ на резкие упреки ХДС Брандт отвечал, успокаивая,
что он хочет только лишь позаботиться о том, чтобы комитет не
развил «атомной истерии». Выступая несколько дней спустя перед
рабочими турбинного завода «АЭГ», Брандт добавил: «Борьба
против атомной бомбы не может начинаться с подкладывания бомб
под основы [западно]берлинской политики» 10. Побывав дважды на
заседаниях комитета, Брандт уклонился от дальнейшего участия;
другие члены социал-демократической правящей верхушки
последовали за ним.
Рабочий комитет верил постоянным обещаниям руководителей
СДПГ внести парламентские запросы в будущем, он отказался
также от сотрудничества с последовательными противниками
атомного вооружения — членами СЕПГ, ОСИП, ССНМ и других
демократических организаций Западного Берлина. Таким образом,
комитет не стал движущей силой в борьбе против атомной смерти;
ему, призвавшему к действиям, массы вынуждены были
напоминать об этом.
В апреле и начале мая 1958 года движение достигло в
Западном Берлине своего апогея: проводились многочисленные
демонстрации, митинги, выступления и сборы подписей. Впечатляющим
был прежде всего митинг 1200 западноберлинцев в Конгрессхалле
24 апреля 1958 года, на котором профессор д-р Макс фон Лауе и
профессор д-р Хельмут Голльвитцер призвали к действиям.
Крупные акции состоялись еще 1 мая 1958 года, но в целом
нерешительность и раздробленность лишали движение широкого размаха.
Тем временем в центре внимания оказалось требование о
проведении народного опроса относительно атомного вооружения;
Гамбург и Бремен уже издали соответствующие законопроекты.
17 апреля 1958 года комиссия представителей избирателей СЕПГ
281

обратилась к западноберлинскому рабочему комитету «Борьбы
против атомной смерти!» с предложением начать народный опрос.
Комитет отклонил это предложение. На 15-м съезде
западноберлинской социал-демократической партии 19 апреля 1958 года группе
Брандта после бурных дебатов удалось уклониться от требования
о народном опросе и провести большинством всего в 8 голосов свою
собственную резолюцию, согласно которой правление само и «в
согласии со всей партией будет определять, когда и в какой форме
население в [Западном] Берлине выразит свое мнение по этому
вопросу» п. Тем самым был положен конец дальнейшим дебатам и
вопрос отложен на неопределенное время. Когда по настоянию
правительства Аденауэра федеральный конституционный суд в
июле постановил, что народные опросы в федеральных землях
противоречат конституции, западноберлинские социал-демократы
подчинились этому заключению суда, хотя Западный Берлин, по
единодушному мнению самих трех оккупационных держав, не
относится к сфере полномочий федерального конституционного суда
в Карлсруэ.
3 и 4 января 1959 года в Университете в Далеме (район
Западного Берлина.— Перев.) состоялся студенческий конгресс против
атомного вооружения, в работе которого приняли участие в
качестве гостей делегаты комитетов 20 западногерманских высших
школ, а также видные ученые. Среди них находились публицисты
Эрих Куби и Роберт Юнгк, теологи профессора д-р Хельмут Голль-
витцер и пастор Хайнрих Грюбер, а также ректор Гумбольдтского
университета профессор д-р Вернер Хартке. В резолюции,
принятой конгрессом, большинство высказалось за переговоры между
правительствами обоих германских государств, за мирный договор
и против атомного вооружения бундесвера. Этот конгресс явился
одновременно заключительным аккордом движения против
атомной смерти.
Выборы в Западном Берлине в декабре 1958 года
7 декабря 1958 года состоялись выборы в палату депутатов. Во
время предвыборной борьбы СЕПГ выступала за прекращение
проведения политики «фронтового города» и за нормализацию
отношений Западного Берлина с ГДР; поэтому свой главный удар она
направила против пагубного курса партии Аденауэра. Положение
СЕПГ было трудным по сравнению с другими партиями, которые
постоянно получали поддержку государственных органов и прессы
«фронтового города», выходившей ежедневно в количестве 1,2
миллиона экземпляров. СДПГ, ХДС и СвДП, которые договорились
между собой исключить из предвыборной борьбы вопросы
«большой политики» и сконцентрировать все действия против СЕПГ,
вели беспримерную пропаганду против кандидатов и
предвыборной программы СЕПГ, проследовали и терроризировали их доверен-
282

ных лиц и оказывали нажим на избирателей. В начале декабря
1958 года большим тиражом была издана и доставлена каждой
семье листовка, в которой видные руководители палаты депутатов,
союзов предпринимателей, ОНП и трех партий призывали:
«СЕПГ — ни одного голоса!» Непосредственно перед воскресным
днем выборов политики «фронтового города» попытались создать
у населения антикоммунистический психоз, для чего они
умышленно извращали предложения СССР и ГДР от осени 1958 года
относительно мирного решения западноберлинского вопроса и
клеветнически объявили, что это «угроза» и «стремление схватить за
горло».
Настроенные таким образом, обработанные клеветой и
возбужденные западноберлинцы пришли 7 декабря 1958 года к
избирательным урнам. Антикоммунистическая пропаганда сыграла на
руку обеим партиям сената. При участии в выборах 92,8 процента
населения СДПГ получила 52,6 процента действительных голосов
и ХДС—- 37,7 процента. Рост поданных за них голосов произошел
за счет СвДП, которая получила лишь 3,8 процента голосов и,
таким образом, впервые не прошла в палату депутатов. СЕПГ
получила 1,9 процента голосов.
Против ожиданий многих социал-демократических избирателей
СДПГ и ХДС вновь 15 января 1959 года образовали коалицию во
главе с Брандтом, правящим бургомистром, и Францем Амреном
(ХДС) — бургомистром. Правящая группа вокруг Брандта
оценила продолжение «социальной коалиции» как доказательство
своей «способности править» в «кабинете национальной
концентрации», к чему она стремилась и в Федеральной республике. Арно
Шольц откровенно писал в «Телеграфе»: «[Западный] Берлин
явился хорошим примером вынужденной общности. Несмотря на то что
СДПГ имеет в берлинской палате депутатов убедительное
большинство, она создала... вынужденную общность с ХДС. Круги ХДС,
которые приветствуют эту общность, должны испытывать стыд, что
в Бонне подобное сотрудничество даже в столь тяжелые времена,
как сейчас, невозможно» 12. Политика антисоциальной сенатской
коалиции нового созыва подтверждает в полном объеме оценку
демократических сил, что стратегия общности с партией
монополистического капитала нанесет лишь ущерб как
социал-демократии, так и жителям и самому городу.
3. ЗА НОРМАЛЬНЫЕ ОТНОШЕНИЯ С ЗАПАДНЫМ
БЕРЛИНОМ
Западногерманский империализм и милитаризм достигли в
1957—1958 годах поворотного пункта своего развития в
политической и военной областях. После вступления в агрессивный блок
НАТО они считали законченной свою внутреннюю консолидацию
и готовили, крайне переоценивая свои силы и возможности, планы
283

реакционного, насильственного решения германского вопроса.
Поэтому они хотели заполучить атомные ракеты. Намерение
правительства Аденауэра до 1961—1962 годов закончить, согласно
документу НАТО за номером МС-70, атомное перевооружение
бундесвера показало, что Федеративная республика превратилась в
главный очаг опасности для мира в Европе. Западногерманские
милитаристы для своей «политики железного кулака» нуждались
в такой насыщенной конфликтами атмосфере в международных
отношениях, которая оправдывала бы гонку вооружений и стирала
границы между холодной войной и войной в самом страшном
значении этого слова. По этой причине боннское правительство ни
разу не поддержало предложений о разрядке напряженности п о
мирном решении германского вопроса и являлось единственным
правительством в Европе, открыто заявлявшим о непризнании
существующих границ. Прежде всего оно пыталось для своего
агрессивного курса использовать тот факт, что все еще не был
заключен мирный договор.
Усиленные аннексионистские стремления Бонна в отношении
не принадлежащего ФРГ Западного Берлина, использование этой
части города в качестве центра подрывной деятельности против
социалистического содружества государств превратили Западный
Берлин в форпост холодной войны. Пришло время по-новому
подойти к западноберлинскому вопросу и обезвредить эту бомбу
замедленного действия, прежде чем боннские стратеги блицкрига
могли бы натворить бед.
Программа мира V съезда СЕПГ
С 10 по 16 июля 1958 года в Берлине собрался V съезд СЕПГ,
чтобы обсудить, перспективы развития социализма в ГДР и
развертывания дальнейшей борьбы за сохранение мира в Европе.
Анализируя угрожающее развитие в Федеративной республике,
партийный съезд констатировал: «Обеспечение мира стало главным
содержанием германского вопроса» 1.
В принятой V съездом партии программе обеспечения мира
содержится требование о создании в Европе зоны, свободной от
атомного оружия, о заключении пакта о ненападении между НАТО и
государствами Варшавского Договора и о нормализации
отношений между обоими германскими государствами и их
сотрудничестве в конфедерации. В сложившейся обстановке, для того чтобы
решающим образом нормализовать положение, нужно было
подписать германский мирный договор, который должен был
ликвидировать остатки последней войны, обуздать западногерманский
милитаризм, освободить ФРГ из-под опеки НАТО и помешать
дальнейшему размежеванию обоих германских государств.
В целях урегулирования западноберлинского вопроса было
выдвинуто требование покончить с политикой «фронтового города»,
отменить все мероприятия, которые представляли собой грубое
284

вмешательство во внутренние дела ГДР, и создать в Западном
Берлине мирную демократическую обстановку. Было подчеркнуто, что
при сосуществовании обоих германских государств в течение
длительного исторического периода положение Западного Берлина
приобретает особый характер. Основные его черты определяются
тем, что сохраняется ставший неправомерным оккупационный
режим, что город не принадлежит к Федеративной республике и
изолирован от ГДР, на территории которой он находится.
Политический разум, забота о сохранении мира и о жизненных интересах
всех берлинцев требуют, чтобы противоречия между
социалистическим строем в столице ГДР и капиталистическими отношениями
в Западном Берлине резрешались в ходе переговоров и мирного
соревнования, а не в форме политики «фронтового города» и
холодной войны. V съезд СЕПГ подтвердил серьезные стремления ГДР
мирно сосуществовать с Западным Берлином и закрепить это
практическими шагами. С трибуны партийного съезда Вальтер Ульбрихт
заявил о готовности Германской Демократической Республики
установить нормальные экономические отношения и заключить
соглашения о добрососедском сотрудничестве также и в других
областях.
По согласованию с правительством ГДР магистрат Большого
Берлина направил 7 ноября 1958 года западноберлинскому сенату
предложение о развитии более тесных экономических отношений.
На первое место выдвигалось предложение о заключении торгового
договора; он должен был предусматривать ежегодные поставки
с каждой стороны, которые превосходили бы уровень торговли,
определенный списками товаров, и достигли бы 210—220
миллионов марок. Кроме того, в письме содержались предложения о
приемлемом для обеих сторон решении проблем относительно людей,
живущих в одной части города, а работающих в другой,
относительно работы для 10 000 западноберлинских безработных и
облегчений в пассажирском сообщении.
Предложение магистрата нашло широкое одобрение населения.
Ненадежность экономического положения Западного Берлина в
конце 1958 года побуждала многих западноберлинских
коммерсантов и представителей ведущих фирм задуматься о преимуществах
географического положения своего города и широкой торговли со
свободной от экономических кризисов социалистической ГДР и
основательно изучить сделанные предложения.
Однако политическое руководство Западного Берлина
категорически отклоняло все предложения и подняло еще большую
шумиху в духе холодной войны. Ведущие союзы монополистической
экономики оказывали давление на тех предпринимателей, которые
высказывались за расширение торговли между Востоком и
Западом. Боннское правительство предоставило Западному Берлину —
центру нарушения спокойствия — в качестве «внеочередной
акции» 250 миллионов марок и дало обещание увеличить свою
«помощь Берлину».
285

19 декабря 1958 года «совещание на высшем уровне» ведущих
деятелей промышленности, финансов и торговли в Западной
Германии, которое было организовано Вилли Брандтом и Фритцем
Бергом — президентом федерального союза немецкой
промышленности, призвало все объединения предпринимателей, монополии и
концерны создать «экономический мост в Берлин». Это
государственно-монополистическое мероприятие должно было увеличить
привлекательность «витрины» для западных производителей и
инвеститоров, активизировать ее функцию в экономической войне
против ГДР и, во всяком случае, создать препятствие для
нормализации отношений между Западным Берлином и ГДР.
СССР предлагает вольный город Западный Берлин
Несмотря на все уклончивые западноберлинские маневры и
клевету, требование ГДР покончить с «холодной войной» и
политикой «фронтового города» стало все же предметом международных
переговоров. Таким образом, борьба за мирное решение
западноберлинского вопроса вступила в новый важный этап.
На обращение правительства ГДР от 4 сентября 1958 года
относительно того, чтобы четыре великие державы начали
подготовку германского мирного договора, положительно ответило
только правительство СССР. Западные державы рассчитывали, как и
прежде, избежать мирного урегулирования путем отмалчивания,
уверток или прямого отклонения. В этой ситуации Советское
правительство заявило 10 ноября 1958 года, что ввиду
империалистической тактики проволочек в вопросе о германском мирном
договоре нельзя больше откладывать урегулирование
западноберлинской проблемы.
27 ноября 1958 года Советское правительство в нотах западным
державам и обоим германским государствам изложило свою точку
зрения и предложения по этой частичной проблеме германского
вопроса. Эти предложения имели своей целью вскрыть и
ликвидировать тот очаг беспокойства, ту «раковую опухоль», в которую был
превращен Западный Берлин, и обеспечить также и в Западном
Берлине мирное развитие в интересах населения Берлина и всего
германского народа 2.
Советское правительство потребовало от западных держав
ликвидации ставшего анахронизмом оккупационного режима в
Западном Берлине. Что касается будущей судьбы этого района города,
то Советское правительство считало возможным, что вопрос о
Западном Берлине можно решить в настоящее время путем
превращения Западного Берлина в самостоятельную политическую
единицу, в вольный город, в жизнь которого не должно вмешиваться
ни одно государство, в том числе и ни одно из существующих ныне
двух германских государств.
Западный Берлин должен взять обязательбтво не допускать на
своей территории никакой враждебной деятельности, направлен-
286

ной против ГДР или других государств. Подобный международно-
правовой статус вольного города должен быть в обязательной
форме признан четырмя державами и обоими германскими
государствами; в его гарантии могла бы участвовать Организация
Объединенных Наций 3.
Государственное руководство и население ГДР приветствовали
от всего сердца советскую инициативу. Во время консультаций
между обоими правительствами, предшествовавших передаче нот,
ГДР уже дала свое согласие. Предложение СССР, касающееся
Западного Берлина, полностью совпадало с изложенной на V съезде
СЕПГ политикой добрососедских отношений с Западным
Берлином. Премьер-министр Отто Гротеволь обосновал эту позицию 8
декабря 1958 года в Народной палате следующим образом:
«Разумеется, в интересах сохранения мира было бы лучше, если бы
западные секторы Берлина объединились с его демократической
частью, с тем чтобы Германская Демократическая Республика могла
осуществлять суверенитет и на этой части своей территории. Но
поскольку мы вполне осознаем трудность такого шага, в ходе
переговоров с Советским Союзом мы согласились с тем, чтобы для
Западного Берлина был установлен статус демилитаризированного
вольного города. Таким образом был бы ликвидирован опасный
центр военной угрозы в Германии» 4.
Готовность ГДР признать Западный Берлин как
самостоятельную политическую единицу с новым международным статусом
вольного города явилась большой уступкой, примером ее
реального политического подхода к делу и доказательством стремлений
ГДР путем компромисса служить делу мирного сосуществования»
сближения и взаимопонимания всех миролюбивых немцев.
Выдвинутый вскоре на Западе аргумент, что превращение
Западного Берлина в вольный город означало бы разделение
Германии на три части, был убедительно опровергнут ссылкой на то, что
такое деление уже существует и что как раз в фиксации ныне
существующего заключалась бы предпосылка для будущего
демократического объединения. ГДР высказала мнение, что
самостоятельный Западный Берлин мог бы участвовать в Германской
конфедерации. Для того чтобы избежать каких-либо недоразумений и
исключить искажения, правительство ГДР многократно разъясняло,
что оно не намерено навязать западноберлинцам другой, не
желательный для них образ жизни или каким-либо еще путем
вмешаться в их внутренние дела.
Война из-за Западного Берлина?
В то время как новая внешнеполитическая инициатива
Советского Союза и других социалистических государств нашла
преимущественно положительный резонанс среди мировой
общественности, империалистические круги на Западе по-прежнему пытались
287

использовать анормальное положение Западного Берлина для своих
агрессивных целей. Так, в первых откликах на советские ноты по
Западному Берлину в западных столицах наряду с прямым
отказом от переговоров звучала и почти не скрываемая угроза
применения военной силы.
Военные круги Пентагона и штабов НАТО и политические
подстрекатели в правительственных кругах, как обычно, организовали
шумную кампанию против «коммунистической угрозы», чтобы
показать необходимость их огромного военного аппарата и его
использования вместо дипломатических средств. Открыто
пропагандировалась «локальная война» за Западный Берлин. Военный министр
США угрожал, заявляя, что его войска стоят наготове.
Главнокомандующий армией США в Европе демонстративно провел 30
ноября 1958 года смотр американского гарнизона в Западном
Берлине. В газете «Нью-Йорк тайме» бывший президент Трумэн
хвалился своим «опытом в обращении с русскими» с времен западных
провокаций в Берлине в 1948 году и советовал прибегать к «силе
против силы». На вопрос, что же делать, эти любители бряцать
оружием отвечали: «конвой танков», «воздушный мост»,
«локальная война», а в случае необходимости и «большая война» с
применением ядерного оружия. Курс ценных бумаг военной
промышленности на биржах резко повысился.
Аппарат империалистической пропаганды использовал все свои
средства, чтобы извратить предложение СССР и ГДР. Советский
Союз обвинялся в том, что он намеренно вызвал «берлинский
кризис», предъявил Западу ультиматум, угрожает ему и проводит
исподволь политику «включения» Западного Берлина в ГДР.
Систематически разжигался «военный психоз вокруг Берлина»,
служивший орудием в психологической войне империализма.
Западногерманская журналистка Маргрет Бовери, однако, указала, что
советские ноты по Западному Берлину «полностью не были
опубликованы ни одной западногерманской газетой». Она писала:
«Западногерманский читатель в течение недель и месяцев получал целые
полосы комментариев, передовые статьи и речи своих и
зарубежных политиков, а также комментарии и передовые об этих речах —
все это для формирования его мнения о документе, который имел
большое значение для его судьбы и судьбы его страны, о котором
он, к сожалению, не мог иметь собственного суждения из-за
незнания полного текста» 5.
В Западном Берлине правящий бургомистр Брандт отклонил
советские предложения без серьезного рассмотрения: «Мы без
долгих раздумий сказали «нет» и мы остаемся при своем «нет»» 6.
Правительство ФРГ призывало своих союзников по НАТО
безоговорочно отклонить советскую ноту. Озабоченность Аденауэра
была не беспричинной. В западных столицах влиятельные круги
все чаще высказывали разумное мнение, что необходимо идти на
переговоры и разработать встречные предложения, поскольку было
бы недостаточно сказать просто «нет». В самой формулировке
288

«оставаться твердыми, но вести переговоры» Аденауэр подозревал
капитуляцию. Он надеялся на предстоящем заседании Совета
НАТО в Париже вновь обрести потерянную почву для своей
политики и отстоять свою точку зрения в союзе.
14 декабря 1958 года собравшиеся в Париже министры
иностранных дел США, Великобритании и Франции — боннский
министр иностранных дел фон Брентано и бургомистр Брандт иногда
также привлекались к обсуждению — опубликовали в заключение
своих переговоров коммюнике, в котором выразили решимость
«защищать свою позицию и свои права в отношении Берлина и
право на свободный доступ туда» 7 и отклонять любое иное
предложение. К этой позиции присоединился 16 декабря 1958 года
Совет Североатлантического пакта. В результате боннское
правительство могло оба эти заявления использовать как средство давления,
чтобы неблагоприятно влиять на ход любых переговоров между
западными державами и Советским Союзом по нормализации
положения Западного Берлина, препятствовать этим переговорам
или оценивать их как «предательство делу Атлантического
союза». Боннская дипломатия поэтому усиленно добивалась, чтобы
ежегодно подтверждалось заявление НАТО от 16 декабря 1958
года. При этом ее вовсе не смущало то, что НАТО не имеет никаких
прав в отношении Западного Берлина.
Западногерманские милитаристы тотчас же использовали
ситуацию для того, чтобы укрепить свою собственную позицию в
пакте НАТО и настоять на своей агрессивной стратегии. Поэтому
они приветствовали в Париже предложение Верховного
главнокомандующего НАТО генерала Норстеда, во-первых, сосредоточить
вдоль «центральной европейской линии фронта» войсковые
соединения с тактическими атомными ракетами для «устрашения» и,
во-вторых, закончить атомное перевооружение в следующем
пятилетии. Исходя из этого, руководители ФРГ были весьма
заинтересованы в продолжительном состоянии напряженности между
Востоком и Западом по западноберлинскому вопросу. Утверждая, что
статус Западного Берлина является проблемой
Североатлантического пакта, они побуждали западную дипломатию вмешиваться
в данный вопрос в такой форме, что это вызывало недовольство
даже среди кругов, дружественно относящихся к Бонну.
Идея переговоров прокладывает себе дорогу
Военный психоз, который западные державы нагнетали в конце
1958 — начале 1959 года, таил в себе опасность срыва переговоров,
создавая благоприятную атмосферу для укрепления агрессивных
сил, которые в свою очередь могли толкнуть правительства своих
стран на очень опасные опрометчивые действия. Поэтому Советский
Союз вполне определенно предупредил: «В случае нападения на
ГДР агрессоры получат надлежащий отпор от объединенных сил
12 № 2789
289

государств — участников Варшавского Договора. Безопасность
ГДР надежно охраняется» 8.
Перед лицом решительной позиции социалистических
государств и под давлением миролюбивых, демократических сил в
капиталистических странах правительства трех западных держав
были вынуждены официально отказаться от применения военной
силы. 18 февраля 1959 года американский президент Дуайт Д.
Эйзенхауэр отмежевался от безответственных заявлений своих
военных, которые хотели проложить себе дорогу на Западный Берлин
с помощью пехоты и танков, а 11 марта 1959 года он наконец
заявил, что его правительство не пойдет на развязывание сухопутной
войны из-за Западного Берлина. Западные державы больше не
могли уклоняться от переговоров. Это следовало из их ответных
нот от 31 декабря 1958 года. В них они, правда, отклонили
советские предложения как якобы неприемлемые, причем в обоснованне
своей позиции они привели смехотворное утверждение, будто
между четырехсторонним статусом Берлина и Потсдамским
соглашением не было никакой связи. С другой стороны, западные державы
больше не могли уклоняться от совместного обсуждения
выдвинутого вопроса. Однако для того, чтобы выиграть время и получить
большую свободу действий, они потребовали, чтобы
западноберлинский вопрос обсуждался не изолированно, а «в широких рамках
переговоров для решения германской проблемы, как и
проблемы европейской безопасности»9. Очевидно, что такая
взаимосвязь была нужна им для того, чтобы уклониться от делового
обсуждения вопроса о Западном Берлине и тактикой проволочек
не допустить достижения соглашений и даже в конечном счете
сорвать их. Поэтому один американский историк расценил эти
обходные маневры как «попытку ухватиться за мертворожденную
идею» 10.
Правительство СССР немедленно дало ответ. 10 января
1959 года оно представило на рассмотрение западных держав и
других государств, вооруженные силы которых принимали участие
в войне против гитлеровской Германии, а также на рассмотрение
обоих германских государств проект мирного договора с
Германией. В соответствии с принципами Потсдамского соглашения
этот проект исходил как из жизненно важных интересов немецкого
народа, так и из потребностей обеспечения безопасности других
европейских государств. Он предусматривал: признание реально
существующих границ; вывод всех иностранных войск; выход
обоих германских государств из военных союзов; создание
национальных вооруженных сил и запрет всех милитаристских и
реваншистских партий и организаций. Исходя из существования двух
германских государств с различными общественными системами,
проект устанавливал, что только сам немецкий народ может найтп
решение вопросов, касающихся восстановления единства
Германии, включая и определение общественного устройства будущего
единого германского государства. Поскольку, учитывая существу-
290

ющее положение, государственное воссоединение может быть
осуществлено только в ходе длительного процесса, поэтапно по пути
постепенного сближения обоих германских государств, в статье 25
проекта выдвигалось предложение о том, чтобы Западному
Берлину до этого момента было предоставлено «положение
демилитаризованного свободного города на основе его особого статуса» п,
Советское правительство предложило созвать в течение двенадцати
месяцев мирную конференцию всех заинтересованных государств
для обсуждения проекта, разработки и подписания согласованного
текста договора.
Новое мирное наступление Советского Союза успешно пресекло
империалистическую тактику, которая сводилась к тому, чтобы
положить под сукно решение германских дел. Западные державы
вновь попытались уклониться и создать новые препятствия. Под
нажимом изменившегося соотношения сил в мире, под давлением
всей мировой общественности и перед лицом принципиально
твердой, но в то же время гибкой внешней политики СССР они были
вынуждены согласиться на обсуждение вопросов германского
мирного урегулирования и западноберлинского вопроса на совещании
министров иностранных дел в Женеве при участии представителей
обоих германских государств. Тем самым жесткий, чуждый
жизненным интересам народов курс Запада, сводившийся к тому,
чтобы игнорировать немецкое миролюбивое государство, потерпел
крушение. Тщетно Бонн пытался воспротивиться такому
развитию событий.
Западноберлинский вопрос на Женевском совещании
министров иностранных дел
Совещание открылось 11 мая 1959 года в женевском Дворце
наций. Оно началось с изложения позиций сторон. Советские
предложения были уже в достаточной мере известны. Западные
державы представили разработанный на предварительных
совещаниях «четырехступенчатый план», который связывал вопросы
объединения обоих германских государств, мирного договора и
урегулирования западноберлинского вопроса с крупным комплексом
проблем европейской безопасности и разоружения, что в целом
превратилось в совершенно запутанный клубок. Даже западные
наблюдатели неприкрыто выражали свое удивление по поводу
чудовищно раздутого «пакета».
На своей первой ступени «сводный план-пакет», с изложением
которого на совещании выступил государственный секретарь США
Гертер, предусматривал в качестве «промежуточного решения»
создание гарантированного четырьмя великими державами
«объединенного города Большого Берлина», который должен был
подчиняться оккупационному статусу, в основном совпадавшему с
существовавшим в Западном Берлине империалистическим
оккупационным режимом. Далее в качестве необходимого условия выдвига-
12*
291

лось присутствие оккупационных войск даже после вступления в
силу мирного договора, что, согласно плану, было его четвертой,
последней ступенью.
Бессмысленность плана была очевидной. Во-первых, он
полностью игнорировал то, что существовавшие в Западном Берлине и
в столице ГДР различные общественные системы нельзя было
объединить друг с другом. Во-вторых, он совершенно не учитывал
существа дела, поскольку вместо устранения очага опасности,
возникшего в Западном Берлине, он предусматривал увековечение
установленной там оккупации и даже ставил своей целью ее
распространение на столицу ГДР. Ссылка на то, что на первой
ступени должно быть достигнуто германское воссоединение в рамках
малой модели, в то же время приоткрывала завесу над
стратегической целью Запада, которая была заложена в «сводном плане-
пакете»: поэтапная ликвидация ГДР, начиная с отторжения у нее
столицы, и создание единой Германии в качестве составной части
системы империалистических пактов. План предусматривал, что
это должно было произойти в течение двух с половиной лет.
Хотя западные державы, как показал дальнейший ход
совещания, не слишком были убеждены в реальности своих собственных
предложений, тем не менее, к удовлетворению боннского правп-
тельства^ они настаивали на неделимости своего «пакета». Вскоре
это завело совещание в тупик, и из Женевы пошли телеграммы и
стали распространяться слухи, усиленно раздувавшиеся в Бонне,
о том, что совещание близится к концу.
Но ликование было преждевременным. Западные державы
хорошо понимали, в каком положении они оказались. Они
отказывались от обсуждения конструктивных предложений СССР и ГДР по
решению западноберлинского вопроса, тем более они отказывались
их одобрить. С другой стороны, они не могли привести ни
логических, ни исторических доводов в пользу своих предложений
относительно оккупационного статуса, а помимо этого, им были
известны стратегические слабости, связанные с выдвинутым на Восток
форпостом. Хотели они того или нет, они должны были
продолжать переговоры о Западном Берлине. Именно поэтому министр
иностранных дел Англии Ллойд заявил в зале заседаний, что
«наилучшим путем для такого подхода к этому вопросу, при котором
мог бы быть достигнут прогресс, является сохранение в основном
нынешней ситуации в том виде, как она существует, с
одновременной попыткой ее улучшения в некоторых позициях» 12. Такого рода
модус вивенди должен был свести переговоры от принципиальной
ликвидации ненормального положения в Западном Берлине к
решению об уступках по несущественным моментам и дать новое
обоснование для увековечения западного присутствия в городе на
новой правовой основе, согласиться с которой должен был бы и
Советский Союз.
При такой целевой установке не могло быть единства позиций.
Однако СССР и ГДР не настаивали на принятии какой-то одной
292

жесткой модели решения; они прилагали усилия к тому, чтобы
имевшиеся в позициях некоторых западных держав приемлемые
пункты развернуть в приемлемое для всех сторон соглашение.
Министр иностранных дел ГДР д-р Лотар Больц неоднократно
ясно указывал в своих заявлениях на официальных заседаниях
конференции на добрую волю правительства Германской
Демократической Республики в деле мирного решения западноберлинского
вопроса. В то же время делегация ГДР обращала внимание
мировой общественности на исходящую от западногерманского
милитаризма растущую опасность войны в Европе. Было опубликовано
множество заявлений о согласии с позицией делегации ГДР,
многие представители населения обоих германских государств и
Западного Берлина прибыли в Женеву, чтобы лично выразить свое
одобрение деятельности делегации ГДР,— все это
свидетельствовало о том, что только одна ГДР представляла на совещании
министров иностранных дел интересы трудящегося населения обоих
германских государств.
Когда министры иностранных дел в конце мая 1959 года после
продолжительного перерыва, объявленного в связи с похоронами
скончавшегося 24 мая 1959 года Джона Ф. Даллеса, вернулись на
берега Женевского озера, «плана Гертера» они уже не касались.
В рамках неофициальных встреч представителей 4 держав
начались переговоры о временном решении западноберлинского
вопроса.
В поисках промежуточного решения
Делегации СССР и ГДР в Женеве совместно разработали
принципы для промежуточного решения западноберлинского вопроса,
чтобы поэтапно ликвидировать ненормальное положение. Министр
иностранных дел А. А. Громыко высказал это предложение 10 июня
1959 года. В соответствии с ним Советский Союз больше не
настаивал на немедленной ликвидации оккупационного режима в
Западном Берлине при условии, что западные державы соглашаются на
временное, рассчитанное на полтора года переходное решение.
Такое соглашение должно было включать в себя сокращение
численности западных оккупационных войск до размера символических
контингентов (не более 3000 человек), прекращение любой
враждебной пропаганды против ГДР и других государств, ликвидацию
всех шпионских центров, а также запрещение размещения
атомного и ракетного оружия в Западном Берлине. Параллельно с этим
временным решением должен был быть создан на паритетной
основе общегерманский комитет для развития контактов между
обоими германскими государствами, обсуждения мер
сотрудничества между ними и изучения вопросов мирного договора. Тем
самым устанавливалась логическая связь между особым временным
урегулированием западноберлинского вопроса и всеобъемлющим
293

решением германского вопроса путем заключения мирного
договора. Это предложение отвечало также западным требованиям о том,
чтобы решение западноберлинского вопроса было связано с
обсуждением германского мирного договора и даже включало в себя
некоторые западные предложения, как, например, о создании
общегерманского комитета и о поэтапном решении. Советский Союз и
Германская Демократическая Республика проявили тем самым
максимальную готовность к достижению компромиссного решения.
Однако противная сторона под разными предлогами отклонила
это предложение. Она не была заинтересована в столь далеко
идущем промежуточном решении, в действительном сворачивании
холодной войны во «фронтовом городе». Ее представления о модус
вивенди содержались в рабочем документе от 16 июня 1959 года.
«Существующее положение и сохраняющие в настоящее время
силу соглашения» должны были впредь до воссоединения
«изменяться» следующим образом: никакого увеличения западных
оккупационных войск сверх существовавшей тогда общей численности
в И 000 человек; заявление о готовности «время от времени»
возвращаться к вопросу об их сокращении, «если это позволит
развитие обстановки»; ограничение вооружений только за счет
обычного оружия; обеспечение «свободного и неограниченного доступа
в Западный Берлин» для всех видов транспорта; согласование мер
«для предотвращения действий, которые нарушали бы
общественный порядок, или могли бы серьезно затронуть права и интересы
других лиц, или могли бы явиться вмешательством во внутренние
дела других сторон» 13.
Документ заслуживал внимания с двух точек зрения. То, что
он ограничивался предложением по Западному Берлину, означало
изменение первоначальной западной позиции; предварительное
условие о создании «объединенного Большого Берлина» было
снято. Однако по основному вопросу, по вопросу о ликвидации
оккупационного режима и прекращении политики «фронтового города»,
западные державы, как и прежде, настаивали на неприемлемой
позиции, временный статус был бы связан с увековечением
оккупации и дополнительно предоставляемым «правом на свободный
доступ». Когда западные державы убедились, что они не получат
подпись Советского Союза под таким документом, они потребовали
сделать перерыв в работе совещания. 19 июня 1959 года в Женеве
закончилась первая фаза совещания. Состоялся обмен письмами,
которые еще раз зафиксировали в уже известной форме позиции
обеих сторон.
«Когда в Западном Берлине узнали о новых предложениях,
настроение упало. Брандт и Аденауэр едва могли скрыть свое явно
враждебное отношение» 14 — так описывал один американский
обозреватель отклики на западный рабочий документ. Как и всегда в
ситуациях, когда политика развивалась в нежелательном для
Бонна направлении, он пошел на провокацию. Созывая
федеральное собрание 1 июля 1959 года в Западном Берлине для избрания
294

федеральным президентом «зодчего» концентрационных лагерей
Генриха Любке, Бонн рассчитывал вновь омрачить потеплевшие
отношения между четырьмя державами. Боннская дипломатия
использовала перерыв в совещании для того, чтобы оказать
массированное давление на англо-американских партнеров, с тем чтобы во
второй фазе совещания вновь вернуться к «плану Гертера» и снять
западноберлинский вопрос с повестки дня переговоров. Тайный
меморандум Аденауэра от 10 июля 1959 года в адрес трех
западных держав служил только этой цели.
Западноберлинский сенат полностью разделял враждебную
делу взаимопонимания позицию Аденауэра. 25 июня 1959 года
Брандт заявил перед собранием депутатов сената: «Западные
державы пошли в своих предложениях по решению
[западноберлинского вопроса до границы возможного, если не сказать
допустимого... Нереалистично представлять себе, что 13 июля можно было
бы возобновить переговоры с тех позиций, на которых
остановились западные державы, с тем чтобы потом можно было еще кое-
что выторговать» 15.
13 июля 1959 года участники совещания вновь встретились в
женевском Дворце наций. Хотя западные державы явно не
обнаруживали намерения занять реалистическую позицию,
правительство ФРГ и западноберлинский сенат по-прежнему наблюдали с
большим неудовольствием за ходом событий. Когда 23 июля
возобновились интенсивные переговоры четырех министров
иностранных дел о Западном Берлине, у них усилилось опасение, что три
державы под влиянием предложений английской стороны могут
пойти на новые уступки и согласиться на совместное решение
вопроса. 25 июля Брандт пригласил министра иностранных дел
Гертера в Западный Берлин и заклинал его не соглашаться на
«прогнившие компромиссы» для достижения «статус-кво минус».
28 июля 1959 года Советский Союз и западные державы
обменялись, согласно договоренности, новыми рабочими документами,
в которых обе стороны излагали свои позиции относительно
временного решения. Сопоставление этих документов с документами
от 10 июня и соответственно 16 июня 1959 года свидетельствовало,
что существенного продвижения вперед не произошло. Западные
державы по-прежнему выступали за нереалистичную политику по
главным вопросам и отклонили как неприемлемые предложения
СССР и ГДР по всем пунктам. Английская делегация, которая
считала, что временное решение западноберлинского вопроса могло
бы подготовить почву для созыва совещания в верхах, до
последнего момента предпринимала усилия к тому, чтобы работа
совещания завершилась каким-то результатом, поскольку она не хотела
брать на себя ответственность за ее провал. По настоянию Брен-
тано Брандт прервал свой отпуск и поспешил в Женеву, чтобы
помешать англичанам предпринять что-то в одиночку и чтобы
убедить трех западных министров иностранных дел, что «отсутствие
соглашения было лучше плохого соглашения» 16.
295

Когда в соответствии с договоренностью в тот же день
встретились эксперты четырех делегаций великих держав, чтобы на
основании обоих рабочих документов изучить технические проблемы
временного соглашения и представить совместный доклад своим
министрам иностранных дел, западные советники сорвали
договоренность сразу при рассмотрении первого вопроса о запрете
размещения атомного и ракетного оружия, о чем, собственно, уже
длительное время имелось молчаливое согласие. Гертер и Брен-
тано нетерпеливо настаивали на скорейшем прекращении
переговоров.
Заключительный итог Женевского совещания
Женевское совещание министров иностранных дел закончилось
5 августа 1959 года без подписания какого-либо соглашения,
однако это не означало, что совещание не дало никаких результатов.
Западные державы вынуждены были согласиться с идеей
сокращения воинских контингентов, хотя они не были готовы к
немедленным шагам в этом направлении. Они были вынуждены
выступить с собственными предложениями о прекращении враждебной
подрывной деятельности и тем самым признать правомерность
постановки этого вопроса. Самая широкая договоренность
существовала по вопросу о неразмещении атомного и ракетного оружия,
однако компромиссное решение пока не удалось найти.
Очень важным для дальнейшего обсуждения
западноберлинского вопроса было заявление министра иностранных дел
Франции Кув де Мюрвиля о правовом положении города, которое он
сделал 22 мая 1959 года от имени двух других своих коллег. В
заявлении говорилось: «Правительство Западного Берлина не имеет
прямой связи с правительством Федеративной Республики
Германии. Территория Западного Берлина не является частью
территории Федеративной республики. Таково положение дел,
сложившееся за последние десять лет» 17. Но и соответствующая позиция
Советского Союза и ГДР была точно такой же!
В целом Женева явилась выражением изменившегося
соотношения сил. Равноправное участие делегаций обоих германских
государств означало признание ГДР де-факто и провал притязаний
Бонна на единоличное представительство, который, как и всегда,
а на сей раз в течение всего совещания, играл роль главного
противника достижения договоренности.
Перспектива встречи в верхах
В сентябре 1959 года, вскоре после завершения совещания в
Женеве, состоялась встреча глав правительств Советского Союза
и США и состоялся обмен мнениями по важным международным
29G

вопросам. Главный итог выразился в единстве взглядов на то, «что
все нерешенные международные вопросы должны быть
урегулированы не с помощью применения силы, а мирными средствами на
пути переговоров» 18.
Относительно западноберлинского вопроса было достигнуто
согласие о том, что для достижения решения должны быть
возобновлены переговоры. Они не должны быть ограничены во времени,
но их не следует и откладывать. На состоявшейся 28 сентября
1959 года пресс-конференции Эйзенхауэр вынужден был признать
ненормальность положения в Западном Берлине («Весь мир
говорит об этом») и заявить, что должно быть найдено такое решение,
«которое охраняет законные интересы советских людей, восточных
немцев, западных немцев и прежде всего западных пародов» 19.
К концу года четыре державы по дипломатическим каналам
договорились о том, чтобы в середине мая 1960 года открыть в Париже
совещание глав государств и правительств.
Положение дел давало социалистическим государствам
основания ожидать, что за этим последует серия международных
переговоров по германскому вопросу, а на встрече в верхах может быть
достигнут прогресс в направлении временного решения
западноберлинского вопроса. На 6-м Пленуме Центрального Комитета
СЕПГ 18—19 сентября 1959 года Вальтер Ульбрихт подчеркнул
заинтересованность ГДР в поэтапном решении
западноберлинского вопроса: «Мы очень хорошо понимаем, что вопрос о Западном
Берлине не может быть сразу решен. Это процесс развития... В
результате событий послевоенных лет положение в Западном
Берлине стало сложным, и решить его можно только постепенно»20.
В качестве первого практического шага он предложил начать
переговоры между правительством Германской Демократической
Республики и сенатом Западного Берлина о нормализации
отношений между ними.
Конечно, нельзя было закрывать глаза и на то, что было много
противников идеи переговоров. В Женеве Аденауэр и Брандт
выступали против любого переходного урегулирования для
Западного Берлина, прикрываясь лозунгом «Лучше статус-кво, чем
статус-кво минус». Эту роль противников мирного урегулирования
они продолжали играть и в последующий период. Они нашли себе
верных союзников в агрессивных империалистических кругах
западных держав. Эти круги, враждебно настроенные в отношении
разрядки, категорически отказывались от дальнейших переговоров
с Советским Союзом о Западном Берлине. Начиная с конца
1959 года они оказывали все большее влияние, главным образом в
США, на правительственную политику. В результате западпые
державы воздвигли дополнительные препятствия на пути решения
западноберлинского вопроса, и международное положение вновь
обострилось.
297

4. ДЕСЯТАЯ ГОДОВЩИНА РАБОЧЕ-КРЕСТЬЯНСКОЙ
ВЛАСТИ
В сентябре 1959 года улица Унтер-ден-Линден между
площадью Маркса-Энгельса и Университетом имени Гумбольдта на
несколько недель превратилась в выставку достижений народного
хозяйства. Изделия государственных промышленных
предприятий, социалистического сельского хозяйства и транспорта,
демонстрировавшиеся на открытых площадках вдоль Унтер-ден-Линден,
стали впечатляющим дополнением к центральной выставке «10 лет
ГДР», разместившейся в Музее немецкой истории, которая
представила сотням тысяч посетителей всеобъемлющую картину
социалистических преобразований во всех областях жизни Германской
Демократической Республики. Преобразование ГДР в
значительное индустриальное государство вызывало большой интерес
общественности. Одна английская буржуазная газета, признавая успехи
ГДР, писала тогда, что настоящее чудо, возрождение из руин и
пепла до исторических крупных масштабов, произошло не в стране
«экономического чуда», а на Востоке Германии. Из страны,
которая подверглась тяжелым разрушениям, из более бедной части
Германии за короткий исторический отрезок времени под
руководством партии рабочего класса благодаря самоотверженному,
героическому труду граждан и с братской помощью Советского Союза
выросло сильное социалистическое государство, которое по
производству промышленной продукции смогло выйти на одно из
ведущих мест в Европе. Опыт борьбы непреложно свидетельствовал о
том, что путь к социализму — это в то же время путь к
обеспечению мира и благосостояния народа.
Крепи республику добрыми свершениями
После победы социалистических производственных отношений
в промышленности, достигнутой в предшествующие годы, были
созданы более благоприятные условия для экономического
соревнования между обеими общественными системами в Германии.
V съезд СЕПГ в июле 1958 года наметил конкретные меры для
ускоренного развития народного хозяйства ГДР. Задача заключалась
в том, чтобы социализм, развиваясь, доказал свое всестороннее
превосходство над империалистической системой в Западной
Германии.
Крупные экономические задачи, поставленные в ГДР,
вызывали у монополистической буржуазии в ФРГ еще больший страх
перед мирным соревнованием обеих систем. Свой экономический
потенциал она полностью поставила на службу боннской политики
«немирного сосуществования». Подтверждением тому является
доверительное письмо боннского министра экономики Людвига Эр-
харда канцлеру Аденауэру от 17 марта 1958 года, которое было со^
298

ставлено после совещания с заправилами союза
западногерманской промышленности. В этом письме, в частности, говорилось:
«Господин федеральный канцлер! Ответственные деятели союза
западногерманской промышленности подчеркнули, что нынешний
твердый курс представляется... единственной альтернативой всем
предложениям Советского правительства об устранении
существующей напряженности в отношениях между Востоком и Западом.
Федеральный союз считает, что федеральное правительство знает,
с помощью каких средств и каким путем совместно с нашими
союзниками — прежде всего с Соединенными Штатами — можно
добиться такого соглашения, чтобы интересы немецкого
восстановления не были принесены в жертву эфемерной идее «мирного
сосуществования». Одновременно ответственные деятели
промышленности заверили меня в том, что федеральное правительство в своей
деятельности, направленной против идеи переговоров между
Востоком и Западом и тем более против достижения компромисса на
совещании в верхах, может рассчитывать на сильную поддержку
в индустрии» х. Западногерманский монополистический капитал в
тесном взаимодействии с правительством ФРГ действительно
предпринял широко организованную экономическую и
политико-идеологическую агрессию против ГДР. ГДР вынуждена была
направить дополнительные средства на отражение агрессии, в итоге
народное хозяйство не смогло развиваться запланированными
темпами.
Коллективизм в труде
С установлением политического господства рабочего класса и
при наличии социалистической собственности на средства
производства были созданы важнейшие предпосылки для образования
совершенно новых, социалистических отношений между людьми,
для формирования нового отношения к труду и жизни. Это нашло
свое отражение в возникшем в начале 1959 года движении бригад
социалистического труда. Решающим импульсом послужила
инициатива молодежной бригады имени Николая Мамая
государственного электрохимического комбината в Биттерфельде. 3 января
1959 года эта бригада первой среди трудовых коллективов
Республики приняла обязательство по-социалистически работать, учиться
и жить и призвала развернуть соревнование за звание бригады
социалистического труда. Примером для нее послужили бригады
коммунистического труда в Советском Союзе, у которых она училась
пониманию того, что труд, учение и жизнь при социализме
образуют единое целое, что коллективные и личные интересы должны
в значительной мере совпадать.
Этот призыв бригады повсеместно нашел широкую поддержку.
К числу первых ее последователей принадлежала молодежная
бригада, возглавляемая Ингой Хран, которая работала на
сборочном конвейере электросчетчиков государственных заводов электро-
299

аппаратуры в Трептове. Члены бригады поставили перед собой
задачу: путем улучшения организации труда и изменения
технологии увеличить производительность труда1 Социалистический
трудовой коллектив, в составе которого было пять членов бригады и
один технолог участка, разработал новую технологию операций на
поточной линии, заново организовал рабочее место. Благодаря
этому удалось высвободить восемь работниц и перевести их на
другие участки. За первое полугодие 1959 года производительность
труда возросла на 20,6 процента по сравнению с тем же периодом
предыдущего года. Бригада, помимо этого, решила организовать
свой труд по методу Кристофа Венера, то есть распределять
плановые задания по дням недели и так бороться за ежедневное
выполнение плана, чтобы ежемесячно опережать выполнение
плановых заданий на один день. Бригада девушек завода
электроаппаратуры пришла к выводу, что для того, чтобы шагать в ногу с
научно-техническим прогрессом, нужно углублять свои теоретические
знания и постоянно совершенствовать производственные навыки.
Поэтому в трудовом плане бригады появилось обязательство
работать над улучшением качества счетчика переменного тока, в
свободное от работы время посещать учебные курсы и освоить
смежные профессии членов бригады, обслуживающей конвейер, чтобы
в любое время можно было заменить выбывшего товарища. «Чтобы
стать хорошим коллективом, наша молодежная бригада упорно
борется за недопущение каких бы то ни было потерь времепи»,— было
записано в трудовом плане бригады. «Для упрочения коллектива
и для повышения общего уровня знаний, особенно в области
культуры, мы каждый месяц устраиваем вместе с писателями
обсуждение книг, все читаем «книгу месяца», устраиваем коллективные
выходы в театр, кино, проводим семейные вечера членов бригады.
Наши поступки и дела должны полностью соответствовать 10
заповедям социалистической этики и морали, принятым V съездом
СЕПГ. Мы будем взаимно помогать друг другу в труде, учебе, в
жизни» 2. О том, насколько серьезно бригада взялась за
выполнение этих добрых намерений и планов, свидетельствует и тот факт,
что члены бригады безвозмездно отработали 120 часов на других
участках завода, помогая отстающим.
Развитие коллектива не обходилось без борьбы, забот,
конфликтов. Ио именно в повседневной борьбе проходило взаимное
воспитание, становление социалистической трудовой морали, она
подтягивала отстающих до уровня передовых. 7 октября 1959 года
бригаде было присвоено звание бригады социалистического труда. На
многих других крупных предприятиях столицы производственные
брпгады тоже включались в соревнование.
В начале 1959 года сложилась новая форма коллективного
труда — социалистические производственные и исследовательские
сообщества. Рабочие, техники, инженеры и химики, конструкторы,
технологи и рационализаторы объединились в таких сообществах,
чтобы в тесной взаимосвязи науки и практики решать проблемы
300

научно-технического прогресса на своих рабочих участках и
ускоренными темпами внедрять в производство новейшие достижения
науки и техники. Весной 1959 года было создано уже 38 таких
сообществ социалистического труда на берлинских химических
заводах и около 100 сообществ на электротехнических и
машиностроительных заводах.
Движение бригад и сообществ социалистического труда
развернулось во всех отраслях промышленности. Особого подъема оно
достигло в ходе подготовки к празднованию 10-й годовщины со дня
основания ГДР. Обер-бургомистр Берлина Фридрих Эберт в своем
отчете перед Центральным Комитетом СЕПГ, Советом Министров
и Национальным советом Национального фронта 5 октября
1959 года, говоря о положении дел в городе, сообщил: «В
социалистическом соревновании в честь 10-й годовщины Германской
Демократической Республики участвует 80,7 процента всех рабочих.
В бригадах, которые боролись за звание бригады
социалистического труда, насчитывалось 1393 человека, а в сообществах,
добивавшихся звания сообщество социалистического труда — 1244
человека. Почти 67 000 рабочих работали по методу Кристофа
Венера и около 16 500 человек — по методу Эриха Зайферта.
Активное участие в этой более высокой форме труда в
социалистических сообществах принимала молодежь, было создано
1050 молодежных бригад и сообществ, которые, в частности,
работали на самых разных молодежных объектах» 3. В 1960 году за
звание бригады социалистического труда, которое присваивалось
государством, боролось уже 8245 бригад с общим числом членов
87 000 человек. Впервые это звание было присвоено 7 октября
1959 года.
Движение бригад и сообществ социалистического труда не
просто продолжало движение активистов. Это было качественно новое
движение, которое сохраняет свое значение и для нынешнего
периода общественного развития ГДР. Труд в социалистических
сообществах способствует становлению повых отношений между
людьми, он укрепляет и углубляет союз рабочих и представителей
интеллигенции и является в то же время соответствующей формой
вовлечения трудящихся в борьбу за осуществление
научно-технического прогресса. В лозунге «Работать, учиться и жить
по-социалистически» нашло свое проявление возросшее социалистическое
сознание и новое отношение к труду.
Социалистическая весна в сельском хозяйстве Берлина
Весной 1960 года проходило массовое объединение
крестьянства Республики в сельскохозяйственные кооперативы. Район
Ойленбург в округе Лейпциг стал в декабре 1959 года первым
полностью коллективизированным районом, а в начале марта 1960 года
округ Росток стал первым в Республике округом полной коллек-
301

тивизации. В течение нескольких месяцев сотни тысяч крестьян
стали членами сельскохозяйственных кооперативов.
Социалистическая весна в деревне явилась кульминационным историческим
событием в жизни Германской Демократической Республики, ибо
этой весной нашла свое победоносное завершение многовековая
борьба крестьян за свое освобождение.
Крестьяне Берлина тоже не остались в стороне от процесса
кооперирования. При поддержке рабочего класса и всех сил,
объединенных в Национальном фронте, они решились на нелегкий для
них шаг — на переход от единоличного хозяйства к коллективному
труду, от «я» к «мы». Сделать это им было нелегко, учитывая их
привязанность к старым традициям и привычкам. В
обстоятельных беседах с крестьянами-единоличниками бригады
Национального фронта помогали преодолевать известные сомнения: «Не
связан ли такой шаг с определенным риском», а порой и недоверием:
«Принесет ли пользу коллективный труд». Бригады
Национального фронта убеждали крестьян в преимуществах
социалистического пути. Весной 1960 года в Берлине были созданы два новых
сельхозкооператива. Последние крестьяне-единоличники вступали
и в уже существовавшие сельскохозяйственные кооперативы. За
эти недели позиции рабочих и крестьян еще более сблизились, их
союз стал теснее.
Добровольное объединение крестьян в сельскохозяйственные
производственные кооперативы ликвидировало противоречие
между бурным развитием производительных сил и отставанием
производственных отношений в сельском хозяйстве. С тех пор 9600 га
территории Берлина, занятой под сельскохозяйственными
угодьями, обрабатывались 16 народными имениями, 16
сельскохозяйственными производственными кооперативами и И кооперативными
садоводческими хозяйствами. На основе социалистических
производственных отношений в сельском хозяйстве шел процесс
консолидации нового класса — кооперативного крестьянства.
Крупные перемены в культурной жизни
Значительные успехи были достигнуты в деле преобразования
культурной жизни. V съезд СЕПГ призвал рабочий класс более
целеустремленно приобщаться к ценностям культуры.
Социалистическое строительство создало предпосылки для всестороннего
развития творческих дарований народа. Главная задача заключалась в
том, чтобы разносторонняя культурная жизнь удовлетворяла
растущие потребности трудящихся и способствовала духовному
формированию нового человека.
«Не только наслаждаться ценностями культуры, но и самому
творить!» — с таким призывом 24 апреля 1959 года выступила 1-я
Биттерфельдская конференция, в работе которой наряду с
делегацией Центрального Комитета СЕПГ приняли участие многие пи-
302

сатели, художники и рабочие. Эта конференция заложила важные
основы для более тесной связи между деятелями культуры и
искусства и трудящимися, обратила особое внимание на
необходимость тесной связи искусства с социалистической современностью.
Под лозунгом «Беритесь за перо, друзья!» широко развернулось
движение главным образом рабочих за участие в культурной,
творческой жизни страны. Возникло движение рабочих, писателей,
художников, композиторов и исполнителей, которое самым тесным
образом было связано с ростом бригад и сообществ
социалистического труда. В дневниках бригад появлялись записи рабочих,
рассказывающих о том новом, чему они научились, о важнейших
событиях в жизни бригад.
На кабельном заводе Обершпрее рабочие и служащие с
помощью артистов берлинских театров создали рабочий театр, в
котором исполнялись главным образом пьесы, посвященные
трудовым будням, что оказывало большое воспитательное воздействие
на коллектив завода. Центрами культурной жизни были прежде
всего дома культуры и клубы.
Важнейшими событиями культурной жизни столицы стали
проводимые каждую осень берлинские фестивали, первый из
которых по предложению магистрата состоялся в октябре 1957 года.
Большое количество иностранных театральных коллективов и
исполнителей принимали участие в каждом фестивале.
Особенно тепло встречали исполнителей и коллективы из
Советского Союза; по их выступлениям можно было судить о
культурной жизни СССР. Среди них были всемирно известные
скрипачи Давид и Игорь Ойстрахи, пианист Святослав Рихтер,
композитор и дирижер Арам Хачатурян и многие другие, Московский театр
имени Вахтангова, Ленинградский театр имени Максима
Горького, Московский музыкально-драматический театр имени
Станиславского и Немировича-Данченко, Ленинградский симфонический
оркестр и известные советские ансамбли народного творчества.
Большое место в программах фестивалей отводилось театрам
ГДР. После безвременной кончины Бертольта Брехта,
последовавшей 14 августа 1956 года, Хелене Вайгель и ученики Брехта
взяли в свои руки наследие великого драматурга в театре на Шифф-
бауэрдамм. Постановки «Жизнь Галилея», «Страх и отчаяние в
Третьей империи», «Добрый человек из Сезуана» и «Карьера
Артура Уи» получили известность далеко за пределами города.
Триумфальный успех гастролей брехтовского театра в Лондоне,
Париже, Москве и Бухаресте свидетельствовал, как высоко ценят
этот театр за рубежом.
Государственные музеи привлекали все большее число
посетителей, как местных жителей, так и зарубежных гостей, особенно
после того как Советское правительство передало ГДР ценности
культуры. В 1958 и 1959 годах вернулись в свою обитель на
остров музеев в Берлине всемирно известные собрания медных
гравюр, редких экспонатов из ранней египетской, древнегреческой и
303

римской эпох. 4 октября 1959 года публике вновь был открыт
доступ к реставрированному Пергамонскому алтарю. Все эти
богатства мировой культуры были вывезены во время войны из
Берлина. Их обнаружили советские воины, они были сохранены и
реставрированы в Советском Союзе. Что же касается экспонатов
государственных музеев и Немецкой государственной библиотеки,
которые во время войны были эвакуированы в Западную
Германию, то правительство ФРГ и сенат Западного Берлина
задерживали эти экспонаты в Западном Берлине и в Марбурге.
150-летний юбилей Университета имени Гумбольдта
В ноябре 1960 года исполнилось 150 лет со дня открытия
Берлинского университета. Одновременно берлинская больница
«Шарите» отмечала 250-ю годовщину со дня своего основания.
Преподаватели, сотрудники, студенты совместно с населением Берлина
отметили этот двойной юбилей многочисленными научными
заседаниями, конференциями, студенческими семинарами и
торжественными собраниями. На торжества прибыло свыше 1000 гостей из
32 стран мира. Среди них было также 129 научных работников
из ФРГ и 35 — из Западного Берлина, которые прибыли в столицу
ГДР, несмотря на угрозы п запреты со стороны боннского
правительства и западноберлинской конференции ректоров. Об
авторитете, который во всем мире снискал себе Университет имени
Гумбольдта, свидетельствовали многочисленные приветственные
адреса ведущих научных организаций и институтов ГДР и других
стран.
История Берлинского университета, достигнутый уровень и
перспективы его развития как подлинного центра народного
просвещения нашли свое отражение в выступлениях гостей и
научных дискуссиях. 1945 год стал поворотным в истории как города,
так и его знаменитого университета. Восставший из руин
Университет имени Гумбольдта стал благодаря руководству со стороны
рабоче-крестьянской власти центром свободного и мирного
интеллектуального труда в духе его основателей. За 1949—1960 годы
правительство выделило университету 80 миллионов марок и
израсходовало 100 миллионов марок на его восстановление, ремонт
и реконструкцию.
После 3-й конференции СЕПГ по вопросам высшей школы,
которая состоялась в феврале 1958 года, были приняты дальнейшие
меры для социалистической перестройки университетского
образования. Учебный процесс и исследовательские работы стали теснее
увязываться с практикой социалистического строительства и
борьбой рабочего класса. Для того чтобы широкая общественность
ближе познакомилась с работой университета, в феврале 1959 года
впервые были проведены «Дни Берлинского университета». О
связи университета с политической и экономической жизнью страны
304

свидетельствовали также договоры о сотрудничестве, которые
университет заключил в 1958 и 1959 годах с приодерским районом
Зеелов и берлинскими электротехническими предприятиями. Цель
этих договоров состояла в том, чтобы помочь в социалистическом
преобразовании сельского хозяйства и в социалистической
реконструкции определенных отраслей промышленности. На
факультетах и кафедрах университета делались первые шаги по пути
коллективного социалистического труда, устанавливалась атмосфера
подлинного доверия между рабочим классом, его партией и
интеллигенцией.
Ученые гумбольдтовского университета внесли выдающийся
вклад в дело социалистического строительства и были отмечены
многими наградами. Заключение договоров о дружбе с
университетами Москвы, Праги и Варшавы послужило делу
интернационального социалистического сотрудничества в области науки и
техники.
Образование Государственного совета ГДР
7 сентября 1960 года после продолжительной болезни в
возрасте 84 лет скончался президент Германской Демократической
Республики Вильгельм Пик. В совместном некрологе Центрального
Комитета СЕПГ, Совета Министров ГДР и Национального
фронта демократической Германии по достоинству были оценены
человеческие качества и исторические заслуги скончавшегося
президента: «Образ Вильгельма Пика — это образ классово
сознательного немецкого рабочего и социалиста, революционера и патриота...
Добродетель и честность, мудрость долгой жизни, энтузиазм в
борьбе за великие идеи человечества, национальное и социальное
возрождение Германии образовали монолитный сплав в характере
этого человека, который вышел из глубин нашего народа и
которому в титанической борьбе между силами войны и мира народ
доверил самый высокий пост в миролюбивом немецком
государстве» 4.
Нескончаемым казался поток берлинцев и жителей других
городов и сел Республики, направлявшийся в здание
Центрального Комитета СЕПГ для прощания с президентом. Сотни тысяч
людей заполнили 10 сентября 1960 года улицы Берлина, начиная
от площади Маркса-Энгельса до стен крематория на улице Ба-
умшуленвег, по которым после траурной церемонии, состоявшейся
в здании Центрального Комитета СЕПГ, проходил последний путь
Вильгельма Пика,— путь через скорбящий Берлин, почетным
гражданином которого он был, с трудящимися которого он был
неразрывно связан.
После смерти президента Народная палата приняла решение
12 сентября 1960 года об учреждении Государственного совета
Германской Демократической Республики.
305

В качестве коллективного главы государства, в состав которого
входят заслуженные государственные деятели, рабочие, крестьяне,
ученые, Государственный совет является выражением тесной
сплоченности всех сил, объединенных в Национальном фронте.
Народная палата единогласно избрала председателем
Государственного совета Германской Демократической Республики
Первого секретаря Центрального Комитета СЕПГ Вальтера Ульбрихта.
Членом Государственного совета стал также обер-бургомистр
Фридрих Эберт.
5. ТЛЕЮЩИЙ ФИТИЛЬ У ПОРОХОВОЙ БОЧКИ
Правящие круги ФРГ лихорадочно готовили условия для
оснащения бундесвера атомным оружием для братоубийственной и
реваншистской войны. В ходе маневров «Зимний щит» и на
штабных учениях «Шаг в сторону» они даже разыгрывали
проведение блицкрига против Германской Демократической
Республики.
Ради сохранения мира нужно было направить все силы на
борьбу с западногерманским милитаризмом, нужно было потушить
потенциальный очаг пожара — Западный Берлин. «Время не
терпит» — с таким предупреждением выступила СЕПГ, опубликовав
17 апреля 1960 года Германский народный план в форме
открытого письма трудящимся ФРГ и Западного Берлина.
«Мы не можем допустить промедления, иначе немецкий
народ вновь упустит возможность для мирного строительства.
То, что мы не сделаем сегодня, завтра мы должны будем
делать в гораздо более тяжелых и, может быть, в более опасных
условиях» 1.
Накануне Парижской встречи в верхах подготовленный СЕПГ
Германский народный план явился конструктивным и
своевременным вкладом в решение также и западноберлинского вопроса,
поскольку в этом плане содержались предложения относительно
промежуточного решения проблемы Западного Берлина. Казалось бы,
в то время заинтересованные стороны могли бы отнестись с
должным доверием к попытке коренной ликвидации ненормальных
условий, сложившихся в этом городе.
Вашингтон и Бонн срывают Парижскую встречу в верхах
Боннское правительство и западноберлинский сенат
отказывались от любых переговоров с правительством ГДР и упорно
стремились осуществить свой план «немирного сосуществования». Чем
ближе становилась дата открытия Парижского совещания, тем
лихорадочнее извлекали на Рейне из дипломатического арсенала все
306

те же старые аргументы, к которым уже когда-то прибегали и
которыми злоупотребляли, чтобы сорвать совещание четырех
держав. Подобно скрягам, дрожащим за свои сокровища,
руководители правительства ФРГ и сената Западного Берлина встали на
защиту империалистического оккупационного режима в Западном
Берлине, чтобы сохранить позиции «фронтового города» для
оказания разлагающего воздействия на социалистический строй в
гдр.
Они могли твердо рассчитывать на то, что их неизменная
враждебность по отношению к политике разрядки и переговоров
получит поддержку со стороны агрессивных империалистических
кругов США. Накануне совещания в Париже Пентагон учинил
крупную военную провокацию, отправив в шпионский полет над
территорией Советского Союза самолет типа «Локхид У-2».
Советское ракетное подразделение 1 мая 1960 года сбило самолет
на большой высоте в районе Свердловска. На предварительных
переговорах глав государств СССР, Англии, США и Франции,
состоявшихся в Елисейском дворце 16 мая 1960 года, от имени
Советского правительства было заявлено, что в связи с
американским актом воздушного пиратства и угрозой проведения новых
шпионских полетов представляется целесообразным отложить
совещание на более позднее время, если США откажутся от их
пагубных попыток шантажа. Только одни реакционные
империалистические силы были повинны в срыве совещания. Они
забаррикадировали путь к этому совещанию.
Отсрочка в решении западноберлинского вопроса не означала,
что политические силы ГДР получили передышку в борьбе за
решение этого вопроса. Именно в столице, в Берлине, нужно было
упорным трудом крепить социалистический порядок, нужно было
доказать его превосходство над империалистической системой в
Западном Берлине. Все задачи должны были решаться с точки
зрения борьбы за обеспечение мира. Окружная берлинская
конференция СЕПГ, проходившая 10—12 июня 1960 года, призвала все
партийные организации предприятий и институтов и всех
берлинцев выполнить намеченные планы, бороться за выпуск продукции,
соответствующей мировому уровню, развивать социалистический
трудовой коллективизм, разъяснять всему населению новую
политическую ситуацию, сложившуюся в этот период.
Правительство ГДР подтвердило свою решимость по-прежнему в любом
случае бороться за мирное решение западноберлинского вопроса.
Председатель Государственного совета в программном заявлении
от 4 октября 1960 года обратился к западным державам с
призывом «совершенно трезво взвесить свои действительные интересы
в той или иной области и затем обсудить совместно с
правительством Германской Демократической Республики возможности
согласования интересов. Мы не намерены проявлять при этом
мелочность» 2.
307

Реваншистские силы в Западном Берлине
Обострение международного положения и затпшье в
международных переговорах по Западному Берлину, наступившие с
весны 1960 года, западногерманский империализм использовал для
новых агрессивных действий против ГДР. Несмотря на то что три
западных министра иностранных дел прямо подтвердили, что
Западный Берлин не принадлежит к ФРГ, Бонн и Шёнеберг
форсировали противозаконную интеграцию особой территории
Западного Берлина в государственно-монополистическую систему
Федеративной республики. Участились случаи злоупотребления
территорией Западного Берлина для провокационных выступлений
членов боннского правительства и центральных западногерманских
организаций и ведомств, которые в нарушение права пользования
путями сообщения с городом прибывали в Западный Берлин
самолетами, маршрут которых проходил над территорией ГДР. Они
использовали территорию этого города для того, чтобы отсюда
вмешиваться во внутренние дела Республики и нагнетать
напряженность. Летом 1960 года правительство ГДР было вынуждено
в своих нотах протеста обращать внимание трех западных
держав, несущих ответственность за Западный Берлин, на опасные
происки милитаристов и реваншистов, на противозаконную
вербовку западноберлинской молодежи в бундесвер, на незаконное
производство оружия и требовать прекращения подобного рода
деятельности.
В сентябре 1960 года провокационная деятельность в
Западном Берлине особенно усилилась. Вместо запланированного
заседания бундестага, которое не состоялось ввиду возражений
западных держав, ведущие боннские и западноберлинские политики в
качестве «замены» провели в период с 1 по 4 сентября 1960 года
ряд крупных сборищ по случаю реваншистского «дня родины».
Только в один заключительный день состоялось 134 встречи
региональных землячеств. На центральном мероприятии — встрече,
состоявшейся 4 сентября,— выступили правящий бургомистр
Брандт, федеральный министр Леммер и руководители
реваншистских организаций. С трибуны, украшенной флагами землячеств и
гербами, такими, как «Силезия», «Померания», «Саксония»,
«Тюрингия», «Судеты» и «Восточная Пруссия», они заявили о
притязаниях на эти территории и провозгласили «право на родину»,—
«право», осуществить которое можно только с помощью войны.
Особенно провокационным моментом во всех этих сборищах была
умышленная демонстрация «прав», притязаний Бонна в Западном
Берлине и на Западный Берлин.
Эта провокация вызвала протесты в широких кругах западной
общественности, в том числе в тех кругах, которые обычно с
одобрением относились к политике Аденауэра. «Западные немцы
допустили скандальное злоупотребление положением [Западного]
Берлина»,— писала лондонская газета «Дейли экспресс» от 2 сен-
308

тября 1960 года. «Они забрасывают русских камнями и прячутся
за английскими и американскими войсками». «[Западным] немцам
пора одуматься. А англичанам пора покинуть [Западный]
Берлин» 3.
ГДР принимает меры защиты от реваншизма
В целях защиты населения Берлина министерство внутренних
дел Германской Демократической Республики издало 29 августа
1960 года распоряжение, в силу которого западногерманским
гражданам в период проведения реваншистских сборищ не
разрешается доступ на территорию столицы без надлежащего
документа. Одновременно был усилен контроль на железнодорожных и
шоссейных переездах на границе с ФРГ, чтобы не допустить
реваншистов в Западный Берлин.
Поскольку провокации и притязания ФРГ не прекращались,
8 сентября 1960 года был введен новый общий порядок доступа
западногерманских граждан на территорию столицы ГДР,
который первоначально рассматривался как временная мера. 13
сентября 1960 года Совет Министров ГДР принял решение о
признании западноберлинских паспортов в качестве личного документа
жителей Западного Берлина, а выданпые жителям Западного
Берлина паспорта Федеративной республики больше не признавались
на путях сообщения.
ГДР достаточно часто предупреждала, что провокационные
происки Бонна в Западном Берлине не останутся без последствий.
Принятые защитные меры ограничивались необходимым
минимумом. Они не причинили жителям Западного Берлина ущерба, не
были чрезмерно суровыми; вопрос об открытой границе в
Берлине этими мерами вовсе не затрагивался. Пассажирское и грузовое
сообщение между Западным Берлином и ФРГ тоже не
подвергалось каким-либо ограничениям. Речь шла, собственно говоря, о
мерах контроля, которые осуществляются также любым другим
государством по отношению к лицам, прибывающим па его
территорию или покидающим ее. Этими защитными мерами ГДР
обеспечивала себе права на суверенитет и на территории своей столицы,
а также решительно отклоняла западные ссылки на якобы все еще
существующий четырехсторонний статус.
Денонсирование торгового соглашения
Реакцию господствующих кругов Федеративной республики
можно рассматривать как образчик их методов ведения холодной
войны. Они действовали по схеме, которая настолько же проста,
насколько и пагубна: сначала устроить провокацию, а затем
обвинить другую сторону в нарушении установленного порядка и,
наконец, пользуясь таким предлогом, учинить еще более далеко
ждущие агрессивные действия. Заявление боннского правительства
309

от 31 августа 1960 года сводилось к лживому утверждению, будто
именно «восточная сторона практически создает ненормальное
положение и тем самым стремится к обострению положения в
Берлине» 4. 12 сентября 1960 года правительство ФРГ, исходя пз
ложных посылок, сделало удобный для себя вывод о «необходимости
принятия защитных мер» 5. Эти меры сводились к тому, чтобы в
одностороннем порядке разорвать с 31 декабря 1960 года торговое
соглашение от 1951 года, которое всего 5 недель тому назад было
дополнено новыми товарными списками.
Этот шаг в сторону обострения экономической войны должен
был бы заставить ГДР под нажимом отменить меры по контролю
в Берлине, согласиться на боннские притязания на Западный
Берлин, предоставить «гарантию беспрепятственного сообщения с
Берлином». Однако как раз в вопросах транспортного сообщения
с Западным Берлином денонсация соглашения обернулась против
Бонна. Транзитное сообщение для вывоза западноберлинских
товаров до того не было ни нарушено, ни прервано. Между тем оно
регулировалось именно тем берлинским соглашением от 20
сентября 1951 года и дополнительными протоколами, которые были
Бонном денонсированы. После того как западные державы, опасаясь,
что затея Бонна вокруг путей сообщения, связывавших ФРГ с их
оккупированной территорией, приведет к нежелательным
последствиям для перевозок их военных грузов и личного состава,
отказались присоединиться к объявленному Аденауэром торговому
бойкоту, федеральное правительство и слепо следовавший за ним
западноберлинский сенат поняли, что события в политической
сфере развивались совсем не так, как они того хотели бы. И вся
затея, рассчитанная на то, чтобы с помощью политики эмбарго
заставить ГДР изменить свою позицию, провалилась. 29 декабря
1960 года Бонн согласился вновь ввести в действие берлинское
соглашение 1951 года со всеми дополнениями к нему. В равной
степени Бонну не удалось осуществить свои аннексионистские
притязания и на открывшихся в октябре 1960 года переговорах с
СССР о заключении нового торгового соглашения, в текст
которого Бонн добивался внесения особой оговорки о Западном Берлине.
Устранить зависимость от поставок из ФРГ
Империалистические происки, направленные против торговли
с ГДР, свидетельствовали о том, что классовый противник был
готов воспользоваться любым средством и любой возможностью
для того, чтобы с их помощью усилить борьбу против
социалистического развития ГДР. Он рассчитывал вызвать хаос в экономике
ГДР, поскольку в то время выпуск продукции на многих заводах
страны зависел от поставок западногерманских товаров, прежде
всего стали, легированных сталей, химикалиев и продукции
машиностроения.
310

Осенью 1960 года нужно было принимать неотложные меры
для скорейшей ликвидации еще существовавшей зависимости
отдельных отраслей промышленности от западногерманской
экономики. Поэтому 11-й Пленум Центрального Комитета СЕПГ
постановил незамедлительно приступить к решению этой сложной
долговременной задачи. В постановлении говорилось о необходимости
использовать все внутренние резервы и преимущества
социалистической кооперации в рамках СЭВ, и в первую очередь углублять
сотрудничество с Советским Союзом. Перед рабочими, техниками,
инженерами и учеными государственных предприятий и научных
институтов ставилась задача: «Сделать все необходимое для того,
чтобы подрывные действия не могли нанести ущерба плановому
хозяйству, обеспечить это раз и навсегда» 6. Борьба за
достижение мирового уровня, за наивысшие экономические показатели,
за высокое качество, за строжайшую экономию каждого грамма,
каждого пфеннига, каждой минуты — таков должен был быть
ответ на подрывные действия правительства Аденауэра.
Трудящиеся Берлина, как и всех округов Республики,
откликнулись на призыв партии рабочего класса. Они выявляли
возможности организации производства без поставок, поступавших
раньше из ФРГ, изучали возможности выпуска изделий такого же или
лучшего качества на своем собственном заводе, возможности
получения необходимых изделий и сырья из социалистических стран.
Наибольшего успеха в этом добились коллективы
государственных предприятий, где шире развернулось движение бригад и
сообществ социалистического труда.
Большое значение имела в это трудное время братская помощь
государств — членов СЭВ. Советский Союз и другие
социалистические страны помогли дополнительными поставками важных
сырьевых товаров, оборудования. Советский Союз расширил научно-
техническое сотрудничество с ГДР. Коллектив инженеров
берлинского тормозного завода, где из-за срыва западногерманских
поставок стальной ленты под угрозой оказалось производство
амортизаторов, использовал соответствующий опыт советских
предприятий и внедрил в производство разработанную там конструкцию.
Благодаря применению метода Митрофанова рабочие берлинского
станкостроительного завода значительно повысили
производительность труда. Чтобы добиться таких результатов, партийные
организации, администрация и профсоюзы проделали большую
политико-воспитательную работу.
Экономическая война
Однако, несмотря на эти большие достижения, берлинская
экономика значительно отставала в выполнении
народнохозяйственного плана на конец II квартала 1961 года по сравнению с тем же
периодом 1960 года. В особо трудном положении оказалась элек-
311

тротехническая промышленность. Значительное недовыполнение
плановых заданий в стоимостном выражении составляло 70
миллионов марок. Это ощутимо сказывалось на народном хозяйстве и
на выполнении плана внешней торговли, поскольку 30 процептов
производства продукции электротехнической промышленности всей
Республики было сосредоточено в столице ГДР.
Какими причинами это было обусловлено? Может быть,
снизилась производительность труда на предприятиях? Конечно, нет.
Передовые представители рабочего класса, возмущенные
подрывной деятельностью Бонна, трудились с полной отдачей сил,
ширили социалистическое соревнование, крепили Республику своими
трудовыми свершениями. Однако экономическая агрессия
западногерманского империализма, непрерывно разрастаясь, достигла
таких размеров, что трудящиеся ГДР были вынуждены, говоря
фигурально, держать круговую оборону, трудились ради
построения социализма, но в то же время они должны были делать все
для того, чтобы отражать систематические происки противника,
направленные против столицы ГДР.
Усиление классовой борьбы на экономическом фронте,
обострение противником психологической войпы, последствия
существования открытой границы — все это осложняло, прежде всего в
районе Берлина, идеологическую и организационную работу. Большой
ущерб несла ГДР от спекуляции валютой, от махинаций тех
жителей Берлина, которые работали в Западном Берлине, в
результате организованной вербовки и переманивания на Запад граждан
ГДР. Это тормозило рост сознательности многих граждан. В
условиях существования открытой границы, обострившихся классовых
противоречий не все вопросы можно было решить и не все задачи
выполнить так, как это диктовалось потребностями
социалистического строительства. Поэтому на многих предприятиях не были
достигнуты намеченные рубежи роста производства.
Господствующие круги Федеративной республики
рассматривали экономическую войну как подготовительную стадию для
военной ликвидации ГДР. По данным западных источников, в ФРГ
и Западном Берлине в августе 1961 года скопилось от 300
миллионов до 400 миллионов марок Немецкого эмиссионного банка. Эта
огромная сумма была изъята из ГДР за короткий промежуток
времени, истекший после обмена денежных знаков в октябре 1957 года.
Эти деньги служили источником финансирования подрывпой
экономической деятельности.
Венская встреча и немецкий план мпра
Советский Союз и Германская Демократическая Республика
проявили много терпения, чтобы использовать все возможности
для установления взаимопонимания по вопросу о германском
мирном договоре и относительно связанного с ним урегулирования
312

западноберлинского вопроса. Отсутствие мирного договора и
открытая граница были на руку только боннским милитаристам,
вставшим на опасный путь подготовки войны, поэтому необходимо
было найти скорейшее решение открытых вопросов, пока эти
круги еще не завершили подготовку к агрессии. На заседании
Политического консультативного комитета государств — участников
Варшавского Договора, проходившем 28—29 марта 1961 года в
Москве, было решительно заявлено о том, что нельзя больше
откладывать на будущее ликвидацию пережитков второй мировой
войны на немецкой территории.
В связи со встречей между главами правительств СССР и
США, которая состоялась 3—4 июня 1961 года в Вене, Советское
правительство выступило с меморандумом по этим вопросам. В
меморандуме содержалось предложение о скорейшем созыве мирной
конференции для обсуждения и решения существовавших
проблем. В соответствии с советскими предложениями, мирный
договор с обоими германскими государствами должен был закрепить
положение, сложившееся в Европе после 1945 года, в духе
Потсдамского соглашения, ликвидировать на территории ФРГ вновь
возникшую опасность войны и реванша и с учетом интересов всех
сторон нормализовать положение в Западном Берлине. Советское
правительство неизменно придерживалось той точки зрения, что
наилучшим решением проблемы Западного Берлина было бы
предоставление ему статуса свободного города. Однако оно считало
приемлемым и временное решение этого вопроса. Только на
случай отказа США п других западных держав пойти на
конструктивное решение этого вопроса было заявлено о решительном
намерении заключить в 1961 году мирный договор с ГДР, что имело бы
соответствующие последствия для Западного Берлина.
Однако как в Вашингтоне, так и в Лондоне и Париже
советский меморандум был отклонен. Президент Кеннеди высказался
за сохранение обязательств в отношении Западного Берлина,
которые якобы не могли быть затронуты даже заключением мирного
договора. Более того, он выступил с провокационным заявлением,
что США «полны решимости сохранить эти права, невзирая на
любую опасность» 7. Однако это означало не что иное, как
намерение воспрепятствовать мирному урегулированию, чтобы
сохранить неустойчивое и опасное положение, выгодное с точки зрения
империалистической стратегии, направленной против социализма.
Это была угроза в адрес государства бывшей антигитлеровской
коалиции, настаивавшего на достижении урегулирования, угроза
не признавать мирный договор, воспрепятствовать его
осуществлению с помощью военной силы. Проводя такой подчеркнуто
жесткий курс и отказываясь идти на конструктивное сотрудничество,
западные державы преднамеренно вызвали летом 1961 года
западноберлинский кризис, что, естественно, нашло горячее одобрение
Бонна. Руководители ГДР выступили с новым обращением к фе7
деральному правительству, партиям, ко всему населению ФРГ.
313

28 июня 1961 года Государственный совет Германской
Демократической Республики по телеграфу обратился к бундестагу и
федеральному правительству с призывом «незамедлительно дать
согласие на начало переговоров между представителями обоих
германских государств о мирном урегулировании с Германией и по
вопросам воссоединения» 8.
По инициативе СЕПГ Народная палата ГДР 6 июля 1961 года
обсудила и приняла Немецкий план мира. Сознавая свою
национальную ответственность, верховный орган государственной власти
выступил с предложением о немедленном создании Немецкой
мирной комиссии в составе представителей парламентов и
правительств обоих германских государств для разработки совместной
позиции относительно мирного договора. Немецкий план мира
предусматривал урегулирование западноберлинского вопроса;
дальнейшее развитие идеи мирного сосуществования в
соответствии с этим планом должно было найти свое выражение в
заключении соглашения доброй воли между обоими германскими
государствами. «Ни одному из народов не должен быть нанесен ущерб,
не должны быть затронуты чьи-либо честь и достоинство, ни к
кому не должны предъявляться невыполнимые требования» 9,—
заявил Вальтер Ульбрихт перед Народной палатой.
Ответ Бонна — агрессивные приготовления
В Бонне в это самое время со всей остротой и откровенностью
была поставлена иная цель: насильственное «освобождение» ГДР.
6 июля 1961 года был опубликован третий отчет о работе
исследовательского совета по вопросам воссоединения Германии при
федеральном министерстве по общегерманским вопросам. В
объемистой «программе немедленных мероприятий», которая
содержалась в этом отчете, детально излагалось, каким образом следовало
бы проводить — «если для этого откроется политический путь» 10 —
поэтапную денационализацию обобществленного народного
хозяйства ГДР, ликвидацию социалистических завоеваний, внедрение
«системы рыночного хозяйства».
Спустя несколько дней, 11 июля 1961 года, федеральное
правление ХДС/ХСС сформулировало свою позицию, согласно которой
его целью является «освобождение» ГДР и создание единой
Германии, интегрированной в «европейское сообщество» и в НАТО.
12 июля 1961 года Аденауэр и Брандт на специальном заседании
западноберлинского сената согласовали состоящую из 5 пунктов
программу «немецкой берлинской политики», которая полностью
соответствовала программному решению ХДС/ХСС.
Так господствующие круги в Бонне и в Западном Берлине
использовали летом 1961 года все средства для того, чтобы обострить
напряженность и ускорить наращивание их военной мощи.
Ориентация на создание «взрывоопасной обстановки» в ГДР в качест-
314

ве предпосылки для развязывания запланированных военных
действий обретала все более конкретные формы. Западногерманский
империализм широким фронтом готовил контрреволюционное
нападение на миролюбивое германское государство, используя
разнообразные средства: политический шантаж и угрозы сочетались
с диверсиями и шпионажем, экономическим давлением,
централизованной вербовкой перебежчиков и международной
дискриминацией.
Эта агрессивная политика получила поддержку со стороны
руководящих деятелей СДПГ, открыто перешедших на позиции
внешней политики и политики в германском вопросе, которую
проводила партия монополистического капитала. В ходе
внешнеполитических дебатов, состоявшихся 30 июня 1960 года в
боннском бундестаге, Герберт Венер по поручению верхушки СДПГ
выступил с открытым одобрением НАТО и боннского государства,
служившего целям монополий. Социал-демократическая стратегия
совместных действий с ХДС/ХСС в особой мере способствовала
обострению обстановки вокруг Западного Берлина, поскольку
социал-демократические политические деятели этого города
помогали реакционным силам крупного капитала грабить и разорять
государство рабочих и крестьян. Брандт называл эту политику
«политикой открытых дверей» и даже высказывал критику в адрес
Бонна, поскольку Бонн, по его мнению, делал далеко не все,
чтобы настежь распахнуть для милитаристов и реваншистов двери,
ведущие в ГДР. «Мы все сидим в одной лодке» — так объяснял
Брандт, почему его партия подчиняется политике Аденауэра.
«Нам нужно попытаться сделать так, чтобы мы всякий раз знали,
идем ли мы правильным курсом, с какой скоростью движется
наша лодка. Мы должны быть готовы плыть в любую погоду и при
любом волнении на море. Мы пойдем галсами, если не будет
попутного ветра, но мы должны помнить, что гибель ждет того, кто
покинет нашу лодку. Берег, к которому мы стремимся, нельзя
достичь в одиночку» п.
Как этот союз политиков «освобождения» хотел добраться до
обетованного берега? Центральное место в боннских
стратегических замыслах занимала «полицейская акция» против немецкого
миролюбивого государства, которая была замаскирована
притязаниями на единоличное представительство, то есть на «право» ФРГ
поглотить ГДР. Как это было видно из стратегических планов
бундесвера, ставших, подобно плану «Аутлайн», уже ранее
достоянием гласности, командование бундесвера считало главной
предпосылкой успеха военно-политическую изоляцию ГДР от системы
Варшавского Договора. США и Атлантический пакт в целом
должны были действовать в этом направлении, выступая с
заявлениями о готовности предоставить «гарантии» Западному Берлину и
угрожая одновременно всеобщей термоядерной войной, если
государства — участники Варшавского Договора придут на помощь
гдр.
315

Конечно, было бы иллюзорно надеяться на то, что союзники
ГДР оцепенеют от страха и даже пальцем не посмеют пошевелить
в защиту ГДР при виде приготовившегося к прыжку бундесвера
и готового оказать ему любую помощь, бряцающего оружием
блока НАТО. Однако тот факт, что такая надежда была заложена в
военно-политические концепции Бонна и являлась их исходным
пунктом, свидетельствует об авантюристическом характере
политики господствующих кругов Федеративной республики, которые
были не в состоянии правильно оценить сложившееся
соотношение сил, собственные возможности и союзническую верность
социалистических государств. Открытым в их расчетах оставался
также вопрос о том, пойдут ли и смогут ли западные державы
безоговорочно пойти по тому пути, на который их толкали.
Однако Бонн сделал ставку на провокационный курс. Раздувая
холодную войну, нагнетая опасную напряженность вокруг Западного
Берлина, Бонн хотел вынудить Запад дать свое согласие на
войну. Тем самым издавна применявшаяся тактика использования
Западного Берлина в качестве катализатора холодной войны
зашла настолько далеко, что приблизилась к взрывоопасной точке.
Роль Западного Берлина самым точным образом определялась как
роль второго Сараева. Опасность, которые таил в себе этот
«фронтовой город», вырисовывались все отчетливее. Здесь должна была
вспыхнуть искра.
Волна антикоммунизма и реваншистской пропаганды
обрушилась на западногерманское население; холодная война против
ГДР, которая должна была подорвать доверие населения к СЕПГ
и правительству ГДР, вызвать беспорядки и запугать население,
ежедневно подогревалась безудержно агрессивными заголовками
газет шпрингеровского концерна. Монополистическая пресса
сеяла панические настроения п слухи, ложь о «напряжении,
достигшем предела», «кризисе режима», «крахе» и «обескровливании
зоны». Все это преследовало только одну цель: создать видимость
ситуации, созревшей для «освободительной акции». Уже в
марте 1961 года Брандт, будучи в Нью-Йорке, заявил журналистам,
что настроение в ГДР еще никогда после июня 1953 года не было
столь «взрывчатым», как сейчас, и откровенно заметил, что его
друзья могли бы в этом деле кое-чем помочь 12. Раздувая
враждебные настроения против ГДР среди населения ФРГ, противники
ГДР в то же время развернули истерическую «кампанию
беженцев» среди населения самой ГДР.
Бегство из Республики и торговля людьми
Уже свыше десяти лет торговля людьми была составной
частью политики холодной войны против Германской
Демократической Республики. Однако с самого начала 1961 года она
развернулась в невиданных до сих пор масштабах. Завербовывались де-
316

сятки тысяч граждан ГДР. Высококвалифицированные
специалисты получали заманчивые предложения, другие становились
жертвами шантажа и вымышленных обвинений. Молодежь, не
знавшая капиталистической действительности, попадалась на удочку
рекламы и пропаганды, которой западногерманские средства
массовой информации, прежде всего шпрингеровские газеты,
наводняли Республику. Распространялась информация об ужасах,
творящихся в ГДР, например о «повальном голоде». Заголовки газет
шпрингеровского концерна были похожи на заголовки
гитлеровской прессы в августе 1939 года, когда гитлеровский вермахт вел
психологическую подготовку населения к нападению на Польшу.
Торговцы людьми заходили настолько далеко, что похищали
детей, чтобы заманить их родителей в Западный Берлин. Тот, кто
однажды оказывался в «лагерях для беженцев» в Мариенфельде,
мог откупиться только с помощью вербовочных писем своим
знакомым и товарищам по работе. Агентурные центры использовали
своп картотеки, они фабриковали письма от вымышленных
отправителей, в которых содержались «добрые советы», которые
заманивали, обещали, предупреждали и угрожали.
Через «человеческие шлюзы» и «контактные гавани» (такова
была терминология западногерманского федерального министра
Леммера) осуществлялось 90 процентов операций по торговле
людьми, при этом незаконным образом использовались линии
воздушного сообщения, которые проходили над территорией ГДР п
связывали Западный Берлин с ФРГ. Свои тайные бюро по
вербовке рабочей силы устроили здесь такие крупные концерны, как
преемники «ИГ Фарбен», «Флик», «Сименс», «АЭГ», «Телефун-
кен», «Виптерсхалл», «Крупп», «Мессершмитт» и другие. Эти
бюро прикрывались вывесками «генеральных представительств».
Электротехнические концерны проявляли заинтересованность в
вербовке прежде всего квалифицированных рабочих и техников,
работавших на электротехнических предприятиях Берлина.
Находившийся в иностранной собственности концерн «Браун, Бовери
и К°», например, рассматривал государственные заводы
электроаппаратуры в Трептове как свой «участок отлова». В зависимости
от «стоимости» гражданина ГДР организаторы торговли людьми
платили вербовщикам премии от 50 до 3000 марок. Были попытки
также дезорганизовать здравоохранение ГДР путем
систематической вербовки врачей.
Целенаправленная вербовка ученых, технических
специалистов, врачей, промышленных рабочих, молодежи вела к ощутимой
потере части совокупного общественного продукта ГДР не только
в данное время, но и в будущем.
Заключение научной экспертной комиссии, представленное
Верховному суду ГДР на процессе по делу пяти торговцев людьми
в конце июля 1961 года, содержало следующие данные
относительно причиняемого ущерба: «В 1960 году чистый продукт на
каждого занятого в среднем по всем отраслям хозяйства Герман-
317

ской Демократической Республики составил около 9500 марок.
Однако в промышленности чистый продукт на одного рабочего и
служащего составлял в 1960 году около 16 600 марок. Торговля
людьми в количестве только 50000 рабочих и служащих, занятых
в промышленности (названа условная цифра), означала бы для
Германской Демократической Республики утечку 830 миллионов
марок из чистого общественного продукта. В совокупности с
расходами на обучение этих 50000 человек общий доказуемый
убыток составил бы свыше 1 миллиарда марок в год». Чрезвычайно
ощутимый урон наносила торговля научной и технической
интеллигенцией: «Как раз в отношении интеллигенции расходы на
обучение играют особенно большую роль. В 1960 году государство
ассигновало из своего бюджета для университетов и других
высших учебных заведений около 614 миллионов марок. На дневных,
вечерних и заочных отделениях вузов училась 101000 студентов.
При четырехлетнем, в среднем, сроке обучения расходы на
обучение одного учащегося составили около 25 000 марок, которые
потом были бы потеряны для страны» 13.
Проблема, обусловленная перекачкой рабочей силы
в Западный Берлин
Торговля людьми и махинации с перекачкой рабочей силы в
Западный Берлин имели одни и те же корни. Вербовка
квалифицированной рабочей силы в Западный Берлин наносила
экономике столицы большой урон. Проживавшие в Берлине, но
предоставлявшие в распоряжение империалистов свою рабочую силу
трудоспособные люди, выплачивая налоги в Западном Берлине, тем
самым финансировали враждебную делу мира политику сената. Они
использовались в Западном Берлине в качестве дешевой рабочей
силы и штрейкбрехеров, паразитировали за счет выгодного для
них обменного валютного курса и жили, собственно говоря, за
счет населения ГДР. Несмотря на то, что эта часть населения
Берлина и его пригородов не выполняла никакой производительной
работы в народном хозяйстве, она тем не менее пользовалась
всеми завоеваниями рабоче-крестьянской власти в области
социального обеспечения и культуры. Так, например, эти граждане
вносили низкую квартирную плату, пользовались сферой услуг,
социальным обеспечением, дешевым городским транспортом и т. д.
Магистрат Большого Берлина в прошлом очень сдержанно
относился к решению этой проблемы, чтобы, с одной стороны,
исчерпать все возможности взаимоприемлемого решения, а с другой
стороны, чтобы путем терпеливой разъяснительной работы
убедить этих граждан в необходимости выполнять свои обязательства
по отношению к рабоче-крестьянскому государству.
Однако классовый противник расценил эту сдержанность как
слабость и усилил вербовку рабочей силы в Берлине. Усиление
318

темпов вербовки было связано еще и с тем обстоятельством, что
Западный Берлин в известной мере извлекал выгоды из
обусловленного развитием конъюнктуры подъема западногерманской
экономики в 1959—1960 годах. Число жителей Берлина и его
предместий, работавших в Западном Берлине, возросло с 38298 в мае
1958 года до 40 083 в сентябре 1960 года, а их численность в
августе 1961 года составляла 63000 человек. Около 60 процентов этих
граждан работали на крупных промышленных предприятиях,
остальные были заняты в мелких частных фирмах и работали
даже в учреждениях сената. Однако необходимо иметь в виду,
что эти данные приводятся по регистрационным сведениям
западноберлинской кассы по выплате компенсации по заработной плате.
Численность незарегистрированных рабочих, выполнявших
временные работы — уборщиц, работников транспорта и других
рабочих,—была не менее 40000 человек. За счет граждан ГДР и ее
столицы наживались таким образом — и эта цифра, скорее,
занижена по сравнению с фактической — примерно от 200 000 до
300 000 жителей столицы и ее пригородов. По грубым подсчетам,
народное хозяйство несло ежегодно ущерб, равный почти 2,5
миллиарда марок из-за того, что эта часть населения уклонялась от
работы в народном хозяйстве страны.
Большинство населения Берлина осуждало поведение тех лпц,
которые, живя в демократическом Берлине, работали на Западе.
Ежедневно столичная пресса помещала резолюции бригад и
коллективов предприятий, а также заявления граждан, которые
требовали, чтобы государственные органы приняли решительные меры
для ликвидации этой аномалии. Летом 1961 года некоторые
жители столицы еще и не понимали, что создалась опасная ситуация,
и не осознали, какая угроза исходит от боннских крайне правых
сил, однако паразитическое существование тех, кто жил в
демократическом Берлине, а работал на Западе, они осуждали как
аморальные действия и, уж во всяком случае, как социальную
несправедливость. Национальный фронт, профсоюзы, коллективы
предприятий пытались переубедить тех, кто трудился на империализм
во «фронтовом городе», доказывая им вред и пагубность такого
рода действий. Однако переубедить удалось немногих. В этом
сыграла свою роль и клеветническая пропаганда западноберлинских
властей и концернов. В большой мере это объясняется и тем, что
была повышена «материальная заинтересованность» в работе в
Западном Берлине благодаря увеличению той доли заработной
платы, которая выплачивалась в западных марках и могла быть
обменена по специальному курсу на марки ГДР. На крупных
берлинских заводах классово сознательные рабочие создавали
комитеты по борьбе с торговлей людьми. Инициатором в этом деле
выступил 1 августа 1961 года коллектив берлинского
государственного электролампового завода, насчитывавший почти 4000
человек.
319

В соответствии с требованиями трудящихся 11 июля 1961 года
магистрат издал распоряжение, согласно которому
высококачественные промышленные товары можно было приобрести только по
предъявлении справки о том, что данное лицо работает на
предприятиях ГДР или ее столицы. После того как сенат снова
оставил без ответа новое предложение от 31 июля 1961 года о
переговорах с целью урегулирования проблемы, связанной с работой
жителей столицы ГДР в Западном Берлине, 4 августа 1961 года
магистрат принял решение, в соответствии с которым эти
граждане были обязаны зарегистрироваться на основании
распоряжения от 14 января 1953 года и с 1 августа 1961 года должны были
в западных марках вносить плату за квартиру, за пользование
газом, водой, электроэнергией, почтовыми и другими услугами, а
также уплачивать государственный налог. Таким образом было
покончено с существовавшей до сих пор несправедливостью.
Поэтому решение магистрата нашло полное одобрение всех честных
трудящихся Берлина. Многие западноберлинские рабочие тоже
одобрили такое решение как вполне справедливое.
«Наш рабочий долг повелевает нам с еще большей энергией
бороться за мир» — так озаглавила свое открытое письмо ко всем
трудящимся ГДР от 30 июля 1961 года бригада штамповочно-
прессового участка государственного кабельного завода Берлина.
«Не допустим невыполнения плановых заданий! Боритесь против
милитаристов своими делами! Немецкий план мира будет
претворен в жизнь!» 14 Инициатива классово сознательных рабочих
столицы была очень своевременна. Для обеспечения мира в первую
очередь нужно было обеспечить неприкосновенность ГДР в
экономическом, политическом и государственном плане.
На грани войны
Никогда еще за все послевоенное время опасность
развязывания новой войны не была так велика, как в те летние месяцы
1961 года. Ведущие политические деятели всех боннских партий
без устали били в реваншистский барабан на всех митингах и
встречах землячеств в Федеративной республике и в Западном
Берлине.
Наглядным проявлением того, насколько тесно политическая
активность была увязана на этой стадии с оперативным военным
планированием, показал вояж федерального министра обороны
Франца Йозефа Штрауса в Соединенные Штаты в период с
13 июля по 1 августа 1961 года.
Цель этого визита состояла в том, чтобы при разработке новых
стратегических планов НАТО добиться форсированного
оснащения бундесвера атомным оружием, заручиться благосклонностью
США в этом вопросе благодаря значительному увеличению
западногерманских закупок оружия в США, а также убедить господ-
320

ствующие американские круги, что наступил «благоприятный
момент» для ликвидации ГДР и успокоить их относительно
связанного с этим риска. Так, Штраус заявил, что США должны
рассматривать будущий ход событий как «внутригерманское»
дело, которое может быть быстро решено силами бундесвера
в рамках «локализованной» операции без угрозы всеобщей
войны15. В день отъезда он заявил в Нью-Йорке, что «следует
ожидать своего рода «гражданской войны» в Восточной
Германии» 16.
Во время своего пребывания в Соединенных Штатах Штраус
мог убедиться, что экспансионистские настроения
западногерманского милитаризма нашли понимание и поддержку у тех кругов
поджигателей войны и фабрикантов оружия, которых в их
собственной стране очень метко называли «умалишенными» и
«оголтелыми». Представители этих агрессивных сил, в руках которых
были сосредоточены ключевые позиции в конгрессе, Пентагоне и
германском отделе государственного департамента, духовным
вождем которых считался бывший государственный секретарь Дин
Ачесон, категорически отвергали любые предложения о
переговорах по Западному Берлину и призывали к тому, чтобы в большой
международной игре на этот форпост империализма была сделана
максимальная ставка. Летом 1961 года эти круги, несомненно,
задавали тон в Вашингтоне.
Хотя транспортное сообщение с Западным Берлином через
территорию ГДР никогда не подвергалось каким-либо угрозам,
агрессивные империалистические круги стали раздувать военный
психоз именно в связи с этим вопросом. Одной из исследовательских
групп, которая была образована в Вашингтоне 23 июня 1961 года,
вменялось в обязанность составить перечень военных
мероприятий, которые надлежало бы осуществить в случае заключения
мирного договора с ГДР и передачи органам ГДР всех
контрольных функций на путях сообщения с Западным Берлином. Этот
перечень включал в себя планы объявления всеобщей
экономической блокады социалистических государств, постепенное
наращивание «эффективности» мероприятий вплоть до прорывов военных
танковых конвоев через территорию ГДР и наведение
«воздушного моста» над ее территорией. В дальнейшем, в ходе этих
штабных учений — на военном жаргоне они именовались попросту
«планирование на случай чрезвычайного положения»
(contingency planing) — принимали участие органы НАТО, а также
«консультативный комитет послов» в Вашингтоне, в состав которого вошли
и боннские дипломаты. На последней странице этого сценария
военной эскалации значилось: тотальная ядерная война.
Американский политический обозреватель Стюарт Олсоп с
удовлетворением писал о настроениях и планах стратегов Белого дома по
западноберлинским делам: «С чего бы ни начинался разговор с
экспертами президента Кеннеди по берлинскому вопросу, всякий раз
собеседники приходят к одвому и тому же выводу: «Надо быть
13 JSI 2789
331

готовыми сражаться за Берлин» ...Мы даже должны быть готовы
«к войне, в результате которой может быть разрушена и
значительная часть нашей страны»» 17.
Новым толчком для раздувания военного психоза на Западе
послужило выступление президента США по телевидению 25 июля
1961 года, в котором он сообщил о принятом Национальным
советом безопасности США «плане преодоления кризиса». Этим
планом предусматривалось дальнейшее увеличение военного бюджета
на 3,5 миллиарда долларов, увеличение общей численности
вооруженных сил США за счет трехкратного увеличения призыва
резервистов, увеличение общей грузоподъемности транспортного
воздушного флота и повышение расходов на программу гражданской
обороны. Одновременно Кеннеди подчеркнул решимость при
любых обстоятельствах защищать Западный Берлин с помощью
военных средств. Одна из американских газет с озабоченностью
писала, что «эта речь привела страну на грань термоядерной войны и
была критической точкой 1961 года» 18.
Когда Франц Йозеф Штраус 2 августа 1961 года вернулся в
Бонн, он выразил удовлетворение по поводу того, как по другую
сторону Атлантического океана подходят к решению
западноберлинского кризиса. «Наше планирование (по части берлинского
кризиса): сначала дипломатические и политические шаги, затем
технико-экономические и в завершение — военные» 19.
Командование бундесвера согласовало по времени свои планы с
«чрезвычайными планами» НАТО на случай заключения мирного договора
с ГДР, подписание которого ожидалось осенью 1961 года;
подписание договора должно было послужить поводом для
провокаций на путях сообщения с Западным Берлином, которые в
свою очередь должны были дать повод бундесверу к тому,
чтобы он «в порядке предосторожности» «привел ГДР под крышу
отчего дома» — в сферу господства западногерманского
империализма.
Об этих зловещих замыслах сообщил английский военный
эксперт Энтони Веррьер в журнале «Джорнэл» — органе тесно
связанного с правительством Англии института «Ройял Юнайтед
сервис инститьют». Он писал: «Точка зрения штабов планирования
в федеральном министерстве обороны состоит в том, что угроза
для путей сообщения с Берлином может быть эффективно
устранена только с помощью немецких сухопутных войск, которые в
порядке предосторожности заранее (pre-emptingly) проникнут на
восточногерманскую территорию... Кроме того, Бонн
придерживается той точки зрения, что может возникнуть необходимость
поддержать такое отвлекающее нападение упреждающим
(preemptive) атомным ударом»20.
Эти сведения были подтверждены высказываниями
западногерманского эксперта по вопросам стратегии Альфонсом Дальма,
который входил в ближайшее окружение Штрауса и поэтому
хорошо знал его планы развязывания гражданской войны. В начале
322

августа 1961 года Дальма в мюнхенском журнале «Веркунде»
раскрыл цели операции: необходимо таким образом скоординировать
использование военного и политического рычагов, чтобы ГДР
можно было взять в образовавшиеся клещи как жертву агрессии.
Необходимо было «запугать» государства — члены Варшавского
Договора мощью НАТО и предоставленным западными державами
бундесверу «ядерным потенциалом возмездия», так чтобы ГДР была
лишена военной поддержки21.
Западногерманский империализм в жаркие летние дни июля и
августа 1961 года выжидал решающего момента в развитии
западноберлинского кризиса, вызванного им, организованного и
доведенного им до критического накала; он ждал повода для начала
«небольшого вооруженного похода» против первого в немецкой
истории государства рабочих и крестьян. Фитиль тлел на
пороховой бочке Западного Берлина. Однако в своем лихорадочном
усердии боннские авантюристы не учли одного фактора: мощь,
которую они хотели бы ликвидировать!
6. ДО СИХ ПОР И НИ ШАГУ ДАЛЬШЕ!
Чиновники боннских министерств и должностные лица
натовских служб, которые считали терпение, проявляемое
правительством Германской Демократической Республики, его готовность к
установлению взаимопонимания признаком слабости, жестоко
просчитались. Настала пора действовать.
Подготовка
Состоявшееся 3—5 августа 1961 года в Москве Совещание
первых секретарей ЦК коммунистических и рабочих партий
государств — участников Варшавского Договора обсудило создавшееся
положение. Выразив «готовность всеми мерами содействовать
достижению согласованного с западными державами мирного
урегулирования с двумя германскими государствами», совещание
приняло решение осуществить необходимые шаги, обеспечивающие
безопасность стран социалистического содружества. Одновременно
государства — участники Варшавского Договора пришли к выводу
о необходимости «установить на границах Западного Берлина
такой порядок, который надежно преградил бы путь для подрывной
деятельности против стран социалистического лагеря; чтобы
вокруг всей территории Западного Берлина, включая его границу с
демократическим Берлином, осуществлялись надежная охрана и
эффективный контроль», которые, однако, не затрагивали бы
действующего порядка передвижения и контроля на коммуникациях
между Западным Берлином и Западной Германией 1.
13*
323

На митинге, состоявшемся 10 августа 1961 года на
государственном кабельном заводе Обершпрее, Берлин, с отчетным
докладом об итогах совещания и неотложных задачах момента
выступил председатель Государственного совета ГДР Вальтер
Ульбрихт. Он, в частности, сказал: «Мы провели совещание с нашими
советскими друзьями и с представителями всех государств —
участников Варшавского Договора и единогласно пришли к
решению о том, что мы больше не намерены допускать, чтобы
злоупотребляли нашим терпением. Мы решили, что настал момент, когда
нужно заявить: до сих пор и ни шагу дальше!» 2
12 августа 1961 года Совет Министров ГДР, исходя из
безотлагательной необходимости, принял постановление: «Для
пресечения враждебной деятельности реваншистских и милитаристских
сил Западной Германии и Западного Берлина на границах
Германской Демократической Республики, включая границы с
западными секторами Большого Берлина, вводится такой контроль,
который обычно имеет место на границах каждого суверенного
государства. На границах с Западным Берлином надлежит обеспечить
надежную охрану и действенный контроль для того, чтобы
закрыть пути для подрывной деятельности» 3.
Воскресенье, 13 августа 1961 года
Едва начался новый день, а вооруженные части, подчиненные
министерству внутренних дел, немецкая пограничная полиция и
полицейские формирования во исполнение полученного боевого
приказа приступили к закрытию границы. Ровно в час был дан
сигнал тревоги для боевых групп рабочих Берлина. Спустя
полчаса такой же приказ был отдан боевым группам соседних
округов — Потсдама и Франкфурта-на-Одере. К этому времени
участвовавшие в операции части Национальной народной армии
прибыли на отведенные им участки вдоль внешнего обвода вокруг
Западного Берлина. На рассвете в столицу вошли одна
моторизованная стрелковая дивизия и танковые подразделения
Национальной народной армии.
С началом утра 13 августа саперы приступили к возведению
пограничных заграждений на границе с Западным Берлином.
Пограничники и боевые группы разматывали колючую проволоку,
устанавливали противотанковые заграждения, загоняли в землю
бетонные сваи. Таким образом было перекрыто свыше 80 уличных
переходов в Западный Берлин; впредь для сообщения через
границу должны были остаться открытыми только 13 контрольно-
пропускных пунктов. Особенно сложными были условия в самом
городе, через который проходила 46-километровая граница.
Частично она пролегала посреди улиц, частично вдоль блоков домов,
местами через густые заросли садовых участков, пересекала
Шпрее и каналы. Но пограничная полиция, Народная полиция,
324

боевые группы и солдаты Национальной народной армии повсюду
были на высоте положения.
Одновременно по распоряжению министра путей сообщения
Эрвина Крамера было прервано сообщение между Западным
Берлином и ГДР по путям городской железной дороги и метро,
некоторые станции метро были закрыты.
Едва наступило утро, предвещая жаркий летний день,
граница Германской Демократической Республики с Западным
Берлином, открытая в течение 12 лет, была взята под действенный
контроль; все приказы были выполнены быстро и точно. За время всей
операции не было сделано ни одного выстрела. Оперативное
искусство политического руководства ГДР, точное исполнение
отданных приказов, моральный дух и готовность вооруженных сил
выступить на защиту социалистического отечества — все это
выдержало испытание.
Радио и телевидение, утренние тазеты и тысячи экземпляров
специальных выпусков газет и листовок сообщили берлинцам о
заявлении правительств государств — участников Варшавского
Договора и о решении Совета Министров ГДР. В этих документах
еще раз обращалось внимание населения на серьезность
положения, обусловленную действиями империалистов, и разъяснялась
необходимость принятия защитных мер. В документах ясно
говорилось о том, что надежная охрана и контроль на государственной
границе ГДР не затрагивают действующие положения о
транспортном сообщении и контроле на путях сообщения между
Западным Берлином и Западной Германией. Смысл акции был
очевиден каждому: не допустить реваншистов и милитаристов,
шпионов и торговцев людьми на территорию ГДР и тем самым
сохранить мир.
В воскресенье утром во всех районах столицы состоялись
собрания партийного актива СЕПГ, на которых были приняты
резолюции относительно новой ситуации и обсуждены срочные
мероприятия для содействия обеспеченцю безопасности границы. На
предприятиях торговой сети и коммунального хозяйства,
работавших в воскресенье, также были проведены короткие собрания для
того, чтобы информировать трудящихся о мерах, принятых на
границе. На крупных предприятиях были созданы оперативные
штабы, в задачу которых входило обеспечение в понедельник
выпуска продукции в обычном плановом объеме, несмотря на то что
многие рабочие несли службу в боевых группах.
Ведущая роль партии рабочего класса проявлялась повсюду:
на границе, на предприятиях, в жилых районах.
Многочисленные жители Берлина направлялись в воскресенье
к границе, чтобы собственными глазами увидеть, как быстро
осуществлена работа по проведению защитных мероприятий. Они
собирались группами на улицах и площадях и оживленно
обсуждали принятые меры. Большинство берлинцев с одобрением
встретили меры по охране границы: «Давно пора! Стало бы любое дру-
325

roe государство в Европе так долго мириться с тем, что терпела
ГДР». «Любое государство будет защищаться, если его
провоцировать». «Мы целиком и полностью доверяем партии и
правительству» 4.
Черное воскресенье для реваншистов
Один западногерманский журнал так описывал мрачное
пробуждение боннской правящей верхушки: «Колокол католической
церкви святой Елизаветы четырьмя гулкими ударами только что
возвестил начало пятого часа утра 13 августа, когда недалеко от
церкви, в доме № 10 на Дицштрассе, раздался пронзительный
телефонный звонок. Заспанный статс-секретарь ведомства
федерального канцлера Ганс Глобке снял трубку. Взволнованный
дежурный редактор информационной службы федерального ведомства
печати выпалил новость: телеграфные агентства только что
передали сообщение о том, что с Востока перекрыта берлинская
секторальная граница. Чуть позже, все еще в ночном одеянии, статс-
секретарь снова подошел к телефону. На проводе был Берлин.
Министр по общегерманским вопросам Эрнст Леммер сообщал то же
самое... Ганс Глобке какое-то время колебался: стоит ли
немедленно бить тревогу, сразу информировать главу правительства.
По телефону Глобке поделился своими сомнениями с Леммером:
господин федеральный канцлер, сказал он, очень поздно вернулся
домой из предвыборной поездки по Шлезвиг-Гольштейну.
Престарелому канцлеру совершенно необходимо отдохнуть. Однако в
конечном счете статс-секретарь посчитал, что события последних
часов достаточно важные, чтобы потревожить ночной покой главы
правительства. Он набрал цифру 907 — код Бад-Хоннефа, где была
расположена резиденция канцлера, затем номер 2867. К телефону
подошла вдова Шлиф — экономка в доме канцлера. Глобке
рассказал ей о том, что ему сообщили из федерального ведомства
печати и Леммер, попросил ее незамедлительно поставить канцлера
в известность об этом. Домоправительница разбудила хозяина и
выполнила поручение Глобке. Было уже 4 часа 30 минут утра.
Канцлер Аденауэр сразу встал — на два часа раньше, чем обычно.
В Бонне-на-Репне начался берлинский кризис» б.
В это время правящий бургомистр Западного Берлина Вилли
Брандт еще находился в купе вагона скорого поезда по пути из
Нюрнберга в Киль, где его ждали очередные предвыборные
митинги. Новость, переданная по телеграфу, застала его в пути и
из Ганновера Брандт вылетел военным английским самолетом в
Западный Берлин, где он сразу отправился на заседание сената,
проходившее в Шёнебергской ратуше.
Как и Рейтер в свое время — 17 июня 1953 года,— Брандт
расценил сложившуюся ситуацию как чрезвычайно выгодную для
того, чтобы «нанести удар». В то утро, как говорил Брандт позднее,
326

война притаилась на улицах Берлина. Он ожидал «взрыва
народного гнева» и «попыток прорваться в Западный Берлин» 6.
В 11 часов Брандта приняли западные коменданты города,
которые уже несколько часов непрерывно совещались. Брандт
настаивал на принятии немедленных мер, с помощью которых он
хотел «аннулировать» меры по защите границы. Если не будут
приняты какие-то контрмеры, то это будет предательством по
отношению к его народу — так убеждал западных союзников
потерявший голову глава «фронтового города». Наконец он стал
умолять командование оккупационных войск хотя бы в порядке
демонстрации придвинуть войска к границе. «Коменданты с
полным пониманием расценивали ситуацию. Но что они могли
сделать? Они могли дать ответ на наши вопросы только после того,
как получат указания своих правительств»7,— писал позднее
Брандт.
Неразбериха царила и среди растерявшихся боннских
политиков. Статс-секретарь федерального министерства по
общегерманским вопросам Тедик потребовал утром 13 августа, чтобы
западные державы «ликвидировали возникшую ситуацию» 8. Канцлер
Аденауэр, успокаивая корреспондента РИАС, заявил: «По
согласованию с нашими союзниками будут приняты контрмеры» 9.
Однако в западных столицах не оказалось никого, кто мог бы
выслушать пожелания Бонна. Президент Кеннеди был далеко от
Белого дома, в своей резиденции; Шарль де Голль отдыхал от
забот политических будней в своем доме в Коломбей-де-Эглиз, а
премьер-министр Гарольд Макмиллан вместе с министром
иностранных дел лордом Александром Хьюмом отправился на охоту на
куропаток в Шотландию. Поскольку никого из командования
НАТО на месте тоже не было, Аденауэр не отважился действовать
по своему усмотрению. Только после полудня государственный
секретарь США Дин Раек нарушил молчание в Вашингтоне. Перед
тем как отправиться на стадион Гриффитса, где он играл в
бейсбол, Раек сделал краткое заявление о том, что меры ГДР по
обеспечению безопасности границы не направлены «против позиций
союзников в Западном Берлине или против доступа туда» 10. Бонн
потерял надежду на насильственную ликвидацию «возникшей
ситуации». Там стали готовиться к отступлению.
Однако в Западном Берлине Брандт ожидал, что западные
союзники вскоре перейдут «к делу», и все еще не хотел
примириться со случившимся. Вечером, выступая перед палатой
депутатов, он заявил: «Мы считаем, что западные державы должны
настаивать на отмене противозаконных мер». Он знал, что
«одними протестами делу не поможешь», и в бессильной ярости
пророчествовал: «Не все еще потеряно!» и Брандт просто не мог
понять, каков ход исторического развития.
Во второй половине дня на западноберлинской стороне стали
собираться толпами провокаторы, подстрекаемые жаждущими
«дел» политиками «фронтового города». В большинстве своем это
327

были подростки. Они осыпали ругательствами и угрозами
пограничников и рабочих из боевых групп, стоявших на страже
границы, забрасывали их камнями и в некоторых местах даже
разрушили пограничные сооружения. Однако они не могли достичь
своей цели. Солдаты, пограничники, бойцы боевых групп решительно
пресекали провокации. Когда с наступлением темноты толпа
западных берлинцев устроила беспорядки перед Бранденбургскими
воротами, бойцы 9-го батальона боевых групп живой стеной
встали на защиту границы. Нечего было даже пытаться прорваться
сквозь эту стену.
День 13 августа разбил вдребезги мечту империалистов,
которые надеялись увидеть, как бундесвер под звуки марша вступает
через Бранденбургские ворота на территорию ГДР. Так был
спасен мир для немецкого народа и для Европы, на пути стратегов
Бонна и «фронтового города», вынашивавших планы
«продвижения на Восток», была воздвигнута непреодолимая стена. В тот
день рабочий класс ГДР в прочном союзе с крестьянами,
интеллигенцией и другими слоями населения убедительно
продемонстрировал, на чьей стороне сила и кому принадлежит будущее.
Банкротство политиков «фронтового города»
Такая же картина наблюдалась 14 августа 1961 года:
спокойствие и порядок в столице ГДР, беспомощность и растерянность,
громкие причитания и слепая ненависть в рядах политиков
«фронтового города». Шок оказал парализующее воздействие.
В одной из своих предвыборных речей, произнесенных 14 августа
в Регенсбурге, канцлер Аденауэр поспешил возложить всю
ответственность за «национальный крах» на «господина Брандта» 12.
А там, в Шёнебергской ратуше, все еще не могли понять
знамения времени, да и не старались понять, что же произошло.
Политики «фронтового города» стояли перед стеной плача и печалей.
Чувство разочарования в связи с банкротством «политики
открытых дверей» нашло себе выход в призыве к принятию «самых
жестких контрмер». На одном из митингов перед Шёнебергской
ратушей, который состоялся 16 августа 1961 года, Брандт бросил
упрек в адрес западных держав, заявив, что одних «бумажных
протестов» недостаточно. А его заместитель Амрен (ХДС)
попытался взвинтить настроение толпы, обещая, что «колючую
проволоку снова уберут!» 13.
В личном письме президенту Кеннеди, которое стало
достоянием гласности в Бонне — сделано это было умышленно,— Брандт
в мрачных красках обрисовал ситуацию, с горечью указывая на
то, что не были приняты вовремя необходимые меры, и
неуклюже-доверительно предостерегал президента: «Никто из нас не
избегнет риска окончательных решений» 14.
Однако как Брандт ни бряцал саблей своих
«держав-защитниц», как ни подогревал настроения, как ни лелеял новые иллю-
328

зии, ничего не произошло. Что же западные державы могли бы
сделать? Те, кто 13 и 14 августа рвался стрелять «в зону», вскоре
придумали обвинение в адрес западных держав, которые тогда
будто бы упустили подходящий момент, чтобы с помощью танков
и бульдозеров сровнять с землей пограничные заграждения.
Официальная реакция трех западных столиц была сдержанной.
Благодаря трезвой оценке сложившейся ситуации они учли,
каковы границы мощи Запада. Заявление государств — членов
Варшавского Договора о том, что антифашистский защитный вал в
Берлине является границей социализма и, как таковой, будет
неизменно защищаться, настолько охладило даже самых верных
союзников ФРГ, что они отказались следовать безмерным
замыслам боннских авантюристов, не захотели ввязываться в
катастрофу войны. Когда тогдашний председатель постоянного военного
комитета НАТО Хойзингер (в прошлом гитлеровский генерал)
спустя три дня после возведения стены «попытался вместе с
генералами Пентагона, которые его поддерживали, оказать нажим
на Белый дом и заставить его снести стену» 15, он получил по
форме вежливый, но по содержанию отрицательный ответ.
Вашингтон, Лондон и Париж дали, помимо этого, понять, что обещанные
гарантии, на выполнении которых теперь столь настойчиво
настаивали западногерманские милитаристы, всегда распространялись
именно на Западный Берлин, а акция 13 августа их нисколько не
затронула. После того, как Совет НАТО заявил 16 августа 1961
года о том, что он не считает себя компетентным в данном вопросе,
поскольку, как он вынужден был признаться в минуту откровения,
«Берлин не входит в сферу НАТО» 16, для зарвавшихся политиков
не осталось даже соломинки, за которую они в отчаянии могли бы
ухватиться.
Газетный король Аксель Цезарь Шпрингер, мечтавший о том,
чтобы распространить свое господство на всю Германию, оказался
у разбитого корыта. В беседе с главой американского
информационного агентства Эдвардом Марроу, которая состоялась вскоре
после 13 августа, Шпрингер попытался оказать на него давление.
Шпрингер напомнил Марроу об обязательствах НАТО и
потребовал принятия неотложных мер против Германской
Демократической Республики. Когда Марроу вместо ответа пожал плечами,
Шпрингер весьма взволнованно заявил: «Если США не
вмешаются или не примут эффективных контрмер, я вложу все свое
состояние, использую все органы печати для того, чтобы
всколыхнуть националистические настроения в Западной Германии» 17.
Изо дня в день шпрингеровская печать вела необузданную
шовинистическую травлю: «Запад нас предал и продал», «Одними
протестами ничего не добьешься», «Одними словами Берлину не
поможешь».
Однако ни бессильные вопли шпрингеровских газет, ни
распоряжение Вашингтона об увеличении численности американского
гарнизона в Западном Берлине на 1500 человек — ради демонстра-
329

ции мнимого «права на свободный доступ» это подразделение
должно было проследовать в Западный Берлин наземным
транспортом — не могли ничего изменить. Это должны были понять и вице-
президент США Линдон Б. Джонсон и генерал Люциус Д. Клей
во время визита в Западный Берлин 19 и 20 августа 1961 года.
Западногерманский империализм, союзником которого была самая
сильная империалистическая держава — США, вынужден был,
к своему разочарованию, признать, что даже мощи этого союза
было мало для осуществления его мечты о Великой Германии в
границах 1937 года. 13 августа 1961 года стало еще более
очевидным новое соотношение сил в Европе.

Глава IV
ПОД НАДЕЖНОЙ
ОХРАНОЙ ХОРОШО
ЗАЩИЩЕННЫХ
ГРАНИЦ (1961—1968)
1. МИРНЫЙ ТРУД ПОД НАДЕЖНОЙ ОХРАНОЙ
Знамя рабоче-крестьянской власти с изображением молота,
циркуля и венка из колосьев, водруженное на Бранденбургских
воротах, возвестило о выигранной классовой битве. Решительные
действия вооруженного рабочего класса Германской
Демократической Республики в августе 1961 года развеяли в прах мечты о
«воссоединении при развевающихся знаменах с гирляндами
цветов и победоносным вступлением бундесвера через Бранденбург-
ские ворота под гром победных маршей», как писала одна из
ведущих западногерманских газет промышленного капитала х.
Значение 13 августа 1961 года
Изменение в соотношении сил на мировой арене ярко
проявилось и в Центральной Европе: ничто более не могло поколебать
государственное существование социализма на немецкой земле,
германский империализм уже не в состоянии был восстановить
свои позиции, потерянные в результате поражения во второй
мировой войне. После 13 августа 1961 года стало, как никогда,
очевидно, что образование Германской Демократической Республики
явилось поворотным пунктом в истории Европы.
Председатель Государственного совета ГДР Вальтер Ульбрихт
в своем выступлении по телевидению 18 августа 1961 года высоко
оценил значение мероприятий 13 августа для сохранения мира:
«Каждому, у кого есть глаза, чтобы видеть, и уши, чтобы
слышать, стало ясно, что Западный Берлин на деле является
чрезвычайно опасным очагом войны, который может стать вторым
Сараевым. Все больше людей как в Германии, так и в других
странах начали понимать, что уже недостаточно просто говорить о
мире. Напротив, следовало своевременно позаботиться о том,
чтобы не дать распространиться пожару, раздутому в Западном
Берлине и грозящему захватить соседние дома. Сделать это — такова
331

была наша задача, ибо в конечном счете этот Западный Берлин
расположен посреди нашей территории и окружен границами
нашего государства. Сначала был бы подожжен наш дом. Таким
образом, на нас лежала также ответственность за то, чтобы
обезопасить этот очаг пожара» 2. День 13 августа 1961 года показал, что
есть возможность сохранить мир.
Ведущие политики и видные публицисты Запада начали более
реально оценивать обстановку, последствия обанкротившейся
боннской политики и продумывали открывающиеся возможности
разрядки в Европе. Многим, однако, понадобился определенный
период времени, чтобы полностью осознать историческую
значимость того августовского дня и суметь сделать из этого
надлежащие выводы. К ним принадлежал и обозреватель Себастиан Хаф-
фнер, который осенью 1964 года писал в западногерманском
иллюстрированном журнале «Штерн»: «По мере того как уходит
в прошлое день 13 августа 1961 года, становится все более
очевидно, что этот день был эпохальной вехой германской истории,
не менее важной, чем 11 ноября 1918 года и 8 мая 1945 года.
Этот день означал третье — на сей раз, слава богу, бескровное —
поражение той германской политики, которая рассчитывала
улучшить положение Германии при помощи нажима, принуждения и
холодной войны, а если потребуется, то в конечном счете и при
помощи настоящей войны. В этом отношении мы уже трижды
имели возможность заранее просчитать шансы, трижды мы
добивались первоначальных успехов, а в конечном счете трижды
разбивали себе голову о стену. ...После 13 августа 1961 года Аденауэр
был уже обанкротившимся политиком, подобно (своим
незадачливым предшественникам) Вильгельму II и Гитлеру» 3.
На страже границ
Понимание высокой ответственности своей миссии укрепило
боевой дух и дисциплину вооруженных сил ГДР, осуществлявших
охрану границ. Дни, последовавшие за 13 августа 1961 года,
стали для них суровым испытанием. Многие служащие Народной
полиции, солдаты и члены боевых дружин рабочего класса
оставались на своем посту до полутора суток, образцово выполняя
поставленные перед ними задачи. Каждый день давал новые примеры
тесной связи, существующей между вооруженными силами и
населением. Границу ежедневно посещали делегации предприятий
и учреждений, школ, уличных и домовых комитетов, которые
приносили воинам цветы и подарки, выражали им свою
признательность и благодарность и воочию убеждались в том, что на
государственной границе царит надежный порядок. Руководящие
деятели правительства, партий и массовых организаций посещали
воинские части на границе и в местах их расквартирования.
Артисты п писатели, ученые и ветераны рабочего класса встречались
332

и беседовали с солдатами, служащими пограничной полиции и
бойцами боевых дружин.
Широкий отклик нашли события 13 августа 1961 года у
передовой молодежи. 16 августа 1961 года Центральный совет Союза
свободной немецкой молодежи выступил с призывом: «Отечество
нас призывает! На защиту социалистической республики!» Уже
в первые часы после опубликования призыва свыше 400
берлинских юношей встали на охрану родины, поступив на военную
службу. В конце августа 1961 года были устроены
торжественные проводы на службу полка Союза свободной немецкой
молодежи Берлина. Многие молодые люди подали заявления о приеме
кандидатами в члены партии рабочего класса.
23 августа 1961 года боевые дружины берлинского рабочего
класса собрались на митинг на Карл-Марксаллее. Первый
секретарь Центрального Комитета СЕПГ, председатель
Государственного совета ГДР Вальтер Ульбрихт, член Политбюро
Центрального Комитета СЕПГ Эрих Хонеккер и первый секретарь
окружного комитета СЕПГ Большого Берлина Пауль Фернер выразили
собравшимся бойцам благодарность партии, правительства и
населения за образцовую боеготовность, проявленную ими в течение
последних дней и недель. Затем состоялся впечатляющий парад
рабочих батальонов. После митинга большинство находившихся в
строю начиная с 13 августа членов боевых дружин возвратились
на свои фабрики, заводы и учреждения, возвратились к своим
семьям. В конце августа 1961 года стало также возможным
вернуть в районы их постоянного расквартирования и соединения
Национальной народной армии, ибо на государственной границе в
Берлине были приняты надежные защитные меры, которые не
позволяли империалистам нарушить с помощью военной силы
суверенитет и неприкосновенность ГДР. Однако требовалось и впредь
сохранять классовую бдительность; приходилось считаться с тем,
что противник усилит нажим на границе, поэтому надо было
совершенствовать систему охраны границы.
Чистый воздух в Берлине
После закрытия границы атмосфера в столице стала чище, а
линии фронтов пролегали четче и нагляднее. Это ощущали все.
«В Берлине теперь многое будет легче,— заявил Вальтер
Ульбрихт в своем выступлении по телевидению 18 августа 1961 года.—
Многое пойдет быстрее теперь, после того как была радикально
ограничена сфера распространения ядовитых миазмов «фронтового
города» — Западного Берлина. Мы можем полностью посвятить
себя выполнению наших задач на благо всего населения
Германской Демократической Республики. И многие из нас обретут
также новое сознание своей силы, что явится благотворным
стимулом для их работы» 4.
333

На вопрос, как дальше пойдут дела в Берлине, был дан
ответ на сотнях собраний в ходе подготовки к выборам в местные
народные представительства. Были опубликованы призывы ко
всем гражданам Берлина с большим подъемом трудиться над
ускоренным политическим, экономическим и культурным развитием
столицы, над преодолением последствий, которые политика
«фронтового города» имела для десятков тысяч граждан
демократического Берлина. «Думать — такова первая гражданская заповедь!» —
сказала партия рабочего класса. День выборов 17
сентября 1961 года вновь подтвердил высокий авторитет сил,
объединенных в Национальном фронте. 99,87 процента всех признанных
действительными голосов было отдано за кандидатов
Национального фронта. Это было убедительным выражением доверия к
мирной политике ГДР.
Волнующим событием в период подготовки к выборам стал
визит советского космонавта Германа Титова, который после
открывшего новую эру в истории человечества полета Юрия
Гагарина в апреле 1961 года был вторым посланцем Земли,
совершившим 6 августа 1961 года 25-часовой полет вокруг земного
шара на космическом корабле «Восток-2». 1 сентября 1961 года,
когда Титов следовал от центрального аэропорта Шенефельд к
дворцу Нидершёнхаузен, тогдашней резиденции Государственного
совета, его на всем пути приветствовали сотни тысяч
восторженных берлинцев. Состоявшийся на следующий день на площади
Маркса — Энгельса массовый митинг в честь космонавта вылился
в яркую демонстрацию германо-советской дружбы, на которой
присутствовало более 200 тысяч берлинцев.
Грабежу положен конец
13 августа 1961 года решающее сражение выиграла также
экономика Германской Демократической Республики и ее
столицы. Прошли те времена, когда граждане ГДР, которые хотели
строить социализм, были вынуждены одновременно отбиваться от
постоянно тянущихся к ним из-за рубежа хищнических когтей.
Раз и навсегда канули в вечность экономический грабеж
столицы, вербовка и торговля людьми. После принятия защитных мер
на границе противник лишился возможности продолжать
экономическую войну в прежних широких масштабах.
Положение, при котором в течение 12 лет граница
оставалась открытой, вынудило ГДР выступать против своей воли в
качестве донора капиталистической системы ФРГ и привело к очень
большим потерям. Первые подсчеты, произведенные осенью
1961 года, оценивали эти потери в 30 миллиардов марок. Эти
данные, однако, оказались весьма заниженными. Даже западные
эксперты называли более высокие суммы. Так, известный социал-
демократический экономист профессор д-р Фриц Бааде из Киля
334

говорил о том, что Федеративная республика должна ГДР свыше
100 миллиардов германских марок, из них 25 миллиардов — по
репарациям п 75 миллиардов — за последствия экономической
войны. На 9-м Пленуме Центрального Комитета СЕПГ в апреле
1965 года были приведены новые данные: «По нашим пока еще
не полным подсчетам, они приближаются к сумме 120
миллиардов марок. Эта сумма складывается из репараций, которые ГДР
выплатила за всю Германию, из наших потерь в национальном
доходе вследствие простоя производства, вызванного
существенными затратами на содержание и подготовку сманенных на Запад
кадров, из потерь от использования во вред ГДР открытой
границы с Западным Берлином, мошеннического валютного курса и
контрабанды в Западный Берлин, а также из других потерь» *.
Высокими были и расходы, связанные с принятием необходимых мер
по охране границы.
Колоссальная сумма 120 миллиардов марок превышала в
ценностном выражении годовое производство промышленности ГДР.
Это примерно соответствует сумме капиталовложений в народное
хозяйство за период 1950—1961 годов. Лишь на фоне этих
громадных материальных потерь могут быть по достоинству оценены
успехи, которых удалось достичь в период открытой границы
благодаря усилиям трудящихся и правильному руководству со
стороны СЕПГ и правительства ГДР.
Кильский экономист профессор д-р Бааде дал
западногерманским гражданам повод для раздумий, заявив: «В известной
степени наше благосостояние есть плод дискриминации ГДР». Бааде
добавил также, что если бы Федеративная республика выплатила
этот свой долг ГДР, то «социалистическая система могла бы
полностью раскрыть свои преимущества в столь высокой степени, что
жизненный уровень в обоих германских государствах скоро бы
сравнялся или даже стал выше в ГДР» б.
Берлинские рабочие выступают с производственным почином
После 13 августа 1961 года трудящиеся Берлина показали
образцы сознательного отношения к делу и трудовой активности.
Повсюду на заводах и фабриках чувствовалось стремление
ликвидировать отставание в выполнении плановых заданий, повысить
производительность труда, устранить имеющиеся недостатки в
работе и добиться такого положения, чтобы производство не
зависело более от действий противника. Рабочие подхватили почин
бригад Отто Крамана и Антона Зефкова с кабельного завода
Обершпрее, с которым эти бригады выступили в конце июля
1961 года. Свое одобрение мер по охране границы рабочие
связывали с новыми трудовыми обязательствами. 9-й батальон боевых
дружин обратился ко всем трудящимся с призывом — образцо-
335

вым трудом и производственными успехами крепить миролюбивое
германское государство,— государство, которое они сами активно
защищали в прошедшие дни.
Трудящиеся осознали, что все те, кто не стоит на границе,
должны охранять и крепить Республику своими трудовыми
делами. Родившись на волне событий августа 1961 года из
чувства преданности трудящихся своему государству, трудовой подъем
охватил всю страну. Начало ему было положено движением,
возникшим в электродном цехе народного предприятия
«Электроколе» в районе Лихтенберг в Берлине. Токарь Гарри Едике
рассказывал о нем так: «Когда мы после операций в составе
боевых дружин возвратились домой, возникла принципиальная
дискуссия во всех наших трех сменах по вопросу о том,
правильными или неправильными были меры, предпринятые нашим
правительством 13 августа. Таким образом, среди нас, рабочих,
разгорелся по-настоящему честный спор по таким проблемам, как
рабоче-крестьянская власть, социалистическая собственность,
определение позиции в отношении мер, предпринятых партией и
правительством, и по другим вопросам. Этот честный обмен
мнениями дал возможность работникам нашего цеха ясно разобраться
в вопросе о двух германских государствах, о необходимости
сохранения и обеспечения мира и о роли нашего
рабоче-крестьянского государства в этой борьбе за мир» 7.
После проведения такой политической дискуссии, давшей
ответ на вопросы, волновавшие рабочих, профсоюзное собрание
работников электродного цеха народного предприятия
«Электроколе» приняло 6 сентября 1961 года призыв — трудовыми
успехами крепить Германскую Демократическую Республику. Исходя из
имеющегося опыта и новых условий, они признали, что
«производительность труда должна возрастать быстрее, чем заработная
плата. Это является предпосылкой для постоянного улучшения
условий нашей жизни. Поэтому чрезвычайно важно повсюду
давать отпор вредным воззрениям, смысл которых состоит в том,
чтобы требовать от общества больше, чем даешь ему своим
трудом» 8. Соответственно этому обязательство рабочих
электродного цеха гласило: «За то же время и за те же деньги —
производить больше» 9. Они хотели достичь этого путем введения
обоснованных норм выработки, повышения дисциплины труда,
вскрытия личных и заводских резервов, высокого качества работы и
экономного расходования каждого грамма материала, каждого
пфеннига. Все рабочие, служащие, инженеры и ученые
Республики призывались присоединиться к этому производственному
почину, руководство и организацию которого должно было взять в
свои руки Центральное правление Союза свободных немецких
профсоюзов.
Призыв из столицы нашел широкий отклик на предприятиях
ГДР. Ежедневно поступали сообщения о том, что к этому почину
присоединялись новые и новые бригады.
336

Планы на будущее
23—26 ноября 1961 года был созван 14-й Пленум
Центрального Комитета СЕПГ для того, чтобы обсудить задачи,
вытекающие из новой обстановки и из решений XXII съезда КПСС,
состоявшегося на несколько недель раньше. 14-й Пленум внес
ясность в вопросы дальнейшего развития ГДР в исторический
период перехода от капитализма к социализму: «Независимо от
того, как будут развиваться международные отношения в
ближайшем будущем, независимо от того, как будут развиваться
отношения между обоими германскими государствами, будет или на
будет налажено между ними сотрудничество в обозримом
будущем, мы в тесной дружбе с Советским Союзом и в тесном
сотрудничестве с ним и с другими социалистическими государствами
доведем до победы дело строительства социализма в ГДР и
перейдем к строительству коммунизма» 10. Трудящиеся ГДР не могли
топтаться на месте в течение неопределенного времени и
отказаться на необозримый период от дальнейшего развития общества; они
должны были идти в ногу с потребностями общественного
развития. 14-й Пленум указал, что необходимо концентрировать
усилия на решении экономических задач и добиваться дальнейшего,
улучшения политико-идеологической деятельности первичных
организаций в целях укрепления влияния партии в массах.
Защитные меры правительства ГДР и их непосредственные-
последствия, которые мог видеть и ощущать каждый,
первоначально воспринимались многими берлинцами лишь как
вынужденная акция, направленная против перебежчиков, спекулянтов
и шпионов. Требовалось широко разъяснить им исторические и
политические взаимосвязи, „имеющие принципиальное значение-
для понимания мирной политики ГДР. Следовало также
переубедить людей, ранее работавших в Западном Берлине, и людей,,
подвергнутых духовным шатаниям между двумя мирами, и
добиться, чтобы они не только своим трудом участвовали в
строительстве социализма, но и испытывали в этом внутреннюю
потребность. Положение дел отнюдь не облегчалось тем
обстоятельством, что для многих берлинцев защитные меры на границе
вызвали трудности семейного порядка. И само собой разумеется,
атаки классового врага приобрели после 13 августа 1961 года
особенно враждебный и злопыхательский характер. Они
направлялись главным образом против СЕПГ и ее руководителей.
Поэтому Берлинский окружной комитет СЕПГ призвал 95
тысяч членов столичной партийной организации проводить во всех
слоях населения глубоко идейную, многоплановую и
целеустремленную политико-разъяснительную работу.
Разъяснительная работа, начатая осенью 1961 года,
завершилась весною 1962 года широкой всенародной дискуссией. 25 марта
1962 года Национальный совет Национального фронта представил
на всеобщее обсуждение подготовленный по предложению СЕПГ
337

документ «Историческая задача Германской Демократической
Республики и будущее Германии». Исходя из исторического
прошлого и настоящего немецкого народа, в документе убедительно
доказано, что германская буржуазия потеряла всякое право на
руководство нацией. Напротив, рабочий класс в союзе со всеми
демократическими силами завоевал это право ценой огромных жертв
и доказал на примере ГДР свою способность выступать в качестве
руководящей силы.
Многие из обсуждавшихся в то время вопросов были связаны
с мерами по охране границы: как долго будет стоять «стена»,
обостряется ли обстановка из-за «стены»?
Сосуществованию препятствует не государственная граница
вокруг Западного Берлина и с ФРГ, а агрессивная
реваншистская политика западногерманских милитаристов. Эта политика
превратила в 1949 году межзональную границу в
государственную границу, а в 1955 году государственную границу — в
линию фронта, эта политика при помощи введения сепаратной
валюты и превращения Западного Берлина во «фронтовой город»
уже давно воздвигла в Берлине стену, правда стену невидимую.
Все предложения правительства ГДР, направленные на
предотвращение раскола и отчуждения между людьми на Востоке и
Западе, все предложения, направленные на достижение
взаимопонимания и разрядки, отклонялись в Бонне и в Западном Берлине.
Пропускные пункты, учрежденные ГДР на западноберлинских
станциях городской железной дороги (подробнее об этом будет
«сказано ниже), были насильственно закрыты западноберлинской
полицией. Это было явным свидетельством того, что политики
«фронтового города», говоря о «человеческих контактах» и «со-
ютечественниках в зоне», понимают под этим исключительно
свободу подстрекательской пропаганды и диверсий.
Ввиду агрессивных милитаристских устремлений Бонна было
необходимо хорошо укрепить границу в Берлине. Порядок на
этой границе, как и на любой другой границе в мире, зависит
ют отношений между сопредельными государствами и от их
образа действий. До тех пор пока правящие круги в Бонне и в
Западном Берлине проводили реваншистскую политику непризнания
ГДР и ее границ, на границах ГДР должен был сохраняться та-
тсой порядок, который бы в достаточной степени охранял мирную
жизнь и интересы граждан ГДР. Нормальное пограничное
сообщение предполагает нормальные отношения между обоими
германскими государствами и между ГДР и Западным Берлином.
Успехи коллективного труда
Народное предприятие — станкостроительный завод имени
8 мая в Карл-Маркс-Штадте — выступило в марте 1962 года с
призывом продолжить движение за подъем промышленного произ-
338

водства под лозунгом «Продумывать тщательно, считать по-
хозяйски, улучшать в техническом отношении, работать
добросовестно». На втором этапе движения за подъем промышленного
производства новое заключалось в том, чтобы не только
опираться на опыт отдельных социалистических бригад, но охватить все
участки, предприятия, привлечь их к борьбе за ускоренное
внедрение передовых научно-технических достижений в производство.
Хороший пример показали в Берлине коллектив народного
предприятия — шарикоподшипникового завода «Иозеф Орлопп» в Лих-
тенберге, народного предприятия «Трефф-моделле», кабельного
завода Обершпрее и берлинского станкостроительного завода в
Марцане.
В 1962 году промышленное производство в Берлине впервые
превысило уровень 5 миллиардов марок и по сравнению с 1958
годом возросло на 131,5 процента. Этот прирост был достигнут
исключительно за счет увеличения производительности труда.
Наглядным доказательством большого трудового подъема
после 13 августа 1961 года являлось продолжение реконструкции
центра города. С момента принятия соответствующего решения
V съездом СЕПГ прошло почти два года, прежде чем городское-
собрание депутатов после основательного обсуждения различных
вопросов, связанных с архитектурным оформлением и
промышленным способом застройки, утвердило план реконструкции
городского центра. Осуществление этого плана могло, однако, начаться
лишь после того, как была обеспечена охрана границы, так как
развязанная противником экономическая война требовала
мобилизации значительных финансовых средств. Закладкой Дома
учителя и перестройкой вокзала городской железной дороги осенью
1961 года было положено начало реконструкции Александерплатц.
Успешно завершались строительные работы в новой части Карл-
Марксаллеи; на площади Маркса — Энгельса и на Унтер-ден-Лин-
ден поднимались новые здания и реставрировались исторические-
памятники. Получала новый облик центральная магистраль ог
Бранденбургских ворот до Карл-Марксаллеи.
Повсюду можно было видеть, что защитные меры
правительства ГДР благотворно сказались во всех отношениях на развитии
столицы и создали хорошие предпосылки для достижения еще
больших успехов. Благодаря движению за подъем
промышленного производства были заложены солидные основы для
дальнейшего планомерного развития народного хозяйства и в значительной
степени устранены диспропорции между заработной платой и
производительностью труда. Лозунги движения за подъем
промышленного производства уже не играли прежней роли. Осенью
1962 года это движение переросло в социалистическое
соревнование в честь VI съезда СЕПГ. Новые сложные государственные и
экономические задачи ждали своего решения.

2. «ФРОНТОВОЙ ГОРОД» ПЕРЕЖИВАЕТ КРИЗИС
«13 августа для западных держав, как и для нас конечно, было
поражением. Об этом нечего спорить» !,—- жаловался правящий
бургомистр Западного Берлина Вилли Брандт.
В этот день исчез мир иллюзий, в котором пребывал Западный
Берлин. «Он больше не может выполнять роль «витрины»,
обращенной к Восточному Берлину и Восточной Германии» 2,— в
отчаянии писал один из западных публицистов. Издатель газеты
«Телеграф» Арно Шольц с неохотой был вынужден признать:
«Тот, кто полагал, что [Западный] Берлин всегда будет только
«витриной» свободного мира, после 13 августа очутился перед
бетонной стеной, у которой он оплакивает свои иллюзии... Идеологи
политики создания «витрины» сейчас не случайно находятся в
замешательстве и теперь стали вдруг думать, что Западный Берлин
утратил свою привлекательность» 3.
Замурованная «витрина»
В самом деле, в те дни рухнули надежды на то, что
положение, существовавшее до этого на протяжении многих лет,
сохранится и далее. Все те, кто извлекал выгоду из ненормальностей
открытой границы и положения «фронтового города», оказались у
разбитого корыта.
В результате «недостатка в клиентах» должны были
закрыться 88 контор по обмену валюты, а также десятки «приграничных»
магазинов и кинотеатров. Союз западноберлинской розничной
торговли сообщил, что в 1961 году доходы розничных торговцев
сократятся на 200 миллионов марок. Оборот западноберлинских
аптек уменьшился приблизительно на 30 миллионов марок.
Контрабанде и спекуляции тоже был положен конец. Осенью 1961 года
в столице ГДР ежедневно продавалось на 3 тонны масла и
16,8 тонны мяса и колбасных изделий меньше, чем во время
существования открытой границы. Эти цифры показывали, сколько
людей, используя спекулятивный курс обмена валюты, вывозили
продукты из столицы и как многочисленна была та группа
западноберлинского населения, которая пользовалась плодами труда
граждан ГДР.
Западноберлинские концерны лишились 63 тысяч так
называемых «гренцгенгеров», лиц, проживавших в ГДР, но работавших
в Западном Берлине, не считая многочисленных
незарегистрированных рабочих из ГДР, низкооплачиваемых лиц, уборщиц и т. д.
Только концерну «Сименс» 4300 «гренцгенгеров» ежегодно
приносили 18,4 миллиона марок чистой прибыли. Когда после 13
августа на Западе жаловались, что «фронтовое болото» вообще
может «засохнуть», это лишь подчеркивало, насколько Западный
340

Берлин наживался на холодной войне п как глубоко он запускал
свою руку в карман ГДР.
Хотя военные мероприятия по обеспечению безопасности
границы в Берлине еще не означали коренного изменения положения
Западного Берлина как плацдарма агрессивной западногерманской
политики и не привели к стабильному решению
западноберлинского вопроса, тем не менее этот город — как это был вынужден
признать даже представитель ХДС Майоника — «утратил многие
функции, которые он осуществлял в отношении «зоны» и, кроме
того, в отношении всего восточного блока» 4. Вилли Брандт тоже
признавал, что «в Берлине с 13 августа 1961 года возникла новая
ситуация... С этого дня Западный Берлин стал другим городом» 5.
С тех пор как иссяк один из родников, питавших
«город-витрину» — ограбление Германской Демократической Республики,—
с тех пор как обломился «наконечник копья», направленный
против рабоче-крестьянского государства, и померк образ «моста» —
выражение, которым маскировалась систематическая и
организованная деятельность по сманиванию граждан Германской
Демократической Республики на Запад,— Западный Берлин оказался
перед суровым фактическим положением, перед собственными
проблемами и перед вопросом о своих перспективах в условиях
нового соотношения сил в мире.
«Фронтовой город» нуждается в помощи
Западный Берлин — это увядающий город, город, который
ведет жизнь взаймы, город умирающий. Так изо дня в день писала
западная печать, ибо слишком очевидно было сокращение
численности населения, падение экономического потенциала, обеднение
культурной жизни города. Многим западноберлинцам больше не
хотелось нести на себе отрицательные последствия многолетней
политики «фронтового города». Около 20 тысяч человек выехало
из Западного Берлина на жительство в ФРГ в первые шесть
месяцев после 13 августа 1961 года. Многие фирмы осенью 1961 года
перенесли свою резиденцию в ФРГ или закрыли свои
западноберлинские предприятия. Портфель заказов народного хозяйства
сократился в связи с ростом «политического риска» для
западногерманских и других иностранных захватчиков, заметно замедлились
темпы капиталовложений.
«Фронтовой город» стал просить о помощи. 12 сентября
1961 года боннское правительство предоставило ему разовую
«срочную помощь» в размере 500 миллионов марок. Они, однако,
не были использованы для укрепления экономики, а тем самым
жизнеспособности города. Эти деньги были отпущены лишь ради
того, чтобы поддержать на определенном уровне
функционирование экономического организма города в соответствии с
политическими целями ФРГ. Особенно наглядно это проявилось при введе-
341

нии выплаты «пособий на отдых» для каждого западноберлинца
(100 марок для взрослых, 50 марок для детей до 15 лет). Это
была своеобразная надбавка за риск для постоянных жителей
Западного Берлина, которые должны были отсиживаться в
лихорадочной атмосфере «фронтового города». Западноберлинцы
насмешливо называли ее «платой за дрожь». И остальные миллионы
потекли не в производство, а были израсходованы на расширение
полицейского аппарата, создание стратегических запасов и
усиление пропагандистской деятельности — короче говоря, истрачены
на продолжение бесперспективной политики.
Подстрекатели действуют
Политические деятели «фронтового города» хотели помешать
западноберлинскому населению трезво взглянуть на вещи.
Поэтому они развернули невиданную по своим масштабам
подстрекательскую пропаганду против ГДР, втягивали западноберлинцев
в свою авантюристическую политику под лозунгом «Все или
ничего».
Политические деятели из сената и правое руководство ОНП
призывали к бойкоту городской железной дороги в Западном
Берлине, поскольку она управляется государственными железными
дорогами ГДР. Перед вокзалами имели место беспорядки, когда
наемные хулиганы оскорбляли пассажиров и пытались не пускать
их к поездам. На предприятиях концернов и в учреждениях
сената рабочих и служащих заставляли брать на себя обязательство
не пользоваться городской железной дорогой. Когда меры
морального давления не возымели действия, были организованы
преступные диверсионные акты, угрожавшие безопасности движения
электропоездов. В основном эти действия предпринимались
распропагандированной молодежью, которая била окна, вспарывала
обивку сидений, ломала спинки скамеек и вырывала поручни в
вагонах. За период с 14 августа по 7 декабря 1961 года было
разрушено или повреждено 800 вагонов городской железной дороги.
Было зарегистрировано более 20 случаев нападений на
кондукторов. Имели место разрушения сигнальных пунктов, кражи кабеля,
установки на рельсах тяжелых чугунных плит и даже обстрел
движущихся поездов. Во всем мире создание угрозы безопасности
на транспорте строго карается. Сенат же посылал свою полицию
против железнодорожников, которые осуществляли меры
самопомощи.
В бессильной ярости сенат и шпрингеровская пресса занялись
подстрекательством против западноберлинской организации СЕПГ.
На помещения партии организовывались нападения, их
разрушали, поджигали, исписывали враждебными лозунгами. Те рабочие,
которые были известны как члены СЕПГ или ее избиратели,
увольнялись с работы, а реакционная печать города призывала учинять
342

над ними суд Линча. Орган партии газета «Дп вархейт» не мог
более издаваться. Однако СЕПГ не склонила головы перед
разгулом террора: уже 17 августа 1961 года появилось
гектографированное издание газеты «Ди вархейт».
В ответ на насильственные акты против официально
разрешенной, легально действующей СЕПГ боевые группы рабочих
закрыли бюро СДПГ в столице ГДР. После этого земельное правление
западноберлинских социал-демократов 23 августа распустило все
районные бюро партии в столице ГДР и освободило членов СДПГ
от их обязанностей перед партией. Это было сделано явно в
ожидании того, что западные державы со своей стороны запретят
деятельность СЕПГ в Западном Берлине. Однако этого не произошло.
Тем не менее сенатор по внутренним делам Липшиц 24 августа
1961 года приказал полиции закрыть все бюро СЕПГ в Западном
Берлине.
Те же силы, которые науськивали сброд против
прогрессивных, демократических сил в городе, являлись организаторами и
провокаций на границе. Особенно в густонаселенных
приграничных районах постоянно устраивались провокации, скандальные
сборища, нарушения границы.
Заправилы «фронтового города» изобрели новую форму
ведения холодной войны—«войну громкоговорителей». С 18 августа
1961 года в любое время дня и ночи громкоговорители «студии у
колючей проволоки» изрыгали подстрекательские лозунги в
сторону столицы ГДР, не давая покоя населению по обе стороны
границы. Поскольку все предостережения ГДР по этому поводу
игнорировались, 26 августа 1961 года пограничные подразделения
ГДР начали собственные передачи, причем мощность их
громкоговорителей была больше, а радиус действия дальше, так что
сенат к концу 1961 года был вынужден прекратить свою «шумовую
войну».
Сенат закрывает пункты по выдаче пропусков
Контрольные органы ГДР на пограничных
контрольно-пропускных пунктах вскоре могли убедиться в том, что
существующая для немцев ФРГ и Западного Берлина свобода посещения
столицы ГДР используется шпионскими организациями для
продолжения их подрывной деятельности и торговли людьми с помощью
подложных документов. Для пресечения этих незаконных
действий Совет Министров ГДР принял 22 августа 1961 года решение
организовать раздельные КПП для иностранцев и персонала
западных оккупационных войск, для немцев ФРГ и для
западноберлинцев, а жителям Западного Берлина разрешить посещать
столицу ГДР только при наличии разрешения на пребывание, как
это было установлено еще в 1960 году для немцев ФРГ.
По поручению правительства ГДР 23 августа 1961 года обер-
бургомистр Эберт обратился к сенату с просьбой «предоставить
343

Немецкому бюро путешествий возможность открыть в Западном
Берлине два своих филиала, принимать заявки на посещение
Демократического Берлина и выдавать разрешения заявителям»6.
На следующий день после этого в Западном Берлине состоялась
беседа с двумя сотрудниками Немецкого бюро путешествий ГДР,
в ходе которой руководительница западноберлинского
транспортного ведомства д-р Ильза Вольф высказалась за открытие бюро
по выдаче пропусков на западноберлинских вокзалах. После этого
26 августа 1961 года в 8 часов утра такие бюро были открыты на
станциях городской железной дороги «Цоо» и «Весткройц» в
пределах территории государственных железных дорог в Западном
Берлине. Сенат направил, однако, туда группы хулиганствующих
элементов, которые вырывали пропуска из рук западноберлинцевг
оскорбляли их и насильственно оттесняли от бюро, где
производилась выдача пропусков. К полудню в дело вмешалась штуммов-
ская полиция и закрыла бюро, ссылаясь на приказ, изданный
западными державами по просьбе сената.
Несмотря на это, правительство ГДР сохранило в силе свое
предложение, о чем оно неоднократно сообщало сенату. Однако
сенат, не в последнюю очередь под давлением со стороны Бонна,
отвергал любые переговоры. Вина за то, что западноберлинцы на
могли посещать столицу ГДР, целиком ложится на сенат.
Генерал Клей устраивает провокации на Фридрихштрассе
19 сентября 1961 года генерал Клей возвратился в Западный
Берлин в качестве личного посла президента Кеннеди. Шпринге-
ровская пресса приветствовала его как поборника жесткого курса.
Начиная с этого дня количество провокаций резко увеличилось.
Еще 14 сентября 1961 года, в день, на который первоначально
было запланировано прибытие Клея, два боевых самолета
бундесвера типа «Старфайтер Ф-84» нарушили воздушное пространство
ГДР в районе Магдебурга и затем приземлились на
западноберлинском аэродроме Тегель. Командование бундесвера, очевидно,,
хотело с помощью этой провокации проверить, может ли и в какой
мере безнаказанно действовать бундесвер вне пределов
западногерманского государства. Советский Союз заявил резкий протест
трем западным державам.
Чтобы помешать началу переговоров по вопросу о Западном
Берлине, которых все громче требовала западная общественность,,
генерал Клей замыслил опасные авантюры. Он решил
осуществить план демонстрации западных «прав», чтобы спровоцировать
Советский Союз на ответные меры, затянуть тем самым кризис и,
кроме того, доказать, что четырехсторонний статус города якобы
все еще остается в силе. Клей распорядился о патрулировании
автострады ГДР военными машинами западных союзников,
посылал американские автомобили в бесцельные поездки по столице^
344

ГДР, а военнослужащим приказал не предъявлять своих
документов на пограничных КПП.
Повод для более далеко идущих шагов вскоре был найден.
22 октября 1961 года одетый в гражданское заместитель главы
американской миссии в Западном Берлине Аллен Лайтнер
отказался предъявить свои документы на предназначенном для
иностранцев КПП Фридрихштрассе. Народная полиция не
разрешила ему поэтому въезд в столицу ГДР. После этого Аллен
Лайтнер, эскортируемый двумя военными автомашинами и девятью
солдатами с заряженными автоматическими винтовками и с при-
мкнутыми штыками, насильственно проник на территорию ГДР
до Лейпцигерштрассе и возвратился в Западный Берлин. Этот
маневр повторялся неоднократно, причем один народный
полицейский был задет американской автомашиной и получил травму.
Генерал Клей приказал привести войска США в Западном
Берлине в состояние повышенной боевой готовности. То, что
внешне начиналось безобидно, вскоре оказалось рассчитанной
провокацией, игрой ва-банк. 25 октября 1961 года танки типа «Паттон»
были выведены к КПП «Чарли» — так американцы называли
пограничный переход на Фридрихштрассе — и угрожающе
направили свои орудия на служащих Народной полиции. На самой
улице в близлежащих домах заняли позицию, укрывшись за мешками
с песком, вооруженные до зубов американские солдаты. На
высокой скорости танки двинулись прямо на служащих Народной
полиции, стоявших на белой разделительной пограничной полосе,
резко затормозив прямо перед ними. Когда в последующие дни
провокации приняли угрожающие формы, на поддержку
пограничников ГДР вышли советские танки, продемонстрировав
нерушимое братство по оружию государств Варшавского Договора.
16 часов 27 и 28 октября 1961 года продолжалось это
противостояние. Только благодаря выдержке вооруженных сил СССР и ГДР
в этой критической обстановке дело не дошло до дальнейших
осложнений.
28 октября 1961 года по приказу из Вашингтона генерал Клей
был вынужден прекратить игру с огнем и возвратить танки в
казармы. Когда некоторое время спустя западногерманский
федеральный министр по общегерманским вопросам Эрнст Леммер
появился на Фридрихштрассе, чтобы продолжить провокацию и
произносить подстрекательские речи, многодневная, угрожавшая миру
танковая демонстрация Клея уже провалилась. Присутствие Лем-
мера было некстати и один из американских военных полицейских
под смех присутствующих отправил его восвояси.
Из инцидента на Фридрихштрассе ГДР сделала вывод о
необходимости соответствующих заградительных сооружений для
обеспечения своей государственной границы. На
контрольно-пропускных пунктах были установлены тяжелые бетонные блоки,
танковые заграждения и шлагбаумы. На особо угрожаемых и плохо
просматриваемых участках границы в центральных районах берлин-
345

скпе строители и солдаты ННА приступили к возведению
пограничной стены общей длиной 16 километров со средней высотой
2,5 метра. С помощью этого защитного вала столица ГДР была
надежно ограждена от возможности повторного проникновения!
империалистических войск.
Провал операции «Зеница ока»
Генерал Клей не мог смириться с постигшим его поражением.
В середине ноября 1961 года на автостраде ГДР, связывающей
Мариенборн с Западным Берлином, он затеял еще одну
провокацию под названием операция «Зеница ока». Под предлогом
маневров он распорядился организовать перемещение крупных контин-
гентов войск между Западным Берлином и ФРГ. 1 декабря 1961
года американская штаб-квартира в Гейдельберге сообщила, что все
подразделения армии США в Западном Берлине сводятся в
армейскую бригаду и передаются в подчинение 7-й армии США, то есть
войскового соединения НАТО.
Однако и операция «Зеница ока» обернулась против ее
зачинщика. Подчинив свой западноберлинский гарнизон командованию
НАТО, США еще раз подтвердили, что для их присутствия в
Западном Берлине больше нет никакой правовой основы. Когда это
стало ясно самим американцам, их представители поспешили
сделать весьма странное заявление в том смысле, что войска СШАГ
покидая Западный Берлин или вступая в него, претерпевают
метаморфозу, превращаясь из оккупантов в солдат НАТО, и
наоборот. В связи с решительным протестом СССР и ГДР Вашингтон
в середине декабря 1961 года отдал приказ прекратить
передвижение войск США, подчиненных НАТО, по территории ГДР и
в Западном Берлине, то есть вне пределов сферы действия НАТО.
Одновременно были существенно урезаны полномочия Клея. Его
отзыв из Западного Берлина был уже лишь вопросом времени и
подходящего повода. Он произошел в начале мая 1962 года.
Боннские и западноберлинские экстремисты, которые громогласно
прославляли Клея, потерпели не меньшее фиаско, чем он сам.
Советско-американские переговоры 1961—1962 годов
Мероприятия 13 августа 1961 года чрезвычайно ускорили
процесс перегруппировки сил, реалистического осмысливания на
Западе всех проблем. Неоднократные предложения Советского
Союза начать переговоры, энергичное выступление Белградской
конференции 25 неприсоединившихся государств (1—5 сентября
1961 года) за мирное решение германского и западноберлинского
вопросов, а также многочисленные акции сторонников мира в
капиталистических странах оказывали все возрастающее влияние на
правительства трех западных держав. На Вашингтонской конфе-
346

ренции их министров иностранных дел 15—16 сентября 1961 года
было принято решение начать «зондирующие переговоры» с
Советским Союзом. Первые контакты с этой целью были
установлены уже через несколько дней. Аденауэр, которого 7 ноября
1961 года после многих недель борьбы вокруг создания
коалиционного правительства в четвертый раз избрали федеральным
канцлером, вел упорную борьбу, чтобы не допустить такого развития
событий, которое все более расходилось с его политической
линией.
Касаясь новых возможностей мирного решения вопроса о
Западном Берлине, Вальтер Ульбрихт 6 октября 1961 года заявил:
«Поскольку западные державы в известной степени
заинтересованы в этом вопросе, а мы заинтересованы в том, чтобы по
возможности договориться с западными державами о постепенном
превращении Западного Берлина в демилитаризованный вольный город,
следовало бы в соответствии с интересами обеих сторон до
заключения германского мирного договора прийти к соглашениям о
мирном решении западноберлинского вопроса и договориться
относительно соответствующих заявлений о гарантиях. Такие
соглашения должны были бы затем стать составной частью мирного
договора и тем самым обрести международно-правовую силу»7.
Чтобы ускорить начало переговоров, правительство СССР по
договоренности с ГДР сообщило, что оба правительства не будут
настаивать на своем первоначальном требовании о заключении
мирного договора еще в 1961 году.
В конце декабря 1961 года США и Великобритания вопреки
сопротивлению со стороны Франции условились начать так
называемые зондирующие переговоры с Советским Союзом. Они велись
с 2 января до начала марта 1962 года в Москве через посла США,
затем были продолжены между министрами иностранных дел Ди-
ном Раском и А. А. Громыко 14—27 марта 1962 года в ходе
Женевской конференции 18 государств по вопросам разоружения.
В апреле — октябре 1962 года переговоры проходили в
Вашингтоне через советского посла. Медленное развитие обмена мнениями
находилось в явном противоречии с необходимостью срочно
нормализовать положение в Западном Берлине. Это несоответствие
объяснялось наличием глубоких расхождений в западном блоке по
вопросу о необходимости и содержании таких переговоров,
ожесточенным противодействием любым переговорам со стороны Бонна,
а также упорным стремлением США сохранить изжившие себя
позиции оккупантов в Западном Берлине.
В конце марта 1962 года на советско-американских
переговорах сложилось такое положение: западная сторона признавала в
принципе, что в ее интересах поддерживать контакт с Советским
Союзом по вопросу о мирном разрешении западноберлинского
вопроса. Чтобы сохранить Западный Берлин как занозу в теле
социалистического содружества государств, она пыталась договориться
о модус вивенди по Западному Берлину на основе выдвинутых ею
347

трех основных условий («the three essentials»). К ним относилось
неограниченное право на присутствие западных войск в городе,
гарантия свободного и по возможности бесконтрольного доступа
в Западный Берлин, а также поддержание свободы и
жизнеспособности Западного Берлина. С другой стороны, западная сторона
должна была признать обоснованными интересы безопасности
государств Варшавского Договора и согласиться с необходимостью
договоренности о ненападении между государствами —
участниками Варшавского Договора и НАТО. Западная дипломатия
намекала на возможность признания границы по Одеру — Нейсе и
высказывалась за отказ от передачи ядерного оружия и секретов его
производства Западной Германии. Имелись и сдвиги в позиции
США в отношении ГДР, поскольку США, проводя политику
временного уважения статус-кво, возникшего в Европе после второй
мировой войны, не ставили также под вопрос границы по Одеру —
Нейсе, Эльбе и Верре, а также в Берлине. Хотя все это было
связано с многочисленными нереальными оговорками, факт оставался
фактом, что уважение границ и существования ГДР как субъекта
международного права на этих переговорах в принципе не было
больше спорным вопросом. Главные разногласия возникали в
результате требования агрессивных империалистических кругов
оставить в Западном Берлине американские войска.
Советский Союз сообщил своему партнеру по переговорам, что
суверенитет ГДР не является объектом мены или торга и что не
может быть никакого решения западноберлинского вопроса, если
Западный Берлин будет оставаться военной базой НАТО. Если
США — как это они утверждают —- не имеют агрессивных
намерений, им не нужны вооруженные силы в Западном Берлине.
Достаточно было бы ограниченного числа полицейских
формирований, которые могли бы быть предоставлены нейтральными
государствами или даже самими западными державами, если они
будут выступать при исполнении своих функций и обязанностей под
флагом ООН.
США пытались, однако, уйти от рассмотрения этого вопроса,
выдвигая в качестве ключевой проблемы вопросы коммуникаций,
связывающих Западный Берлин с ФРГ. Они предложили создать
«международный орган по доступу», которому должны были бы
быть подчинены автострада Хельмштедт — Берлин и три
воздушные трассы со службами технического обеспечения. Орган в
составе 13 государств, в котором принимали бы участие и оба
немецких государства, должен был бы, как суверенная инстанция,
распоряжаться на этих коммуникациях ГДР, взимать сборы и
содержать аппарат инспекторов. Это предложение диктовалось
желанием западной стороны сохранить пережитки войны. СССР и ГДР
рассматривали всегда вопрос о доступе в его естественной
взаимосвязи с коренным решением западноберлинского вопроса и
задачей строгого уважения суверенных прав ГДР как государства,
предоставляющего право транзита. Однако они сделали шаг на-
348

встречу пожеланиям США, заявив о согласии на создание
международного арбитражного органа при условии, что он не будет
осуществлять административных функций и не будет
вмешиваться во внутренние дела ГДР.
Таково было положение, характеризовавшееся прогрессом по
ряду отдельных вопросов, когда в начале апреля 1962 года
зондирующие переговоры вступили в критическую стадию. США,
которые вели переговоры с оговоркой о необходимости получить
одобрение своих союзников, представили им 12 апреля 1962 года
рабочий документ, в котором испрашивали их согласия с
предложением относительно международного органа по доступу, заявлений
о ненападении, договорного ограничения «клуба атомных держав»
и создания общегерманских комиссий по техническим вопросам.
В Бонне, где за переговорами наблюдали с нескрываемой
подозрительностью, этот конфиденциальный документ был немедленно
передан в руки журналистов, чтобы оказать давление на
правительство Кеннеди, развернув крикливую кампанию в печати под
лозунгом «Нас продают!».
7 мая 1962 года Аденауэр отправился в Западный Берлин,
чтобы грубо вмешаться в ход переговоров. Кипя от раздражения, он
заявил на одной из пресс-конференций: «Я не допускаю и мысли
о том, что будет достигнут какой-то результат... Все это
бесконечно скучно, потому что нет ничего нового... Я считаю, что
будет много лучше оставить все, как есть, чем продолжать эту
линию»8. Путем новых серьезных провокаций на
государственной границе ГДР в Берлине враги разрядки напряженности в
Бонне попытались отвлечь США от переговоров и втянуть их
в опасную конфронтацию с Советским Союзом у так
называемой «стены».
«Малая воина террористов» у государственной границы ГДР
8 соответствии с замыслами агрессивных сил Западный
Берлин должен был быть «открытой раной», которую можно
постоянно бередить, таким местом, где бы противник вел
последовательную работу по изменению существующего положения в свою
пользу. Таким образом, «стена» становилась одним из элементов
в войне за реванш. Чего добивались эти силы, пояснил в декабре
1961 года Брандт: «Мы не согласимся с тем, чтобы лозунг «Долой
стену» стал чем-то вроде лозунга о воссоединении Германии. Мы
никому не сможем до бесконечности запрещать не только
говорить, что он думает об этой «стене», но и выражать свои чувства
более энергично» 9.
Это было официальным призывом сделать антифашистский
защитный вал «кровоточащей границей». Только за время с 13
августа 1961 года по 30 апреля 1962 года было зарегистрировано
124 серьезных покушения на государственную территорию ГДР;
349

в 93 случаях из Западного Берлина велся огонь по
пограничникам ГДР, причем в 68 случаях преступниками являлись
служащие западноберлинской полиции.
К числу провокаций относилось и продолжение нелегальной
переправки граждан ГДР на Запад, которая осуществлялась как
посредством прорыва государственной границы, так и с помощью
подделки паспортов. В Западном Берлине создалась целая сеть
«групп проводников» и «помощников по организации бегства»,
которые самым тесным образом сотрудничали в осуществлении
этих провокаций с империалистическими разведками, органами
сената и западноберлинской полицией. В этом принимали особо
активное участие реакционные группы студентов Технического и
Свободного университетов, как, например, пресловутая
организация Гиррмана или «Предприятие бюро путешествий».
Когда в результате бдительности пограничников вскоре был
положен конец переходам через границу по подложным
паспортам, провокаторы начали строить подземные тоннели. Они
действовали под прикрытием огня штуммовской полиции и, словно
кроты, копались в земле, ориентируясь по планам подземных
коммуникаций, которые были предоставлены им сенатскими властями.
Такой подкоп был обнаружен под станцией городской железной
дороги на Волланкштрассе. Преступники — студенты
Технического университета — тайно проникли в подвальные помещения
станции, находящейся на территории ГДР в непосредственной
близости от границы, и отсюда стали рыть подземный ход высотой
1,5 метра и шириной 1,2 метра под полотно городской электрички
и поездов дальнего следования. 27 января 1962 года до
завершения работ подкоп был обнаружен, так как в результате оседания
грунта середина перрона городской электрички внезапно
опустилась и образовался провал глубиной более одного метра. Какое
ужасное несчастье могло бы случиться, если бы провал произошел
на несколько метров дальше, под полотном городской электрички
или поездов дальнего следования, по которому шло интенсивное
движение! Весной и летом 1962 года провокации превращаются в
«малую войну террористов», сопровождавшуюся покушениями на
жизнь пограничников, перестрелками, взрывами. Об этой войне
шпрингеровская газета «Ди вельт» писала: «Эта форма ведения
войны стала теперь нормальной и, наверное, единственно
возможной. Кто не хочет считаться с этими фактами, тот просто не
созрел для борьбы в нашу эпоху» 10. Боннские и западноберлинские
политические деятели призывали сделать «стену проницаемой».
Дела, последовавшие за этими призывами, не заставили себя
долго ждать.
23 мая 1962 года унтер-офицер пограничной полиции Петер
Геринг, выполнявший свою службу по охране государственной
границы от нарушителей, был убит прицельными выстрелами
западноберлинских полицейских. Еще один пограничник был
тяжело ранен.
350

Ночью 24 и ранним утром 26 мая 1962 года западноберлинские-
наемники забросали пластиковыми бомбами пограничные
сооружения. Взрывами был причинен ущерб и поставлена под угрозу
жизнь пограничников и населения.
Убийства пограничников
В июне 1962 года «малая война террористов» усилилась.
Взрывы бомб, нападения на городскую электричку, удачные п
неудачные попытки прорыва границы, стрельба по пограничникам и
возобновившиеся шумовые налеты «студии у колючей проволоки» —
все это создавало весьма опасные ситуации. В ночь с 16 на
17 июня 1962 года органами погранохраны ГДР была задержана
банда молодых преступников в составе 20 человек, которые в
районе Трептова собирались на украденном грузовике прорваться
через границу в Западный Берлин. Руководители банды были
связаны с разведслужбами, западноберлинская полиция обещала
организовать огневое прикрытие для их преступных действий — была
запланировано хладнокровное убийство пограничников; эти люди
должны были выступить затем 17 июня 1962 года на
провокационном митинге перед Шёнебергской ратушей.
На этом митинге раздавались призывы к новым
террористическим актам против пограничников, которые цинично
изображались как «необходимая самооборона». 18 июня западноберлинец
Рудольф Мюллер, состоявший с 1953 года на службе
империалистических разведок, проник на территорию ГДР в районе Иеруса-
лемерштрассе. Он прошел по тоннелю длиной 22 метра, который
был построен с земельного участка, принадлежащего концерну
Шпрингера, и вел в подвал одного из жилых домов в столице
ГДР. Когда пограничник Райнхольд Пауль Хун предложил
Мюллеру предъявить документы, тот выстрелом в упор предательски
убил его и убежал по тоннелю назад в Западный Берлин. Речь
шла о заранее запланированной провокации Об этом
свидетельствует то, что в течение нескольких часов по ту сторону границы на
земельном участке Шпрингера журналисты и репортеры
радиостанции «Свободный Берлин» ждали «событий у стены», а в
момент убийства западноберлинские полицейские сидели с
заряженным оружием в засаде, готовясь открыть стрельбу. Убийцу после
совершенного им преступления угощал виски в высотном здании
концерна Шпрингера главный редактор «Бильд цейтунг». «На
вопрос-ловушку нескольких западноберлинских корреспондентов о
том, сколько раз ему пришлось выстрелить, прежде чем Хун упал,
убийца ответил: «Один раз. Он тут же свалился»» п.
Западноберлинская полиция вскоре после этого вывезла убийцу самолетом
в ФРГ и распространила сообщение, будто Хуна застрелили его
же товарищи.
351

Подонки «фронтового города» на улицах Западного Берлина
Барабаны пропагандистских изданий Шпрингера непрерывно
гремели, призывая к новым провокациям. После того как вечером
13 августа 1962 года имели место хулиганские выступления
западноберлинцев на Бернауэрштрассе, 18 августа и в последующие дни
начались беспорядки у пограничного перехода для иностранцев на
Фридрихштрассе. Возбужденная многомесячной кампанией под
лозунгом «Снесем стену» толпа, состоявшая в основном из
молодежи, забросала камнями советский автобус с военнослужащими,
ехавшими на смену караула у памятника советским солдатам в
Тиргартене. Когда западноберлинская полиция и американские
солдаты попытались расчистить пограничный переход, толпа,
насчитывавшая несколько сот человек, двинулась на них. Оттеснить
хулиганов удалось лишь американской военной полиции,
действовавшей с примкнутыми штыками. Вечером 19 августа толпа,
насчитывавшая, по полицейским сообщениям, 5000 человек, с
криками и под звуки клаксонов направилась с Фридрихштрассе к
Шёнебергской ратуше. С помощью громкоговорителей, которые
предоставила полиция, провозглашались такие призывы, как
«Введите в город бундесвер», «Клея в Берлин», «Действовать,
действовать» и «Пусть союзники стреляют». До самого утра бандиты
носились по улицам, угрожали населению, устраивали скопления у
границы. Были устроены сильные взрывы на городской железной
дороге и в районном бюро СЕПГ в Шарлоттенбурге. 20 августа
беспорядки начались уже в первой половине дня. Не случайно
высотное здание концерна Шпрингера было сборным пунктом, где
«кипела недовольством душа народная».
Пока что политические руководители Западного Берлина и их
полиция взирали на происходившее на улицах с внутренним
удовлетворением. Это было делом их рук. Когда, однако, 20 августа
1962 года расходившиеся подонки начали реветь: «Вилли, нам
нужно оружие!»—и нападать на полицию и американских
солдат, положение резко изменилось. Сенат, который думал, что
прочно держит положение в своих руках, не мог больше совладать с
духами, которых сам вызвал к жизни. Три военных коменданта
Западного Берлина, опасавшиеся за безопасность своих войск, а
также за безопасность своего оккупационного района, дали понять
сенату, что, если он не сможет обеспечить порядок, они в полной
мере воспользуются своими прерогативами.
Провалился расчет на то, что, разжигая «народный гнев
против стены», удастся заставить оккупантов взяться за оружие и
наверстать то, что было «упущено» 13 августа. Сенатор по
внутренним делам Генрих Альберц охарактеризовал это крушение
иллюзий библейской притчей: «Разверзся занавес, и храм был пуст».
Мысль о том, что оккупанты, которых в течение многих лет
прославляли как друзей и защитников, теперь должны будут
собственноручно с помощью резиновых дубинок урезонивать сброд
352

«фронтового города», приводила Альберца в отчаяние. «Эту
горькую задачу я лучше уж возьму на себя» 12,— сказал он.
Произошли настоящие уличные сражения, в которых участвовало около
3 тысяч хулиганствующих элементов. Онд продолжались до утра
21 августа 1962 года. Толпа забрасывала полицию камнями, а та
действовала с помощью дубинок и водометов. Западноберлинская
полиция, привыкшая к совсем другим приказаниям, должна была
подчиниться директивам оккупантов и «защищать стену».
«Ужасное положение», по словам Альберца.
Провокационный призыв «Долой стену» не принес его
инициаторам ровно никаких дивидендов.
Рабочий становится комендантом города
На пути постоянных попыток западных держав и
западноберлинских властей вмешиваться во внутренние дела ГДР была
поставлена еще одна преграда. 22 августа 1962 года Советское
правительство постановило упразднить комендатуру гарнизона
советских войск в Берлине, деятельность которой с момента ее
реорганизации в 1955 году ограничивалась выполнением задач
гарнизонной службы. Все вопросы, связанные с контролем за движением
персонала и грузов западных союзников в Западный,Берлин и из
цего, охраной тюрьмы главных военных.преступников в Шпандау,
а также охраной памятника советским солдатам в Тиргартене,
были переданы в ведение штаба группы советских войск,
временно находящихся в ГДР.
23 августа 1962 года министр национальной обороны ГДР
генерал армии Хайнц Хоффман в соответствии с решением Совета
Министров^ ГДР назначил генерал-майора Хельмута Поппе
городским комендантом столицы ГДР. Впервые в истории Берлина
комендантом города стал рабочий.
Программа взаимопонимания VI съезда СЕПГ
После августа 1962 года, когда сенат организовал беспорядки
в Западном Берлине, после провала авантюрных планов прорвать
силой границу ГДР усиливалось во все большей мере стремление
западноберлинского населения к спокойствию и безопасности, к
разумному урегулированию отношений с ГДР.
VI съезд Социалистической единой партии Германии,
проходивший 15—21 января 1963 года в Берлине, рассмотрел, в
частности, и результаты проведенной борьбы за решение
западноберлинского вопроса и сформулировал новые задачи.
Что было достигнуто к тому времени? Главное состояло в том,
что удалось сохранить мир и воспрепятствовать тому, чтобы
Западный Берлин стал из потенциального действительным очагом
войны. Мероприятия 13 августа 1961 года устранили некоторые
14 jsfi 2789
353

из наиболее ярких проявлений превращения Западного Берлина
во «фронтовой город» и значительно ограничили его функции как
нарушителя спокойствия. Мероприятия по обеспечению
государственной границы укрепили авторитет и суверенитет ГДР и
создали внешние условия для последовательного подъема экономикп.
Руководящие политические деятели западных держав более
реально оценивали положение и прежде всего должны были принять
к сведению, что ни суверенитет ГДР, ни ее границы не подлежат
изменению. Был достигнут, таким образом, прогресс, а в целом
подготовлена почва для договорного мирного решения
западноберлинского вопроса. С этой точки зрения требование о заключении
германского мирного договора в 1961 году сыграло позитивную
роль в борьбе против западногерманского реваншизма. На VI
съезде партии было подчеркнуто, что в процессе борьбы sa торжество
политики мирного сосуществования сейчас важно достичь
минимума договоренности для обеспечения мира и придания делового
характера отношениям Германской Демократической Республики
с ФРГ. На этот путь указал съезд партии, выдвинув свое
предложение из 7 пунктов о заключении соглашения, основанного на
разуме и доброй воле.
Руководствуясь теми же принципами, СЕПГ определила свою
политику в отношении Западного Берлина. Советско-американский
обмен мнениями, который должен был расцениваться как
предварительная ступень к дальнейшим переговорам четырех держав,
был прерван в результате многочисленных происков Бонна и
спровоцированного американским империализмом в конце октября
1962 года кубинского кризиса. Тем не менее ГДР, как и другие
социалистические государства, заявляла о своей неизменной
готовности прийти к разумному договорному урегулированию,
которое по возможности учитывало бы законные интересы всех
сторон. «Исходя из оценки реальных условий развития, мы считаем
необходимым продолжение переговоров между Советским Союзом
и США о германском мирном урегулировании и по вопросу о
Западном Берлине. Мы полагаем также, что договоренность
возможна,— говорил Вальтер Ульбрихт на VI съезде СЕПГ.— Мы готовы
учесть, что в политике западных держав в отношении Западного
Берлина играют роль определенные престижные соображения.
Поэтому мы готовы взвесить поэтапное урегулирование вопроса о
превращении Западного Берлина в мирный, нейтральный,
вольный город» 13.
Новый трюк: «поворот путем сближения»
Предложения о взаимопонимании VI съезда СЕПГ побудили
широкие слои западноберлинского населения к серьезным
размышлениям по поводу реальной политической обстановки.
Политическое руководство Западного Берлина, потерпевшее позорное фиаско
со своими криками «долой стену», не могло не учитывать этого.
354

17 февраля 1963 года состоялись выборы в западноберлинскую
городскую палату депутатов. Лишь 89,9 процента граждан,
обладающих правом голоса, приняли участие в выборах. Из поданных
действительных бюллетеней СДПГ получила 61,9 процента
голосов (в 1958 году — 52,6), ХДС — 28,8 процента (37,7), СвДП —
7,9 процента (3,8) и СЕПГ — Западный Берлин — 1,4 процента
(1,9). Поражение ХДС ясно отражало приближение конца «эры
Аденауэра», отказ западноберлинцев от враждебной делу
разрядки боннской политики. С другой стороны, голосуя за
социал-демократов, многие ожидали, что эта партия наконец использует
предоставившуюся ей возможность для проведения в Западном
Берлине самостоятельной политики взаимопонимания. От потери
голосов ХДС больше всего выиграла СвДП и смогла вернуться в
городскую палату депутатов. Хотя, как это доказано, Брандт
хотел сохранить столь ценимую им общность с партией Аденауэра
в качестве рекомендации для последующего вхождения в «большую
коалицию» в Бонне, все же руководство СДПГ должно было
учитывать волю избирателей. 11 марта 1963 года был образован новый
сенат в составе 10 представителей СДПГ и 3 представителей
СвДП.
Конец многолетнего правления «большой коалиции» привел
к некоторому ослаблению давления со стороны ХДС, что
облегчило социал-демократическому руководству хотя бы в некоторой
мере осознать перемены в политической обстановке и влияние
нового соотношения сил на Западный Берлин. Позднее Брандт
признавал, что он давно пришел к пониманию необходимости «жить
со стеной» и что островное положение Западного Берлина
заставляет «задуматься и действовать разумно». «С помощью формулы
«Все или ничего» можно давать выход чувствам, но нельзя вести
разумной политики» 14.
13 августа и последующие события, весьма убедительно
продемонстрировавшие империализму границы его возможностей,
оказали серьезное влияние на Вилли Брандта. На западноберлинском
форпосте он понял бессмысленность «политики силы» и
постепенно начал освобождаться от бесплодных концепций политики
«фронтового города», от слепого антикоммунизма и от подчинения
ХДС/ХСС. Под влиянием более трезво мыслящих политических
деятелей США, которые считали войну против социализма
самоубийством, а мирное сосуществование неизбежным, Брандт
перешел к более гибкой политике. Вместо прямой конфронтации и
военного столкновения средством для внутреннего ослабления и
ликвидации социалистических стран должны были стать обходные
маневры, размягчение и разложение, экономический шантаж и
идеологическое давление. Только позднее, в начале 70-х годов,
когда произошли дальнейшие качественные изменения в
соотношении сил на международной арене в пользу социализма, Вилли
Брандт, являясь федеральным канцлером ФРГ, решился освобо-
355

дить политику ФРГ от нереалистических требований, от иллюзий
времен правления ХДС/ХСС в 1949—1969 годах.
В 1963 же году Вилли Брандт еще пропагандировал политику
проникновения и организации «ползучей контрреволюции» в ГДР.
Свою программу он изложил 15 июля 1963 года на сессии
евангелической академии в Тутцинге (Бавария) устами руководителя
своего ведомства печати Эгона Бара. Ссылаясь на развитую
Кеннеди концепцию «стратегии мира», то есть концепцию гибкости
в проведении империалистической политики в отношении стран
социализма, Бар следующим образом разъяснял эту программу.
Поскольку «политика, требующая всего или ничего, не годится»
и «любая политика, направленная на свержение режима по ту
сторону границы, бесперспективна» 15, надо пока что «принять»
ГДР как факт, а затем, используя любые представляющиеся
возможности для контактов ниже порога юридического признания,
«трансформировать» и размягчить ее, вылущить ГДР из
защитной оболочки социалистического содружества государств и
постепенно втянуть ее в сферу власти западногерманского
империализма. Параллельно этому с помощью политики улыбок, ничего не
значащих заверений в миролюбии следует отвлекать внимание
государств Варшавского Договора от запланированной Западом
ликвидации ГДР. Бар называл все это «поворотом путем
сближения». Один из западноберлинских публицистов сформулировал
это, правда, яснее: «политика разрядки против Восточного
Берлина» 16.
Поддержка лозунга о так называемом «урегулированном
существовании друг с другом в Германии», которое исключало бы
признание ГДР и ее границ, претензия на исключительное
представительство Бонном ГДР и самостоятельного Западного
Берлина, провозглашенная «жизненно важным требованием», и
продолжение использования Западного Берлина в роли форпоста в
«соответствии с обстановкой» —все это было не чем иным, как
аннексионистской политикой против ГДР, правда несколько более
гибкой и с несколько измененным политическим оттенком. В то
время, однако, этот курс группы Брандта натолкнулся на резкое
сопротивление Бонна, где все еще цеплялись за политику «эры
Аденауэра».
Начавшийся процесс переосмысления отношений с ГДР
нельзя было остановить ни среди социал-демократов, ни среди
населения Западного Берлина.
Договоренность о пропусках — разумный шаг
5 декабря 1963 года правительство ГДР обратилось к
правящему бургомистру Западного Берлина с предложением путем
переговоров прийти к временному урегулированию вопроса о
посещении западноберлинцами родственников в столице ГДР на
предстоящие рождественские праздники.
356

Брандт переправил, однако, это письмо правительству ФРГ,
которое не замедлило откликнуться на эту инициативу ГДР
только для того, чтобы продемонстрировать, что оно якобы имеет
какие-то полномочия в отношении Западного Берлина. Правительство
ГДР отклонило неуместное предложение Бонна договориться о
порядке посещений через руководителя западногерманской
посреднической конторы по межзональной торговле. Благодаря усилиям
ГДР 17 декабря 1963 года между правительством ГДР и сенатом
Западного Берлина был подписан протокол о временном порядке
посещения западноберлинскими гражданами родственников в
столице ГДР. Договоренность по спорным вопросам была достигнута
после того, как ГДР пошла на крайний из возможных для . нее
компромиссов о форме подписания и наименовании учреждений.
В установленный срок с 19 декабря 1963 года по 5 января
1964 года имело место 1242810 посещений западноберлинцами их
родственников в столице ГДР. Служащие пограничной охраны и
таможенной службы, а также тысячи трудящихся помогали
организации посещений столицы ГДР. Для выполнения задач,
которые соглашение возлагало на правительство ГДР, потребовались
дополнительные расходы в размере 3,7 миллиона марок.
Соглашение о пропусках встретило весьма положительный
отклик среди общественности и оживленно обсуждалось.
Разъясняя инициативу ГДР, Вальтер Ульбрихт 3 января
1964 года подчеркивал: «Мы хотим добиться смягчения
напряженности, причем в той точке, где холодная война является наиболее
острой, а именно в Западном Берлине. Путем этого гуманного
предложения мы хотели заставить реваншизм отступить.
Одновременно мы хотели помочь социал-демократии
подготовить путь для немецкой политики обеспечения мира, переговоров
и взаимопонимания» 17. Разумеется, с соглашением о пропусках
связывалась надежда на прекращение холодной войны и
сворачивание враждебной деятельности на государственной границе
гдр.
4 января 1964 года, еще до истечения срока действия
соглашения, председатель Совета Министров ГДР Вилли Штоф обратился
с письмом к правящему обер-бургомистру Брандту с призывом
продолжить переговоры о пропусках и об урегулировании других
проблем. После длительных переговоров 4 сентября 1964 года
соглашение наконец было готово к подписанию. Однако подписание
затянулось до 24 сентября 1964 года из-за массированного
давления со стороны Бонна на сенат. Новое соглашение, которое в
принципе продлевало декабрьский протокол с многочисленными
поправками, внесенными по инициативе ГДР, было заключено
сроком на один год, причем не позднее чем за три месяца до
истечения срока его действия предусматривались новые переговоры
о его продлении. Это соглашение позволяло посетить
западноберлинцам своих родственников в столице ГДР осенью и на
рождество в 1964 году, а также на пасху и на троицу в 1965 году. Кроме
357

того, в Западном Берлине открывался на все время действия
соглашения особый пункт выдачи пропусков по срочным семейным
обстоятельствам.
Противники соглашения о выдаче пропусков в Бонне делали
все возможное, чтобы сорвать его осуществление. Несколько дней
спустя после открытия в Западном Берлине бюро ГДР по выдаче
пропусков произошел особенно тяжелый инцидент на границе.
5 октября 1964 года агенты проникли через подкоп в районе
Штрелицерштрассе на территорию ГДР, чтобы по заданию
шпионских организаций осуществить нелегальную переброску граждан
ГДР в Западный Берлин. Нарушителями границы во время
осуществления этой преступной акции прицельным огнем был убит
унтер-офицер Национальной народной армии Эгон Шульц.
Правительство ГДР заявило решительный протест против этого
подлого преступления. Однако сенат не возбудил против убийц
уголовного преследования и не принял мер против повторения
подобных провокаций. В ноябре 1964 года он разрешил также вновь
открыть меняльные конторы и незаконную торговлю денежными
знаками ГДР в периоды посещений. Правительство ГДР было
вынуждено настоятельно предостеречь сенат от последствий
проводимого им курса.
Боннские реваншисты тянут руки к Западному Берлину
Из провала своей политики в германском вопросе правящие
в ФРГ партии ХДС и ХСС сделали лишь один вывод — еще
упорнее добиваться осуществления своих замыслов об установлении
«нового порядка в Европе». Нигде их политика, нацеленная на
изменение статус-кво в Центральной Европе, не проявлялась так
наглядно, как в Западном Берлине. Тут они действовали то
средствами, направленными на постепенное размывание статус-кво,
то прибегали к массированным атакам, причем западногерманские
реваншисты неизменно стремились с помощью системы
существующих договоров, обязательств, обещаний и гарантий прочно
связать западные державы с проводимым ими курсом.
Прежде всего и правительство ФРГ и сенат Западного
Берлина в равной мере старались превратить в ежедневную
государственную практику отстаиваемый ими несостоятельный тезис,
будто Западный Берлин и ФРГ органически взаимосвязаны.
Правительственные и парламентские органы ФРГ постоянно приезжали
с Рейна в Западный Берлин для проведения незаконных
заседаний и «рабочих недель». В программу пребывания в ФРГ своих
официальных гостей Бонн включал, как нечто само собой
разумеющееся, поездки в Западный Берлин. Рудименты
оккупационного периода до 1948 года, так же как «Союзническое бюро
путешествий», активно использовались для осуществления
реваншистского курса и дискриминации ГДР на международной арене.
Бонн надеялся извлечь выгоду из отсутствия договорного уре-
358

гулирования по вопросу об использовании коммуникаций в
Западный Берлин, проходящих полностью через территорию ГДР, и
попытался явочным порядком присвоить себе права даже в тех
областях, где это было запрещено ФРГ Парижскими соглашениями.
1 января 1964 года в ФРГ вступили в силу «Временные
инструкции по отправке военных грузов» (MilGAV), в пункте 5 которых
говорилось: «Для отправлений бундесвера в сообщении с
[Западным] Берлином действуют правила общественного транспорта» 18.
Опираясь на самодельные «правооснования», западногерманские
федеральные железные дороги имели наглость дать заявку в
органы ГДР на перевозку гусеничных машин бундесвера по железной
дороге в Западный Берлин. В результате протеста ГДР боннские
власти были, однако, вынуждены в июне 1964 года аннулировать
эти незаконные инструкции, направленные на разжигание
международной напряженности.
Тем не менее министерство обороны ФРГ по-прежнему
пыталось даже вопреки оговоркам западных держав включать
Западный Берлин в сферу боннского военного законодательства. Так,
например, комитет бундестага по вопросам обороны
неоднократно заседал в Западном Берлине, продолжалась незаконная
вербовка офицеров и солдат в этом городе для службы в бундесвере.
Принимались меры к распространению законодательства о
чрезвычайном положении на Западный Берлин.
Правительство ФРГ продолжало активно распространять на
Западный Берлин действие международных договоров ФРГ.
В большинстве случаев это делалось путем включения в договор
оговорки о его действии в «земле Берлин» или по формуле:
«Сферой действия настоящего договора является валютная зона
немецкой марки». Эту незаконную с точки зрения международного
права практику удавалось до сих пор реализовать в отношениях
Бонна с государствами НАТО, а также молодыми развивающимися
государствами, которые не были в подробностях осведомлены о
сложном юридическом положении в западноберлинском вопросе
или уступали политическому и экономическому давлению.
Позднее правительство ФРГ стало пытаться тем или иным путем
добиваться включения оговорки о Западном Берлине также в
культурные, экономические и иные соглашения с социалистическими
странами, что означало дальнейшую эскалацию его
реваншистских притязаний. Когда Бонн хотел распространить Московский
договор о запрещении испытаний ядерного оружия 1963 года на
особую территорию Западный Берлин, Советское правительство,
как один из депозитариев договора, отказалось принять
ратификационную грамоту ФРГ. Летом 1965 года министр иностранных дел
ФРГ Шредер выступил даже с предложением в будущем
отказаться от этих оговорок, сделав от имени правительства ФРГ
заявление, что все договоры ФРГ вследствие действующего права
имеют силу для Западного Берлина. Однако в этом вопросе
боннские реваншисты не нашли поддержки даже у своих союзников.
359

Аннексионистские притязания встречают отпор ГДР и СССР
Постоянные происки империалистических кругов ФРГ против
^особого статуса Западного Берлина были существенным составным
элементом их агрессивной политики. Поэтому ГДР совершенно
необходимо было дать им решительный отпор. Отстаивание
правового принципа непринадлежности Западного Берлина к ФРГ,
который не оспаривался и западными державами, после 13 августа
1961 года стало задачей первостепенной важности. Нужно было
добиться признания этого правового принципа и в международном
масштабе. В этой борьбе Советский Союз и другие
социалистические страны оказывали ГДР огромную помощь.
Решающий заслон против незаконной и опасной для дела мира
аннексионистской практики правительства ФРГ в отношении
Западного Берлина был поставлен «Договором о дружбе, взаимной
помощи и сотрудничестве между Германской Демократической
Республикой и Союзом Советских Социалистических Республик»,
который был подписан 12 июня 1964 года в Москве. Исходя из
реального положения на немецкой земле и необходимости
закончить послевоенный период, отравленный империалистической
политикой холодной войны, договор подтвердил неприкосновенность
государственных границ ГДР и решимость участников договора
поставить на место западногерманских реваншистов. К числу
таких гарантий безопасности по договору относится и четкое
постановление о положении Западного Берлина, содержащееся в
статье 6: «Высокие договаривающиеся стороны будут рассматривать
Западный Берлин как самостоятельную политическую единицу» 19.
Впервые в международном договоре был зафиксирован статус-
кво Западного Берлина, как он сложился в результате второй
мировой войны и империалистической политики раскола. Положение
о том, что Западный Берлин не принадлежит ФРГ и никогда не
будет принадлежать ей, имело огромное политическое значение.
Оно дает всем другим государствам возможность вести
эффективную борьбу против использования этого города в качестве
плацдарма боннской «стратегии выдвинутых вперед рубежей». По этой
причине правительство ГДР информировало в своем меморандуме
от 13 июля 1964 года правительства 85 государств мира о
содержании договора. Кроме того, статья 6 должна была побудить
западные державы, которые вследствие присутствия их
оккупационных войск несли ответственность за Западный Берлин с
внутриполитической и внешнеполитической точек зрения, осуществлять
эту ответственность и со своей стороны противодействовать
проискам Бонна. Уважение статуса Западного Берлина как
самостоятельной политической единицы на международной арене
облегчило бы всем участвующим державам достижение мирного
решения этого вопроса, который все еще оставался открытым.
Провозглашенная в день подписания договора о дружбе председателем
360

Государственного Совета ГДР «Немецкая доктрина мира»
содержала принципы политики разума и взаимопонимания между
обоими германскими государствами и Западным Берлином.
Границы власти бундестага
В ответ на требование Бонна три западные державы 26 июня
1964 года выступили с одним из тех бумажных заявлений о
«верности своим обязательствам», которыми должен был
удовольствоваться Аденауэр после 13 августа 1961 года. Правительство Эр-
харда, которое очень хотело использовать это заявление в
качестве программы действий против Договора о дружбе между ГДР и
СССР, .не смогло, однако, заставить своих союзников выступить
с так называемой инициативой в германском вопросе. Тогда Бонн
стал вновь на путь провокаций. После длинной серии
правонарушений и незаконных действий он сознательно повел дело к
драматической развязке.
Президент бундестага Ойген Герстенмайер объявил в начале
апреля 1965 года, что западногерманский парламент со всеми
своими комитетами и фракциями отправится заседать в Западный
Берлин. Последний раз такая провокация имела место в октябре
1958 года. Разрешение США на это незаконное мероприятие Бонн
купил своим «взносом» в фонд войны американского
империализма во Вьетнаме.
Правительства ГДР, СССР и других социалистических
государств, действуя в братском единстве друг с другом, выступили
с резким протестом. Поскольку ни бундестаг не отказался от своей
затеи, ни западные державы не наложили вето на нее, пришлось
путем принятия соответствующих мер указать правительству
ХДС/ХСС его место.
Правительство ГДР специальным распоряжением запретило
на время запланированного заседания всем депутатам и другим
его участникам проезд через территорию ГДР по автомобильным
и железнодорожным магистралям. Парламентариев удалось
доставить в город только путем незаконного использования воздушных
трасс гражданскими и военными самолетами западных держав.
В подкрепление обязательств по Договору о дружбе и взаимной
помощи 5—11 апреля 1965 года в районе на запад от Берлина и
до Эльбы состоялись совместные войсковые учения вооруженных
сил Национальной народной армии и временно находящихся в
ГДР советских войск в целях отработки боевого взаимодействия
сухопутных сил и ВВС обеих армий по защите государственных
границ ГДР. В рамках маневров возникла необходимость
временно перекрывать автострады и шоссейные дороги, что затронуло
также сообщение с Западным Берлином.
Когда в первой половине дня 7 апреля 1965 года федеральный
кабинет, а затем во второй половине дня бундестаг собрались в за-
361

падноберлинском Конгрессхалле, оказалось, что из
запланированной демонстрации силы реваншизма получился во всех
отношениях жалкий фарс. Началось с того, что в последнюю минуту
западные державы потребовали снять с повестки дня все острые
политические вопросы. Бундестагу пришлось Припять к сведению,
что верховную власть в Западном Берлине осуществляют
западные державы. Оказалось также, что места, зарезервированные в
зале для трех комендантов города, остались пустыми.
Как свидетельствовали многочисленные высказывания и
публикации в печати, многие западноберлинцы и некоторые
приезжие боннские парламентарии лучше уяснили себе правовое
положение и соотношение сил в Западном Берлине и вокруг него,
когда во второй половине дня 7 апреля 1965 года истребители Миг-19
и Миг-21 Советской Армии и ННА провели учения в воздушном
пространстве над Берлином, пролетая при этом строем и
поодиночке над центром Западного Берлина и зданием, где заседал
бундестаг. Обнаружилось, что значение совместных маневров двух
дружественных армий состояло не только в проверке состояния
их боевой выучки. «Пожалуй, ФРГ не столь сильна в
западноберлинских делах, как ей этого хотелось бы» 20,— резюмировала
события дня одна из западногерманских газет. Сверх того, стало
известно, что высокопоставленные западные инстанции высказали
недовольство по поводу заседания бундестага в Западном
Берлине; пресса дала понять, что теперь возможность подобных
представлений отпадает «на долгое время». Действительно, у запад-
пых держав были все основания не расшатывать еще больше свою
и без того слабую в правовом и политическом отношении позицию
в своих секторах оккупации. Провокация закончилась
поражением ее инициаторов, которые думали, что у них достаточно сил,
чтобы не считаться с международным правом. Пакт дружбы и
взаимопомощи между ГДР и СССР доказал свою жизненную силу.
СЕПГ — Западный Берлин борется за мир, демократию
и социальный прогресс
Несмотря на политику замалчивания, предписанную властями,
несмотря на противоконституционные препятствия ее
общественной деятельности и репрессии против членов и сочувствующих
партии, Социалистическая единая партия Германии в Западном
Берлине все эти годы вела упорную, самоотверженную борьбу за
осуществление политики мира, взаимопонимания и демократии,
которая одна только могла вывести Западный Берлин из тупика.
После того как сенат должен был выполнить решение
западноберлинского Верховного административного суда от июня
1962 года и отменить изданное в августе 1961 года распоряжение
о закрытии бюро партии, западноберлинская организация осенью
1962 года приняла название СЕПГ — Западный Берлин. Это отде-
362

ление в организационном отношении от партийной организации
столицы ГДР, начатое еще 26 апреля 1959 года путем
образования руководства западноберлинских районов, учитывало особое
политическое и правовое положение Западного Берлина.
Конференция делегатов партии 24 ноября 1962 года приняла
измененный устав СЕПГ Западного Берлина и избрала правление партии
во главе с Герхардом Данелиусом в качестве первого секретаря.
В октябре 1965 года правление приняло решение созвать съезд
партии в феврале 1966 года. По настоянию политических
деятелей Западного Берлина оккупационные власти запретили, однако,
его проведение со ссылкой на то, что это событие и
предусмотренное участие в съезде 22 делегаций братских партий представляют
собой угрозу общественной безопасности. Правление партии
заявило резкий протест против незаконного запрета и 24 февраля
1966 года на пресс-конференции огласило открытое письмо, в
котором оно решительно отвергало нарушение демократии и
информировало о его политическом смысле. Протест и обращение к
общественности (письмо было распространено в количестве 300
тысяч экземпляров) привели к отмене запрета комендантами города.
21—22 мая 1966 года состоялся I съезд Социалистической
единой партии Германии — Западный Берлин. 6 тысяч членов
партии были представлены 500 делегатами. В работе съезда приняли
также участие делегации СЕПГ, КПСС, ПОРП и Французской
компартии. Съезд избрал новое правление партии в составе 41
человека, которое в свою очередь избрало из своего состава членов
секретариата правления партии. Герхард Данелиус единогласно
был вновь избран председателем партии.
Съезд партии принял новый устав, а также постановление под
названием: «Предложения СЕПГ — Западный Берлин
относительно мирного счастливого будущего нашего города». В этом
программном решении партия изложила свою концепцию
самостоятельной конструктивной политики. В нем, в частности, говорилось:
«Если Западный Берлин не будет больше передовой траншеей
против Германской Демократической Республики, если он внесет
вклад в дело прекращения холодной войны, то наш город сможет
вести плодотворные переговоры с ГДР о мирном решении своих
проблем. Тем самым он сыграет одновременно позитивную роль
в общегерманской политике и в обеспечении европейской
безопасности и сотрудничества» 21. СЕПГ — Западный Берлин заявляла
далее, что с ее точки зрения добрососедские отношения с ГДР не
должны означать плохих отношений с ФРГ. В настоящее время,
однако, констатировала СЕПГ — Западный Берлин, отношения
Западного Берлина с обоими государствами являются
ненормальными. Отношения с ФРГ останутся ненормальными, пока Бонн
будет вмешиваться в дела города, а отношения Западного Берлина
с ГДР — ненормальными, пока сенат будет отрицать ее
существование как субъекта международного права.
363

Разумная самостоятельная политика мира, разрядки и
взаимопонимания — говорилось в решении съезда — требует энергичного
содействия большинства западноберлинского населения. По этой
причине партия выступает за плодотворное сотрудничество между
членами обеих рабочих партий, между социалистами и
демократами, между марксистами и христианами как в парламенте, так и
вне его. «Если палата депутатов и сенат создадут себе такую
демократическую опору среди населения, они будут в состоянии
противостоять давлению Бонна, отклонять антидемократические и
антисоциальные законы ФРГ,— говорилось в программном
заявлении.— Таким путем Западный Берлин может стать примерным,
демократическим образованием»22. Исходя из конституции
1950 года, СЕПГ — Западный Берлин выступает за развитие
демократии, за социальный прогресс, за предоставление
трудящимся расширенных и эффективных прав участвовать в управлении
экономикой и административным аппаратом, за устранение
засилья монополистической прессы, а также за равные шансы
получения образования и продвижения по службе для всех.
Партия четко изложила свою точку зрения, согласно которой
и в Западном Берлине в конечном счете лишь социализм может
разрешить проблемы нашего времени. «Опираясь на учение
научного социализма, Социалистическая единая партия Германии —
Западный Берлин борется за освобождение человека от
эксплуатации, угнетения и войн. Ее конечной целью является социализм» 23.
Она рассматривает себя в качестве прочной, неотделимой части
международного коммунистического и революционного рабочего
движения.
«Малые шаги» — но куда?
Власти Западного Берлина не использовали возможностей,
заложенных в особенностях правового и географического положения
этого города. Бургомистр Альберц говорил о «двойственной
действительности», в которой якобы должен пока продолжать свое
существование Западный Берлин, подразумевая, что при принятии
своих решений сенат должен следовать по узенькой тропинке,
пролегающей между фактом существования ГДР и доктриной о том,
что ее надо рассматривать как несуществующую. В соответствии
с этим группа социал-демократов высказалась за «политику
малых шагов», то есть за тактику уловок, направленных на
размягчение и подрыв ГДР.
Для того чтобы направить «малые шаги» сената на
правильный путь нормализации отношений, правительство ГДР
прилагало усилия с целью продолжения договоренности о пропусках.
Благодаря его инициативе 25 ноября 1965 года было заключено
третье соглашение о пропусках со сроком действия до 31 марта
1966 года, а затем 7 марта 1966 года, еще до истечения срока,—
четвертое соглашение о пропусках, действовавшее до 30 июня
364

1966 года. Хотя предшествовавшие заключению соглашений
переговоры были отягощены многочисленными провокациями,
правительство ГДР твердо следовало по пути разрядки и
взаимопонимания. Разумеется, оно исходило при этом из вполне
обоснованной посылки, что его партнер по переговорам готов сесть за
круглый стол переговоров с честными намерениями и доброй волей и
готов к постепенному свертыванию холодной войны.
Весной 1966 года СЕПГ обратилась с несколькими открытыми
письмами к членам, функционерам и сочувствующим
социал-демократической партии в ФРГ. Она хотела достичь
взаимопонимания относительно того, как добиться и в ФРГ переориентации
внутренней и внешней политики, необходимой, чтобы в
соответствии с уроками двух мировых войн и с Потсдамскими
соглашениями обеспечить сохранение мира и укрепление европейской
безопасности, а также нормализовать отношения между ГДР и ФРГ
на основе международного права.
Руководство СДПГ блокировало, однако, эту инициативу к
взаимопониманию и открыто заявило о своем намерении решать
германский вопрос в смысле распространения на ГДР
общественной системы империалистической ФРГ, то есть путем ликвидации
социализма в ГДР. Тем самым стало невозможным создание
самых элементарных предпосылок для каких-либо шагов к созданию
конфедерации ГДР и ФРГ в будущем. Раскол немецкой нации,
которая складывалась в течение столетий, стал теперь
окончательным. Между Германской Демократической Республикой, в
которой начала складываться социалистическая нация, и
Федеративной Республикой Германии, где вследствие сохранения господства
империализма сохранилась буржуазная нация, не могло быть
ничего общего, никаких «особых внутригерманских отношений».
Между ними могли существовать только полностью равноправные,
зафиксированные в договорном порядке отношения мирного
сосуществования в соответствии с действующими нормами
международного права.
Открытая поддержка руководством СДПГ обанкротившейся
боннской политики притязаний на «исключительное
представительство» и «серого плана» устранения власти рабочих и крестьян
в ГДР самым непосредственным образом сказалась на том, как
складывались отношения между ГДР и Западным Берлином.
Лицемерная политика сената, бесперспективная попытка сочетать
соглашения о пропусках с нагнетанием враждебности сделали
невозможным заключение каких-либо дальнейших соглашений о
пропусках.
Социал-демократическое руководство довело свою общность
идей с монополистической буржуазией до полной общности
действий с ней. В момент кризиса реваншистской внешней и
реакционной внутренней политики ХДС/ХСС осенью 1966 года
руководители СДПГ поставили себя на службу правого курса, выступили
за переход к сформированному господству монополистического ка-
365

питала, за экспансионизм во внешней политике. Они вошли в
состав кабинета Кизингера — Штрауса, образованного 30 ноября
1966 года.
Поскольку Брандт стал вице-канцлером и министром
иностранных дел боннского правительства «большой коалиции», пост
правящего бургомистра освободился. 14 декабря 1966 года городская
палата депутатов избрала его преемником бывшего бургомистра
Генриха Альберца. Вступивший в СДПГ в 1946 году, бывший
священник Альберц с самого начала принадлежал к правому крылу*
партии и поддерживал политику отказа от целей и традиций
социал-демократии. Находясь с 1955 года на службе сената, он
принадлежал к окружению Вилли Брандта. В своем
правительственном заявлении, как и следовало ожидать, Альберц подчеркнул, что»
он по-прежнему намерен идти по избитой дорожке политики,
«фронтового города».
Опытное поле «новой восточной политики»
Обстоятельства, которыми сопровождалось образование
правительства в Бонне, и в особенности правительственное заявление
федерального канцлера Курта Георга Кизингера на заседании
бундестага 13 декабря 1966 года со всей ясностью показывали, что
временно приостановился проходивший в условиях ожесточенной
фракционной борьбы между господствующими партиями ФРГ
процесс тактической переориентации — перехода от
обанкротившейся концепции фронтальных атак за социализм к «более
гибким» методам проведения реваншистской политики.
Боннские посулы в области торговли и кредитов должны были
«привлечь внимание к Западу», а взамен этому открыть путь для
проникновения империалистической идеологии. Была вновь
запущена пропагандистская пластинка о «человечности» и
«человеческих контактах» с «братьями и сестрами в зоне». «Мы хотим
воздействовать на реальности в советской оккупационной зоне
с целью добиться статус-кво с плюсом»,— писал председатель
фракции ХДС/ХСС в бундестаге д-р Райнер Барцель еще 13 мая
1966 года в газете «Райнишер меркур». Орган западноберлинской
ХДС сделал к этому следующее дополнение: «В случае признания
советской оккупационной зоны общегерманская политика станет
невозможной, поскольку (в соответствии с Уставом ООН)
вмешательство во внутренние дела самостоятельного государства
запрещается» 24.
Что было нового в боннской восточной политике? В сущности,
одно: в ставших особо сложными сферах внешней и
«общегерманской» политики социал-демократы должны были сдвинуть с места
застрявший корабль боннского государства. В остальном же ФРГ
по-прежнему не признавала статус-кво и существующие границы
в Европе, проводила политику территориальных претензий в от-
366

ношении государств — участников Варшавского Договора,
создавала напряженность в Европе, ставила своей целью поглощение
ГДР. Это подтвердил министр иностранных дел Брандт уже
через несколько дней после своего назначения: «Что означает новая
внешняя политика?.. Мы тут ни от чего не откажемся. Однако мы
пемножко по-другому и тут и там несколько яснее расставим
акценты» 25.
После прихода к власти правительства Кизингера — Штрауса
реваншистский курс на присоединение Западного Берлина вновь
активизировался. Одним из первых шагов Кизингера как
федерального канцлера был визит 24 и 25 января 1967 года в
Западный Берлин, чтобы разъяснить, в каком духе проводится «новая
восточная политика и политика разрядки» Бонна. «Мы не можем
оставаться в обороне, мы должны дать делу толчок» 26,— заявил
он. В связи с «берлинской неделей» бундестага в феврале 1967
года Кизингер продолжил консультации с Альберцем по вопросу о
том, как можно использовать Западный Берлин в целях
содействия изменению статус-кво в Центральной Европе и проведения
наступательной тактики против ГДР.
На международной пресс-конференции в столице ГДР, где
была обнародована 29 марта 1967 года Национальным советом
Национального фронта Серая книга о боннской политике экспансии,
член Политбюро ЦК СЕПГ профессор Альберт Норден подробно
изложил содержание этих консультаций, а также рассказал о
документе, подготовленном западноберлинским сенатом в январе
1967 года. Он сообщил: «В основу сенатского документа положен
тезис, что Западный Берлин должен быть официально объявлен
одиннадцатой, а ГДР — двенадцатой землей ФРГ. ФРГ впредь
будет подчеркивать,что ГДР,—-так говорилось дословно,—в конце
концов, является такой же немецкой землей, как и другие
федеральные земли. Таким путем можно было бы при установлении
контактов обойти вопрос о признании, а переговоры были бы простым
делом» 27. Для реализации этого проекта предусматривались в
обоснование претензии на единоличное представительство новые
демонстрации, такие, как перевод в Западный Берлин боннских
министерств, созыв заседаний западногерманских парламентских и
политических органов в Западном Берлине, отмена «берлинской
оговорки» в международных договорах Бонна путем
единовременного принципиального заявления о принадлежности Западного
Берлина к ФРГ, а также попытка распространить законы о
чрезвычайном положении и воинской повинности на Западный
Берлин и проведение в городе прямых выборов депутатов в боннский
бундестаг.
Из этой программы, бесспорно, следовало, что претензия на
единоличное представптельство должна была развязать
западногерманскому империализму руки для «освобождения» ГДР,
подготовленного в качестве «замаскированной войны» и
осуществленного в виде внутригосударственной полицейской акции. В соответ-
367

ствии с боннскими планами юридическая аннексия должна была
предшествовать военной. Эта претензия на единоличное
представительство, отрицавшая международное право, означала не что
иное, как перманентное объявление войны ГДР; любая уступка
беспочвенным и угрожающим делу мира притязаниям
правительства ФРГ окрылила бы реваншистов и воспрепятствовала бы
нормализации положения Западного Берлина.
Враждебная делу разрядки напряженности политика сената
встретила все возрастающую критику со стороны населения.
Поскольку сенат во главе с Альберцем отказывался воспользоваться
договорной формой при урегулировании вопросов с
правительством ГДР, дальнейшие посещения родственников в столице ГДР
стали невозможными. Экономические трудности города в 1967
году еще более увеличились. Кризис перепроизводства в ФРГ
сказался и здесь, приведя к остановке предприятий, массовым
увольнениям, сокращению зарплаты.
Настроения западноберлинского населения проявились также
во время выборов в городскую палату депутатов 12 марта 1967
года. Социал-демократы понесли чувствительные потери, доля
поданных за них голосов сократилась до 56,9 процента по сравнению
с 61,9 процента в 1963 году. Находящаяся с ними в коалиции
СвДП получила 7,1 процента по сравнению с 7,9 процента. Что
касается ХДС, то он вернул себе голоса, отнятые у него в 1963
году СДПГ. Процент голосов, поданных за ХДС, увеличился с
28,8 процента до 32,9 процента. Хотя СЕПГ — Западный Берлин
по-прежнему действовала в обстановке враждебности и клеветы,
число поданных за нее голосов увеличилось с 1,4 процента до
2 процентов, что объясняется провозглашением ясной,
отвечающей обстановке и потребностям Западного Берлина программной
альтернативы.
Прежняя коалиция СДПГ и СвДП сохранилась и в новом
сенате, который начал свою деятельность 6 апреля 1967 года под
руководством Генриха Альберца. Правительственная программа Аль-
берца ни на йоту не отличалась от того курса, который был
согласован с Кизингером в начале года. Ее основные положения
сводились к следующему: «[Западный] Берлин принадлежит ФРГ...
[Западный] Берлин продолжает действовать в рамках политики
федерального правительства... Географическое положение этого
города требует, чтобы Западный Берлин включался во все новые
контакты и отношения с государствами и народами Восточной
Европы... Мы положим весь вес и опыт этого города на чашу
весов в пользу планов федерального правительства» 28.
К этому времени, однако, многословно разрекламированные и
сопровождавшиеся дипломатической суетой «усилия по
укреплению мира и разрядки» боннского правительства уже зашли в
тупик. Затея правящих кругов ФРГ внести разногласия между
государствами — участниками Варшавского Договора оказалась
бесперспективной. Германская Демократическая Республика заклю-
368

чила с рядом социалистических стран договоры о дружбе, сотруд-.
ничестве и взаимной помощи. Такие договоры были заключены
с ПНР 15 марта 1967 года, с ЧССР — 17 марта 1967 года, с
ВНР — 18 мая 1967 года и с НРБ — 7 сентября 1967 года. Эти
двусторонние договоры недвусмысленно отвергали все притязания
западногерманских реваншистов. Эти договоры содержали ясно
выраженное обязательство сторон рассматривать Западный Бер^
лин как самостоятельную политическую единицу.
В сенате начинается открытый кризис
Разочарование в связи с провалом тогдашней «новой восточ--
ной политики» нашло себе выход в ужесточении внутриполитиче-.
ского курса сената, в полицейском терроре против демократиче-.
ских сил, в нажиме на оппозиционно настроенных социал-демо-.
кратов. Своего кульминационного пункта произвол полиции
достиг 2 июня 1967 года. Полиция с беспримерной жестокостью
расправилась в этот день со студенческой демонстрацией. При этом
выстрелом в спину, произведенным сотрудником уголовной поли-,
ции, был убит студент Бенно Онезорг. Сенатские деятели
безоговорочно одобрили действия убийцы и других полицейских,
избивавших демонстрантов, и, кроме того, ввели нечто вроде
чрезвычайного положения. Через несколько недель в результате работы
следственного комитета парламента выяснилось, что кровавая
полицейская акция с самого своего начала и вплоть до избиения
студентов сознательно готовилась в соответствии с планом дейст-.
вий в условиях чрезвычайного положения, разработанным в
боннском министерстве внутренних дел. Волна протеста п возмущения
прокатилась по Западному Берлину и ФРГ. В ходе массовых
выступлений было заклеймено фактическое введение чрезвычайного
положения и выдвинуто требование отставки виновных.
Кровавая пятница, 2 июня 1967 года, переросла в политический
кризис, который давно назревал в Западном Берлине. На
закрытом заседании функционеров СДПГ в замке Глинике 23 сентября
1967 года в проекте решения для предстоящего съезда СДПГ
Западного Берлина была сформулирована мысль о том, что для
смягчения остроты проблем города надо активнее использовать
тот факт, что Западный Берлин находится «под сенью»
оккупационного статуса; однако монополии незамедлительно оказали
массированное давление, чтобы с помощью экономических средств
тут же пресечь малейшую склонность к проявлению реализма,
25 сентября 1967 года президент союза немецких
промышленников Фриц Берг в ультимативной форме пригрозил применить
экономические санкции, если город будет искать «спасения на
Востоке», а сенат не справится с «проблемой студенчества», то есть не
разделается со всей внепарламентской оппозицией. По мнению
ХДС и монополистических союзов, сенат оказался неспособным
369

поспевать за темпами осуществления правого курса, которых
добивался Бонн.
Сенат во главе с Альберцем уже не был в состоянии выйти из
тупика. Он не намерен был отказаться от обанкротившегося
политического курса, был не в состоянии справиться с
экономическими задачами, не хотел добиваться необходимой свободы действий
для проведения самостоятельной мирной политики и был
дискредитирован в глазах общественности своими жестокими методами
полицейского террора. Под давлением общественности прежде
всего вынуждены были уйти в отставку двое ответственных за
кровавую пятницу — сенатор по внутренним делам Вольфганг Бюш
и президент полиции Эрих Дуэнзпнг. 26 сентября правящий
бургомистр Альберц сообщил об отставке возглавляемого им сената.
19 октября 1967 года новым правящим бургомистром был
избран Клаус Шютц (СДПГ). Перед городским собранием
депутатов Шютц изложил свое кредо, состоящее в том, что он и не
помышляет изменять ориентиры, расставленные Рейтером, Зуром
и Брандтом в 50-е годы. Шютц продемонстрировал готовность
оправдать доверие боннского правительства и союза
предпринимателей. Он отвергал признание ГДР и переговоры с ней, выступал
в поддержку незаконного аннексионистского курса Бонна и
попустительствовал росту неофашистского движения НДП.
Сколько, однако, ни старались политики «фронтового города», они не
могли воспрепятствовать тому, что лед, на котором все они
находились, становился ^се тоньше.
Берлин в конце 60-х годов
С каждым годом положение в Западном Берлине становилось
все более сложным. Политика односторонних связей Западного
Берлина с ФРГ имела лишь отрицательные последствия как в
политическом, экономическом, так и в социальном отношении.
Тенденция к сокращению численности населения становилась все
более ощутимой. Малоуспешной была шумная кампания сената,
пытавшегося завербовать рабочую молодежь в ФРГ для работы в
Берлине. Крупные концерны переправляли современное
оборудование в свои западногерманские отделения, а Западный Берлин
они использовали как «дополнительный производственный
участок», откуда благодаря льготам, предоставленным ФРГ, можно
было быстрее выкачать прибыли. Тогда все чаще сетовали, что
Западный Берлин варится в собственном соку и в конечном счете
он «иссякнет». Один западноберлинский еженедельник писал:
«В лондонском «Таймсе» идет речь о «страхе Западного
Берлина оказаться забытым» — теперь, когда мир уже готов
примириться со статус-кво в Центральной Европе и «усиливается
искушение нерешенные проблемы оставить без внимания»»29.
Во второй половине 60-х годов впервые стало явственным
возникшее после 13 августа 1961 года скрытое беспокойство западно-
370

берлинского населения. Политические экскурсии на Шпрее
знатных посетителей из Бонна уже воспринимались критически. От
сената требовали, чтобы он расширил торговлю с Востоком и
чтобы была изменена политика сената по отношению к ГДР.
В то время в Западном Берлине, как и во многих других
западноевропейских странах, развернулось широкое
антиимпериалистическое молодежное движение. Оно охватило демократически
настроенное студенчество, широкие круги профсоюзной и рабочей
молодежи, школьников. В его рядах боролись или с ним
солидаризировались многочисленные представители интеллигенции,
преподаватели высшей школы, публицисты, писатели и художники,
а также левые социал-демократические группировки и
представители буржуазных кругов. Внепарламентская оппозиция — как себя
именовало демократическое студенчество и молодежное
движение — вела в Западном Берлине борьбу за демократическую
высшую школу, за демократизацию общественной жизни и против
обработки общественного мнения концерном Шпрингера, за право
участия трудящихся в управлении на промышленных
предприятиях, против чрезвычайных законов и неонацизма.
Внепарламентская оппозиция заклеймила вмешательство ФРГ в дела Западного
Берлина и требовала новой ориентации во взаимоотношениях с
ГДР, активно поддерживала справедливую борьбу вьетнамского
народа против агрессии США. Неоднократно происходили
демонстрации протеста перед «Домом Америки» — центром
американской пропаганды в Западном Берлине; был организован сбор
средств и велись беседы с жителями на улицах города. Движение
достигло своей кульминации, когда 18 февраля 1968 года
состоялась мощная двадцатитысячная демонстрация. Рабочие, студенты,
христиане и социал-демократы вместе прошли через центр
Западного Берлина под развевающимися красными знаменами с
транспарантами, скандируя лозунги, осуждающие варварскую
войну американского империализма во Вьетнаме и ее поддержку
Бонном.
В ответ на антиимпериалистическую демонстрацию сенат
устроил 21 февраля 1968 года погромное выступление перед Шё-
небергской ратушей, которое фактически происходило под
лозунгом «Убейте красных!». На глазах у бездействующей полиции
правоэкстремистские группы, фашиствующие бандиты и
разъяренные антикоммунисты набросились на инакомыслящих.
Шпрингеровская пресса одобрила фашистские бесчинства, она
несла ответственность за разжигание погромных настроений и
призывы к убийству. 11 апреля 1968 года среди бела дня на Курфюр-
стендамм, самой оживленной улице Западного Берлина, был
смертельно ранен один из студенческих руководителей
внепарламентской оппозиции. 14 апреля 1968 года в том же месте 15 тысяч
антифашистов устроили демонстрацию протеста. Сенат выслал
целую полицейскую армию в несколько тысяч человек с резиновыми
дубинками и брандспойтами. Более часа демонстранты, используя
371

камни, транспаранты, укрываясь за баррикадами, мужественно
оборонялись против вооруженных конных отрядов полиции.
Демонстрации протеста не ослабли и в течение следующих недель.
Своей кульминации они достигли 1 мая 1968 года, когда впервые
в истории Западного Берлина состоялась первомайская
демонстрация в духе революционных традиций рабочего движения; в районе
Крейцберг собралось более 50 тысяч демократов под красными
знаменами и лозунгами, призывающими к единству в борьбе
против империализма.
Однако вследствие крайней неоднородности состава участников
внепарламентской оппозиции и в силу различия их основных
политических целей у оппозиции не было единого руководства и
организации. Это повело к тому, что внутри движения приобрели
влияние и его ослабили левооппортунистические силы, маоистские и
троцкистские группировки, а также анархисты. Когда в октябре
1969 года на смену правительства ХДС/ХСС, политика которого
была скомпрометирована реваншизмом и ее правым курсом,
пришла коалиция СДПГ и СвДП, то от дальнейшей внепарламентской
активности отказались прежде всего мелкобуржуазные круги и
прослойки. Напротив, последовательные антиимпериалистические
силы примкнули к партии рабочего класса и в ее рядах
продолжали вести борьбу.
СЕПГ — Западный Берлин была внутри оппозиции самым
последовательным защитником демократической альтернативы по
отношению к системе государственно-монополистического
господства. Партия занимала четкую позицию по всем принципиальным
политическим вопросам; она выдвинула ясную концепцию
развития отношений с ГДР, предложила на суд общественности
законопроекты, касающиеся экономической политики, в поддержку
эффективного расширенного участия трудящихся в управлении
предприятиями, и за модернизацию системы высшей школы. Ее
неутомимая борьба способствовала тому, что немалая часть
оппозиционных сил стала освобождаться от насаждавшихся в течение многих
лет антикоммунистических предубеждений.
Чрезвычайный съезд СЕПГ — Западный Берлин,
состоявшийся 15 февраля 1969 года, единогласно постановил в соответствии
с политической реальностью переименовать партию в
Социалистическую единую партию Западного Берлина (СЕПЗБ); съезд
принял программу «Принципы и цели Социалистической единой
партии Западного Берлина». В программе было заявлено, что СЕПЗБ
руководствуется в своей политике жизненными интересами
западноберлинского населения, в первую очередь рабочего класса. Она
борется за демократию и социализм, за мир в Европе и за
хорошие отношения Западного Берлина с ФРГ, с ГДР и
государствами Востока и Запада. СЕПЗБ выступает за совместные действия
всех социалистов и демократов против империализма и войны,
против политики «фронтового города» и против воздействия и
влияния власти монополий на экономику, политику и культуру.
372

В соответствии с этими принципами и целями II съезд СЕПЗБ,
происходивший с 22 по 24 мая 1970 года, утвердил «Программу
действий Социалистической единой партии Западного Берлина в
борьбе за мир, демократию и общественный прогресс». Тесная
связь СЕП Западного Берлина с мировым коммунистическим
движением нашла свое выражение в том, что на съезде
присутствовали делегации КПСС, СЕПГ, ПОРП, КПЧ, ФКП, ГКП, а также
в том, что многие братские партии направили съезду свои
приветственные послания. Делегация партии во главе с председателем
партии Герхардом Данелиусом активно содействовала успеху
международного Совещания 75 коммунистических и рабочих партий,
происходившего в Москве с 5 по 17 июня 1969 года.
На выборах в палату депутатов Западного Берлина 14 марта
1971 года СЕПЗБ вновь укрепила свои позиции, она собрала
34 000 голосов; это составило 2,3 процента общего числа
избирателей (в 1967 году —2 процента). Правда, еще не удалось
превысить установленный в интересах реакции предел в 5 процентов и
послать своих представителей в палату депутатов. Тем не менее
прирост голосов имел определенное значение, потому что он был
достигнут в борьбе против объединенного фронта крупного
капитала, прессы Шпрингера, против закрепивших свое положение
партий, против антикоммунистической травли и клеветы. Реакция
избирателей на политику правого социал-демократического
руководства в Западном Берлине, враждебную разрядке
напряженности, сказалась в том, что СДПГ собрала 50,4 процента голосов
(в 1967 году — 56,9 процента). Между тем ХДС сумел с помощью
национальной и социальной демагогии ввести в заблуждение
многих избирателей и добиться роста поданных за него голосов с
32,9 процента в 1967 году до 38,2 процента. Свободная
демократическая партия также несколько укрепила свое положение.
Новый социал-демократический сенат во главе с правящим
бургомистром Клаусом Шютцем продолжал вести прежнюю
политику, пренебрегая своей избирательной программой и
ожиданиями разочарованного избирателя. Во время предвыборной
кампании он обещал превратить Западный Берлин в «современный
большой город» — особенно в области градостроительства,
здравоохранения и народного образования. Однако «модель современного
большого города» не отвечала потребностям трудящегося
населения Западного Берлина, а служила корыстным интересам
монополистов и спекулянтов. Только в 1970—1971 годах сенат выдал
концернам субсидии в размере 798 миллионов марок. Появились
новые, принадлежащие фирмам небоскребы, обширные торговые
центры, отели, так называемые собственные квартиры и
многочисленные рекламные здания. Миллионы были затрачены на
реставрацию рейхстага, который фактически стоит пустой. Но в
Западном Берлине сейчас, как и прежде, недостаточно дешевых
квартир для рабочих семей, не хватает детских садов, школ, больниц.
Продолжалось превращение западноберлинской промышленно-
373

сути в дополнительный производственный участок для концернов из
ФРГ. На предприятиях концернов в 1961 году были сокращены
47 000 квалифицированных рабочих. Заводские цеха и
исследовательские отделы, даже целые предприятия были закрыты или
перебазированы в ФРГ. На всех предприятиях стало повседневным
явлением снижение заработной платы, ускорение темпа работы,
снижение сдельных расценок. Рост эксплуатации проявляется
также в постоянном повышении цен и в ухудшении
социально-бытовых условий. Так, квартирная плата с 1962 по 1972 год
увеличилась на 190 процентов.
Рабочий класс Западного Берлина своими многочисленными
выступлениями демонстрировал рост готовности защищать своп
социальные и политические права.
III съезд СЕПЗБ (20—22 октября 1972 года) высказался за
демократические преобразования как альтернативу, как
единственный путь к избавлению от власти монополий и созданию
предпосылок для борьбы за социализм. Как констатировал III съезд
СЕПЗБ, главная задача — постоянно укреплять классовое
сознание в рабочем классе Западного Берлина.
Политическое положение Западного Берлина в конце 60-х
годов определялось тем, что политическое руководство города не
было намерено отступать от курса на сохранение роли
«фронтового города» и не было готово нормализовать отношения с ГДР.
Многие возможности, которые для этого предоставляла ГДР, были
упущены. За десять лет, истекших после возведения 13 августа
1961 года антифашистского защитного вала, с территории
Западного Берлина совершено 25 000 провокаций против
государственной границы ГДР, в том числе 28 подкопов, 27 покушений с
применением взрывчатых веществ, 438 выстрелов, их жертвами стали
пять солдат — пограничников ГДР. Что же принес Западному
Берлину этот курс? Ничего!
В течение длительной борьбы за мирное решение
западноберлинской проблемы был накоплен опыт, который представляет
большую ценность для определения будущей роли Западного
Берлина. Важнейшим выводом из этого опыта является прежде всего
признание необходимости неукоснительно считаться с реальным
положением в этом районе: с тем фактом, что Западный Берлин
никогда не был, не является и не будет являться составной частью-
ФРГ; с тем, что он расположен внутри территории
социалистической ГДР и не принадлежит ни к какому государству. Западный
Берлин может себе обеспечить будущее только в том случае, если
он окончательно покончит с холодной войной и будет делать все
необходимое для разрядки напряженности.
Однако вряд ли какой-либо знаток сложившегося положения
мог в конце 60-х годов надеяться, что западноберлинский сепат
изменит свой политический курс и станет вскоре возможным
соглашение между Востоком и Западом по поводу столь запутанной
узловой проблемы международной политики.
374

Совсем другими, более существенными причинами объясняется
тот факт, что относительно скоро удалось заключить
четырехстороннее соглашение по Западному Берлину от 3 сентября 1971
года. Новое положение сложилось в Западном Берлине благодаря
мощному прогрессу социализма, успехам в осуществлении мирной
программы КПСС, которая стала общей программой действий всех
государств — участников Варшавского Договора, в результате чего
империализм вынужден был учитывать огромные изменения,
происшедшие в мире.
3. ДАЛЬНЕЙШЕЕ РАЗВИТИЕ СТОЛИЦЫ ГДР
Возведение антифашистского защитного вала благотворно
отразилось на жизни Берлина, вызвало повсеместный подъем
трудовой и общественной активности. Благодаря самоотверженному
труду берлинских трудящихся, принимавших участие в массовом
движении за подъем промышленного производства, удалось в
значительной степени наверстать народнехозяйственные убытки,
причиненные классовым врагом. В 1963 году промышленность
Берлина выпустила за 66 дней такое же количество продукции,
как за весь 1949 год. Столица Германской Демократической
Республики приобретала новый, достойный социалистического
отечества облик. Многочисленные гости со всех концов земли с
интересом следили за этим прогрессом. Успехи не падали с неба, а
доставались ценой напряженного труда, прилежной учебы,
терпеливой разъяснительной и воспитательной работы. Партия рабочего
класса проводила политику, направленную на строительство
новой жизни.
YI съезд СБПГ принимает программу строительства социализма
VI съезд СЕПГ проходил с 15 до 21 января 1963 года в
Берлине. Уже в ходе подготовки съезда СЕПГ провела большую
теоретическую работу по тщательному анализу достигнутого уровня
развития социалистической революции в ГДР. Каковы же были
итоги? За годы, прошедшие после 2-й партийной конференции
1952 года, провозгласившей задачи планомерного строительства
основ социализма, в ГДР были созданы социалистические
производственные отношения, которые мероприятиями 13 августа
1961 года были надежно защищены от яростных атак
западногерманского империализма. Были приведены в действие
экономические законы социализма, навсегда устранены эксплуататорские
классы. Богатства страны и все решающие средства производства
находились в руках народа. Рабочий класс в союзе со всеми
трудящимися классами и слоями населения создал свою государствен-
375

ную власть и целеустремленно развивает социалистическую
демократию. Новое мировоззрение и новые отношения между людьми
формировались в условиях социалистического коллективного
труда. В 1962 году в Германской Демократической Республике был
в принципе завершен период перехода от капитализма к
социализму.
VI съезд СЕПГ принял Программу, которая определяла
генеральную линию общественного развития на ближайший период.
В Программе говорится: «Наши успехи изменили прежние
масштабы. Через несколько лет наше промышленное производство
достигнет объема продукции всей германской империи 1937 года,
за исключением некоторых отраслей горно-металлургической
промышленности, хотя Германская Демократическая Республика
занимает менее четверти территории бывшей германской империи.
Но этот уровень недостаточен для социализма. Мы ставим более
высокие цели. Интересы народа, потребности трудящихся — это
мощная движущая сила. Они не могут довольствоваться
достигнутым уровнем. Они требуют строительства социализма во всей его
совокупности и полноте» 1.
При определении новых масштабов и целей СЕПГ
руководствовалась, с одной стороны, тем, что социалистическое
преобразование общества представляет собой сложный и длительный процесс.
С другой стороны, партия учитывала тот факт, что формирование-
социалистического общественного строя в ГДР происходит в
условиях всеобъемлющей, развивающейся стремительными темпами
научно-технической революции, в ходе которой производптельные-
силы поднимаются на более высокую качественную ступень, а
сама наука становится производительной силой. Этим вопросам
СЕПГ уделяла большое внимание уже в течение минувшего
периода. Однако тогда в условиях обостренной классовой борьбы при
открытой границе с империалистическим миром и ввиду
необходимости полностью напрягать силы в борьбе за победу
социалистических производственных отношений еще не существовало
возможностей для того, чтобы идти в ногу со всеми требованиями научно-
технической революции. Теперь же для этого складывались более-
благоприятные условия.
VI съезд СЕПГ выдвинул в качестве главной задачи
развернутое строительство социализма в Германской Демократической
Республике. Программа СЕПГ указывала конкретные пути: нужно
обеспечить развитие народного хозяйства ГДР, быстрый подъем
производства и производительности труда, формирование и
углубление новых социалистических отношений между людьми,
продолжение революции в области идеологии, образования и культуры и
превращение ГДР в современное социалистическое государство,
пользующееся как правомерное германское государство высоким
международным авторитетом.
В Программе партии указывается, что «полное соответствие
общественных потребностей и интересов отдельных трудящихся и:
376

коллективов является важнейшей движущей силой нашего
экономического и общественного развития. Отдавая свой труд на благо
общества, трудящиеся одновременно действуют в своих личных
интересах» 2. Для того чтобы открыть простор этой движущей силе
и полностью использовать экономические законы социализма,
Программа партии выдвинула в качестве неотложной задачи переход
к новой экономической системе планирования и руководства
народным хозяйством, которая отвечает динамике технической
революции и системному характеру социалистической экономики в
ГДР, развивает у трудящихся экономическое мышление и
отношение к народнохозяйственным проблемам как к своему кровному
делу. Победа социалистических производственных отношений и
достигнутый уровень производительных сил диктовали
объективную необходимость разработки такой экономической системы.
В борьбе против стихийных бедствий п за выполнение
народнохозяйственного плана
В начале 1963 года сложилась весьма критическая ситуация
для всего народного хозяйства. Длительные и очень сильные
морозы и большие снегопады серьезно нарушили ритм производства.
Несмотря на самоотверженный труд горняков в заснеженных буро-
угольных карьерах, где разработка ведется открытым способом,
добыча угля отставала от плановых показателей. В то же время
эшелоны с углем простаивали из-за снежных заносов и морозов.
Вследствие нехватки энергии многочисленные предприятия были
вынуждены сократить производство или даже полностью
остановить некоторые цеха. Было поставлено под угрозу выполнение
народнохозяйственного плана. Администрация предприятий,
руководители партийных организаций СЕПГ и массовых организаций
приняли немедленные меры, опираясь на большие коллективы
передовых рабочих и активистов. В целях экономии
электроэнергии были частично изменены часы работы смен, с тем чтобы не
перегружать энергосистему в часы пик. Высвободившаяся
вследствие вынужденного сокращения производства рабочая сила
использовалась на других работах, многие помогали горнякам в битве
за уголь. Комитеты народной солидарности, домовые комитеты и
юные пионеры взяли на себя заботу о пожилых гражданах.
После того как период морозов закончился, встала задача
ликвидировать возникшее отставание. Финансовые убытки в Берлине,
вызванные необычайно сильными морозами, оценивались в 38
миллионов марок. Повсюду, где сокращалось или приостанавливалось
производство, предприятия выдвинули планы по ликвидации
отставания. Например, на народном предприятии — Берлинском
станкостроительном заводе в Марцане возникло серьезное
отставание в выпуске продукции. Завод не смог поставить в сроки
53 шлифовальных станка, в том числе автоматических, 6 одно-
377

шпиндельных револьверных автоматических токарных станков н
3 радиально-сверлильных станка. Собрание доверенных лиц
предприятия, состоявшееся 3 мая 1964 года, выступило с требованием в
кратчайшие сроки ликвидировать это отставание в выполнении
плана на сумму 1,19 миллиона марок. Коллектив станкостроителей
рассчитывал выполнить поставленную задачу за счет лучшего
использования имеющейся техники, более быстрого осуществления
плана по внедрению новой техники и правильного применения
принципа материальной заинтересованности. Одновременно
собрание обратилось ко всем рабочим, инженерам и техникам, занятым
в промышленности ГДР, с призывом развернуть социалистическое
соревнование, чтобы ликвидировать возникшее в течение первых
месяцев года отставание в выполнении плана. В целом
производство продукции промышленными предприятиями Берлина
благодаря социалистическому соревнованию составило в первом
полугодии 1963 года в стоимостном выражении 2,6 миллиарда марок, что
превышало уровень производства за весь 1952 год.
Отличные результаты социалистического коллективного труда
и соревнования стабилизировали экономическое положение.
Инициаторы соревнования, рабочие Берлинского станкостроительного
завода, заявили, что они продолжат соревнование под
лозунгом «Высокое качество работ, низкая себестоимость, внедрение
новейшей техники — на благо всего общества и каждого
гражданина!».
Новая экономическая система планирования и руководства
24—25 июня 1963 года в Берлине проходили заседания
экономической конференции, созванной совместно Центральным
Комитетом СЕПГ и Советом Министров ГДР. На конференции была
всесторонне обсуждена Директива по введению новой
экономической системы планирования и руководства народным хозяйством,
которая затем была утверждена Советом Министров ГДР в
качестве правительственного постановления. Тем самым был сделан
важный шаг на пути конкретного осуществления экономической
политики, принятой VI съездом СЕПГ.
На первом этапе введения новой экономической системы задача
заключалась прежде всего в том, чтобы преобразовать
Объединения народных предприятий (ОНП) в руководящие экономические
органы. В дальнейшем они должны были действовать
самостоятельно, исходя из задач, поставленных Советом народного
хозяйства. Таким образом, планирование и руководство приближаются
к производству, устраняются формально-административные
методы руководства, повышается экономическая самостоятельность
предприятий, поощряется экономическое мышление трудящихся
и в целом осуществляется принцип научно обоснованной
руководящей деятельности, согласно которому вопросы должны рассмат-
378

риваться там, где по ним может быть принято наиболее
квалифицированное решение.
Грандиозность поставленных экономических и
научно-технических задач требовала, чтобы трудящиеся во все более
возрастающей степени творчески участвовали в организации производства
на научной основе, проявляя хорошее знание дела и понимание
взаимозависимостей социалистической экономики. «Весь народ
должен учиться мыслить хозяйственными категориями в согласии
с экономическими законами социализма»,— призвал Вальтер
Ульбрихт в своем выступлении на экономической конференции3.
Поэтому развитие социалистической демократии и работа с людьми
находились в центре внимания на каждой ступени введения новой
экономической системы планирования и руководства.
6-й конгресс Союза свободных немецких профсоюзов,
состоявшийся в ноябре 1963 года в Берлине, обязал все профсоюзные
органы оказать максимальную помощь осуществлению новых
экономических мероприятий и освоить проблемы технической
революции в ГДР. Конгресс указал, что в развитии демократии в сфере
производства профсоюзные органы должны видеть главную цель
своей деятельности по защите интересов трудящихся. Конгресс
выступил с призывом совершенствовать методы работы
существующих уже в течение длительного времени постоянных
производственных совещаний и их комитетов и концентрировать их внимание
на решении новых задач. В 1963 году в работе постоянных
производственных совещаний на народных предприятиях Берлина
приняло участие около 19 тысяч рабочих.
По предложению СЕПГ и Союза свободных немецких
профсоюзов в конце 1963 года на крупных народных предприятиях
были созданы производственные комитеты, с тем чтобы дать
возможность трудящимся принимать еще более широкое участие в
осуществлении новой экономической системы планирования и
руководства. В январе 1964 года были образованы первые
производственные комитеты на народных предприятиях:
трансформаторном заводе имени Карла Либкнехта, заводе «Бергман — Борзиг»
и заводе «Электроколе». В феврале 1964 года берлинские строители
также избрали производственный комитет на комбинате по
строительству высотных зданий. В чем заключалась новизна?
Производственный комитет избирается собранием доверенных лиц
предприятия сроком на два года и регулярно отчитывается перед ним
о своей работе. В производственный комитет входят лучшие
рабочие, опытные инженеры, экономисты, научные работники,
представители администрации, партии и профсоюзов. Так, например,
первый в Берлине производственный комитет трансформаторного
завода имени Карла Либкнехта состоял из 29 квалифицированных
специалистов, в том числе 8 рабочих, 11 инженеров, 9 экономистов
и 1 мастера. Таким образом, производственный комитет объединяет
все силы общественности на предприятии и концентрирует их
усилия на решении основных задач, стоящих перед предприятием.
379

Являясь совещательным и контролирующим органом, он участвует
в разработке и осуществлении всех планов предприятия, в
проведении в жизнь новых принципов руководства и в улучшении
бытовых условий рабочих предприятия. Собрание доверенных лиц
трансформаторного завода обязало вновь избранный
производственный комитет принять меры к выполнению принятого этим
собранием коллективного договора предприятия на 1964 год, а также
обратить особое внимание на то, чтобы было достигнуто
запланированное повышение производительности труда на 4 процента по
сравнению с предыдущим годом. В 1963 году удалось вывести
трансформаторный завод имени Карла Либкнехта из числа
предприятий с планируемыми убытками в разряд рентабельных
предприятий. Производственный комитет должен был оказать помощь
в закреплении этого успеха и посредством квалифицированных
консультаций и рекомендаций помогать директору завода в выборе
правильных решений.
Развитие экономического мышления нашло свое отражение и
в массовом социалистическом соревновании. С тех пор как марцан-
ские станкостроители выступили со своей инициативой, планы по
внедрению новой техники все более выдвигались в центр
соревнования. Новые цели гласили: мировой уровень качества продукции
и технологии, высокая производительность труда, низкая
себестоимость, быстрое внедрение последних достижений в
производство. Благодаря введению новой экономической системы планиро-
рования и руководства соревнование поднялось на новую
качественную ступень, приобрело комплексный характер. С таким
почином выступили судостроители народной верфи в Штральзунде.
Они обратились ко всем своим предприятиям-поставщикам с
призывом: своевременным и качественным выполнением заказов
содействовать выпуску конечной продукции, отвечающей мировым
стандартам,— рыболовецких и рыбоперерабатывающих судов типа
«Тропик». Этот призыв особенно касался народного предприятия
по производству автоматических рефрижераторных установок в
Берлине — Иоганнистале, так как производимые им холодильные
установки были слишком дороги, тяжелы и крупногабаритны, а
также отставали от мировых стандартов и по другим техническим
параметрам. Конструкторам и рабочим народного предприятия по
производству автоматических рефрижераторных установок
удалось, преодолев возникшие первоначально трудности, изготовить
досрочно, до конца января 1964 года, за счет коллективного
социалистического труда действующий образец новой холодильной
установки, которая отвечала высшему научно-техническому уровню и
вскоре была запущена в производство.
«Республике нужны все — всем нужна Республика!» — под
этим лозунгом проходила подготовка к выборам в народные
представительства, состоявшимся 10 октября 1963 года, с этим
лозунгом широкие круги трудящихся привлекались к участию в
решении хозяйственных задач. На основе социалистического соревно-
380

вания берлинские строители достигли в октябре 1963 года
наивысшего месячного показателя после 1960 года. В день выборов в
городское собрание депутатов подавляющее большинство населения
столицы выразило свое доверие кандидатам Национального
фронта, за которых было подано 99,87 процента всех признанных
действительными голосов. В канун выборов, 17 октября 1963 года,
торжественной встречей на берлинском Восточном вокзале начался
многодневный визит в ГДР первого космонавта мира Юрия
Гагарина и первой женщины-космонавта Валентины Терешковой.
Итоги 1963—1966 годов
1963—1966 годы, в течение которых постепенно вводилась
новая экономическая система планирования и руководства народным
хозяйством, были весьма успешными. Валовая продукция
промышленных предприятий Берлина возросла за 1962—1966 годы на
118,4 процента, что означало среднегодовой прирост в 4,8
процента. За тот же период количество работающих сократилось на 4
процента. Таким образом, эти результаты были достигнуты
исключительно за счет повышения производительности труда, которая
возросла в социалистической промышленности в расчете на каждого
рабочего и служащего на 122,2 процента.
Улучшилось снабжение населения продовольственными и
промышленными товарами, повысился жизненный уровень населения.
Был принят ряд мер по улучшению социального положения
различных слоев населения, таких, как пенсионеры, работающие
женщины и многодетные семьи. Начиная с 6 апреля каждая вторая
неделя стала 5-дневной рабочей неделей. При этом заработная
плата осталась на прежнем уровне. Это был зримый результат
напряженного труда всех трудящихся.
Постепенно возрастали объемы капиталовложений, при этом
доля средств потребления в национальном доходе не сокращалась.
В течение 1963—1966 годов общие капиталовложения в столице
составили 5,6 миллиарда марок. Эта сумма еще в 1953 году была
бы достаточной для всей Республики. В соответствии с
требованиями технической революции доля капиталовложений,
направляемых на рационализацию производства, составила в 1966 году более
половины общей суммы капиталовложений. На крупных
предприятиях Берлина были проведены значительные работы по
расширению и реконструкции производства. Наряду с расширением
народных предприятий: берлинского станкостроительного завода в Мар-
цане, мебельной фабрики в Карлсхорсте и подшипникового завода
имени Иозефа Орлоппа — было закончено строительство
многоэтажного промышленного здания для народного предприятия
«Калийные соли — химия», современной установки по очистке
дымовых газов на мощной электростанции в Клингенберге, началось
строительство крупнейшей в ГДР установки для прецизионной
381

ковки в Нидершенгаузене. Бетонный завод в Кёпенике и
цементный завод в Руммельсбурге достигли проектных мощностей. Были
построены автобаза в Иоганнистале и автобусная станция в
Вайсензее. -v
И хотя требовалось приложить еще немало усилий, чтобы
решить хозяйственные задачи и преодолеть многочисленные
недостатки, эти промежуточные итоги показали, что программа
развернутого строительства социализма, принятая VI съездом СЕЙ Г,
надежно указывает путь вперед. Даже реакционная пресса многих
капиталистических стран не могла более замалчивать успехи ГДР.
Буржуазные газеты во Франции, Англии и США выступили с
репортажами и сообщениями, в которых признавались эти успехи.
Так, газета «Нью-Йорк геральд трибюн» опубликовала 22 января
1963 года письмо бывшего бригадного генерала американской
армии Хыо Б. Хестера под заголовком «Мирная цветущая Восточная
Германия». В этом письме говорилось: «Германская
Демократическая Республика — это наиболее быстро развивающееся
государство в Европе, которое отнюдь не страдает от «нехватки людей».
Я неоднократно посещал эту страну в 1945—1947 годах. Тогда это
была преимущественно аграрная страна, самая бедная из всех
четырех зон. В 1962 году я вновь побывал там и обнаружил
феноменальные перемены. Теперь это пятая по промышленному развитию
страна в Европе. Восточные немцы питаются столь же хорошо, а
может быть, и лучше, чем обычные граждане в Соединенных
Штатах.
Я беседовал со многими людьми, «ушедшими на Запад». Они
были разочарованы условиями жизни в Западной Германии и
говорили о том, что в отличие от ГДР в Западной Германии нет
бесплатного образования, бесплатного медицинского обслуживания и
надежной социальной защиты.
ГДР — это означает: мирное правительство, которое руководит
мирным народом» 4.
Американский еженедельник «Ньюсуик» выступил 14 марта
1966 года с признанием: «Более важным является тот факт, что
восточные немцы гордятся тем, что они называют вторым
экономическим чудом, гордятся тем, что ГДР удалось за счет
собственных усилий и труда подняться на седьмое место вслед за промыш-
ленно развитыми странами мира. А сами рабочие не нуждаются
в подсказках со стороны государства, чтобы с гордостью заявлять:
«Мы все сделали сами, без помощи по «плану Маршалла»»5. Ни
в одном из этих многочисленных рассуждений о политической и
экономической стабильности ГДР не обошлось и без упоминания
о 13 августа 1961 года. Западные журналисты вынуждены
признать, что в этот день были созданы важные предпосылки для
экономических успехов. Французское агентство печати АФП
следующим образом объяснило «тайну» экономического чуда ГДР:
«Берлинская стена — это эффективное укрепление, под прикрытием
которого успешно строится социализм» 6.
382

Молодые новаторы
Больших успехов в труде добилась молодежь, которая под
руководством Союза свободной немецкой молодежи в едином строю
со старшим поколением борется за всестороннее укрепление своего
социалистического отечества. Молодежь проявляет готовность
активно участвовать в управлении государством и экономикой,
решать сложные технические и экономические проблемы, постоянно
расширять свои знания и совершенствовать навыки. Она хочет
идти в первых рядах строителей будущего.
Новые общественные отношения и потребности нашли свое
отражение в принятом Народной палатой 4 мая 1964 года законе об
участии молодежи Германской Демократической Республики в
борьбе за развернутое строительство социализма и о всестороннем
поощрении инициативы молодежи в деле руководства народным
хозяйством и государством, на работе и в учебе, в культуре и
спорте. Этот закон пришел на смену закону о молодежи 1950 года,
полностью выполнившему свое назначение. Испытанный принцип
политики партии и правительства в области воспитания молодежи —
полностью доверять молодому поколению и предоставлять ему
все возможности для развития в соответствии со способностями —
определял и содержание этого нового закона, о котором
председатель Совета Министров ГДР Вилли Штоф сказал в Народной
палате, что он является «не только законом для молодежи, но в
первую очередь законом молодежи, которая сама принимала участие
в его создании и сама будет его осуществлять» 7.
16—18 мая 1964 года в Берлине состоялась традиционная
общегерманская встреча молодежи, на которой молодые
специалисты имели возможность продемонстрировать свою политическую
волю и преданность рабоче-крестьянскому государству. На эту
встречу в столицу прибыло из ГДР более 500 тысяч молодых
людей. Во встрече участвовало 24 тысячи представителей из ФРГ и
свыше тысячи юношей и девушек из Западного Берлина. В
программе культурных мероприятий встречи молодежи были
многочисленные выступления хоровых коллективов, оркестров,
танцевальных групп и артистов. В спортивных залах и на стадионах
мерялись силами молодые спортсмены. Кульминацией этих трех дней
явились торжественное открытие встречи на стадионе имени
Вальтера Ульбрихта и праздничное шествие сотен тысяч юношей и
девушек на площади Маркса — Энгельса. В ходе мероприятий и
празднеств, на форумах и встречах молодежь обсуждала все
интересующие ее проблемы. Откровенно и живо, а порою с настоящей
страстью, шла дискуссия по основным вопросам, стоящим перед
молодежью на Востоке и Западе: мирное развитие в обоих
германских государствах или атомное вооружение; идейное и
профессиональное воспитание молодежи как строителей будущего;
демократия и свобода здесь и там. Юноши и девушки ГДР с чувством
высокого достоинства демонстрировали преданность своему государ-
383

ству и защищали его от различных клеветнических измышлений,
высказывавшихся западными представителями. Это была
вынуждена признать даже западногерманская буржуазная печать,
отнюдь не питающая добрых чувств к ГДР. Одна из
западногерманских газет писала: «Во время общегерманской встречи со всей
очевидностью проявился тот факт, что юноши и девушки из Средней
Германии обрели гордость и чувство собственного достоинства. Они
хорошо знают, что они делают, они со всей серьезностью
воспринимают лозунг партии о том, что они являются «завтрашними
хозяевами своей страны...». Они не считают себя заслуживающими
сочувствия бедными «сестрами и братьями» 8.
После этого великолепного жизнерадостного праздника
молодежь с большим воодушевлением вернулась к труду и учебе.
Начиная с лета 1964 года в Берлине были созданы 252 молодежные
бригады, так что к концу 1965 года имелось уже 477 таких бригад,
в которых 5097 юношей и девушек боролись за присуждение
почетного государственного звания коллектива социалистического труда.
О том, на что способна молодежь, убедительно свидетельствуют
устраиваемые ежегодно начиная с 1958 года по инициативе Союза
свободной немецкой молодежи смотры достижений молодых
мастеров. Молодые инженеры и рабочие, студенты, учащиеся школ
производственно-технического обучения и школьники демонстрируют
на смотре, как они борются за решение задач научно-технической
революции, самостоятельно или в коллективе, по своей инициативе
или в рамках производственного задания, опираясь на помощь
старших товарищей, обладающих широкими знаниями и
жизненным опытом. Например, на берлинской окружной выставке
изделий молодых мастеров 1965 года участвовали 6346 молодых
новаторов, рационализаторов и изобретателей, которые выставили
727 экспонатов. По сравнению с 1964 годом количество
участников возросло на 2300 человек.
Представленные работы, как наиболее интересные и имеющие
народнохозяйственное значение, были предварительно отобраны на
смотрах, проведенных на 180 предприятиях и учреждениях
столицы. Экономическая эффективность всех экспонатов оценивалась
в 29,68 миллиона марок. К числу премированных работ относится
кварцево-йодная лампа, изготовленная коллективом работников
берлинского электролампового завода под руководством Куно Рис-
са. Исследовательские работы продолжались три года. Высокая и
постоянная сила света и долговечность службы — таковы
характерные качества этого изделия, разработка которого позволила
молодому исследовательскому коллективу в сравнительно короткий
срок выйти на уровень наивысших научно-технических
достижений в этой области. На окружной выставке 1967 года было
представлено 666 экспонатов, экономическая эффективность которых
оценивалась в 33,2 миллиона марок и 6,3 миллиона валютных
марок. В этой выставке участвовало около 4500 молодых новаторов
с 240 предприятий. Среди экспонатов большое место занимали из-
384

делия, изготовленные школьниками в различных кружках по труду
или во время дня производственной учебы на предприятиях.
Рабочая молодежь с чувством высокой ответственности
использует свое право на участие в обсуждении вопросов и принятии
решений производственными комитетами и постоянными
производственными совещаниями. Это помогает ей получить ясное
представление о процессах развития производства на предприятии и в
народном хозяйстве в целом, приобрести опыт планирования и
руководства хозяйством и подготовиться к выполнению тех задач,
которые встанут перед ней завтра. Союз свободной немецкой
молодежи и молодежные бригады следят за тем, чтобы
рационализаторские предложения незамедлительно внедрялись в производство
и их использование не встречало на своем пути бюрократических
рогаток. В 1965 году в работе 336 постоянных производственных
совещаний на берлинских предприятиях принимало участие
750 юношей и девушек.
На основе социалистических производственных отношений в
среде молодежи укреплялось классовое самосознание,
вырабатывалось новое отношение к труду, учебе и к жизни.
Унтер-ден-Линден расцветает вновь
Город рос, строительные площадки стали главной
достопримечательностью улиц и площадей. А когда строители уходили, он
представал в новом обличье — помолодевшим и похорошевшим.
Наиболее впечатляющим достижением тех лет, несомненно, стала
стройка в центре города, где известная во всем мире Унтер-ден-
Линден обрела новую красоту.
С августа 1940 года по апрель 1945 года Берлин подвергся
363 воздушным налетам англо-американской авиации. Центр
города был разрушен на 70 процентов. Обе стороны
Унтер-ден-Линден являли собой груду развалин. В начале 50-х годов приступили
к восстановлению исторического участка города между площадью
Маркса — Энгельса и Фридрихштрассе. Реконструкция ценных
строений по старым чертежам и фотографиям стоила многих
усилий и средств. После того как 13 августа 1961 года была
обеспечена надежная защита государственной границы,
восстановительные работы и здесь пошли быстрее. Уже осенью 1961 года в
западной части улицы были вырыты первые котлованы, из которых
вскоре взметнулись в небо железобетонные каркасы возводимых
домов. В конце 1964 года были построены здания министерства
народного образования и внешнеторгового объединения «Виратекс».
В конце 1965 года к ним добавилось здание министерства внешней
торговли, а в последующие годы вступили в строй здание театра
«Комише опер» и примыкающий к нему жилой дом, а также
гостиница «Унтер-ден-Линден» и ресторан «Линденкорсо» на углу
Унтер-ден-Линден и Фридрихштрассе. Затем закончилось строи-
15 jvft 2789
385

тельство зданий польского и венгерского посольств. Ныне эти
современные сооружения, яркие витрины магазинов придают улице
красочный вид и, как прежде, манят жителей Берлина и
многочисленных туристов на прогулку под липами. Находящийся по
соседству, на Беренштрассе, театр «Комише опер» был вновь открыт
4 июня 1966 года после двадцатимесячного перерыва, во время
которого его помещения были перестроены и оснащены современным
техническим оборудованием.
Отстраивалась также и старая часть Унтер-ден-Линден.
Бывший Принцессиненпале — веселое, пронизанное воздухом строение
в стиле барокко конца XVIII века — был восстановлен в своем
первоначальном виде. На рождество 1963 года в этом дворце открылся
ресторан «Опернкафе». Завершились многолетние работы по
реставрации кафедрального собора св. Ядвпги, находящегося за
зданием оперы. В феврале 1964 года было закончено восстановление
Альтеспале, относящегося к комплексу помещений Гумбольдтского
университета. В 1965—1969 годах была проведена реконструкция
старой библиотеки на площади Бебеля. Это здание берлинцы
называют «коммодом» из-за его вычурного фасада в стиле барокко.
Начатое в 1969 году восстановление бывшего Кронпринценпале,
расположенного напротив Музея немецкой истории, завершает
реставрацию памятников старины на Унтер-ден-Линден. Правительство
ГДР и магистрат Большого Берлина выделили на эти цели
значительные средства.
Новый облик приобрела также площадь Маркса — Энгельса.
В день 15-й годовщины основания ГДР на южной стороне площади
была открыта официальная резиденция Государственного совета.
В фасад здания Государственного совета был вмонтирован портал
дворца с балконом, с которого Карл Либкнехт провозгласил 9
ноября 1918 года свободную социалистическую республику. На
западной стороне площади Маркса — Энгельса в 1967 году было
закончено строительство здания министерства иностранных дел
высотою 42 метра. На северной стороне площади, в бывшем Люст-
гартене, 5 октября 1966 года состоялось открытие так называемого
Старого музея. Это здание, одно из самых выдающихся творений
архитектора Шинкеля, построенное в 1824—1828 годах, было
восстановлено ценой напряженного труда.
9 сентября 1964 года состоялась церемония передачи
берлинским педагогам Дома учителя, здания 56-метровой высоты,
построенного на Алесандерплатц. Председатель Совета Министров
Вилли Штоф в своей речи по случаю этого события напомнил о
добрых и прогрессивных традициях бывшего Дома объединения
учителей, который находился почти на том же самом месте. Дом
учителя стал ныне культурным центром, местом встреч и учебы
педагогов. Недалеко от него Конгрессхале — прекрасное помещение
для проведения различных заседаний. Иногда здесь собирается на
свои заседания и Народная палата ГДР.
По обе стороны Карл-Марксаллее от площади Александерплатц
386

до Штраусбергерплатц расположился просторный жилой массив,
в котором проживает более 7 тысяч человек. Ничто не
напоминает здесь более о мрачном нищенском квартале за бывшей
франкфуртераллее, где в густонаселенных «казармах» с сырыми
полуподвальными квартирами и темными дворами ютилась
беднота, загнанная сюда капиталистами, наживавшимися на спекуляции
земельными участками и жильем. Новые квартиры современны и
удобны, просторны, светлы и гигиеничны и в то же время
недороги. Построенные в 1963—1964 годах в этом жилом массиве
современные магазины, кинотеатр «Интернационал», ресторан
«Москва» и гостиница «Беролина» привлекают множество посетителей.
Но изменился не только центр города. В районе Лихтенберг,
в квартале Ганса Лоха, закончилось строительство нового жилого
района, рассчитанного более чем на 15 тысяч жителей. Кроме
того, были созданы крупные жилые комплексы в районе Пренц-
лауерберг на Остзеештрассе и Микеланджелоштрассе, в районе
Вайсензее на Фалькенбергерштрассе, в районе Лихтенберг на
Феннпфуле и в Фридрихсфельде, в районе Кёпеник на Китцер-
фельде и Кельнском предместье и в районе Трептов на Плэнтер-
вальде, на Хайдекампвеге и в Иоганнистальзюде. В 1961—1965
годах магистрат выделил около 745 миллионов марок на
строительство 31 768 квартир, рассчитанных на 90 тысяч жителей. Зеленые
массивы Берлина, его «зеленые легкие», были увеличены в пять
раз и достигли 1570 гектаров. Кроме того, в эти годы было
построено 14 школ, 26 детских садов, 29 яслей, 32 магазина, 8
амбулаторий и 31 прачечная. На ремонт старых квартир было выделено
852 миллиона марок, так как в конечном итоге более половины
всех берлинских жилых домов построено свыше 50 лет тому назад.
При этом целые районы обрели новый, красочный вид, например
Шёнхаузераллее, Димитровштрассе, Варшауерштрассе, Клемент-
Готвальдаллее и Банхофштрассе в районе Кёпеник.
Формирование социалпстпческой общности людей
Были созданы не только новые заводы, новые жилые районы и
новые улицы. Изменились сами люди, их мышление, жизненные
привычки, отношения между собой. Во всех слоях населения
утверждалась вера в социалистическое будущее. Многие из тех, кто
несколько лет назад занимал колеблющуюся позицию и находился под
влиянием западноберлинской пропаганды, постепенно убедились в
том, что социалистическое строительство неуклонно идет вперед
развернутым фронтом и открывает также и перед ними широкие
перспективы.
После 13 августа 1961 года очевидные политические и
экономические успехи вызвали значительные позитивные сдвиги в
сознании населения столицы. Берлинцы поддерживали
последовательную миролюбивую политику правительства ГДР, его стремле-
15*
387

ние к созданию системы европейской безопасности и уверенно
строили социалистическое общество.
Крепли связи трудящихся ГДР с народами Советского Союза
и других социалистических государств. На митингах и в
резолюциях жители Берлина резко осуждали варварскую агрессию
американского империализма во Вьетнаме. Они выражали свою
солидарность с мужественным вьетнамским народом посредством
сборов денежных средств и вещей. На многих предприятиях и в
учреждениях рабочие и служащие месяц за месяцем добровольно
переводили часть своего заработка на приобретение медикаментов
и продовольствия, в чем остро нуждался вьетнамский народ.
Деятели искусств вносили в фонд Вьетнама гонорары за свои
произведения, а юные пионеры — выручку за свои поделки.
Солидарность проявляли все слои населения: одни помогали потому, что
они помнили ужасы ночных бомбардировок в горящем Берлине,
другие потому, что они были воспитаны в духе мира, дружбы
между народами и борьбы с империализмом.
Социалистическое хозяйство — это та решающая сфера, в
которой развивается новый человек. Труд в условиях
социалистических производственных отношений вызывает глубокие сдвиги в
отношении рабочего класса к обществу и к социалистическому
государству. Это находит свое конкретное выражение в успешном
развитии коллективного труда на предприятиях и в учреждениях.
В 1967 году в социалистическом хозяйстве Берлина почти 90 тысяч
трудящихся, объединенных в 6 тысячах бригад, боролись за
почетное звание коллектива социалистического труда. Среди них было
37 600 женщин и 15 500 юношей и девушек. Для выполнения
важных задач в рамках борьбы за научно-технический прогресс
17 500 рабочих и представителей интеллигенции объединились в
2500 производственных и исследовательских коллективах. В этой
работе приняли активное участие новаторы и рационализаторы.
В 1966 году было внесено приблизительно 25 тысяч
рационализаторских предложений, что не только дало берлинской
промышленности более 75 миллионов марок прибыли, но и свидетельствовало
об осознании трудящимися истины: что хорошо для каждого в
отдельности и для предприятия в целом, то приносит пользу всему
обществу. Особо проявилась тяга молодежи к исследованиям,
конструированию, опытам. Глубокие сдвиги происходили также в умах
ремесленников, кустарей и мелких предпринимателей. Многие из
них перешли к коллективному труду, в ходе которого и у них
развилось новое сознание.
Социалистическая демократия в цифрах
Все большее количество берлинцев принимало на
общественных началах участие в различных сферах государственной,
экономической, культурной жизни. Они активно пользовались своими
правами, гарантированными законом, и на деле осуществляли со-
388

циалистическую демократию. О размахе этой работы
свидетельствуют следующие данные, относящиеся к 1967 году.
В народных представительствах столицы — городском
собрании депутатов и восьми собраниях депутатов городских районов —
действовали 1060 депутатов, из которых 88 процентов по своему
социальному происхождению были рабочие и служащие; 30
процентов депутатов — женщины, 18 процентов — лица моложе
30 лет. В постоянных комиссиях при народных
представительствах работали на общественных началах свыше 4200 граждан.
Активное участие в деятельности городских представительств
принимали члены партий и массовых организаций, объединенные в
Демократическом блоке.
Широкие круги населения Берлина были представлены в
органах Национального фронта. В окружном комитете, а также в
районных комитетах и комитетах жилых районов регулярно
сотрудничали 5300 граждан, а в руководствах домовых коллективов —
38 600 граждан.
Ценный вклад в дело становления социалистической школы и
классового воспитания молодежи внесли 28 300 родителей,
работавших в 4300 родительских советах и активах, созданных в
200 берлинских общеобразовательных школах. В выборах
школьных советов приняло участие почти 90 тысяч родителей.
Социалистическое правосудие осуществляли в судах городских
районов и в городском суде более 4000 выборных народных
заседателей. 13 300 берлинцев действовали в 1400 конфликтных
комиссиях на предприятиях и 1300 граждан — в 96 арбитражных
комиссиях в жилых районах.
В комиссиях, комитетах и контрольных группах
рабоче-крестьянской инспекции (РКИ), созданной в мае 1963 года, тысячи
опытных граждан вели постоянную, непримиримую борьбу за
соблюдение и осуществление законодательных постановлений. Более
1100 граждан работали в 172 заводских комиссиях в сфере
промышленности местного подчинения и 780 граждан — в 80
комитетах народного контроля в жилых районах. Они оказывали помощь
государственным и хозяйственным органам в деле осуществления
новой экономической системы планирования и руководства,
следили за соблюдением строгой государственной дисциплины в сфере
своей деятельности, проводили разбирательства по заявлениям
граждан и помогали устранять недостатки в работе местных
органов государственной власти, промышленных и транспортных
предприятий, а также торговых учреждений. Кроме того, в проведении
разовых массовых контрольных инспекций на предприятиях,
стройках, в торговле, в школах и в жилых районах принимали участие
на общественных началах еще около 24 тысяч граждан.
1200 граждан работали в 638 членских активах в торговле и
2900 граждан — в 343 комитетах и советах при торговых точках
государственной и кооперативной розничной торговли. В сфере
коммунального хозяйства тысячи граждан также принимали уча-
389

стие в работе 1638 жилищных управлений и 10 755 жилищных
советов, объединявших в целом 264 тысячи квартиросъемщиков.
Следует особо выделить участие берлинцев в движении
Национальная стройка. В 15-ю годовщину со дня основания этого
движения можно было с гордостью подвести итоги достигнутым
результатам. Начиная с 25 ноября 1951 года жители Берлина
добровольно отработали в рамках Национальной стройки 81,9 миллиона
рабочих часов и создали ценности на сумму 380 миллионов марок.
С их помощью груды развалин были превращены в спортивные
площадки, парки и зеленые массивы. Во всех районах города на
открытых сценах и площадках для игр, в школах и детских яслях,
в залах ожидания городского транспорта и даже на оградах
зоопарка были установлены доски с показателями достижений
берлинцев в Национальной стройке.
В январе 1967 года районный комитет Торгау вызвал на
соревнование все комитеты Национального фронта. В ходе этого
соревнования жители Берлина дополнительно создали за счет
реконструкции и расширения действующих помещений детские ясли и
сады на 444 места, 6 школьных помещений и 1627 квартир общей
стоимостью 70,4 миллиона марок.
Хорошие результаты дала также работа 66 тысяч берлинцев,
объединенных в Союз лиц, занимающихся садоводством,
огородничеством и разведением мелких домашних животных. В 1962—
1965 годах они поставили в торговую сеть и бесплатно передали
больницам и домам социального обеспечения продукцию на сумму
11,6 миллиона марок.
Цифра за цифрой, пример за примером — все они убедительно
подтверждают тот факт, что в Германской Демократической
Республике проложен путь к народовластию. Растет подлинно
социалистическое гражданское самосознание, главной отличительной
чертой которого является личная ответственность каждого за
общее дело и ответственность всего общества за каждого его члена.
На пути превращения в высокообразованную нацию
Заметно росла тяга населения Берлина к образованию. В
Берлине вряд ли найдется хоть одна семья, в которой по крайней мере
один ее член не обучался бы в университете, институте, техникуме
или народном университете, на курсах повышения квалификации
рабочих, заочных курсах и т. п.
Учитывая стремительное развитие науки и техники, при
котором самые последние результаты исследований и технические
новинки устаревают уже через несколько лет, перед каждым стоит
задача значительно превзойти достигнутый уровень. Научные
знания людей возрастают с чрезвычайной быстротой, и это
сказывается во всех сферах производства и остальных областях жизни.
Семимильными шагами идет вперед специализация науки, про-
390

мышленных отраслей и, следовательно, профессий. Возрастает
число людей, которые занимаются подготовкой будущего, то есть
прогнозированием общественного развития. Сегодня нельзя уже
руководить общественными процессами без эффективных систем
информации, электронной обработки данных, сетевого планирования
и кибернетических методов. Тот, кто своевременно не позаботится
о научном заделе, неизбежно останется позади.
Различные формы обучения взрослых являются важной
составной частью системы образования в ГДР, действующей с момента
принятия Народной палатой 25 февраля 1965 года Закона о единой
социалистической системе образования. Задачи различных
учебных учреждений ГДР рационально согласуются друг с другом, что
обеспечивает последовательный процесс образования и воспитания
и свободный доступ для всех в высшие учебные заведения. Уже
недалеко то время, когда будет достигнута важная цель: всем
детям — полное среднее образование. Новые учебные планы
предусматривают повышение научного содержания обучения и
применение самых современных методов обучения. Школьники будут
намного шире, чем до сих пор, знакомиться с основными методами
научных исследований. Педагоги Берлина прилагают все свои
силы, чтобы дать ученикам общеобразовательных
политехнических средних школ надежные знания и навыки и воспитать их в
духе сознательной социалистической морали.
В той же мере, в какой граждане ГДР охвачены стремлением
к учебе и знаниям, повышаются и их духовно-культурные
потребности. В столице имеется много театров, кинотеатров, домов
культуры и клубов, общественных библиотек и свыше 20 музеев. Все
большее развитие получает художественная самодеятельность
населения. В домах культуры и клубах предприятий и жилых
районов действуют сотни кружков народного творчества. В духе
решений Второй Биттерфельдской конференции 1964 года,
призывавшей деятелей культуры укреплять связь с народом и
обратиться к проблемам современности, многие деятели искусств
устанавливают тесные контакты с предприятиями и социалистическими
бригадами. Были созданы рабочие театры на многих народных
предприятиях, а также в Центральном доме германо-советской
дружбы. Ими руководят и оказывают им помощь ведущие театры
столицы, особенно Немецкий театр и театр имени Максима
Горького, а также известные актеры и драматурги.
Ставшие уже традиционными, берлинские фестивали
превратились в культурные события национального и международного
масштаба.
VII съезд СЕПГ
За четыре года после принятия Программы социализма еще
эффективнее использовались экономические законы социализма, всё
более действенными становились преимущества социалистического
391

планового хозяйства. Были созданы основные элементы новой
экономической системы планирования и руководства и достигнуты
значительные успехи на пути превращения в высокообразованную
нацию.
В ходе соревнования, посвященного подготовке VII съезда
СЕПГ, трудящиеся ГДР добились выдающихся успехов в деле
экономического укрепления Республики. В Берлинской партийной
организации состоялось широкое обсуждение хода подготовки к
съезду, которое завершилось проведением 8-й окружной
конференции СЕПГ 11—12 мая 1967 года. В отчетном докладе, с которым
выступил первый секретарь берлинского окружного комитета
партии Пауль Фернер, были подведены итоги работы трудящихся
столицы после VI съезда СЕПГ и определены большие задачи,
стоящие перед партийной организацией и всеми жителями Берлина.
Пауль Фернер подчеркнул: «Задачей всех задач есть и остается
политическое, экономическое, культурное и военное укрепление
нашего государства, а это означает дальнейшее осуществление
программы социализма с использованием богатства идей и творческой
силы всех граждан. Таким путем наше рабоче-крестьянское
государство будет приобретать все больший вес, как альтернатива
сформированному господству государственно-монополистического
капитализма в Западной Германии, а также в борьбе за мир и
безопасность в Европе» 9.
В отчетном докладе было также подчеркнуто, что рабочий класс
Берлина научился мыслить экономическими категориями,
оценивать перспективы развития.
VII съезд СЕПГ проходил 17—22 апреля 1967 года в Берлине.
Съезд дал ответ на вопрос о том, каким должен быть следующий
этап на пути к социализму. С марксистско-ленинской
дальновидностью съезд начертал научно обоснованную перспективу
общественного развития в ГДР на ближайшие 10—20 лет. Он
сформулировал стратегическую цель — создание развитой общественной
системы социализма во всей ее совокупности.
Выдвигая эту задачу, СЕПГ творчески углубила
содержащуюся в Программе партии характеристику социализма. Развитая
общественная система социализма означает планомерное развитие
всех составных систем социалистического общества. Важнейшие
составные системы — это экономическая система, являющаяся
основным ядром, система государственного строя и правопорядка, а
также система социалистической демократии, единая
социалистическая система образования, социалистическая идеология и
культура, условия труда и быта трудящихся и система современной
обороны страны. Базируясь на прочном фундаменте социалистических
производственных отношений, все эти составные системы
объединяются в большом государственном здании социалистического
общества.
СЕПГ пришла к важному выводу о том, «что социализм
представляет собой не кратковременный переходный период в разви-
392

тип общества, а относительно самостоятельную
социально-экономическую формацию в историческую эпоху перехода от
капитализма к коммунизму в мировом масштабе» 10. Следовательно,
строительство развитой социалистической системы вытекает из
закономерностей, имманентно присущих социализму. Оно протекает в
постоянной конфронтации с капиталистическим строем в мире, а
для ГДР — особенно с империалистической ФРГ.
Овладение новыми задачами предъявляет высокие требования
к искусству руководства общественными процессами со стороны
партии рабочего класса. «Мы успешно начали это великое дело,—
говорится в обращении VII съезда СЕПГ к гражданам ГДР.— Но
достигнутое — только начало, если исходить из требований,
которые ставит перед нами научно-техническая революция.
Автоматизация, механизация и комплексная рационализация многих
процессов производства и управления, широкое применение
электронной обработки данных и кибернетической науки, растущая
химизация народного хозяйства, внедрение новых высокостойких
материалов и мирное использование атомной энергии — таковы
решающие задачи» п. ГДР должна осуществить техническую революцию,
чтобы остаться современным социалистическим промышленным
государством и устоять в экономическом соревновании с
империализмом. Это жизненно важная задача, которую ГДР может
выполнить лишь в тесной дружбе с Советским Союзом и другими
социалистическими государствами.
VII съезд партии принял важные решения о постепенном и
одновременно комплексном развитии отдельных сфер
социалистического общественного строя. Исходя из достигнутого уровня
развития новой экономической системы планирования и руководства
было установлено, каким образом будет совершенствоваться
экономическая система социализма как общая цельная система, с тем
чтобы это в полной мере проявило свою эффективность при
подготовке перспективного плана на 1971—1975 годы. При этом
съезд партии наметил в качестве первоочередных задач
формирование наиболее эффективной структуры народного хозяйства и
современной системы планирования и руководства, разработку
перспективного плана до 1970 года, а также углубление знаний в
области марксистско-ленинского прогнозирования общественного
развития и применение их на практике.
Большое место в решениях съезда заняли вопросы постоянного
совершенствования социалистической демократии. «Мы, члены
СЕПГ, никогда не впадали в ошибочное предположение, будто
строительство социализма — это исключительно наше дело,—
подчеркнул Вальтер Ульбрихт.— Ныне, когда речь идет о создании
развитой общественной системы социализма и укреплении нашего
социалистического государства, мы тем более не сделаем столь
неверный вывод. Чтобы добиться успеха в нашем великом деле,
необходимо участие миллионов трудящихся» 12.

Выборы в городское собрание депутатов
Государственный совет ГДР назначил выборы в Народную
палату и в окружные собрания депутатов на 2 июля 1967 года.
Достигнутая ступень развития социалистической государственной
власти требовала дальнейшего расширения социалистической
избирательной системы, чтобы вовлечь самые широкие круги
народа в дело управления государством, повысить ответственность и
значение народных представительств. Уже на выборах в
коммунальные представительства 10 октября 1965 года, когда в
Берлине проводились выборы в восемь районных собраний депутатов,
действовали новые положения об избирательном праве. Так, в
целях установления более тесного контакта между депутатами и
избирателями были уменьшены избирательные округа. Была
расширена система отчетности депутатов перед своими
избирателями. В списки кандидатов в депутаты могло вноситься вдвое
больше кандидатов, чем подлежало избранию. Возросло значение
конференций представителей избирателей, так как им было
предоставлено право определять очередность внесения кандидатур в
бюллетени для голосования.
В соответствии с этими положениями подготавливались и
проводились также и выборы 2 июля 1967 года. Центральный блок
демократических партий и массовых организаций принял решение
о том, что партии и массовые организации выдвинут в качестве
кандидатов Национального фронта своих наиболее достойных
представителей. Предвыборная программа Национального фронта
обосновала это решение следующим образом: «Мы хотим избрать в
Народную палату и в окружные собрания депутатов тех, кто идет
в нашем авангарде. Когда создается развитая общественная
система социализма, возрастают задачи социалистического государства.
Оно является живым организмом, в котором постоянно
увеличивается значение деятельности выборных органов граждан. Тот, кто
не отступает перед решением задач, кто всегда советуется с
народом, кто обладает энергией и скромностью, воспринимает
критику и направляет инициативу, кто овладевает наукой, кто всегда
стремится к нашей великой цели — построению
социалистического общества,— тот может быть депутатом народа» 13.
31 мая 1967 года в районе Кёпеник состоялась первая
конференция представителей избирателей, вскоре за ней последовали
отчеты депутатов и выдвижение кандидатов и в других городских
округах. Сразу же за конференциями представителей избирателей
кандидаты Национального фронта выступили на собраниях
заводских и учрежденческих коллективов, а также на встречах с
населением в избирательных округах. Естественно, что на этих
встречах обсуждались решения VII съезда СЕПГ и задачи,
которые предстояло осуществить в Берлине. Коллективы многих
предприятий брали на себя производственные обязательства.
394

Выборы в народные представительства 2 июля 1967 года
продемонстрировали доверие подавляющего большинства населения
к кандидатам Национального фронта. В Берлине, где проходили
выборы в городское собрание депутатов, за них было подано
99,8 процента всех признанных действительными голосов при
очень высоком уровне участия в выборах — 96,41 процента.
5 июля 1967 года вновь избранное городское собрание
депутатов на своем первом заседании избрало состав магистрата. Обер-
бургомистр Фридрих Эберт просил не поручать ему более этот
ответственный пост ввиду ухудшения состояния здоровья. Он
вступил на пост обер-бургомистра Берлина в ноябре 1948 года в дни
нужды и опасности, в которой жил город и его население. С тех
пор он честно и добросовестно исполнял свои обязанности.
Любимый и уважаемый берлинцами, он неустанно выступал за их
интересы и общее благополучие города и во время многочисленных
дружественных визитов немало способствовал тому, чтобы
Берлин обрел международное значение и авторитет. В знак
признания его заслуг городское собрание депутатов присвоило
уходящему в отставку обер-бургомистру звание почетного гражданина
столицы. Фридрих Эберт стал третьим почетным гражданином
Берлина после Вильгельма Пика и Вальтера Ульбрихта.
На том же заседании городское собрание депутатов избрало
новым обер-бургомистром города Герберта Фехнера. Он родился
в 1913 году в Берлине в семье рабочего, приобрел профессию
строительного рабочего на строительстве телеграфных линий
связи. Активно участвуя в рабочем спортивном движении, он уже в
1927 году вступил в ряды Социалистической рабочей молодежи.
После разгрома фашизма он принимал непосредственное участие
в создании нового строя. В 1950 году был избран членом
окружного комитета СЕПГ, а на VII съезде партии в 1967 году —
кандидатом в члены Центрального Комитета СЕПГ.
На заседании городского собрания депутатов был избран
также 21 член магистрата.
Перспективный план развития Берлина до 1970 года
Первоочередная задача вновь избранного городского собрания
депутатов и магистрата заключалась в том, чтобы завершить
разработку перспективного плана развития столицы на период до
1970 года. В соответствии с решениями VI и VII съездов СЕПГ
и указами Государственного совета на местные органы
государственной власти была возложена ответственность за планирование
и руководство процессами общественного развития на своей
территории. При этом они должны были, исходя из тенденций
развития научно-технической революции и с учетом имеющихся
условий и возможностей, наметить научно обоснованную перспективу
развития производительных сил на период 15—20 лет и на основа-
395

нии этой перспективы разработать четкую программу на
ближайшие 5—7 лет. Перспективный план базировался на прогнозах
хозяйственного развития округа. Работа концентрировалась на
главных направлениях, таких, как составление генерального
плана развития транспорта, генерального плана застройки, плана
снабжения и др.
Центральный Комитет СЕПГ и Совет Министров ГДР
оказали помощь в деле разработки перспективного плана развития
Берлина. Он явился плодом коллективного труда. В деятельности
многих рабочих групп принимали участие ученые, депутаты,
специалисты, обладающие опытом в прогнозировании
научно-технического развития. Будущие задачи определялись сообща.
Например, группа ученых сельскохозяйственного факультета Гум-
больдтского университета вместе с представителями
компетентных государственных органов и специалистами сельского
хозяйства, пищевой промышленности, торговли и транспорта
разработала план развития сельскохозяйственного производства и
пищевой промышленности для обеспечения снабжения берлинского
населения на уровне современных требований. Всего в разработке
плана в постоянных комиссиях и активах при народных
представительствах, на собраниях коллективов предприятий и других
собраниях общественности приняло участие около тысячи человек.
Перспективный план развития столицы до 1970 года был
принят на 3-й сессии городского собрания депутатов 8 декабря
1967 года. Важнейшими заданиями плана были:
преимущественное развитие производства продукции и групп изделий,
определяющих экономическую структуру, концентрация строительных
работ в центре города, развитие культуры и искусства,
отвечающее как целям единой социалистической системы образования,
так и широким потребностям населения, а также дальнейшее
улучшение условий труда и быта жителей Берлина.
Были тщательно продуманы плановые задания по развитию
образования, культуры, спорта, досуга населения. По
предложению VII съезда СЕПГ Совет Министров ГДР принял решение о
переходе с 28 августа 1967 года на 5-дневную рабочую неделю и
сокращении рабочего времени с 45 до 433Д часа в неделю без
уменьшения заработной платы, а также об увеличении
минимальных отпусков до 15 дней. Увеличение свободного времени должно
Йыло повлечь за собой возрастание потребностей жителей
Берлина в организации отдыха, продолжении образования, повышении
культурного уровня. Это было необходимо предусмотреть в
перспективном плане. Было запланировано в период по 1970 год
построить новые спортивные сооружения, обеспечить развитие
молодежного спорта, создать с помощью населения небольшие
спортивные площадки в районах новой застройки. В плане
организации мест и учреждений повседневного отдыха предусматривалась
реконструкция традиционного района отдыха в Кёпенике и освое-
396

ние новых красивых мест отдыха в пригородной зоне.
Расширяются также посадки зеленых насаждений в центре города.
В генеральном плане развития транспорта в столице, как
документе прогностического характера, в качестве важнейших
задач, которые надо осуществить до 1970 года,
предусматривалось завершение строительных работ в центре города, создание
южной транспортной магистрали через Мюлендаммбрюкке и
участков радиальной магистрали, ведущей от центра города к Шёне-
фельду. Было намечено расширение эстакады в районе Адлерхоф
и реконструкция привокзальной площади в районе Шёневайде,
модернизация здания Восточного вокзала и расширение внешнего
берлинского транспортного кольца. Было предусмотрено
строительство в районе Шпиндлерсфельд нового моста через Шпрее.
В центре перспективного плана стояло развитие производства
продукции и групп изделий электротехники и электроники,
станкостроения, автомобилестроения, а также производства продукции
фотохимии, фармацевтики, полиграфии и швейной
промышленности. Такая структурная политика имела принципиальный
характер, ибо ГДР является промышленно развитым государством,
испытывающим большие потребности в импорте сырья,
полуфабрикатов и готовой продукции. Поэтому для ГДР имеет жизненно
важное значение максимально эффективное использование
собственного сырья, а также сырья, получаемого из Советского Союза
и других социалистических стран, чтобы иметь возможность за
счет производства высококачественной и первоклассной в
техническом отношении продукции оплачивать импортные закупки и
увеличивать национальный доход. Это заставляет ГДР проводить
такую структурную политику, которая, исходя из главных
направлений технического прогресса и специфических условий страны,
нацелена на производство продукции и групп изделий наиболее
рациональных с точки зрения перспективного развития и
имеющих определяющее народнохозяйственное значение, то есть такой
продукции, которая может быть представлена на мировой
рынок как продукция высокого уровня, обеспечивающая быстрый
научно-технический прогресс во всех отраслях народного
хозяйства.
Масштабы территориальных структурных проблем можно
хорошо проследить на примере электронной промышленности. В
течение нескольких десятилетий она составляет ядро берлинской
экономики. Хотя в результате раскола города в восточной части
Берлина остались лишь небольшие мощности, все же именно в
этих условиях развитие электронной промышленности при рабоче-
крестьянской власти приняло невиданный размах. В полном
соответствии с решениями VI съезда СЕПГ, определившего
структурную политику, отрасли электронной промышленности имели в
1967 году прирост продукции на 154,6 процента по сравнению с
1962 годом, что намного превышало средние показатели по всей
промышленности. Их доля в валовом производстве берлинской
397

промышленности за тот же период увеличилась с 32,7 до 40,1
процента. Эта ведущая отрасль промышленности не только занимает
первое место в экономике столицы; Берлин занимает
определяющее место в этой области и в масштабах Республики. Так, в
1962 году трудящиеся электротехнической и электронной
промышленности Берлина произвели 22 процента всей электротехнической
продукции ГДР, а в 1966 году — 25,4 процента.
В электротехнической и электронной промышленности было
занято более 61 000 берлинцев, в процентном отношении это
также наиболее высокая доля среди всех округов Республики.
Многие предприятия известны далеко за пределами города и страны.
Это завод электроаппаратури в Трептове, крупнейшее
предприятие Берлина, насчитывающее 8000 работающих, берлинский
ламповый завод, трансформаторный завод имени Карла Либкнехта,
кабельный завод Обершпрее, радиозавод в Кёпенике, завод
телевизионной электроники, берлинская фабрика по производству
аккумуляторов и элементов, институт техники
автоматического регулирования, народное предприятие «Стеремат», завод по
производству сигнализационного оборудования, народное
предприятие «Месэлектроник — Берлин», а также предприятие
«Электропроект» и предприятие по строительству силовых
установок.
Наличие высококвалифицированных кадров и концентрация
научно-исследовательских работ — это лишь одна из
предпосылок для дальнейшего преимущественного развития этой отрасли
промышленности в Берлине. В ходе научно-технической
революции она приобретает все большее значение. Электроника
развилась в самостоятельную отрасль, она проникает во все сферы
производства и вместе с автоматизацией изменяет техническую базу
издавна существующих отраслей и производственный профиль
всей промышленности. Постоянно возрастают потребности в
высококачественных изделиях и аппаратах для электронной
обработки информации, контрольно-измерительной техники, проведения
научных исследований, а также для оптической и электронной
измерительной и распределительной техники. Первые
прогностические исследования конца 60-х годов показали, что в 1980 году
в ГДР будет занято на производстве установок для электронной
обработки информации от 100 до 120 тысяч человек, стоимостная
доля используемой в промышленности
контрольно-измерительной аппаратуры возрастет к 1980 году в машиностроении в
семь раз, в пищевой промышленности в пять раз, в судостроении
в четыре раза. Это предъявляет высокие требования к
электротехнической и электронной промышленности Берлина. Можно с
полным правом утверждать, что капиталовложения в
электротехническую и электронную промышленность Берлина были
рассчитаны на будущее, они будут в значительной степени определять
мощности производства и жизненный уровень населения в период
1975—1980 годов.
398

Рационализация и автоматизация
Постепенное осуществление принципов экономической
системы социализма в столице зависело в решающей мере от того,
насколько научно обоснованной является руководящая деятельность
местных органов государственной власти, насколько наука и
техника сконцентрированы на главных отраслях производства,
насколько развиты рационализация, кооперация и комбинирование
производственных процессов и сколь широко действует
социалистическая демократия. Предусмотренный рост производительности
труда ежегодно в среднем на 7 процентов, от чего зависит
общий прирост производства, должен был осуществляться прежде
всего за счет рационализации и автоматизации.
В отличие от капиталистической практики, где современная
техника становится проклятьем для рабочих, ибо она несет им
усиление эксплуатации, увольнения и социальную неуверенность,
рационализация в условиях социалистических производственных
отношений осуществляется в интересах улучшения условий труда
и быта людей. Необходимая смена рабочих мест и обучение новым
профессиям не связаны для них с какими-либо социальными
издержками. Перспективный план устанавливал: «Главный путь
экономического развития столицы Берлина в течение планируемого
периода — это комплексная рационализация и переход к
автоматизации целых процессов па предприятиях промышленности,
строительства, транспорта, сельского и пищевого хозяйства» м.
Новые задачи могли быть успешно решены лишь в том случае,
если создан единый комплекс планирования, организации и
руководства всеми процессами рационализации в масштабах заданной
территории. Поскольку не хватало ни рабочей силы, ни средств
для того, чтобы проводить рационализацию одновременно во всех
отраслях промышленности и на всех предприятиях, следовало
сосредоточиться на главных направлениях, то есть на
производстве продукции, конкурентоспособной на мировом рынке и
могущей принести наибольшую прибыль. Концепции рационализации
определяющих отраслей промышленности и предприятий
составляли основу всего дальнейшего развития экономики Берлина.
На переднем плане стояло внедрение электронной обработки
информации. В течение периода, на который был составлен
перспективный план, на ряде важных промышленных, транспортных
и торговых предприятий, научных учреждений и
государственных органов столицы были оборудованы электронные установки
для обработки информации.
Кооперация и комбинаты
В рамках комплексной социалистической рационализации
возросло значение организации, планирования и управления
производством и развитие кооперационных связей между производите-
399

лем конечной продукции и поставщиками. Договорное
урегулирование многоплановых производственных связей между
предприятиями непосредственно способствует постоянному
совершенствованию и удешевлению производства. Зачинателями в этом деле
выступили судостроители округа Росток, организовавшие
производственное кооперирование при постройке судов типа «Атлан-
тик», благодаря чему была обеспечена своевременная и
качественная поставка комплектующих изделий и тем самым высокое
качество конечной продукции. Различные берлинские предприятия
электротехнической промышленности и машиностроения занимают
в этой кооперации ключевые позиции. Сотрудничество в рамках
производственного кооперирования распространяется и на
вопросы снижения себестоимости, совместной рационализации,
совместного соревнования и согласованных исследовательских работ.
Следуя этому примеру, многие ведущие берлинские предприятия,
производящие конечную продукцию, также перешли к тому, чтобы
организовать свои кооперационные связи с другими
предприятиями как в столице, так и вне ее. В начале 1967 года народное
предприятие по производству тяжелых токарных станков имени 7
Октября создало кооперационную систему «Производство зубошли-
фовальных станков», берлинский ламповый завод создал
кооперационную систему «Люминесцентные лампы».
Стремление к рациональным организационным формам
производства, которые должны обеспечить быстрый и высокий прирост
национального дохода, естественно, привело к мысли о создании
комбинатов. Первый социалистический промышленный комбинат
в столице был создан в январе 1967 года. По решению Совета
Министров ГДР на базе народных предприятий — кабельных
заводов Республики — был создан комбинат — кабельный завод
Обершпрее с центром в Берлине — Обершёневайде — с общим
количеством занятых более 14 тысяч человек. При создании
комбината в него были включены 8 заводов. Три из них находились
в Берлине, а именно: кабельный завод Обершпрее, кабельный
завод в Кёпенике и кабельный завод в Адлерсдорфе. Кроме того, в
состав комбината были введены завод по производству
пластмассовых кабелей в Шверине и кабельные заводы в Мейссене, Плауе-
не, Шеневе и Ваха.
Создание комбината было обусловлено постоянно
возрастающей в ходе технической революции потребностью в кабелях как
для электротехнической и электронной промышленности, так п
для строительства, транспорта, техники связи и информации.
Комбинат был создан в целях организации производства
продукции, отвечающей мировым стандартам, главным образом силовых
кабелей и кабелей связи, при сохранении низкой себестоимости
продукции. На основное предприятие комбината — берлинский
завод, продукция которого пользуется успехом более чем в 30
странах мира, было возложено все научно-техническое и
экономическое руководство, разработка и внедрение новых технологических
400

процессов и форм организации производства на всех
предприятиях. Руководство комбината разрабатывает планы широкой
рационализации и повышения уровня механизации и
автоматизации производства и проводит мероприятия по специализации
отдельных заводов. Научный совет, состоящий из научных
сотрудников комбината и некоторых высших учебных заведений,
оказывает помощь в решении этих задач. Следует также отметить, что
создание комбината обусловило и упрощение управленческой
деятельности. Комбинат обладает правами и полномочиями
Объединения народных предприятий, а его генеральный директор
подчинен непосредственно министерству электротехники и
электроники.
Вслед за кабельным комбинатом были созданы мощные
хозяйственные объединения в станкостроительной промышленности. По
производству продукции на душу населения в этой отрасли
промышленности ГДР уже в те годы была в числе первых пяти стран
мира. 1 июля 1968 года был создан берлинский комбинат по
производству шлифовальных станков с центром в Вайсензее.
Процесс концентрации затрагивал не только структуроопре-
деляющие предприятия из числа 107 берлинских предприятий
центрального подчинения. После 5-й сессии городского собрания
депутатов, состоявшейся 10—11 июля 1968 года, были
предприняты важные шаги, чтобы преодолеть тормозящую развитие
производства раздробленность и на предприятиях окружного
подчинения. В сфере деятельности окружного экономического совета
столицы в конце 1966 года имелось 57 народных предприятий,
15 секвестрованных предприятий, 233 предприятия с
государственным участием, 3 производственно-ремесленнических
кооператива и 249 частных предприятий. Их территориальная
раздробленность (например, только в местной текстильной
промышленности, где занято 4 тысячи человек, было 63 предприятия)
ограничивает возможности технического прогресса. Имело место
сравнительно сильное отставание от предприятий центрального
подчинения в производительности труда. Поэтому для решения
этих сложных проблем создавались новые комбинаты.
Сельское хозяйство Берлина на новых путях
Хотя продукция сельского хозяйства составляет всего 1
процент валовой продукции города, тем не менее сельское
хозяйство не было оставлено без внимания и положительные перемены,
имевшие место после 1961 года, коснулись и сельского
хозяйства. Задача заключалась в том, чтобы, как и в промышленном
производстве, в сельском хозяйстве полностью проявилось действие
всех общественных и экономических закономерностей социализма.
Существенные предпосылки для этого были созданы в результате
полного кооперирования сельскохозяйственного производства в
401

1960 году. В конце 1963 года в Берлине было 17
сельскохозяйственных и 13 садоводческих производственных кооперативов. Эти
кооперативы, насчитывающие 2064 члена, обрабатывают 3030 га
полезных сельскохозяйственных площадей. С 1961 года
берлинские СХПК работают без государственной дотации. Стали
значительными предприятиями и берлинские народные имения.
В исторически короткий десятилетний срок крестьяне под
руководством рабочего класса осуществили крупные общественные
преобразования. Однако жизнь ставила новые, более сложные
задачи. После VI съезда СЕПГ в Берлине достигнуты большие
успехи в осуществлении принципов новой экономической системы
планирования и руководства в сельском хозяйстве. Особенно
наглядно это было видно на примере развития кооперационных
связей, которые простираются от форм простого сотрудничества,
таких, как совместное приобретение и использование мощной
техники, до многоплановых связей в кооперативных объединениях.
Уже в течение нескольких лет передовым хозяйством
является сельскохозяйственный производственный кооператив имени
1 Мая в Берлине -— Вартенберге. После IX Немецкого
крестьянского конгресса, состоявшегося в феврале 1966 года, этот
кооператив выступил с инициативой создания кооперативных
объединений в целях улучшения снабжения населения столицы
высококачественными сельскохозяйственными продуктами.
Снабжение столицы требует от всех СХПК и народных имений,
расположенных в черте города и его окрестностях, концентрации
производства преимущественно на главных направлениях: мясо,
молоко, овощи, фрукты. Внедрение новой техники в
животноводстве и растениеводстве способствует быстрейшему завершению
перехода к индустриальным методам сельскохозяйственного
производства и повышению его доходности. Следует также отметить,
что широко используются поля орошения — большие площади,
позволяющие применение соответствующей техники. Таково участие
Берлина в развитии социалистического сельского хозяйства.
Реформа высшей школы в Университете имени Гумбольдта
VII съезд СЕПГ и 4-я конференция высшей школы ГДР,
состоявшаяся в феврале 1967 года, наметили четкую перспективу
развития учебной и научно-исследовательной работы в высших
учебных заведениях. Чтобы превратить науку в производительную
силу, необходима современная высокопродуктивная организация
научной работы, которая обеспечит достижение выдающихся
научно-технических результатов в основных отраслях народного
хозяйства. В ходе проведения реформы высшей школы и начатой
одновременно с нею реформы академии научно-исследовательский
потенциал академий, университетов и высших учебных заведений
был сконцентрирован на структуроопределяющих направлениях и
402

объединен с научно-исследовательским потенциалом
промышленности в единую социалистическую систему крупномасштабных
исследований. Но такая концентрация требовала качественно
новой подготовки кадров. Создание современного социалистического
университета превратилось тем самым в политическую задачу
первостепенной важности.
Первая реформа высшей школы создала антифашистскую
демократическую высшую школу, вторая реформа положила начало
ее социалистическому преобразованию; затем речь шла о том,
чтобы в условиях научно-технической революции превратить
высшую школу ГДР в органическую составную часть развитой
общественной системы социализма. Для этого имелись все
предпосылки: руководящая роль рабочего класса и его
марксистско-ленинской партии, социалистическая государственная власть,
прочный союз рабочего класса с интеллигенцией, социалистическое
сознание народа и действие экономических законов социализма.
28 февраля 1968 года Академический сенат Университета
имени Гумбольдта принял решение о мерах по осуществлению
третьей реформы высшей школы в богатом традициями старинном
Берлинском университете.
В марте 1968 года ректор Университета имени Гумбольдта
профессор д-р Карл Гайнц Вирцбергер п руководство общественных
организаций университета (СЕПГ, ССНМ и ССНП) обратились
к преподавателям и молодым научным работникам, к врачам и
сестрам, ко всем студентам, к рабочим и служащим с призывом:
«Социалистическая реформа высшей школы — наше общее
политическое дело! Пусть каждый примет участие в ее
осуществлении!» 15
Тем самым было положено начало периоду интенсивной
работы 24 тысяч преподавателей, студентов, рабочих и служащих
крупнейшего учебного заведения столицы по проведению третьей
реформы высшей школы. Она началась с творческой дискуссии на
факультетах и в институтах. В этой дискуссии в качестве
равноправных партнеров участвовали студенты через свою
политическую организацию —- Союз свободной немецкой молодежи. От
студентов поступило свыше 2 тысяч предложений, касающихся
совершенствования системы образования и улучшения руководства
университетом со стороны государства.
На заседании Совета университета 23 сентября 1968 года была
принята программа Университета имени Гумбольдта по
дальнейшему осуществлению третьей реформы высшей школы в области
образования, воспитания и научно-исследовательской работы. В
течение нескольких недель, предшествовавших принятию
программы, ее проект был предметом детального обсуждения в
университете на всех уровнях.
В качестве первоочередной задачи программа определяла
«воспитание твердых классовых позиций, глубокое марксистско-
ленинское образование и морально-политическую закалку науч-
403

ной интеллигенции и всех других преподавателей, студентов,
рабочих и служащих университета. Ясное понимание
социалистической перспективы, ясное понимание того, что только социализм
и коммунизм полностью отвечают гуманистическим идеалам, а
также революционной динамике научного развития,— такова
предпосылка успешного решения всех наших задач. Поэтому
возрастает значение изучения марксизма-ленинизма для
формирования классово сознательных, творчески мыслящих и
самостоятельно действующих граждан социалистического общества, что
отвечает социалистическому идеалу научного работника и студента» 16.
Выпускник социалистического университета должен занимать
классовую позицию и понимать взаимосвязи политики,
экономики, идеологии и науки с точки зрения рабочего класса.
Приобретенные им специальные знания должны давать ему возможность
не только идти в ногу с быстрым прогрессом науки и техники,
но и вносить свой творческий вклад в развитие науки и техники.
К характерным чертам классово сознательной, творчески
мыслящей и самостоятельно действующей личности в социалистическом
обществе относятся также широкие духовные запросы и интерес
к сокровищам немецкой и интернациональной культуры.
Принципиальное значение для воспитания граждан
социалистического общества имеет научно-производственное обучение,
которое на всех его стадиях приучает студентов к научному
мышлению и методам работы, привлекает их к проведению
исследовательских работ в университете и способствует профилированному
обучению, тесно связанному с практикой.
Исследовательская деятельность в высшей школе входит
прочной составной частью в процесс строительства развитой
общественной системы социализма, способствуя всестороннему
укреплению ГДР и выступая в качестве действенного оружия в борьбе
против агрессивной политики империализма и современного
ревизионизма. В первую очередь речь идет о том, чтобы добиться
выдающихся новаторских научно-технических достижений в
основных отраслях социалистической промышленности,—
достижений, имеющих высокий народнохозяйственный эффект и
оказывающих революционизирующее влияние на развитие науки,
исследовательских работ и теории. Между Университетом имени
Гумбольдта и его главными кооперационными партнерами по
научной работе и практике были заключены долговременные
договоры, призванные обеспечить оптимальное взаимодействие в
вопросах обучения и воспитания, повышения квалификации,
исследований, культурной и общественной работы. Так, секция физики
имеет устойчивые кооперационные соглашения с такими
предприятиями и учреждениями столицы, как народные
предприятия — берлинский завод телевизионной электроники, берлинский
ламповый завод, берлинские заводы цветной металлургии и
полуфабрикатов и др. В области подготовки учителей были заключены
договоры с магистратом Большого Берлина и с педагогическими
404

учреждениями столицы. Таким образом, реформа высшей школы
создала необходимые предпосылки для того, чтобы Университет
имени Гумбольдта мог выполнить задачи, поставленные перед ним
в перспективном плане, и быть на высоте требований,
предъявляемых к нему в течение прогнозируемого периода до 1980 года.
Для того чтобы достичь намеченных целей в развитии
теории и исследований, в самом университете были введены новые
современные формы организации и управления. Вместо
существовавших ранее 9 факультетов со 170 институтами были созданы
свыше 20 секций, крупный медицинский центр, центр
естествознания, вычислительный центр и университетская библиотека.
В числе других были созданы следующие секции:
марксизм-ленинизм, марксистско-ленинская философия, экономическая наука,
экономическая кибернетика и исследование операций,
математика, физика, химия, биология, животноводство и ветеринария,
пищевое хозяйство и технология производства пищевых продуктов,
садоводство, растениеводство и мелиорация, иностранные языки,
история, правовые науки, криминалистика, педагогика,
психология, филология-германистика, востоковедение, спортивные науки.
В этом коренном изменении внутренней структуры
Университета имени Гумбольдта одновременно находит свое выражение
более высокая ступень развития социалистической демократии.
Были созданы новые формы участия в управлении всех
работающих и учащихся в университете, а также новые формы развития
социалистического коллективного труда. Совет университета — это
конференция представителей научных работников, студентов,
рабочих и служащих всех учреждений университета. Он обсуждает
принципиальные вопросы, ему подотчетен ректор университета.
В секциях эти задачи осуществляются общими собраниями всех
преподавателей и студентов секции. Общественный Совет
университета обсуждает принципиальные вопросы развития университета
и контролирует выполнение решений. В состав Совета входят
представители руководящих органов государственных и
общественных организаций, преподаватели, студенты, рабочие и служащие
университета, руководители и передовики производства
важнейших предприятий, с которыми осуществляются кооперационные
связи, представители магистрата Большого Берлина. Кроме того,
создан Научный совет университета, который оказывает помощь
ректору в важных вопросах научной работы. Члены Научного
совета избираются Советом университета. Советы секций
отвечают за аналогичные вопросы в сфере своей деятельности. В ходе
развития социалистической демократии в университете в сентябре
1968 года был заключен договор между ректором и районным
комитетом Союза свободной немецкой молодежи; этот договор,
согласно конституционным правам и обязанностям молодого
поколения, возлагает на студентов — членов ССНМ ответственные
задачи в сфере образования и воспитательной работы.
405

Ныне формы и содержание деятельности Университета имени
Гумбольдта гармонически сочетают потребности науки с
потребностями социалистического общества.
Вокруг «Алекса» воздвигнут новый центр города
Жители Берлина и многочисленные гости столицы со всех
концов земли с радостью и чувством подлинной симпатии
наблюдали за реконструкцией центра города. Даже короткая прогулка
вокруг Александерплатц показывает размах и динамику
строительных работ, невиданных в истории города. Берлин становился
красивым, современным, имеющим великолепную планировку
городом, отвечающим национальному и международному значению
столицы социалистического германского государства.
Если в старом капиталистическом Берлине центр города имел
характер чисто коммерческого «сити», то ныне архитекторы
стремились придать центру столичный облик посредством общей
планировки, возведения зданий для различных общественных
учреждений, создания широкой торговой зоны, простирающейся от
Александерплатц до Унтер-ден-Линден, и не в последнюю очередь
посредством крупного жилищного строительства.
В 1967 году на эти цели было выделено 350 миллионов марок,
в то время как в 1962 году капиталовложения составили лишь
53 миллиона марок. Такое значительное увеличение
капиталовложений стало возможным благодаря тому, что в соответствии с
программой развития, намеченной VI съездом СЕПГ, значительно
возрос национальный доход за счет быстрого повышения
производительности труда.
Многие берлинцы с нетерпением ожидали начала
строительных работ. Однако до этого нужно было провести громадную
подготовку. Для того чтобы очистить фронт работ на
Александерплатц, потребовалось только в 1966 году снести 34 дома, а это
означало переселение 550 семей и 67 различных учреждений.
Государство должно было выкупить земельные участки,
находившиеся в частном владении. Надлежало изменить движение на
трех автобусных и троллейбусных маршрутах и десяти трамвай-
ных маршрутах и организовать объезды. Заблаговременно
началось строительство и двух железнодорожных мостов в
непосредственной близости от вокзала Александерплатц на Грунерштрассе
и вновь проложенной Либкнехтштрассе.
В начале 1967 года подготовительный период закончился. На
Александерплатц мощные пневматические сверла вскрыли
асфальтовое покрытие, экскаваторы и бульдозеры начали выемку
грунта. Много дел было у рабочих, занятых сносом старых строений.
Навсегда уходили в прошлое целые участки улиц, застроенные
непривлекательными многоквартирными домами казарменного-
типа. Весь район вокруг «Алекса» превратился в громадную
406

строительную площадку, в «песочницу», как шутили берлинцы.
В то время как рабочие, занятые на подземных работах, наводили
порядок в мешанине канализационных труб, проводке водо-, газо-,
тепло- и энергоснабжения (надо было полностью
реконструировать всю систему водоснабжения, расположенную под площадью),
невдалеке проводились земляные работы по строительству
автотоннеля и рылись котлованы для будущих высотных зданий. Было
вынуто и вывезено более 300 тысяч кубометров грунта. Хотя эта
площадь за свою богатую историю уже не раз подвергалась
перестройкам, однако никогда еще не было столь гигантской
реконструкции с участием такого количества людей и с применением
такой массы машин и материалов.
Когда весной 1968 года закончился «год крота» в районе
«Алекса», уже были заложены первые фундаменты и поднялись вверх
первые каркасы. Картина стройки быстро менялась. Строящиеся
здания начали принимать очертания, которые в дальнейшем,
после 1969 года, определили общее лицо площади: удлиненное
здание Дома электропромышленности, новый магазин «Центр», Дом
путешествий и Дом статистики. Одновременно все выше
поднималась в небо башня гостиницы «Штадт Берлин». Это здание,
имеющее высоту 122 метра, насчитывает 39 этажей. Теперь на
«Алекс» выходят лишь три главные транспортные артерии:
продвинувшаяся в западном направлении Карл-Марксаллее, новая
магистраль Пренцлауераллее — Либкнехтштрассе — Унтер-ден-
Линден и в направлении север — юг транспортная магистраль,
ведущая с улицы Ганс-Баймлерштрассе через автотоннель длиною
660 метров к Молькенмаркт. Для пешеходов построены два
подземных перехода длиной 500 и 330 метров.
Было много построено и в большом квадрате между Нойе
Пренцлауерштрассе и Ганс-Баймлерштрассе. Здесь возведены
многочисленные административные здания для центральных
учреждений столицы, например для берлинских издательств, для
агентства печати АДН, для строительно-монтажного комбината, а также
для некоторых объединений народных предприятий. Этот
ансамбль дополняется жилыми домами, столовой и несколькими
крупными гаражами.
В непосредственной близости от вокзала городской железной
дороги Александерплатц взметнулась ввысь радио- и
телевизионная башня. Работы по ее возведению начались в октябре 1965 года.
Уже через год это мощное сооружение из бетона достигло
100-метровой, а летом 1967 года 250-метровой высоты. Затем начался
сложный, требующий высокой точности монтаж стального шара и
100-метровой антенны. Специальный кран, смонтированный на
высоте 250 метров, поднимал отдельные части па вершину башни.
25 октября 1968 года состоялся праздник по случаю окончания
строительства. Великан на Александерплатц достиг
внушительной высоты 365 метров. Это не только впечатляющее строение,
которое видно на расстоянии 50 км; эта выделяющаяся в общем
407

силуэте города башня является вторым по высоте строением
Европы, уступая лишь московской телевизионной башне. В
смонтированном на башне блестящем шаре, весящем 4500 тонн,
находится вращающееся кафе, из которого берлинцы п многие гости
могут обозревать новый центр города с высоты 208 метров.
С начала 1968 года общий интерес стала вызывать еще одна
стройка — район Ратхаусштрассе и Либкнехтштрассе.
Архитекторы берлинского домостроительного комбината разработали весьма
оригинальный проект. Вдоль обеих улиц между станцией
городской железной дороги и Шпандауэрштрассе строились два
крупных торговых центра с разветвленной сетью пассажей, внутренних
дворов, подъездов и террас. Над двухэтажными строениями
торговых центров возвышаются два жилых дома 42-метровой высоты,
которые служат границей парковых насаждений и площадок для
отдыха у подножья телевизионной башни. Осуществление этого
плана шло быстрыми темпами. В начале 1969 года в
архитектурном комплексе на Либкнехтштрассе было открыто здание крытого
рынка, а также возведен каркас жилого дома 80-метровой высоты.
В районе Фишеркитц также поднимались первые из пяти жилых
домов высотой 70 метров.
Современный жилой массив вырос от района Фишеринзель
через квартал Генриха Гейне до Янновитцбрюкке и далее до
народного парка Фридрихсхайн. Здесь 7 ноября 1968 года
председатель Государственного совета Вальтер Ульбрихт заложил камень
на строительстве новой площади Ленина. Облик этой площади
определяют в первую очередь жилые дома, одиннадцатиэтажные
постройки и группа домов высотой до 25 этажей. В центре
площади находится монументальный памятник Ленину, созданный
советским скульптором Николаем Томским. К 100-й годовщине со
дня рождения основателя Советского государства 22 апреля
1970 года закончено архитектурное оформление площади Ленина.
Вокруг центра города вплоть до Лейпцигерштрассе будет
возводиться кольцо жилых домов.
Строители берлинского центра понимали значение
поставленной перед ними задачи. Они знают, что все созданное ими
определит на многие десятилетия лицо города и будет иметь большое
значение в противоборстве между социализмом и капитализмом.
Ведь новый Берлин восстает в непосредственной близости от
западной границы социалистического содружества государств и на
виду у всех, как друзей, так и недругов.
«Да» социалистической конституции
1 декабря 1967 года председатель Государственного совета
ГДР Вальтер Ульбрихт выступил в Народной палате с речью, в-,
которой обосновал необходимость разработки социалистической
конституции Германской Демократической Республики. Консти-
408

туция, принятая 7 октября 1949 года, выполнила свои задачи.
Будучи принята в период антифашистских демократических
преобразований, она способствовала продвижению к социалистическому
общественному строю. Однако в новых условиях ее рамки стали
слишком узкими. После того как на VII съезде СЕПГ были
определены основополагающие задачи начавшегося периода развитого
социалистического общества, можно было приступить к
разработке новой конституции, отвечающей требованиям времени и
указывающей пути в будущее. Народная палата одобрила заявление
председателя Государственного совета и поручила разработку
социалистической конституции комиссии под председательством
Вальтера Ульбрихта.
31 января 1968 года проект конституции был предложен на
рассмотрение 7-й сессии высшего органа народного
представительства. В 108 статьях проекта были изложены политические
и экономические основы социалистического общественного и
государственного строя в ГДР, а также основные права и
обязанности граждан и компетентных органов предприятий, городов,
общин и союзов общин в социалистическом обществе, определены
структуры и функции государственных органов, принципы
социалистической юстиции и законности. В целом проект конституции
отражал общественное развитие в ГДР, предопределял
направления развития на ближайшие десятилетия.
Каждый гражданин ГДР имел возможность изучить проект
конституции. С первого же дня развернулась открытая,
оживленная дискуссия. Сотни тысяч граждан высказали свое мнение,
внесли тысячи предложений! В столице кульминационным
пунктом всенародного обсуждения стал день 15 февраля 1968 года,
когда председатель Государственного совета выступил перед 3
тысячами берлинцев в зале Фридрихштадтпаласт с ответами на
вопросы, касающиеся проекта конституции. Он напомнил о горящем,
разрушенном Берлине мая 1945 года и заявил: «Напряженный
труд женщин, разбиравших руины, всех рабочих и работниц,
интеллигенции, трудящихся принес свои плоды; Какой большой путь
мы прошли от разборки руин до реконструкции и нынешней
новой застройки центра Берлина» 17. Все, что было своими силами
создано в столице, есть результат объединения рабочего класса в
апреле 1946 года. Объединение — это не только исторический
факт, но и решающий фактор для будущего развития, как для
достижения победы социализма, так и для развития во всей
Германии. Поэтому, продолжал Вальтер Ульбрихт, будет правильным
закрепить в новой конституции руководящую роль рабочего класса.
В сотнях собраний и встреч, проведенных до середины марта
1968 года, уже приняло участие более 600 тысяч берлинцев.
Многие граждане высказывали свои мысли о проекте конституции.
Перед ними выступали руководящие работники столицы, члены
магистрата и народных представительств, партий и массовых
организаций, деятели искусств, ученые, активисты и ветераны
409

труда. Многие граждане именно в ходе обсуждения проекта
конституции осознали великие исторические перемены, происшедшие
в ГДР после 1945 года. Они подводили итоги совместной работы,
личного опыта, того, какие перемены претерпели они сами.
Определяющей чертой всенародного обсуждения было то, что
отдельные граждане и целые коллективы конкретно показывали,
что надо сделать, претворяя в жизнь дух социалистической
конституции. С новым почином выступили работники кабельного
комбината столицы. Собрание доверенных лиц профсоюзной
организации комбината обратилось 7 февраля 1968 года с
призывом организовать социалистическое соревнование в честь
20-летия со дня основания ГДР. Под лозунгом «Рациональнее
организовать производство — для тебя, для твоего предприятия, для
нашего миролюбивого социалистического государства»
трудящиеся кабельного комбината поставили перед собой цель
осуществлять принцип, согласно которому для нужд расширенного
воспроизводства используются средства, заработанные
хозяйственным способом; они призвали создать научно-технический
задел для производства важнейших изделий, повышать производи^
тельность труда и расширять политико-идеологические,
экономические и профессиональные знания всех работников комбината
в целях овладения социалистической экономикой. В
соревнование включились многие берлинские предприятия, поскольку
призыв рабочих кабельного комбината поднимал вопросы,
актуальные для всей социалистической промышленности. Инициатива
промышленных рабочих была подхвачена также магистратом
Большого Берлина и окружным комитетом Национального фронта.
Выдвинутая ими совместная инициативная программа нашла
горячее одобрение на конференции представителей населения,
состоявшейся в районе Кёпеник 29 февраля 1968 года. Эта
программа призывала всех жителей Берлина принять участие в
подготовке к 20-летию ГДР под лозунгом «Сделаем столицу ГДР еще
более прекрасной — принимай в этом активное участие!».
На 8-й сессии Народной палаты 26 марта 1968 года были
подведены итоги. На собраниях и встречах в обсуждении проекта
конституции участвовало 11 миллионов граждан. В комиссию по
подготовке проекта конституции поступило 12 454 предложения,
в соответствии с которыми было внесено 118 изменений в
преамбулу и в 55 статей, первоначального проекта. Народная палата
приняла единогласное решение вынести на всенародный
референдум граждан ГДР переработанный и утвержденный ею проект
конституции.
В канун референдума, 5 апреля 1968 года, в столице и во всех
центрах округов Республики состоялись впечатляющие массовые
митинги Национального фронта, в которых принял участие почти
1 миллион граждан. В Берлине более 150 тысяч человек
собралось на исторической площади перед Университетом им.
Гумбольдта, на том самом месте, где за 19 лет до этого трудовой Бер-
410

лин праздновал рождение рабоче-крестьянского государства.
Сначала к собравшимся обратился заместитель председателя
Государственного совета, председатель НДПГ д-р Генрих Хоман.
«Новая конституция,— сказал он,— открывает широкие
перспективы для прогресса. Она создает большие возможности для
творческой деятельности человека» 18. Затем выступил горячо
встреченный присутствовавшими член Политбюро Центрального
Комитета СЕПГ, первый секретарь окружного комитета СЕПГ Пауль
Фернер. Он сказал: «Завтра наш народ вынесет свободное и
суверенное решение о новой социалистической конституции нашей
Германской Демократической Республики... Она по букве и по
духу является конституцией, которая своим подлинно гуманным
и демократическим содержанием направлена на служение
человеку, развитие всех его творческих сил» 19. Участники митинга
приняли заявление, призывавшее всех берлинцев сказать свое
«да» конституции мира, благосостояния и счастья.
6 апреля 1968 года 94,49 процента всех имеющих право
голоса граждан ГДР высказались в свободном волеизъявлении за
социалистическую конституцию. В столице за конституцию
проголосовало 90,96 процента граждан, имеющих право голоса. Новая
конституция была принята подавляющим большинством голосов.
В истории Германской Демократической Республики и ее
столицы началась новая глава — создание развитой общественной
системы социализма.

Глава V
ЗАПАДНОБЕРЛИНСКИЙ
ВОПРОС И
ЕВРОПЕЙСКАЯ БЕЗОПАСНОСТЬ
(1968—1972)
В конце 60-х годов Европа достигла в своем историческом
развитии решающего момента. Ход событий на континенте
показал, что в Европе существуют объективные возможности для
ликвидации холодной войны и утверждения принципов мирного
сосуществования в отношениях между государствами с различным
общественным строем. Послевоенный период подходил к концу.
Эти позитивные изменения можно объяснить лишь в общей
взаимосвязи.
Изменившееся соотношение сил
С 5 по 17 июня 1969 года в Москве собрались представители
75 коммунистических и рабочих партий и дали глубокий
марксистско-ленинский анализ происходящих в мире политических
процессов и перспектив их развития. Они констатировали следующее
основное положение:
«Человечество вступило в последнюю треть нашего столетия
в обстановке обострения исторического противоборства сил
прогресса и реакции, социализма и империализма. Ареной этого
противоборства является весь мир, все основные области
общественной жизни — экономика, политика, идеология, культура.
Мировое революционное движение, несмотря на трудности и
неудачи отдельных его отрядов, продолжает наступление.
Империализм не смог при помощи контратак изменить общее
соотношение сил в свою пользу.
В настоящее время существуют реальные условия для
решения важнейших проблем современности в интересах мира,
демократии и социализма, для новых ударов по империалпзму. В то
же время, несмотря на то, что империализм как мировая система
не стал сильнее, он остается серьезным и опасным
противником» К
Развитие классовых противоречий между социализмом и
империализмом подтверждает правильность этого анализа и для
Европы. После 1945 года здесь сложилось новое соотношение
политических и экономических сил. Сегодня социализм победил на
412

2/з европейской территории с 350-миллионным населением.
Поэтому все больше и больше рассеиваются, как туман, надежды
империалистов на то, что им удастся потеснить здесь социализм. Ни
стратегия «отбрасывания» (roll back), ни попытки империализма
подорвать социализм с помощью «ползучей контрреволюции» не
увенчались успехом. Поражения в 1961 году у Бранденбургских
ворот и в 1968 году в ЧССР были тому яркими примерами. Рост
влияния социализма и быстро углубляющийся общий кризис
капитализма вынуждают империализм считаться с изменением
соотношения сил. При этом ясно проявляются две тенденции. Одна
из них преследует цель и дальше проводить старый курс, но
более утонченными методами: внутри — путем жестокой
эксплуатации и подавления народных масс, милитаризации и фашизации
буржуазного общества, а во вне — путем форсирования гонки
вооружения, консервации очагов конфликтов и подготовки
контрреволюционных авантюр. Сохраняя неизменность
империалистической политики агрессии и экспансии, которая обязывает
социалистические страны всегда быть начеку, другая тенденция
предусматривает известный корректив политики: больший учет
реальностей и даже готовность в определенных условиях к
совместным с социалистическими государствами мерам по разрядке
напряженности, не отказываясь при этом от империалистического
существа своих действий и желаний. Оба направления
проявляются как во взаимоотношениях отдельных империалистических
государств, так и среди господствующих кругов одной какой-либо
страны.
Социалистические государства учитывают эти тенденции в
своей согласованной внешней политике и стремятся использовать
вытекающие из них возможности для укрепления мира и
дальнейшего оттеснения агрессивных империалистических сил. Это
способствует одновременно развитию движения народов, которые
повсюду борются за великие идеалы общественного прогресса.
Поэтому мирный курс социалистических государств является
реальным и осуществимым.
При новом стратегическом положении, сложившемся на
континенте к концу 60-х годов, имелись таким образом реальные
шансы урегулировать многие до сих пор не решенные вопросы,
искусственно поддерживаемые приверженцами холодной войны в
качестве факторов напряженности. Это относилось и к
западноберлинскому вопросу, который ввиду географического положения города
и его стратегической важности превратился в один из
кардинальных вопросов в европейской структуре.
Обращение из Будапешта
«После второй мировой войны представители европейских
государств еще ни разу не собирались вместе, хотя имеется
множество вопросов, которые ждут своего рассмотрения за столом пере-
413

говоров. Если исходить из интересов упрочения мира, то нет
никаких веских причин откладывать созыв общеевропейского
совещания» 2.
С этими словами обратились государства — участники
Варшавского Договора 17 марта 1969 года из Будапешта ко всем
европейским странам, призывая к тому, чтобы за общими заверениями
о мире наконец последовали бы дела. За три года до этого на
заседании Политического консультативного комитета государств —
участников Варшавского Договора в Бухаресте они выступили с
инициативой исторического значения. Бухарестская Декларация
об укреплении мира и безопасности в Европе от 5 июля 1966 года
содержит широкую конструктивную программу решения основной
проблемы безопасности и сотрудничества на основе принципов
мирного сосуществования государств с различным общественным
строем. Одновременно была осуждена реваншистская,
представляющая угрозу для мира политика правящих кругов ФРГ,
которых призывали считаться с реальным положением в Европе. «Это
означает, чтобы они исходили из существования двух германских
государств, отказались от претензий на перекройку европейских
границ, от претензий на право исключительного
представительства всей Германии и от попытки оказывать давление на
государства, идущие на признание Германской Демократической
Республики» 3.
Бухарестская программа мира нашла широкий отклик у
народов Европы, а также в правительственных кругах и среди
политических сил европейских стран.
В «Будапештском обращении» от 17 марта 1969 года с
удовлетворением отмечалось, что в последние годы установлено
большое число двусторонних контактов между Востоком и Западом,
«что ни одно европейское правительство не высказалось против
идеи общеевропейского совещания и что существуют реальные
возможности для его проведения» 4.
Государства — участники Варшавского Договора продолжали
проводить последовательно и настойчиво свою мирную политику.
На совещаниях министров иностранных дел семи
социалистических государств 30 октября 1969 года в Праге и 21—22 июня
1970 года в Будапеште были разработаны конкретные
предложения по повестке дня и о задачах совещания; при этом
они учитывали позиции, дополнительные предложения и
пожелания различных сторон. Так, было поддержано предложение
правительства Финляндии о созыве общеевропейского совещания
в Хельсинки; позднее все заинтересованные стороны согласились
с этим.
На первом плане находились согласованные действия
государств — участников Варшавского Договора во главе с Советским
Союзом, которые в конце 60-х годов дали толчок политическому
развитию в Европе и в большой мере определяли характер
изменений на континенте.
414

«Тормозящий фактор» — Западный Берлин
Выступившие против разрядки напряженности агрессивные
империалистические силы старались по возможности
дискредитировать идею созыва общеевропейского совещания по вопросам
безопасности и сотрудничества, отсрочить его проведение.
Одновременно они активизировали свои силы для того, чтобы под
предлогом «мирных» намерений по отношению к Восточной Европе
различными путями проникать в социалистические страны с
подрывными целями.
Особенно резко против созыва общеевропейского совещания
по вопросам безопасности выступили прежде всего правящие
круги ФРГ. Позиция правительства Кизингера — Штрауса (1966—
1969 годы) по коренным вопросам европейской политики,
особенно в отношении признания территориального статус-кво,
оставалась реваншистской и экспансионистской. На ежегодной
конференции Немецкого общества внешней политики 23 июня 1967 года
в Бад-Годесберге федеральный канцлер Кизингер заявил:
Советский Союз «требует от нас безусловного принятия и
подтверждения... реальностей, созданных в результате последней войны. Это
означает: он требует признания границ по Одеру и Нейсе,
признания режима Панкова (так на боннском жаргоне тех лет
называлось правительство ГДР.— Прим. авт.) и полного отказа от
термоядерного оружия. На эти требования мы не можем пойти» 5.
Именно во враждебной позиции по отношению к ГДР
проявилась неизменная агрессивность империализма ФРГ.
Правительство Кизингера — Штрауса вновь и вновь
торпедировало стремления европейских народов и правительств к
безопасности и сотрудничеству. При этом оно особенно злоупотребляло
не принадлежащим к ФРГ Западным Берлином, который был
возведен в ключевой вопрос его «новой восточной политики». На
заседании Совета НАТО в Рейкьявике в конце июня 1968 года ФРГ
удалось после многих лет вновь заставить западные державы
выступить с «Заявлением о гарантиях» для Западного Берлина, к
которому, хотя явно с колебаниями, присоединились остальные
государства НАТО. В качестве предлога правительству ФРГ
послужили законодательные меры, с помощью которых
правительство ГДР прекратило злоупотребление своими ведущими в
Западный Берлин коммуникациями со стороны неонацистских и
реваншистских сил ФРГ.
Пользуясь этой попыткой НАТО вмешаться во внутренние дела
ГДР, правительство Кизингера — Штрауса усилило свою
аннексионистскую политику в отношении Западного Берлина.
Незаконное проведение заседаний федеральных органов, «рабочих недель»
бундестага, заседаний его комитетов и фракций, а также других
правящих органов ФРГ приняло во втором полугодии 1968 года
открыто провокационный характер.
Кульминационным пунктом этой систематически проводимой
415

эскалации явился созыв в Западном Берлине 5 марта 1969 года
федерального собрания ФРГ для выборов нового президента.
Советский Союз, ГДР и другие социалистические государства
заявили энергичный протест против этой провокации и серьезно
предупредили западные державы и ФРГ относительно последствий
продолжения этой политики. 13 февраля 1969 года советский посол в
ФРГ С. К. Царапкин передал федеральному канцлеру Кизингеру
заявление Советского правительства, в котором говорилось: «Ни
одно государство в мире не выбирает своих президентов на чужой
территории. Не было и нет необходимости делать это и у ФРГ.
Намерение созвать федеральное собрание в Западном Берлине не
может быть оправдано ни с точки зрения права, ни с точки
зрения поддержания нормальных связей между ФРГ и Западным
Берлином. Вся эта затея понадобилась исключительно для того,
чтобы подтвердить абсурдные и несостоятельные претензии на
город, который не принадлежал, не принадлежит и принадлежать
ФРГ в силу очевидных причин не может. Западный Берлин не
будет принадлежать также западногерманским милитаристам или
неонацистам, сколько бы и под каким бы предлогом они ни
старались туда пролезать.
Советское правительство не может не обратить внимание и
на то обстоятельство, что намечаемая провокация в Западном
Берлине находится в явном противоречии с заверениями
правительства ФРГ о его стремлении содействовать улучшению отношений
с Советским Союзом и другими социалистическими странами. Как
и не раз в прошлом, слова тут явно расходятся с делами» 6.
22 и 23 февраля, а также 1 марта 1969 года Советское
правительство стремилось через своего посла в Бонне добиться от
федерального канцлера Кизингера перенесения президентских
выборов из Западного Берлина в один из городов Федеративной
республики. 21 февраля 1969 года Политбюро ЦК СЕПГ обратилось
к руководству СДПГ, надеясь, что оно, так часто выступавшее с
предложениями о «малых шагах» к разрядке напряженности,
воспользуется своим влиянием в федеральном правительстве. В этом
случае ГДР проявила бы готовность вести с правительством ФРГ
переговоры по различным имеющимся вопросам и сделать шаг
навстречу в отношении Западного Берлина. 25 февраля 1969 года
председатель Совета Министров ГДР Вилли Штоф уведомил
правящего бургомистра о том, что если это федеральное собрание не
состоится в Западном Берлине, то западноберлинским гражданам
будет предоставлена возможность посетить столицу ГДР на пасху
1969 года. По инициативе ГДР состоялись две встречи между
уполномоченными обеих сторон. Однако вечером 4 марта 1969 года
сенат по настоянию Бонна отклонил предложения доброй воли
ГДР. За несколько дней до этого председатель СДПГ Вилли
Брандт также отклонил предложение СЕПГ.
Так правительство ФРГ игнорировало все предупреждения.
Совершая вопиющее нарушение международного права, федераль-
416

ное собрание, состоящее из членов бундестага и такого же числа
делегатов земельных парламентов, 5 марта 1969 года собралось в
Западном Берлине, вне государственной территории ФРГ. Оно
избрало новым президентом ФРГ д-ра Густава Хайнемана (СДПГ).
Эта провокация, задуманная как проба сил, отравила
международную атмосферу. Однако для своих зачинщиков она оказалась
в конечном счете бумерангом. Увеличилась внешнеполитическая
изоляция правительства Кизингера — Штрауса. Никогда раньше
действия Бонна не осуждались столь резко мировой
общественностью и не встречали такой острой критики у союзников по НАТО,
как провокация 5 марта 1969 года. Впервые и среди широких
кругов общественности ФРГ вызвали недовольство и протест
опасные действия правительства в отношении Западного Берлина.
Весной 1969 года боннская «восточная политика» зашла в
тупик. Все попытки подорвать сплоченность содружества
социалистических государств потерпели неудачу. Претензии на
представительство интересов всей Германии и доктрина Халыптейна
производили впечатление жалких пережитков прошлого, времен
холодной войны. Только в 1969 году ГДР установила
дипломатические отношения с семью государствами Ближнего Востока и
Азии, несмотря на все усилия Бонна не допустить этого. Не
принесли плодов и попытки начать с СССР «торг» по отдельным
пунктам реваншистской программы. В конце концов потерпело
неудачу и намерение поставить поезд разрядки напряженности
на запасные пути в Западном Берлине. Пользуясь Западным
Берлином как «тормозным рычагом», враждебные делу мира силы
смогли лишь замедлить и осложнить оздоровление политического
положения в Европе, но не могли остановить его полностью.
За международно-правовые отношения между ГДР и ФРГ
События 1968 и 1969 годов еще раз со всей очевидностью
показали, что отсутствие нормальных равноправных отношений
между ГДР и ФРГ на основе международного права было
главным препятствием для мирного решения западноберлинского
вопроса, а также обеспечения мира и безопасности на всем
континенте. Поэтому признание существования двух независимых друг
от друга германских государств и нормализация отношений между
ними лежали в основе программы мира социалистических стран.
1969 год явился переломным в борьбе за признание статус-
кво в Центральной Европе. На двадцатом году своего
существования ГДР сумела укрепить во всех областях свое положение как
неразрывная составная часть социалистической семьи народов и
значительно расширить свои международные позиции. С другой
стороны, в ФРГ произошло изменение соотношения сил в
парламенте, которое не исключало возможности первых шагов по пути
нормализации отношений. В результате выборов в бундестаг в сен-
16 ЛГ2789
417

тябре 1969 года была создана правительственная коалиция СДПГ
и СвДП во главе с федеральным канцлером Вилли Брандтом
(СДПГ) и вице-канцлером и министром иностранных дел
Вальтером Шеелем (СвДП). После 20-летнего непрерывного
правления блок партий монополистического капитала ХДС и ХСС,
вдохновлявшийся Аденауэром на бессмысленный курс реванша и
холодной войны, впервые был вынужден уйти в оппозицию.
Смена правительства в Бонне, естественно, не представляла
собой изменения империалистической системы в ФРГ. Но она
явилась отражением воли большинства западногерманского населения
положить конец 20-летнему господству реакционного ХДС/ХСС, в
еще большей степени отвечала стремлениям влиятельных
империалистических сил приглушить внутренние противоречия
государственно-монополистической системы с помощью некоторых
реформ и реализовать оставшиеся неизменными империалистические
планы другими средствами и методами.
Правые руководители СДПГ проявили себя при этом не
только как защитники капиталистического строя, но и как
непосредственные представители интересов империализма в его борьбе
против рабочего класса в собственной стране и против
социалистических государств.
Правительство Брандта — Шееля приступило к исполнению
своих обязанностей с недвусмысленным заверением о
соблюдении основных внешнеполитических принципов своих
предшественников. Однако оно не могло не пересмотреть концепцию
«восточной политики» и не сменить инструменты ее осуществления.
Оно исходило из того, что после фиаско стратегии «отбрасывания»
необходима стратегия совершенно нового типа — долгосрочная,
всеохватывающая и учитывающая действительность.
Правительство ФРГ считало, что необходимо стоять на почве политических
реальностей и с помощью «периода кооперации и коммуникаций»
достичь нового соотношения сил, которое наконец все же позволит
провести ревизию возникшего после 1945 года статус-кво. Новое
федеральное правительство вынуждено было также признать
бесперспективность попыток своих предшественников проводить
«политику разрядки без участия ГДР». Но оно еще не было готово
сделать все выводы из объективного положения и в корне
изменить свою позицию по отношению к ГДР. Проводимая им
политика «особых внутригерманских отношений», которая строилась
на тезисе о существовании двух государств в рамках извечного
«единства нации», представляла собой непригодную попытку
продолжить в другом виде и измененными методами давно
потерпевшую крах аннексионистскую политику по отношению к ГДР.
В полном соответствии с европейской программой государств —
участников Варшавского Договора ГДР выступила с новой
инициативой, которая стала пробным камнем для правительства
Брандта — Шееля. 17 декабря 1969 года председатель
Государственного совета ГДР Вальтер Ульбрихт направил президенту
418

ФРГ д-ру Густаву Хайнеману проект договора «Об установлении
равноправных отношений между ГДР и ФРГ». Проект договора
содержал отказ от применения силы, признание существующих
границ, отказ от всех форм доступа к ядерному оружию, принятие
обоих государств в ООН и обязательство уважать особый
политический статус Западного Берлина и соответствующим образом
регулировать свои отношения с ним. 22 января 1970 года
федеральный канцлер Вилли Брандт заявил председателю Совета
Министров ГДР Вилли Штофу о готовности вести переговоры, не
высказав, однако, своей точки зрения по представленному проекту
договора. Таким образом, впервые на предложение ГДР, а таковых
после 1949 года имелось почти 200, федеральное правительство
ответило положительно.
Председатель Совета Министров ГДР Вилли Штоф и
федеральный канцлер ФРГ Вилли Брандт встретились в Эрфурте 19 марта
1970 года для ведения переговоров. Вилли Штоф заявил о
готовности тотчас же начать переговоры по проекту договора ГДР,
подписать его и безотлагательно установить дипломатические
отношения ГДР с ФРГ. Однако Брандт уклонился от этого. Хотя он
и высказался за «мирное и урегулированное сосуществование друг
с другом», но не на основе международно-правовых отношений.
Вместо этого он изложил свою программу «особых внутригерман-
ских отношений», согласно которой отношения между обоими
государствами должны регулироваться на государственно-правовой
основе. Председатель Совета Министров Штоф со всей
решительностью отклонил эту слишком прозрачную формулу. Он заявил:
«Государство Германия не существует, поэтому не может быть
никаких особых специфических условий в отношениях между
нашими государствами. Несмотря на все заверения
противоположного характера, это все же является попыткой поставить
суверенную Германскую Демократическую Республику под опеку
Федеративной Республики Германии. Это — притязание на возможность
в любое время вмешиваться во внутренние дела ГДР. Это
означает исключение принципов международного права в отношениях
с ГДР. Под этой своеобразной «особой внутригерманской» крышей
все соглашения, в том числе об отказе от применения силы, от
дискриминации, о признании границ и территориальной
неприкосновенности были бы лишены их международно-правовой силы.
Они стали бы фактически беспредметными. Агрессивные действия
против нашего государства могли бы при любой политической
ситуации в Бонне быть выданы за «внутригерманские дела». Из
этого, конечно, ничего не выйдет» 7. Переговоры в Эрфурте
осложнялись также тем, что ФРГ неоднократно поднимала
западноберлинский вопрос. Уже в ходе предварительных переговоров по
техническим вопросам Бонн настаивал на провокационном
требовании связать пребывание федерального канцлера в столице ГДР с
посещением не принадлежащего ФРГ Западного Берлина. Только
благодаря тому, что ГДР пошла навстречу и согласилась провести
16*
419

переговоры в приграничном районе ГДР, встреча вообще
состоялась. Теперь в ходе переговоров Брандт требовал согласия ГДР
на аннексионистский тезис относительно «федеральной земли
Западный Берлин», а также отказа от защитных мер против
реваншистских происков в Западном Берлине. Председатель Совета
Министров Штоф со всей определенностью указал на то, что
проблемы, касающиеся Западного Берлина, не могут быть предметом
переговоров между главами правительств ГДР и ФРГ, поскольку
Западный Берлин не принадлежал и никогда не будет
принадлежать Федеративной Республике Германии.
Во время второй встречи 21 мая 1970 года в Касселе (ФРГ)
Брандт пытался под предлогом уступки увести ГДР от основного
вопроса о международно-правовых отношениях и зафиксировать
«внутригерманские особые отношения». В предложенной им
программе из 20 пунктов вновь были пущены в ход неправомерные
притязания на Западный Берлин. В связи с этим правительство
ГДР считало целесообразным продолжить переговоры глав
правительств, как только правительство ФРГ в результате
размышления в перерыве займет более реалистическую позицию по
основному вопросу о международно-правовых отношениях.
Разумеется, никто не ожидал, что этих двух встреч будет
достаточно для урегулирования всех конфликтных вопросов,
накопившихся за 20 лет. Но Эрфурт и Кассель не дали и каких-либо
ощутимых положительных импульсов. После того как
господствующие круги ФРГ были вынуждены отдать себе отчет в том, что
для них не существует никаких возможностей проникнуть в
социалистическую ГДР через так называемую «внутригерманскую
дверь», они продолжили свои бесперспективные попытки
интенсифицировать существующие контакты с Советским Союзом и
другими социалистическими странами, чтобы оторвать ГДР от ее
социалистических союзников и в конце концов поставить все же
под опеку империалистической ФРГ. Этот курс неизбежно
сохранял все элементы напряженности в Центральной Европе.
На этом этапе правительство Брандта — Шееля выступило с
новыми правовыми притязаниями и провокациями в Западном
Берлине. Как и прежде, постоянная эскалация таких
неправомерных действий и злоупотребление Западным Берлином в качестве
форпоста холодной войны представляли собой серьезную,
возрастающую опасность для положения в Центральной Европе.
Возобновление переговоров по Западному Берлину
10 июля 1969 года министр иностранных дел А. А. Громыко
изложил на сессии Верховного Совета СССР основные цели
советской внешней политики. При этом он подробно остановился на
западноберлинском вопросе:
«В самом центре Европы есть пункт, который требует при-
420

стального внимания советской внешней политики. Это — Западный
Берлин. За послевоенные годы вокруг этого города не раз
возникали осложнения.
Западный Берлин имеет единственный в своем роде
международно-правовой статус. Он расположен в центре суверенного
государства — Германской Демократической Республики — и имеет
возможность поддерживать связи с внешним миром, только
пользуясь ее коммуникациями. Социальное и государственное
устройство Западного Берлина, его хозяйственная и валютная система
и другие условия, в которых живет его население, отличаются от
порядка и условий, существующих в ГДР.
Но отнюдь не здесь источник трений. Они вызываются
незаконными посягательствами ФРГ на Западный Берлин,
попытками использовать территорию города в целях, враждебных ГДР,
Советскому Союзу и другим социалистическим государствам.
Линия политики Советского Союза, как и ГДР, в отношении
Западного Берлина ясна. Мы выступаем за то, чтобы население
этого города и его власти имели все условия для деятельности,
обеспечивающей нормальное существование Западного Берлина в
качестве самостоятельной политической единицы. Однако не
может быть позволено, чтобы ущемлялись наши интересы,
законные интересы нашего союзника — ГДР — и нарушался особый
статус Западного Берлина.
Если другие державы, наши союзники по войне, несущие свою
долю ответственности за положение в Западном Берлине, будут
подходить к этому вопросу с учетом интересов европейской
безопасности, то со стороны Советского Союза они найдут
готовность к обмену мнениями на предмет того, как предотвратить
сейчас и на будущее осложнения вокруг Западного Берлина. Мы,
разумеется, не пойдем ни на какие шаги, наносящие ущерб
законным интересам Германской Демократической Республики,
ущерб особому статусу Западного Берлина» 8.
Этот призыв к ликвидации напряженности в Западном
Берлине и вокруг него на этот раз был серьезно воспринят в
Вашингтоне, Лондоне и Париже. Западные державы вынуждены были
признать, что их деструктивное отношение к переговорам по
Западному Берлину оказалось бесплодным и лишь сузило поле их
деятельности. В некоторых кругах западных держав с
озабоченностью следили за тем, как ФРГ подтачивала статус Западного
Берлина и хотела добиться в этом районе прямой конфронтации
между государствами Варшавского Договора и западными
державами. По сути дела, три западные державы нуждались в
создании действительно спокойной обстановки в этом политически и
географически не защищенном пункте. Уже 6 августа 1969 года
в памятной записке они выясняли взгляды Советского
правительства относительно подробностей его предложений. Через
дипломатические каналы был согласован вопрос об обмене мнениями
относительно улучшения положения в Западном Берлине и вокруг
421

него. Переговоры четырех держав начались 26 марта 1970 года.
В резиденции бывшего Контрольного совета в Западном Берлине
встретились посол СССР П. А. Абрасимов, посол Франции Ф.
Сеиду, посол Великобритании Р. Джеклинг и посол США К. Раш.
Ввиду сложности предмета обсуждения все стороны согласились,
что обмен мнениями займет продолжительное время и должен
вестись в конфиденциальном порядке.
При выяснении позиций сторон на первой встрече выявилось,
что противоречия были весьма значительны. В качестве темы
переговоров западные державы предложили улучшение транзитного
пассажирского и грузового сообщения между ФРГ и Западным
Берлином, а также восстановление «внутригородского сообщения
в Берлине». Они хотели, таким образом, сознательно игнорируя
политические реальности и суверенитет ГДР, вести переговоры о
«четырехстороннем статусе для всего Берлина», который после
1948 года существует лишь в иллюзиях некоторых западных
политиков. Благодаря последовательной позиции и настойчивым
усилиям Советского Союза в ходе дальнейших встреч послов все
стороны признали, что единственно возможный предмет
переговоров — это вопрос о Западном Берлине, который необходимо
обсуждать на основе соответствующих соглашений союзников.
Послы договорились не рассматривать спорные вопросы о
статусе Западного Берлина, по которым точки зрения и в прошлом
сильно расходились, и обратиться к практическим
урегулированиям, прежде всего улучшению отношений Западного Берлина с
внешним миром. В той мере, в какой западные державы
проявляли понимание существующего в этом районе положения и
признавали компетенцию ГДР, обмен мнениями перерастал в
настоящие переговоры. Но все это по-прежнему было связано с
трудностями. Во-первых, западные державы должны были учитывать
позицию своего боннского союзника, который до последнего
момента придерживался своей аннексионистской программы.
Во-вторых, силы, выступающие против разрядки напряженности в ФРГ
и Западном Берлине, пытались подорвать доверительность
ведения переговоров и оказать на западные державы массивный
нажим.
Правительство ГДР, которое благодаря тесным консультациям
с Советским правительством постоянно находилось в курсе дел,
заявило о своей готовности внести конструктивный вклад путем
заключения соответствующих международно-правовых договоров
с ФРГ и Западным Берлином. По его инициативе 27 ноября
1970 года в столице ГДР состоялся официальный обмен мнениями
между статс-секретарем при Совете Министров ГДР д-ром
Михаэлем Колем и статс-секретарем ведомства федерального
канцлера Эгоном Баром. При этом федеральное правительство было
уведомлено о том, что при условии прекращения всей незаконной
деятельности ФРГ в Западном Берлине правительство ГДР
готово вступить в переговоры с Бонном по вопросам транзита пас-
422

сажиров и грузов. 24 февраля 1971 года председатель Совета
Министров ГДР Вилли Штоф обратился к правящему бургомистру
Западного Берлина Клаусу Шютцу с предложением начать
переговоры между правительством ГДР и сенатом Западного Берлина
о посещении западноберлинскими гражданами ГДР, включая ее
столицу. Еще 4 февраля 1971 года Вилли Штоф во время обмена
мнениями с делегацией правления Социалистической единой
партии Западного Берлина отметил возможность заключить
соглашения по вопросам транзитного сообщения, пограничного
регулирования и другим проблемам, представляющим интерес. ГДР
исходила прежде всего из того, что договоренность с
западноберлинским сенатом, как и с правительством ФРГ, оказала бы
положительное влияние на дальнейший ход переговоров четырех держав
по Западному Берлину, в конечном счете и на решенпе других
проблем европейской безопасности.
Однако сенат поставил переговоры о нормализации
отношений между ГДР и Западным Берлином в зависимость от согласия
трех западных держав и окончания переговоров четырех держав.
Перед выборами в западноберлинскую палату депутатов в марте
1971 года сенат все же счел необходимым установить для
проформы прямой контакт с ГДР. Однако его представитель был не в
состоянии сделать какие-либо конкретные заявления по поводу
предложений ГДР. Все это время не прекращались политические
провокации в форме неправомерных выступлений руководящих
представителей ФРГ в Западном Берлине.
Московский и Варшавский договоры
В то время как переговоры послов медленно продвигались
вперед, на другом уровне происходили переговоры, которые
должны были иметь большое значение для дальнейшего развития
событий в связи с западноберлинской проблемой.
12 августа 1970 года в Москве во время официального
визита федерального канцлера В. Брандта после завершения
переговоров был подписан договор между Союзом Советских
Социалистических Республик и Федеративной Республикой Германии.
Тем самым увенчались положительным результатом многолетние
усилия Советского Союза добиться отказа от применения силы и
улучшить отношения с ФРГ. Еще в мае 1966 года Советское
правительство предлагало тогдашнему правительству Эрхарда и в
1967—1968 годах правительству Кизингера — Штрауса вести
переговоры по этим вопросам. В ходе неофициальных контактов
выяснилось, что правительство ФРГ намеревалось отказ от
применения силы использовать в своей экспансионистской «восточной
политике». Всю свою реваншистскую платформу по основным
вопросам европейской безопасности оно хотело оставить нетронутой:
непризнание существования ГДР, претензия на единоличное пред-
423

ставительство интересов всех немцев, неправомерные притязания
на Западный Берлин, притязания на часть территории соседних
государств. Своими действиями ФРГ преследовала прямую цель
исключить ГДР из договоров об отказе от применения силы и
таким образом изолировать ее. Однако из этого ничего не вышло.
Когда в конце 1969 года правительство Брандта возобновило
переговоры, оно должно было считаться с реальным положением
в Европе и существующим соотношением сил на континенте.
Интенсивный обмен мнениями в феврале, марте и мае 1970 года
между советской делегацией во главе с министром иностранных дел
Громыко и делегацией ФРГ во главе со статс-секретарем Баром
закончился подписанием договора.
Московский договор был кульминационным пунктом
последовательных п согласованных усилий Советского Союза и других
государств — участников Варшавского Договора, которые они
предпринимали в течение многих лет, чтобы заставить ФРГ, как и весь
блок НАТО, проводить в Европе политику мирного
сосуществования, а также побудить их воздерживаться от применения силы
или угрозы ее применения по отношению к социалистическим
государствам. Договор фиксировал и для ФРГ обязательное
признание территориального статус-кво, столь важное для
европейской безопасности.
Центральное место в договоре занимает статья 3, согласно
которой Советский Союз и ФРГ едины в признании ими того, «что
мир в Европе может быть сохранен только в том случае, если
никто не будет посягать на современные границы». Обе стороны
«берут на себя обязательство неукоснительно соблюдать
территориальную целостность всех государств в Европе в их
нынешних границах;
они заявляют, что не имеют каких-либо территориальных
претензий к кому бы то ни было и не будут выдвигать такие
претензии в будущем;
они рассматривают как нерушимые сейчас и в будущем
границы всех государств в Европе, как они проходят на день
подписания настоящего договора, в том числе линию Одер — Нейсе,
которая является западной границей Польской Народной Республики,
и границу между Федеративной Республикой Германии и
Германской Демократической Республикой» 9. Тем самым была ясно
сформулирована наиболее важная для безопасности в Европе сторона
отказа от применения силы.
В связи с подписанием Московского договора правительство
ФРГ сообщило о своем намерении — и это одновременно явилось
результатом проведенных переговоров — заключить с
правительством ГДР соглашение на международно-правовой основе, которое
регулирует двусторонние отношения на основе полного
равноправия, отсутствия дискриминации, уважения независимости и
самостоятельности каждого из двух государств. Оно заявило о своей
424

готовности способствовать вступлению ГДР в ООН и ее
специализированные организации и путем переговоров с правительством
ЧССР урегулировать те вопросы, которые связаны с признанием
недействительным Мюнхенского соглашения 1938 года. Кроме
того, правительство ФРГ заверило в своем содействии подготовке
и успешному проведению европейского совещания по вопросам
безопасности и сотрудничества.
7 декабря 1970 года в Варшаве между Польской Народной
Республикой и ФРГ был подписан договор об основах нормализации
их отношений. В основе его лежит отказ от применения силы и
признание территориального статус-кво в Европе.
Московский и Варшавский договоры являются важными
основами обеспечения длительного мира на нашем континенте. Мощь
сил социализма и мира заставила правящие круги ФРГ выбросить
за борт некоторые элементы ставшего и для нее невыносимым
балласта реваншистской политики. В начале декабря 1970 года на
своем заседании в Берлине государства — участники
Варшавского Договора выразили надежду, что в интересах европейской
безопасности ратификация договоров пройдет без осложнений.
Против Московского и Варшавского договоров энергично
выступили все реакционные и агрессивные силы в ФРГ. Они
клеветнически называли договоры «политикой отказа», «позорным
договором», «документом о разделе» и «диктатом Москвы».
Наиболее реакционные круги реваншистов и неонацистов создали в
конце октября 1970 года в Вюрцбурге «Акцию сопротивления»,
которая объявила решительную борьбу «восточным договорам» и
вообще всемерную борьбу против правительства Брандта. В ночь
на 7 ноября 1970 года произошла невиданная провокация у
советского памятника в Тиргартене в Западном Берлине. Группа
фашистских террористов предприняла преступное нападение на
советскую охрану у памятника, в результате чего двумя выстрелами
был тяжело ранен солдат И. И. Щербак. Духовным и
организационным центром правого радикализма являлся ХСС,
руководимый Францем Иозефом Штраусом.
Еще до подписания Московского договора Брандт заявил о
намерении своего правительства «ратифицировать договор с
Советским Союзом об отказе от применения силы лишь тогда,
когда будут налицо результаты переговоров с другими
государствами — участниками Варшавского Договора и переговоров четырех
держав по Берлину» 10. За боннской формулой — «сначала
удовлетворительное урегулирование берлинского вопроса» —-
скрывалось намерение хотя бы частично ослабить признание
территориального статус-кво, добившись согласия СССР на правовые
притязания в отношении Западного Берлина. Кррме того, была сделана
попытка оказать давление и на западные державы. Шпрингеров-
ская пресса пустила в ход слухи о том, что западные державы
в ходе переговоров послов не могут оставить без внимания
сокращение так называемого демонстративного федерального присут-
425

ствия в Западном Берлине. Правительство ФРГ и
западноберлинский сенат под этикеткой «удовлетворительного урегулирования
берлинского вопроса» выдвинули свои максимальные требования:
«включение Западного Берлина в правовую, экономическую и
финансовую систему ФРГ», «беспрепятственный доступ» из ФРГ в
Западный Берлин и «свободный доступ» для западноберлинцев
в ГДР, включая ее столицу. В этом их активно поддерживали
реакционные круги ХДС/ХСС.
Правительство ФРГ могло настаивать на выдуманной
взаимозависимости между западноберлинским вопросом и Московским
договором прежде всего потому, что под влиянием агрессивных
кругов США, выступавших против разрядки напряженности,
НАТО также выставила подобный junctim. Сессия совета НАТО
4 декабря 1970 года в Брюсселе поставила установление
контактов по подготовке европейского совещания по вопросам
безопасности в зависимость от того, «когда переговоры по Берлину
закончатся удовлетворительно, а другие ведущиеся переговоры
будут протекать благоприятно» п. Последовавшая за этим сессия
совета НАТО в начале июня 1971 года в Лиссабоне подтвердила
взаимозависимость между западноберлинским вопросом и
Московским договором. Эти маневры замедляли процесс разрядки
напряженности в Европе. Но одновременно они ясно показали, что
становится все труднее возвратить к жизни дух холодной войны в
Европе.
Программа мира XXIV съезда КПСС
В напряженной борьбе с силами, выступающими против
разрядки международной напряженности, XXIV съезд КПСС открыл
новую страницу. Исходя из марксистско-ленинского анализа
положения в мире, сделанного международным Совещанием
коммунистических и рабочих партий в 1969 году в Москве, съезд КПСС
предложил народам всего мира широкую программу обеспечения
мира и безопасности. Констатировалось, что ленинский принцип
мирного сосуществования государств с различными
общественными системами превратился в реальный фактор международного
развития и создались благоприятные условия для дальнейшего
обуздания агрессивных устремлений империалистических сил.
Генеральный секретарь ЦК КПСС Л. И. Брежнев обстоятельно
изложил на съезде план из шести пунктов, который указывает
путь к прекращению агрессий империализма и оккупации на
Ближнем и Дальнем Востоке, а также путь мирного политического
решения всех других спорных вопросов и конфликтов. В этом
долговременном конструктивном плане европейские вопросы
занимали соответствующее им место. КПСС указала на возможно
скорейший созыв общеевропейского совещания по вопросам
безопасности и сотрудничества и подчеркнула в этой связи значение,
которое имеет нормализация и улучшение отношений между ФРГ и
426

социалистическими странами Европы. Она заявила о своей
готовности внести в это свой вклад и наполнить
советско-западногерманский договор жизнью, если, конечно, другая сторона будет
действовать согласно духу и букве этого договора. Относительно
западноберлинского вопроса Л. И. Брежнев заявил:
«Если США, Франция и Англия будут, как и мы, исходить из
уважения союзнических соглашений, определяющих особый
статус Западного Берлина, из уважения суверенных прав ГДР как
независимого социалистического государства, то ведущиеся
сейчас переговоры могут быть успешно завершены ко взаимной
выгоде всех заинтересованных сторон, в том числе и самого
западноберлинского населения» 12. На съезде было единодушно заявлено,
что вступление в силу Московского и Варшавского договоров,
подготовка европейского совещания по вопросам безопасности и
доведение до конца переговоров по Западному Берлину являются
важными вопросами, которые должны решаться параллельно,
независимо друг от друга.
Реалистический конструктивный подход XXIV съезда КПСС
к актуальным вопросам мировой политики был оценен
миролюбивой мировой общественностью как новое, в высшей степени
убедительное выражение неустанной борьбы СССР за мир,
международную безопасность и разоружение. Работа съезда и
выступления делегаций братских партий из социалистических стран
продемонстрировали сплоченность объединенных вокруг Советского
Союза стран социалистического содружества. Координацию их
внешнеполитической деятельности в рамках Варшавского
Договора Л. И. Брежнев справедливо охарактеризовал как ключ для
достижения важнейших успехов в оздоровлении политического
климата в Европе.
XXIV съезд КПСС наглядно показал, что решающей силой в
борьбе за обеспечение мира является социализм.
VIII съезд СЕПГ, проходивший в Берлине 15—19 июня
1971 года, внес конструктивный вклад в дело реализации
основного положения принятой XXIV съездом КПСС Программы мира,
предусматривающего создание наиболее благоприятных внешних
условий для строительства социализма и коммунизма в
содружестве братских стран. Съезд СЕПГ подчеркнул, что для общего
развития Германской Демократической Республики решающим
является все более тесный союз с СССР и другими странами
социалистического содружества. Под этим углом зрения Первый
секретарь ЦК СЕПГ Эрих Хонеккер обосновал программу из пяти
пунктов, которая определяет внешнеполитическую линию ГДР на
ближайший этап развития. Эта программа гласит: ГДР выступает
за возможно скорейший созыв европейского совещания по
вопросам безопасности. Она заявляет о своей готовности служить, как
член ООН, миру и безопасности во всем мире. ГДР готова
установить со всеми государствами нормальные дипломатические
отношения. Она выступает также за установление отвечающих
427

нормам международного права отношений с ФРГ. И, наконец,
«Германская Демократическая Республика неизменно проявляет
готовность нормализовать отношения с Западным Берлином, чтобы
внести свой вклад в дело разрядки напряженности в центре
Европы. В этом смысле Германская Демократическая Республика
желает успеха переговорам четырех держав о Западном
Берлине» 13. На VIII съезде СЕПГ была выражена уверенность, что на
основе признания реальности того, что Западный Берлин
является городом с особым политическим статусом, который никогда не
принадлежал ФРГ и принадлежать не будет, можно
урегулировать все вопросы в интересах укрепления мира в Европе, и не в
последнюю очередь в интересах населения Западного Берлина.
План из пяти пунктов, принятый VIII съездом СЕПГ, ясно
показал, что Германская Демократическая Республика, как
социалистическое государство, является важным фактором мира в
Европе. Без нее, а тем более против ее воли не может быть мира
на континенте.
«Дела идут отлично»
23 августа 1971 года закончилась 33-я встреча послов четырех
великих держав, продолжавшаяся 5 часов. Короткое коммюнике
содержит важную фразу:
«Послы достигли согласия по всему проекту договоренности,
который будет представлен на рассмотрение их правительств» и.
Когда позднее послы предстали в саду резиденции американского
посла в Далеме, в Западном Берлине, перед журналистами, посол
П. А. Абрасимов заявил под аплодисменты: «Дела идут отлично».
Его западные коллеги также выразили свое удовлетворение по
поводу исхода переговоров.
Эта новость мгновенно облетела весь мир. Хотя текст
согласованного проекта в то время еще не был опубликован,
договоренность нашла широкое одобрение мировой общественности,
правительств и в прессе. Она была оценена как важный шаг по пути
разрядки напряженности в Европе.
Итак, длившиеся в течение 17 месяцев более 150 часов
сложные переговоры четырех держав успешно завершились. На
заключительной фазе они приняли особенно интенсивный характер. 10,
11, 16, 17, 18 и 19 августа 1971 года состоялись важные
заседания; последняя встреча 18—19 августа длилась свыше 13 часов.
Внося свои конструктивные предложения, советская сторона вновь
и вновь способствовала урегулированию спорных пунктов и
быстрому завершению переговоров. Положительный исход
переговоров послов явился еще одним подтверждением правильности
мирной программы Советского Союза.
Этому содействовало также тесное сотрудничество СССР с
другими социалистическими государствами. На дружеской встрече
руководителей коммунистических и рабочих партий ряда социа-
428

диетических стран 2 августа 1971 года в Крыму, во время встречи
Генерального секретаря ЦК КПСС Л. И. Брежнева и Первого
секретаря ЦК СЕПГ Эриха Хонеккера 5 августа 1971 года, а
также во время пребывания министра иностранных дел А. А.
Громыко в Берлине в середине августа 1971 года состоялся
интенсивный обмен мнениями по всем вопросам обеспечения европейской
безопасности, включая урегулирование западноберлинской
проблемы. Благодаря постоянным консультациям между СССР и ГДР
советский посол Абрасимов и Эрих Хонеккер могли сразу же
после окончания последней четырехсторонней встречи
констатировать полное единство точек зрения по совместному проекту
соглашения. В заявлении от 24 августа 1971 года Совет Министров
ГДР дал поэтому высокую оценку «особенно настойчивой и
конструктивной мирной политике правительства СССР, которая в
решающей мере способствовала успешному исходу переговоров.
Результаты длительных переговоров являются выражением
успешной внешней политики СССР» 15.
Четырехстороннее соглашение по Западному Берлину
3 сентября 1971 года в 13 часов в бывшей резиденции
Контрольного совета в Западном Берлине в торжественной обстановке
было подписано четырехстороннее соглашение. Миллионы
телезрителей во всем мире были непосредственными свидетелями
этого важного события. После парафирования документов послы
выступили с краткими заявлениями. Они единодушно подчеркнули
большое значение этого договора как пример решения
международных проблем и историческую важность достигнутых
договоренностей, которые явились крупным шагом в урегулировании
одной из наиболее сложных проблем в Европе. Посол СССР в ГДР
П. А. Абрасимов подчеркнул:
«Договоренность четырех держав является разумным
балансом взаимных интересов. Было бы неверно подходить к ней с
точки зрения того, кому она дает больше выгод или преимуществ.
От этого соглашения выигрывают все, потому что выигрывает
дело мира, разрядки и сотрудничества» 1б.
Американский посол К. Раш присоединился к нему в этом
пункте, заявив:
«Ясно одно — это не такое соглашение, которое является
триумфом для той или другой страны пли, более того, для какой-
либо из стран, участвующих в переговорах. Это соглашение, цель
которого заключается в принесении путем практических
улучшений пользы людям, а не национальным интересам» 17.
Соглашение по Западному Берлину включает ряд
документов — приложения, ноты и протоколы,— которые являются
неотделимой составной частью основного договора и имеют такую же
силу. Ими являются четырехстороннее соглашение с четырьмя
429

приложениями, четырехсторонний заключительный протокол,
обмен нотами о письме трех послов канцлеру ФРГ, а также две
согласованные протокольные записи. Уже сама форма
договоренностей указывает на то, что подписанием соглашения нельзя
было урегулировать все вопросы, касающиеся Западного Берлина.
Сложность проблемы и уважение или вынесение за рамки
переговоров различных правовых точек зрения участвующих сторон
показали целесообразность выбора «сборного комплекса»
договоров.
Четырехстороннее соглашение состоит из преамбулы и трех
частей. В преамбуле четыре державы заявили, что они согласились
с нижеследующим, действуя «на основе их четырехсторонних прав
и ответственности и соответствующих соглашений и решений
четырех держав военного и послевоенного времени, которые не
затрагиваются, учитывая существующее положение в
соответствующем районе, руководствуясь желанием содействовать
практическому улучшению положения, без ущерба их правовым
позициям» 18.
В «общих постановлениях» части I подписавшие соглашение
государства обязуются «способствовать устранению
напряженности и предотвращению осложнений в соответствующем районе».
Они согласились с тем, «что в этом районе не должна
применяться сила или угроза силой и споры должны решаться
исключительно мирными средствами». Поэтому четыре правительства будут
«взаимно уважать их индивидуальные и совместные права и
ответственность, которые остаются неизменными». И наконец, они
согласились с тем, «что независимо от различий в правовых
взглядах положение, которое сложилось в этом районе и как оно
определено настоящим Соглашением, а также в других соглашениях,
упоминаемых в настоящем Соглашении, не будет односторонне
изменяться».
Часть II содержит «постановления, относящиеся к западным
секторам Берлина», и основное содержание соглашения. Они
касаются следующих областей: транзитного сообщения гражданских
лиц и грузов между Западным Берлином и ФРГ по шоссейным,
железным дорогам и водным путям по территории ГДР
(раздел А); отношений между Западным Берлином и ФРГ (раздел Б);
поездок между Западным Берлином и ГДР; проблем небольших
анклавов Западного Берлина (раздел В); представительства
интересов Западного Берлина и его жителей за границей, а также
представительства интересов СССР в Западном Берлине
(раздел Г). Основанием для всех этих практических урегулирований
явилась констатация западных держав, имеющая обязательную
силу, что западные секторы Берлина «по-прежнему не являются
составной частью Федеративной Республики Германии и не
будут управляться ею и впредь».
По вопросам транзитного сообщения правительство СССР
передало правительствам трех западных держав сообщение (прило-
430

жение I), в котором говорится, что после консультаций и
договоренности с правительством ГДР транзитное сообщение по
шоссейным, железным дорогам и водным путям по территории Германской
Демократической Республики гражданских лиц и грузов между
Западным Берлином и ФРГ будет облегчено и происходить без
помех. Оно будет осуществляться наиболее простым, быстрым и
благоприятным образом, как предусмотрено международной
практикой. Все конкретные вопросы осуществления этих
содержащихся в сообщении принципов согласовываются, как говорится в
тексте, «между компетентными немецкими властями», то есть между
правительствами ГДР и ФРГ.
Приложением II является сообщение правительств США,
Франции и Великобритании правительству СССР. В нем
заявляется, что связи между Западным Берлином и ФРГ будут
поддерживаться и развиваться, псходя из основного положения
непринадлежности его к ФРГ. В сообщении говорится: «Положения
Основного закона Федеративной Республики Германии и
конституции, действующей в западных секторах Берлина, которые не
согласуются с вышеизложенным, приостановлены в своем
действии и не будут иметь силы». На основании этого, как говорится
далее, федеральный президент, федеральное правительство,
федеральное собрание, бундесрат и бундестаг, включая их комитеты
и фракции, а также другие государственные учреждения ФРГ не
будут осуществлять в Западном Берлине конституционных или
должностных актов. Правительство ФРГ будет представлено в
Западном Берлине перед властями трех западных держав и сенатом
постоянным органом по связям.
По этому кругу проблем к четырехстороннему соглашению
приложены ноты, в которых послы трех западных держав
уведомляют посла СССР о своем намерении непосредственно после
подписания четырехстороннего соглашения направить канцлеру
ФРГ письмо, «содержащее разъяснения и толкования, которые
представляют собой понимание их правительствами заявлений,
содержащихся в приложении II к четырехстороннему
соглашению». Из этого вытекает, что ФРГ не разрешается осуществлять
непосредственную государственную власть в Западном Берлине,
что заседания федерального собрания и пленарные сессии бупдес-
рата и бундестага не будут проводиться в Западном Берлине и
что отдельные комитеты бундесрата и бундестага «могут
собираться в западных секторах Берлина в связи с поддержанием и
развитием связей между этими секторами и Федеративной Республикой
Германии», причем заседания фракций не будут проводиться
одновременно. Термин «государственные органы ФРГ», как
разъясняется, включает федерального канцлера, федеральный кабинет,
федеральных министров и министерства и подчиненные им
ведомства, бундесрат и бундестаг и все федеральные суды.
Установленная процедура распространения законодательства ФРГ на
Западный Берлин остается неизменной. О предусмотренном органе по
431

связям федерального правительства в Западном Берлине
говорится, что он включает отделы, которым поручены функции связей в
соответствующих областях.
В другом сообщении правительства СССР правительствам трех
западных держав (приложение III) со ссылкой на часть II,
пункт В четырехстороннего соглашения регулируются вопросы
связей между Западным Берлином и ГДР. После консультаций и
договоренности с правительством ГДР Советское правительство
доводит до сведения западных держав, что сообщения между
Западным Берлином и ГДР будут улучшены, что постоянные
жители Западного Берлина смогут совершать поездки и посещать
ГДР по гуманным, семейным, религиозным, культурным или
коммерческим мотивам или в качестве туристов, что проблемы
небольших западноберлинских анклавов могут быть решены путем
обмена территорий и что телефонные, телеграфные, транспортные
и другие внешние связи Западного Берлина будут расширены.
Вопросы представления Западного Берлина за границей и
консульской деятельности СССР в Западном Берлине — часть II,
пункт Г четырехстороннего соглашения — регулируются в
приложении IV и в двух согласованных протокольных записях. В
сообщении правительству СССР (приложение IV А) правительства
западных держав заявляют, что они «сохраняют свои права и
ответственность в отношении представительства за границей
интересов западных секторов Берлина и их постоянных жителей,
включая права и ответственность, касающиеся вопросов безопасности
и статуса, как в международных организациях, так и в
отношениях с другими странами». Без ущерба для вышеизложенного и
при условии, что вопросы безопасности и статуса не
затрагиваются, западные державы предоставили ФРГ возможность
осуществлять консульское обслуживание в отношении постоянных
жителей Западного Берлина. Кроме того, в соответствии с
установленными процедурами международные соглашения и
договоренности, заключенные ФРГ, могут распространяться на Западный
Берлин при условии, что о распространении таких соглашений и
договоренностей будет каждый раз сообщаться. И наконец, ФРГ
может представлять интересы Западного Берлина в
международных организациях и на международных конференциях, а
постоянные жители Западного Берлина могут принимать участие
совместно с участниками из ФРГ в международных обменах и
выставках. Сенат Западного Берлина или совместно сенат и
правительство ФРГ могут направлять приглашения на заседания
международных организаций и на мероприятия международного
характера. Наконец, три западные державы разрешают
учреждение Генерального консульства СССР в западных секторах
Берлина. В ответном сообщении (приложение IV Б) Советское
правительство уведомляет правительства трех держав, что оно
приняло к сведению тот факт, что три правительства сохраняют права
и ответственность, касающиеся безопасности, статуса и представи-
432

тельства за границей интересов Западного Берлина, и не имеет
со своей стороны никаких возражений против приведенных
практических урегулирований.
«Согласованная протокольная запись I» определяет порядок
получения виз для въезда в СССР. В соответствии с ней
постоянные жители Западного Берлина могут у соответствующих
советских властей запросить визу, если они предъявят или
удостоверение личности, которое подтверждает, что лицо, запрашивающее
визу, является постоянным жителем Западного Берлина, или
паспорт, на котором поставлен штемпель: «Выдан в соответствии с
четырехсторонним соглашением от 3 сентября 1971 года». Такой
штемпель будет проставляться во все паспорта, используемые
постоянными жителями Западного Берлина для поездок в такие
страны, которые требуют этого.
«Согласованная протокольная запись II» регулирует отдельные
вопросы создания Генерального консульства СССР в западных
секторах Берлина, а также расширение советской коммерческой
деятельности в этом районе. Так, предусматривается создать
«Бюро советских внешнеторговых объединений в западных
секторах Берлина» с коммерческим статусом и предоставить
внешнеторговым объединениям «Союзпушнина», «Продинторг» и «Ново-
экспорт» возможность раздельно открыть консигнационный склад,
для хранения и демонстрации их товаров. Кроме того, может быть
расширена деятельность представительства «Интуриста» в
английском секторе и учреждено Бюро Аэрофлота для продажи
пассажирских билетов и оказания услуг по воздушным перевозкам. Для
этих целей СССР может использовать свой земельный участок в
Западном Берлине.
Во исполнение части III, «Заключительные постановления»,
четырехстороннего соглашения правительства четырех держав
составили заключительный четырехсторонний протокол. Он был
необходим, поскольку между парафированием и вступленпем в силу
соглашения должны были быть обсуждены предусмотренные в
части II урегулирования между ГДР и ФРГ, а также между ГДР
и Западным Берлином. Заключительный протокол
предусматривает, что четырехстороннее соглашение и последующие соглашения
и урегулирования между «компетентными немецкими властями»,
упомянутые в этом протоколе, вводятся в силу одновременно и
остаются в силе совместно. Он предусматривает также
возможность консультаций по вопросам соблюдения принятых
обязательств. В протоколе говорится, что в случае, если имели бы
место затруднения в применении четырехстороннего соглашения или
какого-либо из вышеназванных соглашений и урегулирований,
которые будут рассматриваться одним из четырех правительств как
серьезные, или их неосуществление в той или иной части, то эта
правительство будет вправе обратить внимание трех других
правительств на положение четырехстороннего соглашения и
настоящего протокола и провести надлежащие четырехсторонние кон-
433

сультацип с целью обеспечить соблюдение принятых обязательств
и привести ситуацию в соответствие с четырехсторонним
соглашением и настоящим протоколом.
Результаты четырехстороннего соглашения
Тот факт, что четыре державы пришли к соглашению,
касающемуся Западного Берлина, представляет собой действительно
важное историческое событие. Более 20 лет Западный Берлин
является узловым пунктом мировой политики, особенно опасным
местом в мировом классовом противоборстве социализма и
капитализма. Неоднократно силы реакции и холодной войны
провоцировали вокруг этого города серьезные конфликты, которые
угрожали безопасности и миру в Европе и во всем мире.
Более двух десятилетий злоупотребляли возможностью
использовать Западный Берлин как очаг напряженности и кризисов в
центре Европы, как «занозу в теле» социалистической ГДР, как
«острие копья» против социалистического сообщества, как «самую
дешевую атомную бомбу» против мира во всем мире.
Четырехстороннее соглашение впервые создает основу для ликвидации
почвы для споров и конфликтов в отношении Западного Берлина.
Одно это уже придает соглашению большое значение.
Однако в целом его значимость еще шире. После многолетних
упорных усилий Советского Союза и государств
социалистического содружества победил человеческий разум. Оправдал себя
основной принцип ленинской политики мирного сосуществования —
переговоры о решении международных спорных вопросов не
только полезны и возможны, но и могут быть успешными, если
исходить из политических реальностей и стремиться к разумному
согласованию интересов. В этом смысле четырехстороннее
соглашение следует оценивать как победу политики мирного
сосуществования, как успех Программы мира, провозглашенной на
XXIV съезде КПСС.
Место Западного Берлина в структуре мировой политики
таково, что соглашение оказало положительное влияние на
международные отношения в целом. Оно в значительной мере
способствовало тому, чтобы расчистить пути урегулирования других
актуальных европейских проблем. Каковы конкретные результаты
заключения четырехстороннего соглашения? Впервые после
окончания войны четыре державы совместно заключили
международное соглашение по Западному Берлину или, как говорится в
соглашении, по западным секторам Берлина. Тем самым три
западные державы вынуждены отказаться от пх многолетних
постоянных попыток блокировать переговоры, превращая реально
существующую западноберлинскую проблему в проблему «Берлина».
Соглашение не оставляет сомнений, что переговоры велись
только и исключительно по Западному Берлину, о его населении,
434

о его транзитных вопросах и его проблемах представительства?
во вне. Признание этого факта — важная предпосылка для
предстоящего решения других связанных с Западным Берлином
вопросов.
Обязательства, взятые на себя четырьмя державами, избегать
напряженности, предупреждать осложнения и решать спорные-
вопросы исключительно мирными средствами положили конец
злоупотреблениям Западным Берлином как очагом беспокойства в
сердце Европы, плацдармом холодной войны против социализма.
Это открывает благоприятные перспективы для Западного
Берлина, а также для прогресса в других областях европейской
политики разрядки и нормализации.
Главные причины конфликтов и напряженности, возникавших
вокруг Западного Берлина и отягощавших международную
атмосферу, заключались, как известно, в том, что ФРГ на
протяжении многих лет выдвигала незаконные притязания на Западный
Берлин и соответственно действовала. Эта политика была
направлена против территориального статус-кво в Европе, против ГДР
и ее социалистических союзников, а также европейской
безопасности. Поэтому государства — участники Варшавского Договора,,
получая поддержку широких демократических сил в других
странах, постоянно требовали положить конец этим притязаниям ФРГ„
что было и является необходимой предпосылкой для
урегулирования всех связанных с Западным Берлином вопросов.
Заключив четырехстороннее соглашение, три западные
державы впервые подтвердили в обязывающей международной форме в;
соглашении с Советским Союзом, что Западный Берлин не
является составной частью ФРГ и не может ею управляться. В связи
с этим свертывается так называемое политическое, или
демонстративное, присутствие ФРГ в Западном Берлине. Соответствующие
постановления соглашения по этому вопросу сформулированы
подробно и ясно.
Вопросы статуса Западного Берлина и его отношений с ФРГ
всегда казались чрезвычайно сложными и. неразрешимыми.
Предыдущие правительства ХДС/ХСС в Федеративной республике при
содействии западноберлинского сената проводили жесткий
опасный аннексионистский курс и сумели обеспечить поддержку тремя
западными державами, НАТО и другими западными
государствами международно-правовых притязаний ФРГ на Западный
Берлин. В результате изменения политической обстановки в Европе
к началу 70-х годов политика, направленная на присоединение
Западного Берлина в качестве 11-й земли Федеративной
республики, стала анахронизмом и была обречена на провал. Одна
западногерманская газета комментировала это развитие так:
«Западный Берлин не является федеральной землей, как Гессен или
Гамбург. В течение длительного времени мы лишь делали вид,
будто это так. В период холодной войны можно было сглаживать
различие во взглядах Бонна и союзников на правовую сторону
435

дела; теперь же, когда для всех, кого касается этот вопрос,
наступила эпоха реальностей, святая ложь не пройдет» 19.
Как известно, западные державы еще при образовании ФРГ
неоднократно констатировали, что Западный Берлин не является
составной частью ФРГ и не может ею управляться. Свою точку
зрения они позднее многократно повторяли и обосновывали,
например при вступлении в силу конституции Западного Берлина
в 1950 году, в связи с модификацией оккупационного статута
для Западного Берлина в 1952 и 1955 годах, а также во время
Женевского совещания министров иностранных дел в 1959 году.
Правда, западные державы тогда и впоследствии терпеливо
относились к весьма быстро возраставшим противозаконным актам
вмешательства ФРГ в дела Западного Берлина и тем самым в
конечном счете поставили под угрозу свои же собственные
правовые позиции. Таким образом, в договорном подтверждении
непринадлежности Западного Берлина к ФРГ три западные державы
кровно заинтересованы.
Заключение четырехстороннего соглашения не в последнюю
очередь стало возможным благодаря готовности СССР и ГДР
пойти навстречу позициям партнеров. Известно, что оба государства
еще в связи со своими прежними предложениями по
урегулированию западноберлинского вопроса не исключали компромиссов и
уступок, если они служат достижению основной цели и не
нарушают основных позиций. Таковы, например, вопросы отношений
между ФРГ и Западным Берлином; социалистические государства
вовсе не настаивали на тотальной и решительной блокаде всех
экономических, культурных и других связей, а стремились к
нормализации отношений Западного Берлина как с Востоком, так и
с Западом на основе непринадлежности к ФРГ. Этот
реалистический подход нашел теперь отражение в соглашении. После
обстоятельных консультаций с ГДР советская сторона согласилась на то,
чтобы отдельные фракции и комиссии бундестага иногда
заседали в Западном Берлине для обсуждения вопросов, касающихся
города, и чтобы ФРГ имела в Западном Берлине постоянное бюро
для связи с властями трех держав и сенатом. Вопросы
представления интересов Западного Берлина во вне также были решены
удовлетворительно. Это первые важные шаги по нормализации
связей Западного Берлина с внешним миром, которая,
разумеется, может иметь место лишь при условии строгого соблюдения
политических реальностей.
Особое значение соглашения состоит в том, что оно
подчеркивает ответственность четырех держав по западноберлинскому
вопросу. Известно, что агрессивные империалистические силы
постоянно пытаются оспаривать ответственность Советского
Союза по Западному Берлину и его компетентность в делах города
либо признают их лишь в связи с «четырехсторонним статусом
Большого Берлина». Соглашение учитывает реальное положение
дел и в этом вопросе — как по всему своему содержанию, так и
436

в отдельных постановлениях об учреждении советского
Генерального консульства, коммерческих и других представительств.
В этой связи Советское правительство постоянно заявляло,
что по сложившемуся положению Германская Демократическая
Республика особо заинтересована в урегулировании вопросов,
касающихся Западного Берлина, и для этого требуется ее активное
участие. Каким образом четырехстороннее соглашение отражает
это справедливое требование?
Хотя статус ГДР, ее суверенитет не были непосредственным
предметом обсуждения на переговорах четырех держав, из
существа объекта переговоров вытекало, что этот вопрос не может быть
оставлен без ее внимания. 2 Пленум ЦК СЕПГ 16—17 сентября
1971 года с удовлетворением констатировал, «что три западные
державы впервые в международно-правовой обязательной форме
подтвердили в соглашении существование Германской
Демократической Республики как суверенного государства, его границы,
его территорию и его отношения с ФРГ и Западным Берлином.
Этот шаг приветствуют во всем мире те силы, которые
выступают за признание реальностей. Он свидетельствует о том, что
установление нормальных международно-правовых отношений с ГДР
является назревшим вопросом и служит делу мира и разрядки
напряженности» 20. В принципе соглашение поставило три
западные державы и все другие западные государства перед
необходимостью начать давно назревшую нормализацию отношений с ГДР.
В соглашении имеется также ясная констатация относительно
положения Берлина как столицы ГДР. Этот пункт имеет особое
значение, поскольку еще в недавнем прошлом в западных кругах
настойчиво выдвигалось требование, чтобы предметом
переговоров стало положение во «всем Берлине». За этим скрывался
следующий план: путем игнорирования положения Берлина как
столицы вообще отвергнуть реальность существования Германской
Демократической Республики. Теперь со всеми этими планами
покончено. Столица ГДР не является предметом четырехстороннего
соглашения по Западному Берлину. Это подчеркивает
неприкосновенность ГДР, включая ее столицу.
Все домыслы относительно того, что Советский Союз может
«запродать» суверенные права ГДР, оказались измышлениями
империалистической пропаганды. Интенсивные консультации
между ЦК КПСС, Советским правительством и ЦК СЕПГ и
правительством ГДР, происходившие в период проведения
переговоров, способствовали тому, что соглашение по Западному Берлину
было заключено при полном соблюдении п укреплении
суверенных прав и законных интересов ГДР. Все вместе взятое укрепило
международные позиции ГДР как незыблемой части
социалистического сообщества.
В целом из рассмотрения четырехстороннего соглашения
вытекает, что во всех вопросах, являющихся предметом
договоренностей, учитывается особый политический статус Западного Бер-
437

лина. Это значительный успех совместной политики, проводимой
СССР и ГДР. С другой стороны, достигнутое является также
солидной основой для будущих соглашений.
Четырехстороннее соглашение по Западному Берлину
представляет собой значительный шаг в реализации основной
внешнеполитической линии Советского Союза и всего социалистического
содружества государств. Это результат последовательной упорной
и гибкой политики СССР и координированных действий
государств — участников Варшавского Договора.
Это и есть ответ на вопрос, почему стало возможным
заключить указанное соглашение. Конечно, время для такого
урегулирования давно наступило. Но западные державы пришли за стол
переговоров не по доброй воле. Соглашение является
результатом значительных изменений в соотношении сил между
социализмом и империализмом. Растущая мощь антиимпериалистических
сил заставляет изыскивать новые формы классовой борьбы
прежде всего в рамках мирного сосуществования. Дальновидные и
влиятельные империалистические круги вынуждены признать, что-
политика прямой конфронтации, которая являлась в течение двух
десятилетий символом для Западного Берлина, потерпела
окончательный крах.
Широкий отклик во всем мире
Весь мир оживленно комментировал результаты переговоров,
четырех держав по Западному Берлину. В течение многих дней
они занимали первые страницы крупных газет во всех странах.
В большой прессе преобладали положительные отклики.
Соглашение по Западному Берлину единодушно оценивалось как
значительный вклад в разрядку напряженности, в котором учитываются
интересы всех участвующих государств.
В социалистических страпах подчеркивалось, что заключение
соглашения четырех держав было достигнуто прежде всего
благодаря упорной и конструктивной политике Советского Союза.
Партийное и государственное руководство ГДР в письме в адрес
КПСС и Советского правительства благодарило за
последовательную поддержку интересов и суверенных прав ГДР и заверяло, что
предпримет со своей стороны максимум усилий, чтобы
способствовать успешному окончанию переговоров и достижению
согласия по вопросам, вытекающим из четырехстороннего
соглашения. Первый секретарь ЦК СЕПГ Эрих Хонеккер подчеркнул в
своем письме Генеральному секретарю ЦК КПСС Леониду Ильичу
Брежневу: «В результате подписания соглашения четырех держав
выиграли все, кто заинтересован в упрочении международного
мира, кто выступает за укрепление доверия и сотрудничества
между государствами, за превращение Европы в зону прочного
мира, за решение важных проблем на реалистической основе» 21.
438

Активный, конструктивный вклад ГДР также нашел широкое
признание в официальных заявлениях социалистических
государств и среди общественности многих других стран.
Правление Социалистической единой партии Западного
Берлина в одном из первых своих заявлений подчеркнуло
всестороннее уважение особого политического статуса Западного Берлина
п тот факт, что это способствовало разрядке напряженности в
центре Европы и послужило на пользу западноберлинскому на-
-селению. «Сейчас нельзя, конечно, считать, что можно сидеть
сложа руки, что все решится само по себе»,— так заявил
председатель СЕП Западного Берлина Герхард Данелиус в пнтервью для
печати. «Заключение четырехстороннего соглашения — важный
шаг вперед. Однако мы еще далеки от того, чтобы можно было
сказать, что Западный Берлин действительно является фактором
мира и европейской безопасности» 22.
Правительства многих западных государств в своих
сообщениях приветствовали результаты переговоров. Даже в крупных
буржуазных газетах звучало признание того, что политика
враждебности в отношении социалистических государств ни к чему не
приведет. «Вашингтон пост» пришла к выводу, «что в Европе
действительно определенная эпоха движется к своему концу» 23. «Ин-
тернейшнл геральд трибюн» заявила, что соглашение —
«краеугольный камень для нового здания мирных отношений в
Центральной Европе» 24.
Первые нарушения
То событие, которое народы мира встретили с
удовлетворением, побудило противников разрядки к новым маневрам. В ФРГ и
Западном Берлине реакционные силы в ХДС/ХСС,
группировавшиеся вокруг Барцеля, Кизингера и Штрауса, праворадикальные
и реваншистские силы в землячествах, в НДПГ и других право-
экстремистских группировках, а также органы печати концерна
Шпрингера возглавили клеветническую кампанию, направленную
против соглашения. Еще недавно выдвигая требования о том, что
сначала должно быть достигнуто «удовлетворительное
урегулирование берлинского вопроса», они бойкотировали любой шаг на
пути разрядки напряженности в Европе. Теперь, когда было
достигнуто разумное согласование интересов всех участвующих
сторон, они кричали о «предательстве» и «продаже» интересов,
поскольку их нереальная аннексионистская программа потерпела
поражение.
В заявлении ХДС/ХСС от 3 сентября 1971 года были
выдвинуты серьезные сомнения в отношении четырехстороннего
соглашения, так как якобы «статус Берлина не стал яснее,
представительство федерации сократилось, а представительство Советского
Союза расширилось»25. Председатель земельной группы ХСС в
бундестаге Рихард Штюклен назвал соглашение «плохим решени-
439

ем» для Западного Берлина, потому что якобы «Востоку вновь
были сделаны уступки без ответных с его стороны» 26. Барон фон
Гуттенберг (ХДС) упрекал Брандта, что он дал «одурачить» себя?
и заявил: «Результат восточной политики Брандта состоит на
сегодня в том, что мы отдали фруктовый сад за яблоко» 27. Атаки
ХДС/ХСС против соглашения по Западному Берлину всей своей
остротой были направлены также против тех буржуазных кругов
ФРГ, которые были склонны учитывать реалистическую точку
зрения и которые группировались вокруг правительства Брандта —
Шееля.
Большое значение имела встреча Л. И. Брежнева и Вилли
Брандта 16—18 сентября 1971 года в Крыму. В ходе встречи были
обсуждены международные вопросы, представлявшие интерес для
обеих сторон, а также вопросы развития двусторонних
отношений, вытекающие из факта подписания соглашения по
Западному Берлину, особенно вопрос о ратификации договора от 12
августа 1970 года.
Между тем вокруг ратификации договора развернулась в ФРГ
острая борьба. Руководители ХДС/ХСС обвиняли правительство
СДПГ/СвДП в том, что оно предприняло «единоличный
национальный шаг», который подрывает союз с западными державами
и ставит под угрозу все, что было создано в «эру Аденауэра». При
этом они использовали примитивный, чрезвычайно воинствующий
антикоммунизм и антисоветизм в той форме, как они
пропагандировались в расцвет холодной войны. На съезде ХСС 15—17
октября 1971 года Штраус охарактеризовал договоры с Москвой и
Варшавой как «две ядовитые жабы», которые нельзя проглотить,
и назвал соглашение по Западному Берлину «соглашением
политической глупости» 28.
26 октября 1971 года Аксель Ц. Шпрингер, «лорд печати»
ФРГ, заявил в Клубе национальной печати в Вашингтоне в речи,
названной «Pax americana oder pax sovjetica», что он «убежден
в том, что в эти дни мы являемся свидетелями не начала решения
берлинского вопроса, как некоторые хотят это представить, а
начала будущего нового берлинского кризиса» 29. В этом смысле
органы крупнейшего газетного концерна ФРГ и Западного Берлина
поддержали широкое наступление реакционных, агрессивных,
националистических сил. К антикоммунизму, национализму и
реваншизму присоединилась психологически удачно
рекламированная «спекуляция на страхе». Изо дня в день политики и
публицисты внушали страх перед Востоком, страх перед «слабосильной»
внешней политикой правительства Брандта, страх перед будущим.
Чем больше усиливались здоровые тенденции разрядки
напряженности в Европе, тем более тревожной становилась политическая
обстановка в ФРГ.
В связи с тем, что четырехстороннее соглашение получило
положительную оценку большинства западноберлинцев, а также
учитывая позицию западных держав, которые осуществляют в этом
440

городе верховную власть, противники разрядки в Западном
Берлине вынуждены были применять более сдержанную тактику. Они
избегали становиться на явные позиции конфронтации, как это
сделал ХДС/ХСС в Федеративной республике, и вели себя
двулично.
Фракция ХДС/ХСС в западноберлинской палате депутатов в
заявлении от 7 сентября 1971 года сделала оговорку: «Соглашение
четырех держав содержит наряду с улучшениями весомые
уступки. Лишь после окончания всех переговоров возможно сделать
окончательные выводы»30. Председатель фракции ХДС Генрих
Луммер жаловался на потерю городом своей функции, пытался по
возможности сохранить роль «фронтового города», приспособив ее
к новой политической обстановке.
Тем самым был выдвинут лозунг для средств массовой
информации. Пресса ежедневно призывала к тому, чтобы не дать
Западному Берлину превратиться в «решенный вопрос мировой
истории» 31. Один из публицистов-подстрекателей радиостанции
«Свободный Берлин» Маттиас Вальден предупреждал, что близится
время, когда «будни будут вращаться по кругу в смазке
договоренностей». После вступления в силу четырехстороннего
соглашения настанет, по его мнению, время успокоения, время
бездействия и в этом смысле разрядки. «Но тогда возникнет вопрос, люди
захотят знать: и это все? Жизнь, работа, заработок, еда,
спокойный сон, поездка на пароходе по Хавелю, болтовня в кафе на
бульваре — все прекрасно и хорошо, и это вовсе не следует
недооценивать. Но достаточно ли этого для Берлина? Такой город не
теряет сразу по мановению руки свою историческую значимость» 32.
Цель таких высказываний ясна: о воинствующем прошлом как
«фронтового города» общественность должна помнить;
западноберлинцам необходимо внушить, что «судьба» уготовила им
неизбежную историческую миссию передового фронта классовой борьбы
империализма. Для подстрекателей было важно, чтобы «рычаг
кризиса» — Западный Берлин — и в будущем не заржавел и
чтобы этот город как символ притязаний Федеративной республики
на всю Германию, как символ «неустойчивости ГДР» выполнял
политическую функцию.
По этой причине в прессе неоднократно подчеркивался
временный характер четырехстороннего соглашения; Советский Союз
характеризовался как ненадежный партнер по договору. Как
страшный призрак рисовались возможности будущих,
провоцируемых Востоком западноберлинских кризисов.
Крестовому походу ХДС против разрядки и пессимизму,
внушаемому органами массовой пропаганды, способствовало то
обстоятельство, что сенат Западного Берлина хотя и приветствовал
соглашение как «удовлетворительное» и как начало нового
периода, однако вместе с тем не отказался окончательно от
обанкротившейся политики «фронтового города», проводившейся в течение
двух последних десятилетий.
441

Переговоры между ГДР и ФРГ о соглашении по транзиту
Сразу же после парафирования четырехстороннего
соглашения 6 сентября 1971 года в Бонне встретились статс-секретарь при
Совете Минпстров ГДР Михаэль Коль и статс-секретарь
ведомства федерального канцлера Эгон Бар в сопровождении экспертов.
Их задача состояла прежде всего в том, чтобы заключить
соглашение о реализации и дополнения части II раздела А, а также
приложения I четырехстороннего соглашения. Статс-секретарь
Коль представил проекты договора между обоими государствами
по вопросам транспорта, а также соглашения о транзитном
сообщении гражданских лиц и грузов между ФРГ и Западным
Берлином. Проекты исходили из существующих реальностей и в
значительной мере учитывали позицию другой стороны. По этому
кругу вопросов по инициативе ГДР с октября 1970 года состоялось
несколько бесед. Правительство ГДР подтвердило свою
неоднократно выраженную готовность, осуществляя свои суверенные
права, внести конструктивный вклад в дело завершения
предусмотренных переговоров.
Однако статс-секретарь Эгон Бар, руководствуясь указаниями
своего правительства, был не в состоянии даже в ходе дальнейших
встреч 9, 14 и 23 сентября 1971 года вступить в деловые
переговоры по этим проектам. Сложность состояла в том, что федеральное
правительство хотело навязать ГДР такую интерпретацию
соглашения четырех держав по Западному Берлину, которая выходила
за пределы полномочий ГДР. В частности, Бонн требовал, чтобы
еще до начала переговоров была достигнута договоренность о
немецком переводе, в котором отношения между Западным
Берлином и ФРГ определялись бы как «соединение», а не, как это было
ясно сказано в соглашении, «связи». Но поскольку русский,
английский и французский тексты соглашения имели обязательную
силу, вопрос перевода не мог быть предметом переговоров между
ГДР и ФРГ. Другая трудность вытекала из того, что
правительство ФРГ хотело придать переговорам характер «особых внутри-
германских отношений», чтобы таким образом побудить ГДР
отказаться от суверенных прав и тем самым подорвать
международно-правовую основу отношений между обоими государствами.
Шумная кампания в печати Федеративной республики пыталась
свалить вину за фактическое прекращение переговоров на ГДР.
По вине Бонна конкретные деловые переговоры смогли
начаться лишь с 1 октября 1971 года. По предложению ГДР оба
государства приступили к обсуждению сначала соглашения о
транзите. Здесь благоприятно сказался тот факт, что 30 сентября
1971 года в столице ГДР было заключено соглашение между
министерствами почт и связи ГДР и ФРГ, которое предусматривала
улучшение почтовых и телефонных связей с Западным Берлином.
Когда переговоры приобрели более конструктивный характер,
9 ноября 1971 года ГДР представила другой стороне новые проек-
442

ты соглашений. Тем самым она подтвердила всю серьезность
заявления Первого секретаря ЦК СЕПГ Эриха Хоннеккера 5 ноября
1971 года о том, что ГДР заинтересована в успешном исходе
переговоров еще в ноябре. Своими конструктивными предложениями
ГДР создала все предпосылки для их быстрого завершения.
3 декабря 1971 года имелся согласованный текст соглашения
о транзите. Партийное и государственное руководство ГДР
целиком и полностью одобрило достигнутые результаты; Совет
Министров предоставил статс-секретарю Колю все полномочия для
парафирования. Однако подведение черты под переговорами
задерживалось, потому что выступающие против разрядки круги
западноберлинского сената и ФРГ недопустимым образом связывали
соглашение о транзите с соглашениями между правительством
ГДР и сенатом Западного Берлина, которые, как будет изложено
ниже, находились в эти дни в критической фазе. 11 декабря
1971 года Михаэль Коль и Эгон Бар парафировали наконец в
столице ГДР соглашение, подписали они его в Бонне 17 декабря
1971 года.
«Соглашение между Правительством Германской
Демократической Республики и Правительством Федеративной Республики
Германии о транзитном сообщении гражданских лиц и грузов
между Федеративной Республикой Германии и [Западным]
Берлином» определяет в соответствии с четырехсторонним
соглашением, что транзитное сообщение по шоссейным, железнодорожным
и водным путям через суверенную территорию ГДР будет
облегчено и происходить без помех. «Оно будет осуществляться
наиболее простым, быстрым и благоприятным образом, как это
встречается в международной практике. В транзитном сообщении
применяются общепринятые предписания Германской
Демократической Республики, касающиеся общественного порядка, если
настоящее соглашение не предусматривает иного»,— говорится в
статье 233. Со всей подробностью и ясностью освещаются вопросы
осуществления контроля, транспортных средств, помощи при
дорожных пропсшествиях и авариях, а также вопросы оплаты за
транзитное сообщение. По соглашению контроль при
транспортировке гражданских грузов по шоссейным, железнодорожным и
водным путям ограничивается проверкой пломб п сопроводительных
документов. Для сообщения из ФРГ в Западный Берлин и
обратно могут использоваться транзитные поезда и автобусы, а также
индивидуальные средства транспорта; здесь контроль со стороны
властей ГДР также ограничивается самым необходимым и
производится непосредственно в машине. Наиболее сложными в ходе
переговоров оказались так называемые оговорки относительно
злоупотреблений. На основе своего многолетнего опыта ГДР была по
праву заинтересована в том, чтобы транзитное сообщение не
использовалось в целях нарушения общественного порядка, для
уголовных п других действий, наносящих ущерб. Но и по этому
вопросу после продолжительных переговоров был достигнут поло-
443

жительный результат. Было достигнуто соглашение о том, что
сборы и оплата в транзитном сообщении будут выплачиваться со
стороны ФРГ паушально. До 1975 года ГДР будет выплачиваться
ежегодная паушальная сумма в размере 234,9 миллиона марок;
после 1975 года размер суммы будет заново определен в
соответствии с развитием транзитного сообщения. Наконец,
предусмотрено создание комиссии для урегулирования трудностей и
разногласий при применении или толковании этого соглашения.
Соглашение о транзите нашло широкий отклик среди мировой
общественности. Впервые в одной из важных сфер была
достигнута договоренность между ГДР и ФРГ на
международно-правовой основе. Соглашение целиком и полностью учитывает
суверенные права ГДР, а также особый политический статус Западного
Берлина. После подписания договоров с Москвой и Варшавой
ФРГ была вынуждена в третий раз за короткое время признать
на международно-правовой основе границы Германской
Демократической Республики, причем на этот раз в договоре с самой ГДР.
Исчез еще недавно витавший призрак «коридора», проходящего
по ГДР к Западному Берлину и контролируемого Западом. Все
это подтвердило правильность принятых на VIII съезде СЕПГ
решений о том, что отношения между ГДР и ФРГ возможны лишь
на основе международного права, тем самым отвергалась выдумка
Бонна насчет «особых внутригерманских отношений». Выступая
перед журналистами, статс-секретарь Коль подчеркнул в день
парафирования соглашения, что между обоими государствами могут
иметь место только международно-правовые отношения. «Одни
хотят, чтобы это случилось поскорей, другие — попозже, а некоторые
вовсе этого не хотят. Но это время наступит» 34. В целом
соглашение о транзите подтвердило, что выигрывают все стороны, если
они исходят из признания существующих реальностей и
заключают соглашения, имеющие обязательную силу и отвечающие
международному праву и законным интересам всех участников.
Таким образом, соглашение о транзите не только учитывает
положения четырехстороннего соглашения, но и является
одновременно дальнейшим значительным прогрессом на пути
мирного сосуществования двух государств с различным общественным
строем.
Переговоры между правительством ГДР и сенатом
Западного Берлина
6 сентября 1971 года статс-секретарь министерства
иностранных дел ГДР Гюнтер Корт и сенатский директор Ульрих Мюллер
начали переговоры в соответствии с четырехсторонним
соглашением. Они проходили попеременно в столице ГДР и в резиденции
западноберлинского сената. Контакты на этом уровне
существовали уже с марта 1971 года; в то время правительство ГДР про-
444

явило инициативу и начало переговоры по вопросам,
представляющим интерес для обеих сторон. Однако сенат отклонил
конкретные переговоры и хотел вести лишь «беседы» необязательного
порядка, пока не закончатся переговоры послов. Поэтому получилось
так, что до сентября 1971 года не была проделана какая-либо
существенная предварительная работа.
Правительство ГДР заявило о своем желании вести
предусмотренные переговоры с сенатом в духе разума и доброй воли и
достичь по возможности скорее положительных результатов. Его
уполномоченный Гюнтер Корт уже при первой встрече представил
подробные проекты текстов по вопросам облегчения и улучшения
поездок и посещений, а также обмена территорий.
С противоположных позиций подходил к переговорам сенат
Западного Берлина. Он пытался обойти ясные договоренности
четырех держав, найти в соглашении «пробелы» и за счет и в
нарушение суверенных прав ГДР задним числом достичь того, чего
он не получил по четырехстороннему соглашению. Одновременно
сенат продолжал проводить среди общественности
провокационную кампанию, утверждая, что ГДР «парализует» переговоры. Эта
деструктивная позиция сената чрезвычайно осложняла и,
естественно, тормозила ведение переговоров. Лишь 14 октября 1971
года начались переговоры по существу.
Иллюзорные требования сената состояли главным образом в
том, что он стремился к «восстановлению сообщения внутри
города» по принципу «свободы передвижения» — с неограниченными
возможностями въезда через пограничные переходные пункты;
при этом жители Западного Берлина по всем статьям должны
быть приравнены к гражданам ФРГ. Сенат полагал, что таким
образом он вопреки ясному смыслу четырехстороннего соглашения
сможет навязать правительству ГДР свою полностью не
обоснованную точку зрения о мнимой «принадлежности» Западного
Берлина к ФРГ и дальнейшем существовании политико-правовой
единицы «Большой Берлин», что якобы являлось даже предметом
переговоров четырех держав. Кроме того, сенат пытался сделать
ГДР «помощником выполнения воли» западных держав. Но все
эти маневры разбились о твердую решимость ГДР довести до
конца переговоры в соответствии с духом и буквой
четырехстороннего соглашения и не позволить посягнуть на суверенные права
ГДР. На заключительном этапе переговоров западноберлинский
сенат пошел еще раз на грубый нажим, пытаясь навязать
правительству ГДР свою волю. 3 декабря 1971 года были готовы для
парафирования тексты соглашений. Политбюро ЦК СЕПГ и
Совет Министров ГДР одобрили в этот же день результаты
переговоров и уполномочили статс-секретаря Корта парафировать
документы. Это должно было состояться 4 декабря 1971 года
одновременно с парафированием соглашения о транзитном сообщениц
между ГДР и ФРГ. Но этого не произошло, так как сенат вдруг
44S

объявил соглашения «неприемлемыми» и потребовал начать
новые переговоры, выдвинув требования, которые представляли
собой вмешательство во внутренние дела ГДР.
О закулисной стороне этой провокации венгерская «Мадьяр
хирлап» писала 8 декабря 1971 года, что «из хорошо
информированных западноберлинских политических кругов стало известно,
что парафирование западноберлинских соглашений не состоялось
в субботу на прошлой неделе (4 декабря.— Прим. авт.), потому
что США «нажали на тормоза». Боннские послы Соединенных
Штатов, Англии и Франции во второй половине дня в пятницу,
около 3 часов среднеевропейского времени, получили информацию
о подробностях заключаемых договоров и тотчас же послали
сообщения своим правительствам. Отрицательный ответ США, или
указания относительно проведения тактики проволочек, поступил
в Западный Берлин уже вечером — около 23 часов. На этом
основании правящий бургомистр Западного Берлина Клаус Шютц дал
директору бюро сената и руководителю западноберлинской
делегации Ульриху Мюллеру указание еще в ночь на субботу
вернуться в столицу ГДР и выдвинуть новые требования. Затягивание
со стороны США переговоров свидетельствовало, что ввиду
начавшейся 8 декабря сессии НАТО правительство США не хотело
обстоятельно заниматься проблемой европейской безопасности и
соответственно желало, чтобы возможный созыв европейского
совещания по вопросам безопасности состоялся самое раннее в
1973 году» 35.
Тактика проволочек сената нашла открытую поддержку со
стороны руководства ХДС/ХСС в ФРГ, которое в начале декабря
находилось в Западном Берлине на заседании своей фракции в
бундестаге. Председатель правления ХДС Райнер Барцель
рекомендовал сенату стремиться не только к «косметическим» изменениям
уже готовых соглашений, а выдвигать все новые чрезмерные
требования, чтобы приспособить четырехстороннее соглашение к
аннексионистским представлениям наиболее реакционных сил
империализма ФРГ.
7 и 8 декабря состоялись встречи между статс-секретарем
министерства иностранных дел ГДР Петером Флорином и сенатским
директором Мюллером, которые вновь обнаружили, что обе
стороны согласны с текстом соглашения. «Несмотря на это,—
говорилось в сообщении ведомства печати при председателе Совета
Министров ГДР,— представитель сената Западного Берлина опять
не был готов и не был уполномочен парафировать эти документы.
Он вновь выдвинул неприемлемые требования, которые были бы
дополнительно включены в уже согласованную протокольную
запись» 36. Эти требования были направлены на то, чтобы навязать
ТДР свои условия в вопросе о порядке въезда на ее территорию.
Но этого сенат не добился, он должен был исходить из фактов.
После недельной проволочки, 11 декабря 1971 года,
статс-секретарь Корт и сенатский директор Мюллер парафировали оба до-
446

стигнутых соглашения в Шёнебергской ратуше в Западном
Берлине.
Тактика проволочек сената имела лишь отрицательные
последствия для западноберлинского населения, так как в ходе
переговоров правительство ГДР добровольно заявило о своей готовности
еще до вступления в силу соглашений предоставить
западноберлинцам возможность временного въезда с 20 декабря 1971 года па
20 января 1972 года. Но для этого еще в начале декабря должны
были быть созданы технические и организационные предпосылки.
Непримиримая позиция западноберлинского сената сделала эта
особое урегулирование невозможным.
«Договоренность между Правительством Германской
Демократической Республики и Сенатом об облегчениях и улучшениях
поездок и посещений» определяет, что лица, постоянно
проживающие в Западном Берлине, могут въезжать в ГДР один или
несколько раз общим сроком на 30 дней в году по гуманным,
семейным, религиозным, культурным и туристским мотивам.
Постоянные жители Западного Берлина получают необходимые для
въезда разрешения в пяти бюро по вопросам поездок и посещений,,
которые создаются сенатом в Западном Берлине и в которых
работают служащие ГДР. Приложенные заявления и протокольные
записи регулируют со стороны ГДР процедуру въезда: выдачу
въездных виз, таможенные постановления, обязанность прописки,,
размер суммы обязательного обмена денег, сроки пребывания,
число и вид контрольно-пропускных пунктов и т. д. Тем самым ясно
определялось, что эти вопросы, которые, как указывалось, были
мишенями для различных маневров западноберлинского сената,
входят в соответствии с международными обычаями
исключительно в компетенцию суверенной ГДР.
«Договоренность между Правительством Германской
Демократической Республики и Сенатом по урегулированию вопроса
анклавов путем обмена территорий» заключается в том, что пять
небольших ненаселенных анклавов общей площадью около 15,6 га
обмениваются на пограничные территориальные полосы ГДР
общей площадью около 17,1 га. Благодаря этому населенные
анклавы Штайнштюкен и Айскелер получают прямую связь с
Западным Берлином. Эти анклавы возникли в 1948 году в результате
империалистической политики раскола Берлина.
Подписание обеих договоренностей уполномоченным ГДР
статс-секретарем Кортом и уполномоченным Западного Берлина
сенатским директором Мюллером состоялось 20 декабря 1971 года-
в столице ГДР. Статс-секретарь Корт выразил при этом надежду
ГДР, что эти договоренности положат начало развитию, которое
ведет к решению принципиальных вопросов отношений между
ГДР и Западным Берлином. Сенатский директор Мюллер
подчеркнул в своем заявлении, что Союзническая комендатура трех
западных держав одобряет договоренности и уполномочивает сенат*.
Западного Берлина подписать их.
447

Пражская декларация января 1972 года
На рубеже 1971—1972 годов в европейской политике
обозначились новые контуры. Заключение Московского и Варшавского
договоров, четырехстороннего соглашения по Западному Берлину
и разработка соглашения ГДР с ФРГ и сенатом Западного
Берлина по соответствующим вопросам были важнейшими вехами на
пути преобразования Европы из империалистического очага
опасности в континент длительного мира и безопасности. В
межгосударственных отношениях европейских государств стремление к
разрядке напряженности стало определяющим направлением.
Примером явились подписанные Генеральным секретарем ЦК КПСС
Л. И. Брежневым и президентом Франции Ж. Помпиду 30
октября 1971 года в Париже «Принципы сотрудничества между СССР
и Францией». Во многих странах Западной Европы борьба за
европейскую безопасность охватывала все более широкие слои,
самые различные группы населения.
С удовлетворением министры иностранных дел государств —
участников Варшавского Договора констатировали это развитие
на конференции в Варшаве 30 ноября и 1 декабря 1971 года. Они
подчеркнули, что «ширится согласие заинтересованных государств
в отношении желательности скорейшего созыва общеевропейского
совещания по вопросам безопасности и сотрудничества. Крепнет
понимание того, что проведение общеевропейского совещания
отвечает задаче постепенного преобразования отношений между
европейскими государствами, которое позволит преодолеть разделение
континента на военно-политические группировки»37. Министры
иностранных дел приветствовали инициативу Финляндии о
проведении многосторонних подготовительных встреч всех
заинтересованных государств и обратились к правительствам европейских
государств, а также США и Канады с призывом незамедлительно
перейти к практической подготовке совещания по вопросам
безопасности в 1972 году. Однако определенные империалистические
круги НАТО, прежде всего в США, Великобритании и ФРГ,
неизменно оказывали сопротивление. Путем усиления гонки
вооружений они хотели отравить политический климат на континенте.
На сессии совета НАТО 9—10 декабря 1971 года в Брюсселе
столкнулись две линии империалистической политики.
Представители Франции, Норвегии, Дании, Италии, Бельгии, Канады,
Исландии и Люксембурга заявили, что все условия для созыва
совещания по вопросам безопасности созрели. США, поддержанные
Великобританией и ФРГ, вновь выставили определенные
предварительные условия, которые нашли отражение в коммюнике. Со
«ссылкой на лиссабонскую сессию совета НАТО в июне 1971 года
вновь была установлена искусственная взаимосвязь между
соглашением по Западному Берлину и конференцией по вопросам
безопасности. Согласно этому условию многосторонняя подготовка
должна была начаться лишь в том случае, если «переговоры по
448

Берлину закончатся успешно». В коммюнике говорилось, что
переговоры между ГДР и ФРГ и ГДР и Западным Берлином, «судя
по всему, подходят к концу» 38.
В действительности же, как известно, к этому времени
переговоры были закончены; лишь западноберлинский сенат
отказался под американским нажимом их парафировать. Таким образом,
закулисные причины этих проволочек в течение недели были
совершенно ясны: США не были заинтересованы в окончании
переговоров до сессии совета НАТО, потому что они хотели
использовать это обстоятельство и выдумку о каких-то «восточных
придирках» в качестве нажима на сторонников реалистической политики
в лагере НАТО. Едва министры иностранных дел и министры
обороны покинули Брюссель, как 11 декабря 1971 года
западноберлинский сенат соблаговолил парафировать договоренности.
Но противники разрядки в западноберлинском вопросе вновь
«нажали на тормоза», чтобы блокировать развитие разрядки
напряженности в Европе. 15 декабря 1971 года министр
иностранных дел ФРГ Шеель заявил в бундестаге, что, по мнению сессии
совета НАТО, под «успешным завершением переговоров по
Берлину» следует понимать подписание четырехстороннего
заключительного протокола39. Поскольку на Западе этот вопрос также был
поставлен во взаимосвязь с ратификацией договоров с Москвой и
Варшавой, то следовало ожидать, что заключительный акт
состоится лишь поздней весной 1972 года. Было также ясно, что после
этого США заявят о начинающихся выборах президента и
заставят своих союзников по НАТО пойти на общеевропейское
совещание лишь в 1973 году.
Выиграть время на всех фронтах — так звучал практический
лозунг сил, выступавших против разрядки напряженности. Тем
самым они хотели сохранить напряженность, ослабить фронт
борьбы за европейскую безопасность и приостановить
координированное мирное наступление государств — участников Варшавского
Договора. Они по-прежнему придерживались иллюзий, будто
можно изменить соотношение сил в свою пользу. Фактически
западноберлинский вопрос должен был бы оставаться без движения.
Однако планы агрессивных кругов НАТО не осуществились.
Социалистическое содружество государств, руководимое Советским
Союзом, придало новые импульсы силам мира, демократии и
социализма в Европе.
25 и 26 января 1972 года в Праге состоялось совещание
Политического консультативного комитета государств — участников
Варшавского Договора. Результаты интенсивных совещаний были
изложены в «Декларации о мире, безопасности и сотрудничестве
в Европе» 40. В ней участники заседания подчеркнули
положительные результаты, достигнутые до сих пор в процессе разрядки
напряженности в Европе, особенно значение соглашения по
Западному Берлину. Они высказались за возможно скорейший созыв
общеевропейского совещания по вопросам безопасности и сотруд-
17 м 2789
449

ничества, в котором приняли бы участие все европейские
государства на равноправной основе, а также США и Канада.
Декларация содержала следующие основные принципы европейской
безопасности и отношений государств в Европе, которые должны
быть общепризнаны и осуществляться в политической жизни
континента: нерушимость границ, отказ от применения силы, мирное
сосуществование, основы добрососедских отношений и
сотрудничества в интересах мира, взаимовыгодные связи между
государствами, разоружение и поддержка ООН. Тем самым
социалистические государства обрисовали одновременно фундамент будущей
коллективной системы европейской безопасности. По их мнению,
на общеевропейском совещании по вопросам безопасности и
сотрудничества должен быть создан постоянный орган всех
заинтересованных государств — участников совещания, в котором может
быть продолжена совместная работа по согласованию следующих
шагов в этом направлении.
Таким образом, Пражская декларация содержала широкую
конструктивную программу для европейского совещания по
вопросам безопасности. В ней ясно проявилось единство и сила
внешнеполитических акций социалистического содружества
государств. Их инициатива нашла живое одобрение во всей Европе.
«Европа находится на пороге нового этапа... Мирная инициатива
социалистических стран помогла создать такую обстановку, когда
становится возможным практически рассматривать вопросы
безопасности и сотрудничества в Европе»41,— так охарактеризовал
Генеральный секретарь ЦК КПСС Л. И. Брежнев на XV съезде
советских профсоюзов 20 марта 1972 года значение Пражской
декларации.
Жест доброй воли
Скорейшая ратификация Московского и Варшавского
договоров была основой дальнейшего прогресса на пути разрядки
напряженности. Без этих договоров не могло быть взаимопонимания
Советского Союза и других восточноевропейских государств с ФРГ,
без этих договоров не могло вступить в силу четырехстороннее
соглашение по Западному Берлину и не могли быть продолжены
переговоры об отношениях между ГДР и ФРГ. Без этих договоров
ФРГ грозила изоляция на международной арене. Представители
федерального правительства не могли обойти молчанием этот факт
и не раз указывали на эти обстоятельства.
Противники разрядки и мирного сосуществования тоже
понимали ключевое значение договоров и мобилизовали против них все
свои силы. Когда 23—25 февраля 1972 года в бундестаге
состоялись дебаты в ходе первого чтения договоров, дискуссия между
приверженцами холодной войны и сторонниками реальной
политики приняла чрезвычайно резкие формы. Реакционные политики
ХДС/ХСС и руководители реваншистских объединений направили
450

свои ярые нападки прежде всего против уже достигнутых
результатов по западноберлинскому вопросу и в отношениях между ГДР
и ФРГ, которые клеветнически назывались «гнилыми
компромиссами», «полумерами» и «опасным развитием».
В этой ситуации 22 февраля 1972 года Политбюро ЦК СЕПГ
и Совет Министров ГДР приняли решение о «временном
вступлении в силу в качестве жеста доброй воли тех урегулирований,
которые будут осуществляться после ратификации Московского и
Варшавского договоров, после вступления в силу
четырехстороннего соглашения по Западному Берлину, соглашения между
правительствами ГДР и ФРГ о транзитном сообщении, а также
договоренности между правительством ГДР и сенатом Западного
Берлина о поездках и посещениях» 42. Международная
общественность оценила это решение как чрезвычайно эффективный вклад
в дело мира и безопасности. Правительство ФРГ и сенат
Западного Берлина также приветствовали этот шаг ГДР.
В период с 29 марта по 5 апреля и с 17 по 24 мая 1972 года
в сообщении между ФРГ и Западным Берлином для гражданских
лиц и грузов пограничные органы ГДР применяли те льготы,
которые предусмотрены в соглашении о транзитном сообщении.
В это же время лица, постоянно проживающие в Западном
Берлине, могли въезжать для временного пребывания в Германскую
Демократическую Республику по гуманным, семейным,
религиозным, культурным и туристским мотивам. Этой возможностью за
первый период воспользовалось свыше 450 тысяч, за второй —
свыше 625 тысяч западноберлинцев. Они смогли сами убедиться
в преимуществах принятых соглашений и говорили о них с
исключительной признательностью. Практика развенчала лживые
утверждения политиков ХДС/ХСС и шпрингеровской прессы.
Самое глубокое впечатление на большинство
западноберлинцев произвело непосредственное знакомство с социалистической
ГДР, с достижениями и жизнью ее граждан. Благодаря
великодушию ГДР впервые после 1966 года западноберлинцы вновь
смогли посетить ее столицу и впервые после 1949 года — округа
Республики. Какие изменения, какие успехи в строительстве были
достигнуты за это время! Большой интерес вызвал вновь
построенный центр Берлина вокруг Александерплатц и современные
центры многих окружных городов, втом числе Потсдама, Дрездена и
Карл-Маркс-Штадта. Западноберлинцы могли сделать
поучительное сопоставление между империалистическими условиями в их
городе и социалистическим строем в ГДР, в сфере демократии и
осуществлении власти в государстве, школьном обучении,
образовании и здравоохранении, в области условий труда и жизни
трудящихся. Несмотря на официальные антикоммунистические
манипуляции, в письмах читателей в западноберлинские газеты нашли
свое отражение первые слова правды. Все большее число
западноберлинцев задумывалось над возможностями, вытекающими из
дальнейшей нормализации отношений между ГДР и Западным
17*
451

Берлином, для жизни и будущего их города. Они никоим образом
не были заинтересованы в возращении к политике «фронтового
города» и холодной войны. Политическое руководство Западного
Берлина было вынуждено считаться с этим.
Жест доброй воли ГДР способствовал, таким образом,
положительному решению нескольких задач. Он явился важным вкладом
в борьбу за осуществление решений Пражского совещания
государств — участников Варшавского Договора и оттеснение
противников разрядки напряженности в Европе. Он был тяжелым
поражением для тех, кто пытался представить ГДР как ненадежного
партнера по договорам и тормоз в процессе разрядки в Европе.
Жест доброй воли явился для многих западноберлинцев
поучительным уроком, побудившим их осознать, каково
политико-географическое положение их города, почему нужно жить в
добрососедских отношениях с ГДР и кто готов выполнять договоры согласно
их духу и букве. Не в последнюю очередь он оказал
положительное влияние на борьбу вокруг «восточных договоров»,
заключенных правительством ФРГ, которая весной 1972 года вступила в
решающий этап.
Ратификация Московского и Варшавского договоров
После проволочек в течение целого года правительство ФРГ
начало наконец процесс парламентской ратификации договоров.
14 января 1972 года правовой комитет бундестага подтвердил 7
голосами против 4 совместимость договоров с конституцией ФРГ.
9 февраля 1972 года состоялось первое чтение договоров в
бундесрате и 23—25 февраля — в бундестаге. Тем самым провалились
попытки оппозиции вообще блокировать начало процедуры
ратификации. Теперь ХДС/ХСС полностью сконцентрировал все силы
на том, чтобы провалить договоры в парламенте. Главная партия
монополистического капитала с самого начала заняла
отрицательную позицию. Однако, учитывая широкий отклик, который
договоры нашли в Федеративной республике и среди международной
общественности, а также положительную позицию ряда государств
НАТО, реваншистские силы были вынуждены пойти на
тактические уловки. В большей степени, чем когда-либо, они искали
прибежище в безудержной демагогии, антикоммунизме и безумном
национализме. Говоря о тактике ХДС/ХСС, Альфред Дреггер —
потенциальный кандидат от ХДС на пост канцлера — заявил
13 октября 1970 года на тайной встрече 115 представителей
крупных банков, промышленности, экономических союзов и монополий
по формированию общественного мнения во Франкфурте-на-
Майне:
«Московский договор настолько плох, что он ставит под угрозу
будущее Федеративной республики. Но своим категоричным «нет»
ХДС отстранился бы от развития событий. Вместо этого мы скон-
452

центрировали свое внимание на открытых вопросах по Берлину
и на внутригерманских отношениях и тем самым поставили
правительство в сложное положение: или придерживаться своих
собственных оговорок к договору и не допускать его ратификации,
или представить его на ратификацию, но с шансами на то, что он
будет отклонен» 43.
В то время как СДПГ и СвДП в ходе дебатов в бундестаге
включили договоры в общую концепцию «восточной политики»
ФРГ п защищали их, ссылаясь на поддержку союзников по НАТО,
ораторы от ХДС/ХСС, сознательно искажая политическую
взаимосвязь, требовали от федерального правительства просто
«заморозить» договоры и стремиться к возобновлению переговоров по
новым текстам договоров. Оппозиция сформулировала следующие
условия: во-первых, узаконить в договорах «право на
самоопределение», то есть согласие Советского Союза и Польши на
аннексионистскую программу империализма ФРГ, замаскированную под
лозунгом «воссоединения Германии»; во-вторых, добиться
«постепенной свободы перемещения людей, свободы обмена мнениями и
информацией» между ГДР и ФРГ, что было направлено на то, чтобы
сделать государственные границы ГДР проницаемыми для
империализма и вмешательства во внутренние дела ГДР; и в-третьих,
добиться неограниченного признания ЕЭС со стороны Советского
Союза, чем ХДС/ХСС хотел подтвердить свои претензии на
«новый порядок в Европе». Одновременно Штраус представил проект
ХСС договора об отказе от применения силы между ФРГ и СССР,
в котором признание существующих в Европе границ вообще
не играло никакой роли и германский вопрос должен был
оставаться открытым для аннексионистских намерений
империализма ФРГ.
В истории германского империализма открытые и нерешенные
пограничные вопросы всегда были исходными пунктами для
новой военной и агрессивной политики. Поэтому значение борьбы
в парламенте и среди общественности Федеративной республики
выходило далеко за пределы страны. На XV съезде советских
профсоюзов Л. И. Брежнев дал следующую оценку положения:
«ФРГ стоит сейчас перед ответственным выбором, который
определит судьбы ее народа, отношение к ней других государств
на многие годы вперед. Это выбор между сотрудничеством и
конфронтацией, между разрядкой и нагнетанием напряженности, а
в конечном счете выбор между политикой мира и политикой
войны» 44.
Поскольку наиболее реакционные силы империализма ФРГ
видели в договорах оковы для своих агрессивных стремлений, они
всеми силами оказывали сопротивление их ратификации. Наряду
с советско-западногерманскими отношениями и международно-
правовыми отношениями между ГДР и ФРГ неизменно большую
роль играл западноберлинский вопрос. Блок ХДС/ХСС упрекал
правительство в том, что оно легкомысленно и без ощутимых
453

встречных уступок отказалось от так называемых «прав
федерации» в Западном Берлине. Кроме того, он пытался создать
впечатление, что «замораживание» договоров не имело бы последствий
для Западного Берлина. Министр иностранных дел СССР
А. А. Громыко дал на это ясный ответ на совместном заседании
внешнеполитических комиссий Совета Союза и Совета
Национальностей Верховного Совета СССР 12 апреля 1972 года, когда
обсуждались договоры. «Юридической взаимосвязи,— заявил
Громыко,— между Московским договором и четырехсторонним
соглашением нет. Нельзя забывать, однако, о том, что соглашение по
Западному Берлину, как и другие связанные с ним урегулирования,
сориентированы на разрядку напряженности в Центральной
Европе, на нормализацию отношений ФРГ с СССР, ГДР и другими
социалистическими странами. Без вступления же в силу
Московского и Варшавского договоров процесс оздоровления обстановки в
этом районе был бы поставлен под угрозу. Поэтому
западноберлинское соглашение будет введено в силу только одновременно с
ратификацией Московского договора» 45.
Наличие указанной взаимосвязи подтвердили правительства
некоторых держав НАТО, когда руководители ХДС/ХСС пытались
весной 1972 года получить их поддержку.
С каждой неделей борьба между двумя линиями
империалистической политики в ФРГ все более обострялась. Блок ХДС/ХСС
нажимал на все педали. Он опубликовал выдержки из якобы
существующих «Протоколов к Московскому договору», утверждая
тем самым, что существуют какие-то секретные, дополнительные
договоренности, которые федеральное правительство якобы
скрывало от общественности. Он вербовал на свою сторону, депутатов
бундестага из правительственных партий, чтобы таким образом
сократить и без того незначительное большинство, выступающее
за правительство. В ходе дебатов в бундестаге по бюджету 27
апреля 1972 года представители ХДС/ХСС перешли к
драматическому натиску. Путем так называемого конструктивного вотума
недоверия, высказанного в ходе голосования по бюджету
канцлеру, они пытались свергнуть правительство Брандта — Шееля. Тем
самым были бы одновременно провалены Московский и
Варшавский договоры еще до их второго и третьего чтений, назначенных
на 3 и 4 мая 1972 года. Однако кандидат от ХДС/ХСС на пост
канцлера Райнер Барцель не получил абсолютного большинства.
Потерпела крах попытка принудительной смены правительства,
которая одновременно должна была стать началом коренного
поворота в «восточной политике» ФРГ. Большую роль в этом сыграл
рабочий класс и другие демократические силы Федеративной
Республики Германии. На предупредительных забастовках, митингах
и демонстрациях они выступали за ратификацию договоров.
Когда сразу вслед за этим определенным кругам в ХДС/ХСС стала
ясна их глубокая изоляция в стране и среди партнеров по НАТО,
они попытались по возможности приспособиться к новому поло-
454

жению и реализовать свои принципиальные возражения в ходе
практического осуществления договоров. Этой тактической уловке
содействовала позиция правых руководителей СДПГ, которые
неизменно выступали за общность с ХДС/ХСС и поэтому,
поддавшись нажиму оппозиции, согласились отсрочить заключительное
голосование.
17 мая 1972 года бундестаг принял законы о ратификации
договоров с СССР и ПНР. За Московский договор проголосовали
248 депутатов правительственных партий; 10 депутатов
оппозиции проголосовали против, 238 депутатов воздержались. За
Варшавский договор было подано 248 голосов, 17 депутатов
голосовали против и 230 депутатов воздержались. 19 мая 1972 года
бундесрат ФРГ высказался за договоры, причем земли, где у власти
стоят ХДС/ХСС, воздержались.
Ратификация договоров была поражением ультраправых сил
крупного и военно-промышленного капитала ФРГ. «Их
ратификация и вступление в силу, против чего до последнего часа
выступали в ФРГ все агрессивные, реваншистские, реакционные силы,
создают основополагающую предпосылку для укрепления мира в
Европе,— писал центральный орган СЕПГ газета «Нойес Дойч-
ланд» в своем первом комментарии,— ГДР приветствует
ратификацию договоров царламентскими органами ФРГ. Как известно
всему миру, многочисленными конструктивными шагами она
решительно способствовала достижению такого результата. Тем
самым она оказала поддержку реалистически мыслящим кругам в
ФРГ, которые выступали за договоры. Она будет и в дальнейшем
вместе с Советским Союзом и другими братскими государствами
последовательно выступать за мир и безопасность на нашем
континенте» 46.
Ратификация Московского и Варшавского договоров сняла
наконец последний барьер, поставленный империалистическими
кругами на пути подписания четырехстороннего соглашения по
Западному Берлину.
Четырехстороннее соглашение вступает в силу
3 июня 1972 года, ровно девять месяцев спустя после
парафирования соглашений четырьмя послами, министры иностранных
дел четырех держав подписали заключительный
четырехсторонний протокол. В зале бывшей резиденции Контрольного совета в
Западном Берлине поставили свои подписи за Советский Союз
министр иностранных дел А. А. Громыко, за США — министр
иностранных дел Вильям Роджерс, за Великобританию — министр
иностранных дел сэр Алекс Дуглас Хьюм и за Францию — министр
иностранных дел Морис Шуман. Таким образом,
четырехстороннее соглашение от 3 сентября 1971 года приобрело законную силу.
4 июня 1972 года вступили в силу соглашение между
правительством ГДР и правительством ФРГ о транзитном сообщении от
455

17 декабря 1971 года, договоренность между правительством ГДР
и сенатом Западного Берлина о поездках и посещениях от 20
декабря 1971 года, договоренность между правительством ГДР и
сенатом об обмене территориями от 20 декабря 1971 года, а также
пункты 6 и 7 протокола о переговорах между министерствами
почт и связи ГДР и ФРГ от 30 сентября 1971 года.
Одновременно 3 июня 1972 года в Бонне произошел обмен
ратификационными грамотами по Московскому и Варшавскому
договорам. Тем самым вступили в силу и эти исторические
документы. Синхронность событий еще раз подчеркнула глубокую
внутреннюю взаимосвязь между Московским и Варшавским
договорами и соглашением по Западному Берлину. В них признается
обязательная международно-правовая сила сложившегося после
1945 года территориального статус-кво в Европе, включая границу
между ГДР и ФРГ протяженностью почти в 1000 км, границу
между ГДР и Западным Берлином протяженностью около 160 км,
а также положение Западного Берлина как города с особым
политическим статусом. Это является решающей основой для
развития широкого сотрудничества между всеми государствами
Европы.
Развитие политического положения в Европе показало, какой
важной вехой было вступление в силу четырехстороннего
соглашения. Благодаря ему стали совершенно ясными роль и место
Западного Берлина в европейских и международных отношениях.
Еще в недавнем прошлом Западный Берлин был очагом военной
угрозы и открытое злоупотребление этим районом, как
империалистической занозой в теле социалистического государства,
отравляло политический климат. А теперь соглашение по Западному
Берлину возвестило о том, что изменившееся в пользу социализма
и мира соотношение сил наиболее ярко проявилось в Европе, а
ход событий, ведущих к переменам на континенте, значительно
ускорился. Победила не стратегия НАТО, а мирное наступление
государств социалистического содружества. Об этом
свидетельствует панорама международных политических событий,
происшедших в этот период.
Первостепенное значение имели переговоры между
руководителями Советского Союза и президентом США Ричардом
Никсоном, который 22—30 мая 1972 года находился с официальным
визитом в СССР. В ходе цереговоров был подписан ряд важных
документов о развитии взаимоотношений, об ограничении
стратегических вооружений и о других международных проблемах. В
документе «Основы отношений между СССР и США» Вашингтон
впервые официально признал, «что в ядерный век не существует
иной основы для поддержания отношений между ними, кроме
мирного сосуществования» 47. Обе стороны обязались избегать
ситуаций, которые могли бы вызывать опасное обострение отношений
между ними, и делать все возможное для избежания военной
конфронтации и развязывания атомной войны. Относительно положе-
456

ния в Европе обе стороны с удовлетворением констатировали
прогресс в процессе разрядки. Они особенно приветствовали
соглашение по Западному Берлину, «как хороший пример плодотворного
сотрудничества заинтересованных государств, включая СССР и
США» 48. Положительный исход советско-американских
переговоров был в первую очередь успехом твердой принципиальной и
гибкой мирной политики Советского Союза.
После того как Никсон в Москве принципиально высказался
за то, чтобы после подписания соглашения по Западному
Берлину «могли бы начаться многосторонние консультации по
подготовке совещания по вопросам безопасности и сотрудничества в
Европе» 49, агрессивным силам в НАТО было чрезвычайно трудно
создавать новые препятствия в этом вопросе. На сессии НАТО
30—31 мая 1972 года в Бонне все 15 государств заявили о своей
готовности принять участие в совещании по вопросам
безопасности в Хельсинки. Однако по настоянию министров иностранных
дел США, Великобритании и ФРГ сессия приняла решение вести
переговоры с социалистическими государствами «на основе
военной готовности к обороне» 50 и перенести срок многосторонней
подготовки по крайней мере на ноябрь 1972 года, то есть после
совещания в верхах стран ЕЭС и президентских выборов в США.
О том, какое сильное давление на правительства государств НАТО
оказали массы, свидетельствует форум европейской
общественности по вопросам безопасности и сотрудничества, состоявшийся
2—5 июня 1972 года в Брюсселе. Свыше 800 представителей из
27 стран и 31 международной организации собрались, чтобы
обсудить дальнейшие задачи и координацию своих действий.
Не в последнюю очередь к кругу здесь рассматриваемых
вопросов относился Договор между Германской Демократической
Республикой и Федеративной Республикой Германии по вопросам
транспорта, подписанный 26 мая 1972 года в Берлине
статс-секретарями д-ром Колем (ГДР) и Баром (ФРГ). Это транспортное
соглашение, инициатива заключения которого исходила в свое
время от правительства ГДР, регулирует вопросы сообщения по
шоссейным, железнодорожным и водным путям в пределах и через
территорию обоих государств. Это первый межгосударственный
договор между ГДР и ФРГ, который был заключен в соответствии
с общепринятым международным правом на основе признания
суверенитета обеих стран. Есть все основания считать, что его
заключение было бы едва ли возможным без достижения прогресса
в урегулировании западноберлинского вопроса.
Транспортный договор оказывает также прямое влияние на
Западный Берлин. При подписании договора оба статс-секретаря
подтвердили имеющуюся договоренность о том, что «положения
этого договора в соответствии с четырехсторонним соглашением от
3 сентября 1971 года применяются в отношении [Западного]
Берлина в том смысле, что в [Западном] Берлине будет обеспечено
соблюдение положений транспортного договора. Существует так-
457

же согласие, что этот договор не затрагивает договоренность
между правительством Германской Демократической Республики и
сенатом об облегчении и улучшении поездок и посещений от 20
декабря 1971 года, а также правовое положение железнодорожных
и водных путей в [Западном] Берлине» 51. Тем самым и в этом
первом международно-правовом договоре между ГДР и ФРГ был
подтвержден особый политический статус Западного Берлина, как он
сложился и как зафиксирован четырехсторонним соглашением.
Эти успехи в осуществлении внешнеполитической Программы
мира, провозглашенной XXIV съездом КПСС, которая
одновременно образует платформу для координации действий всех
стран — участниц Варшавского Договора, были достигнуты в
напряженной классовой борьбе, в жестком противоборстве с
агрессивным крылом империализма, выступающим против разрядки
напряженности. Эти силы еще не смирились со своим положением
и хотели бы повернуть вспять колесо политических изменений в
Европе. Франц Иозеф Штраус на съезде ХСС в конце мая 1972
года открыто потребовал от правительства ФРГ, чтобы оно с
помощью Московского договора добивалось другой, чем этого хотел
бы советский партнер, цели, иначе оно «проиграет Германию и
направит Европу по ложному пути» 52.
Противники разрядки пытались чинить препятствия уже и в
начальной стадии осуществления четырехстороннего соглашения.
Хотя договоренность между правительством ГДР и сенатом о
посещениях недвусмысленно определяла регулирование въезда
жителей Западного Берлина, эти круги подняли шум вокруг вопроса
о так называемых немедленных посещениях, с тем чтобы, с одной
стороны, обвинить ГДР в нарушении договора и, с другой
—постараться задним числом добиться определенных целей, которые
небыли достигнуты вовремя заключительной фазы переговоров в
декабре 1971 года. Предпринимаются также попытки
тенденциозно интерпретировать четырехстороннее соглашение. Политики
различных буржуазных партий, а также публицисты ФРГ и
Западного Берлина периодически вытаскивают на свет легенду о
«подтвержденной принадлежности Берлина (!) к федерации».
Правительство ФРГ до сих пор не прекратило своих действий,
дискриминирующих ГДР на международной арене.
Несмотря на все враждебные маневры, правительство ГДР
последовательно продолжает свою мирную, направленную на
достижение взаимопонимания политику. Только в течение первых
месяцев после вступления в силу соглашения (с 4 июня по 15
августа 1972 года) около 530 тысяч жителей Западного Берлина
посетили ГДР. В соответствии с почтовым соглашением между ГДР
и ФРГ от 30 сентября 1971 года была расширена и улучшена
телефонная связь между ГДР и Западным Берлином. 19 июля
1972 года правительство ГДР и сенат Западного Берлина достигли
договоренности о дополнительном включении принадлежащей
ранее ГДР территории в соглашение от 20 декабря 1971 года об обме-
458

не территориями. Это были новые доказательства того, что ГДР
как в прошлом, так и сейчас готова сделать все необходимое,
чтобы способствовать дальнейшей нормализации отношений с
западноберлинским сенатом.
Четырехстороннее соглашение предоставило Западному
Берлину исторический шанс. После 20-летнего курса «фронтового
города», курса перманентной враждебной конфронтации со своим
социалистическим окружением, курса, который закончился полным
фиаско и который ничего, кроме ущерба, его гражданам не
принес, Западный Берлин поставлен ныне перед альтернативой,
сулящей ему возможность стать фактором мира и европейской
безопасности. Четырехстороннее соглашение и другие заключенные
договоры, соглашения и договоренности представляют собой целый
комплекс, который открывает путь к созданию новой структуры
в отношениях между государствами с различным общественным
строем в Европе и определяет развитие всего крута отношений
между Востоком и Западом. Большой прогресс в международных
отношениях в Европе был достигнут потому, что в этом районе
после второй мировой войны произошли весьма серьезные
изменения в соответствии со сложившимся новым соотношением сил,
потому что империалистическая политика военной конфронтации
потерпела здесь полный крах, а социализм вышел победителем.
Примером тому является многолетняя борьба по
западноберлинскому вопросу. В ходе этой борьбы выросли те силы, которые в
состоянии проложить дорогу основной закономерной тенденции
нашего времени — революционному обновлению мира на пути к
социализму и миру.

ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ.
ТРИДЦАТЬ ЛЕТ СПУСТЯ
Эта книга, написанная историками Германской
Демократической Республики, предоставляет советским читателям возможность
спустя 30 лет после всемирно-исторической победы славной
Советской Армии над гитлеровским фашизмом познакомиться с
революционными демократическими преобразованиями, которые
произошли в ГДР и ее столице Берлине за последние 30 лет.
Майские дни 1945 года явились самым крупным поражением
гитлеровских фашистов, германских империалистов и
милитаристов. Для коммунистов, германского революционного рабочего
движения, для прогрессивной интеллигенции и других слоев
трудящихся — для всех граждан ГДР они были, есть и навсегда
останутся днями освобождения, о которых мы вспоминаем с
уважением, почитанием и благодарностью матерям, отцам, сыновьям и
дочерям Советского Союза — первой страны социализма. «С
глубоким признанием,— говорится в опубликованном 21 января
1975 года призыве Центрального Комитета СЕПГ, Совета
Министров, Государственного совета и Национального комитета ГДР
к 30-летию освобождения от гитлеровского фашизма,— мы
вспоминаем героев Советской Армии. Мы склоняем головы перед
павшими в борьбе против фашизма, перед всеми жертвами
коричневого варварства... Заветы павших налагают на нас обязательства.
Они призывают нас приложить все силы для того, чтобы
сохранить трудно завоеванный мир, чтобы повсюду на земном шаре
триумфально шествовала демократия и социальная справедливость».
Этим высоким целям служат ГДР, ее столица и ее граждане.
Старая столица Берлин с ее центрами империалистического
государственного и пропагандистского аппарата рухнула под
ударами победоносной Советской Армии в 1945 году, как и само
государство и политика, которые она представляла. Берлин 1945 года
существует сегодня только лишь как географическое или пстори-
ко-политическое понятие, как великая заключительная глава доб-
460

лестной героической борьбы и связанной с большими жертвами
победы Советского Союза над фашизмом, этим наигнуснейшим
проявлением капитализма.
Коммунисты, прогрессивные социал-демократы и другие
последовательные антифашисты использовали исторический шанс и
обязательства, вытекающие для немецкого народа из факта
освобождения, и извлекали из них исторические уроки. В сложных
условиях п при ожесточенных классовых противоречиях в 1946 году
была создана, как подробно описывается в этой книге,
объединенная революционная боевая партия рабочего класса, в ноябре
1948 года образован новый демократический магистрат, в октябре
1949 года основана Германская Демократическая Республика и
под руководством СЕПГ в союзе с другими трудящимися взят
курс на построение социализма. Таким образом, в той части
города, которая в 1949 году, с момента образования ГДР, стала ее
столицей, возник и развивался с течением времени совершенно
новый Берлин.
Наш Берлин — столица ГДР — совершенно иной в своем
внешнем облике, иной в своих внутренних хозяйственных и
политических чертах (или в своей экономической и политической
структуре), иными являются его люди, их мировоззрение, чувства,
идеологические взгляды п политические цели.
Если бы сегодня, в 1975 году, в нашу столицу пришел
участник штурма Берлина со своей полевой картой 1945 года, он вряд
ли смог бы по ней ориентироваться. Многие улицы и площади
получили новые названия, другие вообще исчезли или возникли
заново. Улицы Альт Фридрихсфельде и Ландбергерштрассе,
например, по которым в то время продвигались с боями к центру города
войсковые подразделения, названы сегодня в память об этих
событиях Штрассе-дер-Бефрайунг и Ленин-аллее. Франкфуртер-
штрассе получила 20 с лишним лет назад с начала ее
восстановления название Карл-Маркс-аллее. От нее в сторону уходит улица,
названная в честь первого коменданта города генерал-полковника
Берзарина Берзаринштрассе и площадь Берзаринплатц. Площадь
перед бывшим дворцом Гогенцоллернов называется площадью
Маркса — Энгельса, а на месте, где в 1945 году находились руины
дворца, в настоящее время строится Дворец Республики с
резиденцией Высшего народного представительства ГДР, с большим
залом для заседаний, с многочисленными культурными и торговыми
центрами. Вильгельмплатц, расположенная южнее имперской
канцелярии, уже четверть века носит имя Эрнста Тельмана, Бюлов-
платц — имя Розы Люксембург, Кайзер-Вильгельмштрассе — имя
Карла Либкнехта. Подобным образом было переименовано свыше
150 площадей и улиц, которые ныне носят имена выдающихся
руководителей германского и международного рабочего движения, а
также имена антифашистов — борцов Сопротивления.
На исторической Унтер-ден-Линден, которая, как и Алексанг
дерплатц, полностью восстановлена, находятся памятные места,
461

связанные с именем Ленина, Центральный дом Общества германо-
советской дружбы, посольство СССР, театр имени Максима
Горького и памятник жертвам фашизма и милитаризма.
Самым красивым и наиболее значительным монументом,
созданным в годы после освобождения и ставшим символом
нерушимой дружбы между народом ГДР и народами Советского
Союза, любимым всеми гражданами столицы, является основанная в
1968—1970 годах площадь Ленина. Скульптор Н. Томский,
президент Академии художеств СССР, советские и берлинские
строители создали здесь в социалистическом содружестве
одну из красивейших площадей нашей столицы. Над площадью
возвышается 18-метровая скульптура Ленина, которая является
поистине символом исторических изменений, происшедших в
течение трех десятилетий с момента освобождения ГДР и ее
столицы.
Еще большее значение, чем изменившийся внешний облик
города, имеют коренные преобразования в экономической жизни и
в классовой и социальной структуре берлинского населения,
происшедшие в ходе социалистического развития. В настоящее время
на социалистические предприятия приходится 99,9 процента
промышленной валовой продукции столицы, 100 процентов
строительной продукции и более 86 процентов розничного товарооборота.
Благодаря этим фактам промышленная товарная продукция
возросла по сравнению с 1949 годом в 9 раз и составила в 1974 году
почти 13 миллиардов марок. Материально-техническая основа
нашего развивающегося социалистического общества значительно
расширилась, стабилизировалась и последовательно развивается
дальше, особенно в последние годы, прошедшие после VIII съезда
СЕПГ. Это относится как к производительным силам общества,
так и к производственным отношениям и особенно к ритмичности
и стабильности производства.
Социалистические производственные отношения расширились
и значительно качественно развились прежде всего в 1972 году
благодаря преобразованию полугосударственных и частных
промышленных и строительных предприятий, а также некоторых
кооперативных ремесленных предприятий, имеющих промышленное
производство, в народные предприятия. Около 30 тысяч рабочих
и служащих и 9,3 процента промышленного производства Берлина
полностью перешли в сферу социалистических производственных
отношений. Таким образом, в столице были ликвидированы
последние экономические пережитки капитализма.
В 1973—1974 годах был достигнут явный прогресс в
интенсификации производства. Около 86 процентов прироста
производства было достигнуто за счет увеличения производительности
труда. Ощутимых для каждого берлинца результатов достигла
столица в улучшении материальных и культурных условий жизни
трудящихся и в осуществлении социально-политической программы
462

VIII съезда СЕПГ. Это относится прежде всего к росту реальных
доходов и пенсий, улучшению жилищных условий, а также общего
уровня жизни рабочих, многодетных семей, молодоженов и
пожилых граждан столицы.
Чистые денежные доходы берлинского населения возросли за
период с 1971 по 1974 год на 24 процента, розничный
товарооборот с 1970 года — на 27 процентов.
В результате социально-экономического и политического
развития в столице ГДР сложилась типичная для социалистического
общества классовая и социальная структура и достигнуто
морально-политическое единство народа; постоянно расширяются и
укрепляются основы нашего социалистического
государственного строя.
Основательно изменились идеология, сознание и образ жизни
граждан столицы социалистической ГДР. В ходе борьбы
против идеологического влияния классового врага и буржуазной
идеологии господствующей идеологией среди населения столицы
стал марксизм-ленинизм, утвердились великие идеи
пролетарского интернационализма и социалистического патриотизма. У
подавляющего большинства берлинского населения произошел
коренной перелом в отношении к Советскому Союзу и его героическим
Вооруженным Силам. Ничто не может подтвердить это ярче, чем
тот факт, что народ в повседневной разговорной речи называет
всех советских граждан просто, но очень сердечно: друзья.
Дружба с Советским Союзом и братские чувства сплоченности с
советскими людьми являются сегодня не только кровным делом всех,
они подняты на качественно более высокую ступень. Примерами
этого служат разносторонние интеграционные связи,
многочисленные рабочие контакты и обмен опытом между берлинскими и
московскими предприятиями, школами, научными и культурными
учреждениями. Берлинский кабельный комбинат поддерживает в
течение многих лет тесное сотрудничество и разносторонний
обмен опытом и делегациями с заводом «Москабель», Комбинат
жилищного строительства — с Московским домостроительным
комбинатом № 2, трансформаторный завод имени Карла Либкнехта в
Берлине — с трансформаторостроителями в Запорожье,
хлебобулочный комбинат с работниками московских хлебных и
кондитерских предприятий и т. д.
Уже много лет стало традицией, что берлинские рабочие,
представители интеллигенции, ученые, деятели культуры,
ремесленники со своими семьями и знакомыми, учителя со своими
учащимися в рабочие, воскресные и праздничные дни идут в Трептов-парк,
чтобы возложить цветы к памятнику советским
воинам-освободителям или постоять около него в скорбном молчании. В День
освобождения, в годовщину Великой Октябрьской социалистической
революции, в День Советской Армии и в связи с другими
торжественными датами у этого монумента возлагают венки партийные и
463

государственные руководители ГДР при участии десятков тысяч
берлинцев. Юное поколение столицы собирается у памятника для
проведения торжественных манифестаций и митингов, молодым
коммунистам вручают здесь партийные билеты, пионеры проводят
сборы.
Так Берлин — столица и политический центр ГДР, самый
крупный промышленный город и культурный центр страны —
является одновременно и самым крупным центром боевого
содружества между КПСС и СЕПГ, многократно продемонстрированной,
ощутимой, испытанной дружбы между великим советским
народом и народом ГДР.
Благодаря тесному боевому сотрудничеству наших обеих
партий и координированной, согласованной внешней политике стран
социалистического содружества во главе с СССР, а также борьбе
всех других миролюбивых антиимпериалистических сил удалось
вместе с началом поворота от холодной войны к разрядке
напряженности и мирному сосуществованию прорвать также
многолетнюю блокаду против ГДР, с трудом поддерживаемую
империалистической политикой шантажа. В настоящее время в столице ГДР
находятся послы и посланники свыше 110 государств, с которыми
социалистическая ГДР поддерживает дипломатические
отношения. Заключением Московского договора, четырехстороннего
соглашения по Западному Берлину, договоров с Польшей, ГДР,
Чехословакией зафиксированы результаты второй мировой войны,
включая и послевоенное развитие, и таким образом созданы
также условия и реальные исходные позиции для дальнейшей
нормализации отношений между социалистической ГДР и
капиталистической ФРГ, а также правительством ГДР и сенатом Западного
Берлина. ГДР ныне и впредь будет вносить конструктивный вклад
согласно духу и букве Договора об основах отношений между ГДР
и ФРГ и положений четырехстороннего соглашения по Западному
Берлину.
Основным принципом внешней политики ГДР есть и остается
укрепление братского союза с Советским Союзом, с
социалистическими соседними государствами — Польской Народной
Республикой и ЧССР, со всеми другими странами социалистического
содружества.
В годовщину 30-летия победы славной Советской Армии над
гитлеровским фашизмом и нашего освобождения от фашистского
рабства и коричневого варварства Берлин — столица Германской
Демократической Республики с ее политическими и
экономическими успехами, культурными и социальными достижениями, с ее
трудящимися и коммунистами столичной партийной организации,
руководимой, ведомой и поддерживаемой Центральным
Комитетом Социалистической единой партии Германии,— пользуется
уважением и авторитетом, как город мира и социализма. Многого мы
достигли, многое еще предстоит сделать, грандиозны наши планы,
прежде всего по дальнейшему увеличению производительности и
464

эффективности экономики, по дальнейшему улучшению
жилищных условий, но еще более глубокой интеграции с СССР и
социалистическим содружеством государств.
Мы никогда не забудем, что освобождение от фашизма
победоносной Советской Армией 30 лет назад было решающей
предпосылкой для нашего пути, нашей победы, наших достижений и
успехов. Мы постоянно будем помнить о том, что воины страны
Ленина, водрузившие красное знамя над развалинами рейхстага,
принесли нам с этим знаменем мир, свободу и передали
общепризнанный опыт победоносного претворения в жизнь учения Карла
Маркса и Фридриха Энгельса.
Д-р Роланд Бауэр, член ЦК СЕПГ, секретарь
Берлинского окружного комитета СЕПГ

ПРИМЕЧАНИЯ
Вступительная статья
1 Сборник документов Московской, Тегеранской, Крымской, Берлинской
конференций и Европейской консультативной комиссии, 1943—1945 гг. М.,
1946, стр. 67.
2 Там же, стр. 69.
3 Там же, стр. 30.
4 Там же.
5 Ведомости Контрольного совета в Германии. Специальный номер 1,
Берлин, Союзный секретариат, стр. 14.
6 Сборник № 1 официальных документов, принятых и подписанных
Контрольным советом в Германии в 1945 г., Берлин, изд-во СВАГ, 1946,
стр. 42.
7 Доклад Контрольного совета в Германии Совету министров
иностранных дел. Раздел III, «Демократизация». Берлин, 1947, стр. 44.
8 A. Hill* ruber. Berlin. Dokumente 1944—1961. Darmstadt, 1961,
S. 91.
9 Westberlin. Ein Handbuch zur Westberlin-Frage, Kongress-Verlag.
Berlin, 1959, S. 61.
10 Dokumente zur Berlin-Frage, 1944—1962. Munchen, 1962, S. 125.
" Ibid., S. 122.
12 П. A. EI т е й н и г е р. Западный Берлин. М., 1961, стр. 67.
13 R. A r z i n g е г, В. Р 6 g g e 1. Westberlin — Selbstandige politische
Einheit. Berlin, 1965, S. 35.
14 «Правда», 4 сентября 1971 г.
15 «Правда», 11 сентября 1971 г.
16 «Правда», 7 сентября 1974 г.
Глава I
1. Карфаген на Шпрее
1 «Der Sonntag» (Berlin), 18. August 1963.
2 S. Thomas. Entscheidung in Berlin. Zur Entstehungsgeschichte der
SED in der deutschen Hauptstadt 1945/46. Berlin, 1964, S. 19.
3 Г. Л. Р о 8 а н о в. Крушение фашистской Германии. М., 1963, стр. 172.
4 Grundsatzlicher Befenl fur die Vorbereitungen zur Verteidigung der
Reichshauptstadt vom 9.3.1945.— In: Zeitschrift fur Militargeschichte (Berlin),
1965, Heft 2, S. 177.
6 Der Panzerbar, Kampfblatt fur die Verteidiger Grofi-Berlins (Berlin), 23.
April 1945.
6 J. О r 1 о р p. Zusammenbruch und Aufbau Berlins 1945—1946. Berlin
(1947), S. 19.
466

2. Фундамент нового
1 Stadtarchiv Berlin, Rep. 101, № 219.
2 Berlin im Neuaufbau. Das erste Jahr. Ein Rechenschaftsbericht des
Magistrate der Stadt Berlin. Berlin (1946), S. 14.
8 J. О г 1 о p p. Zusammenbruch und Aufbau Berlins 1945—1946, S. 20.
4 Geschichte der deutschen Arbeiterbewegung. Bd. 6, Berlin, 1966, S. 17.
6W. Ulbricht. Zur Geschichte der deutschen Arbeiterbewegung. Bd. II,
Berlin, 1953, S. 419.
6 «Berliner Zeitung», 22. Mai 1945.
7 В. И. Ленин, Поли. собр. соч., т. 34, стр. 313.
8 «Deutsche Volkszeitung» (Berlin), 5. August 1945.
9 В. Ульбрихт, К истории новейшего времени. М., 1957, стр. 339.
10 Там же.
11 Там же, стр. 344
12 Там же, стр. 345.
13 Там же, стр. 346.
14 Dokument und Materialien zur Geschichte der deutschen
Arbeiterbewegung, Reihe III. Bd. I, Berlin, 1959, S. 29, 31.
16 «Das Volk» (Berlin), 13. Juli 1945.
18 Dokumente und Materialien..., Reihe III. Bd. 1, S. 60.
17 «Deutsche Volkszeitung», 4. September 1945.
18 Wille und Weg. Funktionarorgan der SED, Landesverband Grofl-Berlin
(Berlin), 1946, Heft 2, S. 12.
19 J. О г 1 о p p. Zusammenbruch und Aufbau Berlins 1945—1946, S. 24.
20 G. G г a e h n. Der Kampf um den Aufbau und um eine demokratische
Entwicklung der Berliner Polizei von 1945—1948/9. Phil. Diss., Humboldt-Uni-
versitat zu Berlin 1968, S. 53.
21 W. Bergmann, G. Ma 1 itz. Der Aufbau der demokratischen
Polizei in Berlin 1945.— In: Zeitschrift fur Geschichtswissenschaft (Berlin), 1965,
Heft 3, S. 462.
22 Dokumente und Materialien..., Reihe III. Bd. 1, S. 19.
23 К. К u b a, R. L i e n i n g. Zur Arbeit der antif aschistisch-demokrati-
schen Verwaltungsorgane der Stadt Berlin von April bis Juli 1945.— In: Schrif-
tenreihe des Stadtarcnivs Berlin, Berlin 1965, Heft 1, S. 14.
24 A. Kraushaar. Widerhall von draufien.— In: Die Stadtverwaltung
(Berlin), 1945, Heft 5, S. 6.
28 Ibid., S. 7.
3. Права и беззаконие западных держав в Берлине
1 «Тегеран — Ялта — Потсдам». М., 1970, стр. 186—187.
2 Там же.
3 Там же, стр. 192.
4 Там же.
6 О. W i n z е г. Einige Bomerkungen zur Pariser NATO-Ratstagung.— In:
«Neues Deutschland», 22. Dezember 1961.
6 In: Jahrbuch fur internationales und auslandisches offentliches Recht.
Hamburg, 1948, S. 30.
7 F. Howley. Berlin Command. New Yoyk, 1950, S. 61.
8 Verordnungsblatt der Stadt Berlin (Berlin), 1946, № 35, S. 295.
9 Ibid.
10 J. P. Warburg. Deutschland — Brucke oder Schlachtfeld. Stuttgart,
1949, S. 45.
11 К. М а г о n. Spalter am Werk! (Berlin, 1948), S. 7.
12 Bericht der Polizei-Inspektion Spandau vom 16.7.1945; zit. nach:
W. Bergmann, G. Malitz. Der Aufbau der demokratischen Polizei in
Berlin 1945.— In: Zeitschrift fur Geschichtswissenschaft, 1965, Heft 3, S. 460.
13 Stadtarchiv Berlin, Rep. 101, № 219.
467

14 Die Wirtschaft Westberlins 1945 bis 1955. Zur Einweihung des neuen
Gebaudes der Industrie- und Handelskammer zu Berlin und der Berliner Borse
am 18. Juni 1955 ([WestrJBerlin, 1955), S. 8.
15 H. A d 1 e r. Berlin in jenen Tagen. Berlin, 1959, S. 62.
16 Ibid.
4. Дружно, рука об руку
1 Dokumente und Materialien..., Reibe III. Bd. 1, S. 348.
2 W. Pieck. Reden und Aufsatze. Bd. II, Berlin 1952, S. 13.
3 Dokumente und Materialien..., Reihe III. Bd. 1, S. 184.
4 Ibid., S. 185.
5 S. T bom as. Entscheidung in Berlin. Zur Entstebungsgescbichte der
SED in der deutschen Hauptstadt 1945/46, S. 105.
6 «Das Volk», 10. November 1945.
7 Ein halbes Jahr Berliner Magistral Der Magistrat gibt Rechenschaft,
Berlin (1946), S. 119.
8 Dokumente und Materialien..., Reibe III. Bd. 1, S. 175.
9 Ibid., S. 179.
10 «Deutsche Volkszeitung», 10. November 1945.
11 Ibid., 6. November 1945.
12 Ibid., 13. Dezember 1945.
13 Dokumente und Materialien..., Reibe III. Bd. 1, S. 364.
14 Ibid., S. 371.
15 «Deutsche Volkszeitung», 12. Januar 1946.
18 K. P. Schulz. Auftakt zum Kalten Krieg. Der Freiheitskampf der
SPD in Berlin 1945/46, (West-) Berlin, 1965, S. 60.
17 «Die Neue Zeitung» (Munchen), 22. Marz 1946.
18 K. P. Schulz. Auftakt zum Kalten Krieg, S. 108.
19 «Tagliche Rundschau» (Berlin), 3. April 1946.
20 «Der Kurier» (Westberlin), 25. Februar 1946.
21 W. Brandt, R. Lowenthal (Auf dem Titelblatt: Lowenthal).
Ernst Reuter — Ein Leben fur die Freiheit Eine politische Biographie.
Munchen, 1957, S. 356.
22 «Tagliche Rundschau», 5. Februar 1946.
23 A. Scholz. Berlin im Wurgegriff. (West-) Berlin, 1953, S. 18.
24 Dokumente und Materialien..., Reihe III. Bd. 1, S. 576.
26 «Der Tagesspiegel» (Westberlin), 11. April 1946.
26 In: ProtokoU des Verenigungs-Parteitages der SPD und KPD, Berlin,
1946, S. 159.
5. Между прогрессом и реакцией (1946—1968)
1 Zit. nach: Die Rolle der SED im Kampf urn den Neuaufbau Berlins.
Hrsg. vom Landesvorstand der SED Grofi-Berlin, Berlin, 1946, S. 3 (Referen-
tenmaterial № 1).
2 «Neues Deutschland», 27. Juni 1946.
3 «Der Sozialdemokrat» (Westberlin), 19. August 1946.
4 «Telegraf» (Westberlin), 7. November 1946.
6 «Der Morgen» (Berlin), 4. November 1946.
6 Die Krise der SPD und die Politik der SED. Materialien fur die Funktio-
nare der SED. Hrsg. vom Landesvorstand der SED, Berlin (1947), S. 5.
7 «Neues Deutschland», 22. November 1946.
8 Ibid., 11. Dezember 1946.
9 Wille und Weg, 1947, Heft 4, S. 5.
10 H. Ma tern. Berlin und Deutschland. Berlin (1947), S. 26.
11 Wille und Weg, 1946, Heft 5/6, S. 6.
12 «Telegraf», 11. Marz 1947.
13 Amtlicher Stenographischer Bericht der 5. Ordentlichen Sitzung der
Stadtverordnetenversammlung vom 12. Dezember 1946.— In: Stadtarchiv
Berlin, Rep. 100, № 5.

14 «Neues Deutschland», 5. Oktober 1947.
15 F. Friedensburg. Berlin — Schicksal und Aufgabe. (West-)Berlin
1953, S. 23.
16 «Neues Deutschland», 3. Januar 1947.
17 H. A d 1 e r. Berlin in jenen Tagen, S. 127.
18 «Berliner Zeitung», 18. Mai 1947.
19 «Newsweek» (New York), 14. Juli 1947.
20 J. F. Dulles. Krieg oder Frieden. Wien — Stuttgart, 1950, S. 163.
21 Dokumente und Berichte des Europa-Archivs, Bd. 6, Oberursel, 1948,
S. 104.
22 «Neues Deutschland», 5. Oktober 1947.
23 «Tagliche Rundschau», 14. Januar 1948.
24 Amtlicher Stenographischer Bericht der 64. Ordentlichen Sitzung der
Stadtverordnetenversammlung vom 15. April 1948.— In: Stadtarchiv Berlin,
Rep. 100, № 64.
25 «Telegraf», 14. Dezember 1946.
26 К. М а г о n. Herrschaft des Volkes oder Herrschaft tiber das Volk.
Berlin, 1948, S. 29.
27 H. M a t e г n. Hoher das Banner der Einheit.— In: Wille und Weg
1947, Heft 9/10, S. 1.
28 Ibid., S. 2.
29 W. Ulbricht. Zur Geschichte der deutschen Arbeiterbewegung.
Bd. Ill, Berlin 1954, S. 160.
30 К. К u b a. Skizze zur Rolle der Deutschen Treuhandverwaltung be?
der Leitung der sequestrierten Betriebe in Berlin 1947 bis 1949.— In: Schrif-
tenreihe des Stadtarchivs Berlin, Berlin, 1965, Heft, 2. S. 65.
31 «Tagliche Rundschau», 30. Januar 1946.
32 A. G г u n e г t, E. J а к 1, M. К1 i n n e r. Die Arbeiter- und Bauern-
Fakultat als Institution zur Erziehung und Bildung der sozialistischen Intel-
ligenz.— In: Forschen und Wirken. Festschrift zur 150-Jahr-Feier der Hum-
boldtrUniversitat zu Berlin 1810—1960. Bd. I, Berlin, 1960, S. 651.
33 Alliierter Kontrollrat und Aufienministerkonferenzen. Aus der Praxis der
Deutschlandpolitik der vier Machte seit 1945, Berlin, 1959, S. 35. (Kleine Do*
kumentensammlung. Hrsg. von K. Bittel.)
34 «Der Tagesspiegel», 8. Juni 1948.
35 «Telegraf», 9. Juni 1948.
36 «Der Sozialdemokrat», 16. Dezember 1947.
37 W. Brandt, R. Lowenthal. Ernst Reuter, S. 396.
6. На грани войны
1 W. G. В u г с h e 11. Der kalte Krieg in Deutschland. Berlin, 1950, S. 64
2 «Советский Союз и берлинский вопрос (Документы)», М., 1948, т. I,
стр. 79.
3 W. Brandt, R. Lowenthal. Op. cit., S. 408 f.
4 «Berlin. Quellen und Dokumente 1945—1951», 2. Halbbd., (West-) Berlin,
1964 S. 1348.
« G. Graehn. Op. cit., S. 338 ff.
6 «Stadtarchiv Berlin», Rep. 100, № 74.
7 Ibid., Rep. 101, № 168.
8 «Tagliche Rundschau», 19. Dezember 1947.
9 Ibid., 23. Juni 1948.
10 «Советский Союз и берлинский вопрос (Документы)», т. I, стр. 56.
11 «Tagliche Rundschau», 21. Juli 1948.
12 «Советский Союз и берлинский вопрос (Документы)», т. I, стр. 58.
13 Warum Luftbrucke? Hrsg. vom Standigen Berliner AusschuB fur
Einheit und gerechten Frieden, Berlin, 1948, S. 6 f. (Flugschrift.)
14 G. S. Wheeler. Die amerikanische Politik in Deutschland (1945 bis
1950). Berlin, 1958, S. 223.
469

15 W. Ph. Davison. Die Blockade von Berlin. Modellfall des Kalten
Krieges. (West-) Berlin — Frankfurt/M., 1959, S. 344.
16 «Der Tagesspiegel», 20. Februar 1949.
17 A. N о г d e n. So werden Kriege gemacht! Uber Hintergriinde und
Technik der Aggression, 4., uberarbeitete und stark erweiterte Auflage. Berlin,
1968, S. 281.
18 The Forrestal Diaries. Hrsg. von W. Millis. New York, 1950, S. 488
(engl.)
19 «Der Kurier», 28. Juni 1948.
20 «Tagliche Rundschau», 13. August 1948.
21 W. Brandt, R. L6 wen thai. Ernst Reuter, S. 432 f.
22 Amtlicher Stenographischer Bericht der 75. (aufierordentlichen) Sitzung
der Stadtverordnetenversammlung vom 29. Juni 1948.— In: Stadtarchiv Berlin,
Rep. 100, № 75.
23 Dokumente der Sozialistischen Einheitspartei Deutschlands, Bd. II,
Berlin, 1952, S. 15.
24 W. U1 b г i с h t. Zur Geschichte der deutschen Arbeiterbewegung.
Bd. Ill, S. 248.
25 «Neues Deutschland», 12. August 1948.
26 «Berliner Zeitung», 4. September 1948.
27 L. Clay. Entscheidung in Deutschland. Frankfurt/M., 1950, S. 413.
28 In: Die Sowjetunion und die Berliner Frage (Dokumente), Bd. 1, S. 52.
29 «Tagliche Rundschau», 25. August 1948.
30 «Der Sozialdemokrat», 24. November 1948.
81 F. Friedensburg. Der Anteil der Christlich-Demokratischen Union
an der Verteidigung Berlins (Auszuge aus dem Rechenschaftsbericht der
CDU).—In: F. Friedensburg. Politik und Wirtschaft, (West-)Berlin,
1961, S. 378 f.
32 «Der Morgen», 11. September 1948.
83 Colloquium. Zeitschrift fur junge Akademiker (Westberlin), 1948, Heft
1, S. 24.
34 «Der Tagesspiegel», 17. Dezember 1952.
7. Самопомощь народа. Возрождение
демократического магистрата
1 W. Brandt, R. Lowenthal. Ernst Reuter, S. 455 f.
2 Verwaltungsarchiv des Nationalrats der Nationalen Front des demokra-
tischen Deutschland, Deutscher Volksrat, Ordner № 5.
8 «Neues Deutschland», 7. Oktober 1948.
4 Ibid., 21. November 1948.
5 F. Ebert Einheit der Arbeiterklasse — Unterpfand des Sieges. Aus-
gewahlte Reden und Aufsatze. Berlin, 1959, S. 98.
6 Telegramm des Landesvorstandes Mecklenburg der SED.— In: Landes-
zeitung Mecklenburg (Schwerin), 2. Dezember 1948.
7 «Vorwarts» (Berlin), 3. Dezember 1948.
8 F. Ebert. Einheit der Arbeiterklasse — Unterpfand des Sieges, S. 111.
9 Stadtarchiv Berlin, Rep. 100, № 198/58.
10 «Der Tag» (Westberlin), 23. Juli 1948.
11 «Neues Deutschland», 7. Dezember 1948.
12 «Die Welt» (Westberlin), 14. Dezember 1948.
18 «Der Spiegel» (Hamburg), 19. Marz 1949, S. 19.
14 Dokumente zur Berlin-Frage 1944—1962, Munchen, 1962, S. 114 f.
15 The Forrestal Diaries, S. 502.
16 Keesings Archiv der Gegenwart, Frauenfeld, 1949, S. 1919 f.
17 Putsch bei der Berliner Eisenbahn. Ein Tatsachenbericht, Berlin, 1949f
S. 12.
18 «Neue Zeitung», 29. Mai 1949.
19 Keesings Archiv der Gegenwart, S. 1978 С

Глава II
1. Соадание двух германских государств и Берлин
1 «Tagliche Rundschau», 12. Oktober 1949.
2 Dokumente zur Geschichte der Freien Deutschen Jugend, Erster Band,
Berlin, 1960, S. 268.
3 Berlin. Quellen und Dokumente 1945—1951, 2. Halbbd., S. 2058.
4 Ibid., S. 2064.
6 Programmatische Dokumente der Nationalen Front des demokratischen
Deutschland. Hrsg. und eingel. von H. Neef, Berlin, 1967, S. 103.
6 Vom Deutschen Volkskongrefi zum Nationalkongrefl. Hrsg. vom Sekreta-
riat der Nationalen Front des demokratischen Deutschland, (Berlin) o. J., S. 117.
7 «Der Tagesspiegel», 12. November 1946.
8W. Brandt, R. Lowenthal. Ernst Reuter, S. 540.
9 Die Verfassung der Deutschen Demokratischen Republik. Hrsg. vom Amt
fur Information der Regierung der DDR, o. O. u. J., S. 9.
10 Berlin. Quellen und Dokumente 1945—1951, 2. Halbbd., S. 1966.
11 Ibid., S. 2036.
12 Die Berlin-Frage. Politische Dokumentation 1944—1965. Hrsg. von
W. Heidelmeyer und G. Hindrichs, Frankfurt am Main, 1965, S. 60.
13 Berlin. Quellen und Dokumente 1945—1951, 2. Halbbd., S. 2038.
14 Dokumente zur Berlin-Frage 1944—1962, S. 124.
16 Berlin. Quellen und Dokumente 1945—1951, 2. Halbbd., S. 2049.
16 Ibid., S. 2058.
17 Ibid., S. 2061.
18 Ibid., S. 1974.
19 Ibid., S. 1989.
20 Ibid., S. 1892.
21 «Tagliche Rundschau», 10. Mai 1950.
22 Ibid.
23 Berlin. Quellen und Dokumente 1945—2951, 2. Halbbd., S. 1894.
24 W. Brandt, R. Lowenthal. Ernst Reuter, S. 622.
26 Die Deutsche Demokratische Republik im Kampf um die Einheit
Deutschlands. Hrsg. vom Amt fur Information der DDR, Berlin (1952), S. 18.
26 F. Friedensburg. Politik und Wirtschaft, S. 341.
27 Ibid., S. 343.
28 Ibid., S. 386 ff.
29 W. Brandt, R. Lowenthal. Ernst Reuter, S. 629.
30 Ibid., S. 548.
2. По пути к социализму
1 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 39, стр. 5.
2 Verordnungsblatt fur Grofi-Berlin, Teil I, 1950, № 20, S. 105.
3 K. G r u nЪ e r g. Hans Garbe — Der Mann im feurigen Ofen.— In: Hel-
den der Arbeit. Aus dem Leben und Wirken der Helden unserer Zeit berichten
K. Griinberg u. a., Berlin, 1951, S. 26/27.
4 Dokumente der Sozialistischen Einheitspartei Deutschlands, Bd. Ill,
Berlin, 1952, S. 550.
6 W. Ulbricht. Zur Geschichte der deutshen Arbeiterbewegung. Bd. IV,
Berlin, 1958, S. 127.
6 Dokumente der SED, Bd. Ill, S. 637 u. 636.
7 «Tagliche Rundschau», 22. September 1951.
8 Bulletin des Presse- und Informationsamtes der Bundesregierung
(Bonn), № 26 vom 4. Marz 1952.
9 «Frankfurter Allgemeine Zeitung», 14. Marz 1952.
10 Dokumente der Sozialistischen Einheitspartei Deutschlands, Bd. IV,
Berlin, 1954, S. 23.
471

11 Weifibuch uber den Generalkriegsvertrag. Hrsg. vom Amt fur
Information der Deutschen Demokratischen Republik, o. 0. (1952), S. 4.
12 Protokoll der Verhandlungen der II. Parteikonferenz der Sozialistischen
Einheitspartei Deutschlands, 9. bis 12. Juli 1952 in der Werner-Seelenbinder-
Halle zu Berlin, Berlin, 1952, S. 492.
13 Ibid., S. 339.
14 W. U1 b г i с h t. Zur Geschichte der deutschen Arbeiterbewegung. Bd. IV,
S. 574.
3. «Самая дешевая атомная бомба»
1 «Die Welt», 10. Februar 1958.
2 J. Burnham. Die Strategic des kalten Krieges, Stuttgart, 1950, S. 224.
3 «Die Neue Zeitung» (Westberlin), 17. Juli 1951.
4 W. Brandt, R. Lowenthal. Ernst Reuter, S. 609.
6 Ibid., S. 418.
6 Eleanor Lansing Dulles. Berlin und die Amerikaner. Koln,
1967, S. 198.
7 «Telegraf», 24 Oktober 1949.
8 Der Volkswirt (Frankfurt a. M.), 1954, № 2.
9 Berlin. Quellen und Dokumente 1945—1951, 2. Halbbd., S. 1743.
10 «Der Spiegeb, 11. Juli 1966, S. 21.
11 Strafsache gegen Burianek u. a., Berlin (1953), S. 55.
12 «Tagliche Rundschau», 31. Dezember 1952.
13 E. Taylor. Rias — The Story of an American Psywar Outpost.— In:
W. E. Daugherty und M. Janowitz. A Psychological Warefare
Casebook. Baltimore, 1958, S. 149.
14 Ibid., S. 147.— Vgl. auch: W. Brandt, R. Lowenthal. Ernst
Reuter, S. 678.
15 «Neues Deutschland», 20. Juni 1953.
16 W. Brandt, R. Lowenthal. Ernst Reuter, S. 686.
17 Strafsache gegen Haase u. a. («Organisation Gehlen»), Berlin (1954)t
S. 63 u. 65.
4. «Год великой инициативы» и борьба против
Парижских соглашений
1 «Neues Deutschland», 3. Oktober 1953.
2 Ibid., 22. Oktober 1953.
3 Dokumentation zur Westberlinfrage. Hrsg. vom Ministerium fur Aus-
wartige Angelegenheiten der DDR, Berlin 1964, S. 66.
4 Verhandlungen des Deutschen Bundestages, III. Wahlperiode, 9. Sitzung,
23. Januar 1958, S. 394.
6 Protokoll der Verhandlungen des IV. Parteitages der Sozialistischen
Einheitspartei Deutschlands, 30. Marz bis 6. April 1954 in der Werner-Seelen-
binder-Halle zu Berlin, Bd. 2, Berlin, 1954, S. 1105.
6 Jahresbericht 1950 des Landesverbandes Grofi-Berlin der Sozialdemokra-
tischen Partei Deutschlands, (Westr) Berlin (1951), S. 12.
7 Wahlt SED Liste 5! Wahlaufruf der Sozialistischen Einheitspartei
Deutschlands zu den Westberliner Wahlen, о. О. (1954), S. 3.
8 «Der Kurier», 13. Januar 1955.
8 «Telegraf», 10. Juni 1952.
io Dokumente zur Berlin-Frage 1944—1962, S. 223.
11 H. Brandweiner. Die Pariser Vertrage. Berlin, 1956, S. 211.
12 Ibid.
13 Ibid., S. 337.
14 Dokumente zur Aufienpolitik der Regierung der Deutschen Demokra--
tischen Republik, Bd. VI, Berlin, 1959, S. 139 f.
15 Dokumente zur Aufienpolitik der Regierung der Deutschen Demokra--
tischen Republik, Bd. II, Berlin (1955), S. 233.
18 Ibid.
472

5. Итоги решающей пятилетки
1 «Tribune» (Berlin), 9. Juli 1955.
Глава III
1. Борьба га разрядку напряженности, обеспечение
мира и дальнейшее строительство социализма
1 «Правда», 21 сентября 1955 г.
2 Там же.
3 Там же.
4 Protokoll der Verhandlungen der 3. Parteikonferenz der Sozialistischen
Einheitspartei Deutschlands, Bd. 1, Berlin, 1956, S. 16.
6 «Neues Deutschland», 20. Marz 1956.
6 Ibid., 30. Mai 1956.
7 «Der Tagesspiegeb, 7. Juni 1956.
8 Deutsche Kriegsbrandstifter wieder am Werk. Eine Dokumentation fiber
die Militarisierung Westdeutschlands, nach Materialien des Ausschusses fur
Deutsche Einheit zusammengest., bearb. und erganzt von J. Schwarzer, Berlin,
1959, S. 170.
9 Die konterrevolutionare Verschworung von Imre Nagy und Komplizen.
Hrsg. vom Informationsamt des Ministerrats der Ungarischen Volksrepublik,
o. 0. u. J., S. 136.
10 «Neues Deutschland», 17. Januar 1957.
11 Ibid., 23. Oktober 1956.
12 W. Brandt. Von Bonn nach Berlin. Eine Dokumentation zur Haupt-
stadtfrage. Berlin — Grunewald, 1957, S. 57 ff.
13 Ibid., S. 54.
14 W. U1 b r i с h t. Zur Geschichte der deutschen Arbeiterbewegung. Bd. VI,
Berlin, 1964, S. 224.
16 W. Brandt. Von Bonn nach Berlin, S. 58.
18 Verhandlungen des Deutschen Bundestages, 2. Wahlperiode 1953, Ste-
nografische Berichte, Bd. 35, Bonn, 1957, S. 10 826.
17 «National-Zeitung» (Berlin), 15. Oktober 1957.
2. За «витриной» Западного Берлина
1 W. Paul. Kampf urn Berlin. Miinchen — Wien, 1962, S. 248.
2 W. Brandt. Mein Weg nach Berlin. Aufgezeichnet von Leo Lania.
Miinchen, 1960, S. 276.
3 Renate Mayntz. Parteigruppen in der Grofistadt. Untersuchungen
in einem Berliner Kreisverband der CDU. Koln — Opladen, 1959, S. 133.
4B. Muller-Schoenau. Berlin kennt keine isolierte Kommunalpo-
litik.—In: Kommunalpolitische Blatter (Recklinghausen), 11. Jg. (1959), Heft
14, S. 503.
5 «Telegraf», 27. Oktober 1957.
6 «Berliner Zeitung», 18. Februar 1962.
7 «Der Spiegel», 12. September 1956, S. 20.
8 «Berliner Stimme» (Westberlin), 3. Januar 1959.
9 «Tribune», 19. Marz 1958.
10 «Der Tagesspiegeb, 19. April 1958.
11 «Berliner Stimme», 26. April 1958.
12 «Telegraf», 25. Januar 1959.
3. За нормальные отношения с Западным Берлином
1 Protokoll der Verhandlungen des V. Parteitages der Sozialistischen
Einheitspartei Deutschlands, 10. bis 16. Juli 1958 in der Verner-Seelenbinder-Halle
zu Berlin (Bd. 2), Berlin, 1959, S. 1335.
473

2 Berlin im Blickpunkt der Welt. Eine Dokumentation tiber Recht und
Unrecht um und in Berlin 1944 bis 1959. Ausgew. und zusammengest. von
G. Albrecht, Berlin, 1959, S. 112.
3 Ebenda, S. 127.
4 Dokumente zur Aufienpolitik der Regierung der DDR, Bd. VI, S. 127.
6 Margret Boveri. Im Irrgarten der Mauern.— In: Berlin und keine
Illusion. 13 Beitrage zur Deutschlandpolitik. Hrsg. von A. Skriver, Hamburg,
1962, S. 78.
6 Abgeordnetenhaus von Berlin, Stenographischer Bericht, 3. Wahlperiode,
Bd. I, (Westr) Berlin, 1959, S. 13.
7 Bulletin des Presse- und Informationsamtes der Bundesregierung,
№ 232 vom 16. Dezember 1958.
8 Dokumente zur Aufienpolitik der UdSSR 1958, Berlin (1960), S. 492/493.
9 Archiv der Gegenwart (Bonn — Wien — Zurich), 1958, S. 7477 G.
10 H. S p e i e r. Die Bedrohung Berlins. Eine Analyse der Berlin-Krise
von 1958 bis heute. Koln, 1961, S. 22.
11 Berlin im Blickpunkt der Welt, S. 166.
12 Genfer Aufienministerkonferenz 1959. Dokumente, Berlin (1959), S. 175.
13 Ibid., S. 270.
14 J. E. Smith. Der Weg ins Dilemma. Preisgabe und Verteidigung der
Stadt Berlin. (West-) Berlin, 1965, S. 190.
16 Abgeoranetenhaus von Berlin, Stenographischer Bericht, 3. Wahlperiode,
Bd. I, S. 230.
16 Ibid., S. 266.
17 Genfer Aufienministerkonferenz 1959, S. 139.
18 «Neues Deutschland», 28. September 1959.
19 Documents on Germany 1944—1961. 87-th Congress, 1st Session
Committee print for Committee on Foreign Relations, United States Senate,
Washington, 1961, S. 585.
* W. Ulbricht. Das Gesetz tiber den Siebenjahrplan und die Auf ga-
ben der Partei bei der Durchfuhrung des Planes in der Industrie. Referat auf
der 6. Tagung des ZK der SED, 18. und 19. September 1959. Berlin, 1960, S. 62.
4. Десятая годовщина рабоче-крестьянской власти
1 «Neues Deutschland», 23. Mai 1958.
2 Kontakt. Betriebszeitung des Elektro-Apparate-Werkes (Berlin), 16.
Januar 1959.
3 F. E b e r t. Der Sozialismus — die Zukunft Deutschlands. Ausgewahlte
Reden und Aufsatze 1959—1964 Berlin, 1964, S. 28.
4 Dokumente der Sozialistischen Einheitspartei Deutschlands, Bd. VIII,
Berlin, 1962, S. 287.
5. Тлеющий фитиль у пороховой бочки
1 Dokumente der SED, Bd. VIII, S. 103.
2 Schriftenreihe des Staatsrates der Deutschen Demokratischen Republik,
№ 2/1960, S. 28.
3 Dokumentation der Zeit (Berlin), 1960, Heft 223, S. 10.
4 Bulletin des Presse- und Informationsamtes der Bundesregierung, № 163
vom 1. September 1960.
5 Ibid., № 171 vom 13. September 1960.
6 Referat Walter Ulbrichts und Entschliefiung der 11. Tagung des ZK der
SED, 15.—17. Dezember 1960, Berlin (1961), S. 147.
7 J. F. Kennedy. Damme gegen die Flut. Hrsg. von John W. Gardner.
(West-) Berlin — Darmstadt — Wien, 1962, S. 235.
8 Dokumente zur Aufienpolitik der Regierung der Deutschen
Demokratischen Republik, Bd. IX, Berlin, 1962, S. 64.
9 Ibid., S. 68.
474

10 Forschungsbeirat fur Fragen der Wiedervereinigung Deutschlands beim
Bundesminister fur gesamtdeutsche Fragen. Dritter Tatigkeitsbericht 1957/1961,
Bonn und (WesH Berlin, 1961, S. 15.
11 W. Brandt. Mit Herz und Hand. Ein Mann in der Bewahrung.
Hannover, 1962, S. 71.
12 «Die Welt», 18. Marz 1961.
13 Dokumentation der Zeit, 1961, Heft 245, S. 4/5.
14 «Neues Deutschland», 30. Juli 1961.
15 «Frankfurter Rundschau», 21. Juli 1961.
16 «Unsere Zeit» (Berlin), 1962, Heft 1, S. 12.
17 «Der Spiegel», 15. November 1961, S. 77.
18 A. Johnson. The Kennedy Program,—- In: Political Affairs. A
Theoretical and Political Magazine of Scientific Socialism (New York), 1962, Heft 2,
S. 1.
19 «Der Spiegel», 13. September 1961, S. 22.
20 Ibid., 21. November 1962, S. 109.
21 «Wehrkunde» (Munchen), 1961, Heft 8, S. 392 f.
6. До сих nop и ни шагу дальше!
1 «Правда», 14 августа 1961 г.
2 W. U 1 b r i с h t. Zur Geschichte der deutschen Arbeiterbewegung. Bd. IX,
Berlin, 1966, S. 705.
8 Dokumente zur Aufienpolitik der DDR, Bd. IX, S. 151.
4 Эти высказывания содержались в заявлениях и постановлениях
граждан столицы, заводских и домовых собраний, опубликованных в
берлинской печати в первые дни после 13 августа 1961 г.
6 «Der Spiegel», 23. August 1961, S. 15/16.
6 W. Brandt. Begegnungen mit Kennedy. Munchen, 1964, S. 67.
7 Ibid., S. 67 f.
8 «Der Spiegel», 23. August 1961, S. 16.
9 «Der Tagesspiegel», 15. August 1961.
10 Archiv der Gegenwart, 1961, S. 9287 A.
11 Abgeordnetennaus von Berlin, Stenographischer Bericht, 3. Wahlperiode,
Bd. Ill, (West-)Berlin, 1961, S. 253 f.
12 «Der Tagesspiegel», 16. August 1961.
13 Ibid., 17. August 1961.
14 Ibid., 20. August 1961.
16 «Neues Deutschland», 27. Juli 1964.
16 Archiv der Gegenwart, 1961, S. 9289 A.
17 Goebbels Journalisten in Bonner Diensten. Eine Dokumentation. Hrsg.
vom Nationalrat der Nationalen Front des demokratischen Deutschland,
Berlin (1962), S. 9.
Глава IV
1. Мирный труд под надежной охраной
1 «Industriekurier» (Dusseldorf), 2. September 1961.
2 W. U1 b г i с h t. Zur Geschichte der deutschen Arbeiterbewegung. Bd. X,
Berlin, 1966, S. 15.
8 «Stern» (Hamburg), 15. November 1964.
4W. Ulbricht. Zur Geschichte der deutschen Arbeiterbewegung. Bd.X,
S. 35.
6W. Ulbricht. Die nationale Mission der DDR und das geistige Schaf-
fen in unserem Staat. Rede auf der 9. Tagung des ZK der SED, 26. bis 28.
April 1965. Berlin, 1965, S. 29.
6 Die Presse der Sowjetunion (Berlin), 1965, № 46, S. 23.
7 «Die Wirtschaft» (Berlin), 18. Oktober 1961.
475

8 «Neues Deutschland», 7. September 1961.
9 Ibid.
10 W. Ulbricht. Der XXII. Parteitag der RPdSU und die Aufgaben in
der Deutschen Demokratischen Republik. Bericht und Beschlufi der 14. Tagung
des ZK der SED, 23. bis 26. November 1961. Berlin, 1961, S. 32/33.
2. «Фронтовой город» переживает кривые
1 W. Brandt. Begegnungen mit Kennedy, S. 79.
2 A. L a h i г i. Ein Inder sieht Berlin. Berlin — Grunewald, 1964, S. 41.
3 A. S с h о 1 z. Auf Umwegen zum Ziel. Beitrage zum politischen Gesche-
hen der Gegenwart. Berlin — Grunewald, 1964, S. 86.
4 E. M a j о n i с a. Illusionslose Deutschlandpolitik.— In: Berlin und keine
Illusion, S. 40.
6 W. Brandt. Berlin im Brennpunkt — sein Ringen um Deutschlands
Einheit und Europas Freiheit.— In: Berlin am Kreuzweg Europas, am Kreuz-
weg der Welt, (West-) Berlin, 1962, S. 63.
6 «Neues Deutschland», 24. August 1961.
7 Ebenda, 7. Oktober 1961.
8 «Siiddeutsche Zeitung» (Munchen), 12./13. Mai 1962.
9 W. Brandt. Mit Herz und Hand, S. 229.
10 «Die Welt», 19. Juni 1962.
11 «Der Spiegel», 4. Juli 1962, S. 23.
12 Ibid., 5. September 1962, S. 22 u. 25.
13 Protokoll der Verhandlungen des VI. Parteitages der Sozialistischen
Einheitspartei Deutschlands, 15. bis 21. Januar 1963, Bd. I, Berlin, 1963,
S. 48/49.
14 Brandt-Reden 1961—1965. Ausgew. und eingel. von H. Borgfeld, Koln,
1965, S. 52.
16 Archiv der Gegenwart, 1963, S. 10 700 A ff.
16 P. Bender. Offensive Entspannung. Moglichkeit fur Deutschland.
Koln— (West-)Berlin, 1964, S. 123/124.
17 W. Ulbricht Die Kraft, die Deutschland veranderte und seine Zu-
kunft gestaltet. Rede auf der Festveranstaltung zum 45. Jahrestag der Griin-
dung der Kommunistischen Partei Deutschlands. Berlin, 1964, S. 32.
18 Dokumente zur Aufienpolitik der Deutschen Demokratischen Republik
1964, Bd. XII, Berlin, 1966, S. 237.
19 Ibid., S. 1024.
20 «Stuttgarter Zeitung», 8. April 1965.
11 Protokoll der Verhandlungen des I. Parteitages der Sozialistischen
Einheitspartei Deutschlands — Westberlin in Berlin — Spandau, 21. bis 22. Mai
1966, (West-) Berlin, 1966, S. 283.
22 Ibid., S. 287.
23 Ibid., S. 297.
24 «Frankfurter Allgemeine Zeitung», 8. Juni 1966.
25 Berliner politik (Westberlin), 1967, Heft 2, S. 10.
26 Fernsehgesprach mit dem II. westdeutschen Fernsehen vom 8. Dezember
1966.
27 «Die WelU, 25. Januar 1967.
28 Graubuch. Expansionspolitik und Neonazisms in Westdeutschland. Hin-
tergrunde, Ziele, Methoden. Eine Dokumentation. Hrsg. vom Nationalrat der
Nationalen Front, 2., uberarb. u. erw. Aufl., Berlin, 1967, S. 16.
29 «Berliner Stimme», 15. April 1967.
30 «Der Spiegel», Hamburg, № 41.13.0ktober 1966, S. 44.
3. Дальнейшее раввитие столицы ГДР
1 Protokoll der Verhandlungen des VI. Parteitages der Sozialistischen
Einheitspartei Deutschlands, Bd. IV, Berlin, 1963, S. 337.
2 Ibid., S. 339/340.
476

8W. Ulbricht. Wirtschaftskonferenz des Zentralkomitees der SED und
des Ministerrates der DDR, 24. und 25. Juni 1963. Berlin, 1963, S. 120.
4 Dokumentation der Zeit, 1964, Heft 317, S. 17.
6 «Neues Deutschland», 13. August 1966.
6 Ebenda.
7 Ebenda, 5. Mai 1964.
8 «Spandauer Volksblatt» (Westberlin), 20. Mai 1964.
9 «Berliner Zeitung», 12. Marz 1967.
10 W. Ulbricht. Internationale wissenschaftliche Session: 100 Jahre
«Das Kapital». Berlin, 12./13. September 1967, S. 38.
11 Protokoll der Verhandlungen des VII. Parteitages der Sozialistischen
Einheitspartei Deutschlands, Bd. IV, Berlin, 1967, S. 286/287.
12 Protokoll der Verhandlungen des VII. Parteitages der Sozialistischen
Einheitspartei Deutschlands, Bd. II, Berlin, 1967, S. 316.
13 «Neues Deutschland», 6. Mai 1967.
14 Verordnungsblatt fur Grofi-Berlin, Teil I, 1968, № 6, S. 61.
15 «Humboldt-Universitat» (Berlin), 18. Marz 1968.
16 Ebenda, 28. Oktober 1968.
17 «Berliner Zeitung», 16. Februar 1968.
18 «Neues Deutschland», 6. April 1968.
" ADN, 5. April 1968, № 241.
Глава V
1 Международное Совещание коммунистических и рабочих партий.
Документы и материалы, Москва, 5—7 июня 1969 г., М., Политиздат, 1969,
стр. 286.
2 «Правда», 8 марта 1969 г.
3 «Правда», 9 июля 1966 г.
4 «Правда», 18 марта 1969 г.
5 Bulletin des Presse- und Informationsamtes der Bundesregierung, Bonn,
№ 67 vom 27.VI.1967, S. 571.
6 «Правда», 16 февраля 1969 г.
7 «Neues Deutschland», Berlin, 22. Marz 1970.
8 «Правда», И июля 1969 г.
9 «Правда», 13 августа 1970 г.
10 «Frankfurter Rundschau», Frankfurt/M., 3. Juni 1970.
11 Bulletin des Presse- und Informationsamtes der Bundesregierung, Bonn,
№ 173 vom 10.XII.1970.
12 Материалы XXIV съезда КПСС, М., Политиздат, 1971, стр. 26.
13 VIII съезд СЕПГ, М., Политиздат, 1972, стр. 25.
14 «Известия», 24 августа 1971 г.
15 «Neues Deutschland», Berlin, 25. August 1971.
16 «Советская Россия», 4 сентября 1971 г.
17 «Die Wahrheit», Westberlin, 4/5. September 1971.
18 «Известия», 4 сентября 1971 г.
19 «Frankfurter Rundschau», Frankfurt/M., 4. Juni 1971.
20 «Правда», 18 сентября 1971 г.
21 «Правда», И сентября 1971 г.
22 «Die Wahrheit», Westberlin, 7. September 1971.
23 «Washington Post», Washington.
24 «International Herald Tribune», Paris.
25 «Die Welt», Hamburg, 4. September 1971. Ausgabe B.
26 «Bild-Zeitung», Westberlin, 23. August 1971.
27 «Die Welt», Hamburg, 8. September 1971. Ausgabe B.
28 «Bauernkurier», Munchen, 23. Oktober 1971.
28 «Die Welt», Hamburg, 27. Oktober 1971.
90 «Suddeutsche Zeitung», Munchen, 9. September 1971.
31 «Die Zeit», Hamburg, 19. November 1971.
32 «Die Welt», Hamburg, 21. September 1971. Ausgabe B.
477

33 «Neues Deutschland», Berlin. 12. Dezember 1971.
34 Ibid.
35 «Neues Deutschland», Berlin, 10. Dezember 1971.
36 «Neues Deutschland», Berlin, 9. Dezember 1971.
87 «Правда», З декабря 1971 г.
38 Bulletin des Presse- und Informationsamtes der Bundesregierung, Bonn,
№ 185 vom 14. Dezember 1971, S. 2001 f.
39 Bulletin des Presse- und Informationsamtes der Bundesregierung, Bonn,
№ 187 vom 16. Dezember 1971, S. 2025.
40 «Правда», 27 января 1972 г.
41 «Правда», 21 марта 1972 г.
42 «Neues Deutschland», Berlin, 23. Februar 1972.
43 Friedeman Schuster, Ein Kanzler — Kandidat des Grofikapitals: Alfred
Dregger, Frankfurt/M., 1971, S. 77.
44 «Правда», 21 марта 1971 г.
45 «Известия», 12 апреля 1972 г.
46 «Neues Deutschland», Berlin, 30. Mai 1972.
47 «Правда», 30 мая 1972 г.
48 «Правда», 31 мая 1972 г.
49 «Правда», 31 мая 1972 г.
60 «Die Welt», Hamburg, 31. Mai 1972. Ausgabe В.
51 «Neues Deutschland», Berlin, 27. Mai 1972.
52 «Bauernkurier», Miinchen, 3. Juni 1972.

ОГЛАВЛЕНИЕ
Вступительная статья 5
ГЛАВА I. В борьбе за столицу новой Германии (1945—1949)
1. Карфаген на Шпрее 17
2. Фундамент нового 22
3. Права и беззаконие западных держав в Берлине 58
4 Дружно, рука об руку 70
5. Между прогрессом и реакцией (1946—1948) 88
6. На грани войны 128
7. Самопомощь народа. Возрождение демократического
магистрата 148
ГЛАВА II. Столица ГДР на пути к социализму (1949—1950)
1. Создание двух германских государств и Берлин .... 168
2. По пути к социализму 185
3. «Самая дешевая атомная бомба» 212
4 «Год великой инициативы» и борьба против Парижских
соглашений V . 235
5. Итоги решающей пятилетки 250
ГЛАВА III. В центре классовой борьбы с империализмом (1955—1961)
1. Борьба эа разрядку напряженности, обеспечение мира и
дальнейшее строительство социализма 256
2. За «витриной» Западного Берлина 271
3. За нормальные отношения с Западным Берлином 283
4. Десятая годовщина рабоче-крестьянской власти 298
5. Тлеющий фитиль у пороховой бочки 306
6. До сих пор и ни шагу дальше! 323
ГЛАВА IV. Под надежной охраной хорошо защищенных границ
(1961-1968)
1. Мирный труд под надежной охраной 331
2. «Фронтовой город» переживает кризис 340
3. Дальнейшее развитие столицы ГДР 375
ГЛАВА V. Западноберлинский вопрос и Европейская безопасность
(1968—1972) 412
Вместо послесловия. Тридцать лет спустя 460
Примечания 466
479

Г. КАЙДЕРЛИНГ, П. ШТУЛЬЦ
БЕРЛИН 1945—1975
Художник М. Шевцов.
Художественный редактор В. Пузанков.
Технический редактор Я. Капустина*
Корректор В. Слепенкова
Сдано в производство 18ДУ 1975 г. Подписано к печати 2/Х 1975 г.
Бумага 60x90»/ie тип. № 1. Бум. л. 15. Печ. л. 30
п. л. вкладок 2,5. Уч.-изд. л. 34,25. Изд. Jvft 14944.
Цена 1 р. 78 к. Заказ № 2789. Тираж 25 000 8К1.
Издательство «Прогресс» Государственного
г комитета Совета Министров СССР по делам издательств,
полиграфии и книжной торговли.
Москва, Г-21, Зубовский бульвар, 21
Ордена Трудового Красного Знамени
Первая Образцовая типография имени А. А. Жданова
Союзполиграфпрома при Государственном комитете
Совета Министров СССР по делам издательств,
полиграфии и книжной торговли.
Москва, М-54, Валовая, 28