Автор: Скрипов А.
Теги: рассказы легенды предсказание героизм ростовское книжное издательство история донского края
Год: 1985
Текст
АЛЕКСАНДР СКРИПОВ
ДОБРЫЕ ДЕЛА
НЕ УМИРАЮТ
АЛЕКСАНДР СКРИПОВ
ДОБРЫЕ
ДЕЛА
НЕ УМИРАЮТ
ЛЕГЕНДЫ, ПРЕДАНИЯ,
РАССКАЗЫ
Ростов-на-Дону
Ростовское книжное издательство • 1985
Р2
С 45
Художник Д. А. Брюханов
Скрипов А. Н.
С 45 Добрые дела не умирают: Легенды, предания, рас-
сказы/Худож. Д. А. Брюханов.— Ростов н/Д: Кн. изд-во„
1985. — 112 с. с ил.
В легендах и преданиях, вошедших в книгу, отразились события бога-
той истории донского края. В них прославляются свободолюбие и патрио-
тизм нашего народа. Героическое начало лежит и в основе рассказов, ко-
торые посвящены делам современных подростков, хранящих заветы отцов.
Книга адресована юным читателям.
4702010200—068
--------------54—85.
Ml 56(03)—85
Р 2
Ростовское книжное
издательство, 1985.
ЧУДО-КОВЕР
ЛЕГЕНДЫ, ПРЕДАНИЯ
ДОБРЫЕ ДЕЛА
НЕ УМИРАЮТ
О а дремучими лесами, за меловыми горами лежит широ-
’-'кое и глубокое Иван-озеро. Вода в нем чистая, прозрач-
ная как хрусталь. На дне озера виден каждый камешек, каж-
дая песчинка. Из Иван-озера узкая речушка вытекает, а
дальше она шире и глубже становится — большой рекой, и
прозвал народ эту реку Доном, а по отчеству Ивановичем,
оттого что она берет свое начало из Иван-озера.
Тут же около Иван-озера приютилась деревушка Ивановка.
На краю деревушки жили-были два брата и сестра: Наум-
Скородум, Степа-Плясун и Анюта-Синеглазка. Мудрым чело-
веком был Наум-Скородум. Все мужики за советом к нему шли.
А жили люди в деревне впроголодь, кое-как перебивались
с хлеба на воду.
5
Вот однажды взял Наум-Скородум свой лук со стрелами
и пошел на Иван-озеро. Залез он в густой кустарник и стал
выжидать — не появится ли дичь. Долго он ждал, а дичь не
показывалась. Собрался было уходить, но в ту пору из-за
камыша показалась лебединая стая. Впереди плыл вожак,
стройный красавец-лебедь. Наум-Скородум натянул тетиву
лука, прицелился и пустил стрелу. Лебеди тревожно закрича-
ли, захлопали крыльями и взвились в небо. Только один ле<
бедь не поднялся. Он склонил голову на подбитое крыло и
жалобно застонал. А ветер катил волну за волной и пригнал
лебедя к тому месту, где стоял Наум-Скородум. Едва накло-
нился к лебедю Наум, как вдруг услышал человеческий голос:
— Добрый человек, не губи меня. Вынь из моего крыла
стрелу и отпусти меня на волю. Я пригожусь тебе.
Сжалился Наум, вынул стрелу из крыла, приласкал лебедя
и отпустил его на волю. Лебедь несколько раз нырнул в воду,
а потом промолвил:
— Коли в твоей жизни случится беда, скажи: «Гуси-лебе-
ди, ко мне, помогите в беде».
После этих слов лебедь встрепенулся и полетел к своей
стае.
Пришел Наум домой, задумался.
— Вот что,— сказал он. — Ты, Степа, пойди в город к ба-
рину, а ты, Анюта,— к попу. Попросите у них по краюхе
хлеба да по горсти пшена. Мы уже совсем отощали.
Брат и сестра пошли на раздобытки. Приходит Степа в
город и говорит барину:
— Барин, сделай милость, дай краюху хлеба и горсть пше-
на. Невмоготу уже стало от голодухи.
Барин посмотрел хмельными глазами на Степу, малость
подумал и сказал:
— Хорошо, краюху хлеба дам, но ты за это спляши так,
чтобы вокруг все ходуном ходило А не спляшешь — ничего
не дам и велю в шею вытолкать со двора.
— Какой с меня нынче плясун — ноги от голода едва пе-
редвигаю. Да и можно ли плясать в эти черные дни, коли
народ от голода мрет.
— Стало быть, не спляшешь?
— Нет,— хмуро ответил Степа.— Я спляшу тогда, когда
на твою голову грозой обрушится черная беда.
— Ах ты такой-сякой!.. Как смеешь мне дерзости гово-
рить? Эй, слуги! Гоните вон со двора этого мужичишку!
Пришел Степа домой и все рассказал брату.
— Ладно... Это даром не пройдет,—сказал Наум-Скородум.
6
Вслед за Степаном вернулась Анюта. Вошла она в избу и
со слезами начала рассказывать:
— Прихожу к попу, а он — пьяный, на четвереньках пол-
зает у своего крыльца и никак на ступеньки не попадет. Я
попросила хлеба, а он меня обругал и собак натравил. Все
мое платье псы изорвали...
— Не плачь, Анюта, не горюй, брат. Оставайтесь пока до-
ма, а я пойду проведаю попа,— сказал Наум и отправился в
город»
Идет он по дороге и думает думу. Вдруг встречает его му-
жик и спрашивает:
— Ты кто таков и куда идешь?
— Я — Наум-Скородум, иду скрягу попа проучить. А
ты кто?
— Я — Мефод-Скороход, проработал у попа цецый год, а
он меня выгнал и ни гроша на дорогу не дал. А теперь иду
сам не знаю куда.
— Идем вместе.
— Идем.
Подружились они и пошли по дороге. Не доходя до города,
присели отдохнуть. А тут встречный молодец спрашивает:
— Кто вы такие и куда идете?
— Я — Наум-Скородум, иду скрягу попа проучить, чтобы
не жадничал.
— А я — Мефод-Скороход, проработал у попа целый год,
а он меня выгнал и ни гроша на дорогу не дал. Тоже хочу
рассчитаться с ним. А ты кто таков и куда идешь?
Молодец отвечает:
— Я — Влас-Свинопас, давно ищу вас. Меня тоже обидел
поп, прогнал и на дорогу ни гроша не дал.
— Что ж, пойдем с нами?
— Пойдем, — сказал Влас.
И пошли они втроем. Идут да умом прикидывают, как.
получше проучить попа.
По дороге купили мешок живых раков и больше сотни
сальных свечей. Как только стемнело, они подошли к дому
попа, высыпали раков на землю и в каждую клешню вста-
вили по горящей свече. Влас посадил в мешок двух собак и
начал их палкой бить. Собаки неистово визжат и скулят, а
раки расползлись и освещают весь двор. К окну дома с
большим мешком подкрались Наум-Скородум и Мефод-Скоро-
ход. Оба закричали:
— Батюшка! В ваш двор ангелы прилетели и в рай заби-
7
рают праведников, а позади черти бегают, по-псиному скулят,
скоро в дом заберутся... Прыгайте сюда, в окно!
Поп выглянул и увидел множество горящих свечей — весь
двор освещен. Надо спасаться! Он прыгнул в окно да и попал
прямо в мешок.
Наум-Скородум и Мефод-Скороход завязали покрепче ме-
шок, взвалили его на плечи и понесли на площадь. Там бы-
стро разыскали столб с крюком и лопату. Вырыли яму,
закопали столб, повесили на крюк мешок с попом, рядом
положили плетку, к столбу прибили дощечку с надписью:
«Каждый проходящий мимо этого столба, возьми плетку и
три раза ударь по мешку. Кто не выполнит царского повеле-
ния, будет наказан».
Идут люди и читают «повеление царя». Каждый берет
плетку и бьет по мешку три раза.
Три дня висел мешок с попом, и три дня по мешку били
прохожие. На четвертый день узнали об этом чиновные люди.
Но сразу не сняли мешок. Они порылись в бумагах, поиска-
ли — есть ли царский приказ, но ничего не нашли. Решили
снять мешок. Как только развязали мешок — увидели полу-
мертвого попа...
Узнал царь о проделках Наума-Скородума, велел воеводе
разыскать главного преступника и доставить его в городскую
темницу.
Едва занялся рассвет, воевода с солдатами подошли к избе
Наума-Скородума, забарабанили в дверь:
— Эй, Наум-Скородум! Выходи подобру-поздорову. Не
выйдешь — избу сожжем!
Наум-Скородум попрощался с братом и сестрой. Напосле-
док сказал сестре:
— Как только меня схватят и поведут, ты не задерживай-
ся, беги в Черкасск, на тихий Дон...
Наум-Скородум открыл дверь. В избу ввалились солдаты,
связали ему руки и повели в темницу.
Ведут Наума-Скородума по городу, а народ со всех сторон
толпами валит. Всем хочется посмотреть на Наума. В народе
о нем ходила славная молва, что он для бедного люда всегда
добро делал.
Когда вели Наума-Скородума через площадь, он крикнул
во весь голос:
— Люди добрые! Бейте воевод, купцов и бояр! Ваша до-
ля — под их ногами. Не давайте топтать своего счастья...
Накинулись стражники на Наума, стали его бить-колотить
за смелые слова.
8
Взволновался народ. Поднялась в нем ненависть жгучая к
царским слугам. В тот же день разбил народ темницу, разо-
гнал стражников. Вышел на волю Наум-Скородум.
Послал царь против народа большое войско с пушками,
пищалями, ружьями-самопалами и приказал: всех холопов
перебить, а Наума-Скородума схватить и в железной клетке
живым доставить в темницу.
Нахлынули царские рати, начали деревни жечь, а мужи-
ков на соснах вешать.
Наум-Скородум позвал Мефода-Скорохода и велел ему
быстро собрать народ из всех деревень и посадов. В один день
Мефод-Скороход обошел почти полцарства. Собралось народу
превеликое множество. Кто с топорами, кто с дубинами, кто
с вилами да кистенями... Солдаты начали бить своих воевод
и переходить на сторону народа.
Видит царь, что дела его плохи. Стал он думать-гадать да
по градам и весям гонцов посылать. Набрал царь новое
войско.
Вслед за войском послал охочих людей, чтоб исподтишка
схватить и живым доставить Наума-Скородума. За это обещал
большую награду: золотом осыпать и в думные бояре про-
извести.
Надвинулись новые царские рати. Мужественно бьется
народ с несметной силой царского войска... Много уже крови
пролито, а царские рати наседают все сильней. Пушки палят,
ружья-самопалы гремят и жестоко побивают народ. Не устоять
ему против такой силищи. Вспомнил Наум-Скородум о лебеде,
тихо произнес: «Гуси-лебеди, ко мне, помогите в беде». Взгля-
нул на небо, а к нему уже летят лебеди. Самый передний
вожак отделился от стаи и полетел стрелою вниз. Когда он
опустился на землю, спросил:
— Наум-Скородум, в чем нужда?
— Помоги одолеть царские рати.
— Скажи волшебное слово: «Ветры буйные, подуйте, рас-
сейте царские рати по полю...»—молвил лебедь и, взмахнув
крыльями, взмыл в бездонную синеву неба.
Наум, проводив взглядом лебедя, произнес волшебные сло-
ва. Тотчас же взревела буря, поднялся шум, засвистели ветры,
пригибая к земле деревья. Взвыли вихри, покатили царских
солдат по полю, словно бурьян — перекати-поле. Раздались
тысячеголосый свист и громовые раскаты. Над землей подня-
лись темные тучи пыли, рассыпалось, раскатилось по полю
царское войско, как горох. Многих насмерть пришибло,
9
остальные с перепугу упали на землю ни живы ни мертвы.
Тут же в поле лежало брошенное оружие.
Собрал Наум-Скородум народ и говорит:
— При беде действуйте всегда сообща. Только так можно
одолеть бояр и воевод.
Подумали мужики над этими словами, поговорили промеж
собой и начали расходиться. Одни решили вернуться в свои
деревни, другие отправились на Дон. Во главе вольницы Наум
поставил своих товарищей Мефода-Скорохода, Власа-Свино-
паса да брата Степу и дал им такой наказ: «Отправляйтесь
на Дон, да идите глухими тропками-дорогами, пусть никто не
видит, куда вы пошли, а я понаблюдаю окрест, чтоб снова
царские рати не чинили обид мужикам в деревнях... А коль
установятся здесь покой да тишина, приду и я к вам — на
Дон».
Узнал царь, что Наум-Скородум хочет увести крестьян на
Дикое поле, повелел схватить смутьянщика и спровадить в
Сибирь.
Идет Наум по степи — навстречу ему Веснянка в белом
платье. На голове у нее венок из полевых цветов.
— Слушай, Наум-Скородум, — ласково обратилась она к
нему, — остерегайся, тебя служилые люди хотят изловить, —
и, немного помолчав, спросила: —Скажи, Наум, хочешь быть
сильным?..
— Хочу.
— На, возьми богатырь-корень. Носи его за пазухой. Да
крепко стой за народ. А коль перестанешь стоять за народ —
корень не даст тебе силу. Иди в лесок — там конек-бегунок.
Садись на него и скачи на тихий Дон.
Наум-Скородум поблагодарил Веснянку и отправился в
путь-дорогу. Миновал перелесок, ивняковую рощу и на ма-
ленькой полянке под великаном дубом увидел: стоит неез-
женый, с золотой гривой конек-бегунок. Подошел к нему, по-
гладил по лоснящейся шее, взнуздал. Только сел на коня
Наум — вихрем помчался по степям и лугам... Не успел Наум-
Скородум и глазом моргнуть, как очутился на берегу Дона,
у ворот города Черкасска. Конь так сильно заржал, что его
голос эхом отдался по луговой низине и даже басисто задре-
безжали колокола Войскового собора. Со всех дворов навстре-
чу гостю бежали черкасцы от стара до мала. С большими
почестями встречали Наума-Скородума...
В тот же день разыскал Наум своего брата Степана, сест-
ру Анюту и всех своих старых друзей... Начал Наум при Чер-
касском городе строить свою станицу Скородумовскую, а во-
10
круг Черкасска воздвигать крепостные стены. Город Черкасск
сделался крепостью. Во все стороны по стенам поставили пуш-
ки. Живут себе казаки припеваючи: рыбы, дичи всякой —
вдоволь... Живут не тужат, верой и правдой земле русской
служат.
Долго не появлялись под Черкасском непрошеные гости:
турки да крымские татары. Жизнь протекала в казачьих
юртах 1 тихо и мирно. Казаки спокойно трудились — пасли
табуны своих коней, занимались рыбной ловлей. Вдруг в Чер-
касске поднялась тревога. Дозорные донесли — на город идут
янычарские полки, а вместе с ними и крымцы... Как только
враги приблизились к черкасским воротам, из бастионов за-
громыхали пушки. Наум-Скородум вышел на бастион и видит:
к городу подходит вражье войско — турки в черных фесках,
полосатых халатах, с кривыми саблями в руках. А вслед за
ними идут кизылбашцы.
Часть войска уже к стенам и валам подбирается.
— Братцы, казаки, за мной! — крикнул Наум.
Казаки — за оружие и на коней. Раскрылись чугунные го-
родские ворота. Казаки с великим криком ринулись на врагов»
и началась сеча. Вырубили казаки передовую рать, а на ее
место идет новая сила. И тогда сказал Наум:
— Гуси-лебеди, ко мне, помогите в беде.
Вмиг пред ним появился лебедь:
— В чем нужда, добрый человек?
— Скорее помоги одолеть басурманскую рать.
— Буря-ураган, рассей вражью рать! — произнес лебедь.
Тотчас же загудела, засвистела на множество голосов буря-
ураган. Разбежались вороги в разные стороны, а часть их
спряталась в камышах. Поскакали казаки в погоню. Целый
день и всю ночь гнались за янычарами, почти всех перебили..
Утром приехали казаки в Черкасск, а в нем оказалось пусто,
ни одной души. Только несколько подростков уцелело. Они-то
и рассказали, что ночью из камышей вышли янычары и всех
казачек и стариков увели в полон. Захватили в полон и Аню-
ту-Синеглазку. Стал Наум думать-гадать да умом прикиды-
вать, как выручить из неволи своих людей. Натянул на голову
шапку, попрощался с братом и пошел в землю заморскую.
Долго ли, мало ли шел — добрался до Лукоморья и очу-
тился в большом лесу. По деревьям скачут белки, грызут
золотые орешки. С верхушки на верхушку перелетают жар-
птицы, хохочут лешие. Наступила темная ночь. Наум по не-
1 Юрт — станица, хутор с землей.
11
хоженой тропке выбрался на берег синего моря и прилег
отдохнуть в густых кустарниках. Ровно в полночь над лесом
поднялась полная луна. Вокруг стало светло, хоть иголки со-
бирай. Вдруг на берегу у самого Лукоморья забурлила вода,
и на берег выбросилось что-то большое, белое... Наум поглядел
из-за дерева и увидел: на песке лежит не то сом, не то белуга.
Не успел приподняться на ноги, как вместо рыбы возникла
девушка дивной красоты. Она встала, посмотрела по сторонам
и пошла в глубь леса, а потом снова появилась на берегу с
цветами в руках. В ее русых распущенных волосах сияло
множество огоньков, словно светлячки. Девушка села на ка-
мень и принялась плести венок. Наум с нее глаз не сводит,
глядит не насмотрится. Девушка сплела венок, надела его на
голову, а потом тихо вошла в воду и начала купаться. Наум-
Скородум подполз к берегу, схватил ее платье и спрятался
за деревьями. Смотрит на платье и видит, что оно необыкно-
венное: сшито из дорогого шелка, бархата, покрыто серебря-
ным бисером, словно чешуей, и украшено жемчугом. Но вот
девушка вышла из воды. Смотрит, а платья нет. Стала она
просить, умолять:
— Человек, где ты? Отзовись. Отдай мое платье. Я приго-
жусь тебе.
Наум-Скородум вышел из-за дерева, спросил:
— Скажи, девица, кто ты?
— Я Алена — дочь тихого Дона, похищена царем Керимом
и живу в неволе.
— Как же он тебя похитил?
— Ему в этом помог Кащей синебородый. Он-то и увел
меня вместе с моим волшебным конем. Потом превратил меня
в белугу на три года и три дня за то, что я хотела убежать
из неволи, а моего коня заковал в цепи и поставил в под-
земелье.
— А ты сама беги на тихий Дон. Сколько ж томиться в
неволе!
— Не могу уйти без своего коня раньше срока. Да и срок
через несколько дней кончается. А караулят меня неподкуп-
ные стражники. Они скоро появятся на своей лодке-самоходке.
— Алена, помоги вызволить русских людей, что томятся
в басурманской неволе, у царя Керима, — сказал Наум-Ско-
родум и положил платье Алены на прежнее место.
— Хотя и трудно это сделать, но помогу. Иди на край
Лукоморья и спрячься в кустах около столетнего дуба, что на
самом берегу моря. Никому не показывайся, жди следующей
ночи. В полночь подплывет лодка-самоходка. Как только сой-
12
дут на берег стражники и направятся в лесок за золотыми
яблоками, ты быстро вскочи в лодку и промолви: «Лодка-
самоходка, вези меня ко дворцу Керима». И она довезет тебя
до самого дворца. Там остерегайся львов и Керимова тело-
хранителя Кащея-волшебника. Теперь возьми из моего венка
цветок-бессмертник, незабудку и снотворный валюн. Они при-
годятся тебе. Во дворец иди в полдень, когда Керим и все
его слуги после обеда будут спать. Если встретишься со льва-
ми, то брось им по кусочку хлеба с лепестками валюна и они
уснут.
Алена сняла с пальца кольцо и подарила Науму. Наум
тоже снял свой перстень и отдал ей в знак будущего счастья.
На прощание Алена сказала:
— А цветок-незабудку всегда носи при себе и не забывай
меня! Бессмертник тоже держи в кармане и помни, что добрые
дела не умирают!
Сказала так Алена и бросилась в воду. Наум увидел силь-
ный взмах большого рыбьего хвоста. По воде разноцветными
огоньками рассыпались брызги и мгновенно исчезли. Долго
стоял Наум-Скородум и смотрел на то место, где нырнула
Алена...
Идет Наум-Скородум по лесам, по полям, а в мыслях—
Алена. Думает только о ней. Нигде не приходилось ему встре-
чать девушки такой дивной красоты...
Шел-шел — наконец добрался до самого высокого дуба, что
стоит на краю Лукоморья, и спрятался в густом кустарнике.
Дождался ночи. В полночь со стороны моря послышался шум
и вдалеке показались два зеленых огонька.
Вскоре к берегу против дуба подошла лодка-самоходка. На
носу ее пристроена голова дракона с раскрытой пастью, а
вместо глаз вставлены светящиеся драгоценные камни. Из
лодки на берег вышли два черных человека. Постояли, по-
смотрели по сторонам и быстро пошли в лесок. Как только
они скрылись из глаз, Наум-Скородум вскочил в лодку и про-
шептал: «Лодка-самоходка, вези меня ко дворцу Керима...»
Забурлила, вспенилась за кормой вода, и быстрее стрелы
помчалась лодка. Минули ночь, утро, наступил полдень. Лод-
ка подошла ко дворцу и остановилась. Вокруг было мертво.
Все обитатели дворца, по обыкновению, после обеда спали. Не
спали только львы — самая надежная охрана. Наум-Скородум
направился к воротам и бросил львам по кусочку хлеба со
снотворным валюном. Львы проглотили хлеб, а потом стали
зевать, улеглись на землю и, объятые сном, захрапели. Под-
нялся Наум-Скородум по ступенькам широкой лестницы на-
14
верх и снова наткнулся на львов, стоящих у самых дверей.
Дал и этим стражам такого же снадобья — львы уснули.
Наум вошел во дворец. Перед ним тянулся широкий кори-
дор с множеством комнат. На стенах — золотые клетки с не-
виданными заморскими птичками. Открыл Наум дверцы в
золотых клетках и выпустил всех птиц на волю. Защебетали
они от радости, и Наум услышал человеческие голоса: «За
добро добром отплатим...» —ив одно мгновение птицы исчез-
ли. Идет Наум по мягким, узорчатым коврам да пожевывает
лепестки бессмертника, что дала ему Алена. Заглянул в одну
комнату — в ней полно серебра, заглянул в другую — на боль-
ших столах и на стенах сияют драгоценные камни, золотые
чаши и разные фигурки, заглянул в третью, самую большую
комнату — сидят на полу, на пестрых коврах, подневольные
красавицы.
— Женщины, выходите на волю! Довольно быть рабынями
Керима! — крикнул Наум.
Встрепенулись дремавшие стражники и тотчас же набро-
сились на Наума. Наум-Скородум схватил за воротник одного,
потом другого стражника и так сильно столкнул их лбами,
что они чуть дух не испустили.
— Кто здесь из русских есть? — спросил Наум.
Одна женщина приподнялась и говорит:
— Русских здесь нет. Они находятся под дворцом, в тем-
нице, за тридевятью замками.
— У кого ключи от темницы?
— Ключи у самого Керима. При нем и меч-самосек. Ке-
рима охраняет его слуга — Кащей-волшебник.
Наум опять взял за воротник одного из стражников, при-
поднял его вверх, как щенка.
— Говори сейчас же, где ваш поганый царь Керим?
— Рус, не убивай меня, я покажу, где Керим.
— Ну, веди меня к нему, да поживей.
Стражник повел Наума в самый конец коридора и указал
комнату царя Керима.
Наум приоткрыл дверь и увидел: на роскошной постели
спит толстобрюхий Керим и так сильно храпит, что оконные
стекла дребезжат. У изголовья Керима на стене висят связка
ключей и меч-самосек. Возле постели Керима на коврике ле-
жит, поджав под себя ноги в остроносых туфлях, телохрани-
тель Керима — Кащей-волшебник — и тоже спит. На голове
волшебника черная феска с позолоченной кисточкой, а длин-
ная синяя борода несколько раз вокруг туловища обвита,
словно на катушку намотана.
15
Наум-Скородум приказал стражнику стоять на месте мол-
ча, а сам метнулся в комнату и, взяв связку ключей и меч-
самосек, быстро вышел. Тощий стражник в полосатом халате
и мягких сапогах с острыми, загнутыми вверх носками застыл
у двери, ни живой ни мертвый, и был готов выполнять все
приказы Наума.
— Покажи, где подвал-темница, — строго сказал Наум.
— Идем, покажу, — ответил стражник и провел Наума из
одного коридора в другой, а оттуда они по лестнице спусти-
лись вниз и очутились в подвале. Подошли к железной двери.
Отомкнул Наум двухпудовый замок, отодвинул запор. В стой-
ле заржал конь. Открылась дверь. Наум увидел стройного,
золотистой масти коня, закованного в цепи. Конь заржал и
заговорил человеческим голосом:
— Раскуй цепи и дай мне хоть один лепесток цветка-бес-
смертника, я сослужу тебе службу.
Наум взмахнул мечом-самосеком, и цепи разлетелись в
прах. Потом дал коню лепесток бессмертника. Конь покло-
нился Науму.
— Скажи, добрый человек, чем тебе помочь?
— Помоги мне вызволить подневольный народ из темницы.
Ключи я раздобыл.
— А если царь Керим налетит вместе с волшебником?
— Царь Керим и волшебник спят без памяти.
— Хорошо. Вот тебе мой совет: все надо делать быстро —
мы погибнем, если вдруг проснется Керим и сядет на своего
коня-силача. Когда станешь отмыкать проходные комнаты,
тебе будут встречаться драконы. Запомни: как только дракон
откроет пасть и зарычит — бросай в нее тот ключ, которым
отмыкал его комнату. Драконы станут неподвижными.
Конь встряхнулся, вышел из подземелья во двор. А Наум-
Скородум скорехонько отправился подземными ходами да пе-
реходами, и куда ни глянет — везде на стенах человеческие
черепа, а из глазниц брызжет яркий свет и освещает подзе-
мелье. Открыл Наум одну комнату — вдруг на разные голоса
зарычал дракон и хотел кинуться на него, но Наум успел бро-
сить ключ в раскрытую пасть чудовища. Дракон рухнул на
землю и застыл. Идет Наум дальше. Как только отомкнет
комнату и встретит рычащего дракона, так и бросает в зве-
риную пасть ключ.
Наконец дошел Наум до последней двери, открыл ее и
увидел в полумраке множество людей. Все они худые, изму-
ченные. А среди них и Анюта-Синеглазка. Обрадовалась она*
16
бросилась в объятия к брату. Тут Наум-Скородум обратился
ко всем:
— Люди добрые, выходите на волю! Все за мной, да по-
быстрее!
Повалил народ за Наумом-Скородумом. Идут полоняне из
одной комнаты в другую, сторонкой обходят драконов: знают,
что эти чудовища никого живьем из темницы не выпускают.
А тут — всем на удивление: лежат драконы и не дышат,
словно окаменелые.
Едва выбрались из подземелья, навстречу идет волшебный
конь, выпущенный на волю Наумом, а на коне сидит Алена —
дочь тихого Дона. Как глянул на нее Наум-Скородум — серд-
це его птицей-соколом затрепетало. Стоит он словно зачаро-
ванный, смотрит на Алену — не насмотрится. Лицо ее — све-
жее, как утренняя заря, а глаза — добрые и голубые, как чис-
тое небо. На голове горит словно с неба снятая звезда. По-
смотрела Алена в глаза Науму и ласково промолвила:
— Спасибо тебе, Наум, что моего коня на волю выпустил.
Теперь я вольная казачка и птицей-соколом полечу на тихий
Дон, помогу нашему народу обороняться от Керимовой рати.
— Добро, Алена. На Дону с тобой непременно встретимся.
Алена взмахнула белым платочком над головой коня. Конь
начал бить о землю копытами. Ударит левым копытом — саб-
ли по земле стелются, ударит правым — появляются ружья-
самопалы. Вооружились все русские полоняне и пошли из
дворца к морю... А конь под Аленой взвился на дыбы и соко-
лом полетел выше дерева стоячего, ниже облачка ходячего.
Во дворце переполох. Царь Керим кинулся собирать свои
рати. Поднялась стрельба. Наум-Скородум выхватил из ножен
меч-самосек и начал им помахивать. Махнет направо — летят
вражьи головы с черными колпаками, махнет налево — ва-
лятся басурманские рати, как скошенная трава.
Приказал царь Керим натравить на русских людей львов
и драконов, но из этого ничего не вышло. Львы крепким сном
спали, а драконы словно окаменели. Разозлился Керим и ре-
шил собирать новые рати — идти войной на Русь. Но пуще
всего разозлился Керим, когда узнал, что волшебный конь на
воле и на нем умчалась Алена.
Побежал Керим в царскую конюшню седлать своего коня-
силача, чтобы догнать Алену и отнять у нее волшебного коня.
А Кащею-волшебнику приказал во что бы то ни стало истре-
бить всех русских полонян вместе с Наумом-Скородумом.
Наум-Скородум тем временем привел русских людей на
берег моря и посадил их на большие султанские корабли, а
13
сам вывел лодку-самоходку. Быстро соединил все корабли
друг с другом канатами смолеными. Потом прошептал Наум:
«Лодка-самоходка, вези нас на тихий Дон». Сразу зашумела»
забурлила вода, и потянула на канате за собой лодка-само-
ходка все корабли...
Вдруг зачернело небо, поднялась страшная буря. Навстре-
чу кораблям побежали высокие волны. Начала буря бросать
корабли, как щепки. Глянул Наум назад и увидел: плывет
несметное множество басурманских кораблей, вот уже дого-
няют, палят из пушек и ружей-самопалов. Тогда произнес
волшебное слово Наум, и полетели на султанское войско струи
огненные, загремели громы-молнии, запылало море огнем»
и поднялось пламя почти до самых туч...
Все басурманские корабли сгорели дотла. Опасность мино-
вала. Но захваченные у Керима корабли с освобожденными
русскими полонянами оставались на месте. Не двигалась впе-
ред и лодка-самоходка. Наум-Скородум понял, что это кол-
дует Керимов слуга-волшебник. Вспомнил Наум о гусях-лебе-
дях и тихо прошептал: «Гуси-лебеди, ко мне, помогите в беде—
доставьте русских людей на тихий Дон». Через мгновение
вдалеке показались лебединые стаи и направились прямо к
кораблям.
В это время опять с великой силой зашумела буря, за-
кружился вихрь. От воды поднялось облако пены и тумана.-
Перед глазами Наума во мгле мелькнула голова Кащея-вол-
шебника. В один миг длинная борода волшебника опоясала
Наума и захлестнула его, словно арканом. Захохотал злобно
волшебник и полетел вместе с Наумом под облака. Глянул
Наум вниз и видит: ухватились лебеди клювами за канаты
и тянут корабли на Дон.
Ухватился Наум руками за бороду волшебника и думает:
«Что же сделать, чтобы он не бросил меня на землю? Зару-
бить его мечом-самосеком — самому живому не быть...»
Вдруг в это время ему на плечо села заморская птичка-
синичка и говорит на ухо: «Ты выпустил нас из золотых кле-
ток на волю, теперь мы поможем твоему горю. Рви у волшеб-
ника из бороды по одному волосу, собирай и скатывай в клу-
бок. Когда вырвешь девяносто девять волосин, Кащей поте-
ряет силу. Ты этот клубок воткни ему в рот, и волшебник
сразу опустится на землю».
Рвет Наум-Скородум по одному волоску и скатывает в клу-
бок. Смотрит вниз и видит, как Алена — дочь тихого Дона —
скачет на своем волшебном коне, а следом за ней мчится
царь Керим. Хочет Наум помочь Алене, но не в силах. А сам
все рвет и рвет по волоску. Волшебник уже задыхается — не-
вмоготу ему. Он хочет сбросить Наума, но тот крепко держит-
ся за бороду. Наконец волшебник совсем ослаб, раскрыл рот
и стал тяжело дышать. Голова его набок свесилась, и черная
феска на лоб сползла. Наум взобрался по бороде выше и су-
нул ему в рот волосяной клубок.
— На, подавись, погань басурманская! Да знай, что дело
имеешь с донским казаком!
— Казак, не губи меня, — слабым голосом пропищал вол-
шебник, — я сделаю все, что ты захочешь.
— Задержи-ка своего царя Керима, не дай ему догнать
Алену — дочь тихого Дона.
— Сейчас сделаю, — сказал волшебник и, поджав под себя
ноги, сбросил свой остроносый башмак прямо на дорогу. В
один миг конь под Керимом споткнулся и упал мертвым. Ря-
дом с конем остался лежать и Керим.
— Спускайся на землю, погань басурманская, — приказал
Наум.
Тотчас волшебник медленно опустился на землю и сразу
же захрапел, охваченный крепким сном. Наум достал меч-
самосек и на мелкие части изрубил волшебника. Потом разы-
скал в поле Керима. Подбежал к нему и видит, что он еще
дышит. Пустил Наум-Скородум в ход свой меч-самосек — раз-
делался с Керимом. И только тогда Наум пошел на тихий Дон.
Когда Наум добрался до города Черкасска, то увидел, что
на берегу Дона сидит казачонок, рыбу ловит. Наум остано-
вился рядом с ним и спрашивает:
— Какие новости на Дону? Возвернулся ли кто из басур-
манской неволи?
Казачонок ответил:
— Никаких новостей нет. И с тех пор как басурманы угна-
ли в неволю казаков и казачек, никто домой не возвернулся.
Пригорюнился Наум-Скородум и думает: «Неужто беда
какая свалилась на головы наших людей? Не пойти ли мне
поискать их?»
Только подумал, как тут зазвучали лебединые крики.
Смотрит Наум, а над Доном летят гуси-лебеди и тянут за ка-
наты корабли. По берегу на коне едет Алена, а над ее головой
ярко-преярко сияет звезда.
Прибежали казаки к Дону встречать своих матерей, отцов,
братьев, сестер, жен.
На бастионах и кораблях в честь Наума-Скородума и Але-
ны загремели пушки, ружья-самопалы, потом зазвенели гусли-
самогуды и полились песни-былины.
20
Тут же сотворили уговор о женитьбе Наума-Скородума на
Алене. Из всех куреней тихого Дона съехались казаки, справ-
ляли пир-свадьбу семь дней и семь ночей. Верно служил ка-
закам волшебный конь Алены: ударит он левым копытом о
землю — серебряные блюда с яствами разными появляются,
ударит правым — золотые сулейки с медами крепкими стоят, v
а тряхнет златогривой шеей — караваи сыплются. Пир горой,
пляс веселый,е Но пуще всех танцевал Степа-Плясун. Топнет
он одной ногой — хоромы барские содрогаются, топнет дру-
гой — царские палаты и троны рушатся. Семь дней и ночей
танцевал Степа изо всех сил, семь пар сапог в прах износил.
После этого долго жила память о Науме-Скородуме. Неда-
ром в народе говорят — добрые дела никогда не умирают.
ЧУДО-КОВЕР
У самого берега тихого Дона жили казак Иван и его же-
на Марьюшка. Иван промышлял рыбной ловлей и охотой,
иногда в походы хаживал против степных кочевников. Марь-
юшка ткала ковры, в избе порядок блюла.
Однажды вернулся Иван с охоты хмурый. Сел на пень и
задумался. Заглянула Марьюшка в невеселые глаза мужа и
ласково обратилась к нему:
— Отчего ты закручинился? Аль беда какая приключи-
лась?
— Оттого закручинился, что счастья нет простому люду.
— Не горюй... Может, я в чем помогу и утешу тебя.
— А что ты можешь сделать? В твоих ли силах?
— Могу выткать такой ковер, который покажет дорогу к
счастью для всего бедного люда.
Медленно и тихо, как вода в Дону, текли недели и месяцы.
А Марьюшка и днем и ночью все сидит — ткет ковер. Вздрем-
нет маленько — и снова за работу.
Возвратился Иван из похода. Входит в курень, глядит —
на стене висит ковер, а на нем выткана дивная картина.
Марьюшка вложила в ту картину всю свою душу и выткала
чудесную сказку о том, что счастье людей — в труде и сво-
бодной жизни.
21
Глядит Иван на ковер, а сердце его радуется и поет. Перед,
глазами высокие хрустальные дворцы, вокруг — цветущие, в
белом наряде, сады, а хозяин всего этого — простой народ. У
серебристых фонтанов детишки играют. Высоко под облаками
птицы парят. И главное — на ковре все движется, люди ходят,
настоящие, живые, в садах качаются ветви и порхают птицы,,
а по реке плывут корабли... Чудеса, да и только!
Далеко разнеслась слава о чудо-ковре. Проведали о нем
и московские купцы. Пришли они к Ивану и начали уговари-
вать продать ковер за ту цену, которую сам назначит.
Иван наотрез отказался:
— Нет на свете цены этому ковру, никому не продам.
Купцы погоревали да так и уехали ни с чем. А как только
заявились они в столицу, сразу же доложили царю, что-де у
донского казака Ивана есть дивный ковер. На том ковре люди
как живые движутся и птицы песни райские поют. Таких ков-
ров, сказывают, еще никогда не бывало на свете. Казаку-то
владеть этим ковром не к лицу, такие ковры под стать только-
царям да знатным боярам.
Царь наказ дал воеводам и служилым людям — немедля,,
любой ценой достать ковер тот: «Если привезете чудо-ковер —
щедро награжу, а не привезете — помните: мой меч — ваши
головы с плеч».
В ту пору жизнь на Дону становилась все тревожнее. На
казачьи городки стали чинить набеги крымские татары и но-
гаи. Собрался казачий Круг на майдане и порешил выступить
«конно и оружно» двумя большими отрядами: одному — в
сторону Азова, другому — в ногайскую степь.
Только отправился Иван с казаками в поход, как в era
курень ввалился царский воевода, а за ним — слуги. Смотрят
на ковер — не насмотрятся.
Воевода пощупал ковер и спросил Марьюшку:
— Знаешь, зачем мы пришли?
— Не знаю, — ответила Марьюшка.
— За ковром.
— Ковер не продается.
— Царь-батюшка приказал доставить ковер в его белока-
менную палату. За это он наградит золотом.
— Не надо мне ни золота, ни серебра. Не отдам ковер»
Хозяин не велел продавать.
— Как ты смеешь супротив царской воли идти? Да тебя
за это царь-батюшка казнить велит!
— У нас на Дону нет таких порядков, чтобы вольных лю-
дей обижать.
22
— Так ты против царя идешь? Эй, слуги, под стражу ее,
отвезти в царскую темницу. А ковер взять! — приказал вое-
вода.
Слуги сняли со стены ковер, а Марьюшке связали ремнями
белые руки.
Возвернулся Иван из похода в свой курень, а в нем пусто:
ни жены, ни ковра. Соседи рассказали, как все было.
Запечалился Иван и решил идти в любые дали, стерпеть
самые страшные муки, но вызволить Марьюшку из неволи
царской.
Идет он по степям и лугам в полунощную сторону. Вокруг
зверьки посвистывают, птицы звонкоголосые поют. А солнце
нещадно палит, и жажда одолевает. Вдруг встречается на пути
большое озеро. Иван подошел к берегу, напился студеной во-
ды. Смотрит, а из камыша выходит девушка невиданной
красоты. На голове у нее из полевых цветов венок, а русые
косы, как два ручья, на грудь сбегают. Подошла она к Ивану
и спрашивает:
— Добрый человек, далеко ли путь держишь?
— Далеко. Ищу свою Марьюшку. Увезли ее царские слу-
ги вместе с чудо-ковром. Не поможешь ли моему горю?
— Помогу, но только это будет тебе стоить больших
трудов.
— Я не боюсь никаких трудов и готов принять любые
муки.
— Тогда пойдем со мной.
И пошли они. Девушка — впереди, а за ней — Иван. Смот-
рит он на нее и думает: «Ведь это, наверное, Веснянка. На
ней-то и платье нездешнее, шелк белоснежный, а косы — слов-
но из чистого золота». А Веснянка идет и идет. Под ногами
шелестят травы, робко поворачиваются серебристые метелки
ковыля, а вокруг цветы разные: красные маки, одуванчики,
незабудки.
Подошли к берегу. Веснянка ткнула золотым ключиком в
землю, и в одно мгновение открылась железная дверь в под-
земелье.
— Иди за мной, не робей, — сказала она.
Ивану страшновато стало, но виду не подал, ведь стыдно
молодцу показывать себя перед девкой трусом. Он все шел и
шел по длинному коридору. Вокруг светло, в хрустальных
шарах горят волшебные огни. Вдруг девушка остановилась и
говорит:
— Посмотри, какие у меня богатства.
Иван, словно зачарованный, смотрит по сторонам и видит:
23
стены из голубого и белого мрамора с пестрыми прожилками*
а поверху — толстые слои гранитов, сланцев кристаллы блес-
тящие — темные, синеватые, дымчатые.
— Все эти богатства берегу я для народа, — сказала Вес-
нянка. — Но не приспело еще время отдавать их. Оставайся
со мной.
— А что ж я буду здесь делать? — спросил Иван.
— Если полюбишь меня, то дело найду. Научу тебя муд-
ростям разным, открою тайны великие, и станешь ты самым
богатым в мире. У меня есть горюн-камень — он может весь
мир обогревать и плавить металлы. Есть и буян-камень — в
нем таится страшная сила: кусок этого камня может двигать
великаны-горы и великие реки вспять поворачивать. А погля-
ди-ка на чудеса за Голубой рекой...
Веснянка привела Ивана на берег Голубой реки. Смотрит
Иван и диву дается: по реке плывут белоснежные лодки и
большие корабли. А на той стороне реки по дорогам вдоль
берега мчатся невиданные самоходы. Под облаками летают
железные птицы. В долине раскинулись города с белокамен-
ными домами и хрустальными дворцами. Вокруг городов —
поля пшеничные, сады прекрасные, все дышит человеческим
счастьем.
— Это еще не все мои богатства,— говорит Веснянка.— Их
даже за триста лет не обойдешь и не раскроешь всех секретов.
Оставайся, Иванушка, у меня, великим мудростям научу
тебя.
Но Иван не раздумывая ответил:
— Слов нет, ты, Веснянка, очень красива, умна и богата*
но не могу я обидеть Марьюшку. Никаких других богатств
мне не надо.
Веснянка стала лицом еще светлее и молвила:
— Теперь я вижу, что ты человек честный, с большой ду-
шой. И совесть у тебя чистая как хрусталь. Я помогу тебе
разыскать Марьюшку. На, возьми эту шкатулку и иди в цар-
ский дворец. Глянешь на серебряную пластинку шкатулки —
будешь все видеть и слышать. Носи ее в кармане, не показы-
вай. Да не поддавайся никаким уговорам Болотной Бабы.
Сказала она это и словно растворилась в воздухе. В одно
мгновение Иван очутился в степи, как после крепкого сна.
Идет он мимо озера. Смотрит, а следом бредет с сучковатой
клюкой дряхлая старуха. Голова у нее замотана полудюжи-
ной грязных дырявых платков, и только торчит длинный щу-
чий нос да два лягушачьих глаза виднеются.
Понял Иван, что это и есть та самая Болотная Баба, кото-
24
рой надо остерегаться, и решил лучше не останавливаться. А
«она все ковыляет за Иваном, едва поспевает со своею клюкой.
Вдруг он слышит сзади:
— Ой, добрый человек, подними меня, не могу встать.
Это Болотная Баба пошла на хитрость — упала и заохала.
Ива1| посмотрел на нее и подумал: «Ну как не помочь ста-
рому человеку». Взял ее и приподнял.
— Спасибо тебе сердечное, — промолвила она и дохнула
на Ивана так сильно, что его начало в сон клонить.
— Иди от меня, старая ведьма. Чего дрему наводишь? Все
равно не бывать по-твоему,— рассердился Иван.
— Живи по ста-рин-ке, — позевывая и крестя рот, медлен-
но шептала она.
Какой-то тяжкий сон навевался на Ивана, но он собрал
все силы, чтобы не уснуть. Вспомнил о Марьюшке и Веснян-
ке, о волшебной шкатулке и разогнал дрему. А потом выждал,
когда старуха опять начала зевать, и бегом без оглядки пус-
тился дальше. Добрался до большой дороги, малость отдохнул
и снова в путь — в Москву белокаменную.
Мало ли, много ли прошел, но добрался Иван до большого
леса. Здесь решил отдохнуть. Прилег головой на пень и дрем-
лет. Вдруг откуда ни возьмись — туча, загремел гром, полился
крупными каплями дождь. Тут не до сна. Смотрит, а к нему
опять бредет Болотная Баба, покрякивает, как старая жаба.
Лягушачьи глаза у нее навыкате, щучий нос по ветру держит,
гнилыми зубами поскрипывает. Бросила Болотная Баба Ивану
в лицо горсть черных ягод. Одна ягода попала ему прямо в
открытый рот, и он не заметил, как проглотил ее.
Бросился Иван бежать что было мочи. Далеко позади Бо-
лотная Баба осталась. Пошел Иван, о пни и кочки спотыка-
ется, а сам все по сторонам поглядывает: не наткнуться бы
на Бабу — болотную жабу.
Припекло солнце. Жара наступила нестерпимая, дышать
нечем. У Ивана пот градом течет. Провел он ладонью по щеке,
чтобы пот смахнуть, и вдруг оторопел: «Что это у меня лицо
какое-то корявое стало?» Достал он шкатулку, посмотрел в
круглое зеркальце и увидел: все лицо в бородавках, сморщи-
лось, как древесная кора, и покрылось колючками. «Какой
срам, — запечалился Иван, — как я теперь покажусь на бе-
лый свет? От меня не только люди, а и всякая живая тварь
будет шарахаться в сторону. Что же мне теперь делать?»
Живет Иван в лесу день, другой, не выходит к людям. До-
стал он опять шкатулку и смотрит. На серебряной пластинке
показалась Болотная Баба, шамкает беззубым ртом. Рядом ее
25
дочка — горбатая, конопатая, у нее от безделья и неподвиж-
ности длинный нос к потолку прирос. Сидят они в покосив-
шейся избушке, скучают да позевывают. А вокруг них пле-
сень, над головами висит паутина, по стенам ползают клопы,
мухи, тараканы. Болотная Баба говорит дочке: «Стара уж я
стала, нет мочи. Хотела для тебя затащить молодца, чтоб
было с кем словом перемолвиться, а там, гляди, и в женихи
для тебя пригодился бы. Сколько же тебе сидеть в девках? Да
вот жаль — убежал от меня, но я успела черной ягоды в него
сыпнуть. Будет помнить меня! А коль не догадается съесть
белых молодильных ягод, то корявым навсегда останется».
Понял Иван, что надо делать. Начал искать молодильные
ягоды. Долго искал. Наконец нашел кустик, сорвал несколько
белых ягод, пожевал и проглотил. Потом провел ладонью по
лицу — все гладко и ровно, нет никакой корявости, бородавки
и колючки исчезли. Достал шкатулку, глянул в зеркальце и
обрадовался: лицо стало белым, чистым и даже красивее
прежнего.
Нарвал Иван черных и белых ягод, решил захватить их
с собой — авось пригодятся. Отправился в путь...
Мало ли, много ли прошел, наконец добрался до царских
белокаменных палат. Присел Иван у стены дворца и стал
смотреть на серебряную пластинку шкатулки. Видит: царь
ходит по палате, ругает слуг:
— Болваны! Почему до сих пор не сожгли чудо-ковер? Он
без слов говорит о гибели царских тронов. От этого ковра ца-
рица заболела и совсем сна лишилась!
Один из слуг отвечает:
— Царь-батюшка! Этот ковер мы жгли на кострах, да его
огонь не берет.
Царь застучал ногами, приказал:
— Утопить его в реке. А казачку, что ткала, сослать в
Сибирь.
— Слушаемся, царь-батюшка. Все будет исполнено, — от-
ветили слуги, поклонились и вышли из палаты.
Царь подошел к царице, приложил ладонь к ее лбу и про-
молвил :
— У тебя жар велик. Чего бы ты хотела?
— Хочу лесных ягод.
— Эй, слуги, разыщите ягод!
Иван смекнул, что надо делать. Быстрехонько достал чер-
ные ягоды, подбежал к дворцовым воротам и держит их в
руках на белом полотенце. Купили у него слуги те ягоды и
поспешили в палаты царские.
26
Прошло немного времени. Глядит Иван: слуги царские ко-
вер несут к реке, а следом за ними народ бежит. По городу
олух прошел о чудо-ковре, и поэтому всяк хотел хоть одним
глазком взглянуть на него.
Бросили слуги дивный ковер в реку, а потом шестами ста-
ли топить его в воде. Но как ни старались, ничего у них не
получалось: ковер не тонул.
Вышел Иван на бугорок и что было силы закричал:
— Братцы! Не давайте лиходеям утопить с ковром и сча-
стье народное!
— Не позволим! — раздались голоса.
Бросились люди в реку. Ковер очутился на берегу и стал
переходить из рук в руки. А когда прикрепили его к шестам
и подняли высоко над головами, как знамя, народ увидел на
ковре живые картины своего будущего счастья. На ковре под
солнечными лучами все ожило: по Волге-реке на стругах
плыла вольница. Казаки взмахивали веслами, и под звон гу-
сель яровчатых разносилась песня удалая.
В ту пору, когда народ шел по улицам за чудо-ковром, в
палатах царских поднялся переполох. Царь и царица, наев-
шись черных ягод, сделались уродами: лица их покрылись
бородавками и колючками, кожа почернела, сморщилась, как
древесная кора. Да и ко всему этому у царя появились вол-
чьи клыки, а у царицы выросли болыпие-преболыпие ослиные
уши.
По всему царству-государству было объявлено: кто выле-
чит царя и царицу, тот получит полцарства и целый воз
золота. Много приходило лекарей, но ничего не могли сделать.
Пришел во дворец и Иван. Царь говорит ему:
— Вылечишь — золотом осыплю, полцарства отдам.
— Не надо мне ни золота, ни полцарства, — отвечает
Иван. — А дай, государь, свободу людям несчастным. Пока
не избавишься от тяжких грехов перед народом, никакие ле-
карства не помогут.
— А как же мне избавиться от грехов?
— Надо выпустить на волю всех невинных людей из тем-
ниц и привести ко мне донскую казачку Марью, что выткала
чудо-ковер. Без этого не сумею страшную болезнь твою и ца-
рицы извести.
Хоть и не по сердцу пришлись Ивановы слова, но делать
было нечего. Царь приказал боярам:
— Выпустить на волю из темниц всех невинных! Да по-
быстрее привести сюда казачку Марью.
Взял Иван золотой ковшик с царского стола, размял белые
27
ягоды, влил воды и дал выпить по одному глотку сначала
царю, а потом царице.
В одно мгновение царские корявые лица посвежели, сошли
бородавки и колючки, но клыки и ослиные уши не исчезли.
«Что делать? — подумал Иван. — Надо дождаться Марьюшки
и бежать с нею на Дон».
Пока он размышлял, на пороге показалась Марьюшка. Как
только увидела она Ивана, бросилась к нему. Иван отвел
Марьюшку в сторону и на ухо шепнул:
— Бежать надо, — а потом сказал царю: — Ваше царское
величество! Три дня с царицей не выходите на свет. Нужна
полная темнота. А мы пойдем поищем целебных трав.
Взял Иван Марьюшку за руку и повел за собой. Вышли из
дворца и поскорее в путь-дорогу — на тихий Дон. А царь с
царицей так до конца своей жизни и оставались: он — с вол-
чьими клыками, а она — с ослиными ушами.
СКИФСКИЕ
СТРЕЛЫ
Шел 513 год до нашей эры. В июльском зное томилась и
млела желтеющая степь. Пересохшая земля трескалась.
Порывистый ветер раскачивал густые травы и волнами катил
их по широкой степи. Под горячими лучами солнца серебри-
лись островки ковыля. На горизонте маячили высокие курга-
ны, насыпанные киммерийцами, скифами. На курганах, слов-
но часовые, стояли грубой отделки изваяния—каменные бабы.
Припав грудью к холке коня, во весь опор мчался всадник.
Конь, утопая в травах, казалось, не скакал, а плыл по степ-
ному простору. Но вот всадник въехал на самый высокий
курган и остановился. Приставив козырьком ладонь ко лбу,
он долго глядел на запад.
Со стороны Меотиды 1 тянуло влажной морской прохладой
и веяло крепкими запахами трав. Вокруг было тихо. Но эта
тишина не была мертвой: всюду стрекотали кузнечики, пере-
мести д а — Азовское море.
28
кликались перепела, а в терновнике, недалеко от кургана^
всполошился сайгак, послышался топот тура.
Всадник ударил низкорослого коня хлыстом и полным га-
лопом поскакал к балке, по дну которой протекала небольшая
речушка. Там, вдоль правого берега, теснилось множество че-
тырех- и шестиколесных повозок с жилищами, сделанными из
жердей и обтянутыми войлоком.
На лугу паслись овцы, лошади. У повозок дымились кост-
ры. Женщины, окруженные детьми, чинили одежду, подкла-
дывали в огонь кизяк и помешивали в больших железных и
медных котлах варево.
Посередине становища возвышалась обтянутая белым вой-
локом царская кибитка. При входе в нее стояла стража с
длинными копьями и короткими обоюдоострыми мечами.
В кибитке шел совет царей нескольких скифских племен.
Сюда то и дело подъезжали дозорные всадники с донесения-
ми. Было известно, что огромная, до семисот тысяч воинов,
персидская армия вторглась в скифские степи. На совете цари
обсуждали, как лучше бороться с персами.
— Войско Дария, — говорил царь Скопасис, — напало на
нашу землю с запада, откуда его не ожидали. Дарий из Пер-
сии пошел на Боспорский пролив, где при помощи греков
переправился в Македонию и покорил Фракию. Затем персы
перешли на левый берег Истра 1 и двинулись на нас. Армия
у них велика. В открытый бой с персами вступать опасно. Я
предлагаю разделить наше войско на несколько отрядов и
отступать со стадами. На пути засыпать все колодцы, источ-
ники и истреблять подножные корма...
— Верно говорит Скопасис, — опершись о копье, молвил
царь Иданфирс. — Но нам надо подумать о союзе с сарматами.
Хорошо, если бы они присоединились к отряду Скопасиса.
— Сарматы не захотят нас поддерживать, — сказал царь
Таксакис.
— Надо добиться, чтоб поддержали, — продолжал Идан-
фирс.— Если персидский царь направит удар на Скопасиса,
то его отряд пусть идет вдоль Меотиды, а потом по левому
берегу Танаиса2. Персы начнут разорять сарматов, вот тогда
они поймут, что надо присоединяться к нам. В случае же
отхода персов Скопасису следует перейти в наступление и пре-
следовать врага. Пока же все остальные скифы должны соеди-
ниться с гелонами и будинами и отступать, опередив персов
на один день пути.
1 И стр — Дунай.
2 Танаис — Дон.
29
Предложения Скопасиса и Иданфирса были одобрены.
От становища к становищу полетели тревожные вести: с
запада идут персы. Скифы покидали места лучших пастбищ.
На север тянулись сотни тяжело нагруженных возов. В каж-
дый воз было впряжено по три-четыре пары волов. Степь
оглашалась криками табунщиков, погонычей, ревом скота,
скрипом колес. Над возами серыми облаками поднималась
пыль и долго висела в воздухе. Скифы все свое добро: скот,
лошадей, домашнюю утварь, а также женщин, детей и стари-
ков — отправляли в глухие, лесистые места.
Высоко парили орлы, высматривая в травах добычу. Под
горячими лучами солнца воздух накалялся, и трудно было
дышать.
Огромная армия персов тем временем быстро продвигалась
по Скифии. Скифская конница, выступившая навстречу врагу,
расположилась лагерем.
Как только передовые отряды персов заметили скифов, то
сразу же устремились на них. Скифы стали заманивать персов
в глубь степи. Отходя на восток, выжигали стоявшие на кор-
ню травы, засыпали колодцы, родники. На сотни стадий1
огненным морем разливался пожар. Степь куталась в оран-
жевую пелену дыма. На легком ветру колыхались и тянулись
на запад длинные языки пламени. Убегая от огня, мчались
испуганные зайцы, сайгаки, лисицы, волки и туры.
Дарий, преследуя скифскую конницу, дошел до правого
берега Танаиса. Персы переправились на левый берег — в Сар-
матию — и только здесь приостановили свое наступление.
Скифы исчезли из виду. Пришлось Дарию переправляться об-
ратно. Вернувшись в Скифию, персидский царь повернул на
запад. Вскоре он встретился с другим отрядом скифов, кото-
рые стали отходить на земли племен, отказавших скифам в
союзе. Персы, преследуя противника, вторглись в земли сар-
матов, андрофагов и других племен и подвергли их жестоким
грабежам, насилиям, оскорблениям.
Преследование скифских отрядов, бесконечные мытарства
по выжженным степям не сулили Дарию скорой победы —
такому способу ведения войны не предвиделось конца. Скифы
же и днем и ночью совершали внезапные набеги и наносили
персам удары. Это изнуряло персов, снижало их воинственный
дух. Огромная персидская армия не могла в пустынной степи
обеспечивать себя питанием и водой. Голод, повальные болез-
ни подрывали мощь армии. Дарий тревожился и искал выход
1 Стадия — мера длины, равная 185 метрам.
30
из тупика. Ему хотелось дать решительную битву, но скифы
от нее уклонялись и в то же время совершали частые набеги
в тылы врага, наводя ужас и страх.
На возвышенном месте, неподалеку от Танаиса, под паля-
щими лучами солнца резко выделялся среди множества па-
латок своей белизной шатер Дария. На стенах его и на полу
красовались пестрые ковры с изображениями сказочных зве-
рей и птиц.
В шатер вошел слуга и подал Дарию наполненную вином
золотую чашу. Дарий выпил вино и, возвращая слуге чашуг
приказал:
— Позовите ко мне переводчика, знающего скифский язык.
Вскоре в сопровождении слуги в шатер Дария вступил
смуглый воин.
— Вот что, — сказал Дарий, — поручаю тебе отправиться
к скифскому царю Иданфирсу...
Дарий изложил свои требования и заставил воина затвер-
дить сказанное наизусть. Когда Дарий убедился, что его тре-
бование посланник знает слово в слово, то сказал:
— Теперь поезжай... Да быстрее возвращайся с ответом!
Персидский посланник галопом ускакал на низкорослом
коне.
В буераке у ручья скифские наблюдатели заметили персид-
ского всадника — пропустили в тыл. За ручьем перс встре-
тился с дозорным отрядом. Скифы задержали его. Узнав, что
он послан Дарием к Иданфирсу для переговоров, доставили
в ставку своего царя.
Царь Иданфирс лежал около палатки на войлочной под-
стилке, подложив под голову охапку сена, отдыхал после
поездки.
— К тебе, Иданфирс, прибыл я от царя Дария, — молвил
персидский посланник.
— По какому делу? — спросил Иданфирс и приподнялся.
— Царь Дарий послал меня сказать тебе: «Почему ты
убегаешь от персидского войска? Если ты считаешь себя в
силах противостоять моему могуществу, то остановись, пре-
крати свое блуждание и сразись со мной. Если же признаешь
себя слабее, то также останови бегство и приди для перегово-
ров к своему владыке с землей и водой...»
Иданфирс, опершись на свой царский жезл, строго взгля-
нул на посланника и с негодованием сказал:
Знай, перс, никогда я не убегал из страха ни от кого
из людей и теперь не бегу. Ныне я не сделал ничего нового
по сравнению с тем, что обыкновенно делаю в мирное время.
31
Почему я не тороплюсь сражаться с вашим войском? У меня
нет ни городов, ни засеянной земли, из-за которых мы поспе-
шили бы драться с вами. Если нужно во что бы то ни стало
ускорить сражение, то у нас есть могилы предков: попробуй-
те разорить их, тогда узнаете, каковы скифы! Раньше мы не
сразимся, если нам не заблагорассудится. А царю твоему
вместо земли и воды я пошлю такие дары, кои приличествует
ему получить. И еще передай Дарию: за то, что назвал себя
моим владыкой, он поплатится... Владыками же своими я
признаю только Папая 1 и Табити2.
Вскоре по приказанию Иданфирса слуги приготовили пер-
сидскому царю замысловатый подарок: в кожаную сумку
вложили воробья, лягушку, мышь и пять стрел. В этом подар-
ке скрывался глубокий смысл — предупреждение персам об
ожидающей их гибели.
Вечерело. Солнце оранжевым диском погружалось в жид-
кую пелену туч. На возвышенности, словно египетские пира-
миды, большой группой теснились сторожевые и могильные
курганы.
Дарий со своей отборной конницей располагался в «стра-
не могил» — около тех курганов, в которых были погребены
скифские цари. Персы из свиты Дария вели себя вызывающе.
Они сняли одежду с убитых скифов и напялили на каменных
баб скифские короткополые куртки и остроконечные шапки.
Скифы издали видели, как чужеземные захватчики осквер-
няют их святыни. «Страна могил» для скифов была священ-
ным местом. Нарушение могильного покоя и поругание чести
предков у скифов нетерпимы.
В шатер Дария вошли слуги. Один из них, поклонившись
царю, подал кожаную сумку.
— Царь царей и владыка владык, прими от скифов да-
ры,— промолвил слуга.
Дарий, одетый в черного шелка балахон с широкими ру-
кавами, гордо приподнял голову и протянул руки. Когда Да-
рий принял сумку и хотел открыть ее, слуга тотчас же
предупредил:
— Государь, в сумке странный подарок: воробей, лягушка,
мышь и пять стрел.
Отпустив слугу, Дарий собрал своих ближайших воена-
чальников и мудрецов. Он был в хорошем настроении от по-
лученного подарка.
1 Папай — бог грома, молнии и дождя.
2 Табити — богиня домашнего оЧага.
32
2. Добрые дела не умирают
— По всему видно, — говорил Дарий, — что скифы чув-
ствуют свою слабость, а поэтому идут под мое владычество.
Мышь живет в земле. Значит, скифы отдают нам свою землю.
Лягушка живет в воде. Это говорит о том, что скифы отдают
свои воды. Воробей обозначает конницу, стрелы — военную
мощь. Значит, скифы готовы отдать нам конницу и все свое
оружие...
— Нет, не то, государь, — возразил один из мудрецов. —
Не так надо понимать смысл этого подарка.
— А как же? — удивился Дарий.
— Государь, да помогут нам боги правильно истолковать
скифские дары, — собираясь с мыслями, начал мудрец. — Мне
кажется, что скифы хотят сказать другое: если вы, персы, не
улетите в небеса, превратившись в воробьев, или не скроетесь
в земле, превратившись в мышей, или не прыгнете в озеро,
превратившись в лягушек, то вам не возвратиться назад.
Скифские стрелы везде вас догонят и поразят.
Дарий, поджав губы, задумался.
— Пожалуй, ты прав, — произнес он. — Наше войско с
каждым днем становится слабее...
В то время, когда Дарий советовался со своими прибли-
женными, за шатром послышался шум. Дарий спросил:
— Что там за тревога?
Вбежавший в шатер наблюдатель сообщил:
— На расстоянии двух стадий от нас скифы образовали
большой круг и гоняют по нему зайца.
— Скифы к нам относятся с большим пренебрежением, —
сказал Дарий. — Мне теперь совершенно ясно, что мудрец
правильно объяснил смысл скифских даров. Нам следует хо-
рошенько обсудить, как вернуться на родину.
— Надо немедленно отступать, — советовал мудрец. —
Скифы, гоняя по кругу зайца, еще раз напоминают, что если
мы вовремя не уйдем из степи, то, подобно зайцу, будем окру-
жены и уничтожены. Если мы здесь задержимся, то перепра-
ва через Истр окажется в руках скифов, и тогда все мы по-
гибнем...
И мудрец напомнил Дарию его царский указ переправщи-
кам, когда перешло персидское войско через Истр.
Тогда Дарий завязал на ремне шестьдесят узлов и сказал
переправщикам:
— Развязывайте по одному узлу в день. Если все узлы
развяжете, а я не вернусь победителем, мост можете разо-
брать...
Но так, как хотел Дарий, не получилось.
34
С разных концов к Дарию прибывали гонцы. Они сообщали
о дерзких налетах скифов, о больших потерях в персидском
войске.
— Государь, надо торопиться к Истру, — умолял Дария
мудрец. — Там все шестьдесят узлов на ремке развязали, ведь
мы уже семьдесят семь дней блуждаем по степи.
Дарий был в отчаянии. Он предвидел полную гибель своего
войска. И тогда Дарий, бросив половину обоза, всех больных
и слабых воинов, поспешно двинулся к Истру.
Скифы кружили на своих выносливых низкорослых лоша-
дях около отступавших персов и были неуловимы.
Отходя к Истру, Дарий потерял восемьдесят тысяч воинов,,
сотни повозок и сам несколько раз попадал в ловушки, устро-
енные скифами. Но его всегда выручали резвый конь и пре-
данные слуги.
После многих бессонных ночей Дарий добрался до левого
берега Истра. Конь его еле стоял на ногах.
— Перевозчики, — кричал Дарий, — сюда!
Но его слабый голос не долетал до противоположного бере-
га. Тогда, сложив ладони у рта, изо всей силы, громовым го-
лосом крикнул эфиоп — слуга царя.
— Перевозчики-и! Сюда! Прибыл царь Дарий!
Едва персидский царь успел переправиться на лодке, на
левом берегу появились скифы... Еще немного, и Дарий был
бы пленен.
ПОБРАТИМЫ
С^то было в незапамятные времена, когда между двумя
соседскими племенами после долгой дружбы и союза
вдруг возникла большая вражда. Сарматы теснили скифов,
захватывали их пастбища, грабили, а людей уводили в неволю
для продажи в рабство. Но скифы, отличавшиеся храбростью,
давали врагу отпор.
Недалеко от сарматских кочевий два скифских юноши —
Дандамис и Амизок — пасли своих коней. Они настолько по-
дружились друг с другом, что решили стать побратимами. По
2*
35
обычаю сделали на кистях рук надрезы ножом и накапали
крови в чаши с вином. Затем помолились скифским божест-
вам Папаю и Табити, окунули концы мечей в вино и произ-
несли клятву — стоять друг за друга насмерть. Обменявшись
чашами, выпили вино. С этого часа они стали кровными
друзьями — побратимами.
Вскоре после побратимства они отправились с небольшим
родовым кочевьем в путь. Переправились на левый берег Та-
наиса с семьями, со скотом. Прошло несколько дней. Никакой
опасности не замечалось.
...Вдруг на скифов налетел сарматский конный отряд. Сар-
матов было почти в десять раз больше, чем скифов. Несмотря
на свою малочисленность, скифы стали яростно сражаться.
Потери сарматов были велики. Каждый скиф убивал по не-
скольку неприятелей. Наконец все силы были истощены:
скифы оказались побежденными.
Сарматы захватили скифское имущество и женщин. В руки
сарматов попал и Амизок. Скифы, оставшиеся в живых, бро-
сились в Танаис и поплыли на правый берег. Вслед за своими
поплыл и уцелевший Дандамис... Вдруг он услышал голос
побратима:
— Дандамис! Побратим мой! Я пленен!
Дандамис немедленно повернул назад и поплыл к непри-
ятельскому берегу.
Сарматы с поднятыми копьями и мечами бросились к Дан-
дамису, намереваясь убить его.
Дандамис выкрикнул:
— Зирин! Зирин!
Сарматы опустили свое оружие. Существовал обычай: если
человек произнес слово «зирин», что означает «выкуп», его
никто не должен задерживать, так как он хочет выкупить
кого-то из неволи.
Сарматы провели Дандамиса к главному военачальнику.
Когда он проходил мимо стана, сердце Дандамиса клоко-
тало ненавистью к грабителям, вероломно отнявшим у соро-
дичей имущество и жен, но что он мог сделать...
Когда его привели к сарматскому военачальнику, юноша
решительно произнес:
— Отпустите на волю моего побратима Амизока.
— Я отпущу тогда твоего друга, когда ты дашь мне боль-
шой выкуп, — сказал военачальник.
— Все, что было у меня, вы отняли. Но если желаешь — я
пойду в неволю вместо побратима Амизока, и делай со мной,
что хочешь.
36
— Нет нужды удерживать тебя, тем более что ты пришел
со словом «зирин». Уплати то, что у тебя есть, и уводи своего
друга.
— Что же ты хочешь получить от меня?
— Требую твои глаза.
Дандамис сделал решительный шаг вперед и твердо сказал
военачальнику:
— На, возьми мои глаза!
Дандамиса отвели в сторону два сармата и ослепили
ножами.
— Бери своего друга, — послышался голос военачальни-
ка.— И иди с ним, куда хочешь.
Держась за руку Амизока, Дандамис пошел за побратимом.
На берегу Танаиса спросил Амизок:
— Плыть сможешь, побратим?
— Смогу. Но только рядом с тобой.
— Я буду тебе помогать. Плыви смело.
Оба вошли в воду и тотчас же поплыли. Амизок все время
прикасался к плечу побратима, чтобы тот плыл рядом.
Переплыв Танаис, оба скифа пришли к своим сородичам.
Они не были побеждены. Неприятель не сумел отнять у них
мужество, благородство, верность дружбе — побратимству.
Спустя некоторое время Амизок не захотел оставаться
зрячим. «Дандамис, мой верный побратим, ты не пожалел
своих глаз, выкупил меня из неволи. Не могу я перед тобой
оставаться зрячим», — произнес он и тотчас же ослепил себя.
Среди скифов разнеслась молва о Дандамисе и Амизоке.
Народ полюбил их. Оба они были окружены вниманием и за-
ботами. Им всюду воздавались почести. От скифской общины
они получали одежду, пропитание, за ними был установлен
заботливый уход.
Мужественный поступок Дандамиса и Амизока произвел
впечатление и на сарматов. Скифы для них были страшны
своим мужеством. При мысли о том, с какими благородными
людьми им придется иметь дело, сражаясь в праведном и
честном бою, сарматы испытывали страх.
37
СУЛТАНЕТ
И САРЫ-АЗМАН
Зто было в давние времена. По прикумским степям коче-
вал со стадами скота и табунами лошадей ногайский
князь Иштерек. Много у него было жен, но ни у одной из них
не рождались дети. Наконец от русской полонянки появилась
у Иштерека дочь, которой дали имя Султанет. Мать ее вскоре
после родов умерла, и за дочерью Иштерека стали ухаживать
десятки мамок и нянек, кормили ее кумысом и козьим мо-
локом.
Когда Султанет стала взрослой, то тяжело заболела. День
ото дня она угасала. Иштерек созвал всех знахарей-лекарей и
обещал дать сотни овец и лошадей за спасение любимой до-
чери. Много приходило лекарей, но ни один из них не мог
вылечить Султанет. Однажды странствующий старик посове-
товал Иштереку отвезти дочь на Дон: там есть два ключа —
Ак-су и Кара-су. В Кара-су (черный мертвый ключ) надо вы-
купать больную, а из Ак-су (белый живой ключ) напоить ее
живой водой.
Для любимой дочери князь готов был сделать все, и он
отправился со своими кочевьями в дальний путь — на Дон.
Быстро передвигался по степям, переплыл семь больших и
малых рек... Наконец Иштерек добрался до берегов Дона и
послал своих лучших людей разыскать целебные ключи. Долго
бродили посланцы по левому берегу Дона — нигде заповедных
ключей разыскать не смогли. Вокруг безлюдье, не у кого было
и расспросить толком, где находятся эти ключи.
Когда посланцы Иштерека возвращались к становищу, они
встретились с дряхлым старцем, задержали его и доставили
к шатру князя. Старик был высокого роста, закутан в звери-
ные шкуры, бос и без шапки. Седые волосы на голове взъеро-
шены, а белая борода закрывала почти всю грудь. Говорил
он на непонятном языке. Иштерек приказал вызвать своего
священнослужителя, который бывал в Царьграде и щ£ал мно-
гие языки. Пришел священнослужитель, заговорил со стари-
ком, и тот рассказал ему, что в давние времена на острове
Темрюцком находилось княжество Тмутараканское и владели
38
им русы. Княжество это разрушили половцы, а русы пошли
бродить по большим и малым рекам от Дона до Волги^за что
их прозвали бродниками. Старик объяснил, что живой ключ
Ак-су совсем недалеко — вправо, а Кара-су, или Мертвый До-
нец, как его называют бродники, будет влево. Путь к Мерт-
вому Донцу проходит через Темерницкий лиман, где живут
вольные люди разных племен, а главным атаманом у них
Сары-Азман, что означает «рыжий человек».
— Как мне добраться до Мертвого ключа? — спросил Иш-
терек.
— Только водой, — ответил старик. — Если хочешь, я до-
стану у Сары-Азмана лодку и отвезу вас к Мертвому ключу.
— А Сары-Азман на нас не нападет?
— Нет, — ответил старик, — кто с миром к нему приходит,
тому он друг, а кто с войной, тот живым от него не уходит.
Его казачье слово всегда верное.
— Ладно, старик, доставай лодку и вези.
На следующий день, едва занялась утренняя заря, к ста-
новищу подплыла нарядная, украшенная коврами лодка. За
веслами сидели двенадцать гребцов, а за рулем — сам Сары-
Азман.
Принесли на руках больную Султанет, положили ее в лод-
ку на мягкие подушки. Рядом с ней сел отец, князь Иштерек.
Поплыла лодка быстрой чайкой вниз по Дону. Сары-Азман
глаз не сводит с Султанет, понравилась ему девушка. Султа-
нет тоже нет-нет да и поглядит на статного, красивого атама-
на, а от этого в душе становилось светлее и боли утихали.
Сары-Азман за все время оглянулся назад только один раз
и заметил, что следом за лодкой по берегу едет около полу-
сотни ногайских всадников, а вдали движется остальное вой-
ско Иштерека. Усмехнулся Сары-Азман и молча кивнул голо-
вой гребцам. Они сильней налегли на весла. Конница Иште-
река осталась далеко за изгибом реки. Но вот лодка вошла в
Темерницкий лиман, заросший камышом и осокой. Вдруг
Сары-Азман свистнул по-соловьиному, и тотчас же из камыша
высунулись носы легких лодок и показались вооруженные
люди. Ухватился Иштерек за рукоять своего кинжала, хотел
обнажить его, но Сары-Азман остановил князя.
— Не бойся, Иштерек, вас никто не тронет. Это мои вер-
ные друзья. Показал же я их тебе для того, чтобы ты понял,
что твоя рать нам не страшна. Погляди, сколько их!..
И увидел Иштерек огромную сары-азманову вольницу. На
него из камыша гордо глядели глаза смуглолицых черкесов,
скуластых татар, темнокожих кизылбашцев, русов и придне-
39
провских черкасов. Махнул Сары-Азман рукой, и все лодки
с людьми вмиг скрылись в камышах.
Прошло немного времени, добрались до Мертвого ключа.
Все остались в лодке, а няньки взяли под руки Султанет,
повели купать ее. Как только искупалась Султанет в Мертвом
ключе, сразу почувствовала себя лучше. К лодке вернулась
уже без помощи нянек.
...Снова отправились в путь-дорогу к становищу Иштерека.
Когда прибыли на место, Сары-Азман высадил гостей из лод-
ки, ласково посмотрел в глаза Султанет, а потом обратился
к ее отцу с приветливым словом:
— Прощай, княже. Завтра утром отвезу княжну к Живому
ключу. Без меня вы его не найдете.
Рано утром прискакал в становище Иштерека Сары-Азман
с двумя товарищами и двумя запасными конями. Быстро сде-
лал он из ковра и легких дротиков висячие носилки и при-
строил их между двумя конями. Султанет положили в носилки
и осторожно отправились к Живому ключу. Доехав до высо-
кого каменистого бугра, остановились у осыпи желтого камня-
ракушечника. Из-под горы шумным ручьем бежала чистая,
студеная вода. «Вот и Ак-су, — сказал Сары-Азман, — сколько
больных ни приходило к этому ключу, все становились здоро-
выми».
Наклонилась к ключу Султанет и припала к нему губами.
Как только напилась целебной воды, сразу же почувствовала,
что силы прибавились, появилась бодрость и боли исчезли.
Иштерек наполнил живой водой около дюжины бурдюков,
чтобы захватить с собой в прикумские степи.
Рад был Иштерек, что его дочери принесла исцеление жи-
вая вода. Спустя три дня князь распорядился: собираться в
путь. Но Султанет не хотела покидать этих мест и пошла на
хитрость. Она прикинулась больной и сказала отцу, что еще
рано уезжать от живой воды. А вода из бурдюков пользы не
дает. Нужна только свежая, ключевая.
Отец согласился остаться. Он распорядился перенести ста-
новище из балки поближе к Живому ключу. На старом Кобя-
ковом городище, у самого берега Дона, был поставлен княже-
ский шатер.
Каждый день рано утром Султанет верхом на коне ездила
к Живому ключу. Там она встречалась с Сары-Азманом и
просиживала у ключа до восхода солнца. Султанет дала Са-
ры-Азману слово, что будет его женой. Сары-Азман послал
своих товарищей к Иштереку с просьбой выдать Султанет за
него замуж.
40
Разгневался Иштерек, заявил, что не отдаст свою дочь ка-
кому-то атаману казачьей ватаги.
Но Султанет решила стать женой Сары-Азмана и без со-
гласия отца. Как только наступила ночь, она незаметно вы-
бралась из шатра и осторожно прошла мимо дремавших
стражников. В Кобяковой балке девушку ждал Сары-Азман
с приготовленным для нее конем.
Тотчас же в стане Иштерека поднялась тревога.
— Куда девалась Султанет? — спрашивал у нянек Иш-
терек.
Никто не видел и не знал, что случилось с Султанет.
Иштерек взял с собой полсотни лучших джигитов и отпра-
вился на розыски дочери. Повсюду рыскали они — нигде не
было беглецов. Решили направиться по каменистому бугру в
сторону ключа. И вдруг на полном скаку конь Иштерека в
темноте сорвался с крутого обрыва и разбился вместе с се-
доком...
Почти все ногайцы Иштерека перешли на сторону Сары-
Азмана и стали вольными казаками, и только небольшая
часть из них ушла в прикумские степи. С тех пор балку, где
было становище Иштерека, стали называть Кизитиринга, что
в переводе на русский язык означает «пропавшая девушка».
ЗУРГАН
И ВЕНЕЦ ЛЕБЕДЯ
Зто было давным-давно. Между Волгой и Доном кочевал
со своими несметными табунами и множеством кибиток
калмыцкий хан Алтай.
В бескрайних степях было тревожно: янычары и ногайцы
нападали на русские рубежи, нещадно грабили казачьи город-
ки и села.
Узнал об этом хан Алтай — союзник русских. Вызвал он
к себе лучшего батыра Зургана и сказал:
— Только ты, Зурган, можешь выполнить мое повеление...
42
Поспеши с войском на Дон. Помоги вольным людям — донцам
изгнать их врагов.
Днем без дневок, ночью без ночевок вел свое войско храб-
рый батыр Зурган. Как только пришел на Дон, соединился с
казаками и вступил в бой с ногайцами и яцычарами. Семью
семь — сорок девять дней почти без передышки длилась кро-
вавая битва. Бугор, где она кипела, усеяли мертвые тела. Вра-
ги были разбиты, а остатки их бежали к синему морю Азов-
скому.
На высоком берегу тихого Дона казаки устроили богатый
пир в честь батыра Зургана и его храброго войска. Трижды
три — девять дней гуляли казаки с калмыками. Обе стороны
поклялись быть вечными друзьями и в трудную пору выру-
чать из беды друг друга... Казаки преподнесли своим друзьям
дорогие подарки и с большими почестями проводили их до-
мой— в родные края.
Шли войска Зургана по зеленой степи от кургана к курга-
ну. Высоко в синем небе звонкоголосо пели птицы. Протяжно
насвистывал свои песни ветер. Таинственно шептались травы,
перекликались степные зверьки...
Вдруг из-за бугра показалось конное войско кизылбашцев.
Впереди предводитель, в пестром шелковом халате и остро-
верхой шапке.
— Эй, кто вы? — громко спросил он.
— Мы те, кто гнал вас до моря Азовского, — ответил
Зурган.
— Коли так, приготовьтесь. Хотим еще раз сразиться с
вами, — прокричал кизылбашский князь и поднял свой меч.
— Зачем напрасно проливать кровь многих людей? — ска-
зал Зурган. — Пусть выйдут два богатыря — один с вашей,
другой с нашей стороны — и сразятся. Если ваш богатырь
победит — будете победителями, и мы отдадим вам не только
все оружие, но и головы свои. Если же наш богатырь побе-
дит — вы отдадите нам все оружие и головы свои.
— Согласен, — ответил князь кизылбашский. — Я готов
бороться один против двух богатырей. Выходите, кому надое-
ло жить в подлунном мире.
— Не хвастайся, безумец. Я и сам с тобой справлюсь! —
сказал Зурган и вышел на поединок.
Началась схватка. Зурган попытался нанизать на пику
противника, но сломал ее о крепкий щит. Сломал свою пику
и кизылбашский богатырь. Тогда оба пустили в ход плети из
верблюжьей шкуры с наконечниками из каленой стали и руч-
ками красного кипариса. Били они друг друга так, что в ру-
43
ках остались только ручки от плетей. Затем, обнажив мечи,
сошли в балку. Там рубили друг друга несчетное число раз
и совсем затупили свои мечи. Красная кровь лилась ручьями.
Ухватились богатыри друг другу за пояса, начали бороться...
Долго боролись они. У обоих истощились силы. Сделали
передышку. Потом изготовились к новой схватке. Посмотрели
они друг на друга сурово и опять начали бороться. Рвалась
на их телах белая богатырская кожа, ломались ребра, текла
на тюльпаны и ковыль горячая кровь. Долго бились они. Вод-
ные места превратились в безводные, ровные места — в хол-
мистые, а холмистые — в ровные. Наконец Зурган свалил с
ног своего противника и начал бить его крепким кулаком.
Пытался кизылбашский богатырь сбросить с себя Зургана,
но как ни тужился, все усилия его были напрасны. Он испус-
тил последний дух.
— Наша победа!
— Слава Зургану! — закричали воины победителя.
Кизылбашцы молча сложили у ног Зургана свои мечи, лу-
ки, копья... С этого времени они стали албатами — подданны-
ми Зургана.
Зурган тотчас же отправил новых албатов со своим вой-
ском к хану Алтану. При себе он оставил дюжину лучших
воинов — стрелков из лука — и решил поохотиться на птиц
и зверей.
Метким стрелком был Зурган, никогда не делал промаха.
Въехал он на своем темно-буром коне на высокий курган и
увидел взмывавшего вверх коршуна с зайчонком в когтях.
Зурган натянул тугую тетиву лука — пустил стрелу. Хищник,
кувыркаясь в воздухе, камнем упал на землю.
В этот день Зурган со своими воинами настрелял много
стрепетов, куропаток, зайцев...
Над безмолвной степью повисли вечерние сумерки. А вско-
ре наступила ночь...
На следующий день Зурган отправился в дорогу — домой.
Путь был трудным. Нещадно палило солнце. Людей и лоша-
дей мучила жажда. В степи нигде не встречалось воды.
Зурган послал своих воинов в разные стороны — найти во-
ду. Осмотрели они все балки, впадины, но воды нигде не
было.
Наконец один из воинов сообщил, что нашел в зарослях
бурьяна глубокий колодец. В нем едва заметно поблескивает
маленький кружок воды.
Подъехали к колодцу. Воины связали несколько длинных
44
арканов и опустили ведро, но оно не достало до воды. Доба-
вили еще два аркана, крепко привязали ведро и снова опусти-
ли его в колодец. Начали тянуть вверх, но арканы оказались
без ведра. Привязали второе ведро, опустили в колодец и по-
тянули вверх. Арканы снова были без ведра. Опустили в тре-
тий раз арканы и опять вытащили их без ведра.
— Здесь что-то неладное. Надо отсюда поскорее уезжать,—
сказал один из воинов.
— Чего тут страшного? — возразил Зурган. — А ну-ка я
опущусь в колодец. Привяжите меня арканом. Да глядите,
когда начну дергать аркан — тяните меня вверх.
Зурган взял свой меч, подошел к колодцу. Его привязали
арканом, опустили вниз...
Вскоре он очутился на дне колодца по колено в воде. Там
Зурган увидел: в нише обвалившейся стены колодца сидят
красивые юноша и девушка.
— Кто вы и почему здесь? — спросил Зурган.
— Я и сестра моя — дети далекой звезды Тенгрии. Мы
часто прилетали к этому колодцу купаться. Злая волшебница
иссушила колодец и затащила меня и сестру на дно. Она хо-
чет погубить нас. Я искал путь, чтобы выбраться отсюда, по-
этому и отвязывал ведра. Теперь наша судьба в твоих руках.
— Вы будете спасены, — сказал Зурган.
Не теряя времени, он обвязал себя, юношу и девушку арка-
ном и дернул его. Воины потянули тяжелый груз наверх.
Вслед за грузом со дна поднималась вода. Когда Зурган,
юноша и девушка выбрались из колодца, то через верх пошла
вода и стала заливать все балки и их отножины.
Юноша — сын далекой звезды Тенгрии — обрадовался, что
он и сестра избавлены от страшной смерти. Он обнял Зургана,
сказал:
— Добрый человек, мы теперь с тобой будем братьями, а
моя сестра станет твоей женой. Ее зовут Венец Лебедя. Я к
вам каждый год, в день нашего спасения, буду прилетать в
гости.
Юноша тотчас же сделался желтоголовым лебедем. Он ши-
роко взмахнул могучими крыльями и полетел вверх — в без-
донную синеву неба...
А Зурган женился на прелестной девушке Венец Лебедя.
Он справил богатую пир-свадьбу, на которой все гуляли без
устали три дня и три ночи.
Долго и счастливо жили Зурган и его красавица жена —
дочь далекой звезды Тенгрии.
46
ПОЛИКАШКА
•Ш* ил в Черкасске казак Поликашка — умный, сообрази-
Лк тельный. Нередко он хаживал в походы под Азов и к
берегам Крыма, а в последний раз с казачьей ватагой очутил-
ся под Бахчисараем. В схватке с крымцами попал в плен.
Несколько месяцев Поликашка работал у татарского бая —
богача. Зимой работы у бая было мало, и он продал Поли-
кашку иноземному купцу. Тот, нагрузив двух верблюдов цен-
ными покупками, с караваном отправился в Персию. Поли-
кашка был у купца за слугу и погоныча.
Долго они ехали на восток. В пути заболел верблюд, и куп-
цу пришлось отстать от каравана.
Недалеко от гор утром купца и Поликашку догнал человек,
ехавший на верблюде.
— Далече путь держишь, странник? — обратился он к
купцу. — Да благословит тебя аллах.
— В город Кандагар, — ответил купец.
— Мне тоже туда, — сказал попутчик. — Поедем вместе,
не так опасно будет.
И поехали втроем по песчаной дороге на восток. К вечеру
все утомились. На ночлег решили остановиться у развалин
некогда существовавшего городка, где была пещера.
Купца одолевала жажда.
— Как бы нам найти воды? — спросил он. — Горло пере-
сохло, и на зубах песок хрустит...
— Воды можно принести. Я эти места знаю, — сказал по-
путчик. — На расстоянии половины фарсаха1 отсюда есть
река. Пошли своего слугу, он принесет воды. Я ему дам боль-
шой кувшин.
По велению купца Поликашка взял большой кувшин и
отправился в том направлении, куда указал попутчик.
Шел, шел он, чувствует, что более двух фарсахов уже
пройдено. Была полночь. На пути никакой речки не встрети-
лось. Поликашка решил возвратиться на место стоянки без
1 Фарсах — около 6 километров (перс.).
47
воды. Обратную дорогу отыскивал по звездам. Наконец завид-
нелись развалины городка. Пришел Поликашка к месту сто-
янки и удивился — верблюдов и вьюков нет, хозяин-купец ле-
жит на песке, раскинув руки, мертвый. Попутчика нет. Поли-
кашка понял, что путник убил купца, забрал верблюдов, цен-
ности и скрылся.
Поликашка вырыл яму, похоронил хозяина. «Что же мне
делать дальше?» — подумал он и начал осматривать разва-
лины. Среди камней и остатков стен заметил вход в пещеру.
«Спрячусь-ка я здесь и подожду утра, а потом буду проби-
раться восвояси», — решил он и вошел в пещеру. Там Поли-
кашка лег за высоким камнем и начал дремать.
Вдруг в пещеру заходит тигр, за ним — волк и лиса. Про-
шли они в глубь пещеры и легли рядом. Тигр говорит:
— У всесильного шаха недавно дочь с ума сошла. Со всей
страны собрались лекари, и никто из них не может вылечить
шахскую дочь.
Заговорил волк:
— Не знают они тайны одного сильного лекарства. Неда-
леко отсюда пасется стадо овец. У пастуха есть пес-волкодав.
Если взять десять слезинок из глаз волкодава и смешать их
с листьями маленького деревца, что растет возле нашей пе-
щеры, то получится лекарство. Его следует дать больной и
сказать: «Моя речь остра как меч, отныне ты здорова»... И
девушка после этого станет здоровой.
Звери настороженно замолчали. Первой тишину нарушила
лиса.
— В нашей пещере, — сказала она, — под большим кам-
нем живет мышка. У нее есть двадцать золотых монет, и каж-
дый день она на восходе солнца играет ими.
Звери поговорили и ушли из пещеры.
Не теряя времени, Поликашка приподнял большой камень
и увидел мышку и золотые монеты. Мышка испугалась, схва-
тила одну монету и скрылась в норе. Остальные девятнадцать
монет не успела унести. Поликашка забрал все монеты и вы-
шел из пещеры. На маленьком деревце нарвал горсть желтых
листьев и направился в степь, где паслись овцы. Там встре-
тился с пастухом.
— Здравствуй, добрый человек!
— Здравствуй, путник! Пусть благословенны будут дни
твоей жизни, — сказал пастух и спросил: — Куда путь дер-
жишь?
Не говоря ни слова, Поликашка высыпал перед пастухом
все золотые монеты.
48
— На, возьми их, — произнес он.
— За что мне столько монет? — удивился пастух.
— Возьми их, а мне продай своего пса-волкодава.
— Без собаки я не могу обойтись. На овец будут нападать
волки.
— Но ведь ты за эти деньги купишь целый десяток волко-
давов.
— Ты прав, — согласился пастух. — Ладно, так и быть,
забирай моего волкодава.
— Но ты помоги собрать десять слезинок из глаз волкода-
ва, — сказал Поликашка. — А потом я возвращу тебе пса.
Мне нужны только его слезы.
Пастух связал волкодава веревкой, натер ему глаза полын-
ком. У собаки потекли слезы. Поликашка собрал слезы в
кружку и отправился в путь-дорогу, в город, в котором жил
великий шах...
Поликашка шел и шел. Вокруг в степи цвели оранжевые
и желтые тюльпаны, белые ромашки... Целый день шел он,
а когда наступила ночь, заночевал в степи. Ранним утром
Поликашка добрался до большого города. Всюду благоухали
сады, цветы источали сладостный аромат, а соловьи славили
весну и влюбленных.
Поликашка пришел на городскую площадь. Там, возле
шахского дворца, увидел множество людей. Среди них были
знахари, лекари и мудрецы.
— Почему здесь толпится народ? — спросил Поликашка
у одного из мудрецов.
— У шаха дочь с ума сошла, — ответил старик. — Многие
смельчаки пытались вылечить ее, но ничего не получалось.
Шах за излечение дочери обещает большую награду.
— Я вылечу, — сказал Поликашка.
— Да ты в своем ли уме? Не такие, как ты, брались ле-
чить, да ничего не вышло.
— А вот у меня выйдет, — стоял на своем Поликашка.
— А знаешь ли ты, что ожидает того, кто не вылечит?..
Лютая смерть. Подумай хорошенько.
— Я даю твердое слово: дочь шаха вылечу.
Мудрец почесал в затылке, задумался. Ведь шах строго
потребовал от мудрецов: во что бы то ни стало найти челове-
ка, который мог бы вылечить его дочь. И вдруг находится
новый лекарь, но он больше похож на нищего, чем на лекаря.
Мудрецы посоветовались и предложили Поликашке снять с
себя рваную одежду и надеть новую. Они дали ему белую
3. Добрые дела не умирают
49
чалму, новый полосатый халат и легкие сандалии. И пошел
Поликашка во дворец.
— Пропустите меня к шаху, — обратился он к стражни-
кам. — Я берусь вылечить его дочь.
Те доложили своему повелителю. Шах распорядился про-
пустить во дворец нового лекаря.
— О повелитель, — произнес Поликашка, — я пришел вы-
лечить твою дочь.
— Хорошо, — сказал шах, — если вылечишь — получишь
в награду полмешка золота и мою дочь в жены. Если не вы-
лечишь — будешь казнен.
— Мое слово тверже булата. Твоя дочь будет здорова, —
сказал Поликашка.
— Иди, чужестранец, вон туда. Там моя дочь, — и шах
пальцем указал комнату.
Поликашка открыл дверь и вошел в маленькую комнату.
Увидев красавицу Фатиму, прикованную цепью к стене, он
вначале застыл на месте. Хотя глаза Фатимы и были безум-
ны, ее лицо сохранило свою необыкновенную красоту.
Поликашка приблизился к Фатиме и ловким движением
руки дал ей приготовленное лекарство.
— Моя речь остра как меч! Отныне ты здорова, — произ-
нес он.
Фатима проглотила лекарство, и лицо ее посветлело, стало
спокойным. Поликашка дал девушке еще лекарство. Она про-
тянула к нему руки, что-то прошептала. Прошло немного вре-
мени, и Фатима почувствовала себя еще лучше. Она стала
такой же, какой была до болезни, — веселой, жизнерадостной.
Поликашка, освободив Фатиму от оков, взял ее за руку и
направился к шаху.
Тот, увидев дочь совершенно здоровой, обрадовался.
— Чужестранец, ты совершил чудо, спас мою дочь, — с
радостью произнес шах. — Ты достоин большой награды. Да-
рую тебе обещанное золото и хочу, чтобы ты сделал для меня
еще одно дело. У меня в эту ночь похитили из кладовой жем-
чужные ожерелья и драгоценные камни. Если ты поможешь
найти воров и вернуть пропажу — моя дочь, так и быть, будет
твоей женой.
Поликашка, немного подумав, спросил:
— Скажи, повелитель, стражи у ворот дворца надежные?
— Да, вполне надежные, — отвечал шах. — Муху не про-
пустят во дворец без моего ведома, не только посторонних
людей.
— А сколько слуг при твоем дворце?
50
— Пятьдесят человек.
— Вели, шах, созвать всех своих слуг сегодня перед за-
ходом солнца.
— Хорошо, созову, — пообещал шах.
Поликашка пошел в шахский сад и нарезал кучу веток.
Из них сделал пятьдесят одинаковых по длине палочек.
Когда шах собрал всех слуг, пришел Поликашка. Он обра-
тился к ним:
— Даю каждому из вас по одной палочке. Завтра утром
вы их вернете мне. У вора, похитившего драгоценные камни
и жемчуг, палочка за ночь вырастет на один вершок.
Струсил вор, что его палочка за ночь вырастет, а чтобы
этого не заметили, сам обрезал ее на один вершок.
Утром шах снова собрал своих слуг. Пришел и Поликашка.
— По одному подходите ко мне и сдавайте палочки, —
сказал он.
Поликашка принимал палочки и присматривался к вели-
чине каждой. Но вот протянул руку и отдал свою обрезанную
палочку совсем молодой слуга.
— Вот этот юноша похитил ценности, — сказал шаху По-
ликашка.
— Так вот кто вор, — сурово молвил шах. — Мой конюх!
Юноша тотчас же признался.
— Великий шах, смилуйся, прости мегя, — умолял он. —
Драгоценные вещи похитил я ради девушки, на которой хотел
жениться. Все эти драгоценности целы, и я их верну.
Шах нахмурил брови, сказал:
— Если к завтрашнему утру отгадаешь три моих загадки—
помилую. Не отгадаешь — казню. Загадки таковы: «Что мяг-
че всего на свете? Что милее всего на свете? Что острее всего
на свете?»
Вечером к конюху пришел Поликашка.
— Ты нашел ответы? — спросил он.
— Нашел, но не знаю, правильно ли: мягче всего на свете
сердце, милее всего — девушка, острее всего — меч.
— Нет, неправильно, — сказал Поликашка и прошептал
юноше на ухо верные ответы.
Утром шах позвал Поликашку, чтобы он помог правильно
разобраться в ответах на загадки. Вскоре явился и юноша-
конюх.
Шах спросил:
— Скажи мне, что мягче всего на свете?
— Кулак, — ответил юноша. — Когда человек спит на
3*
51
мягкой ли подушке, или на твердом камне, то подложенный
под голову кулак кажется мягче всего на свете.
— А что милее?..
— Сон.
— Это верно. А что острее всего на свете?
— Мудрое слово, сказанное вовремя.
— А как по-твоему? Правильно ли отгаданы мои загад-
ки? — обратился шах к Поликашке.
— Все отгадано правильно, — подтвердил тот.
— Ну, что же, дарую тебе жизнь, — сказал шах конюху.—
Но из моего дворца уходи прочь, куда глаза глядят...
В тот же день Поликашка получил обещанную шахом на-
граду и женился на красавице Фатиме. Сорок дней и сорок
ночей длилась свадьба.
Как ни хороша была жизнь в шахском дворце, но навсегда
оставаться в чужой стране Поликашка не пожелал.
Когда наступила весна, он обратился к шаху:
— Повелитель, прикажи снарядить в путь караван верблю-
дов. Мы с Фатимой хотим отправиться на тихий Дон.
Не отпускал сначала зятя и дочь в далекую страну шах,
но после долгих раздумий все-таки согласился с молодыми.
Долго шел караван по безлюдным пустыням, горам и сте-
пям. Много позади осталось рек, городов, сел.
Но вот вдали завиднелись серебристые воды тихого Дона...
Как только прибыл Поликашка в Черкасск, облюбовал себе
место, выстроил просторный курень... Привезенное золото он
роздал немощным старикам, калекам, изувеченным на войне,
и голодающей бедноте. Фатиму приучил к домашнему труду.
Сам занялся охотой, рыбной ловлей. Жили они счастливо.
Никогда друг другу грубого слова не сказали. Почти каждый
год в их семье была прибыль: сын или дочь.
От персиянки Фатимы и казака Поликашки с тех пор и
пошла на Дону фамилия Персияновых... Посчитайте-ка, сколь-
ко их теперь стало?!
ПОРЕЧИИ
И ЖЕМЧУГ
*11? ил на Дону казак по прозвищу Рыжий, Была у него же-
-*JL^Ha — жадная и завистливая щеголиха.
Однажды увидела она у соседки жемчужное ожерелье и
говорит мужу:
— Достань мне такое же ожерелье, как у соседки! Или я
хуже ее?
— Хорошо, — сказал Рыжий, — весной пойдем в поход, и
я раздобуду тебе жемчужное ожерелье.
Прошла весна, а за ней и лето... Казаки в поход не пошли.
Жена снова напомнила мужу:
— Когда же будет ожерелье?
Запечалился Рыжий и пошел на берег Дона, чтобы не слу-
шать упреков. Вечерело. Стоит Рыжий на берегу реки и ду-
мает: «Где ж раздобыть ожерелье?» И не заметил, как на-
ступила ночь...
Из-за тучи выплыла полная луна, а от нее через Дон про-
легла золотистая стежка. Глядит Рыжий — по лунной стежке
к берегу плывет зверушка поречня 1 с малыми детенышами, а
над ними сова кружит, хочет детеныша схватить.
Сжалился Рыжий над поречней и ее малышами.
— Ах ты хищница лупоглазая! — крикнул он громко. —
Вот я тебя!
Схватил казак камень, бросил в сову, та перевернулась в
воздухе и упала в Дон.
Выплыла на берег поречня с детенышами и говорит чело-
веческим голосом:
— Спасибо тебе, добрый человек. За твое добро я в долгу
не останусь. Иди за мной...
Удивился казак, что маленькая зверушка человеческим
голосом говорит, но пошел за ней: поречня впереди, казак
позади.
Идут они по зеленому займищу, по пересохшим ерикам,
миновали маленькое озерцо. Дошли до Кривой протоки, оста-
1 Поречня — ценный пушной зверек, живущий в реках (выху-
холь) .
54
ноеились. Перечня вытянула шею, оглядела берет. А потом
вдруг быстро метнулась в воду. Вслед за ней попрыгали в
воду и ее малыши. Началась дружная работа.
Поречня со своими детенышами вытаскивала на берег ра-
кушки и зубами раскрывала их створки.
— Бери, — сказала она казаку. — Все, что найдешь в ра-
кушках, будет твое.
Взял Рыжий ракушки, а в них — по крупной жемчужине.
Набил он жемчугом полные карманы, наполнил им свою
шапку. «Ну, теперь жена будет рада, — подумал Рыжий. —
Из этого жемчуга не одно, а несколько выйдет ожерелий...»
— Примечай, добрый человек, какие бывают ракушки-
жемчужницы и как их находить, — говорила поречня. — Но
только уговор такой: ты и все Войско Донское должны дать
нам, поречиям, три зарока.
Первый зарок — жемчуг брать только для украшений.
Второй зарок — третью часть добытого жемчуга отдавать
в казну на прокормление сирот, слабых стариков и голодаю-
щих людей.
А третий зарок — нас, поречней, не обижать.
Обрадовался казак, что поречня такие легкие зароки по-
требовала, сразу согласился.
Пришел домой, разделил жемчуг на три части. Одну часть
отдал жене, вторую — в казну на прокормление сирот и слабых
бесприютных стариков. А с третьей частью пошел в кабак и
открыл товарищам все, что узнал от перечни. С той поры
стали казаки без особого труда добывать жемчуг.
Однажды жена Рыжего у берега набрела на мертвую по-
речию. Понравилась ей мягкая, атласная шкурка зверушки.
Пришла домой и говорит мужу:
— Настреляй мне побольше поречней, хочу их шкурками
украсить свою шубку.
Казак нахмурил брови.
— Как же так? В своем ли ты уме? — говорит он. — Не
могу я поречиям зла причинять. Ведь все Войско наше дало
зарок не трогать этих зверушек.
Казачка в слезы. Плачет и причитает:
— Вижу, не хочешь ты, чтоб у меня шубка была лучше,
чем у других... Несчастная я!..
Почесал казак с досады затылок и махнул рукой:
— Ну, ладно. Так уж и быть, пойду охотиться. — И, взяв
ружье, пошел на Кривую протоку...
Едва начались зимние холода, жена Рыжего нарядилась в
новую шубку. Полы и рукава ее шубки были украшены мяг-
55
кими шкурками перечней. Щеголиха гордилась и хвасталась
перед казачками.
Глядя на щеголиху, жену Рыжего, и все остальные казачки
захотели украсить свои шубы блестящими, как атлас, шкур-
ками поречней. Начали казаки охотиться на зверьков. Стар-
шины и попы стали требовать от казаков еще больше жемчу-
га, прятали его в сундуки, а о помощи сиротам и голодаю-
щим людям совсем позабыли.
Пожалела перечня, что научила Рыжего добывать жемчуг.
Собрала она всех поречней, оставшихся в живых, и сказала:
— Нарушили казаки все три зарока. Наступает нашей
жизни конец. Надо уходить с Дона.
Собрались все поречни на песчаном берегу Кривой протоки
и начали нырять в воду. Каждая доставала со дна реки ра-
кушки-жемчужницы и раскрывала створки. В темную, дожд-
ливую ночь все зверушки, держа в зубах по десять жемчу-
жин, ушли на те реки, где мало людей и где людям еще не
знакома жадность.
С тех пор исчезли на Дону поречни и не стало жемчуга.
СТЕПАН
И ЕГО ДРУЗЬЯ
С|то было давным-давно, когда на Дону только появлялись
^люди. Бежавшие от помещиков крестьяне становились
вольными казаками.
На острове, между двумя рукавами Дона, приютился Ка-
гальницкий городок. Множество землянок и незатейливых
куреней были окопаны глубоким рвом и окружены земляным
валом.
Городок находился в надежном укрытии. Одно было пло-
хо — во время весенних разливов остров заливался водой. По-
сле спада воды почти все лето на займище держались болота.
Комары кружились тучами, не было от них никакого спасе-
ния. Многие казаки болели — трясла их лихорадка.
Однажды засушливым летом в займище загорелись тра-
вы — высокие, в рост человеку. Перекинулся огонь и на Ка-
56
гальницкий городок. Сгорели все курени. Осталась целой
только кузня, недавно построенная новоприбылым казаком
Тимофеем Разей.
Собрались казаки в кружок и начали думу думать, что
делать дальше.
— Переселиться надо на другое место, — советовал Тимо-
фей Разя.
— Куда же?
— А хотя бы к устью речки Кагальник.
— Тимофей Разя прав, — подтвердили другие казаки. —
Надо отсюда уходить. Не житье здесь, а сплошные муки.
Когда собрался весь казачий Круг, было единодушно ре-
шено: «Переселиться на новое место...»
Осенью у жены Тимофея Рази родился сын, и назвали его
Степаном. Рос малый сообразительным, отчаянным крепы-
шом. Когда он подрос — друзья-ровесники всегда выбирали
Степана своим атаманом.
С ранней весны и до поздней осени Степан дома не сидел:
то в Дону рыбу ловил, то в степи коней-неуков объезживал —
джигитовке обучался с товарищами, то охотился на дичь... И
вдруг в доме Тимофея Рази случилась беда — умерла жена.
Некому стало присматривать за мальчиком.
Детские годы Степана проходили без материнской ласки.
Чувствовал он во всем волю и самостоятельность. Зимой во-
круг Степана собирались его ровесники — играли в разные
игры, по льду мячи палками гоняли или кулачные бои устра-
ивали.
Сам Тимофей Разя был хорошим оружейником. Делал
сабли, кинжалы и всякие вещи по домашнему хозяйству.
Искусный мастер славился среди казаков, пользовался ува-
жением. У него в кузне часто собирались бывалые люди, рас-
сказывали о разных приключениях, о походах Ермака, о воле
вольной. Степан слушал и сам мечтал стать борцом за спра-
ведливость. Он уже понимал, что раньше на Дону жилось
казакам свободнее. Царская властолюбивая рука не дотягива-
лась до вольного Дона, и царь не вмешивался в казачью
жизнь... Да и домовитые казаки стали гнуть в бараний рог
голытьбу. Беглых теперь не причисляли к казакам, а брали в
пастухи, табунщики, закабаляя их.
Помогая отцу, Степан учился отцовскому кузнечному делу.
Слушал самые разные рассказы да запоминал, набирался ума-
разума.
Разболелись как-то у старика старые раны, и надумал он
57
сходить на поклон в Соловки — далекую землю. Собрался в
путь и сына Степу с собой взял. «Пусть поглядит на Русь,
познает все, что есть хорошего и плохого на Русской земле»,—
думал Тимофей.
Когда возвращались из Соловков домой, отец Степана за-
немог и решил остаться в казачьем монастыре, что под Воро-
нежем. В том монастыре доживали свой век увечные казаки
и атаманы.
Вернулся Степан домой без отца и рассказал своим друзь-
ям-товарищам о горькой жизни придавленного нуждой рус-
ского народа. И призвал их «тряхнуть Русью». И они отклик-
нулись на его призыв.
О славных делах атамана много говорится в преданиях,
песнях, бывалыцинах. Рассказывается о его мужестве и муче-
нической смерти... Самыми верными и преданными остались
друзья детства и юности Степана. Мало их уцелело в живых—
человек пятнадцать. Остальные головы свои сложили в битвах
с царскими прихвостнями.
Степановы друзья тайно пробрались в Москву и были на
Красной площади, когда казнили Степана Тимофеевича. Они-
то и выкупили у палача кандалы, в которые был закован
Разин Степан. Эти кандалы повесили в притворе храма в
Черкасском городке.
Самый старший из друзей Степана Разина сказал:
— Не мил нам белый свет без нашего любимого атамана.
Начатое им дело нам не поднять, погублено оно надолго. При-
дет время, и дело Разина поднимут другие. Но память об
атамане не должна сгинуть. Укрыться нам от царских пала-
чей трудно, свои же домовитые живодеры выдадут нас. Надо
нам ослепить себя и разбрестись по всей Руси — на многолюд-
ных торжищах и ярмарках славить в песнях да сказках доб-
рые дела Степана Тимофеевича. Пусть из уст в уста, из века
в век они передаются и хранятся в памяти народной...
Как сказал старший, так и сделали: развели костер и
огненными головешками повыжигали свои ясные очи. Отле-
жались, пока ожоги подзажили, и пошли по Руси славить
добрые дела Степана Тимофеевича.
Говорят, что и поныне в летние лунные ночи людям с
чистой совестью и доброй душой, если они придут на Дон, на
то место, где родился Степан Тимофеевич, бывают слышны
звоны гуслей, бандур и величальные песни слепцов. И кажет-
ся, что эти песни и звоны доносятся из глубин батюшки ти-
хого Дона.
58
С ВОЛЬНОГО ДОНА
ВЫДАЧИ НЕТ
Зто было в давние времена, когда в Азове сидели турки и
часто совершали набеги на земли русские. Не мог дальше
терпеть турецких дерзостей царь Петр I. Выступил он с боль-
шим войском и решил прогнать турок из Азова и открыть
свободный путь в море. На Дону к царским солдатам присо-
единились донские казаки...
Началась осада азовской крепости. Сам царь, как лучший
бомбардир, стал у пушки и начал стрелять по крепости. После
первых же выстрелов у турок в воздух взлетел пороховой по-
греб. Город затянулся пеленой дыма. Казаки перекинули че-
рез широкие рвы лестницы, подобрались к крепостным стенам.
А потом приставили лестницы, начали взбираться по ним...
Вслед за казаками пошли на штурм и остальные.
Другая часть казаков на легких каюках поплыла вниз по
Дону. Там, в гирлах, стояли охранявшие выход в море калан-
чи с башнями. Впереди казачьей ватаги плыл сам войсковой
атаман Фрол Минаев, рядом с ним — домовитый атаман Лукь-
ян Максимов. Вслед за атаманами плыли храбрейшие казаки
Кондрат Булавин и Игнат Некрасов. Вскоре налегли казаки
на весла, обогнали атаманские струги. Первыми пробрались
в гирла Булавин и Некрасов со своими товарищами. Они ловко
преодолели преграду — железные цепи, протянутые поперек
реки между башнями и слегка погруженные в воду. Эти цепи
закрывали выход кораблям и лодкам в Азовское море.
Казаки открыли огонь по обеим каланчам. Через короткое
время башни на каланчах были взорваны, а турецкая стража
уничтожена. Казаки выволокли на берег железные цепи и
открыли свободный выход в море. Как только казаки разбили
обе башни, тотчас же впереди всех на легких стругах снова
помчались Кондратий Булавин и Игнат Некрасов. Они пер-
выми достигли азовской крепости.
Турки заколебались, поняли, что они на краю гибели: с
суши напирает царь Петр, а с устья Дона идут казаки — путь
к морю отрезан. Затрепетал от страха главный начальник
турок — сам Чеуш Алей-паша — и ухватился за шелковый
59
шнурок, который подарил ему султан и при этом дал наказ:
если не сумеет удержать в своих руках Азов, то немедленно
повеситься на шнурке...
В тот миг, когда Алей-паша хотел и впрямь повеситься,
слуги подхватили его под руки и побежали к ерику Узяк.
«Яман! Яман!» 1 — кричали турки, стремясь спастись на своих
судах. Перепуганный Алей-паша во время бегства потерял
султанский шнурок. Царские войска начали палить из ружей
по отступавшим врагам. Турки добежали до гирл, бросились
вплавь к своим судам. Но не удалось им спастись: часть их
погибла от ядер и пуль, остальные утонули. Пошел ко дну и
Чеуш Алей-паша со свитой...
Вступил царь Петр со своими войсками в Азов. Поглядел
он на азовское пожарище и решил сделать пир на весь мир —
отпраздновать победу не в Азове, а на семи холмах, где стоял
его царский шатер и откуда он начал наступление на Азов.
Пригласил на пир князей, бояр и атаманов с лучшими ка-
заками.
Притащили из азовских подвалов сорокаведерные бочки с
вином. А закусить-то и нечем — турки полностью провиант
израсходовали, даже всех лошадей с потрохами съели. И у
царского войска последние сухари вышли. А купцы, что ря-
дились царскому войску харчи поставлять, где-то в дороге за-
стряли. Разгневался царь. Хмурый ходит взад-вперед. Подошел
к нему войсковой атаман Фрол Минаев, говорит:
— Не изволь, государь-батюшка, гневаться. Выход найдем.
Казаки наши быстро настреляют тебе к столу птицы дикой и
рыбки наловят донской и морской...
Закинули казаки невод, поймали одних чебаков и сазанов.
Рыба всем хороша, но костистая. «Не дай бог царь костью
подавится. Беды не оберешься...» — перешепнулись атаманы.
Закинули невод второй раз и вытащили огромного осетра.
— Вот это рыбка благородная, царская, — сказал атаман
Лукьян Максимов.
Увидев осетра, царь обрадовался. Повелел из всех пушек
палить и созывать на пир весь народ. Служилая знать — боя-
ре, князья уселись за царский стол на скамьях, а простой
народ расположился прямо на земле.
Пьют разные вина и едят всего вдоволь, похваливают тех,
кто храбрость проявил при штурме азовской крепости.
Царь Петр и говорит атаману Фролу Минаеву:
1 Яман — беда, горе.
60
— А где же ваши лучшие казаки? Хочу на них поглядеть
и чарку выпить за их здоровье.
Растерялся малость Фрол Минаев, отвечает:
— Лучше всех бились казаки Кондрат Булавин с Трех-
избянского городка на Донце—у Бахмута атаманом он был и
войсковые соляные варницы охранял — да Игнат Некрасов,
что ходил в атаманах в Черногаевском юрту. Только, госу-
дарь, не во гнев тебе будет сказано, на Дону у нас нет ни
хужих, ни лучших, а все равны, и поэтому они к твоему цар-
скому столу не пошли...
Государь нахмурился.
— А ну-ка, позови этих двух казаков, — сказал он.
Пришли по велению царя Булавин и Некрасов, поздорова-
лись с государем.
— Молодцы, казаки, я видел, как вы храбро сражались
против турок. Пью за ваше здоровье и за все Войско Дон-
ское, — сказал царь и пустил чашу по кругу... Потом, загля-
нув в глаза Юрия Долгорукого, царь хлопнул ладонью его
по плечу: —Дарю тебе, князь, эти семь холмов и окрестную
землю вокруг них. Строй себе деревни из беглых холопов, ко-
торым не совершилось десяти лет со дня бегства на Дон.
Обрадовался князь.
— Как только построю первую деревню, Петрогоровкой
назову в честь государя-батюшки.
Услыхал слова государевы Кондрат Булавин, нахмурился,
с обидой произнес:
— Это не дело, царь Петро. Испокон веков земля у нас
общая — войсковая. Зачем же ее раздавать врозь кому бы то
ни было? А беглых людей превращать опять в холопов него-
же. У нас, на вольном Дону, выдачи беглых нет. Кто ступил
ногой на донскую землю — становится вольным казаком на-
всегда. Таков наш обычай.
Не понравились эти слова боярам, князьям, замахали они
руками. А князь Юрий Долгая Рука зашептал царю на ухо:
— Этот казак — непременно разбойник. Таких воров надо
немедля вешать, чтобы опять смуты не наделали...
Хотя царь и прогневался, но сдержался.
— Пусть казак выскажется до конца, — сказал он.
Все князья и знатные царские начальники не осмелились
ослушаться, замолчали.
Кондрат продолжал:
— Государь, если хочешь с казаками жить в мире, давай
по рукам ударим на том, что города на Дону будут твои, а
земли — наши, войсковые, и чтобы ты своим ближним лю-
61
дишкам их не раздавал и на Дону бояр-помещиков не на-
саждал.
Рассердился царь на такие слова простого казака, ударил
кулаком по столу так, что доска треснула, произнес:
— Не только землями я волен распоряжаться, но и вашими
головами для блага государства Русского!.. Только ради побед-
ного дня твою дерзость прощаю... А за то, что первым башню
на каланче подорвал, жалую тебя сам большим кубком вина.
Горьким то вино показалось Кондрату, но до дна одолел
кубок... Устоял на ногах. Не пошатнулся.
Много ли, мало ли прошло времени, на царя Петра под-
нялся шведский король Карл.
Часто в те годы иноземные враги зарились на русские
земли. Султан турецкий мечтал город Азов назад отобрать,
а поэтому ногайцев и крымского хана натравливал против
Русского государства. Опять же польские шляхтичи бесчин-
ствовали...
Пришлось царю Петру подвластные народы в строгости
держать, чтобы государство в целости сохранить. Немалое зло
причиняли и злобствующие бояре, которым не по нраву было
дело Петра. Царь науки полезные насаждает на Руси, а им
хотелось жить по старинке и народ в темноте держать.
Тем временем шведский король захватил немало городов
и уже на Украину пробрался.
Тяжело было Петру бороться с врагами. Для ведения вой-
ны требовалось множество ратных людей, подвод и провианту.
Бояре и дворяне норовили переложить все тяготы на плечи
черного люда, а сами хотели по домам отсидеться.
Еще тяжелей стало простому крестьянскому люду,
бояре с него шкуру снимали, гнули в бараний рог. Пуще
прежнего стали бежать: кто в полуночные страны — к морю
студеному, кто в полуденные края — на тихий Дон, к морю
теплому.
Начал Петр бояр за бороды трясти, требовать для войска
солдат, но беглых людей вернуть к их хозяевам невозмож-
но было.
Вспомнил князь Юрий Долгая Рука про свою землю и де-
ревню Петрогоровку на Дону и стал нашептывать Петру:
— Пошли меня, государь, на Дон. Я всех беглых тебе воз-
верну и наведу там порядок.
Не хотелось царю с казаками затевать ссору. Но иного
выхода не было. Надо Русское государство спасать. Князю
Юрию царь дал наказ:
— Езжай на Дон, всех новоприбылых казаков, которые от
62
помещиков бежали в последние десять лет и в боях азовских
не участвовали, забрать до единого и зачислить солдатами в
царское войско.
Отправился князь в верховые казачьи городки, туда, где
накопилось великое множество беглых людей. Стали ловить
казаков. И пошли волнения на Дону. Возмутился Кондрат Бу-
лавин, встал на защиту беглых холопов, бросил клич и собрал
из голытьбы большое войско. Нашлись Булавину добрые по-
мощники— надежные друзья: Игнат Некрасов, Никита Го-
лый, Хохлач да Семен Драный. Подкараулили они войско
княжье и без шума, саблями, уничтожили его. В том же бою
был зарублен и князь Юрий.
Собрались домовитые казаки в городке Черкасске и решили
на своем Кругу — идти заодно с царскими воеводами против
голытьбы.
К Булавину явился Илья Зерщиков и сказал, что он при-
был послом от той части домовитых, которые не хотят воевать
супротив Булавина, и сам начал подбивать Булавина идти на
Черкасск в надежде, что войско Кондрата будет разбито до-
мовитыми. Но просчитался Зерщиков. Булавин разгромил
войско домовитых и занял Черкасск, а атамана домовитых
казаков Лукьяна Максимова с войсковыми старшинами
казнил.
Стал Кондрат думу думать, как с царем Петром помирить-
ся. И послал ему отписку: «Не думай, царь-государь, что я
супротив Руси иду. Встал я на защиту люда черного от не-
правды боярской, а о том, чтобы к шведам переметнуться, как
изменник Мазепа, у меня и в думках нет. Мы, казаки, помним,
что сами с Руси вышли и другой матери родной у нас нет.
Вели своим войскам с Дону уйти, городки наши не разорять,
и мы всем скопом тогда пойдем тебе на помощь и будем бить
короля Карла до тех пор, покуда у него очи на лоб повы-
лазят...»
А Илюшка Зерщиков, которого Кондрат войсковым писа-
рем назначил, те отписки прятал, а от себя царю совсем дру-
гое писал. О том, что Булавин с турецким султаном заодно и
хочет под его руку податься и что Булавин для царя хуже
Мазепы.
Некогда было царю вникать во все подробности убийства
Юрия Долгорукого. Он приказал брату убитого князя, Васи-
лию, собрать войско и усмирить казаков во главе с Булави-
ным. Князь Василий жестоко расправился с казаками. Он бес-
пощадно сжигал казачьи городки, а бунтовщиков казнил.
Погибли Драный, Никита Голый, Хохлач...
64
Кое-как от княжеских войск удалось отбиться Игнату Не-
красову и уйти со своими казаками за Кубань. Зерщиков, по-
няв, что булавинцы не выдержат ударов царских полков, под-
нял против Булавина домовитых казаков в Черкасске. Долго
отбивался Кондрат Булавин, но не хватило сил выстоять одно-
му против предателей, и он погиб...
ВОЙСКОВЫЕ
ПЕЧАТИ
ТТа Монастырском яру, под высокими тополями, у самого
“берега Дона собрались казаки на Круг. В ту пору из
Москвы приехал царский посол — боярин Нащекин. На нем
длинный из дорогого сукна кафтан, сафьяновые сапоги и
круглая с бобровой опушкой шапка.
Нащекин выслушал речи казаков, вышел на середину кру-
га и начал говорить о том, чтобы казаки не выступали против
турок, не втягивали в ссору московского государя.
Напоследок Нащекин сказал:
— Слыхал я, что вы обижаетесь, когда на государевой
грамоте поставлена не большая, а малая печать... А доколе
же вы будете слать в Москву отписки без всякой печати? Ведь
этак любой, гораздый в грамоте, может бог весть что написать
и выдать написанное за войсковую отписку.
— Истинная правда. Надо бы нам иметь свою войсковую
печать. Без печати писать на Москву негоже, — заговорили
атаманы и казаки.
Прошло немного времени, и на Дону появилась новая ва-
тага. Во главе ее стоял ярыжка — бывший писец из посоль-
ского приказа. Писцу тому никак нельзя было оставаться в
Москве — приказные собирались бить его батогами за то, что
при писании грамоты на Дон он забыл упомянуть царский
титул.
На Войсковом кругу вспомнили, что среди новоприбыльцев
65
есть ярыжка — казак, знающий грамоту. Быстро послали за
ним гонца, прибыл ярыжка на Круг.
— Слушай, браток, нам нужен войсковой писарь. Выручай
нас. Все, что тебе надо для писания, найдем — не у себя, так
за морем.
— Ладно,— согласился ярыжка.— Гусей-лебедей на ли-
манах и озерах здесь превеликое множество. В перьях для
письма нужды не будет. Чернил я наварю из дубовых ореш-
ков и бузины. А бумагу в походах за зипунами добудьте.
— А вот как насчет печати?.. Нужна нам своя, войско-
вая! — заговорили на Кругу казаки.
— Печать-то у меня есть, — сказал ярыжка. — Только
подойдет ли для Войска? Сделана она из крепкого заморского
дерева. На печати изображен олень, пронзенный стрелой. А
вокруг надпись: «Елень поражен стрелою».
Где раздобыл ярыжка эту печать, на Кругу никто не спро-
сил. Сам ли он ее вырезал, или из посольского приказа с со-
бой прихватил? Никому это не было ведомо. Но печать ока-
залась настоящая — круглая, большая.
— Что же означает олень? Для чего сохатый на печати?—
с любопытством спросили казаки.
Ярыжка ответил:
— Доведись, ежели нас, казаков, пронижут стрелами вра-
ги, то мы все равно за Дон и землю русскую твердо стоять на
ногах будем — так же, как этот пронзенный олень стоит и не
падает.
Казакам такое объяснение понравилось.
— Хороша печать!
— Будем тверды, как олень!
— В этом истинная правда.
С тех пор с Дона на Москву отписки шли как надо — с
царскими титулами и с круглой войсковой печатью.
Долго в употреблении была войсковая печать с изображе-
нием оленя, вплоть до восстания Кондратия Булавина. А ко-
гда расправились с булавинцами, на Дону появился князь Ва-
силий Долгорукий. Собрал он на черкасском майдане казаков.
— Неслухи вы, голь перекатная! — кричал Долгорукий.—
Наше государство больше неприятностей из-за вас имело, чем
пользы. Один Стенька Разин полцарства взмутил, а сколько
народу взбунтовал Кондратий Булавин?! И вы, по всему ви-
жу, хотите по той же дороге идти...
— И пойдем! — отозвался глухой голос из бедных казаков.
Долгорукий сделал вид, что не услышал этого голоса. Ему
£6
почему-то стало страшновато: «Вдруг взбунтуются. Беда
будет».
Наступила тишина. Казаки стояли молча. Они сурово хму-
рили брови, поглядывая на Дон... А вниз по реке, мимо Чер-
касского городка, плыло множество плотов. На них — висе-
лицы с мертвыми телами булавинцев...
Князь Долгорукий продолжил речь:
— Всех, кто с булавинцами самовольствовал или кто вновь
начнет бунтовать, ждет смерть лютая. А вольностям вашим
конец. Отныне объявляю: все свои Круги вы будете собирать
лишь с ведома государева воеводы, что в Азове сидит... Ему
во всем повиноваться... Атаманов же войсковых вы можете
выбирать, но утверждаться они будут государевым указом и
называться будут наказными.
Через некоторое время стало известно, что в Черкасск едет
царь Петр I. Домовитые казаки вышли на берег Дона встре-
чать царя.
Вдали на изгибе Дона показалось парусное судно. Когда
оно приблизилось, из черкасских башен прогремели привет-
ственные пушечные выстрелы. Царское судно подошло к при-
чалу, остановилось. Царь в сопровождении атамана Зерщико-
ва, старшин и есаулов направился в город. Когда шли по пло-
щади, царь увидел голого казака, сидящего верхом на винной
бочке, но с оружием в руках. Подошел к нему Петр.
— Слушай, казак, продай мне свое оружие.
Казак, даже не подняв головы, полусонно ответил:
— Вас много таких найдется. Проваливай дальше... Я хоть
все до нагиша пропил, но оружия своего никому не продам.
С оружием в руках я добуду все пропитое да еще и за землю-
русскую крепко постою.
Понравились царю слова казака. И он сказал атаману Зер-
щикову:
— Отныне на войсковой печати гербом должен быть не
олень, пронзенный стрелой, а голый казак, сидящий верхом
на бочке с оружием в руках.
Как повелел царь, так и было сделано. А через несколько^
десятков лет войсковые старшины и атаманы стали в Питер^
письма писать не от Войска, а лично от себя, и тогда уж не
нужны были печати — ни старая, ни новая...
677
ГРАМОТА
О ВОЛЬНОЙ ВОЛЕ
Гыло это в стародавние времена...
-^Далеко разошелся слух по русской земле: появился-де
крестьянский царь Петр, дает он вольные грамоты, освобож-
дает от крепостной неволи весь обездоленный люд. Дошел
этот слух до деревни Голодаевки, приписанной к монастырю.
Собрались мужики на сходку, посоветовались между собой и
послали своего человека, Фильку, в город разузнать толком:
как избавиться от крепостной неволи и стать свободными.
Отправился Филька в путь-дорогу. Долго ли, коротко ли
шел, добрался он до города, разыскал Пугачева. Крестьянский
царь в высокой шапке, в малиновом зипуне с голубой лентой
через плечо сидел в кресле, выслушивая жалобы крестьян.
— Царь-батюшка, — обратился к нему Филька. — Сделай
милость, напиши грамоту о вольной воле нашим крестьянам.
Крестьянский царь разгладил бороду, спросил:
— Откуда ты родом?
— Из деревни Голодаевки.
— Ладно, — сказал Пугачев. — Даруем вам волю. — И,
кивнув головой писарю, приказал: —Пиши!
Взял Филька грамоту, заложил ее за подкладку рваной
шапки и отправился в свою деревню. День и ночь он шел без
сна и отдыха. Наконец добрался до своей деревни. Мужики
собрались вокруг Фильки. Всем хотелось узнать новости, а чи-
тать-то грамоту некому — неграмотные. Позвали Гришку-чер-
неца. Он в большой дружбе был с мужиками. Зашли в лесок,
чтоб игумен и монахи не увидели и не помешали. Разгово-
рились о своей тяжелой мужицкой жизни и не заметили, как
подкрался к ним староста, поставленный игуменом. Спрятал-
ся староста в кустах и сидит — слушает.
Гришка-чернец залез на высокий пень и начал читать:
— «Жалуем крестьян нашим милосердием быть свобод-
ными от крепостной неволи. Всем, кто находится в неволе у
помещиков, даем волю навечно: мужикам, вашим детям и
68
вашим внучатам. А также жалуем вас землями, лесами и озе-
рами. И освобождаем вас всех от злодеев-помещиков, бояр и
городских судей. Повелеваем вам, крестьянам: ловить про-
тивников вашей воли, казнить и вешать их. Поступать с ними
так, как они поступают с вами».
Прочитав последние слова, Гришка-чернец настороженно
посмотрел вокруг. Мужики стояли молча. Потом послыша-
лись голоса:
— Гришка, читай еще раз грамоту!
— А почему про игумена и про земли монастырские в
грамоте ничего не сказано?
— Коль игумен угодьями да поместьями владеет, стало
быть, и он помещик. Скажите, от игумена вы видели правду?
— Нет!
— А посему с ним поступать надобно так, как в грамоте
сказано.
Староста, подслушав все, о чем говорили мужики, прибе-
жал в монастырь и говорит игумену:
— Мужики начинают бунтовать. Хотят быть вольными.
— Это все по указке Пугачева, — сказал игумен и распо-
рядился: — Запереть монастырские ворота!
В то время к монастырю с кольями, вилами, топорами и
рогатинами двинулись мужики.
— Сюда игумена!
— Отдай мужикам землю!
— Отпусти нас на волю!..
Игумен сумел вызвать войска, и мужиков разогнали. В ту
пору известно стало о поимке Пугачева. Зазвонили колокола*
Игумен велел старосте привести мужиков на молебен по слу-
чаю разгрома пугачевского восстания. На монастырских сте-
нах притаились вооруженные солдаты. Когда мужики с жен-
щинами и детьми подошли к монастырю, солдаты окружили
их, а главных зачинщиков бунта связали. Игумен приказал
принести длинные скамейки, батоги и розги. Позвал палачей*
Фильки-холопа и Гришки-чернеца среди мужиков не оказа-
лось. Они бежали на Дон. Игумен над каждым мужиком, ко-
торого пороли, злобно выкрикивал:
— Вот тебе Филькина грамота! Помни Филькину грамоту!
Помни!.. Вот тебе воля! Вот тебе земля!..
Старики, давно привыкшие к розгам, покрякивали. Спины
их с детства выдублены. А мужики, что помоложе, те про
себя говорили: «Придет время, и на нашей улице будет празд-
ник... Взыщем все, что сказано в вольной грамоте...»
70
у лукоморья
РАССКАЗЫ
ЧАБАНЫ
Древняя, никогда не паханная степь убелена сединами. То
здесь, то там курящимися струйками по ветру стелются
серебристые нити ковыля. Ярко светятся огненно-желтые, го-
лубые, лиловые и белые, как кипень, цветы.
Весенняя степь в своем пестром наряде выглядит торжест-
венно, празднично.
В бездонной сини неба, распластав крылья, громко звенят
жаворонки. После недавних дождей земля набухла от влаги
и степь обильно источает аромат полыни и чебреца.
По зелени густого разнотравья развернутым ковром мед-
ленно передвигается отара овец. Уткнув горбоносые морды в
землю, овцы пощипывают сочные травы и медленно движутся
на восток. Впереди отары, с герлыгой 1 через плечо, старший
чабан — калмык Дорджи Бурунов. На краю правого крыла
отары — его сын, подпасок Укрча.
1 Герлыга — пастушья палка с крючком.
73
О чем только не приходится передумать за длинный рабо-
чий день! Не раз вспомнится Дорджи и тяжелое детство, и
юношеские годы — все радостное и горестное, пережитое на
своем веку. А порой появится желание петь, мечтать или
смотреть в бесконечную изумрудную даль, затянутую сирене-
вой дымкой, и слушать шелест трав, несмолкающий звон жа-
воронков.
В полдень, когда отара остановилась на отдых, Дорджи
прилег на траву отдохнуть.
— Завтра будет стрижка овец, —сказал он. — С утра пого-
ним свою отару на стригальный пункт.
Укрча подошел к стоявшей рядом с ним овце, одной рукой
погладил ее, а пальцы другой руки запустил в густую шерсть.
— Килограммов шесть-семь даст? — взглянув на отца, про-
изнес он.
— Эта даст до восьми килограммов.
— А чем хуже остальные?
— Вкруговую до семи килограммов шерсти с каждой овцы
возьмем. Свое обязательство перевыполним.
В голосе старого чабана чувствовалась уверенность. Его
расчеты были точны.
Неподалеку, на верхушке кургана, сидел хищник — не-
большой степной орел. Он воровато поворачивал по сторонам
голову, когтями и клювом рвал на части свою добычу. По
ветру летели перья и пух.
— Алля-ля-а-а! — крикнул Укрча.
Орел встрепенулся, но остался на месте, с деланным без-
различием посматривая на чабанов.
— Наверное, курицу потрошит, — заметил Дорджи.
— Где он мог ее взять? — вопросительно посмотрел на отца
Укрча.
— Не иначе как на нашей птицеферме. Жаль — ружья при
мне нет, а то бы я его попугал,— сказал Дорджи и натравил
собак против орла. Когда волкодавы с лаем подбежали к
кургану, орел взмахнул крыльями и, делая круг, взмыл ввысь.
Укрча опустил на траву герлыгу, присел возле отца. Рядом
с ними лежали волкодавы. После погони за орлом разгорячен-
ные собаки, высунув розовые языки, учащенно дышали.
Укрча достал из кармана газету и, просматривая ее,
сказал:
— Видишь, отец, в статье «Человек делом славится» пи-
шут, что нас хотят послать в Москву, на Выставку достиже-
ний народного хозяйства.
— К этому надо хорошо готовиться.
74
Укрча озадаченно посмотрел на отца.
— Купим новые костюмы, туфли... — сказал он.
— Дело не в костюмах, — перебил отец. — Костюмы всегда
будут. Нам с тобой надо о другом подумать: как больше по-
лучить приплода по уплотненному окоту...
Оба долго смотрели в голубоватую дымку простора. Старо-
го чабана особенно волновало, как увеличить нагрузку овце-
маток и удачно провести трехразовый окот в два года. А
что, если применить опыт чабанов совхоза «Советское руно» —
овец пасти в ночное время?..
Вот уже около трех десятилетий старший чабан Дорджи
ходит с отарами по полынным просторам. Беспредельно и неж-
но любит он свою родную степь: весной — одетую в изумруд-
но-бархатный наряд, украшенный алыми и желтыми тюльпа-
нами, летом — рыжеватую, пшеничного цвета, а осенью —
бурую, сизо-дымчатую, с высохшей полынью.
Любит степь и Укрча. Еще с колыбели сроднился с ней.
Как прекрасна весенняя степь под теплыми ветрами, в душис-
тых травах, наполненная звонкими голосами птиц! Привычен
Укрча и к зною, и к суровым зимним буранам.
Сейчас мальчик, лежа на траве и запрокинув голову вверх»
мечтательно смотрит на белое, как пена, облако и вслушива-
ется в звонкие голоса жаворонков. Особую любовь питает
Укрча к сказкам и легендам.
— Отец... — приподнимается Укрча, — ты обещал сегодня
утром рассказать мне сказку о Зомбаре, а потом приехал зоо-
техник, и ты отвлекся.
Дорджи поправил на голове фуражку, придвинулся ближе
к сыну.
— Всякая сказка чему-то учит. Сказку надо понимать, —
начал Дорджи. — Это было давным давно, при Аюке-хане. По
степям, где мы сейчас пасем свои отары, ездил на своем бо-
гатырском буром коне помощник Аюки-хана по имени Зом-
бар...
Далее Дорджи рассказал, как однажды после большой
битвы уставший Зомбар въехал на высокую гору и там заснул.
Спал он беспробудно пять суток. На шестые сутки конь начал
будить его, ударил копытом о землю: «Хозяин мой Зомбар,
проснись. Нас окружил неприятель».
Зомбар проснулся, быстро сел на коня и помчался. Конь
при спуске с бугра взвился вверх и перепрыгнул через плот-
ное кольцо врагов. Когда конь опустился на землю, то сло-
мал себе ногу. Зомбар, заметив неладное, спросил: «Что с
75
тобой, мой верный конь?» Говоря это, Зомбар трижды три —
девять раз земно поклонился коню в ноги.
«Беда случилась, — печально ответил конь. — У меня сло-
малась нога. Не могу дальше бежать...»
Едва произнес эти слова конь, как со всех сторон нахлы-
нули враги, взяли Зомбара в плен и привели к своему пове-
лителю. Тот приказал убить богатыря.
Зомбар сказал повелителю: «Просто так меня не убить.—
Он лег спиной на землю, лицом вверх, пояснил: — На каждую
мою руку посади по два великана-силача и на каждую мою
ногу тоже посади по два великана-богатыря. Разрежь мою
грудь, вынь сердце и покажи его мне...»
Повелитель приказал своим подчиненным сделать так, как
говорит пленник.
Враги разрезали грудь богатыря, вынули сердце и показали
его Зомбару. Рассматривая свое сердце, Зомбар сказал: «Так
вот какое у меня сердце — маленький кусочек мяса! А я ду-
мал, что это будет сталь... Ни к чему ты негож, маленький
кусочек...» Опечаленный Зомбар с досадой отбросил сердце
прочь и тотчас же скончался.
Укрча, хмуря брови, смотрел в бездонную синеву неба, со-
средоточенно думал. Потом торопливо приподнялся, сказал:
— Никуда не годным оказалось сердце у Зомбара. У на-
шего земляка Героя Советского Союза Деликова сердце было
из настоящей стали, покрепче, чем у Зомбара. Деликов ли-
шился ног в бою с фашистами, весь израненный был, но
дрался до последнего. Он лежа косил врагов, как траву, под-
бил несколько танков.
— Да, — подтвердил отец. — Ты правильно понял сказку.
Во всяком деле нужно большое стальное сердце и ум. Вот и
мы взялись с тобой за уплотненный окот — теперь его нужно
довести до конца. Для дела требуется крепкое, горячее сердце,
закаленное в труде.
Дорджи, щурясь на ярком солнце, смотрел в даль, где
бесконечным потоком плыло волнистое марево. Издали оно
казалось похожим на бесчисленное множество бегущих овец.
БОГАТЫРЬ
Т> читальном зале сельской библиотеки с утра было тихо и
безлюдно. В открытое окно залетал свежий ветер и слег-
ка покачивал шелковые занавески. Стенные часы отсчитали
десять звенящих ударов. А потом снова, четко и равномер-
но, — тик-так, тик-так. Выстукивание маятника, казалось, под-
черкивало царившую тишину, делало ее более ощутимой.
За столом сидели двое: Коля Азаров и его друг Сережа
Цветков — ученики седьмого класса. Они перелистывали стра-
ницы журналов и газет, рассматривали иллюстрации.
Вдумчивый Коля интересовался кроссвордами, Сережа, как
заядлый физкультурник, следил за спортивными материалами.
Но у ребят был и общий интерес, который сближал их,— лю-
бовь к краеведению.
— Ты посмотри, Сергей! — громко произнес Коля.
— Что там? — удивленно спросил Сережа.
— О нас пишут.
Сережа приподнялся и через плечо друга заглянул в газе-
ту. Ему бросился в глаза крупный заголовок «Походы по род-
ному краю».
— Читай вслух,— сказал он.
Коля поудобнее уселся на стуле и, склонившись над газе-
той, начал читать. Когда он дошел до упоминания имен своих
товарищей, голос его радостно зазвенел:
— «Особенно старательно изучают свой родной край юные
краеведы: Митя Глухов, Сережа Цветков, Володя Гусаков,
Валя Сердюкова... — Тут Коля на мгновение запнулся. Он про-
пустил свою фамилию и после короткой паузы продолжал: —
Они побывали на родине молодогвардейцев в городе Красно-
доне, на фабриках, заводах, в совхозах, колхозах. Юные крае-
веды собрали богатый материал для краеведческого уголка,
который они развертывают в школьный краеведческий му-
зей...»
— Как будто ничего существенного и не сделали, а при-
смотришься — работа наша уже видна, — заметил Коля. — А
~что бы нам еще сделать такое, чтоб оно было нужным для
всех? — И, помолчав немного, сказал: —Вот если б заняться
поиском полезных ископаемых. Помнишь, учитель рассказы-
вал, что в недрах нашей земли есть много нужных, но ненай-
денных природных богатств? Вот если бы открыть что-либо
новенькое! Ты слышал, у нас где-то есть красящая глина?
Женщины берут ее для подкраски стен в домах.
— Знаешь, Коля, я надумал другое. Моя бабушка расска-
зывала: где-то на склоне Гремяченской балки закопан золотой
конь. Когда турки бежали из наших мест, зарыли этого коня
в землю. Они думали вернуться и забрать его. Но с тех пор и
ноги их в наших краях не бывало. А золотой конь, наверное,
где-то в земле и сейчас лежит.
— Давай поищем, — нетерпеливо произнес Коля. — А мо-
жет быть, и найдем!
— Ладно. Давай соберем ребят, — воодушевился Сережа.—
Возьмем лопаты, ломы и начнем копать... Только вот беда:
бабушка не знает, где именно закопан этот клад. Она сказала,
что его надо искать в двенадцать часов ночи, тогда на том
месте, где лежит клад, обязательно будет светиться огонек.
— Ну, это все фантазия старых людей. Не верю я этим
сказкам, — разочарованно вздохнул Коля.
— Я тоже не верю. Но если живет легенда о золотом коне,
то, возможно, что-то под этим скрывается. Ведь древние греки
тоже говорили о золотом руне, мол, на дереве в саду колхид-
ского царя висит золотая шкура барана. А на самом деле под
этим у них подразумевались золотые россыпи. Верно ведь?
— Да, — согласился Коля. — Пожалуй, и у нас, когда го-
ворят о золотом коне, можно думать, что речь идет о каком-то
богатом кладе.
Вскоре легенду о золотом коне узнали остальные юные
краеведы, и все горячо пожелали заняться поисками клада.
Сережа и Коля пригласили в свою компанию не только близ-
ких товарищей Петю Черкасова и Сашу Носова, но и других.
Рано утром в воскресенье, едва забрезжил рассвет, Коля
зашел к Володе Гусакову, разбудил его, и они вместе отпра-
вились по квартирам всех остальных кладоискателей. Набра-
лось двенадцать человек. Вооружились лопатами, ломами,
длинными прутами-щупами и направились к западной окраи-
не станицы.
Утро было свежее. На деревьях и травах серебрилась роса.
С вокзала донесся пронзительный свист паровозного гудка и
•перестук вагонных колес. По рельсам прогромыхал товарный
состав — и снова наступила тишина.
^3
Володя Гусаков шагал позади Сережи.
— Слушай, Сережа, — подшучивал он. — Туда идем пеш-
ком, а назад кому ехать верхом на золотом коне?
— Ясное дело, мне, — сказал Цветков.
— Нет. Такой номер не пройдет. Ехать будем по очереди.
— Подожди. Рано договариваться. А то как бы не при-
шлось ехать верхом на лопате или на палочке, — пошутил
Сережа.
Взобрались на бугор. С возвышенности было едва заметно,,
как по широкой займищной равнине извивалась темноватая
лента реки.
Из-за далекого горизонта сквозь сизоватую дымку подни-
мался докрасна накаленный диск солнца. Юные краеведы
развернулись крылом, и каждый из них начал пробовать ло-
патой или ломом землю на склоне бугра.
Коля Азаров подошел к обрывистому склону бугра и, опи-
раясь на лопату, стал спускаться вниз. Под ногами шуршали
пересохшие травы — полынок, чебрец, веяло от них резкими
запахами. Солнце поднялось выше и уже начинало пригревать
землю.
Коля подошел к подошве обрыва, попробовал лопатой дол-
бить здесь. Почва была крепкой и каменистой. Немного поо-
даль грунт оказался мягче. Коля внимательно прислушивался
к звукам при ударах острием лопаты, и ему вдруг показалось^
что они изменились. «Здесь что-то есть», — подумал он и с
еще большей энергией принялся за работу. На лбу выступили
крупинки пота, и рубаха на спине намокла. Чем глубже ухо-
дила лопата, тем мягче делался грунт. Наконец лопата упер-
лась во что-то твердое, заскрежетала, и послышался глухой
металлический звон. «Это, наверное, золотой конь», — поду-
мал Коля и, затаив дыхание, замер от нахлынувшей радости.
Потом, выскочив на бугорок, он замахал рукой и крикнул
что было силы:
— Ребята, сюда! Скорее!.. Находка!
Все гурьбой бросились к Коле. По крутому склону бугра
зашуршали десятки ног, оставляя позади пыль.
Первыми, запыхавшись, прибежали Володя Гусаков и Са-
ша Носов.
— Что здесь?
— Где находка?
— Вон там, —• с волнением проговорил Коля и повел всех:
к вырытой яме.— Что-то твердое. Лопата дальше не идет.
Коля постучал лопатой по дну ямы, а потом торопливо на-
чал выбрасывать грунт... И вот взору всех открылась какая-то
78
металлическая пластина. Коля стал внимательно осматривать
загадочный предмет.
— Что ж это такое? — с недоумением говорил он.
— А ну, я погляжу, — сказал Володя Гусаков и залез в
яму.
— Это что-то металлическое. Оно большую площадь за-
нимает. Часть находки идет в сторону. Значит, яму надо де-
лать шире, — заметил Коля.
— Давайте раскапывать шире. Здесь что-то большое, —
ощупывая находку, волновался Володя. С востока, все усили-
ваясь, дул резкий ветер. Пыль вокруг ямы поднималась густым
облаком, засыпала глаза. В рот набивался песок. Наконец вся
находка была полностью очищена. Юные краеведы приподня-
ли металлические пластины выпуклой формы и увидели под
ними скелет человека.
— Это, наверное, древний русский богатырь. А на груди у
него был щит, — предположил Володя.
— Пожалуй, ты прав. Но надо еще расширить яму. Ведь
головы и ног мы не раскопали...
Снова закипела работа. Когда погребение было полностью
вскрыто, у изголовья скелета нашли большую пушечную
гильзу. Верхняя часть ее была так сильно приплюснута, что
гильза оказалась плотно закупоренной.
— Ребята, осторожней, а то вдруг взорвется, — предупреж-
дал Коля.
— После чего взорвется, если она стреляная? Вот здесь
пистон, а посредине на нем ямочка, — с видом знатока сказал
Саша Носов.
В то время, когда ребята спорили, к ним верхом на коне
подъехал бригадир полеводческой бригады колхоза.
— Что вы здесь делаете? — спросил он.
— Занимаемся раскопками, — ответил Сережа.
— Что за раскопки?
— Собираем материалы для нашего школьного краевед-
ческого музея, — ответил Коля.
— Дяденька! Скажите, эта штука не может взорваться? —
обратился к бригадиру Володя Гусаков и подал ему гильзу.
Бригадир повертел гильзу в руках, постучал по ней ногтем,
ответил:
— Я, как артиллерист, могу вам точно сказать, что эта
гильза использована и уже не опасна. Но советую, если будет
что попадаться из предметов различного оружия, — в руки не
брать. Могут быть несчастные случаи.
80
— А если у этой гильзы края отогнуть и посмотреть, что
там в середине? — спросил Сережа.
— Можно. Давайте помогу вам, — сказал бригадир и про-
ворно соскочил с коня.
— А это что, дяденька? — указал на металлические плас-
тины Володя.
Бригадир приподнял пластины, внимательно осмотрел их
и, как бы вспоминая что-то свое, ответил:
— Это щит, который надевался на грудь. Такие щиты вы-
давали в Великую Отечественную войну советским воинам...
Ремни на нем уже сгнили. Вот так-то, ребятки. А теперь най-
дите острую железку, чтобы отогнуть края гильзы.
— Эта штука подойдет? — спросил Коля и подал брига-
диру штык, найденный на бугре.
— Подойдет.
Когда края гильзы были разогнуты, то в ней заалело по-
лотнище.
— Здесь что-то заложено, — сказал бригадир и вынул из-
нутри красный сверток.
Ребята образовали плотный круг. Они напирали друг на
друга. Каждому хотелось подойти ближе и рассмотреть на-
ходку.
Бригадир развернул красный сверток, и вдруг на ветру,
словно большая птица, взмахнувшая крылами, перед глазами
всех развернулось шелковое красное знамя с надписью:
«Смерть немецким оккупантам!»
Из знамени выпала на землю пожелтевшая бумажка.
Бригадир поднял и стал читать вслух написанное на ней:
— «Нас было двое. Немцы окружили. Мой друг погиб —
Мих. Вас. Стародубцев из Сальска. Я сильно ранен. Через ми-
нуту враги будут здесь. Полковое знамя кладу в могилу вместе
с тов. Стародубцевым. Если жив останусь, разыщу его. Оно в
гильзе от снаряда... Фашистам не сдамся. Тимофеев А. Г. из
Каменска».
— Вот какая находка, — сказал бригадир, — следы тяже-
лой войны...
Какой могучей силой повеяло от красного знамени и от
записки с наскоро набросанными словами! Все словно оцепе-
нели и стояли в глубоком молчании...
Перед уходом домой юные краеведы засыпали землей мо-
гилу, сделали над ней холмик.
— Ребята, — предложил Коля, — давайте разыщем род-
ственников Стародубцева и Тимофеева.
— Надо написать письма в Каменск и Сальск!
4. Добрые дела не умирают
81
— А может быть, Тимофеев и жив остался? Ведь на войне
всякое бывает, — заговорили все сразу.
— И еще давайте установим на могиле обелиск, — пред-
ложил Володя Гусаков. — Сделаем изгородь и посадим цветы.
Возвращаясь домой, юные краеведы захватили с собой для
школьного музея щит советского воина, образцы залежей кра-
сящей глины и гипсового камня.
Впереди всех шел Коля Азаров. Он сделал к полотнищу
древко и нес в руках развернутое полковое знамя, мысленно
повторяя слова учителя, которые крепко запомнил: «Чем
глубже изучается Родина с ее полями, горами, дремучими
лесами, реками, морями и ее богатой историей, тем она стано-
вится для нас милее и прекраснее. Откуда же она начинается?
Запомните, ребята, Родина начинается с отцовского порога,
с родного села, с родного города...»
юный воин
44 трелковая рота лейтенанта Снегирева окопалась на опуш-
^ке леса и ждала сигнала к наступлению. После частых
напряженных боев рота поредела. В каждом взводе оставалось
не более семи — девяти человек.
Последние двое суток, проведенные без сна и передышки,
казались бесконечно долгими и утомительными.
В лесу было тихо, моросил мелкий дождь. Снегирев дремал
и слышал, как где-то в лесной чаще взмахнула крыльями ноч-
ная птица и тяжелые капли глухо забарабанили по гнилой
листве.
Впереди, в двух километрах, на бугре около дороги, — ав-
стрийская деревушка Нейдорф. Оттуда, из ночного мрака, до-
носился непрерывный гул моторов, скрежет и лязганье гусе-
ниц. Снегирев знал, что там проходит главная шоссейная
дорога и что по ней немцы торопятся вывезти в Германию
награбленные ценности.
На правом фланге ночную тишину нарушали одиночные
82
орудийные выстрелы. Низко набухшее небо, словно от ударов
молнии, озарялось частыми и почти равномерными вспышка-
ми. Левее, за концом полукружия леса, стоял глухой рокот
пулеметов.
В полночь к командиру роты прибыл представитель штаба
батальона — высокого роста, слегка сутулый, рыжеусый стар-
шина.
— Товарищ лейтенант, примите пополнение! — сказал он.
— Сколько человек?
— Тридцать семь.
— Хорошо, как раз вовремя. Писарь, где ты? — поправляя
съехавшую на затылок шапку, заторопился Снегирев.
— Здесь, иду! — откликнулся писарь.
В пятнадцати метрах,от землянки, возле воронки, на веще-
вых мешках сидели солдаты. Из рукава шинели Снегирева
вырвался желтый луч карманного фонарика и скользнул по
усталым лицам солдат.
— Пиши, — сказал Снегирев, — а я буду вызывать по
списку. Итак, первый... Свиридов Василий Афанасьевич!
— Я-а-а! — густым басом произнес высокого роста пожи-
лой солдат.
— Год рождения, домашний адрес?
— Девяносто седьмого года. Ростовской области станицы
Мечетинской...
— Следующий... Хмельницкий Петр Иванович!
— Я-а-а! — прозвучал тонкий срывающийся голос.
Снегирев приподнялся и удивленно посмотрел в ту сторону,
откуда донесся ответ.
— А ну-ка, подойти ближе. Посмотрю, кто к нам прибыл,—
сказал Снегирев, пристально всматриваясь в темноту.
Скользнув между сидевшими солдатами, к лейтенанту
быстрыми шагами подошел Хмельницкий. На его смуглое
лицо и грудь легла желтая полоска света от фонарика. Снеги-
рев увидел перед собой юношу с энергичными глазами, твер-
дым подбородком и острым носом. На нем была просторная,
с длинными рукавами фуфайка, за плечами — карабин, веще-
вой мешок.
— Откуда ты, малец? — волевым, но ласковым голосом
спросил Снегирев.
— Из Чернигова.
— Сколько ж тебе лет?
— Пятнадцать.
— Родители есть?
— Нету.
4*
83
— А где же они?
— Отец погиб на войне, под Харьковом... В сорок втором
году. Мать фашисты повесили. Она партизанка была.
— Да ты не потомок ли Богдана Хмельницкого? — улыб-
нувшись, сказал Снегирев.
— Не знаю... Может быть... Отец говорил, что в нашем
роду трусливых не было...
— Вот что, Петрусь, — с некоторым раздумьем начал Сне-
гирев, — не могу я тебя сейчас оставить в своей роте. Обста-
новка опасная. Скоро начнется серьезный бой, атака... Лучше
побудь пока при штабе батальона. А когда бои приутихнут,
приходи.
— Товарищ лейтенант, я же комсомолец, в партизанах
был. В бою не подведу, вот увидите. А смерти я не боюсь...
Честное комсомольское, — с волнением говорил Петрусь.
— Нет, Петрусь... Как я сказал, так и будет. Иди в штаб
батальона. Чтоб к утру был там.
У Петруся болезненно передернулась щека и нахмурились
брови. Он опустил голову, потом выпрямился и молча отошел
в сторону.
...Едва занялся рассвет, грянули орудийные залпы. Все во-
круг заклокотало. Корпусная, дивизионная и полковая артил-
лерия обрушила огонь на линию обороны противника. Впере-
ди возвышенность затянулась густой пеленой дыма.
— Впере-о-о-од! — проплыла над окопами команда.
Во весь рост поднялась пехота. Ожившие огневые точки
противника открыли яростный пулеметный огонь. Но это не
останавливало движения вперед. Делая броски, солдаты вели
из винтовок и пулеметов огонь. Над головами свистели мины,
падали, взрывались.
— Быстрей вперед! — кричал Снегирев. Ветер заворачивал
полы его шинели, вздувал плащ-палатку.
Впереди всех шел коренастый, с вихрастым чубом весель-
чак Горский. Он часто залегал и вел пулеметный огонь. На
раскрасневшемся лбу мелким бисером выступил пот. До Нен-
дорфа оставалось рукой подать. Уже хорошо были видны край-
ние дворы, как вдруг из-за угла улицы показался немецкий
бронетранспортер. Он сделал несколько выстрелов прямой на-
водкой и скрылся.
Горский вставил в приемник пулемета новый диск с бро-
небойными пулями и оглянулся назад. Неподалеку от себя он
увидел Петруся Хмельницкого. Упираясь локтями в мокрую
землю, Петрусь сосредоточенно хмурил брови, старательно
выискивая цель.
84
— Слушай, малец, — простуженным голосом крикнул Гор-
ский, — ползи назад! Сейчас атака будет, погибнешь здесь!
— Двум смертям не бывать — одной не миновать! — реши-
тельно прокричал Петрусь, продолжая стрелять.
Вдоль окраины деревни тянулись траншеи. А в них все
чаще начали мелькать черные каски. Гитлеровцы, не выдер-
живая натиска, метались взад и вперед. А потом один за дру-
гим выскакивали из траншей почти на четвереньках, бежали
в крайние дворы и исчезали в кустарниках садов. Из деревни
четко доносился шум бронетранспортеров и танков, надрывна
гудели моторы. Трудно понять, с какой целью противник со-
средоточил здесь технику: для прикрытия отступления своей
пехоты или с целью подпустить советскую пехоту ближе к
деревне, а потом внезапно контратаковать и уничтожить ее?
«Не ловушку ли готовят фашисты?»—подумал Горский и,
заметив за кустами бронетранспортер, длинными очередями
начал обстреливать его. Перед тем как сделать новый бро-
сок вперед, Горский приподнял руку, хотел что-то сказать
Петру сю:
— Ты ж смотри за... — и речь его вдруг оборвалась.
Петрусь увидел, как пулеметчик припал лицом к земле и,
судорожно выгибая туловище, перевернулся на бок. Его дро-
жащая рука потянулась к пулемету и тут же опустилась.
Петрусь подполз к Горскому, осторожно снял с него плащ-
палатку и увидел, что пуля попала в грудь. Изо рта стекала
кровь. Горский хрипло стонал, бился всем телом, силясь при-
подняться, но не мог... Подползли санитары, быстро сняли с
него фуфайку, ножницами разрезали гимнастерку и натель-
ную рубаху. Горский слабо дышал. Голубые, как небо, глаза
были устремлены в серебристую стайку облаков. Он слегка
пошевелил обветренными губами, но слов уже не слыш-
но было. Его застывшие глаза постепенно затягивались мато-
вой пленкой и все так же спокойно смотрели в бесконечную
лазурь неба...
«Вот так, наверное, и мой отец, —- опечаленно подумал
Петрусь. — Где-то под Харьковом умирал и звал меня на по-
мощь, .но так и не дозвался... Эх, если бы я знал, где с ним
случилась беда, — сквозь огонь и воду пришел бы к нему на
помощь...»
Петрусь смахнул слезу и, припав грудью к пулемету, по-
вел длинными очередями огонь. Он отчетливо видел, как бе-
гущие фигуры немцев, словно спотыкаясь о пни, всплескивали
руками и падали навзничь.
Поля были затянуты темно-серым дымом, вздрагивали.
85
— Впере-о-од! — слышался напряженный голос команди-
ра роты.
Солдаты ползли, утюжили животами мокрую землю, под-
ступая к Нейдорфу. До крайних дворов оставалось несколько
десятков метров. Уже близко маячили деревья, кустарники и
небольшие серые домики, крытые коричневой черепицей...
Небо было чистым, и только далеко на востоке громозди-
лись небольшой стайкой белые как вата облака. Петрусю ка-
залось, что эти облака плывут над его родной Черниговщиной,
там, где на крутом берегу реки Десны под высокими вербами
похоронена его мать... Он сурово сдвинул брови и нажал га-
шетку. Пулемет послушно хлестал свинцовым дождем по на-
меченной цели.
— Товарищи! В ата-а-а-аку! — изо всей силы крикнул Сне-
гирев.
— У-р-р-а-а-а! — раздалось по цепи.
Солдаты поднялись во весь рост и устремились к крайним
дворам. Идти было трудно. На обувь налипала грязь, земля,
казалось, присасывала к себе. Стараясь не отстать от роты,
Петрусь с трудом вырывал из вязкой грязи ноги, волочил за
собой пулемет.
Вдруг появились бронированные чудовища — танки и са-
моходки с длинными хоботами орудий. Загремели пушечные
выстрелы, поднялась пулеметная стрельба. Немцы в упор,
прямой наводкой, стреляли из пушек. Над головами жужжа-
ли болванки. Вокруг рвались мины. Воздух наполнился за-
пахом тола и пороха. Казалось, что здесь, на открытом месте,
не только человеку, но и былинке невозможно уцелеть...
Пехота снова залегла. К раненым ползли санитары. Спустя
несколько минут возле немецких танков загремели взрывы и
поднялись облака дыма.
Петрусь поднял голову. «Вот это здорово дают «катюши»! —
подумал он и впервые увидел горящий вражеский танк. Ме-
таллическая громадина пылала ярким пламенем, словно вос-
ковая свеча. Остальные танки скрылись. — Вот как танки пла-
вятся! — с восторгом подумал Петрусь. — Оказывается, желе-
зо может гореть не хуже дерева...»
Бой усиливался. Гитлеровцы стреляли с чердаков, из окон
домов.
Шлепаясь о бугорки и вонзаясь в крутую грязь, пули глу-
хо квакали, словно лягушки. Правый фланг уже ворвался в
крайние дворы. Вдруг Петрусь почувствовал глухую щемя-
щую боль ниже уха и липкую влагу за воротником. Он по-
86
спешно провел по шее пальцами, увидел кровь. На лбу высту-
пил пот. «Ранило», — подумал Петрусь.
К нему подошел санитар Остапенко, молодой украинец
высокого роста, плечистый. Его веснушчатое лицо было за-
брызгано крапинками грязи и от этого казалось пестрым. Он
быстро осмотрел рану, достал бинт, молча сделал перевязку.
— Дяденька, рана не опасная? — с волнением спросил
Петрусь.
— Ни... Ничего страшного... Малэнький розриз кожи. Че-
рез трое суток засохнэ, — сказал он и, немного помолчав,
добавил: — Ты, хлопчик, лучше прыдывляйся, посэрэд двора
нэ ходы, бо тут снайперы виткилясь бьють.
Петрусь посмотрел по сторонам и остановил глаза на кры-
ше с позеленевшей от времени черепицей.
— Не оттуда ли? — кивнул головой он на соседний дом.
— Ни, мабуть с горыща он того двухэтажного. Здорово
бьють, — высказал предположение Остапенко.
Петрусь молча направился в небольшой каменный дом.
В коридоре увидел новый мотоцикл. На полу валялись пустые
коробки от сигарет, консервные банки и стреляные гильзы
винтовочных патронов.
Петрусь осторожно высунул голову из окна, посмотрел в
сторону противоположной окраины деревни и увидел плотно
прижатые к каменной изгороди бронетранспортер и санитар-
ную машину. Вокруг них суетились фрицы. Петрусь ясно ви-
дел огромное количество гитлеровцев, по-пластунски ползу-
щих к окраине деревни. Он стремглав бросился во двор, чтобы
сообщить товарищам о надвигающейся опасности. Около сарая
встретил санитара Остапенко. Тот сидел около ручного пуле-
мета, набивал патронами диски.
— Дяденька, ты посмотри, сколько фашистов ползет по
степи. И на краю деревни под забором стоят немцы с броне-
транспортером. Своими глазами видел...
— Покажи, дэ ты побачив? — настороженно спросил Оста-
пенко.
— А вот идем, покажу.
Остапенко взглянул в окно и тут же отскочил.
— Эге-е-е, цэ дило поганэ... Нас окружають, — сокрушенно
произнес он. — Треба скорише доложить командиру роты... У
тэбэ, хлопче, патроны е?
— Есть, да только маловато...
— На тоби три диска. Бери пулемет. Становись до цёго
викна, а я до того. Дуй на всю... Не давай им, гадам, и ворох-
нуться. Строчи. А я зараз прыйду.
87
Петрусь не терял ни минуты. Установив пулемет, он начал
короткими очередями нащупывать противника. Пристреляв
цель, начал бить длинными очередями.
С плащ-палаткой в руке в комнату вбежал командир роты
со связистами и санитаром. Увидев Петруся, Снегирев улыб-
нулся краешками губ.
— Молодец, Петрусь, — по-отечески прижал он юношу к
своей груди. — Когда же ты успел научиться так хорошо вое-
вать?
— В партизанах, — словно извиняясь, произнес Петрусь и
подумал: «А все же хороший командир роты. Не ругает меня,
что я не ушел в штаб батальона. Теперь он меня туда не
отправит...».
Снегирев мерил комнату решительными шагами, обдумы-
вал план дальнейших действий. Потом взял трубку.
— Волга! Волга!—кричал Снегирев. — Слушай, говорит
Урал!.. Что-что? Ни слева, ни справа соседей нет. Фланги
открыты. Немцы окружают. С чердака двухэтажного дома
бьют снайперы. Прошу огня! Выручайте, друзья!
Командир роты резким движением руки положил трубку
и тепло посмотрел в светло-голубые глаза Петруся.
— Сынок, — начал он, — пока нас полностью не окружили,
пробирайся в медсанбат. Еще можно отсюда выскочить...
— Товарищ лейтенант, разрешите остаться с вами. Не могу
я... разрешите...
— Ты же ранен.
— Да разве это ранение? Чепуха... Чуточку кожу царап-
нуло. Санитар сказал, что через три дня засохнет...
— Ну, смотри, сынок, — улыбнулся Снегирев, — тогда
крепче стой. Будет жарко. Становись к окну и смотри. Как
только снова покажутся из-за леса — шпарь из пулемета. Не
жалей патронов.
Не успел Снегирев еще что-то сказать, как вблизи раздался
оглушительный взрыв.
— Наши пристреливаются, — обрадованно произнес он.
Вскоре раздался второй, а за ним и третий взрывы.
— А это, должно быть, термитными, — заметил Снегирев.
И действительно, его предположения оказались точными.
Термитные снаряды угодили прямо в крышу двухэтажного
дома. Сначала его заволокло густым облаком темно-бурого
дыма, а потом на чердаке заколыхались длинные языки пла-
мени.
— Теперь задача такая, — обратился командир роты к
солдатам. — Подползти через огороды к каменной изгороди и
88
забросать связками гранат немецкий бронетранспортер. Туда
уже направлялись наши, да снайперы не пустили. А сейчас*
думаю, можно... Кто желает добровольно?
Некоторое мгновение солдаты напряженно молчали.
— Я пойду, — твердо сказал Петрусь. — Я знаю, как туда
пробраться.
Снегирев одобрительно кивнул головой и выжидающе по-
смотрел на остальных.
— Кто еще желает?
— Я! — выступил вперед Остапенко.
— Пишите и меня, — подкручивая черный с проседями ус*
сказал Свиридов.
— Включайте и меня... — слышались голоса новых и но-
вых добровольцев.
Снегиреву понравилась боевая инициатива солдат. Он вы-
бил из мундштука недокурок сигареты, тихо сказал:
— Шестерым там делать нечего. Пойдут трое: Остапенко*
Свиридов и Ковалев.
Петрусь с обидой взглянул на командира роты:
— А почему меня не пускаете?
Снегирев дорожил жизнью Петруся и не хотел посылать
его на опасную операцию. Но потом решился:
— Ну, что ж, так и быть, пойдешь и ты.
В приоткрытую дверь коридора высунулась голова свя-
зиста.
— Товарищ лейтенант, к телефону!
...Пробираясь по огородам и садам, впереди всех со связ-
кой гранат по-пластунски полз Остапенко, за ним Петрусь..-
Проползая мимо двухэтажного дома, около кустарника
смельчаки наткнулись на обожженный труп гитлеровца. Под
кустом Петрусь нашел заряженный пистолет «вальтер» и су-
нул его в карман.
— Цэ знаешь хто? — шепнул Петрусю Остапенко.
— Не знаю. А кто?
— Цэ снайпер, шо стрыляв у наших.
— А почему он голый?
— Вин, мабуть, був на горыщи. На его термит от снаряда
попав, а вин знаешь як горыть.
— Как?
— Бачив у кузни, як горыть уголь у горни? Так ще жарче-
Вин, поки биг с горыща, зрывав с себя одёжу. А шо не зирвав*
на ём догорило. Хай лыжыть, сатана...
На двухэтажном доме тлели балки и рухнувшие стропила-
3d
Из разбитых окон второго этажа клубился темно-синий дым.
Вокруг стояла настороженная тишина.
...Командир роты посмотрел на часы. «Через полчаса при-
казано овладеть этим населенным пунктом. Скорее бы соседи
подходили», — раздумывал он, всматриваясь в лесок.
Нервничая, Снегирев вложил в мундштук сигарету, заку-
рил. С окраины до его слуха донеслись протяжные взрывы.
Справа и слева послышалась стрельба из автоматов. Все было
ясно. По огородам и улицам во весь рост бежали солдаты со-
седней роты старшего лейтенанта Машко. «Наконец-то локте-
вая связь с соседями есть,—обрадовался Снегирев.—Машко—
надежный сосед».
Но случилась беда. Когда Машко бежал впереди своей ро-
ты, возле него разорвался снаряд. Машко был тяжело кон-
тужен. Его отнесли в подвал большого кирпичного дома, и
наступление продолжалось.
На окраине деревни слышалась четкая автоматная пере-
стрелка. Это гитлеровцы отстреливались и отходили к лесу.
После того как бронетранспортер и санитарная машина были
забросаны гранатами, Петрусь взобрался на каштановое дерево
и, осмотревшись вокруг, по свисавшим ветвям спустился на
другую сторону каменной изгороди. Он раньше всех очутился
у бронетранспортера. Немцев не было. У каменной стены стоя-
ла санитарная машина с разбитым мотором. Петрусь заглянул
в нее. На полу блестели лужи крови, валялись бинты, меди-
каменты. И вдруг он заметил: в углу под парусиновыми но-
силками что-то зашевелилось. Он отшатнулся назад.
— Хенде хох! — изо всей силы сорвавшимся баском крик-
нул Петрусь и в приоткрытую дверцу несколько раз выстре-
лил из пистолета.
Послышался стон. Спустя минуту высунулся высокий пу-
чеглазый немец с трясущимся подбородком. На узком ремеш-
ке через плечо у него висел фотоаппарат. Одна рука была
поднята кверху, другая висела на марлевой перевязи. На ру-
кавах и полах коричневого френча и на лбу краснели пятна
еще не засохшей крови. Волоча перебитую ногу, он со стоном
сошел с машины, держа руку вверх. Петрусь жестами потре-
бовал стоять на месте, не шевелиться.
К санитарной машине и бронетранспортеру бежали солда-
ты во главе с лейтенантом Снегиревым.
...На следующий день во дворе помещичьего имения под
высокими дубовыми деревьями выстроилась рота лейтенанта
Снегирева. Во двор въехала легковая машина и в нескольких
метрах от выстроившейся роты остановилась. Из нее вышел
90
командир дивизии генерал-майор Василенко. Он подошел к
солдатам, поздоровался и тепло поздравил с успешно прове-
денной операцией. Затем вручил отличившимся бойцам на-
грады. Юный Петрусь Хмельницкий получил орден Красной
Звезды...
У ЛУКОМОРЬЯ
LTa крутом обрывистом яру у берега Дона раскинулся не-
большой хуторок Казачий. В нем до полусотни дворов.
Хуторяне испокон веков занимаются рыбной ловлей, охотой.
На самом краю хутора — саманная хата, сарай для коро-
вы и летняя кухня инспектора рыбоохраны Семена Поликар-
повича Лунькова.
С вечера отец и сын Луньковы договорились поехать по-
рыбалить на зорьке... Едва начало развидняться, к спящему
сыну подошел отец.
— Сережа, сынок, слышишь? Вставай. Пойдем рыбалить.
Сережа торопливо встал, оделся... Вскоре он вместе с отцом
спускался по узкой песчаной дорожке с бугра к Дону. В лег-
кой сиреневой дымке в гирлах Дона виднелись островки, за-
росшие камышом, чаканом, кугой. На них высились ветви-
стые дубы, вербы, тальниковые кусты. За гирлами была голу-
боватая гладь морского залива со сказочным лукоморьем.
Отчалили. Моторная лодка быстро шла вдоль берега, ми-
нуя верботаловую рощу. Вскоре поплыли по Старому ерику
к устью реки. Сережин отец хорошо знал, в каких местах
водятся лещи, сазаны, ласкирики.
— Ну вот, здесь будем рыбалить, — сказал старший Лунь-
ков и бросил якорь в воду. Лодка остановилась. Отец приго-
товил удочки. Одну за другой начал забрасывать. Сережа так
же, как и отец, закидывал крючки подальше от лодки. Вско-
ре у Сережи клюнуло. Он слегка дернул удочку и почувство-
вал, что рыба подергивает в его руке леску.
— Пап, поймал... — приглушенным голосом сказал он.
91
— Тяни!
Сережа начал тянуть к себе леску, а рыба стала метаться
из стороны в сторону. Она даже несколько раз выбросилась
на поверхность воды.
— Сразу не вытаскивай. Это сазан. Может сорваться. По-
води его на крючке, — сказал отец и сам взял удочку. —
Смотри, вот так надо его морить!
Отец минуты три водил сазана вдоль лодки, пока тот не
обессилел. Потом взял сделанный из сетки черпак, подвел под
сазана и быстро выхватил его из воды. Крупный сазан, словно
отлитый из бронзы, отсвечивал золотистой чешуей, бился, вы-
соко подскакивая на дне лодки.
— Здорово повезло тебе, — сказал отец. — Почин хороший.
Сережа был рад первой удаче. Он, затаив дыхание, опять
следил за поплавками. В лицо ему дул свежий восточный ве-
тер. В прозрачном воздухе особенно звонко звучали весенние
голоса жаворонков и камышанок. Из верботаловых зарослей
и густых камышей доносилось кваканье лягушек. Были также
слышны усердное дребезжание бекаса и непрерывная трескот-
ня дроздов.
Солнце поднялось уже высоко. Улов оказался хорошим:
два сазана, несколько лещей и красноперок.
«Хватит на уху, поедем домой», — сказал отец и завозил-
ся у мотора.
Сережа заметил у речного изгиба цаплю и с любопытством
начал наблюдать, как она важно шагает по заросшему трав-
кой бережку и ловко хватает клювом какую-то добычу.
— Папа, посмотри, что это делает цапля?
Отец, увидев цаплю, ответил:
— Что же она может делать? Дохлую рыбу подбирает или
хватает зазевавшихся лягушек. Ищет себе пропитание.
— А где цапли зимой бывают?
— Вся дичь: утки, гуси, цапли — зимует далеко от нас,
в теплых краях. А весной снова прилетают к нам, в те места,
где вывелись. Птиц обижать нельзя, они и так много видят
горя.
— Какое у птиц горе? — удивился Сережа.
— Очень большое. В них стреляют охотники, а иногда на
них нападают хищники — ястребы, совы. А дорога из теплых
стран дальняя. Пока дикие птицы долетят до наших озер и
камышей — очень ослабевают. А потом, как только наберут-
ся сил, — делают себе гнезда, выводят птенчиков. Когда же
начинают приближаться холода, собираются большими стаями
и снова улетают зимовать в теплые края.
92
Из камышей доносился птичий гомон. Сережа прислуши-
вался и удивлялся такому множеству птиц. Все для него во-
круг казалось таинственным и полным красоты.
По рассказам отца он знал, что лысухи давно уже закон-
чили строительство своих гнезд и отложили яйца. Сережа
заметил, как над камышом появился лунь, до этого кружив-
ший высоко в небе, а потом вдруг камнем ринулся на зазевав-
шуюся лысуху. После короткой борьбы лунь с добычей взмыл
высоко в воздух. Сережа замахал руками, изо всей силы за-
кричал :
— Шу-га!
Ему хотелось помочь лысухе вырваться из когтей хищни-
ка. Тем временем перепуганная лысуха ожесточенно билась
в когтях хищника. С нее сыпались перья. Не поздоровилось и
луню. С него тоже летели перья. Но вот лысуха вырвалась из
когтей и исчезла в камышах. Лунь тоже, видно, рад был, что
избавился от строптивой жертвы, оказавшейся не по силам.
Он взмахнул крыльями и плавно закружил над заводью,
подыскивая себе добычу полегче.
— Ур-ра-а! — закричал Сережа. — Лысуха вырвалась!
— Чего ты кричишь? — спросил отец.
— Ты с мотором возился и не видел, как лунь схватил
лысуху, а она вырвалась и спряталась в камышах.
— Такие случаи бывают.
У Сережи без конца возникали вопросы: одолевало любо-
пытство. Приложив ладонь козырьком ко лбу, он долго смот-
рел в сторону берега морского залива.
— Пап, а почему вон тот берег называют лукоморьем?
— С незапамятных времен так называют... Говорят, Пуш-
кин там бывал. Когда ехал на Кавказ по нашим местам —
останавливался у лукоморья, любовался им.
— Так Пушкин, наверное, и стихи написал о нашем лу-
коморье?
— Ясное дело, о нашем. О каком же еще?
— В школе мы учили эти стихи. Здорово написаны. — И
Сережа вдохновенно начал декламировать:
У лукоморья дуб зеленый;
Златая цепь на дубе том:
И днем и ночью кот ученый
Все ходит по цепи кругом;
Идет направо — песнь заводит,
Налево — сказку говорит...
93
— Пап, а дуб тот цел, где по цепи ходил кот ученый? Ох, и
охота побывать там, — помолчав, сказал Сережа.
— Когда-нибудь побываем. Но дуба того уже нет. Фашисты
вырубили все деревья и камыши выжгли, чтобы партизаны не
могли там скрываться. Гитлеровцы как огня боялись пар-
тизан.
— Вот жалко! — с горечью и досадой произнес Сережа.
— Подай-ка масло, — сказал отец.
Сережа достал из ящика масленку, подал.
Отец наклонился к мотору, начал заводить его. Мотор пых-
нул и заработал. Лодка пошла вдоль берега. Перед глазами
путников медленно проплывали зеленеющие дубы, вербы,
островки камыша, тальниковые заросли.
В то время, когда плыли мимо высоких камышей, вдруг
раздались два выстрела. Минуты через три снова прогремел
выстрел. Сережин отец повернул руль, и лодка подошла к
берегу. Отец схватил в руки длинный шест, выскочил из
лодки.
— Браконьеры! — крикнул он и побежал в глубь кустар-
ника. Вскоре на лужайке показался невысокого роста, ле?’
сорока пяти мужчина. На нем были темный комбинезон, се-
рая фуражка и резиновые сапоги с голенищами почти до
пояса. За плечом на ремне висело ружье. В руках он нес
четырех убитых уток. Серые утиные головки были опущены
вниз, с их клювов на траву падали капли крови.
Из кустарника вышел Сережин отец. Он тотчас же узнал
в браконьере шофера из соседнего колхоза Ягодкина. Подойдя
вплотную к браконьеру, Сережин отец действовал быстро. Пер-
вым делом обезоружил Ягодкина. Сурово спросил:
— Как ты смел в запретное время охотиться на дичь?
Зачем погубил птиц?
— А тебе какое дело? Отдай мое ружье, пока голова цела!
— Потише, не горячись. Составим протокол, тогда и пого-
ворим о ружье...
— Слушай, Луньков, — зло произнес Ягодкин, — ты это
брось...
— Запомни, Ягодкин: Семен Луньков никогда браконьеров
не щадил и не будет щадить, — сказал он и закинул ружье за
плечо.
Ягодкин, стиснув зубы, настороженно поглядел по сторо-
нам, а потом вдруг выхватил из кожаного чехла большой
охотничий нож и бросился на инспектора. Стальное острие
блеснуло на солнце, но Луньков вовремя отвел от себя удар,
и нож тупой стороной скользнул по груди. Семен Поликарпо-
94
вич цепко схватил браконьера за кисть руки и так сильно
стиснул ее, что у того разжались пальцы и нож упал на
землю.
Луньков ловким ударом сбил с ног браконьера и хотел
скрутить ему руки, чтобы потом связать, но он вывернулся
и подмял под себя инспектора. Сережа, увидев, что Ягодкин
душит отца за горло, схватил в лодке весло, подбежал и изо
всей силы ударил браконьера по голове. Оглушительный удар
для Ягодкина был полной неожиданностью. Он испугался, что
Луньков не один. Надо спасаться, иначе будет поздно. Бра-
коньер вскочил на ноги и без оглядки побежал в камыши...
Уток бросил на месте схватки.
Сережин отец подобрал уток и с ружьем за спиной напра-
вился к мотолодке. Завел мотор.
— Поехали, сынок, — сказал Луньков, учащенно дыша. —
Ты молодец. Выручил меня в трудный час. Браконьер далеко
не уйдет. Будет держать ответ за свои преступления. Жаль,
птиц уничтожил. У них, наверное, в гнездах остались наси-
женные яйца, а может быть, и маленькие утята.
— Без матери они погибнут?
— Конечно, погибнут...
Сережа был горд за своего отца. Он смотрел на дальний
лесок и думал: «Мой папа самый справедливый: никому не
позволяет обижать птиц. А птицы — наши друзья».
ПОЕДИНОК
Т> южной донской степи буйно зеленели травы. Установи-
лась теплая сухая погода. В свежей голубизне апрель-
ского неба весело звенели голоса жаворонков.
Рано утром, наскоро позавтракав, учетчик овцеводческой
фермы Роман Козубов, невысокого роста, коренастый, заяд-
лый спортсмен, подседлал своего коня и отправился к ко-
шарам.
Сквозь сизоватую дымку большим диском из-за бугра вы-
катывалось беловатое солнце. Хотя оно было окутано густой
95
пеленой тумана, но его тепло, казалось, ощутимо разливалось
по земле.
После долгой рыси конь Козубова перешел на широкий
шаг. У лесополосы стрекотали сороки, кружилась стая крик-
ливых ворон.
Вдруг конь под Козубовым затоптался на месте. Седок
толкнул каблуками коня в бока. Но конь настороженно за-
прядал ушами, остановился и попятился.
— Но, вперед!.. — сердито прикрикнул хозяин, но тотчас
же почувствовал, как по телу коня током пробежала дрожь.
Конь вздыбился и резко метнулся в сторону от дороги, Козу-
бов увидел под копной прошлогоднего сена бурую спину вол-
ка. Хищник, присев на задние лапы, жадно ел добычу. На его
зубах хрустели кости жертвы. «Наверное, из нашей отары
утащил овцу», — подумал Козубов. До его слуха донеслось
блеяние. И тогда Козубов увидел близ волка сайгу. Он понял,
что волк ест сайгачонка.
— Тю, га-а! Зверюка! — разъяренно крикнул всадник и,
хлестнув арапником, попытался направить коня на волка.
Конь топтался на месте, пятился назад. Волк, чувствуя, что
человек вступает с ним в борьбу, оскалил зубы, приготовился
к прыжку. Ему вовсе не хотелось расставаться с добычей.
Козубов хлестнул коня, замахнулся длинным арапником.
Сильный удар наконечника со свинчаткой ожег спину волка.
Зверь еще сильнее оскалил зубы, свирепо зарычал и сделал
прыжок вперед. Конь испуганно метнулся в сторону. Козубов
покачнулся и упал на землю. Он почувствовал сильную боль
во всем теле. Ноги и руки, казалось, приросли к земле, и он
не в силах был оторвать их, чтобы подняться.
Козубов был в нескольких шагах перед оскаленной пастью
хищника. Волк собирался сделать новый прыжок. Зубы он
по-прежнему скалил, а морда, испачканная кровью, с разъ-
яренными глазами, казалась грозной. С минуту человек и
волк находились друг против друга словно в оцепенении, го-
товясь к решительной схватке. У Козубова никакого страха
не было. Было одно желание — схватить сильной рукой зверя
за горло...
Вдруг перед глазами Козубова мелькнуло какое-то непо-
нятное существо и молниеносно налетело на волка — так уда-
рило его рогами, что зверь кувыркнулся и влип в копну. Ко-
зубов понял: это сайга отомстила волку за своего детеныша.
«Добре она подфутболила волка», — подумал он и увидел,
как сайга, низко опустив голову, во весь опор побежала в сто- '
рону балки. Козубов, не теряя времени, навалился на волка,
Эб
туго намотал на морду зверя арапник, а потом, вцепившись
пальцами в горло волка, начал душить его...
С востока дул свежий прохладный ветер. На лбу Козубова
выступил холодный пот. Он почувствовал, что зверь уже обес-
силел и, посмотрев в ту сторону, где скрылась сайга, облег-
ченно вздохнул...
«Хорошо мне помогла сайга разделаться с хищником...» —
мелькнула мысль у Козубова. Он выволок за хвост из копны
неживого волка, глаза хищника уже остекленели. Козубов
поймал своего коня. Тушу волка он привязал к торокам седла,
решив доставить на кошару и там снять со зверя шкуру.
До кошары было не более двух километров. Высоко в небе
по-прежнему звенели жаворонки — ранние вестники весны.
НЕ РАСТЕРЯЛИСЬ
ТЕЭадик, наверное, еще сладко спал бы, если б не котенок,
который взобрался на подушку и, забавляясь, начал тро-
гать холодными лапками губы и щеки мальчика.
— Ах ты разбойник! — протирая заспанные глаза, произ-
нес Вадик и столкнул котенка на пол.
Через открытую дверь из кухни доносилось разноголосое
пение закипающего чайника. Нос щекотали приятные запахи
утреннего завтрака.
— Вадик, пора вставать, — послышался мамин голос из
кухни. — На рыбалку думаешь идти?
— Думаю, — ответил Вадик. — Я уже не сплю. Собираюсь.
На циферблате стенных часов стрелки показывали без де-
сяти шесть. Вадик заторопился. В шесть часов ему надо быть
во дворе школы. Там ожидают Миша Веснин и Вася Щетинин.
— Мама, положи мне в сумку завтрак.
— Ладно. А пока съешь котлетку и выпей чаю на дорогу.
— Не могу. Опаздываю. Я поем на рыбалке.
— Ну, смотри, — сказала мать и принялась готовить завт-
рак в дорогу. — Не забудь же, когда вернешься с рыбалки,
курам посыпать зерна и воды в сковородку налить, собаку
98
тоже покорми. Я с работы вернусь вечером. А отец, сам зна-
ешь, в поле на тракторе днюет и ночует.
Вадик аккуратно вложил в сумку сверток с едой, флягу с
молоком, захватил с собой удочку, банку с червями и вышел
из дому.
На дворе было сыро и прохладно. В саду звонко чирикали
воробьи, проворно порхали щебечущие ласточки, пели сквор-
цы. А возле дома, в палисаднике, тихо перешептывались
янтарной листвой два высоких тополя. Вадик не раз пробовал
взбираться на них, но ничего не получалось. Очень тонкие
ветки, того и гляди обломятся...
К школе он пришел с опозданием. Миша — застенчивый,
молчаливый — стоял с сумкой в руке. Вася — озорной, серо-
глазый, со вздернутым носом и розовым шрамом на щеке —
сидел на скамейке, хмурил выгоревшие на солнце брови. У
ног его лежала надутая автомобильная камера.
— Мистер Твистер, в котором часу мы должны были со-
браться? — хмуро спросил Вася.
— Сам ты мистер Твистер, — с обидой отвечал Вадик.—
Подумаешь, велика беда, если на несколько минут опоздал...
— Договорились собраться в шесть, значит, надо прихо-
дить в шесть. А сейчас уже не меньше четверти седьмого^
Если б еще минут пять не было, ушли бы без тебя.
— Вот если бы да кабы у тебя во рту росли грибы, тогда
был бы не рот, а целый огород, — заметил Вадик. — Ты лю-
бишь, чтоб тебя всегда ожидали, а если других надо подо-
ждать, так ты не можешь.
— Хватит толковать. Скорее надо отправляться, а то солн-
це взойдет — рыба перестанет клевать...
На берегу реки стояло много лодок, пахло смолой и сы-
ростью. Река и левобережное займище были окутаны сизова-
тым туманом. Вдоль правого берега по высокой насыпи про-
громыхал скорый поезд. Позади его остались длинные космы
темно-оранжевого дыма.
Ребята уселись на песчаном берегу, высыпали в воду при-
манку — жареную пшеницу с подсолнечным жмыхом — и за-
кинули удочки. Каждый напряженно следил за поплавками.
Вадик так пристально уставился на воду, что затаил дыха-
ние. Ему казалось — если будет свободно дышать, отпугнет
рыбу. Не прошло и трех минут, как Васин поплавок вдруг
полностью погрузился в воду.
— Подсекай! — неожиданно для себя и товарищей громко
сказал Вадик.
— Не шуми ты, сам знаю, — ответил Вася. Он всем туло-
УУ
вищем подался вперед и потянул к себе леску. Затем взмах-
нул удилищем так, что увесистая рыбина на конце лески,
описав большой полукруг, стремительно полетела на берег.
Крупный сазан крепко держался на крючке и пружинисто
извивался в воздухе. Когда же сазан ударился о твердую зем-
лю, он вначале лежал неподвижно, а потом, словно пробудив-
шись ото сна, судорожно затрепетал.
— Ишь какой живучий, — заметил Вадик и пристально
посмотрел на свой поплавок. На зеркальной глади разошлось
несколько кругов, а потом поплавок совсем исчез. Вадик за-
торопился и резким рывком поддернул леску, а когда подтя-
нул ее всю к берегу — увидел, что нет крючка. «Вот это саза-
нище! А может, это был сом? Как же я прошляпил, дал ему
сорваться вместе с крючком?» — с горечью размышлял Вадик.
В то время, когда Вадик привязывал новый крючок, на
середине реки показалась лодка, направлявшаяся с левого на
правый берег. За веслами сидела женщина, а на корме — ру-
соволосая девочка.
— Мама, воды хочу, — стала просить девочка.
— Подожди, приедем на берег, тогда...
— Воды хочу, — плачущим голосом повторила девочка.
— Ну, уж ладно. Сейчас наберу.
Женщина достала из кошелки кружку, слегка наклонилась,
намереваясь зачерпнуть воду из реки, но вдруг потеряла опо-
ру и очутилась за бортом. Лодка покачнулась и стала мгно-
венно заполняться водой.
— Ой, помогите! — вынырнув на поверхность реки, закри-
чала женщина и ухватилась за борт. По воде поплыли плете-
ная кошелка, помидоры, огурцы и маленькая желтая дынька.
Девочка, очутившись по пояс в воде, испуганно заплакала,
прижимая к щекам ладони.
— Вадик, Миша! За мной! — крикнул Вася и, быстро сняв
с себя голубую тужурку с молнией и брюки, бросился в хо-
лодную воду.
От берега до цели было около полусотни метров. Вася де-
лал частые взмахи руками и быстро приближался к лодке.
Вслед за ним плыли Вадик и Миша. Вадик с надутой резино-
вой камерой отставал от Миши. Он часто фыркал и выплевы-
вал изо рта воду.
Когда мальчики подплыли к лодке, девочку, словно щеп-
ку, смыла вода. Мать из-за высокого борта этого не видела.
Очутившись в реке, девочка стала тонуть. «Не дать ей погиб-
нуть. Да и лодка не на середине реки, а гораздо ближе к пра-
вому берегу. Девочку вполне можно спасти», — думал Вася
100
и изо всех сил торопился к тонущей девочке. Каждая секун-
да решала ее судьбу.
Вася напрягал все силы, торопился. А вот уже и то место,
где русоволосая девочка оказалась в реке. Он видел, как по
воде рассыпались ее кудряшки, словно желтые лепестки, и
исчезли, а потом наверх стали выскакивать пузыри. Вася
нырнул на этом месте, пошарил в воде руками — вправо, вле-
во, но ничего не обнаружил. Глубина была до двух метров.
Мальчик, не теряя времени, снова нырнул, немного ниже по
течению, и вдруг прикоснулся к чему-то мягкому рукой, но
тут же потерял его. Вася лихорадочно зашарил вокруг себя и
•опять слегка коснулся локтем чего-то. «Это она», — подумал
Вася. Он круто повернулся в противоположную сторону, вы-
тянул руки, и вдруг пальцы нащупали безвольное тело. Вася
схватил девочку за длинные кудряшки и мгновенно вы-
нырнул.
К Васе подплыл Миша. Он сразу все понял, сказал т элько:
— Молодец!..
— На самом дне была, еле разыскал, — переводя дух, по-
яснил Вася.
— Давай помогу. Вдвоем дотащим ее до берега.
— Бери ее с одной стороны, а я — с другой, и поплывем.
Неподалеку кричал Вадик:
— Тетенька! Хватайтесь за камеру и плывите, а я буду
лодку гнать на берег.
— Миленький, боюсь... Не умею плавать, — отвечала жен-
щина, держась руками за борт лодки.
— Не бойтесь, — успокаивал Вадик. — Камера надежней
затонувшей лодки. Хватайтесь за нее. Главное — не теряться.
Женщина ухватилась одной рукой за камеру и почувство-
вала, что ей легче стало держаться на воде. Но она по-преж-
нему глядела испуганными глазами по сторонам. Мокрые во-
лосы облепили ее лицо и плечи.
— Где же мое дитё? Доченька моя! — слезно говорила она.
— Тетенька, не волнуйтесь. Ваша дочка спасена. Вон ре-
бята плывут с ней на берег, — кивнул Вадик головой в сторо-
ну своих товарищей. Он одной рукой держался за корму, дру-
гой греб воду, гнал тяжелую лодку...
На следующий день утром, когда школьный двор напол-
нился детскими голосами, зазвенел звонок. На площадку вы-
шел директор школы, пожилой, седовласый, в сером костюме.
Через несколько минут все школьники выстроились на ли-
нейке.
101
— Василий Щетинин, Михаил Веснин и Вадим Белов!
Подойдите ко мне, — объявил директор.
Ребята вышли из строя. Директор по-отцовски обнял их,
затем обратился ко всем школьникам:
— Наши ученики восьмого класса Щетинин Вася, Веснин
Миша и Белов Вадик совершили мужественный поступок. Они
спасли жизнь колхозницы Дедовой и ее пятилетней дочери
Верочки. Те, кто умеет побеждать смерть, у нас называются
героями. За мужество и находчивость, проявленные при спа-
сении тонувших, юные герои награждаются от имени район-
ного Совета народных депутатов ценными подарками — имен-
ными часами.
В школьном дворе раздались громкие рукоплескания. Все
ребята гордились поступком своих товарищей.
ЛЕСНОЙ гость
ТТ а берегу реки, возле леса, стоит новый белокаменный
“ дом. В нем располагается пионерский лагерь.
От пляжа до самого здания тянется каштановая аллея. По
обеим сторонам ее на круглых постаментах стоят мраморные
скульптуры Павлика Морозова, Вити Черевичкина и других
пионеров-героев.
После завтрака все пионерские отряды отправились на
экскурсию в соседний колхоз. В лагере остались только де-
журные. У входных ворот со стороны дороги, проходившей
вдоль лесной поляны, дежурил пионер Витя Торопов. Где-то
в лесу куковала кукушка и однообразно кричал удод.
Витя сидел на скамейке, жевал яблоко и слушал баюкаю-
щий голос кукушки. Вите казалось, что кукушка так осторож-
но кукует потому, что боится нарушить лесную тишину.
Вскоре в ответ послышалось кукование с другой стороны.
Рядом, на соседней скамейке, сидел, дымя папиросой, сто-
рож Дмитрич. У него на лице был глубокий шрам — след от
ранения, полученного под Берлином в последний день войны.
Витя, всматриваясь в лесок, заметил, как из кустарников
102
вышло какое-то странное животное и направилось прямо к
воротам лагеря. «Теленок? Не похож на теленка. Коза? Тоже
нет», — гадал про себя Витя, пока наконец не обратился к
сторожу.
— Дяденька Дмитрич! Что это за животное? — указал он
пальцем в сторону леса.
Сторож удивленно ахнул.
— Да это ж настоящий лосенок! Тихо сиди, не двигайся.
Иначе спугнешь, — почти шепотом произнес он.
Оба словно застыли. Сидели, затаив дыхание.
Лосенок, еле-еле двигая своими неуклюже длинными и
тонкими ножками, продолжал путь. Он шел и, словно от уста-
лости, пошатывался. Увидев людей, лосенок нисколько не
испугался их, шагал прямо к Вите и Дмитричу. Он доверчиво
вытянул шею, желая приблизить свою горбоносую мордочку
к Дмитричу и показать этим, что он ждет от человека помощи.
— Маленький лосюшко, — поглаживая ладонью по шелко-
вистой шее и спинке лосенка, нежно приговаривал Дмитрич.
Лосенок стоял спокойно и, вытягивая шею, доверчиво смот-
рел своими большими, чистыми глазами в лицо человека.
— Какой хорошенький, — шептал Витя, гладя ладонью по
бархатистой холке лосенка. — Отчего же он слабый? Еле дер-
жится на ножках. Дмитрич, он, наверное, голодный? Его по-
кормить надо.
— В этом ты, пожалуй, прав, — сказал Дмитрич. — Лосен-
ку, мне кажется, не больше пяти дней от роду. По всему вид-
но, он потерял свою мамку и теперь ходит голодный. А ну-каг
хлопец, быстро неси молока.
Витя бегом отправился на кухню. Через несколько минут
он стоял возле лосенка с литровой банкой в руках.
Дмитрич, держа в руках алюминиевую чашку, распоря-
жался.
— Лей полбанки. Остальные потом, — сказал он и, поднося
одной рукой чашку, а другой наклоняя голову лосенка ниже,
ткнул его мордочкой в молоко. Лосенок, облизывая губы, не-
которое время непонимающе смотрел на Дмитрича, а потом
вдруг, припав к молоку, с жадностью начал пить его. Лосенок,
причмокивая губами, нетерпеливо перебирал тонкими ножка-
ми, словно пританцовывал, и, не отрываясь от чашки, выпил
все молоко.
— Ну, пока хватит. Немного погодя дадим еще.
— Мы всем звеном будем кормить лосенка, ухаживать за
ним, — сказал Витя.
— Ладно, — сказал Дмитрич. — Я держать его буду в са-
ни
рае. Там для него сделаю перегородку, и пусть укрепляет
свое здоровье на наших харчах. А вы можете приходить кор-
мить лосенка, делать уборку в его стойле... Как его назовем?
— Тимой, — предложил Витя.
— Что ж, пусть будет Тимой. Ну, Тима, — обращаясь к
лосенку, произнес Дмитрич, — пойдем ко мне на квартиру.
Лосенок упирался, не шел. Дмитрич взял его на руки и
понес на хозяйственный двор.
Несколько дней пионеры подкармливали лосенка. Носили
ему молоко, хлеб, давали печенье. Лосенок все охотно поедал.
А когда он окреп и стал бодро бегать, ребята в последний
раз хорошо покормили лесного гостя и отвели его в лес.
Но спустя несколько часов Тима снова появился в пионер-
ском лагере и бродил по аллеям. При встрече с ребятами ло-
сенок вытягивал шею, просил поесть. Ребята давали ему все,
что он любил.
Лосенок иногда сам уходил в лес и по полдня отсутство-
вал. Но если кто-либо из ребят кричал: «Тима, Тима!»—ло-
сенок прибегал на зов и доверчиво приближался к детям, ожи-
дая от них неизменного угощения.
Однажды Витя, сидя на скамье, взял на колени транзи-
сторный радиоприемник и включил музыку. К Вите подошел
лосенок, положил свою голову на транзистор и, широко рас-
крыв большие глаза, с упоением стал слушать...
Узнав, что лосенок любит музыку, Витя часто включал ее
для лесного друга.
И еще у лосенка было одно любимое развлечение. Ему нра-
вилось играть с серым котенком, прибившимся к пионерскому
лагерю.
Наступил день закрытия лагеря. А как же быть с лосен-
ком? Решили о нем сообщить в зоопарк. В лагерь прибыли
звероловы. Пионеры сплели из полевых цветов пестрый венок,
надели его у на шею лосенку и проводили своего друга в город-
ской зоопарк...
ЧИРКИ
ХГборка хлебов была в разгаре. Стояли знойные безветрен-
ные дни. Небо от жары казалось опалово-серым.
За околицей хутора Задонского далеко на юг простиралось
пшеничное поле. По нему двигались комбайны. По проселоч-
ной дороге к элеватору мчались автомашины, груженные
зерном.
Севернее — до самого Дона — тянулся овощеводческий
участок.
В низине, окруженное кугой и красноталом, лежало ма-
ленькое озерцо. В нем гнездились чирки.
Мимо озерца к Задонскому пролегала тропинка. Из хутора
выходили две дороги: одна — к железнодорожной станции,
другая — к донскому берегу, в овощеводческую бригаду.
Порыбалить удочками на Дону я ходил через хутор, возле
озерца осторожно раздвигал ветки краснотала и с любопыт-
ством смотрел, как величаво и настороженно плавают чирки.
Все хуторяне были удивлены: почему чирки поселились
по соседству с людьми? Не менее удивлены были и тем, что
в Задонском на зимовку остаются скворцы. В хуторе также
живут стрижи и гнездятся под крышами домов.
Но самый большой интерес вызывали чирки. Ведь эти пти-
цы, издревле живущие обычно в камышах или на лесных озе-
рах, болотах, вдруг оказались почти у самого хутора. Все за-
донцы знали, что рядом с людьми, в озерце, живут чирки, но
никто из хуторян их не трогал. Все оберегали их от разорите-
лей гнезд и браконьеров.
Чирки были очень чутки к шорохам. Людей боялись. Если
близко у берега появлялся человек, птицы вспархивали и уле-
тали в верботаловые рощи или камыши, тянувшиеся по бере-
гам Дона.
Однажды, после знойных, всё иссушающих дней, я шел
мимо гнездовий чирков. С большой осторожностью я подкрал-
ся к берегу небольшого озерца, заросшего по краям камышом.
Каково же было мое удивление: озерцо высохло, и от него
осталась маленькая лужица. Гнездо, видневшееся на пне сруб-
106
ленной вербы, было пустым. «Где же чирята?»—подумал я.
В это время с окраины хутора донеслись странный шум, свист,
выкрики детей и лай собак.
Я направился в хутор самым кратчайшим путем. Едва вой-
дя в Задонский, был удивлен необычным зрелищем: по ши-
рокой хуторской улице, уходившей к гирлам Дона и полно-
водным ерикам, шагали маленькие, как пуговички, черно-се-
рые чирята. Их было двенадцать. Впереди гордо и независимо
шла мать, непрерывно покрякивая и оглядывая своих дете-
нышей. Из дворов выбегали дети. Шумной толпой шли за ка-
раваном маленьких чирят. Среди малышей — Дима Грачев.
Он в школе считался самым активным натуралистом, защит-
ником птиц и зверьков. Хуторские дети с радостными крика-
ми хватали чирят, гладили по шелковистым головкам, а не-
которые совали их за пазуху, пытаясь забрать себе.
— А ну не трогайте птенцов! — кричал Дима Грачев. —
Отпусти! Пусть идет своей дорогой...
— Отстань. Какое тебе дело до утят?! — ворчал известный
среди школьников драчун Мишка Самохин.
— Такое дело, что мы, школьники, должны защищать ди-
ких животных и птиц, попавших в беду. Ты забыл рассказ
учителя, как школьники спасали раненого лебедя, отставшего
от своей стаи?
— Так то лебедь, а здесь чирята.
— Все равно: птица с птенчиками в беде. Им надо помочь
скорее, а не обижать. Эх, ты...
Из дворов на шум выходили женщины, удивленно смот-
рели на храбрых чирят, стыдили детей.
— Ах вы проказники!
— Не троньте птенцов!
— Разве можно обижать бессловесных птиц! — говорили
женщины не в меру возбужденным детям.
Детишки притихли. Перестали трогать птенцов. Те, у кого
были припрятаны чирята, выпустили на волю. Сильно устав-
шие птенчики тревожно пищали. Ведь они от своего озерца
до хутора прошли уже больше километра. Для них это был
большой путь. Но птенцы крепились, не отставали друг от
друга. Открыв клювики, они учащенно дышали, терпеливо и
мужественно шагали за своей храброй мамой...
Люди потеплевшими глазами провожали очутившуюся в
беде семью чирков. А до полноводного ерика еще далековато —
километра два. Как ни трудно будет, а все же пройдут они и
это расстояние...
107
ТАИНА
КАМЕННОЙ КНИГИ
ТЭ школьном дворе играли ребята. Одни перебрасывали во-
" лейбольный мяч, другие азартно бегали по футбольному
полю.
Миша Воробьев, паренек со взъерошенным чубом, стоял у
дерева и с завистью посматривал на волейбольную площадку.
Ему тоже хотелось играть, но останавливала мысль: «Ведь
сейчас отправимся на экскурсию...»
На скамейке под высоким кленом беседовали его друзья:
Вася Жуков — круглолицый, веснушчатый и Толя Быков —
высокий, застенчивый, со светлыми умными глазами.
— Вася! Правда, что в каменном карьере нашли ногу ка-
кого-то великана и что она почти в рост человека? — обратил-
ся Воробьев к Жукову.
— Правда, — ответил Вася с серьезным видом.
— Вот интересно! И ты сам видел ее?
— Да. Большая кость. И очень толстая... Это берцовая
кость, а не нога.
Миша взял Васю за рукав.
— Ну пусть берцовая, но ведь она кость великана?
— Да, великана, но только не человека, а южного слона,—
степенно заметил Вася.
— А ты откуда знаешь это?..
К мальчикам подошел учитель.
— Сейчас, ребята, — сказал он, — пойдем на каменный
карьер. Там увидите интересные находки. А по пути, на бере-
гу Допа, прочитаем несколько страниц каменной книги. Она
расскажет нам о многих событиях, происходивших миллионы
лет тому назад.
Ученики обступили учителя со всех сторон.
— А разве бывают каменные книги? — удивленно спросил
Миша.
— Бывают, — ответил учитель. — Вот и сейчас вы ходите
по этой книге. А сколько в ней загадочного!.. И только знания
человека, наука помогают раскрыть эти загадки.
Миша любил читать книги о тайнах природы: он мечтал
108
ю том, что, когда окончит школу и институт, обязательно ста-
нет путешественником и сделает какие-нибудь важные откры-
тия. Слова учителя о тайнах окружающего мира взволновали
его. «Неужели, пока я окончу учение, все уже будет открыто?
Нет. Что-нибудь, наверное, останется и на мою долю», — ду-
мал он.
Юные краеведы выстроились в колонну и вместе с учите-
лем направились к Дону. Семиклассница Нина Рубанова шла
в переднем ряду. За ней шагал Миша.
С правого берега хорошо был виден левобережный простор.
Затянутая голубоватой дымкой, далеко на юг простиралась
луговая равнина, поросшая камышом, чаканом и густыми
займищными травами. В синеве неба треугольниками летели
караваны птиц — с севера на юг. Свежий осенний воздух был
наполнен трубными звуками лебедей и курлыканьем жу-
равлей.
Когда подошли к высокой скале на берегу Дона, учитель
остановился.
— Вот мы стоим сейчас возле каменной книги, которая
содержит в себе тайны далекого прошлого, — сказал учитель.
Ребята заговорили наперебой:
— Алексей Иванович! Научите нас читать эту книгу!
— А кто составил ее?..
— Книга эта написана самой природой, временем, — начал
учитель. — Десятки миллионов лет тому назад, когда не было
еще человека, наш край покрывали моря, которые то отсту-
пали, то вновь наступали. Остатками бывшего когда-то здесь
моря и являются вот эти белые известняки с отпечатками
раковин. Из известняков сложены вершины холмов по право-
му берегу Дона у нашей станицы и дальше — на северо-восток.
Учитель взял в руки ломик и отколол кусок ракушечника.
— Посмотрите, сколько на нем отпечатано раковин, — об-
ратился он к ученикам.
Все с интересом осмотрели камень.
...Перед зоркими глазами юных краеведов в каменном
карьере предстала толстая, с множеством страниц «книга» —
целая гора в разрезе. А сколько в ней обнаженных пластов!
Это точно огромный, многоэтажный дом, густо населенный
жившими когда-то существами.
К учителю подошел рабочий в брезентовом комбинезоне с
каменными пластинами в руках.
— Скажите, Алексей Иванович, что это за диковины та-
кие? — спросил он, положив пластины на бугорок у ног учи-
теля.
110
— Находки очень интересные, — ответил учитель. — Вот
на этом камне четко отйечатан скелет древнейшей рыбы, на
другом — часть позвонка огромного животного. Это — пред-
ставитель мелового периода, вероятно, морской лебедеящер.
Длина его тела достигала восемнадцати метров... Представьте
себе такую картину: десятки миллионов лет тому назад в
устьях и вдоль берегов рек красовались зеленеющие заросли
пальм, огромные пространства были покрыты магнолиями,
лаврами, фиговыми и тюльпановыми деревьями. Отсюда от-
крывался красивый вид на бесконечные морские просторы.
Вокруг — тишина. Еле дышит утренний ветерок. Голубоватые
воды почти неподвижны. И вдруг на поверхности тихой глади
поднимается зыбь...
Учитель замолчал, как бы ясно видя эту картину.
— А почему зыбь? — удивился кто-то из учеников.
— Потому, — продолжал учитель, что в этот момент на
мелководье устремился огромный косяк сельдей, чтобы
укрыться в прибрежных камнях от своих врагов. Вслед за
этим косяком мчатся чудовища с шестиметровыми вытянуты-
ми шеями. Четырьмя сильными ластами-плавниками, точно
огромными веслами, они быстро гребут воду, управляя, как
рулем, толстыми, но короткими хвостами. Головы на длинных
шеях — сплюснутые и плоские, словно змеиные, а в их пастях
виднеется множество зубов. Это морские лебедеящеры. Очу-
тившись на мелководье, они с жадностью глотают сотни и
тысячи рыб. Но на них тоже охотится хищник — чудовище с
конической вытянутой головой, которая заканчивается клю-
вообразной мордой.
Кто-то из учеников спросил:
— Неужели все было в точности так, как вы рассказы-
ваете?
— Да. Так и было. Все, о чем я говорил, подтверждается
документами каменной книги. Вам надо научиться умело,
правильно читать ее... А кроме того, помните, что в наших
местах встречаются многие полезные ископаемые. Но их надо
уметь находить. Вон, видите, в займище, за Доном, густо
разрослись камыши и осока?
Юные краеведы обернулись в сторону займища.
— Камыши и осока говорят о том,—продолжал учитель,—
что где-то внизу залегают пласты фосфорита. Опытный раз-
ведчик недр может по растущей траве определить, какие иско-
паемые залегают на глубине. Одни растения находят свою
любимую питательную почву там, где залегает цинк или сви-
нец. Есть даже цинковая фиалка — по ней-то и можно опре-
111
делить залежи цинка. Что касается золота, то на Дону его
нет, но имеются неисчерпаемые залежи угля. Кроме того, у
нас много фосфоритов.
— Алексей Иванович, а для чего служат фосфориты? — с
любопытством спросил Миша.
Учитель, довольный любознательностью ребят, ответил и
на этот вопрос.
Юные краеведы старательно собрали большую коллекцию
различных образцов пород почв и ракушечников с отпечат-
ками скелетов вымерших существ.
Возбужденные, громко обсуждая события дня, ребята воз-
вращались домой. В этот день они еще не прочли, но уже при-
открыли каменную книгу.
СОДЕРЖАНИЕ
Чудо-ковер. Легенды, предания 3
Добрые дела не умирают 5
Чудо-ковер 21
Скифские стрелы 28
Побратимы 35
Султанет и Сары-Азман 38
Зурган и Венец Лебедя 42
Поликашка 47
Поречни и жемчуг 54
Степан и его друзья 56
С вольного Дона выдачи нет 59
Войсковые печати 65
Грамота о вольной воле 68
У лукоморья. Рассказы 71
Чабаны 73
Богатырь 77
Юный воин 82
У лукоморья 91
Поединок 95
Не растерялись 98
Лесной гость 102
Чирки 106
Тайны каменной книги 108
Сканирование - Беспалов, Николаева
DjVu-кодирование - Беспалов
25'коп
Алс*>сйддр Николаевич СКРИПОВ
ДОБРЫЕ ДЕЛА НЕ УМИРАЮТ
Легенды, предания, рассказы
Для среднего школьного возраста
Рецензент Ю. М. Медведев
Редактор В. С. Петров
Редактор издательства О. А. Лукьянченко
Художник Д. А. Брюханов
Художественный редактор 3. А. Лазаревич
Технический редактор Л. М. Криволапова
Корректоры М. Р. Иванова, О. И. Антюфеева
ИБ № 1387
Сдано в набор 28.01.85. Подписано в печать 31.05.85. ПК 15416. Формат 60x84/16. Бум. тип. № 4.
Гарнитура школьная. Высокая печать. Усл. п. л. 6,51. Уч.-изд. л. 6,7 Тираж 30000. Заказ 28.
Цена 2$ коп.
Ростовское книжное издательство. 344706, Ростов-на-Дону, Красноармейская, 23.
Типография им. М. И. Калинина Ростовского управления издательств, полиграфии и книж-
ной торговли. 344081, Ростов-на-Дону, 1-я Советская, 57.
АЛЕКСАНДР СКРИПОВ
ДОБРЫЕ ДЕЛА
НЕ УМИРАЮТ