ЮЛИЙ ВдНдГ
ЛЕСНАЯ
ПЕСНЯ

РАССКАЗЫ
о
ПРИРООЕ
ЮЛИЙ ВАНАГ
ЛЕСНАЯ
ПЕСНЯ
ПОВЕСТИ
Переводы с nать1шскоrо
ИЗДАТЕЛЬСТВО
((ЛИЕСМА1t
РИГА
1978

L2
В11
JOllJs Vanags
MEZA DZIESMA
Stiistl
Izdevnleciba cLlesma•
Riga 1967
ИллюстрацииВоJIдемара Валдман11са
ОбложкурисовалАндрис Ламстер
70303-233
В М801(11)-78 ~29- 7S

ПРЕЛЮДИЯ
н еобъятно широка лесная песня. От соловьиноn
трели до кабаньего уханья, от комариного тон·
кого звона до могучего рева оленя, от робкого
писка косули до волчьего воя, нагоняющего ужас
в ночном мраке, от еле слышного летним вечером шо­
роха листвы до грома грозы, от рева осенних бурь до
тихого шуршания снегопада.
Много оттенков и звучаний у лесной песни! Каждый
миг она новая, и никогда не смолкает и не забывается
вовек.
Слышат ее все, а понимает не каждый.
Ее красоту прославляют многие, но доподлинно чув·
ствуют лишь избранные: ведь во всем великолепии она
раскрывается лишь тому, кто отдал ей сердце.
И если уж завладеет лесная песня человеческим
сердцем - то на всю жизнь. Таких, очарованных ею,
называют одержимыми.
Но это просто родные сыновья природы.
Они читают ее письмена. Пересказывают ее были.
Они - ее поэты. Люди с сереньким воображением
з

недоверчиво слушают их фантастические поэмы, на•
смешливо пожимают плечами:
-
Сказки! Охотничьи рассказы!
Не слышен им в этих рассказах отзвук чудес при·
роды.
Не слышна вековечная, чарующая душу лесная
песня.

СЛЕДЫ НА СНЕГУ
л есная песня коснулась и сердца Айниса Лаунаrа.
Раза два-три в год в Дзедруцием наезжали из
района охотники прогуляться по свежему воз­
духу, и Айнис еще сызмальства приобрел среди них
славу ловкого загонщика.
А вообще-то все началось с того, что отец Айниса,
бригадир овощеводов, получил премию и купил дву­
стволку - пугать зайцев в новом яблоневом саду.
Соседи, правда, болтали, будто старый Лаунаг со­
вершил эту покупку, будучи в приподнятом настрое­
нии, когда плохо различаешь, где у тебя шапка, где
нога. Но Айнис и его друзья держались иного мнения:
купить вещь, о которой давно уже втайне мечтал Ай­
нис, мог только человек трезвый и очень дально­
видный.
И жизнь показала, что ребята были правы.
В ту зиму у многих колхозников волки покрали со­
бак, у иных нерадивых хозяев таскали овец из зава­
лившихся хлевков, а темными вьюжными ночами не
стеснялись рыскать даже вокруг колхозного коровника,
'

доста.вляя крупные неприятности ночному сторожу
Гр а питу.
В одно прекрасное утро волчьи следы были замечены
на пороше возле хутора, где помещалось правление.
Председатель Баргайс вышел из себя и велел позвать
Грапита в контору.
Сторож спал сном праведника, как вдруг застучали
в окошко.
-
Эй, кто там буянит? Стекла высадишь! - крик·
нул Грапит, высовывая голову из-под одеяла.
-
В контору бегом! Товарищ Баргайс приглашает
на чашку кофе! - ответил с улицы звонкий голосок, и
озорной смех упорхнул от избы, как синица.
По голосу Грапит узнал старшую дочь счетовода
Индриксона, шестиклассницу Майю - баловницу, из
тех, что летом наравне с мальчишками бесстрашно
ныряют вниз головой в речку, а зимой летят на лыжах
с самых крутых пригорков.
Не ожидая добра от этого приглашения, Грапит
медленно одевался, неторопливо брел по хрусткому
снежку, потом, долго отдуваясь, околачивал совер·
шенно чистые валенки о приступок крыльца.
Наконец он взялся за ручку двери. Куда же ему
было деваться?
Войдя в комнату вместе с морозным облаком и акку­
ратно затворив дверь, Грапит снял кроличью ушанку,
чтоб получше расслышать, что скажет начальник, при·
гладил седые космы на затылке и сказал благодушно:
-
Доброе утречко!
Председатель, похоже, не выспался - будто это не
Грапит, а он всю ночь вышагивал по сугробам от ко·
ровника до конторы и обратно, охраняя всеобщий
покой и колхозное достояние. Наверно, опять заси"
делся далеко за полночь за ведомостями и планами, а
сейчас тоже прямо с постели - черный полушубок
нараспашку, под ним лишь рубаха. Видно, спешил,
некогда было прихорашиваться.
·Еле буркнув в ответ, председатель выпустил клуб
едкого дыма, задавил в пепельнице сигарету. В окно
уставился желтый от табака указательный палец:
...._
Следы видел?
8

-
Как .не видать". -
вздох·нул Грапит облегчен­
но: ладно, хоть с амбаром
не пр.иключилось какой бе­
ды! Он повернулся к замерз­
шему окну. - От волков, ну,
прямо спасенья .не стало.
-
А берданка у тебя на
что?
-
Чт6 им берданка?!
безнадежно махнул рукой
сторож. - Из нее только
ворон пугать. К волку под­
ход нужен и хорошая дву­
стволка.
Председатель молча бара­
банил пальцами по столу.
Грапит почесал в затылке.
-
В общество охотников
надо звонить, - сказал он.
Предс.едатель сверкнул на
него серым глазом .и заку·
рил новую сигарету.
-
У заозерских жеребца зарезали. У лесничего
лучшую легавую унесли ... Прямо неслыханно!
Он выпустил клуб дыма, схватил телефонную трубку
и яростно завертел диск.
-
Район! Номер не знаю. Дайте общество охот•
ни ков!
ЛЕСНИК МАДАРА
Сообщение председателя колхоза не было для об·
щества охотников неожиданностью. За годы войны
волки в Латвии сильно размножились и не только ис­
требляли уйму косуль и зайцев в лесах, но и н.аносили
немалый урон колхозным стадам. Поэтому государ-4
ство выплачивало большие премии за уничтожение
хищников: на такую премию охотник, убивший волка,
мог купить себе новое ружье.
Казалось бы, поощрение достаточное для того, чтобы
свирепые звери по всей республике были истреблены

за каких-нибудь два-три года. Но, как ни странно, их
становилось не меньше, а пожалуй, больше."
Выдвигалось такое объяснение: в Латвии будто бы
чересчур коротка зима, редки снегопады; без снега
волка не выследишь, потому отстрел этого вредного
зверя в нужных масштабах невозможен.
А волки-то множились по самой простой причине:
в их истреблении не были по-настоящему заинтересо­
ваны главные участники облав - рядовые лесники.
Лесники примерно так рассуждали: работы и без
того по горло, а тут еще каждое утро, высунув язык,
рыскай по всему обходу*, ищи волчий след да потом
сгони семь потов, окладывая зверя ... А эти прикатят
из города, станут на номера, хлоп, хлоп - и за удач­
ный выстрел получат премию. А нам никто и спасибо
не скажет. Нашли дураков!
И конечно, далеко не всякий лесник после снего­
пада по собственному почину подымется чуть свет и
выйдет на свой обход, избегает его вдоль и поперек на
Лыжах ·в поисках следа, а потом, узнав, в какой чаще,
на котором квартале** залег зверь на дневку, поспе­
шит известить по телефьну лесничего и общество
охотников. Только лесник с подлинно охотничьей жил­
кой способен на это.
Нашелся такой энтузиаст и в дзедринских лесах.
И всем на удивление это была женщина.
Мадара Индриксон - тетка уже известной нам
Майи - полюбила лесную тишь, еще когда была свя­
зисткой в партизанском отряде у Ошкална. После
войны, с запозданием получив известие о гибели мужа
в бою с гитлеровцами у Добеле, Мадара удивила со­
седей, поступив на вовсе не женскую должность лес­
ника. Да еще куда! На Брусничинский обход - на
самый, можно сказать, край света.
Вскоре, однако, пересуды прекратились.
Люди постепенно привыкли встречать на посадке
и рубке леса эту моложавую белокурую женщину в
форме лесника, с ружьем на плече. Тихая и ласковая
* Обход - район деятельности одного лесника.
** Квартал - квадратный участок, на которые разделяется
лес.
10

по натуре, Мадара на своем посту действовала с энер•
гией и решительностью, на которые способен не вся•
кий мужчина, и заслужила всеобщее уважение. Люди
уже стали поговаривать, что форма и должность лес·
ника вовсе не заказаны женскому полу.
Вот и получилось, что в то самое утро, когда пред·
седатель колхоза товарищ Баргайс рассуждал с ноч­
ным сторожем Грапитом о волчьих следах, всполо­
шивших поселок, и созванивался с председателем
районного общества охотников, брусничинский лесник
Мадара Индриксон сообщила по телефону своему на­
чальнику лесничему, что в мелколесье на Сухом
болоте она обошла трех волков.
В то утро Мадара вышла из дома как обычно -
едва рассвело. За ночь высыпал свежий снежок, но
лыжи у Мадары были хорошо смазаны и скользили
легко. Она пересекла поляну перед домом, как на
крыльях слетела с пригорка в низину Сухого болота
и свернула по просеке в лес.
Просека переходила в гать - обычно здесь переби·
рались через болото лесорубы. А сегодня тут еще не
ступала людская нога. Сделав лишь несколько шагов,
Мадара вдруг увидела на снегу характерный след.
«Волки!»
Наклонившись, Мадара рассматривала отчетливые
отпечатки огромных лап на пороше. Непосвященный
подумал бы, что здесь прошел лишь один-единствен­
ный волк, - настолько точно ступали след в след
осторожные звери.
Мадара двинулась дальше, прокладывая лыжню
рядом с волчьим следом и не сводя с него вниматель­
ного взгляда. Уже через двести-триста метров она
убедилась, что прошел не один волк, а по меньшей
мере три.
За болотом, где ~начинается частый молодой ельни1<,
след вдруг пропал.
Мадара остановилась и стала осматривать окрест­
ность.
По обе стороны просеки - глубокие канавы. На­
сколько видит глаз, ни звериная, ни человеческая нога
нигде не касалась снежного покрывала.

Куда же девались волки?
Ага! Слева за канавой - густой куст можжевель"
никаl ..
И Мадара осторожно шагнула через канаву.
Все ясно! Тут волки остановились и один за другим
перемахнули канаву и куст, чтобы скрыть то место,
где они свернули с просеки.
Вот они, отпечатки трех туловищ, припадавших на
снег, а дальше опять - будто след одного-единствен"
ного волка.
Он сворачивает прямо в чащу.
Вернувшись на дорогу, Мадара быстро покатила
вперед.
У первой же поперечной просеки она свернула на"
лево, обогнула четыре квартала и вышла опять на
прежнюю дорогу, где впервые наткнулась на след.
Волки больше нигде не переходили через просеки.
Радость. охватила Мадару: значит, не вышли! за"
легли на дневку в пурвсалском мелколесье! Правда.
это мелколесье занимает целых четыре квартала -
в котором же они спят?
И Мадара пошла опять, обогнув теперь только три
квартала.
Следов нет.
Тогда, уже разгоряченная, раскрасневшаяся, как на
сенокосе, Мадара тихо, осторожно заскользила по
просеке, разделявшей обойденные кварталы.
И вот - след!
Первый квартал волки миновали.
Значит, их лежка на втором или третьем.
Мадара перевела дух. Так ловко обойти волков
редко удается даже бывалому охотнику!
Сияя от радости, она поспешила обратно в Бруснич"
ное, чтобы немедля забить тревогу.
ИСТРЕБИТЕЛИ ХИЩНИl(ОВ
Спустя какой-нибудь час через Дзедруцием про"'
мчался поезд саней, битком набитый. охоtниками.
:: В первых· розвальнях мелькнула ярко-зеленая ·фу"
ражка нового лесничего Гундара Сил·а6ебриса, ero

юношеское лицо в очках. Рядом, на груде кумачовых
флажков, сидел председатель Баргайс. Он ехал про­
сто так, без ружья, лишь бы увидеть, как развернутся
события.
В поселке залаяли собаки, и из избы бригадира
овощеводов, потрясая новым ружьем, выскочил Гра­
пит. За ним с лыжами на плече мчался и сам владелец
двустволки Айнис Лаунаг - правда, по малолетству
владелец еще незаконный.
-
Пу-полl Постой! - кричал Грапит.
-
Глянь,
ружьишко-то! Возьмите и нас!
Старший лесник Пупол оглянулся и даже не натя­
нул, а только чуть-чуть поддернул вожжи, и умница
вороной сразу замедлил бег, дав возможность двум
заядлым охотникам нагнать их и плюхнуться в сани.
С трубкой в руке вышел на крыльцо правления сче­
товод Индриксон - подышать свежим воздухом.
-
Ни пуха вам, ни пера! - напутствовал он охот­
ников.
-
Катись к чертям! - с улыбкой откликнулся
Пупол, а Грапит только показал кулак и принялся
рассказывать Айнису о волчьей хитрости, знакомой
ему сызмальства, когда он еще пас гусей в Пиедруе
у господина лесничего. Именно там однажды какой-то
14

нахальный волчишко средь бела дня перемахнул че"
рез плетень и унес у госпожи лесничихи любимей"
шего гуся ...
Вдруг Грапит оборвал рассказ:
-
А картечь взял?
-
Набил десять гильз, - нехотя буркнул Айнис.
Он явно стеснялся болтливости своего спутника.
-
Ну и ладно, коли так.
-
Картечь, конечно, тоже годится, - заметил Пу 4
пол, покосившись на новенький патронташ, виднев·
шийся из-nод расстегнутой лыжной куртки Айниса. -
А все-таки наилучший заряд на волка - это дробь
три-четыре нуля в правом стволе и шесть нуликов
в левом. За глаза хватит. Из правого шпарь вблизи,
из другого сыпь вслед, и серому амба! А с картечью
часто получается «пудель»: если у тебя чоки в ство·
лах* и ружье бьет очень кучно, заряд пойдет без рас­
сеивания, как пуля. Хоть и возьмешь с упреждением,
да где ж nопасть 1 если зверь на в-сем скаку про·
мчится мимо!
-
Нет, - не сдавался Грапит,
-
картечью вернееl
Уж ежели изловил его на мушку ...
· Вдруг
он с мальчишеским задором вскинул ружье
и, прижав ложе к своей морщинистой щеке, прице·
лился в одинокую ворону. Сгорбившись на верхушке
телефонного столба, она глядела через забор свино·
фермы, явно собираясь совершить налет на поросячье
корыто.
Сразу заметив поднятый ствол ружья, ворона с кар"
каньем взлетела и скрылась за крышами фермы.
-
Знает! - обрадовался Грапит.
-
Ведь до чего
хитра! С пустыми руками к вороне хоть на десять
шагов подходи, а с ружьем - ни-ни! Тут уж умей
скрасть незаметно. Вот тебе, парень, первая наука -
на воронах!
Айнис не отвечал. Он как раз заметил спускав~
шуюся с пригорка толпу лыжников.
Впереди всех - Майя Индриксон. Ее красный сви·
тер пылал на снежной равнине, как цветок.
* Чок (английск.)· - сужение. ствола; пудель
-
промах.
15

Она вела свою ватагу напрямик по обрывистому
берегу Дзедры к дальнему выступу леса.
И Айнис понял, что задумала Майя: покуда сани
с охотниками кружным путем доедут до моста через
Дзедру, лыжники будут уже у Сухого болота. Эх,
встать бы и ему на лыжи, побежать вместе с ними!
А ружье? Как же оставить ружье у старого Грапита?
Айнис долго провожал взглядом красный цветок -
он скользил по снежному полю все дальше и, нако­
нец, исчез за береговой кручей.
Да, Майя держит путь прямо на Сухое болото.
Еще бы! Если Мадара, ее тетка, натянула нос всем
бородатым лесовикам и егерям, обошла волков, зна­
чит, Майя должна непременно присутствовать на
облаве и сказать там свое слово. Такой у нее ха­
рактер!
Айнис уселся поудобнее, свесив ноги с саней и опер­
шись о широкую спину Пупола. Смотреть больше не
на что, лучше вздремнуть, пока есть время. Прошлую
ночь он не выспался из-за Майи: это она заставила
его сочинять стихотворение для журнала, выпускае­
мого школьным литкружком. Айнис промучился пол­
ночи, но успехи были более чем посредственные ...
Закрыв глаза, он сразу же задремал.
И теперь пылающий красный цветок на ослепи­
тельно-белом поле привиделся ему уже во сне ... Сам
он стоит на горе, медово-желтые лыжи надежно при­
креплены к ботинкам ... Айнис разбегается и несется
вниз все быстрее, потом раскидывает руки, точно
крылья, и летит, летит, летит ...
Ветер хлещет в лицо, снежный вихрь клубится над
головой, Айнис падает все глубже в завьюженную
низину ...
И вдруг все исчезает - он слышит совершенно от­
четливый шепот над ухом:
-
Вставай, молодец, волк ворует овец!
Сон оборвался. Приоткрыв глаза, Айнис . увидел
Грапита - старик наклонился и легонько тряс его
за плечо.
Сани сгрудились под сенью едей.
Охотники окружили Мадару, она показывала им
что-то на развернутой карт.е ~ навер~о, :место волчьей
.
16

лежни. Поблескивали очюI лесничего, вполголоса от•
дававшего распоряжения.
Все это Айнис охватил с одного взгляда.
Грапит уже вскинул двустволку на плечо и рысцой
засеменил к остальным охотникам. При этом он ки­
вал Айнису, приглашая следовать за собой~ и тут же
предупреждал:
-
Только тихонечко. Тсс! Чтоб ни словечка!
-
Я считаю, что они здесь. - Мадара показала
какую-то точку на карте. - Это такая чащоба, иной
раз кажется - не пролезешь.
-
Тогда надо бы срезать еще немного, - сказал
лесничий Силабебрис. - Вот хоть по этой стежке, что
пересекает смежный квартал. У нас же не хватит
флажков завешивать целых два квартала!
-
Точно, скостить полквартала! - поддакнул стар·
ший лесник Пупол. - Весь-то нельзя, на этом бо­
лотце просека жмется к самой чаще, еще подшумишь.
А полквартала можно. Тогда флажков хватит. Обло­
жим и возьмем, как блины со сковородки!
Пупол поглядел на охотников. Лесничий понял его
и тоже обвел взглядом свой отряд, прикидывая, кого
бы послать на ответственное задание. Своих лесников
он знал неплохо, хотя и работал в Дзедринском
лесничестве только пер.вый год. Но кроме них, здесь
были и незнакомые ему люди. Силабебрис медлил
с решением, ожидая, пока Пупол сам наметит кого­
нибудь. Нерешительность лесничего была понятна
Пуполу.
-
У тебя, Пич, лыжи ходкие, - обратился он, нако­
нец, к леснику высоченного роста, стоявшему поодаль
и спокойно прислушивавшемуся к беседе. - Ты бы
зашел с одного конца ...
И Пупол опять замолчал. Не так-то легко подобрать
разведчиков. Они должны быть отличными лыжни­
ками, чтобы быстро обежать по лесу изрядный круг,
внутри которого залегли волки. Они должны быть и
очень зоркими, чтобы на полном ходу не прозевать
след хищни.ков, если те вышли из круга. И, наконец,
они должны отлично знать лес, все его тропки, дороги,
просеки и канавы.
На миг наступила тишина. ·
17

Потом хрустнул снег. Все обернулись. Мадара как
раз сделала на лы:Жах так называемый полный
поворот.
-
С другого конца зайду я, - спокойно сказала
она и взмахнуJ1а палками, разгоняясь.
Очки лесничего~блеснули слегка удивленно:
-
Зачем же вам ...
Не договорив, он укоризненно окликнул старшего
лесника:
-
Товарищ Пупол!
Но Пупол знал Мадару лучше - ведь она выросла
на его глазах, пятый год работает лесником под его
руководством.
_ __ , Так вернее будет, товарищ лесничий. Раз она
след выправила, значит, полное право имеет сама про­
верить, не вышел ли зверь из круга. А лыжница она
у нас первейшая, иного гонщика за пояс заткнет, -
сказал он с улыбкой, любуясь легким шагом Мадары.
В другую сторону молча покатил Длинный Пич.
Силабебрис пожал плечами и подтолкнул стоящего
рядом председателя колхоза:
-
Слыхали, товарищ Баргайс? А вы еще зноннте
в районное общество, жалуетесь этим «воскресным
охотникам», что без них нам не справиться с волчьей
опасностью! А у нас даже женщины такие славные
следопыты!
Баргайс крякнул, вытащил из кармана полушубка
измятую пачку сигарет, но тут же вспомнил, что до
самого конца охоты строго запрещено курить, чтобы
вмки не учуяли запах дыма и прежде срока не под­
пялись с лежки. Скривившись, как от зубной боли, он
сунул си:гареты обратно и пробурчал:
-
Посмотрим, посмотрим. По.ка еще вы ни одного
волка не ободрали. Охотничкиl
Это его замечание почти никто не расслышал, лишь
Грапита оно задело за живое. Старик сразу ощети·
пился и проворчал чуть не в полный голос:
,
-
Да, уж будь уверен! С волками тут кое-кто
имел дело!
-
Знай, выставляй угощение, вечером выпьем на
волчихиных поминках! - сострил кто-то.
А Пупол не без ехидства заметил:

-
На угощение можете не рассчитывать! Это
только в Сибири председатели колхозов за каждоrо
подстреленного серого вора награждают охотника ба­
раном - в придачу к законной государственной пре­
мии. А наш товарищ Барrайс даже бутылку «Кри"
сталла» на пень не выставит!
-
Чем же нам тогда согреваться после купанья
в сугробах? Так и насморк недолго подхватить!
Веселье стало уж очень шумным, и лесничий под­
нял руку:
-
Тише" товарищи, тише! Не то и вас отправим
домой так же, как тех прытких лыжников. которые
поджидали нас на опушке!
Айнис понял, что речь идет о Майе и других школь"
никах и что он просп·ал встречу с ними. Задумавшись,
он нечаянно коснулся лежавшими на плече лыжами
заснеженных еловых лап, и целая лавина снега обру"
шилась на охотников ..•
КРАСНЫЕ ФЛАЖКИ
Меньше чем через полчаса разведчики возврати"
лись и подтвердили. что вол.кн в окладе, охватываю­
щем полтора участка, и никуда не выходили оттуда.
Тотчас в обе стороны по проложенной разведчиками
лыжне отправились охотники - затягивать флажками
оклад. Одну группу вел сам Пупол, встречную -
неутомимый Пич; от него еще валил пар после беrа
по лесу. Он уже привязал конец шнура к стволу сосны
и скользил дальше, зацепляя шнур с флажками то за
ветку, то за куст, то за специально воткнутую вешку.
-
Повыше, Микель, привязывай! - негромко нака­
зывал он своим помощникам. - Чтобы флажок на
уровне волчьих глаз был. А то еще не заметит,
перескочит.
-
Ну да, перескочит! - равнодушно откликнулся
Микель. - От одного запаха сиганет в кусты. Так
керосином воняет.
-
Не скажи, - с истинно охотничьей страстью в
голосе прошептал второй помош.ник Пича, юркий,
19

кривоногий человечек. - Волк иной раз, знаешь, какие
чудеса вытворяет? Так-то он, ясно, перепрыгивать не
станет; а если с перепугу или под выстрелом':;__ за
милую душу! Прошлый год у нас в Бирзгале ...
-
И тут последовал целый рассказ.
Айнис немного прошел с Пичем, залюбовавшись
гирляндой ярких флажков, убегавшей все дальше
в лес. Когда Пич и его помощники на скре·щении про­
сек свернули влево, Айнис решил вернуться и приба­
вил шагу, чтобы согреться. Лихо промчавшись мимо
Мадары и· охотников, в ожидании дальнейших собы­
тий прикорнувших в санях, Айнис у следующего
перекрестка настиг Пупола и его помощников, тянув·
ших шнур ·С флажками n другую сторону.
Заслышав скрип лыж, Пупол обернулся и предосте­
регающе погрозил пальцем. Айнис постоял немного и
сн·ова молЧа повернул обратно. Он был немного об~1-
жен на Пупола, когда тот велел ему остаться у саней
и присматривать за лошадьми, но послушался и даже
не стал возражать, хотя про себя подумал, что сумел
бы развесить флажки попроворнее и поаккуратнее
какого-нибудь там Микеля.
Стары~ J:'рапит то:ще сидел надутый. Мальчишка -
новый лесничий - опозорил и унизил его перед всем
честным народом. Подумать только! Он сказал, что
не может пустить Грапита в оклад - у него-де новое
ружье еще не пристреляно, да и вообще неизвестно,
попадет ли Грапит за десять шагов хотя бы в стог
сена. Пусть-ка остается. тут, поможет Айнису лошадей
сторожить ...
Вернулись Пупол и Пич с помощниками усталые,
распаренные как после бани. Поэтому некоторых из
них расставили на номера в ближнем краю оклада.
Остальных стрелков Пупол повел дальше. Загонщи­
ков увели ~адара и Пич, чтобы начать гон с того
края - по ветру.
Баргайс нащупал в кармане пистолет, переШагнул
гирлянду флажков и, на каждом шагу проваливаясь
в глубокий снег, вошел в оклад вслед за лесничим.
Айнис и Грапит остались одни. Оба молчали, думая
каждый свою думу.
20

Айнис воображал, будто стоит на номере с дву·
стволкой в руках, притаившись за елочкой, а волк
выходит прямо на него ...
Грапит сердито топорщил бороденку, браня про
себя мальчишку-лесничего зазнавшимся молокососом:
ничегошеньки, ровным счетом, не видел в жизни, а
туда же - нос задирает, командует .. .
Так прошло немало времени, и двум «отщепенцам»
до смерти надоело сидеть в санях. Айнис встал, надел
лыжи и невзначай бросил взгляд на скрещение лес­
ных просек.
Что это?
Из замерзшей канавы вдруг выскочила большая
серая собака и остановилась посреди дороги.
-
Грапит, гляди: собака! - шепнул Айнис и в то
же мгновение понял, что видит волка ...
-
Ох ты, леший! - прошипел Грапит, срывая
с плеча ружье.
Резкий хлопок выстрела спугнул лесную тишину.
Волк споткнулся было, но в тот же миг, _как подки­
нутый пружиной, взвился в воздух и гигантским прыж·
ком скрылся из вида.
-
Попал!
Счастливый стрелок, казалось, забыл все грозные
приказы о строжайшем соблюдении тИшины во время
столь ответственной охоты и выразил свой триумф,
триумф победителя, радостно - громким кличем. Он
бежал вперед сквозь клубы вонючего порохового
дыма, перезаряжая ружье, и повторял вполголоса:
-
Ей-ей, попал ...
-
Какое там попал! - недоверчиво поморщился
Айнис. - Ушел как миленький.
Разбежавшись, паренек прокатил мимо Грапита и,
оглянувшись через плечо, добавил с упреком:
-
Пальнул бы из второго ствола... Патрон
пожалел?
-
Да не успел я!
Грапит брел вслед за парнем по глубокому снегу и,
отдуваясь, оправдывался:
-
Гляжу - никак валится? . . Ты ж видел, как его
повело! А потом враз, все равно, как из пращи: ж-жихl
И нету. Где ж тут со второго палить?
22

-
Дал бы мне лучше!
По счастью, Айнис уже ушел вперед, и Грапит не
расслышал его еретического замечания. Опьяненный
охотничьей страстью, он твердил свое:
-
Я тебе говорю, подраненный! Будь уверен!
Увидев, что Айнис уже разглядывает снег там, куда
прыгнул волк, Грапит крикнул, спеша к нему со
всех ног:
Крови нет?
Ни капельки.
Быть не может!
Сам гляди! Стрелок называется ...
Последнее замечание Айнис буркнул себе под нос
и повернул лыжи, чтобы зайти по волчьему следу
в чащу.
Заметив это, Грапит остановился и зашипел:
-
Тсс ... Тсс, тебе говорят!
Паренек оглянулся:
-
Чего еще?
23

-
Рядом держи<;ь, рядом! След не затопчи!
-
Знаю, - бросил небрежно Айнис и пропал
в ельнике.
Оглядев место прыжка, Грапит почесал в затылке
и сразу приуныл. Впрямь никаких признаков, чтобы
зверь был ранен! Вскинув ружье на плечо, старик еще
раз огляделся, будто волк мог спрятаться где-то
вблизи, ·потом тихо вздохнул и побрел в.лес. Продрав­
шись сквозь заснеженные елочки и кусты, он увидел
паренька посреди неширокой лужайки.
Наклонившись, Айнис что-то разглядывал.
-
Кровь, - прошептал запыхавшийся Грапит так
громко, что дятел в ельнике на краю лужайки пере"
стал стучать.
-
Есть, вон, несколько капель ..•
-
Ну, что я говорил!
Подойдя ближе, он осмотрел след.
-
Глянь-ка, и мах уже не тот! И след не в одну
цепочку ... Крепко ему досталось! Во, как заковылял!
Ты гляди!
-
Царапнуло, видать ...
-
Царапнуло? Чуть не валится - и царапнуло?!
Переговариваясь, они медленно шли по следу через
лужайку, покрытую глубоким снегом: Грапит - обли"
вающийся потом, подгоняемый неодолимым азартом,
будто скинув с плеч не один десяток лет; Айнис --
разочарованный и угрюмый, полный тайной зависти
и явного презрения, до глубины души возмущенный
несправедливым законом, по которому полноправное
владение оружием разрешается лишь гражданам, до­
стигшим шестнадцатилетнего возраста.
Ведь хороший стрелок уложил бы серого на месте!
Дуплетом - бах! бах!
-
и готов. А ему, Айнису (кто
ж, -как не он, этот хороший стрелок!), не разрешают ...
Ждать еще целый год! Ну, погоди, рано или поздно
он им покажет настоящую стрельбу, настоящуIQ мет"
кость!
Вдруг Грапит схватил паренька за локоть и произ"
нес устрашающим шепотом:
24
-
Глянь! Вот тебе первая лесная загадка!
Айнис посмотрел, но ничего не понял.

-
Не видишь? Тут он тише пошел, и сразу видать,
как хромает: одну ногу несет, чиркает по снегу. Это
тебе не игрушки! Уж коли картечиной резануло -
считай, кость пополам!
За лужайкой след огибал густую ветлу и поворачи"
вал в таинственно темнеющий ельник.
Грапит присел на пенек, мягко устланный снегом,
снял свою кроликовую ушанку и прямо-таки сгреб ею
пот с разгоряченного лица.
-
Ф-фу! Под ребрами колет ...
Айнис с усмешкой глянул на него через плечо, от•
толкнулся палками и, пригнувшись, нырнул под засне­
женные лапы елей. Дальше от опушки лес редел, ветви
уже не доставали до земли, серые стволы были
стройнее.
-
Обожди! - окликнул его Грапит.
-
Куда по·
несся-то без оружия - прямо зверю в пасть! Может"
залег тут в чащобе, рану зализывает ... На подранка
наскочишь, шутить не станет! С голыми руками к нему
не лезь ...
Айнис остановился.
Да, сейчас, когда смолк скрип лыж, лесная rлубо·
кая тишина .казалась жуткой. В ней будто скрывалась
неведомая опасность. Тени под склоненными еловыми
лапами чертили причудливый узор на синеватом снегу.
Не там ли, за поваленной ветром могучей елью, взды.i
мающей, точно огромные руки, вывороченные корни
с комьями черной земли и мха, притаился раненый
волк ...
-
Давай сюда! - Грапит махал рукой.
-
Устроим
с тобой совещание!
Айнис охотно повернул назад - приятно было вы Р'"
ваться из лесного сумрака на светлую поляну.
-
Мне за тобой не угнаться. Надо будет ...
В это мгновение далеко в окладе прогремел выстрел.
Грапит не договорил, вытянулся и застыл с разину"
тым ртом. У Айниса сильнее забилось сердце.
Сухо треснул быстрый дуплет: бум-бум!
И сразу донесся четвертый выстрел - глухой и
тяжкий, как рас.кат дальнего грома: брумм!
-
Это Пуполl - воскликнул Грапит. - Я его пушку
по голосу знаю: десятый калибр, и заряд с дымным
25

порохом! На уток ружье что надо, а в лесу малость
толстовато, рассыпает, как из трубы; зайцу, бывало,
так издырявит шкуру, что и на шапку не годится, -
все равно как решето!
-
Не слыхать больше 1 - задумчиво произнес
Айнис.
-
Да, Пупол точку поставил. Теперь давай бы­
стрее к лошадям, может, там одного-другого волчишку
ухайдакали. Подъедешь навстречу, чтоб мужикам не
тащить в такую даль на жердях. Я потихоньку пойду,
бол1::но уж колет под ребра ... Да и закурить теперь
не грешно, кончен бал .••
-
Ладно!
Айнис умчался.
Охотники с ближних номеров уже вышли из оклада
и, сидя в санях, переговаривались, курили. Лесничий,
дойдя до развилки, нетерпеливо глядел на просеку,
поколачивая ногой об ногу, чтобы согреться. Увидав
паренька, он спросил язвительно:
-
Вы в кого это тут палили? Заяц вас забодать
хотел?
За стеклышками очков поблескивала сдерживае-
мая злость.
Лесничий считал, что нежданный выстрел в тылу
линии охотников сорвал всю облаву. Волки всполо­
шились раньше времени и пошли обратно на загон­
щиков. Оттого и стреляли в той стороне.
Айнис не заметил раздражения в тоне лесничего и
ответил спокойно:
-
Волк на дорогу вышел.
Охотник должен всегда сохранять хладнокровие,
вот Айнис и старался произнести эти слова как можно
равнодушнее, будто волк на дороге для него столь же
обыденное явление, как какая-нибудь жучка на сель­
ской улице 1 из-за которой не стоит даже раскры­
вать рот.
Лесничий нетерпеливо глянул на парнишку.
-
В каком месте?
-
В конце канавы. Там след.
Курильщики тоже поднялись и пошли смотреть. Тут
из чащи выбрался Грапит. Как главный герой собы-
26

тия, он принялся подробно рассказывать - где стоял,
как брал на мушку и I<ак жахнул по волку картечью.
Айнис, правда, успел вставить, что Грапит целил
чересчур низко и прозевал дуплет, но его замечание
пропустили мимо ушей: в эту минуту герой-стрелок
образно расписывал, каким великаном был волк, как
он зыркнул своим огненным глазом и сделал такой
пры~ок, что запросто перемахнул бы через лошадь
с дровнями. Но и подранен он крепенько, теперь только
взять след, никуда не денется!
Но к всеобщему удивлению, лесничий направился
по следу не вдогонку за волком, а в обратную сто"
рону, по 1 канаве.
Он считал, что прежде всего надо выяснить, как
прошел волк через флажки. Это бывает очень редко
и лишь при искJ1ючительных обстоятельствах.
Все присоединились к нему.
Лесничий бежал, чтобы согрелись ноги, и рассказы"
вал, как это случилось, будто по книге читал .
...Все
три волка медленно шли друг за дружкой
по замерзшей канаве. Первый был намного впереди
и совершенно спокойно прошел под флажками, даже
не заметив их, - иначе бы он испугался или прыгнул
бы, как это делают волки, которым когда-то удава"
лось вырваться из оклада. И все из-за того, что кто-то
небрежно навесил шнур, и лучше б такому халтур·
щику дома на печке лежать, а не волков окладывать!
{При этих словах Микель смущенно затоптался на
месте, а Длинный Пич украдкой показал ему кулак.)
Когда прозвучал выстрел Грапита, оба волка, шед­
ших позади, кинулись назад; и лесничий показал ме­
сто, где на снегу было отчетливо видно, .как метнулись
назад волки: один - от самых флажков, другой
-
поодаль, шагах в десяти.
Закрыв записную книжку, лесничий зарисовал для
памяти схему этой поучительной истории и сказал
в заключение:
-
Если загонщики там ухлопали хоть одного се·
рого, пусть скажут спасибо товарищу Гра.питу. Не вы·
стрели он в первого волка, все три вышли бы как в
распахнутую дверь!
27

А председатель Баргайс с презрением подергал
шнур с флажками:
-
Нечего сказать, обложили! Над такой глубокой
канавой - как над ровным местом. Да здесь сам
Длинный Пич прошел бы с ружьем за плечами, не
только что волк!
-
Я им пять раз повторил: на уровне глаз волка!
Как об стену горох! - оправдывался Пич.
-
Недостаток опыта! - усмехнулся Силабебрис.
-
Тут и ваша вина, товарищ Баргайс. Вы позабыли
о своих местных охотниках. Дзедруциемское отделе­
ние существует только на бумаге.
-
Какое там еще отделение?
-
Дзедруциемское отделение общества охотников.
-
Впервые слышу про такое ...
Так за разговором они выбрались опять на дорогу.
Остальные медленно брели следом, вполголоса об­
суждая происшествие, расспрашивая Грапита и ругая
окладчиков.
Айнис старался держаться поближе к молодому
лесничему: о нем ходили легенды. Еще подростком он
застрелил рысь, а однажды, когда раненый кабан
бросился на какого-то охотника, повалил его и вот-вот
вскинул бы на клыки, Гундар Силабебрис подбежал,
бесстрашно взобрался на кабана верхом, схватил его
за уши и заколол. Каждую зиму он ездит в Ленин­
градскую область охотиться на медведей".
Может, в этих рассказах и была доля правды, но
очки лесничего вселяли в Айниса недоверие и сомне­
ния. Вот, скажем, вскочил ты верхом на кабана, и
вдруг у тебя свалились очки. Что тогда? А?
Правда, сегодня Гундар Силабебрис доказал, что
следы он умеет читать отлично, и очки ему в этом деле
отнюдь не помеха.
Когда охотники вернулись к саням, с противопо­
ложной стороны подоспели загонщики, таща на жер­
дях двух убитых ВОЛКОВ, ПОДВеШеННЫХ За НОГИ. nупол
широко улыбался: его старая ворчунья оказалась по­
убойнее, чем Мадарина новая дудка двадцатого
калибра - от ее дуплета волчиха только чихнула
на бегу!
28

У Пупола к шапке была прикреплена зеленая ело­
вая веточка. Той же эмблемой победителя был укра·
шен лохматый треух юркого человечка, который вме­
сте с Микелем помогал Пичу развешивать флажки.
Общими силами взваливали звериные туши на
дровни.
Почуяв волчий дух, лошади пугливо храпели, шара"
хались, рвались из упряжки. Не скоро они освоились
с ненавистным запахом.
Пич с другими лесниками пошел собирать флажки,
а лесничий и Пупол отправились разведать след под"
раненного волка.
Вернувшись, они совсем задразнили старого Гра"
пита: конечно, может он и отстрелил серому разбой­
нику пятку, но тот, хоть на трех ногах, задал стрекача
в лес и не попрощался!
СТРАХ
Раненый волк был совсем молодым зверем.
Это была только вторая зима его недолгого волчьего
века, не превышающего пятнадцати лет.

Но чувствовал он себя достаточно взрослым и силь"
ным и в стае, когда звери скалились друг на друга,
раздирая добычу, не уступал матерым самцам.
Еще в позапрошлом году, в гнезде, да и в первых,
учебных вылазках близ логова, он одерживал верх. в
драках с ровесниками и пожирал самые жирные
и вкусные куски. От этого волк рос еще быстрее, ста­
новился все сильнее и свирепее.
Прошлой весной, когда волчица ощенилась новым
выводком и старалась отвадить годовалых волчат
«переярков» - от логова, он нередко уже выходил на
промысел в одиночку.
Он был сухощав и мускулист, широк в плечах:
в светло-серой шубе с рыжеватым отливом, на спине -
потемнее, а в пахах и на брюхе - палевой.
Толстая шея и покатый лоб переходили в могучие
челюсти, морда же была продолговатая, острая. Чут­
кие уши всегда стояли торчком. Втянутое брюхо сви­
детельствовало о ненасытной прожорливости, тощие
ноrи с немного удлиненной ступней были словно соз­
даны для молниеносного бега и гигантского прыжка,
от которого не спастись ни косуле, ни зайцу, ни лисе,
ни собаке, не говоря уже о менее ловких бегунах.
Даже тетерева на токовище сплошь и рядом не успе­
вали взлететь и становились добычей молодого
хищника.
Нынешней зимой трескучие морозы вынудиJiи вол­
ков откочевывать все дальше от их прежнего логова за
Слепым озером, где на неприступной сухловине, окру­
женной топким болотом, и родился молодой волк.
В дальних зимних кочевьях к волчьей семье приба­
вились одинокие самцы, а также переярки из разорен­
ных охотниками или разбредшихся выводков. Так со­
бралась большая стая. Кочуя с ней, молодой вол1<
постепенно забыл о своем родстве, грызся порой со
старым самцом, а однажды ощерил клыки даже на
породившую его волчицу; она отвадила от себя уже
и летних волчат и держалась теперь среди самых ма­
терых и могучих вожаков, в светлые лунные ночи
затевавших кровавые свадебные поединки.
В воздухе повеяло весной. Стая распадалась на
пары, и эти пары постепенно разбредались в разные
30

стороны, чтобы занять себе на весну и на лето угодья
для охоты, обжить ка.кое-нибудь старое логово или
подыскать место для нового.
Но самцов в стае было больше, чем волчиц, и не­
редко за парой увязывался побежденный соперн:ик,
выжидавший удобного случая для мести. Он· брел
сзади до тех пор, пока на него не начинала огры­
заться и волчица: найдя место для гнезда, она проr~
пяла третьего Jшшнего прочь.
В таком незавидном положении оказался и моло­
дой волк.
Матерый противник одолел его скорее обманом и
хитростью. Молодой волк считал, что он сильнее,
и долго тянулся за парочкой на расстоянии несколь4
ких скачков, пока они не достигли мелколесья на Су­
хом болоте. Там, посреди чащи, на изрытой кабанами
полянке и разыгралась последняя схватка.
Исход ее решило вм·ешателъство волчицы.
Давно миновала пора свадеб, когда волчицы равно­
душно наблюдали за поединками и уходили с побе­
дителем. Ночь убывала, днем сквозь шубу уже чув­
ствовалось солнечное тепло, снег перестал быть таким
отвратительно рыхлым и, подтаивая, все мягче хру­
стел под ступнями. На припеке, в затишье, уже пла­
кали сосульки на заиндевелых лапах елей, вместо
колких иголок трескучего мороза ноздри ощущали
приятную влажность близкой весны.
Зt

Волчица знала, что ей уже давно пора устраиваться
на лето. Округа, в которой они охотились и отдыхали
после метели, еще никем не была занята. Лучшей и
не найдешь: в кустах вдоль полей много заячьих сле­
дов, в чащах соблазнительно пахнет косулей и очень
редко попадаются проложенные человеком тропки, а
логово можно отлично укрыть в завалах бурелома на
болотном острове. Он почти неприступен - вокруг
него, как черные заплаты на белом снежном одеяJ1е,
зияют незамерзающие окнища. Вечерами от них под­
нимается серая мгла, обволакивающая остров густой
пеленой.
Болото понравилось волчице.
Она заворчала, дав понять старому волку, что
желает поискать здесь место для гнезда. Весь остаток
дня он лазал вместе с ней по чаще, высматривая ка­
кую-нибудь покинутую барсучью нору или другое под­
ходящее убежище. Время от времени он сердито
щелкал клыками на молодого волка, таскавшегося за
ними непрошеным соглядатаем: когда же ты 1 наконец,
уберешься?
Но молодой волк оказался бесстыжим глупцом:
вместо того, чтобы прилично ретироваться, он улучил
мгновение и предательски напал на матерого, когда
тот улегся на дневку: близилась уже утренняя заря.
Волчица яростно бросилась на выручку своему
самцу.
·
Вдвоем они быстро одолели и безжалостно иску­
сали назойливого драчуна.
Далеко он не убежал - улегся тут же и, злобно по­
блескивая зелеными глазами, принялся зализывать
ободранную в стычке губу.
Спали все трое очень тревожно, во сне прислуши­
ваясь одним ухом. И все же молодой волк, более взбу­
дораженный, первым уловил шорох множества шагов
по снегу и учуял запах человека.
Вскочив, он кинулся прочь, как тень скользнул
в глубокую канаву и стал осторожно красться, уда­
ляясь от опасности. Матерому и его подруге ничего
другого не оставалось,· ~·ак последовать за ним.
Оттого-то и шел молодой волк по льду канавы впе·
реди всех1 хотя обычно стаю" ведет волчица.
''i 1
32

Выскочив на дорогу, он впервые увидал так близко
человека и на мгновение оцепенел от страха.
В ту же секунду прогремел гром, который люди
всегда носят с собой. Жгучий огонь схватил молодого
волка за ногу. С силой отчаяния он рванулся вперед,
одним прыжком перелетел через придорожный куст и,
спотыкаясь, побежал прочь. Он бежал и бежал, пона­
чалу не чувствуя ни боли, ни утомления, один лишь
трясучий, слепой страх, неодолимо гнавший его впе­
ред, все дальше и дальше от ужасного места.
Он даже не сознавал., что скачет на трех ногах,
будто за весь свой короткий век никогда и не бегал
иначе. Наконец, выбился из сил и, весь дрожа, за­
брался под поваленную бурей ель в темной чащобе.
С верхушки ближайшей осины с криком взлетела
лесная вестница и сторожиха сойка. Она спешила объ­
яви:ть всем лесным обитателям, что серый разбойник,
кровожадный обжора, не щадивший ни одного живого
существа, только что получил неслыханную трепку и,
как последний трус, шмыгнул в чащу. Кто не верит,
пусть заглянет под поваленную ель! Там он лежит,
трясется от страха 2 чинит свою изодранную шкуру ...
НОЧЬЮ НА ЛЕСНОЙ ТРОПЕ
Зализывая раненую ногу, волк пролежал под пова­
ленной елью до заката. В это время он привык вста­
вать и отправляться на ночной промысел. Потянув­
шись, он сделал несколько шагов и сразу сел. Нога
болела так нестерпимо, что· хотелось откусить ее на­
прочь, и волк яростно щелкнул зубами, но не куснул,
а опять стал лизать рану. Потом встал и медленно
потащился вперед, хромая на трех здоровых ногах,
неся четвертую как ненавистную, но дорогую ношу.
Стемнело.
Волк был голоден - последние ночи при Дележе
добычи его неизменно оттирали в сторону, оставляя
лишь огрызки и кости. Всего охотнее он направился
бы в ближнее село, где легко можно сцапать и ута­
щить какого-нибудь жирного пса 1 но на трех ногах
34

такой поход слишкем опасен и труден. Волк избрал
другой план охоты.
Он выполз из чащи, прислушиваясь и принюхива­
ясь, медленно заковылял по редколесью и вскоре
наткнулся: на свежий след косули. Дрожа и поминутно
останавливаясь, волк безошибочно продвигался туда,
откуда вместе с прохладным ночным ветерком несся
соблазнительный запах.
Косулью тропку во многих местах пересекал заячий
след, но 1юлк обнюхивал его без особого интереса и
знай спешил вперед. Казалось, ногу ломило уже
меньше, и порой, забывшись, он совал ее в снег, но
тут же отдергивал, З{lваливаясь на бок, и снова ковы­
лял на трех.
С большим трудом волк преодолел глубокую осу·
шительную канаву, через которую легко перескочили
косули. Чуточку отдохнув, он продолжал ковылять по
следу, но в заболоченном ельнике ему пересек путь
незамерзший ручей.
Волк стоял перед черной быстриной, подняв боль·
ную ногу, и слушал тихий шепот воды, для кого-ни­
будь, может, не слышный, а для него громко звенев­
ший в ушах. И вдруг в журчании ручья он различил
какие-то иные звуки, заставившие его круто повернуть
морду в ту сторону и сильно втянуть чуткими нозд­
рями воздух.
Да, вместе с манящим косульим запахом оттуда
шел другой, еще более соблазнительный дух.
И волк не смог совладать с собой.
Медленно пополз он вдоль ручья к купе елочек,
из-за которых доносился шум. Высунув голову, он уви­
дел стаю диких свиней - они разбрелись по берегу.
Маленькие кабанята уже напились и тихонько хрю­
кали у материнских ног, большие еще пили, а косма­
тый кабан с громадными белыми клыками, изогну­
тыми, как лунный серп в ночном небе, стоял на
страже. Задрав кверху голову, он предостерегающе
засопел. Старый вепрь уже учуял волка и с угрожаю­
щим видом обернулся к купе елочек.
Самка тоже засопела и повела кабанят от ручья.
За ними последовали их братья и сестры постарше.
Когда стадо немного отдалилось, следом заплюхал и

клыкастый космач, по"
рой оглядываясь назад
яростно горящим гла"
зом.
Огромный вепрь ка·
зался таким медлитель•
ным, груз.ным и неук·
люжим, а запах каба·
нят так нестерпимо ще·
котал волку ноздри, что
он забыл весь свой
страх перед кабаньими
клыками, забыл про ра·
неную ногу и, сделав
крюк, забежал вперед
стада. Горячая слюна
текла у него изо рта, остистая черная шерсть на
крестце стала дыбом, каждая жилочка мускулов на"
пряглась.
Некоторое время волк крался рядом в кустах, выби"
рая удобное для нападения место, а когда стадо
вышло на полянку, вылетел из темноты, как снаряд
из катапульты, и рухнул в самую гущу кабанят.
С визгом рассыпались они во все стороны, но волк
уже схватил одного и тут только понял, что на трех
ногах он не сможет быстро исчезнуть в кустах со своей
увесистой добычей.
От разъяренной самки, кинувшейся на него с рази"
нутой пастью, волк увернулся, молниеносно отпрыгнув
вбок, и тут же заметил грозно приближавшуюся чер"
ную тень.
Тяжеловесный кабан с неимоверной быстротой пере·
сек площадку, расшвыривая во все стороны снег, и с
боевым кличем «ух! ух! ух!» в два прыжка настиг
серого разбойника. В последнюю секунду волк еще
успел швырнуть кабаненка в самое рыло преследова·
тешо и, спасаясь от смертельного удара клыкQв, при·
пал к земле: кабаны наносят удар только снизу вверх,
поддевая противника под брюхо.
Лишь мгновение волк оставался распластанным на
снегу. Клыкастая голова скользнула вдоль его спины,
не причинив вреда 1 и почти в тот же миг волк с сил.ой
36

отчаяния прыгнул высоко в воздух и в сторону. Пер­
вый прыжок вынес его на берег ручья: опасаясь купа­
ния в ледяной воде, волк на ничтожную долю секунды
замешкался со следующим прыжком и потерял разгон,
а неловкий и неуклюжий с виду кабан молниеносно
использовал едва уловимую задержку врага. И все­
таки волк успел прыгнуть - чудовищный удар настиг
его в воздухе, и кабаньи клыки лишь слегка пропороли
ему шкуру.
Перелетев через ручей и вляпавшись задними но­
гами в воду, волк судорожно цеплялся за подламы­
вавшуюся наледь, пока не выкарабкался на сушу и со
всей доступной ему быстротой не скрылся в чаще.
Кабан, ощетинившись, грозно засопел, но преследо­
вание прекратил. Самка. похрюкала над спасенным
кабаненком и повела стадо дальше.
Тогда и вепрь покинул поле боя.
ЗВЕЗДОЧКА
Звездочкой Майя назвала маленькую косулю.
В то лето девочка сама была еще совсем малень·
кой - только что окончила первый класс.
Она гостила у тети Мадары, плела венки из лесных
колокольчиков, красного клевера и брусничника 1 бе·
гала по лесу в стоптанных тапочках. распевая:
Эй, зайчишка лопоухий,
Поменяемся с тобой:
Дам тебе я ожерелье,
Ты мне ~ шубку теплую{
Ни один длинноухий не попался ей, зато в первый
же день она нашла на вырубке землянику.
Девочка исцарапалась в зарослях, загорела. Вернув­
шись домой, показала я~оды Мадаре:
-
Гляди, тетя! Полную кружку набрала. На ужин
ПОеДИМ С МОЛОКОМ, а завтра СХОДИМ С утра, наберем
большую корзину и варенье сварим.
-
Ладно, ладно. А теперь посмотри-ка, что я тебе
из лесу принеслаl
37

Мадара взяла Майю за руку и привела в сарайчик,
что возле хлева.
Там на сухом сене лежала крохотная косуля.
-
Косулин теленочек! - воскликнула Майя.
А Мадара объясняла, как взрослой:
-
Сиротка! Иду я и вижу: косуля в затяжную
петлю попала, удавилась, а эта рядом лежит, смотрит
так жалостно и даже не убегает, глупышка. Хорошо
еще, я с утра на нее наткнулась, не то угодила бы она
лисе в зубы. А этого негодяя, живодера, что ставит
ловушки в лесу, я никак не могу поймать! Ничего,
когда-нибудь подкараулю".
-
Какие глазки блестящие! Как сливы. Дрожит,
бедненькая". Не бойся, косуленька, мы тебя не обидим!
И девочка легонько погладила косулю по шее.
Та пискнула и уткнулась влажной мордочкой
Майе в руку.
-
Носик мокрый, значит, здорова, - со знанием
дела заметила девочка. - Чем же ее кормить?
-
Вначале придется поить молоком, а после сама
пастись будет. Козленок же еще".
До позднего вечера Майя возилась с косулей, гла­
дила и ласкала ее, кормила через соску. Собачонке по
имени Такс внушала:
-
Не смей ее трогать! Ляг у ворот, смотри, чтобы
волк не пришел! Косуленька сейчас покушает и спать
будет. А ты сторожи.
Из-за леса уже выплыла полная луна, когда Мадара
напомнила племяннице, что и им пора, наконец, спать.
Проходя по двору, Майя посмотрела на таинственную
кругляху луны среди россыпи звезд и сказала за­
думчиво:
-
А что если мы назовем ее Звездочкой?
Это имя и осталось за маленькой косулей.
Звездочка скоро привыкла к Майе, бегала с ней по
двору и к ручью, подружилась с Таксам и Буренкой.
Только кота не могла терпеть, и если он подбирался
к ней, Звездочка грозно топала ногой:
-
Прочь, забияка!
Это она, .конечно, говорила на своем языке, но серый
кот понимал косулю. Выгнув спину 1 он презрительно

фыркал и обходил ее, направляясь по своим охот·
ничьим делам.
Накануне Янова дня Майя сплела всем венки, а
самый красивый - Звездочке. Правда, он скоро из­
мялся и порвался, тогда Майя повязала своей люби­
мице на шею алую ленту.
В лесу только и раздавалось с утра до вечера:
Звездочка, иди молоко пить!
-
Звездочка, пойдем огород полоть!
-
Звездочка, бежим к ручью купаться!
Наступила пора сенокоса на лесных лугах.
Слух о Звездочке давно достиг Дзедруциема,· и вос­
кресным утром у дома брусничинского лесника под
звуки горна собрались пионеры. Они несли на плечах
топоры, пилы, грабли.
Такс лаял, как полоумный, а Звездочку напугал
горн, и она схоронилась в сараюшке.
-
Мы пришли на толоку, - поздоровавшись, объ­
явил Айнис Лаунаг. - Со старшим лесником товари­
щем Пуполом договорились: мы поможем убирать
сено и построим для косуль на зиму кормушки с на­
весами.
Все это он отчеканил без запинки - так было за­
писано в решении отряда - и первым побежал к
колодцу напиться после дальнего перехода.
Пока пили другие ребята, Айнис заглянул в щелку
сарайчика и критически заметил:
-
В угол забилась. Вот так ручная! Никакой дрес­
сировки. У меня дома еж 1 так тот даже свистка слу"
шается.
Майя рассердилась:
-
А у меня даже слова слушается! На задних
ножках танцует. И по жердочке над ручьем умеет хо­
дить. Много чего умеет. Сами ее напугали, а еще
говорят!
Отперев дверь сарайчика, Майя ласково позвала:
-
Звездочка! Звездочка! Выйди, покажи гостям -
что ты умеешь!
Звездочка вправду послушалась, выбежала из са­
райчика и стала тереться о Майины колени. Та взяла
39

косулю за передние ножки и повела через лужок,
напевая:
Потанцуем мы с тобой,
Звездочка, Звездочка!
Я в носочках шерстяных,
Ты в сапожках костяных!
Вдуг кто-то крикнул:
-
Товарищ Пупол едет!
И все пионеры стали в строй, с топорами и граблями
на плечах.
-
А ты не пойдешь? - спросил Айнис Майю.
Майя с трудом подавила желание пойти с ребятами.·
-
А кто ж без меня по дому управится? - сказала
она важно.
И долго глядела им вслед. Потом громко запела,
чтобы они слышали:
Потанцуем мы с тобой,
Звездочка, Звездочка!
Лето отзвенело, как песня над вершинами леса.
Наступила осень. Пришлось Майе расстаться с лес•
пым домиком и отправиться в школу
Лишь в зимние каникулы она смогла навестить свою
питомицу.
На другое лето Звездочка выросла уже с Буренки·
наго теленка, только гораздо красивее, и стала такая
сильная, что с ней уже не попляшешь: не то что Майю,
и Мадару могла повалить! И все-таки слушалась,
когда ее звали по имени, бегала всюду за Майей.
Местные жители давно знали про ручную косулю
с новой ленточкой на шее, зато приезжие очень удив­
лялись, увидев дикую козочку, бесстрашно пасшуюся
у самой дороги.
В таких случаях Майя, если она была поблизости,
нарочно звала свою любимиriу:
-
Звездочка, поди сюда!
И косуля послушно бежала к девочке, а люди удив·
ленно пожимали плечами и недоверчиво озирались:
-
Лесной зверь, а пасется у дома, как коза!
Спозаранок, пока Майя еще спала, косуля нередко
забредала далеко в лес погрызть осиновых веточек.
40

разных сочных побегов. Эти прогулки всегда достав­
ляли Майе немало волнений, но вечерами Звездочка
живая-здоровая возвращалась домой, где ее очень
скупо бранили и щедро ласкали.
В сенокос дзедруциемские пионеры усердно помо­
rали лесовикам запасаться сеном на долгие зимние ме­
сяцы. Ребята починили старые кормушки и построили
новые, чтобы уберечь косуль от голода в самое труд­
ное время года.
Звездочка день ото дня становилась пугливее, часто,
подняв мордочку, принюхивалась к ветру, доносяще­
муся из бора, и временами как-то странно посви­
стывала.
А в середине июня, ранним солнечным утром, она
скрылась в лесу и не вернулась ...
Майя ждала день, ждала второй, а на третий отпра­
вилась вместе с Таксиком в лес на поиски беглянки.
Увидев след там, где косуля всегда переходила че­
рез ручей, Майя сказала:
-
Ищи, Такс, ищи нашу Звездочку!
Такс, виляя хвостом, старательно обнюхал след,
пробежал немного вперед и, пристыженный, вернулся
к Майе.
-
Вау, вауl След уже пропал, ничего не унюха­
ешь! - сказал он на своем собачьем языке, но Майя
не поняла и сердито укоряла его:
-
Лентяй ты! Не хочешь побегать, поискать, а
Звездочка; может быть, попалась в петлю тоrо него­
дяя! Или волк ее съел". Ленточку хотя бы найти, уз­
нать, где ее косточки лежат!
-
Вау, вауl· -
оправдывался Такс. - Не моя в
том вина, след пропал от солнца, от ветра!
Вечером они вернулись усталые и притихшие.
Майя прождала еще целую неделю, потом, опеча"
ленная, распрощалась с Мадарой и собралась .домой
в Дзедруцием.
Счетовод Индриксон, выслушав горестный рассказ
дочери, похлопал ее по плечу:
-
Делать нечего! Твоей Звездочке приспела пора
выходить замуж. Таков уж закон природыl
42

Зимой многие охотники рассказывали, что видали
стройную косулю с выцветшей лентой на шее. Зная,
что это Звездочка, никто не стрелял по ее стаду.
Прошли годы.
Майя училась уже в шестом классе, когда на Брус·
ничинском обходе устроили большую облаву на вол­
ков, и Грапит, испытывая новое ружье Айниса Лау­
нага, чуть не промазал по волку с тридцати шагов.
Это происшествие вызвало множество толков во всем
Дзедруциеме. Вспоминали всевозможные охотничьи
приключения, вспоминали и Звездочку.
-
Где-то она сейчас? - вздыхала Майя.
-
Может,
давно застрелили ее или волки растерзали".
А Звездочка была жива-здорова и как раз в эту
ночь повстречалась с раненым волком.
РЫСЬ, ЛЕСНАЯ РАЗБОИНИЦА
Звездочка со своим стадом жила в лесу между ре•
кой Дзедрой и Темным ручьем, не замерзавшим даже
в самые суровые зимы, - это был постоянный звери"
ный водопой.
Она стала сильным и опытным, умным и смелым
вожаком, хорошо знала все тропки и места прикормки,
умела пробираться по самым непролазным чащобам,
а в минуты опасности нередко искала убежища близ
людского жилья, где хищники не осмеливались пре·
следовать косуль.
Красная лента на шее, с которой косулю встречали
еще долгое время после ее бегства в лес, давно ист­
лела и в конце концов оборвалась в цепком кустар­
нике. Сначала в том месте, где была повязана лента,
на шерсти еще виднелась полоска, потом и она
исчезла.
Каждый год с наступлением морозов стадо Звез·
дочки увеличивалось за счет прибившихся одиночек.
Особенно возросло оно нынче, когда мороз трещал
р бору, словно стреляя из сотен ружей, а снега было
столько•.что no ночам косули, улегшись, подолгу

ерзали и перекатывались на
месте, чтобы почувствовать
мягкий мох под боком, чтобы
в жилах ,не заледенела кровь.
С кормом стало совсем пло­
хо. Бруаничник укрыт толстьв1
снежным одеялом, а до веток
деревьев нелегко дотянуться,
когда ноги до плеч увязают в
сугробах.
И Звездочка без страха и
солшений каждый вечер водила
свое стадо на лесную поляну. В яслях под навесом
всегда было припасено свежее сено.
В последние недели за стадом не раз увязывались
волки. Они унесли несколько козлят из тех, что посла­
бее. Но злейшим врагом Звездочки была рыжеватая
родственница тигра - рысь. Нынешней суровой зимой
она забрела сюда из дальнего заречья, облюбовала
для разбойничьего промысла этот глухой лес и уст­
роила себе логово как раз на краю поляны, где стоял
навес с кормушкой.
После первого нападения, когда на обратном пути
от кормушки рысь растерзала Звездочкиного люби­
мого косуленка, Звездочка голодала два дня, глодая
еловый лапник, но не водила стадо в опасное место.
· Но голод сильнее страха, он заставляет забыть о лю­
бой опасности: на третий вечер дикие козы опять на­
правились к одинокому навесу на лесной поляне 1 и
рысь растерзала еще одну косулю.
На этот раз ее жертвой пал большой и сильный
козел.
Обезумев от боли, он кинулся было в чащу, пытаясь
стряхнуть со своей холки насевшего хищника, но на
глубоком снегу быстро· обессилел и упал у самой
опуiпки: рысь уже успела перекусить ему шею.
Остальные, косули рассыпались по лесу1 будто их
ветром сдуло.
Рысь от.пустила упавшего козла, с трудом вытащив
из его толстой кожи свои страшные когти. Она наблю­
дала за ним, пошевеливая его лапой 1 как ~то делает
44

кошка с мышью, потому что каждому зверю кошачьей
породы свойственно мучить свою жертву.
Но как только козел дернуJiся, пытаясь встать, рысь
сейчас же оскалила острые зубы, схватила его за
горло и кусала, кусала до тех пор, пока козел не пере"
стал шевелиться.
Потом подняла голову и осмотрелась.
Глаза ее сверкнули красноватым огнем. Чутко за"
мерли торчащие уши с черными метелочками на
концах.
Обоняние у рыси слабое, зато ни у кого из лесных
зверей нет такого чуткого слуха. Рысь слышит даже
такие звуки, которые для других ушей неразличимы
в ночной тишине.
Угрожающе вздыбив свои длинные кошачьи усы и
густые бакенбарды, сердито мотая коротким хвостом
с кисточкой, рысь некоторое время прислушивалась,
потом ухватила убитого козла за холку, с неожидан·
ной силой протащила его по глубокому снегу до бли"
жайших елей и, примостившись там, стала жадно
лакать дымящуюся кровь.
Казалось, лишь равнодушная луна наблюдала эту
жуткую картину.
Но это было не так.
Издалека учуяв запах крови, по рысьему следу мед"
ленно крался раненый волк.
Проиграв битву с вепрем, дрожа после холодного
купания в ручье, он .вернулся на косулий след и, хро·
мая, дотащился до поляны.
Вдруг волк услышал топот быстро бегущих живот­
ных. Глаза его загорелись: прямо на него с бешеной
скоростью мчались вспугнутые косули ...
Забыв о своей ране, волк припал для прыжка.
Звездочка, как всегда, бежала первая.
В последний момент она успела заметить перед со·
бой два горящих зеленых глаза и птицей метнулась
в сторону.
В то же мгновение из мрака вымахнуло серое туло·
вище волка. Прыжок оказался недостаточным, и още·
ренные челюсти защелкнулись впустую.
Рухнув в снег, волк долго и алчно впивал соблазни"
тельный запах, постепенно растворявшийся в студеном
45

дыхании ночи. С поляны веяло ветерком, и ноздри
волка как бы ощупывали все приносимые им запахи.
И среди них один, вначале едва уловимый, будто на­
сильно потянул за собой морду хищника. Шаг эа
шагом крался волк дальше, а запах все усиливался, и
уже не было сомнений, что пахнет свежей кровью.
Так, дрожа от алчности, голода и страха, волк при­
ближался к месту, где другой хищник, сегодня на­
много превосходивший его силой, справлял свой кро­
вавый пир.
Волк полз против ветра, и, благодаря слабому обо­
нянию рыси, ему, наверно, удалось бы подкрасться
вплотную к месту ночного пиршества, - но вот, уко­
ловшись о зернистый наст, он слишком порывисто
отдернул раненую лапу, чуть слышно зашуршал снег,
и ·сейчас же раздалось предостерегающее грозное вор­
чание дикой кошки.
Волк припал в тени елочек и оцепенел. Шипя и
скаля зубы, рысь долго смотрела в ту сторону, нако­
нец успокоилась и продолжала терзать косулю, с ти­
хим урчанием пожирая самые лакомые кусочки.
Наевшись до отвала, рысь облизала усы, фыркнула
и лениво побрела в чащу. Взобравшись на низко на­
J:<:ренившуюся сосну, она устроилась в развилине вет­
·вей, вылизала шубу и улеглась спать.
Тут только волк шевельнулся и все так же, на
брюхе, стал подтягиваться вперед. Глаза его горели
6т голода, жаркие струи слюны стекали в снег, желу­
док так ныл, что волк даже подвизгнул невольно, не
·выдержал и, забыв всякую осторожность, большими
прыжками п·робился через кустарник, кинулся на рас­
терзанного козла и принялся рвать, глотать".
С этого дня раненый волк постоянно приканчивал
оставленные рысью объедки и до самой весны рыскал
по ее следам. Он становился все проворнее, хитрее и
Еильней. Наконец зажила нога, и волк возобновил
/···
Самостоятельную охоту.
Но он не забыл своей первой встречи с человеком.
В~е лето он шнырял по ночам близ жилья, украдкой
изучая привычки врага, крадясь за ним по пятам до
-самой двери, но только если человек не носил при себе
гром, который с такой жгучей болью перебил волку
46

ногу; этот страшный гром можно учуять еще на рас­
стоянии по острой пороховой вони.
Волк ненавидел человека и все же не смел напасть
на него, чувствуя неодолимый, бессознательный страх
перед этим непонятным существом, которое ходит на
двух ногах, как птица, чуть не каждый день меняет
шубу, извергает гром и выплескивает огонь, носится
повсюду с невероятным шумом и криком, будто ему
одному принадлежат все поля и леса, а многие мясис­
тые и даже очень сильные животные, вроде быка и
лошади, не говоря уже о птицах, живут с ним под
одной крышей, послушно бегают за ним, позволяют
делать с собой все, что ему вздумается, да еще ищут
у него защиты, когда за ними гонится волк.
Именно за это непонятное могущество, внушавшее
волку ужас, он еще больше ненавидел человека. Он
крал у него собак со двора, гусей из прибрежного за­
гончика, телят и овец из стада, а под осень зарезал
даже жеребенка-стригунка на лесном клеверище.
И не то, чтобы Хромой Волк крал и убивал лишь
столько, сколько способен был съесть. Нет, в нем уже
разгорелась злоба, и нередко, напав на стадо, он в
CJienoй жажде крови резал множество овец, а уносил в
зубах лишь одного барашка.
Так Хромой Волк - под этим именем уже с весны
его знала вся округа - сделался самым опасным и
кровожадным хищником дзедринских лесов.
47

ЗАЯЦ БЕЗ ГОЛОВЫ
Лето выдалось дождливое и скучное. На затоплен­
ных пойменных лугах колхозники вылавливали из
воды сено, метали его на вешала для просушки, про­
клиная солнечные пятна и атомные взрывы, из-за ко­
торых, видать, перевернулось вверх дном все на свете:
по всему земному шару бушуют опустошительные
грозы и неслыханные наводнения, теплый Гольфстрим
повернул к Северному полюсу, а в Дзедруциеме зима
была до того суровой, что с неба падали дохлые во­
роны, в садах померзли все яблони и вишни; в мае
стояла жара, как в африканской пустыне, выгорала
трава, зато в июле из черных туч непрестанно лил
дождь и разбушевавшиеся реки уносили с лугов
скошенное сено, смывали посевы с полей.
Председатель Баргайс хощ1л мрачный, невыспав­
шийся, оброс бородой. В колхозе не хватало рабочих
рук на это несчастное сено, на заготовку силоса и на
сотни других срочных работ. Чуть свет председатель
уже мчался с молочной фермы к новому курятнику,
до полудня его можно было поймать только в поле
или на лугу, днем он ругался с бурильщиками нового
колодца, которые уже третью неделю не могут нащу­
пать в недрах земли водяную жилу, а вечерами вместе
со счетоводом Индриксоном коптел в правлении над
ворохом .бумаг...
Айнис любил полевые работы - уборку сена, про­
Ш:)лку огородов, и к осени у него набиралось немало
трудодней. А нынешним летом Даже его доняла про­
клятая сырость: ветер с ~юбой с~ороны нагонял дож­
девые тучи. сено не сохло даже на вешалах, а ружье
на стенке безбожно ржавело, знай чисти его чуть не
через день!
К осени кое-как удалось убрать и с.ено, и хлеб. Ночи
удлинились, и даже у председателя колхоза появилось
нремя на то, чтобы отоспаться и побриться. Были по­
.~~яны озимые, Подня1 пар, ВЫJ>ЫТ новый i<олодецr и
gставалось лишь выкопать из грязи .последний карто­
фель, как вдруг ударил мороз· и в одну ночь покрыл
размокшую, как тесто, землю твердой коркой.
46

Даже не скажешь, что мороз явился не вовремя -
стояла уже середина октября. Неубранную из-за дож­
дей картошку теперь хоть киркой выламывай из
земли".
Занятия в школе у:же начались, и Айнису было не до
осенних работ. К тому же летом ему, наконец, испол­
нилось шестнадцать лет, охотничьи документы были
получены, а .мороз лишил Айниса она и покоя: он
нетерпеливо ждал воскресенья, когда лесничий Сила­
бебрис устроит молодым стрелкам первый экзамен на
взаправдашней заячьей охоте.
И вот, наконец, заискрилось первое охотничье утро.
В легких постолах, с набитыми патронташами на
поясе и самыми радужными надеждами в душе, Айнис
и другие ребята, рассыпавшись цепью, медленно ша­
гали по опустелым колхозным полям, держа книзу
дулом заряженные ружь~.
Уже прогремел первый выстрел, за ним еще и еще.
У Айниса всякий раз прыгало сердце. Но когда заяц
подскакивал кверху, будто его выплюнула земля, и
мчался по полю, юные охотники впопыхах мазали. Вес
они, конечно, знали, что' удирающему зайцу надо це­
лить в кончики ушей, но сгоряча палили прямо в убе­
гающую фигурку, и заряд попусту рассеивался по
ЖJНИВЬЮ позади 1КОООГО.
Наконец, лесничий остановил цепь и напомнил ре­
бятам, что целиться нужно хладнокровнее. Указание
пGмогло, и вскоре на правом фланге закувыркался
первый подстреленный заяц.
Все остановились полюбоваться трофеем и поздра­
вить счастливого охотника. Заодно решили отдохнуть
на кучах свекольной ботвы и подзакусить. Лесничий
собирался показать, как надо укладывать еще теплого
зайца в ягдташ, чтобьi ero не испа,чкать. Не успел он
взпть зайца за уши, как подскочил Грапит: объятый
неодолимqй охотничьей страстью, , он, хоть и без ру­
жья, бродил по полю вслед за охотниками.
,-
Дай, покажу ребятишкам!
И подняв зайца за уши, он с силой провел ему по
брюшку л~_донью. Все, что должно было вытечь, вы­
текло - теперь спокойно укладывай зайца в ягдташ
или повесь на плечо.

Вернув трофей стрелку, Грапит вытащил трубку и
хотел уже присесть отдохнуть на кучу ботвы, как
вдруг из этой самой кучи вылетел заяц и стреканул
прочь перед носом у всей команды охотников .
.-
Косой! Бей его! - раздалось вокруг. Взметну­
лись ружья, и несколько секунд воздух сотрясался от
выстрелов.
А Грапит громко считал:
-
Три!" Четыре! .. Семь!" Девять! . .
И радостно вопил:
-
Ушел! Ей-ей, ушел! Вам бы слонов стрелять1 а
не зайцев!
.
Ребята были очень смущены, но Силабебрис уте­
шил их:
-
Такой конфуз случается даже с самыми быва­
J1ыми охотниками. Каждый хочет выстрелить первым 1
а прицелиться никто не успевает.

Обратившись к Грапиту, он спросил:
-
А вы что ж не обзаведетесь ружьем, если так
уважаете охоту?
-
Собираюсь. Давно собираюсь! Прошлую зиму
чуть не купил дешевенькую одностволку, да вон Айнис
Лаунаг своей форсистой штучкой сбил меня с панта­
лыку: как приложился я к ней на волка - так с тех
пор одностволок душа не принимает. А на два ствола
мне, как ни вертись, деньжонок недостает". Никак не
скопить! - развел руками Грапит.
-
Да, на хорошее ружье нелегко скопить, - со­
гласился лесничий. - Но на первых порах сошла бы
и одностволка. Приучаешься тщательнее целиться.
-
Вы это Айнису расскажите, - прищурился Гра­
пит, - а одностволку куплю и предложу ему поме­
нять.ся! У меня-то, брат, «пер·вое вр·емя» давным-давно
позади.
-
Сомневаюсь, удастся ли мне его убедить, -
усмехнулся лесничий и поднялся со словами: - Ну,
двинулись дальше! Не то наши зайцы выспятся и уде­
рут от нас за тридевять З·емель.
И наступление продолжалось. То и дело хлопали
выстрелы, сломя голову мчались зайцы, но Айнису
так и не удалось поднять с лежки ни одного русака.
Он уже с~товал на свою горькую судьбу, как вдруг
прямо перед ним, точно из-под земли, выскочил заяц.
Вся заученная премудрость насчет прицела с упреж­
дением вмиг испарилась, голова не поспевала за ру­
ками. Глаза видели бегущего зайца, но видели ли они
мушку в момент выстрела - этого Айнис не мог утвер­
ждать. Палец нажал на один крючок, на другой,
грохнули два выстрела - даже не понять, какой из
двух попал в цель. Заяц кувыркнулся, но тотчас под­
nрыrнул и, как ненормальный, кинулся прямо на
стрелка. Остальные охотники что-то кричали, наверно,
давали советы, но Айнис уже ничегошеньки не сооб­
ражал. Видя, что заяц бежит не прочь, а прямо на
него, точно собираясь напасть на охотника, Айнис судо­
рожно рванул патронташ, чтобы перезарядить ружье.
Это отняло лишь секунды, но заяц за это время
успел подбежать к Айнису почти вплотную. На таком
близком ра·с·стоянии оба заряда пошли кучно и,
61

конечно, мимо. Айнис опять зарядил и выпалил вдо ...
гонку, на сей раз· из одного ~ствола: он уже 1не ве.рил,
что сможет ,вообще попасть ,в этого зайца, и с ужасом
думал о лр·едстоящем позоре, ·когда Грапит примется
.вышучивать его перед всеми товар.ища.ми, - выстре-­
лил и промазал опять. Стиснув зубы, Айнис прице"
лился убегавшему зайцу между ушей и нажал второй
спуск.
«Теперь-то небось упадет», - подумал он, но в ту
же секунду заяц, как подброшенный пружиной, ша"
рахнулся в сторону, и хорошо нацеленный выстрел
опять пропал зря... Заяц, наверно, и впрямь рех•
нулся - после выстрела он не стал удирать, а снова
повернул и побежал навстречу охотнику.
Грапит хохотал во все горло, другие охотники оста"
новились и что-то кричали, Айнис же, красный от
стыда и волнения, палил и палил, пока наконец заяц
не опрокинулся у самых его ног.
Все сбежались к нему, что-то говорили, галдели 1
спрашивали и рассуждали о чем-то, Айнис же мыс-­
ленно повторял лишь одно:
«Попал! Попал все-таки!»
Он точно опьянел, ничего не понимал и не слышал.
Наконец его слуха достиг язвительный голос Грапита:
-
И с чего это заяц побежал с охотником бодаться?
Сроду не видывал таких чудес!
-
Первый заряд, должно быть, попал ему в го"
лову, - пояснил лесничий.
-
Если у зайца выбит
глаз или хотя бы парализован глазной нерв, он ме­
чется _сослепу из стороны в сторону. Так, наверно, и
получилось.
-
Сейчас мы это дело расследуем, - сказал Грао11
пит и, наклонившись, хотел было· взять зайца за уши.
Ушей почему-то не оказалось. Грапит взял зверька
за. задние ноги и поднял высоко перед собой, чтобы
осмотреть его голову.
Головы не оказалось.
Грапит вытаращил глаза:
-
Ух ты! Как ножом отчекрыжило! Да что ж это?
Грапит держал зайца, показывая всем по очереди.
Наконец и Айнис с ужасом увидел, что отстрелил
зайцу голову. Посыпались замечания:
52

-_,"

-
Под самым дулом был!
-
Ага ... Заряд пулей пошел, снес ему голову не
хуже снаряда.
-
Ладно еще, голову! А если бы в пузо? Остались
бы рожки да ножки! Только собакам бросить.
Эти слова доходили до Айниса будто издалека.
Мало-помалу он все же успокоился, только в душе
упрямо спорил с насмешниками.
«Велика важность ..: _ голову отстрелил. Зато попал
все-таки!»
А лесничий Силабебрис осмотрел его добычу со всех
сторон и сказал:
-
Видели? В других местах - ни дробинки. Зна­
чит, первый же заряд угодил зайцу в голову, и он
ринулся вперед, ослепший, вытворяя диковинные
петли и прыжки.
Потом добавил:
-
Запомни, Лаунаг! На таком близком расстоянии
вообще нельзя стрелять - разве что в случаях опас­
ности, когда на тебя нападает зверь.
-
Вот он как раз и напал! - балагурил Грапит.
-
Штанам угроза была!
Айнис смолчал. Мели, Емеля! Он был доволен своим
трофеем: первый заяц, хотя и без головы, а все-таки
в ягдташе.
БОЛЬШАЯ НАГРАДА
В ту осень Айнис каждый свободный день охотился
по чернотропу и за все вр·емя убил семь зайцев. Когда
выпал снег и начались лесные облавы с загонщиками,
уже во втором окладе на Айниса вышла лисица, и он
уложил ее с одного выстрела.
Из второго ствола он в том же окладе застрелил
зайца.
-
Везет мальчугану, - сказал Длинный Пич, хо·
дивший в загонщиках. - Сколько зверей я цоднял,
столько он и убил! Молодец!
-
Моя выучка, - прихвастнул Грапит, щеголяв­
ший новым ружьем. По совету Силабебриса правление
колхоза премировало его этим ружьем за хорошую
работу. Награду торжественно вручил сам председа 11
54

... ... ..
тель Баргайс, и Грапит носиJI
ее с не меньшей гордостью,
чем иной нооит ордена. - Мы
с эт,им мальц·ем позапрошлый
год ~вместе ~Во.111ков стреляли!
И разго~ор сразу переско"
чил 1На Хромого Вол·ка.
Некоторые видели его своими гл.азами. У других
он совсем недавно унес овцу или собаку. Кто-то уве­
рял, что Хромой Волк теперь совершает набеги уже
не в одиночку, а водит сrаю, и что нынешним летом
у него опять было логово в верховьях Дзедры.
-
Грош вам цена, если зимой не подстрелите мне
этого пройдоху! - подзуживал охотников председа­
тель колхоза.
Прогулки на свежем воздухе понравились и ему.
Не раз nод воскресенье Баргайс звонил по телефону
лесничему, чтоб взял его на охоту.
-
Столько стрел.ков, и одного ·волка застрелить не
могут! - бывало, возмущался он, яростно сплевывая
в снег.
~ Объяви премию, - с улыбкой предложил Длин­
ный Пич.
-
Государство и так вам премии платит.
-
Го~ударство-то платит, а колхоз? Разве племен-
ной жеребец, которого прошлый год зарезали волки,
денег не стоил? Сколько телят, овец они у нас унесли,
а ты жалеешь пустяковой пр·емии! - рассердился Пич.
Наступило молчание, но чувствовалось, что слуша­
тели на стороне Пича.
-
Сколько ж ты хочешь? - спросил Баргайс.
-
Полсотни? Сотню?
65

-
Да я-то ничего не хочу. Премируйте того, кто
застрелит. Иначе не избавитесь от волков!
-:-- Ладно, обсудим на правлении. Если согласятся,
объявим премии, - обещал Баргайс.
И он сдержал слово: вопрос о волках был включен
в повестку следующего заседания правления. Правле·
ние колхоза признало премирование целесообразным,
обратилось за поддержкой к соседям, и вскоре было
объявлено, что за каждого уничтоженного волка охот­
ники кроме обычной государственной премии, получат
денежную награду от колхоза.
Из-за награды или из-за чего другого, только в
эту зиму дзедруциемские охотники и леоники в самом
деле зашевелились, стали разыскивать волчьи следы.
Не раз удавалось обойти волков, и под умелым руко­
водством молодого лесничего их окладывали, но убили
всего лишь нескольких переярков. Хромой вожак,
точно издеваясь, всякий раз смело пролезал под гир"
ляндой флажков, уводя стаю.
Тогда председатель Баргайс вконец рассердился и
назначил за шкуру этого коварного хищника особую
премию: мотоцикл.
Но ничего не помогало.
Хромого Волка не удавалось подманить ни хрю·
каньем поросенка, ни лошадиной падалью. Зато сам
он навещал кое-кого из охотников на дому и безнака·
зан1но уносил лучших ·ообак, стоило им в ночном мраке
высунуть нос за ворота.
Зимой характерный след Хромого Волка '(двойной
отпечаток лапы) замечали в разных местах, но ни од"
ному вооружеttному храбрецу не посчастливилось с
ним встретиться, а прочие и вовсе не стремились к та­
кой встрече. О Хромом Волке ходило столько страш­
ных россказней, в которых правда перемешивалась
с нелепыми выдумками, что люди впрямь были напу"
ганы - иные даже средь бела дня боялись .ходить
в одиночку. По ночам больше не лаяли собаки - их
запирали дома или в хлеву. В каждом доме в сенях
было заготовлено что-нибудь тяжелое, и даже взрос·
лые мужчины, выходя ночью на двор~ запасались хо"
рошей дубиной.
56

Волки поистине нагнали страху на весь район.
Лесничий слал в Ригу донесение за донесением.
Ссылаясь на то, что число хищников в латвийских
лесах за последние годы не только не уменьшилось,
но даже возросло, он советовал союзу охотников под­
готовить опытных подвывальщиков, или вабильщи­
ков - без при.вабливания невозможны успешные
поиски волчьих логов для истребления выводков, а без
этого немыслима серьезная борьба с волками.
Сигналы о волчьем засилье поступали не только из
Дзедруциема, та же картина наблюдалась во многих
районах республики. И поэтому весной в Риге собрали
охотников для инструктажа. Дзедринское лесничество
направило туда Длинного Пича - лучшего своего
стрелка и следопыта.
ЛОДКА НА ДЗЕДРЕ
Давно начались летние каникулы. Однажды вече·
ром Айнис Лаунаг запИсал в охотничьем дневнике:
«9 июля. Завтра едем с Длинным Пичем на лодке
в верховья Дзедры. Будем искать по болотам логово
Хромого Волка. Говорят, оно где-то за Слепым озером,
из которого вытекает Дзедра».
Воскресное утро было туманное, теплое.
Едва рассвело, из дома Лаунагов вышли двое охот"
ников и направились к реке. Тепло одетые, в резина"
вых сапогах, они шли медленно, чтобы зря не вспоо~
теть. У обоих за спинами висели тяжелые рюкзаки,
в руках было полно всяких инструментов и принад"
лежностей. Айнис нес ружья, удочки, палатку и ведра.
У Длинного Пича за поясом торчал топор, на плече он
тащил подвесной лодочный мотор, в руке - полный
бидон бензина.
У спу1ска к реке они оста:нонились перевести дух,
опустили тяжелую ношу на землю.
-
До Лесных омутов горючего хватит, - сказал
Длинный Пич, закуривая сигарету. - А дальше все
равно надо идти без шума.
-
Будем толкаться багром, а где поглубже - на
весла сядем, - деловито заметил Айнис.
67

Он посмотрел туда, где должна была находиться
лодка, и, пораженный, схватил Пича за локоть.
-
Глянь!
Пич уже поднимал на плечо мотор. Повернув го­
лову, он всмотрелся в туман, в котором смутно обри­
совывались очертания лодки.
В лодке кто-то сидел.
-
Рыболов какой-нибудь забрался, - буркнул
Пич. Подойдя ближе, окликнул его: - Здорово, моло­
дой человек! Ну, вылезай, нам ехать надо.
-
Доброе утречко! Залезай, поехали, - отозвался
вроде бы знакомый голос.
-
Грапит?!
-
Он самый. - Человек в лодке встал.
-
Подавай
веЩИЧК!И-ТО, уложу.
-
Откуда ты взялся? Язей удишь? - протягивая
ему мотор, спросил Пич.
-
Ух, и тяжелый! - Грапит крякнул, положил мо­
тор на корму и потом только ответил: - Зачем язей?
Я с вами еду. Целую неделю спорил, пока доказал
товарищу Барrайсу. На Хромого мое первое право:
я ведь его подранил-то!
Длинный Пич поморщился.
-
Насчет прав тут рассуждать не приходится. Мы
же логово ищем! А ты нам всю музыку испортишь.
58

-
Я испорчу? - обиделся Грапит.
-
У тебя еще
молоко на губах не обсохло, когда я на хорьков кап­
каны ставил ...
-
Хорьки тут ни при чем. Мы от зари до зари- по
этим джунглям бродить будем ... Где же тебе за нами
угнаться?
-
Не твоя забота. Давай сюда удочки и залезай в
лодку. Ду.маешь, если ты школу .подвывальщиков ~кон­
чил, так теперь всех у.мнее ·стал? У меня законный от­
пуск получен от самого председателя, а это колхозная
лодка, я полное право имею на ней ехать. А то давай
договоримся так: вы себе лазайте по болотам, а я буду
в лагере сидеть, рыбку удить, варить уху. Будет что
похлебать, как воротитесь поздней ночью с пустым
брюхом.
На такое предложение Пичу возразить было нечего.
Плохо ли? В лагере всегда человек будет, не придется
самим заботиться о хлебе насущном, о сухом мес­
течке для спанья, больше времени останется для вы­
полнения задачи.
-
Ладно, - буркнул Пич, навешивая мотор на
корму лодки. - Ты же все равно не отвяжешься.
-
Он сердито дернул за шнур стартера. Мотор зафыркал
и смолк. Снова намотав шнур, Пич продолжал: -
Только одно условие. Без моего разрешения из лагеря
ни на шаг. Тут не до шутокl Дело серьезное.
И Пич опять дернул за шнур.
-
Ладно уж, - ухмыльнулся Грапит.
-
Дисцип·
лину мы тоже понимаем. На охоте все одно, что на
войне: если кого назначили старшим, значит, все млад­
шие слушаются его без разговоров. Ну-ка, Айнис,
поплюй на руки да садись на весла. С этой трещотки
толку не· будет. Только фыркает без толку!
Мотор, наконец, Зqстрекот-ал, завел свою однотон•
ную песню. Пич сел у руля, лодка повернула на сере­
дину реки. Айнис разложил вещи и стал налаживать
«дорожку» - может, еще по пути удастся обмануть
какую-нибудь жадную щуку. А старый Грапит отки"
нулся на носу лодки и продолжал балагурить:
-
Еще посмотрим, кому из нас достанется эта
мотоциклетка 1

-
Какая мотоциклетка? - спросил Длинный Пич,
перекрикивая трескотню мотора.
Ну, та, что за шкуру Хромого Волка назначена.
-
Ах, эта ... Чепуха ...
-
проворчал Пич.
-
Ну, ну, не притворяйся уж! Небось давно мечта·
ешь о ней - Мадару катать. На лыжах тебе за нeii
не угнаться, значит, в зимнее время ты к ней никак
не подъедешь, вот у тебя зуб и разгорелся на эту ма­
шину. Да только не надейся понапрасну! Хромого
разбойника застрелю я сам.
-
Кто? Ты?
-
Да, да, товарищ дорогой! У меня с ним старые
счеты. На законном основании. Кто его подранил? Я.
А у кого он сожрал дрессированного пса, самого вер­
ного сторожа колхозного амбара? У меня. Профессор
был, а не пес! Вел:ишь ему служить, наденешь на го­
лову шапку и скажешь: «А ну, Дуксик, представь нам
тиятр! Покажи, как из чайной пьяница идет!» Он
сразу на задние лапы станет, скосит голову так, что
шапка на ухо съезжает, и па-ашел вперевалку во·
круг стола, да с таким противным воем, хоть уши за·
тыкай!
Длинн_ый Пич посмотрел на Грапита и спросиJJ
с непроницаемым видом:
-
И ты разрешил волку съесть такого умного пса?
Вопрос застал Грапита врасплох. Он задумался,
прижмурил левый глаз, точно собирался взять Пича
на мушку. Не поймешь - всерьез это он или хочет
как-то хитро разыграть старика? Так и не смекнув,
в чем дело, Грапит проворчал:
-
Разрешил ... Он у меня разрешения не спраши•
вал. Утащил, да и шабаЦI ...
-
А где же у тебя премиальное ружье было? -
воскликнул Пич, побагровев от злости. - Вместо
иконы на стенн повесил? Вместо трубки в зубах дер"
жал? Жаль было волку шкуру Попортить?
-
Попортить ... Пожалуй, попортишь в темноте-то!
За полночь уже было, когда я визг услыхал. Про"
снулся, прислушался: так и есть - волк моего прQ"
фессора тащит. Хватаю ружье, заталкиваю патроны
в стволы и прямо в кальсонах выбегаю на улицу.
6G

Слышу, визжит уже в поле. Пальнул раз, другой .. .
Хоть бы что! Визжит, бедняжка, все дальше к лесу .. .
Побежал бы за ним 1
-
ПобежаJI бы! У меня глаза не кошачьи.
-
На голос бежал бы! Уши у тебя есть? Ты же
слышишь, куда бежать надо! Раз собака визжит, зна"
чит, еще не зарезана, значит, гонись за ним - испу"
rается, бросит. Сколько таких случаев было!
-
Хромой-то не из пугливых.
-
Все грабители, воры и драчуны пугливы! Надо
только смело идти на них.
С этим согласился и Айнис.
-
Верно, - сказал он. - Их бояться не надо! Когда
я еще учился в пятом классе, один верзила из деся­
того разбивал носы малышам на катке. Кто пожа·
луется - тому добавка. Вот малыши однажды рас·
храбрились и налетели на него всемером. Колотили.
пока пощады не запросил. С тех пор не лез!
Айнис, конечно, умолчал о том, что сам был органи"
затором и вожаком храброй семерки.
Слушая умные речи Пича и Грапита, Айнис пред•
ставлял себе, ,как они приманят Хромого Волка. Эх,
есл,и бы свирепый з.верь ,попался на мушку ему,
Айнису ... Он-то уже rне смажет, не .мечтайте! Совер·
шенно спокойно прицелится, возьмет небольшое уп­
реждение, если придется бить волка на бегу, и ба-бах!
Точь-в-точь о том же думал и Грапит. Пусть себе
Пич носится, подвывает, пусть разыскивает логово!
Он, Грапит, будет действовать тихонько, умненько:
пока молодежь резвится по болотам, он, раз уж его·
назначили кашеваром, тут же близ лагеря устроит
Хромому засаду. И будь здоров! Кто не знает, что
волки все_гда шныряют в тех местах, где расположился
человек.
Словно угадав сокровенные мысли товарищей, Пич
сказал:
-
Не важ,но, ,кому доста.нет.ся премия. Гла,вное -
очистить лес, избавиться от хищника, иначе косулям
и зайцам конец. Мне не жалко, если у вас там на ху-.
торе волк стащит барашка или собачонку. Сами вино"
ваты - плохо караулите. Мне жаль косуль и зайцев.
Их-то никто не караулит!

-
Так, так, - ухмыльнулся Грапит.
-
Это хорошо,
что ты занялся самокритикой.
-
Я? - удивился Пич.
-
Ну да, ты! Кто же, кроме тебя, должен кара·
улить лесных зверушек? На то ты и лесник/
И Грапит повторил:
-
Лесник! Чувствуешь? Значит, ты должен хра­
нить и преумножать деревья, птиц, зверей и всякую
другую лесную красу!
-
Что ты мелешь? - обиделся Пич.
-
Что может
там преумножить один лесник?
-
Все может! Ты же сам сознался, что свои обя­
занности выполнял плохо, не укараулил своих зайцев
и косуль от волчьих зубов. А Мадара тебя еще на
собраниях хвалит, рассказывает, как ты хорошо охра·
няешь лес".
В эту минуту Пич выключил мотор. Лодка слегка
зарылась носом в свою же волну и скользила по инер­
ции, постепенно теряя скорость. Надоедливое тарах­
тение сменила поразительная тишина. Можно было
расслышать шелест воды под килем, шум леса на бе­
регах, крик сойки в ольшанике над омутом.
-
Стоп машина, - сказал Пич и задрал кверху
хвост мотора. - Полно деревьев, коряг, в два счета
винт сорвет.
Усевшись на весла, Пич сильными, равномерными
взмахами погнал лодку вперед.
-
Вот теперь можешь дорожку закинуть, от нечего
делать приманить щучку, - сказал он Айнису.
И тем же тоном, точно рассуждая про себя, про­
должал:
-
А ты, Грапит, до чего хитрый старик! Все-то ты
знаешь, каждого берешься учить, а по Хромому Волку
сам первый промазал. Ну, чего стоят все твои рассуж­
дения? Смыслишь в лесном деле, как свинья в апель­
синах, а туда же - суешься с критикой и самокрити­
кой/ Или ты не знаешь, в чем корень зла, отчеr:о чах­
нет наше лесное хозяйство? В лесопромышленниках
<Корень зла, дружище, 1вот в чем! Пока решающее
слово не предоставят самим лесо.водам, до тех пор
добра не жди. Вот где собака зарыта. Лучше не мели
языком попусту, а ложись-ка, вздремни по холодку.
62

покуда комары не кусают. На озере, когда мы начнем
искать логово и пойдем по следу Хромого, тебе спать
не придется.
Грапит только усами повел, когда Пич проехался
насчет свиньи и апельсинов, и выслушал его длинную
речь не перебивая. Когда же Пич предложил ему
вздремнуть, тотчас осадил его:
-
Ты мне зубы не заговаривай. Начал про дело,
так не прячься в кусты. Что ж вы, лесоводы, молчите,
ежели у вас с лесопромышленниками такая нескла~
дица получается?
-
Мы-то не молчим. Да они ведь над нами на"
чальники! Тут, дружище, много не поговоришь. Поди
докажи начальнику, что он неправ!
-
М-да". Тогда-то да. Тогда-то понятно.
-
А в лесу - как в саду: отбирать розы для срезки
умеет толь·ко тот, кто их вырастил, а не тот, ,кто режет
и наваливает воз, чтобы везти на базар. Лесопромыш~
ленникам надо план вырубки выполнять, остальное их
не занимает. Будет ли что рубить через несколько
лет - за это у них душа не болит. Это не их забота.
А план задают они!
6Э

Длинный Пич так сердито рванул весла, что правое
на мгновение выскочило из уключины, но тотчас снова
скользнуло на место и только жалобно заскрипело.
-
Не горячись! - миролюбиво сказал Грапит .
...:....
Весла сломаешь. На, закури лучше! Табачный дымок 1
говорят, вострит умок.
·.
-
Давай заодно уж и гвоздь для гроба! - ото"
звался Пич, опуская весла.
И спорщики умолкли, окутавшись дымом, задума·
лись. Молчал и Айнис, следя за натянувшейся дорож·
кой, на конце которой играла сверкающая блесна.
Только лес по берегам неумолчно пел свою песню.
СЛЕПОЕ ОЗЕРО
На карте бассейн Дзедры похож на сплошное зеле·
ное море. Это широкие земгальские леса, простираю·
щиеся от Даугавы к литовской границе. Синей штри"
хавкой посреди зеленого моря показаны непролазные
болота в верховьях Дзедры, куда лишь изредка весной
забредает охотник на глухарей, обходя тр:Ясины и ок"
нища_ по звериным тропам. Дорог, проложенных чело"
веком, здесь почти нет. ·
-_·
Там, где синяя нитка Дзедры начинает свой извили"
стый путь к Лиелупе, в самой середине лесного морЯ
виднеется крохотное синее пятныiпко: Это Слёn·ое
озеро. На карте оно напоминает ·каплю чистой небес"
ной синевы, упавшую на зеленый КО!\ер, в натуре же
это мрачно-черная водная гладь в кИJiометр шириной
и километра два длиной, по краям которой отража·
ются смоли;стые болотные сосенки с искривленными
ветвями.
С одного конца в озеро через неприступные окнища
втекает Темный ручей. Из другого конца Слепого
озера вытекает Дзедра, извивающаяся меж болотных
лугов и лесных полян, пнистых вырубок и густых за·
рослей молодняка. Нынешние леоники могли бы на­
считать миллионы опла1вл·енных О'ГСЮда .вниз по ре.ке
стволов. И только оставленные на развод одиночки,
высоко вздымающие свои зеленые кроны над бескрай"
64

ним мелколесьем, свидетельствуют о том. какие росли
тут великаны.
Слепое озеро".
Слепым назвали его из-за темной, ржавой воды.
В стакане вода, зачерпнутая из Слепого озера, не чер­
ная, а коричневая, как крепчайший чай. Но само озеро
черное-черное, будто наполнено дегтем. Даже самая
блескучая блесна, едва опустишь ее в воду, сразу
исчезает из вида. Спасибо, хоть щуки ее различаютl
Они, наверное, глазастее нас.
Слепым зовут озеро и за его бездонную глубь.
Правда, воды в нем метра на три, на четыре, не
больше, а дальше идет бездонный слой жидкого ила.
Еще в прадедовские времена по приказу барона кре­
постные искали здесь твердое дно. Связали три длин"
ных жерди в одну, сажен на пятнс:дцать, и вся она
ушла, точно в тесто, а в твердый грунт так и не упер·
лась.
Надо заметить, что эти дедовские россказни неод"
нократно подвергались проверке со стороны недовер·
чивых и любознательных рыболовов, но до твердого
дна не добрались и они. Пришлось им втыкать свои
удилища в ту же илистую кашу, и рыба посильней
нередко выдергивала их и уволакивала на другой 1<pai'I
озера. На берегу можно закрепить удилище понадеж­
нее, да вот беда крупная рыба тут не клюет. Она
з- 4401

водится больше в устье Темного ручья, у края зыu1шi01
сплавИны - нависшего над водой ковра из сросшихсн
болотных трав; забросить удочку там можно только
с лодI<И. Пытались ловить и на «кружки», но or<a·
залось, что в иле полным-полно суковатых коряг, за
которые зацепляется леса. Из-за тех же коряг невоз­
можно ловить рыбу на спиннинг, поэтому главн'1я
снасть тут - удочка с намотанной на рогульку лесой.
Некоторые ненасытные утробы, считающие чудесный
рыболовный спорт бесполезным времяпрепровожде·
нием, пытались прочесывать озеро сетями, чтоб одн11:v1
махом завалить дзедруциемский базарчик свежи:v111
линями и насолить полные бочки рыбы на зиму. Но
и эти ловкачи просчитались: их сети изодрались о бес·
численные колоды и коряги.
Испокон веков Слепое озеро· пользуется известно­
стью среди местных рыболовов. Уловы там сказочные,
но достаются они нелегко. Лишь немногие энтузиасты
после многолетних сборов, - и то только благодаря
какому-нибудь счастливому стечению обстоятельств, -
наконец, выбираются на Слепое озеро и привозят
домой столько воспоминаний, что хватает на весь
век.
Если подняться на самолете над тем концом озера,
куда впадает Темный ручей, то за вереницей черных
окнищ, представляющих собою небольшие заросш11е
озерца, видна продолговатая моховина раз в пять
длиннее Слепого озера. Коричневой язвой въелась она
в зеленое тело леса. Уже по краям этой язвы лес ка к
бы чахнет, подбежавшие ближе сосенки уродливы и
мелки, а на самой моховине не растет ни единого пру­
тика. Лишь чер,ные зрачки бездонных окнищ жутко
мерцают на блекло-коричневом моховом ковре, за·
метные даже с самолета.
Это Тетеревиное болото.
В сущности это бывшее озеро, в течение тысячеле­
тий совсем заросшее и превратившееся в непроходи­
мую моховнну, а нынешнее Слепое озеро - лишь
охвостье, оставшееся от большого озера. Оттого-то в
Дзедруциеме слышишь так много басен о седых от ста·
рости щуках величиной с лодку, которые раз в десять
лет заходят по Темному ручью из глубоких болотнL1 \
66

окнищ в Слепое озеро и клюют толь,ко накануне
Иванова дня, да и то лишь на самодельную удочку.
Такой случай на моих глазах произошел с колчено·
rим Кивлисом. Чтобы старик не валандался в сенокос
по озеру, а быстрей возвращался домой, жена поло­
жила ему в .котомку вместо хлеба тяжеленный булыж·
ник. Но Ки.влис 1В поте дица тащил его через все бо­
лото до Слепого озера и только там обнаружил ко­
варную продел1ку жены. Навер1но, н награду за это
высокое спортивное достижение судьба послала ему на
крючок колоссальную щуку.
Факт остается фактом - в Слепом озере рыба не
задыхается даже в суровые зимы. В морозы она ухо­
дит по Темному ручью в окнища и под сплавину, где
местами гораздо глубже, чем в самом озере. Оттого-то
крупная рыба и клюет больше у края сплавины и
возле впадения Темного ручья. А у истока Дзедры
можно наловить плотвичек для наживки, - конечно,
если у вас не припасены карасики, которых все зна­
токи признают самой живучей насадкой для щуки.
Тетеревиным моховое болото названо из-за богатого
токовища. Слышны там весной звонкие клики журав­
лей и гусей, харканье вальдшнепов на вечерней и ут­
ренней заре, но всех их перебивает и заглушает тете­
ревиная любовная песня, разносящаяся утром и ве­
чером далеко вокруг. Сотни лесных петухов поют
свою песню на ,неприступном то.ков.ище посреди бо­
лота. Ни хитрой лисице, ни кровожадному еноту,
не говоря уже об охотнике, не подобраться к тетере­
вам, и они здесь размножились так, что после восхода
солнца, в ястребиный час, подымаются над токови­
щем как черная туча и рассыпаются по увечным бе­
резкам на краю болота точь-в-точь как грачиные стаи
в пору сева.
Иные азартные охотники в теплые весны норовили
подкрадываться к легендарному токовищу на лыжах.
Но их попытки кончались неудачей и почти всег.да хо­
лодным купанием.
А стоголосая песня великолепных птиц звучит и зву­
чит весной над болотными соснами как символ беско­
нечного обновления жизни".
68

ДЛИННЫЙ ПИЧ ПОДВЫВАЕТ
Уже с неделю волчатники жили в палатке у Слепого
озера, удили щук и хлебали уху - Грапит с первого
же дня предупредил, чтоб не надеялись на пирожные
и свиные отбивные. Если oxoтtl, пускай жарят себе
линей на вертеле. Айнис так и сделал, но у него не
хватило поварского опыта: жареный линь внутри ока­
зался сырым, хотя и обуглился снаружи. Айнис все
же героически съел его, только на утро что-то часто
бегал в кусты.
-
Это от болотной воды, - объяснял он. И в тот
же деIIь выкопал славный колодец с чистой питьевой
водой.
Грапит только покосился на его произведение и за­
черпнул воды для обеда из Дзедры, заметив:
-
Вода тут ни при чем. Надо было побольше соли
насыпать на твое жаркое.
Однако подобные мелочи не портили охотникам на­
строения, и если Длинный Пич за последние д.ни стал
неразговорчив и курил, не выпуск~я изо рта сигарету,
то виной тому было не отсутствие комфорта в лесной
жизни, а .коварство Хромого Волка.
В первое же утро, по росе, Длинный Пич обнаружил
его след у самой палатки. Не заикнувшись об этом
Грапиту, полоокавшему у реки чайник, Пич вок•инул
ружье 1на плечо и ушел по следу. Не стал он будить
и Айниса, который спал сладким ребячьим сном, про­
воевав ночь с комарами.
Солнце едва золотило корявые руки и надвинутые
на глаза шапки болотных сосен. Низина лежала еще
в тени. Широкая цепочка следа в росистом ба1·уль­
нике и зарослях голубики была, однако, хорошо
видна, и Пич с бьющимся сердцем зашагал вперед,
как по тропинке.
Волк шел по старому следу к Темному ручью, дер­
жась края озера. Через две-три сотни шагов проло­
женный по росе след вышел на стежку, вытоптанную
в прибрежном торфе рыболовами, и куда-то исчез.
Но Пич наметанным глазом следопыта вскоре опять
отыскал отпечатки широких лап на сухой торфяной
трухе и уверенно зашагал дальше. Затаив дыхание,
69

слегка пригнувшись, чтобы лучше разглядеть еле за"
метный след, Пич быстро уходил все дальше по берегу
озера.
Прошло минут двадцать, может быть, полчаса -
скоро уже конец озера с устьем Темного ручья. Берег
стал площе, показалась первая топь с перекинутым11
через нее жердями, увязнувшими в черной грязи.
И вдруг волчий след исчез. Подбежав, Пич внима­
тельно обследовал тропинку, МОСТ'КИ, всю поверх­
ность топи, пузырившуюся, как жидкий шоколад, но
следа так нигде и tНе увидел.
Вернувшись немного назад, Пич выяснил, что след
обрывается у густой купы мелких елочек, за которыми
начинается обширная старая гарь, покрытая жестким
мхом. На ней был бы заметен разве что след лося -
любой более легкий зверь прошел бы как по паркету,
не оставив никаких отпечатков.
Здесь волк пер1епрыгнул через елочку и ушел
по гари.
Вот хитрец-то!
Пич усмехнулся и, медленно шагая по краю, где
начинались заросли вереска, обошел весь пустырь. Но
выходного следа нигде не было. Тут ему пришло в го­
лову, что волк, наверно, оставляя гарь, тоже пытался
утаить след. И Пич еще раз обошел ее вокруг, на
сей раз осматривая каждый кустик у края.
Ну, конечно! Так схитрить мог только Хромой Волк:
на противоположном краю пустыря он перемахнул че­
рез корявую ракиту и улепетнул к Темному ручью,
лишь немного примяв росистый вереск.
К Темному ручью человек подступиться не может.
Дерн тут колышется и тонет под ногами, точно слой
льна в мочиле. Остановившись шагах в тридцати 01
черной полоски воды, Пич увидел глубокий след в бо­
лотной траве: здесь волк пробрался к ручью и пере­
скочил на тот берег.
Выбравшись на стежку, Пич закурил и верJ:Iулся
в лагерь.
-
Дело ясное, - подытожил он, попивая чаек.
-
Логово за Темным ручьем. Вечером переедем на
лодке и начнем искать.
70

Утонете там .в окни­
щах, - проворчал Гра·
пит.
Постараемся не уто­
нуть, - намазывая ло-
моть хлеба маслом,
миролюбиво улыбнулся
Пич. - Возьмем по ше­
сту на плечо и пойдем
смело. Как 1начнешь вяз­
нуть, бросай шест под жи­
вот и ползи по нему на
твердую землю. Айнис,
давай-ка, сруби два ше­
ста!
Айнис сердился, что
Пич утром ушел без него.
и ничего не ответил. По­
завТ~ра.кав, он все же взял
топор и отправился в
чащу, выбрал две ров·
неньких сухостойных со­
сенки, толщиной с чере­
нок вил, срубил, акку­
рат.но срезал ~кору и ветки
и нагладко соакоблил сво-
им острым охотничьим ножом сучки. Теперь у них:
были под рукой легкие шестиметровые жерди. Не за·
быть только взять их с собой, когда пойдут на болото.
Начиная с этого дня Пич и Айнис в полудеаные
часы заваливались на боковую, зато каждый вечер
после ужина и чуть свет переправлялись в лодке через
озеро, бродили болотами по той стороне Темного
ручья, разыскивая логово Хромого Волка.
Вскоре они нашли старую звериную тропу, которая
вела от поросшей мелким кустарником сухловины к ру­
чью. Теперь не осталось сомнений, что логово где-то
близко. В тот же вечер, перед самым закатом, Пич
устроил для Айниса надежную засаду на сухловине с
подветренной стороны, чтобы волки не учуяли челове­
ческий дух. Из укрытия Ай.нис должен был слу·
шать, не откликнутся ли волчата. и примечать.• откуда
71

донесется их голос. Сам Пич прокрался по тропке на
.край сухл.овины и начал вабить.
Айнис слушал, привалившись к раскидистому кусту
ракиты. Он еще ни.когда не слышал волчьего воя и си­
дел в своем укрытии тихо-тихо, с любопытством ожи­
дая дальнейших событий.
Еще когда они переезжали через озеро, Пич сказал,
что большинство наших охотников не имеет понятия
о волчьей песне.
-
Разве волк поет не так же, как собака? - удив·
ленно спросил Айнис.
Пич усмехнулся.
-
Ну нет, парень. У серого совсем другая мелодия.
Хороший знаток определит по ней даже возраст и пол
волка.
И Длинный Пич прочел Айнису целую лекцию о вол­
чьих голосах.
Матерый самец воет басом, тянет легко, с дрожью,
подымая голос все выше, а к концу опять опуская
вниз. Матерая волчица берет ноту повыше, тянет вроде
как баритоном или тенором, так же долго и с той же
жалобной дрожью.
Вообще матерые волки ~оют ужасно жалобно,
будто они перегрызают глотку своим жертвам нехотя
и сердце у них при этом разрывается от сострадания.
Зато у волков прошлогоднего помета, переярков,
голоса потоньше. Песня их совсем короткая, и до
конца они ее не дотягивают, срываются на самых вы­
соких нотах, словно взвизгивая. Эти «взбрехи» - прн­
энак щенячества, сохранившийся у переярков. Волчата
нынешнего помета, прибылые, вовсе не умеют выть,
а скулят и визжат, как щенки.
Солнце медленно опускалось за лес, обливая болото
багряным отсветом. Он постепенно темнел, потом стал
фиолетовым; под деревьями и кустами уже стлались
синеватые, сумеречные тени.
Хлопая крыльями, совсем низко пролетела к озеру
быстрая кряква. В глубине болота прокричали вечер­
нюю зорю журавли. Созывая утят, крякал в камышах
нырок - бурая шейка. Чуть поодаль ему вторила
кряква; у той птенцы уже научились летать, и собрать
их было потруднее.
72

Вдруг все вечерние звуки разорвал странный, точно
из глуби окнищ вырвавшийся вой.
Айнис даже не мог бы определить, с какой сторо!11,1
он донесся.
Вначале негромкий и хриплый, он становился все
более пронзительным и жалостным, потом опять как
бы сошел книзу и, оборвавшись, смолк.
Айнис слушал с волнением в ·Сердце. Он напряг все
внимание, чтобы услышать отклик волчат из сухло­
вины, где должно находиться логово. Но все было
тихо. Лишь какая-то пташка робко спрашивала:
-
Чьи вы? Чьи вы?
Никто ей не отвечал, не крякали даже утки на озере.
Через несколько минут вой повторился.
Теперь он звучаJI грознее и громче, точно сам болот­
ный че.рт выплакивал звездам свою неутолимую жа­
жду крови.
Когда смолкло жуткое звериное рыдание, в природе
опять воцарилась необычайная тишина. Не пела ю1
одна птица. Казалось, даже ветер затаил дыхание.
У Айниса колотилось сердце. Неужели и впрямt1
человек способен извлечь из своей гортани эти ни с
чем не сравнимые, ужасающие звуки?
Прошло минут десять-пят~надцать, а может, и
больше. В синем ночном небе все ярче мерцали звезды.
Лишь закатный край небосвода оставался желто­
палевым.
И вдруг из-за озера, повторенный эхом в бору, в тре·
тий раз раздался волчий rзой.
Он звучал еще ужаснее.
В нем были злорадство и глумливая злоба, и вместе
с тем жалостное рыдание, словно издревле проклятый
злодей жаловался наступившей ночи на свои черные
невзгоды, содрогаясь от жажды мести и крови.
Вскоре из мглы вынырнул длинный силуэт Пича.
-;- Слыхал?
-
подойдя, спросил он тихо.
Айнис sылез из кустаряика.
-
Ну, и глотка у тебя! - прошептал он в изум­
лении.
-
У меня? Да разве я успел бы перебежать на ту
сторону!
-
Значит, это вправду был волк?
73

-
Ясно, волк! Я только первый голос подал. Потом
оба раза это была настоящая песня Хромого! Так
воют только самые что ни есть матерущие самцы. А с
сухловины никто не отзывался?
-
Нет. Не пикнули.
-
Так я и думал. Хромой хитрей самого дьявола!
Перетащили волчат в другое место, и теперь он путает
нам след ...
Догадка Пича подтвердилась. В следующие дни они
с Айнисом тщательно обыскали сухловину и нашли
покинутое логово. Всюду валялись обгрызанные 1<0сти.
Острый запах бил в ноздри, но волчат там уже не
было. Лишь широкая борозда в траве, тянувшаяся
к Темному ручью, говорила о том, что волки ушли по
своей старой тропе, нигде не оставив нового следа.
В ТРЯСИНЕ
С каждым днем Длинный Пич выглядел все угрю­
мее. От зари до зари он рыскал по болотам в по­
исках нового логова, и в вечерних сумерках его
подвывания доносились то из-за озера, то от трясин,
что за сухловиной, то от тетеревиного тока. Вот и се­
годня, вернувшись с темнотой, он молча хлебал уху,
щедро налитую Грапитом, не порадовавшись даже
трехкилограммовому окуню, которого поймал днем
Айнис.
Временно освобожденный от обязанностей помощ­
ника следопыта, Айнис целыми днями удил рыбу с бе­
рега или с лодки, а вече·ром взвешивал с-вою добычу н ct
безмене. Вот и сейчас он прицепил тяжеленного окуня
на крючок весов и показал Пичу при свете костра:
-
Глянь! Почти три килограмма. Ну 1 может, гра:м­
мов сто не дотянул."
Пич даже не обернулся. Только спросил рав·
нодушно:
-
На красноперку, что ли?
-
Нет! В реке на перекате пескарей начерпал!
-
А-а". - протянул Пич и продолжал шумно хле·
· бать
уху с таким видом, будто сам он вытаскивает
трехкилограммовых окуней каждый день.
74

Айнис обиделся. Он повесил безмен на сучок и, ни
слова не говоря, отнес в садок еще живого окуня. По­
стоял на берегу озера, любуясь серебристым мостиком
из лунных лучей над черной водой, потом вернулсн
к костру и сел с другой стороны - подальше от Пича.
Пич уже наелся и теперь курил. Вид у него был
сегодня не такой отсутствующий, как обычно. Он даже
засмеялся над какой-то прибауткой Грапита и совер­
шенно не к месту заметил:
-
Чудесная ночь!
Грапит пристально посмотрел на него, уставился
было бороденкой на луну и вернулся к своему заня­
тию - мытью посуды. А немного погодя опять подо­
зрительно посмотрел на Длинного Пича.
Айнис не замечал перемены в настроении Пича.
Скуки ради он делал своим охотничьим ножом на"
сечки на ивовой палке - от этого она становилась
похожей на магический жезл кудесника, покрытый
таинственными письменами. Айнис все еще сердился
на друга: сам Грапит подтвердил, что видит такого
гиганта окуневой породы первый раз в жизни, а Пич
даже взглянуть не пожелал!
Пич засвистел веселый мотивчик, и Грапит не
утерпел:
-
Что с тобой нынче, парень? Смотрю и дивлюсь:
личность у тебя прямо как медный таз сверкает.
-
Чудесная ночь! - повторил Пич.
-
Славная
роса завтра будет.
Покосившись на Айниса, он добавил:
-
Ты, малец, брось забавляться с ножичком. Лучше
проверь-ка ружье! Завтра, наверно, постреляем ма­
ленько.
Грапит разинул рот, спрятанный в зарослях бороды:
-
Врешь! Неужто напал на след Хромого?
У Айниса мгновенно испарилась обида. Не успел
Пич ответить, Грапит опять спросил:
Ты нашел новое логово?
-
Вроде того.
-
Где?
-
За тетеревиным током.
И Длинный Пич рассказал, как он нашел волчий
след, ведущий прямо в трясины. Неужто человек не
75

пройдет там, где прошел зверь? Логово совсем близко,
за окнищами. Вечером откликались оттуда. Он явст·
венно слышал, ка,к скулили волчата.
Разговоры у костра продолжались за полночь.
Айнис долго не мог уснуть, а во сне плыл по черной
воде и никак не мог доплыть до берега, пока Грапит
не разбудил его:
-
Завтракать, ребята! Кофе стынет!
Под вечер оба охотника, вооружившись шестами,
отправились мимо тетеревиного тока к трясинам.
Извивающаяся звериная тропа была отчетливо
видна, и Длинный Пич, держа за середину свой шест,
медленно, осторожно пробирался вперед.
Айнис шел чуть позади, также неся в руках шест,
и усердно смотрел под ноги, чтобы ни на мгновение
не терять из вида следы Пича, в которые сразу же
набиралась вода. Болото колыхалось, как одеяло на
сене. Ноги по колено увязали в холодной жиже, над
головой с кровожадным звоном кружились оводы, ко­
мары, а обе руки были заняты, и Айнис не мог от них
отмахиваться.
Вдруг он услышал приглушенное проклятие и мяr·
кий всплеск.
Айнис застыл на месте и глянул вперед.
Пич исчез!
-
Пич! - тихо позвал Айнис.
-
Чертова кашаi - Сердитый голос Пича донесся
откуда-то из-под земли.
Тут только Айнис увидал за пучком травы серую
кепку Пича.
Неожиданно ввалившись по горло в окнище, преда­
тельски затянутое мхом и тиной, Пич в последнюю
минуту успел подсунуть шест под мышки и теперь
висел на нем, как на турнике, налегая грудью. Шест
был все же тонковат и сильно прогнулся под его тя­
жестью. Черная вода уже заплескивалась Пичу в рот,
и он кричал во весь голос:
-
Окаянная трясина! Только не подходи! Стой там
на кочке". Подай мне конец своего шеста." Попробуй
повернуться."
Побледнев и не произнося ни слова, Айнис осто­
рожно протянул конец шеста к лицу товарища. Пич
76

с громким плеском выбросил кверху правую руку и 1
как клещами, схватил шест.
-
Тяни! - давясь, бормотал он.
-
Да не спеши,
а то сам увязнешь! Тогда будем петь дуэтом!
И Айнис тянул изо всех сил, нащупывая твердую
почву под ногами. Огромное тело Пича застряло,
словно в тисках, и вылезало из ила медленно, как
большая коряга.
Наконец, оба они очутились на суше, и Пич, осыпая
трясину проклятиями, понесся бегом в лагерь, чтобы
прямо в одежде броситься в озеро и обмыться.
-
А как же вол,ки? - поспевая за ним, спросил
Айнис.
-
После такого трам-тарарама все равно ничего
не выйдет! Завтра попробуем обойти трясину с дру­
гой стороны. Идти напрямик без лыж и думать нечего!
Не пропадать же самим из-за волка ...
Незадачливые охотники быстро шагали к своей па­
латке. Солнце уже закатилось, озеро было спокойно,
и их голоса далеко отдавались над тихими водами,
где лишь порой, гоняясь за добычей, громко всплес­
кивали щуки.
ВТОРОЙ ВЫСТРЕЛ ГРАПИТА
Тут надо сказать, что и Грапит в этот вечер под"
дался охотничьей страсти, выехал на лодке посидеть
в камышах, поглядеть на молодых уток - они уже ле­
тать научились. Пусть до начала охоты на водопла­
вающую пт.ицу остался еще не один месяц, приятно
потешить глаз будущей богатой добычей!
Свое премиальное ружье Грапит все-таки прихватил
с собой, не забыл и патроны, набитые картечью, чтобы
при случае насыпать свинца на хвост большому
ястребу, частенько распугивавшему здесь уток.
Притаившись в камышах, Грапит развалился в
лодке, от нечего делать покуривая свою носогрейку.
Ружье лежало под рукой - ведь ястреб обычно нале­
тает, когда охотник меньше всего ждет.
77

Размечтавшись о золотых деньках молодости, Гра•
пит услышал с берега голоса следопытов, искупав­
шихся в болоте.
Странно, чего они так рано возвращаютея? Да еще
галдят во всю глотку, будто забыли охотничий закон!
Неужто с Хромым уже покончено? Но тогда Грапит
услышал бы хоть один выстрел. Не спал же он!
А может быть, им посчастливилось отыскать логово?
Тогда уж, известное дело, волчата запиханы в мешок,
Длинный Пич весело тащит их домой и забот не
знает. Нет, все равно Пич на такое мальчишество не
способен: ведь матерые волки еще гуляют! Значит,
на.до покамест вести себя потише и ходить на цыпоч­
I<ах, коли ты настоящий охотник!
Возмущаясь их поведением, Грапит подталкивался
через камышовые заросли к берегу. Словно в н·азида­
ни.е младшим товарищам он действовал осторожно,
тихо, как подобает опытному лесовику.
Вскинув двустволку н:а плечо, Грапит вылез из
лодки и, решив подшутить над крикунами, ост·ано­
вился возле тропинки за кустом. Подойдут ближе -
он и огорошит их како.й-нибудь о.строумной шуткой!
Да больно уж медленно он пробивался через ка­
мыши: Пич с Айнисом успели миновать куст, обогнули
гарь и исчезли из виду. Выходит, подшутить не уда­
лось. Грапит остановился и стал дум.ать - какими бы
ему словами и прибаутками nристыдить злополучных
подвывальщиков за то, что они так разорались вблизи
логова? И вдруг заметил серую тень, скользившую
по гари.
«Волк!» - молнией мелькнула мысль, и Грапит за­
стыл на месте. Лишь взгляд, как прикованный, следо­
вал за зверем - волк чуть не на брюхе полз по следам
беспечных охотников, и сердце Граnита затрепетало
от невыразимого торжества: опять он оказался прав!
И эти-то желторотые юнцы вздумали убить самого
лесного царя - Хромого Волка!
В том, что он действительно видит перед собой Хро­
мого Волка, Грапит ни минуточки не сомневался.
У кого еще, кроме Хромого, хватило бы коварства
красться по следу охотников? Ясно, что это Хромой!
И значит, сама судьба подводит его под выстрел не
78

кому иному, как старому Грапиту, ибо только он один
имеет право застрелить зверя, которого когда-то под­
ранил! Ну, теперь надо целить, как следует. Пропуде­
ляешь - лучше не жить на свете . ..
Улучив мгновение, когда го:Ло~а волка -скрылась за.
пышным кустом голубики и Хромой не мог увидеть
движение охотника, Грапит проворно вскинул ружье
и стал целиться, ведя мушку за плечом зверя.
Только бы не осечка!
От волнения мушка неудержимо плясала перед гла·
зами. Но вот она, кажется, наконец-то остановилась,
и, Гр а пит легонечко нажал на спуск.
Раскатился выстрел.
Волк подскочил не меньше, как на высоту челове·
ческого роста и, точно его отбросило взрывом, влетел
в кусты.
«Смазал! Ох ты, горюшко!»
И опять он не успел выстрелить из второго ствола ...
В отчаяньи Грапит сорвал с головы старую кепчонку
и шваркнул ~е оземь. Сердце разрывалось от злости
на себя, на проклятого Хромого Волка и на все лес·
ное царство.
Он сел на кочку, вытащил кисет и стал набивать
свою старую трубку, чтобы ее горечью утолить тоску
да заодно придумать, что соврать товарищам, - на·
вряд ли они далеко ушли, прибегут на выстрел, как
встрепанные.
Действительно, не успел Грапит спичкой чиркнуть,
как Длинный Пич уже мчался галопом через гарь,
Айнис следом.
Грапит поднял глаза к небу. Он взлетел бы в воз­
дух, как птичка, лишь бы спастись от неслыханного
позора и бесчестия, неотвратимо приближавшегося
к нему с каждым шагом ДJrинного Пича. Эх, кабы
сохранились на небе какие-нибудь там архангелы,
унесли бы они его хоть на луну - вон она как раз
подымается на свои звездные пастбища. Да что ж по­
делаешь, коли все чистые и нечистые :духи давно
отставлены от должности и творят чудеса только
в сказках!
Собравшись с духом, Грапит обернулся к товари~·
щам, чтобы встретить свою судьбу лицом к лицу, как
80

подобает мужчине, выпить чашу до дна, раз уже ясно,
что она его не минует.
И тут он заметил, что Пич до самых глаз вывозился
в болотной грязи и похож на пугало, которое окунули
в ржавую бездну Слепого озера. Грапит сразу смек·
нул, что произошло, и решил прикрыть свой позор
несчастьем Пича.
-
Ах ты, болотная нечисть! - бодро воскликнул
он. - Я ж говорил: увязнете вы в этих окнищах. На
кого ты похож? Настоящий лешак из бабкиной сказки!
-
Зубы не заговаривай! Кто тут стрелял?
-
Я выпалил! Правый ствол прочищал, не то за·
ржавеет, пока вы тут галдите, волков распугиваете!
В кого ты стрелял?! ..
-
Да там". енот к тетеревам подкрадывался".
-
Готово, спятил старик! Мы, по-твоему, волков
распугиваем, а сам шпаришь по енотам, когда рядом
логово! Попал хоть?
-
Бес его знает. Во-он за тем кустиком бежал."
Только шерсть клочьями полетела! Я еще не ходил
смотреть.
Айнис, не говоря ни слова, направился к кустику, на
который указывал ГрапИ:т, Пич за ним. Грапит тоже
поднялся, вскинул ружье на плечо и медленно, будто
от нечего делать, поплелся сзади. Гроза уже миновала,
подумаешь - енота пропу дел ял, с кем не случается,
есть о чем толковать! Да и к стрельбе вблизи волчьего
логова Пичу нечего придираться, коли сам же, идя по
болоту, орет во всю глотку и купается в трясинах.
Айнис тем временем обошел голубичный кустик.
-
Кровь! .. -
закричал он.
Пич поспешил туда, наклонился. Вернулся чуть-чуть
назад - на пепле давешнего костра был явственно
виден отпечаток большой лапы. Подозрительно глянув
на Грапита, который приближался к нему со счастли­
вой улыбочкой человека, выскользнувшего из петли,
Пич переспросил:
Енот, говоришь?
Вроде так, - небрежно буркнул Грапит.
А куда он убежал?
Леший его знает! Порох-то у меня дымный, разве
углядишь ... Вроде в кусты шмыгнул .••
4- 4401
8!

Длинный Пич, пригнувшись, как ищейка, прошел по
следу в кусты, Айнис за ним.
-
Во! Опять кровь! Да какая лужищаl - вос­
кликнул он.
-
Сам вижу ..•
-
проворчал Пич. - Ох, и вред~
ный старик!
И оба исчезли в кустах.
Тут-то у Грапита от радости чуть не выскочило
сердце из груди. Собственными глазами узрел он
огромную лужу крови, залившую жесткий мох и листву
кустарника: все ясно - волк убит!
Грапит погладил ружье по стволу и прошептал:
-
Молодчина, хлопушечка, спасибо тебе!
В то же мгновенье из кустов донесся голос Айниса:
-
Вон лежит! Да какой же это ... Это же волк!
Грапит чуть в обморок не упал от счастья. Ноги
у него подкосились, и он, как стоял, опустился на
землю.
Что, несут его? Ну, ну, пусть несут! Увидим, сам
ли это хромоногий лесной царь или какой-нибудь дру•
гой серый разбойник?
Затрещали кусты. Грапит посмотрел - лица у Пича
и Айниса вытянутые, будто каждый по жабе про"
rлотил.
Швырнув ношу наземь, Пич горько усмехнулся:
-
Ено-от!" Я сразу по следу увидел, что волк!
А этот еще придуривается! Ну, что ж, теперь надо
сломить хорошую веточку ...
И Пич подошел к ели, чтобы, отломив веточку,
украсить шапку удачного стрелка.
-
Везет же вам! - с нескрываемой завистью ска­
зал Айнис. - Откуда он тут взялся?
-
Крался по вашим следам! А я его самого засту­
кал. В-во, лапа-то! Ну? Хромой или не Хромой?
-
Хромой, Хромой! Мы еще там увидали, - под"
твердил Айнис.
Теперь гордость Грапита выросла до небес..
-
То-то он вас дурачил. Охотничкиl Такое дело
с умом делается, а не как-нибудь - с музыкой да
с грязевыми ваннами. - Он покосился на Пича, воз­
вращавшегося с еловой веточкой, и повторил: -
С умом, ребятки, с умом!
82

-
Ну, если б ты промазал, мы б тебе голову отвин·
тили вместе со всем твоим умом, - усмехнулся
Пич. - Ладно, получай на шапку знак почета и давай
потащил Хромого в лагерь, пока не стемнело. А то не
сможешь откупорить шампанское, I<оторое с тебя при"
читается!
На другой день Пич разыс1<ал логово с шестью
волчатами, зато Айнис застрелил волчицу. Грапит
опять похвастался:
-
Все оттого, что пошли втроем и обложили их со
всех сторон. Без меня вам бы так и этак не видать
удачи! Давно уж пускали бы пузыри в каком-нибудь
окнище. А теперь каждый с добычей! На охоте, ре"
бятки, компания - самое милое дело!
Вскоре счастливые охотники уже сидели в лодке
и плыли вниз по Дзедре.
А по берегам лес пел свою неумолчную песню.

ПЕСНЯ
ГЛУХАРЯ

СТАРЫЙ ГРАПИТ КРИТИКУЕТ
НАРОДНУЮ ПЕСНЮ
п рошло несколько лет после той легендарноr1
охоты на Хромого Волка. Как-то на исходе теп­
лого апрельского дня Грапит, сидевший на ла­
вочке перед конюшней, окликнул своего молодого
друга Айниса - тот как раз шагал мимо с ружьем
за спиной:
-
Опять на вальдшнепов снарядился?
-
Ага. На излуке, у речки, неплохо тянут! Знаете,
где молодой лесок".
Айнис хотел было идти своей дорогой, но старый
колхозный сторож, знаменитый победитель Хромого
Волка, хлопнул корявой ладоаью по лавочке:
-
Посиди-ка маленько, куда мчишься в такую
рань! До заката еще добрый час, надоест там дроздоn
слушать.
-
Час-то час, - пробормотал Айнис, почему-то
смутившись. Хоть он и перерос Грапита уже на целую
голову, а все чувствовал себя перед ним мальчишкой.
Садясь на скамью, Айнис украдкой взглянул на
новенькие ручные часы. Времени, пожалуй, доста"
точно".
От зоркого глаза Грапита не ускользнуло это дви"
жение. К тому же он не раз примечал на тропинке,
87

ведущей в молодой лес, зеленую кофточку Майи ...
Затаив добродушную усмешку, Грапит сказал:
-
Ну, так вот. Обождут твои вальдшнепы и весен­
ние трясогузки! Разговор у нас с тобой будет 1.::0-
роткий: лицензию-то ты взял на своего выигранного
глухаря?
-
Я еще в районе не был. Да стоит ли брать-то."
-
Что-о?" Видели чудака?
И Грапит обвел взором окрестность, словно призы­
вая в свидетели неразумности Айниса колхозных
лошадей, хрупавших клевер. В запале он даже встал
и произнес одну из самых зажигательных речей на
своем веку, подкрепляя наиболее важные пункты рез­
кими взмахами руки с зажатой в ней трубкой.
-
Человеку выигрыш выпал, а он еще думает -
брать ли!
-
Да какой там выигрыш? Я лучше схожу вальд·
шнепов послvшаю.
-
Вальдwнепов? Знаем мы твоих вальдшнепов. Со­
всем дурной стал, как минога в нерест! Да понимаешь
ли ты, что такое глухарь?
-
В лесничестве видел. Набитого.
-
Ну так сJ1ушай и заруби на носу: есть только
два больших охотничьих трофея в наших латвийских
лесах!
Грапит поднял трубку кверху и выдержал торжест­
венную паузу, чтобы усилить впечатление. Но Айнис
перебил его равнодушно:
-
Кто ж их не знает. Волк да рысь. За них преми11
платят.
-
Премии! .. Премии платят за истребление хищни­
ков, а большой трофей - это вопрос чести и самого
наивысшего охотничьего класса!
-
Ну, тогда косуля и кабан. А самый большой
зверь у нас это лось."
-
Да не в величине суть! Главное - фасон! Самые
славные охотничьи трофеи в наших лесах: б~агород·
ный олень, когда он по осени ревет, обдирает рогами
деревья, - это раз, и глухарь весной, когда он поет
свою сумасбродную песню, - два.
-
На заре трубит глухарь! - благодушно припе­
чатал Айнис. Это была всего-навсего строчка из из-
88

вестной народной песни, но она почему-то еще пуще
рассердила старого Грапита.
-
Трубит! 1 - вскричал он.
-
Надо же! И кто это
выдумал! Глухарь на току не трубит, а щелкает и то­
чит, иногда еще рыгает и вышибает пробку из бу­
тылки. Ага, точь-в-точь пробку из шампанского!
И Грапит стал объяснять, как сплоховал древний
сочинитель. Самому-то, наверно, не довелось слышать
нашу величавую лесную птицу, вот он и ляпнул, будто
глухарь трубит. Песня у глухаря не громкая, новичо1<
не расслышит ее, пожалуй, и за пятьдесят шагов. Если
чем она и похожа на звук боевой трубы, так только
тем, что глухарь на току, точно древний воин, своим
грозным боевым кличем вызывает соперников на пое­
динок. Глухариное токовище - это поле битвы, где
царственные петухи каждую весну вступают в бой не
на жизнь, а на смерть, сражаясь за право преумно­
жать свое племя.
-
Нет, парень, - закончил свою речь Грапит,
-
покуда ты не застрелил на токовище глухаря, ты еще
не охотник, а так себе, охотничек. Потому что глу­
харь - это, как бы тебе сказать, венец всей охоты
в наших лесах, а истинный охотник только тот, кто
хоть раз в жизни сумел подойти с ружьем к этой
сторожкой птице, когда она весенней порой щелкает
и точит, сидя на сосне... Вот оно, дело-то какого
рода!
У Грапита даже глазки замаслились от собствен•
наго красноречия. Он теребил Айниса за пуговицу, н11
малейшего внимания не обращая на то, что парень
давно уж сидит как на иголках и поглядывает на часы.
порываясь вскочить с места.
И Айнис не выдержал. Солнце уже спряталось за
верхушки заречного леса, и знакомая фигурка нето·
ропливо спустиJiась по откосу к реке. Видел это и Гра"
пит. И больше не стал удерживать парня, когда тот
встал со словами:
-
Ладно уж, возьму тогда разрешение. Как-нибудь
утречком сходим вместе на Ягодное болото, послу•
ша ем!
И зашагал большими шагами 1 еле удерживаясь,
чтобы не побежать.
89

А Грапит еще крикнул вдогонку:
-
Да какое там утречко! На ток с вечера ходят.
На подслухи. Надо же сперва глухарей спать уложить!
Но Айнис уже ничего не слышал. Зайдя за молоч"
ную ферму, он побежал напрямик через выгон, чтобы
встретить Майю вместе с вечерней песней дроздов.
ПЕРВЫЕ ГОРЕСТИ ГЛУХАРКИ
Свое первое в жизни гнездо серо-рябая глухарка
свила неподалеку от токовища, под корнями выворо•
ченной из земли ели, в тени густого верескового куста.
На токовище еще не кончились яростные петуши·
ные бои, в низинках еще поблескивали полые воды,
в тенистых местах даже лед не растаял, а молодая
глухарка уже сидела в гнезде на своих первых бледно·
золотистых, изукрашенных красно-коричневыми кра"
пинками яйцах.
Во все глаза глядела одинокая птица на таинствен·
ный лесной мир, раскрывавшийся перед ней сразу за
вересковым кустом. С тыла молодая наседка считала
себя более или менее защищенной - там черной сте·
ной возвышался комель вывороченной ели. Поэтому
все ее внимание привлекала поляна перед гнездом, по
которой извивалась тропка к водопою, протоптанная
лесным зверьем.
В первый же вечер по тропке процоколо копытцами
стадо косуль. Глухарка знала, что косули не причинят
1
90

ей зла, но материнский инстинкт заставил ее плотнее
приникнуть к гнезду, перья у нее на макушке подня­
лись сами собой.
Беда случилась спустя несколько дней, когда в
гнезде уже лежало пять яиц.
Миновала пора весенних заморозков, вечера потеп­
лели, стали туманно темными, в их влажных объятиях
раскрывались набухшие почки листьев. Птицы пели
на каждой ветке, в болоте за токовищем звучно кур­
лыкали журавли, в кустах порой жалобrю пищали
зайчата, попавшие в зубы лисе или другому хищнику.
Молодая глухарка как раз толь.ко что снесла яйцо,
и на сердце у нее было неспокойно. Она вкатила све­
жее яичко в самую середину гнезда, где потеплее. По­
том обложила гнездо с двух сторон сосновыми вет­
ками, оставив его открытым лишь спереди, чтобы
вовремя увидеть опасность.
И опасность не заставила себя ждать.
В сгустившихся сумерках на тропке раздалось
угрожающее сопение и сварливое хрюканье кабанов.
Пасшееся вразброд стадо приближалось к ручью.
Первой по тропке медленно и осторожно шла супо­
росая матка.
Она часто останавливалась, нюхала воздух и при
каждом подозрительном шорохе предостерегающе
сопела. Если не было ничего угрожающего, матка
медлительно шествовала дальше или останавливалась
порыться у какой-нибудь кочки. Возле нее скучились
прошлогодние подсвинки, покамест еще державшиеся
вместе, а за ними огромными тенями брели пооди"
ночке взрослые свиньи и вооруженные белыми клы"
ками кабаны.
Особняком, в стороне от тропки, равнодушный ко
всем соблазнам и презирающий всех врагов, в гордом
одиночестве сквозь чащу как танк проламывал·ся рода"
начальник стада - старый кабан. Глубокий след оста"
вался там, где он прошел, - в кустарнике и в ельнике,
в ягоднике и в вереске, всюду, где прокладывала себе
путь трехсоткилограммовая туша седого вепря.
Старый самец не вылез вместе со стадом на поляну,
а остался стоять в чащобной тени, прислушиваясь,
недвижный 1 как черная скала.
91

Один из подростков-кабанят разнюхал мышиную
норку и сразу принялся рыть, с сердитым сопением
отфыркивая набившуюся в ноздри землю и отпихивая
непрошеных помощников, норовивших присоединиться
к его пиршеству. Вскоре норка была разрыта И мы­
шата проглочены. Облизнувшись, удачливый землекоп
двинулся дальше, продолжая принюхиваться и орудуя
сильным рылом, как рычагом и мотыгой. Неудачливые
его собратья 1-рызли мягкие корни деревьев, ловили
92

разных слизней, qервей, а умная матка унюхала под
кочкой гадюку, стегнула ею раз-другой по земле и,
qавкая от удовольствия, сожрала.
Стадо постепенно удалялось.
Глухарке уже казалось, что опасность миновала,
как вдруг из кустов вынырнул старый кабан и, как па­
ровой каток, покатился прямо к вывороченной ели.
Глухарка замерла от страха.
Это была, конечно, чистейшая случайность: как раз
в ту минуту, когда кабан уже отвернулся, собираясь
обшарить муравейник под сухостойной сосной, легкое
дуновение ветер1<а занесло ему в ноздри запах гнезда.
Кабан разом остановился, поднял морщинистое
рыло с обломанными клыками и стал принюхиваться".
В мгновение ока все было кончено.
Старый лакомка ринулся к гнезду и первым долгом
схватил наседку, прекрасно зная, что остальная за­
куска от него не убежит. Но глухарка успела взмах­
нуть крыльями и вырвалась, потеряв лишь несколько
перьев. Сердито выплевывая их, рыжевато-черный
зверь задрал кверху огромные челюсти, распахнув­
шиеся точно ворота ада, потом с треском захлопнул
их и сунул жадное рыло в теплое гнездо.
Напрасно кричала и стонала в отчаянии несчастна я
глухарка, напрасно металась над ним, едва не касаясь
щетинистой холки чудовища. Кабан больше не удо­
стоил ее вниманием и сожрал все яйца вместе со
скорлупой.
ЗЕЛЕНЫЙ КЛЮВ ВЫХОДИТ В МИР
ОПАСНОСТЕЙ И ЧУДЕС
Иная лентяйка после такой беды совсем отказалась
бы от намерения обзавестись птенцами и жила бы себе
одинешенька до будущей весны. Не такой была наша
глухарка: уже наутро она полетела на токовище к пе·
тухам и к курочкам, еще остававшимся в невестах, и,
грустно квохча, пожаловалась им на свою горькую
долю.
Но того1 что пропало1 уже не вернешь.
93

Наглядевшись в бурный час зари на поединки сам·
цов и встретив золотистый восход вместе с победите­
лем, наша глухарка опять улетела за сухловину,
в осинник на том берегу ручья, чтобы поискать для
нового гнезда укрытие понадежнее прежнего.
На этот раз она устроила гнездо с южной стороны
большого гнилого пня, среди багульника и густых за­
рослей черники, оплела его сухими сосновыми ветками
и стала усердно нестись.
В пору, когда распустились листочrш и пышная зе­
лень одела частый осинник, заботливо укрыв гнездо,
в нем было уже восемь яиц. Глухарка высиживала их
самозабвенно - даже хвостик, бывало, не шелох­
нется - и улетала на минутку только, когда зоб сжи­
мался от голода и надо было хоть утолить жажду.
Сглотнув по пути к ручью зазевавшуюся мошку,
глухарка пила, закидывая голову, на мгновение пья­
нея от солнца и от прохладной воды, закусывала
сосновой почкой и стремглав летела к гнезду, чтоб
оно не остыло.
Так прошел почти месяц.
G черемухи у ручья уже осыпался снежно-белый
цвет, когда у терпеливой наседки один за другим вы­
лущ1лись семеро цыплят в мягких, темно-желтых с бу­
рыми полосками, пуховых шубках. Восьмое яйцо ока­
залос_ь жировиком, глухарка потом выкатила его из
гнезда и склевала.
Уже через несколько часов маленькие глухари на­
Чf!ЛИ высовывать шейки из-под материнских крыльев,
а вскоре они уже перебирались через край гнезда и,
словно их кто научил, сновали вокруг пня в поисках
ПИЩИ.
А пищи здесь было вдоволь.
Кто нашел жука под прошлогодним листком, кто
клевал муравьиные личин.кн в расщелинах трухлявого
пня, иные ловили мух, которые, будто дразнясь, на­
рочно садились неловким охотникам на хохолки. А са­
мый сильный цыпленок, который первым вылуriился и
смело шагнул Через край гнезда в лесной мир, полный
опасностей и чудес, уже волок тяжелую жирную
улитку - он заклевал ее в сырой ямке у подно·
жия пня.
94

Так началось житье-бытье маленьких глухарей.
Оно впрямь было полно опасностей и чудес. На
каждом шагу беспомощных птенцов подстерегали не­
забываемые, чудесные открытия, и неотступно за ним11
следовал призрак смерти.
Уже на второе утро, когда птенцы после завтрака
разбрелись погулять, одного унес ястреб.
Это была суровая нау.ка остальным. Только теперь
они по-настоящему поняли, что после предостерегаю­
щего окрика матери нужно мгновенно бежать, спа­
саться под ее теплым крылом. Только там можно
найти надежное убежище от всех опасностей, грозя­
щих птенцам как с неба, так и на земле.
И все-таки за первую неделю ястреб унес в облака
еще одного глухаренка и унес бы третьего, да в мо­
мент нападения как раз проходил мимо двуногий
царь природы с громом в руке. Он поднял руку, выпу­
стил гром, и хищник упал на землю мертвым.
Глухаренок, так же как все без исключения звери и
птицы, больше всего на свете боялся человека. Но че­
ловек не сделал ему ничего плохого. Подняв помятого
птенца и убедившись, что у него нет никаких опасных
повреждений, человек внимательно присмотрелся и
заметил приникшую к гнезду глухарку.
Не приближаясь к ней ни на шаг, он пустил опра­
вившегося глухаренка в сторону гнезда и ушел, оглн­
дываясь на ходу.
Глухарка, обмершая от ужаса, распластала крылья
над оставшимися птенцами, не сводя сверкающих
глаз с уходившего человека. Она видывала людеf1
раз-другой и то лишь издали, но инстинкт говорил ей,
что их надо остерегаться больше всех. И от этого она
даже не обрадовалась спасенному птенцу, не пустила
его под крыло, только все смотрела, оцепенев, в ту
сторону, куда ушел человек.
Едва он скрылся нз вида и смолкли его тяжелые
шаги, от которых гудела земля, глухарка сейчас же
сорвалась с места и тихо позвала птенцов следовать
за собой.
Проворно семенила она через багульник и чер­
нику - лишь бы подальше от этого страшного места!
Без колебаний покидала удобное, обжитое гнездо и
Эs

богатый пищей пень только потому, что здесь ей
в глаза посмотрело удивительное создание, которого
боялись и избегали все до единого обитатели леса.
Глухарка вела птенцов через осинник, порой оста­
навливаясь под каким-нибудь густым кустом, чтобы
дать отдохнуть своим слабосильным путешественни­
кам и заодно разведать местность. Когда ей казалось,
что птенцы отдохнули, а вокруг не заметно ничего
опасного, глухарка опять осторожно, потихоньку про­
биралась дальше и все время негромко подзывалn
к себе малышей, не позволяя никому отставать.
На первых привалах она подолгу подозрительно
осматривала птенца, которого потрепал ястреб, а по­
том .коснулась рука человека.
Она словно сомневалась, пускать ли его к собра­
тьям, но мало-помалу привыкла и смирилась с ним.
По росту и по более зеленому клюву глухарка, нако­
нец, узнала в нем первенца и самого сильного из своих
сыновей, который отличался отвагой еще в первый
день своей жизни и угодил в когти ястребу исключ11-
тельно из-за удальства.
Недавний победитель улитки и сейчас выглядел
молодец-молодцом, держался на отшибе и, к.ак н11
просила мать, не хотел лезть к ней под крыло. Даже
когда ее зов сообщал об опасности, он только хохлился
и не двигался с места.
Близился вечер, когда беспокойная глухарка, нако­
нец, устроилась на новоселье под искривленной болот-
96

ной сосенкой, на краю сухловины, где находилось
токовище.
Не ахти ка кое было пройдено расстояние - подняв­
шись в воздух, она покрыла бы его, даже не взмахнув
крыльями, особенно если по ветру. Но если петляешь
по земле, пролезаешь между кустов вереска и багуль­
ника, на каждом шагу собирая свое разбредающееся
семейство, на этот путь приходится тратить· целых
полдня.
Уже в сумерках глухарка, соорудив нечто вроде
гнезда, усталым квохтаньем созвала птенцов спать.
Все с писком сбежались к ней, каждый норовил пер­
вым юркнуть в тепло. Только Зеленый Клюв чистил
и разглаживал перышки, потрепанные ястребом, ни на
что не обращая внимания. Видя, как суетятся его бра­
тишки и сестренки, он еще и отвернулся, будто прези­
рая маменькиных сынков и дочек. На повторный зов
он, правда, подошел, но под крыло не полез, только
нахохлился и прильнул к плечу глухарки.
Та покосилась фиолетовым глазом, но промолчала
и сомкнула веки.
На землю опустилась теплая ночь.
Усталые путешественники крепко уснули.
Но и на новом месте они наслаждались покоем
недолго.
ТЕНЬ СМЕРТИ
Откуда же было знать глухарке, что совсем рядом,
на пригорке, недавно шла война, и :В барсучьих норах,
выгнав оттуда хозяев, поселился со своим родом злей­
ший враг всей пернатой дичи - уссурийский енот!
Проявив усердие не по разуму, ка.кой-то большой на­
чальник распорядился привезти издалека этих зверей,
чтобы обогатить ими местную фауну. В дзедринских
лесах еноты хорошо акклиматизировались и за не­
сколько лет так размножились, что от них не стало
житья даже лисам и барсукам, которых они запросто
выживали из нор, не говоря уже о молодых зайцах,
которых еноты считали своим законным пропитанием.
97

Принадлежащие к собачьей породе (хоть их и зовут
иногда «малыми медведями»), эти небольшие коротко­
ногие хищники, одетые в мягкую, красно-коричневую
шубу, обладая отличным обоняни~м, легко находили
по следу залегшего на дневку зайца, как бы он ни пет­
лял, ни путал следы перед тем, как залечь.
Но наибольший урон они наносили глухарям и те­
теревам, истребляя потомство этих редких птиц еще
в гнездах.
Отоспавшись за зиму в своих логовах, хорошо укры­
тых от охотников, еноты как раз весной были особенно
прожорливы. Ночи напролет шныряли они по лесам
и болотам, обнюхивая и оглядывая каждый куст, каж­
дую кочку в широком радиусе от своего жилья. А се­
лились они обычно поближе к токовищам, где меньше
беспокоили люди и легче было добывать сытную
пищу - ранней весной яйца, потом птенцов и моло­
дую птицу, пока она еще недостаточно проворно
взлетает.
Енотов расплодилось такое множество и они так
умело разыскивали гнездящуюся на земле птицу, что
в местностях, заселенных енотами, глухарям и тетере­
вам грозило полное истребление.
Молодая глухарка еще не была знакома с этими
хищниками: на токовище Ягодного богата они прежде
не появJiялись. И это была просто роковая случай­
ность, что, убегая от мнимой опасности, она привела
своих уцелевших птенцов прямо в пасть кровожадным
енотам.
Перед закатом еноты вылезли из своих нор и пошли
прочесывать округу, отданную им на разграбление.
Они шли, удаляясь от сухловины по спирали, с нето­
ропливой и педантичной беспощадностью.
И это была вторая роковая случайность, что вна·
чале они наткнулись на одинокого зайчонка, чей гром­
кий предсмертный вопль разбудил глухарку.
Со сна испуганная, она, должно быть, всхлопнула
крыльями и этим привлекла внимание ночных разбой­
ников. Один из енотов, оставив зайчонка в зубах у сво­
их спутников, тотчас кинулся в сторону раздавшегося
шума. Глухарка успела издать предостерегающее
«квох-квох» - спасайся, кто может!
-
а сама, расто"
98

пырнв когти, порхнула навстречу врагу, колотя
крылья:v~:и и метясь клювом ему в глаз.
Неравный бой длился довольно долго. В конце кон­
цов глухарка с разодранным крылом и :<ровоточащей
ногой взлетела на дерево и с ужасом слушала оттуда
предсмертный писк своих птенцов, хруст их костей и
негромкое ворчание разъяренной лесной собаки.
Глухарка чуть не лишилась чувств и еле удержа­
лась на ветке. С отчаянным криком она перелетела
на другое дерево, потом на третье, и все летала кру­
гом и кричала - пусть весь мир знает, какие ужасы
творятся там внизу! Но никто не пришел к ней на
помощь."
Когда внизу все стихло, глухарка еще некоторое
время наблюдала и слушала, потом спустилась наземь
и стала тихонько звать, надеясь, что хоть кто-нибудь
уцелел. Но никто не отзывался.
Покинув злосчастное место, глухарка обежала
большой круг по болоту, не переставая квохтать. И вот
в ответ ей раздался знакомый радостный писк!
Глухарка во всю мочь заковыляла туда и вскоре
заботливо прижимала к себе здоровым крылом своего
первенца, единственного оставшегося в живых.
Все остальные птенцы при появлении енота попыта­
лись спрятаться к матери под крыло и очень удиви­
лись, чего это она скачет по воздуху. И только Зеле­
ный Клюв сразу стремглав помчался прочь и бежал
99

до тех пор, пока не рухнул без сил под кустом мож·
жевельника, на самом краю мшища.
Теперь мать и сын сидели там, не решаясь куда•
либо двинуться до рассвета. Зеленый Клюв вскоре
уснул под теплым материнским крылом, а раненая
глухарка до утра не сомкнула глаз, тревожно всмат·
риваясь в белесоватый ночной лес.
Когда взошло солнце и все ночные разбойники убра"
лись восвояси, Зеленый Клюв первый взмахнул кры•
лышками, призывая мать отправиться на поиски боJ1ее
надежного пристанища. Инстинкт вел его обратно
к осиннику, через который они прошли вчера, и мать
должна была признать, что он взял верное направле·
ние, - ведь здесь на каждом шагу можно спрятаться
в кустах, густо переплетенных листвой.
И - вот чудеса-то!
В полдень они вдруг увидели, что вышли к старому
гнезду!
Глухарка, правда, хотела было проковылять мимо,
но глухаренок обрадовался, точно вернулся домой из
путешествия, полного приключений, и притворился,
будто не слышит ее призывного квохтанья.
Прыгнув в гнездо и убедившись, что там все в по·
рядке, он поскорее отправился проведать свою ска"
терть-самобранку у подножия пня и вмиг склевал
толстого жука. Тут и глухарка принялась рыться и
что-то клевать - и это был верный признак, что они
остаются.
Все лето они прожили в своем старом гнезде, и их
не тревожил ни один хищник, так как человек наутро
после их возвращения разбросал вокруг гнезда старые
гвозди и разные ржавые железки: запах железа иной
раз отпугивает ночных грабителей.
Через месяц Зеленый Клюв уже умел подниматься
в воздух, а к середине августа, когда от ручья по це"
лым дням доносилось кряканье молодых уток~ он ле"
тал лучше матери, разыскивая ягоды на болоте.
Теперь никакой зверь не был ему страшен.
От полета к полету глухаренок становился сильнее.
Поднявшись над макушками деревьев, он чувствовал
себя полновластным хозяином леса.
tOO

Потом настала зима с глубокими снегами и с нею
голод - кормиться можно было лишь хвоей и почками
осин, землю покрыло такое толстое белое одеяло, что
даже до клюквы на болоте не дороешься. Долго-долго
тянулись темные ночи.
Миновала и эта грозная, студеная пора, принесшая
глухаренку новые чудесные открытия. Зашумели теп­
лые весенние ветры. Они велели растаять снегу, а
сердцу молодого глухаря забиться, как не билось оно
еще никогда.
И в один прекрасный день он покинул мать, улетел
с другими петухами на сухловину, на древнее токо­
вище, чтобы спеть первую на своем веку песню про­
буждения природы и обновления бытия.
ПЯТОЕ КОЛЕСО
Старый Грапит был вообще-то человеком рассуди­
тельным и при случае сам высмеивал суеверных,
отсталых чудаков, которые мрачнеют на весь день,
увидев во сне рыбу, а вылезая из кровати, боятся
встать на пол с левой ноги.
Никогда он не чертыхался и не возвращался с пол­
пути, если ему слева направо перебегала дорогу
кошка, в особенности, если это была серая или пятни­
стая киса из местных мышеловов. Другое дело, если
подобная незадача случалась с ним вдали от людского
жилья, где-нибудь в лесу или скажем, по пути в ок­
лад, куда порядочному котофею уж вовсе не к чему
соваться. Тогда-то да! И еще если поганец черен,
словно только что вылез из печной трубы, и притом
несется через дорогу справа налево".
Тогда сердце у Грапита замирало, а коленки подги­
бались, как ватные.
Правда, он героически пытался побороть свою сла­
бость и ограничивался плевком через плечо, пригова­
ривая всего лишь:
-
Тьфу ты, нечистый дух, как напугал!
И если другие охотники пусть даже в шутку заме­
чали, что теперь уж удачи не жди, Грапит всегда yмeJJ
доказать им, что встреченный кот отнюдь не является
101

предвестником несчастья, поскольку одна лапа у него
пятнистая, все равно как у пестрого поросенка, а
кончик хвоста беловатый, если не вовсе белый. А пест"
рых котов и в старинные-то времена добрые люди
пугались разве только в овине; так чего ж их бояться
в нынешние-то времена, когда овинов, можно сказать,
днем с огнем не найдешь, а нечистую силу и всяких
анчуток ученые, доктора наук даже из деревенской
баньки повытаскали на белый свет и ликвидировали
под корень.
После этого разговор обычно уже не возвращался
к котам, так как Грапит, едва заикнувшись об овинах,
немедля принимался доказывать, насколько они по­
лезны в сельском хозяйстве. Без овина, мол, хлеб
вечно плесневеет под открытым небом и редко когда
его успевают вовремя и как следует обмолотить -
разве что в такую солнечную, богатую утренними за­
морозками, осень, как прошлогодняя. А в другие-то
года, когда ливмя-лило? Как же без гумна-то?
Уверенность Грапита в своей правоте была несо­
крушима. Он повторял эти соображения на любом
сборище или за дружеским перекуром с каким-нибудь
рассудительным человеком до тех пор, пока не услы­
хал ненароком, что новый председатель, ученый агро­
ном, дал строительной бригаде задание построить на
краю села огромный сарай. Такая же громада строи­
лась и на полях второй бригады, чтоб больше не гно­
ить осенью хлеб, а свозить его под крышу и молотить
там как положено.
Добрую неделю Грапит ходил победителем, спраши"
вал всех и каждого:
-
Ну? Что я говорил?
И никто не мог ему ничего возразить. Это было но·
вое доказательство того, что жизнь шагает вперед и
никакие вредные силы не свернут ее с верного пути.
Так считал Грапит.
Нельзя было также сказать, чтобы старый· Грапит
придерживался дурацкой домостроевской поговорки
насчет того, что у женщин волос долог, а ум короток,
или вообще был оголтелым женоненавистником, каких
во времена кулацкой власти у нас водилось немало.

Нет, и в этом смысле Грапит был вполне передовым
человеком. Однажды он даже похвалил на собрании
Майю за хорошую работу и посоветовал смело ста­
вить ее заведующей на телячью ферму.
Тем более неожиданным для Айниса был номер,
который Грапит отколол в субботу вечером, когда ста­
рые соратники вдвоем, в полном вооружении, шагали
по улице поселка, направляясь на глухариный ток, на
сухловину у Ягодного болота.
У садика против клуба Айнис замедлил шаг и объ­
явил, слегка застеснявшись, что придется им тут
малость подождать - Майя тоже собиралась пойти
с ними глухарей спать укладывать.
У Грапита даже щетина на щеках вздыбилась. Он
сел на первую попавшуюся лавочку и, безнадежно
махнув рукой, заявил, что с пятым колесом в лес ез­
дить нечего. Тогда лучше он сразу повернет оглобли,
заберется в свою берлогу да почитает какую-нибудь
стоящую книжицу, че\11 тащиться, попусту убивать
вечер. Все равно глухаря не увидишь и не услышишь.
-
Если баба тебе в помощники навяжется, вешай
лучше ружье на гвоздь. Придешь пустой, все равно
как если тебе удачи пожелают.
-
Да это же предрассудки, товарищ Грапит. -
Айнис добродушно пытался уговорить старика.
Но тот рассердился еще пуще - признать себя ве­
рящим в предрассудки он не хотел и, прижатый к
стенке, стал обороняться тем же оружием.
-
Предрассудки? А зачем же ты сам кричишь мне
«рыбьего хвоста не видать!», когда я в воскресный
день выхожу прогуляться с удочкой по протокам?
-
Ну, это просто так, шутя, чтобы вам весе­
лее было.
-
Ясно, что просто так! Вот я и говорю. Оно вроде
и на предрассудок смахивает, и на пожелание доброго
утра, когда люди встречаются на заре. То-то и сам ты
любишь, чтобы тебе желали «ни пуха ни пера», когда
ты на зайцев ходишь!
-
А мне безразлично. Мне можно желать, что
угодно. Но я вас понимаю. И мы с Майей договори­
лись, что на токовище она будет вместе со мной, .чтоб
вам не мешать. А вы можете слушать на том краю.
103

-
На том, на том." - проворчал Грапит уже
немного уступчивее. - Там же эти канавы .. . Разве
догадается кто мостки положить! Как запоет, как
начнешь подскакивать*, ну, и ввалишься по уши ...
-
А вы оставайтесь на лугу! На тот край мы
с Майей пойдем.
-
На лугу... Гм .. . Что ж, подумаем насчет этого . . .
Такой выход показался Грапиту вполне приемле­
мым. Как-никак Майя - родня Мадары, а Мадару
уж не причислишь к разряду женщин, к которым под­
ходят разные охотничьи поговорки. Редкий из лесни­
ков мог потягаться с Мадарой, что в работах по лесни­
честву, что на охоте.
Вспомнив об этом, Грапит мысленно спросил себя:
а не отрыгнулась ли тут у него старая закваска?
Майя-то и сама по себе молодец-девка, будь она даже
не родня Мадаре. Да притом как она здорово делает
моментальные наброски разных лодырей и отсталых
элементов для стенгазеты!
От этой мысли Грапит сразу вспотел.
В женском-то вопросе он как раз и может оказаться
отсталым элементом!
Возьмут да по всей справедливости и вставят его
в стенгазету с такой же дурацкой физиономией, ка1<
вон в последнем номере Берту Айзпур за самогонный
аппарат ...
Грапит вскочил и смущенно оглянулся на кирпичное
здание клуба: там-то она и висит, эта стенгазета, яр-
1<ая, цветистая, на самой светлой стене ...
Усевшись опять, Грапит закурил и осмотрелся. При­
метив засохший сучок на жасминовом кусте, он вынул
громадный складной нож, раскрыл его и в два-три
приема выстрогал себе нечто вроде указки.
Потом наклонился и стал что-то чертить на земле,
приговаривая:
-
Поболтали и хватит. Теперь будем говорить
серьезно.
• Суть охоты на глухарином токе заключается в том, что во
время второго колена песни, когда глухарь ничего не слышит и
не видит, охотни1< в полумраке делает несколько быстрых шагов,
потом застывает на месте, а затем снова «подскакивает», посте·
пенно приблвжаясь на выстрел к дереву, на котором сидит птица.
104

Это будет самое правильное, если он останется на
ближайшем краю токовища. Да, да, и толковать
нечего. Вот здесь, сразу за лугами. Разве пробе­
решься там с девкой, если вода разлилась на добрую
версту, все равно как море? И думать нечего! В яму
ввалятся, а виноват будет кто? Отвечать за них кто
будет? Старый Грапит! С него спросят-то! Он, старый
черт, их на токовище повел! Так пусть Айнис зря не
воображает, а берет свою Майю под ручку и топает с
ней до большого отводного канала. Вот по этой дороге.
И пускай они выходят прямо на мостик, вот в этом
месте. А дальше - вдоль канала, до следующей попе­
речной канавы. Потом вдоль нее, направо и прямо на
ток. Но только по тропке, по этой стороне - по ту
сторону канавы тропки нету. Да и чего там искать-то!
Правда, иной раз молодые петухи, если старики вы­
гонят их с токовища, садятся и за канавой, но все
равно слушать их можно с тропки. Притом настоя­
щий охотник бьет только старого глухаря - драчуна,
ветерана тока."
Грапит все еще старательно вычерчивал на песке
план токовища, когда подошла Майя, снарядившаяся
для похода в лес.
Грапит покосился на нее одним глазом, делая вид,
будто ее только и ждал. Свои поучения он теперь
адресовал обоим молодым людям:
-
Значит, запомнили накрепко: по токовищу хо­
дить тихо и зря не слоняться. Нашли укрытие - и туда
шагом марш! И все. Только дорогу запоминайте: об­
ратно пойдем, совсем темно будет.
-
Это во сколько же? - спросила Майя.
-
Домой-то? А вот как птахи вечернюю песню
допоют. Значит, и глухарь уже спит на ветке. Так,
в пол-одиннадцатого. И чтоб ни один сучок под ногой
не треснул, а то вы глухаря и в глаза не увидите! По­
тому никогда не забирайтесь далеко - легче будет
выбраться ночью без шума. И разговаривать - ни-ни!
Знаками! Только знаками! А если уж никак не уйти
с токовища незаметно для глухаря, надо на четве·
реньки встать. И валяй себе. Глухарь подумает -
зверь 1 и внимания не обратит. Такие-то дела.
105

Грапит оправился от давешней неJiовкости и да>~<е
позволил себе пошутить довольно рискованно.
-
Говорил я давеча Айнису, с пятым колесом в лесу
далеко не уедешь".
-
Как это? - не поняла Майя.
Айнис пояснил, улыбаясь:
-
Да чепуха. Охотничьи предрассудки! Будто бы
женщин па ток нельзя брать. Удачи не будет.
Майя с недоумением обернулась к Грапиту. Старик
скорчил страшную гримасу.
-
Ну, точно! - сказал он.
-
Девок брать с собой
никак невозможно! А ты-то у нас все равно что малъ·
чишка - в штанах, в сапогах. Тебя можно!
И дружелюбно похлопал Майю по плечу.
Все засмеялись.
Но через минуту Грапит опять был серьезен.
-
Ну, все, - сказал он.
-
Теперь пошли. А то
глухари соберутся без нас. Попусту прогуляемся.
Айнис взглянул на часы.
-
Шесть. До Ягодного болота час ходьбы. не
больше. В семь там будем.
-
Так-то так. Да больно уж день солнечный! Иной
чудак петух в такую погоду к семи часам уже заби·
рается на токовище и давай щелкать во всю иванов·
скую! И ждать тебя не станет. Так-то, дружок! С мое
поохотишься, все знать бу дешьl
И Грапит бойко зашагал по улице поселка к лесу.
Он шел как привыкший к победам пол1шв0Дец во
главе своей армии.
ВЕСНА
На распутье у болотных лугов они разошлись.
Грапит покурил напоследок, потом подтянул кверху
закатанные голенища резиновых сапог и зашлепал по
лугу, блестевшему на солнце. Вода и впрямь покры·
вала его от опушки до опушки и местами волновалась,
как озеро. Вооружившись шестом, Грапит ощупывал
обледенелое дно, то и дело останавливаясь, меняя
направление, чтобы обойти глубокие места, не эачерп·
106'

нув в сапоги. Айнис немного поглядел ему вслед, по·
том обернулся к Майе.
-
Нам дальше идти, - сказал он тихо.
Майя подняла на него глаза. Айнис был почти на
голову выше ее.
Взгляды встретились, и оба они покраснели.
Почему?
Никто не мог бы им этого объяснить. Только потому,
что они остались одни в лесу? Но это ж не первый раз!
За последние недели они чуть не через вечер ходили
на вальдшнепов и возвращались домой уже в темноте.
Сызмальства они привыкли быть вместе, не придавая
значения тому, утро на дворе или вечер, день или ночь.
А сейчас им обоим показалось, будто это так необычно,
ново, будто это в первый раз".
Майе было жарко. Она сбросила платок на плечи
и повернулась, чтобы идти, но песчаная стежка посе·
редине заросшей вереском дороги была чересчур узка
для двоих, и Айнис шагнул в сторону, пропуская
девушку вперед.
Майя быстро прошла мимо, и тут только юноша
впервые в жизни заметил, какая она стройная, стат·
ная, как гордо несет свою голову, украшенную куд·
рями цвета меди.
Айнис вдруг вспомнил, что рыжеватые волосы Майи
к середине лета всегда выгорают от солнца и стана•
вятся светлыми, как липовый мед. Это удивительное
1Q7

воспоминание почему-то заставило его кровь бежать
быстрее, и Айнис от неожиданности остановился.
Это уже не гул леса у него в ушах! Это гул его
сердца. Будто взбежал бегом на высокую гору".
Они долго шагали молча. Только снег скрипел под
ногой кое-где в холодных ложбинах - там под сенью
елей дотаивали остатки зимних сугробов.
Лес был полон весенних шумов.
Пели птицы. Журчали и булькали ручьи. В ветвях
порой начинал шелестеть ветер. Он доносил явственно
различимое токование тетеревов. Издали оно напоми­
нало любовную песню голубей и сливалось с тысяче­
голосым Лягушачьим хором. Этот хор выкрикивал
свою радость прямо в небо и превращал каждый ру­
чеек, каждую канаву в храм весеннего ликования.
Крики журавлей долетали от Дзедры, как радостные,
волнующие сигналы далекой трубы. Удивительно пре­
красные мелодии высвистывали болотные дрозды, го­
товые, кажется, пересвистеть даже соловьев, чья пора
еще не приспела.
Над верхушками деревьев, шурша крыльями, про­
летела пара диких уток. «На Слепое озеро», ---: поду­
мал Айнис. Он ясно видел розовато-желтые лапки,
прижатые к серым брюшкам, пышное оперение
самца - так низко летели птицы. Жди, чтоб они по­
пались тебе осенью на такой удобной для выстрела
высоте!
108

Утки заметили людей н, словно поддакивая Айнису 1
проговорили:
-
Пя, пяl Пя, пя!
Майя засмеялась:
-
Ишь, дразнят тебя! Ружье, говорят, есть, а стре·
лять не можешь!
Айнис тоже усмехнулся:
-
Ничего! Я уж их осенью".
А утки ответили:
-
Пя, nяl
109

И Майя сейчас же перевела:
-
Нет, нет! И осенью ты до нас не доберешься!
Вот что они говорят!
Остановившись, девушка взяла своего друга за ло·
коть и звонко рассмеялась. Эхо рассыпалось по лесу
серебряными колокольчиками. Девушка сложила ла·
дани рупором и крикнула уткам:
-
Счастливого полета! ..
НА ТОКОВИЩЕ
У отводного канала пейзаж болотистого бора резко
меняется.
Сосны здесь ниже, с узловатыми комлями. Одни
странно скрючены, с огромными, фантастически изог·
нутыми отвилинами, другие стоят покосившись, с под­
сохшими смолистыми вершинками, иные уже засохли
намертво и оголены до кости. Серыми каменными
статуями возвышаются они в золотисто-зеленом ска·
зочном царстве.
Подлеска почти нет. Кое-где елочка, увечный мож­
жевельник, на сырых местах крушина или куст волчь­
его лыка, скупо украшенный розоватыми цветочками и
прозванный лесной сиренью. Много упавших деревьев.
Некоторые еще с корой, с совсем свежим изломом, дру 4
гие умерли стоя и рухнули уже голые, твердые как
камень. Эти упали сравнительно недавно. Но есть и
такие, которые лежат десятилетиями, а то и веками.
Обросшие мхом, они все глубже уходят в черную
землю, превращаются в кочки, пока не исчезнут бес­
следно под новым пластом перегноя.
Первобытность чувствуется здесь во всем.
Кажется, будто ты перешагнул рубеж вечности и
заглянул в давно минувшую эпоху. Недаром глухарь,
эта допотопная, реликтовая птица, давно истреблен·
ная почти во всей Европе, сохранилась у нас лишh
там, где первобытной природы не касалась че'ловече·
екая рука.
Правда, нельзя сказать, чтобы токовище Ягодного
болота вовсе не носило следов деятельности человека.
И все-таки это хорошее токовище. Канавы 1 необходи·
но

мые для осушки леса, прорыты здесь очень осмотри­
тельно, токовище не затронуто ими. К тому же работы
велись во второй половине лета, когда глухари здесь
почти не появляются.
Ощущение древности еще сильнее охватило моло­
дых людей, когда они вступили на самое токовище.
В его пределах еще никогда не было срублено ни
одного дерева - известно, что стук топоров может
отпугнуть глухарей навсегда. И вообще лесосеки пла­
нировались здесь так, чтобы перед токовищем всегда
оставалось прикрытие - кварталы нетронутого леса.
Лесные дороги шли в обход - незачем людям попусту
шататься в окрестностях токовища. Нечего и говорить,
что подсочка смолы из сосен здесь запрещена - ведь
этот промысел начинается ранней весной, как раз,
когда глухарь токует и бывает всего чувствительнее
к встрече с человеком.
Словом, после умело проведенной мелиорации здесь
все опять вверено попечению самой природы.
Оттого и не оставляло наших спутников ощущение
нетронутости, даже когда они свернули на просеку,
вдоль которой была прорыта глубокая осушительная
канава. Казалось, эта канава с двумя невыравненными
и уже посеревшими валами земли, выброшенной экс­
каватором, проведена не теперешним человеком и по"
слушной ему машиной, а пропахана каким-то древним
сказочным великаном и покинута на веки вечные вме ...
сте с вывороченными корягами и пнями.
i11

Чуточку взволнованные, Айнис и Майя молча про­
бирались по еле заметной тропинке у края канавы.
Ее вытоптал здесь лесник, изо дня в день проходя по
своему обходу.
Черная вода медленно текла по дну канавы к боль­
шому отводному каналу. Торфянистые края местами
обвалились - видно, здесь перепрыгивали лоси. На
открытом месте поперек канавы упало несколько де­
ревьев, сломанных бурей. Они могут сгодиться охот­
нику не только как мостки, но иногда и как укрытие,
особенно если на вывороченных корнях еще держатся
комья земли. Возле одного из таких деревьев и оста­
новился Айнис.
Расстелив плащ, он жестом предложил Майе сесть,
строго выnолняя завет Грапита - объясняться исклю­
чительно знаками. Потом сел сам, опершись спиной
о корневище, протянул ноги в резиновых сапогах до
тропинки, положил заряженное ружье на колени и
стал слушать.
Просека вправо и влево от укрытия просматрива­
лась на всем протяжении. Узловатые стволы и кривые
сучья сосен освещало вечернее солнце. Ветер стих.
Тишина была такая глубокая, что металлический звук
взводимого предохранителя, казалось, прогремел над
всем токовищем.
Девушка, улыбаясь, погрозила пальцем. Ее взгляд
странно заискрился.
И Айнис вдруг подумал, что никогда не видел Майю
такой. Ее лицо словно излучало теплый свет. Голубо­
вато-серые глаза в тени казались то почти черными,
то вдруг начинали мерцать, словно залитые зеленым
сиянием леса. У ее носа, который школьные карика­
туристы рисовали длинноватым, с задранным кверху
кончиком, был нежный изгиб, ноздри рельефно очер­
чены и слегка трепетали от дыхания".
Айнис невольно протянул руку и отыскал ладонь
девушки. Она была холодная. Пальцы слегка ,гладили
пальцы, и казалось, лесная тишина шумит в ушах,
как море.
Вдруг иад просекой метнулась черная тень и, мощно
всплеснув крыльями, на ближнюю сосну опустилась
огромная птица. Шум был такой сильный, что Майя
112

от неожиданности чуть не вскрикнула, но вовремя при·
кусила язык и только крепче прижалась к плечу
Айниса.
-
Кто это? - шепнула она Айнису в самое ухо.
-
Глухарь! Прилетел на ток! - шепотом отве·
тил он.
Они замерли, вслушиваясь.
Вдали опять затрубили журавли.
И, словно послушавшись этого сигнала, глухарь
взлетел и опустился немного ближе, на освещенный
6- 4401
113

заходящим солнцем сук, представ перед зрителями во
всей с-воей красе.
Раза два угрожающе рыгнув, он величаво распус•
тил хвост, гордо расправил крылья, вытянул шею к
солнцу и, прикрыв глаза, начал свою чудесную весен"
нюю песню.
ПОД САМЫМ ДУЛОМ
Перейдя затопленный луг, Грапит миновал два
квартала молодой поросли, пересек незаросшую гарь
на песчаных буграх, оставшуюся с войны, и не спеша
поднялся на крутую Лисью горку, с которой откры­
вался широкий вид на Я годное болото и на мшище
у ее подножия.
Справа к болоту тянулся окаймленный редким кус­
тарничком и березняком давно некошеный болотный
луг, где токуют тетерева. Здесь их, конечно, не так
много, как у Слепого озера, и все же в весенние преk
утренние заморозки они своим боевым кличем «чу­
фишшш!» иной раз еще темной ночью будят барсука,
только что задремавшего в теплой норе, а уж после
восхода и на закате поют так громко, что в тихие
минуты их страстное бормотание слышно даже в Дзед­
руциеме.
Грапит отдохнул, покурил в самый последний раз,
спустился по откосу, отыскал в луговых кустах звери­
ную тропку и дошел по ней до первой канавы, где
мшище было сухим и уже начинался болотный сосняк
почти без подлеска, с изредка затесавшейся елкой или
березой.
Приметив под некоторыми соснами, что поразвили­
стее, обильно рассыпанный помет, желтоватый, как
обмолоченная пшеничная солома, Грапит обрадованно
съежился и недолго думая спрятался под ближай­
шей елкой. Следы ночевки, оставленные глухарями,
были совсем свежими и указывали на то, что здесь-то
и есть истинное место их сборищ и нечего зря ша­
таться в такое позднее время, если не хочешь спугнуть
какого-нибудь пораньше угомонившегося драчуна и
переполошить весь ток.
Н4

Грапи1- поудобнее уселся на мягком мху, оперся
спиной о ствол ели и с удовольствием вытянул уста­
лые ноги. Черные резиновые сапоги чистенько от"
мылись в луговых водах и таинственно поблескивали
под еловой сенью.
Вечернее солнце еще озаряло поверху пышные, чи"
сто зеленые шапки сосен, золотило медовые стволы.
а внизу сгущались тени и к плечам подкрадывалась
прохлада близкой ночи.
Из укрытия хорошо просматривался редкий сосняк
токовища, да на беду первые петухи стали шумно са"
диться как раз за спиной у Грапита, и он уж пажа..~
лел, зачем не спрятался где-нибудь в той стороне -
теперь ему казалось, что там помета было больше...
Но перепрятываться было поздно, глухарь за спиной
уже рыгал, как ошалелый, - а вот и впереди, оду"
ряюще громко хлопая крыльями, на ветки один за
другим свалились три петуха и щелкнули, как пробки
от шампанского. Это был знак, что утром все они
запоют и можно будет подойти наверняка.
Грапит совсем съежился и дрожал - будто в мо"
розную ночь за ворота в рубахе выбежал ... Время, ка"
жется, остановилось. Какие-то громадные часы отби"
вали у него в ушах, и от малейшего шороха чуть не
раскалывалась голова".
Глухари садились на токовище и слева, и справа,
и за спиной, рыгали вовсю, точно наглотавшись ка­
кой-то гадости. Иные уже усердно пели, будто боя­
лись, что им утром не хватит времени 1 друrие 1 наверно,
113

крепче битые, осторожно вытягивали шеи, изредка
щелкали.
Такого бала Грапит еще сроду не видывал. На пя­
тачке нс шире полсотни метров собралось петухов
двадцать. Их них добрая половина пела еще вечером,
и Грапит подумал, что, видно, пора уже деревьям
одеваться листвой, - тут бывает, глухари поют с ве­
чера даже лучше, чем утром". Поди знай, может
лучше попробовать «скакать» с вечера - утро-то еще
неизвестно какое выпадет, вдруг заморозит, и тогда
песни не жди".
Но и бабахать из ружья на ночь глядя не очень-то
красиво. Услышит лесник, прибежит, а там объясняй
ему, что палил не сдуру. Да и Айнис обидится. У него
там вряд ли их много насело, если тут, вокруг Гра­
пита, самый центр. Высмотрел, может, какого-нибудь
одного-единственного, побитого в драке беднягу, а
после выстрела, глядишь, и тот улетит. Тут уж, ясное
дело, дружба врозь! Век не простит, если ему глухаря
подшумишь".
Ну, а если у Айниса там вовсе нет ни одного соли­
ста? Что же - обоим оставаться с пустыми руками?
Нет, тогда надо рисковать с вечера. И решаться
сразу - вечерняя песня коротка!
А вдруг они все точно так же красиво запоют и с
утра? Тогда вечерний выстрел испортит всю музыку.
Заткнет певцам глотку на несколько дней и лишит
охотников главного удовольствия, ибо настоящие чу­
деса подскакивания можно пережить лишь раным-рано
поутру, когда чуть брезжит рассвет, когда лес еще
riолон ночных тайн и все твое охотничье мастерство
зависит от хорошего слуха, от понимания глухариной
песни и от быстроты ног".
Раздираемый сомнениями, Грапит невольно забыл
об осторожности и разок-другой шевельнул далеко
вытянутыми ногами - они уже затекли, ныли. в су­
ставах.
Ближайший глухарь, беспокойно расхаживавший по
верхушке сосны, освещенной солнцем, вдруг, громко
хлопая крыльями, плюхнулся наземь перед самым
носом Грапита - ну 1 полшага от его сапог. не
11~

~ \• )'""'- ·~
• . # -~'.. ~\~,,;:-'t--. ·":"..#"'~ ·-·
,•.•"~ -
•
....
...
·х4 ~
•~
.
"
•
•
...
~••••:. ~ ::--~ ."
iй·~~.~: ..:;.~/\:;·,:·~)~Р~,~::~~~·~~,~~
'~-.~." '\
)~-~ ''-"
.
'"
:·.~·'·
----
.. ,~.
·~ '~·-~ .~
:.· t:·"·, -
больше - и угрожающе распустил хвост, как рассер­
женный индюк, готовый драться с врагом не на жизнь,
а на смерть.
Грапит и по сей день не отдает себе отчета в том,
как это случилось. Ружье лежало у него на коленях,
курки были взведены, а глухарь обрушился так неожи­
данно, что палец без всякой мысли или приказания
в тот же миг нажал на спусковой крючок. Это был не
1J7

только инстинкт самосохранения, заставшпощий ино"
гда руку реагировать совершенно рефлекторно, - как
много позже выразился на этот счет лесничий Сила­
бебрис: Грапиту пришлось тогда порядком поломать
голову над диковинными иностранными словами и
даже сходить в читальню, порыться в толстых слова"
рях, - нет, тут, несомненно, было и желание попасть
в глухаря, желание, может быть, неосознанное, такое
же инстинктивное, как бесспорное.
Прогремел выстрел.
Огромный пучок перьев разлетелся во все стороны,
смешиваясь с пороховым дымом. У Грапита мелькнула
мысль, что от добычи вообще ничего не осталось, -
ведь глухарь был под самым дулом, а заряд дроби
в таких случаях идет кучно, превращает все в месиво.
Но к величайшему изумлению охотника, глухарь под•
нялся в воздух и улетел - странно коротенький, как
репа без ботвы."
Выстрелом птице оторвало хвост.
Перья роскошного веера лежали теперь во мху
растрепанные, будто здесь пировала лиса.
Несколько мгновений царила жуткая тишина.
Вдруг прямо у Грапита над головой шумно вспорх"
нул какой-то глухарь и улетел.
Треща, как вертолет, упорхнул и второй.
Третий ...
Грапит слушал, затаив дыхание.
Больше не улетают. Стало малость полегче на душе.
Грапит тихонько переломил ружье, выбросил из пер·
вого ствола пустую гильзу и перезарядил. Двумя ну"
лями. Руки все-таки ужасно тряслись, до невозмож"
ности хотелось курить.
Он глянул на часы: без четверти девять. Солнце
закатывалось. До полной темноты сидеть еще долго.
А закурить можно будет только за горой".
Время шло. Ни один глухарь больше не пел.· Лишь
поодаль, на том конце токовища, какой-то озорник
раз за разом и с большими паузами повторял сигнал
опасности:
Кнакl .. Кнак!" Кнак! .•
118

ПЕСНЯ
Уже не раз Айнис ходил с Грапитом на ток, учился
слушать удивительную глухариную песню, которую
так трудно выделить из многозвучной лесной сим·
фонии.
Оказалось, что у большой птицы совсем тихий го·
лас! И очень своеобразный. Охотникам, впервые при­
шедшим на ток, издали вообще ничего не расслышать.
Утро тихое, и до них доносится и многоголосый свист
дроздов, и клики далеких журавлей, и грустное куко·
ванне кукушки, и задумчивое харканье вальдшнепа,
снующего над вершинами деревьев, а вот глухариную
песню никому не различить дальше чем за сто шагов.
Лесник, приведший на токовище новичка, шепчет
азартно:
-
Слышите? Вот дает!
А тот не слышит. И если еще дует ветер, шумит лес
и все звуки становятся волнующе таинственными, не·
редко даже опытный охотник устремляется туда, где
только капли скатываются с деревьев в воду: это щел­
кание капель очень похоже на первое колено глухари­
ной песни - вот ведь какая штука!
Глухариную песню Айнис знал уже неплохо. Притом
на этот раз птица села на сосну совсем блцзко, все
ее маневры видны были как на ладони. Попрыгав
с ветки на ветку и найдя себе подходящий насест, цар­
ственный лесной петух распустил пышный хвост ве­
ером, гордо выпятил грудь навстречу заходящему
солнцу, вскинул голову к фиолетовому небу и один за
другим бросил в наступающую ночь свои вступитель·
ные сигналы - ни дать ни взять, трубач на башне,
трубящий боевую тревогу".
Можно было ясно отличить первую часть песни -
щелк ан и е, когда глухарь еще осторожен, все видит
ислышит,отвторойчасти- точения,или скир -
к ан и я, когда птица несколько секунд не видит во­
обще ничего, не слышит даже гром выстрела.
-
Тэ-кэ, тэ-кэ, тэ-кэ, тэ-кэ, тэ-кэ, тэкl - щелкал
глухарь.
И тут же начинал точить:
-
Тичихвья 1 тичихвья, тиqихвья, тиqихвитl
J19

Айнис схватил Майю за руку и прошептал без-
звучно:
-
Поет".
Вот шалый глухарь!
Не дожидается утра, а прямо вечером, когда солнце
еще золотит деревья, выдает полную песню! Снова и
снова, усерднее, чем иной раз на утренней заре!
*
*
*
Глухарь пел.
Это был Зеленый Клюв.
Выдержав множество битв и со своими ровесни­
ками, и с властелином токовища Старым Петухом,
нещадно избивавшим и прогонявшим соперников не
только с лужайки посредине токовища, но даже с
окрестных сосен, Зеленый Клюв нашел себе славное
местечко для пения на южном краю токовища. Это
происходило как раз в те студеные утренники, когда
остальные глухари молчали, точно испугавшись вне­
запного возвращения зимы.
С этих пор Зеленый Клюв пел здесь каждое утро
свой восторженный гимн восходящему солнцу. Он
чувствовал себя таким сильным и храбрым, что иной
раз не мог дотерпеть до утренней зари, как полагается
добропорядочному глухарю, а прямо с вечера, едва
прилетев на токовище, бросал всему миру свой дерз·
кий боевой клич - пусть слышат его все соперники,
пусть слышит сам Старый Петух, свирепый драчун
с голой и вечно окровавленной макушкой!
Так было и в этот вечер.
У нашего глухаря дух захватило от собственной от·
ваги, и он пел все более вызывающе:
-
Тэ-кэ, тэ-кэ, тэ-кэ, тэ-кэ, тэк! Тичихвья, тичихвья,
тичихвья, тичихвит!
Потом задрал хвост еще грознее, выпятил грудь еще
надменнее и повторил:
-
Те, те, те, кто хочет драться, а ну, выходи! Всех
изрублю в куски, в куски, вдребезги!
У Айниса и так уж гудело в ушах - чудилось, что
глухариная песня наполнила весь мир, заглушила все
звуки 1 а чистая, бескрайняя даль небес1 простирав"
120

шаяся перед глазами, казалась залитой розовым
туманом ...
Зеленый КJiюв в героическом пылу повторял снова
и снова:
-
Мое сердце пылает любовью, и смерть мне не
страшна! ..
-
Я готов рубиться до последней капли крови с
каждым, кто посмеет вторгнуться в мой любовный
сад, куда завтра с восходом солнца прилетит она, моя
желанная! ..
-
Тэ-кэ, тэ-кэ, тэ-кэ, тэ-кэ, тэк! Тичихвья, тичихвья,
тичихвья, тичихвит!
Весь лес слушал его песню.
*
*
Поющему глухарю и в голову не приходило, что
в этот вечер он действительно глядел в глаза смерти,
ибо на третьей песне, в начале точения, Айнис вски"
нул ружье к щеке."
Расстояние не превышало тридцати шагов. Глухарь
выделялся на вечернем небе, будто нарисованный
черной тушью. Оставалось лишь хорошенько прице­
литься и в следующее точение спокойно нажать на
спуск.
В это мгновение Майя схватила Айниса за локоть:
-
Не надо!" Он такой красивый!"
И Айнис опустил на колени ружье.
Шепот Майи заставил его забыть глухаря и всю
охотничью осторожность. Айнис так круто повернулся
к девушке, что пряжка ремня громко брякнула о при"
клад. Глухарь сразу смолк.
Айнис этого даже не заметил.
Совсем нечаянно его щека коснулась щеки Майи.
И вдруг он понял: не .нужно никаких слов для того 1
чтобы сказать, что он ни.когда не полюбит другую
девушку и что на свете нет девушки такой красивой 1
такой милой и близкой сердцу, как она, единственная! .•
Оказалось, все это можно было выразить однИМ 4
единственным прикосновением.
А глухарь перелетел на другое дерево и запел
опять:
121

-
Тэ-кэ, тэ-кэ, тэ-кэ, тэ-кэ, тэ1<! Мое сердuе
полно ликования!
-
Тичихвья, тичихвья, тичихвья, тичихвитl Моя
песня несется к солнцу!
И щека Айниса опять застенчиво прикоснулась к
щеке Майи.
Зеленый Клюв пел".

@ Перевод ка русский язык и послесловие, «Лиесма», 1978

с ын Черного Аиста родился ветреным весенним
утром, когда весь зеленый мир пущи колыхался
вместе с вершиной шершавой березы, где в креп"
кой развилине пряталось гнездо.
Вылупившись из яйца, первенец стряхнул с пуши"
стого пальтишка синевато-белую скорлупу, открыл
клюв, вдохнул первый глоток прохладного воздуха и
воскликнул на языке, понятном только его матери:
-
Есть! ..
От удивления Аистиха вытянула длинный клюв.
Отпихнув своего первенца подальше от края, чтоб не
вывалился сослепу, она радостно защелкала:
-
Потерпи! В первый день есть не стоит: силенок
не хватит проглотить ...
Но упрямый крепыш разинул клюв еще шире:
-
Есть!
-
Ишь ты, какой герой!
И материнское сердце не выдержало: Аистиха от"
рыгнула рыбину, которую съела за завтраком, и су"
нула изрядный шматок в клюв сыну. Первенец неловко
125

запрокинул голову - ему пришлось немало поста"
раться, чтобы проглотить вкусный кусочек.
Первая в жизни трапеза утомила Юного Аиста; он
забрался поглубже под теплое м~теринское крыло и
ус.нул.
Лес пел ему колыбельную:
-
Кыш-ш-ш, кыш-ш-ш".
Береза заботливо покачивала на плече аистово
гнездо.
Вдруг над листвой мелькнула черная тень.
-
Шыр-р-р, шыр-р-р, - прошелестели крылья.
Это прилетел Аист. Он исходил все болото и обме­
левшее Топь-озеро и принес домой жирного угренка.
Встав на край гнезда, он положил перед женой до"
бычу и спросил:
2
-
Ну, ка.к дела?
Аистиха приподняла крыло и с гордостью отвечала:
-
Погляди-ка!
Первенец сладко спал, прижавшись к матери.
-
Крепкий аист! - обрадовался отец.
Минутку отдохнув, Черный Аист опять улетел на
охоту: яйца насиживались последние дни, и он больше
не решался заменять в гнезде наседку. Лучше уж при­
носить ей еду.
Медленно брел Черный Аист по Топь-озеру. Это
было огромное озеро. Оно простиралось до самого·
горизонта, а там синели темные Талавские боры. Круг­
лые островки тростника и ситника тихо шелестели.
Ветер морщил мутную воду в больших, мелк·их.лывах;
здесь, в тени тростника, иногда случалось выловить
густеру или другую мелкую рыбешку, которая забрела
сюда в паводок и теперь уже полузадохнулась от ду...
хоты. Но такой добычей и воробей сыт не будет! ..
Ах, как нудно!
126

В полдень, когда вода в лывах стала до противного
теплой, Черный Аист поднялся в воздух. Большими
кру,гами взмыл он высоко в синее небо, лег на воздуш"
ную струю, погрелся на солнышке, потом несколько
раз взмахнул крыльями, набирая скорость, спланироо1
вал над Звидзиенской трясиной и опустился на Межа"
катском лугу.
Здесь можно было закусить дождевым червем, жу"
ком или пчелой, а то даже съесть лягушку, ящерицу
или ужа. Не столько от голода, сколько баловства
ради он поклевал с весенних цветов пчел и шмелей -
у них был такой удивительный сладкий привкус.
Вдруг за большим ивовым кустом, под которым во
время сенокоса ели и отдыхали косари, он грудь в
грудь столкнулся со своим родичем, Белым Аистом,
которого люди называли Буселом, Батяном и просто
Аистом и считали чуть ли не домашней птицей.
Черный Аист презирал Белого Аиста, этого ленивого
неженку и слюнтяя, который без помощи людей даже
гнездо для себя не построит. Поэтому он и селится
обычно возле человеческого жилища, а то и прямо
на коньке крыши.
Белый Аист был выше ростом. На хороших хар"
чах - на лугу водились такие жирные лягушки!
-
он раскормился, стал толстый, как кулак. Зато Чер­
ный Аист был жилистей, мускулистей и проворней.
Так что силой родичи были равны. Они давно уже
испытали друг друга в бою и потому при встречах
ограничивались холодными приветствиями да прер.у­
преждающе пощелкивали.
Вот и сейчас Белый Аист, встретившись со своим
родичем, которого он называл диким пущинским дра­
чуном и пожирателем рыбьих костей, угрожающе
прощелкал:
-
Чего ты тут ищещь? Или в лесу корма мало, что
ты шастаешь по чужим пастбищам? Закон забыл.
что ли?
Черный Аист вовсе не забывал лесного закона, ко·
торый гласил: клюй в глаз каждого, кто переступит
границу твоих охотничьих угодий. Но пом-нил он также
и другое: со времени великих войн между племенами
127

белых и черных аистов Межакатский луг стал яблоком
раздора и считается теперь нейтральной территорией.
Поэтому он спокойно отвечал:
-
Щелк-щелк, какой толк, сосед, ссориться! Этот
луг от веку был больше лесным владением, чем ва­
шим. Здесь у нас с тобой равные права.
-
Не щелкай попусту! Всем известно, что ты пожи­
ратель рыбьих костей. А тут рыбы нету! Здесь корм
только для белых аистов: лягушки, змеи, ящерицы!
-
Их едят и черные аисты, когда в больших лужах
нет улова. Озеро совсем опустело.
-
Какое мне дело, что в озере пусто! Не белые же
аисты .все там повыели.
-
Озера вообще больше нет. Озеро вытекло в боль­
шую канаву, которую вырыли люди из поселка.
-
Помнится, в прошлом году ты этому радовался:
в мелких лывах ловить удобнее!
-
Солнце выпило лужи.
-
Скажи иволге, чтобы дождь накликала! Прогре-
мит гром, пройдет ливень, и в лужах опять будет вода.
-
Не поможет! Нет больше озера, и нет рыбы. Она
вся ушла в реку.
-
Лови в реке.
-
Река глубокая. Для такой глубины моя острога
коротка.
-
Ну, тогда иди, куда хочешь, но возле ивового
куста не появляйся. Глаз выклюю!
И Белый Аист угрожающе защелкал.
Но Черный Аист не испугался.
-
Глаз выклюю! - отвечал он.
-
Я не могу вер­
нуться в гнездо без улова. У меня вылупился сын.
И ожидаются еще по крайней мере двое.
-
Вон из гнезда! Вон из гнезда! Если ты не можешь
прокормить детей, выброси лишних из гнезда! Таков
закон предков!
-
Это злой закон, плохой закон. Его придумали во
времена ужасной засухи и голода. А разве нынче не
хватает корма?
-
Мне хватает, тебе - нет.
-
Щелк-щелк, возьми в толк, сосед! Сойди с до-
роги, дай мне поохотиться у Больших камней. Там
гадючьи гнезда.
128

-
Глаз выклюю! Это наше!
-
Глаз выклюю! И наше тоже! Всему болотному
миру известно, что охотничьи угодья белых аистов на
полях вдоль реки, где много лягушек, и у мельничного
пруда. Никогда ни один Черный Аист не замочил там
свой клюв. А здесь - Межакатское змеевище. Ты по­
гляди: утром и вечером на луг ложатся длинные
тени. Вольное лесное царство каждый день разбрасы­
вает здесь свои семена. Ты погляди, погляди вокруг:
молоденькие ивы уже добежали до Больших камней!
-
Потому что в прошлом году здесь не косили.
Дом в Межакатах давно уже не дымит. А в крыше
черные дыры.
-
Вот видишь! Даже люди признали, что этот луг -
лесное владенье! Наше владеньеl
-
И наше! Наше тоже!
-
lЦелк-щелк, будет толк, сосед! Пусть и ваши
охотятся. Нам не жалко. Здесь всем корма хватит.
И Черный Аист, высоко подымая красные ноги, за­
шагал к Большим камням.
Белый Аист далеко не был уверен в своей правоте.
Какое-то время он постоял на одной ноге, в сомнении
склонив голову на бок и повторяя:
-
Щелк-щелк, будет толк! Щелк-щелк, будет толк!
Потом медленно поднялся в воздух и полетел прочь.
Действительно, лучше побродить возле мельничного
пруда: ни один лесной побирушка не смеет сюда су­
нуться, потому что белое здание над вечно шумящим
водопадом отпугивает их немолчным гулом".
Пролетая над Большими камнями, где Черный Аист
охотился на медяниц, вылезших погреться на вечернем
солнышке, он презрительно прошептал:
-
Дикарь!" Пущинский разбойник!" Вот напущу на
тебя мужика с громом!"
И, равномерно взмахивая крыльями, полетел над
ольшаником, росшим на краю луга.
Глянув случайно вниз, он с удивлением увидел, что
над избой в Межакатах, которая пряталась за оль­
шаником в тени Большого дуба, вьется дымок.
А прорехи в крыше залатаны белыми дранками.
Значит, люди вернулись в старое гнездо.
129

Они повыдергают кусты на лугу, и тогда Черный
Аист больше не посмеет говорить, что Межакатский
луг - владение лесного царства.
3
Полуобвалившаяся труба Межакатов и вправду ды­
мится. Ставни на обоих окошках распахнуты, скрипу­
чая дверь полуоткрыта. Из дома выходит бабуся с ко­
ромыслом на плече и медленно идет к колодцу за
водой.
Колодец довольно далеко от избы, в низинке за ого­
родом, на краю луга. Тропка к нему заросла, надо
протаптывать заново. Колодезный сруб обвалился и
тоже порос травой.
Только лавочка стоит, как стояла: два вкопанных
в землю столбика и доска на них...
Лавочку сделал Андринь, когда мать однажды об­
молвилась, что у колодца не мешало бы давать отдых
ногам перед тем, как подниматься в гору с полными
ведрами".
Остался и шест с .ржавым гвоздем на конце, привя­
занный к углу сруба. Колодец неглубокий, журавель
не нужен.
Бабуля берет шест, вешает ведро на гвоздь и накло­
няется, чтобы зачерпнуть воды. В черном зеркале
колодца она видит синюю глубь неба, видит свое мор­
щинистое лицо. Да". Когда-то .на нее глядела оттуда
розовощекая, цветущая женщина.
Бабуся зачерпывает воду, садится на лавочку, и ее
обступают воспоминания .
."Воспоминания
о тех временах, когда они с Мар­
тынем впервые пришли на мельницу у речки Темной
и поселились в Межакатах. Андринь был тогда совсем
маленький".
4
Отец Андриня был батраком. Он нанимался к хо­
зяевам на год, от Юрьева дня и до Юрьева дня: пахал
и боронил 1 сеял и косил, молотил и веял, копал ка-
1зо·

навы и драл кочки, рубил лес и колол камни, сажал
сады и строил.
Мать Андриня полола свеклу на хозяйском поле,
ворошила сено и складывала клевер на вешала, тре­
пала лен и копала картошку, пряла пряжу и ткала
пестрые покрывала для хозяйских дочек и толстое
сукно на пальто хозяину.
Андринь пас хозяйских свиней и рубил хворост для
большой печки, в которой варили корм скоту.
131

Осенью он босиком гоняJ1 по острой стерне хозяйского
хряка, а зимой таскал дрова в ригу, в баню и на хо-
3яйскую половину, где все время топилась изразцовая
печь, потому что хозяйка любила тепло".
К осени хозяйские клети ломились от добра, а отцу
Андриня отмеряли положенное по договору количе­
ство пур и четвериков - ровно столько, чтобы батрац-
1<ая семья не захирела от голода, дожидаясь следую­
щего урожая, а хозяину не пришлось бы опять обре­
менять себя заботами о новой рабочей силе.
Когда Андриню исполнилось десять лет и он уже
третье лето пас не свиней, а коров и сам зарабатывал
себе порты и постолы, мать сказала отцу:
-
Нынче зимой надо пустить мальчонку в школу.
Но Андриню пришлось пасти хозяйский скот до
поздней осени, и в школу он попал только тогда, когда
ручьи на лугу уже можно было переходить по льду.
-
Тяжело ему придется, - предупредил учитель.
-
Другие уже третий канон выучили.
Что поделаешь! - вздохнула мать.
-
Пастух!
-
Буквы знаешь? - спросил учитель Андриня.
-
Знаю.
-
А заповеди?
Андринь смутился. Он знал подряд несколько запо·
l3едей, а все остальные страшно путались.
-
Как не знать? Знает, голова у него светлая, -
поторопилась мать с ответом.
У Андр11ня аж сердце замерло: а вдруг велит рас·
сказать?
Но учитель спросил о другом:
-
В школе станешь жить или приходить будешь?
-
Приходить, приходить будет, - быстро сказала
мать. - Разве до Айзпурвей далеко?
~ Гм, - пробурчал учитель в бороду.
-
Верст
пять будет, не меньше.
-
Добежит, не маленький. Сейчас гололедица,
можно прямо через болото. Так ближе.
-
В гололед - да, а в метель как? Уроки начина·
ются в восемь, а светает гораздо позже". И вечером
опять .впотьмах". Это тяжело!
Учитель задумчиво поглядел на мальчика.
Не будет тебе страшно - одному ночью в лесу?
132

-
Не будет, не будет, - мать снова поспешила
ответить вместо Андриня. - Как же иначе? Дома
хоть вечером поест. Каши похлебает или еще чего.
А ежели ночевать в школе будет, надобно еду с собой
давать." Где ж я ее возьму?
-
Да". - учитель вздохнул и записал в большой
школьной книге:
«Андринь Лиепинь, сын Мартыня и Эммы, из
батраков».
5
Говорят, рыба ищет, где глубже, а человек - где
лучше.
Отец Андриня тоже не расставался с надеждой, что
где-то на свете есть такой хозяин, который не изну­
ряет батраков работой и платит прилично. Потому он
частенько сговаривался в Юрьев день с новым хозяи­
ном, порой совсем в чужой волости, где-нибудь в даль­
нем конце края.
Можно было подумать, что новое место он выбирает
наобум, но это было не так. Отец АндрI-iНЯ никогда не
забывал одну примету и ею руководствовался при
сговоре: прежде всего он узнавал, живут ли там
аисты.
Известно, что аист приносит счастье. И у отца Анд­
риня был в этом смысле хороший опыт: той весной,
когда они с Эммой еще женихались и только что на­
нялись батрачить в Приецуми, на крышу дома опус­
тился аист.
Хозяйка, у,видев его, воскликнула:
-
Глядите, глядите, аист на коньке! Ну, быть
осенью свадьбе в нашем доме!
И правда - той осенью Мартынь и Эмма пожени­
лись и зажили, что называется, душа в душу, а сле­
дующим летом Мартыню пели купальские песни и
славили его как отца Яна. Пришлось Мартыню поста­
вить на козлы бочонок пива - и все потому, что к
самому празднику Лиго аист принес молодой паре
сына".
133

Но этот дар аиста не был счастливым: когда Янис
подрос и уже пас хозяйских свиней, на него напала
простуда, он захворал и помер.
Проходили весна за весной, увядали купальские
травы, но аист больше не приносил детей Лиепиням.
Не приносил и все. И вдруг, когда время уже посереб­
рило виски Мартыня и протянуло серебристые нити
в каштановых волосах Эммы, - совсем неожиданно
появился Андринь."
Эмме давным-давно надоело каждую весну устраи­
вать себе новый угол, а с ребенком и вовсе нс хоте­
лось никуда двигаться.
Но однажды Мартынь опять заговорил о переезде,
и в руках у него был крупный козырь.
-
Послушай, Эмма, - сказал он.
-
В Юрьев день
нам придется уйти из Айзпурвей.
-
Ну да! Это зачем еще уходить? Чего это ты опять
выдумал? Сосешь целый вечер свою трубку, из нее,
что ли, высосал? Или в другом месте хлеб без корки?
Мало мы исходили? А речки с кисельными берегами
я что-то так и не видела. Тут хоть кусты есть, где
корову пасти. Да а зимой сена у хозяев клянчить не
надо, не из милости живем: сколько сами накосим,
столько и есть. Пу~ть малость, но есть. А случится
осенью гололедица, так можешь косить траву на
кочках.
Отец Андриня по опыту знал, что надо дать жене
выговориться. Поэтому он спокойно выслушал возра"
жения и только потом сказал:
-
Не о сене речь. О мальчонке надо подумать.
-
Об Андрине?
-
Ну да. Попробуй-ка изо дня в день мерить такой
кусок до школы! В темноте. В мороз. В метель. Сбился
же он однажды с дороги? Проплутал по болоту до
свету." Еще замерзнет!
Эмма молча погромыхивала прялкой. Она не ска"
зала ни да, ни нет. Она еще думала.
Но Ма ртынь ковал железо, пока горячо.
-
Ясное дело. В Юрьев день надобно перебраться
на ту сторону болота. Нельзя же мальчонку губить...
Эмма была обезоружена.
134

-
Разве что ради Андриня". - задумчиво сказала
она. - Жаль расставаться с Айзпурвямиl Привыкла .. .
Будто у себя дома! ..
-
Ничего. Привыкнешь и к новому месту.
Мартынь выпустил белый клуб дыма и мечтательно
добавил:
Там аистово гнездо есть. На самом коньке!
-
Ну да! Уже приглядел?
-
Встретил на днях господина Лобе, мельника с
Темной речки. Он перестраиваться надумал и работ·
ники ему как хлеб нужны. Изба в Межакатах с осени
пустует, старый Лазда перебрался к сыну в город".
Он там почти десять лет прожил". Домишко почитай
что собственный ... Совсем в стороне от мельницы, на
краю луга. Я, когда ездил молоть, раз зашел туда
напиться. Господин Лобе как раз своего подмастерья
прогнал, а тот швырнул в мельничный колодец дох·
лую собаку".
6
Та весна пришла незаметно.
Дороги на холмах и пригорках были уже сухие, а
в тени да по берегам еще белел снег; вода в реке убы·
вала медленно, канавы стояли полные; тяжелые обозы,
двигавшиеся с хуторов к большаку, оставляли глубо·
кие колеи.
Мужики в высоких сапогах спокойно шагали рядом
с возами - им грязь была нипочем, а молоденькие де­
вушки, погонявшие скотину, знай прыгали через ка·
навы да скакали по кочкам, чтобы не слишком запач·
кать новые постолы или выходные туфли, надетые
словно в праздник.
На возах, которые были нагружены полегче, сидели
бабы в домотканых платках - стерегли детей и бью­
щуюся посуду; порой они перекликались с толоча·
нами, слегка захмелевшими от домашнего пива, и
призывали к порядку озорных ребятишек; те помогали
отцам подгонять прилежных лошадок и путались у
всех под ногами, расспрашивая, будут ли на новом
месте такие же высокие березы и можно ли из них
сочить сок; есть ли раки в речушке, которая вьется там
как раз мимо сада, и долго ли еще ехать, и не удастсн
135

ли по дороге завернуть в Крестовую корчму, чтобы ку­
пить складной ножик - отец обещал еще в прошлом
году."
И все же у большинства мужчин лица были хму·
рые, неприветливые. Их грызла тайная забота: как
все пойдет там, на новом месте? Изредка, когда на
ум приходило все то доброе и хорошее, что сулила
перемена, их обветренные лица на миг светлели. Но
только на миг: они тотчас же опять мрачнели и хму­
рились, потому что каждый знал, как часто обманы­
вает надежда... В памяти всплывал минувший год;
для одних он был добрым, для других - худым, но
все оставляли позади теплый, обжитый угол и знако­
мую тропку, которую протаптывали изо дня в день.
Пусть эти луга и поля не принадлежали им, но му­
жики исходили их вдоль и поперек, вложили в них
свой труд, оставили часть своей жизни; иные же не
год, а несколько лет кряду засевали одно и то же
поле и ставили на нем бабки, но вот наступал этот
день, и надо было уходить: причин у каждого хватило.
И опять впереди дорога - и размягчается сердце,
и с болью рвутся нити, привязывавшие к прошлому,
и вспоминаются легкие, светлые дни; хотя ни легкими,
ни светлыми они не были, нет! - их часто проклинали.
В такой момент рука словно сама по себе натяги­
вала вожжи, лошадь останавливалась, и жене прихо­
дилось искать на возу бидон, чтобы муж мог утолить
свою великую жажду глотком холодного пива.
Но горьким, всегда горьким бывало пиво в Юрьев
день!
7
-
Глядите-ка! Гнездо на коньке! - радостно вос­
кликнул отец, когда они, объехав почти все Топь­
болото, приблизились к мельнице на Темной речке.
Отец остановил лошадь на самой вершине холма,
откуда открывался вид на зеленую долину '(емной
речки и огромное Топь-озеро - до самого горизонта
волновалось беспредельное море тростника, и лишь
кое-где поблескивали светлые окнища.
На востоке к озеру тесной стеной подступал лес -
в него вдавался длинный, странно изогнутый мель·
136

ничный пруд. Белое с красной черепичной крышей
здание мельницы четко вырисовывалось в зеленой
раме листвы. Избушка Межакатов - серая, с потем­
невшей драночной крышей - виднелась далеко в сто·
роне: словно отбежала от мельницы подальше, к озеру,
и спряталась там в тени громадного дуба. Отцу ни­
чего не пришлось говорить - и так было видно, что
это их новое жилье. А на коньке мельникова дома и
вправду виднелось аистово гнездо."
-
Благословенно жилище с гнездом на крыше, -
сказал отец, набивая трубку; он радовался так, будто
бы сам сотворил прекрасную картину, которая откры­
валась теперь перед ними.
-
Благословение-то это не над батрацкой хибар­
кой, а над господскими хоромами, - усмехнулась
мать, но отец не сдавался:
-
Ежели у хозяина клеть полна, то и батрак не бу"
дет сидеть, положивши зубы на полку.
И тронул вожжи.
Дольше задерживаться они не могли: надо было
быстро снять вещи с воза и еще до вечера отогнать
упряжку назад, в Айзпурви. А оттуда - в такую-то
даль! - придется шлепать ночью пехом. Утром же
чуть свет - на работу к новому хозяину.
Когда переехали запруду, под которой шумно па"
дала вспененная вода, с крыши господских хоромов
поднялся аист и медленно полетел к озеру, будто
указывая приехавшим путь.
-
Глянь-ка, в нашу сторону поJ1етел! - радостно
воскликнул отец и хлестнул лошадь: - Но-о! Сейчас
будем дома!
Дома?
Андринь ничего не сказал.
Детство его прошло в Айзпурвях, он сердцем при"
рос к ним - точно так же, как и его мать.
-
Иди, иди, буренка, - погонял он корову. Та
была привязана к задку телеги и теперь тянулась
к придорожной траве. Он прошагал за нею с хворо"
стиной в руке весь долгий путь и очень устал, но все"
таки живо оглядывал окрестности и все примечал: все
было ново, все возбуждало любопытство. В пруду
137

можно будет купаться. А в дупле большого дуба он
устроит себе крепость.
Но тут же навалилась на него забота: стадо у мель­
ника, наверно, куда больше, чем в Айзпурвях. Спра­
вится ли он? Упасет ли? Может, бык тут рогатый и
страсть какой злой? А пастушья собака какая? Без
хорошей собаки. как без рук."
8
Уж сколько лет прошло, а старая Эмма еще помнит
то, второе утро. Андринь, обуваясь, расспрашивал
отца. Но отец только посмеялся:
-
Чего ж тут не упасти! Выгони скотину на берег
Топь-озера, а сам гуляй себе посуху, как барин. Гляди
только, чтобы не забрели на луга у Темной речки.
А так благодать: ни тебе хлеб вблизи не растет, ни
чего другое. Почитай все поля за рекой, на горе. О них
тебе печалиться нечего. В озеро ни один теленок даже
сдуру не полезет.
Однако уже следующим летом у Чертова камня, -
огромного, размером с баньку, валуна, который будто
кто нарочно швырнул в трясину, - утонула хозяйская
корова самой молочной породы. Мельник зло ругался,
кричал, что этому шалопуту не отработать такой по­
тери, Х<?ТЯ бы он все десять лет задарма пастушил.
На.верное, Андриня в конце концов прогнали бы, но
через несколько дней началась война, и все пошло
кувырком.
Какое-то время на мельнице стояли русские. потом
вошли немцы в остроконечных шлемах.
Фронт проходил вдоль Даугавы, а здесь, через
Топь-озеро нет-нет да и переправлялся какой-нибудь
проворный разведчик с той или другой стороны.
Немцы укрепились на горе у Темной речки, по оче­
реди торчали в блиндажах и подъели дочиста все, что
хранилось в клетях, перебили скот и птицу 1 Даже
мельник жаловался, что приходится печь хлеб из об­
метков, а уж в Межакатах настали и вовсе голод"
ные дни.
На масленицу, в самые лютые морозы, поползли
слухи, будто в России произошла революция.
138

Свобода!
У Андриня пылали глаза, когда он произносил это
слово, а отец с сомнением покачивал головой:
-
Поглядим, поглядим! Как бы не вышло то же,
что в пятом году: сперва прогнали господ и баронов,
а потом явилась черная сотня. Людей расстреливали
беспощадно, дома жгли, а сколько угнали в ссылку и
на каторгу".
-
Но лесные братья все же храбро боролись, -
возразил Андринь.
-
А ты откуда знаешь?
-
Знаю, учитель рассказывал."
Долгое время о событиях по ту сторону фронта
ничего не было слышно, но как-то летней ночью через
озеро перебрались латышские стрелки - небольшой
отряд разведчиков, и ранним утром из тростников
вдруг раздался громкий голос, похожий на звук гро"
мадной трубы. Голос рассказал по-немецки и по-ла"
тышски, что трудящиеся России свергли кровавого
царя Николая Второго вместе со всеми его приспеш""
никами. Трудящиеся России не хотят больше воевать,
потому что у них нет к немецкому народу никакой
ненависти. Они повернут штыки в другую сторону,
погонят в чертово пекло последних угнетателей и соз"
дадут в России справедливое государство трудящихся.
Пусть и немецкие солдаты идут домой и гонят вон
своего кайзера Вильгельма и баронов, и тогда будет
мир на всей земле на веки вечные!
Услыхав это, немецкие офицеры приказали открыть
огонь по тростнику, но солдаты больше целились
мимо: многие считали, что трудящиеся России посту"'
пили вполне правильно, и размышляли, не пора ли
и в Германии устроить революцию."
9
В тот же день пропал Андринь. Исчез, как в воду
канул.
Мать страшно горевала, а отец ее успокаивал:
-
Не маленький уже - шестнадцать годков. та"
кой в колодец не свалится!
139

Позже нашли записку: «Прощай, мама! Прощай,
папа! Перехожу на ту сторону!» - И подпись, как у
взрослого человека, который самостоятельно прини­
мает решение: «Андрей».
Мать расплакалась, а отец только проворчал:
-
Лучше сделай вид, будто ничего не знаешь! -
и бросил записку в огонь.
Андрей появился в Межакатах только в девятна­
дцатом году, когда в Латвии установили Советскую
власть. Когда-то, далекой ночью, еще совсем маль­
чишкой ушел он отсюда и вот вернулся домой зака­
ленным в боях красным стрелком; он даже стоял на
часах у дверей кабинета Ленина в Кремле.
На мельнице у Темной речки за это время тоже
произошли большие перемены. Старый Лобе умер,
теперь здесь хозяйничал его сын, Екаб, прижимистый
и пронырливый мужичонка. На крыше хоромов больше
не было аистиного гнезда. Екаб приказал его спих­
нуть, чтобы не портило крышу. Правда, он разрешил
Мартыню надеть колесо на макушку березы у за­
пруды, и теперь аисты гнездились там.
Радость встречи была короткой. Стрелкам пора
было в путь, в бой, потому что на первое в мире госу­
дарство рабочих и крестьян со всех сторон нападали
вооруженные до зубов интервенты; противник был си­
лен, и стрелкам предстояло оставить Латвию, чтобы
сражаться .за революцию на других фронтах.
Из долгой своей одиссеи Андрис Лиепинь воротился
только весной сорокового года, когда трудящиеся Лат­
вии окончательно свергли власть капиталистов и ку­
лаков и восстановили в республике Советскую власть.
10
Вечером, как раз в канун Янова дня, в Межакаты
пришло двое гостей. Они принесли купальские травы,
собранные на придорожных лугах. Один из нИх был
стройный мужчина средних лет, с седыми висками,
одетый по-городскому - в летний костюм и серый
ллащ. Другой был мальчик лет двенадцати, в пионер­
ском галстуке и с туго набитым рюкзаком за плечами;
140

он был вооружен крепкой дубинкой, вырезанной по
дороге, Чтобы отбиваться от злых собак.
Но здесь, в Межакатах, не лаяли собаки, никто не
выскочил им навстречу. Людей тоже не было видно.
Однако дверь избушки была приотворена - значит,
дом не пустует.
Когда они вошли во двор, мальчик сказал:
-
Это твой большой дуб.
И старший ответил:
Да.
-
А замка наверху больше нет.
-
Рассыпался. Как все воздушные замки, - и,
заметив, что от колодца идет женщина с коромыслом,
он быстро добавил: - Вот твоя бабушка. Споем ей
купальскую песню.
И они довольно слаженно запели:
Добрый вечер, матушка,
лиго, лиго!
Ты ждала ль детей сегодня,
лиго, лиго!
Дети до костей продрогли,
лиго, лигоl
На лугах цветы сбирая,
лигоl
Седая бабуля, в которой лишь с великим трудом
можно было признать некогда стройную Эмму, за"
стыла в удивленьи. Минуту она не шевелилась, без
движенья глядела на гостей широко открытыми rла"
зами, потом опустила ведра на мураву и крикнуJ1а
пронзительно, как раненая:
-
Андринь!
Это же ее родной сыночек, кровиночка, вечная боль
ее, сча,стье и надежда всей жизни! Только похудал
очень, будто съел его тяжкий пастуший труд. И одет
так странно!
Но может, она просто задремала, и все это видится
ей·во сне?
И бабуся тихо, жалобно повторила:
-
Андринь".
Будто МQлила кого-то, чтобы этот прекрасный сон
продолжался, не рассеивался.
141

Мальчик растерялся, но тотчас взял себя в руки и
поздоровался:
-
Здравствуй, бабушка!
-
Здравствуй, мама! - поздоровался и старший
гость.
Вглядевшись пристальней в его лицо, на котором
годы оставили следы, старая женщина различила ми­
лые черты, неувядаемо сохранившиеся в ее сердце.
О.на обнимала то сына, то внука, утирала слезы и
никак не могла надивиться их сходству.
-
Андринь, вылитый Андринь!
-
Ты не ошиблась, мама. Этого молодого человека,
твоего внука, тоже зовут Андринем.
-
Ну, вылитый Андринь! Ты был вот таким же,
когда мы пришли в Межакаты. Помнишь, ты ·пас ко­
ров у мельника и вечером приходил домой заляпан­
ный, как черный аист.
-
Наш Андринь еще не пастушил. С этой работой
он не знаком. Мечтает стать летчиком!
И стану! - серьезно подтвердил мальчик.
Н2

И, не мешкая, взял ведра и понес их в избу.
-
КоромrАсло возьми, сынок! Коромысло! - кри"
чала бабушка ему вслед. - Рученькам твоим такая
ноша тяжела!
-
Ему еще надо научиться носить воду на коро"
мысле. А так только расплескает - и весь толк,
-
засмеялся отец.
-
Не разолью, - возразил мальчик.
-
А где де"
душка? - спросил он, когда все вошли в избу, и ба­
бушка принялась живо собирать на стол.
-
Еще на мельнице. Туда сегодня важный гость
из уезда пожалует. Принимать мельницу будет.
-
Этот гость из города вовсе не важный. Это я.
-
Ты? - всполошилась бабушка.
-
Да. Мельницу национализируют. Иными ело"
вами, она станет народной собственностью.
-
Но почему же ты? Нехорошо это". Господин Лобе
рассердится ...
-
И старушка, будто выдавая страш"
ную тайну, прошептала: - Молодой грозился, что
лучше взорвет мель.ницу, а красным не отдаст.
-
Потому-то я и приехал. Во время национализа"
ции надо быть особенно бдительным. И потом тоже
надо остерегаться. Такие, как молодой Лобе, будут
вредить, чем только смогут.
Выпив стакан пенистого домашнего пива и закусив
тминным сыром, Андрей Лиепинь глянул на часы и
встал из-за стола:
-
Спасибо, мама. Вы тут угощайтесь дальше, а мне
пора на. мельницу. Мы с отцом отпразднуем Лиго
позже.
11
Но дед пришел один и такой огорченный, что даже
не заметил внука. Когда осматривали запруду, из
леса кто-то выстрелил. Пуля попала Андрею в плечо.
По счастью, на мельнице была дочка Лобе от первого
брака - Скайдра. Она давно уже закончила ученье,
работала врачом в уездной больнице, а сюда приехала
на праздник Лиго. Скайдра перевязала рану, сказала,
143

что ранение не очень серьезное, но она сама отвезет
Андрея в город, потому что по дороге всякое может
случиться.
Андринь все это слышал. Он вскочил - бледный,
напряженный. И только теперь дед заметил его.
-
Внук? - спросил он.
-
Андринь! - ответила бабушка.
-
Не видишь
разве, как похож? .
-
Ну, здравствуй, сынок! Ты останешься у нас,
пока отец в больнице. Велел передать: таков приказ.
А1;1дрннь молчал.
Ясное .. дело, приказ он выполнит. Он же пионер,
дисциплину знает. Только зачем отец так поступил?
Знал, что опасно, и пошел один. Если бы они отпра­
вил_ись на мельницу вместе, Андринь, может быть, за­
метил бы этого бандита.
Бабушка будто прочла его мысли и спросила:
-
А бандита не поймали?
-
Где ж ты его поймаешь? Прибежал милиционер,
пошарил по кустам. Да ведь не зима на дворе, снега
нету". Какие ж тут следы? А лес вдоль Топь-оЗера до
самой Темной речки тянется".
-
Бандит-то, видать, был из своих".
-
А то как же! Знал в точности, куда пойдут и что
делать будут.
Молодого Лобе не видал?
Минтаута?
-
Еще спрашиваешь!"
-
Минтаут уехал на. Лига в Курземе к родным.
-
Как бы только не остался он праздновать где-
нибудь тут, у Топь-озера, - проворчала бабушка.
-
Вчера еще шлендал с ружьем по тростникам, косуль
гонял.
Теперь всполошился дед, отставил недопитый ста­
кан, метнул взгляд на внука, потом посмотрел
на жену:
-
Не болтай попусту! И у стен есть уши. А нам
тут жить. Лучше постели маJiьчонке. Небось, устал
с дороги.
-
Нет, - отозвался Андринь.
-
Мы на машине
приехали. Сошли только на горе, чтобы цветов на·
144

,рвать. Оттуда, правда, пешком шли: хотели все
осмотреть.
-
Кто-нибудь вас видел? - быстро спросила
бабушка.
-
Не знаю. Мы никого не встретили. Шли по тро"
пинке мимо пруда. Но я понимаю, бабушка, о чем ты
говоришь. Этот бандит вполне мог следить за нами
из кустов.
-
Ишь ты, какой умник! - усмехнулся дед и допил
пиво. - Ничего тебе понимать не надобно! Соби"
райся-ка на боковую.
-
Мне еще не хочется спать.
-
Ну, полежи просто так. Видишь, бабушка тебе
постель взбила. Ступай, погляди на звезды и ложись.
Утро вечера мудренее.
-
А есть еще другая поговорка: что можешь еде"
лать сегодня, не откладывай на завтра.
-
Ого, браток, да ты у меня умник-разумник, как
я погляжу! Что же за дело ты хочешь сегодня
сделать?
Разведать окрестности.
-
Чего-чего?
-
Когда разбиваешь лагерь в незнакомом месте,
надо прежде всего произвести разведку ближайших
окрестностей.
-
А, понятно! Хочешь узнать, откуда лучше смот·
реть на звезды. Если не нравится каморка за хлевом,
можешь до кустов добежать. На дворе хорошо, воздух
свежий.
12
Андринь ничего не ответил. Какой смысл спорить
с людьми, которые смеются над серьезными вещами?
Он хотел взобраться на дуб: отец говорил, что
оттуда открывается широкий вид на окрестности. Но,
очутившись на дворе, он увидел, что уже слишком
темно, и решил отложить свое «восхождение» на
завтра.
Вдали слышалось пение.
6- 4401
145

Андринь вышел за калитку, прошел немного вперед
и прислушался.
Песни Лиго неслись со всех сторон.
На горе за мельницей высоко на шесте горела бочка
с дегтем. Вокруг двигались тени - видно, празднИI<
там был в разгаре.
·
Ноги сами понесли мальчика к горе.
Но идти туда надо через кустарник той самой тро­
пинкой, которой недавно шли они с· отцом.
Ночь, конечно, светлая; и тропку хорошо видно, но
на нее падают такие странные, жуткие тени." Даже
мурашки бегут по спине.
Страшно!·
Но неужели он трус?
И такой еще хочет стать летчиком!
Нет, нет, надо воспитывать характер. Надо смело
идти вперед. Ведь на самом деле ничего страшного
нет! Тени. Только тени. Вон там уже блестит вода.
Пруд. Теперь берегом до запруды, потом через мост -
и по дороге в гору.
Бочка на шесте пылает, как огромный факел. Крае•
новатое зарево отражается в воде. Далеко в лесу эхо
повторяет: лиго, лигоl
Люди в дубовых венках.
На козлах бочка с пивом.
В ог.ромной корзине сыр и лепешки.
Возле бочки суетится круглый человечек величиной
с большую затычку. Он ловко выдергивает пробку, и
пиво, пенясь, льется в ведро. Когда ведро напол­
няется, человечек затыкает бочку, наливает доверху
большие глиняные кружки и пускает их по кругу.
Все пьют, вытирают облепленные пеной усы и поют
хозяину:
Дай, отец, скорей нам пива,
лиrо, лигоl
У тебя ячмень удался,
лиrоl
Возле корзинки с сыром и лепешками хозяйничает
неестественно высокая женщина - вышиной чуть ли
ни с шест, на котором горит бочка. Гости поют ей
о том, какие у нее хорошие коровы, и она, благо-

склонно выслушав куплет, словно с высоты~ подает
каждому ломтик сыра, приговаривая:
-
Ешьте, люди добрые! Пейте и ешьте! Не все еще
у нас народным добром стало.
-
Правильно, госпожа мельничиха! Лучше петь и
веселиться, чем ссориться да злиться! - отвечает ей
какой-то парень.
Похожий на затычку человечек тотчас награждает
парня кружкой пива и, широко улыбаясь, говорит:
-
А мы с дорогой душой. Пусть все по закону. Если
правительство считает, что наша мельница такое важ­
ное промышленное предприятие, без которого совет­
ская власть существовать не может, пусть забирает!
Мы с дорогой душой. А что до этих психованных ху·
лиrанов, что из кустов стреляют, так нам до них ника"
кого дела нет. Этого пусть нам никто не приписывает.
Пейте до дна! Пиво настоящее, чистый ячмень, без
примеси! Голова болеть не будет.
-
Спасибо, господин Лобе! Пивко что надо!
Высокая женщина замечает стоящего в стороне чу·
жого мальчика и окликает долговязого подростка,
который слоняется поблизости:
-
Нолдис, сынок! Гляди-ка, к нам еще гость ложа·
ловал! Возьми пива, сыру, угости мальчика!
-
Пожалуйста".
-
Спасибо" .
. "Так
состоялось знакомство главных героев нашей
повести.
13
Не прошло и минуты, как они уже отделились от
взрослой компании.
-
Пойдем к пруду, - предложил Нолдис.
-
Там
будут жечь старую лодку и прыгать через нее. Дев~
чонки - так прямо в своих широких юбках. Кто не
перепрыгнет - в огонь угодит. А лодка-то старая, год
за годом ее смолили, страх, как полыхать будет!
-
Я не могу. Мне домой пора.
-
Врешь! Просто боишься, что не перепрыгнешь.
6*
147

-
Нет, я дома не ска.зал, что иду на праздник. Ба"
бушка будет волноваться".
-
Тебя как зовут?
-
Андрей Лиепинь.
-
Не заливай! Так зовут приезжего, в которого
стреляли.
Это мой отец.
-
Брехня! Где ты живешь?
-
Внизу, у большого дуба.
-
В Межакатах?
-
Да. Приехал в гости к дедушке и бабушке.
-
К Кривому Мартыню? Мировой дед! Он научил
меня прямить удилища. Надо хорошенько окорить
прут, пока он зеленый, подвесить за тонкий конец к
стропилам под стрехой, а к толстому концу прицепить
тяжелый груз - покуда высохнет, вытянется, как
струна.
-
А ты где живешь?
-
На мельнице. Эти, которые пивом и сыром уго•
щали, - мои приемные родители. Они угощают сосе­
дей и батраков. На прощание. Твой отец сказал, что
мельницу национализируют. Я сам слышал". Нам
придется убираться.
-
Минтаут твой брат?
-
Какой он мне брат! Он родной сын. А ты-то его
откуда знаешь?
-
Да так, слыхал. Тебя вот Нолдисом зовут.
-
Ну, ну, не представляйся Шерлоком Холмсомl
Ты слыхал, как моя старушенция меня окликала.
А настоящее мое имя Арнолд.
Когда Минтаут приедет из Курземе?
После Янова дня. А тебе-то что?
Он хороший брат?
Я ж тебе сказал - никакой он мне не брат!
Вы с ним ладите?
Так себе.
-
А он тебя берет с собой, когда ходит I< Топь~
озеру на косуль?
-
Как бы не так! На косуль он один ходит. Вот
коrда осенью на уток - тогда берет.
И стрелять разрешает?
148

..,..._
Из мелкокалиберки - сколько влезет. А уж из
трехстволки и нарезного - проси, не допросишься.
Правда, нарезного у него больше нет - пришлось
в милицию сдать.
Переговариваясь, они подошли к пруду. Там уже
парни с громкими криками весело тащили на сухое
место лодку.
Андринь простился и вприпрыжку побежал к мосту.
14
Утром бабушка ласково бранилась:
-
Ну, вставай, гулена! Солнце уже высоко! Сейчас
дедушка придет завтракать. Увидит, что ты еще в по­
стели, задаст нахлобучку! Явился весь .чумазый, как
черный аист!
-
Андринь протер глаза и как по тревоге помчался
мыться. Через несколько минут, чистый и принаря­
женный, он уже сидел за столом, на котором стояла
миска с лепешками и дымился кофе. Он сидел и ждал
деда, борясь с желанием немеленно сообщить о том,
что напал на след бандита. В таких делах надо быть
осторожным, нельзя допускать никакой болтовни, не
то преступник узнает, что его выслеживают. А он не
должен даже ничего почувствовать. Бабушке ни в коем
случае нельзя говорить, она сейчас же от возмущения
раскричится на весь мир, что подозревала этого парня
с самого начала. Дед - другое дело, он человек тол­
ковый, ему, пожалуй, можно довериться.
Но дедушка пришел такой мрачный и хмурый, чтQ
у Андриня тотчас пропало всякое желание делиться
с ним своими наблюдениями и выводами. Согнувшись
крючком, словно на плечи давила огромная ноша, дед
громко прихлебывал кофе и не обращал на Андриня
ни малейшего внимания. Поев, он дрожащими паль­
цами набил трубку и начал чиркать спички одну за
другой - они никак не хотели зажигаться. Наконец,
трубка раскурилась, дед выпустил клуб горького дыма
и проворчал в бороду:
-
Ну, попал к черту в ад!
Бабушка поглядела с удивлением:
1.4~

-
Что еще случилось?
-
Сегодня пришла бумага из района. Меня поста"
вили управляющим на мельнице.
-
Ох ты, боже мой!
-
Не причитай! Раз драка, так драка! Вы тут
вдвоем соберите барахло, я к вечеру приеду на ло·
шади. - Дед встал.
-
Что за барахло? Какая еще лошадь? - рассер"
дилась бабушка. - Говори по-человечески, чтобы
понять можно было!
-
Звонил Жакар из исполкома. Строго-настрого
велел сегодня же со всем скарбом перебраться на
мельницу и день и ночь с нее глаз не спускать. А то,
говорит, Межакаты слишком далеко".
-
Час от часу не легче!
-
Я и говорю! Попали к черту на сковородку! Лобе
так и расстилается, будто его через жернова пропу·
стили. Пожалуйста, говорит, комнаты во втором
этаже свободные.
-
Змеиное логово! Как мы там жить станем?
Мальвина нас живьем съест!
-
Ну нет, в ихние хоромы я не полезу! Вот в до·
мишка бывшего мельника ... Знаешь, у мукомольни?
Давно ведь пустует. Разве что в метель, когда в боль·
щом доме полно, там дальние помольщики ночуют.
Тол_ько плиту надо сложить. Развалилась совсем. А ты
пока можешь варить кашу на камельке у пруда.
-- : - Да, уж лучше варить на каменке в бане, только
не сталкиваться с этой долговязой прохвосткой!
-
Без этого не обойдется. На мирную жизнь не на"
дейся! Битвы будут на всех фронтах!
15
Дед распрямился и решительно пошеJ1 к двери.
Бабушка в отчаянье всплеснула руками.
-
Что брать? Что собирать? Юрьев день на Лигоl
Через несколько дней, когда уже немного свыклись
с щизнью на мельнице и дедушка ночью больше не
вскакивал поминутно и не мчался, как ошалелый,
,J50

осматривать мельничные постава - не сунут ли куда
динамит, Андринь открыл, наконец, ему свою тайну.
Но тот только усмехнулся:
-
Не один ты такой умный! Даже бабка твоя по­
началу думала на Минтаута! И я тоже сказал этому
парню из чека ясно и четко: Минтаут и никто другой!
А он мне ответил, что у Минтаута бесспорное алиби.
-
Алиби?
-
Ну да, это судьи так говорят, когда можешь до·
казать, что во время преступления ты был совсем в
другом месте...
Значит, сюда приезжал чекист?
Приезжал.
Как же я его не заметил?
Ну, это был бы не чекист, если бы все могли на
него пальцем показывать. Эти р-ебята чисто рабо·
тают. - И дед в полном восторге погладил бороду.
Но бабушка однажды за полдником вдруг ни с того
ни с сего сказала:
-
Что бы там ни говорили про всякие алиби, а
стрелял Минтаут. И уж, конечно, с благословения са•
моrо Лоб-е. Меня с толку не собьешь!
И Андринь не сдержался:
-
Ну, я его выведу на чистую воду!
Дед перестал жевать и погрозил ему вилкой:
-
Никшниl Думаешь, не вижу, как ты гоняешься
за Нолдисом и лазишь с ним по чердакам. Уймисьl
Нечего тебе соваться в это дело. Люди поумнее тебя
во всем разберутся. Тогда и увидим1 где собака
зарыта.
-
У него были разные ружья.
-
Он их сдал. В хоромах висит только охотничье.
-
Так то в хоромах. А в другом месте?
Где?
-
Еще не знаю. Надо выяснить.
-
Ты у меня уймись! Не то так выпорю!
Дед рассердился. Даже не поел, как следует: бро"
сил нож и вилку и побежал на мукомольню.
Андринь тоже обиделся.
Выпорет!
Пусть только попробует! Времена не теJ Нет больше
рабства!
151

Бабушка, желая примирить мужчин, спокойно
сказала:
-
Ты, сынок, и вправду успокойся, слушайся де­
душку. Он ведь добра тебе хочет, потому и бранится.
А так он вовсе не злой!
«А вот и не успокоюсь!» - подумал Андринь. Он
решил посоветоваться с отцом и уже на следующий
день поехал к нему на попутной машине, которая
везла муку в город.
Дедушка дал согласие на это путешествие сразу же,
потому что сам был завален работой и никак не мог
навестить сына в больнице.
16
Андринь вернулся разочарованным. Отец не только
не поддержал его, но совсем наоборот: даже думать
запретил о таких вещах и приказал сейчас же пре·
кратить столь удачно начатое следствие. Надо быть
шэслушным и не вмешиваться в дела взрослых, сказал
он. «Не вмешиваться!»". А сам связался с этой врачи­
хой Скайдрой. Она же сводная сестра Минтаута ! Ну
и что с того, что вытащила пулю из его плеча, пре·
рвала отпуск и осталась в больнице ухаживать за
ним? Ведь неспроста она то и дело входила в палату
без стука, совала градусник, давала какие-то лекар­
ства. А все для чего? Для того, чтобы послушать,
о чем говорят. Нашла дурака!
Андриню пришлось выждать, пока ее позовут к дру·
гому больному, и рассказать все потихоньку. Потому
что и у стен есть уши. Можно просверлить совсем
маленькую дырочку в стене или приспособить микро~
фон - и пожалуйста, сиди в другом конце дома и
слушай, о чем тут говорят. Но бдительность Андриня
была ни к чему, потому что отец сказал Скайдре:
-
Покушение на меня наделало шуму в волости.
Даже этот молодой человек пытается найти вин0вного.
· Скайдра
с интересом глянула на Андриня:
Правда? И какова же его гипотеза?
-
К сожалению, не оригинальна. Он тоже вообра­
зил., будто стрелял ваш сводный брат. Но к моей
великой радости, эта гипотеза давно отвергнута.

Он так и сказал: «К моей великой радости».
На обратном пути Андринь долго ломал голову над'
этими словами, но так и не нашел им подходящего
объяснения.
Потому что мальчик не слышал разговора, который
произошел в палате после его ухода. Скайдра, за·
метно взволнованная, какое-то время стояла у раскры­
того окна, словно хотела набрать воздуха перед прыж­
ком в омут, потом обернулась к Андрею Лиепиню
и сказала:
-
Я тоже думаю, что это Минтаут.
Раненый побледнел, резко сел в постели и, глядя
на Скайдру сверкающими глазами, воскликнул:
-
Все равно! Все равно!
Скайдра быстро подошла к нему и опять уложила
на подушки:
-
Вам же нельзя подниматься!
-
Но говорить мне все-таки можно! И я повторяю:
мне все равно. Сестра не должна отвечать за грехи
брата.
-
Но морально ...
-
Нет, тысячу раз - нет!
-
Не будем спорить напрасно. Даже если стрелял
не он, я все равно буду чувствовать себя соучастницей.
Неужели вы не понимаете? Ведь я вышла из того
мира, который послал пулю. Я дышала его воздухом,
поклонялась его идолам, признавала его мораль. Те­
перь мне открылся иной мир. Понимаете? Я ощущаю
его дыхание. Но у меня такое чувство, словно мои
ноги облеплены грязью." прошлого. И я не знаю, не
знаю, как переступить порог."
Так они говорили.
И разговор их был долгим. Он продолжался до·
осени, когда Андрею Лиепиню пришла пора выпи·
саться из больницы и возвратиться на работу. Он про"
должался и редкими зимними вечерами, .когда удава"
лось на какой-нибудь час вырваться из вихря забоi
и обязанностей и постучаться в дверь маленькой
квартиры Скайдры.
А весной всех обитателей мельницы взволновало
совершенно невероятное событие: Андрей Лиепинь И
Скайдра поженились.
··
·

17
Больше всех неожиданному исходу радовался Нол·
дис. До сих пор ему постоянно приходилось терпеть
упреки приемной матери за его дружбу с Андринем -
этим нечестивым большевистским отродьем. Бывало,
ему доставались даже подзатыльники, потому что
мельничиха не могла дотянуться ниже из-за своего
роста. Хорошо еще, что приемный отец заступался.
Если он был поблизости, буря проносилась без
особых последствий для Нолдиса.
В таких случаях мельник обычно говорил:
-
Ты, Мальвина, совсем не дипломатка. Эта
дружба еще может пригодиться. Не зря говорят: не
плюй в криницу, сгодится напиться.
Нолдис не вникал в смысл слов приемного отца.
ему одно было важно: мельник не осуждает его за
дружбу с Андринем.
И теперь вдруг Андринь стал ему почти что род­
ственником.
Можно было смелее вести е.го в дом, слушать ра­
дио - у мельника был новый «телефункею>; можно
было кататься вместе на лодке по пруду и удить
красноперок в ивовом коряжнике.
Правда, наслаждаться всеми этими радостями уда·
валось только по воскресеньям, когда Мальвина сама
шла на пастбище: еще прошлым летом мельник решил
не нанимать больше чужого пастуха, потому что Нол 4
дис уже большой и вполне может справиться со ста­
дом. И Нолдиса запрягли в ненавистную ему работу.
Но вышло так, что именно пастушество еще больше
сблизило Нолдиса и Андриня. В зной, когда коровы
бесятся от жары, Андринь прибегал помочь Нолдису
управиться с большим стадом. Благо дел у Андриня
было немного: одна-единственная Эммина буренка -
Перевел с места на место, привязывал - и свободен.
Бывало, Андринь задавал такие странные вопросы,
что Нолдис не знал, как ответить. Еще прошлым ле­
том Андринь спросил:
-
А почему тебе надо пасти такое большое стадо?
Разве ты колхозный пастух?
'154

Они как раз только что отогнали телят от клеве·
рища, оба взмокли от бега и дышали почти как пес
Карав, вывесивший язык чуть не до самой земли.
Когда Нолдис с превеликим трудом растолковал
ему, что все большое стадо принадлежит его прием"
ному отцу, Андринь презрительно воскликнул:
-
Значит, он настоящий буржуй! А тьi его раб!
Я бы такого не стерпел. Давно бы убежал.
А куда мне бежать?
-
Тогда устрой революцию!
-
Революцию? Как это?
-
Скажи: хватит терпеть рабство! И гони коров
в колхоз!
-
Куда же я их погоню? У нас ведь ни одного кол"
хоза нет/
-
Тогда скажи, пусть сами пасут! А ты выучишься
на летчика и сможешь полететь, куда захочешь!
-
Мне не нравится летать. Можно ведь упасть на
землю. Я хочу стать моряком.
А я буду летчиком. Как Чкалов!
А кто это такой?
-
Герой!
-
Расскажи.
И Андринь рассказывал. А Нолдис слушал, как
удивительную волшебную сказку, его рассказы о re"
роях Советской страны: о Чапаеве, ·который вихрем
мчался по степи на белом коне и рубил белогвардей"'
скую нечисть, а потом поплыл по реке, и ни одщ1
вражья пуля не могла ero настичь; о Щорсе, который
был такой сильный, что мог одним махом разрубит_ь
всадника ,вме.сте с конем; о Лазо, от которого в страхе
бежали японские самураи; правда, потом они всякими
хитростями заманили его в топку локомотива, но он
задал самураям такого жару, что они драпанули без
штанов, чтобы поскорее уплыть в свою Японию; о Фаб"
рициусе, который умел проходить сквозь тюремные
стены, и потому жандармы услали его в самую дикую
сибирскую тайгу, где живут только медведи и тигры,
но Фабрициус был такой меткий стрелок, что даже
ночью попадал тигру в глаз; в войне за мировую рево"
люцию он получил за свою меткость несколько орде"
нов Красного Знамени, а потом фашистские шпионы
'IB5

взорвали самолет, на котором он летел через Черное
море; Фабрициус спас детей и женщин, а сам исчез
под водой, чтобы настичь шпионов. Рассказывал Анд­
ринь и о полковнике Вациетисе, который был первым
главнокомандующим Красной Армии, и о своем отце~
про то, как он мальчишкой вот здесь, возле Топь­
озера, перешел линию фронта и вместе с латышскими
стрелками сражался против барона Врангеля и дру­
гих генералов гидры капитализма.
-
А что это за гидра? - не понял Нолдис.
И Андринь дал исчерпывающее объяснение:
-
Та, которая хотела задушить революцию.
В другой раз, когда они пустили коров в кусты у
Топь-озера, где скотина могла обмести оводов и.от дох­
нуть в тени, друзья по очереди бегали через луг к Тем­
ной речке. Там они лазали по ямам у самых корней
.ольхи и, собравшие~ .с духом, совали руки по локоть
в темные пещеры под берегом, чтобы напугать упря­
мого рака или соню-налима.
156

Они вместе пошли в школу, в пятый класс, а потом
даже устроились за одной партой.
Тут Андринь тоже был настоящим товарищем и
всегда помогал Нолдису, если тот не мог справиться
с каким-нибудь хитроумным заданием. Надо сказать,
что это случалось довольно часто, но Андринь все
равно никогда не глядел свысока на своего товарища.
Не хвастал он и своим пионерским галстуком. Не
задрал носа даже тогда, когда в темноречинской
школе решили создать пионерский отряд и окаЗалось,
что только Андринь может рассказать о работе и за­
дачах. пионерской организации. А по-русски он гово ...
рил лучше, чем учитель.
Узнав, что отец Андриня женился на Скайдре, Нол-
дис соображал вслух:
-
Выходит, теперь она твоя мутер?
-
Выходит, - мрачно отозвался Андринь.
-
Ты не горюй, - успокаивал Нолдис друга.
Она добрая.
-
А мне-то что?"
-
Нет, ей-богу, такой мамаше каждый парень поза-
видует. И грести умеет, и на лыжах, и на коньках".
А плавает лучше нас обоих. И кролем, и на боку, и на
спине - как угодно. И не дерется. Раз даже за меня
заступилась, когда Минтаут хотел за что-то с меня
стружку снять. «Порка - варварское средство воспи"
тания». А что такое - варварское?
-
Наверно, что-то из буржуйских приемчиков!
В Советском государстве порка запрещена. А ты те­
перь советский гражданин, и никто не смеет тебя
пороть.
-
Ты объясни это моей приемной карге. Кликнет
Минтаута, и тот за одно только слово семь шкур
с тебя спустит.
-
Тебя бьют, потому что ты разрешаешь.
-
Тебе легко говорить! Скайдра тебя и пальцем не
тронет.
-
Пусть только попробует!
Видя, что Андринь не в восторге от Скайдры, Нол"
дне спросил:
-
А где твоя родная мать?
151

-
Умерла. Давно уже. Я еще в первый класс
ходил".
-
А я свою совсем не помню. Она в чесальне ра­
ботала." Утонула в пруду". А отца у меня не было."
18
Утро двадцать второго июня было ясным и солнеч­
ным. Люди уже пробовали пиво - поспеет ли к Яноnу
дню, и радовались: нынче, скорее всего, праздник бу­
дет добрым - не будет дождя, сено не погниет.
И вдруг на западе, где-то за горизонтом, послышался
странный рокот. Люди выскочили поглядеть, откуда
идет гроза, и увидели, что навстречу солнцу несутся
черные птицы с крестам,и на крыльях. Сотрясая гулом
небосвод, они, косяк за косяком, шли над Топь-озером
на восток.
Предательски нарушив договор о ненападении,
.гитлеровцы тайно собрали у границ Советского госу­
дарства огромное войско и .под прикрытием ночной
ть.мы ворвались в нашу страну.
Так говорил репродуктор.
И это была правда.
Невыразимо и неописуемо страшная правда.
На мельнице поначалу все было спокойно. Редкие
помольщики грузили мешки на телеги и, опасливо
поглядывая на небо, погоняли коней, чтобы скорее
доехать до кустов, а там уже добираться до дому, ла­
вируя по лесным дорогам. Но постепенно помольщики
перестали ездить, и Мартыню пришлось остановить
мельничные жернова, чтобы не гремели впустую. Ра­
ботала только чесальня: шерсти навезли громадную
кучу, потому что заботливые хозяйки хотели еще летом
запастись нитками, чтобы осенью без задержки ткать
сукно и покрывала.
Рабочие чесальни то и дело выскакивали во двор,
прислушивались к далекому гулу и смотрели на часы,
с нетерпением ожидая конца работы. Так просто они
уйти не могли, потому что репродуктор сказал: все
158

должны оставаться на своих рабочих местах и тру•
диться еще прилежнее.
:tf аступил вечер первого дня войны.
Ни в одном окне не вспыхнул огонь. Ни один чело"
век не сомкнул глаз. А из некоторых дворов высколъз"
нули и растаял.и во тьме крадущиеся тени.
Исчез и Минтаут.
Он вернулся через много дней, когда по шоссе про"
неслась колонна мотоциклистов с черепами на касках
и свастиками на рукавах.
19
Пришли гитлеровцы. Но они очень спешили и про"
мчались не останавливаясь. Минтаут, член студенче"
ской корпорации «Селония» и адъютант командира
полка айзсаргов, счел своим долгом взять местную
власть в свои руки и помочь захватчикам установить
новый порядок.
Предварительная работа была сделана. Уже в пер"
вую ночь он объехал на велосипеде волость и набрал
сподвижников. Они сошлись на болоте. Это был песто1
рЫЙ букет: кулацкие СЫНКИ, обозленные тем, ЧТО Со"
ветская власть урезала наделы, издавна принадлежав"
шие их семьям; они держались важно и с остальными
разговаривали свысока, повелительно, а с уважением
относились только к Минтауту; обособленно и наста"
роженно держалась парочка ульманисовских новохоо1
зяев, которые «заслужили» землю в боях ·против крае"
ных стрелков. Заслушав список советских работников
и актив-истов, который дальновидный Минтаут давно
уже составил, они испуганно замолчали, теребя тугие
стоячие воротнички.
Самыми рьялыми защитниками нового порядка ока"
зались двое молодых людей неопределенного сосло~
вия. В печати таких обычно называют деклассирован"
ными элементами. Явились они неизвестно откуда,
жили случайными заработками на мельнице, на леса"
пилке, а то и на дальней железнодорожной станции,
куда подходила ветка узкоколейки. Ни на одной ра"
159

боте они подолгу не задерживались. Являться в оттре-~
деленное время и трудиться определенное количество
часов - это покушение на свободу личности,
-
заяв­
ляли они. Самым лучшим развлечением для них были
драки на гуляньях. Оба раскритиковали список Мин­
таута, потому что в нем не было ни одного еврея, а
они знают поблизости по крайней мере троих: посеJ1-
кового аптекаря, станционную буфетчицу и бракера
лесопилки фирмы Мильмана.
На это Минтаут спокойно ответил, что список евреев
у него имеется в резерве и он гораздо длиннее, чем
они могут представить, но реализовать его можно бу­
дет позже, в более спокойных условиях. А пока надо
сыграть достойную увертюру. Заодно можно будет
выяснить, кто чего стоит. Те, у кого кишка тонка, к
следующей акции допущены не будут.
Все-таки рвение парней привлекло Минтаута, и он
определил их своими адъютантами, а по существу -
телохранителями. Одному из них он, усмехнувшись,
сказал со значением:
-
Тебя тоже назначаю, хоть ты и стреляешь на
фуфу - в стог сена попасть не можешь.
-
Да к вашему ружью бинокль плохо был при­
винчен! - оправдывался парень.
-
Хоть бы дали
сперва пристреляться!
-
Тогда времени не было. Теперь сможешь трени·
роваться, сколько влезет, если так руки чешутся.
20
Волостной исполком разгромили в ту же ночь. Жа­
кар и его дочка долго отстреливались, а потом выпрыг­
нулиизокон- онавсад,он
-
во двор. Если бы
дело не шло уже к рассвету, Жакару удалось бы бе­
жать - пуля настигла его на краю ржано"о поля.
·
Девушка выпрыгнула в сад: ей казалось, там
скрыться легче. Но бандиты поймали ее.
".Потом ей, совершенно голой, кинули лопату, чтобы
выкопала себе могилу.
Девушка взяла лопату, размахнулась, - но сил
1"60

больше не было. Ей удалось только ободрать щеку
одному оборотню. Остальные, словно только того и
ждали, озверев, набросишiсь на нее, связали руки ко­
лючей проволокой, заткнули рот - потому что теперь
это было ее единственное оружие.
Высоко в небе кружил аист. Он уже видел далекое
солнце.
Алая заря налилась живым цветом девичьей крови.
А убийцы были бледны, как трупы.
Избегая смотреть друг другу в глаза, они закопали
тела своих жертв в саду под яблоней и поспешили
скрыться в темных лесах, потому что днем они еще
не решались появляться на дорогах, опасаясь на­
ткнуться на какую-нибудь отступающую часть Крас­
ной Армии.
На мельницу они явились только тогда, когда Мин­
таут уже щеголял в форме офицера се, а длинный
список приближался к концу. Минтаут не хотел учи­
нять шума в собственном доме, поэтому Мартыня
арестовали вполне официально и отвели в коменда­
туру. Там допрашивали его за каменными стенами,
чтобы не нарушать спокойного течения жизни в но­
вой области «Великой Германии».
Расстреляли его на Холме предков, расстреляли
вместе со многими другими.
Стоя на краю ямы, Мартынь вглядывался в синие
дали - там, высоко в небе летели его любимые
птицы, вестники счастья.
Аисты уже выводили птенцов.
21
Эмма совсем поседела от горя. Она стала странной,
задумчивой, подолгу не отвечала на вопросы и все
глядела в даль, словно видела там что-то такое, о чем
другие даже не подозревали.
С мельницы их прогнали в то самое утро, когда
увели Мартыня. Однако сердобольный Лобе разрешил
им поселиться в Межакатах, не преминув, конечно,
напомнить о том, что батраков и безземельных, кото-
161

рь'е решили властвовать на чужой земле, другие хо•
зяева просто-напросто гонят вон палками, нимало не
заботясь о том, где эти нахалы найдут кров. Он же
человек гуманный и считает ниже своего достоинства
поступать так, тем более с родственниками.
Мальвина тотчас принялась кричать, что мягкоте"
лый Лобе со своей беспутной родней раз.базарит скоро
все свое имущество и окончательно сживет ее со света.
В глубине души она все еще слепо ревновала к
своей предше.ственнице, умершей в родах: ей было
известно, что у Лобе с первой женой был в юности
бурный роман, а сама она стала хозяйкой в его хоро­
мах только благодаря своему богатому наследству.
Потому Мальвина питала тихую ненависть к Скай·
дре, мучила ее, как могла, всячески чернила в глазах
мужа, пока девочка постепенно не отдалилась. Став
взрослой, Скайдра окончательно вырвалась из ~еуют­
ного, холодного гнезда и зажила своей жизнью. А те"
nерь вот сошлась с большевиком - сама дала мачехе
в руки козыри, и та с полным основанием могла
утверждать, что такую распутницу надо немедленно
в1:?1черкнуть из списка законных наследников.

И еще эти родственники! Толы<а бросают тень на
их добрый, славный род!
Хотя Екаб опять напомнил ей о том, что не мешает
сперва подумать, а уж потом плевать в криницу,
Мальвина согласилась оставить эту нищую заразу u
Межакатах только в том случае, если мальчишка бу­
дет у них батраком.
Лобе охотно согласился, и Мальвина сама все обго­
ворила с Эммой.
Пусть Андринь прямо с завтрашнего утра идет пасти
скот, потому что Нолдису пора учиться ремеслу мель­
ника - незачем нанимать на мельницу чужака и пла­
тить лишние деньги. Свою корову Эмма может пус­
тить в стадо - травы на пастбище много, всем хва­
тит. А о плате, известное дело, не может быть и речи:
мальчишка и за Межакаты вряд ли отработает, да
еще еда!
Такие парни, пока растут, съедают больше взрос­
лого батрака.
Эмма, конечно, возражать не осмелилась; Андринь
тоже понял, что другого выхода нет, поэтому утром,
чуть свет, вооружившись хворостиной, он уже· стоя-?
у ворот хлева и ждал, когда девушки кончат доить.
Пес его знал и сразу побежал за ним. Пастбища
Андриню тоже были знакомы. Знал он и большую
часть дойных коров - даже по кличкам. Хуже было
с телятами и молодняком: все они выглядели одина­
ковыми - сами бурые, а головы чуть темнее.
Тяжело было вставать ни свет ни заря. Выспаться
никак не удавалось, и потому еще тяжелей и длинней
казались холодные промозглые утренние часы. Босые
ноги мерзли на стылой росе и не согревались, да же
когда он бегал или прыгал с кочки на кочку.
Когда бабушка заговорила с хозяйкой о лосто­
лах - мальчонка-де является домой измазанный, как
черный аист, ноги вечно исколоты, скоро совсем хо­
дить не сможет, - Мальвина наорала на нее. Мол,
самая подходящая обутка для пастуха не постолы, а
лапти. Пусть надерут лыка хоть с тех ив, что у болота
растут, ежели Л·ень добежать в полдень до пущи и
ободрать какую липу. А плести лапти - не велико
искусство. она сама показать может1 научилась у отца-
163

покойника; он бережливый был хозяин, постолы обу"
вал только в мороз, а сапоги - в храм божий, да и
то до самой церкви нес их в руках. Потому и жил
в большом достатке и отошел с миром, уважаемый
всем приходом, - не зря же был он кассиром обще­
ства воздержания.
К сожалению, Андринь так и не научился плести
лапти, хотя это ему очень пригодилось бы, потому что
вскоре ему пришлось поселиться посреди Топь-озера
и в течение долгих недель жить, как настоящему
Робинзону.
Случилось это совсем неожиданно.
Однажды утром на пастбище прибежал запыхав­
шийся Нолдис и протянул Андриню странного вида
сверток:
На, бери и удирайl
Что это?
-
«Монтекристо» и двести патронов. Пули длин·
ные, заряды мощные. Дверь сарая насквозь проши·
бает. Тебе пригодится. Держи.
-
Мне? Зачем?
-
Чтобы у тебя было, из чего стрелять! И сейчас
же исчезай! За тобой собираются прийти. Какая-то
дрянь нажужжала фрицам, что ты сын большевика и
разгуливал в красном галстуке.
-
Где же ты это слышал?
-
Минтаут матери рассказывал. Сказал, пусть
подыщет нового пастуха, лучше всего какую-нибудь
девчонку. Беженцы теперь по всем дорогам бродят.
За кусок хлеба любой не только пойдет - побежит
и еще спасибо скажет.
-
Твой Минтаут фашист.
-
Потому я и говорю: беги, пока не поздно.
-
Куда же мне бежать?
-
Лучше всего вдоль опушки, а потом на Топь.~
озеро. Найдешь какой-нибудь остров, построишь ша­
лаш из тростника и будешь себе жить!
-
А что же я есть стану?
-
Возьми с собой хлеба, туес с творогом и удочку.
-
Удочку обязательно возьму. Но как я узнаю, что
война кончилась и можно возвращаться?
Я знак подам. Пущу ракету.
164

-
Ракета не годится. Фрицы сами -по ночам -то и
дело пуляют.
-
Да."
Оба наморщили лбы, размышляя. Убегали дорогие
секунды. Вдруг Андринь радостно улыбнулся:
-
Придумал! Ты влезешь на большой дуб и пове­
сишь красное знамя!
-
А откуда я его возьму?
Андринь знал, где взять знамя. Он глянул на друга,
словно оценивая, и решил рискнуть.
-
Иди-ка сюда! - и повел Нолдиса в кусты.
Там Андринь снял куртку, поднял рубашку и при­
нялся разматывать сложенное и обернутое вокруг
груди маленькое тоненькое знамя Темнореченского
пионерского отряда. Оно согренало его в холодные
пастушьи утра, согревало в эти жуткие дни и полные
кошмаров ночи. Бережно держа знамя на вытянутых
руках, Андринь тихо сказал:
-
Клянись, что будешь беречь его пуще своей
жизни!
-
Клянусь! - прошептал Нолдис.
-
Спрячь его та.к, чтобы ни одна фашистская со-
бака не пронюхала!
-
Спрячу! На чердаке под стрехой у меня есть та­
кие пещеры, что сам черт не найдет. Да и в хоромах
у Лобе никто шарить не станет, будь спокоен.
-
Хорошо. Ты какое-то время побудь на пастбище,
чтобы скотина домой не убежала. Стоит какому-ни­
будь теленку притащиться в хлев, меня сразу нач­
нут искать.
-
С ума сой1 и! Я же не могу здесь долго торчать:
сразу заподозрят, что я знаю о твоем бегстве!
-
Долго не надо. Через час я буду уже далеко!
Ну, привет!
До свидания!
22
Бабушки, к счастью, не было дома.
Наверно, пошла пасти буренку: пускать ее в мсJiь­
никово стадо она не хотела, боялась, что коровы забо'"'
дают чужую.
165

Андринь снял с вешалки давно забытый рюкзак,
в кармашках которого еще с прошлого года храни­
лись всякие мелочи, необходимые для путешествия:
иголка и катушка с нитками, бинт - если вдруг поре­
жешь палец или наступишь на гвоздь, пустой термос
с навинчивающейся крышкой-стаканчиком, ложка­
вилка, блокносг и карандаш - отмечать маршрут, за­
пасные лески, крючки и б.Лесны.
Взял с полки возле умывальника кусочек мыла,
свою зубную щетку, круглую коробочку с зубным
порошкам.
Открыл бабушкин шкаф и достал оттуда. чистые
спортивные рубашки, :синие трусики, носовые. платки
и полотенце. Запихнул все это как попало в рюкзак,
.потом спохватился, вынул полотенце и_ завернул в него
полкаравая - все, что осталось на сто:ле. uосле завт-
рака, но тут же передумал, вытащИл. из ларя целый
каравай и завернул вместе с половинкой.
Рюкзак .заметно ·пqтяжелел . .Взвесив его на руке,
Андринь огляделся, соображая, что еще нужно взять.
Соль!
··
'
Увязал в чис:rый носовой платок полную пригоршню.
Спички!
За печкой. лежала целая пачка. Взял три коробка.
Потом вспомнилt что ночи уже холодные и сорвал со
своей постели тканное бабушкой узорное шерстяное
одеяло, сложил его, плотно скатал, замотал в плащ­
палатку, которую брал с собой на пастбище, чтобы
укрываться от дождя. Привязал сверток к полному
рюкзаку, из которого, как ручка спиннинга, торчало
принесенное Нолдисом мелкокалиберное ружьецо в
коричневом холщовом футляре.
' Ну, кажется, все. Натянул заботливо выстиранные
бабушкой носки, обул свои старые, кое-где уже дыря"
вые кеды и поднял рюкзак.
Увидел, как округло выпирает длинный боковой
карман, и вспомнил, что термос пуст. Сбегал в, чулан,
принес кувшин с молоком, напился и налил термос
доверху. Достал из второго бокового кармана блокнот
и карандаш, вырвал листок и торопливо написал:
'«Б.абуш1<аl Не горюй! Я ухожу на станцию. Поеду на
фронт. Может быть, отыщу отца. Жди! После войны

вернусь!» - и, вспомнив любимую бабушкину при·
сказку, подписался: «Черный Аист».
Так. Теперь все.
Надел старую дедушкину соломенную шляпу, заки·
нул на спину рюкзак, встряхнул его, чтоб лучше
улегся, по пути прихватил стоявшую за дверью удо 1 1ку
и отправился в путь.
Но не на станцию, а прямиком к озеру: про стан·
цию он написал на случай, если записка попадет в чу·
жие руки.
Вскоре под его ногами уже хлюпала вода прибреж·
ной мели Топь-озера. Он шел тростниками в направле­
нии Тимсмале, держась в тени пущи, которая мерно
шумела, будто успокаивая его.
167

К вечеру на берегу озера появились двое эсэсовцев:
с овчаркой на поводке. Собака взяла след и привела
карателей к большой лыве. Тут она остановилась и,
высунув язык, поглядела на хозяев, словно говоря
им, что больше ничем помочь не может: беглец здесь
вошел в воду, и след его потерялся.
Все это видел Юный Аист.
Он раньше других выучился прекрасному искус·
ству полета и часто во время охоты отделялся от
остальных аистят. Аист и Аистиха все еще заботливо
присматривали за ними и объясняли, как нужно поль­
зоваться воздушным потоком, чтобы без единого
взмаха взлететь высоко в небо, как ловить жирных
лягушек на лугу и быстрых рыбешек в мелких лывах
на озере.
Юному Аисту все это давно надоело.
В тот день он тоже лихо умчался от стаи, с самого
рассвета бродившей по тростникам. Круг за кругом
взмыл он высоко в алое небо, встретил там восход,
а потом опустился на Межакатском лугу: ему хоте­
лось доказать, что он. может не только прикончить
лягушку, добытую Аистих.ой, но вполне самостоя­
тельно найти и заклевать самую большую змею.
И это ему удалось после долгих терпеливых поис­
ков. Солнце уже поднялось над вершинами пущи,
когда Юный Аист, простоявший несколько часов на
одной ноге, заметил, наконец, серую гадюку - она,
извиваясь, ползла вдоль камня.
Заклевав ее двумя сильными ударами, удачливый
охотник разорвал на клочки свою вкусную добычу и
медленно, осматриваясь по сторонам, проглотил ку­
сок за куском.
Сытно поев, он медленно прошелся по некошеному,
давно уже увядшему лугу, чтобы заесть жирный
завтрак сладкой пчелой или кузнечиком.
Вдруг он услышал чьи-то тяжелые шаги - , кто-то
шел за кустами. Юный Аист тотчас поднялся в небо.
Глянув вниз, он увидел, что по озеру бредет неболь­
шой человеческий детеныш, который жил в Дымящем
гнезде под Большим дубом, а в последнее время го­
нял по пастбищам Белого Аиста огромных коричневых
168

зверей, и те, непонятно почему, слушались детеныша,
хотя были гораздо больше и сильнее его.
Человеческий детеныш тащил на спине тяжелую
ношу. Одним крылом он придерживал длинный клюв
и раздвигал им тростники и ситник, прокладывая себе
дорогу.
Сделав по озеру крюк, путник свернул к лесистому
берегу и пошел вдоль его. Иногда он исчезал в тени
деревьев, но упорно шел дальше и дальше - в ту
сторону, где по утрам встает солнце.

ПУТЬ В ТРИ ЧЕТВЕРТИ ВЕКА
В 1953 году писателю Юлию Ванагу было присвоено э~ание
заслуженного деятеля культуры Латвийской ССР. Почетное зва·
ние. Признание заслуг. Общественное подтверждение ценности
и значимости человека, гражданина. Это - в общем. А что это
значит в частности, то есть тогда, когда мы говорим именно о
Юлии Ванаге?
В 1965 году в Москве, в Доме детской книги, состоялась выс­
тавка латышских книг для детей и юношества, посвященная
25-летию восстановления советской власти в Латвии. Выставка
была превосходно оформлена нашими художниками, и все-таки
для нас, издателей, был полной неожиданностью громадный ин·
терес, который она вызвала у москвичей. Люди шли и шли, и
порой в зале поистине яблоку негде было упасть. На выставке
дежурили писатели, поэты, художники и издатели, чтобы в лю­
бой момент дать нужные разъяснения посетителям. И вот од­
нажды перед москвичами выступил Юлий Ванаг. Он рассказы·
вал о Латвии. о ее прошлрм и настоящем, о латышской литера·
туре и проблемах, которые волнуют наших писателей. Аудитория
была, разумеется, пестрой. Но все слушали, затаив дыхание, и
живо реагировали на каждое слово. Равнодушных не было.
Можно быть прирожденным оратором. Но для того, чтобы
так увлечь, нужно, наверное, кое-что знать, и знать не мало;
нужно иметь богатый жизненный и эмоциональный опыт. А та­
кой опыт у Юлия Ванага есть.
Родился он 8 июля 1903 года в Латвии, в Даугавпилсском
уезде. Сын бедного сельского портного, ходившего в поисках ра­
боты с хутора на хутор, он рано узнал нужду, узнал, что за все
в жизни надо бороться: за хлеб, за образование и за спраnедли·
в ость.
В 1915 году семья, спасаясь от войны, эвакуировалась о Вят­
скую губернию. Здесь он посещал среднюю школу, здесь напи­
сал первые свои стихи на русском и латышском языках, здес1"
под влиянием грандиозных исторических событий, формировалось
его мировоззрение. Немалое влияние оказал на него отец, уча­
стник гражданской войны, сражавшийся за власть Советов.
Весной 1922 года семья Ванагов возвратилась на родину. Бур·
жуазная Латвия неласково встретила своих детей.
170

Будущий писатель не мог продолжать учение - не хватало
средств. Но в нем жило стремление к знаниям, и он занимался
самостоятельно.
Кем только он ни работалr Он был сезонным рабочим и та·
бельщиком на железной дороге, фотографом и артистом бродя•
чего цирка, он грузил уголь и рубил лес, присматривал за спаса·
тельными лодками на взморье и рисовал рекламы для киноте·
атров. Не потому, что надоедало трудиться на одном месте. Нет.
Не было постоянной работы, а когда ее нет - и любая времен·
пая хороша.
Так копится в сердце горечь. Так приобретается жизненный
опыт. Так закладываются основы гражданственности, которая
впоследствии стан~т доминантой всего его творчества.
Он видит, что в народе растет недовольство буржуазной в..ла•
стью, он мечтает о справедливом общественном строе. В этот
период он пишет стихи, рассказы, статьи и пьесы. Первые его
произведения отмечены наблюдательностью, в них проявился та·
лант реалиста, критически осмысливающего действительность.
1940 год - год восстановления советской власти в Латвии
-
Юлий Ванаг встретил как горячий и убежденный сторонник со·
циализма. Начинается новый, плодотворный период его творче·
ства. В его поэзии звучат свежие жизнеутверждающие мотивы.
Основное произведение тех лет - написанная· совместно с
Ф. Рокпелнисом пьеса с:Путепроходцы» о латышских революцио·
нерах. Но 1940 и 1941 годы - не только время активного твор·
чества, это и время активной общественной деятельности.
Ю. Ванаг участвует в организации литературной жизни Лат·
вин, в создании Союза советских писателей Латвии и с октября
1940 года является его ч.riеном. Он реда1<тирует журнал «Радио
Вилнис:., работает секретарем редакции журнала «Карогс».
А потом была Великая Отечественная война и фронт. Ванаr
пошел добровольцем и до июля 1943 года служил в Латышской
стрелковой дивизии. Он был корреспондентом газеты «Латвиешу
Стрелниекс», работал в редакции армейской газеты «На разгром
врага».
Один за другим выходят из-под его пера очерки об отваге и
патриотизме советских воинов. Появляется целый ряд фельето­
нов, в которых писатель разоблачает фашизм. Фельетоны эти
были очень популярны. Пишет он и стихи. Талант его мужает, и
Ванаг становится одним из виднейших латышских поэтов. Суро­
вые будни войны не могли не наложить отпечатка на все его
творчество: когда смотришь на жизнь сквозь призму жестоких
боев за свободу, полнее понимаешь и вернее оцениваешь мир и
завоевания социализма. А война - война не забудется. Много
лет спустя Ванаг напишет:
Побратаюсь с ветром,
Сам я ветром стану,
Полечу с поклоном
Я к земле святой,
171

Где в борьбе за солнце
Братья кровь пролили,
Где в трав инке каждой
Капля крови той.
Итак, - не забывая о войне, трудиться ради мира.
В послевоенное время Ю. Ванаг опять работает секретарем
редакции журнала «Карогс», долгие годы является секретарем
правленин Союза советских писателей Латвии. Укрепляются его
связи с театром: он работает заведующим литературной частью
Русского драматического театра, заведующим литературной ча­
стью и заместителем художественного руководителя Художест­
венного театра им. Я. Райниса. Он отдает дань и киноискусству;
пишет сценарии кинофильмов «Весенние заморозки» - по моти­
вам Р. Блауманиса (в соавторстве с С. Нагорным), «За лебеди­
ной стаей облаков», «Рассказ латышского стрелка».
Один за другим выходят сборники его стихов: «В солнечных
воротах» (1946), «Глубокая пахота» ( 1950), «Серебряные рельсы»·
( 1951) и многие другие, в том числе томики избранных стихов и
баллад. В переводе на русский язык выходят книжка избранных
стихов (1951) и цикл баллад «Земля» (1955).
Ванаг много и плодотворно переводит на латышский язык.
Среди переводов - произведения А. Пушкина, А. Островского,
М. Горького, С. Маршака, В. Катаева и других поэтов и писа­
телей. Долгие годы, пока не подросла молодая смена, Ю. Ванаг
был единственным переводчиком с белорусского, работавшим не­
посредственно с оригиналом.
Широко известен Юлий Ванаг и как автор книг для детей и
юношества. В переводе на русский язык вышли сборники его сти­
хов «Маленькие колхозники» (1950) и «Капитан Азан» (1954).
Интересны две книжки путевых очерков: «Рассказы о Даугаве»
(1948) и «От Нереты до моря» (1951). Большой знаток и люби­
тель природы, Юлий Ванаг увлекательно рассказывает о круп­
нейших реках Латвии, о ее географии, флоре и фауне, создает
яркие и выпуклые образы взрослых, которые критика относит к
наиболее удачным в латышской детской литературе.
Для малышей им написана книжка «Золотое одеяние леса»
(1963) - цикл миниатюр о природе, проникнутых глубокой
поэзией.
Особую популярность завоевал цикл рассказов «Большие дела
маленького Микиня» (l 955). Это
-
коропше, яркие сцены из
жизни маленького деревенского мальчика. Писатель показывает
нам Микиня сначала дошкольником, потом учеником, рассказы­
вает, как ребенок воспринимает окружающий мир и учится раз­
личать в нем хорошее и дурное. И читатель постепенно постигает,
как много высокой романтики содержат, казалось бы, серые тру-
довые будни.
'
Миниатюры эти похожи на виртуозно выполненные картинки,
насыщенные живым дыханием. Язык тщательно отшлифован и
может служить образцом музыкальности. Цикл написан тою<о,
его с удовольствием читают не только дети, но и взрослые. Oi1
переведен на многие языки народов Советского Союза.
172

Глубиной замысла и поэтической красотой отличается трило·
гия о лесе «Лесная песня», которая состоит из повестей «Хромой
волк» (1958), «Песня глухаря» (1961) и «Черный Аист» (1966).
Две первые повести в 1966 году вышли в переводе на русский
язык. Теперь, в год семидесятипятилетия писателя, осуществлен
перевод третьей повести, и трилогия выходит на русском языке
полностью.
Повести содержат богатый познавательный материал. Ванаr
облекает е1·0 в убедительную художественную форму, мастерски
сплавляя публицистические и очерковые элементы с художествен·
ным рассказом о повадках животных и о людях, связавших свою
жизнь с лесом.
Изображая животных, писатель пользуется различными прие·
мами. Так, в повести «Черный Аист» его герои - птицы
-
раз·
говаривают и размышляют, как люди. Этот прием не нов. Но у
Ванага он звучит достаточно свежо, наверное, потому, что писа­
телю ни на миг не изменяет чувство меры. В двух других паве·
стях жизнь животных показана с точки зрения людей, и лишь
кое-где Ванаг говорит о том, что они (животные), очевидно, чув·
ствовали в тот или иной момент. Но каким бы приемом не поль·
зовался писатель, образы животных у него яркие и запоми·
нающиеся.
Интересны в повестях и образы людей. Большую симпатию вы·
зывает лесник Мадара Индриксон - страстная любительница
природы, энергичная, волевая женщина. Приятен колхозный сто­
рож Грапит - по-юношески пылкий и живой. Привлекательны
Майя и Айнис. Впервые мы знакомимся с ними в повести «Хро·
мой волк». Там они еще дети, влюбленные в лес. В «Песне глу·
харю> мы встречаем их уже повзрослевшими и с невольным со·
чувствием наблюдаем за тем, как кроме любви к природе в них
появляется новое, очень светлое и чистое, словно овеянное лес·
ными ветрами, чувство - любовь друг к другу.
Писатель умело пользуетсн языковой палитрой, он сдержан и
немногословен, и поэтому так выразительны его пейзажи.
Читатель невольно заражается настроением автора, любовью
к природе, к лесу. Но звучат в трилогии и печальные ноты. Ва­
наг с болью говорит о бесхозяйственном, бездумном, потребитель·
ском отношении к природе. Мало восхищаться природой, - под·
черкивает он, - надо еще уметь ценить и беречь ее богатство.
Несколько особняком стоит третья повесть трилогии «Черный
Аист». Здесь основные планы - природа и люди
-
переплетены
не столь непосредственно, они существуют параллельно. Природа
служит мощным стабилизирующим фоном повестеования о
людях.
Повесть насыщена трагическими событиями. Ванаг пишет о
верности и предательстве, о борьбе за справедливость и о звер­
ствах фашистских прихвостней, о трудной судьбе мальчика-пио·
нера, оставшегося на оккупированной территории. Но в целом
повесть звучит оптимистично, в ней воспеваются величие дружбы,
сила любви и преданность благородным идеалам.
Светлым аккордом звучит финал. Он не совсем обычен для
реалистического произведения, в нем есть что-то от легенды.
173

Мальчик, спасаясь от преследователей, уходит жить на остров.
Ему кажется, что война кончится не сегодня-завтра, и он вполне
сможет дождаться победы, пожив немного на острове. И мы.
люди, которым прекрасно известно, что война продлится не дею,
и не месяц, а годы, странным образом чувствуем: да, доживет,
дождется. Потому что вся природа мощно встала на его защиту.
приютила и укрыла его.
В год юбилея писателя выходит в свет также сборник его пи­
сем к жене, записок и стихов военных лет, сборники поэм для де­
тей и для взрослых читателей, книжка рассказов о Ленине.
Итак - поэт, прозаик, драматург, публицист, общественныlt
деятель, коммунист, кавалер ордена Октябрьской Революции.
двух орденов Красного Знамени, ордена Красной Звезды и ор­
дена «<Знак Почета». Прожито семьдесят пять лет. И почти вся
жизнь - служение литературе, служение гражданскому долгу,
служение народу.
В. Семенова

СОДЕРЖАНИЕ
Прелюдия. Перевод В. Невского
3
Хромой волк. Перевод В. Невского
5
Следы на снегу •
7
Лесник Мадара .
9
Истребители хищников
13
l(расные флажки
19
Страх
29
Ночью на лесной тропе .
34
Звездочка
37
Рысь, лесная разбойница
43
Заяц без головы .
48
Большая награда
54
Лодка на Дзедре
57
Слепое озеро .
64
Длинный Пич подвывает
69
В трясине
74
Второй выстрел Грапита
77
Песня глухаря. Перевод В. Невского
85
Старый Грапит критикует народную песню
87
Первые горести глухарки
90
Зеленый клюв выходит в мир опасностей и чудес . 93
Тень смерти .
97
Пятое колесо
1Оl
Весна
106
На токовище
11О
Под самым дулом
114
Песня
119
Черный Аист. Перевод В. Семеновой
123
В. Семенова. Путь в три четверти века
170

ИБ Nv 1588
ЮлиR Петрович Вапаг
ЛЕСНАЯ ПЕСНЯ
Редакторы В. Семенова и Л. Усачева. Ху·
дожественныА редаюор А. Липин. Техни·
ческий редактор Д. Пастаре. Корректор
И. Коркина.
Сдано в набор 22. 12. 77. Подписано к пе­
чати 23. 03 . 78 . Формат 84Х 108/32. Типо·
графская бумага No 1. Литературная гар­
нитура. Высокая печать. 9,24 усл. печ. л.;
8,29 уч. - изд. л. Тираж 25000 экз. Заказ
No 4401-Д. Цена 75 коп. Издательство
«Лиесма•, 226047 Рига, бульвар Падомью,
24. Изд. зак. No 233/29123/ю-2628. Отпе·
чатано в типографии «Циня• Государствен·
ного комитета Министров Латвийско11 ССР
по делам издательств, полиграфии и книж·
ной торговли, 226011 Рига, ул. Блау•
манз, 38/40