Автор: Ермолаев Ю.  

Теги: детская литература  

Год: 1971

Похожие

Дом отважных трусишек

Полный университетский курс лекций по истории России. Русь до воцарения Романовых ( с древнейших времен до 1613 г.)

Полный университетский курс лекций по истории России. Русь до воцарения Романовых (с древнейших времен до 1613 г.)

Среднее Поволжье во второй половине XVI-XVII вв. (Управление казанским краем)

Текст
                    

НЕЖДАННО
-НЕГАДАННО
ПОВЕСТЬ
ИЗДАТЕЛЬСТВО „ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА11
Москва 1971

Р 2
Е 74
МОИМ ЧИТАТЕЛЯМ
Несколько лет назад я написал повесть
«Можете нас поздравить». Герой повести Пе-
тя Мошкин сумел так сдружить своё звено,
что даже озорник Федя Батов стал вести себя
лучше.
Когда повесть вышла, я стал получать
много писем. Ребята спрашивали: «Какой
новой идеей увлёкся Петя?», «Что он ещё
придумал хорошего?» Они решили, что Петя
существует на самом деле, а не придуман
мною. Своими письмами ребята даже убеди-
ли в этом меня.
Повесть «Можете нас поздравить» закан-
чивалась третьей учебной четвертью. При-
ближалось лето. Вот я и подумал: «А ведь
мне тоже интересно, как Петя провёл его».
И решил выяснить это.
Всё, что произошло с Петей Мошкиным
во время летних каникул, и описано в книг
«Нежданно-негаданно».
Мне кажется, что, прочитав её, вы будете
так же неожиданно обрадованы, как был об-
радован я, когда узнал всё то, что сделали
Петя Мошкин и его новые друзья.
Очень хочется, чтобы эти ребята стали и
вашими друзьями.
АВТОР
7—6—2

Глава первая
ВСЯ НАДЕЖДА НА «X. П.»
Совещание в соседней комнате было коротким,
но оно перевернуло мои планы на всё лето. Как
только доктор ушёл, мама сказала:
— Ты поедешь набираться сил в деревню.
— А как же пионерский лагерь? — опешил я.
— Ни о каком лагере не может быть и речи,—
твёрдо сказала мама,— тебе нужно беречься. Бу-
3

дешь пить парное молоко и отдыхать на сене. Вос-
паление лёгких ещё может дать осложнение.
К несчастью, у нас имелась возможность от-
править меня в деревню к дедушке. Этот мой де-
душка — мамин отец. Мама уехала из деревни,
как только окончила школу, а бабушка два года
назад умерла. В своих письмах дед каждый раз
приглашал нас к себе всей семьёй в мамин и папин
отпуск. Он писал, что его дом теперь пустой и ему
одному очень скучно. А если взять отпуск в одно
и то же время моим родителям не удастся, дед не
возражал, чтобы они прислали к нему меня. В его
деревне было как раз всё, о чём говорил маме док-
тор: чудесный сосновый воздух, молоко, какого в
городе не достанешь ни за какие деньги, и тишина,
которая, по мнению мамы, могла подействовать на
меня благотворно. А по моему мнению, именно от
неё и парного молока я мог окончательно взвин-
титься. И ещё от деда. Вы не представляете, какой
это человек. Уж если он придирался ко мне у нас
в гостях, то что же ждёт меня у него?!
Но разве родителей в чём-нибудь переубедишь!
Мне даже не удалось выяснить, сколько я пробуду
в деревне. Месяц, два? А может, все летние кани-
кулы? От одной этой мысли по моей спине мураш-
ки забегали.
Нужно было непременно сходить к моему дру-
гу Павлику Хохолкову и рассказать о случившем-
ся. Лучше друга никто тебя не поймёт.
Павлик наверняка огорчится. Ведь в пионер-
ский лагерь мы должны были ехать вместе.
Павлик жил в соседнем подъезде. Но его не
оказалось дома. Опять носится по аптекам, ищет
какие-то чудодейственные таблетки. Павлик уве-
рен, что эти таблетки в сочетании с другими, не ме-
4

нее ценными (их Павлик уже купил), смогут успо-
коить боль в желудке даже после того, как объешь-
ся конским щавелём или сладким, но вредным
львиным зевом. В лагере Павлик хочет спасать
ими ребят от изолятора. И главным образом меня.
Потому что, по его наблюдениям, я всегда сую в рот
что не положено.
Может, он и прав. Я и сейчас жевал какую-то
травинку. И когда я её в рот сунул, даже не заме-
тил. Будь сейчас Павлик рядом со мной, он про-
читал бы мне целую лекцию. Павлик ужасный
чистюля. Он хочет стать врачом и уже развил свою
теорию, будто бы все болезни от грязи. Павлик ча-
сто проверял на мне свои лекарства. Когда я болел
воспалением лёгких, он принёс мне таблетки «Лим-
сажена». Так он назвал жжёный сахар с лимон-
ным соком. Это чтобы я меньше кашлял. Я сосал
'их с удовольствием и гораздо больше, чем предпи-
сал Павлик. За день все уничтожил.
Я решил всё-таки дождаться Павлика и присел
на скамейку у их подъезда. Хотя, говоря откровен-
но, ждать я ужасно не люблю. Павлик, должно
быть, почувствовал это и пришёл довольно скоро.
Сиял он, как медный таз под солнцем. Я сразу до-
гадался, что чудодейственные таблетки найдены.
— Вот они! — воскликнул Павлик и потряс
маленькой коробочкой.— Объедайся теперь чем
хочешь.
— Не придётся мне объедаться,— возразил я и
рассказал Павлику, что произошло.
— Не горюй!..— ободрил меня Павлик и, по-
молчав немного, сказал: — В моём возрасте мне,
как врачу, никто из взрослых не верит. Но ты-то
меня знаешь. А теперь сам убедишься, на что я спо-
собен.— Павлик убрал таблетки в карман и объ-
5

явил: —Завтра утром я приготовлю тебе микстуру.
Попьёшь её недели две и почувствуешь себя герку-
лесом.
Я бросился обнимать Павлика. Вот это друг!
Вот это обрадовал!
— Слушай,— опомнился я,— может, мне по-
просить маму не сдавать путёвку в лагерь? Опоз-
даю на полсмены, и ладно.
— Опаздывать в лагерь нельзя даже на один
день,— возразил Павлик.— Туда должны ехать
все вместе, сразу после медицинского осмотра. Я-то
уж знаю. Не первый раз еду. На полсмены тебя не
примут. Потому что ты можешь всех заразить.
— Чем? Я ж с твоего лекарства здоровяком
буду.
— Это не имеет значения. В лагерь опоздавших
не пускают.— И для большей убедительности Пав-
лик добавил: — В кино когда опоздаешь, и то не
пускают, а ты хочешь в лагерь с опозданием при-
ехать.
— В Доме культуры соседка Федьки Батова
всех опоздавших на балкон пускает,— припом-
нил я.
— А где тебе в лагере балкон взять? — развёл
руками Павлик.— Там вместо балкона — изоля-
тор. Но в нём одни больные.
— Вот и меня к ним посадите.
— Ты же здоровый.
— Тогда к вам!
— Говорю же, не положено,— рассердился
Павлик.— В лагере такое правило, и нарушать его
нельзя.
Павлик был очень дисциплинированный чело-
век и нарушителей порядка просто презирал.
— Ладно, подожду до второй смены,— согла-
6

сился я, чтобы он не злился. А то, чего доброго, не
приготовит мне свою микстуру.— Ты только не за-
будь про лекарство. И напиши, как его принимать.
Мы расстались до следующего утра. Перед
отъездом в лагерь Павлик принёс мне поллитро-
вую бутылку с жёлтой, тягучей жидкостью. На бу-
мажке, которую он приклеил к бутылке, было на-
писано: «Гемоглюкозная смесь, составлена по ре-
цепту д-ра X. П. (Это означало: доктора Хохолкова
Павла.) Принимать по одной столовой ложке три
раза в день после еды».,
— Ты думаешь, я стану геркулесом? — глядя
на бутылку с сомнением, спросил я.
— Сам увидишь,— обнадёживающе сказал
Павлик и достал из кармана другую бумажку, с
нарисованной на ней бородатой завитушкой.— Это
калганный корень,— пояснил он.— Я, может, не
совсем точно нарисовал, но ты выясни в деревне,
где его можно раскопать. Это замечательный ко-
рень. Он от всех болезней помогает. Ты привези
мне несколько корешков.
— Уж так и от всех...— с сомнением сказал
я.— Чего ж тогда врачи его не выписывают?
— Они в него не верят,— ответил Павлик.
— Так ведь он помогает!
— Ещё как! — подхватил Павлик.— Но врачи
хотят, чтобы всё было по науке. А это домашнее
средство.
— Не всё ли равно,— загорячился я,— глав-
ное, чтоб поправиться.
— Это больному всё равно, от чего поправить-
ся,— рассудительно заявил Павлик.— А врачам
надо, чтобы больной выздоровел по всем правилам
медицины. Я, как вырасту, придумаю лекарство
«Калгатин».
7

— От чего ж оно будет помогать?
— Тогда узнаешь. Может, сам ещё им поле-
чишься,— улыбнулся Павлик и протянул мне ру-
ку.— Пей мою смесь и поправляйся. Пока!
Я не пошёл провожать Павлика. А то опять рас-
строюсь. Обидно ведь: люди будут участвовать в
лагерных соревнованиях, ходить в походы, зани-
маться в различных кружках, а я в это время дол-
жен пить парное молоко и, лёжа на сене, дышать
деревенским воздухом. (В письме к дедушке мама
писала, что мне особенно полезно вдыхать воздух,
пропитанный ароматом свежего сена.) Вот что ме-
ня ожидает: послеобеденный сон на макушке коп-
ны. Одна надежда на бутыль с жидкостью д-ра
Х.П. Вдруг в самом деле поможет скорее окреп-
нуть?
Минут через двадцать Павлик ушёл с рюкзаком
за плечами вместе со своей мамой к лагерным ав-
тобусам, а я остался сидеть дома. Нужно было по-
думать, что взять с собой в деревню. Мама уложи-
ла мне целый чемодан белья, но я всё-таки сумел
втиснуть в него две книжки: «Пионерские были»
и «Подвиг», которые взял в нашей библиотеке.
«Пионерские были» я уже почти прочитал. Там
пионеры организовали боевой форпост и помогли
милиции выследить замаскированного белогвар-
дейца. Как всё-таки жалко, что революция была
полвека назад!
Вторую книгу, «Подвиг», я приберёг для дерев-
ни. В ней написано про ребят, которые помогали
нашим солдатам во время Великой Отечественной
войны.
А вот почему нет книжки, где бы ребята сей-
час, в наше врердя, совершали что-то героическое,
необыкновенное? А то только и читаешь, как пио-
8

неры помогают колхозу или ходят по местам боёв,
точно по музею с экскурсоводом. Дедушкина де-
ревня во время войны тоже была занята врагом, а
в лесу, который её окружал, действовал партизан-
ский отряд. Но о нём уже всё давным-давно изве-
стно. Да, теперь только и остаётся, что ходить по
музеям.
Конечно, встречаются ребята, которым повезло,
и они потушили пожар или спасли утопающего до-
школьника. Только ведь тут на миллион охотников
один тонущий. Не сидеть же мне всё лето на бере-
гу речки и ждать, когда кто-то пустит пузыри. Да
есть ли ещё у дедушки глубокая река? А главное,
я сам еле-еле плаваю. Начну спасать, так неизве-
стно, кто первый утонет. В лагере я бы ещё мог от-
личиться. Построил бы модель планёра с резино-
вым моторчиком и установил бы рекорд дальности
полёта. Тогда бы обо мне написали в городской га-
зете. И мама, которая работает редактором отде-
ла информаций, прочитала бы про меня заметку
раньше всех. А у дедушки в деревне мама предпи-
сала мне такой строгий режим, что у меня даже
пальцев не хватило на все её запрещения. Одни
«не» да «не».
«Не вздумай купаться, а то у тебя откроется
процесс в лёгких». «Не смей ходить босиком, а то,
не дай бог, порежешься и получишь заражение
крови». «Не ешь немытые овощи — будет дизенте-
рия». «Не пей сырую воду — схватишь брюшной
тиф». «Не лазай по деревьям, а то свалишься».
И так далее и тому подобное. Нет, о том, чтобы
отличиться в деревне, и думать нечего. Мама
так вошла в свои «не», что, даже отдавая мне
билет на поезд, сказала: «Не потеряй, пожалуй-
ста».
9

Мой поезд отходит завтра вечером. Это как раз
неплохо. У меня нет настроения разговаривать с
пассажирами.
Кроме двух книг, я взял с собой ещё компас.
Мне его подарил папа в прошлом году на день рож-
дения. Я много раз брал компас с собой, чтобы по
нему ориентироваться. Но разве в городе заблу-
дишься, когда знаешь каждый переулок и дом. Те-
перь хоть, в деревне, уйду подальше в лес и за-
блужусь, а потом по компасу буду искать дорогу.
Всё-таки развлечение.
Глава вторая
СТАРЫЕ СЧЁТЫ
Следующий день в моей жизни был самый скуч-
ный. Все ребята уехали в пионерский лагерь. Двор
опустел, и я просто не знал, куда себя деть. Дома
мама то и дело напоминала мне свои запрещения
и этим ещё больше испортила настроение. Теперь
одно из них было уже без «не». «Ешь больше — те-
бе необходимо поправиться». Даже в вагоне мама
не забыла повторить их. Из-за этого она чуть со
мной не осталась. Вышла перед самым отходом.
Только сошла с подножки, и поезд тронулся. Я по-
махал маме рукой и присел на свою полку.
Как же мне не хотелось ехать к дедушке! И со-
всем не потому, что мне нужно было поправляться
и укреплять здоровье. С дедушкой у меня были
свои личные счёты, о которых никто из домашних
даже не подозревал.
Я тогда учился во втором классе. Дед приехал
поздно вечером. Я уже спал. А утром, лёжа в по-
стели, я услышал его громкий голос:
10

«Чего эк Пётр-то в магазин не сбегает? Бока
пролёживает».
«Пусть поваляется, пока завтрак не готов. Я бы-
стро»,— ответила мама и накинула плащ, чтобы
идти в магазин.
«Давай уж я схожу, у тебя и дома дел полно,—
остановил её дедушка и уже в дверях, взяв сумку,
ещё раз сказал: — Зря вы так... маменькиного сын-
ка растите, барчука!»
От возмущения я чуть не задохнулся под одея-
лом. Как же можно так говорить, не зная челове-
ка! А кто помогал маме заклеивать окна на зиму?
Кто высаживал весной цветы на балконе? Конеч-
но, я помогаю не так часто, но только потому, что
мама не просит об этом. А всё-таки помогаю. Зна-
чит, никакой я не барчук! И в магазин я бы в мо-
мент слетал, если бы мама послала. Скорее дедуш-
ки всё купил бы. А теперь вот жди, когда он прита-
щится.
Я не стал ждать. Выпил стакан чаю и пошёл гу-
лять. А когда вернулся, чтобы собираться в школу,
дед сидел на кухне и подшивал мои валенки, те са-
мые, которые мама ещё позавчера велела мне отне-
сти в мастерскую. Вот здорово, что я их не отнёс!
Но дедушка был другого мнения. Он сказал,
что очень нехорошо забывать мамины просьбы.
А того не подумал, что я ничего не забыл, а просто
не успел выполнить. Я мог бы и сейчас отнести ва-
ленки. Нечего браться, раз не хочется делать. А то
сидит подшивает, а сам сверлит меня своими на-
смешливыми глазами и молчит, точно Каменный
гость. Я его взгляд даже у себя на спине чувство-
вал. Вот стою к нему спиной и чувствую, что дед
буравит меня своими прищуренными глазами. По-
вернусь, так и есть: сверлит мою спину.
11

Просто житья от него не стало, хоть бы уехал
поскорее!
Целые дни дед стучал, прибивал что-то, устраи-
вал. Даже уроки нельзя было выучить в спокойной
обстановке. Учишь и ждёшь: вот-вот он зацепит
меня и выставит на осмеяние. Ужас как мне его
подковырки надоели! В одно прекрасное утро я не
выдержал, вскочил с кровати, выхватил у него
авоську и побежал в магазин.
Я был уверен, что, как только вернусь, дед по-
хвалит меня. Ведь я же сделал именно то, чего он
добивался. Где там! Дед вообще ничего не сказал.
Как будто я так каждый день поступаю. Мама и то
улыбнулась мне, когда вынимала из сумки продук-
ты, а он — нет. Ужасно бесчувственный старик!
И вот к такому чёрствому и неприветливому чело-
веку я еду укреплять здоровье. Просто смешно!
Как бы последнее не расшатать.
Мне вдруг захотелось сойти с поезда и вернуть-
ся домой. Но сделать это было нельзя. С огорчения
я натянул на голову одеяло и уснул.
Проспал я до самой моей остановки. Хорошо,
что проводница разбудила и помогла сойти. А то
бы уехал неизвестно куда.
Я помахал ей рукой и потащил свои вещи к ав-
тобусу, который стоял за железнодорожной плат-
формой. Но тут меня окликнул какой-то дядька в
кожанке. Оказывается, он ехал на машине как раз
мимо Глебовки и мог «подбросить» меня всего за
один рубль. Как хорошо, что мама дала мне десять
рублей на личные расходы! Я сейчас же влез в ма-
шину, и мы поехали.

Глава третья
ВСТРЕЧА
Мы очень быстро промчались мимо домов и ма-
газинов городка и покатили по асфальтированно-
му шоссе. По обе его стороны стояли высокие, строй-
ные сосны. Ветки у сосен были большие, мохнатые.
И мне казалось, что мы едем по высокому зелёному
коридору. От этого даже радостно становилось. Но
вскоре шофёр свернул с шоссе на пыльную просё-
лочную дорогу. Проехал по ней немного и затормо-
зил у небольшого лужка. За ним как раз была Гле-
бовна.
Я расплатился, взял чемодан с рюкзаком и по-
шёл по лугу. Луг был мокрый. Он блестел и пере-
ливался от росы, точно витрина ювелирного мага-
зина.
У дедушки я был всего один раз, ещё дошкольни-
ком, но хорошо помню, как идти к его избе от этого
лужка. Хотя спутать в Глебовне избы очень легко.
Они все одинаковые. Только одни побольше —
точно две маленькие избы срослись вместе, как
грибы на одной ножке, а другие всего в три окна.
Дедушкина изба тоже в три окошка, но с застеклён-
ным крыльцом. С другой её не спутаешь.
Я надел на плечи рюкзак, взял в руки чемодан
и, не торопясь, с передышками, пошёл по лугу.
А только вступил в деревню, из крайней же избы
на меня уставилась какая-то любопытная бабка.
Вся в чёрном, точно привидение или колдунья. Тут
уж я не стал останавливаться. Напряг все свои си-
лы и без остановки зашагал с рюкзаком и чемода-
ном к дедушкиной избе.
В деревне стояла тишина. Сонные куры толпи-
лись возле своих изгородей. Издали я принял их
13

за накиданные клочки белой бумаги, которыми не-
хотя шевелил ветер.
Поднявшись на крыльцо, я хотел постучаться,
а дверь оказалась открытой. Наверное, дедушка
уже встал и собирался растапливать печь. В сенях
всё было прибрано, пол вымыт. К двери в горницу
тянулся расписной половик. Эта дверь тоже была
не заперта. Открыл я её и увидел на большом обе-
денном столе несколько крынок. Они были накры-
ты куском марли. Я сразу почувствовал против-
ный запах парного молока. На стуле, чуть-чуть
отодвинутом от стола, сидел большой, пушистый
кот. Увидя меня, он спрыгнул и исчез под печкой,
вильнув хвостом.
— Дедушка, ты где? — спросил я с порога.
Мне никто не ответил, и я испугался. Как-то
тревожно находиться одному в малознакомом до-
ме. Хорошо, что я услышал чьё-то сопение. Я шаг-
нул за шторку. Вот те раз! На постели вместо деда
спал какой-то белобрысый, круглолицый мальчиш-
ка. Над ним кружился и пищал единственный ко-
мар. Он никак не мог выбрать место, куда бы
сесть. Наконец комар прекратил свои поиски и сел
мальчишке на нос. Мальчишка поморщился, выта-
щил из-под одеяла руку и стукнул себя по носу.
Тут он проснулся и уставился на меня одним гла-
зом. Другой у него ещё спал. Мы глядели друг на
друга, может, с минуту. Потом мальчишка припод-
нялся, открыл другой глаз и спросил меня тонким,
девчоночьим голоском:
— Ты че-е-ей?
— Ничей,— ответил я.— А где дедушка?
— Какой дедушка?
— Николай Иванович!
— Шкилёв, что ли? — спросил мальчишка и
14

вдруг заорал неизвестно кому: —Надо же! До сих
пор к нам валятся. Это год назад его изба второй
от дороги стояла. А на нашем месте просека шла
ничейная. Мы из Старой деревни избу перевезли.
Теперь наша изба вторая, а Шкилёва — третья.—
Мальчишка нахохлился и полез под одеяло.
— Спокойной ночи,— сказал я и вышел.
В самом деле, как же я не обратил внимания,
что у этого дома почти всё новое? И калитка, и
ограда. Правда, сам дом был сложен из старых брё-
вен, но железо на крыше было тоже новое, ещё да-
же не покрашенное. Я поторопился уйти с чужого
двора.
Чёрная бабка из крайней избы уже сидела на
скамейке перед своим палисадником. Она смотре-
ла куда-то в сторону, за деревянный домик с широ-
ким крыльцом и вывеской «Сельпо», который сто-
ял на самой середине деревни. Но хоть она не
видела меня, я всё равно донёс рюкзак с чемоданом
без передышки до дедушкиной ограды. Открыл ка-
литку и сразу увидел деда. Он ведь высокий-высо-
кий, точно ходуля. Его откуда хочешь увидишь.
Дед стоял на огороде и смотрел в мою сторону. Здо-
рово он всё-таки постарел. Вся голова стала седая.
Как же мне поздороваться с ним? Протяну руку
и просто скажу: «Здравствуй, дедушка!» Не цело-
ваться же! Что я, девчонка? И дед, наверное, не лю-
бит это.
Пока я раздумывал, дед подошёл ко мне и
спросил:
— Как доехал, молодой человек? Не шибко
растрясло по нашей дороге?
Вот и пойми: в самом деле он интересуется, как
я добрался, или насмешничает. Интересно, видел
он, что я сошёл с машины, или нет?
15

— Совсем не трясло, в машине мягкие сиде-
нья,— сказал я и пожалел.
— В поезде-то небось тоже в мягком вагоне
ехал? — уже зацепился дед.
Мне захотелось сказать, что я ехал в товарнике,
на крыше. Ведь он же знает, что в скором поезде
всем пассажирам дают матрасы с подушками. Чего
же спрашивает?! Я взял и не ответил.
Дед сдвинул свои косматые брови и заключил
хмуро:
— От этих самых нежностей ты так часто и
хвораешь.
— Совсем не часто,— возразил я, чтобы послед-
нее слово осталось всё-таки за мной,— за год все-
го один раз болел.
— А я за всю жизнь раз, и то по ранению.
Дед взял мой чемодан и молча шагнул на
крыльцо. Я поднял рюкзак и пошёл за ним.
Вот так мы встретились. Даже не поздорова-
лись.
Глава четвёртая
ДЕДОВЫ ВЛАДЕНИЯ
Мы вошли в горницу, и я убедился, что дедуш-
ка всё-таки ждал меня. На столе шумел самовар,
стояла крынка молока, на тарелке лежал творог.
— Оплеснись с дороги и садись чаёвничать.—
Дед кивнул на рукомойник и, помешав деревянной
ложкой молоко в крынке, налил мне в стакан.
Молоко было густое, с розоватым оттенком. В го-
роде я в самом деле такого не видел. Пока я пил
его, дед молчал. А вот как только я начал ковы-
рять ложкой творог, с укором заметил:
16

— Не любитель ты молочного-то. А колбасы
заморские да всякие другие деликатности у нас
тут не водятся.
Я хотел поправить его: не «деликатности», а
«деликатесы», но не стал. А то ещё больше развор-
чится.
Во время еды дед меня не донимал. Зато после
сразу же спросил:
— Наставлений от матери много наполучал?
Я вспомнил все мамины «не» и кивнул голо-
вой.
17

— Коли так, то и мои выслушай,— приказал
Дед.
«Сейчас наговорит с три короба: и это нельзя,
и то не трогай. Ещё, наверное, честное пионерское
потребует, чтобы ничего из его 'запрещений не на-
рушал»,— подумал я.
— Я, Пётр, счас каждое утро на работу выхо-
жу,— начал дед,— так что без меня ты в доме пол-
ный хозяин. Ну, а плохой ты хозяин или справный,
это я по твоим делам угляжу. Вот так-то. —
Дед встал со стула, и я понял, что разговор окон-
чен.
Ну и наставления! Я даже растерялся. Ничего
ж не ясно. У матери хоть понятно, что нельзя.
А тут что ни сделай, всегда можно не угодить.
Дед надел старую, заштопанную на локтях те-
логрейку и сказал мне:
— К полудню вернусь. А ты, коли что, голодом
не морись. Молоко пей.
Он прихватил какие-то пыльные мешки — они
лежали у печки — и ушёл. Это было неплохо. А то
остался бы и начал цепляться. Но находиться од-
ному в чужом доме ужасно тоскливо. Нужно по-
скорее чем-нибудь заняться. Я решил осмотреть
огород и двор. Ушёл на зады и начал осмотр от са-
мой, как говорится, печки — летней дедушкиной
кухни. Прямо от неё вдоль забора тянулись длин-
ные грядки. На них местами что-то зеленело. Но что
именно, я не разобрал. На морковь непохоже, и на
огурцы тоже. Какие-то листочки с крошечными бе-
лыми цветочками. Может, сорняки? Я бы с
удовольствием их вырвал. Всё равно делать нече-
го. Но кто знает, вдруг это какая-нибудь рассада.
Лучше не трогать. За грядками шло маленькое
картофельное поле, а за ним кусты смородины и
18

крыжовника. Смородина уже отцвела и завязыва-
лась в ягоды. Я сорвал листок, растёр его и с удо-
вольствием понюхал. Здорово пахнет чёрная смо-
родина!
За сараем у деда был душ. Деревянное соору-
жение, похожее на телефонную будку. Только у те-
лефонной будки сверху крыша, а тут вместо неё
прилажена бочка с водой. Душ меня не интересо-
вал, и я приоткрыл дверь пристройки к дому. Там
оказалась просторная клеть с дверкой. Но в ней
никого не было. А когда я приезжал в прошлый
раз, бабушка держала тут поросёнка. Рядом в са-
рае жили тогда куры. Маленькие цыплята так
смешно и весело попискивали. А сейчас всюду
пусто и тихо. Точно в доме никто не живёт. Рядом с
клетью — ступеньки. Они поднимаются к дощатой
двери. Я открыл её и оказался в тех же сенях, из
которых недавно вышел. В сенях сумрачно. Свет
проходит только в маленькое окошко с железными
прутьями, переплетёнными крест-накрест. Но я всё
же разглядел чулан и полку с рухлядью. Со всех
сторон что-то шуршало и царапалось. Мне стало
жутко, и я поспешил войти в горницу.
Глаза сразу залил яркий солнечный свет. В гор-
ницу одной стороной выходила большая белая
печь. Её обвивало множество верёвок, и на всех
что-нибудь висело: плащ, рубашки, мешки, даже
вывернутая наизнанку шуба из овчины. Окна в
горнице низкие, а вместо подоконников вдоль всей
стены тянется длинная лавка. На ней в глиняных
горшках стояли цветы. Простенок между двумя
окнами заполнен фотографиями. Бабушкино фото
висело посередине и было самое большое. Я посмот-
рел на доброе бабушкино лицо в морщинках-ниточ-
ках, и мне стало жалко, что её уже нет. С бабуш-
19

кой было бы куда веселей. Она, не в пример деду,
любила поговорить. Даже с поросёнком и с курами
разговаривала. А один раз я слышал, как бабушка
уговаривала сама себя съездить к нам в город. Го-
товила в печке обед и уговаривала:
«Надо бы мне на их житьё поглядеть. Ох, как
надо... Да боязно ехать-то. Сроду дальше нашего
райцентру нигде не бывала. Кабы пешей, а на чу-
гунке (так бабушка почему-то называла железную
дорогу) голову закружит. Шибко уж очень несётся.
Пускай дед один погостюет, потом мне порасска-
жет. А я тут за огородом и курочками пригляжу.
Нельзя хозяйство бросать...»
Так и не поехала.
С бабушкиной фотографии я перевёл взгляд на
другие. Но все снятые на них люди были мне не-
знакомы. Моя экскурсия по дедушкиным владени-
ям кончилась, и я опять остался без дела. Я уже ре-
шил вымыть за собой стакан и убрать в погреб мо-
локо и творог, как мне в голову пришла замеча-
тельная идея. Я сразу забыл про немытую посуду и
принялся осуществлять задуманное.
Глава пятая
ЖАРЕНЫЙ СУП
Дед сказал, что по моим делам будет видно, хо-
роший я хозяин или нет. Вот пусть и полюбуется,
на что я способен. Мне захотелось приготовить обед
из трёх, а может, даже из четырёх блюд.
Продукты-то, которые я привёз с собой, я ещё
не распаковал. Придёт дед голодный, а я ему: «По-
жалуйста, первое. Пожалуйста, второе и ещё слад-
кое», он и изменит обо мне своё мнение. Маменьки-
20

ны сынки обеды не готовят. Я засучил рукава, при-
нёс со двора большую охапку дров и уложил их в
печке четырёхугольным срубом-колодцем. В этот
колодец я напихал бумаги. Но только хотел под-
жечь её, как сообразил, что у дедушки есть летняя
кухня, за огородом, и на свежем воздухе гораздо
лучше и безопаснее заниматься хозяйством. Я пе-
ренёс дрова в огород и принялся растапливать лет-
нюю печку. Это оказалось не легко. Дрова были сы-
рые. Уж чего только я не делал! И завёртывал каж-
дое полено в бумагу, точно дорогую покупку в
магазине; и дул на них со страшной силой; и раз-
махивал перед печной дверцей листом фанеры,
чтобы создать тягу. Наконец добился своего: по
дровам побежал маленький огонёк, потом они
вспыхнули и затрещали. Я схватил ведро и по-
мчался за водой.
По дороге я составил меню: варю рисовый суп,
пеку блины, и на сладкое — компот. Всё это вкусно
и не сложно сделать. Тем более, что мама прислала
дедушке целый пакет блинной муки. Такой в де-
ревне не найдёшь. Это не мука, а почти готовые
блины. В неё уже положены соль, сахар и яйца.
Стоит только налить в кастрюльку воды, разме-
шать в ней муку, вылить эту жидкость на сковород-
ку — и блины готовы. Поэтому сначала я займусь
супом.
Но не тут-то было. Когда я вернулся с водой,
печка так отчаянно дымила, что к ней нельзя было
подойти. Дым вырывался из печной дверцы, шёл
из поддувала, струился из щелей между конфорка-
ми. Просто удивительно, как же варит на ней обе-
ды дедушка? Хорошо, что возле сеней, под навесом,
стояла керосинка;
Но пока я выкручивал фитили и счищал с них
21

нагар, печка перестала дымить. Я оставил керосин-
ку в покое и принялся готовить суп.
В каждом супе, как известно, есть бульон. Это,
мне кажется, основа супа. А основа бульона — во-
да. Вот я и поставил на одну из конфорок каст-
рюльку с водой. Пусть кипятится. За это время я
приготовлю заправку. Вымою рис, нарежу картош-
ку, морковь и лук. Мне хотелось сварить смешан-
ный суп из овощей и крупы. Может, со временем
такой суп станет новым блюдом в кулинарии.
Я вымыл три крупных картофелины и стал их
чистить. Вот это мучение! Они выскальзывали из
рук точно мячики. Наверное, картошку нужно чис-
тить немытую. С грехом пополам я всё-таки очистил
её, разрезал и бросил в кипящую воду — основу бу-
дущего супа. Но основы осталось так мало, что
пришлось добавлять холодной воды. Потом я поре-
зал морковь. А вот лук резать не смог. Он так Щи-
пал глаза, что я нарезал всего два кружочка, а
остальную луковицу бросил в кастрюлю целиком.
Теперь можно было начать готовить блины. У печ-
ки как раз оказались две конфорки.
Я пошёл в дом за мукой и там ужасно расстро-
ился. Ни в чемодане, ни в рюкзаке не было бутылки
с жидкостью доктора X. П. Значит, в суматохе я за-
был взять её с подоконника. Пропала последняя
надежда на скорое выздоровление. Я так сильно
переживал это, что мне даже расхотелось готовить
обед... Ладно, обойдёмся одним супом.
Вернулся я в огород, а кастрюля с супом стоит
на конфорке и пританцовывает, точно балерина
какая. И запах из неё какой-то неаппетитный идёт.
Бросился я к ней, открыл крышку и опешил. Супа
и в помине не было. Всё дно кастрюли стало пус-
тым и чёрным, а на её стенках нависли какие-то
22

серые хлопья, похожие на кратеры дымящихся
вулканов. Я чуть не задохнулся от их извержений.
Схватил длинный кол, что стоял у изгороди, и
сшиб им с плиты кастрюлю. Упала она в траву и
задымила, точно труба у парохода-буксира. Я — к
ней, а за моей спиной кто-то как засмеётся.
— Ха-ха-ха! Вот так повариха-раздымиха!
— Всю деревню закоптила, хи-хи-хи...
Я оглянулся: возле изгороди стоят две девчон-
ки. Чистенькие, в светлых сарафанчиках. У од-
ной, что помладше, даже две розовые ленточки в
косичках торчат. Смотрят на меня и потеша-
ются.
— Чего уставились? — накинулся я.— А ну
топайте, куда шли!
Девчонки, наверное, убежали бы. Но тут вышел
на крыльцо тот самый мальчишка, с которым я
разговаривал утром. Я думал, он мой ровесник, а
мальчишка, оказывается, на целую голову ниже
меня. Наверное, только в третий класс перешёл.
Понюхал он воздух, скорчил смешно свой нос-лу-
ковку и крикнул мне:
— Чего спалил? Первое, второе или то и дру-
гое?
Девчонки так и покатились со смеху. А я рас-
терялся. Что ж это делается? Со всех сторон напа-
дают. Хорошо, что мальчишка, хоть и сам не велик,
одёрнул их здорово:
— Разгоготались, чисто гусыни! Помогли б
лучше.
Он перелез ко мне через ограду, а девчонок
впустил в калитку. Несмотря на чистые платьица,
они тотчас принялись скоблить кастрюлю, а я с
мальчишкой стал наводить порядок возле плиты.
Подобрали и отнесли на помойку очистки, вылили
23

— Чего уставились? — накинулся я.

из вёдер грязную воду. Вчетвером мы быстро всё
прибрали. Но сварить обед до прихода деда я не
успел. Ну да ладно, хорошо и то, что он ничего не
узнал о моей кулинарии.
Глева шестая
САМООБСЛУЖИВАНИЕ
Ну и нюх у деда, всё равно что у гончей! Только
пришёл в огород, сразу носом зашмыгал. И на меня
уставился с подозрением. А я сижу, читаю как ни
в чём не бывало книгу и даже поглядел на него:
«Чего, мол, косишься? Дым могло и от соседей
занести».
Дед не стал меня ни о чём спрашивать. Покру-
тил ещё немного своим длинным носом и пошёл
мыться под душ, то есть в тот самый закуток из
трёх стенок с бочкой наверху.
Ну и любит же дед плескаться! С полчаса, на-
верное, там фыркал.
Потом вышел, надел чистую рубашку и стал го-
товить обед. Я хотел помочь ему дрова принести, но
передумал. Ещё решит, что подлизываюсь. Нужно
будет, сам попросит.
Но дед ни о чём не попросил меня. Он всё де-
лал молча. Громыхал в чулане чугунками, чистил
картошку, резал мелкими кусочками сало, принёс
из дома тарелки. И ни слова. Обиделся на меня,
что ли? Или гордый уж очень? Приготовил обед, а
вместо того, чтобы позвать меня к столу, спросил
о книге:
— Интересная; видать?
— Интересная,— говорю. А сам толком и не
25

помню, что читал. Я больше за дедом следил, как
он обед варил и печку разжигал. У него эти же
самые дрова, с которыми я целый час мучился, в
момент без всякой бумаги разгорелись. Сложил он
их, что ли, как особенно?
— Я, брат, тоже люблю хорошие книги,— ска-
зал мне дед и сел обедать за врытый возле печки
столик.
А меня позвать и не подумал. Что, он не пони-
мает, что я всё-таки гость? Мне же неудобно без
приглашения к столу идти. Теперь вот из-за него
приходится поступать невежливо. Подсел я к сто-
лу с таким видом, будто устал сидеть на бревне,
и снова раскрыл книгу. Мой папа часто за обедом
что-нибудь читает. Дед налил мне супа и отобрал
книгу:
— За двумя зайцами погонишься — ни одного
не словишь.
Хотел я ему сказать, что, прежде чем делать
замечание, надо самому говорить правильно: не
«не словишь», а «не поймаешь». Но не стал. А то
ещё разведёт на целый час о том, что до революции
им было не до грамотности, а нам всё дано, а мы
этим не умеем пользоваться. И всё такое прочее.
Он и так мне аппетит отбил. Совсем есть расхоте-
лось. Пообедав, я снова взялся за книгу.
— Ты у себя в городе где обедаешь? — спросил
меня дед.
Я удивлённо пожал плечами.
— Как — где обедаю? Дома.— Но тут я вспом-
нил про парк культуры и добавил: — Один раз я с
папой в столовой самообслуживания обедал.
— И как ты обслужил себя? — поинтересовал-
ся дед.
— Хорошо.
26

— Вот и тут обслужи.
— Это как же? Ведь мы уже пообедали.
— Тарелки за собой помой,— сказал дед.
Вот, оказывается, к чему он клонил.
— Ав столовой самообслуживания тарелки
за собой не моют, там только сами еду берут и на
подносе к столу приносят,— возразил я и подумал:
«Не знаешь, так не указывай».
— Ну, а у нас наоборот получилось: еду та-
скать тебе не пришлось, так что помой тарелки,—
сказал дед, а сам сел на скамейку и закурил папи-
росу.
Негостеприимный он всё-таки. А я ведь не
только гость. Я ещё приехал к нему поправляться.
Зачем же мне утомлять себя? Но я не такой мелоч-
ный, как он. Я не стал с ним спорить. Вымыл эти
противные тарелки за две минуты. Разговора-то о
них больше было. Только хотел снова книгу взять,
а дед сказал:
— И стакан уж заодно помой. Он с утра тебя
в горнице дожидается.
Надо же, вспомнил! Вымыл я стакан так, что
он засверкал, точно хрустальный. И поставил в бу-
фет на самое видное место. Пусть дед посмотрит.
А он только на стол посмотрел, прибрал ли я за со-
бой. А как прибрал, не поинтересовался. Может,
я немытый стакан в буфет поставил?
Ужас как он меня таким отношением огорчил!
Мне даже ужинать расхотелось. И наутро никако-
го аппетита не было. Дома я по утрам прямо то-
роплюсь чего-нибудь пожевать, а тут и воздух и
природа, а никакого желания есть нет.
Отказываюсь я от еды, а дед опять подумал,
что мне его молоко да творог не нравятся. Кряк-
нул, покачал головой укоризненно и ушёл со свои-
27

ми мешками на работу. Не в поле, а в лес. И чего он
там делает?
Я вышел на крыльцо и увидел в соседнем пали-
саднике того белобрысого мальчишку, который
спас меня вчера от девчачьих насмешек. Он стоял
посередине двора и как-то подозрительно погляды-
вал в сторону курятника. Я тоже так смотрю, ког-
да что-нибудь замышляю.
— Ты чего делаешь? — крикнул я ему.
Мальчишка подошёл к нашей изгороди, подо-
звал меня и таинственно сообщил:
— Дожидаюсь, когда мамка в город отчалит.
— А чего её дожидаться? — не понял я.
— Петуха буду пляскам учить.
— Петуха?! — удивился я.
— Ага, его вон.— Мальчишка скосил глаза в
сторону красивого рыже-красного петуха, который
стоял возле двери в сарай и что-то бубнил себе под
клюв.
— Разве его научишь? — засомневался я.
— А как же в цирке? — возразил соседский
мальчишка.— Я сам видел.
— Там с ним, может, лет десять бьются.
Сосед так и покатился со смеху.
— Ты что?! Десятилетних петухов сроду не
бывает. Не доживают они до такой старости.
— Яша! — крикнула из окна мать мальчиш-
ки.— Проводи меня, дитятко, до автобуса. Подсоби
донести.
— Я моментом! — крикнул мне Яша и ушёл
с матерью, понёс за ней два бидона.
Вернулся он в самом деле очень скоро. Сразу
замахал руками и стал гнать петуха на меня:
— Берём плясуна в окружение! Хватай его,
рыже-пегого!
28

Я протянул к пету-
ху руки, но он распу-
шил перья, замахал
крыльями и промчался
мимо меня.
— Чего эк ты! —
рассмеялся Яша.
— Клюнет ещё,—•
сказал я.
— Да ты что?! Го-
довалый Сенька его
прутом гоняет, а ты
оробел. Гони обратно!
Я поднял прут, обо-
шёл петуха сторонкой,
а потом как подскочу
к нему! Петух шарах-
нулся в сторону, взмах-
нул крыльями и взле-
тел на изгородь, а от-
туда на крышу соседне-
го сарайчика. Там он
почувствовал себя в
полной безопасности и
насмешливо поглядел
на нас с края крыши
одним глазом.
— Счас я его ла-
ской приманю,— под-
мигнул мне Яша и, по-
дойдя к сарайчику, за-
тянул нараспев своим
нежным голоском: —
Петя-петька - петушок,
золотистый гребешок, а

бородка-то у тебя какая? Шёлковая да цветная, и
одёжка расписная.
Петух послушал Яшу, замахал крыльями и за-
кукарекал.
— Видишь, соглашается,— засмеялся Яша и
опять смешно затянул: — Ножки у тебя со шпора-
ми длинными, а хвост, как у павлина... Слети к
нам, я тебе зёрен дам. Не гнилых, не арбузных, а
сладких, кукурузных.
— Так ты до вечера пропоёшь,— засмеялся я и
предложил Яше: — Давай зайдём в сарай и посту-
чим чем-нибудь по крыше. Он испугается и сле-
тит.
Мы взяли по полену, вошли в сарай и застучали
по доскам. На нас тотчас посыпалась какая-то
труха.
— Сильнее стучи,— смахивая с себя сор, по-
просил меня Яша и прильнул к щели между доска-
ми.— Не слетает всё.
Я со всего размаха стукнул по крыше и выбил
одну доску.
— О! — всплеснул руками Яша и выбежал на-
ружу.
Петух был уже на земле с другой стороны са-
райчика, за частоколом. Он торопливо отряхивал-
ся, косясь на доску, которая упала с крыши и за-
стряла между планками частокола. Яша побежал
за молотком, чтобы прибить её. Но когда он вер-
нулся, я уже влез на забор у сарайчика и сказал
ему:
— Я отбил, мне и прибивать.
Яша протянул молоток. Я положил доску
на крышу, ударил по ней, но молоток скользнул
мимо гвоздя, доска подскочила и стукнула меня
по голове. Не больно, но из-за неё я потерял равно-
30

весне и свалился. Вот тут я уже здорово ободрал
ногу.
— Эх ты, прибивалыцик! — засмеялся Яша.
(Наверное, я в самом деле смешно падал.) Он взял
молоток, легко влез на забор и очень быстро прико-
лотил доску.
Мне стало неловко. Яша по сравнению со мной
маленький, а такой ловкий и умелый. Нужно и мне
в чём-то отличиться. А то так я совсем подорву
свой авторитет. Я стал думать, что бы такое сде-
лать, но Яша, очевидно, уже забыл о моём позоре.
Он спрыгнул с забора и сказал:
— Отнесу инструмент и ворочусь.
Когда он вернулся, я всё же решил перевести
разговор на другую тему:
— Слушай, а почему у вас в деревне совсем ре-
бят не видно?
— Они все в Пояркове,— ответил Яша.
И тут я узнал от него вот что: оказывается, все
деревенские ребята уехали на лето в межколхоз-
ный пионерский лагерь. И Яша уехал бы, если б не
нужно было помогать отцу по хозяйству. Ведь они
ещё не всё перевезли из Старой деревни. Даже свой
участок не до конца обнесли частоколом. А в де-
ревне сейчас жили ребята, которые приехали к
своим родственникам из самых разных мест. К тё-
те Клаве, что живёт через улицу, напротив нашего
дома, приехали две сестрёнки-племянницы. Это
они помогли мне вчера кастрюлю отчистить.
К учительнице Зинаиде Гавриловне брат полков-
ник привёз жену с маленьким сыном. В крайней к
лесу избе поселился племянник агронома, жуткий
драчун и задира Женька. Яше уже досталось от
него. Он задрал рубашку и показал мне синяк под
лопаткой.
31

— Я одно дело надумал. Хотел Женьку в по-
мощники позвать, да ну его, кулачника! — Яша
махнул рукой и добавил: — Сегодня ночью один
попытаюсь.
— Ночью? — удивился я.
— Ага. Надо мне кобеля тётки Клавы к себе
приручить. Днём она к нему никого не допускает.
Даже кормит сама. Так я его в ночь обхожу.
— В сад к ним залезть хочешь? — догадался я.
Яша сложил губы трубочкой. Должно быть,
обиделся.
— Что я — вор? Я на этом псе буду свои спо-
собности дрессировщика развивать.
— Это как же?
— Сначала к себе приручу, после слушаться
заставлю, а уж тогда на чучело натаскаю. Полу-
чится у меня всё это, значит, смогу я настоящих
хищников дрессировать.
«Надо же, такой колипок, а о чём мечтает»,—
удивился я про себя и спросил Яшу:
— А вдруг хозяйка тебя с этим псом застанет?
— Откручусь,— уверенно заявил он.— Скажу,
будто приручаю пса для общей пользы — лесных
браконьеров ловить. Есть у нас такие. Пазы на сос-
нах вырезают и через них сок-живицу гонят. Клей
из него варят. А дерево через эти пазы сохнет.
— Слушай,— схватился я,— может, нам в са-
мом деле браконьеров поймать? Приручим пса и
поймаем. Это же геройство.
Я рассказал Яше про ребят из книги «Подвиг»,
которую уже почти прочитал. Вот это герои были!
Они во время войны жили в деревне, занятой вра-
гом, и тайно ходили в лес к партизанам. Нужные
сведения им приносили. И ещё раненых солдат
прятали.
82

'— Выслеживать браконьеров тоже опасно,—
сказал Яша,— бывает, что они стреляют в разобла-
чителей.
Ничего приятнее я не мог услышать. Вот будет
здорово, если нас ранят! Тогда мой дед поймёт, ка-
кой я человек, и, может, постыдится, что не вымыл
за меня тарелку со стаканом.
Я стал мечтать, как мы с Яшей, оба раненные,
будем рассказывать спасшему нас врачу о поимке
браконьера, но Яша прервал меня:
— Ты с этим делом лучше к Женьке подка-
тись... Он страх как воевать любит! А я вас научу
пса на чучело натаскивать, тогда он браконьера
враз с ног свалит. Тот, может, и выстрелить не ус-
пеет.— Яша шмыгнул носом, подтянул трусы и
объявил: —Проголодался я. Пойду домой, под-
кормлюсь.
Я тоже сразу почувствовал себя голодным. Обед
у меня был. Вчерашний, дедушкин. Только разо-
грей и ешь. Но растапливать печку я не стал. По-
жалуй, опять весь прокопчусь. Решил подогреть
суп и картошку на керосинке.
Глава седьмая
ЖЕНЬКА-ЗАДИРА
Я стою под навесом, переворачиваю ножиком
жареную картошку, чтоб не подгорела, и слышу,
как у калитки щёлкнула задвижка. Значит, кто-то
вошёл на участок. Обернулся — так и есть. Какой-
то долговязый стриженый мальчишка в выцвет-
ших трусах и матросской тельняшке остановился у
нашего крыльца и рассматривает меня, как при-
2 Нежданно-негаданно
33

шельца с другой пла-
неты. Смотрел, смотрел
и вдруг спросил:
— Ты кто такой?
Откуда взялся?
Ну и нахальный!
Пришёл к нам в сад и
ещё спрашивает, откуда
я взялся? Об этом мне
надо его спросить.
— А ты откуда? —
спросил я.
Долговязый усмех-
нулся, озорно сплюнул
сквозь зубы и, вместо
того чтобы ответить
мне, опять спросил:
— Тебя как зовут?
— Утром — Серге-
ем, а вечером — Авде-
ем,—нарочно сказал я.
Ужасно не люблю настырных людей.
— А днём? — поймал меня долговязый.
— А днём — Петром,— ответил я ему в тон.
Тут мы оба не выдержали и рассмеялись. Чего,
в самом деле, зря пререкаться.
— Петька, значит,— уточнил долговязый и хо-
тел что-то ещё сказать, но в это время на крыльце
своей избы появился Яша.
Он тотчас закричал долговязому:
— Женька, ты зачем себе рогатку сделал?
Гнёзда разорять?
— Нужны мне твои гнёзда,— отмахнулся от
него Женька.
— Лучше сломай рогатку,— предупредил
34

Яша,-— а то самому же хуже будет.
Я как найду разорённое гнездо, тебя
виноватым посчитаю.
Я посмотрел на худенького Яшу
с уважением: «В самом деле он бес-
страшный. Ведь Женька такого в
момент в бараний рог скрутит. Он
даже выше меня на целую голову».
И, точно угадав мои мысли, Женька
пообещал Яше:
— Выйди только, живым не вы-
пущу.
— Кулаками правду не дока-
зывают,— сказал я, заразившись
Яшиной храбростью, и на всякий
случай взял в руки половник. —
Сделал рогатку, так признайся, зачем.
— А этого не хочешь? — Женька поднёс к
моему лицу кулак.
Я невольно отодвинулся.
— Струсил! — обрадовался он и толкнул меня
так, что половник вырвался из моих рук и переле-
тел через забор.
Досталось бы мне здорово, но он почему-то не
стал драться, а вместо этого сказал:
— Хочешь быть моим ординарцем? Как Петь-
ка у Чапаева.
— Не хочу! — отрезал я.— Чапаев справедли-
вый был. Он птичьи гнёзда не разорял.
— Сдались мне ваши гнёзда! — скривился в
улыбке Женька.
— А не сдались, так помоги Петьке преступни-
ков выловить,— перелезая к нам в сад, пропых-
тел Яша.
—- Каких преступников? — спросил Женька и
35

подозрительно покосился на меня: нет ли в Яши-
ном предложении нового подвоха.
— Которые лес портят,— сказал я.
— Жуки-короеды, что ли? — присвистнул
Женька.
— Зачем жуки? — возразил Яша.— Браконь-
еры лесные.
— Так разве ж за ними уследишь! — усмехнул-
ся Женька и предложил: —Давайте на опушке
леса шалаш построим.
— Давайте,— тотчас согласился я.— За бра-
коньерами из шалаша здорово следить!
— Надо сделать подземный шалаш,— предло-
жил Женька.— Выроем яму и замаскируем её вет-
ками. А из ямы перископ выставим, как у подвод-
ных лодок.
— А потом в нашу «подлодку» чья-нибудь ко-
рова ухнется и ноги сломает. Вот будет дело!
— А ну тебя! — махнул рукой Женька и пред-
ложил: — Двинем в городок. По магазинам поша-
таемся.
— Ты что, разбогател? — спросил Яша.
— Не,— мотнул головой Женька.
— Чего ж тогда по магазинам ходить? — воз-
разил Яша.
— Ну вас! — снова махнул рукой Женька и по-
шёл к калитке.
Мне почему-то захотелось пойти с ним. У себя
в городе я тоже захожу иногда в магазины без де-
нег. Листаю новые книги, пристраиваюсь к покупа-
телям фотоаппаратов Или телевизоров. Вместе мы
проверяем их, интересуемся, как работают. Тут я
был не согласен с Яшей. Разве дело в деньгах?
И потом, у меня же есть девять рублей. Мы могли
бы что-нибудь купить. Но я не успел сказать об
36

этом ребятам, как Яша схватил меня за руку и за-
шептал, глядя вслед Женьке:
— Пусть уходит... Вечно у него какие-то несу-
разные мысли. Пойдём — только зря время упу-
стим. А мы с тобой пообедаем и в лес сгоняем. Зна-
ешь какой у нас лес! Залюбуешься!
— Чего нам время жалеть, каникулы-то толь-
ко начались,— возразил я, но вместо Яшиного от-
вета услышал громкий Женькин голос.
— Эй вы, Шерлоки Холмсы, разойдитесь! Сей-
час на вашей территории марсианская тарелка
приземлится! — закричал он с улицы и швырнул
к нам в сад половник, который выбил у меня из рук.
Нет, Женька определённо мне чем-то нравил-
ся. Я был о нём совсем другого мнения. Но у меня
часто так получается: хочешь одно, а делаешь со-
всем другое. Так и на этот раз вышло. Поглядел я
на готового вот-вот обидеться Яшу и остался с ним.
Ладно, схожу с Женькой в городок в другой раз.
Времени-то в самом деле девать некуда.
Глава восьмая
«3 Л О Д Е Й»
Я налил две тарелки супа. Себе и Яше.
— Как-нибудь я тебя тоже угощу,— пообещал
Яша, принимаясь за еду.— Мне надо много есть,
чтобы силачом быть. А то какой из меня укроти-
тель получится? А сегодня я только кашу с моло-
ком похлебал. Мамка-то в городе.
После этого я подбавил Яше ещё половник су-
па. А сам съел то, что оставалось в кастрюле. Жа-
реной картошки я тоже положил ему на ложку
больше.
37

— Как это ты спорить с Женькой не боишь-
ся? — спросил я его за едой.— Ведь он знаешь как
может тебя отделать!..
— Боюсь я...— прервал меня Яша с полным
ртом.— Только когда я ему против говорю, то пред-
ставляю, будто передо мной не Женька, а тигр сви-
репый и я его укрощаю. Накинулся бы он на меня
с кулаками, значит, не сумел я укротить тигра;
а раз отстал, моя победа! — И довольный Яша за-
пихал себе в рот полную ложку картофеля.
Поели мы и пошли через деревню в лес.
Возле избы с жёлтыми наличниками пожилая
женщина стирала бельё. Она приостановилась,
стряхнула с рук мыльную пену и внимательно
оглядела меня.
— К вам, что ли, приехал? — спросила она
Яшу.
— Нет, к Николаю Ивановичу.
Женщина повернулась к корыту и, точно рас-
сердившись на кого-то, начала с силой отжимать
детские пелёнки. Когда мы отошли от неё, Яша
сказал:
— Страх какая неласковая. Злодея во мне ви-
дит. Как одного встречает, всегда спросит: «Скоро
тебя, злодей, в армию-то призовут?»
Прозвище «злодей» так не вязалось с Яшиной
внешностью, что сначала я даже подумал, что он
на себя наговаривает.
— За что же она тебя так?
— Из-за Пятачка всё,— ответил Яша.
— Долг ей не отдал?
— Да нет. Пятачком её поросёнка звали. Вот
это, скажу тебе, талант был. Даже жалко, что к зи-
ме его прикололи. Были б у меня деньги, обяза-
тельно бы откупил. Я только поднёс к его морде мя-
38

чик, а он уж сам, точно какой нападающий, повёл
его к открытой калитке. Дали бы мне с ним потре-
нироваться, такого бы футболиста сделал, все со
смеху валялись бы. А тётя Клава,— тут Яша кивнул
в сторону женщины с корытом,— мне к нему даже
близко подходить не разрешила. И ещё матери на-
жаловалась. Меня и мать злодеем зовёт. Потому
не понимает, к чему я стремлюсь. Они думают, что
я животных ради потехи мучаю. А я хочу их спо-
собности выявить. Вот Каштанка, помнишь, какая
способная собака была? Читал небось Антона Пав-
ловича Чехова? И гусь Иван Иванович тоже...
В цирке выступали. А мне ни с кем в открытую уп-
ражняться не дают.— Яша нахмурился.— Хоть бы
в самом деле поскорей в армию уйти. Там знаешь
как наш брат крепчает!
— Мне до армии ещё восемь лет,— сказал я.
— А мне семь и три месяца. Выходит, я стар-
ше,— подсчитал Яша и вздохнул.— Вот чего так,
старше тебя, а ростом меньше и худее? А отец с
матерью у меня толстые.
— Нагонишь ещё,— посочувствовал я. В самом
деле, обидно в наши годы казаться третьеклассни-
ком. Будь я такого же роста, как Яша, переживал
бы не меньше. И я подбодрил его: — У нас в клас-
се один мальчишка не рос, не рос, а потом за лето
так вытянулся, что его даже учительница не узна-
ла. Ты витамин «Р» ешь. Он рост ускоряет.
Яша улыбнулся, поднял оброненный кем-то
прут и лихо взмахнул им.
— А ты вроде бы хороший,— сказал он и при-
пустился по улице вскачь.
Я побежал за ним, но у сельпо остановился по-
смотреть на выложенный из кирпичей обелиск с
красной пятиконечной звездой. С одной его сторо-
39

ны было написано: «Слава и вечная память геро-
ям-воинам нашей деревни, погибшим в Великой
Отечественной войне 1941—1945 годов». А с трёх
других шли фамилии и имена солдат. Старуха в
чёрном, которая увидела меня вчера утром раньше
всех, сидела на лавочке у своей избы и смотрела
на обелиск.
«Наверное, у неё сын в войну погиб»,— подумал
я и побежал догонять Яшу.
У самой крайней к лесу избы две женщины ко-
пались в своём палисаднике. Увидя нас, та, что
полнее, подошла к изгороди, облокотилась на неё
и крикнула мне:
40

— Ты не Шкилёв, случаем?
— Точно,— ответил за меня Яша.— К деду
прибыл.
— Варька, погляди на Люськиного сына, ка-
кой вымахал! — тотчас закричала женщина дру-
гой, помоложе, и поинтересовалась у меня: —
Один приехал аль с матерью?
— Один,— сказал я и поскорей пошёл к лесу.
Кому приятно, когда тебя рассматривают, точно
заморское чудище.
Вот это лес возле дедушкиной деревни! Настоя-
щие джунгли. Только по тропинке можно идти во
весь рост, а чуть сверни, так сразу пригибайся и вы-
41

ставляй вперёд руки. Иначе не пройдёшь. Тропин-
ка, по которой мы шли, извивалась, как настоящая
змея. И как змея она была в тёмных полосах. Это
на ней лежали тени деревьев. Тропинка то забира-
лась вверх на солнечную полянку, то вдруг ныряла
глубоко вниз, в овраг. Тогда корни старых елей,
высунувшись из земли точно огромные щупаль-
ца осьминогов, переплетались у нас над головами.
Мне даже стало страшновато и зябко. В овраге, по
которому мы шли, росли папоротники, пахло сы-
рой, не прогретой землёй, а на ветках засохшего
кустарника висели клочки паутины.
— Здесь гадюк уйма,— словно какую тайну до-
верил мне Яша, и я тут же отскочил от палки, ко-
торая мне показалась вытянутой змеёй.
В другом овраге самый обыкновенный гнилой
пенёк я принял издали за волка, присевшего на
задние лапы и свесившего в сторону язык. Я даже
остановился.
— Чего ты? — спросил Яша.
— Так вроде... собака?..— показал я рукой.
(Уж я не сказал «волк».)
— А! — гикнул Яша.— Сейчас я на ней прока-
чусь.
Он раздвинул кусты орешника и, добежав до
волка-собаки, прыгнул ему на самую морду.
Я ожил и поскакал за ним.
Выбрались мы из оврага, пошли по другой, бо-
лее широкой тропинке, и вдруг я слышу: кто-то
плачет. Горько так. Поплачет, а потом начинает
кричать, точно девчонка, которую обижают. Я во-
просительно посмотрел на Яшу:
— Слышишь?
— Не глухой, чай,— беззаботно ответил Яша.
— Кто это? — спросил я.
42

Яша свернул с тропинки и, пройдя шагов сорок,
задрал вверх голову:
— Гляди.
На суку старой ветлы сидела птица. Немного
поменьше вороны, но побольше синицы или ласточ-
ки. Птица взмахнула чёрными крыльями, и спин-
ка её оказалась жёлтой, а хвост узорчатым. Яша
отбежал от меня и смешно зацокал языком. Птица
насторожилась и завертела клювом. Потом она то-
же очень похоже зацокала. Яша просиял.
— Сойка это,— пояснил он и добавил: —
Я ещё могу филином ухать. Только сейчас не бу-
ду. Сойка перепугается.
Яша вывернул у своей рубашки нагрудный
карман, высыпал из него хлебные крошки с не-
большой коркой. Крошки собрал в кучку и поло-
жил горкой на пенёк, а корку разломил на не-
сколько кусочков и каждый нацепил на какой-
нибудь тонкий сучок.
— Пусть птицы полакомятся,— сказал он.—
Сейчас самки птенцов высиживают, так самцам
знаешь сколько корма раздобыть нужно! — Яша
прижал горку крошек к пеньку, чтобы её не сбро-
сил ветер, и, раздвинув кусты, направился к реке.
Речка около Глебовки совсем мелкая и очень
холодная. Потому что в ней бьют ключи. В речке
никто не купается. Но песок возле её берега хоро-
ший: без камушков и тёплый. Мы позагорали не-
множко, а потом вернулись в деревню и стали хо-
дить возле изгороди тёти Клавиного дома, чтобы её
пёс хоть немного привык к нам. Но нам не повезло.
Была жара, и пёс не хотел вылезать из конуры. Да-
же не залаял на нас.
— Ничего,— успокоил меня Яша,— он всё рав-
но нас учуял и ночью вспомнит, как мы пахнем.
43

Умный жуть! Его для сыскной службы обучали, да
чуток ногу повредили, вот и не сгодился. Тётка Кла-
ва, как прослышала это, в момент откупила. Их пёс
одной мордой кого хочешь напугает.
— Как его зовут? — спросил я.
Яша развёл руками:
— Они же его на привязи держат. Втихомолку
кличут.
— Выясни! — потребовал я.— Это очень важ-
но для дрессировки.
Мы поговорили ещё немного о сыскных собаках
и расстались до условленного часа.
Глава девятая
НОЧНЫЕ ДРЕССИРОВЩИКИ
Ночь не наступала долго. И совсем не потому,
что стало поздно темнеть,— жители никак не мог-
ли угомониться. Возле избы Женьки-задиры парни
с девушками пели песни и играла гармошка. Посе-
редине деревни мужчины постарше сидели за вры-
тым в землю столиком и стучали костяшками до-
мино. Но всё это было полбеды. Главная для нас
беда крылась в том, что в деревне почти у каждо-
го дома всю ночь горит электрическая лампочка.
А у сельпо самая яркая. «В сто свечей»,— сказал
Яша. И это вполне возможно. Потому что свет от
неё освещал весь забор тёти Клавиного дома. Из
тёмных окон им, конечно, очень хорошо видно всё,
что делается ночью на улице. А что хорошего, если
они меня с Яшей увидят?
Но Яша всё-таки нашёл выход. Он предложил
подойти к дому тёти Клавы с задней, неосвещённой
стороны. И туда, к забору, подманить пса.
44

Лежу я, жду, когда под окнами Яша замяука-
ет. Это был наш условный сигнал. И вдруг вижу:
дед заворочался.
— Ты чего? — с тревогой спросил я.
— Цигарку хочу выкурить,— объявил дед.—
Я, Пётр, по ночам частенько просыпаюсь. Покурю
малость и сплю после крепче.
Это меня сильно встревожило. Надо же, встаёт
по ночам и курит. Никакого покоя другим.
— Ночью курить вредно,— с сердцем сказал я.
— А днём нешто полезно? — усмехнулся дед и
задымил самокруткой.
«Да, вряд ли эта ночь будет у нас спокойная»,—
оценивая обстановку, подумал я.
Дед выкурил цигарку и накрылся одеялом. За-
снул он скоро. А я всё думал: что будет, если он
опять проснётся и окликнет меня? Хорошо, если
дед решит, что я сплю. А вдруг проверит, почему я
не отвечаю, и никого не обнаружит. Тогда что? Но
подводить Яшу я не мог. Да мне и самому хотелось
приручить пса и поймать браконьера.
— Мяу-мя...— раздался за окном условный
сигнал.
Я вздрогнул и приподнялся на постели. Неуже-
ли прошло два часа и уже полночь?
— Мяу-мя! — настойчиво повторилось у само-
го окна.
Я быстро натянул штаны и рубашку.
«Да сейчас!» — чуть не выкрикнул я. Какой же
Яшка нетерпеливый! И мяучит плохо. Если бы де-
душка не спал, сразу бы догадался, что здесь не-
чисто.
Я надел фуфайку, которую не хотел брать в ла-
герь, и, осторожно ступая по полу, чтоб не скрип-
нули половицы, медленно пошёл к двери.
45

Большую, обитую клеёнкой дверь я открыл не
сразу. Вдруг она скрипнет и дед проснётся... Я ста-
рался открывать её в тот момент, когда со двора
неслось мяуканье и дед похрапывал. В сенях всё
обстояло гораздо легче. Там я действовал быстрее,
старался только не шуметь. А сойдя с крыльца, ти-
хо позвал:
— Яша, ты где?
Мне никто не ответил, но на заборе заколыха-
лось что-то круглое.
«Его голова»,— сообразил я и пошёл к калит-
ке. Но я не успел сделать и трех шагов, как у этой
головы выросла сбоку какая-то палка. У меня да-
же мурашки по спине забегали, и, как назло, лам-
почка под дощечкой с номером дома у нас перего-
рела. Я остановился и опять позвал Яшу:
— Яша, иди сюда!
Но вместо Яши на забор вскочил здоровенный
кот. Спину баранкой выгнул и хвост трубой под-
нял. Ужас как я разозлился! Даже щепкой в него
запустил. Кот метнулся в сторону, а я присел на
крыльцо и стал соображать, что мне делать: дожи-
даться Яшу или идти досыпать. Я ведь не знал,
сколько осталось до полночи. Но только я шагнул
на крыльцо, этот противный кот опять замяукал.
Наверное, через окно мне его мяуканье неестест-
венным казалось. Сейчас оно было самое натураль-
ное, кошачье. Сорвал я пучок репейника да как
зашвырну им в темноту, откуда мяуканье неслось.
«Пусть,— думаю,— этот котище побегает с колюч-
ками в хвосте». А вместо кота из темноты вдруг
Яша объявился:
— Ты чего кидаешься? — спросил он.
— Я не в тебя, а в кота. Я его за тебя принял.
Размяукался...
46

— Я только раз мяукнул, а ты уж кидаешь-
ся,— сказал Яша.
—Ты раз, а этот кот мне все нервы испортил,—
сказал я и спросил: — Узнал, как собаку зовут?
— Османом,— ответил Яша и выложил всё, что
выяснил: — Они пса так из-за свирепости назвали,
в честь турецкого полководца. Вояка был жуткий.
Всех пленных казнил.
Мы пошли к изгороди тёти Клавиного дома за-
дами.
— Фюит, фюит! Осман, Османчик! — подойдя
к забору, тихонько свистнул Яша.
Пёс не отзывался.
— Верный какой,— с уважением сказал
Яша,— другой бы сразу на всю деревню загавкал,
а этот даже хозяев тревожить не хочет. На чужой
голос не отзывается.
— Надо его из будки выманить,— сказал я и
полез в карман. После ужина я на всякий случай
припрятал небольшую кость с мясом. Вот она и
пригодилась.
— Мясо он враз учует,— обрадовался Яша.—
Давай его заманивать и чавкать. Будто сами
едим.
Яша протянул руку с костью между планок за-
бора, и мы зачавкали. Аппетитно так! Минуты две
почавкали, потом Яша сказал:
— Мне уже скулы сводит.
— Ладно, ты подманивай, а я почавкаю,— ска-
зал я и зачавкал ещё аппетитнее.
— Вот псина! — восхищённо произнёс Яша.—
Другая за такую кость что хошь сделала бы, а эта
даже носа не кажет.— И он нежно протянул в сто-
рону будки: — Пре-дан-ная!
— Давай прикинемся, будто мы к ним в сад ле-
47

зем,— предложил я.— Тогда Осман сразу из будки
выскочит.
Мы растрепали друг другу волосы, подняли во-
ротники у рубашек, чтобы казаться пострашнее, и
стали забираться на забор. Но так, чтобы в любую
минуту спрыгнуть обратно. А то, чего доброго, Ос-
ман покусает. Залезли на самую перекладину,
оставалось только в чужой сад спрыгнуть, а Осман
всё из конуры не вылезал.
— Дрыхнет он, что ли, окаянный?! — рассер-
дился Яша и повернулся на заборе, чтобы слезть,
но не удержался и упал в сад.— Ой, пропал я! Сей-
час он меня загрызёт! — Яша стал лихорадочно
цепляться за планки. Но от страха руки и ноги его
не слушались, и он топтался на месте.— Гляди,
гляди, сзади меня нет псины-то? Ты кость ему
кинь, чтоб не цапнул. Кость кинь!
— Никого сзади тебя нет, лезь не торопясь,—
старался я успокоить Яшу.
Наконец он вскарабкался и присел на заборном
столбе, точно петух какой. Я решил, что он отды-
хает. Но Яша, оказывается, думал:
— Петьк, а знаешь, чего Осман меня не тро-
нул? Он же чует, что мы к нему с хорошим делом
пришли. Вот и не трогает. Дай-ка мне кость, я с
ней к конуре подползу по-пластунски.
— Ты что? Покусает,— остановил я его.
— А я ему кость в зубы суну, чем он кусать-то
будет? — расхрабрился Яша.
— Умные собаки из чужих рук ничего не бе-
рут,— напомнил я.
— Тогда я кину кость — и дёру.
Яша взял кость, спрыгнул в сад и очень мед-
ленно пополз к конуре.
— Османушка, дорогой, я тебе гостинца ири-
48

нёс... На, на, поешь. Вкусно! — Он дополз почти до
самой конуры, а Осман всё не вылезал. Тогда Яша
поднял с земли палку и ткнул ею в конуру.
— Ты с ума сошёл? — испугался я, но Яша
продолжал тыкать палкой в конуру.
«Вот бесстрашный! Я бы к конуре ни за что не
полез. Неужели так на свои способности дрессиров-
щика надеется?»
— Петьк,— обернулся ко мне Яша,— чего мы
тужимся? Конура-то пустая? Тут и цепь с ошейни-
ком лежит. Он, видать, сорвался.
— Лезь скорее обратно, а то прибежит и набро-
сится,— сказал я и обернулся, потому что услы-
шал чьи-то приближающиеся шаги. Из темноты на
меня уставилась заросшая шерстью морда. Ноги
мои сразу онемели.
В нескольких шагах от меня стояла большая
серая собака. Неожиданно собака метнулась в сто-
рону и схватила протянутую Яшей через забор
кость. Отбежав с нею, Осман лёг на траву, зажал
кость передними лапами и стал грызть.
— Вот так не взял...— удивился Яша.— Даже
выхватил!
— Он тебя за своих принял, ты же в саду
был,— предположил я, переведя дыхание.
— Что ж он, не расчуял? Я чужим пахну.—-
Яша совсем расхрабрился. Подошёл к Осману по-
ближе и тихонько заговорил: — Османушка, хо-
роший, ешь, поправляйся... Это мы тебе кость дали,
твои друзья, мы тебя любим...
Да, Яша был прирождённым дрессировщиком.
И откуда у него только такие нежные слова бра-
лись!
Осман посмотрел на Яшу, взял кость в зубы и
отбежал подальше.
49

— Боится, что отымем,— решил он.
— Чего такому здоровяку бояться,— возра-
зил я,— просто не хочет, чтобы мешали.
— Нет,— убеждённо сказал Яша,— человека
все животные боятся, даже звери. А то разве могли
бы дрессировщики со львами и тиграми выступать?
А они могут, потому что человек — царь природы.
Будь не так, враз бы слопали.
— Ну, царь, как же мы этого «полковод-
ца» приручать будем? — спросил я, кивнув на
Османа.
— Надо к нему в доверие войти, чтоб он понял,
что мы его друзья, а ещё лучше — родственники,—
сказал Яша.
— Вот это да! —удивился я.— Как же мы его
родственниками станем?
— Пока он кость грызёт, давай ходить на чет-
вереньках. Люди-то не ходят, а мы будем. Вот и
приблизимся к нему.
50

Мы встали на четвереньки друг против друга.
— Давай мордами	тереться,— прошептал
Яша,— животные всегда так знакомятся.
— Так мы ж знакомы,— возразил я.
— Знакомы как ребята,— пояснил Яша,— а
как собаки мы ещё друг друга не знаем.
Мы стали тереться головами, но Осман даже
внимания на нас не обратил — так увлёкся костью.
— Умная псина, не признаёт нас своими,—
вздохнул Яша и добавил: — Потявкать бы, да
нельзя: хозяев разбудим.
Я поднялся с четверенек:
— Айда с Османом в лес к порезанным соснам!
Обнюхает он их, может, и побежит по следу.
— А как же мы его в лес заманим? — спросил
Яша и позвал: — Осман, Османушка!..
Пёс оторвался от кости и метнулся к Яше. Тот
отскочил в сторону.
— Нет у меня больше ничего, нет,— подставил
51

он псу пустые руки, но тут же спохватился и при-
казал строгим, металлическим голосом: — Осман,
иди в лес, в лесу чужой! (При слове «чужой» Осман
насторожился и огляделся по сторонам.) За мной,
Осман! — закричал Яша и побежал.— В лесу чу-
жой, чужой!..
«Гав! Гав!» — ответил ему пёс.
— Молодец,— похвалил я Османа и всё этим
испортил: Осман бросил Яшу и вернулся ко мне.
— Чего ты стоишь? — накинулся на меня
Яша.— Беги скорее в лес!
— Осман, в лесу чужой! — произнёс я грозно.
Но Осман уже не слушался нас. Он кидался то
к Яше, то ко мне, желая чем-нибудь полакомиться.
А потом вдруг как бросится на меня и свои лапищи
положил мне на плечи! Я испугался и закричал:
— Караул, загрызли!..
Яша тоже закричал. Он принялся колотить Ос-
мана по спине и спихивать его с меня. Во дворе тё-
ти Клавы захрюкал поросёнок, всполошились и
загоготали" гуси, прокукарекал петух. За ним на-
чалась целая петушиная перекличка. А собаки лая-
ли уже по всей деревне. В окнах тёти Клавиной из-
бы загорелся свет. К довершению всего, на заборе
появился тот самый противный кот, который раз-
будил меня раньше времени. Пришёл, наверное, по-
любоваться нашим позором.
Послышались приближающиеся голоса. Осман
оставил нас и побежал навстречу хозяевам, под-
жав хвост. С другой стороны улицы к нам спешили
мать Яши и мой дед. Мы хотели убежать, но свар-
ливая тётя Клава уже увидела нас и закричала
чуть ли не на всю деревню своим неприятным басо-
витым голосом:
— Даже ночью покоя от этих сорванцов нет!
52

К участковому чуть свет пойду... Всякое терпение
лопнуло. Уж дня им на своё безобразие мало!
Её муж, колхозный бухгалтер, попытался было
утихомирить тётю Клаву. Но она так топнула но-
гой, что он сразу отошёл в сторону. Бухгалтер был
намного меньше тёти Клавы, точно воробей рядом
с галкой.
— Ничего не желаю слушать! — бушевала тё-
тя Клава.— Из-за этих хулиганов у меня голова
раскалывается...
Яшина мама укоризненно посмотрела на нас и
дёрнула Яшу за руку, чтобы он не отворачивался,
а слушал. Мой дед смотрел на меня своими при-
щуренными глазами и молчал. Это тоже не предве-
щало ничего хорошего. А может, нет худа без доб-
ра? Вдруг после этой истории дед отправит меня
домой?
Накричавшись, тётя Клава утихла. Тогда мать
Яши попросила нас объяснить, почему мы оказа-
лись на улице в такое неположенное время. Яша
сказал, что мы хотели приручить Османа, чтобы он
помог нам изловить лесных браконьеров. От его
объяснения тётя Клава опять зашлась. По её сло-
вам уже выходило, что мы испортили сторожевого
пса и теперь ей ничего не остаётся, как отвести его
на живодёрню.
— И когда вас только в армию заберут! — за-
ключила она и выдохлась.
Тут-то в наступившей тишине и заговорил мой
дед.
— Видите, что вы натворили? — обратился он
ко мне с Яшей.— Людей спозаранку подняли, до-
спать им не дали. Разве ж так можно?
Дед не кричал, ничего не требовал, но от его
глуховатого голоса и ужасно скучных слов мне
53

стало совсем тоскливо. Уж поскорее бы он прика-
зал нам извиниться, и мы разошлись бы по домам.
Но дед вдруг оставил нас и сказал взрослым:
— Любопытно выходит. Ругаем мы ребяти-
шек, корим их, а коли вдуматься, виниться-то нам
самим надо.
— Нам?! — тотчас бросилась в наступление
тётя Клава.
— Осади, Клавушка, не перечь. Николай Ива-
нович знает, что говорит,— запрыгал вокруг неё
муж-воробушек.
Тётя Клава замолчала. Но не потому, что по-
слушалась мужа. Просто не захотела спорить с мо-
им дедом. Знала, что он тоже задиристый. А я,
хоть и услышал что-то неожиданное для нас с
Яшей, всё равно догадался, к чему это клонится.
Сейчас дед выгородит меня перед чужими людьми,
а дома, с глазу на глаз, проберёт ещё хуже. Так
часто поступает мать моего друга Павлика Хохол-
кова. Во дворе или в школе заступается за своего
сыночка, хоть он и неправ, а после так его отде-
лает, что Павлику даже сидеть на другой день
больно. По-моему, это нечестно. Если мы винова-
ты, нечего нас защищать. А дед вдруг обернулся к
нам и сказал:
— Молодцы вы, раз о народном добре заботу
имеете. Давно нам этих лесных разбойников про-
учить нужно.
Вот так да! Уж чего-чего, а от деда я этого не
ожидал. Я с ним был абсолютно согласен: изло-
вить браконьеров нужно как можно скорее. Нет,
дед совсем не походил на мать Павлика, которая
ничего не доказывает, а только ругает всех подряд,
кто недоволен её сыном.
— Но дело это, конечно, не для ребятишек,—
54

продолжал между тем мой дед.— А подумать о
том, куда их силёнки деть, чтобы они вот так зря
не бунтовали, непременно надо.
— Что же нам, Николай Иванович, сделать
для этого? — степенно, как ученица, спросила де-
да мать Яши.
— Хорошо бы их к делу приобщить,— отве-
тил дед,— к примеру, хоть лес прорежать.
— Что вы! Что вы! — запротестовала мать
Яши.— Вы там деревья валите. Зашибёте ещё ребя-
ток. Лучше я их с собой в луга возьму.
— Возьми, Сима,— сказал ей муж тёти Кла-
вы.— Намаются они, скирдовавши, так никакая
дурь в голову не полезет.
— Как же, будут они скирдовать,— ехидно
усмехнулась тётя Клава.—Гляди, как бы копну не
подпалили.
— Зачем же нам копну подпаливать? — не вы-
держал я, но тут же замолчал, потому что заметил,
как недовольно свёл дед брови друг к другу.
— Марш домой! Утром чуть свет подыму,—
приказала тётя Сима и, чтобы Яша быстрее шеве-
лился, дала ему подзатыльник.
Яша поплёлся домой, вздыхая и охая.
— Всегда у меня всё вверх тормашками выхо-
дит,— гудел он мне в ухо.— Мамка нынче компот
варила, так я хотел в последний раз петуха на
урючных зёрнах испытать. Они сладкие, может, он
и запляшет с них. А теперь вот жарься там...
А мне идти на покос хотелось. Я попробовал
утешить Яшу:
— Не переживай. Небось на покосе инте-
ресно.
Но Яша только махнул рукой:
— Это тебе в диковину, а мне там быть — всё
55

равно что второй год в одном классе сидеть. Хоть
бы дождик хлынул!
Идти в луга Яше совсем не хотелось, и я тоже
огорчился. У меня всегда портится настроение,
когда кто-то из моих товарищей переживает.
Глава десятая
СТОГОМЕТАТЕЛИ
Вставать в четыре утра оказалось ужасно труд-
но. Спали-то мы после ночной вылазки всего ни-
чего. Но дед будил меня недолго. Сказал два раза:
«Вставай, Пётр, пора!» — а после как брызнет в
лицо холодной водой, я и вскочил точно ошпарен-
ный. И сразу увидел в окно чистое синее небо, без
облачка. Какой уж тут дождь!
— Ешь, косарь, и отправляйся в луга,— сказал
мне дед и чему-то усмехнулся.
Наверное, решил, что я буду отказываться и
просить его дать мне поспать ещё. Нет уж! Не до-
ждётся этого! Жалко вот, что сразу сон с себя не
сбросишь.
Я сделал несколько приседаний, выпил стакан
холодного молока, взял кулёк с едой, которую при-
готовил мне дед, и пошёл к Яшиной избе. Яша си-
дел на скамейке возле калитки и ёжился от утрен-
него холода.
— Поспать бы ещё,— проговорил он зевая.
Я подсел к нему и прислонил свою голову к
Яшиной. Он тут же придвинулся ко мне, и мы ра-
зом уснули.
Разбудил меня скрип подъехавшей к Яшиной
избе телеги. В неё была запряжена чёрная лошадь
с широкой грудью и мускулистыми, мохнатыми но-
56

гами. На телеге стояли бидоны и лежали лезвиями
вниз, к задним колёсам, косы. Они блестели и по-
ходили на разогнутые силачом серебряные полуме-
сяцы. С края телеги, у самого лошадиного хвоста,
сидел старик и дёргал за вожжи.
К нему тотчас вышла мать Яши, тётя Сима. Она
была в сапогах, а в руках держала большую пле-
тёную корзину, накрытую марлей. Тётя Сима раз-
двинула бидоны, нашла место для своей корзины
и, растолкав нас с Яшей, сказала старику возчику:
— Трогай, Акимыч, мы следом пойдём.
До покоса было не близко. Сначала мы шли
опушкой леса, вдоль дороги, по которой громыха-
ла наша телега с бидонами, косами и старичком
возчиком. Мои тапочки в момент стали мокрыми
от росы.
Наконец лес кончился. Перед нами было боль-
шое, широкое поле, засеянное рожью.
Я посмотрел вперёд и увидел на противополож-
ном краю поля красную полосу. Она колыхалась и
росла, точно огонь на пожаре.
— Глянь-ка,— сделав испуганное лицо, толк-
нул меня в бок Яша,— рожь горит!
Но я понял, что он шутит. Над красной полос-
кой показался краешек восходящего солнца. Под-
нималось оно быстро, точно его вытягивали неви-
димыми нитями. Солнце совсем не походило на
настоящее. Оно было ужасно красное, как будто
подрумянилось на сковородке. На небе появилось
уже много алых полос. Они вспыхивали то в одном,
то в другом месте. Словно выныривали из воздуш-
ной глубины. Такое удивительное небо я видел впер-
вые. Оно было расколото на две половины. С ниж-
ней казалось нежным и розовым, а вверху — се-
рым и мрачным. Будто встретились друг с другом
57

Василиса Прекрасная и Змей Горыныч. Василиса
Прекрасная шла в наступление. Она очень быстро
отвоевала у Змея Горыныча почти полнеба. А ког-
да мы дошли до места сенокоса, уже всё небо ста-
ло розово-голубым, а солнце выкатилось на край
луга целиком. И выглядело оно не таким красным,
чуть-чуть пожелтело.
На лугу стояло несколько подвод. Невдалеке
шумела сенокосилка. Человек десять мужчин, мо-
лодых и пожилых, бросились к нашей телеге и в
момент расхватали косы. Я увязался было за кос-
цами, которые пошли на край луга. Там почва уха-
бистая, и сенокосилка не могла срезать траву под
корень. Но тётя Сима и другая женщина, с длин-
ным, похожим на огурец с пупырышками лицом,
окликнули меня:
— Там сейчас делать нечего!
— Помоги лучше нам расставить палатки.
Палатки привезла другая подвода. Их было
пять штук. Две оказались совсем новые, с брезен-
товыми дверями, которые застёгивались на крюч-
ки и «молнии». Такие я видел впервые. Обязатель-
но буду спать в новой палатке.
— Утром, кто первый проснётся, тот и расстег-
нёт дверь,— сказала нам тётя Сима.
Я никак не думал, что растянуть и поставить
палатку так трудно. В ней столько всяких верёво-
чек, дырочек, колышков — сразу и не сообразишь,
куда что деть. Если бы не тётя Сима, мы ни за что
не справились бы. Наверное, она не в первый раз
ставит палатки. Тётя Сима всё быстро разложила
по местам и показала, что с чем соединять. Мы
шнуровали стены палатки друг с другом, точно бо-
тинки. После этого тётя Сима поручила нам са-
мое интересное: забивать в землю колышки от
58

палаток, чтобы натянутый брезент держался
ровнее.
Установили мы первую палатку и залезли в неё.
Яша закрыл дверь на «молнию». Ну и темнотища
настала — глаз выколи! Мы поскорее расстегнули
дверь и вылезли наружу. Я хотел помочь тёте Симе
расставить другую палатку, но тут старичок, кото-
рый правил нашей лошадью, окликнул меня с
Яшей:
— Эй, мальчата, берите грабли — и за мной,
ать-два!
Мы с Яшей опередили деда Акима и побежали
к косцам. Но он вдруг закричал своим дребезжа-
щим голосом:
— Не в ту степь рулите, правей правьте! Нам
звон какой покос ворошить велено! — и засеменил
в противоположную сторону.
Увидя копну, Яша первым делом разбежался
и перекувырнулся через неё. Копна развалилась,
и я решил, что Яше здорово попадёт. Но, оказы-
вается, мы и должны были разваливать коп-
ны, чтобы как следует просушить ещё не совсем
готовое сено. Узнав об этом, я тоже перекувыр-
нулся.
Копешек с полусухой травой было много, и к
нам на помощь пришли ещё четыре девушки. Они
были весёлые, траву ворошили с песней. А самая
задорная из них то и дело подбегала к деду Акиму
и говорила:
— Ну и травушка у нас, побогаче, чем у сосе-
дей. Верно, дедушка?
Дед Аким сначала сам любовался травой, а по-
том, сплюнув через левое плечо, кричал своим коз-
линым голоском:
— Сглазишь ты нам, девка, первое место в
69

районе, чую, что сглазишь! — и грозил ей граб-
лями.
Мне дед Аким понравился. Он был ужасно
смешной, всегда вмешивался в чужие разговоры и
обязательно делал свои умозаключения. Стали мы
с Яшей говорить о планёрах, так дед Аким заявил:
— Ни один ваш планёр не сравнится с моим
змием. Лучше его никакая тварь не летает! (Он по-
том сделал нам своего «змия» и вместе с нами за-
пускал его.)
Дед Аким был возчиком, и на покосе опреде-
лённого дела у него не было. Вот он и спешил «под-
собить» всем, кому, по его мнению, требовалась
«подмога». Наверное, потому он и ходил только
бегом и даже вприпрыжку, чтоб скорее. Руки у не-
го были шершавые, как тёрка, пожалуй, ещё жёстче,
чем у моего деда. А нос облупился от солнца и ка-
зался ободранным.
Вообще солнце палило жутко. Мы все прямо
стонали от жары. Только рано утром было легко
дышать. Но я всё равно старался делать всё, что
скажут, и не отлынивал, как Яша. Мне хотелось,
чтобы потом тётя Сима или ещё кто похвалили ме-
ня деду. А Яша переживал, что у него зря пропада-
ет тут время, и отвлекался от работы по любому
поводу. Летит бабочка — он бросает грабли и за
ней. Потом стрекоз ловит. К вечеру первого дня у
него две папиросные коробки были полны всяких
насекомых.
— Не выдумай их в палатку тащить,— преду-
предила его тётя Сима,— расползутся ещё ночью.
— Уж ты скажешь...— заворчал Яша.— Нешто
они в силах крышку поднять!
Мать погрозила ему пальцем и позвала всех
ужинать. За ужином дед Аким заохал:
60

— Ноги у меня, чисто телеграфные столбы, гу-
дют. Завсегда так перед непогодой. Не напустился
бы на нас дождик.
— Откуда же ему взяться? — возразила деду
Акиму круглолицая колхозница, которая оказа-
лась женой его сына.— Небо-то словно умытое.
— Это у папани глаза замутились,— поддак-
нул ей муж.
Все засмеялись и на замечание деда Акима не
обратили внимания. После ужина мы легли спать.
Первый раз в жизни я ночевал в незнакомом месте,
среди чужих людей. Лёг я на постель из еловых ве-
ток и сена, а уснуть не могу. Не привык, должно
быть, к таким «пуховикам». И мысли одолевают:
приятно среди чужих одному быть, но всё-таки
страшно немного. Ворочаюсь я с боку на бок и вдруг
слышу:
«Пп-шшш-шсс... п-ш-шшш-ссс...»
Я в момент мокрый стал: не иначе, как змея в
палатку заползла, гадюка ядовитая. Что же де-
лать? Но тут я вспомнил про Яшиных насекомых
(он всё-таки взял их в палатку) и решил, что шур-
шат они.
Только спрятался я с головой под одеяло и не-
много успокоился, как почувствовал, что нашу па-
латку кто-то старается свалить. Вылез я из-под
одеяла, прислушался и понял, что это на неё нале-
тает ветер. Потом ветер стих, а по палатке кто-то
защёлкал. Сначала редко, а после как посыпались
щелчки — считать не успеешь.
«Дождь»,— чуть не закричал я и принялся бу-
дить Яшу с тётей Симой. Сено-то мы оставили не-
прикрытым.
Тётя Сима проснулась сразу. Она схватила сло-
женный у дверцы палатки брезент и побежала к
61


копнам. Я поспешил за ней. Всюду в темноте уже
слышались голоса. Значит, дождь разбудил не
только нас. Тётя Сима оглянулась и крикнула мне:
— Тащи от костра поленья, сколько сможешь.
Я побежал к потухшему костру, взял штук
пять поленьев, совсем не понимая, зачем они вдруг
понадобились, и вернулся к тёте Симе. Она уже
накрыла одну копну и тут же велела мне заки-
нуть на её макушку два полена, чтобы ветер не
62

сорвал брезент, Я закинул. Потом мы укрыли ещё
две копны. Дождь пошёл сильнее, и тётя Сима
крикнула мне:
— Беги в палатку, простудишься!
— А как же вы одна? — кивнул я на оставшие-
ся копны и стал помогать тёте Симе.
Поленьев у нас уже не осталось, и я закидал
брезент еловыми ветками.
— Ну, а теперь живо в палатку! — потребовала
тётя Сима.
В палатке я принялся стаскивать с себя мокрую
рубашку и увидел, что Яши нет. Только я переодел-
ся, как он явился. Мокрющий — ужас! Яша, оказы-
вается, помогал деду Акиму с девчатами.
— Верно дед предсказал-то,— прыгая, чтобы
согреться, сказал Яша. И как только вошла в палат-
ку мать, накинулся на неё: — Зачем же ты Петьку
брала? Он болел весной. Свалится, так будет тебе
от Николая Ивановича.
— Чем болел-то? — спросила меня тётя Сима.
— Да так... воспалением лёгких,— нехотя при-
знался я.
— Ах ты господи! Чего ж ты выскочил?! —
всполошилась она и потребовала: — Раздевайся
скорее!
Тётя Сима схватила свою кофту и принялась
растирать ею мою спину. Кофта была шерстяная,
колючая. Очень скоро я почувствовал, как моё те-
ло наливается приятной теплотой. А по спине пря-
мо огонь заходил.
Дождь уже не стучал по палатке, а громыхал
вместе с ветром и молнией. Я погрозил ему кула-
ком, залез под одеяло и сейчас же уснул...
На покосе мы пробыли четыре дня. Сначала
мы только ворошили траву и складывали её к вече-
63

ру в копны. А как трава высохла, на луг приехали
грузовики. Мы нагружали их, метали стога да ещё
новую, скошенную траву сушили. Тут у нас не стало
времени ни позагорать, ни по лесу побродить.
Правда, нас особенно никто не заставлял всё время
работать, но, когда у других дел по горло, неудобно
сложа руки по сторонам посматривать.
Самое хорошее время было после обеда, когда
все немного отдыхали. Мы с Яшей устраивались
где-нибудь в тени за скирдой. Засыпал я сразу,
только закрывал глаза. Здорово всё-таки спать на
свежем сене. Пахнет оно удивительно вкусно. Даже
пожевать хочется. Я решил написать маме, что вы-
полняю её приказ: сплю на копне. Правда, эта коп-
на не у дедушки в огороде, да разве в этом дело.
На третий день нашего пребывания на покосе
Яша отозвал меня за дальнюю копну и сообщил:
— Я после обеда удираю. У меня все дела оста-
новились.
— Какие дела? — спросил я.
— Пока мамка тут, можно ведь дома утят пля-
ске научить. Удерёшь со мной?
Я заколебался. Посмотреть, как Яша начнёт
учить утят пляске, было заманчиво, но появись
я в деревне, когда с сенокоса ещё не вернулись
взрослые, тётя Клава сейчас же восторжествует.
А дед обязательно скажет, что я его осрамил. Нет,
мне бежать нельзя. Я так и сказал Яше.
— Ну, как знаешь,—надул он губы,— а я дё-
ру дам.
Однако Яша не убежал. Перед обедом на покос
приехал председатель. Он сидел за рулём «газика»
и показался мне очень внушительным и мощным
человеком. А как вылез, оказался совсем малень-
кого роста. Только в плечах широченный. А вверх
64

даже дед Аким чуть ли не на голову выше его.
Председатель обошёл смётанные стога и остался
доволен. Они были высокие, ровные, хорошо обчё-
санные. Тут-то он и увидел меня с Яшей.
— Домой помощники не просятся? — спросил
он у тёти Симы.
— Чего они, текущего моменту не понима-
ют? — ответил за неё своим дребезжащим голоском
дед Аким.— Сознательные ребята. Первые металь-
щики — во как!
— Молодцы! — сказал председатель и крепко,
точно взрослым, пожал мне и Яше руки.
Насчёт «первых метальщиков» дед Аким, ко-
нечно, преувеличил. Принимать охапки сена на-
верх и укладывать их так, чтобы пласт находил на
пласт и все травинки лежали в одну сторону,— это,
верно, мы научились. Но чтоб первыми были, куда
там! Любит дед Аким подрумянивать слова. Одна-
ко похвала председателя мне понравилась. Было
бы совсем хорошо, если б председатель увидел мое-
го деда и сказал ему обо мне.
А Яша от председательской похвалы сильно
огорчился. Он сразу нахмурился и оставался та-
ким нахохленным весь день. Только вечером, как
председатель уехал, сказал мне:
— Зря он хвалил нас, теперь удрать неловко.
Вот, оказывается, что его мучило.
Глава одиннадцатая
НАШЛА КОСА НА КАМЕНЬ
На сенокосе я так загорел, что, вернувшись в
деревню, даже не узнал себя в зеркале. Черноко-
жий какой-то смотрел оттуда, а не я. Мне очень за-
3 Нежданно-негаданно
65

хотелось, чтобы дед обратил на меня внимание.
Я нарочно долго стоял перед зеркалом, сгибал ру-
ки в локтях, как боксёр во время разминки, и даже
покашлял. Пусть дед полюбуется, какие у меня
мускулистые желваки появились. Это, должно
быть, от тех охапок сена, которые я перекидал.
Только моего деда разве чем проймёшь! Удиви-
тельно нечуткий человек! Может, когда и справед-
ливый, но нечуткий ужасно. Сколько я ни вертелся
перед зеркалом со своими мускулами, он так ниче-
го и не сказал мне. А мог бы похвалить не только
мои мускулы, но и меня самого. Председатель-то
похвалил, а он скупится. Ну и ладно! Я тоже ниче-
го ему не расскажу про сенокос. У меня за эти дни
столько впечатлений накопилось, а он ни о чём не
узнает, раз не хочет спрашивать. Не буду же я ему
набиваться: «Послушай, дедушка!» Спросит если:
«Как ты, Пётр, там?» — тогда другое дело.
Но что можно ждать от чёрствого человека? Ни
о чём меня не спросил. Вместо этого сказал:
— Сбегал бы ты, Пётр, в сельпо. Возьми бухан-
ки четыре хлеба. Моя очередь подошла бригаду
хлебом обеспечить.
«Вот и на прочистку леса уйдёт один,— вздох-
нул я,— а мог бы после сенокоса и меня взять. Но
сам я ни за что не буду напрашиваться. Потом ещё
упрекать начнёт при всяком удобном случае. Уго-
ворил, скажет. Вот если сам позовёт, тогда, пожа-
луй, пойду».
Я взял деньги и побежал в магазин.
До чего ж мне было одиноко и грустно! Я даже
тем двум девчонкам, которые мне в день приезда
помогли кастрюли чистить, обрадовался. Они тоже
в сельпо за продуктами пришли.
— Здрасте! — подмигнул я им.
66

Сестрёнки оглядели меня, и старшая спро-
сила:
— Ты почему такой облупленный?
А младшая тут же захихикала:
— Он линяет, как наш Осман.
И они обе начали смеяться.
Я обиделся и отвернулся. Ну их, насмешниц!
Даже объяснить ничего толком не дадут. Одни хо-
хотушки на уме. Девчонки посмотрели на моё стро-
гое лицо и притихли.
Очередь в магазине была небольшая, но двига-
лась ужасно медленно. Почти каждая покупатель-
ница просила отвесить себе по двести или триста
граммов чуть ли не всех продуктов, которые име-
лись в магазине. И всё это сопровождалось разго-
ворами с продавцом. Ведь в деревне все друг друга
знают хорошо, а в магазине самое подходящее мес-
то поговорить. Только мы трое стояли молча, сер-
дитые друг на друга. Я оглядел сестрёнок, и стар-
шая, Вика, показалась мне ужасно красивой. Раз в
сто красивее старосты нашего класса Ани Полозо-
вой, которую я до сих пор считал первой красави-
цей. И как я в тот раз не заметил этого? Наверное,
потому, что Вика всё время гримасничала, точно
мартышка какая.
Я уставился Вике в затылок, молча, как дере-
вянный истукан. Но тут её младшая сестрёнка по-
смотрела на меня и опять хихикнула:
— Ты что на Вику загляделся? Влюбился,
что ли?
Меня прямо в жар бросило. Самое скверное бы-
ло то, что я всё ещё продолжал, как ненормальный,
смотреть на Викины кудряшки. Неужели у меня
была такая глупая физиономия, что её сестрёнка
могла подумать, будто я влюбился?
67

— Ужасно влюбился,— нарочно усмехнулся я
и скорчил младшей сестрёнке рожицу.
Она фыркнула и что-то зашептала Вике на ухо.
После этого они обе так закатились от смеха, что
даже продавщица спросила:
— Вы чего развеселились, девочки?
Это немножко охладило их. Сёстры опять ста-
ли стоять спокойно. А немного погодя старшая,
Вика, спросила меня:
— Досталось тебе от дедушки за стряпню?
— Нет,— замотал я головой,— он ничего не
заметил.
— Жалко, что с нами агрономова Женьки не
было,— продолжала Вика,— с ним бы мы всё
успели сделать. И обед бы сварили.
— Он жуть какой ловкий и смелый! — добави-
ла младшая, Верочка.
Мне вдруг стало неприятно, что они хвалят
Женьку, хотя до этой минуты я ничего против не-
го не имел. Но сейчас я вспомнил про синяк у Яши
на спине и сказал:
— Ваш рыжий Женька весь в конопушках и
драчливый, как петух. А я в школе полочку сде-
лал, и она заняла на выставке первое место.
— Полочку сделал, а обед сварить не мог,—
укорила меня Вика.
— Видели мы, какой ты умелец,— опять захи-
хикала Верочка.
Я еле сдержался, чтобы не дёрнуть её за косич-
ку. Хорошо, что подошла моя очередь.
Выйдя из магазина, я присел в тоске на один
из ящиков, которые валялись сзади сельпо. Что
это вдруг произошло со мной? Хотел сказать одно,
а вырвалось совсем другое. Неужели на меня так
Викина красота подействовала? Зря я, конечно,
68

про полочку сказал. Тем более, что на выставке я
никакое место не занял. У нас там не распределя-
ли места. От всего этого я ужас как расстроил-
ся. Даже дед заметил это, когда я вернулся с
хлебом.
— Ты что такой понурый? Нездоровится, мо-
жет? — спросил он.
— Нет,— мотнул я головой.— Просто эти при-
езжие воображают из себя неизвестно что. Особен-
но девчонки.
— Так ведь ты тоже приезжий,— усмехнулся
Дед.
— Я не воображаю, —возразил я.
— Ну и ладно,— сказал дед.— Давай чаёвни-
чать.
Он налил в чашки чай, добавил молока и стал
пить. Дед пил чай из блюдца. Нальёт в блюдце, под-
несёт ко рту и пьёт вприкуску с сахаром. Сам при
этом серьёзный такой, как будто не чай пьёт, а
трудную задачку решает. Старый он всё-таки. Весь-
весь в морщинах. И зачем на работу ходит? Ко-
пался бы у себя в огороде да газеты читал. А он с
раннего утра до темноты в лесу пропадает. Жад-
ный, должно быть, сильно. И справедливый не
всегда. Вот тогда ночью правильно рассудил, что
мы хорошее дело задумали. А к немытому стакану
придираться просто смешно! Это же мелочь, взял
бы и вымыл. Я же как-никак гость.
Дед ушёл, и я снова остался один. И вдруг мне
стало ужасно обидно, что дед ни о чём меня не
расспросил. Даже плакать захотелось... Была бы
сейчас рядом мама. Вот кого мне недоставало! Уж
она бы всё у меня выпытала. И не один раз. А по-
том бы сама стала рассказывать папе и даже сво-
им подругам: «Вот как мой сын на покосе
69

отличился!» А дед этот прямо не человек.
Ничем не интересуется. Но тут мне в го-
лову пришла удивительная мысль: «А вдруг дед
вроде меня, такой же гордый? Вдруг он не хочет
навязываться мне со своими расспросами, а
ждёт, когда я сам начну рассказывать? Вот тогда
бы он и расспросил обо всём. И может быть, уходя,
он тоже подумал: «Какой Пётр замкнутый чело-
век, был в таком интересном месте и ничего не рас-
сказал». Конечно, подумал! А то чего бы он стал
топтаться в дверях перед уходом, точно был не у
себя дома. Ладно, как придёт, уважу его. Всё-таки
человек он старый, ему себя труднее переломить.
Вот я и помогу ему это сделать.
Я стал представлять, как начну рассказывать
деду о покосе, но тут явился Яша и спугнул все мои
мысли.
— На сельпо плакат повесили,— сказал он.—
Видел?
— Какой плакат? — переспросил я.— Никако-
го плаката я не видел.
— Сегодня в Старой деревне кино будет: «Про-
пало лето».
— Чего пропало? — удивился я.
— Лето,— повторил Яша и спросил меня: —
Пойдёшь?
— Пойду,— усмехнувшись своим мыслям, отве-
тил я. У меня-то тоже лето пропало. Но тут я по-
думал, что, наверное, в кино будет Вика, и немного
приободрился.

Глава двенадцатая
ВМЕСТО УДОВОЛЬСТВИЯ—НЕПРИЯТНОСТЬ
Яша зашёл за мной в кино расфранчённый.
В чёрном пиджаке и ботинки начистил. Чудак, всё
равно по дороге запылит. А я наряжаться не стал.
Пошёл в тех же трусах и майке, в которых бегал
по деревне. Нарядись, так Вика ещё подумает, что
я из-за неё нафасонился.
Яша повёл меня ближней дорогой, прямо через
лес. Мы очень скоро вышли на околицу Старой де-
ревни. Сразу видно, что эта деревня главная в кол-
хозе. Мостки у водопроводных колонок заасфаль-
тированы, и желоба не текут, как в Глебовне. У нас
к единственной колонке в тапочках не подойдёшь,
в момент промокнешь. А тут всюду порядок. В па-
лисадниках много цветов, а вдоль проезжей доро-
ги, которая тянется через всю деревню, тополя в
два ряда посажены.
— Это чтоб пыль с дороги на дома не летела,—
пояснил Яша.
Клуб был каменный, двухэтажный. Стоял он
на пригорке, за избами. До начала кино оставалось
ещё с полчаса. Мы с Яшей присели на скамейку и
стали рассматривать собравшихся.
Одни ребята были намного меньше нас, чуть ли
не дошколята, а другие гораздо старше, настоящие
женихи. Моих одногодков почти не было. Малы-
ши, все как один, грызли семечки, а старшие ребя-
та курили, зажимая, на всякий случай, папироски
в кулаке. А то, чего доброго, взрослые накричат на
них и собьют весь форс.
Первый сеанс был для детей. Но на него при-
шли и взрослые. Вику с Верочкой привела их свар-
ливая тётка. На руках у неё сидел «самый млад-
71

шенький» — головастый Павлушка. Тётя Клава
разговаривала с двумя незнакомыми женщинами,
должно быть из Старой деревни. А возле Вики и
Верочки вертелся Женька-задира. Я как увидел
его рядом с Викой, у меня сразу настроение испор-
тилось. Мне, может, тоже хотелось поговорить с
ней. Я стал придумывать интересную фразу, с ко-
торой мог бы подойти к ним и сразу поразить. Но
ничего такого не придумывалось. Однако я всё-таки
подошёл и сказал, обращаясь к Вике с Верочкой:
— Какая сегодня хорошая погода, верно?
Они промолчали, а Женька засмеялся и спро-
сил:
— Ты что — агроном, погодой интересуешься?
Сёстры дружно фыркнули. Я не нашёлся что
ответить, вспыхнул и отошёл от них. Не надо было
подходить, раз ничего путного не придумал.
И Женька хорош, нечего сказать, перед девчонка-
ми выставляется. Правду Яша говорил, что он пло-
хой. С досады я не знал, куда деться. Хорошо, Яшу
увидел. Он здоровался с незнакомым мне мальчи-
ком городского вида. Штаны у этого мальчика бы-
ли до колен, а вместо пиджака спортивная кур-
точка. Вдвоём они подошли ко мне.
— Знакомьтесь,— сказал нам Яша.
Мы подали друг другу руки и назвали себя по
имени. В это время перед дверями клуба постави-
ли столик, и все ребята, в том числе и Яша с моим
новым знакомым, бросились за билетами.
— Передай деньги! — крикнул мне Яша, ока-
завшийся одним из первых у кассирши.
Он взял мне и себе билеты, и мы пошли в клуб.
Зрительный зал был совсем небольшой, рядов на
двадцать. Женька тотчас бросился к скамейке по-
середине зала и крикнул:
72

—- Чур, занята! — Это он для девчонок и тёти
Клавы старался.
Точно! Как только они вошли, Женька позвал
их. Вика с Верочкой закивали ему головами и за-
улыбались. Мне после этого даже кино смотреть
расхотелось.
Уборщица с ребятами, которые сели возле окон,
принялась задёргивать шторы. С каждым занаве-
шенным окном клуб всё больше погружался в тем-
ноту. Наконец за моей спиной зашумела киноап-
паратура, и на экране появились первые кадры
картины. Вот когда я убедился, что смотреть кино
надо только с хорошим настроением. А когда на
душе кошки скребут, ничто не увлечёт. Даже ве-
сёлая комедия.
На экране один из героев фильма выдал себя за
своего друга. Друг — чемпион школы по вело-
спорту, а этот чудак даже сесть на велосипед не
может. Все смеются, ждут, как он выкрутится из
создавшегося положения, а я вместо этого думаю,
как это Женька всегда находит что сказать Вике
с Верочкой. Вот и теперь — наклонился и шепчет
им что-то...
Друга героя фильма начинают подозревать в
том, что он не тот мальчик, за которого себя выда-
ёт. Неприятности подстерегают его на каждом ша-
гу. Все с нетерпением ждут: что же будет? А я
снова смотрю на Женьку и злюсь, зачем он протя-
нул свою лапищу за скамейку. Уж не хочет ли он
дёрнуть Вику за волосы?..
Фильм подходит к развязке. Мальчишка, кото-
рый не умел кататься на велосипеде, потрениро-
вавшись, вдруг обгоняет лучших гонщиков. Ребята
в восторге. Кто-то даже захлопал в ладоши. А я,
вместо того чтобы радоваться, сержусь, зачем Ви-
73

ка сама заговорила с Женькой и ещё улыбается
ему.
Фу! Как хорошо, что фильм наконец кончился!
Домой я шёл молча, а Яша рассуждал о силе
воли и о том, какую огромную роль играют регу-
лярные тренировки.
— Вот ведь совсем человек не умел ездить, а
потренировался и опередил многих,— говорил он и
вздыхал.— Дали бы мне в спокойной обстановке
с петухом заняться, слово даю, стал бы он у меня
шпорами стучать! Жалко, гипноза в моём организ-
ме нет. Даже мамку никак не уговорю, чтоб с собой
в город взяла. Мне в город позарез нужно. Твоих
витаминов купить, какие на рост действуют, и
книжку про дрессировку. А она не берёт. Уж я так
пристально на неё глядел, что у самого в глазах
зарябило. Думал, сдастся. А она ни в какую.
— Ты скажи, что поможешь ей в городе,— по-
советовал я,— а то один тут всех кур замучаешь.
— А что! Это дело! — оживился Яша.— Я ей
скажу, что без неё дрессировкой займусь. Она враз
одумается.
Яша стал ещё что-то придумывать. Но я больше
его не слушал. Меня интересовало совсем другое:
о чём сейчас говорят Женька и Вика. Ведь из клуба
они пошли вместе. Странно, почему я вспомнил о
них? Неужели Вика мне в самом деле так сильно
понравилась?
Глава тринадцатая
РЫЦАРИ
Не успел я отпереть дедушкиным ключом дверь,
как явился Женька-задира. Я даже в сторону от-
скочил. До того он неожиданно вырос.
74

‘— Не бойся,— осклабился Женька и спро-
сил: — Ты чего не сел с нами?
Вот те раз! Забыл он, что ли, что всю скамейку
для себя и девчонок занял.
Я промолчал, а Женька вдруг захохотал, как
ненормальный:
— Ну и чудак ты! «Какая сегодня хорошая по-
года, не правда ли?» Ты что, поговорить с девчон-
ками захотел?
— Вот ещё, очень нужно!—заливаясь краской,
отрезал я.
— Ясно, захотел, вон как зарумянился,— доб-
родушно сказал Женька и затоптался на од-
ном месте так, точно хотел у меня что-то выпро-
сить.
— Тайну не растреплешь? — неожиданно спро-
сил он.
— Боишься, так не доверяй, —сказал я незави-
симо.
Это понравилось Женьке. Он вздохнул и про-
изнёс задумчивым шёпотом:
— Подружиться мне с ней охота как следует.
— С Викой? — спросил я с замиранием.
— Нет, с Веркой,— нежно протянул своим гру-
бым голосом Женька.
— Чего это ты? — радостно и вместе с тем не-
доуменно воскликнул я.— Она ведь курносая и
смеётся всё время.
— Вот и здорово, что смеётся,— пробасил
Женька и сам засмеялся.— Я люблю весёлых. Да-
вай подружимся с ними! Чтоб даже после лета
друг другу письма писать.
— Это ты здорово придумал,— обрадовался я
и распределил: — Ты будешь Вере писать, а я —
Вике.
75

Женька посмотрел в сторону их дома и во-
скликнул :
— Вон они вышли! Айда к ним!
— Нельзя мне,— начал отказываться я, хотя
очень хотел подойти к Вике,— скоро дедушка при-
дёт, а у меня ещё обед не готов.
— Успеешь ты обед сварить! — закричал на ме-
ня Женька.— Купишь в сельпо вермишелевый суп
и в один момент сваришь. Я тебе свой секрет дове-
рил, а ты помочь не хочешь. Это же не по-това-
рищески.
— Ладно, идём,— согласился я.
Мы перебежали широкую деревенскую улицу
и подошли к изгороди тёти Клавиного дома. Тётя
Клава сидела с Павлушкой на лавочке, а Вика с Ве-
рочкой вешали на перекладину качели.
— Раскачать вас? — вызвался Женька.
Вместо ответа Верочка, поглядев на нас, приня-
лась что-то шептать Вике, и они обе, как тогда в ма-
газине, начали смеяться, будто произошло что-то
невероятно весёлое или они вместо нас увидели
каких-нибудь размалёванных клоунов.
Я повернулся и пошёл к себе.
— Куда ты? — окликнул меня Женька.
— Ну их! — кивнул я на девчонок.— Только и
знают, что хихикают.
— А на болоте, которое в лесу, лилии растут,—
ни с того ни с сего объявила Верочка.
— Пошли нарвём, —позвал их Женька.
- До них не дотянешься, —сказала Вика,—
увязнуть можно.
— Мы с Мошкиным куда хотите дотянемся! —
лихо заявил Женька.
— С кем? — прищурив глаза, насмешливо пе-
респросила Вика.
76

— С ним вот,— сказал про меня Женька,—
его фамилия Мошкин.
Девочки посмотрели на меня и вдруг засмея-
лись так, точно их стали щекотать. Я знал, что оби-
жаться нельзя, а то потом ещё хуже засмеют, и по-
тому улыбнулся через силу и сказал:
— Ещё смешнее фамилии бывают. Вот у нас в
школьную стенгазету заметки пишут Ложкин,
Плошкин и Добавкин.
— Ну да! — воскликнула Верочка и прямо
зашлась от смеха.
Женька тоже громко засмеялся. Ясно для че-
го: чтобы Веру поддержать.
А Вика очень правильно сообразила:
— Это, наверное, не настоящие фамилии, а
специально для смеха придуманные.
Тут она оторвалась от качелей и, схватив за
руку сестру, побежала с ней к лесу. Мы перегляну-
лись и припустились за ними.
— Девочки, недолго! Скоро ужинать! — нёсся
нам вслед зычный голос тёти Клавы.
Мы догнали девчонок, и все вместе пошли
тише.
Женька незаметно толкнул меня в бок и ска-
зал:
— Мы ведь с Мошкиным ответственные за лес.
Браконьеров выслеживаем.
— Да,— поддержал я Женьку.— Если пойма-
ем кого — не поздоровится.
Мы прошли к болоту. На нём росли не лилии,
а большие жёлтые купавки. И само болото оказа-
лось не болотом, а заросшим осокой обмелевшим
прудком.
— Это же большая куриная слепота, а совсем
не лилии,— сказал я.
77

Но девчонки решили, что я испугался лезть за
цветами, и Верочка ехидно сморщилась.
Женька поднял какую-то длинную хворостину
и притянул ею к берегу кустик купавок. Он кинул
их Вере, но цветы поймала более проворная Вика
и тут же начала их нюхать и разглядывать, как
какую-нибудь диковину.
— Какая красота! — сказала она.— А пах-
нут как!
По-моему, ничего красивого в этих жёлтых цве-
тах не было. Бутоны у них маленькие, а лепестки
совсем крохотные, и пахли они болотом. Но я всё
равно закричал, как ненормальный:
— Я сейчас таких сто штук нарву!
Мне пришла в голову великолепная мысль: за-
лезть на высокую ветлу, которая росла у берега
прудка, нагнуться с ней к купавкам и нарвать их.
Я так и сделал. Правда, я не знал, что ветла такая
гибкая. Она склонилась подо мной до самой воды.
И у меня сразу намокли тапочки.
— Як тебе лезу. Вместе больше нарвём! —
крикнул мне Женька. Он, наверное, очень жалел,
что мысль нарвать купавки с помощью ветлы при-
шла в голову мне, а не ему.
Он ступил на ствол, сделал, держась за вет-
ки, два шага и погрузил меня в воду почти до ко-
лен.
— Ой! — вскрикнули на берегу девчонки.
— Лезь обратно! — закричал я, забыв всякое
геройство.— Вода ледянющая!
Женька начал поворачиваться на ветле точно
медведь, она не выдержала и надломилась. Жень-
ка тотчас спрыгнул на берег, а я, держа в одной ру-
ке купавки, а другой цепляясь за ветки, очень бы-
стро выкарабкался из прудка. Я думал, девчонки
78

скажут мне за букет спасибо, а Вика даже не
взглянула на него.
— Хорошо же вы лес охраняете! — всплеснула
она руками.— Такое дерево сломали!
Нам с Женькой стало неловко. И зачем он ска-
зал, что мы лесные защитники?
— Давайте поднимем его и перевяжем ствол,—
предложил я.
Мы принялись тянуть ветлу из воды. Это было
нелегко. Листья на её ветках намокли и стали
очень тяжёлыми. Кроме того, поднимали мы её
ствол не сверху, а с корней. Верхушка была в во-
де. Это тоже гораздо труднее. Наконец нам всё-та-
ки удалось поднять ствол. Теперь нужно было
крепко перетянуть его верёвкой или тряпками. Но
ни того, ни другого у нас не было.
— Бегите за верёвкой домой,— сказал сестрён-
кам Женька.
— Проволоку ещё принесите! Мы ствол прово-
локой обкрутим, чтоб крепче было! — крикнул
им вдогонку я.
Девчонки скрылись за кустами, и Женька ска-
зал мне:
— Давай держать ветлу по очереди. Ты — по-
ка не сосчитаешь до ста, а я — до ста двадцати.
— Это почему же ты на двадцать больше?
— Я ж сильнее,— возразил Женька.— Таких,
как ты, мне трёх на одного надо.
— Ну и держи тогда ветлу до трёхсот,— сказал
я и без предупреждения отошёл от ствола, который
подпирал плечом.
— Ты что?! — закричал Женька.— Держи
скорей!
Но было уже поздно. Ветла свалилась в пруд
моментально. Женька даже не успел отдёрнуть ру-
79

ку и защемил палец. На нём сразу вздулась чёрная
бородавка.
— Балда! — рассердился он на меня.— Как
дам вот! Что теперь делать-то?
— Поднимать,— сказал я,— чего ж ещё...
-— Погоди,— остановил меня Женька, расти-
рая палец.— Если они принесут проволоку, мы за-
цепим ею ветлу за макушку и в момент поднимем.
Мы присели на два трухлявых пенька. Я вздох-
нул и сказал:
— Дались этим девчонкам лилии! Не полезли
бы мы за ними, так дерево не сломали бы. Вечно
они нам жизнь портят.
Мы помолчали. Прошло, наверное, с полчаса, а
девчонки всё не возвращались.
— Чего это они? — забеспокоился Женька.
— Копуши, ясное дело. Пока-то всё найдут...—
сказал я и обрадовался: — Гляди, проволока тор-
чит!
У берега в самом деле торчал из воды кончик
ржавой проволоки. Мы дёрнули за него и выволок-
ли проволоку метров в пять длиной.
— Вот это удача! — Женька загнул проволоку
на конце, и мы стали подтягивать ею к себе макуш-
ку ветлы.
Вскоре ветла оказалась в том же положении, в
каком была до падения.
— Я буду держать, а ты перевязывай ствол,—
сказал я Женьке.
— Погоди. Надо ещё щепку найти, а то прово-
локой всю кору сдерём.
Женька приложил к стволу в месте надлома не-
сколько прутиков и принялся затягивать ствол
проволокой. Орудовал он ловко и сильно, несмотря
на свой больной палец. Женька даже напомнил
80

Женька принялся затягивать ствол проволокой.

мне хирурга, который вправлял мне ключицу, ког-
да я упал с горы на лыжах и вывихнул её.
Наконец всё было в порядке. Ствол снова дер-
жал ветлу. Но Женька не велел мне отходить от
него до тех пор, пока не нашёл рогатую палку. Он
воткнул её в землю, и рогатина стала поддержи-
вать развесистые ветки. Теперь мы могли спокой-
но уходить.
— Если они убежали от нас и качаются на ка-
челях, я с ними больше не дружу! — решительно
заявил Женька.
— Ия тоже,— согласился я.— Разве друзья
так поступают?
Мы пошли домой и очень обрадовались, когда
узнали, что сёстры не виноваты. Они всеми силами
старались уговорить тётю Клаву отпустить их к
нам, но та ничего не хотела слушать. Только твер-
дила:
— Уже поздно! Пора ужинать.
— Ужинать?! — схватился я за голову.— А у
меня ещё обед не приготовлен.
Глава четырнадцатая
АННА КИРИЛЛОВНА
По тому, как аккуратно была закрыта на ще-
колду калитка, я догадался, что дед уже дома.
Чтобы он не сделал мне замечание, я нарочно
громко прошуршал на крыльце ногами о половик.
Будто грязь счищаю. Только после этого вошёл в
горницу. Дед сидел у окна и не обратил на меня
никакого внимания. Что это с ним? Ведь он так
любит делать замечания. А сейчас мне можно бы-
ло прочитать целую лекцию. Должно быть, рассер-
82

дился, что я ничего не приготовил поесть. Ну и
пусть сердится! В конце концов, я ему не домаш-
няя работница, а отдыхающий после болезни гость.
К тому же у меня каникулы.
— Сбегай, Пётр, к Анне Кирилловне,— неожи-
данно тихо попросил дед.— Может, она даст чего...
— Чего? — не понял я.
— Настой какой из травы. Простыл я, должно.
— Ну вот, крепился, крепился и свалился,—
пошутил я, вспомнив, что дедушка ничем, кроме
ранения, ещё не болел.— Я лучше в аптеку сгоняю,
От простуды аспирин хорошо.
— Нет, ты к ней сходи. Её настои мне завсегда
помогают,— не соглашался со мной дед.
' Деньги он жалеет, что ли?
— А кто она такая? — спросил я.— Где жи-
вёт?
— Да рядом, аккурат напротив сельпо,— кив-
нул головой дед.
«Значит, травница — это бабка в чёрном»,— со-
образил я.
Идти к ней мне не хотелось, но что поделаешь,
если надо.
Ох и невезучий я человек! Всякий раз, когда
проходил мимо избы бабки Анны, она сидела на
лавочке перед домом. Но тогда она мне была не
нужна. А сейчас нужна и не сидит. Может, и дома
нет.
Вошёл я в сени и сразу почувствовал, как пах-
нет сухими травами. Точно зарыл голову в копну
с сеном. Отворил дверь — ив горнице тоже. Куда
ни посмотришь, всюду пучки травы висят. Тут и
иван-чай, и кашка, и дурман-трава. Мне про них
на сенокосе дед Аким объяснял. Даже на иконе
пучок ромашек лежал. Только не полевых, а с жёл-
83

тыми лепестками, которые вдоль проезжих дорог
растут. А бабки нет. Заглянул я на «чистую поло-
вину» и замер. Бабка Анна стояла там на коленях
перед большой иконой с лампадкой и отвешивала
ей поклоны так низко, что я даже услышал стук
лба о половицу.
— Услышь меня, господи, услышь и прости
грешного раба твоего...— бормотала себе под нос
бабка и крестилась.
Я решил уйти. Подожду, когда она выйдет на
крыльцо. Шагнул назад и задел пустое ведро. Оно
как громыхнёт дужкой.
— И кто там? — спросила старуха и выскочи-
ла ко мне, напуганная и злая.
Я сказал, что меня прислал дед с просьбой. А с
какой, не успел. Старуха меня перебила:
-— Чего ж он сам не наведался?
— Простудился,— ответил я и хотел попросить
бабку дать какого-нибудь настоя от простуды, но
она вдруг всплеснула своими высохшими руками,
отмахнулась от меня и, глядя на икону, на которой
лежали ромашки, зашептала, крестясь:
— Не дай, пресвятой угодник, рабу твоему Ни-
колаю преставиться... Повремени, господи! Нужен
он ещё тут на земле нам, грешным...
Бабка ещё раз перекрестилась и уже совсем
другим, сварливым голосом обрушилась на моего
деда:
— Допрыгался, баламут! Сколько раз упреж-
дала: отработал своё, уймись! Нет-таки! Стемна
дотемна по полям и лесам шастает. И всё на обче-
ственных началах...
Это для меня было новостью. Я был уверен, что
дед работает из-за денег.
Бабка вдруг подошла ко мне и провела по моей
84

голове своей загрубевшей от работы ладонью. Ну и
шершавая она, я даже поёжился. А бабка сказала
мне совсем тихо, просительно:
— Ты, дитятко, уважай деда... Твой дед всю
жисть о людях заботился. Не упомню я, когда он
на своём веку отдыхал. А уж задиристый какой
молодой-то был! И-и-и, дитятко, чуть где углядит
непорядок, не уймётся, покеда всё не наладит. Всю
жисть такой. Уставится на виноватого, сузит свои
глаза, точно бритвы калёные, тому и деваться не-
куда...
85

Это она точно сказала: глаза у деда как лез-
вия. А сама бабка хоть и сердилась, глаза её по-
добрели, и морщины на лице стали не такими глу-
бокими. И вдруг из её глаз потекли слёзы.
— Когда о моём Ванюшеньке плохая весть при-
шла, дед твой только из госпиталя пришёл. Раны
ещо не зажили, а в район всё одно со мной ходил.
Выяснить пробовал, как такое несчастье с Ваню-
шей-то приключилось... Заступник он мой первый.
Бабка утёрла передником глаза и полезла в
погреб за снадобьем от простуды.
— Попьёт дед калганного корня на меду, и по-
легчает,— проговорила она, исчезая в тёмной яме,
точно баба-яга в своей избушке на курьих ножках.
«Калганный корень». Я тут же вспомнил наказ
Павлика. Сейчас, конечно, не время, но как-нибудь
я спрошу у бабки, где его выкопать.
Старуха вылезла из погреба с тёмной запотев-
шей бутылкой. Но мне её не отдала. Она долго про-
тирала бутылку тряпкой, потом поднесла к иконе
с изображением старца с длинной белой бородой и
что-то пошептала над ней. Только после этого я по-
лучил бутылку.
— Упреди деда, что наведаюсь к ему поутру.
Бабка Анна проводила меня до калитки.
Я обернулся, чтобы поблагодарить её, но осекся.
Лицо старухи стало опять злым и застывшим. Гла-
за потухли, точно в них выключили свет, а на лбу
и щеках снова залегли глубокие морщины. Такую
суровую, похожую на колдунью бабку я боялся.
— Спасибо,— сказал я одними губами и побе-
жал домой.
А интересно, что случилось с бабкиным сыном
и почему мой дед выяснял это?

Глава пятнадцатая
МОЙ ДЕД
Ушёл я от бабки Анны и так обрадовался, точ-
но из омута вынырнул. Меня даже смех одолел,
как она об пол головой билась. Я не выдержал и
сказал деду:
— Не изба у неё, а настоящая молельня. И ко-
му она молится? Всем известно, что бога выдума-
ли. За небом космос, а не рай.
— А ты, оказывается, шибко учёный,— недо-
вольным голосом сказал дед.
Я удивился. Мне казалось, что дед безбожник,
чего же он тогда защищает её? Неужели и он ве-
рующий? Вот это новость. Но мне не хотелось вы-
яснять, верит ли мой дед в бога, и я сказал:
— До учёного мне ещё далеко. Пока я только
в пятый класс перешёл.
— А бабушка Анна и трёх не кончила...—
вздохнул дед. То ли оттого, что ему стало жалко
малограмотную бабку, то ли у него заныла поясни-
ца, которую он гладил рукой.
— Что же она дальше не училась? — спро-
сил я.
— Отец не пустил,— ответил дед.— Пришли
мы, помню, к нему... Я тогда уже комсомольцем
был, а она только во второй класс ходила. Крутой
мужик был! «Не ваша, сказал, забота». Попыта-
лись мы ему растолковать, что Советская власть
всех, даже стариков, грамоте обучает,— не помог-
ло. Выгнал нас и Анну прибил. Ну, а как девкой
стала, какое ученье. Замуж рано отдали. Трёх сы-
новей вырастила, и все на войне погибли.— Дед
помолчал, вздохнул и договорил: —С последним
столько горя хлебнула, всю жизнь не вычерпает...
87

Я насторожился. Может, сейчас дед объяснит,
что означали слова бабки: «Такое несчастье с Ва-
нюшенькой-то приключилось...» Но дед, вместо то-
го чтобы рассказывать дальше, начал разбирать
себе постель. Неужели на этом весь наш разговор
кончится?
— А что с её последним сыном случилось? —
осторожно спросил я.
— Самим бы узнать, да дознаться не у кого,—
ответил дед и сказал самому себе: — Много ещё
война загадок нам оставила.
Я тут же зацепился за эту фразу:
— Зимой к нам на пионерский сбор один воен-
ный приходил. Он рассказывал, как пропал без
вести, а потом объявился. Его уже все погибшим
считали, а он, оказывается, очень долго выходил
из окружения.— Этим я как будто немножко рас-
шевелил деда.
— В войну солдат без вести тьма-тьмущая
пропала,— сказал он и выпил стакан бабкиного
настоя.
Нет, совсем я его не расшевелил. Он уже одея-
ло на голову натянул.
— А почему Анна Кирилловна со своим сыном
горя хлебнула? — спросил я напрямик, отчаяв-
шись в своих дипломатических способностях.
Дед подоткнул под себя одеяло, положил повы-
ше подушку и вдруг объявил довольно сухо:
— Разговор этот не для забавы.
Этим он меня ужасно огорошил. Я даже расте-
рялся.
— А я всерьёз интересуюсь,— не зная, что от-
ветить, сказал я.
Дед молчал. И я перестал его спрашивать. Если
не верит, так пусть не рассказывает. Тоже мне тай-
88

на! Я и без него всё завтра от Яши или Женьки
узнаю.
— Коли всерьёз, так скажу тебе вот что,— не-
ожиданно заявил дед.— Иван, сын её младший,
был в партизанском отряде. А опосля, как немцы
нашу деревню заняли, по заданию Советской вла-
сти стал в деревне старостой.
— В фашистском тылу нашим разведчиком
был? — уточнил я.
89

— Поначалу вроде бы так,— согласился дед.—
А вскорости поползли слухи, будто Иван в самом
деле немцам продался. Гибель его уж очень непо-
нятной была. Перед самым приходом наших за-
стрелил себя в лесу. Военные врачи это определили.
— Зачем же он стрелялся? — не понял я.
— Может, совесть заела, что врагу подсоблял,
а может, ещё что. Не дознались мы. Не у кого бы-
ло. Кто из партизан с ним связь держал, погибли
все. Занялся было один человек это дело распу-
тать, да концов так и не нашёл.
«Один человек»,— улыбнулся я в темноту. Мне-
то уже известно, что это мой дедушка. Правильно
он поступил. Я бы тоже обязательно стал выяс-
нять, почему вдруг наш человек, да ещё молодой,
предал Родину.
— Нелёгкая доля обрушилась тогда на Анну
Кирилловну,— сказал дед.— Совсем одна оста-
лась. И в деревне на неё по-другому смотреть ста-
ли. У многих дети да мужья на фронте погибли.
Сколько похоронных-то пришло... А тут рядом мать
предателя. Отец её тогда ещё жив был. Всё внуков
грех в церкви замаливал. Вот и Кирилловну по-
маленьку вовлёк...
Дед поворочался на кровати, покряхтел и за-
молчал. Лицо у него стало задумчивым. Наверное,
вспомнил то далёкое время, когда ходил в рай-
центр защищать бабку Анну. А может, про свою
военную жизнь вспомнил. Мама часто вспомина-
ет, как дед в первый же месяц войны ушёл в на-
родное ополчение и сражался с врагом, пока не
получил тяжёлое ранение.
Но я плохой предсказатель. Дед, оказывается,
думал обо мне. Помолчав немного, он сказал:
— Ты, Пётр, о людях с кондачка не суди. Анна
90

Кирилловна в молодые-то годы на всю область зна-
менита была. Красной делегаткой со своими коро-
вами на сельскохозяйственную выставку ездила.
А вот в войну судьба к ней чёрной стороной обер-
нулась. И силы сломила... Ты на будущее попом-
ни : семь раз приглядись, а один выскажись. Тогда
вернее будет.
Я молча кивнул деду головой.
Первый раз мы поговорили с ним по-человече-
ски.
Глава шестнадцатая
НОВАЯ НЕПРИЯТНОСТЬ
Вот ведь как всё обернулось: вместо того чтобы
самому жить на всём готовом и набираться сил
после болезни, мне пришлось ухаживать за боль-
ным дедом. Правда, забот у меня было не много.
Дед почти ни о чём не просил меня. Но я всё-таки
старался кое-что сделать для него. Пусть знает, что
я не такой бесчувственный, как он.
На другой день я сварил деду компот из сухих
фруктов. Хотел ещё спросить у Вики с Верочкой,
как кисель готовить, да не до него стало. Только я
собрался к девчонкам, дедушка позвал меня и по-
слал с запиской к председателю. Председателя я
застал в правлении. Он прочитал записку и позво-
нил в больницу.
— Иди и скажи дедушке, что к нему приедет
хороший врач,— обрадовал меня председатель.
Но когда я пришёл в Глебовну, хороший врач
уже увёз дедушку в больницу. На скамейке у сади-
ка сидели сварливая тётя Клава и мать Яши — тё-
тя Сима. Увидя меня, они наперебой заговорили:
91

— Ты не волнуйся...
— В больнице дедушка скорее поправится...
— Его сковал радикулит...
— Он не мог даже пошевелиться...
Тут сварливая тётя Клава перехватила инициа-
тиву и договорила до конца уже одна:
— Полежит в больнице и вылечится. Дома-то
что за лечение! — Она протянула мне ключи и
строго предупредила: — Смотри не потеряй.
— Ключи с собой всюду не таскай,— сказала
тётя Сима,— а приспособь для них укромное мес-
течко и оставляй там.
Ключи меня напугали. Как же я буду ночевать
в избе без деда? Вот я и опять оказался совсем один
среди чужих, малознакомых людей. Как бабка Ан-
на. Правда, они не враги, но им всё равно нет до
меня дела. Выполнила тётка Клава просьбу деда,
передала ключи и уже занялась своим головастым
Павлушкой, а про меня и забыла.
— Вечером, к восьми часам, приходи ужи-
нать! — подхватив Павлушку на руки, крикнула
мне тётя Клава.— Ждать себя не заставляй и ис-
кать тоже. Понял?
Я кивнул головой. Нет, всё-таки им до меня есть
какое-то дело. От этого мне стало не так тоскли-
во. А когда я вспомнил, что вечером буду ужинать
вместе с Викой, то даже чуть-чуть улыбнулся.
Дома я по-хозяйски прошёлся по горнице из
угла в угол, обдумывая, чем бы заняться. И вдруг
вспомнил: я же не написал ещё письмо маме!
А она велела написать сразу, как приеду к дедуш-
ке. Даже конверт для ответа в чемодан положила.
Ничего, зато сейчас я опишу всё, что со мной про-
изошло в эти дни. Конечно, писать о том, как мы с
Яшей дрессировали Османа или укрывали с тётей
92

Симой под дождём скирды, не стоит. Мама с рас-
стройства ещё сама заболеет. А о том, как хорошо я
загорел и насчёт дедушки, рассказать всё очень
важно.
Письмо я писал долго. Сначала, правда, за-
стрял. Только и вертелось в уме: «Здравствуйте,
дорогие мама и папа», но потом расписался. Сооб-
щил, что смотрел кино в Старой деревне и был на
сенокосе. Потом описал, как меня тут все рассмат-
ривали и удивлялись, что у моей мамы уже такой
большущий сын. А ей просили передать привет и
желали успехов в работе. Тётя Клава была очень
рада, что мама добилась своего и стала работать в
газете. Оказывается, она ещё в школе лучше всех
писала сочинения, а тётя Клава списывала их у
мамы. Тётя Клава тоже хотела поступить в инсти-
тут, но всё откладывала, да так и не поступила.
Может, оттого она и сердитая. Словом, написал
обо всех деревенских новостях. Только после этого
перешёл к дедушкиной болезни. А в конце письма
всё-таки приписал: «Если дедушка пролежит дол-
го, я приеду обратно. А то опоздаю в лагерь и на
вторую смену. Целую, буду ждать ответа». И раз-
машисто подписался.
После этого я заклеил конверт с письмом, отнёс
его в почтовый ящик, который висел на сельпо, и
побежал ужинать к тёте Клаве.
Как только я пришёл, тётя Клава посадила нас
всех за стол и принесла полную миску вареников.
Мы тотчас разложили их по тарелкам. За ужином
тётя Клава не была такой сварливой и грубой, как
на улице. Должно быть, она очень любила уго-
щать и потому закормила меня до отвала. Жаль
только, что сразу после ужина она велела мне при-
ходить утром завтракать. Этим она одновременно
93

дала понять, что мне пора уходить, а Вике с Вероч-
кой готовиться ко сну.
Я сказал: «Спасибо», и ушёл. Правда, мама
всегда говорила, что уходить из гостей сразу после
угощения неприлично. Но тётя Клава, очевидно, не
знала этого правила.
На улице почти стемнело. Небо за избами на
противоположной стороне затянулось тучами. Уже
стали не видны рыжие косяки ржи, а деревья на
лесной опушке казались огромными, высоченны-
ми пиками, защищавшими вход в тёмную, таинст-
венную крепость. Макушки сосен колыхал ветер,
и чудилось, будто пики готовятся к сражению.
Во многих окнах уже горел свет, и на них были
задёрнуты занавески. На соседнем с нами дворе
отец Яши тесал топором колья для изгороди. Он
сидел на бревне, таком же толстом и неуклюжем,
как сам. Глядя на него, мне почему-то вспомнился
снеговик, который всю зиму стоял у нас на школь-
ном дворе. Интересно, какой Яшин отец был в мои
годы?
Небо за его спиной стало уже совсем тёмным.
Хмурые тучи съели все синие кусочки, и я заторо-
пился домой.
Плохо всё-таки быть одному. Скучно и... страш-
новато. Ведь я ещё ни разу не ночевал без взрос-
лых. Может, попроситься переночевать у тёти Си-
мы? Нет, расстелю сейчас постель и поскорее усну.
Но только я кончил возиться с простынёй и
одеялом, как кто-то вошёл на крыльцо и зашаркал
ногами. Я приоткрыл дверь из горницы и громко
спросил:
— Кто там?
Мне никто не ответил. Я подошёл к двери, кото-
рая вела в сени, и посмотрел в щель между доска-
04

ми. Вроде бы никого. Но тут снова кто-то зашаркал
ио крыльцу ногами... Я послушал и догадался:
это ветер хлопал незакрытыми ставнями окошка
в сенях. Вот выяснил, и сразу стало нестрашно.
Да, если на страх себя настраивать, каждый ухват
лешим обернётся. Вон рукомойник в углу у печки
па робота похож. А сама печка — настоящая бер-
лога. Надо её пасть заслонкой прикрыть... Батюш-
ки, а половицы-то как скрипят! Точно больные
стонут. Спать, спать скорее!..
Я выключил свет и сразу очутился в такой жут-
кой темноте, что мне даже показалось, будто я не
свет выключил, а глаза повязал себе чёрным-пре-
чёрным платком.
Первыми прояснились два окна, потом сверк-
нуло зеркало над комодом. Я протянул вперёд ру-
ки и дошёл до кровати. Раз — и юркнул под одея-
ло. Только разве сейчас уснёшь? Буду думать о
чём-нибудь весёлом. Как в последний раз ходил с
мамой в цирк. Там ещё львы с укротителем высту-
пали. Хорошо бы осенью ещё пойти. С мамой или
всем классом. Только я об этом подумал, как дверь
в горницу отворилась, и в неё верхом на тигре
въехал Яша. Я отскочил к стене, но Яша сказал:
«Не бойсь. При мне он тебя не тронет. Садись
сзади, и мчим в Москву. Я буду приёмной комис-
сии показываться. Может, в ученики к дрессиров-
щику возьмут».
«А мне зачем ехать?» — спросил я, косясь на
тигра.
«При тебе я бойчей»,— ответил Яша. Вот чу-
дак! Живого хищника не боится, а приёмной ко-
миссии испугался.
Яша пододвинулся, освободив мне место на
спине тигра. Я сел. Тигр по приказу Яши обмотал
95

нас хвостом, чтоб не упали, и помчался в Москву.
Лесом, вдоль шоссе. А по Москве тигр бежал пар-
ками, перескакивая из одного в другой гигантски-
ми прыжками.
Экзамены почему-то проходили не в цирке, а в
зоосаде, на площадке молодняка. Но как только
мы вместе с тигром появились на этой самой пло-
щадке, зверята и вся приёмная комиссия бросились
наутёк. С перепугу кто-то наскочил на меня и так
толкнул, что сбил с ног. Я полетел и свалился... с
постели.
Ну и сон мне приснился! Захочешь — не при-
думаешь.
Глава семнадцатая
ПОЗАВТРАКАЛИ
Проснулся я и понял, что это не тигр рычит,
а гром громыхает. По крыше и окнам стучал
дождь. То и дело сверкала молния. Но гром меня
не испугал. Я ужасно обрадовался свету и наступ-
лению утра. Я побежал к окну, отворил его и уви-
дел Яшу. Он тоже стоял у раскрытого окна.
— Здравствуй! — закричал я. —Мне приснил-
ся сон, будто мы с тобой ехали в цирк верхом на
тигре. Ты там экзамены держал на дрессиров-
щика.
— Кабы наяву,— отозвался Яша и спросил: —
Чего делаешь?
— Ничего,— ответил я.— Сейчас пойду к тёте
Клаве чай пить, а как дождь кончится, к деду в
больницу поеду.
— Айда вместе! — вызвался Яша.
— Айда! — обрадовался я.
96

— Тогда мчим к завхозу. Возьмём, чего выпи-
шет, и порядок.
— А чего он выпишет? Он разве врач?
— Какой врач? — засмеялся Яша.— Наклад-
ную на продукты выпишет. Больным положено.
— После сходим,— возразил я,— тётя Клава
меня завтракать ждёт.
— После его дома не застанем,— объяснил
Яша.— На весь день по делам закатится. Пойдёшь
без гостинцев.
Я вздохнул. Если так, то надо идти к завхозу.
Вынул я из ящика на ограде свежие газеты и по-
шёл за Яшей. Хорошо хоть, что дождь кончился.
На воротах палисадника завхоза висела дощеч-
ка с надписью «Во дворе злая собака». Но Яша
спокойно открыл щеколду и позвал меня:
— Заходи. Это так, для острастки. Зажирел их
Барбос, нипочём не тронет.
Мы вошли во двор, заваленный брёвнами и тё-
сом. Из-за них даже собачью конуру не было видно.
— Избу расширять задумал,— сказал Яша про
завхоза,— трёхстенку пристраивает. Хозяйствен-
ный человек!
В сенях было чисто. Под потолком висели све-
жие берёзовые веники. Они пахли приятным, слад-
коватым запахом.
— Надо же, сколько наломал! — покачал я го-
ловой.— Ведь это тоже браконьерство.
Но Яша на этот раз был другого мнения.
— Для коз на зиму запасает,— объяснил он.—
У него три дойные козы.
— Кто там? — спросил из-за большой, обши-
той клеёнкой двери женский голос.
— До Матвея Палыча мы,— солидно сказал
Яша и потянул тяжёлую дверь на себя.
4 Нежданно-негаданно
97

У завхоза в доме мне понравилось. Никаких
старинных буфетов и сундуков. Широкая тахта с
полированной спинкой, стол на тоненьких ножках,
два низких кресла, телевизор на тумбочке. Настоя-
щая городская обстановка.
Завхоз сидел на подоконнике и брился. Он вы-
ключил электробритву, чтоб не шумела, и спросил
нас:
— С чем пожаловали, герои?
Яша объяснил, зачем мы пришли.
— Как — в больницу увезли? — удивился зав-
хоз и крикнул жене: — Катя, Николая Ивановича-
то в больницу взяли!
— Видела я вчера,— отозвалась она из кухни.
— Мы к нему собрались,— сказал Яша и по-
просил : — Выпишите накладную на продукты.
Завхоз сокрушённо закачал головой.
— Ох-хо-хо!.. Вот так целый день. Одному то
дай, другому это. Как белка в колесе...— пожало-
вался он неизвестно кому.
— Ты хоть добрейся,— высунулась из кухни
жена.
Завхоз огорчённо развёл руками:
— Целый день вот так, целый день...
Мне не понравились его причитания, и я ска-
зал:
— Если не можете, не давайте.
— Молод ещё указывать,— строго сказал мне
завхоз и достал из-под стола свой толстый, боль-
шущий портфель. Он вынул из него какие-то кви-
танции, повертел одну в руках и что-то написал на
ней.—копайте к деду Василию,— протягивая Яше
квитанцию, сказал завхоз.
Мы побежали на другой конец деревни, где на-
ходилась колхозная кладовая.
98

— Вот жмот,— посмотрев накладную, выска-
зался Яша,— не мог десяток яиц дать!
Кладовщик был старый-старый. На вид ему
можно было дать лет сто. А сколько на самом де-
ле, никто не знал.
— Он деда Акима старший брат. Когда дед
Аким в люльке качался, он уже сватался,— пояс-
нил мне Яша и закричал во всё горло: — Дедушка,
отпусти продукты!
Старик посмотрел на Яшу так, точно видел его
первый раз в жизни, потом достал из кармана
пиджака длинными, костлявыми пальцами боль-
шой белый платок, вытер им набежавшие на глаза
от старости слезинки, громко высморкался и акку-
ратно убрал платок обратно. Только после этого
уже из другого кармана он вынул очечник. Наце-
пив очки на кончик длинного носа, кладовщик от-
ставил от себя на вытянутую руку поданную Яшей
накладную и прочитал вслух, медленно, как пер-
воклассник :
— Две-сти пятьдесят граммов око-ро-ка, три-
ста тво-ро-га, пять штук яиц... Уф-ф-ф...— выдох-
нул он, точно мешок с плеч сбросил.
Кладовщик положил квитанцию на стол, спря-
тал очки в очечник и снова сел на скамью. Воцари-
лось молчание.
— Что ж ты не отпускаешь нам, деду? — по-
дождав немного, закричал Яша.
— Тара где? — даже не поворачиваясь к нему,
спросил кладовщик.
Яша хлопнул себя по лбу и выскочил из кла-
довки.
— Я счас! — крикнул он.
" Пока Яша бегал, старик качал головой и тихо
причитал:
99

— Тара в нашем деле важнее всего... Без тары
как отпустишь?
— Вот она, тара,— объявил Яша, отдавая кла-
довщику две стеклянные банки.
Дед повертел их, постучал пальцем по стеклу,
не побиты ли, а потом вернул Яше со словами:
— Тара теперича исть, а председательского
крючка нетути.
— Какого крючка? — удивился Яша.
Дед объяснил:
— Тут, милки, такое дело-то: на прошлом со-
брании узаконили, чтоб поверх Матвея Палыча
ставил свою закорючку председатель. Усек? А то
завхоз иным разом не по делу продукт базарит.
У вас всё законно. Продукт больному человеку.
Только вот как без закорючки?
— Что ж, нам в Старую деревню за ней бе-
жать? — возмутился Яша.
А я подумал: вот почему завхоз так неохотно
выписывал нам продукты. Без председательской
подписи всё равно могут не дать.
— Ты, малец, не тереби меня, чисто лён,—
сказал кладовщик.— Разве я тебя гоню туда?
Я только в уме прикидываю: будет мне пропорция
или нет.
— Наверное, будет, раз без подписи нельзя,—
высказался я.
Яша свирепо зыркнул в мою сторону глазами,
а дед-кладовщик смешно так засмеялся, даже его
совсем белые, как полоски бумаги, брови запры-
гали.
— Чей же ты такой будешь, что самому себе
вред говоришь? — спросил меня кладовщик.
— Внук он Николая Ивановича Шкилёва,—
сказал Яша.
100

— Похож! Вот уж вправду говорят: яблоко от
яблони недалече падает,— проговорил старик, рас-
тирая кулаком заблестевшие на глазах слезин-
ки.— Твой дед тоже всегда себе вред устраивал.
Ну и клевались же мы с ним, чисто петухи. Пом-
ню, весной ещё, годов тридцать, а то и поболе на-
зад, пришёл я в правление машину у председателя
просить, продукт со своего огорода на рынок везти.
А дед-то твой и скажи председателю: «Не давай
ему, Лексей, машину». Это мне то есть. «Он силос
выгружать свою бабу не пустил». Это я то есть.
Вроде бы смехом сказал, разве за это в машине от-
кажут? А председатель всё одно своё недовольство
выразил. А твой дед после этого, точно святой
угодник, приходит ко мне домой и просит одол-
жить мешок картошки для посадки. Вот ведь чу-
дак! Верно? Знал, что придёт просить, и такое вы-
сказал! Как, молодые люди, думаете, поднялась у
меня рука картошку ему выдать, раз он мне этакое
зелье подстроил?
Мы молча пожали плечами, а старик кладов-
щик просветлел, словно вспомнил что-то радостное,
и сказал:
— Не поднялась бы... кабы не моя справедли-
вая старуха. Досталось мне тогда от них. И за то,
что старуху не пустил силос выгружать, и за то,
что жаднею.— Дед повернулся к ящикам с това-
ром: — На, держи пяток яиц, стало быть, и... чего
там ещё?
— Творогу триста граммов и сметаны,— под-
сказал Яша.
— Не расщедрился Матвеюшка. Я творожку-то
вам полкило дам. Свежий он, полезный. Мне тута
кое-что причитается, так оно уж от меня будет.
И поклон, конечно, от меня передайте.
101

— Передадим, деду,— охотно сказал Яша.—
Как ты накажешь, так и будет.
— Ишь ты какой покладистый,— засмеялся
дед и вдруг поинтересовался: — Не бросил ещё ку-
рей с поросятами-то стращать? Ну-ну! У меня в
младенчестве тоже одна напасть была. Приохотил-
ся я змеев ловить. Вот поймал я один раз гадюжку,
и такой у нас случай произошёл...
Из-за воспоминаний кладовщика мы чуть не
опоздали на автобус. Руками с косогора замахали,
чтоб подождал. Зато доехали быстро и хорошо. Си-
дели друг за другом, и оба смотрели в окно.
Остановился автобус у самой больницы. Она
была обнесена высоким забором. На углу забо-
ра— проходная будка. Сунулись мы в неё, а ня-
нечка не пускает:
— Нельзя, не приёмный день,— и закрыла
дверь.
А на двери объявление: «Свидание с больными
разрешено только по субботним и воскресным
дням». А сегодня — вторник.
— До субботы все продукты испортятся,— ска-
зал Яша и спросил меня: — Ты ел чего?
— Когда? Сам же заторопил.
— Давай съедим сметану,— предложил
Яша.— Она нежная, самая первая портиться нач-
нёт.
— А если я её в погреб спрячу? — сказал я.
— В автобусе ещё прокиснет,— заверил Яша.
— Ладно, сметану съедим, а остальное оста-
вим,— согласился я.
Мы съели сметану.
— Творог тоже скоропортящийся продукт,—
сказал Яша.— Оставишь, так обязательно выки-
нешь. Молочное всё быстро портится.
102

Мы съели и творог.
— Посмотри-ка, окорок ещё не заветрил? —
спросил меня Яша.
— Как это?
— От воздуха не потемнел? На него знаешь как
свежий воздух действует!
Мы осмотрели окорок.
— Вроде заветривает,— сказал Яша.— Ви-
дишь, края темней середины...
— Что же делать? — спросил я.
— Съесть, пока вконец не испортился,— пред-
ложил Яша.
— Без хлеба не вкусно.
— Давай яйцами заедим.
Мы съели окорок и яйца.
Заканчивая завтрак, Яша по-хозяйски смахнул
со скамейки крошки, точно прибрал после еды
стол, и предложил мне:
— Напиши деду записку. Были, мол, да не
пустили. Чтоб знал, что мы приходили.
— Верно,— обрадовался я и снова постучался в
проходную.
— Дайте, пожалуйста, листок бумаги,— по-
просил я нянечку.— Мы дедушке записку напи-
шем.
— Это можно,— сказала нянечка.— Записки
всякий день писать можно, и если что передать, да-
вайте.
— Что передать? — насторожённо спросил я.
— Ну, чего принесёте: творожку там, яичек
али фрукты какие, —объяснила нянечка.
— Что ж вы сразу-то нам не сказали? — рас-
строился я.— Мы только что съели дедушкины
продукты.
— Съели так съели,— засмеялась нянечка,—
103

беда невелика. Нате вам бумагу, пропишите деду
про такую оказию, повеселите его.
Я присел к небольшому столику и стал писать:
«Здравствуй, дедушка. Мы с Яшей Пучковым при-
несли тебе продукты. Их тебе дал колхоз... Но нас
к тебе не пустили, и продукты мы съели. А как
съели...»
— Погоди,— остановил меня Яша.— Ты тут
добавь: «Если бы мы их не съели, то они все испор-
тились бы».
— Почему ж испортились бы, если мы их пере-
дали бы,— возразил я и не стал дописывать, что
предложил Яша. Написал, что сам думал: «А как
только всё съели, то узнали, что продукты переда-
вать можно каждый день. Но нам, кроме этой
записки, передать уже нечего. Дедушка, мы придём
ещё раз и принесём тебе то, чего ты хочешь. Напи-
ши, что принести. Мы будем ждать ответ. Твой
внук П. Мошкин».
— От меня привет допиши,— потребовал
Яша.
«Привет от Яши»,— приписал я и отдал запис-
ку нянечке.
— Твой дед кто? Знаменитость какая? —
спросила она.
— Что вы,— смутился я,— он пенсионер.
— Так укажи, кому записку нести. Без фами-
лии она так при мне и останется.
Я надписал записку. Нянечка посмотрела и
улыбнулась:
— Вот, оказывается, чей ты внук. Ну, не горюй.
У твоего деда уж полдеревни побывало. Всю тум-
бочку продуктами завалили.
Она ушла, а мы стали ждать ответ.
— Не напишет он ничего, —вдруг засомневал-
104

ся я, зная, какой мой дед чёрствый.— На словах
хоть бы что передал.
Но я ошибся. Нянечка принесла нам целых две
записки.
— Одну тебе, а другую мне,— предположил
Яша.
— Вовсе нет,— остановила его нянечка.— Вам
двоим одна, а другую передайте кому следует.
Нам дед писал вот что: «Спасибо, ребятки, что
пришли проведать меня, старика. Очень вы мне
пригодились. Отнесите другую мою записку агроно-
му Михаилу Григорьевичу. Пускай обследует косяк
леса за Кривой балкой, в низине. Там каждую вес-
ну короед скопляется. Ежели обнаружит, пускай
отдаст приказание опрыснуть деревья. А обо мне
не беспокойтесь. Мне тут еды хватает. И товарищи
не забывают. Молодцы, что всё съели сами. Дед Ни-
колай».
— Видишь, доволен он, коли молодцами нас
назвал,— тотчас сказал Яша и добавил со знанием
дела: — Больных нужно всегда радовать. Они от
этого быстрей поправляются.
Глава восемнадцатая
РЕШЕНИЕ ПРИНЯТО
Домой я возвращался один. Яша пошёл к своим
городским родственникам, предупредить, что при-
едет погостить к ним с матерью. Выходит, подейст-
вовало на тётю Симу Яшино предупреждение. Я не
стал его ждать, распрощался и поехал в деревню.
В автобусе мне пришла в голову замечательная
мысль: к возвращению дедушки из больницы при-
готовить ему какой-нибудь сюрприз. Вот только ка-
105

кой? Над этим я и стал ломать голову. Не был бы
покрашен у дедушки забор, я мог бы окрасить его в
светло-голубой цвет. Такую краску привезли как
раз в сельпо. Но раз забор покрашен, чего ж об этом
рассуждать.
Я наверняка бы что-нибудь придумал, если б не
встретил около нашей калитки Вику. Она сказала
мне строго:
— Не хочешь с нами завтракать, так хоть пре-
дупредил бы. Тётя очень сердилась на тебя!
— Я ездил в больницу к дедушке,— сказал я в
своё оправдание.
— Ты скажи ей,— потребовала Вика,— это ува-
жительная причина.
Мы посидели с Викой у нас на крыльце, потом
пошли в лес за грибами. Решили принести тёте Кла-
ве полную корзину грибов, задобрить её этим.
Я был очень рад, что пошёл в лес с Викой. Я даже
забыл, что мы хотели собирать грибы. На лесной
полянке я нашёл несколько земляничек, набрал
букетик и отдал его Вике.
Она угостила меня самой крупной ягодой. Мы
взялись за руки и углубились в заросли ельника,
где, по мнению Вики, должны быть грибные места.
Но грибных мест нигде не было, и мы просто пошли
по лесу, размахивая корзинкой и распевая песню
о юном барабанщике, которого сразила вражеская
пуля.
Я уже несколько раз ходил по лесу. И с ребята-
ми, и в свой первый приезд к дедушке с мамой, но
мне ещё никогда не казалось, что деревья могут
расступаться перед людьми. А сейчас это было
именно так. Мы шли по густому лесу, как по прото-
рённой тропинке. Шли и не разлучались, потому
что деревья уступали нам дорогу.
106

Мы пошли по лесу, размахивая корзиной и распевая песню.

Сначала нам это нравилось, но немного погодя
Вика посмотрела на меня испуганными глазами
и сказала:
— А куда мы идём?
— Разве не всё равно,— беззаботно ответил я.
— Мы уже далеко ушли, пойдём к дому.
— А где он? — спросил я.
— Разве ты не помнишь? — удивилась Вика.—
Дом в той стороне.
Мы пошли туда, куда показала рукой Вика.
— В лесу очень легко заблудиться,— сказала
она.— Ведь куда ни повернёшься, везде только де-
ревья и кусты.
— И ещё цветы,— сказал я и сорвал красивую
белую фиалку.
— Какая прелесть! — воскликнула Вика, ню-
хая её.
— Хочешь, я нарву тебе целый букет?
— Но больше ни одной нет,— засмеялась Вика.
— Я найду,— решительно сказал я.
— Нет-нет, уже поздно,— остановила меня Ви-
ка.— Смотри, в лесу уже темнеет.
— Ты что,— замотал я головой,— ещё же
день!
Но в лесу в самом деле стало как-то пасмурно.
Сам я ни за что бы этого не заметил. Мне почему-то
казалось, что вокруг светит солнце и все деревья
украшены разноцветными лампочками. Даже за-
хотелось, чтобы на нас напали волки и я, истекая
кровью, защитил бы Вику.
Мы пошли назад точно так же, как шли сюда.
Сначала прямо, а потом чуть-чуть с горки, потому
что когда шли сюда, поднимались по тропинке.
Прошли ещё немного, а той самой полянки, на ко-
торой я нашёл несколько земляничек, не было.
108

Свернули левее, но там на нашем пути встали ка-
кие-то колючие заросли.
— Ой! — испугалась Вика.— Мы потеряли до-
рогу.
— Что ты,— как можно веселее сказал я,—
просто лесу одному скучно, вот он и не отпускает
нас.
На самом деле мне было не так уж весело. Я по-
нял, что мы заблудились. Это, наверное, переда-
лось Вике. Она сильнее сжала мою руку и торопли-
вей зашагала вперёд.
— Нет, не сюда! — сказал я через несколько
минут.— Пойдём направо, там, кажется, шоссе.
Как нарочно, ни одна машина не проехала по
нему за это время. Мы пошли бы тогда на её шум и
вышли к автобусной остановке. И компас, словно
нарочно, я оставил дома на подоконнике. Всегда
таскал с собой, а сейчас не взял. А как бы он нас
выручил! Мы пошли направо, но я чувствовал, что
опять идём не туда.
— Бежим! Уж совсем стемнело,— затеребила
меня Вика.
Мы побежали, и мне показалось, что деревья
нарочно столпились перед нами — так их вокруг
стало много.
— Что же делать? Куда идти? — испуганно
спросила меня Вика.
Я стоял совсем близко к ней и чувствовал, как
сильно стучит её сердце. А ладонь Вики, которую
я держал в своей руке, вдруг стала холодной, точ-
но льдинка.
— Что с тобой?
Вика промолчала, и я ужасно испугался. Она
была бледная точно мел.
— Вика, что с тобой? Ну что особенного, если
109

даже мы заблудились? — старался успокоить я
её.— Ведь этот лес не джунгли. Мы обязательно
найдём дорогу домой. Вот увидишь!
— Теперь мне достанется от тёти,— горестно
произнесла Вика.— Она ужасно сердится, когда я
ухожу без спроса.
— Пусть сердится, зато нас скорее найдут.
Вика чуть заметно улыбнулась и порозовела.
Я так обрадовался этому, что неожиданно для себя
поцеловал её в щёку. Вика нахмурилась и стукну-
ла меня по лбу кулаком.
— Ты что?! — рассердилась она и потребова-
ла : — Дай слово, что ты никому не скажешь об
этом.
— Ни за что! — с готовностью ответил я.—
Я нечаянно.
Вика кивнула головой и перестала сердиться.
Мы взялись за руки и пошли искать дорогу или
тропинку, которая вывела бы нас куда-нибудь. Но
мы ещё не успели найти такую тропинку, как
услышали хорошо знакомый лай.
— Это Осман!.. Осман! — закричала Вика и по-
бежала ему навстречу.
Из леса мы вышли всей гурьбой. Впереди бежал
Осман, за ним Верочка с Женькой, а уж за ними
мы. Вика была страшно рада, что её не пошла ис-
кать тётя и что Верочка ещё ничего не успела ска-
зать ей, потому что тёти не было дома.
Мы проводили Вику с Верочкой и присели на
лавочке возле нашей изгороди. Я посмотрел на
Женьку и почувствовал себя героем. Если бы он
только знал! Ведь всего несколько минут назад я
чмокнул Вику в щёку, а она ударила меня в лоб.
Мне так хотелось сказать ему об этом. Но я дал
Вике слово и сдержу его во что бы то ни стало. Что-
110

бы не проговориться, я распрощался с Женькой и
пошёл к себе домой. И тут я заметил, что иду тоже
не как всегда. Я поднялся на крыльцо походкой че-
ловека, который только что вернулся с победой из
боевого похода или из космоса.
Глава девятнадцатая
ГРОЗЯЩАЯ ОПАСНОСТЬ
Радовался я зря. Не успел я на следующее утро
показаться на крыльце, как услышал звонкий и
вместе с тем повелительный голос Вики:
— Петя, иди сюда!
Я подошёл и тут же встретился с лукавым
взглядом её сестры. Да что там взглядом! Всем
своим видом Верочка старалась показать, что ей
всё известно. Вот как, значит. «Я молчи, а самой
можно!» Вика между тем забралась на качели и
небрежно крикнула мне:
— Раскачай!
Точно я был её слуга. И я, как дурак, принялся
раскачивать качели.
«Хорошо, я тебя раскачаю,— решил я,— но по-
пробуй только приказать мне что-нибудь ещё, я
сейчас же демонстративно уйду».
Тут Вика спрыгнула с качелей и заявила мне:
— Подтяни ремни! Разве не видишь, как они
перекосились?
У меня от негодования даже коленки затряслись.
Но я всё-таки исправил им качели. Пусть убедятся,
что я не какой-нибудь хвастун, а наоборот, трудо-
любивый человек. И поправлять перекошенные
качели для меня самое большое удовольствие.
Я старался сделать всё как можно лучше. А Ви-
111

ка ещё торопила меня и вместе со своей смешливой
сестрёнкой хихикала, когда у меня соскальзывали
ремни и перекладина снова оказывалась не на
месте.
— Ну и копуша! Так ты до вечера не сдела-
ешь.
«Пожалуйста! Не нравится, так исправляй ка-
чели сама!»
Едва я выровнял качели, взмокнув при этом
так, точно стоял в бане под душем, как услышал:
— Пойди умойся, ты весь перепачкался.
— Всё равно как наш Павлушка, —добавила
Верочка, и от смеха сёстры даже на скамейку пова-
лились.
Это вместо благодарности-то!
Родная мать и та никогда не приказывала мне
умываться, а просто говорила: «Ты бы умылся»,
или спрашивала: «Ты сегодня умывался?» А так
чтобы... ни-ког-да!
— Качайтесь на здоровье! — процедил я сквозь
зубы и бросился к своему дому.
На крыльце у дедушки висел рукомойник.
Я сполоснул лицо, но возвращаться к этим насмеш-
ницам и не подумал. Очень нужно!
Я стремглав помчался к Женьке. Надо было
немедленно предупредить его. Зачем человеку на-
прасно страдать. Прибежал и сказал:
— Не вздумай целоваться с Верочкой, а то по-
том замучаешься.
И тут я убедился, что Женька — мужчина, ка-
ких мало. Не мне, нюне, чета. Он не только ни разу
не поцеловал Верочку, а даже думать о ней забыл!
Женька собирался идти с дядей прорежать лес и
работать на дровозаготовках. Он примерял свой
рабочий костюм: ватник и чьи-то старые штаны.
112

Вот с кого мне надо брать пример! А я вместо это-
го позволил девчонке командовать собой. Куда это
годится? Нет уж, хватит! Я тоже поеду с Женькой.
Я буду выполнять работу дедушки и сам осмотрю
лесной косяк у Кривой балки. А если мы най-
дём там личинки короеда, то опрыснем все де-
ревья. Это будет для дедушки лучше всякого сюр-
приза.
И я стал убеждать Женьку, чтобы он попросил
дядю тоже взять меня с собой.
Глава двадцатая
МОЗОЛЬ
Женькин дядя оказался мировым человеком.
Узнав о моём желании, он сказал:
— Я лично считаю, что ты поступаешь правиль-
но. Ты уже почти взрослый человек, и в таком воз-
расте смешно весь день качаться на качелях.—;
И дядя кивнул в сторону тёти Клавиного дома. По-
том он спросил меня: — Ав чём ты пойдёшь? Это
вопрос!
— Ничего такого у меня нет,— глядя на Жень-
кину одежду, сказал я упавшим голосом.
— Не огорчайся, добудем! — весело заявил
дядя.
И мы все трое полезли на чердак, где оказалось
так много старой одежды, что её хватило бы на всё
пионерское звено. Мне нужно было только укоро-
тить брюки и подшить рукава у чьей-то старой ру-
башки. Это по просьбе дяди Миши сделала Женьки-
на тётя.
В лес мы отправились на другой день, сразу
после завтрака.
113

— Вооружайтесь граблями — и за мной! —
выходя на крыльцо, скомандовал дядя Миша.
Я хотел бежать к себе, но Женька нашёл в са-
рае лишние грабли, и мы потопали в лес следом за
дядей Мишей.
— Вы дома когда-нибудь помогали прибирать-
ся? — спросил нас дядя Миша, взмахивая во время
ходьбы руками, как на зарядке.
— А что? — спросил его Женька.
— А то, что мы с вами идём в лес наводить чи-
стоту и порядок. Практика нужна.
— Чудно. Зачем лесу чистота? Что он, музей
какой! — пожал плечами Женька.
— Музей не музей, а без чистоты лес может за-
болеть,— ответил дядя Миша.— В гнилых ветках,
под кучами хвороста заводятся вредные насеко-
мые. Их надо уничтожить.
— Значит, мы идём сражаться с лесной нечи-
стой силой,— сострил Женька и тут же сказал
мне: — Чур, я командир!
Ему бы только командовать! Посмотрим, как
Женька будет работать.
Но быть командиром Женьке не пришлось. Как
только дядя Миша подвёл нас к леснику, который
был здесь главным, тот весело сказал:
— Великолепно! Теперь у Андрейки целая
бригада будет.— И закричал: — Проворов, мчи
стрелой, пополнение принимай!
— Мчу-усь! — послышался звонкий голос, и
тут же из кустов вынырнул тот самый мальчишка
интеллигентного вида, с которым меня познако-
мил в клубе Яша. Сейчас он был одет вроде нас с
Женькой: в длинные шаровары и рубашку с рука-
вами. Иначе нельзя, в лесу комары даже днём
кусают.
114

— О! Это вы?! — приветливо сказал Андрейка
и снова обратился к леснику: — Мы теперь сами
по себе будем работать. Целую делянку возьмём.—
И, не дожидаясь его ответа, спросил нас: — Граб-
ли с собой захватили?
— Что мы, дошколята? Не знаем, зачем при-
шли? — грубо сказал Женька и кивнул в сторону
большой сосны, где мы сложили мешки и граб-
ли. Наверное, он рассердился, что не стал коман-
диром.
Но Андрюша совсем не воображал. Он был
серьёзный и деловой. Как только мы взяли грабли,
он вынул из кармана своих шаровар нарисованную
от руки карту леса и показал её леснику:
— Мы самый дальний участок убирать будем.
Вот этот.
— Давайте,— согласился лесник и ушёл.
— Жмите на свою делянку и покажите, на что
способны,— сказал мне дядя Миша и распрощался.
Оказывается, он приходил сюда только из-за нас.
Андрюша отметил на карте доверенный нам
участок, раздал рукавицы и сказал:
— Пошли!
Это приказание тоже не понравилось Женьке.
Он скривил губы и насмешливо спросил:
— А ты, начальство, что ж без инструмента?
— У меня всё там, поблизости.— Андрюша
махнул рукой в сторону нашей делянки и спро-
сил: — В обход пойдём, где дорога лучше, или
джунглями проберёмся?
— Какой может быть разговор! — пожал пле-
чами Женька.— Ясно, джунглями. У нас теперь
каждая минута на учёте.
Мы пошли через «джунгли». Вот это лес! Даже
солнце не может пробиться сквозь ветки — так их
115

вверху много. Над нами был настоящий зелёный
потолок. А внизу совсем тёмная земля. От неё так
и тянуло сыростью. На траве и листьях сверкали
капельки росы. Сучки и ветки то и дело норовили
кольнуть нас. Андрюша посоветовал закрыть гла-
за, выставить вперёд руки в рукавицах и таким
образом штурмовать особенно густые дебри. Мы с
Женькой раз сто споткнулись о прелые гнилые
палки и корни, которые выступали из земли.
— Неужели и тут расчищать будут? — спро-
сил я.
— А как же,— отозвался Андрюша,— старики
весь лес взялись прибрать. А то что толку! Короеда
хоть в одном месте оставь, он через неделю всё за-
разит.
— И откуда ты столько знаешь? — опять на-
смешливо протянул Женька.
Андрюша удивлённо посмотрел на него и про-
сто ответил:
— Жил бы здесь, так сам бы знал.
Для меня это было новостью. Оказывается, Анд-
рейка здесь коренной житель. А я его принял за
городского. Но, как я узнал после, Андрейка всё
же больше относился к городу, чем к деревне. Это
потому, что он жил в домике на шоссе, где помеща-
лась автобусная станция. Его отец работал в мили-
ции линейным инспектором. Но об этом я тоже
узнал позже. А в первый день, когда мы пробира-
лись сквозь джунгли к своей делянке, я спросил
Андрюшу:
— Низина за Кривой балкой далеко отсюда?
— Так мы и идём туда,— ответил Андрюша.—
А ты почему спросил про неё?
Я хотел сказать о просьбе деда, но Женька опе-
редил меня:
116

— Прежде всего
осмотрим деревья. Вдруг
в них короед.
— Там уже осматри-
вали лес,— сказал Анд-
рюша,— нет короеда. Но
Константин Иванович
(так звали лесника) всё
равно договорится с сель-
хозавиацией. Они после
уборки будут опрыски-
вать лес витаминами.
— Дело,— авторитет-
но поддержал его Жень-
ка, а я подумал:
«Вот будет здорово,
когда дедушка узнает,
что я убирал лес у Кри-
вой балки».
Мы пришли на отве-
дённый нам участок по-
царапанные, точно после
драки. Женька тотчас
забрался на пенёк и про-
изнёс такую речь:
— Это настоящий му-
сорный ящик, а не лесная
делянка. Вокруг просто
нет места, куда бы могла
ступить моя
человеческая нога. Всюду какие-то колючки и гни-
лушки.— И заключил: — Покажем предкам, на
что мы способны! Разделаемся с мусором как по-
вар с картошкой.
41 Женька схватил грабли и бросился в атаку на
мусор. В один момент он поднял вокруг себя такую
117

пылищу, что я даже расчихался. Андрюша работал
спокойнее, и я перешёл к нему поближе.
Мы стали сгребать сухие листья и ветви в
одну кучу, а изъеденную жучком кору — в дру-
гую.
Женьку хватило ненадолго. Примерно через
полчаса он бросил грабли и принялся сооружать
из двух палок с еловыми ветками что-то вроде но-
силок или тачки без колеса. На этом сооружении
он хотел подвозить к кучам мусор.
— Люблю механизацию! — кричал Женька и
смеялся над нами: — Ручной труд — удел перво-
бытных. С ним далеко не шагнёшь.
Я в самом деле очень скоро почувствовал, что
ручной труд — дело не лёгкое. Грабли еле держа-
лись у меня в руках, а каждая, даже маленькая,
охапка валежника стала тяжелее груды камней.
Я поставил грабли к дереву, чтобы немного пере-
дохнуть, и увидел у себя на ладони вздувшуюся мо-
золь. Я ужасно обрадовался ей и закричал:
— Глядите, я мозоль натёр!
Женька чуть не лопнул от зависти. Он даже в
лице изменился и тут же съязвил:
— 8а непривычную работу взялся, вот и вско-
чила.
Андрюша предложил передохнуть.
Мы уселись на поваленное дерево. Я достал из
кармана компас и тут же определил, в какой сторо-
не находится наша деревня.
— С этой штуковиной не заблудишься,— за-
явил Женька таким тоном, точно ему не раз при-
ходилось выбираться из незнакомых мест с помо-
щью компаса. Он взял у меня компас и принялся
стучать по нему пальцем: хотел сбить красную
стрелку, чтобы она перестала указывать на юг.
118

Сразу доказал, что ничего не смыслит в устройстве
компаса.
— Это же очень просто сделать,— сказал ему
Андрюша.— Подержи с другой стороны компаса
железку, стрелка и вильнёт к ней.
— Так уж и вильнёт, а как же юг? — заспорил
Женька, окончательно разоблачив свои незнания.
Он принялся искать на земле какую-нибудь же-
лезку. Наконец нашёл крышку от консервной
банки.
Как только Женька поднёс её к компасу, крас-
ный конец стрелки метнулся к ней. А когда Андрю-
ша стал водить крышкой вокруг компаса, стрелка
тоже стала кружить.
— Соображает, что делать надо, —засмеялся
Женька.
— Магнит,— сказал Андрюша и посмотрел
сквозь деревья вверх на солнце. Оно стояло высо-
ко, над нашими головами.— Обедать пора,— ска-
зал он.— Старики страх как опоздавших не любят.
— А где у вас столовая? — смешно спросил
Женька и, хоть не знал дороги, пошёл впереди нас.
Глава двадцать первая
ФЕЙЕРВЕРК
Старики обедали на лесной поляне, залитой
солнцем. Жара им почему-то не мешала. Ели горя-
ченную уху и обливались потом. Особенно пот ка-
тил с деда Акима, моего знакомого по сенокосу.
Всё его сморщенное лицо было в капельках, точно
он вышел из парилки. Другие деды тоже сильно
взмокли. На самом здоровенном вся рубашка со
спины была влажная.
119

— Батюшки, и он тут, шустрота неугомон-
ная! — узнал меня дед Аким и налил нам до краёв
большую миску, Андрюша еле удержал её.
Мы взяли ложки и ушли в тень, под берёзки.
Здесь было прохладно.
Едим мы суп и вдруг видим: раздвигаются ку-
сты и перед нами появляется Яша. Он посмотрел на
нас и сказал с обидой:
— Вот люди: ушли, а меня не позвали.
— Ты же в город к родственникам собрался,—
возразил я.
— Не поехала мать — не на кого хозяйство
оставить. Бабка-то Пелагея простыла,— объяснил
Яша и спохватился:—Ухи-то оставьте хлебнуть.
Небось я с дороги.
Мы так и прыснули.
— Чуешь, когда прийти,— пробасил с полным
ртом Женька.— Прямо к обеду подгадал. А прави-
ло знаешь? Кто не работает, тот не ест.
— Поем и наверстаю,— добродушно оборонил-
ся Яша.
Дед Аким подлил нам в миску ухи, и мы отда-
ли её Яше. А сами принялись есть тушёную кар-
тошку с мясом.
Сначала мы не слушали, о чём говорят старики.
У них свои разговоры, у нас свои. Но когда самый
пожилой старик принялся уговаривать деда Аки-
ма рассказать о каком-нибудь его подвиге в парти-
занском отряде, мы подсели поближе и тоже нача-
ли упрашивать Акимыча.
— Расскажи, деду! Припомни что-нибудь,—
попросили Яша с Андрюшей.
А Женька добавил для смеха:
— Мы уже уши развесили.
— Будь по-вашему, расскажу про мой самый
120

что ни на есть героискии поступок,— сдался дед
Аким и, подмигнув дедам, задребезжал своим те-
норком : —Это только разговоры, что я воевал. Ме-
ня от армии ещё до войны отставили. По причине
моей хлипкости. Сейчас я седой да заросший, так за
деда схожу, а годков тридцать назад меня в городе
на вечерние кино, стало быть, не пускали. Иду, бы-
валоча, со своей подружкой, а контролёр — цап за
шиворот: «Давай, мальчонка, поворот, рано тебе
вечеряться». А вглядится, так извинения просит:
«Проходите, мол, товарищ, пожалуйста». Вот и в
партизанском отряде меня на особом, нестроевом
положении держали. По такому случаю и приста-
вили к кухне — поварихе помогать. Однажды,
помню, возвращаются наши из разведки и докла-
дывают командиру: стоит, мол, на шоссе трёхтон-
ка, полная провизии, а кругом ни души. С продо-
вольствием у нас в тот момент туговато было. Ну,
командир и отрядил ребят побойчее эвакуировать
это самое продовольствие. Вернулись, значит, они и
три полных мешка нам сгрузили. Только повариха
принялась вытряхать из них консервы, прибежал
кто-то из штаба и велел ей к нашему дохтуру
явиться. Ушла она, а я подкрепиться сел.
Невдомёк мне, зачем её дохтур вызвал. Кухню-то
нашу в последней перестрелке разбило, страх
как есть хотелось. Вскрыл я складешком банку,
съел кусок мяса, потом ещё маленько, тут пова-
риха и вернулась. Поглядела на меня, да как
ахнет: «Ты что ж это делаешь, ирод? Дохтур
анализ будет производить, пока ничего не велел
трогать! Продовольствие-то, должно, отравлено».
Я как услыхал это, белее снега стал. От пули или
там мины какой погибнуть ещё куды ни шло, а от
свиной тушёнки неохота. И такая тут на меня
121

злость нашла! «Ну, думаю, раз мне конец, подза-
правлюсь перед смертью как следует». И доел всю
банку. Сижу и жду, когда меня судорога скрутит.
А сам чую, как сила во мне после голодухи возрож-
дается. Пошёл я к врачу и доложил ему о своём
состоянии. Он тут же меня на койку. Давай
вертеть, щупать, чисто курицу на рынке. Вот так
через меця и выяснил, что продовольствие годное и
дюже вкусное.
Колхозники вместе с Акимычем дружно захо-
хотали, а я даже не улыбнулся. Зря мы уши разве-
сили. Какой же это рассказ о смелом поступке! Ну
почему многие взрослые так несерьёзно относятся
к нам? Хотел я поподробнее расспросить у этих
стариков о сыне бабки Анны, но передумал. Разве
они что путное скажут? Опять всё в смех превра-
тят. Вон они до сих пор никак успокоиться не мо-
гут. У деда Акима даже глаза от смеха заслези-
лись. А что тут смешного? В самом деле ведь мог
отравиться.
После обеда старики расположились в тени на
отдых, а мы пошли снова убирать делянку. Нам не
терпелось скорее показать леснику свою работу.
Закончили мы уборку на третий день к вечеру.
Разыскали лесника и доложили:
— Делянка убрана!
— Можете осмотреть!
— По такому случаю ферверк учинить надо,—
вмешался в наш разговор дед Аким.
— Вот ты, Акимыч, и сходи к ребятам,— обра-
довался лесник,— погляди, как они справились, и
мусор сожгите.
— А вы разве не посмотрите? — спросил я лес-
ника.
— Как же, обязательно посмотрю. Со спе-
122

циальной комиссией по лесу ходить буду,— отве-
тил он и кивнул в сторону Женьки: — Его дядя в
ней главный.
Это меня обрадовало. Значит, дядя Миша уви-
дит нашу работу. Может, и моему деду что-нибудь
скажет.
Повели мы нашего ревизора на делянку. Дед
Аким сразу стал серьёзным и придирчивым. И ли-
стья-то у деревьев, которые жучки источили, мы не
срезали, и кучи с мусором близко к стволам сло-
жили. Одну велел даже перетащить.
— А то, как запалим, взовьётся огонь и сли-
жет у берёзок кору.
Мы оттащили мусор подальше.
Но в конце концов дед Аким нас похвалил:
— Выйдут из вас работники. По совести всё
прибрали.— И стал искать сухую берёсту, чтобы
поджечь мусор.
— А фейерверк? — напомнил ему Яша.
Дед Аким крякнул и махнул рукой:
— Ладно, устрою.
Он нашёл в самой дальней от деревьев куче му-
сора длинную палку, расщепил её с одного конца и
воткнул в макушку кучи. А в расщелину вставил
сосновую ветку с сухими хвойными кисточками.
Потом поджёг кучу в нескольких местах. Мусор
быстро разгорелся, и огонь побежал вверх по пал-
ке. Дед Аким весело объявил:
— Ну, счас начнётся! Разбегайтесь за кудыки-
ны горы!
Не зная, что будет, мы отошли от кучи подаль-
ше. Фейерверк в самом деле получился. Как только
огонь коснулся сухих сосновых кисточек, они
вспыхнули и заискрились в воздухе, точно малень-
кие трассирующие пульки.
123

— Чем не салют? — крикнул дед Аким.— Вам,
в честь хорошей работы.
Мы дождались, пока прогорят обе кучи, засы-
пали угли землёй и вернулись на нашу стоянку, то
есть на то место, где мы обедали и спали. Дед Аким
тотчас подошёл к леснику, приложил руку к сво-
ему вконец изношенному картузу и Отрапортовал,
точно всё ещё находился в партизанском отряде:
— Осмотр местности произвёл. Делянка про-
чищена на совесть. Ферверк для ребят соорудил.
Вот бы он так моему деду доложил!..
Г лава двадцать вторая
КЛЕЁНЧАТЫЙ СВЁРТОК
Наступила пятница. Вечером мы должны были
уйти домой.
— Пойдёмте через хвойный бугор,— попросил
нас Яша,— может, я там ёжика словлю. С ёжиком
мне мамка не будет мешать заниматься. Я его на-
учу яблоки к себе в домик таскать.
— Ёжики и без твоего ученья яблоки в норы
таскают,— сказал Женька.
— Так то к зиме,— возразил Яша,— а у меня в
любой день будет и для потехи.
•— Я прошлым летом видел ёжика на хвойном
бугре,— сказал Андрюша,— покажу, где.
Но после обеда, когда мы подпалили последнюю
кучу мусора на новой просеке, за Андрюшей
приехали на мотоцикле отец с матерью. Мать
у Андрюши очень красивая. Высокая, даже не-
много повыше отца, стройная, с чёрными, зачёсан-
ными назад волосами. Андрюша чем-то похоДйл
на неё.
124

Мать отчитала Андрейку за то, что он не при-
ходил ночевать. Об этом они, оказывается, не дого-
варивались. А потом сказала:
— Умойся и едем. Я тебе пальто присмотрела в
городе.
Андрюша поглядел на нас, развёл руками: де-
скать, ничего не поделаешь, и побежал умываться.
Минут через десять они укатили. А Яша, Женька
и я пошли домой через хвойный бугор.
— В войну в этих местах партизаны хорони-
лись,— сказал Яша,— отсюда они в разведку ходи-
ли, вражеские машины с оружием взрывали.
В краеведческом музее фотография есть, что они от
фашистского штаба после налёта оставили.
Мне тут же пришла в голову мысль: узнать о
каком-нибудь партизанском подвиге, про который
ещё ничего не известно, и сообщить о нём в музей.
Только я так подумал, как Женька выхватил
у меня компас и объявил:
— Мы отряд неуловимых мстителей. Идём на-
носить удары за погибших товарищей,— и спря-
тался в кустах от воображаемого вражеского пат-
руля. А потом перебежал к сосне, да как закричит
в восторге: — Вот это соснища! Втроём не обхва-
тим.
В самом деле, у нас троих руки не сошлись.
— Сколько же ей лет? — ахнул Женька.
— Боле сотни,— решил Яша, и мы все трое за-
драли вверх головы.
Сосна была величественная. Метрах в четырёх
от земли она расходилась на два ствола. Один зе-
лёный и густой, а на другом уже были сухие ветки.
Расщелина между ними широкая, прямо как трон.
Забраться бы и посидеть на ней. Да как? Ниже рас-
щелины на сосне не было ни одного сука. Только
125

из середины трона росла в сторону зелёная ветка.
Точно опахало какое.
— На лиру эта сосна похожа, на большую ли-
ру,— сказал я.
— Какую ещё лиру? — удивился Женька.
— На какой боги играют.
— Где ты их видел, богов-то? — захохотал
Женька.
— В книжке по древней истории.
— Эта сосна тоже древняя, —сказал Яша.
— Ещё какая, того гляди, рассыплется.—
Женька стукнул по ней палкой и замер от изумле-
ния. Сосна глухо и протяжно зазвенела, точно
внутри её перекликнулись стоящие на карауле ма-
ленькие оловянные солдатики.— Вот это звон! Как
в пустом доме.
— В ней что-то
есть,— насторожился Яша и
приставил к сосне мой ком-
пас.— Чуете? Стрелка с юга
к сосне метнулась. Клад,
поди!
Мы бросились к компасу.
Верно! Стрелка указывала
прямо в ствол дерева.
— Долбить надо тут,—
лихорадочно зашептал Жень-
ка.— Сокровища в сосне. На-
верняка фашисты захорони-
ли, когда утекали. Чтоб на-
шим не досталось. Мошкин,
будь на страже! Мы сгоняем
за инструментом.
И Женька с Яшей убежа-
ли так быстро, что я даже йе
успел отобрать у них свой
126

компас. Сейчас бы я про-
верил, в самом деле дере-
во притягивает стрелку
или Яша что-то напутал.
А теперь мне ничего дру-
гого не оставалось, как
ещё раз ударить по сосне
палкой. Я ударил, и стоя-
щие внутри сосны оло-
вянные солдатики снова
отозвались глухим пере-
звоном. Я обошёл сосну
со всех сторон и увидел
трещину. Она шла от кор-
ней до самой расщелины.
Может быть, сосна отто-
го и звенит, что в трещи-
ну проходит воздух? Если это так, то в ней нет ни-
какого клада. А что же тогда притягивает стрелку
компаса?
«В расщелине может быть дупло,— предполо-
жил я,— тогда клад легче достать сверху и не нуж-
но долбить ствол. Только как добраться до расще-
лины? Сосна огромная, и до её разветвления ни од-
ного сучка». Но я всё-таки сообразил, как залезть
туда. Забрался на соседнюю берёзу и перелез с неё
на сосну. Ухватился за ту толстую ветку, которую
Яша назвал опахалом, и подтянулся к сосне. Едва
я встал на расщелину, как моя нога провалилась
в сосновом стволе. Ура! Значит, дупло есть! Оста-
валось выяснить, какой оно глубины. Я принялся
высвобождать ногу и вместе с нею вытянул из дуп-
ла закрученный конец ржавой проволоки. Я дёр-
нул его, но проволока не вынималась. Точно на дне
дупла её кто-то держал.
127

Тут вернулись Яша с Женькой. Они принесли
молоток, долото и кочергу деда Акима. На неё дед
вешал котелок над костром.
— Давай скорее кочергу! — закричал я Жень-
ке.— В сосне дупло. Я вытянул конец проволоки,
а дальше она не тянется. К ней, наверное, привя-
зан клад.
— Ты видишь клад?! — Женька прямо-таки
завопил от восторга. Обхватив сосновый ствол, он
начал карабкаться ко мне.— Подсади-ка, Яшка,
подсади скорее! — требовал он.— Чего ты рот ра-
зинул!
Но Яша только руками развёл: разве по такой
толщине заберёшься?
— Как ты попал туда? — закричал мне
Женька.
— С неба спрыгнул,— засмеялся я и показал
им конец проволоки.— Давайте кочергу!
— Ты только осторожно, не тяни изо всех сил,
а то оборвёшь проволоку и придётся спиливать
сосну,— прыгая у её корней, подавал советы
Женька.
Я обмотал конец проволоки вокруг одной руки,
а другой опустил в дупло кочергу и принялся
шарить ею по дну дупла, чтобы зацепить то, что
держало проволоку. Но кочерга вдруг высколь-
знула у меня из рук и провалилась в дупло. Точно
в црорубь канула.
— Ты что наделал! — завопил Женька.— Дед
Аким нам теперь головы пооткрутит!
— Достанем клад, сто кочерёг ему купим и
ухват в придачу,— успокоил Яша Женьку.
Я потянул изо всех сил проволоку и выдернул
из дупла обмотанный ею маленький свёрток в чёр-
ной истлевшей клеёнке.

Глава двадцать третья
КАК НАМ БЫТЬ?
— Кидай свёрток нам!
— Разматывай скорее проволоку! — потребо-
вали разом стоявшие внизу Женька с Яшей.
Я попробовал размотать проволоку, но это ока-
залось не просто. Она была вся спутана. Не пой-
мёшь, где начало, где конец. Я бросил свёрток вниз
и спустился сам. Женька уже сумел снять со свёрт-
ка проволоку и развёртывал клеёнку. Но она так
спрессовалась, что он тут же сломал два ногтя. На-
конец клеёнка кончилась. В ней была завёрнута
небольшая железная коробочка, на которой ещё
сохранилась надпись: «Карамель».
— Выходит, в коробке леденцы? — разочаро-
Йс1ЛС<Я я»
— Голова два уха! — пыхтя над коробкой, за-
шипел на меня Женька.— Будут- тебе конфетки в
клеёнку завёртывать! Леденцы тут, да только зо-
лотые.
Он подсунул долото под край крышки и уда-
рил по нему молотком. Крышка мгновенно отлете-
ла. В коробке лежала свёрнутая в трубку бумажка.
— Шифр! — выпалил Женька, и мы согласно
закивали головами.
Женька развернул записку дрожащими паль-
цами. Наши глаза сразу впились в крупно написан-
ные буквы: «О... в... не... у...» Дальше, с новой
строчки, всё было написано гораздо мельче и со-
всем не разборчиво. Еле-еле угадывались отдель-
ные слога: «кол... зн... ма... буз...» Ниже шли ка-
кие-то полосы.
— План местности, где зарыт клад,— прогово-
рил Женька пересохшими от волнения губами. Его
5 Нежданно-негаданно
129

трясло как в лихорадке.— Фашисты зарыли клад
в другом месте, а тут спрятали план раскопок, на
случай, если забудут.
— А зачем им зарывать? Они что грабили, то
к себе отсылали,— возразил Яша.
— Много ты понимаешь, они небось хотели на
нашей земле остаться и ею владеть. Вот временно
и зарыли, а как удирали, им уж не до клада было.
— Всё равно это не план раскопок, а схема
расположения войск противника! — загорячился
Яша.— Наши разведчики в условленном месте
оставили, а партизаны не успели взять. Их тогда
фашисты окружили и поубивали. Сын бабки Анны
их предал.
— Откуда ты знаешь? — спросил я.
— Это всем известно, —сказал Яша.— Если бы
не он, наши знаешь как их разбили бы! Вот рас-
шифруем донесение, и спорить перестанете!
— Никакое это не донесение, а план места, где
клад запрятан,— заспорил Женька.
— А я головой ручаюсь, что это схема фашист-
ских войск,— стоял на своём Яша.
— Чего гадать,— остановил я спорщиков,—
отнесём записку моему деду, и он объяснит её.
— Это как же? — подозрительно посмотрел на
меня Женька.— Что, твой дед маг и чародей?
— Какой маг! — усмехнулся я.— Он когда с
войны после ранения вернулся, всё про погибших
партизан выяснял.
— Тогда он наверняка знает, где у них тайник
был,— сказал Яша.
— А если это сокровища? — не сдавался Жень-
ка.	?
— Ну и что? Что он, тебя ограбит?! — насту-
пал Яша.
130

— Ладно, едем к твоему деду,— решился
Женька,— Сейчас же едем.
— На чём? — остановил его рассудительный
Яша. —Теперь в город до вечера автобуса не будет.
А вечером ехать ни к чему. Всё равно к его деду
не пустят. Утром отправимся.
— Ты что? Разве такое дело может до утра
ждать? — накинулся на него Женька.— Подводу
достать надо.
— Так нам и дадут,— покачал головой Яша.
— Не твоя забота,— отрезал Женька.— Ты
лучше оденься поприличнее, а лошадь я добуду.
Дойдя до деревни, мы с Яшей побежали пере-
одеваться, а Женька умчался на конюшню. Я надел
пиджак и брюки. Хотелось показаться больнич-
ным врачам внушительнее. На всякий случай при-
хватил с собой оставшиеся от десятки четыре руб-
ля. Если Женьке не дадут лошадь, доберёмся до
города на попутной машине.
Но, к нашему удивлению, Женька уже восседал
на телеге, как заправский кучер.
— Уговорил-таки,— развёл руками Яша.— Ну
и мастер!
— Слово такое знаю, что не откажут,— похва-
стался Женька и заторопил нас: — Садитесь, тро-
гаю!
Мы забрались в телегу.
— Но-о! — закричал Женька и принялся на-
хлёстывать лошадь. Не больно, конечно, а так, что-
бы знала, что мы торопимся.
Лошадь прибавила шагу. Женька обрадовался
и замахал вожжами над ней. Лошадь махнула
хвостом и задела ему по лицу. Женька отпустил
вожжи, чтобы вытереть лицо, от конского хвоста
на нём отпечатались какие-то полосы. Но тут
131

— Садитесь, трогаю! — заторопил нас Женька.

произошло что-то непонятное. Лошадь понеслась
так быстро, что из-под её копыт в нас полетели ко-
мья грязи, а телегу начало бросать из стороны в
сторону, точно лодку во время шторма. Я даже
схватился за край телеги, чтобы не вывалиться.
— Ну-ка отсядь! — услышал я требовательный
голос Яши, обращённый к Женьке.
Он сел на Женькино место, подобрал почти
съехавшие на землю вожжи, натянул их и непри-
вычно для себя, громко и властно заговорил:
— Ну чего ты, Русланка? Чего разгорячилась?
Осади прыть, осади! Вот так, рысцой, рысцой, а те-
перь и шажком... Вот и молодчина!
Лошадь успокоилась и заржала. Здорово Яша
обуздал её! Оказывается, Женьке не надо было вы-
пускать из рук вожжи. Яша правил уверенно, и ло-
шадь послушно затрусила по дороге.
— Ну и правь сам,— сказал Яше Женька. Ему
больше не хотелось быть кучером.
Я развалился на разбросанном в телеге сене
и принялся представлять, как мы пройдём к де-
душке. Сначала нас примет главный врач. А как
только он узнает причину нашего прихода, то, ни
минуты не медля, сам проведёт нас к деду...
Но попасть к главному врачу оказалось не так-
то просто. Прежде всего нужно было пройти про-
ходную. А мы с Яшей уже убедились, что нянечка
в ней не особенно сговорчивая.
— Махнём через забор! — предложил Жень-
ка.— А там прямо к нему в корпус.
Мы оставили Яшу сторожить лошадь, а сами
пошли в конец забора.
— Хуже всего, что он сплошной и высокий,—
огорчался Женька.— Залезешь — и прямо врачам
в пасть.
133

— Вот и хорошо, мы тогда и объясним им
всё,— сказал я.
И мы полезли на забор. Нам повезло: вдоль за-
бора с той стороны росли невысокие кусты. Мы
пригнулись и пошли вдоль кустов.
— Соображай, в каком он корпусе и на каком
этаже,— приказал мне Женька.
— Первый корпус, палата три,— сказал я и до-
бавил: — А где он, этот корпус-то? Мы ведь даль-
ше проходной не были.
— Раз первый, значит, у выхода,— рассудил
Женька и, прячась за последним кустом, скоман-
довал мне: — За мной, короткими перебежками!
Мы хотели пробежать открытое место, но тут
из соседнего корпуса вышли две женщины в белых
халатах. Мы попятились назад и залегли в кустах.
— Фу-ты, тут крапива...— зашипел недоволь-
ный Женька.
— Потерпи, а то обнаружат нас,— тихо прого-
ворил я и почувствовал, что тоже обжёгся о кра-
пиву.
Женщины прошли, мы поднялись, но тут же
снова бухнулись на землю. Теперь из корпуса вы-
шли трое больных. Они сели на скамейку, рядом
с которой мы должны были пробежать, и стали
разговаривать.
— Это надолго,— возмутился Женька и встал
во весь рост.— Вон ещё больной выходит... Влипли
мы!
Высоченный больной обернулся, и я расплылся
в улыбке:
— Дедушка!
У деда полезли на лоб брови:
— Как вы тут оказались? Неужто Пелагею Сте-
пановну упросили?
134

— Не, мы через забор,— похвастался Женька.
— У нас к тебе неотложное дело,— сказал я.
Дед не стал слушать, какое у нас дело, а корот-
ко объявил:
— С нарушителями порядка дел не имею. Сей-
час же ступайте домой!
— Дедушка,— взмолился я,— у нас уважи-
тельный случай... Мы нашли партизанское доне-
сение.
— Какое ещё донесение? — строго спросил
дед.
Мы отозвали деда подальше от больных, и
Женька выложил на скамейку коробку с запиской.
— Вот, глядите.
Дед открыл коробку, повертел в руках записку
и спросил:
— Где нашли?
— В Глебовском лесу, в сосновом дупле лежа-
ла. Недалеко от штаба партизан. Проволокой обмо-
танная,— затараторил Женька.
Дед достал из кармана очки, нацепил их на нос
и принялся разглядывать почти чистый лист бума-
ги. Его рука, в которой он держал этот лист, слегка
задрожала.
Наверное, дед припомнил тот день, когда прямо
из госпиталя, с ещё не зажитыми ранами, шагал в
город, чтобы защитить от нападок бабку Анну и
выяснить все подробности о её сыне-предателе.
— Может, и в самом деле от партизан сохрани-
лась...— после некоторого молчания обронил дед и
посмотрел на нас задумчивыми глазами.— Съезди-
те-ка в районную прокуратуру. Попросите восста-
новить, что тут написано. У них на этот счёт есть
всякие препараты. Обратитесь к Василию Семёно-
вичу. Это мой боевой друг.
135

— Ура! — тихо произнёс Женька, но тут же
неуверенно затоптался на месте.— А как нам отсю-
да-то топать? Опять тем же ходом? — кивнув на
забор, спросил он.
— Давайте тем,— разрешил одними глазами
Дед.
С его помощью мы перемахнули забор в два
счёта.
— Если в записке что важное будет, к тебе
опять так пролезать? — крикнул я деду уже с ули-
цы.
Вместо ответа над забором показался большой
дедов кулак. Только после этого раздался его го-
лос:
— Понадоблюсь, так запиской через проход-
ную вызывайте.
Глава двадцать четвёртая
ЗАПИСКА РАСШИФРОВАНА!
Яша негодовал:
— Вы что, обедали там без меня, что ли? Столь-
ко времени прошло. Я тут весь изжарился.
— Успокойся,— усмехнулся Женька.— С нас
не меньше твоего потов сошло. Давай правь в про-
куратуру.
— А где она? — спросил Яша.
— Коренной житель, а такого учреждения не
знаешь.
— Без надобности оно, вот и не знаю,— ответил
Яша.
...Мы въехали в город, но никто из прохожих
не мог сказать, где находится прокуратура.
Яша подумал и повернул на главную площадь.
136

— Там все важные учреждения находятся,—
пояснил он.
Мы ещё не доехали до площади, как на белом
двухэтажном здании я увидел дощечку с надпи-
сью: «Районная прокуратура».
— Тпру! Стой! — закричал я одновременно
Яше и лошади.
Яша привязал лошадь к телеграфному столбу
вожжами и пошёл с нами. На этот раз он не захо-
тел дожидаться нас в телеге.
— Из окна за Русланкой пригляжу,— ска-
зал он.
Мы вошли в здание и на доске-указателе сразу
прочитали: «Кабинет криминалистики — второй
этаж».
— То, что нам надо! — солидно изрёк Женька.
Но нам не повезло. Дедушкин товарищ был в
командировке, и охранник не пустил нас на второй
этаж. Вместо этого он назвал номер телефона,
состоящий всего из двух цифр. По нему можно
было поговорить с заместителем Василия Семёно-
вича.
Мы позвонили, и Женька сказал, что нам нуж-
но срочно расшифровать одно истлевшее письмо.
Через несколько минут к нам спустилась высо-
кая, с решительным лицом, уже немолодая женщи-
на. Она была в белом, как у врача, халате, а в ру-
ках держала блестящую металлическую пластин-
ку. Будто только что осматривала больного анги-
ной.
— Где письмо? — спросила она; а когда Жень-
ка отдал его, сказала: — Приходите в понедель-
ник, к концу дня.
Мы так и ахнули!
— Не можем мы в понедельник. Мы ведь не го-
137

родские. На лошади к вам приехали,— заныл Жень-
ка,— нам специально для этого лошадь дали.
— Все нас ждут не дождутся, — добавил
Яша.
Пришлось всё подробно рассказать про нашу
находку и предположение взрослых. (Под взрослы-
ми мы подразумевали одного моего деда.) Женщи-
на выслушала нас и сказала:
— Хорошо. Посидите. Попробую подействовать
на вашу находку инфракрасными лучами.
— Подействуйте! — ещё раз попросил её Жень-
ка и смахнул со лба капельки пота.
Мы с Яшей тоже взмокли от этого разговора.
Женщина ушла наверх, а мы присели на ска-
мейку рядом с охранником. В приёмной стало со-
всем тихо. Говорить в такой напряжённой обста-
новке никому не хотелось. Я с Женькой неотрывно
смотрел на лестницу, где вот-вот должна была
появиться взявшая у нас письмо женщина.
А Яша вертел головой, как маятник. То на лестни-
цу посмотрит, то в окно: не отвязалась ли Рус-
ланка.
В таком ожидании прошло минут десять. На
столе охранника резко зазвонил телефон. Он снял
трубку, и мы услышали уже знакомый нам голос:
.— Спросите мальчиков, кто их прислал.
— Никто! — брякнул Женька.— Мы сами.
— Как — никто? — напомнил ему Яша.— Нас
же вся деревня ждёт.
— Нас к вам направил Шкилёв Николай Ива-
нович,— сказал я. А что? Это ведь правда. В про-
куратуру нас послал дедушка.
— Верно! — подхватил Женька и зачем-то до-
бавил : — Он общественный инспектор леса.
Охранник передал по телефону, что прислал
138

нас общественный инспектор леса Николай Ивано-
вич Шкилёв. В вестибюле снова воцарилась тиши-
на. Мы просидели в страшном напряжении ещё
неизвестно сколько (а по часам всего пять ми-
нут). Наконец к нам спустилась эта самая жен-
щина.
— Ну, герои, как настроение? — спросила она.
Мы неловко затоптались на месте.
«Герои! Насмехается она, что ли? — недоволь-
но подумал я.— Если обнаружила какую-нибудь
чепуху, так прямо и скажи».
Но женщина сказала совсем другое:
— Летите в деревню стрелой. Записка очень
важная.— И протянула небольшой конверт, за-
клеенный сургучом, почему-то мне. На конверте
было написано: «Шкилёву Н.И.»
— Спасибо,— сказал я, и мы выбежали на
улицу.
Женька тотчас вырвал у меня конверт:
— Вскроем?!
— Ты что, неграмотный? — остановил его Яша.
— Подождём до деда,— сказал я.
— Это ещё зачем? — возмутился Женька.—
Он, что ли, записку из дупла вынул?
— Прямо удивительно: ну никакой у тебя си-
лы воли нет! — воскликнул Яша.— Так потерпеть
не можешь, представь, будто мы всё ещё ждём этот
пакет.
— Чего мне представлять, я не артист! — на-
смешливо сказал Женька и накинулся на Яшу:
Это у кого силы воли нет? А ну повтори!
— Ты что? — Я встал между ним и Яшей.—
Нам к деду стрелой лететь надо, а ты — драться.
— Пусть он не оскорбляет! — закипятился
Женька.— Я вас всех могу перетерпеть!
139

— Вот и перетерпи,— буркнул Яша и побежал
отвязывать лошадь.
Русланке, очевидно, передалось наше настрое-
ние. Она побежала рысцой сама. Яша даже не под-
гонял её.
Вызывать дедушку нам не пришлось. Он сидел
на скамейке возле проходной и разговаривал с де-
журной нянечкой.
— И внуки у тебя, Иваныч, золото,— завидя
нас, сказала деду нянечка и спросила весело: —
Что ж с пустыми руками пришли? Никак, опять
всё съели?
— Не с пустыми мы руками! — радостно ото-
звался Женька и замахал в воздухе конвертом.—
Важное донесение!
Дед вошёл в проходную и взял у Женьки кон-
верт. Мы сгрудились вокруг него.
— Пока вы письмо читаете, я за кипяточком
отлучусь,— воспользовалась нашим присутствием
нянечка.— Ты, Николай Иванович, побудь за стар-
шого.
— Мы все побудем! — закричали мы, радуясь
тому, что нянечка уходит.
Дедушка ещё не до конца распечатал конверт,
а мы уж увидели напечатанные на вложенной в
него бумаге слова: «Районная прокуратура» и
чуть ниже: «Лаборатория криминалистики».
— Расшифровка! — толкнул меня в бок Жень-
ка.
Вот что было написано в обнаруженной нами
записке: «Окружен врагами. Вырваться не удаст-
ся. Кол... зн... зарыл на глебовском холме, в трёх
шагах к югу от кустов бузины. Прощайте. Советску
люди погибают, но не сдаются. Иван Чернов».
Мы так и застыли в изумлении. Такой расшиф-
140

ровки не ожидал даже дедушка. Он побледнел и,
казалось, перестал дышать. А Женька, наоборот,
вдруг выдохнул столько воздуха, точно минут пять
находился под водой. Мы с Яшей онемели и не мог-
ли произнести ни слова.
— Правда, она и есть правда. Всегда на свет
вырвется! Никакие враги её не упрячут...— тихо
сказал наконец дедушка и достал из конверта ещё
одну записку, написанную от руки на простом ли-
стке из блокнота:
«Уважаемый товарищ Шкилёв! Несколько букв
воспроизвести не удалось. Но всё станет ясно, ког-
да будут произведены раскопки. Старший научный
сотрудник Н. Жильцова».
— Будем рыть! — тотчас высказался Жень-
ка.— Выясним, что это за «кол».
— Непонятно, зачем он зарыл его? — сказал
Яша.
— На нём тоже что-нибудь обозначено,— пред-
положил Женька.— Это же цепочка для конспира-
ции. Одно за другое цепляется, а в результате на-
ходится то, что нужно.— И он обратился к дедуш-
ке: — Выроем кол — и сразу к вам.
Дедушка таинственно посмотрел по сторонам,
заглянул за дверь, которая вела в больничный
двор, и сказал:
— Яс вами поеду...
— Как — с нами?! — ахнули мы с Яшей.
— Тссс! — Дедушка приложил палец к гу-
бам.— Отлучусь потайно. Так всё одно не пустят.
Мне бы только к вечернему обходу поспеть...
— Ещё раньше вернётесь,— с жаром заверил
его Женька.
Мы неслышными шагами пошли к выходу и...
столкнулись с нянечкой.
141

— Заждались небось? Ну спасибочки вам! Сей-
час чайком побалуюсь. Николай Иванович, ты со
мной почаёвничаешь?
— Некогда нам,— ответил за деда Женька.
— Пелагея Степановна, я с вашего разрешения
провожу немножко ребятишек,— каким-то не сво-
им, просительным тоном проговорил дед.
— Это в пижаме-то? — всплеснула руками ня-
нечка.— Не положено выходить-то в ней.
—> Положено,— махнул рукой дед.— Дело у
нас.
— Ишь чего выдумали...— возразила нянеч-
ка.— Вам болеть положено, а не дела делать.
— За это дело любой здоровый жизнь отдаст!—
выкрикнул вдруг Яша и приказал нам: — Пошли!
Нянечка оторопела. Мы воспользовались её за-
мешательством и выскочили из проходной. Но толь-
ко забрались в телегу, как нянечка появилась на
приступках и закричала:
— Куда же вы, Николай Иванович? Что ж это
делается-то! Батюшки светы! Невыписанного уво-
зят. Я буду жаловаться, Николай Иванович!..
— Погоняй скорее,— не оборачиваясь на крик,
попросил Яшу дед,— пока за нами погоню не учи-
нили.
Яша восторженно посмотрел на деда и мгновен-
но превратился в лихача.
Глава двадцать пятая
НЕЖДАННО-НЕГАДАННО
Мы скрылись за высокими кирпичными дома-
ми и немного успокоились. Вот уж не думал я, что
мы будем тайком увозить дедушку из больницы.
142

Даже представить себе этого не мог. Должно быть,
он в самом деле был очень решительный и храбрый.
Я посмотрел на дедушку и улыбнулся: он обсыпал
себя сеном, чтоб не было видно его больничной пи-
жамы. Дед поймал мой взгляд и лукаво подмигнул
мне:
— Глянь-ка, Пётр, никто за нами не гонится?
— Не видно,— весело сказал я.
Дед, конечно, шутил. Никто нас догонять не со-
бирался. Просто у него было хорошее настроение.
Он даже помолодел. Но Женька всё-таки перебрал-
ся в конец телеги и объявил:
— Не беспокойтесь! Я буду назад смотря-
щим.— И добавил мне: — Покараулю минут де-
сять, а потом сменимся.
Яшу трогать было нельзя: он правил лошадью.
Я подсел поближе к Женьке. Он ухмыльнулся во
весь рот и, наклонившись ко мне, неожиданно ска-
зал шёпотом:
— Знаешь, почему мне лошадь дали? Я им за-
гнул, что твоего деда из больницы берём. А оно
так и получилось.
Мы поравнялись с лесом, и дед попросил Яшу
свернуть на лесную просеку.
— Чтоб уж совсем их со следа сбить,— хитро
прищурившись, объяснил он.
— Собьём! — ответил ему в тон Яша и затряс
вожжами.
— Ну и классный же у тебя дед! — в восторге
сказал мне Женька, сдавая пост караульного.
Мне тоже нравился сейчас дедушка.
Мы свернули в лес и поехали по просеке, вдоль
щоссе. Как раз я с Яшей во сне здесь на тигре мчал-
ся. Нам навстречу выехал мотоциклист. Поравняв-
шись с телегой, он оглядел заваленного до плеч се-
143

ном деда и промчался мимо. Но вдруг повернул об-
ратно и догнал нас.
— Николай Иванович, вы ли это? — спросил
мотоциклист.
Дедушка повернулся к нему и... растерялся,
как школьник, который засыпался, списывая конт-
рольную со шпаргалки. Мотоциклист оказался вра-
чом из больницы.
— Зоркий же вы, Анатолий Лаврентьевич,—
после минутного молчания крякнул дедушка.
— Куда же вы, больной, направились? — стро-
го спросил врач-мотоциклист.
Дедушка только вздохнул в ответ. Рассказы-
вать раньше времени нашу тайну ему не хотелось,
а выдумывать что-нибудь характер не позволял.
Наступила неловкая пауза. И вдруг Яша как заре-
вёт, со всхлипом, точно грудной младенец. Даже
врача напугал.
— Не увозите дедушку... Он нам очень ну-
жен...— размазывая по щекам слёзы, запричитал
он.— У нас на опытном участке ранний картофель
гибнет! Мы его и подкармливали, и окучивали, а
он гибнет. Один дедушка может определить, что с
ним. Нам и телегу за дедушкой по такому случаю
дали.
— Вы, оказывается, ещё и юный мичуринец? —
улыбнулся дедушке врач.
— И чего только ребятишки не придумают,—
замотал головой дедушка.
Но врач понял его по-своему и согласился:
— Это верно. Пытливый народ растёт, упор-
ный!
— Ага, упорные мы,— подтвердил Яша и для
большей убедительности заревел ещё громче.
— Ну, ну, успокойся, мальчик. Отпущу я с ва-
144

ми дедушку,— подобрел врач, но тут же очень
строго сказал дедушке: — Николай Иванович, даю
вам отпуск до завтрашнего утра. Смотрите не опоз-
дайте.
— Спасибо, Анатолий Лаврентьевич,— побла-
годарил дедушка врача.
— И от нас спасибо! — закричали мы все
трое.
Врач-мотоциклист уехал, и мы благополучно
тронулись дальше.
— Ну и дров мы с вами наломали! — крякнул
дедушка.— А ты, Яков, как же сумел так ловко
слёзы-то распустить? Точно в самом деле подопыт-
ный картофель погубил.
— С перепугу я, что вас воротят,— признался
Яша.-— Я, коль перепугаюсь, всегда реву. А как
реву, не пойму, что горожу. Заносит меня тогда
шибко.
— Тебя занесло, а нас вынесло,— сострил
Женька.
— Выкопать бы нам Иванов клад, зараз перед
всеми оправдаемся,— добавил дедушка.
— Ребята, а почему на расшифровку полосы не
перенесены? — вдруг схватился Женька, вспомнив
проведённые в записке линии.
— Какие полосы? — спросил дедушка.
Я достал из конверта расшифровку с запиской
и показал их. Женька тут же ткнул пальцем в
записку:
— Вот они!
Дедушка надел очки, внимательно осмотрел по-
лосы и объяснил:
1	— Это складки на бумаге от времени образо-
вались. Грязь в них поналезла. Оно и кажется,
будто нарисовано что.
145

Женька хотел поцарапать одну из полосок ног-
тем, но дедушка остановил его:
— Не трожь. Эта бумага сейчас самый глав-
ный документ. С ней надо бережно обращаться.
— Выроем клад, который бабкин сын зарыл,
тогда у нас ещё один документ будет,— сказал
Яша.
— Ну и документ «кол»! — засмеялся Женька,
но тут же чуть с телеги не свалился от своей догад-
ки.— А может, это совсем не «кол»? Там же ска-
зано, что два слова до конца не расшифрова-
ли. Вдруг это «кольца золотые»! Далыпе-то «з»
идёт!
— Дальше не одно «з», а «зн» написано,— ска-
зал я.
— Значит, там ещё какие-нибудь значки дра-
гоценные,— не сдавался Женька.
Мы приближались к деревне, и наше волнение
стало расти. А как показался косогор, Женька да-
же заговорил шёпотом:
— Давай компас, надо точно определить, где
юг.
— Где юг, и так ясно,— сказал дедушка.
— По компасу вернее будет,— не унимался
Женька и, соскочив с телеги, во весь дух припус-
тился к косогору.
Когда мы подъехали, Женька уже огородил
нужное место колышками.
— Вот здесь рыть надо,— объявил он.— Я уже
всё отмерил.
— А чем, милок, рыть прикажешь? Руками? —
добродушно усмехнулся дедушка.
Батюшки! От волнения мы совсем забыли про
лопаты. Мы с Яшей тотчас припустились за ними.
Ведь от косогора мы живём гораздо ближе Жень-
146

ки. Схватили по две лопаты, рукавицы, какие по-
пались, и задами, чтобы нас не заметили племян-
ницы тёти Клавы, помчались обратно.
Женька ползал по огороженному им участку
с компасом в руках. Ставил его боком на землю г
смотрел, притягивается ли к ней стрелка.
Яша засмеялся:
— Ты чего? Будет тебе деревянный кол магнш
притягивать!
— Сам-то ты кол осиновый,— не зло сказал
Женька.— А вдруг притянет! Значит, там клад с
драгоценностями. Соображать надо!
Но драгоценности на компас почему-то не дей-
ствовали. Красный конец стрелки показывал толь-
ко на юг.
— Должно быть, глубоко зарыл,— решил
Женька и взял лопату.— Подкопаем немножко,
так я ещё проверю.
Как хорошо, что юг находился от кустов бу-
зины в сторону откоса,— кусты и холм скрыва-
ли нас от деревни. Но Женьке этого показалось
мало.
— Установим на верху косогора дозорного: в
случае опасности подаст сигнал,— предложил он и
отрядил туда Яшу.
Мы стали рыть втроём. Женька и я двигались
навстречу дедушке. Старались мы вовсю. Дедушка
такие комья отворачивал, что совсем забыл про
свою хворь. Так ему не терпелось выяснить всё
до конца. А я даже на мозоль внимания не обра-
щал. Правда, из-за неё мне не очень удобно бы-
ло держать лопату. Дедушка заметил это и ска-
зал:
— Ты, брат, лопату-то не по-городскому дер-
жи, а по-нашенски, по-крестьянскому. Левой ру-
147

кой берись, стало быть, за середину рукоятки, а
правой за верх. Копать тогда будет легчей.
Взял я лопату, как сказал дедушка, и тут же
выпустил её из рук: мозоль-то больно.
— Ишь какой пузырь наработал,— улыбнулся
дедушка.— Ничего, спервоначалу всегда так быва-
ет от трудов праведных.
— Это у него старая мозоль, с прочистки леса
не проходит,— сказал Женька. Он не любил, когда
хвалят других, потому и поторопился объяснить,
откуда у меня мозоль. А получилось наоборот.
— Когда же ты успел побывать там? — заин-
тересовался дедушка.
— Отдал твою записку Михаилу Григорьевичу
и попросился,— ответил я,— Женька тоже там
был, и Яша.	’
— Мы весь клин у Кривой балки прочисти-
ли,— стал хвалиться Женька.— Дед Аким за нашу
работу фейерверк нам устроил.
— А короеда там нет,— сказал я,— Михаил
Григорьевич осматривал.
— Он всё равно велел опрыснуть деревья вита-
минами,— добавил Женька.
— Это хорошо,— остался доволен дедушка и
посмотрел на меня так, точно сто лет не видел.—
Спасибо за подмогу.— Но тут же сощурился и спро-
сил с хитринкой в глазах: — А ты, Пётр, перину-то
не забыл из дома взять?
— Забыл,— в тон ему сказал я.— Пришлось
на еловых ветках бока пролёживать. Смолы мы
там нанюхались!
Дедушка весело рассмеялся, и мы тоже. Мне
вдруг захотелось объяснить дедушке, что и у себя
дома я никогда не был барчуком и белоручкой.
Просто дедушка мало знал меня, вот так и думал.
148

Ведь и я раньше был о нём совсем другого мнения.
А теперь вижу, что дедушка хоть и суровый,
но справедливый и себя совсем не жалеет.
Даже о своей болезни не думает, чтобы правду
доказать.
— Ты, дедушка, не считай меня...— отыскивая
нужные слова, сказал я и откинул большой ком
земли.— Если было что не так, я же...
— Чего там,— добродушно остановил меня
дедушка,— для того, Пётр, и живём, чтоб с каждой
промашкой умнее становиться. Нам бы вот Ива-
ново сокровище раскопать, тогда б мы совсем мо-
лодцами стали.
И тут, точно в подтверждение дедушкиных
слов, Женькина лопата во что-то упёрлась.
— Напал! — крикнул он и побледнел.
С косогора тотчас скатился Яша:
— Чего выкопал?!
— Погоди ты! — отмахнулся Женька и выта-
щил огромный ком, который тут же развалился.
Внутри его оказалась залепленная землёй ржавая
немецкая каска.
— Тьфу ты! — разозлился Женька и изо всех
сил стукнул по ней ногой.
Каска, смешно подскакивая на буграх, покати-
лась вниз, в лопухи. Вслед ей полетели сорвавшие-
ся с Женькиного башмака комья глины. Только
тут мы заметили, как все извозились и перепачка-
лись. От башмаков до волос. Но нам было не до это-
го. Мы продолжали рыть.
Немного погодя дедушка извлёк из ямы увеси-
стый камень, а я — консервную банку.
Женька тут же приставил к ней компас:
— Видишь, на неё тоже стрелка не действова-
ла, а сейчас заколебалась,— сказал он с упрё-
149

ком.— Значит, земля мешала. Слой-то чуть не с
метр был. Может, сейчас что притянет.— Женька
бросил лопату и опять заползал по дну ямы с ком-
пасом.— Вроде в этом углу стрелку вниз тянет...-—
неуверенно сказал он,— поглядите-ка.
— Давайте рыть тут,— согласились мы с Яшей
и быстро заработали лопатами. Даже мешали друг
другу.
— Шустро копаете,— похвалил нас дедушка и
взял лопату.— В старину наши мужики тоже вкруг
деревни всё изрыли. Клады искали. Тогда про-
меж нас байка ходила. Будто помещик, который
нашей землёй владел, перед смертью зарыл не-
сколько горшков золота. Одинокий он был и жад-
ный. Никому после себя ничего оставлять не хотел.
Вот мужики и рыли. В одиночку, потихоньку друг
от друга. Не как мы, вместе. Делиться-то богатст-
вом никому не хотелось. А счастье, ребятки, в оди-
ночку не ходит. Вот докажем мы, что Иван Чернов
погиб на боевом посту, и всей округе радость до-
ставим.
Мы стали копать с ещё большим усердием. Де-
душка раззадорил. Клин, который только что от-
мерил Женька, был кочковат и твёрд. Наверное,
его ни разу не пахали. У меня начали ныть кости в
локтях. Яша с Женькой тоже немного погодя при-
уныли. Я заметил это по их движениям. Сначала
они шутили, старались перещеголять друг друга,
побольше выкинуть лопат с землёй. А теперь всё
делали с остановками и молча. Женька после каж-
дой лопаты земли досадливо крякал.
— Как, мальцы, спину-то ещё не ломит? —
разгибая свои большие, натруженные руки, спро-
сил нас дедушка. Должно быть, сам ломоту почув-
ствовал.
150

Нам не терпелось поскорее вырыть клад.

— Чего там,— шмыгнул носом Яша.— Выко-
пать бы только.
Женька неожиданно вылез из ямы и стал пол-
зать с компасом по всему косогору. Каждый буго-
рок, каждую канавку обследовал. Передышку себе
замаскированную устроил, что ли? А как проверил
всю местность, сел на траву и загрустил:
— Зря мы роем. Даже простого кола тут нет.
Ваш Чернов нарочно такую записку оставил, чтоб
врагом его не считали. Предатели всегда так посту-
пают.
Мы с Яшей готовы были наброситься на него с
кулаками. Помрачнел и дедушка.
— Хоть притомились мы, а надежду терять не
след,— сказал он Женьке и попросил нас: — Сбе-
гайте-ка домой, принесите мне рубаху со штанами,
что за печью висят. А то я больничное имущество
вконец попорчу. Заодно уж и хлеба с водой при-
хватите.
Нам не терпелось поскорее вырыть черновский
клад, но передышке мы всё-таки обрадовались.
С удовольствием побежали в деревню выполнять
дедушкино поручение.
Когда мы вернулись, дедушка уже распряг Рус-
ланку и пустил её пастись. А сам сидел на телеге
и курил.
Он быстро переоделся. Съели мы по ломтю хле-
ба, запили кружкой воды и опять принялись ко-
пать. Все четверо. Женька, очевидно, побаивался,
что после замечания дедушки мы опять начнём
упрекать его в отсутствии силы воли.
Я рыл и думал: «Вот напали на нас фашисты.
Грабили, убивали. А что от них осталось? Одни
ржавые каски. На нашей земле могилы себе на-
шли». Я посмотрел вниз, куда укатилась дырявая
152

немецкая каска, и вдруг вспомнил очень важное
для нас обстоятельство. Я тут же сбежал к низине
и закричал изо всех сил:
— Ребята, кусты! Кусты! Тут рыть надо.
— Ты что? — уставился на меня Женька.— Ка-
кие там кусты? Ты на километр от них утопал.
— Не утопал! — вертелся я на одном месте.—
Дедушка, разве ты не помнишь? Когда я к тебе три
года назад приезжал, кусты-то вот досюда доходи-
ли. Я ещё возле последнего кучку маслят нашёл.
Это же вот где было! Значит, и в войну они тут
росли.
— В самом деле, Пётр, кажись, ты прав,— по-
размыслив, проговорил дедушка.— Это ж прошлой
осенью бузину малость трактором покорчевали.
Водокачку тут строить хотели.
Дедушка взял лопату и прочертил линию, до
которой, по его мнению, спускались с косогора ку-
сты ещё до моего первого приезда. Женька сейчас
же схватил компас и отмерил от этой линии три
шага к югу.
Красный конец стрелки неожиданно метнулся
к земле.
— Ага! — завопил он и кинулся к лопате.
С первым же комом земли Женька вытащил ка-
кую-то тряпку.
— Начались раскопки,— авторитетно заявил
он и бережно отнёс тряпку в сторону.— Может по-
надобиться для экспертизы.
Мы продолжали копать.
— Осторожнее! — кричал на нас Женька.—
Так бегемота разрубить можно.
1 Он то и дело прыгал в яму и наставлял компас
во все углы. Но теперь стрелка почему-то никуда
не отклонялась.
153

— Размагнитилась, что ли? — негодовал вся-
кий раз Женька.
Мы с Яшей на стрелку не обращали внимания.
Нам казалось, что если не эта, то уж следующая
лопата обязательно подцепит то, что зарыл сын
бабки Анны.
Но лопат с землёй мы вынули много, у меня
уже отчаянно ныли не только локти, но и спина с
ногами, а всё ещё ничего не обнаружили. Даже
камни и консервные банки перестали попадаться.
Вдруг Яшина лопата ударилась о какую-то доску.
Я пришёл ему на помощь.
— Шкатулка помещичья,— тотчас выпалил
Женька.— Никому не попалась, а мы выкопаем!
Отстранив нас, Женька принялся расчищать ме-
сто над доской. Лопаты три черпанул и вдруг как
бросит всё, а сам в сторону.
— Гроб там,— дрожащими губами проговорил
Женька.
Мы тоже отскочили от ямы.
— Всякое может случится,— спокойно сказал
дедушка.— Поглядим-ка, что за оказия.
Дедушка постучал лопатой по доске, выкинул
из ямы несколько комьев земли и поддел лопатой
доску.
— Под ней чтой-то лежит,— удостоверил-
ся он.
— Скелет? — прохрипел Женька, пятясь
назад.
— Не похоже,— прощупывая лопатой углубле-
ние под доской, сказал дедушка.— Уж не клад ли
какой, в самом деле?
— Я говорил! — Женька бросился к яме, забыв
всякий страх.
Мы тоже подошли ближе, хотя помещичий
154

клад меня совсем не устраивал. Мне хотелось рас*
копать только то, что сохранил для нас Иван Чер-
нов.
Женька спрыгнул в яму, разгрёб рукавицами
землю и вытащил из-под доски тяжёлый влажный
свёрток. Он передал его дедушке и сейчас же за-
кричал :
— Погодите раскрывать! Дайте я вылезу. Надо
всем вместе. Это же общественная ценность!
Дедушка положил свёрток на телегу и стал ос-
торожно разворачивать обёртку. Мне всё было хо-
рошо видно, я стоял рядом с дедушкой, но я так вы-
тянул шею, что у меня даже хрустнула какая-то
косточка. Ведь сейчас мы увидим то, что зарыл
Иван Чернов.
Из-под клочков истлевших тряпок и бумаги по-
казалась какая-то красная, с грязно-серой бахро-
мой, потемневшая от времени материя. В ней что-то
блеснуло. Неужели золото? Нет! Это был наконеч-
ник от знамени. А сама материя, когда дедушка
развернул её, оказалась колхозным знаменем. Во
многих местах знамя уже прохудилось. Расшитая
золотыми нитками надпись почти истлела. Но
мы всё-таки прочитали: «Кол...оз «Бор...ц», то есть
«Колхоз «Борец». Дедушкин колхоз и сейчас так
назывался.
— Вот что означало в записке: «кол» — кол-
хоз, а «зн» — знамя,— догадался Яша.
Я достал записку с расшифровкой, и всё точно
сошлось: «Окружён врагами. Вырваться не удаст-
ся. Колхозное знамя зарыл на глебовском холме,
в трёх шагах к югу от кустов бузины. Прощайте.
Советские люди погибают, но не сдаются. Иван
Чернов».
— Он потому и застрелился, чтобы в плен не
155

взяли,— сказал дедушка и вздохнул: — Сколько
же Кирилловна выстрадала понапрасну!
— Зато теперь все будут гордиться её сыном,—
сказал я и, не удержавшись, добавил дедушке: —
Выяснил ты всё-таки, что хотел.
Дедушкины брови взлетели вверх. Наверное, от
удивления. Ведь дедушка не знал, что мне извест-
но, как он старался помочь бабке Анне, вернув-
шись с войны. Но он ни о чём не спросил меня, а
ещё раз посмотрел на знамя и сказал мне с Яшей
совсем тихо:
— У этого знамени ваши матери пионерскую
клятву давали.
Мы переглянулись и почему-то замолчали. Точ-
но стояли не у старого, почти истлевшего знамени,
а у Вечного огня, зажжённого в память погибшего
героя. Вдруг меня охватила необыкновенная ра-
дость. Всего, с головы до ног! Моей радости хвати-
ло бы на тысячу человек, а она всё росла и росла.
Я радовался за себя, за всех нас, за бабку Анну,
но больше всего за её сына, который столько лет
считался врагом и вдруг стал всем нам невероятно
дорогим и близким. Наверное, то же самое испы-
тывали сейчас и Яша с Женькой. Такими взволно-
ванными и в то же время счастливыми я их ещё
не видел.
— Вот это да! — восторженно протянул Яша.—
На всю область известие.
— Не меньше,— согласился дедушка,— честь
ведь к солдату вернулась.
Дедушка запряг Русланку, и мы поехали в де-
ревню.
— Глядите! — вдруг, стиснув нам с Яшей
руки, прошептал Женька и кивнул головой
вперёд.
156

Мы проследили его взгляд и увидели Анну Ки-
рилловну. Она сидела на скамейке возле избы, од-
на, в своём неизменном чёрном платье, застывшая
точно изваяние. У меня перехватило дыхание. Но
улыбка всё равно распирала мои щёки до самых
ушей.
«Держись, бабка Анна! — мысленно произнёс
я, смотря на неё.— Сейчас ты узнаешь самую боль-
шую радость, какая только может быть на све-
те. К тебе вернётся твой сын-герой, отдавший
свою жизнь за наше счастье. Крепись, бабка
Анна!»

ОГЛАВЛЕНИЕ
Глава первая. Вся надежда на «X.	П.»............. 3
Глава вторая. Старые счёты..........................10
Глава третья. Встреча...............................13
Глава четвёртая. Дедовы владения....................16
Глава пятая. Жареный суп............................20
Глава шестая. Самообслуживание......................25
Глава седьмая. Женька-задира........................33
Глава восьмая. «Злодей».............................37
Глава девятая. Ночные дрессировщики.................44
Глава десятая. Стогометатели........................56
Глава одиннадцатая. Нашла коса	на камень ...	65
Глава двенадцатая. Вместо удовольствия — неприят-
ность .........................................7!
Глава тринадцатая. Рыцари...........................74
Глава четырнадцатая. Анна Кирилловна................82
Глава пятнадцатая. Мой дед..........................87
Глава шестнадцатая. Новая неприятность ....	91
Глава семнадцатая. Позавтракали.....................96
Глава восемнадцатая. Решение принято...............105
Глава девятнадцатая. Грозящая опасность . . . . 111
Глава двадцатая. Мозоль............................113
Глава двадцать первая. Фейерверк...................119
Глава двадцать вторая. Клеёнчатый свёрток . . . 124
Глава двадцать третья. Как нам быть?...............129
Глава двадцать четвёртая. Записка расшифрована . 136
Глава двадцать пятая. Нежданно-негаданно .... 142

К ЧИТАТЕЛЯМ
Издательство просит отзывы об
этой книге присылать по адресу:
Москва, А-47, ул. Горького, 43.
Дом детской книги.
Для младшего
школьного возраста
Ермолаев Юрий Иванович
НЕЖДАННО-НЕГАДАННО
Повесть
Ответственный редактор
Л. Г. Тихомирова
Художественный редактор
В. А. Горячева
Технический редактор
Г. В. Лазарева
Корректоры
Л. И. Дмитрюк и Г. в. Русакова
Сдано в набор 13/1 1971 г. Подписано к
печати 18/V 1971 г. Формат 60X84,/ic<
Печ, л. 10, Усл, печ. л. 9,33. (Уч.-изд, л«
6,69). Тираж 100 000 эка. ТП 1971 №241^
Цена 35 коп. на бум. № 2.
Ордена Трудового Красного Знамени из-
дательство «Детская литература» Коми-
тета по печати при Совете Министров
РСФСР, Москва, Центр, М. Черкасский
пер , 1.
Отпечатано с матриц фабрики «Детская
книга» № 1, Москва, Калининским поли-
графном бин атом детской литературы Рос-
г яавполиграфпрома Комитета по печати
при Совете, Министров РСФСР, г. Кали-»
инн, проспект 50-летия Октября, 46.
Заказ. 199.

ДОРОГИЕ РЕБЯТА!
В издательстве «Детская литература» в 1971 году
вышли и выходят в свет следующие книги:
Драгунский В. НА САДОВОЙ БОЛЬШОЕ ДВИЖЕНИЕ.
Весёлые рассказы
Романовский С. ГУСИНЫЙ ОСТРОВ.
Рассказы о ребятах сибирской деревни
Матвеева Л. СТАРЫЙ БАРАБАНЩИК
Повесть-сказка о дружбе мальчика со старым музыкантом
Лиханов А. МУЗЫКА.
Три маленькие повести
Аронов А. БРАВО, АРАКС!
Рассказы об артистах цирка.
Эти книги вы можете приобрести в магазинах
Книготорга и потребительской кооперации.
j
I

ИЗДАТЕЛЬСТВО„ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА"