81.2 Осет+82.3BР-60се)
М-60
Текст печатается по изданию: Миллер В. Ф.
В горах Осетии.- Владикавказ: Алания, 1998. - 520 с.
Составитель
ТАМАРА АЛЕКСЕЕВНА ХАМИЦАЕВА
Миллер В. Ф.
М-60 В горах Осетии / Сост. Т. А. Хамицаева —
Владикавказ: Издательско-полиграфическое
предприятие им. В. Гассиева, 2007 — 536 с.
81.2 Осет + 82.3 BР-60се)
О Т. Л. Хамицаева. Составлен ие,
предисловие, комментарии, 2007
ISBN 978-5-91139-079-2 © т. Ф. Алинченкова, оформление, 2007

Посвящается 150-летию
со дня рождения Вс. Ф. МИЛЛЕРА
ПРЕДИСЛОВИЕ
Всеволод Федорович Миллер — выдающийся деятель
русской науки и культуры конца XIX — начала XX в.,
пользовавшийся огромным авторитетом в научном мире
России и Европы, почетный член 10 научных обществ
России и 12 зарубежных научных учреждений.
Из многочисленных статей о Миллере,
опубликованных в 1913— 1914 гг. в русской прессе, встает образ
большого ученого, чуткого и доброжелательного человека,
«внимательного к окружающим» и вместе с тем
«никогда не утратившего своего достоинства». При этом
создается впечатление, что речь в них идет о разных
людях; филологи, занимавшиеся русской народной
словесностью, отдавали должное таланту
Миллера-фольклориста; этнографы видели в нем «лучшего
представителя русской этнографии».
М. Ковалевский считал Кавказ излюбленной темой
Вс. Ф. Миллера. Действительно, Миллер внес немалую
лепту в археологию Кавказа: будучи членом
Московского археологического общества, он участвовал в
археологических экспедициях на Северном Кавказе и в Крыму,
изучал аланскую культуру.
Не обошел он своим вниманием и художественную
литературу, русскую и зарубежную; он автор
прекрасной статьи об А. С. Пушкине1 и перевода
комедии В. Шекспира «Два веронца»’2.
Владея незаурядными качествами организатора науки,
’ М и л л е р Вс. Пушкин как поэт-этнограф. С приложением
неизданных народных песен, записанных А. С. Пушкиным.
Этнографическое обозрение, 1899. С. 132.
МЛ е к с и п р В. Два веронца.//Шекспир (пол редакцией
С А. Всигерова). Т. 1. 1902, С. 1-56.

В. Ф. ИНЛЛЕР
6
Вс. Ф. Миллер создал органы этнографического
изучения России: первый русский журнал «Этнографическое
обозрение»; отдел Общества любителей
естествознания, антропологии и этнографии при Московском
университете, где в течение 30 лет был председателем.
Хранитель этнографического отдела Румянцевского и
Дашковского музеев, он с 1897 по 1911 гг. возглавлял
Лазаревский институт восточных языков. Труды,
издаваемые институтом, представляли собой ценные
исследования и материалы по Востоку и народам
Кавказа. Миллер способствовал созданию в Отделе
этнографии специальной музыкально-этнографической комиссии,
целью которой ставились собирание и изучение мелодий
песен всех племен России.
Вместе с тем Миллер с 1876 г. преподавал в
Московском университете вплоть до избрания его в
ординарные академики Российской Академии наук и переезда в
связи с этим в Санкт-Петербург.
Если деятельность Вс. Ф. Миллера называют эпохой
в русской филологии, то с неменьшим основанием ее
можно назвать и эпохой в кавказоведении и осетиноведении1.
Вс. Ф. Миллер свою научную судьбу прочно и
надолго связал с Кавказом, в большей степени, с конца
семидесятых годов XIX века, с Осетией.
«За Миллером, — писал М. М. Ковалевский, —
останется честь начинателя в обширной области изучения
языков нашего Кавказа. В заграничных университетах
его знали как того, кто открыл ученому миру
осетинский язык, составил его грамматику и синтаксис,
использовал его предания для исторического очерка его
прошлого, научно поставил дело изучения кавказского
фольклора вообще и осетинского в частности»2.
Приступил он к изучению Осетии, имея уже
обширную и четкую программу, которую изложил в
предисловии к I ч. «Осетинских этюдов». Он писал: «Под общим
1 О Вс. Ф. Миллере см. статьи: Дзагуров Г. А. В. Ф. Миллер
как собиратель и исследователь памятников народной словесности
кавказских горцев. Известия Северо-Кавказского педагогического
института, Т. II, 1924; Л 6 а е в В. И. Миллер как осетиновед. Известия
ЮОНИИ, в. VI, Сталинир, 1948; Кузнецов В. А. Акад. В. Ф. Миллер
как археолог-кавказовед. Сб. трудов ИЭЯЛ, Орджоникидзе. Т. 31, 1976;
К а л о е в Б. А., В. Ф. Миллер — кавказовед. Орджоникидзе, 1963.
2 Этнографическое обозрение. 1913, № 1-4. С. 132.

7____ ИРЫСТОНЫ ШТЫ
названием «Осетинских этюдов» мы предполагаем
издать ряд материалов и исследований, имеющих целью
изучение языка осетин, их эпических сказаний,
религиозных воззрений и их прошлого... Какая судьба загнала
осетин в нынешние места их поселения, какое
воспоминание сохранили они о своем прошлом, какие сведения
сохранились о них в исторических документах, каков
склад их жизни, каковы их религиозные воззрения, какое
место занимает их язык в группе иранских языков,
каков современный его строй, на какие наречия он
распадается, каковы произведения осетинской поэзии, — вот
вопросы, которые занимали нас в наших занятиях и на
которые мы по возможности старались дать ответ»’.
Программа, которая была бы под силу группе
ученых разных отраслей знания, была блестяще выполнена
Вс. Ф. Миллером.
Вс. Ф. Миллер шесть раз побывал в Осетии. Во
вторую свою поездку он настолько хорошо овладел
осетинским языком, что собственноручно на слух
записывал языковый, фольклорный,, этнографический
материал на обоих диалектах.
Собранные им самим, а также вовлеченными в эту
работу представителями осетинской интеллигенции
фольклорные тексты на осетинском языке и в переводе
на русский и немецкий языки, были опубликованы в
следующих изданиях: «Осетинские тексты», «Осетинские
сказки», «Пять дигорских сказок», «Дигорские сказания»2.
Достаточно прочитать письма осетин-учащихся,
учителей, студентов, — адресованные Вс. Ф. Миллеру
по поводу выхода «Осетинских этюдов», а также с
просьбой помочь приобрести их, чтобы представить
резонанс этого события в интеллектуальной жизни
Осетии. Один из первых осетин ученых-филологов,
профессор Г. А. Дзагуров, писал в своей автобиографии о
1 Ученые записки императорского Московского университета, отдел
историко-филологический. М., в. I, 1881. С. 3.
2 Осетинские этюды, ч. I. М., 1881; Осетинские этюды, ч. III, М.,
1887; Осетинские сказки. — Сб. материалов по этнографии, изд. приДаш-
ковском музее, ч. I, М., 1885; РипГ ЕггдМип§еп т сИ^опзсЬеп 01а1ес1.
Негаиз^ебеЬеп уоп \У. МП1ег ипс! К. уоп 51аске1Ьец*. Зк.-РеггзЬоиг^, 1891;
Дигорские сказания по записям дигорцев И. Т. Собиева, К. С. Гарданова
11 С. А. Туккаева. — Труды Лазаревского института восточных языков.
М., 1902.

В. Ф. ИНЛЛЕР
8
том, что по-осетински писать он научился по
«Осетинским этюдам»; тогда же, учась в реальном училище, он
избрал для себя поприще фольклориста-осетиповеда;
учась в Харьковском университете, ежегодно, во время
летних каникул, выезжал в горы для записи
произведений народного творчества. Фольклорный фонд Г. А. Дза-
гурова — богатейшее достояние парода.
Выдающийся ученый-иранист В. И. Абаев также
писал о влиянии трудов Миллера на свою судьбу: «Еще
в гимназические годы мне попалась книга В. Миллера
«Осетинские этюды», и, прочитав ее, я загорелся
желанием как-то продолжить ту работу, которую проделал
Миллер... Тогда же я решил поехать в Петроград, в
университет, туда, где работал Миллер, и поступить
на иранский факультет».
Таким образом, в течение нескольких лет осетины
получили книги на родном языке; свет увидели нартские
и даредзановские сказания, исторические песни, сказки,
предания, поговорки, пословицы, загадки, тексты
обрядовой поэзии. Хотя осетинская письменность
зародилась в конце XVIII века, на осетинском языке долгое
время печатались преимущественно тексты
религиозного содержания, и единственной светской книгой были
«Осетинские тексты»1.
Выход в свет «Осетинских этюдов» был огромным
событием в науке: Русское географическое общество
присудило Вс. Ф. Миллеру большую золотую медаль за
первую часть; две следующие части были представлены
к защите на степень доктора словесных наук. Для
культуры Осетии это было эпохальным событием: перед
осетинской интеллигенцией открылось обширное поле
деятельности; «от берегов бурного Терека до ущелий
священного Рекома, в стране бурной Лиахвы и Гудже-
ретского нагорья раздался великий вздох облегчения, —
началось просветление древнего исторического парода под
говор родного печатного слова»2.
1 Осетинские тексты, собранные Д. Чонкадзе и В. Цораевым. Изд.
акад. А. Шифнер. Приложение к изд. "Записки Императорской АН", Т.
XIV, кн. I- II, СПб., 1868. Часть текстов была опубликована в 1863 г. на
осет. и немец, языках в "Ви11е1ш с!е ГАсас1ет1е 1трепа1е". V. VI.
81.-Ре1ег8Ьош^. 1863. С. 459-470.
2 ЦГАЛИ, ф. 323, он. Т, ед. хр. 5, л. 9.

9
ИРЫСТОНЫ ШТЫ
Вокруг Миллера собралась осетинская
интеллигенция; начался период активной записи фольклора, языка
для будущего осе?пинско-русско-немецкого словаря. В
работу включились учителя, учащиеся9 студенты,
врачи, инженеры. Тем, что в рукописном фонде Северо-Осе-
тинского института гуманитарных исследований
хранится столь разнообразный и ценный материал по
осетинскому фольклору и этнографии, мы прежде всего
обязаны Вс. Ф. Миллеру, его программам, которые он
рассылал по округам, его многочисленным рецензиям на
тома СМОМПКа.
Вс. Ф. Миллер понимал огромное значение этой
работы для сельских учителей и хорошо об этом сказал:
«Какой-нибудь скромный учитель, преподающий в
аульной или станичной начальной школе, занимаясь с
программою, разосланной по округам, приходит к
убеждению, что и он в своем захолустье может сделать нечто
полезное для науки, что население, которое он
ежедневно видит вокруг себя, его обычаи, песни, поверья,
наконец, весь несложный строй его жизни, могут быть
предметом наблюдения и научного описания.
Заинтересованный новым делом, он принимается за
работу, наблюдает внимательно то, мимо чего
проходил равнодушно, выслушивает, записывает, узнает
ближе своих учеников и их родителей. Словом, в его
однообразное существование, в его рутинные занятия
проникает луч света, вносится живое дело, столь же
интересное для него, как и для его учеников и односельчан.
А какой подъем духа должен испытывать скромный
труженик, когда увидит свою работу в печати, когда
убедится, что работал не бесплодно, а внес свою лепту
в дело научного изучения родного края»1.
Вс. Ф. Миллер был чрезвычайно благодарен своим
корреспондентам, которые присылали ему тексты,
слова для будущего словаря, помогали в переводах; он
неоднократно признавался в том, что не смог бы довести
до конца дело без помощи осетинской молодежи,
которой, по его словам, «Осетия за их труд обязана
поставить рукотворный памятник, на котором бы значились
все их имена, как имена осетин, создавших и распрост-
СМОМПК, 1893. С. 40.

В. Ф. МИЛЛЕР
10
ранивших осетинскую письменность и национальную
школу у и науку»1.
Миллер имел в виду своих ближайших помощников:
священника А. Гатуева, студента Петровской
сельскохозяйственной академии С. А. Туккаева, машиниста
паровоза, впоследствии инженера Инала Собиева,
учителей Алмахсита Канукова, Асламурзу Кайтмазова,
Цоцко Амбалова, Михаила Гарданова, Савву Кокиева и
многих др.
Насколько обаятелен был Вс. Ф. Миллер и как
сильно было впечатление, производимое им на осетин, с
которыми ему приходилось знакомиться, можно судить
по воспоминаниям А. Розенфельда, опубликованным в
«Живой старине» за 1913 г.: «Путешествуя в 1912
году по Кавказу, я прошел пешком по
Военно-Осетинской дороге и побывал в некоторых из тех мест, где
был Вс. Ф. Миллер. И вот в одном ауле, Тиб, где мне
пришлось заночевать, я познакомился с местным
священником, о. Александром (Кадзевым).
Вечером мы услышали где-то в горах песню. Я
спросил его, не знает ли он содержание песни. Передав мне
содержание маленькой пастушеской песни, о. Александр
неожиданно спросил меня, не знаю ли я ученого, г.
Миллера, который давно уже приезжал к ним из Москвы и
записывал песни. Трудно описать ту радость, которая
отразилась на лице священника, когда я ответил ему,
что знаю Всеволода Федоровича. Странно было в
глухом, затерявшемся среди снеговых гор осетинском ауле,
около коптящей светильни, наполненной бараньим
жиром, в обществе человека, с заметным трудом
подыскивающего русские слова, вести далеко за полночь беседу о
далеком московском ученом, о народной поэзии, о науке,
о возрождении осетинского самосознания и т. д. И
чувство глубокого уважения испытывал я, видя, как
оживился осетин-священник при воспоминании о
мелькнувшем, как метеор, носителе света знания, успевшем
надолго осветить его ум ярким огнем и вызвать такое
глубокое уважение к науке и к личности представителя ее.
’Богданов В. В., Всеволод Федорович Миллер. (К столетию со
дня рождения. 1848—1948). Архив Института этнографии АН СССР,
ф. 66, л. 40.

11
ИРЫСТОНЫ ШТЫ
Когда старик, церковный сторож, сидевший тут же
в сакле священника и пивший чай с нами за одним
столом, понял, о ком идет речь, он также что-то долго
говорил мне по-осетински, чего я, к сожалению, не
понял, и что, как объяснил мне священник, также было его
воспоминаниями о добром и ласковом господине из
Москвы, который интересовался их простыми песнями и
сказками»1.
В результате многочисленных поездок по Осетии,
знакомства с интеллигенцией, общения с простым
народом в горных аулах Миллер сроднился с Осетией
настолько, что принимал живое участие в ее культуре
(помог в печатании 2-го издания «Букваря» А. Кануко-
ва; напечатал дигорские фольклорные тексты в
«Трудах по востоковедению» Лазаревского института
восточных языков) и в судьбах отдельных людей,
обращавшихся к нему с самыми различными просьбами.
Особенно внимательно он относился к молодежи, помогая ей
устраиваться в столичные вузы.
Осетия выразила чувство своего глубокого уважения
к Вс. Ф. Миллеру в адресе по поводу юбилея ученого в
1906 г. В нем были, в частности, следующие слова,
которые Осетия должна помнить вечно: «...и если в
сердце Кавказа потомкам древних аланов-оссов суждено
сделаться культурным народом, то этим они во многом
обязаны Вашим научным трудам.
Благодаря Вашим трудам многие другие ученые
заинтересовались нашей народностью и дали целый ряд
капитальных трудов по исследованию нашей
археологии, обычного права и истории.
Труды Ваши преисполнены не только высокой
научности, но они проникнуты и согреты уважением к
нашему прошлому и любовным отношением к нашей
настоящей судьбе.
Четвертьвековая Ваша деятельность па этом
поприще высокопочтенна. Сердечное спасибо говорит Вам
осетинский народ, как сеятелю среди него разумного,
доброго, вечного»7.
’Розенфель д А. Памяти Вс. Ф. Миллера. "Живая старина",
Петроград, 1913. С. 337.
2 ЦГАЛИ, ф. 323, он. 1, ед. хр. 538, л. 9.

В. Ф. МИЛЛЕР
12
Собранный нами из разных источников материал
расположен в книге следующим образом: вначале
даются записанные В. Ф. Миллером и его корреспондентами
из Осетии фольклорные тексты на осетинском языке,
далее — переводы В. Ф. Миллера этих текстов на
русский язык, за ними следуют фольклорные тексты,
записанные В. Ф. Миллером на русском языке.
Завершается книга научными статьями ученого и дневником его
путешествия по Осетии.
Составитель выражает глубокую благодарность
Казбеку Наурузовичу ДЗАЙНУКОВУ за помощь в
издании данной книги.

ИРЫСТОНЫ
шты

НАРТ ЄМЄ ДАРЕДЗАНТЫ
КАДДЖЫТЄ
1. САТАНА КУЫД РАЙГУЫРДИ*
Борєты мад уыди Сасана. Иу бон куы уыд, уєд єм
Уастырджи єрцыди ємє йєм барвыста лєг, мєхицєн дє
хєзгул куы бакєнин, зєгъгє.
Сасана загъта Уастырджийєн:
— Єз никємє бакомдзынєн мєхи мой йеддємє.
Уастырджи йын загъта:
— Ємє куы амєлай, уєд та мын кєдєм цєудзынє?
Нє дє ныууадздзынєн мардєй дєр.
Стєй Сасана куы марди, уєд куырдта йє фырттєй —
Хємыц, Уырызмєг ємє Созрыхъойє**:
— Мєнє, куыд тыхджын лєг мєм єртхъирєн кодта,
уый тыххєй ує курын, мє фырттє, ємє мє єртє єхсє-
вы бахъахъхъєнут ингєны.
Амарди Сасана, ємє фыццаг єхсєв Уырызмєг хъахъ-
хъєдта. Уастырджи єрцыдис ємбисєхсєв ємє сбои
кодта, ємє єрбакєсын кодта хур, ємє алчи йє хъомтє ас-
къєрдта хъомгєсмє. Стєй загъта Уырызмєг Уастырджи-
йєн:
— Хинєйдзаг лєг, уымєй мє нє фєсайдзынє.
Фєбадти уым Уырызмєг, фєхъахъхъєдта ємє, куы
сбои и, уєд йє хєдзармє ацыди.
Дыккаг єхсєв Созрыхъо єрцыдис марды цурмє ємє
йє мады хъахъхъєнын байдыдта. Уастырджи та єрцыди
ємбисєхсєв марды цурмє ємє та сбои кодта, алчи та йє
хъомтє аскъєрдта хъомгєсмє. Стєй Созрыхъо загъта:
* Єнусєй фылдєры размє Миллер кадєггєнджыты дзыхєй цы
уацмыстє ныффыста, уыдоны ныхасыздєхтмє євнєлд нє цєуы. Раст-
фыссынадмє євнєлд цєуы єрмєст раиєй-рєтты. (Чиныгаразєджы
фиппаинаг).
** Созрыхъо кєд йє фырт нє уыд, уєддєр семє царди, уый тыххєй
дзы куырдта. (Кадєггєнєджы фипп).

15
ИРЫСТОНЫ ШТМ
— Хин лєг, мєн уымєй нє фєсайдзынє.
Созрыхъо сахєттє нымадта ємє, куы сбон и, уєд ссы-
ди йє хєдзармє. Уый фєстє ’хсєв Хємыцы рад єрцыди
хъахъхъєнын йє мады. Стєй та Уастырджи єрцыдис
ємбисєхсєв ємє сбон кодта, ємє хъомгєстє аскъєрд-
той та сє хъомтє. Уєд загъта Хємыц:
— Ай куы сбон и, хур дєр куы бакасти, алчи йє хъомтє
хъомгєсмє куы аскъєрдта, єз ма цємєн бадын! Цєуон
ємє Алєгаты чындзєхсєвы єз дєр фєхъазон.
Ссыди чындзєхсєвмє ємє хъазыдис. Стєй Сасанамє
Уастырджи єрцыди ємє фыццаджыдєр йєхєдєг йемє
схуыссыди, стєй йєм йє уырсы бауагъта, уый фєстє йєм
йє егары бауагъта ємє атахти уєларвмє.
Стєй иу лєппу єрбацыдис Алєгаты хъазтмє ємє
загъта:
— Диссаг нєу! Борєты зєппадзєй чызджы кєуын,
байраджы уасын ємє куыдзы хъєвдыны рєйын цєуы.
Стєй, Уырызмєг єй куы фехъуыста, уєд загъта:
— Ай! Ме ’фсымєр мє аргєвста: нє бахъахъхъєдта
нє мады.
Ныццыди ингєнмє ємє федта: йє мад ныззади чызг,
байраг ємє куыдзы хъєвдын. Райста сє Уырызмєг, йє
хєдзармє сє ’рхаста ємє сє схъомыл кодта. Чызг хорз
сси, хуынди Сатана. Байраг дєр уыдис Уырызмєджы хъу-
лон Дурдура бєх; куыдзы хъєвдын егары къєбыла уыдис
ємє хорз егар сси.
2. УЫРЫЗМЄГ ЄМЄ САТАНА
Иу бон куы уыди, уєд загъта Уырызмєг Сатанайєн:
— Хорз ус хъєлєг ысдє ємє мєхицєн дє скєнин ус,
фєлє худинаг у, искємєн дє раттин, — ємє євгъау дє.
Ємє загъта Сатана Уырызмєгєн:
— Хєрєгыл сбад, де ’ргом фєстєрдєм, ємє ацу хє-
рєгыл Нарты уынгты. Иу цыд куы акєнай, уєд дыл худ-
дзысты, фєстємє куы раздєхай, уєд дыл къаддєр худ-
дзысты, уый фєстє єртыккаг здєхт куы акєнай, уєд та
ацєудзынє уынгтєй ємє дыл ничиуал фєхуддзєнис.
Стєй ацыди Уырызмєг, хєрєгыл сбадти зыгъуыммє
ємє, иу цыд куы акодта, уєд ыл иууылдєр худтысты,
Дыккаг цыд куы акодта, уєд ыл чысылдєр худын бай-
Дыдтой; єртыккаг цыд куы акодта Нарты уынгты, уєд

В. Ф. КИЛЛЕР
16
єппындєр ничиуал фєхудти. Уый фєстє Уырызмєг йє-
хмцєн скодта Сатанайє ус, цєрынтє байдыдтой иумє.
Иу бон куы уыдис, уєд єм єрєрвыста Сафайы фырт
лєг. Уый загъта Сатанайєн:
— Сафайы фырт мє дєумє єрєрвыста ємє дє куры,
хєзгулєн мє куы уаис.
Уыцы рєстєджы Уырызмєг йє хєдзары нє уыди.
Сатана куы нє сразы ис, уєд уый фєстє бон Сафайы
фырт йєхєдєг єрцыди. Сатана загъта йє кусєгтєн:
— Ацєут, уазєгєн єрбахєссут фыс ємє йє хорз фе-
нут!
Сафайы фырт загъта:
— Фєйнєрдєм-ма дарддєр абадут.
Стєй йє дзыппєй систа хєрынкъа, иннє дзыппєй та
фынг ємє кєлмєрзєн; йє хєрынкъайє алиуырдта фыс
ємє дыуує лєппуйы; уыдон аргєвстой фыс, скодтой фи-
зонджытє ємє сфыхтой фыд — сцєттє кодтой афтємєй
єхсєвєр.
Хєрд куы фесты, уєд Сафайы фырт систа йє хєрын-
къа, йє кєлмєрзєн, йє фынг ємє сє цєвєрдта иууыл-
дєр, кусєг уєд, хєринаг уєд, йє дзыпмє. Сатана йє
бафарста:
— Уыцы хєзнатє ницєуыл ауєй кєндзынє?
Сафайы фырт загъта:
— Єз дєм рагєй рарвыстон; кєд ахсєв нє хуыссєн иу
уыдзєни, уєд дын ратдзынєн уыцы хєзнатє иууылдєр.
Сатана ахъуыды кодта ємє загъта: «Цыдєриддєр уєд,
цєй ємє єрбакєнон Сафайы фырты».
Єрбакодта йє уатмє, ємє иумє схуыссыдысты.
Райсомы Сафайы фырт атахтис ємє ныууагъта йє
дзауматє Сатанайєн; ныууагъта барєй йє зєнгойтє, цє-
мєй сє фена Уырызмєг, уый тыххєй.
Уырызмєг куы ’рцыдис, уєд йє уатмє йє кард ємє
топп бахаста, ам сє цєвєрон, зєгъгє. Уым йє хуыссєн-
гєрзты цур, йє сынтєджы, федта Сафайы фырты дыуує
зєнгойы. Уєд загъта Уырызмєг: «Сатана! Сатана! Афтє
нє загътай, нє, ничи мє фєсайдзєн. Ныр мєнєн демє
цєрєн нал ис, мє сєр искуы фесафон!»
Стєй йєхи цєттє кєны, сбадти бєхыл ємє ацыднс.
Сатана уый куы федта, уєд загъта: «Ныр єз мєхи лєджы
дарєстє куы нє скєнон, куы нє йєм ацєуон ємє йын
мє хєзнатє куы нє равдисон, уєд мєнєн ємє Уырыз-
мєгєн иумє цєрєн нал не».

17
11РЫСТ0НЫ ШТЫ
Стєй скодта лєджы дарєс ємє сбадти бєхыл ємє
ацыди Уырызмєджы агурынмє.
Сємбєлдис ыл Тархъы быдыры ємє йєм фєдзырдта:
— Дє фєндаг раст, хорз лєг, кєдєм цєуыс?
Уый йын загъта:
— Мє сєр сафынмє!
— Уєддєр ахсєв иумє єрынцайєм, — загъта Сатана.
— Хорз, єрынцайєм, Хуыцауєй бузныг, ахєм ємбал
куы уа!
Єрынцадысты иумє, ємє Уырызмєг загъта:
— Ныр цы бахєрєм?
— Ды хъыг ма кє хєринаджы тыххєй, — загъта
Сатана, — єз ссардзынєн хєринаг.
Єхсєвєрафон куы сси, уєд Сатана йє дзыппєй систа
хєрынкъа, кєлмєрзєн ємє фынг, ємє сцєттє кодтой
єхсєвєр. Фєсєхсєвєр йє дзауматє цєвєрдта йє дзып-
пы, ємє йын загъта Уырызмєг:
— Ницєуыл ауєй кєндзынє уыцы дзауматє, хорз лєг?
— Хорз лєг, — загъта Сатана, — єз уыдон уєй нє акєн-
дзынєн, фєлє, иу хъуыддаг чи бакєна, уымєн сє рат-
дзынєн.
Уырызмєг загъта:
— Кєд лєг дєн, уєддєр єз бакєндзынєн!
Стєй єхсєв иумє єрхуыссыдысты, ємє загъта
Сатана Уырызмєгєн:
— Раздах дє фєстаг єрдєг!
Уырызмєг уый куы бакодта, уєд Сатана систа дур,
батыхта йє нымєты ємє йє бахєц-бахєц кєны Уырыз-
мєджы фєстаг єрдєгыл. Райсомы Сатана загъта Уырыз-
мєгєн:
— Ныр кєдєм лыгътє мєнєй? Ды лєг куы дє, єз та
Сатана ємє дє куы фєсайдтон, уєд мєн лєг куыд нє
фєсайдтаид ацы дзаумайы тыххєй?
Уый фєстє сє хєдзармє рацыдысты, афтє та єнго-
мєй цардысты.
3. СОЗРЫХЪО
Созрыхъо Борєтєй уыдис, фєлє мад ємє фыдєй нє
райгуырди. Сатана хорз ус уыдис, ємє зєдтєй алчидєр
загъта: «Мєхицєн єй хєзгул куы бакєнин».

В. Ф. НИЛЛЕР
18
Иу бон куы уыди, уєд Сатана йє хєлаф цєхсадта
ємє йє дурыл байтыдта хурмє.
Уастырджи єрцыди ємє загъта: «Дє хєлаф та мын
кєдєм цєудзєнис!»
Бацыди Уастырджи хєлафмє дуры уєлємє ємє хє-
лафыл фємызта; стєй уымєй дуры гуыбыны бацыди уд.
Сатана базыдта, йє хєлафыл Уастырджи кєй фємызта
ємє дуры гуыбыны уд кєй бацыдис; стєй дуры мєйтє
хынцын байдыдта ємє, йе ’мгъуыд куы ’рцыдис, уєд дур
бакъєртт кодта, ємє дурєй Созрыхъо рацыдис ихы хуы-
зєнєй ємє хъазын байдыдта.
Иу бон куы уыди, уєд Бурєфєрныджы єртє лєппу-
имє фєхъазыди, сихормє сє иууылдєр амбылдта, сє
рахиз къухтє сын ракодта ємє сє рахаста йє хєдзармє.
Дыккаг бон рацыди ємє лєппутєн загъта:
— Абон мєн кєд амбулат, уєд мын мє рихитє алыг
кєнут ємє сє ахєссут, кєд єз сымах амбулон, уєд та
уын єз ує рихитє алыг кєндзынєн ємє сє ахєсдзынєн.
Стєй фєхъазыди семє, сихорафон сє амбылдта ємє
сын сє рихитє ралыг кодта ємє сє рахаста йє хєдзармє.
Єртыккаг бон райсом ныццыдис ємє загъта лєппутєн:
— Абон ахъазєм рахиз цєстытыл: кєд ує амбулон,
уєд ує рахиз цєстытє єз ракєндзынєн ємє сє ахєс-
дзынєн мє хєдзармє, кєд сымах амбулат, уєд мє рахиз
цєст сымах ахєссут.
Стєй сихорафон куы ’рцыдис, уєд та амбылдта лєп-
путы Созрыхъо ємє сын сє рахиз цєстытє ракодта.
Уалынджы лєппуты мад рацыдис ємє Созрыхъойєн
загъта:
— Хєзмы быдыры, Сау денджызы єдде, цєры Куы-
цыччы фырт Елтагъан; йє сєры царм сызгъєрин у. Кєд
тыхджын дє, Созрыхъо, уєд Елтагъаны амар ємє йын
йє сєры царм растигъ ємє йє рахєсс ємє уымєй дє
кєрцы єфцєггот скєн.
Созрыхъо уый куы фехъуыста, уєд ын хъыг уыдис,
ємє загъта:
— Єнє цєугє мын нал ис Елтагъанмє.
Стєй ацыди Сау денджызы єддемє ємє Елтагъаны
дуармє бацыди. Ракасти йєм Елтагъан:
— Єгас цуай, хорз уазєг, кєм уыдтє?
Созрыхъо йын загъта:
— Дє хорздзинад фехъуыстон ємє уый тыххєй єрцыд-
тєн.

19
НРЫСТОНЫ ШТМ
Елтагъан бур нєлфыс аргєвста, хорз уазєг єй скодта
ємє загъта:
— Уазєг, цымє нарты Созрыхъо цємєй тыхджын у,
тыхджын лєг єй куы хонынц?
Созрыхъо загъта:
— Созрыхъо тыхджын куыд нє у? Дыуує нємыгєй
топп куы сифтындзай ємє йє Созрыхъойєн йє риуыл
куы фехсай, уєд йє размє нємгуытє єрхауынц мєнє
кєрдойы хуызєн.
— Хорз уазєг, дєумє дєр хорз топпы хуызєн ис,
сифтындз-ма йє дыуує нємыгєй ємє йє мєнє мє
риуыл ныццєв, кєддєра мє бахизиккой нємгуытє? — загъта
Елтагъан.
Созрыхъо дєр сифтыгъта хъєбєр йє топп ємє фех-
ста Елтагъанєн йє риуыл, ємє нємгуытє єрхаудтой йє
размє дыуує кєрдойы хуызєн.
Стєй йын Елтагъан загъта:
— Цємєй ма тыхджын у Созрыхъо?
— Созрыхъо тыхджын куыд нє у? Дє кард куы сцыргъ
кєнай ємє дє дыуує къухєй куы ныццєвай Созрыхъо-
йєн йє сєр, уєд дзы єрду ємє єрдєг нє алыг кєндзєн.
— Хорз уазєг, — загъта Елтагъан, — дєумє дєр хорз
карды хуызєн куы и, ныццєв-ма мын мє сєр!
Сыстади Созрыхъо, йє кард с ласта ємє йє дыуує
къухєй ныццавта Елтагъанєн йє сєр, фєлє дзы єрду
ємє єрдєг нє алыг кодта, ємє та йын загъта Елтагъан:
— Ныр ма зєгъ, хорз уазєг, цємєй ма тыхджын у
Созрыхъо?
Ємє загъта Созрыхъо:
— Созрыхъо тыхджын куыд нє у? Зымєгон уєрм куы
скъахай ємє йєм Теркєй дон куы рауадзай ємє уыцы
уєрмы Созрыхъойы куы цєвєрай иу къуыри, уєд уыцы
уєрм ныйих уыдзєн; куы ныйих уа, уєд єй йє сєрєй
стондзєнис, ахєм тыхджын у.
Стєй загъта Елтагъан:
— Цєй-ма, уєдє, мєнєн дєр скъахут уєрм ємє ма
мє цєвєрут уєрмы ємє мыл рауадзут Теркєй дон ємє
мє ныууадзут иу къуыри уым, ємє ныйих уа, кєддєра
йє не стонин мє сєрєй?
Стєй скъахтой уєрм, рауагътой Теркєй дон ємє йє
ныууагътой иу къуыри, стєй йыл ныйих дон. Уый фєстє
йєм Созрыхъо бацыдис ємє загъта:
— Цєй-ма, Елтагъан, схєц, стондзынє дє сєрєй их?

В. Ф. МИЛЛЕР
20
Елтагъан схєцыдис ємє йє стыдта йє сєрєй. Афтє-
мєй йє сєр фєуєле, фєлє йє уєхсчытє нє цєуынц,
ємє ныссагъди уым ихы мидєг.
— Схєц ыл, асєтдзєнис! — загъта йын Созрыхъо.
Елтагъан ыл схєстытє кодта, ємє йын нє бакуымдта
их сєттын. Уєд загъта:
— Нє йє фєразын сєттын!
Стєй йын загъта Созрыхъо:
— Елтагъан! Ныр цымє мє кард дє сєр ракєнынєн
ницы бакєндзєнис? Єз Созрыхъо кєй дєн, уый дє ба-
уырнєд!
Сласта Созрыхъо йє кард ємє Елтагъаны сєр лыг
кєны ємє йє нє фєразы.
— Дє хорзєхєй, — загъта Елтагъан, — фыдєбонєй мє
мауал мар, мєхи кард мын єрхєсс ємє мын уымєй мє
сєр ракєн!
Стєй йын Созрыхъо йє кард єрхаста ємє йын
загъта:
— Дєуєн дє тых куыд у, афтє дє зонд куы уыдаид,
уєд дын тых ничи бакодтаид; фєлє єз дєуєй зондєй
тыхджындєр дєн.
Стєй йын йє сєр куы ракодта Созрыхъо, уєд сєр
ралиуырдта ємє Созрыхъойы къухы кардєн йє фисто-
ныл йє дзыхєй фєхєст и. Созрыхъо алыгъди, ємє йє
Елтагъаны сєр асырдта. Стєй ныууазал и сєр ємє ныл-
лєууыди, йє кард дєр єрхаудта. Созрыхъо уый куы
федта, уєд йєхєдєг ныллєууыди, раздєхти йєм ємє
йын йє сєры царм бастыгъта. Елтагъаны хєдзары цы-
дєриддєр уыдис, иууылдєр сє ахаста йє хєдзармє.
Стєй Созрыхъо єрємбырд кодта нарты хъєуы чызгєй,
ног чындзєй — се ’ппєты дєр, ємє сын загъта:
— Скєрдут мын сєрдзєрттєй ємє рихидзєрттєй
кєрц!
Куы рахаста Созрыхъо сєрдзєрттє ємє рихидзєрттє
ємє сє чындзытє куы федтой, уєд чи загъта: «Мє фыды
сєрдзарм у», чи загъта: «Ме ’фсымєры рихидзарм у», чи
загъта: «Мє мойы сєрдзарм у». Ємє йын загътой:
— Райсомєй єрцєудзыстєм.
Райсомєй та йєм єрцыдысты ємє йын скарстой кєрц.
Стєй ацыдысты ємє бацыдысты къулыбадєг усмє ємє
йын загътой:
— Кєрц скарстам Созрыхъойєн нє фыдєлты цєрмт-
тєй, не ’фсымєрты рихидзєрттєй ємє нє мойты сєр-

21
ИРЫ1Т0НЫ ХЛЕХТЫ
дзєрттєй. Ныр ын хин скєнєм; фєрсєм дє, ємє нын
зєгъ, бацамон нын, цы бакєнєм?
Къулыбадєг ус сын загъта:
— Єнє ’фцєггот ын ныууадзут йє кєрц, ємє йє куы
бахуыйат, уєд ын єй йє уєлє скєнут ємє йын зєгъут:
«Хорз у дє кєрц, фєлє ма єфцєггот хъаджджын у, ємє
йын куы ’рхєссис Тарыкы фырт Муккарайы сєры царм
— уый хонынц сызгъєрин, уєд уыдзєни єххєст дє кєрц».
Къулыбадєг ус сын куыд загъта, чызджытє афтє 6а-
кодтой.
Стєй ацыдис Созрыхъо; Муккарамє куы бацыди, уєд
фєхъєр ласта:
— Муккара, уым нє дє?
Муккара уый куы фехъуыста, уєд загъта:
— Уый Созрыхъойы хъєр куы у, ацєут ємє йын зє-
гъут: «Ам нєй Муккара».
— Ссарут мын єй, — загъта Созрыхъо, — єнє ссаргє
йын хос нєй!
Стєй йєм ацыдис Муккара йєхєдєг ємє йын загъта:
— Цы кєныс, Созрыхъо, цы дє хъєуы? Цємєн мє
агурыс?
— Сахъолайы уынджы ахъазєм хъулєй, — загъта
Созрыхъо, — кєд мє ды амбулай, уєд мын мє сєр ракє; кєд
дє єз амбулон, уєд дын дє сєр єз ракєндзынєн.
Сразы ис Муккара, ємє ацыдысты Сахъолайы уынгмє,
ємє загъта Созрыхъо Муккарайєн:
— Ауил дє хъул!
Муккара загъта:
— Ды єрцыдтє ардєм быцєу кєнынмє ємє ды єппар
фыццаг, Созрыхъо!
Созрыхъо аппєрста, ємє дзы єртє боны най кєй ба-
кєна лєг, уыйас акалдис еуу уыцы хъулєй.
— Уыцы еуу єруидзын хъєуы, — загъта Созрыхъо.
Стєй Муккара йє хъул ауылдта, ємє йє хъулєй акал-
дысты карчы цъиутє, еуу уидзын байдыдтой ємє сє
фєйнє нємыджы нє фєци.
— Ныр та ды разєй ауил дє хъул, — загъта Созрыхъо.
Ауылдта Муккара, ємє дзы нєл хуы агєпп ласта ємє
алыгъди хъамылмє.
Стєй Созрыхъо ауылдта, ємє єртє егары агєпп ластой
аемє асырдтой нєл хуыйы ємє йє къабазгай єрбахастой
Муккарайы размє. Стєй Муккара загъта Созрыхъойєн:
— Ныр та ды ауил дє хъул!

В. Ф. МИЛЛЕР
22
Ауылдта Созрыхъо, ємє нарты хєдзєрттє ссыгъдысты.
— Уыдонєн исты хос хъєуы, — загъта Созрыхъо Мук-
карайєн.
— Єз уыдонєн ницыуал зонын; цы кєныс, уый мын
бакє, — загъта Муккара.
— Фєкєс-ма мєнмє! — загъта Созрыхъо, стєй
ауылдта йє хъул, ємє уарын ныллєууыди ємє хєдзєрттє
бахуыссын кодта. Стєй йын загъта Муккара:
— Ракє мын, Созрыхъо, мє сєр, кєй мє амбылдтай,
уый тыххєй.
— Иу уылд ма акє, уыцы бар ма дын дєттын, —
загъта йын Созрыхъо.
Ауылдта та Муккара, ємє єртє бєлоны йє хъулєй
атахтысты.
— Уыдон єрцахс! — загъта уый Созрыхъойєн.
Созрыхъо йє хъул систа йє дзыппєй, ємє дзы єртє
хъєрццыгъайы алиуырдтой ємє єртє бєлоны асырдтой,
єрцахстой сє, єрхастой сє Муккарайы размє ємє сє
аргєвстой.
Стєй Муккара загъта Созрыхъойєн:
— Алыг мын кє мє сєр, амбылдтай мє!
— Хорз лєг дє, Муккара, — загъта Созрыхъо, — ємє
мє дє сєр ракєнын нє фєнды.
Стєй йын йє сєры царм растыгъта ємє йыл хостє
ныккодта. Ног царм єрзадис Муккарайєн йє сєрыл, ємє
єгасєй баззади. Стєй Созрыхъо уыцы царм йє хєдзармє
єрхаста, ємє йын дзы йє кєрцєн уыцы чызджытє ємє
чындзытє єфцєггот бахуыдтой.
4. УЫРЫЗМЄГ ЄМЄ СОЗЫРЫХЪО
Нартє ємбырдєй бадтысты. Уырызмєг ємє Созы-
рыхъо фєхыл сты. Созырыхъо афтє зєгъы:
— Мєнєн мє ус дє усєй хуыздєр у, мєхєдєг дєр
дєуєй хуыздєр дєн.
Єхсєв ацыд ємє йє уаты ныххуыссыди Созырыхъо
ємє бафынєй. Куы райхъал и, уєд ракасти, ємє бон
рухс сси. Уєд єм фєсмон єрцыдис: «Ай мє Хуыцау куыд
ралгъыста! Мє хистєры мє бєхтєрєн ехсєй куыд фє-
надтон, уый хуызєн єй бафхєрдтон; єз ма нарты єхсєнмє
куыд ацєудзынєн. Ныр мє сєр фесафон, кєннод мєнєн
худинаг у».

23
ИРЫС10НЫ ШТЫ
Райсом сыстади, йє бєх раласта, йє гєрзтє бабаста
ємє йє бєхыл сбадти.
— Мє сєр фесафон! — загъта, араст кодта.
Сатана хорз ус уыди. Райсомы раджы уынгтє марзта.
Созырыхъо йыл рамбєлди.
— Лєппу, кєдєм цєуыс?
— Мє сєр сафын, — ємє Созырыхъо алыгъди.
Сатана загъта:
— Ай мє хєдзар куыд фехєлд! Нє хъєуы ємбис
фєлидзы.
Стєй Сатана Уырызмєджы Дурдура аифтыгъта ємє
йыл абадти. Тынты калачы сын сиахс уыди. Кєд уымєй
бафсєрмы уаид ємє раздєхид, зєгъгє, Сатана йєм єрцы-
ди ємє загъта:
— Нє сиахс, нє хъєуы ємбис тєргай фєлидзы, ємє
йє раздах!
Уый дєр йє Мєрдтєм дарєс йє уєлє скодта, йє
хєтєн бєхыл сбадти ємє Созырыхъойы сурын байдыдта.
Фєрдыджы быдыры йє ныййєфта.
— Созырыхъо, раздєх! Кєннєуєд єз дєр демє мє
сєр сафын!
Созырыхъо йын загъта:
— Хєрєг, фєрсаглєг! Ды та мєнмє куыд бауєндыдтє!
Цєуын байдыдтой иумє єнєдзургєйє, Йелусанетмє
ныххєццє сты. Йелусанеты донмє Созырыхъо йєхи ап-
пєрста, йє сиахс Чилєхсєртон та йєхи раздєр раласта,
йє гєрстє акалдта ємє доны йєхи баппєрста. Созырыхъо
загъта:
— Хуыцау дын ма бакома. Уд уды сєрыл куы ничи
баивта!
Балиуырдта йєм, рацахста йє ємє йє донєй радавта.
Чилєхсєртон загъта:
— Єз дє єгады здєхтєй нє аздахдзынєн, Созырыхъо,
фєлє ма нын иунєг хо ис, ємє йєм зєдтє курєг ссє-
уыну, фєлє никємє комы: ныр дын гъе уый ратдзынєн.
Йелусанетєй сє бєхты дзыхтє раздєхтой, єрцыдыс-
ты Чилєхсєртоны хєдзармє, ємє йє хойєн загъта:
— Єз дын ссардтон хорз мой.
Чызг ын загъта:
— Чи у? Кєцон у?
Уый йын загъта:
— Нєртон Созырыхъо.
Стєй чызг скуыдта ємє загъта:

В. Ф. МИЛЛЕР
24
— Єз нєртон лєджимє не схуысдзынєн!
Созырыхъо мєстєйдзагєй єрцыдис. Нарты хъєуы
єрлєууыди ємє загъта:
— Нарты адєм,— зєгъы,— єз удєгас нал дєн: Чи-
лєхсєртоны чызг* мын нє комы; ныр уымєн єфсєдтє
хъєуы.
Нарт загътой:
— Нє сєфт хуыздєр у: Чилєхсєртоны чызг нєм куы
нє комы.
Фидиуєджы арвыстой, ємє ныхъхъєр кодта:
— Нарт, — зєгъы,— цєуынхъом чидєриддєр у, уыдо-
нєй иунєг дєр фєсте ма ныллєууєд: Созырыхъойы
єфсєдтє бахъуыди, єртє чи у, уыдонєй иу хєдзаргєс
ныууадзут, дыуує чи у, уыдон дыуує дєр рацєуєнт!
Райсомы єфсєдтє єрємбырд сты. Къулыбадєг усєн
єхсєвы лєппу райгуырди; райсомы Уырызмєг** йе ’фсєд-
ты алывєрсты разылди. Къулыбадєг усы лєппу єрбауа-
ди:
— Єз дєр єфсєдты цєуын!
Уырызмєг загъта:
— Дысон, лєппу, райгуырдтє, абон єфсады куыд ацєу-
дзынє?
Лєппу йын загъта:
— Фондзыссєдз лєджы дын цы ахъаз бакєной, уый
дын єз дєр бакєндзынєн.
Уый йын загъта:
— Мє бєхыл мын чи фєхєцдзєн?
Уыцы чысыл лєппу загъта:
— Єз ыл фєхєцдзынєн!
Уырызмєг загъта:
— Куыд фєхєцдзынє? Мє бєх єнцон фєхєцєн нєу!
— Фєхєцдзынєн дын ыл,- загъта та лєппу.
— Куыд фєхєцдзынє? Йє уидон дын куы атона, уєд
ма цєуыл ныххєцдзынє?
— Уєд та йє бецыккыл.
— Йє бецыкк дын куы атона, уєд та цєуыл ныххєц-
дзынє?
— Уєд та йє барцыл!
* Ам ємє дарддєр таурєгъгєнєг Чилєхсєртоны хойы бєсты дзуры:
"Чмлєхсєртоны чызг". (Чпныгараяєджы фиппаннаг).
** Ам ємє дарддєр таурєгъгєнєг Созырыхъойы ном апвта
Уырызмєгєй. (Чиныгаразєджы фшшапнаг).

25
ПРЫСТОНЫ ШТЫ
— Йє барц дын куы атона, уєд та цєуыл ныххєц-
дзынє?
— Уєддєр ын єз йє цыппар къахыл ныххєцдзынєн
ємє йє мє быны скєндзынєн!
Уый фєстє хєцын куы байдыдтой, уєд чысыл лєппу
загъта Уырызмєгєн:
— Кєд дє фєнды, хохєй хєцон, кєд дє фєнды, дє
єфсєдты ’хсєн хєцдзынєн.
Уырызмєг ын загъта:
— Хорз уыдзєнис, уыцы єххуыс мын куы бакєнай;
сє сєрмє ис хох, уырдыгєй куы схєцєй, уєд хорз уы-
дзєнис.
Лєппу ссыди хохмє ємє-иу сау каркау стахти йє
цъупмє ємє-иу йє къахєй хох ныццавта, ємє-иу хохєй
фєсхъыр рахаудта, ємє калачы ємбис хєдзєрттє фе-
хєлдта ємє сын сє адєм ныццагъта. Чилєхсєртонмє
уыдис Хуыцауєй єртє фаты; ныр, лєппуйы хохы цъуп-
пыл куы федта, уєд загъта:
— Диссаг у, мє хохы иу сау халоны хуызєн ис, ємє
мын мє калак дєр фехєлдта ємє мє адємы дєр
ныццагъта.
Стєй Чилєхсєртон Хуыцаумє скуывта:
— У о Хуыцау! Кєд мын ацы фєттє ды радтай, уєд
мын єй, мєнє уыцы хохы сєр чи ис, уыцы халоны хуы-
зєныл сємбєлын кє!
Стєй фехста, ємє лєппуйєн йє къахыл сємбєл-
дис, ємє фат йє уєрагєй разындис. Уыцы рєстєджы
афтє уыдис, ємє-иу єй куы ахастой єртє арыхъхъы
фалємє, уєд-иу ын мєлєт нє уыди. Уырызмєг лєп-
пуйы йе ’ккой акодта ємє йє дыуує арыхъхъєн йє
фале фєкодта.
Сырдон нарты фыдбылыз уыдис. Уый Уырызмєгєн
загъта:
— Агъа, Уырызмєг! Де ’фсєдтє дын фєцагътой, дє-
хєдєг къулыбадєджы фырты де ’ккой скодтай ємє уый
хєссыс.
Стєй Уырызмєг аппєрста лєппуйы, уыцы ныхас куы
фехъуыста, уєд. Уый тыххєй амарди лєппу.
Хємыцы фырт Батырадз уєларвєй кєсы: нарт хєцгє
хъєлєкк хорз кєнынц, фєлє ницы фєразынц Чилєх-
сєртонєн.
Батырадз йєхи рауагъта уєларвєй:
— Цы кєнут, нарт? Ує топны фєздєг хорз куы цєуы,

В. Ф. МИЛЛЕР
26
фєлє калакєй куы ницы хъаут! Ацєут ємє мє сармадзан
єрбаласут, кєддєра куыд уыдзєнис, уый фендзыстут.
Ацыдысты ємє йын галєй дєр, лєгєй дєр ницы фє-
разынц.
— Ємє ма уєдє уымєй єфсєдты цєут? — зєгъгє
сын загъта Батырадз.
Стєй йєм йєхєдєг ацыдис, йе ’ккой йє скодта ємє
йє єрбахаста сє хєцєнмє. Куы ралиуырдта Батырадз
сырх зынгєй, уєд єм Чилєхсєртоны чызг бацыдис ємє
йын бакуывта:
— Дє хорзєхєй, єгад мє ма фєкє; єз разы дєн де
’фсымєрмє цєуыныл!
— Барєй нє, фєлє єнєбары уыдзынє разы, єгадєй
дє нє акєндзынєн, фєлє ацы горєтєн йе ’мбис дєр демє
акєндзынєн.
Уый фєстє сє ракодтой нарт — адємєй, хєзнайє —
Созырыхъойы чындзимє, ємє йє хєдзары єрєнцадыс-
ты.
5. СОСЛАН ЄМЄ УЫРЫЗМЄГ
Иу бон куы уыди, уєд Сослан ємє Уырызмєг сє
бєхтыл сбадтысты ємє цєуын байдыдтой хєтєны. Аф-
тємєй Азны быдырмє ныццыдысты. Азны єртє лєппуйы
сыл єрбамбєлдысты ємє сыл фєхъєр кодтой, фєлє сє
хъєры дымгє дардмє фєхаста. Стєй сє бафарстой:
— Цєй тыххєй ныл хъєр кєнут! Цєуылнє нє уадзут
фєндагыл?
Азны лєппутє загътой:
— Ай мах бєстє у!
— Мах нєртон адєм стєм, фєндагыл цєуєм, ємє нє
цєуылнє уадзут? — загътой нарт.
— Мах уєдє нєртон адєм куы агурєм: нє фыды хъа-
лон нын цєуылнє кєнут?
— Ує фыды хъалон цы уыди? — загътой нарт.
— Нє фыды хъалон: карк кємє и — сєдє карчы,
фыс кємє и — сєдє фысы, хъуг кємє и — сєдє хъу-
джы, гал кємє и — сєдє галы, бєх кємє и — сєдє бєхы,
бындзы сєрымагъзєй зилгє къоппайыдзаг, хуысар хъуы-
мацы сыгъдонєй бєтманыдзаг, царвєй физонєггаг, Ту-
тыры гуырд дыуує галы, залгъєдєй сын — єфсондз.

27
ИРЫСТОНЫ ШТЫ
Уыдон нын куы нє ссарат, уєд ує хъєухаст ракєндзыс-
тєм.
Фєстємє нарт єнкъардєй раздєхтысты сє хєдзєрт-
тєм, хъєумє єрбацыдысты ємє ныхасы єрбадтысты.
Хъєуы сє бафарстой:
— Єнкъардєй цємєн єрбацыдыстут?
— Фєндагыл фєцєйцыдыстєм, ємє нын Азны єртє
фырты нє сєртє лыг кодтой, хъалон нын цєуылнє кє-
нут, зєгъгє. Ныр нє сєфт єрцыди ємє фєлидзєм, кєм
ссардзыстєм мах уыдон.
Стєй Уырызмєг загъта:
— Єз Сатанайы бафєрсон, уый сын кєд исты хос скє-
нид.
Ссыди йє хєдзармє, бандоныл йєхи єнкъардєй єр-
уагъта.
— Цы кєныс, нє зєронд лєг, цєуыл єнкъард дє? —
бафарста Сатана.
Уый йын загъта:
— Мах Єхснєртєггаты фос фєкєнєм, зєгъгє, ацы-
дыстєм, ємє ныл Азны єртє фырты сємбєлдысты ємє
нын загътой: «Нє фыды хъалон цємєн нє кєнут»... Нар-
тєн ныр сєфын йеддємє хос нал и, куы нє фєлидзой,
уєд.
Сатана йын загъта:
— Донбеттыртєм лєппу радтон, ємє сын уый куы
ницы хос скєна, уєд никєй бон суыдзєн.
Стєй Сатана донбеттыртєм фєцыди ємє сын загъта:
— Єз уєм цы лєппу радтон, уый рарвитут, кєд истє-
мєн бєззы, кєнє нарт сєфынц.
Стєй рахуыдта лєппуйы. Асана, Уырызмєджы фырт
— йє ном уыдис. Ацыди хєцынмє лєппу ємє єртєйы
дєр, Азны фыртты амардта ємє сын сє дзауматє йемє
рахаста. Уалынджы нарт сє бынаты баззадысты.
Асана фыдгєнєг уыди ємє нє уагъта Бориаты цє-
рын. Нард гал куы уыди, уєд-иу єй ныргєвста, нард бєх
сєм куы уыди, уєд ууыл фєбадти. Уєларв Куырдалє-
гонмє та куырдахуыр уыди, ємє бирє фос ныббастой
Куырдалєгонєн Бориатє, ай нын амар, зєгъгє.
— Амєн марєн нєй,— загъта Куырдалєгон, фєлє
сын авд ивазны уєрм скъахын кодта йє куырдадзы
фарсмє; уєрмы сєрыл урс бинаг байтыдтой, ємє уым
Асана ныххауди, куырды куыст куы кодта, уєд. Бориатє
йє уєрмы фидар нымбєрзтой.

В. Ф. МНЛЛЕР
28
Стєй Єхснєртєггатє йє агурын байдыдтой, єфсєн
лєдзджытє ємє єфсєн єрчъитє сє уєлє, афтємєй. Кєм
єй ссардтаиккой? Єхснєртєггатє сє хєдзармє куы єрцы-
дысты, уєд сє Сатана бафарста:
— Никуы арут?
— Нєй.
Уый фєстє сє Бориатє бахуыдтой ємє сын минас
кєнын кодтой. Сырдон та, Єхснєртєггаты єфсымєр,
ныхасы бабадти ємє загъта:
— Ай диссаг! Сє хуыздєр сын амардтой; ныр сє хє-
дзармє бацыдысты, ємє сын минас кєнын кєнынц.
Сосланєн Уадєхсин йє лымєн уыди ємє йын йє
хъусы адзырдта Сырдоны ныхєстє. Стєй Сослан сыста-
ди ємє загъта:
— Ацєуын афон дєр нын у, ємє фєцєуєм нє хє-
дзєрттєм.
Ацыдысты, фєлидзын сфєнд кодтой. Сє хо Агуындє
Бориаты ус уыди. Уый сын загъта:
— Ма фєлидзут, туг донєй єхсад вєййы, ємє ба-
фиддзыстєм ує туг!
Стєй сє хойєн загътой:
— Бориаты хєрєг дыл слиуырєд, куы нє нє бауро-
майуєд!
Йєхєдєг мєсыджы сєрмє фєцєйцыди, хєрєг дєр
йє фєстє. Стєй уый дєр сє ралгъыста:
— Авд азы ує кєрдаг кард ма кєрдєд, ує уайаг бєх
мауал єруайєд, кємє фєцєуат, уый фыдєх ссарут. Авд
азы уєм йє дзыхєй Кєнцысєр Хуєндон куыд нє сдзура!
Кєнцысєр Хуєндон-єлдармє та лидзгє кодтой. Фє-
лыгъдысты, иу аз сыл рацыди, єлдар сєм йє дзыхєй не
сдзырдта. Стєй иу лєг хист кодта ємє дугъ уагъта.
Сосланы та уырдыгыстєг бахуыдта. Иу лєг гал єргєвста
ємє Сосланєй кард ракуырдта: кард нє ныккарста, ємє
йын єй аппєрста. Сослан йє цєссыгтє єркалдта. Єхснєр-
тєггатє дєр сє бєх уыцы дугъы арвыстой, ємє нє єрба-
уади, фєсте баззади.
Авд азы куы ацыди, уєд сє єлгъыст дєр фєци.
Иу бон куы уыди, уєд иу лєг хист кодта; афтємєй та
Сослан йє кард радта гал єргєвдєгмє ємє йын загъта:
— Зыст єй ма єрбариуыгъ!
Фєлє лєг тынг єрбариуыгъта ємє галы хурх ахауын
кодта ємє йєхи уєрджытє дєр. Уєд Сослан бахудти.
Лєг ын загъта:

29 ИРЫСТОНЫ Ш1Ы
— Цєуыл мє амардтай?
— Куы дын загътон: єгєр єй ма єрбауадз! — загъта
Сослан.
Дугъы дєр та сє бєх арвыстой ємє йын бафєдзєхстой:
— Єртє боны сє раздєр рауадз.
Єртє боны сє раздєр рауагъта, стєй сє расырдта ємє,
кєй куыд єййєфта, афтє сын сє къубєлттє скъуыдтє
кодта ємє йєхєдєг єрбацыди.
Бахудти та Сослан, ссыди ємє куырдадзы йє цєсты-
сыгєй йє цирхъ сыссадта. Стєй афтє зєгъы:
— Дє лєх Сосланы мєрдтє бахєрєнт! Кєд ды (Хуєн-
дон-єлдар) ма мєм ацы хатт не сдзурай, єз дын ацы цирхъ
дє сырх бєрзєйыл куы нє равзарон!
Кард хъєстаргъыл єрєвзєрста, ємє йє дыуує аха-
уын кодта къуыдыримє. Иу лєппу йє цуры уыди ємє
бацыд ємє загъта єлдарєн, кєй фехъуыста Сосланєй,
уый. Єлдар адємыл ныхъхъєр кєнын кодта:
— Ахсєв нє уазджытє хынцгє кєнын, ємє нуєзт,
хойраг хєссут, галтє єргєвдут!
Стєй єрбахуыдта Єхснєртєггатє ємє сын загъта:
— Ує зєрдє мыл ма худєд: авд азы уєм мє дзыхєй
не сдзырдтон, єлгъыст кєй уыдыстут, уый тыххєй; ныр
мє цы курут, уый зєгъут.
Уыдон загътой:
— Иу адємы къорд нє хъєуы, ємє нын ратт.
Уый сын загъта:
— Райсом, йє зєрдє бєхыл чи дары ує єртєйє, уый
йє бєхыл сбадєд, ємє уартє быдыры иу обау, ємє уымєн
йє дуар йє зєвєтєй цєвєд, уєд байгом уыдзєн, йєхєдєг
лидзєд, фєстємє ма фєкєсєд; уєд уым адєм уыдзєн.
Уырызмєг йє бєхыл сбадти райсом ємє дуар ныц-
цавта; уырдыгєй адєм лєсын байдыдтой, ємє быдыртє
байдзаг сты.
— Ныр адонєн цы кєнєм, сє нымєц сын куы нє
ссардзыстєм, — загътой нарт, — сє нымєц сын куы нє
ссарєм, уєд нын єххуыс нє фєуыдзысты.
Стєй Уырызмєг йє хєдзармє рацыди ємє йє усєн
загъта:
— Єфсады нымєцєн хос нє арын.
— Єз ссардзынєн,— загъта ус.
Ємє бахуыдта єртєкъахыг хєлаф ємє йє дурыл
байты дта. Райсомєй Сырдон бацыди ємє дне кєны: «Єхснєр-
тєггатєн дысон-бонмє сє єфсєдты єхсєн куы фєхат

В. Ф. МИЛЛЕР
30
тєн ємє сєдє сєдєйы ємє єртє сєдє сє уєлдай, фєлє
єртєкъахыг лєг куы нє федтон».
Уєд базыдтой сє єфсєдты нымєц, єфсєдтє уыдон
баисты.
Уырызмєг уєд загъта:
— Фыццагдєр йє тырыса чи ныссадза Бориаты хє-
дзары сєр, уымєн мє ус Сатанайы дєр ратдзынєн.
Уєд бацыдысты, иу лєг раздєр, стєй уый фєстє дык-
каг. Уырызмєг єртыккаг. Сатана уыцы фєнд базыдта ємє
фєтарсти, искєй хай куы фєуа. Хєдзары сєрєй сєм
каста ємє Хуыцаумє скуывта:
— О Хуыцау, мє Хуыцау! Фыццаг цємєй амєла!
Афтємєй фєцєф и фыццаг ємє амарди. Дыккаг раз-
дєр фєци ємє фєцєуы, йє тырыса йє къухы. Сатана та
ногєй Хуыцаумє скуывта, ємє та уый дєр мард фєци.
Єртыккаг Уырызмєг йєхєдєг уыд, ємє бацыд ємє
Бориаты хєдзарыл тырыса єрсагъта. Афтємєй йє ус йєхи-
цєн баззади.
Бориаты фєцагътой, ныххєлиу сє кодтой, ємє та нарт
сє бынатмє єрцыдысты ємє бацардысты уым, ныр дєр
цєрынц.
Уыдон єрцыдмє хорзєй фєцєрут.
6. ХЄМЫЦ, СОЗЫРЫХЪО ЄМЄ
УЫРЫЗМЄГ
Хємыц, Созырыхъо ємє Уырызмєг нє фидыдтой
хистєр ємє кєстєрыл ємє загътой:
— Тынты калачы ис нє хистєр хо, ємє уымє хъастмє
бацєуєм: уый нын равзардзєн, нє хистєр, нє кєстєр чи
у.
Стєй ацыдысты ємє сєвєрдтой хордзентє Хємыцы
фєсарц. Ныццыдысты сє хойєн йє дуармє ємє йєм
бадзырдтой:
— Ракєс-ма нєм єддємє.
Сє хо рагєпп ласта ємє сын загъта:
— Уатмє рацєут.
Кусарт сын акодта, хорз сє федта. Ємє йын загътой
йе ’фсымєртє:
— Ныр дєм мах єнє хъуыддаг нє єрцыдыстєм.

31
ИРЫСТОНЫ ШТЫ
— Зєгъут, цы хъуыддагмє єрцыдыстут?
— Нє кєстєр ємє нє хистєрыл нє фидауєм.
— Уєхуыдтєг єй нє зонут, ує кєстєр чи у, уый:
хордзентє кємє сты, уый ує кєстєр.
Хємыц фємєсты ис ємє йын загъта:
— Кєннєуєдє, кєд мєнг зєгъыс, уєд дыл Борєты
бур хєрєг слиуырєд, кєд єз кєстєр нє дєн, уєд.
Борєты хєрєгєй-иу куы ралгъыста, уєд-иу Борєты
хєрєгєн єнє слиуырєн нє уыди: мырмыргєнгє дын єр-
бацєуы. Уєд загъта Хємыцєн йє хо:
— Дє хорзєхєй, ма єрбауадз хєрєджы, ємє дын,
кєй уарзыс, уый ратдзынєн.
— Архъызы дєндаг мын ратт, — загъта Хємыц.
Радта йын Архъызы дєндаг ємє йын єй йє дєндєг-
ты астєу цєвєрдта. Архъызы дєндаг уымєн хорз уыдис,
ємє, кєй уарзтаис, уыцы ус куы нє куымдтаид, уєд єм-
иу Архъызы дєндаг куы равдыстаис, уєд йє фєстє цы-
даид; ємє лєг куы нє бакуымдтаид, уєд-иу уыцы ус калм
сцаид. Уыцы дєндаг куы райста Хємыц, уєд єм уый тых-
хєй хєрєджы нал бауагъта.
Алєгатєм уыдис чындзєхсєв, ємє уыдонмє уыдис
иу бадєг чызг.
Фыццаг єм-иу арвыста Хємыц, ємє йєм нє бакуым-
дта, уый тыххєй йєм хєрам уыди. Стєй куы базыдта
чызг, Хємыцмє ис Архъызы дєндаг, уєд уымєй тєрсын
байдыдта ємє загъта:
— Хємыц мєм йє дєндаг куы равдиса ємє мєм куы
нє єрцєуа, уєд єз скалм уыдзынєн,— ємє дзы йєхи
хъахъхъєдта.
Хємыц йєхи стыхта фєсбыны ємє дзы йє єфцєгго-
ты къєбєл ныккодта. Стєй йєхи баппєрста цъыфы у
спермы, ємє йєм адєм ракастысты:
— Уый та цєй мєгуыр лєг у?
Уый куы фехъуыста бадєг чызг, уєд рагєпп ласта ємє
загъта:
— Цавєр мєгуыр лєг у? -
Хємыц єй куы федта, уєд єм йє дєндаг равдыста
ємє загъта:
— Чызг, дє хєдзар куы фехєлд!
Уый загъта:
— Мєхи кємєй хъахъхъєдтон, уый мєм єрцыдис!
Агєпп ласта Хємыц ємє йє хєдзармє ссыди, чызг та
скалм и. Ємє Алєгатє загътой Хємыцєн:

В. Ф. МИЛЛЕР
32
— Дє хорзєхєй, куы єрцєуис нє чызгмє, уєд дын
йє ’муєз єхцайє раттиккам.
Хємыц загъта:
— Куы амєлон, уєддєр мын єрцєуєн уыцы чызгмє
нє уыдзєнис.
Дыуує азы йыл куы ацыдис рынчынєй, уєд Хємыц
йє тєригъєдмє кєсын куы нєуал фєрєзта, уєд єм ба-
цыдис ємє йє дєндаг райста ємє йыл єй ныссєрфта.
Стєй сдзєбєх и чызг ємє дыуує ахєм хуыздєр феста-
дис, ємє йє Хємыц йєхицєн хєзгул бакодта. Иумє куы
схуыссыдысты, уєд ын загъта:
— Нє куымдтай мєм, ємє дє єз дєр дыуує азы
фыдєбонєй фємардтон.
Чызг дєр ын загъта:
— Єз дєр ма дын цы кєнон? Цъыфы уєрмы дє бам-
бийын кодтон!
7. УЫРЫЗМЄГ, ХЄМЫЦ ЄМЄ
СОЗЫРЫХЪО
Борєтє хєтєны цєуын фєнд скодтой — Уырызмєг,
Хємыц ємє Созырыхъо. Нарты хидыхъусмє куы ныц-
цыдысты, уєд Сыффыттєр єрбамбєлди сыл. Єрцахстой
Сыффыттєры, арфє нын ракє, зєгъгє. Сыффыттєр сын
загъта:
— Ауадзут мє ємє фаллаг фарсєй єрбаарфєтє кєн-
дзынєн.
Ауагътой йє, Сыффыттєр сєм дзуры:
— Єрбайхъусут мєм: ахєм раст фєндаг фєут ємє
ахєм мит єруарєд уыл, нєзыйєн йє цъупп куыннєуал
зына, бєласы бын баззайут иу къуыри, ує дзабыры бынтє
бахєрут!
Уыдон загътой:
— Цєуєм — ємє фыдвєндаг кєндзыстєм, аздєхєм
— ємє худинаг.
Раздєхын сын худинаг уыди, араст кодтой, рацыдысты
ємє сыл єцєгєй дєр дынджыр мит ныууарыди. Баззады-
сты уым иу сабатєй нннє сабатмє. Нал уыди сєм хєринаг
дєр ємє суынгєг сты. Стєй сыл иу сєлавыр алыгъди,
рацахстой йє, аргєвстой йє, йє фыд ын бахордтой, йє
цармыл та йын тєрхон кодтой. Загъта Хємыц:

33
ИРЫСТОНЫ ШТЫ
— Мєнєн єй раттут!
— Нє, мєнєн єй раттут, — иннєрдыгєй дзуры Уырыз-
мєг.
— Нє йыл бафидаудзыстєм, фєлє ємбисонддєр чи
єрхєсса, сєлавыры царм уымєн ратдзыстєм, — загъта уый
фєстє Созырыхъо.— Цєй, Хємыц, ды ныр ємбисонд
ракє!
Хємыц загъта:
— Иу суангыл єрцєйцыдтєн, авд Уастырджийы иу
ран тєрхон кодтой. Мє топп фелвєстон, ныггєрах сє
ластон, єртє уым аззадысты. Цыппар Хуыцауы размє
хъєстмє ацыдысты, ныр дєр мєныл хъаст кєнынц. Иннє
суангыл та єрцыдтєн: авд Уациллайы тєрхон кєнынц.
Уыдон дєр та фехстон: цыппар уым баззадысты, єртє
Хуыцауы размє хъєстмє ацыдысты, афтємєй Уациллайє,
Уастырджийє авд амардтон, авдєй та мє Хуыцауы раз
хъаст кєцынц.
Йе ’мбєлттє загътой:
— Хємыц, — зєгъгє,— уый дын фыдєбон куы нє
уыди. Цєй-ма, Созырыхъо, ныр та ды радзур!
Созырыхъо радзырдта:
— Мєнєн Тынты калачы хєзгул уыди. Иу бон куы
уыди, уєд мє бєх раластон, мє карды бос, мє топпы бос
мє уєлє сбастон. «Єз мє искєй усы куы нє басгарон,
уєд єй нє ныууадздзынєн!» Цєуын байдыдтон. Иу къуы-
ри ма цєуын куы хъуыдис мє хєзгулмє, уєд Хозы быды-
ры иу фыййау ныхъхъєр кодта: «Ай нарты Созырыхъо
нє дє?!» — «Бєгуы дєн»,— загътон єз. «Кєдєм ма цє-
уыс? Дєуєн дє хєзгул, ныр иу къуыри йыл цєуы кєдєй
амарди». Єз скуыдтон ємє загътон: «Уєддєр бацєудзы-
нєн ємє йє скъахдзынєн ингєнєй, мєхєдєг дєр єм
ныххизон ємє йє куыд сисон». Стєй уырдыгєй ацыд-
тєн, ємє фєндагыл иу бєндєн мыл сємбєлди, ємє кєм
адаргъ вєййы, куы та єрбатымбыл вєййы. Уырдыгєй
ацыдтєн ємє зєхмє єркастєн: сєрак дзабыр ємє хуыд-
зарын дзабыр кєрєдзиуыл стыхстысты ємє хуыдзарын
дзабыр тыхджындєр кєны. Уырдыгєй бацыдтєн уєл-
мєрдмє мє хєзгулы ингєнмє, скъахтон єй ємє дзы
ныххызтєн; дурєй мє бамбєрзтой, ємє уым иу къуыри
баззадтєн. Мє хєзгул мыл куы бамбыди ємє мыл смаг
кєнын куы байдыдта, уєд єз стыхстєн ингєнєй. Ингє-
ны куы уыдтєн, уєд уым фехъуыстон мє хєзгулєн йє
мад ємє йє фыды ингєнєй куыдзы хъєвдынты рєйын.
2 Закаэ№ 2077

В. Ф. МИЛЛЕР
34
Стєй ацыдтєн ємє бацыдтєн мє ємдзуарджынмє ємє
йє бафарстон: «Дє хорзєхєй, зєгъ мын, мє ємдзуар-
джын, мє хєзгулєн йє мад ємє йє фыды ингєнєй куы-
дзы хъєвдынты рєйын цємєн хъуысы?» Ме ’мдзуар-
джын загъта: «Уыдон уый тыххєй афтє сты, ємє мєгуы-
рєн кєрдзын нє лєвєрдтой ємє йын тєригъєд нє код-
той, бєлццонєн кєрдзын нє лєвєрдтой ємє уый тых-
хєй уыдис». — «Ноджыдєр ма федтон фєндагыл иу бєн-
дєн, ємє куы єрбатымбыл вєййы, куы-иу адаргъ вєййы;
єз єй систон ємє йє аппєрстон мє ехсы фындзєй фєс-
вєндагмє. Уыцы ємбисонд цємєн у?» Уый мын загъта:
«Уый уый тыххєй у, ємє уарын байдайдзысты дыуує
’фсымєры дєр, фыд ємє фырт дєр, ємє уыдон зєхх
бардзысты, уый тыххєй ємбисонд у».— «Уырдыгєй куы
рацыдтєн, уєд федтон: хуыдзарын дзабыр ємє сєрак
дзабыр хєцыдысты, ємє хуыдзарын дзабыр тыхджындєр
кодта. Уыцы ємбисонд цємєн у?» Уый мын загъта: «Уєз-
дан ємє саулєг иу суыдзысты, ємє саулєг тыхджындєр
кєндзєн».
Созырыхъо уыцы ємбисонд куы радзырдта, уєд ын
йе ’фсымєртє загътой:
— Уый диссаг нєу, єцєг диссаг уый у, ємє ингєны
кєй фєдє, фєлє иннєтє кєй федтай, уыдон диссаг не
сты; дєумє дєр нє хъусєм, Созырыхъо, уыцы диссаг
ныууадз.
Стєй Уырызмєг ємбисонд дзурын райдыдта:
— Уастырджийы усмє ссыдтєн, хорз минас мын фє-
кєнын кодта. Єз ын загътон: «Мє зєрдє дєм бахъазы-
дис!» Уымє хъыг фєкастис уыцы ныхас ємє бацыди
уатмє, райста нымєтын ехс ємє мє куы ныццавта, уєд
єз фестадтєн гєбєр гадза. Стєй ацыдтєн ємє зылдтєн,
кєд мын исчи къєбєр авєрид, куыйтє та мє фєстє цы-
дысты; єз заинаг бадєн ємє ныййардтон куыдзы хъєв-
дынтє. Иу бон куы уыди, уєд иу къупец мыл єрбафты-
дис ємє загъта: «Ацы хъыггаг гадзайы куы акєнин, уєд
мын мє фыстє хъахъхъєнид». Акодта мє ємє мє бабас-
та; єрцауыгъта мын цєхджын фєхсын ме ’фцєгыл. Ба-
хордтон ємє бафсєстєн. Уалынджы авд бирєгъы єрба-
цыдысты дуармє ємє загътой: «Бауадз нє ємє дєуєн
дєр уыдзєн ємє махєн дєр, нарты Уырызмєг!» Агєпп
сєм ластон ємє авды дєр аргєвстон, мєхєдєг се ’ппєты
дєр иумє цєвєрдтон.
Райсомєй къупец абадти ємє куы рацыди, уєд федта

35
ИРЫПОНЫ ШТЫ
бирєгътє йє дуармє єргєвстєй; бацыдис ємє мын батє
ныккодта. Се ’ппєт дєр фехъуыстой: къупецмє ахєм га-
дза ис, ємє бирєгътєн сє мыггаг скъуыны. Иннє къупец
кєстон загъта: «Єз єй мєхимє куы нє єркєнон, уєд нє
уыдзєнис». Стєй мє єркодта ємє мын єрбахаста фєра-
чы кєрдзынтє. Єхсєв ныххуыссыдтєн ємє мардтєн
сыдєй. Стєй мєм єрбацыдысты дуармє авд бирєгъы ємє
мын загътой: «Бауадз нє, Уырызмєг, сыдєй куы мєлыс,
махєн дєр уыдзєни, дєуєн дєр!»
Єз бакодтон дуар; єрбацыдысты ємє єргєвдын
байдыдтой, мєхєдєг дєр фыддєр єргєвстон фыстє ємє
сє ныццагътам иууылдєр.
Райсомєй мєм фосы хицау єрцыди, єз дєр тарстєн
ємє загътон: «Кєуылты алиуырон?» Адон мє нє ныу-
уадздзысты — бамбєрстон єй.
Фосы хицау єрбагєпп ласта ємє мє нємын байдыд-
та, мє чъылдым мын ныммур кодта.
Уырдыгєй ралыгътєн ємє та мє фыццаг хицаумє
алыгътєн ємє йє дуармє ныххуыссыдтєн. Уый мєм
єрцыдис ємє загъта: «Уырызмєг кєй дє, уый зонын. Ис
ахєм хос, ємє та Уырызмєг цємєй фестай. Єз дын ба-
цамондзынєн. Уастырджийы усы хєдзармє та ацу, уый
дын цымгє скєндзєни ємє йє къусты равгєндзєни; нал
дє базондзєн уый, Уырызмєг дє єви нє. Ды йєм куы
бацєуай, уєд дє къєдзил къусы-иу фєтъысс. Уєд дєм
фємєсты уыдзєнис ємє дє ехсєй ныццєвдзєнис; уєд
та фестдзынє Уырызмєг».
Уый куы фехъуыстон, уєд бацыдтєн Уастырджийы
усы хєдзармє, ємє мын хамбохъ куы скодта, уєд єз куы
мє къєдзил, куы мє къах фєтъыстон къусы мидєг. Уый
мєм фємєсты ис ємє мє ныццавта уыцы ехсєй. Стєй
фестадтєн Уырызмєг, фыццаг куыд уыдтєн, афтє.
Уастырджийы ус загъта: «Уырызмєг, хъыг мын уыдис,
кєй дє бафхєрдтон, уый». Єз ын загътон: «Бєргє мын
фыдєбон фєкєнын кодтай, фєлє дын Хуыцау єгъгъєд
уєд. Дєу тыххєй мєныл куыйтє фєлиуырдтой, ємє
хъєвдынтє ныййардтон. Ныр уый у, ємє иумє куы ’рцє-
уиккам?» Уый мын загъта: «Уастырджи балцы ис ємє,
кєд нє єрцєуа ахсєв, уєд иумє фєуыдзыстєм».
Уыцы єхсєв ныллєууыдтєн, ємє Уастырджи не ’рцы-
дис. Уалынджы иумє схуыссыдыстєм ємє райсом сыста-
дыстєм, ємє мє зєнгойтє уым барєй ныууагътон. Стєй
Уастырджи єрцыдис, йє бєх бабаста бєхбєттєныл ємє

В. Ф. МИЛЛЕР
36
йє гєрстє бахаста уатмє. Бакастис, ємє лєууынц Уырыз-
мєджы зєнгойтє. Уєд йє усєн Уастырджи загъта: «Хуы-
цау дын ма бакома! Уырызмєджы зєнгойтє уым цємєн
сты?»
Йє ус ын загъта: «Фєнды мє єргєвдгє акє, цы ма
дын єй нымєхсон, ємуат єрцыдыстєм».
Уыцы ємбисонд куы ахицєн и, уєд Уырызмєг загъта
йе ’фсымєртєн:
— Цєй-ма, ныр уыцы сєлавырдзарм, ацы ємбисєндтє
уый тыххєй куы єрхастам, кєй хал у, уымєн єй куыд
раттєм, афтє.
Ємє загътой Хємыцєн:
— Дєуєн цы фыдєбон уыдис?
Созырыхъойєн дєр загътой:
— Дєуєн дєр чи загъта: ацу ємє дє хєзгулы ингєны
ныххиз?
Уырызмєгєн та сєлавырдзарм радтой, куыйтє йыл
кєй фєлиуырдтой, уый тыххєй.
8. БАТРАДЗ КУЫД РАЙГУЫРДИ
Хємыц балцы фєцєйцыди, ємє йыл сємбєлди иу
лєппу. Уый куырдта Хємыцєй:
— Ды мє демє ауадз, єртє боны иумє разылдтытє
кєнникам.
Ацыдысты, ємє баталынг ис. Єхсєвєйраг сє къухы
нє бафтыди. Лєппу загъта Хємыцєн:
— Ныр єххормагєй нє ныххуысдзыстєм. Ам лєуу
бєхты цур, ємє єз исты єрхєсдзынєн.
Суадис сырдты къуылдыммє ємє єрыскъєрдта
сырдтє йемє, сє хуыздєры амардта ємє йє йе ’ккой
скодта, иннєтє та єрыскъєрдта Хємыцыл. Хємыц ба-
фынєй йе ’рцыдмє. Стєй лєппу загъта:
— Єз дєу хуыздєр лєг єнхъєл куы уыдтєн.
Уыцы ’хсєв минас фєкодтой, ємє Хємыцєн лєггад
бакодта уыцы лєппу. Райсом сыстадысты, ємє лєпиу
загъта:
— Єз демє ницыуал бакєндзынєн!
Райсомы Хємыц єрфєсмон кодта: «Уыцы лєппуйы
цєуылнє бафарстон. Кєй мыггагєй у, уыдонєй чызг ра-
куырдтаин». Стєй нє фєсте асырдта:
— Фєлєуу, лєпиу, иу ныхасмє мє хъєуыс!

37
ИРЫСТОНЫ ШТЫ
Лєппу куы ныллєууыд, уєд ын загъта Хємыц:
— Мєн фєнды, кєй мыггагєй дє, уый базонын; уєд
єз дєр дє мыггагєй иу чызг ракурин — дє хуызєн гуырд
мын дзы кєд райгуырид.
Уый йын загъта:
— Хєдмаст Псєлтєй дєн, иу хо ма нын ис, ємє дын
єй ратдзыстєм; фєлє йын исчи уайдзєф куы бакєна,
уєд йєхи амардзєни, кєнє йє, кєцєй єркодтай, уыр-
дєм єй кєнын хъєудзєн.
Хємыц лєппуимє ацыдис ємє сын сє ирєд йє дзып-
пєй смета, афтємєй сын єй бафыста. Уєд йє ус рахаста
ємє йє єрхуыйы мєсыджы сєрмє скодта ємє йє уым
дардта. Фєцарди уым бирє.
Сырдон фыдбылыз кєм нє уыдис нартєн! Иу райсом
куы уыди, уєд єм єрцыдис ємє йєм мєсыджы сєрмє
касти ємє йын загъта:
— Уєй налат! Уєй хъахбай! Дє хуызєн нартмє ни-
куы ’рцыди. Кєдмє мєсыджы сєры бадай, дєлємє нє
рахизай?
Уый фєстє Хємыцмє бадзырдта йє ус, ємє йєм куы
ссыди, уєд ын кєуынхъєлєсєй дзурын байдыдта:
— Сымахєн ує саулєг куы у Сырдон, ємє мє куы
бафхєрдта; ныр уый єфхєрды фєстє ам нал цєрдзы-
нєн! Мє фыды хєдзармє мє акє!
Хємыц сразы йє цєуыныл. Стєй ус загъта:
— Єз дын лєппу схъомыл кодтаин, ємє єппын ахєм
никуы уыдаид. Ныр дын єй дє фєсонтєм ныуулєфон,
ємє дын куы ныуулєфон, уєд дє дыуує уоны єхсєн
ныкъкъуыпп уыдзєн; стєй йє мєйтє банымай ємє йє
уєд бакъєртг кє; стєй уый лєппу уыдзєн, ємє йє ден-
джызы баппар.
Афтємєй йын йє дыуує уоны астєу ныуулєфыдис.
Уый фєстє йє усы йє фыды хєдзармє акодта, ємє йын,
йє фєсонтє куы ныкъкъуынп сты, уєд ын тєригъєд код-
той нарт, сынкъ ыл єрзадис, зєгъгє. Стєй Хємыц мєйтє
банымадта ємє, йє райгуырєн афон куы ’рцыди, уєд
єрхуыйы мєсыджы сєрмє ссыди ємє Сосланмє
бадзырдта ємє йын єй акъєртт кєнын кодта. Стєй лєппу ра-
гєпп ласта, ємє йє денджызы баппєрстой; уым лєппу
хох фестади. Стєй Борєтєй Мысырби, Бадрн ныццыды-
сты денджызмє ємє куырдтой уымєй:
— Денджызы цы галтє ис, уыдонєй махєн дєр иу гал
раппар!

В. Ф. ИНЛЛЕР
38
Уый та сын загъта:
— Сымах Уырызмєджы єркєнут, ємє йын йє сєр
куы адасат, уєд уын галтє аппардзынєн.
Стєй уыдон ссыдысты сє хєдзармє ємє Уырызмє-
гєн загътой:
— Денджызы ис ахєм лєг, ємє хохєй дєр стырдєр
у; уый махєн загъта: «Уырызмєджы єркєнут, ємє йын
йє сєр куы адасат, уєд уын єз ратдзынєн галтє дєр
ємє мєхєдєг дєр ацєудзынєн сымахимє».
Стєй Уырызмєг райсом сыстадис ємє рацыди семє
денджызы былмє; уымєн йє сєр куы дастой, уєд Бат-
радз денджызы астєу сыстади ємє загъта:
— Худинаг нєу, куыд ын дасут йє сєр?
Стєй йєхєдєг дыуує галы йє дыуує къухєй рахаста
ємє рацыдис доны былмє, зєхмє, ємє систа йє дзып-
пєй сєрдасєн ємє адаста Уырызмєгєн йє сєр. Стєй
уыдонєй ракуырдта:
— Мє фыды, Хємыцы, бєх мын єрласут, ємє ууыл
куыд ссєуон мє хєдзармє.
Хємыцы бєх єм куы ’рластой, уєд ыл сбадти Бат-
радз, ємє, йє уєрджытєй куы ’рбахєцыдис, уєд бєхєн
йє фєрстє асастысты, ємє амарди. Стєй Батрадз загъта:
— Уырызмєджы бєх мын єрласут!
Ємє йєм єрластой Уырызмєджы^ бєх; сбадтис ыл
Батрадз, ємє йє бєх тыххєй схаста. Йє хєдзармє куы
ссыдис, уєд загъта:
— Єз афтємєй ницы бафєраздзынєн адємимє хє-
цынєн, уый тыххєй ємє єз стєг ємє фыд дєн; мєхи
куыд байсєрон ємє єндон куыд суон?!
Стєй йє дзыппы єртиссєдз туманы цєвєрдта ємє
Куырдалєгонмє ссыди ємє йын загъта:
— Дє хорзєх Хуыцау раттєд, ємє мєн байсєр, ємє
єндон куыд суон.
Куырдалєгон ын загъта:
— Єз дє байсєрин, фєлє ды басудздзынє арты.
Батрадз ын загъта:
— Цыдєриддєр кєнон, уєддєр єнє байсєргє гє-
нєн нал ис.
Стєй Куырдалєгон дуртє єрласта ємє йє цєвєрдта
куынцгомы, дурты бын. Иу сабатєй иннє сабатмє дымд-
та. Стєй йе ’мгъуыд куы ’рцыдис, уєд Куырдалєгон загъта:
— Цєй ємє єз фенон Батрадзы, уый афонмє басыгъ-
ди, ємє йын аппарон йе стджытє.

39
ИРЫСТ011Ы ШТЫ
Стєй йєм куы бацыдис, уєд Батрадз арты бады ємє
кєсы, ємє йын загъта Батрадз:
— Кєд мє сєрыс, уєд мє байсєр, кєннєуєд мє ма
хъаз; єри мєм фєндыр, ємє єз куыд цєгъдон.
Уєд єм Куырдалєгон радта фєндыр, ємє уый цагъта.
Стєй та йєм єрласта єндєр дуртє, ноджы йє сєрын
байдыдта ємє йєм къуыри фєдымдта.
Йе ’мгъуыд куы ’рцыдис, уєд Куырдалєгон загъта:
— Цєй-ма, ныр єй фенон, єппын нєма фєци сєрст!
Куы йє федта, уєд Батрадз загъта:
— Дє хорзєхєй, ма мє уазал кє, денджызмє мє ап-
пар!
Денджызмє йє куы баппєрста, уєд денджызы иу
къуыри дон нал ацыдис, хусєй баззади. Стєй уым Батрадз
єндон фестади, ємє, уырдыгєй куы рацыдис, уєд та ден-
джыз дєр цєуын байдыдта.
9. БАТРАДЗ ЄМЄ БЄДЗЄНЄГ
Батрадз бадти уєларвы Куырдалєгонмє. Нарт єрєм-
бырд сты Сахъола-донмє ємє уым хъазыдысты ємє ка-
фыдысты. Сохъхъыр уєйыджы фырт Бєдзєнєг хохєй
касти уыдонмє:
— Цєй ємє ныццєуон! Нарты хорз адєм хъазынц,
ємє уыдон дзауматє рахєссон ємє сє бафхєрон.
Сохъхъыр уєйыг йє фыртєн дзуры:
— Ма кє, ма цу. Борєтєй лєг дзы уым фєзындзєн
ємє дє бафхєрдзєнис.
Уый нє байхъуыста йє фыдмє, фєлє ацыдис ємє
ныццыди нарты адєммє ємє семє хъазын ємє кафын
байдыдта. Иууылдєр сє бафхєрдта ємє сын сє дзау-
матє рахаста ємє йє хєдзармє ссыди. Райсом та йєхи
цєттє кєны:
— Цєуон ємє та ныццєуон, — загъта Бєдзєнєг, —
нарты адєммє ємє та сын схєссон сє дзауматє ємє сє
бафхєрон!
Ємє та сєм ныццыдис ємє семє кафы ємє хъазы.
Уыцы сахатыл уєларвєй кєсы Батрадз, Хємыцы фырт,
ємє зєгъы:
— Мє адємы астєу иу стыр лєг кафы ємє хъазы.
Єрцыдис уырдыгєй ємє цъитийє єрдєг ратыдта ємє
йє йє сєрыл цєвєрдта, кєднєуєдє сыгъдм. Стєй куы

В. Ф. КИЛЛЕР
40
фєцєйцыди Батрадз Бєдзєнєгмє, уєд йє дыуує фєйнє
фарсєй йє сєрєн суадєтты хуызєн дон тагъдис. Куы
’рбацыдис, Бєдзєнєджы цур куы ’рлєууыдис, уєд єм
Бєдзєнєг ракастис ємє загъта:
— Ай мын мє фыд кємєй загъта, дєхи дзы хъахъхъє,
уыцы лєг мєм куы ’рцыди!
Батрадз ма Бєдзєнєджы єртє хатты кафын бауагъ-
та, цыппєрєм зылдєн єй йє къахєй зєхмє ныццавта,
ємє Бєдзєнєг йє ронбастмє зєххы асагъдис; стєй Бєд-
зєнєгєн йє къухыл єрбахєцыдис ємє йын йє фєрстє
єрбатыдта йєхимє. Ємє фєлидзы Бєдзєнєг йє дыуує
къахыл, иукъухыгєй йє хєдзармє, хохмє. Йє хо йєм
кєсы ємє зєгъы:
— Хуыцауєй бузныг, ме ’фсымєр ссєуы ємє схєссы
нарты сырх дарєстє!
Йє фыд єм дзуры (чызгмє):
— Цы сырх дарєстє схєссы, уый фендзынє!
Уалынджы бацыди Бєдзєнєг, ємє йє иу къух ємє
йє иу фарс йє уєлє нал сты. Йє фыдмє бацыди Бєдзє-
нєг ємє йє бафарста:
— Цємєй тыхджын у Батрадз?
Йє фыд ын загъта:
— Батрадз йєхи байсєрста, ємє єндон у — уымєй
тыхджын у.
— Сохъхъыр хєрєг, — загъта Бєдзєнєг. — Мєн цє-
уылнє байсєрстай?
Стєй Бєдзєнєг дыууадєс туманы йє дзыппы авєрд-
та ємє ацыдис Куырдалєгонмє ємє йын загъта:
— Мєн дєр байсєр, Батрадзы куыд байсєрстай, афтє.
Куырдалєгон ын загъта:
— Нє бауромдзынє, басудздзынє, ємє мын тєри-
гъєд уыдзєнис.
— Тєригъєд мын єппындєр ма кє, сєрдєккаг дын
мызд дыууадєс туманы схастон.
Стєй йє Куырдалєгон цєвєрдта куынцгомы ємє йыл
дуртє цєвєрдта ємє дымын байдыдта. Арт куы ссыгъ-
дис, уєд фєхъєр кодта Бєдзєнєг:
— Басыгътєн, Куырдалєгон, ємє мє айс!
Куырдалєгон єм февнєлдта ємє ма йын райста йе
стджытє ємє сє аппєрста.

41
ИРМСТОНЫ ХЛЕХТЫ
10. БАТРАДЗЫ ФЫД ХЄМЫЦЫ КУЫД
АМАРДТОЙ
Тынты калачы царди мєликк, Хємыц уырдєм єрцы-
ди, йє дуармє, ємє загъта:
— Мах куы стєм паддзах, мах йеддємє паддзах куы
нє ис.
Стєй мєликк загъта:
— Уыцы куыдзы хъыбылы єрбакєнут; уый куыд
загъта, мах йеддємє паддзах нєй, зєгъгє?
Кєй йєм арвыста, уыдон Хємыц се ’ппєты дєр фє-
цагъта, йєхєдєг та йєм барвыста, зєгъы йын:
— Иу къуыри ємгъуыд дын дєттын — мєнмє куыд
рацєуай Кєсєджы быдырмє.
Йе ’мгъуыдмє ма мєликкєн єртє боны куы уыди,
уєд уый загъта:
— Хємыц тыхджын лєг у! Єз куы нє бафєрсон къу-
лыбадєг усы, кєд мын исты бацамонид.
Стєй йєм бацыди ємє йє бафарста. Уый йын загъта:
— Хємыцы бєх у хєйрєджытєй гуырд, ссар бирєгъы
царм ємє йє дє бєхы бєрзєйыл єрцауындз, уєд Хємы-
цы бєх дєумє йе ’ргом нє ратдзєнис.
Уый бакодта афтє. Стєй уый фєстє єрбацыди мє-
ликк Кєсєджы быдырмє, Хємыц дєр єрбацыдис се ’мгъуыд-
мє. Хємыцы бєх йе ’ргом мєликмє нє радта, ємє Хє-
мыц лидзын байдыдта: барєй нє лыгъди, йє бєх єй хас-
та, нє йє бафєрєзта уромын. Стєй йє мєликк фєсте
сурын байдыдта ємє йє амардта ємє йє йє бєхыл баба-
ста. Уєд бєх, мард йє уєлє бастєй, йє хєдзармє бацы-
дис ємє ныууасыди.
Хємыцы бинонтє загътой:
— Уый нє бєхы уасын куы у, ємє нє бєлццонєн
єрцєуын афон куы нєма у!
Ємє йєм рацыдысты ємє федтой: сє дуармє бєх,
мард йє уєлє бастєй лєууы. Стєй йє бинонтє загътой
мардєн:
— Кєд фєсте мард фєдє, уєд рухсаг у, кєд разєй мард
фєдє, уєд дє хєйрєджытє ахєссєнт: дєуєн разєй тых
ничи бакодтаид, фєлє дє хиндзинадєй фєсте амардтой.
Стєй нарт загътой:
— Махєн Тынты калачы мєликкимє хєцын хъєуы,
фєлє нє бон куы нє у, Батрадз куы нє ис ам.

В. Ф. ИНЛЛЕР
42
Батрадз уыди уыцы рєстєджы Куырдалєгонмє. Стєй
нарт єрємбырд кодтой єфсєдтє ємє арвыстой Изєры
Дымгєйы Райсомы Дымгємє, Райсомы Дымгє Батрадзмє
куыд ссєуа ємє йын зєгъа: «Дє фыды дын амардта мє-
ликк, ємє мах Тынты калакмє цєуєм дє фыды туг
исынмє, дєхєдєг дєр куыд єрцєуай ардєм».
Стєй Дымгє загъта Батрадзєн:
— Дє фыды дын мєликк амардта; кєд бадгє кєныс, —
сыст ємє рацу, кєд лєугє кєныс, уєд та бадгє мауал
скє ємє тагъд рацу.
Батрадз Дымгєйє куы фехъуыста, йє фыды йын кєй
амардтой уый, уєд цєуынмє сыстади, фєлє йын йє хєз-
гул уаты бамбєхста йє гєрзтє: йє топп, йє кард, йє
уарт. Бацыди ємє асаста уаты дуар йє къухєй ємє рай-
ста йє гєрзтє.
Уєларвєй зєхмє куы єрцыди, уєд судзгє кодта; их-
цъитийєн йе ’рдєг ратыдта ємє йє йє сєрыл цєвєрдта,
уазал куыд кєна, афтє. Стєй єрцыдис нартмє ємє сын
загъта:
— Цємєн ує хъєуын? Хъазгє мє кєнут єви цы?
Хємыцєй тыхджындєр куыд разынди?
Уыдон ын загътой:
— Цы ма дын єй нымєхсєм? Дє фыды дын амардта
Тынты калачы мєликк!
Стєй, цємєйдєриддєр, Батрадз йє фыды туг исы-
ныл ныллєууыдис.
11. БАТРАДЗ ЙЄ ФЫДЫ ТУГ КУЫД
РАЙСТА
Батрадз ацыдис єфсєдтимє Тынты калакмє йє фыды
туг исынмє. Хєстыл ныллєууыдысты єфсєдтє ємє сє
иугай марын байдыдтой.
Стєй Батрадз загъта:
— Кєд нє хъазут, уєд ацєут ємє дыууадєс цєды
галтє акєнут ємє мє сармадзан єрбаласут; уєд єз мє-
хєдєг базондзынєн, цы кєнын хъєуы.
Сармадзан єрбаластой ємє йын дыууадєс меркъайы
топпыхос ныккодтой йє хуылфы ємє йє сифтыгътой.
Стєй Батрадз йєхицєй сифтыгъта сармадзаны ємє
загъта топдзыйєн:

43
ИРЫС10НЫ ХЄХТЫ
— Хорз мє сараз Тынты калакмє ємє мє фехс.
Фехстой йє, ємє сємбєлди Тыыты калакыл ємє сын
сє хєдзєрттє иууылдєр фехєлдта. Стєй агурын байдыд-
та, мєликк кєм бады, уый, фєлє мєличчы хєдзар уымєн
ничи амоны. Уый та, чи нє йын єй амоны, уый амары.
Уый фєстє Батрадз йєхєдєг ссардта мєличчы ємє йын
уый бакуывта:
— Дє хорзєх мє уєд, мє уд мын ма амар, цас дєхє-
дєг зєгъай, уыйасєй дын дє фыды туг бафиддзынєн!
Батрадз ын загъта:
— Єз дє агуырдтон, дєу йеддємє мє фыды тугмє
єз дєуєй фос ємє єхца нє бацагурдзынєн.
Стєй йын йє сєр ракодта ємє йє йемє рахаста.
Тынты калачы лєппуйє, чызгєй, хорз дзаумайє кєй
ссардта, — иууылдєр сє йемє рахаста. Мєличчы сєр
єрбахаста уєлмєрдтєм ємє, йє фыды ингєн кєм
уыди, уырдєм єй бахаста ємє йє уыцы ран йє фыды
нывєрзєн хъилыл єрцауыгъта. Уый фєстє нарты
єрємбырд кодта ємє куывд скодта, мє фыды туг рай-
стон, зєгъгє, ємє сє иу къуыри баурєдта, ємє минас
фєкодтой.
12. ХУЫЦАУ БАТРАДЗЫ КУЫД АМАРДТА
Иу бон куы уыди, уєд Батрадз загъта:
— Єз ам, зєххыл, ницы бакєндзынєн ємє та мє
бынатмє цєуын.
Стєй уєларвмє ацыди, ємє йыл фєндагыл сємбєл-
дысты авд Уациллайы. Уый сын загъта:
— Єз сымах куы агуырдтон, — ємє сє фехста ємє
сє цыппар амардта, єртє та Хуыцаумє алыгъдысты.
Батрадз йє бынатмє ссыди, єртє Уациллайы та Хуы-
цаумє хъаст кєнынц, фєлє сєм Хуыцау нє байхъуыста.
Стєй Батрадз уєларвєй рацыдис ємє агуырдта Уастыр-
джитє ємє сыл фєндагыл сємбєлди ємє сє єргєрах
ласта. Єртє сє амардта, цыппар дзы Хуыцаумє хъаст
кєнынмє ацыди, фєлє сєм Хуыцау нє байхъуыста. Стєй
Уастырджитимє Уадиллатє єрємбырд сты ємє уынаффє
скодтой ємє загътой:
— Батрадзы мах куы нє амарєм, Хуыцау дєр нєм нє
хъусы!
Стєй Батрадз Хєзмы быдырмє куы ацыдис, уєд єй

В.Ф.ННЛЛЕР
44
уым єхсын байдыдтой нємыгєй Уастырджитє ємє Уацил-
латє ємє загъта:
— Ай диссаг нєу! Их мыл уары єви мемє хєцгє исчи
кєны, куы нє зонын?! Лдон ме знєггє уыдзысты,— загъ-
та ємє нємгуытє єрбатымбыл кодта ємє сє фехста, ємє
сыл єрхаудтой: авдєй сє амардта — цыппар Уастыр-
джийы ємє єртє Тбаууациллайы.
Ноджыдєр зєдтє Хуыцаумє бацыдысты ємє загътой:
— Кєд дє фєнды, уєд дын Батрадз, кєд дє фєнды,
уєд дын мах!
Хуыцау сын загъта:
— Єнє зєдтє єз ницы бакєндзынєн!
Ємє арвыста Батрадзы Кєсєджы быдырмє ємє йє
фєстє Балсєджы цалх. Батрадз куы фєкасти, уєд
загъта: «Євєццєгєн мє Хуыцау марынмє хъавы, уый йед-
дємє Балсєджы цалх цємєн арвыста мє фєстє?»
Стєй йє сурын байдыдта Балсєджы цалх. Батрадзы
Куырдалєгон куы сєрста, уєд йє хуылфы иу тъанг хо-
мєй баззадис; уый куы ссыгъди, уєд Батрадз єрхаудта,
ємє Балсєджы цалх йє уєлє рацу-бацу байдыдта ємє
йє амардта.
Хуыцау загъта:
— Мє фырты мєхєдєг амардтон; ныр єй чи ахєс-
дзєнис Сопиайы зєппадзмє?
Ємє зєдтєн загъта:
— Кєд ыл хъаст кодтат, уєддєр ацєут ныр ємє йє
ахєссут Сопиайы зєппадзмє.
Уыдон куы ныццыдысты, уєд сыл йє тєф суагъта,
ємє йє уєлє иу єртиссєдзы єрхаудтой; стєй чи баззад
уым зєдтєй єгас, уыдон ссыдысты Хуыцаумє ємє ба-
хъаст кодтой:
— Ай, йе ’гас цы скодта? Фєлє нє йє мард фєцагъта.
Хуыцау сын загъта:
— Уый мє уынаффє уыдис, ємє уыл йє тєф
суагъта; ныр ацєут ємє йє ахєссут ємє йє Сопиайы зєппа-
дзы баныгєнут.
Ємє загътой уыдон:
— Мах єй нє бафєраздзыстєм!
Хуыцау сын загъта:
— Уый мє хъуыддаг у!
Ємє йє куы ахастой Сопиайы зєппадзмє, уєд
Батрадз йє къєхтє сарєзта зєппадзмє ємє нє куымдта.
Стєй йын зєдтє загътой:

45
ИРЫСТОНЫ ШТЫ
— Цєуылнє комыс зєппадзмє?
Батрадз загъта:
— Хуыцауы куы нє уынын, уєд єз куыд бакомои?
Стєй йєм Хуыцау єрцыди ємє йын загъта:
— Ме скєнгє лєппу, цєуылнє бакомыс?
— Єз дє куы нє уыдтон!
Стєй йыл Хуыцау єртє цєссыджы раппєрста, уыдо-
нєй иу уыдис Таранджелос, иннє та уыдис Мыкалгабыртє,
єртыккаг уыдис Реком.
Афтє йє цєвєрдтой зєппадзы, ємє ныр уым лєууы.
13. СОСЛАН ЄМА НАРТИ АДЄН
Сослан еу къуар анзей фєсте-цид цєуидє афєйбалци
єма, еу кєми адтєй, уоми бабєй є афєйбалци цєун ку
єрхъєрдтєй, уєд бабєй рабадтєй є бєхбєл єма рандєй
афєйбалци, сєхемє 6а ма ниууагъта айдагъ є зєронд мади.
Сослан афєйбалци ку рандєй, уєд нарти адєн загътонцє:
— Мадта нур мах цємєй фєрресун кєнєн Сослани
зєрдє, уєхєн ма смадзал кєнєн. Єнгъєлдєн бабєй є
афєйбалци рандєй, єма ин уєд мах ба є мади, ка єрцєуа,
еци сабати цєрдуодєй ниггєлдзєн зиндонємє.
Уотемєй еугурєй дєр исфєндє кодтонцє Сослани
мади цєрдуодєй дзахани-маханмє ниггєлдзунбєл.
Сослани мадє уой ку фегъуста, уєд кєунтє єма дзиназунтє
байдєдта.
— Мадта мин нур мє фуртмє, Сосланмє, є афєйбал-
ци бунатмє ка фєццєуа єма мин уомєн ка фегъосун кєна!
— зєгъгє.
Уотемєй єртє цєхгун къерей ракодта, єма гъєуи
фєсте еу єстур цъєх дор адтєй, єма уайун байдєдта. Ку
имє нихъхъєрдтєй, уєдта є сєрбєл исбадтєй єма, єртє
цєхгун къерей є размє тєбєгъи ниввєргєй, Хуцаумє
ковун байдєдта:
— Йа Хуцаути мєхе Хуцау! Мадта мин мє сєрти еу
маргъ уєхєн єртєхун кєнє, єма мин мє фурт Сосланмє
є афєйбалци бунатмє ка фєццєуа!
Єма ма йе уотє ку кувта, уєд є сєрти еу хъєрццигъа
єрбатахтєй, єма уой куддєр рауидта, уотє ба имє дзо-
руй Сослани мадє дєр:
— Уєртє хъєрццигъа! Дє хуарзєнхє мин Хуцау рат-
тєд єма мин мє фурт Сослани афєйбалци бунатмє фєц-

В. Ф. ИНЛЛЕР
46
цо єма ин фегъосун кєнє: нарти адєм дин дє мадєбєл
цєрдуодєй дзахани-маханмє гєлдзуни унаффє искод-
тонцє єма, кєд лєг дє, уєд ма рауадзє, сабати єй
гєлдздзє-нєнцє ма.
— Фуддєр-фуддєдєр дєбєл ку цєуидє, дє фурт
Сослан али адагє фидидзагєй ку дардта, єма єза, уотид
ке рагєлдзидє, йеци фиди хунтєбєл ку бабадинє, уєд-
дєр ма мє єхсгє ку кєнидє ’ма мє цид ку нє уадзидє, —
зєгъгє, имє цума^’й игъосгє дєр нє фєккодта, уоййау є
сєрти ратахтєй. Йе дєр бабєй кєунтє єма дзиназунтє
байдєдта, цалдєнмє бабєй є сєрти еу халон ратахтєй
єма уой хєццє дзубанди кєнунмє фєссабурєй, фал ин
йе дєр хъєрццигъай хузєн разагъта єма ’й уоми кєугє
ниууагъта.
Кєунтє єма бабєй дзиназунтє байдєдта:
— Хуцау! Мадта ма мєнєй мєгурдєр йесгєми йес, еу
фєххуєцєг кємєн нєййес?
Уєдта еу минкъий сахати фєсте є рєсти еу зєрбатуг
єрбатахтєй; єма уой куддєр рауидта, уотє, и уосє ка
’дтєй, уомєн є зєрдє фєффедардєр єй, єма имє дзо-
руй:
— Адєн-лимєн, сагел-думєг зєрбатуг! Дє хуарзєнхє
мин Хуцау раттєд, єма мин мє фурт Сосланмє є афєй-
балци бунатмє фєццо єма ин зєгъє: «Дє еунєг мади
дин, Сослан, нарти адєн сабати цєрдуодєй дзаханима-
ханмє гєлдзунцє, єма лєг кєд дє, уєд єхсєвє-бонє ма
разєгъє єма тагъд уо, кєдимайдима ’й, зєгъгє, уєлє-
бєл баййафисє.
— ’Ма дин фєццєудзєнєн, — зєгъгє, ин загъта зєр-
батуг дєр. — Еу хатт ду къумєлтє ку фунхтай, мєнєн ба
ує тохонай астъонє ку адтєй єма мин єй бєдєлттє ку
адтєй, уотемєй ба сє ує тикис тєвдє фунукмє ку єргєл-
ста єма мин сє ку байстай єма сє ує сау гъоги єхсири ку
ниртадтай, уотемєй сє мє астъони фєстємє ку ниввард-
тай, уєд дин йеци хуарздзинадє цємєй бафеддзєнєн?
— Мадта, ка ’й зонуй, зинєууєндєн єй, єма дин дє
дзурдтитєбєл ку не ’ууєнда, уєд мєнє дє хъурбєл 6а-
кєнє мє къохдарєн єма ин єй є размє ниггєлдздзєнє,
уєдта уоми финст йес, єма ’й зондзєнєй.
— Єма ци кєнуй, йе дєр хуарз, — зєгъгє, имє дзо-
руй^зєрбатуг дєр.
Йе дєр ин є хъурбєл є къохдарєн бакодта єма ин
загъта:

47
ИРЫС10НЫ ХЄХТЫ
— Нур єхсєвє дєр ма разєгъє, уотемєй тєхє єма
тагъд уо.
Єма зєрбатуг Сосланмє рандєй, йе 6а фєстємє сє-
хемє раздахтєй єма уоми хизта Сослали. Зєрбатуг дєр,
Сослан єхсєвєр хуєрунти фингєбєл куд исбадтєй,
уотє имє бахъєрдтєй єма тохонабєл исбадтєй, цъє-
бар-цъубур кєнун байдєдта. Сослан дєр фингємє нє-
бал євналдта, фал имє сабур байгъуста єма уєдта дзо-
руй:
— Дуар ин єрбакєнайтє йеци зєрбатугєн!
Дуар ин єрбакодтонцє, єма тохонайєй къеламє єрба-
тахтєй єма бабєй цъєбар-цъубур кєнун байдєдта,
Сослан дєр зєнхємє листєг никкастєй, уоми ка ’дтєй, йе
’нбєлттє, йетє дєр дес кодтонцє. Уєд Сослан зєрба-
тугмє дзоруй:
— Нє ми єруагєс кєнуй.
Зєрбатуг дєр уой куддєр фегъуста, уотє ин є размє
фингєбєл є мади къохдарєн ниггєлста. Сослан уомє ку
єркастєй, уєд баууєндтєй, зєрбатуг ин єцєг ке дзуба^н-
дитє кодта, уобєл, єма є гъєлєсидзаг нимбухта. Йе
’нбєлттє дєр єй бафарстонцє:
— Цєбєл кєуис? — зєгъгє, єма син йе дєр радзур-
дта, зєрбатуг ин цитє радзурдта, уони.
Уєдта є єртикъахуг бєхбєл, є тєрнихи ба еунєг
цєстє, уобєл саргъ февардта єма йеци єхсєвигон ра-
нєхстєрєй, сєумє сабат уодзєнєй, зєгъгє, уєд. Бєхєн
уєхєн єртє цєфи никкодта йе ’хсєй, ’ма є тєнєй єртє
уафсхуари исхаудтєй, є къохєй ба єртє тъафєхуари:
бєх уадєнуа ’ма мегъєн-цо кєнун байдєдта. Фал ин єй
є мади йе ’рбацудмє нарти адєн ниггєлстонцє, єма
Сослан дєр є мади ку нєбал баййафта, уєд нарти адєни
еуєрдємє гъєунгтєгєнгє рацєуидє, иннердємє ба сє
є єхсаргардєй цєгъдгє рацєуидє, уотемєй, цалдєнмє
бауєгєй, уалдєнмє сє фєццагъта. Ку бауєгєй, уєдта
сєхемє рандєй єма є бєхєй саргъ исиста, єхуєдєг ба
медєгєй єхебєл дуєрттє исєхгєдта єма, єнє єндємє
рацєугєй, уоми кудтєй єхсєвє дєр єма бонє дєр. Є
лимєнтєй ин еу уой ку базудта, уєд имє рандєй єма
имє дзурдта:
— Сослан! Ами дє? — зєгъгє.
Фал имє Сослан хъипп дєр не скодта. Уєдта бабєй
имє нєуєгєй дзоруй:
— Сослан! Рацо мє хєццє, єз ба дє мєрдти Барас-

В. Ф. МИЛЛЕР
48
тєрмє фєххонон, кєдимайдима дє єхемє бауадзидє єма
дин дє мади, ракоргєй, йести мадзалєй рауадзидє.
Сослан дєр уой ку фегъуста, уєд имє єндємє рацу-
дєй єма ин загъта:
— Єй, єма мин уой мадзал ку искєнисє, уєдта дин
йеци хуарз бєргє некєд феронх уинє.
Єма дууемєй дєр рабадтєнцє бєхтєбєл єма ран-
дєнцє мєрдти Барастєрмє корунмє. Ку бахъєрдтєнцє
дуармє, уєд Сослан дуар бахуаста медєгмє:
— Єна! Дуар мин байгон кєнай, — зєгъгє.
Йе ба имє єндємє радзурдта:
— Сослан ке дє, уой дє зонун, єма цємєн цєуис,
уой дєр, фал ин нєбал йес гєнєн йеци гъудтагєн, еунєг
гъудтаг ма ин йес: кєд, дє бєхбєл цал єрдой йес, уал
зилди єркєнай хорєфтудмє дзахани-маханбєл, уєд дин
єй дє бєрагє дєдтун, єма ’й исесє уордиккєй єма ’й
хєссє дє хєццє.
Сослан дєр є бєхбєл фєббадтєй, ’ма хор є лєдз-
гутє куд єруагъта, уотемєй ибєл, є бєхбєл цал єрдой
адтєй, уал зилди ибєл ракодта, уєдта ма зиндонємє нил-
лєуирдта єма є мади є къохти фелваста, иннетєй 6а ма,
бєхи думєг кєбєлдєр хъєрдтєй, уони дєр ма є хєццє
фєууєлбилє кодта, уотемєй Барастєрєн раарфє кодта
єма рацудєй йе ’нбал єма є мади хєццє, єма уомєй
єндємє бабєй цєрунтє єма хуєрунтє байдєдтонцє.
14. БОРЄАТИ БОРЄФЄРНУГ
Борєати Борєфєрнугєн адтєй авд гъєуи. Еу кєми
адтєй, уоми йе є бєхбєл рабадтєй єма рандєй є гъєутє
бєрєг кєнунмє. Гъєумє бахъєрттєй нихєси рєзти ку
рацудєй, уєд Борєати Борєфєрнуг нихєси адєнмє дзо-
руй:
— Ує бон хуарз!
Фал имє уонєй 6а фєстємє дєр неке ракастєй. Бо-
рєати Борєфєрнугєн йе єхцєуєн кєми адтайдє, єма,
є бєх ниццєвтєгєнгєй, хєстєгдєр бацудєй єма сємє
дзоруй:
— Ций йе? Єз уємє «бон хуарз» ку дзорун, єма мємє
сумахєй ба «дє гъудтаг раст» ку неке дзоруй?
— Судєй нєбал фєразєн єма дин истгє дєр уой тух-
хєй не скодтан, — зєгъгє, дзоруй, сє хестєр ка адтєй, йе.

49
ИРЫСТОНЫ ХЄХТЫ
Борєати Борєфєрнуг хєтуни фєндє нєбал искодта,
фал є бєх ниццєвтє ласта єма сєрниллєг єма уонбєр-
зондєй рандєй сєхемє. Хєдзарємє ку бахъєрдтєй, бєхи
идонє бєхгєлдзєнбєл багєлста, єхуєдєг ба хєдзарємє
бацудєй мєтъєлєй єма неци сдзоргє єхе къелабєл фєхъ-
хъан кодта.
Є уосє, є лєги мєтъєлєй фєйингєй, фєттарстєй
єма имє дзоруй:
— Ций йе? Ци дєбєл єрцудєй, уотє мєтъєлєй ку
некєд єрцудтє? Ка дє бафхуардта? — ку неци дзоруй —
«Нур ба мєхе рамардзєнєн», — зєгъгє, єма никкудтєй,
є бон куд адтєй, уотє.
— Ма ко, — зєгъгє, имє дзоруй Борєфєрнуг, — мєн-
бєл ка фєхъхъєбєрдєр уа, йе ци уодзєнєй? Фал єз
мєтъєл уобєл дєн, єма адєн судєй ке мєлунцє, уой
туххєн.
— Мадта уобєл ба ма хъурмє кєнє; йе зин гъудтаг
нєй: єз сє бафсаддзєнєн, — зєгъгє, имє дзоруй є уосє.
— Цємєй сє бафсаддзєнє? — зєгъгє, имє дзоруй
рабадгєй Борєфєрнуг.
Уосє ба ин зєгъуй:
— Афєй-афєймє кувд ку кєнианє, хъабагъ садзгєй,
уєд мємє хунтєй ка цудєй, уони єрєнбурд кодтон, єма
син йетє еу хуєрди фагє єнцє.
— Мадта хуарз, — зєгъгє, имє дзоруй Борєфєрнуг, —
єз сєумє рарветдзєнєн мє авд гъєуемє єма федеугутє
нигъгъєр кєнун кєндзєнєн: «Є къахбєл цєунгъон ка
’й, йе цєуєд Борєати Борєфєрнуги хєдзарємє!»
Уотемєй федеугутє нигъгъєр кодтонцє, єма дуккаг
бон ба, є къахбєл цєунгъон ка дєр адтєй, йетє єрцу-
дєнцє, є къахбєл ка нє фєразта цєун, сєйгитє єма,
уомєй єндємє, сувєллєнттє, уонємє ба уєрдунтє рар-
виста, уотемєй єгас тургъє адємєй байдзагєй. Ниссини-
вардтонцє. Райдєдтонцє хуєрун. Хуєрунбєл Борєфєр-
нуг єндємє рацудєй, уєд є авд фурти хєдзари бадгє
фєуидта єма сєбєл нигъгъєр кодта:
— Ци архайетє ами, цотє єма ує гєрзтє райсетє
єма никъкъуєретє гъазунмє гъєуи думєгмє!
Лєхъуєнтє нецибал исдзурдтонцє, райстонцє сє гъа-
зєн гєрзтє єма рандєнцє гъазунмє. Гъєуи фєстемє ку
рахъєрдтєнцє, уєд еу моей астєумє ниууидтонцє еу
цєгєрхуєрд биццеу, баимєцудєнцє єма имє кєсунцє.
Биццеубєл хъєппєлєн адтєй астєуєй уєлємє бийна-

В. Ф. МИЛЛЕР
50
гин хъєппєл, астєуєй дєлємє 6а къєреди тєккуєл, хо-
дєн ба ибєл адтєй гєбєти къум, є зєнгитє ба є уєрєги
сєрєй дєлємє моей фагуси ниццавта. Уотемєй уой фєу-
уингєй йетє уобєл дес кєнун байдєдтонцє єма имє дзо-
рунцє:
— Биццеу! Ами ци архаис? Уєртє махєн нє фидє є
уоди бєсти туххєй стонг адємєн кувд искодта, єма еугур
адєн уоми ку єнцє уєд.
— Єз єстонг нє дєн, — зєгъгє, сємє дзоруй биццеу
дєр,— фал мин уе ’ндуртє раттетє єма мин ує хъєп-
пєлтє ба къєхєни билєбєл нисанєн ниссадзетє, єз ба
єхсун бавзарон.
Иетє ба имє дзорунцє:
— ’Ма нин нє єндуртє хєссун кенє ба тасун ку нє
бафєрєздзєнє, уєд єхсгє ба ма куд фєккєндзєнє?
— Йе 6а сумах гъудтаг нєй, — зєгъгє, сємє дзоруй
йе дєр.
— Гъєйди маха имє нє єндуртє раттєн, цума ци
кєндзєнєй?
Уотемєй имє єндуртє ад фєттє равардтонцє, сє
хъєппєлтє ба ин дони билєбєл нисанєн ниссагътонцє.
Биццеу фєххуєстєй, сє хестєр ка адтєй, уой єнду-
рєбєл, єма ин є хъєндзєлттє єрбатудта єма ’й фех-
ста, а нецємєн бєззуй, зєгъгє; уєдта фєххуєстєй
дуккаг хестєри єндурєбєл єма уой дєр єрбатудта,
уотемєй єхсєзей дєр басаста. Авд єрвади уой ку фєу-
уидтонцє, уєд имє мєстгун кєнун байдєдтонцє, фал
имє си хъипп дєр неке бандиудта. Йе дєр: «Оххай!
Сє хъєппєлтє мин єнє къуєхтєй изайунцє» — уомєй
фєттєрсгєй, євдєймаг єндури хъєндзєлттєбєл хъє-
бєр нєбал єрбахуєстєй, фал куд нє басастайдє, уотє
єрбахуєцидє, єма син уотемєй сє хъєппєлтє никъ-
къуєхтє кодта.
— Хуцау дин ма бакомєд; мах дє уотє ку нє
єнгъалдтан, нур ма нєхемє цєми фєццєудзинан, —
зєгъгє, сє кєрєдзей рафєрсє-бафєрсє кєнун бай-
дєдтонцє.
— Цєй, атемєй сє искєнєн єма цєуєн нє фидємє
гъаст канунмє,— зєгъгє, дзоруй, сє еу ка ’й, йе.
Искодтонцє єрдєг папулєнттєй сє хъєппєлтє, рай-
стонцє сє єндуртє єма рандєнцє сєхемє. Сє хєдза-
рємє єнхєст нєма бахъєрдтєнцє, уєд сємє сє фидє
дзоруй:

51
ИРЫСТОНЫ ХЛЕХТЫ
— Ций а? Ка ує ниттатхуєлитє кодта, хъєппєл уєбєл
ку нєбал йес?
Йетє дєр ин радзурдтонцє, кутемєй сєбєл йеци цау
єрцудєй, уой. Борєфєрнуг, є фуртти дзубандитємє
фегъосгєй, листєг зєнхємє никкастєй. Берє фєллєуд-
тєй уотемєй, уєдта сємє дзоруй:
— Хуцау уин ма бакомєд, — йе єй махєн нє тоггин,
фал имє уєддєр цотє єма ’й єрбахонетє ардємє, йе 6а
йе дєр йести бахуєра, єма ’й єз дєр фєууинон, цума
єцєгєй йе єй, фал уєхєн хъаурє Хємици фурт Батра-
зєй єндєр некємє уодзєнєй, уєхєн хъєппєлтє дєр йе
даруй. Нур 6а ує хъєппєлтє искєнтє єма цотє, тагъд
єй єрбахонетє.
Йетє дєр сє нєуєгдєр хъєппєлтє ракодтонцє,
єндуртє райстонцє єма тагъд-тагъдєй рандєнцє Батра-
зи хонунмє. Бахъєрдтєнцє єма имє дзорунцє:
— Рауай, нє фидє Борєати Борєфєрнуг дємє
дзоруй ,^єма єстонг дє євєдзи єма йести дєр бахуєрє.
Йе 6а сємє дзоруй:
— Єстонг нє дєн єма цєугє дєр нє кєнун.
Уотемєй єй йетє хонгє кодтонцє, йе ба син конгє нє
кодта, єма сабурєй хонун к ’адтєй, йе тухє єма хилємє
єрцудєй. Нийбєл хуєстєнцє авдемєй дєр єма ибєл ра-
хуєстєнцє сєхе ’рдємє. Батраз дєр ку фєммєстгун єй,
уєд сєбєл нигъгъєр кодта, єхститє кєнун сє байдєдта,
єма си ке фехсидє, йе ба йє сєрєй кєсгон хумєндєргъцє
фесхъеуидє. Уотемєй син тухєй ку неци бантєстєй, уєд
бабєй лигъзцъухєй дзорун байдєдтонцє єма имє дзорунцє:
— Хуцауєй корєгау ди корєн, єма рацо єма нє нє
фиди рази ма фєхходуйнаг кєнє.
Басємєигъуста єма сє хєццє рандєй Батраз; хєдза-
рємє ’й бахудтонцє, фал йе ниллєудтєй дуари рєбун.
Бацудєнцє авд єрвади сє фидємє єма ин загътонцє,
єрбайхудтан, зєгъгє. Дуар райгон кодта Борєфєрнуг,
єма ’й куддєр рауидта, уотє ибєл нигъгъєр кодта єма
имє дзоруй:
— Куд бандиудтай ду мє фуртти хъєппєлтє никъ-
къуєхтє кєнун? Єз дин уони бєсти уоми ку адтайнє,
уєд дин мє єстур кард дє минкъи бєрзєйбєл бєргє
єрєвзурстайнє, <\глл дє нивє фулдєр єй!
Уєд дзоруй є фурттємє:
— Сбадун єй кєнтє єма ин еу къєбєр раттетє, йе 6а
йе дєр йести бахуєра.

В. Ф. ИНЛЛЕР
52
Йетє дєр ин финги еу къєбєр ниввардтонцє. Батраз
6а сємє дзоруй:
— «Судєй малис єма йести бахуєрє», зєгъгє, мє
єрбахудтайтє, нур 6а мин мє размє ба ревєд фингє нив-
вардтайтє.
Йетє дєр уой ку фегъустонцє, уєд ин фингє райдзаг
кодтонцє, Батраз дєр фингємє фєллєбурдта єма ’й дзур-
ди сахатмє раревєд кодта.
Адємєй уоми ка адтєй, йетє уой фєууингєй сє кє-
рєдземє кєсун байдєдтонцє. Хуєрд ку фєцєй, уєд
фєггєпп кодта Батраз дєр єма, Борєфєрнугмє йе ’ргон
рахатгєй, дзоруй:
— Дє мийнасє берє уєд, фал Хуцау мєнєн дєр уой-
бєрцєбєл хъаурє раттєд, єма дин мє минкъи єхсаргар-
дєй дє устур бєрзєйбєл куд бавзарон; дєхє фєсте ба
ма дин, фєдеси рауайгєй, дє авд фуртей сєртє куд ра-
къуєрон, уотє; нур ба бал хуєрзєбонє уотє, — єма ран-
дєй сєхемє.
Сєхемє ку єрцудєй, уєд є мадєн радзубанди кодта,
цитє фєууидта єма ибєл цитє єрцудєй, уони, уєдта
имє дзоруй:
— Мєнєн исон мє фиди тог єнє райсун нєййес, нур
ба мин, мє фиди дзаумаутєй ма кєд йести байзадєй, уєд
уонєй йести ку раттисє.
— Дє фидєн, дєу єнгарєй ардємє ма ци хъєппєлтє
дардта, йетє дєр ма єгас єнцє, фал ма ду минкъи дє, тог
райсунгъон нєма дє, єма дин дєхе рамардзєнєнцє, ци
рауєн єнцє, уой дин нє баамондзєнєн, — зєгъгє, ин
загъта є мадє.
Батраз йеци дзубандитє ку фегъуста, уєд ин иттєг
гъулєг адтєнцє, фал єнє гъєрєй кєунгъєлєсєй дзоруй
є мадємє:
— Корун ди єма мин мє зєрдихудт ма єрхєссє: хъєп-
пєлтє кєми єнцє, уой дєр мин баамонє, єма кєд исон
дє тургъи тоги єртєхтє хаун нє байдайа, дзиккой хєлттє
6а дє сєрти кєд мегъи пъєстутєй нє цєуонцє, уєдта мє
єцєгєй минкъи биццеу хонє єма мин мє дзурдмє дєр
макєдбал байгъосє.
Мади зєрдє тєнєг кєми нє фєууй, мє еунєги зєрдє
мєбєл цємєн фєххода, зєгъгє, кєми нє фєззєгъуй,
єма има дзоруй:
— Уєртє йеци кири єнцє, дєу єнгарєй ци хъєп-
пєлтє єма гєрзтє дардта, йетє, єма имє хъалмухъагау

53
ИРЫСТОНЫ Ш1Ы
исдзорє, райгон уодзєнєй, єма дє ка гъєуй, уони исесє;
уєртє скъєти 6а, ци бєхбєл бадидє, уомєн ма є дуує
гъоси фагуси бунєй минкъи кєсунцє, єма ’й дєхецєн
никкєдзос кєнє.
Батраз, є мадє ин куд загъта, уотє кирємє хъалмухъа-
гау исдзурдта, кирє фегон ’й, єма, хъєппєлєй єй ка
гъудєй, у они исиста; єхсаргард єма єндурє ка адтєй,
уони ба денгизи билємє фєххаста єма сє уоми исирд
кодта; уєдта бєхи дєр уотє. Уотемєй ку срєвдзє кодта,
ци єй гъудєй, у они, уєд рабадтєй бєхбєл єма рандєй
Борєати Борєфєрнуги хєдзарємє. Хєдзарємє ку ба-
хъєрдтєй, уєд дуари размє бєхбєттєнбєл бєхи идонє
багєлста, єхуєдєг ба тургъи астєумє бацудєй єма ме-
дєгмє багъєр кодта:
— Борєфєрнуг! Єми дє?
Борєфєрнуг дєр Батрази гъєр ку фегъуста, уєд имє
є рєвдзєй рауадєй, фал єнхєст нєма рахъєрдтєй
тургъи астєумє, уєд ин Батраз є минкъий єхсаргардєй є
бєрзєй ракъуєрдта, уєдта є бєхбєл фєббадтєй єма,
цума ин є фурттєй тарстєй, уотє ледзун байдєдта будур
єрдємє.
Авд єрвади дєр уой фєууингєй сє бєхтєбєл фєб-
бадтєнцє єма сє фиди марєги фєсте уайун байдєдтонцє,
ке куд бон адтєй, уотє. Будури уотемєй ку радаргъ єнцє,
уєд сємє Батраз дєр є бєх фєххатта, єма си ке куд
єййафта, уотє ин є сєр ракъуєридє єма ’й є фєса-
бєрцє хурдзини рацєвидє. Уотемєй сє єгасєй дєр ниц-
цагъдта, уєдта фєстємє раздахтєй син сє хєдзарємє
єма бадзурдта медєгмє:
— Єндємє ракєсетє, мєнє уин ує лєгтє фєткъутє
єрєрвистонцє!
Уотемєй йетє єндємє ку рауадєнцє, єма си алке-
дєр є лєги сєр ку фєууидта фєткъуй бєсти, уєд єй
єлгъетун байдєдтонцє.
— Барєн уайтє, барєн, уогє ба ма сумах дєр уотє
кєнтє, — зєгъгє, сєбєл фєххуєстєй єма сє инайбаст
искодта авд уосей дєр, се ’фсини дєр син сє хєццє, єма
сє уотемєй є разєй сау денгизи билтєбєл синдзи хурфи
ратєрє-батєрє кєнун байдєдта бєгъєнвадєй. Уотемєй
син синдзитє сє дзиккотє ниттудтонцє, сє тог ба али
пазбунтєй калдєй, єма сау денгизи цєхъалтєй ку єрба-
дунгє кєнидє, уєдта сє йе 6а є хєцдє раскъєфидє єма
дзиккоти хєлттє уєллєй мегъау цудєнцє; ку єризєр єй,

В. Ф. КИЛЛЕР
54
уєдта сє рауагъта сєхемє, єхуєдєг 6а сиздахтєй є хє-
дзарємє єма фєрсуй є мадп:
— Ций! Йести фєууидтай абони?
Йе 6а ин зєгъуй:
— Абони, фєсарєфти ку єрбадунгє кєнидє, уєд
цидєртє сау мегъау єрбахєссидє.
— Йетє 6а адтєнцє мадта авд єрвадей уостити дзик-
котє.
Мадє уой ку фегъуста, уєд є фурцийнєй нєуєг ностє
фестадєй.
15. УЫРЫЗМЄДЖЫ ЄНЄНОМ ЛЄППУ
Нєртон Уырызмєг уыди. Нарт єркодта ємє сын шєл
кодта. Уымєн єнєном лєппу уыди; уышы лєппу амарди.
Се ’ппєтєн дєр фєлдыстой, фєлє уышы лєппуйєн йє
ном нє ардтой.
Лєппу Барастырмє башыди ємє ракуырдта:
— Уєлжєхмє фєндаг мын ратт!
Барастыр ын загъта:
— Нишы дын ратджынєн, уєд мєрдтє иууылдєр дє
фєдыл шєуджысты.
Лєппу Барастыры нал уагъта, куырдта жы ноджыдєр:
— Єз мєхишєн схос кєнджынєн.
Йє бєхєн шєфхєдтє зыгъуыммє ныссагъта. Уєд ын
бар радта Барастыр, ємє лєппу Мєрдтєй рашыди.
Мєрдтє уый куы базыдтой, уєд йє фєдыл рашыдыс-
ты. Дуаргєс сын загъта:
— Кєдєм шєут?
— Уый куы ашыд, мах дєр шом йє фєдыл.
Дуаргєс афтє зєгъы:
— Уєдє-ма йын йє фєд фенут, фєстємє куы раздєхт.
Мєрдтє федтой фєд ємє фєстємє раздєхтысты.
Лєппу ссыди уєлжєхмє, йє фыды хєжары дуармє,
ємє йєм барвыста лєг ємє йын загъта:
— Шом хєтєны хєтынмє, євзарынмє.
Уырызмєг ын фєстємє загъта:
— Ашу Йеранеты быдырмє, ахсєв уым єрынчай,
рапсом дєм башєужынєн.
Лєппу ашыд быдырмє ємє уьгм єрынчад. Уырызмєг
скуывта Хуышаумє:

55
ИРМСТОНЫ ХЄХТЫ
— О Хуышауты Хуышау! Ахєм мит єруарын кєн,
ємє єппындєр шєуєн куыд ничердєм уа.
Уый тыххєй скуывта, ємє йє сывєллонимє шєуын
нє фєндыд, нартєй худинагєй тарсти. Райсом тыхджын
мит єруарыд. Уырызмєг схызти мєсыгы сєрмє ємє кє-
сєншєстєй акаст: лєппуйы бєрєг кодта. Куы акаст, уєд
федта: иу ран авд мусы зылды йас цъєх быдыр, ємє уым
хуыссыди лєппу, йє нымєт йє уєлє, афтємєй. Уый куы
федта Уырызмєг, уєд йє усєн загъта:
— Худинаг мын уыженис, куы нє ашє^он, уєд.
Стєй йє бєх сифтыгъта ємє ашыд Йеранеты бы-
дырмє. Тыххєй-фыдєй быдырмє бахєччє ємє афтє
єнхъєлдта, лєпиу митєй амард. Лєппу фестад ємє
Уырызмєгєн загъта:
— Нырмє кєм уыдтє, шєй ємє шом, ды хистєр дє,
ємє раздєр ашу.
Уырызмєг загъта:
— Мєнєн мє бон нєу, єз зєронд лєг дєн, ємє дє-
хєдєг ашу раздєр.
Лєппу йє бєх сифтыгъта ємє ашыди йє разєй. Бєх
куы шыди, уєд мит сау кодта йє комы тєфєй. Уырызмєг
дєр йє фєдыл шыд.
Терк ємє Туркмє ашыдысты, уыдонєн сє рєгъау
скъєрынмє. Лєппу Уырызмєгєн загъта:
— Ды зєронд дє, ам лєуу; єз сшєужынєн ємє рєгъау
раскъєржынєн.
Рєгъау куы скъєрдта лєппу, уєд ыл сємбєлди рє-
гъаугєс — тугжых бирєгъ ємє фосы скъєрын нє уагъта.
Лєппу бирєгъєн йє хъус ралыг кодта нысанєн ємє йє
йє жыппы нывєрдта. Бирєгъы фєстє єрбашыд єфсєн-
жых хъєрджджыгъа.Уымєн дєр лєпну йє къах ралыг
кодта нысанєн ємє йє йє жыппы сєвєрдта. Уыйфєстє
фос^раскъєрдта ємє сє Уырызмєджы фыджджаг бакод-
та. Йєхєдєг хъєумє єрбашыд фехъусын кєнынмє. Адєм
та куывды бадтысты, ємє сєм лєппу дуарєй бахъєр
кодта:
— О Терк ємє Турк! Ує фос уын фескъєрдєуы.
Уыдон загътой:
— Махєн нє фос скъєрын чи бауєндджени! Уый чи
журы, уыи хєрдєнхъєл єршыди, ємє йє мпдємє єрба-
кєнут хєрынмє.
Лєгшу загъта:
— Єз башєуин, фєлє мын мє 6а.*х чн бауромджен?

В. Ф. МИЛЛЕР
56
Йє бєх та тєрхъусы йас уыд.
Уєд єм иннє рашыди, ємє йє лєгшу бафарста:
— Мє бєхєн шєуыл фєхєтджынє?
— Уидоныл.
— Уидон куы аскъуына?
— Уєд та йє хъустыл.
— Хъустє куы аскъуыной?
— Уєд та йє баршыл.
— Йє барш куы аскъуына, уєд та?
— Уєд йє къудийыл.
— Йє къуди куы аскъуына, уєд та?
— Уєд йє шыппар къахыл ныххєцджынєн ємє йє
мє быны скєнджынєн.
Стєй йєм лєппу йє бєх радта, йєхєдєг хєжармє
башыд ємє та адємєн загъта:
— Терк ємє Турк! Ує фос уын фескъєрдєуы.
Уыдон загътой:
— Де ’дде бахєр ємє баназ, уыйеддємє мах фос ничи
аскъєрдженис.
Лєппу йє жыпмє нывнєлдта ємє фыййєутты ны-
сєнттє сє размє бакалдта ємє фєстємє фездєхт. Уыдо-
ны бауырныдта, загътой:
— Уый тыхгєнєг чи у, ахєм куы у.
Ємє йє фєстейы сурын байдыдтой. Куы йє баййєф-
той, уєд сєм фєстємє фездєхт ємє сє шєгъдын бай-
дыдта: фыджджєгты шєгъдгє кодта, фєстєгты та туг
ласта. Куы сє фєшагъта, уєд ашыди. Уырызмєджы бай-
йєфта, ємє рєгъау иумє аскъєрдтой Нартєм.
Уєд лєппу Уырызмєгєн загъта:
— Ды хистєр дє, ємє фос байуар.
— Єз зєронд лєг дєн, ды та лєппу — ємє сє ды
байуар.
Лєппу фос уєрста ємє сє єртє дихы кодта, Уырыз-
мєг йєхинымєр бахъынцъым кодта: «Євєччєгєн жы
мєнєн єртыджджаг хайы йеддємє нє дєтты».
Лєппу загъта:
— Єртє хайє дє бар ис.
— Дєхєдєг мын шы радтай, уый райсджынєн.
— Иу хай дын хйстєрєггаг дєттын, нннє хай та —
ємбалы хай, єртыджджаг хай та мєнмє шєуы, фєлє
дын єй лєвар кєнын, уый тыххєй ємє єз де ’нєном
лєппу уыдтєн ємє мын мє ном не ссардтай, хєрнєг куы
кодтай, уєд.

57
ИРЫСТОНЫ ШТЫ
Уышы фосєй лєппу сєвзєрста єрмєст иу урс гал,
иннє фос иууылдєр радта Уырызмєгєн ємє йєхєдєг
уышы галимє Барастырмє башыд. Йє ныччыдмє хур
аныгуылд, ємє йын дуар нал кодтой.
Лєппу Хуышаумє скуывта:
— Хуышєутты Хуышау! Рєгътыл ма дыжы хур єрба-
кєсын кєн.
Хуышауы бафєндыд, ємє хур єрбакаст.
Уєд ын дуар бакодтой. Лєппу гал баскъєрдта ємє
йє Барастырєн балєвар кодта. Барастыр ын арфє ракод-
та ємє йын хорз бынат радта. Уый фєстє Уырызмєг,
шы фос ын радта лєппу, уыдонєй хєрнєджытє фєкодта
йе ’нєном фырты тыххєй.
16. АМИРАН, БАДРИ ЄМЄ
МЫСЫРБИ
Амиран, Бадри ємє Мысырби єртє єфсымєры уыды-
сты. Иу бон куы уыди, уєд загътой:
— Цєй ємє фос фєкєнєм.
Ацыдысты Тарахъай быдырмє ємє бирє фос — бєхтє,
хъомтє — ссардтой, бацыдысты уырдєм ємє уым бафы-
сым кодтой. Райсом куы сбон ис ємє куы ракастысты,
уєд загътой:
— Ай лєджы сєр куы у, ємє йє цєстыл куы ’рбацы-
дыстєм, уєд цы диссаг у!
Даредзантє ахєм адєм уыдысты, ємє Хуыцаумє куы
скуывтой, уєд кєй куырдтой, уый сын-иу єцєг кодта.
Стєй уыдон Хуыцаумє скуывтой:
— Ахсєв кєм фестєм, уыцы лєджы нын сєгас кє
афтємєй, ємє къуылых ємє къуырма куыд уа.
Хуыцау єй райгас кодта Даредзанты куырдєй, ємє
уыцы лєг фестади бєрзонд хохы хуызєн, къуырма ємє
къуылыхєй. Уыдон дзы фєтарстысты ємє дарддєр
алыгъдысты. Стєй уыцы лєг, хохы хуызєнєй чи сыста-
ди, уый сын загъта:
— Даредзантє, сымах Хуыцауєй кєй курат, уый кєй
уыдзєни, уый зонын, ємє мє сымахєй йеддємє ничи
райгас кодтаид. Тєрсгє, мыййаг, ма фєкєнут — кєнгє
уын ницы кєндзынєн, фєлє ує курын, мє цєсты рухс
мын мє бар ауадзут.

В. Ф. МИЛЛЕР
58
Ракєсын єй кодтой. Даредзантє ставд адєм куыд нє
уыдысты, ємє йє куы ракєсын кодтой, уєд сєм акасти
ємє сын загъта:
— Ує! Куыд лыстєг адєм стут!
Уыдон загътой:
— Нє зєрдєйє махєй гумирыдєр нєй.
Уый загъта:
— Фєлє ма ує фєндаггєгтє мєм єрбадєттут!
Уыдон бацыдысты ємє, єртєйє цы дзєгъа дойнаг дур
єрбатылдтой, уый балєвєрдтой. Байста йє йєхимє ємє
сын загъта:
— Ує, бецалтє! Куыд рєуєг у! Гъе! Уымєй цєрут?
Уыцы лыстєг дєр уымєн кєнут.
Уый фєстє єрбаууєрста дур йє къухы мидєг къєлуа-
йы хуызєн ємє сын загъта:
— Амєй сой куы нє лєдєрсы! Уєд уыцы лыстєг дєр
уымєн кєнут, гъе! Ныр ма бєласы мєрайы мє хєринаг
дєр райсут ємє йє фенєм.
Райстой йын йє хєринаг ємє єппындєр, цы хойра-
джы мыггаг уыди, уый нє зыдтой.
— Гъе! Ныр ма уымє хъахъхъєнут, кєддєра дзы сой
алєдєрса?
Кєсынц єм: єрбалємєрстытє йє кодта — афтємєй
дыуує миркъайы дзы сой алєдєрсти.
— Хєринаг ахєм вєййы, кєднєуєд сымах цємєй
сыставд уат?
Уый фєстє акаст, ємє хуымты ємє уыгєрдєнты
арєнтє куы федта, уєд загъта:
— Уыдон та цы сты?
Уыдон ын загътой:
— Алчи йе ’фсымєримє, йє фыдимє уары, афтємєй
алкємєн йє зєхх дєр уарєм, ємє ауєдзтє уымєн сты.
— Ує уєууєй! Ныры цардєй мєлєт хуыздєр у! Кєд
алчи йє фыдимє, йе ’фсымєримє уарын байдыдта, уєд
мєлєт хорз у!
Уыцы рєстєджы єстамбын быдыр уыди ємє йыл
фаджыс кодтой. Стєй уыдон хъулєттєм куы акаст, уєд
загъта:
— Уыдон та цытє сты?
— Уыдон? Уыдон алчи йє хуымыл фаджыс кєны, ємє
фаджысимє куы схєццє уа, уєд дзы хор хуыздєр зайы.
— О уєууєй! Алчи йє лєх фєстємє хєрын куы
байдыдта, ауадзут, мауал мє кєсын кєиут.

59
ирыаонышты
— Хуыцауты Хуыцау! Куыд стєгдар уыди, афтє та
йє фєкє! — загътой уыдон.
Куыд уыди, афтє та фестади, ныххєр и.
Даредзантє загътой:
— Цєй, ацы стєгдаримє кєдмє бадєм? Фєцєуєм
ємє искуы фос фєкєнєм!
Ацыдысты ємє цєуын байдыдтой. Дєлє быдырмє
акастысты, ємє иу дынджыр адаргъ вєййы ємє та єрба-
тымбыл вєййы. Амиран тыхгєнєг ємє тыхагур кєм нє
уыди.
— Єз уый куы нє басгарон, уєд єй нє ныууадздзы-
нєн.
Бадри дєр ма йє ємхуызон лєг уыди, Мысырби та
євзєрдєр уыд, фєлє уєддєр семє цыд. Бадри афтє
зєгъы:
— Амиран, Амиран, єз дєр де ’мдых, де ’фсымєр
дєр дєн, фєлє йє куы ныууадзиккам, кєннєуєд нын
куы батых кєна.
Амиран загъта:
— Єппындєр мєнєн хос нєй єнє йє басгарын.
Амираны коммє бакастысты ємє ацыдысты. Куы йєм
ахєстєг ысты, уєд сєм йєхи єрбауагъта. Акастысты йєм,
ємє дын уый та зариаг калм. Бадри загъта:
— Гъе, ныр раны стєм!
Єрбауагъта йєхи зариаг калм ємє Амираны аны-
хъуырдта, сє гасдєр чи уыди, уый.
Иннє дыуує єфсымєры алыгъдысты, ємє ныхъхъєр
кодта Бадри:
— Амиран, Амиран! Даредзантє сє фєдджи бын хє-
рынкъа дарынц, ємє дє уый ма ферох уєд.
Амиран дєр калмы гуыбыны уыцы хєрынкъа фелвєс-
та, йє хуылфы дзауматє йын кєрдын байдыдта. Калм
дєр йєхинымєры змєлын байдыдта, йє гуыбын риссын
куы байдыдта, уєд. Дыуує єфсымєры йєм кєсынц дєрд-
дзєфєй.
Зариаг калм зєгъы:
— Єрдєбон иу дзынга аныхъуырдтон, ємє уєдєй
нырмє мє гуыбын риссы, уєд ын цы кєнон?
Афтємєй йє сєрєн нал уыди калм ємє амарди.
Уалынджы йєм Мысырби ємє Бадри дєр бахєццє
сты.
— Амиран, кєд ма дє сєрєн дє, уєд ын йє тєн рай-
гєрд ємє уырдыгєй рацу.

В. Ф. МИЛЛЕР
60
Райгєрста йын йє тєн ємє уырдыгєй ралєст
Амиран. Хєрзлєгуын сси Амиран калмы гуыбыны!
Дыуує єфсымєры дзы фєтарстысты ємє уєртє фє-
лидзынц. Амиран сєм дзуры:
— Ма тєрсут мєнєй, марджы тєфєй ныллєгуын дєн.
Єрлєууыдысты йєм ємє загътой:
— Цы хос ма йын скєнєм?
Фєлє Даредзантє уыдысты ємє сє амонд бирє уыди.
Дыуує хъєуы ма сє цєуын хъуыди дарддєр, Єхснєр-
тєккатєм уым сєндон уыди. Уым, цєхєрадоны, куы ных-
хуыссыдысты, уєд єртє бєлоны єрбабадтысты бєласы
сєр:
— Амиран, Амиран! Райсом хурыскєсєны єппєты
фыццаг хур цы фєткъуымє бакєса, уымєй хєдєзгъєл-
гєйє раздєр чи ’рхауа, уый бахєр, ємє та дыл хъуын
разайа.
Амиран раджы сыстад ємє хєрзлєгуынєй уыцы бє-
ласы бын дзой-дзой кєны. Уалынмє єппєты фыццаг хур
цы фєткъуымє бакасти, уымєй иу фєткъуы рахауди.
Амиран йєхи йыл ныццавта ємє йє бахордта. Разєй йыл
цы хъуын уыди, уымєй йыл хуыздєр хъуын рацыди.
Даредзанты амонд бирє куыд нє уыди?!
Уырдыгєй та араст кодтой:
— Мах єнє фос фєкєнгє нє ныууадздзыстєм. Ацы-
дысты, цєуын байдыдтой, ємє сыл быдыры астєу бата-
лынг и. Єрбадтысты, сє фєндаггєгтє систой, кєрдзын
бахєрєм, зєгъгє.
— Дон нын чи ’рбахєсса?
Євзєр Мысырби, цыма истємєн бєззыди, афтє
зєгъы:
— Єз єрбахєсдзынєн!
Доны былыл сбадти ємє матара донмє дары.
Уєларвєй Пакондзы йєхи рауагъта ємє Мысырбийы
йє ныхтє ныссагъта ємє йє сфардєг кодта уєларвмє.
Уєд Бадри афтє зєгъы:
— Амиран! Мысырби нын куыд єрєгмє цєуы, нє
зонын,— зєгъгє, агєпп ласта (донмє), ємє Мысырби
дєр нал ємє єндєр дєр. Агурын байдыдтой єхсєв-
бонмє ємє кєм ма цы ссардтаиккой? Амиран загъта
Бадрийєн:
— Ацу, Бадри, ныр ды нє хєдзармє. Єз цалынмє
Мысырбийы ссарон, уалынмє хєдзар агурынвєнд нал
скєндзынєн.

61
11РЫСТ0НЫ ШТЫ
Бадри ацыди сє хєдзармє. Амиран єфсєн єрчъитє
ємє єфсєйнагбын лєдзєг скодта.
Зилын байдыдта Амиран, зилын байдыдта ємє йє
никуы ары.
— Цы ма бакєнон, уымєн куы ницы зонын, зєххыл
єй куы никуы арын; кєд исты зонын, уєд єй Пакондзы
уєларвмє схастаид ємє ма уырдєм исты хос куы скєнин.
Ацыд, денджызмє бацыд ємє, стырдєр цы гал ссардта,
уый ракодта, быдырмє йє скодта ємє йє къуприйы стыгъд
бакодта, йєхєдєг та йє мидєг балєсти къуприйєн.
Даредзантєн Хуыцауєй курдиат уыди.
— Пакондзы мєн дєр кєд схєссид, Мысырби кєм и,
уырдєм, кєд ма йє удєгасєй сєййафин, цалынмє йє
нєма аргєвстой! — загъта Амиран.
Єхсєв йеддємє, Пакондзы бонєй нє цыдис; изєрми-
лєй кєсы ємє загъта:
— Дєлє ма мын цы физонєггаг быдыры астєу.
Йєхи йєм рауагъта ємє дзы йє ныхтє фєсагъта,
хєссын єй байдыдта зилгє-зилгє уєларвмє. Иу бирє куы
сиртєсти зєххєй, уєд єй нал фєрєзта ємє йын фервєз-
ти, ємє йє гуыпп фєцыди зєххыл. Амиран Даредзан уыди
ємє та скуывта:
— Хуыцау, Хуыцау! Пакондзы мє куыд сфєраза, афтє
рог мє скєн.
Хуыцау та йє срог кодта. Пакондзы афтє зєгъы:
— Дє бинонты хуыздєр амєла, куыд уєззау дє! Єз
дє нє ныууадздзынєн.
Єрыздєхти та йєм ємє йє йе ’ккой скодта: фєрогдєр
ын и. Схаста йє ємє йє хєдзары астєу єрєппєрста.
— Уаринаг ує хєдзар фод, уєззауєй мє куы амардтай!
Єхсєвы Пакондзыйы бинонтє ныххуыссыдысты, йє-
хєдєг дєр; Амиран къупри бакъєртт кодта; ралєст уыр-
дыгєй ємє къуымты агуры Мысырбийы:
— Єз Амиран дєн, фєлє ма куыд єнєргєвст баз-
задтє?
Мысырби загъта:
— Райсом нє фынтє дзурын у, сомєхсєв та ме ’ргєв-
дєн.
— Райсом ує фынтє дзурдзыстут, — загъта Амиран, —
ємє Пакондзы ємє йє мад зєгъдзысты: «Ємбисонд хорз
фын федтам: дысон Мысырбийы фыны аргєвстам, ахєм
руд дзы афєлдєхтам — єртє ивазны, йє фарсы та нын
хъама нє зынди, афтє нард уыди». Уып фєстє ды та

В. Ф. МИЛЛЕР
62
зєгъ: «Єз дєр иу фын федтон ємє уын єй куы зєгъин».
Уыдон зєгъдзысты: «Йє мєгуыр Мысырби! Ды нє ку-
сєрттаг дє, ємє дє аргєвддзыстєм; дзур, цас дє фєн-
ды, уыйас!» Уєд ды радзур: «Дысон цыма фыны Амиран
ам фестади, рагєпп ласта ємє ує фєцагъта уе ’ппєты
дєр!» Уый фєстє цы уыдзєн, уый фендзынє.
Райсом йє фын Мысырби куы радзырдта, уєд Пакон-
дзы ємє йє мад ныхъхъєр кодтой:
— Ацы куыдз цытє дзуры? Марадзут, єрбаргєвдут
єй!
Єрбадавтой Мысырбийы ємє йє фынгыл авєрдтой.
Амиран рагєпп ласта ємє афтє зєгъы:
— Хєрджытє, кєй єфсымєры єргєвдут? — фєцагъта
сє иууылдєр сє зєронд мадєй єддємє. Ныр Амиран єм
йе ’взаг рауагъта:
— Нє мад, ныр нын, дєлзєхмє фєндаг цємєй сса-
рєм, уый бацамон.
Ус ын загъта:
— Уєлє цары єрчъиаджы дєргъ райс, ємє уый куы
айтындзай, уєд дын дєлзєхмє уєрдонвєндаг фестдзєни.
Иннє — уєртє къєбицы зєлдаг бєндєн, ємє йє куы
рахєссай, уєд нє хєдзары цы дзаума и, уыдон дзы куы
бабєттай, уєд дын бєндєны уєз дєр нє фєкєндзєн. Иу
чырын сызгъєрин єхцатєй дзаг у, иннє чырын євзист
єхцатєй, — уыдон дєр дын хєзнатє, єндєр дзы нєй.
Уый куы фехъуыста Амиран, уєд усєн йє дєндєгтє
ныцъцъєл кодта. Фыццаг єрчъиаг райста, айхєлдта йє
ємє йє аппєрста, ємє єцєг уєрдонвєндаг фестади. Стєй
афтє загъта:
— Ныр мє бауырныдта, йє иннє дзырдтє дєр єцєг
кєй сты, уый.
Стєй та бацыд, бєндєн рахаста ємє бирє дзауматє
бабаста. Євзєр Мысырбимє сє радта ємє, єцєг, бєн-
дєны уєз дєр нє кодтой.
— Адон єцєг хорз хєзнатє куы сты,— загъта
Амиран; стєй къєбицмє бацыд ємє дыуує чырыны рахаста,
сє иуы сєр бакодта, ємє єцєг сызгъєрин єхцайє йед-
заг, иннє чырыны сєр бакодта, уый дєр євзист єхцайє
йедзаг лєууы. Се ’ппєты дєр иу ранмє єрємбырд кодта
ємє сє уыцы зєлдаг бєндєнєй бабаста. Се ’рцыдмє
Бадри йєхинымєр загъта:
— Євєццєгєн, Пакондзы бахордта мын ме ’фсы-
мєртє,— ємє сын хистытє фєкодта.

63
ИРЫСТОНЫ ШШ
Уалынджы Амиран сбаста уыцы дзауматє, ацыди ємє
иу изєрмилты уым балєууыди. Бадри сыл куыд нє бацин
кодтаид?
17. АМИРАНЫ КАДЄГ
Амиран тыхгєнєг кєй уыди ємє Хуыцаумє хъыг кєй
єркасти, уый тыххєй йє Хуыцау зондєй єрцахста ємє
йє лєгєтмє бакєнын кодта. Иу цуанон адзєгъєл и, ємє
йє Хуыцау тєккє Амираны лєгєты дуармє сєфтыдта.
Лєгєтєн єфсєн дуар уыди; Хуыцау єй фегом кодта.
Цуанон уым фємидєг и, стєй бакасти ємє Амираны уым
куы федта, уєд єм Амиран ракаст, ємє йє цєстытє галы
къєлєтты йєстє уыдысты. Стєй цуанон бауадзыг и ємє
фєстємє ахауди.
— Ма тєрс, мє хур, мєнєй, єз Амиран дєн ємє
Хуыцауы курдиатєй баст дєн.
Лєппу йыл куы баууєндыди, уєд ын афтє загъта:
— Цы уавєр дє, цы диссаг дє? Ам цы ми кєныс?
— Єз Даредзанты Амиран дєн, тыхгєнєг уыдтєн,
зєххыл адємы дєр нє уагътон, Хуыцауєн йє дзуєрт-
тимє дєр быцєу кодтон, Хуыцауєн йєхи дєр ницємє
уал дардтон. Стєй мыл рахатти Хуыцау ємє мє ардєм
єртардта, ємє гъе ам бастєй лєууын. Мєнє ма мын мє
карды бос куы ’рбахєццє кєнис, уєд дын єз хорз ахъаз
фєуин.
Цуанон бацыд ємє єрбанцай-єрбанцай кєны ємє йын
ницы фєразы.
— Дє хорзєх мє фєуєд, нє йє фєразын ємє йын
цы кєнон?
— Дє иу цонг мє карды босыл бабєтт ємє де ’ннє
цонг мєнмє єрбадєтт.
Уый дєр йє иу цонг бабаста карды босы л, йє иннє та
уымє балєвєрдта. Амиран єрбахєцыд ыл, ємє лєппу-
йєн йє уєнгты къєс-къєс ссыди.
— Дє хорзєх мє фєуєд, ємє мын мє уд ма ас-
къуын! — загъта лєппу.
Амиран дєр ын фєтєригъєд кодта ємє йє суагъта:
— Ацу ємє ує рєхыс мын рахєсс, єнєдзургєйє йє
раскъєф ємє фєстємє ма фєкєс, кєднєуєд дын лєгєт
йє дуар рахгєндзєн.
Лєппу йє топи йє єфцєджы рафтыдта, афтємєй ра-

В. Ф. МИЛЛЕР
64
уади ємє сє рєхысыл йєхи ныххуырста, ємє єнєдзур-
гєйє йє раскъєфы. Фєстейє йє расырдтой бинонтє дєр,
хъєу дєр:
— Ай куы сєрра и, кєдєм хєссы сє рєхыс?
Лєппу лидзын байдыдта, бєргє ма йє цъус хъуыди,
фєлє Хуыцауы нє фєндыд, ємє лєипу фєкасти. Лєгєты
єфсєн дуар ныкъкъєрц ласта, ємє Амиран уым баззади.
18. РОСТОМ ЄМЄ БЕЗАН
Ростом ємє Безан Сануастєй уыдысты. Безан кєстєр
уыди. Иу бон куы уыди, уєд мидєгєй сєм рарвыстой:
— Ростом, Ангетты єфсєндзых хуытє ує сєндон ба-
хордтой.
Безан уырдєм ацыди. Йє у с аринаг уыд ємє йын загъ-
та:
— Ды цєуыс, фєлє єз та цы кєндзынєн? Чызг уа,
лєппу уа, уый цємєй зондзынє?
Уый загъта йє усєн:
— Лєппу куы уа, уєд єз кєуылты ацєуон, уым фат-
хъєд тала цєудзєн, мє фєндаджы бєрєг уый уыдзєн.
Ацыди ємє йє цєхєрадєттє хъахъхъєдта. Уый
фєстє лєппу райгуырди, єхсєв дисн рєзти, бон уылынкъ
ємє фатєй хъазын байдыдта. Иу бон куы уыди, уєд къул-
бадєг усы чызг донмє фєцєйцыд, ємє йын йє къєрта
лєппу асаста фатєй. Чызг ын загъта:
— Кєд уыйас хорз лєппу дє, уєд дын дє фыды сыст
цємєн бахордта?
Лєппу кєугє бацыди йє хєдзармє. Йє мад ын загъта:
— Цы кєныс, цєуыл кєуыс?
— Кємєй райгуырдтєн? — загъта йє мадєн. — Фыд
мын уыди?
— Уыди,— йын загъта.
— Уєдє кєм и?
Йє мад ын загъта:
— Ныр чысыл дє, уырдєм нє фєцєудзынє!
— Куыд нє фєцєудзынєн? Мє фыды фєндаг мын
бацамон.
Мад фєцыди ємє йє йє фыды фєндагыл бафтыдта,
фатхъєд талайыл. Ацыд ємє цєуын байдыдта.
Безан мусонджы нє уыди; лєппу уым бадти. Безан
хєтєны уыди, ємє куы ’рцыди фєстємє, уєд дардєй

65
ИРЫСТОНЫ ШТЫ
федта лєипуйы ємє йєм хъуызын байдыдта, бахъуызыд
єм ємє йє фехста ємє йє амардта. Лєппу йын загъта:
— Хорз лєджы лєппу амардтай.
— Уый цавєр лєг у? — зєгъгє, йє бафарста Безан.
— Єз Безаны лєппу дєн, — зєгъгє, йын загъта лєппу.
Безан йє топпєй йє сєр ныххоста. Бацыд ємє зєххы
бын хєдзар скодта. Афтємєй уым бадын байдыдта, афєдз-
афєдзмє фєбадти. Єртє боны ма хъуыд афєдзмє, афтє
йєм бадзырдта Сырдон:
— У-у! Иу сывєллоны тыххєй цємєн зєххы бын 6а-
дыс?
Уыцы єртє боны ма йыл куы ацыдаид, уєд лєппу
райгас уыдаид. Уый нал баурєдта Безан ємє уырдыгєй
рахызти. Сырдоны дєр куы нал баййєфта, уєд йє хъама
фелвєста ємє йє раст йє зєрдысєр ныссагъта ємє амард.
3 Заказ № 2077

АДЄМЫ ЦАРДЫУАДЖЫ ПОЭЗИ
19. СТУР ДИГОРИ ФИЙЙАУТИ ЗАР
Еу хєдзарєй йеци бон уонєй цєуй сєдє цєвєггинтє,
Уой сєд-сєдє сєдозугай фєрєтгантсе ума тадзингинтє,
Йетє хєдзарє кодтонцє }ма никкарстонцє се’ндзалсе
Рсестикоми.
Сє гъєдєрмєг ба Зурмикоми,
Самадтонцє сє Зурникоми,
Расєуагътонцсе Рєвдзикоми;
Є буни ин борє рсевдзсе уєд рауагъд сей,
Уомєн є уєле фидфицсен,
Уомєн є медсегє борсе нєл фус севгарст сей,
Уомєн є цєгиндзи оортсе сугъзєринє єнцє,
Уой зєнхє изєлу ума хизєй мсерзт сей,
Уой фсерстє єсхъєрцєгєй бид искиндєй,
Уомєн є уєлдуар євзестєй ума цєнгєй цагъд сей,
Уомєн є уєлиндзє малхъи гъунєй хуєрз-астард сей,
Уомєн уєларвєй ссе цигонмє рєхис уагъд єй,
Уомєн є бунн ба саги сиуєй царен арт єй;
Уой арти фарсмє ба цєхцєхгєнгє фезонгутє,
И хєозари ба гургургєнгє и бийнонтє,
Уонєн сє хецау размє цєуагє адтєйу
Куцєй гал єма куцєй гъог ласагсе адтсей,
Куцсей сєрдаст фийєу-кьоп ласагє адтєй.
У сед ибєл сау хонх сау галау ку нимбухта,
Уорс хонх уорс галау ку нимбухта,
Уадєхсинє бор-єхснн късейтсе уєд ку калдта,
Сау гъєдє ибєл пъєстугєйттєй уєд ку хаудтєй,
Єррадон ибєл зуртє-зуртєй уєд ку цудєй,
Уомєн є алы нахєтбос фонсєй дзаг єй;
Хуарз мадє ’ма хуарз фидсе — лимсен кнзгє;
Єстаун єй нє гъєуй — хуєрзєстуд єй;

67
ИРЫСТОНЫ ШТЫ
Уєлєхсарбєл єй хъєрццигъа да>р ма ку нистудта.
Фестсе, фестсе, нее єфсийнє, стур арт ду наккєнє,
Фиуи буни ци фиу йес, уой рахєссє,
Єстурбєл сей ку бадарай, — дсе кьох сегас усед бадарай,
Мєнгєйбєл сей ку бадарай, — дсе къохи єрдєг у сед
бадавай.
20. АВДЄНБЄТТЄН
Єртє бони ку рацєуа райгуруни фєсте, уєдта и мадє
ка ’й, йейє исистуй є хуссєнєй. Уєрас искєнунцє, къе-
ретє искєнунцє (нимєдзєй фараст: єртє Хуцауєн, єртє
Мадє Майрєнєн, єртє Бундорєн, Сафайєн ба єртє
губори) єма сє рахєссунцє бєласи бунмє. Уордємє ра-
цєуй цорибадєг дєр, ка низзайа, йейє єма ма никкидєр
еу уосє. Уоми ба и къеретє сковуй и уоститєй сє хестєр:
«Хуцау, дєуєй боз ан, цєруни игурд єй искєнє, нивгун
игурд» (лєхъуєнєн). Кизгєн ба: «Майрєн хъєрєу 6а-
уєд, дєу лєхъуєн ка нє фєккодта, тъунсгє дє ракиндє
уєд; нур ба мудкъелє фєууо, дє фєстє лєхъуєнтє куд
феп^ра».
Иеци кизги фєсте лєхъуєн ку райгуруй, уєдта и киз-
гєн є къелтє мудєй байсєрдунцє: «Аллах! Мудкъелє ку
фєдтє; Майрєн, дє зєрдє ма фєхходєд, сєргъєуагє ке
адтєнцє, уой фудєй дє ралгъистон». Ка низзайа, йе ба
бєласи бунмє рацєуй єнє ронєй, уєрас є къохи, уоте-
мєй, єма и уєрас ка ’й, уой бакалуй бєласєбєл (зайгє
бєласє). Уоститєй еу ба сдзоруй: «Єхсир кєнагє, уода-
йагє (игъєу куд кєна, єхцул куд уа дзедзебєл, уотє),
єхсир ди корєн, Майрєн, єма нин єй раттє».
Єртиккаг уосє ба рахєссуй дзєрна, єма ка низзайа,
йейє дзи рахуєруй, цємєй дзедзе хуєздєр кєна, уой
туххєй. Бєласи бунмє ци къеретє фєххєссунцє, уонєн
сє сєрбєл ниввєрунцє: бємпєги халє, зайгєгєнгє и
уосєбєл ке рабарунцє єма ке ралхитє кєнунцє, уой (ци
бон зайа, йеци бон йеци єлхитє райхалунцє: «А куд рєх-
ги райхалдєй, уотє рєхги разайє», — зєгъгє, єма ’й рагъ-
єнбєл єрауиндзунцє), бємиєг єнє єлвист єма фат (киз-
гєн нє хєссунцє фат). Уотемєй уони бєласєбєл ниввє-
рунцє.
Фиццаг ка зайа, уомєн бахєссунцє є уатмє фиццаг-
дєр єртє къерей, Сафай єртє губори (Сафай бунєй сє

В. Ф. МИЛЛЕР
68
рахєссунцє) єма ин сє, уати кєми низзайуй, йеци хус-
сєни сєрмє раковунцє, уєдта авдєнє єд сувєллон ра-
хєссунцє и уатєй хєдзарємє, рєхиси бунмє, зєгъгє, є
хєццє 6а ин курєттаг єфсийнєн, хєдойнаг сувєллонєн
єма бєттєнтє авдєнєбєл євєрд, уотемєй, уєдта єртє
къерей єма арахъ. Хєдзарємє ку ’рцєунцє, уєдта ав-
дєнє єривєрунцє рєхиси буни єма сковунцє: «Уєларт
Сафа, дє иуазєг! Бундори бадєг, дє хуарзєнхє, бєркад-
дзиуєрттє радтє, бафтаує».
Уой фєсте ба и авдєнє бахєссунцє фєстємє и уатмє,
и мадємє (мадє уати байзайуй); бєтгє дєр, ку загътон,
Сафай єртє губори сковгєй єй фєббєдтунцє. Сафай буни
ку сковунцє, уєд рацєунцє бєласи бунмє. Бєласи бу-
нєй ку ’рбаздєхунцє, уєдта сбадунцє уоститє, мадєй
єндєр, хуєруйнєгтєбєл сковунцє єма хуєрунцє, ка-
фунцє єма раарфєгєнгєй: «Ує фесгун игурд, нивгун
игурд фєууєд, аци гъаст уєбєл бафедауєд»,— зєгъгє,
рахєлеу унцє.
Арфє кєнунмє ка бацєуй, уонєй еу 6а сувєллонбєл
нон сєвєруй єма ин нонєвєрєггаг хєдойнаг єрбахєссуй
є хєццє: «Є нон атє фєууєд, мєнє ин хєдойнаг, мє нон
євєрд мин маке райевєд», — зєгъгє, хєдойнаг радтуй.
Зайгє ку кєна уосє, уєд цорибадєг єхсинєнтє єрба-
хєссуй єма ин єй є нивєрзєн никкєнуй, цємєй имє
сайтан ма єндеуа, уой туххєн; сайтан ба єфсєйнагєй хъєбєр
тєрсуй, бустон дєр ба єхсинєнтєй. Мєлазєнєг ка уа,
уомєн ба бустондєр сувєллон ку райгуруй, уєд єй єхси-
нєнти цъаси рахєссунцє, цємєй имє сайтан ма ’ндеуа,
уой туххєн. Йеци єхсинєнтє еу къуар бони фєуунцє и
мади нивєрзєн, уєдта ин є бєсти никкєнунцє баз.
Мєлазєнєг кємєн уа, уомєн ку райгуруй сувєллон,
уєд никкидєр февгєрдунцє карк ’ма ибєл єркалунцє уой
тог. Ку низзайа, уєдта кєдзоси туххєн имє уєдєрттє рад-
тунцє, єма уой цъаси думуй. Йе ку нє уа, уєдта ин є дзик-
котє є гъєлєси бакєнунцє, цємєй лємара, уой туххєн.
Лєхъуєн ку райгура, уєд кизгуттє єрємбурдунцє єма
йелхъина кєнунцє, сєхуєдтє 6а зарунцє:
Ує йелхъина хъинаца,
Мадсе Майрєп, лєхъуєнти мадсе:
Кємєн кизгсе, кємєн лсехъуєн, —
Мєхе туххєн нее зєгъун, —
Мєшен мє реу хъєбєр єй.

69
ИРЫСТОНЫ ШТЫ
21. АЛАРДЫЙЫ ЗАР [ЄГ]
Табу дсеусен ксенсем, рухс Аларды!
Хуссары мсенєусей дсе чъириаг.
Усей, табу, рухс Аларды!
Цєгаты хореей дсе бсегсениаг,
Табу дын фсеуєду рухс Аларды!
Фєлвєрайы фоссей дын урс усерыкк нывондаг!
Табу дын ксенсем, сызгъсерин базырджын, рухс Аларды!
Фсервы хуымселлсегсей дсе бсегсеннаг,
Мереттаг євзист дсе нысайнаг,
Мисираг бсемпсег дсе севсерсен.
/Ей! Табу у табу дын ксенсем, рухс Аларды!
Усей! Фидтинаг чи у, уыдон дзеебсехсей бафидын ксенай,
Усей! Табу, табу дын ксенсем, рухс Аларды,
Сызгъсеринсей куы сты дсе базыртег!
22. БЄХФЄЛДЕСУН
Адтсей еу лсег, сенсетсерегъсед лсег,
Єма ин лсехъусен райгурдсей.
Йеци лсеппо Ксентсе дселмагурмсе енцег фєххастонцє.
У ой фсесте ба и биццеу рамардсей;
Мсердтсемсе ку цудсей, усед се бсехбсел се саргъ иссевардта.
Гсерзсе ин нее адтсей сема сехеннцъи цъарсей идонсе
искодта,
Сибулдзи цъарсей ба се саргъ исаразта.
Є бсехбсел рабадтсей сема цєун байдєдта;
Дзсендзет ибсел иссудсей, Дзєрєнзет ибсел нссудсей,
Фсендагон адсем, сема ссехемеднимсер загътонцсе:
«Изсед серцсеуй, идаусег серцсеуй».
«Изсед дсер нее дсен, идаусег дсер нее дсен, — зеегъгсе,
загъта, —
Мсегур лсег дсен, Мсердтсемсе цсеун.
Гъсеуаггин дсен, сема мсе гъсеуаггинсей ба ма рауадзетсе».
Дзсендзет серфестсег сей сема ин хуарз гъсест идонсе
равардта,
Дзсерсензет рафестсег сей сема ин се саргъ равардта.
Цсеун байдседта сема ибсел Хори фурт Мсехсемсет,
Мсейи фурт Мсессемсет иссудсей,
Гъсездуги фурт ибсел Хсемсетхъан иссудсей,
Фсернуги фурт ибсел Ссемсетхъан иссудсей.

В. Ф. ИНЛЛЕР
70
«Изєд серцєуй, — загътонцсе, — идауєг серцсеуй», —
загътонцсе.
«Изєд дєр нее дсен, — загъта, — идауєг дєр нее дсен, —
загъта, —
Мєгур лєг адтсен, сервадсенгон адтсен,
Гьєулимєн адтсен, хсестєгхсессєг адтсен,
Єзнагсєдтєг адтєн, тогагор адтєн.
Мєрдтсемє цєун, гъєуаггин дсен,
Гъсеуаггинсей мсе ма рауадзегпсе».
Хори фургп Мєхємєт рафестєг сей
Єма ин йе ’фтаугитсе равардта.
Мєйи фурт Мєсємєт рафестєг єй
Єма ин є саргъємбєрзєн равардта,
Гъсездуги фурт Хємєтхъан рафестєг єй
Єма ин є думетонг равардта,
Фєрнуги фурт Сємєтхъан рафестєг єй
Єма ин равардта хуарз єхссе.
Уєдта сє бафарста: «Куд уодзєнєй мє фсендаг?»
’Ма ин загътонцсе: «Еу уоссемє бахъєртдзєнє,
Єндзалє є фєдзал, конгъєдє є содзинє,
Фєстє йе ’нгурстеуєн, уотемєй зєнхи єскъудтє
хуйуй».
Дес фсеккодта єма сє бафарста:
«Уотє цємєн єй йе?» —
«Йеба уотсе уомсен сей, — зсегъгсе, ин загътонцсе, —
Уєлєбєл лєггєнагсе адтсей, мсердти надєй сей федуй,
Йеба уотсе уомсен сей;
Єма-еу ай изолти рацо:
Уой тєрегъєддзинадє дсеусен дсер рахнлсе ксендзсенсей.
Уомєй ку баевгъуйай, еу ма уоссемсе бахъєртдзєнє,
Айксе рєвсейнєй бседтуй, сема ин ибсел нее хъеертуй».
«Йе уотсе цсемсен сей?» — зєгъгє, ссе фарста.
«Йеба уотсе уомсен сей:
Синхони карк имсе ку низзаидє, римсехсгє сей кодта,
Нур ба сей мсердти надєй федуй,
Йеба уотсе уомсен сей;
Изолти рацо, дсе фсендагсен дин рахилсе ксендзсенсей уой
тєрегъсед.
Уомсей уоддар ку баи,сеуай, еу ма уоссемсе бахъеертдзеенсе,
Сседсе татхай астсеу бадуй,
Лсекъсердсе късепе се къохи даруй,
Еунсег татхай берекет ин си нсеййе».
Фарста баб сей ссе: <<Йе уотсе и,семсен сей?»

71
ИРЫСТОНЫ ШТЫ
«Йеба уотє уомєн сей, — зсегъгє, загътонцє, —
Уєлєбєл єхе губун єфсаста,
Хєстєг нее хаста, синхон псе уарзта,
Бгтонти нее аста, ее мсердти надсей сей федуй;
Изолти дзи рацо, дсе фєндагєн дин рахилее кееидзєнсей.
Уомсей ку баевгъуйай, еу ма уосємє бахъсертдзсенє.
Дуусе татхай астєу бадуй, сєдсе татхай берекет ин
си йес,
Сугъзсеринсе късепе се къохи даруй».
Десгеенгсе ссе фарста: «Йе ба уотсе цємсен сей?»
«Йе уотсе уомсен сей, сема уселєбєл сехе губун нее уарзта,
Є бийнонти сефсаста, хсестсеги хаста, синхони аста,
Є мсердти над урух сей,
Уомсей ци дзурд фегъосай, стур бєстсемсе цєудзєнє, —
Дсе гъосалгъи бахсесссе.
Уомсей ку баевгъуйай, еу ма уоссемсе бахъеертдзеенсе,
Сседсе гъоги доцуй ’ма ин си йеу гъоги берекет нсеййе».
«Йе уотсе цсемсен сей?» — зеегъгее, загъта.
«Йеба уотсе уомсен сей:
Уселєбсел сехе губун сефсаста,
Хсестсеги нее хаста, синхони нее аста.
Є мсердти надсей сей федгее ксенуй,
Изолти рацо — фєндагсодзсег, хузессег сей.
Уомсей ку баевгъуйай, еу ма уосємє бахъсертдзєнсе.
Дцусе гъоги доцуй, сседсе гъоги берекет ин си йес».
«Иеба уотсе цємєн сей?» —
«Йеба уотсе уомсен сей:
Уселсебсел сехе губун нее уарзта,
Бинонти сефсаста, хсестсеги хаста, синхони аста.
Уомсей ци дзурд фегъосай, —
Стур бсестсемсе цсеудзеенсе, —
Дсе гъосалгъи бахсесссе, райзеегъсе.
Уомсей уоддеер ку бацсеуай, еу ма уоссемсе бахъеертдзеенсе:
Усераси къустела се рагъи даруй,
Хсердмсе ибсел имисуй, урдугмее йе уфцеекъуати кселуй».
«Хуцауи дессаг! — зеегъгсе, загъта, — йеба уотсе цсемсен
сей?» —
«Йеба уотсе уомсен сей:
Уселсебсел къумсел цсегъдгеей имев синхон къумселгор ку
бацсеуидсе,
У сед уомсен къумсел нее лсевардта, йеба уотсе уомсен сей.
Изолти сей рацо, феендагсодзеег, хузессег сей.

В. Ф. МИЛЛЕР
72
Уомєй уоддсер ку баи,сеуай, лсег сема уосємсе
бахъсертдзсенсе:
Галдзар ссе буни, галдзар ссе уселе,
Къилдунвєлдагъдєй хуссунцсе, нее ссебєл хъсертуй;
Ксерседземее сей райвазсе-байвазее кєнунцсе».
«Хуцауи дессаг! Йеба уотсе цсемсен сей?» —
«Йеба уотсе уомсен сей: уселсебсел ксерседзей
Нее уарзтонцсе, йеба уотсе уомсен сей.
Изолти си рацо, феендагсодзеег, хузессег сенцє.
Уомсей уоддсер ку бацсеуай, лсег сема уоссемє
бахъсертдзсенсе:
Тсерхъосдзар ссе буни, тсерхьоедзар — ссе уселе,
Дєлхъур-уєлхъурсей хуссунцсе, кселгє-уселгсей сєбєл
хъсертуй».
«Хуцауи дессаг! Йе уотсе цсемсен сей?» —
«Уселсебсел ксерседзей берсе уарзтонцсе,
Дєлєбсел дсер ксерседзей берсе уарзунцсе,
Ссе мсердти над урух сей.
Уонсей ци дзурд фегъосай, —
Стур бсестємсе цєудзсенє, —
Дсе гъосалгъи бахсесссе.
Уомсей уоддсер ку бацсеуай, еу гаццамсе бахъсертдзсенсе,
Надбсел дсергъсемсе хуссуй,
Є хурфсей късеуистсе рсейунцсе».
«Хуцауи дессаг! Йеба уотсе цсемсен сей?» —
«Йеба уомсен сей, сема амсей-сендсемсе ци адсем уа,
Йетсе ссе мадсе, ссе фиди коммє нєбал кєсдзєнєнцє,
Фсендтсе ссехемсе есссенцсе, сенсе сегъомсей дзордзеенсенцее,
Ссе мсердти надсей сей федгее кєндзєнсенцє,
Изолти сей рацо, феендагсодзеег, хузессег сей.
Уомсей уоддсер ку бацсеуай, тсерхони бадсег адсеммее
бахъсертдзсенсе:
Фсерусе лседзгутсе ссе къохи,
Фсерусе къелатсебсел бадунцсе,
Фсерусе фингитсе ссе рази,
Стур ксерцитсе уєлєфтаусе,
Бинаг ходтсе схъелхсеттє,
Нисссебсел систсе сенцсе,
Нисссебсел лискъсе сенцсе».
«Хуцауи дессаг! Йеба уотсе цсемсен сей?» —
«Йеба уотсе уомсен сей: уселсебсел тсерхони бадсег адсем
адтсенцсе,
Растсен хсеран тсерхон кодтонцсе;

73
ИРЫСТОНЫ Ш1Ы
Ссе мсердти надєй сей федгє кєнунцє,
Фєндаг содзєг, хузесєг евнцє, идсердти си рацо.
Уомсей уоддєр ку бацєуай, еу ма адєммє
бахьєртдзєнє:
Євзестє лєдзгутє ссе къохи,
Євзестє къелатєбєл бадунцсе,
Євзестє фингитє ссе рази,
Стур кєрцитє уєлсефтаугє,
Салходтсе скъелхєттсе».
«Хуцауи дессаг! Йеба уотсе цємєн сей?» —
«Йеба уотє уомєн сей:
Уєлєбєл тєрхони бадєг адсем адтєнцє,
Растєн раст тєрхон кодтонцсе,
Хєрамєн хєрам кодтонцє;
Ссе мсердти над урух єй.
Уонєй ци дзурд фегъосай, —
Стур бєстємє цєудзєнє, —
Дє гъосалгъи бахєссє,
Баздєхє сємє, бассефєрсє». —
Бассемєздсехуйу басєфсерсуй.
«Дселлаг фсендаг, — загътонцє ин, — фсендагсодзєг,
Уселлаг фєндаг — хузесєг,
Астєуккагбєл ншщєудзсенє,
Еу хеди гъосмсе нихъхъєртдзєнє,
Фатхъєдсе сема фєдєрхъез,
Сибулдзсе єма тассен уес;
Байраг бєх сезнсемагє,
Биццеу бадєг стъєлфагє,
Уомєй дєр ма фєттєрсє,
Ниццєфтє ксенє, феуордаг уодзєнє.
Дзенети бакєсєн туппурмсе бахъєртдзєнє;
Бшщеутє дємє єхсири цадєй рауайдзєнєнцє.
«Нана єрцєуй», — зєгъдзєнєнцє;
«Баба єрцєуй», — зєгъдзєнєнцє.
Баба дєр уин єрцєудзєнєй,
Нана дєр уин єрцсеудзєнєй.
Є дзиппєй сын дууемєн фєткьу исласуй,
Басипсєиуаруй.
«Над кєми єй, уой мин баамонетє».
«Над мах барсе нсей.
Нє астсеу сугъзєринсе стуггин лєхьуєн бадуй,
Над уой бсерагсе сей».
Сугъзсеринсе стуггин лсехъусен имев рауайуй,

В. Ф. МИЛЛЕР
74
Є разєй фєрраст уй,
Дзенети цьєх зєлдєбєл ин
Є бєх єртикъахуг фєсахсєн искєнуй,
Дзенети дуар ин хєрхєргєнгє байгон кєнуй,
Гургургєнгє ин адєм исистунцє,
«О угас цєуай, иуазєг, — зєгъгє, ин зєгъунцєу —
Ксеми адтє, куд адтсе?»
«Єрзимайхує Зимайхуи фурт адтєн,
Єхсєвє райгурдтєн,
И бонє Сосланы єфсєдти фсеццудтєн,
Гори федар басастон,
Єнсе агъомєй нон ке ракодтон,
Уой туххсей мин ай уєнгє фєндаг адтєй».
«Уєлємсе уй искєнетє,
Сослани хєццє єнхєтинє куд уа,
Урузмєги хєгщє єнбадинє куд уа!»
Йеци марди уодибєстє ксеми єйу
Аци марди уодибсестє дєр уоми усед!
23. КУВД
Хуцау! Табу дєуєн, Хуцау! Нє дуйней скєнєг! Нє
кувд дєуєн єхцєуєн фєууєд, єма нє гъєуай кєнє али
фидбилизєй. Микалгабуртє, дєуєн єхцєуєн фєууєд.
Дєубєл фєдзахст ан, єма нє дє дєлбазур бакєнє, се-
дзєрти. Коми дзиуєрттєн барст фєууєд: Уасгергийєн
барст фєууєд; Коми Уасгергийєн єхцєуєн фєууєд;
Хетєги Уасгергийєн єхцєуєн фєууєд; дє бунти ни ка
цєуа, уой багъєуай кєнє. Санибайєн барст фєууєд,
Санибай Уасгергийєн барст фєууєд; Арви коми дзиуа-
рєн єхцєуєн фєууєд; Кенгу Уасгергийєн барст фєу-
уєд; Тєтєртуппєн барст фєууєд; Хуари Уацеллайєн барст
фєууєд; ке байтауєн, уой нин сєрєгасєй бахуєрун кєнє
єма нє хуаргъєуагє ма фєккєнє. Фонси Фєлвєра,
єхцєуєн дин фєууєд нє кувд. Алаурдийєн барст фєу-
уєд. Идардмє дємє ковдзинан, хєстєгмє нємє ма єрцо
єма нє незєй багъєуай кєнє. Никколайєн єхцєуєн
фєууєд нє кувд, а Бунати Хецауєн єхцєуєн фєууєд;
Сєризєдєн барст фєууєд. Хонхєй, будурєй кєми ци
рохс дзиуєрттє йес, уонєн сенхуєцемєн дєр барст фєу-
уєд. Уотє ма ци дзиуарє загътайдє: «Мє ном мин ку

75
ИРЫСТОНЫ ШТЫ
єримистайдє», — уомєн 6а никкидєр єхцєуєн дєр фєу-
уєд. Єз ковун нє зонун: ковун ци Хуцау зонуй, йеци
Хуцау, ду мє бєсти сковє!
— Уомменє! Ке ном иссердтай єма ди ка феронх єй,
уонєн се ’нккєтей хуарзєнхє аци игъосгути фєууєд.

1\1$&0* ’’’¦¦ ¦:!-"-;--’,^:0’;:5" V.:- СЗ: ¦-• &%^$^Ш^Г’Ы%\’ ~ ’ - ’-• УЪ :’- % /’:.-/¦¦ V-- ¦.•’•:: ;ё :
ЗАРДЖЫТЄ
24. ХЪАРА-АСЛЄМБЕГИ ЗАР
Коми думєгсей ареи гъсер ку цєуй.
Арен гъсер нее уодзсенсейу фал
Хьара-Аслємбеги сефсєдти єхсн гъєр уодзсенєй.
Хсерсе мегъє ку єрбадтєй коми думєги.
Хєрє мегъсе нее уодзєнєй, фал
Хьара-Аслємбеги єфсєдти бсехти хъусецсе уодзсенєн.
Мсенє коми думєгєй сертє бєхгини ку єрбакастєй.
уМа Хъанухъти устур Иесемсе бадзурдтонцсе:
— Нее коми думєги єртсе бєхгини сербакастсей сема йе
ци уодзсенсей?
Йе ба загъта: — Єдта мємсе мсе ксессенцєстє єрхєс-
сетсе, сез ба ссемсе ракєсон.
уМа ракастєй сема загъта: — Єцєгдзинадєй Донмсей-
тти фсеззелєни сертє бєхгини єрбацєуй.
Уонсей ба ссе еу бадуй саудумєг, саубарцсе, цъєх саулох
бєхбєЛу
Йе уодзсенєй Хъайтухъи фурт Дзамболат.
Астсеуккаг бадуй мистрагъ, борцсегъди бсехбсел,
Йе уодзсенсеИ Хьара-Аслємбег.
Галеу фарссей ба арбацсеуй Хьарадзауи фурт
Сафарали,
Йе ба сей ссе кегъсере.
Єма Донифарс дзурдтонцсе Йесемсе: — Ци кєндзинан
мах уомєи?
Йе ба загъта: — Уомєн мах ци кєндзинан?
Уобєл мах архьан гселдзсен, єма нин ибєл ку нє
рахъєрта.
Рєеєйпєй сей ку бєЬтєн, ’ма нин єй ку пє єрилеаса,
Здєхгєй кєнєн, сема нин ку нє раздєха;
Усси ибєл ксенсен, сема нин ку нее фєттєха.

77
11РЫСТ0НМ ШТЫ
- Йеци уорссєр цєргсес нємє єрбацєуй, —
загътонцє адсем.
Йесе ба син загъта: — Мах уомєн уотє бакєндзинан,
Єма нин ку нее здєха, уєд ин єз рарветдзєнєн нє
ксердзин муди хсеццє.
Уєддєр ма нин ку нє здєха, уєдда єз уой бакєндзєиєн
Хъозити бунккаг скъсети гъолон хути хєццє.
Хъара-Аслємбег бацудєй уєддєр Донифарсєн сє бєс-
тємє: єрбадтєй йе уонєн сє хунтєн єма сє игуєр-
дєнтєн сє тєккє бєрєг астєу. Бєхти рауагъта єд
идєнттє єма єд сєргътє игуєрдєнти єма хунти уєгъ-
дєй.
Уєд Хъанухъти Иесе баздахтєй єма, уосє уєд, кизгє
уєд, биццеу уєд, тохунмє ка нє арєхстєй, у он и еугурєй
дєр бафснайдта Хєтєгти устур мєсуги.
Тохунмє ка арєхстєй, уони ба Хъанухъти устур
єфсєндуар мєсуги тохєнтємє исхезун кодта.
Йесе єхуєдєг дєр мєсуги сєрмє зингєфтауєн устур
топп схаста єма ’й уоми сцєттє кодта.
Уєд Хъара-Аслємбег хъувгъани хєццє хури цєнди
рєбунмє ку рацудєй єма хъувгъан є размє ку єривард-
та, уєд уотемєй Йесе йеци топпєй ин є хъувгъан фехста
єма ’й єртє ємбеси фєххаун кодта.
Уєд Хъара-Аслємбег єваст фєггєпп кодта єма дзурд-
та є кегъєретємє, Бийи фурт Алимєрзамє єма Хъара-
дзауй фурт Сафаралимє:
— Арв нє ниццавта!
Йетє ба ин загътонцє:
— Арв нє нє ниццавта, фал йе Хъанухъти Йесей топ-
пи гъєр адтєй.
Уєд єлдар загъта:
— Тагъд алке є бєх ахєссєд: нуртєккє нє цєгъдуй,
исафуй нє, исєвди рауєнмє мє ку єрбахудтайтє; уой
хєццє тохунєй нецибал искєндзинан, дзєбєхєй дзи ку
нє рацох уєн, уєд.
Алке є бєхи идонєбєл єрхуєстєй, сє бєхтє єро-
рєдтонцє.
Хъара-Аслємбег загъта є кегъєретєн:
— Уинун мин єй фєккєнтє уєддєр; уой хєццє єз
тохунєй неци скєндзєнєн, дзєбєхєй дзи ку нє райер-
вєзон, уєд.
Йетє 6а ин загътонцє:

В. Ф. МИЛЛЕР
78
— Куддєр имє сцєуєн, уотє нє нє дуйнейєй рацох
кодта.
Єлдар син загъта:
— Єз мє бєхбєл ку єрбадон, уєд мин мє хъувгъан
ка раргъавта, йе мин мєхе дєр уотє нєбал рауадздзєнєй
ардигєй: єнє исцєуєн имє нєййес.
Йесемє исцудєнцє єма «дє бон хуарз, Йесе!» загъ-
тонцє. Йесе 6а син загъта:
— Абони сумах махбєл ци бон искодтайтє, уомєй
хуєздєр бон уєбєл макєд искєнєд. Хъарадзауи фурт!
Ду, — загъта, — мє коми думєги дє, ’ма єгирид дин мє
бон кєд неций, уєддєр єз хєргєфситє донмє никкєн-
дзєнєн єма дин уєддєр уони къєхти змєнст дони лєкъун
фєнниуазун кєндзєнєн. Бийи фурт! Дєуєн ба єфцєги
къєхилбєл каудуар ку ниввєрон, уєддєр дє адєм судєй
фєммєлдзєнєнцє.
Уєдта син загъта уой фєсте ба:
— Гъе нур ба єгас єрцотє! Ує бєхтє єстонг ку ’нцє,
уєд сє цємєн єрахєстайтє, цємєн нє сє уагътайтє,
еунєг топпи гъєрєй ує бєхтє єруорамун нє гъудєй,
дуккаг гъєрмє сє уєддєр уадзун гъудєй.
Йетє ба ин загътонцє єлдари фєндон:
— Мєн Йесей хєццє тохун нє фєндуй, фал ин ку
фєууининє єхе цєсгон єма дзєбєхєй ку цєрианє.
Уєд син Йесе загъта:
— Фиццаг гєрах ка адтєй, йе дин иуазєги хатир ад-
тєй, фал ма дуккаг ку фєххизтайсє, уєдда дєбал мє
арфє симбєлун кодтайнє.
Загътонцє ин:
— Коруй ди єма имє ниццо.
Йе ба син загъта:
— Цєугитє, нуртєккє ує єййафун.
Цалинмє йетє бєхтєбєл нєдтєбєл зилдєнцє,
уалинмє йе ба єхе цауєйнон рєвдзє ракодта: є цубур
цохъа єма йе ’ркъетє єма є мудзура, хъатаратє є усхъи-
тєбєл рафтудта єма уотемєй ниууадєй фєснєдти къул-
дунтєбєл єлдари размє. Єма йимє бацудєй, раинарфє
кодта єма ин є къох райста, єгас цєуай, єлдар^ зєгъгє.
Єлдар єнгъєл адтєй: «Нур єй рахонунцє, Иесей, мє
кегъєретє», йе ба уєд є размє лєудтєй, єма ’й цємєй
зудтайдє єлдар ба.
Кегъєретє ку єрхъєрдтєнцє, уєд сємє єлдар дзурд-
та:

79
ИРЫСТОНЫ ШТМ
— Кєми ’и?
Йетє ба ин загътонцє:
— Рацєуй, нуртєккє нє фєсте.
Уєд син Йесе 6а загъта:
— Єз мєнє ку дєн, єз раги ку єрцудтєн.
Уєд имє єлдар бакастєй єма ’й бафарста:
— Йесе ду дє?
— Єз дєн, — зєгъгє, загъта.
Єлдар имє дзурдта:
— Ка мє фехста, йе ду адтє?
Йе ба загъта:
— Єз адтєн.
—’Ма мин мєхе єхстай єви мє хъувгъан?— зєгъгє,
йимє дзурдта єлдар.
Йесе ин загъта:
— Дє хъувгъан дин єхстон; дєхе дин ку єхстайнє,
уєд дє хъувгъан єртє ємбеси фєххаудтєй, фал дєхує-
дєг 6а фондз ємбесемєй минкъийдєр нє фєцайсє.
Уєдда ин єлдар загъта:
— Корун ди єма мин дєхе бєхи рагъбєл фєйинун
кєнє!
Йе ба ин загъта:
— Хонхаг бєхгинєн є уинд дєр неций, єхуєдєг дєр
неций.
— Нє;є, арази нє дєн уєддєр.
Уєд Йесе є бєхмє рарвиста єма ’й єрласун кодта,
єхуєдєг ба ниффєдзахста: «Мє бєх ардємє ке схєсса,
уой-еу ниууорами айтє, мє бєх ба мин тагъд єрхъєртун
кєниайтє».
Бєх ку єрластонцє, уєд Йесе єлдарєй курдта, йе
’фсєдтєй йибєл йеске куд сивардтайдє, уой. ’Ма ибєл
сивардта Хъудайнєдти Анємєти. Єфсєдтє єгасєйдєр
бєхєн є гъазун куд идтайонцє, уотє єрлєудтєнцє. Ра-
гъазта єфсєдти астєути еуєрдємє. Иннердємє ’й ку фєх-
хадта, уєдда єй уорамун нєбал бафєразта, єма ’й бєх
Хъанухъти Йесей хєдзари исмедєг кодта.
Йетє бєх фєстємє єрхєццє кодтонцє; лєги 6а иуазєг-
донємє бакодтонцє, Йесе син куд ниффєдзахста, уотє.
Уєд Йесе єлдармє бацудєй єма ин загъта:
— Ци кєнис, мє бєх мин ку фєйєллайаг кодтай; бєхи
идонєбєл хуєцун ка нє бафєразта, уєхєн ибєл ку си-
вардтай; уєддєр бєхи идонєбєл фєстємє хуєцун ка
бафєраза, уєхєн ибєл исивєрай-ис.

В. Ф. МИЛЛЕР
80
Уєд Хъара-Аслємбег бакастєй єфсєдтємє єма
ибєл сивардта Тамбити Хъаурбеги. Ие дєр бєхбєл
рабадтєй єма бєх ниццєвтє кодта єма еуєрдємє
єфсєдти рази рагъазта, иннердємєй фездахта, уора-
мун ба ’й нєбал бафєразта, єма уой дєр Йесей хєдза-
рємє фєххаста.
Байкодтонцє уой дєр иуазєгдонємє, бєхи ба фєс-
тємє єрхєццє кодтонцє. Бєх фєстємє ку єрхєццє
кодтонцє, уєд Йесе загъта єлдарєн:
— Корун ди, єма йибєл дєхуєдєг исбадє.
Єлдар загъта:
— Бєхбєл дин дєхе бадгє ку нє фєууинон, уєд ара-
зи нє дєн.
Йесе загъта:
— Мє бєх еугєрон хуєрзахъєл нєй, єма ку гъазон,
уєд алке єхе багъєуай кєнєд.
Єфсєдтє: «Єз дєр єй ку фєууининє гъазгє», — єма
еугурєй дєр рєнгъитєй ниллєудтєнцє.
Ие ба бєх ниццєвтє кодта, єма фєстегєй є фєстаг
къахи цєфхєдтєй ци хурє єхста, уомєй кємєн є цєстє
схаудтєй, кємєн є финдз фєххаудтєй, кємєн ба є
къох фєссастєй. Уотемєй єфсєдтє йеугурєй дєр них-
хєлеу єнцє, айдагъ Хъара-Аслємбег лєугє райзадєй
еунєгєй.
Уєд имє, Йесе бєх ниццєвтє кодта єма, мєнє нард
уєр йецєгєй уалдзєг нє никкафуй, уотє имє, єлдармє,
ниццудєй кафгє и бєх.
Уєд єлдар фєттарстєй єма ледзун єрдємє фєцєй.
Йесе имє дзурдта:
— Ом’ енцег, ледзгє нє!
Єхе фєстємє ку фездахта, уєд Йесе бєхєй єрлє-
уирдта єма єлдарєн є къох райста. Цєй, нур 6а хуєрзє-
бонє рауо, зєгъгє, загъта єма бєхбєл рабадтєй єхує-
дєг ба єма сєхе єрдємє фєййагайдта.
Єлдар дєр имє дзурдта:
— Цєй, ду дєр хуєрзєбонє рауо! — єма йе дєр
фєннєхстєрєй. Йе ’фсадбєл фєгъгъєр кодта: — Тагъд
алке^є бєхбєл бадєд!
Йесе ку схъєрдтєй, уєд мєсуги сєрккагмє устур тоип
исдавта єма, Хъара-Аслємбег Ирєфєй ку бахизтєй, уєд
ин йеци топпєй є ходємє нигъгъав-п^ фєйєхста, єма си
еу цъопп размє бадавта, єхуєдєг ба Иесе нигъп>єр кодта
ин є фєсте:

81
ИРЫС10НЫ ХЛЕХТЫ
— Мах иуазєгєн є цєсгонєй є къилдун хуєздєр
уинєн!
Уєд Хъара-Аслємбег дзурдта є кегъєретємє:
— Єндєр хуарзи ма фєууонцє, мєн ардємє ка єрба-
худта єнє бєрєг базонгєй, йетє; мє сєр ма си ку райер-
вєзидє!
Уєд Задєлески дєллєй Морги єрфестєг єнцє
єфсєдтє еугурєй дєр.
Єлдар дорбєл ку єрбадтєй, уєд є хонгутє сагъєс
кодтонцє: «Хъудайнати фурт єма Тамбий фурт уоми ку
байзадєнцє, єма син ци кєнєн? Єлдарєн зєгъєн, єма
нє єрветгє ку кєна, дєлдєр рацєугєй ин зєгъєн, єма
нє уєддєр ку єрвета уонємє — нє адзалмє, фєлтау ин
нур зєгъєн».
Уотє ку исфєндє кодтонцє, уєд єлдари размє балє-
удтєнцє єма ин загътонцє:
— Де ’фсєдти хуєздєртє уоми ку байзадєнцє, уєд
син ци амал искєнєн?
Уєд єлдар загъта:
— Мєхуєдєг си хъалон йесун єнгъєл адтєн, єма ми
нур ба єхуєдєг ку райста.
Йеци дзурдтити хєццє ци дорбєл бадтєй, уомєй
фєллєуирдта єма єндєр дорбєл єрбабадтєй. Иеуебєл,
иннебєл єрбабадидє є фурмєстєй, уотемєй сєбєл
фєйнє фондз бадти искодта.
Цалдєн йетє уобєл сагъєс кодтонцє, уалинмє Йесе
уони бєхтєбєл рабадун кодта єма син сє фєсте ба рар-
виста сє хуаллаг — єхсєз бєхуаргъи єма цуппар нард
хєсгє гали — уотемєй сє рарвиста.
Єддари кегъєретє уони ку рауидтонцє, уєд ниццийнє
кодтонцє єма єлдарєн загътонцє:
— Уєртє нє адєм єрбацєунцє.
Єлдарєн уой куддєр загътонцє, уотє дормє сгєпп
кодта єма уой сєрєй сємє ракастєй, єма сє ку исуидта,
уєд є фурцийнєй Хуцаумє искувта:
— Хуцау, дєуєй боз, єз сє равгєрдун єнгъєл адтєн,
фал ку єрбацєунцє уєртє.
Уєд Хъара-Аслємбег галтє ку фєууидта, уєд є фур-
цийнєй ци ма кодтайдє, уой нєбал зудта, єма фєгъгъєр
кодта:
— Галтє равгєрдетє, уєхе рафсадетє, мах 6а ледзєн.
(Йеци галтє Хъара-Аслємбег хумєтєги галтє єнгъалд-
та.)

В. Ф. МИЛЛЕР
82
Уєд ин загътонцє йетє:
— У они Йесе єрбарвиста де ’фсєдти туххєй, «єнє
хуєргє сє ма рауадзє», зєгъгє.
Уєд син загъта Хъара-Аслємбег:
— Нуртєккє уи корун, єма сумах йеци аразиєй ка
єрбарвиста, уой ма мин фєууинун кєнетє!
Фєстємє раздахтєнцє єма Йесейєн загътонцє єлда-
ри фєндон:
— Дє цєнхє єма мин дє кєрдзин хєлар кєд кєнис,
уєд мин дє цєсгон дєр ма фєууинун кєнє.
Єлдар єй фиццаг ку фєууидта, уєд цауєйнон лєги
рєвдзє адтєй, фал ма дзи дуккаг хатт ку курдта, уєдта
єхе бєхгини рєвдзє искодта.
Ку єрбацєйцудєнцє, уєд Йесе єхе фєстагдєр фєу-
уорєдта, єма ’й єлдар ку фєйидта, уєд фарста уони:
— Ций йе, ци єрбацєуй ує фєсте, гъєуама, йе єй
Хуцауи сконд изєд?
Уотє рєвдзє єма хуєрзконд адтєй Хъанухъи-фурт
устур Йесе, єма єлдар уотє бангъалдта. Йетє 6а ин загъ-
тонцє:^
— Йе єй Хъанухъи-фурт Йесе.
Йесе єлдармє ку схъєрдтєй, уєд єлдар фестадєй єма
ибєл є цонг єрифтудта єма ’й є фарсмє єрбадун кодта.
— Дєу хєццє мєн знаг нє фєндуй, нимєлєй фєс-
тємє, кєд арази дє, уєд, — зєгъгє, ин загъта.
Йесе ба ин загъта:
— Єз дєуєй уомєй фєстємє неци агорун, єгайти ма
мєн дєхецєн лимєнєн йеси, уомєй хуєздєр мє неци
гъєуй.
Уєд Хъара-Аслємбег загъта Йесейєн:
— Мє лєварєй дє ци гъєуй?
Йе ба ин загъта:
— Є л дари лєварєй єхси гъєдє дєр хуарз!
Єма йин, мин соми аргъ сугъзєринє топп адтєй, єма
йимє уой рахаста єма ’й Йесемє равардта.
Йесе є дустє раласта єма йєй уотемєй є къохти рай-
ста єма загъта:
— Хаир уєд, хаир!
Єма ин єлдар йеци топп ралєвар кодта, єма йеци са-
хатбєл бафедудтонцє, єма ин загъта Хъара-Аслємбег:
— Єз Дигорєй фєстємє хъалон кємєй нє райстон,
уєхєн нєййе.

83
ИРЫСТОНЫ ШТЫ
25. АЗНАУРИ КАДЄНГЄ
Таухъани фурпг Ибахъ ку адтєй;
Азнаури мєгур еунєг уод
Ка бахуардта, йе ба Сау Ногъай
И бєрзєйгин селдар Сидахъ ку адтсей.
Азнаурєн є уоссе ба Абайти кизгє,
И рєсугъд Кумусхан, уєд ку адтєй;
Є енцег-єрвадсе ба Хъайтухъи фурт,
Хамурз селдар усед ку адтєй.
Хамурз єлдар Азнаурмє усед ферветуй:
«ЄрцОу Азнаур, мє енцег-єрвадє,
Мах ба сербатєрєн Сау Ногъай
И бєрзєйгин єлдар Сидахъи бєхєргъау»,
Уоци хабар фегъосгєй, Азнаур
Є уосє Кумусхани рсесугъдмє бадзоруй:
— Тагъд мсе рарєвдзє кєнсе,
Єз ба дселсе Сау Ногъай бєхєргъау єрбапгєрон.
Сау рєсугъд Кумусхан дєр дин
Зонєнгин кєми н ’адтєй
Єма ин дзуаппєн загъта:
— Єз дє уєд исрєвдзє кєндзєнєну
Єма мєнмє мєрддзогойнє,
Байсати Дзсенєй разєй мєрдєгъдаугєнгє
Ку урбацєуонцє>
Єма сє цєстасуг ехєврагъау мсенмсе ку хъєрта,
Єма п уєллагон думгє сау дзиккотп
Псескъутє мегъи ’стугау ку хєссау
Єз ба мсе уорс базгутє пъсестугай ку тонон,
Єма мсе сау дзиккотє мартъий метау
Тъєппилсей ку калон,
Єз ба дє гъе уєд исрєвдзє кєндзєнєн.
Азнаур ба ин загъта:
— Нє-є! Єз мсе уоди тасєй нее ниллєудзєнсен!

В. Ф. МИЛЛЕР
84
— Уа-нє-уа дєр ксед нєбал лєууис,
Уєд мє цєгат Абайтємє
Сау уирєгтє сау хьумєцтє
Берє єрласпюнцє, єма дин
Сау даритсей мє сау фєлуст
Дсе раздєхтмє уєд исрєвдзє ксендзсенсен.
Анзаур є уоси дзурдмсе кєми байгъуста,
Бауадєй єма се борцъух бор аласабсел
Є сау саргъ сенгон февардта
Єма ин йе ’лвасєнтє итннг єрбалваста.
Є уселе сау кєрдагє хъєндзал-кард єрбаста,
Йе ’хсагсе хъсерєймаг топп дсер єрауигъта,
Йе ’схъєр, йе ’схъєрцєнгтє єма йе у схьєрходє дєр
Є уєле серксенгєй ранєхстєрєй.
Хъосбарти хедмє ку нихъхъєрдтєйу
Уєд уоми є еунсег косєг Майрєнхъул
Є уєргутєбєл тєрсє єндзалсе тєссармє єрєвардта
Єма уотемєй йеци хедбєл єрбадтєй.
Майрєнхъул ин загыпа:
— Еунєгєй мє ку уадзис мєгурєй.
Уа-нє-уа дєр мє кєд уадзис еунєгєйу
Уєд мє бафєдзєхсє Айдаболти
Дзандарсей, Дзєрєхмєтєй йескєбєл.
Азнаур ин загъта фєстємє дзиуаппєн:
— Гъе, хъулхъасхаНу ду дєр ма мє фингєбєл
Ку сєвардтайу — єма уотемєй є бєх
Ниццсефтєгсенгєй є еуфєрсти багєпп ласта.
Уотемєй уайун байдєдта
Єма Хъайтухътсемсе нахъхъсердтсей,
Є борцъух бор аласай исфєсахсєн кодта
Єма є сау нимєтєй єхе банбарзта, — рарєхстєй.
Уєд єрбайгъал сей єма хєдзарємє бацудєй,
Хамурз єлдарсен є фун радзурдта:
— Єз аци бон фєййидтон дессаг фуну
Мсе бєхи цуппар кьахей астєуєй

85
ИРЫСТОНЫ ШТЫ
Баллон берєгъ фелвєстєй
Єма мсе цъсех арцєй єрбарсехуста.
Йеци фун ци уодзєнєй, уомєн неци зонун мєхецєн.
Хамурз’ єлдар ин загъта дзиуаппєн:
— Нее уоди тасєй нєбал ниллєудзинан мах,
Фал цсеудзинан нее надбеел.
Рансехстеер сенцсе єма цєунтє байдседтонцє.
Усед ин Азнаур загъта фєндагбєл:
— Хамурз’ єлдар, мсенсе мсе рсеусег дзауматє
Райссе дсехецеен сенцонсен.
Хамурз єлдар сербайста Азнаурєй
Є хъсерєймаг-єргъєвагє топп,
Є сау хъєндзал-кєрдагсе кард, йе ’схъсер, йе ’схъсерходсе,
Йе ’ схъсерцсенгтсе єма сє сергселста є у селе.
Уалинмсе рахъєртсенцсе стур Ногъай бсестємє
Єма рагъсер кодтонцсе Сау Ногъай и устур
Бєрзсейгин єлдар-Сидахьн бєхєргъаубєл
Єма ссе сє разєй тєрунтє байдседтонцє.
Уалинмсе ссе Сау Ногъай содзгє фседес сорунтсе
оайдседтонцє.
Хсестєг ксенун сємє ку райдседтонцсе,
У сед сємсе раздсер исхъєрдтсей Сидахъ-селдар
Єма ссемсе дзоруй: — Фсеццсеун усе фєнддзєнєй,
Фал нє фсеццсеудзинайтє!
Уотсе-рсехги бастадсей Хамурз’ селдари бсех,
Азнаур нмее усед дзоруй: — Мсенсе хусездеер бсехбсел ду
рабадсе.
Хамурз селдар рабадтсей Азнаури борцъух бсехбсел
Єма ибсел, ниццєфтсегєнгєй,
Фєллигъдсей се уоди тассей.
Азнаур сей ралгъиста: — Мсе тсерегъседсей дсе
Хуцау сегадсе селдарсей фсегщарсео
Биасланти астсеуу сема дин синони хай
Ссе астєу макебал радтсед!

В. Ф. КИЛЛЕР
86
Азнаурсен Хамурз селдари аласа ку бастадєй,
Усед загъта: — Мсенсен аци бон мсе борцъух бсех,
Мсе сау хъсендзал-ксердагсе кард,
Мсе хъсерсеймаг-сехсагсе топп, ме усхъсер, ме ’схъсерходсе,
Ме ’схъсерцсенгпгсе мсехемсе ку адтайуонцсе,
У сед искодтайнсе Сау Ногъайсен сеносмсе
Тангъада сема пгамаса,
Адсемсен ба сеносон дессаг сема сенбесонд.
Уалинмсе ’и Азнаури иссеййафуй Садахь-селдар
Єма имсе дзоруй: — Гъой гааур, церкес!..
Фєццсеун дсе фсенддзєнєй, уадзсег дсе ку уа, усед!
Цсевсе гъе нуру ксед лсег дсе, усед!
Азнаур имсе йе ургом рахатгсей дзоруй:
— Цсемсей дсе цсевон? — Мсе борцъух аласабсел
Єз ку нее бадун, ме ухсагсе хьсерсеймаг топп,
Мсе кереке, ме усхъсер, ме ’схъсерходсе, ме у схъсерцсенгтсе
Єма мсе сау хсендзал-ксердагсе кард мсехемсе ку нее ’нцсе.
— Мсе фндистсен седта сез ндтсег ефтонг дсен! —
Зсегъгсе, имсе дзоруй и беерзеейгин Сидахъ-селдар,
Єма ибсел исуадзуй и бседсейнаг хъеерсеймаг топп
Єма и налат фат иссенбеелуй Азнаурсен се зеерди ссери.
— Єз дєр седта дсеу фагсе ефтонг ба исодзеенсен, —
Азнаур имсе уотсе дзоруй фсестсемсе,
Єма ибсел се уруссаг топп фелвасгсей исуадзуй,
Єма Сидахъ-селдарсен се тсекксе тсернихи иссенбеелуй.
Сє дуусе дсер бсехтсей рахаунцсе
Єма ксерседземсе бурун байдайунцсе.
Сев ксерседземсе серхєстсегунцсе
Єма ссе ксерседзей фсерсунтсе райдайунцсе:
«Ксемєй сей, ка ци сей», зсегъгсе, еу иней бафсерсуй.
Уалинмсе йетсе дуусе єнхусерифурти разиннунцє:
Кєрседзебсел ксеунтсе-лседсерунтсе райдайунцсе,
Еу инней нее зоигсей ке рамардтонцсе, уой туххсен.

87
НРЫСТОНЫ ШТЫ
— Ци дин ксенон? — зєгъгсе, Азнаурмє дзоруй Сидахъ-
єлдар, —
Мсенсе мсе бєх уєддєр хуєздєр єй>
Єма ибсел рабадє, цємєй дсе
Уєддєр ує бєстєбєл банцойнє кєна.
Бєхбєл рабадгсейу Азнаур ранєхстєруй,
Цсеунтсе байдайуй сема бахъсертуй Лсеути гъєумсе.
Лєути гъєуи дони хеди гъоси се уодєн нєбал адтсей
Єма бєхєй єрфестєгєй зєнхємє.
Уалинмє уселлагон думгсе разилдта сихирна.
Азнаур уой фєууингєй загыпа:
— Йа усеууєй! Сихирна дєр ма сєдсе цъаси уогєй
Мсе фєрсти пєрпєргєнгє ралигъдєй,
Єз ба ами Лєути дони хеди гъоси мсе адзал куд
фєккєндзєнєн?
У сед уотемсей нсеусегєй бсехбєл исбадуй,
Цсеунтсе байдайуй сема бахъсертуй Байсати гъсеумсе.
Є иуазсегдонсемсе бацєуй єма хъурмсе ксенун байдайуй.
Хъурмсе ксенун байдайгсей, Азнаур загъта:
— Мсе сон ка ’й, йе Хъайтухътєй енцег исхєссєд, —
Баллон берсегъау сенбалхуар йетсе ку ’нцсе.
Мсе сон ка ’й, йе Абайтсей дсер кнзгсе ракорсед, —
Се ’лгъистсе ка уй, йе сау хъсендзал-кардау ксердуй.
Уотемєй ма тсерхьосдзарсей дуує уафси бахуйун кодта
Єма иуазсегдонн рацо-бацогсенгсей син
Ссе дселфсеттсе исхаун кодта.
Уой фсесте ламазлсехъ сериста
Єма, Хуцаумсе баковгсей, се уод исиста.
26. САГЪЄСТЄ
Дысон-бонмсе бафынсей
Ме усенгтсе нее куырдтой,
Мсе цсестытсе дзагъырсей
Єрцъынд ксенын нє куымдтой.
Усе нее хсехтє, нє бєстє,
Куыд ма цсерсем усе фсестсе ?!

В. Ф. МИЛЛЕР
88
«Фєхуд, фєхуд дєхиуыл! —
Зеегъгее, мсем бсестсе сдзырдта,
«Нсел хуы схуыссыд мсе риуыл», —
Зєгъгсе, йєхєдєг скуыдта.
Ує нее хєхтє, нее бсестсе,
Куыд ма цсерсем усе фєстсе?!
«Єз ує саби, ує мєллєг,
Зєрдєйы рухсєн куы хас?пон,
Єз уе стсегдар, усе хєррсегъ
Мсе хуылфы куы дардтон...»
Усе нее хєхтє, нее бсестсе,
Куыд ма цсерсем усе фсестсе?!
Ныр тыхы бон седыхеей,
Дыуусе дихы куы фестут
Ємсе иу ран дсер мсен тыххсей
Схєцынхъом куы не стут».
Усе нее хсехтсе, нее бсестсе,
Куыд ма цсерсем усе фсестсе?!
Нее райгуырєн, нее бсестсе,
Цардсен адджын ды куы дсе!
Цард нее куреем дсе фсестсе,
Зсердсейы рухс дсер ды куы дсе.
Усе нее хсехтсе, нее бсестсе,
Куыд ма цсерсем усе фсестсе?!
Иттсег хорз нын раксеннс, —
Цсеттсе дын стсем меелынмее,
Дсехымсе нее куы аксенис
Залымнмсе хсецынмее.
Усе нее хсехтсе, нее бсестсе,
Куыд ма цсерсем усе фсестсе!
Урс базыл сау цсессыг
Тынгеей-тынгдсер куы цыдис,
Мее зеердсе нее уромы ацы хьыг.
У сед сем кєцєйдєр еердзырднс:
<<Усе, беестеей скьуыд еефхеерд леег!
Дееуєн куы не еенхъєлдзау,
Куы зоные деехседеегу

89
ИРЫСТОНЫ ХЄХТЫ
Дсе дин семсе дсе Хуыцау».
Усе нее хсехтсе, нее бсестєу
Куыд ма цєрєм ує фсестє!
Кємдєриддєр дє цєуєт,
Нєхи дсе помоги куы хєссєм.
Цыфєпды тых пыл єрцсеуєд,
Єгад пє сєрмє пє хєсссем.
Усе псе хсехтсе, псе бсестсеу
Куыд ма цсерсем усе фєстсе!
Нее райгуырсеп, псе бсестсе, —
Уыдопы уд дєр ды куы дсе...
Цард псе агурєм дє фєстсе,
Зєрдсейсеп йсе уселє худ ды дсе.
Усе псе хсехтсе, псе бсестсе,
Куыд ма цсерсем усе фсестсе?!
Иупсег Хуыцау сабыр у,
Иу хатт махмсе дсер раксеедзееп:
Мсегуырєп йсе дуа хъабыл у,
Тсеригъсед нын баксепдзееп.
Усе псе хсехтсе, псе бсестсе,
Куыд ма цсерсем усе фсестсе?!

ТАУРЄГЪТЄ
27. ДЫГУР ХЄЙРЄДЖЫ КУЫД
ФЄСАЙДТОЙ
Дыгурон лєг Сечъына хос карста Цъыфджыны.
Ємбисбоны рєстєджы йєм єрцыди иу лєг, ємє йє йєхи
хуызєн лєг хуыдта. Уыцы лєг йє иу кєроны карста хос,
чи йєм єрцыди, уый та йєм иу сахат фєкасти. Сє цуры
бєлас уыди, хєристы хъєд. Єрцоггаг лєг чи уыди, уый
бєласмє ныццыди ємє бєласєй къадутє алыг кодта ємє
сє цєвєг скодта ємє гуєрдєнєн йє иннє кєронєй хос
кєрдын байдыдта уыцы цєвєгєй.
Стєй Сечъына йє базыдта: «Ай лєг нєу, фєлє хєй-
рєг у». Сечъына йє цєвєг куы цыргъ кодта бєлєгъыл
дурєй, уєд-иу хєйрєг дєр доммє ныццыди ємє-иу дур
систа, уыцы дурєй-иу уый дєр хєрисын цєвєг цыргъ
кодта. Афтємєй Сечъына йєхицєн загъта: «Ацы хєйрєг,
єз цы кєнын, уый дєр уый кєны, мєн фєзмы алцємєй
дєр».
Бєндєнтє бийын байдыдта кєрдєгєй ємє, куы сбыд-
та, уєд хєйрєг дєр сбыдта. Стєй Сечъына йє къєхтє
сбаста, цы бєндєнтє сбыдта, уыдонєй. Стєй Сечъына
йє къухтє дєр сбаста фидар, ємє хєйрєг дєр йє къухтє
сбаста уый хуызєн.
Уый фєстє лєг фыццаг йє къухты баст йєхи єфсєй-
наг цєвєджы комыл слыг кодта, стєй уєд цєвєг систа
ємє дзы йє къєхты баст дєр слыг кодта; хєйрєг дєр йє
зєрдєйє йє къухты баст лыг кодта йє хєрисын цєвєг-
уыл, фєлє йє хъєдын цєвєг цы слыг кодтаид, ємє йє
бєстытєн ысуєгъд кєныны мадзал нал
ыссардта.Сечъына уый куы базыдта, уєд йє цєвєг раскъєфта ємє бауа-
дис хєйрєгмє ємє йын цєвєгєй йє сєры сєрдасєн-
дзєф фєкодта.
Стєй йын хєйрєг загъта:

91
ИРЫС10НЫ ШТЫ
— Дєу саинаг уыдтєн, фєлє мыл ды фєхъєбєрдєр
дє; ныр мєн Хуыцау дєуєн радта, ємє мє хон ує хє-
дзармє.
Хєйрєг кєй уыди, уый та фыццаг уымєй єрхъуыды
кодта, ємє йє къєхтє фєстємє арєзт кєй уыдысты,
уый тыххєй. Сечъына хєйрєджы ахуыдта йемє, ємє йын
фєндагуыл хєйрєг загъта:
— Ныр куы бацєуєм хєдзары дуармє талынджы, уєд
ды раздєр бацу хєдзармє, мєн та ныууадз єддєдуар ємє
бинонтєн мє хабар радзур, стаей сын зєгъ, єз куы бацє-
уон, уєд мачи фєхудєд, кєднєуєд, чи фєхуда, уымєн
хорз нє уыдзєни. Стєй-иу цырагъ ємє арт ныххуыссын
кєн, хєдзары рухс куыд нєуал уа, афтє, уєд мєм-иу
рацу ємє мє бахон хєдзармє дєхєдєг ємє-иу зєгъ:
«Хорз уазєг єрцыди», — дєхєдєг-иу цырагъ скєнын кє.
Хєдзары дуармє куы бахєццє сты, уєд хєйрєджы
єддейє ныууагъта, ємє йын хєйрєг цы загъта, уыдон
сыххєст кодта. Стєй рацыдис ємє хєйрєджы дєр 6а-
хуыдта. Рухс куы скодтой, уєд иу ус куы федта, хєйрє-
джы къєхтє фєстєрдєм кєй уыдысты, уый, уєд фєхуд-
тис, ємє фєрсмє куыд худтис хєйрєгуыл, афтє уыцы
арєзтєй худгє-худгєйє баззадис.
Хєйрєг семє цєрын байдыдта, афтємєй сыл амонд
кєлын байдыдта. Хєйрєг-иу дєс єнгуылдзуыл дєс чъы-
былай цолпєимє ахаста доммє райсомєй ємє-иу доны
былыл сбадтис, доммє-иу кєсын байдыдта ємє-иу цол-
пєйє иу лєбырд фєкодта ємє-иу єй дзагєй фелвєста,
афтємєй йє чъыбылаты євгєдта, куы-иу фєлєбурдта
доммє, уєд та иу сахат хуымєтєджы доны былуыл фє-
бадтис. Стєй та иу хатт фєлєбурдта доммє, ємє та-иу
кєй систа, уый чъыбылаты ныккодта. Афтємєй-иу ца-
лынмє чъыбылатє байдзаг кодта, уалыммє-иу уыл баи-
зєр ис, ємє-иу зєрєй дзаг чъыбылаты хєццє єрбацыди
хєдзармє. Хєдзары-иу єй бинонтє бафарстой:
— Дєхиуыл, райсомєй куы фєцєуыс, уєд цємєн
баизєр кєныс ємє доммє ивстаг лєбырд цємєн фєкє-
ныс, дзєгъєл бадт куы фєкєныс. Уєд тагъд-иу сє рай-
дзаг кєн ємє сє єрбахєсс.
Хєйрєг сын загъта:
— Ивстаг лєбырд доммє уый тыххєй фєкєнын, ємє
донєн, єз цы сахат фєлєбурын, уыцы сахат рахєццє
вєййы йє кєдзус; стєй уотыд куы фєбадын, уєд та йє
цьымыр фєцєуы, ємє йын йє цъымырєй та єз нє фєи-

В. Ф. МИЛЛЕР
92
сын, цалыммє йє кєдзус рахєццє вєййы, уалыммє, ємє
зєр дєр мыл уый тыххєй бавєййы.
Хєйрєгєн алы сабатизєры дєр йє сєры сєрдасєн-
дзєф кодтой, уый куы нє кодтаиккой, уєд ын семє фєцє-
рыны мадзал нє уыди.
Най-иу куы кодтой ємє кєри куы кєдзус кодтой фый-
йагєй дымгємє, уєд-иу иу фыййаг раст сыппєрста кєри
сєрмє, иу кєнє дыуує фыййаджы та-иу єддємусмє
дзєгъєлы аппєрста. Куы-иу єй бафарстой: «Єддємє та
ма цємєн єппарыс?» — уєд-иу загъта:
— Єддємє та уый тыххєй калын, ємє, кєй калын,
уый мах амонд нєу; куы йє бафснайєм, уєддєр єй мыс-
тытє бахєрдзысты. Нє амонд чи нє уа, уымєй уєддєр
махмє ницы єрхєццє уыдзєни.
Афтємєй цардысты, ємє хєдзар хъєздыг кєнын бай-
дыдта.
Сє хъєуыл Къаматы бирєгъ сахуыр ис ємє сє алы
зєр дєр сывєллон хаста. Иу кєм уыди, уым та сабатизє-
ры бирєгъ иу лєппу аскъєфта, хєйрєгєн йє сєры сєрда-
сєндзєф афон куы уыди, уєд. Бинонтє иугуырєй дєр
фєдисы фесты, баргом дзы чидєр уыди, уыдон. Хєйрєг
хъуырмє кєнын байдыдта, сєхи хєдзарєй йын йє сєры
сєрдасєндзєф чи фєкодтаид, ахєм куы нал уыдис, уєд;
афтємєй сєрдасєн райста ємє йє сє сынхонтєм, кєм
иумє, кєм иннємє лєвєрдта ємє куырдта:
— Мє сєры мын исчи сєрдасєндзєф фєкєнєд.
Йєхицєн та уый кєнын нє уыди, уыдонєй дєр ничи
бакуымдта, афтємєй йє сєрдасєндзєф афон ивгъуыйын
байдыдта. Стєй уєд арв дєр гєрєхтє кєнын байдыдта,
хєйрєг дєр ризын байдыдта.
Сечъынатєн сє дєллєй, Фєрєскъєтты хъєуы, нады
уєллєй ну стыр дур ис; хєйрєгєн мадзал куы нал уыдис,
уєд уыцы дуры бынмє ныллыгъди ємє ма фєстємє Се-
чъынатєм афтє сдзырдта:
— Байуарыны фєтгє уын ма уєд, хъєздыг кєнут; чи
байуара, уыдон та гуыргє ємє мєлгє кєнєнтє, иуєй-
иумє цєуєнтє.
Афтємєй чи байуєрста, уыдон мєлгє дєр арєх фє-
кодтой, иуєй-иумє дєр цєунцє, сє мулк чи уыди, уый
дєр бахордтоп. Сечъынатєм ныр дєр пс ахєм єгъдау,
ємє сє мидєггоны алы аз дєр куывд кєнынцє талын-
джы ємє фєзєгъынц: «Нє хорз єрвады тыххєй куывд
кєнєм».

93
ИРМСТ011Ы ХЛЕХТЫ
Куывд та, хєйрєг цы бон фесєвди, уыцы бон дуры
бын фєкєнынцє. Куывдєй бєгєныйє дєр, арахъєй дєр,
кусартєй дєр, сє чызджытєй исчи лєгмє куы фєцєуы,
уєд уымєн дєр нєуал фєдєттынц, нєфєдгаг сын вєййы
уыцы куывд. Нырыуєнг дєр єй кєиынцє; хєрпсын цє-
вєг дєр нырыуєнг єгас уыди.
28. УЄЙГУТЄ
Уєйгути Хуцау ку исфєлднста, уєдта си єртє єнсу-
вєртє адтєнцє: Єфсадєг, Хєрєгсей єма Афсамбит.
«Цєуєн,— зєгъгє, загътонцє, — мах аци адєми хєццє
неци бакєндзинан єма федармє бацєуєн». Уотемєй Уазай
сєрмє бацудєнцє. Єрайцардєнцє. «Цєйтє ма нєхецєн
игуєрдєн рахсєдєн»,— загътонцє ’ма устур зилд искод-
тонцє, горен дєр ибєл хурєй єрзилдтонцє.
Цъифтитаги Хъєрєгъєси дуує уєйуги хъєбесєй хуєс-
тєнцє, єма еу инней єррєуигъдта, уотемєй є астєуи
уєнгє цъифи ниххастєй. Єртє єнсувєри кастєнцє
уонємє, єма син еунєг єртикъахуг хъадир адтєй. Хес-
тєр загъта кєстєрєн:
— Рабадє хъадирбєл єма уой цъифєй исласє.
Ниссємєхъєрттєй єма єй є еунєг єнгулдзєй фелвас-
та:
— Уотє дє гъєуй, дє хъарє ку неци ’й, уєд цємєн
хуєцис?
Хъогъалухътєбєл єрбацудєй, є у оси фидє 6а хумє
кодта, муггаг итудта єма ’й є дєндаги састи баримахста,
тухє ин куд неке кєна. Муггаг итуд ку фєцєй, уєдта ин
кєрдзин бахуєрун кодта, ниуазун дєр ин бакєнун кодта;
уєдта ин загъта:
— Мах цуппєрдєс уєрдунгини балци адтан. Хъуми
будури еу фиййєумє нє фусун адтєй, ’ма уоми уєрдун-
тєй нєхецєн горен искодтан, нє галтє ба медєггєй. И
фиййєуєн є фустє фескъардтонцє бониваййєни; фиййау
ку ’рбайгъал єй, уєд и уєрдунтємє февналдта ’ма сє
фусти кєроимє фехста ад галтє, ад лєгтє. Мє дєндаг
дєр уєд басастєй: сє сєрбєл фєддєн. Цо єма хоихи
цєрє, дє хъарє неци ’й.
Єрбацудєй єма йе ’нсувєртєн загъта:
— Мє уоси фидє мє бафхуардта, є дєндагп састи
дєр мє ниввардта.

В. Ф. МИЛЛЕР
94
Йетє ба исмєстгун єндє уобєл, єма дортє єхсун
байдєдтонцє Хъогъалухътємє, хумє кодтонцє уєйгутє
уотє. Гєр мах ба єгирид неци ан, зєгъгє, загътонцє.
Дорцид ку фехсионцє, уєд-цмд сє готон расєттидє. Йеци
дортє Хъогъалухъти се ’вдесєн єнцє. Уєйгутєн ба се
’вєлгъаздєр йеци єртє єнсувєри адтєнцє, хонхмє уомєн
єрбацудєнцє, фал уойбєрцє тухє ба сємє уєддєр ад-
тєй.
29. БИНДЗИТЄ КУД РАНТЄСТЄНЦЄ
ДИГОРИ, УОЙ ТАУЄРЄХЪ
Биндзитєн сє райгурєн Капкай єй, Дигорємє ба
єрбафтудєнцє Кєсєгєй. Капкайи рахес єрдєгєй йес
хонх, Ахмєти хонх. Йеци хонхи цори раги цардєй еу
Хуцауи уарзон пахомпар. Еухатт ку адтєй, уєд ибєл Ху-
цауи зєрдє фєххудтєй, єма имє рарвиста уорс золкъитє,
єма ин є бауєр бахуардтонцє. Кєд хъєбєр хъиамєт код-
та, уєддєр Хуцауєй гъаст нє кодта, фал ка рахауидє,
уой дєр є къохєй исесидє єма бабєй єй банихасидє є
бауєрбєл. Уой ку фєууидта Хуцау, уєд єй бафарста:
— Цємєн сє нихаси бабєй фєстємє?
Пахомпар ин загъта:
— Хуцау, ду мє ’сфєлдистай, дє бєрагє дєн єма, ци
дє фєндуй, уой мин кєнє.
Уой ку фегъуста Хуцау, уєд ин єртєрегъєд кодта єма
загъта золкъитєн:
— Цєй базургин исуотє єма тєхетє, лєгєн хъиамє-
ти бєсти агъаз куд кєнєйтє, уотє.
’Ма ’цєгєй уойфєсте кєлмитєбєл базуртє єрзадєй,
єма Ахмєти хонхмє фєттахтєнцє.
Еу сєрдє йеци хонхи цори рефецауєн кодта еу сирд-
мар, фєккастєй хонхмє єма уинуй: цидєр биндзитє хонхи
цъасєй ратєхє-батєхє кєнунцє. «Дессаг, циуавєр єнцє
йетє?» — загъта сирдмар, хєстєгдєр фєууинун єй бєргє
фєндадтєй, фал бєрзонд адтєнцє, єма ин гєнєн ку нє
адтєй, уєд єрбахудта еу кадгин лєг, єма дууемєй сє
гъєуай кєнун байдєдтонцє єгас дуує мєййи. Нанєуа-
дєр сє арми ку неци бафтудєй, уєдта искодтонцє даргъ
асинє ’ма уотемєй исхизтєнцє биндзитємє. Ку никкас-
тєнцє, уєд дин ниййидтонцє муди гъостє ’ма фєллє-

95
11РЫСТ0НЫ ШТЫ
бурдтонцє фєйнє гъосемє, не ’нгъєлуогєй уой, а син
биндзитє йести кєндзєнєнцє; фал биндзитє сє цєфтє
кєнун ку байдєдтонцє, уєд фєггєлстонцє сє муди гъостє
’ма кєбєлти єргєппитє кодтонцє, уой дєр нєбал базуд-
тонцє. Зєнхи ба ку ’рхизтєнцє, уєд єркастєнцє сє къох-
тємє, ’ма ниингин єнцє мудєй. Къохтє ку растардтонцє,
уєд сємє уотє адгин фєккастєй, ’ма дуйне ниддес єнцє.
Бєргє ма сє фєндадтєй исхезун, фал нєбал бандиуд-
тонцє биндзитєй, ’ма рандє ’нцє, кєрєдземєн ниссоми-
гєнгєй, куд некємєн зєгъдзєнєнцє, ци ссирдтонцє, уой.
Зумєг фєййевгъудєй, ’ма уалдзєг ку єрцудєй, уєд сирд-
мартє фиццаг єнзєй дзєвгарє єрєгмєдєр єрцудєнцє
бабєй йеци хонхи цормє. Йеци хатт цъасє тъунсгє идзаг
исцєй, уєлємє дєр ма кастєнцє муди гъостє, ’ма хори
тєвдєй и муд ка ’дтєй йейє зєнхємє тагъдєй. Уой ку
фєууидтонцє сирдмартє, уєд нєуєгєй бабєй схезун
вєндє скодтонцє, єма уа-нє-уа, уєддєр сє куд єресонцє,
уотє. Фиццаг єристъихтонцє балий цъарє єма дзи сєм-
бу искодтонцє. Уойфєсте ба сє сєртє єрбатухтонцє бас-
лухътєй єма сє сємбуййи хєццє исхизтєнцє мудибин-
дзитємє, єрсємбурд кодтонцє, се ’лдар сє хєццє (єнє
се ’лдар фєллигъдайуонцє) єма сє єрхастонцє гъєумє,
еуминкъи син муд дєр райстонцє сє хєццє. Гъєуи ба сє
исарст бєтманмє никъкъуєрдтонцє; бєтмани биндзитє
сєхецєн ралєсєн цъасє скодтонцє, ’ма цид косєг бин-
дзитє уордєгєй минги сахат ратєхиуонцє сєхецєн зу-
мєгмє муд ємбурд кєнуммє, фал єнхуєц євдесєн 6а
нє кодтонцє сє нєуєг хєдзарєбєл.
Уалдзєг ку ’рцудєй, уєд и бєтман рацудєй, ’ма нє-
уєг цуди дєр хецєн бєтмани никъкъуєрдтонцє; уотемєй
бадуує єнцє. Фиццаг бєтмєнттє, дан, йетє адтєнцє,
зєгъгє, зєгъунцє муддартє.
Уєдєй ардємє дигорон лєг цитгин кєнуй мудбин-
дзитє ’ма ковуй сє фєлвєра Аниголєн. Анигол ка єй, уой
бєлвурдєй неке зонуй. Еуєй-еуйетє зєгъунцє, уєларвон
хуєрзгєнєг, дан, єй; ка бабєй — Анигол, фиццаг сє ци
сирдмар иссирдта, йе, дан, єй; йес уєхєнттє, уотє ка
зєгъуй, Анигол, дан, адтєй, базургин золкъитє ке рагъєй
фєттахтєнцє, йеци пахомпар. Ка фєндуй уєд, фал муд-
дартє ин є зєрдихудтєй хъєбєр тєрсунцє ’ма алли анз
мудтє будурмє ку фєлласунцє, уєд ин кувд кєнунцє.
Къуар муддари, еумє ка ласа уєхєнттє, нард фус балхє-
нунцє, нийєвгєрдунцє ’ма, цємєй мудзад фєууонцє,

В. Ф. КИЛЛЕР
96
уой туххєй баковунцє. Аци тауєрєхъ єнє мєнгєй ке ’й,
уобєл зєронд муддартє соми кєнунцє, ’ма Дигори муд-
дарєн ходуйнаг дєр єй уой нє зонун, фал аци дзубанди-
єй єндєр ба дигорон лєг биндзити туххєй неци зонуй,
кєд сє хуєздєр хєдзардар фоне єнцє, уєддєр.
30. ТУККАЙ РУН
Туккай рун дсе фєххєссєд
Еу аст анзи мєбєл цудєй, уєд єрбауадтєн будурєй
мє фиди фиди цормє єма ин зєгъун:
— Ацци, нуртєккє еу хелагє єрбамардтон єз.
— О Хуцау дин ма бакома, цємєн єй рамардтай? —
зєгъгє, мєбєл фєгъгъєр кодта.
— Ци кєнуй, лєгъуз ку єй хелагє? — зєгъгє ’й фєр-
сун.
— Нур куд некєд фегъустай, нє муггагєн хелагє ма-
рун куд не ’нгъезуй, уой? Мах уомєн алли анз кувд кє-
нєн, лєгъуз, ду ба ’й маргє кєнис.
— Цємєн?— зєгъгє, бабєй єй фєрсун.
Ацци ниуолєфтєй хъєбєр єма мин загъта:
— Єрбадє атє мє цори, єза дин єрдзубандитє
Ксенон. Раги, єз дєр нєбал єриййафтон йеци дзєбєх рєс-
тєг, Туккатє сє бєрцитєбєл ма ку адтєнцє, уєд еунєг
хєдзарєй рєнєхстєр єнцє гъазгє-ходгє дууадєс єрвад-
тєлтє, се ’фсапє єртиндєсєймаг; ракєсгєй сємє лєги
зєрдє ирадєй. Исцудєнцє сє хуасгєрцємє єма кєр-
дунтє байдєдтонцє; уотемєй ци ракарстонцє, Хуцау
зонуй. Еу бон кєми адтєй, уоми ба стур сехуар афони єрраст
єнцє фєззєги зар гєнгє сє уосонгємє сехуар кєнунмє.
Йеци бон Хуцау єнтєф бон искодта, ’ма куддєр єрбад-
тєнцє, уотє се ’фсапємє фєдздзурдтонцє, єма син къо-
сєй уєрас дєдтун байдєдта радугай. Куддєр раниуаз-
тонцє фєйнє къоси, уотє фєйнердигєй гъєр кєнун рай-
дєдтонцє: «Уєу, мє артєнтє лухтє кєнунцє!» Уотемєй
минги сахат ку рацудєй, уєд и дууадєс дєр сє уодтє
исистонцє. Се ’фсапє ка адтєй, йє 6а нєма баниуазта
’ма уонємє ку ’ркастєй, уєд никкудтєй: «Уо Хуцау,
дєуєн табу! Єдта айє ци фидбилиз адтєй, мє къохєй
син ци уєрас равардтон, йейє син марг ку фєцєй». Уой-
фєсте бацудєй уєраси гєбєтмє єма дзи къоси дзаг ра-

97
ИРЫСТОНЫ ШТЫ
уагъта; уой бал уотє зєнхи ниввардта, єхуєдєг ба гєбє-
ти ком фехалдта ’ма уєрас зєнхємє ку рауагъта, уєд дмн
и уєраси хєццє зєнхємє єрхаудтєй сау устур хелагє.
«Мєнє, куййи марг, — зєгъгє, загъта, уой ку фєууидта,
уєд. — О уєууєй! Гєбєти къум ку нє ниббастон, єма мє
лєгъуздзинадєй мєгур адєми ку фєццагътон; йетє кєми
нєбал єнцє, уоми мєнєн дєр мє мєлєт хуєздєр єй».
Уотемєй райста уєраси къос єма ’й баниуазта є бунтєй,
єма де ’знаг уойєу ку фєууидє — йе дєр рамардєй.
Уотемєй, мє хор, нє фиддєлтє еунєг бон єртиндєс марди
бафснайдтонцє ’ма уєдєй ардємє ба алли анз йеци бон
кувдгєнгє єрцудєнцє. Мєнє алли бон ци ’лгъист игъо-
сис, «Туккай рун дє фєххєссєд», зєгъгє, йе дєр уєдєй
ардємє ’й. Нур дєр мах алли анз йеци кувд ку кєнєн,
байронх дє? Кєд нє Хуцау хезидє йеци фидбилизєй;
мєнє косарт ку никкєнєн єма, нєлгоймагєй нємє ка
йес, йетє єхсєрфємбєлтти хєццє єндємє ку рацєуєн
єма уоми ку сковєн.
— Єндємє ма уєд цємєн фєццєуєн? — зєгъгє, ’й
бафарстон.
— Уомєн єма єндегєй мард фєцєнцє, хелагє дєр
єндегєй єй, ’ма ин мах дєр єндегєй баковєн.
Нигъгъосєй Ацци, фал єз ба хъєбєр исмєстгун дєн
хелагємє ’ма фєгъгъєр кодтон:
— Амєй єндємє хъєбєрдєр ма сє мардзєнєн, йетє
мах єрвадтєлти рамардтонцє!
— Ма кєнє, мє уод, ма кєнє,— зєгъгє, загъта
Ацци.— Хелєгтє беурє ’нцє, ’ма се ’нккєтей нє рамар-
дзєнє, еу-дуує си ку рамарай, уєдта иннети 6а дєхемє
фудєнхє кєндзєнє; уойбєсти Хуцауєн цид балихстє
кєндзинан, цємєй нє сє хуарзєнхє уа, уой туххєй.
31. ХЄМИЦАТИ ТАУЄРЄХЪ
Хємиц фиццагдєр ами ниббадтєй єма Таусолтан-
тєй кизгє єрбахудта; уонєй устурдєр муггаг нє адтєй
Биаслєнтємє. Уєдта цємєйдєриддєр сє сиахси 6а-
фєливтонцє. «Ує сиахс ує кизги уин косєг искодта:
фагус хєссуй, сог є рагъєй хєссуй». Сиахс Тасолтан-
тємє куд фєццудєй балци, уотємєй ба ’й рамардтонцє,
уєдта сєхуєдтє ба єрбацудєнцє: «Цєуєн нє хуєри
рахонєн!» Цирттємє куд исхъєрдтєнцє, уотє рарвис-
4 Заказ № 2077

В. Ф. МИЛЛЕР
98
тонцє сє хуєрємє, сєхуєдтє гъєумє нєбал исєнди-
удтонцє. Єрсємєцудєй уордємє сє хуєрє: є фєс-
дзєуинт.тє є къохтєбєл хуєцгє, басмєхъти мед&гє,
йефтонгєй — камариєй, сугъзєринє єгънєгутєй, ал-
цємєй дєр йефтонгєй. Ку єй фєууидтонцє, уєд сє-
хебєл фєххудтєнцє.
— Ци ми кєнтє, ме ’рвадтєлтє, — зєгъгє, йе сє ба-
фарста, — нє хєдзарємє уєлємє цємєннє исцудайтє?
— Хуцау дин ма бакомєд! Дє лєги дин йеске цъухєй
рамардтан, — загътонцє.
Иеци рауєн и уосє є кєрдєн є ронєй фелваста:
— Єз ма.ци хормє цєудзєнєн? —. зєгъгє, єма єхе
рамардта кєрдєнєй.
Дєлє надбєл дуує циртдзєвєни сє євдесєн. Йёу
басастєй, иннє бама єгас. *
32. УАСГЕРГИЙ ТДУЄРЄХЪ
Хонхи Уасгерги хонхи берє уарзта. Цєнхигрлєн загъ-
та: ..’/. :.’ ’¦ ’•’¦ •"’ Г’
¦— Єз дин хуарз бунат иссёрдзєнєн, — єма ’й Хєруе-
си ниссагъта. ) ;;ч
\ Уоми є зєрдє нє бадтєй Цєнхиголєн, єма ’й нє
єнцойнє кодта. Уасгерги ин Задєлески унгєги хъалауртє
ниссагъта. Сирдон (ин) разагъта:
— Мєн гаццай рєуєнттєй ку нє райервєзай, уєд дє
рамардзєнєнцє.
Цєнхигол Сирдони гаццай цари бацудєй ’ма уотемєй
хъалауртєбєл райевгъудєй, Сирдони гацца єй, зєгъгє.
Уотемєй Цєнхигол єрбадтєй, нур кєми єй, уоми.
Уасгерги єрцудєй ’ма хъалауртє бафарста:
— Абєлти цєуєг йести рацудєй?
— Сирдони гаццайєй єндєр неци фєууидтан,—
зєгъгє, загътонцє.
— Єдта ує Хуцау фесафєд, — хъалауртєн загъта, —
єз уин уотє ку загътон, цєуєг-ма рауадзетє! — Єма
Уасгерги є кард фелваста є мастєй єма хонх ниццавта:
— Атє цємєн єй нє цавтайтє?
Хонх фєддууех єй Задєлески сєрмє; уєдта є мудзу-
ра дєр фелваста, ’ма хонх фєцъцъасє єй:
— Атє єй цємєн нє барєхустайтє?
Є цєвтє нур дєр бєрєг єнцє Задєлески.

99
ИРЫСТОНМ ШТЫ
33. ТАМАР-ДЕДОПАЛИ
Тамар-дедопали єнєзєнєг успаддзах уыди. Бурсабзе-
ли хохыл шарди. Уышы хохєй Имеретмє ашыди ємє йє
фєсчєуинєн загъта:
— Дєгъєлтє макємєн ратт.
Тамар куы ашыд, уєд фєсчєуин нал фєлєууыд, дуєрт-
тє дєгъєлтєй байгом кодта, ємє уырдыгєй Бонвєр-
нон ратахт ємє арвыл абадт. Уый фєстє арв сасєст, ємє
стыр мит уарын байдыдта. Тамар уый куы федта, уєд
фєстємє раздєхти ємє Уанмє куы ’рхєццє и, уєд йє
бєхєн мит йє уєнтєй акалди. (Уый тыххєй Уани калак
хуыйны.) Уырдыгєй Къуыдармє ашыд, ємє уым йє бєх
амарди. (Уый тыххєй уышы ран Къуыдар хуыйны.) Ра-
шыд уырдыгєй ємє йє бынат Бурсабзелимє ссыд ємє
йє фєсчєуинимє хыл кєнын байдыдта, дуєрттє кєй
байгом кодта, уый тыххєй. Иу бон куы уыди, уєд Та-
мармє хуынкъєй хуры тын бакаст, ємє басывєрджын и.
Афєдзмє йын лєппу райгуырд. Уышы сывєллоны Тамар
хъєдмє ахаста ємє йє уым ныууагъта, худинагєй кєй
тарсти, уый тыххєй. Лєппумє саг башыд ємє йын джи-
джи дардта.
Иу хатт куы уыди, уышы раныл иу шуанон фєсєй-
шыд ємє федта саг. Топпєй йєм бахъавыд, фєлє сагєн
йє быны лєппу федта, нал єй фехста. Саг алыгъд.
Шуанон лєппуйы йє хєжармє єрхаста, ємє куы схъомыл,
уєд уєрыччытє хызта. Иу бон фєстємє куы раздєхт,
уєд къашкъаши федта, ємє йын уый загъта:
— Абон дєм дыууадєс барєджы єршєудзєн.
Лєппу уышы жырдтє шуанонєн загъта, ємє йын уый
жауматє радта. Уышы барджытє куы ’ршыдысты, уєд
лєппуйы семє акодтой Калакмє ємє йын уым ус ра-
куырдтой — мєличчы чызг.
34. РУЙМОН
Рєуес ку низзайуй, уєд єваст идардмє рауайуй єма
идардєй є бєдолємє єркєсуй: єхе хузєн ку у а єма
сабур ку уа, уєд саг єй єма дзи тас нєййес єма имє фєс-
тємє єрєздєхуй дзедзе дарунмє. Фал рєуес аллиса-
уєнгє уєхєн нє зайуй. Еуєй-еу хатт низзайуй хелаги ху-
зєн; Руймон, зєгъгє, хуннуй махмє. Йейє фиццаг мииги
фгеууй. є цєститєй дєр нє фєккєсуй. Нанєуадєр сабур

В. Ф. КИЛЛЕР
100
нєй, бєлєстє єд къадотє рєдовуй, зєнхє є дєндєгу-
тєй хуєруй, уєдта йе ба Руймон єй, єма дзи є мадє
идард ледзуй.
Уорс Йелиа 6а адєми сагъєс кєд нє кодта? Руймон
адєми знаг ке ’й, уой зонуй, єма имє є цєстє даруй.
Куддєр райгура, уотє.^цалинмє є цєститєй ракєса,
уалинмє имє уєларвєй Йелиа єфсєн рєхис мегъи хєццє
рауадзуй, є хъурбєл ин єй рафтауй єма ’й уєлємє
ласу н байдайуй. Є цєстити ракастмє 6а ин уомєн хєлєф
кєнуй, єма є цєститєй ракєсгєй цидєр бєстє рауина,
уойасє райрєзуй. Уєларвмє ’й ку фєлласуй, уєд єй гъє-
ри бон ку фєууа, уєддєр айдагъ є гъєрєй, ка ’й фегъо-
са, уонєбєл нез растун кєнуй. Уєларвмє ’й ку сесуй,
уєдта ’й уєлємє куд хъєрта, уотемєй єй єхсаргєрдтєй
лухтє кєнунцє єма ’й мєрдти уодтєн иуарунцє. Йетє
ба ’й фицунцє, єма ин є басєй ка бацумуй, йе ба куд
рамардєй, уотє бабєй фестуй.
Адєймагєн є адзал ку ’рхєстєг уа, уєд уосєн сба-
дунцє тєрхони цуппар уоси, лєг ку уа, уєд лєгєн ба
єхсєз лєги ’ма ин уотемєй тєрхон скєнунцє. Уоци тєр-
хони фєсте лєг є тухи нєбал фєууй, фал уотид уодхарє
кєнуй (єрдєгмардєй хєтуй). Йе ’нгъуд ку ’рхъєртуй,
уєдта ин уодесєг є уод исесуй. И уод ка єй, йе цалиммє
єй байвєронцє, уалиммє марди сєрти тєхуй. Мард ку
рахєссунцє, уєд є уод дєр є сєрти тєхуй; ку ’й ниввє-
рунцє цирти, уотє ба и уод дєр ниххезуй циртмє єма и
марди бабєй бацєуй. Мард єхе єртє хатти рахъел кє-
нуй. Уой фєсте уод фєстємє раздєхуй єма сдзоруй: «Ций
йа? Нурмє дєр куд хастон аци толдзє къудурон!»
Уотемєй ратєхуй єма уєларвмє фєттєхуй. Уоми ба
’й рєхиси авд цъасеми раласунцє, єма, ци хузєн адтєй,
уоци хузи бабєй бацєуй.
35. БИТТИР
Мистє базєронд уй, ку базєронд уй, уєдта ибєл ба-
зуртє єрзайуй єма сбиттир уй. Ци базуртє ибєл єрзай-
уй, уонєй еу базур хуссєги базур єй, иннє базур ба
игъєлдзєги базур єй. Сувєллон ку нє хусса, уєд хус-
сєги базур єрєвгєрдунцє єма ’й сувєллони нивєрзєн
бакєнунцє (дєлагис). Биттир хєдзарєн лєгъуз єй: бит-
тир хєдзарємє ку батєха, уєд йєци хєдзари песке мє-

101
ИРМСТОНЫ ШТЫ
луй; тугурмє ку батєха, уєдта йеци хєдзарєн сє хєс-
тєгутєй йеске мєлуй. Йе ба уєд мард фєууєд, кенє 6а
мард ма фєууєд, уєддєр є базуртє хєлеу дуари тєр-
вєзтємє ку нє бахъєртонцє, уєддєр хуарз нє ’й. Ку
’й рамаронцє, уєдта ин цирт скъахунцє єма ’й уоми
байвєрунцє. Уой фєсте ба имє єртє сєуми єнахустєй
рацєунцє єма имє єрдеуагє кєнунцє сє сєртє хуай-
гєй хєдзари уоститє.
36. ЄМБУРДТЄ
Ємбурдтє раги авд хуєри адтєнцє. Уонєй ба бєрєг
хуєздєр неке єртастонцє.
Еу бон ба, єнгъєл сємє ка кастєй, уєхєн лєхъуєн-
тє син сє лєгигъєдє євзарунвєндє скодтонцє; кус-
таг син равардтонце ’ма син загътонцє:
— Аци кустаг уи ка раздєр фєууа, йе ує хуєздєр
фєууєд.
Кизгуттє февналдтонцє ’ма сє кустєгтє, бєрєг раз-
дєр неке фєууогєй, єхсєвєртємє фєцєнцє худ. Уоте-
мєй сє хуєздєр ку не сбєрєг єй, уєдта сє фєрсунцє:
— Єдта ма уин ує хуєздєр цємєй сбєрєг кєнєн,
зєгъетє?
Йетє ба загътонцє:
— Мах хуєздєр, фуддєр Хуцау зонуй, фал авд ан,
’ма нє авд дєр єнхузон ке ан, уой туххєй нє нивесинє
арвбєл куд уа, ’ма нє фєстагонтє не ’ронх кєнонцє, уой
нин Хуцауєй ракоретє. Уєдта мєнє нє урундухътє дєр
нє хєццє куд уонцє, уотє.
Хуцау син сє курд райста ’ма уєдєй ардємє арвбєл
бадунцє.
37. АХСАХЪТЕМУР ЄМА ЛЄДЄРТЄ
Раги, изєдтє ма адєми хєццє ку хаттєнцє, уєд еу
фуд лєг, Ахсахътемур, зєгъгє, сє хєццє хаттєй зєнхон
адєймаг уогєй. ^Бонєн є еу афони 6а ин доммє єнє ’рцє-
ун нє адтєй. Йеци рєстєги зєнхєбєл ба цардєй авд
єнсувєри, Лєдєртє, зєгъгє. Уонєн ба тухє кодта
Ахсахътемур, ’ма ку нєбал дзи фєразтонцє, уєдта загътонцє:

В. Ф. МИЛЛЕР
102
— Еу афони доммє цєуй ’ма Донбеттирєн лихстаг
єй. Цєуєн енцєг єй схєссєн, кєд нє уой тасєй ниууа-
дзидє. Кєд уомєй фєттєрса, єндєр лєгєй 6а нє тєрсуй.
Рандєнцє ’ма Донбеттирєй енцег схастонцє.
Ахсахътемур уой ку базудта, уєд загъта:
— Бєрєг уодзєнєй, кєд єз Донбеттирєй фєттєр-
сон, уєд.
Уойфєсте бацудєй ’ма син сє енцег рамардта. Лє-
дєртє єрдеуагєгєнгє ниццудєнцє ’ма ин загътонцє, ци
цау сєбєл єрцудєй, уой. Донбеттир 6а син загъта:
— Еу афони мєммє цєуй, ’ма ’й уєд маруммє гъа-
ветє.
Ахсахътемур уой ку базудта, уєд нєбал ниццудєй
доммє, фал рандєй ’ма арви астєу исбадтєй. Дуує урси
6а єхецєн хъалаур ниссагъта. Лєдєртє ба, доммє цєу-
дзєнєй, зєгъгє, фесунмє донєрдємє цєун байдєдтонцє.
Ку фєррохс уй, уєдта ма ’й бєргє исинунцє ’ма имє
фєрраст кєнунцє, фал син фєррохс уй, ’ма син рохси
фесєфуй.
38. МЄЙЄ
Адтєй авд єрвади, авд єрвадемєн 6а мадє.
Еу уалдзєг авд єрвади хуасє кєрдунмє ку рандєнцє,
уотє сє мадє єнсургин кизгє низзадєй ’ма ’й авдєни
бабаста, єхуєдєг 6а хуасдзаутєн рєфтади гъуд кєнун
байдєдта. Ку сцєттє ’й рєфтад, уєдта мадє загъта:
— Цєуон мє лєхъуєнтєн кєрдзин фєххєссон.
Кизгє уой ку фегъуста, уєд загъта:
— Нана, єз дєр дє хєццє цєун.
Мадє куд нє ниддес єй ’ма имє дзоруй:
— Ду бабєй кумє цєуис, кумє бахъєртдзєнє?
— Ду кумє бахъєртай, єз дєр уордємє бахъєртдзє-
нєн.
Рацудєнцє ’ма цєун байдєдтонцє, бєхбєл сє хуал-
лєг євєрд, уотемєй. Ку бахъєрдтєнцє, уєдта еу ниллє-
гаумє кизгє сє бєх сфєсахсєн кєнунмє барвистонцє.
Кизгє єрєгємє ку зиндтєй, уєдта сє кєстєр єрвадєн
загътонцє:
— Цєугє бакєсай, куд єрєгємє ’й нє хуєрє, ма-
кєми фесєфєд.
Бацудєй кєстєр, ’ма клзгє бєхи єрдєг хуєрд куд

103
ИРЫСТОНЫ ШТЫ
фєцєй, уотє 41 бауидта. Фєстємє єрбаздєхтєй ’ма йе
’рвадєлтєн раарфє кодта.
— Хуєрзє бон,— зєгъгє, загъта,- єз сумах хєццє
нецибал бєкєндзєнєн.
Уони ку ниууагъта, уєд цєун байдєдта, ’ма, Хуцау
зонуй, ци фєццудєй, уєд мєсуг ниууидта ’ма уордємє
бацудєй. Уоми ба бадтєй сауцєстє, борхелє, метау ка
’рттивта, уєхєн кизгє. И кизгє ибєл ниццийнє ’й, ’ма
еумє цєрун байдєдтонцє. Еу бон 6а нийнєфтєй ’ма загъта
кизгєн:
— Мєнєн єрвадєлтє адтєй ’ма, ци фєцєнцє, уой
бєрєг нє зонун, ку сє бабєрєг кєнинє.
Кизгє ба загъта:
—¦ Уадзє./сє, єгас єнцє, н’єнцє, уєддєр, мабал сємє
ЦО. ; * ¦’.
— Єнє бабєрєг кєнун мин сє нєййес.
— Єдта цо, — зєгъгє, загъта ин кизгє, ~ кєд дє уотє
хъєбєр фєндуй, уєд. Мєнє дин саудор, сєрвасєн єма
єъдалуи къєртт; хъурмєгєнєг дє ку уа, уєд-еу уони ра-
гєлдзє, кєд дин йестємєн сбєззионцє.
Цєун байда^дта ’ма, ци гъєуи цардєй, уордємє сцу-
,д;єй. Фєккастєй, ’ма, сєхуєдтє ци хєдзари цардєнцє,
йеци хєдзари ма хъуацє цудєй, єндєра дзи змєлєг нє-
бал адтєй; расєцох кодта налат єнсургин кизгє.
Лєхъуєн сє хєдзарємє куд фєццудєй, уотє имє и
кизгє рауадєй ’ма ибєл цийнє кєнун байдєдта:
— Кєми адтє, мє еунєг єнсувєр,— зєгъгє,
загъта, — нури уалєнгє дєу фєххизтон. Медєгмє рацо, єгай-
ти ма дє єгасєй фєйидтон.
Бацудєнцє хєдзарємє. Ку ’рбадтєй лєхъуєн къела-
бєл, уєд имє є хуєрє фєндур равардта:
— Амєй рацєгъдє,— зєгъгє, єхуєдєг ба, хуєрдє
ракєнуни рєуагєй, бауадєй медєгкъонамє. Йе ’исуртє
циргъ кєнунмє. Йе медєгмє ку фєцєй, уєд и лєхъу-
єнмє къумєй мистє рауадєй, є мади уод ци мисти хузи
бацудєй, йеци мистє, ’ма ин загъта:
— Ледзє, дє хуєрє йе ’нсуртє циргъ кєнуй ’ма дє
хуєргє кєндзєнєй.
Лєхъуєн фєстаг къєразгєбєл рагєпп кодта ’ма ле-
дзуи байдєдта. Мистє фєидурбєл рагєпп багєшт кодта;
кизгє дєр фєндурп гъєрмє є гъос дардта. Йе ’нсуртє
инсад ку фєцєй, уєдта рацудєй, ’ма мисти ку рауидта,
уєд фєгъгъєр кодта:

В. Ф. ИИЛЛЕР
104
— О гиаур, (ду) 6а мин мє комидзаг мє гъєлєсєй ку
фєййервєзун кодтай!
Фєимєлєбурдта ’ма ’й ранихъуардта, мистє дєр є
сидзєй фєстємє фелвєстєй. Кизгє дєр бабєй єй
ранихъуардта, йе дєр бабєй є сидзєй фелвєстєй. Уотемєй
еу сахати бєрцє ’й мистє рафєстеуат кодта. У а нє уа
дєр, мистєн мадзал ку нє ирдта кизгє, уєд єй фєууагъ-
та ’ма йе ’рвади сорун байдєдта. Еу рауєн 6а ’й ниууидта
’ма имє дзоруй:
— Мєгур дє бон, кумє мин цєудзєнє?
Ку имє ниххєстєг єй, уєдта лєхъуєн сєрвасєн ра-
гєлста ’ма є фєсте, ралєсєн кєми нє адтєй, уєхєн син-
дзин пихсє фестадєй. Къєппєнсурє дєр єй йе ’нсуртєй
лухтє кєнун байдєдта ’ма уотемєй єхецєн над кодта. И
лєхъуєн 6а є ледзуни гъуд кодта. Ци гъудєй кизгєн над
ракєнун ’ма бабєй єй сорун байдєдта. Єрбабєйєйєй-
йафта ’ма имє дзоруй:
— Кумє ма мин ледздзєнє, йеци мадзал ма дємє ад-
тєй, нур ба дє Хуцау мєнєн равардта.
Хъурмє кєнун єй ку байдєдта, уєдта бабєй євзалуй
къєртт рагєлста, ’ма сє дууей астєу тар гъєдє феста-
дєй, рацєуєн кєми нє адтєй, уєхєн. Єнсургин уоми
дєр над кєнун байдєдта йе ’нсуртєй ’ма й уайтєккє
фєцєй. Лєхъуєн дєр є цєуни гъуд кодта, фєстємє ба
имє ракєсидє. Єййафун бабєй єй байдєдта. Лєхъуєн
дєр є саудор рагєлста, ’ма сау хонх фестадєй. Кизгє
дєр єй йе ’нсуртєй игєрдгє рацудєй ’ма имє єрхєстєг
єй нєуєгєй. Лєхъуєн дєр уалєнгє є цєрєн мєсугмє
хъєртун байдєдта. Ку ’рхъєрттєй мєсугмє, уєд имє є
уосє є къох куд єрдаргъ кодта, уотє кизгє дєр єрхъєр-
ттєй ’ма ин є къахбєл ниххуєстєй. Уотемєй єй арв ємє
зєнхи астєу кєрєдземє ивазун байдєдтонцє. Кизгє уотє
загъта:
— Ме ’рвадє єй ’ма мєн єй.
Уосє ба:
— Хуцау дин єй кєдмє лєвардта, уєдмє дєу адтєй,
нур 6а мєн єй.
Уотемєй ибєл хъалгъа (хъаугъа) кєнун байдєдтонцє.
Берє фєхъалгъа (фєхъаугъа) кодтонцє, уєдта исара-
зи єнцє: мєйє дуує къуєре уоси куд уа, дуує къуєре ба
хуєри, уотє. Уєдєй ардємє мєйє арвбєл лєууй, ’ма
хуєри къохи ку фєууй, уєд єй хуєргє кєнуй, є уоси
къохи ку фєууй, уєд єй йе ба ирєзун кєнуй.

АРГЪЄУТТЄ
39. ЛЄГ ЄМЄ РУВАС
Иу лєг фєчыди чырєйы уєрдоныл; йє чырє куы
нылласта бынатмє, уєд раздєхти йє хєжарєрдєм, ємє
йыл фєстємє фембєлди кєфты ласинаг. Лєг уышы
кєфтє раласта, йєхєдєг уєрдоны сєр сбадтис ємє зар-
джытє кодта, афтємєй бафынєй и. Рувас єрбачыди уєр-
донмє, схызти ємє уєрдонєй кєфтє фєкалдта. Лєг куы
сыхъал ис, уєд рувас уєрдонєй сусєгєй ныггєпп кодта,
ємє лєг ничы базыдта. Стєй рувас йєхи мєрдыфсон скод-
та, фєндагыл йє разы фестадис, лєг єй систа ємє йє
уєрдоныл сєвєрдта. Загъта йєхишєн: «Ашы рувасы чарм
мє усєн хорз кєрчаг уыжєнис, — ємє чин кодта. Рувас
та, кєфтєй чи баззади, уыдон дєр фєкалдта уєрдонєй,
йєхєдєг та ныггєпп кодта ємє ралыгъди. Лєг йє хє-
жармє куы башыди, уєд йє усмє фєжырдта:
— Єддємє ракєс, мєнє дын хорз кєрчаг єрластон
ємє кєфтє дєр бирє!
У с ракаст, федта уєрдоны, ємє жы нал дєр кєфтє
уыди, нал дєр рувас. Йє мойы бафарста:
— Кєм и уышы кєрчаг ємє кєфтє?
Лєг дєр федта уєрдоны, ємє жы нал дєр кєфтє
уыди, нал дєр рувас уым уыди. Афтємєй рувас лєджы
фєсайдта, ємє афтидєй баззади.
40. ЛЄГ, БИРЄГЪ ЄМЄ РУВАС
Иу мєгуыр лєг дыуує галєй гутоны хуым кодта. Би-
рєгъ йє уєлєты єрбацыд ємє йын загъта:
— Байрай, мєгуыр лєг\
— Хуыцауы хорзєх ссар, бирєгъ!

В. Ф. ННЛЛЕР
106
— Цєй, лєг, фєнд бакєнєм: цалынмє. дє гутон раф-
тауай, уалынмє бонєн нєл фыс ласдзынєн єз. Дєгутон
куы бафтауай, уєд-иу мын иу гал ратт.
Бафидыдтой ууыл. Алы бон дєр-иу нєл фыс єрласта
бирєгъ, ємє-иу єй лєг аргєвста ємє сфыхта. Стєй алы
бон дєр афтє кодтой. Йє гутон єфтауєн куы єрцыд,
уєд лєг сагъєс кєнын байдыдта: «Ныр мє галтєй иу куы
раттон, уєд галєй хъуаг кєндзынєн».
Уєд рувас єрбацыди лєгєн йє уєлеты ємє загъта:
— Байрай, мєгуыр лєг!
Лєг єнкъардгомауєй сдзырдта:
— Хуыцауы хорз дє уєд!
— Куыд єнкъард дє, мєгуыр лєг?
Уый загъта:
— Куыд нє уон єнкъард — бирєгъимє ємгъуыд уыдис
махєн, ныр ємгъуыд єрхєццє ис, ємє мє гал дєттын
хъєуы бирєгъєн.
Рувас ын загъта:
— Уымєн мадзал нє зоныс, ды, лєг?
Уый загъта:
— Нє зонын.
— Уєдє райсом єз ауылты єрбацєудзынєн, сымах
рєфтад куы сцєттє кєнат, уєд єрдзурдзынєн: «Байри-
ат». Ды мын-иу зєгъ: «Дє хъуыддаг раст, дєлємє рацу».
Єз та зєгъдзынєн: «Ємє дє цуры уый та цы у?» Ды-иу
зєгъ: «Къєсса у».— «Къєсса кєд у, уєд єй уєрдоныл
бабєтт ємє йын йє сєр истємєй єркъуыр». Уєд-иу ын
єфсондзєй ныммур кєн йє сєр.
Дыккаг бон йє рєфтад куы сцєттє и, уєд рувас єрба-
цыди йє уєлеты ємє загъта:
— Байриай, мєгуыр лєг!
’— Хуыцауы хорзєх дє уєд, рацу мидємє, рєфтад
бахєр.
— Ємє дє цуры уый та цы у?
— Къєсса у, къєсса!
— Уєдє кєд къєсса у, уєд єй уєрдоныл бабєтт. ,
Ємє бирєгъы бабаста лєг уєрдонмє.
— Йє сєр ын єркъуыр истємєй!
Лєг єфсондз систа ємє бирєгъєн йє сєр ныммур
кодта. Бирєгъ амарди. Лєг рувасы йє цурмє єрбакодта.
— Тъе, хорз дын ракодтон,— рувас лєгєн загъта,—
ємє-иу мын урс уєрыкк єрхєсс, дє гутон куы суа^зай,
уєд,- ;":’;:¦

107
ИРЫСТОНЫ ХЛЕХТЫ
Лєг йє гутон куы суагъта, уєд йє хєдзармє єрцыди
ємє урс егар голладжы нывєрдта ємє, гутон кєм
суагъта, уырдєм єрцыди ємє уым єрывєрдта урс егары зєх-
хыл. Рувас єрбацыди уєлєты:
— Єгас цу, мєгуыр лєг!
— Хорз фен! Рацу дєлємє, рувас.
— Ємє дє цуры уый цы у?
— Урс уєрыкк, — зєгъы.
— Куыд хъисджын у?
— Сєгъгонд мыггаг у.
— Ємє куыд дєргъдым у?
— Куыдздым мыггаг у.
Рувас дєлємє нал уєнды. Куы нє уєндыди рувас,
уєд ын егар аппєрста лєг. Егар єй сурын байдыдта. Уєр-
донвєндагыл лыгъдис, афтємєй йєм бахєстєг кодта.
Фєлє быдыры иу хуынкъ ссардта, уым ныггєпп кодта,
ємє йын егар йє дымєг стыдта йє рєбыныл ємє раз-
дєхти.
Уый фєстє фєззєг куы єрцыди, уєд рувас загъта:
«Уыцы лєгєн иу зиан куы скєнин». Ацыди сау хъєдмє
ємє тигъєй бакасти, ємє иу хуыты къорд балыгъдысты.
Иу ранмє сє сємбырд кодта, стєй сєм йєхи равдыста
ємє загъта:
— Цємєй мє тєрсут? Єз дєн рувас, рацєут мє фє-
дыл, єз уын хорз минас фєкєнын кєнон, ємє мын уєд
иу хъыбыл раттут.
Ахуыдта сє ємє сє уыцы лєджы хуымтєм єрхуыдта.
— Ахєм хор никуы єрзади! — загъта ємє сє уырдєм
баскъєрдта.
Иттєг снард сты, егъау дєр систы. Стєй сын рувас
загъта:
— Иу хъыбыл мын раттут.
Фєлє-иу кємє бавнєлдта, уый-иу єй фехста дардмє.
Фєрєз куы нє уыдис, уєд ацыди паддзахы фєндагмє
ємє йєхи ныффєлдєхта. Афтємєй чырє рацєйцыдис.
Рувасы куы федтой, уєд загътой:
— Фєндагыл рувас ємє йє амарєм.
Рувас сын загъта:
— Мєнєн дымєг дєр куы нє ис, уєд мєн амарынєй
цы кєнут? Єз уын бирє хуытє фєцєгъдын кєндзынєн,
ємє уыдон куы фєцєгъдат, уєд-иу мын бєх раттут.
— Ратдзыстєм,— зєгъгє, загътой.
Рувас уыцы адємы схуыдта ємє сын фєцєгъдын код-

В. Ф. ИНЛЛЕР
108
та хуыты, сє уєрдєтты ласын цас фєрєзтой, уыйас. Стєй
йын уыдон дєр радтой бєх, ставд гєнын бєндєн ын йе
’фцєджы бабастой.
Рувас сагъєс кєнын байдыдта: «Ацы бєх єз куыд 6а-
хєрдзынєн, стыр куы у». Ласын єй байдыдта. Сау хъєдмє
йє куыд сласта, афтє фєкасти, ємє дын уєлє бирєгъ
єрцєуы. Рувас єм дзуры:
— Бирєгъ, бєхы фыд нє хєрыс?
— Кєм и, — зєгъы, — хєрын!
— Мєнє,— зєгъы,— мєнє.
Бирєгъ єм єрцыди. Кєм балєбуры ємє агъдыл фє-
хєцы, кєм фарсы л фєхєцы. Рувас єм дзуры:
— Куыд кєныс, бирєгъ?
Бирєгъ загъта:
— Уєдє куыд, рувас?
Рувас загъта:
— Бєхы афтє не ’ргєвстєуы, бєх пысылмон у, ємє
пысылмон єргєвст куыд у, уый дын бацамонон.
Стєй бєндєн дєлємє єркодта ємє бирєгъы сєр ємє
бєхы сєр бєндєны мидєг бакодта ємє бєхы бырынчъы-
тєм лабурын байдыдта. Бєх йєхи фєстємє раивєзта ємє
бирєгъ дєр ємє бєх дєр єрвєдзєгєй ныммардысты.
41. ДУУЄ КЪУРМАЙ
Еу къурмамє адтєй дєс сєгъи єма сє дзєгъєл ра-
уагъта хезунмє. Ку єризєр єй, уєдта сємє рандє ’й
агорунмє. Йе уони берє фєйагурдта, фал сє нє ирдта.
Уєдта еу хумгєнєг лєгмє бахъєрдтєй єма имє дзоруй:
— Байрайай, хуарз лєг!
Фал Хуцау уой дєр къурма разиннун кодта, єма имє
дзоруй:
— Аци галтє дєр, лєхъуєн дєр мєхе єнцє.
Йе ба бабєй имє дзоруй:
— Абєлти сєгътє рацєугє некєми фєууидтай?
Йе ба имє дзоруй:
— Аци кєндтитє еугурєй дєр, уєдта ма уєртє єнє-
кєндтитє дєр ма уєртє уой уалєнгє мєн єнцє, —
зєгъгє, ин є къохєй раамудта єнєкєндтити еугурєй дєр.
Йе уотє бангъалдта, ’ма кєд ин є сєгъти уоми фєу-
уидта, єма ин йе кумєти баамудта, уордємє уайун бай-
дєдта.

109
ИРЫПОНЫ ШТЫ
Хуцау сєгътє уоми разиннун кодта, єма сє иссирдта,
еу сєгъє 6а си къулух разиндтєй уотемєй. Къурма цє-
мєн нє бацийнє кодтайдє є сєгъти ирдбєл, єма разагъ-
та: «Єндзерєгтагєн мин йеци лєгєн аци къулух сєгъє
єнє радтун нєййес»,— єма сєгътє, хуймон к’ адтєй,
йеци лєгмє тєрунти фєцєй. Ку имє єрбахъєрдтєй,
уєдта имє дзоруй:
— Хуцау дин раарфє кєнєд, мєнєн мє сєгътє ка
баамудта, нур 6а дин єндзерєггагєн 6а мєнє аци къулух
сєгъє дєдтун, — зєгъгє, є къохєй баамудта къулух сє-
гъємє.
Йе дєр имє дзоруй:
— Хуцакуд єй єз нє басастон, уєдта дин єй уингє
дєр нє фєккодтон єма дин къапек, дєр нє бафеддзє-
нєн.
— Хуцакуд дин єй єнє райсун нєййес єндзерєггагєн,
уомєй бабєй кємєй боз дє уєд, — зєгъгє, бабєй имє
дзоруй, сєгъє ке адтєй, йеци къурма лєг. Уотемєй єй йе дєтгє
кодта, иннє бабєй єй, кєд мин єй федун кєнуй, зєгъгє,
конгє нє кодта, єма сє кєрєдзей нємун байдєдтонцє.
Уєдта бабєй имє, сєгъє ке адтєй, йе дзоруй:
— Мадта нур а Хуцауи дессаг нєй? Нур дин єз сєгъє
ку дєдтун, мє сєгътє мин ке баамудтєй, уєд єй цємєн
нє йесис?
Иннє дєр хъогъанцє фелваста єма сєгъи сунтєн еу
цєф фєкодта:
— Єз дин къапек дєр нє бафеддзєнєн, уой туххєн
єма ин є къах єз нє басастон, нур ба дєхуєдєг дєр мє
разєй рандє уо, кенє ба дин дєуєн дєр мєнє хъогъан-
цєй дє сунтє нимморє кєндзєнєн, єма уотемєй рандє
уодзєнє уєдта, — єма бабєй кєрєдзебєл ралєудтєнцє
єма, хуарз ку фєннадтонцє сє кєрєдзей, уєдта, сєгъє
ке адтєй, йе рацудєй єма имє дзоруй:
— Кєд мє нєнгє фєккодтай, уєддєр дин єй уадзгє
кєнун єндзерєггагєн.
— Хуцакуд, берєгътє дин єй ку бахуєронцє, уєддєр
дин неци бафеддзєнєн, — зєгъгє, ма имє радзурдта йе дєр.
42. ЕУНЄГ МЄГУР ЄЙ
Еу кєми адтєй, уоми еу гъєуи цардєй еу мєгур лєг.
Йеци гъєум думєги 6а адтєй хидєгмє еунєг дор, єма

В. Ф. МИЛЛЕР
НО
ал и цъеу-маргъ дєр йести ку иссеридє, уєдта’й хуєрунмє
уой сєрмє фєххєссидє, уотемєй ибєл лийгє дєр код-
тонцє, сє хуали дєр уагътонцє. Уомєн ма є рази йести
ку адтайдє, уєд, євєццєгєн, уойдзаг зиантє уобєл нє
цудайдє. Сє гъєуи фєсте 6а адтєй уонєн еу еунєг бє-
ласє, єма бєхмє, уєсмє йеске ку рацєуидє, уєдта цид
бєласи сєрмє исхезидє, єма биццеутє ба ин є къалеутє
дєр ма састонцє. Йеци бєласєн дєр ма, євєццєгєн, є
рази єндєр бєласє ку адтайдє, уєд уобєл дєр уойбєрцє
зиєнттє нє цудайдє. Нур 6а анємє гєсгє ба єркєсєн и
еунєг лєгмє дєр. Йеци еунєг лєг к’адтєй, уомєн адтєй
еу еунєг гъог, єма’й раскъєридє цид єргъаумє, єргъау
ба, цид, хезионцє радугай. Еу кєми адтєй, уоми сєумє
рагиау дзоруй є мадємє:
— Єна! Єдосє мє фунєй дессаги фунтє фєууидтон.
— Ци фунтє? — зєгъгє, имє дзоруй є мадє дєр.
— Мє фиццаг фуни цума нє тъєригъос еу зєронд
тикис бадтєй уотє, єма є финдзи хъогъа ба є билтємє
єруагъта; дуккаг фуни ба цума нє сєрти хонхєй дуує
хъєрдздзигъай єрбатахтєнцє уотє, сє фур тундєй ба сє
тог али пазбунтєй калдєй, єма уєд йетє ци уодзєнєнцє,
єна?
Йе 6а ин загъта:
— Ци уодзєнєнцє! — нийнєфтєй,— зєронд тикис
ка ’й, йе єз мєхуєдєг дєн, дуує хъєрдздзигъай ба єнцє
дєуєн дє дуує хуєри, єма йетє ба дєубєл сєхе тондзє-
нєнцє, єндєра ци?
Йетє ма дзубанди ку кодтонцє, уєд сємє єрбадзурд-
тонцє:
— Сєумє ує хезуни радє єрхъєрдтєй, єма ку нє
фєццєуайтє, уєд уин ує гъоги євгєрдгє кєндзєнєнцє.
Ку єризєр єй, уєдта бабєй имє дууадєс бєхгини
єрбадзурдтонцє:
— Ахсєви дин дє уосє хани фурт хондзєнєй, єма
дин єй игъосун кєнєн.
Лєхъуєн єхе рєвдзє кєнун байдєдта є уосхєссєги
размє цєунмє, єма бабєй имє ємбесєхсєвємє хєстєг
никкидєр еума дууадєс бєхгини єрбадзурдтонцє:
— Дє фиди маргутє Сау денгизи билтєбєл фєццє-
унцє, єма дємє кєд йести лєгигъєдє йес, уєд мара-
уадзє!
Фєстємє хєдзарємє ку єрбацудєй, уєд єй фєрсуй
є мадє:

ш
ИРЫСТОНЫШТЫ
— Ци ди кодтонцє йетє ба уєд?
Йе 6а ин загъта:
— Дє фиди маргутє, зєгъунцє, Сау денгизи билтє-
бєл фєццєунцє, єма дємє кєд йеети лєгигъєдє йес,
уєд марауадзє, єма Хуцау нє ралгъиста, нур си кумє
цєуон?
Єма никкудтєй мєгур еунєг лєг є гъєлєсидзаг.
Мадє 6а ин загъта:
— Уосесєг дєр тогесєги хузєн єй, єма си кєд уєл-
дай нєййес, уєдДєр дє фиди 6а дєлдєр ку фєккєнєй,
уєдта ди арази нє уодзєнєн.
Мєгур еунєг лєг дєр рабадтєй б^ехбєл єма уайун
байдєдта денгизи билємє є фйДи* тог есгутємє, басє-
мєхъєрдтєй єма си єнє еу ниууадзгєй сє ниццагъта!
Уєдта уордигєй ба рандге ’й є уосхєесєги фєсте. Ци
рацудєй, уєдта бон ивайун дєр байдєдта, єма є разєй
бауидта еу бєхгини єма ’й сорунтє байдєдта є єстур
єрфєнбєл; фал єй дуйней єййафгє ба нє кодта єма є
бєх ку нєбал фєразта, уєдта имє нигъгъєр кодта:
— Ци дє? Бамєхезай, єз дєу ку сорун єма дє не
’ййафун; мє бєх нєбал фєразуй ’ма.
Ие дєр имє ниллєудтєй. Баимєхъєрдтєй мєгур лєг
дєр єма имє дзоруй:
— Дє фєндаг раст, хуарз зєронд лєг!
— Дє гъудтаг раст, — зєгъгє, имє дзоруй зєронд лєг
дєр, уєдта’й фєрсуй:
— Кумє рафєндараст дє, хуарз лєхъуєн?
— Уєртє Ногъай єлдари кизгє мйн минкъийєй ар-
дємє дєр курд адтєй, єма’д нур ба Хъумухъи єлдари
лєхъуєн єхецєн уосєн хєссуй, єма уордємє уайун.
—: Мадта, єз дєр уордємє ку цєун,— зєгъгє, имє
дзоруй зєронд лєг дєр, — єма цєуєн еумє.
Уотемєй дууемєй дєр еумє цєун байдєдтонцє. Ку
ниххєстєг є.нцє гъєумє, уєдта ин зєгъуй зєронд лєг:
"•: — Ку бацєуєн, уєд дгге бадун кєндзєнєнцє, єма ду
ба’.бадун. ма’бакомгб, фал сиахси х?еццє; къуми ниллєу-
дзєнє, єз ба зєронд лєг дєн: мєнєй зєронддєр єй нє
убдзєнєй, єма мє уєллєй исбадун кєндзєнєнцє. Ку
раковой єма-цид сиахсмє ку фєдздзорон, уєд єй раздєр
макєд рауадзяе, фал ибєл дєхе фєффиццагдєр кєнисє,
йести.ку дзоронцсе,. уєдт^^сє мєхе бєрагє уадзє, ду ба
сабур дє лєууєни.лєуує..
— Хуарз,— зєгъгє, ин загъта йе дєр.

В. Ф. КИЛЛЕР
112
Бахъєрдтєнцє хани хєдзарємє, єма уоми 6а киндз-
хонти хъаугъа цєуй. Расєфестєг кодтонцє, медєгмє сє
бакодтонцє єма зєронд лєги уєллєй исбадун кодтонцє,
лєхъуєн 6а син нє бакундта бадун єма сиахси рази ислє-
удтєй. Ниуазєн равардтонцє зєронд лєгмє, йе дєр ра-
кувта, уєдта дзоруй сиахсмє:
— Рауайай, сиахс, мє ниуазєн раниуазє.
Мєгур лєхъуєн єхе фєрраздєр кодта єма ниуазєн
раскъафта; иннє сиахс 6а є бунати лєугє райзадєй,
минкъий єй раахуста, уєдта єй фєстємє равардта. Зєронд
лєгтє дєр неци исдзурдтонцє, а євєдзи гъєла ка ’й,
уєхєн єй, зєгъгє, єма ’й ниууагътонцє. Минкъий сахат
рахуардтонцє, уєдта бабєй дзоруй зєронд лєг сиахсмє:
— Рауайай, сиахс, єз ба дин мє хунє февєрон,—
єма бабєй уєддєр мєгур лєхъуєн єхе фєрраздєр
кодта, гъолгун раскъафта єма ’й кєстєрти размє ниггєлста.
Мє хунє уин, зєгъгє. Йетє дєр фиццаг сє кєрєдзей
меднимєр дзубанди кєнун байдєдтонцє:
— Ай бабєй ци гъєуй уєд хунтє дєдтунмє?
Минкъий фєстєдєр уєдта хъаугъа кєнун байдєд-
тонцє, єма хъаугъа ка адтєй, йе хестєртємє дєр исхъєрд-
тєй єма уоми дєр истумугъ єй, єма исистадєнцє кєс-
тєртє єма дзурдтонцє хестєртємє:
— Мах амєн ку нє єрбацудан ардємє киндзхонтє,
фал єндєр лєхъуєнєн ку єрбацудан, уєд єй сиахси хун-
тємє ци гъєуй?
— Єма кєд йе сиахс єй, уєдта йести зонетє? —
сабу ргомау сємє дзоруй зєронд лєг дєр.
— Єрра исдє єви ци дє? Уєртє зєронд лєг! Мах
киндзхон кємєн єрбацудан, уой ду махєй хуєздєр зо-
нис єви ци? — зєгъгє, ибєл фєгъгъєр кодтонцє еу дє-
сей бєрцє еумє.
— Бадгє бал искєнтє, єз 6а уин сабурєй балєдєрун
кєнон, а сиахс єй єви нєй, уой. Уотє ма єнгъєл уотє,
’ма єз уой фарс радзордзєнєн, уєлдай дєр зонун єй
єма уой туххєй, фал уи Хуцауєй баруагєс уєд, єз дєр
єй сумахєй уєлдай нє зонун; мєнбєл дєр надбєл фен-
бал дєй, єма уотемєй фєййеу ан єма мин надбєл куд
радзубанди кодта, уотемєй аци кизги фидє єма аци лє-
хъуєни фидє адтєнцє єнгєрттє єма еу єхсєвє єрхуд-
тонцє уоститє, уотемєй дзурд равардтонцє сє кєрєдзе-
мєн: кизгє ни кємєн райгура, йе єй, иннемєн лєхъуєн
ку райгура, уєд єй уомєн куд радта, уобєл. Анзи фєсте

113
111>М< 1ОНМ ШТЫ
6а райгурдєй амєн кизгє, уомєн 6а мєнє аци лєхъуєн;
сє райгурєнбони ба мєнє аци лєхъуєни фидє єрцудєй
ардємє єма ами фємминасє кодтонцє, уєдта загътонцє
сє кєрєдземєн: «Ка ’й зонуй, єма мах ку рамєлєн ду-
уемєй дєр, уєд цємєй гъуди кєнонцє иннетє, уомєй нє
йести бєрєггєнєн искєнун гъєуй», єма бєрєггєнєнєн
уєлє, — зєгъгє, тугурмє исамудта, — тугури къєлос лє-
дзєг бацавтонцє, єма уи йесге исхезєд, цума нурдєр ма
уоми цавдєй нє лєууй.
Ислєуирдтонцє єма дин єй єцєгєй къєлос лєдзєг
иссирдтонцє скъордзудєй, єма син загъта зєронд лєг:
— Гъе! Нурдєр нєбєл мадта не ууєндетє, мах єцєг-
дєр^ке ан, уобєл?
Йетє ба ин загътонцє:
— Не ууєндєн: кєд єй сумахєй раздєр ами йесге
баримахста, кенє 6а сємє кєд цєуагє адтєй, єма ин ами
уотемєй байзадєй, уєдта?
Зєронд лєг ба син загъта:
— Мадта цєй уотє нє: сумах фулдєр айтє, мах ба
айдагъ дуує ан, єма мєнє уациамонгє байдзаг кєн-
дзинан, єма фулдєр адєни кувд Хуцау дєр хуєздєр
есуй, фал сумах дєр исковдзинайтє, єма уєдта мах
дєр, єма кєд сумах кувдєй исрєсхъбета уациамонгє
єма финги къєбєртє раскъєфа, уєд єцєгєй сумах
растдєр айтє; на ма сумах кувдєй неци єрцудєй, мах
кувд ба Хуцау райста, уєдта мах єцєг ан, єма нє нєхе
барє уагътє.
Йетє дєр ин уотє:
— Гъєйдє! Уобєл ба мадта арази ан.
Єма фиццагдєр йетє ковун райдєдтонцє, фал син
Хуцау сє кувд нє райста, єма уациамонгє, фиццаг куд
адтєй, уотемєй байзадєй. Уєдта зєронд лєг дєр искув-
та:
— Йа, Хуцау! Мадта кєд аци лєхъуєн єцєгєй сиахс
єй, уєд уациамонгє є билтєй куд исрєсхъбета єма
финги къєбєртє є хєццє куд раскъєфа, уоци амонд нин
радтє!
Єма уациамонгє уотє исрєсхъбиста, ’ма фингєбєл
къєбєр нєбал райзадєй, уотє сє є хєццє раскъафта.
Фал ин уєддєр /5абєй нє басастєнцє єма ин загъ-
тонцє:^
— Йе єгприддєр стур дессаг нєй: кєд цєстфєлдахєг
дє єма нин нє цєститє рафєлхадтай, уєдта.

В. Ф. ННЛЛЕР
114
— Мадта хуарз, — зєгъгє, син загъта зєронд лєг дєр,
єма є дзиппєй сурхфазє фєткъу исиста єма ’й радууех-
гєнгєй син загъта: — Кєци єрдєг ує гъєуй, уой рай-
сета єма ’й тъєригъосєн є еу фарс єрдигєй сумах нин-
ниуєрдетє, иннє фарс єрдигєй ба ’й єз нинниуєрддзє-
нєн, єма цалдєнмє мах ами хуєрєн, уалдєнмє ни ке
фєткъу рацєттє уа, кизгє уой куд уа, уотє; нур ма ами
дєр^йести цєстфєлдахаддзинадє йес?
Йетє 6а ин загътонцє:
— Неци йес,— єма си хуєздєр ци фєткъуй єрдєг
адтєй, уой райстонцє єма ’й уоститє ’рдигєй баниур-
стонцє: «Уєддєр атє зайгє халє єнцє єма кєд хуєздєр
исзаидє»,— зєгъгє, иннє фарс єрдигєй ба зєронд лєг
баниурста, єма цалдєнмє хуєргє єма ниуазгє кодтонцє,
уалдєнмє зєронд лєги фєткъу талатє рауагъта єма дзє-
гєрєг кєнунмє февналдта, минкъий сахат ба є фєткъутє
єгъзєлун байдєдтонцє киндзхонти фингитєбєл, єма си
алкедєр хєлєф кєнун байдєдта єма загътонцє:
— Єцєгдзинадєй сиахс аци лєхъуєн єй, єма ’й хонє,
Хуцау дин єй фесгун искєнєд.
Уотемєй зєронд лєг єма мєгур лєхъуєн рацудєнцє
кизги хєццє, йетє ба айдагъєй байзадєнцє. Над дуує
кєми кодта, уордємє ку рахъєрдтєнцє, уєдта зєронд
лєг дзоруй лєхъуєнмє:
— Фєндараст уотє, єма дин фесгун уосє фєууєд,
нур ба єз мєнє аци надбєл цєун.
— Фєндараст уо ду дєр єма дє цєрєнбон берє уєд,
мєн туххєй ка бахъиамєт кодта!
Минкъий ку рацудєнцє, уєдта лєхъуєн дзоруй киз-
гємє:
— Нєкєси, є муггаги номбєл дєр ма ’й нє бафар-
стон, уєд нєхемє ку фєццєуон, уєдта ци зєгъдзєнєн
мяе мадєн? Ами бал мє бахезай, єз ба бал єй басорон, —
єма ’й сорун байдєдта, гъєргєнгє: — Уєртє, хуарз лєг!
Минкъий ма мє бахезє! — зєгъгє.
Йе дєр имє ниллєудтєй єма имє дзоруй:
— Ци ми кєнис? Цєугє цємєн нє кєнис? Нур дин
дє бацудмє дє уосє есге ку раскъєфа, уєд дин ке фуд
уодзєнєй?
Йе ба ин загъта:
— Дє нон єма ма мин дє муггаги нон зєгъє, гъе уомєн
ма дємє гъєр кодтон.
— Уонєбєл 6а мє ма фєрсє.

115
ИРМСТОНЫ ШТЫ
— Мадта ци зєгъдзєнєн нєхемє мє мадєн, ку мє
бафєрса, уєд?
Уотемєй єй ку нєбал уагъта, уєдта ин загъта:
— Хуцау дин ма бакомєд, дєхе исафуни фєндє ци-
дєр искодтай, єнгъєлдєн, єма мєн фєстедєр ма уомєн
уайис; єз ба дєн Никкола єма єрвист адтєн дєуєн фєй-
йагъаз кєнунмє, нур ба бал хуєрзєбонє уо, — єма фєп-
пєррєст ласта є разєй.
Мєгур лєг дєр еци рауєн бакувта, уєдта фєстємє
уайун байдєдта кизгємє, фал ин єй, цалдєнмє йе уоми
дзубанди кодта, уалдєнмє иннє киндзхонтє раскъаф-
тонцє. Сорун сє байдєдта, єма си ке куд єййафта, уотє
сє цєгъдгє цудєй, уотемєй сє еугурєй дєр ниццагъта.
Уєдта кизги хєццє фєстємє раздахтєнцє, єма си кємє
куд хъєрдтєй, уотє син цид сє хъєппєлтє сє дарєстє
есгє цудєй. Уєдта ма фиццагдєр ке рамардта, уомє ку
бахъєрдтєй, уєд дзоруй кизгємє:
— Барєуай, уєртє уобєл мєлєти дзєбєх хъєма йес,
єма уой фелвасон.
Фал єй кизгє нє уагъта, уєддєр имє нє байгъуста,
єма ин є хъєма исихалон, зєгъгє, имє куд равналдта,
уотє ба ин, єнхєст нєма рамардєй, єма ин хъєма є
реугудури рацавта, єма лєхъуєн фєстємє рахаудтєй.
Кизгє уой куддєр рауидта, уотє уєрдунєй рагєпп кодта
єрбаимєуадєй єма ин хъємай цєф є харє хєдонєй
єрбабаста, уотемєй єй уєрдунмє єрбахаста єма ’й уєл-
гомєй уоми ниввардта, єхуєдєг ба ибєл никкудтєй:
— Нур уотемєй надбєл ку рамєлай, уєд єз хєдзарє
ку нє зонун єма дин дє мард кумє ласдзєнєн?
Лєхъуєн ба ин загъта:
— Єз мєнє мє бєхєн ниффєдзєхсдзєнєн, єма ма
тєрсє, єхе бєрагє ’й рауадзє, уєдта дє хєццє кєндзє-
нєй нє хєдзарємє. — Єма дзоруй бєхмє: — Мє бєх!
Дє сєр мє багъудєй аци хатт, єма дє бон куд єй, уомєй
тагъдєй ма байауєрдє, фал цємєй нє хєдзарємє тагъд-
дєр бахъєртєн, уой бакєнє.
Минкъий сахат, уєдта є уод исиста єма рамардєй.
Бєх дєр тагъддєр уайун байдєдта єма сє сє хєдзарємє
бахъєртун кодта. Мадє є еунєг фурти мардєй ку єруид-
та, уєд нигъгъарєнгє кодта:
— Еунєг ду ма мин ку адтє, єма ди нурба айдагъєй
ку байзадтєн.
Є хуєртє дєр имє уотемєй сєхе тонгє єрбацудєнцє,

В. Ф. ИНЛЛЕР
116
адєн дєр, уєдта ’й изєрєй 6а уєлмєрдтємє рахастонцє
єма ’й уоми байвардтонцє. Али сєумє дєр имє кизгє ба
цєуидє гъарєнгє кєнунмє, єма уотемєй имє еу хатт ку
рацудєй, уєд ибєл кєун байдєдта. Еци афони еу хелагє
цирти фарсєй рахилдєй єма марди сєрбєл бабурдєй;
кизгє дєр є ронєй болаткєрдєн фелваста єма ’й уомєй
дуує єнбеси рахаун кодта. Хелаги сєр ка ’дтєй, йе уайун
байдєдта єма еу фєрдуг кєцєйдєр єрбадавта, єхе уомєй
райсарста єма фиццаг куд адтєй, уотє бабєй фєццєф-
стєй. Кизгє дєр ин є фєрдуг барємухта: «А уомєн хуасє
кєд єй, уєд, кєдимайдима ба, амєн дєр ести фєййагъаз
уидє», єма уомєй исєрдун байдєдта марди. Минкъий ма
’й ку адтєй, фєрдугєй, уєдта лєхъуєн рабадтєй єма
загъта:
— Ух-ух-ух! Цєйбєрцє фєххустєн, цєйбєрцє!
— Дзєбєх хуст адтєй, дєу ка нє уарзуй, йе дєр, ду
куд фунєй адтє, уотє ку ниффунєй уидє, — зєгъгє, ин
загъта кизгє, — цєуєн нурба, цєбєл ма дзебєл кєнис?
Лєхъуєн дєр є мадєй райгурєгау дзєбєхєй исиста-
дєй, єма дууемєй дєр єрбацудєнцє сєхемє. Мадє цє-
мєн нє бацийнє кодтайдє, є еунєг лєхъуєн ма дзєбє-
хєй ке фєууидта, уобєл? Адєн дєр сємє єртє бони
фєккафтонцє, фєццийнє кодтонцє. Лєхъуєн єма кизгє
ба сє базєронди уалдєнгє дзєбєхєй, сабурєй фєццар-
дєнцє, уєдта сє базєронди ба йетє дєр рамардєнцє.
У они єрбацудмє ба ує Хуцау дзєбєхєй, єнєнезєй фєц-
царєд!
43. ЄРТЄ ЄНГАРИ
Еу гъєуи адтєй єртє єнгари, лєхъуєнлєгтє; еумє
исирєзтєнцє єма сє фуруарзонєй кєрєдзебал бухст дєр
нє фєразтонцє. Биццеутє еумє гъазтонцє, ку исирєз-
тєнцє, уєддєр еумє хаттєнцє. Сє зєрдє син Хуцау хъал
искодта ’ма зєрдигъалєй цардєнцє. Хуарз ракєнунмє,
лєгъуз ракєнунмє уєд — сє еу иннемєй хуєздєр ад-
тєй.
Еу кєми адтєй, уоми сє еу иннебєл гъєунги фем-
балдєй, єма сфєндє кодтонцє се ’ртиккаг лимєни ба-
бєрєг кєнун. Исцудєнцє ин є хєдзарємє ’ма имє
багъєр кодтонцє. Сє гъєрмє рауадєй є уосє ’ма син
загъта:

117
ИРЫСТОНЫ ШТЫ
— Ує лимєн ами нєй, гъєдємє рандєй, фал є хє-
дзарє 6а ами ’й ’ма рацотє медєгмє.
Басєхудта хєдзарємє ’ма сє хуарз фєййидта. Бахуард-
тонцє, баниуазтонцє, раарфє кодтонцє ’ма рандєнцє
сє хєдзєрттємє. Уалєнгє сє лимєн дєр гъєдєй єрцу-
дєй, єма ин є уосє загъта:
— Дє лимєнтє дєбєл нєбал бухстєнцє ’ма агурд-
тонцє, єз сє медєгмє бакодтон ’ма сє, мє бон куд ад-
тєй, уотє фєййидтон.
Лєг ниххудтєй ’ма загъта:
— Єз мє лимєнти зонун: сабур бадунєй бауєгє єнцє
’ма лєгъуз ракєнун сє зєрдєбєл єрифтудєй. Зєгъє,
ами ку бадтєнцє, уєд ци ’рдємє фулдєр кастєнцє?
— Фулдєр тохонамє кастєнцє, — зєгъгє, загъта
уосє,— цума єфсєрми кодтонцє, уотє.
Лєг ниххудтєй ’ ма загъта:
— Єз зонун мє лимєнти, ’ма етє дзєгъєлкаст тохо-
намє нє кєндзєнєнцє, єресє цєхгун фарс уордигєй
’ма ’й кири банимєхсє, кенєдта ’й, исон ку ’рбон уа, уєд
нєбал иссердзєнє.
Уосє фарс єриста ’ма ’й кири нихгєдта.
Єрєхсєвє ’й, ’ма лєг єма уосє ниххустєнцє. Дуує
лимєни ка ’дтєй, етє єдєуагє сфєндє кодтонцє и цєх-
гун фарс радавун ’ма дзи исєхсєвєр кєнун. Бахизтонцє,
цєлєнмє сє лимєн бафунєй єй, уєдта исцудєнцє, ’ма
сє еу исхизтєй тохонамє ’ма уоми агорун байдєдта цєх-
гун фарс. Ку нєй иссирдта, уєд є зєрдє фєггурусхєй,
байнимахстонцє, зєгъгє. Єрлєстєй тохонайєй хєдза-
рємє *ма талинги туххєй иссирдта лєг єма у оси сє хус-
сєни. Сабургай сємє бабурдєй, єхе єркъолє кодта ’ма
сосєккєй и уосєн є гъоси дзоруй:
— Ци фєккодтай нє фарс, байнимахстай, єви бай-
ронх дє?
Уосє хуссигъєлдзгутєй кєми базудтайдє, є лєг єй
фєрсуй єви нє, ’ма дзоруй:
— Нє байронх дєн, байнимахстон кири ’ма ’й них-
гєдтон.
Йе дєр бабєй єй фєрсуй:
— Дєгъєлтє ба кєми ’нцє, кєми сє банимахстай?
— Уєртє къелабєл, — зєгъгє, имє дзоруй уосє.
Къєрних сабургай бацудєй къеламє, райста дєгъєлтє
’ма кирєй цєхгун фарс исласта, ислєстєй бабєй фєс-
тємє тохонай, ’ма йе ’мбали хєццє сабургай рафардєг

В. Ф. ИИЛЛЕР
118
єнцє. Къєрних ку фендєй, уєд хєдзари хецауи дєр
Хуцау фегъал кодта, ’ма є уоси схуайуй:
— Кєми ’й нє фарс, байнимахстай? — зєгъгє.
Уосє рамєстгун єй ’ма ибєл фєгъгъєр кодта:
— Ниммєуадзє хуссун, нуртєккє дин ку загътон, бай-
нимахстон,— зєгъгє.
Лєг фєггурусхєй ’ма рагєпп кодта є хуссєнєй, бауа-
дєй кирємє, ’ма дзи ци ’ссирдтайдє?
44. ДЗАНБОЛАТ ЄМА АНТОНИХЪО
Дзанболат єма Антонихъо дуує уарзон єрвади ад-
тєнцє, єма син адтєй авд гъєуи. Али анз 6а садзионцє
авд гъєуемєн хъабагъ. Еухатти, хъабагъ ниссадзгєй, адєн
ку єрєнбурдєнцє, уєд йетє загътонцє Дзанболатєн:
— Нур ду дє лєги астєумє рахъєрттє єма дєбєл
уосє корун єнбєлуй, уотемєй, ка ’й зонуй, йести дєбєл
ку єрцєуа, уєд дє мулк дзєгъєлєй байзайуонцє.
Фал син йе 6а дзуапп нє равардта. Уєдта ин є кєс-
тєр єрвадє дєр загъта:
— Дзанболат! Дє лєги астєумє рахъєрттє єма дє-
бєл нур дєхецєн бийнонтє баагорун єнбєлуй.
Дзанболат ба ин загъта:
— Мєнєн нури уалдєнгє дєр мє зєрди адтєй уосє
ракорун: фал силє сайтани муггаг єй, дєухузон рєсугъд
єма кондгин нєййес єма, дємє єрхицєгєнгєй, ку фєс-
сайа дє, уєд мах 6а дуує уарзон єрвади ан, єма, исзєр-
дихудтуогєй, ку рартєсєн кєрєдземєй, уєд, гъе уомєй
тєрсун.
Антонихъо ба ин загъта:
— Мадта уой туххєн ба єнєкоргє ма уо; уомєн єз
мадзал зонун: мєнє иуазєгдонє кєсгон хуми єндєргъцє
фєлласдзєнєн єма уоми цєрдзєнєн, єгириддєр мє куд
некєд фєууина, уотє.
— Мадта хуарз, авд гъєуеми ба єз дєр мє аккаг ис-
сердзєнєн.
Уордигєй єндємє Антонихъо иуазєгдонє фєлласта
кєсгон хуми єндєргъцє єма уоми цардєй, Дзанболат ба
єхецєн уосє єрхудта єма хецєнєй цардєй. Ци рацар-
дєнцє уотемєй, Хуцау зонуй, уєдта еу кєми адтєй, уоми
ба Дзанболат рандєй афєйбалци, сєхемє ба ниууагъта є
уоси, афєй кєбєл рацудєй, уєхєн биццеуи хєццє.

119
ИРМСТОНЫ ШТЫ
Дзанболати ранди фєсте 6а мєйє ку рацудєй, уєдта
афєй хъабагъ садзун афонє дєр єрхъєрдтєй. Адєн 6а-
бєй авд гъєуемєй єрєнбурд єнцє йеци бон Дзанболати
хєдзарємє, єма Дзанболати уосєн гъудгєнєг к’ адтєй,
йе євзестє ниуазєн єма гъолгун раскъафта є хєццє єма
уайун байдєдта Антонихъой иуазєгдонємє, єма ку 6а-
хъєрдтєй, уєдта дзоруй Антонихъомє:
— Адєн єрєнбурдєнцє, єма мє Дзанболати уосє ба
єрбарвиста: цо єма Антонихъойєн зєгъє єма мабал дзе-
бєл кєнє, фал тагъд рауай.
Антонихъо ба ин загъта:
— Єз ме ’рвадєн дзурд равардтон, єма ку фєццєуон,
уой ку базона, уєд мєбєл є зєрдє фєхходдзєнєй, єма
мє уой бєсти ба дуйней мулк дєр нє гъєуй.
Уотемєй ин ку нє бакундта, уєдта рандєй фєстємє
Дзанболати уосємє єма ин загъта:
— Дзанболати зєрдихудтєй тєрсуй Антонихъо, фал
єй дєу фєууинун ба фєндуй, єз нуртєккє уоми адтєн,
єма мин цєун нє бакундта, фал є дзубандитємє кєсгєй
ба єй уотє балєдєрдтєн.
Фал єй йе дєр єхецєй ратардта, єма бабєй йе дєр
нєуєгєй уайун байдєдта Антонихъомє єма ин загъта:
— Кєд дин Хуцау йес, уєд рауай, кенє 6а єз дєр
нєбал фєццєудзєнєн: йе дєр мє маргє кєнуй, єма мє
уой бєсти ба ду ку рамарай, уєд мин хуєздєр єй єма
мин єнєходуйнаг дєр єй.
Є дзурдтитємє ин ку єркастєй Антонихъо, уєд ибєл
баууєндтєй єма уорс баслєхъ єма сау нимєт є уєле ба-
гєлдзгєй рандєй Дзанболати хєдзарємє. Уомєй раздєр
ба рандєй Дзанболати уоси косєглєг, єма цалдєнмє
Антонихъо хъєрдтєй, уалдєнмє Дзанболати уосємє ис-
уадєй єма ин загъта:
— Нур ду мєнбєл не ’ууєндтє, єма нур 6а уєртє
єхуєдєг цєугє дєр ма искодта, єма имє нур ба ра-
кєсє,
Уосє дєр ма ци кодтайдє, байбєлєууєндтєй, єма
куд рахизтєй уєладзгутєй, уєд Антонихъо дєр єрба-
хъєрдтєй дуармє, єма ’й куддєр бауидта, уотє, и уосє
ка ’дтєй, йе банєлуєгєй. Адєн уой куддєр фєуид-
тонцге, уотє бакалдєнцє хєдзарємє єма ин є хъури
дон рауагътонцє, єма фєстємє бабєй єрєскъидтєй
єма иссудєй фєстємє уєладзгутємє. Уєдта дзоруй є
косгутємє:

В. Ф. ИНЛЛЕР
120
— Цогє уайтє єма єрбакєнетє уєдєйтиккон лєги,
єз 6а єй хєстєгдєр фєуинон.
Йетє дєр рандєнцє єма загътонцє Антонихъойєн:
— Уєртє дємє дзоруй Дзанболати уосє, медєгмє
рауай, зєгъгє, — єма Антонихъо дєр є сау нимєт єма
уорс баслєхъ исиста єма, сє косгутємє ратгєй, рандєй,
Дзанболати уосє ци авари адтєй, уордємє. Дзанболати
уосє уой ку фєуидта, уєд ин загъта:
— Ахсєви дин ами єнє ниллєуун нєййес.
Антонихъо ба ин загъта:
— Мєнєн ами ниллєууєн нєййес: ами мє уотемєй
Дзанболат ку єрбаййафа, уєд мєбєл є зєрдє фєхход-
дзєнєй, уой туххєн єма ин єз дзурд равардтон — дє
уоси размє дин нє фєццєудзєнєн, зєгъгє, єма хецє-
нєй^дєр нури уалдєнгє уомєй цєрун.
Йе ба ин загъта:
— Ахсєви ма не ’рбацєудзєнєй, єма мє кєд йестє-
бєл нимайис, уєд мє рази кенє ба мє хєццє ниххус-
сєнє ахсєви, нє кєрєдзей астєу ба ниввєрдзинєн: ду
дє єхсаргард, єз ба мє болаткєрдєн.
Уотемєй Дзанболати уоси хєццє ниллєудтєй
Антонихъо, єма ку єрєхсєвєй, уєдта ин Дзанболати уосє є
хъєппєлтє раласта, єхе хъєппєлтє дєр, єма сє астєу
єхсаргард єма болаткєрдєн ниввардтонцє, уотемєй них-
хустєнцє. Нєма рафунєй єнцє, дзубанди ма кодтонцє,
уєдта Дзанболат дєр є балцийєй єрхъєрдтєй єма, дуар
бахуайгєй, бадзурдта медєгмє:
— Дуар мин байтом кєнайтє, кєд нєма ниххустайтє,
уєд.
Антонихъо Дзанболати дзурд куддєр фегъуста, уотє
є хъєппєлтє є хєццє раскъафта єма къєразгєбєл ра-
лєуирдта, єхсаргард ба є фуртагъдєй райзадєй уоми.
Уосє дєр тагъдгомау фєггєпп кодта єма хъєппєлтє тох-
гєй єхсаргард дєр син сє астєу фєккодта, уотемєй сє-
бєл нє райрєги єй, єма бабєй сємє дуккаг хатт дєр
дзоруй Дзанболат:
— Ци фєцайтє, мєрдхуссє фєккодтайтє? Ами єз,
афєй кєбєл цудєй, уєхєн сабий ку ниууагътон, єма ма
кєд^тгас єй, уєд майдима уомєн райгон кєнун кєнє дуар.
Йе ма уони ку дзурдта, уотє ин дуар райгон кодта,
єма бацудєй медєгмє єма, къелабєл исбадгєй, фєрсун
байдєдта є у оси, куд єнцє нє гъєутє, зєгъгє. Ку бадзу-
банди кодтонцє, уєдта дзоруи є уосємє.

121 ИРЫСТОНЫ ХДХТЫ
— Бафєлладтєн, єма мин уат никкєнє, єз 6а них-
хуссон,— зєгъгє. Уосє дєр ин фиццаг бал є зєнгєттє
раласта, уєдта уат куд кодта, уотє ба хъєппєлти астє-
уєй Антонмхъой єхсаргард єрхаудтєй, єма, ин є гъєр
фегъосгєй, дзоруй Дзанболат є уосємє:
— Ци ’й йе? Цєй гъєр адтєй? Рахєссай єй ар-
дємє.
Уосєн дєр ма ци гєнєн адтєй, систа єхсаргард єма
’й равардта Дзанболатмє. Дзанболат дєр имє єркєститє
кодта, уєдта фелваста є єхсаргард єма ’й уобєл рабар-
ста, єма єхе єхсаргард адтєй уомєй улинкъє єстурдєр,
уотемєй Дзанболат базудта, йе Антонихъой єхсаргард ке
адтєй, у ой єма фєрсуй є уоси.
— Кутемєй єрбафтудєй ардємє, а Антонихъой єхсар-
гард^ку єй уєд?
Йе дєр ин рєууєнттє кєнун байдєдта, фал ибєл
Дзанболат нєбал баууєндтєй, фєстємє искодта є зєнгєттє
’ма є дзабуртє єма загъта уєдта є уосєн:
— Хуєрзєбонє бал рауо, ду мєнєн бийнойнаг мабал
разєгъє, мєнє дин уадзун мє мулк йеугурєйдєр єма
цєрє, мєнєй фулдєр ке уарзис, уой хєццє.
Уотемєй рандєй єма бацудєй Антонихъобєл єма имє
дзоруй:
— Антонихъо! Ами кєд дє, уєд мємє єндємє ракє-
сай.
Антонихъо дєр ин є дзурд куддєр фегъуста, уотє ра-
гєпп ласта єма имє, бєгънєгєй рауайгєй, дзурдта:
— Ами бєргє дєн, фал дин дє дзурд ке нє исєнхєст
кодтон, уомєй дзоргє мємє мабал кєнє, фал мє нур-
тєкки рамарє.
Йе ба ин загъта:
— Уой бєрцєбєл ми ку тарстайсє, уєд уотє дєр нє
бакодтайсє, фал нур 6а цо єма цєретє йеумє, єз уємє
цєугє дєр нєбал єркєндзєнєн.
Єма йин хуєрзєбонє зєгъгєй, ранєхстєрєй
Антонихъой иуазєгдонєй, Антонихъо дєр є фєсте рауадєй
єма имє дзурдта:
— Кєд дєу уосємє лєгъуздзийнади номєн уотид мє
зєрди дєр адтєй, уєд мє Хуцау дєуєн Мєрдти бєхєй
фєххєтун кєнєд, кєд нє, уєдта дєуєн ба нецн зєгъун.
Фал ин йе ба загъта:
— Мєнєн ами ниллєууєн нєбал йес, фал єз цєун,
уєртє Хъалмухъи єлдари еунєг фурт рамардтон, єма

В. Ф. НИЛЛЕР
122
уордємє: уадзє єма мє йе дєр є фурти мардмє рамара.
Уотемєй є бєх ниццєфтє кодта єма рандєй, Анто-
нихъо дєр ма є фєстє бєргє уадєй гъєргєнгє:
— Єнє рамаргє мє ма ниууадзє, — зєгъгє имє Дзан-
болат ба фєстємє дєр нєбал фєккастєй, уотемєй цє-
унтє байдєдта. Хъалмухъи єлдари хєдзарємє ку ба-
хъєрттєй, уєд бєхбєттєнбєл є бєх багєлста єхуєдєг
6а є уорс йегари хєццє бацудєй иуазєгдонємє єма, є
гєрзтє рагъєнтєбєл ниййауиндзгєй, єхе къелабєл ра-
уагъта єма рафунєйєй, йегар ба є сєрти рагєпп-багєпп
кодта, кенє ба є рони басти астєути ин фелвєсидє. Йеци
афони єлдар є косєгуоси рарвиста донмє, къибилатє ба
адтєнцє иуазєгдони, єма уонємє куд бацудєй, уотє ба
дуарбєл бахаудтєй Дзанболати уиндєй, єрєгиау ку єрис-
къидтєй, уєдта райста къибилатє єма донмє рандєй.
Донєй ку єрбацудєй, уєд єй хан є гъєрти буни фєк-
кодта:
— Кєдєй адтє? — зєгъгє. Фал ин йе ба загъта:
— Уєртє ує иуазєгдони хуссуй еу лєхъуєн, єма єз
6а къибилатємє уордємє нє бацудтєн єма уой уиндємєх
ба банєлуєг дєн, єма мєбєл уоми байрєгийєй.
Єлдар ба ибєл фєгъгъєр кодта:
— Мєнгєдтє дзорис!
Йе ба ин загъта:
— Рарветайтє йесге, кєд мєбєл не ’ууєндетє, уєд,
цума нурдєр ма уоми нє хуссуй.
Уотемєй ин єлдар дєр є дзурдтитєбєл баууєндтєй
єма загъта:
— Йе мєнє мє фурти ка рамардта, йе єй, нур ба,
єгайтима, єхуєдєг нємє єхе къахєй єрцудєй, федеу-
гутє нигъгъєр кєнун гъєуй, алке єлдари тургъємє є
рєвдзєй цєуєд, зєгъгє, мах єй кєд нє тог райсианє.
Федеугутє нигъгъєр кодтонцє, єма йеугурєй дєр є
къахбєл цєунгъон кадєр адєй, йетє єлдари тургъємє
єрєнбурдєнцє, єма син загъта єлдар:
— Мєнє иуазєгдони хуссуй ме знаг, єма єз фєгъ-
гъєр кєндзєнєн: «Медєгєй ка хуссуй, йе ка ’й, єндємє
ралєсєд», уотемєй, єндємє куддєр рауайа, уотє 6а ибєл
йеци єваст тоштитє никкалетє.
Йетє дєр ин уотє:
— Хуарз,— сєхуєдтє 6а, єлдар иуазєгдонємє ку
рандєй, уєд гъосгъосєй сє кєрєдземє дзорун байдєд-
тонцє: «Цєйтє єндємє бал єй рауадзєн, маха, цєйху-

123
ИРЫСТОНЫ ШТЫ
зєн єй, уой ин фєууинєн, уєдта ’й рамардзинан, айдзаг
адємєй нин єй бєстє гъєуй».
Дзанболат дєр уєдмє нєма игъал кодта, уєдта имє
ку багъєр кодта єлдар, уєдта имє бєгънєгєй єд хєдони
єма єд хєлафи рауадєй єма имє дзоруй:
— Єфсєдтє 6а ма мємє идимє искодтай, дєхуєдєг
ба мєн рамарун нє фєразтай, єз дємє мєхе къахєй ку
єрбацудтєн, уєд?
Єфсєдтє уой уиндєй банєлуєг єнцє: кємєн си є
топп є къохєй єрхаудтєй, кємєн ба уотид є къохи сагъ-
дєй байзадєй, уотемєй єрєгиау ку єрискъидт єнцє, уєд-
та дзорунцє єфсєддонтє се ’лдармє:
— Мах аци лєги рамарунмє неци бакєндзинан, уой
бєсти нин нєхе рамарє, кенєба ма уой рамарунєй дє
фурт игас кєндзєнєй? Уой бєсти єй дєхецєн дє фурти
бєсти лєхъуєнєн райсє.
Йе дєр єрсагъєс кодта, єма зєронд ке адтєй, уой
туххєн ба нєбал єй бафєндадтєй є рамарун ’ма рандєй
є уоси бафєрсунмє. Уосє дєр исарази єй єма загъта:
— Єрба ’й хонетє єма мин мє дзидзийєй еу хъуртт
никкєнєд.
Єлдар дєр фєстємє раздахтєй єма Дзанболати є
хєццє єрбакодта є уоси размє; йе дєр ин є дзидзийєй
еу хъуртт бауагъта єма ин разагъта: «Мадє».
Уой фєсте син загъта Дзанболат:
— Єз нур амєй єндємє сумахєн уодзєнєн уєхецєй
райгурєгау фурти хузєн; нур ба у и корун єма бал мин уе
’фсєдтє радтетє аци цєттє єнбурдєй, єза, мє у оси ми
ка байста, уомєй мє маст райсон.
Йетє ба ин загътонцє:
— Нур йетє уєлдай мах нєбал єнцє, єма, ци дє
фєндуй, уой си кєнє.
Уотемєй Дзанболат рабадтєй бєхбєл єма, єфсєдтє
є хєццє ракєнгєй, загъта уонєн:
— Куддєр бахъєртайтє єма уємє рауайа, уотє ує
топпитє цєттє даретє єма ибєл никкалдзинайтє.
Фал бал цалдєнмє йетє уордємє хъєрттєнцє, уал-
дєнмє сє кєрєдземєн дзубанди кєнун байдєдтонцє:
— Цєй, ма ма ’й рамарєн, цалдєнмє ’й фєууинєн,
цихузєн єй, уой, уєдта нин єй айдзаг адєнєй ци марун
гъєуй.
Єма ку бахъєрдтєнцє Антонихъой иуазєгдоиємє, уєд
сє Дзанболат рацєуєн єрдигєй єллєун кодта, сє топ-

В. Ф. МИЛЛЕР
124
питє син исцєттє кєнун кодта, фехсунєй єндєр сє цид
нецибал гъудайдє, уотє, уєдта фєгъгъєр кодта:
— Антонихъо! Ами дє?
Антонихъо дєр ралєдєрдтєй, йе Дзанболати хъури
гъєр ке адтєй, уой, єма имє рауадєй єнєгєрзтєй.
Дзанболати єфсєдтє уой куддєр рауидтонцє, уотє
йеугурєй дєр банєлуєг єнцє єма ма сєбєл бєргє гъєр
кодта (єма ду 6а дортєбєл гъєр кєнє), єзмєлгє дєр си
некебал кодта. Уєдта ин Антонихъо загъта:
— Єфсєдтє 6а ма мємє уєд цємєн єрбахудтай,
фиццаг дєр дин ку загътон, рамємарє, зєгъгє, уєд мє
нурдєр дєхуєдєг ку рамарай, уєд мєнєн дєр мє уодєн
єнцондєр уодзєнєй.
Єрєгиау ку єрєрвонг єнцє Дзанболатєн є єфсєдтє,
уєдта ин загътонцє:
— Гъе ай рамаруни бєсти нин нєхе ку рамарай, уєд
нємє хуєздєр кєссуй.
Дзанболатєн дєр йе ’рвада єнєуарзон кєми адтєйдє,
єма ’й фєрсун байдєдта, кутемєй уордємє є уоси размє
бафтудєй уобєл. Йе дєр ин радзубанди кодта, є косєг
сє куд басайдта, уой дєр єма ин є уоси дєр, уой, єма ’й
баууєндун кодта є сомитєй. Дзанболат дєр ибєл ку бау-
уєндтєй, уєд сє ка басайдта, йеци косєги бєхи думєг-
бєл исбаста єма ’й ма нурдєр хонхи къєдзєхтєбєл ра-
давє-бадавє кєнуй; єхуєдєг ба є у оси хєццє єма Анто-
нихъой хєццє нури уалдєнгє дєр ма уарзонєй цардєнцє,
сє базєронди ба рамардєнцє.
45. РАСТИ ФЄСТАГ НЕ СЄФУЙ
Еу афони цардєй Бєстисєр-тухє, єма ин райгурдєй
єртє лєхъуєни, кєцитєн сє кєстєр хундтєй
Дзанболат. Еу къуар анзей фєсте Бєстисєр-тухє рамардєй, єма
єртє лєхъуєни байзадєнцє седзєрєй. Сє фидєй уонєн
байзадєй берє мулк, фал сє гъудгєнєг нє адтєй, єма
рєхги фесавдєнцє, сє фидє син ке ниууагъта, йетє. Еу
къуар анзей фєсте єртє лєхъуєни гъазунгъон ку бацєнцє,
уєд йетє алли бон дєр сє єндурти хєццє цудєнцє гъа-
зунмє дони билємє. Еу кєми адтєй, уоми Дзанболат еунє-
гєй є єндури хєццє рандєй гъазунмє дони билємє. Йеци
афони еу къєсибадєг уосє къустели хєццє рацудєй донмє
єма, къустелє ку исиста є рагъмє, уєд єй Дзанболат

125
ИРЫСТОНЫ ШТЫ
дєр фехста єндурєй єма, къустелє расєтгєй, дон къє-
сибадєг уосєн є рагъи никкалдєй. Къєсибадєг уосє неци
исдзурдта, уотемєй рандєй сєхемє єма єндєр къустели
хєццє раздахтєй фєстємє дон хєссунмє. Дзанболат
бабєй єй гъєуай кєнун байдєдта, єма къустелє бабєй
къєсибадєг уосє донєйдзагєй є рагъмє ку исиста, уєд
бабєй єй Дзанболат фехста єндурєй, єма къустелє ра-
сєтгєй, дон бабєй є рагъи никкалдєй. Къєсибадєг уосє
неци исдзурдта, уотемєй бабєй рандєй сєхемє єма нє-
уєг къустели хєццє бабєй раздахтєй фєстємє донмє.
Дзанболат дєр єй єртиккаг хатт дєр фехста, єма бабєй,
къустелє расєтгєй, дон къєсибадєг уосєн є єфцєкъуа-
ти никкалдєй.
Къєсибадєг уосє єнє сдзоргє нєбал фєггєдзє код-
та єма ин загъта:
— Кєд уотє хуарз лєхъуєн дє, уєд дє фидє дин ци
бєх ниууагъта єма дин уой ка фєлласта, уой баагорисє.
Дзанболат уоци дзурдтє ку фегъуста, уєд ин раарфє
кодта єма ин загъта:
— Дє цєрєнбон берє фєууєд, єма дин Хуцау ра-
арфє кєнєд: єз ба ди уой ку агурдтон, — єма єнкъар-
дєй рандєй сєхемє.
Є мадє уой ку фєууидта єнкъардєй, уєд єй тагъд-
гомау рафарста:
— Цєбєл єнкъард дє?
Дзанболат ин загъта:
— Уєртє нихєси биццеутє цєкутє хуардтонцє, єма
си єз ба курдтон, єма мин нє равардтонцє.
Є мадє ба ин загъта:
— Уобєл ба ма хъурмє кєнє мадта, єз дин нуртєккє
хуарєй цєкутє ракєндзєнєн, — єма еци сахатбєл мадє
цєкутє кєнун райдєдта.
Цєкутє єнхєст дєр нєма ратєвдє єнцє, уєд
Дзанболат ба нєбал лєудтєй єма єхе искєуєг кодта. Мадє
дєр тагъд-тагъдєй цєкутє кєнун райдєдта, єма минкъи
ку рафунх єнцє, уєдта ин цємєй бал басабур адтайдє,
уой туххєй едуги єрдєгфунх цєкутє исиста єма имє
дзоруй:
— Гъа, мєнє бал едуги ани райсє, єз ба бал дин инне-
ти дзєбєхдєр рафицон.
Дзанболат ба имє дзоруй:
— Євєдзи мє минкъийєй дєр едугєй фєххастай, єма
атє минкъийєй дєр уомєй байзадтєн?

В. Ф. КИЛЛЕР
126
Йеци дзурдтє фегъосгєй, мади зєрдє тєнєг кєми нє
фєууй, єма тєвдє цєкутє є къохмє исесуй єма имє сє
тагъдгомау дєдтуй:
— Тапьд хуєцє, мє къохтє мин содзунцє, — зєгъгє.
Дзанболат дєр фєллєбурдта єма ин тєвдє цєкутє є
къохи нилхъивта, єхуєдєг 6а ин загъта:
— Цалдєнмє баууєндун кєнай — нє фидє нин йести
ниууагъта єви нє, Бєстисєр-тухє цємєн хундтєй, уал-
дєнмє дин дє къохтє не суадздзєнєн.
Мади бєргє нє фєндадтєй дзорун, фал тєвдє цєку-
ти содзунєн ку нєбал фєразта, уєд ин загъта:
— Ує фидє ниууагъта сумахєн берє мулк, кєцитє
уин нури уалєнгє хуєрд фєцєнцє, уєдта ма уин
ниууагъта еу бєх, али бон дєр бєх ка задєй, уєхєн, єма
дзєгъєл єскъєрд уогєй — ракєсєг нє адтєй ує фиди
рамєлєтєй ардємє ба, — єма нур кєми ’й, уомєн ба єз
дєр дєуєй уєлдай неци зонун.
Уєдта ин Дзанболат дєр є къохтє исуагъта єма ин
загъта:
— Мадта ди єз ба уой ку агурдтон; нур ба мин исонмє
рагъєн рєуєг, хъєстєн ба дзєбєх, уєхєн хуаллаг ис-
кєнє, мєнєн сєумє раги єнє уой баагорунмє цєуєн
нєййес, уотемєй єй кєдимайдима иссеринє, єма нин сог
ласунмє дєр нє бєззєнєй?
Дуує хестєр єрвади уой ку базудтонцє, уєд сємє гъигє
кєми нє фєккастєй, сє кєстєр агорунмє ке цудєй, йетє
ба сєхемє ке изадєнцє (йе), єма имє дзорунцє:
— Мах дєуєй хестєртє ан, ду ба махєн нє кєстєр
дє, єма дєубєл цєун не ’мбєлуй, фал махбєл цєун ємбє-
луй раздєр, уєдта, кєд махєй неке неци иссера, уєдта ду
дєр фєццєудзєнє.
Дзанболат ба син уотє загъта:
— Нє-а, мємбєл ємбєлуй, кєстєр ке дєн, уой тух-
хєй.
Уотемєй йетє берє фєхъхъаугъа кодтонцє. Ку нє
федудтонцє, уєдта хєлттє исгєлстонцє: ке куд халє
раздєр исхауа, уотє раздєр куд фєццєуа, уобєл. Ис-
гєлстонцє, єма фиццаг хестєри халє исуадєй, дуккаг ба
дуккаг хестєри халє, єртиккаг ба — кєстєри халє.
Дуккаг бонмє мадє хуєруйнаг искодта, єма сєумє рагиау
хестєр рандєй Хъуми будуртємє бєх агорунмє. Ци фєц-
цудєй, Хуцау зонуй, уєдта ’й Хуцау еу тагємє бахаста
єма таги хурфємє бауидта еу бєх. Бєхи фєууингєй, є

127
ИРЫСТОНЫ ШТЫ
зєрдє исрохс єй лєхъуєнєн, єма имє єхе йеци-еу уагъ-
дєй рауагъта. Баимєхъєрдтєй, єма йе 6а, є мадє ин ци
хузи бєх баамудта, йеци бєх разиндтєй; баймєцудєй,
нийахєста єма єй сєрфун байдєдта, минкъи ку фєсса-
тєгдєр уа, уєд ибєл рабаддзєнєн єма цєудзєнєн нє-
хемє, зєгъгє. Минкъий хор ку ракъолєй єма бєхєн є
зайун афонє ку єрхъєрдтєй, уєд бєх єртє зелєни
никкодта єма байраг разадєй. Йеци афони зєнхи бунєй
євдсєрон уєйуг фелвєстєй: є бєх дєр сау, єхуєдєг
дєр сау, є хъєппєлтє дєр сау, — єма байрагмє сау ни-
мєт бадардта єма ’й раскъафта. Лєхъуєн євдсєрон ує-
йуг куддєр рауидта, уотє ледзунти фєцєй єма єнє 6є-
хєй сє хєдзари бамедєг єй. Сєхемє ку бахъєрдтєй,
уєд єй ф&рсунтє байдєдтонцє, некєми неци иссирдтай,
зєгъгє.
Єма син йе 6а уотє:
— Дзєгъєл агурд у и макебал кєнєд: єз Хъуми бу-
дурти кєми нє фєххаттєн, уєхєн рауєн нєбал ниууагъ-
тон єма мєбєл бєх нє, фал цуппєркъахуги номбєл тєр-
хъос дєр некєми фенбалдєй.
Дуккаг хестєр ба ин зєгъуй:
— Цидєр уа, уєддєр мєнєн дєр мє нивє єнє бавза-
рун нєййес, нур ба мин сєумємє мєнєн хуєруйнаг цєттє
куд уа, уотє.
Мадє бабєй хуєруйнаг исцєттє кодта, єма дуккаг
бон ба сєумє раги дуккаг хестєр рабадтєй бєхбєл єма
йе дєр рандєй Хъуми будуртємє бєх агорунмє.
Ци фєццудєй, Хуцау зонуй, уєдта бабєй йе дєр куд-
дєр-муддєртєй еу тагємє бафтудєй єма иссирдта бєхи.
Байфєсмардта є мади дзурдтємє гєсгє, єма ’й сєрфунтє
байдєдта йе дєр. Бєхєн бабєй є зайун афонє ку єрхъєрд-
тєй, уєд бабєй нигъгъєр кодта, єртє зелєни никкодта
єма разадєй байраг. Байраг єнхєст нєма разадєй, уєд
зєнхи бунєй фелвєстєй євдсєрон уєйуг: є бєх дєр бор,
єхуєдєг дєр бор, є дарєс дєр бор, — єма имє бор ни-
мєт бадардта єма ’й раскъафта. Лєхъуєн бабєй уєйуги
ку фєууидта, уєд фєттарстєй єма сєхемє ледзунти
фєцєй, бєх 6а уоми ниууагъта. Сєхемє ку єрбєхъєрд-
тєй, уєд бабєй уой дєр фєрсун райдєдтонцє, некєми
неци иссирдтай, зєгъгє; фал син йе дєр є лєгъуздзий-
надє куд раргон кодтайдє, єма син фиццаг хестєр куд
радзубанди кодта, йе дєр уотє радзурдта. Хестєрєн, бєх
ке не’рласта, йе ин єхцєуєн кєми нє адтайдє, йе дєр

В. Ф. МНЛЛЕР
128
у ой лєгъузєн ке разинттєй, у ой туххєн. Сє кєстєр
єрвадє Дзанболат, єнкъардєй бадун байдєдта, еу єй
уадзуйнаг дєр нєбал адтєнцє, а ’стуртє кєми неци ис-
сирдтонцє, уоми ду дєр неци иссердзєнє, зєгъгє. Фал
Дзанболат ба син загъта:
— Цалдєнмє мєхуєдєг фєццєуон єма мєхуєдєг
баагорон, уалдєнмє ин ниууадзуни мадзал нєййес.
Уотемєй єхе сєумємє исрєвдзє кодта єма иннє бон
6а сєумє раги бєхбєл рабадтєй єма рандєй агорунмє.
Берє фєйагурдта єма, ку некєми неци ирдта, уєдта йе
дєр бабєй Хъуми будуртємє рафтудта.
Ци фєццудєй, Хуцау зонуй, уєдта йе дєр бабєй
бафту дєй, бєх кєми адтєй, йеци тагємє. Цєун байдєдта йеци
таги хурфи єма еу сауєдони билємє бахъєрдтєй. Єрхиз-
тєй бєхєй єма баниуазта дон, уєдта къєхєни билємє
исхизтєй єма гъєуай кєнун байдєдта, кєд ами йескєми
’й, зєгъгє, єма бауидта дони билєбєл еу бєх хезгє. Фєб-
бадтєй бєхбєл єма дзурди сахатбєл уоми бамедєг єй. Ку
бахъєрдтєй, уєдта имє єркєститє кодта, єма йе ба, є
мадє ин ци бєх баамудта йеци бєх хезуй дони били мурд-
гун кєрдєгбєл. Єхе бєхбєл фєсахсєн искодта, єма ’й
рауагъта мурдгун кєрдєгбєл хезунмє, єхуєдєг ба бєхмє
бацудєй, нийахєста єма ’й сєрфун байдєдта. Бєхєн ба-
бєй є зайун афонє ку єрхъєрдтєй, уєд нигъгъєр кодта
єма, єртє зелєни никкєнгєй, байраг разадєй. Йеци афо-
ни бабєй зєнхи бунєй фелвєстєй євдсєрон уєйуг: є бєх
дєр уорс, є дарєс дєр уорс, єхуєдєг дєр уорс, — єма
байрагмє уорс нимєт куддєр бадардта, уотє ба Дзанболат
дєр фєххуєстєй байраги раззаг єрдєгбєл, єма ’й уєйуг
дєр єхердємє ивазта, Дзанболат дєр єхердємє ивазта.
Уотемєй йетє берє фєттугъдтонцє, уєдта єрєги-дурєги
ба Дзанболат фєхъхъєбєрдєр єй єма и байраг байста,
уєйуг 6а фєттарстєй єма сєхемє фєллигъдєй ревєдєй.
Дзанболат ба єртє бєхей хєццє сєхемє єрцудєй. Бий-
нонтє Дзанболати сконд фонси ку фєууидтонцє, уєд дуй-
ней сє цийнєн кєрон нєбал адтєй, фал син Дзанболат
загъта:
— Мєнєн иури уалдєнгє айдзаг фоне ка фєххуард-
та, уони єнє баагорун нєййес, нурба єз сєумє раги цєу-
дзєнєн мєхе рєвдзє кєиунмє, єма мин сєумємє хує-
руйнаг рєвдзє куд уа, уотє.
Дуккаг бон куддєр фєцъцъєх єй, уотє Дзанболат
рабадтєй бєхбєл єма рандєй Курдалєгонмє єхецєн

129
ИРЫСТОНЫ ШТЫ
лєдзєг єма кард искєнунмє. Курдалєгонмє ку бахъєр-
дтєй, уєд ин радзурдта, цєй туххєй имє исцудєй, уой,
єма ин йе 6а загъта:
— Цо фєццо єма, дууадєс къамбеццєди ке фєра-
зунцє, уойбєрцє євзалу єрбаласє.
Йе дєр фєццудєй єма, дууадєс къамбеццєди ке фє-
разтайуонцє, уойбєрцє є еунєг кєстєр єнгулдзєбєл
єрбаласта єма дзоруй Курдалєгонмє:
— Уєд єфсєйнаг ба?
Курдалєгон 6а ин загъта:
— Уобєл ма хъурмє кєнє, єфсєйнаг дє цєйбєрцє
дєр гъєуа, уой дин єз иссердзєнєн.
Єма Дзанболати уєдта кунцдумєнмє бахезун кодта,
єхуєдєг 6а фиццаг лєдзєг кєнун байдєдта. Лєдзєг ку
исцєттєй, уєдта Дзанболат фєггєпп кодта єма имє
фиццаг єркєститє кодта, уєдта ’й, хонхи єстурдєр дор ка
адтєй, уобєл ниццавта, єма лєдзєг єртє ємбеси ра-
хаудтєй.
Курдалєгон дєр бабєй «Хуцау дин ма бакомєд»,
зєгъгє, нєуєгєй кєнун байдєдта. Ку исцєттє ’й, уєд
бабєй єй Дзанболат хонхи къєдзєхбєл ниццавта, єма
бабєй дуує ємбеси фєххаудтєй. Курдалєгонєн дєр ба-
бєй ци гєнєн адтєй? Єма нєуєгєй кєнун бабєй бай-
дєдта, єма, ку исцєттєй, уєдта ’й никкидєр бабєй
ниццавта хонхи къєдзєхбєл, єма хонхи къєдзєх сау фунук
фестадєй.
— Хе, а мєнєн лєдзєгєн исбєздзєнєй,— зєгъгє,
дзоруй Курдалєгонмє.
Уєдта бабєй бацудєй єма єхуєдєг кунцє думдта,
Курдалєгон ба єхсаргард кєнун байдєдта. Ку исцєттєй,
уєдта бабєй Дзанболат фєггєпп кодта єма ’й, єркєсти-
тєгєнгєй, ниццавта хъєсдаргъбєл, єма єхсаргард дуує
ємбеси рахаудтєй, єма сєститє фєстємє багєлста Кур-
далєгонмє. Йе дєр бабєй сє фєстємє нєуєгєй єнда-
дзун байдєдта, єма, ку исцєттєй, уєдта имє ’й єхуєдєг
багєлста:
— Рамємардтай, Хуцау дин ма бакомєд, — зєгъгє.
Дзанболат дєр фєггєпп кодта кунцити астєуєй єма
’и, а бон куд адтєй, уотемєй ниццавта хъєстаргъбєл, єма
хъєстаргъ дуує ємбеси рахаудтєй, єма Курдалєгонєн
Дзанболат єртє хатти зєнхємє ракувта:
— Мєн ка срєвдз кодта, — зєгъгє.
Йе ба ин загъта:
5 Зака-1.4« 2077

В. Ф. МИЛЛЕР
130
— Мє хъиамєт дин хєлар Хуцау искєнєд, єма дє
зєрди ци гъуддаг єфтуйуй, уой дєр дин Хуцау бантєеун
кєнєд, нур 6а фєндараст уо: євєдзи дє цєун дєр фєнд-
дзєнєй, — зєгъгє, ин є къох райста. Йе дєр ин хуєрзє-
бонє загъта єма рацудєй сєхемє.
Єхемє ку єрцудєй, уєд йе ’рвадтєлтєн зєгъуй:
— Сєумє махєн нє фоне агорунмє єнє цєугє нєй-
йес, нур ба уєхе исрєвдзє кєнтє, райсетє ує хєццє
хуссєнтє дєр єма, сєумє ує йести агорун куд нєбал
гъєуа, уєхе уотє искєнтє.
Уотемєй Дзанболат син куд загъта, йетє дєр уотє ба-
кодтонцє, єма иннє бон ба єртемєй дєр сєумє раги
рабадтєнцє бєхтєбєл єма ранєхстєр єнцє сє фоне аго-
рунмє. Ци фєццудєнцє надбєл, Хуцау зонуй, уєдта еу
тагємє бахъєрдтєнцє, єма еу бєласи бунмє єрхизтєй
Дзанболат є бєхєй єма сємє дзоруй:
— Єрхезетє сумах дєр ує бєхтєй єма мєнє аци
фєткъу бєласи буни уєхецєн бунат искєнтє; а и бонє
радзєгєрєг кєнуй, єхсєвє ба рєзє єгъзєлун байдайуй,
єма ин є рєзє уєхецєн хуєруйнагєн даретє, уєхуєттє
ба мє хезетє, аци фєткъу цалдєнмє рєзє дєдта, уал-
дєнмє; нама бахускъєй, уєдта мєнмє мабал єнгъєлкє-
сетє єма, ує сєрєн ци мадзал ерайтє, уой кєнетє.
Уотемєй рабадтєй бєхбєл єма зєнхи бунмє над
агору нмє рандєй. Ци бацудєй таги хурфи, уєдта еу рауєни
зєнхи над рауидта єма ниццєфтє кодта є бєх єма бунти
рандєй. Дуккаг зєнхємє ку нихъхъєрдтєй єма еу мин-
къий ку бацудєй, уєдта гъєуай кєнун байдєдта, кєд ес-
кєми цєргутє фєууининє, зєгъгє, єма идардмє бауид-
та еу уорс кесена-хєдзарє. Уайунтє имє байдєдта, «єз
уой єнє бабєрєг кєнгє ку ниууадзон», зєгъгє, єма имє
ку бахъєрдтєй, уєдта колдуари размє бацудєй, бєхи
идонє бєхгєлдзєнбєл бабаста, єхуєдєг ба дуар бахуас-
та:
— Єна! Кєд ами дє, уєд мин дуар байгон кєнє, —
зєгъгє.
Йе дєр исистадєй єма ин, дуар райгон кєнгєй, зє-
гъуй:
— Гъєй! «Єна» ку нє загътайсє, уєд дин бєргє ци
адтайдє, уой адтайдє, фал гъа! Дє нивє фєффулдєр єй.
Йеци уосє ба ка ’й, зєгъгє, ку бафєрсай, уєд йе ба
єй, сє фоне син ка фєддавта, уонєй хестєр уєйуги уосє,
єма є еу єнсур адтєй уєларв, йе ’ннє єнсур ба дєларв,

131
ИРЫС10НЫ ШТЫ
исбадгєй 6а є сугъзєринє дзиккотє сугъзєринє цетенємє
рауадзидє. Уотемєй куддєр фєммедєг єй, уотє имє
дзоруй Дзанболат:
— Єна! Кєд дємє йести хуєруйнаг цєттє йес, уєд
надбєл исєстонг дєн, єма мин февєрай.
Єма ин йе дєр тагъдгомау рафингє кодта єма ин єй
є рази февардта, єхуєдєг 6а йимє дзоруй:
— Тагъд рахуєрє, кенє 6а дє мє сєрихецау ами ку
єрбаййафа, уєд дє бахуардзєнєй.
Дзанболат дєр єй цума фєттарстєй, уотє хуєргє дєр
нєбал кодта єма фєрсуй:
— Рєхги єрбацєудзєнєй?
Йе 6а ин зєгъуй:
— Сєумє раги рандєуй, изєрєй ба є еу усхъєбєл
саги мард, йе ’ннє усхъєбєл ба єдкъала бєласє, уоте-
мєй єрбацєуй.
Уони ма ин ку радзурдта, уєд Дзанболат є бунати дєр
нєбал лєудтєй, фал фєггєпп кодта єма ’й тагъд-тагъдєй
фєрсуй:
— Уєд изєри ба кєбєлти єрбаздєхуй? Уотемєй над-
бєл єнахурєй ку фєррєдуйон, єма мє надбєл ку иссе-
ра, уєд мє бахуєрдзєнєй.
Ие 6а ин зєгъуй:
— Уєртє йеци циуан хед ка ’й, уобєлти єрбацєуй
изєрєй, єргъаутє дєр є разєй, уотемєй, єма фиццаг-
дєр-фиццагдєр хедмє єрбахъєртуй еу нєл къанбец,
єргъаумє дєр уомєй єстурдєр къанбец нєййес, єма
єнбохдзєнєй, є єнбохун гъєр дєр ардємє цєудзєнєй,
єма къанбец уотемєй ку єрбацєуа, уєдта уой фєстє ба
бєх уєйуг ниццєфтє кєндзєнєй єма єртє гъєри уєхєн
никкєндзєнєй, єма дє ци нє хонхбєл рахєтун кєн-
дзєнєй є гъєрєй, уєхєн хонх нєбал байзєйдзєнєй арви
кєрєнтти; гъе ма ду ба уєртє йеци фарсмє надбєл фєс-
тємє уєхемє уайє єма, дє сєрєн ци мадзал уа, уой
кєнє.
«Гъи, гъи, уасагє тикис мистє нє ахєссуй»,— єхе-
меднимєр зєгъуй Дзанболат, уєдта дзоруй єфсийндемє
дєр:
— Дє цєрєнбон берє уєд, мєн ка фєййервєзун
кодта, нур ба бал хуєрзєбонє рауо, — єма фєббадтєй бєх-
бєл єма, ин ци циуан хед баамудта, уордємє уайун бай-
дєдта. Ку бахъєрдтєй хедмє, уєдта хедигъоси є бєхи
ємбєрцє къагъд ракодта єма ’й уордємє нилласта, єх-

В. Ф. ИНЛЛЕР
132
уєдєг ба хеди билєбєл ниллєудтєй єма къанбец гъєуай
кєнун байдєдта: «Ку єрбацєуа, уєдта ’й рамардзєнєн
єма ин є царєй гєрзитє ракєндзєнєн, гєрзитєй ба мєхе
хеди гъоси цєгиндзитєбєл ниббєтдзєнєн, єма кєд є
гъєртєй хеди фєххєссє, уєд мєн дєр фєххєссєд».
Хори ма минкий ку гъудєй рафтуйунмє, уєдта
къанбец єнбохгє єрбацудєй, єма ’й Дзанболат дєр лєдзє-
гєй фехста, єма йеци рауєн фєммардєй. Уєдта ин є
мард цємєй нє фєууидтайдє уєйуг, уомєй єй хеди
бунмє ниддавта єма ин є царєй єхсаргардєй йеци сахат-
бєл гєрзитє ракодта єма хеди цєгиндзитєбєл єхе фе-
даргомау исбаста. Еу минкъий ма ку рацудєй, уєдта ує-
йуг дєр, є еу усхъєбєл саги мард, йе Чшє усхъєбєл ба
єдкъала бєласє, уотемєй гъєртєгєнгє єрбахъєрдтєй,
уєдта хеди гъосмє ку єрбахъєрдтєй, є бєх ниххурруд-
титє кодта єма ’й фєрсмє рахаста.
— Дє мадє, дє фидє куй бахуєруйнаг, ду бабєй уєд
цємєй тєрсис, махєн єзнаг ку некєми йес, уєд, уєлє
нин уєларв єртє єзнаги йес, єма уонєй ба дуує ку не-
цємєн бєззунцє, єртиккагєн ба ма є хъумуз є донгємт-
тєй ку кєлуй, уєд.
Єма бабєй ниццєфтє кодта бєхи нєуєгєй.
— Иттєг кєд мє хъумуз мє дєндєгутєй кєлуй, уєд-
дєр мєнє дєн єз, — зєгъгє, єма ’й Дзанболат є къобос
лєдзєгєй фехста, уєдта єхсаргардєй ба є бєдтєнтє
фєллухтє кодта, єма дуййемєйдєр фєгъгъєбесєй
єнцє. Берє фєххуєстєнцє, уєдтєй єрєги-дурєги ба
Дзанболат є буни фєккодта єма ин єхсаргардєй є авд
сєри дєр ислух кодта єма си еу сєр є дзиппи ниввард-
та, иннети ба дони багєлста, уєдта є бєхбєл фєббад-
тєй єма фєстємє уайун байдєдта уєйуги уосємє. Ку
бахъєрдтєй, уєдта бєхєй єрхизтєй єма медєгмє 6а-
дзурдта:
— Єна! Ду мєн дє сєри хецауєй тєрсун кодтай, ку
єрбацєуа, уєд дє бахуєрдзєнєй, нур ба мин йе дєуєй
дєр ма лимєндєр разиндтєй єма мєн ба раздєр єрбар-
виста, дєуєн дєр євдесєнєн мєнмє фєткъу равардта, —
єма є дзиппєй ин фєткъуй рєуаги исиста є лєги сєр.
Уосє уой ку фєууидта, уотє имє є єнсуртє фєгъгъел
кодта єма ’й хуєрунмє гъавта, фал єй Дзанболат є
къобос лєдзєгєй ниццавта, єма йеци рауєн єзмєлгє дєр
нєбал искодта. Уєдта рацудєй хєдзарєй, рабадтєй бєх-
бєл єма уоддєр цєун байдєдта. Ци бабєй рацудєй, Ху-

133
ИРЫСТОНЫ ШТЫ
цау зонуй, уєдта бабєй бауидта еу єндєр уорс кесена-
авар. Уайунтє имє байдєдта єма имє бахъєрдтєй; йеци
авар ба адтєй дуккаг уєйуги, єма йеци уєйуги дєр фиц-
цаг уєйуги хузєн рамардта; єма уой ку рамардта, уєдта
бабєй єндєдєр уайун байдєдта, єма ци фєууадєй, Ху-
цау зонуй. Уєдта бабєй єртиккаг уєйуги авармє дєр
бахъєрдтєй єма уой дєр фиццаг дууей хузєн рамардта;
уотемєй є єртє єзнагей бафснайдта, єма ма ин нурма
зин гъудтаг адтєй Дзанболатєн — и фоне иссерун. Дзє-
гъєл будурти йе неци зонгєй берє фєххаттєй, уєд еу
авгин мєсуг бауидта. Цємєн нє бацийнє кодтайдє Дзан-
болат, уой бауингєй? Бєх ниццєфтє кодта єма дзурди
сахатмє уоми бастадєй, рагєпп ласта бєхєй єма над аго-
руй уєладзгутємє, фал над ба нє йеруй; уєдта имє уєла-
дзгутєй еу єртє кизги дзорунцє:
— Ци ’й йе, ка дє? Цидєр єй, уєддєр йе дєр мах
хузєн мєгур адєймаг єй, медєгмє рауай.
Дзанболат дєр єваст фєллєудтєй єма сє фєрсуй:
— Бєргє бацєуинє, фал силгоймаг сайтан єй, єма
уєбєл не ’ууєндун, уотемєй єй кєд ме знєгтєй йести
йес, єма мє єнєргъудийєй ку рамара.
Кизгуттє дєр ин ард хуєрун байдєдтонцє, уонєй
єндєрєй куд неке йес, уобєл єма ’й баууєндун кодтонцє.
Дзанболат дєр ку баууєндтєй, уєд є къобосгин лєдзє-
гєй хєдзари фарс ниццавта; єма хєдзари фарс ракал-
дєй; уєдта бацудєй єртє кизгемє, сє хєццє дзубанди
кєнун байдєдта.
— Кєми адтайтє; ка айтє сумах? — зєгъгє, сє фєр-
суй фиццаг Дзанболат.
— Мах адтан єлдари кизгуттє єма еу бон ба къала-
цикъай рабадтан єма рандєан будурмє. Еу тагємє ку
рахъєрдтан, уєдта аци уєйгутєй сє хестєр нє раскъаф-
та єма нє уєдєй ардємє ба ами дарунцє, нур ба єгайти-
ма нєхе адємєй йеске фєууидтан, єма сє кєд єцєгєй
рамардтай, уєд мах дєр дєу ан, єма нє хонє дє хєццє;
нама сє нє рамардтай, уєдта нє алибон дєр бєрєг фєк-
кєнунцє, єма дє ами ку єрбаййафонцє, уєд дєу ба-
хуєрдзєнєнцє єма мах дєр.
Дзанболат ба син загъта:
— Ма тєрсетє, єз у они рамардтон, сумах ка нє уар-
зуй, йе дєр уотє ку рамєлидє, фал ма мин нур ба, сє
фоне ци рауєн хезунцє, уой ку баамониайтє, уєд сє
єрбатєринє уони дєр.

В. Ф. МИЛЛЕР
134
Йетє 6а ин загътонцє:
— Уєртє йеци дуує хонхей астєу хезунцє сє фоне
еугурєй дєр, фал сє ратєрун 6а зин гъудтаг єй. Уонєн
фиццагдєр-фиццагдєр йес гъєуайгєнгутє сау мєргътє,
єма дє хєццє райсє уонєн еу єртє меркъи хуар, єма
дємє куддєр рагъєр кєнонцє: «Дє мадє, дє фидє куй
бахуєруйнаг, ардємє цъеу-маргъ ку нє тєхуй, уєд ду
ба кумє єрбахъєрдтє», зєгъгє, уєдта син ракалє нади
дуує фарсемє єртє хуари меркъи, єма дин, раарфє-
гєнгєй, зєгъдзєнєнцє: «Цо, фєндараст дє Хуцау фєк-
кєнєд: мах айдзаг фоне ацал-ауал анзи кємєн гъєуай
кодтан, йетє нин, хуари меркъє нє, фал цъатай къохи-
дзаг дєр ма бавгъау кєнионцє єма нин некєд равард-
тонцє». Уєдта минкъий уоддєр ку бацєуай, уєд дємє
єфсєндзух дуує берєгъи нади дуує фарсемє сєхе ра-
уадздзєнєнцє, єма уонєн ба хєссє дє хєццє дуує фуси
марди, єма дємє куддєр єрхєстєг уонцє, уотє ба син
нади дуує фар-семє уони рагєлдздзєнє. Уотемєй
хонхмє ку бахъєртай, уєд дуує хонхей астєумє дуармє
бахъєртдзєнє єма ин дє тухєй неци бакєндзєнє, фал
дє хєццє хєссє хъалацидзаг царв єма ин уомєй є зе-
лєнтє сабургай байсєрддзєнє, уєдта, царвєй бафсєд-
гєй, дуар сабургай нихъхъєс-хъєс кєндзєнєй єма дин
зєгъдзєнєй: «Цо, фєндараст дє Хуцау фєккєнєд: єз
ацал-ауал анзи айдзаг фоне кємєн фєгъгъєуай кодтон,
йе мє царви хъалацєй нє, фал уотид є сойнє къохтєй
дєр ма некєд байсарста». Дуар ку байгон уа, уєд єгас
ком фонсєй идзагєй дє рази бєрєг уодзєнєй, фал ма и
єфсєн урс, хєлеу сє ка нє уадзуй, йе дє хъурмє кєн-
дзєнєй. Куддєр дє фєууина, уотє дємє єхе рауадз-
дзєнєй, є цєфхєдти сигидтє уєллєй, сау халєнттау,
тєхдзєнєнцє; рєсугъд дєр уодзєнєй, єма имє хицє
дєр єркєндзєнє, єгасєййєй мєхецєн бєхєн ку ний-
йахєссинє, зєгъгє, фал маймайддєр йеци сагъєстє дє
зєрдємє ма бауадзє, єма дємє куддєр єрхєстєг уа,
уотє ’й єнєрамаргє ма ниууадзє. Уой дєр ку бафсна-
йай, уєд ма, бєхєргъауи астєу еу бийнагин лєг йес, єма
уой рамарє. Уєд ма дин ка бадара гъигє, уєхєн нєбал
уодзєнєй, єма, и фонсєй ка йес, уони ратєрє; йеци лєг
ка ’й, йе 6а уотид гъєр кєндзєнєй, єма дє гъости пъє-
стутє бацєвє єма имє исцо, дє къахи финдзєйєй ис-
къуєрє, єма фєхъхъан уодзєнєй, єма ’й дє єхсаргар-
дєй никъкъуєхтє кєнє.

135
НРЫСТОНЫ ШТЫ
— Хуарз, — зєгъгє, син загъта Дзанболат дєр єма
дуккаг бонмє єхе исцєттє кодта фоне кєнунмє.
Иннє бон сєумє раги Дзанболат райста є хєццє, киз-
гуттє ин ке амудтонцє, уони, єма рандєй бєхбєл. Ци
рацудєй, уєдта, цъеу-маргъ кємидєр адтєй, йетє йеугу-
рєй дєр сєхе рауагътонцє Дзанболатмє, єма син йе дєр,
кизгуттє ин куд загътонцє, уотє хуари єртє меркъи ра-
калдта нади фєйнє фарсемє, єма хуармє фєцєнцє,
сєхуєдтє ба имє дзорунцє:
— Цо, фєндараст уо, йеци фоне Хуцау дєу амонд искод-
та, мах нур ацал-ауал анзи айдзаг фоне кємєн гъєуай кє-
нєн, йетє нин хуар нє, фал цъата дєр ма некєд рагєлстонцє.
Минкъий єндєдєр ку бацудєй, уєдта бабєй нади
фєйнє фарсемє дуує єфсєндзух берєгъи, єз фєрраз-
дєр уон, зєгъгє, йеци йеууадєй сєхе рауагътонцє, єма
бабєй уонєн ба нади фєйнє фарсемє дуує фуси марди
рагєлста. Йетє уони куддєр фєууидтонцє, уотє арфє
кєнунти фєцєнцє єма имє дзурдтонцє:
— Стур амондгун лєг дє ду, айдзаг фоне ке нивєн
фєгъгъєуай кодтан мах ацал-ауал анзи, нур ба цо, фєн-
дараст дє Хуцау фєккєнєд!
Дуує хонхей астєумє єфсєндуармє ку бахъєрдтєй,
уєд дуари зелєнтє царвєй исєрдун байдєдта. Царви ма
минкъий ку гъудєй фєуунмє, уєдта дуар, нихъхъєс-хъєс-
гєнгєй, райгон єй єма ин загъта:
— Фєндараст дє Хуцау фєккєнєд, єз нур ацал-ауал
анзи цъеу-маргъ тєхун ке фонсмє нє бауагъдтон, йетє
мє царвєй нє, фал сє сойнє къохтєй дєр ма некєд бай-
сарстонцє!
Дуар куддєр райгонєй, уотє ба єфсєндзух урс, хє-
леу сє ка на уагъта, йе єхе рауагъта, є цєфхєдти си-
гидтє ба уєллєй халєнттау тахтєнцє єма йимє куддєр
єрхъєрттєй, уотє ’й Дзанболат дєр къобос лєдзєгєй
фехста, єма фєммард єй. Фонсмє минкъий хєстєгдєр
ку бацудєй, уєдта ибєл бєхти астєуєй бийнагин лєг
гъєртє кєнун байдєдта. Дзанболат дєр є гъости пъєсту-
тє бацавта єма, имє бацєугєй, є къахи финдзєй єй ис-
къуєрдта єма ’й єхсаргардєй листєг къуєхтє никкодта.
Уєдта ма ’й ка бахъурмє кодтайдє, уєхєн нєбал адтєй,
єма и фонсєй ка адтєй, уони йеугурєйдєр ратардта, киз-
гуттє ци мєсуги бадтєнцє, уордємє. Мєсугмє ку
єрхъєрдтєй, уєд имє єртє кизги рауадєнцє, єма уони
дєр, дзаумайєй сємє ка адтєй, уони хєццє рахудта є

В. Ф. НИЛЛЕР
136
хєццє єртє уєйугей авєрттєбєл, єма уони авєртти дєр
мулкєй ка дєр адтєй, уони дєр є хєццє райста. Уоте-
мєй дуйней мулки хєццє ранєхстєр єй є хєдзарємє.
Зєнхи буни сє хєрдмє ку стардта, уєд дуує єрвади ле-
дзун байдєдтонцє, бєхти къєхти гъєрєй фєттарстєнцє,
єма сє Дзанболат дєр сорун байдєдта. Йетє Дзанболати
уайгє ку фєууидтонцє, уєд ма хъєбєрдєр ледзун бай-
дєдтонцє, фал сє уєддєр єрєги-дурєги ба Дзанболат
дєр баййафта єма син загъта:
— Кумє ледзетє? Єз дуйней фоне ку истардтон, уєд.
Єма сє є хєццє єрбахудта фєстємє сє бунатмє.
Уєдта син загъта:
— Мєнє аци єртє кизгемєй барє райсетє уєхецєн
бийнойнєгтєн, єма бал ахсєви ами ниллєудзинан, сєу-
мє ба раги ранєхстєр уодзинан нєхемє.
Фиццагдєр барє хестєри адтєй, єма йе хестєр кизги
райста єхецєн уосєн, дуккаг ба астєуккаги, єма райста
дуккаг хестєр кизги, уєдта Дзанболатєн 6а ма єризадєй
кєстєр кизгє, єма йе ба уой райста. Ку єризєр єй, уєдта
алке дєр єхецєн уосонгє искодта єма хецєнтєй ниххус-
тєнцє. Дзанболат ку рафунєййєй, уєд дуує хестєр єрва-
ди еу уосонгємє єрбацудєнцє, Дзанболати рамаруни ис-
фєндє кєнунмє. «Нур, — зєгъгє, загътонцє йетє, — мах
гъєутємє ку бєцєуєн, уєд нє адєм ку фєрсонцє: куте-
мєй сє иссирдтайтє ує фонси, єма нє ку базононцє, ду-
уемєй нури уалдєнмє таги ке бадтан, тєргє ба сє
Дзанболат ке искодта, уєд нєбєл ходдзєнєнцє. Уой бєсти ба
ибєл рамаруни фєндє искєнєн єма цєуєн, кєдимайди-
ма ба нин изазнитєй є єхсаргард рахатун бакомидє, є
ком уосонги дуар єрдємє, уотемєй, єма уєдта фєгъгъєр
кєндзинан: — Дзанболат, ци фєдтє? Мєрдхуссє никкод-
тай, нє фоне нин ку фєттардєуй, єндємє ракєсє. — Єма
уотемєй, хуссигъєлдзєгєй рауайгєй, кєдимайдима ба є
къєхтє ракъуєридє». Уотемєй, баунаффєгєнгєй, рацу-
дєнцє изазнити хєццє сє хуєрзгєнєг-єрвади рамарунмє,
єма єхсаргарди ком изазнитєй туххєй рахадтонцє
Дзанболати рауайєн єрдємє, уєдта рабадтєнцє бєхтєбєл єма
фєгъгъєр кодтонцє бєхрєгъаубєл, сєхуєдтє ба ниффє-
дес кодонцє:
— Дзанболат! Ци фєдтє, мєрдхуссє никкодтай, нє
фоне нин ку фєттардєуй, єндємє ракєсє!
Дзанболат куддєр йеци дзурдтє фегъуста, уотє єваст
фєггєпп кодта, єма ин, хуссигъєлдзгутєй рауайгєй,

137
ИРЫС10НЫ ШТЫ
єхсаргард є зєнгити є уєраги сєртєй дєлємє рахаун
кодта єма єхсаргардбєл фєстємє рахаудтєй, уєдта сємє
дзоруй:
— Хуцау уин ма бакомєд, єз нури уалдєнгє дєр су-
махмє лєгъуз єрдємє некєд разилдтєн, нур 6а мєн
уєддєр фесафтайтє, фал мєнє аци сабийи ба ма ниу-
уагътє.
— Рацо ду ба, — зєгъгє, имє дзурдтонцє йетє дєр.
Кизгє ба син загъта:
— Мєнєн сумах хєццє фєццєуєн нєййес, уой тух-
хєн єма уой кєми рамардтайтє, уоми мєнбєл дєр нє
баауєрддзинайтє, нур ба, уадзє ’ма, а кєми рамєла, уоми
єз дєр куд рамєлон, уотє.
Фал ин Дзанболат загъта:
— Кєд мє уой бєрцєбєл уарзис, уєдта мин мє дзурд-
тємє дєр байгъосє: єз нур ами єнє рамєлгє нє фєу-
уодзєнєн, єма мин мє хъиамєттє цємєй нє уинай,
уомєй ба цо сє хєццє.
Кизгє нєбал фєггєдзє кодта єма йеци кєугє ран-
дєй сє хєццє. Дзанболат еунєгєй ку байзадєй, уєд ин
хуєруйнаг исцєдтєгєнєг дєр ма кєми адтайдє, єма
єхуєдєг є рєзти кєд йести цъеу-маргъ єрбатєхидє,
уєд уой є лєдзєгєй фехсидє єма йимє є фазєбєл фєг-
гуридє єма, лєдзєг дєр єма, ке рамаридє, уони єрба-
хєссидє є бунатмє єма ’й хомєй бахуєридє. Уотемєй
ци фєццардєй, уєдта еу кєми адтєй, уоми ба ин є рєз-
ти еу цонгой лєг дуйней рєубесєргъау єрбатардта є
разєй, єма си ке куд єййафта, уотє 6а ин є єскъелтє є
дєндагєй истонидє. Дзанболат уони куддєр рауидта,
уотє сє є къобос лєдзєгєй фехста, єма си дууадєс йеци
рауєн фєммардєй. Цонгой уой куддєр фєууидта, уотє
єваст сагъдлєуд фєккодта єма ракєс-бакєс кєнун бай-
дєдта. Дзанболат єй куддєр фєууидта, уотє имє
дзоруй:
— Рауай ардємє єма, мєбєл кєд єнвєрсис, уєд мє
хєццє исємбал кєнє.
Йе дєр имє бацудєй єма ин загъта:
— Кєд мєбєл ду єнвєрсис, уєд дєбєл єз єнвєр-
сун,— єма уотемєй дуййемєйдєр банбал єнцє йеумє.
Уєдта ’й фєрсуй Дзанболат:
— Нур ба мин зєгъє, ци лєгигъєдє дємє йес, уой.
Йе ба ин загъта:
— Уєхєн лєгигъєдє мємє йес, єма дин дє рєзти

В. Ф. МИЛЛЕР
138
цид єз єрсордзєнєн сирдтє, єма сє уєдта ду 6а цєгъдє.
— Мадта йе 6а хуарз, — зєгъгє, ин загъта Дзанболат.
Уотемєй йе рандєуидє єма сирдтє Дзанболати рєзти
єртєридє; Дзанболат 6а сє фєрсєй мардта. Уєдта еу
кєми адтєй, уоми, дууемєй дєр йетє уосонги ку бад-
тєнцє, уєд гъєди къєрццитє цєун байдєдта, єма гъє-
уай кєнун байдєдтонцє, цума ци уодзєнєй йе, зєгъгє.
Уєдта єрєги-дурєги 6а еу лєг будури лигъзмє раф-
тудта єма, еу рауєн лигъзи ниллєугєй, лєф-лєф кє-
нун байдєдта.
— Цоуай, байбєрєг кєнє, цума ци муггаг адєймаг
лєг єй йе, дєхуєдєг ба ’й ардємє єнє єрбахонгє ма
фєу^уо, — зєгъгє, дзоруй Дзанболат йе ’нбалмє.
Ие дєр йеци фєдбєл фєггєпп кодта єма имє уайун
байдєдта. Ку имє бахъєрдтєй, уєдта имє дзоруй:
— Ци ’й а, ци муггаг дє?
Йе ба ин загъта:
— Ци муггаг дєн? Мєгур лєг дєн, хъєрєу лєг єма
гъєди бафтудтєн єма, бєласє мє тєрнихєй ку скъує-
рун, уєдта фєхъхъан уй єма иннє бєласєбєл бахауй,
уотемєй хъиамєт кєнун.
— Мадта, мєнєн бабєй цєнгтє нєййес; уєртє ме ’ннє
’нбал 6а уосонги єй, єма уомєн бабєй къєхтє нєййес;
уотемєй мах еугурєйдєр єнхузон гъєуаггинтє ан, єма
нєбєл кєд єнвєрсис, уєд нє хєццє исєнбал уо.
— Кєд мєбєл уєхуєдтє єнвєрсетє, уєд єз ба у и
боз дєр ма уодзєнєн, нур ба Хуцау дин раарфє кєнєд,
мєнбєл ка єнвєрсуй, хонє мє бунатмє де ’ннє єнбали
размє, — зєгъгє, ин загъта хъєрєу.
Уотемєй исеу єнцє: къахой, цонгой єма хъєрєу.
Еу кєми адтєй, уоми ба син зєгъуй къахой:
— Нур мах єртє єнбали бацан єма цєрєн, єз айдагъ
мєхе уодєн ке скодтон, йеци уосонги, єма нєбєл єнбє-
луй ^єхецєн єстурдєр єма хуєздєр авар искєнун.
Йетє ба ин загътонцє:
— Бєргє нєбєл єнбєлуй, фал кутемєй искєнєн,
кєбєл ни къєхтє ку нєййєс, кєбєл къохтє, кєбєл ба
цєститє, уєд?
Къахой Дзанболат ба син загъта:
— Уобєл ба ма хъурмє кєнетє, йе ба єнцон гъудтаг
єй, ду бал мин, Хъєрєу, зєгъє, ци лєгигъєдє дємє
йес^ой.
Ие ба ин загъта:

139
ИРЫСТОНЫ ШТЫ
— Мєнмє йеци лєгигъєдє йес, єма мє, гъєди єстур-
дєр ци бєласє уа, уобєл ку ниххуєцун кєнайтє, уєд єй
єдбунтє истондзєнєн єма ’й зєнхєбєл ку ниццєвон,
уєд согєн єгєр листєг, цирагъєн 6а єгєр єставд, уотє
’й ракєндзєнєн.
— Мадта єз, — зєгъгє, загъта Дзанболат, — рабаддзє-
нєн Цонгойбєл, ду ба, Хъєрєу, нє думєггєгтєбєл
хуєцє, єма маха цєуєн гъєдємє.
Дзанболат рабадтєй єма рандєнцє гъєдємє. Гъє-
дємє ку бахъєрдтєнцє, уєд Хъєрєуи къохти, єстур-
дєр ци бєласє адтєй, уой бакодтонцє, єма ’й йе дєр
єдбунтє истудта, уотемєй сє бунатмє єрбахастонцє єма
бабєй фєстємє раздєхионцє уєдта гъєдємє. Хєдзари
цєйбєрцє гъудєй, уойбєрцє ку єрєнбурд кодтонцє,
уєдта сє йеци єгєстєй ниввєрдтитє кодтонцє кєрєдзе-
бєл єма ’й медєгєй рєубесдзєрттєй нимбарзтонцє. Ци
ма сєбєл рацудєй хєдзари исцєдтєй ардємє, уєдта сє
сєрти еу халон хъуахъхъ-хъуахъгєнгєй єрбатахтєй єма,
сє уосонги сєрмє ку єрбахъєрдтєй, уєдта сємє дзо-
руй:
— Ци архайетє, ци, ами, уєртє мєгурдєйрєгтє, су-
дєй мєлгє ку кєнтє, уєд? Уой бєсти, уєртє хан є киз-
ги лєгмє єрветуй, єма уордємє цотє, йе ба уин ує
губу нтє бафсадонцє.
Йетє ба имє дзорунцє:
— Єма ду дєр ма, мах єндємє ке рагєлдзєн, уонєй
ку цєрис, уєд мах ба судєй куд мєлєн, уєртє хуєдмєл-
хуар!
Уєдта бабєй минкъий сахат ба сє кєрєдземє дзо-
рунцє:
— Цєй, маха бабєй рабадєн єма цєуєн уордємє,
кєдимайдима ба нєхецєн кєрдзингєнєгбєл дєр фєх-
хуєст уианє.
Єма дзоруй сємє Дзанболат:
— Мах фиццагдєр ку бацєуєн, уєд, фулдєр адєн
кєми уа, уордємє бацєудзинан, єма нєбєл гириз кєн-
дзєнєнцє: «Уєлємє ма сє дзатмамє искєнетє, йеба сє
кизгє дєр фєууина», єма уєлємє ку исцєуєн, уєд
кизгє, цємєй нє хуєздєр уина, уомєй къєразгє райгои
кєндзєнєй єма є сєр радардзєнєй. Уєдта имє єз 6а
фєллєбордзєнєн єма ’й дєу нихти фєккєндзєнєн,
Хъєрєу.
— Мадта ’й мєн нихти фєккєнє, уєдта ’й єз неку-

В. Ф. МИЛЛЕР
140
мєбал рауадздзєнєн,— зєгъгє, дзоруй имє Хъєрєу
дєр.
— Мадта уайун ба мєн бєрагє уагътє: цалдєнмє йетє
бєхтєбєл сєргътє ивєронцє, уалдєнмє ує єз ує бу-
натмє бамедєг кєндзєнєн, — зєгъгє, сємє дзоруй
Цонгой дєр.
Уотемєй къахой Дзанболат, къохойбєл рабадтєй, хъє-
рєу ба ин є думєггєгтєбєл хуєстєй, єма рандє ’нцє
хани кизгємє. Ку бахъєрдтєнцє єма сє адєн ку єрид-
тонцє, уєд сєбєл ходун єма гириз кєнун байдєдтонцє,
єма сєбєл сєхуєдтє гиризгонд ку фєцєнцє, уєдта сє
еу дзоруй:
— Уєлємє сє дзатмамє исхонетє, йеба сє ностє дєр
фєууина.
Иссєхудтонцє дзатмамє, єма ностє къєразгєй є сєр
куддєр радардта, уотє ба имє Дзанболат фєллєбурдта
єма ’й є мєкъустгутєй фелваста єма ’й Хъєрєуи къохти
фєккодта. Цонгой, кємє гъавтонцє, йе сєхе ке фєцєй,
уой ку базудта, уєд рагєпп ласта дзатмай сєрєй єма
уайун байдєдта сє бунат єрдємє. Уоми ци адєн адтєй,
уонєй сє йеуетє уорамуйнаг сє адтєнцє, фал сє иннетє
нє бауагътонцє:
— Расєуагътє, цума ци кєндзєнєнцє? Уєдта сє бєх-
тєбєл дєр, уа-нє-уа, расордзинан, идард ку кєнонцє, уєд.
Фал йетє, адєн куд єнгъалдтонцє, уєхєн нє разин-
дтєнцє, єма минутти сахатмє дєр сє цєстити разєй
фєйаууон єнцє. Ку нєбал сє рауидтонцє, уєд сє кин-
дзєн кєми нє фєттарстайонцє, єма бєхтєбєл фєббад-
тєнцє, киндзхонєй єй кадєр адтєй, йетє, єма бєргє
агорун ма байдєдтонцє, фал ма сє кєми ирдтонцє? Йетє
уєдмє Хъуми будурмє сє бунатмє рамедєг єнцє. Уоте-
мєй киндзхонтє єнє киндзєй рандєнцє, йетє ба, ходгє
кєбєл кодтонцє, киндзи хєццє сє бунати бадтєнцє.
Бунат иссергєй Хъєрєу єма Цонгой дзорунцє Дзанбо-
латмє:
— Ду махєн нє хестєр дє єма ’й мах дєуєн бийной-
нагєн аккаг кєнєн, єма ’й райсє дєхецєн.
Йе ба син загъта:
— Нє, єз нє райсдзєнєн уой мєхецєн сумахєй йес-
ге рази, — фал уонєй дєр неке кундта. Уєдта син зєгъуй
Дзанболат бабєй:
— Цєйтє мадта ує кєд фєндуй, уєд єй нє астєу
нєхецєн єнсувєрхуєрє искєнєн.

141
ИРЫСТОНЫ ШТЫ
— Аразп ибєл ан уобєл ба мах дєр, — зєгъгє, ин
загътонцє йетє дєр єма ’й сєхецєн хуєрє искодтондє.
Еу къуар бони рацудєй, уєдта сє фєрсуй кизгє:
— Цєбєл атитє ниццайтє?
Єма ин Дзанболат загъта:
— Єз ме ’рвадтєлтєй хуєздєр адтєн, єма мємє со-
дзєг кодтонцє, єма мин мє къєхтє ракъуєрдтонцє.
Цонгой ба загъта:
— Єз дєр ме ’рвадтєлтєй хуєздєр адтєн єма, бал-
ций уогєй ку ниффунєй дєн, уєдта мин мє къохтє фу-
нєй уогєй, раргавстонцє.
Хъєрєу ба загъта:
— Єз дєр мадта ме ’рвадтєлтєй хуєздєр адтєн єма,
гъєдємє рацєугєй, ниффунєй дєн, єма мин мє цєс-
титє искъахтонцє.
Кизгє є фурхъурмєй нєбал исфєразта.
Еу кєми адтєй, уоми Дзанболат бабєй дзоруй йе ’мбєлт-
тємє:
— Цєй нур махєн ка бахуйа, уєхєн йес, єма атє
фицийєй цєрунмє неци бакєндзинан, нурба цєуєн, хє-
стєг дєр нємє ка ’й, йеци горєтмє єма нєхецєн хъєп-
пєйлєгтє єрхєссєн.
Єма ин йетє 6а зєгъунцє:
— Єма цємєй балхєнєн, уєхєн нємє ку неци йес.
Дзанболат ба син загъта:
— Єгириддєр нє неци гъєуй: горєтмє ку бацєуєн,
уєд туканмє єз єма Цонгой бацєудзинан, дєу ба, Хъє-
рєу, єндегєй ниууадздзинан, уоми ба зєгъдзинан: «Не
’хцатє ба єндегєй єнцє не ’мбалмє»,— єма дєумє ба
хъумєцтє рахєсдзинан, не ’мбалєн сє бавдесун кєнєн,
зєгъгє, єма сє раскъєфдзинан єма ма нє уєдта сорєнтє.
— Хуарз мадта, — зєгъгє, ин загътонцє иннетє дєр,
єма бабєй, фиццаги хузєн, Дзанболат Цонгойбєл рабад-
тєй, Хъєрєу ба ин є думєггєгтєбєл хуєстєй, уотемєй
рандєнцє горєтмє. Горєтмє ку бахъєрдтєнцє, уєд
фиццагдєр еу туканмє бацудєнцє єма дзорунцє соме-
хагмє:
— Хъумац нин рауєйє кєнє.
Йе 6а син зєгъуй:
— Єма єлхєнгє ба уєд цємєй кєнетє?
Дзанболат ба ин зєгъуй:
— Сумах уєйє кєнтє, єндєра єхца ба мах гъудтаг єй.
— Мадта хуарз, — зєгъгє, ин загъта єма син хъумаци

В. Ф. ПИЛЛЕР
142
дзєбєхтє йесун байдєдта. Ка сє гъудєй уони ку єресун
кодтонцє, уєдта имє Дзанболат дзоруй:
— Рахєссай бал сє, мах ба сє уєртє єндегєй дєр не
’мбалмє бавдесєн, єма кєд уой зєрдємє цєуонцє, уєд-
та, єхца дєр уомє ’нцє, єма дин єхца дєр радтєн.
Йе дєр син уотє:
— Райсетє.
Єма куд фєразта Дзанболат, уойбєрцє рахаста єма
сє Хъєрєуи къохти фєккодта, єма фєтътъєбєртт лас-
тонцє гъєунги сє бунат єрдємє, сомехаг ба ма нур дєр
сє фєсте гъєр кєнуй:
— Ме ’хца мин, ме ’хца мин! — зєгъгє.
Сє бунатмє ба сє бєстє гъудєй, уайтагъддєр имє
бахъєрдтєнцє. Кизгє син февналдта єма син хъєппєлтє
рацєттє кодта. Уотемєй цєрунтє, хуєрунтє байдєд-
тонцє. Еу къуар боней фєсте ба кизгє фудхуз кєнун бай-
дєдта, єма ’й бафарстонцє:
— Цєбєл фудхуз кєнис? Кєд дє уєхемє цєун фєн-
дуй, уєд дє маха уєхемє фєххонєн.
Йе ба син загъта:
— Єз фудхуз дєр нецєбєл кєнун єма мє нєхемє
цєун дєр нє фєндуй, — єма син неци загъта.
Уєдта еу къуар боней фєсте ба кизгє фудхуздєр кє-
нун байдєдта, єма Дзанболат загъта йе ’нбєлттєн:
— А кизгє ка ’й, йе уотид нє фудхуз кєнуй, нур ба мах
єнє багъєуайгєнгє нєбал ниууадздзинан аци хатт: кєд єй
сєхемє цєун фєндуй єма нин зєгъун ба не ’ндеуй, уєдта
уой туххєн ба сумах дууемєй цотє аци хатт єма, мє гъєр
уємє куд игъуса, уомєй идарддєр 6а ма рацотє.
Уотемєй айдагъ и дуує рандєнцє цауєни. Дзанболат
ба єхе фєсдзєгат баримахста. Рєфти ба еу къєсибадєг
уосє уєллєй єрцудєй, єма имє Дзанболат кєсуй сосєг-
гєй. Уєдта къєсибадєг уосє уєлємє тугурмє исхизтєй
єма кизгємє дзоруй:
— Неке йес ами?
Уєдта кизгє ин загъта:
— Неке йес.
Къєсибадєг уосє ба имє дзоруй:
— Расоми кєнай мадта: «Дзанболат рамєлєд», зєгъгє.
Єма ин йе дєр, неци зонгєй, расоми кодта:
— Уєд Дзанболат рамєлєд, ами си неке йес.
Кизгє уой куддєр исдзурдта, уотє къєсибадєг уосє
тугурєй єргєпн кодта, є буни єй фєккодта єма ин є

143
ИРЫСТОНЫ ШТЫ
єскъелтєй є тог цъирун байдєдта. Дзанболат є фазєбєл
дуари размє гєппитєгєнгєй бахъєрдтєй єма, дуари тєр-
вазєбєл исбадгєй, нигъгъєр кодта:
— Ци фєцайтє! Лєг ка ’й, йе ардємє тагъд: мєнє нє
тогесєг ами єй!
Єма йеци сахатбєл Хъєрєу Цонгойбєл хуєцгєй уоми
єрбамедєг єнцє. Куддєр єрбахъєрдтєнцє, уотє сє
Дзанболат дуарбєлхбауагъта, єхуєдєг ба є къобосгини
хєццє дуари тєрвазєбєл бадтєй єма ’й єндємє ледзун
нє уагъта; йетє ба’й къунти бєргє расорє-басорє код-
тонцє, фал єй кутемєй ниййахєстайонцє? Сє еуемєн
цєнгтє нє адтєй, иннемєн ба цєститє, єма ибєл Цон-
гой є дєндєгутєй ниххуєцидє, иннє 6а гъєр кєнун бай-
даидє:
— Мєнє ’й! — зєгъгє.
Уотемєй неци бакєндзєнєнцє уой син ку базудта, уєд
сємє дзоруй Дзанболат:
— Мєн рєзти ма ’й єрбасоретє! — зєгъгє, єма ’й
йетє дєр дуаркєрєнтти єрбасурдтонцє єма ’й
Дзанболат є дзиккотєй раахєста єма ин зєнхємє є сєр нивду-
ста. Къєсибадєг уосє є уодєн ку фєттарстєй, уєд син
загъта:
— Мє уоди амонди мин ма бацотє, єма ує мадєй
райгурєгау искєндзєнєн.
— Кутемєй?! — зєгъгє, имє єрдєгцийнєй дзорунцє
йетє дєр. Йе ба син загъта:
— Мє хурфємє радугай єрхезетє, єма ує уєдта
фєстємє ба ує мадєй райгурєгауи хузєнєй исгєлдз-
дзєнєн.
Йетє дєр сє кєрєдземє ракєсє-бакєсє кєнун бай-
дєдтонцє, фал си єндеугє ба неке кодта. Уєдта сємє
кизгє дзоруй:
— Цєй уєддєр мєнєн мє тог є губу ни єй, єма єз
раздєр ниххездзєнєн, — єма ниххизтєй, фєстємє ба ’й,
фиццаг куд адтєй, уомєйдєр хуєрзхуздєрєй исгєлста.
Уой фєсте ба ниххизтєй Цонгой, єма уой дєр фєстємє
цєнгти хєццє исгєлста. Уой куддєр базудта, уотє Хъє-
рєу хезгє дєр некебал бакодта, уотемєй ниггєпп кодта,
єма ’й фєстємє цъєх єстур цєстити хєццє исгєлста.
Уой фєсте 6а къєсибадєг уосє Дзанболатмє дзоруй:
— Куд нє мємє бавналдзєнє, ку дє исдзєбєх
Ксенон, уобєл мин расоми кєнє.
Єма ин Дзанболат расоми кодта. Уєдта Дзанболат є

В. Ф. КИЛЛЕР
144
дєлєвзаг ниввардта еу хиринкъа єма ниххизтєй къєси-
бадєг уоси хурфємє; иннє дуує ба дуарбєл ниллєуд-
тєнцє дуаргєс. Къєсибадєг уосє, Дзанболат куддєр них-
хизтєй, уотє єндємє ледзун євзурста, фал єй медєгєй
Дзанболат хиринкъанєй ку багизта, уєдта уой дєр йеци
фєдбєл исгєлста. Йеугурєй дєр сє уотемєй сє мадєй
райгурєгау ку искодта, уєд ибєл иннє дуує маруни
фєндє искодтонцє, адємєн лєгъуздзинєдтє ке кєнуй,
уой туххєн, єма сє Дзанболат нє уагъта, фал єй уєддєр
йетє ба рамардтонцє. Уєдта уой фєсте ба кизги дєр є
хєдзарємє фєххудтонцє єма загътонцє уоми 6а, цє-
мєн єй раскъафтонцє єма ’й сє хуєрє куд искодтонцє;
уєдта сє рауагътонцє сєхемє. Уордигєй рацудєнцє йетє
йеумє, єма над єртє ємбеси кєми кодта, уордємє ку
рахъєрдтєнцє, уєдта сє кєрєдзей къохтє райстонцє,
єма си алкедєр рафєндараст єй сє хєдзарємє. Гъєумє
ку ниххєстєг єй Дзанболат, уєд еу хугєсмє бахъєрдтєй
єма имє дзоруй:
— Дє фоне берє, хугєс!
— Дє гъудтаг раст! — зєгъгє, имє дзоруй йе дєр.
— Ахсєви мє дє бунати бауадзє, — зєгъгє, бабєй
имє дзоруй Дзанболат.
Хугєс ба загъта:
— Єма єз мєхуєдєг чи бахуєрон, йе мємє ку нєй-
йес, єма мєхуєдєг дєр хистмє цєунмє ку гъавун.
— Йе бабєй уєд ци хист єй? — зєгъгє, имє дзоруй
Дзанболат.
Хугєс ба ин загъта:
— Бєстисєр-тухи фурттє сє фоне агорунмє ку ран-
дєнцє, уєд сє кєстєр надбєл мард фєцєй, єма уомєн
хист кєнунцє дуує єрвади, єма уой бєсти 6а ду дєр
рауай мє хєццє, єма маха уоми йести бахуєрєн.
— На, єз неци фєццєудзєнєн, уой бєсти ду цо єма
мин ардємє ба йести рахєссє, єз ба дин ами дє хутє
гъєуай кєндзєнєн.
— Бєргє хуарз єй йе дєр, фал хутє, хуарз лєг, уєртє
хедбєл ку фєццєунцє, уєд сє фєстаг єрдгутєн ба фєк-
кєнун кєнунцє, єма син ба дєр ракєндзєнє?
— Цємєн нє? — зєгъгє, имє дзоруй Дзанболат, єма
хугєс рандєй хистмє, Дзанболат ба хути єргъауи хєцдє
байзадєй. Хедмє сє ку батардта, уєд си єстурдєр ху ка
адтєй йе раздєр єрбауадєй єма имє є фєстаг єрдєг
фєххатта раба кєнунмє. Дзанболат дєр ин къобосгинєй

145
ИРЫС10НЫ ШТЫ
є сунтє ниццавта, єма йе донм фєцєй; уєдта имє иннє
ху єрбауадєй, єма уой дєр уотє дони фєккодта; уоте-
мєй се ’гасей дєр, ка фєммард уидє, ке 6а єрдєгмар-
дєй, дони фєккалдта. Уєдта єхуєдєг ба дони билтєбєл
дєлємє рацудєй єма дони билємє еу уоси кєугє бауид-
та, є цєстити сугтємє ба дуує къибилай ниввардта, уоте-
мєй. Дзанболат єй куддєр фєууидта, уотє ’й бафєсмард-
та єма имє кєсун байдєдта, цалдєнмє уосє є цєстити
сугтєй дуує къибилай байдзаг кодта єма уони ракалдта,
уєдта уони идзаг ба дон исиста, уалдєнмє. Дзанболат йеци
фєдбєл нєбал фєггєдзє кодта єма рандєй хистмє, є
лєдзєг ба будури ниууагъта, уотемєй. Хистмє ку бацу-
дєй, уєдта ’й, иуазєг куд фєууй, уотє ’й уєлєгомау ис-
бадун кодтонцє, єма игъуста адєнмє «рохсаг уо,
Дзанболат», зєгъгє, куд зєгъионцє, уомє. Адєн хуєрд ку фє-
цєнцє єма ку исистадєнцє, уєд загъта Дзанболат:
— Корун уи, мєнє адєм, єма ма минкъий фєссабур
уотє, — уєдта дзоруй дуує єрвадемє: — Цотє єма Дзан-
болати єндури фат-ма рахєссетє.
Єма ин рахастонцє фати. Уєдта сємє дзоруй:
— Нур ба мє фєйнє фарсемє єллєуетє.
Дзанболат син уотє кєнун ку байдєдта, уєд тєрсун
байдєдтонцє єма кєрєдземє бакєсионцє. Уєдта є хъур
фєббєрзондгєнгєй, загъта:
— Мєнє хуарз адєм! Сумах нур ци Дзанболати хист
бахуардтайтє, йе мєнє єз дєн, мєнє атє ба анцє мє-
нєн ме ’рвадтєлтє, єма син фоне искодтон, уєдта мин
сосєггєй мє зєнгитє ракъуєрдтонцє. Нур бабєй мєбєл
Хуцауи фєрци зєнгитє дєр єрзадєй, єма, кєд єз аци
дуує єрвадебєл йескєд зулун єрдємє зилдтєн, уєд мєнє
аци фат єхсун, єма ’й Хуцау еунєгєй єрцєун кєнєд
єма мє, мє сєри ниссєдзгєй, дуує ємбеси куд рахаун
кєна; на ма мєбєл атє зулун єрдєм^е кєд зилдєнцє,
уєдта ’й мєнє еунєгєй єхсун, єма ’й- Хуцау дуує ємбе-
семєй єрцєун кєнєд єма, сє сєрти ниссєдзгєй, сє дуує
’нбеси куд рахаун кєна, уотє. \^У
Єма фат, є бон куд адтєй, уотемєй фехста, єма єрєги-
дурєги ба дуує єнбесемєй єрцудєй єма дуує єрвадей
сєрти ниннахстєй, єма сє дуує єнбеси рахаун кодта,
єма адєн дєр сє хєдзєрттємє рандєнцє десгєнгє.
Уєдта бафарста є уоси:
— Хуарз дємє дзурдтонцє аци дуує уоси, єви лє-
гъуз?

В. Ф. КИЛЛЕР
146
Йе 6а ин загъта:
— Донхєссєг єма мє кєрдзингєнєгєн сєхецєн дард-
тонцє, сєхуєдтє ба ма мин али фудтє никкалионцє.
— Мадта хуарз, — зєгъгє, єма сє єнєдєнд дуує
бєхей дунгутєбєл ниббаста, єма ма сє нур дєр радавє-
бадавє кєнунцє. Ку єризєр єй, уєдта имє хугєс
єрбахъєрдтєй єма имє дзоруй:
— Мє хутє мин ци фєккодтай? Ка си єрдєгмардєй
ку цєуй, ка ба си єгириддєр ку некєми зиннуй.
Дзанболат ба ин загъта:
— Мєнє дин єхца, єма хугєс 6а мабал цо, хутєй ка
фесєфа, уони дєр бафедє єма єрцо єма мє рази єрцєрє.
Хугєс дєр федеуєг нигъгъєр кєнун кодта:
— Алке є хутє фєттєрєд, — зєгъгє. Є хутє кє-
мєн фесавдєнцє, уомєн єхца равардта єма Дзанбола-
ти хєццє нур дєр ма цєрунцє єма хуєрунцє. Уони ци
нє фєууидтан, єндєр рун, єндєр нез ба нємє ма єрцє-
уєд.
46. АСЄГО
Нарти адєммє єнєзєнєг уосє єма лєг исєнтєстєй,
йетє 6а сє дин Хуцауєн єцєгдзинадєй хастонцє. Ку 6а-
зєронд єнцє, мєнє лєг єма уосє куд базєронд уа, уотє,
уєдта син Хуцау єртєрегъєд кодта, ’ма син лєхъуєн
райгурдєй. Уойфєсте ба сє зєрдє уойбєрцє сдзєбєх
єй, ’ма загътонцє:
— Арєби, амєн бєрєг авдєнє баагорєн, — єма ран-
дєнцє гъєдємє, сувєллон дєр сє хєццє фєххас-
тонцє.
Гъєдємє ку схъєрдтєнцє, уєдта ’й уорс уєлдзари
батухтонцє єма ’й бєласи буни ниууагътонцє.
Сєхуєдтє ба рандєнцє єма дзєбєх бєласє агорун
байдєдтонцє, авдєнє цємєй скодтайонцє, уєхєн. Ци
рахаттєнцє, ка ’й зонуй; уєдта сє зєрдє куд загъта,
уєхєн бєласє ссердтонцє ’ма уомєй авдєнє кєнун бай-
дєдтонцє. Ку исцєдтє ’й, уєдта сє авдєнє рахастон-
цє, цєуєн, нє саби дзи бабєттєн, зєгъгє. Єрцудєнцє
’ма агорунцє сє сувєллон ’ма ’й нєбал ерунцє. Уа-нє-
уа дєр єй ку нє ирдтонцє, уєдта кєун байдєдтонцє.
«Арєби, єллах, нє хъиамєт нин дзєгъєл ку фєккод-
тай; лєхъуєн нин равардтай ’ма нин дзєгъєл фєцєй;

147
НРЫСТОНЫ ШТЫ
фал ци кєнєн? Хуцау, алли гъуддаг дєр дє бєрагє ’й:
дє лєвєрд адтєй єма ’й райстай». Уотемєй рараст єнцє
сє хєдзарємє.
Устур хонхи федари ба бадтєй уєйуг. Йеци уєйуг ба,
цауєн куд кодта, уотемєй мєгур лєг єма уоси лєхъуєн
иссердта. Йеу сахат ибєл рацийнє кодта, уєдта ’й є рони
бацавдта ’ма ’й є бунатмє фєххаста. Уоми ба ’й саги фид
єма хуйи хъанзєй хєссун байдєдта. Ци рацудєй, уєдта
сувєллон є къахбєл цєунгъон фєцєй.
Еу бон кєми адтєй^ уоми ба уєйуг цауєни рандєй,
сувєллон дєр ж^ха^дцє, уотемєй. Фєххаттєнцє бон-
изєрмє, ’ма сє Хуцау нецєбєл симбєлун кодта. Изєрєй
ба, афтидєй сє хєдзарємє ку єриздахтєнцє, уєд и уєйуг
фєстємє фездєхтєй ’ма хуарз устур бєласє єд едєгтє
истудта ’ма фєццєйхаста. Лєхъуєн имє десгєнгє кєсуй
’ма ’й фєрсуй.
— Ци кєнис уомєй?
Йе ба загъта:
— Изєрєй нєхецєн арт цємєй никкєнєн, уой хєс-
сун.
Асєго дєр фездахтєй ’ма, дєс ємє инсєй ивази є
дєргъцє кємєн адтєй, уєхєн бєласє єд бунтє студта
’ма ’й є усхъи фєхєссуй.
— Ци кєнис уомєй? — зєгъгє, имє дзоруй уєйуг.
— Ду дзи ци кєнис, єз дєр уой, — зєгъгє, имє
дзоруй Асєго дєр.
Хєдзари размє ку бахъєрдтєнцє, уєд уєйуг є бє-
ласє зєнхєбєл ниццавта, ’ма бєласє фєббуройнє ’й.
Асєго дєр єй ниццавта уомєй єнгъєддєр, ’ма артєн
куд дзєбєх, уотє нимморє ’й. Уєйуг уомє ку ’ркастєй,
уєд загъта: «Хуцау, дєуєй арази, а мєнєн лєхъуєнєн
сбєздзєнєй». Уотемєй є тухємє ин ку ’ркастєй уєйуг,
уєд загъта:
— Уартє йеци гъєдєй мин моей бєрцє єртонє.
Асєго дєр бацудєй ’ма раст авд моей бєрцєбєл гъєдє
ниллигъз кодта.
Сєумє уєйуг ку ракастєй, уєд є зєрдє бадзєбє-
хєй, ’ма бацийнє кодта лєхъуєнбєл.
Йеци уєйуг авд уєйугемєн се ’нсувєр рамардта ’ма
си уой фудєй, цєветтон, тог дардта. Бестауи бєрзонд ба
син єнгъуд адтєй, ’ма уордємє ранєхстєрєй. Асєго дєр
уєларвон Курдалєгони конд хъєма астєубєл бабаста ’ма
фєццєйцудєй уєйуги фєсте. Уєйуги Хуцау фєстємє

В. Ф. ННЛЛЕР
148
фєккєсун кодта ’ма, Асєгой ку рауидта, уєдта ниллєуд-
тєй ’ма имє дзоруй:
— Кумє цєуис ду бабєй мє фєсте? Мєнєн авд ує-
йуги мє хорх фуси хорхау євгєрдгє ку кєндзєнєнцє.
Мєнгєй Асєго дєр загъта:
— Тєккє дєр єй цєун, ме ’скєнгє фидє, ’ма дє
уоди бєсти мє уод дєдтун.
Еу сахат уотемєй фєдздзурдтонцє, уєдта уєйуг є уод
єхецєн адгиндєр скодта ’ма фєстємє раздахтєй, мєн-
гєй Асєго дєр є бєсти Бестауи бєрзондмє сцудєй.
Уалєнгє авд уєйуги дєр исцудєнцє ’ма, ку схєстєг
єнцє, уєд хестєр кєстєрмє дзоруй:
— Цєугитє, уєлє нин йеци хуєнхаг цъеу єрхєссетє.
Сє кєстєр ба загъта:
— Арєби, єз уой зонун ’ма имє мє нифс нє хєссун,
нур дєр уин зєгъун ’ма фєстаг бон дєр.
Уотемєй кєстєр нє бакумдта. Уєдта сє хестєр є
фурмєстєй фєннєхстєр єй ’ма фєгъгъєбес єй Асєгой
хєццє. Асєго уєйуги ниррєуигътитє кодта ’ма ’й є
хорхи уалєнгє рамедєг кодта зєнхи, уєдта є хъєма фелва-
ста ’ма ин є сєр ракъуєрдта.
Уой фєсте иннє фондзей дєр сє хестєри фєндагбєл
рарвиста. Сє кєстєр ба ма байзадєй, ’ма имє ку сцудєй,
уєд єй Асєго мєстєй марун байдєдта, маргє ба ’й нє
кодта.
Йе ба ин загъта:
— Арєби, цємєн мє марис, єз дєумє хєрандзинади
ку нє цудтєн, цємєн мє марис?
Уой ин ку загъта, уєд єй Асєго дєр исуагъта, уєдта
уєйуг загъта:
— Устур хонхи уєйугєн єхе фурт бєргє нє дє, фал
є фєрци ба фєййервазтє; дєу кємєн равардта Хуцау,
йетє мєгур лєг єма уосє адтєнцє.
Уой ку фегъуста Асєго, уєд раздахтєй фєстємє ус-
тур хонхи уєйуги хєдзарємє.
Ку ’рхъєрдтєй, уєд є цєсти сугтє калун байдєдта,
уєйуг дєр єй фєрсуй:
— Ци кєнис, ци дєбєл єрцудєй? — зєгъгє.
Асєго имє неци сдзурдта. Уєдта уєйуг єрсагъєс
кодта ’ма загъта єхемеднимєр: «Амєн є мадє ’ма є фидє
баамунд єй, ’ма є зєрдєбєл єрифтудєнцє». Бацудєй,
’ма ’й ци уєлдзари тугъдєй иссердта, йеци уєлдзар ин
рахаста ’ма ин загъта:

149 ИРЬИ 1011Ы ЩТЫ
— Цогє, дєуєн дє мадє ’ма дє-фиДє Гори цєрунцє,
’ма уони бабєрєг кєнє; ку бахєццє уай, уєд дє мадє
’ма дє фиди бєрєг уотемєй иссердзєнє, ’ма и уєлдзар
дин ка райса ’ма уобєл ка никкєуа, йетє дє мадє ’ма дє
фидє уодзєнєнцє.
Рандєй Асєго ’ма ку бахъєрдтєй Гори федармє, уєд-
та рахєтє-бахєтє кєнун байдєдта: «Уєлдзар ка балхєн-
дзєнєй»,— зєгъгє. Йеу гъєунги куд фєццудєй, уотє ба
имє йеу уосє рацудєй, уєлдзари є къохи райста ’ма кєун
байдєдта.
— Цєбєл кєуис, хуарз уосє? — зєгъгє, ’й фєрсуй
хинєй Асєго.
Йе ба загъта:
— Цєбєл кєун, хуарз лєхъуєн? Мєнєн дєр дєу
хузєн лєхъуєн адтєй, ауєхєн уєлдзари тугъдєй мин
гъєди фесавдєй, ’ма гъе уобєл кєун!
— Мадта єз дє лєхъуєн дєн, — зєгъгє, загъта Асє-
го. И уосай дєр баруагєс єй ’ма ’й хєдзарємє бакодта.
Асєго хєдзарємє ку ’ркастєй, уєд имє февналдта ’ма ’й
єндєр хузєн ракодта. Є фидє 6а хугєс адтєй ’ма изє-
рєй хутє ку ’рискъардта, уєдта є хєдзарємє єрцудєй.
Хєдзарє єндєр хузєн не ’сцєй, ’ма ’й нєбал бафєсмард-
та. Уотемєй йеу фондз хаттей бєрцє єрцєуидє ’ма ба-
бєй цид фєстємє раздєхидє. Єхсєзєймаг зилди ба ’й и
уосє рауидта ’ма имє радзурдта:
— Медєгмє цємєн нє ’рбацєуис?
Бацудєй, ’ма кєрєдзебєл ниццийнитє ’нцє.
Єхсєвє ку ’рбон єй, уєдта Асєго загъта є фидєн:
— Єз дє бєсти хугєс цєун, — ’ма раскъардта хутє.
Гъєдрєбунтємє сє стардта ?ма сє уоми ба йеугурєй
фєццагъта. Изєрєй ба ку ’рцудєй є хєдзарємє, уєд єй
фєрсунцє є мадє ’ма є фидє:
— Алкємєн є хутє є хєдзарємє баскъардтай?
— Баскъардтон, — загъта.
Ку ’рталингєй, уєдта Асєгой фидємє фєйнердигєй
уайун бадєдтонцє:
— Нє хутє нин цємєн фєццєгъдун кодтай,—
зєгъгє, — мах не ’знаг агоруммє цєуєн, ’ма ахсєви ар-
дєгєй ци радавдєуа, йе дєр дє федтєн уодзєнєй.
Асєгой фидє никкудтєй:
— Арєби, ци ма кєндзєнєн? — зєгъгє.
Асєго ба имє дзоруй:
— Ма тєрсє, мєн уод єгасєй дєуєн неци уодзєнєй.

В. Ф. ННЛЛЕР
150
Алке ку ниххустєй, уєдта Асєго рацудєй ’ма Гори єфсєн
дуар нихгєдта, єхгєд ба ’й уотє никкодта, ’ма ’й єхецєй
єндєр неке райгон кодтайдє.
Сєумє ба алке фєйнє кустемє цудєй, ’ма син рацє-
уєн ку нєбал адтєй, уєдта уоми ємбурд кєнун байдєд-
тонцє. Нартєн ба сє астєу хуарз хан цардєй, ’ма йє
дзурд рауагъта али адємтєбєл:
— Аци дуар ка байгон кєна, уомєн мє кизгє ратдзє-
нєн,— зєгъгє.
Уой ку фегъуста Асєго, уєд єрбацудєй ’ма єфсєн
дуар є галеу къохєй єртє цєфи фєккодта, ’ма єрбайгон
єй. Хан є дзурдєн єцаг разиндтєй ’ма ин йе ’ртє кизге-
мєй барє бауагъта. Асєгойєн кєстєц є зєрдємє хуєз-
дєр цудєй ’ма ’й уосєн сивзурста. Иеци рєстєги Гори
цардєй йеу налат хинє уосє, ’ма йеци уосє, Асєго цє-
мєй фесафа, уобєл зелун байдєдта.
Баймєцудєй и уосє ’ма имє дзоруй:
— Кєд уотє хуарз лєг дє, уєдта уєлє гъєди астєу
йеци устур бєласєй ин є иуазєгдонєн тугури фєйнєг
єркєнє.
Йе дєр дуує гали фєййевтигъта ’ма дуує лєхъуєней
хєццє рандєй гъєдємє. Уоци гъєдєн ба адтєй дуує
фєланки гъєуайгєс, ’ма маргъ цид ку бацєуидє гъєдємє,
уєддєр нє йервазтєй. Гъєдємє ку исхъєрдтєнцє, уєд
Асєго стур бєласє єд бунтє фелваста ’ма ’й є уєрдуни
февардта; дуує фєланки дєр имє ралєуирдтонцє, Асєго
дєр сємє фєллєбурдта ’ма сє дуує гали бєсти уєрдуни
фєййевтигъта.
Уотемєй цєун байдєдта ’ма Горимє єрцудєй. Гъєу
сє ку рауидта, уєдта «уєртє нємє цєгъдгутє єрбахуд-
та», зєгъгє, ледзун байдєдтонцє.
Асєго дєр хани иуазєгдони размє єркалдта є 6є-
ласє, дуує фєланки ба ратардта сє бунатмє, ’ма адєми
сорун байдєдта, єхуєдєгга ма сємє дзоруй:
— Ма тєрсетє, єрбаздєхетє фєстємє.
Єрбаздахтєнцє. Уойфєсте бабєй ин хинє уосє загъ-
та:
— Кєд уойасє хуарз лєг дє, уєдта авд уєйугей зєн-
хєбєл хумє єркєнє.
Асєго дєр рандєй єд готон галти хєццє ’ма авд уєйу-
гей зєнхєбєл хумє кєнун байдєдта.
Авд уєйуги ’й ку рауидтонцє, уєд имє сєхе рауагъ-
тонцє ’ма, ку ’рхъєрдтєнцє, уєдта сє Асєго готони гал-

151
ИРЫСТОНЫ ШТЫ
ти бєсти фєййевтигъта ’ма си хумє кєнун байдєдта. Хумє
конд ку фєцєй, уєдта авд анзи ци хуар лєудтєй євєр-
дєй уєйгутємє, йеци хуар син є хуми байтудта.
Хумє ку байтудта, уєдта сє уєрдунбєл сбєститє кодта
’ма сє гъєумє єрласта. Гъєу бабєй фєлледзєг єнцє.
Асєго уєйгутє рауагъта ’ма бабєй адєми фєстємє єриз-
дахта.
Хинє уосє бабєй зелун байдєдта, ци амалєй єй фе-
сафон, зєгъгє, ’ма є фиди ибєл исардаун унаффє є зєрди
єрифтудєй:
— А уосє уин цємєн нє хонуй кєрдзин кєнун, дон
хєссун ку нєбал фєразетє, — зєгъгє, син загъта.
Иетє дєр ку ’рцєуидє сє лєхъуєн, уєд имє дзоргє
дєр нєбал кєнионцє: «Єрхонє дє уосє», зєгъгє. Кєд-
дєриддєр єй уотє хъурмє кодтонцє, уой бабєй нєма
фєндє адтєй є уосє хонун. Уа-нє-уа дєр си ку нєбал
фєразта, уєдтє еу бон є гєрзтє исбаста ’ма загъта є
мадє ’ма є фидєн:
— Хуєрзє бонє, .нєбал у и фєразун ’ма цєугє кє-
нун. Уотемєй син раарфє кодта ’ма рандєй.
Цєун байдєдта ’ма Бестауи бєрзондмє бацудєй. Уоми
ба йеу лєхъуєн Бестауи бєрзондєй гъазта, мєнє биццеу
кинєй куд гъаза, уотє. Є сєргъи балєудтєй Асєго ’ма
имє дзоруй:
— Дє бон хуарз, хуарз лєхъуєн. Цєхуєн тухгин дє,
ци дзєбєх гъазис!
Йе ба загъта:
— Тухгин єз нє дєн, тухгин ка ’й, уой хуарзєнхє
нин Хуцау радтєд.
— ’Ма дєуєй тухгиндєр 6а ка ’й — зєгъгє ’й фєрсуй
Асєго.
— Мєнєй тухгиндєр ба нарти Асєго, — зєгъгє,
загъта лєхъуєн.
— Єдта йе ба єз мєхуєдєг дєн, — загъта Асєго, ’ма
ниццийнє ’нцє кєрєдзебєл. Кєрєдземєн єнбєлттєн
цємєн нє бєздєнцє? ’Ма ранєхстєр єнцє йеумє. Ци
ниццудєнцє, уєдта йеу ма лєхъуєнмє нихъхъєрдтєнцє.
Бєлєстє, цид, єртасун кєнидє ’ма сє ку суадзидє, уєд,
цид, бєлєстє єнє цєнгтє изєдєнцє.
— Ци тухгин дє, ци дзєбєх гъазис! — зєгъгє, бабєй
уотє дєр дзоруй Асєго.
— Тухгин єз нє дєн, — зєгъгє, загъта йе дєр, —
тухгин Асєго єй.

В. Ф. МИЛЛЕР
152
Єхе ин баамудта уомєн Асєго, ’ма син йе дєр исєм-
бал єй. Цєун байдєдтонцє, хуарздзийнадє кєми иссирд-
тайонцє, уой туххєй.
Ци ниццудєнцє, Хуцау зонуй, уєдта йеу рєуєн Хъу-
ми будури йеу кесена ниууидтонцє. Уоми ба єртє кизги
бадтєй, сє кондєн, сє уиндєн нє адтєй бєрєг бєрцє,
сє кєстєр 6а сугъзєринє єстуггин. Кизгуттє сє ку ра-
уидтонцє уєд фєййерис єнцє, ка си тухгиндєр єй и єрте-
мєй, уобєл. Кєстєр кизгє Асєгой ниййамудта, дуує хе-
стєри бабєй иннє дууей. Ку сємє єрхъєрдтєнцє, уєд
фєгъгъєбесєй єнцє, ’ма дуує хестєр кизги Асєгой
ємбалти рабуни кодтонцє; фал кєстєр 6а мадзал нє ирд-
та Асєгойєн, Асєго дєр уотє. Берє фєххуєстєнцє,
уєдта єрєгиау 6а Асєго рабуни кодта и кизги. Уотемєй
хуєздєрдзинадє Асєгой фєцєй. йе ’мбалтє ба гириззаг
фєцєнцє дзурдмє гєсгє: «Уоси буни фєцєй», зєгъгє.
Асєго йе ’мбалти ’ма є у оси хєццє рацудєй уордигєй.
Дзєвгарє ниццудєнцє, уєдта, над дуує кєми кодта, уор-
дємє нихъхъєрдтєнцє.
Уоми ба кєрєдземєн хуєрзєбонє разєгътонцє, ’ма
Асєго є у оси хєццє йеу надбєл рандєй, йе ’мбалтє ба-
бєй иннє надбєл.
Кєрєдзей къохтє ку райстонцє, уєд син Асєго загъта:
— Цотє, фал мє ма феронх кєнтє; Уазай бунєй саує-
донє цєун ку байдайа, уєд мин-еу мє мєлєт уомєй ба-
зонетє ’ма мє агоретє.
Цєун байдєдта Асєго є у оси хєццє, ’ма йеу дони
билєбєл йеу єдзєрєг кесенамє схъєрдтєй ’ма уоми
єрцардєй. Иеци дони билєбєл, идард, цардєй йеу хан.
Йеу кєми адтєй, уоми йеци хани косєг-уосє доммє рацу-
дєй, ’ма є къибилай дон ку иста, уотє ин дзи йеу єрдо
Асєгой уоси сєрєй Хуцау бафтудта. Косєг-уосє ку бацу-
дєй фєстємє, уєд єй ханєн бавдиста. Хан ибєл берє
фєццийнє кодта, уєдта загъта:
«Аци сугъзєринє єрдо ке сєригъунєй єй, йеци адєй-
маг мє уосєн ку нє уа, уєд мєнєн мє цард адє нєбал
скєндзєнєй». Є косгутєбєл фєгъгъєр кодта:
— Цотє, кєми дєр єй йеци адєймаг, ис мин єй йеретє!
Косєг-уосє сє хєццє, уотемєй рандєнцє йетє дєр
’ма дон-дон цєун байдєдтонцє. Ци фєццудєнцє, Хуцау
зонуй, уєдта схєстєг єнцє Асєгой кесенамє. Ку схєс-
тєг єнцє, уєд косєг-уосє загъта йе ’мбєлттєн:
— Сумах атє лєууетє, єз ба бацєудзєнєн ’ма, мє

153
ИРЫСТОНЫ ШТЫ
мадзал куд уа, уотє косдзєнєн; м’арми йести ку бафтуйа,
уєдта арт никкєндзєнєн, ’ма-еу уєд мєммє цєуни гъуд
кєнтє.
Ниццудєй косєг-уосє, ’ма Асєгой уосє йеунєгєй куд
бадтєй, уотє ’й ниййафта.
— Цидєфєндуй? — зєгъгє, имє дзоруй Асєгой уосє.
— Мєгур єнє къолє уосє дєн, — загъта йе ба, — ’ма
мє дєхецєн косєг-уосєн ниууадзє.
Єринтєрегъєд кодта Асєгой уосє ’ма ’й ниууагъта
єхемє. Йеу бон рацардєй косєг-уосє, уєдта Асєго хє-
туммє куд рандєй, уотє ин є уоси фєрсуй:
— Дє лєг дє берє уарзуй, єви нє?
— Берє, — зєгъгє, загъта Асєгой уосє.
— Єдта дє кєд берє уарзуй, уєд є уод ци рауєни
євєрд єй, уой дин баамудта?
— Нє, — зєгъгє, имє дзоруй Асєгой уосє.
— Єдта дє нє уарзуй, нє, єндєра дин єй баамуд-
тайдє, — загъта бабєй ин косєг-уосє, — байфєрсє, ’ма
дє ку уарза, уєд дин єй баамондзєнєй.
Изєрєй ку ’рцудєй Асєго, уєдта ’й є уосє фєрсун
байдєдта, є уод кєми євєрд єй, уобєл.
— Ци дзи кєнис, — зєгъгє ’й фєрсуй Асєго дєр, —
ку нецємєн дє гъєуй, уєд?
Уосє дєр ибєл єхе сбостєгєнєг кодта ’ма ’й хъурмє
кєнун байдєдта. Асєго дєр, цємєй ниссабур уа, уой тух-
хєй, ин єй мєнгє тугури гъєдисєри ниййамудта. Сєумє
ба косєг-уосє хєлєфєй рафарста Асєгой уоси, ци рауєн
євєрд єй, уобєл. Йе дєр ин єй тугури раамудта. Бєргє
дзи раагурдта, фал дзи ку неци иссердта, уєдта бабєй
єрцудєй Асєгой уосємє ’ма ’й ардаун байдєдта:
— Бадєсайдта, уоми євєрд нє ’й, нє дє уарзуй, єндє-
ра дин баамонидє, — зєгъгє.
Йе дєр, Асєго ку ’рцудєй, уєд бабєй кєун байдєдта.
Асєго дєр бабєй ин єй мєнгє амунд кири бакодта. Сєумє
косєг-уосє, и кири дєр єй ку не ссирдта, уєд бабєй уомєй
єндагъдєр нийардудта, ’ма є лєгмє дзоргє дєр нєбал
кодта. Ци кодтайдє Асєго? Баинєйамудта:
— Мєнє мє мєкъури ’й, мє уарзон, дєхе мабал
хъурмє кєнє, — зєгъгє.
Ихуєрст уосє, кєми ’й, уой ку базудта, уєд йеу
єхсєвє, Асєго хусгє куд кодта, уотє ин є уод є мєкъу-
рєй фелваста ’ма ’й дони багєлста; уєдта рауадєй ’ма
тургъи устур арт ракодта. Арти хъуєцємє хани косгутє

В. Ф. МИЛЛЕР
154
дєр єрцудєнцє кесенамє. Асєгой уосє сє ку рауидта,
уєд цємєн нє фєттарстєй?
— Ма тєрсє, — зєгъгє, ин загътонцє йетє дєр, — дє
лєг рамардєй, ’ма дин уомєй нецибал йес, фал дє хан
уосєн агоруй, ’ма рацо нє хєццє.
Уой ку фегъуста, уєд бєргє никкудтєй, є цєсти суггє
дуує дуаремєй калдєнцє; фал ма ин ци мадзал адтєй, йе
стур єнгъєлдзау, є размє уод аистєй имє є къох нєбал
радаргъ кєндзєнєй. Є фурхъурмєй є зєрдє ихалдєй,
уотемєй єй рахудтонцє! ’Ма ’й и хани мєсугмє бахуд-
тонцє. Уоми 6а имє хан ку ’рбацудєй, уєд ин загъта
Асєгой уосє:
— Ци кєнон, хан, мєн Хуцау кємєн радта (равард-
та), уой мин фєстємє райста, нур ба фиддєлтєй нин ци
’гъдау байзадєй, уєддєр ма мин йеци єгъдау кєнун ба-
уадзє. Афєй бони уалєнгє нємє сау дарунцє; ’ма мє
лєгбєл сау ку нє дарон, уєд уєлєбєл ми арази кєд ад-
тєй, уєддєр ми Мєрдти арази нє уодзєнєй. Уєди
уалєнгє дин уосєн нє бєззун, уой фєсте ба мє, кєд
Хуцау дєуєн равардта, уєд арази.
Хуцауєн табу, ци дессаг адтєй, кє ’й зонуй? Асєго
мард куддєр фєцєй, уотє Уазай бунєй тог-сауєдонє цєун
байдєдта. Асєгойєн йе ’мбалтє уой ку рауидтонцє, уєд
загътонцє:
— Асєгобєл зиан симбалдєй, цєуєн єма ’й баагорєн.
Рацудєнцє єма, Хуцау зонуй, цємєй базудтонцє, є
уод дони ’й, уой, єрцудєнцє доммє ’ма ’й байсусун код-
тонцє. Ку байсустєй, уєдта йеу гайє хурєбєл ратулє-
батулє кодта, ’ма ’й слухтє кєнунмє куд гъавтонцє, уотє
ба сємє дзоруй:
— Ма мє маретє, хуарз адєм, сумах ке агоретє, уой
уин иссердзєнєн.
Уотемєй син Асєгой уод йе ’взаги буни баамудта. Рай-
стонцє ’й ’ма ’й Асєгой мєкъури ниввардтонцє. Асєго
рабадтєй ’ма ниууолєфтєй:
— Ох-ох, цєйбєрцє фєххустєн,— зєгъгє, загъта.
Ку ин єрдзурдтонцє, ци ’й бєл єрцудєй, уой, уєд є
сагъадахъ райста Асєго ’ма рандєй є уарзон уосє аго-
рунмє. Кємити фєххаттєй, ка ’й зонуй, уєдта ’й Хуцау
мєсуги цормє єрцєун кодта. Кєсуй, ’ма мєсуги буни
фалємбулай адємєй идзаг: лєхъуєн адєм бєхтєбєл гъа-
зунцє, сє лєгигъєдє євдесунцє. Басємєцудєй ’ма сє
фєрсуй:

155
НРЫСТОНЫ ШТЫ
— Ує ци бєрєгбон уин єй? — зєгъгє.
— Нє хан исон уосє хонуй, ’ма уой киндзємє нєхе
цєттє кєнєн,— зєгъгє, ин загътонцє.
— Ка ’й є уосє ба? — зєгъгє, бабєй сє фєрсуй.
— Сугъзєринєстуггин уосє ’й,— загътонцє,— є кон-
дєн, є уиндєн нєййес, нури уалєнгє є лєгбєл сау дард-
та, нур ба є афєй єнгъуд єрхъєрдтєй.
Уой ку фегъуста Асєго, уєд загъта:
— Мєн дєр фєндуй ує хєццє фєгъгъазун, фєххо-
дун, ’ма мин бєх иссеретє.
Бєх ин иссирдтонцє, райбєлбадтєй, ниццєфтє Сй)
кодта єма, є уосє ци ’рдиги адтєй, уоци ’рдємє рагъаз-
та, цємєй єй бафєсмардтайдє, уой туххєй. Арв єма
зєнхи астєу цид тєхгє рацєуидє. Є уосє дєр єй мєсу-
ги сєрєй бафєсмардта, ’ма є зєрдє цємєн нє барохс
адтайдє? Ци рагъазта, Хуцау зонуй, уєдта є бєх мєсуги
горенмє фездахта ’ма ибєл багєпп кодта; никки дєр фев-
зиста ’ма ханєн є тєккє авармє багєпп кодта.
— Ци дє, ци дессаг дє?— зєгъгє, ’й фєрсуй хан.
— Єз дессаг нє дєн,— зєгъгє, загъта Асєго,— фал
ду ке бафхуардтай, є уосє кємєн райстай, йе дєн.
— Неци дин єй райстон, — зєгъгє, загъта хан, — сау-
дар уосє ку ’й, уєд дєу ба куд єй?
— Єдта ка ни раст єма хєран єй, уой Хуцау рарта-
сєд, — зєгъгє, загъта Асєго ’ма скувта, — о Хуцау, мєхе
Хуцау! Кєд єз хєран дєн, уєд аци фат фєстємє йеунє-
гєй єриздєхєд ’ма мє мард фєккєнєд, кєд єз хєран
нє дєн, уєдта єртемєй єриздєхєд ’ма хани є адєми
хєццє фєццєгъдєд.
Уойфєсте фехста фат, ’ма єртемєй єриздахтєй, йеу
си хани сєри ниннєхстєй, иннетє ба, єндегєй ци адєм
гъазта, уони цєгъдунмє февналдтонцє.
Уойфєсте ба є бєх ниццєфтє кодта ’ма бабєй єндє-
мєсуг фєцєй: є фат фелваста ’ма ’й цид ку фехсидє,
уєд цид фат йеу кєронєй иннє кєронмє єгас рєнгъє
рахєссидє, уотемєй си змєлєг нєбал ниууагъта. Уєдта
є уосє рахудта ’ма ранєхстєр єй є фиди бєстємє є
мадє ’ма є фиди агоруммє. Хуарз єрзєронд єнцє, уоте-
мєй сє иссердта. Дуує хонхи кєми тохунцє, уоми ци
сауєдонє йес, уомєй син єрхаста, басинниуазун кодта,
’ма дуує зєронди, фиццаг сє лєхъуєни куд адтєнцє,
уотє фестадєнцє. Цєрунтє, хуєрунтє байдєдтонцє.
Уони єрцудмє цєретє, игъосгутє, сумах дєр.

В. Ф. МИЛЛЕР
156
47. ХЪЄРЄУ ЦИАХЪ
Зєнєг кємєн нє адтєй, уєхєн мєгур лєг єма уосє
адтєй. Уонєн ба Хуцау лєхъуєн райгурун кодта сє зєри
бони. Хуцау син лєхъуєн ку райгурун кодта, уєдта фат
єма єрдунєй гъазунгъон исцєй єма йе ’нхузон лєхъуєн-
ти хєццє фат єма єрдунєй гъазта; уойбєрцєбєл арєхсгє
адтєй, єма йе ’нхузон лєхъуєнти фат єма єрдунє рафа-
дидє. Йеци гъасти и биццеутє сє фат єма се ’рдунє ниу-
уагътонцє, йеци лєхъуєн 6а сє нєбал ниууагъта. Хєтун
байдєдта єма, маргъи муггагєй ке нє рамардта єма є
мадє ’ма є фидєн ци нє маргъи фид бахуєрун кодта,
уєхєн маргъ нєбал байзадєй, — гъе уєхєн арєхсгє ис-
сєй. Йеци хєтунєй ку бауєгєй, уєдта гъєди сирдмє єхе
фездахта, ’ма гъєди сирд ка адтєй, уонєй ке нє
рамардта, уєхєн нєбал ниууагъта. Сирд ку рамаридє, уєдта ин
цид є хєццє ба алли хатт дєр єдсєр (єдгъєдє), єдбун
бєласє хаста, єма ’й хєдзари размє є усхъєй ку ’ргєл-
дзидє, уєд артєн куд дзєбєх, уотє листєг бугъє ра-
уидє. Уотемєй цардєй.
Еу кєми адтєй, уоми ба є мадє ’ма є фидєн загъта:
— Мє тухє бавзарун мє фєндуй, ’ма тухагор цєун.
— Куд дє фєндуй, уотє, нє хор, — зєгъгє, ин загъ-
тонцє є мадє ’ма є фидє, — фал махмє дзєбєхєй нє-
бал єрхъєртдзєнє, тухєй тухгиндєртє берє йес.
Йе ба син загъта:
— Кєд мє нивє уа, уєд мин зунд ка баамона, уєхєн
хуарз лєгбєл фембєлдзєнєн.
Уойфєсте баздахтєй єма хєдзарє сирди фидєй бай-
дзаг кодта є мадє ’ма є фидєн. Уєдта ранєхстєр єй
єма ин еу бєсти тухгин лєг баамундєй, ниймєхъєрд-
тєй:
— Тухгин лєг, — загъта, — гъєбесєй фєххуєцєн.
Йе ба ин єндєр гъєуи амонуй:
— Уомє цо, йейє мєнєй тухгиндєр єй.
Нихъхъєрдтєй уомє дєр, фал ин йе дєр загъта:
— Єз дєу хєццє фєххуєцунгъон нє дєн, фал Хъуми
будури еу кесена, уоми ба лєг, єма уой хєццє фєххуєцє.
Є думєггєгтє є сунти фєссагъта єма уордємє уа-
йун байдєдта, мєсугмє рахъєрдтєй, райбєлзелєнтє кодта
єма ин є дуар нє ирдта. Ку ’й раирдта, уєдта єристадєй
єма фєгъгъєр кодта:
— Уо, мєнє иуазєг, ами ка йе?

157
ИРЫСТОНЫ ШТЫ
Йеци гъєрмє 6а имє сабургомау зєронд хъєрєу лєг
рацудєй, йе ба дин уєйуг.
— Дє бон хуарз, мє фиди хузєн зєронд лєг, — зєгъгє,
имє дзоруй.
Уєйуг 6а хъєрєу адтєй ємє є цєстєбєл уєлємє
схуєстєй єма имє дзоруй:
— Хуарз фєццєрє, хуєнхаг дзилп, мє лєхъуєни
хузєн лєхъуєн, єгас цо! Ци ’рдиги, хуєнхаг дзили? —
зєгъгє, имє дзоруй уєйуг.
— Тухє агорун, ’ма мин дєу баамудтонцє, — зєгъгє,
загъта.
Йе ба ин загъта:
— Ци минеуєг дємє йес, ци зєрдєй, ци нифсєй мємє
єрцудтє?
Йе ба загъта:
— Ци нифс мємє йес? Маргъєй ци нє маргъ рамард-
тон, уєхєн нє байзадєй, ’ма мєбєл си неке схъєбєрдєр
єй, уєдта сирди муггагєй уотє.
Уєдта и уєйуг єй фєрсуй:
— Мадє дин йес?
— Йес мин, — загъта.
— Фидє дєр дин йес?
— Йес мин, — загъта.
— Мадта, — загъта, — мах, уєйгутє, уотє зєгъионцє:
є мадє єма є фидєн хуарз ка уа, уомєй тухгиндєр нєй-
йес.
Уєдта, хуар уємє кєнунцє, зєгъгє, бабєй єй фєр-
суй. Йе ба, кєнунцє, зєгъгє, загъта.
— Ихуєрсти дєр уємє цєунцє?
— Цєунцє нємє.
— Єдта цид дє уоди хъиамєтєй хумє єркєнисє єма
дє уоди хъиамєтєй дє мади єма дє фиди бафсадисє, —
зєгъгє, загъта,— уотє ци лєг кєна, уомєй тухгиндєр
нєййес.
Йе ба ин загъта:
— Табиафси, боз ди дєн, фал уєддєр мє гъєбесєй
хуєцун фєндуй, лєхъуєн дєн.
Йе ба ин загъта:
— Ма кєнє, гъєбесєй хуєцун афонє дин нєма ’й,
биццеу ма дє.
Ие бабєй ин загъта:
— Нє мин йес єнє фєххуєцун, кєд дєхуєдєг нє
хуєцис, уєддєр мин йеске баамонє.

В. Ф. ННЛЛЕР
158
— Неке дин баамондзєнєн — фидє єма лєхъуєн загъ-
тан кєрєдземєн, мєхуєдєг хуєцун дє хєцдє, мє зє-
ронд фєрскъитєй мин маци басєттє, лєхъуєн єма фидє
ке загътан, уой туххєй.
Уой зєгъгєй, є хєдзарємє бацудєй єма бахуардта,
кєрцє є уєле скодта, уотемєй имє рацудєй, єма фєгъ-
гъєбесєй єнцє. Зєнхє сє къєхти буни сау фунук єнгъиз-
тєй. Уєдта и зєронд лєг имє дзоруй:
— Цєй, биццеу, ци ма кєнис, уой ма бакєнє, мє
фєрскъитє фєрристєнцє.
— Нє дєбєл ауєрдун, дада, — загъта лєхъуєн, — мє
бон дин ку уайдє, дада!
— Лєг є мади хєццє є гъєбесєй ма ниххуєцєд, ку
ниххуєца, уєдта ’й (мади) буни кєнун гъєуй, — зєгъгє,
загъта уєйуг, — єдта уомєй тухгиндєр нє дє?
— Нє, — зєгъгє, загъта лєхъуєн.
— Єдта федар лєуує, — зєгъгє, имє фєгъгъєр кодта.
Йе дєр фєллєудтєй федар, йе дєр фехста лєхъуєни
уєлємє, єхуєдєг ба бацудєй хєдзарємє єма агєвєрд
скодта; ку сцєттє ’й агєвєрд, уєдта рацудєй єндємє
’ма кєсуй:
— Иеци хуєнхаг дзили мин ма єрервєзєд зєнхємє,
єхе ма ниццєвєд, — зєгъгє.
Бабабєйцудєй єма агє раиста артєй, єхуєдєг бабєй
рацудєй, фєккастєй, ’ма дин уєлє арвєй зєнхи астєу
сєрбехъурєнттєй рацєуй.
Нимєт йє ’фцєги рафтудта уєйуг єма є дуує къохи
нимєт рахєссє-бахєссє кодта, цємєй ин зєнхємє ма
єрервєза. Уотемєй ку ’рхаудтєй, уєд єй є нимєтєй
раахєста, ’ма ’й хєдзарємє бахаста. Уоми ба ’й нимєт-
бєл єривардта, ’ма ’й саги уєлдар єма хуйи хъанзєй
єригас кодта. Сє агєвєрд дєр цєттє адтєй, єма бахуард-
тонцє, баниуазтонцє.
— Нур ба цо ує хєдзарємє, — зєгъгє, имє дзоруй, —
куд дин загътон, уотє, дє уоди хъиамєтєй дє мадє ’ма
дє фиди зєрдихудт макєд райсє.
Лєхъуєн дєр ин є къох райста ’ма ин раарфє кодта,
зунд ин ке баамудта, уой туххєй.
Ку раарфє кодтонцє кєрєдземєн, уєд и лєхъуєн
исевгъудєй є мадє ’ма є фидємє. Єнхєст нєма схъєрд-
тєй, уотє ба єргъуди кодта:
«Арєби, — зєгъгє, загъта, — мєнбєл ку фєттухгин-
дєр єй, уомєн є цєстє ци кодта, уобєл єй ку нє бафар-

159
ИРЫСТОНЫ ШТЫ
стон: є гурцєй ин уотє адтєй, єви ибєл єхецєй тухгин-
дєр фембалдєй».
Раздахтєй фєстємє ’ма бабєй имє бадзурдта:
— Уой! Кєми дє, мє фидє? — зєгъгє.
— Мєнє дєн, ци кєнис, йести ди байронх єй?
— Неци ми байронх єй, фал фєстємє дємє єрцуд-
тєн, ’ма мє маргє ку кєнєй, уєддєр дин єндеудзєнєн,
мє зєрди ка ’й, йеци загъд. Єз мєхе тухгин єнгъалдтон,
сау гъєди стурдєр бєласє ка уидє, уой цид саги марди
хєццє мє усхъи хастон, фал ду ба мєнєй тухгиндєр ра-
зиндтє, нартихуари дзелкъори хузєн мє хєрдмє фех-
стай, нур ба зєгъє: дєхецєй тухгиндєр дєбєл фембал-
дєй, єви игурцєй фєдтє хъєрєу?
— Уой, Хуцау дин ма бакома, мє рагон фудєбєнттє
мин мє зєрди ку’ рифтудтай, медєгмє рацєуай, кєцєй
ба раздахтє?
— Хуєнхрєбунєй, — загъта.
— Мадта хъиамєт фєккодтай.
Фингє ин ниввардта, хуєруйнаг, ниуазуйнаг, єхує-
дєгга ин загъта:
— Хуєрє ’ма дзубандитємє дєр игъосє: берє фудє-
бєнттє фєккодтон, кєбєл мє фєрсис, уобєл. Мєнє айє
мє хєдзарє ’й, дуує рєсугъд у оси ба мин адтєй, зєрди
дзєбєхєн цид аци мєсуги сєрєй фєккєсионцє, єндєр
кусти муггаг син неци адтєй; сє хуєруйнаг, сє даруйнаг
ба сє фагє. Уєдта хуарз дуує бєхи дєр мин адтєй,
єхсєвє ба сєбєл-еу ку рабадинє, уєд арви кєрєнти
єрзелинє. Фулдєр ке уарзтон мє адємєй, уой ба син
койгєнєг скодтон. Еу єхсєвє ба мин уайдзєф бакодта
мє бєхти гъудгєнєг: «Хєтєг лєг нє дє, — загъта, — дє
бєхтє фудєбон ке кєнунцє, ’ма уой тагъд ке нє базуд-
тай, уой туххєй дин єй бафєразтон зєгъу^». «Ци кє-
нунцє мє бєхтє?» — зєгъгє ’й, фєрсун. Йе ба загъта:
«Изєри дин сє фєйинун кєндзєнєн». — «Куд ба мин сє
фєйинун кєндзєнє?» — «Єхсєвєр ку бахуєрай, уєд
мємє рацо дє курєти медєг». И бонє байзєр єй, и
єхсєвє ба, єхсєвєр ку бахуардтон, уєд имє мє курєти
рацудтєн. Косєг ка адтєй, йе єхе хъєппєлтє фелваста
’ма сє мєнбєл скодта, уєдта мин бафєдзахста: «Нур-
тєккє дє дуує уоси дємє ардємє рацєудзєнєнцє; ду
дєр дуує бєхебєл дуує саргъи февєрє, дєхе саргъ дєр
євєрє, дє зиан дєхе цєстєй куд фєйинай уотє».
Уони ин ку ниффєдзахста, уєд рандєй ’ма циахъи

В. Ф. МИЛЛЕР
160
рєуагєй дуує у оси астєу схустєй хуссєни. Єхсєвєй ци
рацудєй, уєдта еу уосє дзоруй иннемє: «Цєуєн, єнгъєл-
дєн, ниффунєй єй». Рацудєнцє ’ма бєхдони ихуєрсти
рєуагєй сє лєгбєл фєгъгъєр кодтонцє: «Сєргътє нин
євєрє», зєгъгє. Сєргътє син февардта, єхецєн дєр.
Уотє ба фєннєхстєр єнцє — хорискєсєни авд уєйуги
адтєй, уонємє. Ку бахъєрдтєнцє дуує уоси, уєд фєф-
фестєг єнцє, сє бєхтє кєрєдзебал бафтудтонцє ’ма
смедєг єнцє авд уєйуги мєсугмє. Сє лєг дєр сє фєсте
нє адтєй (кєми сє раййафтайдє), ’ма ку єрбахъєрдтєй,
уєд йе дєр є бєх рафтудта у они бєхтєбєл ’ма уостити
фєсте бацудєй — дуарєй сємє є гъос куд дардтайдє,
уотє. Кєсуй — ’ма дин хор-къєвда ка нє фєйидта фур
имонауєй, йеци дуує у оси авд уєйугей хєццє гъазунцє,
йе дєр сємє дуарєй къулух берєгъи каст кєнуй — (хує-
ргє, ниуазгє кєнє, мє хор, дзубандимє дєр игъосє).
Дуує уоси гъазунєй ку бафсастєнцє, уєд рацудєнцє,
сє лєг син сє бєхтєбєл фєххуєстєй, ’ма рандєнцє
фєстємє сє хєдзарємє, сє лєг дєр сє фєсте, уотемєй.
Ку ’рбахъєрдтєнцє, уєд дуує уоси сє хуссєни косєги
размє єрбахустєнцє. Ку рафунєй єнцє, уєд циахъ дєр
багъузтєй ’ма є хъамуци єма є кард радавта, є бєхбєл
рабадтєй ’ма имє дзоруй:
— Мєнє бєх! Єхсєвє сцубур єй, цєфєй дє некєд
фєрресун кодтон, нур ба дє цєвдзєнєн, дє тєнгъазєй
єркъеаг куд рахауа, уєхєн цєф; куйтє дє бахуєрєнтє,
ду мєн бунати ку нє симбєлун кєнєй; єз ку нє сбєззон,
уєдта мєн бахуєрєнтє.
И бєх єй райста арвєй зєнхи астєу, мегъи дунгє куд
райса, уой хузєн. Авд уєйугемє бахъєрдтєй, хусгє сє
баййафта, рафестєг єй ’ма є кардмє дзоруй:
— Фуд уодибєстє дє Хуцау фєккєнєд, мєнє кард,
ду мєнєн ку нє сбєззай, єз мєхуєдєг ку нє сбєззон,
уєдта мєхуєдєг фуд уодибєстє куд фєууон, уотє.
Бацудєй авд уєйугемє ’ма син хестєргай сє сєртє
авдемєн дєр ракъуєрдта. Уотемєй є кард дєр сбєзтєй,
є бєх дєр сбєзтєй, єхуєдєг дєр сбєзтєй (авдебєл
фєттухгиндєр єй). Уойфєсте ба є бєхбєл рабадтєй ’ма
фєстємє є хєдзарємє бахєццє ’й; є бєх фєууап>та
’ма бацудєй хєдзарємє; є дуує уосей астєуєй є косєг
фестун кодта ’ма ин є хъєипєлтє равардта, єхуєдєгга
єрхустєй дуує уосей астєу ’ма сагъєс кодта: «Арєби,—
загъта, — уони гъуддаг ци уодзєнєй». Йеци сагъєсєй имє

161
ИРЫСТОНЫ ШТЫ
хуссун нєбал цудєй. Уотє 6а хестєр уосє єваст фес-
тъєлфтєй ’ма и стъєлфтєй єхе тугурбєл уотє ниццавта,
’ма тугурєй еу фєйнєг хонхи бєрзондмє ниххаудтєй. Є
лєги сєрти єрбавналдта кєстєр уосємє.
— Ци кєнис? — зєгъгє, имє дзоруй.
— Ке хорєй хормє цудан, уонєй хестєри сєр мєнє
мє сєумон єхснєни евгєрдєнбєл хъелєй лєууй.
— Нинцойнє уо,— зєгъгє, имє дзоруй йе ба, — ка
син ци гъомбєл єй; дє фудфунтє мєнє дє къєндони, —
зєгъгє, є лєги губун бахуаста.
Нинцойнє ’й йейє. Кєстєр бабєй уомєй итингдєр
фєттарстєй. Хестєр уосємє бавналдта:
— Ци кєнис? — зєгъгє, имє дзоруй йе дєр.
— Дє фун єцєгмє ку цєуй.
— Цємєй?
— Нє зєрдтєгтєй кєстєри сєр єз дєр мє сєумон
єхснєни евгєрдєнбєл хъелєй ку фєидтон.
— Мєнгє уодзєнєй,— зєгъгє, ин загъта хестєр,—
лєгъуз сахат єй аци сахат. Нє фудфунтє мєнє ами, —
зєгъгє, є лєги хъєстє єрхуаста.
Єрбон єй, єдта ци кодтайдє?
Дуує у оси фєйнє хъувгъани райстонцє ’ма се ’хснєн-
тємє ку бакастєнцє, уєд сє фуни куддєр фєйидтонцє,
нур єй сє цєстєбєл уотє фєйидтонцє дуує дєр. Сє
лєг дєр фестадєй ’ма є хъєппєлтє скодта. Уалєнгє дуує
уоси сє маст хатун вєндє скодтонцє ’ма сєхе дуує лаци-
ни фестун кодтонцє, лєги ба сау халон. Алкємєн є зунд
єхемє адтєй, ’ма тєхун байдєдтонцє. Мєстгун цємєн
нє кодтайдє и лєг ’ма сємє дзоруй:
— Хуєрзгєнєг хуарз нє йеруй, єз дєр уойау, цємєн
мє бафхуардтайтє, єз сумахєн хор-къєвда ку нє уинун
кодтон, ує цард, ує хуєрд ує фагє ку адтєй.
— Дє хуєрзтє дин мах баамондзинан, — зєгъгє, имє
дзорунцє йетє дєр.
Ци фєттухтонцє, ка ’й зонуй, уєдта дуує уоси лєгбєл
хъєбєрдєр кєнун байдєдтонцє. Идард рауєн ба тєрхони
адєм авари бадтєй. Лєг є уодєн ку нєбал адтєй, уєд
ралигъдєй ’ма, халон уогєй, тєрхони адєммє баервазтєй,
дуує лацини дєр є фєсте, уотемєй. Судтє ба сєбєл сгъєр
кодтонцє, єма и дуує уоси ралигъдєнцє, и лєг ба судти
дори байзадєй. Судтємє цєйбєрцє фєцєй, Хуцау зон-
дзєнєй. Судтє ба, єцєгдзинадєй Хуцауєн ка скувта,
уєхєн адєм адтєнцє, ’ма сє хестєр загъта:
6 ’Зак;п № 2077

В. Ф. МИЛЛЕР
162
— Аци уодбєл зиан симбалдєй, ’ма дзи цємєй єнє
тєрегъєд исуєн, уой туххєй нє Хуцаумє сковєн.
Куннє сарази адтайонцє ’ма скувтонцє:
— Не скєнєг Хуцау, аци уод ци адтєй, уой єй фестун
кєнє.
Єдєуагє лєг адтєй, ’ма лєг фестадєй. Судтєн сє
фєххєлеу афонє ку ’рхъєрдтєй, уєдта фонсєй сємє ка
адтєй, се ’нккєтемєй хуєздєр ба сємє бєх адтєй,
єдсаргъ, єдидонє, уой хецєн бафтудтонцє. Єз сагъєс
кодтон: ке уодзєнєй аци бєх хестєри уодзєнєй, хуєз-
дєр си йе ке ’й, ма ’й хайєн уомєн дєдтунцє.
Срєвдзє ’нцє, хєлттє скодтонцє, ’ма ка ке халє
фєцєй, уой райста. Бєх ка адтєй, уой ба сє иуазєгєн
равардтонцє ’ма ин загътонцє:
— Фєндаг раст, кєд дєбєл тухє симбалдєй, уєдта
мєнє махєй, ке хєццє дє фєндуй, уой хєццє рацо.
— Мєн туххєн Хуцауєн баковун, — зєгъгє, загъта, —
хестєри зєрди єрифтудєй, ’ма хестєри хєццє цєун мє
фєндуй.
Рандєй хестєри хєццє, ’ма ци фєцєй є хєццє,
Хуцау зонуй, є уостити тасєй: є уоститє дєр єй цємєн нє
агурдтонцє? Фал уод кєрдзин ку хуєра, уєд єй псу-
нємє дєр цєун гъєуй. Еу хатт ба, псунєй куд рацудєй,
уотє ’й раирдтонцє, ’ма еу иннемє дзоруй:
— Ма ’й рауадзє, ервєзуй нин!
Уотемєй нємун єй райдєдтонцє еци рауєн сє базур-
тєй, йе дєр син иуазєгдонємє байервазтєй ’ма талингєй
фєстємє, бонєй нєбал єндиудта псунємє. Ку некєми-
бал зиндтєнцє дуує уоси, уєдта фестурзєрдє ’й ’ма еу
бон бабєй бонигон рацудєй єндємє; фєстємє куд раз-
дахтєй, уотє бабєй єй раирдтонцє, ’ма ’й нємун рай-
дєдтонцє; йе дєр тургъи цирдємє лигъдайдє, уой нєбал
зудта, є фусуни хєдзари дуари є сєр куд рацавта, уотє:
— Єнє айеппєй нин ервєзуй, — зєгъгє, загъта сє еу
єма ’й ниццавта йе ’цєгєй.
Йеци цєфєй мин — гъе Хуцау! — мє цєстє схаун
кодта. Мє фусун дєр сє ку рауидта уєллєй, уєд сєбал
фєгъгъєр кодта:
— Хуцауи знаг исотє, сумах ма ’й ами дєр ку ниууа-
дзайтє!
Єз дєр загътон:
— Ме ’нє ниууадзун хуєздєр бєргє адтєй,— дуує
цєстемєй лєг адтєн ’ма мин мє еу цєстє фєххєссунцє.

163
ИРЫСТОНЫ ШТЫ
Мє фусун дєр хъурмє кєнун байдєдта:
— Ци ’намонд гъудтаг мин адтєй айє! Ай тєрегъєд ку
нє фєйидтайнє.
Уотемєй иттєг хъурмє кодта. Йеци лєгєн 6а имонау
уосє адтєй, ’ма и уосє лєги хъурмємє ку ’ркастєй, уєд-
та кєлкъєлєй йе ’цєгєй ниххудтєй.
— Налат дє ду, єндєра, єз мє фурмєстєй мєхе
мэрией, ду ходгє куд кєнис, мє хъурмєдзинадє дє зєр-
дємє куд нє цєуй? Мє адгин иуэзєги мин еудзєстуг ка
фєккодта, уони мин эгорун гъєуй; эрвєй зєнхи эстєу
бэзургинєй кэ хєтуй, єз у они кєми ссердзєнєн? Уой
мєстєй бэ мєхе ку марун, уєд ду ба хъэл худ цємєн
кєнис?
Уосє ба ин загътэ:
— Уонєн дин мадзал кэ скєнэ, уомєй куд хъєбєр боз
фєууодзєнє?
— Дєуєй фєстємє, мє мулк ин еугурєй дєр бєргє
рэдтинє, — зєгъгє, зэгътэ.
— Єдтэ сємє єз нуртєккє цєун,— зєгъгє,
зэгътэ, — сумэхэ не стур эгидзэг дон эртбєл бэивєретє, стур
имє ниййэрт кєнтє, ’ма ’й тэгъд сирэйун кєнтє, фэл
єнгъєл бэ нємє кєсетє — нє бэзурти гъєрєй нин не
’рхъєртун бэзондзинэйтє. Дє фєрци хъиэмєт некєд
фєккодтон, фэл эци хуэрз гъудтэги туххєй 6э эци бонє
мє уодєн фудєбон кєнун. Тухгиндєр сєбєл ке кєн-
дзєнєн уой дєр зонун ’мэ дин фєдзєхсун: э тохонэбєл
сє тєрдзєнєн, дуэрбєл дєр мин ледздзєнєнцє, къє-
рєзгитєбєл дєр мин ледздзєнєнцє, фэл сє некєбєл
рэуэдздзєнєн. Єз дєр у они соргєй мєстгун кєндзє-
нєн ’мэ тохонэй ме ’цєгєй мєхе рэуэдзгєй, нєбэл рао-
рандзєнєн ’мэ эги ниххэудзєнєн єз дєр; уой гъуди
кєнтє, ’мэ дуує лэцини ку ниххэуонцє, уєд-еу эгє
фєйнєгєй ємбєрзуни гъуд кєнтє.
Уой син ку бэфєдзахста, уєд єхе тоймон фестун код-
тэ ’мэ фєттэхтєй. Дессаг цємєннє адтєй уой тєхун дєр
— є лєг цид єхсєвє ку бэхуссидє, уєд йе ’гъэлмє уосє
бэ эрви цуппэр фэрси рэзелєн кєнидє. Єрєгиэу бэ сє,
дуує лацини, арвмє хєстєг сийафтэ, йетє дєр єй ку
суидтонцє, уєд дзи цємєн нє фєттарстєнцє ’ма зэгъ-
тонцє:
— Єхе нємє нє сиргон кєндзєнєй, ку сиргон кєнэ,
уєдтэ нє некємибэл ниууадздзєнєй.
’Ма уой тасєй лигъдєнцє уєларвмє. Исєййафтэ сє

В. Ф. ИИЛЛЕР
164
йе дєр, гъєр кєнун сєбєл байдєдта, є гъєрєй дуує уосе-
мєн сє тухє басастєй, фал уєддєр тохун байдєдтонцє
се знаги хєццє, ’ма дуує уосебєл еунєг тухгиндєр кє-
нун байдєдта; йетє дєр фєйнердємє тєхун байдєдтонцє
— сє сєри мадзалєн уой иссирдтонцє. Тоймон си тєхгє-
дєр разиндтєй ’ма сє фєйнердємє ледзун нєбал уагъта.
Мєстгун кєнун сємє байдєдта ’ма сє уєргъуни хузон
стумбул кодта, є фиццаг сє тєрун байдєдта: дуарбєл ин
євзарунцє — нє сє бауагъта, къєразгєбєл ин євзарунцє
— нє сє бауагъта; уотемєй йе сєбєл иттєг хъєбєр хъи-
амєт кєнуй; уєдта тохонамє сє сконкоммє кодта, єрсє-
сурдта тохонай, ’ма стур агє уорс хъоппєгътєй куд ира-
дєй, уотє дуує лацини аги ниххаудтєнцє. Єз дєр син
сє фєстє фєйнєг аги сєрти рацавтон, и уоси лєг 6а мин
мє цонг фєстємє рацавта, ’ма фєйнєг рахаудтєй, ’ма є
уосє дєр уотемєй сфунх єй аги. Дзубандитє даргъ цє-
унцє, хуарз лєхъуєн, аги гъуддаг ба тагъд адтєй. Єз
иттєг хъурмє нидтєн уосєбєл, ’ма мє фусун мин мє
хъурмємє ку ’ркастєй, уєд загъта:
— Цємєн хъурмє кєнис? Ду уєйуг ку дє, авд уєйу-
ги маргє ку ракодтай, уєд ду тухгин нє дє? Фал дєубєл
тухгиндєр ку разиндтєй, дєу сєр ка нивгарста? Йетє дє
уоститє! Уонєбєл ма тухгиндєр ка фєцєй, єз уой хєццє
цєруммє неци бакєндзєнєн; фиццаг дєр рамєлун ибєл
ємбалдєй, уомєн єма мєн дєр йе еу бон фєхходуйнаг
кодтайдє, нур ба мин еу раст мєхе хузон адєймаг Хуцау
кєд радтидє?
Гъе ба дин мє дзубанди, хуарз лєхъуєн, мє рагон
фудтє мин мє зєрди єрифтудтай, дєхе уодєн дєр хъиа-
мєт равардтай. Цо нур ба, мє хор, фєндаги раст, фал мє
дзубанди ба ма феронх уо.
Уони єрцудмє, игъосгутє, сумах дєр хуарзєй фєц-
цєретє.

ПЕРЕВОДЫ

СКАЗАНИЯ О НАРТАХ
И ДАРЕДЗАНАХ
1. КАК РОДИЛАСЬ САТАНА*
Мать Бораевых2 была Сасана. Однажды пришел к ней
Уастырджи и послал к ней человека (сказать):
— Хочу тебя сделать своей любовницей.
Сасана сказала Уастырджи:
— Я никого не буду слушать, кроме моего мужа!
Уастырджи сказал ей:
— Когда ты умрешь, куда ты от меня уйдешь, я не
оставлю тебя и мертвую!
И когда умирала Сасана, то просила своих сыновей
Хамыца, Урызмага и Созрыко*:
— Вот, сильный муж мне угрожал, поэтому прошу вас,
сыновья мои, три ночи караульте меня в могиле.
Сасана умерла, и первую ночь караулил Урызмаг.
Уастырджи пришел в полночь; рассвело, и засияло солнце, и
всякий выгонял свой скот к пастуху. Вот и сказал
Урызмаг Уастырджи:
— Лукавый муж, этим меня не обманешь!
Он остался там сидеть и караулил, а когда рассвело,
пошел к себе домой.
Вторую ночь пришел Созрыко на кладбище и стал
караулить мать. Снова пришел Уастырджи на кладбище, и
опять рассвело: всякий погнал свой скот к пастуху. Тогда
Созрыко сказал:
— Лукавый муж, этим меня не обманешь!
Созрыко считал часы и, когда рассвело, пошел домой.
На следующую ночь пришла очередь Хамыца
караулить мать. Вот пришел Уастырджи в полночь, и рассвело,
и все погнали свой скот к пастуху. Тогда сказал Хамыц:
* Хотя Созрыко не был ее сыном, но все-таки жил с ними, и поэтому
она п его просила. (Реплика сказителя.)

167
В ГОРАХ ОСЕТИИ
— Так как рассвело, солнце засияло и всяк погнал свой
скот к пастуху, то я чего еще сижу? Пойду-ка я на свадьбу
к Алагаевым и позабавлюсь (как другие).
И пошел он на свадьбу и забавлялся там. Тогда
пришел к Сасане Уастырджи в могилу и сначала сам с нею
спал, потом к ней пустил своего жеребенка, а после этого
пустил к ней борзого кобеля и улетел на небо.
Вот один молодец пришел на игрище Алагаевых и
сказал:
— Не чудо ли! Из склепа Бораевых слышны плач
ребенка, ржание жеребенка и лай щенка.
Урызмаг, услыхав это, сказал: «Ох, зарезал меня брат,
не укараулил он нашей матери». Спустился Урызмаг к
гробнице и увидел: мать родила девочку, жеребенка и щенка.
Урызмаг взял их, отнес домой и взрастил их. Девочка
стала хорошенькой и была названа Сатана. Жеребенок же
стал Урызмаговым рябым конем Дурдуром, щенок же был
борзым щенком и стал хорошим борзым псом4.
2. УРЫЗМАГ И САТАН А»
Однажды Урызмаг сказал Сатане:
— Ведь ты стала красивой женщиной, я сделал бы тебя
своей женой, но стыдно; отдал бы кому-нибудь тебя
(замуж), да жаль тебя.
Сатана сказала Урызмагу:
— Сядь на ишака задом наперед и поезжай на ишаке
по нартским улицам; когда один конец ты будешь делать,
над тобою будут смеяться; когда назад повернешь, над
тобою немногие (только) будут смеяться, а после этого, как
третий оборот будешь делать и опять поедешь по улицам,
то никто уже больше не станет смеяться.
Урызмаг отправился, сел на ишака навыворот и, когда
один конец делал, все над ним насмехались; когда второй
конец делал по улицам, лишь немногие стали смеяться, а
как третий конец делал по нартским улицам, то уже
совсем никто не смеялся. После этого Урызмаг сделал
Сатану своей женой, и стали они жить вместе.
Однажды сын Сафа2 послал к Сатане человека. Он
сказал Сатане:
— Сын Сафа послал меня к тебе и просит тебя: «Будь
мне любовницей».

В. Ф. КИЛЛЕР
168
А в это время Урызмаг дома не был. Так как Сатана не
согласилась, то на другой день пришел к Сатане сам сын
Сафа. Сатана сказала своим служителям:
— Ступайте, принесите гостю барашка и хорошенько
угостите его.
Сын Сафа сказал:
— Сядьте-ка кругом шире!
Затем он вынул из кармана ножичек, а из другого
кармана столик и платок. И выскочили из ножичка овца и два
молодца; они зарезали овцу, сделали шашлык, сварили мясо
и таким образом изготовили ужин. Когда еду кончили, сын
Сафа взял свой ножичек, платок и столик и положил все —
и прислужников, и пищу — в свой карман. Сатана
спросила его:
— Ты ни за что не продашь эти вещи?
Сын Сафа сказал:
— Я прежде засылал к тебе: если эту ночь вместе
поспим, я отдам тебе все эти вещи.
Сатана подумала и сказала: «Что бы ни было, дай
позову сына Сафа!» И она пригласила его с свою спальню, и
они спали вместе. Поутру сын Сафа улетел, оставил свои
вещи Сатане, а также оставил свои ноговицы нарочно, чтобы
их увидел Урызмаг. Когда Урызмаг пришел, то понес в
спальню шашку и ружье. «Положу-ка их здесь»,— сказал
он. И увидел он около постели на кровати обе ноговицы
Сафова сына. Тогда сказал Урызмаг:
— Сатана, Сатана! Не так ли говорила ты: «Никто меня
не обманет!» Теперь я не стану более жить с тобою,
погублю как-нибудь свою голову!
Затем он изготовляется, сел на коня и уехал. Сатана,
увидя это, сказала: «Теперь, если я не надену на себя
мужское платье, не пойду к нему и не покажу ему моих вещей,
то тогда мне уже более не жить с Урызмагом».
Вот надела она мужское платье, села на коня и поехала
искать Урызмага. Она встретила его на Таркском поле и
сказала ему:
— Прямой путь тебе, добрый человек, куда едешь?
Он сказал ей:
— (Еду) голову сгубить.
И сказала Сатана:
— Все же одну ночь отдохнем вместе.
— Хорошо, отдохнем, благодарю Бога за такого
товарища.

169
В ГОРАХ ОСЕТИИ
Они стали вместе отдыхать, и сказал Урызмаг:
— Что же мы поедим?
Сатана сказала ему:
— Не беспокойся о еде, я найду пищу.
Когда наступило время ужина, Сатана вынула из
кармана ножичек, платок и столик, и они изготовили ужин.
После ужина она положила свои вещи в карман, а
Урызмаг сказал ей:
— Ни за что ты не продашь этих вещей, добрый
человек?
Сатана сказала:
— Добрый человек! Я их не продам, но одно дело кто
сделает, тому их отдам.
Урызмаг сказал:
— Хоть я мужчина, а все-таки сделаю!
Вот они вместе легли спать ночью, и сказала Урызмагу
Сатана:
— Поверни ко мне...
Урызмаг сделал это, а Сатана взяла камень, завернула
в бурку и... Поутру Сатана сказала Урызмагу:
— Ну, куда ты от меня бежал? Ведь ты мужчина, а я
Сатана и (все же) тебя соблазнила. Как же меня не
соблазнил бы мужчина этими вещами?
После этого они отправились домой и жили так же
дружно, как прежде.
3. СОЗРЫКО1
Созрыко был (родом) из Бораевых2, но не родился от
матери и отца. Сатана была хорошая женщина, и из зэдов
каждый говорил: «Как бы сделать мне ее своей
любовницей!»
Однажды Сатана стирала свои штаны и распялила их
на камне на солнце. Вот пришел Уастырджи3 и сказал:
«Твои штаны куда от меня уйдут (т. е. куда от меня скро
ются)?». Пошел Уастырджи к штанам (лежавшим) поверх
камня и... на них, от этого в утробу камня вошла д>-ша.
Сатана узнала, что Уастырджи... на ее штаны и что внутрь
камня вошла душа. Вот начала считать месяцы камня и,
когда пришел ему срок, она разрезала камень, и из него
вышел Созрыко, подобный льду, и начал играть.
Однажды он играл с тремя сыновьями Бурафарныга, к

В. Ф. МИЛЛЕР
170
обеду обыграл их всех, отрезал им правые руки4 и отнес
их к себе домой. На другой день вышел он, пришел и
парням сказал:
— Сегодня если вы обыграете меня, то отрежьте мне
усы и отнесите, если же я вас обыграю, то я вам усы
отрежу и унесу!
Вот играл он (с ними), к полудню победил их, отрезал
им усы и отнес в свой дом. Утром на третий день пошел он
и сказал парням:
— Сегодня станем играть на правый глаз: если я
обыграю, то вырежу ваши правые глаза и унесу их домой, если
же вы победите, то унесете мой правый глаз.
Когда настал полдень, Созрыко опять победил парней
и вынул у них правый глаз. Вышла мать парней и сказала
Созрыко:
— На Хазмийском поле, за Черным морем, живет Ку-
цыков сын Елтаган, у него головная кожа золотая, если ты
силен, Созрыко, то убей Елтагана, сдери у него головную
кожу, принеси ее и из нее сделай воротник для шубы5.
Когда Созрыко это услышал, то запечалился и сказал:
«Нельзя мне не идти к Елтагану!»
Пошел он за Черное море к Елтагану и подошел к его
двери. Выглянул к нему Елтаган:
— Здоровым ходи! — сказал он ему. — Добрый гость,
где ты был?
Созрыко сказал ему:
— Я наслышался о твоей доблести и ради этого
пришел.
Елтаган зарезал желтого барана, хорошо его угостил и
сказал:
— Гость! Силен ли нарт Созрыко, что его называют
сильным мужем?
Созрыко сказал:
— Как не силен Созрыко? Если зарядишь ружье
двумя пулями и выстрелишь в грудь, то перед ним (ней)
падают пули, вот, как будто груши.
— Добрый гость, у тебя так же ружье похожее на
хорошее, заряди-ка его двумя пулями и выстрели, вот, мне в
грудь: войдут ли в меня пули? — сказал Елтаган.
Созрыко крепко зарядил свое ружье, выстрелил
Елтагану в грудь, и пули упали перед Ел таганом, будто две
груши. И сказал ему Елтаган:
— Чем же еще крепок Созрыко?

171
В ГОРАХ ОСЕТИИ
— Как же не крепок Созрыко? — сказал Созрыко. —
Если наточишь меч и ударишь обеими руками Созрыко по
голове, то даже полтора волоса не отрежет!
— Добрый гость, — сказал Ел таган, — у тебя так же
меч похож на хороший, ударь-ка мне по голове!
Встал Созрыко, вынул (из ножен) меч, ударил
Елтагана по голове обеими руками и даже полтора волоса не
отрезал. И сказал ему опять Елтаган:
— Скажи мне теперь, добрый гость, чем еще крепок
Созрыко?
И сказал Созрыко:
— Как же не крепок Созрыко? Зимою если выроешь
яму, пустишь туда воду из Терека, в эту яму посадишь
Созрыко на одну неделю и эта яма замерзнет, то, когда
замерзнет, он головою (лед) выбьет (сорвет), так он
крепок.
Тогда сказал Елтаган:
— Ну, так и мне выройте яму, посадите меня в нее,
пропустите надо мною воду из Терека и оставьте меня в
яме на неделю, и пусть она замерзнет, разве я не сорву
(лед) головою?
Вот вырыли яму, пустили туда воду из Терека,
оставили в ней Елтагана на одну неделю, и замерзла над ним
вода. После этого подошел Созрыко и сказал:
— Ну-ка, Елтаган, хвати вверх, вырвешь ли головой
лед?
Елтаган хватил и сорвал его головой. Таким образом,
голова его очутилась наверху, но плечи не проходят, и он
застрял там во льду.
— Подымай его, он сломится! — сказал ему Созрыко.
Елтаган поднимал, поднимал, но не хотел лед ломаться, и
он сказал:
— Не могу я его проломить!
Потом Созрыко сказал ему:
— Елтаган, будто уж мой меч не отрежет тебе голову!
Ведь я Созрыко, будь в этом уверен!
Извлек Созрыко меч, режет Елтагану голову, но не
может.
— Будь милостив,— сказал Елтаган,— не умерщвляй
меня мучительно, принеси мне мой меч и им мне голову
отруби!
Принес Созрыко его меч и сказал ему:
— Сила-то у тебя есть, и если бы такой же ум у тебя

В. Ф. ИНЛЛЕР
172
был, то никто бы тебя не осилил, но я умом сильнее
тебя.
Затем отрубил Созрыко ему голову, отскочила голова
и схватила ртом рукоять меча в руке Созрыко. Побежал
Созрыко, а голова Елтагана его гнала. Потом похолодела
голова, остановилась, и меч упал. Когда это увидел
Созрыко, он остановился сам, вернулся к ней и сорвал с
головы кожу. Что только было в доме Елтагана, все это унес
Созрыко к себе домой. Потом Созрыко собрал из нартско-
го аула всех девок и молодух и сказал им:
— Скроите мне шубу из головных волос и усов.
И увидели молодухи, что Созрыко вынес кожи от
головы и усов.
Одна говорила:
— Это головная кожа моего отца!
Другая говорила:
— Это кожа с усами моего брата!
Третья говорила:
— Это кожа с головы моего мужа!
И сказали они ему:
— Завтра утром мы придем.
Утром они пришли к нему и скроили шубу. Потом ушли,
пошли к колдунье6 и сказали:
— Мы скроили Созрыко шубу из головных кож наших
братьев и головных кож наших мужей. Схитрим теперь с
ним; просим тебя, скажи нам, научи нас, что делать.
Ведьма им сказала:
— Оставьте его шубу без воротника и, когда сошьете,
то наденьте на него и скажите ему: «Хорошая твоя шуба,
только еще недостает воротника, если принесешь для него
головную кожу Муккары, Тарыкова сына, — а ее
называют золотою, — тогда полна твоя шуба».
Как им сказала колдунья, так девки и сделали.
Вот пошел Созрыко. Придя к Муккаре, он закричал:
— Муккара, тут ли ты?
Муккара, услышав это, сказал:
— Это голос Созрыко, пойдите и скажите ему: «Здесь
Муккары нет!»
— Найдите мне его, — сказал Созрыко, — во что бы то
ни стало.
Тогда пошел к нему Муккара сам и сказал ему:
— Что это, Созрыко, что тебе нужно? К чему ты меня
ищешь?

173
В ГОРАХ ОСЕТИИ
— На улице Сакола станем играть альчиком, — сказал
Созрыко, — если ты меня победишь, отрежь у меня
голову, если я тебя обыграю, то у тебя голову отрежу.
Муккара согласился, они пошли на улицу Сакола, и
Созрыко сказал Муккаре:
— Пусти свой альчик.
Муккара сказал:
— Ты сюда пришел состязаться и потому бросай
первый, Созрыко!
Вот Созрыко бросил, и сколько в три дня намолотит
человек, столько из того альчика высыпалось проса.
— Это просо нужно собрать, — сказал Созрыко.
Затем Муккара свой альчик выбросил: из его альчика
высыпались куриные цыплята, начали просо собирать, и
каждому из них по зерну не досталось.
— Теперь ты вперед пусти свой альчик! — сказал
Созрыко.
Пустил Муккара, и вот выскочил кабан из альчика и
побежал в бурьян. Затем пустил Созрыко, выпрыгнули
три борзые собаки, погнали кабана и по кускам его
принесли и положили перед Муккарой. Тогда сказал Муккара
Созрыко:
— Теперь опять ты пускай свой альчик.
Пустил Созрыко и загорелись нартовские дома.
— Нужно как-нибудь им помочь, — сказал Созрыко
Муккаре.
— Я для них ничего больше не умею (сделать), сделай
мне, что можешь, — сказал Муккара.
— Посмотри-ка на меня! — сказал Созрыко.
Потом он пустил свой альчик: пошел дождь и потушил
дома. Тогда сказал ему Муккара:
— Отруби, Созрыко, мне голову, так как ты победил
меня.
— Еще раз бросай, даю тебе еще это право! — сказал
ему Созрыко.
Пустил опять Муккара, и вылетели три голубя из его
альчика.
— Поймай их! — сказал (он) Созрыко.
Созрыко взял свой альчик из кармана, и вот три
ястреба вылетели и стали преследовать трех голубей, поймали
их, принесли к Муккаре и убили. Тогда Муккара сказал
Созрыко:
— Руби мне голову, ты победил меня!

В. Ф. ИНЛЛЕР
174
— Ты хороший муж, Муккара, — сказал Созрыко, — и
не хочется мне отрубить у тебя голову.
Он содрал ему головную кожу и положил ему (на
голову) зелье. На голове Муккары выросла новая кожа, и он
остался здоров. Затем Созрыко эту кожу домой принес, а
те молодухи и девушки сшили из нее воротник его шубе.
4. УРЫЗМАГ И СОЗРЫКО
Нарты собором сидели. Урызмаг и Созрыко
поспорили. Созрыко так говорит:
— Моя жена лучше твоей, да и я сам лучше тебя!
В эту ночь ушел Созрыко, лег в своей спальне и
заснул. Когда проснулся, смотрит — рассвело; тогда нашло
на него раскаяние: «Эх, как Бог меня проклял: будто
конскою плетью я моего старшего ударил, — так я обидел его.
Как еще среди нартов пойду я? Погублю-ка свою голову, а
не то мне будет стыдно!»
Утром он встал, вывел коня, прицепил доспехи и сел
на коня: «Погублю свою голову!» — сказал он и
отправился.
Сатана была хорошая женщина. Рано утром она мела
улицу. Встретился ей Созрыко.
— Молодец! Куда едешь?
— Голову свою погубить! — и Созрыко ускакал.
Сатана сказала:
— Ах, чтоб мой дом рухнул! Половина нашего аула
уходит!,
Сатана оседлала Урызмагова Дурдура и на него села.
В городе Тынте был у них зять. «Быть может, он его
постыдится и воротится», — (подумала она). К нему Сатана
приехала и сказала:
— Зять наш! Половина нашего аула убежала, вороти
его!
Тот свою похоронную одежду2 надел, на боевую
лошадь сел и погнался за Созрыко. На Фардыговом поле3 он
нагнал его.
— Созрыко! Воротись, а не то и я вместе с тобою свою
голову сгублю!
Созрыко сказал ему:
— Ишак, фарсаглаг!4 Ты ко мне как дерзнул
(приехать)?

175
В ГОРАХ ОСЕТИИ
Они поехали вместе и, не^ говоря ни слова,
приблизились к Йелусанеду5. К реке Йелусанедской Созрыко
бросился, а его зять Челахсартон сперва спешился, разделся
и одежду снял6, а затем в воду бросился.
Созрыко сказал:
— Чтоб Бог тебя не послушал! Зачем ты губишь свою
душу за мою?
Он прыгнул за ним, схватил его и из воды вытащил.
Челахсартон сказал:
— Я тебя бесславным возвратом не ворочу, Созрыко:
есть у нас одна сестра, ее ангелы сватают, но она ни за
кого не хочет. Эту вот самую я тебе отдам!
Они повернули морды коней от Йелусанеда, приехали
в дом Челахсартона, и он сказал своей сестре:
— Я нашел тебе хорошего мужа.
Девушка ему сказала:
— Кто он, из каких?
Он сказал ей:
— Из нартов, Созрыко.
Тогда девушка заплакала и сказала:
— Я с нартским мужем не стану спать.
Созрыко, полный гнева, пришел, остановился в нарт-
ском ауле и сказал:
— Нарты! Я душою нездоров: Челахсартонова девица
за меня не хочет. Теперь для этого дружины нужны.
Нарты сказали:
— Лучше нам погибнуть, если Челахсартонова девица
за нас не хочет!
Послали глашатая7, и он крикнул:
— Нарты! Кто только может идти, пусть из тех ни
один не останется: Созрыко дружины требуются. Кто
втроем, из них одного караульщиком дома оставьте. Кто
вдвоем, пусть оба пойдут!
Поутру собрались дружины. У колдуньи ночью
родился мальчик. Поутру Урызмаг8 кругом обошел свои
дружины. Прибежал колдуньин мальчик:
— Я также в дружине иду!
Урызмаг сказал:
— Вчера, мальчик, ты родился, как ты пойдешь
сегодня в поход?
Мальчик сказал ему:
— Сто людей какую помощь окажут тебе, такую и я
тебе окажу!

В. Ф. НИЛЛЕР
176
Урызмаг сказал:
— Кто подержит мне коня?
Маленький мальчик сказал:
— Я подержу!
Урызмаг сказал:
— Как ты подержишь? Моего коня не легко держать!
— Все-таки подержу! — сказал мальчик.
— Как тебе сдержать? Если он тебе узду оборвет, чем
ты его удержишь?
— Тогда за холку!
— А если холку он оторвет, тогда за что удержишь?
— Тогда за гриву удержу!
— А если он гриву оборвет, тогда за что удержишь?
— Все-таки я его за четыре ноги удержу и под себя
повалю!
После этого, когда начали биться, маленький мальчик
сказал:
— Если хочешь, я буду с горы нападать, если хочешь,
буду в твоей дружине сражаться.
Урызмаг сказал ему:
— Хорошо будет, если такую помощь ты мне оказал
бы: наверху над ними гора; если оттуда ты нападешь,
будет ладно.
Мальчик пошел к горе, взлетел черной курицей на ее
вершину и ударил ногой по горе; от горы отскочил кусок,
обрушил половину домов города и перебил людей. Были у
Челахсартона от Бога три стрелы; теперь, увидя мальчика
на вершине горы, он сказал:
— Чудно! На моей горе (сидит) кто-то, подобный
черному ворону, он и мой город разрушил и людей моих перебил.
Вот Челахсартон молит Бога:
— О Боже, если ты дал мне эти стрелы, то дай мне
попасть вот в того, кто на верху этой горы и похож на
ворона!
Он выстрелил, попал ему в ногу, и стрела из его
колена высунулась. В то время было так: если кого перенесут
за три долины, то уж тому смерти не было. Урызмаг
положил мальчика на спину и перенес за две долины.
Сырдон был злодеем для нартов. Он сказал Урызмагу:
— Ага, Урызмаг! Твою дружину разбили, а ты колду-
ньина сына на спину положил и несешь.
Тогда Урызмаг бросил мальчика, когда услыхал эти
речи. Поэтому мальчик умер.

177
В ЮРАХ ОСЕТИИ
Батраз, Хамыцев сын, смотрит с неба: хотя хорошо
бьются нарты, но ничего Челахсартону не поделают.
Батраз спустился с неба.
— Что это значит, нарты? Дым ваших ружей идет, а
городу вы урону не делаете. Ступайте, притащите мою
пушку, тогда увидите, что будет!
Они пошли, но ни быками, ни людьми ничего (с ней)
не поделают.
— Как же еще после этого вы на войну ходите? —
сказал им Батраз.
Вот пошел он (к пушке) сам, взвалил ее на спину и
принес к месту битвы.
Когда выскочил Батраз, красный как пламя, тогда
(сама) пришла Челахсартонова девушка и просила его:
— Будь милостив! Не срами меня. Я согласна выйти за
твоего брата!
— Не по воле, так по неволе согласна будешь. Я не
уведу тебя со срамом, но возьму с тобою половину этого
города!
Затем нарты взяли у них людей, казну вместе с Со-
зрыковой невестой и отдохнули в его доме.
5. СОСЛАН И УРЫЗМАГ
Однажды Сослан и Урызмаг сели на коней и поехали
воровать1 Когда они уже много проехали, то приехали на
Азнинское поле2. Им встретились три сына Азна и
закричали на них, но ветер далеко отнес их крик. Вот они
спросили их (Азнавичей):
— Отчего вы на нас кричите? Отчего не оставляете нас
(в покое) на нашем пути?
Тогда сыны Азна сказали:
— Это наше место!
— Мы нартские люди, едем по дороге, отчего же вы
нас не пускаете? — сказали нарты.
— Мы именно и ищем нартских людей, отчего нашу
отцовскую подать вы нам не вносите?
— А ваша отцовская дань какова была? — сказали
нарты.
— Наша отцовская дань: у кого куры — сто кур, у
кого бараны — сто баранов, у кого коровы — сто коров, у
кого быки — сто быков, у кого кони — сто коней, голов-

В. Ф. МИЛЛЕР
178
ного мозга мух — полная круглая чашка, полная сапетка
пеплу дорогого кумача, масла настолько, чтобы изжарить
барашка3, два быка, рожденных в праздник Тутыра4, и им
ярмо из залового5 дерева. Если этого вы нам не добудете,
мы заберем весь ваш аул.
Назад нарты огорченные воротились в свои дома,
пошли в аул и сели на ныхасе. В ауле их спросили:
— Чего вы пришли огорченные?
— Мы ехали по дороге, и три Азнова сына нам головы
отрезали: «Почему вы дани не вносите»,— сказали они.
(Следует повторение перечисления дани). Теперь пришел
нам конец, и мы убежим, ибо, где нам добыть это?
Урызмаг сказал:
— Спрошу-ка я Сатану, не найдет ли она на это какое-
нибудь средство?
Пошел он домой, опустился, опечаленный, на лавку.
— Что с тобою, наш старик, чего ты опечален? —
спросила Сатана.
Он ей сказал:
— Мы решили, пойдем за барантой Ахснартаггаевых!6
Отправились, и встретились нам три Азнова сына и
сказали: «Почему вы нам отцовскую дань не вносите?» (следует
перечисление дани).
— Теперь нартам ничего не остается кроме гибели, если
они не убегут.
Сатана сказала ему:
— Я отдала водяным7 мальчика, и если он никакого
средства не сыщет, то ни от кого не будет помощи.
Вот Сатана пошла к водяным и им сказала:
— Вышлите того мальчика, которого я вам отдала, если
он на что-нибудь годится, иначе нарты погибнут.
Она вызвала мальчика. Его имя было Асана, Урызма-
гов сын. Вот пошел биться мальчик, перебил трех Азно-
вых сыновей и их вещи с собой унес. Меж тем нарты
остались на своей родине.
Асана был притеснитель и не давал Бораевым жить:
если у кого жирный бык, он его резал, если у них был
тучный конь, он на него садился. Он был учеником в
кузнечном деле у Курдалагона, и вот Бораевы обещали Кур-
далагону много скота.
— Убей нам его (Асану),— сказали они.
— Ему смерти нет,— сказал Курдалагон, но заставил
их вырыть яму в семь саженей около своей кузницы; над

179
В ГОРАХ ОСЕТИИ
ямой растянули белый войлок, и Асана туда упал, когда
кузнечеством занимался. Бораевы его в яме крепко
закрыли. Вот стали искать его Ахснартаггаевы, нося медные8
посохи и медные арчи9. Где им его найти? Когда
Ахснартаггаевы пришли домой, Сатана их спросила:
— Нигде не находите?
— Нет его.
После этого их позвали Бораевы и задали им пир.
Сырдон же, брат Ахснартаггаевых, сидел на ныхасе и
сказал:
— Что за диковина! Они убили лучшего из них, а те
пришли в их дом, и теперь они (Бораевы) их угощают.
У Сослана госпожа ветров10 была возлюбленной, и она
ему на ухо сказала слова Сырдона. Тогда Сослан встал (с
пира) и сказал:
— Идти нам время, пойдем по домам.
Они пошли и решили бежать. Сестра их Агунда была
женой у Бораевых. Она им сказала:
— Не убегайте, кровь водою смывается, и мы вам
заплатим за вашу кровь.
Тогда они сестре сказали:
— Бораевский ишак пусть на тебя прыгнет! Не
остановишь ты нас.
Вот прошла она сама на верх башни, а ишак за ней.
Тогда и она их прокляла.
— Пусть семь лет ваш резун-меч не режет, пусть ваш
скаковой конь не прибегает более (к цели), к кому
придете, того гнев испытайте, семь лет пусть устами своими с
вами не говорит Канцысар Хуандон-алдар!
Они все-таки решили бежать к Хуандон-алдару и
убежали. Прошел один год, а алдар с ними устами не говорил.
Вот один человек справлял поминки и пускал скачки11, а
Сослана позвал в распорядители12. Один человек резал быка
и попросил у Сослана меч, меч не резал, и он его ему
бросил. Сослан ронял слезы. Послали и Ахснартаггаевы своего
коня на эту скачку, но он не добежал и остался позади.
Когда прошло семь лет, минуло и их проклятие. Однажды
один человек справлял поминки. Сослан опять дал свой меч,
чтобы резчику зарезать быка, и сказал (резчику):
— Сильно его не надавливай.
Тот сильно налег, перерезал быку горло, а себе колени.
Тогда Сослан засмеялся. Человек сказал ему:
— За что ты меня убил?

В. Ф. МИЛЛЕР
180
— Ведь я сказал тебе: не слишком пускай,— сказал
Сослан.
И на скачку они пустили своего коня, и ему (коню)
наказывали:
— На три дня их вперед пусти.
Он на три дня (пути) их вперед пустил, а потом их
нагнал, и кого нагонит, у тех куски вырывал, а сам
доскакал. Снова засмеялся Сослан, пошел и в кузнице слезами
свой меч наточил. Потом он так говорит:
— Чтобы твой кал ели Сослановы покойники! За то,
что ты (Канцысар Хуандон-алдар) до сих пор со мной не
разговариваешь, попробую-ка я этот меч на твоей красной
шее.
Он попробовал меч на наковальне и разрезал ее
пополам вместе с деревом. Один мальчик был около него. Он
ушел и сказал алдару, что слышал от Сослана. Алдар
велел крикнуть людям:
— Этой ночью я угощаю наших гостей, несите питье,
пищу и режьте быков.
Потом он позвал Ахснартаггаевых и им сказал:
— Ваше сердце да не гневается на меня, семь лет я с
вами устами не говорил, так как вы были прокляты,
теперь же скажите, чего вы просите?
Они сказали:
— Несколько народу нам нужно, дай его нам.
Он сказал им:
— Завтра утром, кто из вас трех надеется на коня, тот
пусть на коня сядет. Вот там, в степи, — одна могила, пусть
он (человек) ударит в ее дверь ногой, и когда отворится,
пусть он ускачет и не смотрит назад, и люди будут.
Урызмаг сел на своего коня поутру, ударил в дверь, и
стали преследовать его люди и наполнили поля.
— Что с ними делать? — сказали нарты.— Ведь мы
числа их не узнаем (не найдем). Если же число их не
откроем, то они нам помощи не окажут.
Вот Урызмаг пошел домой и сказал жене:
— Я не знаю средства счесть войско.
— Я найду, — сказала она, сшила трехногие штаны и
их на камне распялила.
Поутру пришел Сырдон и удивился:
— С вечера до утра я шатался среди Ахснартаггаевых
дружин, их сто раз по сто и триста в излишке, а
трехногого человека я не видывал.

181
В ГОРАХ ОСЕТИИ
Так они узнали число своих дружин, и дружины стали
ихними. Урызмаг затем сказал:
— Кто первый воткнет свое знамя на верх дома Бо-
раевых, тому я отдам свою жену Сатану.
Вот они пустились, один человек впереди, за ним
второй, а Урызмаг (был) третьим. Сатана знала это решение
и боялась стать чьей-либо долей. Она с крыши дома на
них смотрела и Бога просила:
— Боже мой, Боже, пусть первый умрет!
Так первый был ранен и умер. Второй оказался
впереди и шел со знаменем в руке. Сатана снова Бога молила, и
он также был убит. Третьим был сам Урызмаг. Он дошел
и на доме Бораевых свое знамя водрузил. Таким образом,
жена осталась за ним самим. Они перебили Бораевых,
разграбили, и снова нарты на свои места воротились и
зажили там. Еще теперь они живут. До их прихода живите
счастливо!
6. ХАМЫЦ, СОЗЫРЫКО И УРЫЗМАГ
Хамыц, Созырыко и Урызмаг не поладили о том, кто
старший, кто младший (из них) и сказали:
— В городе Тынте есть наша старшая сестра, пойдем к
ней жаловаться. Она нам разберет, кто из нас старший,
кто младший.
Вот они отправились и положили (переметные) сумы
Хамыцу за седло; спустились1 у двери сестры и сказали ей:
— Выгляни-ка к нам наружу!
Сестра выбежала к ним и им сказала:
— Войдите в комнату2.
Принесла им кусарта3 и хорошо их угостила. Они
сказали ей:
— Мы без дела не пришли к тебе теперь.
— Скажите, для какого дела вы прибыли?
(Они сказали ей:)
— Мы не ладим о том, кто из нас младший, кто старший.
(Она им сказала):
— Вы сами разве не знаете, кто из вас младший? У
кого сумы, тот из вас младший.
Хамыц рассердился и сказал:
— За то, что ты лживо говоришь, пусть на тебя
вскочит бурый осел Бораевых, так как я не младший.

В. Ф. ИИЛЛЕР
182
(Когда раз п])оклянули Бораевским ослом, то Бораев-
ский осел уже непременно наскакивал и с радостным
ржанием прибегал.)
И сказала Хамыцу сестра:
— Будь милостив, не напускай осла, и я тебе дам что
ты любишь.
— Дай мне Аркызов зуб4! — сказал Хамыц.
Она дала ему Аркызов зуб и вставила ему меж зубов.
(Аркызов зуб был на то хорош, что, если любишь какую-
нибудь женщину и она не склоняется, то, если покажешь
ей Аркызов зуб, она за ним пойдет, и если мужчина не
склоняется к ней, то женщина превратится в змею).
Когда Хамыц взял этот зуб, он за это не напустил на нее
осла.
У Алагаевых справлялась свадьба, и была у них одна
взрослая девица5. Уже прежде посылал к ней Хамыц
(сватов), но она не соглашалась, а за это он был на нее сердит.
Когда она узнала, что у Хамыца есть Аркызов зуб, она
начала его бояться и сказала:
— Если Хамыц показал бы мне свой зуб и ко мне не
пошел бы (т. е. не хотел бы меня полюбить), я обратилась
бы в змею.
Поэтому она его остерегалась. Хамыц завернулся в сукно
и воткнул в воротник чеку (?); потом он бросился в яму с
грязью, и смотрели на него люди:
— Что это за бедный человек?
Услышала это девица, выскочила (из сакли) и сказала:
— Какой жалкий человек? — и посмотрела на него.
Хамыц, увидя ее, показал ей свой зуб и сказал:
— Девушка, пусть твой дом рухнет!
Она сказала:
— Тот, от кого я оберегалась, ко мне пришел.
Вскочил Хамыц, пришел в свой дом, и девица стала
змеей.
Алагаевы сказали Хамыцу:
— Сделай милость, приходи к нашей девушке; мы дали
бы тебе столько денег, сколько она потянет!
Хамыц сказал:
— Хоть бы я умер, не быть тому, чтобы мне пойти к
этой девушке!
Когда прошло два года ее болезни, Хамыц из жалости
не мог на нее смотреть; он вошел туда, вынул свой зуб и
потер ее им. Тогда девушка выздоровела, стала еще вдвое

183
В ГОРАХ ОСЕТИИ
лучше, и Хамыц сделал ее своей любовницей. Когда они
вместе спали, он сказал ей:
— Ты не соглашалась, и я за это тебя два года бедою
мучил.
Девушка же ему сказала:
— А мне что с тобой (было) делать? Ведь я заставила
тебя смердеть в грязной яме!
7. УРЫЗМАГ, ХАМЫЦ И СОЗРЫКО1
Бораевы задумали пойти воровать2 — Урызмаг,
Хамыц и Созрыко. Когда они спустились к Нартскому
мосту3, им встретился Сыфыттар4. Они поймали Сыфыттара:
— Напророчь нам добро5, — сказали они.
Сыфыттар сказал им:
— Отпустите меня, и с той стороны я благословлю вас.
Они пустили его. Сыфыттар говорит им:
— Послушайте меня: так счастлив пусть будет ваш путь0
и чтоб такой на него пошел снег, чтобы не было видно
вершины ели; оставайтесь под деревом целую неделю и
съешьте подметки ваших сапогов.
Они сказали:
— Если пойдем — несчастный путь сделаем, а
вернемся — стыдно.
Вернуться назад было им позорно. Они отправились,
поехали, и в самом деле выпал большой снег; оставались
они тут от одной субботы до другой, нечего было есть и
были они (сильно) стеснены.
Вот выбежала на них векша7; они поймали ее,
зарезали, съели ее мясо, а о шкуре стали судить. Хамыц так
сказал:
— Мне ее дайте!
Урызмаг же сказал:
— Мне ее дайте!
А затем Созрыко сказал:
— Мы не согласимся о ней, но кто расскажет самое
чудесное, тому и отдадим векшину шкурку. Ну-ка,
Хамыц, теперь ты сказывай (свое) приключение!
Хамыц сказал:
— Я проходил одной горой: семь Уастырджиев на
одном месте суд чинили. Я вынул ружье и пустил в них
выстрел8; трое там остались, а четверо к Богу жаловаться

В. Ф. МИЛЛЕР
184
пошли и теперь еще на меня жалуются. Шел я опять
другою дорогою: семь Уациллов суд чинят. В них также я
выстрелил, четверо там остались, а трое к Богу
жаловаться отправились. Так из Уациллов и Уастырджиев я
семерых убил, а семеро Богу на меня жалуются9.
Товарищи сказали:
— Хамыц, ведь это для тебя не было несчастьем. Ну-
ка, Созрыко! Теперь ты рассказывай!
Созрыко рассказал:
— У меня в городе Тынте была любовница. Однажды
я вывел коня и надел на себя перевязь шашки и ружья:
дай, думаю, посмотрю мою любовницу!10 Я отправился в
путь. Когда мне оставалось еще неделю ехать до
любовницы, вот на Хозском поле закричал мне бараний пастух:
«Эй, не ты ли нарт Созрыко?» — «Конечно я»,— сказал
я. — «Куда еще едешь? Ведь твоя любовница, уже неделя
идет, как умерла!»
Я заплакал и сказал: «Все-таки я поеду, выкопаю ее из
могилы, сам туда спущусь и ее достану». Потом я поехал
оттуда, и попалась мне на пути веревка — и то она
удлиняется, то сокращается. Оттуда я поехал далее и усмотрел
на земле сафьяновый сапог и сапог из свиной кожи вместе
сцепились, и сапог из свиной кожи пересиливает. Оттуда
приехал я к могиле своей любовницы, выкопал ее и
спустился; меня покрыли камнем, и я оставался там одну
неделю. Когда моя любовница разложилась и начала смердеть,
тогда я вылез из могилы. Когда я был в могиле, то там
услышал, что в могиле матери и отца моей возлюбленной
лают щенки. Потом я пошел, пришел к своему куму и
спросил его: «Пожалуйста, скажи мне, куманек, что это из
могилы матери и отца моей возлюбленной слышится лай
щенят?» Кум11 сказал: «Это потому так, что они не давали
хлеба бедному и не сострадали ему, и путнику не давали
хлеба, потому это так».— «Вот далее я видел на дороге
веревку, и она то укорачивается, то удлиняется; и поднял
ее и отбросил концом плети с дороги. Это что за чудо?»
Он сказал мне: «Это потому, что начнут делиться брат с
братом, отец с сыном, и станут они мерить землю: вот что
значит эта диковина». «Как оттуда отъехал, увидел я:
сапог из сафьяна и сапог из свиной кожи дрались, и сапог из
свиной кожи оказался сильнее». Эта диковина что
означает?» Тот сказал мне: «Уаздан и простолюдин будут одно и
то же (сравняются), и простолюдин окажется сильнейшим».

185
В ЮРАХ ОСЕТИИ
Когда Созрыко рассказал это чудо, братья сказали ему:
— Это не удивительно! Правда, удивительно, что ты
был в могиле, но другое, что ты видел, не удивительно.
Мы не слушаем тебя более, Созрыко, оставь это чудо.
Затем стал Урызмаг рассказывать чудесное:
— Я приехал к жене Уастырджи, она сделала мне
хорошее угощение. Я сказал ей: «Мое сердце по тебе
взыгралось!» Ей стало досадно на эти слова, вошла она в
спальню, взяла войлочную плетку, ударила меня, и стал я
паршивой сукой. Я побежал и искал, не даст ли мне
кто-нибудь кусок.
Собаки ходили за мной; я забеременел и родил щенят.
Однажды повстречался мне один купец и сказал: «Возьму-
ка я эту злую суку, чтоб она стерегла моих овец». Он взял
меня, привязал меня и повесил мне на шею соленую
баранью тушу12. Я поел и насытился. Между тем подошли к
двери семь волков и сказали мне: «Пусти нас, и тебе будет
и нам, нарт Урызмаг!»
Я выскочил на них: семерых зарезал и сам всех их
вместе сложил. Утром купец встал и, выйдя, увидел у
двери зарезанных волков. Он вошел и целовал меня. Все
услыхали, что у купца такая собака, что волчью породу рвет.
Другой купец, кабардинец, сказал: «Не быть тому, чтоб
мне ее не добыть!» Вот он добыл меня и привязал13 мне
чуреков из отрубей. Ночью я лег и умирал с голоду.
Вот пришли ко мне к двери семь волков и сказали:
«Пусти нас, Урызмаг, ведь ты с голоду умираешь: будет и
нам, и тебе». Я отпер дверь, они вошли и начали резать. Я
сам также баранов крепко резал, и мы перебили их всех.
Утром пришел ко мне хозяин скота. Я боялся и сказал
(себе): куда мне выскочить? (Я знал, что они меня будут
бить). Хозяин скота набросился на меня, начал бить и
наколотил мне спину. Я убежал оттуда, прибежал к моему
первому хозяину и лег у его двери. Он подошел ко мне и
сказал: «Ты — Урызмаг, я это знаю. Есть такое средство,
что ты опять станешь Урызмагом. Я научу тебя. Ступай
опять в дом жены Уастырджи: она тебе сделает похлебку14
и нальет в чашку; она не узнает, Урызмаг ли ты, или нет.
Когда ты войдешь к ней, то опусти хвост в чашку. Она
рассердится на тебя и ударит тебя плеткой; тогда ты опять
станешь Урызмагом».
Выслушав это, я вошел к Уастырджиевой жене в дом,
и, когда она мне сделала похлебку, я то хвост, то ногу

В. Ф. КИЛЛЕР
186
совал в чашку. Она рассердилась на меня и ударила меня
опять тою плеткой. Затем я стал, как прежде, Урызмагом.
Жена Уастырджи сказала: «Урызмаг, мне было досадно,
что я тебя обидела». Я ей сказал: «Конечно, ты мне беду
причинила, но пусть тебя Бог накажет15! Из-за тебя на меня
собаки скакали, и я щенят родил. Как бы теперь нам
сойтись?» Она мне сказала: «Уастырджи в отсутствии и, если
этой ночью не приедет, то мы с тобой сойдемся».
Ту ночь я остался у ней, и Уастырджи не пришел. Мы
вместе спали, а утром я встал и мои ноговицы там нарочно
оставил. Потом пришел Уастырджи, привязал коня к
коновязи16 и внес свои доспехи в спальню. Смотрит он —
лежат мои ноговицы. Вот и сказал Уастырджи жене: «Пусть
Бог тебя не слушает! Откуда здесь Урызмаговы
ноговицы?» Его жена сказала: «Если хочешь, убей меня; к чему
мне от тебя это скрывать? На одной кровати (с ним)
спали»17.
Когда этот чудесный рассказ кончился, Урызмаг
сказал своим братьям:
— Ну-ка, теперь чья доля эта векшина шкура, ради
которой мы диковины рассказывали, тому ее и отдадим.
И сказали (братья) Хамыцу:
— Тебе какая беда была?
И сказали Созрыко:
— А тебе кто сказал: ступай и влезь в могилу своей
любовницы?
И отдали они векшину шкуру Урызмагу, ради того,
что на него собаки скакали.
8. КАК РОДИЛСЯ БАТРАЗ1
Хамыц поехал было в балц2, и встретился ему один
мальчик. Он просил Хамыца:
— Дозволь мне — три дня вместе поездим.
Отправились они; стемнелось, а ночной провизии в руки
им не попалось3. Мальчик сказал Хамыцу:
— Теперь не ляжем же мы впроголодь. Стой здесь
около коней, а я что-нибудь принесу.
Взбежал он на звериную гору и погнал дичину с собой;
лучшую из нее убил и на спину положил, а других зверей
погнал на Хамыца. Хамыц же заснул до его прихода. Вот
мальчик сказал:

187
В ГОРАХ ОСЕТИИ
— А ведь я считал тебя лучшим мужем!
Ту ночь они угощались и Хамыцу прислуживал тот
мальчик. Утром встали и мальчик сказал:
— Я с тобою ничего вместе не сделаю!
Поутру Хамыц раскаялся: «Отчего этого мальчика я не
спросил? Из какого он рода, из того (рода) я высватал бы
себе девушку». И вот он крикнул за ним:
— Погоди, мальчик, мне нужно с тобой кое о чем
поговорить!
Когда мальчик остановился, Хамыц ему сказал:
— Хочется мне знать, из какого ты рода: я бы из
твоего рода девушку высватал, чтобы подобное тебе потомство
у меня родилось!
Тот ему сказал:
— Я из Хадмастпселовых4. Есть у меня одна сестра, ее
тебе мы отдадим; но если кто-нибудь сделает ей упрек, то
она себя убьет, или же ее надо будет отвести туда, откуда
ты ее взял.
Хамыц пошел с мальчиком и им (т. е. его родным)
калым из своего кармана вынул и таким образом его
уплатил. Потом он привез жену, посадил ее на верх медной
башни и там ее держал. Жила она там много времени.
Когда не был Сырдон злодеем нартам? Однажды утром
он к ней пошел, посмотрел на нее на вершину башни и
сказал ей:
— Эй, проклятая, эй, курва! Разве подобная тебе
никогда не приходила к нартам? Доколе будешь ты сидеть на
верху башни и не слезешь вниз?
После этого жена позвала Хамыца и, когда он пришел,
начала говорить ему плачущим голосом:
— Сырдон ваш — саулаг6, и так как он оскорбил меня,
то после этой обиды я долее не буду здесь жить. Отведи
меня в дом отца.
Хамыц согласился на ее уход. Потом жена сказала:
— Я взрастила бы тебе мальчика и такого (другого) не
было бы вовсе никогда. Теперь я вдохну его тебе между
плечами, и когда вдохну, то у тебя между плечами будет
волдырь. Считай его месяцы и потом вели его разрезать.
Из него будет мальчик, и ты брось его в море.
Затем она вдунула ему между плечами. После этого
жену свою он доставил в дом ее отца, и когда у него меж-
дуплечье вздулось, то нарты жалели его:
— Нарыв у него народился! — говорили они.

В. Ф. ИИЛЛЕР
188
Вот Хамыц стал считать месяцы и, когда пришло
время родов, пошел на верх медной башни7, позвал Сослана8
и дал ему разрезать нарыв. Тут выскочил мальчик, его
отнесли и бросили в море. Здесь в море мальчик вырос с
гору. Вот Бораевы — Мысырби, Бадри9 — пришли к морю
и просили у него (мальчика):
— Выбрось и нам одного быка из тех, что в море.
Он же им сказал:
— Приведите Урызмага, и когда вы ему голову
обреете, то я вам выброшу быков и сам также приду к вам.
Тогда они пошли домой и сказали Урызмагу:
— Есть в море такой муж, что выше горы. Он сказал
нам: «Приведите Урызмага, и когда обреете ему голову, то
и быков вам дам, и сам к вам пойду».
Вот утром Урызмаг встал и вышел с ними к берегу
моря. Когда ему обрили голову, Батраз поднялся среди
моря и сказал:
— Разве не позор, что вы бреете ему голову?
Потом он обеими руками вынес двух быков и вышел к
краю воды на землю; вынул из кармана бритву и обрил
Урызмагу голову, затем он просил их:
— Коня моего отца, Хамыцева коня, приведите, чтобы
я на нем прибыл домой.
Вот они привели ему коня Хамыцева. Батраз сел на
него и как сжал его коленями, так у коня бока
проломились, и он умер. Батраз сказал:
— Приведите мне Урызмагова коня.
И привели ему Урызмагова коня. Он сел на него, и тот
насилу его снес. Приехав домой, Батраз сказал:
— Не могу я так с людьми воевать, потому что я из
костей и мяса; закалю-ка я себя и стану сильным.
Вот положил он в карман шестьдесят туманов10, пошел
к Курдалагону11 и сказал:
— Да дарует нам Бог твою милость! Закали меня, чтоб
я стал стальным.
Тот сказал ему:
— Я закалил бы тебя, но ты сгоришь в огне.
Батраз сказал ему.
— Что бы ни было (со мной), все-таки невозможно мне
не закалиться.
Вот Курдалагон принес камни, положил Батраза в
плавильню под камни и дул (на него) от субботы до другой.
Когда срок его пришел, Курдалагон сказал:

189
В ГОРАХ ОСЕТИИ
— Ну-ка, посмотрю Батраза, до сегодня он (верно)
сгорел и выброшу его кости.
Когда он подошел к нему, (видит) — Батраз в пламени
сидит и смотрит. И он сказал Курдалагону:
— Если ты меня калишь, так закаляй, а если нет, то не
шути со мной, дай мне фандыр12, чтоб я на нем поиграл.
Вот Курдалагон дал ему фандыр, и он играл. Потом
Курдалагон притащил к нему другие камни и снова начал
его калить и неделю дул. Когда срок его пришел,
Курдалагон сказал.
— Посмотрю-ка я его теперь, верно, уж он закален
совсем.
Когда он увидел его, Батраз сказал:
— Будь милостив, не холоди меня, брось меня в море.
И когда он бросил его в море, то в море целую неделю
вода не показывалась (соб. не приходила), сухим оно
оставалось. Тут Батраз сделался стальным, и как вышел
оттуда, так и море снова начало идти (т. е. наполнилось
водой).
9. БАТРАЗ И БАДЗАНАГ
Батраз сидел на небе у Курдалагона. Нарты собрались
у реки Сакола1, плясали там и играли. Слепого великана2
сын Бадзанаг с горы смотрел на них: «Дай-ка я сойду!
Нартские богатыри играют; унесу я их вещи и обижу их».
Слепой великан своему сыну говорит:
— Не делай этого, не иди; из Бораевых3 человек там
появится и тебя обидит.
Тот не послушал отца, но пошел, спустился к нартским
людям и начал с ними играть и плясать. Он обидел их
всех, унес их вещи и домой пришел. Поутру он опять
собирается: «Пойду-ка опять спущусь,— сказал Бадзанаг,—
к нартским людям, опять унесу их вещи и их обижу». И
вот он опять к ним сошел и с ними пляшет и играет.
В это время смотрит с неба Батраз, Хамыцев сын, и
говорит: «Среди моих людей какой-то сильный человек
пляшет и играет». Пошел он оттуда, оторвал половину от
ледника и положил себе на голову, иначе он сгорел бы.
Как пошел Батраз к Бадзанагу, то с обоих боков у него с
головы текла вода, подобно родникам1.
Когда пришел он и около Бадзанага стал, то взглянул

В. Ф. МИЛЛЕР
190
на него Бадзанаг и сказал: «Эх, пришел тот человек, о
котором мне отец сказал: берегись его!»
Батраз позволил Бадзанагу еще три раза проплясать, а
к четвертому повороту он хватил ногой его на землю и
вдавил его до пояса; потом потянул Бадзанага за руку и
оторвал его бок. И побежал Бадзанаг на двух ногах с
одной рукой в свой дом на гору. Смотрит на него его сестра
и говорит:
— Благодарю Бога, мой брат поднимается и несет
красные нартские платья.
Отец говорит ей:
— Что за красные платья несет он, это ты увидишь!
Между тем пришел Бадзанаг, и нет у него одной руки и
одного бока. Подошел Бадзанаг к отцу и спросил его:
— Чем силен Батраз?
Отец сказал ему:
— Батраз закалил себя и стал стальным, оттого он
силен.
— Слепой ишак! — сказал Бадзанаг,— почему меня
ты не закалил?
Потом положил Бадзанаг двенадцать туманов в
карман, пошел к Курдалагону и сказал ему:
— Закали меня, как ты закалил Батраза!
Курдалагон ему сказал:
— Ты не выдержишь, сгоришь, и мне будет жалко.
— Не жалей меня совсем, за каленье я принес тебе
плату двенадцать туманов.
Вот Курдалагон положил его в горнило, наложил на
него камни и начал дуть. Когда пошло пламя, то закричал
Бадзанаг:
— Я загорелся, Курдалагон, вынь меня!
Курдалагон потрогал его, взял его кости и выбросил
их.
10. КАК УБИЛИ ХАМЫЦА,
БАТРАЗОВА ОТЦА1
В городе Тынте2 жил малик3. Хамыц туда пришел к его
дверям и сказал:
— Мы здесь царь, кроме нас царя здесь нет!
Малик сказал:

191
В ГОРАХ ОСЕТИИ
— Приведите этого песья щенка, так как он сказал4:
«Кроме нас царя нет!»
Кого за ним послал (он), всех их побил Хамыц и сам к
нему послал (сказать): «Одну неделю тебе даю, чтоб
прибыть тебе ко мне на Кабардинское поле!»5
Когда было три дня до срока малику, он сказал:
«Хамыц, — сильный муж, что бы мне спросить колдунью6, пусть
бы она меня чему-нибудь научила».
Вот он пошел к ней и спросил ее. Она сказала ему:
— Хамыцев конь — чертово отродье; найди волчью
шкуру и повесь ее на шею своему коню; тогда Хамыцев
конь не повернется к тебе передом.
Он сделал так. Потом прибыл малик на Кабардинское
поле и Хамыц (туда же) прибыл к сроку. Хамыцев конь не
повернулся передом к малику, и Хамыц пустился скакать:
не по воле он скакал, а конь его нес, и не мог он его
остановить. Вот малик пустился его гнать и убил его и
привязал к коню. Конь с привязанным ему на спину трупом
прискакал к дверям его (Хамыцева) дома и заржал.
Вот Хамыцевы родные сказали:
— Это ржание нашего коня, а (ведь) нашему путнику
приехать еще не время.
Вышли они к нему и увидели: у дверей их стоит конь с
привязанным на спине мертвецом. Тогда родные сказали
мертвому:
— Если сзади ты был убит, то будь светел7, если же
спереди, пусть черти тебя унесут, тебя спереди никто не
осилил бы, но хитростью сзади тебя убили.
И сказали нарты:
— Следует нам воевать с маликом города Тынта, но
сегодня не наш день8, ведь Батраза здесь нет.
Батраз же в это время был у Курдалагона. Вот нарты
собрали дружины и послали Вечерний ветер к Утреннему,
Утренний — к Батразу, чтоб он прибыл и сказал ему: «Отца
твоего убил малик, и мы к городу Тынту идем, отомстить9
за смерть твоего отца; приходи и сам сюда». Вот Ветер
сказал Батразу:
— Твоего отца убил малик; если ты сидишь, то встань
и иди, если стоишь, то больше не садись, а скорей иди!
Когда Батраз от Ветра услышал, что его отца убили,
он встал, чтоб идти, но его любовница спрятала его
доспехи в спальне: ружье, меч, щит. Батраз вошел, выломал
дверь рукой и взял свои доспехи. Когда с неба на землю

В. Ф. МИЛЛЕР
192
он прибыл, то горел; он оторвал половину льда ледника и
положил себе на голову, чтоб остыть. Потом прибыл он к
нартам и сказал им:
— Для чего я вам нужен? Шутите вы со мною или
что? Как оказался кто-нибудь сильнее Хамыца?
Они сказали ему:
— Зачем будем от тебя это скрывать? Отца твоего убил
малик города Тынта.
Вот и пошел Батраз мстить за смерть отца.
11. КАК БАТРАЗ МСТИЛ ЗА СМЕРТЬ
СВОЕГО ОТЦА1
Батраз с дружиной пошел к городу Тынту отомстить за
смерть отца. Дружины пошли биться и (их) поодиночке
начали убивать. Батраз сказал:
— Если вы не шутите, то ступайте, приведите
двенадцать пар быков и мою пушку2 притащите; тогда я сам уже
буду знать, что следует сделать.
Пушку притащили, двенадцать мерок пороха всыпали
в ее жерло и зарядили. Потом Батраз сам себя в пушку
зарядил и сказал наводчику:
— Хорошенько мною прицелься в город Тынт и
выстрели.
Выстрелили им, и очутился он в городе Тынте и все их
дома разрушил. Потом начал Батраз искать, где сидит
малик, но никто маликова дома ему не показывает, а он, кто
не показывает, того убивает. Затем Батраз сам нашел
малика, и тот просил его:
— Да будет мне твоя милость, не убивай моей души,
сколько ты сам скажешь, то и заплачу я за смерть твоего
отца.
Батраз сказал ему:
— Я тебя искал; помимо тебя за кровь моего отца не
возьму ни скота, ни денег.
Он отсек ему голову и с собой унес. В городе Тынте
сколько мальчиков, девушек, хороших вещей нашел — все
с собою взял. Затем голову малика он понес на
могильник3, принес туда, где была могила его отца и повесил на
шесте на том месте, в отцово изголовье. Потом он собрал
мартов и сделал кувд.

193
В ГОРАХ ОСЕТИИ
— Я отомстил за кровь отца! — сказал он.
Целую неделю он их (нартов) удерживал, и они
пировали4.
12. КАК БОГ УБИЛ БАТРАЗА1
Однажды Батраз сказал: «Я здесь, на земле, ничего не
сделаю, пойду опять в мое жилище». Вот он пошел на небо,
и на пути встретились ему семь уациллов. Он сказал им:
— Вас я и искал, — и выстрелил: четырех из них убил,
а трое побежали к Богу. Батраз пришел в свое жилище, а
те трое уацилла Богу жалуются, но Бог их не выслушал.
Затем Батраз сошел с неба и искал уастырджиев2; он
встретился с ними на пути, выстрелил в них, троих из них убил,
а четверо отправились к Богу жаловаться, но Бог их не
послушал.
Вот собрались с уастырджиями уациллы, составили
совет и сказали:
— Отчего нам не убивать Батраза, ведь Бог нас не
слушает.
Вот как пошел Батраз на Хазмийское поле3, начали
там в него стрелять пулями уастырджии и уациллы. И
сказал он: «Разве это не чудо! Град ли на меня идет или со
мной кто-либо воюет,— не знаю: (верно) это мои враги
(будут)»,— сказал он и собрал пули (в комок), выстрелил
в них (уацилл и уастырджиев), и они на него упали.
Семерых из них убил, четырех уастырджиев и трех тбаууацил-
лов4.
Снова пошли ангелы5 к Богу и сказали:
— Как хочешь — либо Батраз, либо мы!
Бог сказал им:
— Без ангелов я ничего не поделаю, — и послал
Батраза на Кабардинское поле6, а вслед за ним Балсагово
колесо7. Заметив (колесо), Батраз сказал:
— Верно, Богу нужно меня убить, иначе к чему он
послал за мной Балсагово колесо!
И начало гнать его Балсагово колесо. У Батраза, когда
его жег Курдалагон, одна кишка внутри осталась сырой
(т. е. не прокалилась). Когда она загорелась, то Батраз
упал, и Балсагово колесо стало по нем кататься (взад и
вперед) и его убило.
Вот Бог сказал:
7 Заказ № 2077

В. Ф. МИЛЛЕР
194
— Я своего сына сам убил, кто теперь его снесет в
Софийский склеп?8
И сказал Бог ангелам:
— Хотя вы на него и жаловались, но ступайте теперь и
отнесите его в Софийский склеп.
Когда они сошли, то он пустил на них свой дух, и
шестьдесят (ангелов) упали на него, а те, что в живых
(целы) остались, пошли к Богу и пожаловались:
— Эх! Его жизнь нам что сделала? Но его смерть нас
перебила!
Бог им сказал:
— Это было мое решение, что он дух свой на вас
испустил; теперь же ступайте, отнесите его и погребите в
Софийском склепе.
И сказали ангелы:
— Мы с ним не справимся.
Бог им сказал:
— Это мое дело!
Когда они отнесли его к Софийскому склепу, Батраз
уперся ногами в склеп и не поддавался. И сказали ему ангелы:
— Отчего ты не хочешь в склеп?
Батраз сказал:
— Как мне хотеть, когда я Бога не вижу?
Вот пришел Бог к нему и сказал ему:
— Мой названый сын9, чего ты не слушаешься?
— Потому что тебя я не видел!
Тогда Бог три слезы на него выронил, и из них одна —
Таранджелос, другая стала Мыкалгабырта, и третья —
Реком10. Так положили Батраза в склеп, и теперь он там
находится.
13. СОСЛАН И НАРТЫ1
Сослан через несколько лет отправился в балц2,
годичный балц. И вот однажды, когда наступил снова год в
балц отправляться, он снова сел на коня и уехал в
годичный балц, дома оставил одну свою старуху-мать. Когда он
уехал, нарты сказали:
— Теперь мы неужели не найдем средства, как бы
заставить его страдать? Он, кажется, опять отправился в
годичный балц; так мы в будущую субботу его мать живою
сбросим в преисподнюю.

195
В ГОРАХ ОСЕТИИ
Таким образом, они все замыслили Сосланову мать
живою отправить в преисподнюю3. Услыхав это, Сосла-
нова мать начала плакать и стонать: «Кто бы теперь
отправился к моему сыну, Сослану, в место его годового балца и
известил его об этом?» (С такими вот словами) она
изготовила три соленые лепешки и побежала к большому серому
камню, находившемуся за аулом. Придя к нему, она села
на него, поставила перед собой три соленые лепешки на
тарелке и стала молиться Богу:
— Бог богов моих! Повели пролететь надо мной такой
птице, которая бы полетела к месту годового балца моего
сына Сослана.
И когда она еще так молилась, пролетел над нею
ястреб, и, увидя его, Сосланова мать говорит ему:
— О ястреб! Да даст мне Господь твою милость, лети к
месту годичного балца моего сына Сослана и извести его:
нарты решили твою мать живою сбросить в преисподнюю,
и если ты мужчина, то не допусти этого, уже в субботу они
ее бросают.
— Чтоб самое худшее зло тебя постигло, твой сын
Сослан имел все долины полными мяса (скота), и когда,
бывало, я садился на те кусочки мяса, которые он бросал как
ненужные, он все-таки стрелял в меня и меня не
подпускал, — сказал ястреб и, как будто не слушал ее даже,
пролетел так над ее головой. Она снова стала плакать и
вопить до тех пор, пока опять над ней не пролетел ворон.
Она притихла, чтоб с ним поговорить, но и он ответил ей
подобно ястребу и оставил ее там плачущую. Она
продолжала опять плакать и вопить: «Боже! Разве есть
кто-нибудь несчастнее меня, у которой нет ни одного
заступника?» Тогда вскоре к ней подлетела ласточка и, когда она
увидела ее, у женщины сердце ободрилось (надеждой), и
она говорит ей:
— Любимица людей, раздвоеннохвостая ласточка! Да
даст мне Бог твою милость! Отправься в место годичного
балца моего сына Сослана и скажи ему: «Твою одинокую
мать, Сослан, нарты в субботу живою бросают в
преисподнюю, и если ты мужчина, то, не разбирая ночи и дня,
спеши: может быть, ты еще застанешь ее (в живых) на
земле.
— Конечно, конечно, полечу для тебя,— сказала ей в
ответ ласточка.— Однажды, когда ты варила кашицу4, а у
меня в вашей трубе было гнездо, в котором у меня были

В. Ф. КИЛЛЕР
196
птенчики, ваша кошка сбросила их в горячую золу, а ты
взяла их у нее, искупала в молоке черной коровы5 и потом
их обратно положила в мое гнездо. Чем (если не этим) я
отплачу за твое благодеяние?
— Если так, кто его знает, он недоверчив, и, чтобы он
поверил твоим словам, вот надень себе на шейку мой
перстень. Ты бросишь его перед ним, а на нем есть надпись, и
он узнает, в чем дело.
— Так что ж? И это хорошо! — говорит ей ласточка.
И сегодня так говорят: «Белая полоска на шее
ласточки,— это след кольца Сослановой матери».
Тогда она надела ей на шею свой перстень и сказала ей:
— Теперь не говори, что ночь, а лети и спеши!
И ласточка полетела к Сослану, а она пошла обратно
домой и там поджидала Сослана. Ласточка же прилетела к
Сослану, когда он садился за финг6 ужинать, и, сев на
трубу, начала щебетать. Сослан не притронулся больше к
столу, но тихо слушал и потом говорит:
— Отоприте дверь этой ласточке!
Ей отперли дверь, она с трубы перелетела на скамью и
опять стала щебетать. Сослан смотрел задумчиво вниз, и
товарищи его, что там были, дивились. Затем Сослан
говорит ласточке:
— Не верится мне!
Ласточка, услыхав это, бросила перед ним на финг
перстень его матери. Увидев его, Сослан убедился в том, что
ласточка рассказывала правду и завопил во все горло.
Товарищи спросили его:
— Отчего ты плачешь?
И он пересказал им, что сказала ему ласточка. Затем
он оседлал своего трехногого коня с одним глазом на лбу и
в ту же ночь отправился, накануне субботы. Он плетью
так три раза ударил коня, что из его бока выпали три
куска кожи (на подошву), а у него из руки три куска на
оконечность плети: конь понесся подобно ветру и дождевым
тучам7. Но нарты его мать к его прибытию уже бросили в
пропасть8, и Сослан, не застав матери (в живых), пустив
коня в одну сторону, избивал нартовских людей на улице,
а обратно ехал, избивая их шашкой9, и до тех пор их
истреблял пока не устал. Утомившись, он поехал домой, снял
с коня седло, запер изнутри за собой дверь и, не выходя
наружу, там плакал ночь и день. Когда один из его друзей
это узнал, он отправился к нему и сказал ему:

197
В ГОРАХ ОСЕТИИ
— Сослан! Ты здесь?
Но Сослан даже не пикнул. Затем он снова ему
говорит:
— Сослан! Выходи со мною, я тебя провожу к Барас-
тыру (повелителю) мертвых, быть может, он допустит тебя
к себе, и, упрошенный каким-нибудь способом, выпустит
тебе твою мать.
Услыхав это, Сослан вышел к нему наружу и сказал
ему:
— Ох! Если ты добудешь мне это средство, то я,
конечно, этого добра никогда не забыл бы.
Оба они сели на коней и отправились просить
Барастыра (повелителя) мертвых. Подъехав к его дверям,
Сослан толкнул дверь и сказал внутрь:
— Матушка! Отопри мне дверь!
Тот10 ему сказал наружу:
— Я знаю, что ты Сослан и также для чего ты пришел,
но это дело непоправимо, но вот какое для него есть
средство: если ты сделаешь до захода солнца столько кругов
вокруг ада, сколько волос на твоем коне, то я тебе ее
предоставляю, возьми ее отсюда и увези с собою.
Сослан сел на коня и, когда солнце опустило лучи, он
уже сделал вокруг преисподней столько кругов, сколько
волос на его коне. Затем он спрыгнул в преисподнюю,
выхватил на руки свою мать, а из других (мертвых) всех
тех, на которых хватило хвоста его коня, вытащил из
пропасти с собой за край. Поблагодарив Барастыра, он вместе
с товарищем и своей матерью отправился домой, и с тех
пор они снова начали жить и вкушать пищу.
14. БОРАЕВ БОРАФАРНУГ
У Борафарнуга из Бораевых было семь деревень.
Однажды он сел на коня своего и отправился
осмотреть свои аулы. Прибыв к аулу, когда проезжал мимо ни-
хаса1, Борафарнуг Бораев молвил людям на нихасе:
— Добрый день!
Но из них никто не обратил на него внимания. Бора-
еву Борафарнугу как могло быть это приятно? Он, ударив
коня, подъехал ближе и говорит им:
— Что это? Я говорю вам «добрый день», а мне из вас
никто не говорит «будь успешен в своих делах»?

В. Ф. МИЛЛЕР
198
— Мы от голода изнемогли (больше говорить не в
состоянии) и потому мы даже не поднялись перед тобою, —
говорит ему тот, кто был из них старшим.
Бораев Борафарнуг не пожелал более разъезжать, но
ударил своего коня и с опущенной головой и поднятыми
плечами2 отправился к своим. Приехав домой, он накинул
узду коня на коновязь, а сам печальный, вошел в дом и,
ничего не говоря, повалился на скамью. Жена его, увидя
своего мужа в такой печали, испугалась и говорит ему:
— Что на тебя нашло, ведь таким печальным ты
никогда не приходил? Кто тебя обидел?
Когда он ничего не говорит,— «Теперь я умерщвлю
себя», — сказала она и заплакала, как только могла.
— Не плачь, — говорит ей Борафарнуг, — что бы
могло быть сильнее меня? Но потому я грустил, что мои люди
умирают с голода.
— В таком случае не горюй об этом; это не трудное
дело, я их насыщу,— говорит ему жена.
— Чем ты их накормишь? — говорит ей,
приподнявшись, Борафарнуг.
Жена же ему на это:
— Из года в год, когда мы кувд (моленье) делали,
шест3 ставя, я собирала что приходилось мне с полей4, и
это будет для них достаточной пищей на один раз.
— Так хорошо, — говорит ей Борафарнуг, — я завтра
отправлю в мои семь аулов и прикажу кричать вестникам5:
«Кто в состоянии идти ногами, пусть идет к дому Бораева
Борафарнуга».
Так прокричали вестники, и на другой день, кто мог
ходить на ногах, тот пришел, а которые не могли ходить
на ногах — больные и сверх того дети, им он арбы
прислал и таким образом весь двор наполнился народом. Им
положили (пищу). Начали есть6. Когда во время еды
Борафарнуг вышел наружу, то увидел своих семерых
сыновей, сидящими в доме, и крикнул на них:
— Что вы копаетесь тут, ступайте, возьмите доспехи и
отправьтесь играть к концу аула!
Мальчики ничего не сказали, взяли доспехи для игры и
отправились играть. Выйдя за аул, они среди одного тока
увидали одного паршивого малыша, подошли к нему и
смотрят на него. На мальчике одеждой было с поясницы до
верху войлочное платье, а с поясницы до низу рваная
шубенка7; вместо шапки на нем был бурдючный край, а ноги свои

199
В ГОРАХ ОСЕТИИ
от коленной чашки до низу он всадил в навоз на току.
Увидя его таким, они стали ему дивиться и говорят ему:
— Мальчик! Что ты здесь копаешься? Вот отец наш
ради спасения души устроил кувд для голодных людей и
весь народ ведь там.
— Я не голоден, — говорит им мальчик, — но дайте мне
ваши луки и положите ваши одежды как цель на краю
берегового отвеса, а я попробую стрелять.
Они на это говорят ему:
— Ни понести, ни натянуть наших луков ты не
сможешь, так как же ты будешь стрелять?
— Это не ваше дело, — говорит им он.
— Ну-ка, дадим ему наши луки, что он сделает?
Таким образом, они дали ему луки со стрелами и
поставили на краю берега свои одежды как цель (для
стрельбы). Мальчик схватил лук того, кто был между ними
старшим, порвал у него пружины и бросил, говоря:
— Это ни на что не годится.
Затем схватил лук второго старшего и у него оборвал,
и таким же образом у шестерых (луки) поломал. Увидя
это, семеро братьев рассердились на него, но никто из них
не решился хоть бы словечко промолвить. А он — «Увы!
Их одежда у меня остается не изорванной!» — этого
опасаясь,не слишком натянул тетиву у седьмого лука, но так
натягивал, чтобы он не сломился, и изорвал (выстрелом)
таким образом их одежды.
— Чтобы Бог тебя не простил! Мы не считали тебя
таким, а теперь в чем мы пойдем к нашим? — так говоря,
они стали друг с другом рассуждать.
— Ну-ка, наденем платье и пойдем в таком виде
жаловаться к отцу, — сказал один из них.
Они надели свою одежду в клочьях, взяли луки свои и
пошли к своим. Они еще не совсем подошли к дому, как
отец говорит им:
— Что это? Кто растерзал вам одежду так, что ее более
на вас нет?
Они же рассказали ему, как с ними произошел этот
случай. Борафарнуг, выслушав рассказ своих сыновей,
пристально смотрел вниз, долго стоял в таком виде, затем
говорит им:
— Да не простит нам Бог: он наш кровник, но все-таки
подите к нему и позовите его сюда, чтобы и он чего-нибудь
поел и чтоб я на него посмотрел, тот ли это вправду, но

В. Ф. МИЛЛЕР
200
такой силы не будет ни у кого, кроме Хамицева сына Бат-
раза, да и одежды носит такие же. Так наденьте теперь
ваше платье и ступайте же скорее, позовите его.
Они надели свои новейшие одежды, взяли луки и
поспешно пошли позвать Батраза. Приблизились к нему и
говорят:
— Ступай, отец наш Бораев Борафарнуг зовет тебя:
ты, вероятно, голоден, так поешь чего-нибудь.
Он же говорит им:
— Я не голоден и не пойду.
Так они его звали, а он не слушался, и спокойное
приглашение привело к насилию и драке. Они схватили его
семеро и потащили его в свою сторону. Батраз же,
рассердившись, крикнул на них, стал в них стрелять, и в кого из
них выстреливал, тот отлетал, наверно, на длину
кабардинской пашни8. Когда, таким образом, они ничего не
достигли силою, они снова начали ласково говорить и
говорят ему:
— Ради Бога просим тебя, приди и не причини нам
срама перед отцом.
Батраз послушался и отправился с ними; его
пригласили в дом, но он стал за дверьми. Семеро братьев вошли к
отцу и сказали ему:
— Мы позвали его.
Борафарнуг отворил дверь и, увидев его, так крикнул
на него и говорит:
— Как смел ты разорвать одежду у моих сыновей?
Если б вместо них я был там, то, конечно, испробовал бы
мою большую шашку на твоей маленькой шее, но таково
уж твое счастье.
Затем он говорил своим сыновьям.
— Посадите его и дайте ему кусок, пусть он
чего-нибудь поест.
Они же на финге9 положили ему один кусок.
Батраз же говорит им:
— Вы пригласили меня, говоря: «Ты умираешь с
голода, так поешь чего-нибудь», а теперь вы передо мной
ставите пустой стол.
Выслушав это, они наполнили ему столик, а Батраз
накинулся на финг и мгновенно его опустошил. Сколько
тут было людей, все они, видя это, стали друг на друга
посматривать. Когда покончил есть, Батраз вскочил и,
обратившись лицом к Борафарнугу, говорит ему:

201
В ГОРАХ ОСЕТИИ
— Да будет твой пир обилен, а мне Бог да даст такую
силу, чтоб я испробовал мою маленькую шашку на твоей
толстой шее и чтобы после тебя, пустившись в угон, я
отрубил головы твоим семерым сыновьям; а теперь
прощайте! — и он отправился к своим.
Когда он пришел домой, он рассказал матери все, что
видел, и все, что с ним случилось, а затем говорит:
— Мне завтра невозможно не отомстить за кровь отца,
а теперь дала бы ты мне, если что-нибудь осталось, из
вещей моего отца.
— Одежды, которые твой отец носил еще в твоем
возрасте, до сих пор целы, но ты еще мал, еще не можешь
мстить за кровь, и они тебя у бьют, поэтому тебе отпуска
нет, и я не покажу тебе, в каком месте находятся
одежды, — сказала ему мать.
Батразу, когда он выслушал эти речи, они сильно не
понравились, но без крика он жалобным голосом говорит
матери:
— Прошу тебя, не причиняй мне сердечной обиды:
покажи мне, где находятся одежды, и если завтра на твоем
дворе не будут падать капли крови и если клочки волос с
их голов не будут летать, как клочья тучи, тогда, конечно
(вправду), зови меня маленьким мальчиком и никогда
больше не слушай моих слов.
Где не бывает нежно сердце матери? Как не скажет
она: «Зачем гневаться на меня сердцу моего единственного
сына?» И вот она говорит ему:
— Вот в этом сундуке (лежат) одежды и доспехи,
которые он носил в твоем возрасте; проговори ему (сундуку)
по-калмыцки, он откроется, и ты вынь, что тебе нужно;
там же в конюшне конь, на которого ты должен сесть, и у
него его оба уха лишь немного выглядывают из-под
навоза; его ты для себя очисти.
Как сказала мать, Батраз проговорил так
по-калмыцки10 сундуку, сундук открылся, и он взял из доспехов то,
что ему было нужно; шашку и лук, что были там, он к
берегу моря отнес и там их почистил; затем и коня также.
Изготовив таким образом все, что ему нужно было, он сел
на коня и отправился к дому Бораева Борафарнуга.
Приблизившись к дому, он перед дверью набросил на
коновязь узду коня, сам же вошел на середину двора и
крикнул внутрь дома:
— Борафарнуг! Ты здесь?

В. Ф. МИЛЛЕР
202
Услыхав крик Батраза, Борафарнуг выбежал к нему с
готовностью, но не совсем дошел еще до середины двора,
как Батраз отрубил ему шею своей маленькой шашкой, а
затем сел на коня и начал утекать по направлению поля,
как будто боялся его сыновей. Семеро братьев же, увидя
это, сели на коней и поскакали за убийцей отца как только
могли. Когда они таким образом растянулись по полю,
Батраз повернул своего коня на них и, кого догонял из
них, тому голову срубал и клал ее позади себя в
переметную суму. Таким образом он перебил их всех, затем
вернулся к их дому и крикнул внутрь:
— Выгляните наружу, вот ваши мужья прислали вам
яблоков!
Когда они (женщины) выбежали наружу и когда
каждая из них вместо яблока увидела голову мужа, то начали
его ругать.
— Подите-ка, да вы еще вот как делаете! — сказал он,
схватил их, связал вместе, как бы для молотьбы — всех
(семь) женщин вместе с их хозяйкой — и таким образом
на берегу Черного моря в колючках начал их гонять
босиком перед собою взад и вперед. Так колючки (терна)
разодрали им косы, их кровь же из-под каждого терна текла
и, когда дуло от волн Черного моря, то волосы уносило
ветром и клочья из кос носились наверху, как туча. Когда
же свечерело, он отпустил их к своим, а сам вернулся
домой и спрашивал мать:
— Что, видела ли ты что-нибудь сегодня?
Она говорит ему:
— Сегодня, после обеда, когда дул ветер, то что-то
приносило, похожее на черную тучу.
— Это были именно волосы жен семи братьев.
Услыхав это, мать от великой радости стала как бы
новобрачной снова.
15. О БЕЗЫМЕННОМ СЫНЕ УРЫЗМАГА
Был Урызмаг из нартов. Он позвал нартов и сделал им
угощенье. Был у него безыменный сын — мальчик; этот
мальчик умер. Всех других поминали, а имени этому
мальчику не знали1 (не нашли).
Мальчик пошел к Барастыру и просил:
— Дозволь мне идти на поверхность земли.

203
В ГОРАХ ОСЕТИИ
Барастыр сказал ему:
— Ничего тебе не дам (не позволю), тогда и все
мертвые пойдут по твоему следу.
Мальчик не отставал от Барастыра, снова его просил:
— Я себе найду средство!
Он прикрепил своему коню подковы задом наперед.
Тогда Барастыр позволил, и мальчик вышел от
покойников. Когда покойники это узнали, то пошли следом за ним.
Придверник сказал:
— Куда идете?
— Как он пошел, так и мы пойдем по его следу.
Придверник говорит так:
— Так посмотрите же на его следы, ведь он назад
повернул.
Покойники, увидев след, вернулись назад.
Мальчик поехал на землю к дверям дома отца, послал
к нему человека и сказал ему:
— Пойдем странствовать, испытывать себя.
Урызмаг сказал ему затем на это:
— Поезжай на Иеранетскую равнину2, эту ночь там
отдохни, а завтра утром я к тебе приду.
Мальчик поехал на равнину и там отдохнул.
Урызмаг молился богу: «О Бог богов! Пошли такой
снег, чтоб никуда совсем не было проезду». Он молился
потому, что не желал ехать с ребенком, боялся срама от
нартов.
Утром выпал сильный снег. Урызмаг влез на вершину
башни и посмотрел в подзорную трубу; наблюдал за
мальчиком. Как посмотрел, то увидел, (что) в одном месте на
пространстве семи кругов токов — зеленый луг, и там спал
мальчик, покрытый буркой. Увидев его, Урызмаг сказал
своей жене:
— Стыдно будет мне, если не поеду.
Потом он оседлал (снарядил) коня и поехал на
Иеранетскую равнину; насилу доехал до равнины и подумал:
«Мальчик умер от снега».
Мальчик встал и сказал Урызмагу:
— Где был ты до сих пор? Поедем же, ты — старший,
так поезжай вперед.
Урызмаг сказал:
— Я не в силах, я старый человек, поезжай ты вперед.
Мальчик обрядил коня и поехал вперед. Когда конь
шел, то снег чернел от пыла его рта. Урызмаг же ехал по

В. Ф. ИНЛЛЕР
204
его следам. Они поехали к Теркам и Туркам3, чтобы
угнать их табун.
Мальчик сказал Урызмагу:
— Ты стар, стань здесь; я поеду и выгоню табун.
Когда мальчик гнал табун, ему встретился
стороживший табун волк с кровавой пастью и не пускал гнать скот.
Мальчик отрезал ухо волку для заметки и положил его
себе в карман. После волка явился железноклювый
ястреб. Ему также мальчик отрезал ногу для заметки и
положил себе в карман. Затем он выгнал скот и пригнал его к
Урызмагу, а сам поехал в аул известить. Люди же сидели
на кувде4, и мальчик крикнул им из двери:
— Эй, Терки и Турки! У вас скот угоняют.
Они сказали:
— Кто отважился угнать наш скот? Тот, кто говорит,
пришел в надежде на еду: пригласите его в саклю поесть.
Мальчик сказал:
— Я вошел бы, но кто подержит моего коня?
Его же конь был величиной с зайца. Тогда некто
(другой) вышел к нему, и мальчик его спросил:
— За что будешь держать моего коня?
— За узду.
— А если узда разорвется?
— Тогда за уши.
— Если уши оторвутся?
— Тогда за гриву.
— Если грива оторвется?
— Тогда за хвост.
— А если хвост оторвется?
— Тогда я ухвачусь за четыре ноги и его под себя
повалю!
Потом ему мальчик отдал своего коня, сам же вошел в
дом и снова сказал людям:
— Терки и Турки! У вас угоняют ваш скот.
Они сказали ему:
— Будет тебе!5 Поешь и выпей, конечно, никто нашего
скота не угонит.
Мальчик тронул карман6, высыпал перед ними
приметы сторожей и отправился обратно.
Они убедились, сказали:
— Кто это такой насильник? — и начали гнать за ним.
Когда они догнали его, он обернулся назад к ним и
начал их бить: передних перебил, а задних кровь уносила.

205
В ГОРАХ ОСЕТИИ
Перебив их, он поехал, догнал Урызмага, и они вместе
погнали табун к нартам.
Тогда мальчик сказал Урызмагу:
— Ты старший, так и дели скот.
— Я старый человек, а ты мальчик, — (сказал Урыз-
маг),— ты их и дели.
Мальчик скот делил и сделал из него три части. Урыз-
маг сокрушался в душе: «Должно быть из него (скота) он
отдаст мне только третью долю».
Мальчик сказал:
— Выбери себе из трех долей (любую).
— Что ты сам мне дашь, то возьму, — (сказал Урыз-
маг).
— Одну долю я даю тебе как часть старшего; другую
долю — как долю товарища; третья же часть приходится
мне, но я дарю ее тебе потому, что я был твоим
безыменным сыном и моего имени ты не нашел (не поминал),
когда справлял поминки.
Из этого скота мальчик выбрал только одного белого
быка, а прочий скот весь отдал Урызмагу, а сам с этим
быком пошел к Барастыру. Во время его хода солнце
закатилось, и ему не отворили двери (в подземный мир).
Мальчик молил Бога: «Боже богов! Вели появиться на хребтах
еще на мгновение маленькому солнцу!»7 Бог дал согласие,
и солнце появилось. Тогда ему (мальчику) отворили
ворота, мальчик вогнал быка и подарил его Барастыру. Барас-
тыр его благословил и дал ему (мальчику) хорошее место
(в раю).
После этого Урызмаг сделал из скота, который ему дал
мальчик, поминки ради (в честь) своего безыменного сына.
16. АМИРАН, БАДРИ И МЫСЫРБИ1
Амиран, Бадри и Мысырби были три брата. Однажды
они сказали:
— Поедем на добычу.
Они поехали на Тараково поле2, нашли много добычи,
коней, скотину и начали гнать. На пути смеркалось; они
нашли пещеру, вошли туда и там заночевали. Утром,
когда рассвело и они осмотрелись, то сказали:
— Ведь это человечья голова (а не пещера), и мы в ее
глазную впадину вошли. Что за чудо!

В. Ф. МИЛЛЕР
206
Даредзаны были такие люди, если раз Бога попросят,
то он исполнял то, о чем просили. Вот они и молили Бога:
— Оживи теперь того человека, в котором мы ночью
были, (но) так, чтоб он был хром и слеп.
По просьбе Даредзанов Бог его воскресил, и стал этот
человек высок подобно горе, но (был) слеп и хром. Они
же испугались и дальше отбежали. Вот этот человек, что
встал, подобный горе, сказал им:
— Даредзаны, я знаю, что будет то, о чем вы Бога
просите, и меня кроме вас никто не мог бы воскресить. Не
бойтесь отнюдь ничего! Сделать вам я ничего не сделаю;
но прошу вас, дайте мне владеть светом глаз.
Вот они возвратили ему зрение. Как ни были крепки
Даредзаны, но когда они возвратили ему зрение, он
посмотрел на них и сказал:
— Эх, какие вы мелкие люди!
Они сказали:
— А мы думали, что нет нас крупнее!3
Он сказал:
— Ну-ка, подайте мне ваши дорожные припасы.
Они отошли, втроем речной камень4 прикатили и ему
подали. Взял он его к себе и им сказал:
— Эх, бедные! Как он легок! Ге, этим-то вы живете?
Потому-то вы и мельчаете!
Затем он сжал камень в руке подобно толокну и им
сказал:
— Из него масло не вытекает, потому-то вы и
делаетесь мелки. Ну-ка, вот в древесном дупле возьмите и мою
пищу, и мы ее также посмотрим.
Они достали его пищу и совсем не знали, какой род
пищи это был:
— Хе! Посмотрите-ка теперь сюда, потечет ли масло.
Смотрят они на него: пожимал он ее и таким образом
две мерки масла вытекали.
— Такая бывает пища, а не то отчего же вы будете
крепнуть?
Потом он посмотрел и увидел межи пашен и сенокосов:
— А это что?
Они сказали:
— Всякий с братом своим и с отцом делится; таким
образом каждому его землю наделяем и для этого —
борозды.
— Эх-ма! Смерть лучше нынешней жизни! Если уж

207
В ГОРАХ ОСЕТИИ
всякий стал делиться со своим отцом и братом, то хороша
смерть!
Было в то время одно скудное5 поле и на него навоз
сваливали. Вот как он увидел их полоски, то сказал:
— Это что такое?
— Это? А это вот что: всякий на свою пашню навоз
валит, и когда с навозом смешается она, тогда хлеб лучше
родится.
— Охо-хо! Если уж всякий стал свой помет есть, то
оставьте меня и не давайте мне более видеть!
— Боже богов, каким он (прежде) костяком был,
таким его опять сделай! — сказали они.
Так и сделалось, и он снова трах! (рассыпалсяN. Да-
редзаны сказали:
— Ну, доколе с этим костяком будем сидеть? Пойдем
и где-нибудь поживимся!
Пошли они и шли вперед. Посмотрели вниз на поле и
(видят) — что-то большое вытягивается и укорачивается.
Разве не был Амиран насильником и искателем битв7? «Не
оставлю я без того, чтобы не посмотреть на это!» Бадри
тоже был человек ему под пару, Мысырби хотя и был
похуже, но все-таки с ними шел. Бадри так говорит:
— Амиран, Амиран! Я также тебе под пару, твоей силы
и твой брат; но оставим-ка это, а не то оно нас осилит.
Амиран сказал:
— Никак я того не могу, чтобы этого не посмотреть.
Послушались братья Амирана и отправились. Когда
они к нему приблизились, оно само бросилось на них.
Смотрят — залийский змей8. Бадри сказал:
— Эх, теперь-то мы попались!
Напустился на них змей и проглотил Амирана,
который был здоровее из них. Оба другие брата убежали, и
Бадри закричал:
— Амиран, Амиран, Даредзаны носят под полой
ножичек, этого не забывай!
Амиран же в чреве змея вынул этот ножик и начал
змею резать внутренности. А змей начал крутиться, когда
чрево начало у него болеть. Оба брата смотрят на него,
стоя неподалеку. Змей говорит:
— Давеча комара я проглотил, с тех пор до сих пор у
меня живот болит; что мне с ним делать?
Таким образом змей обессилел и издох. Тогда
Мысырби и Бадри подошли к нему:

В. Ф. МИЛЛЕР
208
— Амиран, если ты еще не погиб, то взрежь ему бок и
выходи оттуда!
Амиран взрезал ему бок и вылез оттуда. Начисто
облинял9 Амиран в утробе змея. Оба брата испугались и вот
убегают.
Амиран им говорит:
— Не пугайтесь меня, от запаха яда я облез.
Подождали они его и сказали:
— Чем мы ему поможем?
Два селения нужно было им еще дальше пройти, а там
был сад Ахснартаггаевых. В этом саду, когда они легли,
три голубя сели на вершину дерева:
— Амиран, Амиран! Поутру во время восхода солнца
какую яблоню солнце прежде осветит, с той яблони какое
самопадающее10 яблоко прежде всех упадет, то съешь, и
тогда снова на тебе волос вырастет.
Амиран утром рано встал и дрожит, как нагой, под
этим деревом. Между тем с того дерева, что солнце
прежде всех осветило, упало одно яблоко; Амиран бросился к
нему и съел его. И какой прежде был на нем волос, так
лучше того волос у него вырос. Разве не было много
счастья у Даредзановых? Отсюда они направились:
— Не успокоимся, пока чего-нибудь не добудем!
Отправились, стали идти, и среди поля над ними смер-
клось. Они сели, достали дорожные припасы.
— Поедим-ка хлеба,— сказали они,— кто нам воды
принесет?
Плохой Мысырби, как будто на что-нибудь да
годился, так говорит:
— Я принесу.
Сел он у воды и в воде матару11 держит. С неба
спустился Пакондзи12, запустил в Мысырби когти и утащил
его на небо. Бадри говорит:
— Амиран, что это Мысырби так долго ходит, — не
знаю.
Сказав это, он побежал (к реке) и — нет Мысырби и
другого ничего. Стали они искать всю ночь до свету, но
где его найти?
Амиран сказал Бадри:
— Ступай, Бадри, теперь в наш дом, а я пока не найду
Мысырби, до тех пор и не подумаю вернуться домой.
Бадри пошел в их дом. Амиран сделал себе медные
арчи13 и палку с железным наконечником. Стал Амиран

209
В ЮРАХ ОСЕТИИ
кружить, стал кружить, но нигде его не находит. «Что
делать? Ничего не знаю; на земле его нигде не нахожу; если
я знаю что-нибудь, то его Пакондзи на небо унес, и чтоб
(добраться) туда, употреблю-ка какое-нибудь средство».
Он пошел, пришел к морю, вывел самого большого быка
(морского), какого (только) нашел, привел его на поле,
снял с него шкуру бурдюком и влез внутрь бурдюка. У
Даредзанов была у Бога просьба без отказа14; «Если 6 меня
также этот Пакондзи снес туда, где Мысырби! Быть может
я его живым застал бы, пока его еще не зарезали», —
сказал Амиран. Пакондзи ходил только ночью, а не днем. К
вечерней заре он смотрит и говорит: «Внизу среди поля
есть что-то годное мне на жаркое». Он спустился к нему,
впустил в него когти и понес кругами, кругами на небо.
Уже когда много отделился от земли, то не смог его нести;
он оторвался и шлеп о землю.
Амиран был Даредзан и опять взмолил Бога: «Боже,
Боже! Сделай меня таким легким, чтобы меня мог снести
Пакондзи». Бог сделал его легким. Пакондзи так говорит:
«О чтоб из родных твоих лучший умер! Как ты тяжел! А
все же я тебя не оставлю».
Он опять вернулся к нему, взвалил его на спину — он
легче стал. Снес его Пакондзи и сбросил среди своего
дома: «Да пропадет ваш дом, что ты тяжестью меня
заморил!» Ночью родные Пакондзи заснули и сам он также.
Амиран бурдюк взрезал, выполз оттуда и по улицам ищет
Мысырби.
— Я — Амиран, как ты остался не зарезанным?
Мысырби говорит:
— Завтра будем рассказывать наши сны, а послезавтра
меня зарежут.
— Завтра вы станете рассказывать ваши сны, — сказал
Амиран.— Пакондзи и его мать скажут: «Удивительно
хороший сон мы видели: вчера Мысырби во сне зарезали,
такую колбасу вывернули — в три сажени, а в его боку
кинжала не было видно, так он был жирен». Ты же им
скажи: « Я также видел сон и вам бы его рассказал». Они
скажут: «Эх, бедняга Мысырби! Ты наш кусарт15, мы тебя
зарежем. Говори сколько хочешь». Тогда ты расскажи: «Я
видел во сне будто Амиран сюда явился, к вам подскочил
и всех вас перебил». Потом ты увидишь, что будет.
Когда поутру свой сон рассказал Мысырби, Пакондзи
и его мать закричали:

В. Ф. КИЛЛЕР
210
— Этот пес что говорит? Не мешкайте16, зарежьте его!
Накинулись на Мысырби и положили на стол. Выскочил
Амиран и так говорит:
— Ишаки! Чьего брата вы режете? — И он перебил их
всех, кроме их старой матери. К ней он стал подлещаться:
— Матушка наша, научи нас теперь, как нам найти
дорогу вниз на землю.
Женщина ему сказала:
— Возьми на крыше полосу кожи17, и если ее
вытянешь, то тебе будет колесный путь на землю вниз. А вот
другое: есть в кабице18 шелковая веревка: если ты ее
вынесешь и свяжешь ею все, что ни есть вещей в доме, то
это не составит тяжести веревки; есть также сундук,
полный золотых денег, и другой сундук, полный серебряных
денег; вот тебе казна, а другого, лучше этого, ничего не
знаю.
Услыхав это, Амиран вышиб старухе зубы; сначала он
взял кожу, развернул ее, бросил, и в самом деле аробный
путь явился. Потом он говорит:
— Теперь я убедился, что и другие ее слова правдивы.
Вот он пошел, вынес веревку и много вещей ею
перевязал. Плохому Мысырби он дал их, и в самом деле (вещи)
веревки тяжелее не сделали.
— Это в самом деле хорошие вещи, — сказал Амиран.
Потом пошел он в кабиц и вынес два сундука; открыл
крышку одного из них — и он полон золотых денег;
открыл крышку у другого — тот полон серебряных денег.
Он собрал все на одно место и связал этой шелковой
веревкой. До их прихода Бадри сказал себе: «Вероятно, Па-
кондзи съел моих братьев!» И он справил по ним поминки.
А между тем Амиран связал все эти вещи, пошел и в одну
вечернюю зарю очутился у себя. Как было Бадри на них
не порадоваться!
17. ПРЕДАНИЕ ОБ АМИРАНЕ
Амиран был притеснитель, и Богу в этом показалась
обида; поэтому Бог его хитростью поймал и велел запереть
в пещеру. Один охотник сбился с пути, и Бог его привел
как раз к двери Амирановой пещеры. У пещеры была
медная1 дверь; Бог ее отворил. Охотник вошел туда,
взглянул, и когда увидел Амирана, то тот посмотрел на него, а

211
В ГОРАХ ОСЕТИИ
глаза его с бычьи ошейники. Охотник в обмороке назад
упал:
— Не бойся меня, мое солнце2! Я Амиран и связан
Божьим решением.
Когда мальчик уверился, то сказал ему:
— Какого ты рода? Что ты за диковина и что ты здесь
делаешь?
— Я Амиран из рода Даредзановых, я был
притеснителем, не давал покоя людям на земле, спорил с Божьими
дзуарами3 и самого Бога ни во что не ставил. Вот Бог
развернулся4 надо мною, пригнал меня сюда, и вот здесь,
привязанный, я стою. Вот если ты подашь мне перевязь от
моего меча, за это я тебе хорошую услугу окажу.
Охотник вошел, тянет за пояс меча, но что он может?
— Будь милостив, я не могу! Что я с ним поделаю?
— Привяжи одно предплечие к поясу моего меча, а
другое предплечие протяни мне.
Он привязал одно предплечие к поясу меча, а другое
подал ему. Амиран потянул, и у мальчика суставы
затрещали.
— Будь милостив, не вырви у меня душу! — сказал
мальчик.
Амиран сжалился и выпустил его.
— Ступай и принеси мне вашу цепь5 (очага), унеси ее,
не говоря ни слова, и назад не смотри, а не то захлопнется
дверь пещеры.
Мальчик повесил ружье на шею, выбежал, бросился на
цепь (очага) и, не говоря ни слова, ее уносит. За ним
побежали в погоню домашние и деревня.
— Что за сумасшедший? Куда несет он цепь?
Мальчик пустился бежать. Уже мало ему оставалось,
но Бог не пожелал, и мальчик посмотрел назад. Железная
дверь пещеры захлопнулась, и Амиран там остался.
18. О РОСТОМЕ И БЕЗАНЕ1
Ростом и Безан были из рода Сануасовых. Безан был
младшим. Однажды им послали сказать из сада.
— Ростом! Ангетовские железнорылые свиньи ваш
виноградник (сад) съели.
Безан туда отправился. Жена была беременная и
сказала:

В. Ф. НИЛЛЕР
212
— Ты идешь, а мне что делать? Как ты узнаешь,
мальчик ли будет (у меня) или девочка?
Он сказал:
— Если будет мальчик, то по каким местам пойду, там
будет побег стрелового дерева2; это будет знаком моего пути.
Он пошел и сторожил сад. Затем у него родился
мальчик. Ночью он на ладонь рос, днем на улынк3 и скоро стал
играть стрелой. Однажды дочь ведьмы шла по воду, и
мальчик стрелой пробил ей ведро. Девушка ему сказала:
— Если уж ты такой хороший мальчик, зачем же
твоего отца вошь съела?
Мальчик с плачем вошел в свой дом. Мать ему
сказала:
— Что с тобой? Что плачешь?
— От кого я родился? Был у меня отец?
— Был, — сказала она.
— Так где же он?
Мать сказала ему:
— Теперь ты мал, туда не пойдешь!
— Отчего не пойду! Покажи мне дорогу к моему отцу.
Мать пошла и направила его по отцовской дороге по
побегу стрелового дерева. Мальчик ушел и шел вперед.
Безана в шатре не было, мальчик там сел; Безан ушел за
добычею; возвращаясь назад, он увидел мальчика издали,
начал к нему подкрадываться, подкрался к нему,
выстрелил в него и убил. Ему сказал мальчик:
— Хорошего мужа сына ты убил.
— Какого рода, племени этот муж? — спросил его
Безан.
— Я Безанов сын, — сказал мальчик.
Безан себя ружьем по голове колотил; потом он пошел
и сделал себе жилище под землею, стал там сидеть и
просидел от года до года. Еще три дня оставалось до года,
когда ему так крикнул Сырдон:
— У-у! Ради одного ребенка чего ты под землею
сидишь?
(Если еще эти три дня прошли бы, то мальчик был бы
воскрешен). Этого более не выдержал Безан и оттуда
вылез. Не догнав Сырдона, он вынул свой кинжал, вонзил
его себе прямо в грудь и умер.

ОБРЯДОВАЯ ПОЭЗИЯ
19. ПЕСНЯ СТУРДИГОРСКИХ ПАСТУХОВ1
Из одного дома сегодня идут сто косцов,
О, сто, сотни-сотнями2 топороносцы и мотыгоносцы;
Они строили дом и нарубили жерди3 (для крыши) в
Растикоме4.
Их деревянная (часть дома) в Зурмикоме,
Обтесывали их бревна в Зурникоме,
Пропустили (приладили) их в Равдзикоме (ущелье
опрятности).
Под ним (домом) затем был отлит (фундамент)
из желтого металла(?).
На верху его— мясоварилка5,
В середине его желтый баран зарезан6.
У него (дома) столбами (были) золотые камни,
Его пол шелковым платком и кисеей подметен,
Его стены сплетены из кольчуги.
У него надверники (место над дверью) обиты серебром
и цинком,
У него его крыша (хорошо) выстлана павлиньим
пером (пухом).
У него с неба к их чугуну7 цепь спущена,
А под ним (чугуном) пылающий огонь из оленьего рога,
Сбоку этого (пламени) шашлыки потрескивают,
В комнате же шумят домочадцы;
Их старший был ходок впереди (т. е. предприимчив):
Откуда быка, откуда корову угонял (воровал),
Откуда бритого пастушонка добывал (в плен).
Тогда на него черная гора, как черный бык, ревела,
Белая гора, как белый бык, ревела,

В. Ф. МИЛЛЕР
214
Хозяйка ветров (богиня)8 желто-серая тогда
(каменные) плиты бросала,
Черный лес на него валился (падал) массами9 (?),
Арадон (река) тогда тел (тек) на него с бурленьем.
У него (старшего) все торока полны добычи;
(У него) любимая невеста, (дочь) хороших родителей
(букв.: матери и отца).
Не надо его славить — он хорошо прославлен:
В воздухе его даже ястреб прославил.
Встань, встань, наша хозяйка, большой огонь разведи.
Под салом лежащее сало (т. е. самое нежное) принеси,
Под сыром лежащий сыр принеси.
Когда на большом (куске) будешь держать (нож) —
держи руку невредимо (не порежься),
Если на малом будешь оержать — то половину руки
отхватишь.
20. ПРИВЯЗЫВАНИЕ К КОЛЫБЕЛИ
Когда прошло три дня после разрешения, мать встает с
постели. Тогда изготовляют брагу, лепешки (къере1),
числом девять; три Богу, три Матери Майран2, три Бундору3
(домовому), а также Сафе4 три лепешки (губора5), и
относят их под дерево. Туда отправляются и сиделка-бабка (цо-
рибадаг) с родильницей и еще одна какая-нибудь
женщина. Там над лепешками молится старшая из женщин:
— Боже, благодарю тебя, дай жить новорожденному,
счастливое рождение (если мальчику).
Если девочке (то говорит):
— Майран да ослепнет за то, что тебя не сделала
мальчиком, да сделает (она) тебя похороненной (т. е. «хоть бы
ты умерла»), а теперь да будешь ты с медовой пяткой6,
чтоб после тебя рождались мальчики.
Когда после этой девочки родится мальчик, то девочке
мажут пятки медом.
— Аллах! Ты оказалась медопяточной! О Майран! Твое
сердце да не обидится, так как они нуждались в мужчине,
поэтому я бранила тебя.
Родильница идет к подножию дерева без пояса, с
брагой в руке, и эту брагу льет на дерево (дерево должно
быть живоеO. Одна же из женщин говорит:

215
В ГОРАХ ОСЕТИИ
— О Майран, подательница молока, душу
взращивающая, молока у тебя просим, и нам его дай!
(Это говорится, чтоб ребенок полнел и чтоб был
привязан к грудям).
Третья женщина же выносит дзарну8, и родильница
от нее вкушает, чтобы груди были лучше. На те лепешки,
что относят к дереву, кладут нитку из ваты, которою
обмеривают (родильницу) в период родов и на которой
завязывают узлы. В день, когда женщина рожает, эти узлы
развязывают (говоря): «Как эта (нитка) скоро
развязалась, так скоро да родит она». Затем нитку вешают на
вешалку. Далее на къере кладут непряденную вату и пулю
(для девочек не кладут пуль). Все это таким образом
кладут на дерево.
Если (женщина) родит в первый раз, то ей приносят в
спальню сначала три лепешки, три губоры Сафовы (их
выносят из-под очажной цепи), и в спальне, где (она)
рожает, над изголовьем ее постели молятся, затем
выносят колыбель с ребенком из спальни в хадзар9, под цепь;
вместе с этим (выносят туда же) материю на бешмет
хозяйке, материю на рубашку ребенку) и перевязки,
положенные на колыбели, а также три лепешки и араку10. Когда
приходят в хадзар, то ставят колыбель под цепью и
молятся: «Надочажный Сафа! Мы твои гости, Домовой, твои
доброты (милости) да будут! Духов изобилия дай,
прибавь!»
После этого колыбель вносят обратно в спальню к
матери (мать остается в спальне). Привязывая, как я сказал,
пеленают, посвятив три лепешки Сафе. Когда помолятся
под Сафой, тогда выходят (снова) под дерево. Когда
вернутся из-под дерева, то женщины садятся за пищу, кроме
матери, молятся над пищей и едят, пляшут и благодарят
(словами): «Да будет ваш новорожденный счастлив и
удачен, это празднество (игра) да будет вам на пользу»11 —
расходятся (по домам).
Из тех, что входят поздравить, один дает ребенку имя
и за право дать имя приносит с собою материю на
рубашку. «Его имя да будет такое-то, вот ему материя на
рубашку, мной данное имя да никто не изменит», — так сказав,
он подает материю на рубашку.
Когда женщина рожает, то сиделка-бабка приносит
чесалку для шерсти и кладет ей под изголовье, чтобы шайтан
не покусился на нее, ибо шайтан сильно боится железа, в

В. Ф. КИЛЛЕР
216
особенности чесалки. Если в особенности родится ребенок
у женщины, у которой не выживали дети, его продевают
(проносят) через отверстие чесалки с той целью, чтоб на
него шайтан не покусился. Эта чесалка несколько дней
лежит (бывает) у матери иод изголовьем, а затем вместо
нее кладут подушку. Если родится ребенок у матери с
умирающими (не выживающими) детьми, то кроме того режут
курицу и проливают над родильницей ее кровь. Когда она
родит, то для очищения ей подают шпульку (от веретена),
и она дует в дыру. Если это не достигает цели (букв.: это
не будет), тогда ей засовывают в рот ее волосы, чтоб
натуживалась.
Когда родится мальчик, то собираются девочки,
делают качели и сами поют:
Ваши качели — кинаца12!
Мать Мария, мать мальчиков!
Кому девочка, кому мальчик, —
Не ради себя я говорю, —
Моя грудь еще тверда13.
21. ПЕСНЬ АЛАРДЕ1
Когда подходят к месту кувда, то поют:
Табу2 тебе делаем, светлый Аларды!
Из пшеницы подсолнечной3 тебе кириаг4!
Уай, табу, светлый Аларды!
Из неподсолнечного5 пива тебе пиво!
Табу да будет тебе, светлый Аларды!
Из Фалварина6 стада тебе белый ягненок в нывондаг!7
Табу тебе делаем, золотой, крылатый, светлый
Аларды!
Из ольхового8 хмеля тебе пиво,
Мисирское9 серебро твой нысайнаг,
Имеретинская вата твое ложе,
Уай, табу делаем тебе, светлый Аларды!
Уай, кто должник, дай им здоровыми заплатить (долг)!
Уай, табу, табу тебе делаем, светлый Аларды!
Из золота ведь твои крылья!

217
В ГОРАХ ОСЕТИИ
22. ПОСВЯЩЕНИЕ КОНЯ1
Был один хороший безгрешный человек,
И родился у него мальчик.
Этого мальчика каны2 в загробный мир унесли
питомцем.
После этого тот мальчик умер;
Когда он отправлялся к мертвым, то оседлал своего коня;
У него не было ремня, и он сделал узду из алычевой коры,
Из карагуловой3 коры справил себе седло,
Сел на коня и отправился.
Ему встретился Дзєндзет,
Ему встретился Дзєранзет, дорожные люди,
И сказали себе: «Зэд идет, дауаг идет!»
«Я не зэд, я не дауаг, — сказал он, —
Я бедный человек, иду к мертвым,
Я нуждаюсь и нуждающимся меня не отпустите».
Дзєндзет спешился и дал ему хорошо сделанную узду,
Дзєранзет спешился и дал ему свое седло.
Отправился далее, и встретился ему,
Сын солнца Махамат,
Сын Луны Масамат,
Сын Газдуга (богатого) Хаматкан,
Сын Фарнуга Саматкан.
«Зэд идет, — сказали они, — дауаг идет», — сказали они.
«Я не зэд, — сказал он, — я не дауаг, — сказал он, —
Я был бедным человеком, братолюбивым был я,
Селолюбивым был я, помощником близким,
Врагов победителем был я, кровомстителем был я;
Я иду к мертвым и нуждаюсь;
Не отпустите меня нуждающимся».
Сын Солнца Махамат спешился
И дал ему свой подседельник,
Сыл Луны Масамат спешился
И дал ему свой чехол для седла,
Газдугов сын Хаматкан спешился
И дал ему свой подхвостник,
Фарнугов сын Саматкан спешился
И дал ему хорошую плеть.
Затем Он спросил их: «Каков будет мой путь?»
И они сказали ему:
«Поедешь ты к одной женщине,
Єндзала1 у ней ниткой5,

В. Ф. КИЛЛЕР
218
Переводина6 — иголкой,
Ступа7 — наперстком,
И таким образом зашивает она трещины земли».
Он удивился и спросил их: «Это отчего же?»
«Это оттого, — сказали они ему, —
Что на земле она была распутна;
(Теперь) она искупает это загробной жизнью8;
Вот отчего это, и ты от нее подальше ступай;
Ее греховность и тебе может повредить.
Миновав ее, ты прибудешь еще к одной женщине;
Она длинной веревкой9 яйцо обвязывает,
И ей на это веревки не хватает». —
«Это отчего так?» — спросил он их.
«Это вот отчего;
Когда соседская курица у ней неслась, то она утаивала,
Теперь же она это отплачивает загробной жизнью;
Вот это отчего;
Ступай от нее подальше, ее грех может тебе испортить
путь.
Когда от нее ты пойдешь, то прибудешь еще к одной
женщине;
Сидит она среди сотни гряд,
Держит грязный заступ в руке,
И нет у ней пользы даже от одной гряды».
Он спросил их: «Это отчего так?»
«Это вот отчего, — сказали они, —
На земле она свой живот наполняла,
Близким не помогала, соседа не любила,
О домочадцах не заботилась;
За это отплачивает она в загробной жизни;
Ступай далее от нее, она испортит твой путь.
Миновав ее, ты прибудешь к одной женщине;
Сидит она между двух гряд, а получает со ста,
И держит в руке золотой заступ».
Удивляясь, он спросил их: «Это отчего так?» —
«Это оттого, что на земле она свой живот не любила,
Своих домашних кормила,
Ближнему помогала, о соседе заботилась;
Ее путь загробный широк;
Какое слово от нее услышишь, — так как идешь ты в
великое место, —
Сохрани его в памяти.
Миновав ее> ты прибудешь еще к одной женщине;

219
В ГОРАХ ОСЕТИИ
Доит она сотню коров, и нет ей доходу, как от одной
коровы».
«Это отчего так?» — сказал он.
«Это вот отчего:
На земле она свой живот питала,
Ближнему не помогала,о соседе не заботилась;
Загробной жизнью это она искупает;
Ступай дальше от нее, — она сожигает путь10,
отнимает вид»11.
Миновав ее, ты прибудешь еще к одной женщине:
Она доит двух коров, а получает доход,
как от сотни коров».
«Это отчего так?» —
«Это вот отчего:
На земле она свой живот не холила, домашних кормила.
Ближнему помогала, о соседе заботилась.
Какое слово от нее услышишь, —
Так как идешь ты в великое место, —
Сохрани в памяти и расскажи его.
Как от нее пойдешь, так прибудешь еще к одной
женщине:
Несет она на спине кадушку браги;
Вверх она (брага) над нею бурлит,
И вниз на ее ворот проливается».
«Божье чудо! — сказал он. — Это отчего так?» —
«Это вот отчего: на земле, когда она процеживала квас
И приходил к ней желавший напиться квасу сосед,
Она ему кваса не давала, оттого это так.
Дальше от нее уходи: она сожигает путь,
отнимает вид.
Когда пойдешь от нее далее, то прибудешь
к мужчине и женщине;
Бычья шкура под ними, бычья шкура на них.
Спиною друг к другу спят они,
Не хватает им (бычьей) шкуры,
И они тянут ее туда-сюда друг у друга».
«Божье чудо! Это отчего так?» —
«Это вот отчего:
На земле они друг друга не любили, потому это так.
Ступай дальше от них: они сожигают путь,
отнимают вид.
Когда оттуда далее ты пойдешь, то придешь
к мужчине и женщине:

В. Ф. ИНЛЛЕР
220
Заячья шкура под ними, заячья шкура на них,
Тесно обнявшись, спят они и с избытком им хватает
(шкуры)».
«Божье это чудо! Это отчего так ? —
«На земле они друг друга сильно любили,
И внизу также друг друга сильно любят;
Их загробный путь широк,
Какое слово от них услышишь, —
Так как пойдешь ты в великое место, —
Сохрани в своей памяти.
Когда пойдешь далее, то прибудешь к суке:
Лежит она на дороге, растянувшись,
И из ее утробы щенята лают».
«Божье чудо! Это отчего так ? —
«Это вот отчего:
Люди, что впоследствии будут,
Не станут повиноваться своим матерям и отцам,
Будут поступать по-своему,
Будут говорить, не достигнув зрелости:
Это они искупят загробной жизнью;
Ступай далее от нее (суки), она сожигает путь,
отнимает вид.
Когда пойдешь далее, то прибудешь к людям,
заседающим в суде:
В их руках ольховые палки,
Сидят они на ольховых скамеечках,
Перед ними ольховые столы,
На них накинуты большие шубы,
На (головах) у них войлочные шляпы с полями вверх,
Покрыты они вшами и гнидью».
«Божье чудо! Это отчего так?» —
«Это вот отчего: на земле они были судьями,
Правому творили худой суд;
Загробной жизнью они это искупают;
Они сожигают путь, отнимают вид,
Ступай от них дальше.
Когда пойдешь далее, то еще прибудешь к людям,
В их руках серебряные посохи,
Сидят они на серебряных скамейках,
Перед ними серебряные столы,
На них накинуты большие шубы, (на головах)
Сафьяновые шляпы с поднятыми полями>>.
«Божье чудо! Это отчего так?» —

221
В ГОРАХ ОСЕТИИ
«Это вот отчего: на земле они были судьями,
Творили правому правый суд, а виновного карали,
Их загробный мир широк;
Какое слово от них услышишь, —
Так как пойдешь ты в великое место, —
Сохрани в памяти и расскажи его.
Заверни к ним и спроси их».
Он завернул к ним и спрашивает их.
«Нижний путь, — сказали они ему, — сжигающий путь,
Верхний путь — отнимающий вид.
Поезжай по среднему и прибудешь к одному мосту,
(Он сделан) из стрелочного дерева, фадаркезового’2
(колкого) дерева,
Из карагульника13 и гибкого тростника;
Молодой конь — пуглив, молодой всадник — боязлив;
Но ты и этого не бойся,
Ударь (коня) и будешь на той стороне, в виду райского
кургана,
Мальчики выбегут к тебе из молочного озера.
«Мама идет!» — скажут они;
«Тятя идет!» — скажут они.
«Ваш тятя к вам придет,
Ваша мама к вам придет».
Он вынимает им из кармана каждым двум по яблоку
и оделяет их.
«Покажите мне, куда дорога!» —
«Дорога не в нашей власти,
Между нами сидит златокудрый мальчик.
Дорога в его власти».
Златокудрый мальчик выбегает к нему,
Направляется впереди его,
Делает трехножные путы его коню
на зеленой траве рая,
Дверь рая отворяет ему с треском,
И с шумом встают ему навстречу люди;
«Добро пожаловать, гость! — говорят они ему, —
Где ты был, каков был?»
«Был я Арзимайха, Зимайхов сын,
Ночью родился, днем ходил в поход с Сосланом,
Разбил я крепость Гори;
За то, что я добыл себе имя,
Не по возрасту достиг я этих мест».
«Посадите его наверху,

В. Ф. МИЛЛЕР
222
Дабы он был спутником Сослана,
Чтобы он сидел вместе с Урызмагом».
Где местопребывание души того покойника,
Там да будет местопребывание души
и этого покойника14.
23. МОЛИТВА1
Боже, слава тебе, Боже, создатель нашего мира. Да
будет угодна тебе наша молитва и сохрани нас от всякого
зла. Михаил-Гавриил! Да будет тебе угодна (наша
молитва); тебе поручены мы, и прими нас, сирот, под крыло
твое. Дзуарам ущелья да будет посвящена (молитва): св.
Георгию да будет посвящена, св. Георгию ущелья да будет
(она) угодна. Св. Георгию Хетага да будет угодна. Кто из
нас под тобой будет проходить, того сохрани ты. Санибе
да будет посвящена она, св. Георгию Санибскому да будет
посвящена. Дзуарам Арвикома (небесного ущелья) да
будет она угодна, св. Георгию Кенгуйскому да будет
посвящена, Татартупу да будет посвящена; хлеба
(покровителю) св. Илье да будет посвящена. Что мы посеяли, то дай
нам здравым вкусить и не допусти нас нуждаться в хлебе.
Фалвара скота! Да будет тебе угодна наша молитва, Ала-
урди да будет она посвящена — вдаль помолимся мы тебе,
а ты близко к нам подойди и сохрани нас от болезни. Св.
Николаю да будет угодна наша молитва, Господину этого
места (Бундору) да будет она угодна, ангелу-хранителю
да посвятится она. В горах и на плоскости где какие
только есть светлые дзуары, всем им да будет она посвящена.
Если же еще какой-нибудь дзуар скажет: «Если бы он еще
и мое имя припомнил!» — то пусть она ему еще угоднее
будет. Я не умею молиться: ты, Боже, который молиться
умеешь, помолись, Боже, вместо меня! Аминь! Чье имя ты
вспомнил и кто тобой был забыт, их всех благоволение да
снизойдет на этих слушателей.

ПЕСНИ
24. ПЕСНЯ ПРО МОГУЧЕГО АСЛАМБЕГА1
Из конца ущелья небесный гром раздается.
Не гром небесный то будет,
А шум от ног воинов Асламбега.
Туман спустился в конце ущелья:
То не туман будет,
А пар от коней воинов Асламбега.
Вот в конце ущелья показались три всадника.
И кликнули (люди) великому Йесею Канукову:
— Из конца нашего ущелья три всадника показались:
Что это будет ?
Он же сказал:
— Так принесите мне мою подзорную трубу,
Я посмотрю на них.
Он посмотрел и сказал:
— И вправду, на повороте Донмайском2 едут три
всадника:
Из них один сидит на чернохвостом, черногривом сером
коне-саулохе3:
Это будет Кайтуков сын Дзамболат.
Средний сидит на гнедом^ желтопятнистом коне:
Это будет могучий Асламбег.
С левой же стороны едет Карадзауа сын Сафарали:
Он их проводник.
И сказали донифарсцы5 Йесею:
— Что нам с ними делать?
Он же сказал: — Что нам с ним сделать ?
Аркан на него накинем.

В. Ф. КИЛЛЕР
224
То он (аркан) его не обхватит.
Веревкой его свяжем,
То (она) его не стянет;
Если пригласим (к нам), то не завернет;
Если на него цыкнем, то не улетит (у нас).
— Этот белоголовый орел к нам едет, — сказали люди.
Йесей же им сказал: — Мы вот что сделаем ему:
Если он не завернет.
То я ему вышлю нашего хлеба с медом.
Если все-таки к нам не завернет,
То я его загоню (заведу) в нижний хлев Козиевых
С пестрыми свиньями6.
Могучий Асламбег все-таки прибыл в округ донифарсцев;
засел он как раз посередине их пашен и лугов; пустил коней с
уздами и с седлами в луга и пашни вольно. Тогда Кану ков
Йесей принялся и, будь то женщина, девушка, мальчик,
которые не годились для боя, — он всех их спрятал в большую
башню Хатаговых. А кто только мог биться, им всем он велел
залезть в бойницы7 великой железновратной башни Кануко-
вых. Сам же Йесей взнес на верх башни большое фитильное8
ружье и там его зарядил. Вот когда могучий Асламбег вышел
с кувганом к подножию кучи щебня и поставил кувган перед
собою9, то Йесей из этого ружья так выпалил в его кувган, что
разбил его на три части. Тогда могучий Асламбег мгновенно
прыгнул и сказал своим проводникам — Баеву сыну Алимар-
зе и Карадзаеву сыну Сафарали:
— Гром в нас ударил!
Они же сказали ему:
— Не гром в нас ударил, а был это выстрел ружья
Канукова сына Йесея.
Тогда ал дар сказал:
— Пусть поспешно каждый изловит своего коня; вот
сейчас (как раз) он перебьет нас, истребит нас, привели же
вы меня на гибельное место: с ним биться мы не сможем,
так как подобру от него не отделаешься.
Всякий взялся за узду своего коня и своих коней они
удержали.
Могучий Асламбег сказал своим проводникам:
— Все же дайте мне его посмотреть: с ним биться я не
смогу, так как подобру от него не избавлюсь.

225
В ГОШ ОСЕТИИ
Они сказали ему:
— Если к нему (вверх) взойдем, то он убьет нас.
Алдар им сказал:
— Если я сяду на коня, то тот, кто в мой кувган попал, и
меня самого так не отпустит отсюда: нельзя не взойти к нему.
Они взошли к нему и сказали:
— Добрый день, Иесей!
Йесей же им сказал:
— Для нас вы сегодня какой день сделали, лучше
такого дня для вас пусть никогда не настанет10. Карадзаев сын!
Ты, — сказал он, — в конце моего ущелья, и если уже я не
в состоянии буду сделать чего-нибудь, то все же загоню
мулов в воду и все же заставлю тебя пить мутную воду от
их ног. Баев сын! Когда я для тебя у ущелья поставлю
плетневые ворота, твои люди с голода умрут11.
Потом он сказал им:
— А теперь добро пожаловать! Так как ваши кони
голодны, то зачем вы их изловили, зачем их не оставили
(пастись), — сказал он, — из-за одного выстрела не
следовало ваших коней задерживать: до крутого выстрела, по
крайней мере, нужно было их оставить.
Они сказали ему желание алдара:
— Мне не желательно биться с Йесеем, но хотел бы
увидеть его лицо и чтоб мы с ним жили в дружбе.
Тогда Йесей сказал им:
— Первый выстрел — он был тебе милостью, как
гостю, но если бы ты подождал еще второго (выстрела), то я
снабдил бы тебя моим благословением (т. е. убил бы).
Они сказали ему:
— Он просит, чтобы к нему сошел.
Он им сказал:
— Ступайте, я сейчас (как раз) вас догоню.
Пока они на конях по дорогам кружат, он охотником
снарядился: надел свою короткую чоху12, арке (башмаки),
копье, патронную сумку (накинул) на плечо и в таком виде
сбежал окольной дорогой, по горам, к алдару. Подошел к
нему, поздоровался (приветствовал) и взял его за руку:
— Добро пожаловать, алдар! — сказал он.
Алдар подумал: «Вероятно, теперь выводят его, Йе-
сея, мои проводники». А Йесей уже тогда стоял перед ним,
но как алдар мог знать, что это он?
Когда проводники приблизились, тогда алдар им сказал:
— Где же он?
8 Зака«№ 2077

В. Ф. ИИЛЛЕР
226
Они же сказали ему:
— Он как раз теперь идет за нами.
Тогда Йесей сказал:
— Вот я, я ведь давно пришел.
Ал дар посмотрел на него и спросил:
— Ты Йесей?
— Да, это я,— сказал он.
Алдар ему сказал:
— Тот, кто в меня стрелял, это был ты?
Он сказал: \
— Да, это был я.
— Ты в меня стрелял или в мой кувган? — сказал ему
алдар.
Йесей ему сказал:
— В твой кувган я стрелял: если б я в тебя стрелял, то
твой кувган разлетелся бы на три части, а ты сам меньше,
чем на пять частей, не разлетелся бы.
Тогда сказал ему алдар:
— Прошу тебя, дай мне повидать тебя на спине твоего
коня.
Он сказал:
— Вид горного всадника — ничто, и сам он ничто (т. е.
не стоит его смотреть).
— Нет! Я все же этого хочу.
Тогда Йесей послал за своим конем, велел его привести
и сам приказал:
— Кого мой конь сюда принесет, того задерживайте, а
коня моего мне поскорей возвращайте назад.
Когда коня привели, Йесей просил алдара, чтобы он
кого-нибудь из своих воинов на него посадил. И тот
посадил на него Кудайнатова Анамата. Все воины так стали,
чтобы видеть джигитовку коня. Тот (Анамат) поджигито-
вал посреди воинов в одну сторону. Когда он коня
повернул в другую сторону, то не мог его сдержать, и конь
понес его в дом Канукова Йесея. Коня привели обратно, а
человека ввели в кунацкую, так как Йесей им приказал.
Тогда Йесей подошел к ал дару и ему сказал:
— Что ты делаешь, ты осрамил мне моего коня тем,
что посадил на него такого (всадника), который не смог
его сдержать уздой; посади же на него такого, кто сможет
сдержать его уздою.
Тогда могучий Асламбег посмотрел на воинов и
посадил на него Тамбиева Каурбега. Он также сел на коня,

227
В ГОРАХ ОСЕТИИ
ударил его, прогарцевал в одну сторону перед воинами,
повернул его в другую сторону, не смог его более
сдержать, и конь и его также отнес в дом Йесея. Его также
ввели в кунацкую, а коня обратно доставили. Когда коня
назад привели, Йесей сказал алдару:
— Прошу тебя, сядь сам на него.
Алдар сказал:
— Если не увижу тебя самого на коне, то я не (буду)
доволен.
Йесей сказал:
— Мой конь не особенно выезжен, и когда я буду
джигитовать, пусть всякий побережется.
Все воины стали рядами (расставились), говоря: «Чтоб
и я видел его джигитовку». Он ударил коня, и щебнем,
что он взбрасывал позади себя копытами задней ноги,
кому глаз вышибло, кому нос отшибло, кому руку
сломало. Поэтому воины все разбежались, один могучий Ас-
ламбег остался на месте. К нему тогда Йесей пустил
(ударом) коня, и вот как жирный барашек весной запляшет
изо всей силы, так к нему, алдару, гарцуя (прыгая),
направился конь.
Тогда алдар испугался и пустился бежать. Йесей ему
сказал:
— О аталык13 мой! Не беги!о
Когда он повернул назад, Йесей спрыгнул с коня и
взял ал дара за руку:
— Ну, теперь прощай! — сказал он, сам сел снова на
коня и в сторону своих (к своим) тронулся.
Алдар же сказал ему:
— И ты также прощай! — и он также направился в
путь.
Своим воинам он крикнул:
— Поскорей пусть каждый на коня сядет!
Когда Йесей приехал, то отнес большое ружье в
верхнее отделение башни, и, когда могучий Асламбег
переправился через Урух14, он из этого ружья прицелился в его
шапку, выстрелил, и у нее клочок (выстрелом) снесло
вперед (т. е. оторвало), а сам Йесей крикнул ему вслед:
— Мы у гостя лучше видим спину, чем лицо!
Тогда могучий Асламбег сказал своим проводникам:
— Пусть никогда не увидят добра те, которые, не
разобрав дела толком, меня сюда привели (позвали); только
бы голова моя отсюда спаслась!

В. Ф. МИЛЛЕР
228
Затем воины все вместе спешились за Задалеском в
Морге15.
Когда алдар сел на камень, его провожатые стали
обдумывать: «Ведь Кудайнатов сын и Тамбиев сын остались
там: что нам с ними делать? Если скажем (это) алдару, то
он пошлет нас (за ними); если, дальше отъехав, ему
скажем, он все-таки нас пошлет к ним — на гибель нашу;
лучше уж скажем ему теперь». Когда они так решили, они
подошли к алдару и сказали ему:
— Лучшие из твоих воинов остались там: так что нам
для них сделать?
Алдар сказал:
— Я сам хотел здесь (у него) взять дань, а он теперь
сам взял у меня.
С этими словами он соскочил с камня, на котором
сидел, и пересел на другой камень. С камня на камень он
пересаживался от сильного гнева; таким образом он на них
(камнях) по пяти раз сидел.
Пока они над этим думали, Йесей тех (т. е. обоих
пленников) посадил на коней и с ними послал им (т. е. воинам
Асламбега) провиант — шесть лошадиных нош и четыре
тучных откормленных быка — вот что он послал.
Алдаровы провожатые, увидя их, обрадовались и
алдару сказали:
— Вот наши люди подъезжают.
Как только алдару они это сказали, он вскочил на
камень и с него на них (подъезжающих) посмотрел; увидя
их, он в великой радости молился Богу: «Благодарю Тебя,
Боже; я думал их зарезали, а вот они подъезжают».
Затем могучий Асламбег, увидя быков, от великой
радости не знал что делать и крикнул:
— Зарежьте быков, насытьтесь, мы же побежим (про
этих быков могучий Асламбег думал, что это простые быки).
Тогда ему сказали:
— Их прислал Йесей для твоих воинов, сказав, чтоб
их не отпускали без еды.
Тогда сказал им могучий Асламбег:
— Теперь прошу вас, дайте мне еще раз посмотреть
того, кто вас (пленников) прислал столь довольными.
Они вернулись назад и сказали Йесею о желании алда-
ра: «Если хочешь, чтоб мне были приятны твои соль и
хлеб, то еще раз покажи мне лицо твое». Когда алдар в
первый раз его увидел, он был снаряжен, как охотник, а

229
В ГОРАХ ОСЕТИИ
когда он во второй раз просил (увидеть), Йесей оделся
всадником. Когда они подъезжали, то Йесей отстал (от
них) позади, и когда алдар его увидел, то спросил их:
— Что это? Что это подъезжает позади вас? Пожалуй,
Богом созданный ангел? — Так был наряжен и статен
Кануков сын великий Йесей и так об нем думал алдар.
Те же сказали ему:
— Это Кануков сын Йесей.
Когда он приблизился к ал дару, алдар встал, положил
на него руку и посадил его рядом с собой на камне.
— Не хочу я быть с тобой врагом, а если ты согласен
разве только другом, — сказал он ему.
Йесей же сказал ему:
— Я ничего от тебя выше этого и не желаю (и не ищу);
если б только ты взял меня себе другом, то лучше этого
мне ничего не нужно.
Тогда могучий Асламбег молвил Йесею:
— Что ты хочешь взять в подарок от меня?
Тот ему сказал:
— Как подарок алдара даже кнутовище от плети
хорошо!16
И было у него (алдара) золотое, ценою в 1000 рублей,
ружье, он вынес его к нему и подал.
Йесей спустил (панцирные) наручники17, таким
образом взял его в свои руки и сказал:
— Пусть мне это будет впрок!
И подарил ему это ружье алдар, и в этот час они
замирились (подружились), и могучий Асламбег сказал ему:
— Нет никого, кроме дигорцев, с кого бы я не брал
дани.
25. ПРОСЛАВЛЕНИЕ АЗНАУРА1
Ведь сын Ибака был Таукан;
Тот же у кто бедную жизнь Азнаура сгубил (поел),
Был Караногайский алдар Сидак-толстошейный.
Жена же Азнаура была из Абаевых,
Красавица Кумусхан.
Аталычным же братом его был ведь
Хамурз-алдар из Кайтуковых.

В. Ф. МИЛЛЕР
230
Хамурз-алдар тогда к Азнауру посылает:
«Приезжай, Азнаур, мой аталычный брат,
Мы пригоним конский табун толстошейного
Сидака, алдара караногайского».
Услыхав эту весть, Азнаур обращается
К своей жене, красавице Кумусхан, говоря:
«Скорее снаряди меня, чтобы я мог
Пригнать караногайский конский табун».
Смуглая2 красавица Кумусхан была вещая
(как же не быть вещей тебе)
И в ответ сказала ему:
«Я тебя тогда снаряжу (в поход),
Когда ко мне похоронное шествие3 подойдет, исполняя
Обычай похоронный, от дома Дзана Байсаевых,
И когда слезы их, подобно сильному граду,
Меня будут достигать,
И когда ветер горный
Клочья черных кос, подобно клочьям туч, будет нести,
И когда я буду белые плечи свои клочками рвать,
И когда я свои черные косы, подобно мартовскому снегу,
хлопьями буду бросать.
Вот тогда я тебя снаряжу».
Азнаур же сказал ей:
«Нет!.. Я из боязни за жизнь свою не останусь!» —
«Когда же все-таки не останешься.
То (в таком случае) к моим родителям4 — Абаевым —
Черные евреи* черной материи
Много привезли, и (тебе)
Из черной шелковой6 материи свой траурный наряд
К твоему возвращению (тогда) я приготовлю...»
Где было Азнауру слушаться слов своей жены:
Побежал и на своего желтомордого мерина
Свое черное седло гладко7 возложил
И (ему) его подпруги туго подтянул.
На себя черную, острую, упругую8 саблю он надел,
И свое верное крымское ружье привесил.

231
В ГОРАХ ОСЕТИИ
И панцирь свой, свои налокотники и свой шлем
На себя надевши, он тронулся.
Когда он прибыл к мосту Косбаровых,
То там его единственный холоп9 Майранкул
На свои колени чинаровый брус поперек положил
И таким образом на этом мосту воссел.
Майранкул ему сказал:
«Одиноким и бедным ты оставляешь меня.
Уж если оставляешь меня одиноким,
То отдай меня под покровительство
Айдаболовых Дзандару или Дзарахмату».
Азнаур ему сказал (назад) в ответ:
«Эй, беглый холоп! И ты меня на стол10
Уж поставил!» — и, таким образом, ударивши
Свою лошадь, по одну сторону его перескочил.
И так скакать он начал,
И к Кайтуковым он прибыл.
Своего желтомордого желтого мерина он стреножил,
И своей черной буркой он себя прикрыл, задремал.
Затем проснулся он и в дом вошел,
И свой сон алдару Хамурзе рассказал:
«Я в этот день удивительный сон видел;
Из-под четырех ног моей лошади отставший
От стаи волк11 выскочил,
И меня зеленым12 копьем он кольнул.
Не знаю, что может означать для меня этот сон» ?
Хамурз-алдар сказал ему в ответ:
«Из боязни за свою жизнь мы не остановимся,
Но поедем своей дорогой».
Тронулись в путь. Едут.
Тогда дорогой Азнаур сказал ему:
«Хамурз-алдар, вот тебе мои легкие доспехи,
Возьми их себе для легкости.

В. Ф. ИНЛЛЕР
232
Хамурз алдар взял у Азнаура
Его крымское верное ружье,
Его упругую острую саблю, его панцирь, его шишак,
Его налокотники и накинул их на себя.
К тому времени они достигли страны Большого Нагая
И крикнули на конский табун толстошейного
Алдара Сидака Караногайского
И начали гнать его табун пред собою.
К тому времени за ними погналась
Караногайская гибельная погоня.
Когда она начала к ним приближаться,
То первым их нагнал сам Сидак-алдар
И крикнул на них: «Ускакать от меня вам,
Конечно, хочется, но не ускачете!»
Скоро лошадь Хамурз-алдара устала.
Азнаур ему тогда говорит: «Вот на лучшую лошадь ты
садись».
Хамурз-алдар сел па желтомордую лошадь Азнаура,
И на ней, ударивши ее,
Ускакал из боязни за жизнь свою.
Азнаур его проклял: «Из жалости ко мне тебя
Бог бесславным алдаром да заставит жить
Среди бесленеевцев13, и чтобы тебе синоны
Среди них никто больше не дал!»
Когда под Азнауром стал мерин Хамурз-алдара,
То он сказал: «Если бы в этот день моя лошадь,
Моя черная упругая верная сабля,
Мое крымское верное ружье, мой панцирь, мой шишак,
Мои налокотники со мною были,
Тогда бы я сделал для караногайцев навеки чудо,
Для людей же вечное удивление и пословицу»*5.
К тому времени Азнаура догоняет Сидак-алдар
И обращается к нему: «Эй, гяур, черкес!..16
Ускакать тебе, верно, хочется, если тебе позволят;
Бей теперь, если ты зовешься мужчиной!»

233
В ЮРАХ ОСЕТИИ
Азнаур, к нему повернувшись, так говорит:
<<Чем тебя бить ? На своем желтомордом мерине
Я ведь не сижу и мое верное крымское ружье,
И моя черная упругая верная сабля ведь не со мною!..»
«Так я, клянусь тебе моим отцом, очень вооружен!..» —
Обращается к нему толстошейный Сидак-алдар,
И в него из крепкого крымского ружья стреляет,
И коварная пуля Азнауру выше сердца попадает.
«И я в таком случае настолько вооружен, чтобы тебя
сразить!..» —
Азнаур ему так отвечает
И в него, выхвативши русское ружье, стреляет
И Сидак-алдару прямо в лоб попадает.
И оба с лошадей падают
И друг к другу ползти начинают;
Друг к другу они приближаются
И друг друга спрашивать начинают:
«Откуда родом и кто ты ?», —
Так один другого вопрошает.
И вот они оба двоюродными братьями оказываются
И друг над другом плакать и рыдать начинают
О том, что, не зная, друг друга они убили.
«Что с тобою я сделаю?— обращается к Азнауру
Сидак-алдар.
— Вот моя лошадь, она все же лучше,
И на нее ты садись, чтобы она тебя
Все же в вашу страну принесла».
И, садясь на лошадь, Азнаур трогается в путь.
Едет, едет и к Лаути аулу прибывает.
У моста через реку Азнаур изнемогает.
И с лошади слезает на землю.
Между тем, погоняемый горным ветром, грохот
Азнаур увидя, сказал:
«Э, уауэй! И грохот, будучи стодырявым,
Мимо меня с шумом пролетел.
Как же я у Лаутского моста— здесь свою жизнь
покончу?»

В. Ф. КИЛЛЕР
234
И тогда он снова на лошадь садится
Едет, едет и к аулу Байсаевых он прибывает,
В его кунацкую он заходит и мучиться начинает,
И во время мучений он так говорит:
«Своему врагу только пожелаю, чтобы он воспитал
аталыка из Кайтуковых, —
Подобно злому волку, они предатели товарищей
( спутникопожиратели).
Своему врагу только пожелаю, чтобы он взял и жену из
рода Абаевых, —
Их проклятие подобно черной упругой сабле режет!»
Таким образом он попросил сшить себе две подошвы
из заячьей шкуры,
И, расхаживая по кунацкой, их износил.
После этого он ламазлак со стены снял
И, помолившись Богу, дух испустил.
26. ДУМКИ1
Вчера до светла спать мои члены не просили2,
Глаза мои от дзагары сомкнуться не могли3.
Ох! Наши горы, наша родина!
Как еще нам жить без вас?
«Смейся, смейся над собою! —
Промолвила мне родина, —
Кабан лег мне на грудь».
Сказала, сама заплакала.
Ох! Наши горы, наша родина!
Как еще нам жить без вас?
«Я вашего младенца, вашего слабыша,
Для сердечной радости вскармливала,
Я ваши кости и останки
В своей утробе хранила».
Ох! Наши горы, наша родина!
Как еще нам жить без вас?
«Теперь в день насилия ты обессилел,
Так как на две части вы разделились,

235
В ГОРАХ ОСЕТИИ
И на одном месте ради меня
Биться вы не в состоянии».
Ох! Наши горы, наша родина!
Как нам еще жить без вас?
Наша родина, наш край!
Как для житья ты сладок.
Не просим мы жизни без тебя,
Так как ты свет сердца!
Ох! Наши горы, наша родина.
Как еще нам жить без вас?
Вполне добро ты нам оказала бы, —
За тебя мы готовы умереть, —
Когда позвала бы нас к себе,
Чтоб с дурным зельем1 биться.
Ох! Наши горы, наша родина!
Как еще нам жить без вас?
На белой подушке черная слеза
Когда сильнее сильного струилась,
Мое сердце не выносит этой печали5,
Откуда-то прозвучало:
«Ох! Отторгнутый от родины,
обесчещенный человек!
Но у тебя ведь есть надежда (потомствоN,
Ведь ты знаешь это сам —
Твоя вера и твой бог!»
Ох! Наши горы, наша родина,
Как еще нам жить без вас?
Где бы ни были мы, твое потомство,
Пусть твоим именем мы держимся,
Какое бы насилие ни постигло нас,
Мы не примем бесславия на голову!
Ох! Наши горы, наша родина,
Как еще нам жить без вас?
Наш край, наша родина!
Ведь ты их7 (потомства?) душа,
Не ищем мы жизни без тебя,
Ты прикреплена к сердцу.

В. Ф. КИЛЛЕР
236
Ох! Наши горы, наша родина,
Как еще нам жить без вас?
Единый Бог милостив,
Когда-нибудь и на нас он взглянет,
Молитва бедного приятна ему,
И он сжалится над нами.
Ох! Наши горы, наша родина,
Как нам жить без вас ?

СКАЗАНИЯ
27. КАК ДИГОРЦЫ ЧЕРТА НАДУЛИ
Дигорец Секина косил траву в Цыфгине1. Около
полуденного времени пришел к нему один человек, и он
считал его за себе подобного человека. Человек на одном
конце косил траву, а тот, что к нему пришел, смотрел на него
с часок. Около них было дерево — ива. Подошедший
человек сошел вниз к дереву, обрубил сучья, из них сделал
косу и начал косить траву с другого конца сенокосного
луга этой косой. Тут Секина его узнал: «Это не человек, а
черт». Когда Секина свою косу оттачивал над балагом2 на
камне, тогда и черт сходил к воде, брал камень и также
этим камнем ивовую косу оттачивал. Вот Секина сказал
себе: «Что я делаю, то все точно так же и этот черт делает
за мной». Начал он вить веревку из травы, и когда Секина
веревку свил, то и черт также свил. Потом Секина связал
себе ноги веревкою, которую свил. И черт веревкою,
которою свил, себе ноги связал. Затем Секина и руки себе
крепко связал, и черт себе точно так же руки связал. После
этого человек сначала перевязь рук на острие своей
железной косы перерезал, а потом взял косу и также перерезал
перевязь ног. Черт также перевязь своих рук думал
перерезать ивовой косой, но его деревянная коса что могла
резать, и он не находил средства освободить себя от пут.
Когда Секина это заметил, он схватил косу, побежал к
черту и косою ему на голове сбрил несколько волос3. Вот
ему черт сказал:
— Я думал тебя обмануть, но ты оказался сильнее меня.
Теперь меня Бог тебе отдал, веди меня в ваш дом.
Что это был черт, это Секина прежде всего потому
догадался, что у него ноги были выворочены ступнями
назад. Секина позвал черта с собою, и тот сказал ему
дорогой:

В. Ф. ИИЛЛЕР
238
— Теперь, как мы к двери дома подходим в темноте,
ты войди вперед в дом, а меня оставь за дверью и извести
обо мне родных (домочадцев); скажи им, пусть никто не
смеется, когда я буду входить, а не то тому, кто посмеется,
добра не будет. Также вели погасить свечу и огонь, чтобы
не было более свету в доме, а потом выйди ко мне, позови
меня в дом сам и скажи: «Хороший гость пришел», и сам
вели зажечь одну свечу.
Когда они подошли к двери дома, он оставил черта
снаружи и, что ему черт раньше сказал, все выполнил. Он
вышел и позвал черта. Когда засветили свечу, одна
женщина, увидев, что у черта ноги назад выворочены,
засмеялась и, как смеялась в сторону над чертом, так и в этом
направлении смеючись и осталась смеющеюся.
Стал черт с ними жить, и таким образом стало
сыпаться на них счастие. Черт на своих десяти пальцах десять
ведер с черпаком относил к реке поутру, садился на берег
реки, начинал на воду смотреть, делал черпаком один чер-
пок в воде, вытаскивал его полным и наливал в ведра, а
потом, когда черпнет воды, целый час праздно сидел у
берега реки. Затем еще раз черпнет воды и, что зачерпнет,
опять в ведра нальет. Таким образом, пока он наполнит
ведра, наступал вечер, и уже вечером с полными ведрами
он приходил домой. Домочадцы однажды его спросили:
— Ведь ты рано утром уходишь, так отчего же
опаздываешь до вечера? Отчего редко черпок в воде делаешь и
даром сидишь? Наполняй ведра поскорее и приноси их
домой.
Черт им сказал:
— Потому я изредка черпок беру, что, когда черпаю, в
тот час к реке доходит чистая вода; а когда я праздно
сижу, тогда идет в ней грязная вода, и я грязной не беру,
пока опять чистая не придет, потому меня и вечер
застигает.
Вечером каждую субботу черту голову брили, а если
бы этого не делали, он не мог бы с ними жить.
Когда молотили, то, когда веяли вымолотки4 лопатой
по ветру, он одну лопату прямо взбрасывал на кучу
вымолотков, а одну или две лопаты попусту за ток бросал.
Когда его спрашивали: «А за ток ты зачем бросаешь?», то он
им говорил:
— Я потому бросаю в сторону, что то, что высыпаю, не
наше счастье, если даже мы это и уберем, все-таки его

239
В ГОРАХ ОСЕТИИ
мыши съедят. Что не наше счастье, из того все равно не
будет нам прибыли (собств., ничего до нас не дойдет).
Так они жили, и дом стал богатеть. К ним на деревню5
повадился бедовый волк и каждый вечер уносил у них
ребенка. Однажды в вечер под субботу волк схватил
ребенка, как раз в то время, когда пришел час черту брить
голову. Вот все домашние без исключения выбежали на
тревогу6, кто только был из взрослых. Черт стал
беспокоиться, так как не было никого из тех в их доме, кто его
побрил бы. Он взял бритву и подавал ее то тому, то
другому из их соседей и просил их.
— Пусть кто-нибудь побреет мне голову.
Сам себе он это не мог сделать, а из них никто не
захотел. Таким образом, время его бритья стало истекать.
Тогда небо стало греметь, а черт трепетать. Ниже Секинае-
вых, в Фараскатском ауле, выше дороги, есть большой
камень7. Когда черту исходу не было, он под этот камень
влез и назад так крикнул Секинаевым:
— Да не будет у вас обычая делиться, богатейте, а кто
будет делиться, те пусть родятся и мрут и всегда имеют по
одному потомку!8
Таким образом, кто делился, те и умирали часто, и имели
по одному потомку, и какое у них было имущество, они
все проели.
У Секинаевых до сих пор такой обычай, что они
ежегодно в кладовой делают кувд9 в темноте и говорят:
«Мы делаем кувд ради нашего доброго брата». И
также делают они кувд у камня в тот самый день, в который
черт исчез. От этого кувда, от пива, арака, от сухой пищи
и от кусарта они не дают (ничего) даже тем из своих
девушек, которые замуж выходят, так как этот кувд у них
заповедный10. Они делают это доныне, а ивовая коса и
доныне была цела.
28. ПРЕДАНИЕ О ВЕЛИКАНАХ
Когда создал Бог великанов, было их три брата: Афса-
даг, Харахсей и Афсамбит. «Пойдем,— сказали они,— мы
с этими людьми ничего не поделаем, пойдем в крепость».
И так они пошли на вершину У азы1 и поселились на ней.
«Давайте расчистим себе сенокос», — сказали они; сделали
большой круг и кругом ограду из кругляков. В топкой

В. Ф. МИЛЛЕР
240
роще в Карагасе2 два великана в обхватку боролись, и один
другого столкнул так, что он до середины3 в грязи завяз.
Три брата смотрели на них; а был у них один трехногий
катер4. Старший сказал младшему:
— Сядь на катера и вытащи его из грязи.
Тот добрался до них и одним пальцем его вытащил.
— Так тебе и нужно! Твоя сила ничто, так к чему ты
борешься?
Шел он через Когалукты5: отец его жены землю пахал
и семя сеял, спрятал его себе в дупло зуба, чтоб его никто
не обидел. Когда сам кончил сеять, то дал ему поесть
хлеба и напиться и потом так сказал ему:
— Мы, четырнадцать аробщиков, были в отъезде; на
Кумыцком поле у одного пастуха был у нас приют. Мы
сделали ограду из ароб, волы были в середине. У пастуха
разбежались бараны утром на заре. Когда пастух
проснулся, он схватил арбы и их к краю стада перебросил с быками
и людьми. Тогда у меня и зуб сломился, когда я очутился
на их головах. Ступай, живи в горах, твоя сила ничто!
Он пришел и сказал своим братьям:
— Отец моей жены меня обидел, в сломанный зуб меня
вложил!
Они рассердились на это, начали бросать камни в
Когалукты, когда там великаны пахали:
— Разве мы уже совсем ничто? — говорили они.
Как бросят камень, так иногда у тех плуг ломался. Эти
камни в Когалуктах до сих пор этому свидетели. Самыми
слабыми из великанов были эти три брата, потому они и
перешли в горы, а вот сколько силы все-таки у них было!
29. ПРЕДАНИЕ О ТОМ, КАК ПЧЕЛЫ
ПОЯВИЛИСЬ В ДИГОРИИ
Месторождение пчел — Кавказ1, в Дигорию же они
попали из Кабарды. С правой стороны Кавказа есть гора
Ахмат-гора. У этой горы некогда жил один боголюбивый
пророк. Однажды Бог на него разгневался, послал на него
белых червей, и они ели его тело. Хотя (от этого) он и
сильно страдал, но все-таки на Бога не жаловался, а тех
(червей), что отпадали, своей рукой брал и опять
прикладывал к своему телу. Увидев это, Бог спросил его:

241
В ГОРАХ ОСЕТИИ
— К чему же ты их опять прикладываешь?
Пророк сказал ему:
— Господь, ты меня сотворил, я подчинен тебе, и что
желаешь, делай со мной.
Услышав это, Господь смиловался над ним и сказал
червям:
— Окрылитесь и летайте и вместо страдания
приносите человеку пользу!
И действительно, после этого у червей появились
крылья, и они улетели на Ахмат-гору.
В одно лето близ этой горы бродил охотник;
посмотрел он на гору и видит: какие-то мухи в щель то влетают,
то вылетают. «Чудно! Что это за мухи?» — сказал
охотник; ему, конечно, хотелось посмотреть их поближе, но
они были высоко, и так как ему не было возможности до
них добраться, то он призвал одного почтенного
человека, и стали они (пчел) караулить целые два месяца.
Наконец2, так как ни одна пчела не попала им в руки, они
сделали длинную лестницу и таким образом влезли к
пчелам. Они посмотрели, увидели медовые соты и взяли
каждый по соту, не подозревая того, что им пчелы
что-нибудь сделают; но как начали пчелы их кусать, так они
побросали медовые соты и не знали, где спрыгнули.
Когда они спустились на землю, то увидели, что их руки
выпачканы3; они облизали руки,— им показалось очень
вкусно, и они сильно удивились4. Хотя им и хотелось еще
слазить (за медом), но они не отважились на пчел, и ушли,
взаимно дав клятву в том, что никому не скажут, что
нашли. По прошествии зимы, когда пришла весна,
охотники, гораздо позднее, чем в первом году, снова пошли к
той горе. На этот раз щель была битком наполнена, сверху
виднелись соты меду, и растаявший на солнце мед тек на
землю. Увидя это, охотники решились снова влезть и во
что бы то ни стало достать меду. Сначала они содрали
вишневую кору и сделали себе самбу5; потом окутали
головы башлыками и с самбу влезли к пчелам, собрали их в
свою самбу вместе с их маткою (без матки они бы
разлетелись) и принесли их в деревню; немного меду они
захватили для них с собой.
В деревне они вогнали их в мазанную сапетку; в сапет-
ке пчелы себе вылезное отверстие сделали и таким
образом рабочие пчелы оттуда на короткое время вылетали,
чтобы себе на зиму собрать меду, но совсем не покидали

В. Ф. НИЛЛЕР
242
нового дома. Когда пришла весна, то сапетка отроилась, и
нововышедший рой они в сапетку вогнали; таким образом,
их стало два. Пчеловоды говорят, будто это и были первые
сапетки.
С тех пор доныне дигорец почитает пчел и молится их
покровителю Аниголу. Кто же такой Анигол, этого точно
никто не знает. Некоторые говорят, что Анигол — тот
пророк, со спины которого улетели крылатые черви. Как
бы то ни было, но пчеловоды сильно боятся его гнева и
ежегодно, выпуская пчел на поля, делают ему кувд.
Несколько пчеловодов, выпускающих вместе, покупают
жирного барана, режут его и молятся об урожае меда. Что
это предание достоверно, в этом клянутся старые
пчеловоды, и даже дигорским пчеловодам совестно не знать
этого предания; но кроме этого рассказа дигорец о
пчелах ничего не знает, хотя они для него и главный
источник дохода6.
30. ТУККАЕВСКАЯ БОЛЕЗНЬ1
Туккаевская болезнь да унесет тебя!2
Однажды (мне было около восьми лет) прибежал я с
поля к моему дедушке и говорю ему:
— Ацци3, сейчас я убил змею!
— О, чтоб Бог тебя не слушал! Зачем ты ее убил? —
закричал он на меня.
— Что так? —спросил я.— Ведь змея скверна.
— Разве ты до сих пор еще никогда не слыхал, что
нашему роду не должно убивать змей? Мы им ежегодно
кувд4 делаем, дурачок, а ты их убиваешь!
— Отчего? — снова спросил я.
Дедушка глубоко вздохнул и мне сказал:
— Сядь-ка так около меня, я же тебе расскажу.
Некогда, я уже не застал это прекрасное время, когда Тук-
каевы еще были в силе5, из одного дома, шутя и смеясь,
тронулись двенадцать косарей-братьев, а тринадцатый их
заправитель6. Посмотреть на них — у человека сердце
кипело! Пришли они на свой сенокос и начали покаши-
вать. Сколько накосили они, Бог знает! Однажды во
время полдника они возвращались, распевая осеннюю
песню7, к своему балагану полдничать. В этот день Господь

243
В ГОРАХ ОСЕТИИ
послал жару, и как только они сели, то крикнули своему
распорядителю, и он стал давать им по очереди брагу из
чашки. Как только они выпили каждый по чашке, то
стали все кричать.
— Ох! Мои кишки разрываются!
Затем спустя немного времени все двенадцать
испустили дух. Тот, что был их распорядителем, не пил, и когда
посмотрел на них, то зарыдал:
— Боже, тебе поклоняюсь! Это что за несчастье!
Брага, которую я им своею рукою давал, оказалась для них
ядом!
После этого он подошел к бурдюку браги и налил
полную чашку, поставив пока ее на землю, сам шейку8
бурдюка распустил и брагу лил на землю; и вот вместе с брагою
на землю выпала большая черная змея.
— Вот где яд, — сказал он, увидя это, — о, увы! Я не
завязал углы бурдюка и по своей оплошности погубил
бедных людей! Так как их уже более нет, то и мне лучше
умереть.
С этими словами он взял чашку браги и выпил ее до
дна,— чтоб с твоим врагом было так! — и также умер.
Таким образом, мое солнце, наши предки в один день
тринадцать мертвых прибрали и с тех пор и поныне ежегодно
в этот день ходят на кувд. Вот клятва9, которую
ежедневно слышишь — «Туккаевский мор пусть тебя унесет», — и
пошла с тех пор. Разве же ты забыл, что мы и поныне
совершаем этот кувд каждый год, чтоб Бог спас нас от
этой беды, что мы заготовляем косарт10 и что, сколько ни
есть у нас мужчин, мы все с ахсарфамбалами11 выходим на
двор и там молимся?
— А зачем мы выходим во двор? — спросил я.
— А потому, что они вне дома умерли, и что змеи —
вне дома, потому-то и мы их вне дома молим.
Ацци кончил, но я сильно рассердился на змей и
закричал:
— С этих пор я еще пуще буду их убивать, за то что
они наших братьев уморили!
— Отнюдь не делай этого, моя душа, — сказал Ацци. —
Змей много, всех не перебьешь; одну, две из них убьешь, а
других на себя озлобишь. Вместо этого будем просить Бога,
чтобы он к нам был милостив.

В. Ф. МИЛЛЕР
244
31. ПРЕДАНИЕ О ХАМИЦАЕВЫХ
Хамиц прежде всего уселся в этих местах и взял дочь у
Таусултановых1. У Биаслановых2 не было рода сильнее
этого (т. е. Таусултановых). Вот оклеветали (Таусултано-
вым) их зятя: «Вашу дочь рабыней сделал ваш зять; она
навоз носит, дрова на своей спине носит». Когда пошел
зять к Таусултановым на побывку, они его убили, потом
сами пошли: «Пойдем, уведем нашу сестру». Когда они
дошли до кладбища, то послали за своей сестрой, а сами
далее в аул не осмелились. Пришла к ним туда сестра; ее
преданные прислужницы держат ее под руки, сама в
башмаках, нарядная: в камари3, в золотых позументах,
всячески наряженная. Когда они увидели ее, то стали
издеваться4 над самими собой.
— Для чего же я вам нужна, мои братья? — спросила
она их.— Почему вы не пришли в наш дом наверх?
— Чтоб Бог тебя не послушал! Твоего мужа с чьего-то
наговора мы убили! — сказали они.
На том же месте женщина вынула ножницы из-за
пояса:
— К какому солнцу пойду я?5 — сказала она и
закололась ножницами.
Внизу на дороге два могильных столба этому
свидетели. Один из них сломался, а другой еще цел.
32. ПРЕДАНИЕ ОБ УАСГЕРГИ
Горный Уасгерги сильно любил горы. Он сказал
ангелу соляных копий1:
— Я найду тебе хорошее местопребывание, — и
поставил его в Харесе2.
Но там Цанхигола сердце не сидело, и он там не
уживался. Уасгерги поставил над ним сторожей в Задалеском
ущелье. Сирдон сказал ему:
— Если хитростью моей суки не высвободишься, то
тебя убьют.
Ангел соли вошел в шкуру сирдоновой суки и таким
образом миновал сторожей: «Это сирдонова сука»,— так
говоря, они пропустили его. Так Цанхигол уселся там, где
он и теперь.
Уасгерги пришел и спросил сторожей:

245
В ГОРАХ ОСЕТИИ
— Проходил здесь какой-нибудь путник?
— Кроме сирдоновой суки мы никого не видели, —
сказали они.
— Чтоб Бог вас погубил! — сказал он сторожам,—
разве я не говорил вам так: не пропускайте (никого)
прохожего?
Уасгерги извлек шашку свою в гневе и ударил по горе.
— Зачем вы так не ударили!
Гора до самого Задалеска разделилась надвое. Тогда
он вынул и копье и пронзил гору, и гора продырявилась:
— Так вы зачем ее (суку) не проткнули?
Его удары и поныне ясно видны в Задалеске.
33. О ТАМАРЕ
Тамара-дэдопали1 (невеста) была бездетной царицей.
Она жила на горе Бурсабзели2. С этой горы она
отправилась в Имеретию и сказала своей служанке:
— Никому не отдавай ключей.
Когда Тамара уехала, ее служанка не устояла,
отворила двери ключами, и оттуда (из комнаты) вылетела
утренняя звезда и села на небо. После этого небо заволокло, и
начал валить сильный снег. Увидев это, Тамара вернулась
назад и, когда достигла Они3, то снег перевалил ее коню
выше лопаток. Поэтому и называется город Они (Уєни).
Оттуда поехала она к Кудару4, и там ее конь умер.
Поэтому это место и зовется Кудар. Оттуда она выехала,
прибыла в свое место, Бурсабзели, и начала ругать служанку за
то, что она отворила двери.
Однажды из щели солнечный луч упал на Тамару, и
она забеременела. Через год у нее родился мальчик.
Тамара снесла этого ребенка в лес и там его оставила, потому
что опасалась срама. К мальчику пришла лань и давала
ему сосать. Однажды по этому месту проходил охотник и
увидел лань. Он прицелился в нее из ружья, но увидел
под нею мальчика и отпустил ее, — не застрелил ее. Лань
убежала. Охотник принес мальчика в свое жилище, и
когда он (мальчик) вырос, то стал пасти барашков. Однажды,
когда он возвращался домой, он увидел сороку5, и она
сказала ему:
— Сегодня к тебе приедут двенадцать всадников.
Мальчик передал эти слова (сороки) охотнику, и тот

В. Ф. НИЛЛЕР
246
дал ему доспехи. Когда всадники приехали, то взяли
мальчика с собою в Тифлис и там сосватали ему жену, дочь
малика6.
34. РУЙМОН’
Когда дикая коза родит, то тотчас отбегает далеко, и
издали смотрит на своего козленка. Если он похож на нее
и тих, то это козел, и он не страшен; тогда она
возвращается назад, чтоб дать ему сосцы. Но самка не всегда (?)
родит такого; изредка (из раза в раз) она родит
змеевидного Руймона, как он слывет у нас. Сначала он бывает мал
и не видит глазами (родится слепым). Если же он не
спокоен — вырывает деревья с корнями, грызет зубами
землю, — то он именно и есть Руймон, и мать отбегает от него
далеко. Но разве не заботится о людях Белый Елиа? Он
знает, что Руймон враг людям, и не выпускает его из глаз.
Когда он родился, то пока он еще не прозрел глазами,
Елиа с неба спускает вместе с облаком железную цепь,
набрасывает ее ему на шею и начинает его тащить вверх.
Он спешит (это сделать) прежде, чем его глаза откроются
(станут зрячими), потому что какое пространство после
открытия глаз он увидит, на такое (протяжение) он
вырастет. Когда Елиа его дотащит до неба, и если ему (Руймо-
ну) случится крикнуть, то, кто только услышит один его
рев, на того нападет (смертельный) недуг. Когда он
(Руймон) достигнет неба, то небесные духи своими мечами
отрубают от него куски и раздают душам умерших. Те же
варят (их), и, кто выпьет этого (его) взвара, тот делается
таким (по виду), каким был, когда умер.
35. ПОВЕРЬЕ О ЛЕТУЧЕЙ МЫШИ1
Мышь стареет и, когда состарится, у ней отрастают
крылья и она становится летучей мышью. Из крыльев, что
у нее вырастают, одно крыло сна, другое —
бодрствования. Если младенец не спит, то (у мыши) отрезают крыло
сна и кладут в изголовье ребенку. Летучая мышь вредна
для дома: если она влетит в дом, из этого дома кто-нибудь
умирает; если она влетит на чердак, то умирает кто-нибудь
из близких этого дома. Умер ли тот, или еще не умер, все-

247
В ГОРАХ ОСЕТИИ
таки нехорошо, если крылья ее не коснулись (задели,
достигли) порога открытой настежь двери (?). Когда летучую
мышь убьют, ей вырывают могилку и там ее закапывают.
После этого домашние женщины три утра (подряд)
выходят и причитывают над нею, ударяя себя по голове.
36. ПЛЕЯДЫ
Звезды, называемые «сборище» (Ємбырдтє —
Плеяды), были некогда семью сестрами, совершенно равными
между собою по достоинству. Чтобы узнать, которая из
них лучше и достойнее, юноши, имевшие на них виды,
задали им урочную работу и сказали: «Которая из вас
скорее покончит урок, та из вас самая лучшая». Девушки
взялись за дело и к ужину кончили все в один час свое шитье.
Когда таким образом не удалось узнать, которая из них
лучше, их спросили: «Как можем мы узнать лучшую
между вами?» Они сказали: «Один Бог знает лучшую и
худшую из нас, но так как нас семь и мы все равны, пусть наш
образ будет на небе, чтоб нас не забыли потомки. Пусть
также, по Божьей милости, с нами будут наши кровати».
Господь исполнил их желание и поместил их на небе.
37. АХСАКТЕМУР И ЛАДАРТА1
Очень давно, когда зєды (ангелы) странствовали
вместе с людьми, жил один злой человек по имени Ахсакте-
мур, ходивший вместе с зєдами2 по небу. В известное
время дня он непременно ходил к реке. В это время жили на
земле семь братьев-простяков3. Ахсактемур сильно
притеснял их, и, не будучи в состоянии с ним бороться, они
сказали: «В известное время дня он ходит к воде и находится
в зависимости от Водяного (ДонбеттєрL. Пойдем к
Водяному и возьмем у него мальчика на воспитание, чтобы
приобрести его покровительство». Так они сделали и взяли у
Водяного енцега (питомца). Узнав об этом, Ахсактемур
сказал: «Посмотрим, побоюсь ли я Водяного!» Он пошел к
братьям и убил их питомца. Братья, рыдая, рассказали об
этом Водяному. Тогда тот сказал: «Один раз в день
Ахсактемур ходит к воде, старайтесь тут его подкараулить и убить
при моей помощи». Узнав об этом, Ахсактемур перестал

В. Ф. КИЛЛЕР
248
ходить к воде, а сел посреди неба и поставил себе
сторожами двух жеребцов. А братья (звезды Большой медведицы)
начали бродить вкривь по направлению к реке (Млечному
пути), говоря: «Он придет, придет!» Когда начинает
рассветать, они замечают Полярную звезду вверху и
направляются к ней, но с рассветом она пропадает в солнечном
свете.
38. МЕСЯЦ1
У одной матери было семь сыновей. Когда однажды
они пошли на покос, она родила в их отсутствие
клыкастую девочку, положила ее в колыбель и начала готовить
обед для косарей. Приготовив обед, она сказала: «Пойду-
ка, снесу хлеб моим сыновьям». Услыхав это,
новорожденная девочка стала просить, чтобы мать взяла ее с
собою. Та в удивлении сказала: «Куда тебе идти, разве ты
дойдешь?» — «Куда ты дойдешь, туда и я дойду»,—
сказала девочка. Вот они вышли, нагрузив провизию на
лошадь. Пообедав, братья послали сестру стреножить лошадь.
Девочка пошла и долго не возвращалась. Братья стали
беспокоиться, как бы она не пропала, и один из них,
младший, пошел за нею. Подходит и видит — сестрица уже
съела половину лошади. Тогда он вернулся и сказал
братьям: «Прощайте, я не стану с вами жить». С этими словами
он ушел, долго, долго странствовал и увидел одну башню,
в которой сидела черноглазая и черноволосая, белая как
снег девушка. Девушка обрадовалась ему, и они стали жить
вместе. По прошествии некоторого времени молодой
человек стосковался по братьям, не зная ничего об их судьбе, и
решил их посетить. Девушка отговаривала его, но, видя,
что ничего не помогает, отпустила его, дав ему оселок,
гребень и кусок угля. «Если будешь в беде,— сказала она
ему,— брось одну из этих вещей, это тебе пригодится».
Придя в родную деревню, он не нашел в ней ни одного
живого существа: всех пожрала клыкастая девочка.
Увидев брата, она выбежала из сакли ему навстречу и
спросила радостно: «Где был ты, мой единственный брат, я
ждала тебя до сегодня, войди поскорей в саклю, хорошо еще,
что я тебя вижу здоровым». Когда брат вошел и сел на
скамью, сестра подала ему фандыр2 и сказала: «Поиграй
пока», — а сама побежала в кладовую, чтобы наточить себе

249
В ГОРАХ ОСЕТИИ
клыки. Когда она вышла, из угла комнаты, в которой
остался брат, выбежала мышь. Это была душа его матери.
Она сказала ему человеческим голосом: «Беги отсюда, твоя
сестра точит себе клыки и съест тебя». Молодой человек
выпрыгнул через заднее окно и пустился бежать, а мышь
стала прыгать взад и вперед по струнам фандыра, так что
сестра думала, что брат ее все еще играет. Наточив клыки,
она вбежала в комнату и, увидев мышь, закричала: «Ах,
гяур! Ты вырвала у меня кусок изо рта». Она проглотила
мышь, но та выскочила у ней из заду, снова проглотила, и
снова мышь вышла наружу. Клыкастая девушка
повторяла это несколько раз и таким образом потеряла целый час.
Затем она пустилась за братом в погоню. Догоняя его, она
крикнула: «Несчастный твой день, куда ты от меня
уйдешь?» Но молодой человек бросил гребень, и вдруг
между ним и ею вырос такой частый кустарник, что нельзя
было пролезть. Она начала грызть его и таким образом
проложила себе дорогу. Когда она снова стала догонять
брата, он бросил кусок угля, и между ними вырос густой
темный лес. Проложив себе зубами дорогу и через лес, она
снова догнала брата, но он бросил оселок, и между ними
выросла высокая гора. Когда она прогрызла зубами гору,
брат ее уже приближался к башне, в которой жил. Завидя
его из башни, жена его, когда он подбежал, протянула ему
сверху руку, а в то же время сестра схватила его за ногу.
Таким образом они начали его тащить, каждая к себе, между
небом и землею, и спорили: сестра говорила: «Он мой брат»,
а жена: «Он был твоим, пока был у тебя, а теперь он мой».
После долгих споров они согласились между собою и
порешили, пусть две недели в месяц он принадлежит жене, а
другие две недели — сестре. Юноша стал месяцем и с тех
пор ходит по небу: когда он в руках сестры, то она
постепенно съедает его, а когда переходит в руки жены, она
снова его выкармливает.

СКАЗКИ
39. ЧЕЛОВЕК И ЛИСА
Один человек ехал на арбе с грузом. Когда он привез
свой груз на место, то возвращался к дому и ему досталось
везти обратно рыбу. Человек повез эту рыбу, сам сел на
верх арбы и пел песни: так он заснул. Пришла к арбе лиса,
влезла и выбрасывала с арбы рыбу. Когда человек
проснулся, лиса тихонько спрыгнула с арбы, и он ничего не
заметил. Затем лиса притворилась мертвой, очутилась на
дороге перед ним, и человек, взяв ее, положил на арбу. Он
сказал себе: «Шкура этой лисы сгодится на отличную шубу
моей жене»,— и радовался.
Лиса же рассыпала и ту рыбу, что оставалась на арбе,
а сама опять спрыгнула и убежала.
Когда человек вошел в саклю, то крикнул жене:
— Выгляни наружу, я тебе привез отличную шкуру на
шубу и много рыбы также!
Жена выглянула, посмотрела на арбу, а там не было
ни рыбы, да и лисицы там не было. Так-то обманула лиса
человека, и он остался ни при чем (собств., пусто).
40. ЧЕЛОВЕК, ВОЛК И ЛИСИЦА
Один бедный человек пахал сохою в два быка1. Волк
спустился к нему и сказал:
— Здравствуй2, бедный человек!
Человек сказал:
— Милость Божью получи!
— Давай, человек, сделаем договор,— сказал волк,—
пока ты не вынешь свой плуг3, до тех пор ежедневно я
буду тебе притаскивать барана, а когда вынешь плуг, ты
мне дай одного быка.

251
В ГОРАХ ОСЕТИИ
Они согласились на том, и волк каждый день таскал по
барану, и человек его резал и варил. Так они делали
каждый день.
Когда пришлось вынимать плуг4, вот человек стал
задумываться: «Если теперь из быков моих я одного отдам,
то для меня будет мало одного быка».
Вот проходила лисица с южной5 стороны и сказала
человеку:
— Здравствуй, бедный человек!
Человек печально сказал:
— Да будет тебе милость Божья!
— Чего ты печален, бедный человек?
Он сказал:
— Как мне не быть печальным? У меня был уговор с
волком, теперь срок приблизился, и я должен моего быка
отдать волку.
Лисица сказала:
— Ты не знаешь, как от этого избавиться6, человек?
Он сказал:
— Не знаю.
— В таком случае завтра по этим же местам я буду
проходить в то время, когда вы обед готовите; я крикну:
«Здравствуйте!» А ты мне скажи: «Будь счастлива!7 Сходи
вниз сюда!» Я скажу: «А что это около тебя?» Ты же
говори: «Кожаный мешок».— «Если это кожаный мешок, то
привяжи его к арбе и ударь чем-нибудь по макушке».
Тогда ты ярмом расколи ему голову.
На другой день, когда обед был готов, тогда пришла
лиса и сказала:
— Здравствуй, бедный человек!
— Да будет тебе милость Божья? Сходи вниз, поешь
обеда.
— А это возле тебя что такое?
— Это мешок, мешок!
— Если это мешок, привяжи его сзади к арбе.
Человек привязал волка к арбе.
— Ударь его чем-нибудь по макушке.
Человек взял ярмо и хватил волка по голове. Волк умер.
Человек подозвал к себе лисицу.
— Вот я добро тебе сделала, — сказала лисица
человеку,— за это ты принеси мне белого ягненка, когда плуг
оставишь (когда отпашешь).
Человек, когда кончил пахать, пошел домой, положил

В. Ф. МИЛЛЕР
252
белую борзую собаку в мешок, пошел к тому месту, где
оставил плуг, и здесь положил собаку наземь. Пришла лиса
сверху.
— Будь здоров8, бедный человек!
— Будь счастлива!9 Сходи вниз, лисица!
— А это возле тебя что такое?
— Это белый ягненок, — говорит человек.
— Что же он такой жесткошерстый?
— Он из козьей породы.
— А что же он такой длиннохвостый?
— Он песьей породы!10
Лисица не смеет более (идти) вниз; когда лисица не
посмела, человек бросил собаку на нее; собака стала ее
гнать по колесной дороге, побежала и ее почти нагнала, но
лисица нашла в поле нору и туда прыгнула, а собака
оторвала ей хвост у самого корня и вернулась.
После этого, когда пришла осень11, лисица сказала: «Как
бы мне сделать вред этому человеку». Пошла она к
чернолесью, посмотрела с горы12, — (видит) побежало стадо
свиней. Она согнала их в одно место, потом явилась к ним и
сказала:
— Чего вы меня боитесь? Я лисица, ступайте вслед за
мной, я вам доставлю хорошее угощенье, а вы мне дайте
потом одного поросенка.
Позвала их лисица и привела к пашне этого человека.
— Такого хорошего хлеба нигде не уродилось, —
сказала она и пустила их туда.
Сильно они разжирели, большими стали. Затем лисица
им сказала:
— Дайте же мне одного поросенка.
Но кого она трогала, тот ее отталкивал далеко. Когда
ей не было успеха, пошла лисица на широкую дорогу13 и
там растянулась. Проезжал обоз. Когда лисицу увидели,
то сказали:
— На дороге лисица лежит, убьем ее!
Лисица им сказала:
— У меня даже хвоста нет, какой прок вам меня убить?
Я дам вам перебить много свиней, и когда вы их
перебьете, то дайте мне одну лошадь.
— Дадим, — сказали они.
Лисица позвала этих людей и дала им перебить столько
свиней, сколько они могли на арбах увезти. Потом и они
ей дали лошадь и привязали к шее толстой конопляной

253
В ГОРАХ ОСЕТИИ
веревкой. Лисица думать стала: «Как мне съесть эту
лошадь, ведь она велика?» Она повела ее и привела в
чернолесье. Посмотрела: подходит сверху волк.
— Волк, не ешь ли конины?
— Где она? — говорит он.— Ем!
— Вот она, вот.
Волк подошел к ней; то схватит и за ляжку куснет, то
за бок куснет. Лисица ему говорит:
— Что ты делаешь, волк?
Волк сказал:
— А как же, лиса?
Лиса сказала:
— Коня так не режут; конь — магометанин, а как
магометан режут, это я тебе покажу.
Вот она спустила веревку, всунула в петлю головы коня
и волка и стала спереди хватать коня за морду. Конь
потянул назад и таким образом волк и конь от удушенья
подохли.
41. ДВОЕ ГЛУХИХ
У одного глухого были две козы, и он их пустил
пастись без присмотру. Когда наступил вечер, он пошел их
искать. Много он их проискал, но не находил. Затем он
подошел к одному работавшему в поле человеку и говорит
ему:
— Здравствуй, добрый человек!
А тот на беду оказался глухим, и он говорит ему:
— Эти быки и парень мои собственные.
Тот опять говорит ему:
— Не видал ли ты в этой стороне бродячих коз?
Тот говорит:
— Эта запашка вся моя, потом еще невспаханные
(места) вон докудова мои.
С этими словами он рукой указал на невспаханные
места. Тот подумал, что он там видел его коз и, куда он
указал, туда пустился бежать, и, но Божьей воле, козы
действительно оказались там; он нашел их, но из них одна
оказалась хромой. Как было глухому не радоваться тому,
что он нашел коз, и он сказал: «Мне нельзя не отдать
хромой козы этому человеку за указание», — и он погнал
коз к этому земледельцу. Подойдя к нему, он ему говорит:

В. Ф. ИНЛЛЕР
254
— Да благословит тебя Бог за то, что ты указал мне
моих коз; теперь же я даю тебе за указание вот эту хромую
козу,— и с этими словами он указал ему на хромую козу.
Тот же говорит ему:
— Ей-Богу1, я ее не увечил, я ее даже и в глаза не
видал, и тебе ни копейки не заплачу.
— Ей-Богу, тебе за указание нельзя ее не взять, ты
заслужил этого вполне,— на это опять говорит глухой,
которому принадлежала коза.
Таким образом он отдавал ее, а другой, (думая) — «он
меня заставляет заплатить за нее», — не соглашался, и они
стали драться.
Затем владелец коз говорит ему опять:
— Разве же это не Божье чудо? Я даю тебе козу за
то, что ты указал мне моих коз, так почему же ты не
берешь?
А другой выхватил кол2 и ударил козу по крестцу:
— Я тебе даже копейки не заплачу, так как не сломал
у нее ноги, а теперь убирайся сам от меня, а не то я и тебе
вот этим колом раздроблю крестец, и тогда ты уйдешь.
И они опять принялись колотить друг друга, и когда
хорошенько друг друга поколотили, то, наконец, тот, чья
была коза, вышел прочь (из драки) и говорит тому:
— Хоть ты меня и колотил, я все же оставляю ее (козу)
тебе за указанье.
— Ей - Богу, если у тебя ее волки съедят, я ничего тебе
на заплачу, — сказал ему тот.
42. ОДИНОКИЙ
Однажды в одном ауле жил один бедный человек. В
конце этого аула был один-единственный1 камень, и
всякая летучая птица, если что-нибудь находила, относила
это для еды на его вершину, и потому на нем и гадили, и
оставляли объедки; если бы подле него было еще
что-нибудь, то, конечно, столько бед на него бы не
обрушивалось. Позади аула было одинокое дерево, и если
кто-нибудь ходил за лошадью или теленком, то влезал на
вершину дерева, а мальчики еще и обламывали у него сучья.
Если б около этого дерева было другое дерево, то,
конечно, такой беды с ним бы не случалось. Сообразно с этим
посмотрим и на одинокого человека. У этого одинокого

255
В ГОРАХ ОСЕТИИ
человека была единственная корова, и он гонял ее в стадо,
а стадо пасли по очереди. Однажды рано утром он говорит
своей матери:
— Матушка! Эту ночь, когда я спал, я видел чудесные
сны.
— Какие сны? — говорит ему мать.
— В моем первом сне (мне привиделось), будто у
нашего очага сидела одна старая кошка и спустила из носу
соплю до губ; в другом сне — будто над нами с горы
пролетели два ястреба, и от их сильного царапанья со всех
сторон текла кровь; так что это будет, мама?
Мать сказала ему:
— Что это будет? — вздохнула она. — Старая кошка
— это я сама, а два ястреба — это твои две сестры, и они
о тебе будут себя расцарапывать2; что же другое (ты
думаешь)?
Когда они так разговаривали, им сказали:
— Завтра пришла очередь вам пасти (стадо), и если вы
не пойдете, то зарежут вашу корову.
Когда наступил вечер, опять им двенадцать всадников
сказали:
— В эту ночь сын хана повезет твою невесту3, и мы
извещаем тебя об этом.
Юноша стал готовиться, чтоб ехать навстречу
похитителю своей невесты, когда близко к полуночи опять
двенадцать всадников ему еще сказали:
— Убийцы твоего отца едут по берегу Черного моря, и
если у тебя есть мужество, то ступай.
Когда он назад домой пришел, мать спрашивает его:
— На что им ты нужен был?
Он сказал ей:
— Убийцы твоего отца,— говорят они,— едут по
берегу Черного моря, и если у тебя есть мужество, то
поезжай! — Теперь, разве меня не проклял Бог, как мне
поехать? — и заплакал бедный одинокий человек полным
голосом.
Мать же сказала ему:
— Соперник по невесте подобен кровнику1, и хотя они
равны, но все же, если ты поставишь отца своего ниже, я
останусь тобой недовольна.
Бедный одинокий человек сел на коня и поскакал к
берегу моря к убийцам своего отца. Он достиг их и
перебил, не оставив ни одного из них. Потом оттуда он отпра-

В. Ф. НИЛЛЕР
256
вился вслед за своим соперником (по невесте). Долго он
ехал, наступил рассвет, он увидел перед собой одного
всадника и погнался за ним на своем арфане5; но он никак его
не нагонял и, когда конь его изнемог, крикнул ему вслед:
— Что это такое? Подожди-ка меня, ведь я гонюсь за
тобой и не догоняю: мой конь уже выбился из сил.
Тот остановился для него. Подъехал к нему бедный
человек и говорит:
— Да будет прям твой путь, добрый старик!
— Будь успешен, — отвечает ему старик и затем
спрашивает:
— Куда ты держишь путь, добрый юноша?
— Там для меня была с детства высватана дочь
ногайского алдара, а теперь сын кумыкского алдара увозит ее
(себе в жены), и туда я спешу.
— Так и я туда еду, — говорит ему старик, — поедем
вместе.
И так они вместе пустились в путь. Когда
приблизились к аулу, старик говорит ему:
— Когда мы приедем, тебя будут приглашать сесть, но
ты не соглашайся сесть, а встанешь в углу вместе с
женихом; я же старый человек, там не будет старше меня, и
меня посадят наверху. Когда я помолюсь и подзову
жениха (к себе), то никак не пускай его вперед, но опереди его;
если они что-нибудь скажут, то их предоставь уже мне, а
сам стой себе тихо на своем месте.
— Хорошо, — сказал ему тот.
Они прибыли к дому хана, а там идет шум среди
поезжан. Они спешились6, их пригласили в комнату, и старого
человека посадили вверху, а юноша не согласился сесть и
стал подле жениха. Старику предложили выпить; он
помолился и затем говорит жениху:
— Подойди, жених, и выпей мой кубок.
Бедный юноша выдвинулся вперед и схватил кубок (а
другой жених остался стоять на своем месте), немного
отпил от него и отдал его затем назад.
Старики ничего не сказали: «Это, вероятно, дурачок», -
подумали они и оставили его (в покое). Немного времени
поели они, затем опять старик говорит (обращаясь) к
жениху:
— Подойди, жених, я тебе мой (почетный) кусок пред
ложу, — и опять бедный юноша выдвинулся вперед,
схватил бедро (гъолгун) и бросил его перед младшими.

257
В ГОРАХ ОСЕТИИ
— Вот вам мой почетный кусок! — сказал он.
Те, как прежде, стали между собой говорить: «А этому
какое дело давать почетный кусок?» Спустя немного они
начали шуметь, и шумный спор их достиг старших. Там
также стали горячиться, и младшие встали и сказали
старшим:
— Ведь мы приехали сюда провожать невесту не для
этого, а приехали для другого юноши, так какое ему дело
до почетных кусков жениха?
— А почему вы знаете, что тот жених? — спокойно
говорит им старик.
— Ты с ума сошел или что же это такое? Эй, старик!
Разве ты лучше нас знаешь того, для которого провожатыми
мы приехали? — закричали на него около десяти вместе.
— Присядьте опять, я вам спокойно объясню, жених
ли этот (юноша) или нет. Вы не думайте, чтобы я больше
говорил в его пользу потому, что я его знаю; но поверьте
самому Богу, я не знаю его более, чем вы: он встретился
со мной на пути, и мы таким образом соединились; а
дорогой он мне рассказывал так, что де отец этой девушки и
отец этого юноши были товарищами, и в одну ночь они
женились и дали друг другу слово: у кого из нас родится
дочь, тот ее пусть отдаст тому, у кого родится мальчик.
Год спустя родилась у этого (хана) дочь, а у того — вот
этот юноша. В день их рождения отец вот этого юноши
пришел сюда, они здесь попировали и затем сказали друг
другу: «Кто это знает, если мы оба умрем, то вот чтоб
помнили это другие, нам должно сделать какой-нибудь
знак»,— и этот знак наверху, на чердаке,— указал он.—
На чердаке они засунули палку с крючком, и пусть кто-
нибудь из вас слазит, не всунута ли она там до сих пор.
Они вскочили, и вот действительно они нашли там палку
с крючком, пропитанную дымом, и старик сказал им:
— Неужели и теперь еще вы нам не поверите в том, что
мы правы?
Они же сказали ему:
— Не верим: что если ее там кто-нибудь из вас раньше
спрятал или же часто ходил к ним (родителям невесты), и
так могла палка остаться, тогда как же?
Старик сказал им:
— Пусть так; вас больше, а нас только двое, так вот
наполним почетный кубок7; молитву большего числа
людей Бог лучше принимает; но сначала вы молитесь, а по-
9 Зака»№ 2077

В. Ф. МИЛЛЕР
258
том мы, и когда от вашей молитвы выльется кубок и
подберет с собой куски на фынге, то действительно ваша
правда; в случае же, если из вашего кувда ничего не выйдет и
Бог примет нашу молитву, то правда наша, и дайте нам
исполнить нашу волю.
Те отвечали на это:
— Давайте! На это мы согласны, — и сначала они
стали молиться. Но Бог не принял их молитву, и почетный
кубок остался так, как был прежде. Затем стал молиться
старик:
— Боже! Если взаправду этот юноша (настоящий)
жених, то пусть вот кубок выльется из краев и подберет с
собою куски со стола: это счастье пошли нам.
И вот кубок действительно вылился, и на столике не
осталось ни кусочка, так их с собою он утащил.
Но все-таки те опять не поддались и сказали:
— Это совсем не великое чудо, так как ты чародей и
нам глаза наши отвел.
— Так хорошо же, — сказал им старик, вынул из
кармана краснобокое яблоко и, разломив его надвое, сказал:
— Какую половину вам угодно, ту возьмите, и одну
половину вы с одной стороны очага покройте (горячей
золою), другую я покрою, и пока мы здесь едем, за это
время пусть тому, у кого из нас созреет яблоко, достанется и
девушка; теперь есть ли здесь какой-нибудь отвод глаз?
Они сказали ему:
— Нет никакого, — взяли лучшую половину яблока и
на стороне женщин спрятали (в золе), говоря: — «Они
(женщины) все-таки плодоносный росток, так, быть
может, лучше уродится».
Другую же половину с другой стороны старик спрятал,
и пока они ели и пили, тем временем стариково яблоко
пустило побеги и стало распускаться; а скоро (затем)
стали осыпаться яблоки на столики сватов, и из них каждый
стал их хватать и говорил:
— Вправду жених — этот юноша, пригласи его. Да
благословит его Господь!8
Таким образом старик и бедный юноша отправились
вместе с девушкой, а те остались без нее. Когда они
приблизились к месту, где дорога раздвоилась, старик
говорит юноше:
— Будьте счастливы в пути и да будет у тебя
счастливая жена; теперь я поеду вот по этой дороге.

259
В ГОШ ОСЕТИИ
— Будь счастлив в пути и ты, и да будут дни жизни
твоей долги за то, что ты потрудился ради меня.
Когда они немного отъехали, юноша говорит девушке:
— Вот как!9 Я не спросил еще об имени его семьи:
когда приеду к нашим, что я тогда скажу моей матери?
Подожди-ка меня здесь, а я опять погонюсь за ним.
И он пустился его догонять, крича:
— Эй, добрый человек! Подожди меня немного.
Тот остановился для него и говорит:
— Что тебе нужно? Почему ты далее не едешь? Если
теперь к твоему возвращению кто-нибудь жену твою
похитит, чья это вина будет?
Тот сказал ему:
— Скажи мне свое имя и еще название твоего рода; вот
почему тебе я кричал.
— Об этом не спрашивай меня.
— Так что же я скажу моей матери, когда она меня
спросит?
Когда таким образом юноша его не отпускал, он сказал:
— Да не послушает тебя Бог, кажется, тебе пришла
охота себя погубить, что ты скачешь за мною; я —
Николай10 и послан был, чтобы тебе помочь, а теперь еще раз
прощай.— С этими словами он скрылся (улетел) на его
глазах.
Бедный человек на том же месте помолился ему, затем
пустился обратно к девушке; но пока он там разговаривал,
тем временем другие сваты ее у него увезли. Он пустился их
преследовать и, как только кого из них достигал, то убивал и
таким образом их всех вместе перебил. Затем он с девушкой
повернул назад, и с кем из них встречался, снимал их
одежды и доспехи и ехал далее. Потом, приблизившись к тому,
которого прежде всех убил, он говорит девушке:
— Подожди, вот на нем замечательно хороший11
кинжал, и я его вытащу.
Девушка его удерживала, но он ее не послушал и,
сказав — «я отвяжу у него кинжал», как только коснулся его,
то тот, еще не совсем мертвый, нырнул ему кинжалом в
грудь, и юноша упал навзничь. Увидя это, девушка
спрыгнула с арбы, подбежала к нему, перевязала ему
кинжальную рану своей шелковой рубашкой, отнесла его на арбу,
положила его на нее лицом вверх, а сама плакала над ним:
— Если ты теперь умрешь, дорогой, то куда отвезу я
твое тело, так как не знаю вашего дома?

В. Ф. МИЛЛЕР
260
Юноша же сказал ей:
— Я прикажу вот моей лошади, не бойся, пусти ее на
ее волю, и она привезет тебя в наш дом.
И говорит он коню:
— Конь мой! Твоей помощи мне нужно на этот раз, и
как только можешь, не жалей быстроты, но сделай так,
чтоб мы поскорее доехали до нашего дома.
Немного времени спустя, он испустил дух и умер. Конь
побежал еще скорее и довез их к дому. Мать, увидев тело
своего единственного сына, начала причитывать:
— Один ты был у меня и теперь я одинокой осталась!
Его сестры подходили также, царапая себя (с горя), а
также и народ; затем к вечеру его отнесли на кладбище и
там похоронили. Каждое утро девушка ходила к нему
причитывать, и вот, когда однажды она отправилась и
стала над ним плакать, в это время из могилы выползла
одна змея и поползла над мертвецом. Девушка вынула
из-за пояса стальные ножницы и ими ее разрезала на две
части. Голова змеи поползла, откуда-то принесла одну
бусинку, потерла себя ею, и змея опять склеилась такою,
какою была раньше. Девушка же отняла у ней ее бусу
(подумав); «Если это для нее послужило снадобьем, то,
быть может, что-нибудь поможет и ему». И она стала бу-
сой тереть мертвеца. Еще немного оставалось от бусы,
когда юноша сел и сказал:
— Ух! Ух! Сколько я спал, сколько спал!
— Здоровый это был сон: пусть так спит, как ты спал,
тот, кто тебя не любит! — сказала ему девушка. — Теперь
же поедем, что ты еще медлишь?
Юноша встал таким здоровым, каким был рожден
матерью, и они вдвоем прибыли домой. Как было матери не
радоваться тому, что она опять увидела здоровым своего
единственного сына! Люди у них три дня плясали и
ликовали. Юноша и девушка до самой старости жили
спокойно, а потом, состарившись, они померли. До их
возвращения пусть Бог даст вам дожить в здравии и без
болезней.
43. ТРИ ТОВАРИЩА
В одном селении было трое товарищей, молодых
людей; вместе они выросли и от сильной взаимной любви не

261
В ГОРАХ ОСЕТИИ
могли жить в разлуке. С детства они вместе играли, а
когда выросли, вместе бродили. Бог дал отвагу (гордость) их
сердцам, и жили они в сердечном веселии. Сделать что-
нибудь — будь то хорошее или дурное — на это один был
ловчее другого.
Однажды один из них встретил другого на улице, и
вздумалось им навестить их третьего друга. Они
отправились в его дом и вызвали его. Навстречу им выбежала его
жена и сказала им:
— Вашего друга здесь нет, он поехал в лес, но вот его
жилище, войдите внутрь.
Она пригласила их в дом и приняла их хорошо1. Они
поели, выпили, поблагодарили и пошли по домам. Между
тем и друг их пришел из лесу, и его жена сказала ему:
— Твои друзья не могут без тебя обойтись, они искали
тебя; я их пригласила в дом и приняла, как только могла.
Муж усмехнулся и сказал:
— Я знаю своих друзей: они устали спокойно сидеть, и
им пришло в голову сделать что-нибудь дурное. Скажи,
когда они здесь сидели, то куда больше смотрели?
— Больше всего они смотрели на печь,— сказала
жена, — и так, как будто чего-то стыдились.
Муж усмехнулся и сказал:
— Я знаю моих друзей: они зря не станут смотреть на
печь; сними оттуда (из трубы) соленый бок (мяса) и спрячь
его в ящик, иначе его завтра, когда рассветет, ты больше
не найдешь.
Жена сняла бок и заперла его в ящик.
Настала ночь, и муж с женою легли спать. А те оба
друга, действительно, задумали выкрасть бок и из него
себе ужин сделать. Они подождали, пока их друг заснет,
затем пошли, и один из них влез (сверху) в трубу и начал
там искать бок. Когда он не нашел его, он в сердце
заподозрил: «Они спрятали его»,— сказал он. Он спустился
трубою в комнату и в темноте насилу нашел мужа и жену
в их постели. Тихонько он подполз к ним, наклонился и
тихо говорит на ухо жене:
— Что сделала ты с нашим боком, спрятала ты его или
забыла?
Жена спросонок как могла бы узнать, спрашивает ее
муж, или нет, и говорит:
— Нет, не забыла, я спрятала его в ящик и заперла.
Тот снова ее спрашивает:

В. Ф. МИЛЛЕР
262
— А где ключи, куда ты спрятала их?
— Там, на полке, — отвечает ему женщина.
Вор тихонько пошел к полке, взял ключи и вытащил
из ящика бок, вылез затем обратно трубою и вместе с
товарищем тихонько скрылся. Когда вор уже был снаружи,
Бог пробудил домохозяина, и он толкает жену:
— Куда ты спрятала наш бок? — сказал он. Жена
рассердилась и крикнула на него:
— Дай мне спать, ведь я только что сказала тебе, что
спрятала его!
Муж усомнился, спрыгнул с постели, побежал к
ящику, но что бы он там мог найти?
44. ДЗАНБОЛАТ И АНТОНИКО
Дзанболат и Антонико были двое любящих братьев, и
было у них семь аулов. Каждый год они ставили шест с
мишенью для стрельбы для семи аулов. Однажды, когда
при водружении шеста собрался народ, то люди говорили
Дзанболату:
— Теперь ты дожил до средних лет и для тебя следует
сватать женщину, а то, кто его знает, если что-нибудь с
тобой случится, твое имущество без хозяина останется.
Но он им на это ответа не дал. Затем младший его брат
так же сказал ему:
— Дзанболат, ты достиг возмужалости и тебе следует
теперь поискать для себя жену.
Дзанболат же сказал ему:
— У меня уже и до нынешнего дня было на сердце
взять жену, но женщина — чертово отродье, а тебе
равного по красоте и по виду нет и, увлекшись тобою, если она
прельстит тебя, то как бы мы, два любящих брата,
обидевшись друг на друга, не разошлись; вот чего я опасаюсь.
Антонико же сказал ему:
— Ну так из-за этого не оставляй сватовства; против
этого я знаю средство: вот я кунацкую на длину
кабардинской нивы отсюда перенесу, и там буду жить, так что твоя
жена совсем никогда меня не увидит.
— Так, хорошо, а я найду себе достойную жену в семи
аулах.
После этого Антонико перенес кунацкую на расстояние
кабардинской нивы1, и жил там, а Дзанболат взял себе

263
В ЮРАХ ОСЕТИИ
жену и жил отдельно. Сколько времени они прожили так
(неизвестно), но вот однажды Дзанболат отправился в
годовой балц2, а дома оставил свою жену с ребенком,
которому пошел год. Когда прошел месяц с отъезда Дзанбола-
та, наступило время снова ставить годичный шест3 для
стрельбы. Опять собрались люди с семи аулов в этот день
к дому Дзанболата, и работник Дзанболатовой жены
захватил с собой серебряный кубок и голгун4 (почетный кусок
бедра) и пустился бежать в кунацкую Антонико.
Прибежав туда, он говорит ему:
— Люди собрались, и меня Дзанболатова жена
прислала (сказав): «Ступай и скажи Антонико (об этом); пусть
не мешкает, а бежит скорей».
Антонико же сказал ему:
— Я дал брату моему слово, и если я пойду и он это
узнает, то его сердце на меня вознегодует, а я за это и
богатств всего мира не возьму.
Когда он таким образом не согласился пойти, тот
пошел назад к жене Дзанболата и сказал ей:
— Гнева сердца Дзанболатова боится Антонико, но ему
хочется тебя увидеть, я только что был там; он не
согласился идти, но, судя по его разговору, я это так вывел (понял).
Она прогнала его от себя, и все-таки он снова побежал
к Антонико и сказал ему:
— Если есть у тебя Бог, то спеши, иначе я от тебя не
уйду: она меня убивает (изводит до смерти), и мне лучше,
если вместо нее ты меня убьешь, и я не буду опозорен.
Когда Антонико выслушал его слова, то поверил этому
и, накинув на себя белый башлык и черную бурку,
отправился к дому Дзанболата. Впереди же его пошел работник
Дзанболатовой жены, и пока Антонико подъезжал, он
взбежал к жене Дзанболата и ей сказал:
— Вот ты мне не верила, а он сам поехал5, и теперь
посмотри-ка на него.
Что было делать женщине? Она поверила этому, и
когда спустилась с верхнего этажа, то и Антонико подъехал к
двери, и как только она увидела его, женщина упала в
обморок. Когда люди увидали это, они бросились к дому и
влили воды ей в горло. Она очнулась и взошла обратно в
верхний этаж.
Затем она говорит своим работникам:
— Ступайте и приведите сегодняшнего6 человека,
чтобы я его поближе увидала.

В. Ф. ИИЛЛЕР
264
Те пошли и сказали Антонико:
— Вот тебя зовет Дзанболатова жена: «Войди внутрь».
Антонико снял свою черную бурку и белый башлык и,
отдав их слугам, пошел в комнату, где была Дзанболатова
жена. Когда Дзанболатова жена увидела его, то сказала
ему:
— Эту ночь ты должен здесь провести.
Антонико же сказал:
— Я не могу оставаться: если здесь Дзанболат меня
застанет, то сердце его вознегодует на меня, так как я ему
дал слово — «не буду показываться твоей жене»,— и
поэтому я доныне живу особо от него.
Она же сказала ему:
— В эту ночь он еще не приедет, и если ты во что-
нибудь меня считаешь, то передо мной или со мной поспи
эту ночь, а между нами мы положим ты — свою шашку, а
я — мои железные ножницы7.
Таким образом Антонико остался с женой Дзанболата,
и когда настала ночь, жена Дзанболата сняла с него
одежду, а также с себя, затем они положили между собою
шашку и железные ножницы, и так легли. Они еще не заснули,
а еще разговаривали, когда Дзанболат прибыл из
годичного балца и, толкнув в дверь, крикнул внутрь:
— Отворите мне дверь, если еще не спите.
Антонико, услыхав слова Дзанболата, захватил с собой
свою одежду и выпрыгнул через окно, а его шашка от
большой поспешности осталась там. Женщина же быстро
вспрыгнула и, складывая постель, спрятала в ней шашку.
Таким образом они замешкались, и опять к тому времени
вторично Дзанболат говорит:
— Куда вы делись? Что вы спите, как мертвые? Здесь
я оставил ребенка, которому пошел год, и если он здоров,
то хоть ему прикажи отпереть дверь.
Пока это он еще говорил, она отперла ему дверь, он
вошел в комнату и, сев на лавку, начал спрашивать жену:
— Как наши села?
Когда поговорили, он говорит жене:
— Я устал, приготовь мне постель, я лягу.
Жена сначала стащила с него ноговицы, затем, когда
стлала постель, то из нее выпала шашка Антонико, и
Дзанболат, услышав звук (ее падения), говорит жене:
— Что это? Что это был за шум? Принеси ее сюда. Что
оставалось делать жене? Она взяла шашку и подала ее

265
В ГОРАХ ОСЕТИИ
Дзанболату. Дзанболат посмотрел на нее, потом извлек свою
шашку, примерил ее на ней и (оказалось, что) его шашка
на локоть длиннее.
Таким образом Дзанболат узнал, что то была шашка
Антонико, и спрашивает жену:
— Как попала сюда эта шашка Антонико?
Она начала приводить ему предлоги, но Дзанболат не
поверил, надел снова ноговицы и чувяки и затем сказал
жене:
— Доброго дня пока тебе желаю; ты больше не
называй меня своим мужем, вот я оставляю тебе мое имущество
и живи с тем, кого ты любишь больше меня.
С этими словами он уехал, прибыл к Антонико и
говорит ему:
— Антонико! Если ты тут, то выглянь ко мне
(наружу).
Антонико, услыхав его речь, выпрыгнул, и, подбежав
к нему босиком, сказал:
— Я-то здесь, но так как я не исполнил данное тебе
слово, то лучше не говори об этом ни слова, но сейчас же
убей меня.
Тот ему сказал:
— Если б ты так боялся меня, то не сделал бы так; но
теперь ступай, живите вместе, а я больше не пойду к вам.
И сказав ему «прощай», он тронулся от кунацкой
Антонико. Антонико же побежал за ним и сказал:
— Если я что-нибудь гнусного имел в душе против
твоей жены, то пусть Бог заставит меня служить тебе конем в
мире мертвых8: если нет, то я ничего не говорю
относительно тебя.
Но он сказал ему:
— Я больше здесь не останусь, но отправляюсь туда,
где я убил единственного сына калмыцкого алдара: пусть
он убьет меня за смерть своего сына. — С этими словами
он ударил коня и поехал, и хотя Антонико все еще за ним
бежал, и кричал: — «Убей меня!» — но Дзанболат не
смотрел назад на него и продолжал ехать.
Когда он прибыл к дому калмыцкого алдара, он пглвя-
зал коня к коновязи и сам со своей белой гончей собакой
вошел в кунацкую и, повесив доспехи на крючьи, лег на
скамью и заснул, а его гончая прыгала через него взад и
вперед или же между поясом и талией проскакивала9. В это
время алдар послал свою работницу по воду, а ведра были в

В. Ф. МИЛЛЕР
266
кунацкой, и как только туда вошла она за ними, то упала в
обморок у двери при виде Дзанболата, и затем, очнувшись,
спустя некоторое время, взяла ведра и пошла к реке. Когда
она пришла от реки, хан раскричался на нее:
— Где ты пропадала?
А она сказала ему:
— Там в вашей кунацкой спит один юноша, вот я
вошла туда за бадьями, но при виде его упала в обморок, а
потому и опоздала.
Алдар же закричал на нее:
— Ты врешь!
Она сказала:
— Пошлите кого-нибудь, если мне не верите, разве не
спит он там еще теперь?
Тогда алдар поверил ее словам и сказал:
— Вот тот, кто убил моего сына, а теперь — слава
Богу — он сам добровольно к нам пришел; нужно велеть
объявить через вестников10; пусть всякий, снарядившись,
идет ко двору алдара, чтобы нам отомстить за нашу кровь.
Крикуны объявили, и все, кто только могли ходить на
ногах, собрались ко двору алдара, и он сказал им:
— Вот там в кунацкой спит мой враг, и я крикну: «Эй,
кто там? Выходи!» И как только он выбежит, то вы тотчас
выпалите из ружей.
Те ему на это:
— Хорошо, — а сами, когда алдар пошел к кунацкой,
шепотом между собой стали говорить: «Дайте, выпустим-
ка его пока наружу, чтоб посмотреть, каков он с вида,
потом убьем его; много11 ли нужно для этого таким людям
(как мы)».
Дзанболат еще не просыпался до того времени. Когда
же алдар крикнул, он выбежал к нему неодетым, в
рубашке и штанах, и говорит ему:
— К чему же ты еще привел для меня целое войско, а
сам не мог убить меня? Ведь я к тебе пришел своими
ногами.
Воины же обмерли, увидя его: у кого ружье выпало из
рук, у кого осталось в руке стиснутым (без действия);
потом, очнувшись через некоторое время, воины говорят
своему алдару:
— Мы не желаем убить этого человека, вместо него
убей нас самих. Разве, убив его, воскресишь своего сына?
Лучше возьми его себе сыном вместо убитого.

267
В ГОРАХ ОСЕТИИ
Тот подумал и, так как был стар, то ему не хотелось
его убить; он пошел спросить жену, жена же согласилась и
сказала:
— Позовите его, и пусть он один раз глотнет из моей
груди12.
Алдар вернулся, взял с собой Дзанболата к жене; та
дала ему один глоток и сказала ему: «Я твоя мать». После
этого Дзанболат сказал им:
— С нынешнего дня впредь я буду как бы вашим
родным сыном, а теперь прошу вас, дайте мне пока ваше
войско, собранное и снаряженное, чтоб я мог отомстить тому,
кто взял мою жену.
Алдар сказал ему:
— Теперь эти воины уже не больше наши, чем твои,
делай с ними что хочешь.
Так Дзанболат сел на коня и, взяв с собой воинов,
сказал им:
— Как только приблизитесь и он к вам выбежит,
держите ружья наготове и стреляйте в него.
Но пока они туда шли, они стали говорить между
собою: «Ну-ка, не станем убивать его, пока не увидим, каков
он с виду, а потом трудно ли его убить, так как нас столько
людей?» И вот, когда они подошли к кунацкой Антонико,
Дзанболат велел им стать со стороны выхода, приготовить
ружья так, чтоб не оставалось более ничего как только
выстрелить, и затем крикнул:
— Антонико, ты здесь?
Антонико догадался, что это Дзанболатова горла крик,
и выбежал к нему без оружия. Когда воины Дзанболато-
вы увидели его, они все вместе обмерли, и хотя он кричал
им (хоть ты на камни кричи), но не заставил их
пошевельнуться. Тогда Антонико сказал ему:
— К чему же ты еще призвал на меня воинов, ведь я
раньше говорил тебе: «Убей меня», и еще теперь, если ты
сам меня убьешь, это будет мне легче.
Мало-помалу (спустя некоторое время), очнувшись,
воины Дзанболата сказали ему:
— Нам кажется лучше, если бы ты убил нас, вместо
того, чтобы убить его.
Как было Дзанболату не любить брата? И он стал его
расспрашивать о том, как он попал туда, к его жене. Тот
рассказал ему, как их работник их обманул, его и его (Дзан-
болатову) жену, и убедил его своими клятвами.

В. Ф. НИЛЛЕР
268
Убедившись (в истине), Дзанболат привязал того
работника, который их обманул, к хвосту коня, и он доныне
по горным скалам волочит его туда и сюда. А сам
Дзанболат с женой и с Антонико до тех пор в любви жили, пока
на старости не умерли.
45. ПРАВДА НЕ ПРОПАДАЕТ1
Жил однажды Бастисар2-Сила, и родилось у него трое
мальчиков, из которых младший назывался Дзанболат.
Спустя несколько лет Бастисар-Сила умер, и трое
мальчиков остались сиротами. От отца их им осталось много
имущества, но у них не было опекуна, и они скоро утратили
все, что им оставил отец. Спустя немного лет, когда трое
мальчиков стали способны играть, они ходили ежедневно
с луками играть на берег реки. Однажды Дзанболат один с
луком пошел играть на берег реки. В это время одна
ведьма вышла с ушатом3 к реке и, когда подняла полный воды
ушат на спину, Дзанболат выстрелил из лука, разбил ушат,
и вода пролилась на спину женщины. Ведьма ничего не
сказала, (молча) пошла к своим и с другим ушатом
вернулась, чтоб принести воды. Дзанболат снова стал ее
подстерегать, и когда ведьма опять подняла на спину полный
воды ушат, Дзанболат опять выстрелил из лука, и вода из
разбитого ушата вторично полилась ей на спину. Ведьма
ничего не сказала, опять (молча) пошла к своим и снова
вернулась к реке с новым ушатом. Дзанболат выстрелил в
нее в третий раз. И из разбитого ушата вода пролилась
ведьме за ворот. Ведьма больше не выдержала, чтоб
ничего не сказать, и сказала ему:
— Если ты такой ловкий мальчик, то разыскал бы коня,
которого тебе оставил отец, и того, кто его у тебя увел.
Выслушав эти слова, Дзанболат поблагодарил ее и
сказал ей:
— Много дней тебе жить и да благословит тебя Бог, я
именно этого и домогался от тебя,— и озабоченный он
отправился к своим.
Увидав его огорченным, мать немедля спросила его:
— Отчего ты огорчен?
Дзанболат сказал ей:
— Там на нихасе мальчики ели поджаренную
кукурузу4, я попросил у них, но они мне не дали.

269
В ГОРАХ ОСЕТИИ
Мать сказала ему:
— Не печалься об этом, я тебе сегодня же изготовлю
жареные кукурузные зерна к обеду,— и тотчас же мать
начала готовить кукурузные зерна. Зерна еще не вполне
изжарились, а Дзанболату не терпелось, и он начал
нарочно плакать. Мать скоро-наскоро принялась готовить
зерна, и когда они были слегка поджарены, то, чтобы
успокоить его, она взяла на ложку полуподжаренные
кукурузные зерна и говорит ему:
— На! Вот пока возьми, что на ложке, а я тебе еще
других получше поджарю.
Дзанболат же ей говорит:
— Вероятно, ты с детства кормила меня с ложки, и
поэтому я маленьким остался?
Слыша такие слова, как не смягчиться материнскому
сердцу? Она берет в руку горячие зерна кукурузы и
скорее их ему дает, говоря:
— Ешь скорее, мне жжет руки.
А Дзанболат схватил ее, зажал ей в руках горячие
зерна, сам же ей сказал:
— Пока ты не признаешься, оставил ли нам что-нибудь
наш отец и почему он назывался Бастисар-Сила, до тех
пор я не выпущу тебе рук.
Матери хотя и не было охоты говорить, но она не
могла стерпеть жара от горячих зерен и сказала:
— Отец ваш оставил вам много имущества, которое до
сегодня уже проедено, затем еще оставил вам одну лошадь,
такую, что ежедневно родит жеребенка; она, пущенная на
волю, была без присмотрщика со смерти вашего отца
доныне, и где она теперь, этого я не больше знаю, чем ты.
Тогда Дзанболат отпустил ей руки и сказал ей:
— Этого именно я домогался от тебя, а теперь к
завтрашнему дню изготовь мне такую пищу, которая была бы
легка для спины и здорова для желудка, я непременно
должен завтра рано пойти ее (лошадь) отыскивать, так,
может быть, я ее найду, и разве она нам не пригодится
хоть возить дрова?
Когда оба старшие брата узнали об этом, как им было
не завидовать, что их младший шел на поиски, а они
оставались со своими, и они говорят ему:
— Мы старше тебя, а ты младший из нас, поэтому тебе
не следует идти, а нам следует вперед пойти; а затем, если
из нас никто ничего не найдет, то ты уже пойдешь.

В. Ф. МИЛЛЕР
270
Дзанболат сказал им так:
— Нет! Мне следует идти, так как я младший.
Таким образом они много спорили. Когда не
столковались, то решили бросить жребий: чей жребий вперед
выпадет, тот де вперед пойдет. Выкинули жребья, и первый
жребий выпал старшему: второй — следующему по
старшинству, третий — младшему.
К следующему дню мать приготовила пищу, и рано
утром старший отправился в Кумское поле5 искать лошадь.
Сколько он ехал, знает Бог, потом Бог привел его к
одному перелесью", и внутри его он увидел одну лошадь. У
юноши при виде лошади сердце возрадовалось, и он
пустился к ней вскачь. Он приблизился к ней, и лошадь
оказалась именно такою, какую указала ему мать, подошел,
поймал ее и начал ее гладить, говоря: «Как станет
прохладнее, сяду на нее и поеду к нашим». Как только солнце
склонилось и настало время лошади родить, она сделала
три круга и родила жеребенка. В это время из-под земли
выскочил семиглавый великан: конь у него черный, и сам
черный, и одежда черная; он жеребенку подставил черную
бурку и утащил его. Юноша, едва увидев семиглавого
великана, пустился утекать и без коня прибыл домой. Когда
он подошел к своим, его начали расспрашивать:
— Нигде ничего ты не нашел? — говорили они, а он
им на это:
— Пусть никто из вас напрасно не ищет более: я на
Кумском поле такого места не оставил, где бы не шатался,
но не только лошади, но из четвероногих даже зайца нигде
не встретил.
Следующий по старшинству говорит ему:
— Что бы ни было, все же и мне нельзя не попытать
счастья, теперь пусть мне к утру будет готова пища.
Мать опять приготовила пищу, и на другой день рано
утром второй по старшинству сел на коня и также
отправился в Кумское поле искать лошадь. Сколько он
проездил, знает Бог, затем и он опять (каким-то образомO
попал в это перелесье и нашел лошадь. Он признал ее
согласно словам матери и также начал ее гладить. Когда
наступило лошади время родить, она опять заржала, сделала
три круга и родила жеребенка. Жеребенок еще не совсем
вышел, когда из-под земли выскочил семиглавый великан:
конь у него бурый, сам бурый, одежда на нем бурая;
бурую бурку он подставил жеребенку и похитил его. Увидав

271
В ГОРАХ ОСЕТИИ
великана, юноша испугался, пустился утекать к своим, а
коня там оставил. По приезде домой его стали опять
спрашивать, говоря: «Ты нигде ничего не нашел?» Но как ему
было обнаружить им свою трусость? И как первый раз
старший (брат) им рассказывал, так и он говорил.
Старшему не могло не быть понятно, что и он лошади не
привел и оказался таким же плохим, как он. Их младший
брат, Дзанболат, сидел опечаленный, так что они даже не
хотели его пускать: «Где старшие ничего не нашли, там и
ты ничего не найдешь», — говорили они. Но Дзанболат им
сказал:
— Пока сам не поеду и сам не поищу, до тех пор я не
могу ее (лошадь) оставить.
Так к утру он снарядился и на другой день рано утром
сел на коня и отправился искать лошадь. Много проискал,
и когда нигде ничего не нашел, попал опять на Кумское
поле. Сколько ехал он, знает Бог; потом и он попал в то
перелесье, где была лошадь. Он поехал по перелесью и
приблизился к берегу одного родника. Слез с коня,
напился воды, затем влез на край берега и стал караулить,
говоря: «Может быть, она здесь где-нибудь». Увидел, на
берегу реки пасется лошадь. Он вскочил на коня и в одну
минуту пустился (к ней) туда. Приблизившись, он посмотрел
на нее и (видит) — лошадь, какую указала ему мать, такая
именно пасется на берегу реки на вкусной8 траве. Он
стреножил своего коня и пустил его пастись на вкусной траве,
а сам подошел к той лошади, поймал ее и начал гладить.
Когда наступило время лошади родить, она заржала,
сделала три круга, и родился жеребенок. В это время опять
из-под земли выскочил семиглавый великан: конь у него
белый, одежда белая, и сам белый, и вот, как только он
белую бурку жеребенку подставил, то Дзанболат схватил
жеребенка за переднюю половину, так что великан к себе
его тянул, а Дзанболат на свою сторону. Таким образом
они долго боролись, потом в конце концов Дзанболат
пересилил, жеребенка взял себе; великан, испугавшись,
побежал с пустыми руками домой, а Дзанболат с тремя
лошадьми поехал к своим. Когда домашние увидели добычу
Дзанболата, то их великой радости не было конца, но
Дзанболат сказал им:
— Мне нельзя не пойти разыскать тех, кто все имуще
ство (у нас) отнял. Теперь я завтра утром поеду
снаряжаться, и чтоб к утру пища была для меня изготовлена.

В. Ф. МИЛЛЕР
272
Как только следующий день начал рассветать,
Дзанболат сел на коня и отправился к Курдалагону, чтоб
изготовить себе булаву и шашку. Подъехав к Курдалагону, он
сказал ему, ради чего к нему прибыл, а тот ему сказал:
— Ступай, отправься и принеси столько угля, сколько
могут привезти двенадцать пар буйволов.
Он пошел и, сколько смогли бы двенадцать пар
буйволов, столько он один на своем мизинце принес и говорит
Курдалагону:
— А что же железо?
Курдалагон же сказал ему:
— Об этом не горюй, сколько железа тебе надобно, я
тебе сплавлю.
Затем он велел Дзанболату войти (влезть) в надуваль-
ню мехов, а сам сначала начал изготовлять булаву. Когда
булава была готова, Дзанболат выпрыгнул, посмотрел ее
сначала, а потом ударил ею по самому большому камню
горы, и булава распалась на три части. Курдалагон
сказал:
— Чтоб Бог тебя не послушал! — снова стал работать.
Когда опять (булава) была готова, Дзанболат опять
ударил ею по утесу горы, и она опять распалась на две
части. Курдалагону опять что было делать? Он новую
стал работать, и когда она была готова, Дзанболат опять
ударил ею по горной скале, и скала обратилась в черную
золу.
— Эта мне годится как булава, — говорит он
Курдалагону.
Затем он опять пошел, сам стал надувать меха, а
Курдалагон начал работать шашку. Когда она была готова,
Дзанболат вспрыгнул, осмотрел ее, ударил ею по
наковальне, и шашка распалась на две половины, а он ее
обломки назад бросил Курдалагону. Тот снова стал их
спаивать и, когда изготовил, сам бросил ее ему со словами:
— Ты заморил меня, чтобы Бог тебя не послушал!
А Дзанболат выпрыгнул из промежду мехов и изо всей
силы ударил шашкой но наковальне, и наковальня
распалась на две части. Затем Дзанболат три раза поклонился
Курдалагону в землю, говоря: «Ты снарядил меня!» А тот
сказал ему:
— Да пойдет тебе на пользу мой труд, и пусть Господь
даст удачу тому делу, которое лежит у тебя на сердце, а
теперь добрый тебе путь, вероятно, тебе хочется ехать.

273
В ЮРАХ ОСЕТИИ
С такими словами он взял его за руку, а тот, пожелав
ему доброго дня, поехал к своим. Приехал домой, он
говорит братьям:
— Завтра я должен непременно отправиться
отыскивать наш скот, а теперь изготовьтесь, возьмите с собой
постели, и чтобы завтра вам не нужно было чего-нибудь
еще искать, так снарядитесь.
Как Дзанболат сказал им, так они и сделали, и на
другой день втроем рано утром сели на коней и отправились
отыскивать свой скот. Что проехали на пути, Господь
знает, затем они приблизились к одному перелесью, где
Дзанболат слез с коня у подножья дерева и говорит им:
— Слезайте и вы с коней и вот под этой яблоней
сделайте для себя жилье, она днем расцветает, а ночью плод
начинает осыпаться, и вы ее плоды берите себе на пищу,
сами же ждите меня, пока эта яблоня будет давать плоды.
Если же засохнет, то не ждите больше меня, и какое
средство найдете, чтоб спасти голову, то употребите.
С этими словами он сел на коня и пустился искать
дорогу в подземелье. Проехав по перелесью, он в одном
месте увидел дорогу под землю, ударил коня и поехал под
землей. Когда он заехал в другую землю и проехал
немного, то начал караулить, думая, «не увижу ли где-нибудь
обитателей», и вот он вдали увидел белый замок-дом. Он
поскакал к нему, говоря: «Не оставлю его, не разведав», и
когда приблизился к нему, то подъехал к воротам,
привязал узду коня к коновязи, а сам постучал в дверь.
— Эй! Матушка! Если ты здесь, то отвори мне дверь, —
сказал он.
Та встала и, отворив ему дверь, говорит:
— Если б ты не сказал «матушка», то что с тобой было
бы, то, наверно, было бы; но, верно, таково уж твое счастье.
Если спросишь, кто эта женщина, то она была женой
того старшего великана, который украл у них их скот. У
нее один клык торчал вверх, другой — вниз, и, сидя, она
опускала свою золотую косу (соб. волосы) в золотую
корзину. Когда Дзанболат вошел внутрь, он говорит ей:
— Матушка! Если у тебя готова какая-нибудь пища, то
я голоден с дороги и ты поставь мне ее.
Та поспешно приготовила ему финг, поставила перед
ним, а сама говорит ему:
— Ешь поскорей, иначе мой хозяин, застав тебя здесь,
съест тебя.

В. Ф. МИЛЛЕР
274
Дзанболат, как будто испугавшись, не ел больше и
спрашивает:
— Скоро он придет?
Она говорит ему:
— Утром рано он отправляется, а вечером
возвращается, неся на одном плече убитого оленя, а на другом —
дерево с корнями.
Когда она рассказала ему еще и это, Дзанболат не
оставался больше на месте, но вспрыгнул и поспешно
спрашивает ее:
— Так где он вечером возвращается? Ведь, может быть,
я ошибусь дорогой без указания, он может найти меня и
съесть.
Она говорит ему:
— Вот там чугунный мост, и по нему он проходит
вечером, а табуны перед ним, и первым к мосту подойдет один
самец буйвол и замычит, и звук его мычания дойдет сюда.
Когда таким образом буйвол пойдет по мосту, то за ним он
приударит коня и испустит такие три крика, что не
останется до пределов неба такой горы, по которой он не
заставил бы тебя поноситься от его крика: тогда ты, вон там
сбоку (горы) какая дорога есть, тою дорогой беги домой и
промышляй о своей голове.
«Хи, хи9! Мурлыкающая кошка не ловит мышей»10, —
говорит про себя Дзанболат, а потом говорит опять
хозяйке:
— Да будет век жизни твоей долог за то, что ты спасла
меня, а теперь прощай.
С этими словами он сел на коня и поскакал к
чугунному мосту, который она ему указала.
Подъехав к мосту, он при начале его выкопал яму в
размере коня и его туда спустил, а сам стал у края моста
и начал караулить буйвола: «Когда он подойдет, я убью
его, сделаю из его шкуры ремни, привяжу себя к
столбам у подъема моста, и если своим криком он мост
снесет, то и меня понесет». Незадолго до заката солнца
подошел с мычанием буйвол. Дзанболат хватил его
булавой, и он на том же месте был убит. Затем, чтоб его
тушу не увидел великан, он стащил его под мост, из его
шкуры в тот же час сделал ремни и привязал себя ими
крепко к подъему мосту. Немного времени спустя
подъехал и великан с тушей оленя на одном плече и с
вырванным с корнями деревом на другом, испуская крики, и,

275
В ЮРАХ ОСЕТИИ
когда приблизился к предмостью, его конь зафыркал и
его в сторону отнес.
— Чтобы псы съели твою мать и отца, чего ты пугаешься?
Ведь для нас нет нигде неприятеля; вон вверху на небе есть у
нас три врага, но из них двое никуда не годны, а у третьего
еще кумуз11 из зубов течет,— и он снова ударил коня.
— Хотя из зубов моих кумуз течет, а все же вот я! —
Дзанболат пустил булавой в него, потом шашкой разрубил
свои привязи, и они стали бороться. Много боролись,
потом наконец Дзанболат повалил его на землю, отрезал
шашкой ему семь голов и из них одну голову положил себе
в карман, а другие бросил в воду. Затем он сел на коня и
поскакал назад к жене великана. Подъехав, он слез с коня
и крикнул в дом:
— Матушка! Ты пугала меня твоим хозяином, что он
де, когда придет, съест меня, а теперь он оказался ко мне
ласковее, чем ты, и послал меня вперед, и свидетельством
для тебя дал мне яблоко.
С этими словами он из своего кармана вместо яблока
вынул голову ее мужа. Увидя ее, жена клыки свои
подняла и намеревалась его съесть, но Дзанболат ударил своей
булавой ей по шее, и она более не шевельнулась (даже) на
том месте. Затем он вышел из дому, сел опять на коня и
поехал. Что он проехал, Господь знает, наконец он увидал
другой белый замок. Он поскакал к нему и подъехал; этот
замок был дом второго великана, и этого великана он убил
так же, как первого. Убив его, он опять поскакал дальше
и, сколько проскакал, Господь знает, наконец он подъехал
к жилищу третьего великана и убил его так же, как
первых двух; таким образом он уложил своих трех врагов, и
теперь еще одно трудное дело предстояло ему, Дзанбола-
ту, — разыскать скот. Напрасно по полям, ничего не зная,
он много шатался, и, наконец, увидел стеклянную башню.
Как было не возрадоваться Дзанболату, увидя ее? Он
ударил коня и мгновенно очутился там, спрыгнул с коня и
ищет ход к верхним этажам, но хода не находит. Вот ему
с верхних ярусов три девушки говорят:
— Что это? Кто ты? Кто бы он ни был, все же он,
подобный нам, бедный человек... так войди внутрь.
Дзанболат же остановился сразу и спрашивает их:
— Конечно, я вошел бы, но женщина — шайтан, и я
вам не доверяю: может быть, здесь кто-нибудь из моих
врагов, и он убьет меня нечаянно (для меня).

В. Ф. ИНЛЛЕР
276
Но девушки стали клясться ему в том, что кроме них
никого нет, и заставили его этому поверить. Дзанболат,
убедившись, ударил своей (железной) булавой по стене
дома, и стена дома рухнула. Затем он вошел и начал
разговаривать с тремя девушками.
— Где вы были раньше и кто вы? — так спрашивает их
сначала Дзанболат.
— Мы были алдарскими дочерьми и однажды мы сели
в коляску и отправились в поле. Когда подъехали к
одному лесу, то старший из этих великанов нас похитил, и с
тех пор доныне они нас держат, а теперь, слава Богу, мы
увидали одного из наших людей, и если ты вправду их
убил, то мы твои, и возьми нас с собою; если ты не убил
их, то ведь они ежедневно наведываются, и когда тебя здесь
застанут, то съедят так же, как и нас.
Дзанболат сказал им:
— Не бойтесь, как я их убил, так да умрет всякий, кто
вас не любит; но теперь еще если покажете мне то место,
где они пасут свой скот, то я пригнал бы и его.
Они сказали ему:
— Вон там, между двумя горами они пасут весь свой
скот, но угнать его трудное дело. Перво-наперво у них
караульщиками черные птицы; возьми с собой для них три
меры проса, и когда они крикнут тебе слова: «Да съедят
псы твоих мать и отца! Сюда воробей не залетает, куда ты
забрел»,— то ты по обе стороны пути насыпь три меры
проса, и они, благодарив тебя, скажут: «Ступай, да
сделает Бог прямым твой путь: те, для кого мы вот столько лет
стерегли весь скот, они для нас не только меры проса, но
даже пригоршни отрубей жалели и нам никогда не
давали». Потом, когда немного дальше пойдешь, то на тебя
набросятся по обе стороны дороги два железномордых
волка; для них ты привези с собою двух зарезанных баранов,
и, когда они приблизятся к тебе, ты бросишь их им по обе
стороны пути. Точно так же, когда подъедешь к горе, ты
приедешь к двери между двух гор и силой своей ничего не
поделаешь с нею; но привези с собой большую чашку
масла и им тихонько помажь петли. Тогда подмазанная
(насытившись) маслом дверь тихонько отворится со скрипом
и скажет тебе: «Иди, да даст Господь тебе счастливый путь:
тот, кому я вот столько лет стерегла скот, не только
маслом из чаши, но просто сальными руками меня не
смазывал». Когда же дверь отворится, то пред тобой откроется

277
В ЮРАХ ОСЕТИИ
все ущелье, полное скотом; но еще железный жеребец,
который их (скот) не распускает, будет тебя беспокоить.
Как только он увидит тебя, он наскачет на тебя, и куски
земли из-под его копыт полетят, как черные вороны; он
будет очень красив, и ты его пожелаешь, сказав: «Если 6
мне увести его живым себе конем!» Но не допускай таких
мыслей ни в каком случае в свое сердце, и, когда он
приблизится к тебе, ты не отпусти его живым. Когда и этого
уберешь, то еще посреди конского табуна окажется
войлочный человек; его ты также убей. Тогда больше не будет
никого такого, кто сделал бы тебе неприятность, и ты
угони весь скот, что там есть; тот человек, что там, напрасно
будет кричать: ты в уши себе положи куски ваты и пойди
к нему, ударь его носком, он опрокинется, и затем изруби
его шашкой.
— Хорошо,— сказал им Дзанболат и к следующему
дню снарядился за добычей.
На другой день рано утром он взял с собою то, что
девушки ему указали, и отправился на коне. Когда он
подъехал к мосту, где были птицы, все они вместе напустились
на Дзанболата, и он им так, как сказали ему девушки,
высыпал по обе стороны пути три меры проса; они
бросились к просу и сами говорят ему:
— Поезжай, счастливый путь! Этот скот Господь тебе
на счастье дал; мы вот уж сколько лет весь скот для кого
караулили, те нам не только проса, даже отрубей никогда
еще не бросали.
Когда он немного далее проехал, то по обеим сторонам
пути два железномордых волка бросились бегом на него,
думая: «Я первым приду». Он же бросил им по обе
стороны пути две бараньих туши. Как только они их увидали,
они поблагодарили его и сказали ему:
— Ты большого счастья человек, для счастья которого
весь скот мы столько лет стерегли; теперь же иди, да
пошлет тебе Бог счастливый путь!
Когда он приблизился к железной двери между двумя
горами, то начал мазать маслом дверные петли. Уже
немного масла оставалось до конца, когда дверь со скрипом
отворилась и ему сказала:
— Да пошлет тебе Господь прямой путь! Те, до чьего
скота я не пропускала пролететь даже воробья вот столько
лет, не мазали меня никогда не только маслом, но даже
своими сальными руками.

В. Ф. ИИЛЛЕР
278
Как только дверь отворилась, железномордый
жеребец, который скот не распускал, бросился на него; куски
почвы от его копыт летели вверх, как вороны; когда он
приблизился, Дзанболат пустил в него своей булавой, и он
был убит. Когда он немного ближе подъехал к скоту, то на
него из середины коней начал кричать войлочный человек.
Дзанболат себе в уши заткнул куски ваты и, подъехав к
нему, ударил его носком ноги, а затем шашкой изрубил
его на мелкие куски. Затем уже не было никого такого,
кто мог бы обеспокоить его, и он погнал весь скот, что там
был, к башне, в которой сидели девушки. По приезде к
башне к нему выбежали три девицы, и он взял и их с
собою и все имущество, что у них было; провел их с собой
по покоям семи великанов и все имущество, что в жилище
было, также захватил с собой. Таким образом Дзанболат с
огромным имуществом отправился к себе домой.
Когда из-под земли он погнал скот вверх, то его оба
брата пустились бежать, испугавшись шума от конских
ног, а Дзанболат погнался за ними. Когда они увидели
скачущего Дзанболата, то пустились в бегство еще
сильнее, но их все-таки напоследок Дзанболат настиг и им
сказал:
— Куда же вы бежите? Ведь я огромную добычу
пригнал.
И он позвал их к их жилью. Затем он сказал им:
— Вот этих трех девушек выбирайте себе в хозяйки;
еще (одну) ночь здесь проведем, а завтра рано отправимся
к нашим.
Первый выбор был старшего, и он взял старшую
девушку себе в жены, второй выбор — среднего, и он взял
вторую по старшинству девушку; затем Дзанболату
осталась младшая девушка, и он взял ее. Когда наступил
вечер, каждый сделал для себя шалаш, и они легли
отдельно. Когда Дзанболат заснул, оба старшие брата сошлись в
один шалаш, чтобы сговориться убить Дзанболата.
«Теперь, — говорили они,— когда мы приедем в аул, люди
спросят нас: как де отыскали вы скот, и когда узнают, что
мы вдвоем до этих пор сидели в лесу и что скот пригнал
Дзанболат, то они будут издеваться над нами. Вместо
этого лучше условимся его умертвить. Пойдем, может быть,
как-нибудь нам удастся его шашку повернуть лезвием к
дверям, и тогда мы крикнем: «Дзанболат! Где ты?
Мертвым сном что ли ты спишь? Ведь наш скот угоняют, выг-

279
В ГОРАХ ОСЕТИИ
ляни наружу»; и тогда он, выбежав спросонок, может быть,
отрежет себе ноги».
Так условившись, они пошли с рычагами, чтобы
умертвить своего благодетеля-брата, и лезвие шашки рычагами
с трудом повернули по направлению, куда должен был
выбежать Дзанболат. Затем они сели на коней, крикнули
на конский табун, а сами закричали:
— Дзанболат! Где ты? Мертвым ли сном ты спишь?
Нашу добычу у нас угоняют, выгляни наружу!
Дзанболат, услыхав эти слова, сразу вспрыгнул, и
когда спросонок выбежал, то шашка отрезала ему ноги до
колен вниз, и он назад на шашку упал. Тогда он говорит
им:
— Да не послушает вас Бог, я до сих пор никогда не
замышлял против вас зла, а теперь вы все-таки погубили
меня, но вот хоть этого ребенка (т. е. жену) не оставьте.
— Ты можешь идти,— сказали ей они.
Но девушка им сказала:
— Я с вами не пойду, потому что, где вы его убили,
там и меня не пожалеете; а теперь где он умрет, там и я
также умру.
Но Дзанболат сказал ей:
— Если ты до такой степени меня любишь, то
послушай моих слов: мне теперь нельзя не умереть здесь, и чтоб
не видеть моих страданий, ступай с ними.
Девушка долее не вытерпела и с плачем отправилась с
ними.
Когда Дзанболат остался один, то кому было готовить
для него пищу? И вот он сам, когда мимо него пролетала
какая-нибудь птица, пускал в нее булавой, полз к ней на
заду, приносил обратно булаву, и то, что убил, в свое
жилье и ел (пищу) сырьем. Так он прожил некоторое время,
и вот однажды мимо него один безрукий человек гнал
перед собой огромный табун оленей и которого из них
достигал, тому зубами пятки отрывал. Когда Дзанболат их
увидел, он пустил в них своей булавой и убил двенадцать из
них на месте. Когда безрукий это увидел, то мгновенно
остановился и начал осматриваться. Увидев его,
Дзанболат так говорит ему:
— Беги сюда, и если тебе я нравлюсь, то стань мне
товарищем.
Тот подошел к нему и сказал:
— Если я тебе нравлюсь, то и ты мне нравишься.— И

В. Ф. МИЛЛЕР
280
таким образом они оба стали товарищами. Затем Дзанбо-
лат спрашивает его:
— Теперь скажи мне, какое у тебя искусство?
Тот сказал ему:
— У меня такое искусство, что я буду прогонять перед
тобой зверей, а ты их бей.
— В таком случае это хорошо, — сказал ему Дзанболат.
Таким образом, тот уходил, пригонял зверей к Дзан-
болату, и Дзанболат их под боком у себя убивал.
Однажды, когда они вдвоем сидели в шалаше, по лесу пошел
треск, и они стали караулить, что-то это будет. Вот
наконец из лесу какой-то человек выбрался на гладь поля (на
опушку) и, на одном ровном месте остановившись, стал
усиленно дышать.
— Ступай, выведай, какого рода этот человек, а сам не
возвращайся, не позвав его сюда, — говорит Дзанболат
своему товарищу.
Тот вскочил в ту же минуту и пустился к нему бежать.
Достигнув его, он говорит ему:
— Что это? Какого ты рода-племени?
Тот сказал ему:
— Какого я рода? Я бедный человек, слепец, попал в
лес, и когда лбом об дерево ударяюсь, оно валится, падает
на другое дерево и таким образом я мучаюсь.
— А вот у меня нет рук; а там в шалаше мой товарищ,
и у него нет ног; таким образом мы все равно калеки, и
если мы тебе по душе, то стань нашим товарищем.
— Если я самим вам нравлюсь, то и я вам буду даже
благодарен, а теперь пусть Бог тебя благословит за то, что
я тебе нравлюсь; зови меня в жилье к твоему другому
товарищу, — сказал ему слепой.
И так соединились: безногий, безрукий и слепой.
Однажды безногий говорит им:
— Теперь мы трое товарищами стали и живем в
шалаше, который я сделал только для самого себя, нам следует
построить более обширное и лучшее помещение.
Те сказали ему:
— Конечно, нам следует, но как построим, ведь из нас
у одного нет ног, у другого — рук, у третьего — глаз.
Безногий Дзанболат сказал им:
— Об этом не тужите, это легкое дело: ты, слепой,
скажи мне, какое у тебя искусство.
Тот сказал ему:

281
В ГОРАХ ОСЕТИИ
— У меня такое искусство: как я ухвачу самое большое
дерево, какое есть в лесу, то вырву его с корнем, и когда
им ударю о землю, то оно для дров будет слишком мелко,
а для лучины слишком крупно.
— В таком случае,— сказал Дзанболат, — я сяду на
безрукого, а ты,слепой, держись за наши полы, и так мы
пойдем в лес.
Дзанболат сел, и они отправились в лес. Когда
пришли, то какое только самое большое дерево они давали
слепому в руки, он его с корнями вырывал, и так они его
(дерево) относили в свое жилье и затем назад опять
возвращались в лес. Когда они собрали столько, сколько нужно
было для дома, то (деревья) наваливали целиком одно на
другое, внутри шалаша сделали постель из оленьих шкур,
а снаружи накрыли его козьими шкурами. Прошло
некоторое время от окончания дома12, вот (однажды) один
ворон, каркая, пролетал и, подлетев до крыши их шалаша,
говорит им:
— Что вы здесь делаете, бедняжки? Ведь вы с голоду
умираете. Вместо этого вот там хан свою дочь выдает
замуж (посылает к мужу), ступайте туда, чтобы вам
наполнили ваши животы.
Они говорят ему:
— Ведь ты же живешь тем, что мы выбрасываем вон:
так почему мы умираем с голоду, стервятник!
Затем, немного времени спустя, они говорят друг
другу:
— Ну-ка, сядем опять (друг на друга) и пойдем туда,
может быть, мы для себя как-нибудь добудем стряпуху.
И говорит им Дзанболат:
— Как мы только придем, то войдем туда, где
побольше людей, и они будут над нами шутить и скажут:
«Наверх их, на балкон проведите, чтобы и девушка их
увидела», и, когда мы взойдем наверх, девушка, чтоб нас лучше
видеть, откроет окно и высунет голову. Тогда я ее схвачу и
в твои когти передам, слепой!
— В случае, если ты ее в мои когти отдашь, я ее уж
никуда более не выпущу,— говорит ему слепой.
— Так дайте мне только убежать; пока они будут
седлать коней, я до тех нор уж доставлю вас в ваше жилье, —
говорит им безрукий.
Таким образом безногий Дзанболат сел на безрукого, а
слепой ухватился за их полы, и они отправились к дочери

В. Ф. ИНЛЛЕР
282
хана. Когда они пришли и народ их увидел, то над ними
начали смеяться и шутить, и когда перестали над ними
шутить, то один из них говорит:
— Наверх, на балкон проведите их, чтобы и невеста их
увидела.
Их позвали на балкон, и как только невеста высунула
голову из окна, тотчас Дзанболат схватил ее, обнял за шею13
и передал ее в руки слепого. Безрукий, узнав, что та, на
которую они покушались, попала им (в руки), спрыгнул с
верху балкона и пустился бежать к их жилью. Из тех
людей, что там были, одни хотели их удержать, но другие не
пускали их, говоря: «Оставьте их, разве они что сделают?
Как бы то ни было, мы догоним их на конях, когда они
будут далеко». Но те оказались не такими, какими
считали их люди, и в одну минуту они скрылись у них из глаз.
Когда они их уже больше не видели, то испугались за
невесту, сели на коней — все провожатые невесты, — и хотя
пустились их преследовать, но где было их найти? Они
уже достигли к тому времени своего жилья, Кумского поля.
Таким образом провожатые без невесты отправились, а те,
над которыми смеялись, сидели с невестой в своем
жилище. Достигнув жилья, слепой и безрукий говорят Дзанбо-
лату:
— Ты над нами старший, поэтому мы присуждаем тебе
ее в хозяйки, возьми ее себе.
Он же сказал им:
— Ну, в таком случае, если вы хотите, сделаем ее
нашей родной сестрой.
— На это и мы согласны, — сказали ему они и сделали
ее своей сестрой.
Через несколько дней девушка спрашивает их:
— Отчего вы стали такими?
На это Дзанболат сказал:
— Я был лучше моих братьев, и они мне завидовали и
мне ноги отрезали.
Безрукий сказал:
— Я также был лучше моих братьев, и когда, находясь
в балде, я заснул, они мне спящему отрезали руки.
Слепой же сказал:
— Ведь и я был лучше моих братьев, и когда, пойдя в
лес, заснул, они выкололи мне глаза.
Девушка от огорчения не была в состоянии больше
говорить.

283
В ГОРАХ ОСЕТИИ
Однажды Дзанболат снова говорит своим товарищам:
— Ну, теперь у нас есть кому нас обшить; имея такую,
нам нельзя так неряшливо жить; поэтому пойдем теперь, в
ближайший к нам город и принесем себе нужное для
одежды.
Те говорят ему:
— Ведь у нас нет ничего, на что можно бы купить.
Дзанболат же сказал им:
— Для этого совершенно ничего нам не нужно: когда
придем в город, я и безрукий (мы) войдем в лавку, а тебя,
слепого, оставим снаружи, а там скажем, что наши деньги
(снаружи) у нашего другого товарища и что мы к тебе
материю вынесем, говоря, что покажем ее товарищу, а сами
мы (материю) унесем, и потом пусть-ка нас преследуют.
— Так хорошо, — сказали ему другие.
И опять, как раньше, Дзанболат сел на безрукого, а
слепой за их полы ухватился, и так они отправились в
город. Придя в город, сначала вошли в одну лавку и
говорят армянину:
— Продай нам материи.
Он говорит им:
— А на что вы купите?
Дзанболат же сказал ему:
— Вы продавайте, а деньги это уж наше дело.
— Так ладно, — сказал тот и стал доставать (с полок)
им отличные материи. Когда они велели снять, что им было
нужно, Дзанболат говорит ему:
— Вынеси-ка их пока, мы вон покажем их нашему
товарищу, и если они понравятся ему, то вот деньги у него,
и мы отдадим тебе деньги.
Он им на это:
— Берите.
Тогда Дзанболат, сколько только смог, вынес (товара),
положил в руки слепому, и они улепетнули по улице к
своему жилищу, а армянин и теперь еще кричит им вслед:
— Мои деньги мне (отдайте), мои деньги!
Много ли им нужно было до места, и они поспешно
туда прибыли. Девушка принялась и изготовила им
одежды. Так они стали жить-поживать.
Несколько дней спустя девушка стала худеть, и они
спросили ее:
— Отчего ты худеешь? Если тебе хочется идти к
своим, то мы тебя к вашим отпустим.

В. Ф. МИЛЛЕР
284
Она сказала им:
— Я ни от чего не худею и мне вовсе не хочется идти к
нашим,— и больше ничего им не сказала. Затем, спустя
несколько дней, девушка стала еще больше худеть, и
Дзанболат сказал своим товарищам:
— Вот наша девушка недаром худеет, и теперь уж нам
нельзя без расследования оставить на этот раз, если ей
хочется отправиться к своим и она не решается этого
сказать нам. Для этого вы оба ступайте на этот раз, но не
заходите далее того, откуда вам был бы слышен мой зов.
Так двое только пошли на охоту, а Дзанболат
спрятался за жилищем. В обеденное время пришла сверху (с горы)
одна ведьма, и Дзанболат исподтишка за ней
подсматривает: вот ведьма влезла вверх на чердак и говорит девушке:
— Здесь никого нет?
Тогда нартская девушка ей сказала:
— Никого нет.
Ведьма говорит ей:
— В таком случае поклянись, сказав: «Да умрет
Дзанболат!»
И та, не зная (в чем дело), поклялась:
— Да умрет Дзанболат, здесь никого из них нет.
Как только девушка вымолвила это, ведьма спрыгнула
с чердака, повалила ее (под себя), и из ее пяток принялась
сосать кровь. Дзанболат, подпрыгивая на заднице,
подполз к двери, и, севши на пороге, закричал:
— Где вы? Кто только мужчина, так живей сюда, вот
наша кровопийца здесь!
В тот же час слепой, держась за безрукого, очутились
там. Как только они прибыли, Дзанболат пропустил их в
двери, а сам со своею булавой сидел на дверном пороге и
не давал ведьме выбежать вон. Они хотя и гоняли ее взад
и вперед по углам, но как могли бы ее поймать: у одного
из них не было рук, у другого глаз: безрукий хватал ее
зубами, а другой выкрикивал: «Вот она!»
Когда Дзанболат понял, что так они с ней ничего не
поделают, он говорит им:
— Гоните ее мимо меня (к двери), — и они прогнали ее
к дверям.
Тогда Дзанболат поймал ее за волосы и придавил ее
голову к земле. Ведьма, испугавшись за жизнь, сказала им:
— Не лишайте меня жизни14, и я сделаю вас такими,
какими вы родились от ваших матерей.

285
В ЮРАХ ОСЕТИИ
— Каким образом? — говорят они полуобрадованные.
Она им сказала:
— Влезайте по очереди в мою утробу, и затем я назад
вас выброшу такими, как вас мать родила.
Они стали друг на друга поглядывать, но никто из них
не решался.
Тогда девушка говорит им:
— Ну-ка, ведь моя кровь у ней в утробе, поэтому я
вперед влезу, — и она влезла, а та обратно ее выбросила
здоровым видом, чем она была прежде. После этого влез
безрукий, и его она назад выкинула с руками. Тогда и
слепой даже не подождал (зова), впрыгнул, и его она
обратно выкинула с большими серыми глазами.
После этого ведьма говорит Дзанболату:
— Поклянись мне, что ты не тронешь меня, когда я
тебя сделаю здоровым,— и Дзанболат поклялся ей.
Затем Дзанболат положил себе под язык ножичек и
влез в утробу ведьмы, а двое других стояли у двери
караульщиками. Когда Дзанболат влез, ведьма попыталась
выбежать наружу, но Дзанболат изнутри ножиком ее
тронул, и она и его в ту же минуту выбросила. Когда таким
образом она сделала их такими, какими они родились от
матери, то оба другие хотели ее убить за то, что она зло
причиняет людям, и хотя Дзанболат не допускал, но все-
таки они ее убили. После этого они отвезли (отправили)
девушку в ее дом и там сказали, для чего ее похитили, и
что они сделали ее своей сестрою; затем те отпустили их
домой. Оттуда вышли они вместе, и когда прибыли к
месту, где дорога разделялась на три, они подали друг
другу руки, и каждый из них пустился прямьм путем
домой.
Приблизившись к аулу, Дзанболат встретил одного
свинопаса и говорит ему:
— Да будет много у тебя скота, свинопас!
— Спасибо! — отвечает тот.
— Пусти меня на эту ночь в свое жилье, — говорит ему
снова Дзанболат.
Свинопас сказал ему:
— Ведь у меня у самого нет, чего бы поесть, и я сам
намерен идти (кормиться) на поминки.
— А какие это поминки? — говорит Дзанболат.
Свинопас сказал ему:
— Сыновья Бастисара ходили отыскивать его скот, и

В. Ф. МНЛЛЕР
286
младший из них дорогой умер, теперь по нем делают
поминки оба старшие брата; ступай и ты туда вместе со мной,
и мы там чего-нибудь поедим.
— Нет, я ни за что не пойду; вместо этого ступай ты и
мне сюда чего-нибудь принеси, а я постерегу твоих
свиней.
— Хотя это и хорошо, но, добрый человек, когда они
(свиньи) вон по мосту идут, то они заставляют целовать
себя в зад, так ты поцелуешь ли их?
— Почему нет? — говорит ему Дзанболат, и свинопас
отправился на поминки, а Дзанболат остался со свиным
стадом. Когда он пригнал их к мосту, то самая крупная
свинья подбежала и ему подставила заднюю часть для
поцелуя. Дзанболат же булавой ударил ее по крестцу, и она
в воде очутилась. Затем к нему подбежала другая свинья,
он и ее так же в воду бросил; таким образом всех
свиней, — из которых одни были убиты, другие полумертвые, —
он в воду побросал. Затем он с высокого берега реки
сошел вниз и на краю воды увидел женщину, плачущую так
сильно, что она для слез подставила две бадьи. Как только
Дзанболат ее увидел, он признал ее и стал смотреть на нее,
пока женщина не наполнила своими слезами обе бадьи и
вылила их, а затем, наполнив их водой, подняла.
Дзанболат не вытерпел долее в эту минуту и отправился на
поминки, оставив свою булаву в поле.
Когда он пришел на поминки, его как гостя посадили
наверху, и он слышал, как люди говорили:
— Царство тебе небесное, Дзанболат!
Когда люди кончили есть и встали, Дзанболат сказал:
— Прошу вас, господа15, еще немного посидите
спокойно.
А затем говорит обоим братьям:
— Ступайте и принесите стрелу Дзанболатова лука.
Ему принесли стрелу, и он говорит им:
— Теперь станьте-ка по обе стороны от меня.
Когда Дзанболат так начал распоряжаться с ними, они
начали опасаться и посматривают друг на друга. Тогда,
возвысив голос, он сказал:
— Вот, добрые люди, я тот Дзанболат, на чьих
поминках вы покушали, а вот мои братья; я добыл для них скот,
а они исподтишка отрезали мне ноги. Теперь по Божьей
милости (надо мною) ноги у меня опять отросли. Если я
против этих обоих братьев когда-нибудь злоумышлял, то

287
В ГОШ ОСЕТИИ
вот я пускаю эту стрелу, и пусть Господь направит ее
обратно одиночной, и она, вонзившись в мою голову, пусть
расколет ее на две части. Если же нет, если они против
меня злоумышляли, то вот я одну стрелу пущу, и пусть
Бог направит ее назад в двух кусках так, чтобы она,
вонзившись в их головы, расколола их пополам.
Затем он изо всей силы пустил стрелу, и она наконец
полетела вниз двумя половинками, вонзилась в головы
обоим братьям и расколола их пополам. Люди, удивляясь,
отправились по домам. Затем Дзанболат спросил свою жену:
— Хорошо с тобой обращались их две жены или
дурно?
Та сказала:
— Они держали меня, чтоб носить воду и печь хлеб, а
сами осыпали меня всякой бранью (злом).
— Так хорошо же, — сказал он, привязал их к хвостам
двух необъезженных коней, и они еще и теперь их взад и
вперед волочат.
Когда смеркалось, к нему пришел свинопас и говорит
ему:
— Что ты сделал с моими свиньями? Ведь одни из них
ходят как полумертвые, а другие совершенно нигде не
оказываются.
Дзанболат сказал ему:
— Вот тебе деньги, не ходи больше свинопасом; кто
потерял своих свиней, тем заплати, затем приходи и живи
при мне.
Свинопас объявил через вестника (крикуна):
— Пусть каждый угонит своих свиней.
У кого погибли свиньи, тем он дал денег, и еще теперь
он и Дзанболат живут и едят вместе. Как мы их (т. е.
героев сказки) не видели, так да не найдет на нас какое-
либо поветрие или другая болезнь16.
46. АСАГО
Жили среди нартов бездетные муж и жена, люди
благочестивые. Когда они уже состарились, Бог сжалился над
ними и дал им сына. Старики так обрадовались в сердце,
что сказали:
— Пойдем поищем для него получше колыбель!
Они обернули ребенка в белый курией, пошли в лес

В. Ф. КИЛЛЕР
288
искать дерево для колыбели, а мальчика оставили в одном
месте под деревом. Кто знает, сколько времени они
бродили но лесу: наконец нашли дерево себе по вкусу и стали из
него делать колыбель. Когда она была готова, старик
сказал:
— Ну, теперь пойдем, положим в нее нашего малютку.
Они вернулись к тому дереву, где оставили ребенка,
смотрят, а его уже нет. Искали, искали, но не нашли и,
заплакав, сказали:
— Аллах! Напрасны наши труды. Ты дал нам, Боже,
малютку, а теперь он пропал. Что делать? Всякое дело от
Бога, ты дал, ты и взял!
Так они без ребенка вернулись домой.
В башне на высокой горе жил великан. Отправившись
на охоту в лес, он именно нашел мальчика бедных людей,
обрадовался находке, положил ребенка за пазуху и понес
домой. Здесь он начал питать мальчика оленьим мясом и
свиным мозгом. Через несколько времени ребенок уже стал
ходить и сопровождать великана в лес на охоту. Однажды
они целый день напрасно бродили в лесу, не встретив ни
одного зверя, и с пустыми руками возвращались домой.
По дороге великан вырвал с корнем большое дерево и
понес на плече. Мальчик удивился и спросил:
— На что тебе это дерево?
Великан сказал:
— А вот вечером разведем в сакле огонь.
Тогда Асаго (так был назван мальчик) сам выбрал
дерево в 20 сажень длиною, вырвал его с корнем и взвалил
на плечи.
— На что тебе оно? — спросил великан.
— На то же, на что твое дерево,— ответил Асаго.
Придя домой, великан бросил дерево наземь с такою
силою, что оно распалось на куски, а Асаго хватил свое
дерево оземь еще сильнее, так что оно разлетелось в
щепки. Увидя это, великан сказал: «Благодарю тебя, Боже!
Этот мальчик годится мне в сыновья». Присмотревшись к
силе мальчика, великан сказал ему:
— Пойди вырви вон в лесу деревья на том месте и
очисти его на ток.
Мальчик пошел ночью и очистил от деревьев в семь
раз больше пространства, чем сколько нужно было для
тока. Утром великан увидел его работу и его сердце
обрадовалось.

289
В ЮРАХ ОСЕТИИ
Великан, воспитавший Асаго, когда-то убил брата у
других семи великанов и был должен за кровь1. Он
условился сойтись с ними в известный день на вершине горы
Бештау2. Асаго привязал к поясу кинжал, скованный
небесным Курдалагоном3, и незаметно пошел за своим
воспитателем. Случайно обернувшись назад, великан увидел
Асаго, остановился и говорит ему:
— Зачем ты идешь за мной? Ведь семь великанов
перережут мне горло, как барану.
— Потому-то я и иду, — сказал Асаго, — я хочу
положить жизнь за тебя, моего воспитателя.
Поспорили они несколько времени, однако великан
пораздумал и, дорожа жизнью, вернулся домой, а Асаго за
него пошел на условленное место. Когда и семь братьев-
великанов пришли на вершину Бештау, старший из них
сказал младшим:
— Ступайте, принесите мне вон ту горную пташку!
— Нет, я знаю его, — сказал младший, — нет у меня
духу на него идти, да и вас предупреждаю, что с ним
биться опасно.
Однако братья не послушали младшего. Старший с
гневом подошел к Асаго, и они стали бороться. Асаго
сдавил великана, вдавил его в землю по самое горло и
отрубил ему голову. Затем он вслед за старшим убил и
остальных пять братьев. Остался один младший, и Асаго стал
его мучить. Тот крикнул:
— Зачем ты мучаешь меня, я не шел против тебя!
Асаго отпустил его и великан сказал:
— Великан с великой горы тебе не отец, но он спас
тебя; а те, кому Бог тебя послал, бедные люди — муж и
жена.
Услыхав это, Асаго вернулся в саклю великана с
великой горы и стал плакать.
Великан спросил его:
— Что с тобой случилось?
Асаго молчал.
Тогда великан догадался: верно, ему сказали про его
мать и отца, и это легло ему на сердце. Он пошел и вынес
Асаго тот курией, в котором нашел его завернутым.
— Ступай,— сказал он,— твои мать и отец живут в
Гори1. Когда ты придешь туда, то узнаешь их по
следующей примете: кто возьмет у тебя курией и станет над ним
плакать, это и будут твои родители.
К) Заказе 2077

В. Ф. ННЛЛЕР
290
Асаго отправился и, придя в Гори, стал бродить с кур-
пеем, говоря: «Не купит ли кто курией?»
Когда он шел по одной улице, к нему подошла одна
женщина, взяла из рук его курией и заплакала.
— О чем ты плачешь, добрая женщина? — спросил
Асаго.
— Как мне не плакать, милый мальчик? — сказала
она.— Был у меня похожий на тебя мальчик и пропал в
лесу, завернутый в такой курпей; об этом я и плачу.
— Я этот мальчик! — сказал Асаго.
Обрадованная женщина поверила ему и взяла его
домой. Асаго немедленно устроил им другую, лучшую саклю.
Отец Асаго был свинопас и вечером, пригнав свиней,
возвращался домой. Подходя к дому, он не узнал его в
новом виде, раз пять подходил к нему и возвращался
назад. Когда он в шестой раз подходил к сакле, жена
приметила его и крикнула:
— Что же ты не входишь?
Он вошел, узнал о приходе сына, и сильно
обрадовались они друг другу.
На другой день на рассвете Асаго сказал отцу:
— Я пойду вместо тебя пасти свиней, — и выгнал
стадо.
Он пригнал свиней к опушке леса и всех там перебил.
Когда он вечером вернулся домой, отец спросил его:
— Разве ты свиней развел по домам?
— Развел, — сказал он.
Когда стемнелось, люди со всех сторон сбежались к
дому родителей Асаго.
— Зачем ты дал перебить наших свиней? — кричали
они.— Мы отыщем нашего врага, и если он уйдет ночью
из твоей сакли, ты будешь отвечать.
Отец Асаго заплакал:
— Что теперь нам делать? — сказал он.
Но Асаго успокаивал его:
— Не бойся, пока я жив, с тобой ничего не будет.
Когда все уснули, Асаго вышел и затворил железные
ворота Гори так, что кроме него никто не мог их отворить.
Поутру все пошли к своим работам, но не могли отворить
ворот, и около них собралась толпа. Среди нартов жил
хан; он велел объявить по городу: «Кто отворит ворота,
тому я дам в жены дочь». Услыхав это, Асаго пришел,
ударил левой рукой три раза в ворота, и они отворились.

291
В ГОРАХ ОСЕТИИ
Хан сдержал свое слово и позволил ему выбрать любую из
своих трех дочерей. Младшая больше всех понравилась
Асаго, и он выбрал ее.
В это время жила в Гори одна злая колдунья; она стала
думать, как бы извести Асаго. Пошла она к нему и
сказала:
— Если ты уж так силен, то пойди в тот лес на горе и
сруби большое дерево на доску для потолка.
Он запряг пару быков и с двумя мальчиками
отправился в лес. В этом лесу сторожами были два тигра5, и от них
не уходила даже птица, если попадала в лес. Асаго вырвал
с корнем большое дерево, взвалил его на арбу и, когда на
него бросились оба тигра, он схватил их и запряг вместо
быков. Так он приехал в Гори. Увидя его, люди
разбежались с криком.
— Смотрите, он привел наших истребителей!
Асаго же свалил бревно перед кунацкой хана, прогнал
тигров в лес и стал кликать жителей:
— Не бойтесь, воротитесь!
После этого колдунья опять сказала ему:
— Если уж ты так силен, то вспаши поле на земле семи
великанов.
Асаго отправился с плугом и быками и стал пахать поле
семи великанов. Увидя это, они кинулись к нему, а он
впряг их в плуг вместо быков и стал пахать. Вспахав
пашню, он посеял на ней хлеб, сколько его за семь лет было
спрятано у великанов. Затем, высеяв зерно, он с плугом,
запряженным великанами, вернулся домой. Люди опять
разбежались. Асаго отпустил великанов, и жители Гори
вернулись по домам.
Снова колдунья стала искать средство погубить Асаго
и решила в сердце раздражить против него его родителей.
Она пошла к ним и сказала:
— Что это ваш сын не поселил с вами свою жену, чтоб
печь хлеб, носить воду,— ведь вы уже стары.
Когда Асаго пришел к родителям, они только и
говорят ему:
— Приведи свою жену.
Но как они ни надоедали ему, он не хотел привести
жену. Наконец, не будучи в состоянии дальше выносить
их приставанья, он оделся на дорогу и сказал родителям:
— Прощайте, не могу больше и ухожу.
Так он простился с ними и пошел к вершине Бештау.

В. Ф. МИЛЛЕР
292
Пришел и видит, что какой-то мальчик играет верхушкой
Бештау, как кубарем. Асаго остановился около него и
говорит:
— Здравствуй, мальчик! Какой ты сильный! Как
хорошо играешь!
Тот сказал:
— Разве я силен? Да даст нам Бог милость того, кто
действительно силен!
— А кто же сильнее тебя? — спрашивает Асаго.
— Сильнее меня нарт Асаго, — сказал мальчик.
— Это я сам, — сказал Асаго, и они друг другу
обрадовались. Они стали товарищами и отправились вместе.
Неизвестно, долго ли они шли, наконец увидели одного
мальчика. Он наклонял деревья вниз и, когда выпускал их,
они оставались без ветвей.
— Какой ты сильный, как хорошо ты играешь! —
говорит ему Асаго.
— Разве я силен, — отвечает тот, — вот Асаго так силен.
И этого мальчика взял Асаго в товарищи, и они
отправились втроем искать супротивников. Шли они, Бог знает,
как долго, наконец на Кумской равнине увидели шатер. В
нем жили три девушки, которым по стройности и красоте
не было равных, а у младшей были золотые кудри. Увидя
молодцев, девушки заспорили между собой о том, кто из
них сильнейший. Младшая называла сильнейшим Асаго, а
обе старшие обоих других. Когда молодцы к ним
подошли, девушки начали с ними бороться, и обе старшие
повалили товарищей Асаго, а младшая не справлялась с
Асаго, да и он с ней. Долго они боролись, наконец Асаго
повалил девушку. Так доблесть осталась при нем, а над
товарищами его девушки издевались по поговорке: под
женщину попал.
Затем Асаго с товарищами и женой ушел оттуда. Шли
они довольно долго и пришли к месту, где дорога
разделялась на две. Здесь они распрощались, и Асаго с женой
пошел по одной дороге, а его товарищи по другой. Когда
они давали друг другу руки, Асаго сказал им:
— Ступайте, но не забывайте меня: когда из подножия
горы У азы0 забьет кровавый ключ, вы узнаете из этого о
моей смерти и тогда ищите меня.
Асаго пошел с женою, нашел на берегу около реки
пустой шалаш и поселился в нем. Дальше, на берегу той же
реки, жил один хан. Однажды служанка этого хана пошла

293
В ГОРАХ ОСЕТИИ
по воду и, когда черпала в ведро воду, ей попался один
волосок с головы жены Асаго. Придя домой, служанка
показала этот волос хану. Хан обрадовался этой находке и
сказал:
— Жизнь мне опостылит, если я не добуду в жены ту,
на чьей голове такие золотые волосы.
Он крикнул своим слугам:
— Идите, где бы ни была эта женщина, найдите мне ее.
Служанка вместе со слугами пошла вдоль по реке вверх.
Долго они шли, наконец увидели шалаш Асаго. Тут
служанка сказала спутникам:
— Постойте здесь, а я войду и буду действовать, как
сумею. Если она дастся мне в руки, я зажгу огонь и тогда
спешите ко мне.
Служанка зашла в шалаш и застала жену Асаго одну.
Та спросила ее:
— Что тебе?
— Я бедная бездомная женщина,— сказала
служанка, — возьми меня к себе работницей.
Жена Асаго сжалилась над нею и взяла ее к себе.
Прожив один день, служанка, в то время как Асаго пошел на
охоту, спросила госпожу:
— Муж твой сильно тебя любит или нет?
— Очень любит, — сказала она.
— Если он тебя сильно любит, так открыл ли он тебе,
в каком месте у него душа скрыта?
— Нет, не открыл.
— Так он тебя не любит, — говорит служанка, — иначе
бы открыл, спроси-ка его об этом.
Когда вечером Асаго вернулся домой, жена начала
спрашивать его, где у него душа.
— Что с тобой? — спросил он. — К чему это тебе нужно?
Жена заупрямилась и продолжала ему надоедать
вопросом. Тогда, чтоб отделаться от нее, он указал ей в шутку
переводину на потолке как на место, где его душа скрыта.
Утром работница поспешно спросила жену Асаго, что
он сказал ей. Узнав, что Асаго показал на переводину
потолка, работница обшарила ее всю, но ничего не нашла и
стала снова подговаривать жену Асаго.
— Он обманул тебя, душа его не там скрыта, он не
любит тебя, иначе сказал бы.
Когда Асаго вернулся домой, жена стала приставать к
нему с тем же вопросом.

В. Ф. ИНЛЛЕР
294
Тогда, чтоб отвязаться, он указал ей сундук. На другое
утро служанка обыскала и сундук, но ничего не нашла и
пуще прежнего подговаривала жену Асаго против мужа.
Что было ему делать? Наконец, он сказал жене:
— Не мучь себя, милая, моя душа у меня вот, в
затылке.
Узнав это, работница ночью, когда Асаго спал,
подошла к нему, вынула у него из затылка душу и бросила в
воду. Затем она выбежала и зажгла большой огонь на
дворе. Увидя дым, слуги хана подошли к шалашу. Жена
Асаго испугалась их, но они сказали:
— Не бойся, твой муж умер, от него тебе больше
нечего ждать, но тебя в жены желает взять хан, пойдем с нами.
Услыхав это, жена Асаго заплакала так сильно, что
слезы лились рекою; но ей не оставалось ничего более: ее
муж был мертв и не протянет ей больше руки. Хотя сердце
у ней разрывалось от горя, но все-таки ее привели в
башню к хану. Когда он пришел к жене Асаго, она сказала:
— Что делать, хан? Кого Бог дал мне мужем, того сам
взял; теперь же мне следует исполнить обычай,
перешедший к нам от предков. У нас целый год носят траур по
мужу, и если я не исполню этого, то он не будет мною
доволен на том свете, как был доволен здесь. До тех же
пор я не буду твоей женою, а потом буду согласна так, как
Бог меня тебе дал.
Бог ведает, какое случилось чудо: как только Асаго
умер, из-под горы У азы забил кровавый ключ. Товарищи
Асаго заметили это и сказали: «С Асаго приключилась беда,
пойдем его искать». Они отправились, и один Бог знает,
как узнали, что душа Асаго брошена в реку. Подойдя к
этому месту, они начали отводить воду, и, когда вода
иссякла, на песке осталась рыба, которая стала барахтаться.
Они хотели ее уже прирезать, когда она промолвила
человеческим голосом:
— Не убивайте меня, добрые люди, я найду вам то, что
вы ищете.
Они обещали пустить ее в воду, и она выпустила изо
рта Асагову душу. Получив ее, они пошли к могиле Асаго
и приложили ему к затылку душу. Он немедленно встал и
вздохнул:
— Ох, ох, как долго я спал!
Когда они рассказали ему, что с ним произошло, он
взял лук со стрелами и пошел искать любимую жену. Дол-

295
В ЮРАХ ОСЕТИИ
го он бродил, и наконец Бог привел его к ханской башне.
Смотрит — вокруг башни собралось множество людей,
мальчики и мужчины скачут на конях, показывая свою
удаль. Подойдя к ним, он спросил:
— Какой у вас праздник?
— Наш хан сегодня берет жену, и мы готовимся к его
свадьбе, — сказали ему.
— А кто его невеста? — спросил он.
— Женщина златокудрая, которой нет равной по
стройности и красоте; она до нынешнего дня носила траур
по мужу, а сегодня истек годичный срок.
Услышав это, Асаго сказал:
— Мне также хочется с вами поиграть, повеселиться,
достаньте мне коня.
Ему достали коня, он сел на него, ударил плетью и
стал джигитовать близ того места, где была его жена для
того, чтобы она его признала. Он скакал между небом и
землей; жена, глядевшая с верху башни, признала его, и
ее сердце просветлело. Долго он так джигитовал, потом
повернул коня к стене башни и заставлял его скакать вверх7;
взмахнул плетью еще раз и вскочил прямо в комнату хана.
— Что это за чудо8? — закричал хан.
— Я тот, — сказал Асаго, — кого ты оскорбил, взяв у
него жену.
— Ничего я у тебя не брал, — сказал хан, — эта
женщина оплакала своего мужа, как же она может быть твоей
женою.
— Кто из нас прав, кто не прав, это Бог рассудит, —
сказал Асаго и стал молиться: — О Боже богов9! Если я
неправ, то пусть эта пушечная стрела вернется на меня
обратно и убьет меня, если же я прав, то пусть она
вернется сама третьей и убьет хана и его людей!
Сказав это, он выстрелил; стрела вернулась сама
третьей, и одна из них пронзила голову хана, а две другие
стали истреблять людей, которые джигитовали снаружи.
Потом Асаго ударил коня, выскочил из башни, стал
пускать стрелы, и они уносили целыми рядами людей так, что
никого не осталось в живых. Перебив ханских людей, он
вывел из башни жену и поехал с нею домой к отцу и
матери. Он нашел их уже сильно состарившимися. В том
месте, где две горы сталкиваются, есть ключ. Отсюда он
достал воды, дал им напиться, и они стали опять такими,
каковы были в молодости10.

В. Ф. КИЛЛЕР
296
47. КРИВОЙ ВЕЛИКАН1
Жили-были бездетные муж и жена. На старости Бог дал
им сына. Едва Богом данный мальчик родился, как уже
был в силах играть луком и стрелами и стал играть ими со
сверстниками. Он был настолько меток, что стрелою
расщеплял луки и стрелы у своих сверстников-мальчиков.
В этих играх мальчики оставили уже свои луки и
стрелы, а он все еще не оставлял. Потом начал он бродить, и
из всего рода летающей дичи не осталось такой дичины,
которой мясом он не накормил бы мать и отца — так он
был меток! Устав бродить, он обратился к лесному
зверью, и не осталось такого зверя, которого бы он не убивал.
Убив зверя, он каждый раз приносил вместе с ним дерево
с верхушкой и корнем, и когда сбрасывал его с плеч перед
саклей, то оно распадалось на мелкие щепки, годные для
костра. Так он жил. Однажды он сказал матери и отцу:
— Хочется мне испытать свою силу; я пойду искать
противника2.
— Как хочешь, солнце наше,— сказали ему мать и
отец, — но не придешь ты к нам здоровым: много есть
посильнее тебя. у
Он же сказал им:
— Будь только мне счастье, так я встречу такого
доброго человека, который меня на ум наставит.
После этого он наполнил саклю матери и отца
звериным мясом, а сам тронулся в путь, и в одном месте
попался ему силач. Он подошел к нему.
— Силач, — сказал он, — давай бороться.
А тот ему указывает на другой аул:
— Ступай туда, там есть сильнее меня.
Пришел он туда, но тамошний силач ему сказал:
— Я не в силах с тобой бороться, а есть на Кумской
равнине башня3, а в ней мужчина, — вот с ним ты
поборись!
Заткнул он полы за пояс и побежал туда. Пришел к
башне, обошел ее кругом, а двери не находит. Наконец
отыскал, остановился и крикнул:
— Эй, здесь гость! Кто там?
На этот крик к нему скромно вышел кривой человек-
великан.
— Добрый день, похожий на моего отца, старик! —
говорит мальчик.

297
В ГОРАХ ОСЕТИИ
Великан, как кривой, поднял глаз вверх и говорит ему:
— Будь здоров1, горная пташка5, мальчик, на моего
сына похожий, добро пожаловать. Откуда пришел?
— Я ищу супротивника, и мне тебя указали,— сказал
гость.
Великан сказал ему:
— Какая в тебе доблесть, с каким мужеством и
смелостью ты ко мне пришел?
На это мальчик сказал:
— Какая во мне доблесть? Из дичи6 не осталось такой,
которой бы я не бил, и нет из нее сильнее меня, нет также
и из лесных зверей.
Тогда великан его спрашивает:
— Есть у тебя мать?
— Есть, — сказал он.
— И отец у тебя есть?
— Есть.
— Так вот как говаривали мы, великаны: кто хорош
для матери и отца, того нет сильнее. А хлеб у вас сеют? —
спросил он далее.
— Сеют.
— И внаймы у вас нанимаются?
— Нанимаются.
— Так возделывай же своим трудом пашню и корми
своим трудом мать и отца: тот человек, кто так делает,
сильнее его нет,— сказал великан.
— Благодарствуй, очень обязан, — а все же мне
хочется с тобой побороться, ведь я мальчик.
— Нет, бороться тебе еще рано, ты еще мальчик.
— Нет, я во что бы то ни стало хочу побороться; если
ты сам не будешь, то укажи мне кого-нибудь.
— Никого я тебе не укажу: мы сказали друг другу
«отец» и «сын», уж лучше сам с тобой поборюсь, только не
сломай мне моих старых ребер, так как мы назвались
отцом и сыном.
Сказав это, великан вошел в саклю, поел, надел шубу
и в таком виде вышел. Стали они бороться: земля мод их
ногами превратилась в черную золу. Тут старик говорит
мальчику:
— Эй, мальчик, делай со мной что хочешь,— у меня
ребра заболели.
— Я тебя не щажу,— говорит мальчик,— если бы мне
удалось, тятя.

В. Ф. МИЛЛЕР
298
Великан говорит:
— Пусть не борется человек с матерью, но уж если
борется, то нужно и мать повалить7. Так ты не сильнее этого?
— Нет, — говорит мальчик.
— Так держись же! — крикнул великан. Тот стал
крепко, и он подбросил мальчика вверх, а сам вошел в саклю,
поставил котел на огонь, и когда вода в котле вскипела,
вышел вон и смотрит. «Как бы эта горная пташка у меня
не проскочила мимо рук, падая на землю, и не убилась
бы»,— говорит великан. Опять он вошел, снял котел с
огня, снова вышел, посмотрел — и вот видит между небом
и землей мальчик летит кувырком. Великан накинул на
шею бурку и стал обеими руками водить бурку взад и
вперед, чтобы мальчик не проскользнул мимо на землю.
Таким образом, когда он падал, великан поймал его на бурку
и внес в саклю. Так он опустил его на бурке наземь и
воскресил лучшим куском оленины и свиным мозгом. Так
они поели и попили8.
— Теперь, — говорит великан, — ступай к себе домой
и, как я сказал тебе, своим трудом не заслужи
недовольства матери и отца.
Мальчик взял его руку и пожелал ему всего хорошего
за то, что он наставил его на ум-разум. Когда они
простились, мальчик отправился к матери и отцу. Еще он не
дошел, как пораздумался: «Ах! — сказал он себе, — отчего я
не спросил у этого, что сильнее меня, что было с его
глазом: от роду ли глаз у него таков или он встретил кого-
нибудь еще сильнее себя?»
Он воротился и крикнул великану:
— Эй! Где ты, батюшка!
— Я здесь, что тебе? Не забыл ли чего?
— Ничего я не забыл, но вернулся к тебе: хоть убей
меня, а я все же решаюсь спросить тебя о том, что у меня
на сердце: я считал себя сильным, — даже большое дерево
вместе с убитым оленем в чернолесье я нашивал на
плече, — но ты оказался сильнее меня, ты взбросил меня вверх,
как мелкую шишку кукурузы9, так скажи мне теперь,
встретил ли ты кого-нибудь сильнее тебя или ты родился
кривым?
— Чтоб тебя Бог не слушал! Зачем ты напомнил мне
мои прежние несчастья? Войди в саклю. Издалека ли ты
вернулся?
— С подножья гор,— сказал мальчик.

299
В ГОРАХ ОСЕТИИ
— Так задал же ты себе труд.
Великан поставил ему столик10: пищу, питье и сказал:
— Ешь и слушай мой рассказ: много несчастий я
претерпел. Вот мой дом; здесь были у меня две красавицы-
жены; они, сколько сердцу хотелось, смотрели с верха
башни, — другой работы у них не было. Вдоволь было у них и
пищи, и одежды. Было у меня также два отличных коня:
как сяду на них, бывало, ночью, так доскачу до окраин
неба. За ними я приставил ходить того из моих людей,
которого больше всех любил. Однажды ночью конюх
упрекнул меня:
— Ты не догадлив, — сказал он, — твоим коням
приходится плохо, и так как ты сам этого не узнал, я решаюсь
тебе это сказать.
— Что с моими конями? — спросил я.
Он сказал:
— Сегодня вечером я это покажу тебе.
— Как ты мне покажешь?
— Когда поужинаешь, — сказал он, — выходи ко мне в
одном бешмете.
Настал вечер и, поужинав, я в бешмете вышел к нему.
Работник снял с себя платье и надел на меня, потом сказал
мне:
— Теперь к тебе сюда выйдут твои обе жены и
прикажут: «Оседлай нам коней». Ты оседлай двух коней, а
также оседлай коня и для себя, для того, чтоб собственными
глазами увидеть свою беду.
Сказав это, он пошел и, как хозяин11, лег на постель
между обеими уже спавшими моими женами. Когда
настала полночь, одна жена говорит другой:
— Поедем, кажется, он крепко спит.
Они вышли и, приняв меня за конюха, крикнули:
— Оседлай для нас коней!
Я оседлал для них и для себя, и они отправились на
восток, где жили семь великанов12. Приехав туда, они обе
спешились, спутали коней уздечками и вошли в башню к
семи великанам. Но ведь и я ехал за ними и, подъехав,
спутал своего коня с ихними; потом вошел в дверь вслед
за женами настолько, чтоб было все слышно; смотрю — и
вот обе жены, которые от изнеженности не видели ни
солнца, ни дождя, забавляются с семью великанами, а я, как
хромой волк, смотрю из-за двери... Ешь, пей, мое солнце,
и слушай мой рассказ...

В. Ф. ИНЛЛЕР
300
Когда обе жены мои вдоволь наигрались, они вышли
и отправились домой, а я вслед за ними. Приехав, они
опять легли на постель подле работника, которого
приняли в темноте за меня. Когда они заснули, я подкрался и
вынес из спальни шашку и кинжал, сел на коня и говорю
ему:
— Я никогда ударом не причинял тебе боли, теперь же
я буду тебя так бить, что от удара будут отпадать у тебя с
живота13 куски кожи, годные на поршни14, и пусть псы
тебя съедят, если ты не доставишь меня до места; если же
я не сделаю своего дела, пусть меня псы съедят!
Тогда конь поднял меня промеж неба и земли, как
ветер поднимает тучу. Я прибыл к семи великанам, застал
их спящими, спешился и говорю своей шашке:
— Чтоб тебе худо было на том свете от Бога, если ты,
шашка, мне не пригодишься, а если я сам буду
непригоден, пусть мне худо будет на том свете!
Я вошел к семи великанам и по старшинству всем семи
подряд отрубил головы. Таким образом и шашка, и конь
сделали свое дело, да и я сам. После этого я сел на коня и
вернулся домой, пустил коня и вошел в саклю. Я велел
работнику оставить место между обеими женами, отдал ему
его платье, лег сам между женами и стал думать: «Араби15,
что они станут теперь делать (когда узнают, что их
любовники убиты)?» От этих дум сон уже не приходит ко мне.
Вдруг (во сне) старшая жена дрогнула и так хватила о
потолок, что одна доска отлетела на вершину горы; затем
она тронула около меня младшую жену.
— Что с тобою? — спросила та.
— Что мне делать? Вон лежит торчком на шее в моем
утреннем умывальнике голова старшего из тех, благодаря
которым мы шли от счастья к счастью (собственно: от
солнца к солнцу).
— Успокойся,— говорит младшая,— кто сможет им
что-нибудь сделать? Твои дурные сны пусть будут в его
желудке! — (и она прикоснулась к моему животу). Та
успокоилась. Вдруг младшая жена вздрогнула и тронула
старшую.
— Что с тобой? — спросила та.
— Твой сон сбывается!
— Как так?
— Я видела также в моем утреннем умывальнике
голову младшего из наших возлюбленных.

301
В ГОРАХ ОСЕТИИ
— Это пустяки,— сказала старшая,— теперь дурной
час, вот где наши дурные сны.— (И она толкнула меня в
живот). Рассвело; обе жены взяли по кувшину и, как
взглянули в умывальник, вдруг увидели там своими глазами то,
что видели во сне. Я так же встал и оделся. Тут обе жены,
чтоб мне отомстить, обернулись двумя хищными птицами
(лацинамиI6, а меня превратили в черного ворона. Но у
всех нас остался человеческий разум, и мы стали биться. Я
говорю им:
— За добро добра не видишь17, так-то и со мною. За
что вы меня обижаете? Вы не видели у меня ни солнца, ни
дождя18, всего было в жизни у вас вдоволь.
— Мы тебе зададим за твое добро,— сказали они.
Сколько мы летали, кто знает; наконец обе жены стали
меня осиливать. Далеко, в одном месте, в комнате сидели
люди на суде. Когда я выбился из сил, я влетел и укрылся
у судей, а обе птицы за мною. Судьи на них крикнули, и
они вылетели, а я остался около людей. Бог знает, сколько
времени я у судей пробыл.
Это были люди, которых молитва была сильна перед
Богом, и старший из них сказал:
— Эту душу постигла беда, и чтоб нам за нее не быть
во грехе, помолимся нашему Богу.
Они согласились и стали молиться: «Боже, наш
создатель! Обрати эту душу такою, какою она прежде была». И
я опять стал человеком, каким был. Затем когда пришло
время судьям расходиться, они начали делить имущество,
какое у них было. Самое лучшее, что было у них, — коня
с седлом и уздою, — они поставили отдельно. Я стал
размышлять: чей будет этот конь? Верно, он достанется
старшему: кто из них лучший, тому его и дадут на долю. Они
приготовились, сделали жребья,и каждый взял свою долю,
коня же подарили мне как гостю и сказали:
— Да будет путь твой прям! Так как с тобой
приключилась беда, отправляйся с тем из нас, с кем желаешь.
— Молиться Богу за меня,— сказал я,— пришло на
мысль старшему, поэтому я желал бы ехать со старшим.
Я отправился с ним и, Бог знает, как боялся, чтоб жены
меня не отыскали. Я сидел больше в сакле; но так как
человек ест хлеб и ему приходится ходить на двор, то
однажды, когда я вышел, жены открыли меня, и одна
кричит другой: «Держи, уйдет!»
Они начали бить меня крыльями, и я насилу убежал в

В. Ф. МИЛЛЕР
302
кунацкую. С тех пор я днем не смел выходить на двор.
Некоторое время жен не было видно; я стал храбрее и
однажды опять вышел днем из сакли. Когда я
возвращался, они снова открыли меня и начали бить. Я не знал куда
бежать и бросился к двери сакли.
— Он уходит от нас цел! — крикнула одна жена
другой и ударила во всю мочь. Этим ударом она у меня
вышибла один глаз19.
Мой кунак, увидя их наверху, крикнул им: «Чтоб вас
Бог покарал, если вы его сейчас не оставите!» Я же сказал:
лучше бы им меня не оставлять в живых: было у меня два
глаза, а теперь они один глаз мой уносят. Кунак мой
также стал тужить: «Что это мне за несчастье! Не видать бы
твоей беды!» У него была избалованная жена; когда она
увидела, что муж тужит, она так и покатилась со смеху.
Рассерженный этим смехом, он ей крикнул: «Ах,
негодная! Я убиваюсь от горя, а ты смеешься, мое горе не
трогает твоего сердца! Мне следует отыскать ту, которая
вышибла глаз у моего гостя; где мне найти ее, так как она
летает между небом и землею? Я убиваюсь поэтому от
гнева, а ты беззаботно смеешься!»
Жена сказала на это: «Что, ты очень будешь
благодарен тому, кто укажет тебе средство?»
«Я отдал бы ему охотно все мое имущество сполна,
кроме тебя!» — сказал муж.
«Так я сейчас же пойду их ловить, а вы поставьте на
огонь наш большой котел, вскипятите в нем воду и
поджидайте нас: вы заметите наш прилет по шуму крыльев. По
твоей милости я для тебя никогда не трудилась, но
сегодня, ради этого доброго дела, я потружусь изо всех сил. Я
знаю, что я осилю их, поэтому слушай, что приказываю
тебе: я буду гнать их в саклю через трубу; они станут
метаться в дверь и в окно, а я не пущу их. Потом,
собравшись со всею силой, я ударю их так, чтоб они влетели в
трубу, но сама не удержусь и вслед за ними упаду туда же
и могу попасть в котел. Тут-то вы и смотрите, и как только
птицы упадут в котел, вы поскорее постарайтесь прикрыть
его доской».
Приказав это, она обратилась в птицу тоймон20 и
улетела. Чуден был ее полет! Пока муж спал, она к утру уже
облетела все четыре стороны неба. Наконец она высоко на
небе догнала обеих лацин. Увидя ее, те испугались: «Не
уйти нам от нее, не оставит она нас!» — закричали они и

303
В ЮРАХ (МЕТНИ
взлетели еще выше к небу. Но она скоро догнала их,
крикнула, и от ее крика у них ослабла сила: она стала одна
осиливать их обеих. Они искали спасения в том, что
разлетелись в разные стороны. Но тоймон летал лучше их,
сбил их опять вместе и погнал к сакле. Они пытались
влететь в дверь, в окно, но она не пускала их, направляла к
трубе и вогнала в нее в то время, как внизу кипела вода в
котле пеной. Обе лацины таким образом упали в кипяток.
Я положил было тотчас доску на котел, но мой хозяин
отдернул мою руку назад, доска упала, и жена его вслед за
моими женами сварилась в котле. Я было огорчился
гибелью его жены, но он сказал мне: «Что ты тужишь? Вот ты,
великан, убил семь великанов, разве ты не силен? А твои
жены оказались сильнее тебя и осрамили твою голову. Моя
же жена пересилила даже их: как же мне жить с нею?
Лучше уж ей раньше умереть, а то она когда-нибудь
осрамила бы меня. Авось Бог даст мне теперь другую жену,
больше подходящую»...
Вот тебе мой рассказ, мальчик. Ты напомнил мне мое
старое горе и сам задал себе труд. Теперь ступай, мое
солнце, — да будет прям твой путь, — и не забывай моего
рассказа.

АФОРИСТИЧЕСКАЯ ПОЭЗИЯ
48. ОСЕТИНСКИЕ ЗАГАДКИ1
I. Иронские2
Нє цары цєхєры кєфой.— На нашем чердаке совок
жару. (Стъалытє — звезды.)
Нє дуармє хєфцєст ус. — У нашей двери гнойногла-
зая женщина. (Зад — солод.)
Нє фєсдуар уисойы зєронд. — За нашей дверью
старая метла. (Чындз — невестка.)
Цєуы, цєуы ємє никєдєм хєццє кєны.— Ходит,
ходит, никуда не придет. (Авдєн — колыбель.)
Нє уєлхєдзар уєлибєх. — На нашей кровле
лепешка. (Мєй — месяц.)
Нє хєдзары астєу єлдары мард. — Средь нашей
сакли труп алдара. (Мєнєуы нємыг — пшеничное зерно.)
Дыуує калмы хєцынц ємє кєрєдзимє нє хєццє кє-
нынц. — Две змеи бьются, бьются, а друг с другом не
сойдутся. (Єрфгуытє — брови.)
Нє чысыл аджы хъєдуртє тєлфынц. — В нашем
малом котле бобы движутся. (Доны кєсєгтє — рыбы в реке.)
Не ’нахуыр гал дон нуазы. — Наш неученый бык воду
пьет. (Дурын — кувшин.)
Не скъєты дєлгом къус. — В нашем закуте опрокинутая
чашка. (Стуры къахдзєф — след от ног крупного скота.)
Сау хъуджы быны урс род. — Под черной коровой
белый теленок. (Єхсыр — молоко.)
Къодахы бын лыстытє.— Под пнем щепки. (Карчы
бын цъиутє — под курицей цыплята.)
Цъєх дурыл цъєх цєстытє. — На сером камне серые
глазки. (Хъаз — гусь.)
Кєрдєг — йє халєг, змис — йє цыргъгєнєг. —
Трава ее разрушает (тупит), песок ее точит. (Цєвєг — коса.)

305
В ГОРАХ ОСЕТИИ
Нє куыройы фєстє хєцаг калм.— За нашей
мельницей жалящий змей. (Пысыра — крапива.)
Тасгє^уасгє Таусултан.— Гнется и звучит (как) Тау-
султан. (Йехс — плеть.)
Нє къулыл сасиртє. — На нашей стене сито, рукою не
сделанное. (Хєлуарєджы тын — паутина.)
Не скъєты сырх гал бает. — В нашем закуте красный
бык привязан. (Євзаг дзыхы — язык во рту.)
Дада бады — дзыцца кусы.— Дед сидит, бабка
работает. (Куыройы фыдтє — жернова.)
Иу къуыдыры фараст хуынчъы.— На одном чурбане
девять дыр. (Лєджы буар — человеческое тело.)
Сау хъуджы бын бур род.— Под черной коровой
бурый теленок. (Аджы бын арт — под котлом пламя.)
Уєларвєй дєларвмє цыппар топпєхсєджы. — Сверху
неба вниз (висят) четыре стрелка. (Хъуджы дзидзитє —
сосцы коровы.)
Нє доны єнєстєг кєсаг. — В нашей реке бескостная
рыба. (Гуымбыл — сыр в сыворотке.)
Нє дуармє къєбыс хуыссы: нє хєцы, нє рєйы, аф-
тємєй хєдзармє никєй уадзы. — У нашей двери щенок
лежит: не дерется (кусает), не лает, а все-таки в дом
никого не пускает. (Гуыдыр — замок.)
Нє фєсдуар лєугє чындз.— За нашей дверью
стоящая невестка. (Єхсаргард — шашка.)
Нє хєдзары хъуырхъуыргєнаг зєронд ус. — В нашем
доме ворчливая старуха. (Амєнтгє — (затор) сусло,
смешанное со спиртом.)
Ацєуы ємє ныхъхъєр кєны: єз мєхєдєг сєныччы
йас! — Уходит и кричит: я сам с козленка ростом! (Уасєг
— петух.)
Нє царыл лыстєг уистє. — На нашем потолке тонкие
хворостинки. (Єрфгуытє — брови.)
Урс дзєкъулы бур тыччы (тыкки). — В белой мошонке
желтый камешек. (Айк — яйцо.)
Єхсєв — дзаг, бон — афтид. — Ночью — полно
(занято), днем — пусто. (Уат — постель).
Нє цары саухъєд, саухъєды бирєгътє.— На нашей
крыше черный лес, а в лесу волки. (Сыстытє — вши.)

В. Ф. МИЛЛЕР
306
И. Дигорские3
Нє тугури сугъзєринє лєдзгутє.— На нашем
чердаке золотые палки. (Хори туитє — солнечные лучи.)
Куй фєсхонх ниллидта, єма йе смаг ардємє рахъєр-
дтєй.— Собака за горой нагадила, а вонь сюда дошла.
(Давонє — черемша.)
Ами тъуп, у ом и тъуп, Тирани єфцєгєй ралєуирдта. —
Здесь хлоп, там хлоп, через Тиранский перевал
перескочила. (Зєрбатуг — ласточка.)
Мєнкъєй мєсугєй хъуєцє цєуй. — Из маленькой
башни дым идет. (Лолє — трубка.)
Нє къолисєри кєугє киндзє.— За нашим очагом
плачущая невеста. (Тєдзунєг — капель (тающие
сосульки.)
Гал скъєтмє тардтон, є думєг ба мє къохи раиза-
дєй. — Я гнал быка в закут, а хвост его остался у меня в
руке. (Кєрдту — груша.)
Нє фарсбєл муди гєбєт. — На нашей стене бурдюк
меду. (Дзедзе — женская грудь.)
Даргъ мєсуг дорєй даст. — Длинная башня из камня
построенная. (Нартхуар — початок кукурузы.)
Даргъ лєгбєл цубур къєредє. — На длинном человеке
короткая шубка. (Дони хед — на реке мост.)
«Къєдзтє-мєдзтє, кумє цєуис?» — «Къєдзал-му-
дзул, нє мє уадзис». — «Зачем идешь вкривь и вкось?» —
«Свитая, закрученная, ты меня не пускаешь». (Хъуєцє
єма рєхис — дым и цепь.)
Цєуй, цєуй, єнтєс ба ин нєййес. — Идет, идет, а
толку нет. (Авдєнє — колыбель.)
Мєнкъєй куй еу рауєн лєууй, хуєцгє дєр нє кє-
нуй, рєйгє дєр нє кєнуй.— Маленькая собачка на
одном месте стоит, не кусает, не лает. (Къума — замок.)
49. ДИГОРСКИЕ ПОСЛОВИЦЫ1
Цалх дєндаггай зелуй.— Колесо постепенно вертится.
Мєнги къах цубур єй.— Нога обманщика коротка
(т. е. обманщик далеко не уйдет.)
Хуарз ма кєнє, єма фуд ма йерє. ~ Не делай добра,
не получишь зла.
Фиди уосє - фиди рун.— Отцова жена — отцова

307
В ГОРАХ ОСЕТИИ
болезнь (т. е. мачеха все равно что наследственная от отца
болезнь.)
Гъєуєн галєй гъєуєн лимєн хуєздєр єй.— Лучше
иметь 1з каждом ауле по другу, чем по быку.
Расти дон дєр нє ласуй.— Правого даже вода не
уносит, т. е. правый и в воде не тонет.
Еунєг гъог кєвдєсли,— Если корова одна, то она и в
ясли гадит, т. е. ее хозяин балует.
Хор бони єнє нимєт ма цо.— В солнечный (ясный)
день без бурки не ходи.
Еу бон райгурдтєн, иннє бон рамардтєн.— В один
день я родился, в другой умер.
Дє дзосє кєми нє уа, уоми дє къєбєр ма толє. —
Где нет твоего рассола, туда своего куска не макай.
Кєддєр Єрдон дєр хъєбунтє ласта. — Когда-то и Ар-
дон лепешки нес (т. е. в старину бывали разные чудеса и
жить было легче.)
Ке кой кєнай, къєсєрмє цєуй. — Кого помянешь, тот
к порогу подходит (легок на помине).
Биццеумє дє дєндєгтє ку євдесай, уєд сє цигъд
єнгъєлуй. — Когда ребенку показываешь зубы, он
принимает их за сыр (т. е. не балуй ребенка).
Саусєрбєл єууєнкє нєййес — Нет веры (нельзя
верить) неблагородному (букв, черной голове).
Уосє єма хайуанбєл єууєнкє нєййес— Не доверяй
жене и коню.
Идардбєл єрзелє єма дє хєдзарємє єгас єрцо. —
Далеко обойди (сделай крюк) и домой цел (здоровым) приди.
Гал ке адтєй, уой роди хунє дєр нєбал фєцєй. — Чей
был бык, тому не досталось даже куска толстой кишки.
Алке дєр єхе гоми фарс хуайуй. — Всякий стучит в стенку
своего закрома (в смысле: своя рубашка к телу ближе).
Хєфсємє дєр є бєдолє хори тунє кєсуй.— Даже
лягушка ее детеныш кажется лучом солнца.
Бєхи хєрєги фарсмє ку ниббєттай, уєд ин йе ’гъдєут-
тє райсдзєнєй.— Когда привяжешь лошадь с ослом, то
она переймет его норов.
Басє ке басодза, йе донєй дєр тєрсуй.— Кого суп
обожжет, тот боится и воды.
Цалєммє тєвдє уа єфсєйнаг, уалєммє нємє. — Куй
железо, пока оно горячо.
Фиди лимєн — фиди хєзна.— Отцовский друг —
отцова казна (т. е. старый друг надежен.)

В. Ф. КИЛЛЕР
308
Лєхє размєнтє, єма бєстє нисмаг кєндзєнєй. —
Размешай кал, и окрестность провоняет.
Биндзитє кєми уа, уоми муд дєр уодзєнєй.— Где
пчелы, там будет и мед.
Сабур — Хуцауи лимєн.— Кроткий — Богу друг.
Хуи кєрємє ку бауадзай, уєд ин є сєрмє исхездзє-
нєй. — Когда пустишь свинью к куче провеянного зерна,
то она на самый верх влезет.
Гъавєгєй лєборєг фєффиццагдєр єй. — Кто хватает
сразу, опередит того, кто прицеливается.
Къода гал єхе биндзитє сорун нє фєразта єма єгас
єргъауи биндзитє сурдта. — Бесхвостый бык не мог
сгонять с себя мух, а гнал (хотел гнать) мух своего стада
(говорится про хвастуна).
Дєсни лєгєн гъєдє хєстєг єй.— Для умелого
(ловкого) человека лес близок (т. е. он сумеет легче других
достать леса).
Берєгъ є синг-синг нє ниууаддзєнєй.— Волк своей
трусцы (манеры бежать) не оставит.
Ке бон уа, є фиди фидєн дєр догъ уадзуй.— Кто
состоятелен, тот даже и деду своему устраивает
скачку.
Мєгурєй ка исхъал уа, йе є Хуцауи дєр феронх кє-
нуй. — Кто из бедности (букв, из бедного) становится
богатым, тот своего бога забывает.
Еунєг лєг дорбєл дєр фєццєрдзєнєй.— Одинокий
человек и на камне проживет.
Хєдзаргєнєги мард фєсдуар. — Труп домостроителя
за дверью (говорится про несправедливости в семье).
Мет дєр уорс єй, фал къєхтє суйун кєнуй. — И снег
бел, да ноги морозит.
Минкъи фєрєт устур бєласє ракалуй.— Маленький
топор сваливает большое дерево.
Єндагон мистє хєдзарон мисти расурдта.— Чужая
мышь домашнюю мышь выгнала.
Хуарзєн бун ма скєнє, лєгъузєн 6а бун ма ниууа-
дзє.— Хорошему сыну состояние не составляй, плохому
же не оставляй (в наследство).
Уєлдай берєгъєн дєр нє тайуй. — Излишек даже
волку не идет впрок.
Фєстаги хай хєлєйфаг. — Часть отставшего
расхватывают (другие при дележе).
Еу лєг судєй мардєй, иннє ба ин є рони кєрдзинтє

309
В ГОРАХ ОСЕТИИ
агурдта. — Один человек с голоду умирал, а другой у него
за пазухой чуреки искал.
Арси хєццє кєрдту ма цєгъдє. — С медведем вместе
не отрясай груш.
Тохєг галєн є сиує сєдтуй. — У драчливого быка рог
ломается.
Зєронд гал ауєдзи цєуаг єй. — Старый бык умелый
ходок по борозде.
Дзєгъєл бадтєй дзєгъєл куст хуєздєр єй.— Лучше
напрасно работать, чем праздно сидеть.
Дуує хонхи нє сємбєлдзєнанцє, єндєра дуує лєги
ба кєддєриддєр сємбєлдзєнєнцє.— Две горы не
встретятся, а два человека когда-нибудь да встретятся.
Лєгъузєн цєрун єнцон єй. — Дурню легко жить.
Адєм ке уарзонцє, уой Хуцау дєр бауарздзєнєй.—
Кого люди любят того и Бог полюбит.
Хуарзєн иронх кєнун нєййес. — Доброго не забывают.
Тагъд дон сабур дони не ’ййафуй.— Быстрая река
тихой реки не догонит.
Єхеуон ка нє уарза, йе йескеуони дєр нє бауарздзє-
нєй. — Кто своих не любит, тот и чужих не будет любить.
Дууемє ка багъава, йе еунєгбєл дєр нє фєххуєст
уодзєнєй. — Кто метит на двух, тот и одного не поймает
(не схватит).
Дєндаггинєн хуєрун амонун нє гъєуй.— Зубастого
нечего учить есть.
Куй є хуссєн ку уадза, уєд єй берєгъ хєссуй. —
Когда собака оставляет свою постель, то волк ее уносит.
Мистє єхецєн тикис ракъахуй.— Мышка сама себе
кошку отрывает.
Лєг цал євзаги зона, у ал лєги єй. — Сколько человек
языков знает, стольким же людям он равен.
Еу єхецєн цєстє єнгъєл нє адтєй єма єрфуг, єр-
фуг кодта.— Один не надеялся получить глаз и просил:
брови, брови! (говорится о бесполезной просьбе.)
Куйгор куй єй, ка нє ’и ратта — дуує куйи.— Кто
просит собаку, тот пес, а кто не дал пса, тот вдвойне пес.
Мєгурєн єнгонбони є хъєстє исресуй.— У бедняка
в праздник живот болит (т. е. судьба его преследует: когда
ему можно было бы даром наесться, у него как нарочно
болит живот.)
Єнккєтей иуазєг хормє байзадєй.— Всеобщий гость
остался на солнце (т. е. без приюта.)

В. Ф. МИЛЛЕР
310
Тагъд дон Терки не ’ййафуй.— Быстрая река Терека
не достигает.
Дон ке фєлласуй, йе синдзи къотєрбєл дєр фєххує-
цуй.— Кто тонет (букв, кого вода несет), тот хватается и
за колючий куст.
Донласт хулуййєй нєбал тєрсуй.— Кто тонет (букв,
несомый водою), более не боится мокроты.
Хєрєг, ма ’рзелє, кєрдєгєрцєуй.— Не скатись, осел,
трава всходит (т. е. признаком появления на горах травы
служит то, что осел на поисках за нею скатывается с горы).
Еумє дзиккайєй хецєн серє хуєздєр єй.— Лучше
есть особняком серє (кушанье из пшеничной муки и
воды), чем вместе (с другими) дзикка (кушанье из
вареного сыра).
Гъєдє талайєй тасуй.— Дерево гнется, пока молодо
(букв, побегом — талайєй, т. е. пока оно «тала»).
Цєстє єй хурфи айдєнє. — Глаз есть зеркало души.
Сєгъи мехъ берєгъєн ходун єй.— Жалобный крик
козы — волку смех.
Зонгє незєй мєлєт нєййес. — От известной болезни
смерти не бывает.
Дє уат куд уа, дє къєхтє уотє радаргъ кєнє. —
Какова твоя постель, так и протягивай ноги.
Фєлмєн гъєди калм бахуардта. — Мягкое дерево червь
источил.
Єгирид нецємєй кизгє хуєздєр єй.— Дочь лучше,
чем вовсе ничего.
Донєн є дуує фарси дєхе ку нє хонай, уєд дє еу
дєр нє фєууодзєнєй. — Если не будешь называть
своими оба берега реки, то твоим и один (берег) не станет (т. е.
желая малого, проси большего).
Цауєйнон ци адагє нє басгара, уой фидєй ’дзаг єн-
гъєлуй. — Какой овраг охотник не исследовал, тот считает
он полным добычи (букв. мяса).
Хестєрєн є финдз ниссєрфє, уєдта ’й зундбєл ба-
фєрсє. — Ухаживай за старшим (букв, старшему нос
утирай), а потом у него уму поучись (букв, спрашивай его по
части ума).
Седзєрхєссєг — тогдзух, хъибилхєссєг — сондзух. —
У воспитывающего сироту — кровь во рту, у
воспитывающего поросенка — рот в масле (т. е. выгоднее воспитывать
поросят, чем сирот).
Гъєухуар берєгъєй гъєуи фарнє хуєздєр (тухгин-

311
В ГОРАХ ОСЕТИИ
дєр) єй.— Счастье аула лучше (сильнее), чем
поедающего аул волка (т. е. не держи сторону мироеда, а
сторону аула, т. к. лучше счастье (благо) аула, чем благо
мироеда).
Єнахур євдеуєй ахур євдеу хуєздєр єй.— Лучше
ученая колдунья, чем неученая.
Тоггинєй тогагорєй игъауги дєр нєййе сємбєлгєй. —
При встрече (букв, встретясь) нет границы (в праве)
между должником за кровь и кровомстителем.
Иуазєг єрцєун єхцєуєн кємєн уа, уой мєдє ’ма
фидє куй бахуєрєнтє, єрцєугєй ба ’й хуарз ка нє фєу-
уина, уой мадє ’ма фидє ба дуує куйи бахуєрєнтє. —
Кому приятно прибытие гостя, того мать и отец пусть пса
съедят, кто же при приходе (гостя) хорошо не встретит,
того мать и отец пусть двух псов съедят.
Иуазєг куд цєттє єй, фусун уотє цєттє нє ’й.—
Как гость готов, так не всегда готов хозяин.
Хуйи сєр фингємє хастєй, єма тєбєгъмє зилдєй. —
Свиную голову к столу несли (бук. нес), а она в тарелку
скатилась (говорится о нахалах).
Гал дон раниуазуй, уєс ба йех растєруй. — Бык воды
выпьет, а теленок и лед оближет.
Йеске къолисєри зелуни бєсти дєхе фєсдуєрттє ра-
зелє. — Вместо того, чтобы вертеться у чужого очага,
кружись у себя за дверью.
Йеске къохєй синдзє ма тонє. — Чужой рукой
колючек не рви.
Є бєхєн є бон кємєн нє цудєй, йейє є саргъи къох
надта. — Кто не мог справиться со своим конем, колотил
переднюю луку седла.
Нез дє ку фєндє уа, уєд дє сидзи къуєцєл фєццє-
вє. — Если тебе нравится болезнь, так воткни себе
палочку в зад.
Хєрєг гуделиєй тарстєй, єма є билєбєл єрзадєй. —
Боялся осел нарыва, а он у него на губе вырос.
Карк дон ку раниуаза, уєддєр ма Хуцаумє искєсуй. —
Курица, когда пьет воду, и то смотрит к Богу (говорится
про неблагодарных и неблагочестивых).
Мард, дан, тъирт нє кєнуй. — Будто покойник не п...т?
(говорится про людей ничтожных, но старающихся
нанести вред).
Тог топей не ’хснадєуй. — Кровь кровью не смывается
(против кровомщения).

В. Ф. ННЛЛЕР
312
Сау халон уєрццє нє ахєссуй.— Черный ворон
перепела не поймает.
Бонє сєдє дзурди ка скєна, йейє мєлгє кєнуй.—
Кто в день (днем) сто слов скажет, тот помрет.
Бонє нєуєг дзурд ку нє фегъоса, уєд лєг къуру кє-
нуй. — Если не услышит человек нового слова в день, то
оглохнет.
Гал хуасєй ку рамєлидє! — Пусть бык от сена умрет!
(говорится в шутку, когда настойчиво приглашают пить).
Куй накє нє кєнуй, цалєммє дон є сидзи бацєуа.—
Собака не поплывет, пока вода ей в зад не войдет.
Сабур уєс дуує мади бададта. — Тихий теленок двух
маток сосал.
50. ИРОНСКИЕ ПОСЛОВИЦЫ1
Зонд-фєндаг — амондхєссєг. — Путь разума (есть)
носитель счастья.
Єррайєн йє фєндаггаг раздєр ахорди. — У глупого
его дорожный запас раньше съеден.
Гай лаг родєй бєрєгдєр. — Хороший бык и теленком
заметен.
Сындзы бынєй сындз цєуы. — Из-под колючки
колючка растет.
Єхсєв сындзы рухсмє ма фєцу, доны хъєрмє фєцу. —
Ночью на свет колючек2 не иди, а на шум воды ступай.
Сєтти Бєттийыл худти, Бєтти та Сєттийыл худти.—
Сатти смеялся над Батти, Батти же над Сатти3.
Дє фос цас, дє скъєттє уас— Сколько у тебя скота,
столько и закутов.
Усєн йє зондєй йє дзыккутє даргъдєр ысты.— У
женщины волосы длиннее ее ума4.
Фыдбон ємє фыдлєг бирє нє хєссынц.— Дурной
день и дурной человек долго не протянут.
Фыдбон — дзабырджын, хур бон — бєгъєввад. —
Ненастный день — он обут, солнечный день — он босой5.
Саулєг кєрдзын куы бахєра, уєд схъал вєййы. —
Неблагородный, когда поест хлеба, делается гордый.
Хєрєгєн цєхх нє фидауы, саулєгєн хєтын нє фи-
дауы. — Ослу неприлично есть соль, а неблагородному (са-
улагу) странствовать (т. е. проводить время праздно,
разъезжая но гостям).

313
В ГОРАХ ОСЕТИИ
Євзєр йє удєн тєрсы.— Плохой человек за душу
(жизнь) свою боится.
Мєгуыры зєрдє фынтєй хъал. — Сердце бедняка
сновидениям радуется6.
Євзєр куыдз йє дуармє хєцєг. — Плохой нес у своей
двери кусается.
Доны єртєхєй дур сындєггай хуынкъ кєны. — От
капель воды понемногу в камне дыра пробивается.
Дє сынтєг цас, уас дє къєхтє адаргъ кєн.— Какова
твоя постель, настолько и протягивай свои ноги.
Усы байст — уды байст. — Отнятие жены — отнятие
души (жизниO.
Хитєг хєтєг цєл ары, єгєр хєтєг цєф ары. — Редко
разъезжающий находит угощение, слишком (часто)
разъезжающий (по гостям) находит удары.
Иу лєг, зєгъы, аре федта ємє «аре, аре» кодта, иннє
та, зєгъы, аре федта ємє фєд агуырдта. — Один человек,
говорят, видел медведя и кричал: «медведь, медведь!»,
другой же, говорят, увидел медведя и искал его след.
Иуєн, зєгъы, йє цєсты къала уыди, иннємєн та єрду,
ємє, єрду кємєн уыди, уый, иннємєн афтє зєгъы: «Уый
дє цєсты цы у?» — У одного, говорят, в глазу сучок был,
а у другого волос, и тот, у кого сучок был, говорит так
другому: «Что это такое у тебя в глазу?»
Кєй уєрдоны бадай, уый зарєг кєн. — На чьей арбе
сидишь, того песню пой.
Куырис, зєгъы, сыгъдис, йє бєттєн та йыл худти,
стєй зынг куы бахєццє, зєгъы, бєттєнмє, уєд бєттєн
скуыдта.— Сноп, говорят, горел, а его повязка над ним
смеялась, потом, когда огонь приблизился, говорят, к
повязке, тогда она заплакала.
Фыдбон бєхмє ма бабєлл, хъасты бон та чындзы ма
бауарз. — В несчастный день не позарись на (чужого) коня,
а в день пляски не увлекись невестой8.

ТЕКСТЫ, ЗАПИСАННЫЕ
НА РУССКОМ ЯЗЫКЕ
51. ОСИРДОНЕ1
Однажды Сирдон сказал нартам Сослану, Хамицу и
Урузмагу:
— Отправимтесь на охоту!
Сели они на коней и поехали. Вот дорогой Сирдон
начал затягивать поводья у своего коня, делая вид, будто он
уже не может больше идти, и говорит Сослану:
— Мой конь не идет, посади меня позади себя на
твоего коня.
Сослан повез Сирдона, а он тайком ощупал у него
карман и украл его огниво. Затем Сирдон слез и пересел на
коня к Хамицу. У Хамица он также утащил огниво и
пересел к Урузмагу, с которым сделал то же самое. Через
несколько времени они подъехали к морскому берегу,
спешились, поужинали и заснули. Вдруг мимо них пробежал
олень. Сослан был чуток, проснулся, выстрелил в него и
убил.
— Вставайте, — сказал он товарищам, — давайте есть.
Когда они встали, Сирдон сказал:
— Я пойду принесу дров.
Затем он отошел и влез на дерево.
Между тем Сослан с товарищами разрубили оленя на
части, и Сослан сказал Хамицу:
— Высеки нам огонь.
Хамиц сунул руку в карман и не нашел в нем огнива,
чтобы высечь огонь. Затем Урузмаг стал искать в своем
кармане, но также не нашел своего огнива. Потом
рассерженный Сослан ощупал и свой карман и также ничего не
нашел. Тогда он крикнул Сирдону:
— Пойди сюда, высеки огонь.
Сирдон подошел, вынул из кармана огниво, сел на бе-

315
В ГОРАХ ОСЕТИИ
рег моря и начал высекать огонь; затем нарочно уронил
огниво в море и сказал Сослану:
— У меня огниво упало в море!
Сослан сказал:
— Железо вода не уносит, я найду его, — и прыгнул в
воду.
Искал Сослан Сирдоново огниво в море, но не нашел и
вылез из воды. Как вылез, так озяб, влез на верхушку
дерева и оттуда посматривал, не увидит ли где-нибудь огня.
Вот увидел он с верхушки дерева в одном месте дым, слез
с дерева и пошел туда, откуда шел дым. Там нашел он
семь братьев-великанов. Великаны позвали Сослана к себе,
пригласили его сесть на скамейку, намазанную клеем, и он
к ней прилип. Потом пришел к ним Урузмаг: ему тоже
снизу пустили клею, и он прилип к скамейке. После этого
пришел и Хамиц, и с ним сделали великаны то же самое.
Сирдон, оставшись один, развел себе огонь, приготовил
шашлык из убитого оленя; поел и пошел туда, где были
Сослан, Урузмаг и Хамиц. Великаны подозвали и его,
пригласили сесть. Но он сказал:
— Я подле них не сяду.
Тогда великаны спросили:
— Где ж ты сядешь?
Он им сказал:
— На кадушку без дна положите плетенку, на
плетенку — соломы, на солому — золы.
Как сказал Сирдон, так они и сделали: он сел на золу
и не прилип. Затем Сирдон стал у семи великанов восьмым
братом, и они обо всем стали его спрашивать. Однажды
великаны спросили Сирдона:
— Кто из них жирнее — Сослан, Урузмаг или Хамиц?
Сирдон сказал:
— Сослан самый жирный.
Тогда великаны потащили Сослана резать. Сослан стал
умолять Сирдона, чтоб он его спас, и Сирдон сказал
великанам:
— Отпустим Сослана, чтоб он еще более пополнел.
Они оставили Сослана и хотели тащить Урузмага и
Хамица. Они также стали умолять Сирдона их спасти:
— Мы, Сирдон, твои гости2, не дай нас зарезать!
Тогда Сирдон сказал опять великанам:
— Оставим их, пусть они еще отжиреют.
Начали они жить вместе, и Сирдон стал ссорить вели-

В. Ф. КИЛЛЕР
316
канов между собою; они передрались и перебили друг
друга, а Сирдон, Сослан, Урузмаг и Хамиц остались в их
жилище. Тогда Сирдон сказал Сослану:
— Я еду теперь домой.
Сослан сказал:
— Пожалуйста, не оставляй нас здесь, здесь мы умрем
с голоду.
Сирдон сказал им:
— Вы потом не будете на меня злоумышлять?
Они уверили его, и он сказал им:
— Я поеду к нартам, пригоню быков, припрягу их к
скамье и таким способом притащу вас к нартам.
Сослан и прочие стали его просить:
— Выдумай какое-нибудь другое средство, чтобы нам
не было стыдно.
Тогда он сказал им:
— Так я принесу пилу и выпилю скамейку вокруг
ваших задов.
Они опять стали его просить:
— Будь милостив, выдумай другое средство, от
которого не было бы нам срама.
Тогда он налил воды в большой котел, согрел его на
огне и вылил горячую воду под них. После этого они
отстали от скамьи. Как было Сослану не гневаться на Сир-
дона? Вот он (Сослан) тайком подбежал и Сирдонову коню
отрезал губу. Сирдон же тайком вышел, отрезал Сослано-
ву коню хвост по самый корень, и опять прикрепил его
кое-как. Затем они вышли из дома, сели на коней и
поехали. Сирдон ехал сзади, а другие впереди. Вот посмотрел
Сослан назад и удивился: «Сирдонов конь смеется!» Тогда
Сирдон сказал:
— Мой конь впереди себя видит смешное, а потому и
смеется.
Тогда Сослан, Хамиц и Урузмаг сказали друг другу:
«Слезем и осмотрим наших коней».
Сослан погладил хвост своего коня, и половина его
осталась у него в руке. Он рассердился и сказал:
— Невтерпеж нам от Сирдона, давайте привяжем его к
дереву.
Так они и сделали — оставили Сирдона привязанным
к дереву, а сами отправились. Когда они отъехали, один
пастух прогонял баранов мимо Сирдона. Увидев пастуха,
Сирдон начал кричать:

317
В ГОРАХ ОСЕТИН
— Не пойду, не пойду!
Пастух сказал:
— Араби!3 Около него никого нет, так чего же он
кричит «не пойду, не пойду»?
Он подошел и спросил:
— Отчего ты кричишь «не пойду»?
Сирдон сказал:
— У нартов умер хан, и меня делают ханом, а я не
согласен.
Услыхав это, пастух начал просить Сирдона:
— Будь милостив, я отдаю тебе моих баранов, только
сделай меня вместо себя ханом у нартов.
— Отвяжи меня от дерева, — сказал Сирдон.
Пастух отвязал его. Тогда Сирдон спросил его:
— Есть у тебя веревка?
— Есть, — говорит пастух.
Взял Сирдон веревку у пастуха, привязал его к
дереву, а сам, затянув песню, погнал его баранов в свой аул.
Пастух начал кричать:
— Сирдон! Отвяжи меня от дерева, я умираю!
А Сирдон кричит ему:
— Погоди, вот придут к тебе нарты и сделают тебя
ханом.
Когда Сирдон с баранами пришел к нартам, Сослан,
Хамиц и Урузмаг смотрят на него и дивятся. Подошли и
стали спрашивать:
— Где это ты раздобыл, Сирдон?
А он сказал:
— Вы хотели меня погубить, но это дерево Мен-Хуа-
ри-сын4 (дух), и он-то даровал мне баранов.
После этого Сирдон прожил еще довольно дней, а
потом захворал и призвал Сослана:
— Я умираю, товарищи, похороните меня на таком
месте, где бы мне не слышать людского шуму.
Сказав это, он умер. Тогда Сослан назло Сирдону
выкопал могилу около нихаса, и там его положили. Когда
люди ссорились, то друг друга кляли так: «Пусть будет
Сирдоновым конем, кто лжет!» Когда люди стали так
клясться, тогда нарты сказали: «Выроем Сирдоново тело и
бросим его в воду». Вырыли и бросили.
Однажды сидели люди на нихасе, смотрят и видят: идет
Сирдон и тащит много рыбы. Подошел он к нихасу и
говорит им:

В. Ф. КИЛЛЕР
318
— Добрый день!
Подивились люди и спросили его:
— Каким образом ты ожил?
Он сказал:
— Я приемный сын у Водяных5. Что вы мое тело
положили возле нихаса — это мне было известно, что друг
друга мною кляли — и это я знал; затем, что вы
рассердились на меня и бросили меня в воду — и то я знал. Когда
же я попал в воду, то воскрес.
После этого снова Сирдон стал жить среди нартов и
причинять им много неприятного.
52. О ЦОПАНЕ
Жил-был охотник. Он ходил ежедневно на охоту и
убивал двух-трех зверей. Так он бродил лет пятнадцать.
Однажды он убил оленя и зажарил его себе на ужин, но
как только хотел его съесть, олень воскрес и побежал. Стал
человек дивиться, а олень сказал ему человеческим
голосом:
— Это еще не диво, а ступай к Цопану и расспроси его:
он расскажет чудо.
Охотник послушался, пустился бежать и прибежал в
аул. Здесь он отыскал Цопана и сказал ему:
— Я видел чудо и тебе его расскажу.
И охотник рассказал ему свое чудо.
Цопан сказал:
— Я также, подобно тебе, был охотником и убивал в
день по два, по три зверя. Однажды пробродил я с
рассвета до вечера и ничего не убил. Когда наступил вечер, я сел
под дерево; тут пробежала мимо меня дикая коза. Я
выстрелил и убил ее, сделал шашлык, хотел начать есть, но
коза ожила и побежала. Стал я дивиться, а она сказала:
— Это не диво, а вот ночью под деревом ты увидишь
чудеса.
Так как мне хотелось спать, я помолился Богу, сказал:
«Я гость этого дерева»1,— и лег. Когда я прилег, вдруг
подле меня из оврага раздался человеческий крик:
— Приходи, Цопан, мы сегодня ночью отправляем
невесту!
Услыхав это, я испугался, схватил ружье и пустился
бежать. Тут мне с верхушки дерева кто-то крикнул:

319
В ГОРАХ ОСЕТИИ
— Не беги, Цопан, ты мой гость! — и с верхушки
дерева ко мне слез человек.
— Ничего тебе никто не сделает,— сказал он,— ты
мой гость. Так как ты сегодня ничего не убил, то они
(черти) сделают тебе подарок. Один скажет тебе: «Завтра убей
зверя!» Другой скажет: «Убей трех зверей!» Но пока не
дойдет до ста зверей, ты не соглашайся (на их
приглашения).
Выслушав это, я пошел к людям (в овраг), и они
сказали мне:
— Поешь.
Но я не послушался. Тогда один сказал:
— Завтра убей зверя!
Другой сказал:
— Убей двух, трех и т. д.
Таким образом они даровали мне сотню зверей, и я
начал есть. После еды мой кунак сказал: «Теперь бы идти».
Я поблагодарил хозяев, а кунак повел меня к низу дерева,
и я там заснул. Когда рассвело, кунак сказал мне:.
— Теперь ступай домой, сегодня ты убьешь сто зверей.
Я отправился к своим и (дорогой) убил сто зверей.
Придя в аул, я сказал:
— Ступайте и тащите звериное мясо.
Когда я подходил к своей сакле, моя жена шла за
водою. Не увидев при мне ничего (из дичи), она ударила
меня войлочной плеткой со словами: «Стань уткой!», и я
действительно стал уткой и начал в утином образе бродить
взад и вперед по двору. Но человеческий ум остался у
меня, и когда жена воротилась с реки, я побежал к ней,
чтобы она надо мною сжалилась. Но жена рассердилась на
меня и ударила меня ногою. Я взлетел и опустился на одно
болотце, где жили лягушки. Я сказал лягушкам:
— Пойдем на Терек, это болотце высохнет.
Но они мне сказали:
— Нам туда не дойти.
Когда прошло четыре дня, болотце высохло, и
лягушки перемерли. При мне остался человеческий
разум. Я побоялся умереть (без пищи) и полетел на
Терек. Один человек проезжал на арбе и увидел меня,
когда я сидел в Тереке. Он снял с себя платье, а я
нырнул в воду. По прошествии часа я выглянул:
человек схватил меня за горло и понес домой. Дома человек
сказал своей жене:

В. Ф. МИЛЛЕР
320
— Вот я принес тебе жаркое на ужин.
А жена сказала ему:
— Это дикая утка, оставь ее мне, сготовим ужин из
наших (домашних) уток.
Человек оставил меня. Когда настал день, я бродил по
дому. Как только мальчик отворил дверь, я вылетел и опять
опустился в нашем доме перед моей женой. Жена снова
ударила меня, и я стал собакой. Когда соседские собаки
меня увидели, они начали меня гонять; я побежал в
другой аул, а человеческий разум был при мне. Один
священник возвращался из другого аула с поминок. Он
спешился, чтоб покормить лошадь, стреножил ее, вынул пищу и
стал есть, а кости бросал мне. Поевши, он лег отдохнуть.
Подбежали волки к лошади и стали вокруг нее кружиться.
Я сказал: «Кто дал мне костей, того лошадь я не дозволю
съесть». В то время как я не подпускал волков съесть
лошадь, священник проснулся. Он закричал, и волки
разбежались. Священник взял меня с собою в свой дом и сказал
жене:
— Сегодня эта собака мою лошадь спасла от волков.
Таким образом я остался жить у священника. Однажды к
нему пришли пастухи со стадом и с ним угощались.
Один пастух говорит:
— Пойдем, становится поздно.
А священник сказал:
— Попейте еще!
— Нет, я отправлюсь, пожалуй, волк зарежет у меня
овец.
— Я тебе на эту ночь дам мою собаку, — сказал
священник,— не бойся.
Пастух сказал:
— Я дам тебе одну овцу, если овцы останутся у меня
без ущерба.
Тогда священник дал ему меня, я оберег овец, и
утром пастух подарил священнику овцу. Я остался у
пастуха, и он еще сотню овец подарил взамен меня
священнику. Однажды пастух пошел к одному богачу и там
пировал. Он заметил, что богач опечалился и спросил
его:
— Отчего ты печален?
Хозяин сказал:
— Ночью к моей дочери кто-то приходит, и потому я
озабочен.

321
В ГОРАХ ОСЕТИН
Пастух сказал:
— Не печалься из-за этого, я дам тебе мою собаку, и
она его поймает.
Богач сказал:
— Если твоя собака его поймает, я тебе мою дочь
отдам в жены.
Пастух согласился, привел меня и сказал мне:
— Если ты не поймаешь того, кто ночью приходит к
девушке, я тебя убью.
Человеческий разум был при мне, и я начал караулить.
В полночь кто-то пришел к девушке, и я схватил его: это
был шайтан. Шайтан сказал мне:
— Отпусти меня, я возвращу тебе твой прежний вид.
— Ты обманешь меня,— сказал я.
Шайтан поклялся, что не обманет на слове. Он дал мне
войлочную плеть и сказал:
— Кого ты ударишь этой плетью, тот станет таким,
каким ты пожелаешь, а девушке нечего больше бояться с
нынешнего дня.
Я взял войлочную плеть, ударил самого себя и снова
стал Цопаном. Когда рассвело, богач вышел из сакли и
увидел меня человеком. Он спросил дочь.
— Ты ничего не видела в эту ночь?
Девушка сказала:
— Я видела, как наша собака схватила человека, а тот,
кого она схватила, попросил ее: «Если ты меня отпустишь,
я дам тебе твой прежний образ». Собака отпустила
человека, тот дал ей что-то, чем собака себя самое ударила и
стала человеком. Теперь спроси у него самого: вот этот
человек.
Богач спросил меня, и я рассказал ему мои бедствия и
сказал:
— Теперь я пойду к себе домой, а дочь твоя с
нынешнего дня не будет больше бояться.
Богач дал пастуху двадцать туманов и столько же
мне. Я пришел к себе домой; жена моя дома вышла за
великана. Когда я это увидел, то стал молиться: «Я
ударю этой плетью великана, и да станет он ослом,
ударю жену, и да станет она ослицей!» Так я и сделал,
и как я молился, такими они и стали. Я закричал по
аулу:
— У кого есть дрова в ауле, пусть он их возит на моих
ослах!
11 Заказ № 2077

В. Ф. КИЛЛЕР
322
И аул стал на них возить дрова, так что у моих ослов
от таскания дров опали бока. Тогда я сказал им:
— Довольно с вас этой беды!
Окончив рассказ, Цопан спросил охотника:
— Скажи, чье чудо лучше?
Охотник сказал.
— Твое чудо лучше, и то, что я видел, мне больше не
кажется чудом.
53. ПРЕДАНИЕ О ВЕЛИКАНАХ1
Однажды нарты отправились в поход под
предводительством Сослана. Сырдон был их проводником в горах
и по своему коварному характеру целый день заставил
нартов блуждать, так что ночь застала их в горах. Они
увидели пещеру и решились в ней переночевать.
Проснувшись поутру, они заметили, что ночевали не в пещере, а в
плечевой впадине громадной человеческой лопатки.
Удивившись необыкновенному размеру костей, нарты
пожелали, чтоб великан воскрес, но был лишен зрения. Бог
исполнил желание нартов. Скелет преобразился в огромного
слепого великана, который, воскреснув, немедленно
просил нартов вернуть ему зрение. Нарты отвечали
уклончиво и стали его расспрашивать, как воевали уойгуты2
(великаны). Он сказал:
— Пусть один из вас станет на той стороне ущелья, а я
на этой, и я в него брошу камнем.
Сослан поставил свою бурку в указанном месте, а сам,
отбегая в сторону, закричал великану, что все готово.
Великан бросил в ту сторону, где стояла бурка, громадным
камнем, и бурки как не бывало. Затем великан спросил,
попал ли он в цель. Ему сказали, что он убил человека, и
он обрадовался, что ему, хотя и слепому, удалось это
сделать. Тогда нарты спросили его, чем питались великаны.
Он взял огромный ком земли, сжал его в руке, и из него
истекла какая-то маслянистая жидкость. Великан помазал
этой жидкостью лбы девяноста девяти нартам и их коням,
и все уснули мертвецким сном. Проснувшись, нарты
просили Бога, чтоб он обратил снова великана в скелет, и
молитва их исполнилась. Великан рассыпался на
отдельные кости.

323
В ЮРАХ ОСЕТИИ
54. ПРЕДАНИЕ О ЗМЕЕ В ГАЛИАТЕ1
Около аула Галиата есть место, на которое жители
сносили свой хлеб и другие запасы. Однажды, в отдаленные
времена, осенью откуда-то появился зариаг калм (зарий-
ский змей) и окружил это место, свившись в кольцо, так
что хвост у змея был в зубах. Никто из жителей не дерзал
подойти к опасному месту. На всех напало уныние ввиду
угрожающей всему аулу голодной смерти. Из беды Галиа-
ту выручил один храбрец, родом из Кантемировых,
который решился напасть на змея. Для этой цели он достал
свежую воловью шкуру, оделся в нее и высушил ее на себе
на солнце, так что она плотно облегала его тело. Затем он
сел на коня и напал на змея. После долгой битвы ему
удалось шашкой отрубить змею голову. Дело было около реки,
и кровь змея в таком количестве наполнила воду, что
целый год нельзя было пить из этой реки.
55. ПРЕДАНИЕ О ПОСЕЛЕНИИ
ДИГОРЦЕВ В КАМУНТЕ1
Было три брата: Суан, Ос и Картыл. Картыл остался
на родине и стал родоначальником Грузии (Картли). Суан
пошел и поселился в нынешней Сванетии, которая от него
получила свое имя. Третий брат Ос поселился в Алагир-
ском ущелье и стал родоначальником осетин. Старший сын
Оса пошел в Дигорию и поселился в ней. Из поколения
Оса происходили два брата — старший Хутгер, младший
— Дзынга. Хутгер поселился на горе Каритине. У него
был сын Челбагон, а у Челбагона сын — Камынон-Наср.
Последний поселился на том месте, где ныне стоит аул
Камунта, названный его именем. В течение времени из
Алагира пришли неприятельские войска и стали осаждать
Камунту. Жители заперлись в башне на горе близ того
места, где теперь стоит церковь. После долгой осады ка-
мунтцы пошли на хитрость. Они подрубили устои моста,
дававшего доступ в их башню, и перестали отстреливаться
с той целью, чтоб неприятель подумал, что они истощили
свои метательные снаряды. Хитрость удалась. Алагирцы
бросились по мосту на приступ, и мост под ними
провалился.Таким образом неприятельское войско погибло.

В. Ф. МИЛЛЕР
324
У Камынона был сын Тобой. При нем камунтцы стали
селиться просторнее. Он построил укрепление на верхней
плащадке горы на севере, а когда его потомство
размножилось, то построило башню на востоке. Башня эта
существует до сих пор и считается самым древним домом в
Камунте. В ней живет один из рода Дзилиховых.
Предание говорит, что алагирцы мешали этой постройке и
разоряли каждую ночь то, что было построено днем. Башню
эту строил Гог, сын Тобоя. Когда наконец удалось довести
постройку до конца, Гог был уже старик, а жена его
старуха. Детей у них не было. Однажды мать жены Гога
возвращалась домой поздно вечером из соседнего аула. Вот она
слышит, что на вершине башни бесы (хєйрєджытє)
пляшут и поют: «У Гога родится сын Бата, и ему Афсати (бог
зверей) будет приятелем».
Действительно, жена Гога вскоре родила сына.
Бабушка назвала его Бата,— как слышала от бесов. Мальчик
стал славным охотником и метко стрелял зубров, туров,
оленей, кабанов и всякую дичь. При Ноге, сыне охотника
Баты, снова пришли алагирцы и стали осаждать башню
Гога. Неприятель разделился на конницу и пехоту.
Конницей предводительствовал Асынык, сын Цалика. Она
подошла к руслу реки, а пехота шла горою, по верху.
Подступив к башне, Асынык крикнул осажденным:
— Хотя вы и сильно укрепились, но мы вас не
оставим: взрослых перебьем, а малолетних и женщин уведем с
собою и продадим за рубахи и штаны.
Тогда Ног с вершины башни ответил ему:
— Черный алагирец! Пока наши крымские пищали
будут целы, ты у нас ничего не возьмешь!
Затем он выстрелил и ранил Асыныка в правое колено.
Раненый Асынык поехал к пехоте. Один из пехотинцев
был ему врагом, подозревая его в связи со своею женою.
Он крикнул подъехавшему:
— Дигорцы гостей хорошо принимают: красного
шелку повязку тебе подарили!
Раненый Асынык ответил ему:
— Собачий сын! То, чего ты не мог сделать руками, ты
совершил сердцем!
О Цаликовом сыне и его ране до сих пор вспоминают в
песнях.
Другой брат Хутгера — Дзынга поселился на горе на
юго-западе от нынешней Камунты, и это место до сих пор

325
В ГОРАХ ОСЕТИИ
носит его имя. Его жена Альди2 была в любовной связи с
его братом Хутгером. О ней рассказывается следующее
предание.
Однажды, когда Дзынга надолго уехал из дому, Альди
ждала своего любовника. Ждет, ждет, — он все не
приходит. Тогда она в сильной горести стала пить сыворотку с
водою (хурхдон) и пила так много, что упала и лопнула.
Дзынга после ее смерти взял другую жену и переселился
на гору, на запад, где жил род Зуайата. У него был сын
Бидзга; у Бидзги — сын У алия. Теперь потомство Дзынги
носит фамилию Байсогурта, а потомство Хутгера — То-
бойта.
56. ПРЕДАНИЕ О БАДИЛЯТАХ1
Родоначальник бадилят пришел в Дигорию из Мадзар2
и стал гостем у дигорцев. До его прихода не знали ружья и
пороха, а бились саадаком3. Бадила принес с собою ружье
и стал отбивать отгоняемый соседями дигорский скот. Своим
ружьем он защищал дигорцев лучше, нежели они сами себя
луками. За это дигорцы подарили ему столько земли,
сколько нужно, чтобы накашивать травы для его коня. Это
место лежит близ аула Махческ и до сих пор называется
Бадилайы хосгєрц (Бадилов покос). Бадила женился на
дочери лезгорского жителя из фамилии Уанитє и имел
трех сыновей: Тугана, Кубати и Абисала. От них
происходят бадилятские фамилии Тугановых, Кубатиевых и Аби-
саловых.
57. ПРЕДАНИЕ ОБ ОСАДЕ ГАЛИАТЫ
САХОМ1
Некогда подступил с войском Сах к Галиате, которая
лежала в то время на холме в полуверсте на северо-восток
от нынешнего ее местоположения. Сах расположил войско
на противоположной возвышенности и стал обстреливать
Галиату. Долго осада тянулась безуспешно. Наконец Саху
помог один пастух. Стоя со стадом на противоположной
горе, он заиграл в дудку и запел песенку, в которой
советовал Саху велеть накормить ишака солью и, не давая ему

В. Ф. ИИЛЛЕР
326
пить, прогнать его из лагеря. Сах последовал этому
совету. Накормленный солью ишак побежал на гору, выше
лагеря, и стал копытами и зубами рыть землю на одном
месте. Через несколько минут он отрыл трубу
водопровода, снабжавшего Галиату водой. Тогда Сах отвел воду и
таким образом принудил Галиату сдаться. Следы
водопровода видны и до сих пор.
58. ПРЕДАНИЕ О ГРУЗИНСКОЙ КОРОНЕ1
Дигория была под властью грузинского паддзаха2 Эри-
кина. Это был человек богоугодный по своему
благочестию и правдивости. Однажды за обедом, когда он держал
в руке чашу с вином, в столовую вошел больной нищий, и
царь предложил ему выпить налитое для себя вино.
Больной выпил, и в чашу капнул гной из носа нищего.
Прислужник хотел вымыть царскую чашу, но паддзах взял ее,
наполнил снова вином и, не брезгая нищим, выпил. В ту
же минуту с неба спустилось облако, и из него упала на
голову царя золотая корона. Это было божественною
наградою царю за его поступок. Корона преемственно
переходила от одного грузинского царя к другому и
впоследствии, при присоединении Грузии к России, была
передана русским. По образцу этой короны делаются в Грузии и
Осетии свадебные венцы.
59. ПРЕДАНИЕ О НОГАЙЦАХ, ЖИВШИХ
НЕКОГДА В ДИГОРИИ
Когда рассказчик был еще маленьким мальчиком, то
слышал следующий рассказ от Ахмата Кантемурова1,
переселившегося впоследствии в Турцию. Ахмат с
товарищем однажды поехал в Ногайские степи и близ одной
кибитки увидел ветхого старика, сидевшего на нихасе.
Ахмат Кантемуров заметил своему товарищу громко, что,
вероятно, этот старик очень долго живет на свете. В это
время подошел к ним с виду молодой человек и
спрашивает их по-дигорски, откуда они приехали. Они сказали:
— Из Дигории.
— Из каких мест?

327
В ГОРАХ ОСЕТИИ
— Из Стыр Дигора.
~ Из какого аула?
— Из Куссу.
— Как фамилия?
— Кантемуровы.
Услыхав это, молодой человек крайне обрадовался тому,
что увидел в свою жизнь еще раз одного из Кантемуро-
вых.
Те были удивлены этой радости и просили объяснения.
Молодой человек сказал Ахмату:
— Стоит ли до сих пор у вас во дворе грушевое дерево?
Ахмат отвечал:
— Да, оно еще не засохло, хотя очень старо.
— Это дерево, — сказал молодой человек, — я сам
посадил и вырастил. Я жил прежде на том самом месте, а за
дровами ездил на плоскость к Ахсарисар, так как на горах
около Куссу2 совсем лесу не было. Однажды я привез с
плоскости грушевое деревцо и посадил у себя на дворе.
Впоследствии мы выселились из этих мест на плоскость к
Ахсарисар. Здесь мы долго жили, но на нас напал
Крымский хан, забрал нас в плен и переселил в Ногайские степи.
Так как нам жаль было расставаться с вещами, то мы их
зарыли в землю и насыпали на этом месте три кургана.
Под средним зарыто все имущество алдара, а имущество
других лиц нашего рода — под двумя боковыми. Если
хотите богатства, то раскопайте эти курганы.
Выслушав этот рассказ, Ахмат Кантемуров изумился
долговечности ногайца и спросил его:
— Сколько же тебе лет?
Тот усмехнулся и, показав им на дряхлого,
замеченного ими старика, сказал:
— Вот мой младший сын, а кроме него у меня есть
двое старших сыновей, которые от дряхлости уже не в
состоянии подниматься с места.
Чтобы убедить Ахмата Кантемурова в правдивости своих
слов, ногаец показал ему этих двух стариков.
Долго ли после этого жил ногаец и раскопал ли
Кантемуров курганы, об этом ничего не известно.

В. Ф. НИЛЛЕР
328
60. О КРЫМСКОМ ХАНЕ И О ПРИХОДЕ
РУССКИХ1
Некогда народ наш платил дань Крымскому хану
(Хъєрими хан). Однажды один пастух сказал другому в
присутствии Асламбека Биасланова:
— О если бы я был Биасланов сын Асламбек!
— А что бы ты сделал тогда? — спросил другой пастух.
— Я пошел бы к Биберту и сказал бы ему: «Будь
готов!» А сам призвал бы Крымское войско, завел бы его в
Ахсаватское ущелье2, собрал бы наших людей, напал бы
на крымцев и перебил бы их ночью.
Эти речи услышал Асламбек и поступил по совету
пастуха. Разбитые татары убрались из наших мест, и народ
стал платить дань кабардинцам Биаслановым3 — и дигор-
цы, и иронцы. Тогда русских еще не было в этих местах.
Так одно время держались Биаслановы, а затем стали
придвигаться русские и разбили кабардинцев. Снизу, с
плоскости, их гнали русские, а сюда, в горы, их не пускали
дигорцы. Таким образом Биаслановы были ослаблены.
Затем русские стали двигаться ближе и селиться по
Тереку и в других местах. На нашей памяти приходил в Диго-
рию генерал Абхазов4 и остановился в Сурхе5.
После его ухода прислан был к нам миссионер, грузин,
Николай Самарганов. Он разъезжал по аулам и давал
пятьдесят копеек каждому, кто окрестится. Так окрестилось
двести восемьдесят человек.
61. ПРЕДАНИЕ РОДА ХАМИЦАЕВЫХ
Прежде всех Хамиц1 пришел в Стыр Дигор, как
говорят, из Грузии. Из его потомства был некто Хой, славный
охотник. Однажды он пошел на охоту и выстрелил в тура.
Раненый зверь побежал в горы, Хой — за ним. Тур вошел
в одну пещеру и скрылся. Хой решился в нее войти и
увидел там целую семью: мать, старуху и детей. Женщина
спросила его:
— Откуда ты, какою непогодою тебя сюда занесло?
Хой ответил, что пришел за раненым зверем. Женщина
сказала:
— Раненый тур — любимец моего мужа Афсатм.

329
В ГОРАХ ОСЕТИИ
Спрячься за дерево, в яму, несчастный человек, иначе мой
муж тебя убьет.
Хой спрятался. Вскоре пришел домой Афсати с
убитым туром на плечах. В дверях он крикнул:
— Что-то пахнет горным воробьем?
Жена ответила, что нет никакого человеческого духа и
что, вероятно, он сам занес его, блуждая около людей.
Потом Афсати стал ужинать. Когда он наелся досыта, жена
призналась ему, что спрятала гостя. Афсати, будучи в
хорошем расположении духа, велел гостю выходить из ямы,
приветствовал его и назвал другом. Гость и хозяин стали
пировать. Затем Афсати сказал гостю:
— Если хочешь, то будешь есть каждый день редкую
дичь. Вот тебе турье ребро.
И он дал ему турье ребро с мясом и серебряную
булау2 в виде креста. Это ребро вечером съедалось семьею
Хамицаевых, а на утро становилось таким же, каким было.
Долго продолжалось таким образом, и Хамицаевы
кормились готовой дичиной.
Однажды одна женщина в семье сказала:
— Надоело нам постоянно есть одно и то же.
Вследствие ее слов мясо на ребре стало уменьшаться.
В другой раз она повторила те же слова, и мясо на ребре
перестало нарастать. Все начали бранить женщину: «Наша
пища пропала через тебя!»
Хамицаевы стали приносить жертву булауе. Если этого
не бывало, то год бывал плох для людей и скота.
Впоследствии булау пропала следующим образом. В Стыр Дигоре
были две дурные фамилии — Беппита и Гадзута. Они
выкрали булау из ящика, в котором она хранилась, стоявшего
на месте свершения кувда, и унесли ее в Грузию. Там они ее
продали и всячески скрывали от Хамицаевых свой
поступок. Однако же об этом все узнали. Хамицаевы прокляли
их, и обе семьи погибли без потомства. До сих пор,
продолжал рассказчик, мы режем около пасхи барашка, несем его
на место, где прежде хранилась булау, совершаем кувд, пьем
брагу и пиво. Хой был мой предок; у Хоя был сын Садула,
у Садулы — Бата; далее не помню. Затем из потомства
Баты были два брата — Иа и Гобедза, которые ушли в
Грузию, поссорившись с царгасатами. Мой прадед был Ца-
рай, дядя — Кезо, отец — Тихо. Мое имя Биаслан.
Предание о выкраденной у нас булау знают и дигорцы,
и грузины.

В. Ф. ИИЛЛЕР
330
62. СКАЗАНИЕ О ДАРЕЗАНОВЫХ
Отец Дарезановых назывался Ростом-хан. Он был
славным кузнецом. У него была красавица-любовница,
которая жила в Сайнаговой горе (Сайнєджы хохы мидєг).
Он ездил к ней на коне-ветре. Об этом узнала жена Рос-
тома и тайно поехала вместе с ним к сопернице, сев
незаметно сзади на коня своего мужа. Приехав к любовнице,
она убила ее. Умирая, любовница просила, чтоб ей
взрезали живот, так как она беременна, и вынули ребенка.
Желание ее было исполнено. Ростом вынул чудесного
мальчика — Амирана — и бросил его в (море) воду. От
огорчения по случаю смерти своей возлюбленной Ростом
занемог, и народы — Уоюги1 и Гумиры2 (Уєйгутє и Гу-
миритє), платившие ему дань, пользуясь его болезнью,
теперь отказали в ней.
У Ростома было еще два сына — Бадри и Руси3.
Однажды он послал их на море наловить рыбы. В то время
как они ловили, из воды вдруг выскочил хорошенький
мальчик и стал играть на поверхности моря. Братья
бросили свое дело и любовались им. Вечером, возвратясь
домой, братья рассказали отцу, что смотрели на чудесного
мальчика на море и поэтому не наловили рыбы. Ростом
догадался, что это его сын, и приказал им поймать
мальчика посредством хитрости.
— Пусть один из вас, — сказал отец, — будет сидеть на
берегу, а другой бреет ему голову не вдоль, а поперек.
Тогда мальчик выскочит из воды, чтобы показать как
следует брить. Тогда постарайтесь схватить его и коснуться
бритвой его головы; он пойдет за вами, и его можно будет
привести домой.
Братья поступили по указанию отца, поймали
мальчика и выбрили ему прядь волос. Мальчик просил
какой-нибудь одежды, и они дали ему свою, но она не
была ему впору и разорвалась по швам. Тогда он
попросил себе отцовское платье, и оно пришлось ему как
раз впору. Дома мальчика заперли за семью
железными дверьми, чтобы он не слышал шума и криков Уоюгов
и Гумиров, пировавших и хозяйничавших в доме его
отца. Но все-таки мальчик услыхал шум, ударил ногою
в двери, вышиб их все и выскочил наружу. Затем он
бросился с мечом в руке на врагов и изрубил их всех,
за исключением Авцєрона4 Пасконди5, у которого уце-

331
В ГОРАХ ОСЕТИИ
лела одна из его семи голов. Пасконди улетел на небо.
С этих пор Уоюги и Гумиры снова стали платить дань
Ростому.
Затем Амиран с братьями пошел биться с зариаг кал-
мом. Змей проглотил его, но он распорол чудовищу брюхо
ножом и выскочил из него весь облезлый так, что братья
не узнали его и побежали. Он догнал их и успокоил. По
возвращении домой Амиран хочет разделиться с братьями
и просит на свою долю Ангетское поле (Ангетти будур).
Братья не согласились. Тогда Амиран покидает отцовский
дом и уходит неизвестно куда.
По уходе Амирана Ростом снова попал под власть
Уоюгов и Гумиров. Видя, что без Амирана ему не
совладеть с врагами, он приказывает сыновьям непременно
его разыскать. Братья надели медную обувь, взяли
железные посохи и отправились на поиски. Долго они
искали напрасно и пошли, наконец, просить совета у
колдуньи (къулбадєг ус). «На некоем месте,— сказала
она,— бьются войска Шаха и Шемаха. Ступайте туда,
выройте себе яму и оттуда бросьте камень в лагерь Шаха.
Тогда из середины Шахова войска выскочит ваш брат
Амиран и бросит камень назад». Так и случилось:
Амиран действительно выскочил и бросил обратно камень.
Тогда братья бросились за ним, догнали его и умоляли
вернуться домой, обещая ему отдать все, что он
пожелает. На возвратном пути Амиран отстал немного от
братьев и, вернувшись, не застал их на месте: их унес
Пасконди на небо. Тогда Амиран отправился на море,
поймал морского быка, содрал с него шкуру и оделся в нее.
Пасконди спустился с неба и утащил Амирана в свое
жилище, где сидели его братья. Ночью Амиран тайно
дал знать братьям, что он около них, и научил их, что
делать. Поутру они должны рассказать, будто видели во
сне, что пришел Амиран и отрезал Пасконди голову вдоль
зубов. Братья исполнили наставление Амирана.
Выслушав их сон, Пасконди в гневе бросился на них, но Ами-
ран выскочил и отрубил ему голову. Забрав все ценное в
жилище Пасконди и убив его мать, братья по чудесной
веревке спустились на землю и вернулись домой.
Амиран разбил Уоюгов и Гумиров и заставил их снова
платить дань. Вскоре после этого Ростом умер, и братья
похоронили его в золотой усыпальнице.

В. Ф. МИЛЛЕР
332
63. ИЗ СКАЗАНИЙ О СОСЛАНЕ
Жена Хамица1 однажды полоскала белье на реке. На
другом берегу пас баранов один пастух и, увидя жену
Хамица, влюбился в нее. Он прислонился к камню, и внутри
камня народился ребенок. Жена Хамица вырезала
ребенка оттуда, вскормила его и назвала Сосланом.
В городе Гори2 жила красавица Агунда3; ее путь к воде
был вымощен камнями. Многие из нартов сватались за
нее, но она никого не выбрала. Жена Хамица сказала
своему питомцу: «Если ты хочешь жениться на красавице
Агунде, то закали себя в волчьем молоке. Тогда тебя
никакая пуля не пробьет и ты возьмешь город Гори. На
перекрестке семи дорог лежит голодный хозяин собак (?).
Зарежь ему двенадцать баранов и накорми его. Затем сделай
загон, и собачий хозяин загонит тебе туда волчиц».
Сослан поступил, как ему было сказано, и надоил целый
бурдюк волчьего молока. С ним он отправился к Курдалаго-
ну, и тот закалил его, вылив молоко в свой водоем.
Закалившись, Сослан пошел на город Гори, зарядил себя в
пушку, влетел в город, перебив жителей, унес богатства и
взял в плен красавицу Агунду, которую сделал своей
женой. Другие нарты, участвовавшие в осаде, завидовали
Сослану, что ему досталась такая жена. Тогда Сослан
тайно вырыл подземелье, спустился в него вместе с женой и
жил там. Нарты стали его искать. Коварный Сирдон
указал место, где сидел Сослан, и нарты откопали его. Затем
они отдали ему Агунду в бесспорное владение.
64. ИЗ СКАЗАНИЙ О БАТРАЗЕ
Однажды Хамиц был на охоте и увидел козу. Только
он хотел пустить в нее стрелу, как она упала мертвая.
— Кто ее убил? — крикнул Хамиц.
— Это я, — сказал подбегая какой-то мальчик. Затем
мальчик пригласил Хамица сесть, развел огонь, изжарил
козу, и они поужинали частью козы. Остальную часть
мальчик разрезал на три доли. Хамиц спросил с удивлением:
— Зачем, мальчик, ты разделил на три доли?
Тот отвечал:
— Первая доля твоя по старшинству, вторая — твоя по
праву, а третья — моя.

333
В ГОРАХ ОСЕТИИ
— Куда держишь путь? — спросил мальчика Хамиц.
— Туда же, куда и ты,— сказал мальчик, взвалив мясо
себе на спину, и они пошли вместе. Когда дошли они до
одной реки, мальчик сказал:
— Вот там, на той стороне, я живу.
— Каких ты? — спросил Хамиц.
— Цанкаевых.
— Есть у вас девушка-невеста?
— Есть, — сказал мальчик, — нас всех семь братьев и
одна сестра, но она безобразна, и тебе не понравится.
Хамиц все-таки пошел к Цанкаевым свататься: ему
вывели маленькую и безобразную девушку. Но она
пришлась ему по вкусу, он внес за нее ирад1 и положил ее себе
в карман. Хамиц принес жену домой, но не жил с ней, а
только носил в кармане всюду, куда пойдет: очень уж она
ему полюбилась.
Коварный Сирдон узнал об этом и стал срамить нартов:
— Нет у вас обычая, нет закона. Иной из вас жену
свою в рукаве носит, иной — в кармане.
Догадался Хамиц, что Сирдон открыл его тайну, и
сказал жене:
— Боюсь, что Сирдон осмеет меня перед нартами за
то, что я ношу тебя: лучше я отнесу тебя твоим родным.
Жена сказала ему:
— Хотя мы вместе не спали, но у тебя будет чудесный
сын. На твоей спине будет опухоль, и из нее, когда придет
срок, вырежут мальчика.
Хамиц отнес жену к ее родным. Действительно, скоро
спина его начала пухнуть, и когда пришел срок, из
опухоли вырезали мальчика. Мальчик был безобразный с виду
и противный; один Хамиц знал его доблесть.
По прошествии времени, однажды нарты пировали и
на пиру спорили о своей доблести. Кто из них храбрее
других, к тому чудесная уациамонга2 (чаша) сама
поднималась к губам. Эта чаша не поднялась ни к кому, кроме
Сослана. Тогда нарты сказали Хамицу:
— Ну-ка, старик, расскажи, что ты видел, может быть,
чаша пойдет к тебе.
Хамиц же, зная доблесть своего мальчика, ищет его
глазами здесь и там, но нигде не видит.
— Где это наш плешивый? — сказал он.
— Что ты ищешь его? — сказали нарты.— Твой урод
что мог видеть?

В. Ф. МИЛЛЕР
334
Но вот Батраз (так звали мальчика) подошел и сел
перед отцом.
— Вот я, отец! — сказал он. — Я сейчас расскажу, что
я сработал: я убил пять дауагов3 и шесть уациллов4. Я
убил отца хлебного ангела, Бор-хуарали5, и во
свидетельство этого пусть уациамонга поднимется к усам моего отца
и пусть старик выпьет.
В одну минуту чаша поднялась сама ко рту Хамица.
Сын Бор-хуарали был в это время спрятан за дверями; он
подслушивал, не проговорится ли кто-нибудь из нартов о
том, кто убил его отца. Услыхав слова Батраза, он сказал:
— Я вам задам!
После этого целые семь лет не родилось у нартов
никакого хлеба, кроме нартского (кукурузы), и они отощали.
Расхрабрился Батраз, сел на своего коня, родившегося
в одну ночь с ним, и сказал:
— Я весь мир переверну!
Поехал он по полю, и вот разразился над ним гром
небесный за то, что он убил елий6. Батраз вынул меч и
начал на коне подпрыгивать к небу на триста сажень,
думая, что допрыгнет до неба. Но гром все гремел то с
одной, то с другой стороны, и от гнева Батраз умер. На том
месте, где пало его тело, распространилось такое зловонье,
что птицы падали мертвыми.
Бог послал ворона узнать о причине зловонья; ворон
вернулся и сказал:
— Там на поле какой-то труп.
За это Бог проклял ворона:
— Будь хуже всех птиц и шатайся бесславным.
Затем послал бог ласточку, и она принесла верную весть:
— На поле лежит мертвый человек.
Бог послал пахомпаров7, чтобы они выпустили душу
из тела Батраза и внесли его в небесный Сопийский склеп8.
Пахомпары внесли Батраза в Сопийский склеп и там
положили. Теперь Батраза зовут Уасгергием.
65. СКАЗКА О БАЛКАРСКОМ И
КАБАРДИНСКОМ ОХОТНИКАХ
Два охотника, балкарец1 и кабардинец, случайно
сошлись у одной балки. Один стоял по одну, другой по дру-

335
В ГОРАХ ОСЕТИИ
гую сторону балки, так что они не видели друг друга. В
балке внизу пасся олень; оба увидали его и выстрелили
одновременно, так что гул выстрелов слился в один звук.
Олень упал, и оба побежали его взять. Тут они
столкнулись лицом к лицу и заспорили о праве зарезать оленя. По
адату зарезать дичь должен тот, кто ее убил. Осмотрев
убитого зверя, охотники увидели две раны на его боках.
Убедившись, что они оба имеют право на оленя, они
зарезали его вдвоем. Голова зверя по адату, как самая
почетная часть, принадлежит убившему.
Охотники снова заспорили о ней и решили, что возьмет
ее тот, кто расскажет из своей жизни более чудесное и
опасное приключение. Первым стал рассказывать
кабардинец.
— Однажды мне пришлось на охоте заночевать в лесу.
Я повесил на дерево мясо убитого зверя, отрезав себе
часть на шашлык, развел костер, зажарил шашлык,
поужинал и лег спать. Только что я укрылся буркою, вдруг
слышу сзади шум шагов. Я вскочил, накинул бурку на
свалившееся дерево, а сам залез под него. Смотрю
оттуда и вижу: подходит лесной человек (лагсырд2) с
топором на груди. Заметив бурку, он бросился на нее и
топором рассек ее и дерево пополам. До меня лезвие топора
не дошло, и я остался цел. Потом лагсырд снял мясо,
висевшее на дереве, надел его на вертел, изжарил и
начал есть. Рассмотрев хорошенько лагсырда и
оправившись от страха, я зарядил ружье и выстрелил ему прямо
в грудь. Лагсырд вскочил со страшным криком и
убежал. Когда рассвело, я заметил следы крови и пошел по
ним. Они привели меня к одной пещере в чаще леса. Я
решил войти внутрь; смотрю — лежит тяжелораненый
лагсырд, а в головах у него сидит красавица-девушка.
Заметив меня, она испуганно замахала руками, чтобы я
не входил. Однако, убедившись, что лагсырда можно
убить оружием, я зарядил ружье двумя пулями и
выстрелил прямо в грудь раненого. Лагсырд страшно
закричал, так что гул пошел по лесу, и скончался. Девушка
упала передо мною на колени и благодарила меня, что я
избавил ее от лагсырда. Оказалось, что она родом из
нашего аула, и была унесена лагсырдом. Она должна
была жить с ним и родила ему мальчика, так же с
топориком на груди, как и отец. По просьбе девушки я убил
ее ребенка и отвел ее в наш аул.

В. Ф. КИЛЛЕР
336
Она до сих пор жива и может подтвердить, что все
было так, как я рассказал.
Очередь рассказывать была за балкарцем.
— Однажды,— сказал он,— я возвращался домой с
убитой дичиной на спине. Вдруг спустился надо мной
огромный орел, схватил коггями привязанную у меня на спине
дичину, поднял нас и принес на вершину неприступной
скалы. Здесь он сожрал мясо дичины и затем заснул.
Утром орел улетел и принес новую дичину. Когда он
полетел, то производил крыльями страшный вихрь. В
отсутствие орла я осмотрелся в его логовище и заметил
множество оружия и человеческих костей. Это были остатки
людей, съеденных чудовищем. Когда орел снова улетел, я
пересмотрел оружие, выбрал лучшее крымское ружье,
зарядил его двумя пулями и стал поджидать птицу. Вот орел
прилетел и сел на месте; я прицелился и выстрелил ему в
грудь. Птица страшно закричала, взмахнула крыльями и
околела. Долго я соображал, как бы мне добраться до
земли, наконец придумал следующий способ. Я сдвинул труп
орла к краю скалы, распялил ему крылья, подвязал под
них ружья, нагрузил на орла лучшее оружие, сел ему на
спину, оттолкнулся от края скалы и благополучно
спустился вниз. Если не веришь моему рассказу, пойдем ко
мне, я покажу тебе все оружие, которое принес из
логовища орла, оно до сих пор висит в моей сакле.
— Кому же принадлежит голова оленя? — спросил
кабардинец.
— Тебе, — говорит балкарец, — потому что ты
подвергался опасности из храбрости, а я подвергался ей против
своей воли.
66. РАССКАЗ О ДИГОР-КАБАНЕ
Дигор-кабан был некогда самым знаменитым
человеком во всей Осетии.Он ездил всюду, попадал даже в
Грузию, куда в то время не ездил ни один осетин.
Однажды он поехал в Имеретию и остановился у
одного алдара, своего кунака. Его угощали хорошо, но все же
через неделю он начал скучать. Раз как-то от скуки он
пошел посмотреть табун своего приятеля и заметил, что из
воды выскочил жеребец, подбежал к табуну и вскочил на
одну из кобыл. Жеребец снова скрылся в воде, а Дигор-

337
В ЮРАХ ОСЕТИИ
кабан заметил эту кобылу. Через несколько дней он
задумал ехать домой и сказал об этом хозяину. Тот на
прощание предложил ему самому выбрать подарок, какой только
пожелает: деньги, оружие, лошадь и т. п. Дигор-кабан
попросил себе кобылу, которую заметил, и получил ее в
подарок.
Приехав домой, Дигор-кабан стал ухаживать за
кобылой и стал ожидать дня, когда она ожеребится. Когда день
настал, Дигор-кабан сам принял жеребенка на бурку,
чтобы он не коснулся земли. Он дал жеребенку молока его
матери, положил его на траву, а сам стал смотреть. Видит,
жеребенок вскочил, начал бегать и прыгать через мать.
С весны до осени кормил Дигор-кабан жеребенка
молоком матери в поле, а осенью запер его с тремя
слабенькими баранами и стал их кормить вместе. Через год он
зарезал одного барана и по количеству мозга в костях
заключил, что еще надо кормить жеребенка. На следующий
год он зарезал другого барана и заметил, что в костях еще
есть мозг. На третий год он зарезал третьего барана и
остался доволен: мозгу в костях у него вовсе не было. Тогда
Дигор-кабан перестал кормить коня и оседлал его. Около
селения Фараскатты есть большая балка. Дигор-кабан
привязал к седлу две корзины с землею, поставил коня на
краю балки, прикрикнул, и конь перескочил на другую
сторону. Таким опытом он узнал первое достоинство коня.
Весть о чудесном коне разошлась далеко, и все о нем
знали.
Однажды из Кабарды прибежал к Дигор-кабану один
человек, подозреваемый в убийстве, по имени Кудабер-
ды, сын Саусыга. Он пришел просить на время коня,
чтобы спастись от погони. Когда кабардинец подошел, Дигор-
кабан нревязывал ногу раненого барашка и не
приветствовал гостя, пока не кончил дела. Гость, судя по приему,
потерял было надежду получить коня, но все-таки
решился попросить.
Дигор-кабан, не говоря ни слова, вывел ему коня, хотя
никогда прежде не видал этого кабардинца. Получив коня,
кабардинец вскочил на него и ускакал в местность Афсиз,
где поселился. Оттуда он стал наезжать на родину на
чудесном коне и увозить мальчиков.
Таким образом он перетаскал в Афсиз так много
народу, что составилось целое селение. Этим он прославился в
окружности. Хотя он долго жил в Афсизе, но все-таки там

В. Ф. КИЛЛЕР
338
никто не называл его по имени, а просто звали гостем. Это
казалось ему обидным, и он решил вернуться на родину.
Кудаберды не был виновен в убийстве, в котором
подозревался. Трое одноаульцев сговорились убить одного
человека, и во время джигитовки один из них направил
выстрел вместо шапки в голову своего врага. Подозрение
пало на Кудаберды. Теперь, решившись вернуться на
родину, Кудаберды поехал к дому настоящего убийцы и
просил у него приюта. Тот отказал ему. Тогда Кудаберды
сказал: — Я поеду к дому убитого, и мы узнаем, кто из нас
убийца,— ты или я.
Подъехав к дому убитого, Кудаберды привязал коня к
коновязи, а сам вошел в кунацкую и там расположился.
Его конь за ночь изгрыз коновязь. Утром заметили это и
все дивились. Посмотрели в кунацкую и узнали в Куда-
берде убийцу хозяина. Вдова убитого поняла, зачем
приехал Кудаберды, и собрала всех мужчин аула. Узнав о
приезде Кудаберды, родственники убитого хотели его убить,
но хозяйка просила сначала выслушать его.
— Я не убийца, — сказал Кудаберды, — а приехал,
чтобы указать настоящего убийцу, так как достаточно терпел
из-за него. Кто сегодня убежит из аула, тот настоящий
убийца.
Решили подождать ночь, и действительно, настоящий
убийца убежал. Таким образом Кудаберды оправдался и
переселил всю семью из Афсиза на родину. Затем он
поехал еще раз в Афсиз, чтоб поблагодарить тамошних
жителей, у которых он гостил. Его накормили, напоили и
перед отъездом вынесли конную1 серебряную чашу браги.
Кудаберды выпил на дорогу, попенял им, что они все
время звали его гостем и, ударив коня, ускакал с чашей в
руке.
Приехав домой, он привязал чашу к коню, закинул ему
уздечку на голову и ударил его со словами:
— Ступай к своему хозяину.
Конь прискакал к Дигор-кабану, заржал у его ворот, и
тот его тотчас узнал.
Через неделю Кудаберды задумал узнать, прискакал
ли конь домой, и снарядился в дорогу, захватив с собою
другую лошадь с богатой сбруей. Дигор-кабан принял его
ласково, показал вернувшегося коня и накормил гостя
жирным кусартом2. Гость удивился вкусу мяса и спросил
хозяина, откуда оно. Дигор-кабан сказал:

339
В ГОРАХ ОСЕТИИ
— Это мясо того барана, которому я перевязывал
раненую ногу в то время, когда ты в первый раз пришел ко
мне. С того самого дня я откармливал его для тебя и
теперь зарезал.
Гость сказал:
— Я был в то время оскорблен тем, что ты предпочел
мне барана, а теперь я доволен.
Затем Кудаберды подарил Дигор-кабану приведенного
с собой коня и уехал.
67. СКАЗКА ОБ АЛЫППЕ
В одном ауле похитили мальчика и продали какому-то
богатому алдару. Тот сделал его пастухом и послал пасти
баранов.
Однажды мальчик, идя за стадом, нашел конский
череп и стал его рассматривать; затем он горько заплакал.
Какой-то прохожий заметил это и, подойдя, стал
спрашивать, почему мальчик плачет над конской головой. Тот ему
отвечал, что этот череп достоин сожаления, потому что он
принадлежал не простому коню, а алыппу, чудесной
породе коней. Прохожий сказал алдару о том, что его мальчик
плакал над конским черепом, как бы над родным братом.
Алдар допросил мальчика, не узнает ли он живого алып-
па, если различает мертвого. Мальчик сказал, что,
конечно, узнает.
С этих пор алдар стал воспитывать мальчика наравне
со своими детьми и просил его достать ему алыппа.
Мальчик все говорил, что алыппов на свете очень мало и что
нужно пересмотреть все табуны.
Однажды алдар с мальчиком снарядились в путь
искать алыппа. Долго они напрасно искали; наконец в одном
табуне нашли вороного коня без единого светлого волоса.
Мальчик сказал, что этого коня нужно приобрести за
какие бы то ни было деньги. Алдар купил коня. Поехали
дальше и в другом месте нашли вторую кобылу с
маленьким пятном на лбу и на задней ноге. Опять мальчик
присоветовал ее купить, и она была куплена. С купленными
лошадьми они вернулись домой.
У алдара скоро явилось подозрение, не убежит ли у
него мальчик, и он заставил его присягнуть, что не
убежит. Мальчик поклялся, что не уйдет от алдара до тех

В. Ф. МИЛЛЕР
340
пор, пока тот сам ему не скажет «уходи от меня». Алдар
успокоился. Вот они стали объезжать лошадей, алдар
кобылу, а мальчик коня, уверив хозяина, что кобылица
отличалась большими достоинствами. Однажды они
выехали. Мальчик начал джигитовать, толкать хозяина и
надоедать ему. Тот долго терпел и наконец крикнул мальчику:
— Уйди ты от меня!
Тогда мальчик приударил коня и ускакал.
Алдар понял свою оплошность и погнался за
мальчиком. Долго они скакали, но лошади все на одном
расстоянии. Мальчик даже стал сомневаться в превосходстве
своего коня и свернул к руслу реки — по камням. Долго оба
всадника неслись по камням. Тут только обнаружилась
слабость задних ног кобылицы, происходившая от ее белых
пятен. Она устала, и алдар должен был вернуться домой.
Между тем мальчик разыскал отцовский аул, приехал и
привязал коня к коновязи. Когда его конь заржал, то отец,
узнав по ржанью, что это алыпп, вместе с тем догадался,
что приехал сын, потому что различать алыппов умела только
их семья. Он вышел и радостно встретил сына.
68. ЛЕГЕНДА О СВ. ГЕОРГИИ
Где-то в поле работали три брата. Подходит к ним Уас-
тырджи в виде старика и говорит, чтобы каждый из них
пожелал что-нибудь, и его желание исполнится. Старший
брат пожелал, чтоб у него всегда был отличный урожай
всех посевов, второй — чтоб у него размножались стада, а
младший, не зная что пожелать, сказал, что пойдет
посоветоваться с братом своей матери. Тот научил его
пожелать хорошую жену и хозяйку. Выслушав про желание
младшего брата, Уастырджи пошел с ним вместе в один
дом, где именно в то время справлялась свадьба. Невеста,
уже просватанная, должна была, по словам старика, быть
настоящей женой молодого человека. Он убедил его, чтоб
он, когда на свадьбе почетный старик будет молиться по
обычаю, с лепешкой, бараньим бедром и стаканом в
руках, протиснулся вперед и постарался отпить из стакана,
вместо другого молодого человека, которого присутствие
требовалось обрядом. Отпив первым из стакана,
пришедший с Уастырджи молодой человек становился как бы
вместо жениха. Тому удалось это сделать. Тогда Уастырджи

341
В ГОРАХ ОСЕТИИ
стал говорить собравшимся на свадьбе, что настоящий
жених тот молодой человек, с которым он пришел, что ему
невеста была уже раньше обещана и просватана. Начался
спор. Родители невесты и родственники жениха
опровергали старика. Тогда он предложил Божий суд.
— Пусть, — сказал он, — оба жениха возьмут по сухой
ветке и воткнут каждый свою в золу очага; чья ветка
зазеленеет, расцветет, даст плод, тот настоящий жених.
Женихи сделали это и, но могуществу Уастырджи, дала
яблоки ветка молодого человека, которому он
покровительствовал. Однако присутствующие потребовали еще другого
доказательства, и старик предложил следующее: пусть оба
жениха зарежут, ощипают и сварят каждый по петуху; чей
петух выскочит из котла, сядет на его край и запоет, тот
настоящий жених. Опять выиграл приведенный
Уастырджи юноша и таким образом стал мужем девушки. Молодые
зажили в согласии и дружбе, а Уастырджи исчез.
Через год Уастырджи, под видом нищего, пошел
проведать братьев. Приходит он к старшему и просит немного
корму для своей заморенной лошади. У того обильный
урожай хлеба, и он веет его на току. Но на просьбу
нищего он отвечал:
— Ступай, брат, своей дорогой. Много тут вас ходит.
Если всякому давать, так это у меня ничего не останется.
Тогда Уастырджи проклял его и сказал:
— Пусть ты обратишься в камень со своим хлебом! —
и он окаменел, как был, с лопатой в руках, а хлеб
обратился в щебень.
Второй брат, у которого наплодились огромные стада,
также отказал Уастырджи-нищему и был наказан тем же
способом.
Наконец Уастырджи приходит к младшему брату. Тот
принял его радушно вместе с женой, усадил его и изжарил
барана. После обеда он спросил нищего, чем он болен. Тот
рассказал и прибавил, что есть одно лишь средство
вылечить болезнь, но для него недоступное: нужно, чтобы кто-
нибудь пожертвовал своим ребенком и дал его зарезать,
чтобы он мог натереть себе грудь кровью младенца. Муж и
жена переглянулись и вышли в другую комнату. Вот жена
и говорит:
— Пожертвуем ради гостя нашим ребенком. Мы еще
молоды, у нас еще будут дети, а старику неоткуда достать
себе ребенка для своего излечения.

В. Ф. ИНЛЛЕР
342
Муж послушал жену и предложил гостю своего сына.
Мать хотела непременно видеть, как будет умирать ее
мальчик и из-за двери смотрела, что делает с ним гость. Тот
надрезал ему грудь вдоль, вынул сердце, отрезал от него
половину и затем скрепил снова тело ребенка и положил в
колыбель. Ребенок не никнул, и мать, обливаясь слезами,
была убеждена, что в люльке лежит только его труп.
Затем старик растер себе грудь и вдруг помолодел и
стал молодцем.
Они сидят в комнате. Вдруг матери послышалось, что
ребенок плачет. Она не верит своим ушам, подбегает к
люльке и видит, что ее ребенок жив и здоров. Затем Уас-
тырджи открылся хозяевам и ушел, наградив их щедро за
гостеприимство.
69. О ПЯТНАХ НА ЛУНЕ1
Некогда жил на земле чудовищный Самели, который
возненавидел человечество и дал себе слово не щадить
никого. За какой-то проступок он был взят Богом на
небо и прикован к луне железными цепями, вследствие
чего на ней и видны пятна. Но у него остались сыновья,
которые до настоящего времени в виде щенят
странствуют между небом и землею. Они-то в известное время
пытаются освободить отца и, нападая на луну, начинают
ее есть. От этого происходят затмения луны. С
освобождением Самели, говорят осетины, всему человечеству
грозит опасность превратиться в ослов, мужчинам — в
самцов, женщинам — в ослиц. Избегнет этой участи
только тот род, к которому принадлежал сам Самели.
Потомки Самели, которыми считают себя некоторые
осетинские фамилии, за такую милость с его стороны чтут
его память ежегодным кувдом, который не похож на
обычные кувды. Для кувда не готовят ватрушек, ахсар-
фамбалов2 и араку, а пекут простые пшеничные
лепешки (без начинки) в определенном числе: отцу семейства
или старшему три больших, с которыми он произносит
кувд, и ему же девять маленьких. Все это
раскладывается, вместе с сыром, по фингам, и всякий член семьи
должен съесть определенную ему порцию в глубоком
молчании. Лицам, не принадлежащим к семейству, строго
воспрещается участвовать в трапезе.

СТАТЬИ
В ГОРАХ ОСЕТИИ1
ИЗ ДНЕВНИКА
Владикавказ, 30 июля. Вечером. Наконец наши
сборы окончены. Целый день я рыскал по городу со своим
будущим спутником, чтобы приготовить все необходимое
для более или менее сносной двухнедельной жизни в
горах Осетии. Армянский базар снабдил меня буркой, пере-
метною сумой, совершенно неизбежною вещью для
перевозки багажа верхом, и башлыком, к помощи которого,
как дальше будет видно, я прибегнул несколько поздно.
Затем пошла закупка провианта: сахар, лимоны, чай
присоединились к московским консервам, которые ожидали
своей участи в моем саквояже. Для записывания
осетинских текстов, преданий, легенд, сказок мы запаслись в
достаточном количестве тетрадями, перьями, карандашами,
чернилами. Маршрут был прочно установлен и взяты с
собою пятиверстная карта и компас. Администрация
области, и специально Владикавказского округа сделала,
кажется, все, что могло облегчить мне путешествие: я был
снабжен открытым листом, казенною подорожной и
открытым предписанием. В последнем вменялось в обязанность
участковым приставам и сельским старшинам оказывать
всякое содействие путешественнику, помогать ему в найме
обывательских верховых лошадей, а в местах, где нет
почтового сообщения, снабжать его опытными
проводниками и т. д. Если, несмотря на такого рода гарантии
успешного путешествия, не всегда административные
предписания могли оказывать действие, то не по отсутствию
готовности и распорядительности гг. приставов и старшин, а по
обстоятельствам, которые нельзя было предусмотреть.
На другой день ранним утром должна была стоять у
подъезда клубской гостиницы земская тройка, которой пред-

В. Ф. МИЛЛЕР
344
назначено было везти меня и моего спутника С. В. К-ва до
станицы Архонской. Уложив все вещи и припасы, я,
успокоенный духом, успокоился и телом.
31 июля. Утро было ясное, и день обещал быть
жарким. Часам к 8 явилась наша земская колесница, машина в
3 лошадиных силы, управляемая двенадцатилетним
мальчуганом. Как всегда бывает с россиянами, вышла
некоторая задержка, так что мы выехали не ранее 10-го часа,
когда зной давал себя чувствовать и немилосердно жег наши
затылки и спины. Местность первого переезда не
изобилует картинами природы и произведениями искусства. Взор
бродит по довольно однообразной равнине: налево
виднеются первые передовые отроги Кавказских гор, направо
— низкие Кабардинские горы, окаймляющие
Владикавказский округ с севера. Недалеко от Архонской станицы
переехали вброд через скудный водами Архон. Часов в 12
прибыли в станицу, довольно обширную, но как бы
погруженную в глубокий сон. Все население было в полях, на
работе. Оставшиеся в домах бродили, точно сонные мухи
под знойным солнцем. Приехав на так называемую
станцию, нечто вроде всероссийского постоялого двора,
спросили о лошадях. Первое разочарование: из двух земских
троек, которые держатся на станции по предписанию, обе
уехали. Ждать лошадей приходилось до завтрашнего дня.
Что делать? Не пытаясь растолковать казаку-почтосодер-
жателю все значение носимых мною бумаг, я отправился в
сельское правление, чтобы поговорить о лошадином
вопросе с атаманом. Атаман был на работе, и сельская власть
представлена его помощником. Я оставил у него
документы и пошел подкрепить свои силы в местный духан.
Сонный мальчуган стоит за прилавком. Три сонных мужика
ведут сонливую беседу, прикорнув под навесом. Один
время от времени входит в духан и убеждает мальчика
вызвать отца для конфиденциальных объяснений. Тот, зная
хорошо, что дело идет об отпуске шкалика водки в кредит,
упорно отказывается, ссылаясь на то, что тятька спит.
Пьяненький мужичок сонливым голосом урезонивает, и это,
по-видимому, затянется надолго. Но вот подходит к нам
помощник атамана и докладывает, что лошади будут. В
первый и последний раз мои бумаги подействовали:
отсутствующая тройка, которой приходилось ждать до другого
дня, кто-то оказалась налицо, и незадолго перед тем
ворчавший казак-почтосодержатель самым энергичным обра-

345
В ЮРАХ ОСЕТИИ
зом ковылял на своей хромой ноге вокруг лошадей,
надевая на них всю амуницию. Через полчаса с чувством
немалого удовольствия мы покинули сонную станицу и
поехали на запад, по направлению к станице Ардонской.
Солнце жгло как в «долине Дагестана». Кое-как воротником
защищал я обжигаемый затылок, но все еще не
предпринимал ничего для защиты от гневного Феба моего лица, не
зная, каким сердитым является это языческое божество
против нас, гиперборейцев. По дороге несколько раз
переезжали вброд разные маленькие доны2 (Кизил-дон, Фиаг-
дон, Хатал-дон) и наконец приблизились к внушающему
почти всегда опасения Ардону (собств.: бешеной реке), на
берегу которого расположена станица. Этот бешеный
приток Терека до сих пор упорно отказывается подчиниться
какой бы то ни было регламентации инженеров. Со
стремительным шумом вытекая из гор на плоскость, он до сих
пор не установился в выборе постоянного русла и, по
капризной фантазии, бродит то вправо, то влево, прогуливая
свои волны туда, куда Макар телят не гонял, как бы
нарочно избегая то русло, на котором инженеры построят
мост. Мы переехали через солидный мост, под которым
своенравный сын гор блистал своим отсутствием, оставив
по себе память лишь в массе прикаченных камней,
которыми устлал свое ложе, а через полверсты далее моста
подъехали к Ардону нынешнего лета и, конечно, должны
были переезжать его вброд. Каждый год измышляются
новые меры регуляции реки, и каждый год она прорывает
плотины и гуляет себе там, где ей Бог на душу положит. В
нескольких местах пришлось нам переезжать через
опустелые русла и узнавать, что и здесь, и там когда-то тек
Ардон. Под прочным мостом, который мы переехали, Ар-
дон струился еще недели две тому назад.
Ардонская станица отстроена очень недурно: по краям
обширной площади стоят ряды беленьких, крытых
черепицей или соломой (под щетку), домиков, окруженных
зелеными садиками. Рядом со станицей — осетинский аул
Ардон. Приехав в станицу, я по обыкновению велел ехать
в правление, чтобы порешить вместе с атаманом
лошадиный вопрос. Молодой красивый и симпатичный
атаман г. Красуля объявил нам очень печальное известие, что
обе земские тройки взяты и надо искать обывательских
лошадей. Делать нечего. Атаман взялся энергично
хлопотать о подводе, и через час явился казак, бравшийся за

В. Ф. ИНЛЛЕР
346
приличное вознаграждение довести нас до Алагира. Пока
лошадей искали и запрягали, атаман пригласил нас к себе
в чистенький, только что отстроенный домик, с
европейской внутренней обстановкой. Оказалось, что молодой
атаман, так сказать, у порога семейной жизни, — через месяц
готовится ввести жену в этот новый чертог. За чаем
разговорились об ардонской станичной жизни, о цели нашего
путешествия, о тифлисском археологическом съезде, и
атаман обнаружил, против ожидания, немало
любознательности и случайно набранных сведений. Дело объяснилось тем,
что хотя он и не учился в правильной школе, но был
некоторое время писарем, а затем на войне в Европейской
Турции, и не пропускал мимо ушей новых сведений. Между
прочим, он показал мне свою нумизматическую
коллекцию, большей частью новые европейские монеты и
несколько старых русских. Лишь одна золотая византийская
монета, к сожалению, слишком тщательно отчищенная,
показалась мне любопытной, и я посоветовал владельцу
послать ее в будущем году на тифлисский съезд. За вкусным
чаем, среди нумизматико-археологических разговоров, мы
не заметили, как прошло полтора часа и наша подвода
подкатила к крыльцу. Поблагодарив хозяина, мы
тронулись в дальнейшее странствие и снова переехали Ардон
вброд. Теперь наш путь лежал прямо на юг, по левому
берегу Ардона, фасон к горам, к этим предательским
исполинам, которые кажутся так близко и всегда обманывают
непривычный глаз жителя плоскостей. Всю дорогу до
Алагира мне казалось, что какие-нибудь две-три версты
отделяют нас от подножия гор, а между тем горы начинаются
только верстах в двух за Алагиром. Уже стемнело,
когда мы въезжали в эту красивую станицу,
расположенную по берегу Ардона. Нам предстояло решить
немедленно два вопроса: лошадиный и ночлежный. Решили
прежде всего заняться первым, потому что в теплую
летнюю ночь можно было выспаться и зиЬ 01уо3.
Участковый пристав К. К. С-т, к которому я обратился за
содействием, не теряя лишних слов, немедленно начал изыскать
средства сплавить нас далее по пути нашего следования. О
земских верховых лошадях нельзя было и думать,— по
случаю ожидания начальника округа они не могли быть
отпущены. Земские тройки, о которых у меня сложилось
такое же мифическое представление, как о конях Гелиоса,
по обыкновению отсутствовали. Оставалось нанять у обы-

347
В ЮРАХ ОСЕТИИ
вателей долгушу, которая могла доставить нас на Садонс-
кий рудник. Это и было сделано приставом на довольно
сходных условиях. Порешив этот вопрос, принялись за
второй. Здесь мой спутник, как природный осетин, сделал
соответствующие распоряжения. Он велел вознице ехать в
аул Салугардан, лежащий рядом со станицей, к дому
благочинного о. Гатуева, своего родственника.
В первый раз мне приходилось пользоваться
гостеприимством под осетинским кровом, впрочем, уже
значительно тронутым европейской культурой. Отца благочинного
дома не было, — он незадолго до нашего приезда выехал в
Дигорию приводить в лоно правления несколько семей
ренегатов, омусульманившихся осетин. Мой спутник
вошел в дом на правах родственника и после кратких
переговоров с «матушкой» вышел и сообщил, что мы можем
располагать гостиной, чистенькой и светлой комнатой с
европейской мебелью. Причетник (или дьякон, как их здесь
называют), красивый и бравый молодой человек,
которому гораздо более к лицу джигитовать на коне, чем петь
кондаки и тропари, живо втащил нашу поклажу и вообще
рассыпался в услугах. В первый раз я был свидетелем этой
осетинской услужливости относительно чужеземцев,
которая удивляла меня в течение всего путешествия. Вошла
матушка с приветливым словом и сожалением, что муж
отсутствует. Немедленно в тихом уголке, обитатели
которого, по-видимому, готовились опочить от дневных
трудов, началось движение, суета. Нас не хотели отпускать
спать без теплого ужина. За этой первой осетинской
трапезой я был свидетелем одного образчика осетинского
этикета. Когда ужин был подан, вошла матушка и, конечно, я
рассчитывал, что она сядет и разделит нашу трапезу.
Оказалось, что она должна стоять в присутствии мужчин, а
потому, во избежание такого обстоятельства, которое
цивилизованному европейцу могло отбить аппетит, мой
спутник посоветовал хозяйке просто уйти и не угощать нас.
Другой вид осетинского этикета был совершен над нами
причетником. Когда постлали нам постели и мы
приступили к разоблачению, явился причетник и стал около
притолоки. Я недоумевал и считал это простой
любознательностью провинциала. Но лишь только я принялся за сапоги,
как причетник подскочил и, несмотря на мое
сопротивление, снял с меня это украшение. Оказалось, что и это
составляет одно из важных требовании этикета; от повторе-

В. Ф. КИЛЛЕР
348
ния в течение нескольких дней я наконец привык к этому,
на первый раз шокирующему, обряду и впоследствии,
отходя ко сну, терпеливо ждал сапогоснимателя, зная
хорошо, что все равно он не пойдет спать, пока не исполнит
обряда. Чтобы не задерживать рано ложащихся спать
осетин, мы, бывало, пораньше подвергнемся обряду и затем,
когда сапогосниматель удалится, снова наденем сапоги.
Наконец по совершении над нами всех обрядов
осетинского гостеприимства, мы опочили мирным сном.
1 августа. Мы проснулись рано утром. Трава и
деревья в саду были покрыты обильной росой. Всходило
солнце. Горы на юге были покрыты легкою дымкой. Ардон с
шумом катил мимо нас свои желтоватые воды. Аул уже
просыпался, — осетинские женщины с деревянными
объемистыми ушатами на спинах спешили к реке за водою.
Умывшись на берегу, мы пошли на террасу дома, где нас
ожидал чай. Скоро подкатил наш возница с объемистою
долгушей и, распростившись с любезною хозяйкой и ее
здоровым поколением, уже учащимся в русской школе,
мы тронулись в горы. По дороге у лавочки догнал нас
причетник, которого мы посылали за хлебом.
Отправляющиеся в горы должны в Алагире запасаться хлебом,
потому что в горах его уже купить нельзя.
Налево по нашему пути вытянулось здание серебряно-
свинцового завода, выстроенного с башнями наподобие
средневековой крепости. Оно было построено в то время,
когда еще не вполне надеялись на верность осетин. До сих
пор, как зипчуа4 прежних времен, сохранилось
постановление, что никто не должен входить в ворота завода
вооруженным, и до сих пор туземцы отцепляют у ворот свои
кинжалы и передают караульному солдату. Серебряная
руда для завода добывается в Садонском руднике, куда
лежал наш путь. Через 1,5 часа по выезде из Алагира
пейзаж уже принимает горный характер. Мы въехали в
прекрасную долину Ардона, по которой проложена отлично
содержимая Военно-Осетинская дорога. Справа и слева
возвышаются горы, покрытые густой растительностью.
Однообразие прежнего пейзажа сменяется чрезвычайным
разнообразием горных видов. Очертание гор беспрестанно
меняется. Дорога то немного уклоняется от речки ближе к
горам, то идет высоко по берегу, и глубоко внизу в ущелье
слышится неумолкаемый шум Ардона. Иногда
проезжаешь по краю почти отвесной скалы и видишь высоко над

349
В ГОРАХ ОСЕТИИ
головою свешивающиеся деревья,— так и кажется, что
дерево оборвется и упадет на дорогу. Верстах в пятнадцати
от Алагира начало сильно пахнуть серою; вода Ардона кое-
где блин берега получает почти голубой или, вернее,
аквамариновый цвет. Это — серные источники, к бассейну
которых мы скоро подъехали. У подножия горы с правой
стороны заметен провал, наполненный сернистою водой;
отсюда сернистые ручьи стекают в реку на протяжении, по
крайней мере, полверсты. Говорят, что поэтому в Ардоне в
этих местах не живет форель.
Конечно, в настоящее время, при богатстве и большей
доступности пятигорских серных источников, алагирские
остаются втуне; но, быть может, придет время, когда и на
это место будут съезжаться больные, когда поезд
железной дороги будет мчаться по берегу Ардона, заглушая
шумом колес его громкую песню, и на прелестных горах
среди сосновых рощ будут красоваться роскошные отели и
домики для европейских гостей. Эти отели могли бы с
большим правом присвоить себе пышные названия Ве1уес1еге,
ВеПеуие, чем многие германские отели, украшающие себя
этими ярлыками, если только окна их не выходят на
задний двор.
Часа через три по нашему пути роскошная зелень на
горах начинает редеть, скалы громоздятся все выше и выше:
мы въезжаем в полосу скалистых, лишенных
растительности, гор, нижние части которых покрыты лишь скудною,
пожелтевшею от солнца травою. Это царство камня,
уныния и запустения. По временам вы замечаете у подножия
гор, близ круто вьющейся вверх тропинки, осетинские арбы,
сани и кое-какую рухлядь. Это признак того, что
где-нибудь на вершине скалы гнездится аул. Жители
принуждены оставлять свои арбы внизу под навесами и подниматься
к себе верхом на лошадях или лошаках. Вы
всматриваетесь в груды скал и с трудом открываете аул, — до такой
степени он похож издали на простую груду камней. Лишь
башня, галуан, кое-где возвышающаяся над аулом,
указывает вам на человеческое жилье.
Осетины строятся в этих местах но уступам гор.
Четырехугольная сакля, сложенная из камней, с низкою
дверью, с отверстием, заменяющим окно, прилепляется одной
стороной к горе; плоская крыша представляет земляную
площадку. Над одной такой каменной комнатой, выше по
уступу горы, лепится другая, за ней — третья, причем

В. Ф. МИЛЛЕР
350
всегда одна сторона примыкает к скале и каждый этаж
имеет свою площадку. К главному помещению сбоку, справа
и слева обыкновенно пристраиваются комнатки меньшего
размера, и все это собрание клетушков соединено
наружными лестницами и иногда галерейками. Печи в горах еще
очень редки, сакля согревается первобытным очагом,
находящимся в середине комнаты. Над очагом свешиваются
с потолка две или три цепи (рєхыс), к которым
подвешивается, когда нужно, котел. Цепь до сих пор составляет
самый священный предмет сакли, играющий
немаловажную роль в семейном культе. Над такою цепью
произносятся клятвы; в брачном обряде, до введения
христианства, невесту водили три раза вокруг цепи, после чего брак
считался формально совершенным. Нельзя нанести более
сильного оскорбления врагу, как украв цепь для
домашнего очага. Недосмотревший за целостью цепи подвергался
презрению всего общества. Дым, не имея отверстия в
потолке для выхода, стелется по всей сакле и потому стены
ее и потолок покрыты густыми слоями блестящей черной
сажи. Вокруг этого первобытного индоевропейского очага
зимою согревают осетины свои окоченелые члены,
зарывая ноги в теплую золу. Летом еще сносно в сакле, по
крайней мере в открытую дверь есть доступ свежему
воздуху, но каковы должны быть в ней смрад, грязь и дым
зимою, когда на небольшом пространстве, ежась от
холода, скучивается вся семья, а иногда и домашние
животные?
Верстах в 23-х от Алагира, на правой стороне от
дороги, у подножия гор, лепится скромный духан. Мы
остановились на несколько минут, чтобы дать роздых лошадям и
выпить осетинского пива (бєгєны). Хорошее осетинское
пиво напоминает портер крепостью и вкусом; но в жалком
духане вместо него оказалась какая-то подозрительная,
подслащенная микстура, которой я предпочел скиснувшее
кахетинское вино пополам с водой. Мой спутник, заметив
в духане фандыр — двухструнную скрипку — стал водить
по ней смычком, издавая жалкие звуки, и спрашивал
проезжих осетин, нет ли между ними фандыриста. Такового,
однако ж, не оказалось.
Взобравшись снова в нашу долгушу, мы проехали еще
верст восемь до впадения в Ардон р. Садона и повернули
вправо от Военно-Осетинской дороги вдоль по долине этой
горной речки. Снова начинается растительность; местность

351
В ГОРАХ ОСЕТИИ
оживляется, но берегам растут сосны, березы, клены.
Дорога поднимается вверх, и версты три лошади идут шагом.
Наконец показывается небольшая крепостница, церковь
грузинской архитектуры и несколько казацких и
осетинских домиков. Это — серебряный Садонский рудник,
составляющий правительственную собственность. Свинцовая
руда, как говорят, здесь не богата серебром, так как
рудник и завод не окупают издержек, но дают заработок
бедному местному осетинскому населению. Инспектора
завода, который в отсутствие своего брата заведовал и
рудником, не было дома; он уехал в Алагир и потому, по совету
спутника, мы прибегли к гостеприимству содержателя
местной лавки Цоппо, человека со средствами,
представляющего тип осетина, долго вращавшегося около русских и
знакомого хорошо с русскими порядками и языком. Нас
ввели в чистенькую комнату и подали самовар и закуску.
Между тем мы послали за старшиною, чтобы наутро иметь
верховых лошадей. Оказалось, что это не так скоро
делается. Лошади пасутся в горах верст за двенадцать на
перевале, а большинство населения на работе — жнитве и
сенокосе. Пошли бесконечные толки по поводу лошадей;
осетины, по обыкновению, обступили нас толпою, будто
обрадовались случаю почесать язык с новыми лицами;
помощник старшины делал вид, что хлопочет и всячески
радеет о нашем благе, и все же из этого праздноглаголения
ничего не выходило. Мы успели, сопровождаемые
любознательным помощником старшины, сходить выкупаться в
Садоне, напиться чаю и закусить, когда наконец явился
один молодой осетин с предложением добыть нам три
лошади и проводить нас до Камунты за пять рублей. Дело
было решено, и мы, успокоенные, пошли прогуляться к
аулу — Нижнему Садону, гнездящемуся высоко на горе,
на правой стороне речки. С противоположной стороны эта
гора представляет совершенно отвесную стену, на
вершине которой свили себе гнездо несколько осетинских семей.
После полуторачасового подъема наконец добрались до
аула; мужчины и женщины были в поле; дома оставались
лишь старухи да дети, которые с криками рассыпались в
стороны при приближении страшных урусов. Заметив
смятение, произведенное нами в этом орлином гнезде, мы
отретировались, причем приободрившееся молодое
поколение орлят сопровождало нагие отступление русским
ругательством, единственным русским словом ему известным.

В. Ф. МИЛЛЕР
352
В программу моей поездки входило собирать в разных
местах осетинские тексты для изучения оттенков говоров,
которыми изобилует осетинский язык, как обыкновенно
бывает в языках горного населения. Ввиду этого, чтобы не
потерять вечер даром, я просил Цоппо достать
какого-нибудь старика, знающего старинные и особенно нартские
сказания. Скоро явился к нам маленький и подвижный
старичок и начал скороговоркой рассказывать про нартов
и Дарезанов.
Сказания о нартах (богатырях) представляют
значительный интерес в научном отношении: они
распространены у многих кавказских племен: у кабардинцев, чеченцев,
осетин. Эпос осетин нельзя назвать мифологическим, так
как богатыри носят уже человеческую окраску; но во
многих сказаниях можно найти воспоминания о древних
богах. Так, в разных сказаниях упоминается властитель
мертвых Барастыр, мифическое крылатое существо Паконд-
зи, живущее на небе, небесный кузнец Курдалагон,
который закаляет Батраза в своем горниле, Амиран,
прикованный к скале и соответствующий Прометею, и др. Главные
типы нартов: Батраз, напоминающий Геркулеса, Сырдон
— самый умный и хитрый из нартов, напоминающий
Одиссея, Сатана — сестра и жена Урызмага, отличающаяся
необыкновенным умом, Хамыц, Амиран, Ростом, Созры-
ко, Бадри, Мысырби, Сослан и другие.
Слушая рассказ старика, я еще раз имел случай
убедиться, как изобильны вариантами нартские сказания и
как сильно смешиваются имена богатырей. Подобно тому,
как в наших былинах один и тот же подвиг приписывают
разным богатырям, так и в осетинских сказаниях
смешиваются Батраз с Сосланом, и одни и те же похождения
приписываются в одном ауле одному, в другом — другому
нарту. Быть может, впоследствии, когда записано будет
больше сказаний, критике удастся закрепить известные
похождения за известными эпическими богатырями, но пока
остается записывать только так, как слышишь, и собирать
материал. Сказание, рассказанное стариком, было мною
записано уже во Владикавказе, но в варианте старика
оказались важные подробности о происхождении богатыря
Амирана, и отец его назван был Ростом-кузнец. Это
напоминало мне персидского эпического героя Рустема и ту
роль, которую играет кузнец в иранских сказаниях. Не
послужит ли эта черта к освещению происхождения нар-

353
В ЮРАХ ОСЕТИН
товских сказаний? В иранстве осетин, по свидетельству
языка, не может быть сомнения. Не окажутся ли
специальные черты родства и в народных преданиях? Замечу,
что в моем собрании есть сказание о братьях Ростоме и
Безане, сюжет которого напоминает бой персидского Рус-
тема с Зорабом.Только в осетинской версии убивает своего
неузнанного сына не Ростом, а его брат Безан.
Поздно вечером, после сытного ужина, мы подверглись
обряду снимания сапогов, причем священнодействовал
младший брат моего хозяина, и улеглись спать на чистом
полу комнаты.
2 августа. Встав рано утром, я почувствовал зуд на
лице и подошел к зеркалу. Смотрю и удивляюсь: оттуда
выглядывает пунцового цвета лицо, с напухшими щеками
и носом. О Феб коварный, это твоя работа! Кожа
гиперборейца покрылась ожогами и сизыми пятнами от твоих
жгучих поцелуев. Теперь A5 августа), когда с моего лица
сходит чуть ли не седьмая кожа, я отношусь с юмором к этой
невзгоде, но тогда, чувствуя сильный зуд, я, признаться,
обеспокоился, предполагая, что схватил рожу, которая едва
ли сильно споспешествовала бы моей экскурсии. Впрочем,
скоро более опытные в солнечных делах люди успокоили
меня: нам встретился в Садоне молодой, уже почти
почерневший от зноя, землемер, который с месяц ездил по
горам, и он утешил меня тем, что и он в первые дни носил
ожоги и никакой рожи отсюда не последовало. Бравый
землемер уже скоро возвращался во Владикавказ и потому
великодушно предложил мне для смазывания физиономии
остатки кольдкрема.
Часам к восьми были подведены наши кони и,
торжественно воссев на их хребты при помощи услужливых
осетин, державших, согласно обычаю, стремя, мы тронулись
в путь вдоль по Садонскому ущелью. Тропинка сначала
вьется по правому берегу, а затем переходит на левый; на
горе, верстах в четырех от Садонского рудника, виднеется
полупокинутый жителями аул Верхний Садон. Части
жителей уже надоело терпеть холод и голод в этих
романтических горах, и они выселились на плоскость
(Новохристианское селение). Часа через два езды начался крутой
подъем на горы с правой стороны; лошади запыхивались,
седла сползали, приходилось останавливаться для
передышки раз пять. Наконец мы очутились на вершине одного
кряжа гор и увидели справа еще более высокий каменный
12 Закат „V» 2077

В. Ф. МИЛЛЕР
354
хребет Кион-хох A1.210 ф.), а налево — снежную
вершину Адай-хох A3.244 ф.). Начался Садонский перевал.
Здесь пришлось мне в первый раз испытать
впечатления альпийских путешествий по горным тропинкам. Когда
взберешься на кручу и посмотришь на предстоящий путь,
то решительно недоумеваешь, неужели можно проехать по
той узкой, еле заметной, тропинке, которая вьется так
страшно высоко над бездной? Но вот вы, достигнув этой
тропы, видите, что лошадь может прочно утвердить на ней
ноги, и успокаиваетесь. Кто не страдает головокружением
и питает доверие к горной лошади, — а такое доверие
совершенно необходимо, потому что я сотни раз убеждался,
что лошадь в выборе тропинки гораздо умнее человека, —
тот может спокойно ехать, заложив поводья за луку, в
полной уверенности, что жизни его угрожает не больше
опасности, чем на гладком шоссе. Лишь бы не было дождя, от
которого скользят ноги лошади. В одном месте
приходилось особенно круто: тропинка шла не ровно, а покато по
горе, которая вдруг спускалась отвесно. Притом сверху
скатывалась часто осыпь и заметала и без того узкую
тропинку. Приходилось ехать гуськом на известном
расстоянии, чтобы сотрясение шести пар конских ног не усилило
осыпи. Миновав благополучно и это место, мы очутились
на свежих альпийских лугах с сочною травой, бороздимых
в разных направлениях быстрыми и холодными
ручейками, стекавшими из ледников. Свежий горный воздух
придавал какую-то особенную бодрость. Мы остановились на
несколько минут у одного ручейка, чтобы напиться и
полюбоваться на снежные вершины, казавшиеся уже совсем
близко. Усталые лошади с жадностью щипали альпийскую
траву. Был полдень. Солнце пекло, но время от времени
ветер от ледников обдавал прохладою. Полною грудью
вдыхал я этот чудный воздух...
После краткого отдыха поехали дальше: начался спуск
в долину Сонгуты-дона, на берегу которого расположена
цель нашего сегодняшнего пути — аул Камунта.
Роскошные альпийские луга опять спенились мало-помалу
бесплодными утесами, подножие которых покрыто скудною
пожелтевшею травой. Кругом ни кустика, ни дерева; всюду
— груды камней и мелкий щебень, ползущий с гор. Через
полторы часа пути по ущелью Сонгуты-дона увидели аул с
несколькими древними галуанами. Это — Камунта, один
из древнейших аулов по ущелью.

355
В ГОРАХ ОСЕТИИ
Отправляясь в Дигорию для изучения чисто дигорско-
го говора, я хотел следить и за постепенным переходом к
нему от тагаурского, и потому говор этого аула был для
меня интересен. Решили остановиться здесь дня на два.
По случаю страдного времени большая часть мужчин
работала в поле. Во всем ауле оставалось человек десять,
которые, заприметив наших коней, скоро подошли к нам и
проводили нас до так называемого «правления», нечто вроде
первобытного пещерного жилища, с земляным полом,
широкою скамьей, столом и убогим стулом. Правление
отличалось от любой сакли лишь тем, что было снабжено
печью, которая за отсутствием леса вокруг Камунты, едва ли
часто топилась в течение своего существования.
Достоверно известен лишь один случай топления печи, именно в
1876 году, когда произошло при помощи ее аутодафе
местного фетиша, о чем я расскажу впоследствии.
Едва мы вошли в правление и стали выгружать наши
переметные сумы, как уже комната наполнилась народом.
Один ветхий старик сел рядом с нами на скамью, а все,
кто помоложе, выстроились вдоль стен, образуя как бы
античный хор. Начались расспросы о цели нашего
приезда; мой спутник, как природный осетин, знакомый с
нравами и обычаями, старался всячески растолковать эту
совершенно им непонятную цель, но, по-видимому,
безуспешно. У них, как мы заметили, сложилось убеждение,
что мы путешествуем неспроста, не для того, чтобы
слушать побасенки, а с какою-то тайною целью, тщательно
скрываемою под пустыми предлогами. Но хотя, быть
может, у кое-кого из подозрительных политиканов и
шевелилось опасение, что следствием нашего приезда могут быть
какие-нибудь новые, нежелательные для осетин,
мероприятия со стороны администрации, однако же, во всяком
случае, мы были гости, а гость, по осетинскому
выражению, «божий гость». Несмотря на почти поголовную
бедность и на рабочую пору, начались скоро добровольные
приношения: один старец принес бутылку араки, другой
— кусок овечьего сыра, третий — овечьего молока. На
другой день нам принесли в жертву петуха, а вечером с
немалыми усилиями поставили самовар и торжественно,
вместе с сахаром на блюдечке, внесли в «правление». Я
недоумевал, как камунтцы будут приводить в действие эту
машину посредством их единственного топлива — кизяка.
Но оказалось что в ауле для экстренных случаев был ма-

В. Ф. ИИЛЛЕР
356
ленький запас угольев, привезенных издалека.
Наибольшую любезность оказал нам молодой человек из семьи
Дзилиховых, единственный грамотный в ауле, состоявший
поэтому писарем при своем старшем брате — старшине.
Во время закуски, совершавшейся под наблюдением
двадцати любопытных глаз, мы расспросили о раскопках
в древнем камунтском могильнике и о находимых вещах.
Несколько лет тому назад речка размыла часть горы и
обнажила несколько рядов могил прежнего населения
местности. В могилах были находимы золотые, бронзовые и
железные вещи, сердоликовые и стеклянные бусы. Цена
золота всюду хорошо известна: камунтцы продолжали
раскопки сами и продавали золотые вещи во Владикавказе
золотых дел мастерам и некоторым любителям древности.
Когда стали покупать у них бронзовые и железные вещи,
то и они уже стали известною ценностью и не
отбрасывались в сторону. Зная эти обстоятельства, я осведомился,
нет ли вновь выкопанных старых вещей. Оказалось, что
есть, но немного. Мне принесли глиняный кувшин,
сердоликовые бусы, пряжку бронзовую и три железных
топорика. Конечно, это было мною куплено. Относительно
золотых вещей сообщили, что недавно, незадолго до моего
приезда, скупил их один армянин, прапорщик К.,
приехавший из Тифлиса по поручению собственника одной
коллекции. В Галиате, ауле, лежащем верстах в двух от Ка-
мунты, он накупил рублей на шестьдесят. К. ценил, как
мне сказали, исключительно золотые вещи. Меня же,
признаться, они интересуют всего менее, потому что дают
меньше всего понятия о местной культуре. Золотой руды не
было в этих местах, и предметы из этого металла
приобретались путем купли или грабежа. Поэтому, если
действительная и любительская ценность золотых предметов и
велика, научная их ценность гораздо ничтожнее ценности
других вещей, составляющих бытовую обстановку камунт-
ских и галиатских могил.
Отдохнув немного, мы отправились, сопровождаемые
чуть ли не всем наличным населением аула на место
раскопок. Могилы идут вдоль горы в двух или трех ярусах.
Каменные ящики, вроде кобанских, встречались редко: труп
был положен в яму и завален камнями, а иногда только
засыпан землею. Оружие при мертвецах исключительно
из железа, а бронзовые предметы составляли только
украшения. В могилах были найдены монеты VI и VII века, и,

357
В ГОРАХ ОСЕТИИ
конечно, камунтский могильник не может быть
сравниваем по древности с кобанским и казбекским,
представляющими характерный пошиб культуры бронзового века.
Расположившись на берегу ручья в виду могил, мы стали
расспрашивать жителей Камунты о их местных
преданиях, и я записал немало любопытного. Многие из этих
преданий хорошо помнил старик Дзилихов, умерший за
месяц до нашего приезда, как уверяют его потомки, 132-х
лет. Об этом живом архиве местной старины я впервые
узнал во Владикавказе от преосвященного Иосифа и
весьма рассчитывал в Камунте порасспросить его и «пыль с
хартий отряхнуть». К сожалению, мне пришлось только
подобрать отдельные листики этого ветхого фолианта
через его сыновей, которые запомнили некоторые рассказы
старика. Я записал предание о грузинской короне, о Змее
Горыныче, когда-то окружившем аул Галиату кольцом и
убитом одним из богатырей прежних времен, о походе Саха
на Галиату, об основании Камунты и постройке некоторых
башен, о войне камунтцев с алагирцами, о чудных конях-
алыппах и многое другое.
Чтобы дать понятие о преданиях Камунты и соседнего
аула Галиаты, приведу некоторые более любопытные5.
Утомленные днем путешествия и работы, мы не
задерживали долго сапогоснимателя, которым оказался
рассыльный при правлении (или кулер, т. е. курьер, как его здесь
называют), и предались мирному сну, причем от
утомления не обратили особенного внимания ни на мышей,
бегавших по нашим буркам, ни на блох, убийственно напавших
на наши усталые тела.
3 августа. Воскресенье. Сегодня мы поняли
неудобство занимать общественное здание. С утра стало
собираться перед канцелярием местное население, так как
предстояло заседание сельского суда. Этот суд состоит из
старшины, трех выборных тархонлагов и трех их кандидатов и
писаря. Разбиралось два дела: обвинение в клевете и
пропажа двух быков из сельского стада. Обвиняемые и
обвинители кричали и шумели неистово. Публика разделилась
на партии, и каждый громогласно заявлял свое мнение о
том, кто прав, кто виноват. Прения продолжались до
вечера, и только когда начало смеркаться, писарь был в
состоянии записать в книгу решение суда. Я полюбопытствовал
на другое утро заглянуть в книгу судебных решений,
постановляемых по обычному праву (адату). Не будучи сам

В. Ф. ИИЛЛЕР
358
юристом, могу уверить лиц, занимающихся обычным
правом, что они нашли бы много любопытного материала в
этих книгах, которые хранятся при каждом сельском
правлении. Хотя в «Сборниках сведений о Кавказе и о
кавказских горцах» и были обнародованы адаты некоторых
горских племен, но этого недостаточно, и я уверен, что наши
«обычники» нашли бы богатую поживу, если бы пошарили
по кавказским сельским правлениям.
Большая часть дня была нами потеряна, только вечер
принес некоторую поживу. Когда народный сонм начал
расходиться, благодетельный писарь внес к нам
торжественно самовар и курицу, пожертвованную сельским
старшиной. Вскоре затем появились мальчики с предложением
только что пойманных форелей, и таким образом нашим
желудкам, утомленным консервами, предстоял
лукулловский пир. Но самое приятное еще ожидало нас в конце
дня. Неожиданно у канцелярии раздался стук копыт
ишаков и лошадей, и в горницу вошел почтенный о. Гатуев,
сопровождаемый махческим священником и милиционером
из Алагира. Оказалось, что о. благочинный возвращался
домой, покончив свои дела в Стыр Дигоре. Встреча была
самая радостная. Снова вся комната наполнилась
народом, подходившим к благословению пастыря и с
любопытством слушавшим наши беседы. Я не пропустил случая
поэксплуатировать отца благочинного относительно
языческих обрядов и песен, о которых осетины на наши
расспросы отзывались незнанием. Оказалось, что многое они
еще очень хорошо помнят и соблюдают до сего дня, но не
любят об этом распространяться. О. Гатуев рассказал мне
следующий факт, случившийся не далее 1876 года.
В Камунте с отдаленного времени в семье Атаевых
хранился и пользовался поклонением сосновый отрубок, пуда
два весом, считавшийся фамильным дзуаром, дававшим
изобилие. Только в 1876 году о. благочинному удалось
убедить собственников сжечь этот дзуар в печи. О
происхождении священного дерева рассказывают следующее
предание. Однажды один из предков Атаевых пошел в
далекий лес нарубить дров. Когда он замахнулся на одно
дерево, вдруг раздался откуда-то голос: «Не руби!» Он
начал рубить другое дерево, и голос повторился. Тогда он
ударил по третьему дереву, и из него потекло молоко и
кровь. Атаев заключил отсюда, что в это дерево вселился
дзуар богатства, отрубил кусок и принес к себе домой.

359
В ГОРАХ ОСЕТИИ
Дзуар был прикреплен в конюшне к яслям, и Атаевы
стали ежегодно приносить ему жертвоприношения —
ягненка, пиво и араку. Семья стала богатеть и приписывала свое
благосостояние священному обрубку.
Когда заметили, что отец благочинный говорит об этом
спокойно, как бы о делах минувших дней, то «развязался
язык гугнивых», и один из присутствовавших спел песню
дзуару Аларды — целителю оспы.
Мы простились с отцом Гатуевым в надежде свидеться
в Алагире. К сожалению, при всем обратном проезде, отца
благочинного там не было, и мои надежды
воспользоваться его сведениями об осетинском язычестве не
осуществились. Кое-что по этому вопросу мне удалось записать от
одного старика во Владикавказе. Многое уже
обнародовано в «Сборнике сведений о кавказских горцах». Надеюсь,
что при помощи этого материала можно себе составить
довольно полное понятие об этом любопытном предмете.
Впрочем, удачный случай привел меня самого видеть
языческий праздник в Рекоме, о чем сообщу в своем месте.
Мы решили выехать на другой день в Стыр Дигор, так
как уже собрали достаточно преданий в Камунте. Алагир-
ский пристав г. С. предложил мне взять отправленного с
о. Гатуевым милиционера, если я встречу его и буду
нуждаться в его услугах. Одно время я колебался и не знал,
воспользоваться ли мне этим субъектом или нет.
Милиционерами называются здесь местные жители, часто из
привилегированного сословия, поступающие в военную
службу добровольно и исполняющие должности полицейских и
рассыльных при приставах и окружном начальнике. Всех
милиционеров из осетин человек сто. Они служат в
течение нескольких лет, причем один месяц состоят на службе,
а другой — проводят в своих аулах. Они получают по 10
руб. в месяц и чины (урядника, юнкера, прапорщика), но
должны являться на службу, по выражению летописца,
«конны и оружны». Костюм их — черкеска и папаха,
оружие — пистолет, кинжал и шашка. От обыкновенных
осетин их отличают лишь погоны. Милиционерам поручается
часто конвоирование должностных лиц, доставление
депеш, караулы и т. п. обязанности. Прежде чем оставить
милиционера при себе, я счел нужным разузнать его
желание; хотя он по «обязанности службы» и готов был ехать
со мною обратно в Стыр Дигор, но все же признался, что
он давно из дому и тоскует по своим. Ввиду этого я не

В. Ф. МИЛЛЕР
360
решился оставить его при себе, тем более, что весьма
смутно сознавал полезность его и по его просьбе отправил с
ним письмо к приставу, что не нуждаюсь в его услугах.
Обрадованный милиционер пожелал мне от души
счастливого пути. Поздно вечером мы условились с одним
жителем Камунты, что он добудет нам лошадей по 1 рублю в
день за каждую и будет сопровождать нас в Стыр Дигор и
обратно. Покончив с этим важным вопросом, мы
отправились спать.
4 августа. Ясное прохладное утро. Солнце всходит
поздно для Камунты, окруженной со всех сторон горами. Я
вышел из нашего темного и грязного логовища на
площадку в две сажени ширины перед канцелярией. Налево на
одном уровне с площадкой — плоская крыша соседней
сакли и на ней ребятишки, выползшие наружу в чем мать
родила, несмотря на весьма чувствительную свежесть утра.
Большинство ребят лет до шести ходят нагишом, на
мальчиках постарше какие-то распашонки, прикрывающие плечи
и спину, а весь перед обнажен. Девочек одевают несколько
больше, но также весьма недостаточно. Особенно обратил
на себя мое внимание ребенок лет трех с огромным
животом и тонкими ножонками: ему холодно, и лишь
выглянуло солнышко, он ложится на спину и греет на солнце
живот. От речки, протекающей далеко внизу под горою,
поднималась местная тяжелая артиллерия: это — вереница
изнуренных работой баб с ушатами воды на спинах. Как
полезно в осетинском быту это вьючное животное,
приносящее на значительную высоту раза по три в день
двухпудовую ношу на потребу домовладыки и семьи! Меня
всегда коробило, когда я видел мужчин и здоровенных
парней, болтающих о всяком вздоре на ныхасе и тут же
проходящих, с опущенными глазами, женщин с тяжелыми
ушатами на спинах. При встрече с мужчиной, своим
властелином, женщина сторонится и уступает ему дорогу. Она
не смеет с ним заговорить, да и он при посторонних
унизил бы свое достоинство, заговорив с нею. Меня всегда
поражало, как словоохотливы при встрече мужчины и
какой ряд всяких пожеланий они отпускают друг другу: «Да
будет прям твой путь!», «Да будут долги дни твоей
жизни!», «Да съем я твои болезни», «Милость Божия да будет
тебе!»... Эти и подобные пожелания перекрестным огнем
так и сыплются при встречах. Но единственный любезный
ответ на пожелания женщины, допускаемый осетинским

361
В ГОРАХ ОСЕТИН
этикетом, есть «зєрды рай» — радуйся в сердце. В
течение двух недель пребывания среди осетин я видел много
женщин, но почти не слыхал их голоса.
Бывало, встречали мы болтающих между собою баб,
но лишь замечали они наше приближение, как немедленно
умолкали и, степенно прикрыв глаза головным платком,
отступали к самому краю дороги, чтобы дать проехать
лошадям. Иногда при узости дороги им приходилось
отступать аршина на два в овраг или бурьян...
Любопытно наблюдать в Осетии отношения полов,
вылившиеся в такие формы, которые равно стеснительны для
мужчин и женщин. Муж часто сильно любит жену, но
вместе с тем считает позором, если его застанут с ней
наедине, и при посторонних, встречаясь с женою, не
решится с ней заговорить. Для него оскорбительно, если кто-
нибудь спросит его, женат ли он и как здоровье его жены.
Жена не дерзает встречаться с родственниками мужа и
должна всячески избегать их. Она не может назвать мужа
по имени не только при посторонних, но даже при детях.
Эти правила этикета соблюдаются свято не только в
глуши, в деревнях, но даже там, куда проникла некоторая
культура, например, во Владикавказе. Один мой приятель
из образованных осетин рассказал мне кое-что из своей
семейной жизни: он живет вместе с одним полковником
русской службы в одной квартире. У полковника-осетина
дочь замужем в одном ауле близ станции железной
дороги. Молодая женщина захворала и должна была
некоторое время жить во Владикавказе у отца, пользуясь
советами городского доктора. Мой приятель был при первом
визите доктора; нужно на рецепте написать фамилию ее
мужа. Спрашивают молодую женщину, но она краснеет и
молчит. Или другой случай: муж приезжает из аула,
чтобы проведать о жене, но он не смеет войти в дом, чтобы
расспросить о жене. По-видимому, кого ему стесняться?
Отец его жены — человек без предрассудков, мой
приятель — и того менее, город — не родной аул, где всякий
знает всех, а все-таки зазорно, все-таки трудно пересилить
предрассудки, всосанные с молоком матери.
Те же стеснения у сыновей относительно матери.
Сыновнее уважение требует, чтобы сын с той поры, когда
перестал ходить нагишом, всячески избегал встретить мать
не вполне одетым. И вот поутру, находясь в некотором
дезобилье, он тщательно высматривает, не находится ли

В. Ф. ИНЛЛЕР
362
мать поблизости. Показаться ей в этом виде было бы
грубым оскорблением чувства скромности. Целым рядом
таких требований этикета обставлена домашняя жизнь
осетина, что не мешает ему, однако, проводить ее в грязи,
духоте и смраде. В этих первобытных, звероподобных
логовищах соблюдается этикет строже, чем в европейских
раззолоченных палаццо.
Как ни безотрадна жизнь женщины, однако к чести
осетин нужно сказать, что между ними крайне редко
встречаются акты грубости и насилия против нее. Бить
женщину считается позором. Если семейный раздор дошел до
крупной размолвки, жена уходит в дом родителей, и со
стороны мужа начинаются хлопоты о примирении. Для
этого временного отсутствия оскорбленной жены есть
особый термин «таргай» (каприз).
Пока я с биноклем в руках осматривал ледник на
противолежащем хребте, у канцелярии собралось несколько
человек, которые с любопытством наблюдали за моим
занятием. Предложив им самим посмотреть в кєсєнцєст, т. е.
глаз для зрения, иначе подзорную трубу, я доставил им
немалое удовольствие. Впрочем, сыны гор и
невооруженным глазом видят лучше подслеповатого европейца. Они
отлично различали на далеком расстоянии на горе быка,
который и в бинокль мне представлялся черною точкой.
Привод лошадей по обыкновению затянулся, и мы имели
еще часа два времени поговорить с местными старожилами
о преданиях Камунты и Галиаты. Наконец часу в
одиннадцатом тронулись в путь, уже вчетвером, так как старшина
оказался нашим попутчиком до Стыр Дигора. Лошади
быстро спустились по узкой улице Камунты; впереди шел
ишак, нагруженный переметною сумой. Дорога (или
правильнее, тропинка) представляет крутой спуск в лощину,
где расположен другой древний аул Галиата, с четырьмя
галуанами, возвышающимися над грудой циклопических
сакель. Чем-то мрачным, средневековым веет от этих
древних башен и домов, в которых коротает свой век
потомство на местах, где каждый камень, каждая гробница
говорит о предках. От неблагоприятных условий
существования, холода и голода население нарастает весьма
медленно. Поэтому каждый дом считает несколько столетий, и
новые постройки редки. Если семья сильно размножается,
то пристраивается небольшая клетушка у главного здания,
которое продолжает служить потомкам. Любому домохо-

363
В ГОРАХ ОСЕТИИ
зяину не трудно насчитать от пяти до десяти и более
поколений его предков, проживающих на том же самом месте,
в той же сакле.
Спустившись в Гали ату и въехав в одну из ее узких
улиц, мы должны были остановиться. Наш спутник,
бравый старшина, спешился и просил принять угощение от
своих родственников в Галиате. Немедленно нас
окружили, помогли сойти с лошадей и просили сесть на камнях,
на разостланных бурках. Из башни вышел почтенный
старец, сопровождаемый молодым человеком с кувшином
бєгєны. Начались тосты. Поднимая стакан, осетин,
знающий этикет, снимает папаху и начинает долго прочитывать
разные пожелания. Обыкновенный смысл этих пожеланий:
милость Бога, падишаха и, наконец, булкона
(полковника, т. е. окружного начальника), который после падишаха
высшее лицо, по понятию осетин. Мне несколько раз
приходилось слышать, как осетины желали мне милость этого
потентата. Затем следуют пожелания здоровья всем
членам семьи и чуть ли не до десятого колена, пожелания
счастливого пути и благословения разных дзуаров: Уас-
тырджи, Уацилла и Рекома. Все присутствующие
обнажают головы и повторяют «омен» (аминь). Затем наливают
следующему по иерархической лестнице, и это
продолжается, пока кувшин не опустеет. Садясь на коня после
прощального стакана и всяких пожеланий, я, не зная того,
нарушил важное правило осетинского этикета. Я подошел
сам к коню и просил подержать его. Уже за пределами
аула я узнал от спутника, что уронил свое достоинство;
гость должен ждать, чтобы ему подвели коня и подержали
стремя. Притом излишняя поспешность может обидеть
хозяев.
Через несколько минут езды мы спустились в ущелье
реки Сонгуты-дона, так называемое Вола-ком6, и поехали
вниз по берегу реки почти до ее впадения в Урух. Все
ущелье Вола-ком густо населено, хотя с трудом в
состоянии пропитать население. Каждая, даже самая
незначительная полоска удобной земли на скате гор огорожена
камнями и тщательно обработана. Лесу почти нет,
колесные арбы неизвестны и сено, накашиваемое высоко на
горах, возят и зимой, и летом на санях, впрягая в них
волов. Скот мелкий и плохой: взрослый бык не больше
великорусского годовалого теленка. Хлеб часто не
вызревает от суровости климата; овес сеется мало и часто бе-

В. Ф. КИЛЛЕР
364
зуспешно. Кое-где по горным аулам нет даже кур. И
несмотря на все эти неблагоприятные условия, аулы
встречаются довольно часто. На левом берегу Сонгуты-дона —
Хунсар, Вокац, Махческ, на правом — Фаснал, Масты-
ноко, Павутти7, Фараскат — все это на протяжении
каких-нибудь пятнадцати верст. Около древнего аула Вока-
ца я остановился на несколько минут, чтобы поискать на
кладбище памятник в форме куба, будто бы с греческой
надписью, о котором я узнал из записной книги
профессора Антоновича. Расспросы и розыски не обнаружили
его присутствия, но зато я при случае подробно
рассмотрел осетинские могильные памятники. Одни
представляют форму четырехугольной пирамиды, вышиной в сажень
и больше, сложенной из камней; часто за рядом камней
следует пласт из шиферных плит, и таких пластов на
одной пирамиде я насчитал до двенадцати; бока пирамиды
не прямы, а выгнуты; на вершине — украшение в виде
шишки и иногда деревянное украшение в виде рогов.
Другие памятники имеют вид четырехугольных домиков
без крыши, с шарами по углам. Третий вид —
усыпальницы в виде небольших каменных домиков с покатой
шиферной крышей и окном; они напоминают долмены. В
окно на шиферную доску клали труп покойника и
предоставляли его действию воздуха. Когда в семье бывал
новый покойник, то доску с прежним повертывали, и он
скатывался на пол усыпальницы, уступая место на доске
новому гостю. Поэтому на полу усыпальницы вы видите
массу костей и черепов. Самый простой вид
представляют монолиты аршина в 1,1/2 вышиной, округленные
наверху, толщиной от двух до четырех вершков. Часто
такие обелиски стоят не на могиле, а близ проезжих дорог,
чтобы напоминать прохожим о покойнике. При виде их
мне невольно вспомнился древнерусский обычай ставить
прах покойника в сосуде на придорожных столбах. Более
новые обелиски расписаны ярко красками. В верхней
части обыкновенно звезда в круге, ниже — крест, а в
нижнем поле — ряд изображений предметов бытовой
обстановки покойного. Наверху — ряд патронов (газыри),
носимых на черкеске; ниже — пороховница, нож, ружье,
пистолет, плеть; еще ниже изображены лошадь, кувшин
и чашка. Видно, что эти изображения представляют
5игУ1Уа18 обычая класть все эти предметы в могилу
покойника. Более практическое новое время ограничилось тем,

365
В ГОРАХ ОСЕТИИ
что изображает на камне фигуры этих вещей, вместо того,
чтоб их бесплодно зарывать в землю. Вокруг обелиска
часто идет рамка из дерева.
Не доезжая селения Вокаца, ложе и берега реки
усеяны огромными камнями причудливых форм. Один
представляет массивную часть скалы, какою-то силой
отторгнутую и начавшую скатываться, но остановившуюся
почему-то в своем падении. Неподалеку на берегу реки вам
указывают целую окаменелую группу, двух быков, сани и
воз сена. Это окаменелый скот уайгутов — великанов,
некогда населявших эту долину; гигантские камни служили
им метательными снарядами. Но «Бог потреби я», и они
«погибоша аки обре». Вот одно предание, записанное мною
о великанах9.
Часам к четырем мы доехали до древнего аула Нар, от
которого нам надо было спуститься в долину Уруха,
чтобы далее ехать по течению этой реки. Спуск так крут, что
пришлось идти пешком и вести лошадей. Наконец мы были
внизу, в зеленой, довольно широкой долине, замкнутой
горами. Все здесь говорит о богатырских временах,
упоминаемых в нартских сказаниях. Налево виднеется
древняя усыпальница, приделанная к горе. Предание называет
ее гробницей нарта Сослана (Сосланы ингєн), которому
приписывают ряд чудных похождений. При помощи
проводника и старшины нам удалось пролезть в узкое
отверстие, чтобы поближе рассмотреть содержимое
усыпальницы. Весь пол ее покрыт костями. Направо — широкая
доска, на которой распростерт мумизированный временем труп
богатыря. Череп поражает своими размерами, покойник
был ростом в сажень, правая рука свесилась вниз,
мускулы высохли и плотно присохли к костям. На покойнике
белая полуистлевшая рубаха. На левой стороне
усыпальницы шиферная доска меньших размеров со скелетом
мальчика.
О смерти Сослана предание рассказывает то же, что о
смерти другого богатыря, Батраза. Сослан, уверенный в
своей исполинской силе, был во вражде с Фыд-Иоанне
(отцом Иоанном, так называют осетины Иоанна
Крестителя). У Фыд-Иоанне было чудное колесо Ойнон, которое
он послал на Сослана, чтоб оно его раздавило. Сослан с
двенадцатью товарищами был в это время на охоте.
Утомленные товарищи его заснули, и чудное колесо
прокатившись по ним, рассекло их на части. Сослан, вернувшись

В. Ф. МИЛЛЕР
366
из лесу, увидел трупы товарищей и погнался за колесом,
которое между тем убегало. Видя, что он не догонит его.
Сослан просил ольховый куст задержать колесо своими
ветвями. Куст не послушался и был проклят Сосланом:
«Пусть одни лентяи пользуются тобой!» Преследуя
дальше колесо, Сослан с тою же просьбой обращается к кусту
орешника, обвитому хмелем. Орешник повиновался и
остановил колесо. Тогда Сослан рукояткой шашки прижал
колесо к земле, и оно стало просить пощады. Сослан
отпустил его, обязав клятвой в том, что оно вернется к Фыд-
Иоанне и рассечет его с женою пополам. Колесо бежит и
плачет. Навстречу ему идет коварный нарт Сирдон и
спрашивает, отчего оно плачет. Чудное колесо рассказало ему
о данной Сослану клятве. Коварный Сирдон посоветовал
ему не держаться строго присяги, проехать Фыд-Иоанне
только по кончикам пальцев, а затем вернуться к Сослану
и, воспользовавшись его сном, разрезать его пополам.
Колесо так и сделало. Друзья похоронили Сослана в
усыпальнице между двух рек. Около гробницы в июле режут
баранов и просят Сослана о хорошей погоде.
Несколько далее, на полуострове, образуемом изгибом
реки, находится овальная площадка, обложенная по
краям камнями. Большая ось — сажен в двадцать, малая — в
пять. На одном конце площадки — куча камней. Это
место считается сборною площадью древних богатырей —
нарты ныхас. Здесь собирались они на зов предводителей —
Сослана, Батраза, Урызмага и других, предпринимая
какую-нибудь отважную работу.
Сидя на камнях в ныхасе, вы видите в горе на севере
перед собою длинную трещину сверху вниз; это знак
удара меча разгневанного Уасгерги (св. Георгия), а рядом —
дыра в сакле, оставленная ударом его копья. Щель
называется до сих пор «Удар меча». В Стыр Дигоре я также
записал легенду, объясняющую этот удар Уасгерги. Но
более обстоятельный рассказ доставлен мне о. Гатуевым.
Предание рассказывает, что Уасгерги со своим сыном
оберегал соленые залежи местности Харес, так как ангел
плоскости имел намерение похитить оттуда соль. Однажды
Уасгерги должен был куда-то уехать и поручил сыну
охранять солончак и не пропускать к нему никого. Ангел
плоскости воспользовался этим случаем, прибежал в Харес в
виде гончей собаки и похитил соль. Возвратившись из
поездки, Уасгерги спросил сына, не видел ли он кого-ни-

367
В ГОРАХ ОСЕТИН
будь; сын отвечал, что прибегала только гончая собака.
Уасгерги догадался, что в виде собаки прибегал дзуар
плоскости и погнался за нею. Первая стрела его не попала в
собаку, но от огненных искр ее, упавших на землю,
произошли все грушевые деревья около аула Ахсау. Вторую
стрелу он пустил в собаку около аула Задалеска и опять
дал промах, но от искр произошел лесок, называемый
Морга. Тогда Уасгерги пришел в ярость, ударом меча
рассек скалу и ударом копья пробил пещеру. «Так поразил
бы я ангела плоскости,— сказал он,— если бы был дома,
когда он похитил соль». Молодежь собирает приношения
окрестных жителей и пирует около скалы в известный день,
упоминая в песнях имя Уасгерги.
Чтобы попасть в Стыр Дигор, нам приходилось
переехать по осетинскому мосту через бурный Урух. Эти
мосты плетутся из ветвей и посыпаются землей. Перил нет. В
то время как вы едете, мост колышется под лошадью, и
лошадь пугается, видя воду сквозь щели настилки. Иногда
мост на значительной высоте, сажени на две, на три над
уровнем реки, и я не скажу, чтобы переезд через него
сопровождался приятным ощущением.
Долина Уруха представляет полную противоположность
Оллаккому. Вы опять вступаете в царство свежей и
богатой растительности. Нижняя, почти отвесная часть скал
представляет самые причудливые формы пластов и
разнообразную окраску. Вершины и бока гор заросли густым
сосновым и еловым лесом. Скалы сжимают бурную речку
и в одном месте доводят ее до двух саженей ширины.
Рассказывают, что в этом месте один юный осетин совершил
гигантский скачок. Дорога вьется вдоль левого берега, то
взбираясь на значительную высоту, то подходя почти к
реке. Кое-где она идет густым лиственным лесом. Сколько
раз, проезжая мимо какого-нибудь чудного ландшафта, я
сожалел, что художники не заходят в эти места и что мы
составляем себе понятие о красотах Кавказа почти
исключительно по избитым видам Военно-Грузинской дороги.
День уже склонился к вечеру, когда мы миновали аулы
Моска и О дола и выехали на дорогу к Стыр Дигору,
вьющуюся между огороженных камнями полей. Еще час езды — и
мы в полном мраке достигли дома местного священника, у
которого, как мы знали от о. Гатуева, есть чистенькая
комната, удобная для ночлега. Отец Шио, родом грузин,
вышел поспешно из своей комнаты и встретил нас у дверей.

В. Ф. МИЛЛЕР
368
Первыми словами его были, что остановиться у него мы,
конечно, можем, но что есть нечего, ибо он постится, да и
вообще в Стыр Дигоре жить не сладко, потому что уже три
года не было урожая. Мы, впрочем, и не рассчитывали
встретить здесь обилие благ земных и возлагали упование
на наши консервы. При помощи набравшихся отовсюду
помощников, наскоро разместились в комнатке, разобрали
переметные сумки и изготовили чаю к бульону. О. Шио
сначала все не решался сесть в нашем присутствии, но
наконец присел к нам и расспросил о цели поездки. Наутро
он обещал достать нам стариков и действительно исполнил
обещание.
5 августа. Проснулся я рано утром и выглянул в окно,
которое, впрочем, за отсутствием рам, было открыто
постоянно. Передо мною небольшая новенькая деревянная
церковка, с небольшим двором, окруженным
циклопической оградой. Всю ограду сложил о. Шио своими руками.
Рядом с церковью древнее кладбище с целым рядом избо-
образных усыпальниц. За церковью шумно катит Урух свои
волны вдоль гряды покрытых кустарником гор. Мальчик-
пастух гонит стадо на горное пастбище. Женщины идут в
дальние поля на работу. Жатва и сенокос как-то
подоспели вместе, так что мы приехали в самую страдную пору.
Домик о. Шио стоит с краю селения, которое поднимается
далее на противоположной горе. Долина в этих местах
густо заселена: в полутора верстах от Стыр Дигора
виднеется аул Куссу, в другом направлении — аул Ахсаргин, а
далее — Моска. Эта группа аулов, равно и те, мимо
которых мы проехали по той же долине, представляют чистую
Дигорию, область чистого дигорского наречия. Далее на
запад по тому же ущелью уже нет аулов, а встречаются
лишь отдельные хєдзары (дома) выселенцев в страшной
глуши, и через несколько верст вы упираетесь, при
источниках реки, в снежный хребет. За перевалом на северной
стороне — Балкария, на южной — Сванетия. Таким
образом Стыр Дигор является крайним пунктом моей
экскурсии, которая не должна была переступать пределы
Осетии.
В этой глуши, вдали от административных центров
сохранился тип дигорца в чистом виде. Бодрое, отважное
население, полное воспоминаний о предках, впервые
поселившихся в этой трущобе, никогда не подчинялось в такой
мере влиянию привилегированного сословия (бадилят, цар-

369
В ГОШ ОСЕТИИ
гасат), как в восточной и южной Осетии.
Индоевропейская патриархальность и чувство собственного достоинства
отличают стырдигорцев. Вы видите на каждом шагу чисто
индоевропейские тины, действительно, как еще заметил
Гакстгаузен, напоминающие немецкие. Когда утром наша
комната по обыкновению наполнилась народом, я
подумал, что сижу где-нибудь в южной Германии в сельской
Кпе1реш. Блондины преобладают. Встречаются даже
рыжие. В своих серых войлочных широкополых шляпах
(худ. — нем. НиО, с трубочками в зубах, с несколько
прищуренными глазами, с крупными, правильными, довольно
толстыми носами — особенно два старика — до обмана
воображения походили на немецких крестьян. Они
вошли, опираясь на посохи, и после обычного приветствия с
достоинством подсели к столу и начали свои
повествования. Стал я прислушиваться к их говору и первое время
ничего не понимал: как-будто по-осетински, но с целым
рядом таких звуков, которых нет в тагаурском говоре.
Произношение гласных полнее, шире и отчетливее,
носовые звуки придают языку известную музыкальность, и
старые формы, занесенные в грамматику еще Шегреном в
конце тридцатых годов, держатся весьма крепко. Эта
стойкость диалекта, сохранившего свои особенности, несмотря
на близость к преобладающему языку, от которого дигор-
цев отделяют лишь два десятка верст, поразительна для
филолога. Мой спутник, г. К., которого предки
выселились из Дигории на плоскость и который мог, хотя и не без
труда, понимать дигорский диалект, повторял мне
медленно слова стариков, и на бумаге они становились уже
несколько понятнее, хотя нередко встречались слова,
совершенно неизвестные в тагаурском. Различие между обоими
наречиями не меньшее, чем между великорусским и
малорусским, и хотя образованный великорус прочтет без
особенного труда малорусскую книгу, но, конечно, он поймет
очень мало в быстрой малорусской речи. Благодаря г. К.
мне все-таки удалось записать отчетливо довольно много
текстов, по которым можно судить о характере дигорского
наречия.
В то время, когда мы были заняты со стариками, вдруг
пошел град, и почти немедленно раздались звуки
церковного колокола. Град скоро прошел. Из церкви выходит с
торжествующим видом о. Шио и говорит, что на этот раз
он живо прекратил град колокольным звоном. Кстати, об

В. Ф. ИИЛЛЕР
370
о. Шио и о положении священника у осетин. Большинство
священников в этой глуши по уровню развития не многим
выше своих прихожан. Они становятся из причетников,
пробывших в этой должности несколько лет при
священнике и сдавших у благочинного некоторый экзамен.
О. Шио, кажется, лет двадцать состоял причетником и
научился внешним приемам церковнослужения, едва ли
усвоив себе сущность своего призвания. Это, по развитию и
понятиям, младенец, добрый и кроткий, добросовестно
читающий переведенные на осетинский язык церковные
книги, но, конечно, не имеющий никакого влияния на свою
паству. По-русски он знает лишь несколько слов. Хотя
церковь и снабжена церковно-славянскими книгами, но я
не знаю, к чему они служат. Он свято соблюдает посты и
объявляет прихожанам, что не следует работать в такой-то
день: если находит против него отметку в месяцеслове. Во
всем прочем прихожане его сами по себе, а он — сам по
себе. В известные свои семейные праздники они
обыкновенно приносят жертвы разным дзуарам, режут нывондов,
наедаются и напиваются, произнося кувды, — одним
словом, живут так, как жили в старину. В осетинах мне не
случалось видеть ни ханжества, ни религиозного
фанатизма: во всем проглядывает чисто внешнее,
материалистическое воззрение на религию. Осетин — называет ли он
себя христианином или мусульманином — в сущности,
язычник. Его религия сводится к тому, что в известные
дни следует зарезать барашка или быка, пойти на
известное «святое место», пропеть в честь местного дзуара
восхваление, затем его долги небу уплачены. Один дзуар дает
обилие скота, другой — хороший урожай, третий —
хранит от оспы и т. д. У всякого своя роль и своя доля в
приношениях. Между его богами поминается на равных
правах и сын солнца Махамат, и золотой Киристи
(Христос), и Мариам (Богородица); но эти личности как-то
стушевываются среди более сильных дзуаров — Уастырджи
(св. Георгий), Уацилла (св. Илья), Рекома, Тутыра
(Федор Тирон), Аларды (святой, заведующий оспою), Фалва-
ра (заведующий скотом), Афсати (охотой) и некоторых
других. Осетин нисколько не враждебен церкви, но редко
ходит в нее и гораздо выше ее ставит «святые места». Ему
все равно, читают ли в церкви по-грузински, по-русски
или осетински. Переведенное на народный язык Св.
Писание для него мало понятно и совершенно не интересно.

371
В ГОРАХ ОСЕТИИ
Его нравственные воззрения сложились прочно в
патриархально-родовых понятиях, и на этот склад христианство
не имело никакого влияния. Поучительна деятельность
первых миссионеров в Дигории. После экспедиции князя
Абхазова, как мне рассказывали, прислан был миссионер,
родом грузин, Николай Самарганов. Он разъезжал по аулам
и давал 50 копеек каждому, кто захочет креститься.
Желающих подвергнуться этому обряду за эту плату оказалось
280 человек. Одна магометанская семья, как уверяют,
взяла по 50 копеек и на своих собак. Большая часть
теперешнего населения Дигории крещена, но почти никто не знает
своего христианского имени и продолжает носить свое
национальное имя: Бибо, Баде, Иналуко, Гаги, Саукуй, Ха-
мыц и т. д. Есть следы того, что некогда христианство уже
было распространено в Осетии из Грузии. Целый ряд
древних развалившихся дзуаров связан с именем царицы
Тамары. Из грузинского «джвари» — крест — объясняется и
осетинское «дзуар», что обозначает и крест, и святилище,
и святого. Грузины внесли в Осетию и культ некоторых
святых — Георгия, Ильи, Федора Тирона и др.; но эти
святые обратились в языческих богов, так что только
имена свидетельствуют об их христианском происхождении.
Соседство мусульман занесло в Осетию Махамата, и эти
две струи, христианская и магометанская, стеклись и
слились с местными древними культами языческих богов, гор
и деревьев в какой-то странный комплекс религиозных
понятий, который нельзя назвать иначе, как язычеством.
Вечером вошли в нашу комнату два мальчика, один с
тремя хабизджынами — большими лепешками,
начиненными сыром, другой с бутылкой бєгєны (пива). Это были
сыновья одного стырдигорца из привилегированного
сословия, который состоит на военной службе во
Владикавказе. Старший из мальчиков учится в военной
прогимназии, младший готовится туда же. Они проводили
вакационное время в родном ауле и уже сильно скучали в этой
глуши. Чтобы добраться к себе, они ехали два дня
верхами из Владикавказа. Бойкие мальчуганы летом лазят по
горам за малиной в лес, рискуя встретиться с медведями,
которых здесь немало. Приятно отметить, что и в Стыр
Дигор, в эту трущобу, начинают проникать русские
понятия и русская культура через молодое поколение,
обучающееся в русских школах.
Ночью, когда уже мы собирались на покой, в комнату

В. Ф. МИЛЛЕР
372
вошел молодой человек лет 22-х и просил нас записать его
семейное предание. Он уже в течение дня несколько раз
наведывался к нам, но посторонние посетители, очевидно,
его стесняли. Мы слышали от других, что молодой
человек написал просьбу о перечислении его в
привилегированное сословие на том основании, что его предки впервые
поселились в Стыр Дигоре и будто бы земля аула
принадлежит собственно его семье. Заинтересованные этим
сословным и земельным вопросом, мы выслушали его с
полною готовностью. Оригинальный вид представляет этот
потомок древнего рода Хамицаевых, в своей сплюснутой
а1а Ыаро1еоп I серой шляпе, со своими узко сдвинутыми
глазами, с серьезной и несколько таинственной миной,
рассказывающий ночью баснословные предания о своем
предке: «Хамиц, мой предок, — сказал он, — первый
пришел в Дигорию, как говорят, из Грузии...»11
6 августа. Пользуясь приходом наших старцев, Баде
Гобеева и Айдаруко Цопанти, я продолжал записывать
местные предания. Затем, истощив, по-видимому, запас,
мы решили после обеда тронуться в обратный путь и
ночевать в ауле Махческ. До отъезда я слазил на ближайшую
гору, чтобы полюбоваться видом на ледники и последний
раз взглянуть на места, куда меня едва ли еще
когда-нибудь занесет судьба. Для пополнения дорожного
провианта послал причетника купить яиц, но во всем ауле таковых
не оказалось.
Наконец, часа в 2 пополудни, мы снова сели на коней,
оставив о. Шио на память консервы, кофе, до которого он
был, по-видимому, охотник, но которого в его ауле нельзя
было достать. Уже стемнело, когда я подъехал к Махчес-
ку. Мой спутник на время покинул меня, чтобы заехать по
дороге к родственникам в близлежащий аул. Я
остановился у канцелярии и послал за ключом к старшине.
Припоминаю, что здесь вышло смешное недоразумение:
разговаривая с проводником, я между прочим спросил его по-
осетински, далеко ли аул, в который поехал мой приятель
— учитель (ахуыргєнєг). Проводник стал недоумевать,
какой такой учитель, и никак не мог догадаться, о ком я
спрашиваю. Оказалось, что он не знал ничего об
общественном положении моего спутника и звал его просто
языческим именем — Саукуй (черный пес),— именем,
которое после крещения было по созвучию переделано в
Савву. Имя «черный пес» дается, как я узнал после, слабень-

373
В ГОРАХ ОСЕТИИ
ким детям, за участь которых опасаются. Думают, что злые
духи, испугавшись имени пса, отстанут от мальчика и
пощадят его дни. Вскоре отыскался старшина с ключом и
ввел меня в темный низкий сарай с двумя равно грязными
отделениями. Испытав уже достаточно удобство ночевать
среди мышей в осетинских канцеляриях, мы предпочли
расположиться на ночлег под открытым небом, на лугу.
Все уже было приготовлено, мы укутались в бурку, со
сладкою надеждой переселиться минут через пять в царство
Морфея, как вдруг стал накрапывать дождик и скоро
пошел все сильнее и сильнее. Нужно было поспешно сбивать
койки и переселиться под канцелярский навес. Все-таки
мы не решились расположиться внутри здания, и утро
показало нам, что мы поступили весьма разумно. От дождя,
шедшего всю ночь, цемент между камнями стены
размыло, и все это полезло внутрь, как нарочно, на широкую
скамью, на которой мы располагали улечься. Приятный
был бы сюрприз, если бы куча грязной извести вдруг
вывалилась ночью нам на головы.
7 августа. Утро сырое и холодное. Небо свинцового
цвета. Всюду густой туман, так что не видно было вперед
на 30 шагов. Вспомнив опасную дорогу до Садона, я
купил себе у одного пастуха местные башмаки — дзабыртє —
из бараньей кожи с мягкою, покрытой подшерстком,
подошвой. В такой обуви удобно проходить по опасным
тропинкам, даже после дождей, без боязни поскользнуться,
чего очень трудно избегнуть в наших сапогах. Впрочем,
приобретенную обувь мне не пришлось использовать
ввиду того, что мы поехали через перевал другою, более
удобною дорогой.
8 нескольких верстах от Галиаты мы узнали от
прохожего, что рано утром умер у галиатского старика,
предложившего нам угощение, младший сын, мальчик, от
какой-то горловой болезни. Когда мы три дня тому назад
проезжали там, мальчик стоял в числе других около нас и,
по-видимому, был здоров. Вскоре после этого, по словам
встречного осетина, посланного по обыкновению известить
о смерти ближайшие аулы, мальчик стал жаловаться на
боль в горле и на третий день ночью задохся. Почти не
было сомнения, что мальчик умер от дифтерита.
Мы решили на минутку заехать в Галиату, чтобы
высказать отцу наше участие. По дороге встречались нам жен
щины по две, по три, спешившие в Галиату, чтоб испол-

В. Ф. ИНЛЛЕР
374
нить свою роль плакальщиц. Подъезжая к аулу, мы
услышали женские вопли и причитания, как бы в такт то
поднимавшиеся, то умолкавшие. Толпа мужчин со всего аула
и из соседних собралась у башни. Немногие родственники
заходили внутрь, большинство же разговаривало о своих
делах, предоставляя женщинам совершать обрядовое
причитание. Мы спешились: я остался в кругу мужчин, а г. К.
вошел внутрь в кунацкую, чтобы повидать старика. В
комнату, где лежал покойник, и он, как не родственник, не
решался войти.
У осетин есть пословица: «Отчего он богат? — Оттого,
что у него никто не умирает!» Эта пословица вполне
справедлива: осетины до последнего времени разоряли себя в
память покойников. Едва хъєргєнєг (вестник) обойдет
ближайшие аулы с вестью о смерти какого-нибудь лица,
как отовсюду начинают сходиться в дом покойного
родственники и знакомые, и надежд на «столованье великое».
Часто, не спрашиваясь согласия наследников, они
продавали или закладывали их имущество, покупали вино,
резали баранов и быков, иногда до сорока голов, и
предавались пиршеству, поминая умершего. Бывали случаи,
когда по смерти какого-нибудь лица весь его скот шел на
первые поминки и дети становились нищими. Мне
рассказывали во Владикавказе несколько таких случаев.
Своеобразное понятие о р1е!:а5 ег§а рагеп1ез12 требует, чтобы
родственники не жалели для своих мертвецов, которым от
щедрых поминок хорошо живется на том свете. По
свидетельству сведущих осетин, ежегодные поминки (хист) в
честь одного лица обходились достаточному семейству
более чем в две тысячи рублей. Всех поминок насчитывают
до двенадцати в первый год. Привожу их по перечислению
учителя г. Цораева:
1. Большие осенние поминки (стыр хист); при этом
расходуется 20 котлов пива (800 ведер), 30 ведер арака
(водки), 5 быков и 60 баранов.
2. Поминки около Вознесения13: 2 котла пива, 10 ведер
водки, 1 бык и 20 баранов.
3. Около Успения14: 1 или 2 котла пива, 10 ведер
водки, 1 бык и 20 баранов.
4. Так называемые пирожные поминки15: 1 котел пива,
10 ведер водки, 1 бык и 20 баранов.
5. Блинные поминки1" во время поста: 20 рублей
расходу и на 20 рублей водки.

375
В ГОРАХ ОСЕТИИ
6. Вербные поминки17: расходу на 50 рублей и на 20
рублей водки.
7. Пасхальные поминки18: 15 ведер водки, 2 быка и 20
баранов.
8. Мясопустные поминки19: 15 ведер водки, 2 быка и 10
баранов.
9. Сыропустные поминки20: на 15 рублей водки и 6
баранов.
10. Сложение траура21: на 18 рублей водки и 4 барана.
11. Сидение покойника22 (см. ниже): 25 рублей
расходу и 3 барана.
12. Скачка в честь умершего (дуть): 1 котел пива, 15
ведер водки, 1 бык и 5 баранов.
День сидения мертвецов (мсердты бадєны бон)
справляют спустя неделю после Нового года в день
Богоявления. Его справляют в тех семействах, которые в течение
предшествующего года потеряли кого-нибудь из близких.
В честь умершего пекут хлеб огромной величины, такой,
что одному человеку достаточно было бы на месяц. Затем
делают чучело, изображающее покойника, распялив на
палках его одежду. Чучело ставят на скамейку, а вокруг
него раскладывают все любимые вещи покойного:
винтовку, шашку, кинжал, трубку с табаком, фандыр и т. п.
Перед чучелом ставится каша и бутылка арака,
предназначаемая покойнику, так как существует верование, что
душа его на это время отпрашивается у властителя
мертвых — Барастыра — домой на побывку и вселяется в
чучело. В течение дня происходит оплакивание, а затем
угощение.
Обыкновенно на другой день начинается скачка в честь
умершего. Обычай мотивируется тем, что душа покойника
будет до тех пор мучиться в аду, пока ее не выкупят
скачкой. В виде приза победившему в состязании семья
покойника дарит быка.
В последнее время, вследствие общения с русскими,
более просвещенные из Осетии начинают сами восставать
против разорительных поминок и других вредных
обычаев. Для пресечения их было уже несколько съездов
выборных от аулов Тагаурского общества во Владикавказе.
Относительно поминок приверженцы старых обычаев
настояли, чтобы хоть в один первый день, день смерти
покойника, семья могла угостить пришедших, отдать последний
долг умершему. Впрочем, я сльпиал, что благие решения

В. Ф. НИЛЛЕР
376
съездов как в этом, так и в других вопросах исполняются
далеко не повсеместно.
Нечего и говорить, что Дигория лишена медицинской
помощи. Больных лечат знахари и знахарки по всем
правилам языческого колдовства, угадывая, по отмериванию
локтем, имя святого, наславшего болезнь, а затем
предписывая известные жертвы. А между тем Аларды делает свое
дело: по словам о. Гатуева, оспа свирепствует в настоящее
время по всем тем местам, где мы проезжали. Кое-где, хотя
реже, чем на плоскости, разгуливает и кавказская
лихорадка. Лучшим подарком за сообщаемые сказания
считался везде хинин, который я раздавал всем желающим.
Помню, что за принесенный мне в Камунт череп я предложил
отыскавшему его абаз B0 коп.), но он вместо денег
попросил несколько приемов хинина, который им очень трудно
достать.
В Камунте нас встретили как старых знакомых и
предложили обычное минас (угощение) — водки и овечьего
сыра. Захватив с собой черепа и кувшин, оставшиеся в
канцелярии, мы тронулись к перевалу, пронизываемые
холодным ветром, несмотря на наши бурки. Мы уже
предчувствовали, как холодно будет наверху, на высоте 10000
футов, но совершенно ошиблись, — ветер улегся, небо
расчистилось, и солнце снова вошло в свои права. На высшем
пункте перевала мы расположились на отдых, на берегу
холодного ручейка и заварили чай. Снегу на вершинах
как будто прибавилось за эти дни. Кругом свежая сочная
зелень. Кое-где на камнях сидят орлы и медленно
поднимаются при приближении людей. В траве стрекочут
мириады сверчков. Утомление от подъема, теплое солнце,
мягкая трава — все приглашает к отдыху, и нужно было с
нашей стороны немало энергии, чтобы оторваться от этого
места и снова взобраться на лошадей. Да и для них здесь
приволье: с какою жадностью принялись они щипать
сочную альпийскую траву, которая, вероятно, им казалась
лакомством после обожженной солнцем камунтской. В
сонливо созерцательном настроении духа мы двинулись с
перевала и после четырех часов медленной езды очутились
опять в долине Садона. Снова представился вопрос, у кого
ночевать. Цоппо, нашего прежнего Амфитриона, не было
дома,— он уехал в Алагир. Оставалось ехать в крепость
(так здесь по старой памяти зовутся казенные здания) и
узнать, дома ли г. Счастливцев, временно управлявший

377
В ГОРАХ ОСЕТИИ
рудником за своего брата, который повез сдавать серебро
в Петербург. Подъезжая к крепости, я увидел самого
Степана Ивановича и напросился без церемоний к нему в
гости. Освежившись купанием в холодном Садоне, мы
напились чаю и осмотрели рудник. Не без удовольствия
растянулся я затем на свежем белье и мягкой постели и оценил
вполне эти европейские удобства, которых был лишен
несколько дней.
8 августа. Утром произошла весьма приятная встреча с
владикавказским знакомым, г. Ольшевским, начальником
дистанции Военно-Осетинской дороги. Он выехал
несколько дней после меня для осмотра дороги, затем, съездил в
Реком и теперь возвращался в Алагир. Г. Ольшевский —
один из немногих любителей-археологов во Владикавказе.
Имея открытый лист для раскопок, он предпринимает их
время от времени то сам, то посылает своих людей, уже
прежде помогавших ему и знающих все приемы подобной
операции. Всегда ведется правильный дневник и опись
находимым вещам. У самого г. Ольшевского превосходное
собрание золотых, бронзовых и железных предметов,
найденных в Казбеке, Кубани, Галиате, в Чечне и некоторых
частях Кабарды. Есть несколько ценных золотых монет 5,
б и 7 вв. до Р. X. Все вещи с большим вкусом размещены
на картонах и перенумерованы. Нужно заметить, что свое
собрание г. Ольшевский с готовностью показывает
желающим, так что его дом во Владикавказе как бы заменяет
местный музей. Всегда обязательный Казимир Игнатьевич
настоял, чтобы я взял у него запас провианта, так как он в
нем уже более не нуждается, возвращаясь в тот же день в
Алагир, где у него полное хозяйство. После обеда мы
расстались: г. Ольшевский и наш хозяин уехали в Алагир, а
нам приходилось ждать, пока приведут с гор лошадей, за
которыми пошли уже с раннего утра.
9 августа. Лошади прибыли только утром, и мы не без
удовольствия покинули Садон, в котором пришлось
потерять целый день. Я хотел проехать в Реком, чтобы
получить понятие об этой знаменитой осетинской святыне. Наш
путь из Садона лежал на урочище св. Николая, где мы
хотели оставить поклажу, чтобы налегке подняться в
Реком. Часть Военно-Осетинской дороги до ур. св. Николая
прелестна. В этом месте, ближе к своим истокам, Ардон
еще бурнее, берега его становятся круче и уже стискивают
реку. Богатая растительность покрывает береговые хреб-

В. Ф. МИЛЛЕР
378
ты. Верстах в пяти от Садона лежит древний аул Нузал,
на левом берегу Ардона. Проезжая мимо него, вы видите
церковь, сложенную из камней, причем стены, суживаясь
и закругляясь кверху, переходят в крышу. Меня всегда
удивлял такой тип каменных построек. Эти высокие
кровли как бы предполагают, что строители некогда учились
строить из дерева и затем стали на камне воспроизводить
деревянные постройки. Вместо деревянных досок,
которых неоткуда достать, в некоторых местах Осетии
употребляются шиферные плиты, но всюду видно желание
подражать деревянной кладке. Против Нузала, на другом
берегу Ардона, видны остатки крепости, построение которой
наглядное предание приписывает национальному герою
Оси-Багатару. Крепость была прилеплена к скале, в
которой, по-видимому, высечены комнаты. Кое-где в скале до
сих пор видны окна. От главной башни остался лишь
фундамент. Когда мы проезжали мимо, стадо коз скакало по
этим памятникам осетинской старины. Против Нузала
Военно-Осетинская дорога переходит на правый берег
Ардона, пользуясь древнею дорогой, которая вела в крепость.
Урочище св. Николая — не что иное, как новое здание
с надворными постройками, окруженное забором. В доме
прежде жил начальник дистанции, есть несколько чистых
комнат. Теперь живет лишь один осетин, сторож,
служащий у г-на Ольшевского. К этому сторожу (Наурузу) была
дана нам Ольшевским записка, предупреждающая о
нашем посещении. Сторожа дома не оказалось, но какой-то
молодой осетин (вероятно, его помощник) сделал все, что
нам было нужно, т. е. отворил дом, чтобы мы могли
сложить там лишние вещи. Не теряя времени, потому что
подъем в Реком довольно продолжителен, мы тронулись в
путь, переехали по осетинскому мосту приток Ардона,
Цейдон, и поехали вверх по этой реке, несущей Ардону
свою студеную воду из Цейского ледника. Первый подъем
на левую сторону Цейдона очень крут и труден для
лошадей. Затем дорога вьется, постепенно возвышаясь, по
опушке прекрасного строевого леса: огромные стволы
срубленных горных гигантов виднеются там и сям. Внизу у реки
растут чинары, липы, клены, выше по горе — береза и
еще выше — сосны. Кое-где по дороге попадались жители
ближайших аулов, спешившие в Реком. Оказалось, что мы,
как нарочно, попали в Реком в такой день, в который
совершается там одно годовое празднество. Верстах в трех

379
В ГОРАХ ОСЕТИИ
от Рекома дорога идет уже через сплошной лес. К нам
присоединились человек десять попутчиков, весело
болтавших и расспрашивавших нас о цели путешествия.
Теперь наша цель посетить святое место уже казалось вполне
понятной: это не то что записывание побасенок. Гостей
окружали обычной услужливостью: один, увидя, что я
скинул пальто, немедленно предложил его нести, другой взял
нести мой башлык. За несколько шагов до Рекома нужно
было слезть с лошадей из уважения к святому месту:
сейчас явились приспешники подержать лошадь и помочь
спешиться. Место, где стоит святыня, представляет высокую
площадку, окруженную со всех сторон лесом и горами.
Деревянная старинная часовня, сильно покосившаяся,
напоминает швейцарские домики. Крыша значительно
выступает по обе стороны и поддерживается деревянными
столбами с какими-то вычурными развилками. Вокруг
часовни — ограда из камней. Осетины до такой степени чтут
святыню, что не решаются, из священного страха, войти
внутрь. Толпа человек в 40 стояла благоговейно вокруг
ограды. Снаружи у часовни навалена куча прежних
приношений, турьих и оленьих рогов. Около низенькой
двери, обитой железными шляпками, помещается чашечка,
наполненная деньгами разных времен, и грузинскими, и
русскими. Чашка с серебром стоит снаружи; но никто
никогда из опасения смерти, не дерзнул бы украсть
что-нибудь из Рекома. Подойдя к двери, прислоненной колом,
так как петли давно уже перержавели, я хотел было войти,
но со всех сторон раздались крики: «Нельзя, нельзя! Не
входи!» Не желая оскорбить религиозного чувства толпы,
я вступил в переговоры и спросил, почему нельзя мне
войти. Оказалось, что нужно принести свечку. «Где ж ее
достать? — сказал я.— Лучше вместо нее я положу абаз».
Старики решили, что тогда войти можно, но все-таки
нужно у двери снять шапку, пальто и сапоги. Из желания
видеть содержимое дзуара я согласился и, торжественно
разувшись перед толпою, пролез, наклонившись, в
низенькую дверь. Маленькие сени почти доверху завалены
стрелами; от одних сохранились лишь наконечники, у других
было цело и древко. Главная часть святилища
представляет комнату, сажени в две длиною. На длинной полке
расставлены всякие приношения и древних, и новых времен.
Тут вы видите железный шлем Оси-Багатара, несколько
глиняных чашек, барашков из фарфора и глины, стеклян-

В. Ф. МИЛЛЕР
380
ки, бусы, куски ваты, серебряные галуны, две или три
новых иконы, свечи, стрелы и т. и. предметы. Все это
накапливалось веками. В храме сыро и грязно; земляной пол
влажен от дождя, проникающего сквозь окна (без стекол)
и ветхую кровлю.
Осмотрев весь этот хаос приношений, я вышел наружу
и обулся. Мы хотели уже ехать далее на ледник, но
богомольцы окружили нас толпою и попросили закусить с ними
шашлыка и выпить во славу Рекома. Нельзя было
отказаться от радушного приглашения, и мы согласились, хотя
отчасти и предчувствовали свою участь. Саженях в десяти
от дзуара мы нашли все следы языческого требища. На
траве лежал только что распластанный бык: в одной
стороне голова с полуоткрытыми глазами, еще далее —
легкие и внутренности; трава кругом была обагрена кровью.
Бык, покупаемый в складчину, составляет, конечно,
главную жертву. Несколько далее, под навесом, где собралась
публика, ожидали своей участи 12 барашков. Праздник
имел такой смысл: принято с отдаленных времен, чтобы в
этот день всякий, кто в течение года выдал дочь замуж,
приносил в Реком барашка. Таких отцов в течение года в
окрестных селениях набралось 12 человек, отсюда и 12
нывондов. Нас пригласили в сарай. Близ входа стоял
огромный железный чан для варки пива. Несколько далее
на скамью постлали наши бурки и просили нас сесть.
Рядом с нами сели два или три почтенных старика. Все
прочие стояли и образовали как бы декорацию. Один молодой
человек схватил ближайшего барашка за задние ноги, и
приподнял их и, управляя им, как ручною тележкой,
повел нечастного на заклание. Тут же в виду нас барашка
прижали к земле и перерезали ему горло. Через четверть
часа мы уже ели полусырой шашлык. Операция еды
шашлыка и питья арака, признаться, была немалым мучением
для меня, и только благодаря своему великодушному
спутнику я вынес ее без тяжких последствий. Осетинский
арак — отвратительная, вонючая, зеленоватая жидкость,
отзывающаяся сивухой и чем-то вроде деревянного масла.
Уже один запах ее вызывает отвращение. И вот мне
предстояло выпить этой микстуры несколько бараньих рогов,
заменяющих рюмки. Сначала я не видел всей опасности,
которой подвергался, и думал в простоте душевной, что,
пригубив рог и сделав вид, что сделал глоток, я исполню
все требования этикета, — не тут-то было. Едва я сделал

381
В ГОРАХ ОСЕТИИ
это, как послышались отовсюду крики: «Так нельзя. Пей
до дна!» Никакие прения не могли умилостивить злодеев.
Я выпил первый кубок и неистово бросился закусить
шашлыком, чтобы скорее заглушить мерзкий вкус во рту. Тут
уже нельзя было брезгать и шашлыком, хотя в другой раз
я не решился бы взять в рот и куска, как он
приготовляется. Молодой человек, исполнявший роль повара, нарезал
небольшие куски еще теплого барашка и надел их на
деревянную грязную палочку. Затем, когда это было
изжарено, он понес шашлык в сарай и положил его на пыльную
доску у наших ног. Третий акт стряпни заключается в том,
что он стал своими грязными пальцами сдавливать
шашлык с палочки, причем грязь пальцев, смешиваясь с
жиром, образовывала как бы подливку. Эти-то куски,
нарезанные при помощи кинжала, приходилось мне есть,
чтобы закусить после приема осетинского рвотного, т. е.
арака. Выпив один рог, я решился больше не пить и при
помощи г. К., который с самоотвержением, достойным
лучшей цели, выпивал за меня до дна, кое-как отделывался от
всяких тостов, поднося только рог ко рту и затем
выплевывая в сторону набранную жидкость. Таким обманным
способом я пил во славу Бога, святых и падишаха. Да
простят они мне этот обман!
Долго продолжалось угощение. Тосты следовали за
тостами. Имена всех известных осетинских святых
призывались, чтобы ниспослать нам милость и дать счастливый
путь. В последнем я все более и более сомневался, начиная
ощущать на себе действие арака. Наконец нас выручил
подоспевший на белом коне Науруз — сторож г.
Ольшевского. Узнав о нашем приезде в урочище св. Николая, он
бросился догонять нас и настиг в Рекоме. Ему пришла
счастливая мысль показать нам Цейский ледник, до которого
было уже очень близко из Рекома. Благодаря его и нашим
настояниям, хлебосольные осетины отпустили нас, и я,
пересев на прекрасную белую лошадь, добытую Науру-
зом, отправился вслед за ним через густой лес к ледникам.
Неизвестно, к какому времени относится постройка
часовни Рекома, но во всяком случае трудно было выбрать
место более живописное, более располагающее к мыслям о
ничтожестве человека. Узкая долина, по дну которой
несется ледяной Цей-дон, замыкается со всех сторон
высокими горами, покрытыми вечным снегом. По нижнему
склону стелется густой лес, в котором шумит целая сеть ручей-

В. Ф. КИЛЛЕР
382
ков, вытекающих с ледника. Какие бы народы ни жили в
этих местах, они должны были невольно выбрать для
своей беседы с небом это таинственное, чудное место.
Есть основание думать, что Рекомская часовня была
построена во времена влияния Грузии на Осетию в честь
св. Георгия. Прежде путешественники указывали близ входа
колокол с надписью грузинскими церковными буквами,
будто бы гласившею, что колокол принесен в дар святому
отцу Осетинской и Дигорской страны Георгием
Багратионом. Местные предания упоминают о существовании
грузинского монастыря в Рекоме и производят несколько
семейств в ауле Цей от грузинских монахов. Они же
утверждают, что под часовней в горе идут подъемные ходы и что
некогда Реком содержал великие богатства. О построении
часовни ходит следующая легенда. В древние времена Уас-
тырджи (св. Георгий) решил выстроить для осетин
святилище из бревен, которые никогда не подвергались
гниению. Таким свойством отличались деревья в лесу по ту
сторону гор. Уастырджи приказал своим волам перевозить
оттуда бревна через гору против Рекома, где ныне ледник.
Арбы нагружались сами собою, и волы шли без
проводника по назначенному пути. Сложив лес, волы вернулись к
Уастырджи, из бревен выстроился храм сам собою, без
помощи человеческих рук.
Ввиду необычайной святости Рекома во всей Осетии и
его положения в глуши, близ одного из величайших
глетчеров Кавказа, можно думать, что это святилище восходит
еще к языческим временам. Затем, как это часто бывало,
христианские миссионеры освятили прежнее капище
построением на его месте христианского храма; но вследствие
слабого влияния христианства на осетин языческий
элемент пересилил, св. Георгий принял окраску прежнего
языческого бога, и в настоящее время о христианском храме
сохранилось лишь смутное воспоминание.
Разгоряченные ездой, мы не заметили, как воздух
становился все свежее, лес стал редеть, и скоро мы выехали в
лощину, лишенную растительности и замыкаемую какою-
то массою, из-под которой выбивались ручьи. Это —
ледник. Громадный пласт сероватого цвета, усыпанный
камнями, оказался при приближении толщью вечного льда.
Мы оставили лошадей у одного выступа в скале,
образующего что-то вроде естественного грота, и пошли пешком,
перепрыгивая с камня на камень к вершине ледника. Тре-

383
В ГОРАХ ОСЕТИИ
щины бороздят лед в разных направлениях. Камень,
брошенный туда, показывает, что они глубоки и что под нами
пласт льда толщиною в несколько сажен. Выше над
ледяным полем возвышается исполин Адай-хох на 13.224 фута.
Так внезапна и незаметна была эта смена жаркого лета и
вечной зимы на расстоянии какой-нибудь полуверсты, что
шагая по льду, мы не давали себе отчета в том, что было у
нас под ногами. Но скоро ледник дал себя почувствовать, —
в наших легких пальто становилось холодно, и мы
поспешили к лошадям.
Конечно, в этой глуши мы не надеялись увидеть
человеческое существо. И каково было наше удивление, когда
к нам подошел худой, болезненного вида, осетин с
молодым человеком и пригласил нас отведать у него шашлыка,
только что изжаренного. Расспросив осетина, мы
удивились еще более. Это не случайно забредший охотник, а
чахоточный, лечащийся около ледника. Оказалось, что в
настоящий сезон таких больных здесь человек семь или
восемь. Они приезжают иногда издалека, пригоняют с
собою барашков для еды, привозят запас хлеба и поселяются
на несколько недель в лесу близ ледника. Леченье
заключается в купанье в ледниковой воде раза по три в день и в
питье козьего молока. Больной, пригласивший нас
разделить его трапезу, сообщил, что он уже две недели живет
здесь и теперь как будто чувствует себя лучше.
Признаться, это совершенно спутало мои понятия о
выносливости человеческого организма.
Радушный осетин угостил нас шашлыком и, как самое
дорогое лекарство, положил перед нами маленький кусок
хлеба. Конечно, мы не воспользовались его
великодушием. Да поможет ему Реком излечиться от чахотки у Цей-
ского ледника!
На возвратном пути через Реком богомольцы, теперь
уже сильно подгулявшие, снова перехватили нас и
подвергли истязанию угощения говядиной и араком. Мы застали
уже полный развал празднества. Пьяные глотки
призывали имена всех святых и орали песни. Один затягивал, и
затем подхватывал хор, сопровождая пение ударами в
ладоши. Решили было нас не пускать и уложить ночевать в
сарае. После долгих и убедительных переговоров наконец
нам подвели коней и отовсюду потянулись руки для
крепких пожатий, и радушные пожелания счастливого пути и
милости Бога, падишаха и полковника еще долго гремели

В. Ф. МИЛЛЕР
384
в наших ушах, сливаясь со звуками песен и хлопаньем в
ладоши.
О нашем обратном пути в урочище св. Николая,
благодаря последнему угощению, которое было горше первого,
у меня сохранилось лишь весьма смутное воспоминание.
Помню, что Науруз, по-видимому, хотел нас угостить на
славу и поэтому в каждом ауле (а их по дороге три)
убеждал нас посетить того или другого из своих родственников
или кунаков, и каждая остановка сопровождалась
бутылкой арака и закускою. Помню, что в одном месте мы
понеслись в карьер по тропинке, где прежде ехали шагом.
Помню, что на крутом спуске, где обыкновенно слезают с
лошадей, мы с отвагой, достойной лучшей цели, сидели,
покачиваясь на седлах из стороны в сторону. Долго ли,
коротко ли, наконец часа в два ночи мы въехали во двор
урочища св. Николая и, добравшись до постели, заснули
немедленно мертвецким сном. На другой день встали, как
обыкновенно бывает, в довольно плачевном виде. Я
отделался сравнительно легкою головною болью, но мой
спутник совсем раскис и весь обратный путь в Алагир проехал
в полудремотном состоянии.
Этими впечатлениями заключаю мои воспоминания о
поездке в горы Осетии. В Алагире пришлось
распроститься с ними и бросить последний взгляд на зеленых
великанов, которые мне, жителю плоскости, показали только свою
поэтическую, грандиозную сторону, не подвергнув гостя
тем испытаниям, которыми наполнена жизнь горца.
РЕЛИГИОЗНЫЕ ВЕРОВАНИЯ ОСЕТИН
Осетины исповедуют официально либо христианство,
либо магометанство. Вследствие деятельности Общества
восстановления христианства на Кавказе число
осетин-мусульман уменьшается с каждым годом. Нужно сознаться,
однако, что христианство до сих пор коснулось осетин
самым поверхностным образом и притом не своей
внутренней нравственной стороной, а лишь внешней обрядностью.
Нравственный склад осетина, называет ли он себя
христианином или мусульманином, сложился из понятий,
выработавшихся веками в родовом быту, и в этот плотно
замкнутый круг христианство еще не могло пробить себе
вход.

385
В ГОРАХ ОСЕТИИ
Христианская мораль мало известна осетину,
противоречит во многом его, сложившимся веками, понятиям, а
христианская догматика ему совершенно непонятна.
Принимая христианство, осетин исполняет некоторые обряды,
крестится, соблюдает посты и праздники, иногда ходит в
церковь, упоминает имя Христа и некоторых святых, но
вместе с тем справляет и прежние языческие обряды,
совершает кувды1 святым местам (дзуарам), приносит
жертвы — баранов, козлов, быков — по известным дням и не
думает, чтобы его прежние обряды были несогласимы с
новыми, которые ему указывает духовенство.
На религиозных понятиях осетин и их внешнем
выражении в обрядах отразилась историческая судьба этого
народа. На древние языческие понятия легло уже рано
некоторое наслоение христианства, которое некогда
проповедовалось на западном Кавказе византийскими, а за
ними грузинскими миссионерами. Уже с древних пор иро-
ны2 знали название Христа (Чырысти, диг. Киристи),
Богоматери (Мады Майрам), некоторых святых — Ильи,
св. Георгия, св. Николая, св. Федора, справляли
христианские посты и праздники.
В Осетии было построено грузинами немало церквей и
монастырей, которые в настоящее время лежат в
развалинах и обратились в так называемые дзуары. Можно даже
сказать, что большая часть местных дзуаров, особенно
таких, которые пользуются наибольшим почетом (Реком,
Мыкалгабырта) — места, некогда освященные
христианской святыней.
В теперешних языческих народных обрядах можно
найти многие черты древнего, заглохшего христианства и
эти черты сохранились отчетливо в течение веков,
несмотря на то, что христианство, вследствие исторических
обстоятельств, должно было уступить место магометанству.
Религия Магомета, проникавшая в Осетию из Кабар-
ды, коснулась осетин так же поверхностно, как древнее
христианство. Осетины-мусульмане узнали имя Махама-
та, солнцева сына (Хуры фырт), стали совершать
омовения, соблюдать пятницу, поститься по время уразы3
(рамазана), но это не помешало им справлять прежние
празднества и чтить старые дзуары.
В настоящее время омусульманившиеся осетины
восстанавливаются в христианстве, но, в сущности, они никогда
не были строгими мусульманами, никогда не знали твердо
13 Закат X» 2077

В. Ф. КИЛЛЕР
386
закона пророка, никогда не отказывались ради
мусульманства от своей оязычевшейся христианской старины.
Источниками сообщаемых ниже сведений о
верованиях осетин служат: статья г. Гатиева, природного осетина,
«Суеверия и предрассудки у осетин», помещенная в
«Сборнике сведений о Кавказских горцах»4, рукописная записка
священника Гатуева о дигорских дзуарах и некоторые
сведения, собранные нами на месте или сообщенные нам
г. Туккаевым и Кокиевым. Чтобы представить наш
материал в известном порядке, мы разобьем его на следующие
рубрики: 1. Верования в высших духов (святых). 2.
Осетинские святыни. 3. Празднества календарные, общественные.
4. Домашние обряды. 5. Предания о небесных светилах.
1. Верования в высших духов
Высшее существо носит у осетин имя Хуцау. Осетины
верят и верили раньше принятия ислама и христианства в
существование одного верховного невидимого Бога,
пребывающего где-то на небе и управляющего миром. Имя
Хуцау беспрестанно в устах осетина: оно слышится в
большинстве пожеланий, которыми так щедро снабжен этикет
повседневной жизни, например: Хуыцауы хорзогх дог
у сед!— Да будет тебе милость Божья! Хуыцауы
хорзогх ссар! — Получи милость Бога! и др. Но этим,
собственно, и ограничивается участие высшего существа в
мыслях осетина. Это существо для него слишком далеко,
слишком недоступно, безлично и неуловимо: в
повседневной жизни счастье и несчастье зависит, по его
представлениям, от вмешательства других сил, заведующих разными
областями природных явлений и подчиненных высшему
Богу.
От одного из этих духов зависит урожай хлеба, от
другого — обилие и здоровье домашнего скота, третий
заведует дикими животными и дает удачу на охоте, четвертый
посылает урожай меду и т. д. Между духами есть и такие,
которые посылают болезни, например, оспу, но осетин
никогда не назовет такого духа злым или дьяволом.
Конечно, осетин не прилагает к этим духам названия
богов, он никогда не скажет, что Уастырджи или Фалвара
— боги (хуыцсеуттсе), но, в сущности, они занимают в
его религиозных представлениях и в культе такое же мес-

387
В ЮРАХ ОСЕТИИ
то, как боги у древних греков, германцев или славян, и
можно нередко слышать, как он называет верховного Бога
Богом богов (хуыцогутты Хуыцау), допуская тем самым,
если он только отдает себе отчет в этом выражении,
существование других богов, подчиненных Высшему.
Насколько мы знаем, у осетин нет родового названия
для духов, от которых непосредственно зависит его
существование.
Название «дзуар» слишком широко и неопределенно:
это слово, заимствованное с грузинского §уап — крест —
означает и крест, и молельню, святое место, и духа или
святого. Дзуаром называют осетины также падучие
звезды, но только такие, которые падают не перпендикулярно,
а как бы скользят по небу. Увидя такую звезду, они
говорят: «дзуар атахт» — «дзуар полетел», — и полагают, что
она опустилась в какое-нибудь святое место. Увидевший
такую звезду, велит испечь три маленьких сырника (диг.
губсерттсе, ед. ч. губорсе) и молится дзуару.
Название «изаед», «з<ед», авестийск. уагака обозначает
довольно неопределенно каких-то духов, ангелов и
употребляется как в единственном, так и во множественном числе.
Каждый человек имеет своего ангела-хранителя, и
нередко, проклиная человека, желают зла его ангелу,
например: «дж згеды хай фесзефаед» — «да пропадет доля твоего
ангела»; или мать клянет сына: «дэеу мын цы заед радта,
уый дгелземге герхауаед» — какой ангел мне тебя дал, да
упадет он вниз».
Параллельно с именем «зад» употребляется имя «дуаг»,
по-видимому, осетинское, хотя его этимология нам не ясна,
также в значении ангела, низшего духа. Оба имени — «згед»
и «дуаг» — насколько мы знаем, не прилагаются к Уас-
тырджи, Фселваера и другим: зэды и дауаги составляют
скорее свиту или толпу духовных сил или небесное
воинство, если можно так выразиться. Любопытно, что имена
Уастырджи — св. Георгий и Уацилла — св. Илья —
нередко употребляются во множественном числе, обозначая
толпу или дружину небесных духов, с которыми
состязаются богатыри в нартских сказаниях, так что оба
верховные духа перешли на степень и зэдов, и дуагов.
Рассмотрим теперь главных высших духов:
Уацилла— небесный дух, заведующий громом и
молнией. Это имя сложное из «уац» — слова неизвестного

В. Ф. КИЛЛЕР
388
значения и «илла» — имени пророка Ильи. Имя
библейского пророка, перешедшее к осетинам вместе с ранним
христианством, сделалось у них именем древнего бога-гро-
мовника, вытеснив его прежнее название. Таким образом,
у осетин произошло то же явление, которое можно
наблюдать в верованиях других народов, переименовавших
своих языческих богов в святых, внесенных христианской
церковью. (Сравн. наш народный культ Ильи-пророка).
Верование в Уацилла или Елиа, как громовника,
выражается особенно ярко в обрядах, совершаемых в случае
поражения кого-нибудь громовым ударом. Если кто-нибудь
поражен громом насмерть, осетины говорят, что Уацилла
ударил его пулею (фат — собств. стрелою), и ищут ее в
земле около того места. Затем родственники и одноаульцы
убитого собираются вокруг трупа и пляшут, а женщины
делают жесты и произносят слова, как при обрядовом
оплакивании, но плакать не смеют из боязни рассердить
Уацилла, взявшего к себе покойника.
Убитый молнией считается прогневившим Уацилла и
потому не может быть погребен на общем кладбище.
Поэтому родственники сажают труп на стул и опускают в
могилу, вырытую на том месте, где последовал громовой
удар. Если же вскоре после погребения пойдут дожди и
настанет ненастье, то это приписывается гневу Уацилла на
покойника, и по требованию аула родственники снова
вырывают убитого и хоронят другим способом. Труп кладут
на арбу, запряженную двумя молодыми бычками, и
предоставляют им идти, куда они хотят. Где быки остановятся,
там и хоронят труп, полагая, что это место указано самим
Уацилла.
Если молния ударит не в человека, а в какой-нибудь
предмет (цепь, столб и т. п.), то и эти предметы отвозят из
аула на арбах и зарывают там, где быки остановятся. Если
что-нибудь загорится от молнии, то тушить нельзя, потому
что Уацилла может разгневаться. Если сгорит на поле стог,
то происходит вокруг пепелища пляска, сопровождаемая
кувдом. Семья, член которой был убит громом, должна в
годовщину смерти совершать кувд на месте, где
совершилось несчастье. Этот кувд носит название «аервцаевды
куывд» — моление небесному удару. Если пораженный
громовым ударом оправится, то родственники, по словам
Гатиева5, совершают следующий обряд. Они призывают
гадальника, который, погадав на палочках, приказывает

389
В ГОРАХ ОСЕТИИ
выбрать по жребию трех молодых людей и послать в лес.
Здесь они должны выбрать два прямых тонких и высоких
дерева, срубить их и привезти на место происшествия, куда
уже собрались однофамильцы больного. Здесь
закалывается жертва Уацилла — козленок или ягненок,
произносится стариком молитва, а голова жертвы и шкура
нацепляются на конец шестов, которые втыкаются в землю на
месте громового удара. С этой поры родственники
пораженного громом должны приносить ежегодно в тот же день
два такие шеста для замены старых ягненка или козленка
в жертву Уацилла.
О посвященном Уацилла празднике хоры бон см. ниже.
Уастырджи, диг. — Уаскерги. Вторая часть
имени этого популярного святого есть несомненно
искажение имени Георги, первая часть та же, что в имени
Уацилла. Св. Георгий представляется покровителем мужчин,
всадником на чудном белом коне. Уастырджи считается бичом
воров, мошенников, клятвопреступников, убийц и
покровителем честных людей и домашних животных. Имя его
часто произносится в клятвах и благословениях. Про него
ходит в Осетии много легенд, из которых некоторые
приведены в нашем сборнике6.
Т у т ы р. Этот дух считается покровителем и
властителем волков. Имя его искажено, вероятно, из имени святого
Федора Тирского, которому повиновались волки. Осетины-
магометане разумеют под Тутыром царя Ирода.
Существует убеждение, что Тутыр — пастух волков, что без его воли
они не могут причинять вред человеку и скоту. Таким
образом, Тутыр у осетин принял на себя часть роли нашего
народного Георгия: что у волка в зубах, то Егорий дал. Если
на стадо нападает волк, осетин призывает на помощь Туты-
ра, говоря: «О Тутыр! Я и скот мой под твоим
покровительством, мы твои гости: спаси меня и скот мой от пастей твоих
волков, прогоняя их далеко». Другое поверье утверждает,
что, разгневавшись на волков, Тутыр затыкает им глотки
каменьями и таким образом морит их голодом. Вследствие
этого иногда волки, подходя к стаду овец, не в состоянии
ничего унести и жалобно воют, прося у Тутыра пищи.
О празднестве и посте в честь Тутыра см. ниже.
Покровитель волков Тутыр сталкивается нередко со
специальным защитником стад — Фяелвгера- Фал вара.

В. Ф. МИЛЛЕР
390
Фалвара. Какого происхождения имя этого
патрона овец, трудно сказать7. Оно звучит как будто
по-осетински — срав. фае-лаеваерун — подавать; повелит, накл., 2 л.
ед. ч.— фаеллаеваер, диг. — фаеллаеваерае — подай (срав.
Даждь — бог), но чистое а в окончании не находит себе
объяснения, так что, быть может, это имя не осетинское, а
только обосетинившееся. Фаелваера считается самым
милостивым из святых; он кроток, тих и не обижает никого.
Когда осетин хочет похвалить кого-нибудь за смирение и
кротость, то говорит: «Он походит на Фалвара».
Согласно со своими мирными наклонностями,
Фалвара предпочитает животной жертве приношение дзыкка —
каши из сыра и муки, напоминая этим ведийского скотья-
бога Пушана, который даже зовется кашеедом. О
смирении Фалвара рассказывается стариками следующая
легенда.
Однажды Тутыр был в гостях в сакле Фалвара. После
обеда оба святые завели речь о том, чье стадо пользуется
лучшей славой. Фалвара благодарил Бога за то, что он
сделал его покровителем овец, а не других животных: все
люди равно любят овец и Бог со святыми выбирает себе из
них нывондов8. Поэтому Фалвара считает себя самым
счастливым из святых. Тутыр сказал, что также доволен
своими волками, но говорил неискренно, так как в душе
завидовал Фалвара. Подстрекаемый завистью, он стал после
обеда в шутку бороться с хозяином и как бы невзначай
ударил его кулаком в левый глаз, вследствие чего
Фалвара стал плохо им видеть. Когда Тутыр стал притворно
извиняться, добрый Фалвара рбнял его и простил. Этот
пример незлобия, однако, не подействовал на Тутыра.
Вернувшись домой, он позвал «серого», велел ему объявить
всем волкам о повреждении левого глаза Фалвара, и с тех
пор волки положили подкрадываться к стадам с левой
стороны.
А ф с а т и. Властителем над дикими животными,
особенно над турами, оленями, козами, кабанами, осетины
называют Афсати. Ему, как патрону, молятся охотники.
Отправляясь на охоту, осетин с вечера велит своей жене
спечь три маленьких кругленьких сырника и берет их с
собою. Дойдя до места охоты, он обращается с молитвой к
Афсати, просит его дать ему из своего стада одного
бедного оленя или козла и принять в жертву сырники. Если

391
В ГОРАХ ОСЕТИИ
охотнику удалось застрелить зверя, он благодарит Афсати
и обязательно угощает встречных и бедных одноаульцев
мясом сырда (дичины), дарованной Афсати. Кто не
исполнит этого обряда, тому Афсати никогда уже не даст не
только застрелить, но и издали видеть тура.
Одно любопытное предание о том, как Афсати
подарил полюбившемуся ему охотнику турье ребро с
постоянно нараставшим мясом, издано нами в Сборнике9.
Барастыр, у дигорцев — Барастяер. Под этим
именем известен у осетин властитель над мертвыми в
загробном мире. Происхождение имени темно. В примечании
к изданным им осетинским текстам академик Шифнер
замечает: «Барастыр» производят от бар — воля, и стыр —
великий»10. Но чье бы ни было это словопроизводство, оно
неверно, потому что, во-первых, противоречит общему
принципу сложных слов: «сильный волею» должно было
бы звучать стырбар, во-вторых, вторая часть стыр не
может быть тождественна со стыр — великий, так как в
дигорском находим с т ае р (а не стурI1. Из нартских
сказаний, в которых упоминается Барастыр, а также из
бсехфаелдисын-а (посвящения коня покойнику), видно, что
осетины представляют себе Барастыра хозяином в
загробном мире: он встречает мертвецов, определяет их места в
зындоне— аду или в дзанате— раю. В известных случаях
мертвец получает от него разрешение на побывку домой,
но должен спешить вернуться в загробный мир до заката
солнца, ибо после этого затворяются ворота царства
мертвых и до утренней зари никто не может быть впущен.
Поэтому осетины хоронят мертвых до заката солнца, дабы
покойнику не пришлось бродить у запертых ворот
загробного царства вплоть до зари. Барастыр не носит характера
сатаны: насколько он неумолим относительно грешников,
настолько же он ласков с душами людей добродетельных.
Одна легенда, сообщаемая г. Гатиевым12, рассказывает, как
Барастыр по ходатайству «великого гостя» выпустил
грешников из зындона и ввел их в дзсеназт, к крайнему
огорчению чертей, которые их мучили. В этой легенде
отразилось предание о сошествии Христа в преисподнюю, но имя
Христа (Чырысти) не упоминается. По дороге в
загробный мир около моста сидит какое-то существо Аминон,
которое спрашивает дух покойника, что он сделал на свете
хорошего и дурного, и указывает праведному путь в рай.

В. Ф. ИИЛЛЕР
392
Цораев сообщает в примечании к бгехфселдисын-у, что Ами-
нон — существо женского пола, что, будучи на земле, она
имела необыкновенную страсть к чужому сыру и
шерстяной пряже, страсть ее доходила до того, что в те дни,
когда ей не удавалось присвоить себе чужое, она налагала на
себя строгий пост, т. е. не ела ничего. Поэтому она
присуждена сидеть постоянно на правом берегу реки царства
мертвых и вдыхать в себя ее гнилые испарения13.
Признаемся, что нам это объяснение кажется основанным на
каком-то недоразумении. Едва ли какая-нибудь грешница-
воровка могла получить место не в аду, как другие, а на
дороге в царство мертвых, и едва ли мог быть ей поручен
допрос души покойника о его делах на земле. В самом
тексте бгехфгелдисын-а нет намека на то, что Аминон —
женщина и притом воровка сыра. Вероятно, объяснение
Цораева — позднейший домысел какого-нибудь осетина,
основанный на смешении Аминон с какою-нибудь
женщиной, упоминаемой в бгехфгелдисын-ах. Так, например, в
дигорском баехфгелдесун-е, изданном нами, упоминается
целый ряд женщин, терпящих различные муки за разные
грехи, совершенные ими на земле: одна зашивает
трещины земли, другая окручивает яйцо длинной веревкой,
третья бесплодно копает гряды, четвертая напрасно доит
коров и т. д. Можно думать, что Аминон не одна из таких
женщин, а существо более высокое, нечто вроде стража
преисподней или судьи мертвых. Так в бзехфаелдисын-е,
сообщенном Цораевым, Аминон, чтобы покойник нашел
ворота рая отпертыми, говорит: «Спеши, Зарватыкк, к сыну
солнца Махамату, к сыну Луны Хаматкану и скажи им:
«Ради этого покойника прошу вас, пусть на мгновение
появится солнце на горе, чтобы ему не оставаться наверху».
И просьба Аминона исполняется. Очевидно, что Аминон,
делающий такие распоряжения, не может быть женщиной-
воровкой сыра. Действительно, в одном бсехфаелдисын-е,
изложенном по-русски Шегреном14, роль Аминона как
судьи мертвых, напоминающего греческого Миноса,
довольно ясна. Вот что читается здесь: «И потом приехал он
(покойник) к реке, через которую было положено одно
бревно вместо моста, и впереди моста стоял Аминон, который
не пускал его через мост и стал расспрашивать покойного.
Аминон знал его хорошо, только хотел узнать, правду ли
будет говорить ему покойник или солжет; если скажет
правду, то он отрекомендует его Нартам и пустит туда, а если

393
В ГОРАХ ОСЕТИИ
солжет, то будет бить его по губам веником, намазанным
кровью. Вот и спросил его Аминон, что он видел и делал
хорошего на свете. Покойник все рассказал, ничего не
преувеличивая; и как Аминон увидел, что он говорит правду,
то и позволил ему переехать через мост, и дал ему записку
и провожатого, чтоб они отвели его в землю Нартов; а
других, кто солжет, он отсылает в ад». Что касается имени
Аминон, то происхождение его для нас неясно. Шегрен
переводит его через «указатель», приводя таким образом в
связь с глаголом амонын в значении указателя. Быть
может, имя Аминон — искажение какого-нибудь
иноземного. Находится ли оно в какой-нибудь связи с именем
греческого Миноса — не беремся утверждать.
К у р д а л а г о н. Этим именем осетины называют
мифического кузнеца богов, пребывающего на небе или в
царстве мертвых. Имя, по всей вероятности, сложное и
заключающее в первой части слово курд— кузнец;
вторая часть сложения неясна, точно так же, как и суффикс.
Шегрен делит это имя на Курдал-агон и переводит
«медник», но на каком основании, нам неизвестно. Шифнер
видит во второй части слово лаег — человек, но не
объясняет присутствия а после д. Какого бы происхождения ни
было имя, Курдалагон упоминается в нартских сказаниях
и в баехфаелдисын-ах как искусный кузнец и постоянно
носит титул угеларвон — небесный. Он закаляет Батраза в
своем горне, так что нарт стал стальным, он сковывает
другому нарту медный череп, когда ему проломили
голову; в бсехфселдисын-ах дается мертвому наставление при
начале пути в загробный мир пойти к небесному Курдала-
гону, который скует коню булатную подкову и изготовит
ему прекрасную попону, сбрую и дорогую уздечку.
С а ф а. Этого духа осетины считают покровителем
цепи (ргехыс) домашнего очага. По словам Гатиева15, Сафа
дал первый образец для существующих на земле цепей и
продолжает творить их на небе и в настоящее время. В
очень еще недавнее время, по замечанию Шанаева16,
осетины, укладывая своих детей, поручали их
покровительству Сафы. Поглаживая голову ребенка и обводя рукою
цепь у очага, они произносили слова: «Сафа, помилуй моих
бедных детей, укрепи их жизнь твоей твердой силой
навсегда, храни их от нечистых и злых сил». Чтоб предохра-

В. Ф. МИЛЛЕР
394
нить здоровье детей, им изготовлялись амулеты в честь
Сафы. На третий день великого поста, в среду, давали
кузнецу раскаливать самые мелкие прутики железа; эти
кусочки зашивали в ладанке вместе с лоскутом сукна или
шелковой материи, кусочком ваты и воробьиным пометом
и заставляли детей носить на шее. Имя Сафы упоминается
при присяге: принося присягу, осетин становится перед
очагом и, держась за цепь, говорит: «Клянусь этим
пречистым золотом Сафы!» Трогать цепь нечистыми руками
считается грехом; за это Сафа может наслать на детей
накожную болезнь. При брачном обряде шафер обводит невесту
вокруг очага и поручает ее покровительству Сафы.
Г. Шанаев называет Сафу богом меча и всякого
оружия, но мы не знаем, составляет ли это убеждение самих
осетин или только домысел собирателя осетинских
сказаний. Роль Сафы при брачном обряде напоминает нам
кузнеца, упоминаемого в русских свадебных песнях, а также
народных Кузьму и Демьяна (Бориса и Глеба),
сковавших, по одному преданию, первый плуг для людей17. Что
касается имени «Сафа»18, то оно для нас совершенно
темное.
Донбеттыр, диг. — Донбеттар. Этим именем
осетины называют властителя водяных. Он живет в воде,
владеет рыбою, и ему молятся рыболовы. Ходит поверье, что
он держит в руке цепь и топит тех, кто купается поздно.
Им обыкновенно стращают детей. У Донбеттыра много
дочерей, которые соответствуют нашим русалкам. Нартс-
кая богатырша Сатана находится в какой-то связи с
царством водяных, так как отдает им на воспитание своего
сына. Имя Донбеттыр не совсем ясно во второй части:
первая заключает слово дон — вода; вторую, часть Цораев
объясняет от глагола таерын — гнать — с предлогом фав-
или ба-, но такое словопроизводство не согласно с формой
слова. Заметим, впрочем, что имя Донбеттыр
произносится различно: Цораев пишет Донбеттыр, другие
произносят Донбиттир, может быть, по созвучию с биттир —
летучая мышь19.
Р ы н ы 6 а р д у а г. Болезни, эпидемии и эпизоотии,
по мнению осетин, насылаются некоторыми духами,
которым следует совершать кувды и приносить жертвы. В
горах пользовался особенным почитанием такой дух под на-

395
В ГОРАХ ОСЕТИИ
званием Рыныбардуаг — ангел (дшг), имеющий власть
(бар) над повальными болезнями (рын). Для
умилостивления его совершался следующий обряд. Узнав, что в
таком-то ауле появилась эпидемия или падеж скота, жители
одного из соседних аулов собирались на ныхас и, призвав
вещего старика, предлагали ему бросить жребий, кому из
молодых людей участвовать в хоре. Вынув жребий,
молодые люди составляли хор и с трещотками в руках
отправлялись по аулам, распевая песни духовные и светские.
Приближаясь к аулу, они останавливались, становились в
кружок и пели протяжно песнь Рыныбардуагу: «Ой
Рыныбардуаг! От тебя наши болезни и здоровье. Сохрани этот
аул от твоего гнева, старые и молодые — твои гости».
Затем призывались все святые, причем имена их
произносились во множественном числе. Жители аула встречали
певчих, приглашали их на площадь и щедро угощали.
Подвижный хор в каждом ауле делал ночевку, не переставая
петь день и ночь. Жители за это дарили им быков, коров,
баранов и проч. Из набранного скота лучшие животные,
по возвращении в аул, приносились в жертву
Рыныбардуагу, остальные же делились подворно, и затем каждый
хозяин откармливал нывонда ко дню Рыныбардуага. В
настоящее время этот обряд уже не совершается.
Аларды. Между духами специальных болезней
особенным почитанием пользуется святой, насылающий
оспу.— Аларды, диг.— Алаурди. Его боятся более других
святых. Им клянутся исключительно женщины, так как
он почитается их святым, хотя они и не участвуют в пире,
устраиваемом в честь его.
Во время повальной оспы, а также при привитии ее у
детей, осетины приносят Аларды в жертву ягненка или
годовалого барашка. В наших текстах мы сообщили
молитву Аларды, записанную в Камунте. Обычные эпитеты
властителя оспы — светлый, золотой — стоят как-то
вразрез с обычными обращениями к другим святым. Эпитет
«золотой» (сызгъсерин) придается в бгехф?елдисын-ах
Христу (Майраемы фырт сызгъгерин Чырысти). Можно
думать, что по отношению к Чырысти эпитет «золотой»
объясняется иконографическим влиянием, как воспоминание
икон с золотым окладом. Да и самое имя Аларды (диг. —
Алаурди) не звучит по-осетински и, вероятно,
представляет искажение какого-нибудь иностранного20. Аларды назы-

В. Ф. МИЛЛЕР
396
вается в песнях крылатым (базырджын). Отметим, что и
армяне представляют себе оспу в образе крылатого рябого
юноши, который быстро переносится с места на место и на
пути сеет свои заразительные семена21. Заимствуем из
рукописи о. Гатуева сведения о культе Аларды в Галиате.
Близ аула есть дерево, по преданию, посаженное самим
Богом для дзуара Аларды. Этого дерева боятся больше
Бога, и к его помощи прибегают во время оспенной
эпидемии. Заболевавшие оспой после выздоровления
посвящают себя торжественно его покровительству. Режут
барашка и приготовляют чъиритае; старик достает серебряную
монету, старуха — кусочек ваты и серебряную канитель.
Болевшего окуривают ладаном, добытым у священника, и
затем старшие отправляют его вместе с молодыми к алар-
дову дереву. Не доходя до него, молодежь обнажает
головы и делает низкие поклоны. Затем старший произносит
молитвы Аларды и кладет на дерево монету, вату и
канитель. Закусив шашлыком с чуреками, все возвращаются
домой, где им делают торжественную встречу.
В каждом селении Дигории есть место поклонения или
предметы, посвященные святому оспы.
Хуыцауы дзуар— божий святой. Этот дух или
святой не имеет собственного имени, но его личность
отличают от прочих. Он считается покровителем браков и
подателем чадородия. Хуыцауы дзуар почитается
преимущественно горскими осетинами, которые поставили в честь
его молельные домики, похожие на часовни, но без окон и
образов. В его осенний праздник жители аула режут около
молельни козлов или баранов по числу рожденных в
течение года мальчиков и девочек и выданных в замужество
дочерей. Жертвы эти составляют обязательную подать (хъа-
лон). Хуыцауы дзуар запретил допускать приезжих гостей
к устраиваемому в честь его пиру. Молитвы дзуару имеют
целью умножить потомство мальчиками.
Покровителем чадородия считается также Фыры
дзуар— святой барана. При брачном обряде шафер,
произносящий молитву, обращается между прочим к Фыры
дзуару со словами: «О Фыры дзуар! Молим тебя, призри
на нас и сделай так, чтобы от невестки нашей рождались
здоровые мальчики, тучные, как бараны!» Г. Джантемир
Шанаев утверждает, что этот дзуар имел вид барана в Дар-
гавсе (в горах). Истукан был взят генералом Абхазовым

397
В ГОРАХ ОСЕТИИ
во время экспедиции его на Кавказ. Но верующие в него
осетины поставили на место взятого другой, хотя не
имеющий вид барана, но носящий, однако, то же название22. Не
знаем, насколько верен факт существования изображения
дзуара в виде барана, но мы слышали, что грубые
глиняные изображения баранов, находимые в осетинских
капищах — приношения (ех уо1о) женщин Фыры дзуару с
целью испросить детей. Вообще, культ этого дзуара,
по-видимому, специально женский.
Мады Майрам. Покровительницей женщин
считается Мады Майрам — мать Мария, занесенная к
осетинам еще раннею проповедью христианства. Богоматерь
обратилась в фетиш: около аулов большой камень носит
название Мады Майрам, и к нему водят молодую при
брачном обряде. Приближаясь к священному камню, мальчики
бросают в него каменьями и пулями, восклицая при этом:
«Вот столько мальчиков (сколько камней или пуль) и одну
синеокую девочку подай, Майрам, нашей доброй невесте!»
Подобную же молитву произносит затем шафер23.
Молитвы, обращенные к Мады Майрам, играют главную роль в
женских праздниках — «устыты куывд» и «чындзыты 6а-
дген Мады Майраемы тыххаей», — о которых будет речь в
отделе о праздниках. Заметим еще, что осетинские
женщины имели такое же уважение к пятнице, как русские к св.
Пятке (Параскевии); они не решаются шить в этот день,
хотя дозволяют себе прочие работы.
Б ы н а т ы х и ц а у. Покровитель дома,
соответствующий русскому домовому, носит название Бынаты хицау
— властитель, господин места, жилья. Его
местопребыванием считают кладовую (къгебиц). Домовой может
принимать различный вид, представляться мальчиком,
уродливой женщиной с клыками, белым барашком и т. п., но
видеть его могут только знахари в ночь под Новый год.
Покровительство домового испрашивается при свадебном
обряде невесты, которая, уходя из дому, переходит к
покровительству домового семьи своего мужа и тем самым
может разгневать патрона родного дома. Бынаты хицау
ближе других духов к женщинам, как видно из того, что
им не запрещено произносить его имя (а также имена Алар-
ды и Хуыцау дзуара), между тем как всех прочих духов
они должны называть не их настоящими именами, а ус-

В. Ф. МИЛЛЕР
398
ловными, описательными. Так, например, Уастырджи они
называют святым мужчин (Лаегты дзуар), Фаелвгера —
святым овец (Фысты дзуар), Тутыра — святым волков (Би-
ргегъты дзуар), Елиа (Уацилла) — властителем хлебов
(Хоры хицау) и т. д.
Собственно говоря, число духов-покровителей у
осетин очень многочисленно и неопределенно. Выше мы
перечислили наиболее популярных, но по местам в разных
аулах и в разных семьях есть свои духи-покровители или
дзуары, которых не знают соседи. В каждом ауле можно
найти аульного дзуара, который носит название «хъгеуы
заед» — ангел аула — и имеет в году свой праздник. Если
где-нибудь случилось что-нибудь чудесное, а, конечно,
при суеверности осетин нет недостатка в чудесах, то это
место или этот предмет становится дзуаром и нередко
получает имя Ног дзуар — Новый дзуар. Так, в Кани, на
земле фамилии Саната (Шанаевых), по преданию,
случилось некогда чудо. На лугу паслось большое стадо быков.
В это время разыгралась страшная гроза, и гром ударил в
стадо. Один бык был унесен далеко от стада в конец
участка, служащего ныне жителям Кани местом для покоса,
а другой бык был взброшен на том же месте на большое
дерево. С тех пор это место стало дзуаром и называется
Ног дзуар.
Там, где есть леса, существует и дух лесной,
соответствующий нашему лешему; его называют Сау дзуар —
собственно, Черный святой, так как горные рощи
называются по-осетински чернолесьем (сау хъэед). По
верованиям осетин, Сау дзуар охраняет рощи от пожаров и
самовольных порубщиков. В день установленного ему
праздника местные жители приносят ему нывонд24, который
съедается в самой роще. Особенным чествованием пользуется
патрон небольшого леска, растущего на левой стороне
Терека, напротив Ардонской станицы близ упраздненного аула
Суадаг. Лесок известен под названием Хетаеджы дзуар и
о происхождении его рассказывается особая легенда25.
Отправляясь на воровство и вообще на ночные
разъезды, осетины призывают покровительство святого
Черного всадника — Сау бараеджы дзуар. Они полагают, что
этот дзуар едет в черной одежде, на вороном коне,
впереди путника и направляет его к удачному предприятию.
Чтобы приобрести покровительство Сау барага, искатели
ночных приключений совершали ему кувд с лепешками.

399
В ГОРАХ ОСЕТИИ
Другие духи, которых покровительство полезно во время
путешествия: Фаендаджы дзуар (зад) — ангел пути — и
Хъилы дзуар — святой шеста; последнего просят при
брачном обряде охранять арбу молодых от падения2". В
молитвах встречаются и духи, охраняющие тело
человека: дзуар живота (Гуыбыны дзуар), наполняющий живот
пищей, дзуар спины (Рагъы дзуар), покрывающий спину
одеждой. Под именем ангела головы (Саеры заед)
известен священный столб, стоящий нередко в западном углу
сакли и украшенный рогами домашних и диких
животных; в этом столбе пребывает ангел головы всего
семейства, какой-то домашний патрон, по-видимому, близкий
по роли к Бынаты хицау. При брачном обряде к этому
столбу подводят молодую, и после произнесения
молитвы шафером она должна стоять около домашнего фетиша
три дня, в течение которых молодежь пляшет и поет с
утра до вечера. По истечении этого срока, в полдень,
шафер подходит к молодой и, после некоторых обрядов,
произносит длинную молитву, начало которой обращено
к Саеры заеду: «О Саеры заед! Мы прибегаем под твое
покровительство и молим тебя: обрати лицо твое к нам,
восполни и возвеличь наши головы так, чтобы род наш и
потомство славились удальством и другими
достоинствами!»
2. Осетинские дзуары
Мы видели, что дзуаром осетины называют святого,
патрона, духа-покровителя. Но то же название
прилагается к известному месту, пользующемуся религиозным
почитанием. Отношение между тем и другим значением
этого слова объясняется тем, что известное место
считается жилищем известного духа, в котором он охотно
пребывает или которое он посещает в известное время.
Таких святых есть множество в Осетии: иногда дзуар есть
древняя христианская церковь или часовня,
сделавшаяся с течением времени языческим капищем, иногда —
горная пещера, роща, дерево, камень и т. п. Есть
дзуары, пользующиеся известностью во всей Осетии; другие
же известны только в своем ауле. Можно думать, что
особой славой пользуются места, освященные древней
христианской святыней,— развалины старых церквей.

В. Ф. КИЛЛЕР
400
В культе таких дзуаров сохранились многие черты
древнехристианского культа. Самыми славными дзуарами
Осетии нужно назвать Реком и Мыкалгабырта в долине
реки Цей-дон, близ Цейского селения в часе пути от
Цейского ледника. Первый из них — древняя часовня,
посвященная некогда св. Георгию (Уастырджи), второй
— остаток христианской церкви, построенной некогда
во имя св. Николая Чудотворца. Приводим некоторые
сведения о дзуаре Реком из нашего путешествия и
путешествия д-ра Пфафа.
Это святилище — небольшая деревянная
полуразрушившаяся часовня, окруженная низкой каменной
оградой. Карниз здания украшен множеством турьих и
оленьих рогов, вероятно, приношениями охотников. Сама
часовня состоит из двух отделений: в первом мы
заметили высокую кучу стрел всяких видов; второе, более
обширное, есть собственно святилище. Вдоль алтарной
стены идет широкая доска, вроде полки, уставленная
всякими приношениями, накапливавшимися в течение многих
лет. Тут вы видите железный шлем Оси-Багатара27,
глиняные чашки разной величины, фигуры барашков из
глины, склянки, бусы, куски ваты и нити серебряной
канители, галуны, две или три иконы и т. п. В часовне сыро и
грязно; земляной пол влажен от дождя, проникающего
сквозь окна без стекол и ветхую кровлю. Около
низенькой двери, обитой железными гвоздями, стоит чашечка,
наполненная деньгами разных времен, — и грузинскими,
и русскими; чашка с серебром стоит снаружи но никто
никогда из опасения смерти не дерзнул бы украсть что-
нибудь у Рекома...
Реком, как и другие дзуары, посещается только тогда,
когда справляется известный праздник. Надзор за
святилищем поручается какому-нибудь почтенному старику,
который называется дзуары лагом. Он хранит
ключи от капища и вносит в него приношения
молельщиков, так как один имеет право входить внутрь. Кроме
приношения пищею и некоторых ех уо1о, обычные жертвы в
храм состоят из монет, кусков ваты и серебряной
канители. Осетины уже не отдают себе отчета в том, с какой
целью приносится вата и серебряная канитель; но нужно
думать, что эти приношения некогда имели практическое
применение: вероятно, вата шла на светильники в
лампадах, а канитель на украшение светилен или свеч. В святи-

401
В ЮРАХ ОСЕТИИ
лище Рекома до последнего времени еще находилась
древняя металлическая лампада, которая, конечно,
когда-нибудь была в употреблении. В настоящее время осетины
называют эти приношения н и с а и наг — знак и
думают, что оставляемые у дзуара вата и канитель должны
служить дзуару доказательством того, что ему был совершен
кувд; а самый выбор вещей объясняется так, что вата и
серебро — предметы чистые, вата — чище шерсти,
серебро — чище меди.
Другой дзуар, известный иронам, - дзуар Тыхоста в
Унале. Имя Тыхост — значит «сильный», «силач».
Местные жители рассказывают про него, что он в виде
всадника в прежние времена выезжал на тревогу (фаедис), но
перестал являться с тех пор, как однажды мальчишки
вызвали его в шутку. Мальчик, вызвавший его, окаменел со
своим стадом в Каздоне. Но и жилище Тыхоста
окаменело. Тыхост считается товарищем Уацилла, и если молитва,
обращенная к Уацилла о ниспослании дождя, не
подействовала, чтители Тыхоста приносят ему в жертву ягненка
и молят так: «О Тыхост, ты наш сосед и знаешь нашу
бедность, да будет на нас твоя милость, ты товарищ Уацил-
лы, умоли его, чтобы он послал дождь на засохшие наши
поля». По окончании обеда они пускают из источника воду
по направлению к священному камню Тыхоста,
окропляют его водою и мажут коровьим маслом. По замечанию
Джантемира Шанаева, Тыхост стал божеством
второстепенным.
На границе Кабарды и Осетии, ниже нынешней
Николаевской станицы, есть гора Татартуп, на вершине
которой находится дзуар, очень уважаемый соседними
жителями, эльхотовцами, ардонцами. На этой местности, по
преданию, прежде собирались кабардинцы и осетины для
переговоров, почему она пользуется не меньшим
уважением и у кабардинцев. В горе есть обширная сквозная
пещера. Праздник дзуару справляется летом в течение трех дней
и привлекает огромную толпу молельщиков. Гора
Татартуп, по преданию, которое мы приведем ниже, играет роль
Лысой горы близ Киева и немецкого ВЬскзЬег^’а.
Мы уже упоминали Ног дзуар, чествуемый в горах, в
Кани, на земле Шанаевых. Он почитается как местными
жителями, так и выходцами, из которых до сих пор
многие ежегодно в день праздника своего патрона совершают
благочестивые путешествия в горы. Рассказывают, что при

В. Ф. МИЛЛЕР
402
начале культа Ног дзуара случилось следующее чудо.
Выбранный ему дзуары лаг из фамилии Пуховых видел
однажды Ног дзуара, сидевшего на олене и ехавшего но
направлению к нему. В правой руке он держал плеть,
увешанную бубенчиками, и удары ее звучали, как раскаты
грома. Подъехав к дзуарлагу, он сказал: «Ступай и скажи,
чтоб аул (Кани) принес мне жертву и праздновал этот день,
а Куговым скажи, что все они в непродолжительном
времени пропадут!» Не прошло и одного года, как перевелись
все Куговы: так сильно разгневали они Ног дзуара.
Праздник этого дзуара длится три дня.
В Кани прежде чествовался и дзуар Уасхо,
потерявший теперь свое значение. К нему сходились тагаурцы
пофамильно и давали присягу, что будут жить дружно
между собою, подобно любящим друг друга братьям.
Свидетелем своих клятв они призывали Уасхо. Праздник его
справлялся 4 ноября.
О дигорских дзуарах почерпаем сведения из рукописи
о. Гатуева.
На кладбище аула Галиат сохранилась каменная
церковь с жилыми кельями: галиатцы называют ее Узи
дзуар28, или Авд дзуары. Происхождение первого названия
неизвестно, второе же значит «Семь дзуаров» или «Семь
святых». Предание говорит, что в кельях жил священник,
вероятно, монах, похороненный близ церкви. Считается
грехом, если кто-нибудь пройдет между церковью и
могилой монаха, а женщинам к этому месту даже недозволено
приближаться. Узи дзуар есть святыня фамилии Езиевых
(Езитге), которая ежегодно приносит ему в жертву барана.
Старейшина фамилии складывает кости жертвенного
животного на сохранившемся престоле церкви. Когда в Гали-
ате бывает засуха, тогда прибегают за помощью к Узи дзу-
ару. Из фамилии Езиевых по жребию выбирается
мужчина, который после двухнедельного говения, т. е.
ежедневных омовений, несет к дзуару чашку молока и обливает им
стены церкви.
Близ селения Дунта находится святыня, известная под
именем Цаеуы дзуар — дзуар козла. Здание представляет
сложенный из камней сарай с двумя отделениями. В
четверг третьей недели сенокоса две фамилии селения Дунта
(Кибизовы и Кудзоевы) отправляются туда с козлом и
пивом. После молитвы, произносимой стариком, в
которой испрашивается покровительство Цгеуы дзуара во вре-

403
В ЮРАХ ОСЕТИИ
мя полевых работ, козла режут, поют песни, пляшут и
обедают в большом отделении сарая. Кто в течение года
получил сына, тот должен особо принести дзуару
козленка и достаточное количество пива или араку вместе с
тремя чъирита (лепешками) за здравие ребенка. Женщинам
запрещено посещать дзуар, а все принесенное в жертву
должны покончить мужчины в стенах сарая; за вынос из
него кусочка хлеба или мяса дзуар строго наказывает. Во
время празднования дзуара мужья не должны посещать
спальни жен, в противном случае они не могут быть
допущены к празднеству.
Жители аулов Дунта и Хосара29 чествуют также дзуар
Ичына, о котором рассказывается следующая легенда. Ангел
прилетел из русской земли и стал на ровном месте близ аула
Дунта; это место теперь называют «дзуаристон» — место
стоянки дзуара. Но дзуар, увидев, что это место слишком
открыто, полетел на более закрытое, в ущелье Сонгут. Здесь
ему построили каменное помещение, и он поселился в нем и
стал покровительствовать окрестности. Дзуар строго
наказывает тех, которые бы вздумали пользоваться травою с места
его первой стоянки или пройти близ его помещения. Одни
жители Дунта могут приносить жертвы в помещении дзуара,
а хоссарцы молятся ему в своих саклях. В день праздника,
совершающегося около половины сентября, кроме других
приношений дзуару обязательно режут быка, причем
соблюдается очередь посемейная, а для варки пива с каждого дома
собирают по 5-ти март A,2 меры) ячменя.
У стурдигорцев большим уважением пользуется Гула-
ри Габони дзуар — священное место, обложенное
камнями. Значение и происхождение имени этого дзуара никому
не известны. Уважение к святости Гулари Габони
засвидетельствовано тем, что дзуар имел решающую силу при
народном самосуде: перед ним назначалась присяга, и
существовало убеждение, что принявший присягу ложно у
этого дзуара не мог возвратиться живым. В честь Гулари
Габони знахари поют песню:
Табуу табуу Гулари Габона,
Табу у табу у уорс Елиа,
в котором упоминание белого Ильи, по всей вероятности,
объясняется тем, что дзуар произошел из древней церкви
пророка Ильи.

В. Ф. КИЛЛЕР
404
О дигорском дзуаре, известном иод именем Дауаг
(Серафим), ходит следующее предание. Ои некогда
прилетел в виде огненного облака прежде в Ханаз, отсюда
полетел в субботу в Дунта и там оставался около часу, а
затем полетел в Стур Дигор и опустился и сел немного
выше, где и было освящено место в его честь. В Ханазе
предлагали Дауагу остаться, но он отвечал, что не хочет
здесь оставаться, так как в Стур Дигоре имеет сто овец.
Под вечер Фацбадана, в конце января, он явился стур-
дигорцам в виде всадника на белом или сером коне. По
местному преданию, Дауаг спас стурдигорцев от чумы и
в память этого чуда установлен праздник Фацбадан (см.
ниже).
Дзуаром считается и так называемая могила Сослана —
каменное сооружение в форме долмена, находящееся у
селения Нар на месте между двух рек, называемом Мацути
(не проходи). В этом здании на шиферной доске лежит
хорошо сохранившийся остов человека громадного роста,
который предание называет остовом богатыря Сослана,
хорошо известного в нартских сказаниях. О смерти его
сообщается та же легенда, что о смерти Батраза. Близ могилы в
июне дигорцы режут баранов и молятся Сослану о хорошей
погоде. О. Гатуев сообщал нам, что в этом месте был найден
крест желтой меди с изображением Распятия, так что, быть
может, здесь некогда была какая-нибудь христианская
святыня.
О дигорских дзуарах Аларди, Уаскерги было уже
упомянуто выше.
Отметим в заключение этого обзора наиболее
известных дзуаров: фамильный дзуар рода Атаевых в Гали-
ате — так называемый Ататы кьодах — Атаевский
чурбан, который служил домашним фетишем и был
истреблен о. благочинным в 1876 году... У тех же
Атаевых был амулет — атаевские бусы (Ататы фсердгуы-
тсе) — куски горного хрусталя, которым приписывали
целебную силу и совершали кувд. В настоящее время
они уничтожены.
3. Общественные праздники
Праздники осетин многочисленны и различны по
разным местностям. Для большего удобства при их описании

405
В ЮРАХ ОСЕТИИ
мы можем распределить их на три группы: 1) праздники
общеосетинские, календарные, справляющиеся в
известные месяцы года и находящиеся в связи с календарем и
сельскими работами; 2) праздники местные,
справляемые в том и другом ауле в память какого-нибудь
события; 3) праздники семейные, т. е. круг обрядов,
сопровождающих известные события домашней жизни — рождение
ребенка, свадьбу, похороны.
Первую группу праздников можно рассмотреть в связи
с делением года на периоды и месяцы. В этой группе нам
придется отметить влияние христианского календаря,
занесенное в Осетию еще древней проповедью христианства.
Осетины различают времена года следующим образом:
1) зымсег, диг. — зумсег — зима; 2) рагуалдзсег —
ранняя весна; 3) уалдзсег — весна и первая половина лета,
приблизительно май и июнь; 4) фсеззсег — лето начиная
с покоса и до листопада; 5) серсегвсеззсег — позднее лето,
т. е. осень с появлением инея и с листопада до снега.
Деление более крупное распределяет год на две
половины: теплое время — диг.— ссердсе и холодное время —
диг. — зумсег. Начало года — нсеусег бон или диг. — анзн
ссер ведется с пятницы, следующий за новолунием в
зимний месяц — Басилти мсейсе (Васильев месяц). Этот день
не совпадает с нашим календарем и приходится то раньше,
то позже Рождества, так как осетины ведут счет месяцам
по лунным циклам. Названия месяцев не одни и те же по
всей Осетии и притом месяцы не совпадают с нашими. У
дигорцев употребительны следующие названия: 1)
Басилти мгейге — месяц Василия, соответствующий концу
декабря и половине января. Название его объясняется
влиянием христианства; 2) Комахсэен — заговение;
приблизительно соответствует второй половине января; 3) Комда-
ргени мгейсе — месяц поста; соответствует приблизительно
нашему февралю; 4) Мартъи мгейге — март; 5) Никкола —
месяц Николая; соответствует второй половине апреля и
первой — мая; название объясняется праздником св.
Николая Чудотворца (9 мая); 6) Фгелвазра — месяц Фалва-
ры (патрона домашнего скота); соответствует
приблизительно второй половине мая и первой — нюня; 7) Амистол
— приблизительно половина июня и июля;
происхождение названия неизвестно; 8) Соаени мачке — месяц
мотания головой (у лошадей); 9) Рухген - август30 — месяц
течки у оленя; рухач! — звук, издаваемый оленем в этот

В. Ф. МИЛЛЕР
406
период; 10) Кэефти мяейае — рыбный месяц,
приблизительно конец сентября и начало октября. Название
объясняется тем, что с наступлением холода рыба из Терека идет
в притоки, и тогда бывает хороший улов; 11) Геугергоба —
месяц св. Георгия, приблизительно вторая половина
октября и первая — ноября; 12) Цгеппорсе —
приблизительно соответствует концу ноября и половине декабря;
происхождение названия «Цгеппорсе» (ирон. Цыппурс)
неизвестно.
Прежде чем перейти к описанию отдельных
календарных праздников, следует остановиться на обрядах,
соблюдаемых при каждом празднике вообще. Празднику
предшествует приготовление пищи для жертвоприношения и
пира. Необходимое приношение составляют так
называемые чьиритсг — лепешки из пшеничной муки,
начиненные сыром или высушенным салом; чьиритсг обязательны
даже в том случае, если семья приносит и животную
жертву. При кувде необходимы три лепешки; если справляется
хист (поминки), то — четыре. Из питий для праздника
должны быть в запасе: брага, пиво или арак. Если семья
режет барана или бычка, то резание сопровождается
известными обрядами и молитвой. Молодой человек подводит
барана к домашнему очагу. Подходит старик, берет
животное за левый рог и произносит молитву Богу и святому,
которому посвящается жертва. По окончании молитвы
старик горящим поленом делает барану крестообразную
метку на шее за правым ухом и на морде, причем, когда
кверху идет дым от опаляемой шерсти, говорит: «Да пойдет
наше приношение к Богу». Затем старику подносят арак,
он плескает часть его в огонь, дает отпить мальчику и
остальное выпивает сам. Когда роль старика кончилась,
молодой человек с помощником кладут барана на фынг так,
чтоб голова его была обращена к северу, а горло к востоку
и по произношении слов: «Хуыцау, дгеуаен табу» —
барану перерезается горло. Пока кровь стекает в таз, резник
должен хранить молчание. Затем он отрезает голову,
снова приставляет ее на мгновение и подает ее старику,
который опаляет тщательно шерсть и бросает голову в котел.
Голова — почетная доля стариков.
Самый праздник состоит из кувда, т. е. молитвы,
произносимой главой семьи в присутствии домашних,
родственников и знакомых, из приношения частицы жертвенной
пищи огню и пира.

407
В ГОРАХ ОСЕТИИ
Когда все собрались в саклю, и мужчины, соблюдая
известный этикет старшинства, сели за столы (фынг), кто-
нибудь из уырдыгыстаг’ов — молодых людей,
прислуживающих на пиру,— приносит 3 чъиритэе — большие
лепешки — и кладет их треугольником, так, что одна
покрывает часть другой, на столике главы семьи: сюда же
кладут голову и некоторые лучшие части животного
(лопатку, часть шеи) и ставят стакан с араком. Другие уыр-
дыгыстаег и разносят куски мяса по фынгам
присутствующих, а кто-нибудь из мальчиков жарит между тем так
называемые сехсогрфсембселттсе — куски легких,
обернутые в брюшной жир. Когда последние изжарены в
количестве не менее трех, их подносят к главе семьи, который,
взяв в руку один кусок и сняв шапку, произносит
молитву. После каждой фразы молитвы все присутствующие
говорят амен. В молитве глава семьи просит удачи и
благополучия сначала у Бога, затем у святого, в честь которого
справляется праздник. В убеждении, что счастье всей
семьи сосредоточено на жизни одного из членов или даже
одного из домашних животных, глава семьи, между
прочим, просит Божество продлить дни этого человека или
животного, в котором заключается счастье этого дома. По
окончании довольно длинной молитвы глава семьи
бросает кусок сехссерфсембала в огонь, дает попробовать
кусочек одному из домашних, берет кусок хлеба, а остальные
разносятся по старшим из присутствующих. То же
совершает молельщик с чъиритсе. Сидящий рядом с главой
семьи, первый после него по старшинству, произносит более
краткую молитву, держа в руке чашку арака, плескает
несколько капель в огонь, дает отведать одному из
присутствующих и выпивает остальное сам. Этими обрядами
освящены пища и питье, и начинается пир. Женщины не
принимают участия в молитве и пиршестве и угощаются
бренными остатками, когда уже все гости разойдутся. При
этом они не сидят за фынгами, как мужчины, а на
корточках на земле.
С некоторыми видоизменениями вышеприведенные
обряды сопровождают всякий осетинский праздник и кувд,
как общественный, так и семейный. Переходим теперь к
календарным празднествам, начиная с празднования
Нового года.
Нсеусег бон, или по-дигорски также Анзи ссер — глава
года, как мы уже заметили, справляется в последнюю или

В. Ф. МИЛЛЕР
408
предпоследнюю пятницу в декабре, так что этот праздник
соответствует русской коляди. Следует думать, что мы
имеем в нем языческое празднество, сопровождавшее
зимний солнцеворот, окрашенное некоторым христианским
влиянием. Каково было древнейшее осетинское название
этого праздника — неизвестно. Теперешнее название Нсе-
усег бон — новый день — ведет свое начало, вероятно, со
времен раннего христианства, с январского нового года,
так как едва ли можно предположить, что древние предки
осетин вели новый год с января. Некоторые черты
празднества указывают на его связь с солнцеворотом и с
русскою колядою. Ночь накануне праздника считается
особенно священною. К этому времени хозяйки заготовляют
множество лепешек, представляющих фигуры людей,
животных и разных предметов для раздачи поздравителям
(колядовщикам). По словам Таймураза Хетагурова,
рассказавшего нам, как справляется Ног бон у нарцев,
приготовляют большую пшеничную лепешку, которую зовут деда
(мама, по-грузински) и множество мелких (лсеппутсе —
дети), которые носят название разных орудий: сохи, ярма,
бороны и т. д. Последними угощаются те, которые в семье
будут пахать. Приготовляются также лепешки с сыром,
под названием басылтсе (собств. Василии), а также
большой пирог, называемый сертхурон. Съесть этот пирог
должна вся семья без посторонних. Он носит название по дзу-
ару Артхурон, который заведует накожными болезнями.
В одной молитве, приводимой Гатиевым31, мы находим
слова: «О Хурартхурон (по объяснению Гатиева: огонь,
сотоварищ солнца), ты ходишь к Богу: просим тебя, моли Его,
чтобы Он послал нам свою милость и щедроты». Можно
думать, что это имя — вариант Артхурон-а и что под
последним следует видеть земной огонь, олицетворение
небесного огня солнца. На это намекает и убеждение, что
Артхурон насылает накожные болезни, потому что последние,
по народным суевериям, находятся в связи с огнем и
солнцем. Все это подтверждает нашу мысль, что в
древнейшие времена еще чувствовалась связь главного зимнего
празднества с зимним солнцеворотом.
Когда все приготовления к празднику кончены, т. е.
готово пиво, арак, лепешки и зарезан барашек, вся семья
собирается вокруг очага. Мужчины садятся у столиков для
ужина. Хозяин дома произносит с обычными обрядами
длинную молитву, в которой высказывает разные пожела-

409
В ГОРАХ ОСЕТИИ
ния для грядущего года и благодарит Бога за прошедший
год, каков бы он ни был для его семьи. В молитве
стараются не забыть ничего желательного, так как существует
убеждение, что именно в это время, т. е. при начале года, Бог
распределяет всякое добро на весь будущий год. По
окончании ужина домочадцы не спят, потому что ожидают
прихода поздравителей. Все мальчики и молодые люди аула
небольшими партиями отправляются бродить из дома в дом
с поздравлениями. Подходя к дому, они начинают петь
песню, которую мы приводим по-дигорски:
О Басилтсе, Басилтсе!
Хуарз Басилтсе, у ой, у ой!
Уо! Усе уфсини лсехъусен фсеууа!
У о! Усе хецау саг рамара!
Махсен псе басилаг радтайтсе;
Усе уассенгсе уотсе зсегъуй:
Цъсех авгидзаг цъсех арахъ,
Цъсех арахь, цъсех арахъ,
Фуси къах, фуси къах.
О (имярек), фсеуусемсе цсеусен!
О праздник Василия, Василия!
Счастливый праздник!
Да получит мальчика ваша хозяйка,
Да убьет оленя ваш хозяин,
Нам же дайте наш васильев долг;
Ваш петух так говорит:
Зеленую бутылку, полную зеленого арака,
Зеленого арака, зеленого арака,
Баранью ногу, баранью ногу,
Эй (имя рек), к вам мы идем!
После этой песни колядовщики набирают в дровяном
сарае щепок и входят в саклю со щепками в руках. Бросая
их на пол, они говорят: «Дай вам Бог столько счастья!»
(Ауал хуарзи уин Хуцау раттгед!»). Потом каждый из
поздравителей обращается поочередно к хозяину или к
хозяйке (если она старуха) с поздравлениями и
пожеланиями: «Да застает вас каждый год этот праздник еще в
лучшем виде» («Уаз Басилтае угебгел али анз хуазздяергей цяе-
угентспе».) Если между колядовщиками взрослые, то их
угощают в сакле, а мальчикам дают лепешек, бараньих
ножек, наливают араку в принесенный ими бурдючек и
просят протанцевать. Некоторые из пришедших надевают мае-

В. Ф. МИЛЛЕР
410
ки, выкроенные из бурки, и пугают детей. Затем, получив
подачку, колядовщики переходят в другой дом, избегая
дома, в которых в течение года произошло какое-нибудь
несчастье. Но хозяева посещенного дома не могут спать по
уходе колядовщиков, потому что на смену первой партии
является новая, и так продолжается с перерывами до
самого утра.
На рассвете хозяин дома раскладывает на дворе пучки
соломы по числу умерших членов рода и зажигает их со
словами: «Рохсаг уотяе, иге Мсердтж! Уае зинги хай макаед
ниххусоед!» — «Будьте светлы, наши мертвые, доля
вашего огня да не потухнет!» При этом им руководит
верование, что он таким образом снабжает мертвых новым огнем
на наступающий год.
В день Нового года посещают друг друга мужчины с
поздравлениями. При этом есть примета, что первый гость
приносит счастье или несчастье в наступившем году. Гость
входит с теми же обрядами и пожеланиями, как ночные
колядовщики. Хозяева замечают, кто был у них первым
гостем и, если в течение года случится удача или
несчастье, приписывают то и другое его приходу. Взаимные
посещения и угощения продолжаются иногда несколько дней
подряд.
По местам справляются некоторые обряды на
крещенье (Дон скъэефсен — собственно хватание (черпание воды).
Рано поутру кто-нибудь из женщин, захватив с собою три
мелкие лепешки, оставшиеся от Нового года, сыру и три
новые лепешки, идет к воде и произносит молитву.
Принеся воды, она будит домашних со словами: «Вставайте, я
принесла вам воды медовой и маслянистой!» Все встают,
моются в принесенной воде, садятся, и принесшая воды
делит между ними лепешки. За водой обыкновенно ходит
младшая из невесток или девушка или, если нет девушки в
доме,— мальчик.
Время святок считается у осетин, как в Германии (Не
2^п1Н;еп, временем таинственным, чудесным. К нему
приурочивается культ домового и ночное путешествие
знахарей в таинственную область Бурку или, у иронов, Куы-
рыс.
Под среду, которая приходится между Рождеством и
Новым годом, ироны справляют, по словам Гатиева,
праздник Дыууовйы астсеу, т. е. среди двух, посвященный не
Богу, а домовому, Бынаты хицау. У дигорцев, по словам

411
В ГОРАХ ОСЕТИИ
г. Туккаева, домовой известен под именем Бундор
(собственно: основной камень). Обряды иронов и дигорцев
почти тождественны. После обычного приготовления к
празднику, с наступлением вечера, у иронов хозяин
закалывает откормленного ягненка над ямой, вырытой у
овечьего порога. У дигорцев режут ягненка или черную
курицу над ямой, вырытой в земляном полу около порога
сакли, ибо здесь, как полагают, имеет свое местопребывание
Бундор. Кровь, сердце, одна нога, рога, а иногда и все
кости ягненка зарываются в эту яму. Затем остальное мясо
сваривается в котле, а из легких изготовляется шашлык.
Хозяин, встав, берет стакан арака левой рукой, а шашлык
правой и, обращаясь лицом к востоку, молится Бынаты
хицау: «О Бынаты хицау! Подай нам твою милость! Не
искушай нас и не делай нам никакого зла, не тронь ни
головы, ни лошадей, ни скота нашего, ни всего, что нам
принадлежит» и т. п. Когда мясо сварено, его кладут на
стол и покрывают буркою. Затем вся семья выходит на
двор, не оставляя в сакле ни собак, ни кошек. Существует
поверье, что, пользуясь отсутствием домашних, домовой
выходит из своего места берет кусок ягненка и, снова
покрыв мясо буркой, уходит к себе. Возвратясь со двора,
хозяин объявляет, что недостает одного куска и что
жертва принята; поэтому он произносит: «Фаелдыстаен дын
фшлдыст фэеугед, куывдаен дын куывд!» — «Как
посвящение32 тебе посвящено, и как кувд тебе (сделан) кувд!»
У осетин существует поверье, что души некоторых
людей во время их сна оставляют тело и предпринимают
поездку в таинственную область, из которой привозят
счастье, урожай и болезни, особенно кашель. Название
области и подробности о ночных путешествиях различны по
местам. У дигорцев, по словам г. Туккаева, область эта
называется Бурку. Люди, ездящие туда под Новый год,
так называемые буркудзаутсеу садятся на лучших, чужих
лошадей, которые после поездки начинают кашлять, или
на людей, во время их сна, после чего эти люди хворают.
Чтоб сохранить своих лошадей от поездки в Бурку, им
навязывают цепочки или кусочки от железа. То же делают
и с людьми. Впрочем, буркудзаутсе ездят также на
скамьях, метлах и вообще на всяких предметах. В местности
Бурку находится склад всяких предметов, ради которых и
предпринимается поездка. Чем предметы ценнее и
блестящее на вид, тем они оказываются вреднее: неопытные бур-

В. Ф. ИНЛЛЕР
412
кудзаутсе, польстившись на какой-нибудь блестящий
предмет, привозят домой всякие болезни, особенно кашель;
опытные же захватывают такие предметы, из которых для
их аула происходят урожай хлебов, хороший приплод скота
и т. п.
Гатиев называет Куырыс лугом, на котором растут
семена различных земных произведений, а также счастья и
несчастья. Он составляет собственность мертвых. Чтоб
охранить себя и свой скот от куырысдзаутсеу каждое
осетинское семейство, накануне Нового года, приходит к дзу-
ару Уацилла, куда сгоняется также скот со всего аула.
Здесь старик произносит молитву: «О Уацилла! Головы
наши и скот наш суть твои гости; охраняй нас от лукавых
и нечистых людей. Кто из стоящих здесь позволит себе, не
боясь твоего гнева, украсть или мальчика, или девочку,
или кошку и проч., сесть на них и ехать, тот да погибнет
от твоего гнева!» и т. п. По окончании молитвы к
молельщику подводят козла или барана. Помолившись над ним,
он делает на его роге знак и затем отпускает животное к
стаду. Такие же знаки делают жители аула на своих
домашних вещах.
Явившись на Куырыс, опытные души, набрав по
горсти дивных семян, летят обратно домой. Неопытные же,
почуяв запах разнообразных цветов и плодов,
накидываются на них; одна душа срывает красную розу, которая
носит в себе болезнь кашель, другая — белую розу,
содержащую насморк, третья — большое красное яблоко,
которое причиняет лихорадку, и т. п. Между тем мертвые
бросаются в погоню за куырысдзаутсе и пускают в них
стрелы. Отбиваться от мертвых считается постыдным; поэтому
некоторые души получают раны, похожие на черные
пятна. Средств вылечить от такой раны нет: иногда она
проходит сама собою, иногда же раненый, пробудившись от
сна, поздно на другой день начинает стонать и после
долгих мучений умирает.
Джантемир Шанаев называет людей,
предпринимающих полеты, «идущими за снопом»; следовательно, он
считает более правильною форму куырис — сноп, нежели
куырыс, которую Гатиев считает названием луга. Нам лично
Таймуразом Хетагуровым была передана также форма
куырыс, а не куырис. Нельзя не заметить, что куырисмсе цсе-
уып — идти за снопом — согласуется с тем, что, по словам
Шанаева, цель ночной поездки есть приобретение горсти

413
В ГОРАХ ОСЕТИИ
хлебных зерен, дающей урожай на следующий год. Шана-
ев слышал также, что место поездок есть гора Татартуп и
что на ней божества Осетии с подчиненными им духами и
людьми вступают в ожесточенную битву с духом горы
Татартуп, покровительствующим кабардинцам33.
Ближайший за колядой большой праздник у осетин
носит название Комахссен — собственно, оберегание рта.
Он справляется по местам за неделю до нашей масленицы
или совпадает с нею. Название его, по-видимому,
соответствует нашему заговению. По характеру Комахссен есть
время больших общественных поминок по умершим,
поминок, которые отличаются от семейных. На ныхасе
считают, сколько человек в ауле умерло в течение года, и на
столько частей делят весь аул. Каждая семья, у которой
был покойник, должна нести расходы по разверстке по
числу всех покойников аула, т. е. справлять поминки с
ближайшими соседями. Семья заготавливает арак, пиво,
режет баранов к поминкам (хист), а для скачки покупает
пряников и орехов. Если умер мужчина, то родственники
делают деревянное ружье, кинжал, пистолет и прочие
принадлежности вооружения, а также изготовляют нлсен,
нечто вроде креста или хоругви из скрещенных жердей, с
нитями, на которые нанизываются пряники, грецкие
орехи и конфеты. Родные покойника везут эти вещи на санях
к его могиле и берут с собою пиво и арак. Раньше их на
могилу уже собрались всадники, принимающие участие в
скачке. Женщины садятся у могилы и начинают обычное
причитание, что продолжается с час и более. Когда плач
окончен, старухи приглашают старшего из всадников
сказать так называемый рухсаг — пожелание всего хорошего
покойнику на том свете. Тот берет чашку арака или пива,
произносит рухсагу проливает часть на могилу и отпивает
сам. Потом ему вручают нлсен, чтобы он выбрал
нескольких спутников и скакал за упокой души усопшего. Ружье,
пистолет и другие принадлежности вооружения, также
увешанные пряниками и орехами, раздают другим
участникам скачки. Мальчикам дают мелкие вещи — плеть, нож.
Проскакав несколько часов, всадники подъезжают
обыкновенно к старикам, собравшимся на ныхас и
наблюдающим скачку, или к женщинам среднего возраста, которые
не ходят на кладбище, и предлагают им каждый свою вещь,
убранную орехами и пряниками, из вооружения
покойного. Старики и женщины берут несколько лакомств, а ос-

В. Ф. ИНЛЛЕР
414
тальное оставляют всадникам. Деревянные вещи отвозят
на могилу и там их складывают. Затем, помянув одного
покойника, всадники скачут к могиле другого и делают то
же самое. К вечеру скачка кончается и начинаются
поминки на дому у родственников умершего. На пир (поминки)
приглашают певцов (кадгегпенаег), которые поют былины
о нартах.
За Комахсаном у осетин, придерживающихся
православного календаря, идет неделя, соответствующая нашей
масленице: она называется Урсы кьуыри (диг. — Уорси
къуяере) — неделя белого, так как в течение ее не едят
мяса, а только белую пищу: молоко, сыр, яйца, хлеб. За
нею следует Комбсеттсен — связывание рта — накануне
чистого понедельника, а затем месяц поста — комдарсены
моей — собственно: месяц держания рта.
В прежнее время пост продолжался только месяц и
кончался нашим преполовением. Разговение называется
Комуадзсен или Куадзсен — отпускание рта.
По сведениям, сообщаемым Гатиевым, самый строгий
пост соблюдается в честь Тутыра в чистый понедельник
(память св. Федора Стратилата); в течение этого дня
горные жители с восхода до заката солнца не пьют и не едят.
Этот пост называется «держание рта Тутыра», т. е. по
примеру Тутыра. Когда подан ужин и старший в доме
произнес молитву, домашний пастух вынимает шапку из ступки,
в которую она, связанная его поясом, была заткнута
накануне, и произносит следующие слова: «О приближенный к
Богу Тутыр! Воззри на нас своим правым оком и сравни с
твоим постом тот, который мы держали со вчерашнего
вечера до настоящего часа во славу твою, не промочив
глоток наших даже каплями воды; учини такую милость,
чтобы глотки твоих волков были заткнуты камнями так
крепко, как рот вот этой ступки, так сухи, как теперь наши
рты. И да будут они (волки) глухи и немы, неподвижны и
неопасны, как эта деревянная ступка. Ограждая, огради
от пастей их наших овец; мы же — стар и млад — за
такую милость твою к нам ежегодно в этот день будем
поститься ради имени твоего. О Тутыр! Сравни мою
бедную молитву с молитвою того счастливого пастуха,
который слаще и милее тебе между пастухами великого мира;
мои овцы суть твои гости и да будет на них милость твоя».
В настоящее время на плоскости великий пост (стыр
мархо) соблюдается довольно строго, особенно стариками.

415
В ГОРАХ ОСЕТИИ
Некоторые, впрочем, постятся либо первую половину до
астсеу мархо, либо вторую. В горах пост соблюдается не
так строго. По словам Гатиева, взрослые и старики
объясняют, что постятся потому, что, говорят, на том свете Чы-
рысти (Христос) даст место для души того человека,
который в этом мире постился. Следы раннего знакомства с
христианством отражаются в празднике Куадзсен,
разговенье, соответствующем нашей пасхе. После принесения в
жертву ягненка, как нывонда пасхи, и приготовления
прочих принадлежностей празднества, по местам, хозяин дома
произносит следующую молитву: «О Чырысти! Молим тебя,
воззри из своего Дзяенаета (рая) на нас и пожалей нас:
говорят, ты раздаешь в загробном мире места душам тех
людей, которые в здешнем соблюдали ради тебя пост; ты
же ведаешь, что мое бедное семейство постилось, угождая
тебе, да будет тебе сладок наш пост: устрой в раю место
для настоящего и последующих поколений нашей
фамилии. О Барастыр! Слышали мы, что ты начальник
мертвых, и если это справедливо, то да будет угодна и тебе
настоящая наша жертва: моли Чырысти, дабы он даровал
нашим предкам в раю хорошие места и тем из нас,
которые перейдут в неложный мир».
В течение поста бывают поминки по умершим:
блинные (лауызггенаен) и вербные (зазхяессген). Последние
совершаются накануне Вербного Воскресенья. У дигорцев
они называются назуй хист. На второй день пасхи
совершается так называемый куадзсены хает — пасхальные
поминки.
Из весенних праздников следует отметить кувд
патрону оспы Аларды (диг. — Алаурди) и праздник Никкола —
св. Николая Чудотворца. По словам Гатиева, жители аула
Згид (недалеко от Садонского рудника) с воскресенья
Фоминой недели, соединяясь по два семейства в одно,
целый месяц пируют в землянках, устроенных около куван-
дона Аларды, воспевая ему хвалебные песни. Семейства,
которые согласились вместе отпраздновать дни Аларды,
готовят по бочке пива и араку, которых хватило бы им на
целый месяц, а также режут около капища поочередно —
одно семейство быка, другое — несколько штук овец. Пир
начинается с восхода и оканчивается до захода солнца. В
честь Аларды устраиваются скачки и пляска. В наших
текстах мы уже привели образчик песни Аларды; приводим
другой из рукописи благочинного Гатуева:

В. Ф. МИЛЛЕР
416
Слава тебе, светлый Аларды!
Славою тебе поклоняемся;
Среди белого стада— белая овца —
Она твоя жертва, светлый Аларды!
Из ячменя, растущего на разрыхленной земле,
тебе пиво,
Из пшеницы, растущей на подсолнечной земле,
тебе пироги,
Эрзерумская вата по твоему пути,
Сирийское серебро тебе в приношение.
Вместо души прими, Аларды, белого быка!
В молитве Аларды просят издали смотреть на
молельщиков, не подходя близко к аулу; если же он решит
посетить кого-нибудь, то пусть оставит его с веселым сердцем.
Праздник Николаю Чудотворцу справляется особенно
усердно жителями цейского селения в Алагирском
ущелье, на правой стороне Ардона, ближайшими соседями
главных осетинских дзуаров — Рекома и Мыкалгабыртяе.
Празднество продолжается от 9 мая до 23-го, причем пируют в
нарочно устроенных близ молельни саклях, из которых в
каждой помещается по четыре семьи, режут одного быка.
К маю месяцу относится праздник Стыр хуыцаубон —
собственно — великое воскресенье, отголосок занесенного
христианством Троицына дня. К этому дню кончают
пахать, и в молитвах испрашивают хороший урожай. На
третий день праздника у дигорцев справляются поминки,
известные под названием Зселдсепердаен — резание дерна.
Родственники умершего в этом году режут дерн и
покрывают им могилу покойника. К тому же времени относятся
у дигорцев Устур дзиуари кувд — кувд великого дзуара,
креста, и Б у дури изседи кувд — молитва ангелу поля.
Последний кувд есть женский праздник (Уостгелти кувд). Для
совершения его выбирается известное число (обыкновенно
семь) старух аула на год или на несколько лет. Когда
объявлен день Уостяелти кувда, старухи-распорядительницы,
одевшись в белую одежду и взяв особенную, хранящуюся
для этого праздника, деревянную рюмкообразную чашу,
покрытую пеленою, отправляются ходить по саклям аула с
целью собрать приношения с жителей. Этот обход
совершается за два или три дня до праздника. Каждая семья,
кроме тех, у которых был в течение года покойник,
жертвует муки, зерна для браги, араку и другие съестные при-

417
В ГОРАХ ОСЕТИИ
пасы. Когда сборы окончены, старухи в день праздника
отправляются к священному дереву или дзуару аула, куда
собираются и прочие замужние женщины средних лет,
причем каждая приносит испеченные ею три лепешки (чъи-
ритае). Девушки и парни аула собираются на другом месте
в поле и танцуют. Матроны произносят около дерева
молитвы Будури изавду и пляшут вокруг него. Цель кувда —
испросить урожай. Затем начинается пирушка, причем все
яства и пития изготовлены исключительно из собранных
старухами приношений. Мужчины не могут
присутствовать при кувде, кроме того, который режет животную
жертву, так как резать не женское дело. Вечером старухи
возвращаются в аул; по дороге к ним присоединяются
девушки и парни, а у аула их торжественно встречают мужчины,
которых матроны угощают захваченной с пирушки
провизией. Затем все с танцами и песнями возвращаются по
домам. На дереве оставляют нисайнаг — вату, серебряные
нити, а в сосуд кладут несколько зерен, которые остаются
в нем до следующего Уосталти кувда.
По свидетельству Гатиева, у горских осетин Устпыты
куывд — женская молитва — справляется осенью,
одновременно с кувдом Хуыцауы дзуару.
При начале сенокоса справляется праздник,
называемый плоскостными дигорцами Циргъессен, — взятие
острия. Распорядители собираются накануне и наводят
справки, в каком квартале аула и в какой семье есть бычки,
годные для жертвы. Наметив несколько таких бычков, они
метают между ними жребий и выбирают одного. Бычка
берут из стада, причем хозяева его не имеют права
отказать, но за то в виде вознаграждения получают от всех
семей своего квартала по мере зерна. В самый день
праздника косцы отправляются с бычком в поле и, выбрав
место, приготовляют все для кувда. Бычка режут с обычными
обрядами, а шкуру отдают кузнецу. Когда кувд совершен
и все готово для пиршества, глашатай идет по аулу и
собирает стариков и молодых в поле, куда они должны
принести испеченные хозяйками хабизджинта (сырники) и арак.
Затем происходит пир, продолжающийся до вечера.
Праздник совершается в воскресенье, а с другого дня
начинается сенокос.
При начале жнитва хлеба три первые снопа
приносятся домой, обмолачиваются и из новой муки
приготовляются лепешки. Каждая семья совершает домашний кувд, при-
14 Заказ № 2077

В. Ф. ИНЛЛЕР
418
чем домохозяин молится о том, чтобы новый хлеб
послужил для кувда, а не для хиста (поминок), т. е. чтобы в
семье никто не умер.
В августе, по свидетельству Гатиева, совершается
осетинскими семьями кувд патрону домашнего скота Фалва-
ре. Кроме обычного барашка, специальное приношение
Фалваре есть дзыкка, которую приготовляют следующим
образом: хозяйка сначала кипятит в котле воду, потом
опускает в него размятый сыр и затем эту смесь мешает
небольшим веслом, постепенно прибавляя к ней горстью
пшеничной или ячменной муки до тех пор, пока она не примет вид
саламаты и не станет выделять из себя масла. Когда
поспеет дзыкка, хозяйка кладет ее в деревянные тарелки,
вливая в них по столовой ложке масла. Это кушанье едят с
пресными чуреками.
При кувде Фалваре произносится следующая молитва:
«О Бог богов! Тобою созданы мы и скот наш. Ты наделил
Фалвару овцами и счастьем, надели ими и нас. О Фалва-
ра! Богу угодно было поручить тебе головы наших овец, а
потому молим тебя, отврати от них всякую болезнь;
умножая, умножь их на столько, сколько на небе звезд. О Фал-
вара и Тутыр! Просим вас, вместе защитите головы наших
овец от волков, которым заткните глотки каменьями».
Выше мы высказали сомнение в том, что Фал вара есть
осетинское имя. Здесь мы рискнем предложить
следующую догадку о его происхождении. Известно, что в
августе A8ч.) справляется церковью память святых Флора и
Лавра, которые слывут у нас на Руси покровителями
лошадей и пользуются в народе большим уважением. Нельзя
ли предположить, что вместе с ранним христианством
имена этих святых были занесены к осетинам и, произносясь
постоянно рядом, исказились в течение времени, может
быть, под влиянием так называемой народной этимологии
в имя Фалвара?
Когда жатва кончена и новый хлеб обмолочен,
справляется в каждой семье большой праздник, называющийся
по-дигорски Хуари ссертсе — начатки хлеба, собственно,
головы хлеба. В молитвах благодарят Бога за урожай и
молят о здравии всех домашних. Кувды и пирушки
совершаются по воскресеньям в течение целого месяца.
Перед началом запашки под озимь в каждой семье
справляется так называемый Хоры бон — день хлеба,
сопровождающийся обычными атрибутами всякого кувда — ба-

419
В ГОРАХ ОСЕТИИ
рашком, лепешками, араком и молитвами. Но при этом
соблюдаются некоторые специальные обряды, имеющие
целью испросить у Бога урожай для будущего года.
Женщины приготовляют к этому дню человеческие фигурки из
теста (гуыл), поджаренных зерен проса, разваренных
зерен кукурузы и особое тесто из просяной муки (кувси).
Когда все приготовленное расставлено на столах и
старший в семье произнес молитву, к нему подносят зерен в
чаше или на блюде и высыпают их ему в полу. Затем все
младшие и женщины приготовляют свои полы и шапки,
чтобы получить зерен от старика. Последний берет в руки
горсть зерен и спрашивает: «Чего вы просите?» Мальчики
кричат: «Хлеба, хлеба!» Тогда старик через очаг бросает
зерна, прочие ловят их в шапки и полы. При этом старик
говорит: «Да даст вам Бог хороший урожай!» Бросание
зерен с обычным вопросом и ответом повторяется до тех
пор, пока не исчерпается поданная старику чаша. Потом
старшие ужинают, а младшие грызут зерна, едят кувси и
пьют брагу и квас. На другое утро начинаются взаимные
посещения. Дети и молодые люди мажут друг друга
тестом. Посетители должны обязательно отведать кувси и
браги.
Более древние черты сохранил праздник Хоры бон в
горах. По словам Гатиева, он посвящен Уацилле и
справляется поочередно одним или двумя семействами,
собирающимися в сакле Хьсеуы зсед’а — ангела аула. Когда все
усядутся в известном порядке, один из стариков берет
правой рукой треугольный чурек, а левой чашку браги бурого
цвета и торжественно возглашает славословие Богу, а
затем начинает молитву Уацилле: «Уацилла! Сегодня день
твой и мы усердно молим тебя: помоги нам, сделай так,
чтобы житницы наши были набиты пшеницею, просом до-
верха с остатком. Какой урожай был на Курпе34, когда
Уацилла сеял на этой ниве левой рукой, а Майрам, идя за
ним, держала для него корзинку с семенами, такой подай,
Боже, и нам».
Затем старик обращается к присутствующим с
вопросом: «Чего вы просите?» — «Хлеба, хлеба, хлеба!» —
отвечают они. «Да насытит вас Уацилла!» — произносит
старик. Затем, вручив чурек одному из юношей, который на
этот случай надевает на себя шубу наизнанку, затыкает за
пояс лохматую шапку свою, вывороченную также
наизнанку, старик обливает ему голову брагой, так что она залива-

В. Ф. МИЛЛЕР
420
ет ему рот, уши, ноздри и течет по шубе. Совершая тот
обряд, старик восклицает: «Как изобильно льется эта
брага, так да уродится хлеб наш!» Все присутствующие
говорят: «Амен!» Глотая брагу, молодой человек кричит: «Да
возрастит Уацилла хлеба наши так, чтобы мы, дети наши
и правнуки были богаты и сыты».
Готовясь к этому пиру, предварительно утром
посылают в лес за березовыми сучьями по одному человеку из
каждого семейства, снабдив их постными пирожками без
начинки (их должно быть у каждого по три).
Остановившись около леса, посланные произносят молитву, и
каждый из них бросает в сторону по одному пирожку со
словами: «Уацилла! Сделай так, чтобы настоящий год был
счастливее и богаче прошлого урожаем хлебов!» Потом,
набрав сучьев и связав их в пучки, они несут их на плечах
домой. Опуская вязанку на пол своего дома, каждый
восклицает: «Сколько здесь сучьев, столько да уродится на
наших полях копен!» Затем хозяйка дома кладет на сучья
пухлые пирожки и молится: «Уацилла, да будет на нас
милость твоя, возрасти хлеба наши так, чтобы пшеничные
зерна на колосьях были так пухлы и крупны, как эти
пирожки».
К осенним праздникам горских осетин относится кувд
Хуыцауы дзуару и женский праздник (Устыты кувд), о
которых уже была речь раньше. В конце осени
совершается девичий праздник, называемый Сиденьем ради матери
Марии (Чындзыты бадген Мады Майраемы тыххаей). На
плоскости эти посиделки девушек длятся только одну ночь,
по сведениям же Гатиева, они продолжаются целую
неделю. Девушки соседних дворов собираются в къабиц или в
спальню какой-нибудь старухи, принося каждая по чашке
разных сортов муки, по куску сыра и т. п. В помещении
они пекут в золе пресные чуреки по числу девиц, каждый
с особою начинкой. Когда все приготовлено, старшая из
девушек, взяв в руку чурек, произносит молитву, в
которой просит Мады Майрам послать каждой хорошего
жениха по сердцу, Бынаты хицауа избавить девушек от чар
(хин) дурных женщин и Аларды — пощадить их оспой.
Затем каждая девушка берет первый попавшийся ей чурек
и смотрит начинку: у которой окажется сырная начинка,
та думает, что выйдет замуж за человека, у которого будет
много коров; у которой начинка из хлебных зерен, у той
муж будет богат хлебом и т. п. По словам г. Туккаева,

421
В ГОРАХ ОСЕТИИ
девушки на посиделках наперегонки плетут конопляные
нити себе в приданое, и вообще этот праздник совпадает со
временем, когда собрана конопля. Молитвы к Мады Май-
рам о женихе напоминают нам молитвы русских девушек:
Покров, мою голову покрой, — и еще более девичий
праздник «Кузьминки» A ноября).
К поздней осени относится праздник Уастырджи. По
сведениям, сообщаемым Гатиевым, этот праздник
справляется в конце ноября. Обычные кувды, жертва и
пирушка совершаются около молельни Уастырджи, которую аул
строит на возвышенном месте, откуда Уастырджи может
удобно наблюдать за людьми и скотом. Отобедав,
богомольцы садятся на лошадей и, объехав на них вокруг
молельни со словами: «Уастырджи, соблюди нас и лошадей
наших»,— возвращаются в аул. В ауле молодежь долго
поет песни Уастырджи: «Ух! Св. Георгий! Да съедим мы
твои болезни! Окажи помощь вот этому дому, умножь скот
его и хлеба его» и т. п. Пение и посещение отдельных
саклей продолжается до утра.
К ноябрю относится праздник Цыппурс, диг. — Цэеп-
порсе, которого происхождение и название темно. Наши
сведения о нем очень скудны. Г. Туккаев сообщил нам, что
Цаеппорсе справляется детьми-мальчиками. Условившись
вместе праздновать, мальчики с тремя чъиритж
(лепешками) отправляются к знакомому пастуху и выпрашивают у
него козла, оставив ему за него лепешки. Затем они идут с
козлом в какую-нибудь кунацкую, куда каждый мальчик
приносит из дому три чъиритае, кусок сыру, яиц, иногда
курицу и т. п. Какого-нибудь более старшего мальчика
приглашают зарезать козла. Когда козла сварят, идут с
головою и шкурой к какому-нибудь домохозяину и,
предлагая ему то и другое, получают от него меду. Затем
начинается в кунацкой пирушка, продолжающаяся всю ночь.
В заключение этого беглого и далеко неполного обзора
годичных праздников остановимся на местном стурдигорс-
ком празднике Фацбадяен, о котором мы имеем сведения
из записок о. Гатуева и г. Туккаева.
Название Фацбадаен о. Гатуев переводит «сиденье на
поляне» и приводит вариант Фзезбадген. Этот праздник
начинается около 15 января и продолжается пять дней. В
течение этих дней стурдигорцы не принимают никого в
свое селение и никого не выпускают из него. Раз путника
застал Фацбадан в ауле, он уже должен ожидать оконча-

В. Ф. ИНЛЛЕР
422
ния праздника, т. е. так называемого выходного четверга.
Мало этого, гость, по требованию жителей, должен
принять деятельное участие в самом празднике, искупив свое
присутствие жертвоприношением Идаугегу, дзуару, в честь
которого установлен праздник. Каждая семья считает
долгом откормить к Фацбадану быка или барана, наварить
пива и араку и приготовить вообще много съестного,
причем все должно быть в избытке, чтобы недостатком не
нарушилось торжество. В продолжение первых четырех дней
каждая семья совершает свой кувд у себя дома, но двери
для посторонних не запираются, а напротив, все четыре
дня проводят во взаимных посещениях. На пятый день
праздник принимает характер общественного пиршества.
Захватив с собою напитков и съестного, все мужское
население отправляется с песнями по дороге, ведущей из аула
в местность Газгендонсе, по которой с первого дня
праздника никому не разрешалось проезжать. Здесь около дзу-
ара Идауга молельщики проводят весь день в торжестве,
пении и пляске и только поздно вечером расходятся по
домам. Этим заканчивается праздник, и с того дня
желающим разрешается как выезжать из аула, так и въезжать в
аул35. Заметим, что в течение праздника запрещено
прикасаться к мертвому телу и потому не допускается
погребение.
Повод к установлению Фацбадана сообщает
следующее местное предание. Давно, неизвестно когда, шла на
Стур Дигор холера36. В это время один из фамилии Хай-
мановых, по имени Гими37, шел вниз по чернолесью, и ему
повстречалась холера в образе человека. Гими узнал ее и
спросил, куда она идет. Она сказала, что идет в дом Гими
Хайманова. Тогда Гими вернулся другим путем домой,
велел запереть двери, заложить все щели в доме и никого не
пускать. В доме Гими была молодая жена, которой обычай
не позволял говорить громко. Когда Емина постучалась,
женщина, не зная ничего и не смея никого спросить,
отворила двери, и Емина вошла, обратилась в пар и заразила
всех присутствующих. Тогда Гими выбежал наружу и
закричал, что у него в доме Емина. Услышав это, жители
аула разбежались38, не зная к которому дзуару прибегнуть
за помощью, к Уаскерги или Идауагу. Некто Байтемирко
Кургосов предложил следующее гадание. Он взял лук и
стрелу и сказал: «Я пущу стрелу, и если она полетит к
Идауагу, то он будет нашим защитником, если же к Уас-

423
В ГОРАХ ОСЕТИИ
керги, то он нам поможет». Стрела попала в священный
ящик Идауага, и все поспешили расположиться около
этого дзуара. Емина не могла приблизиться к ним, потому что
Идауаг ее не допустил. Емина принимала вид облачка, но
Идауаг разгонял его. Затем Емина покатилась на них в
виде клубка горящей лучины с противоположной горы, но
Идауаг пустил в него стрелу и раздробил его на три части.
Одна часть покатилась к Билагу и там догорела, другая —
на восток, к Асинта, и там превратилась в пепел, а третий
кусок дерева остался на месте и был положен в ящик
Идауага, где он хранился до последнего времени39. В память
избавления аула от Емина установлен праздник40.
Из местных праздников можно упомянуть еще кувд
Сослану, совершаемый в июле местными жителями близ
приписываемой ему могилы у селения Нара в Дигории.
Сослану режут баранов и просят его о хорошей погоде, о
дожде. Между былинными рассказами о Сослане и кув-
дом ему нет никакой связи. Легенда о смерти через колесо
Фыд Иуанна (Иоанна Крестителя), которое рассекло
Сослана пополам, не согласуется с видом Сосланова остова,
который вполне цел. Может быть, какие-нибудь вновь
записанные предания разъяснят мотивы кувда. Но мы
можем сообщить только, что спутница дождя, радуга,
называется у дигорцев Сослановым луком (Сослани гендурае).
Кроме многочисленных кувдов, осетины справляют не
менее многочисленные хисты, поминки, которые можно
распределить на общественные и семейные. Типом
поминок общественных может служить так называемый Стыр
хист — великое поминовение, в котором принимает
участие весь аул и даже некоторые из жителей других аулов.
Семья, потерявшая мужского члена, объявляя о своем
желании справить Стыр хист, делает заранее обширные и
дорогие приготовления. Она заготовляет в огромном
количестве пиво, арак и другие пития. Для варки пива
добывают большие, иногда в сажень вышины, котлы, за
подержание которых их владельцам дают ведро пива,
барана и других припасов. Пиво изготовляют несколько сот
ведер. Затем режут пять и более быков, от пятидесяти до
ста баранов и напекают несколько тысяч небольших
пшеничных круглых хлебцев, называемых хисты дзултсе —
поминальные хлебы. В расходах семьи покойника
участвуют все его родственники, присылающие для хиста
всяких припасов, а нередко и знакомые. Когда ириготов-

В. Ф. МИЛЛЕР
424
ления окончены, глашатай идет по аулу и сзывает все
мужское население на хист. Толпа народу собирается на
дворе и улице. Всех приглашают сесть, и они
рассаживаются на разостланном на земле сене по группам в
двадцать человек, соблюдая старшинство, т. е. старики со
стариками, молодые с молодыми. Затем счетчик (нымайаег)
начинает считать число присутствующих и берет из
каждой группы по одному в урдыгыстаги (прислужники).
Выбранный должен непременно иметь свою бурку или
достать себе такую от других. Счетчик с прислужниками идет
к месту, где сложены приготовленные припасы: части
быков, туши вареных баранов, пиво, хлебы и т. п. Все
выстраиваются здесь в ряд. Родственники просят кого-
нибудь из присутствующих почетных стариков сказать
рухсаг, и подают ему чашу пива. Помянув покойного и
пожелав ему царствия небесного, старик прикасается
кончиком ножа ко всем припасам и затем начинается раздача
пищи. Каждый прислужник берет в бурку долю для
своей партии, бочонок пива и арак. Каждая партия
распределяет свою долю по порциям, и кто-нибудь
провозглашает рухсаг. Пирушка продолжается несколько
часов. Если при хисте устраиваются скачка и стрельба в
цель, то это делается таким образом. За день или два до
хиста родственники покойника отправляют всех
желающих участвовать в скачке (дугъ) в какой-нибудь аул, где
они должны переночевать и вернуться перед началом
поминок. Чем богаче приготовления для хиста, тем дальше
назначается цель скачки. Кто прискакал первым, тот
получает в подарок от семьи покойника седло, а нередко и
лошадь от кого-нибудь из близких родственников.
Прискакавший вторым получает черкеску с бешметом,
прискакавший третьим — какую-нибудь другую часть
одежды и т. д.
Для стрельбы в цель, которая также предшествует хис-
ту, выбирают высокое тонкое дерево, нацепляют на
макушку серебряную монету и укрепляют эту жердь (хъа-
бахъ) в земле в известном расстоянии от какого-нибудь
сарая. К середине жерди привязывают длинную веревку,
посредством которой ее раскачивают. Стрелки должны
сшибить монету с раскачиваемой жерди. Кому это удастся
сделать, тому подносит семья покойника почетную чашу
пива, а кто-нибудь из родственников дает денег A рубль и
более).

425
В ГОРАХ ОСЕТИИ
Стыр хист и другие поминки положительно разоряют
осетин. В последние годы несколько раз обсуждался в
сельских собраниях и сходах вопрос об уменьшении числа
поминок и их стоимости, но до сих пор решения сходов
оказывают мало действия. На поминки смотрят, как на
кормление мертвых, говорят, что пища, которую едят на
поминках, не идет в пользу съевшего, но ее сила переходит к
мертвому, так что плотно поевший на поминальной
пирушке, придя домой, имеет право спросить себе обычный
обед. Нельзя более оскорбить осетина, как сказать, что его
мертвые голодают.
По разорительности для семьи покойного второе место
после Стыр хиста занимают поминки, называемые саба-
тизаер (вечер под субботу). Каждую пятницу вечером в
течение целого года женщины семьи, в которой произошла
смерть, забрав в доме все, что накоплено в течение недели
— яйца, сыр, лепешки, иногда кур и куски баранины —
идут на могилу, куда собираются замужние женщины
всего аула и вдовы, и там после обычных приготовлений
угощают всех пришедших. Вследствие этих угощений семья
покойника отказывает себе во всем в течение года и живет
впроголодь. Зато все женщины аула имеют каждую
пятницу даровой обед на кладбище. Мужчины сильно восстают
против этого обычая, но женщины всячески отстаивают
его. Действительно, кладбище является как бы женским
клубом, и женщине никогда не удается так хорошо поесть,
как на этих поминках41.
4. Домашние обряды
Переходим теперь к обрядам, сопровождающим
некоторые события домашней жизни.
К родильнице приглашается старуха-сиделка (цуры-
бадаег). Она берет чесалку для шерсти и кладет ее у
изголовья рожающей, чтобы дьявол (хгейряег) не смел близко
подходить к ней. Чтоб облегчить роды, берут также белую
нитку длиною в рост родильницы, завязывают на ней
несколько узлов и затем развязывают их, произнося слова:
роди так же легко, как мы развязываем эти узлы. Когда
ребенок родился, его продевают через отверстие чесалки с
целью спасти его от черта, и чесалка остается день или два
под изголовьем матери. Если у родильницы прежде уми-

В. Ф. КИЛЛЕР
426
рали дети, то ребенка обливают кровью курицы. Чтобы
содействовать скорейшему очищению матери, ей дают дуть
в дырочку шпульки от веретена (уседсертсе), а за
отсутствием последнего всовывают ей в рот ее же косу. Если
новорожденный — мальчик, то собираются девочки из
соседних семейств, делают качели в сакле и качаются,
причем поют песню:
Усе йелхыта хьинаца!
Мадсе Майран, лсехъусенти мадсе,
Ксемсен кизгсе, ксемсен лсехъусен;
Мсехе туххсей ног зсегъун,
Мсеногн мсе реу хьсебсер сей42.
За это девочкам дается угощение.
Затем приходят поздравители: мужчины приносят
новорожденному пули. Один из них приносит ребенку
материю на рубашку и говорит: пусть называется
новорожденный так-то (обыкновенно он дает ему свое имя), а вот ему
на рубашку: и пусть имя, которое я даю ему, никто не
отменит.
Через три дня после родов мать встает с постели. К
этому дню приготовляют девять чъиритае, три — Богу, три —
Богородице и три домовому (бундор), а Сафе, патрону
цепи очага, три маленькие лепешки (губори). Все это,
кроме лепешек Сафе, приносит к какому-нибудь, непременно
плодоносному, дереву, куда приходят также повитуха (цу-
рыбадаег), мать ребенка без пояса и еще одна женщина.
Повитуха несет чъиритге и нить, которую вешает затем на
дереве, мать — чашку браги, чтобы полить дерево, а
третья — вареные зерна пшеницы, которых дают под деревом
поесть матери ребенка. Когда родильница обливает
дерево, одна из женщин ей говорит: «Будь обильно молоком,
чтобы ребенок вырос и был привязан к груди; Майрам,
мы просим у тебя молока, дай нам его». Зерна пшеницы
дают пробовать матери также с целью сделать ее обильной
молоком. На чъиритае лежит вата и первая принесенная
пуля, которые вместе с ниткою остаются на дереве.
Повитуха с чъирит<е в руках произносит молитву: «Благодарю
тебя, Боже! Пусть ребенок будет жив и счастлив»43. Затем,
по совершении кувда, все возвращаются в саклю.
Кувду около дерева предшествует другой обряд,
совершающийся в доме и называющийся авдсенбсеттсен — при-

427
В ГОРАХ ОСЕТИИ
вязывание к колыбели. Под цепь домашнего очага
приносят отдельно ребенка, колыбель с неленками и три чъи-
ритге Сафе с араком. Старуха, держа чъиритае в руках,
произносит следующую молитву: «Угеларт14 Сафа!
Ребенок да будет твоим гостем. Домашний патрон, дай ему свою
милость; пошли ему счастье»45. Затем ребенка
привязывают к колыбели и относят к матери.
По возвращении от дерева женщины садятся и после
кувда обедают и пляшут. Если мать ребенка родила в
первый раз, то остается в спальне, если не в первый, то
прислуживает гостям. Уходя по домам, женщины произносят
пожелания: «Да будет новорожденный счастлив и богат,
да окажется это веселье для вас уместным»46.
Следует заметить, что для первого ребенка достают
подержанную колыбель у какой-нибудь женщины,
имевшей много детей. Новую колыбель делают редко, из
опасения, чтобы она не оказалась несчастливой. Когда ребенок
вынут из колыбели для кормления грудью, пустую
колыбель не следует качать и завязывать. Если же ребенок
умрет, то связывают завязки колыбели и последнюю прячут.
Если ребенок беспокойно спит, под голову ему кладут
левое крыло летучей мыши, которое называется сонным
крылом (правое крыло называется крылом бдения, по-дигорс-
ки — игъселдзсеги базур). Если ребенок родился слабый,
то ему дают непривлекательное имя (особенно имена:
«щенок», «черный пес»), чтобы им не соблазнился черт или
чтоб его не сглазили.
Через год по рождении ребенка справляется праздник
Ксехцгсенсен, собственно — делание чаши. К этому
празднику мать ребенка получает из родительского дома быка и
барана, которые съедаются на пирушке. Самый обряд чаши
состоит в том, что ножку ребенка втыкают в чашку с дзык-
кой, произнося при этом молитву.
Если ребенок захворал, то мать обращается к
знахарке, которая, произнося над ним заговор против сглаза,
завершает следующий обряд47. Она велит начерпать семь
чашек воды из-под семи мельниц и вылить в глиняный
кувшин. Затем она вспрыскивает трижды в воду молока
из своего правого соска, а также немного крови из
мизинца правой руки. Процедив эту смесь сквозь волосяное
сито в таз, она смотрит в нее некоторое время, и если
найдет, что из молока и крови образовались в воде
отдельные крупные шарики, то уверяет, что дитя сглазили;

В. Ф. КИЛЛЕР
428
напротив, если кровь и молоко разойдутся в воде,—
ребенок страдает болезнью, посланной от Бога. Другое
гаданье совершается со свинцом. Знахарка берет плитку
свинца и, растопив ее в медной чашке, льет в чашку,
наполненную водой, которую держит мать ребенка над его
головой. Если свинец ляжет в воду в виде круглой
пластинки,— малютка болеет по воле Божьей. Если же он
разойдется в виде маленьких шариков, то ребенка
сглазил лихой человек. В последнем случае на дне чашки
должны оказаться волосы этого человека. Собрав найденные
волосы, знахарка кладет их на треугольный кусочек
сафьяна, который потом зашивает и навешивает ребенку на
шею. Затем больному малютке дают выпить воды из
обеих чашек, употребленных для гадания.
Мы не будем подробно описывать свадебных обрядов
осетин и упоминаем в них только те черты, которые имеют
отношение к этой главе, т. е. черты религиозных
верований48.
Переходя из родной семьи в чужую, осетинская
девушка оставляет духа-покровителя родного домашнего очага и
поступает под ведение такого же домашнего патрона дома
мужа. Поэтому она должна проститься с родным очагом и
получить от домашнего патрона благословение на уход. С
этой целью, когда все приготовлено для отъезда, шафер
берет невесту за руку и подводит ее к очагу. Дружки и
гости встают со своих мест в ожидании молитвы, которую
должен произнести старший и почтеннейший из них.
Шафер водит невесту три раза вокруг цепи (рэехыс) и в конце
третьего оборота приглашает ее прикоснуться к цепи
рукою. В это время старший из присутствующих произносит
молитву, образчик которой сообщается г. Гатиевым:
«Узеларт Сафа! Прими Зали (имя невесты) под свое
покровительство: которая из девиц вышла замуж в лучший
день, по благословению твоему, да будет она счастливой
подругой и Зали! Тыхост, благослови священный союз Зали
с Тасо (имя жениха) и сделай так, чтобы дни их текли по
взаимной, искренней любви и согласии... И тебе, Бынаты
хицау, усердно молимся: не отними своей милости,
защиты и покровительства от возросшей в твоем лоне молодой
невесты, охраняя ее и помогая ей во всех трудных
минутах ее жизни, путях и сидениях».
Подобный же обряд справляется по приезде невесты в
дом жениха. Шафер ведет ее к очагу, велит ей прекло-

429
В ГОРАХ ОСЕТИИ
ниться перед ним раз, а также перед цепью и просить у
них благословения. По сведениям Гатиева, которых
впрочем нет в описании обряда у Шанаева, молодую подводят
также к западному углу сакли, где находится украшенный
рогами домашних и диких животных священный столб,
называемый Ссеры зсед (ангел головы), и шафер
произносит молитву: «О Сгеры згед! Подай нам твою милость, да
будет принята эта невестка тобой, как священная гостья, и
во дни жизни ее будь ее хранителем». Около этого столба
молодая должна стоять три дня, по прошествии которых
шафер произносит опять длинную молитву, обращенную к
целому ряду духов-покровителей и имеющую целью
испросить молодым всякого благополучия, особенно же
мужского потомства49. Для последней цели служит еще обряд
подведения молодой к священному камню Мады Майрам,
о котором мы уже упоминали выше. Наконец, отводя
молодую в спальню мужа, шафер просит Уаты хицау
(властителя спальни) наградить союз новобрачных
«долголетними мальчиками».
В обрядах, сопровождающих погребение покойника,
отражается верование осетин в загробное существование
души. Поминая покойника, родственники и знакомые
беспрестанно повторяют: в раю да будет место твое и да
будешь ты светел (рухсаг у). Цель похоронных обрядов —
проводить душу покойника в путь в загробный мир и
снабдить его всем необходимым для этого пути. Его одевают в
лучшее, вновь сшитое, платье и несут на кладбище. Когда
процессия приближается к могиле, вдова, подойдя под гроб,
ударяет об него трижды головою, свидетельствуя этим о
своем желании принадлежать мужу и на том свете. Скорбь
родственников и знакомых изъявляется самым шумным
образом. Мужчины, следуя за гробом, бьют себя кулаками
по лбу, женщины, ползая на коленях, ударяют в такт по
лицам своим и коленям, издавая после каждого удара
обрядовые вопли. Опустив гроб на землю близ могилы,
мужчины становятся особо от женщин, и из толпы последних
выступают вперед сестры, племянницы и другие, близкие
покойнику женщины; остановясь довольно далеко от
гроба и потом медленно подходя к нему, они рвут на головах
своих волосы и царапают ногтями себе лица, так что на
щеках у них делаются струпья. Затем шаг за шагом
начинают подходить к покойнику братья, сыновья и
племянники, ударяя себя плетьми в затылки и издавая глухие вое-

В. Ф. МИЛЛЕР
430
клицания. Когда они приблизятся к ногам покойника,
сверстники их, подбежав, отбирают у них плети50.
Затем вдова снова подходит к гробу и,
остановившись, отрезает с помощью своих родственниц свою косу
и кладет ее на грудь мужа в убеждении, что через это
она будет его женою и в загробном мире. После ее
причитаний совершается обряд посвящения коня покойнику
(бяехфселдисын), подробности сообщены нами в
примечаниях к тексту «Посвящения»51. Закончив свою речь о
загробном пути, посвятитель коня (бяехфселдисаег)
обходит в сопровождении трех родственников покойника
три раза вокруг гроба. В это время подходит вдова и,
взяв с груди покойника свою косу, отдает ее бсехфэелди-
саегу со словами: «Вот и плеть для покойника!» Тот
ударяет косою трижды коня со словами: да будете
посвящены вы оба (конь и плеть) ему одному. Затем он берет
дорожную провизию покойника, бутылку арака и чурек,
разбивает первую о камень, а второй кидает в сторону и
произносит: «Эта пища и это питье да будут, сколько бы
ты их ни употреблял, неистощимы для тебя, пока не
достигнешь дзгенсетае».
Исполнив все эти обряды, покойника зарывают в землю.
Осетины представляют себе душу каким-то существом,
независимым от тела, и об отношении ее к телу
рассказывают следующее52: когда наступает для человека смертный
день (адзали бон), то, если должен умереть мужчина, над
ним творят суд шесть мужчин (где-то на небе), если
женщина, — ее судят четыре женщины. Когда смертный
приговор произнесен, человек уже не живет, а прозябает. В
час смерти является в образе волка удиссег (диг. — уоде-
ссег) — извлекатель души, и, завидя его, больной страшно
пугается и указывает на потолок или на темный угол.
Когда душа извлечена, она летает над трупом, пока он в доме,
и следует за ним на кладбище. Вместе с телом в могилу
сходит и душа и снова входит в тело, вследствие чего
покойник три раза приподнимается в засыпанной могиле.
Затем душа снова выходит из тела и, обращаясь к нему,
произносит с удивлением: «Как могла я поддерживать до
сих нор этот дубовый чурбан!». С этими словами она
улетает на небо. Здесь ее заставляют пройти сквозь семь
звеньев цепи, вследствие чего она снова принимает прежний
человеческий образ. В загробном мире души так же
стареют, как люди на земле. Для обновления им служит особая

431
В ГОРАХ ОСЕТИИ
пища — тело Руймона (змеевидного чудовища), о
происхождении которого рассказывается следующее поверье*.
Мы уже перечислили выше хисты по покойнику.
Скажем теперь несколько слов о специальном трауре вдовы.
Боясь, чтобы муж не упрекал ее на том свете в
неуважении, она одевается в черное платье, сделанное из
толстого сукна, и сорочку из черной жесткой шерстяной
материи и круглый год не ест скоромного. Собираясь спать,
она каждый раз стелет для мужа постель, ставит под его
кровать таз и медный кувшин с водою, зажигает целую
свечу и сидит, ожидая прихода мужа до той поры, когда
запоют петухи. Вставая с постели поутру, она, взяв таз,
кувшин с водою, утиральник, мыло и проч., несет их к
тому месту, где при жизни обыкновенно ее муж умывался,
и стоит там несколько минут в таком положении, как
будто подает умываться. Вечер каждой пятницы в течение года
она проводит на могиле. В пятницу же на шестой неделе
великого поста совершает особенный обряд сиденья
мертвых (Мгердты бадяен). Исправив одежду и обувь мужа,
вдова, в присутствии родственников и знакомых, надевает
одежду покойника на крестообразную палку. Это чучело,
изображающее покойника, сажается на видное место.
Вокруг него садятся по обычаю и прочие гости. По
совершении обычного поминания гости остаются сидеть всю ночь и
проводят время в воспоминаниях о покойном и в
рассказах о загробном мире.
Вдова разговляется и снимает траур в годовщину
смерти мужа.
ЧЕРТЫ СТАРИНЫ
В СКАЗАНИЯХ И БЫТЕ ОСЕТИН
Между всеми народами Северного Кавказа осетины все
более привлекают к себе внимание ученых. Ряд ученых и
путешественников — Клапрот, Дюбуа-дё-Монперё, Гакст-
гаузен, Сент-Мартен, Розен, Шегрен, Шифнер и др.— с
особенным интересом останавливались на осетинах,
сообщали сведения об их языке, быте, нравах и преданиях.
Такой интерес, вызываемый небольшим горным народцем,
См. текст 34. (Прим. составителя.)

В. Ф. КИЛЛЕР
432
не выдающимся по уровню культуры над
многочисленными другими горными народцами Кавказа, объясняется,
конечно, тем любопытным и вполне установленным фактом,
что осетины принадлежат к народам нашей
индоевропейской семьи, и именно к ее иранской ветви. Встречая в
горных трущобах наших сородичей, замкнутых со всех
сторон народами, чуждыми им по языку и типу1, мы,
естественно, заинтересовываемся прошлым этого народа, и у
нас является ряд вопросов, на которые желалось бы
получить ответ: какая судьба загнала иранцев-осетин в
нынешние места их поселений и оторвала их от других иранских
народов? Какое воспоминание сохранили они о своем
прошлом? Какие сведения сохранились о них в исторических
документах? Каков склад их жизни, каковы их
религиозные воззрения? Какое место занимает их язык в группе
иранских языков? Каковы произведения их народного
творчества? На некоторые из этих вопросов можно найти
ответы в сочинениях, посвященных языку и быту осетин.
Научному изучению их языка положено основание
грамматикой академика Шегрена; много сведений о быте, обычаях
и поверьях осетин собрано в разных изданиях, главным
образом в «Сборнике сведений о Кавказских горцах», в
«Сборнике сведений о Кавказе», в «Сборнике сведений о
Терской области» и других; осетинские богатырские (нарт-
ские) сказания, предания, сказки напечатаны в 1-й части
моих «Осетинских этюдов» (Москва, 1881); на некоторые
другие из перечисленных вопросов я постараюсь дать
ответ во второй части моих «Этюдов». В настоящей же
статье я желал бы обратить внимание только на те черты в
осетинских сказаниях и быте, которые представляют
любопытный образчик фактов так называемого переживания
(зипчуаЬ* у Тэйлора). Я заимствую эти факты из
богатырских сказаний и из некоторых обрядов. Но считаю
предварительно нелишним дать некоторое понятие об
осетинском эпосе.
Самый важный отдел между произведениями
осетинского эпического творчества составляют так называемые нарт-
ские сказания, соответствующие нашим былинам о
богатырях. Имя нарт — богатырь — хорошо известно народам
Северного Кавказа: кабардинцам (нарт), чеченцам, (нярт),
* См. комментарий № 4 к статье «В горах Осетин». (Прим.
составителя. )

433
В ГОРАХ ОСЕТИИ
аварцам, кумыкам и пр. Все эти народы думают, что
раньше нынешнего поколения людей в их странах жили
богатыри, совершавшие разные удивительные подвиги силы и
храбрости. Многие имена нартов общие у кабардинцев,
балкарцев и осетин: все три народа знают нартов Хамица,
Сосруко, Батраза, Сирдона и хитроумную богатыршу
Сатану. При первом знакомстве с осетинскими нартскими
сказаниями кажется, что они прикреплены к почве
Осетии: например, по дороге в аул Стыр Дигор, при повороте
в долину реки Урух, близ аула Нар, мне показывали
каменную погребальную комнату, внутри которой покоится
исполинский остов, и называли ее могилой нарта Сослана;
недалеко оттуда же виднеется овальная площадка,
обложенная камнями: по словам местного населения, это
нарты ныхас— нартское сборище, то есть место, где
собирались они на совет, предпринимая какой-нибудь удалый
набег; в ауле Стыр Дигоре живет род Хамицаевых,
производящий себя от известного в сказаниях богатыря Хамица;
главные святилища осетин — Реком и Мыкалыгабырта —
явились, по преданию, от слез, пролитых Богом о смерти
нарта Батраза2. Но эти приурочивания имеют не большее
значение, чем наши народные приурочивания имен
богатырей к известным местностям: так у нас на севере
показывают могилу Святогора, в Муромском уезде — родник,
выбитый конем Ильи Муромца, в Киеве — даже мощи
этого богатыря. Подобно осетинам, кабардинцы и
балкарцы указывают следы богатырей в своих областях. Вот что,
например, говорит г. Урусбиев, издавший в русском
изложении четыре балкарские нартские сказания3:
«Памятников, свидетельствующих о существовании нартов в
Кубанской области, очень много. Мне рассказывали очевидцы,
что при впадении реки Теберды в Кубань, близ Хумарин-
ского укрепления, находится на одной высокой скале
большой замок, носящий название «Чуана». По преданиям, в
нем некогда жил нарт Гиляхсыртан злоязычный. Близ
Чуана лежит большой камень, называемый камнем нарта
Сосруко. По одному сказанию, Сосруко въехал на этот
камень на своей лошади, и она оставила на нем следы
своих копыт»4.
В настоящее время, когда только что начали собирать
и записывать кавказские нартские сказания, когда
сравнительно немногие из них изданы на местных языках, когда
еще не начата детальная разработка этого эпического мате-

В. Ф. КИЛЛЕР
434
риала, конечно, еще рано делать выводы о значении эпоса
для древней истории кавказских народов. А между тем
уже явились попытки пользоваться подобными
сказаниями для истории. Так, д-р Пфаф, прилежный
исследователь юридического быта осетин, пользуется сказаниями из
«эпопеи» о Батразе как источником для ранней истории
осетин. Он собирает без всякой критики отдельные
богатырские похождения, в которых участвует нарт Батраз,
считая их отрывками одной эпопеи, созданной за две или
три тысячи лет тому назад, и приходит к неожиданному
выводу, что эта эпопея «заключает в себе самую
достоверную историю осетин от ее начала до конца феодального
века»5. Батраз, по мнению г. Пфафа, «не представляет
одного неделимого, — он тип человека и представитель
целой народности индоевропейского происхождения. Он
пришел на Кавказ, и, поселившись среди туземцев, занимал
сначала весьма подчиненное положение; но потом, когда
выказались его необыкновенные, в сравнении с общим
уровнем туземцев, нравственные и умственные достоинства, он
завоевал себе почетное положение и даже стал гордым
повелителем народа»6.
Не менее фантастичны и воззрения Шора-Бекмурзин
Ногмова, автора истории Адыгейского народа, на
черкесские сказания о нартах7.
Ногмов старается найти в именах разных
кабардинских нартов воспоминания об исторических лицах,
имевших влияние на жизнь адыгейского народа. Так,
например, в нарте Сосруко (иначе Сосироко или Коссирих) он
усматривает имя Кесаря, а в черкесском предании о
чудесном рождении Сосруко из камня — отголоски римского
предания о рождении Юлия Цезаря (цезарское сечение),
будто бы занесенного некогда к черкесам.
Оставляя в стороне все увлечения кавказским
богатырским эпосом и мечтания найти в нем необыкновенные
исторические откровения, мы можем только сказать, что этот
эпос, весьма богатый по содержанию, заслуживает
серьезного изучения. Разделяя судьбу всех устных
произведений, он содержит в себе массу подновлений, смешений имен,
но все же содержит много древнего, некоторые
исторические воспоминания и такие черты быта, которые уже
отжили свой век.
Значение кавказского эпоса, на наш взгляд,
определяется значением той местности, на которой совершаются

435
В ГОРАХ ОСЕТИИ
подвиги нартов. Кабардинские нарты не ограничивают свою
богатырскую деятельность нынешними пределами Кабар-
ды: они совершают обыкновенно набеги к рекам Тану
(Дону) и Идылю (Эдилю, Волге). В осетинских нартских
сказаниях, вследствие многовековой замкнутости осетин в
горах, куда они были вытеснены из плоскости
кабардинцами, местом похождений нартов уже являются горы, но
вместе с тем весьма часто нарты совершают свои
похождения вне нынешних пределов Осетии — в Касожской
равнине (Касаджи быдыр), то есть в Кабардинской
низменности, прежней родине осетин. Таким образом в нартских
сказаниях сохранились намеки на древнее географическое
расположение нынешних народов. Нартский эпос можно
назвать северокавказским. Мы можем пока оставить в
стороне вопрос, какой именно из северокавказских народов
создал главные типы нартов8. Но важно указать на то, что
многие личности богатырей равно знакомы соседним
кавказским народам. Многовековое соседство, одинаковый
склад жизни, постоянные военные и мирные сношения —
все это распространило одни и те же нартские типы и
эпические мотивы на равнине Северного Кавказа, откуда
впоследствии они перешли и в горы. Вследствие
географических условий склад жизни на Северном Кавказе не
изменялся в течение многих столетий. На этой равнине, на этом
перепутье из Азии в Европу не могла ни в древние
времена, ни в средние века возникнуть прочная и оседлая
культура. В глубокой древности на севере от этих мест
двигалась в Европу часть индоевропейских народов. Вступая в
Европу через естественные ворота между южными
отрогами Урала и северным побережьем Каспийского моря,
индоевропейские племена стремились к Черному морю, и,
переходя южнорусские реки, двигались все далее на
запад, постоянно подталкивая друг друга. Такие
индоевропейские народы, последние из тех, которых отпустила Азия
в Европу, являются за несколько столетий до нашей эры
под названиями скифов и сарматов у классических
писателей. Затем, когда движение индоевропейцев завершилось,
начинают из Азии двигаться той же дорогою народы
другого племени — угро-финны и урало-алтайцы. Какую же
роль при этих движениях играл Северный Кавказ?
Можно сказать положительно, что Кавказ был для всех тех
народов и народцев, которые по историческим
обстоятельствам искали защиты от напора более сильных народов,

В. Ф. МИЛЛЕР
436
для всех тех, которые были сбиты на юг от торного пути
народов и попадали как бы в тупик, в то пространство,
которое географически обведено естественными и трудно-
переходимыми границами — на востоке Каспием, на
западе Меотидой и Понтом, на юге высокою стеной
Кавказского хребта. Только этим соображением можно объяснить
себе удивительную многочисленность и разнообразие
кавказских народов. Кавказ принимал к себе остатки всех тех
племен, которые некогда бродили по северной плоскости
под разными именами, быстро являющимися и
исчезающими у классических географов, и были разбиваемы и
загоняемы на юг постоянным натиском все новых и новых
выселенцев из Азии. При постоянном движении народов в
северокавказских степях в течение многих столетий не могло
возникнуть культурного прогресса: всякий народ при
данных условиях должен был вести один и тот же образ
жизни; он сохранял тип кочевника, разбойника, удалого
наездника, врага мирных занятий земледелия, вечно
предпринимающего воровские набеги на соседей. Возьмем ли мы
сармата времен Геродота, аланина — времен Аммиана Мар-
целлина или осетина недавнего прошлого,— во всех них
окажутся знакомые черты этого типа. Два тысячелетия в
культурном отношении прошли бесследно и не потому,
чтобы по расе осетины не были способны к культуре —
они несомненно индоевропейцы, — а потому, что склад их
жизни сложился под влиянием таких физических условий,
которые преодолеть было невозможно. Этою упорною
стойкостью в складе жизни и понятиях определяется интерес
северокавказского эпоса. Нет ничего удивительного, если
в сказаниях, записанных на сих днях, мы найдем
отголоски и следы таких понятий и такого быта, которые мы
узнаем, например, в известиях Геродота о скифах и сарматах,
и найдем такие черты рядом с упоминанием пушек и
пистолетов.
В сказаниях о Созрыко9 рассказывается, что этот нарт,
победив богатыря Элтагана, срезал у него скальп.
Приехав в нартский аул после похождений, он собрал всех
девок и молодух и сказал им: «Скроите мне шубу из
головных волос и усов». И увидели молодухи, что Созрыко
вынес кожи от голов и усов. Одна говорила:
— Это скальп моего отца.
Другая говорила:
— Это кожа с усами моего брата.

437
В ГОРАХ ОСЕТИИ
Третья говорила:
— Это кожа с головы моего мужа.
И сказали они ему:
— Завтра утром мы придем.
Утром они пришли к нему и скроили шубу. Потом
пошли к колдунье и сказали:
— Мы скроили Созрыко шубу из головных кож наших
отцов, из усов наших братьев и головных кож наших
мужей. Научи нас, что нам делать.
Ведьма сказала им:
— Оставьте его шубу без воротника, и когда сошьете,
то наденьте на него и скажите ему: «Хороша твоя шуба,
только еще недостает воротника; если принесешь для него
скальп Муккары, Тарыкова сына, — а его называют
золотым,— тогда полна будет твоя шуба».
Молодухи последовали совету колдуньи, а Созрыко
пошел добывать скальп Муккары, добыл его и велел
сделать из него воротник для шубы.
Итак, былина сохранила воспоминание об обычае
скальпирования и утилизации скальпов для шуб, некогда
существовавшем на Северном Кавказе. Действительно, такой
обычай исторически засвидетельствован Геродотом у
скифов. Вот что рассказывает греческий историк (кн. IV, гл.
64): «Какое бы число (неприятелей) скиф ни убил, он
отрезает у всех головы и приносит к царю; только таким
образом получает он долю в добыче и лишается ее, если не
принесет головы. Чтобы освободить череп от волос, он
делает круговой надрез на голове повыше ушей, и, держа
скальп, вытрясает голову; затем он отскребает бычьим
ребром мясо на скальпе, и, размягчив кожу перетиранием в
руках, употребляет скальп как утиральник. Скиф
гордится скальпами и вешает их на уздечке коня; чем больше
таких утиральников может он показать, тем выше
почитается он в народе. Многие делают себе шубы, вроде
тулупов наших крестьян, сшивая вместе множество скальпов».
Этот скифский обычай был хорошо известен грекам, как
видно, между прочим, и из того, что у писателей (Еврипи-
да, Атенея) употребляется термин, алоанош^у —
скальпировать, составленный из собственного имени скифов.
Несколько далее Геродот сообщает другой скифский
обычай (гл. 66). Однажды в год правитель каждой
области, на назначенном месте, собирает народ и замешивает
чашу вина, из которой имеют право нить только те скифы,

В. Ф. МИЛЛЕР
438
которые убивали неприятелей; те которые никого не
убили, не допускаются пить из чаши и сидят в отдалении. Нет
для скифа большего позора, чем этот... Любопытно, что о
такой богатырской чаше сохранилось предание в
осетинском эпосе. Эта чаша получила чудесные свойства и даже
носит собственное имя нарт-амонпе (указательница нар-
тов) или уациамонпе10. Обычный мотив в эпосе тот, что
богатыри пируют и рассказывают свои похождения: кто
оказывается достойным богатырской чаши, к устам того
она чудесным образом поднимается сама. Так, одна из
былин нашего сборника11 вводит нас как бы в обстановку
скифского сборища. Нарты пируют и спорят о своей
доблести. Чудесная чаша не поднялась ни к кому, кроме
нарта Сослана. Тогда нарты говорят старику Хамицу, отцу
мальчика Батраза, которого подвигов еще никто не знал:
«Ну-ка, старик, расскажи, что ты видал; может быть,
чаша пойдет к тебе!»
Хамиц молчит о своих делах и ищет глазами
маленького Батраза. Мальчик подошел и сел перед отцом.
— Вот я! Отец, — сказал он, — я сейчас расскажу, что
я сработал: я убил пять дауагов (высших духов) и шесть
уациллов. Я убил отца хлебного духа Бор-хуар-али, и во
свидетельство этого пусть уациамонгае поднимется к усам
моего отца и пусть старик пьет».
В одну минуту чаша поднялась сама ко рту Хамица.
От богатырской чаши перейдем к другой черте в
осетинских сказаниях, в которой, быть может, сохранилось
древнее историческое имя. Известно из Геродота, что скифы из
мест своего поселения вытеснили народ киммерийцев.
Скифия, по его словам, доселе сохраняет следы киммерийцев;
в ней есть киммерийские замки, могилы, киммерийский
перевоз, есть полоса земли, называемая Киммерией, и
Киммерийский Босфор (VI, гл. 12). Таким образом, во
времена Геродота, на почве южной России от некогда
могущественного народа, известного в Библии под именем
Гомер, а в ассирийских памятниках под именем С1тпига1,
народа, сильно теснившего Лидию во времена Гигеса (по
ассир. Си^и) в VII веке до Р. X., остались только следы —
могилы и названия некоторых местностей. Вспомним
теперь факт, часто повторяющийся в народных преданиях:
имена древних народов, прикрепленные к могилам,
развалинам и вообще к древним остаткам человеческих
сооружений в известной местности, получают значение «велика-

439
В ГОРАХ ОСЕТИИ
нов, исполинов, богатырей». Так Шафарик производит
слав, сполии, исполин, мн. число: споли, снолове, споли-
ни — от названия народа ЗраП, упоминаемого в готском
сказании у Иордана (сар. 4), народа, жившего где-то в
Скифии и покоренного готами при Филимере; так, польск.
оПJ1Ш или оЬгат — великан — есть название известное
западным летописцам в форме Ауап; так, имя народа
гуннов, зашедшее в средневековые германские сказания,
прикрепилось в форме НЦпеп к древним могилам, которые
доселе слывут в Германии как Нипеп§гаЬег —
великанские могилы; так, наше слово волот — великан —
производят от имени народа волотов, велетов; остатки волотов
народ видит в костях допотопных животных, а в Сибири
говорят, что целый народ волотов заживо ушел в землю.
Такое же предание рассказывают там же про народ чудь
или чудаков. Испугавшись Ермака, чудь или чудаки
(чудаки) вырыли подкопы, ушли туда со всем добром,
подрубили стойки и погибли12. Ввиду этих и других примеров
перехода названий исчезнувших народов к значению
исполинов нетрудно допустить, что и имя киммерийцев,
прикрепленное к местностям, могло перейти в народные
традиции со значением великанов. Действительно, в нартских
сказаниях осетин нередко упоминаются какие-то
великаны гумирита (ед. ч. гумир) и уойгута (ед. ч. уоюг),
которые враждебны осетинским богатырям. С ними борется,
например, богатырь Амиран13. В одном сказании
говорится, что Бог сотворил великанов раньше нартов. Едва ли
слишком смело предположить, что в осетинских гумирах
— великанах — сохранилось имя киммерийцев (СшшпгаО,
которых, заметим, кстати, по свидетельству Геродота,
скифы преследовали через Кавказ в Азию; другой вопрос,
конечно, представляет ли это имя такой же отголосок
древних преданий, как тулупы из скальпов или богатырская
чаша, или оно зашло в эпос как отголосок книжный,
может быть, из Грузии.
О происхождении скифов во времена Геродота ходили
народные предания. По одному преданию, их
родоначальник Таргитао, — вероятно, мифический герой — был
сыном верховного бога, которого Геродот называет Зевсом, и
дочери Борисфена, то есть русалки, дочери речного или
водяного бога11. По другому преданию, представляющему
эллинизированный вариант первого, Геркулес (очевидно
греческое осмысление скифского бога), разыскивая коров

В. Ф. МИЛЛЕР
440
Гериона, нашел в одной пещере в Гилее странное
существо, полуженщину — полузмею и вступил с нею в связь,
плодом которой было три сына — родоначальника
народов — агатирсов, гелонов и скифов15. Таким образом, и по
этому преданию, родоначальник скифов происходит от Бога
и нимфы, которой полузмеиный вид указывает на ее
водяное происхождение. Так как, по Геродоту, Таргитао жил
за тысячелетие до похода Дария на скифов (так говорили
сами скифы), то, конечно, в Таргитао нужно видеть
какого-нибудь эпического богатыря, занимавшего главное
место в скифском эпосе. Отметим сходное предание и у
осетин. В одном варианте о рождении Батраза, высшего из
нартов, рассказывается, что нарт Хамиц долго
преследовал чудного белого зайца. Заяц несколько раз ударяемый
плетью, то прикинется мертвым, то оживет и заманивает
таким образом богатыря к самому морю. Затем заяц
исчезает в воде, а вышедший из моря старец объясняет Хами-
цу, что заяц — дочь водяного бога Дон-Беттыра, что
нимфа полюбила Хамица и выйдет за него замуж, если он
придет свататься через месяц. Хамиц приезжает на берег
моря в гости к водяному богу и женится на его дочери.
Она ставит условием носить днем черепашью чешую
(вспомним о змеевидной нимфе у Геродота), так как боится
солнца. Нарт Сырдон сжигает чешую, и русалка покидает
мужа, оставляя у него на спине волдырь, из которого
родится Батраз16. Конечно, и у других народов найдутся
сказки о связи богатырей с водяными нимфами, но
любопытно, что в скифских и кавказских сказаниях, быть может,
впрочем, случайно, от такой связи происходит главный
национальный богатырь.
Другое предание о нартском браке, быть может,
содержит в себе отголосок некогда существовавшего обычая.
Известно что у иранцев браки между близкими
родственниками считались самыми уважительными, на том
основании, что такие браки сохраняют чистоту известного рода.
Эти браки, для которых в Зендавесте есть особый термин
§ае1уоAа1Ьа, возмущали греков, знавших их у персов.
Диоген Лаерций говорит, что у персов дозволено даже
сочетаться с матерью или дочерью17. Не находится ли в связи с
этим иранским обычаем, как его последний отголосок в
эпосе, та черта, что уважаемый нарт Урызмаг женат на
своей сестре Сатане? Конечно, о таком обычае у иранцев-
осетин теперь нет и помину, и сам эпос указывает на его

441
В ЮРАХ ОСЕТИИ
несоответствие общепринятым обычаям, но, сообразуясь с
пословицей; «из песни слова не выкинешь», сказители (ка-
Дсегггенгеги) продолжают тщательно повторять, что жена
Урызмага приходилась ему сестрою.
От следов древнего быта в эпосе перехожу к таким же
в современных осетинских обрядах и поверьях.
Осетинские и вообще кавказские знахари и знахарки
до сих продолжают ворожить и гадать, соблюдая чуть ли
не те приемы, которые две тысячи лет тому назад описал
Геродот у скифов. «Скифия,— говорит он18,— имеет
множество знахарей, предсказывающих будущее при помощи
ивовых палочек. Приносят большой пучок таких палочек
и кладут его на землю. Знахарь развязывает пучок и
откладывает одну палочку за другою, произнося свое
предсказание; затем, продолжая говорить, он снова собирает
палочки и связывает их в пучок». Трудно себе составить
точное понятие о таком гадании палочками, которое,
заметим, кстати, было в ходу у магов-иранцев, у германцев (по
Тациту), у алан (по Аммиану Марцеллину) и у славян
балтийских (по Саксону Грамматику). Что касается осетин,
то подобное гадание в настоящее время, по свидетельству
г. Гатиева19, совершается следующим образом: знахарь,
приглашенный к больному, велит разостлать на полу
бурку, ставит маленькую скамью и садится; затем берет
четыре палочки и располагает их таким образом: передние их
концы, расщепленные вилообразно, вкладываются один в
другой, а противоположные концы втыкаются в шапку.
Передние концы обеих пар палочек знахарь держит в
руках. Затем после молитвы он говорит: «Если больной
страдает но твоей вине, Боже, то пусть поднимутся палочки в
правой руке; если же по воле злого духа,— то в левой
руке». После этого он делает вид, будто против его воли
выскочили на пол палочки из-под левой руки, и
следовательно, болезнь наслал злой дух. Таким же образом плут-
знахарь угадывает, какого козленка, белого или черного,
следует принести как умилостивительную жертву.
Другой способ гадания у скифов, употреблявшийся
энарейцами (импотентами), состоял в том, что они брали
кусок липового лубка, вырезали из него три ленты (моча-
лы) и, предсказывая, то наматывали их на пальцы, то
разматывали20. Опять описание Геродота крайне неясно.
Может быть, комментарием к этому месту послужит гадание,
совершаемое знахарками у осетин. Ворожея, приглашен-

В. Ф. МНЛЛЕР
442
ная в дом, где есть больной, старается прежде всего
разведать окольным путем, не провинилась ли семья перед
каким-нибудь дзуаром (святым, духом, святилищем), забыв
зарезать в известный срок в честь него барашка. Узнав о
каком-нибудь проступке, она просит кусок холста,
завязывает на одном конце узел и начинает отмеривать от него
локтем. Положим, она насчитала в куске пять локтей.
Отмеривая их, она каждый раз произносит имя
какого-нибудь святого, например, Уастырджи (св. Георгий), Уацил-
ла (св. Илья) и показывает, что каждый раз приходится
ровно пять локтей. Дойдя до имени дзуара, против
которого провинилась семья больного, она, быстро передергивая,
показывает, что кусок холста увеличился или уменьшился
в длине: в нем оказывается не ровно 5 локтей, а 4,5, или
5,2. Выводя из этого чуда, что такой-то дзуар наслал
болезнь, она советует поскорее зарезать ему барашка, и
тогда больной выздоровеет.
Нам кажется, что скифское обматывание мочалок
вокруг пальцев и разматывание основано было на том же чуде.
Вероятно, длина мочалок так же то увеличивалась, то
уменьшалась, смотря по желанию гадальщика. Отметим также,
что, как у скифов, такое гадание исключительно
производилось энареицами, так, гадание с холстом у осетин есть
гадание женское.
Похоронные обряды осетин отличаются чрезвычайною
архаичностью. В оплакивании покойника участвуют не
только его родные, но весь аул и даже вся окрестность.
Едва кто-нибудь умер, вестник (хъгерпенсег) спешит в
окрестные аулы известить их о смерти, и со всех сторон идут
в дом покойного. Семья покойника не жалеет ничего,
чтобы почтить его память обильным угощением: она спешит
продать все, что можно, не рассчитывая на будущее, и
нередко разоряется вконец. Бывали случаи, что по смерти
какого-нибудь лица весь его скот тел на первые поминки,
и дети становились нищими. По свидетельству самих
осетин, ежегодные поминки в честь одного лица обходились
достаточному семейству более чем в две тысячи рублей:
всех поминок насчитывают до двенадцати в первый год.
Оплакивание покойника отличается такою же
неумеренностью в выражении скорби. Мужчины, провожая гроб на
кладбище, бьют себя но лбу кулаками и испускают стоны;
женщины, ползая на коленях, ударяют в такт руками по
лицу и по коленям и воют. Опустив гроб на землю близ

443
В ГОРАХ ОСЕТИИ
могилы, мужчины становятся особо от женщин, и из
толпы последних выступают вперед сестры, племянницы и
другие близкие родственницы; остановясь довольно
далеко от гроба и потом медленно подходя к нему, они рвут
себе на головах волосы и царапают себе ногтями лица, так
что щеки их покрываются струпьями. После того
начинают шаг за шагом подходить к покойнику братья, сыновья
и племянники, ударяя себя плетью по затылку и испуская
вопли. Затем вдова подходит к гробу, отрезает себе косу и
кладет ее на грудь мужу, в том убеждении, что таким
образом она останется его женой и в загробной жизни21. Если
осетины теперь уже не хоронят с покойником его оружия
и вещи, то память об этом обычае сохраняется в
изображении таких вещей на могильном столбе. Нам нередко
приходилось видеть памятники, расписанные красками: на них
изображаются ряд патронов, носимых на черкеске,
пороховница, нож, ружье, пистолет, плеть; ниже — лошадь,
кувшин и чашка. Без сомнения, эти изображения
представляют практическую замену обычая класть все эти
предметы в могилу покойного. Впрочем, у осетин сохранился
до сих пор один обряд, как отголосок обычая класть коня
с покойником. Это так называемое баехфселдисын,
посвящение коня. Цель обряда та, чтобы покойник имел коня в
загробном мире и мог доехать благополучно до места, ему
предназначенного. Во время погребения, когда труп уже
опущен в могилу, к ней подводят коня, и один из
присутствующих произносит длинную речь, в которой
изображает трудности загробного пути и описывает встречи,
которые будет иметь покойник22. По окончании речи коня
обводят три раза вокруг могилы, дают ему попробовать
браги, и чашку, из которой он пил, разбивают об его копыто.
Чтобы покойник мог узнать своего коня на том свете, коню
отрезают кончик уха или по крайней мере делают надрез.
Затем кто-нибудь из присутствующих садится верхом и
скачет на коне до тех пор, пока не вгонит его в испарину.
Между другими похоронными обрядами упомянем еще
так называемое сиденье мертвых (маердты бадэен),
совершаемое спустя неделю после Нового года и в день
Богоявления. Этот обряд справляют в тех семьях, которые в
течение предшествующего года потеряли кого-нибудь из
близких. В честь умершего пекут хлеб огромной величины,
такой, что одному человеку достаточно было бы на месяц.
Затем делают чучело, изображающее покойника, распялив

В. Ф. КИЛЛЕР
444
на палках его одежду. Чучело ставят на скамейку, вокруг
которой раскладывают все любимые вещи покойного —
винтовку, шапку, кинжал, трубку с табаком, балалайку и
т. п. Перед чучелом ставится каша и бутылка арака,
предназначаемая покойнику, так как существует верование, что
душа его на это время отпрашивается у властителя
мертвых Барастыра на побывку домой и вселяется в чучело. В
течение дня происходит оплакивание, а затем угощение.
Наблюдая эти, до сих пор сохранившиеся у осетин,
обряды, невольно вспоминаешь некоторые черты
скифских похорон, записанные Геродотом. И у скифов в
похоронах принимают живое участие не только близкие
родственники покойника, но и все его знакомые, причем труп
обыкновенного смертного развозится по области в течение
сорока дней23. Труп же царя возят по всей Скифии из
области в область и всюду его оплакивают, выражая скорбь
наглядным образом: каждый скиф обрезает себе кончик
уха (у осетин это делают коню), остригают себе волосы
(это делает у осетин вдова покойного), делают нарезы на
руках, царапают себе лбы и носы (последнее до сих пор
делают женщины в Осетии) и прокалывают себе стрелою
левую руку24. С царем погребают его жену, слуг, коней,
оружие, сосуд: отголоски всего этого мы сейчас только
указали в осетинских обрядах. Затем через год вокруг
царской могилы ставят пятьдесят чучел убитых в честь его
юношей и коней, чем, быть может, отголоском является
осетинский обряд сидения мертвых, при котором
изготовляется чучело покойника, которого снова оплакивают и
потчуют пищей.
Что касается домашнего очага, то едва ли осетины
почитают его менее древних скифов. Из Геродота мы
узнаем, что высшее божество скифов была Табити, которую
греческий историк приравнивает Гестии (ВестеJ5. Из
другого места (гл. 68) можно вывести, что клятва очагом
считалась наиболее священной клятвой; по крайней мере,
болезнь царя объяснялась тем, что кто-нибудь из скифов
принес ложную клятву царским очагом. У осетин очаг и,
главным образом, железные цепи (раехыс),
свешивающиеся над ним, считаются святилищем сакли. Держась за цепь,
осетин произносит клятвы; в брачном обряде, до введения
христианства, невесту водили три раза вокруг цепи, после
чего брак считался формально совершенным. Снять с
очага цепь и швырнуть ее за дверь, — считается у осетин са-

445
В ГОРАХ ОСЕТИИ
мым сильным оскорблением семье. За этим следовала
всегда непримиримая кровная месть, и только в новейшее
время судьи полагают за это высокую денежную пеню (от
60 до 100 руб.). В одном юридическом случае г. Пфаф
нашел в прошении фразу: «Он не только убил моего сына,
но даже цепь швырнул за дверь»20. Патроном цепи
считается бог Сафа, который, по свидетельству г. Шанаева, «есть
бог меча и всего оружия». «В очень недавнее время,—
говорит этот собиратель осетинских сказаний,— осетины,
укладывая своих детей, поручали их этому богу меча;
поглаживая голову дитяти и обводя рукою цепь у очага,
произнося слова: «Сафа, помилуй моих бедных детей, укрепи
их жизнь твоею твердою силой навсегда. Храни их от
нечистых и злых сил».
Имя Сафа осетинами поставлено очень высоко: в честь
этого бога оружия или меча водился обычай —
заставлять на третий день великого поста в среду кузнеца
раскаливать самые мелкие прутики железа, от которых
отламывались кусочки, зашивались в ладанку вместе с
клочком ваты, лоскутом сукна или шелка и нацеплялись на
шею детям как амулет против злых духов и сглаза27.
Оставляя на ответственности г. Шанаева, природного
осетина, уверение, что Сафа — бог меча, мы не можем не
припомнить скифского культа бога войны в виде железного
меча, которому приносились жертвы во всех частях
скифских степей28.
Ограничиваясь этими примерами следов старины в
осетинском быту и сказаниях, заметим, что нам следует
ответить на вопрос: почему в наших сравнениях мы
приводили исключительные черты из быта скифов, хотя
некоторые параллели можно было бы привести из быта
других народов? Ответ наш состоит в следующем: по
свидетельству языка, осетины — несомненно иранцы,
последний остаток народа более многочисленного и сильного,
который в средние века занимал не только горы, но и
плоскость Северного Кавказа, нынешнюю Кабарду. Это
явствует из ряда исторических свидетельств, которые
будут собраны в наших «Осетинских этюдах». Иранский
слой населения сохранился в собственных именах в
надписях Боспорского царства. Есть основание думать, что
предки осетин входили в состав народа алан, жившего в
начале средних веков на Северном Кавказе. Восходя
далее в древность, мы находим на Дону («дон» по-русски —

В. Ф. КИЛЛЕР
446
«река») кочевой народ сарматов, ближайших соседей и
родственников скифов. Из всех догадок, предложенных
о национальности сарматов и скифов, до сих пор
наибольшего внимания заслуживает гипотеза Цейсса и Мюл-
ленгофа, которые, на основании данных языка (разбора
собственных имен), видят в этих народах иранцев,
некогда тронувшихся вместе с другими индоевропейскими
народами в Европу и затем затертых в южной России
другими, уже не индоевропейскими народами, постоянно
надвигавшимися с востока. Мы думаем, что эту гипотезу
нужно ограничить в том смысле, что имена «скиф» и
«иранец» не покрывают друг друга; мы считаем вероятным
только то, что под именем скифов скрывались племенные
индоевропейские, и в числе их, в восточных частях
Скифии, по северному побережью Понта, главным образом в
бассейне Дона, были и иранцы. Без этого предположения
едва ли можно объяснить несомненное присутствие
иранского элемента в Босфорском царстве времени династии
Савроматов, а также существование иранцев-осетин (осов,
ясов) на Кавказе. Думать о том, что осетины могли
прийти из Азии на Кавказ в средние века, нет никакой
возможности. Они пришли в Европу вместе с другими
индоевропейцами, а не тогда, когда движение индоевропейцев
прекратилось и сменилось движением из Азии не
индоевропейских народов. Ввиду этой гипотезы, которую в
настоящей статье мы не можем обставить доказательствами,
мы старались приводить осетинским бытовым и
эпическим чертам параллели из свидетельств Геродота о
скифах. Но даже оставляя в стороне все гипотезы, все-таки
эти параллели, на наш взгляд, полезнее, чем параллели
из быта не индоевропейских народов, особенно таких, для
которых нет истории. Пусть у каких-нибудь
краснокожих Америки существует скальпирование, лицедрание на
похоронах, гадания и т. п. Для нас это менее интересно,
чем существование подобных черт архаического быта у
современного нам народа нашего рода-племени, потому
что это свидетельствует о возможности необыкновенной
косности в развитии и индоевропейцев. Во-вторых, так
как утверждение древности того или иного обряда иногда
может быть голословно, приятно, когда древность
засвидетельствована документально. При наших же
параллелях обычаи скифов засвидетельствованы таким
писателем, как Геродот. Наконец, в-третьих, указание черт весь

447
В ГОРАХ ОСЕТИИ
ма низкого быта у иранцев-осетин может ослабить ту
теорию о национальности скифов (теорию Нибура, Нейман-
на), которая именно на основании грубости скифских
обычаев видит в скифах монголов.
КАВКАЗСКИЕ СКАЗАНИЯ О ЦИКЛОПАХ
Многочисленные народности, населявшие Кавказ,
оставили следы свои не только в разнообразных памятниках
вещественной археологии, но и во множестве народных
сказаний, которые в последние десятилетия с особой
энергией стали записываться из народных уст во всех частях
Кавказского края.
Масса интереснейшего эпического материала уже
спасена таким образом от забвения, но период научного
изучения накопленного веками сокровища народного
творчества едва только начался. Припоминая исторические
судьбы Кавказского края, длинный ряд древних и
средневековых народов, оказывавших влияние на южный и
северный склоны гигантского хребта — ассирийцев, персов,
греков, римлян, хазар, булгар, половцев, татар и др.,—
принимая во внимание удивительное разнообразие
кавказских народностей по языку, верованиям, степеням
культуры, мы легко провидим, какой глубокий интерес
должно представлять изучение кавказских народных
сказаний, например, для истории распространения
эпических сюжетов. И, действительно, уже первые попытки,
сделанные в этом направлении, подтвердили то, что
можно было ожидать на основании общих соображений. Так,
на Северном Кавказе — у кабардинцев, карачаевцев,
осетин, чеченцев — доселе бытуют сказания о богатырях
(нартах), представляющие, как указано было
исследователями русского эпоса, замечательное сходство в
некоторых богатырских типах и сюжетах с нашими былинами.
У некоторых северных народностей, а также у грузин
(хевсуров, пшавов, сванетов) сохраняются обильные
отголоски эпических сказаний Ирана, оказывавшего
продолжительное культурное влияние на Закавказье в
древние и средние века. У армян, подчинявшихся Ассирии,
были записаны любопытнейшие сказания о Шамирам
(Семирамиде) как отголосок древнего влияния Ассирии
на эту страну.

В. Ф. МИЛЛЕР
448
У многих кавказских народностей был отмечен ряд
сказаний, живо напоминающих греческое, — о скованном
Прометее. В связи с последними сказаниями,
рассмотренными мною в одном сообщении на Тифлисском
археологическом съезде, я имею в виду в настоящем сообщении
рассмотреть другой цикл кавказских сказаний о великанах,
именно сказания, относящиеся к формуле Полифема. В
настоящее время известно уже до пяти вариантов этого
типа, записанных в последнее десятилетие у различных
народностей Кавказа — мингрельцев, чеченцев, осетин,
дагестанцев, так что по отношению к этому древнему
сказочному сюжету, распространенному у многих народов
Европы и Передней Азии, Кавказ занимает весьма видное
место.
Начнем со сказания мингрельского, записанного лишь
несколько лет тому назад, в 1886 году, г. Петровым в
приморском местечке Анаклии и наиболее известного между
крестьянами деревень Зугдидского уезда: Дарчени, Ганар-
джиаши и Читацкари1. Собственно рассказ об Одноглазе
вставлен здесь в другой, сообщающий о бедственном
положении одного путешественника, едва избавившегося от
нападения волков. Путешественника выручил хозяин
одного домика в лесу и на его жалобы сказал ему
следующее: «Ты, мой брат, считаешь себя несчастным, потому
что тебя окружили в лесу насекомые... Нет, если бы ты
знал мое горе, то считал бы великим счастьем
подвергаться только таким происшествиям, какое с тобою было. Ты
видишь, что мы все носим траур от мала до велика. Нас
было восемь братьев, и мы все занимались рыболовством.
Целые месяцы иногда мы не сходили с корабля и только
раз в неделю посылали на лодках рыбу. Однажды,
закинув с корабля удочки, мы заметили, что корабль наш стал
отходить от берега и идти в море: какая-то сила тащила
его, несмотря на все наши старания остановить его.
Спустя несколько недель, мы увидели скалистый берег, откуда
вытекал ручьем мед. Наш корабль прямо направился к
тому месту, откуда вытекал мед. Когда мы подплыли
ближе к источнику, то увидели, что из-под корабля выплыла
большая рыба, у которой рот был больше сажени. Она
начала глотать мед с такою жадностью, что почти осушила
ручей. Это была самая большая рыба, которая сюда
приплывала пить мед, а в Анаклию — есть кукурузу.
Оказалось, к нашему несчастью, что удочки наши зацепились за

449
В ГОРАХ ОСЕТИИ
ее плавники, — она-то нас и тащила. Здесь, когда она пила
мед, мы подкрались и обрубили веревки. Рыба, напившись
меду, поплыла назад, а наш корабль остался. Куда мы
попали, мы не знали: то смеялись от радости, что увидели
землю, то плакали, не зная, что нас ожидает.
Посоветовавшись друг с другом, мы порешили, набрав воску и меду,
ехать все берегом, по одному направлению. Мы собирали
мед и воск и целую неделю нагружали наш корабль; но
когда наутро хотели ехать, то увидели, что к ручью
подходит стадо овец и коз. Сзади стада шел человек громадного
роста — Одноглаз. Одноглаз держал в руках громадную
палку, толщиною в столб, и вертел ею, как веретеном. Мы
помертвели от ужаса. Одноглаз вытащил наш корабль на
берег, а нас погнал со своим стадом. Мы подошли к
огромному зданию, занимавшему несколько кцев2. Вокруг него
рос громадный лес, и деревья были так высоки, что взор
не достигал до вершин. Даже камыш был такой, как у нас
дубы. Громадное, высокое здание было построено из
огромных необделанных камней и внутри разделялось на
отделения каменными постройками, в которых помещались
разные животные; но особенно замечательны были четыре
отделения: для коз, овец, ягнят и козлят. Здесь он запер
нас и сам ушел со стадом. Мы много возились, чтобы как-
нибудь отворить дверь, но не могли, несмотря на то, что
дверь здесь не была заперта на замок. Здесь мы ходили с
утра до вечера, как мыши в мышеловке.
Вечером видим, что приходит наш Одноглаз со своим
стадом и, расположив его по своим местам, стал разводить
огонь. Когда он развел из целых деревьев огонь, то взял
шампур (вертел) и, выбрав жирного барана, стал его, не
очистив, жарить. Баран вертелся на шампуре до тех пор,
пока у него глаза не лопнули. Сожрав целиком всего
барана, он растянулся и захрапел.
На другой день он сожрал еще двух баранов, и
вечером, когда возвратился со своим стадом, то выбрав из нас
самого полного, насадил его на шампур и начал жарить на
огне. Брат вертелся и кричал нам «спасите»... Но что мы
могли, бедные, сделать? Когда у брата лопнули глаза,
Одноглаз оторвал одну ногу и бросил ее нам, а сам сожрал
остальное. Мы там же похоронили эту ногу.
Так это чудовище съело всех наших братьев, кроме меня
и младшего, и мы ничего не могли сделать, находясь в
положении ягненка, которого терзает волк. Мы с братом
15 Закат №2077

В. Ф. ИНЛЛЕР
450
обезумели, желали умереть, но не такою мучительной
смертью. Когда он наелся в последний раз человеческого мяса
и лег, по своему обыкновению, у огня и захрапел, мы с
братом подошли тихонько к его шампуру, воткнутому близ
головы, и с большим трудом вытащили из земли этот
шампур. Затем положили его в огонь, со страхом ожидали,
когда он накалится на огне. Когда шампур накалился
докрасна, мы обвернули нашими архалуками руки и всунули
его прямо в глаз Одноглазу.
Одноглаз сбросил с глаза шампур, подпрыгнул кверху
с такой силой, что мы думали, что он разобьет потолок.
Но он пробил себе голову. Со страшными криками бегал
Одноглаз по зданию, давя коз и овец, но не мог нас
разыскать, так как мы ускользали у него из-под ног. Утром овцы
и козы подняли крик, как бы прося хозяина выпустить их
на пастбище. Одноглаз не мог вытерпеть страдания
любимых им животных и, став у дверей, начал пропускать меж
ног коз и овец, ощупывая у них хребет, живот и голову.
Таким образом он поступал до полудня. Затем, уставши,
перестал ощупывать со всех сторон, а только гладил
рукою по хребту.
На наше счастье, у брата оказался ножик, которым мы
сняли с двух баранов шкуры и, надев их, решились
пробраться меж ног Одноглаза. Я, чуть живой, со стоящими
дыбом волосами, решился первый всунуть голову меж ног.
Он пощупал, но не узнал меня, и я снова увидел мир. По
примеру моему поступил и брат. Мы тотчас же
направились к тому месту, где стоял наш корабль, ища его со
страхом глазами.
На наше счастье, он стоял на месте. Увидев его, мы
укрепились в надежде на спасение. В это время подходило
к нам стадо нашего мучителя. Желая чем-нибудь отомстить
ему, мы взяли лучших коз и овец и нагрузили ими наш
корабль. Но только что успели отрезать якорь, как
увидели, что Одноглаз бежал к тому месту, где стоял наш
корабль, и стал ошупывать, привязан ли корабль. Отплыв
немного далее, мы стали ему кричать наши имена,
гордясь, что сделали ему такой вред. С яростным воем он
швырнул в нас своею дубиной так сильно, что поднялось
волнение и наш корабль чуть не погиб.
После долгого странствования у берега, претерпев много
лишений, мы возвратились домой».
Мы привели мингрельский рассказ целиком для того,

451
В ГОРАХ ОСЕТИИ
чтобы можно было судить о его замечательной близости к
греческому сказанию о Полифеме. Сказания, сродные с
греческим, как известно, оказываются у многих
европейских и азиатских народов. Они являются и в арабском
сборнике сказок «Тысяча и одна ночь» (ночь ЬХХ1Х и
ЬХХХ), и у финнов, и у немцев, и у огуцев, и у сербов, и
у русских. Мингрельский вариант занимает на наш взгляд,
среди прочих особое положение. Между всеми, доселе
известными, нет ни одного, который был бы так близок к
греческой версии. Чтобы убедиться в этом, следует
припомнить некоторые специальные черты сходства между
греческим и мингрельским вариантами.
1. Подобно тому, как Полифем представляется
пастухом-скотоводом, ухаживающим за своим стадом, так и
мингрельский Одноглаз изображается заботливым и ско-
толюбивым хозяином стада.
2. У Полифема «в отдельных закутах
Заперты были козлята, барашки, по возрастам разным в
порядке
Там размещенные, старшие со старшими, средние подле
Средних и с младшими младшие...»
У мингрельского Одноглаза в жилище было 4
отделения: для коз, овец, ягнят и козлят.
3. Дубина Полифема была «свежий ствол из
обрубленной маслины дикой». Мингрельский Одноглаз держит в
руках громадную палку толщиною в столб.
4. Вокруг жилища Полифема «частым забором стояли
черноглавые дубы и сосны». Вокруг жилища
мингрельского Одноглаза «рос громадный лес, и деревья были столь
высоки, что взор не достигал до вершины».
5. Придя домой, Полифем прежде всего раскладывает
«яркий огонь»; то же делает и мингрельский Одноглаз.
6. В Одиссее описывается, как поутру овцы и козы
жалко блеяли в закутках, как Полифем выпускал их и
ласкал своего любимца-барана. В мингрельской сказке
упомянута подобная же черта: «Утром овцы и козы подняли
крик, как бы прося хозяина выпустить их на пастбище, и
Одноглаз не мог вытерпеть страдания любимых им
животных»...
Таким образом, не говоря уже о сходстве главного
мотива, именно процесса ослепления Одноглаза посредством
острого орудия — кола или шампура, — мы находим в
рассматриваемых сказаниях и замечательное совпадение в

В. Ф. КИЛЛЕР
452
деталях. Это совпадение таково, что невольно является
мысль, не перешел ли греческий рассказ книжным путем к
мингрельцам, не рассказал ли его какой-нибудь книжный
человек в своей деревне, откуда любопытный рассказ
пошел гулять по другим деревням.
Как ни просто это предположение, но нам оно не
кажется вероятным ввиду того, что при указанном выше
совпадении в деталях есть и значительные различия между
мингрельскою и греческою версиями.
Зачем было рассказчику греческого сказания о
Полифеме изобретать замысловатую подробность для
объяснения того, как мингрельские братья-рыбаки попали к
скалистому берегу, где жил Одноглаз, вводить в рассказ
какую-то чудесную рыбу, которая пьет мед на этом берегу и
в Анаклии ест кукурузу? Зачем, с другой стороны, он
упустил любопытную деталь, что герой, ослепивший
Одноглаза (Полифема), дал себе, как Одиссей, имя «Никто»,
вследствие чего другие циклопы не помогли немедленно
Полифему? Зачем он ничего не упомянул о целом народе
одноглазое, который является в рассказе Одиссея и, как
увидим далее, в других кавказских вариантах?
Наконец, предполагая, что в Мингрелии рассказ о
Полифеме перешел книжным путем в народ, мы должны
сделать то же предположение и относительно Осетии, Чечни,
Дагестана и допустить такое влияние гомерических
рассказов на Кавказе, какого они не оказали ни в одной
стране Европы.
Переходим к дагестанскому сказанию о циклопе.
В отчете о своей поездке в Дагестан летом 1882 г.
профессор Д. Н. Анучин сообщает сказку, записанную им в
Акуше от наиба Кадила-Баганда Муртазалиева и
слышанную последним от стариков.
Вот ее содержание: по морю ехал корабль; наступила
буря, и корабль разбился; только два человека успели
спастись на обломке доски. Долго носило их море, но наконец
выбросило на остров, поросший травою и лесом. Выйдя на
берег, они встретили стадо баранов и большого
одноглазого человека. Повел этот одноглазый их в свою землянку,
которая запиралась вместо двери толстым чурбаном.
Одного из прибывших он послал знаками за водой, а другой
остался в землянке. Одноглазый тотчас же схватил этого
последнего, убил, воткнул на железный кол и стал жарить
на огне. Зажарив, он его съел, оставив только одну руку и

453
В ГОРАХ ОСЕТИИ
одну ногу. Другой пришел, увидел, что случилось, но от
страха ничего не мог сказать. Одноглазый стал предлагать
ему покушать баранины (человеческого мяса), но тот
отказался, показывая, что сыт. Загнав к себе баранов,
одноглазый завалил дверь чурбаном и лег спать.
Оставшийся взял тихонько железный кол, раскалил его
на огне и всунул одноглазому в глаз. Глаз зашипел,
людоед закричал от боли, вскочил, отодвинул чурбан и стал
кликать по-своему своих баранов. Бараны стали выходить
один за другим, и людоед пропускал их, ощупывая сверху.
Человек, видя, что дело плохо, убил барана, содрал с него
шкуру и надел на себя. На четвереньках ему удалось
выйти незамеченным. Одноглазый стал тогда искать человека,
но не найдя, кинулся вон и начал кричать. На крик
прибежало еще несколько таких же одноглазых. Человек между
тем добежал до берега, сел на доску и пустился в море.
Попутный ветер благоприятствовал ему и принес его
наконец к родному берегу3.
Не зная других кавказских вариантов сказания о
циклопе, Д. Н. Анучин замечает: «Сказка, записанная мною,
представляет значительно большее сходство с рассказом
Одиссея (чем все европейские варианты), так что
возможно подозрение, что она занесена в Дагестан из
какого-нибудь книжного источника. Однако рассказчик
уверял меня, что он слышал ее давно в детстве от стариков,
чем и объясняется некоторая сухость рассказа, из
которого исчезли многие подробности»4. Действительно,
сравнение приведенного дагестанского (дидойского) рассказа с
мингрельским немедленно обнаруживает их различие.
Мингрельский рассказ прикреплен к определенной
местности: рыба, тащившая корабль, плавала по Черному
морю, заходя в Анаклию есть кукурузу; событие
передается как рассказ очевидца и с такою живостью и
картинностью, как будто оно совершилось недавно: в рассказе
проглядывает ужас, внушенный каннибализмом
Одноглаза, и горесть героя, утратившего братьев таким ужасным
образом. Дагестанская же версия в том виде, как она была
сообщена Д. П. Анучину, уже не народное предание с
обычными чертами эпического изложения, а только
сжатая передача содержания какого-то рассказа. На каком
море и с кем случилось рассказанное происшествие, уже
неизвестно.
Оба приведенные рассказа совпадают в главных чер-

В. Ф. КИЛЛЕР
454
тах с осетинскими или точнее с одним из осетинских,
отмеченным, но не записанным осетином Иналом Кануковым5.
Этот культурный осетин, проводя лето 1870 г. в своем
родном ауле Брут (в 40 верстах от Владикавказа),
рассказывает, что читал своим одноаульцам про похождения
Одиссея по Грубе. «Несколько слушателей,— продолжает
он,— особенно были заинтересованы моим переводом.
Некоторые из них уже слышали что-то подобное. Они
останавливали меня в некоторых местах и делали кое-какие
добавления. «У нас тоже есть что-то вроде этого амбисон-
да (чудесного приключения)»,— сказал один молодой
человек. Я попросил его рассказать.
Рассказ его, действительно, напоминал странствования
Одиссея. В этом рассказе роль Одиссея играют трое гаджи
(людей, побывавших в Мекке), которые, возвращаясь из
Каабы (Мекки) по морю, терпят кораблекрушение, но
спасаются на обломке корабля, и волна выбрасывает их на
остров уаига (одноглазого великана). Они приходят к
циклопу, который съедает из них двоих, третий же спасается,
выколов глаз циклопу и одевшись в шкуру огромного
козла, любимца циклопа».
Из этой краткой заметки Канукова, конечно, нельзя
судить, насколько детали осетинского рассказа совпадали
с деталями мингрельского и дагестанского, но можно
отметить, что все три сходятся в одной основной черте: что
одноглазый великан-людоед был встречен где-то на
острове или на неизвестном берегу мореходами. В других
рассказах, европейских и, как мы сейчас увидим, кавказских,
встреча человека с циклопом уже не носит характера
морского приключения. Жилище циклопа помещается не на
острове, не на морском берегу, а на материке, в горах, и
потому встреча с ним происходит уже не при тех
условиях, как в рассмотренных рассказах и в «Одиссее».
Так, в другой, осетинской же, версии, сообщаемой
осетином Гуцыром Шанаевым(>, встреча с одноглазым
великаном является одним из похождений известного
осетинского нарта (богатыря) Урызмага. Под его предводительством
нарты, долго терпевшие голод, поехали искать добычи.
«Ехали они долго-долго. Наконец до того стали
изнемогать от усталости и голода, что хотели остановиться и
протянуть ноги. Вдруг Урызмаг заметил у подошвы гор
пастуха громадного роста, со стадом овец. «Ну, младшие, кто
поскачет и привезет нам на ужин баранов вон из того ста-

455
В ГОРАХ ОСЕТИИ
да?» — спросил Урызмаг своих младших. Никто из нар-
тов не отозвался. «Видно, старому самому придется
поехать», — проговорил Урызмаг и полетел стрелой к
пастуху. Прискакав к нему, он соскочил с лошади, как резвый
молодец, и поймал лучшего барана, величиной с
порядочного быка. Он не мог удержать барана: баран поволок его
за собою, и Урызмаг попался в руки кривому одноглазому
великану-пастуху. «А, мое солнышко, Бодзол (так
назывался любимый баран великана)! Спасибо тебе, что
доставил мне, чем можно будет вечером помазать себя, по
крайней мере, по губам (и по пальцам)»,— обрадовался
великан и бросил Урызмага в пастушью суму. «Что ты там
шевелишься? Ведь если придавлю вот этак, ребра у тебя
посыплются во внутрь! Сиди там смирно!» — грозил
великан шевелившемуся в суме Урызмагу, который принялся
за его съестные припасы.
Между тем солнце заходило: великан поэтому пригнал
свое стадо домой, в одну пещеру, вход в которую
заваливал за собою громадною скалою; скала так плотно
приходилась, что не пропускала в пещеру ни одного луча
дневного света. «Поди принеси, сынок, вертел, я вот лакомый
кусок зажарю, который сегодня притащил мне Бодзол!» —
обратился великан к сыну. Сын принес железный вертел.
Великан взял вертел, надел на него Урызмага и
поставил его у огня, а сам, усталый, в ожидании шашлыка
повалился у очага спать. Вертел не прошел сквозь Урызмага, а
прошел между телом и платьем; поэтому, только великан
повалился спать и захрапел, Урызмаг соскочил с вертела,
разжег его докрасна и воткнул его в хороший глаз
великана. Поревел, побесновался великан и должен был
усмириться, погрозив только, что все-таки он и слепой
доберется до Урызмага. Урызмаг убил и сына его. С досады и
злости великан кусал себе пальцы, но ничто не помогало.
К утру овцы стали блеять, это значило: настало утро, и
пора выпускать их на пастьбу. «Ну, будет беда твоему дому;
ты от меня все-таки не уйдешь!» — пригрозил великан
опять Урызмагу и, отвалив от входа скалу, сел на пороге и
стал поодиночке выпускать овец. В стаде великана был
большой белый с длинными рогами козел, любимый козел
великана. Урызмаг наскоро зарезал этого козла, снял с
него шкуру с рогами, оделся в нее и пошел на
четвереньках первым. «Это ты, Гурчи (название козла)! Иди,
умница Гурчи, попаси стадо до вечера и пригони вечером до-

В. Ф. МИЛЛЕР
456
мой; я уж слеп, к тому же хочу негодяя наказать. Иди,
иди!» Он погладил его по шерсти и пустил.
Урызмаг выскочил таким образом и ожидал выхода
всего стада, когда стадо вышло, он воскликнул: «А я здесь
ведь, слепой осел!»
Великан с досады тут же околел. Урызмаг погнал его
стадо к нартам».
Приведенный осетинский вариант представляет
некоторые своеобразные черты, любопытные для процесса
переработки древних сказочных сюжетов. Осетины ввели
похождение с одноглазым людоедом в цикл своего
национального эпоса и приурочили его к своему богатырю Урыз-
магу, подобно тому, как греки ввели встречу с циклопом в
круг похождений своего национального героя Одиссея.
Таким образом сказка, так сказать, переходит в былину.
Вместе с тем в сказание об одноглазом были внесены
некоторые черты из других сказаний о великанах, которые
весьма распространены в Кавказских горах. Такова,
например, та деталь, что великан прячет богатыря в сумку или
даже в дупло своего зуба. В некоторых деталях рассказа
заметна эпическая амплификация: великан имеет сына,
который, впрочем, не играет никакой роли, и двух
любимых животных (барана и козла) вместо одного. Но самой
своеобразной чертой рассказа является то, что от встречи с
великаном-людоедом не пострадал никто: герой не имел
спутников, которые были съедены великаном, а сам
богатырь, хотя и был продет на вертеле, но настолько удачно,
что вертел не прошел сквозь его тело. С другой стороны,
людоед наказан не только ослеплением, но и смертью: он
умирает от досады, а богатырь не только счастливо
избегает опасности, но уводит, как Одиссей, с собою стадо
великана. Все отмеченные нами черты свидетельствуют о
значительной переработке осетинами древнего сказочного
сюжета.
Гораздо скуднее в деталях чеченское сказание,
несомненно относящееся к рассматриваемому циклу, хотя,
как сейчас увидим, в нем недостает некоторых весьма
существенных подробностей7. Это сказание вставлено в
другое и влагается в уста одного лица, Батерха, как
испытанное им приключение. «Нас было шесть братьев,—
рассказывает Батерха богатырю Лял-Султа,— мы
никого не боялись и все чужое считали за свое. Однажды мы
все шесть братьев отправились на добычу. Мы встрети-

457
В ГОРАХ ОСЕТИИ
ли на дороге целую отару овец. За отарою шел пастух со
своею собакою. Он был ростом великан; его шаг был
похож на шаг слона; его шуба была сделана из 60-ти
овчин, его шапка была сшита из 8-ми овчинок. Собака
его была величиною с корову. Она, как увидела нас
издали, направилась к нам с лаем. Мы чувствовали, что не
в состоянии будем отбиться от нее, потому начали
искать защиты. Мы нашли человече-ский череп,
величиной с двойной котел, и укрылись под ним, все шесть
братьев верхами; но собака не хотела отстать от нас.
Она кинулась на человеческий череп. Пастух не обратил
никакого внимания на лай своей собаки; он прошел мимо
нас. Тогда собака схватила этот череп и понесла его за
пастухом. Догнав его, она поставила череп перед ним,
как будто говоря: что же ты их так пропускаешь? Тогда,
как будто очнувшись от сна, он толкнул череп своей
пастушеской палкой, и мы все шесть братьев вышли
оттуда. «Зачем вы, муравьи, спрятались в человеческом
черепе?» — обратился он к нам. Мы униженно сознались,
что, заблудившись, укрылись от его собаки. Он
пригласил нас на ночь к себе. «Что мы приготовим на ужин?»
— спросил он нас, когда пришли к нему. «Ты хозяин,
ты должен знать, что приготовить на ужин, а мы гости
твои»,— ответили мы ему. «Кто ж воды и дров принесет
нам?» — «Ты хозяин, ты должен знать, где вода и
дрова, а мы гости»,— опять мы ответили ему.
Тогда он схватил пивной котел одним пальцем и
принес полный котел воды. Потом он отправился в лес.
Одной рукой он вытащил чинаровое дерево с корнями и
принес четыре бревна, — два под мышками, два на спине. На
ужин он зарезал шестьдесят баранов. Почти не сваривши,
он поел всех их, а нам не дал ничего.
На другое утро он зарезал всех наших лошадей.
Пожрав наших лошадей, он оправился пасти овец, а нам
приказал не уходить никуда. Вечером он приготовил острый
шест, воткнул нас всех шестерых братьев на этот шест и
приготовил из нас шашлык. Пять моих братьев он пожрал
сразу, а меня оставил на утро поесть натощак; потом он
лег спать и заснул непробудным сном. Зная, что не миную
своей участи, если только останусь вместе с ним до утра, я
решился в эту ночь доползти до соседнего оврага.
Привлеченный моим стоном, один охотник взял меня к себе
домой. Я лежал у него до тех пор, пока не вылечились мои

В. Ф. КИЛЛЕР
458
поджаренные бока»... Дальнейшие приключения Батерха
уже не относятся к рассматриваемому сюжету.
Начало приведенного чеченского рассказа всего более
напоминает осетинский, что вполне естественно, вследствие
географического соседства обеих народностей. В обоих
рассказах герой встречает гигантского пастуха, пасущего
стадо овец. Барану, увлекающему героя, в осетинском
рассказе соответствует в чеченском гигантская собака. Но в
дальнейшем обе версии расходятся. В чеченской нет
намека на то, что великан имеет лишь один глаз, и отсутствует
главный мотив — ослепление его героем. Вероятно,
чеченский рассказ случайно оборван, и существуют другие
варианты, кончающиеся ослеплением великана. Громадный
человеческий череп, в который прячутся, хотя
безуспешно, братья, зашел в рассказ из других сказаний о
великанах, в которых такой череп, по молитве нартов,
облекается плотию и на время воскресает8. Здесь же череп —
только случайная и не имеющая значения подробность.
Наконец, герой в чеченском сказании не обнаруживает ни
малейшего героизма и только кое-как доползает до
ближайшего оврага, так что вся соль подобных сказаний,
выставляющих ум и находчивость человека в противоположность
глупости великанов, совершенно испарилась в чеченском
варианте.
Рассмотрев все известные до сих пор кавказские
варианты сказания об одноглазом великане-людоеде, ответим
на некоторые вопросы, возникающие сами собою при их
исследовании.
Первый вопрос: какое место занимают кавказские
сказания, рассмотренные нами, среди аналогичных сказаний,
записанных у других народностей? До сих пор, кроме
классического, известно около дюжины сказаний формулы
Полифема: арабское в сборнике сказок 1001 ночи,
карельское, огуцкое, эстонское, румынское, два немецких, два
русских, французское, сербское, латышское. Пределы
нашей статьи не позволяют нам войти в подробное
рассмотрение всех этих европейских и азиатских вариантов, да
притом такой разбор уже сделан в учебной литературе.
Вильгельм Гримм в обстоятельном исследовании,
вышедшем в 1858 г.{), собрал все известные до того времени
варианты рассматриваемого сказания; все же ставшие
известными после Гримма варианты, за исключением
кавказских, были изложены и отчасти сличены между собою

459
В ГОРАХ ОСЕТИИ
М. Н. Комаровым в его статье «Одноглазый великан
народных преданий»10. Отсылая интересующихся всеми
вариантами сказания о Полифеме к названным исследованиям,
мы заметим, вообще, что генетическое отношение между
европейскими сказаниями еще не удается разъяснить.
Можно отметить лишь частное сходство некоторых из них
между собою, что есть основание предполагать несколько
(основных) редакций. Одну группу представляют, например,
рассказы латышский и эстонский, другую — румынский,
французский и немецкий; арабский — оказывается
наиболее близким к греческому изо всех доселе известных.
Но если мы сопоставим со всеми европейскими
рассказами кавказские (за исключением оборванного
чеченского), то последние представляются еще более близкими к
древнегреческому, чем даже рассказ 1001 ночи. Не входя
в подробное доказательство этого вывода, укажу лишь на
некоторые важные факты. Мы видели, что во всех
кавказских рассказах об Одноглазе последний, как и греческий
Полифем, представляется скотолюбивым пастухом,
живущим в пещере. Между тем в арабском рассказе, самом
близком к греческому по другим деталям, великан живет в
огромном и роскошном дворце и не занимается
скотоводством. Точно так же древний тип великана-пастуха
известен некоторым другим европейским рассказам: обоим
русским, немецким, эстонскому и латышскому.
В 4-х кавказских рассказах, как мы видели,
ослепление великана производится, как в греческом, острым
орудием. Эта подробность в значительном числе европейских
рассказов заменена другим способом ослепления:
выливанием в глаз великана (не представляемого притом
одноглазым) растопленного свинца (в эстонском), жира
(румынском), масла (французском) или кипятка (в 1-м
немецком). В латышском вместо ослепления находим
отсечение головы; в малорусском нет ни того, ни другого и
только в остальных 4-х европейских A-м немецком, сербском,
великорусском и карельском) находим ослепление острым
орудием.
Далее, мы видели, что в кавказских рассказах герой
счастливо уходит по ослеплении великана. В
значительном числе не кавказских вариантов встреча с великаном
имеет для героя не совсем благополучный исход. Великан
представляется обладателем чудесных вещей, посредством
которых он, даже слепой, едва не губит героя, предлагая

В. Ф. МИЛЛЕР
460
их ему. Эти вещи — либо палка, к которой пристает рука
героя, либо чудесное кольцо, имеющее такое же свойство.
Позарившись на подарок великана, герой должен, чтоб
сохранить жизнь, отрезать себе либо палец (в рассказах:
сербском, румынском, французском, немецком), либо всю
руку (в воронежском, малорусском). Такая утрата части
тела героем, неизвестная греческому и кавказским
рассказам, встречается, таким образом, в большинстве
европейских. Заметим, наконец, что в некоторых европейских
рассказах (немецком, румынском) герою удается воскресить
съеденных великаном товарищей и что в них встречаются
некоторые другие черты, значительно отдаляющие эти
рассказы от древнегреческого и кавказских.
Отмеченные нами факты, число которых при
детальном сравнении можно было бы значительно увеличить, не
оставляют сомнения в том, что все кавказские рассказы
вообще ближе стоят к древнегреческому, чем европейские.
Но из кавказских наибольшей, можно сказать
поразительной, близостью к греческому отличается первый
рассмотренный нами — мингрельский. Сравнение их между
собою невольно приводит к мысли, что они относятся не
только к одному сказочному сюжету, но, вероятно, к одной
редакции этого сюжета.
Спрашивается, чем можно объяснить это,
по-видимому, необычайное совпадение древнегреческого сказания,
восходящего за тысячелетие до Р. X., мингрельским,
записанным лишь года три тому назад. Ответом на этот вопрос
могут служить следующие соображения.
Там, где сказания распространяются в народе не
книжным путем, а устной передачей, обыкновенно
географическая близость двух народностей является естественным
объяснением большей близости и в редакции того или
другого сказочного сюжета. Так, не выходя за пределы
рассматриваемого цикла сказаний, мы можем отметить,
например, что вследствие географического соседства
рассказ осетинский всего ближе к чеченскому и рассказ
латышский к эстонскому. Принимая во внимание, что
сказания, вошедшие в состав греческого эпоса, сложились у
малоазиатских греков, что Малая Азия была настоящей
колыбелью Илиады и Одиссеи, мы отмечаем, что
территория, на которой записан мингрельский рассказ об Од-
ноглазе, находится в ближайшем соседстве с тою
областью, в которой некогда, в древнейшие времена, был изве-

461
В ГОРАХ ОСЕТИИ
стен рассказ о Полифеме. Рассказ об одноглазом
великане-людоеде, где бы ни была его первоначальная родина,
некогда ходил из уст в уста среди древнего населения по
берегам Черного моря и как любопытное морское
приключение пользовался популярностью среди
мореплавателей. Из рассказов греческих моряков встреча
отважного мореплавателя с циклопом перешла в греческий эпос и
была включена в число похождений национального героя
Одиссея, подобно тому, как к нему же были приурочены
некоторые другие похождения из восточных сказок. В
настоящее время вполне установилось убеждение, что вся
«Одиссея» составилась из отдельных эпических сказаний,
связанных искусственно в одно целое, и в числе сказаний
Герландом было отмечено немало народных сказок11,
которые известны и в индийских сказочных сборниках. В
повествовании же о циклопе Полифеме уже В. Гриммом
указаны были следы искусственной спайки с другими
похождениями Одиссея. Этот эпизод, по Гримму, с одной
стороны, представляет вполне законченное целое, с
другой — не согласуется с известным характером героя. В
похождении с Полифемом Одиссей не обнаруживает
своей обычной осторожности, не слушает даже
благоразумных советов своих спутников и, как бы сам
напрашиваясь на опасность, то желает во что бы то ни стало видеть
циклопа и получить от него подарок, то дразнит его уже
слепого и чуть не платится жизнью за свою безумную
выходку. Словом, заметно, что народная иноземная
сказка была искусственно прикреплена к похождениям
Одиссея и не вполне согласована с основным характером этого
героя.
Та же сказка, некогда в Малой Азии проникнувшая в
греческий эпос, продолжала много столетий блуждать по
прибрежью Черного моря и без значительных изменений
сохранилась до наших дней у прибрежного мингрельского
населения близ Анаклии. Она сохранила характер
морского приключения и у других, знакомых с морем
народностей Кавказа (напр., в Дагестане), но переделалась в
сухопутное приключение у тех племен, которые жили в глуби
гор (осетин, чеченцев). Вместе с тем она кое-где, как это
обыкновенно бывает, подверглась влиянию других
сказочных однородных сюжетов, в данном случае влиянию
других сказаний о великанах, сказаний, вообще весьма
распространенных на Кавказе.

В. Ф. ИИЛЛЕР
462
КАВКАЗСКИЕ ПРЕДАНИЯ О ВЕЛИКАНАХ,
ПРИКОВАННЫХ К ГОРАМ
Известно, что развязка трагической судьбы титана
Прометея происходит, по представлению древних, где-то в
Азии и, по-видимому, на Кавказе. Позднейшие мифогра-
фы Аполлодор и Гигин прямо называют Кавказский
хребет местом, где Прометей был прикован к скале. Но и
более древний автор Эсхил в известной трагедии
«Скованный Прометей» указывает, хотя несколько глухо, на места
Азии, соседние со скифами и сарматами. Олицетворение
силы (Кратос) в диалоге с Гефестом открывает трагедию
словами: «Мы пришли к отдаленному пределу земли, к
скифскому пути, в недоступную пустыню». В этой глуши
должен Гефест приковать Прометея к скале. В
дальнейшем ходе трагедии хор оплакивает судьбу узника в
следующих словах, которые содержат в себе указание на
местность:
Все племена, что обитают
На лоне Азии священной,
С тобой скорбят, с тобой страдают
В твоей судьбе многоплачевной.
И девы Колхиды, бесстрашные в битвах,
И скифов народ, что на крайнем пределе
Земли обитает, у вод Меотийских,
И племя сарматов, любимцев Арея,
Живущее в граде высоком, в воротах
Кавказа, та грозная рать, коей любо
Стучать заостренными копьями шумно1.
Итак, если здесь и нет ясного указания на место
заключения Прометея, то, во всяком случае, по Эсхилу, его
соседями были жители Колхиды (с юга), жители
побережья Азовского моря и Кавказских гор (с севера). В более
раннем изложении мифа у Гезиода не находим и таких
указаний на местность. В Феогонии (ст. 522) говорится
только, что Зевс привязал Прометея оковами к столбу, к
середине его (так что Прометей висел между небом и
землею).
Так упорно державшееся убеждение греков, что
Прометей был прикован где-то на Кавказе, должно необходи-

463
В ГОРАХ ОСЕТИИ
мо иметь какое-нибудь основание. Трудно думать, чтобы
только каприз воображения перенес в Азию, на Кавказ,
древнего национального Бога, в честь которого в Афинах
ежегодно устраивались бега с факелами, и которого миф,
связанный с ранними успехами эллинов в культуре, был
настолько популярен, что послужил сюжетом знаменитой
трилогии Эсхила.
Причина приурочения Прометея к Кавказу должна быть
та, что эти места, по мнению греков, были как-нибудь
связаны с его мифом. Действительно, еще до сих пор в
некоторых местах Кавказа ходят предания о каком-то
богатыре или великане, прикованном Богом к вершине гор. Мы
рассмотрим ряд таких преданий в географическом
порядке, двигаясь с севера на юг, и затем возвратимся к вопросу
о причинах связи греческого мифа с Кавказом.
У кабардинцев до сих пор ходит предание о великане
на горе Эльбрусе, на вершине ее есть громадный
шарообразный камень, на котором сидит старик с длинною до ног
бородой, все его тело обросло седыми волосами, ногти на
ногах и руках длинные и похожи на орлиные когти,
красные глаза горят, как раскаленные угли. На шее,
посередине тела, на руках и ногах — тяжелая цепь, которою
прикован он с незапамятных времен. Он прежде был близок к
великому Тха (Богу) за свое благочестие, но когда
задумал свергнуть его и стать выше, то погиб в борьбе и
прикован к скале на вечные времена. Немногие его видели,
потому что доступ к нему сопряжен с большими
опасностями; никто не мог видеть его два раза: «Кто пытался этого
достигнуть — погибал»2. Старик находится большей
частью в оцепенении, но когда пробуждается, то прежде всего
обращается к сторожам:
— Растет ли на земле камыш и родятся ли ягнята? —
спрашивает он.
— Камыш растет, и ягнята родятся, — отвечают сторожа.
Великан приходит в бешенство, зная, что будет томиться
до тех пор, пока земля не перестанет производить камыш
и ягнят. С отчаяния он рвет на себе оковы, и тогда земля
дрожит от его движений, цепи его производят гром и
молнию, тяжелое дыхание — порывы урагана, стоны —
подземный гул, а слезы его — та бурная река, которая с
неистовством выбирается из подножья Эльбруса.
И так, подобно Прометею, черкесский великан терпит
наказание от Бога, против которого он восстал.

В. Ф. ИИЛЛЕР
464
Осетинское предание, которое нам привелось лично
записать на Кавказе от старика-осетина Таймураза Хетагу-
рова из Нарского общества, называет великана по имени и
рассказывает случай, когда его видел один осетин.
Привожу это предание в близком переводе.
Амиран — так звали богатыря — был насильник, и
Богу в этом обида показалась. Поэтому Бог его хитростью
поймал и велел запереть в пещеру. Один охотник сбился с
пути, и Бог его привел как раз к двери Амирановой
пещеры. У пещеры была медная дверь; Бог ее отворил.
Охотник вошел и видит: сидит Амиран и смотрит на него
глазами величиной с бычьи хомуты4. Охотник в испуге
отшатнулся назад. «Не бойся, мое солнце, меня, я Амиран и
связан Божьим проклятием!» — сказал великан. Когда
мальчик уверился (в своей безопасности), он сказал:
— Какого ты рода, что ты за чудо и что ты здесь
делаешь?
— Я Амиран из рода Дарезанов5, я был насильник, не
давал людям покоя на земле, спорил с божьими дзу арами
(ангелами, духами) и даже Бога самого ни во что не
ставил. Вот он развернулся надо мною и сюда меня пригнал,
и здесь я стою привязанным. Если ты подашь мне
перевязь моего меча, я тебе великое добро сделаю.
Охотник схватился за перевязь его меча (лежавшего,
вероятно, в стороне), тянет, тянет, но напрасно.
— Будь милостив ко мне, не могу! Что я могу сделать? —
говорит охотник.
— Привяжи одно предплечие к перевязи меча, —
говорит Амиран, — а другое предплечие протяни ко мне.
Охотник сделал это. Амиран потянул, и члены
охотника затрещали.
— Будь милостив ко мне, не вырви у меня душу! —
сказал мальчик.
Амиран сжалился над ним и выпустил его.
— Ступай,— сказал он,— и принеси мне вашу
(домашнюю) цепь, унеси ее, не говоря ни слова и, когда
побежишь, не смотри назад, а не то дверь моей пещеры
захлопнется.
Охотник исполнил приказание, схватил цепь и унес ее,
не говоря ни слова. Но вслед за ним бросились родные и
вся деревня.
— Что за сумасшедший! Куда несет он цепь? —
кричали они.

465
В ГОРАХ ОСЕТИИ
Мальчик пустился бежать, и уже ему мало оставалось
до пещеры; но, видно, Богу не было угодно, и мальчик
посмотрел назад. Медная дверь пещеры захлопнулась, и
Амиран там остался навеки6.
Другое сходное осетинское предание изложено г. Н. Дун-
кель-Веллингом в статье под заглавием: «Осетинская
легенда о Прометее»7. В примечании автор говорит:
«Легенда эта слышана мною в Раче, в сел. Уцерго. Она также
существует у осетин Мамисонского ущелья и
подтверждается некоторыми другими рассказами». К сожалению, в
изложении автора легенда получила сильную фельетонную
окраску. Насчет этой окраски нужно отнести некоторые
детали, слишком близко напоминающие греческого
Прометея, мысль о котором несомненно водила пером автора.
Нет, конечно, основания сомневаться в завязке легенды, в
том, что некий пастух Бессо Симонишвили заблудился в
горах близ Эльбруса, попал в незнакомую глухую
местность и услышал голос из расщелины. Но можно сильно
сомневаться в том, чтоб он увидел в расщелине то, что его
заставляет видеть автор: «Прямо против света к
громадному камню был прикован толстыми цепями красивый
полунагой юноша. Прекрасные голубые глаза его выражали
отчаяние, а от стонов и рыданий дрожал воздух темной
пещеры; шелковистые золотые кудри в беспорядке лежали
тучей на широких плечах, с которых висели обрывки
пурпурной мантии, испещренной золотьми узорами;
напряженные мускулы лица, рук и груди доказывали
сверхъестественные усилия вырваться из цепей, а глаза, горящие
отчаянием и злобою, выражали муки, которые терпел этот
странный узник. Придя в себя от испуга, оправившись от
удивления, Бессо увидел, что весь пол пещеры был
усыпан монетами, золотыми и серебряными слитками,
оружием и драгоценными вещами, а в стене, против той скалы, к
которой был прикован несчастный, был ввинчен обрывок
толстой железной цепи, схватить конец которой напрасно
старался бедный узник...» Жаль, что ради посредственной
картинки автору вздумалось так размалевать осетинского
великана. К чему понадобилось сделать его
юношей-красавцем, с шелковистыми золотыми кудрями, с
прекрасными голубыми глазами и одеть его пурпурной мантией?
Конечно, ничего подобного не слышал автор от осетин, и
ничего подобного нет в других кавказских преданиях того
же рода. Хорошо еще, что эти предания, записанные более

В. Ф. МИЛЛЕР
466
научным образом, дают нам возможность проверить рач-
скую легенду в изложении г. Дункель-Веллинга. Нам
приходится отбросить из нее и большую часть романтического
разговора, завязывающегося между Бессо и узником,
причем последний восклицает точно на сцене в мелодраме:
«Духи злобы! Неужели века адских мучений
недостаточны для искупления моего проступка!» Далее нужно
отбросить и коршуна, по уверению узника, грызущего Ыс) его
внутренности. Можно оставить лишь сущность легенды,
заключающуюся в том, что Бессо должен был подать
узнику обрывок цепи, но он оказался слишком короток. Тогда
узник просит Бессо сковать из старого железа цепь,
прикрепить ее к обрывку и подать конец ему. Тогда он легко
разорвет свои оковы. Бессо соглашается исполнить просьбу
узника. Он возвращается в аул и собирает всякое старое
железо, чтобы перековать его в цепь. Но односельцы,
подозревая, что он нашел клад в горах, следят за ним, когда
он понес цепь к пещере. Бессо уже видит издали грот, но
вдруг скала с отверстием грота пошатнулась и повалилась
в бездну. Бессо вскрикнул и упал без чувств на землю.
От осетин перейдем к ближайшим их соседям на юге, к
грузинам. Подобно осетинам, они называют эльборусско-
го узника Амираном. Он заключен на Ял бузе по слову
Божию с незапамятных времен. Железная цепь, к которой
он прикован, так крепка, что никакие силы не в состоянии
ее разорвать сразу. Вместе с Амираном находится в
пещере собака, которая без устали лижет оковы своего
господина. Она давно бы их разлизала, если бы грузинские
кузнецы ежегодно, в утро страстного четверга, не ударяли три
раза о наковальню. От этих ударов цепь приобретает
прежнюю крепость, и Амирану суждено освободиться от оков
только в день второго пришествия8. Отметим в этом
предании новую подробность — пса, лижущего оковы узника, и
обрядовые удары по наковальне в великий четверг. В
другом варианте того же предания, сообщаемом г. Эминым9,
рассказывается о прикованном Амиране, что в великий
пяток из недр земли выходит кузнец, сильно ударяет по
утонченной цепи Амирана, и она получает прежнюю
толщину. Затем кузнец исчезает до следующего года. К тому
же циклу относится имеретинское предание, сообщенное
нам в Тифлисе князем В. С. Микеладзе. В нижней
Имеретин (Кутаисск. губ.) существует общераспространенная
легенда о богатыре-узнике Рокапи, прикованном цепями к

467
В ЮРАХ ОСЕТИИ
громадному чугунному столбу. Исполин силится вытащить
этот столб из земли. Но с 14-го на 15 августа (ночь эта в
Имеретин известна под именем ночи ведьм), когда Рокапи
делает последние усилия и близок к цели, прилетает
маленькая птичка, которая садится на столб. Узник ударяет
в это время громадным молотом по столбу, чтобы убить
птичку, но напрасно: птичка улетает невредима, а столб
вновь вбивается глубоко в землю. Таким образом
уничтожаются потребовавшие целого года усилия прикованного
богатыря. К этому добавляют, что если Рокапи
когда-нибудь удастся освободиться, то настанет конец миру.
Обязательности Г. Н. Потанина обязаны мы двумя
следующими вариантами — грузинским и абхазским.
Первый, сообщенный г. Демуриа со слов грузина Аслана
Геловани, рассказывает подробности о том, за что был Амиран
наказан Богом. Амиран был крестьянин Божий и потому
обладал неимоверною силою. Раз он воткнул в землю
длинную палку и каждому из прохожих приказывал тащить ее
из земли: кто не мог вытащить — отвечал головой. Палка
была так глубоко всажена, что никто не был в силах ее
вытащить, и Амиран убивал всех беспощадно. Вот Бог
принимает вид старца, сходит с неба и проходит мимо того
места, где воткнута палка Амирана. Амиран кричит старцу
вслед:
— Погоди, вынь палку, а не то убью!
Бог отвечает:
— Где мне, старцу, вытащить палку!
Но безжалостный Амиран, как раненый лев, бросается
на старика. Тот быстро, одним пальцем, вытаскивает
палку и налагает на Амирана проклятие. Создав на горе
стеклянный дом, Бог наложил на Амирана оковы, заключил
его в дом и положил неподалеку от него его меч. Ворота
дома отворялись раз через каждые сто лет. У Амирана
была маленькая собака, которая ежедневно лизала цепь; к
великому четвергу цепь готова была разорваться, но
утром, на рассвете этого дня, кузнецы ударяли по
наковальне молотами, и цепь снова становилась целою. Однажды
мимо Амиранова дома, в то время когда ворота были
отворены, проходили крестьяне и, увидя Амирана, пустились
с испуга бежать. Тогда Амиран зовет их к себе, говоря, что
он так же, как и они, создан Богом. Крестьяне,
поразмыслив, вернулись; Амиран принял их ласково, осведомился
об их житье-бытье и спросил их:

В. Ф. МИЛЛЕР
468
— Что это вы запрягаете восемь пар волов в какую-то
палочку и ходите но полю.
— Это плуг,— отвечают крестьяне,— им мы пашем
землю и добываем хлеб.
Амиран просит у них хлеба и, взяв кусок, сильно жмет
его рукою: из хлеба потекла кровь. Потом он берет свой
хлеб, данный ему Богом, и при давлении из него потекло
молоко. Когда крестьяне собрались домой, Амиран
попросил одного из них принести ему бичевую (которая
употребляется для запрягания волов в плуг) и сказал, чтобы,
возвращаясь обратно к стеклянному дому, крестьянин не
оглядывался назад; в противном же случае ворота затворятся.
Крестьянин, достав бичевую, идет к Амирану; но жена его
идет за ним и просит сказать ей, куда и зачем он идет.
Своим приставаньем она надоедает ему до того, что он,
рассердившись, обращается назад и прогоняет ее домой. Вот
приходит он к тому месту, где был Амиран, но не находит
его: Амиран исчез неведомо куда. Теперь эту гору, которая
находится в Джавахетии, называют горой Амирана.
Впрочем, горой Амирана называют также и Эльборус, и Арарат.
Заметим, что в этот вариант об Амиране вошли черты
из других кавказских преданий о великанах. Параллель
давлению хлеба находится, например, в наших
«Осетинских этюдах» (ч. I, отд. III № 1 и отд. I № 12).
Абхазский вариант, также сообщенный Г. Н. Потанину
г. Демуриа, содержит в себе ту подробность, что Амиран
был прикован Богом к Эльборусу в верховьях речки Хад-
зильги (?). При Амиране — его пегас (Рашь), который
грызет его цепи. Когда цепь становится уже совсем
тонкою, стоящая тут женщина в черной одежде прикасается к
ней палкою, и цепь становится целою. Амиран был
воспитан абхазцем из рода Цицибаевых. Цицибаевы пошли
однажды вверх по реке Хадзильги, чтобы посетить Амирана,
но не могли дойти до него: они только слышали его голос.
Он спросил их:
— Растет ли у вас папоротник (квимра)?
— Ничего нет обильнее папоротника, — отвечал Цици-
баев.
— Это несчастье,— сказал Амиран.— А есть ли у вас
рыжеволосые люди?
— Есть.
— И это несчастье. А есть ли у вас виноградные лозы,
перекинутые над тропинками?

469
В ГОРАХ ОСЕТИИ
— Есть.
— И это несчастье.
Говорят, Амирану последнее неприятно, потому что
люди, проходя под лозами, должны наклоняться и как бы
невольно через это кланяются Богу.
Обрядовые удары кузнецов существуют и у армян,
причем приводятся в связь с армянским Прометеем —
Артаваздом. Моисей Хоренский в своей «Истории
Армении» сохранил любопытное предание, почерпнутое из
народных уст. Рассказав о смерти и погребении армянского
царя Арташеса, современника императора Адриана, он
прибавляет:10 «О нем гохтенские певцы поют так: «Во
время смерти Арташеса много было пролито крови по обычаю
язычников; огорчился Артавазд (его сын) и говорит к тени
отца: «Ты ушел, отец, и унес с собою всю нашу землю; как
же мне царствовать над развалинами?» За это Арташес
проклял его, говоря:
— Если ты поедешь на охоту на свободный Масис п,
тебя захватят духи12, повлекут на свободный Масис, там
останешься и света не увидишь более.
Старухи рассказывают про него,— продолжает
Моисей Хоренский, — что две собаки беспрестанно грызут его
цепи, и он силится выйти и положить конец миру, но что
от звука ударов молота кузнецов снова оковы
укрепляются. По этому самому даже и в наше время многие из
кузнецов, следуя легенде, ударяют (молотом) о наковальню, чтоб
укрепились, как говорят, цепи Артавазда... Другие
говорят, что при рождении приключилось с ним несчастье, и
полагают, что женщины из рода Аждахака заколдовали
его; почему и Арташес долго и жестоко пытал их. Это
самое так повествуют певцы в легенде: «Дракониды украли
младенца Артавазда и дэва положили на его место».
Ученый-переводчик замечает, что между персидскими
армянами, поселившимися в Джульфе, предместий Испа-
гани, до сих пор существует следующий обряд у кузнецов:
в субботу вечером, перед тем,как запирать кузницу,
кузнец с молотом подходит к наковальне и со всего размаху
три раза ударяет по ней13.
О распространенности сказаний того же цикла у армян
свидетельствуют другие варианты, приводимые г. Эминым.
Одна легенда называет прикованного великана Шидаром,
сыном Артавазда. «Жил был царь Армянский, по имени
Артавазд. У него был сын помешанный но имени Шидар.

В. Ф. МИЛЛЕР
470
Артавазд, умирая, не передал царства Ш и дару, так как он
был сумасшедший. По этой причине пошла смута по
нашей земле и немало было разорений. Раз Шидар садится
на коня, приказывает трубить в трубы и возвестить, что он
желает царствовать, сам же с избранными всадниками
отправляется на охоту. И только что въехал он на речной
мост, нечистый дух тотчас потряс его, и он упал в реку и
исчез. И всадники распустили слух, что боги схватили
Шидара и заключили его в черную гору, в страшный Ма-
сис, наложили на него оковы. Две собаки — одна белая,
другая черная — непрестанно лижут цепи Шидара. К
концу года цепи его делаются тонки, как волос. Если они
порвутся, Шидар выйдет и уничтожит нашу землю. Для
предотвращения этого кудесники постановили, чтобы в
исходе года, в первый день месяца навасарда, все ковачи,
какой бы работой ни были заняты, ударяли три раза по
наковальне, дабы оковы Шидара, дошедшие до тонины
волоса, толстели и крепчали; иначе выйдет Шидар и
уничтожит нашу землю».
Между турецкими армянами ходит подобное предание,
приуроченное к местности Вана. На восток от Ванской
крепости виднеется небольшой горный хребет с тремя
вершинами, из которых средняя называется дверью Мхера.
Она представляет собою гладко обтесанную скалу,
имеющую вид двери, на которую сверху падает каплями какая-
то черная влага. Легенда гласит, что там за дверью, по
Божьему повелению, заключен Мхер со своим конем.
За тою дверью находится колесо, приводящее землю с
небом во вращательное движение. Мхер, не отводя глаз от
колеса, пристально смотрит на него. Когда колесо
остановится, Мхер получит избавление, выйдет и разорит мир.
Армянское сказание представляет любопытный пример
наслоения древних эпических мотивов на историческое имя,
и сам Моисей Хоренский, указывая на свои источники,
облегчает нам работу. По его свидетельству, смерть
проклятого отцом Артавазда произошла так: «Несколько дней
спустя после восшествия на престол Артавазд, во время
переезда через мост города Арташата, чтоб идти на охоту на
кабанов и онагров, внезапно впал в помешательство, и в этом
состоянии долго носился на коне без цели, пока наконец не
упал в глубокую пропасть и не пропал без следа».
Этою странною и таинственною смертью царя
воспользовалась народная фантазия и переплела события знако-

471
В ГОРАХ ОСЕТИИ
мымп мотивами прежних мифических преданий. Артавазд
отождествился с персидским Зохаком (у Фирдуси) или
древнеиранским змеем Аждахака, упоминаемым в Авесте.
Известный древний миф борьбы национального героя или
Бога со змеем, духом тьмы и зла, принимает у иранцев
политическую окраску: змей переходит в личность тирана,
царя другого враждебного племени, и от гнева этого
тирана освобождает Иран какой-нибудь национальный
богатырь. На эту работу народной фантазии указывает сам
Моисей Хоренский, приводя народное предание, что Ар-
тавазд был околдован женщинами из рода Аждахака; он
был подменен еще младенцем: «Дракониды украли
младенца Артавазда и дэва положили на его место». Таким
образом, для народа Артавазд стал уже дэвом из рода
Аждахака, первоначально змея, а затем Медийского царя,
национального врага Ирана и Армении. Этому Аждахаку,
врагу Кира и его армянского современника и друга Тигра-
на, Моисей Хоренский посвящает несколько глав (I кн.,
главы XXIV —XXIX включ.), в которых некоторые
исторические черты переплетены иранско-армянскими
народными мифами. Для нас любопытно только двойственное
предание о смерти Аждахака: по одному преданию, Ажда-
хак был убит в бою Тиграном. По другому, парсийскому
преданию, занесенному в виде дополнения к 1-й книге,
«какой-то Руден (очевидно, Феридун Шахнамэ и Фрайта-
она Зендавесты) связывает Аждахака цепями, уводит на
гору, называемую Дэмбавендом (Демавенд) ...ведет Бю-
распа (собств. имя Аждахака — авест. Ваеуагазра) в
пещеру горы, заключает его в оковы и сам становится скалою у
входа пещеры. Устрашенный Бюрасп повинуется своим
оковам и не смеет выйти и опустошать землю»14.
Таким образом, уже из материала, доставляемого
Моисеем Хоренским, можно вывести тождество предания о
заключении Артавазда на Арарате (Масисе) с иранским
преданием о заключении Аждахака на Демавенде; но мы
все-таки рассмотрим иранские предания на основании
иранских источников, потому что найдем в них указание на
повод к эпическому отождествлению Артавазда с Аждаха-
ком.
Вот сущность истории Зохака у Фирдуси (X в.). После
Тахмураса (в Зендавесте Тахмоурупа) на престол Персии
вступил сын его Джемшид (в Зендавесте Иима-хшайто).
Он царствовал 700 лет, ему подчинилась вселенная, пови-

В. Ф. КИЛЛЕР
472
новались дивы и пери. Он был царем-строителем,
введшим культуру к персам; он научил их изготовлять
оружие, шить одежду, разделил подданных на сословия, строил
здания и корабли. Так протекли триста лет, в течение
которых люди не знали смерти, не имели понятия о труде
(з1с) и повелевали дивами, как рабами. Но счастье
подействовало неблагоприятно на царя: он стал надменен и
требовал себе поклонения. Тогда божественная благодать
оставила его.
В это время в земле Тази (в Аравии) царствовал
благочестивый царь Мердас, имевший сыном Дохака или Зоха-
ка, прозванного также Пейвераспом (владетелем 10 000
коней). Однажды к Зохаку явился Иблис (Ариман) и
внушил ему желание овладеть престолом. В саду была
выкопана глубокая яма, сверху покрыта соломой. Туда по
неосторожности упал старик-отец, и Дохак овладел престолом
через отцеубийство. (Отметим здесь, что и Артавазд дурно
относится к своему отцу и подвергает его проклятию. Быть
может, это было одним из поводов к перенесению на Арта-
вазда и других черт мифа о Дохаке.) Иблис, приняв образ
красивого юноши, вступил поваром на службу к Зохаку и
стал кормить его мясом, а до того времени люди вкушали
только растительную пищу. <3а> свою службу Иблис
просил позволения царя поцеловать его плечи. От поцелуя
духа тьмы на плечах царя выросло по черной змее. Таким
образом, в легенде человек-царь постепенно возвращается
к своему первообразу — змею. Зохак ищет средство
отделаться от змей, велит их срезать, но они снова вырастают.
Тогда опять явился Иблис в виде врача и советовал
Зохаку кормить змей человеческим мозгом, чтоб их успокоить.
Этим он думал обезлюдить мир.
Вследствие возмущения иранцы отложились от Джем-
шида и провозгласили царем Зохака. Джемшид бежит,
скрывается в течение ста лет, наконец попадается во власть
Зохака, который велит распилить его надвое пилою.
Зохак царствует 1000 лет, совершая бесчисленные
злодейства: ежедневно приносятся в жертву его змеям два
человека. Между тем из рода Джемшидова родится Феридун,
будущий убийца Зохака. Отец его, Абтин, был убит Зоха-
ком, но мать — Фиранек — спасает младенца в лесу, где
его кормит чудесная корова Пурмайэ. Затем мать с
ребенком удаляется в Гиндустан к горе Альбурзу и отдает сына
на воспитание пустыннику. Вслед за тем Зохак приходит в

473
В ГОРАХ ОСЕТИИ
лес и убивает Пурмайэ. На 16-м году Феридун сходит с
Альбурза и спрашивает мать о своем отце. Фиранек
рассказывает ему, что он происходит от царственного рода
Тахмураса, что их преследует Зохак, убийца отца его Аб-
тина. Феридун клянется отомстить Зохаку.
Обстоятельства благоприятствуют его намерению. Семнадцать
сыновей испаганского кузнеца Каве были съедены змеями
Зохака; у Каве хотят отнять восемнадцатого сына. Отец
призывает народ к восстанию и вместо знамени прикрепляет к
древку копья свой кожаный передник. Так произошло
государственное знамя Ирана. Около Каве собрались
многочисленные дружины, и кузнец вызывает Феридуна быть
их предводителем. Феридун является вооруженным
булавой с изображением коровьей головы (в воспоминание о
Пурмайэ) и выступает против Зохака15. После ряда
похождений наконец Феридун поражает Зохака булавой, но
по приказанию ангела Сероша не убивает его, а везет к
горе Демавенду. Здесь приковали Зохака к скале в
глубокой пещере, где он время от времени выражает свое
бешенство...16.
В заключение приведем любопытное свидетельство
путешественника Морьера о местных преданиях о
Демавенде: «В городе Демавенде, у подошвы соименной ему горы,
замечаются развалины, носящие название замка Зохако-
ва, и 31 августа бывает праздник в память низвержения
тирана. В этот день все жители, как из города, так и из
всего Демавендского округа, собираются и предаются
общему веселью; они разъезжают верхом на конях и
лошадях; окрестность оглашается радостными криками, а
вечером город и все дома освещаются. Местное предание
говорит, что юноша решился убить Зохака, который жил у
вершины Демавенда и ежедневно приносил по два
человека на пожирание находившимся у него на плечах змеям; в
случае успеха предприятия герой обещал зажечь огонь на
ближайшей вершине. Умертвив Зохака, он в самом деле
развел условленный огонь, в память чего и бывает
ежегодное освещение... Равно существует поверье, что
скованный Зохак живет в подземной горной пещере и причиняет
землетрясения, часто случающиеся в этой стране»17.
Припоминая теперь все вышеперечисленные азиатские
сказания — черкесское, осетинские, грузинские,
армянские и иранские — мы замечаем, что личность, за которою
мы начали следить, как за великаном, прикованным боже-

В. Ф. МИЛЛЕР
474
ством к скале, мало-помалу превращается в змея, а в
божестве, приковавшем его, обнаруживается широко
распространенный во всех народных сказаниях тип бога или
богатыря-змееборца. Таким образом, мы имеем возможность
разбить все эти легенды на две группы: в первую войдут
многочисленные легенды о змее, заключенном богом или
богатырем под какой-нибудь горой; во вторую — легенды
о великане, прикованном к скале в какой-нибудь горной
пещере. Последовательное обращение древнего змея,
иранского Ажи-дахака (ведийского АЫ), в царя Аждахака и
затем в царя Зохака наглядно показывает, что сказания
первой группы древнее сказаний второй. Но в истории
народных сказаний происходит редко такое явление, чтобы
новый вид сказания вполне вытеснил прежний; напротив,
обыкновенно прежний продолжает по местам существовать
одновременно с новым, и переходные формы часто не
сохраняются. Так, у древних греков, развивших сказание о
Прометее, сохранилось и сказание, которое мы отнесли к
первой группе, — сказание о Тифоне. Аналогия между
последним и Прометеем была ясна и для Эсхила; в трагедии
«Скованный Прометей» (стр. 347 и след.) он влагает в уста
олицетворенного Океана, утешающего Прометея, рассказ
о Тифоне: «Я видел землерожденного Тифона, некогда
жившего в Киликийских пещерах, и сжалился над
воинственным чудовищем, стоглавым, подвергавшим насилию
других; он воевал против богов, изрыгая смерть из страшных
зевов; из глаз его сверкала горгонская молния и, казалось,
он овладеет могуществом Зевса; но настигла его
бдительная стрела Зевса, стремительная молния, изрыгающая
пламя; громкие вопли выбила она из него; в самое сердце
пораженный, опален он был молнией, и, оглушенный
громом, утратил он силы. А ныне немощное, отверженное тело
его лежит у морских теснин под подножием Этны; на
вершине же кует расплавленную массу Гефест; но оттуда
некогда вырвутся потоки огня, пожирая дикими челюстями
обширные посевы плодовитой Сицилии...»
Конечно, если мы станем рассматривать Прометея
таким, каким его впоследствии сделала фантазия греческих
поэтов-философов, то в этом благодетеле и заступнике
человеческого рода трудно открыть змеиное происхождение.
Но нужно вспомнить некоторые черты, сохранившиеся в
культе и местных преданиях, и тогда это родство станет
уже значительно яснее. Прометей принадлежит к породе

475
В ГОРАХ ОСЕТИИ
титанов, этих врагов олимпийским богам, наравне с Бриа-
ревсом, Атлантом и другими. Как Тифон — олицетворение
земного огня, заключенного в недрах огнедышащих гор, так
и Прометей носит эпитет огненосного бога (ояо сро^ос; уеос; )
и приносит огонь с неба на землю, хотя огонь, принесенный
им, уже стал символом культуры, а не истребления, как
стихийный огонь Тифона-Дахаки. В честь Прометея,
древнего Бога огня, в Афинах ежегодно устраиваются бега с
зажженными факелами, причем победителем остается тот,
кто первый со своим факелом достигнет цели18.
Родство Прометея с Тифоном видно далее и в роли
Гефеста при борьбе Зевса с тем и другим. Гефест, этот
олимпийский кузнец, устроил свою кузницу над трупом
Тифона; он же, по повелению Зевса, как это видно из
начала трагедии Эсхила, приковывает Прометея к скале.
Отметим азиатскую параллель Гефесту в личности
ведийского Каууа 1бпа , сопровождающего Индру в бою его со
змеем АЫ и выковывающего ему перун, и иранского, ис-
паганского кузнеца Каве, поднявшего знамя восстания
против Зохака. Память об этом кузнеце-змееборце (ср.
русскую легенду о Кузьме и Демьяне и Борисе и Глебе)
сохраняется в обрядовых ударах испаганских и
армянских кузнецов по наковальне, с целью укрепить оковы
скованного великана-змея. Эти удары раздаются не только на
востоке, но и на западе, в Германии, что свидетельствует о
глубокой древности обряда. Так, в некоторых местностях
в Тироле вечером накануне праздников кузнецы ударяют
три раза по наковальне, чтобы прикрепить цепи Луцифе-
ра, который иначе может вырваться наружу и перевернуть
мир. В других местах, например, в Вильдшёнау, место
Луцифера заступает волк, сидящий на тройной железной
цепи за девятью железными дверями. В Вальдкирхене, в
нижней Баварии, последний оставляющий кузницу кузнец
ударяет раз по наковальне, чтобы черт не мог перепилить
своей цепи. Он пилит постоянно, так что ко дню св.
Иакова B5 июля) цепь становится тонка, как нитка. Но в этот
день, если исполняется обряд, цепь снова утолщается19.
Перенесение роли древнего змея на дьявола находим, но
свидетельству Гана, и у албанцев. По их сказаниям, черт
прикован огромною цепью к скале. Он гложет цепь в
течение целого года, и к великой субботе звенья ее тонки, как
бобовые листья; но в Светлое воскресенье приходит
Спаситель и приковывает дьявола новою цепью20.

В. Ф. ИИЛЛЕР
476
К переходному типу между змеем и человеком
принадлежит скандинавский Локи, которого связь с древнеарий-
ским змеем указана Маннгардтом, и сходство с греческим
Прометеем развито Ганом21. Подобно Тифону и Прометею,
Локи за смерть Бальдура прикован Тором в пещере над
тремя утесами. Над головою его боги прикрепили
ядовитого змея, которого яд постоянно каплет узнику на лицо.
Жена Локи 51дуп держит под капающим ядом таз, но
когда он переполняется, то несколько капель падают на Локи,
и он корчится так сильно, что потрясает всю землю. От
этого происходит землетрясение.
Другую группу легенд, в которых змей заменен уже
великаном, представляют, кроме греческого, сказания
черкесское, осетинское, абхазское и грузинское об Амиране.
К этой группе относится множество немецких сказаний о
древних царях: Карле Великом, Барбароссе, спящих
глубоким сном в недрах какой-нибудь горы. Это славные
национальные короли, которым суждено проснуться в
отдаленном будущем, когда мир переменится, и воспрянуть к
новой деятельности. Так, в Кифгейзере до сих пор сидит
Фридрих Барбаросса и будет сидеть там до страшного суда.
Когда он выйдет, то повесит щит свой на сухое дерево,
которое немедленно распустится и зазеленеет. Тогда
наступят лучшие времена.
Как кабардинский, эльборусский узник спрашивает
своих сторожей, родятся ли еще ягнята и растет ли камыш
на земле, так немецкий император, пробуждаясь по
временам от сна, спрашивает, летают ли еще вороны вокруг горы.
На утвердительный ответ он говорит: «Видно, еще мне спать
сто лет!»22
В заключение возвращаемся к поставленному нами
вопросу об отношении греческого Прометея к кавказскому, и
ответ на этот вопрос вытекает сам собою из ряда
рассмотренных родственных сказаний. Греки, подобно другим
арийским народам, вынесли из Азии широко
распространенный чуть ли не у всех народов миф о борьбе бога света
со змеем, о победе первого над вторым и о заключении
змея под гору. Последняя форма сказания развилась
особенно у народов, знакомых с вулканами. Затем у греков
же были представления о нисшествии земного огня с неба,
причем божество, принесшее людям огонь, в течение
времени, при смене древних верований новыми и прежних
богов новыми типами (Олимпийцами), становится таким

477
В ГОРАХ ОСЕТИИ
образом соперником новому миродержцу Зевсу и
переходит в разряд титанов, бунтовщиков, приравниваясь
вследствие этого к древнему змею. Понятно, что этого древнего
Бога огня, при новом порядке вещей, должна постигнуть
судьба древнего змея, и прежний миф наслояется на
другое лицо. Как соперник Зевса Прометей так же должен
быть прикован к скале, как был некогда скован Тифон,
соперник того же Зевса.
Такова канва типа Прометея, хотя, конечно, эта канва
еще не может объяснить нам всех художественных узоров,
выведенных по ней артистическою и философскою
мыслью греков. Работа греков покажется нам особенно
высока, если мы сравним тип Прометея, как он изображен
Эсхилом, с разными чудищами востока — Зохаком, Амира-
ном, Рокапи, Шидаром, Мхером, которые несомненно,
однако, представляют его ближайшую родню. Греки
перенесли место наказания своего героя на Кавказ. Но едва ли
это объясняется азиатским происхождением Прометея. Нам
кажется вероятнее, что географическая подробность,
которой притом нет у Гезиода, явилась позднее, когда миф уже
сложился, и объясняется тем, что вследствие сношений с
Кавказом греки могли услышать там предания о
прикованном к скале великане и увидеть в последнем своего
Прометея. Мы знаем, например, что они же заставляли
путешествовать своего Геракла по всем известным землям,
едва только находили в туземных преданиях черты,
напоминавшие им их национального полубога. Вспомним
также, что армянское предание о прекрасном царе Аре
попало в сочинения Платона. Все это может подтвердить наше
объяснение локализации Прометея на Кавказе.
СООБЩЕНИЕ
о поездке в горские общества
Кабарды и в Осетию летом 1883 года
Главной целью моей поездки на Кавказ летом 1883 года
было изучение южноосетинского говора и составление осе-
тинско-русского словаря. Но прежде чем поехать в
Южную Осетию, я воспользовался представившимся удобным
случаем съездить в горские общества Кабарды и потому

В. Ф. МИЛЛЕР
478
позволю себе дать приблизительно краткое сообщение об
этой экскурсии, в которой со мною участвовал профессор
М. М. Ковалевский1.
По свидетельству языка, небольшое племя, живущее
по верховьям рек Черека, Чегема и Баксана и известное
под официальным названием «Горские общества Кабарды»,
принадлежит к тюркско-татарской ветви урало-алтайской
семьи. Язык горских татар значительно отличается от
наречия казанских татар и весьма близок к карачаевскому и
кумыцкому. В археологическом, этнографическом и
историческом отношении горцы Кабарды представляют
значительный интерес. Ущелья, ими занимаемые, покрыты
древними могильниками более раннего населения, не
имевшего, судя по черепам и предметам могильной обстановки,
ничего общего с нынешними поселенцами. В историческом
отношении представляется интересный вопрос, к какому
времени относится поселение татар в этих местах, кого
застали они на новой родине и в какие отношения стали к
туземцам. Не говоря о других признаках, неавтохтонность
горцев-татар явствует уже из того, что они образуют как
бы остров среди других соседних национальностей,
чуждых им по языку и племени. Следует отметить, также, что
ближайшие соседи осетин-дигорцев, жители общества
Балкарского, по-видимому, более ранние татарские
поселенцы, носят у осетин название «аси», в котором не трудно
узнать название «ясы» наших летописей и «оси» —
грузинских. Объяснить этот факт, конечно, нельзя
предположением, что нынешние горцы-татары потомки древних ясов
(осетин).
Гораздо вероятнее, что они наследовали название
вместе со страною, из которой вытеснили более древнее
осетинское население.
Целью моей экскурсии в горские общества было
собрать данные по топографической номенклатуре, которые
могли бы уяснить древнейший, как я предполагал,
осетинский слой населения, вытесненный татарами, записать
местные предания и сделать раскопки в некоторых древних
могильниках. Проф. Ковалевский взял на себя изучение
следов феодального строя, еще недавно существовавшего
у горских татар, изучение их поземельных отношений и
обычного права. Заметим, что сношения с туземцами
облегчал нам ехавший вместе с нами студент Петровско-зем-
ледельческой Академии Урусбиев, сын таубия2 Урусбиев-

479
В ГОРАХ ОСЕТИИ
ского общества. Имея во многих горских аулах
родственников, аталыков3 или кунаков’1, Сафар Урусбиев мог
доставить нам такие удобства, которых нередко бывают
лишены путешественники в этих глухих местах.
Наш путь шел от станицы Котляревской в слободу
Нальчик. Проведя здесь несколько дней, в течение
которых М. М. Ковалевский просматривал дела в словесном
горском суде, а я записал некоторые кабардинские
сказания, мы отправились в ближайшее общество горских татар
Хулам.
Перевалив затем в долину р. Чегем, мы провели
несколько дней в ауле Чегем, где записали значительное
число местных преданий (от старшины Балкарукова) и
сделали раскопки в двух могильниках. Из Чегема мы проехали
в аул Былым (Озрокова), в долине р. Баксан, где также
произведены были раскопки. Из Былыма наш путь шел на
аул кн. Атажукина, Баксанский пост и станцию
Солдатскую.
Ввиду того, что более подробное описание нашей
поездки появится в одном из общедоступных журналов, а отчет
о раскопках — в трудах Императорского Московского
Археологического Общества, я позволю себе указать
только главные результаты моих наблюдений.
Целый ряд данных указывает на то, что горцы-татары
представляют племя, смешавшееся из пришельцев татар и
туземцев, которыми, по всей вероятности, были осетины.
Среди горцев встречаются два типа, резко отличающихся
друг от друга: один, напоминающий монгольский, хотя и
со значительно сглаженными чертами этого типа:
торчащие уши, узкие глаза, выдающиеся скулы, скудная
растительность на подбородках; другой тип —арийский, сильно
напоминающий тип дигорцев-осетин: правильные черты
лица, кавказские носы, густые бороды, карие, нередко
серые и голубые, интеллигентные глаза и т. д.
Нет возможности точно определить, в какое время
татары заняли верховья Черека, Чегема и Баксана; но
местные предания указывают, по крайней мере, на то, что
занятие этих мест шло последовательно с востока на запад.
Самое раннее татарское население было на р. Черек, где
живет Балкарское общество. Отсюда впоследствии заняты
были верховья Чегема и Баксана. Основатель самого
позднего горского общества, предков Урусбиевых, был
выходец из аула Бизенги. Таким образом, татарская колони

В. Ф. ИИЛЛЕР
480
зация от предков дигорцев-осетин (на реке Урух) достигла
на западе Эльбруса, близ которого живет Урусбиевское
общество.
Записанное мною балкарское предание говорит, что
предки нынешних балкарцев были выходцами из Маджар5.
Балкарец мурза6 Абаев, сообщивший это предание,
отождествлял маджар с венграми, вероятно, зная, что венгры
на своем языке носят это имя; но, конечно, под маджара-
ми следует разуметь древнее население старого города
Маджар, которого развалины находятся на берегу Кумы,
в Новогригорьевском уезде Ставропольской губернии.
Пришельцы, говорит предание, стали теснить туземцев и
приняли имя балкар, будто бы от татарских слов бар-кал
— «иди», «оставайся». Конечно, здесь нужно видеть
народную этимологию, притом тенденциозного характера.
Имена народов не являются таким образом. Быть может,
название «баркар» — одна из форм имени тюркских
болгар, которые, как видно из географии, приписываемой
Моисею Хоренскому7, а также из его «Истории Армении»,
было в разных формах известно на Кавказе. В форме «бол-
хары» приводится это имя в половине XVII века русскими
послами Никифором Толочановым и дьяком Иевлевым,
которые в 1650 году ездили от царя Алексея Михайловича
к имеретинскому царю Александру и проезжали через «Бол-
харские земли». Впрочем, оговариваюсь, что от
кавказских средневековых булгар или булькар до болхар XVII в.
и нынешних балкар большой скачок по времени, и
вышеприведенное соображение не более как догадка.
Предание не говорит, кто были туземцы, теснимые
татарскими выходцами из Маджар. Но есть ряд
топографических указаний на то, что раньше татар во всех долинах
от Уруха до Эльбруса и далее на запад жили осетины-
дигорцы. До сих пор во всех этих местах множество речек,
ущелий, перевалов, поселков, гор, пещер и т. д. носят слегка
искаженные осетинские названия. Приведем несколько из
этих названий. По-осетински река называется «дон»; это
словно в форме «дан» является во второй части названия
многих рек; в Балкарском ущелье: Куран-дан (по-дигор-
ски куройнсе дон — мельничная река); в Чегемском
ущелье: Сагдан (по-осетински ссегъ дон — козья река); Сау-
дан (по-осетински сау дон — черная река, родник).
Осетинское название для ущелья «ком» в форме «кам»
сохранилось во многих местах: Саукам (осет. сау ком — черное

481
В ГОРАХ ОСЕТИН
ущелье) в Балкаре и Чегеме; Асиакам (осет. Аспаг ком —
Балкарское ущелье). В названиях перевалов сохранилось
осетинское слово севцсег в форме «вчик» или «вцек»: Сту-
ливцек (осет. стур севцсег — большой перевал) в
Балкарском ущелье, Саувчик (осет. сау севцсег — черный
перевал), Джуарвчик (осет. дзуар севцсег — крестовый
перевал) в Чегемском ущелье. Некоторые пещеры сохранили
осетинское название «ляепет», гроты в скалах называются
у горцев-татар осетинским именем «дорбун» (дор —
камень, бун — под, низ); осетинское слово «бууат» (место)
звучит в некоторых названиях местностей в Чегемском и
Баксанском ущельях: дгъа-бууат, шам-бууат и др.
Обратим внимание на то, что все приведенные слова
взяты из дигорского наречия осетинского языка.
Целый ряд данных указывает далее на то, что во всех
местах, населенных ныне татарами-мусульманами,
некогда существовало христианство. В названиях месяцев у
горских татар до сих пор звучат имена христианских святых:
Ильи (Элиа), Феодора (Тотур), Николая (Никкола). Они
знают св. Георгия под именем Бий Ашкерги (срав. дигор-
ское Уасгерги) и справляют весною праздник Хучау-ман
(по-осет. Хуцау бон — Божий день), представляющий
отголосок христианской пасхи. В каждом ауле можно найти
камень Байрам или Байрым, к которому приносят
женщины приношения (лепешки) с целью испрошения
благополучных родов; в осетинских аулах такие камни
называются Мады Майрам, т. е. Матери Марии, почему и в
мусульманских камнях байрам’ах следует видеть отголосок
культа Богородицы. Близ аула Чегем нам пришлось видеть
несколько плит с ясными изображениями крестов.
Горцы-татары знают также имена некоторых
осетинских языческих духов-покровителей, например, Авсаты —
духа охоты; употребляют осетинские названия при счете
парами: дууа, чуппар, ахсаз и т. д., некоторые осетинские
термины земледельческого и пастушьего хозяйства и т. п.
Способ погребения, обнаруживаемый древними дота-
тарскими могильниками на Чегеме и Баксане, тождествен
с таковым же в древних могильниках Осетии,
исследованных проф. Антоновичем и г. Беренштамом. И здесь, и там
находим каменные ящики, сложенные из поставленных
ребром плитовидных камней, и склепы из массивных камней,
связанных глиною. Многие типы вещей, находимых в
могилах, повторяются в осетинских могильниках в Кобани и
16 Заказ №2077

В. Ф. НИЛЛЕР
482
особенно в Галиате и Камунте. Для определения, конечно,
приблизительного времени чегемских могильников служат
вещи византийской работы: золотые кресты с каменьями,
золотые брошки, пряжки, мелкие вещицы из египетской
пасты, носившиеся как бусы, египетские скарабеи с
иероглифами, львы на пьедесталах из голубой пасты, золотые
бляшки, напоминающие керченские, монета времен саса-
нидского царя Иездегерда III F32 — 561 гг.) и некоторые
др. Отметим, что и в камунтском и галиатском
могильниках, в Осетии, были находимы всего чаще византийские
монеты VI и VII веков.
Вторая экскурсия была предпринята с проф.
Ковалевским в Новохристианское селение — к осетинам-дигорцам.
Проведя в этом ауле, в семье студента Петровско-земле-
дельческой Академии Соломона Туккаева, несколько дней,
я записал несколько новых нартских сказаний и сказок, а
также сотню пословиц и 50 загадок, главным образом как
материал для осетинского словаря. Некоторые песни и
данные по обычному праву и земельному устройству осетин
были записаны нами также в ауле Салугардан близ Алаги-
ра. Ввиду того, что Военно-Осетинская дорога была
сильно повреждена дождями, шедшими в мае и половине июня,
мы должны были отказаться от намерения проехать по ней
до Мамисонского перевала и вернулись во Владикавказ,
где мне также пришлось выждать несколько дней до
восстановления прерванного с Тифлисом, вследствие завалов,
сообщения по Военно-Грузинской дороге. Во
Владикавказе мне удалось привлечь образованных осетин к участию в
составлении осетинско-русского словаря. Привезенный
мною рукописный словарь, заключавший 2800 слов на
карточках, начал быстро пополняться благодаря энергии, с
которой взялись за это дело сами осетины. Есть надежда,
что года через два словарь будет готов в рукописи. Слова
будут переданы в транскрипции, введенной мною в
«Осетинских этюдах», снабжены ударениями и сравнениями с
родственными словами других иранских языков. Кроме
русского значения, при словах будет и немецкое. При
словах иностранных будет указан их ближайший источник.
Третья экскурсия была предпринята мною к южным
осетинам. Из г. Гори я проехал на Цхинвал и в
ближайший юго-осетинский аул Джав. В местечке Хуци, близ
этого аула, я провел несколько дней в местном духане вместе
с г. Агладзе. Говор южных осетин в фонетическом отноше-

483
В ГОРАХ ОСЕТИИ
нии весьма близок к говору нарцев и мамисонцев и
представляет гюдречие иронского наречия. Имея в виду
сделать очерк этого говора и напечатать образцы в 3-й части
«Осетинских этюдов», замечу только, что главные
особенности его заключаются в присутствии открытого
(твердого) л и звуков ц и дз, которые перешли в с(ш) и дж(ж).
Из гласных звук се звучит не так открыто, как в дигорском
и северном иронском, и почти приближается к е, звук ы
ближе к твердому и, чем в иронском. В лексическом
отношении говор отличается обилием грузинских слов.
Большинство осетин Горийского уезда говорит или, по крайней
мере, понимает по-грузински.
Тип закавказских осетин значительно отличается от типа
северных; блондины встречаются реже, лица менее
благородны, выражение глаз не такое открытое, как у
северных. В нравственном отношении южные осетины ниже
северных; видно, что власть грузинских помещиков оказала
на них дурное влияние. Джавцы, даже старики, держатся
без всякого достоинства: они хитры, льстивы, склонны
самих себя бранить, но всегда себе на уме и стараются из
всего извлечь пользу. Чувство радушия и понятие
гостеприимства далеко не так развиты, как у северных. В
культе реже встречаются языческие черты: южные осетины не
знают духов: Аларды, Фалвара, Авсати, домового (бундо-
ра). Между святыми почитают более всего Уачилла (св.
Илью) и Уасгерги (св. Георгия). Сказания о нартах
значительно заглохли; но зато распространены предания о
царице Тамаре и последних грузинских царях. Некоторые
из таких циа$г исторических преданий были записаны мною
от стариков. Вообще заметно, что в этих местах
осетинская национальность уступает влиянию грузинской*.
* Ввиду того, что пребывание Вс. Ф. Миллера в Южной Осетии
было кратковременным, его суждение о типе южных осетин весьма
одностороннее.
Составитель.

КОММЕНТАРИИ*
ТЕКСТЫ
Сказания о нартах и Даредзанах
1. Как родилась Сатана
ОЭ, в. 1, с. 46 — 48, зап. Вс. Миллер от Т. Хетагурова и
Г. Есенова.
1. Сатана — по нартским сказаниям сестра и жена У рызма-
га — играет значительную роль в осетинском эпосе. Она
представляется женщиной необыкновенного ума, нередко
выручающей нартов из затруднительных обстоятельств.
[2]. Здесь и далее вместо традиционной фамилии Ахсартагга-
та, к которой принадлежат герои этого сказания, сказитель
называет Бората.
[3]. Вышеприведенный эпизод встречается редко.
Традиционно сказание о рождении Сатаны тесно связано со сказаниями о
родоначальнике фамилии Ахсартаггата — Уархаге, его
сыновьях-близнецах Ахсаре и Ахсартаге. Основные эпизоды: из нарт-
ского сада дочери Донбеттыра (владыки водного царства)
похищают чудесные яблоки. Ахсар и Ахсартаг стерегут яблоню, ранят
дочь Донбеттыра в образе птицы. Ахсартаг идет по кровавому
следу, спускается в подводное царство, излечивают девушку,
женится на ней и поднимается на берег. Не узнав друг друга (по
вар. вследствие ревности), братья ссорятся, и оба погибают. Дочь
Донбеттыра (Сасана, по вар. Дзерасса) в отчаянии; Уастырджи
(покровитель мужчин, воинов, путников) приходит ей на помощь
и соглашается похоронить их с условием, что она станет его
женой. Дочь Донбеттыра обманывает Уастырджи и уходит под воду,
в родительский дом, где у нее рождаются два сына-близнеца Урыз-
маг и Хамиц. С ними она приходит в Нарту и живет в родовом
доме Ахсартаггата.
* В квадратных скобках - комментарии составителя, комментарии
В. Ф. Миллера даются без скобок. (Прим. ред.)

485
В ГОРАХ ОСЕТИИ
[4]. В вар. кличка собаки Силам; она считается
родоначальницей борзых псов.
2. Урызмаг и Сатана
ОЭ, в. 1, с. 28 — 32, зап. Вс. Миллер от Т. Хетагурова и
Г. Есенова.
[1]. Рассказчик соединил два самостоятельных сказания: «О
том, как Урызмаг женился на Сатане» и «Ножички Сафы».
[2]. Сафа — в старой осет. религии и мифологии — божество
очага и надочажной цепи (рахыс). Ему приписывается
изготовление первой надочажной цепи, спущенной им с неба в подарок
людям. В некоторых сказаниях и обрядах он выступает как бог-
кузнец и как бы дублирует Курдалагона. — ИЭСОЯ, т. III. С. 9.
3. Созрыко
ОЭ, в. 1, с. 28 — 36, зап. Вс. Миллер от Т. Хетагурова и
Г. Есенова.
[1]. Рассказчик соединил два самостоятельных сказания: «О
рождении Созрыко (Сослана)» и «Как Созрыко (Сослан) сшил
себе шубу из скальпов».
[2]. Традиционная фамилия Ахсартаггата заменена на Бората.
[3]. Уастырджи (диг. Уасгерги) — популярнейшее божество
староосетинской мифологии; покровитель мужчин и главного
мужского занятия: военных и разбойничьих экспедиций. Со
временем — покровитель путников вообще. Для женщины его имя
находилось под запретом, они называли его Лгегты дзуар — бог
мужчин.- ИЭСОЯ, т. IV. С. 55.
[4]. Возможно, здесь отражен скифский обычай отрубать
правую руку пленного.
[5]. Мотив «шубы из скальпов» соотносится Вс. Миллером с
обычаем скифов, засвидетельствованным Геродотом. — Геродот,
IV. С. 64.
6. Осет. къулыбадгег ус — женщина, сидящая (бадгег) в углу
(къул) дома, домоседка, знахарка; къул — внутренняя часть
сакли между очагом и задней стеной, тут сидят обыкновенно
старухи на полу или на подушках. [В фольклоре — колдунья.]
4. Урызмаг и Созрыко
ОЭ, в. 1, с. 40 — 45, зап. Вс. Миллер от Т. Хетагурова и
Г. Есенова.

В. Ф. МИЛЛЕР
486
1. Т. е. человек, уважаемый ради почета, называется
половиной аула.
2. Букв.: «одежда к мертвым». В Осетии есть обычай
заблаговременно шить себе платье, в котором будешь похороненным, —
«мгерддзаг». Нередко надевают на себя это платье, собираясь на
какое-нибудь опасное предприятие.
3. Где находится Фардыгово поле — рассказчику неизвестно.
4. Фарсаглаг — побочный человек; сын алдара от жены,
низшей его по сословию. Фарсаглаги не получали от отца доли в
земельной собственности и добывали средства жизни сами.
[Уточнение: фарсаглаг — свободный крестьянин.]
5. Йелусанед — на мой вопрос, где было место Йелусанед,
рассказчик сказал: «Уый ахаем баестаэ уыдис, аемае, Хуыцау адаэм
куы аевзгерын кодта, — Йелусанедаей рацыдысты». (Это было
такое место: когда Бог создал людей, то они вышли из Йелусане-
да.) Таким образом, Йелусанед — родина первых людей, и в
этом имени можно видеть искажение имени Иерусалима.
[6]. Точнее: «Челахсартон опередил его, быстро снял
одежду...»
[7], В ориг. фидиуаг — «глашатай». В каждом ауле в
должность глашатая избираются люди с громким голосом. Фидиуаг
сзывает народ на нихас — на сходку, причем обыкновенно
повторяет «афта? мачи заегъаед, няе фехъуыстон, заегъпе», т. е. чтобы
никто не говорил: «я не слышал». Фидиуаг накануне поминок
или похорон обязан известить о них, чтобы никто не удалялся из
аула. За свой труд, по словам г. Цораева (Осет. тексты. С. 88),
глашатай получает обыкновенно каждый раз по одной мере
пшеницы, по две меры проса, на поминках — еще особую долю мяса,
пива, хлеба и водки; кроме того, он освобожден от всяких
повинностей. При обыкновенных кувдах на его долю идет шкура быка,
которую он делит с кузнецом.
[8]. Судя по предыдущему содержанию, должно быть «Со-
зрыко».
5. Сослан и Урызмаг
03, в. 1, с. 70 — 77, зап. Вс. Миллер.
1. В ориг. «хаетын» — бродить, странствовать, совершать
походы за добычей.
[2]. Азны быдыр — Азнинское поле — эпический топоним.
[3]. Уточнено по осет. тексту: «шашлык из масла» —
невыполнимое условие.
4. Тутыр - имя патрона волков. Осетины-христиане разуме-

487
В ГОРАХ ОСЕТИИ
ют под этим именем св. Федора Тирона, которому повиновались
волки, осетины-магометане — царя Ирода. В честь Тутыра
соблюдается строжайший пост в чистый понедельник, называемый
«Тутыры комдарген», т. е. держание глотки для Тутыра. Осенью
ему приносится в жертву козел (Тутыры цаеу), мясом которого
запрещено угощать посторонних.
[5]. Залгъгед — азалия, сделать из этого кустарника ярмо
невозможно; еще одно невыполнимое условие.
[6]. Сказитель или собиратель перепутал фамилию: Сослан и
Урызмаг сами из рода Ахснартаггаевых и не могут идти воровать
свою баранту; здесь должно быть: «за барантой Бораевых».
7. В осет. тексте — Донбеттырта — мифические водяные
существа, некоторые нартовские герои ведут от них свою
родословную: Донбеттыр — владыка водяного царства.
[8]. В осет. тексте — гефсаен — железные.
9. Д^рчъи — башмаки вроде сандалий из воловьей кожи,
подъемная часть из одного куска, а подошва сплетена из
тоненьких ремешков. Такие башмаки употребляются для ходьбы по
снегу. Они делаются значительно больше ноги и набиваются
соломой, так что принимают вид небольших подушек. [Жрчъи —
повседневная горская обувь из сыромятной кожи.]
[10]. Уадгехсин — мифическое существо, повелительница ветров.
11. Дугъ — скачка, устраиваемая в честь умершего. Большая
скачка происходит иногда два-три дня. Первый приз — полная
сбруя для коня и шапка для всадника. У богатых людей дают
победившему и лошадь.
12. Уырдыгскег — лицо, избираемое для прислуживания на
пиру, для резания мяса, распределения кусков, потчевания и т. д.
Название происходит от «уырдыг» —: стоймя и «стын» — стоять.
6. Хамыц, Созырыко и Урызмаг
ОЭ, в. 1, с. 36 — 40, зап. Вс. Миллер от Т. Хетагурова и
Г. Есенова.
[1]. Точнее: «подошли к...»
[2]. Уточнено по осет. тексту.
3. Кусарт — барашек или другое домашнее животное,
которое зарезывается для гостя или при каких-нибудь
обстоятельствах.
4. Что значит «/Ерхъызы дгендаг», рассказчик не мог объяс
нить. [Аркызов зуб, по вар. Кок зуб - волшебный зуб нарта
Хамыца с помощью которого он обольщал женщин.]
5. Бадгег чызг — от «бадын» - сидеть; девица засидевшаяся.

В. Ф. ИНЛЛЕР
488
7. Урызмаг, Хамыц и Созрыко
ОЭ, в. 1, с. 52 — 57, зап. Вс. Миллер от Т. Хетагурова и
Г. Есенова.
[ 1 ]. Сказание с этим сюжетом чаще называется «Нарты и
черная лисица».
[2]. Точнее — «в поход за добычей».
3. Хндыхъус — букв.: ухо (хъус) моста (хид), т. е. начало
моста, вход в него.
4. Что за существо «Сыфыттаэр», рассказчик не мог
объяснить. В сказке о сыне старшины Мыстыхъусе (Мышиное ухо),
напечатанной в осет. текстах А. Шифнера (с. 99), черт дает
герою сказки какой-то чудесный лист — «сыфтгер», который,
будучи повернут в руке, совершает всякие чудеса. Иногда вместо «сыф-
тгер» он называет «сыф» — лист. «Сыфтгер», по словам г. Тукка-
ева, употребляется в собирательном смысле и указывает обилие
листьев: листва. Не имеет ли «сыфтазр» какое-нибудь отношение
к Сыфыттлер? [Может быть, это от «цы фыддаэр» — букв.: что
хуже, еще хуже, наибольшее зло.]
5. Арфаэ казнын — букв.: благословлять.
6. Собственно: такими прямыми будьте.
[7]. Точнее: куница.
[8]. Точнее: выстрелил.
[9]. В традиционных сказаниях этот подвиг совершает
богоборец нарт Батраз.
10. Словом «любовница» мы передали осет. «искази ус» —
собств.: чья-то жена.
11. «Жмдзуарджын» означает всех, имеющих общий дзуар,
общую святыню (от «аем» и «дзуар»), а также крестного отца и
кума [и шафера].
12. Фгехсын — баран выпотрошенный и варимый цельным,
тушей; цгехджын — копченый, посоленный. Коптят по
преимуществу жирных баранов.
[13]. Точнее: принес.
14. Цымгаз — всякая жидкая пища: молоко, взвар, каша
(жидкая) и т. п.
15. «...дын Хуыцау азгъгъазд угед», — букв.: пусть тебе будет
довольно Бога, т. е. пусть Бог один тебе будет судьей, а я тебе не
стану мстить.
16. Бгехбаэттазн — коновязь — столб или ствол дерева с
развилками, за которые привязывают лошадей. Такой «базхбгеттаэи»
можно видеть около каждой сакли.
17. Жмуат аэрцыдысты — собств.: сошлись на одной постели.

489
В ЮРАХ ОСЕТИИ
8. Как родился Батраз
03. в. 1, с. 14-18, зап. Вс. Миллер от Т. Хетагурова и
Г. Есемова.
[1]. Широко распространенное сказание. Мотив
неестественного рождения эпического героя архаический. Французский
ученый Ж. Дюмезиль предполагает, что осет. сказание о
рождении Батраза и индийское о рождении Индры являются
вариантами одного и того же мифа «о неестественном рождении
бога-громовержца» (ОЭИМ, с. 65). Иное объяснение находим
в трудах советского ученого Мелетинского, который считает
передачу зародыша отцу (Хамыцу) и рождение Батраза из
нароста на спине его результатом историко-социальных
изменений в обществе — отражением перехода от материнского рода
к отцовскому.
2. «Балц» называлась у осетин отлучка из дому,
продолжавшаяся иногда целый год. Отправлявшийся в балц обыкновенно
объезжал своих родственников и кунаков в отдаленных аулах,
нередко не имея другой определенной цели для путешествия.
Нарты в балце искали приключений и совершали разные
подвиги. Иногда целью балца была поездка за солью; возвращавшихся
с солью встречали словами: «цгенхаэй азгас цо» (диг.) — от соли
возвращайся здоровым.
[3]. Точнее: на ужин им в руки ничего не попалось.
4. Хаэдмастпсаэлтге — название какой-то фамилии; «хяедмаст»
значит «вспыльчивый», «гневливый»; «Псяелтге» неизвестно
среди осет. фамилий.
5. Ираэд й<е дзыппгей систа — букв.: калым из своего
кармана взял. В нартских сказаниях нередко встречается эта черта:
человек, не затрудняющийся выдать калым немедленно — из
своего кармана, — считается очень богатым.
6. Саулгег — букв.: черный человек, название сословия
среднего между рабом (кусаг) и сословием алдарским (бадилят, цар-
гасат). Саулаги — свободное сословие, не находившееся сначала
в податной зависимости от алдаров. Некоторые фамилии саула-
гов, поселившись на алдарскнх землях, платили собственникам
известную подать.
[7]. В других вар. объясняется, почему Хамыц поднимается
на верх медной башни: рожденный раскаленным, Батраз, падая
вниз, прожигает все ярусы башни и попадает в чан с водой,
заранее приготовленной Сатаной для его закалки.
[8]. Обычно восприемницей Батраза бывает Сатана.
9. Мысырбп, Бадрп — герои осет. Даредзановского эпоса.

В. Ф. ИИЛЛЕР
490
10. Туман — с груз. яз. Ышташ — 10 рублям; персидское
1итдп.
11. Курдалагон — мифический кузнец, пребывающий на небе
или в царстве мертвых. Он кует подковы и прочее для коней
умерших, закаляет богатырей в своей кузнице и делает их
несокрушимыми, стальными (сендон). Имя, по-видимому, сложное, из
«куырд» — кузнец и «л<ег» — муж.
12. Фгендыр — национальный музыкальный инструмент.
9. Батраз и Бадзанаг
03. в. 1, с. 26 — 27, зап. Вс. Миллер от Т. Хетагурова и
Г. Есенова.
1. Где протекает р. Сахъаладон — неизвестно. [Возможно,
это реальный топоним: р. Сахоладон в Ирафском районе Сев.
Осетии.]
2. Уаейыг (диг. уайуг) — во мн. ч. «усейгуьше» —
«великаны», считаются древнейшим населением Осетии. Они были
созданы Богом прежде нартов и обладали непомерным ростом и
силою. См. предание о воскрешенном исполине. [Точнее —
великан не слепой, а одноглазый.]
[3]. Здесь вместо Ахсартаггата фигурируют Бората.
4. Типичный способ охлаждения раскаленного от движения
Батраза.
5. См. сн. 10 к тексту 8.
10. Как убили Хамыца, Батразова отца
03. в. 1, с. 18 — 22, зап. Вс. Миллер от Т. Хетагурова и
Г. Есенова.
[1]. Обычно причина смерти Хамыца кроется в его
поведении, и убивают его нарты (Сайнаг-алдар, Челахсартаг, Бурафар-
ныг). Это единственное сказание, в котором он убит неким
маликом. По одному вар., он забит камнями (яехсгены дурней), что,
вероятно, связано с древним обычаем побития камнями за
прелюбодеяние, к чему, в известной мере имеет отношение и поведение
Хамыца с его зубом Аркыза — зубом обольщения.
2. Тынты калак — где находится упоминаемый нередко в
нартскпх сказаниях Тынты-град, рассказчик не мог указать.
«Тынтге» (мн. ч. от «тын») значит «лучи (солнца)», а также «нити»
основы.
[3]. Малик — князь, владетель; в фольклоре употребляется
как синоним слова «алдар».

491
В ГОРАХ ОСЕТИИ
[4]. Точнее: как он (посмел) сказать.
[5]. Кабардинское поле — предгорные равнины, занятые
кабардинцами после того, как аланы были оттеснены в горные
ущелья.
[6]. См. сн. к тексту 3.
7. «Рухсагу!» — «Будь светел!» — обыкновенное пожелание
мертвому, т. е. «Да будет тебе царствие небесное».
[8]. По сказаниям, у нартов был специальный день битв —
пятница (майргембон).
9. «Туг исын» — букв, «брать кровь», т. е. отомстить за кровь
родственника.
11. Как Батраз мстил за смерть своего отца
03, в. 1, с. 22 — 23, зап. Вс. Миллер от Т. Хетагурова и
Г. Есенова.
[1]. Точнее: «Как Батраз отомстил за смерть своего отца».
Сказания 10 и 11 отличаются от широко известных,
распространенных сказаний о мести Батраза, который обычно предъявляет
свои претензии к нартам и ставит перед ними невыполнимые
условия или же расправляется с убийцами отца: Сайнаг-алдаром,
Челахсартагом или Барафарныгом и его сыновьями.
[2]. В более древних вар. Батраз заряжает собой лук; пушка
— позднее привнесение.
[3]. В ориг. «угелмгердтге» — кладбище.
4. «Куывд» от «кувын» — просить, молить; молитва,
сопровождающая жертвоприношение. Необходимая принадлежность
всякого кувда — три лепешки (чъирита), при поминках —
четыре. Животная жертва — по усмотрению. После молитвы часть
лепешки бросается в огонь. [Слово имеет еще одно значение —
«пиршество». В данном случае Батраз устроил пир в честь того,
что отомстил за смерть своего отца.]
12. Как Бог убил Батраза
ОЭ, в. 1, с. 24 — 26, зап. Вс. Миллер от Т. Хетагурова и
Г. Есенова.
[1]. Сказания о Батразе завершаются его гибелью в борьбе с
небожителями. Все сказания о гибели героя делятся на: а)
сказания, в которых борьба с небожителями объясняется местью
Батраза за смерть отца;
б) сказания, в которых борьба с небожителями не
мотивируется, как напр., публикуемое здесь.

В. Ф. НИЛЛЕР
492
2. Уацнлла и Уастырджи — первый из этих духов
соответствует христианскому св. Илье, второй — св. Георгию. Оба
святых были занесены к осетинам из Грузии с проповедью
христианства, но впоследствии стали народными богами. Имена Уацнлла и
Уастырджи (днг. Уасгерги), очевидно, сложены из имен «Илла»
(Илья) и «Гиорги» (Георгий) и слова «уац», «уас», значение
которого в настоящее время осетинам неизвестно. То же слово
находится в имени дзуара Уасхо («Уасхо, де уазаег» — «Уасхо, я твой
гость»), чествуемого в сел. Кани, в горах, 4 ноября. См.: ССКГ,
III, отд. 2; с. 40. Недалеко от аула Донифарс есть горная пещера,
посвященная св. Николаю. Местное население приносит здесь
жертвы, на которые слетаются орлы. В этих птицах видят вестников
св. Николая. Пещера называется «Уацникколай лгеггеттле». Такое
сочетание слова «уац» с именами христианских святых заставляет
предполагать, что оно означало, вероятно, «святой», хотя это
понятие передается обыкновенно словом «сыгъдгег» (диг. «сугъдазг»)
— зенд. 5и§ба. Святой Илья называется также Ели и Иелиа. Он
считается виновником гроз и подателем плодородия. Ему
приносят в жертву козлов и барашков, если кого-нибудь поразит
громовый удар, и в известный праздник «хоры бон» («день хлеба»).
Уацилла и Уастырджи являются в нартских сказаниях во
множественном числе; обыкновенно тех и других по семи. Божества
развенчались и перешли на степень каких-то небесных духов,
которых побивают богатыри. [Подробнее об этих божествах см.: Абаев
В. И. Избранные труды, Владикавказ, 102—114, 123—138.]
3. Где находится «Хяезмы быдыр» — Хазмийская равнина —
рассказчик не мог определить. В настоящее время название «хэез-
мы быдыр» носит всякая равнина, удобная для вспашки.
4. Что значит слово «тба», соединяющееся с именем «Уацилла»,
осетины не знают. [Тбау Уацилла — название божества по месту
расположения святилища на горе Тбау в Тагаурском ущелье.]
5. «Згедтге — «ангелы»; «заэд»срав. новоперс. уагйап — «Бог»,
парс. уа2с1, зендск. уагагл.
6. См. сн. 5 к тексту 10.
7. Балсгеджы цалх — иначе Малсгеджы, Балсгеджы цалх,
иногда Ойнон — какое-то странное существо, имеющее вид
колеса (цалх) и состоящее на службе у Бога (Хуыцау) или Фыд Иоанна
(отца Иоанна или Иоанна Крестителя). Собственник Колеса
посылает его против врага, и оно, раскатившись, разрезает его на
части. [По Ж. Дюмезплю - ОитегП. Ье^епскз зиг 1е$ Ыаг<:е$,
1930. С. 196—199 — «Колесо Балсага есть несомненное
олицетворение Солнца». В ряде вар. Солнце посылает колесо убить
героя, оскорбившего его дочь.]

493
В ЮРАХ ОСЕТИИ
8. Где находится Сопиай зяеппадз — склеп Сопим (Софии) —
рассказчик не мог определить. Вероятно, это какое нибудь место,
освещенное в древности церковью в честь св. Софии и затем
ставшее, как другие древние церкви, дзуаром. Г. Туккаев слышал, что
Сопиай заэппадз находится на Военно-Грузинской дороге,
недалеко от Казбека. [И. Абаев связывает склеп Софии нартских
сказаний с храмом св. Софии в Константинополе, «главным
святилищем Византии, откуда к аланам пришло христианство».— См.:
Абаев В. И. Нартовскнй эпос осетин. Цхинвали, 1982. С. 51.]
9. «Ме скгенгге лазппу» — «мой названный сын», т. е.
неродной; «скаенгге» — деепричастная форма от глагола «скгенын» —
«сделать».
10. Где находится святыня Таранджелос, рассказчик не знал;
имя взято из грузинского, означающего «архангела». Мыкалыга-
быртге и Реком — два дзуара недалеко от Цейского селения в
горах. Описание главного святилища осетин, Рекома, см. в моем
дневнике «В горах Осетии».
Святилище Мыкалыгабыртае — остаток христианской
церкви, построенной некогда во имя св. Николая Чудотворца. Вторая
часть сложения — «гаебыртле» может быть «къаебыртаэ» —
бугры, конусы, утесы в горах; в первой части — имя Николая. В
каждом доме в честь Рекома и Мыкалыгабыртае 6 декабря в день
св. Николая режут барана. Но специально оба
покровительствуют окрестным жителям, цейцам, которые справляют им
двухнедельное празднество в мае (от 9 по 23 число). [По В. И. Абаеву,
в «Мыкалыгабыртае» имеем сращение имен архангелов Михаила
и Гавриила, снабженное показателем множественности — «таз».
См.: ИЭСОЯ, т. 2. С. 139.
Таранджелос — название божества и святилища. Особенно
чтилось в Трусовском ущелье и в ауле Тиб Зарамагского ущелья.
Культ Таранджелос восходит ко времени грузинской царицы
Тамары (XII в.). См.: Акты Кавказской археографической
комиссии. Тифлис, 1866. Т. 1. С. 532.]
13. Сослан и нарты
ДС, с. 36 — 38, перевод, с. 105—108, зап. студент Казанского
ветеринарного института К. С. Гарданов в сел. Ново-Христианском.
[1]. Сказание о том, как нарты бросили Сатану в озеро ада
бытует и в форме кадага (речитативное пение под аккомпанемент
игры на национальном музыкальном инструменте); исполнялось
во время поминального обряда «бадаэнта?». См. описание обряда
здесь на с. 434

В. Ф. ИИЛЛЕР
494
2. См. сн. 2 к тексту 8.
3. «Лзахан-махан» — «преисподняя»; относится к
искусственно составленным словам через удвоение. [В фольклорных
текстах чаще форма «дзахана».]
4. «Къуымаэлтаэ» — кашица из кукурузной муки с водой; ее
ставят на три дня бродить, затем варят. [Из этого приготовляют
квас, брагу.]
5. Молоку черной коровы приписываются особенные
свойства.
6. Фингаэ [ир. фынг] — это небольшой круглый точеный
столик на трех низких ножках. Финне обыкновенно подается
отдельно каждому гостю или один на двух.
7. «Уадген-уа» (от «уад» — «ветер» и «уайун» — «бежать») и
«мегъгенцо» (от «мегъге» — «туча» и «цаэун» — «идти», «ехать»)
— эпическое выражение, характеризующее бег коня.
[Постоянная поэтическая формула в осет. фольклоре.]
[8]. Точнее — в преисподнюю.
[9]. «Еулердяемае гъаэунгтгепенпе рацаеуидге, иннгердаемяе 6а
сге аэхсаргардгей цгегъдпе рацаэуидаэ» — букв, «проезжая среди
нартов в одну сторону, он прокладывал улицы, проезжая в
обратную сторону, избивал их своей шашкой»; постоянная
поэтическая формула изображения битвы эпического героя.
[10]. Судя по предыдущему предложению, привратник
Страны мертвых — женщина, следовательно, в переводе должно быть:
«Та ему сказала».
14. Бораев Борафарнуг
ДС, с. 7—11, перевод, с. 72 — 77, зап. студент Казанского
ветеринарного института К. С. Гарданов в сел.
Ново-Христианском.
1. Нихас — место близ аула, на которое собирается все
мужское население в свободное время. Старики проводят на нем
почти весь день.
[2]. Постоянная поэтическая формула, характеризующая
удрученное состояние героя.
3. Хъабахъ — высокий шест с мишенью для стрельбы. Такой
«хъабахъ» сооружается на поминках родственниками покойника,
причем они жертвуют одноаульцам призы для стрельбы. Шест
ставился и при разных других случаях.
[4]. Речь идет об обычае посылать старшей женщине с пиров,
с похоронных поминаний угощение (хуын); все полученные ею
угощения и собрала жена Борафарнуга в своей кладовой. Слово

495
В ГОРАХ ОСЕТИИ
«хуын» — угощение — переведено неверно, как «хуым» — поле.
5. См. сн. 6 к тексту 4.
[6]. Эпизод кормления голодных нартов устойчиво связан с
Урызмагом и Сатаной.
7. Къаэреди тазккугел или ггепплел — унизительное название
шубы. Так называют старые, рваные, заплатанные шубы.
[8]. В сказаниях часто употребляется это бытовое
понятие; сложилось оно в результате сравнения коротких пашен в
горах с длинными пашнями на плоскости, занятой
кабардинцами.
9. См. сн. 6 к тексту 13.
[10]. Единственный раз встречается в нартском сказании;
обычно же в этой ситуации обращаются по-хатиагски, что означает
тайный язык нартов, владение которым давало магическую силу.
15. О безыменном сыне Урызмага
03, в. III, с. 170—174, зап. и перев. Вс. Миллер в 1883 г. в
сел. Джава Горийского уезда.
[1]. Точнее: не помянули.
[2]. Иеранетская равнина — эпический топоним.
[3]. Терки и Турки (терк-турки) — по предположению
В. И. Абаева это реальный этноним — терские тюрки. См.:
В. И. Абаев. Избранные труды. Владикавказ, 1990. С. 218.
4. См. сн. 4 к тексту 11.
[5]. Уточнено по оригиналу.
[6]. Точнее: сунул руку в карман.
7. Дыдзы хур — последнее сияние солнца перед закатом;
называется также «мгердты хур» — солнце мертвых.
16. Амиран, Бадри и Мысырби
ОЭ, в. I. с. 58 — 67, зап. Вс. Миллер от Т. Хетагурова и
Г. Есенова.
1. Сказания об Амиране из рода Даредзановых, вероятно,
зашли к осетинам из Грузии. Сравни средневековый грузинский
роман — Амиран Дареджаниани, о котором сообщил некоторые
сведения акад. Броссэ в Ви11е1ш 8с1епШк|ие риЫ раг Г Акай.
1трег с1е5 Зпепсез с1е 8* — Ре1егзЬ. V. III, 1830. С. 7 и след.
2. Где находится Тарахъайы быдыр, рассказчик не знал.
3. «Гуымирыдгер» происходит от слова «гуымир» -
великан, исполин. По преданиям, раньше нартов в Осетии жили
угейгуытаз и гуымирытаз. Вероятно, в последнем названии скры-

В. Ф. ПНЛЛЕР
496
вается собственное имя древнего народа киммерийцев, бнблейск.
Сотег, ассир. СИгшгпи, греч. К1щиБр101 как и в нашем кумир.
Известно, что имена древних народов, иногда автохтонов,
нередко принимают значение великанов. Сравни наши слова:
исполин, волот.
4. Дзаегъа дойнаг дур — какой род камней называется «дзаэгъа»
(дигор. дзгенгъа), нам неизвестно; «дойнаг» от «дон», значит
«речной».
5. Жстгембын — происходит от слов: «гестгем» — редкий,
скудный и «бын» — почва, т. е. с плохой почвой.
6. Ныххгер и — букв.: стал развалиной, «хяер» — развалина,
куча.
7. Тыхггенаэг азмаэ тыхагур — «тыхггенаэг» (от «тых» — сила
и «кгенын» — делать) значит «притеснитель», «насильник»;
«тыхагур» (тых агурын — искать силу) — букв.: ищущий силы,
соперника, борец.
8. Зариаг (залиаг) — собственное имя, происходящее
(вероятно) от какой-то местности.
9. Лаэгуын — лысый, облезлый, гладкий. Напр., гердуйы
хуыззен лгегуын у —он гладок, как волос. Хазрзлгегуын — совсем
облез.
10. Хаэдаэгъзгелгаейге — падать от зрелости.
11. Матара — кожаный мешок большого объема.
12. Пакондзи — по объяснению рассказчика, существо выше
людей, но ниже ангелов. Он живет на небе и служит рассыльным
у божества.
[13]. См. сн. 9 к тексту 5. В ориг. аефсген, следовательно,
железные.
14. Народное поверье утверждает, что некоторые угодные Богу
люди не получают отказа на свои просьбы. Просьба, на которую
нет отказа, называется курдиаг. [Точнее: способность получать
от Бога просимое.]
[15]. См. сн. 2 к тексту 6.
16. Марадзут — спешите. Этот глагол употребляется только в
повелительном наклонении. Вероятно, он сложен из «ма» — не и
«рауадзын» — отпускать.
17. /Ерчъиаджы дазргъ — «даэргъ» — полоса или кусок,
разрезанный в длину; «герчъиаг» — кожа, годная для изготовления
герчъи.
18. Къгебиц — кладовая; небольшая комната для припасов в
задней половине дома. Ключи от къаебпца хранятся хозяйкой.
Никто, кроме хозяйки, в прежнее время не имел права туда
входить.

497
В ГОРАХ ОСЕТИИ
17. Предание об Амиране
ОЭ, в. 1, с. 68 — 71, зап. Вс. Миллер от Т. Хетагурова и
Г. Есенова.
[1]. В ориг. «аэфсазн» —«железная».
[2]. В орнг. «мге хур» —«мое солнце» — ласкательное
обращение, встречается и в быту.
3. «Дзуар» —«святой», «божество».
[4]. Точнее: «отвернулся от меня», «лишил меня своей
милости».
5. Ргехыс — железная цепь над очагом. Таких цепей висит
обыкновенно две или три. К ней подвешивается котел. Разхыс
имеет до сих пор священное значение для осетина, как самый
святой предмет в его сакле. Украсть цепь у кого-нибудь —
значит, нанести ему сильнейшее оскорбление.
18. О Ростоме и Безане
ОЭ, в. I, с. 78 — 79, зап. Вс. Миллер.
1. Сказание о Ростоме и Безане, записанное мною в Алагире,
любопытно потому, что напоминает известный эпизод Шах-намэ
— убиение Зораба его отцом Рустэмом. Имя Ростом встречается
в грузинской истории. Есть предание о том, что царевичи из Си-
дамоновой фамилии — Ростом, Бибила и Цилосан — с
сыновьями и свитою из 70 человек переселились из Кабарды (в то время
еще занятой оссами — это было во времена императора
Юстиниана) в Северную Грузию. В одном вар. сказания о Ростоме,
записанном г. Кокиевым в Беслане, как я знаю из письма ко мне г.
Кокиева, про Ростома между прочим говорится, что он «амардта
Ту ранты аэлдары» — т. е. убил властителя ту ранцев. Это
подтверждает наше предположение о связи осетинского Ростома с
персидским. Впрочем, к осетинам иранское сказание, быть
может, перешло через посредство грузин.
[2]. В ориг. «фатхъазд тала» — «побеги граба».
[3]. В ориг. «аэхсгев диен (уыдисн) рлезти, бон — уылынг» —
«рос за ночь на пядь, за день — на четверть» — постоянная
поэтическая формула в осет. фольклоре, характеризующая
необычно быстрый рост героя.

В. Ф. КИЛЛЕР
498
ОБРЯДОВАЯ ПОЭЗИЯ
19. Песня стурдигорских пастухов
ДС, с. 49 — 50, переводе. 120—121, зап. И. Т. Собиев, перев.
Вс. Миллер.
[ 1]. Стурдигорский — по названию села Устур Дигорге в
горной Дигории. Песня пелась в праздник Нового года. Гости
величают хозяев, исполнители верят в силу благого слова, поэтому и
дом, и домочадцев наделяют преувеличенными положительными
чертами. В конце песни, как и в других новогодних песнях,
просят себе долю из новогоднего угощения.
2. Значение слова «еяедозугай» Собиев переводит —
«сотнями», «по сотне».
3. /Ендзаляе — называются крепкие толстые жерди,
положенные рядом и образующие плоскую крышу осетинского горского
дома. /Ендзалы покрываются затем хворостиной, соломой и,
наконец, глиной.
[4]. Растиком и далее Зурмиком и Зурником — реальные
топонимы в Дигорском ущелье.
[5]. Точнее: котел для варки мяса.
[6]. Точнее: в нем жертвенный баран зарезанный.
[7]. Точнее: котлу.
8. См. сн. 10 к тексту 5.
9. Точнее: клочками, кусками.
10. В смысле: если щедрая и отрежешь большой кусок, пусть
рука будет невредима; если жадная и отрежешь малый кусок, то
порезать тебе руку.
20. Привязывание к колыбели
ДС, с. 58 — 59, перевод с. 129—131, зап. С. А. Туккаев,
перев. Вс. Миллер.
1. Къере — пшеничный жертвенный пирожок.
2. Мадаэ-Майраэм — букв, «мать Мария», «Богоматерь».
3. Бундор — букв, «камень основания» — название духа-
покровителя дома, домового.
4. См. сн. 2 к тексту 2.
5. Губорге — род лепешек небольшого размера из ячменя или
кукурузы (порция пастуха).
6. Смысл таков: «дай начало рождению мальчиков».
[7]. Точнее: плодоносящее.
8. Дзазрна — каша из цельных зерен пшеницы, кукурузы.

499
В ГОРАХ ОСЕТИИ
19]. Хаэдзарае — 1. дом; 2. в отличие от спальни (уат) —
столовая, кухня.
[10]. Арака — хмельной самогонный напиток.
11. Бафедаун — собств.: прилаживаться, приставать (напр.,
платье пристало). Смысл: «да окажется это веселье для нас
удачным, ладным».
[12]. Слово непонятное, возможно, звукоподражательное.
[13]. Т. е. «у меня нет грудей, я еще девочка».
21. Песнь Аларде
ОЭ, в. I, с. 102 — 103, зап. и перевел Вс. Миллер.
1. Представляет образчик осетинских обрядовых песен. Алар-
ды — самый злейший из святых, насылающий оспу.
2. «Табу» — слово, употребляющееся в религиозном смысле —
молитва (?). [«Табу» — молитвенное обращение к божествам,
словословие. ИЭСОЯ. Т. III. С. 218.]
3. Т. е. растущий на южных солнечных склонах.
4. Кириаг — лепешка с сыром, предназначенная для кувда;
по-иронски — «чъириаг», по-дигорски — «къереаг». [Точнее: «то,
из чего готовят лепешки».]
5. Т. е. пиво из ячменя, растущего на северных, несолнечных
склонах. «Баганиаг» — материал для пива, то, из чего может
быть сделано хорошее пиво.
6. Фазлвгера — Бог, заведующий стадами.
7. Нывондаг — животное, вскармливаемое заранее для
жертвоприношения. Его выбирают из стада с известными обрядами.
Выбранное животное нельзя бить; выбранного бычка не
запрягают в арбу и всячески холят.
8. Фгервы хуымаэллаэгаэй — из хмеля, который вьется вокруг
ольхи. Такой хмель считается лучшим.
9. Мисираг — египетский.
22. Посвящение коня
ОЭ, в. 1, с. 108-117, перевел Вс. Миллер.
1. Образчик речи, произносимой на могиле при посвящении
коня покойнику. Сообщен мне г. Кокиевым из Владикавказа.
«Баэхфаэлдесун» — посвящение коня покойнику — обряд,
совершающийся на могиле. Цель его та, чтоб покойник имел коня
в загробном мире и мог доехать благополучно до места, ему
предназначенного. Положив покойника в могилу, приводят коня к
могиле. Тут же приносят шкуру барана, зарезанного в день по-

В. Ф. ИИЛЛЕР
500
гребения, и ушат браги. На шее у коня два аршина белого
коленкора; под седлом, вместо подседельника, - новый неношеный
сафьян; седло не имеет подушки. Человек, ведущий коня,
держит новую плеть в руке. Для коня берут с собою пригоршню
проса — как «фгендаггаг», т. е. провизия на дорогу в царство
мертвых. Если все это не исполнено, то обряд лишается своего
значения. По верованию народа, все, что приносится мертвому,
служит ему на пользу в загробном мире. Если у родных
покойника нет коня, то им дают его знакомые.
Пока покойника зарывают, конь стоит в стороне, затем его
подводят к изголовью покойника, народ образует кружок вокруг
могилы, и «баэхфгелдесгег» (посвящающий), становясь перед
конем, начинает свою речь.
2. Вернее: «канты» — г. Туккаев полагает, что «кгентаз» —
какие-то духи, может быть, духи умерших. [Это близко к истине:
в 1970 г. во время фольклорной экспедиции нами в сел. Дунта
был зафиксирован до тех пор никем не упоминаемый
поминальный обряд «нарти каэнти хист» — «поминание нартовских
кантов». Судя по молитвословию, канты — это духи далеких
предков осетин. Вместе с тем в нартовском эпосе «канты» — название
какого-то мифического народа.]
3. «Сибулдзае» (ирон. «сывылдз») — порода дерева, карагач.
4. См. сн. 3 к тексту 19.
[5]. «Фаедзаляе» — тонкая нитка, которую скручивают с
толстой ниткой, чтобы легче было вдеть толстую нитку в ушко
иголки.
6. «Конгъаэдге» — поперечная балка при возведении крыши
дома.
7. «Фазстае» — большая деревянная ступа.
8. «Маэрдти над» — собств. путь мертвых, затем загробная
жизнь вообще.
9. «Раэвгейнге» — длинная толстая конопляная веревка.
10. Выражение «фгендагсодзяег» употребляется о колдунах,
ведьмах и людях с дурным глазом. Они, встречаясь на пути,
могут повредить человеку, подвергнуть его опасности.
11. «Хузесгег» — от «хуз» — «цвет», «вид», «образ» и «йе-
сун» — «отнимать»; употребляется о них же. Они могут изменить
вид человека к худшему, наслать на него болезнь и т. п.
12. Что за дерево «фатхъазд», «фаэдгерхъез» — мне не могли
объяснить. Мы добавили для ясности перевода слова: «он (мост)
сделан», которых нет в оригинале, полагая, что здесь
перечисляется материал, вероятно, очень тонкий и ненадежный, из
которого сделан мост. [«Фатхъгед» — «граб».]

501
В ГОРАХ ОСЕТИИ
[13]. В оригинале «сывылдз» — карагач.
14. По окончании речи бяехфяелдесгегге коня обводят три раза
вокруг могилы и дают ему попробовать браги, после чего чашку,
из которой конь пил, разбивают об его копыто. Потом дают коню
принесенное с собой просо и отрезают ему кончик уха или, по
крайней мере, делают надрез. Кто-нибудь из присутствующих
садится на него и скачет до тех пор, пока не вгонит его в
испарину. Сафьян и коленкор снимают с коня и отдают бедным.
23. Молитва
ДС, с. 62, перевод, с. 134, перев. Вс. Миллер.
1. Переписана со старой записи, доставленной мне в 80-х
годах академиком К. Г. Залеманном. Молитва интересна по
перечислению осетинских дзуаров.
ПЕСНИ
24. Песня про могучего Асламбега
ДС, с. 1—6, перевод, с. 65 — 71, зап. И. Собнев от Сабе Ме-
доева 12/VIII — 1899 г. в сел. Ново-Христианском.
[1]. Историческая песня больше известна под названием
«Песня об Есе Канукове». Она создана о реальном событии и
реальных героях. Время события — первая треть XVIII века. До
строки «Могучий Асламбег прибыл» — дается в форме песни, далее
сказитель перешел к изложению сказания. В ориг.
«Кара-Асламбег» — это значит «Черный Асламбег».
2. «Донмгейтле» — реальный топоним в Горной Дигории.
3. «Саулох» — порода лошадей кабардинского завода Шау-
лохова.
4. «Мистрагъ» — букв, «мышеспинный», т. е. со спиной
цвета мыши, светлокарий.
[5]. «Донпфарсцы» — жители селения Донифарс,
расположенного на левом берегу рекн Ираф.
[6]. Угроза особенно оскорбительна потому, что
кабардинский князь был мусульманином.
[7]. Точнее: в большую башню Хатаговых.
8. «Зинг гефтаун» - «прибавлять», «накладывать»; т. е.
ружье, стреляющее посредством наложения фитиля.
9. Кара-Асламбег отправляется с кувшином для отправления
естественной надобности.

В. Ф. МИЛЛЕР
502
[10]. Осет. проклятие.
И. Т. е. запру их в ущелье и не выпущу на равнину, оттуда
бы они привезли необходимое для жизни.
[12]. «Чоха» — верхняя мужская одежда.
[13]. В орнг. «енцег» — молочный брат; понятие связано с
существовавшим в прошлом у кавказских горцев обычаем аталы-
чества.[См. Косвен М. О. Аталычество. Советская этнография,
1935, № 2. С. 41.]
14. Урух — река, протекающая в Дигорском ущелье.
[15]. Задалеск, Морг — реальные топонимы в Дигорском
ущелье.
16. Пословица, выражающая уважение к алдару.
[17]. Неверный перевод. Точнее: «Есе опустил (отвернутые)
рукава и таким образом взял в руки ружье». — Этим самым он
выразил уважение к Кайтукину. Рукава черкески бывают
значительно длиннее рук и обычно заворачиваются. Опускаются они
по некоторым случаям, в частности, во время танца.
25. Прославление Азнаура
ДС, с. 51—57, перевод, с. 122 — 128, зап. и перевел И. Соби-
ев.
[1]. В ориг. «Азнаури кадгенпе» букв. «Кадаг об Азнауре».
«Кадгенпе» (ирон. «кадгег») — эпическая песня, сказание,
исполняется с музыкальным сопровождением на фандыре, в старое
время на двенадцатиструнной арфе — «дыууадлестгенон флендыр»,
позднее на национальной скрипке — «хъисын фзендыр».
[2]. «Сау ргесугъд» — букв, «черная красавица», идеал
женской красоты; в этом словосочетании «сау» означает высшую
степень красоты.
3. «Мгерддзогойняе» — группа людей из родственников
умершего, ими приглашенных, отправляющихся из одной местности в
другую для отдания последнего долга умершему. «Мяерддзогойнге»
может явиться и через некоторое время после похорон умершего.
Происходит от слов: «мард» — «умерший» и «щеуын» — «идти».
4. «Цгегат» — вероятно, происходит от двух слов: «цгег» —
«звено цепи» и «уат» — «место», «ложе», т. е. родительский дом
для вышедшей замуж девушки является местом ее звена,
семейной надочажной цепи.
5. «Уираг» — народ, очень напоминающий по описанию
внешних черт горских евреев. Он снабжал дигорцев необходимым
материалом для носильного платья, кроме черкески и шубы.
6. «Дари» - шелковая материя.

503
В ГОРАХ ОСЕТИИ
[7]. Точнее: «полотно».
8. «Хъандзал» — пружина, в данном случае «упругий».
[«Хъандзал кард» — сабля из высоко ценимого в старину сорта
стали.]
9. «Хъулхъасхан» — из татарского; значит «беглый холоп».
[10]. В смысле: «считаешь меня погибшим, умершим».
И. «Баллон бергегъ» — «баллон» происходит от слова «бал»
— «стая», «группа». Волк, отделившийся от стаи (в особенности
во время течки), считается самым свирепым.
[12]. «Цъазх» — слово обозначает в зависимости от контекста
несколько цветов: синий, голубой, зеленый, серый. Здесь слово
употреблено в значении материала: «пика стальная».
[13]. Бесленеевцы — адыгское племя.
14. Синон — у дигорцев и вообще у осетин существует
обычай: во время пиршества или когда сидят за столом, предлагать
свой бокал кому-нибудь из присутствующих в знак внимания к
нему или уважения.
15. «Тамаса» — «удивление»; для «тангъада» не найдено
никакого объяснения ни в дигорском, ни в ногайском (татарском)
языках.
[16]. Судя по именам и фамилиям героев, а также по тому,
что героя называют черкесом, можно предположить, что кадаг
заимствован у соседей — балкарцев или кабардинцев.
26. Думки
ОЭ, в. I, с. 104 — 107, перев. Вс. Миллер.
1. Продукт нового, более художественного творчества. Песня
сложена по поводу выселения осетин (магометан) вместе с
чеченцами в Турцию в 1865 г. Во главе выселения, как известно, стоял
осетин, бывший генерал русской службы Муса Кундухов. Всех
выселилось около 22 000 человек, большею частью чеченцев.
Между осетинами Кундухов увлек за собою несколько семейств
своих родственников и родичей. Я имел под рукою довольно
плохой список, который помог мне разбирать г. Кокиев. О судьбе
горцев-переселенцев см. очерк И. Канукова в ССКГ, в. III, с. 84
и след. [В 1924 г. сын генерала Кундухова Бекир-Самибей
Кундухов привез рукописи первого осетинского поэта Темирболата
Мамсурова, племянника М. Кундухова. Автором стихотворения
«Сагъгестаэ», проникнутого глубокой тоской по родине, широко
распространившегося уже в 80-е годы в Осетии и бытовавшего
как народное, был Т. Мамсуров].
2. Здесь буквальный перевод: по смыслу: «я не мог заснуть».

В. Ф. КИЛЛЕР
504
3. «Дзыгъыр» — болезнь глаз, при которой нельзя сомкнуть
глаза, веки (?). [Неверное толкование слова. Точнее: «не мог
сомкнуть глаз».]
4. В ориг. «залым» — деспот, тиран.
5. Этого стиха не было в списке г. Т. Он добавлен г. Кокне-
вым, чтобы дополнить строфу.
’б. «Жнхъгелдзау» — подающий надежду, наследник, от
«генхъгел» — надежда. Так понимает это выражение г. Кокнев.
Г. Туккаев полагает, что «генхъаэлдзау» может относиться к
дальнейшим словам «дин» и «Хуыцау»; т. е. «у тебя есть то, что даст
надежду, именно — вера и Бог».
7. «Уыдон» — относится к «цгеугет» предыдущей строфы:
ты, родина, душа потомства.
ПРЕДАНИЯ И ПОВЕРЬЯ
27. Как дигорцы черта надули
ОЭ, в. 1, с. 86 — 91, зап. Вс. Миллер от И. Дзилихова в сел.
Камунта с соблюдением особенностей уаллагкомского говора.
1. Цъыфджын — топкий, от «цъыф» — грязь; здесь это
собственное название одной местности в Дигории.
2. Бгелгегъ — лодка, челнок из цельного ствола (ройка), а
также дерева, над которым точат косу, смачивая водой оселок.
3. «Иге сгеры сгердасгендзгеф фгекодта» — собств.:«сделал
удар бритвой по голове». Есть поверье, что дабы овладеть
чертом, нужно сбрить ему несколько волос на голове.
4. «Ка?р» — смолоченная, но еще не провеянная куча зерна,
лежащая на гумне.
[5]. В ориг. «Къаматы бнразгъ» — «каматский волк» по
названию селения Къаматаэ в горной Дигории. В фольклоре
существует сказание о кровожадном волке — похитителе детей.
6. «Фаэдисы фесты» — пустились в погоню. «Фгедис» —
«тревога»; происходит от «фгед» — след и глагола «исын» — «брать».
[7]. Этот камень находится на правом берегу реки Сонгути-
дон; на нем видны черные пятна, по народному преданию, это
следы пальцев черта, который приподнял его рукой и скрылся
под ним.
8. «Еугей-еумге цгеулентаэ» — собств,: пусть живут по одному
зараз, т. е. пусть имеют только по одному потомку мужского пола.
9. См. сн. 4 к тексту 11.
10. «Нгефаэтгаг» — значит, запретный для посторонних; в

505
В ГОРАХ ОСЕТИИ
некоторых кувдах могут принимать участие только члены одного
рода; такие кувды называются «шефяетгаг» (из слова «нае» —
наш, «фаетгаг» — обычай). [Здесь «ноз» может быть отрицание
«не», и тогда все слово означает «не разрешенный, не в обычае».]
28. Предание о великанах
03. в. 1, с. 92 — 96, зап. Вс. Миллер от Баде Гобеева в ауле
Стыр Дигора.
1. Уаза — реальный топоним, горная вершина в Дигорпи.
[2]. «Хъаераэгълес» — реальный топоним, местность по
р. Урсдон в Дигории.
[3]. Точнее: «По пояс».
4. «Хъадир» — лошадь, мул.
5. «Хъогъалухътяе» — селение в Кабарде, а также род,
фамилия Когалуковская.
29. Предание о том, как пчелы появились в Дигории
ОЭ, в. 1, с. 94 — 97, пересказ г. Туккаевым напечатанного на
русском языке г. Медоевым предания. Оригинал опубликован в
«Тифлисских ведомостях» за 1880 г.
1. Дигорцы называют Кавказ — Капкай, ироны — Капкадз;
сравни диг. «куй» (собака) — ирон. «куыдз»; «яефсойше» (ярмо)
— ирон. «аефсондз»; «инслей» (двадцать) — ирон. «ссаедз» и т. д.
2. «Нанаеугеддазр» наконец; собств.: будь не будь! Сложено
из «уа-ше-уа». Начальное «н», вероятно, явилось под влиянием
«н» в «нае» как благозвучная приставка. Часто говорят и «уа-наз-
уа».
3. «Ингъаен ун», «ингъазн кленун» — пачкаться в чем-нибудь
липком.
4. «Дуйне» — сильно, огромно; собств.: с мир (величиной).
5. «Самбу» — конус из вишневой коры (роевня),
употребляемый при пересадке пчел в сапетки.
6. «Фоне» — скот, затем всякое имущество, доход,
прибыток.
30. Туккаевская болезнь
ОЭ, в. 1, с. 98-100.
1. Это фамильное предание Туккаевых сообщено мне г.
Туккаевым.
[2]. Осет. проклятие, встречается в быту.

В. Ф. МИЛЛЕР
506
[3]. «Ацци» — ласковое обращение к дедушке.
4. См. сн. 4 к тексту 11.
5. «Саэ баэрцитгебаэл» — «блерцге» значит «мера».
6. «/Ефсапъле» — слово кабардинское — обозначает
человека, обыкновенно молодого, который во время полевых
работ [и во всех случаях, когда мужчины вне дома] заведует
хозяйством прочих работников, стряпает, устраивает шалаш
и т. д.
[7]. В пору сбора урожая в народе пелись так называемые
осенние песни (напр., «Песня о великой осени»), в которых
воспевался труд крестьянина, ожидание результатов труда.
8. «Ком» — главное отверстие бурдюка, образуемое шеей
животного; «къум» — отверстие, образуемое ногами.
[9]. Точнее: «Проклятие».
10. См. сн. 2, к тексту 6.
[11]. «/Ехсаэрфлембал» — шашлык из печени, обернутой во
внутренний жир, обязательная ритуальная принадлежность
осетинского застолья.
31. Предание о Хамицаевых
ОЭ, в. 1, с. 100—102, зап. Вс. Миллер от Баде Гобеева в ауле
Стыр Дигора.
[1]. Таусултановы — княжеская фамилия в
дореволюционной Кабарде.
2. Биаслановы — кабардинские князья, которым
подчинялись осетины.
[3]. Камари — пояс, принадлежность женской национальной
одежды; в большинстве случаев делался из серебра.
[4]. Точнее: осудили себя.
[5]. Идиома; смысл: нет у меня больше никакой радости.
32. Предание об Уасгерги
03. в. 1, с. 102 — 103, зап. Вс. Миллер от Баде Гобеева в ауле
Стыр Дигора.
1. «Цгенхигол» — называется теперь местность, в которую
дпгорцы отправляются за солью для скота. «Цгенхиголи адтаэн»
— «Я был в Цанхнголе», — говорит вернувшийся с солью.
«Цаэнхаз» — соль, «гол», по словам г. Туккаева, значит куча. В
нашем тексте Цгенхнгол, по объяснению рассказчика, ангел,
заведующий соляными копями.
[2]. Харес — высокогорное пастбище в Дигорском ущелье.

507
В ГОРАХ ОСЕТИИ
33. О Тамаре
ОЭ, в. III, с. 174 — 176, зап. Вс. Миллер с соблюдением
особенностей юго-осетииского говора в 1883 г. в ауле Джава Горий-
ского уезда.
[1]. Дэдопали — из груз, яз.; имеет два значения: «невеста» и
«царица»; здесь уместнее второе значение и перевод должен быть:
«Царица Тамара была бездетной».
2. «Сабдзели» по-грузински обозначает плетеный, стоящий
на столбах, сарайчик для помещения самана, соломы, оставшейся
от молоченого хлеба. В «Географии Грузии» царевича Вахушти
эта гора называется Брутцабдзель. См. ОезспрИоп ^ео^г. <1е 1а
Сеог^е. С. 449.
3. Здесь народная этимология названия города Они (Уаэни).
Название «Уаэни» напоминает осетинам их слово «уген» —
«лопаточная кость».
4. «Къуыдыр» значит «обрубок, «колода» и применяется
иронически по отношению к покойнику.
5. «Къашкъаши» — грузинское название сороки.
6. См. сн. 3 к тексту 10.
34. Руймон
ДС, с. 60, перевод, с. 132.
1. Переписано мною с черновой записи С. А. Туккаева.
[Руймон — название мифического чудовища. По предположению
В. И. Абаева, «руймон» — производное от «римлянин».
«Римлянин мог стать синонимом страшилища в ту эпоху, когда
причерноморские племена, в том числе предки осетин, аланы, вели
жестокую борьбу с Римом». ИЭСОЯ, т. II, с. 430.
35. Поверье о летучей мыши
ДС, с. 61, перевод с. 133.
1. Переписана мною с черновой записи С. А. Туккаева.
36. Плеяды
РОЕ, с. 20 — 21, на осет. и немец, яз. Зап. С. А. Туккаев от
Масико Туккаева в сел. Ново-Христианском. Перевел Вс.
Миллер. Перевод опубликован в ОЭ, в. II, с. 300 — 301.

В. Ф. КИЛЛЕР
508
37. Ахсактемур и Ладарта
РОЕ, с. 19 — 20, на осет. и немец, яз. Зап. С. А. Туккаев от
Масико Туккаева в сел. Ново-Христианском. Перевел Вс.
Миллер. Перевод опубликован в ОЭ, в. II, с. 300.
1. Вот что сообщается о Полярной звезде — Ахсахътемуре —
и о Большой Медведице — Ляедоерто.
[2]. «Изяед» (ирон. «заед») — в дохристианский период —
божество; в христианской традиции осетин в переводах
церковных книг передает «ангел». См.: ИЭСОЯ. Т. IV. С. 290.
[3]. Лгедяертле — возможно, фамильное название братьев, но
со словом «простяки» оно не соотносится, тем более, что оно
может происходить от глагола «лледгерун» — понимать.
4. См. сн. 7 к тексту 5.
38. Месяц
РОЕ, с. 15 — 19, на осет. и немец, яз. Зап. С. А. Туккаев от
Масико Туккаева в сел. Ново-Христианском. Перевел Вс.
Миллер. Перевод опубликован в ОЭ, в. II, с. 297 — 299.
1. Нарастание и ущерб луны объясняется следующим
повернем, которое известно и другим кавказским народам.
2. См. сн. 12 к тексту 8. [Дигорские формы слова: «Донбет-
тгер» и «Донбеттир»].
СКАЗКИ
39. Человек и лиса
03. в. III, с. 176—177. Зап. Вс. Миллер с соблюдением
особенностей юго-осетинского говора от южного осетина, всадника
Парсадана Гогичева в 1881 г. в Тифлисе.
40. Человек, волк и лисица
ОЭ, в. I, с. 82 — 87, зап. Вс. Миллер от Бимболата Бозирова
в сел. Камунта.
1. В осет. плуг («гутон») впрягается несколько пар волов.
Одна пара волов свидетельствует о бедности.
2. «Байриай» -«здравствуй», сокращенно из «байрайай» от
глагола «байрайун» (ирон. «байрайын») — радоваться. Это
приветствие обыкновенно говорят работающему.

509
В ГОРАХ ОСЕТИИ
3. «Дге гутон куы рафтауай» —«когда вынешь из земли плуг»
[а может быть, «когда выпряжешь волов»?], т. е. когда кончишь
пахать.
[4]. Точнее: «когда он закончит пахать».
5. «Угелгетге» — собств.: «сверху»; но верхняя, горная
сторона у осетин соответствует югу (?).
6. «Уымген мадзал нге зоныс» — собств.: «для этого способа
(или средства) не знаешь».
7. «Дге хъуыддаг раст» значит собств.: «твое дело прямо (да
будет)», т. е. имей удачу, будь счастлив.
8. «Жгас цу» — собств.: «иди здоров». Это приветствие
говорят приехавшему.
9. «Хорз фен» — собств.: «видь хорошее» — служит ответом
на предыдущий привет.
10. «Куйдым» (диг. «куйдум» и «куйдун») — «песехвостый»
(«куй» — «пес», «думгег» — хвост), так называются
бескурдючные бараны. Их не приносят в жертву, т. к. говорят, что они
напоминают собаку.
11. «Фгеззгег» — «лето». Осетины различают времена года
следующим образом: 1) зымгег — зима, 2) рагуалдзгег — ранняя
весна, 3) уалдзгег — весна и первая половина лета
(приблизительно май, июнь), 4) фгеззгег — лето, начиная с покоса до
листопада, 5) гергег фгеззгег — позднее лето, т. е. осень с появления
инея и с листопада до снега. Делят год и на две большие
половины: теплое время — сгердге (диг.) и холодное время — зумгег
(диг.). Новый год — «нгеугег бон» или «анзи сгер» (диг.)
справляется в Васильев месяц (Басилти мгейге), после новолуния
непременно в пятницу. Этот день не совпадает с нашим календарем
и приходится то раньше, то позже Рождества. [Вс. Миллер был
введен в заблуждение своими информаторами, ибо после весны и
в осет. календаре следует лето — «сгерд» (сгердге), а «фгеззгег» —
значит «осень».]
12. «Тигъ» (диг. «тегъге») — называется хребет горы, если
она тянется в длину.
13. Паддзахы фгендаг — значит собств.: «царская дорога».
41. Двое глухих
ДС, с. 39 — 40; перевод с. 109—110, зап. студент Казанского
ветеринарного института К. С. Гарданов в сел.
Ново-Христианском.
1. Клятва Хуцакуд — «ей-Богу!» — вероятно, восходит к
словам Хуцау + куд (чтоб Бог...).

В. Ф. МИЛЛЕР
510
2. «Хъогъанцн» — деревянный кол с железным
наконечником, употребляемым для чистки плуга.
42. Одинокий
ДС, с. 41—46; перевод с. 111 — 117, зап. студент Казанского
ветеринарного института К. С. Гарданов в сел.
Ново-Христианском.
1. «Хидазгмаэ» — усиливает значение слова «еуназг» — один-
одинешенький.
2. Т. е. его сестры, оплакивая его как покойника по обычаю,
будут царапать себе лицо.
3. Здесь речь идет о том, что ханский сын увезет невесту
юноши, сосватанную ему раньше.
4. Т. е. одинакового отмщения требует похититель жены (или
невесты) и убийца отца.
5. «/Ерфген» — название сказочного коня, отличающегося
необыкновенным ростом и силой.
[6]. «Расаэфестгег кодтонцле» — попросили их сойти с коней с
соблюдением ритуала принятия гостей.
7. «Уациамонгаэ» — чудесная чаша, упоминаемая в нартских
сказаниях. По молитве она сама собой поднималась ко рту
молящегося и вместе с ней поднимались вверх все предметы на столе.
Чаша употреблялась для гаданий. «Уациамонгае» называется
также самый почетный кубок для старших. По сообщению Михаила
Гарданова, «Уациамонгаэ» — клятвенное указание,
заключающееся в следующем: спорящие клятвенно обещались, что проигравшая
сторона уступит выигравшей угощение (обед или ужин),
приготовленное на счет тяжущихся и состоящее из финга (столика),
наполненного разными кушаньями и одной большой чашки (кусинаэ)
браги или пива. Перед этим угощением спорящие излагали свое
дело в присутствии почетных стариков. Чаша каким-то чудесным
образом выливалась сама, если тяжущийся говорил правду.
8. «Хуцау дин гей фесгун фа?ккаэна?д» — букв.:«Бог да сделает
для тебя ее удачной»; «фесгун» по значению близко с «нивгун» —
счастливый, удачный, благословенный. [Точнее: «Вправду
жених — этот юноша, забирай ее. Пусть Бог сделает ее для тебя
удачной».]
9. «Нгекгесн» выражение недоумения, сожаления —
«Смотри-ка! Как же так!»
[10]. В орпг. — Ннккола — св. Николаи почитаем особенно
среди дигорцев. Обычно в вар. этого сказания в этой роли
выступает Уасгергп (св. Георгий).

511
В ГОРАХ ОСЕТИИ
11. «Маэлгети дзазбаэх» — гиперболическое выражение
качества; букв.: «до смерти хороший», «смертельно хороший», т. е.
замечательно хороший.
43. Три товарища
ДС, с. 47 — 48, перевод с. 118—119; переписана Вс.
Миллером с черновой записи Соломона Туккаева. Не окончена в
рукописи.
1. «Хуарз уинун» (или «фаэуннун») — собств.: «хорошо
видеть» — значит: «хорошо принимать, угощать гостя».
44. Дзанболат и Антонико
ДС, с. 30 — 35, перевод с. 99—104, зап. студент Казанского
ветеринарного института К. С. Гарданов в сел.
Ново-Христианском.
1. См. сн. 8 к тексту 14.
2. См. сн. 2 к тексту 8.
3. См. сн. 3 к тексту 14.
4. В ориг. «гъолгун» — берцовая кость с мясом, которая
считается лучшим куском и предлагается на пиру почетным лицам.
[5]. Точнее: «уже прибыл».
6. По осетинским обычаям невестка не может говорить с
братом мужа и называть его имя; поэтому жена Дзанболата
выражается о нем намеками: «приведите сегодняшнего человека».
7. В ориг. «болат кгердаэн» — булатные (стальные) ножницы.
[8]. Распространенное в быту проклятие.
9. Указание на тонкий стан Дзанболата.
10. См. сн. 6 к тексту 4.
И. В ориг. «баэстге» — букв.: «страна», «край»; выражение
«бяестге гълеуй» употребляется в переносном смысле: «много ли
надо».
[12]. Элемент ритуала усыновления.
45. Правда не пропадает
ДС, с. 12 — 29, перевод с. 78-96, зап. студент Казанского
ветеринарного института К. С. Гарданов в сел. Ново-Христиан
ском.
1. Заглавие дословно: «Следование правде ие пропадает».
[2]. Сложное слово, состоит из «бяестаэ» — страна, край, в
широком смысле — мир, вселенная + «са?р» = глава, начало.

В. Ф. КИЛЛЕР
512
3. «Къустели» — деревянное ведро, которое носят женщины
на спине, идя за водой.
4. «Цгекутге» — поджаренная кукуруза.
5. «Хъумн будур» — так осетины называют течение реки Кумы
и Подкумка, Малую Кабарду; «Тимили будур» называется
Владикавказская равнина между рекой Ардоном и Белой до Терека;
«Хъабанти будур» — плоскость между Христианским селением и
горами (около аула Дур-Дур, или Тугановского), по фамилии
Кабановых.
6. «Тагге» — небольшой лес, перелесок, тянувшийся узкой
полосой вдоль реки и состоящий преимущественно из пород
речных деревьев: вербы, ольхи и белолистки.
7. «Куддяер-муддгертаэй» — каким-то образом, так-сяк —
принадлежит к искусственно образованным парным словам, из
коих второе — повторение первого, но с изменением начального
согласного в «м».
8. В ориг. «муртгун каердяег» — хорошая, сочная трава;
прилагательное «муртгун», по объяснению г. Собиева, происходит от
слова «мурт», подражающего звуку, издаваемому лошадью при
щипании травы.
9. Междометие в смысле «так-так» или «ну-ну».
10. Эта пословица имеет тот смысл, что не нужно болтать, а
дело делать.
11. «Хъумуз» — первое молоко отелившейся коровы,
сваренное и свернувшееся.
[2]. Точнее: «Прошло некоторое время, как они построили
свой дом».
13. «Маекъустяег», мн. ч. «маекъустгутге» — верхняя часть
спины, около шеи; сложное слово из «мгекъур» — затылок и «стгег»
— кость.
14. Дословно: «не входите в счастье моей жизни»; «маз уоди
амонди ма бацотаэ», т. е. «не лишайте меня жизни». [Точнее: «мае
уоди монди...» См.: ОРНС. С. 824.]
[15]. Точнее: «люди».
16. Одно из обычных окончаний сказок.
46. Асаго
РОЕ, на осет. и немец, яз., с. 1 — 15; перевод в СМЭ, в. 1,
с. 129— 138; зап. С. Туккаев от Масико Туккаева в сел. Ново-
Христианском.
1. Это указание на обычай кровной мести, сильно
распространенный у осетин.

513
В ГОРАХ ОСЕТИИ
[2]. Бештау — реальный топоним; название горы на
территории Кабардино-Балкарии.
3. См. сн. 11 к тексту 8.
[4]. Горн — реальный топоним, название города на
территории Грузии.
[5]. В ориг. «фаеланк» — барс, леопард.
6. См. сн. 1 к тексту 28.
[7]. Точнее: «и перепрыгнул через нее».
[8]. Точнее: «Кто ты, что ты за чудо?»
9. Точнее: «О из Богов мой Бог!»
[10]. Далее по ориг. следует: «Стали жить-поживать. А вы,
слушающие, живете до их прихода». — Обычная концовка осет.
сказки.
47. Кривой великан
РОЕ, на осет. и немец, яз. С. 21 —35, перевод в СМЭ, в. 1,
с. 121— 129, зап. С. Туккаев от Масико Туккаева в сел. Ново-
Христианском.
[1]. Название сказки в оригинале — «Хъгергеу цъиахъ» —
«Кривой грач».
2. «Пойду искать супротивника» — этот перевод передает
лишь смысл осетинского выражения «тухагор цгеун», которое
значит собственно: «иду ищущим силы»; «тухагор» — слово
сложное, из «тухге» — «сила» и глагола «агорун» — «искать».
[3]. «Кесена» — «замок», «дом».
4. Букв.: «хорошо живи» — обычное осет. ответное
приветствие.
5. «Дзили» — какая-то маленькая птичка; так обыкновенно
великаны называют людей за их сравнительно ничтожный рост.
6. «Маргъ» — птица; в собирательном смысле — все летающее.
7. Осет. пословица — в смысле: если взялся бороться, то
независимо ни от чего должен постараться одолеть противника.
8. Начало предложения пропущено: «Содержимое котла
сварилось».
9. «Дзелкъор» — недоразвившиеся шишки у кукурузы; этим
словом называют детей и малорослых людей.
10. См. сн. 6 к тексту 13.
[11]. В орпг. «цъпахъп ргеуапей» — «будто бы он цъиахъ»;
сказитель не мотивировал, почему он назвал героя цъиахъ’ом.
12. В ориг. далее рассказ ведется от 3-го лица.
13. В ориг. «тгенгъазге» — часть живота при мошонке: место,
считающееся особенно чувствительным.
17 Закат №2077

В. Ф. ИИЛЛЕР
514
14. По-дигорски ««еркъе», это кусок кожи с разрезом почти
посередине, а снизу стянутый узеньким ремнем сеткою; внутри
набивается сухою соломою; это зимняя обувь осетин.
15. «Арлеби» — междометие, выражающее удивление, — «О,
Боже!»
16. Какие это птицы, г. Туккаев не знает. [Лацин — сокол].
17. Это распространенная осет. пословица, которая
буквально значит: делатель добра добро не находит.
[18]. Идиома, смысл: «вы не ведали ни труда, ни забот, жили
в холе».
19. В ориг. далее рассказ ведется от 1-го лица.
20. Какая птица таймон, г. Туккаев не знает. [В ОРНС,
т. III, с. 1215 — таймон — сова (?). В фольклорных текстах
встречается птица турмон, сказители переводят это слово как
ястреб-голубятник. ]
АФОРИСТИЧЕСКАЯ ПОЭЗИЯ
48. Осетинские загадки
ОЭ, в. III, с. 180—182, зап. и перевел Вс. Миллер.
1. Загадка по-дигорски называется «бацеу», по-иронски «уыци-
уыци».
2. Нижеследующие загадки, представляющие дополнение
загадкам, собранным учителем Цораевым и изданным акад. Шиф-
нером (Осетинские тексты. С. 30), были записаны мною в
разных аулах.
3. Следующие загадки записаны мною по-дигорски в
Ново-Христианском селении от Михаила Саламова и Мурзабега Кесаева.
49. Дигорские пословицы
ОЭ, в. III, с. 183-189.
1. Предлагаемые дигорские пословицы, собранные жителем
Ново-Христианского селения учителем Михаилом Саламовым и
записанные мною от него в 1883 г., представляют дополнение к
иронским пословицам, изданным в «Осетинских текстах»
академика Шифнера.
50. Иронские пословицы
ОЭ, в. III, с. 189—191, зап. и перевел Вс. Миллер.

515
В ГОРАХ ОСЕТИИ
1. Эти пословицы доставлены мне осетином студентом Ал-
махситом Кануковым.
2. «Сындзы рухс» — костер из колючки. Ночью свет
обманчив, так что нельзя им руководствоваться.
3. Говорится про плохого человека, смеющегося над
недостатками другого; Садти и Бадти равно плохи.
4. Вариант этой пословицы: «усген йаэ зонд цыбыр, йаэ дзык-
ку та даргъ» — у женщины ум короток, а коса длинна.
5. В ненастный, дождливый день осетины ходят босиком,
чтобы сберечь обувь, поэтому эта пословица применяется к
людям неряшливым, не поступающим по-людски.
6. Т. е. бедняк услаждается только во сне.
7. Т. е. за похищением жены следует обязательно кровная
месть со стороны мужа, кончающаяся чьей-нибудь смертью.
8. Пословица имеет тот смысл, что в несчастный день, когда
угрожает личная опасность, не следует увлекаться посещением
чужой лошади, а позаботиться о собственной безопасности; так
же не следует выбирать себе невесту на пляске, не узнав девушки
покороче, так как можно легко ошибиться.
ТЕКСТЫ, ЗАПИСАННЫЕ
НА РУССКОМ ЯЗЫКЕ
51. О Сирдоне
СМЭ, в. I, с. 113—115, зап. Вс. Миллер от Мурзабега Кеса-
ева в сел. Ново-Христианском.
1. Сказка о Сирдоне относится к обширному циклу сказаний
о древних богатырях нартах, распространенных у разных
народностей Северного Кавказа — черкесов (адыгэ), чеченцев,
кумыков, аварцев, осетин и др. Среди нартов, отличающихся вообще
подвигами силы и удали, Сирдон представляет тип богатыря,
известного исключительно своею хитростью и коварством. На имя
Сирдона поэтому в осет. эпосе наслоились некоторые восточные
(иногда общеизвестные) сказки, в которых действующее лицо
отличается хитростью-мудростью. Один из таких общеизвестных
мотивов представляет и вторая половина нашей сказки.
2. Гость у осетин считается неприкосновенным: за его
безопасность отвечает хозяин. Обращение «я твой гость» уже
обеспечивает безопасность просящему убежище или защиты. Ввиду
этого богатыри в данном случае и называют себя гостями Сирдона.

В. Ф. ИНЛЛЕР
516
3. См. сн. 15 к тексту 45.
[4]. Осет. «ме ’нхуаэрифурт» — термин родства: 1.
Двоюродный брат (по матери); 2. Более широкое значение: дети женщин
из одного рода (фамилии) также называются «аэнхуазрнфурттаэ».
5. См. сн. 6 к тексту 5.
52. О Цопане
СМЭ, в. I, с. 117—121, зап. Вс. Миллер от Мурзабега Кеса-
ева в сел. Ново-Христианском.
1. См. сн. 9 к тексту 8.
53. Предание о великанах
ОЭ, в. I, с. 137, зап. Вс. Миллер от старика Баде Гобеева в
ауле Стыр Дигора.
[1]. Это широко распространенное сказание о том, как нарты
оживили скелет великана; иногда великана оживляет нарт Бат-
раз.
2. См. сн. 2 к тексту 9.
54. Предание о змее в Галиате
03. в. I, с. 138, зап. Вс. Миллер в сел. Камунта.
1. Относится к бесчисленным сказаниям о борьбе юноши (бога,
героя) со змеем; но любопытно приурочение к местности (Гали-
ат) и лицу (Кантемиров). Другое сказание о залиаг калме см. в
ССК.Г, в. IX, отд. 2, с. 56.
55. Предание о поселении дигорцев в Камунте
ОЭ, в. 1, с. 138, зап. Вс. Миллер от Григория Дзилихова в
сел. Камунта.
1. Начало предания о трех братьях — Осе, Суане и Картыле —
грузинского происхождения. Сами осетины, как известно,
называют себя «ир». Суанетов они называют «сари», грузин — «гурдзи».
2. Имя «Альди», по-видимому, тождественно с именем
«Алда» (А1с1а а1апа, см. ЗЫ11:ег — Метог. Рог. IV, § 35, с. 351).
Г. Пфаф слышал, что у нарта Урызмага была другая жена, кроме
Сатаны, Эльда. Узнав о связи своего мужа с Сатаной, она пошла
отыскивать его у соперницы, но двери были заперты. Из
огорчения Эльда выпила столько кислого молока, что лопнула и умерла
перед дверьми (ССКГ, в. I, с. 173).

517
В ГОРАХ ОСЕТИИ
56. Предание о бадилятах
ОЭ, в. I, с. 140, зап. Вс. Миллер в сел. Камунта.
1. Баднлята — высшее сословие у дигорцев, соответствует
алдарам у нронцев.
2. Мадзар — соответствует древнему (хазарскому) городу
Маджар, (Маджары), развалины которого находятся на берегу
р. Кумы в Новогригорьевском уезде Ставропольской губернии
близ села Прасковея. Описание развалин см. в «Ставропольских
ведомостях» за 1856 г. № 12— 20, в статье г. Архнпова. Другие
вар. предания см. в ССКГ, т. V, отд. 1, с. 85 и в кн.: К1арго1п\
Ке1зе т с1еп Каиказиз ипс! Сеогд1еп. II ТЬ. ЫасЬгтаб ги 3. 381.
[3]. Саадак — лук.
57. Предание об осаде Галиаты Сахом
03. в. I, с. 140, зап. Вс. Миллер в сел. Камунта.
1. Сахом осетины называют персидского шаха. Г. Пфаф
полагает, что в преданиях о Сахе сохранились народные воспоминания о
походе Шах-Абаса. «Сах был в Аладжире и в Куртати. Валаджир-
цы рассказывают, что предки их встретили Саха в Нузале, где они
защищались, сбрасывая с высоты гор камни на войска и обливая их
кипятком. Куртатинцы же показывают, что Сах обстреливал
пушками древний, высеченный в скале монастырь в Дзивгисе и поджег
церковь; потом осетины отступили от крепости Хилак, в глубине
Куртатинското ущелья, где они храбро защищались; но крепость
однако ж была взята вследствие измены одной женщины, которая
сняв свои красные штаны и, вывесив их у стены....
На одной высочайшей скале, в Куртатинском ущелье,
заметна длинная горизонтальная линия, которая издали похожа на
дорогу, искусственно высеченную в горе в скале; охотники,
побывавшие на верху скалы, действительно подтверждают, что там
виден еще след, по которому будто бы Сах проехал на своей
арбе. См, ССКГ, т. V, отд. 1, с. 96.
58. Предание о грузинской короне
ОЭ, в. I, с. 141, зап. Вс. Миллер в сел. Камунта от одного из
потомков База Дзилихова, старика, умершего в 1880 г. будто бы
132 лет.
[1]. По мнению Вс. Миллера, это предание грузинского
происхождения.
[2]. Паддзах — царь.

В. Ф. МИЛЛЕР
518
59. Предание о ногайцах, живших некогда в Дигории
ОЭ, в. I, с. 141 — 142, зап. Вс. Миллер в сел. Камунта.
1. Кантемуровы(Каитемировы) -- принадлежат к царгасатам,
уважаемым в Дигории наравне с бадилятамн. По преданию, у Цар-
гаса было три сына: Карабуга, Таймаз и Кантемур; от них
произошли три ныне живущие в Дигории фамилии — Карабуго(е)
вых, Таймазовых и Кантемировых. См. ССКГ, в. V, отд 1, с. 85.
2. Селение в горной Дигории.
60. О крымском хане и приходе русских
03. в. I, с. 143, зап. Вс. Миллер в сел. Стыр Дигора.
1. Предание любопытно тем, что сохранило воспоминание о
владычестве крымских ханов в Кабарде и части Осетии. Татары
владели Кабардой при хане Девлет-Гирее. С тех пор в Кабарде
всегда находился с многочисленными войсками крымский, а по
покорении Крыма турками — турецкий паша. Участь
кабардинцев разделили и осетины.
[2]. Реальный топоним в Дигории.
3. См. си. 2 к тексту 31.
4. Абхазов — генерал в царской России; возглавил
карательную экспедицию в Осетию в 1830 г.
5. Об этой местности делаем выписку из дневника Клапрота:
«(По дороге из Кубатиевского селения) прибыли мы к
прекрасному лугу Сурху, покрытому отличной травою и имеющему
приблизительно версту в поперечнике. Дигорцы держат на нем скот
зимой. Луг называется красным (сурх) потому, что почва его
состоит из красной глины. Луг Сурх лежит приблизительно
верстах в четырех от р. Урсдон (Белой реки), притока Терека». См.
Ке1зе ш с!еп Каиказиз ипс! Сеог§1еп. ЫасЫга§ т з. 301 скз 2-еп
ТеПез.
61. Предание рода Хамицаевых
ОЭ, в. I, с. 143—144, зап. Вс. Миллер от Биаслана Хамица-
ева в сел. Стур Дигора.
1. Потомки Хамица, ссылаясь на фамильные предания,
добиваются алдарского звания (см. мною статью «В горах Осетии»,
здесь с. 452). Благородство своего происхождения доказывают
Хамицаевы еще тем, что предок их был женат на девушке из
фамилии кабардинских князей Таусултановых.
2. Что такое «булау», рассказчик не мог объяснить.

519
В ГОРАХ ОСЕТИИ
62. Сказание о Дарезановых
ОЭ, в. I, с. 145—147, зап. Вс. Миллер в Салоне.
1. См. сн. 2 к тексту 9.
2. См. сн. 3 к тексту 16.
3. Чаще в вариантах — Мысырби.
[4]. Точнее: «гевдсаерон» — семиголовый.
5. То же что Пакондзи. См. сн. 12 к тексту 16.
63. Из сказаний о Сослане
ОЭ, в. I, с. 147—148, зап. Вс. Миллер от старика Айдаруко
Цопанти в сел. Стур Дигора.
[1]. Редкий вар., в котором матерью Сослана является жена
нарта Хамица; обычно в этой роли выступает Сатана — жена
Урызмага.
2. В упоминании города Гори, осаждаемого нартами, быть
может, сохранился отголосок исторических событий. Этот город
часто терпел нападения от осетин в XIII —XIV вв. и долго был в
их власти. См. ССКГ, в. V, отд. 1, с. 55.
2. Агунда — знаменитая красавица — нередко упоминается в
нартских сказаниях. Родство ее, как и других эпических лиц,
рассказывается различно. В сказании «Алагата» (ССКГ, в. V,
с. 5), сообщаемом г. Д. Шанаевым, Агунда является сестрой Хи-
зова сына (Хызы фырт); в сказании «Смерть Созрыко» (там же,
с. 9) белый олень, преследуемый нартом Созрыко, превращается
в златокосую и златокудрую красавицу Агунду; в сказании об
Урызмаге и Уарп-алдаре (Урупском владельце) Агунда засваты-
вается для последнего его другом Урызмагом (ССКГ, в. IX, отд.
II, с. 33).
64. Из сказаний о Батразе
03, в. I, с. 148—149, зап. Вс. Миллер от Айдаруко Цопанти
в сел. Стур Дигора.
[1]. «Ираэд» — калым, плата жениха родителям невесты.
2. Чудесная чаша нартов называется Нарт-амонгге или Уаци-
амонгаз, иногда просто Амонгаэ (от глагола «амонын» — научить,
показать, указать); «уаци» — вероятно, то же слово, которое
сохранилось в названиях Уасгерги, Уацнлла, Уасхо. См. сн. 7 к
тексту 42.
[3].«Дауаэг» — божество; в дохристианский период — общее
наименование небесных сил. См. ИЭСОЯ, т. I, с. 348.

В. Ф. МИЛЛЕР
520
4. См. сн. 2 к тексту 12.
[5]. Бор-хуарали — божество хлебных злаков и урожая.
[6]. Елин — мн. число от Елиа — бог-громовержец.
7. Пахомпар — пророк.
8. См. сн. 7 к тексту 12.
65. Сказка о балкарском и кабардинском охотниках
ОЭ, в. I, с. 150—152, зап. Вс. Миллер от Иналука Дзилихова
в сел. Камунта.
1. Балкарцы — западные соседи дигорцев — составляют одно
из горских обществ Кабарды. Они живут по верховьям реки Малки
и находились прежде в зависимости от Кабарды. Вместе с двумя
другими обществами (Урусбий, Чегем) балкарцы принадлежат к
тюркскому племени по языку и происхождению. Область,
занятая ими неизвестно когда, принадлежала прежде осетинам. Об
этом свидетельствуют многочисленные топографические названия,
а также и осетинское название балкарцев «аси», «аснаг».
2. «Лаэгсырд» — букв, «человек-зверь».
66. Рассказ о Дигор-Кабане
03. в. I, с. 152 — 154, зап. Вс. Миллер в сел. Камунта.
[1]. Точнее: когда он сел на своего коня, вынесли ему чашу.
2. См. сн. 2 к тексту 6.
67. Сказка об алыппе
03, в. I, с. 154 — 156, зап. Вс. Миллер в сел. Камунта.
[1]. Алыпп — чудесная, сказочная порода коней в осет.
фольклоре.
68. Легенда о св. Георгии
ОЭ, в. I, с. 156—158, зап. Вс. Миллер от Иналука Гадоевича
Тхостова в г. Владикавказе.
69. О пятнах на луне
ОЭ, в. II, с. 229, зап. Вс. Миллер.
1. В этом предании говорится о пятнах на луне и лунном
затмении. Эта тема отразилась даже в особом кувде.
2. См. сн. 11 к тексту 30.

521
В ГОРАХ ОСЕТИИ
СТАТЬИ
70. В горах Осетии
Русская мысль, кн. IX, М., 1881 г., с. 55-105.
1. Осетины, или, как они сами себя называют, ир, живут на
западе от Владикавказа, на владикавказской низменности и по
обеим сторонам Главного хребта Кавказских гор. Область их
расселения орошается многочисленными притоками Терека: Ардо-
ном, Фиагдоном, Гизельдоном, Урухом и им самим в его верхнем
течении, а по ту сторону главного хребта реками Большой и
Малой Лиахвой и Ксани, притоком Куры. Северные, более
многочисленные, осетины принадлежат Владикавказскому округу
(Терской области), южнее — Тифлисской губернии (Душетский уезд).
На севере осетины соседствуют с Малой Кабардой и с казенными
землями бывшей дачи Бековичей-Черкасских, на востоке — с
Назрановским обществом чеченского племени и рекою Тереком,
на юге — с уездами Душетским, Тифлисским и Рачинским,
Кутаисской губернии, на западе — с горскими обществами Кабарды и
Большою Кабардою.
Это небольшое племя, загнанное более сильными соседями,
кабардинцами, с плоскости в горы, составляет остаток более
сильного и многочисленного народа, жившего в средние века на
Кубани и на северной кавказской низменности. Для этнографа и
лингвиста осетины представляют значительный интерес: они
принадлежат по языку к нашей индоевропейской семье, и именно
иранской ее ветви. Ближайшие родственные с осетинским
языки: персидский, курдский, афганский. Между всеми народами
иранской ветви осетины проникли всего дальше на
северо-запад. Любопытно, что это небольшое племя до сих пор
сохранило в значительной чистоте свой язык среди других народов
Кавказа, не имеющих с ними ничего общего по языку и
происхождению.
Цель моей поездки в Осетию (летом 1880 г.) была чисто
лингвистическая и этнографическая. Познакомившись теоретически
с осетинским языком по грамматике Шегрена и текстами,
изданными академиком Шпфнером, я поставил себе задачей изучить
на месте диалекты осетинского языка и записать в текстах
произведения народной словесности, прежде всего так называемые нарт-
скне (богатырские) сказания, затем песни, сказки, местные
предания и тому подобное. Собранный мною материал составит
отдельный сборник, в который войдет исследование о языке осетин
и его диалектах, тексты нартских сказаний и русский перевод их,

В. Ф. КИЛЛЕР
522
статья об осетинском эпосе, местные легенды и исследования о
верованиях осетин.
Предлагаемая статья — не что иное, как дневник, который я
составил во Владикавказе по возвращении из двухнедельной
экскурсии в горы. Я набрасывал дорожные впечатления, не имея в
виду чисто научные цели, и потому прошу читателя не ставить
этому дневнику тех требований, которые обыкновенно ставят так
называемым ученым путешествиям.
Многих сторон жизни осетин я вовсе не касался, отчасти
потому, что в путешествии был занят главным образом своей
специальною задачей, отчасти потому, что интересующийся этою
народностью может найти много сведений о ней в известном
сочинении Дубровина («История войны и владычества русских на
Кавказе», т. I, кн. I, с. 282 — 351) и в разных томах тифлисского
издания — «Сборник сведений о кавказских горцах».
2. «Дон» — вода и река.
[3]. 5иЬ Эш) (лат.) — «под. открытым небом».
4. Зитуа1 (франц.) — пережиток.
5. См. здесь с. тексты 54 — 59.
[6]. Точнее: Угеллаг ком — Верхнее ущелье.
[7]. Описка; речь идет об ауле Тауиттяе.
8. См. сн. 4.
9. См. здесь с. текст 62.
[10]. Кпе1ре (немец.) — пивная, трактир.
И. См. здесь с. 320, текст 61.
[12]. Р1е1;а5 ег§а рагеп1ез (к{п/) — здесь: почитание
умерших родственников.
13. Осет. — Зсердсевсерггп.
14. Осет.— Майрсемыкуадзсен.
15. Осет.— Хъсебынгсенсен.
16. Осет.— Лауызгсенсен.
17. Осет.— Зазхсесссен.
18. Осет.— Куадзсены хист,
19. Осет.— Фыдхсерсен.
20. Осет.— Урсхсеравн.
21. Осет.— Барысчышссен.
22. Осет.— Бадсентсе.
РЕЛИГИОЗНЫЕ ВЕРОВАНИЯ ОСЕТИН
ОЭ, в. II, с. 237-301.
1. См. сн. 4 к тексту И.

523
В ГОРАХ ОСЕТИИ
2. Ироны — самоназвание части осетинского народа.
3. У раза — в мусульманской религии «пост».
4. См. ССКГ, в. IX, отд. III, с. 1-83.
5. См. ССКГ, в. IX, отд. III, с. 29.
6. См. здесь тексты № 32, 68 и в ССКГ, в. IV, отд. III, с. 19-23.
[7]. Далее на с. 552 Вс. Миллер дает объяснение имени этого
божества, что подтвердил В. И. Абаев. См. Абаев В. И.
Избранные труды. Владикавказ, т. I, с. 129—130 и ЭитегИ ]. Муг,Ье е!
ерорее. Рапз, 1968, с. 49-52, 87-89.
8. См. сн. 7 к тексту 21.
9. См. здесь текст 61.
10. Шифнер А. Осетинские тексты, с. 39.
[11]. По объяснению В. И. Абаева, осет. — «бар», «право»
«власть», вторая часть — «астгер» сближается с чеченским «Ештр»
«владыка загробного мира» и в дальнейшем с вавилонским «Иш-
тар» — женское божество загробного мира; следовательно,
означает: «наделенный властью Астар». См. ИЭСОЯ, т. I, с. 236.
12. ССКГ, в. IX, отд. III, с. 13.
13. Шифнер А. Осетинские тексты, с. 40.
14. См. «Маяк» за 1843 г. т. VII, Материалы, с. 84 и Шифнер А.
Осетинские тексты. С. 25.
15. ССКГ, в. IX, отд. III, с. 16.
16. ССКГ, в. IX, отд. III, с. 14.
[17]. Миллер Вс. Асвины-Диоскуры; в кн.: Очерки арийской
мифологии. Т. I. С. 176.
[18]. См. Абаев В. И. Избранные труды. Владикавказ, 1990,
с. 132.
«Не исключено, что свое христианское название это древнее
божество получило по имени Иерусалимского святителя Саввы
Освященного, популярного в восточно-христианской церкви».
[19]. Имя этого осетинского Нептуна означает Водный (дон)
Петр и восходит к имени апостола Петра. (См. Абаев В. И.
Избранные труды. Владикавказ, 1990. С. 125, 126, 129.)
20. «Аларды имеет все черты языческого «медицинского» бога,
властного и поразить, и исцелить от нее. Таким был греческий
Асклепий... Асклепий имел своих преемников, «медицинских»
святых: одним из них был Иоанн Креститель... В восточной Грузии
по соседству с Осетией, в местности Алаверды, был древний и
весьма чтимый храм Иоанна Крестителя... Осет. Аларды/Алаур-
ди и есть не что иное, как груз. АкшегсН: божество названо по
имени места своего почитания». См. Абаев В. И. Избранные
труды. Владикавказ, 1990, с. 127.
21. См. СМОМПК, в. II, отд. 11, с. 41.

В. Ф. МИЛЛЕР
524
22.ССКГ, в. III, отд. 11, с. 40.
23. ССКГ, в. IX, отд. III, с. 21.
24. См. сн. 7 к тексту 21.
25. См. легенду об основании Хетага дзуара в ССКГ, в. III,
отд. II с. 30.
26. ССКГ, в. IX, отд. III, с. 21 и далее.
[27]. Осн-Багатар — букв. Осский (осетинский) богатырь;
имя легендарных героев Осетии, неоднократно упоминаемых в
грузинской хронике — КагШз СЬоугеЬа, список царицы Анны;
под редакцией С. Г. Каухчишвилн, Тбилиси, 1942. С. 101, 102,
165.
28. Г. Пфаф называет этот дзуар Юс-дзуар и видит в Юсе
имя императора Юстиниана! ССКГ, в. V, отд. II, с. 8.
[29]. Должно быть либо Хуссар (ирон.), либо Хонсар (ди-
гор.).
30. Другое название месяца, приблизительно
соответствующее августу,— рыджы моей (ирон.) — месяц пыли, а за ним
считают два месяца оленьей течки (рухоени дуусе мсейа).
[31]. Жртхурон (ирон.), гертхорон (дигор.) — букв, огонь
солнечный или огонь — дитя солнца, из «арт» (с ослаблением
гласного) — огонь и «хур» (хор) — солнце. Суффикс «он»
употреблен здесь как суффикс отчества — Огонь Солнцевич.— В. И.
Абаев. ИЭСОЯ. Т. I, с. 182.
32. Термин фселдыст (посвящение) употребляется только
относительно мертвых. Поэтому слова хозяина нарочно
неопределенны, так как неизвестно, отнести ли домового к царству
мертвых или нет.
33. ССКГ, в. III, отд. II, с. 28, 29.
34. Курп — местность, славящаяся плодородием проса.
35. Записка о. Гатуева несколько расходится в показании
времени длительности праздника. По его словам, праздник
начинается с последнего воскресенья января. С четверга дозволяется
посещать друг друга. В четверг, пятницу, субботу и воскресенье
следующей недели происходят общие молитвы,
жертвоприношения и пирушки.
36. По записке о. Гатуева, «емина» — чума.
37. По записке о. Гатуева, Гими был сумасшедшим.
38. Записка г. Туккаева рассказывает несколько иначе: Гими
Хайманов, увидел холеру, поспешил домой и сказал своим:
«Холера идет к нам, не отвечайте ей ничего, если она заговорит с
вами». Холера явилась, но Хаймановы действительно не
заговорили с нею. За это она прокляла их: «Живите одной семьей, да
не будет у вас двух семейств!» Сказав это, она пошла к Гатцне-

525
В ГОРАХ ОСЕТИИ
вым, и те, не узнав ее, заговорили с нею. С того дня Гатциевы
стали умирать; их было 28 душ и все умерли. После этого стали
умирать и другие семьи стурдигорцев, и чтоб спастись от холеры,
все покинули свои дома и разбрелись в разные стороны. Но
холера преследовала их всюду, и спаслись только те, которые
избрали Газандону.
39. Теперь он брошен в воду.
40. Записка г. Туккаева содержит следующий вариант.
Холера старалась пробраться в Газандону в виде волка; но вдруг
неизвестно откуда явилось сто собак, которые не подпустили ее.
Тогда она приняла вид обрубка соснового дерева, который в ярком
пламени приближался к толпе. Он был уже недалеко, как из
горной теснины пробилась река Урух (которой прежде не было),
и в нее скатился обрубок. Таким образом холера погибла, и из
всего населения спаслись только те, которые заняли
Газандону. Когда холера миновала, один из жителей (Байтемурук)
сказал: «Станем делать кувд избавителю своему и назовем его
Идауаг’ом, а праздник Фацбадан’ом».
[41]. Далее идет перечисление справляемых осетинами
поминок, которые приведены Вс. Миллером в его «Дневнике». См.
здесь стр. 492—493.
42. Ой люли, л юл и!
Мать Мария, мать мальчиков!
Кому девочку (дай), кому мальчика;
Не ради меня говорю,
Моя грудь еще тверда.
43. Если ребенок — девочка, то произносится другая
молитва: «Пусть Майрам ослепнет, за то что не сделала ребенка
мальчиком, теперь же ты (девочка) будь с медовыми пятками (т. е. с
приятными последствиями), чтобы после тебя родились
мальчики». Если после девочки действительно родится мальчик, то
девочке мажут пятки медом со словами: «Ты действительно
оказалась с медовыми пятками. Ты же, Майрам, не прогневайся на
нас, за то что мы бранили тебя. Мы сделали так потому, что у
родителей был недостаток в мужском поле».
44. «Уяеларт» — из «улел» — над и «арт» — пламя.
45. Если женщина родила в первый раз, то три чъирита
(лепешки) Сафе относят в спальню и Держат над постелью матери.
46. Т. е. чтобы за весельем не следовало горе, вследствие чего
веселье оказалось бы неуместным.
47. Образчик заговора см. в ССКГ, в. IX, отд. III, с. 24.
48. О свадебных обрядах осетин см, статью Дж. Шанаева
«Свадьба у северных осетин»; ССКГ, в. IV, отд. IV, с. 1—30.

В. Ф. МИЛЛЕР
526
49. См. эту молитву в ССКГ, в. IX, отд. III, с. 20-21.
50. См. ССКГ, в. IX, отд. III, с. 3.
51. См. сноски к тексту 22.
52. Сообщено нам г. Туккаевым.
ЧЕРТЫ СТАРИНЫ В СКАЗАНИЯХ
И БЫТЕ ОСЕТИН
ЖМНП, ч. СС, отд. II, с. 191-207.
1. Осетины замкнуты с востока чеченцами, с юга —
грузинами, с запада — тюркскими обществами Кабарды, с севера —
кабардинцами.
2. См. текст 12.
3. См. СМОМПК, в. I, отд. II, за 1881 г.
4. См. там же, с. 3.
5. См. ССК, т. I, с. 171.
6. Там же, с. 170.
7. Изд. в Тифлисе в 1861 г. г. Берже и им же в немецкой
переделке в Лейпциге в 1866 г. под заглавием: 01е За^еп ипс!
1лес1ег «Лез ТзсЬегкеззеп Уо1кз йезаттеИ: уот КаЬагсНпег ЗсЬога-
Вектигзт Мо^тоу, ЬеагЬекег, ипс! етег Уоггес1е уегзеЬеп уоп АсЫ?
Вегде.
8. Личное наше мнение в данном случае то, что кабардинский
эпос сильно повлиял на осетинский, а последний и кабардинский
— на сказания балкарцев. Но, конечно, это не более как догадка.
9. См. текст 3.
10. Слово уац — неизвестного значения; оно встречается в
названии святых Уас-герги (св. Георгий), Уац-илла (св. Илья).
[См. сн. 7 к тексту 42.]
11. См. текст 64.
12. См. Толковый словарь Даля.
13. См. текст 62.
14. Геродот, книга IV, гл. 5.
15. Там же, гл 9 и 10.
16. См. ССКГ, в. IX, отд. II, с. 1 и след.
17. См. Зр1еёе1 примеч. к У15регес1, III, 18.
18. Геродот, книга IV, гл. 67.
19. См. ССКГ, в. IX, отд. III, с. 1.
20. Геродот, книга IV, гл. 67.
21. См. ССКГ, в. IX, отд. III, с. 3.
22. См. текст 22.

527
В ГОРАХ ОСЕТИИ
23. Геродот, книга IV, гл. 73.
24. Там же, гл. 71.
25. Там же, гл. 59.
26. См. Пфаф. Обычное право осетин в ССК, т. II, с. 174.
27. См. ССКГ, в. IX, отд. II, с. 41, примеч.
28. См. Геродот, книга IV, гл. 62.
КАВКАЗСКИЕ СКАЗАНИЯ О ЦИКЛОПАХ
Этнографическое обозрение за 1890 г. № 1, кн. 4, с. 25 — 44.
1. СМОМПК, от. II, с. 97 и далее.
2. Кцева-900 кв. саж.
3. Анучин Д. Н. Отчет о поездке в Дагестан летом 1882 г.
Оттиск из Известий Императорского Русского Географического
Общества, т. XX, С.-Петербург, 1884. С. 40.
4. Там же. С. 41.
5. Кануков В. В осетинском ауле.— ССКГ, в. III, отд. II,
с. 17.
6. Сказка «О том, как великан поймал Урызмага», — ССКГ,
в. VII, отд. II, с. 9.
7. ССКГ, в. IV, отд. II, с. 12.
8. См. текст 53.
9. Б1е За&е уоп Ро1урЬет. — АЬЬапйЫп^еп дег Кцт§Нспеп.
Акаскппе йег ^ззепзсЬагг.еп г\х ВегПп.
10. Экскурсы в сказочный мир, М., 1886 г.
И.О. СеНапс!. А11;§песЫзспе МдгсЬеп т с!ег ОсНззее.
КАВКАЗСКИЕ ПРЕДАНИЯ О ВЕЛИКАНАХ,
ПРИКОВАННЫХ К ГОРАМ
ЖМНП, ч. ССXXV, С.-Петербург, 1883г., с. 100-116.
1. Стихотворное переложение принадлежит проф. В. Г. Зуб-
кову.
2. Султан-хан-Гирей. Мифология черкесских народов. Газ.
«Кавказ», 1846 г., № 35.
3. Профессор Горного института И. В. Мушкетов сообщил
нам из личного наблюдения, что западная вершина Эльбруса,
если смотреть на нее с востока, с ледника Лзау, сильно
напоминает своим очертанием профиль исполинской человеческой
фигуры.

В. Ф. КИЛЛЕР
528
4. Деревянные обручи, надеваемые на шею быкам.
5. Семья богатырей, часто являющаяся в нартских
(богатырских) сказаниях.
6. См. текст 17.
7. Газ. «Кавказ», 1859, № 20.
8. Дубровин Н. Ф. История войны и владычества русских на
Кавказе. Т. I, кн. 2, с. 159.
9. Эмии Н. Моисей Хоренский и древний эпос армянский.
М., 1881, с. 78.
10. История Армении Моисея Хоренского, перев. Н. Эмина,
гл. 62, с. 130.
11. Масис — гора Арарат.
12. «Кадж» на древнейшем языке армян значило «дух», по
мнению Н. Эмина.
13. Эмин Н. Моисей Хоренский и древний эпос армянский,
с. 76.
14. Там же, с. 72.
15. Услуга Каве была щедро вознаграждена Феридуном: он
сделал его начальником части войска, и его потомки составляют
знатнейший род в Персии.
16. 5р1еёе1. Егап. АкеггЛшт5кипс1е, I, р. 530 — 549; Зиновьев.
Эпические сказания Ирана, с. 53.
17. Мопег. Зесопс! ригпеу, р. 357; приведено у Зиновьева,
с. 60.
18. Раизап, I, 30.
19. См. другие подробности у МаппЬаго1!:. СегташзсЬе Му1Ьеп,
р. 87.
20. А1Ьап. 5<;исНеп, I, р. 156.
21. 5а§ш55еп5спаггЛ1сЬе ЗтлкПеп, р. 140.
22. Сптпл. Оеи^зсЬе 5а§еп, № 23.
СООБЩЕНИЕ О ПОЕЗДКЕ В ГОРСКИЕ
ОБЩЕСТВА КАБАРДЫ И В ОСЕТИЮ
ЛЕТОМ 1883 года
ИКОИРГО, т. III, Тифлис, 1884-1885 гг., с. 198-204.
[1]. Ковалевский М. М. A851—1916) — русский историк,
юрист, социолог, этнограф, академик Петербургской АН.
[2]. Таубий — горский князь, социальное сословие в
феодальной Балкарии.

529
В ГОРАХ ОСЕТИИ
[3]. Лталык — воспитатель; понятие связано с существовав
шим у кавказских горцев обычаем аталычества, суть которого
состоит в том, что ребенок вскоре после рождения переходит на
некоторое время в другую семью, к аталыку.
[4]. Кунак — гость; понятие связано с распространенным в
прошлом на Северном Кавказе обычаем, по которому двое
мужчин, принадлежащие к разным родам, племенам, народностям,
вступают в тесные дружеские отношения и оказывают друг другу
помощь и защиту.
5. Маджар — см. сн. к тексту 56.
6. Мурза (тюрк.) — титул феодальной знати.
7. Моисей Хоренский D07 — 492 гг.) — древнеармянский
историк.

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ
букв.
в.
вар.
г.
г.
Геродот
диг.
ДС
ЖМНП
зап.
ИКОИРГО
ирон.
ИЭСОЯ
о.
ориг.
отд.
ОЭ
ОЭИМ
перев.
с.
св.
сел.
СМОМПК
СМЭ
сн.
собств.
ССКГ
т.
тюрк.
РОЕ
— буквально
— выпуск
— вариант
— год
— господин
— Геродот. История в девяти книгах, М., 1972 г.
— дигорский
— Дигорские сказания. М., 1902
— Журнал министерства народного просвещения
— записал
— Известия Кавказского отдела Императорского
Русского географического общества. СПб.
— иронский
— Абаев В. И. Историко-зтимологический
словарь осетинского языка. М.— Л., т. I, 1958; т. II,
1973; т. III, 1979, т. IV, 1989
— отец
— оригинал
— отдел
— Миллер Вс. Осетинские этюды, вып. I —И, М.,
1881-1887
— Дюмезиль Ж. Осетинский эпос и мифология, М.,
1976
— перевел
— страница
— святой
— селение
— Сборник материалов для описания местностей и
племен Кавказа
— Сборник материалов по этнографии
— сноска
— собственно
— Сборник сведений о Кавказе
— том
— тюркский
— РипГ оззеизсЬе ЕггаЫип^еп т сИ#оп$сЬет 01а1ес1.
Негаиз^е&еЬеп уоп XV. МП1ег ипс! К. уоп
81аскс1Ьегй. 8*. Ре1ег51юиг^, 1891.

СОДЕРЖАНИЕ
Предисловие 5
Нарт ємє Даредзанты кадджытє
1. Сатана куыд райгуырди 14
2. Уырызмєг ємє Сатана 15
3. Созрыхъо 17
4. Уырызмєг ємє Созырыхъо 22
5. Сослан ємє Уырызмєг 26
6. Хємыц, Созырыхъо ємє Уырызмєг 30
7. Уырызмєг, Хємыц ємє Созырыхъо 32
8. Батрадз куыд райгуырди 36
9. Батрадз ємє Бєдзєнєг 39
10. Батрадзы фыд Хємыцы куыд амардтой 41
11. Батрадз йє фыды туг куыд райста 42
12. Хуыцау Батрадзы куыд амардта 41
13 Сослан єма Нарти адєн 45
14. Борєати Борєфєрнуг 48
15. Уырызмєджы єнєном лєппу 54
16. Амиран, Бадри ємє Мысырбн 57
17. Амираны кадєг 63
18. Ростом ємє Безан 64
Адємы цардыуаджы поэзи
19. Стур Дигорп фиййаути зар 66
20. Авдєнбєттєн 67
21. Алардыны зар[єг] 69
22. Бєхфєлдесун 69
23. Кувд . 74

В. Ф. МИЛЛЕР 532
Зарджытє
24. Хъара-Аслємбегн зар 76
25. Азнаури кадєнгє 83
26. Сагъєстє 87
Таурєгътє
27. Дыгур хєйрєджы куыд фєсайдтой 90
28. Уєйгутє 93
29. Биидзнтє куд рантєстєнцє Дигори, уой тауєрєхъ . 94
30. Туккай рун 96
31. Хємицати тауєрєхъ 97
32. Уасгергий тауєрєхъ 98
33. Тамар-Дедопали 99
34. Руймон 99
35. Биттир 100
36. Ємбурдтє 101
37. Ахсахъ-Темур єма Лєдєртє 101
38. Мєйє 102
Аргъєуттє
39. Лєг ємє рувас 105
40. Лєг, бирєгъ ємє рувас 105
41. Дуує къурмай 108
42. Еунєг мєгур єй 109
43. Єртє єнгари 116
44. Дзанболат єма Антонпхъо 118
45. Расти фєстаг не сєфуй 124
46. Асєго 146
47. Хъєрєу цъиахъ 156
ПЕРЕВОДЫ
Сказания о Нартах и Даредзанах
1. Как родилась Сатана 166
2. Урызмаг и Сатана 167

533
В ГОРАХ ОСЕТИИ
3. Созрыко 169
4. Урызмаг и Созрыко 174
5. Сослан и Урызмаг 177
6. Хамыц, Созрыко и Урызмаг 181
7. Урызмаг, Хамыц и Созрыко 183
8. Как родился Батраз 186
9. Батраз и Бадзанаг 189
10. Как убили Хамыца, Батразова отца 190
11. Как Батраз мстил за смерть своего отца 192
12. Как Бог убил Батраза 193
13. Сослан и Нарты 194
14. Бораев Борафарнуг 197
15. О безыменном сыне Урызмага 202
16. Амиран, Бодри и Мысырби 205
17. Предание об Амиране 210
18.0 Ростоме и Безане 211
Обрядовая поэзия
19. Песня стурдигорских пастухов 213
20. Привязывание к колыбели 214
21. Песнь Аларде 216
22. Посвящение коня 217
23. Молитва 222
Песни
24. Песня про могучего Асламбега 223
25. Прославление Азнаура 229
26. Думки 234
Сказания
27. Как дигорцы черта надули ; 237
28. Предание о великанах 239
29. Предание о том, как пчелы появились в Днгорпи . . 240
30. Туккаевская болезнь 242
31. Предание о Хамицаевых 244
32. Предание об Уасгерги 244

В. Ф. МНЛЛЕР 534
33. О Тамаре 245
34. Рупмои 246
35. Поверье о летучей мыши 246
36. Плеяды 247
37. Ахсактемур и Ладарта 247
38. Месяц 248
Сказки
39. Человек и лиса 250
40. Человек, волк и лисица 250
41. Двое глухих 253
42. Одинокий 254
43. Три товарища 260
44. Дзанболат и Антонико 262
45. Правда не пропадает 268
46. Асаго 287
47. Кривой великан 296
Афористическая поэзия
48. Осетинские загадки 304
49. Дигорские пословицы 306
50. Иронские пословицы 312
Тексты, записанные на русском языке
51. О Сирдоне 314
52. ОЦопане 318
53. Предание о великанах 322
54. Предание о змее в Галиате 323
55. Предание о поселении дигорцев в Камунте .... 323
56. Предание о бадплятах 325
57. Предание об осаде Галнаты Сахом 325
58. Предание о грузинской короне 326
59. Предание о ногайцах, живших некогда в Дигории . . 326
60. О крымском хане и о приходе русских 328
61. Предание рода Хамицаевых 328
62. Сказание о Даредзановых 330

535
В ЮРАХ 01ИИИ
63. Из сказании о Сослано 332
64. Из сказаний о Батразе 332
65. Сказка о балкарском и кабардинском охотниках . . 334
66. Рассказ о Дигор-Кабане 336
67. Сказка об алыппе 339
68. Легенда о св. Георгин 340
69. О пятнах на луне 342
Статьи
1. В горах Осетии 343
2. Религиозные верования осетин 384
3. Черты старины в сказаниях и быте осетин .... 431
4. Кавказские сказания о циклопах 447
5. Кавказские предания о великанах, прикованных к горам 462
6. Сообщение о поездке в горские общества Кабарды
и в Осетию летом 1883 года 477
Комментарии 484
Список сокращений
530