ГЮНТЕР БАУЭР
СМЕРТЬ СГСГТГТ^Гт
ОПТИЧЕСКИЙ
1ГГРМЦЕЛ
НОВЫЕ мемуары
НЕМЕЦКОГО СНАЙПЕРА

Гюнтер Бауэр
л
.  
___—______ _
РТЬ СКВ
ЧЫ*
ОПТИЧЕСКИМ
п и t
новые мемуары
НЕМЕЦКОГО СНАЙПЕРА
Москва
«ЯУЗА-ПРЕСС»
2009
УДК 356/359
ББК 63.3
Б 29
Оформление серии художника П. Волкова
Бауэр Г.
Б 29 Смерть сквозь оптический прицел. Новые мемуары
немецкого снайпера / Гюнтер Бауэр; [пер. с англ. М. Сви-
риденкова]. — М.: Яуза-пресс, 2009. — 256 с. — (Вторая
мировая война. Жизнь и смерть на Восточном фронте).
ISBN 978-5-9955-0088-9
После Польского похода 1939 года, где Гюнтер Бауэр проявил себя
как исключительно меткий стрелок, он был переведен в элитные пара-
шютные войска Люфтваффе, превратившись из простого Feldgrau (пехо-
тинца) в профессионального Scharfschutze (снайпера), и в первые часы
Французской кампании, в составе диверсионной группы «Granit», штур-
мовал самую неприступную крепость того времени — форт Эбен-Эмаэль.
Впоследствии Бауэр участвовал в знаменитом воздушном десанте на
Крит, боях в Италии и контрнаступлении в Арденнах, но, по его собствен-
ному признанию, самыми трудными, самыми опасными и кровавыми бы-
ли полтора года на Восточном фронте — как и большинство немецких ве-
теранов, он всю оставшуюся жизнь с содроганием вспоминал русские
морозы и русские танки, беспощадную битву за Москву и последний
штурм Берлина.
Эта книга — жестокие и циничные откровения профессионального
убийцы, прошедшего через самые страшные сражения Второй мировой
войны, знающего подлинную цену солдатской жизни на передовой, сто
раз видевшего смерть через оптический прицел своей снайперской вин-
товки.
УДК 356/359
ББК 63.3
ISBN 978-5-9955-0088-9
© M. Свириденков, пер. с англ., 2009
© ООО «Яуза-пресс», 2009
Глава первая
ПРИЗЫВНАЯ ПОВЕСТКА
Сентябрь, 1937
В тот день я, как всегда, был
в булочной, принадлежавшей нашей семье. Вместе со
мною там работали моя мать Анна и моя беременная
жена Ингрид. Нам с Ингрид было обоим по восемнадцать
лет. Мы поженились всего двумя месяцами раньше.
Я помогал моей матери вести дела в булочной уже
несколько лет, и, когда я повзрослел, это стало нашим
общим семейным бизнесом. Мать была рада, что часть
ее забот я переложил на свои плечи.
В булочную вошли две пожилые женщины. Они долго
рассматривали разные пирожные и печенье, тихо обсу-
ждая между собой, что им лучше купить. В конце концов
они определились с выбором и сделали покупку. На вы-
ходе им услужливо придержал дверь почтальон, направ-
лявшийся к нам.
— Я принес тебе призывную повестку, Гюнтер, —
сказал он войдя.
Услышав эти слова, я почувствовал, что в один миг
моя жизнь круто переменилась. Я знал, что еще два года
назад в Германии была восстановлена всеобщая воин-
ская обязанность, но относился к этому как-то отстра-
ненно, не представляя, что это коснется меня самого.
Почтальон протянул мне маленький желтый конверт,
на котором было напечатано мое имя и адрес.
5
— Спасибо, Вальтер, — сказал я и протянул ему пи-
рожное. — Угощайся.
Взяв пирожное, почтальон улыбнулся:
— Спасибо, Гюнтер, — приподняв шляпу, он раскла-
нялся с моей матерью и Ингрид и вышел из булочной.
Лицо моей матери сразу стало очень озабоченным,
она посмотрела на меня с тревогой.
— Мама, все будет хорошо, — я попытался успокоить
ее и заставил себя улыбнуться.
— Твой отец погиб на войне, — вздохнула она.
— Но мы сейчас ни с кем не воюем, — возразил я.
Раскрыв конверт, я начал читать повестку. В ней со-
общалось, что в трехдневный срок я должен явиться на
призывной пункт и что, если я не сделаю этого, меня
ждет арест. Кроме того, в повестке был указан адрес
моего призывного пункта, который, как оказалось, нахо-
дился в нескольких километрах от нашей булочной.
Три следующих дня пролетели очень быстро. Все это
время мать без конца давала мне разнообразные сове-
ты, которые, как думала она, могли помочь мне избе-
жать армейской службы:
— Скажи им, что ты только что женился. Скажи им,
что у тебя вот-вот родится ребенок...
Впрочем, сама она очень боялась, что ни один из
этих доводов ничего не изменит. И мать несколько раз
за эти три дня повторяла мне:
— Гюнтер, умоляю тебя, не пытайся строить из себя
смельчака, если когда-нибудь окажешься на войне. Твой
отец был храбрецом, и его нет с нами. А ты должен вер-
нуться домой целым и невредимым.
Ингрид передались тревоги моей матери. Однажды
вечером, когда мы были вдвоем, ее лицо стало очень
серьезным и грустным. Она сказала, едва сдерживая
слезы:
— Пообещай мне, что ты вернешься, Гюнтер.
6
— Конечно, вернусь! — ответил я с напускной весе-
лостью. — Но тогда уж и ты тоже пообещай, что будешь
меня ждать.
Она пообещала и поднесла мою руку к своему жи-
воту:
— Скажи нашему ребенку, что ты обязательно вер-
нешься.
Я поцеловал Ингрид в живот и улыбнувшись произ-
нес, обращаясь к тому, кто был внутри:
— Малыш, это говорит тебе твой папа. Я обещаю вам
с мамой, что я вернусь. Мы снова будем вместе, и все у
нас будет хорошо!
Ингрид провожала меня до самого призывного пунк-
та. Когда я подошел туда, я увидел длинную очередь из
молодых людей. Некоторые из них стояли со своими
женами, подружками и матерями. В толпе было даже
несколько маленьких детей, которых привели проводить
отцов.
Я встал в очередь. Ингрид не хотела уходить и сжи-
мала мою руку.
— Не волнуйся, нас, скорее всего, просто отправят
охранять границу, — оказал я, не веря до конца в прав-
дивость своих слов.
В те дни многие предчувствовали, что Германию ждут
тяжелые испытания. Жизнь в стране круто перемени-
лась всего за несколько последних лет. С приходом Гит-
лера к власти в 1933 году началось насаждение нацист-
ской идеологии. Несогласие с правящим режимом по-
степенно подавлялось все жестче и жестче. В конце
концов дошло до того, что даже невинная шутка о Гит-
лере или его партии могла привести к аресту. Впрочем,
я сам был слишком молод тогда, чтобы задумываться о
таких вещах. Единственное, мне бросилось в глаза, что
примерно за два года до того, как я получил призывную
7
повестку, нашу булочную перестали посещать несколь-
ко евреев, которые прежде были постоянными клиента-
ми. Но в ту пору я не придал этому особого значения.
Возможно, этим людям удалось сбежать из страны, ли-
бо же их постигла гораздо худшая судьба.
Я сам никогда не был нацистом. Но хорошо помню,
что к середине тридцатых годов германский народ раз-
делился на их сторонников и тех, кому оставалось толь-
ко молчать и бояться. Нацисты были везде. Даже около
призывного пункта несколько из них прохаживались в
черных рубашках со свастикой на рукаве и раздавали
пропагандистские листовки. Когда одну из них протяну-
ли мне, я взял ее, вежливо улыбнувшись. Мне были не
нужны лишние проблемы.
Вскоре подошла моя очередь. Я крепко обнял жену:
— Ингрид, все будет хорошо! Я скоро вернусь, верь
мне!
Она едва не расплакалась и в который раз сказала,
что очень любит меня и будет ждать. Мы поцеловались,
и я вошел в коридор призывного пункта. Ингрид смот-
рела мне вслед, но дверь была на пружине и захлопну-
лась сразу, как только я вошел.
В коридоре тоже была очередь, которая вела к мас-
сивному столу. Над столом возвышался тучный сер-
жант. Он забирал у призывников повестки и задавал ка-
ждому из них ряд формальных вопросов.
Когда я наконец оказался возле стола, сержант спро-
сил у меня мое имя, адрес, возраст, вес и тому подоб-
ное. Задавая вопросы, он не делал пауз. Его голос зву-
чал монотонно, а лицо ничего не выражало. Он даже по-
казался мне не человеком, а некой машиной.
Все происходившее дальше также напоминало кон-
вейер. В следующей огромной комнате мы прошли мед-
комиссию, по очереди переходя от одного врача к дру-
гому. После этого еще один сержант протянул мне на
8
подпись документ, согласно которому я призывался в
армию на четыре года. Мне ничего не оставалось, кро-
ме как поставить свою подпись.
Вскоре после этого каждому из нас были выданы
личные солдатские книжки, которые мы должны были
постоянно носить с собой. Кроме того, мы получили
специальные бланки, в которых каждый из нас должен
был указать имена и адреса ближайших родственников,
а также написать, чем он занимался в предыдущие годы
и какими навыками владеет. Исходя из этого впоследст-
вии определялась наша воинская специальность.
Мне не пришло в голову ничего лучше, кроме как на-
писать, что я работал в булочной, а также что я владею
навыками меткой стрельбы. Стрелять из винтовки я на-
учился еще в школьном кружке. Преподаватель говорил,
что я самый меткий мальчик из всех, с кем ему приходи-
лось заниматься. И это действительно было так.
Когда мы заполнили все бумаги, нас выстроили во
дворе позади призывного пункта. Там уже стояли ар-
мейские грузовики. Мы погрузились в них, и нас отвез-
ли на вокзал. Вскоре мы уже сидели в поезде, который
увозил нас прочь от родного Гамбурга. Впрочем, наш
путь продолжался всего несколько часов. А потом мы
выгрузились на станции, где нас снова ждали армей-
ские грузовики.
Уже начинало темнеть, когда мы приехали в трениро-
вочный лагерь. Нас выстроили на плацу перед казарма-
ми. Сержант Краусс, который в дальнейшем отвечал за
нашу подготовку, произнес речь, общий смысл которой
сводился к тому, что он сделает из нас настоящих бой-
цов, которые будут стоять на страже интересов Герма-
нии, фюрера и народа. После этого нас разместили в
казармах, где нам предстояло жить в течение после-
дующих трех месяцев.
9
...На следующий день нам выдали униформу. В нее
входила серо-зеленая полевая куртка, серые штаны,
высокие, доходившие до колен, сапоги и овальный сол-
датский медальон, состоявший из двух половинок. Ме-
дальон нужно было носить на цепочке на шее. Кроме то-
го, мы получили ремни и каски.
Погоны на моей полевой куртке были чистыми, без
нашивок, как и положено у рядовых. На куртке было два
наружных кармана и один внутренний, сделанный спе-
циально, чтобы каждый из нас мог положить в него свою
личную солдатскую книжку, что я сразу и сделал.
Надпись на бляхе моего ремня гласила: «С нами
Бог!» Помимо этого на ремне размещалось три патрон-
ных сумки, в каждую из которых вмещалось по десять
патронов. Также на ремне я должен был носить со сто-
роны спины слева выданную мне складную пехотную ло-
патку. Еще мне выдали вещмешок, фляжку и жестяную
кружку. В общем, все как и полагается. Но было среди
вещей и то, что сначала показалось мне совершенно
бесполезным, — противогаз, фильтры к нему и таблет-
ки, которые нужно было принимать в случае газовой
атаки. Зачем все это нужно в мирное время? На секунду
мне вспомнились опасения моей матери. Но еще через
несколько мгновений все дурные мысли вылетели у ме-
ня из головы. Молодость есть молодость.
Вот что мне не понравилось по-настоящему, так это
армейская стрижка. Я, конечно, и сам любил постричься
коротко. Но нас, новобранцев, постригли практически
совсем наголо.
Дальнейшая моя жизнь в тренировочном лагере со-
стояла из бесконечных марш-бросков на значительные
расстояния, в том числе и с полной выкладкой, разно-
образных физических упражнений, теоретической под-
готовки и занятий на стрельбище.
Наш сержант практически сразу заметил, что я стре-
10
ляю очень метко, и через некоторое время он сказал
мне, что после базовой подготовки меня направят в
снайперскую школу.
В нашем взводе оказались двое парней, вместе с ко-
торыми я учился в начальной школе. Это были Антон
Келлер и Михаэль Гаус. В школе мы не особо дружили,
но в тренировочном лагере сразу стали друзьями.
Михаэль, как и я, сразу зарекомендовал себя очень
метким стрелком. Подобно мне, он был среднего тело-
сложения, выносливым, быстрым. Его взгляд всегда
был сосредоточенным и серьезным.
Антон выглядел его полной противоположностью —
голубоглазый блондин, двухметровый здоровяк, зани-
мавшийся до армии борьбой и боксом. Улыбка никогда
не сходила с его лица, он очень любил посмеяться, для
этого ему достаточно было услышать малейшую шутку.
Точно так же, шутя, он совершал изнурительные марши
с полной выкладкой и выполнял тяжелейшие физиче-
ские упражнения.
Конечно, Антон стрелял гораздо хуже нас. Но нам с
Михаэлем очень хотелось, чтобы его тоже зачислили в
снайперскую школу, и мы всячески старались помочь
ему овладеть умением меткой стрельбы. В конце концов
через несколько недель результат был достигнут. Антон
попадал в цели по-прежнему хуже, чем мы с Михаэлем,
но гораздо лучше, чем остальные. И сержант сказал, что
Антон тоже будет зачислен в снайперскую школу.
В ходе базовой подготовки нас учили ориентирова-
нию на местности, применению различных типов ору-
жия, а также тому, как правильно рыть окопы, противо-
стоять танкам и что делать в случае газовой атаки.
За время подготовки мы учились бросать гранаты,
стрелять из карабина К98к, винтовочного гранатомета,
80-миллиметрового миномета.
Карабин «Mauser К98» был достаточно тяжел. Он ве-
11
сил около четырех килограммов. Нам, новобранцам, по-
сле многокилометровых маршей казалось, что на плече
у каждого из нас висит просто невообразимая тяжесть.
Зато этот карабин был оснащен магазином на 5 патро-
нов. Он был очень удобен для стрельбы. При закрытии
затвора пустая обойма автоматически выбрасывалась
из пазов. Прицельные приспособления включали в себя
мушку и V-образный целик, регулируемый по дальности
в диапазоне от 100 до 2000 метров. Причем мушка уста-
навливалась на основании в дульной части ствола в
поперечном пазу, и она могла перемещаться влево и
вправо для смещения средней точки попадания. Благо-
даря этому можно было добиться очень хорошей точно-
сти стрельбы на значительные расстояния.
А вот винтовочные гранатометы, конечно, нельзя бы-
ло назвать последним словом техники. Этот тип грана-
тометов применялся немецкой армией еще в Первую
мировую войну. Конечно, у нас были гораздо более со-
вершенные образцы подобного оружия. Но впоследст-
вии мне стал ясен главный недостаток всех дульных
гранатометов. Дело в том, что, подготовив гранату для
выстрела, ты уже не можешь выстрелить из винтовки
обычным патроном, пока не выстрелишь или не сни-
мешь со ствола гранату. Зато винтовочные гранатометы
очень мало весили и были действительно эффективны-
ми в боях.
80-миллиметровые минометы сразу показались нам
очень грозным оружием. В дуло их ствола пролезал ку-
лак. Они могли стрелять минами весом более трех кило-
граммов на расстояние более двух километров. Я сам
тогда с ужасом представил, что будет, если я когда-ни-
будь окажусь в зоне огня подобного оружия. Впрочем,
впоследствии мне пришлось пережить на войне и гораз-
до более страшные вещи.
Однако во время базовой подготовки мы все были
12
еще достаточно беззаботны. Некоторые из нас, которых
сержант счел подходящими для этого, осваивали осо-
бые виды оружия, такие как огнеметы и пулемет MG-34.
MG-34 был первым в истории единым пулеметом, ко-
торый вплоть до 1942 года официально являлся основ-
ным пулеметом не только пехоты, но и танковых войск
Вермахта. MG-34 мог использоваться как в качестве
ручного пулемета на уровне пехотного взвода пехоты,
так и в качестве станкового на уровне батальона. При
этом данный пулемет стрелял такими же 7,92-милли-
метровыми патронами, что и карабин К98к.
Помимо всего этого нас также учили, как сражаться в
рукопашном бою с помощью винтовочных прикладов и
саперных лопаток.
Когда три месяца базовой подготовки подошли к
концу, я вместе с Антоном и Михаэлем был направлен в
снайперскую школу. Там мы провели еще полтора меся-
ца. Здесь наши тренировки состояли преимущественно
из стрельбы. Мы учились вести прицельный огонь со зна-
чительных расстояний, пользуясь оптическим прицелом.
Кроме того, нас обучали выбору приоритетных це-
лей. Прежде всего мы должны были поражать вра-
жеских снайперов. Затем артиллерийских наводчиков и
офицеров. Следующей нашей целью должны были ста-
новиться артиллеристы, минометчики и пулеметчики.
А уж в самую последнюю очередь от нас требовалось
стрелять по обычным солдатам-пехотинцам.
Помимо этого нас учили маскироваться на местно-
сти, используя естественные средства, такие как ветки,
листья и даже грязь. Но, честно говоря, последующее
участие в войне научило меня способам маскировки го-
раздо лучше, чем обучение в снайперской школе.
Но что самое ценное — инструктор научил нас не-
зыблемому правилу, от которого зависит выживание
снайпера, хотя оно и не всегда применимо в боевых ус-
ловиях.
13
— Запомните, — повторял он без конца. — Если вы
сделали выстрел, то должны тут же сменить позицию.
В противном случае любой из вас тут же превратится в
легкую мишень для снайпера противника.
После завершения снайперского обучения я получил
свой первый отпуск. Это позволило мне на две недели
вернуться домой.
Мать и Ингрид были ужасно рады моему приезду. А я
был горд собой, ведь над левым локтем у меня красо-
вался шеврон из серебристого галуна на темно-зеле-
ном треугольном клапане. Дело в том, что после оконча-
ния снайперской школы мне было присвоено звание —
ефрейтор. Более того, поскольку армейская служба оп-
лачивалась, то я вернулся домой с некоторой суммой
денег. Большую часть из них я отдал Ингрид, оставив
лишь немного себе на пиво.
Двухнедельный отпуск прошел головокружительно
быстро. И я снова прощался с матерью и Ингрид, снова
садился на очередной поезд. На этот раз местом моего
назначения была военная база под Берлином. Там я и
провел несколько последующих месяцев.
Ингрид родила сына в июне. Как я и хотел, она назва-
ла его Куртом. Ему не успел еще исполниться месяц,
как я получил второй отпуск. Сначала я даже немного
боялся подойти к нашему крохе, лежавшему в люльке,
таким маленьким он мне казался, хотя и весил почти че-
тыре килограмма. Но, безусловно, я был очень рад, что
у меня родился сын, что у меня есть любящая жена, что
моя мама стала бабушкой... Но отпуск заканчивался,
мне пора было возвращаться в строй.
Успокаивая мать и Ингрид, я сказал им, что еду про-
сто охранять Берлин. Наверное, я и сам верил в это то-
гда. Я не знал, что история неумолимо движется к гран-
диозным и страшным событиям, одним из участников
которых мне суждено было стать.
14
Глава вторая
АННЕКСИЯ СУДЕТ
Сентябрь, 1938
После Первой мировой вой-
ны Судетская область входила в состав Чехословакии и
составляла едва ли не треть всей площади страны. На
территории этой области проживало 3,5 миллиона этни-
ческих немцев. Уже в начале 1938 года Гитлер постоян-
но заявлял в своих речах о том, что немцев в Чехослова-
кии всячески притесняют. В те дни я не раз слышал по
радио и читал в газетах о том, что судетские немцы жи-
вут в невероятной бедности и подвергаются гонениям
со стороны чехов, а также что именно в Судетской об-
ласти самый высокий во всей Европе процент не только
по числу самоубийств, но и по детской смертности.
Вскоре после того, как в марте 1938 года Австрия
без единого выстрела была присоединена к Германии,
немцы, жившие в Судетской области, стали требовать
провести референдум, на котором население Судет
смогло бы решить само, оставаться ли этой области в
составе Чехословакии или войти в состав Германии.
Однако референдум так и не был проведен. Более того,
правительство Чехословакии вскоре ввело войска в на-
селенные немцами районы и объявило военное положе-
ние на их территориях.
Живя в Германии, мы постоянно слышали в те дни
пропаганду о том, что Гитлер это так не оставит и сде-
15
лает все, чтобы судетские немцы перестали терпеть
бесчинства чехов и снова жили «в одном доме с наци-
ей». И действительно, 29 сентября 1938 года в Мюнхене
было составлено соглашение, подписанное на следую-
щий день премьер-министром Великобритании Невил-
лом Чемберленом, премьер-министром Франции Эдуар-
дом Даладье, премьер-министром Италии Бенито Мус-
солини и самим Адольфом Гитлером. С этого момента
Судетская область была формально передана в состав
Германии.
Я оказался в составе войск, которые должны были
войти на территорию Судет. В одном грузовике со мною
ехали Антон, Михаэль и еще семнадцать других снайпе-
ров. Все вместе мы составляли особый снайперский
взвод.
Наш грузовик двигался позади колонны легких тан-
ков. Каждый из нас не выпускал из рук свой карабин.
У нас были обычные армейские карабины К98к, допол-
ненные штык-ножами и оптическими прицелами. Впро-
чем, наши оптические прицелы лишь с большой натяж-
кой можно было назвать подходящими для снайперов.
Эти прицелы давали только 2,5-кратное увеличение, че-
го было явно недостаточно для прицельной стрельбы со
значительных расстояний.
Некоторые из моих сослуживцев пытались разгова-
ривать друг с другом и даже шутить. Но это плохо полу-
чалось. Сказывалось нервное напряжение. Командовав-
ший нашим взводом сержант Бергер заранее предупре-
дил нас, что если в операции возникнут осложнения, то
самая непростая работа будет возложена именно на
нас. Сначала все мы восприняли это с юношеской бра-
вадой. Но чем дольше продолжался путь, тем сильнее
нас охватывали неприятные предчувствия. Я сам очень
боялся, что меня могут ранить. А вдруг меня ранят так,
что врачам придется отрезать мне руку или ногу? Как я
16
тогда смогу помогать матери и Ингрид, вернувшись до-
мой? О том, что кого-то из нас могут убить, у меня — да,
скорее всего, и у всех остальных — даже мысли не бы-
ло. Мы ведь еще ни одного боя не видели, не понимали,
что на войне убивают по-настоящему. Тем не менее не-
приятно было на душе. Мои друзья Антон и Михаэль то-
же молчали, глядя в пол.
Сержант Бергер ехал верхом на лошади позади на-
шего грузовика. Он был родом из Австрии, ему было
уже за сорок. Он успел еще в Первой мировой поучаст-
вовать. Его лицо казалось очень спокойным, и это все-
ляло в нас уверенность в подобной ситуации.
Через некоторое время наш грузовик неожиданно
остановился. Я высунулся из кузова и увидел, что сер-
жант Бергер подъехал к кабине водителя, чтобы выяс-
нить причину остановки.
Примерно через минуту я понял, в чем было дело.
Наш грузовик начал объезжать заглохший посреди до-
роги танк. В течение следующих двух часов пути, выгля-
дывая из кузова, я насчитал еще около десяти сломав-
шихся немецких танков, которые не могли продолжать
движение. А ведь это были новейшие машины наших
конструкторов! Увиденное неприятно поразило меня.
Что будет, если подобное случится во время боя? Впро-
чем, я держал свои мысли при себе.
Прошло еще несколько часов, и мы пересекли грани-
цу Чехословакии. Когда мы въехали на территорию Су-
детской области, я ожидал, что нас будут встречать с
цветами. Во всяком случае, до этого нам не раз расска-
зывали о том, что именно так встречали немецкие вой-
ска, входившие в Австрию.
Однако в Судетах жители не бросали цветы немец-
ким солдатам. Конечно, многие местные немцы с радо-
стью встречали нашу войсковую колонну. Но периоди-
чески мы замечали и хмурые, недовольные взгляды.
17
Причем так на нас смотрели не только чехи, но иногда и
судетские немцы. Это заставило меня задуматься. Нам
ведь говорили, что все немцы в Судетской области ждут
нас как избавителей. В действительности оказалось, что
многим из них в Чехословакии жилось вовсе не так пло-
хо, как описывал Гитлер. Я окончательно убедился в
этом за то время, пока находился в Судетской области в
составе оккупационных войск. При этом, конечно, мно-
гие судетские немцы на самом деле хотели, чтобы их
территории снова вошли в состав Германии, но обу-
словлено это в большинстве случаев было скорее идео-
логическими мотивами, чем пресловутыми притесне-
ниями со стороны чехов.
Естественно, тогда, в молодости, я сформулировал
все это для себя вовсе не так четко. Но мне было ясно,
что между действительностью и словами властей есть
значительная разница. Однако я не говорил об этом да-
же Антону и Михаэлю. Я не был борцом по натуре, не
был оппозиционером. Я был обычным, нормальным че-
ловеком, и мне были не нужны неприятности.
Вопреки нашим дурным предчувствиям в Чехослова-
кии мы не встретили никакого вооруженного сопротив-
ления. Более того, за время моего нахождения там в со-
ставе оккупационных войск также не произошло никаких
инцидентов.
За этот период я получил даже короткий отпуск до-
мой. Впрочем, даже дома я очень осторожно рассказы-
вал об увиденном. И дело не в том, что я не доверял
матери и Ингрид. Но они невольно могли сболтнуть
лишнее, а это навлекло бы беду не только на меня, но и
на них. Единственное, я как-то раз между делом обмол-
вился о том, что прицелы на наших карабинах мало при-
годны для снайперской стрельбы. И, что самое удиви-
тельное, мои близкие помогли мне решить эту проб-
лему.
18
В последний день перед возвращением в армию я
получил два подарка от матери и Ингрид. Первый из них
представлял собой небольшой медальон, в котором бы-
ло две фотографии — Ингрид и нашего ребенка. А вот
второй подарок заставил меня буквально открыть рот
от удивления. Это был цейсовский оптический прицел
шестикратного увеличения. В то время подобные при-
целы еще не производились для штатного армейского
стрелкового оружия. Но мать посоветовалась с боевым
другом моего отца, и тот помог ей выбрать такой опти-
ческий прицел для охотничьих карабинов, чтобы его
можно было без проблем установить на мой карабин
К98к. Впоследствии оказалось, что этот оптический
прицел действительно идеально подходил для снайпер-
ской работы. Боюсь, что моей бедной матери пришлось
истратить на него значительную часть своих сбереже-
ний. Но она действительно очень любила меня, как и
я ее.
С мыслями о доме мне было нелегко возвращаться в
строй. Тем не менее присяга обязывала меня, и через
несколько дней я уже был на нашей военной базе в Су-
детах. Там я получил обратно свой карабин. Мне потре-
бовалось совсем немного времени, чтобы закрепить на
него новый прицел. Я установил его достаточно высоко,
чтобы иметь возможность в случае необходимости вес-
ти огонь, не пользуясь оптикой. После этого я решил
пристрелять свой карабин. Выяснилось, что с новым
прицелом я могу без труда поражать мишени на рас-
стоянии более трехсот метров, а то и гораздо дальше.
Это привело меня в восторг, хотя я еще до конца не
представлял, насколько ценным окажется подобный при-
цел в боевых условиях.
В Судетской области я пробыл еще несколько меся-
цев. А 15 марта 1939 года я снова оказался вместе со
своим взводом в кузове армейского грузовика. Гитлер
19
решил подчинить себе основную часть территории Че-
хословакии. Немецкие войска вошли в Прагу огромны-
ми колоннами, состоявшими из танков, бронетранспор-
теров, грузовиков и другой техники.
На этот раз наш боевой дух был предельно высок.
Мы были уверены, что все пройдет без сучка без задо-
ринки, поскольку знали: чехи — не бойцы! Однако уви-
денное превзошло даже наши самые смелые ожидания.
Чехи встречали нас в Праге, вскидывая руки в герман-
ском армейском салюте и крича: «Хайль Гитлер!» Меня
это крайне поразило. Я не верил, что все здесь чисто.
И я оказался прав. У Михаэля был друг, который служил
в войсках СС. Так тот за рюмочкой шнапса вскоре про-
болтался Михаэлю. Мол, чехи были предупреждены, и
если бы они не салютовали так яростно, то их бы ждала
очень незавидная судьба. Думаю, как раз эсэсовцы то-
гда бы и приняли самое активное участие в расправе
над чехами.
Надо сказать, войска СС в Германии считались элит-
ными. По большому счету они действительно были тако-
выми. За последующие годы войны я не раз убеждался,
что ребята из СС могут сделать невозможное там, где
войска Вермахта оказываются бессильны. Как солдаты
эсэсовцы были почти безупречны, и за это их нельзя
было не уважать. Но был еще один строгий критерий от-
бора в эти войска — беззаветная преданность Гитлеру и
соответствующим идеалам. Лично я от этих идеалов
всегда был далек, хотя мое отношение к Гитлеру и из-
менилось через некоторое время в лучшую сторону, но
без фанатизма. Наверное, этим и объясняется, что за
всю войну я так и не сошелся близко ни с кем из эсэсов-
цев.
Подобно Судетской области, столица Чехословакии
сдалась нам без кровопролития. Что удивительно, впо-
следствии я узнал, что у чехов была неплохо развита во-
20
енная промышленность. Однако после происшедшего
все их заводы, производившие вооружение, перешли в
руки немцев.
Мне до сих пор непонятен и удивителен тот факт, что
чехи, обладавшие танками, артиллерией, противотанко-
выми орудиями и разнообразным стрелковым оружием,
не оказали нам никакого сопротивления. В результате
все их вооружение также перешло к Вермахту. Впрочем,
нас, солдат, подобный исход более чем устраивал. У нас
ведь и потерь не было, и героями себя ощущали: как-
никак даже без боя нам враг сдается.
В Праге я пробыл еще пять с половиной месяцев.
Все это время я писал домой по несколько раз в неде-
лю. Я очень скучал по своей семье и переживал, что
первый год жизни моего сына не проходит у меня на
глазах. Однако я утешал себя тем, что моя служба идет
более чем спокойно. Прага в те дни была вполне при-
ветливым для нас городом. А когда нас отпускали в
увольнения, мы могли даже позволить себе пофлирто-
вать с прекрасными пражанками. Впрочем, я любил
свою жену, и поэтому у меня лично дальше флирта дело
не заходило. Но, так или иначе, я надеялся, что осталь-
ной срок моей службы пройдет столь же легко.
Надо сказать, для подобных надежд у меня были все
основания. В мае 1939-го Гитлер подписал соглашение
с Италией, в результате чего эта страна стала офици-
альным союзником Германии. Немного позднее, 23 ав-
густа 1939 года, был заключен пакт о ненападении меж-
ду Германией и Россией. Через несколько дней после
этого я узнал, что наша дивизия окажется в числе войск,
которые войдут в Польшу. Это не вызвало у меня ника-
ких опасений. Я был уверен, что там повторится то же
самое, что было в Чехословакии. Единственным неудоб-
ством был приказ, запрещавший говорить кому бы то ни
было о предстоящей операции.
21
Соответственно, мне очень сложно было написать
последнее перед этой кампанией письмо домой. Я на-
писал его в общих словах. Сказал, что служба моя идет
так же хорошо, как и прежде, и что я очень скучаю по
матери, Ингрид и нашему маленькому ребенку.
Ночью 1 сентября 1939 года я находился в грузовике,
который ехал по территории Чехословакии, но неумоли-
мо приближался к польской границе. До рассвета оста-
валось еще несколько часов.
Глава третья
ВТОРЖЕНИЕ В ПОЛЬШУ
Сентябрь, 1939
Наша колонна стояла пример-
но в двадцати километрах от польской границы. Ровно в
четыре часа утра мы начали двигаться в сторону Поль-
ши. Сидя в грузовике, мы шутили о том, насколько рети-
во поляки будут салютовать и кричать: «Хайль Гитлер!»
Но через некоторое время я заметил, что лицо сержанта
Бергера (на этот раз он ехал вместе с нами в кузове гру-
зовика) выглядит вовсе не столь беззаботным, как наше
настроение. Это вселило в меня неприятные опасения.
Через некоторое время мы услышали где-то в воздухе
рев моторов.
— Это польские самолеты, — сухо пояснил сержант.
— А что, у них еще и самолеты есть? — удивился Ан-
тон, продолжая беззаботно улыбаться.
Михаэль был настроен столь же оптимистично. А мне
как-то не по себе стало. Но тем не менее я себя в руках
держать умел. А одного из наших снайперов вдруг пани-
ка охватила ни с того ни с сего. Он даже вскочил со сво-
его места, потом снова сел. Я тогда подумал, что сер-
жант Бергер сейчас на него заорет. Но это, естествен-
но, ни к чему хорошему не привело бы. А сержант наш
был стреляным воробьем, он сказал:
— Это хорошо, что хоть кого-то из вас охватывает
страх. Страх поможет вам быть осторожными и сохра-
23
нит вам жизнь, если все пойдет не так хорошо, как пре-
жде. Только не забывайте, что трусы умирают первыми.
Контролируйте свой страх.
Возможно, речь сержанта Бергера была и не столь
пафосной, но общий смысл сказанного был именно та-
ким и я запомнил его слова именно так. И знаете, это
очень помогло мне во всех последующих боях.
Тем не менее большинство из нас тогда не придало
значения словам сержанта. Мы ехали в Польшу, чтобы
быть победителями. В грузовике снова раздавались
шутки.
В 4.50 мы пересекли реку Одру, по которой проходи-
ла польская граница. Впереди нас шли танки, за нами
тянулись другие дивизии. Конечно, из грузовика я не
мог даже приблизительно оценить численность войск.
Но рев моторов нашей техники был очень сильным, и у
меня возникло ощущение, что против Польши брошены
значительно более серьезные силы, чем при вторжении
в Чехословакию.
Когда мы пересекали границу, я подумал о том, что
сейчас поляки откроют огонь. Но этого не произошло.
Они то ли не ждали нас, то ли не собирались сопротив-
ляться...
Тишина, заглушаемая только ревом моторов, каза-
лась бесконечной. Я не знаю, сколько это продолжалось.
Возможно, час, а может быть, и два. Но затем вдруг где-
то вдали раздались орудийные залпы и выстрелы из
стрелкового оружия.
— Поляки скоро вместо «Отче наш» будут повторять:
«Хайль Гитлер!» — Антон запнулся, едва успев догово-
рить свою шутку.
Грохот выстрелов и взрывов раздавался все ближе.
Не успели мы опомниться, как сержант Бергер заорал
приказ:
— Всем на выход! Открыть огонь по полякам!
24
Мы начали спешно выпрыгивать из грузовика. Рас-
свет только начинался. Но и в полусумраке я смог раз-
глядеть поляков, которые вели огонь по нашей колонне.
Они использовали как прикрытие неровности местно-
сти, деревья и несколько крестьянских домов, находив-
шихся поблизости. Поляков было очень много, но, види-
мо, наше появление застало их врасплох, и поэтому они
не успели даже вырыть окопы. У них только и было что
несколько выкопанных наскоро пулеметных ячеек. Здесь
надо сказать, что помимо стрелкового оружия у врагов
были пулеметы и легкие противотанковые пушки. Но,
что самое интересное, позади основных сил поляков я
увидел множество людей на лошадях. Еще когда мы
ехали в грузовике, сержант говорил нам, что у поляков
есть кавалерия, которая считается у них элитным родом
войск.
Людей на лошадях было очень много. Возможно, це-
лый кавалерийский полк. Но они в нерешительности
стояли на месте и не спешили устремляться в атаку.
Я думал об этом впоследствии: а что еще они могли
сделать? Кидаться с саблями на танки было бы смешно.
У нас, конечно, ходила такая байка, будто польские ула-
ны пытались с саблями нашу бронетехнику атаковать.
Но, мне кажется, это всего лишь байка, я сам ни разу
такого не видел.
Тем не менее польская пехота вела по нам очень
плотный огонь. Их пулеметы не замолкали, их пушки су-
мели подбить два или три наших танка.
Нам пришлось прятаться за нашей бронетехникой.
Это спасло не всех. И уже раздавались крики раненых
немецких бойцов. Естественно, появились и первые
убитые. Я не думал об этом. Я даже забыл о том, что я
снайпер. Я просто беспорядочно стрелял в сторону по-
ляков. То же самое делали и остальные ребята из моего
взвода.
25
Так продолжалось несколько минут, пока сержант
Бергер не заорал на нас:
— Вы снайперы или кто? А ну-ка, уничтожьте поль-
ских пулеметчиков!
Услышав такой окрик, я сразу пришел в себя. Через
несколько мгновений в перекрестии моего прицела по-
явился человек, стрелявший по нам из пулемета. Я на-
жал на спусковой крючок. Сквозь оптический прицел я
увидел, что к пораженному мной поляку подскочил еще
один солдат, а другой поляк занял место павшего това-
рища, чтобы вместо него вести огонь из пулемета. Это-
го нельзя было допустить, и мне ничего не оставалось
делать, как передернуть затвор и снова нажать на спус-
ковой крючок. Так продолжалось еще несколько раз.
У меня единственного во взводе был оптический при-
цел, позволявший убивать врагов на таком расстоянии в
рассветных сумерках. Я впервые в жизни убивал живых
людей. Но я не думал об этом. Следующей моей целью
стали артиллеристы, которые стреляли из противотан-
кового орудия по нашей бронетехнике. Первому я попал
точно в грудь, а потом убил и ранил еще нескольких из
них. А еще через десять-пятнадцать минут бой затих.
Наши танки сделали свое дело, они подошли вплотную к
позициям врага, и поляки обратились в бегство.
— Мы победили! — кричали ребята из моего взвода.
А меня рвало, я думал о том, что впервые в жизни от
моей руки погибли люди. Ко мне подошел сержант Бер-
гер. Он сказал:
— Ладно, Гюнтер, ты должен был пройти через это.
Двадцать лет назад меня тоже рвало, когда я впервые
убил человека. Но ты спас своих товарищей. А это са-
мое главное. Запомни, если ты пожалеешь врага, это
может стоить жизни твоему другу или даже тебе само-
му. Ты ведь даже не за Гитлера здесь воюешь, не за
Германию, а за своих друзей и за самого себя, — по-
26
следние слова сержант Бергер произнес шепотом, так
что я был единственным, кто мог их услышать.
Знаете, я потом не раз думал об этом во время вой-
ны и после нее. Я уверен, что он был прав.
За время боя мои друзья Антон и Михаэль также су-
мели подстрелить нескольких поляков. Но они пережи-
вали это легче, тем более что они сумели убить все-таки
меньше людей, чем я. А я один только убил пять или
шесть человек, да и ранил, наверное, не меньше. На ли-
цах Антона и Михаэля была растерянность, но не более
того. В моем взводе все остались живы, но несколько из
наших ребят были ранены. Вокруг них тут же засуети-
лись медики.
— А вы поможете раненым полякам? — задал я наив-
ный вопрос.
— Извини, парень, но твои поляки уж на твоей совес-
ти будут! Нам приказали помогать только немцам, — ух-
мыльнулся мне один из медиков. Видимо, он уже услы-
шал, что я проявил особенную меткость в этом бою.
Меня снова затошнило, но я сдержался. Рядом со
мной стоял Михаэль. Посмотрев на него, я понял, что
его тоже покоробили слова медика. Но Михаэль молчал.
Осмысливать происшедшее было некогда. Раздался
приказ преследовать отступающих поляков. Мы устре-
мились вперед, переступая через тела врагов, через
трупы наших товарищей. Некоторые из поляков были
еще живы и не прекращали стонать. Мы с Михаэлем ед-
ва не споткнулись о тело польского солдата, который
истошно орал, оставшись без обеих ног.
— Ему никто не поможет, он будет долго мучиться, —
тихо сказал Михаэль и направил на поляка свою вин-
товку.
После нескольких секунд колебаний Михаэль вы-
стрелил. Меня снова затошнило. Но в той ситуации по-
ступок Михаэля был действительно проявлением мило-
27
сердия. Посмотрев на него, я увидел, что Михаэль весь
трясется.
Наши танки гнали польскую кавалерию и остатки пе-
хоты до самого пригорода Калица. При этом пулеметы
танков не умолкали. Мы следовали за танками и тоже
периодически делали выстрелы. Время от времени ка-
кой-нибудь отряд отступающих поляков занимал по пути
более-менее удобные для обороны позиции, и тогда за-
вязывался короткий бой. Но они были обречены. Они
ничего не могли сделать против лавины наших танков.
В результате весь наш путь к городу Капицу был усеян
трупами лошадей и людей. На окраине мы получили
приказ остановиться. Тут же я услышал рев самолетов.
Наши бомбардировщики летели бомбить город.
Поговорив с нашим лейтенантом, сержант Бергер
сказал нам:
— Мужики, теперь вы можете отдохнуть, пока наша
авиация окончательно не уничтожит польскую артилле-
рию в северной части города, — он улыбнулся. — Вы
вполне заслужили хотя бы короткий отдых.
Мы все уселись прямо на траву. Однако наш сержант
не хотел, чтобы у поляков был хоть малейший шанс за-
стать нас врасплох. Поэтому четырех из нас он выста-
вил в караул. Я оказался в числе этой четверки. Мы уст-
роились за валуном на небольшом холме, находившем-
ся рядом с местом, где расположился взвод. В бинокль
мне был отлично виден пригород Калица. Я рассматри-
вал одноэтажные дома, которые выглядели гораздо ме-
нее добротными, чем у нас в Германии. Что-то застави-
ло меня подумать о собственном доме, о семье. Моему
сыну шел уже второй год, а я даже не видел, как он де-
лал первые шаги. Я вспомнил Ингрид. Я снова вспомнил
слова матери о том, что я не должен быть излишне
храбрым, должен беречь себя. Все это заставило меня
отвлечься от мыслей и сосредоточиться на наблюдении.
28
Это было самым правильным, если я хотел остаться
целым.
Пригород Калица был безлюден. В небе над городом
по-прежнему кружили самолеты, грохот взрывов не
смолкал. Полякам, очевидно, было совсем не до того,
чтобы атаковать нас. Я понял, что скоро мы начнем
штурмовать город.
Однако, видимо, произошла какая-то заминка. Воз-
можно, это было связано с вышедшими из строя танка-
ми. Впрочем, я могу лишь предполагать. Простых сол-
дат не посвящали в подобные вещи. Но, так или иначе,
сержант Бергер через некоторое время отдал нам при-
каз окапываться. При этом основная часть взвода рыла
окопы, а четыре человека по-прежнему дежурили на
случай атаки поляков. Те, кто работал лопатой, перио-
дически менялись с теми, кто дежурил.
Когда все было готово, я разместился в одном окопе
с Антоном и Михаэлем. Мы обсуждали подробности пе-
режитого боя. Антон не переставал восхищаться тем,
как быстро поляки отступают под натиском нашей тех-
ники. Нас с Михаэлем также устраивал подобный рас-
клад, хотя наше настроение и не было столь беззабот-
ным.
Через некоторое время Антон заговорил о том, какой
я молодец, что уничтожил стольких поляков.
— Я впервые в жизни убил живых людей, — только и
смог ответить я на это.
— Надо к этому относиться легче, — сказал Михаэль,
хотя по его лицу было видно, что он тоже относится к
этому не слишком легко.
Антон начал горячо убеждать нас:
— Это же вражеские солдаты! Поляки хотели истре-
бить всех немцев, которые жили в Польше. Мы просто
опередили их.
После Чехословакии я уже не слишком доверял по-
29
добной пропаганде. Но я не стал переубеждать Антона.
Во-первых, это было опасно, ведь меня мог услышать и
кто-нибудь еще. Во-вторых, я знал, что моему товарищу
будет, безусловно, легче, если он будет думать так, как
он думает.
Через некоторое время сержант Бергер объявил
нам, что полевые кухни отстали от войск и ужинать нам
придется сухими пайками. Мы начали доставать их из
своих рюкзаков. Наш сухой паек состоял из 750 грам-
мов хлеба, 45 граммов масла или жиров, 120 граммов
сосисок (сырых или консервированных), а также рыбных
консервов, сыра и 200 граммов джема или искусствен-
ного меда. Кроме того, нам ежедневно выдавали по 7
сигарет или по 2 сигары и, кроме того, по одному не-
большому пакетику леденцов.
Мы поужинали, запивая еду водой из полевых фля-
жек, которые висели у нас на поясе. Ночью меня не на-
значили в караул, но, когда объявили отбой, я думал,
что все равно не смогу заснуть. Мне казалось, что у ме-
ня перед глазами без конца будут крутиться убитые
мной поляки, а также вражеский солдат, оставшийся
без ног, которого застрелил Михаэль. И действительно,
я некоторое время думал обо всем этом. Но вскоре ус-
талость взяла свое, и я уснул без снов. Замечу, на войне
мне никогда не снились бои. Видимо, в человеческом
мозге есть какой-то механизм, который в подобных си-
туациях помогает человеку хотя бы во сне отдыхать от
войны. Бои и смерти начали мне постоянно сниться
только несколько лет спустя.
Утром нас разбудил голос сержанта Бергера.
— Подъем! — кричал он, переходя от окопа к окопу.
Когда я вылез из своей траншеи, то увидел, что к ла-
герю уже подъехал грузовик полевой кухни. На завтрак
нам выдали картофель с овощами и сосиски, те же са-
30
мые, как в сухом пайке, только горячие. Мы все сразу с
радостью набросились на теплую еду. Помимо нее мы
также получили по чашке горячего эрзацного кофе. А еще
мы смогли наполнить водой наши опустевшие фляжки,
и нам выдали сухие пайки на несколько последующих
дней.
Пока мы завтракали, наша артиллерия, которую за
ночь стянули к Калицу, начала артподготовку. Антон был
весел. Он считал, что после вчерашней авиабомбарди-
ровки и сегодняшней артподготовки поляки сами побе-
гут сдаваться к нам в плен.
— Да, так было бы лучше для них самих, — согласил-
ся с ним Михаэль.
Однако у меня самого на душе было вовсе не так
спокойно. А что если поляки решат продолжить сопро-
тивление? Это означало, что нам придется вести бои в
городе, где от противника нас будет отделять всего не-
сколько домов, а возможно, еще и меньшее расстояние.
В подобной ситуации снайпер рискует жизнью ничуть не
меньше, а, возможно, даже больше, чем обычный сол-
дат. Тем не менее я собрал свою волю в кулак. А то, что
я заранее был готов к худшему, сослужило мне хорошую
службу во время последующего боя.
Перед началом атаки каждому из нас выдали по семь
патронов. Все мы были поражены столь малым количе-
ством. Я сам за прошлый день израсходовал более два-
дцати патронов, а ведь далеко не все мои товарищи
тратили их столь же экономно. Впрочем, причин для бес-
покойства пока не было, у каждого из нас оставался еще
определенный запас патронов, выданных нам перед на-
чалом операции. У меня самого вместе с семью новыми
получалось в результате около сорока патронов.
Танковая дивизия объехала город с восточной сторо-
ны и исчезла за горизонтом, двигаясь в северо-запад-
ном направлении. Я понял, что входить в Калиц нам при-
31
дется без поддержки танков. Что ж, я уже был готов к
этому.
Мы продвигались, перебегая от здания к зданию. По-
началу мы вовсе не встречали противника на своем пу-
ти. Но через несколько минут, во время очередной оста-
новки, я вдруг увидел винтовочные стволы, торчащие из
окон дома, находившегося метрах в пятидесяти от нас.
Я заорал:
— Ложись! — И спешно рухнул на землю.
Многие ребята из моего взвода тут же последовали
моему примеру. Но некоторые продолжали двигаться
вперед, указывая пальцами на меня, словно я был сума-
сшедшим. Через считаные секунды поляки обрушили на
них буквально град пуль.
Враги стреляли из нескольких соседних домов. Вый-
дя из оцепенения, я открыл ответный огонь. Расстояние
было очень небольшим, а поляки вовсе не ожидали, что
им придется столкнуться со снайперами. Я просто наво-
дил перекрестие своего оптического прицела на голову
очередного врага и нажимал на спусковой крючок.
Словно в кино, почти после каждого моего выстрела по
поляку из окна выпадала его винтовка. Остальные ребя-
та из моего взвода также начали стрелять по врагам.
Еще через минуту нас поддержали огнем пулеметчики
из соседнего взвода. Когда я израсходовал уже второй
магазин, наконец появились наши минометчики. Мины,
выпущенные из их 80-миллиметровых минометов, обру-
шились на здания, в которых засели поляки. Загрохота-
ли взрывы.
В очередной раз сменив магазин, я позволил себе
бегло оглядеться по сторонам. Я увидел, что среди мо-
их товарищей уже появились убитые и раненые. Некото-
рые были ранены в живот, они корчились на земле и
стонали. Но их стонов было неслышно за грохотом боя.
Одному из наших пулеметчиков пуля вошла в горло пря-
32
мо на моих глазах, когда он пытался вставить новую
ленту в свой MG-34. Этот боец упал, хватая себя за гор-
ло и дергаясь в конвульсиях. Другой боец, находивший-
ся рядом, лишь взглянул на него и, видимо, решив, что
тут уже не поможешь, подполз к его пулемету, вставил
ленту и открыл огонь по полякам.
Когда наши минометы практически разнесли на кир-
пичи и щепки здания, в которых прятались польские
солдаты, интенсивность вражеского огня значительно
ослабла. Я понимал, что имевшегося у меня количества
патронов мне явно не хватит, если дальше все будет
продолжаться в том же духе. Поэтому я решил рискнуть
и подполз к нескольким из наших убитых, чтобы забрать
оставшиеся у них патроны. В результате я изрядно по-
полнил свои запасы и даже поделился частью из них с
Михаэлем.
Наш полк продолжал продвигаться в глубь города.
Все чаще нам на пути попадались горящие и уже выго-
ревшие здания. Это было результатом бомбежки и ут-
ренней артподготовки. Улицы были окутаны дымом.
Я кашлял от скопившейся в воздухе гари.
Большинство уцелевших домов стояло без крыш и
без стекол в окнах. На развороченных бомбами и снаря-
дами тротуарах валялось множество трупов. В основ-
ном это были поляки — как из военных, так и из граж-
данского населения. Большинство из них было убито
осколками.
Мне на пути попалось то, что осталось от польского
пулеметного гнезда. Там было месиво из тел двух или
трех поляков. В их пулеметную ячейку угодила бомба
или снаряд, и на месте ячейки осталась воронка.
Выстрелы и взрывы раздавались со всех сторон. По-
ляки отступали под нашим натиском. Но некоторые из
них оставались на позициях, чтобы прикрыть отход то-
33
варищей. Тем не менее мы продолжали упорно продви-
гаться в глубь города.
По пути мы забегали в здания, чтобы осмотреть их и
не дать возможности польским солдатам ударить по
нам с тыла. В одном из домов я увидел двух испуганных
женщин. Они были напуганы до того, что не могли даже
плакать. А на плачущих женщин мы натыкались постоян-
но. Они словно ждали, что мы в любую секунду начнем
их убивать или насиловать. Некоторые из них были с
детьми, некоторые из них были ранены. А одна женщина
даже накинулась на нас с кулаками. Мы оттолкнули ее.
Но никто из нас даже не ударил ее. Мы не были варва-
рами, мы все были удручены увиденным.
Однако бой продолжался. И чтобы выжить, нельзя
было брать в голову подобные вещи. Когда наш взвод
продвинулся к центру Калица, мы услышали грохот тя-
желых пулеметов.
Поляки хорошо укрепились в этой части города и
продолжали держать здесь упорную оборону. Немецкие
пехотинцы из других взводов, ища укрытия, начали за-
нимать дома, окружавшие центральный район города.
Я продвигался вперед, находясь рядом с Михаэлем, Ан-
тоном и сержантом Бергером. Когда мы достигли дома,
который был уже занят нашими, Я увидел немного впе-
реди, в узком проходе между домами, лежавшие рядом
трупы немецких солдат. Их было около десяти. Вероят-
но, их всех неожиданно накрыло пулеметным огнем.
Сержант Бергер приказал одному из наших стрелков
подползти туда и разведать ситуацию.
— Там пулеметное гнездо. — Доклад стрелка под-
твердил наши опасения.
— Как далеко? — уточнил сержант Бергер.
— Около двухсот метров.
Сержант перевел взгляд на меня и Антона.
— Разберитесь с этим, — приказал он.
34
Что ж, приказ есть приказ.
— Антон, за мной! — сказал я другу.
И мы поползли, держа перед собой свои карабины.
Когда мы подобрались к трупам и увидели направлен-
ные прямо на нас стволы двух польских тяжелых пуле-
метов, мне стало по-настоящему страшно. Но я успоко-
ил себя тем, что наша униформа ничуть не отличается
от униформы убитых и это должно нас хоть как-то мас-
кировать.
— Надо стрелять одновременно, — шепнул мне Ан-
тон.
— Хорошо, — ответил я, мгновенно оценив разум-
ность его решения. — Я — в левого, ты — в правого.
Мы осторожно высунули стволы своих винтовок, ус-
тановив их на трупы. Это был самый опасный момент.
Если б поляки заметили блики от наших оптических при-
целов, нам обоим был бы конец. Но, к счастью, этого не
произошло. Мы с Антоном навели перекрестия прице-
лов на пулеметчиков.
— Раз, два, три! — мы оба одновременно нажали на
спусковые крючки. Моя пуля вошла в верхнюю часть лба
польского пулеметчика. Я целился на несколько санти-
метров ниже, но не учел расстояние до цели. Тем не ме-
нее враг все равно был уничтожен. Выстрел Антона был
не менее точным.
— Мы сделали это! — закричал он.
— Не отвлекайся! — заорал я, стреляя по другому
польскому бойцу, который хотел подскочить к пулемету
вместо павшего товарища. Следом прогремел выстрел
Антона. Он промахнулся. Возможно, дело в том, что его
оптический прицел был значительно хуже моего. Впро-
чем, оставшийся в живых поляк после этого не стал
предпринимать попыток подползти к пулемету, а в па-
нике побежал прочь. Антон настиг его следующим вы-
стрелом.
35
Мы переглянулись. У нас обоих горели глаза и было
полно адреналина в крови. Мы сумели ликвидировать
опасность, исходившую от пулеметного гнезда.
— Следи за улицей! — бросил я Антону, а сам обер-
нулся.
Сержант Бергер смотрел на нас из-за угла здания.
Кивком головы я дал ему понять, что задание выполне-
но. Он кивнул мне в ответ, и наш взвод снова начал про-
двигаться вперед.
Когда сержант Бергер поравнялся с телами немецких
солдат, убитых польскими пулеметчиками, он отломал
половинки от их солдатских медальонов. (Немецкие
солдатские медальоны состояли из двух половинок, од-
на из которых должна была оставаться на теле убитого,
а другая забиралась для занесения бойца в списки по-
гибших.)
— Придурки желторотые! Что ж они всем скопом, не
глядя, поперли... Хоть бы матерей своих пожалели, —
не сдержался сержант. Несмотря на грубые слова, было
видно, что ему очень жалко убитых.
Но через миг его лицо снова было суровым и напря-
женным. Сержант Бергер достал бинокль и внимательно
осмотрел простиравшуюся перед нами улицу.
— Эти черти засели в тех двух соседних бетонных
зданиях, — сказал он, продолжая наблюдение. — Их бу-
дет не так-то просто оттуда выкурить... У них есть пуле-
меты...
«Что же нам делать?» — вертелось у меня в голове.
И тут я увидел офицера в чине капитана, направлявше-
гося прямо к нашему сержанту. Вместе с офицером бы-
ло около восьми пехотных взводов. Он начал расспра-
шивать сержанта Бергера о ситуации на нашем участке.
Выслушав его доклад, капитан сказал:
— Сержант, вы хорошо поработали! А смогут ли ваши
36
снайперы прикрыть нас, если мы попробуем взять эти
бетонные здания?
— Да, капитан, — ответил Бергер.
— Отлично. Убивайте каждого поляка, который отва-
жится высунуть хотя бы голову!
— Так точно, — на лице Бергера на мгновение про-
ступила озабоченность.
А еще через мгновение он повернулся ко мне и к сто-
явшим рядом со мной Антону и Михаэлю:
— Ну что, ребята, покажем врагам, как умеют сра-
жаться германцы?
— Мы сделаем все, что от нас зависит, — за всех от-
ветил Антон, улыбнувшись.
И нам с Михаэлем вдруг передался его оптимизм.
Наш взвод пополз вперед. В качестве прикрытия я ре-
шил использовать ту самую ячейку, которую вырыли
польские пулеметчики. Михаэль и Антон устроились за
углом дома неподалеку от меня.
Посмотрев через свой оптический прицел на окна
бетонных домов, в которых засели поляки, я сразу уви-
дел вражеского стрелка. Он целился из винтовки в од-
ного из наших бойцов, подползавших к зданиям. Дорога
была каждая доля секунды. Я навел на врага перекре-
стие оптического прицела и нажал на спусковой крючок.
Теперь этот поляк больше не представлял опасности.
Однако чем ближе немецкие взводы подбирались к бе-
тонным зданиям, тем интенсивнее оттуда раздавались
винтовочные выстрелы и пулеметные очереди. Я без ус-
тали выискивал новые цели и нажимал на спусковой
крючок. То же самое делали и остальные снайперы.
Между тем взводы капитана продолжали штурм. И уже
в здания полетели мины, выпущенные из их минометов.
Из окон повалил дым. Через некоторое время я уже не
мог найти себе цель в окнах домов. Видимо, бой завя-
зался внутри зданий. Тем не менее мы должны были ос-
37
таваться на своих местах и продолжать искать цели, а
также быть готовыми к любому непредвиденному разви-
тию событий.
На этот раз все закончилось благополучно. Минут че-
рез пятнадцать к нашему сержанту прибежал связной от
капитана. Оба бетонных здания были благополучно взя-
ты. Теперь мы могли занять в них позиции, в случае ес-
ли бы поляки предприняли контратаку. Однако в этих
зданиях оказалось не так много польских солдат, как
ожидал капитан. Это означало, что основные бои за го-
род у нас еще впереди. И до конца дня мы продолжали
продвигаться вперед, точно так же прикрывая взводы
капитана, которые штурмовали все новые и новые заня-
тые поляками здания. При этом я панически боялся, что
у меня закончатся патроны, и при каждой возможности
забирал их из патронных сумок убитых.
Сержант Бергер внимательно наблюдал за каждым
из нас. После взятия очередного здания он подошел ко
мне и сказал:
— Ты хороший солдат, Гюнтер. Я первый раз вижу,
чтобы молодой снайпер был таким метким. Я рад, что
ты служишь под моим началом.
Подобная похвала, услышанная-от сурового сержан-
та Бергера, могла вскружить мне голову. Однако судьбе
было угодно остудить мой пыл и заставить вести себя
осторожно и осмотрительно. А осторожность и осмот-
рительность, как известно, главные качества, которые
позволяют выжить снайперу.
Это произошло во второй половине дня. Когда я про-
сматривал окна очередного здания, занятого поляками,
я вдруг увидел вражеского солдата со снайперской вин-
товкой. Это было для меня полнейшей неожиданностью.
Я почему-то даже не думал о том, что у поляков тоже
могут быть снайперы. Не успел я опомниться, как его
пуля перебила ремень моего шлема, оцарапав мне ще-
38
ку. Инстинктивно я рухнул на землю. Какое-то шестое
чувство подсказало мне, что я должен изображать из
себя убитого, иначе стану таким на самом деле. Я про-
лежал неподвижно несколько минут, которые показа-
лись мне бесконечными. За это время я вспомнил Ин-
грид, маму и своего маленького сына. Я вспомнил о
том, что снайпер не должен делать больше одного вы-
стрела с одной и той же позиции. Но ведь в тех боевых
условиях соблюдать это правило было попросту невоз-
можно! Я подумал о том, как много я еще не успел сде-
лать в жизни. Я молил Бога, чтобы вражеский снайпер
не решил на всякий случай выстрелить в меня еще раз.
Потом я услышал растерянный голос Михаэля:
— Гюнтер, ты живой?
Я осторожно приподнялся. Вскоре здание было взя-
то, и я узнал, что польский снайпер убил двоих ребят из
моего взвода. Нас охватила такая ярость, что нам хоте-
лось самим расправиться с ним. Но в захваченном зда-
нии не удалось найти даже его снайперской винтовки.
Возможно, польскому снайперу каким-то образом уда-
лось сбежать. А может, он просто снял оптический при-
цел со своей винтовки, спрятал его и выдал себя за
обычного солдата.
Так или иначе, я понял, что у противника тоже могут
быть снайперы. Значит, если я хотел выжить, я должен
был находить их первым и первым стрелять в них без
промаха. Конечно, это проще сказать, чем сделать. Но я
получил хороший урок.
К вечеру основные силы поляков, остававшиеся в
центре города, были окружены. Они сдались. И их, ра-
зоруженных, вывели на южную окраину Калица. Осталь-
ные районы города к этому моменту были уже взяты.
Таким образом Калиц был захвачен нашей дивизией.
Я наблюдал, как из города выходили беженцы, нагру-
женные своими скудными пожитками. Это были женщи-
39
ны с детьми и старики. Их было так много, что казалось,
будто Капиц покидают сразу все его жители. Наше ко-
мандование выставило посты на выходах из города.
Бойцы, дежурившие на этих постах, должны были сле-
дить за тем, чтобы вместе с беженцами из города не
сбежали польские солдаты, которым тем или иным об-
разом удалось избежать сдачи в плен.
Между тем в город въехали грузовики полевых ку-
хонь. У нас был просто роскошный ужин, состоявший из
жареных колбасок и картофеля. А если учесть, насколь-
ко мы проголодались за день, можете представить, с
какой жадностью каждый из нас набросился на еду.
На ночь наш взвод разместился в одном из больших
бетонных зданий. Это был жилой дом, но к нашему при-
ходу в нем не было ни одного из жильцов. Во всех ком-
натах валялись разбросанные вещи. Это явно говорило
о том, что прежние обитатели собирались очень поспеш-
но. Нам с Антоном и Михаэлем посчастливилось найти в
нем буханку хлеба и половину головки сыра, а также бу-
тылку вина. Мы неплохо отметили то, что все втроем ос-
тались живы после боев за Капиц. Я собирался написать
письмо к Ингрид, но никак не мог решить, стоит ли ей
рассказывать хотя бы в общих словах о том, как прохо-
дят бои. В конце концов я решил-оставить написание
письма на завтра и лечь спать. После прошлой ночи в
окопе было так здорово лечь в обыкновенную мягкую
постель. Мне снился родной дом, во сне я был счастлив.
На следующее утро мы снова получили завтрак на
полевой кухне, и нам снова выдали всего по семь патро-
нов. После этого вся наша дивизия снова заняла кузова
грузовиков, и мы поехали на северо-восток. Нашим ме-
стом назначения был польский город Кутно. К этому мо-
менту к нему уже было стянуто несколько других диви-
зий, и город был осажден.
40
Мы ехали в грузовике весь день. С самого начала пу-
ти Антон начал расхваливать мою меткость, которая по-
зволила мне убить или серьезно ранить так много поля-
ков. Остальные ребята смотрели на меня с восхищени-
ем и уважением. Возможно, вчера моя меткость спасла
жизнь кому-то из них. Однако я сам, после того как меня
чуть не убил польский снайпер, боялся, что излишнее
восхищение и похвалы притупят мою бдительность. По-
этому в ответ на похвалы я говорил, что мои успехи во
многом обусловлены хорошим оптическим прицелом и,
возможно, элементарным везением.
— А ты молодец, не зазнаешься, — похлопал меня по
плечу Михаэль.
Остальным ребятам, видимо, тоже понравилось, что
я не выпячиваю свои достижения. Во всяком случае, бы-
ло заметно, что все они относятся ко мне очень хорошо.
За время дороги некоторые из нас прислонялись к
стенкам кузова, и благодаря этому бойцам удавалось в
сидячем положении придремать на пару-тройку часов.
Мне не хотелось спать. Но я тоже закрыл глаза и сделал
вид, что дремлю.
Мне нужно было понять, что со мной произошло. Два
дня назад меня рвало, после того как я впервые убил
живых людей. Теперь же я смирился или почти смирил-
ся с тем, что мне придется делать это постоянно. Не-
ужели человек может так измениться за каких-то два
дня? Неужели я стал холодным, жестоким убийцей? Эти
мысли не давали мне покоя. Но потом я вспомнил слова
сержанта Бергера: «Если ты пожалеешь врага, это мо-
жет стоить жизни твоему другу или даже тебе самому».
За два прошедших дня я убедился, что это действитель-
но так. И это, только это одно заставило меня смирить-
ся с тем, что я стреляю по живым людям. Я должен был
убивать, чтобы спасать свою собственную жизнь и жиз-
41
ни других. Иного выбора у меня не было. Осознав это, я
успокоился.
После того как стемнело, мы ехали еще около часа.
Наконец наш грузовик остановился. Мы еще не достиг-
ли Кутно. Но командование решило, что нам следует вы-
спаться перед завтрашними боями. Посреди дороги ос-
тановилась целая колонна наших грузовиков. Мы наско-
ро выкопали неглубокие окопы и спали в них.
Утром нас снова ждал горячий завтрак из все тех же
сосисок. Нам снова выдали по семь патронов, пополни-
ли наши сухие пайки, и мы поехали дальше.
Город Кутно являлся одним из основных объектов,
которые требовалось захватить в ходе операции. Мы те-
перь находились всего в нескольких часах езды от него.
По мере нашего приближения к городу, до нас все от-
четливее доносились звуки боя.
Когда нам оставалось еще около часа пути, мы услы-
шали оглушительный грохот артиллерийских орудий. Он
не смолкал до конца нашего пути и был столь интенсив-
ным, что нам стало ясно: под город стянуты действи-
тельно огромные силы.
Наконец мы увидели и сами артиллерийские орудия.
Это были немецкие 105-миллиметровые пушки. Их было
больше сотни, и они безостановочно вели огонь.
Наш грузовик остановился возле расположения ар-
тиллеристов. По команде сержанта мы вылезли из кузо-
ва. Я сразу огляделся по сторонам. Между артиллерий-
скими частями и городом стояли две танковые и одна
пехотная дивизии. Пехотная дивизия уже успела око-
паться. Более того, можно было предположить, что они
находились здесь уже достаточное время, поскольку
среди их окопов зияли воронки от снарядов. Конечно,
они могли появиться и в результате недолета немецких
снарядов. Но, скорее всего, это было работой польской
артиллерии. На краю города виднелись сожженные тан-
42
ки. Около полутора десятков из них были немецкими,
причем среди них были как легкие, так и средние танки.
Однако большинство уничтоженной техники было поль-
ской. Рассматривая подбитые польские танки через би-
нокль, я сбился со счета. Их было, наверное, около сотни.
Причем среди них также были как легкие, так и средние
танки. Впрочем, я был вообще удивлен, что у поляков
есть бронетехника подобного рода.
Несколько офицеров из командования нашей диви-
зии на бронированном автомобиле выехали в штаб про-
ведения операции. У нас было время, чтобы наскоро пе-
рекусить своими сухими пайками.
— Как думаете, сержант, нас сейчас бросят на
штурм? — спросил я Бергера.
— А для чего еще бы нас сюда везли? — невесело ус-
мехнулся он. — Но на этот раз у нас, по крайней мере,
будет танковая поддержка.
Между тем я увидел в небе несколько немецких бом-
бардировщиков. Они несли на город свой смертонос-
ный груз, и вскоре к разрывам снарядов присоединился
оглушительный грохот взрывавшихся бомб. Впрочем, на
этот раз я уже не обольщался. Я знал, что поляки все
равно не отдадут город без боя.
Примерно через полчаса бронированный автомобиль
возвратился в нашу дивизию. Наши офицеры поспеши-
ли к командиру дивизии, чтобы получить приказы. За-
тем эти приказы были доведены до сержантов. И уже
через десять минут сержант Бергер выстроил наш
взвод.
— В городе укрепились польские пехотные части и
артиллерия, — рассказал нам сержант. — Они окопа-
лись по всему городу, у них полно противотанковых ору-
дий. Наши танкисты уже попытались взять Кутно, но
были отброшены поляками. Теперь город попытаются
43
взять силами пехоты. Вместе с нами пошлют несколько
танковых взводов.
Мне в очередной раз стало не по себе. Впереди нас
ждал бой, который окажется, возможно, еще более тя-
желым, чем предыдущий. Я подумал о том, что мне са-
мому довелось расти без отца. Неужели моего малень-
кого сынишку Курта ждет такая же судьба? «Я не допущу
этого, — сказал я себе. — Я сделаю все, чтобы враги не
смогли убить меня. Я буду без жалости стрелять в любо-
го из них, если это понадобится для того, чтобы вы-
жить».
Между тем сержант Бергер объявил, что до начала
атаки еще двадцать минут, но за это время мы должны
продвинуться как можно ближе к городу, заняв места в
окопах других немецких частей.
Артобстрел продолжался. Следуя за сержантом Бер-
гером, я вместе с Антоном и Михаэлем подполз к тран-
шее, которую занимали трое молодых солдат. Мы спус-
тились к ним. Я оглядел ребят. Они были рядовыми не-
мецкими пехотинцами, но все трое казались настолько
юными, словно они только что окончили школу. Двое из
них курили сигары, те самые, которые каждому из нас
выдавали по две штуки в день.
Один из курильщиков, светловолосый и голубогла-
зый, посмотрев на нас, втянул в легкие слишком много
дыма и закашлялся. Было видно, что он начал курить со-
всем недавно. Возможно, именно для того, чтобы ка-
заться взрослее. Откашлявшись, он заговорил с нами:
— Ну что, ребята, готовитесь к первому бою?
— Нет, мы уже в двух боях побывали, — ответил Ан-
тон и гордо улыбнулся.
— Не может быть! Ну вы молодцы! — Все трое разом
переглянулись. — А нас вот уже два дня держат здесь
позади танков.
— Навоюетесь еще, — сказал им сержант Бергер.
44
— В нашем взводе уже есть убитые, — хмуро произ-
нес Михаэль. — А нам самим просто повезло, что нас не
зацепили польские пули.
— Повезло?! — недовольно воскликнул второй ку-
рильщик. — Немецкие солдаты могут обойтись и без ве-
зения. Наше вооружение во много раз превосходит
польское. Видели бы вы, что здесь было вчера! Поляки
подняли в воздух кучу своих самолетов. Но это были
развалюхи времен Первой мировой. Прилетели всего
несколько наших «Мессершмиттов», и польские самоле-
ты в считаные минуты были разбиты в щепки!
Тут заговорил и третий молодой солдат:
— С танками произошло то же самое. Чтобы подбить
один наш танк, полякам пришлось терять по десять своих!
Сержант Бергер окинул всю троицу неодобритель-
ным взглядом:
— Безусловно, наша техника лучшая в мире, и, уж ко-
нечно, она превосходит польскую. Безусловно, за нами
численное преимущество, и наши солдаты значительно
лучше польских. Все это означает, что мы несомненно
победим. Но не надо думать, что поляки сдадутся легко.
Так было бы лучше для них самих, но они не понимают
этого. Мы уже потеряли нескольких ребят. А те, кто не-
дооценивает противника, как правило, одними из пер-
вых пополняют списки погибших.
После его слов повисло молчание. Наш сержант на-
чал рассматривать в бинокль пригород Кутно. Между
тем ребята начали нам рассказывать о том, что вчера их
обстреливала польская артиллерия. У них был приказ
оставаться на позициях. Но некоторые из солдат все
равно выскочили из окопов и побежали. Именно их и на-
стигла шрапнель.
— Тогда мы убедились, что оставаться в окопах дей-
ствительно безопаснее, — подытожил парень, который
заговорил с нами первым. — Впрочем, несколько сна-
45
рядов угодило и прямо в окопы, — он указал рукой на
воронки.
После этого он снова затянулся сигарой и снова на-
чал кашлять.
— Но потом наша артиллерия и самолеты заставили
заткнуться польских артиллеристов, — закончил он, от-
кашлявшись.
Через несколько минут наша артиллерия смолкла, и
мы услышали приказ идти в атаку. Несколько наших тан-
ков устремились вперед, и мы побежали следом за ни-
ми. Мы продвинулись в глубь города примерно на сотню
метров, и поляки, прятавшиеся в пригородных зданиях,
открыли по нам огонь. Несколько солдат, бежавших сра-
зу следом за танками, тут же рухнули, срезанные пуле-
метной очередью. Поляки вели огонь из тяжелых пуле-
метов, винтовок и даже из артиллерийских орудий. Один
из снарядов упал неподалеку от меня, и я увидел как во
все стороны полетели куски тел двух или трех солдат,
которые находились рядом с местом падения снаряда.
Это все произошло так быстро, что никто из нас не
успел опомниться. Мой инстинкт выживания заставил
меня стремительно рухнуть на землю. Я увидел, что то
же самое сделали еще несколько бойцов. Однако ос-
новная масса солдат продолжала бежать вперед. Я по-
спешил установить на позицию свою снайперскую вин-
товку и начал искать цель. В одном из окон я увидел тя-
желый пулемет, из которого велся огонь по нашим
ребятам. Я навел перекрестие своего прицела немного
выше пулемета, именно там должен был находиться
стрелявший. Я нажал на спусковой крючок. Мне показа-
лось, что на некоторое время пулемет затих. Но через
несколько секунд я увидел, что он снова стреляет. Воз-
можно, я промахнулся, а возможно, пулеметчика подме-
нил его товарищ. Так или иначе, я снова нажал на спус-
46
ковой крючок. После этого пулемет затих насовсем.
Глядя в оптический прицел, я продолжил выискивать
польских пулеметчиков. В результате за несколько ми-
нут мне удалось заглушить еще два пулемета.
Между тем наши танки продолжали продвигаться в
глубь города, стреляя по полякам из своих пушек и пу-
леметов. Стены некоторых польских домов рушились на
глазах, когда в них попадали танковые снаряды. Впро-
чем, после работы нашей артиллерии и бомбардиров-
щиков в городе и без того было полно разрушенных до-
мов. Наши минометчики и пулеметчики, вооруженные
MG-34, также беспрестанно вели огонь по врагу. От гро-
хота боя можно было буквально оглохнуть.
Когда у меня заканчивался уже третий магазин па-
тронов, я заметил, что вокруг меня огонь поляков стих.
Я внимательно осмотрел через оптический прицел окна
окружающих домов, но не нашел ни одного польского
солдата. Поняли это и другие бойцы, находившиеся не-
подалеку от меня. Они устремились дальше в глубь го-
рода, где по-прежнему раздавались выстрелы и взры-
вы. А я подполз к нескольким телам убитых немецких
солдат, чтобы быстро пополнить свой запас патронов.
Когда я склонился над одним из павших, он, к моему
удивлению, вдруг застонал:
— Помогите!
Рядом не было ни одного медика. Стонущий солдат
был ранен в голову. Я не мог определить, насколько
серьезна его рана. В любом случае мне следовало оста-
новить кровотечение. Я достал медпакет из кармана ра-
неного и перебинтовал ему голову. После этого мне ни-
чего не оставалось делать, кроме как повесить свою
винтовку себе на шею, а раненого взвалить на плечи и
потащить к ближайшей траншее на выходе из города.
Нести его было очень тяжело. Кроме того, я очень боял-
ся, что споткнусь и поврежу при падении свой оптиче-
47
ский прицел. И, конечно, в этой ситуации я уже не думал
о том, чтобы искать какие-то укрытия по мере движе-
ния, а значит, был хорошей мишенью для польского
снайпера, если бы таковой оказался поблизости.
Но все обошлось. Я дотащил раненого до первой тран-
шеи. Там были медики. Они сразу засуетились вокруг
него. А я устремился снова в глубь города, туда, где
слышались звуки боя.
Я двигался короткими перебежками от здания к зда-
нию. Осматриваясь по сторонам, я понял, что в Кутно
было разрушено значительно больше домов, чем в Ка-
пице. По крайней мере, здесь, в пригороде, осталось
очень мало уцелевших зданий. На улицах везде валя-
лись осколки кирпичей, трупы лошадей, разбитые по-
возки и человеческие тела.
Мне нужно было найти мой взвод. Наконец я увидел
трехэтажное здание, из окон второго этажа которого
торчали стволы винтовок, стрелявших в сторону центра
города. Я решил, что это немецкие солдаты стреляют по
полякам. Впрочем, все могло быть совершенно иначе.
Готовый ко всему, я осторожно подполз к входу в здание.
Над входом висела какая-то вывеска на польском
языке. Дверь была закрыта. Сначала я хотел ее приот-
крыть, но потом подумал, что за ней наверняка стоит ча-
совой, который, даже если он немец, может выстрелить,
испуганный неожиданностью моего появления.
— Здесь есть немцы? Я свой! — заорал я и тут же
спрятался за угол рядом с дверью.
В этот момент мое сердце было готово выпрыгнуть
из груди. Однако через несколько секунд я с облегчени-
ем услышал немецкую речь:
— Да, здесь солдаты Вермахта. Открой дверь и пока-
жи себя!
За дверью я увидел немецкого солдата, стоявшего
на вершине лестницы, шедшей прямо от входа и на-
48
правлявшего на меня свою винтовку. Увидев мою уни-
форму, он рассмеялся:
— А я уже боялся, что кто-нибудь из хитрых поляков
научился нашему языку. Проходи наверх!
Поднявшись по ступеням, я увидел троих снайперов,
засевших в комнате напротив окон. Все они были из ка-
кого-то другого взвода. Четвертый, который впустил
меня, также был снайпером. Это было ясно, поскольку
на его винтовке также был оптический прицел.
— Я потерял свою часть, — я назвал номер взвода,
роты, полка и дивизии. — Вы не знаете, где они? Боюсь,
что меня обвинят в дезертирстве.
Произнеся эти слова, я подумал, что на самом деле
могу оказаться в неприятной истории. Трое снайперов
продолжали вести огонь из окон, не отвлекаясь на меня.
Впустивший меня сначала пожал плечами, потом улыб-
нулся:
— Оставайся с нами до конца боя, мы подтвердим,
что ты был с нами, — он протянул мне руку. — Меня зо-
вут Феликс.
— Гюнтер, — представился я.
Его рукопожатие оказалось довольно сильным.
Я направился к свободному окну, чтобы также от-
крыть огонь по полякам. И в этот миг пуля вошла точно в
глаз одному из сослуживцев Феликса.
— Твою мать! — Феликс тут же подскочил к нему и
сразу понял, что здесь уже ничем не помочь. Остальные
снайперы спешно повалились на пол. Никто из них не
успел заметить польского снайпера, а значит, он мог
перестрелять их всех, пока они искали бы его.
—- Нам нужно сменить позицию, иначе мы все будем
покойниками, — сказал я.
Остальные согласились со мной. Феликс отломал
половинку солдатского медальона убитого. Я потянулся
к его патронной сумке, но тут же уловил неодобритель-
ные взгляды остальных.
49
— Нам выдают всего по семь патронов в день. Я дол-
жен как-то пополнять свои запасы. Но на этот раз я, на-
верное, зря... — произнес я, смутившись.
— Нет, все правильно, — сказал Феликс. — Убитому
патроны больше не пригодятся, а мы без них пропадем.
Я разделил поровну патроны погибшего снайпера.
При этом я невольно периодически поглядывал на его
залитое кровью лицо с зияющей дырой на месте левого
глаза. Я сам в любой момент мог повторить такую же
незавидную судьбу. Наверное, о том же подумали и дру-
гие снайперы. Во всяком случае, с одним из них случи-
лась истерика. Он дрожал, забившись в угол комнаты.
Феликс подполз к нему и отхлестал по щекам. После
этого парень вроде как пришел в себя. И мы все вместе
осторожно покинули здание.
Используя в качестве прикрытий здания и руины до-
мов, встречавшиеся нам на пути, мы двигались в се-
веро-восточном направлении, приближаясь к центру
города. Через пару улиц мы увидели немецкий взвод,
занявший позиции позади зарослей декоративного кус-
тарника. Ребята наблюдали за польским танком, кото-
рый двигался по направлению к ним. Рядом с танком
бежали несколько польских пехотинцев. Враги, вероят-
но, не заметили немецкий взвод, прятавшийся за кус-
тарником, и поэтому никто из них не открывал огонь.
В руках одного из бойцов немецкого взвода я увидел
массивное противотанковое ружье. Он прицелился в
танк и выстрелил. Раздался такой грохот, словно от од-
новременного выстрела из пяти обыкновенных винто-
вок. Через свой оптический прицел я увидел, как в лобо-
вой броне танка возникла дыра.
Поляки тут же открыли огонь. Затарахтел танковый
пулемет. Действуя автоматически, я навел свой прицел
на смотровую щель пулеметчика и нажал на спусковой
крючок. В первый раз я промахнулся. Моя пуля, видимо,
50
отрикошетила от брони. Я выстрелил снова, снова. По-
сле моего третьего выстрела танковый пулемет замолк.
Между тем другие снайперы и ребята из пехотного
взвода уже уничтожили часть поляков, сопровождавших
танк. Остальные вражеские пехотинцы спрятались за
танком и продолжали вести огонь по нам. Я не знаю, по-
чему молчала танковая пушка. Возможно, выстрел из
противотанкового ружья уничтожил именно того, кто
должен был стрелять из нее. Возможно, польский танк
был не совсем исправен.
Я решил попытаться попасть в польских солдат, пря-
тавшихся за танком. Но тут один из наших бойцов выбе-
жал из-за укрытия и швырнул в танк гранату. Он выско-
чил так неожиданно, что поляки не успели сообразить, и
он благополучно прыгнул обратно в укрытие.
— Ложись! — заорал сержант, командовавший пе-
хотным взводом.
Мы все вжались в землю. И в ту же секунду прогре-
мел взрыв. Танк загорелся, и через несколько секунд
прогремел еще один взрыв, гораздо более мощный. Ви-
димо, взорвался боекомплект танка.
Было очевидно, что все, кто находился внутри танка,
погибли. Та же судьба постигла большинство поляков,
прятавшихся за танком. Однако двое или трое из них
были ранены. Один из них потянулся к своей винтовке.
Наши пехотинцы, разгоряченные боем, тут же перестре-
ляли их всех.
Оторвав глаз от прицела, я посмотрел вокруг себя и
увидел солдата, который стрелял из противотанкового
ружья. Он был мертв. Вся его грудь была изрешечена
пулями. Это явно было работой танкового пулемета.
Я подошел ближе и увидел, что лицо убитого залито
кровью. Она, вероятно, хлынула у него изо рта, перед
тем как он умер.
Сержант, командовавший взводом, подошел к убито-
51
му и отломал половинку его солдатского медальона. Еще
один солдат, возможно, друг погибшего, подошел к не-
му и наскоро пробормотал заупокойную молитву. Боль-
ше никому не было дела до убитого. Тогда к нему подо-
шли Феликс и двое других снайперов.
— Может, нам стоит взять его противотанковое ру-
жье? — предложил я.
Феликс поднял с земли ружье погибшего солдата и
хмыкнул:
— Ого, сколько весит! Здоровое, как пушка!
Я взял противотанковое ружье у него из рук и осмот-
рел.
— Калибр ствола — те же восемь миллиметров, что и
в наших винтовках, — удивился я. — Почему оно бьет
так мощно, что прошибает броню?
Феликс к этому моменту уже вертел в руках огром-
ный патрон для противотанкового ружья.
— Посмотри, — сказал мне он. — Калибр здесь тот
же, что и в винтовке, но пуля гораздо массивнее и поро-
ха больше в несколько раз.
Между тем снайпер, у которого сдали нервы, когда
мы были в доме, рассматривал убитого и снова нервно
трясся.
— Что ты, как баба, дрожишь? —заорал я, чтобы от-
резвить его.
— Неужели вокруг нас теперь постоянно будут уби-
тые? — глухо сказал он.
— К этому быстро привыкаешь, — ответил я нарочи-
то бодро.
В голове мелькнуло: «Неужели я сам уже привык?»
Противотанковое ружье в самом деле оказалось
очень тяжелым, но я взял его с собой, равно как патро-
ны к нему. Их у убитого оставалось целых девятнадцать.
Он успел сделать всего один выстрел.
52
Вслед за пехотой мы продолжали продвигаться от
дома к дому. Свой карабин К98к я держал в руках, а
противотанковое ружье висело у меня на плече. Оно
создавало массу неудобств при передвижении, но я
рассчитывал, что это ружье еще сослужит мне хорошую
службу. Забегая вперед, скажу, что в принципе так и
случилось, но всего один раз, а натягался я с ним будь
здоров...
Вскоре мы приблизились к массивному кирпичному
трехэтажному зданию. Судя по внешнему виду, в нем
прежде размещалась школа. Однако теперь оно было
полно польских солдат, которые вели огонь из окон пер-
вого и второго этажей. Крыша и третий этаж здания бы-
ли практически полностью разрушены снарядами и бом-
бами, все стекла в нем были выбиты, но, несмотря на
это, оно выглядело достаточно крепким.
Впрочем, я не мог рассмотреть его слишком хорошо.
Я занял позицию на расстоянии около трехсот метров
от него. А дома, находившиеся рядом с этим трехэтаж-
ным зданием, были охвачены пожаром, и из-за дыма
было тяжело что-либо разглядеть.
Немецкие пулеметчики работали по зданию очень
плотно. После их очередей от стен школы то и дело от-
калывались кирпичи. Однако каждые несколько минут
кто-нибудь из наших пулеметчиков оказывался убитым.
Мне стало понятно, что у поляков есть снайпер.
Я сказал об этом Феликсу. И мы все вчетвером нача-
ли рассматривать окна школы через свои оптические
прицелы в поисках позиции снайпера. Сквозь дым было
очень плохо видно, но я заметил, что в одном из окон
разрушенного третьего этажа периодически мелькает
вспышка на конце винтовочного ствола и почти одно-
временно с этой вспышкой замолкает какой-нибудь из
немецких пулеметов. Конечно, именно там и прятался
вражеский снайпер. Он был так уверен в своей безопас-
53
ности, что не трудился даже менять позицию. Я шепнул
Феликсу:
— Снайпер на третьем этаже среди руин. Видишь
вспышки на конце ствола? Давай выстрелим разом, что-
бы наверняка!
И через несколько секунд мы одновременно нажали
на спусковой крючок. После этого польский снайпер за-
молк. Наверное, мы убили или сильно ранили его.
Я стал выискивать новую цель и увидел в одном из
окон вспышки, периодически возникавшие на конце
ствола пулемета. Пулеметчики были не видны мне, и я
сделал несколько выстрелов, ориентируясь на вспышки.
Это не принесло никакого результата. Наверное, пуле-
мет был установлен под углом к оконному проему, и пу-
леметчики находились где-то сбоку. Я сделал несколько
выстрелов, целясь немного левее и немного правее
вспышек на конце пулеметного ствола. Однако резуль-
тат по-прежнему был нулевым. Я не понимал, как такое
могло произойти. И вдруг при очередном порыве ветра
дым напротив этого окна на несколько мгновений рас-
сеялся, и я увидел, что пулемет на самом деле установ-
лен под углом к оконному проему, а пулеметчики уст-
роились за кучей мешков, которые., вероятно, были на-
полнены песком. Что ж, в этом случае было вполне
естественно, что мои пули застревали в этих мешках, не
причиняя вреда полякам.
Я быстро отложил свою снайперскую винтовку и взял
в руки противотанковое ружье. На нем не было оптиче-
ского прицела, и я был вовсе не уверен, что попаду из
него с такого расстояния. Тем не менее следовало по-
пытать счастья. Я тщательно прицелился в то место, где
за мешками с песком должен был находиться пулемет-
чик, и нажал на спусковой крючок. Меня словно ударило
лошадиным копытом по плечу, столь сильная отдача бы-
ла у противотанкового ружья. В моих ушах звенело. Од-
54
нако вражеский пулемет затих, и это было самым глав-
ным.
Я продолжал выискивать цели в окнах, то же самое
делали и другие снайперы. Простые пехотинцы и пуле-
метчики также не переставали вести огонь по школе.
И вскоре я понял, что в окнах обращенной к нам сторо-
ны здания не осталось ни одного поляка.
Я ожидал, что наша пехота начнет штурм здания. Но
этого не произошло. Прождав несколько минут, я решил
выяснить, что происходит. Я обернулся к Феликсу:
— Феликс, вы с ребятами можете прикрыть меня, по-
ка я подскочу к дому напротив школы, где расположи-
лись наши? Они почему-то не начинают штурм, нужно
выяснить, что там творится.
— Давай! Мы прикроем, — согласился Феликс.
Я оставил ему свое противотанковое ружье и побе-
жал к двухэтажке, стоявшей в ста метрах от нас прямо
напротив школы.
— Не стреляйте, я свой! — закричал я, вбегая в подъ-
езд.
— Заходи, раз свой, — услышал я веселый голос из
квартиры на первом этаже.
Оказавшись там, я увидел пятерых стрелков и двоих
пулеметчиков.
— Нужно штурмовать здание, пока к полякам не по-
дошло подкрепление, — выпалил я. — Здесь есть еще
бойцы, кроме вас?
— Наш сержант в соседнем здании, — ответили мне. —
Также поблизости находится еще несколько взводов.
Вместе с одним из солдат я сразу рванул в соседнее
здание, в подъезде которого я в спешке едва не налетел
на сержанта.
Это был мужчина лет сорока с наружностью бывало-
го и рассудительного немецкого военного. Я сразу объ-
яснил ему, что я снайпер и что вместе с другими снай-
55
лерами мы однозначно убедились в том, что с внешней
стороны здания школы не осталось поляков, обороняю-
щих его.
— Сейчас самое время для штурма, — настаивал я.
— Подожди, — ответил мне сержант. — Я не могу
бросить туда своих ребят без приказа сверху. Возмож-
но, нам удастся поговорить с капитаном Бидембахом...
Услышав эти слова, я стушевался. Я сам был всего
лишь ефрейтором, а капитан должен был командовать
целой ротой. И я замямлил:
— Что ж, думаю, капитан разберется и без нас. По-
жалуй, не стоит его беспокоить, — я развернулся к вы-
ходу.
— Подожди, паренек! — остановил меня сержант. —
Мне кажется, что ты сказал дельную вещь. Но это дейст-
вительно нужно обсудить с капитаном.
Вместе с сержантом мы вышли через заднюю дверь
дома и устремились к стоявшей через несколько домов
позади нас большой группе солдат. Сержант подвел ме-
ня к одному из военных, который был одет точно в такую
же униформу, что и другие солдаты, но на нем были ка-
питанские знаки различия.
— Что случилось, сержант? — спросил капитан, гля-
дя на моего спутника.
— Я привел к вам снайпера из другой части. Он ут-
верждает, что с этой стороны здания школы не осталось
поляков. А значит, мы сможем взять его штурмом.
Капитан окинул меня оценивающим взглядом:
— Как тебя зовут, ефрейтор? — спросил он.
Я вытянулся, как и полагалось перед офицером, од-
нако не салютовал при этом, как было положено в Вер-
махте.
— Ефрейтор Гюнтер Бауэр, господин капитан.
— Почему ты не салютовал мне, как положено, еф-
рейтор Бауэр?
56
— Мне не хотелось, чтобы вражеские снайперы, если
они есть поблизости, могли понять, что вы офицер, гос-
подин капитан, — отчеканил я.
Капитан Бидембах нервно посмотрел по сторонам,
но потом улыбнулся:
— Все в порядке. Ты поступил правильно, ефрейтор, —
он бросил взгляд на мою винтовку с оптическим прице-
лом. — Ты действительно снайпер?
— Так точно, господин капитан.
— Что ж, подойдем ближе и посмотрим вместе на эту
чертову школу! — Капитан в сопровождении солдат за-
шагал вперед.
Не успели мы сделать нескольких шагов, как по нам
открыл огонь пулеметчик, находившийся на верхнем
этаже здания, расположенного примерно в двухстах
метрах от нас. Через несколько секунд четверо солдат
из сопровождения капитана рухнули на землю и заора-
ли от боли. Они были ранены. Все остальные, включая
капитана, тут же повалились на землю, чтобы не стать
слишком легкой мишенью для вражеского пулеметчика.
А я сразу установил свою винтовку на огневую позицию
и навел перекрестие прицела на польского пулеметчи-
ка. Не прошло и минуты, как мои пули уничтожили и пу-
леметчика, стрелявшего по нам, и его напарника.
— Молодец, ефрейтор Бауэр, — капитан Бидембах
похлопал меня по плечу.
— Спасибо за похвалу, господин капитан, — ответил
я, продолжая настороженно смотреть по сторонам. Мне
было окончательно ясно, что нельзя расслабляться.
Тем временем капитан посмотрел на нашивки на мо-
ей униформе. По ним было видно, из какой я дивизии.
— Твоя дивизия участвовала в тяжелых боях при взя-
тии Калица? — спросил он меня.
— Так точно, господин капитан.
— Сколько поляков ты уже уничтожил?
57
Я растерялся. Я сам старался меньше думать о том,
сколько людей я убил. Но тем не менее я знал пример-
ную цифру.
— Около тридцати, господин капитан.
Остальные солдаты, стоявшие рядом, посмотрели на
меня скептически. Однако во взгляде капитана Бидем-
баха не было сомнений.
— Ты должен оставаться около меня. Это приказ, еф-
рейтор Бауэр! — сказал он.
— Есть, господин капитан, — ответил я.
Вскоре мы достигли дома, находившегося прямо на-
против школы. Однако теперь в здании школы снова бы-
ли пулеметчики и польские стрелки, которые стреляли в
нашу строну.
— Проклятие, нам нужно снова очищать здание от
них! — вырвалось у меня.
— Успокойся, ефрейтор, — капитан в очередной раз
похлопал меня по плечу. — У меня есть другой план.
Он повернулся к лейтенанту, который сопровождал
его:
— Возьми три взвода и обыщи окрестности. Нужно
найти как можно больше польских противотанковых
орудий и боеприпасов к ним. Все это следует стянуть
сюда, — капитан указал на площадку позади дома, в ко-
тором мы находились. — Как только это будет сделано,
доложишь мне!
— Есть, господин капитан. — Лейтенант спешно вы-
шел из дома в сопровождении двоих солдат.
Капитан Бидембах повернулся ко мне:
— Ефрейтор Бауэр, ты видишь, насколько старо зда-
ние школы?
— Да, господин капитан, — ответил я.
— А что ты делал, до того как был призван?
Этот вопрос показался мне неожиданным, и я выпа-
лил:
58
— Я работал в булочной у моей матери, господин ка-
питан.
Возможно, об этом следовало сказать немного ина-
че. Во всяком случае, после того как я произнес эту
фразу, несколько бойцов так и прыснули со смеху. И да-
же сам капитан Бидембах не сдержал улыбки.
— А я вот до армии был архитектором, — сказал
он. — И я знаю такой тип зданий. На первый взгляд, они
кажутся очень прочными, но в них все держится на кир-
пичных стенах коробки. И если мы обрушим хотя бы од-
ну стену, все здание мигом превратится в руины.
Он подошел к деревянному столу, стоявшему на кух-
не квартиры, в которой мы находились. Достав свой
штык-нож, капитан Бидембах прямо на столе нацарапал
прямоугольник.
— Вот здесь здание школы, а мы здесь, — он наца-
рапал другой прямоугольник, обозначавший дом, в ко-
тором мы находились. — Мне нужно, чтобы ты, ефрей-
тор Бауэр, и еще несколько снайперов разместились
здесь и здесь, — капитан нацарапал еще два квадрата,
обозначавших соседние здания. — Вы сможете пора-
зить поляков отсюда? „
— Так точно, господин капитан, — ответил я.
Расстояние от выбранных капитаном зданий до шко-
лы было чуть более двухсот метров, и я мог быть уве-
рен, что с такого расстояния не только я, но и другие
снайперы вряд ли будут промахиваться.
— Сержант, приведите сюда десять лучших снайпе-
ров, — скомандовал капитан. После этого он повернул-
ся ко мне:
— Ты назначаешься старшим и отвечаешь за работу
снайперов во время штурма.
Сержант вернулся вместе со снайперами примерно
через десять минут. К моей радости, среди них оказал-
59
ся и Феликс. Он тут же вручил мне противотанковое ру-
жье, которое я оставил у него.
— Ну что, теперь ты наш командир? — Феликс смот-
рел на меня с удивлением и восхищением.
Впрочем, мне самому было не слишком комфортно.
Я очень боялся, что малейшая моя оплошность приве-
дет к гибели кого-нибудь из снайперов. Я объяснил им,
как и где разместиться в двух зданиях неподалеку от
школы. Поскольку капитан выбрал два здания, то мы
должны были разбиться на две группы. Одну из них воз-
главил я сам, а руководство второй поручил Феликсу.
За наше короткое знакомство с ним я успел убедиться,
что он вполне подходит для этой роли.
Прежде чем мы заняли предназначенные для нас
здания, я успел увидеть, как пехотинцы притащили на
место назначения три польских противотанковых ору-
дия. Мне показалось, что они очень походят на немец-
кие 37-миллиметровые орудия, которые использовал
Вермахт.
Вскоре ко мне подошел сержант.
— Капитан приказал, чтобы снайперы начали уничто-
жать защитников школы, — сказал он.
— Так точно, сержант, — ответил я.
Прошло всего несколько минут; и мы заняли здания,
выбранные капитаном.
— Мужики, убивайте каждого поляка, которого уви-
дите в окне школы, но прежде всего пулеметчиков и
снайперов, если они там будут, — скомандовал я.
После этого я прильнул к своему оптическому прице-
лу. Я уничтожил двоих вражеских пулеметчиков и с
удовлетворением отметил, что остальные снайперы так
же хорошо выполнили свою работу. Более того, один из
польских стрелков прямо на моих глазах был поражен
двумя снайперами одновременно.
Защитников школы оставалось все меньше. Между
60
тем я увидел, что наши солдаты уже установили захва-
ченные польские орудия как раз напротив здания шко-
лы. Они открыли огонь по кирпичной стене. Число поля-
ков, которые вели ответный огонь из окон, несколько
увеличилось. Но я и другие снайперы тут же заставили
замолкнуть большинство из них. А орудия продолжали
стрелять по школе. И уже школа была окутана белым
дымом. Орудия вели огонь преимущественно по перво-
му этажу, и примерно после их тридцатого залпа вся за-
падная стена здания, стоявшая напротив нас, вдруг
вздрогнула и обвалилась. Следом за этим начала ру-
шиться и южная стена.
— Это невероятно! — воскликнул я.
— А я всегда знал, что наш капитан очень умен, —
сказал мне один из снайперов.
— Главное, что он бережет своих людей, — сказал я.
И тут мы увидели белый флаг, развевавшийся в окне
с северной стороны школы.
Из здания с поднятыми руками вышло несколько
польских солдат. Они сдавались. Примерно через три
часа был взят весь город Кутно.
Вскоре после этого мне сообщили расположение
моего взвода, и я смог вернуться туда. Сержант уже был
осведомлен о том, что я не дезертировал, а сражался
вместе с другой частью. Поэтому у меня не возникло
никаких проблем.
— Что с тобой случилось, Гюнтер? — спросил меня
Антон, который ничего не знал о том, где я был во время
штурма города.
Я коротко рассказал ему о том, как я тащил ранено-
го, как не смог найти свою часть, и о том, как мы штур-
мовали школу. К нам подошел Михаэль. Вдвоем с Анто-
ном они рассказали мне о том, как сами штурмовали
здания, и о том, что еще несколько ребят из нашего
61
взвода погибли. Мне было жалко этих ребят, но, так или
иначе, я был ужасно рад, что Михаэль и Антон остались
целы и невредимы.
Мы продолжали обсуждать бой за город. Неожидан-
но нас перебил сержант Бергер. Он окликнул меня:
— Ефрейтор Бауэр!
— Я слушаю вас, сержант.
— Гюнтер, тебя забирают в другую дивизию, — ска-
зал он.
— Что? — переспросил я, не осознав сразу смысл
его слов.
— Вот приказ о твоем перемещении в 3-ю пехотную
дивизию, — сержант протянул мне желтый листок бу-
маги.
Мне было тяжело прощаться с Антоном, Михаэлем и
сержантом Бергером. Тем не менее я должен был спе-
шить в новую дивизию и доложить о своем прибытии са-
мому командиру роты. Как и следовало ожидать, им
оказался капитан Бидембах.
Я по всей форме салютовал ему:
— Ефрейтор Бауэр в ваше распоряжение прибыл.
— Вольно, ефрейтор, — ответил он. — Извини, если
это перемещение было слишком неожиданным для те-
бя. Но я не мог допустить, чтобы столь талантливый
снайпер был под началом другого командира. Даю сло-
во, Гюнтер, ты об этом не пожалеешь!
— Спасибо за доверие, господин капитан, — ответил
я, пораженный тем, что офицер назвал меня по имени.
Обычно офицеры называли рядовых, ефрейторов и
даже сержантов только по фамилии. Они относились к
нам почти как к рабам. Однако капитан Бидембах был
явно не из таких командиров.
— Чтобы оправдать твое перемещение, мне приш-
лось доложить полковнику о том, что ты крайне способ-
62
ный снайпер, — улыбнулся капитан. — Он захотел, что-
бы завтра утром ты лично явился к нему.
Я окончательно смутился от подобного внимания к
моей персоне. Наверное, моя растерянность была на-
писана у меня на лице.
Капитан Бидембах привычным жестом похлопал ме-
ня по плечу:
— Не переживай, Гюнтер, в этом нет ничего особен-
ного. Наш полковник старается знать в лицо своих луч-
ших бойцов. А если ты продолжишь воевать так же, как в
сегодняшнем бою, думаю, тебе еще не раз придется по-
казываться ему на глаза.
— Я постараюсь воевать не хуже, господин капи-
тан, — ответил я, так до конца и не придя в себя от сму-
щения.
— Хорошо, Гюнтер. Теперь иди в свой новый взвод,
ты заслужил отдых.
Я доложил о своем прибытии сержанту, командовав-
шему взводом. Среди своих новых сослуживцев я уви-
дел нескольких ребят, которыми я командовал в ходе
взятия польской школы. Мне стало неловко перед ними.
Большинство из них, как и я, были, ефрейторами. В бою
же, как правило, командовать бойцами одного ранга с
ним мог только тот, кто значительно старше их по воз-
расту. Однако я был, наверное, самым молодым из моих
новых товарищей.
Я сразу начал извиняться перед ними, что обстоя-
тельства сложились так, что мне пришлось быть их ко-
мандиром.
— Ерунда, не извиняйся за это! — сказал один из
них. — Ты был хорошим командиром. Под твоим нача-
лом никто из нас не погиб и даже не был ранен. К тому
же ты сам стреляешь очень метко. Мы рады тому, что
теперь ты в нашем взводе, Гюнтер!
63
После этого говоривший посмотрел на противотан-
ковое ружье у меня на плече и спросил:
— А это что за пушка?
— Противотанковое ружье, — ответил я, снимая его с
плеча и протягивая спросившему.
— Массивная штука! — сказал он.
Другой снайпер также подержал ружье в руках и вос-
кликнул:
— Да эта штука весит килограммов пятнадцать!
— Зато она пробивает даже танковую броню, — вста-
вил я.
— А ты что, собрался уничтожать танки? — еще один
снайпер рассмеялся.
— Нет, но с помощью этого ружья я уничтожил поль-
ского пулеметчика, который укрывался за мешком с
песком.
— Ладно, у каждого свои причуды, — махнул рукой
снайпер, назвавший меня хорошим командиром.
— Ты уже слышал о французах и англичанах? — спро-
сил меня еще один из новых сослуживцев.
— Нет. А что с французами и англичанами? — уди-
вился я.
— И те и другие объявили нам войну.
— Мать твою! — вырвалось у меня.
Мне стало понятно, что на Польской кампании война
для меня не закончится, если, конечно, я не позволю
убить себя раньше времени. С этими невеселыми мыс-
лями я вскоре заснул.
Глава четвертая
Я СТАНОВЛЮСЬ УЧЕНИКОМ
ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО СНАЙПЕРА
5 сентября силы Вермахта
большую часть дня были заняты перегруппировкой.
Группе армий «Юг», состоявшей из трех полноценных
армий, в которые входило около миллиона людей, тре-
бовалось еще некоторое время, чтобы выполнить зада-
чи, возложенные на нее на данном этапе, и овладеть го-
родами Лодзь, Озорков, Радомско и Бжезины.
Я был рад передышке. Сразу после завтрака я начал
чистить свой карабин и противотанковое ружье. При
этом я был доволен тем, что мне удалось получить ут-
ром не только семь патронов для моего карабина, но и
еще семь патронов для .моего противотанкового ружья.
Это дало мне возможность попрактиковаться с ружьем.
Я даже попытался приладить к нему мой старый 2,5-
кратный оптический прицел. Но это мне не удалось.
Около 11 часов меня вызвали в палатку, в которой
располагался штаб нашего командира полка полковника
Хользварта. Когда я вошел, он сидел за дубовым столом
и смотрел на разложенные перед ним карты.
— Ефрейтор Бауэр по вашему приказанию прибыл,
господин полковник, — отрапортовал я и по всей поло-
женной форме салютовал и щелкнул каблуками.
— Вольно, ефрейтор, — полковник улыбнулся. — Мо-
гу я увидеть твои бумаги?
65
Меня поразило радушное выражение его лица. Все-
таки он был офицером такого ранга, а я всего лишь еф-
рейтором. Я спешно протянул полковнику свою личную
солдатскую книжку.
Просмотрев ее, он сказал:
— Я вижу, ты окончил снайперскую школу в Берлине.
— Так точно, господин полковник, — ответил я.
— Что ж, некоторые старые военные относятся к
снайперам предвзято. Но я знаю истинную цену подоб-
ным бойцам. Поэтому в моем полку есть несколько
взводов, состоящих из одних снайперов, в том числе и
твой взвод.
В этот момент в палатку вошел сержант с черным от
копоти лицом. На вид ему было лет сорок. Он салютовал
полковнику и вытянулся по стойке смирно.
— Вольно, сержант Зоммер, — сказал полковник
Хользварт. — У меня для вас хорошая новость. Кажется,
я нашел вам подходящего ученика.
— Да, полковник, это действительно хорошая но-
вость, — ответил сержант.
— Посмотрите, прямо перед вами ефрейтор Гюнтер
Бауэр, — улыбнулся полковник. — На его счету уже
тридцать неподтвержденных уничтоженных противни-
ков.
— Да, это действительно много, учитывая, что война
началась всего несколько дней назад, — сержант Зом-
мер посмотрел на меня изучающим взглядом. — У него
уже был какой-то предшествующий опыт?
— Нет, он был призван два года назад и окончил
снайперскую школу в Берлине, — ответил полковник.
— Что ж, тогда у него действительно талант, — ска-
зал сержант.
Полковник посмотрел на меня и пояснил:
— Перед тобой сержант Ганс Зоммер. Он был снай-
пером еще в Первую мировую. На его счету более трех-
66
сот подтвержденных попаданий. Хотя на самом деле,
конечно, он уничтожил гораздо большее количество
противников.
Эти слова привели меня в шок. Передо мной был
профессиональный снайпер, профессиональный убий-
ца. А ведь я сам уже убил около тридцати, а возможно, и
намного больше живых людей, пусть они и были солда-
тами противника. Кем я стану, после того как начну
учиться у этого сержанта Зоммера? Меня отрезвила
мысль, что это поможет мне вернуться целым и невре-
димым к Ингрид и своему маленькому Курту. Тем не ме-
нее я молчал.
— Он не слишком разговорчив, мне это нравится, —
сказал сержант Зоммер полковнику, продолжая смот-
реть на меня. — Но надо еще посмотреть, действитель-
но ли он стреляет настолько хорошо...
— Вы правы, сержант, — согласился полковник
Хользварт. — Отдаю ефрейтора Бауэра вам в подчине-
ние. Вы оба можете идти.
Я вышел из палатки полковника следом за сержан-
том Зоммером.
— С каких расстояний ты привык стрелять? — спро-
сил меня сержант по пути к краю лагеря.
— С двухсот-четырехсот метров. Но пару раз я попа-
дал и с пятисот-шестисот.
— С пятисот-шестисот? — переспросил сержант. —
Покажи мне свою винтовку.
Я передал оружие ему в руки. Сержанту хватило бег-
лого взгляда на мой прицел, чтобы сказать:
— Да, с таким прицелом это возможно. Я буду рад,
если ты на самом деле такой меткий стрелок.
Когда мы отошли примерно на сто шагов от крайней
траншеи, сержант приказал мне оставаться на месте, а
сам зашагал дальше. На расстоянии примерно трехсот
метров от меня он остановился, достал из рюкзака де-
67
ревянный колышек длиной около сорока сантиметров и,
воткнув его в землю, прикрепил к нему небольшой лис-
ток бумаги. Я догадался, что это будет моя мишень.
Сержант тем временем шагал дальше. Следующий ко-
лышек он воткнул в землю на расстоянии метров четы-
рехсот от меня, а третий — на расстоянии полукиломет-
ра, если не дальше. После этого сержант Зоммер вер-
нулся ко мне, достал бинокль и приказал:
— Теперь покажи, на что ты способен. Постарайся
как можно быстрее поразить все три мишени.
Я лег на живот и установил винтовку на позицию. На-
ведя свой оптический прицел, я нажал на спусковой
крючок.
— Хорошо, давай следующую, — услышал я голос
сержанта Зоммера, который, глядя в бинокль, отслежи-
вал результаты моей стрельбы.
Я спешно передернул затвор и через несколько се-
кунд выстрелил во вторую мишень.
— Прекрасно, мне нравится твой темп стрельбы. Да-
вай последнюю!
На этот раз я целился гораздо дольше. Наверное, це-
лых десять или пятнадцать секунд. Но зато следом за
выстрелом я услышал довольный голос сержанта:
— Отлично, прямо в яблочко! Даже не ожидал от тебя
такого.
До конца дня я пробыл вместе с сержантом Зомме-
ром. Он объяснял мне все то, чему нас не учили в снай-
перской школе, но что так важно для выживания снайпе-
ра в боевых условиях. В том числе это были и тонкости
стрельбы во время восхода и захода солнца. В это вре-
мя суток снайпер должен выбирать свою позицию так,
чтобы солнце ослепляло врага, смотрящего в его сторо-
ну, и не ослепляло его самого. Также сержант Зоммер
начал учить меня основам маскировки с помощью под-
ручных средств, что оказалось действительно гораздо
68
удобнее и надежнее, чем специфические средства ка-
муфляжа, которые нам показывали в училище. Да и где
я мог взять эти средства в боевых условиях?
Сержант Зоммер пользовался обычной маскировоч-
ной сеткой. Он вручил мне такую же и показал, как за-
креплять на нее листья и ветки, чтобы я мог слиться с
местностью именно того участка, где я выберу позицию.
Мне не верилось, что с помощью такого простого ка-
муфляжа можно очень хорошо замаскироваться. Я ска-
зал о своих сомнениях сержанту. Он рассмеялся в ответ
и приказал мне отвернуться, медленно досчитать до
ста, а потом попытаться разглядеть его в зарослях кус-
тарника, росшего в паре сотен метров от нас.
Когда я развернулся, то не смог обнаружить в кус-
тарнике сержанта Зоммера. Я даже достал бинокль, но
и это не помогло. В конце концов я закричал:
— Сдаюсь! Не вижу!
Сержант Зоммер приподнялся, и только тогда я смог
увидеть его. Он торжествовал.
После этого он научил меня еще множеству полезных
мелочей. Он объяснил мне, что пуля долетает быстрее,
чем звук от выстрела. Поэтому, если я занял позицию на
достаточном расстоянии от цели, я могу выбрать мо-
мент, когда враги не смотрят в мою сторону, и стрелять,
не боясь, что они обернутся раньше времени и увидят
вспышку на конце моего ствола.
Также сержант Зоммер рассказал мне, что ночь —
прекрасное время суток для охоты на врага.
— Тебе нужно лишь выследить какого-нибудь дурака,
который закурит сигарету, и стрелять на огонек! Однако
при этом ты должен быть, как никогда, осторожен и по-
стоянно менять позицию. Не забывай, вспышка на конце
твоего ствола в темноте будет отлично видна против-
нику.
Мы проговорили весь день, пока не начало темнеть.
69
Я старался запомнить каждое слово сержанта, чувствуя,
что впоследствии это может действительно спасти мою
шкуру. Однако он учил меня не только тому, как сохра-
нить собственную жизнь, но и тому, как уничтожить как
можно больше врагов.
— Тебе не всегда обязательно убивать вражеского
солдата, — рассказывал сержант Зоммер. — Ты мо-
жешь прострелить ему коленную чашечку или ранить
его в живот. Боль будет адской, и он не сможет причи-
нить тебе вреда. Зато кто-нибудь из его товарищей на-
верняка поспешит ему на помощь. И здесь ты можешь
использовать раненого как приманку, чтобы получать
новые легкие цели. При этом тебе необязательно само-
му ранить противника, ты можешь просто разглядеть
раненого в свой прицел и ждать, пока к нему кто-нибудь
подползет. Тяжелые пулеметы и орудия также могут
оказаться хорошей приманкой. Ты ведь, наверное, не
раз замечал, что павших пулеметчиков спешат подме-
нить их товарищи...
Мысль о подобных трюках не доставляла мне радо-
сти. Но я еще не знал, что это далеко не самое страш-
ное из того, что бывает на войне.
Уже под вечер сержант Зоммер.начал объяснять мне,
как перехитрить вражеских снайперов.
— Запомни, — сказал он. — Твой самый опасный
противник — это вражеский снайпер! Никогда не считай
его глупее себя, но при этом пытайся перехитрить его!
После этих слов Зоммер показал мне, как можно, на-
дев каску на пехотную лопатку, высунуть ее из окопа,
чтобы противник принял ее за твою голову.
— Таким образом ты сможешь обмануть большин-
ство снайперов. Более того, при этом ты сможешь за-
метить позицию снайпера противника или убедиться в
том, что поблизости нет снайперов, охотящихся за то-
бой. Правда, подобный трюк может не сработать, если
70
твой противник очень опытный снайпер. Но такие встре-
чаются крайне редко.
Под конец сержант Зоммер стал объяснять мне, как
выбрать правильную позицию. В идеале она должна бы-
ла быть такой, чтобы я мог пробыть на ней сколь угодно
долго, не выдавая противнику своего присутствия, а
также чтобы я мог в любую секунду покинуть ее, остава-
ясь незамеченным.
— Учти, выберешь плохую позицию — и ты покой-
ник! — подытожил сержант Зоммер.
По дороге к его палатке он сказал мне напоследок:
— В любом бою прежде всего ты должен помнить
правило номер один.
— А что за правило номер один? — спросил я.
— Не допускай, чтобы тебя убили, — улыбнулся он.
— А есть правило номер два?
— Да. Оно гласит: «Смотри правило номер один!»
Мы оба расхохотались. Прощаясь со мной у входа в
свою палатку, сержант Зоммер приказал мне:
— Завтра ты должен снова явиться сюда. Я продолжу
тебя учить уму-разуму.
— Так точно, сержант Зоммер, — ответил я.
Ребята из моего нового взвода встретили меня удив-
ленными вопросами. Они терялись в догадках, где я
провел весь день. Когда я коротко рассказал им о своем
визите к полковнику и о том, что я стал учеником сер-
жанта Зоммера, на лицах некоторых из них стала явно
читаться зависть.
— Полковничий любимчик! — На лицах двух или трех
человек появились ироничные улыбки.
Ко мне подошел Йозеф Энцель, парень из моего
взвода, с которым мы успели немного сдружиться вче-
ра. Именно у него я и оставлял свое противотанковое
ружье, которое я, естественно, не стал брать с собой,
когда меня вызвали к полковнику.
71
— Не слушай их, — сказал Йозеф. — Каждый из них
мечтал бы оказаться на твоем месте, вот они и завидуют
твоему таланту.
— О да, у меня ведь очень завидный талант! — зло
ухмыльнулся я. — Скажем прямо: талант убивать людей.
Я хочу сейчас только одного: вернуться домой, в свою
булочную!
— Ладно, Гюнтер, все мы вернемся в свои булочные
или еще куда... Если выживем. Сейчас главное — вы-
жить.
— Нет, главное — завоевать жизненное пространст-
во для немецкого народа, — один из моих новых сослу-
живцев, слышавший наш разговор, отчеканил заучен-
ный лозунг.
Я опешил, но Йозеф тут же нашелся:
— Конечно, это главное! Но если мы будем позво-
лять врагам убивать нас, то кто же будет завоевывать
жизненное пространство для немцев?
Это был разумный ответ. Ни мне, ни Йозефу были не
нужны неприятности. А этот дурак мог еще донести на
нас. Впрочем, чем дольше продолжалась война, тем по-
добных дураков становилась меньше. К середине Рус-
ской кампании мы вообще говорили свободно обо всем,
что думали. Тогда уже каждому из нас было понятно, что
в тюрьме лучше и безопаснее, чем на фронте. Впрочем,
тогда к нам уже и не спешили применять репрессивные
меры, в Вермахте был на счету каждый солдат... Но не
буду забегать вперед.
Вскоре после разговора с Йозефом я заснул в своем
окопе. Я долго ворочался, перед тем как сон оконча-
тельно сморил меня. Мне было неспокойно от мыслей о
том, что завтра я буду учиться новым способам убийст-
ва. Впрочем, в моей ситуации это были скорее способы
выживания. Я заставил себя успокоиться на этой мысли.
72
Наутро сразу после завтрака наша дивизия была мо-
билизована. Солдаты паковали в грузовики и брониро-
ванные автомобили войсковое имущество. Наступление
продолжалось. Наша дивизия должна была продолжать
движение к Варшаве.
Окончив погрузку, я направился к палатке сержанта
Зоммера. Он уже ждал меня у входа. Его лицо было на-
мазано сажей. Я тогда подумал о том, что Зоммер про-
сто помешан на маскировке. Но в последующих боях я
не раз убеждался, насколько важно снайперу быть та-
ким «помешанным».
— Доброе утро, сержант! — сказал я.
— Еще увидим, насколько оно доброе, — ухмыльнул-
ся он в ответ и посмотрел на противотанковое ружье у
меня на плече. — А это еще что такое?
— Противотанковое ружье.
— Ага, понимаю, ты его носишь вместо талисмана?
Не тяжеловато будет?
— С помощью его я уничтожил вражеского пулемет-
чика через мешок с песком, — ответил я, смутившись.
— Ладно, это твое дело. Но не забывай, что снайперу
крайне важно уметь быстро уходить с позиции. Впро-
чем, ты молодой, тебе, наверное, даже эта штуковина
не кажется тяжкой ношей...
— Да, почти не кажется, — соврал я, чтобы не дать
сержанту окончательно меня высмеять.
Он похлопал меня по плечу:
— Мне нравится твой бодрый настрой, Гюнтер!
На этот раз я ехал в кузове грузовика вместе с сер-
жантом Зоммером. Грузовики тянулись бесконечной ко-
лонной. Мы ехали следом за дивизией, состоявшей из
танков и бронемашин. Когда по пути я выглядывал из
кузова грузовика, то видел бессчетные вереницы поль-
ских беженцев. Некоторые из них тащили узлы с веща-
73
ми просто на себе, но у большинства были хоть какие-то
тележки, а порой и повозки, запряженные лошадьми.
Крайне редко мы видели у беженцев тракторы и другие
машины. Но им приходилось ехать по бездорожью, по-
тому что дорога была занята нашей колонной.
Этот день для меня прошел вполне спокойно. По пу-
ти Зоммер продолжал учить меня снайперским премуд-
ростям. Например, он рассказывал:
— Бегущий человек — это тоже хорошая мишень для
опытного снайпера. Просто нужно целиться, немного
упреждая его движения и учитывая расстояние до цели.
Конечно, это приходит с опытом. Но, я уверен, Гюнтер,
ты освоишь это.
Я подумал о том, что если меня не убьют, то у меня
действительно будет уйма времени, чтобы освоить все
тонкости снайперского ремесла. После того как Велико-
британия и Франция объявили нам войну, было ясно,
что она надолго. «Возможно, война продлится еще це-
лый год», — решил я тогда. Конечно, мы в ту пору еще
не осознавали, насколько все будет страшным и дол-
гим.
Вечером мы, как всегда, сделали остановку и разбили
лагерь. Нам было приказано рыть окопы. Мы, солдаты,
не видели в этом особой необходимости, ведь впереди
нас была целая дивизия танков. Но приказ есть приказ, и
мы вырыли неглубокие траншеи. При этом я с удивлени-
ем заметил, что рытье окопов стало для меня делом при-
вычным и не таким утомительным, как раньше.
Ночью откуда-то издалека до нас донесся грохот ар-
тиллерийских орудий. Мы просыпались, переворачива-
лись на другой бок и продолжали спать дальше. Мы не
придали этому значения, потому что огонь доносился со
стороны дороги на Варшаву и нас разделяли танки.
К тому же нам не верилось, что это стреляют по нашей
74
колонне. Ведь не осмелятся же поляки обстреливать це-
лую дивизию немецких танков.
Однако мы ошиблись. И вскоре мы увидели пламя
вдали, говорившее о том, что загорелся один или не-
сколько из наших танков. Теперь до нас уже отчетливо
доносился ответный грохот немецких орудий и танковых
пушек. Сон как рукой сняло. Польские снаряды падали в
какой-то сотне метров от нас. Я быстро натянул на себя
каску, которую беспечно снял с головы перед сном.
Орудийная перестрелка не прекращалась. Прошло
уже около получаса. Впрочем, может и меньше: время
тянулось слишком медленно. Мы, пехотинцы, были на-
готове, постоянно ожидая приказа идти в атаку. Поль-
ские снаряды взрывались все ближе, и я ругал себя за
то, что поленился рыть глубокий окоп. Впрочем, основ-
ной целью артиллерии врага были танки. И это утешало.
Но через несколько минут один из снарядов упал пря-
мо в соседнюю траншею. После оглушительного взрыва
мне стал слышен вой раненых и крики: «Врача!» Меня
охватил страх. Но через несколько минут в нашу тран-
шею запрыгнул унтер-офицер.
— Приготовиться! — скомандовал он. — Через пять
минут мы пойдем в атаку!
Его приказ заставил меня собраться. Я вспомнил
слова сержанта Зоммера о том, что мне будет не слиш-
ком сподручно бегать с противотанковым ружьем, и по-
ложил его на дно траншеи. Вскоре я уже бежал в массе
атакующих позади наших устремившихся вперед тан-
ков.
Снаряды без конца взрывались рядом с нами. То и
дело раздавались крики и стоны раненых. Я заставлял
себя не думать об этом, а просто бежать.
Темнота то и дело озарялась парящими на парашю-
тах осветительными ракетами. Наконец мне стал виден
лес впереди. До края леса было около километра.
75
Именно оттуда польские орудия и вели огонь по нам.
При вспышке следующей осветительной ракеты я по-
нял, что теперь мы видны полякам как на ладони. Я за-
орал: «Ложись!» — И спешно рухнул на землю.
За разрывами снарядов мой голос услышали немно-
гие. А инстинкт самосохранения, видимо, не у каждого
работал так же хорошо, как у меня. Поляки же не замед-
лили открыть огонь прямой наводкой по нашим танкам и
по пехоте. Застрекотали польские пулеметы. И через
миг вокруг меня начали раздаваться бесконечные крики
и стоны раненых.
Наши танки продолжали продвигаться к лесу, ведя
ответный огонь. В промежутках между вспышками осве-
тительных ракет я осторожно бежал вперед, прячась за
каждой неровностью местности. У поляков было очень
много противотанковых артиллерийских орудий, и все
больше наших танков горело.
Примерно в трехстах метрах от леса наши танки по-
чему-то остановились, продолжая вести огонь из пушек
и пулеметов. В предрассветных сумерках я не мог по-
нять, что произошло. Но потом, подобравшись ближе,
при вспышке очередной осветительной ракеты я увидел
противотанковый ров, преградивший дорогу к лесу.
До польских позиций было не больше четырехсот
метров. Я занял позицию позади более-менее прикры-
вавшего меня холмика и начал вести огонь из своей
снайперской винтовки, целясь на вспышки на конце
стволов польских пулеметов. Не знаю, сколько это про-
должалось и сколько поляков я убил. Может быть, де-
сять. Может быть, больше. Огонь вражеской артиллерии
почти затих, но польская пехота продолжала вести
огонь по нам.
Между тем все сильнее светало. Мне стало небезо-
пасно прятаться за холмиком. Я разглядел в ста пятиде-
сяти метрах от меня небольшой сарай. Пожалуй, он мог
76
быть неплохим укрытием. Я натянул на лицо маскиро-
вочную сетку и устремился туда.
В сарае пахло сеном. Более того, я увидел в нем не-
сколько коз и корову. Козы блеяли, а корова не переста-
вала мычать, испуганная боем. Но все они были целыми
и невредимыми. Это походило на чудо. И это был хоро-
ший знак. Я решил занять позицию на чердаке и начал
взбираться по лестнице.
Едва просунув голову на чердак, я увидел направлен-
ный на меня винтовочный ствол. Я понял, что мне конец.
Но нет, у меня не пронеслась перед глазами вся про-
шлая жизнь. Так говорят, но у меня ни черта так не бы-
ло. Просто какая-то пустота охватила и тоска. А выстрел
все не раздавался. Мне казалось, что это длилось дол-
го, но, конечно, на самом деле прошло лишь несколько
секунд. И я услышал голос сержанта Зоммера:
— Ну что, ефрейтор Бауэр, будь здесь поляк, он бы
мигом тебя укокошил!
От радости я чуть не свалился с лестницы. Зоммер
лежал возле чердачного окошка. Через него он, как я
догадался, вел огонь по полякам, но при этом оставался
настороже и, услышав мои шаги, тут же направил свой
карабин в сторону лестницы.
Оглядев меня, Зоммер расхохотался:
— Ну хоть штаны у тебя не мокрые, молодец! Как у
тебя с патронами?
Я полез в свою патронную сумку и вручил сержанту
около двадцати патронов.
— Побудешь моим наводчиком? — спросил он.
— Наводчиком? — переспросил я, еще не отойдя от
шока.
— Ага, возьми мой бинокль и выискивай подходящие
цели.
Взяв бинокль Зоммера, я приподнялся у чердачного
окошка.
77
Сержант тут же оттащил меня вниз:
— Ниже голову, Гюнтер! Ты хочешь, чтобы нам обоим
пришел конец?!
Я понял свою оплошность. Чтобы оставаться незаме-
ченным, нужно было высовываться как можно меньше.
Конечно, наблюдать при этом было очень неудобно. Но
тем не менее примерно через минуту я разглядел бата-
рею польских противотанковых орудий. Вероятно, это
были 20-миллиметровые пушки, с чердака они показа-
лись мне буквально игрушечными. Их было двенадцать.
Около каждой стояло по двое артиллеристов. Кроме то-
го, у них был наводчик, просматривавший местность че-
рез бинокль.
— Сержант, батарея 20-миллиметровых орудий на
одиннадцати часах, — сказал я. У нас было принято раз-
мечать местность как циферблат, чтобы быстро объяс-
нять местоположение того или иного объекта.
Зоммер тут же направил туда свой снайперский при-
цел. Он у него был цейсовский, такой же или почти та-
кой же, как у меня.
— Ничего не вижу, — сказал он через секунду.
— Немного выше, за холмом, — пояснил я.
— Ага, точно! — воскликнул Зоммер. — Ну-ка, смот-
ри на наводчика!
Через миг я увидел, как польский артнаводчик рухнул
с дырой в голове.
После этого сержант Зоммер начал одного за одним
расстреливать артиллеристов. Он передергивал затвор
с невероятной скоростью. После этого ему потребова-
лось всего несколько секунд, чтобы зарядить опустев-
ший магазин. Однако поляки к этому моменту уже оста-
вили орудия и залегли рядом с ними. Их было не видно
за холмом.
— Дело сделано, — сказал я.
— Подожди, — возразил мне Зоммер. — Сейчас их
78
сержант заорет на них, чтобы они продолжали вести
огонь.
Все оказалось именно так. Прошла лишь пара минут,
и поляки снова оказались возле орудий. Зоммер открыл
по ним огонь. Когда у него снова закончился магазин, я
увидел, как польский сержант на огромной скорости по-
несся прочь от орудий. Он угробил большую часть своих
бойцов, но ему удалось сберечь собственную шкуру.
— Ищи другую цель, — приказал Зоммер. — Но эти
пушки тоже не теряй из виду. Кто знает, насколько упор-
ны поляки.
После этого сержант Зоммер по моей наводке убил
еще нескольких пулеметчиков, офицеров и пехотинцев.
У него закончились патроны. У меня самого теперь ос-
тавалось их не больше десятка.
— Оставайся здесь, — скомандовал мне сержант. —
Я схожу за боеприпасами. Если появится хорошая цель,
можешь использовать то, что у тебя осталось, — он
улыбнулся.
Его не было около двадцати минут. За это время я
успел подстрелить двоих пулеметчиков и одного офи-
цера.
Вернувшись с патронами, сержант Зоммер спросил
меня об успехах и похвалил:
— Пожалуй, из тебя выйдет толковый снайпер, Гюн-
тер.
После этого Зоммер сам некоторое время побыл в
роли моего наводчика, и я за десять минут убил еще
трех пулеметчиков, двух сержантов и офицера. По рядо-
вым солдатам мы не вели огонь, чтобы не привлекать
излишнего внимания к своей позиции.
И тем не менее нас заметили. Неожиданно я услы-
шал шепот сержанта Зоммера:
— Тихо!
Обернувшись, я понял: что-то не так. Корова и овцы
79
внизу издавали особенно громкие, испуганные звуки.
Сержант жестом дал мне понять, что у нас гости. Его ли-
цо оставалось спокойным, и его уверенность переда-
лась мне.
Грохот выстрелов и взрывов к этому времени стал
слабее, и благодаря этому мы смогли услышать шаги
возле лестницы. До нас донеслись звуки польской речи.
Зоммер тут же выхватил гранату и выдернул чеку. Взрыв
должен был прогреметь через четыре секунды. У Зом-
мера были стальные нервы. Он подождал примерно по-
ловину этого времени, а потом швырнул гранату. Благо-
даря такому маневру он мог быть уверен, что поляки не
успеют разбежаться.
Когда прогремел взрыв, Зоммер тут же соскочил в
лестничный проем. Я устремился следом за ним. Дере-
вянная лестница от взрыва разлетелась в щепки, и мне
тоже пришлось прыгать. От гранаты погиб только один
из противников. Но к моменту, когда я спрыгнул, Зом-
мер уже успел пристрелить одного из уцелевших после
взрыва поляков. Еще один был ранен и тянулся к своей
винтовке, но его тут же успокоила вторая пуля сержанта
Зоммера.
Третий солдат противника пятился к дверному про-
ему. Я направил на него свою винтовку и заорал:
— Стоять!
Поляк замер на месте. Зоммер в это время застре-
лил очередного убегавшего противника, после чего по-
вернулся ко мне:
— Просто выстрели в него! — Голос сержанта был
холодным и спокойным.
К моему удивлению, поляк, которого я держал на
прицеле, в тот же миг закричал по-немецки, хотя и с ак-
центом:
— Я сдаюсь! Не стреляйте! — он поднял руки, кото-
80
рые после взрыва гранаты были такими же черными, как
и его лицо. Из уха поляка текла кровь.
Я не смог нажать на спусковой крючок. Этот поляк
был первым противником, которого я увидел так близко.
Я сказал Зоммеру:
— Этот сдается. Я отведу его в лагерь.
— Поступай как знаешь, ефрейтор Бауэр, — ответил
сержант Зоммер разочарованно. — Но если тебя при-
стрелит по пути польский снайпер, вини себя самого.
Безусловно, Зоммер мыслил благоразумно. Будучи
старым воякой, он знал по опыту, что в подобных случа-
ях человечное отношение к противнику может стоить те-
бе собственной жизни. Но я не мог выстрелить в солда-
та, сдающегося в плен.
Я спросил у поляка:
— Ты умеешь говорить по-немецки?
— Да, немного. — Он трясся и вдруг начал пла-
кать. — Только не убивайте меня!
Он выглядел почти мальчишкой и, без сомнения, был
даже моложе меня.
— Заткнись! — прикрикнул я на него. — Я беру тебя в
плен, но будешь сопли распускать — пристрелю!
Зоммер повернулся к нему.
— Как вы поняли, что мы здесь? — спросил сержант.
— Мы поняли, что огонь ведется откуда-то с этой
стороны, а потом увидели вспышки на конце винтовоч-
ного ствола.
— Что ж, Гюнтер, уходим отсюда, — сказал мне Зом-
мер.
Бой уже затихал. Как только мы вышли из сарая,
Зоммер сразу отправился искать себе новую позицию.
А мне нужно было отвести поляка к скоплению наших
войск.
Несколько наших грузовиков с боеприпасами и ме-
81
дикаментами уже находились в километре от леса.
Я приказал пленному:
— Сейчас ты помчишься к грузовикам, а я следом за
тобой. Попытаешься сбежать — пристрелю.
Мы побежали. Через минуту или две в десяти шагах
от нас просвистела пуля. Поляк тут же повалился на
землю. Он опять трясся. Видимо, у него окончательно
сдали нервы. Я заорал на него, но он не поднимался.
Оставаться на открытом пространстве было опасно, и я
начал бить поляка. Я понимал, что если он не поднимет-
ся, мне придется его пристрелить. Кажется, пленный
тоже понял это. После первых же моих ударов он встал
сначала на четвереньки, а потом в полный рост, и мы
снова побежали.
Около грузовиков уже стояла толпа примерно из сот-
ни военнопленных. Их охраняли около десяти наших
солдат. Большинство поляков выглядели такими же мо-
лодыми и испуганными, как тот, которого взял в плен я.
Я быстро доложил стоявшему около грузовиков сер-
жанту о том, что я привел пленного. После этого я сразу
поспешил вернуться к лесу. Но, оказалось, бой уже заг
кончился. Меня встретил сержант Зоммер. Он сказал
мне, что остатки польской части отступают через лес, но
там их преследуют силы свежей дивизии Вермахта.
— Гюнтер, мы заслужили передышку, — он похлопал
меня по плечу. — Я рад, что тебя не продырявили, когда
ты сопровождал этого пленного. Ты станешь замеча-
тельным снайпером, если не будешь делать глупостей.
Остаток дня наша пехотная дивизия провела в пере-
группировке и ожидании пополнений. Пополнения при-
были только к вечеру. По виду большинства новичков
можно было понять, что это явно необстрелянные бой-
цы. На них была новая с иголочки униформа, их лица
были гладко выбриты. В сравнении с ними я ощущал се-
бя грязной окопной свиньей.
82
Однако я знал, что у них еще все впереди, и с торже-
ством наблюдал испуг и растерянность на их лицах, ко-
гда они слышали стоны раненых, которым наши медики
пытались оказать хоть какую-то помощь прямо в поле-
вых условиях.
Несколько других дивизий Вермахта продолжали
двигаться на восток, к Варшаве. А наша дивизия полу-
чила небольшую передышку, чтобы зализать раны. Нам
были доставлены дополнительные боеприпасы. И после
этого мы получили приказ двигаться на север. Нашей
целью был назначен город Модлин, который поляки к
этому времени уже успели превратить в крепость.
8 сентября мы провели половину дня в пути на север
до реки Вислы. Дальше нам пришлось остановиться и
ждать прибытия инженеров. Они приехали только перед
самым наступлением темноты.
На рассвете следующего дня мы вместе с инженера-
ми начали сооружать понтонные мосты через реку. На
это ушел целый день, и поэтому мы смогли пересечь
Вислу только 10 сентября.
Я был рад этой короткой передышке. За это время я
успел немного пополнить свой запас патронов, а также
выслушать очередную порцию наставлений от сержанта
Зоммера. Впрочем, мои разговоры с ним к этому вре-
мени уже перестали касаться одной только снайперской
работы. Время от времени они переходили и на житей-
ские темы.
Зоммер был не слишком словоохотлив, когда разго-
вор заходил о наших семьях. Поэтому в подобных случа-
ях говорил преимущественно я. Он с интересом слушал,
когда я рассказывал ему о работе в булочной, о своей
матери, об Ингрид, о нашем маленьком сынишке Курте.
А сам Зоммер больше любил рассказывать об охоте. Он
был опытным охотником, а его любимой дичью были
олени. Зоммер охотился на них во многих лесах Герма-
83
нии. В конце нашего первого разговора на эту тему он
сказал мне:
— Именно охота сделала меня таким искусным снай-
пером. Тебе обязательно нужно попробовать это, охота
здорово поможет твоим снайперским навыкам.
— Да, охота — хорошее занятие, — согласился я. —
Но когда закончится срок моей службы, мне будет на-
плевать на мои снайперские навыки. Лучше я буду печь
хлеб и пирожные для своей булочной.
На несколько секунд повисло молчание. Но потом
Зоммер улыбнулся:
— Напиши мне, если вам понадобится еще один пе-
карь!
Мы оба расхохотались.
10 сентября наша 3-я дивизия вместе с еще одной
пехотной дивизией Вермахта пересекла Вислу. Мы про-
двинулись еще немного на север, а потом резко повер-
нули на восток, к Модлину.
В пути мы обсуждали новости о том, что днем рань-
ше на востоке Варшавы начались тяжелые бои. Герман-
ская армия несла тяжелые потери, поскольку поляки ус-
пели хорошо окопаться и укрепиться в своей столице.
Я с тревогой думал о том, что при штурме Модлина нам,
возможно, тоже придется нелегко.
Модлин превзошел даже мои худшие ожидания. За
последнюю неделю поляки успели окружить окопами,
противотанковыми рвами и колючей проволокой всю
западную часть города. Нашей дивизии пришлось резко
остановиться, когда мы подошли к Модлину на расстоя-
ние винтовочного выстрела. Мы были вынуждены ока-
пываться под градом пуль и снарядов.
Когда я уже заканчивал рыть свою ячейку, в нее вдруг
впрыгнул сержант Зоммер.
— Пойдем со мной, Гюнтер, — сказал он. — Ты вы-
брал не лучшее место для снайперской позиции.
84
Мы отбежали от передовых позиций нашей дивизии.
Позади них Зоммер указал мне на несколько росших ря-
дом деревьев. За этими деревьями мы с сержантом и
вырыли свой новый окоп. Там уже лежали несколько до-
сок, заранее принесенных Зоммером. Он уложил их на
окоп так, чтобы оставались только узкий вход и две не-
больших щели, из которых мы могли бы вести огонь.
— На доски надо уложить мешки с песком, — сказал
сержант, доставая из своего рюкзака несколько пустых
мешков.
Поскольку рядом не было песка, то мы наполнили
мешки обычной землей и уложили их на доски. Сверху
Зоммер натянул камуфляжную сетку. Наше снайперское
гнездо было готово.
Забравшись в окоп, мы открыли огонь по полякам. Их
было так много, что нам совершенно не требовался на-
водчик. Правда, расстояние до польских позиций было
метров 500—600, к тому же враги находились в окопах.
Поэтому не только у меня, но и у Зоммера в цель попа-
дала далеко не каждая пуля.
Однако у нас было достаточно патронов. Зоммеру
удалось раздобыть несколько пулеметных лент от MG-
34. В них использовались точно такие же патроны, как в
наших карабинах К98к. Единственным недостатком бы-
ло то, что нам приходилось вынимать патроны из ленты,
но вскоре я наловчился делать это довольно быстро.
Осада Модлина длилась много дней. Когда в боях на-
ступало затишье, мы переговаривались с Зоммером. Он
продолжал раскрывать мне тонкости снайперского ре-
месла. В частности, он объяснил мне, что в подобных
условиях мы вполне можем позволить себе не беспоко-
иться о перемене позиции. Во-первых, наше снайпер-
ское гнездо находилось далеко позади передовых пози-
ций дивизии, а поляки вели огонь преимущественно по
переднему краю наших войск. Во-вторых, наш окоп был
достаточно надежно укреплен и замаскирован.
85
— Конечно, может получиться так, что мы нарвемся
на снайпера или наводчика экстра-класса, — невесело
ухмыльнулся Зоммер. — Но это очень маловероятно.
Так что об этом лучше не думать.
Он оказался прав. За все две с половиной недели
осады враги так и не догадались открыть огонь по наше-
му снайперскому гнезду. Мы с сержантом за это время
сумели уничтожить примерно по сотне поляков.
За время осады — в один из ее дней, 17 сентября, —
боевой дух наших бойцов несколько подняла новость о
том, что Советский Союз также вступил в войну против
Польши в качестве союзника Германии. Поляки были
обречены в войне с двумя государствами, каждое из ко-
торых обладало значительно превосходящими силами.
Передовые позиции защитников Модлина постоянно
пополнялись свежими силами, и наши части никак не
могли войти в город. Артиллерийская перестрелка не
утихала все две с половиной недели.
Наконец 28 сентября капитулировала Варшава. Гар-
низон Модлина капитулировал только на следующий
день. Мы вошли в город. Оказалось, боеприпасы защит-
ников были уже на исходе. Более того, в Модлине начи-
нался голод, поскольку все пути поставки продуктов бы-
ли уже давно перерезаны нашими войсками.
На этом Польская кампания для меня закончилась.
Однако последние польские части, продолжавшие со-
противление, сдались только 5 октября. После этого
Польша была разделена на две части. Восточную часть
оккупировал Советский Союз, а западную — Германия.
В течение последующих пяти месяцев я был произве-
ден в младшие унтер-офицеры. Далеко не последнюю
роль в этом сыграл мой снайперский счет. Сержант Зом-
мер подтвердил значительную часть моих попаданий.
Кроме того, за эти пять месяцев я получил один-
86
единственный отпуск сроком на одну неделю. Ингрид и
мать едва не расплакались, когда увидели меня на по-
роге дома. А вот Курт отреагировал совершенно иначе.
Он дичился меня и совершенно не хотел признавать во
мне своего отца. Это очень расстроило меня. Конечно, я
успокаивал себя тем, что дети в таком возрасте всегда
относятся с опасением к малознакомым людям, а я из-
за армейской службы стал для своего сына именно та-
ким малознакомым человеком. Подобные рассуждения
были верными, логичными, но мало утешали.
Ингрид и мать без конца спрашивали о том, какой
была война в Польше. Мои ответы сначала были корот-
кими: «Да, я видел бои», «Нет, мне не хочется это опи-
сывать. Вы же видите, я жив, это главное» и тому подоб-
ное. В конце концов мне стало тяжело видеть смятение
и растерянность на их лицах. Тогда я начал врать, гово-
рить о том, что поляки постоянно отступали, почти не
отваживаясь вступить с нами в бой. Я даже рассказывал
матери и Ингрид армейские анекдоты, немного грубые,
но веселые. Все это успокаивало их. И вскоре они уже
верили, что Польская кампания была чем-то вроде при-
ключения, веселого и совсем немного рискованного.
Матери и Ингрид хотелось в это верить, и поверить бы-
ло нетрудно, ведь все немецкие газеты писали о том же
самом.
Мне самому во время этого отпуска хотелось хотя бы
на неделю возвратиться в свой прежний уютный мирок
и забыть об армейской жизни. Это не удалось. Что-то
произошло во мне самом. Проблемы и интересы людей,
живущих на гражданке, теперь казались мне чем-то на-
думанным, оторванным от настоящей жизни. На четвер-
тый день я уже не знал, куда себя деть. Мне даже хоте-
лось вернуться в казарму, где весь твой день расписан
и все решено за тебя.
«Кажется, ты напрасно говорил Зоммеру, что смо-
87
жешь так же, как и раньше, печь хлеб и пирожные», —
сказал себе я, грустно усмехнувшись. Тем не менее я
заставил себя попробовать делать это снова. Что удиви-
тельно, мои руки не успели забыть, как надо печь хлеб.
Последние дни отпуска я по несколько часов в день по-
могал матери и Ингрид в их работе. Это помогало мне
снова почувствовать себя не то чтобы прежним, но хотя
бы немного таким, как прежде. А еще я играл со своим
сынишкой. К концу недели Курт привык ко мне и даже
два или три раза назвал папой.
Однако мне было пора возвращаться в часть. К этому
моменту наша база располагалась уже в Рейнской об-
ласти, откуда было уже недалеко до французской гра-
ницы.
Вторая мировая между тем продолжала разгораться.
30 ноября советские войска вторглись в Финляндию.
Это привело к трехмесячной войне, в которой советские
войска понесли тяжелые потери, но при этом добились
капитуляции Финляндии.
Это событие примерно совпало с моим возвращени-
ем из отпуска. А вскоре после этого мы с Зоммером по-
лучили приглашения перейти в парашютную часть. Па-
рашютисты считались элитой немецких войск. Из всех
снайперов в нашем полку стать парашютистами было
предложено только мне и сержанту Зоммеру. Однако я
колебался. Мне были не нужны лишние приключения на
свою голову, я больше всего на свете хотел вернуться
живым к своей семье.
— Ты все-таки подумай об этом хорошенько, Гюн-
тер! — убеждал меня Зоммер. — За время Польской
кампании парашютистам приказали только перерезать
линии связи и железные дороги. Им даже не пришлось
толком участвовать в боях! В этих войсках наша шкура
будет гораздо целее.
Поразмыслив, я тоже решил, что элитные войска не
88
будут использовать как пушечное мясо. К тому же если
все твои сослуживцы профессиональные воины, то у ка-
ждого из вас больше шансов выжить. И я согласился.
Мы с Зоммером были направлены на шесть недель в
школу парашютистов. Там нам была выдана новая уни-
форма, которую на армейском жаргоне называли прыж-
ковыми комбинезонами. Кроме того, нам выдали специ-
альные стальные каски аэродинамической формы. Пры-
жок в обычной каске мог окончиться для парашютиста
серьезной травмой.
Надо сказать, применение немецкого парашюта тех
лет требовало от бойца серьезных навыков. На началь-
ном этапе у нас была длительная спортивная подготов-
ка, в ходе которой мы отрабатывали основные приемы,
и в частности приземление.
После этого мы перешли к изучению материальной
части. Нас учили выполнять укладку парашютов. Как ни
странно, я освоил это даже быстрее Зоммера.
Наша предварительная подготовка завершилась тем,
что мы делали прыжки с макета самолета. Кроме того, в
каждом из нас, даже в рядовых, всячески развивали
умение принимать решения самостоятельно. Нам сразу
объяснили, что парашютист должен уметь грамотно
действовать, даже если все его командиры погибнут.
Наконец дошло и до настоящих прыжков. Первый
прыжок каждый из нас выполнял в одиночку с высоты
180 метров. Услышав приказ, я должен был встать около
фюзеляжа, зажимая конец вытяжного фала в зубах, что-
бы мои руки оставались свободными. По команде я при-
цепил карабин к продольной балке. Он свободно пере-
мещался вдоль нее, по мере того как я подходил к де-
сантному люку.
Возле люка я должен был широко расставить ноги,
взяться обеими руками за поручни с обеих сторон люка
и резко выброситься головой вниз. Все это не раз отра-
89
батывалось на тренировках, но в последний момент мне
стало страшно. Однако как только раздался приказ пры-
гать, мой страх мгновенно улетучился, и я прыгнул.
Сначала я просто падал вниз, и мне снова стало
страшно. Но это продолжалось лишь несколько секунд.
Вытяжной фал размотался на всю свою длину (она была
девять метров) и вырвал из ранца парашютную сумку
вместе с куполом. В следующие несколько мгновений
фал сдернул сумку с купола парашюта, и он полностью
раскрылся. Я резко дернулся, продолжая лететь голо-
вой вниз, и через миг натянувшиеся стропы парашюта
вернули меня в нормальное положение.
По ощущениям это было почти как удар, сбивающий
с ног. Но придя в себя, я понял, что раскачиваюсь на
стропах, как на качелях. Это непередаваемое чувство.
Ты приближаешься к земле и ощущаешь себя почти пти-
цей. Однако возле земли нужно было снова сосредото-
читься. Приземляться нужно было с наклоном вперед,
делая руками и ногами движения, подобные тем, что де-
лает пловец. Это позволяло избежать травм при ударе
об землю, ведь наши парашюты снижались со скоро-
стью до шести метров в секунду. В результате многие
из нас получили ушибы во время своего первого прыж-
ка. Но зато мы потом по достоинству оценили высокую
скорость снижения немецких парашютов, когда нам
пришлось прыгать под обстрелом противника.
Замечу также, что немецкий метод раскрытия пара-
шюта хотя и вынуждал нас прыгать вниз головой, в отли-
чие от тех же англичан или русских, но зато мы могли
позволить себе прыгать с гораздо меньших высот. И это
нам особенно пригодилось на Крите, когда из-за огня
ПВО противника мы прыгали с высоты всего 70—80 мет-
ров.
Правда были у наших парашютов и недостатки. Так,
при прыжке мы не могли регулировать скорость сниже-
90
ния и место падения. Более того, нам приходилось пры-
гать только с одним «парабеллумом», а все остальное
снаряжение сбрасывалось отдельно в специальных кон-
тейнерах, иначе оно могло запутать стропы. Соответст-
венно, эти контейнеры потом приходилось еще искать и
распаковывать, нередко под огнем противника.
Впрочем, во время первого прыжка я не думал об
этом. Гораздо больше я был сосредоточен на том, что-
бы погасить купол и освободиться от лямок парашюта.
Это было довольно тяжело, учитывая, что стропы нахо-
дились у меня за спиной. В результате в первый раз па-
рашют оттащил меня по земле на несколько метров,
прежде чем я смог взять ситуацию под контроль. Одна-
ко впоследствии я научился справляться с этим гораздо
легче.
Последующие прыжки мы выполняли группами и ка-
ждый раз снижали высоту. Последний учебный прыжок
мы уже совершали всем взводом, да еще с высоты все-
го около ста метров. После этого мы наконец стали
официально именоваться парашютистами.
В апреле 1940 года немецкая армия вошла в Данию и
в Норвегию. Там практически не было боев, и поэтому
наша дивизия не была задействована ни в одной из этих
двух операций.
Я продолжал осваивать все новые и новые премуд-
рости солдатского ремесла. Помимо всего прочего я уз-
нал, как устанавливать мины, по каким признакам мож-
но заметить мину противника и даже как обезвредить
некоторые виды мин. Кроме того, нам объясняли уязви-
мые места танков, учили пользоваться разнообразным
оружием. К этому моменту в Вермахт как раз поступило
много нового вооружения как выпущенного немецкой
промышленностью, так и из австрийского, чешского и
польского арсеналов. С новым стрелковым оружием мы
осваивали тонкости ближнего боя и стреляли при этом
91
преимущественно из пистолетов-пулеметов МР-38, а не
из винтовок. Однако сержант Зоммер продолжал учить
меня секретам снайперского дела. Несмотря на разни-
цу в возрасте, мы с ним очень сдружились.
9 апреля Зоммеру и мне было сообщено, что мы
включены в особую группу парашютистов — штурмовой
батальон «Кох», названный по имени его командира, га-
уптмана Коха. Это удивило меня, поскольку нас в неко-
торой степени еще можно было назвать новичками в па-
рашютном деле. Хотя, конечно, я почувствовал при этом
и определенную гордость. Однако Зоммер быстро охла-
дил мой пыл.
— Не зазнавайся, — сказал он мне. — Ты еще не зна-
ешь, куда нас бросят.
Эти слова не испугали меня, но заставили относить-
ся ко всему сдержанно, не переоценивая свои силы.
А вечером перед отправкой в новую часть меня вдруг ни
с того ни с сего охватила тоска. Германия по-прежнему
находилась в состоянии войны с Францией и Велико-
британией. Кто знает, может, меня направят именно во
Францию? Именно там погиб мой отец. Я должен был
сделать все, чтобы не повторить его судьбу. Я очень бо-
ялся, что мой сын, подобно мне, будет расти без отца.
Глава пятая
ШТУРМ ЭБЕН-ЭМАЭЛЯ
И ВТОРЖЕНИЕ В ЗАПАДНУЮ ЕВРОПУ
В штурмовом батальоне па-
рашютистов наши с Зоммером снайперские навыки сра-
зу заинтересовали обер-лейтенанта Рудольфа Витцига.
Он ознакомился с нашими личными делами и вызвал
нас к себе. Его первым вопросом было:
— Готовы ли вы умереть за фюрера?
Что могли ответить мы с Зоммером? Отрицательный
ответ каждому из нас грозил роковыми последствиями.
И мы оба почти в один голос ответили, что это будет для
нас честью — умереть за фюрера. После этого обер-
лейтенант Витциг задал нам еще несколько вопросов
относительно наших воинских навыков, а в конце разго-
вора сказал нам, что мы зачислены в секретную группу
«Гранит», командиром которой он является.
В тот же день нас повезли в тренировочный лагерь
возле Дессау, где уже несколько месяцев основная
часть группы «Гранит» готовилась к штурму форта Эбен-
Эмаэль. Впрочем, о том, что нам предстоит, мы узнали
только по прибытии на место.
Зачем была нужна такая строгая секретность и что
представлял из себя этот легендарный форт? Расскажу
в нескольких словах.
Эбен-Эмаэль входил в систему укреплений между
Маастрихтом и Льежем, мощность которой на террито-
93
рии к югу от данного района была столь велика, что
бельгийцы и союзники даже сомневались, что немцы
отважатся начать атаку на этом участке. Размеры форта
были 800 на 900 метров. В его подземной части находи-
лись склады боеприпасов и продовольствия, электро-
станция, узел телефонной связи и казарменные поме-
щения.
Кроме того, Эбен-Эмаэль был окружен противотан-
ковым рвом. В вооружение форта входили многочис-
ленные орудия калибра 120 и 75 мм, а также противо-
танковые пушки, минометы и крупнокалиберные пуле-
меты. Их общая огневая мощь была столь значительной,
что захватить бастион в ходе лобовой атаки в те време-
на, наверное, было невозможно. Атака с помощью ар-
тиллерии и бомбардировщиков также представлялась
обреченной на провал из-за значительной толщины бе-
тонных стен форта. А эффективный десант с воздуха с
применением традиционных транспортных средств не
был возможен из-за относительно малых размеров бас-
тиона.
Однако взятие форта Эбен-Эмаэль делало возмож-
ным продвижение немецких войск через Бельгию к
сердцу Франции. И нашему командованию удалось раз-
работать смелую, рискованную и красивую операцию,
успех которой зависел прежде всего от фактора внезап-
ности.
Именно поэтому и была необходима строгая секрет-
ность, которая у нас иной раз доходила до абсурда. Так,
члены группы не имели права разглашать, даже собст-
венные имена посторонним людям. Впрочем, у нас для
этого и не было особой возможности. Тренировочный
лагерь был почти полностью отрезан от внешнего мира.
Никто из группы не получал отпусков, а наши письма
подвергались суровой цензуре. Я был вынужден писать
Ингрид и матери, что служу на прежнем месте, и огра-
94
ничиваться общими фразами о том, что все у меня хо-
рошо.
Конечно, каждый из нас старался неукоснительно со-
блюдать подобные требования. Но тем не менее еще до
нашего появления в группе двое из ее членов были при-
говорены к смерти за несоблюдение секретности. Под-
робностей этой истории я не знаю, об этом в группе
особо не распространялись. Но именно вместо этих дво-
их и были взяты мы с Зоммером.
Боевая подготовка занимала все наше время. Нам,
двоим новичкам, попавшим в группу менее чем за ме-
сяц до начала операции, было особенно тяжело. Каж-
дый из членов группы должен был уметь подменить лю-
бого из членов группы. Нам с Зоммером пришлось ос-
воить даже некоторые саперные навыки. Зачем это было
нужно, я скажу немного дальше. Значительная часть
тренировок также состояла из того, что мы отрабатыва-
ли свои действия на макете форта Эбен-Эмаэль, выпол-
ненном в натуральную величину.
После тренировок у нас по вечерам едва хватало
сил, чтобы дойти до кровати.
— Ну и кто здесь говорил, что в элитных войсках нам
придется легче? — полушуткой спрашивал я у сержанта
Зоммера. Надо сказать, что у него в эти дни был крайне
измученный вид. Наверное, сказывался возраст, и, не-
смотря на опыт, физические нагрузки ему давались все-
таки тяжелее, чем мне.
— Лучше вспотеть на тренировке, чем стать холод-
ным трупом на поле боя! — парировал он.
Чувство юмора ему по-прежнему не изменяло, и это
вселяло в меня уверенность.
Но вернусь к тому, каким образом мы собирались
взять Эбен-Эмаэль. Слабым местом форта было то, что
его противовоздушная оборона обеспечивалась лишь
восемью зенитными пулеметами. Этим грешно было не
95
воспользоваться. А поскольку, как я уже отмечал, десан-
тирование традиционными транспортными средствами
было невозможно, то наше командование решило про-
блему, предложив применить новейшие штурмовые пла-
неры DFS-230.
Конечно, оставалась и еще одна проблема — 25-сан-
тиметровая броня защитных сооружений форта. Однако
нашими саперами было установлено, что она легко про-
жигается 50-килограммовыми кумулятивными заряда-
ми. Их мощность многократно усиливалась, поскольку
взрыв был направленным. Это достигалось благодаря
использованию конусообразной втулки из тонкого желе-
за на одной из сторон заряда или приданию определен-
ной формы самому заряду с конусообразным вдавлени-
ем в соответствующем месте. Таким образом, данные
заряды при относительно малом весе пробивали мощ-
ную броню и железобетонные стены. Применять кумуля-
тивные заряды должен был уметь каждый из нас, для
этого нам и была нужна саперная подготовка.
10 мая 1940 года ночью, в 3.15, с нашей базы под Ко-
логне в воздух поднялись 11 самолетов «Юнкерс-52»,
каждый из которых буксировал транспортный планер
DFS-230. На бортах планеров находилась наша штурмо-
вая группа «Гранит» во главе с обер-лейтенантом Вит-
цигом.
Нас было всего 85 человек, в то время как в гарнизо-
не форта было более 1200 бойцов. Каждый из нас был
вооружен пистолетом «парабеллум» и гранатами. Кроме
того, у каждого было с собой оружие, соответствовав-
шее его специализации. Правда, у нас с Зоммером,
кроме наших карабинов К98к с цейсовскими оптически-
ми прицелами, были также пистолеты-пулеметы. Другие
ребята из группы были вооружены пулеметами MG-34,
пистолетами-пулеметами МР-38 и польскими противо-
танковыми ружьями Ur. Кроме того, четыре бойца в на-
96
шей группе были вооружены огнеметами «Flammen-
werfer 40». И, конечно, у нас с собой были кумулятивные
заряды весом по 12,5 и по 50 килограммов. 50-кило-
граммовые заряды состояли из двух половинок, каждая
из которых имела ручки для переноски, перед взрывом
их нужно было соединять.
По пути буксирный трос одного из планеров порвал-
ся, еще один планер отцепился раньше времени. Оба
эти планера приземлились на территории Германии.
Остальные наши планеры благополучно долетели до
Ахена (немецкого города, расположенного в месте, где
смыкаются три страны: Германия, Бельгия и Голлан-
дия). Через считаные минуты нам предстояло высажи-
ваться на крышу форта Эбен-Эмаэль.
В эти минуты я был максимально сосредоточен и
старался ни о чем не думать, кроме предстоящего зада-
ния. Перед вылетом я долго разглядывал фотографии
жены и сына в своем медальоне. А сержант Зоммер по-
хлопал меня по плечу и сказал:
— Не забывай правило номер один!
Его слова заставили меня собраться. И вот теперь я
летел в неизвестность, предстоящий штурм был крайне
рискованным, но я заставил себя не думать об этом.
Внизу подо мной проплывала темная ночная земля.
Примерно в двадцати километрах от Эбен-Эмаэля
буксировочные тросы наших планеров были отцеплены
от «Юнкерсов», и мы бесшумно полетели к цели.
Когда наш планер подлетал к крыше форта, я ожи-
дал, что бельгийцы откроют по нам огонь из зенитных
пулеметов. Но это произошло, только когда наш планер
уже успел с треском приземлиться на крышу. Как я уз-
нал через некоторое время, на территорию форта ус-
пешно приземлились все девять из остававшихся у нас
планеров. Правда, командир нашей группы Витциг по
иронии судьбы оказался именно в одном из двух плане-
97
ров, которые отцепились от «Юнкерсов» еще над терри-
торией Германии. Но вместо него командование груп-
пой сразу принял обер-фельдфебель Венцель. И мы не-
замедлительно начали атаку.
Наш планер приземлился примерно в пятнадцати
метрах от намеченной цели. Подрывники, которые лете-
ли со мной, тут же схватили в руки кумулятивные заряды
и устремились к артиллерийской башне форта, нахо-
дившейся напротив нас. Их продвижение прикрывал ог-
нем турельный пулемет, установленный на крыше наше-
го планера.
Мы с Зоммером тут же заняли позиции и начали
стрелять по бельгийцам, которые вели по нам огонь из
пулеметов и винтовок через амбразуры на крыше фор-
та. В темноте вспышки на конце их стволов были отчет-
ливо видны, и нам не составляло никакого труда це-
литься и нажимать на спусковой крючок, снова целиться
и снова нажимать.
Наши подрывники между тем прожигали кумулятив-
ными зарядами броню бронебашен, бросали заряды в
дула орудий и вентиляционные шахты. Все это длилось
считаные минуты. Я действовал как во сне, автоматиче-
ски находя цель и нажимая на спусковой крючок. Нако-
нец я перестал видеть вспышки на концах стволов про-
тивника. Из сомнамбулического состояния, в котором я
находился все это время, меня вывел голос Зоммера:
— Наши ворвались внутрь! Вперед!
Я устремился за ним. Вскоре мы оказались внутри
задымленного коридора. Примерно двумя этажами ни-
же раздавались звуки боя. От винтовки здесь не было
толка, и я повесил ее на плечо, взяв в руки до этого ви-
севший у меня на шее пистолет-пулемет МР-38. Сер-
жант Зоммер сделал то же самое еще раньше меня. Мы
начали спешно спускаться по лестнице.
Ворвавшись в помещение, где шел бой, мы оба ра-
98
зом закричали: «Свои!» — чтобы нас не подстрелили ре-
бята из нашей же команды, приняв за врагов.
Бельгийцы отстреливались, укрепившись в соседнем
помещении. Неожиданно я увидел, что в нас летит гра-
ната. А дальше произошло то, что можно увидеть только
в кино. Я никогда не поверил бы, что такое может быть
на самом деле, если бы не увидел своими глазами. Один
из наших парашютистов взмахнул своим пистолетом-
пулеметом и отбил гранату в сторону бельгийцев, слов-
но теннисный мячик. Через секунду прогремел взрыв.
Наши воспользовались замешательством врага и швыр-
нули в бельгийцев еще несколько гранат. А еще через
несколько секунд мы ворвались в их помещение, не пе-
реставая вести огонь из пистолетов-пулеметов.
Защитники форта отступали. Один из них убил наше-
го парашютиста, выстрелив из винтовки ему прямо в
грудь. Расстояние составляло всего несколько шагов, и
попасть здесь было немудрено. В ответ я тут же срезал
бельгийца короткой очередью.
Мы продолжали продвигаться вперед. Распахнув оче-
редную дверь, мы оказались на открытом пространстве.
Прямо перед нами находился бетонный дот, в котором
было оборудовано пулеметное гнездо.
Бельгийские пулеметчики тут же открыли по нам
огонь. Однако мы сразу заняли недоступные для их огня
позиции, и ни один из нас не был даже ранен. Пули ри-
кошетили совсем рядом с нами. С других концов форта
также без конца раздавались очереди, взрывы и крики.
Кажется, весь Эбен-Эмаэль к этому моменту превра-
тился в сплошную зону боевых действий. В воздухе пах-
ло гарью, стоял дым, и было трудно что-либо разгля-
деть на расстоянии более десяти метров.
Я достал свою снайперскую винтовку. То же самое
сделал и Зоммер. Выстрелив почти одновременно, мы
сразу уничтожили двоих пулеметчиков. Другие ребята
99
из нашей группы тут же воспользовались тем, что пуле-
метный огонь замолк, и швырнули в направлении дота
пару гранат. Одна из них взорвалась совсем рядом с ог-
невой щелью. Но двое других парашютистов на всякий
случай решили забросить гранаты еще и внутрь дота.
Они закричали нам с Зоммером:
— Прикройте! — и устремились к доту.
Мы навели свои прицелы точно на огневую щель.
Вскоре туда влетели гранаты парашютистов. Раздался
сильный взрыв. Теперь мы могли быть уверены, что дот
обезврежен.
Однако сразу за дотом находилось еще одно из
строений форта. В его стальной двери была небольшая
огневая щель, через которую бельгийцы стреляли по
нам из винтовок.
Почти не целясь, я выстрелил туда. Я наверняка по-
пал в кого-то из противников, и огонь на секунду стих.
Этого было достаточно, чтобы к двери подбежал наш ог-
неметчик. Из его ствола вырвалась огненная струя, и мы
услышали крики и вой бельгийцев. Из щели повалил
черный дым.
Еще один парашютист тут же установил на дверь
12,5-килограммовый кумулятивный заряд. Мы все от-
скочили к укрытиям. Раздался взрыв. Тут же, не теряя
ни секунды, мы все устремились внутрь этого строения.
Коридор был весь наполнен убитыми и умирающими
бельгийскими солдатами. Некоторые из них продолжа-
ли тихо выть и стонать. На всякий случай мы добили их
очередями из наших пистолетов-пулеметов.
Коридор заканчивался еще одной стальной дверью
со смотровой щелью. Но из нее никто не пытался вести
по нам огонь. Подскочив к двери, я увидел убегающих
противников и тут же открыл по ним огонь из своего
МР-38 прямо через щель, стреляя на уровне груди убе-
гавших. Они с криками начали падать.
100
К моему удивлению, оказалось, что они убегали в та-
кой панике, что даже не заперли дверь. Ее быстро рас-
пахнул тот самый парашютист, который до этого, как
теннисной ракеткой, отбил своим пистолетом-пулеме-
том бельгийскую гранату. Он швырнул внутрь гранату и
тут же захлопнул дверь. Я отскочил за угол. Раздался
взрыв.
После этого мы устремились вперед. Вскоре мы сно-
ва оказались в узком коридоре, спускавшемся вниз. Там
мы наткнулись на двух бельгийцев, поджидавших нас за
углом. Но наши пули опередили их. Что ж, мне начинал
нравиться мой МР-38 — это было замечательное оружие
для ближнего боя в подобных ситуациях.
На следующем этаже мы соединились с еще одной
группой парашютистов, которые прорывались в следую-
щее помещение, но им мешал плотный огонь бельгий-
цев. В нашей небольшой группе еще оставалось доста-
точное количество гранат, и мы забросали бельгийцев
гранатами. После этого мы ворвались туда. Часть вра-
гов обратилась в бегство, остальных мы быстро уничто-
жили в коротком бою, после которого лишь один из на-
ших ребят был ранен.
Многие из нас после этого позволили себе рассла-
биться на несколько секунд. Это едва не стоило жизни
парашютисту, отбившему гранату, как теннисный мяч.
Я внезапно увидел, как один из бельгийцев, казавшийся
убитым, вдруг наставил на него свой пистолет. Однако
моя очередь раздалась прежде, чем он нажал на спус-
ковой крючок.
— Спасибо, — сказал мне парашютист, которому я
спас жизнь.
Его лицо на мгновение побледнело. Наверное, он по-
думал о том, что только что мог умереть. А через миг мы
все уже побежали дальше, продолжая штурмовать форт.
Каковы же были результаты наших действий к этому
101
моменту? Только за первые пятнадцать минут боя груп-
пе «Гранит» удалось уничтожить 7 казематов и 14 ору-
дий. Когда через 25 минут после начала атаки к форту
прилетели наши пикирующие бомбардировщики, они
увидели над большинством целей германские флаги,
говорившие о том, что эти объекты уже взяты. В резуль-
тате бомбардировщики смогли сосредоточить свой удар
на казематах, прикрывавших огнем противотанковый
ров.
Единственный пункт операции, который мы не смог-
ли выполнить сразу, это уничтожение башни со 122-мил-
лиметровыми орудиями. Дело в том, что ответственная
за это группа как раз находилась в одном из недолетев-
ших до форта планеров. Соответственно, перед нами
встала задача вывести башню из строя своими силами.
Однако к этому моменту у нас уже закончились 50-кило-
граммовые кумулятивные заряды.
Но, так или иначе, всего за час мы добились того, что
уничтожили основную часть орудий форта и существен-
ная часть его территории перешла под наш контроль.
Около восьми утра к нам прибыл планер с обер-лей-
тенантом Витцигом, который сразу принял командова-
ние нашей группой.
А вскоре мы получили новые боеприпасы и смогли
наконец обезвредить башню со 122-миллиметровыми
орудиями. Боеприпасы, а в том числе и заряды, нам
сбросили в парашютных контейнерах бомбардировщики
Хе-111. Правда, надо сказать, что мы уничтожили не все
75-миллиметровые орудия гарнизона (уничтожение не-
которых из них не было нашей приоритетной задачей), и
они начали обстреливать территорию форта картечью.
Соответственно, сбор парашютных контейнеров являл-
ся очень опасным. А у нас уже были убитые и раненые.
На счету был каждый человек. Несколько из парашюти-
стов сразу вызвались добровольцами, но командир
102
принял решение поручить сбор контейнеров бельгий-
цам, которых мы уже успели захватить в плен.
Когда они собирали контейнеры, мы постоянно дер-
жали их на прицеле. Впрочем, никто из них и не попы-
тался сбежать. При этом мы надеялись, что гарнизон
форта не будет вести огонь по своим. Однако только на
моих глазах двое бельгийцев были ранены картечью.
Наше положение было очень рискованным. Придя в
себя после неожиданного нападения, гарнизон форта
предпринял против нас контратаку. Мы оборонялись,
заняв позиции в защитных сооружениях форта. Бель-
гийцы были вооружены винтовками. Мы удерживали их
продвижение огнем пулеметов и пистолетов-пулеметов.
Но у нас не было бесконечных боеприпасов, а они обла-
дали десятикратным численным превосходством. Впро-
чем, во время боя я, к счастью, не задумывался об этом.
Иначе бы я испугался, начал действовать неправильно и
наверняка поймал бы вражескую пулю. Но инстинкт вы-
живания заставил меня думать только о том, что было
важно в тот момент. И я стрелял из своего МР-38, ста-
раясь не подпустить бельгийцев близко. И они испуга-
лись первыми, и их контратака провалилась.
Тем не менее наша,штурмовая группа по-прежнему
находилась на волосок от гибели. В окрестности форта
была стянута артиллерия бельгийских частей. Орудия
противника беспрестанно вели огонь по занятой нами
части форта. Впоследствии в одном из источников я на-
шел цифру: оказывается, бельгийцы выпустили по нам в
тот день более двух тысяч снарядов.
В 11 часов утра нас должен был сменить 51 -й сапер-
ный батальон и 151-й пехотный полк. Но из-за того, что
бельгийцы взорвали мосты через реку Маас, наши час-
ти в этот день так и не подошли к форту.
— Будет чудом, если нас не атакуют бельгийские
части, стянутые к форту, — сказал мне Зоммер.
103
К этому моменту я сам уже понимал, что мне вряд ли
суждено вернуться домой живым. Впрочем, у меня за
плечами было немало боев. И я мыслил уже не так, как
раньше. Мне было до безумия жалко, что я погибну вот
так и что не увижу больше ни Ингрид, ни Курта... Но,
кроме этого, я испытывал дикую злость и поэтому соби-
рался сделать все от меня зависящее, чтобы враг за-
платил максимальную цену за наши жизни.
— Будет чудом, если я заберу с собой на тот свет
меньше десяти бельгийцев, — ответил я Зоммеру, мрач-
но усмехнувшись.
Он похлопал меня по плечу:
— Наши части должны подойти хотя бы к ночи. А до
ночи мы как-нибудь продержимся.
Ребята из Люфтваффе очень здорово помогли нам в
этой ситуации. Они периодически прилетали и бомбили
бельгийские войска, стянутые к форту. Однако впереди
нас ждала тревожная, очень неспокойная ночь. Немец-
кие войска, которые должны были прийти к нам на по-
мощь, подошли к форту только ранним утром следую-
щего дня. Как я узнал впоследствии, против нас дейст-
вительно готовилась атака силами пехотной дивизии,
занимавшей позиции возле Эбен-Эмаэля. Однако она
не состоялась. Бельгийцы попросту не были готовы к
решительным действиям в случае войны.
С появлением немецких саперов и пехотного полка
наша миссия фактически завершилась. Теперь нам бы-
ли уже не страшны атаки противника. Мы позволили се-
бе немного расслабиться. Нам захотелось разгова-
ривать друг с другом, ведь мы только что совершили
невозможное. Силами крохотной горстки людей мы
фактически взяли штурмом самый неприступный евро-
пейский форт и смогли удерживать его целые сутки. Но,
что самое главное, мы выжили.
— Давай знакомиться, — Зоммер подошел к пара-
104
шютисту, который вчера отбил бельгийскую гранату,
словно теннисный мяч.
Поясню: как я уже говорил, секретность во время
подготовки операции доходила до абсурда. И, будучи
новичками в группе, мы с Зоммером действительно не
знали по именам всех членов нашей группы.
Нашего нового приятеля звали Конрадом. Он еще
раз поблагодарил меня за то, что я спас ему жизнь.
— Ты тоже, скорее всего, спас жизни кого-то из нас,
когда отбил ту гранату, — ответил я. — Кстати, как тебе
это удалось?
— У меня это как-то автоматически получилось. На-
верное, реакция выработалась. Я до армии, еще в шко-
ле, разными видами спорта занимался.
— А какими видами?
— Да многими. Но прежде всего футболом и борь-
бой. Девчонки ведь особенно любят борцов и футболи-
стов...
Мы все улыбнулись, а Зоммер расхохотался:
— Конрад, не говори о девчонках при Гюнтере. Он
женат, и у него уже есть ребенок!
Теперь уже и Конрад захохотал вместе с Зоммером.
— А что не так с тем, что я женат? — спросил я, не-
вольно начиная смеяться вместе с ними.
— Ничего! — хором ответили Зоммер и Конрад.
Мы все трое хохотали до слез. Наверное, в этой сце-
не не было ничего особенно смешного. Но после того
что мы пережили, наша реакция была вполне естествен-
ной. Нам просто нужно было разрядиться от накопив-
шихся эмоций.
Примерно в полдень гарнизон Эбен-Эмаэля офици-
ально капитулировал. К этому моменту форт уже был
окружен нашей пехотой. Потери нашей штурмовой груп-
пы составили всего шесть человек убитыми и около
двадцати ранеными, причем некоторые из них были ра-
105
йены даже не противником, а в результате не слишком
удачного приземления наших транспортных планеров.
К этому моменту три другие штурмовые группы Коха
захватили важные переправы, необходимые для про-
движения войск Вермахта. Война с Бельгией обещала
быть победоносной, и все получилось именно так.
20 мая мы узнали, что танковые части Гейнца Гуде-
риана дошли до Атлантического побережья, отрезав ог-
ромную армию из французских и британских солдат от
их складов и путей снабжения.
Несмотря на несколько последующих контратак, гер-
манская армия смогла удержать в боях свои позиции, и
28 мая Бельгия капитулировала.
С падением Бельгии наши войска смогли обрушить
все свои силы на Францию. 12 июня германские части
вошли в Париж, и уже 25 июня Франция признала свое
поражение. Ее оккупировали немецкие войска. Весь
мир был поражен случившимся. Я сам был удивлен, что
наша армия смогла так быстро добиться успеха. Впро-
чем, война уже успела изменить меня. Я совершенно не
сочувствовал поверженным французам. Я стал солда-
том в полном смысле этого слова. Я понял: для того что-
бы выжить, врагов нужно считать врагами вне зависи-
мости от обстоятельств. У нас не было выбора. По край-
ней мере, лично у меня было уверенное ощущение:
либо Германия победит в развязавшейся огромной вой-
не, либо погибнет.
Последующие девять месяцев были для Вермахта от-
носительно спокойными. Война с Британией велась
преимущественно силами Люфтваффе, и пехота здесь
мало чем могла быть полезна.
Гитлер был крайне доволен нашей операцией по
штурму Эбен-Эмаэля. Он лично встретился с нашей
штурмовой группой, произнеся короткую речь. Он был
превосходным оратором. Я всегда относился скептиче-
106
ски к нацистской идеологии, но, увидев Гитлера вжи-
вую, еще несколько дней оставался под его обаянием.
Позднее в воспоминаниях людей, приближенных к фю-
реру, я не раз читал, что от него буквально исходила ка-
кая-то энергия, заставлявшая верить каждому его сло-
ву. И это было действительно так. Вся наша группа ис-
пытала это на себе.
После выступления Гитлер беседовал с нашими офи-
церами. Через некоторое время мне довелось увидеть
пропагандистскую фотографию. На ней были запечат-
лены вместе фюрер, лейтенант Мейсснер, обер-лейте-
нант Цирах и капитан Вальтер Кох.
Мы все были награждены за штурм Эбен-Эмаэля.
Я был удостоен Железного креста второго класса. Но,
что самое главное, каждый из нас получил месячный от-
пуск.
Дома я словно оказался в другом мире, который сно-
ва был для меня чужим. Но я уже знал что делать: я по-
могал матери и Ингрид выпекать хлеб и играл со своим
сынишкой Куртом. Ему было уже два года, он умел гово-
рить массу слов. Но мне особенно нравилось, как он
произносит слово «папа» — с особенным чувством, не
так, как другие слова. Но потом мне стало грустно, ко-
гда я подумал: а может, он произносит это слово иначе,
чем остальные, потому что не до конца верит, что этот
малознакомый человек и есть его папа, и боится, что я
недолго пробуду с ним? Между тем мой отпуск действи-
тельно подходил к концу.
В последнюю неделю Ингрид однажды спросила
меня:
— Как думаешь, это надолго?
— Что ты имеешь в виду? — спросил я.
— Твоя служба. Когда ты вернешься домой?
— Когда мы победим.
— Но мы ведь уже победили Францию.
107
— Да, но теперь нам осталось победить Британию.
Это будет скоро, я уверен в этом, — я начал целовать
Ингрид, чтобы она перестала думать о плохом.
Надо сказать, я и сам тогда верил в победу Герма-
нии. К тому же я был призван на четыре года и уже ус-
пел отслужить ббльшую половину этого срока.
Когда я возвращался на базу, на этот раз мне было
особенно тоскливо ехать в поезде. Впрочем, интенсив-
ные тренировки помогали мне меньше думать о доме.
Мы прыгали с парашютом не меньше раза в неделю, а
на стрелковый полигон ходили почти каждый день.
В выходной день мы получили увольнения, и Зоммер
с Конрадом вытащили меня с собой в пивную. Мы не-
плохо выпили и даже пели песни. На обратном пути в
казарму будущее представлялось нам если и не радуж-
ным, то вполне сносным. Однако судьба уже готовила
нам новые опасные испытания.
Глава шестая
ОПЕРАЦИЯ «МЕРКУРИЙ»:
ВТОРЖЕНИЕ НА КРИТ
В начале апреля 1941 года
войска Вермахта вошли в Югославию. Прежде чем не-
мецкая армия успела до конца занять эту страну, гер-
манские войска также атаковали Грецию, оборону кото-
рой осуществляли как греки, так и британские части.
Югославия капитулировала 14 апреля, а Греция сумела
продержаться до 30 апреля. За время этих двух опера-
ций погибли менее двух тысяч германских солдат. Мас-
штаб боев был значительно меньшим, чем в Польше и в
Западной Европе.
Тем не менее контроль Германии над Грецией не оз-
начал контроля над Восточным Средиземноморьем, по-
скольку остров Крит оставался в руках англичан. Крит
имел огромное стратегическое значение и являлся ес-
тественным плацдармом для возможного вторжения на-
ших противников на Балканы. Так, остров являлся важ-
ной морской и авиационной базой союзников, что соз-
давало постоянную угрозу странам Оси, и в частности
нефтяным промыслам Плоешти.
Однако флот Германии не располагал достаточными
силами для высадки морского десанта, поскольку бри-
танские корабли полностью контролировали прибреж-
ные воды. В результате германское командование ре-
шило использовать для взятия Крита именно нас, пара-
109
шютистов. Это было нестандартным и очень смелым
ходом. В мировой практике прежде не было случая при-
менения столь масштабного воздушного десанта.
Таким образом, еще до окончания боевых действий в
Греции нас начали готовить к операции по захвату Кри-
та, которая получила кодовое имя «Меркурий».
План операции был разработан генералом Куртом
Штудентом. Итоговый вариант этого плана подразуме-
вал захват аэродромов силами 7-й парашютной диви-
зии и переброску 5-й горно-стрелковой дивизии. Общая
численность этих двух дивизий была около 23 тысяч че-
ловек. Из них 10 тысяч должны были высадиться на ост-
ров, прыгая с парашютов, 750 человек — доставлены
планерами, а еще 7000 — средствами германского фло-
та. Воздушная поддержка операции была возложена на
8-ю армию Люфтваффе, в которой было 280 горизон-
тальных бомбардировщиков и по 150 пикирующих бом-
бардировщиков и истребителей.
По подсчетам немецкого командования, нашим си-
лам должно было противостоять 25—30 тысяч бойцов
противника. Однако, как оказалось впоследствии, Крит
защищали 15 тысяч британских солдат, 7 тысяч австра-
лийских и почти столько же новозеландских бойцов,
около 12 тысяч солдат регулярной греческой армии, а
кроме того, еще несколько тысяч местных партизан и
ополченцев. Таким образом, нашему десанту пришлось
действовать при двукратном численном превосходстве
противника. В который раз от парашютистов требова-
лось совершить невозможное.
Ночью 20 мая мы прибыли на аэродром. Нам пред-
стояло прыгать на остров с парашютом. И это особенно
беспокоило нас с Зоммером. Из-за особенностей кон-
струкции немецких парашютов мы не могли прыгать
вместе со своими винтовками. Они просто зацепились
бы за стропы во время прыжка. Именно поэтому основ-
110
ная часть оружия парашютистов и сбрасывалась в спе-
циальных контейнерах. Сначала я как раз и думал поло-
жить свою винтовку в контейнер. Но Зоммер отговорил
меня.
— Во-первых, ты не можешь быть уверен, что опти-
ческий прицел не повредится при падении, — сказал
мне он. — Во-вторых, даже если он и останется цел, он
все равно наверняка собьется, и винтовку, так или ина-
че, придется пристреливать по-новой. А в-третьих, ты
уверен, что приземлишься именно рядом со своим кон-
тейнером?
— Но что же делать? — спросил я.
— Брать прицел с собой, а потом крепить его к пер-
вой же попавшейся винтовке и пристреливать во время
боя.
Эта перспектива меня не радовала. Но других вари-
антов не было. Пожалуй, мы с Зоммером даже немного
завидовали Конраду, который специализировался на
ближних боях и предпочитал орудовать МР-38 и грана-
тами. При этом пистолет-пулемет МР-38 имел то пре-
имущество, что его можно было закрепить под подвес-
ной системой парашюта и прыгать вместе с ним. Поэто-
му мы с Зоммером также взяли с собой по пистолету-
пулемету. Тем более что я уже успел убедиться, что МР-
38 является великолепным дополнением к снайперской
винтовке.
Операция началась с бомбардировки острова наши-
ми тяжелыми бомбардировщиками. После этого на рас-
свете на остров была высажена первая волна парашю-
тистов. Защитники Крита начали обстреливать их, когда
они еще были в воздухе. Сразу после этого завязался
кровопролитный бой. Очень многие из ребят погибли.
Мы с Зоммером и Конрадом, к счастью, попали во
вторую волну десанта. Нас должны были сбросить не-
111
много западнее города Малеме. От нас требовалось
взять одноименный аэродром.
Мы погрузились в один из пятидесяти приготовлен-
ных к вылету «Юнкерсов». В каждый самолет помеща-
лось по взводу из двадцати парашютистов.
В «Юнкерсе» не было иллюминаторов, в которые мы
могли бы смотреть во время полета, и мы просто смот-
рели себе под ноги. Я достал свой медальон. Я всегда
старался хотя бы мельком взглянуть на фотографии Ин-
грид и Курта перед боем. Это было моим талисманом.
С самого начало полета мы почти не разговаривали
между собой. Каждый был сосредоточенным, погружен-
ным в свои мысли. Тем не менее мы были оптимистами:
мы верили, что сможем выполнить поставленную зада-
чу, и надеялись, что почти никто из нас не погибнет. Мы
еще не знали, что угодим в ловушку. Британцы заранее
знали о нашей операции и хорошо подготовились к ней.
На их стороне было численное превосходство, а, кроме
того, их флот был готов к тому, чтобы не подпустить к
острову германские корабли, которые должны были
доставить значительную часть наших войск и тяжелые
орудия, жизненно необходимые для операции.
Однообразный рев моторов убаюкивал и одновре-
менно давил на нервы. Один из наших запел «Песню па-
рашютистов». От маршевого ритма песни на душе ста-
новилось легче, а ее слова отражали именно то, что мы
чувствовали в тот момент.
Красное солнце горит. Будь готов!
Суждено ль нам увидеть его завтра вновь?
Друг, не робей и мотор пробуждай.
И стартуй, и скорей бить врагов вылетай!
Припев: Все по машинам! Все по машинам!
Друг, нам нет уже пути назад!
Тучи черные скопились на востоке.
Вперед! Не робей, вперед!
112
С ревом моторов на миг мы взгрустнем,
Вспоминая о близких и доме своем.
Вскоре мы весело прыгнем с бортов,
Чтоб обрушиться прямо на наших врагов.
Мы прыгнем с неба! Мы прыгнем с неба!
Друг, нам нет уже пути назад!
Тучи черные скопились на востоке.
Вперед! Не робей, вперед!
Нас очень мало, дика наша кровь,
Не пугает нас смерть, не боимся врагов.
Голос Германии в нашей груди,
Пусть мы голову сложим, но мы победим!
В ружье, товарищ! В ружье, товарищ!
Друг, нам нетуже пути назад!
Тучи черные скопились на востоке.
Вперед! Не робей, вперед!*
Мы допели песню, но потом снова повисло молча-
ние. Вскоре мы уже подлетали к острову. Нам стал слы-
шен грохот орудий и пулеметные очереди. Один из
взрывов прогремел совсем рядом с нашим «Юнкер-
сом», и нам стало понятно, что нас обстреливают из зе-
нитных орудий. Уверен, многие из нас в этот момент на-
чали молиться про себя, Наш самолет вполне мог рух-
нуть в Средиземное море, так и не долетев до цели.
Наконец нам отдали команду готовиться к прыжку.
Мы выстроились вдоль фюзеляжа и прикрепили караби-
ны наших парашютов к специальной продольной балке.
Мы с Зоммером пожали друг другу руки, пробормотав:
— До встречи на земле. — Нормально произнести
* Автор цитирует здесь песню «Fallschirmjagerlied», слова и му-
зыка которой были написаны в 1938 году Фридрихом Шефером
(Friedrich Schafer). В годы войны эта песня в Германии печаталась
даже на открытках. Автор литературного перевода с немецкого, вы-
полненного с сохранением оригинального ритма, — Максим Свири-
денков.)
113
слова нам мешали концы вытяжных фалов наших пара-
шютов, которые мы должны были держать в зубах.
Конрад стоял позади нас, и мы тоже обменялись ру-
копожатиями, повторив те же самые слова.
Вскоре один за одним мы начали выпрыгивать из
«Юнкерса». Я прыгнул сразу вслед за Зоммером, а за
мной должен был прыгать Конрад.
Это очень страшное ощущение, когда ты прыгаешь
вниз головой, а вокруг тебя взрываются снаряды и воз-
дух наполнен пулями. Но вот мой парашют раскрылся.
Мне нужно было положиться на волю судьбы, сосредо-
точиться и осмотреться. Город Маламе виднелся внизу
в нескольких километрах к востоку от места, куда мы
должны были приземлиться. Откуда-то снизу по нам,
находящимся в воздухе парашютистам, вели огонь тя-
желые пулеметы. В воздухе то и дело мелькали огоньки
трассирующих пуль. Некоторые из них пролетали всего
в нескольких метрах от меня. А ведь патроны с трасси-
рующими пулями если и вставлялись в пулеметные лен-
ты, то через несколько обычных патронов. Таким обра-
зом, в воздухе пролетало гораздо больше пуль, чем мож-
но было увидеть.
Затем я увидел, как один из наших парашютистов
безжизненно повис на своем парашюте, изрешеченный
очередью. Потом еще один и еще один... После разрыва
очередного снаряда я увидел, как один из наших транс-
портных «Юнкерсов» начал падать, охваченный пламе-
нем. У меня сдали нервы, я начал молиться и едва успел
правильно сгруппироваться в момент приземления, так
что едва не подвернул ногу. Из-за этого я не успел сра-
зу погасить свой парашют, и он протащил меня не-
сколько метров, пока один из приземлившихся немного
раньше парашютистов не навалился на его купол.
Я начал избавляться от парашюта, но у меня никак не
получалось отстегнуть его: пальцы не слушались меня.
114
Неожиданно ко мне подскочил Зоммер. Он с силой
тряхнул меня:
— Гюнтер, не паникуй! Сукин сын, ты же сам нарвешь-
ся на пулю, если будешь паниковать!
Это отрезвило меня. Отцепив от себя парашют, я
вместе с Зоммером поспешил к контейнерам с оружи-
ем. На наше счастье, мы приземлились за холмом, куда
практически не долетали пули противника, и поэтому
мы достигли контейнера со стрелковым оружием без
приключений. Мы сразу же взяли себе по карабину
К98к, но решили не тратить время на установку прице-
ла, а сделать это позднее. Повесив карабины на плечо,
мы устремились к контейнеру с боеприпасами. Надо
сказать, что здесь нам было относительно легко ориен-
тироваться, поскольку для обозначения содержимого
контейнеров использовались парашюты разных цветов.
Замечу также, что среди оружия, которое мы получили
для этой операции, в контейнерах были и ручные пуле-
меты MG-34 (по одному на отделение). Кроме того, для
восполнения недостатка в тяжелом вооружении у нас
были 75-миллиметровые безоткатные орудия LG-40. Они
весили всего 130 килограммов, то есть в десять раз
меньше, чем полевые 75;миллиметровые орудия, а даль-
ность их стрельбы при этом была меньше лишь на треть.
Между тем все новые и новые парашютисты призем-
лялись вокруг нас. Так же как и мы, они спешили к кон-
тейнерам, чтобы вооружиться. Немало было и тех, кому
повезло меньше, чем нам: они приземлились с другой
стороны холма, которая обстреливалась противником.
Некоторые из них не успели даже добежать до контей-
неров. Когда приземлилась вся наша группа, стало яс-
но, что примерно половина ее бойцов погибла при вы-
садке десанта. Тем не менее нам было некогда заду-
мываться об этом. Мы спешно начали продвигаться к
аэродрому.
115
Когда мы продвинулись примерно на километр, нас
буквально оглушил грохот боя. Мы увидели небольшую
группу немецких парашютистов. Это были немногие
уцелевшие из первой волны десанта, высадившегося в
этом районе. По ним вели огонь несколько сотен солдат
союзников, засевших в траншеях на соседнем холме.
Вся территория вокруг была буквально усеяна мертвы-
ми парашютистами.
Мы начали осторожно приближаться к своим, ведя
непрерывный огонь в сторону противника. Но ситуация
была не в нашу пользу. У врага были хорошо укреплен-
ные позиции, а мы могли использовать как прикрытия
только неровности местности. Однако вскоре в небе по-
явились немецкие пикирующие бомбардировщики. Они
сбросили несколько бомб на холм, занятый противни-
ком. От оглушительного грохота взрывов у меня бук-
вально закладывало уши. Некоторые из бомб взрыва-
лись всего в нескольких десятках метров от наших пози-
ций.
Эта короткая бомбардировка внесла некоторую па-
нику в ряды противника. В результате мы смогли подоб-
раться почти вплотную к холму. Тем не менее наши вра-
ги не собирались отступать. Бой продолжался. Мы с
Зоммером получили приказ уничтожать с дальнего рас-
стояния артиллеристов и снайперов противника. Нам
предоставили полную свободу действий. Это обнадежи-
вало. Теперь мы могли не только лучше позаботиться о
собственных шкурах, но и принести больше пользы в хо-
де атаки.
Мы с Зоммером решили держаться вместе. Мы на-
шли удобную позицию и начали рыть для себя неболь-
шой окоп. Примерно в ста шагах от нас рухнул и взо-
рвался снаряд. Это заставило нас работать быстрее.
Вскоре наш окоп был готов. Мы установили оптиче-
ские прицелы на свои винтовки, заняли позиции и от-
116
крыли огонь по холму. Там было так много целей, что
нам даже не требовались наводчики.
Посмотрев через оптический прицел, я увидел не-
сколько голов британских и новозеландских солдат, за-
севших в окопах. Несколько из них были вооружены пу-
леметами, а у одного даже была винтовка с оптическим
прицелом. Я уже навел на него перекрестие своего при-
цела, но вдруг услышал выстрел Зоммера, за которым
последовала ругань:
— Черт бы побрал эту непристрелянную винтовку!
Я тут же нажал на спусковой крючок, но тоже промах-
нулся. Для снайпера нет ничего хуже, чем работать с
оружием, которое он еще не успел пристрелять. Нас
спасло только то, что вражеский снайпер, видимо, был
новичком. С третьей попытки я приловчился к новой
винтовке, и моя пуля попала точно в него. Впрочем, на
секунду раньше в голову британского снайпера также
вошла пуля Зоммера.
— Давай, я буду стрелять по целям с левой стороны
холма, а ты с правой, — предложил я ему.
— Пойдет, — ответил он и тут же снова нажал на
спусковой крючок.
Я тоже нашел очередную цель. Это был новозеланд-
ский пулеметчик. Его позиция была защищена мешка-
ми, наполненными песком. Однако его голова была от-
лично видна. Я выстрелил, но мне показалось, что моя
пуля лишь ударилась о край его каски. «Черт бы побрал
эту непристрелянную винтовку!» — повторил я про себя
слова Зоммера. Тем не менее пулеметчик все равно по-
валился на землю. Возможно, он был просто испуган
или контужен. На его место тут же подскочил другой
солдат. Но, прежде чем он успел открыть огонь, я вса-
дил в него пулю. На этот раз она вошла точно в середи-
ну лица.
Я снова быстро передернул затвор. К пулемету под-
117
летел третий солдат. К своему удивлению, я попал ему
точно в глаз. Когда пуля попала в солдата, его букваль-
но отбросило назад. Что ж, значит, к любой винтовке
можно привыкнуть.
Я подождал его с пол минуты, но к пулемету больше
никто не подходил. Тогда я стал искать другую цель.
В мой прицел попала позиция минометчиков. Их было
практически не видно за мешками с песком. Зато их на-
водчик беззаботно высунул голову с биноклем. Я вы-
стрелил. Моя пуля пробила кисть его руки, державшей
бинокль, и вошла в голову. Однако сами минометчики
были невредимы, и миномет выпустил очередную мину.
Я ждал, что хотя бы одному из минометчиков достанет
глупости высунуть голову. Так и произошло, и моя пуля
попала ему в лицо. Однако другой минометчик был ум-
нее. Он продолжал вести огонь, совершенно не высовы-
ваясь из-за мешков. Я ничего не мог с этим поделать.
После этого я уничтожил еще четверых пулеметчи-
ков. У меня не осталось серьезных целей, и я начал вес-
ти огонь по обычным стрелкам. Уничтожив четверых из
них, я вдруг увидел еще одного снайпера. Вместе с ним
был наводчик, бинокль которого был направлен прямо
на нашу снайперскую позицию. Меня прошиб холодный
пот. Но я не растерялся и тут же -выстрелил в голову
снайперу. Моя пуля вошла в нее чуть выше подбородка.
Наводчик, кажется, не успел понять, что произошло. Он
продолжал смотреть в бинокль. Я быстро передернул
затвор и выстрелил в него.
Убив наводчика, я на короткий промежуток времени
перестал стрелять и опустился в окоп, чтобы хоть не-
много прийти в себя.
—- Что-то не так? — услышал я голос Зоммера.
— Нас только что заметил британский снайпер. У не-
го был наводчик. Я убил обоих.
— Значит, это был хороший наводчик. Но, боюсь,
118
нам все равно пора уносить свои задницы отсюда. Мы
засиделись на одном месте.
— Да, пора менять позицию, — согласился я.
Неподалеку от нас, примерно в трехстах метрах от
холма, занятого союзниками, находилась небольшая
оливковая роща. Она была несколько ближе к позициям
врага, чем нам хотелось бы. Но зато в ее сторону совер-
шенно не велся огонь, и там мы могли хоть как-то за-
маскироваться.
Мы вырыли новый небольшой окоп и накрыли его
оливковыми ветками, чтобы он был не слишком заме-
тен. Разместившись в нем, мы заметили, что к этому
моменту солдаты союзников уже старались особо не
высовывать свои головы из окопов. Все-таки наши па-
рашютисты задали им жару!
Внезапно в центре немецких позиций взорвался оче-
редной артиллерийский снаряд. Мы с Зоммером начали
просматривать позиции противника, но так и не нашли
орудие, которое выпустило этот снаряд.
Однако мы увидели четыре британских танка, дви-
гавшихся с востока на окопы наших парашютистов. Тан-
ки сопровождало около сотни пехотинцев. Приблизив-
шись к позициям парашютистов, танки начали палить из
пушек и пулеметов. Наши ребята открыли ответный
огонь. По танкам тут же ударили наши орудия LG-40.
Видимо, они уже были установлены на позиции для от-
ражения танковой атаки. Вскоре два танка, шедших впе-
реди, загорелись. Остальные два начали отступать вме-
сте с пехотой. Британская артиллерия усилила огонь,
помогая их отступлению. К сожалению, их орудия нахо-
дились где-то за пределами нашей видимости. Поэтому
мы с Зоммером смогли убить лишь нескольких из отсту-
павших пехотинцев. А два британских танка благополуч-
но отошли.
В нашем втором окопе мы пробыли еще несколько
119
часов, уничтожив за это время около полутора десятка
солдат противника и четверых пулеметчиков. Вскоре
начало темнеть.
Ночь оказалась ненамного более спокойной, чем день.
Периодически раздавались взрывы снарядов и мин, вы-
пущенных из минометов. То и дело раздавались вы-
стрелы, причем зачастую нельзя было понять, кто стре-
ляет и откуда.
Каждый шорох казался мне подозрительным. Не-
сколько раз у меня создавалось ощущение, что кто-то
ползет к нашему окопу. Заснуть в такой ситуации было
невозможно. Чтобы не быть застигнутыми врасплох, мы
с Зоммером решили не прекращать наблюдение.
Несколько раз мы стреляли на огоньки сигарет, воз-
никавшие на холме. После каждого такого выстрела мы
сразу забивались в свой окоп, поскольку британцы, как
правило, замечали вспышки на концах наших стволов и
открывали ответный огонь в нашу сторону. После того
как это случилось в третий раз, мы решили, что больше
не стоит рисковать. В конце концов, по нам могла уда-
рить и артиллерия.
— Приляг хотя бы на час. Я буду наблюдать один, —
сказал мне Зоммер.
Я улегся на дно окопа, положив рядом с собой свой
МР-38. В случае если бы к нам внезапно подобрались
враги, от него могло быть больше толку, чем от кара-
бина.
Однако тишину то и дело нарушали выстрелы и взры-
вы. В результате я просто не смог заснуть под их шум
из-за накопившегося за день нервного напряжения.
— Макс, — я назвал Зоммера по имени (в последнее
время я часто называл его так, когда мы разговаривали
о чем-то личном). — Что ты вообще думаешь об этой
войне?
— Трудно сказать, — Зоммер спустился в окоп и за-
120
курил сигару из своего армейского рациона. Он курил,
держа ее у самого дна окопа, чтобы огонек на конце си-
гары не мог быть виден противнику.
Я глубоко вздохнул:
— Лучше бы в моей жизни никогда ничего этого не
было.
— Но оно уже есть, — усмехнулся Зоммер. — И, на-
верное, без войны с Польшей нельзя было обойтись.
А уж Судеты мы тем более должны были присоединить к
Германии. Ну а Франция и Британия нам сами объявили
войну.
— Да, выбора здесь не было, — согласился я.
Слова Зоммера утешали. Он верил в то, о чем гово-
рил. Да я и сам почти научился мыслить так же. Солдату
просто необходимо верить в то, что он воюет за правое
дело. Тогда у него больше шансов выжить.
— А на кой черт все это было надо британцам? —
спросил я Зоммера. — Неужели они думают, что смогут
победить Германию?
— Возможно, они попытаются втянуть в войну аме-
риканцев. Англичане всегда во все втягивают американ-
цев.
— Макс, тебе приходилось воевать с американцами
в Первую мировую?
— Ага, приходилось, — Зоммер устало зевнул. — На
Западном фронте мы все уже устали от боев — и мы, и
французы. И тут на нас обрушились свежие американ-
ские войска. Нам не удалось отбросить их назад.
— На твоем снайперском счету есть американцы? —
задал я вопрос и тут же понял, насколько он нелеп, учи-
тывая навыки Зоммера.
— Ты еще спрашиваешь! — усмехнулся он в ответ. —
Кстати, у них были хорошие снайперы. Один из них убил
моего товарища...
Повисло молчание. Я подумал о том, что мой отец
121
погиб именно на Западном фронте. Кто знает, может,
его убил не француз, а американец...
— Я слышал, что американцы сейчас уже не те, —
сказал Зоммер. — Скорее всего, они не захотят отры-
вать задницы от своих диванов. Но в любом случае мы
победим. Гитлер знает что делает, он же австриец.
— Да, австрийцы толковые люди, если они все такие,
как ты, — я похлопал Зоммера по плечу. — Наш фюрер
не может ошибаться.
Произнеся последнюю фразу, я сам удивился тому,
что говорю эти слова. Всего год назад они показались
бы мне пустым пропагандистским лозунгом. А теперь
мне так хотелось в них поверить. По крайней мере, это
оправдало бы все то, что происходит вокруг.
Вскоре Зоммер спросил, готов ли я понаблюдать па-
ру часов в одиночестве, пока он вздремнет. Мне совер-
шенно не хотелось спать, и я согласился. В отличие от
меня Зоммер заснул сразу. Примерно через два или
два с половиной часа он проснулся сам, хотя я его и не
будил.
— Надо и тебе немного поспать, — сказал он мне. —
Иначе завтра от тебя не будет толка в бою.
К своему удивлению, я уснул почти сразу, как только
лег на дно окопа. Ночь прошла для нас относительно
спокойно: враги не атаковали нас, и рядом с нашим око-
пом не разорвалось ни одного снаряда.
Как только начало светать, мы увидели немецкого
связного, который пытался найти нашу позицию. Зом-
мер окликнул его, и он побежал к нам. Связной выгля-
дел очень запыхавшимся. Видимо, ему пришлось про-
делать немалый путь, прежде чем он нашел нас.
Связной сообщил нам, что примерно через час ос-
тальные парашютисты начнут штурм холма, а мы, как
снайперы, должны сделать все возможное, чтобы по-
мочь их продвижению.
122
— Какова вообще ситуация? — спросил Зоммер.
— Дело дрянь, — ответил связной. — Командир на-
шей части погиб вчера, второй по рангу офицер серьез-
но ранен. Поэтому командование осуществляет лейте-
нант. Простых солдат вообще погибло больше поло-
вины.
— А никто не знает, где находится это чертово ору-
дие, которое долбит по нам? — спросил я.
— Оно где-то позади холма, — ответил связной, —
но где именно — этого нам так и не удалось определить.
Когда в воздухе появляются наши бомбардировщики,
британцы прячут свою пушку.
— Вот черти! — ругнулся Зоммер.
— Скольких врагов вы уже уничтожили? — спросил
связной.
— Не меньше полусотни на двоих, — ответил я.
Глаза связного округлились:
— Неужели на самом деле так много?
— Да, — подтвердил Зоммер. — Прежде всего мы
постарались уничтожить всех пулеметчиков, которые
были в нашей огневой зоне.
— Мужики, ну вы даете! Это очень хорошо, — связ-
ной приободрился. — Мы должны любой ценой взять
сегодня этот проклятый холм. Иначе мы погибнем.
— Почему? — спросил я.
— Это господствующая высота перед аэродромом.
Нам нужны пополнения, боеприпасы и артиллерийские
орудия. Их смогут доставить нам, только если мы возь-
мем аэродром.
— А как насчет нашего десанта с моря? — спросил
Зоммер. — Нам говорили, что с моря высадятся два
полнокровных батальона.
— На них напал английский флот, — ответил связ-
ной. — Из ребят мало кто уцелел. Но наша авиация
отомстила британцам. Когда они уже уходили, наши пи-
123
кирующие бомбардировщики как следует отбомбились
по английскому флоту. Говорят, что помимо прочих ко-
раблей удалось потопить целых два британских крей-
сера.
— Ясно, — мрачно ответил Зоммер. — Значит, нам
придется взять этот чертов аэродром сегодня.
Связной побежал к следующей траншее, в которой
сидели парашютисты. Она находилась в нескольких де-
сятках метров от нас. По нему сразу же открыли огонь с
холма, но он успел добежать и нырнуть в траншею.
Я был ошарашен услышанным. Зоммер похлопал ме-
ня по плечу.
— Гюнтер, мы обязательно возьмем аэродром, —
сказал он. — Сейчас не время впадать в уныние. Мы
должны поддержать атаку.
— Все нормально, я просто не ожидал, что мы ока-
жемся в таком сложном положении, — ответил я.
— Нам пора сменить позицию, — сказал Зоммер. —
Когда связной убегал отсюда, британцы наверняка за-
метили примерное расположение нашего окопа. Если с
этой стороны по ним начнет работать снайпер, они смо-
гут довольно точно обстрелять нас в ответ.
Мы быстро выбрали новую позицию за зарослями
кустарника и вырыли там очередной окоп. После этого
мы начали искать подходящие цели. Сегодня британцы
вели себя уже осторожно и старались не высовывать го-
ловы из окопов. Я заметил торчавший из окопа пери-
скоп. Солдат, смотревший через него, мог наблюдать за
нашими позициями, оставаясь в глубине траншеи. Я не
мог достать его своей пулей, и тогда, хорошо прицелив-
шись, я выстрелил в перископ. Если память не изменяет
мне, я попал с первого раза. После этого перископ был
уже, мягко говоря, непригоден для наблюдения. Думаю,
что и хитрец, решивший им воспользоваться, здорово
124
перепугался в тот момент, когда моя пуля попала в пе-
рископ.
Через несколько минут после этого наши начали об-
стрел холма из пулеметов и орудий LG-40. Это было
подготовкой перед штурмом. Наши противники заби-
лись в свои окопы. Тогда парашютисты начали ползком
продвигаться к холму.
Я увидел, как один из британцев высунулся из тран-
шеи, чтобы посмотреть, что происходит. Я прицелился в
него и выстрелил, но в последний момент он повернул
голову, чтобы посмотреть в другую сторону, и моя пуля
пробила ему нос, но, кажется, не вошла в череп. Тем не
менее я представляю, как он заорал от боли. Впрочем,
мне его криков было не слышно из-за грохота боя.
Парашютисты были уже на расстоянии броска грана-
ты от передовых позиций противника. И, естественно,
немецкие гранаты тут же полетели во вражеские окопы.
Мы с Зоммером старались поразить как можно больше
британцев, высовывавшихся из окопов и открывавших
огонь по нашим товарищам.
— Гюнтер, посмотри на верхние траншеи! — услы-
шал я голос Зоммера.
Я перевел туда свой, прицел и увидел, как трое сол-
дат союзников одновременно высунулись из своего око-
па. У двоих из них в руках были винтовки, а у третьего —
граната. Я тут же выстрелил в голову одному из стрел-
ков, в то время как Зоммер поразил бойца с гранатой.
Третий стрелок тут же нырнул в траншею, прежде чем
мы с Зоммером успели передернуть затворы. Я в тече-
ние примерно половины минуты продолжал держать на
прицеле его окоп, надеясь, что вражеский стрелок сно-
ва высунет голову. Но он не спешил это сделать, и я на-
чал искать новую цель.
Между тем наши бойцы продолжали штурмовать холм,
поднимаясь все выше и выше по его склону. Мы с Зом-
125
мером уничтожали все новых и новых противников, пы-
тавшихся помешать продвижению парашютистов. В это
время на пляж, находившийся позади нас, рухнуло три
немецких транспортных планера. Я заметил их только
краем глаза, но не придал им особого значения. Одна-
ко, как оказалось впоследствии, именно эти планеры
были нагружены боеприпасами, столь необходимыми
нашим войскам, штурмующим холм.
Минут через десять-двадцать в небе возникло еще
около сотни планеров. Они приземлялись в нескольких
сотнях метров к востоку от холма, на котором укрепи-
лись союзники. На борту каждого из планеров было по
десять парашютистов. Таким образом, к нам были за-
брошены дополнительные силы в тысячу бойцов. Прав-
да, к месту посадки планеров также были стянуты силы
союзников, и практически сразу нам стали слышны зву-
ки боя, доносившиеся оттуда.
К двум часам дня солдаты союзников, занимавшие ту
часть холма, которая просматривалась мной и Зомме-
ром, начали отступать. Во время отступления многие из
них были убиты или ранены, поскольку стоило им только
покинуть окопы, в их сторону тут же летели немецкие
пули. Я сам убил троих солдат противника, когда они
пытались перебежать через вершину холма. Думаю, что
Зоммеру удалось подстрелить их раза в полтора-два
больше.
Парашютисты, приземлившиеся к востоку от холма,
теперь уже достигли его и тоже поднимались к верши-
не, вытесняя противника. Британцам и новозеландцам
не оставалось ничего иного, кроме как отступать под
нашим натиском.
Вскоре мы с Зоммером увидели связного, появивше-
гося возле нашего прежнего окопа.
— Иди и скажи этому идиоту, где мы находимся! —
буркнул Зоммер.
126
Бой к этому моменту уже переместился на другую
сторону холма, и я согнувшись побежал к связному. Это
было почти неопасно, тем более что меня прикрывал
Зоммер с его наметанным снайперским глазом.
Я объяснил связному, что после его прошлого появ-
ления нам пришлось сменить позицию. Когда мы с ним
запрыгнули в окоп, Зоммер сразу спросил связного:
— Какие новости?
— Мы контролируем весь холм. Лейтенант хочет, что-
бы вы заняли позиции на вершине холма. Оттуда вы
сможете простреливать аэродром и окружающую тер-
риторию.
Оказавшись на вершине холма, мы с Зоммером уви-
дели, что аэродром уже захвачен и на его взлетно-поса-
дочную полосу приземляется первый «Юнкерс-52». Во
время его приземления и высадки солдат по ним безос-
тановочно вели огонь вражеские орудия и пулеметы, на-
ходившиеся за аэродромом. Как я узнал впоследствии,
на самолетах к нам перебрасывалось пополнение из
бойцов 5-й горно-стрелковой дивизии. Вместе со све-
жими силами «Юнкерсы» также доставили на аэродром
несколько 105-миллиметровых артиллерийских орудий
и 75-миллиметровых чехословацких противотанковых
орудий. Все это очень здорово подняло боевой дух на-
ших измотанных парашютистов.
На холме мы с Зоммером разместились в одном из
окопов, оставленных солдатами союзников. Чтобы мак-
симально обезопасить себя, со стороны аэродрома мы
уложили рядом с окопом несколько мешков с песком.
После этого каждый из нас начал просматривать мест-
ность с помощью бинокля. Всего за несколько минут мы
обнаружили несколько пулеметных гнезд противника и
двух снайперов. Последние были заняты стрельбой по
нашим бойцам, высаживавшимся из самолетов и, оче-
127
видно, не заметили нас. Тем не менее мы с Зоммером
не стали искушать судьбу и, выстрелив почти одновре-
менно, уничтожили каждый по вражескому снайперу.
После этого мы принялись за пулеметчиков. Они также
были заняты ведением огня по аэродрому и не подозре-
вали, что их расстреляют с холма. Поэтому мы покончи-
ли с ними без особых проблем.
И вдруг в мешок с песком рядом с головой Зоммера
врезалась пуля. Он сразу же понял, откуда она была вы-
пущена, и сделал ответный выстрел.
— Черт возьми, промахнулся! — ругнулся Зоммер,
вжимаясь в окоп.
Я последовал его примеру. Было ясно, что против
нас действовал снайпер, достаточно опытный, чтобы за-
метить нашу позицию.
— Этому сукину сыну повезло! — криво усмехнулся
Зоммер. — Он нырнул в свой окоп практически в тот же
миг, как я нажал на спусковой крючок.
— Он умеет маскироваться, раз мы его не заметили
сразу, — сказал я.
— Да, и он теперь наверняка сменил позицию. Впро-
чем, он вряд ли переместился далеко.
— Он ждет, пока кто-нибудь из нас высунет голову?
— Наверняка. Но мы его обмане'м.
Зоммер сказал мне осторожно приподнять свою кас-
ку, надев ее на пехотную лопатку.
Как только я это сделал, чуть ниже моей каски тут же
просвистела пуля, пробив насквозь черенок лопатки.
В ту же секунду раздался выстрел Зоммера.
— Отлично, я попал ему в глаз! Мы покончили с
ним, — Зоммер, улыбнувшись, посмотрел на меня.
После этого мы стали вести себя осторожнее и сразу
переместились в другой окоп. Зоммер решил, что до
этого нас, скорее всего, выдали солнечные блики от оп-
тического прицела. И на этот раз мы выбрали позицию,
128
выходящую на восточную сторону холма. Теперь нас не
могли выдать солнечные лучи, а кроме того, мы встави-
ли в маскировочные сетки, прикрепленные к нашим кас-
кам, по несколько оливковых ветвей, что позволило нам
практически полностью слиться с окружающим пейза-
жем.
Расположившись на новом месте, мы заметили еще
несколько пулеметных гнезд. Когда мы расправились с
пулеметчиками, наша работа была, по сути, окончена.
Всю вторую половину дня 5-я горно-стрелковая ди-
визия была занята высадкой на остров и перегруппи-
ровкой. Ее командир генерал-майор Юлиус Рингель
взял на себя руководство основной ударной группой.
Обо всем этом мы с Зоммером узнали от Конрада, кото-
рый присоединился к нам ближе к вечеру.
Как оказалось, Конрад тоже провел ужасную ночь.
Один из снарядов взорвался всего в пяти метрах от его
окопа, и если бы Конрад не лежал на дне траншеи в мо-
мент падения снаряда, он вряд ли сумел бы снова раз-
говаривать с нами. Кроме того, британские снайперы
поначалу успели уничтожить нескольких из его товари-
щей. Но вскоре снайперы противника перестали вести
огонь. Возможно, в этом была и наша заслуга, ведь мы с
Зоммером уничтожили нескольких вражеских снайпе-
ров.
В свою очередь, мы рассказали Конраду о том, что
уничтожили изрядное количество пулеметчиков против-
ника.
— Да, пулеметчики вели по нам не слишком интен-
сивный огонь. Я рад, что здесь не обошлось без вас, —
улыбнулся Конрад.
Мы разговаривали, сидя в окопе. Через некоторое
время выстрелы и очереди начали раздаваться чаще.
— Кажется, британцы снова проснулись, — сказал я.
129
— Конрад, хочешь побыть нашим наводчиком? —
спросил Зоммер.
Конрад тут же взял в руки бинокль. Всего за час он
помог нам обнаружить еще одного снайпера и несколь-
ко пулеметчиков.
Когда интенсивность огня противника значительно
уменьшилась, Конрад восторженно воскликнул:
— Черт возьми, я просто нахожу цели, а вы нажимае-
те на спусковой крючок — и очередной враг перестает
стрелять! — Он был в восторге.
Вслед за его репликой в ста метрах от нас раздался
взрыв очередного британского снаряда.
— Твою мать, и где только эти недоноски прячут свои
орудия, — ругнулся Зоммер.
К наступлению темноты весь холм был занят горны-
ми стрелками-парашютистами. Со стороны аэродрома
было оборудовано особенно много пулеметных гнезд.
Мы основательно подготовились на случай внезапной
атаки противника. Что характерно, при этом у нас не бы-
ло времени, чтобы убрать все трупы союзников, валяв-
шиеся на холме, и многие из них так и остались лежать
среди наших позиций.
Нам предстояла очередная не слишком спокойная
ночь. Когда стемнело, мы с Зоммером сумели подстре-
лить нескольких неосторожных солдат противника, це-
лясь на огонек их сигарет.
Через некоторое время я поужинал сухим пайком и
ощутил непреодолимое желание спать. Конрад и Зом-
мер после еды также почувствовали, насколько они ус-
тали после предыдущей почти бессонной ночи. Вокруг
нас находились позиции, занятые своими. Были выстав-
лены часовые, которые должны были дежурить всю ночь.
Поэтому мы могли себе позволить немного поспать, и
каждый из нас проспал до рассвета.
Рано утром нас разбудил очередной связной:
130
— Это вы сержант Зоммер?
— Да, я, — ответил Зоммер.
— Мне приказано сопроводить вас и снайперов, ко-
торые будут с вами, в штаб генерала Рингеля.
— А что от нас хотят?
— Вы будете сопровождать батальон горных стрел-
ков. Они должны атаковать с фланга артиллерию про-
тивника. Все остальное узнаете на месте.
Вместе с Зоммером и Конрадом я начал спускаться с
холма следом за связным. В одном из зданий захвачен-
ного аэродрома нас встретил штабной офицер. Он объ-
яснил нам, что снайперы 5-й горно-стрелковой дивизии
еще достаточно неопытны, в то время как наши успехи
уже у многих на слуху. Соответственно, мы с Зоммером
должны были сопровождать батальон, перед которым
стояла задача перейти через горы и атаковать с фланга
войска союзников.
— Вот видишь, что бывает, когда ты выполняешь свою
работу слишком хорошо, — ухмыльнулся Зоммер, как
только ушел офицер.
Вернувшись, штабной офицер показал нам карту
юго-восточной части гор и посвятил нас в ряд деталей
стоящей перед нами задачи. Британская пехота окопа-
лась между Малеме и Канией. Позади пехоты распола-
галась артиллерия, которую и должен был уничтожить
батальон 5-й горно-стрелковой дивизии, перейдя через
горы. Воспользовавшись ситуацией, мы настояли на
том, чтобы взять с собой Конрада в качестве наводчика.
Перед заданием мы впервые с момента высадки на
остров получили горячую еду. Также мы смогли попол-
нить свои сухие пайки. В том числе нам было выдано по
упаковке леденцов, по две сигары и по семь патронов.
И, кроме того, мы смогли наполнить свои фляжки чис-
той водой.
Примерно через час мы были уже возле горы, откуда
131
начинался наш маршрут, и приступили к подъему. Эта
гора была достаточно пологой, чтобы мы могли двигать-
ся без особых проблем. Но примерно через час нас ата-
ковали. Один из горных стрелков рухнул, сраженный пу-
лей, которая пбпала ему в грудь.
Мы тут же залегли, прячась за горные выступы, кото-
рые могли нам дать хоть какую-то защиту от противни-
ка, явно находившегося над нами. Конрад достал свой
бинокль и посмотрел вверх.
— Там вверху человек со снайперской винтовкой, —
сказал Конрад мне с Зоммером. — На нем гражданская
одежда.
Когда он заканчивал произносить эту фразу, наши с
Зоммером карабины уже были наведены на цель. Мы
выстрелили практически одновременно, и вражеский
снайпер рухнул назад сразу с двумя дырами в голове.
Его винтовка, ударяясь о скалы, полетела вниз.
— Это был партизан, — сказал Зоммер. — В парти-
занах самое поганое, что с виду это обычные граждан-
ские жители. Они всегда стараются напасть на тебя не-
ожиданно.
Мы продолжали подъем в течение еще нескольких
часов. Поднявшись на высоту около полутора километ-
ров над уровнем моря, мы уже не могли быть видны
солдатам союзников, находившимся внизу. Перед нами
как на ладони была значительная часть острова. Только
с востока наш обзор закрывали горы. Высота гор, рас-
положенных в центре острова, казалась нам просто не-
вероятной.
Стояла страшная жара, градусов под сорок. Боль-
шинство бойцов, в том числе и мы втроем, сняли свои
полевые куртки, обмотали ими свои головы, чтобы за-
щитить их от солнца. Свои каски мы сняли еще до этого,
поскольку, раскалившись на солнце, они буквально об-
жигали голову.
132
С наступлением ночи батальон разбил лагерь на дос-
таточно плоском участке склона горы. К этому времени
температура воздуха начала стремительно снижаться.
Тем не менее мы не рискнули разводить костры. Мы
опасались, что нас могут атаковать партизаны или авиа-
ция противника, хотя, надо сказать, нам так и не приш-
лось столкнуться с ней в течение Критской операции.
Чтобы хоть как-то согреться, я спал, свернувшись кала-
чиком. Откровенно говоря, это была далеко не самая
комфортная ночь в моей жизни.
В течение ночи сквозь сон я слышал отзвуки взрывов
снарядов и бомб, доносившихся откуда-то снизу. Атакуя
позиции союзников, наши бомбардировщики сбрасыва-
ли на них огромные 500-килограммовые бомбы, и гро-
хот их взрывов доносился, наверное, до самых высоких
горных вершин.
На рассвете мы продолжили свой путь через горы.
И снова стояла страшная жара. В наших фляжках прак-
тически не осталось воды.
Незадолго до полудня мы заметили водопад. Мы по-
вернули к нему, чтобы набрать воды. Холодная вода бы-
ла изумительной на вкус. Я разом выпил целую фляжку.
Мы окунали в водопад свои головы, мы смеялись. Это
было чем-то завораживающим: смотреть на поток воды,
льющийся откуда-то сверху. Глядя на водопад, я даже
на несколько мгновений забыл о войне.
Но нам нужно было продолжать двигаться к намечен-
ной цели. Вынув документы из карманов своей куртки, я
намочил ее в водопаде и обвязал ею голову. После это-
го солнце перестало казаться мне таким палящим.
Командир батальона принял решение перебираться
на соседнюю гору прямо через водопад, поскольку для
этого нам нужно было перепрыгнуть всего каких-то пол-
тора метра. Это было совершенно несложно, но, конеч-
133
но, многие при этом испытывали страх, ведь в случае
неудачного прыжка ты неминуемо разбился бы о скалы.
Тем не менее мы все благополучно перебрались че-
рез водопад. Правда, несколько солдат умудрились ед-
ва не сорваться вниз, но их тут же подхватывали това-
рищи, и поэтому ни с кем из них не случилось ничего
страшного. На то, чтобы весь батальон перебрался че-
рез водопад, ушло около часа.
Мы продвигались очень медленно, поскольку нам
приходилось шагать по узкому каменистому пути. При
этом мы даже обвязались веревками, которые были в
экипировке горных стрелков. Привязанные друг к другу,
мы могли быть уверены, что если один из нас сорвется
вниз, другие смогут его удержать.
Через пару часов мы наткнулись на изуродованные
тела двух немецких парашютистов. Их головы были от-
резаны и лежали рядом. В телах было по несколько пу-
левых отверстий. Эти парашютисты, вероятно, призем-
лились в центральной части острова и пытались доб-
раться до своих в районе Малеме. Но кто мог сделать с
ними такое?
Этот вопрос задавал себе каждый из нас. И вдруг на
нас обрушились винтовочные выстрелы. Нас атаковали
около двадцати партизан, которые прятались за скала-
ми, нависавшими высоко над нашими головами. Не-
сколько горных стрелков сразу же были убиты или ране-
ны. Остальные пытались найти хоть какое-то укрытие от
пуль и начали вести ответный огонь.
Мы с Зоммером немедленно вскинули свои винтовки
и стали стрелять в партизан. Несмотря на то что они
прятались за скалами, для таких снайперов, как мы, эти
партизаны были легкой целью. Нам с Зоммером уда-
лось уничтожить по четыре-пять партизан, остальные
сообразили, что происходит, пока мы меняли магазины,
и скрылись прочь.
134
К этому моменту около десятка горных стрелков бы-
ли тяжело ранены. Некоторые из них стонали. Вокруг
них сразу засуетились медики. А взвод стрелков полез
вверх по склону, чтобы убедиться, что партизаны дейст-
вительно бежали. Вскоре ребята из этого взвода бодро
прокричали нам, что возле скал остались только тела, а
остальные партизаны, видимо, умчались со всех ног.
— Нам все равно следует оставаться настороже, —
сказал Зоммер и повесил свою винтовку на плечо.
После этого он помолчал еще немного и разразился
бранью. Мы с Конрадом удивленно уставились на него.
— Я только что подстрелил женщину и мальчишку, —
сказал Зоммер.
— Что ты имеешь в виду? — не понял я.
— Гюнтер, среди партизан, которых я убил, была од-
на женщина и подросток.
Я вздрогнул от мысли, что я, возможно, тоже убил
подростка или женщину. В суматохе боя после неожи-
данного нападения партизан я целился так быстро, что
даже не разглядывал лица своих жертв. Что ж, я был
рад, что не отправился вместе со взводом стрелков по-
смотреть на партизан. Через пару минут Зоммер снова
выглядел спокойным. Он больше не заговаривал о про-
исшедшем.
Тела убитых нам пришлось оставить, а тяжелоране-
ных мы понесли с собой. Мы двигались вперед до на-
ступления темноты. Все бойцы постоянно были начеку,
но партизаны больше не нападали на нас. Единственной
серьезной проблемой была по-прежнему нестерпимая
жара. Тем более что нам приходилось расходовать свою
воду крайне экономно.
Продвижение по узким горным тропам в темноте бы-
ло слишком опасным, и мы разбили лагерь. После ут-
реннего нападения партизан мы решили окопаться на
ночь. Но в той части гор, где мы находились, это было
135
невозможно. И нам не осталось ничего, кроме как вы-
брать для своего лагеря площадку, более-менее защи-
щенную скалистыми выступами. Эта ночь выдалась еще
более холодной, чем предыдущая. А когда я проснулся
утром, у меня было такое ощущение, будто я спал на го-
лых камнях. Впрочем, по сути, именно так и было.
Весь следующий день у нас ушел на то, чтобы подоб-
раться с тыла к позициям британской артиллерии. Нам
были отчетливо слышны орудийные выстрелы, и, ориен-
тируясь на них, мы смогли установить расположение
орудий. В конце командир батальона принял решение о
том, что мы должны отдохнуть и начать атаку утром.
На следующий день, 25 мая, мы заняли позицию на
господствующей высоте над британскими траншеями.
Вскоре мы разглядели окопы, замаскированные камуф-
ляжной сеткой. Внимательно приглядываясь к ним и
прислушиваясь к грохоту орудий, мы вскоре убедились
в верности нашей догадки: британская артиллерия была
расположена именно там.
Перед атакой Зоммеру было поручено проинструкти-
ровать взвод снайперов, входивший в батальон горных
стрелков. Практически все снайперы во взводе были со-
вершенными новичками. Зоммер объяснил им, как луч-
ше выбрать себе укрытия в данной ситуации и по каким
целям вести огонь в первую очередь. Больше он ничего
не мог сделать для них за столь короткое время. Было
ясно, что не все из них останутся в живых после боя.
В батальоне также было несколько минометчиков.
Они установили свои 80-миллиметровые минометы, на-
правив их на позиции британской артиллерии. Наши пу-
леметчики также разместились, чтобы максимально эф-
фективно перекрывать огнем поле боя.
По сигналу командира батальона началась атака. Мы
все открыли огонь практически одновременно. На бри-
танские позиции, находившиеся внизу, обрушился град
136
пулеметных очередей, винтовочных пуль и мин, выпу-
щенных из минометов. Нам полностью удалось застать
противника врасплох. Несколько британцев даже стояли
в очереди возле полевой кухни, выстроившись, чтобы
получить завтрак. Именно в этот момент их и скосили
пулеметные очереди.
Снайперы горно-стрелкового взвода открыли огонь
по пулеметчикам врага. Мы с Зоммером в это время вы-
искивали британских снайперов и уничтожали их свои-
ми меткими выстрелами. Ближайшая британская тран-
шея находилась менее чем в пятистах метрах от нас.
Наши позиции возвышались примерно на сто метров
над позициями врага. Благодаря этому окопы не давали
достаточной защиты солдатам противника. Более того,
мешки с песком, выложенные для дополнительной за-
щиты окопов, находились преимущественно с западной
стороны, откуда британцы и ожидали возможную атаку.
Мины, выпущенные из минометов, обрушились на
траншеи, в которых располагались орудия противника.
По артиллеристам вели огонь немецкие пулеметчики.
При этом начали разлетаться в щепки деревянные опо-
ры, на которых держалась камуфляжная сетка, маскиро-
вавшая орудия. И вскоре они нам стали прекрасно вид-
ны. Что характерно, ни одно из этих орудий так и не бы-
ло развернуто в нашу сторону, чтобы открыть по нам
ответный огонь.
Британцы несли огромные потери, но они продолжа-
ли сражаться. Их тяжелые пулеметы вели огонь по по-
зициям нашего батальона. Мы с Зоммером старались
уничтожать вражеских пулеметчиков так быстро, на-
сколько это было в наших силах. Конрад держал в руках
бинокль и помогал нам находить цели.
Другие наши снайперы также вели огонь по пулемет-
чикам. Но далеко не все выстрелы новичков были удач-
ными. А через некоторое время один из них, находив-
137
шийся в пяти метрах от нас, вдруг рухнул с дырой в го-
лове. Следом за ним точным выстрелом в грудь был
убит еще один. Он еще дергался в агонии, но было вид-
но, что ему уже не помочь. Остальные молодые снайпе-
ры растерялись и перестали стрелять.
— Вашу мать, продолжайте сражаться! — заорал на
них Зоммер. — Вас перестреляют, если будете распус-
кать нюни!
Словно в подтверждение его слов, пуля британского
снайпера вошла в голову еще одному из наших нович-
ков.
Но на этот раз я точно засек позицию британского
снайпера. Он находился с самого края длинной тран-
шеи, расположенной в четырехстах метрах от нас. Я на-
вел туда прицел и стал ждать, пока он высунет хотя бы
край головы. Сам я при этом старался как можно мень-
ше высовываться из окопа.
Однако британец перехитрил меня. И примерно че-
рез полминуты ствол его винтовки вдруг высунулся с
противоположного края траншеи. Возможно, он целил-
ся в меня. Но выстрелить он не успел. Пуля Зоммера
опередила его. Несколько новичков увидели, как Зом-
мер уничтожил вражеского снайпера. Это воодушевило
их, они заставили себя собраться и продолжили вести
огонь.
Все вокруг были измазаны грязью, а зачастую еще и
кровью — своей и чужой. Сквозь грохот боя то и дело
становились различимы крики и стоны. Я старался пе-
редергивать затвор как можно быстрее и искал все но-
вых и новых вражеских пулеметчиков. При этом, куда бы
я ни посмотрел через свой прицел, я постоянно видел
мертвых и умирающих британских солдат.
Внезапно в нескольких метрах от нас взорвалась
очередная мина, выпущенная из миномета. Один из ос-
колков ударился о мою каску так, что у меня зазвенело в
138
ушах. Но, к счастью, этот осколок был уже на излете, и
моя каска выдержала удар. Я ощупал свою голову и ли-
цо. Крови не было. У меня болела голова, но гораздо
меньше, чем порою бывало наутро после посещения
пивной с Зоммером и Конрадом. Нужно было продол-
жать сражаться.
— Найди мне минометчиков! — закричал я Конраду.
— Постараюсь, — ответил он.
Мы оба просматривали местность. Я увидел еще од-
ного пулеметчика и выстрелил в него. Пулемет замол-
чал. А через миг я услышал радостный возглас Конрада:
— Вот они, твари, за джипом! — он указал мне рукой.
Оторвав взгляд от прицела, я увидел английский
джип, на который указывал Конрад. Наведя туда свой
оптический прицел, я увидел прямо за джипом две пары
минометчиков, которые вели огонь по нашим позициям.
В ту же секунду я подстрелил одного из заряжающих.
У его напарника сдали нервы, и он бросился бежать, но
моя следующая пуля его опередила. Зато двое других
минометчиков не растерялись и залегли за джипом. От-
туда мне их было не достать. Я на удачу выстрелил по
джипу. Надо сказать, это только в фильмах так бывает,
чтобы машина взорвалась, когда в нее попадет пуля.
Еще если ты трассирующей стреляешь и попадешь точ-
но в бензобак, то машина может взорваться. А иначе у
тебя никаких шансов подорвать машину. Однако моя пу-
ля, видимо, напугала одного из минометчиков. От стра-
ха он сделал глупость и ринулся бежать. Как только он
оказался в зоне моей видимости, я выстрелил ему в ту-
ловище. Точно не знаю, убил я его или ранил. А вот чет-
вертый минометчик оказался умнее. Он оставался за
джипом, и его я достать не смог. Впрочем, самое глав-
ное, что они перестали стрелять по нам из минометов.
— Посмотри, танк! — услышал я голос Конрада.
139
— Там еще и пулеметчики засели, черт бы их по-
брал! — ругнулся Зоммер.
Танк стоял в окопе, края которого были обложены
мешками с песком. Позиции пулеметчиков находились
позади. Их траншея также была обложена мешками с
песком. Она находилась метрах в пятистах от нас, и нам
были видны только стволы пулеметов. Мы с Зоммером
смирились с тем, что не можем уничтожить танк из сво-
их винтовок, и стали ждать, пока хоть один из пулемет-
чиков высунет голову. Не знаю, как это удалось тем пу-
леметчикам, но они засекли нас раньше, чем мы успели
подстрелить кого-то из них. Их пулеметы начали стре-
лять в сторону нашей позиции, а вслед за этим по нам
ударила танковая пушка.
Мы только чудом успели залечь на дно окопа. Мы бы-
ли целы, но слышали, как совсем рядом рикошетят пу-
леметные пули, и никто из нас троих не решался под-
нять голову. Так продолжалось несколько минут. А по-
том мы услышали сильный взрыв. Вслед за этим стало
тихо, и я выглянул наружу. Оказалось, взорвался бое-
комплект британского танка. Скорее всего, в него попа-
ла мина, выпущенная одним из наших минометов. Ви-
димо, она угодила как раз в боекомплект, раз он сде-
тонировал. Остов танка горел, пулеметчики, которые
прятались за танком, больше не стреляли. Скорее все-
го, мало кто из них уцелел. Эффект от этого внезапного
взрыва был таким, что почти все на несколько секунд
прекратили огонь. И тут я услышал крики наших офице-
ров, они орали приказ командира батальона:
— Отходим в горы!
Это было верным решением. Несмотря на успех на-
шей атаки, на стороне союзников оставался значитель-
ный численный перевес. К тому же из наших очень мно-
гие уже погибли. Мы отступали, оставляя их тела, заби-
рая только половинки опознавательных медальонов.
140
Британцы стреляли нам вслед, но их огонь был не слиш-
ком эффективным, и мы потеряли при отступлении все-
го несколько человек. Мы с Конрадом и Зоммером дос-
тигли безопасного места невредимыми.
Каким был итог боя? Нашей группе, так или иначе
удалось выполнить стоявшую перед нами задачу. Мы
уничтожили британскую артиллерию. И теперь те из
нас, кто остался жив, заслужили хотя бы короткий от-
дых.
Выбрав подходящее место, я с Конрадом и Зомме-
ром уселся на землю. Мы были насквозь мокрыми от
пота и поспешили снять с себя рубашки. Солнце палило
нещадно. Я сделал жадный глоток из фляжки, а потом
вылил себе на голову небольшое количество воды и
растер ее по волосам. От этого стало немного легче.
В животе у нас уже урчало, и мы достали свои сухие
пайки. Так сделали и многие другие парашютисты, раз-
местившиеся поблизости. Поев, я пересчитал про себя
ребят из взвода снайперов. Уцелеть удалось только по-
ловине взвода.
Примерно через час нам стал отчетливо слышен до-
носившийся издалека грохот артиллерийских орудий и
разрывы бомб. Подощедший к нам сержант сообщил
приказ командира батальона. Как только остальная часть
дивизии достигнет пляжа, простиравшегося внизу, мы
должны были присоединиться к атаке против войск со-
юзников, расположившихся на подступах к Кании.
Впрочем, мы уже знали по опыту, что наши войска
вряд ли продвинутся к пляжу слишком быстро. Поэтому
части солдат было приказано вырыть небольшие тран-
шеи на подступах к нашему лагерю на случай неожидан-
ной атаки со стороны британцев или местных партизан.
Зоммер сказал, что нам также следует вырыть окоп
для себя. Нам с Конрадом это казалось излишней пре-
досторожностью, но мы верили опыту Зоммера и взя-
141
лись за дело, хотя и с некоторой неохотой. Почва на го-
ре была довольно твердой, а мы были измотаны недав-
ним боем, добавьте к этому ужасную жару. Мы все
измокли, пока вырыли окоп. Вряд ли ошибусь, если ска-
жу, что при этом мы с Конрадом оба про себя на чем
свет стоит честили Зоммера.
Весь остаток дня вплоть до наступления темноты
грохот боя постепенно приближался, но наши товарищи
так и не вышли к пляжу. Наши товарищи продвигались
даже медленнее, чем мы ожидали. Союзники, несмотря
на потерю артиллерии, располагали достаточными си-
лами и отчаянно сражались.
К вечеру жара начала понемногу спадать. Конрад
раздобыл где-то игральные карты. Он предложил нам с
Зоммером сыграть в Скат*. Когда мы играли, к нам по-
дошел один из офицеров из командования батальона.
Мы встали перед ним и салютовали.
— Вольно, — сразу сказал он. — Мужики, вы сегодня
сделали большое дело. Я очень доволен, что вы дейст-
вовали вместе с нашей частью.
— Рады стараться, господин лейтенант, — ответил
Зоммер.
Лейтенант пожал руку каждому из нас.
— Надо, чтобы кто-нибудь из вас дал мне урок стрель-
бы, когда окончится эта война, — улыбнулся он. — Мне
это пригодится на охоте.
— Всегда готов, если вы будете ставить пиво, — по-
шутил я.
Мы все вчетвером дружно расхохотались.
Когда лейтенант ушел, мы сыграли еще разок, а по-
том улеглись спать в своем окопе. Ночь снова выдалась
холодной, и мы лежали вплотную друг к другу, чтобы
* Национальная карточная игра Германии. — Прим. пер.
142
хоть как-то согреться в нашей не слишком теплой уни-
форме.
На рассвете мы услышали, что артиллерийские сна-
ряды взрываются уже немного ближе, но все еще на
достаточном отдалении. Нашим товарищам требова-
лось продвинуться еще на значительное расстояние,
чтобы достигнуть пляжа.
Мы позавтракали остатками сухого пайка. Свой пакет
с леденцами я сохранил, на случай если совсем прого-
лодаюсь. Кроме того, мне пришла в голову счастливая
идея, и я обменял две своих сигары на часть сухого пай-
ка одного из горных стрелков. Таким образом, у меня
оставалось еще немного дополнительной еды, а сигары
мне все равно были без надобности, я не курил.
Конрад в отличие от меня расставаться со своими
сигарами не собирался.
— А все-таки командованию следовало бы выдать
нам дополнительный паек перед отправкой на эту опе-
рацию, — ворчал он.
— Конечно, следовало бы, — согласился я. — Но кто
же знал, что все так затянется?
— Но даже голодные мы должны сделать все, чтобы
победить здесь, — Зоммер посмотрел на нас с заговор-
щическим видом. — Знаете почему?
— Почему? — спросили мы разом.
— Потому что с Крита британцы могут добраться до
румынской нефти. А без этой нефти нам будет тяжело
воевать с Британией.
Что ж, Зоммер знал больше нашего. Он дружил с не-
которыми офицерами. И теперь нам стало ясно, почему
нам так нужно взять Крит. «Значит, мы захватим этот
остров любой ценой», — сказал себе я. Мне было понят-
но, что серьезная война с Британией неизбежна, а Крит,
по сути, был ее началом.
К полудню немецкие войска так и не достигли пляжа.
143
Ожидание давило на меня. Когда ждешь боя — это всег-
да очень тяжело в эмоциональном плане, тебя мучает
тревога. А вот когда начинается бой, там ты уже дейст-
вуешь, там бояться некогда.
Единственное, что было приятным, это то, что в небе
появились тучи. Жара спала, и вскоре пошел небольшой
дождь. Мы все были рады ему, но он быстро прошел.
Около часа дня в небе появились немецкие бомбар-
дировщики «Дорнье». Многие из наших начали радостно
махать руками пилотам.
— Наверное, они нам сбросят еду и боеприпасы, —
предположил Конрад.
И действительно, с самолетов полетели контейнеры.
По крайней мере, мы не ожидали, что это может быть
чем-то другим, кроме контейнеров.
— Ну, я же говорил тебе, — восторженно сказал Кон-
рад.
И вдруг мне показалась, что контейнеры выглядят
иначе. А еще через несколько секунд первый «контей-
нер» ударился о землю и взорвался. Это были бомбы!
Они начали взрываться в противоположном конце лаге-
ря. Взрыв был настолько сильным, что я отчетливо по-
чувствовал, как задрожала земля у меня под ногами.
Уже от первых взрывов сразу погибли не менее десяти
солдат.
Со всех сторон начали раздаваться крики:
— В укрытие!
Я с Зоммером и Конрадом тут же запрыгнул в свой
окоп. Голова Конрада была серьезно оцарапана оскол-
ком. Мы с Зоммером тут же перебинтовали его.
Бомбардировщики между тем развернулись и начали
делать новый заход на лагерь.
— Черт возьми, надо пустить сигнальную ракету, что-
бы они поняли: мы свои! — закричал Зоммер.
Несомненно, эта мысль пришла в голову не ему од-
144
ному. И буквально через секунду в воздух взмыло сразу
несколько сигнальных ракет. Однако самолеты проигно-
рировали наши сигналы и продолжили бомбардировку.
— Что они делают, они сошли с ума? — закричал я,
стараясь переорать грохот взрывавшихся бомб.
— Они, наверное, приняли нас за британцев! — так
же громко заорал мне в ответ Зоммер.
Мы вжимались в окоп, на каждом из нас были надеты
каски. Я молился, чтобы в наш окоп не упала бомба.
После разрыва очередной бомбы меня охватила
злость, и я взял в руки свою снайперскую винтовку.
Зоммер положил руку на ее ствол:
— Гюнтер, убери ее! Ты не должен стрелять по ним.
— Почему нет?
— Это только убедит этих придурков в том, что мы
враги. Наш единственный шанс уцелеть, в том чтобы
они разобрались.
Я снова вжался в окоп. Еще одна бомба взорвалась
на территории нашего лагеря неподалеку от нас. С кра-
ев окопа на нас посыпалась земля. Мои зубы ударились
друг об друга, и я начал ощупывать языком, все ли они
на месте. В состоянии шока я посмотрел вверх и увидел
лежавшую рядом с нашим окопом голову горного стрел-
ка. Высунувшись, я увидел, что его оставшееся без го-
ловы тело лежало рядом с находившимся неподалеку
окопом, превратившимся в воронку. Бомба угодила пря-
мо туда, и взрывная волна выбросила тело.
У меня случилась истерика, я заплакал. Зоммер вта-
щил меня на дно окопа. Бомбардировка продолжалась
более получаса. После этого самолеты улетели обратно
на север, откуда они и появились.
К этому моменту я уже пришел в себя. Мы с Зомме-
ром вылезли из окопа и стали помогать медикам пере-
таскивать тела раненых и убитых. Мы узнали, что окоп, в
котором находилась радиостанция, получил прямое по-
145
падание. Пилотам махали несколькими германскими
флагами, но они так и не заметили их. У всех нас было
подавленное настроение, каждый в открытую говорил о
некомпетентности тех, кто направил на нас бомбарди-
ровщики. Даже офицеры были злы на командование как
черти!
Мы с Зоммером подошли к восемнадцатилетнему па-
реньку из горных стрелков, который был ранен. В ре-
зультате авианалета этот солдат лишился одного глаза.
Зоммер попытался утешить его:
— Ты вернешься домой, парень. Тебе повезло, ты
остался жив.
Паренек только стонал в ответ. Видимо, ему было не-
стерпимо больно.
А я вдруг вздрогнул, подумав о том, что было бы, ес-
ли б я сам вернулся домой с одним глазом, или без ру-
ки, или без ноги. Был бы я нужен Ингрид в этом случае?
Наверное, да. Но все-таки я стал бы обузой для нее.
Я заставил себя не думать об этом.
Через некоторое время внизу завязался бой: наши
товарищи достигли пляжа. И мы получили приказ высту-
пать в атаку.
Мы спустились вниз на свои прежние позиции, с ко-
торых мы отступили во время предыдущего боя. Оттуда
нам были уже видны наступающие немецкие войска.
Они были всего в нескольких сотнях метров от нас. Не-
мецкие пехотинцы непрерывно вели огонь, забрасывали
гранаты в британские окопы и постепенно занимали их
один за другим. Германская артиллерия непрерывно
работала по остаткам британских войск. Многие из сол-
дат союзников начали отступать.
Несколько секунд я просто осматривался по сторо-
нам. За это время я стал свидетелем того, как в один из
окопов, куда британцы сложили своих умирающих това-
146
рищей, упала немецкая мина. Почти все сразу погибли.
Между тем немецкие бойцы, находившиеся на пляже,
увидев нас, усилили мощь своего наступления. Мы, снай-
перы, немедленно открыли огонь по противнику. Тем
более что теперь нам противостояли уже значительно
меньшие силы, чем днем раньше. Наши пулеметчики и
простые стрелки к этому моменту также открыли огонь.
Потребовалось всего около часа, и все войска союз-
ников, защищавшие Канию, были уничтожены, взяты в
плен или спаслись бегством. Впрочем, спастись бегст-
вом удалось немногим.
Все поле боя было усеяно трупами. Мы спустились с
горы с основными силами 5-й горно-стрелковой диви-
зии. Город Кания был захвачен нами.
После этого горные стрелки, совершавшие переход
через горы, получили небольшую передышку и, что са-
мое главное, горячую еду. Медицинский взвод тут же
занялся ранеными. Для их размещения был организо-
ван временный госпиталь в одном из больших склад-
ских строений в пригороде Кании.
Ранение Конрада оказалось легким, и мы вместе с
ним и Зоммером вернулись в свою часть. Многие жите-
ли к этому моменту покинули свои дома, и мы размес-
тились в одном из пустых домов вместе с ребятами из
нашей роты. Там мы рассказали сослуживцам о нашем
переходе через горы, о столкновениях с партизанами и
о том, как нас атаковали немецкие бомбардировщики.
В свою очередь, мы узнали о том, что осуществленное
нами уничтожение британской артиллерии серьезно по-
могло продвижению наших войск. Таким образом, об-
ходной маневр через горы оказался блестящей тактиче-
ской задумкой, которая помогла значительно снизить
потери и способствовала более скорому взятию Кании.
Наутро мы втроем как участники перехода через го-
147
ры получили двойные рационы. Это было весьма кстати,
учитывая накопившийся у нас голод.
5-я горно-стрелковая дивизия была разделена на
две части. Одна половина ее сил была направлена на
восток, к Ретимо. Другая половина — на юг, к Сфакии.
Перед каждой частью дивизии стояла задача выдворить
с Крита остатки британских войск. Нам, парашютистам,
было приказано двигаться вместе с группой, направ-
ленной на восток.
Мы передвигались вдоль подножия гор. Море нахо-
дилось на севере в нескольких километрах от нас. Мы
преследовали отступающую британскую пехоту.
Через некоторое время мы встретили сопротивле-
ние. Несколько британских солдат окопались и, видимо,
прикрывали отход остальных. Нам, снайперам, не со-
ставило труда разобраться с ними. После этого один из
наших подбежал к британскому окопу, чтобы для верно-
сти швырнуть туда гранату. Однако подход к окопу ока-
зался заминированным, и он погиб.
После этого мы уже опасались мин и продвигались
вперед гораздо осторожнее. Более того, нескольким са-
перам из горных стрелков было приказано взять мино-
искатели и двигаться впереди основных сил. Нам, снай-
перам, нужно было сопровождать саперов. При этом мы
были предельно сосредоточены и даже почти не пере-
говаривались друг с другом, только внимательно смот-
рели по сторонам. От этого могла зависеть наша жизнь.
Через некоторое время миноискатель одного из са-
перов запищал. Я ожидал, что он начнет разминирова-
ние, но он просто обозначил опасную зону флажками,
чтобы остальные могли обойти ее.
Мы продолжали продвигаться, стараясь двигаться по
следам отступавших британцев. Это давало нам некото-
рую гарантию, что мы если и наткнемся, то на отдель-
ную мину, а не на целое минное поле. Через некоторое
148
время внезапно раздался выстрел, и один из наших са-
перов упал подстреленный. Мы все тут же повалились
на землю. Выстрел прозвучал откуда-то издалека. Было
ясно, что это дело рук британского снайпера. Однако ни
я, ни Конрад, ни Зоммер не могли разглядеть, где пря-
чется противник.
— Гюнтер, смотри во все глаза! — приказал мне
Зоммер, а сам приподнял свою каску на пехотной ло-
патке. В ту же секунду в каску вошла пуля, а я заметил
вспышку на конце ствола в кустах, находившихся в четы-
рехстах метрах от нас. Я очень быстро прицелился туда
и выстрелил.
Каска Зоммера была пробита насквозь. Он припод-
нял ее еще раз, новых выстрелов не последовало. Но
мы не могли быть до конца уверены, что я попал в бри-
танского снайпера. Прихватив сапера, Конрад с Зомме-
ром начали осторожно продвигаться к кустам, а я остал-
ся прикрывать их. Через несколько минут они уже радо-
стно махали мне руками. Оказалось, я попал врагу точно
в голову.
Больше в этот день мы уже не сталкивались со снай-
перами противника. Было лишь несколько небольших
стычек с вражеской пехотой. Мы продолжали идти по
следу британской пехоты и к вечеру вышли к небольшой
деревеньке. В ней совершенно не было жителей. Мы
ожидали, что улицы будут заминированы. Но мин не
было.
Вскоре мы вышли к дороге на Ретимо. Когда оконча-
тельно стемнело, мы разбили лагерь и окопались. Ночь
прошла непривычно тихо. Британцы полным ходом от-
ступали к противоположной стороне острова.
Утром мы получили горячий завтрак из полевых ку-
хонь. Вскоре мы узнали, что ночью британские войска
были эвакуированы с острова. Наши парашютисты, за-
149
брошенные в Гераклион, были свидетелями того, как
эвакуировались британские войска.
В течение двух последующих дней наши войска за-
хватили весь остров. К 1 июня германские части контро-
лировали весь Крит. В ходе операции мы потеряли уби-
тыми и пропавшими без вести около 4000 человек и
примерно половину от этого числа ранеными.
Потери среди парашютистов оказались столь значи-
тельными, что нас больше не стали применять для мас-
сированных десантных атак с воздуха. Более того, по-
сле боев за Крит мы перестали быть элитными войска-
ми в полном смысле этого слова: к нам поступило много
новобранцев, которые не успели даже толком научиться
прыгать с парашютом.
Транспортировка на базу в Берлин всех уцелевших
бойцов из нашей дивизии заняла около недели. Прибыв
туда, я надеялся, что получу отпуск домой, но, к моему
глубокому разочарованию, этого не произошло. Единст-
венное, что утешило меня, это письмо от Ингрид. Она
писала, что все у них хорошо, а мой сын подрастает и
скучает по отцу. Я в ответ написал им письмо о том, как
я скучаю по ним, а также о том, что я жив и здоров и моя
служба идет вполне нормально. Рассказывать о боль-
шем я не решился, поскольку переписка, как я уже гово-
рил, подвергалась цензуре.
Новички, поступившие к нам, смотрели на участни-
ков Критской операции как на героев. Конечно, это
льстило нашему самолюбию, но уже не так, как могло
бы льстить раньше. Слишком дорогой ценой нам доста-
лось это звание героев. И тем не менее штурм Эбен-
Эмаэля и Критский десант — это легендарные страницы
истории немецких парашютных войск. И я испытываю
определенную гордость от того, что был участником
этих событий.
После Критской операции я вскоре был произведен в
150
сержанты, Зоммер — в фельдфебели, а Конрад — в
младшие унтер-офицеры. Между тем наша дивизия бы-
ла преобразована в элитную пехотную дивизию. Мы по-
лучили артиллерийские и противотанковые орудия. Од-
нако изменение нашего статуса, конечно, вызывало у
многих чувство обиды. Но мы с Зоммером утешали себя
тем, что благодаря случившемуся мы, вероятно, больше
не будем участвовать в настолько опасных операциях.
Что еще интересно, после войны я много читал об ус-
пешных бомбардировках британскими ВВС территории
Рейха. Но это не совсем так. По крайней мере, даже по-
сле войны я мало слышал от немцев о серьезных разру-
шениях, вызванных британскими авианалетами до сере-
дины 1941 года.
Таким образом, жизнь Германии продолжала течь
своим чередом. А наша дивизия после переформирова-
ния была переброшена в Польшу. Но, конечно, вначале
мы еще ничего не знали о том, что совсем скоро нас
ждет война с Советским Союзом, которая окончится
трагедией для Германии.
Глава седьмая
ОПЕРАЦИЯ «БАРБАРОССА»
Еще когда мы ехали в Поль-
шу, нам в глаза бросались усиленные дозоры вдоль же-
лезнодорожных путей. Зоммер сказал, что это не пред-
вещает ничего хорошего. Но я утешал себя тем, что бо-
лее опасных боев, чем те, в которых мы побывали, уже
быть не может.
В Польше мы ожидали приказа. Никто из нас, про-
стых бойцов, ничего не знал точно. И поэтому, как во-
дится, ходили разнообразные слухи. Некоторые говори-
ли о том, что нам предстоит поход на Индию и якобы
Москва уже дала разрешение на проход войск Вермахта
через советскую территорию. С другой стороны, мы
слышали о перемещениях Красной Армии возле наших
границ. Это озадачивало нас всех. Мы знали о пакте ме-
жду Гитлером и Сталиным, и Зоммер предположил, что
это какой-то секретный маневр, чтобы одурачить англи-
чан.
Только ночью с 21 на 22 июня 1941 года перед самой
полуночью мы были разбужены по приказу командира
роты. Когда мы построились, командир роты прямо пе-
ред нами распечатал коричневый конверт и зачитал нам
находившийся там приказ и прокламацию Гитлера. Все
мы были ошарашены и слушали, затаив дыхание. Нам
предстояло напасть на Советский Союз, самую боль-
шую страну в мире.
Конечно, думая об этом, все мы ощущали тревогу.
152
Каждый из нас слышал в школе о неудавшемся походе
Наполеона на Россию. Впрочем, у Наполеона не было
танков, а у фюрера их было огромное количество. У На-
полеона не было Люфтваффе. Но, самое главное, нам
объяснили, что война с Советским Союзом — вынуж-
денная мера. Москва сама готовила нападение на Гер-
манию, а мы ее просто опередили. Впоследствии, когда
мы увидели, какая огромная масса советских войск, во-
енных складов и аэродромов была сосредоточена у са-
мой нашей границы, мы окончательно поверили в то,
что русские собирались напасть на нас. Мы их просто
опередили. Что ж, значит, нам предстояла война ради
жизни, ради будущего Германии.
Ожидая выдвижения вперед, мы нервно смотрели на
часы. Многие из нас курили сигарету за сигаретой. На-
конец мы снова оказались в грузовиках. Прежде чем
достигнуть Советского Союза, нам предстояло преодо-
леть значительный отрезок пути по оккупированной рус-
скими войсками части Польши. Мы были напряжены,
встревожены, как это всегда бывает перед боем, и еха-
ли, практически не разговаривая друг с другом. В кузо-
ве грузовика был отчетливо слышен рев его мотора.
Наша парашютная дивизия была частью группы ар-
мий «Центр», в которую входило более миллиона немец-
ких солдат, тысяча танков, две тысячи артиллерийских
орудий, двести тысяч автомашин и мотоциклов, двести
тысяч лошадей. Мы выступали при поддержке около 900
самолетов Люфтваффе.
Одновременно с группой армий «Центр» Советский
Союз атаковали группа армий «Север» и группа армий
«Юг». Так начинался наш блицкриг. При этом немецкая
авиация сразу вылетела бомбить советскую террито-
рию, и прежде всего аэродромы, чтобы уничтожить на-
ходившиеся на них самолеты противника.
Наша 4-я парашютная двигалась позади танкового
153
корпуса. Танковый корпус состоял из трех танковых ди-
визий, сопровождаемых сорока пехотными дивизиями,
среди которых была и наша.
Вся наша огромная колонна остановилась у реки Буг,
по которой проходила граница между германской и
советской частями Польши. Немецкие артиллерийские
орудия начали обстрел советской территории. Через
некоторое время в ответ раздались залпы советских
орудий. Новички из подчиненного мне отделения вздра-
гивали, когда падали советские снаряды, хотя они взры-
вались совсем далеко от нас. Я прикрикнул на своих
солдат, что они не должны, как бабы, дрожать от каждо-
го взрыва. Тем не менее мне и самому стоило некото-
рых усилий сохранить спокойное выражение лица, когда
над нами пролетели пикирующие бомбардировщики
Люфтваффе, направлявшиеся бомбить русские пози-
ции. Услышав рев их моторов, я невольно вспомнил, как
нас самих на Крите по ошибке бомбили немецкие бом-
бардировщики «Дорнье». Но на этот раз, конечно, ниче-
го подобного не произошло.
Через некоторое время советская артиллерия была
уничтожена, и наши танки начали переправляться через
мост. Кроме того, через реку были переброшены два
понтонных моста, чтобы ускорить продвижение войск.
Тем не менее наша дивизия смогла переправиться на
другой берег только к вечеру 22 июня. Все это время мы
слышали где-то вдали громыхание взрывов. Мне это
почему-то напомнило грохот устраивавшихся в Гамбур-
ге каждое лето фейерверков, на которые я любил смот-
реть еще мальчишкой. Подобные странные сравнения
иногда приходят в голову на войне.
После переправы мы получили время на сон, а перед
рассветом мы быстро проглотили завтрак и получили
приказ в пешем строю сопровождать танки.
Танки двигались достаточно медленно, чтобы мы по-
154
спевали за ними. Тем не менее некоторые из нас, и я в
том числе, запрыгнули на танковую броню, чтобы не
двигаться пешком. Вокруг нас то и дело мелькали поль-
ские сельские лачуги, которые казались оставленными
жителями. Примерно через пять километров мы наткну-
лись на огромные силы русских. Они окопались на поло-
гом холме. Я соскочил с брони и приказал своим бой-
цам сделать то же самое. Дальше мы продвигались под
прикрытием танков. Когда между нами и противником
оставалось менее километра, и мы и русские практиче-
ски одновременно открыли огонь.
У русских было множество пулеметов и противотан-
ковые орудия. Несколько наших танков загорелись все-
го через несколько секунд. Однако на нашей стороне
был численный перевес, и мы продолжали продвигаться
вперед.
Через некоторое время мне удалось занять удобную
и относительно безопасную позицию позади неболь-
шого холмика. Я начал стрелять в русских из своей
снайперской винтовки. Уничтожив двоих пулеметчиков,
я заметил офицера, который приказывал своим солда-
там сменить пулеметчиков, убитых мной. В первую се-
кунду я хотел застрелить офицера. Но потом я решил,
что он может помочь в моей работе. И действительно,
он подсылал к пулемету все новых и новых солдат, а я
убивал их точными выстрелами в голову. Когда я таким
образом убил около пяти человек, солдаты, видимо, пе-
рестали слушаться офицера. Тогда он достал пистолет
и направил его на очередного солдата. Бедняге ничего
не оставалось, кроме как подскочить к пулемету. Через
миг ему в голову попала моя пуля.
Офицер больше не предпринимал попыток послать к
пулемету кого-то еще, тогда я перевел свой прицел на
него и, дождавшись момента, когда он в очередной раз
высунет голову из окопа, выстрелил в этого офицера.
155
Бой продолжался еще около часа. В конце концов
русские были окружены и сдались.
Вскоре после этого нам было приказано снова погру-
зиться в кузова грузовиков. Наш путь длился несколько
часов, пока мы не достигли Белостока.
Танковый корпус и пехотинцы из его сопровождения
к этому моменту уже продвинулись дальше на юго-вос-
ток. А нескольким пехотным дивизиям, нашей в том чис-
ле, было приказано взять Белосток и уничтожить его за-
щитников.
Мы высадились из грузовиков в полутора километрах
от города. Продвинувшись вперед примерно на кило-
метр, мы начали окапываться. В это время немецкая ар-
тиллерия открыла огонь по городу. К этому времени в
других частях города уже шел бой. Однако по нам также
открыла огонь русская артиллерия. Мы спешно начали
окапываться. Один из снарядов взорвался неподалеку
от наших позиций. В результате несколько бойцов по-
гибли, в нашу сторону полетели оторванные взрывом
руки и ноги. Новички были в шоке. Но наши с Зоммером
окрики заставили их продолжить окапываться с удвоен-
ной силой. И вскоре у всех нас уже были готовы неболь-
шие окопы, запрыгнув в которые, мы продолжали ору-
довать лопатами, чтобы углубить их'.
Когда достаточно глубокие окопы были готовы прак-
тически окончательно, очередной снаряд снова взо-
рвался рядом с нами. Один из молодых снайперов в
этот момент излишне высовывал голову, и осколок уго-
дил ему прямо в каску. Он рухнул и заорал от боли.
Когда мы сняли с него каску, оказалось, что у него
лишь содран кусок кожи на голове. Мы сразу перебин-
товали его и утешили, сказав, что с подобными ране-
ниями еще никто не погибал. Услышав это, он успокоил-
ся и практически перестал орать, только постанывал
время от времени. Между тем появившиеся на окраине
156
города русские пулеметчики открыли огонь, на который
тут же ответили наши пулеметы. Кроме того, стали все
чаще раздаваться винтовочные выстрелы.
Теперь мы и наши снайперы тоже должны были не
мешкать, а искать цели. Осмотревшись, мы сразу заме-
тили нескольких советских солдат. Они прятались за до-
мами и деревьями. Поскольку в прошлом бою я видел,
что многие русские были вооружены устаревшими при-
митивными винтовками, то здесь я предположил, что у
них, возможно, попросту не было достаточного количе-
ства пехотных лопаток, чтобы окопаться. Впрочем, как
бы то ни было, это играло нам на руку.
По приказу Зоммера наш снайперский взвод разом
открыл огонь. Кроме того, к этому моменту бойцы Вер-
махта начали вовсю осыпать русских минами, выпущен-
ными из 81-миллиметровых минометов. Эффект от раз-
рывов этих мин был потрясающим: от каждой из них
осколками поражалось сразу несколько русских, по-
скольку у них практически не было окопов.
Снайперская работа в подобных условиях также не
представляла особой трудности. В результате даже ка-
ждому из наших новичков удалось уничтожить по не-
сколько советских солдат. Я сам уничтожил четверых
пулеметчиков и одного'снайпера. После этого я уже не
смог отыскать очередную цель.
Огонь советской артиллерии ослаб. Русские отступа-
ли в глубь города. Всего через несколько минут вслед
за отступающим врагом устремились несколько немец-
ких батальонов. Мы, снайперы, прикрывали их продви-
жение, следя за тем, чтобы нигде неожиданно не возник
вражеский пулеметчик или снайпер.
Как только наши войска продвинулись примерно на
сотню метров, мы выскочили из окопов и устремились
следом. Русские солдаты к этому моменту уже были от-
части обескровлены: значительная часть их пулеметов и
157
другого эффективного оружия была оставлена ими во
время отступления прямо на позициях. В то же время
значительная часть немецких пехотинцев была вооруже-
на пистолетами-пулеметами МР-38 и МР-40, которые в
ближнем бою были значительно эффективнее, чем уста-
ревшие винтовки, которыми была вооружена основная
масса русских.
Тем не менее советские войска продолжали сопро-
тивление, мешая Вермахту захватывать город. Наш
снайперский взвод разделился на две группы по девять
человек, одну из которых возглавил я, а другую Зоммер.
Каждая из групп должна была оказать поддержку в ближ-
них боях частям, захватывающим город.
К этому времени артиллерия с обеих сторон практи-
чески прекратила огонь, поскольку расстояние между
солдатами обеих армий зачастую составляло лишь не-
сколько домов. Разрывы артиллерийских снарядов из-
редка доносились до нас лишь с северной части города,
где, по всей видимости, находилась русская артилле-
рия. Оттуда раздавался ответный огонь, и русские сна-
ряды летели в сторону южной окраины. Вероятно, рус-
ские весьма смутно представляли место нахождения
артиллерии Вермахта.
Вместе с моим взводом я занял трехэтажное склад-
ское здание. Мы осторожно продвигались, обшаривая
этаж за этажом, но так и не наткнулись ни на одного жи-
вого русского. Весь склад был забит какими-то дере-
вянными ящиками, но нам было некогда изучать их со-
держимое. Поднявшись по скрипучей деревянной лест-
нице, мы оказались на третьем этаже. Третий этаж не
имел потолка, а находился прямо под крышей. В крыше
я увидел огромную дыру от снаряда. Прямо под ней ле-
жало несколько мертвых русских солдат. Однако все
они были уже без оружия и боеприпасов. Видимо, их то-
варищи забрали все это при отступлении.
158
Надо сказать, значительная часть крыши здания бы-
ла полуразрушенной. Все окна из него также вылетели в
ходе боя. Но его стены были кирпичными и могли слу-
жить для нас хотя и не самой надежной, но весьма не
плохой защитой.
Выглянув в пустые окна, мы увидели бой, продолжав-
шийся всего через несколько домов от нас. Советские
солдаты пытались задержать продвижение превосходя-
щих немецких сил. Положение русских было безнадеж-
ным. Но тем не менее обе стороны несли потери. Я тут
же приказал своим бойцам открыть огонь по русским.
Однако нам удалось уничтожить лишь несколько солдат
противника, остальные немного отступили и оказались
вне поля нашего зрения.
Покинув здание, мы вскоре соединились с остальной
частью взвода, возглавляемой Зоммером. Продвинув-
шись немного вперед, мы увидели, что наши пехотинцы
устремились к северной части города вслед за отсту-
пающими русскими.
Тут к Зоммеру подбежал немецкий капитан, сопрово-
ждаемый несколькими бойцами.
— Что вы здесь делаете со своими солдатами? —
спросил он Зоммера. Видимо, капитан решил, что наш
взвод старается держаться позади основных наступаю-
щих сил, чтобы избежать непосредственного участия в
бою.
— Мы снайперы, господин капитан, — ответил Зом-
мер. — Мы использовали склад позади нас и еще не-
сколько зданий, чтобы вести огонь по противнику. Те-
перь русские отброшены на север, и мы перемещаемся
на новые позиции.
Капитан оценивающе разглядел наградные знаки и
нашивки на форме Зоммера. Ему стало понятно, что
наш командир взвода участвовал еще в Первой миро-
вой.
159
— Что ж, фельдфебель, продолжайте выполнять свою
задачу. Я уверен, вы знаете свое дело, — капитан по-
смотрел на Зоммера гораздо дружелюбнее.
— Так точно, господин капитан! — Зоммер салюто-
вал ему в ответ.
Бойцы под командованием капитана также продвига-
лись к северной части города. Таким образом, получи-
лось, что мы двигались бок о бок с ними. Мы вошли в
спальный район. В нем практически каждый дом оказал-
ся занят русскими солдатами, и они начали вести по
нам винтовочный огонь из окон.
Однако русские не подозревали, насколько плохой
защитой для них окажутся стены польских домов. За-
частую эти покрытые штукатуркой стены были толщиной
всего в один кирпич. Когда на них обрушился огонь не-
мецких пулеметов, стены начали осыпаться под градом
пуль.
Мы, снайперы, также знали свое дело и помогли пе-
хотной роте, уничтожая красноармейцев, высовывав-
шихся с винтовками из окон.
В результате русские продолжили отступление. Они
были отброшены к центру города, где находилось много
массивных кирпичных зданий.
Наша пехота заняла дома, окаймляющие южную часть
центра города. Но русские продолжали вести огонь по
нам из соседних зданий. Зоммер подошел к уже знако-
мому нам капитану:
— Капитан, мои ребята могут очистить от противника
обращенную к нам сторону любого из домов. После это-
го ваши солдаты могли бы подбежать к зданию и под-
жечь его огнеметами.
Капитану понравилась эта идея. Он согласился с
Зоммером. Вдвоем они выбрали первое здание, на ко-
тором собрались попробовать такую атаку. После этого
мы, снайперы, заняв позиции в доме напротив, открыли
160
огонь по противнику. Как только обращенная к нам сто-
рона здания была чиста от противника, по сигналу Зом-
мера вперед побежали двое огнеметчиков. Они направ-
ляли огненные струи в окна здания, а мы прикрывали
их, продолжая вести прицельный огонь по русским.
Вскоре в здании, захваченном противником, начал
разгораться серьезный пожар. Некоторые русские, спа-
саясь, пытались выпрыгивать из окон, но их настигали
наши пули.
Подобным образом мы вытеснили советских солдат
еще из нескольких домов. Конечно, наша тактика не
сработала бы, будь русские вооружены немного лучше,
но в той ситуации она оказалась более чем эффектив-
ной.
Примерно через пару часов Белосток был взят, рус-
ские отступили. На ночь мы остались в городе. Мой
взвод ночевал в окопах на окраине. Всю ночь где-то да-
леко раздавался грохот взрывов снарядов и бомб. Но
мы, старые вояки, уже не обращали внимания на это.
А вот многие новички, я уверен, ворочались и не могли
заснуть. Зато с каким упоением вечером они хвастались
друг перед другом своими первыми убитыми. Я сам, ко-
гда был на их месте, относился к убийству людей, пусть
даже это солдаты противника, несколько иначе. Но но-
вички на четыре года моложе меня, они относились уже
к другому немецкому поколению. Впрочем, возможно,
это было лишь бравадой перед неожиданно обрушив-
шимся на них ужасом войны.
На рассвете мы позавтракали и снова погрузились в
кузова грузовиков. Мы оказались в числе пехоты, сопро-
вождавшей танковый корпус группы Гудериана. Гейнц
Гудериан был блестящим военачальником. Его танки
громили врагов Германии в Польше, Бельгии, Франции,
Югославии и Греции. Теперь настала очередь Советско-
го Союза. Многим бойцам было спокойнее от того, что
161
танковой группой руководит генерал Гудериан. Это все-
ляло в нас дополнительную уверенность в победе.
Однако, так или иначе, несмотря на отдельные быст-
рые успехи, в районе Белостока нас ждали еще долгие и
тяжелые бои. Тем не менее вскоре мы вместе с другими
частями заняли небольшой городок Волковыск. Другие
немецкие дивизии держали позиции в районе населен-
ных пунктов Слоним, Зельва, Ружаны. В результате силы
русских, находившиеся в районе так называемого Бело-
стокского котла, были окончательно окружены. При этом
только нескольким небольшим частям удалось прорвать-
ся на восток, до того как окружение было завершено.
Теперь русские были у нас в руках. Они ожесточенно
сопротивлялись, но мы продолжали теснить их превос-
ходящими силами. И 3 июля советские части, окружен-
ные под Белостоком, прекратили сопротивление и сда-
лись в плен.
Между тем другая часть группы армий «Центр» окру-
жила советские части в Минском котле. Всего в обоих
котлах было уничтожено 11 стрелковых, 6 танковых, 4 мо-
торизованные и 2 кавалерийские дивизии. Согласно
данным нашего командования, в результате этих двух
блестящих операций было взято в плен более 320 тысяч
красноармейцев, в том числе несколько высокопостав-
ленных генералов, а также около 3,5 тысячи танков и
около 2 тысяч орудий.
Конечно, это очень сильно подняло наш моральный
дух и деморализовало русских. Однако мы к этому мо-
менту также успели убедиться, что сражаться с рус-
скими — не самое легкое дело. Так, однажды мы стали
свидетелями того, как наши 37-миллиметровые проти-
вотанковые орудия вели огонь по русским танкам. Сна-
ряды наших орудий исправно попадали в лобовую броню
танков Т-34. Но при этом в броне не появлялось пробо-
ин. Снаряды с диким визгом и жужжанием рикошетили
162
от танков. Правда, время от времени при этом они по-
падали в сопровождавших танки красноармейцев. Но от
этого было не легче. Мы ведь не раз слышали пропаган-
ду о том, что наши противотанковые орудия способны
сокрушить любой танк. Сколько еще подобных неприят-
ных сюрпризов могло ждать нас в России?
Впрочем, наше продвижение было победным, а по-
тому мы редко задумывались о плохом. Уже на третью
неделю войны наши войска вышли к Смоленску.
Смоленское сражение длилось гораздо дольше, чем
мы ожидали. Русские сопротивлялись крайне отчаянно,
хотя были обречены. Видимо, их командование не оста-
вило им выбора. Красные командиры нередко стреляли
в своих солдат, если те отказывались выполнять их при-
казы, пусть даже эти приказы были совершенно безрас-
судными.
Надо сказать, среди местных жителей, в том числе и
в Смоленске, было немало недовольных коммунистиче-
ским режимом. Люди были недовольны тем, что у них
отняли землю и согнали в колхозы. Впрочем, мы и сами
видели, в каких условиях жили русские. Кроме того, им
было запрещено даже верить в Бога. Церкви были за-
крыты и нередко использовались как складские поме-
щения, что не могло не оскорблять чувств верующих.
Однако, как только в Смоленск вошли немецкие войска,
уже в августе в Смоленском кафедральном соборе во-
зобновились службы.
Все наши солдаты относились к мирным жителям на
советской территории довольно неплохо. Так продолжа-
лось до тех пор, пока не вышло специальное распоря-
жение фюрера о том, что русские относятся к низшей
расе и с ними следует обращаться иначе, чем с пред-
ставителями других народов. Это было бесчеловечным
решением Гитлера, тем не менее некоторые восприня-
ли его как приказ, особенно в последующий период
163
войны, когда нам пришлось сталкиваться с партизана-
ми. Тем не менее я сам и мои друзья всегда относились
к мирным жителям по-человечески, какой бы нацио-
нальности они ни были. За это я могу поручиться.
Мы вынужденно оказались захватчиками на русской
земле. Нам просто нужно было защитить Германию от
готовившегося на нее нападения коммунистов. А наша
страна и без того была не в самом легком положении
из-за войны с Британией. Поэтому нам пришлось атако-
вать первыми.
Глава восьмая
ОПЕРАЦИЯ «ТАЙФУН»: РЫВОК К МОСКВЕ
Если в конце июля многие ге-
нералы Вермахта были убеждены, что война почти выиг-
рана, то уже во время Смоленского сражения даже в
солдатской среде начали поговаривать о том, что война
вряд ли получится молниеносной.
Я хорошо помню, как 1 сентября получил официаль-
ное письмо из Берлина, в котором сообщалось, что срок
моей службы продлен еще на четыре года.
Я выругался и разорвал письмо в клочья. Я так меч-
тал, что в самое ближайшее время вернусь к своей се-
мье, но теперь этому вряд ли суждено было случиться
скоро.
Услышав мои крики, ко мне подошел Зоммер.
— Что стряслось? — спросил он.
Выслушав меня, Зоммер сказал, что в этом нет ниче-
го удивительного. Потом он добавил:
— Не болтай об этом, но запомни мои слова. Черт
меня побери, если мы успеем вернуться домой к Рожде-
ству!
Тем не менее 6 сентября 1941 года фюрер в своей
директиве № 35 приказал разгромить до наступления
зимы все русские войска на московском направлении.
И 16 сентября, когда битва за Киев приближалась к
успешному завершению, командование группы армий
«Центр» издало директиву о подготовке операции по
165
взятию Москвы. Эта операция получила кодовое имя
«Тайфун».
Согласно стратегическому замыслу, крупные группи-
ровки войск Вермахта, сосредоточенные в районе Ду-
ховщины, Рославля и Шостки, должны были окружить и
уничтожить основные силы русских в районе Вязьмы и
Брянска и после этого молниеносно продвинуться к Мо-
скве с севера и юга, чтобы незамедлительно захватить
русскую столицу.
Наша дивизия находилась в районе Духовщины. Пе-
ред началом операции мы получили значительные по-
полнения. Так, к моему удивлению и радости, в нашу
роту попал мой друг Михаэль, вместе с которым я учил-
ся в снайперской школе. Зоммеру удалось договорить-
ся, чтобы Михаэль был направлен именно в наш взвод.
Оказалось, Михаэль был возвращен на фронт после
госпиталя. В самом начале Русской кампании он полу-
чил ранение в руку. До этого он участвовал в боевых
действиях в Бельгии, Франции, Югославии и Греции.
— А как поживает наш Антон? — спросил я.
И лицо Михаэля сразу изменилось.
— Он подорвался на мине во Франции, — сказал Ми-
хаэль, помрачнев. — У него оторвало обе ноги. Я тащил
его к пункту первой помощи. Он так кричал... Скорее да-
же выл, чем кричал... Ему не смогли помочь. Но так, на-
верное, даже лучше. Куда это годится — жить без обеих
ног?
— Да, наверное, лучше, — согласился я.
От веселости, нахлынувшей на меня при виде Миха-
эля, не осталось и следа.
Тем не менее мы проговорили с ним весь вечер. Че-
рез некоторое время к нам присоединился Зоммер.
У него была припасена бутылочка шнапса, и мы распили
ее в честь моей встречи с Михаэлем.
Через некоторое время разговор зашел о партиза-
166
нах. Пробыв пару месяцев в госпитале, Михаэль не
сталкивался с ними. С удивлением и ужасом он слушал
то, что рассказывали мы с Зоммером
В Советском Союзе было огромное количество пар-
тизан, противостоявших немецкой армии. Они сража-
лись без униформы, без знаков различия, и их нельзя
было опознать среди населения. Крестьянин, вспахи-
вающий поле, женщина, работающая на кухне немецкой
части, кузнец, сельская учительница или даже хозяин
дома, в котором мы жили, — любой из них мог принад-
лежать к партизанам.
Страшная судьба ожидала того, кто попадал в их ру-
ки. Чтобы добыть нужные им сведения, они прибегали к
жесточайшим средневековым пыткам. С их помощью
партизаны старались добыть информацию о последую-
щих немецких атаках, перемещениях войск и вооруже-
нии. Пленным выкалывали глаза, отрезали языки и уши.
Оказавшись в плену у этих варваров, никто не мог рас-
считывать остаться живым. И лишь немногим везло ока-
заться застреленными в затылок без предшествующих
мучений.
Впрочем, и бойцы Красной Армии обращались с плен-
ными ничуть не лучше. Они тоже расстреливали практи-
чески всех, кто попадал к ним в плен. Они применяли
пытки, правда, реже, чем партизаны.
Вооружение партизан было самым разнообразным.
У них были как ножи, так иногда и автоматы. Однако
наиболее распространены были винтовки и охотничьи
ружья. Кроме того, в ближнем бою с танками они ис-
пользовали бутылки с зажигательной смесью. Это про-
стое в изготовлении оружие было тем более удобно для
них, что у русских не было недостатка в пустых водоч-
ных бутылках! Впрочем, несмотря на свою примитив-
ность, это оружие было очень эффективным: зажига-
167
тельная смесь из фосфора и серы, воспламенившись,
раскалялась до 1300 градусов.
Создание партизанского движения было дьяволь-
ским ходом Сталина. Организация этого движения нача-
лась на двенадцатый день после начала войны. Кроме
того, Красная Армия проводила политику выжженной
земли, которая означала, что все, что не удается за-
брать отступая, должно быть уничтожено.
У наших войск попросту не было времени выискивать
партизанских вожаков среди жителей деревень. Из-за
этого мирные жители постепенно оказывались в руках
партизан. Это было тем более обидно, если учесть, что
изначально многие русские встречали немецкую армию
с хлебом и солью, как освободителей от ярма комму-
низма.
Впрочем, партизаны были не единственным бедстви-
ем, обрушившимся на наши головы. У нас даже возни-
кала мысль, не было ли это еще одной уловкой Стали-
на... На этот раз я говорю о вшах. Эти отвратительные
мелкие паразиты буквально атаковали каждого солдата
на Восточном фронте.
Нас поначалу удивляло, почему головы советских
солдат были не просто коротко подстрижены, но и глад-
ко выбриты. Однако теперь мы поняли, из-за чего рус-
ские предпочли такие прически. Вспоминая позднее о
Восточном фронте, многие немецкие солдаты говорили
прежде всего о вшах, которые были гораздо хуже кло-
пов и тараканов. Огромное количество вшей водилось
не только в русских избах, но и на открытом воздухе.
Атакуя людей, они не смотрели на знаки различия, и их
укусов не мог избежать никто, от рядового пехотинца до
самого генерала!
Зуд в местах укусов вшей был настолько нестерпим,
что мы невольно расчесывали кожу до крови. Спать во
время атаки вшей было невозможно, поэтому по ночам
168
мы отчаянно ловили их, когда они ползли у нас по груди,
по позвоночнику или по ногам. Каждый боец за ночь
убивал бессчетное количество вшей, раздавливая их
пальцами. Тем не менее с нас все равно не сходили
следы укусов, что свидетельствовало о том, что части
этих тварей удавалось полакомиться нашей кровью без-
наказанно. Любимыми местами вшей, в которые они ку-
сали нас, были участки кожи с волосяным покровом и
части тела, где проходит много кровеносных сосудов.
Нашим единственным спасением от этого бедствия
на передовой стали русские бани, которые мы находили
в деревнях. Когда в боях наступало затишье, мы ходили
туда мыться так часто, как только это было возможно.
После всего пережитого и увиденного, баня казалась
для нас буквально островком цивилизации, который
словно появился на этой варварской земле из другого
мира. В бане мы ощущали себя словно в раю.
Михаэль, как оказалось, никогда не был в русской
бане, и мы с Зоммером пообещали ему, что сводим его
туда, как только представится случай.
Наше наступление было назначено на утро 2 октября.
Ночь перед этим командир роты решил выслать на раз-
ведку группу, составленную из бойцов разных взводов.
В результате я оказался командиром группы, в которую
вошло еще двенадцать бойцов, в том числе Конрад и
Михаэль. Зоммера командир роты по каким-то своим
причинам решил не отправлять в разведку. Возможно,
дело было в том, что у нас был на счету каждый коман-
дир взвода. К тому же, отправив нас двоих, командир
роты рисковал лишиться сразу двух своих лучших снай-
перов.
Выступать на задание мы должны были около полу-
ночи, и у меня оставалось еще несколько часов на сон.
Однако мне не спалось. Где-то вдалеке, к востоку от
169
нас, раздавались взрывы. Вероятно, это немецкая авиа-
ция бомбардировала противника. Эти звуки не беспо-
коили меня, я давно уже привык к грохоту взрывов. Но я
знал, что, даже если наша разведывательная миссия
пройдет гладко, на следующий день меня ждет очеред-
ной кровавый бой. Я думал об Ингрид, о сыне и своей
стареющей матери. Мое сердце сжималось при мысли,
что я могу погибнуть и им пришлют уведомление с со-
болезнованиями. Я не должен был допустить, чтобы мой
сын рос без отца.
Думая обо всем этом, я в конечном итоге все-таки
забылся коротким сном, но, наверное, всего на полчаса.
Потом меня разбудил Михаэль.
.— Иваны сейчас, пожалуй, дрыхнут без задних ног! —
улыбался он. — Пора нам посмотреть, где они прячутся.
Нашей задачей было провести разведку в перелеске,
лежащем к востоку от наших позиций, чтобы проверить,
свободен ли он от врага. Ровно в полночь мы покинули
свои позиции. Караульные были предупреждены о на-
шем задании, и мы могли не бояться, что по возвраще-
нии нас встретят огнем свои же товарищи.
Я убедил Михаэля не брать с собой на задание снай-
перскую винтовку. Во-первых, в случае ближнего боя в
ночном лесу от пистолета-пулемета МР-38 могло быть
гораздо больше толку. Во-вторых, если бы мы попали в
лапы русским, со снайперами они бы расправились с
особенной жестокостью. Об этом я знал не понаслышке.
Во время Смоленского сражения у нас пропал один из
молодых снайперов, а через несколько дней мы наткну-
лись на его тело. У него были отрезаны уши, нос и кисти
рук, а кроме того, выколоты глаза. Несомненно, русские
проделали с несчастным парнем все это, пока он был
еще жив.
Моя группа осторожно двигалась следом за мной.
Желтая луна ярко светила над лесом. Мы не произноси-
ло
ли ни слова. Только время от времени раздавался треск
сломанных веток, которые мы задевали, пробираясь
между деревьями. Но все шло хорошо, если не считать
того, что пару раз члены нашего отряда падали в неза-
меченные ими воронки от снарядов. Таких воронок в ле-
су было много, поскольку он подвергался интенсивному
огню с обеих сторон.
Однако напряжение давало о себе знать, и наше во-
ображение рисовало перед нами бойцов Красной Ар-
мии буквально за каждым деревом и каждым кустом.
Продвигаясь глубже в лес, мы все сильнее потели — то
ли от быстрого движения, то ли от нервов. Каждый раз,
когда луна исчезала за облаками, небо на востоке вспы-
хивало, и все вокруг озарялось от осветительных ракет.
Мы всякий раз вздрагивали при этом, говоря себе: «Нас
заметили!» Но ракеты гасли, и темнота вновь накрывала
лес.
Мы уже начинали верить, что в этом перелеске нет
русских, когда грохот русского пулемета вдруг разорвал
ночную тишину. Мы тут же повалились на землю, но
трассирующие пули пролетели над самыми нашими го-
ловами. В панике я попытался зарыться руками в зем-
лю. Мой живот сводило от мысли, что это конец. Рус-
ские пули попали в позвоночник одному из наших сол-
дат. Он заорал от боли, и это привело ко всеобщей
панике. Осознав это, я заставил себя собраться: я ведь
был командиром и отвечал за своих людей.
— Открыть ответный огонь! — заорал я, и мой крик
отрезвил других бойцов.
Через несколько мгновений каждый из наших занял
удобную лежачую позицию или привстал на одно коле-
но, скрытый деревьями. И мы открыли ответный огонь.
По всей вероятности, нам пришлось противостоять рус-
скому взводу, который был отправлен в перелесок с тем
171
же заданием, что и мы, то есть выяснить, занят ли он
врагом.
Я переживал, что со мной нет снайперской винтовки.
Она бы здорово пригодилась против пулеметчика. Но
тем не менее нам через некоторое время удалось пога-
сить пулемет очередями из своих пистолетов-пулеме-
тов.
Не теряя ни секунды, мы отступили. Кто знает, сколь-
ко еще русских было в этом перелеске. Командир роты
не был слишком удивлен нашим докладом.
— Русские, вероятно, ждут нашей атаки именно на
этом участке, — сказал он. — Тогда мы изберем другой
маршрут для наступления и ударим по ним с тыла.
До начала наступления оставалось всего несколько
часов, мы пошли спать.
Перед рассветом шел мелкий липкий дождь. Первой
в наступление пошла танковая группа с сопровождав-
шими ее пехотными частями. Вслед за ними двинулась
вперед и наша дивизия. Совместно с танковой группой
мы должны были нанести удар в стык 30-й и 19-й рус-
ских армий Западного фронта.
Мы, снайперы, двигались пешим маршем на рас-
стоянии примерно пятидесяти метров от головы колон-
ны. Неподалеку от нас шла медицинская рота, а также
лошади, тащившие артиллерийские орудия.
Через некоторое время загрохотали огромные 150-
миллиметровые артиллерийские орудия русских. В от-
вет ударили немецкие орудия. Это означало, что наша
цель уже рядом. Мы зашагали быстрее.
Вскоре нам стали видны огромные вспышки огня,
вырывавшиеся из дул русских орудий. Теперь мы были
всего в паре сотен метров от советских войск, и по ди-
визии прошел приказ рассредоточиться.
Еще не рассвело, к тому же небо на востоке было за-
172
тянуто тучами. Это была не лучшая погода для снайпер-
ской стрельбы. Тем не менее наш снайперский взвод
продвинулся немного в сторону от наших бойцов, устре-
мившихся в атаку, и, заняв позиции, мы начали выиски-
вать цели.
Я увидел вспышку на конце ствола пулемета, кото-
рый явно стрелял в моем направлении. Прицелившись,
я сделал три быстрых выстрела. Пулемет затих, но вско-
ре из него снова открыли огонь. Я сделал еще два вы-
стрела и сменил магазин. После этого я увидел вспыш-
ки на концах нескольких винтовочных стволов неподале-
ку от места, где находился пулемет. Я не был уверен,
стрелять ли мне по ним, ведь это могли быть и наши
бойцы, продвинувшиеся туда. Но через секунду пуля
ударилась о край каски одного из снайперов из моего
отделения. К счастью, он при этом не был ранен. Но
медлить было нельзя, и я начал методично стрелять по
каждой вспышке, возникавшей на конце ствола.
Остальные снайперы делали примерно то же самое.
Все вместе мы медленно ползли вперед, используя в
качестве прикрытий неровности местности и воронки от
снарядов.
Вскоре мы подавили пехоту противника, которая за-
щищала свою артиллерию. На нашей стороне был чис-
ленный перевес, лучшее вооружение. Но, что самое глав-
ное, русские орудия не могли эффективно вести огонь
по нам с такого близкого расстояния. Когда наш взвод
оказался в паре десятков метров от одного из враже-
ских орудий, русские артиллеристы попросту побежали
прочь. Однако многих из них тут же настигли наши пули.
Русские орудия находились в небольших траншеях.
К тому моменту, когда мы достигли этих траншей, уже
практически рассвело. Нам стали отлично видны совет-
ские солдаты, и, устроившись прямо в русских окопах,
мы начали вести прицельный огонь по ним.
173
В некоторых местах между нашими пехотинцами и
русскими завязался рукопашный бой. Однако здесь мы
ничем не могли помочь своим. Все происходило так бы-
стро, орудуя лопатами и прикладами, наши и враги по-
стоянно перемещались. В результате мы не могли стре-
лять в советских солдат, не рискуя попасть в своих.
Однако у нас и без этого было достаточно целей. Мы
уничтожали русских пулеметчиков, офицеров и простых
пехотинцев. Минут через двадцать нашей дивизией бы-
ла уничтожена целая артиллерийская часть противника.
Но примерно в полутора километрах от нас находились
другие артиллерийские орудия противника, которые
продолжали вести огонь.
Там шел бой между немецкими и русскими танками.
С обеих сторон в нем также принимали участие не-
сколько пехотных дивизий. Нас направили вперед, что-
бы нейтрализовать артиллерию русских, долбившую по
нашим танкам. Мы, снайперы, устремились вперед вме-
сте с остальной пехотой.
Когда до орудий оставалось около пятисот метров,
мы с Зоммером приказали нашим бойцам залечь. Все
вместе мы начали стрелять по артиллеристам. Первые
наши попадания вызвали смятение у русских. Но потом
в нашу сторону начали стрелять сразу несколько пуле-
метов. А у нас ведь не было даже пулеметов. Мы вжима-
лись в землю, прячась за кочками. Тем не менее четве-
ро наших молодых снайперов погибли, прежде чем мы
сумели уничтожить пулеметчиков.
Мы продолжили продвижение вперед. Между тем на-
ши танки хотя и несли потери, но явно теснили русских.
Нам удалось уничтожить еще нескольких артиллери-
стов, а потом к их позициям уже подошли немецкие тан-
ки и пехота.
Через полчаса бой был выигран нами, и мы начали
преследовать отступающие силы русских. В подобных
174
боях и прошел весь день. В итоге только за один этот
день наша дивизия продвинулась вперед на двадцать
километров.
Несмотря на накопившуюся усталость от боев, мы
наступали, не жалея себя. Каждый из нас знал: чем ско-
рее мы возьмем Москву, тем скорее вернемся домой.
Это придавало нам силы и помогало быть почти бес-
страшными.
Каждый день мы продвигались вперед на несколько
десятков километров. Одновременно с нами другая тан-
ковая группа двигалась на Вязьму со стороны Рославля.
При этом еще в первый день наступления Люфтваффе
нанесло два воздушных удара по штабу Западного
фронта. В результате у русских нарушилось управление
войсками.
Уже 7 октября мы вышли к Вязьме, где нам удалось
взять в кольцо около двадцати стрелковых дивизий и
четыре танковые бригады русских. Окруженные совет-
ские войска отчаянно сопротивлялись. Это замедлило
наше продвижение. Но тем не менее к 13 октября они
окончательно капитулировали. Из окружения удалось
вырваться лишь немногим русским частям. Но, так или
иначе, теперь нам было уже рукой подать до Москвы.
Правда, на помощь русским, как всегда, пришла их
ужасная погода. В середине октября началась распути-
ца. Дороги, которые и без того были ужасными, превра-
тились в сплошную грязь. И это существенно замедлило
продвижение наших войск.
Однако русские все равно готовились к тому, что мы
возьмем Москву. 15 октября Государственный комитет
обороны СССР принял решение об эвакуации, и уже на
следующий день началась эвакуация из Москвы за Вол-
гу управлений Генштаба, наркоматов, военных академий
и других учреждений. Иностранные посольства также
были эвакуированы из российской столицы. В городе
175
были заминированы мосты, заводы и электростанции.
Значительная часть населения была убеждена, что не-
мецкие войска вот-вот войдут в Москву. Начались бес-
порядки. Люди грабили магазины и квартиры, остав-
ленные эвакуировавшимися. Однако НКВД продолжало
свою работу, арестовывая недовольных и расстреливая
мятежников.
Генералом Гюнтерием Жуковым* для защиты Москвы
было сформировано народное ополчение, в которое во-
шло около 100 000 человек из гражданского населения.
Более полумиллиона жителей сооружали на улицах бар-
рикады и рыли противотанковые рвы. Военные законы
теперь действовали и по отношению к гражданскому на-
селению: «разжигатели паники, трусы и предатели» рас-
стреливались. Город готовился к тому, чтобы Гитлер за-
платил за его покорение как можно более дорогую цену.
Однако, как бы то ни было, еще в конце осени мы аб-
солютно не сомневались, что Москва будет взята.
‘Так автор книги называет Георгия Жукова. (Прим, ред.)
176
Глава девятая
ДОЛГАЯ И ХОЛОДНАЯ ЗИМА
Вплоть до начала декабря мы
продолжали медленно, но верно приближаться к Моск-
ве. Однако 5 декабря началось контрнаступление Крас-
ной Армии, и мы ничего не могли с этим поделать.
Зимой с 1941-го на 1942 год в северных областях
России были зарегистрированы пятидесятиградусные
морозы. Столь холодных зим в этой стране не было уже
140 лет. Красная Армия воспользовалась ситуацией и
подготовила контрнаступление, чтобы остановить не-
мецкую армию у ворот Москвы. Русские говорили в те
дни, что «генерал Мороз» сражается на их стороне.
Земля была промерзшей на метр, а то и больше, по-
этому мы не могли даже вырыть окопы. И хотя на нас
были шерстяные перчатки, нам приходилось постоянно
двигать руками и пальцами, чтобы спастись от сильного
обморожения, а также периодически ударять себя по
груди, чтобы стимулировать кровообращение. У нас за-
мерзали ноги, потому что наши кожаные ботинки, как
оказалось, совершенно не подходили для русских моро-
зов. А наше зимнее обмундирование прибыло к нам
только тогда, когда в нем уже практически отпала необ-
ходимость.
Обмундированные по-летнему, мы, чтобы не замерз-
нуть, пользовались любыми покрывалами и меховыми
изделиями, которые попадали в наши руки. Каждый
надевал под свою летнюю униформу всю одежду, какая
177
у него только была. Но даже при всех эти ухищрениях
мы все равно жестоко страдали от холода. Если нам
приходилось долго лежать на скованной морозом зем-
ле, многие сильно обмораживались. Раненые, которым
не получалось быстро оказать помощь, порой замерза-
ли до смерти. Только счастливчикам удавалось раздо-
быть русские валенки. Мало того, у нас даже не было
меховых головных уборов. И под холодными стальными
касками мы носили лишь вязаные подшлемники.
В Германии был объявлен сбор меховых изделий и
других теплых вещей. Население откликнулось на этот
призыв и жертвовало теплую удобную одежду, веря, что
она поможет «мальчикам на фронте». Но, к сожалению,
до нас доходила лишь небольшая часть этой одежды, в
то время как горы теплых вещей оставались на сборных
пунктах.
В ходе непрекращающихся боев численность фрон-
товых полков сократилась до трети от номинальной. Но
мороз продолжал косить ряды тех, кто уцелел. От обмо-
рожений мы лишились едва ли не большего количества
бойцов, чем в результате боев.
Советские войска также несли тяжелые потери, но в
их огромной стране были громадные людские резервы.
Кроме того, к морозам русские были гораздо привыч-
нее нас. У них и обмундирование было соответствую-
щее, и оружие в морозы работало лучше, чем наше. Им
было легче переносить тяжести фронта, потому что их
повседневная жизнь, судя по всему, была ненамного
легче. В еде они были неприхотливы. В сумках, висев-
ших у них на ремнях, лежал овес, из которого они на во-
де варили себе кашу. Помимо этого в качестве сухого
пайка русские часто носили с собой сушеную рыбу. Во
время еды они часто запивали ее водкой из своих фля-
жек. Впрочем, водку они могли пить и в любое другое
время дня. Курили они махорку, из которой сворачивали
178
самокрутки, используя газеты вместо папиросной бума-
ги. В боях они дрались, не жалея себя. В их патриотиз-
ме было нечто фанатичное.
В результате всего этого и бесчестной партизанской
войны, организованной русскими, мы были вынуждены
отступать. 16 декабря последовал приказ фюрера, пред-
писывавший «удерживать фронт до последнего солда-
та». В этом приказе Гитлер утверждал: «Только подоб-
ного рода тактикой можно выиграть время, необходи-
мое для переброски подкреплений из Германии и с
Западного фронта, о чем я уже отдал приказ. Только ко-
гда резервы прибудут на запасные позиции, можно бу-
дет подумать об отходе на эти рубежи...»
Трудно сказать, что дал этот приказ немецкой армии.
Возможно, без него хаотичное отступление наших войск
привело бы к распаду всего фронта, и тогда бы немец-
кая армия повторила судьбу Великой армии Наполеона.
По крайней мере, с такой оценкой происшедшего я
сталкивался в книгах военачальников Вермахта.
Однако наша солдатская жизнь после этого приказа
окончательно превратилась в ад. Каждый день приносил
все новые и новые испытания. При этом мы видели во-
круг только бескрайние заснеженные равнины, вид ко-
торых действовал на нас удручающе. Русские применя-
ли тактику выжженной земли, и когда мы выходили к ка-
кой-то деревне в надежде согреться в сельских хатах,
перед нами порою оказывалось только пепелище.
День ото дня на наши слабоукрепленные линии обо-
роны наступали свежие сибирские и монгольские полки.
Одетые в толстые ватные куртки с меховой подкладкой
и теплые сапоги, они подползали к нашим передовым
траншеям по ночам. И нам приходилось отступать с
боями от одной деревни к другой. Ни днем, ни ночью у
нас не было возможности соорудить себе сколь-либо
серьезные укрытия. Рыть окопы в каменной от морозов
179
земле с нашим очень плохим оснащением было пыткой,
и нам мало что удавалось.
Я хорошо помню, как в один из декабрьских дней
1941-го наш батальон удерживал позиции, которые мы
заняли в небольшой русской деревеньке где-то под Мо-
сквой.
Заняв деревню, мы обеспечили себе более-менее
комфортные условия жизни на время, пока держали в
ней оборону. Деревня была пустой и полуразрушенной,
но уцелевшие дома, в которых осталась хотя бы крыша
и четыре стены, теперь служили нам убежищем от страш-
ного холода. Понеся огромные потери во время отступ-
ления, мы надеялись, что нам удастся как можно доль-
ше удерживать позиции в этой деревне. Единственное,
мы не могли позволить себе такую роскошь, как сон.
Противник вовсе не был настроен дать нам хоть неболь-
шую передышку. И вскоре мы снова находились под ог-
нем, который русские вели от края леса, который был в
двухстах метрах от деревни.
Мы, снайперы, занимали позиции на чердаках до-
мов. Деревянные чердаки не давали никакой защиты от
пуль, но немного спасали от холода и ветра, а кроме то-
го, мы были не так видны противнику. Тем не менее я
постоянно выискивал пулеметчиков противника. Если
бы хоть одна пулеметная очередь обрушилась на мой
чердак, мне был бы конец.
Рядом со мной был Михаэль и еще двое снайперов,
они занимались тем же самым, что и я. Зоммер и ос-
тальные снайперы были рассредоточены на других чер-
даках. Русские умело прятались в лесу. Даже мне было
трудно выискивать цели. О наш чердак то и дело ударя-
лись пули, выпущенные врагами из винтовок.
Тут настала и моя очередь получить ранение. Прав-
да, оно оказалось легким, и я даже не почувствовал его
сначала. За время боя у меня в крови накопилось много
180
адреналина, который, как известно, приглушает боль, и
я совершенно неожиданно для себя вдруг заметил, что
моя левая перчатка, вдруг покраснела от крови. Очень
быстро кровь оказалась и на моей куртке. Пуля сорвала
кожу с внешней стороны кисти руки. Открытая рана кро-
воточила. Я быстро перебинтовал свою кисть. И вплоть
до наступления темноты, когда русские перестали вести
огонь, мне было больше некогда думать о своей ране.
Когда стемнело, я спустился с чердака, чтобы хоть
немного передохнуть в избе и поспать хотя бы пару ча-
сов. И тут я почувствовал, что моя левая рука ужасно но-
ет. Я пошел на пункт первой медицинской помощи. Его
я отыскал в одной из соседних хат. Внутри нее лежали
около полутора десятка наших раненых. Некоторые из
них выли и стонали. А у наших медиков уже не было
морфия, чтобы облегчить их страдания.
Санитар быстро осмотрел мою руку и продезинфи-
цировал ее. Он сказал, что у меня нет ничего серьез-
ного, а рука болит, возможно, из-за того, что задет
нерв, но с этим он ничего не может поделать. Я поспе-
шил уйти из медпункта, где сама атмосфера была давя-
щей и нагнетала дурные предчувствия.
Вернувшись в избу, я увидел Зоммера и Конрада,
разговаривавших с Михаэлем. Оказывается, они пришли
узнать, жив ли я. Они были моими настоящими друзьями.
— Пока мы вместе, мы обязательно продержимся, —
сказал я им.
— Мы еще войдем в Москву, только ослабнут моро-
зы, — сказал Конрад.
— Конечно, мы победим, — согласился Зоммер, хотя
его слова и не прозвучали особенно бодро. — А теперь
нужно хоть несколько часов поспать. Утром Иваны не
заставят долго ждать себя.
Мы улеглись, подстелив на пол солому, которую нам
удалось раздобыть в соседнем сарае. Каждый из нас
181
очень надеялся, что русские не нападут ночью. Впро-
чем, на этот случай у нас были выставлены часовые, ко-
торые из-за мороза постоянно менялись.
Ночь прошла спокойно. Но на следующий день рус-
ские, по всей видимости, даже подтянули резервы. Ин-
тенсивность огня их пехоты значительно возросла. Оче-
редную передышку мы получили только с наступлением
ночи.
Наше положение не было обнадеживающим. Резер-
вов у нас не было, и рассчитывать на чью-то огневую
поддержку мы также не могли. Основные силы нашего
полка находились слишком далеко от нас, и у них также
на счету был каждый боец. Подобный расклад не обе-
щал ничего хорошего. Однако нас радовало хотя бы на-
личие крыши над головой и стен, защищавших от рус-
ской непогоды. Мы собирались держаться до послед-
него.
Тем не менее мы все почувствовали огромное облег-
чение, когда через несколько дней получили из полка
приказ об отступлении. Основанием для этого приказа
стали сведения, полученные в ходе допросов пленных, а
также разведданные, говорившие о том, что силы про-
тивника выдвигаются на наше направление вместе с ре-
зервными войсками, следом за которыми движутся тан-
ки. Противостоять такой огромной массе войск не мог
не только наш батальон в его тогдашнем состоянии, но
и более многочисленное формирование. Русские контр-
атаковали силами, значительно превосходящими наши,
и останься мы в деревне, наша часть была бы неминуе-
мо уничтожена.
На рассвете мы тайно подготовились к отходу и бес-
шумно покинули деревню. Отступая, мы опасались, что
русские будут преследовать нас. Но наши опасения, к
счастью, оказались напрасными. Красноармейцы, точно
так же как и мы, страдали от свирепого холода. И впол-
182
не естественно, что они были рады сменить открытые
позиции в лесу на теплые деревенские дома и не спе-
шили снова на мороз.
Чтобы достигнуть очередной деревни, нам пришлось
совершить двухчасовой марш-бросок, двигаясь по суг-
робам метровой высоты. По пути мы постоянно расти-
рали снегом лица друг друга, едва на них появлялись
желтые пятна, которые были первым признаком обмо-
рожения. Только это и позволило нам избежать более
серьезных последствий.
В деревне, которую мы заняли и которая стала на-
шим очередным рубежом обороны, жилыми были три
или четыре дома. К этому времени мы уже умели худо-
бедно объясняться с жителями, используя жесты и не-
сколько десятков русских слов, которые мы почерпнули
из немецко-русских разговорников, напечатанных спе-
циально для солдат Вермахта на Восточном фронте.
Из рассказа тех, кто остался в деревне, мы узнали,
что остальные жители ушли от боев к родственникам,
которые жили в других местах. Хозяевам избы, которую
мы заняли, видимо, просто не к кому было уходить.
В этой избе жила женщина лет сорока, ее дочка лет во-
семнадцати и старуха. Глава семьи и сыновья, если они,
конечно, были, по всей вероятности, находились в Крас-
ной Армии.
Когда наши хозяева поняли, что мы не собираемся
причинять им вреда, немного расслабились. Между тем
наша скованная морозом униформа и кожаные ботинки
также начали оттаивать. Хозяйка приготовила картошку
в мундирах, которую мы ели, не очищая, закусывая по-
лузамерзшими луковицами. В ответ на их дружелюбие
мы отдали им плитки шоколада из нашего сухого пайка.
Надо сказать, как ни примитивны были бревенчатые
хаты с их земляными полами, но они защищали от непо-
годы и в них мы могли согреться, сидя у печки. Многие
183
дома состояли всего из одной комнаты, в которой спала
вся семья. Правда, к нашему ужасу, нам приходилось
делить тепло и уют русской хаты не только с ее семьей,
но и с блохами и вшами. Однако чем сильнее станови-
лись морозы, тем меньше мы переживали из-за вшей и
блох!
Деревенские хаты были для нас спасительным убе-
жищем, и во время боев мы берегли их как зеницу ока.
Вернувшиеся из разведывательного выхода или отсто-
явшие в карауле бойцы даже не обращали внимания,
если мимо них по полу пробегала мышь. Главное, что
мы были в тепле. Кислый аромат тыквенного супа уже
не вызывал у нас отвращения. Горячий суп согревал на-
шу кровь, и наши руки и ноги наконец отходили от мо-
роза.
Когда наступала ночь, вся семья ложилась спать на
печь, устланную старыми покрывалами. Мы же ночевали
на соломе, которую клали для нас на пол. Если же в до-
ме был младенец, то его люлька висела под потолком
прямо над нашими головами. Несмотря на средневеко-
вые условия быта и войну, а может, именно благодаря
войне, нам было уютно в этих крестьянских домах.
Нашим хозяевам всегда что-нибудь перепадало от
нас, когда мы получали свои сухие'пайки. Правда, про-
дуктовое обеспечение доходило до нас далеко не всег-
да. В погодных условиях, которые были тогда, поставки
продовольствия и всего остального очень часто задер-
живались по многим причинам. Колонны грузовиков пре-
одолевали свой путь по замерзшим дорогам, лишь ко-
гда двигались позади гусеничной техники.
Горячую еду нам доставляли с батальонной полевой
кухни. Ее либо несли бойцы у себя за спиной в специ-
альных канистрах, либо привозили на санях, запряжен-
ных крестьянскими лошадьми. В некоторых случаях это
был долгий и опасный путь. Поэтому порой наша еда
184
доставалась русским солдатам, перехватывавшим ее на
пути и убивавшим тех, кто должен был ее доставить.
Тем не менее номинально наш ежедневный рацион на
Восточном фронте был вовсе не так уж плох (и уж в лю-
бом случае значительно лучше, чем у красноармейцев).
В него входило 650 граммов хлеба, 45 граммов масла
или других жиров, 120 граммов сыра, 120 граммов све-
жего мяса, 200 граммов джема или искусственного ме-
да, 10 граммов цикориевого кофе и две сигары или
шесть сигарет «Юно». Правда, сигареты до нас доходи-
ли довольно редко, но поскольку я не был курильщиком,
это мало расстраивало меня.
Но вернусь к деревне, о которой я говорил. Там мы
пробыли три или четыре дня. А потом нам пришлось по-
кинуть ее. На своем участке фронта мы не могли ничего
сделать, чтобы остановить продвижение контратакую-
щей Красной Армии. Нам оставалось только отступать и
ждать перелома ситуации.
Единственной нашей радостью были письма и по-
сылки из дома. Меня очень радовали письма от Ингрид
и моей матери, в которых они рассказывали о своей
жизни и моем подрастающем сынишке Курте. Кроме то-
го, один раз они прислали мне посылку с теплыми ве-
щами и несколько раз с продуктами. Все это ужасно ра-
довало.
Однако по вечерам при мыслях о доме и близких, на-
оборот, становилось тоскливо. Они находились так да-
леко от нас, а мы воевали в этом далеком варварском
краю. Единственное, чем мы утешали себя: мы должны
были воевать, было бы гораздо тяжелее, если б русские
напали на нас первыми.
К концу декабря мы были измотаны из-за всех обру-
шившихся на нас лишений. К этому времени изменился
и наш внешний вид. Наша униформа была изодрана и
выцвела из-за пыли, дождей, грязи и снега. Но нас уже
185
не волновало то, как мы выглядим. Когда в письмах из
дома нас спрашивали о нашем настроении, мы не знали
что ответить.
К этому моменту мы уже не боялись военной цензу-
ры, ведь что может быть страшнее фронта? Но я не хо-
тел расстраивать Ингрид и мать, а поэтому писал им о
том, что все идет хорошо и я смотрю в будущее с опти-
мизмом. Точно такие же письма писали и Конрад, и Ми-
хаэль, и другие бойцы.
В предрождественские дни мы жили в большом блин-
даже, находившемся у самой передовой. Он был рас-
считан на двенадцать человек, и в нем мы могли даже
стоять в полный рост. Выход из блиндажа вел прямо в
траншеи. При этом наш блиндаж был достаточно безо-
пасен, и мы могли бояться только прямого попадания в
него. Крыша блиндажа была сделана из положенных в
два слоя толстых березовых стволов. В нем у нас стояла
железная печка, которая в сочетании с толстым слоем
снега вокруг стен поддерживала в блиндаже постоянное
уютное тепло. Правда, мы не топили печку в дневное
время, поскольку ее дым стал бы хорошим ориентиром
для врага. Однако те, кто не был в карауле в светлое
время суток, прекрасно согревались в нагревшейся за
ночь соломе, укрывшись шинелью вместо покрывала.
У некоторых из нас было даже по две шинели: вторые
шинели доставались нам от павших товарищей.
Рождественскую ночь мы провели на позициях, отра-
жая очередную атаку русских. Мы даже забыли поже-
лать друг другу счастливого Рождества.
Зона боевых действий нашего батальона включала
несколько деревень. Согласно теории мы должны были
удерживать участок линии обороны протяженностью
около километра, но в действительности нам приходи-
лось защищать участок в три-четыре раза большей про-
тяженности.
186
При этом связь между частями Осуществлялась че-
рез телефонный кабель и специальные вооруженные от-
ряды. Последние, однако, могли перемещаться только
после наступления темноты. А телефонный кабель, про-
тянутый через голое пространство, постоянно рвался
из-за непогоды и вражеского огня.
Связь нужно было восстанавливать любой ценой. Нас,
снайперов, нередко отправляли вместе со связистами.
Мы должны были прикрывать их на случай нападения
русских. Я отчетливо помню одну из первых своих по-
добных вылазок.
Мы выходили искать разрывы кабеля, только когда
темнело. И когда стояла уже кромешная тьма, тем бо-
лее что в России зимой темнеет очень рано. Со мной
был Конрад и еще несколько бойцов. Мы медленно шли
по снегу, который предательски скрипел под нашими
сапогами. Была звездная ночь. Вокруг простирались хо-
лодные пустые равнины, в одном виде которых было
что-то дьявольское. Если мы проходили мимо отдельно
стоящих деревьев, то порой проваливались в глубокий
снег, доходивший нам по пояс, а то и по грудь. Дело в
том, что около деревьев наст был не таким прочным.
Наш маршрут казался безлюдным, но мы уже знали,
как умеют маскироваться русские. У меня с собой была
снайперская винтовка. Я все-таки стал рисковать брать
ее на подобные задания. Конечно, попади я в плен к
русским, меня ждала бы мучительная смерть, но зато
винтовка могла очень пригодиться, если бы мы наткну-
лись на засевшего в засаде пулеметчика. Однако пока
мы шли, винтовка висела у меня на плече, а в руках я
сжимал свой МР-38, из которого я тут же бы открыл
огонь в случае внезапной атаки русских. Несмотря на
видимую безлюдность окружающего пейзажа, они мог-
ли прятаться где угодно, это мы уже знали по опыту.
Наконец мы нашли место разрыва кабеля. Связисты
187
подошли к нему, чтобы соединить разорвавшиеся кон-
цы. И вдруг прогремел взрыв. Один из связистов погиб,
другой остался без руки. Мы тут же заняли боевую по-
зицию, ожидая, что враги сидят в засаде и атакуют нас,
воспользовавшись ситуацией. Но этого не произошло.
Засады на этот раз, к счастью, не было.
Впоследствии во время вылазок мы не раз натыка-
лись на мины, оставленные русскими не только в местах
разрыва, но и вообще на пути нашего следования. С этим
нужно было что-то делать, и нас стали сопровождать са-
перы с миноискателями. Однако они сами не слишком
рассчитывали на успех подобных мер. Дело в том, что
миноискатели того типа, которым располагали мы, не
находили мины в деревянных корпусах, а именно такие
мины зачастую и устанавливали против нас русские.
В конце концов мы сами стали устраивать засады
там, где проходил наш кабель. Тем, кто отправлялся в
засаду, мы всей частью собирали одежду потеплее, ведь
им предстояло провести не меньше часа, оставаясь не-
подвижными среди снега и мороза. При этом для мас-
кировки мы пользовались специальными белыми пла-
щами.
Пару раз находиться в засаде довелось и мне вместе
с другими снайперами. Русские, как правило, приходи-
ли устанавливать мины небольшими группами от двух
до пяти человек. Нам, снайперам, ничего не стоило унич-
тожить их, если место засады было выбрано верно.
В результате уже через месяц Иваны отказались от этих
своих трюков, и восстановление связи стало для нас го-
раздо более безопасным.
Тем не менее невероятные морозы делали нас почти
неспособными вести бои. В январе ситуация нисколько
не улучшилась. Поэтому время нахождения в карауле
для каждого отдельного бойца было сокращено. Теперь
часовые сменялись каждые полчаса. На позициях кара-
188
ульных лежал толстый слой соломы, но это все равно не
спасало от обморожений, которые можно было получить
не то что за половину часа, но и за более короткий вре-
менной промежуток. Обморожения были частым явле-
нием. И, если я правильно помню, один бедный парень
даже замерз до смерти. Тем не менее покидать карауль-
ный пост было запрещено при любых обстоятельствах.
Это было вынужденной мерой. Русские воевали на
своей территории, а потому умели обращать себе на
пользу даже непогоду, в том числе и нашего злейшего
врага — снег. Под снегом они прорыли целую систему
тоннелей, которую использовали, чтобы незаметно под-
бираться к нашим траншеям. Однажды им даже удалось
незаметно выкрасть ночью сразу двоих наших бойцов из
окопа на краю деревни. Русские всегда использовали
непогоду, чтобы захватить языков.
Стараясь избежать подобной участи, караульные, де-
журившие на передовой, периодически выпускали в
воздух осветительные ракеты, которые парили на не-
больших парашютах и освещали окружающую террито-
рию. Также, чтобы показать русским, что мы начеку, мы
время от времени выпускали по одной-двум пулемет-
ным очередям. Таким образом, мы одновременно отпу-
гивали многочисленных голодных волков, которые с на-
ступлением ночи подбирались к нашим траншеям. Эти
животные порою подходили к позициям даже целыми
стаями.
Волчий вой нагонял на нас тоску и дурные предчувст-
вия. Но даже он был лучше, чем завывание «органа Ста-
лина». Так мы прозвали секретное оружие русских, ко-
торое они сами называли «катюшами».
Снаряды, выпускаемые этим оружием, скорее напо-
минали ракеты. Невероятный грохот взрывов, языки
пламени — все это ужасно пугало наших бойцов. Когда
нас обстреливали «катюши», у нас горела техника, гибли
189
люди. Однако, к счастью, у русских было мало подобных
установок и снарядов к ним. Поэтому урон, наносимый
этим оружием, был не слишком ощутим. Его примене-
ние давало скорее психологический эффект.
Говоря о психологическом воздействии на нас, нель-
зя не сказать и о советской пропаганде. Время от вре-
мени до нас доносились усиливаемые репродукторами
звуки популярных немецких песен, которые пробуждали
в нас тоску по домашнему уюту. Вслед за этим звучали
пропагандистские призывы на немецком. Они играли на
том, что мы измотаны, голодны, а некоторые из нас ус-
пели отчаяться. Русские призывали нас: «Сдавайтесь
победоносной Красной Армии, тогда вы вернетесь до-
мой сразу после окончания войны», «Сдавайтесь! У нас
вас ждут женщины для утех и много еды!»
Как правило, эти призывы вызывали у нас только оз-
лобленность. Но были и те немногие, кто малодушничал
и темной ночью переходил на сторону русских. Даль-
нейшей их судьбы я не знаю, но, судя по тому, что тво-
рилось в Германии после нашего поражения, думаю,
вряд ли кто из перебежчиков получил обещанные блага.
Кроме призывов через громкоговорители, советская
пропаганда также обрушивалась на нас в форме листо-
вок. Мы их использовали по более подходящему назна-
чению, хотя они и были не из самой мягкой бумаги. По-
этому мы несильно огорчались, когда постоянно кружив-
шиеся над нами советские самолеты У-2 сбрасывали на
нас листовки, но периодически они также сбрасывали на
нас и бомбы.
Это была самая страшная зима в моей жизни. Но ху-
же всего было, когда нас, пехоту, атаковали советские
танки Т-34. Эти машины были хорошо вооружены и без
труда продвигались как по снегу, так и по распутице. Их
броня, как я уже говорил, была очень тяжело пробивае-
мой. Когда русские танки заставали нас врасплох, а мы
находились в траншеях, то мы вжимались в свои окопы
190
и позволяли им проехать над нами. Сразу после этого у
нас завязывался ближний бой с русскими пехотинцами,
сопровождавшими танки. Во время этого боя мы также
старались уничтожить и танки, бросая в них сзади гра-
наты. В результате даже если мы побеждали, то несли
огромные потери.
Могилы своим товарищам мы рыли зимой в конце
деревни или у дороги с помощью ручных гранат. Как я
уже говорил, земля была настолько скована морозом,
что ее не могли взять лопаты. Мы расчищали снег и,
орудуя ломами, делали углубления, в которые клали
гранаты. Затем мы наливали в эти углубления немного
воды, которая, быстро замерзнув, надежно удерживала
гранаты там, куда мы их поместили. Теперь оставалось
только выдернуть чеку и со всех ног бежать в укрытие.
Взрыв подбрасывал в небо огромные комья промерз-
шей земли. Так повторялось несколько раз, пока не по-
лучалось яма достаточного размера. После этого мы не-
много расширяли ее с помощью ледоруба и клали в нее
тело нашего товарища. Над могилой всегда старались
установить крест, сделанный из двух палок. Это все, что
мы могли сделать для своих погибших, большинство из
которых так и остались в безымянных холмиках на чу-
жой земле.
И тем не менее мы продержались зиму, мы сохрани-
ли линию фронта. Все вокруг по-прежнему было белым
от снега, но морозы ослабли. В начале февраля к нам
наконец поступила давно обещанная зимняя одежда, в
том числе и собранная жителями Германии. Она заме-
чательно защищала от холода. И нам было бы намного
легче, если б она пришла раньше. Но, так или иначе, со-
ветское наступление выдохлось к середине февраля
1942 года. К нам поступили пополнения, вооружение и
боеприпасы. Светило солнце, начиналась весна. Мы на-
деялись, что она принесет нам победу.
191
Глава десятая
ЛЕТНЕЕ НАСТУПЛЕНИЕ
Вся Германия ждала от сил
Вермахта нового успешного наступления летом 1942 го-
да. Гитлер отверг планы новой атаки на Москву, считая
подобные действия слишком предсказуемым шагом.
Фюрер приказал сосредоточить основные усилия Вер-
махта на южном секторе фронта. Он стремился захва-
тить контроль над нефтяными месторождениями Кавка-
за и рекой Волгой, являвшейся главной транспортной
артерией, которая связывала европейскую часть Совет-
ского Союза с его остальными громадными территори-
ями.
Осуществление целей Гитлера позволило бы парали-
зовать военную промышленность и экономику Совет-
ского Союза, а значит, обеспечивало нам успех в войне.
8 мая 1942 года немецкая армия вновь начала свое
наступление в России. Наша дивизия снова продвига-
лась вперед вместе с группой армий «Центр», атакуя
Крымский регион Советского Союза.
Русские делали все, что могли, чтобы остановить на-
шу армию, но это им в очередной раз не удалось. 4 ию-
ня группа армий «Центр» вышла к Севастополю. Против-
ник превратил этот огромный город в неприступную
крепость. К нему были стянуты десятки советских диви-
зий, в том числе пехота, танки и артиллерия. В резуль-
тате восьмимесячная осада Севастополя частями груп-
пы армий «Юг» не принесла результата. Командование
192
надеялось, что появление дополнительных сил из груп-
пы армий «Центр» позволит взять город.
Наша деятельность как снайперов сводилась к тому,
что мы уничтожали защищавших город артиллеристов,
пулеметчиков, наводчиков, офицеров и даже простых
солдат. Это было для нас привычным делом. Основную
же работу выполняли, конечно, наши артиллеристы.
Поскольку оборона Севастополя с суши опиралась
на многочисленные форты, наше командование решило
применить крупнокалиберную осадную артиллерию. К го-
роду было стянуто более двухсот немецких батарей.
В большинстве из них были обычные полевые орудия
крупных калибров, в том числе и сохранившиеся со вре-
мен Первой мировой.
Однако при штурме Севастополя были использованы
и не имевшие аналогов в мире сверхтяжелые осадные
орудия, такие как 420-миллиметровые гаубицы «Гамма»
и 600-миллиметровые мортиры «Карл». Но, что самое
интересное, под Севастополем было впервые примене-
но 800-миллиметровое орудие «Дора» (или «Швере Гус-
тав», как его называли в честь генерала, сыгравшего ре-
шающую роль в разработке этого чуда немецкой тех-
ники). «Дора» весила целых полторы тысячи тонн и
стреляла снарядами, каждый из которых весил по семь
тонн, на расстояние от 25 до 40 километров. И хотя в
целом это орудие показало себя не слишком эффектив-
ным, но, как вспоминал Манштейн, оно «одним выстре-
лом уничтожило огромный склад боеприпасов на берегу
бухты Северной, укрытый в скалах на глубине 30 мет-
ров».
Непосредственно в штурме Севастополя я не участ-
вовал. Город был взят уже 1 июля. Наши части начали
успешно продвигаться в сторону Сталинграда, огромно-
го промышленного центра, названного в честь вождя
русских. В то лето немецкой армии везде сопутствовал
193
успех. В течение следующего месяца силы Вермахта от-
бросили Русский фронт назад на триста километров,
взяв Воронеж и Ростов. Наша армия в тот период побе-
ждала и за пределами границ России. В Северной Аф-
рике фельдмаршал Эрвин Роммель, несмотря на мощ-
нейшее противостояние союзников, взял Тобрук, порто-
вый город в Ливии, имевший огромное стратегическое
значение. Немецкие подводные лодки появились возле
Лонг-Айленда, и их команды могли наблюдать за авто-
мобильным движением на улицах Нью-Йорка. Кроме то-
го, немецкие подводные лодки начали действовать в
территориальных водах Канады.
В боях по пути к Сталинграду каждый из нас, снайпе-
ров, каждый день убивал чуть ли не по десятку красно-
армейцев. Примерно в то время наша часть получила
небольшое пополнение, и в наш взвод попал новый во-
семнадцатилетний снайпер по имени Рольф. Выглядел
он даже на пару лет моложе своего возраста.
Зоммер начал расспрашивать новичка:
— Приходилось ли тебе участвовать в боях, рядовой?
— Нет, фельдфебель Зоммер! — Ответ был отчека-
нен достаточно бодро.
— Насколько хорошо ты умеешь стрелять?
— Во время подготовки я был лучшим в своем взводе.
— Что ж, это хорошо, — ухмыльнулся Зоммер. —
Я люблю возиться с «зелеными» снайперами. У них еще
не так много дурных привычек, от которых их следует
отучать. Запомни, рядовой, ты должен слушаться меня.
Это позволит тебе прожить немного дольше, чем если
ты будешь делать иначе. Тебе это понятно?
— Так точно, фельдфебель Зоммер. — На этот раз в
голосе новичка уже не было бравады. Было видно, что
он боится предстоящих боев.
Потом я спросил у Зоммера:
— Дружище, не слишком ли ты запугал этого Рольфа?
194
— Не слишком, — ухмыльнулся Зоммер. — Из нович-
ков следует выбивать всякую дурь, чтобы они не лезли
на рожон. А если он не трус, то ничего с ним не станет
плохого от моих запугиваний.
Зоммер начал обучать Рольфа точно так же, как до
этого обучал меня. Однажды мне пришла в голову стран-
ная мысль. А что если сложить пару тысяч солдат про-
тивника, убитых Зоммером, с тем количеством, которое
убили все его ученики. Насколько громадной будет ито-
говая цифра? Впрочем, об этом было лучше не думать.
У меня самого к этому времени было несколько сотен
убитых врагов, правда, далеко не все мои попадания
были зафиксированы официально. Однако я убивал сол-
дат противника, чтобы не могли выстрелить в моих то-
варищей. Я спасал сослуживцев, я воевал за Германию.
Это оправдывало меня.
В конце августа немецкие бомбардировщики начали
массированные бомбардировки Сталинграда. Однако
город был защищен громадными естественными пре-
градами — рекой Доном с запада и рекой Волгой с вос-
тока. В городе и вокруг него была сосредоточена ог-
ромная армия русских, включавшая пехоту, танки и ар-
тиллерию.
23 сентября началась битва за Сталинград. Однако
нам, парашютистам, было объявлено, что мы возвраща-
емся в Германию из-за осложнения обстановки на За-
падном фронте. Когда Зоммер объявил нам, что мы ско-
ро вернемся на Родину, мы сначала не поверили ему.
А потом всем взводом даже устроили небольшую пи-
рушку в честь нашего отбытия с Восточного фронта.
Дорога до Берлина заняла у нас три недели. Неболь-
шой отрезок пути мы преодолели в кузовах грузовиков,
а дальше ехали в товарных вагонах поезда. Мы проез-
жали мимо Смоленска и других русских городов, через
которые мы прошли с боями. Мы проехали Украину и
195
достигли территории Польши. В Польше на стене одно-
го из привокзальных домов мы увидели огромную полу-
стершуюся надпись: «Передайте Германии привет от
нас!» Без сомнения, она была сделана Солдатами, дви-
гавшимися на восток. Кто знает, возможно, к тому мо-
менту, когда мы читали эту надпись, они уже давно по-
гибли в России, так и не увидев вновь своей Родины.
Когда мы покинули Россию, почти на всех станциях и
во время промежуточных остановок нас встречали мед-
сестры-добровольцы немецкого «Красного Креста» с
большими дымящимися чашками кофе. Мы пили кофе и
шутили с ними. В их глазах мы были фронтовиками, ге-
роями. Это кружило головы молодым солдатам и за-
ставляло улыбаться нас, бывалых вояк.
По пути мы коротали дни за игрой в карты и разгово-
рами. Воодушевленные возвращением на Родину, мы
много разговаривали о семьях и доме. Только Зоммер,
как всегда в таких случаях, говорил об охоте и других
посторонних вещах. К этому времени я уже знал почему.
Его жена умерла от воспаления легких через несколько
месяцев после их свадьбы. Детей у них не было, а Зом-
мер любил ее всю жизнь и поэтому жил один. Возмож-
но, именно этим и объяснялось, что ему нравилось учить
молодых снайперов и он относился к ним по-отечески.
Прибыв в Берлин, мы получили отпуска сроком на
неделю. Я звал Зоммера поехать со мной, но он отка-
зался. Домой я приехал в самом начале ноября 1942 го-
да. Я не ожидал, что так много зданий в Гамбурге ока-
жутся разрушенными бомбежкой. Ингрид писала мне
только о незначительных авианалетах, которые они пе-
ресиживали в подвале под нашей булочной, даже не хо-
дя в бомбоубежище. И я охотно верил в то, что эти авиа-
налеты действительно были незначительными, поскольку
именно так и оказывалось всегда до Русской кампании.
196
К тому же я не ожидал, что британцы опустятся до того,
чтобы так массированно бомбить женщин и детей.
Меня привело в шок, когда я увидел разрушенное
здание всего в паре десятков метров от нашей булоч-
ной. Впрочем, сама булочная оказалась целой и невре-
димой. Войдя в нее, я почувствовал давно забытый и та-
кой родной запах свежего хлеба и пирожных. Я увидел
мою маму и Ингрид, стоявших за прилавком. Они обе
выглядели немного постаревшими. И обе не узнали ме-
ня в первые секунды. Русский фронт очень сильно изме-
нил меня, мое лицо вытянулось и похудело. У меня из-
менились манера держаться, взгляд и даже жесты. Моя
униформа выглядела старой и потрепанной. Единствен-
ное, я сам, по крайней мере, был более-менее чистым и
у меня не было вшей. Еще в Польше мы прошли саноб-
работку, а по прибытии в Берлин были снова осмотре-
ны, и в казармах у нас наконец появилась возможность
по-человечески помыться. А то, представляю, как бы
удивились мать и Ингрид, если бы я явился к ним в ти-
пичном обличье «фронтовой свиньи».
Я ошалело смотрел на мать и Ингрид и не мог произ-
нести ни слова. Потом вдруг из подсобки к прилавку вы-
скочил мальчик лет пяти. Я сразу понял, что это мой
сын.
— Курт! — воскликнул я, распахивая объятия.
Но мой сынишка испугался и спрятался за Ингрид.
— Гюнтер, это ты? — разом воскликнули Ингрид и
моя мать.
Они обе заплакали и разом устремились ко мне, что-
бы обнять меня. А Курт продолжал стоять в стороне и
испуганно смотрел на меня.
— Сынок, это твой отец! — сказала ему Ингрид, но он
так и не подошел ко мне.
Это было ужасно. Из-за армейской службы, из-за
войны я не видел, как взрослел мой сын, а теперь он да-
197
же отказывался меня узнавать. Это приводило меня в
отчаяние.
Ингрид и моей матери потребовался целый день,
чтобы убедить Курта в том, что я его отец. Зато потом
он как-то сразу начал разговаривать со мной, рассказы-
вать о своих детских радостях и горестях. К счастью, он
еще не понимал, насколько опасны бомбежки, и гово-
рил мне о том, что это похоже на приключение, когда
ему с мамой и бабушкой приходится спускаться в под-
вал.
Один из вопросов Курта поставил меня в совершен-
ный тупик. Он спросил меня:
— Папа, а тебе приходилось убивать врагов?
Мне не хотелось врать ему, но я не мог сказать и
всей правды. Поэтому я ответил:
— Приходилось несколько раз, когда они пытались
убить меня.
— Папа, хоть бы тебя никто не убил! — Курт неожи-
данно заплакал.
После этого мать объяснила мне, что двое моих дя-
дей и двоюродный брат Йозеф погибли на войне. Курт
слышал о том, что их убили, этим и был вызван его во-
прос.
— Мама, а кто-нибудь еще из нашей родни погиб? —
спросил я.
— Нет, но еще двое твоих двоюродных братьев, Карл
и Ганс, пропали без вести на Русском фронте. Как ты
думаешь, что могло с ними случиться?
— Что могло с ними случиться? — Я не знал, что на
это ответить матери. — Возможно, они попали в плен, и
они станут свободными, когда мы победим...
Что еще я мог сказать? Я не решился рассказать
матери о том, что на самом деле бывает с теми, кто
«пропадает без вести». Возможно, мои двоюродные
братья действительно попали в плен, но русские пытали
198
пленных и редко оставляли их в живых. Возможно, Кар-
ла и Ганса разорвала на клочки мина или бомба. Воз-
можно, они даже просто были убиты пулями, но их ко-
мандиры поленились снять с них солдатские медаль-
оны.
С Йозефом, Карлом и Гансом я играл в детстве в
прятки и во множество других игр. Мы вместе обсужда-
ли то, кем станем, когда вырастем. И вот мы все стали
солдатами. И я остался один. Я сжимал кулаки в бес-
сильной злобе. Что ж, это давало мне еще одно оправ-
дание в том, что я, вернувшись в строй, буду снова уби-
вать солдат противника.
Надо сказать, на этот раз я ощущал себя дома совер-
шенно чужим. С одной стороны, я радовался тому, что
рядом со мной дорогие мне люди, что я могу наесться
вдоволь и спать на мягкой кровати. С другой стороны,
все это казалось таким неестественным, почти нена-
стоящим. Даже работа в булочной уже не радовала ме-
ня, как прежде.
Тем не менее неделя пролетела очень быстро, и я
вернулся на базу в Берлин. Там я узнал, что американцы
вторглись в оккупированную нашими войсками Север-
ную Африку. А вскоре после этого наша дивизия оказа-
лась в составе войск, занявших Южную Францию, кото-
рая до этого, несмотря на то что мы оккупировали се-
верную часть страны, управлялась самими французами.
Вряд ли это было случайной мерой. Видимо, Гитлер го-
товился к тому, что союзники могут ударить по нашей
армии и со стороны Франции. Это удручало.
Очередное Рождество было таким же безрадостным
для меня, как и все предыдущие в последние годы. Я не
знал, чего ждать от будущего. Хотя тогда я еще не со-
мневался в нашей победе. Эта уверенность серьезно
поколебалась, когда в феврале мы узнали о поражении
наших войск под Сталинградом и о том, что фельдмар-
199
шал Паулюс сдался в плен. По своему эффекту эта но-
вость была сравнима с разорвавшейся бомбой. Тем не
менее мы сами радовались уже тому, что наша собст-
венная служба идет вполне спокойно и мы не участвуем
в боевых действиях. Однако в мае 1943-го мы узнали,
что Африканский корпус Вермахта капитулировал в Се-
верной Африке под ударами американских и британских
войск. Это заставило нас серьезно задуматься о том,
какая судьба ждет дальше нашу страну и нас самих.
Глава одиннадцатая
БОИ В ИТАЛИИ
10 июля 1943 года британ-
ские и американские войска высадились в Сицилии.
Итальянцы сдавались им почти без боя. Немецкие вой-
ска, находившиеся там, были разгромлены превосходя-
щими силами союзников.
Моя дивизия вместе с еще несколькими пехотными и
танковыми дивизиями была мобилизована, чтобы оста-
новить наступление союзников. Думая о предстоящих
боях в Италии, я не был в восторге, но я понимал, что
это необходимо для спасения Германии. Враги осмели-
лись вторгнуться в союзную нам Италию, а значит, сле-
дующей их жертвой должна была стать наша страна.
Надо сказать, наша дивизия к этому моменту была
серьезно перевооружена. Вместо 37-миллиметровых
противотанковых пушек мы получили 75-миллиметро-
вые противотанковые орудия. Нам было сказано, что они
пробивают броню любых типов танков союзников. Кро-
ме того, для борьбы с танками мы получили гранатоме-
ты «панцершрек» и «панцерфауст».
Прибыв в Южную Италию, мы ожидали, что нас неза-
медлительно бросят в бой. Однако нас ждала совсем
другая работа. Подготавливая территорию к вторжению
противника, командование решило применить тактику
выжженной земли, что должно было позволить сущест-
венно замедлить продвижение американцев и англичан.
Поэтому в течение двух последующих месяцев мы зани-
201
мались только тем, что ликвидировали телефонные ли-
нии, сжигали отели и другие большие здания, где могли
бы разместиться войска союзников, устанавливали ми-
ны, взрывали мосты. Также мы уничтожали автомобили
и любые другие средства передвижения, а кроме того,
резали местный скот, чтобы наши противники впослед-
ствии не смогли пополнить за счет него свои запасы
провизии.
Помимо этого всего мы также принимали участие в
строительстве системы оборонительных сооружений в
40 километрах к северу от Неаполя, известной как «Ли-
ния Барбара». Она должна была стать нашей первой
подготовленной заранее линией обороны, на случай ес-
ли нам придется отступать. Мы вырыли буквально кило-
метры траншей, установили многочисленные мины и
противотанковые заграждения. Зоммер шутил по этому
поводу:
— Из парашютистов нас сделали пехотинцами, из
пехотинцев — инженерными войсками!
Однако ситуация была отчаянной. Союзникам хвати-
ло 38 дней, чтобы захватить Сицилию. Потери наших
войск и итальянцев только убитыми составили 30 тысяч
человек. Еще 140 тысяч солдат было захвачено в плен.
Правда, это были в основном итальянцы. А Вермахту
удалось эвакуировать свои дивизии на Апеннинский по-
луостров, несмотря на огромный флот союзников, в ко-
торый входило около 300 судов, в том числе шесть лин-
коров, два авианосца, восемнадцать крейсеров и более
ста эсминцев.
Пока мы работали, возводя оборонительные соору-
жения, в небе над нами постоянно разгорались воздуш-
ные бои между авиацией союзников и Люфтваффе.
Впрочем, зенитная артиллерия поддерживала с земли
наши самолеты, а союзники не смогли помешать нам
продолжать работы.
202
8 сентября 1943 года Италия объявила о своей капи-
туляции. Двумя неделями раньше король Италии Виктор
Эммануил III арестовал Муссолини и поставил во главе
страны маршала Бадольо. Конечно, мы все расценивали
это как предательство. Наша дивизия незамедлительно
получила приказ принять участие в разоружении италь-
янской армии.
Это проходило довольно легко. Итальянцы оказались
не только ненадежными союзниками, но и плохими вои-
нами. Мы подъезжали к очередной воинской части на
грузовиках, мотоциклах и других транспортных средст-
вах. Наши офицеры подходили к воротам и требовали у
часовых, чтобы они немедленно их открыли. Если этого
не происходило, мы, снайперы, немедленно уничтожали
часовых. После этого ворота взламывались.
Прежде чем гарнизон успевал что-либо понять, он
оказывался уже занятым нашими войсками. Большинст-
во итальянцев не были вооружены. Словно в мирное вре-
мя, все их оружие находилось в оружейных комнатах.
Меня передергивало, когда я видел трясущихся италь-
янцев с поднятыми руками. Они напоминали скорее овец,
чем солдат. Гитлер сделал очевидную ошибку, что свя-
зался с такими союзниками, на помощь которым Вер-
махту постоянно приходилось бросать свои силы.
Итальянское оружие мы сгружали в свои машины, а
их самих отправляли в трудовые лагеря Германии. Воз-
можно, там от них было больше толку, чем на поле боя.
Наша база в этот период находилась около Салерно.
На следующий день в середине ночи нас разбудил
страшный грохот. До нас доносился разрыв за разры-
вом. Придя в себя, я понял, что артиллерия противника
обстреливает город Салерно. Однако грохот стоял та-
кой, что это не походило на разрывы обычных снарядов.
— Вероятно, это снаряды из крупнокалиберных ору-
дий флота союзников, — предположил Зоммер.
203
Артобстрел продолжался в течение четырех часов.
Еще во время него мы получили приказ занять холмы,
окружавшие город, и окопаться среди них. Мы рыли
окопы в темноте под грохот разрывов. Причем окопы
рыла не вся наша дивизия, а несколько батальонов из
разных дивизий. Многие бойцы из других батальонов
еще ни разу не видели настоящего боя. Некоторых из
них охватила паника. Я сам видел, как несколько бойцов
плакали и молились, отложив лопаты. Это произвело на
меня удручающее впечатление. В тот момент я не мог
посмотреть на все происходящее со стороны и вспом-
нить, что когда-то и я был таким.
Наш снайперский взвод и взвод, в котором был Кон-
рад, держались вместе. Мы вместе пережили кровопро-
литные бои в России, мы вместе уничтожали итальян-
ские здания, мосты и транспортные средства, чтобы
они не достались врагу. Мы привыкли к войне, среди
нас не было места панике и мы знали, что делать.
Каждый из нас начал быстро рыть окопы. И даже
Рольф, самый молодой из наших снайперов, не выгля-
дел испуганным. Все-таки он не был трусом, а опека
Зоммера помогла ему стать настоящим бойцом. Когда
наши два взвода окопались, разрывы снарядов разда-
вались не более чем в километре от нас.
Нас несколько успокаивало, что не слишком далеко
от наших позиций дислоцировались три танковые диви-
зии Вермахта. Так, 3-я и 15-я танковые дивизии находи-
лись к западу от Неаполя, а 16-я танковая дивизия — на
юго-востоке Салерно. В общей сложности эти три диви-
зии располагали более чем тремя сотнями танков,
включая несколько новейших «тигров» и «пантер», кото-
рые могли противостоять даже лучшим образцам совет-
ской танковой техники.
Сидя в окопе, я через некоторое время заметил, что
снаряды массированно обрушиваются на участки окру-
204
жающей нас территории и методично приближаются к
нам. Опыт подсказывал мне, что в подобной ситуации
окопы нас не спасут. Я постучал по шлему сидевшего в
нескольких метрах от меня Зоммера.
— Ты это видишь? — спросил я его.
— Да, пожалуй, нам пора отходить, — согласился он.
Через миг Зоммер уже орал приказ:
— Взвод, отходим!
Это было сделано как раз вовремя. Едва мы успели
отбежать на сто метров, как снаряды начали взрываться
совсем рядом с нашими прежними позициями. В воздух
взмывали фонтаны грязи, песка и мелких камней. Мы
отошли назад еще на несколько сотен метров и только
после этого решили остановиться и передохнуть, преж-
де чем начать подъем на высокий холм.
Флотская артиллерия продолжала вести интенсив-
ный огонь еще примерно двадцать минут. Затем снаря-
ды стали падать реже. Они разрывались преимущест-
венно где-то вдали, к северу от нас. Возможно, союзни-
ки обстреливали нашу артиллерию, сосредоточенную в
том районе.
Мы взобрались на холм и посмотрели на пляж, нахо-
дившийся к юго-западу от Салерно. Мы увидели сотни
шлюпок и тысячи солдат противника, высаживавающих-
ся там. Мне тут же стало понятно, что это десант про-
тивника, в который, по всей видимости, входило более
одной дивизии. Некоторые из наших пехотных частей к
этому моменту уже вели огонь из тяжелых минометов,
пулеметов и винтовок по десанту союзников. Однако на-
ши враги были вооружены ничуть не хуже и также вели
ответный огонь.
— Мы уничтожим по несколько противников, а потом
отойдем, — отдал приказ Зоммер. — Каждый расстре-
ляет по одному магазину, после чего начинаем отход!
Видя вспышки на концах пулеметных стволов союз-
205
ников, я стрелял преимущественно по пулеметчикам.
Остальная часть взвода также вела огонь, целей у нас
было более чем в изобилии. Однако всего через не-
сколько секунд пули противника засвистели рядом с на-
шими головами. Очевидно, вспышки на концах наших
стволов также не остались не замеченными врагами.
Я и другие бойцы нашего взвода спешно отошли на дру-
гую сторону холма, где мы были не видны противнику.
К нам подбежал какой-то лейтенант.
— Мужики, куда вы собрались? Отступаете?! — за-
орал он.
Зоммер дипломатично ответил ему:
— Мы снайперы, господин лейтенант. Мы отходим на
более безопасную позицию для стрельбы с дальней
дистанции.
Лейтенант выглядел очень молодо и растерянно. Бы-
ло видно, что он не привык к действиям в боевых ситуа-
циях. Он посмотрел на Зоммера так, словно хотел спро-
сить, что делать ему самому. Зоммер уловил это и ска-
зал:
— Господин лейтенант, не мне вам советовать, но
лучше бы, если б вся наша часть сейчас отошла. На сто-
роне противника значительное численное превосходст-
во. Нам нужно дождаться, пока по нему сначала ударит
наша артиллерия и танки. Иначе мы все просто погиб-
нем зазря.
Лейтенант устало кивнул:
— Делайте как знаете, фельфебель. Только смотри-
те, чтобы ваш отход на безопасную позицию не превра-
тился в паническое бегство. А я пока гляну сам, что там
происходит, перед тем как решать, что делать дальше.
Мы прошли около двухсот метров и начали окапы-
ваться на соседнем холме. Вскоре к нам подтянулись
войска, возглавляемые лейтенантом и несколькими дру-
гими молодыми офицерами. Между тем небо начало
206
светлеть. С нового холма нам также была видна часть
пляжа и позиции противника. Наш взвод вырыл девять
отдельных окопов, разбившись на пары. Мы замаскиро-
вали эти окопы, собираясь из них открыть снайперский
огонь по врагу.
Заняв позицию, я осмотрелся и заметил окопавших-
ся на соседнем холме немецких минометчиков. За хол-
мом они были не видны противнику, но с помощью на-
водчика прекрасно могли вести огонь с закрытых пози-
ций, что они незамедлительно и сделали, как только у
них было все готово.
Мины, выпущенные из минометов, одна за другой
обрушивались на передовые позиции союзников. По-
следние открыли ответный минометный огонь, но им не
удалось точно определить, откуда ведут огонь наши ми-
нометчики.
Тем не менее рано или поздно мины союзников
должны были попасть в цель. Этого нельзя было допус-
тить, и я вместе с Михаэлем открыл огонь по миномет-
чикам врага. Мы были уверены, что остальные наши
снайперы в это время уничтожают пулеметчиков и снай-
перов противника. Поэтому мы сосредоточили все свое
внимание именно на минометчиках.
Позиции нескольких других немецких пехотных час-
тей находились гораздо ближе к противнику. На них об-
рушился очень плотный огонь союзников. Ребятам явно
было не сладко. Мало того, по ним вскоре заработала
вражеская артиллерия и минометчики. Время от време-
ни случались прямые попадания в их окопы, тогда во
все стороны летели куски тел наших товарищей, а на
месте окопов появлялись громадные воронки. Это было
ужасно. Впрочем, во время боя это воспринималось не
настолько ярко. Наше сознание адаптировалось к по-
стоянным смертям вокруг. А кроме того, мы ощущали
себя как бы наравне с нашими погибшими товарищами,
207
ведь мы в любую секунду могли последовать за ними.
Ну и, кроме того, мы выполняли свою боевую работу, не
позволяя себе отвлекаться ни на что другое. Это был
единственный способ выжить. Это был единственный
способ не сойти с ума.
Подобным образом мы, снайперы, сражались в тече-
ние четырех дней. Войска союзников, состоявшие из
американцев, британцев и канадцев, отчаянно пытались
прорваться вперед. Но их четырем дивизиям противо-
действовали три наши танковые и две пехотные диви-
зии. А ведь в той же нашей 4-й парашютной дивизии
было немало опытных бойцов, чье мужество было выко-
вано в жесточайших боях на Восточном фронте. Таким
образом, единственное, что удалось противнику за эти
четыре дня, это захватить Салерно и территорию к се-
веру от города.
Однако уже 13 сентября, на пятый день боев, у боль-
шинства снайперов в моем взводе практически не оста-
лось патронов. Однако нам наконец начало казаться,
что победа будет за нами. Наша артиллерия била по
пляжу. А пехота противника выдохлась в борьбе с наши-
ми танками. Базуки и другое противотанковое оружие
союзников ничего не могли сделать против наших «тиг-
ров». Мы оттесняли врага, и он ничего не мог поделать с
нашим натиском.
На следующий день мы получили приказ атаковать
противника всеми имеющимися у нас силами, чтобы ре-
шительно вытолкнуть союзников в море, уничтожить и
захватить в плен. Этой атаке предшествовала массиро-
ванная артподготовка, которая уничтожила в том числе
и значительную часть вражеской артиллерии.
Однако, когда наша атака была в самом разгаре, в
небе появились тяжелые бомбардировщики союзников.
На нас обрушились десятки, а возможно, сотни тонн
бомб. Особенно интенсивно враги бомбили наши танко-
208
вые части. От разрывов огромных бомб танкистов не
спасала даже прочная броня их машин. Это был кро-
мешный ад. Наша атака захлебнулась, мы понесли очень
высокие потери.
Нам пришлось отступать. Между тем число войск со-
юзников росло. Благодаря периодическим десантам с
моря у них вскоре было уже целых десять дивизий. Мы
ничего не могли поделать перед лицом такого огромно-
го численного превосходства врага, но продолжали сра-
жаться, постоянно отходя на новые позиции.
В нескольких километрах к северу от места предыду-
щих боев находилась наша очередная спешно соору-
женная система оборонительных сооружений — «Линия
Вольтурно», воздвигнутая на одноименной реке. У нас
был строгий приказ не позволить противнику пересечь
ее до 15 октября. Союзники должны были заплатить до-
рогую цену за каждый метр захваченной ими земли.
Только так мы могли рассчитывать победить их в конеч-
ном итоге.
Помимо всего прочего мы по-прежнему продолжали
проводить тактику выжженной земли. Это коснулось и
города Неаполя, находившегося в нескольких километ-
рах от позиций союзников под Салерно. Мы снова сжи-
гали отели, уничтожали здания и транспортные средст-
ва, а наши саперы устанавливали мины. Установка мин
всегда была делом опасным, поскольку многие из на-
ших саперов были наскоро обученными новичками. Кро-
ме того, я слышал о некотором количестве случаев, ко-
гда наши солдаты по глупости сами натыкались на ми-
ны, установленные нашими саперами.
23 сентября мы, снайперы, были вовлечены в жесто-
кие бои, в ходе которых мы в составе батальона удержи-
вали холм, возвышавшийся над Сорренто (это было не-
подалеку от Неаполя).
Отступив на этот холм с предыдущих позиций, мы ус-
209
пели окопаться и даже замаскировать свои окопы. Че-
рез несколько часов мы увидели приближающиеся к
нам огромные силы противника. Я вряд ли ошибусь, ес-
ли скажу, что там было несколько тысяч солдат.
Мое сердце учащенно забилось. У нас был приказ
удерживать позиции любой ценой и не отступать без
приказа. И тем не менее при виде такой огромной мас-
сы вражеских войск мне на миг захотелось выпрыгнуть
из окопа. Но это было бы самоубийством. У нескольких
солдат в соседних траншеях сдали нервы, и они сдела-
ли это. Их тут же настигли пули противника.
Конрад был рядом со мной. Зоммер договорился с
его командиром взвода, чтобы в этом бою Конрад был
моим наводчиком. Он невесело присвистнул:
— Кажется, нам конец.
— Значит, постараемся забрать с собой на тот свет
как можно больше британцев и американцев, — ответил
я Конраду, заставляя себя собраться.
Бой завязался через считаные минуты. На противни-
ков обрушился огонь из всех видов оружия, которые у
нас были: из стрелкового оружия, пулеметов, миноме-
тов и артиллерийских орудий. Я увидел, как один из
снарядов взорвался точно в центре группы наступаю-
щих британцев. Во все стороны полетели части их тел.
Только от одного этого снаряда у них появилось более
десятка убитых и раненых. Но криков раненых было не
слышно за грохотом боя.
Британцы открыли ответный огонь. Действуя автома-
тически, я вдруг увидел через свой прицел британского
снайпера и через миг нажал на спусковой крючок.
Я продолжал смотреть на него и увидел, как в его каске
возникла дыра, он задрожал в конвульсиях. Я почувст-
вовал удовлетворение. Если бы я вовремя не уничтожил
этого снайпера, он мог бы убить многих моих товари-
щей, а возможно, и меня самого.
210
Бой продолжался. По нам начала вести огонь артил-
лерия союзников. Один из снарядов взорвался в не-
скольких метрах от нашего с Конрадом окопа. Осколки
пролетели над самыми нашими головами. Высунувшись
после этого, я увидел, что снаряд угодил точно в окоп,
находившийся неподалеку, и на его месте зияла воронка.
Сначала я не придал этому значения. Но вдруг Кон-
рад закричал:
— Это был окоп Зоммера!
Внутри меня что-то оборвалось. Винтовка едва не
выпала у меня из рук. Я схватил свой бинокль и навел
его на воронку. Около нее лежала оторванная рука и
другие куски плоти. Не было сомнений в том, что Зом-
мер погиб. Но это не укладывалось в моей голове. Вне-
запно пуля пролетела совсем рядом со мной, оцарапав
мне щеку. Это вывело меня из оцепенения. Я отбросил
бинокль и схватил свою снайперскую винтовку. Я был
полон ярости, я орал проклятия, я снова и снова целил-
ся в солдат противника и нажимал на спусковой крючок,
даже не выбирая приоритетные цели. Когда я расстре-
лял два магазина, я услышал голос Конрада:
— Гюнтер, ты не сможешь перестрелять их всех.
Я сразу осел, но потом заорал в ответ:
— Найди мне стоящую цель! Найди артиллерийского
наводчика!
— Сейчас, Гюнтер! Но ты не высовывайся так из око-
па, они же тебя убьют!
— Хорошо.
Несколько секунд я просто сидел на дне окопа. В го-
лове у меня крутилась глупая мысль: «Зоммер нарушил
правило номер один — не позволять себя убить».
Наконец раздался голос Конрада:
— Я вижу наводчика!
Я тут же нацелил свою винтовку в указанном им на-
правлении. На вершине небольшого холма я увидел
211
британского солдата с биноклем. Винтовка висела у не-
го на плече. Без сомнения, он был наводчиком. Кто зна-
ет, может быть, именно он навел артиллерию на окоп
Зоммера. Я тщательно прицелился и нажал на спуско-
вой крючок. Расстояние было около четырехсот метров.
Пока летела пуля, он успел немного повернуть голову.
Я целился ему между глаз, но моя пуля вошла ему в ви-
сок. С мрачным удовлетворением я увидел, как тело
вражеского наводчика рухнуло, словно мешок с песком.
Бой продолжался долгие часы. Артиллерия союзни-
ков обстреливала наш холм, и наши снаряды летели в
ответ. Несколько раз враги начинали массированный
пехотный штурм. Но всякий раз наш огонь заставлял их
отойти. Холм защищала 4-я парашютная и еще одна пе-
хотная дивизия, а кроме того, несколько танков «тигр».
Огонь этих танков, возможно, стал решающим препят-
ствием на пути штурмующего противника. Союзники об-
стреливали танки из американских базук М1, которые
представляли собой динамореактивные противотанко-
вые гранатометы. Но они не могли пробить броню на-
ших танков, которые успешно вели огонь по противнику
из своих 88-миллиметровых пушек и 8-миллиметровых
пулеметов. Правда, во второй половине дня один из на-
ших танков был подбит пикирующим бомбардировщи-
ком союзников. Но нашему зенитному орудию удалось
сбить этот бомбардировщик.
К наступлению темноты с обеих сторон было бес-
счетное количество убитых и раненых. Но нам удалось
удержать холм. Когда окончательно стемнело и наши
саперы отправились устанавливать мины на подступах к
холму, я вместе с Конрадом подполз к окопу Зоммера.
Мы нашли часть останков тел, но трудно было сказать,
какие из них принадлежали самому Зоммеру, а какие
другому, находившемуся с ним, бойцу. Нам не удалось
найти их солдатские медальоны.
212
Что ж, такова была судьба моего друга Ганса Зомме-
ра. Он жил как солдат и умер как солдат. В его лице я
лишился человека, который отчасти заменил мне отца.
Если бы я не стал его учеником, то я вряд ли уцелел бы
на той войне. Мне было очень горько от того, что Зом-
мер так погиб. Но тогда была война, и нам нельзя было
зацикливаться на подобных вещах, иначе мы бы не вы-
жили. А вот после войны вспоминать смерть Зоммера
мне стало еще тягостнее.
Холм, возвышавшийся над Сорренто, нам, так или
иначе, пришлось оставить через некоторое время. Од-
нако вскоре мы узнали, что Муссолини был освобожден
из плена парашютным десантом, осуществленным под
руководством легендарного Отто Скорцени, и достав-
лен в Берлин. Эта новость распространялась среди
войск, чтобы воодушевить нас в нашей борьбе.
Между тем я был назначен командиром взвода вме-
сто Зоммера. Бои продолжались недели, месяцы. Наши
войска отступали снова и снова. Однако мы выполняли
приказ командования и как могли задерживали наступ-
ление союзников.
В тот период наш взвод вместе с саперами, пулемет-
чиками, минометчиками и стрелками из других частей
нередко устраивал засады. Мы выбирали подходящие
места на пути войск союзников, сооружали там замас-
кированные окопы и минировали подходы к ним, а так-
же заранее готовили для себя пути к отступлению.
Как только передовые части противника подрыва-
лись на наших первых минах, мы открывали по ним
огонь из всего имевшегося у нас оружия. Они наступали
и снова подрывались на минах. Мы, снайперы, и другие
бойцы за это время стремились уничтожить как можно
больше врагов. Когда превосходящие силы противника
подбирались к нам достаточно близко, мы отходили.
213
Подобная тактика позволяла при относительно малых
потерях с нашей стороны серьезно изматывать против-
ника.
Надо сказать, теперь я уже сражался не только ради
того, чтобы выжить самому и спасти Германию. В каж-
дой выпущенной мной пуле были личные счеты. Я пом-
нил руины в Гамбурге и с тревогой думал о том, что со-
юзники вряд ли прекратили бомбардировки города.
Я помнил, как погиб Зоммер.
У нас не хватало боеприпасов, и мы охотились за
оружием противника. Наибольшей популярностью у нас
пользовались американские самозарядные винтовки
«Гаранд» М1, заряжавшиеся специальными пачками на
восемь патронов. У каждого солдата было по пятнадцать
таких пачек, что позволяло сделать ему 120 выстрелов.
Это казалось неслыханным нам, немцам, ведь у нас
полным боезапасом считалось всего 60 патронов. При
стрельбе американские винтовки не уступали нашим ка-
рабинам К98к, поэтому захватить такую винтовку для
нас было словно разжиться сокровищем. Американцы
были превосходно оснащены боеприпасами. Если бы у
нас было такое же количество боеприпасов и вооруже-
ния, нам, возможно, не пришлось бы отступать в Ита-
лии, поскольку солдаты союзников были гораздо менее
опытными и отважными, чем мы.
Впрочем, многое вооружение союзников уступало
немецким аналогам. Так, их базуки не шли ни в какое
сравнение с нашими «панцерфаустами». Единственное,
что нам еще нравилось, так это их тяжелые пулеметы
«браунинг». Они были очень эффективными против пе-
хоты и даже против некоторой бронетехники. Моему
взводу удалось захватить два таких пулемета и несколь-
ко ящиков пулеметных лент к ним.
Мы ждали зимы. Мы знали, что зимы в этой части
Италии крайне дождливы. А подобная погода, как мы
214
уже убедились в России, далеко не способствует насту-
плению войск. Природа на этот раз оказалась на нашей
стороне, и сезон дождей начался даже раньше, чем
обычно.
В конце ноября наша рота охраняла один из важных
мостов через реку Вольтурно вместе с двумя ротами
панцер-гренадеров. К этому моменту щетина на моем
лице стала столь густой, что скорее напоминала бороду.
Мне это не нравилось и, воспользовавшись затишьем
между боями, я решил побриться.
Для осуществления этого у меня была не только
бритва, но и небольшое зеркальце в изящной бронзо-
вой оправе в виде обнаженной девушки, которая как бы
держала стеклянное зеркало в своих руках. Эту вещицу
я прихватил, когда мы сжигали очередной отель, чтобы
в нем не могли разместиться бойцы врага.
Глядя в зеркало, я начал бриться. Но в результате я
успел очистить от щетины только левую половину лица,
а потом вдруг раздались крики:
— Британцы идут!
— Танки!
Я тут же отложил бритву и побежал к наблюдательно-
му пункту рядом с мостом. В бинокль я увидел танки со-
юзников, приближающиеся к нам. Рев их моторов был
уже отчетливо слышен. Я тут же скомандовал своему
взводу занять позиции. Сам я также вместе с Михаэлем
занял замаскированный окоп, находившийся рядом с
мостом. Мы могли быть относительно уверены, что нас
не начнут издалека обстреливать снарядами, поскольку
союзники вряд ли стали бы рисковать повредить мост,
который был так важен для их продвижения.
Глядя на меня, Михаэль едва сдерживал смех.
— Видел бы ты себя, Гюнтер, — сказал он.
— Ладно, после боя добреюсь, — ответил я.
И вдруг мне подумалось, что мой труп с наполовину
215
выбритым лицом, наверное, будет выглядеть пресквер-
но. Впрочем, я не собирался позволить врагу меня убить.
Мы ждали. Нервы были на пределе. Грохоча траками,
к мосту приближались пять стальных колоссов. За ними
следовала пехота. Никто из нас не открывал огонь. Мы
ждали, пока танки, шедшие впереди, подорвутся на на-
ших минах. Наши мины были заложены в пятидесяти
метрах от моста.
Наконец танки достигли этой роковой черты, и про-
гремели сразу несколько мощных взрывов. Один из тан-
ков задымился, другие начали отходить. Все они тут же
открыли огонь из пушек и пулеметов. Панцер-гренаде-
ры немедля начали обстреливать их из минометов. Мы,
снайперы, принялись выискивать цели среди пехоты.
Один из снарядов, выпущенных танками, упал непо-
далеку от моего окопа. Когда он взорвался, я на миг по-
думал, что мне конец и я действительно стану трупом с
отвратительной наполовину выбритой бородой. Но, к
счастью, нас с Михаэлем даже не зацепило ни одним
осколком. Все-таки наш окоп был сооружен достаточно
хорошо. Я заставил себя собраться и продолжил вести
огонь по врагу.
В результате боя мы вместе с панцер-гренадерами
уничтожили множество пехотинцев- противника и три
танка. Остальные два танка сумели отойти.
Мы оставались настороже, ожидая новых атак. Через
некоторое время ко мне прибежал связной от команди-
ра роты. Оказалось, всего в паре километров от нас со-
юзники пытаются соорудить понтонный мост через ре-
ку. Этого нельзя было допустить, и от моего снайпер-
ского взвода требовалось помешать работе полевых
инженеров.
Надо сказать, в моем взводе к этому моменту оста-
валось всего одиннадцать человек и пополнений в бли-
жайшее время не ожидалось. Мы двинулись вперед,
216
предварительно разделившись на две группы, одну из
которых возглавил я, а другую Михаэль.
Когда мы достигли холмов, возвышавшихся над уча-
стком реки, где инженеры противника сооружали мост,
мы сразу натянули на себя маскировочные сетки. Наши
две группы заняли позиции с разных сторон моста. Нам
было некогда окапываться. К тому же это могло при-
влечь внимание противника. И мы в качестве укрытий
использовали просто неровности местности. Бойцы
рассредоточились, и по моему сигналу весь взвод ра-
зом открыл огонь.
Мы вели огонь с расстояния менее трехсот метров,
поэтому едва ли не каждая наша пуля попадала в цель.
За несколько минут мы уничтожили не менее двух де-
сятков полевых инженеров. Но потом по нам открыла
огонь пехота противника, а следом за ней ударили и ми-
нометы.
Просматривая местность через оптический прицел, я
начал искать минометчиков. И вдруг я увидел британ-
ского снайпера, который целился в меня. Прежде чем я
успел нажать на спусковой крючок, этот снайпер рухнул
с дырой во лбу, убитый кем-то из наших снайперов. Од-
нако в тот момент, когда в него попала пуля, он сам, ви-
димо, еще успел выстрелить. Правда, при этом ствол
его винтовки все-таки немного сдвинулся. Возможно,
всего на пару миллиметров. Но этого хватило, чтобы пу-
ля, которая должна была попасть мне в голову, прошла
немного ниже. В результате я лишился среднего и бе-
зымянного пальцев на левой руке, а мой карабин при-
шел в негодность. Я заорал от болевого шока.
Ко мне тут же подскочил один из ефрейторов, слу-
живших в моем взводе.
— Сержант, успокойтесь! Сейчас я вас перебинтую.
Мы позаботимся о вас, все будет хорошо.
Как только кисть моей левой руки была перебинтова-
217
на, я осмотрел свой карабин. Он был вряд ли годен для
стрельбы, но прицел остался невредим, и это утешало.
Между тем мои снайперы уже отступали под огнем пре-
восходящих сил противника.
Мы вернулись к своим. Нас уцелело только восемь
человек. Но мы выполнили задачу и задержали возведе-
ние понтонного моста. Можно было предположить, что
противнику удастся не так быстро соорудить его, учиты-
вая, что значительная часть их полевых инженеров была
уничтожена нами.
В обстоятельствах, сложившихся тогда, у нас был на
счету каждый снайпер, а тем более командир взвода.
Поэтому, после того как мои раны были обработаны ме-
диками, я остался вместе со своим взводом.
Убедившись, что мой цейсовский прицел ничуть не
пострадал, я установил его на другой карабин К98к и
вскоре приспособился стрелять ничуть не хуже, чем
раньше, несмотря на отсутствие двух пальцев на левой
руке. Главное, была целая моя правая кисть. Ее указа-
тельный палец все последующее время исправно нажи-
мал на спусковой крючок и позволил мне уничтожить
еще много врагов.
Нам приходилось отступать, но тем не менее мы мак-
симально задерживали продвижение противника. К то-
му моменту, когда союзники начали преодолевать вслед
за «Линией Вольтурно» «Линию Рейнхарда», наша рота
уже фактически действовала вместе с 14-й панцер-гре-
надерской дивизией, которая, по сути, состояла из ос-
татков других дивизий, практически разбитых за время
отступления.
14 января, вконец измотанные, мы отступали с остат-
ками панцер-гренадерской дивизии к «Линии Густава»,
которая была первым из укреплений нашей «Зимней ли-
нии». В «Линию Густава» входило множество бетонных
бункеров с обычными артиллерийскими и противотан-
218
ковыми орудиями, средствами противовоздушной обо-
роны и тяжелыми пулеметами. Но меня особенно впе-
чатлило, когда я увидел встроенные в оборонительные
сооружения танковые башни, которые могли вести пу-
шечный огонь.
Замечу также, что при возведении «Линии Густава»
нашими инженерами были грамотно использованы и ес-
тественные преграды. Так, передний край этой линии
примыкал к рекам Гарильяно, Лири и Рапидо. Их берега
вскоре были основательно заминированы, а долины рек
Гарильяно и Рапидо затоплены водой.
На нашем участке гарнизон «Линии Густава» открыл
дамбу как раз в тот день, когда мы прибыли туда. Это
было 16 января. Я с удовлетворением наблюдал за тем,
как прибрежная территория превращается в болото.
Мне вспомнились российские дороги, состоявшие осе-
нью из сплошной грязи. По ним было очень тяжело про-
езжать на машинах и даже на танках. Это позволяло на-
деяться, что затопление долин рек также замедлит про-
движение союзников.
Наша рота была размещена в нескольких бетонных
бункерах, входящих в систему обороны «Линии Густава».
Некоторые из парашютистов также заняли пулеметные
и минометные гнезда. В бункерах мы были защищены
от огня противника стенами 45-сантиметровой толщи-
ны, расположенными под острым углом к поверхности
земли, благодаря чему они лучше отражали снаряды и
пули. Слой бетона над нашими головами также был
весьма значительным. Таким образом, в бункере мы мог-
ли ощущать себя достаточно защищенными от огня про-
тивника. Более того, пространство перед бойницами
было расчищено от деревьев, кустов и других естест-
венных укрытий, чтобы враг не мог подобраться к нам
незаметно. Также наших противников ждал неприятный
219
сюрприз в виде заминированных подступов к нашим по-
зициям.
Наш бункер находился примерно в ста пятидесяти
метрах от реки. Остаток дня мы провели за изучением
окружающей территории, чисткой оружия и отдыхом.
Мы надеялись, что хоть здесь у нас будет несколько
дней передышки.
В ту ночь мы впервые за долгое время смогли позво-
лить себе хоть немного расслабиться и провалились в
глубокий сон без снов. Однако в середине ночи нас раз-
будил грохот артиллерийских орудий, доносившийся
откуда-то с юга. Сначала мы не придали этому значе-
ния, но потом разрывы снарядов начали приближаться к
нашему бункеру, и стало окончательно понятно, что это
ведет огонь артиллерия противника.
Я заставил себя подняться с койки и подскочить к
бойнице. Я надеялся, что ни один из снарядов не разо-
рвется настолько близко, чтобы меня смогли достать
осколки. Через несколько секунд мне показалось, что я
увидел что-то при вспышке очередного разрыва. Взяв
бинокль, я вскоре заметил солдат противника на проти-
воположном берегу реки. Это были полевые инженеры,
сооружавшие понтонный мост. Я тут же приказал своим
бойцам занять места возле бойниц,-но не высовываться
без моего приказа.
В наши бункеры была проведена связь, чтобы мы
могли докладывать командованию о наступлении про-
тивника. Я подозвал к себе Михаэля и поручил ему до-
ложить о случившемся в штаб, а сам продолжил наблю-
дение.
Когда в штабе узнали о том, что противник пытается
соорудить понтонный мост, в нашем секторе тут же за-
работала артиллерия, а мне приказали выступить в ка-
честве наводчика. После того как упал первый снаряд, я
отдал команду Михаэлю:
220
— Скажи им, пусть возьмут на пятьдесят метров за-
паднее.
Однако следующий снаряд также не поразил инжене-
ров противника.
— Пусть возьмут на десять метров восточнее, — ска-
зал я.
И третий снаряд угодил точно в то место, где поле-
вые инженеры начали сооружать понтонный мост. От
него не осталось и следа. Однако тут же в сторону на-
шего бункера открыли огонь пулеметчики противника.
Огонь был таким плотным, что пули то и дело залетали в
бойницы, ударяясь о противоположную стену. Но мы за-
легли позади бойниц и оставались невредимыми. Мы
грамотно разместились, и даже если бы какая-то пуля
отрикошетила в нас, это вряд ли привело бы к смер-
тельному исходу или очень серьезному ранению.
Наша артиллерия продолжала вести огонь по про-
тивнику. Это продолжалось очень долго, но наконец ар-
тиллерийские снаряды перестали взрываться рядом с
нашим бункером. Это означало, что артиллерия против-
ника замолкла. Огонь пулеметов также ослаб. Вслед за
этим наша артиллерия также перестала вести огонь,
чтобы не тратить снаряды без крайней необходимости.
Пришла наша очередь уничтожать противника. Посмот-
рев в бойницу, я увидел, что несколько небольших групп
солдат союзников уже находятся на нашем берегу, а
еще несколько лодок подплывают к берегу. Я приказал
своим бойцам открыть огонь. Одновременно с нами
стрелять по противнику начали пулеметчики.
Положение солдат союзников было безнадежным.
Они пытались окапываться, но наши пули настигали их
раньше, чем они успевали сделать более-менее полно-
ценный окоп. Как наши бойцы зло шутили после этого
боя, они успели в лучшем случае вырыть себе могилы.
Причем, что самое главное, на наш берег удалось пере-
221
правиться не более чем сотне солдат противника. Ду-
маю, что на противоположном берегу и при переправе
их погибло в несколько раз больше. Все-таки наши ар-
тиллеристы знали свое дело.
Огонь из наших бункеров позволил ликвидировать
всех врагов, перебравшихся на наш берег. Некоторым
из них удалось немного продвинуться вперед, но они тут
же подорвались на минах, установленных на подходах к
бункерам. Таким образом, наступление противника бы-
ло остановлено еще до того, как начало светать. Тела
врагов так и остались лежать там, где они были. Мы не
могли даже подойти к ним, чтобы забрать оружие и бое-
припасы, поскольку были отделены от них плотным мин-
ным полем.
Утро и день прошли спокойно. Противник больше не
пытался устраивать атаки на нашем участке. На следую-
щий день я получил письмо от Ингрид. В нем были
очень тяжелые для меня новости. Моя мама погибла во
время бомбежки. Одна из бомб, сброшенных союзника-
ми, угодила прямо в нашу булочную как раз в тот мо-
мент, когда мама была там. Булочная была пристроена к
нашему дому, который тут же загорелся. К счастью, Ин-
грид и Курт в это время были дома, а не в булочной, и
они успели вовремя выбежать наружу. После этого они
поселились у Фридриха, дяди Ингрид, на ферме под
Гамбургом.
Смерть матери ошеломила меня. Если бы я был мо-
ложе и не пережил всего, что пережил к этому моменту,
я б разрыдался. Но я просто снова и снова перечитывал
письмо в полном оцепенении, нервно постукивая паль-
цами по прикладу своего карабина.
Заплакал я позже, когда уснул весь мой взвод.
Я вспоминал, как мать играла со мной в детстве, как она
учила меня выпекать хлеб. А как мама боялась, что меня
убьют на войне. По иронии судьбы я выжил на передо-
222
вой, а она погибла, оставаясь в глубоком тылу. Я без-
звучно плакал и вспоминал, вспоминал...
Когда я окончательно осознал, что больше никогда
не увижу свою маму, меня охватила безумная ярость.
Мне хотелось убить всех англичан и американцев. Мне
хотелось убить даже Гитлера. Тогда я впервые отчетли-
во понял, что ему следовало остановиться после при-
соединения Судетов. Впрочем, ничего уже было не из-
менить. Со смертью матери я понял, что война действи-
тельно пришла в Германию и что теперь мы воюем за
то, чтобы отстоять свою землю. Это приводило в отчая-
ние, но одновременно заставляло бороться до конца.
Перед тем как противник начал новую атаку, у нас
оказалось четыре дня передышки. 21 января, еще до
рассвета, артиллерия союзников начала обстреливать
наши позиции. После этого целая дивизия американ-
ских пехотинцев попыталась пересечь реку в том же
месте, что и их предшественники. Это было не самым
разумным решением с их стороны. К этому моменту для
обороны нашего участка была стянута дополнительная
артиллерия, пулеметы и минометы. На вражеских сол-
дат, пытавшихся переправиться, обрушился огонь из
всех видов вооружения, которое было в нашем гарнизо-
не. Мы, снайперы, уничтожали бойцов противника мет-
кими выстрелами с дальней дистанции. В результате
пересечь реку удалось лишь небольшой части амери-
канской дивизии. Однако это им ничего не дало. Еще до
полудня мы частично уничтожили, а частично захватили
в плен всех, кто уцелел при переправе.
На следующий день, 22 января 1944 года, войска со-
юзников с моря высадились на побережье в Анцио, по-
зади «Линии Густава». Это серьезно осложняло нашу
ситуацию, но мы уже были достаточно закалены боями,
чтобы это могло сломить наш боевой дух. Нам пред-
стояли новые тяжелые бои.
223
Глава двенадцатая
АНЦИО
22 или 23 января нас приве-
ли в состояние повышенной боевой готовности в связи
с высадкой союзников на побережье в Анцио, то есть в
80 километрах от наших позиций. К этому времени до
нас также начали доходить слухи, что советские войска
успешно продвигаются к Польше. Мы ощущали себя за-
жатыми между двух огней и с тревогой думали о буду-
щем.
Вскоре после этого нам, парашютистам, сообщили,
что мы должны покинуть «Линию Густава» и вновь со-
единиться с основными силами нашей 4-й парашютной
дивизии, которая в этот момент дислоцировалась в Кас-
сино и как раз получала пополнения и проходила пере-
формирование.
Мы приехали туда на грузовиках. К нашему прибы-
тию город уже осаждали войска союзников. По нему ве-
ла огонь артиллерия, и кругом взрывались снаряды.
Один из них прямо на моих глазах поразил церковный
купол.
4-я парашютная дивизия благополучно пережидала
артобстрел в многочисленных траншеях в северной час-
ти города. Вскоре мы достигли бункера, в котором рас-
полагался дивизионный штаб. Наши бойцы тут же пере-
местились в окопы. А я вместе с командиром роты от-
правился на доклад к руководству дивизии.
Там я узнал, что основная часть бойцов нашей роты
224
будет распределена по другим частям дивизии, по-
скольку в них очень много новобранцев, которых крайне
необходимо разбавить опытными бойцами. Я попытался
отстоять хотя бы свой сильно поредевший взвод, убеж-
дая полковника из штаба, насколько может быть эффек-
тивным в боевых действиях целый взвод снайперов, со-
бранных вместе.
Но полковник был непреклонен:
— Сержант, ваши снайперы будут столь же эффек-
тивно действовать и в других частях. А их меткие вы-
стрелы воодушевят бойцов, которые еще не нюхали по-
роха.
— Но господин полковник...
Он перебил меня. Кажется, мои возражения начали
раздражать его:
— Никаких «но». Свободны, — посмотрев на мою фор-
му с нашивками и наградами за многочисленные кампа-
нии, полковник вдруг смягчился и сказал мне вслед: —
Сержант, можете составить список из трех людей, кото-
рых вы обязательно хотите оставить у себя. Я распоря-
жусь, чтобы их не забрали от вас.
Я решил оставить Михаэля, Рольфа, ответственность
за судьбу которого я ощущал после смерти Зоммера, а
еще я попросил, чтобы в мой взвод перевели Конрада.
Полковник сдержал свое слово, и таким образом в моем
взводе было три бойца, на которых я определенно мог
положиться. Тот же Рольф, несмотря на молодость, уже
успел многому научиться и привыкнуть к войне, но, что
самое главное, он был одаренным снайпером.
Среди новых солдат, влившихся в мой взвод, очень
многие оказались ровесниками Рольфа, а то и младше
его и даже несовершеннолетними. Большинство из них,
как и говорил полковник, действительно не нюхали по-
роха. Среди них не оказалось снайперов. Но зато они
были полны решимости сражаться за Германию. Я очень
225
надеялся, что эта решимость не пропадет после перво-
го же боя. Новобранцы были буквально нашпигованы
пропагандой и идеологией. Они были из другого поко-
ления. В отличие от меня они не сомневались ни в еди-
ном слове фюрера. Новички не понимали, в сколь слож-
ном положении оказались войска Вермахта, теснимые
на всех фронтах, но верили, что Германия неизбежно
победит, даже если ей придется в одиночку противосто-
ять всему миру. Однако они были не так уж плохо подго-
товлены, и я надеялся, что от них будет толк в бою.
Впоследствии мои надежды оправдались. В моем
взводе не оказалось ни одного труса, ни одного нытика.
А ведь воевать нам приходилось в жутких условиях. Нас
изматывали почти непрерывные бои, нас изматывала
погода. Дожди шли почти непрерывно, мы постоянно
были по уши в грязи, потому что даже в окопах стояла
вода. Тем не менее это играло нам на руку. Союзники
переносили подобную погоду гораздо тяжелее, чем не-
мецкие солдаты.
Войска союзников в Италии к этому моменту пред-
ставляли две огромные армии. Одна из них была на юге,
атаковала «Линию Густава» и продвигалась на север.
Другая находилась у Анцио и пыталась продвигаться к
«Линии Густава» с севера. Мы оказались как бы зажаты-
ми между двух гигантских клешней.
Из Кассино нас через три дня перебросили под го-
род Камполеоне, где наши войска перегруппировыва-
лись для контратаки захваченного союзниками плац-
дарма у Анцио. Однако наша атака не началась не-
замедлительно. Нам было приказано окопаться, и мы
оставались в окопах еще около недели. За это время ту-
да прибыла 715-я моторизированная пехотная дивизия,
дивизия «Герман Геринг» и половина частей 3-й панцер-
гренадерской дивизии. Прибытие другой половины час-
226
тей этой дивизии задержалось из-за авиаударов союз-
ников, уничтоживших ряд мостов на их пути.
В середине ночи с 31 января на 1 февраля нас разбу-
дил грохот стрельбы, доносившийся с юга. Это были
разрывы артиллерийских снарядов, мин и выстрелы из
стрелкового оружия. Мы все поняли: что-то произошло.
Вскоре к нам прибежал связной и сообщил, что войска
союзников атакуют и мы должны находиться в состоя-
нии полной боевой готовности, чтобы выдвинуться впе-
ред, как только получим приказ.
Этот приказ мы получили только на рассвете, хотя
грохот боя не утихал всю ночь. Особенно громким он
был с юго-запада, где дислоцировалась 715-я мотори-
зированная пехотная дивизия Вермахта. Впоследствии
мы узнали, что частями этой дивизии был практически
полностью уничтожен батальон американских рейндже-
ров.
В течение двух следующих дней наш взвод поддер-
живал своим огнем немецкие части, находившиеся на
передовых позициях. Из боев того периода мне запом-
нился только случай, когда во время атаки американ-
скому солдату удалось запрыгнуть в окоп к нашему пу-
леметчику. Пулеметчик в этот момент менял патронные
ленты в пулемете, и американец насадил его на штык,
после чего развернул пулемет в нашу сторону. Но он ус-
пел дать лишь одну короткую очередь, и его прикончила
моя пуля.
Артиллерия противника, в том числе и тяжелые ору-
дия флота союзников, вела по нам крайне интенсивный
огонь. И мы были вынуждены отступить в город. Войска
союзников вышли к Камполеоне 3 февраля.
Наша 4-я парашютная дивизия не собиралась без
боя сдавать город врагу. Едва ли не каждое здание мы
превратили в опорный пункт. И мы собирались продер-
227
жаться как можно дольше, ведь Камполеоне уже не дос-
тавала тяжелая артиллерия с кораблей союзников.
Мой взвод занял позиции в одном из многоквартир-
ных жилых домов. Это было массивное пятиэтажное
здание. Но в нем уже не оставалось ни одного жителя.
Почти все они покинули город еще до начала уличных
боев.
В доме, который мы заняли, практически все стекла
были выбиты взрывными волнами. Лестница была усея-
на осколками, которые хрустели под нашими ботинка-
ми, когда мы поднимались по ней. Наконец мы достигли
пятого этажа. Там мы выбрали несколько квартир, из
которых был хороший обзор южной части города, кото-
рая теперь превратилась в поле боя.
Надо сказать, в каждой из квартир все вещи были
разбросаны в ужасном беспорядке. Либо жители соби-
рались в крайней спешке, либо кто-то из солдат уже ус-
пел здесь помародерствовать.
Я распределил своих бойцов по позициям, особое
внимание уделив размещению пулеметчиков. Впрочем,
от них и от обычных стрелков было не слишком много
пользы, пока враг не приблизится к нам. Я очень жалел,
что со мной нет моего прежнего снайперского взвода.
Мы, оставшиеся во взводе снайперы, также тщатель-
но выбрали свои позиции и начали наблюдение. Перед
домом на расстоянии метров ста от него и дальше было
множество воронок от снарядов. Когда артобстрел за-
тих, мы увидели приближающихся рейнджеров. Они пе-
рескакивали из воронки в воронку, используя их как ук-
рытие. Когда они были метрах в шестистах от нас, я дал
команду, и мы, снайперы, открыли огонь.
Сделав пять выстрелов, я промахнулся всего два
раза, что было вполне неплохо, учитывая значительное
расстояние и то, что наши противники были в движении.
Думаю, что результативность стрельбы Михаэля была
228
примерно такой же или немного хуже, чем у меня. Воз-
можно, и Рольфу удалось уничтожить хотя бы одного
врага.
Американцы начали растерянно озираться по сторо-
нам и замедлили свое продвижение. Они не понимали,
откуда по ним ведут огонь. Это воодушевило остальную
часть моего взвода, но я приказал никому из них не от-
крывать огонь, пока рейнджеры не приблизятся к нам на
расстояние хотя бы двухсот-трехсот метров.
По мере приближения противника нам, снайперам,
становилось все легче поражать цели. Втроем мы унич-
тожили не менее двух десятков рейнджеров. Конрад в
это время так и изнывал от бездействия. В подобной
ситуации никому из нас не требовался наводчик, а Кон-
рад, к его глубокому сожалению, так и не научился мет-
ко стрелять из снайперской винтовки.
Наконец рейнджеры приблизились к нашему дому на
достаточное расстояние, и мои пулеметчики по моей
команде разом открыли огонь. Только тогда американ-
цы наконец поняли, откуда стреляли по ним. Но было
поздно, к этому моменту уже весь мой взвод открыл
огонь по рейнджерам. Они попытались отстреливаться,
но, видимо, уже не были готовы сражаться до конца.
Они потеряли слишком многих своих товарищей при
продвижении в направлении нашего дома. Случившееся
деморализовало рейнджеров, и не прошло и десяти ми-
нут, как они начали отступать. В результате в моем взво-
де был всего один раненый, а все остальные остались
целы и невредимы.
— Отличная работа, — сказал я. — Бьюсь об заклад,
эти шакалы не рискнут сунуться сюда до наступления
темноты!
Возможно, мои слова прозвучали несколько теат-
рально. Но мне было необходимо поднять боевой дух
229
моих молодых бойцов. От этого в дальнейшем могло за-
висеть очень многое.
Тем не менее через некоторое время нашу часть го-
рода начала обстреливать полевая артиллерия про-
тивника. Несколько снарядов угодили в нижние этажи
нашего здания. Однако нам это не принесло никакого
вреда.
Но мы оставались начеку. Передовые окопы против-
ника находились всего в километре от нас. Я знал, что с
наступлением ночи передовые силы врага ворвутся в
город и нам предстоит жестокий бой.
Однако в город входили и дополнительные войска
Вермахта. Перед самым наступлением темноты первый
этаж нашего здания занял еще один взвод из нашей ди-
визии. От этого на душе у нас стало спокойнее. Возмож-
но, мы излишне расслабились. Никто из нас не заметил,
как рейнджеры просочились к зданию, и мы услышали,
что на первом этаже завязался бой.
Мы тут же устремились туда. Повесив винтовку на
плечо, я вооружился своим МР-38, который всегда вы-
ручал меня в ближних боях. Однако у большинства моих
бойцов, и даже у Михаэля, были только винтовки. Но за-
то рядом со мной был Конрад, и от этого у меня на душе
было гораздо спокойнее, когда мы бегом спускались по
ступенькам вниз.
Пробежав несколько лестничных пролетов, мы едва
не наткнулись на двух рейнджеров. Прежде чем я и они
успели что-либо сообразить, Конрад срезал их очере-
дью из своего пистолета-пулемета. Мы вбежали в кори-
дор.
Американские солдаты в это время были там и вели
огонь по нашим товарищам, отступившим в квартиры.
Они не ожидали, что кто-то ворвется и нападет на них с
тыла. Мы тут же все разом открыли огонь.
Ни рейнджеры, ни другой взвод нашей дивизии сра-
230
зу не успели сообразить, что произошло. Поэтому мы
без труда перестреляли большую часть бойцов против-
ника, но вдруг в нашу сторону полетела граната, кото-
рую метнул, скорее всего, кто-то из немецких бойцов,
занявших оборону в одной из квартир. Мы тут же отско-
чили к лестнице. Но один из наших молодых бойцов не
был достаточно проворным и, как выяснилось потом,
получил очень серьезное ранение. И я не уверен, что
врачам удалось спасти его жизнь.
Но, так или иначе, отскочив к лестнице, мы заорали
по-немецки:
-- Свои!
При этом Конрад как-то умудрился, несмотря на тво-
рившуюся вокруг неразбериху, добить короткими оче-
редями еще нескольких уцелевших рейнджеров.
Бой стих. Мы отстояли здание. Двое наших бойцов
побежали за находившимися неподалеку медиками. Во
взводе, занимавшем первый этаж, оказалось целых семь
или восемь раненых.
Прежде чем медики успели появиться, к нам прибе-
жал связной. Он передал нам приказ передвигаться на
соседний участок, на котором наступали танки против-
ника.
В спокойной обстановке мысль о сражении с танками
противника привела бы меня в ужас, но мы были разго-
рячены боем и не задумываясь устремились в сектор,
указанный связным.
Там мы действительно увидели колонну вражеских
танков, подступавшую к городу. Танковые траки оглуши-
тельно грохотали. От этого звука у меня сводило живот,
мне вспоминались танки Т-34 на Русском фронте.
Позади танков союзников следовала пехота. Танко-
вые пушки и пулеметы, равно как и пехотинцы, вели не-
прерывный огонь в нашу сторону, и нам приходилось
прятаться за неровностями местности и углами зданий.
231
Однако когда танки приблизились достаточно близко,
немецкие парашютисты разом открыли по ним огонь из
«панцерфаустов» и «панцершреков». И вот передовые
танки задымились. Мой взвод в это время вел огонь по
вражеским пехотинцам, сопровождавшим танки. Мы ос-
тановили наступление. А вскоре после этого к зоне боев
начали продвигаться немецкие танки, сопровождаемые
панцер-гренадерами.
В итоге танки союзников были частично уничтожены,
а частично отступили. Более того, пехота противника,
уже успевшая занять ряд зданий, оказалась отрезанной
от остальных сил союзников. Многие из этих пехотинцев
вскоре сдались нам в плен. Но попадались и те, кто
упорствовал. В этом случае нам не оставалось ничего
другого, кроме как уничтожать здания, в которых они за-
сели, огнем из танковых пушек и минометов.
К рассвету город был полностью очищен от сил про-
тивника, а вражеские войска отступили на юг. И уже
днем, то есть 4 февраля, наши войска развернули на-
ступление. В ходе его в воздухе развернулись бои меж-
ду Люфтваффе и авиацией союзников. При этом само-
леты союзников также старались атаковать наши назем-
ные войска. Впрочем, и немецкая авиация в долгу не
оставалась.
Однако мы продвигались вперед. Конечно, в ходе на-
ступления мы несли значительные потери как в людях,
так и в технике. Несколько наших танков было уничтоже-
но бомбардировщиками и сухопутными войсками союз-
ников. И тем не менее мы заставили противника отсту-
пать в течение двух дней, пока не достигли города Ап-
рилио, где войска союзников попытались прекратить
свое отступление, заняв позиции в здании фабрики. Эта
фабрика состояла из трех массивных кирпичных зда-
ний. Мы атаковали их артиллерийским огнем, а потом
взяли фабрику штурмом.
232
На следующий день фабрика была контратакована
двумя пехотными дивизиями противника. Наши войска к
этому моменту находились не только внутри фабрики,
но и окопались вокруг нее. Мы были хорошо подготов-
лены к встрече с противником, однако мы не ожидали
того, что он на нас обрушится с такой силой.
Нас постоянно бомбили бомбардировщики союзни-
ков, а артиллерия вела по нам столь интенсивный огонь,
какого я еще не видел за все годы войны. Вряд ли будет
преувеличением сказать, что на один снаряд, выпущен-
ный нашими орудиями, приходилось двадцать снаря-
дов, выпущенных вражеской артиллерией. В результате
вокруг фабрики было больше воронок, чем окопов, а
многие из окопов получили прямое попадание снаряда.
Я и мои бойцы находились в окопах в двухстах мет-
рах позади фабрики. Во второй половине дня я принял
решение отойти еще на пару сотен метров, когда снаря-
ды противника начали падать совсем рядом с нами. Пе-
ребравшись ползком на новое место, мы сразу начали
рыть новые окопы. Вскоре после того, как они были го-
товы, артобстрел закончился, и мы увидели, что солда-
ты противника начали наступление на фабрику.
Мы тут же поспешили вернуться на прежние пози-
ции, чтобы эффективнее вести огонь по атакующим.
Бой разгорелся страшнейший. Он не утих даже с насту-
плением ночи. Но в конце концов нам удалось отбить
атаку.
В течение нескольких последующих дней масштаб-
ных боевых действий уже не было. И мы, и бойцы про-
тивника оставались на своих позициях, и возникали
лишь локальные перестрелки.
Естественно, в подобной ситуации мы, немецкие снай-
перы, не раз выходили на охоту. У союзников также бы-
ли снайперы. Одному из них удалось уничтожить не-
233
сколько бойцов из нашего взвода, но мы с Михаэлем в
конечном итоге убили его.
Между тем к нам каждый день прибывали пополне-
ния. Среди них было все больше молодых и даже несо-
вершеннолетних бойцов, а также мужчин в возрасте от
пятидесяти пяти лет и старше. Боевой дух как у розово-
щеких гитлерюгендовцев, так и у седовласых фольк-
сштурмистов был еще достаточно высок. Но их боевые
качества оставляли желать лучшего. Впрочем, в это вре-
мя мы радовались уже и таким пополнениям. Однако
армия союзников также беспрестанно пополнялась све-
жими силами, при этом у них это были отборные, хоро-
шо подготовленные бойцы.
16 февраля 1944 года наши войска начали очередное
наступление. На этот раз перед нами стояла задача
окончательно ликвидировать плацдарм у Анцио. При
этом впервые за долгое время у нас даже было некото-
рое, хотя и незначительное, численное преимущество
над противником.
Что интересно, перед началом наступления наши са-
молеты разбросали листовки, чтобы повлиять на боевой
дух союзников. В них они могли прочитать о том, что
худшее для них еще впереди и что, пока они здесь вою-
ют с нами, евреи-уклонисты спят с их подружками, а
коммунисты готовятся захватить мир. Последнее под-
твердилось сразу после войны, когда половина Европы
оказалась под ярмом коммунизма. Это произошло толь-
ко потому, что западные страны вовремя не прислуша-
лись к предостережениям Германии.
Наступление немецких войск поначалу проходило не
слишком удачно. Возглавлявшие наступление элитный
учебный полк и дивизия «Герман Геринг» на первых по-
рах не смогли ощутимо продвинуться. Ситуацию спасла
именно наша 4-я парашютная дивизия. Нам удалось
продвинуться почти до самой железнодорожной ветки.
234
Дальше нас остановил яростный огонь противника с хо-
рошо укрепленных позиций. Мы спешно начали окапы-
ваться, но не отступили.
Надо сказать, что при этом только в моем взводе по-
гибла едва ли не половина бойцов. Все они были нович-
ками. Михаэль грустно пошутил по этому поводу, что
нам, повоевавшим в России, пули союзников уже не мо-
гут причинить вреда.
Удерживать завоеванные позиции было очень тяже-
ло. Нас постоянно бомбили вражеские бомбардировщи-
ки, по нам вела огонь пехота противника. Однако наш
успех подстегнул другие немецкие части настойчиво
продвигаться вперед.
Помимо обычных танков в тех боях были применены
мини-танки «Голиаф», являвшиеся нашим новейшим
оружием Вермахта. Строго говоря, официально «Голи-
аф» именовался спецмашиной и, по сути, являлся на-
земной гусеничной самоходной миной, но выглядел
именно как маленький танк. Его высота была всего 67
сантиметров, а длина — 160 сантиметров. При этом ка-
ждый из столь миниатюрных танков мог нести на себе
до 75 килограммов взрывчатки и имел дистанционное
управление. Но, что самое главное, «Голиафы» были не-
уязвимы для стрелкового оружия. Их применение вне-
сло значительную панику в ряды противника.
В результате остальные наши войска также продви-
нулись вперед на пять и более километров. Союзники
не ожидали этого, их охватила паника. Как я узнал впо-
следствии, пораженные успехом нашего наступления,
они спешно сжигали важные документы, находившиеся
в их штабах, и вооружали даже поваров и писарей, что-
бы те воевали с нами.
Интенсивные бои продолжались несколько дней. К со-
жалению, нам интенсивно противодействовала авиация
и артиллерия союзников, а наша армия уже была не та-
235
кой боеспособной, как прежде. Но тем не менее это на-
ступление вполне можно назвать успешным. Нашим
войскам удалось почти ликвидировать плацдарм в Ан-
цио. При этом мы окружили и сковали значительную
массу войск союзников, которые не могли теперь про-
должить наступление на данном направлении. Наши
войска также закрепились на позициях и оставались на
одном месте в течение двух недель. За это время между
нами и противником периодически возникали локаль-
ные бои, но в результате их мало что изменялось.
Наконец 4 марта началось то, что стало нашим по-
следним наступлением в Анцио. Как и две недели тому
назад, мы делали все от нас зависящее, чтобы про-
рваться вперед. Но в итоге мы лишь вышли к хорошо ук-
репленным позициям противника, где мы были встрече-
ны ураганным огнем. У нас уже не было достаточного
количества войск и техники, чтобы взять эти позиции.
Тысячи немецких пехотинцев погибли. Наступление, сто-
ившее огромной крови нашим войскам, продлилось все-
го шесть дней.
После этого в боях наступило короткое затишье, и
нам было объявлено, что мы снова должны перейти к
обороне. И мы опять начали отступать, дерясь за каж-
дый метр земли.
«Линия Густава» подверглась интенсивным атакам в
ходе весеннего наступления союзников. В середине мая
противнику удалось захватить Кассино, из-за чего в
«Линии Густава» образовалась существенная брешь.
С этого момента 6-й корпус союзников, который был
сосредоточен под Анцио, возобновил наступление. 10-я
армия Вермахта, в которую входила наша 4-я парашют-
ная дивизия и еще несколько дивизий, начала тактиче-
ское отступление на север.
25 мая 2-й и 6-й корпуса союзников соединились. На
нас обрушились объединенные силы войск противника,
236
сражавшихся под Анцио и атаковавших «Линию Густа-
ва». Все, что нам оставалось, это отступать, продолжая
применять тактику выжженной земли. У нас было очень
мало времени на сон. Мы старались перемещаться пре-
имущественно под покровом темноты, а время для сна
выбирать днем. Так мы отступали до самого Рима.
4 июня 1944 года Рим был взят войсками союзников.
Верховное командование Вермахта приняло решение
не вести боев за город. Что ж, это сберегло жизни мно-
гим из нас, а возможно и мне самому. Через два дня со-
юзники открыли второй фронт во Франции. Они атако-
вали побережья Нормандии с моря, с воздуха и огром-
ной сухопутной армией. Я оставался в Италии еще шесть
месяцев, пока мне и моим бойцам не было приказано
ехать в Германию. Мы должны были участвовать в круп-
ном немецком контрнаступлении в Арденнах, носившем
кодовое наименование «Вахта на Рейне».
Глава тринадцатая
ВАХТА НА РЕЙНЕ
В ноябре в боях на террито-
рии Италии наступило затишье. Как Вермахт, так и со-
юзники перемещали оттуда войска для подготовки опе-
раций в Западной Европе. Нашим командованием было
организовано наступление в Арденнах, целью которого
было разгромить силы англичан и американцев в Бель-
гии и Нидерландах. В случае успешного исхода данной
операции нам удалось бы переломить ситуацию на За-
падном фронте и высвободить войска для боев на Вос-
точном фронте.
В целях конспирации данное наступление получило
кодовое наименование «Вахта на Рейне», хотя к Рейну
эта операция, безусловно, не имела никакого отноше-
ния.
Для осуществления наступления Вермахтом были
сосредоточены огромные силы — 6 корпусов, в которые
входило 600 000 бойцов. Правда, о бойцах следует ска-
зать отдельно. Среди них значительный процент состав-
ляли мальчики 14—16 лет и старики — ветераны Первой
мировой. Добавьте к этому еще определенное количе-
ство бойцов, наскоро выписанных из госпиталей, раны
которых не были долечены до конца. В результате ре-
ально боеспособных солдат было на 100—200 тысяч
меньше. В наших танковых дивизиях, предназначенных
для наступления, были такие танки, как «тигр» и «коро-
левский тигр», аналогов которым не было ни у союзни-
238
ков, ни у русских. Однако количество таких танков так-
же, к сожалению, было ограниченным. Таким образом,
наши успехи в ходе «Вахты на Рейне» были обусловлены
талантом и грамотностью командования Вермахта и му-
жеством немецких солдат, а вовсе не численным и тан-
ковым превосходством, как это пытаются подать неко-
торые американские историки.
Наша парашютная дивизия вошла в состав 6-й танко-
вой армии. Мы дислоцировались около города Прюм,
находившегося всего в нескольких километрах к востоку
от Сент-Вита.
Немецкое наступление началось ранним утром 16 де-
кабря 1944 года. Когда мы начали двигаться маршем
позади танковой колонны, было еще темно. В окружаю-
щей тишине рев моторов наших танков был слышен
особенно отчетливо. Мы шагали по земле, покрытой
снегом, а вокруг были белые деревья.
Так мы двигались около двух часов. Наконец наша
часть достигла американских позиций. Там уже окапы-
вались другие пехотные части, а наша артиллерия вела
интенсивный огонь по противнику.
Естественно, мы тоже быстро вырыли окопы на слу-
чай внезапной контратаки американцев. Когда наши
окопы были готовы, мы, снайперы, начали изучать пере-
довые позиции противника. Благодаря интенсивному
артобстрелу американцы не высовывались из своих
траншей, так что практически никто из нас не смог сра-
зу найти себе цель.
На американских позициях было немало бункеров,
защищенных сверху толстыми бревнами. Вскоре в од-
ном из бункеров я заметил пулеметное гнездо, откуда
велся огонь в нашу сторону. Я быстро уничтожил пуле-
метчика и продолжил наблюдение.
Артобстрел продолжался еще полчаса, а потом в на-
ступление двинулись танки, сопровождаемые пехотой.
239
Я заметил, как один из немецких снайперов из другой
части подобрался почти вплотную к американским пози-
циям. Видимо, это был новичок, который не умел вести
огонь с дальнего расстояния. Поначалу его выстрелы
были очень успешны, но вскоре враги засекли его, и он
погиб.
Бой продолжался еще около часа. В течение этого
времени мне вскоре пришлось повесить на плечо свою
снайперскую винтовку и, вооружившись пистолетом-пу-
леметом, участвовать в ближнем бою. Когда мы врыва-
лись в один из бункеров, в нас полетела граната. Мы с
Конрадом едва успели отбежать за угол, а вот двум дру-
гим бойцам из нашего взвода повезло гораздо меньше,
чем нам: один из них погиб, а другой был серьезно ра-
нен. После этого мы безжалостно изрешетили из писто-
летов-пулеметов всех, кто находился в бункере.
Роты парашютистов постоянно прибывали к месту
боя, и вскоре остатки американских частей отступили.
Мы захватили множество пленных, и вечером, сидя в
окопе, я с Конрадом и Михаэлем распил бутылочку за
то, чтобы дальнейший ход операции был таким же ус-
пешным. У нас появился первый проблеск надежды на
то, что нам удастся переломить ход войны и окончатель-
ная победа будет за Германией.
Конрад даже шутил:
— Вы видели американских пленных? У них никакой
дисциплины! Если бы я когда-то стал, к примеру, гау-
ляйтером Америки, я бы научил их. Они бы еще стали у
меня образцовыми военными!
На следующий день мы продолжили продвижение
вперед. Чем дальше мы продвигались, тем сопротивле-
ние на нашем пути становилось все более упорным. Мы
несли потери, но меня радовало, что все из моих старых
друзей, дожившие до этих боев, оставались живы.
19 декабря мой батальон достиг Сент-Вита. В городе
240
и вокруг него позиции удерживала американская 7-я
бронетанковая дивизия. За время продвижения к Сент-
Виту наша 4-я парашютная дивизия многократно под-
вергалась массированным воздушным атакам, в резуль-
тате чего темп продвижения разных батальонов ока-
зался неодинаковым. Мой батальон достиг Сент-Вита
далеко не первым. К моменту нашего появления на вос-
точных подступах к городу уже чернело множество осто-
вов сгоревших танков — как немецких, так и американ-
ских. На снегу то здесь, то там валялись трупы.
На восточных подступах к городу наш путь преграж-
дали многочисленные американские траншеи. Они были
вырыты по обеим сторонам дороги, и как раз между их
двумя рядами стояло два уничтоженных немецких танка.
Снег вокруг окопов был черным от прошедшего боя. На-
блюдая за позициями врага с безопасного расстояния
(примерно метров с восьмисот), я разглядел, что в око-
пах находились как обычные стрелки, так и пулеметчи-
ки, и бойцы, вооруженные базуками.
Тем не менее, как я узнал впоследствии, американ-
ским войскам, занимавшим позиции в Сент-Вите, не
удалось остановить продвижение наших передовых час-
тей. Основные силы последних просто обошли город с
севера и с юга, когда его не удалось взять с первой по-
пытки. Однако через центр Сент-Вита проходило три
дороги, важные для быстрого продвижения остальных
наших войск. Поэтому нам было приказано взять город
штурмом.
Для осуществления этого задания части 4-й пара-
шютной дивизии должны были ударить по Сент-Виту с
востока, в то время как части 18-й дивизии фольксгре-
надеров обходили город, чтобы ударить по нему с се-
верной стороны.
Подготовка к штурму должна была занять несколько
часов, и у нас, снайперов, было время, чтобы подоб-
241
раться поближе к позициям противника, разведать си-
туацию и заодно уничтожить нескольких врагов своими
меткими выстрелами.
Используя неровности местности, я вместе с Миха-
элем и Рольфом начал осторожно подбираться к пере-
довым окопам американцев. Примерно в трехстах мет-
рах от них мы выбрали подходящую позицию и начали
наблюдение. Через некоторое время один из солдат,
сидевших в окопе, за которым я наблюдал, зачем-то
привстал. Я тут же выстрелил ему в голову. Несколько
американских солдат сразу высунули головы, чтобы по-
нять, откуда раздался выстрел. Незамедлительно в них
угодили пули Михаэля и Рольфа.
Я переводил свой прицел с окопа на окоп, ожидая,
что еще кто-нибудь из американцев, пытаясь понять, от-
куда ведется огонь, также высунет голову. Но вместо
этого в нашем направлении открыли огонь сразу не-
сколько пулеметчиков противника. Мы были вынуждены
прижаться к земле и отползти назад.
Примерно через полчаса начался штурм. Он продол-
жался несколько часов и к наступлению темноты был в
самом разгаре. Именно тогда из города вышли несколь-
ко американских танков «шерман». Они должны были
отбросить наступавших назад. Однако нам удалось под-
жечь из гранатометов два танка, шедших впереди. По-
сле этого остальные танки спешно отошли в город.
Происшедшее вдохновило нас продолжать штурм с
удвоенной силой. Над позициями противника то и дело
вспыхивали немецкие осветительные ракеты, озаряя
все вокруг. Это давало нам, снайперам, возможность
вести прицельный огонь, не просто ориентируясь по
вспышкам на концах стволов, но тщательно выбирая
приоритетные цели.
Бой продолжался всю ночь. Нашим частям удалось
взять Сент-Вит только к утру.
242
После этого у нас был целый день, чтобы передох-
нуть. А на рассвете следующего дня мы вышли из горо-
да и снова устремились вперед. Погода была ясная и
слегка подмораживало. Авиация союзников воспользо-
валась летной погодой, и периодически наносила по
нам удары по мере нашего продвижения. Когда в небе
появлялись самолеты противника, мы открывали по ним
огонь из всего стрелкового оружия, которое у нас было.
Однако им зачастую безнаказанно удавалось сбрасы-
вать на нас бомбы и обстреливать из пулеметов. Хотя
было и некоторое количество случаев, когда нам все-та-
ки удавалось сбить нахальных летчиков. Но, конечно,
это замедляло наше продвижение.
Через неделю наше наступление выдохлось под по-
стоянными авиаударами. Однако главная цель была
достигнута. Нам удалось существенно замедлить насту-
пление союзников в Нормандии, избежать окружения и
полного разгрома немецких войск при отступлении из
Нормандии и Южной Франции, а также выиграть время
для организации обороны на западной границе Герма-
нии.
Тем не менее уже 8 января наши войска, задейство-
ванные в операции «Вахта на Рейне», были вынуждены
начать отступление. Значительная часть наших танков
была либо выведена из строя авиацией союзников, ли-
бо попросту не могла двигаться из-за отсутствия бензи-
на. Как это ни прискорбно, но в последнем случае нам
приходилось оставлять их в ходе отступления. Это вы-
зывало у нас отчаяние. Я в очередной раз подумал о
том, что война, скорее всего, проиграна.
Через два дня мы получили приказ Гитлера удержи-
вать позиции и не отступать ни на единый метр. Это
сразу напомнило мне наши боевые действия зимой в
России, наши боевые действия в Италии. Все это не
предвещало ничего хорошего.
243
В течение следующих четырех месяцев мы вели упор-
ные бои. Ситуация с каждым днем становилась безна-
дежнее. До нас постоянно доходили слухи о новых по-
ражениях немецкой армии на всех фронтах. Нам остава-
лось уповать только на чудо. В этот период я уже твердо
ненавидел Гитлера за то, что он втянул нас во все это,
но при этом считал, что если кто-то и может нас спасти,
то только он.
Однако фюрер не нашел выхода из безнадежной си-
туации, в которой оказалась Германия. Красная Армия
подошла к Берлину, и Гитлер начал стягивать войска
для его обороны. Американцы очень теснили войска
Вермахта на участке, где находилась 4-я парашютная
дивизия, поэтому для защиты немецкой столицы из ди-
визии был отправлен только один наш полк.
Глава четырнадцатая
БЕРЛИН: ПОСЛЕДНЯЯ БИТВА
Мы выехали в Берлин вече-
ром 16 апреля. Перед тем как погрузиться в грузовики,
мы еще успели услышать по радио воззвание Гитлера.
Он обещал нации, что Берлин останется в немецких ру-
ках, а наступление врагов Рейха захлебнется в крови.
— Да, оно захлебнется в крови, но только в нашей, —
мрачно пошутил Конрад. Он словно предчувствовал
свою судьбу.
Надо сказать, к тому времени уже никто не боялся
отпускать подобные шуточки и критиковать действия
властей. Гестапо и партия уже практически не контроли-
ровали взгляды военных, вся эта система развалива-
лась буквально на наших глазах.
По дороге мы с Михаэлем и Конрадом разговарива-
ли о том, какой будет наша судьба, если врагам Герма-
нии удастся удержать победу. Среди нас ходили тре-
вожные слухи о том, что русские расстреливают боль-
шинство офицеров в частях, которые сдаются им в
плен, а солдат отправляют в лагеря в Сибирь, где мо-
розы еще страшнее, чем те, которые пережили мы под
Москвой.
Примерно через час пути наши грузовики останови-
лись. Мост через небольшую речушку, преграждавшую
нам путь, был разрушен. Мы получили приказ продол-
жать двигаться к Берлину пешим маршем.
Мы шли всю ночь и часть следующего дня, пока не
245
достигли небольшого городка, где столкнулись с колон-
ной беженцев, двигавшихся из Берлина. Люди, прохо-
дившие мимо нас, смотрели на нас с озлоблением и
укором. Во всех своих несчастьях они винили нас, воен-
ных. Это было вдвойне обидно, ведь мы, сражаясь с
врагом, каждый день делали все и даже больше, чем
было в наших силах.
Пригорода Берлина мы достигли вечером 17 апреля.
К этому моменту мы были уже окончательно измотаны и
удручены происходящим. В самом Берлине около чет-
верти зданий оказалось в руинах. Правда, надо сказать,
в городе было немало и очень крепких зданий, устойчи-
вых к бомбовым ударам. Особенно это относилось к ря-
ду строений XVIII века. Для их разрушения русской ар-
тиллерии пришлось обрушить буквально град снарядов
на каждое из них.
Мало того, под большинством жилых зданий был глу-
бокий фундамент. В них были многочисленные подвалы.
Подобные архитектурные особенности города, само со-
бой, были использованы для его обороны. Многие дома
и подземные коммуникации были превращены в крепо-
сти. Для этого жителям Берлина было приказано рыть
траншеи и оборудовать огневые позиции.
В обороне нам помогали и естественные препятст-
вия, находившиеся в черте города. Так, река Шпрее шла
через северо-западную часть Берлина, его центр и вы-
ходила на юго-восток. Южные подходы к городу были
прикрыты Тельтовым каналом. Все это создавало серь-
езные препятствия при продвижении войск противника.
Для защиты Берлина в него были стянуты те немно-
гие силы, которые у нас оставались. Так, город защи-
щал LVI танковый корпус генерала Карла Вейдлинга, од-
нако он был укомплектован лишь отчасти и состоял все-
го из двух дивизий: 20-й танковой дивизии войск СС и
недавно сформированной дивизии «Мунхеберг». Обе
246
эти дивизии были истощены предыдущими боями. Кро-
ме того, Берлин оборонялся артиллерийскими и пехот-
ными частями, в том числе и войсками СС. Однако боль-
шинство пехотинцев были мальчишками из «Гитлер-
югенда» и стариками из «Фольксштурма». При этом во
время сражения непосредственно за Берлин советские
войска обладали едва ли не десятикратным численным
преимуществом.
Только беспримерный героизм и отчаяние помогли
нам продержаться так много дней. Окончательно осоз-
нав безнадежность нашего положения, мы сражались
уже ради того, чтобы дождаться, когда к Берлину подой-
дут войска американцев и англичан. Мы понимали, что
если город возьмут армии этих стран, гораздо более
цивилизованных, чем Советский Союз, то участь немец-
кой столицы не окажется столь тяжкой. Но наши надеж-
ды были напрасными: американцы и англичане принес-
ли Берлин в жертву Сталину и не спешили продвигаться
к городу.
О боях за Берлин я не смогу рассказать подробно.
Слишком много лет я старался стереть из своей памяти
то, что было связано с ними. В них я потерял многих
своих самых близких товарищей, а после этих боев на-
ша Германия оказалась на коленях. Однако некоторые
моменты я прекрасно помню и теперь.
Русские танки продвигались в город целыми колон-
нами. У нас крайне не хватало противотанковых орудий
и опытных бойцов, умеющих бороться с танками. Одна-
ко у нас были «панцерфаусты». Эти гранатометы дейст-
вительно представляли собой чудо-оружие, обращаться
с ними могли как четырнадцатилетние подростки, так и
семидесятилетние старики. Но, что самое главное, «пан-
церфаусты» были просты в изготовлении и наши войска
были обеспечены ими в достаточной мере.
Самым главным было подбить передний танк. После
247
этого остальная колонна уже не могла двигаться впе-
ред, и тогда на нее обрушивались новые и новые снаря-
ды, выпущенные из «панцерфаустов». Нам, снайперам,
оставалось только добивать выпрыгивавших из подо-
жженных машин танкистов и советскую пехоту. Это при-
носило очень хорошие результаты на первом этапе со-
ветского наступления и даже подняло наш боевой дух.
Нам казалось, что у нас есть шансы остановить продви-
жение Красной Армии.
Однако вскоре русские начали прибегать к абсолют-
но варварской тактике. Они массированно обстрелива-
ли из артиллерийских орудий район будущего продви-
жения войск. Но этого им было мало. После артобстре-
ла по тому же району начинали вести огонь «катюши».
И только после этого начиналось продвижение танков.
Конечно, подобная тактика была эффективной. Но в
результате ее применения мирные жители гибли гораз-
до чаще, чем военные. Русские были безжалостны к жи-
телям Берлина. Для ведения огня по центру города они
доставили из Померании крепостные орудия, которые
стреляли снарядами весом в полтонны. За время сра-
жения русские сделали по городу около двух миллионов
орудийных выстрелов. В результате этого на Берлин об-
рушилось почти 40 тысяч тонн снарядов.
Неудивительно, что весь город был устлан дымом не
стихавших пожаров. От бушевавшего вокруг огня даже
ночами было настолько светло, что можно было читать
газеты. Конечно, если бы они выходили в осажденном
Берлине... В центре города буквально бушевал ад. Сте-
ны зданий трескались от жары, в прудах и каналах заки-
пала вода. Мы с трудом находили в себе силы, чтобы
выдерживать эту жару, мы задыхались от гари и копоти,
но мы продолжали сражаться. Бои шли за каждую ули-
цу, за каждый дом, а в домах — за каждый лестничный
пролет. Мы старались как можно дороже «продать» свои
248
жизни. Зато полиция и ряд партийных чиновников обра-
тились в бегство. Многие из них пытались прорваться
на запад, чтобы сдаться в плен американцам или англи-
чанам.
30 апреля советская пропаганда донесла до нас че-
рез громкоговорители известие о смерти Адольфа Гит-
лера. Нам не верилось в это, но вскоре эта новость под-
твердилась. Как я узнал впоследствии, фюрер умер как
настоящий солдат. Он отверг все предложения его под-
чиненных бежать из осажденного Берлина и покончил с
собой, отказавшись видеть крах Германии и подпи-
сывать условия ее позорной капитуляции. Возможно,
именно Гитлер был виноват в случившейся с нами тра-
гедии, но он ушел достойно, в отличие от многих его
сподвижников.
Подтверждение новости о смерти Гитлера, несмотря
на мои крайне противоречивые чувства к нему, стало
для меня последней каплей. К этому моменту Конрад и
Михаэль уже погибли во время ближних боев с совет-
ской пехотой. Ни одного, ни другого не спас ни их опыт,
ни их смелость. Я в этих боях каким-то чудом оставался
невредимым. Возможно, только потому, что Ингрид бес-
престанно молилась за меня в те дни.
Однако под конец битвы за Берлин я был измотан,
деморализован, и моя бдительность притупилась. В ре-
зультате в следующем ближнем бою я был ранен в
предплечье правой руки. Рольф, ему также каким-то чу-
дом удавалось выжить до этого времени, помог мне
дойти до ближайшего пункта медицинской помощи.
Пункт первой медицинской помощи находился в под-
вале одного из массивных зданий. Рольф попрощался
со мной на входе. О его дальнейшей судьбе мне ничего
не известно.
Войдя внутрь, я увидел стол, застланный белым по-
лотенцем, на котором лежал скальпель, пинцеты и дру-
249
гие инструменты. Однако меня ждали лишь две инъек-
ции: одна в плечо и одна в ягодицу. Ни слова не говоря,
медсестра расстегнула мои штаны и сделала укол. По-
сле этого она повесила мне на шею карточку и отправи-
ла на осмотр к хирургу. Происходящее напомнило мне
конвейер. Раненые двигались непрерывным потоком,
проходя осмотр у медиков, которые действовали как
роботы. Тех из раненых, кто не мог передвигаться само-
стоятельно, оставляли на пункте медицинской помощи,
остальных отправляли в медицинский центр, располо-
женный на соседней улице.
Я отправился туда вместе с еще несколькими ране-
ными, способными ходить. По пути меня вдруг охватил
панический страх смерти. Город непрерывно обстрели-
вался, и я боялся, что погибну по дороге и больше нико-
гда не увижу ни Ингрид, ни Курта. Однако мы добрались
благополучно.
В огромном подвале, где располагался медицинский
центр, находилось более сотни раненых солдат. Но уход
за ними осуществлял всего один врач, две медсестры и
несколько санитарок. Моя рука к этому моменту уже на-
чала нестерпимо болеть и сильно распухла. Меня пере-
одели и наложили на руку шину. После этого я получил
койку в одном из сырых подвальных помещений, где на
трехъярусных настилах спали раненые.
Поскольку я не был тяжело ранен, то мне досталось
место на самом верхнем ярусе. Потолок в подвале был
низким, и поэтому, забираясь на свое место, мне приш-
лось согнуться. Мой сосед с пропитавшейся кровью по-
вязкой вокруг головы предложил мне сделать глоток из
его фляжки, в которой было бренди. Употребление
спиртного в медицинском центре противоречило прави-
лам, но я с радостью принял его в свое горло.
В медицинском центре были раненые из самых раз-
ных частей, но особенно много было мальчишек из «Гит-
250
лерюгенда». Они очень плохо переносили боль, непре-
станно стонали и даже плакали. Подобная обстановка
очень сильно давила мне на нервы. Чтобы отвлечься, я
пытался думать об Ингрид и Курте. Но от этого мне ста-
новилось еще неспокойнее, я ведь даже не знал, живы
ли они.
1 мая доктор приказал нам всем сдать оружие. Капи-
туляция Берлина была очевидна, и он надеялся, что за-
хватчики не причинят нам вреда, если мы будем безо-
ружными. Сдав оружие, с которым я не расставался
долгие годы, я почувствовал себя голым и совершенно
беззащитными. Впрочем, здравый смысл подсказывал,
что в городе, занятом советскими войсками, от моей
винтовки и пистолета-пулемета все равно было бы не
слишком много толку.
Тем не менее с улицы до нас по-прежнему доносился
грохот боя. Он окончательно смолк только во второй по-
ловине дня 2 мая. Я высунулся наружу, чтобы осторожно
посмотреть, что происходит, и увидел вдалеке несколь-
ко советских танков, к которым были прикреплены цветы
и красные флаги. Русские праздновали взятие Берлина.
Они палили в воздух из всех видов оружия, которое у
них было. В небо то и дело взмывали осветительные ра-
кеты. Мне было горько, а к тому же и небезопасно долго
смотреть на это, я поспешил вернуться в подвал.
Вечером до нас дошли слухи, что весь день улицы го-
рода были заполнены колоннами военнопленных, а рус-
ские солдаты разогревают себе еду на кострах, разве-
денных прямо напротив Рейхстага. При этом немецкие
трупы, среди которых было очень много мирных жите-
лей, в том числе женщин и детей, так и валялись неуб-
ранными на улицах города.
От подобных новостей меня охватывала жгучая зло-
ба. Кто знает, если б у меня осталось оружие и я не был
бы ранен в правую руку, я, возможно, в тот же вечер
251
убил бы несколько русских. Правда, это наверняка стои-
ло бы мне жизни.
На следующее утро нам было приказано выйти нару-
жу. Снаружи нас ждали русские. Они, видимо, опаса-
лись сами спускаться в подвал, а потому ждали нас на
входе с автоматами наготове.
Убедившись, что в подвале лишь раненые, советские
солдаты потеряли к нам интерес. Однако во второй по-
ловине дня русские снова пришли за нами и приказали
тем из нас, кто мог ходить, выстроиться в колонну и
двигаться к окраине города. Пока мы строились, они
подходили к солдатам, казавшимся им подозрительны-
ми, и начинали кричать на плохом немецком:
— Ты из СС!
Среди нас не было эсэсовцев, и бойцы, привлекшие
внимание русских, оправдывались как могли. Тем не
менее советские солдаты избили нескольких из них.
А одного офицера, державшегося с захватчиками под-
черкнуто презрительно, застрелили на месте. Что уди-
вительно, русские даже не искали татуировки под мыш-
кой на левой руке у тех, кто показался им подозритель-
ным. Возможно, они просто не знали, что у каждого
эсэсовца на этом месте была татуировка с его группой
крови.
Я сам, к счастью, не показался советским солдатам
похожим на эсэсовца. Однако они отобрали у каждого
из нас те ценные вещи, которые у нас оставались. Так я
лишился медальона, подаренного Ингрид, и своих се-
ребряных карманных часов, принадлежавших еще мо-
ему отцу, которые исправно мне служили даже в суро-
вые русские морозы.
Вскоре я оказался во временном лагере для военно-
пленных. Однако благодаря моему ранению я был не-
пригоден для работ в России. При этом мне удалось во-
время уничтожить все свои документы, в которых упо-
252
миналось о том, что я был снайпером. Благодаря этому
я был освобожден вскоре после окончания войны.
Ингрид и Курта мне удалось найти на ферме ее дяди
Фридриха под Гамбургом. К моей огромной радости и
удивлению, место, где находилась ферма, практически
миновали бои. Мои жена и сын были целы и невредимы.
А вот сам дядя Фридрих, несмотря на возраст, был при-
зван в «Фольксштурм». О том, что с ним сталось, нам
так и не удалось узнать даже годы спустя.
Так окончилась моя война. О тяготах жизни в после-
военной Германии и о том, как я мучился, когда мне
долгие годы подряд снились кошмары и вспоминались
бои, тоже можно было бы написать отдельную книгу. Но
эта книга о моей службе в качестве снайпера Вермахта,
и на этом ее пора закончить.
СОДЕРЖАНИЕ
Глава первая. ПРИЗЫВНАЯ ПОВЕСТКА.....................5
Глава вторая. АННЕКСИЯ СУДЕТ........................15
Глава третья. ВТОРЖЕНИЕ В ПОЛЬШУ....................23
Глава четвертая. Я СТАНОВЛЮСЬ УЧЕНИКОМ
ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО СНАЙПЕРА ......................65
Глава пятая. ШТУРМ ЭБЕН-ЭМАЭЛЯ
И ВТОРЖЕНИЕ В ЗАПАДНУЮ ЕВРОПУ....................93
Глава шестая. ОПЕРАЦИЯ «МЕРКУРИЙ»:
ВТОРЖЕНИЕ НА КРИТ...............................109
Глава седьмая. ОПЕРАЦИЯ «БАРБАРОССА»...............152
Глава восьмая. ОПЕРАЦИЯ «ТАЙФУН»: РЫВОК К МОСКВЕ ..165
Глава девятая. ДОЛГАЯ И ХОЛОДНАЯ ЗИМА ..............177
Главадесятая. ЛЕТНЕЕ НАСТУПЛЕНИЕ ..................192
Глава одиннадцатая. БОИ В ИТАЛИИ ..................201
Глава двенадцатая. АНЦИО ........•.................224
Глава тринадцатая. ВАХТА НА РЕЙНЕ..................238
Глава четырнадцатая. БЕРЛИН: ПОСЛЕДНЯЯ БИТВА ......245
Гюнтер Бауэр
СМЕРТЬ СКВОЗЬ ОПТИЧЕСКИЙ ПРИЦЕЛ
Новые мемуары немецкого снайпера
Ответственный редактор Г. Пернавский
Художественный редактор П. Волков
Технический редактор В. Кулагина
Компьютерная верстка И. Ковалева
Корректор А. Васина
ООО «Яуза-пресс»
109439, г. Москва, Волгоградский пр-т, д. 120, корп. 2.
Для корреспонденции: 127299, Москва, ул. Клары Цеткин, д. 18/5.
Тел.: (495) 745-58-23.
Подписано в печать 11.08.2009.
Формат 84x108 1/32- Гарнитура «Прагматика». Печать офсетная.
Бумага тип. Усл. печ. л. 13,44. Тираж4000 экз.
Зак. № 872
Отпечатано с электронных носителей издательства.
ОАО "Тверской полиграфический комбинат". 170024, г. Тверь, пр-т Ленина, 5.
Телефон: (4822) 44-52-03, 44-50-34, Телефон/факс: (4822)44-42-15
Home раде - www.tverpk.ru Электронная почта (E-mail) - sales@tverpk.ru
1
После Польского похода 1939 года, где
Гюнтер Бауэр проявил себя как исключительно
меткий стрелок, он был переведен в элитные
парашютные войска Люфтваффе, превратив-
шись из простого Feldgrau (пехотинца) в про-
фессионального Scharfschiitze (снайпера), и в
первые часы Французской кампании в составе
диверсионной группы «Granit» штурмовал
самую неприступную крепость того времени -
форт Эбен-Эмаэль. Впоследствии Бауэр уча-
ствовал в знаменитом воздушном десанте на
Крит, боях в Италии и контрнаступлении в
Арденнах, но, по его собственному признанию,
самыми трудными, самыми опасными и крова-
выми были полтора года на Восточном фронте -
как и большинство немецких ветеранов, он всю
оставшуюся жизнь с содроганием вспоминал
русские морозы и русские танки, беспощадную
битву за Москву и последний штурм Берлина.
Эта книга - жестокие и циничные откровения
профессионального убийцы, прошедшего через
самые страшные сражения Второй Мировой
войны, знающего подлинную цену солдатской
жизни на передовой, сто раз видевшего смерть
через оптический прицел своей снайперской
винтовки.
ISBN 978-5-9955-0088-9