Восточно-поморский город Лальск. Этноархеологические очерки - Трушкова И.Ю.

Автор: Трушкова И.Ю.

Теги: нравы и обычаи в частной жизни этнография этнос этникос этническая история русский фольклор история россии народы севера краеведение

ISBN: 978-5-6048957-5-7

Год: 2022

Похожие

Русская община в тюрьме и ссылке

Герой и его женщины: образы предков в мифологии восточных славян

Иван Царевич. Собери свою Матрешку

Очерки русского быта (История кабаков в России)

Текст

Кировское областное отделение Международного общественного фонда «Российский фонд мира»
Совместная научная лаборатория «Социальные и этнокультурные аспекты устойчивого развития
сельских территорий Камско-Вятского региона»
ФГБОУ ВО «Вятский государственный агротехнологический университет»
и ФГБУН «Удмуртский федеральный исследовательский центр
Уральского отделения Российской академии наук»
ФГБОУ ВО «Вятский государственный агротехнологический университет»
И. Ю. Трушкова
Восточно-поморский город Лальск:
этноархеологические очерки
Монография
Печатается в рамках проекта-победителя
в Конкурсе Президентского Фонда культурных инициатив – 2021-2022
по теме «Наследники созидателей: город Лальск как культурно-исторический центр
Русского Севера (духовная энергетика предков и современных поколений)».
Тематическое направление: Место силы. Малая родина. Региональная история.
Локальная идентичность
Киров
Аверс
2022

УДК 392
ББК 63.5(2Рос=4Кир)
Т80
Рецензенты:
Белавин А. М. – д .и .н., проф., директор НИИ археологии и антропологии Пермско-
го государственного гуманитарно-педагогического университета, г. Пермь;
Савельева Э. А . – д.и.н ., главный научный сотрудник КНЦ УрО РАН, г. Сыктывкар;
Соколова Н. В. – к .и .н., редактор отдела учета Пермского краевого краеведческого
музея, г. Пермь.
Трушкова, И. Ю.
Т80
Восточно-поморский город Лальск: этноархеологические очерки : моногра-
фия/ И. Ю. Трушкова. – Киров : Аверс, 2022. – 206 с. : табл., цв. ил., фото. ; 29 см. –
ISBN 978-5-6048957-5-7 . – Текст (визуальный) непосредственный.
В монографии на основе материалов археологических и этнографических экспедиций ав-
тора, архивных и других источников рассматриваются вопросы этнокультурной истории ста-
ринного города Лальска, расположенного на территории современного Лузского района Ки-
ровской области, ранее тесно связанного в экономическом и культурном отношении с Великим
Устюгом.
Издание адресовано историкам, этнографам, фольклористам, всем, интересующимся
историей и культурой Русского Севера.
УДК 392
ББК 63.5(2Рос=4Кир)
ISBN 978-5-6048957-5-7
© Кировское областное отделение Международного общественного
фонда «Российский фонд мира», 2022
© Совместная научная лаборатория «Социальные и этнокультурные
аспекты устойчивого развития сельских территорий Камско-Вятского
региона» ФГБОУ ВО «Вятский государственный агротехнологический
университет» и ФГБУН «Удмуртский федеральный исследовательский
центр Уральского отделения Российской академии наук», 2022
© Трушкова И.Ю., 2022

Жителям Лузского района Кировской области – труженикам и пассионариям
из лесного края с суровым климатом, с загадочными реками и светлыми церквями,
своим родственникам из вятско-вологодского пограничья, друзьям и коллегам
по экспедициям из Пермского государственного университета, старшим поколениям
уральских археологов и этнографов, передававшим студентам свои знания,
коллегам по музейному и педагогическому цеху,
студентам-историкам ВятГУ и ВятГГУ – участникам экспедиций,
принявшим эстафету научного поиска,
студентам технических специальностей ВятГУ,
творчески изучавшим и исследовавшим историю и культуру своего края,
с большим восхищением Русским Севером
посвящается...

4
Оглавление
Введение................................................................................................................................................................ 5
Глава 1. Вопросы истории и географии Лальска ...............................................................................13
1.1. Ботище......................................................................................................................................................................... 13
1.2. Никольский погост ............................................................................................................................................... 19
1.3. Город «в штате и за штатом» .......................................................................................................................... 25
Глава 2. Энциклопедия «горшечной» информации .........................................................................31
2.1. Глиняное тесто, обжиг ........................................................................................................................................ 31
2.2. Царство венчиков и донышек ........................................................................................................................ 33
2.3. Сюжеты из кибер-обработки глиняной посуды .................................................................................. 40
Глава 3. Изразцовое узорочье Лальска ..................................................................................................44
3.1. Особенности производства ............................................................................................................................. 44
3.2 . Созвездие образов ценинных плиток, их функции ........................................................................... 54
Глава 4. Свидетельства «трудов праведных»: о ремеслах и промыслах Лальска ............... 70
4.1 . Кузнечный промысел ......................................................................................................................................... 70
4.2 . Другие хозяйственные занятия .................................................................................................................... 76
4.3 . Лальская торговля: тракт, деньги, сундуки, купечество ................................................................ 80
Глава 5. В хоромах лальских. Городские обыватели ........................................................................ 90
5.1 . Городская территория, улицы, усадьбы ................................................................................................... 90
5.2 . «Вещное окружение» человека в доме: мебель, утварь ................................................................ 100
Глава 6. Сказки на тканье .......................................................................................................................... 113
6.1 . Старинная одежда XVII – XVIII вв. .............................................................................................................. 113
6.2 . Традиционная одежда XIX – нач. XX вв.................................................................................................... 120
6.3 . «Сказки на тканье»: орнаменты и их «перевод», приметы, связанные с одеждой........125
Глава 7. Свет веры, мелодии обрядов и праздников..................................................................... 134
7.1 . Монастыри, пустыни, храмы, народные верования........................................................................ 134
7.2 . Календарь и местные праздники............................................................................................................... 137
7.3 . Сюжеты из повседневной жизни и ментальности........................................................................... 142
Заключение ..................................................................................................................................................... 152
Список использованных источников .................................................................................................. 155
Библиографический список .................................................................................................................... 158
Список сокращений ..................................................................................................................................... 164
Список иллюстраций .................................................................................................................................. 165
Иллюстрации ................................................................................................................................................. 168

5
Введение
Актуальность. На рубеже XX и XXI столетий актуализировалось изучение меняющихся
соотношений процессов глобализации и регионализации, в том числе – и в истории город-
ских образований в российской провинции,
Типичным для восточного Поморья являлся город Лальск, ныне находящийся в преде-
лах Кировской области. Основанный в 1580 году, в XVII и XVIII вв. он переживал период подъ-
ема. Комплекс археологических и этнографических источников с привлечением письменных
свидетельств демонстрирует специфику развития экономического и культурного потенци-
ала Лальска. Лальск является своеобразным городом-спутником Великого Устюга. В XVI
–
XVIII вв. он стоял на торговом пути из Архангельска через Устюг на Урал и далее в Сибирь.
В нем сохранились уникальные памятники этнической культуры местного населения, позво-
ляющие реконструировать повседневную историю края, расширить границы внешкольной
воспитательной работы, активизировать туризм и т.д.
Из истории изучения темы. В историографии вопроса выделяется несколько перио-
дов. Первый из них определяется XVIII – нач. XX вв. и связан с первоначальным накоплением
сведений по истории и культуре данного локуса, других поморских территорий. Прежде все-
го, сюда можно отнести уникальную работу И.Пономарева, обработавшего и издавшего дан-
ные летописей предыдущих столетий (Сборник материалов для истории города Лальска Во-
логодской губернии. Том первый с 1570 по 1800 год. Составил Лальский городской староста
Иван Пономарев. – г. В.- Устюг, 1897. – 2 60 С.). Этот труд – воистину научный подвиг по сохране-
нию исторического наследия малых территорий, благодаря которому ценные исторические
свидетельства не канули в лету. Важные дополнения могут быть найдены в изданиях XVIII в.
(Историческое описание российской коммерции при всех портах и границах от древнейших
времен до ныне настоящего. Т. VI, Кн. IV. – М., 1786. – 6 32 С .) . Публикации этого периода носят
описательный характер, в некоторых случаях содержат весьма подробное, детальное изло-
жение тех или иных событий. Благодаря этому в наше время они могут восприниматься и в
качестве источников.
Второй период можно обозначить в основном советской эпохой. В это время появилось
немало ярких работ по истории и культуре Русского Севера вообще. Частично в них фигури-
ровали и данные по Великому Устюгу, Лальску и его округе (Макаров И.С . Волостные торжки
в Сольвычегодском уезде в первой половине XVII в. // Исторические записки, т.1, – М, 1937. –
С. 193 – 219; Устюгов Н.В. Ремесло и мелкое товарное производство в Русском государстве
XVII в. // Исторические записки, М., 1959, No 34, С. 116 – 197 и др.).
Особая тема – изучение изразцов. Именно в советское время появились «классические»
труды по искусствоведению (Маслих С.А . Русское изразцовое искусство XV-XIX веков. Всту-
пительная статья Ю.С . Мелентьева. – М: «Изобразительное искусство», 1983. – 26 С .; 308 цв.
фотографий; Шильниковская В.П . Великий Устюг. Развитие архитектуры города до середины
XIX века. – М: Стройиздат, 1987. – 255 С.). Эти работы можно рассматривать как источник мно-
гочисленных аналогий, материал для территориальных и временн
ˆ
ых сравнений при изуче-
нии данных по этноархеологии Лальска и его округи.
Третий этап в изучении обозначенной темы связывается с последним десятилетием
XX и началом XXI вв. В эти годы появились работы с анализом вновь обнаруженных истори-
ческих источников по истории и культуре Русского Севера (Недомолкина Н.Г., Мазухин С.В.
Типология позднесредневековой керамики городищ северо-востока Вологодской области
// Проблемы сохранения и развития гончарства в России. Материалы научно-практической
конф.
–
Вологда, 2006. –
19 С.; Просужих С.В. Одежда населения Великоустюжского края в
XVII веке // Бысть на Устюзе... Историко-краеведческий сборник. – Вологда: «ЛиС», 1993. –
С. 76 – 91; Швейковская Е.Н. Прокопьевская трапеза: праздник и повседневность на Русском

6
Введение
Севере в XVII веке // Глагол времени: исследования и материалы, статьи и сообщения меж-
региональной конференции «Прокопьевские чтения». – Вологда: Книжное наследие», 2005, –
С. 205 – 213).
Был организован плановый научный сбор этнографического и этнографического мате-
риала силами Кировского областного краеведческого музея, Кировского Института усовер-
шенствования учителей, Вятского государственного университета. Появились первые обо-
бщающие публикации по результатам этих комплексных этнографических и археологических
экспедиций (Трушкова И.Ю. Лузско-подосиновские традиционные костюмные комплексы
начала ХХ века в контексте вятско-вологодских культурных связей Религия и церковь в куль-
турно-историческом развитии Русского Севера (к 450-летию Преподобного Трифона, Вятско-
го чудотворца). Т. 2. – Киров, 1996. – С . 172 –176; Соколова Н. Е., Трушкова И.Ю. Охранные рабо-
ты в городе Орлове Кировской области // Археологические открытия 1999 года. – М .: Наука,
2001. – С . 207–210; Трушкова И.Ю. Гранкин В. Е., Бакулина Е. А ., Порошин М. Ю. К вопросу о
характеристике керамического материала п. Лальск и его окрестностей (статья) Межвузов-
ский сборник научных и научно-методических трудов за 2003 год. Вып.8 . – Киров: Изд-во Вят-
ГУ, 2003. – С . 409 –411; Трушкова И.Ю., Шатунова Ю.Л. Летний праздник «Десятое» в п. Лальск
// Межвузовский сборник научных и научно-методических трудов за 2003 год. Вып.8. – Ки-
ров: Изд-во ВятГУ, 2003. – С .412–418; Трушкова И.Ю. Лальск: вопросы этноархеологии города
Русского Севера// Интеграция археологических и этнографических исследований: сб. науч.
трудов. – Алматы – Омск: Наука, 2004 – С . 280 –282; Трушкова И.Ю. Некоторые параллели в
традиционных культурах Поморья и Скандинавии // VI Конгресс этнографов и антропологов
России: тез. докл., Санкт-Петербург, 28 июня – 2 июля 2005 г. – С Пб.: Лема, 2005. – С . 112–113;
Трушкова И.Ю. Традиции Приуральской школы исторических исследований в контексте сов-
ременных изменений российской системы образования // Реальность этноса. Глобализация
и национальные традиции в контексте Болонского процесса: материалы VII междунар. науч.-
практ. конф., 22–25 марта 2005 г. – С Пб.: Астерион, 2005. – С . 224–226; Трушкова И.Ю. Пробле-
мы транзитивности в современной этнической культуре российской провинции (на примере
Вятского региона) // Роль культурного наследия в территориальном маркетинге: сб. матери-
алов латв. -герм. науч. сем., нояб. 2006 г. – Рига, 2006. – С . 51–61; Трушкова И.Ю. Лихачев В. А .,
Излентьева Ю. Г., Токарева Т. А . Химико-технологическая характеристика горшечного промы-
сла в Вятском регионе в конце XIX – начале XX вв. // Всероссийская научно-техническая кон-
ференция «Наука–производство–технологии–экология. В 8 т. Т. 7. (ГФ): сб. материалов. – Ки-
ров: ПОЛЕКС, 2006. – С . 177–179; Трушкова И.Ю., Литвинец С. Г., Чебыкина Н. А ., Бушмелева Л. Г.
Грибы и ягоды в традиционной пище вятских крестьян // Всероссийская научно-техническая
конференция «Наука–производство–технологии–экология. В 8 т. Т. 7. (ГФ): сб. материалов. –
Киров: ПОЛЕКС, 2007. – С . 115–118 Трушкова И.Ю. Архетипы и элементы традиционной куль-
туры в современной повседневной жизни населения Вятского региона // Всероссийская на-
учно-техническая конференция «Наука–производство–технологии–экология. В 8 т. Т. 7. (ГФ):
сб. материалов. – Киров: ПОЛЕКС, 2007. – С . 190–193; Трушкова И.Ю., Грачев С.П . Применение
компьютерных технологий для изучения и реконструкции предметов быта XVII – XVIII вв. (по
материалам археологической экспедиции ВятГУ в п. Лальск Лузского р-на Кировской обла-
сти) // Всероссийская научно-техническая конференция «Наука–производство–технологии–
экология. В 8 т. Т. 7. (ГФ): сб. материалов. – Киров: ПОЛЕКС, 2007. – С . 91–95; Трушкова И.Ю.,
Мокерова Е. Ю. Характеристика нумизматического материала археологической коллекции
раскопок ВятГУ в пос. Лальск Лузского р-на Кировской области // Всероссийская научно-тех-
ническая конференция «Наука–производство–технологии–экология. В 8 т. Т. 7. (ГФ): сб. мате-
риалов. – Киров: ПОЛЕКС, 2007. – С . 96 –97; Трушкова И.Ю., Лихачев В. А ., Батальцева Е., Втюри-
на Е., Тупицына М. Особенности химико-технологического процесса в ложечном промысле //
Всероссийская научно-техническая конференция «Наука–производство–технологии–эколо-
гия. В 8 т. Т. 7 . (ГФ): сб. материалов. – Киров: ПОЛЕКС, 2007. – С . 110–114; Трушкова И.Ю. Про-
блемы этноархеологического изучения провинциального города (на примере Лальска и его
округи) // Границы в пространстве прошлого: социальные, культурные, идейные аспекты.
В 3 т. Т.3: сб. ст. всерос. (с междунар. участием) науч. конф., 23–26 апр. 2006 г. – Тверь: Изд-во
ТвГУ, 2007. – С. 3–5; Трушкова И.Ю., Грачев С.П . Информационная обработка регионального

7
археологического материала: актуальность и особенности // Всероссийская научно-техниче-
ская конференция «Наука–производство–технологии–экология. В 7 т. Т. 6. (ГФ): сб. материа-
лов. – Киров: ПОЛЕКС, 2008. – С . 98–100; Микрюков П.В., Трушкова И.Ю. Создание информаци-
онного Банка данных о коллекциях Вятской археолого-этнографической экспедиции и на-
правления его использования в образовательном процессе вуза // Всероссийская научно-тех-
ническая конференция «Наука–производство–технологии–экология. В 7 т. Т. 6. (ГФ): сб. мате-
риалов. – Киров : ПОЛЕКС, 2008. – С . 113–115; Трушкова И.Ю. Лисовская О.Б ., Мороз И. М., Па-
сынкова Ю.В. О результатах металлографического исследования металлических образцов
Петровской эпохи //Всероссийская научно-техническая конференция «Наука–производство–
технологии–экология. В 7 т. Т. 6 . (ГФ): сб. материалов. – Киров: ПОЛЕКС, 2008. – С . 115–117;
Трушкова И.Ю., Лихачев В.А . Особенности химико-технологического процесса получения чер-
нолощеной керамики (по материалам археологических экспедиций ВятГУ в п. Лальск Лузско-
го р-на Кировской области) // Всероссийская научно-техническая конференция «Наука–про-
изводство–технологии–экология. В 7 т. Т. 6 . (ГФ) : сб. материалов. – Киров: ПОЛЕКС, 2008. –
С. 118–119; Трушкова И.Ю., Грачев С. П . Археологические исследования в контексте образова-
тельного пространства Вятского государственного университета // Археологическая экспе-
диция: новейшие достижения в изучении историко-культурного наследия Евразии: материа-
лы всерос. науч. конф. – Ижевск: Ижев. республ. тип ., 2008. – С. 285–286; Трушкова И.Ю., Грачев
С. П . Исследование вятского этноархеологического материала посредством использования
систем компьютерного моделирования // Актуальные вопросы исследования и современно-
го использования этнокультурного наследия стран и регионов. Вып. III . : сб. науч. тр. – Киров,
2008. – 1 эл. опт. диск (CD-ROM). – Загл. с этикетки диска; Трушкова И.Ю. К вопросу об археоло-
гической карте Лузского района Кировской области // Этнокультурные процессы в странах и
регионах. Вып. IV : эл. сб. науч. тр. – Киров: Изд-во ВятГУ, 2008. – 1 эл. опт. диск (CD-ROM). –
Загл. с этикетки диска; Трушкова И.Ю. Хозяйственная адаптация населения северного вятско-
го пограничья в XVII – IX веках (на примере керамического производства) // Этнокультурные
процессы в странах и регионах. Вып. IV : эл. сб. науч. тр. – Киров: Изд-во ВятГУ, 2008. – 1 эл. опт.
диск (CD-ROM). – Загл. с этикетки диска; Трушкова И.Ю. Вопросы этноархеологической исто-
рии провинциального города Лальска // Экономико-правовые, социально-политические и
культурно-исторические аспекты развития регионов : материалы междунар. науч.- практ.
конф. / редкол.: Т. В. Алферова [и др.] – Березники: Тип. купца Тарасова, 2011. – С . 484–485;
Трушкова И.Ю. Город в северной русской провинции: исторические символы // Современные
проблемы науки и образования. – 2 01 1. – No 6. Трушкова И.Ю. Керамические и кузнечные тех-
нологии в северных русских провинциях (на примере города Лальска) // Regional socio-hu-
manistic researches. History and contemporary : мaterials of the IV International scientific confer-
ence on January 25–26, 2014. – Prague: Sociosfera–CZ, 2014. – P. 9 –12; Трушкова И.Ю. Менталь-
ность северного русского населения: учет и использование в современных межнациональных
отношениях // Formation of ethnic and religious neighborly relations as one of the major problems
of modern civilization : materials of the IV international scientific conference on February 1–2,
2014. – Prague: Sociosfera – CZ, 2014. – P. 47–50; Трушкова И.Ю. Керамическое производство в
восточно-поморским городе Лальск: этно-археологические характеристики // XV Бадеров-
ские чтения по археологии Урала и Поволжья: материалы всерос. науч.-практ. конф. (г. Пермь
9–12 февр. 2016 г.) / Перм. гос. нац. исслед. ун-т. – Пермь, 2016. – 255 с. с. 212 – 219; Трушкова
И.Ю. Экономика восточно-поморского города Лальска: вопросы этноархеологического изуче-
ния // Вестник Вятского государственного гуманитарного университета, 2016, No 3, С.51– 58;
Трушкова И.Ю., Грачев С.П . Expanding the field of applied research of CAD / CAM / CAE technolo-
gies through ethnographic museology Расширение поля прикладных исследований CAD/CAM/
CAE технологий за счет этнографического музееведения // Volume 971, 2020 International
Conference on Modern Trends in Manufacturing Technologies and Equipment (ICMTMTE) 2020 7-11
September 2020, Sevastopol, Crimea \IOP Conf. Series: Materials Science and Engineering 971 (2020)
032059 IOP Publishing doi:10.1088/1757-899X/971/3/032059; Трушкова И.Ю., Грачев С.П . CAD-
technologies in archaeological reconstructions: scientific and educational experience of Vyatka State
University CAD-технологии в археологических реконструкциях: научный и образовательный
опыт Вятского государственного университета // ICMTMTE 2020, IOP Conf. Series: Materials

8
Введение
Science and Engineering 971 (2020) 032060 IOP Publishing doi:10.1088/1757-899X/971/3/032060;
Трушкова И.Ю. Керамические кольца с раскопов Лальска // Культура русских в археологиче-
ских исследованиях: археология севера России. Т.2. – Омск-Сургут, 2021. – С . 164 – 168).
Вместе с тем на общероссийском уровне оформилась целая серия теоретических иссле-
дований по русской культуре, ее семантике, региональных особенностям (Крестьянство и ин-
дустриальная цивилизация / Рос. АН, Ин-т востоковедения. – М.: Наука, 1993. – 2 74 c. и др.).
Достаточно активно стала изучаться история городов и городских округ (Алексеева,
Т. И. Региональные особенности градостроительства в Сибири и на Севере. – Л.: Стройиздат,
1987. – 2 08 С.; Чагин Г.Н. Города Перми Великой Чердынь и Соликамск. – Пермь: Книжный мир,
2004. – 256 С.; Головчанский Г.П ., Мельничук А.Ф. Строгановские городки, острожки, села. –
Пермь: Книжный мир, 2005. – 23 2 С.; Корчагин П.А . Губернская столица Пермь. – Пермь: Книж-
ный мир, 2006. – 320 С.).
В Приуралье получили дальнейшее развитие, «шлифовку» методы археологических
экспедиционных изысканий в комплексе с этнографическими исследованиями. У данного со-
дружества оформилась своя история. Уральская школа археологических исследований с кон-
ца XIX – начала XX вв. сформировала целую серию присущих ей и эффективно применяемых
методов и приемов экспедиционных изысканий и их анализа. В своем центре, созданном в
1916 году Пермском государственном университете, археологические работы имеют исто-
рию, насчитывающую несколько периодов. Причем «классикой» таких работ почти всегда
являлось сотрудничество с этнографическими изысканиями (Оконникова Т.И . Формирование
научных традиций в археологии Прикамья. – Ижевск: Издательский Дом «Удмуртский уни-
верситет», 2002. – 1 73 С . – с. 65, 71). Так, в отечественной научной школе воспроизводились
методики междисциплинарных исследований.
Знаковым событием в Пермском госуниверситете стало начало научного творчества
Отто Николаевича Бадера. Создание им Камской археологической экспедиции и специализа-
ции по археологии в Пермском университете обеспечило старт систематическому археологи-
ческому изучению региона, а также дальнейшему развитию местной науки в русле этнологи-
ческих разработок (прежде всего путем выявления и культурно-хронологического членения
памятников); их реализация оставалась актуальной проблемой (Оконникова Т.И . Формиро-
вание научных традиций в археологии Прикамья. – Ижевск: Издательский Дом «Удмуртский
университет», 2002. – 1 73 С . – С .126). Методики накапливались, формировались алгоритмы
более тщательного изучения археологического материала несколькими поколениями исто-
риков. Своеобразным символом научной повседневности стала студенческая песня, испол-
нявшаяся несколько десятилетий:
«В деканат пришла петиция,
Не петиция – калач,
Приглашает в экспедицию
Бадер Отто Николаич...».
Почти святое отношение к учебным и научным исследованиям, особенности экспеди-
ционных историй – археологии и этнографии – отмечены и в следующей студенческой песне:
«Вот сдадим все экзамены и с души упадет,
Век железный, век каменный и по бронзе зачет.
И тогда узнаем все дороги, по которым проходили ноги,
Обезьяньи или человечьи. До свидания, до новой встречи!
...Потому что мы народ горячий, потому, что нам нельзя иначе,
Потому что нам нельзя без песен, потому, что мир без песен тесен» (ВЭАА, Ф.1 . Оп.3. Д.1.
Л.1 -2).
На новом витке своего развития содружество двух «экспедиционных историй» – ар-
хеологии и этнографии – проявилось в конце XX – начале XXI вв. Общероссийский масштаб
рассмотрения данной проблематики выявил, что ее палитра украсилась работами омских

9
археологов и этнографов. В их работах подчеркивалось, что этноархеология – это не только
методика реконструкции древних обществ и культур, а представляется особым научным на-
правлением или даже отдельной наукой (Тихонов С.С ., Томилов Н.А . Этнографо-археологиче-
ские комплексы: проблемы конструирования и изучения (по материалам культуры татар и
русских Тарского Прииртышья XVI XX в.) // Этнографо-археологические комплексы: пробле-
мы культуры и социума. Т.2. Культура тарских татар. – Новосибирск: Наука, Сиб. отделение
РАН,1997. – 248 С. – С.10 –19 –С12).
Важно, что сибирскими коллегами было сформулировано понятие: «многокомпонент-
ный социокультурный комплекс, выделяемый по данным археологии и этнографии, мы
предлагаем называть этнографо-археологическим комплексом (ЭАК), подчеркивая его архе-
ологическую основу и использование в его анализе методов и данных этнографии. В нашем
понимании это фактически реконструированный с помощью данных этнографии археологи-
ческий социокультурный комплекс. Его основу составляют этнически определяемые архео-
логические материалы памятников, обогащенные этнографической информацией» (Томилов
Н.А . Этноархеология и этнографо-археологический комплекс // Этноархеологические ком-
плексы. Проблемы культуры и социума. Т.1 . Культура тарских татар. – Новосибирск: «Наука»
Сибирское отделение РАН,1996. – 220 С. – С. 10 – 25). – С. 16).
Кроме этноархеологической аналитики в кон.XX – нач. XXI вв. появились теоретические
труды об интерпретации исторической информации, принципах исторических исследова-
ний. Среди них – аниматизация (одушевление). «Термин подразумевает нацеленность всей
работы на познание прошлой жизни людей, народов, общества. Для той научной среды, где
археология тесно связана с историей, этот принцип можно было бы конкретизировать как
принцип историчности, а для тех школ, в которых археология больше связана с культурной
антропологией, соответствующая конкретизация выливается в принцип антропологичности.
Так или иначе, принцип гласит, что вещи – не самоцель... Этот принцип связан с осознанием
того, что материальные остатки или следы прошлого – не просто вещественные памятники,
а источники информации о прошлом, потенциальные исторические источники» (Клейн Л.С .
Принципы археологии. – СПб: «Бельведер», 2001. – 152 С. – С . 62).
Актуализировались междисциплинарные исследования и у изучении керамики, шире
стали применяться методы точных и естественных наук (Физико-химическое исследование
керамики на примере изделий переходного времени от бронзового к железному веку (Дребу-
шак В.А . и др. – Новосибирск: Изд-во СО РАН, 2006. – С .5).
Определенное сочетание источников используется и при научных изысканиях в севе-
ро-западном вятском пограничье (Trushkova I.Yu. Modification of sources during XX – beginning
XXI c. in the Russian province ethnography // SGEM Conference on Anthropology. Archeology, His-
tory, Philosophy. Conference Proceedings. Albena, 2014. – P. 139 – 146).
На сегодняшний день актуализируется обобщение результатов всех трех периодов в
историографии темы этноархеологии Лальска; что возможно при введении в научный оборот
нового фактического материала, представление под новыми ракурсами ранее обнаруженных
исторических сведений.
Источниковая база. В ней выделяются группы опубликованных и неопубликованных
источников. К опубликованным данным, прежде всего, относятся данные периодической пе-
чати «Вологодских губернских ведомостей». Издание И. Пономарева также можно рассматри-
вать как своеобразный опубликованный свод летописных данных по истории Лальска. В эту
же группу относится и Каталоги музеев Лальского историко-краеведческого музея, Киров-
ского областного краеведческого музея, Велико-Устюжского музея-заповедника (И львы, и
птицы, и цветы... Народная роспись: альбом-каталог из коллекции Кировского областного
краеведческого музея. Сост. и автор текста В.А . Любимов.– Киров: «О-краткое», 2011. – 1 60 С .;
Великий Устюг: путеводитель по коллекциям народного и декоративно-прикладного искус-
ства. Изд., сост. С .В.Мизурич. – М: «Три квадрата», 2013.– 176 С .; Узорочье Русского Севера: ка-
талог предметов декоративно-прикладного искусства из фондов Лальского историко-крае-
ведческого музея. Сост. И .Ю. Трушкова, Т.Н. Облецова. – Киров: «Аверс», 2022. – 50С.).
Неопубликованные источники представлены документами из РГАДА, РГВИА (г. Москва),
АРГО (г. С -Петербург), ВУФ ГАВО (г. Великий Устюг), музейными собраниями РЭМа, (С-Петер-

10
Введение
бург), Кировского областного краеведческого музея, Лальского историко-краеведческого
музея, Вологодского государственного историко-архитектурного и художественного музея-
заповедника, Велико-Устюжского историко-архитектурного музея-заповедника. В этот ком-
плекс входят и материалы этнографических экспедиций автора в рамках работы в Кировском
областном краеведческом музее в Лузский и Подосиновский районы Кировской области в
1990-е гг., в рамках работы в Кировском областном Институте усовершенствования учителей
в 2001 и 2002 гг., археологических и этнографических экспедиций Вятского государственного
университета в 2003 – 2006 гг., полевых материалах автора (ПМА) за 1980 – 2018 гг.
Для сравнений использованы данные археологических изысканий автора в Орловском,
Уржумском и Верхнекамском р-нах Кировской области в 1999 – 2001 гг. Экспедиционные дан-
ные позволяют вводить в научный оборот новые, только что обнаруженные данные, сущест-
венным образом помогают в реконструкции этнокультурной повседневности. «Археологиче-
ские и этнографические предметы посылают нам свои SMS-ки из прошлого».
Но пограничье наук-«сестер» – археологии и этнографии, двух экспедиционных исто-
рий, удачно дополняется совместными изысканиями с некоторыми естественными и точ-
ными науками. Здесь показательны результаты компьютерной обработки археологических
и этнографических коллекций Лальска, данные химических анализов предметов из стекла,
керамики, металлов и т.п ., проводимых с коллегами в ВятГУ с января 2005 по май 2021 гг.
(Свидетельство о государственной регистрации базы данных No 2013620674 «Банк данных
о коллекциях археолого-этнографической экспедиции». Авторы: Грачев С.П., Трушкова И.Ю.,
Флаксман А.Л., Сергеев Д.Г., Микрюков П.В., Попова Ю.В., Дрягина Т.Ю. 2013 г. и т.п .).
Особым видом источников можно считать картины художника-передвижника И.М. Пря-
нишникова, посещавшего Лальск в 1880-90-х гг.
Объект и предмет исследования. Объектом исследования выступает этноархеологи-
ческая история Лальска и его округи, а в качестве предмета – оформление «культурного лан-
дшафта», хозяйственная деятельность, включающая гончарное производство, металлургию
и торговлю, а также бытовые особенности, проявляющиеся в обустройстве жилища, питании,
одежде, религии, системе обрядов и праздников, ментальности и т.п .
Цели и задачи. Целью работы является анализ сюжетов этноархелоогической истории
Лальска. В задачи входят характеристика истории и географии локуса, описание этноэконо-
мики, быта, духовности жителей Лальска и его округи.
Хронологические и территориальные рамки исследования определяются датиров-
ками предметов из раскопов, музейных коллекций, упомянутых в архивах событий и време-
нем бытования вещей традиционной культуры. В данном случае это XVII – нач. XX вв. Геогра-
фия объекта, безусловно, включает Лальск и его культурную округу, и для сравнений – неко-
торые соседние и не-соседние местности на Русском Севере /Поморье. Следует отметить, что
Вятка, ее северо-западное пограничье считается Восточным Поморьем.
Методологическая основа исследования представлена основной идеей исследования,
его принципами и методами. Оформление этнической территории локуса, динамика матери-
альных и духовных процессов в нем на основе междисциплинарных реконструкций выявля-
ют закономерности региональной этнокультурной истории малого города и его округи, его
экономических и культурных связей в евразийском пространстве в период расцвета, влияние
этот «пика пассионарности» на другие периоды.
Принципы исследования содержат «классические» постулаты для подобных построе-
ний – историчность, объективность.
Методы исследования включают методы археологии и этнографии. Поскольку в оте-
чественной научной традиции археология и этнография входят в состав исторических наук,
то в таком междисциплинарном исследовании необходимы и методы истории.
Сочетание археологической и этнографической информации, методов двух «наук-се-
стер», использование опыта приуральской археологической школы приводит к более полной
реконструкции системы жизнеобеспечения населения Лальска и его округи. «Эстафету из-
учения» археологические материалы здесь передают этнографическим, между ними практи-
чески нет хронологического разрыва. Поэтому целесообразно использование этноархеоло-
гии не только как комплекса содержания, но и как метода.

11
Еще один аспект использования методов различных наук – педагогический. Традици-
онные историко-сравнительные построения дополняются специфическими для археологии
и этнологии формами обработки научной информации – камеральными реконструкциями,
опросами информантов, фотофиксацией и т.п ., в которые включались студенты-историки и
культурологи. При изучении бронзового и железного веков студентами-химиками углублен-
но рассматривались технологии получения меди, бронз и железа.. Студенты предпринима-
ли попытки реконструировать в формулах процесс выделения железа из руды, особенности
теплообмена, процесса горения в домнице. Особый интерес представляет изучение лаков и
красок на обнаруженных в раскопках в пос. Лальск изразцах. Оригинален с точки зрения хи-
мии и состав смеси, связующей изразцовые плитки. Именно такое сцепление вместе с формой
румпы позволило декору лальских храмов сохраниться до ХХ века.
При изучении тем археологического прошлого студентами-биологами особое внимание
уделялось динамике систем питания в обществах с присваивающим и производящим хозяй-
ствах. Рассматривалась продолжительность жизни человека в различных эпохах, связи ее с
системой жизнеобеспечения, а также этапы технологий по выработке тканей, экологические
проблемы и т.д.
С будущими архитекторами и строителями изучалась динамика жилища и поселений,
строительство фортификаций и фундаментов. Особое внимание уделялось современным
правилам работы строителей в зонах исторических территорий, охране археологического на-
следия региона.
Со студентами специальности «Технологии художественной обработки материалов»
подробнее изучались вопросы древнего и средневекового искусства Приуралья: орнаменты,
скульптура, бронзовая пластика и т.д . Специалисты по металловедению и их студенты при-
нимали участие в изучении соответствующих предметов из раскопов в исторической части
пос. Лальск.
В учебный процесс включена электронная реконструкция этнокультурных ценностей,
и особенно – предметов быта. Студентами и аспирантами – будущими историками и инжене-
рами, создается компьютерный Банк данных по экспедиционной информации.
Студенты, аспиранты и преподаватели разрабатывали электронный каталог коллек-
ций, 3-D модели музейных экспонатов с применением методов гибридного моделирования.
Проводилась реконструкция археологических сооружений из раскопов на основании данных
стратиграфии и планиграфии с возможностью воспроизведения интерактивных образов
этих раскопов. Преподавателями и аспирантами вуза использовались методики математи-
ческого моделирования, реконструкции уникальных предметов из археологического и этно-
культурного наследия. Важным элементом реконструкции этнического наследия являлось
включение его в учебный и научный процесс через компьютерные технологии. «Растекание»
междисциплинарности по разным сферам науки – гуманитарной, естественной и точной, а
также создание вр
̃
еменных межпоколенных коллективов способствовало закреплению в ре-
гиональной науке молодых кадров, их качественное введение в мир исследований.
Ценность исследований на «грани наук» подтверждается и при изучении других тем.
«Общим итогом историко-археологического исследования промышленного памятника мо-
жет стать компьютерная анимированная модель предприятия... В письменных источниках
нет размеров строений завода, археология может это восполнить» (Курлаев Е.А ., Баранов
Ю.М . Исследование памятников археологии XVII-XVIII веков: от раскопа к компьютерной ре-
конструкции // Культура русских в археологических исследованиях – Омск, 2002 – 204 С . –
С. 76-79. – С. 78, 79).
Итак, археологические и этнографические предметы не просто посылают нам свои
SMS-ки из прошлого. Они дополнились «техническими посланиями» – формулами, конкрет-
ными данными приборов и компьютерной обработки.
Традиции междисиплинарных исследований приуральской и отечественной научной
школы продолжаются, развиваются.
Научная новизна. Впервые в научный оборот введены новые комплексы археологи-
ческих и этнографических источников, применены новые методы и подходы для изучения
регионального этнокультурного наследия, представлены некоторые результаты металло-

12
Введение
графического и рентгенофлуоресцентного анализов, 3D-моделирования при реконструкции
предметов из раскопов и данных стратиграфии и планиграфии, в контексте соответствующе-
го комплекса письменных свидетельств XVII –XVIII вв.
Теоретическая значимость. Результаты разработки междисциплинарных исследова-
ний при изучении локальных культурных центров, малых городов, этнокультуры восточного
Поморья могут быть использованы для исследований других российских регионов и иных
отрезков времени. Показательна комбинаторика научных дисциплин при изучении тех или
иных сторон локальных историй.
Прикладное значение данных исследований определяется «традиционными пользо-
вателями» – сферами образования и культуры. В обучении могут быть использованы блоки
нового содержания, методика проведения научных исследований. Сфера воспитания прира-
стает разработкой мотивации, получения заряда к научному творчеству на время учебы и
после него; причем не только для студентов гуманитарных специальностей, но и технических
(точных и естественнонаучных, а именно – в их прикладной «ипостаси», т.е. в технических,
инженерных специальностях). Временные научные коллективы, состоявшие из разных поко-
лений могут быть представлены своеобразной базой и для научного креатива студенческой
молодежи. Междисциплинарные исследования несут определенную культурно-просвети-
тельскую нагрузку и воспитательное значение. «Выход продукта» – высококвалифицирован-
ные специалисты-исследователи и граждане своей Родины.
Сфера культуры также является традиционным потребителем рассматриваемых иссле-
дований. Материалы по археологии, факты по древней истории, этнографические коллекции
увековечиваются не только в музеях, но и в сознании подрастающих поколений.
В последнее время потребителем этнокультурной информации становится и сфера
управления. Крайне необходимо для регулирования общественных процессов использовать
в качестве экспертного мнения результаты многолетнего мониторинга этнокультур. Науч-
ные изыскания в данном случае являются весьма объективными данными по динамике об-
щественных процессов в регионе.
Гражданское общество – еще одна сфера, где востребованы результаты исследований
этнокультур. Именно его активисты, волонтеры, участники краеведческих движений транс-
лируют новые, истинные сведения по местной истории для широкой общественности – детей,
молодежи и представителей старших поколений, вовлекая всех их в созидательную работу.
Туризм, превращающийся из вида досуга в отрасль экономики, также может быть рас-
смотрен как потенциальный пользователь этнокультурной информации. Этнографический,
познавательный, рекреационный виды туризма, агротуризм и другие виды туризма могут
почерпнуть в качестве новых ресурсов необходимые сведения в научных исследованиях эт-
нокультур. Местная промышленность получает важные сведения по развитию сувенирной
продукции, наполнению бытовой сферы предметами, изготовленными в рамках традиции.
Структура работы. Исследование состоит из введения, семи глав, заключения и при-
ложений, включающих список использованных источников, библиографический список, спи-
сок сокращений, 206 цветных иллюстраций.

13
Глава 1. Вопросы истории и географии Лальска
История и география Лальска и его округи связывается с оформлением местного куль-
турного ландшафта. Особую роль в нем играют археологические памятники, отражающие
ранние, изначальные этапы формирования этого явления, а также динамику развития отно-
шений человека и природы в последующие эпохи.
Северное вятское пограничье – своеобразная территория в археологическом и этно-
культурном измерениях. Известно, что эти края до периода развитого средневековья насе-
ляла легендарная «чудь белоглазая», позднее здесь была образована монашеская обитель.
Согласно легенде, с 1570 года русские беженцы из Новгорода Великого основали здесь Лаль-
ский городок, преобразовавшийся к XIX столетию в яркое, самобытное провинциальное посе-
ление Русского Севера.
1.1. Ботище
Ботищем в истории Лальска именуется место, обрамляемое изгибом реки Лалы в рай-
оне современного Лальска. Вообще карта северного вятского пограничья – территории сов-
ременного Лузского района Кировской области – включает в себя комплекс археологических
памятников, демонстрирующих этапы расселения, хозяйственного и культурного освоения
этого края.
Памятники эпохи древности и раннего железного века манифестируют процессы сло-
жения конкретного вида культурного ландшафта, то, археологические объекты эпохи сред-
невековья, XVIII – XIX веков говорят о сложении культурного ландшафта в местной модели
традиционной культуры. Согласно Перечню памятников археологии Кировской области, со-
ставленному в 1992 году Кировским областным отделением Всероссийского общества охра-
ны памятников истории и культуры и по данным сектора археологии Кировского областного
краеведческого музея можно выделить серию памятников. В северо-западном вятском погра-
ничье к разным историческим эпохам относятся следующие археологические объекты.
Среди этого набора памятников на территории современного Лузского района располо-
жен ныне поселок, а в прошлом – город, Лальск, в котором зоной археологического внимания
является историческая часть города (Трушкова И.Ю. К вопросу об археологической карте Луз-
ского района Кировской области // Этнокультурные процессы в странах и регионах. Вып. IV :
эл. сб. науч. тр. – Киров: Изд-во ВятГУ, 2008. – 1 эл. опт. диск (CD-ROM). – Загл. с этикетки ди-
ска). Так, комплекс выявленных археологических памятников показывает, что данная мест-
ность стала осваиваться людьми с древности и в Средневековью включала разветвленную
сеть знаковых поселений, а также могильники.
Автохтонным населением здесь считаются финно-угорские этносы. «...Вероятно,
окрестности Лальска были заселены чудью...» (Сборник материалов для истории города
Лальска Вологодской губернии. Том первый с 1570 по 1800 год. Составил Лальский городской
староста Иван Пономарев. Г. В. – Устюг, 1897. – С .8).
Формирование славянского культурного пространства в природном ландшафте связа-
но с включением в него новых сакральных объектов, в данном случае – православных свя-
тынь. Первый форпост русской культуры в Лальске – монастырь в местечке Ботище. Главная
церковь в нем – Михаила Архангела. Символично, что данный святой был покровителем у на-
селения на Русском Севере, где православных переселенцев окружали проблемы, связанные с
суровой северной природой и незнакомым населением. Монастырь в предместье выступал в
роли символа защиты и самим защитником города от нападений.

14
Глава 1. Вопросы истории и географии Лальска
No
п/п
Наименование
Датировка
Местоположение
1 Вымское (Егошихинское) городище
I тыс. н.э.
Близ деревни Егошихинская,
около лога «Чудского».
2 Малый городок, городище
Деревня Малый городок
3 Сусловское городище
II тыс. н.э.
В 200 м. к ЮВ от деревни Сусло-
во, ССЗ от деревни Бурдуково
4 Могильник Борки
I тыс. н.э.
Деревня Дресвища к СВ от нее
урочище Борки
5 Стоянка Варжка Ботище, поселение, острог
XVI в.
Г. Лальск
6 Подосиновское местонахождение кремня
V-III тыс. до н.э. Р.п. Подосиновец, 80 м от авто-
станции
7 Аксентьевское городище (городок Осипо-
вец)
XII-XV вв.
Д. Аксентьевская, в деревне.
8 Володинское селище
IX-XVI вв.
Д. Володинская, 230 м. С деревни
9 Комплекс памятников: стоянка Гурьевская
IV
Местонахождение кремня Гурьевское I
Местонахождение кремня Гурьевское II
Местонахождение кремня Гурьевское III
VII-III тыс. до н.э.
V-III тыс. до н.э.
V-III тыс. до н.э.
V-III тыс. до н.э.
Д. Гурьево, 900 м. С деревни
100 м. ЗЮЗ деревни
340 м. ЗЮЗ деревни
300 м. С деревни
10 Колотовское городище
IX-XVI вв.
Д. Колотово, 200 м. Ю деревни
11 Коровинское местонахождение бронзовой
подвески
XV-XVII вв.
Д. Коровино, 300 м. Ю деревни
12 Комплекс памятников: местонахождение
кремня Малые Горки I
Местонахождение кремня Малые Горки II
V-III тыс. до н.э.
V-III тыс. до н.э.
Д. Малые Горки, 400 м. ЗЮЗ де-
ревни
600 м. ЮЗ деревни
13 Морозовское местонахождение кремня
V-III тыс. до н.э. Д Морозово
14 Низовское местонахождение кремня
V-III тыс. до н.э. Д. Низовка, 80 м. ЮЮЗ деревни
15 Подгорбуновское городище
Местонахождение бронзовой накладки
Местонахождение кремня Подгорбунов-
ское I
Местонахождение кремня Подгорбунов-
ское II
Местонахождение кремня Подгорбунов-
ское III
Местонахождение кремня Подгорбунов-
ское IV
IV-XVI вв.
VI-XVI вв.
V-III тыс. до н.э.
V-III тыс. до н.э.
V-III тыс. до н.э.
V-III тыс. до н.э.
Д. Подгорбунье, 150 м ЮВ дерев-
ни.
500 м. Ю деревни
280 м. В деревни
75 м. Ю Подгорбуновского горо-
дища
50 м. Ю Подгорбуновского горо-
дища
40 м. Ю Подгорбуноского горо-
дища
16 Селище Ровдинское
Местонахождение кремня Горносталихин-
ское
Местонахождение кремня Ровдинское
XV-XVI вв.
V-III тыс. до н.э.
V-III тыс. до н.э.
Д. Ровдино, 150 м. Ю деревни
Близ деревни
Близ деревни
17 Шолгский могильник
XIV-XV вв.
Д. Шолга
18 Южное поселение
VII-III тыс до н.э . П. Южный
19 Местонахождение кремня Юрковщина
Местонахождение керамики Юрковщина
V-III тыс. до н.э.
XV-XVII вв.
Д. Юрковщина, 100 м. С деревни
600 м. ЮЗ деревни
Запись, отмеченная 1620 г., гласит: «В Лальской же волости на реке Лале на осыпи бывал
городок Ботище ниже Никольского погосту, на берегу, а в осыпи церковь Михаила Архангела,
верх шатровый, ставят новомирские люди Лальскою волостью, а дворов на осыпи нет, а по-
ставлен острог около Никольского Лальского посаду по Лале-реке по берегу вверх от осыпи.
Из острогу трои ворота проезжие, да 8 башен глухих, а в остроге государев каменный погреб,
а на нем амбар кругом, у амбару тын стоячий вострый на углах, а в нем за замком и за печатью
у острожных приказчиков у Овдейка Паламошнова со товарищи государева казна...» (Сборник
материалов для истории города Лальска Вологодской губернии. Том первый с 1570 по 1800

15
год. Составил Лальский городской староста Иван Пономарев. Г. В. – Устюг, 1897. – C .14 – 15).
Восприятие города усложнялось на протяжении исторических периодов.
Площадка Ботища была низкой, заливалась водами р. Лалы, поэтому строения в таких
местах должны были строиться на сравнительно высоком фундаменте, переживать разливы
и половодья. Для Русского Севера сходные территории были характерны.
Показательны сравнения Ботища с Гледеном, первоначальным заселением территории
Великого Устюга. «История города Великого Устюга начинается с момента выселения части
жителей из древнего Гледена на нынешнее место г. Устюга, по брегу р. Сухоны, называемое
Черный Прилук. И в настоящее время река Сухона в этом месте образует заметную излучину,
в прежние же времена изгиб р. Сухоны был здесь значительно больше нынешнего, почему
место это изначально и называлось лукой... В числе первых поселенцев в этой именно мест-
ности Летопись Великоустюжская указывает на монаха Киприана, основавшего Михайло-Ар-
хангельский монастырь в 1212 году. Монастырь этот находился приблизительно в расстоя-
нии версты от Городища. Во времена монаха Киприана, как рассказывает его житие, место это
было весьма мокрое, болотистое, окруженное семью небольшими озерками, находившимися
по близости одно от другого» (Шляпин В.П . Из истории города Великого-Устюга // Записки
Северо-Двинского Общества истории местного края. Вып.1. No 2(6). – Вологда: Сквер. 1927. –
С. 5,7).
Половодья превращали локусы Восточного Поморья в «северные Венеции». Сырой
грунт, трудность передвижения по лужам и временным топям воспринимались населением
терпимо. Люди мирились с неудобствами, монахи вообще могли воспринимать это как допол-
нительную аскезу.
Имеется и такое объяснение специфики местожительства в низинах. «Географы с недо-
умением обратят внимание на неудобство расположения поселения на пойме. Действитель-
но, ежегодные половодья, грязь... Однако, если посмотреть на ситуацию глазами горожанина
XVII-XIX вв., временный дискомфорт с лихвой компенсировался близостью рыбной ловли,
пойменных пастбищ, источника водоснабжения (не будем забывать, что во многих северных
деревнях колодцы появились только в XIX – XX вв.) . И главное – река в условиях лесного без-
дорожья России в любое время года представляла собой удобную транспортную магистраль.
Для Лальска это было особенно важно, поскольку с самого его основания основным занятием
жителей была торговля, прежде всего пушниной» (Калуцков В.Н . Лальск: культурно-геогра-
фические сюжеты // География, 2006, No18 // geo.1sept.ru).
На Ботище фиксируется определенный рельеф, «Первоначально, примерно до середи-
ны XVII в., городок с названием Ботище, как и многие северорусские поселения, располагался
на пойме реки Лалы, внутри подковообразного старичного озера Безымянного. На террито-
рии крепости «в осыпи», за земляным валом, находился Михаило-Архангельский монастырь»
(Калуцков В.Н. Лальск: культурно-географические сюжеты // География, 2006, No18 // geo.1
sept.ru). Элементы рельефа Ботища отмечены и на более поздних картах (рис.1).
Анализ карты выявляет несколько необычное расположение названного озера Безы-
мянного. Оно весьма напоминает рукотворный ров (?), канал (?), концы которого не соеди-
няются (размыты?). Однако до наших дней на площадке Ботища вычисляются холмистые
образования, напоминающие шлюзовые конструкции. Заполненный водой ров, охранявший
«п
̃
устынь-монастырь», позже превратившийся в озерцо, в котором монахи могли выращи-
вать рыбу – все это вероятные функции рассматриваемой водно-земляной конструкции.
Показательна полу-радиальная (?), несколько округлая площадка Ботища, округлая со
стороны реки и сравнительно спрямленная со стороны возвышенной части прибрежной тер-
ритории.
Письменные источники позволяют реконструировать число и назначение строений на
Ботище. «Выписка из приправочной книги Сольвычегодского посада и Усольского уезда, 1620
года. Листы 459 – 470». « ...В Лальской же волости на реке на Лале на осыпи бывал городок
Ботище ниже Никольского погосту на берегу. В осыпи церковь Михайла Архангела, верх ша-
тровый ставят ново мирские люди Лальскою волостью. А дворов в осыпи нет, а поставлен
острог около Никольского Лальского посаду по реке по Лале по берегу вверх от осыпи (Сбор-
ник материалов для истории города Лальска Вологодской губернии. Том первый с 1570 по

16
Глава 1. Вопросы истории и географии Лальска
1800 год. Составил Лальский городской староста Иван Пономарев. – В. -Устюг, 1897. – С . 14).
Итак, на 1620 год в монастыре имелась церковь Михаила Архангела, а дворов уже не было.
Показательно для второго этапа монастырской колонизации, когда пустынь/обитель/мона-
стырь разрастается и от него «отпочковывается» мирское поселение.
Рис. 1. План безуездного города Лальска. XVIII в.
(по данным: РГВИА. Ф.846. Оп.16 . Д.21545. Л.11)
1625 годом отмечено описание с небезынтересной деталью. «Выписка из писцовой кни-
ги Сольвычегодского посада и Усольского уезда 7133 (1625) года. Листы 569 – 520 и 521». «...в
Лальской же волости на реке же Лале на осыпи бывал городок Батище ниже Никольского
погоста на берегу, в осыпи церковь Михаила Архангела, верх шатровая, ставят новомирские
люди Лальскою волостью, а дворов в осыпи нет, а поставлен острог около Лальского Николь-
ского посаду – тын стоячий по реке по Лале вверх от осыпи...» (Сборник материалов для исто-
рии города Лальска Вологодской губернии. Том первый с 1570 по 1800 год. Составил Лаль-
ский городской староста Иван Пономарев. – В. -Устюг, 1897. – С . 18). Так, невдалеке от Ботища,
на более высокой площадке стал развиваться посад, причем – огороженный тыном.
В 1640-х гг. в Ботище, в монастыре значилась уже не одна церковь, а две, и четыре кельи,
в которых живут старцы. « ...В Лальской же волости на реке на Лале на осыпи бывал городок
Ботище ниже Никольского погосту на берегу, а в осыпи монастырь, а в нем церковь Михаила
Архангела, верх шатровый, да церковь другая, новая, холодная, Макария Желтоводского да
Тихона Амафусийского, клецки строят мирские люди Лальской волости, а около тех церквей 4
кельи, а в них живут старцы. А на осыпи острог...». («Сборник материалов для истории города
Лальска Вологодской губернии. Том первый с 1570 по 1800 год. Составил Лальский городской
староста Иван Пономарев. – . В. – Устюг, 1897. – С . 27 – 28). Согласно документу, осыпь монасты-
ря также защищена острогом.
К монастырю приписываются земельные угодья. «За Лальскою Архангельскою пу-
стынью...значатся следующие земли: «деревня Верхнее Михалево во большом Рипу, владе-
ют старцы Архангельского монастыря...Пашни пахотныя худыя земли 3 чети, да перелогом

17
2 чети в поле и в двух по тому же сена 15 копен в живущем в полчети и в пол-полчети выти, а
впусте полчети выти, поскотины 3 десятины, лесу 4 десятины...
В деревне Чемлиново (Челяково) Лальского погосту Архангельского монастыря полов-
ники... владеют по купчим Савки Васильева сына Павлова 146 году да Данилки Алексеева сына
Конкова 148 году да по вкладной Лальского погоста посадского человека Офоньки Гагарина
150 году и пожни: Макавеев луг на реке на Лузе, сена 250 копен, оброку 13 алтын 3 денги, а
ныне владеют Лальского погоста Архангельского монастыря старцы по вкладной Авраамия
старца Паломошнова, 153 (1645) года; и пожня Посоковкино, сена 200 копен, оброку 10 алтын
владеют... а другою половиною владеет... да Лальского же погоста Архангельские старцы...
Чуть позже в «монастырьке» осталось два старца» (Сборник материалов для истории города
Лальска Вологодской губернии. Том первый с 1570 по 1800 год. Составил Лальский городской
староста Иван Пономарев. – В.-Устюг, 1897. – С.37, 41).
Согласно анализируемой переписной книге Сольвычегодского уезда в 1648 г. в мона-
стыре на Ботище произошли некоторые хозяйственные изменения «В Лальской же волости
на реке на лале на осыпи бывал городок Ботище ниже Никольского погоста на берегу, в осыпи
церковь Архангела Михаила, а ныне монастырь живут старцы, а которые я деревни за ними,
и те написаны в росписи в мирской сказке, что половники тянут с миром вместе...». (Сборник
материалов для истории города Лальска Вологодской губернии. Том первый с 1570 по 1800
год. Составил Лальский городской староста Иван Пономарев. – В. -Устюг, 1897. – С .41 – 42).
В 1678 г. в «Архангельской пустыни значились церковь Собор Михаила Архангела да
Власия Севастийского, другая – Тихона и Преподобного отца Макария Желтоводского... Всего
в Лальском погосте в Архангельской пустыни и в приходе 3 церкви, 8 дворов церковных при-
четников...». (Сборник материалов для истории города Лальска Вологодской губернии. Том
первый с 1570 по 1800 год. Составил Лальский городской староста Иван Пономарев. – В. -Ус-
тюг, 1897. – С.54, 57).
Показательно описание имущества храмов Михайло-Архангельского монастыря в
1678 – 1682 гг. «В Лальской же волости, по приправочным писцовым книгам Богдана При-
клонского да подъячего Осипа Трофимова, 153 году, на реке на Лале, на осыпи бывал городок
Батище, ниже Никольского погоста. На берегу, в осыпи – монастырь, а в нем прежняя церковь
Михаила Архангела, верх шатровый, ныне ветха (для удобства чтения рабочая разбивка на
абзацы моя. – И.Т.).
В длину церковь с алтарем – 8 сажень, а поперек – 4 сажени. А в церкви:
1) образ местный Собор Архистратига Михаила, писан на красках, прикладу 6 венцов да
4 гривны серебряные разные позолочены, киоты оловянные, пелена тафтяная;
2) образ другой местный Архангела же Михаила с деянием, писан на красках же, ветх,
прикладу венец да гривна, низано жемчугом мелким.
В той же церкви Архангела Михаила другая служба – Св. Священномученика Власия епи-
скопа Севастийского:
1) Образ местный святого священномученика Власия с деянием, писан на золоте, киота
на красках же, пелена тафтяная;
2) образ Воскресенье Христово со владычными праздники, писаны на золоте;
3) Образ Пречистыя Богородицы Одигитрия, писан на красках;
4) образ на херугови Всемилостливого Спаса Нерукотворенного, писан на золоте же,
двери царские, и сень, и столбцы, да Деисус на 17 иках, писаны на красках, на северных двоих
дверях преподобные отцы Архип Пономарь, да Симеон Столбник, писаны на красках же.
Да за престолом образ Пречистые Богородицы Умиленье, да крест выносной, да крест
воздвизальный, писаны на красках же, да поникадило медное, спускное.
Другая церковь была холодная – Макария Желтоводского да Тихона Амафусийского чу-
дотворца, клецки 2 службы, а ныне – теплая. Церковь в длину – 7 сажень, поперек – 3 сажени.
А в ней образов:
1) местный, Тихона Чудотворца, обложен серебром басменым, у него прикладу 2 венца,
да 2 гривны серебряных позолочены;
2) образ местный, Макария Желтоводского, оклад серебряный, басмяный, венец и грив-
на серебряные же;

18
Глава 1. Вопросы истории и географии Лальска
3) образ Пречистыя Богородицы Одигитрия, писан в красках;
4) образ Пречистыя Богородицы Знамение, писан на золоте, двери царские, и сень, и
столбцы писаны на золоте, другие двери царские, и сень, и столбцы писаны на красках, да
Деисус на 10 цках, писаны на красках же; на северных дверях преподобные отцы Макарий да
Ефим Сирин, писаны на красках же.
В тех же обоих церквах книг: книга Евангелие напрестольное в полдесть, печать – мо-
сковская, евангелисты обложены серебром, позолочены; книга Евангелье воскресное толко-
вое в десть, печать киевская; Апостол да Псалтырь в полдесть, печать – московская; да Ча-
совник в четь, печать московская же; две книги охтаи в десть, печать – московская; книга
Минея общая с двунадесятыми службами, в десть, печать московская же; две Триоди постныя
да цветная, в десть, печать московская же; книга Устав писчий, в десть; ризы тафтяные при-
кладные, оплечье бархатное, на золоте, стихарь киндячный, оплечье выбойчатое, патрахиль
и поручи тафтяные, другие ризы – полотняные, оплечье – кумачное, стихарь полотняный,
оплечье – крашенинное, поручи – кумачные.
К тем же церквям – колокольница на 4 столбах, а на ней 6 колоколов небольших. А те
церкви божии – строение мирское, а в приправочных писцовых книгах 153 году в тех церквах
образов и книг, и церковной утвари, и колоколов не написано.
А около тех церквей по-прежнему 4 кельи, живут в них черный поп Варлам и старцы, да
вновь прибыло после писцов Богдана Приклонского да подъячего Осипа Трофимова 153 году
в том же монастыре два хлебные амбара, а около тех церквей и келий и амбаров – земляная
осыпь.
На осыпи ограда забрана в столбы.
Из того монастыря – двои ворота. На одних воротах – образ Всемилостливого Спаса Не-
рукотворенного, а на других – образ Господа Вседержителя со пророки, писаны на красках.
Мерою тое осыпи кругом 120 сажень, а по приправочным книгам 153 (1645 – И .Т.) году
был в той осыпи острог, тын стоячий ветх. Да в остроге же был государев казенный погреб, а
в нем – амбар, а у амбара тын стоячий вострой на иглах, а в нем – ... государева казна...» (Сбор-
ник материалов для истории города Лальска Вологодской губернии. Том первый с 1570 по
1800 год. Составил Лальский городской староста Иван Пономарев. Г. В. – Устюг, 1897. – С.58).
Как видно из описания, имущество церквей было значительным, кроме икон и церковной
утвари здесь хранились богослужебные книги. При монастыре жили старцы, стояли хлебные
амбары, здесь хранилась государева казна. Прочная ограда украшалась двумя воротами с
образами. Примерно такое состояние существовало до начала XVIII столетия.
1700 год. Существовавшую в Лальске в осыпи Архангельскую пустынь весеннею водою
реки Лалы в 1700 году подмыло. Вследствие чего «Лальского погоста вдова Наталья с сыном
своим Сергеем прозванием Кирисиновы пожертвовали для построения пустыни «по родите-
лям своим в поминовение» деревню свою Еремин Борок, находящуюся при реке Лале, в одной
версте ниже города Лальска по течению реки.
Осыпь смытой пустыни находилась против того места, где ныне Богоявленская церковь,
и об ней церковный староста Алексей Пустохин и приходские люди Богоявленской церкви в
заявлении своем Лальской Ратуше 17 октября 1735 года писали следующее: «которая осыпь
в том в том Лальском посаде и поныне имеется близ вновь построенной каменной церкви, и
оную земляную осыпь от реки Лалы водою едва не всю сметало, а с другую сторону от поса-
ду многие посадские люди раскопывают, и к себе возят повсягодно, и чтоб от раскопывания
оной осыпи к вышеписанной Богоявленской церкви впредь поврежденья не было», – и про-
сили, чтоб «от раскопывания помянутой земляной осыпи Лальского посаду пасадским людям
запретить, и возить бы не велеть, и о том Указом Его Императорского Величества во всена-
родное всем известие публиковать и выставить публикацию». Ратуша, приняв во внимание
просьбу их, указом от 19 октября того же года, всенародно публикованным «через барабан-
ный бой», запретила раскапывать осыпь под страхом за ослушание «жестокого наказания без
всякого милосердия» (Сборник материалов для истории города Лальска Вологодской губер-
нии. Том первый с 1570 по 1800 год. Составил Лальский городской староста Иван Понома-
рев. – В. -Устюг, 1897. – 26 0 с. – С .94). Позже Архангельская пустынь существовала на другом
месте, в зависимости от Лальского посада. Тем не менее, в 1764 г. в Архангельской пустыни

19
различаются церкви и кельи и хозпостройки даже по сторонам – северной, западной и восточ-
ной (Сборник материалов для истории города Лальска Вологодской губернии. Том первый с
1570 по 1800 год. Составил Лальский городской староста Иван Пономарев. – В.- Устюг, 1897. –
С.180).
В наши дни культурный слой на Ботище фрагментарный; это можно объяснить зато-
плением 1700 г и последующим вывозом земли местными жителями. В нач. XXI в. на заповед-
ной территории располагались многолетние картофельные посадки, предусматривающие
тщательное и ежегодное рыхление земляного слоя.
Так, Ботище и Михаило-Архангельский монастырь на нем – первый форпост русской
культуры в Лальске. Символично, что главная церковь в нем – Михаила Архангела. Этот свя-
той был покровителем у населения на Русском Севере, где православных переселенцев окру-
жали проблемы, связанные с суровой северной природой и незнакомым населением. Мона-
стырь в предместье – символ защиты города от нападений.
Как первоначальное поселение, пустынь с отшельниками преобразовалась в монастырь
с братией. С ним постепенно связывалась жизнь и мирских людей. Это считалось типичным
для монастырской колонизации Русского Севера; монахи воспринимались как защитники, а
монастырь с его острогом – надежной крепостью. Однако увеличивающееся население с его
хозяйственными и иными мирскими потребностями нуждалось в поселении другого вида.
Возник и стал развиваться «светский» Никольский погост.
1.2. Никольский погост
Недалеко от монастыря был основан погост, ставший впоследствии городом. Из исто-
рии основания Лальска известно немного. «В летописи же Устюга Великого, после 1549 года
говориться: «а когда Грозный царь Иван Васильевич казнил новгородцев и своих изменников,
будучи сам своей особою в Новгороде, тогда неции от граждан совещавшеся усоветовали тай-
но избежати из Новгорода и вселиться в пусте месте...и оставивше жительство свое Великий
Новград странствовали по лесам, пустыням и непроходимым местам дотоле донележе дости-
гли Богом наставляемые реки Лалы в пустом месте течение свое продолжающей, от Устюга в
Сибирь в расстоянии 80 верст и ту поселилися. Пребывающе в том месте начали размножать-
ся и нарекошася по имени реки Лала «лалечана». А так как Иоанн Грозный, как известно, был
в Новгороде с 6 января до конца февраля 1570 года...по сему и основание Лальска следует
отнести, согласно Карамзину, к 1570 (7078) году» (Сборник материалов для истории города
Лальска Вологодской губернии. Том первый с 1570 по 1800 год. Составил Лальский городской
староста Иван Пономарев. Г. В. – Устюг, 1897. – С .8).
По преданию первоначальных выходцев из Новгорода, основавших Лальск, было 60 че-
ловек. Поселение включается в ландшафт, где ключевыми объектами являлись реки. « .. .О вре-
мени построения в Лальске церкви и «города» сведений нет; но, по всей вероятности, то и
другое было устроено вскоре после основания: так как «в этот уезд, как видно из писцовых
книг, входила вся местность по рр. Лузе и Лале, а частью и по рр. Югу и Моломе до границ
Вятской губернии...» Сборник материалов для истории города Лальска Вологодской губер-
нии. Том первый с 1570 по 1800 год. Составил Лальский городской староста Иван Пономарев.
Г. В.-Устюг, 1897. – С .9). Показательно, что реки в рассматриваемый период выступали в каче-
стве не только естественных, но и культурных границ, они служили ориентиром при мигра-
циях и местом для закрепления людей в определенном природном ландшафте.
Следует обозначить значение слов «погост» и «посад». «Погост – 1) сельский податной
округ в Древней Руси. – 2) главное селение округа с церковью. Ныне обозначает церковь с
кладбищем» (Иллюстрированный словарь Ф.А . Брокгауза и И.А . Ефрона. Т.11. П . – М: Форум.
Эксмо, 2007. – 256 С. – С .207). Семантика данного термина неоднозначная. «Посад – в Древней
Руси название окруженного валом и рвом поселения, возникавшего около города (кремля) и
населяемого торгово-промышленным классом. Позже П. входили в состав города... Были по-
сады и около монастырей. Позже название некоторых пригородов и больших слобод» (Иллю-
стрированный словарь Ф.А . Брокгауза и И.А . Ефрона. Т.11 . П .– М: Форум.Эксмо, 2007. – С .230).

20
Глава 1. Вопросы истории и географии Лальска
Как известно, в более раннем понимании погост мыслился поселением. Лишь позже погост
стал ассоциироваться с кладбищем, из-за традиции относить умерших родственников к пред-
кам, т.е . на место древнего, более раннего поселения.
Погост недалеко от Михайло-Архангельского монастыря получил название Никольско-
го. Николай Чудотворец – особо почитаемый святой на Русском Севере, равно как и Архангел
Михаил. Оба оберегали поморское население в каждодневном быту, длительных и дальних
поездках и т.п . Алгоритм монастырской колонизации на Русском Севере подразумевал, что пу-
стынь со временем принимала больше отшельников, потом – не только отшельников. Нужны
были и хлебопашцы, и ремесленники, и торговцы. Происходило «обмирщение» территории,
Так, появлялись «светские» поселения, показательный пример здесь – Никольский погост.
Территория Никольского погоста также имела сходную с полу-радиальной структуру
относительно р. Лалы. Центром этой структуры выступала Соборная площадь с двумя важ-
ными храмами – Воскресенским собором и Благовещенской церковью. На поздних картах
видно, что к ним, хотя и не точно радиально, но с элементами такой планировки отходят ули-
цы, особенно на востоке, где протекала мелкая речка (ручей) и строить дома поквартально
затруднительно. Определенным образом расположены и другие храмы (рис. 2).
Рис. 2. План Вологодского наместничества городу Лальска. 1784 г.
(по данным: РГВИА. Ф.846. Оп.16 . Д.21544. Л.34)
Неким вторым центром можно считать бывшую площадь у Покровского собора, к ко-
торой тяготела территория Ботища, а значит и Михаило-Архангельокого монастыря. Но этот
второй центр, в связи затуханием роди монастыря, не мог претендовать на единственное,
главенствующее положение.
Со второй половины XVII в. город формируется вокруг Никольского погоста. «На глав-
ной площади Лальска у берега реки располагались три храма: самый северный – Воскресен-
ский собор (1698), южнее – Благовещенская церковь (1761) и далее – Богоявленская церковь

21
(1715). Такая структура – «не просто перенесение на карту города ряда основных святынь Ие-
русалима палестинского, а целая система знаков, важнейшими из которых являются храмы,
посвященные Христу Спасителю».... Богоявление на самом юге площади, в центре – Благая
весть и на севере площади – Воскресенье Христа. Дорога в город Лальск – с юга. Юг для север-
ного («нагорнего») мира – противоположность, источник опасности. Вот почему некоторые
храмы располагаются в южной части города, воспринимавшиеся как форпосты-защитники.
По сравнению в Ботищем, на Никольском погосте храмы были вынесены на более высо-
кое место на надпойменной террасе. «Факт вынесения храма «на гору»может означать при-
вязку его в представлении населения именно к «горнему» миру, который на Русском Севе-
ре, в Поморье считался чистым, светлым, куда надо стремиться, чтобы очистить душу. Белое
море – чистое, путешествие по нему – почти сакральное занятие, Там, на севере располагался
легендарный Алатырь-камень, золотая церковь. «Горний»/северный/чистый мир в пред-
ставлениях противостоял «нижнему»/ южному/ грязному миру» (Трушкова И.Ю. Женщина и
мужчина в традиционной культуре русских Вятского региона: гендерные портреты. – М: Изд.
РАЕ, 2009. – С .43).
Радиальная система улиц, идущих от центра, могла представляться каркасом для полу-
круга. Вероятно, еще одно полукружье распространялось на речное пространство в пределах
города, зону хозяйственной и общественной активности поморских людей на воде, отличав-
шихся развитой пространственной подвижностью. Христианская символика просматривает-
ся в расположении самого города, объектов внутри него и за его пределами – в округе. Архи-
тектурные данные Никольского посада выступают некими текстами по духовной культуре
региона
Жемчужины лальской архитектуры – храмы. Украшает Соборную площадь Воскресен-
ский храм. Известно, что ему предшествовала Никольская деревянная церковь, построенная,
вероятно, с началом основания Лальска, в 1570-е годы. В писцовой книге Усольского уезда
за 1620 год, к которому был тогда приписан Лальский посад, говорится: «Да в Лальском же
остроге церковь Николы Чудотворца студеной деревянной верх шатровой... образы местные
и поставные и у образов приклад, и свечи, и книги, и ризы, и сосуды, и колокола и все церков-
ное строение мирских людей Лальского погосту и Лальские волости...». (Сборник материалов
для истории города Лальска Вологодской губернии. Том первый с 1570 по 1800 год. Составил
Лальский городской староста Иван Пономарев. – В.-Устюг, 1897. – С .180). В 1666 г. в пожаре
храм сгорел, потом восстанавливался, и в 1698 г. лальчане просили Преосвященного Архие-
пископа Александра благословить их «к церковному строению кирпич делать и церковь во
имя Воскресения Христова и Св. Николая Чудотворца строить», на что и выдана в тот же день
грамота с благословением (Сборник материалов для истории города Лальска Вологодской
губернии. Том первый с 1570 по 1800 год. Составил Лальский городской староста Иван Поно-
марев. – В. -Устюг, 1897. – С .180).
Деревянная церковь во имя Богоявления Христова построена в 1667 г. , предположи-
тельно на месте старинной « студёной», т.е. холодной церкви Флора и Лавра. В 1711 г. вместо
«прежней древяной обветшалой старой церкви» на этом месте была заложена новая камен-
ная церковь. Достроена и освящена она была в 1715 г. Внешне она напоминала Лальскую Вос-
кресенскую: тот же пятиглавый верх, та же отделка пояском цветных устюжских изразцов. «В
Ивановский пожар в Устюге... сгорела церковь Симеона Столпника, по просьбе прихожан её
прихожане Лальской Богоявленской церкви с разрешения Преосв. Иосифа пожертвовали ...
верхний этаж церкви, который в том же году был сплавлен в Устюг и в нём сделаны тоже два
предела» (Сборник материалов для истории города Лальска Вологодской губернии. Том пер-
вый с 1570 по 1800 год. Составил Лальский городской староста Иван Пономарев. – В.- Устюг,
1897. – С .180).
В 1710 г. в Лальском погосте церковь Воскресенья Христова каменная с пределами, а
также Благовещенья Пресвятыя Богородицы с пределом древняя, Богоявления Господня.
В погосте живет население (в том числе – «гости»), и располагаются платежные дворы, бо-
быльские дворы и кельи с нищими и престарелыми (Сборник материалов для истории города
Лальска Вологодской губернии. Том первый с 1570 по 1800 год. Составил Лальский городской
староста Иван Пономарев. Г. В. – Устюг, 1897. – С .104 – 105, 110-111).

22
Глава 1. Вопросы истории и географии Лальска
Свой вклад в украшение Лальска вносили Иоанно-Предтеченская и Спасская церкви, пе-
ренесенный на новое место Лальский Михайло-Архангельский монастырь.
Обращает на себя внимание семантика цвета. Храмы – белые, с бирюзовыми (лазоревы-
ми) изразцами (основной цвет), с добавлением белого, синего, голубого, желтого (золотого),
коричневого (каурого). Все это – небесные цвета.
Словно растекаясь от религиозного центра погоста/посада/ города, сакральное пере-
ходит в профанное. Получают свое оформление улицы. Разумеется, улица Большая была са-
мой длинной. «...в Большой улице (здесь и далее подчеркнуто мною – И .Т), идучи вверх по
Лаль реке по правой стороне дворы тяглых людей: по перег улице 5 сажень, кузнеца Степанка
кузница в длину 3 сажени пеперег 2 сажени, анбарь Лальские волости крестьянина Сидорка
Лукьянова в длину полтретьи сажени поперег тожь поставлен для осаднова времени, место
дворовое пусто Тимошки Лукина в длину 8 сажен, по перег тож, а он, Тимошка с того места
перенес двор свой к Покровским воротам, во дворе Ивашка Андреев сын Золин молодчей, в
длину двор и с огородом 18 сажень поперег 7 сажень владеть по купчей 132 году, у Устюшских
ворот сторожня живет в ней воротник Ивашко Исаков вдоль полтретьи сажени поперег тож,
в той же улице на левой стороне во дв. Тимошка Лукин молотчий в длину двора и с огородом
16 сажен поперег 10 сажен, владеет по купчей 132 году, во дв. Онисимко Башмаков молот-
чей в длину двор 25 саженей поперег 9 сажен, владеет по старине... « (Сборник материалов
для истории города Лальска Вологодской губернии. Том первый с 1570 по 1800 год. Составил
Лальский городской староста Иван Пономарев. – В.-Устюг, 1897. – С.20). Подробное описание
расположения городских объектов, усадеб жителей говорит о деталях застройки территории
погоста.
Такая «заочная экскурсия» по Лальску может быть продолжена. « ...переулок в Заполь-
ской улице, поперек улицы 2 сажени, во дв. Якунка Жуков молотчий вдоль двора и с огородом
20 сажен поперек 7 сажен владеет по купчей 132 году, во дв. Савка Колпанник молотчий вдоль
двора и с огородом 17 сажень, поперек 5 сажен владеет по старине, во дв. Томилко Игнатьев
молотчий вдоль двора и с огородом 14 сажен, поперек 8 сажен, владеет по купчей 129 году;
в том же переулке поросшего места тюремнаго 9 сажен; улица Запольская, поперек улицы
4 сажени, на правой стороне: во дв. Ларько Тихонов молотчий вдоль двора и с огородом 10
сажен поперек 5 сажен владеет по купчей 131 году, во дв. Степанко Микитин молотчий вдоль
двора и с огородом 15 сажен поперек полшесты сажени, владеет по купчей 114 году, во дв. Ан-
дрюшка Гагарин молотчий вдоль двора и с огородом 16 сажен, а поперек 7 сажен владеет по
купчей 120 году, дв. Осадный, а в нем дворник Сидорка Колпанников вдоль двора и с огородом
11 сажен поперек 6 сажен, крепости утерялись...» (Сборник материалов для истории города
Лальска Вологодской губернии. Том первый с 1570 по 1800 год. Составил Лальский городской
староста Иван Пономарев. – В.- Устюг, 1897. – С.21), Так, улица за улицей, переулки и другие
места погоста воссоздаются благодаря усердиям переписей с целью налогообложения.
Разумеется, светская застройка включала деревянные и каменные здания. На анали-
зируемых картах также показано расположение каменной и деревянной застройки (РГВИА
Ф.846 . Оп.16. Д.21544. Л.34; Ф. 846 . Оп.16 . Д.21529. Л.45). Как правило, каменные дома тяготели
к Соборной площади. Деревянные же были распространены шире. Посадские люди, горожане
жили в деревянных строениях, люди побогаче, купцы могли себе позволить каменные дома.
На картах видно, что Оформлены три въезда-выезда из города – в сторону Устюга, Ни-
кольска и Кая (РГВИА. Ф.846 . Оп. 16 . Д.21545. л .11; РГАДА. Ф.1356. Оп.1. д.398 . Л.1). Дороги за
городской чертой – некое продолжение улиц/путей, включавшихся в сеть сообщений, в том
числе – и знаменитой Бабиновской дороги, на Урал, в Сибирь и до Китая. Торговля в этноэ-
кономике периода погоста/посада выполняла роль своеобразного балансира – поскольку на
эффективное землепашество рассчитывать было трудно, то доход и вклад в хозяйственную
стабильность стала выполнять именно торговля. Образно говоря, «географический фактор»
мешал успехам экономической модели из-за сурового климата, но он ему и помог, выгодным
расположением на торговых путях того времени, чудесным образом соединяя направления
торговли с запада на восток и с севера на юг в локусе. Лальска.
Торговля в географии поселения отмечена, в том числе – и появлением кабака.. « ...пере-
улок Кабацкий поперек 3 саж., в том же переулке двор кабацкий, а на дворе изба да 3 анбара

23
да 2 погреба да поварня в длину двора и огорода 22 1⁄2 саж., поперек 5 саж., что был Митьки
Михайлова; за острогом же идучи к Покровским воротам на право: во дв. вдова Ульянка Фед-
кина жена Жеркова, вдоль двора и огорода 16 саж., поперек 13 саж., что был за Лучкою Ми-
миным, дв. Леонтья Бобровскаго с племянники с Петрушкою да Ондрюшкою в длину двора
и огорода 20 саж., поперек 13 саж., у него ж огород в длину 16 саж., поперек 8 саж.... (Сборник
материалов для истории города Лальска Вологодской губернии. Том первый с 1570 по 1800
год. Составил Лальский городской староста Иван Пономарев. Г. В. – Устюг, 1897. – С .35). Прода-
ваемое «хлебное вино», другие напитки приносили существенный доход от акцизов в казну
государства.
Символ «ландшафтного оформления» торговли в Лальске – знаменитый «китайский
домик», а также лавки, таможня и т.п .
На северо-западе Лальска с XVIII.в . – кладбище. С каменной стеной, входами, угловы-
ми башенками и забором, оформленным «под крышей». Такой вид кладбища напоминает ог-
раждения средневекового города, крепости. Кладбище в этом случае – «анти-город», «город
мертвых», Сакральность данного архитектурного комплекса способствовала более длитель-
ному сохранению архаики.
За городскими границами располагались значимые объекты округи. Из грамот госуда-
ря, царя и великого князя Михаила Федоровича грамот видно, что «по челобитью Лальских
посадских людей обыскивано про мельницу, что поставил Митька Авдеев сын Поламошной
ниже Лальскаго посаду с версту на реке Лале и проезд судовой запер, а по обыском та мель-
ница Митьке велено сломать и река очистить, а мельница ему велено поставить на своей же
земле выше Лальского посаду...» (Сборник материалов для истории города Лальска Вологод-
ской губернии. Том первый с 1570 по 1800 год. Составил Лальский городской староста Иван
Пономарев. Г. В. – Устюг, 1897. – С.23).
По этой писцовой книге значатся следующие церковные земли Николы Чудотворца на
Лальском погосте пожни Утробиха, Третьячиха, Потаниха, Митиха, Полянка церковная Ни-
кольская, пожни Осокаревка, Островок, Проскурня(?), Мостиха. По этой же книге в Лальской
волости, кроме Лальскаго погоста, значатся: а) погосты Верхолальский Михайло-Архангель-
ский на реке Лале и Покровский Пресвятыя Богородицы по Лузе по реке вниз от Лальского
ногоста и 111 деревень (Сборник материалов для истории города Лальска Вологодской гу-
бернии. Том первый с 1570 по 1800 год. Составил Лальский городской староста Иван Понома-
рев. Г. В. – Устюг, 1897. – С .23).
В 1726 г. Лальский погост обращен в посад. В Сенатском указе по сему предмету сказано:
«Высокий Сенат приказали, по доношению и мнению главнаго Магистрата, Архангелогород-
ской губернии Устюжской провинции Лальскому погосту, по уложению 157 и по указам 208 и
1722 гг. по купечеству и мастерствам – быть особливым посадом и как их, так и тех, которые
по торгам приписаны к тому посаду, с черносошными не числить и из двойнаго окладу, что
они на полки с черносошными, и по купечеству с посадскими написаны выключить, а пла-
тить им подушныя деньги только с посадскими» (Сборник материалов для истории города
Лальска Вологодской губернии. Том первый с 1570 по 1800 год. Составил Лальский городской
староста Иван Пономарев. Г. В.– Устюг, 1897. – С.153). У Лальска округа закрепилась как некая
уездная территория (рис. 3).
Преобразования Петра I выразились в создании магистратов, ратуш в регионах Рос-
сии, в том числе – и в Лальске. Колокольню на Соборной площади украшали часы – символ
предкапитализма, обновленного восприятия и учета времени, как и денег. Ратуша вошла в
архитектуру и жизнь города. «Ночью на 16-е число Сентября и на 28 Октября в Лальске были
пожары «и в оное пожарное время» как высказывался земский староста Данило Бобровский,
в донесении своем Лальской Ратуше в 1728 г. «загорело дворов и амбаров и лавок со всяки-
ми домовыми пожитки многое число и от того пожарного разорения многие посадские люди
оскудали и пришли во всеконечное разорение и в положенных, вместо рекрут, сторублевых
деньгах, многие скудные посадские люди по многое время на правеже стояли, а в ночи в оной
земской избе держались под караулом».

24
Глава 1. Вопросы истории и географии Лальска
Рис. 3 . Геометрический специальный план Вологодского наместничества
уездного города Лальска со всеми к нему принадлежащими заселенными
и незаселенными землями. 1789 г.
(по данным: РГАДА. Ф.1356. Оп.1.д.398 .Л.1)

25
По поводу пожара 16-го Сентября соборный староста купецкий человек Яков Василь-
ев Серебренников подал в канцелярию Устюжской Синодальной Команды явочную челобит-
ную, в которой пишет: «В нынешнем 726 г. минувшаго Сентября против 16 числа горле Лаль-
ский посад и в оной пожар загорело Воскресенскаго собору у каменной церкви главы кровля
да у колокольни деревянный шатер и в том шатре загорели часы и от онаго шатру от жару
растопились на колокольне два колокола, третий разбился, да при той же соборной церкви
горело в палатке, что над пределом Николая Чудотворца и в той палатке загорела казенная
церковная коробка, а в оной коробке загорели письменные на пашенные земли и сенные по-
косы всякие крепости и росписки и прикладные, о том под сим моим известным челобитьем
объявляется ниже сего реэстр. Да в вышеописанной коробке загорели церковные приходные
и расходные книги також и объявленные все по ведомостям свешные и кошелешные при-
быльные деньги, а в оное пожарное время в доме меня реченнаго не было, а был в отлучении
в Санктпитрербурхе». (Сборник материалов для истории города Лальска Вологодской губер-
нии. Том первый с 1570 по 1800 год. Составил Лальский городской староста Иван Пономарев.
Г. В. –Устюг, 1897. – С.153).
Так, культурный ландшафт складывался постепенно. Ярким сюжетом в его оформлении
стало становление погоста и посада. Этнокультура локусов Русского Севера, в том числе – и
восточного Поморья отражались в таких символах, как географические пространственные
ориентиры, православные храмы. XVIII век – своеобразный переходный период для данной
местности. Этот век в силу своеобразного «замедления исторических процессов» на границах
государства, его окраинах, отдаленных провинциях связывался с событиями прошлых веков,
и с будущим, т.к . реформы предкапитализма, новации подгоняли, требовали движения впе-
ред.
XVII и XVIII столетия – «золотой век» Лальска. Наследие от него – каменные храмы, в
том числе – с изразцами, светская застройка. В 1796 г. Лальский уезд был упразднен. В 1805 г.
Лальск получил статус заштатного города.
1.3. Город «в штате и за штатом»
Со второй половины XVIII в. город втягивается в новую эпоху – индустриальную. По-
скольку «первоначальное накопление капитала» в этом регионе происходило в силу специ-
фики его экономического и историко-культурного развития с XVII столетия, то в ярко выра-
женное «индустриальное время» – в основном XIX в. – эти, индустриальные изменения от-
мечены в истории и географии Лальска определенным образом. С XIX в. иногда инновации
инспирировались указаниями из столицы. Административный фактор играл значительную
роль.
В 1789 г. Лальск преобразован в город, в 1780 г. статус города был подтвержден, и
Лальск стал центром Лальского уезда Велиоустюжской области Вологодского наместничест-
ва. В 1796 г. городу присвоен статус заштатного.
Знаковое событие смены культурного стиля города – утверждение квартальной систе-
мы, ликвидация бывших фортификаций. Известно, что в жители Лальска еще в первой поло-
вине XVIII в. разбирали осыпь у Михайло-Архангельского монастыря, на месте Ботища, хотя
властями это не поощрялось (Сборник материалов для истории города Лальска Вологодской
губернии. Том первый с 1570 по 1800 год. Составил Лальский городской староста Иван Поно-
марев. Г. В.– Устюг, 1897. – С .94).
Пожалуй, знаковым событием стало разделение территории Лальска на кварталы. До-
статочно четко квартальная система представлена на приведенной ниже карте, с абстрагиро-
ванием от отметки прежних структурных элементов застройки (рис. 4 .) .
Кварталы, гласисы, жилые массивы – все это выглядело четко, красиво. С выверенной
линейностью, использованием типовых проектов зданий зажиточных горожан и т.д . Инте-
ресны в этом плане здание Земской управы (1781 г); дом городского головы И.С . Пономарёва
(1800 г.), три дома владельцев фабрики Шестаковых (1891-1893 гг).

26
Глава 1. Вопросы истории и географии Лальска
Рис. 4. План безуездного города Лальска. Кон XVIII в.
(по данным: РГВИА. Ф. 846.Оп.16 .Д.21545.Л.11)
Импульсом для экономики местности по-прежнему выступала торговля. Но она уже
была организована с учетом новинок – появились магазины. Они активно строились, утвер-
ждались их планы (ВУФ ГАВО. Ф. 6.оп.1 . Д.2564. л.1) (рис. 5).
Рис. 5. Выкопировка из плана города Лальска
для показания возможных торговых рядов

27
Пожалуй, самым знаковым индустриальным явлением в истории и культуре рассматри-
ваемого периода стала организация и работа бумажной фабрики А.С . Сумкина в округе Лаль-
ска. На ней трудился сначала мастером, потом стал директором С.М. Прянишников. Его дом,
построенный в древнерусском стиле, украшает историческую часть города.
В панораме Лальска кон. XIX в. по-прежнему выделялись храмы, построенные в прош-
лых столетиях (рис. 6, 7).
Рис. 6. г. Лальск, 1895 г.
Фото из фондов Лальского историко-краеведческого музея
Новым веянием стало устройство развлечений, цирка в дни ярмарок. Они устраивались
в центре города, на соборной площади.
Рис. 7. Цирк на ярмарке в Лальске. Нач. XX в.(?).
Фото из фондов Лальского историко-краеведческого музея

28
Глава 1. Вопросы истории и географии Лальска
В кон. XIX – нач. XX вв. в северо-восточных провинциальных территориях европейской
части Российской империи вновь приобрел актуальность вопрос о дорогах. Теперь уже – о
железных. Железнодорожные пути мыслились своеобразными нервами в теле экономики
страны; прогресс, эффективное промышленное развитие связывалось с ними. Но знаменитая
магистраль «Пермь – Котлас» пришла через г. Вятку и ст. Лузу, в нескольких километрах от
Лальска. Это сказалось на его экономической и культурной судьбе. И позже, в 1927 г. Лальску
присвоен статус поселка.
Если раньше погост/посад были связаны с округой из-за сельского хозяйства, хотя и
выступали точкой прогресса, то теперь ,вдали от индустриальных строек это взаимодействие
повлияло на достаточно высокую степень сохранения традиционных элементов в местной
культурной модели, смена городского статуса на поселковый несколько законсервировала
это. Получила свое дальнейшее оформление локальная этнокультурная модель.
Весьма показательна детальная микротопонимика в сельской округе. «Иногда части
дороги из одного населенного пункта в другой именовались по-своему, по объектам, встре-
чавшимся на пути. «По дороге на Животово сначала Калентьевский угор был, в правой руке
он был, как по дороге идти-то, так на Калентьево отворот, значит. Потом дресвище было, все
края дороги кустами поросли, потом, как идешь – речка Каменка, потом уж Совье, Патраке-
ево...» (ВЭАА. Ф.1. Оп.2. Д.20 . Л .1). Как видно из приведенного отрывка этапами, знаковыми
пунктами на дороге выступали либо препятствия, либо направления к населенным пунктам,
либо пересечение с речками, также дорогами, но водными» (Трушкова И.Ю. Традиционная
культура русского населения Вятского региона в XIX – н. XX вв. (система жизнеобеспечения. –
Киров: Маури-принт, 2003. – С.53). Вокруг места жительства располагалась «вся подселён-
ная».
И архаика, и современное для традиционной культуры кон. XIX – XX вв. прочтение запе-
чатлены в фольклорном восприятии территории Лальска, его округи, некоторых отдаленных
местностей.
«Прощай, Лальский наш посад, в тебе век нам не бывать,
В тебе век нам не бывать, хлеба-соли не едать,
Хлеба-соли не едать, разлапушек не видать.
Прости, рынок и базар и со белым кабаком,
И со белым кабаком, и с Петрухой горбуном.
Прощай, улица Больша, мостовая хороша,
Прощай, улица Никольска, не бывать нам на Воцком (место на берегу Лузы, в окрестно-
стях Лальска),
Прощай, улица Забучишна, там гулять нам сполитично,
Прощай, Гулыня со концом, там гулять нам полно с другом,
Прощай, улки, переулки, молодецкие наши разгулки,
Прощай, улица Бугорска, не бывать-то нам в Тобольском,
Прощай, улица Пещанка, не бывать нам на Дресвянке,
Прощай, улица Заполя, не бывать-то нам на воле,
Прощай, улица Рождественска, гулять-то нам торжественно,
Прощай, Спасский конец, там гулял молодец...
Прощай, с балясами кабак, продают гнилой табак.
Архангельска улица, прости, нам тоски той не снести,
Прощайте, монастырские дворцы, там гуляли молодцы,
Там у нас ухожей был, ныне стал и он не мил.
Прощайте, забавные привертки – молодецкие наши увертки.
Прощай, улица Надозерска и со Низовским со концом...
Уж приходит нам расстаться и впредь с вами не видаться,
Поминайте всегда нас, не забудем и мы вас.
А когда мы вас забудем, так живы в свете не будем...» (Сборник материалов для истории
города Лальска Вологодской губернии. Том первый с 1570 по 1800 год. Составил Лальский
городской староста Иван Пономарев. – г. В. -Устюг, 1897. – С .257-258).

29
Интересно «географическое» осмысление данного текста. «Географическая логика пес-
ни заключается в ее пространственном разворачивании, «движении» от центра города, от его
самых значимых мест (городского собора и торговой площади) к окраинам.
Центр города. Песня начинается от Соборной площади, где располагались торговые
ряды (базар) и белый кабак... По воспоминаниям жителей Лальска, ярмарки на Соборной пло-
щади проводились до начала XX в. Топоним Большая улица просуществовал до эпохи тоталь-
ных переименований, а затем превратился в улицу Ленина. Ближние окраины города (топо-
нимы, локализованные вокруг города-крепости середины XVII в.):
–
топоним улица Никольская связан с уже несуществующим Никольским погостом и
храмом, а также с Никольскими воротами на южном выезде из города (сгорели в 1666 г.). Ме-
сто Воцкое расположено на берегу Лузы, примерно в двух километрах к югу от Лальска;
–
в песне пара «улица Никольская – место Воцкое» представлена в соответствии с гео-
графической логикой: оба места расположены в южном направлении от центра;
–
улица Забучишна (6), т.е. расположенная за речкой Бучихой (от глагола бучить в зна-
чении «мять, мыть белье»), находилась на северной ближней городской окраине, у бывших
Устюжских городских ворот;
– топоним Гулыня в Лальске выявить не удалось. Однако в Великом Устюге улица с при-
мечательным названием Гулыня (Спасская Гулыня) известна с XVI в. Она связывала пригород-
ный Спасский монастырь с устюжским торгом и Городищем и славилась обилием питейных
заведений. Учитывая тесные связи Устюга и Лальска и то, что автор, вероятно, неоднократно
бывал в Великом Устюге, где у него, наверно, были и друзья («Прощай, Гулыня со концом, там
гулять нам полно с другом»), можно предположить, что он мысленно ненадолго перемещает-
ся в Устюг. Другое объяснение заключается в том, что устюжский топоним Гулыня использу-
ется метафорически применительно к одной из лальских улиц...;
–
улица Пещанка соотносится со слободой Песчанкой, расположенной на северо-за-
падной окраине города. В северном же направлении от города находится населенный пункт
Дресвянка...
Дальние окраины города (уличные и кончанские топонимы, расположенные к югу
вдоль речки Лалы):
– Спасский конец территориально связан с сохранившейся Спасской церковью...
– Архангельская улица примыкала к территории Михаило-Архангельского монастыря...
–
Надозерская улица, протянувшаяся вдоль озера Безымянное, и Низовский конец, ко-
торый в современной лальской топонимии сохранился в виде топонима Низовки, ведут к
юго-востоку от центра к старому городищу.
Сохраняя целый пласт городских топонимов, песня точно передает и пространствен-
ную структуру, и социальную топографию, и восприятие Лальска изнутри, глазами жителя
старинного русского города (Калуцков В.Н Лальск: культурно-географические сюжеты // Ге-
ография, 2006, No18, http: www.geo.1sept.ru). История развития городской застройки и жизни
в городе отражается в «географии» текста.
Но в представленном тексте можно отметить и время. Оно – в продолжении песни:
«Уж нам полно тосковать, – время себя нам одобрять!
Оставайтесь вы спокоем, а мы бедны пойдем строем.
Ах, не будет когда нас, – и они вспомянут нас.
Вспомянувши, воздохнувши, сами жалобно заплачут...» (Сборник Пономарева. С. 258). За
этими путешествиями в пространстве и времени просматривается пассионарность ее сочи-
нителей и исполнителей, потомков путешественников в далекие края и страны,
Третья «ипостась» Лальска органично вписывается во всю динамику его существова-
ния. Во время, охватывающее вторую половину XVIII в., XIX и начала XX столетий в культур-
ный ландшафт добавляются такие объекты, как административные здания, свойственные
капиталистической /индустриальной эпохе, бумажная фабрика, нового вида торговые точки
(включая магазины) и т.д.
В общем и целом, в культурном ландшафте Лальска и его округи выделяются три пе-
риода развития – Ботище и Михаило-Архангельский монастырь, Никольский погост/посад
и город Лальск как центр уезда и заштатный город, а затем – и поселок. Эти три «ипостаси»

30
Глава 1. Вопросы истории и географии Лальска
города не только передают эстафету друг другу, но и частично сосуществуют друг с другом.
Преобразования в складывании исторического облика территории постепенны. В некоторых
случаях основа вида последующего периода просматривается в предыдущем. Важное место я
культурном ландшафте занимают сакральные (православные) объекты.
Исследования истории местной этнокультуры выявляют подвижность, «волатиль-
ность» границ периодов формирования «культурного ландшафта»: Ботище – погост, посад –
город, заштатные город. Примерные границы, сосуществование, существование как ресурс,
субстрат от прошлого вечность дат, «археология переходит в этнографию», повседневную
историю – вот что типично для исторического развития локальной модели этнокультуры с
малым городом в центре.
Во время апогея – существования погоста/посада – Лальск цивилизационно вырвался
вперед благодаря торговле, товарным отношениям. Уповать на результаты земледелия в та-
ком суровом климате, как местный, было трудно. Неплохое географическое положение – на
перекрестке торговых путей с запада на восток и с севера на юг, включение в орбиту пути
от Архангельска через Устюг, Лальск, Кай, далее на Урал в Сибирь и до Китая, а в некоторых
случаях и до Аляски – привело к расцвету Лальска, и за счет прибылей от торговли местным
населением, и от таможенных пошлин проезжающих купцов. В этом – некое опережение ка-
питалистических, товарно-денежных отношений, а также ресурс для последующего развития
в будущих эпохах.
В период капиталистических отношений, определяющихся для Лальска XVIII – XIX вв.
и по нач. XX столетия, местная этноэкономика использовала накопленный ресурс. Логично,
что получила развитие бумажная фабрика. Но с переносом основного внимания к более юж-
ным путям сообщения, через Поволжье и т.д. – Лальск оказался в стороне от благоприятных
возможностей для макро-торговли. Так, основные подпериоды в истории Лальска – Ботище,
погост/посад, город – не имеют четких временных границ, содержание подпериодов истории
словно сосуществует, проявляется частично и в предшествующих, и в последующих эпохах.
Традиционная культура при этом может изучаться не только по этнографическим данным,
но и по археологическим находкам, летописям, а также по документам XIX – XX вв. В такой
ситуации этноархеологические и смежные с ними изыскания актуализируются.

31
Глава 2. Энциклопедия «горшечной» информации
Известно, что самым массовым и информативным материалом в археологических рас-
копках считаются находки керамических изделий и их фрагментов. Комплексы методик по-
зволяют реконструировать детали производства, визуальные и иные характеристики гли-
няной посуды и особенности использования. «Археологические» формы плавно сменяются
«этнографическими», визуальные характеристики дополняются рассказами людей, методы
естественных и точных наук дополняют картины реконструкции и формируют Банки дан-
ных. Но в начале – о сырье и производстве.
2.1. Глиняное тесто, обжиг
Важная часть повседневности в местных этнокультурах была связана с глиняными из-
делиями. Традиционно археологическая коллекция керамических предметов – самая много-
численная. Кроме глиняной посуды она включает фрагменты фигурного кирпича, изразцов,
бытовых предметов и т.п .
Характеристику производственной технологии бытовой керамики следует начать с
сырья и способов изготовления керамических предметов. Изготовление глиняного теста на-
чиналось с поиска и добычи глины с определенными характеристиками. Обычно в Вятском
регионе, его северо-западном пограничье нужную для посуды глину называли «красной». Во-
прос об «экологии сырья» решался так: для производства посуды и других предметов исполь-
зовались местные глины. Они классифицировались как достаточно чистые. Привлечение эт-
нографической информации выявляет факт, что до сих пор есть в данной местности и «целеб-
ные» глины, в частности – в районе Усть-Недумской пустыни (монастыря). Характерная для
местной керамики примесь – дресва – также представляется весьма безвредной добавкой.
Производство глиняной посуды в лальской округе было экологичным (Трушкова И.Ю. Хозяй-
ственная адаптация населения северного вятского пограничья в XVII – XIX веках (на примере
керамического производства) // Этнокультурные процессы в странах и регионах. Вып. IV : эл.
сб. науч. тр. – Киров: Изд-во ВятГУ, 2008. – 1 эл. опт. диск (CD-ROM). – Загл. с этикетки диска).
Горшки еще в конце XIX – начале XX вв. изготавливали на гончарном круге, но кое-где
сохранялся еще и метод ручного производства. Сценарий «творения» горшков методом «на-
лепа» разворачивался так. «Ну, раньше на ровное место, а сейчас возьмем фанерку, к примеру,
высыпали чистый песочек. Посыпаем. Ком глины кидаем. Вокруг обсыпаем песочком. Голыми
ногами месить надо, особо пяткой прижимать. Потычешь глину пяткой – края заворачивать
вовнутрь надо, снова топчи потом. Песочком посыпешь, завернешь лепешку рулетиком – сно-
ва топчи. Так 12 раз надо заворачивать и подсыпать песочек. Заворачивать рулетиком глиня-
ную лепешку надо то в одну сторону, то в другую (один раз – вертикально, следующий – гори-
зонтально – И.Т.). Иногда на балалайке играли, когда топтали глину-ту. И сплясать можно. «Эй,
Лид
̃
ия, не см
̃
ийся, или в баню иди, или пляши. Вон Павлин-то, как пляшет на глине (т.е . мнет
ее пяткой – И.Т.)». Если горшков нужно было много – лепешка большая получалась. Концы
у рулетиков пришлепывали, чтоб закругленные были. Вот на балалайке частушки попоем...
В конце рулетики сбивают в одно, в кучу, как колобок большой. Вот так его собьем об пол-то
(до получения куба). Глина готова, если тесто ее не пристает к ногам. Все в дом несем. (Сидя на
лавке, с одной стороны к которой присторен деревянный ручной гончарный круг). Из боль-
шой кучи глины отбираем маленькую часть, катаем шарик, кладем на круг, мнем лепешечку
(Получается нечто вроде шанежки. Ее поверхность мастер выравнивает согнутым указатель-
ным пальцем правой руки, левой при этом вращая круг. От этого в профиле дно не имеет чет-
кого перехода к стенке, поверхность закругляется, что проявляется в профилях большинства

32
Глава 2. Энциклопедия «горшечной» информации
«археологических» горшков – И .Т.) . Раньше ведь старики при лучине, ночами горки вертели,
а теперь, при свете-то, озолотились бы. Вот. Теперь делаем «колбаску», она «телепень» назы-
вается. Ее наворачиваем на дно, слой за слоем. (Не «налепляем», а именно «наворачиваем»;
«телепень» – мягкая, легко сгибающаяся «колбаска», слово «телепаться» в данном диалекте
означает «вертеться», «вихляться», «не слушаться», «не сидеть на одном месте» – И.Т.). Теле-
пень одним концом как бы вкручиваем в край заготовки. Вот крынки-павшины вытягаются,
я видел в Кирове, а мои налепляются. Как это павшины? Ну, их так называют, раз Павшин (Па-
вел?) делал. А мои кринки называются павлины, раз я, Павлин, делал... (Крутит горшок)...Ох,
и мы-то плохо не живали – в худых лаптях не ходили...(Согнутым в угол указательным паль-
цем правой руки разглаживает внутреннюю поверхность слепленного из «телепня» горшка,
левой при этом вращает круг. Потом мочит руку в горшке с водой и уже всей ладонью загла-
живает внутреннюю поверхность горшка). Ой, пальцы-то уже плохо гнутся, не кунтелябисто
получится горшок. Берем такой ножичек (напоминает стрелку), из березы делано, так вот по
дну водим (очерчивает). Мой тятя рассказывал, что они с дедом столь горшков крутили, что
по пять конских возов, по 300 горшков в каждом в Лальско на базар отправляли. И все ночами
делали, а как – днем-то в колхозе работать надо было. (Продолжает очерчивать «стрелкой»
дно). Потом этим же (т.е . «стрелкой» – И .Т.) лишнее «снимаём» с верха (т.е . – с венчика горшка,
венчик приобретает специфическую форму – И .Т.) . Потом берем «ремьё» (старую, ненужную
тряпочку – И .Т.), ее мочим в воде, будем «заводить» ею кринку. (Для этого конец мокрой тря-
почки в виде бинта сначала обворачивают вокруг первого пальца, потом – второй, третий и
четвертый вместе, и остаток – вокруг мизинца – И .Т.) . Сначала «заводим» так (мизинец снару-
жи, все остальные пальцы – внутри – И .Т.), потом – так (теперь первый палец внутри крынки,
остальные – снаружи. Перемены положений «завождения» подчеркивают контролирующую
роль первого и пятого пальцев для качества внутренней и внешней поверхностей горшка.
Через семь «крутков» меняются положения пальцев – И .Т.) . Потом березовой «стрелкой» отко-
выривает дно. Берем крынку и на «пол
̃
ичку» ее (т.е. в печь – И .Т.). Проверяем перед этим, что
не забегала кринка (т.е. чтобы все края были ровные и круглые – И .Т.) . В печь жару накидаем и
крынок насыкаем (укладывать надо полубоком – И .Т.) . Обсыпешь суриком или свинцом – бле-
стеть будут. Настилаем кринки до трех рядов» (ВЭАА. Ф.1 . Оп.2. Д.20 . Л.3-4).
Зафиксированные в этнографической экспедиции сюжеты технологического процесса
изготовления керамической посуды, а также подсобный инструментарий объясняет наличие
на обнаруживаемых в археологических раскопах горшках следов затирания, снятия с поверх-
ности круга, оформления венчика и т.д.
Этнографические материалы дополняют археологические названиями предметов и
действий, представлениями, связанными с гончарством. И если используемая археологиче-
ская информация дает сведения о периодах формирования традиционной культуры в регио-
не, то этнографические сведения рисуют картины ее расцвета и перехода к индустриальной
форме. «Безмолвная «археологическая» керамика объясняется «этнографической речью» и
действиями. Кроме того, моменты рассмотренного выше полу-ручного процесса изготовле-
ния горшков выявляют яркие сходства его с женской работой с тестом, бытовавшей в ХIХ – ХХ
века именно по характерным движениям. Очевидно, это объясняется архаикой технологии,
когда производство керамики считалось женским занятием. Конкретный пример комплекс-
ного археолого-этнографического анализа производства керамической посуды делает пред-
ставления о гончарном производстве в регионах сложнее и многограннее. (Трушкова И.Ю.
Керамическое производство в восточно-поморском городе Лальск: этноархеологические ха-
рактеристики // XV Бадеровские чтения по археологии Урала и Поволжья: материалы всерос.
науч.-практ. конф. (г. Пермь 9–12 февр. 2016 г.) / Перм. гос. нац. исслед. ун-т. – Пермь, 2016.
–
С. 212 – 219). Так, в нач. XXI в. получено описание и зафиксирован процесс местного произ-
водства глиняной посуды, в том числе и на полу-ручном гончарном круге и причем – методом
«налепа».
Археологические характеристики обнаруженных в раскопах фрагментов керамической
посуды подтверждают особенности обжига. О них говорят следы равномерного или нерав-
номерного прокала стенок сосудов, причем неравномерность представлена более прокален-
ными внешними краями, и менее прокаленной серединой. Это может свидетельствовать о

33
некачественной производственной процедуре, когда не обеспечивалось должное время или
место нахождения посуды в печи.
Часть фрагментов керамики имеет следы нахождения в пожаре, из-за чего эти находки
имеют разбухшие формы, трещины.
Комплекс археологических и этнографических методик исследования позволяет рекон-
струировать модель процесса производства глиняной посуды, в данном случае – в Лальской
округе.
2.2. Царство венчиков и донышек
Коллекция керамических предметов Лальска и его округи включает в себя как полно-
стью собираемые экземпляры (преимущественно этнографический материал), так и фраг-
менты (археологические находки) (Трушкова И.Ю. Гранкин В. Е., Бакулина Е. А ., Порошин М. Ю.
К вопросу о характеристике керамического материала п. Лальск и его окрестностей // Межву-
зовский сборник научных и научно-методических трудов за 2003 год (восьмой выпуск) / науч.
ред. М. А . Брытков. – Киров: Изд-во ВятГУ, 2003. – С .409).
Царство венчиков и донышек запечатлелось в характеристике лальской посуды, в ком-
плексах обычной, чернолощеной и поливной керамики.
Обычная керамика включает толстостенную и тонкостенную керамику, а также фраг-
менты черепков средней толщины. По форме все сосуды делятся на горшки, кувшины, миски,
возможно – корчаги. Приблизительная характеристика венчиков позволяет отнести все най-
денные образцы к хронологическому периоду от XVII до XIX вв. Массовый материал относит-
ся к XVIII столетию (ВЭАА. Ф.2. Оп.1 Д. 4-6 . Трушкова И.Ю., Отчеты о раскопках в пос. Лальск
Лузского района Кировской области в 2003 – 2006 гг. Архив Института археологии Россий-
ской Академии наук).
Выделяется значительная группа фрагментов обычной посуды и развалов сосудов, ни-
чем не декорированных. На одном из ранних фрагментов имеется орнамент «волна». Некото-
рые из них сохраняют следы нахождения в огне (илл. 1 – 5, 10-12). Реконструкция определяет
такие сосуды как хозяйственные горшки с утолщенным днищем, округлым туловом, слегка
отогнутым венчиком. Этнографические аналогии позволяют определить такой сосуд как
горшок для варки супа в печи. Большую группу этой керамической коллекции составляют
венчики и донышки повседневной посуды местного производства. Обжиг разный – от нека-
чественного до высококачественного. Типичной является примесь дресвы. Фрагменты всех
найденных сосудов демонстрируют их изготовление полуручным способом или с использова-
нием гончарного круга. По форме все сосуды делятся на горшки, кувшины, миски, возможно –
корчаги. Венчики обычной керамики распределяются на несколько типов.
Тип I. Горшки с разными венчиками. Сюда входят венчики не типичной формы. Неко-
торые из рассматриваемых форм, вероятно, тяготеют к более ранним образцам, другие же
представляют переходные варианты к более поздним образцам.
Тип II. Горшки с венчиком, имеющим выемку на верхней поверхности в виде «уточки»?.
Эта группа довольно многочисленная. Как правило, венчик отогнут вовне и верхний край его
представляет закругленное образование с выступом. Серия венчиков этой группы демон-
стрирует течение процесса стилизации формы.
Тип III. Горшки с отогнутыми вовне венчиками. Эта группа продолжает черты стили-
зации, обозначенные в предыдущей группе. Конечные варианты венчиков горшков данной
группы представляют собой почти полностью округлую форму.
Тип IV. Горшки с венчиком с выемкой вверху. Эта группа имеет некоторые аналогии с
группой II. Но отличается от указанной группы отсутствием отогнутого вовне края.
Тип V. Горшки с выступом в верхней части тулова. Определяющей чертой здесь явля-
ется выступ у перехода от шейки к тулову. При этом форма венчика может быть различной.
Тип VI. Горшки с удлиненной шейкой. Форма венчика у данной группы – разная, как пра-
вило – II и III типов. Иногда фиксируется некоторый изгиб при переходе к тулову.
Тип VII. Горшки и миски с горизонтальными полосами в верхней части тулова. У сосудов

34
Глава 2. Энциклопедия «горшечной» информации
рассматриваемой группы фиксируются разные формы венчиков и различная округлость ту-
лова. Толщина черепка также варьируется, время существования сосудов с этим признаком –
XVIII – XIX века.
Тип VIII. Венчики горшков с округлым отгибом венчика. Группа этих предметов немно-
гочисленна. Все другие признаки варьируются.
Тип IX. Горшки со стилизованным венчиком. Эта группа также немногочисленная. Вен-
чик стилизуется по пути его отсечения? выпрямления?
Тип X. Горшки с венчиками и туловом разной степени выпуклости. Разная степень ото-
гнутости венчика и степень крутизны перехода к тулову может соответствовать разным по
времени и локусу традициям.
Тип XI. Миски / «латки»? с прямыми венчиками. Эти сосуды имеют прямые утолщенные
стенки. Венчик весьма стилизован. В одних случаях – прямой, в других случаях – отогнут во-
внутрь и лишь в одном случае – вовне.
Формы донышек также отличаются разнообразием.
Тип I. Горшки и миски с донышком с фиксируемым краем. Как правило край донышка у
данной группы сосудов отмечен либо выступом в виде угла, либо выступом с некоей ступень-
кой при переходе к донышку. Эта группа многочисленная. В ней встречаются разные виды
стилизации выступа при переходе от стенки сосуда к донышку.
Тип II. Кувшины с фигурным переходом тулова к донышку. В эту группу предметов вхо-
дят фрагменты донышек сосудов не только с оформлением угла перехода от тулову к доныш-
ку, но и имеющие стилизованную ножку сосуда. Сосуды этой группы различаются по форме
внутреннего изгиба поверхности стенки, по степени округлости тулова, по наличию выступа
на переходе от тулова к шейке.
Тип III. К этому типу относятся несколько фрагментов донышек сосудов, относящихся к
XIX веку (рис. 8). На поверхности донышка имеются линии (выемки) по кругу, иногда – клейма
гончара (илл. 6).
а)

35
б)
в)
Рис. 8 . Профили венчиков и донышек керамической посуды. Кон. XVII – XIX вв.
Историческая часть пос. Лальск Лузского р-на Кировской обл.,
раскопки И.Ю. Трушковой, 2003-2006 гг.

36
Глава 2. Энциклопедия «горшечной» информации
Показательно, что венчики с прямоугольным выступом, аналогичные типам IV – VI из
раскопов в Лальске находят аналогии в городском археологическом материале XVI – XVII в. в
Вологде и даже с материалом XI – XIII, XIII – XIV вв. в Ярославле (Недомолкина Н.Г., Мазухин
С.В. Типология позднесредневековой керамики городищ северо-востока Вологодской обла-
сти // Проблемы сохранения и развития гончарства в России. Материалы научно-практиче-
ской конф. – Вологда, 2006, 19 С. – С.16; Воронин Н.Н. Раскопки в Ярославле // Материалы
и исследования по археологии древнерусских городов. Тои 1. Материалы и исследования по
археологии СССР. No11. – М-Л.: Изд-во АН СССР, 1949. – С .186, рис. 9 и 10).
В раскопах II – IV исторической части п. Лальск было обнаружено несколько развалов
глиняных сосудов. Их сборка дает возможность реконструировать изначальный вид керами-
ческих горшков (рис. 9).
Рис. 9. Профили реконструированных сосудов из развалов раскопа 2006 г.
в исторической части пос. Лальск
Именно обычная керамика из раскопов в Лальске находит большинство параллелей
в этнографических материалах по его округе. Местное сырье, производство и использование
помогают выявить максимальную динамику в бытовании и успешно использовать данные
двух наук – археологии и этнографии. Форма венчиков «этнографической» керамики соотно-
сится с венчиками, происходящими из раскопа; однако, последние несколько массивнее.
Особая группа керамики – фрагменты чернолощеной посуды. Их можно отнести к ин-
дивидуальным находкам. Это фрагменты венчиков, донышек и стенок сосудов из раскопов в
Лальске, а также – подъемный материал (рис. 10, илл. 7).
Рис. 10 . Профили фрагмента чернолощеного горшка с фигурной ручкой
(зооморфное изображение)
(из фондов Лальского историко-краеведческого музея)

37
Формы профилей и стиль изготовления различают эту посуду с местной. Вероятно, та-
кая посуда восходит к московской традиции и могла попадать в Лальск из Великого Устюга, в
том числе – и вместе с работавшими здесь приезжими мастерами.
Известно, что одним из центров изготовления подобной посуды в указанное время был
центральный регион России, территория, культурно тяготевшая к Москве. Географические
сравнения дополняют картину бытования чернолощеной керамики в регионах Русского госу-
дарства. В Москве для черной серебристо-лощеной керамики глиняное тесто выбиралось без
примесей (возможно отмученное) красноватого, светло-серого, иногда белого цвета. Стенки
были тонкими, гладкими, звонкими. Обжиг восстановительный. Поверхность прокопчена
(часто неровно, пятнами) путем сжигания в горне смолистых веществ и залощена специаль-
ным лощилом (возможно, галькой, рогом или костяной палочкой). Большая часть лощеной
керамики сделана на ручном круге, но попадаются сосуды ножного круга. Орнамент часто
линейный. Кроме того, на многих сосудах вылащивался орнамент в виде штриховки, сетки,
петель и т.п . лощеная керамика при работах на Метрострое найдена в колодцах на Моховой
вместе с топорами XVI в. и в культурном слое Красного села вместе с копейкой Бориса Го-
дунова. Такая керамика встречается и в более поздние периоды» (Рабинович М.Г. Гончарная
слобода в Москве XVI – XVIII вв. (по археологическим данным) // Материалы и исследования
по археологии Москвы. Т.1. / Под ред. А .В. Арциховского. – М-Л, 1947. – С . 57).
Сравнения с московскими материалами дополняют описание процесса изготовления
чернолощеной керамики «Большая часть сосудов – мореные и лощеные по всей поверхности.
Меньшая – мореные сосуды, на которых вылощен только орнамент в виде косых штрихов,
клеточек или замысловатых петель. Наконец, встречена посуда лощеная, но не мореная. Ана-
лиз найденных нами лощеных сосудов и их фрагментов позволяет пролить свет на технику
лощения. Орнамент, вылощенный на сосудах, несколько вдавлен в их поверхность (настоль-
ко, впрочем, незначительно, что иногда это можно рассмотреть только в лупу). Лощение про-
изводилось, следовательно, по сырой, вероятно, лишь слегка подсушенной глине до обжига
сосудов. Морение же, производившееся при помощи сжигания в горне смолистых веществ,
должно было иметь место уже после обжига сосудов. Об этом говорят и сосуды, лопнувшие во
время обжига. Они иногда лощеные, но не мореные, т.е. блестящие, но светлые. Порядок ло-
щения и морения был, следовательно, не таков, как думали ранее. Во время археологических
наблюдений на другом строительстве – в Зарядье нами найдены и инструменты для лощения
посуды, сделанные из кости и рога. Рабинович М.Г. Гончарная слобода в Москве XVI – XVIII вв.
(по археологическим данным) // Материалы и исследования по археологии Москвы. Т.1. / Под
ред. А .В. Арциховского. – М-Л, 1947. – С . 59 – 60).
Отмечается, что формы лощеных сосудов в московских раскопках чрезвычайно разно-
образны. Наиболее были распространены кувшины, к ним приближались по форме высокие
изящные сосуды с длинным носком наподобие кумганов. Потом шли «кубышки», после них –
рукомойники (Рабинович М.Г. Гончарная слобода в Москве XVI – XVIII вв. (по археологическим
данным) // Материалы и исследования по археологии Москвы. Т.1 . / Под ред. А .В. Арциховско-
го. – М-Л, 1947. – С .60). Показательно, что в лальских коллекциях наиболее четко выявляются
лишь кувшины; на периферии государства посудное разнообразие было скромным.
Среди объяснений вариантов происхождения чернолощеной керамики в Лальске мо-
жет быть и московский / центральный импорт. Однако особенности реконструкции позволя-
ют скорректировать подобные выводы.
Есть сведения, что чернолощеная керамика на Вологодчине делалась из более жирной
глины, чем обычно (Ильина Е.С . Закушский гончарный промысел. Историко-этнографиче-
ский очерк. Вологда, 2000, – С. 21).
«Химико-технологическая» реконструкция данного производства такова. При исполь-
зовании более жирной глины керамика получается более плотной, но увеличивается веро-
ятность ее растрескивания при обжиге. В технологии получения чернолощеной керамики за
счет укрепляющего действия углерода вероятность растрескивания снижалась, что и позво-
ляло применять более жирные глины. Подготовленные горшки загружались в теплую печь
и обжигались березовыми дровами до температуры 800 градусов Цельсия. В этот период и
происходил основной процесс превращения мягкой глины в твердую керамику.

38
Глава 2. Энциклопедия «горшечной» информации
Позднее в печное отверстие загружались сосновые или другие смоляные дрова или бе-
реста. Это приводило к коптящему пламени, то есть к большему выделению углерода в виде
сажи. Сажа во время чернения проникала вглубь черепка, заполняла все поры керамики, при
этом изделие приобретало черный цвет, и поверхность его становилась более плотной и вла-
гонепроницаемой.
Показательно, что при этом печное отверстие и дымоход следовало замазать глиной,
чтобы дым не выходил из печи. В таком состоянии печь оставляли примерно на два дня.
Чернолощеная посуда была недорогой, так как в процессе ее изготовления не использо-
вались такие дорогие и дефицитные материалы как белая глина, порошковый свинец и мед-
ная окалина. В то же время она была достаточно нарядной и могла широко использоваться в
быту, в частности – при хранении пищевых продуктов, в том числе и жидких.
Среди видов чернолощеной посуды, обнаруженной в результате археологических раско-
пок экспедицией Вятского госуниверситета, восстанавливаются кувшины, блюда, крупные,
большой емкости тарелки. Толщина стенок колеблется от 00,4 м до 0,07 м. Радиус рассматри-
ваемых предметов посуды – от 0,20 м до 0, 32 см.
Сколы черепков дают информацию о не всегда качественном технологическом процес-
се. На ряде черепков внешняя поверхность стенок черная и плотная, а между этими слоями
наблюдается сравнительно рыхлый серый слой. Такой брак, видимо, связан с недостаточной
температурой обжига. Это тем более вероятно вследствие того, что в обычных печах для об-
жига температура распределяется неравномерно, в них всегда присутствуют зоны с меньшей
температурой, а обжигаемая посуда располагалась плотно по всему объему печи (Трушкова
И.Ю., Лихачев В.А ., Особенности химико-технологического процесса получения черно-лощен-
ной керамики (по материалам археологических экспедиций ВятГУ в пос. Лальск Лузского
района Кировской области) // Всероссийская научно-техническая конференция «Наука–про-
изводство–технологии–экология. В 7 т. Т. 6. (ГФ) : сб. материалов. – Киров: ПОЛЕКС, 2008. –
С. 118–119).
Топография обнаружения фрагментов чернолощеной керамики в пределах поселка
Лальск такова. Их распространение отмечено в раскопах на территории посада, соборной
площади в слоях XVII – XVIII вв., а также как подъемный материал в отложениях сравнительно
крутого еще берега реки Лалы в пределах современного поселка. Вероятно, они бытовали у
городского населения этого провинциального города в рассматриваемый период. В сельской
округе подобных керамических изделий не выявлено.
Особенности технологического процесса изготовления чернолощеной керамики позво-
ляют сделать вывод о местном изготовлении (приезжими устюжскими мастерами?) и исполь-
зовании этой «парадной» посуды населением хотя и ставшим заштатным города Лальска, но
продолжавшем сохранять свое значение благодаря былой славе пункта таможенных сборов
от торговли Архангельска и Великого Устюга с Уралом, Сибирью и Китаем.
Еще одна группа керамической посуды в Лальске и его округе – поливная. Время ее су-
ществования можно определить как позднее – XIX век. По цвету различается зеленая, корич-
невая и серая «полива» (глазурь).
При производстве поливной (глазурованной) керамики «химия процесса» была такой.
Для получения более блестящей поверхности глиняные изделия перед обжигом смачивались
крепким раствором соли (NaCl), которая в процессе обжига оплавлялась, придавая поверхно-
сти керамики блестящий вид. Как известно поваренная соль применяется в пищу, и поэтому
ее использование в производстве поливы можно считать безвредным.
Для глазурования часто употреблялся деготь, свинцовый порошок и медная окали-
на. Известно, что глазурь состоит из стеклообразующих оксидов (SiO2, Al2O3), являющихся
основными компонентами глины, и оксидов металлов (Na, Pb, Cu и др.) . Цвет глазури опре-
деляется видом глины и применяемых при ее получении оксидов металлов. Простейшая гла-
зурь получается именно при спекании SiO2 и PbO. Посуду, покрытую сплошной зеленой глазу-
рью, готовили редко; чаще делали только одни зеленые узоры по красной или белой глазури;
для этой цели по красной или белой глине на деготь насыпали кисточкой в соответственных
местах порошок медной окалины, а затем чрез сито весь предмет обсыпали еще свинцовым
порошком. После обжигания по белой глине получалась белая глазурь, а по красной – красная

39
с зелеными узорами там, где было посыпано медной окалиной. Конечно же, для получения
зеленой глазури в Вятском регионе применялись добавки цинка и свинца, но они были мини-
мальными. Вода для производства использовалась чистая. Так как процесс изготовления был
ручным, весьма простым, то его также можно считать безвредным. Простота производства
здесь ни в коем случае не должна расцениваться как отсталость, ее можно представить как
некую производственно-культурную гармонию, своеобразный успех эргономики общества
того времени.
Отмечаются фрагменты сложной окраски – на зеленом фоне – коричневые пятна, или
белые полосы на коричневом фоне, или серые полосы на коричневом фоне (илл. 8). Примеча-
тельно, что у горшков «поливой» покрывалась верхняя внешняя часть, а у мисок – внутрен-
няя поверхность, до половины или полностью. Фрагменты поливной керамики принадлежат
сосудам типа «горшки», «миски», «блюда», и отражают традиции местного гончарного произ-
водства.
Варианты декорирования глиняной посуды связаны с ее тремя разновидностями. Обыч-
ная керамика, как правило, неорнаментированная; линии в некоторых случаях встречаются
волнообразные линии в верхней части стенок. Украшением чернолощеной керамики служит
либо само лощение, либо фигурные ручки. Более широкая линейка вариантов декора – у гла-
зурованной посуды. Это и цвет «поливы», и некоторые разноцветные линии, точки, опять
же – в верхней части стенки. Показательно, что в поздней, поливной посуде встречаются эк-
земпляры и с множественной волной (илл. 9).
Интересно, что датировки культурного слоя по письменным источникам и найденным
в ярусах раскопов относят практически все находки к концу XVII – XVIII, и даже к XIX столети-
ям. К XVIII в. относится значительная часть находок керамических предметов (Трушкова И.Ю.
Керамическое производство в восточно-поморском городе Лальск: этноархеологические ха-
рактеристики // XV Бадеровские чтения по археологии Урала и Поволжья: материалы всерос.
науч.-практ. конф. (г. Пермь 9–12 февр. 2016 г.) / Перм. гос. нац. исслед. ун-т. – Пермь, 2016. –
С. 213).
Аналогичные варианты предметов могут быть датированы в других (центральных) ре-
гионах и долее ранними периодами. В Москве соответствующая группа посуды представля-
лась так. «Поливная с одной или с двух сторон керамика. Тесто – красная глина с небольшой
примесью песка. Тонкая, звонкая, гладкая. Сделана большей частью на ножном гончарном
круге (днище срезано ниткой). Полива желтая или зеленая. Част линейный или волнистый
орнамент. Дата ее XVIII – XX вв. (Рабинович М.Г. Гончарная слобода в Москве XVI – XVIII вв. (по
археологическим данным) // Материалы и исследования по археологии Москвы. Т.1 . / Под
ред. А .В. Арциховского. – М-Л, 1947. – С . 57).
Керамическую посуду можно было использовать для разных хозяйственных целей: для
варки пищи, для хранения сухих сыпучих продуктов (крупа), для хранения жидкостей (вода,
молоко). Многочисленные северно-вятские кринки, миски, латки, корчаги различались по
форме, приемам декорирования, использованию. Нюансы применения горшков включают
разные действия. К примеру, часто горшок с готовой кашей заворачивали в шубу или другую
подобную вещь. Так каша лучше «упревала», «доходила» и сохраняла вкусовые качества и те-
пло (ВЭАА, Ф.1 . Оп.1. Д.1. Л.3). В керамическом горшке, как утверждали в деревне, пища даже
меньше портилась, хотя с ее краев не соскабливался до конца пищевой жир от предыдущей
варки. Очевидно, в печи происходила соответствующая термическая обработка. Жир же по-
том, при повторном нагревании, выступал. Глиняную посуду легче мыть и чистить даже после
печи: «...старухи у меня охотно покупают, мои горшки не то, что емалерованная кастрюля, на
нее никаких «фериев» не наберешься...» (ВЭАА. Ф.1. Оп.2. Д.20. Л .1). Использование горшков
средних форм также пролонгировалось путем оборачивания треснутого сосуда берестяной
лентой. После невозможности использования сломанного горшка его разбивали до черепков
и выбрасывали за усадьбу или в грядки. О «жизни и судьбе» горшка красноречиво говорит
вятская загадка «Был я на копанце, был я на хлопанце, был я на пожаре, был я на базаре. Мо-
лод был – людей кормил, стар стал – пеленаться стал, а умер – кости мои выкинули и собаки
не едят» (ВЭАА. Ф.1 . Оп.2. Д.20. Л.1; Трушкова И.Ю. Традиционная культура русского населения
Вятского региона в XIX – начале XX вв. (система жизнеобеспечения) – Киров: «Маури-принт»,

40
Глава 2. Энциклопедия «горшечной» информации
2003. – С . 117 – 121). В глазурованных сосудах, произведенных в кон. XIX – нач. XX вв,, напоми-
нающих старинную «кубышку», хранили деготь.
К керамическим предметам относятся и фрагменты «фигурного кирпича» (илл. 13, 14).
Интересно, что датировки культурного слоя по письменным источникам и найденным
в ярусах раскопов относят практически все находки к концу XVII – XVIII вв., и даже к XIX столе-
тиям. К XVIII веку относится значительная часть находок керамических предметов. Аналогич-
ные варианты предметов могут быть датированы в других (центральных) регионах и более
ранними периодами. Кажется, что в Вятском регионе вообще, и в его северо-западном погра-
ничье – в частности, фиксируется замедление культурных процессов и это, мол, проявление
его отсталости. Но факт длительного сохранения некоторых хозяйственных технологий, и в
том числе – керамического производства, можно рассматривать и по-другому: некогда мак-
симально вписанные в культурную модель производственные технологии не было нужды
менять. Более того, это было опасно в суровых условиях, могло привести к экологическому
дисбалансу. В этом выражается грань адаптированности региональных производств к при-
родной среде и намеренное поддержание местной моделью традиционной культуры эколо-
гического балансы с целью сохранения и воспроизводства системы жизнеобеспечения самой
культуры.
В целом, глиняная посуда, произведенная и бытовавшая в Лальске и его округе, делится
на три группы, различающиеся по производству, визуальной характеристике и использова-
нию.
Первая группа – обычная керамика с примесью дресвы – имеет широкие хронологиче-
ские границы бытования, практически от позднего Средневековья до XX в. В нач. XXI в. зафик-
сирована технология ее полуручного производства методом «налепа» выработки горшков в
Лальской округе. Данная категория посуды практическим не орнаментирована, исключение
составляют лишь некоторые фрагменты горшков среднего размера с волнистым орнамен-
том в верхней части наружной стенки. Спектр использования весьма широк – приготовление
пищи путем варения (горшки), тушения, «пряж
̃
ения» («л
̃
атки»), хранения, брожения (корча-
ги), переработки молока (сосуды с «носиком», отверстием), питания (миски, чашки) и т.п .
Вторая группа – чернолощеная керамика. Время ее бытования в рассматриваемой тер-
ритории – XVII -XVIII вв.; и возможно, чуть ранее. Как правило, кувшины, горшки, выполнен-
ные в этой технике, считались парадными, используемыми на праздниках, в особых случаях.
В лальских коллекциях встречаются не всегда полностью качественные экземпляры черно-
лощеной керамики, а с некоторыми шероховатостями на поверхности, не совсем блестящей
поверхностью. Это может свидетельствовать не только о привозе этой посуды из центра стра-
ны, но и о региональном (устюжском?, лальском? производстве). В пользу последней версии
выступают находки сильно передержанных в огне фрагментов и поэтому – оплывших.
Третья группа местной глиняной посуды – глазурованная («поливн
̃
ая»). Ее производ-
ство и бытование относится, в основном, к XIX столетию. Сохранились этнографические под-
тверждения производства такой посуды в округе Лальска. Внешняя характеристика предме-
тов этой группы определяется цветом «поливы», использование – в основном бытовое, при-
готовление и хранение пищи.
2.3. Сюжеты из кибер-обработки глиняной посуды
Актуальность исследований, располагающихся на грани различных научных дисци-
плин, остается непреходящей ценностью. Сегодня компьютерные технологии заняли проч-
ные позиции в технических и естественных науках.
К началу XXI столетия встал вопрос о степени возможности компьютерного моделиро-
вания в исторических науках, в том числе – и в археологии. По-прежнему, для истории остает-
ся важным вопрос о степени применения моделирования применительно к обществу. Обра-
щенные в прошлое и в будущее модели развития тех или иных событий часто связываются с
формулой «если бы, да кабы». Принято думать, что все исторические пути развития истории
не терпят сослагательного наклонения.

41
Тем не менее, непрекращающийся научно-технический прогресс создает все предпо-
сылки для внедрения информационных технологий в гуманитарные науки. В частности, во
второй половине XX века в исторических исследованиях компьютерной обработке стали
подвергаться массивы статистической информации, графические данные и т.д. В России и в
мире накапливается опыт применения компьютерных технологий в реконструкции явлений
и предметов, связанных с историческим наследием прошедших эпох.
Одной из характерных черт современного научного познания является проникнове-
ние методов, понятийного аппарата, технических и технологических средств естественных
и точных наук (математики, информатики и др.) в сферу гуманитарного знания, в частности,
в археологию. Ряду направлений, по которым осуществляется компьютеризация археологи-
ческой науки в мире, уже около полувека. Каждое из этих направлений – пример всё более
глубокого внедрения компьютерных технологий в археологию, переходящего на качественно
иной этап – этап «интеграции» (Археология и компьютерные технологии: представление и
анализ археологических материалов. – Ижевск, 2005. – 13 6 С .) .
Рассматриваемая научно-исследовательская работа основана на результатах археоло-
гических раскопок ВятГУ в пос. Лальск Лузского р-на Кировской области в 2003 – 2006 гг.
(ВЭАА. Ф.2 . Оп.1 Д. 4-7 . Трушкова И.Ю. Отчеты об археологических раскопках в пос. Лальск
Лузского р-на Кировской области в 2003 – 2006 гг. Архив ИА РАН). Она позволяет провести
серию статистических исследований, связанных с формированием Банка данных, варианта
электронной карточки для археологических предметов, модели реконструкции артефактов,
реконструкции сооружений и объектов по планиграфии и стратиграфии раскопа, а также
металлографического анализа ряда предметов. .. Среди методов исследования – обработка
археологического материала при помощи систем трехмерного твердотельного и поверхност-
ного моделирования; создание Баз данных (Трушкова И.Ю., Грачев С.П . Информационная об-
работка регионального археологического материала: актуальность и особенности // Всерос-
сийская научно-техническая конференция «Наука–производство–технологии–экология. В 7 т.
Т. 6 . (ГФ): сб. материалов. – Киров: ПОЛЕКС, 2008. – С . 98 –100).
Результаты проведенной работы можно применять при дальнейшем, расширенном в
количественном плане, анализе и интерпретации археологической экспедиционной инфор-
мации. Создание трехмерных (3D) моделей керамических сосудов выполнялось по имеющим-
ся фотографиям фрагментов сосудов, найденных в археологических раскопках. Для археоло-
гов керамические сосуды – это кухонная утварь: кувшины, горшки, миски, созданные ручным
способом в гончарной мастерской. Но, кроме того, с точки зрения инженеринга, это – еще и
тела вращения, имеющие симметричную форму, благодаря использованию в их производстве
гончарного круга. Воспроизведение такой формы при создании трехмерных моделей основа-
но на операции «вращения» контура плоского профиля вокруг оси вращения (Максимова Т.Ю.
Построения 3D – моделей керамических сосудов из археологических раскопок в пос. Лальск
// Всероссийская научно-техническая конференция «Наука–производство–технологии–эко-
логия. В 7 т. Т. 6 . (ГФ): сб. материалов. – Киров : ПОЛЕКС, 2008. – С. 105).
Трехмерные модели керамических сосудов создавались в два этапа: создание контура
профиля (1) и вращение контура вокруг оси, операция «вращения» (2). Подготовительным
этапом для создания 3D-моделей керамических сосудов явилось сканирование имеющихся
фотографий фрагментов сосудов с целью перевода их в электронный вид. Остальная работа
по моделированию объектов проводилась при помощи системы трехмерного моделирования
Компас 3D v 8 Plus. По имеющимся электронным фотографиям в графическом редакторе Ком-
пас 2D были созданы контуры профилей каждого из фрагментов. С целью простоты докумен-
тирования и воспроизведения размеров контура профиля были использованы инструменты:
дуга, прямая, окружность. Построенный контур накладывался на сетку с шагом 10 мм. После
наложения контура на сетку, были отмечены точки сопряжения геометрических объектов.
Конфигурация нижней части керамических сосудов была воссоздана, исходя из истори-
ческих описаний этих сосудов и консультаций со специалистами – археологами. Приближен-
ные формы контура не снижают наглядности предметов, возможность использования их для
реконструкции среды бытования. Кроме того, редактирование контура профиля, сделанное
при появлении дополнительной информации, например, при наличии других фрагментов

42
Глава 2. Энциклопедия «горшечной» информации
этого сосуда, приведут к автоматическому изменению 3D – модели. На построенном контуре
профиля были проставлены габаритные размеры. Контур профиля керамического сосуда, с
помощью операции копирования, передавался в систему трехмерного моделирования Ком-
пас 3D.
При создании трехмерной модели керамического сосуда выбиралась рабочая плоскость.
На рабочую плоскость из буфера обмена копировался контур. Выстраивалась ось вращения
этого контура, и затем уже в пространстве модели, с помощью булевой операции «вращение»,
осуществлялся поворот профиля на 360 градусов, что приводило к формированию трехмер-
ного изображения керамического сосуда. В результате ряда операций получалась трехмерная
модель керамического сосуда (рис. 11) (Максимова Т.Ю. Построения 3D – моделей керамиче-
ских сосудов из археологических раскопок в пос. Лальск // Всероссийская научно-техниче-
ская конференция «Наука–производство–технологии–экология. В 7 т. Т. 6. (ГФ): сб. материа-
лов. – Киров : ПОЛЕКС, 2008. – С .106).
Рис. 11. Получение трехмерной модели керамического сосуда
Результаты использования данной методики построения 3D-моделей керамических со-
судов легли в основу Каталога. Коллекция археологических находок получила возможность
дополнения трехмерными изображениями керамических сосудов, причем – с указанием гео-
метрических характеристик предметов и их веса. Это существенно продвигает те направле-
ния в региональной археологии, которые связаны с музееведением, с изучением «вещного
мира» ушедших эпох.
Важным этапом в процессе выполнения научно-исследовательского Проекта «Примене-
ние информационных технологий в археологии» явилось создание информационного Банка
данных об археологических коллекциях. В результате изучения традиционной археологиче-
ской документации по предметной области, технической и справочной литературы, анализа
входных и выходных документов было проведено инфологическое, а затем даталогическое
проектирование. База данных разработана в среде MS Access 2007. Выбор СУБД обусловлен
наибольшей распространенностью и простотой этой системы (Микрюков П.В., Трушкова И.Ю.
Создание информационного Банка данных о коллекциях Вятской археолого-этнографиче-
ской экспедиции и направления его использования в образовательном процесса вуза // Все-
российская научно-техническая конференция «Наука–производство–технологии–экология.
В 7 т. Т. 6. (ГФ): сб. материалов. – Киров : ПОЛЕКС, 2008. – С . 113-114).
Так, разработанная база данных позволяет быстро и эффективно вводить и редакти-
ровать данные обо всех найденных артефактах, в том числе – и о керамике. При этом макси-

43
мально учитывается и воспроизводится весь комплекс необходимой для первичной научной
обработки сведений о предмете. Удобный интерфейс программы, с одной стороны, позволя-
ет легко ориентироваться в программе, не требуя от пользователя каких-либо специальных
навыков работы с ПК, с другой стороны, предоставляет пользователю оперативную инфор-
мацию (Микрюков П.В., Трушкова И.Ю. Создание информационного Банка данных о коллек-
циях Вятской археолого-этнографической экспедиции и направления его использования в
образовательном процесса вуза // Всероссийская научно-техническая конференция «Наука–
производство–технологии–экология. В 7 т. Т. 6 . (ГФ): сб. материалов. – Киров: ПОЛЕКС, 2008. –
С. 114). Применение 3D-технологий позволяет точнее реконструировать виды керамической
посуды из археологических и этнографических коллекций, запечатлеть многогранные дан-
ные о внешней характеристике, производстве и использовании в новых видах информации,
Банке данных.
Таким образом, процесс развития форм керамической посуды выявляет ряд закономер-
ностей, связанных с историей гончарного производства в рассматриваемой местности. Вы-
деляются особенности в технологии производства, три разновидности посуды, особенности
использования, время бытования. Превалирующей группой источников выступают массовые
находки фрагментов керамики из раскопов в исторической части пос. Лальск. Контекст их
производства и бытования воспроизводится по этнографическим данным.

44
Глава 3. Изразцовое узорочье Лальска
Глава 3. Изразцовое узорочье Лальска
Яркой страницей в этнокультурной истории Лальска является его изразцовые комплек-
сы. Фрагменты этих плиток обнаружены в раскопах I – IV в исторической части пос. Лальск,
происходят из подъемного материала в центре исторической части поселка Лальск, из округи
разрушающейся Богоявленской церкви (1711 года постройки), в которой ныне располагается
кочегарка местной бани. Идентичные образцы еще крепятся на стенах, что позволяет полнее
анализировать региональное изразцовое искусство. Имеются изразцы и в музейных фондах
представлена разнообразная коллекция керамических плиток и их фрагментов. Изразцы раз-
личаются по декору, месторасположению, а также – по времени бытования.
3.1. Особенности производства
Вопрос о производств е изразцов обычно решается в пользу их московского или реги-
ональных производств. Известно, что в конце XVII – первой половине XVIII века изразцовые
производства организовались в Петербурге, Александровской слободе, Троицко-Сергиевском
монастыре и в далеких от столицы городах: Балахне, Соликамске, Устюге Великом и Тотьме
(Маслих С.А . Русское изразцовое искусство. – М: «Изобразительное искусство», 1983. – С . 9). Во
время археологических раскопок в Лальске в 2005-2006 гг. удалось исследовать остатки печи
для обжига керамических изделий прямо на Соборной площади, недалеко от выстроенных
Воскресенского собора и Благовещенской церкви.
Реконструировать данный производственный комплекс позволяет кибер-обработка
полученных материалов, IT– реконструкция объектов раскопов.
Важное значение для изучения полученной в результате полевых археологических ис-
следований информации имеет анализ ярусов и горизонтов в составе культурного слоя, а
также его наполнение. Методика 3D – реконструкции ряда объектов из археологических рас-
копов разрабатывалась на основе данных по планиграфии и стратиграфии на примере раско-
пов II и III археолого-этнографической экспедиции Вятского государственного университета
в пос. Лальск Лузского района Кировской области.
Исходные Общие планы раскопов были представлены в двух различных видах: начер-
ченные ручным способом планы срезов и планы срезов воспроизведенные в формате век-
торного файла с помощью пакета CorelDraw. В обоих случаях исходные данные подвергались
предварительной доработке.
В первом случае планы были отсканированы по частям и «склеены» с использованием
редактора растровой графики и сохранены в универсальном формате TIFF. Во втором случае
на основании файлов формата CDR были созданы растровый рисунок в формате TIFF и файл
векторного обмена данными формата DXF. Средствами системы AutoCAD файл формата DXF
был подвергнут предварительному редактированию и приведению к масштабу 1:1 (1 едини-
ца системы = 1 см реальной модели) удалены лишние элементы оформления линии и точки.
Дальнейшая 3D реконструкция раскопа производилась с использованием пакета SolidWorks в
реальном масштабе. В качестве единиц измерения приняты сантиметры.
Прежде всего, была создана модель «твердого тела» соответствующая форме и разме-
рам извлеченной земли (называемая далее «грунт») и условная модель реперного столба. Ну-
левая точка репера соответствует координатам 0,0,0 модели. Поверхность «земли» была по-
строена в виде линейчатой поверхности на основе пространственных кривых, проведенных
через точки замеров высот в узлах масштабной сетки (2х2 м). Глубина залегания базовой пло-
скости тела «грунт», которая определяет высотный размер «грунта», соответствует глубине
раскопа. На указанной базовой плоскости был создан эскиз, представляющий собой прямоу-

45
гольник, с вершиной в точке, с плоскими координатами 0,0, размером 12х14 м. На основании
этого эскиза получен твердотельный элемент выталкивания (вытягивания) в направлении,
перпендикулярном базовой плоскости с граничным условием «До поверхности» и указанием
в качестве последней, ранее созданной линейчатой поверхности земли.
Далее были созданы плоскости, параллельные плоскости «сверху» на уровнях (рассто-
яниях), соответствующих уровням планов планиграфии. На указанных плоскостях были рас-
положены эскизы, куда были размещены (импортированы) растровые изображения планов
в формате TIFF. Рисунки планов масштабировались и были выровнены так, чтобы их размер
соответствовал параметрам сетки в реальном масштабе.
Затем на тех же плоскостях были созданы эскизы для обводки контуров. Для случая со
сканированными планами контуры пятен обводятся вновь «вручную» с преимущественным
использованием управляемых сплайнов. Причем линии обводки каждого пятна составляли
замкнутый контур. Для случая с планами, имеющими наряду с растровыми форматами век-
торные (DXF-форматы), последние были импортированы целиком, как новые 2D-эскизы на
те же плоскости. Такие эскизы далее называются «эскизами обводки».
Следующий этап – создание поверхности, ограничивающей изображенные на планигра-
фии пятна раскопа на соответствующих плану уровнях и указанному там же диапазону высот.
С этой целью создавались дополнительные вспомогательные плоскости, параллельные пло-
скости сверху, на расстоянии равном среднему значению диапазона реперных уровней пятна.
На этих плоскостях создавались эскизы, геометрия которых представляла собой, проециро-
вание соответствующих линии с эскизов обводки (Флаксман А.Л., Методика реконструкции
некоторых объектов раскопов по данным планиграфии и стратиграфии // Всероссийская на-
учно-техническая конференция «Наука–производство–технологии–экология. В 7 т. Т. 6. (ГФ):
сб. материалов. – Киров: ПОЛЕКС, 2008. – С. 110).
На основании указанных эскизов были получены поверхности вытягивания с гранич-
ным условием «От средней поверхности» и значением параметра вытяжки, равным разни-
це (диапазонам) уровней, указанным на соответствующих линиях планиметрии. Для окон-
чательного формирования замкнутого пространства, ограничивающего пятно, полученные
поверхности «зашивались», с использованием, так называемой, поверхности заполнения или
иначе «заплат». Такие поверхности размещаются сверху и снизу поверхности вытягивания.
При создании «заплат» опция «Результат слияния» была включена. Это позволяло получать
одну единую замкнутую поверхность для каждого пятна. При создании «заплат» интуитивно
подбирались способы замыкания поверхностей. Например, при создании поверхностей, огра-
ничивающих камни. В большинстве случаев параметр «Управление кривизной» выставлялся
в значение «Касательный» для всех кромок с целью получения плавного округления тела.
В других случаях указанный параметр выставлялся в значение «Контактный» с последую-
щим скруглением острых кромок.
По результатам работы был создан запускаемый файл формата eDrawings®, который
можно просматривать без использования специальных программ. Данное представление
3D модели раскопа позволяет просматривать и анализировать (в том числе измерять) любое
сечение реконструкции в любом направлении и на любом уровне (рис. 12). Результирующая
модель состоит из порядка 2 000 элементов.
Реконструкция объектов в раскопе по планиграфии и стратиграфии приводит к боль-
шему качеству исследований, позволяет решить ряд актуальных вопросов, что достаточно
трудно сделать средствами одних только гуманитарных наук (Флаксман А.Л., Методика ре-
конструкции некоторых объектов раскопов по данным планиграфии и стратиграфии // Все-
российская научно-техническая конференция «Наука–производство–технологии–экология.
В 7 т. Т. 6 . (ГФ): сб. материалов. – Киров: ПОЛЕКС, 2008. – С . 112).
На бывшей Соборной площади Лальска в раскопе III обнаружен развал печи, в которой,
вероятно, обжигались изразцы и кирпичи при строительстве Благовещенского и Воскре-
сенского храмов, а также колокольни. В ее основании (на глубине до 4,00 м) располагалась
бревенчатая выкладка с промазкой синей глиной. Сама печь, вероятно, представляла кон-
струкцию из глины и кирпичей с деревянной опалубкой, верхняя часть – полностью из глины
(ВЭАА. Ф. 2. Оп.1 . Д. 6. Трушкова И.Ю. Отчет о раскопках в исторической части поселка Лальск

46
Глава 3. Изразцовое узорочье Лальска
Лузского района Кировской области в 2005 году. С . 14 – 17). Около данной конструкции было
обнаружено значительное количество заготовок изразцов, их фрагментов, а также обломков
кирпичей.
Рис. 12. 3D -модель раскопа
Известно, что в 1698 г. Преосвященный Александр, Архиепископ Великоустюжский и
Тотемский выслушал челобитную жителей Лальска и благословил «кирпич делать и всякий к
церковному строению припас готовить и церковь во имя Воскресения Христова и Святителя
Николая Чудотворца строить» (Сборник материалов для истории города Лальска Вологод-
ской губернии, составленный И. Пономаревым.. Том первый с 1570 по 1800 год. – Великий
Устюг: Типография-скоропечатня П.Н . Лагирева, 1897. – С .92).
На основании представленного выше IT-подхода удалось реконструировать производ-
ственную печь на Соборной площади. Создание археологических моделей позволяет обсле-
довать виртуальный объект в камеральных условиях, по– новому интерпретировать те или
иные явления. При реконструкции должно было учитываться то, что обычно помещения по
изготовлению керамики и изразцов имеют следующую форму: 2 саж. длина, 2 саж. ширина
и 1 саж. высота (1 сажень – 166 см.), но при анализе материала раскопок удалось выяснить,
что данные мастерские носят несколько иной характер. В связи с такими выводами нам при-
шлось несколько изменить привычный вид мастерских. В ходе раскопок удалось выяснить,
что мастерские находятся рядом друг с другом и накрыты дощатыми навесами. Мастерская
посуды расположена в земляном углублении примерно на полметра в глубину. Мастерская
по изготовлению изразцов состоит из наземной части и части вырытой в земле на глубину

47
около двух метров. Стены углубленных в землю частей выложены по периметру бревнами, а
пол глиняный.
В начале моделирования мастерских необходимо создать параллелепипед, по размерам
равным размерам участка. Из этого параллелепипеда с помощью булевых операций выреза-
ются два прямоугольных углубления, равных углублениям в земле в мастерской посуды и в
мастерской изразцов. Теперь полученные ниши выкладываются брёвнами, для этого подой-
дут цилиндры диаметром примерно 20 см. На пол также можно было положить бревна, для
сохранения исторической достоверности, но в данном случае пол должен быть засыпан гли-
ной (первоначальная реконструкция представлена на рис. 13 .
Рис. 13 . Ниши, выложенные бревнами
В ходе раскопок возле остатков мастерских были обнаружены небольшие углубления в
земле диаметром 20 см. Это побудило нас к решению о том, что в месте углублений раньше
были врыты столбы, которые что–то поддерживали. Вероятнее всего, брёвна поддерживали
навес над мастерскими. Навесы должны были состоять из бревен, вкопанных в землю, про-
дольных и поперечных перекладин, формирующих каркас, а также деревянного настила, ско-
рее всего из досок или веток. Скаты крыш, скорее всего, должны быть направлены в разные
стороны для того, чтобы вода и снег скатывались за пределы участка (полученные навесы
представлены на рис. 14–16 .
Рис. 14. Навесы в мастерских

48
Глава 3. Изразцовое узорочье Лальска
Рис. 15. Печка в мастерской
Рис. 16 . Вид из мастерской
по изготовлению посуды
Основным компонентом обеих мастерских являются печки. Их конструкции немного
отличаются, но принципы конструирования весьма схожи. Основание печей по изготовлению
керамики и изразцов имеет 2 саж. (166 см), а высоту в 1,5 аршина (71 см). Они создавались
специально из кирпича, что придавало им прочность и надёжность. Стенки печи cводятся в
четырёхгранную трапецию. Внизу печи делаются две топки, над которыми выложены с про-
лётом для огня и жара, это придаёт печи двух частную конструкцию, как бы образуется два
этажа. Нижний уровень предназначен для топки, а верхний – помещение для керамических
сосудов, где как раз и происходит её обжиг во время горения дров. Топка печи производится
посредством заготовленных дров, в качестве них используются сосна, берёза, ель и др. В осно-
вании печки устраивается под, на котором горят дрова. Полученная печка добавляется в сце-
ну с мастерскими. Она помещается в мастерской изготовления изразцов на пол в углубление
в земле, как показано на рисунке 3. Вторая печка практически такая же, что и первая, только
форма ее представлена более сферичной. Эта печка помещается в мастерской изготовления
посуды. Функции печей несколько различны, поэтому и формы их несколько разнятся.
1. Далее создаются лестницы в земляные углубления. Скорее всего, лестницы были про-
сто ступенчатыми глиняными насыпями, по которым было удобно спускаться и подниматься
от печки. Кроме того, в мастерских присутствовала мебель – столы и скамейки (рис. 17).
Рис. 17. Столы и скамейки, расставленные в мастерских

49
Необходимым атрибутом мастерских является гончарный круг, с помощью которого
изготовляли керамическую посуду. Следует заметить, что даже в XIX в. в некоторых районах
Лальска керамика производилась методом налепа. Особенностью гончарного производства
Лальска было то, что основная продукция представлена чашевидной формой изделий (тарел-
ки, миски), тогда как высокие сосуды предстают в небольшом количестве.
2. Компьютерные технологии позволяют исследователю использовать различные ма-
тематические методы при компьютерном моделировании археологических памятников и
проводить системный анализ при реконструкциях. Это обеспечивает возможность получения
ценных и интересных результатов исследования за короткий промежуток времени. К тому же
моделирование археологических памятников позволяет обследовать виртуальный объект в
камеральных условиях, вносить изменения и формировать отчёты с различными варианта-
ми интерпретации, облегчает деятельность исследователя (ВЭАА. Ф.3. Оп.1. Д.1. Отчет о на-
учно-исследовательской работе межкафедральной лаборатории кафедр Всеобщей истории и
«Информационных технологий в машиностроении» по теме «Применение информационных
технологий в региональных археологических исследованиях. Киров, 2007, С.115 – 127).
3. Реконструированная на площади, под открытым небом, производственная печь мо-
жет служить доказательством местного производства изразцовых плиток, непосредственно
во время строительства храмов и сразу же около них. Однако неоднозначно может решаться
при этом вопрос об изразешных мастерах. Достаточно логично, что приглашенные из Вели-
кого Устюга специалисты занимались изготовлением и изразцов и других керамических из-
делий здесь, при возведении религиозных объектов.
Место с обнаруженным развалом печи на Соборной площади, находящейся рядом с бе-
регом р. Лалы, в чем-то соответствует локализации керамического производства в Москве.
«Жители Гончарной слободы, находясь на высоком берегу реки, должны были класть свои
горны ближе к реке, ... Жилые дома были наверху, а внизу, на берегу реки, находись толь-
ко мастерские и горны. Это было удобно для производства, так как вода для замеса глины
была тут же, и значительно уменьшалась опасность пожаров, могущих возникнуть от горнов»
(Рабинович М.Г. Гончарная слобода в Москве XVI – XVIII вв. (по археологическим данным) //
Материалы и исследования по археологии Москвы. Т.1 . / Под ред. А .В. Арциховского. – М -Л,
1947. – С.76).
В регионах России выделяется три основных разновидности изразцов. У них различен
не только внешний вид и назначение, но и детали процесса производства. Если исходить из
превалирующего распространения в Лальской округе полихромных ценнинных плиток, то
специфика их изготовления характеризуется следующими деталями.
Для выделки заготовок были нужны специальные формы. У московских гончаров эти
формы были и казенные, и именные. В штате Оружейной палаты находился мастер «Иван
Степанов сын Полубес»... Гончарное дело требовало стационарных установок – горна или
печи, каменных жерновов или ступ для помола глазурей и эмалей, закрытого помещения для
сушки керамики (сушка таких тонкостенных и большемерных изделий, как изразцы, была
делом достаточно кропотливым и трудным, своего рода искусством, все секреты которого не
раскрыты и до сих пор). Следовательно, в отличие от плотника, сапожника, кирпичника и т.д .,
изразешный мастер, если бы он уходил с насиженного места, долен был бы заводить на новом
месте весь комплекс оборудования своего производства, что явно невероятно. Следует вспом-
нить и ту напряженную борьбу посадов с отходом некоторых тяглецов на сторону – борьбу,
приведшую к появлению в Уложении 1649 г. статей, запрещающих уход с посада (гл. 19). За
соблюдением этих статей строго следили сами посадские тяглецы.
Таким образом, наличие в различных местах изразцов, выделанных в одних и тех же
формах, говорит об определенном центре, где они изготовлялись и откуда распространялись.
Это не исключает возможности поездок, например, казенных мастеров Оружейной палаты на
то или иное, отдаленное от Москвы строительство для организации там изразцового произ-
водства... В Ярославле сходные изразцы – либо ярославские мастера ездили учиться в Москву,
либо в Ярославль приехали московские гончары (Воронов Н.В., Сахарова И.Г. О датировке и
распространении некоторых видов московских изразцов // Материалы и исследования по
археологии Москвы. Т.3 . Под ред. Н.Н. Воронина. – М, 1955. – С. 108, 109, 113).

50
Глава 3. Изразцовое узорочье Лальска
Аналогичная картина могла наблюдаться и в «изразешной кооперации» Устюга и Лаль-
ска, как своеобразного города-спутника последнего, в культурно-хозяйственном отношении.
Показателен факт сплава жителями Лальска по рр. Лале, Лузе, Югу и Сухоне пожертвованного
верхнего этажа старой Богоявленской церкви в Лальске для погоревшей церкви Св. Симеона
Столпника в г. Великом Устюге, который сохранился до сих пор (Любимов В.А . Лальск // Энци-
клопедия земли Вятской. Т.1. Города. – Киров: АО «Городская газета», 1994. – С . 191). Вероятно,
цекровно-строительные взаимоотношения лалечан и устюжан могли подразумевать и рабо-
ту изразешных мастеров из Великого Устюга в Лальске.
Формы для изразцов должны были быть весьма качественными. «О специфике тех-
нологического процесса может рассказать визуальное исследование керамических художе-
ственных плиток. Рельефность в них в чем-то напоминала технику мозаики – так же нужно
было обозначить границы разноцветных деталей рисунка. Только в изразцовом производст-
ве это достигалось не перегородками, а высотой рельефа. «Термин «эмалевый рельеф» введен
А.В. Филпповым. Происхождение и смысл эмалевого рельефа автор объясняет следующим
образом. При появлении эмали (ценины), как материала для росписи изразцов, представи-
лась возможность отделить одну часть рисунка от другой при помощи цвета. Однако, если по-
крыть эмалями различных цветов плоскую поверхность керамического изделия или изразец
с рельефным рисунком, выполненных в подглазурной технике, когда рельеф мягко переходит
в поле фона, то при обжиге эмали смешаются, потекут с выпуклых частей рельефа и смажут
поле рисунка. Чтобы предотвратить смешение цветов, русские гончары придумали простой
и остроумный способ – делать рельеф таким образом, чтобы края его были приподняты над
фоном, а середина вогнута. Такой характер рельефа затруднял затек эмали на соседние ча-
сти рисунка или на поле фона и обеспечивал четки контур рисунка. Таким образом, в связи с
появлением нового материала для поливы развилась новая техника рельефа» (Воронов Н.В.,
Сахарова И.Г. О датировке и распространении некоторых видов московских изразцов // Мате-
риалы и исследования по археологии Москвы. Т.3. Под ред. Н.Н. Воронина. – М, 1955. – С . 77. –
115. – С. 87).
Технологии покрытия керамических рельефных плиток эмалями приписывают масте-
рам из западных регионов, с территории современной Белоруссии. «Производство рельефных
многоцветных изразцов было организовано настоятелем Иверского Святозерского монасты-
ря Никоном по соседству с обителью в селе Богородицине (г. Валдай). Здесь начали работать
приглашенные им белорусские мастера, выходцы из тогдашних литовских земель.
Белорусы привезли с собой секреты изготовления глухих оловянных эмалей четырех
цветов: белого, желтого, бирюзово-зеленого и синего. Кроме эмалей они применяли прозрач-
ную поливу коричневатого цвета, которая на красном черенке изразца давала красивые ко-
ричневые оттенки. Новшеством была и прямоугольная форма лицевой пластины изразца, не
применявшаяся на Руси до приезда белорусских мастеров.
При изготовлении новых изразцов, ведущее начало продолжало принадлежать масте-
рам резьбы по дереву, изготовлявшим формы, цветовые решения выполнялись гончарами.
Изразцы одного рисунка, как правило, имели несколько вариантов раскраски. Эти новые
многоцветные изразцы, называемые ценинными, или фряжскими, как нельзя лучше отвеча-
ли вкусам того времени. Они хорошо сочетались с пышным декором культовых и светских
зданий, так называемым узорочьем, получившим свое широкое распространение в XVII веке.
В декабре 1666 года патриарх Никон был лишен сана и сослан в Ферапонтов монастырь.
Строительство в Новом Иерусалиме было приостановлено, а работавшие там мастера пере-
ведены согласно царскому указу в Оружейную палату Московского Кремля. Среди них – три
белорусских мастера изразцового дела и пять и учеников. Из монастырской отписки (сопро-
водительного документа) узнаем имена и фамилии никоновских мастеров – «Игнашка Мак-
симов, Стенька Иванов, Самошка Григорьев. Причем первые два делают ценинные и мурав-
ленные изразцы и печи кладут, а третий печи кладет и белые изразцы делает». (Маслих С.А .
Русское изразцовое искусство XV-XIX веков. Вступительная статья Ю.С . Мелентьева. – М: «Из-
образительное искусство», 1983. – С 18 – 19).
Одним из сложных процессов считалось изготовление эмалей. О химическом составе
эмалей и самих глин свидетельствует рентгенофлуоресцентный анализ (здесь и далее – Ф.3.

51
Оп.1. Д. 2. Результаты спектроскопии археологической коллекции пгт. Лальск Лузского райо-
на Кировской области, выполненных в ВятГУ в феврале – июне 2021 г. – Машинопись. – Киров,
2021. – 8 4 С.). Так, например, о химическом составе некоторых исследованных фрагментов
изразцов можно представить следующие данные (рис. 18 – 20).
Рис. 18 . Химический состав фрагмента полихромного изразца
с желтой, зеленой и коричневой глазурью

52
Глава 3. Изразцовое узорочье Лальска
Рис. 19. Химический состав фрагмента заготовки изразца (без глазури)

53
Рис. 20. Химический состав фрагмента изразца с белой глазурью
Показательно, что в ряде представленных образцов рубидия, родия, кальция, железа в
процентном соотношении больше, чем кремния. Вероятно, это можно объяснить фрагмен-
тарностью, малыми размерами этих образцов, бо
́
льшей долей эмали в массе, чем в полных

54
Глава 3. Изразцовое узорочье Лальска
плитках. Ряд химических элементов маркируют не только состав эмалей, но и показывают
наличие тех ли иных примесей в глине и т.д . Вероятно, по компонентам состава глин можно
определить их происхождение, другие геологические показатели, а также выявить некото-
рые сюжеты производства ценинных плиток.
Так, кибер-реконструкции производственных сооружений, рентгенофлуоресцентный
анализ фрагментов изразцов в Лальске выявляют серию деталей процесса изготовления этих
керамических предметов, позволяют решать вопрос о местном / неместном их производстве,
приемах работы изразешных мастеров и т. д . Не менее разнообразно множество видов самих
изразцов, их декора и местонахождения.
3.2. Созвездие образов ценинных плиток, их функции
Найденные в Лальске изразцы разделяются по времени бытования, декору и сюжетам,
а также по видам использования.
Ранними считаются красные терракотовые изразцы; московские мастера стали выра-
батывать их в конце XVI – начале XVII вв. (Маслих С.А . Русское изразцовое искусство. – М: «Из-
образительное искусство», 1983. – С.9). Среди находок из раскопов I – IV в исторической части
пос. Лальск встречаются фрагменты красноглиняных плиток, однако по рисунку и реконстру-
ируемым размерам их затруднительно причислить к рассматриваемой группе изразцов. Ско-
рее всего, это – заготовки для одной из следующих групп – полихромных рельефных плиток.
После красных терракотовых изразцов, примерно со второй половины XVIII в., в центре
европейской части России наступило время бытования так называемых «муравленных» из-
разцов, плиток с эмалью, но только одного – зеленого – цвета. Технология их производства
была аналогичной изготовлению терракотовых плиток, но отличалась от последней лишь
обработкой лицевой поверхности изделия стекловидной свинцовой глазурью с добавлением
окиси меди, что давало поле обжига глазурованную поверхность зеленого цвета. Такие плит-
ки в лальской округе не встречены.
Значительная часть местных изразцов относится к третьей по времени группе – к деко-
ративным многоцветным рельефным плиткам, в том числе – и подъемный материал, с внеш-
них храмовых стен (Трушкова И.Ю. Гранкин В. Е ., Бакулина Е. А ., Порошин М. Ю. К вопросу
о характеристике керамического материала п. Лальск и его окрестностей // Межвузовский
сборник научных и научно-методических трудов за 2003 год (восьмой выпуск) / науч. ред.
М. А . Брытков. – Киров: Изд-во ВятГУ, 2003. – С . 409 –411. – С.410; Илл. 15 – 25). Разумеется, ана-
логии таким композициям выявляются в изразцах Великого Устюга, в работах белорусских
мастеров в Москве конца XVII столетия (Маслих С.А . Русское изразцовое искусство XV – XIX ве-
ков. М ., 1983, с. 18, 22; Горюнова Е.И . Итоги работ археологического надзора на строительстве
II очереди Московского метрополитена // Материалы и исследования по археологии Москвы.
Т.I . Под ред. А .В. Арциховского. – М -Л: Наука, 1947. – С . 67).
Говоря о хронологии лальских «ценинных предметов», следует отметить, что они не-
плохо датируются по письменным источникам о строительстве храмов, которые они украша-
ли, а также по дате слоев в раскопах. Это – кон. XVII – нач. XVIII в. и далее. Аналогичные плитки
в центре страны стали появляться в последней четверти XVII столетия. То есть в Лальске за-
фиксировано своеобразное «опоздание» минимум на полвека.
Лицевая часть плиток – квадратной формы, размером 22 х 22 см. Рельеф не ярко выра-
жен, отмечен слабыми возвышениями композиций в центре и по краям. Орнамент рельеф-
ный. Некоторые детали просто возвышаются над «землей» (фоном) рисунка, а некоторые –
полусферические. Все детали рисунка с минимально выпуклым рельефом, практически пло-
ские (рис. 21).
Объемность в виде полу-сферы встречается в декоре архитектуры и в среднерусских
территориях европейской части России., ярким примером здесь служит нижегородская дере-
вянная резьба на крестьянских жилищах кон. ХIХ – нач. XX в. (Маковецкий И.В. Архитектура
русского народного жилища. Север и Верхнее Поволжье. – М, 1962. – С . 160,161).

55
Рис. 21. Фрагмент оформления западной стены Богоявленской церкви
Лальские экстерьерные художественные плитки имеют отступающую коробчатую рум-
пу высотой ок. 10 см., с двумя округлыми отверстиями на противоположных, боковых стенках
(рис. 22).
Рис. 22 . Схема экстерьерной полихромной рельефной изразцовой плитки с румпой
Внутреннее пространство, в том числе и в этих боковых отверстиях, заливалось «цемен-
том» – бело-серой смесью с включениями мелко натертой яичной скорлупы.
В композиции рисунка «земля» – светло-зеленая или бирюзовая. Рисунки – в основном
растительно-зооморфные; выполнены в бело-серых и желто-коричневых тонах. Сюжеты –
типичные в Устюжско-Лальской территории, характерные плиткам «фряжского», ренессанс-
ного типа. Прежде всего, это – хищные и плодовитые птицы: ястреб, сокол, курица, индюшка,
пава, чье рельефное изображение размещалось в центре плитки, а по бокам – так же рельеф-
ные фрагменты цветов, ягод, завитков (рис. 23 – 26).

56
Глава 3. Изразцовое узорочье Лальска
Рис. 23 – 26. Образцы сюжетов полихромных изразцов в Лальске
Цветовое решение этой группы плиток выполнено в основных ранее названных тонах.
Но отмечено разнообразие конкретных раскрашиваний деталей сюжетов лицевой части пли-
ток. По сути, имея небольшой набор форм для рисунков и красок, изразешные мастера варьи-
ровали их так, что непросто было найти повторы в разных заказах изразцов.
Аналогичное явление отмечено в московской школе. «Варьирование цвета широко ис-
пользовалось гончарами, так как оно позволяло при небольшом числе форм создавать впе-
чатление чрезвычайного разнообразия изразцов в облицовках» (Воронов Н.В., Сахарова И.Г.
О датировке и распространении некоторых видов московских изразцов // Материалы и ис-
следования по археологии Москвы. Т.3 . Под ред. Н .Н. Воронина. – М, 1955. – С .93).
Следующий распространенный сюжет лальских ценнинных плиток – «вазы», их детали
и композиции. Они делятся на два подтипа; в первом случае ваза полностью малого размера
и умещается на одной плитке (рис. 27, 28).
Рис. 27 . Вазы малые

57
В другом случае ваза собирается из нескольких изразцов.
Рис. 28. Схема комбинирования сюжетов изразцов

58
Глава 3. Изразцовое узорочье Лальска
Получается, что одна плитка воспроизводит часть вазы, две – невысокую и широкую
вазу, а четыре плитки в два яруса – высокую вазу-«кубышку».
Специфика расположения изразцов на внешних стенах храма заключается в их комби-
наторике. Как правило, они располагались в верхней части стены, несколько выше челове-
ческого роста, но так, чтобы невооруженным глазом наблюдать эту красоту было возможно.
К примеру, на северной стене Богоявленской церкви повтор выглядел так: сюжет «ваза» сле-
довал через две плитки (один изразец – пол вазы). На восточной стене – аналогично, сюжет
«ваза» тоже чередовался. На западной стенке – чередование раппортом зооморфных сюже-
тов, хищных и домашних птиц. Декор южной стены утрачен по причине преобразования ее во
входную часть кочегарки.
Ценинные плитки с такими же сюжетами располагаются и на стенах Лальского Воскре-
сенского собора – двумя поясами на всех стенах, причем на южной стороне – череда «ваз», на
восточной – птицы и вазы, на северной и западной сторонах – сходным образом.
Примечательно, что нижняя полоса рельефных полихромных изразцов оформлена «по
старине» – как бы вдавлено в стену, наподобие красных терракотовых. Входная группа укра-
шена в верхней части полосой из изразцов с разными птицами, со всех трех сторон – западной
восточной и северной. Закомары Воскресенского храма украшены кирпичами, покрытыми
зеленой эмалью, в виде имитации муравленых (?) изразцов.
Изучение изразцов в Лальске, на сохранившихся до наших дней храмах и в археологи-
ческих раскопках, в как можно большем количестве деталей, вероятно, можно воспринимать
и через применяемый в этнографии метод «включенного наблюдения»,. При этом можно ре-
конструировать процесс изготовления плиток и украшение ими храмов с точки зрения ма-
стеров: вот делаем заготовки плиток, вот покрываем их эмалями, вот украшаем ими стены
храма, с определенной последовательностью расположения, по канонам, с идеями, чувством
красоты.
Известно, что раскраивание деталей сюжетов изразцов и комбинаторика расположения
ценинных плиток в центральных регионах не ограничивалась разнообразием поясов. Из су-
ществующих немногочисленных образов формировались многоярусные композиции.
Типичный пример. «Поле изразца окружено орнаментальной различной в деталях рам-
кой, внутри которой помещено изображение цветка или вазы... Орнаментальная рамка свя-
зывает рисунок с трех сторон – с верхней и двух боковых. На нижней стороне помещена ма-
ленькая скобочка, являющаяся продолжением и завершением рамки изразца нижнего ряда.
Композиция рисунка рамки и особенно наличие этой скобочки указывают на то, что изразцы
рассчитаны на сборку при сплошной облицовке без перевязки швов, это является шагом на-
зад от изразцов I вида данной группы...
При правильной сборке с «перевязкой» швов пять таких изразцов, расположенных в
два ряда (верхний ряд – три, нижний – два изразца) дают большой рисунок вазы с почти ша-
рообразным туловищем, тонким горлышком и ножкой – типично русское изображение вазы
техника рисунка – «эмалевый рельеф»; в расцветке очень мало эмали. В общей композиции
правый и левый изразцы верхнего ряда одинаковы по рисунку. ...Для целой композиции до-
статочно было 4 формы для изразцов» (Воронов Н.В., Сахарова И.Г. О датировке и распростра-
нении некоторых видов московских изразцов // Материалы и исследования по археологии
Москвы. Т.3 . Под ред. Н .Н. Воронина. – М, 1955. – С .100, 101-102).
В Великом Устюге также бытовали сложные экстерьерные композиции из нескольких
сюжетов изразцов (рис. 29).
Кроме квадратных плиток в декоре храмов использовались и другие виды изразцов.
В Москве, Великом Устюге ним относятся изразцы-пилястры, раппорты и тяги. Где пиля-
стры – картины, раппорты – вертикальные столбики, тяги – полоски. Еще одна группа сю-
жетов изразцов в Московской школе – это изразцы фриза. «Павлиний хвост» или «павлинье
око». Или «репьи», т.к . напоминал гранатовый цветок на итальянских бархатах и аксамитах,
ввозившихся в Россию в XVI – XVII вв. (Воронов Н.В., Сахарова И.Г. О датировке и распростра-
нении некоторых видов московских изразцов // Материалы и исследования по археологии
Москвы. Т.3 . Под ред. Н .Н.Воронина. – М, 1955. – С .104, 106).

59
Рис. 29 . Экстерьерная изразцовая композиция
(по данным: Шильниковская В.П . Великий Устюг, С.229)
Сходные формы изразцов можно реконструировать на материале археологических
раскопок в исторической части пос. Лальск при помощи IT-методик. Исходным материалом
реконструкции предметов археологической коллекции являются фрагменты предметов, ко-
торые имеют различную степень сохранности орнамента или рельефа. Некоторые находки
деформированы, со следами коррозии.
Реконструкция предметов выполняется на основе методов твердотельного и поверх-
ностного моделирования. Суть методики твердотельного моделирования заключается в
следующем. 3D –модели создаются на основе 2D-моделей (эскизов). Эскиз – построенный на
плоскости контур сечения предмета. Используя эти эскизы можно с помощью различных опе-
раций создавать трехмерные тела. Основными операциями являются операции вращения и
выталкивания. Форму любого предмета можно рассматривать как совокупность простых ге-
ометрических тел: параллелепипедов, кубов, цилиндров и т.д . Операции вращения и вытал-
кивания позволяют получить практически все типы подобных тел.
Объединение различных тел в единое целое может быть осуществлено с помощью бу-
левой операции. Остальные операции используются для создания более сложных объектов.
Каждое твердое тело состоит из поверхностей. Но передать сложные рельефные формы мож-
но только при использовании поверхностного моделирования.
Поверхность – это бесконечно тонкий внешний слой материала, состоящий из сети про-
дольных и поперечных кривых. Поверхность всегда проходит через эти кривые, которые мо-
гут быть индивидуально изменены (отредактированы). Форма поверхности контролируется
точками, из которых состоят образующие кривые, и касательными векторами в этих точках.
Для более тонкого контроля над поверхностью можно добавить дополнительные кривые. По-

60
Глава 3. Изразцовое узорочье Лальска
верхность можно создать одним из следующих методов: из сети кривых; из раздельных кри-
вых; ограниченной поверхностью; поверхностью с ведущей кривой; поверхность вращения;
поверхность вытягивания; поверхность продления. Любой предмет должен быть конкретен,
поскольку воспроизводится не только его форма, но и цвет, фактура материала. Материалы
накладываются на поверхность виртуальной модели, чтобы придать ей сходство с реальным
объектом и создать у зрителя впечатление, что смоделированная поверхность создана, на-
пример, из керамики. Материал – элемент, назначаемый в качестве параметра каждой по-
верхности тела. Он содержит перечень характеристик реального материала: плотность, отра-
жающая способность, поглощающая способность, рельефность и т.д . (Грачев С.П., Попова Ю.В.,
Методика построения 3D-моделей для археологических предметов из раскопок в пос. Лальск
// Всероссийская научно-техническая конференция «Наука–производство–технологии–эко-
логия. В 7 т. Т. 6 . (ГФ): сб. материалов. – Киров: ПОЛЕКС, 2008. – С. 100 – 102).
При моделировании можно использовать библиотеку материалов системы проекти-
рования. Для усиления ощущений следует разрабатывать и применять карты текстур, пред-
ставляющие собой изображения, которые воспроизводят характерный рисунок поверхности
реального объекта. Карты текстур представляют собой растровые изображения – результат
оцифровки фотографий реальных объектов. Построение 3D-моделей выполняется на базе
систем проектирования Компас-3D, SolidWorks и гибридного моделировщика PowerSHAPE.
Предметы археологической коллекции могут иметь рельеф. Для реконструкции рельефных
поверхностей используется специальное программное обеспечение – система ArtCAM. Моде-
лирование рельефа выполняется на основании оцифрованных изображений или по вектори-
зованным контурам рисунка рельефа с помощью редактора рельефов. Пример использова-
ния этого вида программного обеспечения проиллюстрирован на рис. 30.
а)
б)
Рис. 30. Пример создания рельефной поверхности в ArtCAM:
а) вектора контура; б) рельеф
Таким образом, обращение к информационным технологиям в региональных археоло-
гических изысканиях необходимо. Применяемые в рамках рассматриваемой научно-исследо-
вательской работы системы проектирования позволяют получить хорошо документирован-
ные результаты, вычислить геометрические характеристики предметов и вес, при известной
плотности материала (Грачев С.П ., Попова Ю.В., Методика построения 3D-моделей для архео-
логических предметов из раскопок в пос. Лальск // Всероссийская научно-техническая кон-
ференция «Наука–производство–технологии–экология. В 7 т. Т. 6. (ГФ): сб. материалов. – Ки-
ров: ПОЛЕКС, 2008. – С . 102).
При помощи 3D-моделирования восстанавливаются не только лицевые части изразцов,
но и изразцы полностью. Изразцы изготовлены из красной глины с большим количеством
песка. Румпа отступает от края лицевой пластины. Осмотр фрагментов изразцов позволяет
восстановить технологию их формования. Между основанием пластины и румпы заметны
полости (пустоты с пережженной глиной). По-видимому, лицевая поверхность изразцов из-
готовлена формованием, а румпа сделана вручную и прилеплена к лицевой пластине. Техно-
логия изготовления учитывается при реконструкции изразцов для придания моделям реа-
листичного вида. В рамках Проекта «Применение компьютерных технологий в региональной
археологии» ВятГУ выполнена реконструкция серии изразцов: изразца углового, изразца
промежуточного, изразца бордюрного (типы 1, 2 и 3) и изразца полихромного.
Данные изразцы имеют прямоугольную или квадратную форму лицевой поверхности

61
с растительным или геометрическим рельефом. Реконструкция изразца выполнялась в два
этапа: создание трехмерной модели тела изразца и создание рельефной поверхности изразца.
Создание 3D-модели изразца сделано в системе твердотельного моделирования с примене-
нием операций «вытягивания», «вращения» и «по сечениям». Промежуточная реконструкция
изразца выглядит следующим образом (рис. 31).
а)
б)
Рис. 31 . Изразец угловой, 3D-модель: а) фронтальный вид; б) вид со стороны румпы
Рельеф реконструируется по оцифрованным изображениям изразца. Сначала была вы-
полнена обводка контура в графическом редакторе. Рельеф поверхности изразца получен с
помощью системы ArtCAM. ... В данном примере была создана базовая форма – поверхность
вращения и на нее наложен растительный рельеф. Атрибуты векторов – круглая форма с
углом 45° и начальной высотой 2 мм. Рельеф добавлен к базовой форме поверхности с при-
менением булевой операции «объединение» (Грачев С.П . Построение 3D-моделей изразцов
для украшения храмов города Лальск в XVIII в. // Всероссийская научно-техническая конфе-
ренция «Наука–производство–технологии–экология. В 7 т. Т. 6 . (ГФ): сб. материалов. – Киров:
ПОЛЕКС, 2008. – С. 102 – 104).
Для получения окончательной модели изразца было необходимо наложить рельеф на
3D-модель изразца. Для этого рельеф был импортирован в формате STL в систему гибридного
моделирования (рис. 32).
а)
б)
Рис. 32. Обведенный контур рельефа изразца:
а) изображение с обведенным контуром; б) копия контура (черновой вариант)

62
Глава 3. Изразцовое узорочье Лальска
При импорте поверхности с установленной точностью аппроксимации была сгенериро-
вана модель полигонов (триангулированная модель). Далее по сгенерированным в полуав-
томатическом режиме кривым были построены поверхности. Геометрия построенной моде-
ли в точности повторяет геометрию триангулированной модели в заданном поле допуска...
Построение 3D-моделей для изразцов лальских храмов позволяет реконструировать их пер-
воначальный вид по фрагментам, обнаруженным в результате археологических изысканий,
проводить более полный анализ археологической информации и шире использовать полу-
ченные сведения в учебном процессе вуза (Грачев С.П . Построение 3D-моделей изразцов для
украшения храмов города Лальска XVIII в. // Всероссийская научно-техническая конферен-
ция «Наука–производство–технологии–экология. В 7 т. Т. 6 . (ГФ): сб. материалов. – Киров: ПО-
ЛЕКС, 2008. – С .104).
В общем и целом, лальские материалы констатируют, что здесь изготавливалась (?) и
бытовала целая серия вариантов полихромных экстерьерных изразцов: от рельефных ква-
дратных плиток до раппортных и фризовых.
Выявляется определенная семантика образов и цвета рассматриваемой группы израз-
цов. Птицы на плитках – хищные и домашние/плодовитые (илл. 19 – 21). Именно эти персо-
нажи присутствуют в сказках, легендах, приметах и других формах северно-русского фоль-
клора, изображаются на праздничных полотенцах и женских фартуках и т.д . Высвечивается и
гендерная окраска «птичьих» сюжетов, в которой сокол и ястреб – это мужские образы, а ин-
дюшка, курица, пава – женские образы. Образ индюшки на изразцах сходен с ее «дымковски-
ми» вариантами на Вятке, Показательно, что Дымковская заречная слобода есть и в Устюге, и
в Вятке. Также образ этой птицы на изразцах соотносится с затканными узорами на местных
полотенцах.
«Цветы-вазы» в этнографии и фольклоре – это символ плодовитости, богатства, благо-
получия, сытости. Еще это образ можно воспринимать как переосмысленное «древо мира»,
«древо жизни». Тогда завитки вокруг и вверху могут прочитаться как «хляби небесные». Сход-
ные завитки в декоре интерьер крестьянской избы могут «переводиться» как волны моря.
Известно, что поморы являлись профессиональными моряками. Некоторые сюжеты могут
представляться полисемантично: птицами «райскими» – курицы, грифоны.
Выявляет некоторые нюансы и семантика цветового наполнения. В эмалях изразцов
Лальска использовались бирюзовый, белый, желтый, коричневый, зеленый, реже синий и ма-
линово-фиолетовый цвета. Типичные цвета относятся к спокойным, «па
́
левым». Противопо-
ложные – «яти
́
стые» расцветки редки. Как перевести» эти краски?
Бирюзовый – основа, фон в изразцах. Бирюзовый здесь может восприниматься как «не-
бесно-голубой». К нему тяготеют и синий, и чуть серый. Тогда получается схема:
бирюзовый → небесно-голубой → лазоревый;
синий и серый → сизый;
светло-коричневый и желто-бежевый → каурый;
ярко-желтый → заменитель золотого, сходен с каурым;
насыщенный коричневый, красно-коричневый → бурый
белый → чистый, святой.
Известно, что в культуре Средневековья насчитывалось немного цветов. Их группы по-
разительным образом соотносились с цветами мировых сфер, подземного, земного и небес-
ного миров. Все это – цвета, масти сакрального коня, могущего бывать и в подземном, и в
земном, и в небесном мирах, – Сивки-Бурки_вещего Каурки. Тогда получается, что у цветов
изразцовых полихромных плиток – «вечная гамма», «гамма мироздания». Бежевый, голубо-
лазурный, светло-зеленый и белый оттенки маркируют небеса, солнечный свет, раститель-
ность, благодать.
Выявляется и определенная семантика в расположении ценнинных плиток на стенах
храма. В ряде случаев «птичьи» образы соотносятся с западной или северной сторонами хра-
ма, а «вазы» – с северной и восточной сторонами. Иногда эта логика сбита (в силу стилиза-
ции?, отступления от первоначальных канонов?). Свою загадку может нести и ритмичность
повторяющихся сюжетов: какие сюжеты «могут» сменяться какими, через сколько шагов, ка-
ков раппорт, конкретно в каких случаях, на каких местах, поверхностях.

63
Еще один штрих. «Изразцы с рисунком вазы могли служить и для печей и для экстерье-
ра храмов (Воронов Н.В., Смирнова И.Г. О датировке и распространении некоторых видов мо-
сковских изразцов // Материалы и исследования по археологии Москвы. Т.3 . Под ред. Н.Н . Во-
ронина. – М, 1955. – С .112).
Печные полихромные изразцы. В раскопках в исторической части современного пос.
Лальск не выявлено закрытых комплексов с полностью изготовленными или бытовавши-
ми полихромными рельефными изразцами для домашних печей. Однако такие комплексы
имеются в Великом Устюге, Подмосковье и других регионах. «Декоративны и красочны печи,
облицованные изделиями Великого Устюга. Печи делились по высоте на несколько ярусов,
сложенных из 2-х, 4-х и 9-ти изразцовых клейм. В их рельефных рисунках мастера достигли
большого совершенства. Такие многоцветные клейма украшали печи церквей Сергия Радо-
нежского (1769) в Дымковской слободе Великого Устюга и Спасо-Преображения (1768) в Во-
логде (184). Не менее интересны и более поздние печи 70-80 годов XVIII века, в которых цвет-
ные клейма имеют белый фон ...В печах конца XVIII – первой половины XIX века фон изразцов
остается былым, а рельефные рисунки сохраняют цвет, чаще всего зеленый ...Разнообразные
сюжеты и колорит клейм делают печи Великого Устюга похожими на восточные ковры, кото-
рыми, моет быть, и вдохновлялись северные художники на своих красочных многолюдных
ежегодных ярмарках... (Маслих С.А . Русское изразцовое искусство XV-XIX веков. Вступитель-
ная статья Ю.С. Мелентьева. – М: «Изобразительное искусство», 1983. – С. 22).
Печи с полихромными рельефными изразцами в Великом Устюге характеризуются сле-
дующим образом. «Многоцветные рельефные изразцы получили широкое применение для
облицовки устюжских печей первой половины XVIII в. Украшались такие изразцы традици-
онным растительным орнаментом, при этом мелкий и нейтральный фоновый узор в общей
композиции печи обычно чередуется с крупными раппортами, заключенными в сложно-фи-
гурные рамки типа картушей и медальонов. Общий масштаб рисунка здесь всегда соразме-
рен с габаритами интерьера и самой печи, поэтому он более измельчен и детализирован, чем
крупномасштабные фасадные изразцовые композиции. Необходимую принадлежность ка-
ждой печи составляли многочисленные профильные изразцы и фигурные детали: колонки,
«гребешки», арочки, пояски, «ноги», «городки», «подзоры», «углы» и т.п .
Цветовое решение устюжских изразцовых печей обычно построено на сочетании изум-
рудно-зеленой, белой и желтой красок, иногда дополненных синей и коричневой. А в целом
такая печь с ее яркой расцветкой и богатым растительным орнаментом в течение долгих се-
верных зим как бы служила напоминанием о теплом и цветущем лете и становилась главным
украшением интерьера» (Шильниковская В.П . Великий Устюг. Развитие архитектуры города
до середины XIX века. – М: Стройиздат, 1987. – С .231 -232).
Разновидности печных изразцов представлены на одной из печей в г. Великом Устюге
(рис. 33).
Описания изразцов для оформления печей сначала в храмах, потом – и в домах горожан-
поморян выявляют типичный «печной набор», который состоял из пяти – шести разновидно-
стей ценинных плиток.
Как правило, первую группу составляли лицевые, стенные пластины, они были не мало-
го, скорее среднего размера и складывались в композиции.
Вторая группа печных плиток обычно украшала верх печи и была чуть меньше в разме-
рах, по сравнению с первой. Третью группу составляли так называемые «поясные» плитки,
высотой ок. 10 см. В швы между изразцами вставляли «плитки-перемычки», полукруглые в
сечении, с румпой в виде гребня. Длина перемычки равна длине стандартного изразца боль-
шой или малой руки – это горизонтальные тяги. Это – четвертая разновидность печных пли-
ток. Пятую группу составляли фигурные «изразцы-городки», с плоской румпой, отходящее от
нижнего шва. Можно сказать, что шестую группу составляли ножки печей.
Почти все эти разновидности печных плиток можно обнаружить во фрагментах
заготовок изразцов в раскопах II – IV в исторической части пос. Лальск (ВЭАА. Ф.2 . Оп.1 .
Д.4 -7. Трушкова И.Ю. Отчеты о раскопках в исторической части пос. Лальск... 2003 -2006 гг.;
Илл. 26 – 50).

64
Глава 3. Изразцовое узорочье Лальска
Рис. 33. Образец оформления печи в г. В.- Устюге
(по данным: Шильникова В.П . Великий Устюг. Развитие архитектуры города
до середины XIX в. Изд-е второе. – М: Стройиздат, 1987. – С .227)
Следует отметить, что рельефность на печных плитках снижается. Она проявляется в
основном в наличии неких перегородок, выступающем над поверхностью фона орнаменте.
Той ярко выраженной, «ложечковой» рельефности, как на экстерьерных изразцах, более ран-
них(?), уже не фиксируется. Орнаменты – в основном растительные, различные цветочные
композиции.
I группа представлена фрагментами заготовок, складывавшихся в квадратную форму.
Орнамент – растительно-геометрический. Такая плитка признана браком по причине нека-
чественного обжига, ее середина и края различаются по степени прокала. Подобные плитки
также собираются в композиции (рис. 34).
Рис. 34 . Заготовки, брак квадратных рельефных плиток
с растительно-геометрическим орнаментом.

65
II группа – малые подквадратные плитки. Они не выявляются в материалах раскопов.
III группа – поясные, прямоугольные, высотой ок. 10 см, а длина – как у лицевых, ок . 22 см
(рис. 35).
Рис. 35. Заготовки, брак поясных рельефных плиток
с растительно-геометрическим орнаментом
IV группа – полукруглые в сечение и румпой-гребешком. Они представлены сравнитель-
но полно (рис. 36).
Рис. 36 . Заготовки, брак полукруглых рельефных плиток румпой-гребешком
и растительно-геометрическим орнаментом
Однако, следует отметить, что изразцы III и IV групп могли использоваться и для деко-
рирования окон снаружи храмов. У них – смешанное использование.
V группа – плитки «навершия-городки»; их также затруднительно выявить. VI группа –
ножки. Эти предметы есть в раскопах. Визуальная их характеристика включает констатацию
формы в виде подквадратной ступеньки в трех сторон и прямой стенки с тыльной стороны; с
видимых сторон «ножки» покрыты зеленой эмалью (рис. 37).
Рис. 37. Фрагменты «ножек» домовой печи

66
Глава 3. Изразцовое узорочье Лальска
Коллекция керамических предметов, возможно, составлявших печные наборы, пред-
ставлена в лальских археологических материалах лишь заготовками, фрагментами, уже с по-
ливой или еще без нее. Вероятно, это был производственный брак, выброшенный недалеко
от производственной печи (раскоп II) и от хозяйственной ямы (раскоп III).
Обозначенные здесь как принадлежащие к печным наборам, изразцы, их заготовки,
брак, найденные в раскопах II – IV, можно с достаточной уверенностью отнести именно к печ-
ным комплектам, а не к декору храмов, т.к . узоров, таких, как на них, на церквях в Лальске не
выявлено. Хотя такие изразцы имеют двойное назначение – для экстерьеров храмов и для
интерьера, для печей в храмах, а потом – и в светских зданиях, домах зажиточного населения.
Показательно, что наборы печных изразцов в чем-то сходны с комплектами плиток для
декора экстерьер храмов. Лицевые плитки на стенах церквей и на главной стене печи имеют
большое визуальное сходство. Поясные и полукруглые плитки на окнах и дверях храма со-
относятся с поясными и полукруглыми плитками при оформлении «пограничных» деталей
печи, а оформление низа, чуть ли не отмостки, у храмов, связано с рельефными полосами,
«стратами»(?) низа печи, а призванные быть массивными, надежными ножки играют ту же
роль, что и валуны в углах подножий храмов. В точки зрения производственных технологий и
практического использования в «двойном назначении» ценинных плиток на этих строениях
проглядывается определенная логика. Но и в духовном, мировоззренческом плане опреде-
ленные параллели также наблюдаются. Храм – дом Господа Бога, печь в доме – некая модель
дома (ср.: «изба–«истопка» (печь). «Эффект матрешки» в соотношении образов – налицо.
Обычно апофеоз бытования полихромных рельефных изразцов связывается с первой
половиной XVIII в., когда на смену им приходят плоские, бело-синие изразцы голландского
типа.
Сакрального использования (в экстерьере храмов) у них уже не отмечается, они пред-
назначались только для бытового потребления, оформления домовых печей.
«Анализ изразцов XVIII в. интересен, тем более, что в литературе до сих пор не освещена
системная эволюция изразцов XVIII – XIX вв. некоторые авторы считали, что переход от по-
лихромных изразцов к гладким белым, расписанным синими «травами» или голландскими
пейзажами, произошел чуть ли не мгновенно, под влиянием голландских поездок Петра I и
Северной войны.
Однако даже беглый анализ найденных изразцов позволяет типологически располо-
жить их таким образом, что станет ясна ошибочность такого предположения. Замена рель-
ефного орнамента росписью происходила постепенно» (Рабинович М.Г. Гончарная слобода
в Москве XVI – XVIII вв. // Материалы и исследования по археологии Москвы. Т.1. Под ред.
А.В. Арциховского. – М -Л, 1947. – С . 67). Поскольку плоские сине-белые изразцы предназна-
чались для декора печей в доме, то в них также выделяются плитки для «лица» печи , румпа
которых чуть отличалась от румпы полихромных рельефных изразцов (рис. 38).
Рис. 38 . Рупма плоских сине-белых изразцов
Сюжеты плиток изменились. В Московских плитках и лицевые, и поясные плитки ста-
ли украшаться пейзажами. «Пейзажи – наиболее частое содержание росписи изразцов XVIII в.
Это – огромные сложные композиции, занимающие всю печь, и состоящие из целого ряда

67
медальонов или небольших пейзажей, отдельных на каждом изразце. На ряде найденных
нами изразцов изображены различные пейзажи: амур среди гроздьев винограда, садовник
в большом саду с виднеющимся вдали домом, какая-то пагода, селение, домики и пр. если
пейзаж не соответствует прямоугольному изразцу, а представляет собой фигурный медаль-
он, оставшиеся пустые углы изразца заполняются сложным орнаментом. Поясовые изразцы
также расписаны пейзажами, но в них центральной фигурой всегда являются гуляющие пти-
цы. Некоторые из них изображены с незаурядным художественным мастерством. Рабинович
М.Г. Гончарная слобода в Москве XVI – XVIII вв. // Материалы и исследования по археологии
Москвы. Т.1. Под ред. А .В. Арциховского. – М -Л, 1947. – С. 68).
Визуальная характеристика лальских «кахлей» включает описание лицевых и поясных
плиток. их сюжетов и проработки. На квадратных белых поверхностях прорисованы синим
цветом максимально тонко отдельные здания (в том числе – церкви?, магистраты?), также от-
дельные молодые деревца, травины, цветки (илл. ??). Тонкость линий, ненагромажденность?
Незавершенность? Рисунков связывает такую манеру росписи с восточными стилями, в их
утонченно прорисовываемыми иероглифами, возведенной в культ недосказанностью. Это –
с одной стороны. С другой стороны в сюжетах плиток проявляется западный «след» – стили-
зованные постройки западноевропейских городов. Поникли они также из западной Европы,
благодаря Петровским реформам. Символично, что в этих «голландских кахлях», бытовавших
в «серединной» России, отразились и Восток, и Запад.
Плоские расписные изразцы второй половины XVIII в. быстро входят в моду и пред-
ставляют новый тип устюжской печной облицовочной керамики «на голландский манер».
Постепенно с изразцов исчезает рельеф и цветная полива, которые теперь заменяются ро-
списью по гладкой поверхности, вначале синей краской по белому фону. Затем число красок
увеличивается, и, кроме синего, в росписи появляются также зеленый, желтый и фиолето-
во-коричневый цвета. Развивается сюжетная роспись. Благодаря этому печь становится не-
ким сборником картинок, развлечением для собравшейся в холодные вечера около нее семьи
(Шильниковская В.П . Великий Устюг. Развитие архитектуры города до середины XIX века. –
М: Стройиздат, 1987. – С . 232). Былое семантическое наполнение сюжетов печных плиток ис-
чезает, сакральное заменяется профанным.
Керамических плиток рассматриваемого типа немало в северо-восточном вологодском
пограничье. «Изразцы великоустюжского производства распространялись по окрестным го-
родам и весям и их до сих пор можно увидеть в Сольвычегодске, Лальске, Туглиме и Яхрень-
ге... На голландских «кахлях» наблюдалась тонкая прорисовка рисунка в стиле модной тог-
да в Западной Европе китайской, японской и турецкой росписей. Работа мастера теперь – не
раскраска рельефа, а прорисовка сюжета по бумажному трафарету, прориси, с последующей
прорисовкой деталей. (Великоустюжский историко-архитектурный и художественный му-
зей-заповедник: альбом-путеводитель по коллекциям народного и декоративно-прикладно-
го искусства. Изд. и сост. С .В. Митурич. – М:Три квадрата,2013. – С .15). Небехынтересно, что на
изразцовом наличнике и панно Спасо-Преображенской церкви В.Устюга отмечены те же сю-
жеты, но на печных изразцах, изразцах рельефных поясковых (Великоустюжский историко-
архитектурный и художественный музей-заповедник: альбом-путеводитель по коллекциям
народного и декоративно-прикладного искусства. Изд. и сост. С .В. Митурич. – М: Три квадрата,
2013. – С .20 -21, 22-23, 28, 30).
Еще одна особенность – в сюжетах. На некоторых плитках, модного – голландского –
типа появляются государственные символы. На тех «кахлях», что найдены в Лальске – изо-
бражение короны императора (илл. 47). Сходная картина наблюдалась в городах Сибири.
В частности, в хоромах воеводы в Томском Кремле печь была украшена изразцами, среди ко-
торых были плитки с двуглавыми орлами в геральдической позе, с расправленными крылья-
ми. Эти сюжеты воспринимались не только как декор, они мыслились как подтверждение
социального статуса хозяина такого дома, его принадлежности к власти (Черная М.П . Израз-
цы из воеводских хором Томского Кремля // Культура русских в археологических исследова-
ниях – Омск, 2002. – С.188, 195).
К XIX в. товарно-денежные, капиталистические отношения привели к переменам в сти-
ле жизни населения и в «столицах», и в провинциальных городках. «XIX век ознаменован

68
Глава 3. Изразцовое узорочье Лальска
дальнейшей эволюцией изразцов в сторону одноцветности. Начало его характеризуется пре-
обладанием ампирных мотивов (воины, урны и т.п .), поданных снова рельефом, одноцвет-
ным белым. В середине XIX в. печи облицовывались почти исключительно гладкими белыми
кафелями с синей полоской по краю (или со скромными синими цветками посредине). Та-
ких изразцов встречаются сотни. Позже они сменяются современными белыми кафелями»
(Рабинович М.Г. Гончарная слобода в Москве XVI – XVIII вв. // Материалы и исследования по
археологии Москвы. Т.1. Под ред. А .В. Арциховского. – М-Л, 1947. – С. 68). Такая картина на-
блюдалась в Москве. В Великоустюжской округе происходили сходные процессы. «К середине
XIX в., в связи с новыми стилевыми особенностями, многоцветную керамику сменяют гладкие
белые кафли» (Шильниковская В.П . Великий Устюг. Развитие архитектуры города до середи-
ны XIX века. – М: Стройиздат, 1987. – С . 232).
Белые плоские интерьерные плитки также представлены в Лальске – в раскопах и в
сохранившихся до наших дней домах местных купцов. Они – прямоугольной формы, лицевая
поверхность полностью плоская и покрыта только белой эмалью. Румпа по сравнению с экс-
терьерными плитками гораздо уже. Но пара овальных отверстий в боковых стенках также
присутствует, хотя и меньших размеров. Их функция сохранена – закрепление цементирую-
щего раствора внутри плиток и в даже в промежутках между ними. По словам местного на-
селения, в эти отверстия для качества крепления прокладывали еще и связующий толстый
провод. На тыльной стороне такой плитки встречался вензель, в виде заглавной прописной
русской буквы «П» (рис. 39).
Рис. 39. Образец вензеля внутри белых кафельных плиток
Ни о каком сакральном, связанным с храмами, назначении данных плиток речи нет. Их
функция – чисто бытовая, украшательская функция – не явная, а только на столько, как мо-
жет быть эстетична простая белая поверхность.
Так, выявляется определенная динамика в лальских изразцовых плитках. Она касается
времени бытования, размеров, формы, колористического исполнения, сюжетного наполне-
ния и особенностей использования. Сравнительно позднее появление изразцов на Лальской
земле ценинных плиток сразу зафиксировало бытование рельефных полихромных изразцов.
В некоторых случаях они имели несколько менее выпуклый рельеф, чем их аналоги в Великом
Устюге, других городах. Сюжеты наблюдаются те же – фряжские, ренессансные. Это – «пти-
цы», «вазы», а также растительно-геометрические композиции, выполненные эмалями опре-
деленных цветов. Экстерьерное использование таких плиток дополняется интерьерным, ими
украшаются печи в церквях, домах зажиточного населения, представителей органов власти.
Вторая группа изразцов, найденных в Лальске, – плоские сине-белые «голландские»
квадратные плитки, служившие для украшения домовых печей. Их рисунок сильно упростил-
ся. На однотонном белом поле тонкими линиями прорисовывались отдельные здания, расти-
тельность, государственные символы.
Апофеоз изразцовой эпопеи ассоциируется с прямоугольными белыми «кахлями» во-
обще без рисунков, бытовавших в XIX – нач. XX вв. и сохранившихся в некоторых случаях до
наших дней.
В общем и целом, изразцовое искусство в истории и культуре Лальска оставило неизгла-
димый след. С одной стороны в нем выявляются технологии изготовления, размещения на
храмах и печах, сюжеты и колористические решения, свойственные другим регионам России,

69
особенно – Москве и Устюгу. Но с другой стороны, в Лальском ценинном наследии есть своя
«особинка» – менее выраженные рельефы, менее яркие цветовые решения, отсутствие мно-
гоярусных плиточных композиций и т.д .
Периоды существования выявленных типов изразцов также отчасти совпадают с цент-
ральными и устюжскими; они чуть «опаздывают» во времени. В этом проявляется некоторое
замедление исторических процессов в провинциальных локусах, приверженность традици-
онному быту, постепенное освоение инноваций, идущих из Центра.
Назначение и семантика образов на рельефных полихромных изразцах выявляет такую
тенденцию: сакральное назначение дополняется профанным, а потом и вовсе заменяется им.
сакральное замещается профанным, общественное дополняется личным, в кое-каких сферах
жизни личное весьма расширяет сферу своего существования. Обращает на себя внимание
факт перемещения исторических, этнокультурных символов из «общественного» / внешнего
пространства исторического города во внутренне / частное. Новые, приватные символы мар-
кируют начавшийся процесс индивидуализации истории повседневности, сочетающийся с
пред-капитализмом и капитализмом. Однако «культурные технологии» местного, лальского,
населения проявили свои особенности не только в изразцовом мастерстве.

70
Глава 4. Свидетельства «трудов праведных»: о ремеслах и промыслах Лальска
Глава 4. Свидетельства «трудов праведных»:
о ремеслах и промыслах Лальска
К археологическим находкам менее массовым, по сравнению с керамическими вещами,
можно отнести, прежде всего, свидетельства о развитии металлургии, кузнечестве в Лальске
и его окрестностях. Другие, не связанные с производством посуды и декоративных плиток из
глины обозначают определенные хозяйственные занятия. Немассовые, единичные и особен-
но – уникальные археологические находки указывают на распространение тех или иных ком-
понентов в местной модели этноэкономики – ткачества, хлебопашества, охоты, торговли и т.д.
Приемы исследования через археологическое и этнографическое «вещеведение» обо-
значенных археологических комплексов и в обрамлении музейных предметов, материалов из
этнографических, исторических источников XIX в. и т.п . позволяет реконструировать картину
хозяйственной деятельности жителей города Лальска и его округи.
4.1. Кузнечный промысел
Кузнечное производство можно отнести к одному из изначальных и основополагающих
в экономической модели той или иной этнокультуры. Места локализации кузниц в XVII-XVIII
в. в исторической части Лальска обнаружить не удалось, что можно объяснить традицией вы-
носить это производство к городской стене, за нее, и в прилежащие к городу возвышенные
места на берегу реки. Локализация кузниц в Лальске выглядела в XVII в. следующим образом:
«...да на Лальском же погосте кузницы за посадом кузница Ивашка Обрамова, что была за
Ивашком Семеновым оброку 8 денег, кузница Сеньки Фролова что была Васьки Григорьева,
оброку 8 денег место кузничное Томилка Иванова сшел безвестно в 141 году...» (Сборник ма-
териалов для истории города Лальска Вологодской губернии. Том первый с 1570 по 1800 год.
Составил Лальский городской староста Иван Пономарев. Г. В. –Устюг, 1897. 260 С . – С .36).
Небезынтересен вариант кузницы, сохранившийся во входящей в лальскую культурно-
экономическую округу деревне Малое Заборье, где фиксировалось немало архаических черт
традиционной культуры даже в нач. XXI в. Среди них – кузница, пристроенная к жилому дому
(Трушкова И.Ю. Традиционная кульутра русского населения Вятского региона в XIX – начале
XX в. (система жизнеобеспечения). – Киров: «Маури-принт», 2003. – С.676). Эта кузница в нач.
2000-х гг. выполняла уже ремонтно-кузнечные работы, но в ранние периоды могла использо-
ваться и для небольших кузнечных дел, изготовлению подков, гвоздей и других металличе-
ских предметов для хозяйства.
Виды и формы кузнечной продукции характеризуются определенным образом. Доста-
точно распространенными находками из металла в раскопах были остатки крицы и гвозди
(илл. 51,52). Специфично содержание имеющейся в распоряжении коллекции металлических
предметов. В нее входят хозяйственные гвозди ручной ковки. Форма шляпок варьирует от
круга к овалу и подквадратным видам. Стержень гвоздей в сечении представляет вытяну-
тый прямоугольник или квадрат. Встречаются образцы гвоздей как средней величины, так и
массивные варианты (строительные и подковные) и мелкие (мебельные?, гробовые?) виды.
Примечательно, что в некоторых случаях боковое расположение стержня и его подквадрат-
ное навершие. Степень сохранности говорит о местном и массовом, а, следовательно, не всег-
да качественном производстве гвоздей. У гвоздей широкая дата бытования – от XII до XIX вв.
(Древняя Русь. Город. Замок. Село. – М., 1985. – С . 254). Показательно, что их форма – с харак-
терными шляпками и ножками – подтверждают пролонгирование бытования данной группы
с «археологических» до «этнографических» времен. Это, вероятно, объясняется воспроизве-
дением местной кузнечной традиции. Границы их распространения определяются лальской

71
округой (Трушкова И.Ю. Город в северной русской провинции: исторические символы // Сов-
ременные проблемы науки и образования. – 2 01 1. – No 6 . электрон. изд.) .
Гвозди таких видов просуществовали на окраинах государства (в частности, в Лальской
округе) до XVIII века и даже позднее Вероятно, рассматриваемые гвозди изготавливались из
обычного кричного железа местными кузнецами. Судя по этнографической информации из
округи Лальска (кузница в деревне Заборье) традиции кузнечества воспроизводились здесь
ивXXвеке.
При раскопках был обнаружен и фрагмент плуга (?), серпа, косы (Илл. 53, 54, 55). Немно-
гочисленны ножи. В этой группе выделяется крупный хозяйственный нож. Судя по краю лез-
вия и следам сработанности, он мог использоваться в кухонно-разделочных или ремеслен-
ных работах, таких, как обработка дерева или кожи.
В комплекс предметов кузнечного производства включались дверные кольца, петли,
кресало (Илл. 56).
Этнографических описаний кузнечных работ выявлено не достаточно, однако, исполь-
зование металлических предметов обставлено серией примет и обычаев. Об этом свидетель-
ствуют материалы Вятской археолого-этнографической экспедиции. Общий смысл их таков:
металлические предметы – носители негативного, загадочного, как все, что связано с куз-
нечеством. (Трушкова И.Ю. Этноархеологическое изучение производственных технологий в
провинциальном городе Поморья (на примере Лальска) // Вузовская наука – региону. В 2 т.
Т. 2 : Материалы V Всерос. науч.- техн. конф.. – Вологда: Изд-во ВолГТУ, 2007. – С . 464–466).
В коллекции металлических предметов из раскопов в исторической части пос. Лальск
имеется немало фрагментов ножей. Кроме традиционных археологических и этнографиче-
ских описаний этих предметов определенную дополнительную информацию о них дает ме-
таллографический анализ.
Как известно, металлографический анализ позволяет выявить основные технологи-
ческие схемы, применявшиеся при изготовлении предметов, определить уровень развития
металлургии и металлообработки путем определения химического состава исторических
образцов, изучения микроструктуры сплавов, поиска возможных дефектов (трещин, пузы-
рей, раковин, шлаковых включений и других несплошностей), определения технологических
методов и приемов изготовления данных изделий. Было исследовано четыре железных изде-
лия: обломок предположительно хозяйственного ножа, скоба и два гвоздя. Исследуемый нож
ввиду сильной корродированности и фрагментарности не может быть уверенно отнесен к
какой либо группе инструмента. Проведен химический анализ фрагментов данных образцов.
Результаты приведены в таблице 1.
Таблица 1. Химический состав и твердость образцов, изготовленных из железоуглеродистых
сплавов
Название
образца
C
S
Cu
Cr
Mn
HV
Соответствующая
современная марка
1. Нож
0,40 0,0081 0,003
0,15
-
180-219
-
3. Гвоздь
0,08
0,026
0,04
0,12
0,27
109
Ст2
5. Скоба
0,12 0,0076
0,04
0,10
0,26
80-127
Сталь 10
6. Гвоздь
0,05 0,0059
0,05
0,21
0,27
89-86
Сталь 08
Химический анализ показал, что найденные предметы, изготовлены из углеродистой
стали без легирующих добавок. Содержание серы в металле невысокое, соответствует каче-
ственным сталям по современной маркировке. Это свидетельствует о применении древесно-
го угля при изготовлении данных изделий. Они более «чистые» по вредным примесям, чем
современная качественная сталь (Трушкова И.Ю., Лисовская О.Б ., Мороз И. М ., Пасынкова Ю.В.
О результатах исследования металлических образцов Петровской эпохи // Всероссийская на-
учно-техническая конференция «Наука–производство–технологии–экология. В 7 т. Т. 6. (ГФ):
сб. материалов. – Киров: ПОЛЕКС, 2008. – С . 115–117;). Все это указывает на содержание ме-
таллургии, кузнечных технологий в округе Лальска(?), Великого Устюга (?), в других произ-
водственных центрах (?).

72
Глава 4. Свидетельства «трудов праведных»:о ремеслах и промыслах Лальска
Металлографическим анализом выявлены технологические схемы изготовления куз-
нечных изделий: свободная ковка и трехслойный пакет. Непосредственно по схеме трехслой-
ного пакета без дополнительной термообработки изготовлено лезвие ножа – складывали
вместе три полосы: две стальные снаружи и одну из мягкого железа в середине. Полосы со-
единяли путем кузнечной сварки. Сварные швы не прослеживаются (рис. 40). Использована
неравномерно науглероженная сталь с содержанием углерода около 0,4%.
Рис. 40. Микроструктура образца No 1 (Нож) х 200
Образцы No 3 и 6 (гвозди) откованы предположительно ремесленником-гвоздарем из
кричного железа. Структура металла – железные зерна вместе со шлаковыми включениями.
Наиболее тщательно изготовлен образец No 6, металл которого хорошо прокован, более сво-
боден от шлаковых включений (рисунок 2). Ковка закончилась при высоких температурах.
Для образца No 5 (скоба) характерно использование простейших схем изготовления куз-
нечных изделий – свободная ковка. Структура металла неоднородна. Скоба откована из мало-
углеродистой сырцовой стали. Исходное сырье сильно загрязнено шлаковыми включениями.
Специалистами-металловедами выявлено, что во всех случаях качество ковочных ра-
бот, применявшихся при изготовлении археологических предметов, найденных в пос. Лальск,
удовлетворительное.
Общим для поковок является характер исходного сырья, сильно загрязненного шлако-
выми включениями, отсутствие термической обработки, в частности, закалки в жестком ох-
ладителе и цементации (рис. 41).
Рис. 41. Микроструктура образца No 6 (Гвоздь) х 250

73
Получается, что при получении металла и при изготовлении деталей применялась ре-
месленная технология обработки материалов – составы неустойчивы по химическому со-
ставу и структуре. Среднее суммарное содержание примесей означает достаточно хороший
уровень чистоты (на уровне современных технических сплавов). Неоднородность составов и
структуры выражена в значительной степени.
Историческая форма обращения с материалом в петровские времена – рецептурность.
Но изученные образцы свидетельствуют о высоком эмпирическом уровне физико-химиче-
ских знаний мастеров и умений в обращении с металлами и сплавами, о высоком профессио-
нальном уровне кузнецов, владеющих передовыми приемами технологии кузнечного произ-
водства (Трушкова И.Ю., Лисовская О.Б., Мороз И. М., Пасынкова Ю.В. О результатах исследова-
ния металлических образцов Петровской эпохи // Всероссийская научно-техническая конфе-
ренция «Наука–производство–технологии–экология. В 7 т. Т. 6 . (ГФ): сб. материалов. – Киров:
ПОЛЕКС, 2008. – С .117). Химико-технологические данные о производстве металлических ве-
щей говорят об определенном уровне развития металлургии железа на Русском Севере.
Комплекс информации предоставляется и металлографическим анализом медных из-
делий из раскопов в исторической части пос. Лальск. В медных предметах определен хими-
ческий состав, изучена микроструктура сплавов, осуществлен поиск возможных дефектов,
определены технологические методы и приемы изготовления данных изделий. Визуальный
осмотр проводили после очистки образцов от грязи. Осмотр вели как снаружи, так и изнутри
с использованием подсветки и лупы с увеличением в 5-7 раз.
Химический анализ производили на атомно-абсорбционном спектрофотометре «Ана-
люст-300» фирмы Перкин-Эльмер. Микроструктурный анализ изучали на поперечных шли-
фах вырезанных из образцов. После полировки для медных образцов проводили химическое
травление в 5% растворе FeCl3 в соляной кислоте в течение нескольких секунд.
Микроструктуру исследовали на оптическом микроскопе «Неофот-2». Твердость опре-
деляли на твердомере типа Виккерс на шлифах. Микротвердость измеряли на приборе ПМТ-3
(Лисовская О.Б . Медь и ее сплавы в изделиях Петровской эпохи // Актуальные вопросы ис-
следования и современного использования этнокультурного наследия стран и регионов. Сб.
научных трудов. Вып. III . – Киров: Изд-во ВятГУ, 2008. – С .152 – 155).
В рамках исследования образцов был произведен химический анализ фрагментов ве-
щей из цветного металла. Результаты приведены в таблице 2.
Таблица 2. Химический состав и твердость образцов, изготовленных из меди и медного сплава
Название
образца
Cu
Fe
Zn
Ni
Bi
Sn
S
Pb
HV
2. Пластина
99,94 0,002 0,004 0,001
0,001
0,001
0,00022 0,0017 60
4. Крючок
99,92 0,02 0,004 0,02
0,0025 0,00025 0,0028 0,0038 53
7. Ручка
98,92 0,08
0,6
0,004
0,05
0,03
0,027
0,29
-
Поверхность фрагментов, изготовленных из меди, за длительное время нахождения в
земле покрыта сравнительно небольшим слоем продуктов коррозии. Образцы No 2 и 4 из-
готовлены из металла красноватого цвета – медь, покрыты зеленоватой патиной. Замечено
низкое содержание висмута и свинца в образцах No 2 (Bi – 0,001%; Pb – 0,0017%) и 4 (Bi –
0,0025%; Pb – 0,0038%). В современной марке М0, применяемой для проводников тока и спла-
вов высокой чистоты, содержание Bi – 0,002%; Pb – 0,005%. Наиболее вредными примесями в
меди и ее сплавах являются висмут и свинец. Висмут и свинец уже при ничтожных содержа-
ниях (тысячные и сотые доли процента) резко снижают механические свойства меди при по-
вышенных температурах. Висмут вследствие его хрупкости способствуют также понижению
пластичности и в холодном состоянии.
Сера образует в меди хрупкие соединения. В образцах No 2 и 4 ее находится ничтожно
мало (в современных «чистых» марках допускается содержание серы до 0,005%).
Медь в природе встречается в виде самородков, и очевидно, первые мелкие медные из-
делия выковывали из найденных самородков. Но освоение техники выплавки меди в то вре-
мя уже произошло, а самородная медь встречается все реже. Тем не менее, низкое содержание

74
Глава 4. Свидетельства «трудов праведных»:о ремеслах и промыслах Лальска
примесей, особенно вредных, приводит к мысли, что образцы No 2 и 4 были изготовлены из
самородной меди, так как способы добычи металлов из руды были в то время несовершенны.
В сплавах, из которых изготовлены археологические находки того времени, много вредных
примесей.
Образец No 7 «Ручка» – кусок металла с оливковой патиной снаружи представлял собой
сплющенную трубку из намотанной фольги толщиной 0,3...0,5 мм. Внутри трубки находился
песок. В связи с тем, что фольга тонкая и мало количество материала, выделенного на иссле-
дование, не удалось изготовить микрошлиф. Происхождение трубки не понято. По химиче-
скому составу – это медь. Но в составе имеется значительное содержание цинка и свинца, но
это и не латунь, т.к . мало содержание легирующих элементов. Нет соответствия современным
маркам. Методы получения этой трубки, ее назначение и происхождение сплава представля-
ют интерес и предполагают дальнейшие исследования.
Металлографический анализ образца No 2 (пластина)
Образец No 2 имеет полиэдрическую структуру деформированной и отожженной меди
(рис. 42). При деформировании меди наблюдается раздробление отдельных зерен и создает-
ся определенная их ориентация.
Произошла неполная рекристаллизация, видны участки деформированной структуры.
Предположительно, температура нагрева была 270-300°С. Металл упрочнен – твердость 600
МПа (отожженная медь имеет твердость 40-50 HV, т.е. 400 -500 МПа).
Рис. 42. Микроструктура образца No 2 (пластина) х250
Рис. 43. Микроструктура образца No 4 (крючок) х 250

75
Такую структуру имеет медь, прошедшая горячую деформацию, если в процессе ее успе-
ла пройти рекристаллизация. При рекристаллизации образовались двойники. Металл имеет
полиэдрическую структуру с большим количеством двойниковых прослоек, дающих в пло-
скости шлифа ряд параллельных полосок внутри зерен (рис. 43). В левой части шлифа видны
включения – продукты коррозии.
При холодной ковке медь не только принимает нужную форму, но становится тверже
и прочнее. Было замечено, что упрочненный холодной ковкой металл можно сделать мяг-
ким, если нагреть его на огне. Использование обоих процессов: холодного упрочнения и ре-
кристаллизационного отжига свидетельствуют о том, то мастерам были известны основные
свойства металлов.
Так, техника обработки меди и ее сплавов достигла удивительно высокого уровня для
Петровского времени. Изученные образцы свидетельствуют о высоком эмпирическом уров-
не физико-химических знаний мастеров и умений в обращении с металлами. Дальнейшее
исследования предполагают расширение и уточнение данных по цветной металлообработке
петровского времени. (Лисовская О.Б. Медь и ее сплавы в изделиях Петровской эпохи // Ак-
туальные вопросы исследования и современного использования этнокультурного наследия
стран и регионов. Сб. научных трудов. Вып. III . – Киров: Изд-во ВятГУ, 2008. – С .155).
Кроме местного характера кузнечества можно предположить, что производство железа
в Лальской округе все-таки соотносилось с Великим Устюгом, более значительным производ-
ственным центром.
«В восточном Поморье крупными центрами производства железа и железных изделий
были Устюг Великий с его уездом, Соль Вычегодская и Тотьма. На левом берегу Двины в Бе-
лослудском стане Устюжского уезда были месторождения болотной железной руды, из ко-
торых плавилось железо в устроенных на месте горнах. По писцовой книге Устюга Великого
1623 – 1626 гг. в Белослудском сане числилось 32 горна. Были горны и в волостях, соседних с
Белослудским станом. Железо, добываемое в этих горнах, шло на устюжский и сольвычегод-
ский рынки как в виде полуфабриката (кричное железо), так и в изделиях (сохи, ральники).
Количество, в каком поступало это железо на рынок, с несомненностью свидетельствует о
работе белослудских мастеров-крестьян на рынок, о товарном производстве, причем эти дан-
ные относятся к первой половине XVII в. В 1633/34 гг. на устюжский рынок поступило 2602 п.
6 ф. кричного железа и 578 сох, а в 1634/35 гг. – 2 18 8 п. 30 ф. кричного железа и 458 сох. В Соль
Вычегодкую в 1638 г. было доставлено 558п кричного железа и 334 сохи, а в 1639 г. – 8 43 п.
кричного железа и 955 сох.
...Кричное железо проходило дальнейшую обработку посадских кузницах, которых по
писцовым книгам 20-х годов XVII в., было в Устюге Великом – 47, Соли Вычегодской – 21,
Тотьме – 10. Посадские кузнецы работали и на заказ, и на рынок. Таможенные книги этих
городов содержат немало сведений о продаже посадскими кузнецами своих изделий на мест-
ных рынках, причем в таких количествах, которые не оставляют сомнения в наличии товар-
ного производства. Например, устюжский кузнец Родион Кириллов продал 7 мая 1643 г. «1000
скоб и 40 гвоздей больших и малых». В 1624/25 гг. верхотурский таможенный подъячий Петр
Третьяков и стрелец Иван Розум купили на сольвычегодском рынке 22 тысячи скоб судовых,
4500 тысячи гвоздей малых и тысячу гвоздей больших.
...В Устюге Великом по писцовой книге 1623-26 гг. числилось 16 серебряников, а среди
торговых рядов был особый Серебряный ряд с десятью лавками. ... Устюжский серебреник
Иван Шетинин, вызванный в 1657 году в Москву на работу в Серебряную палату, имел лав-
ку в Устюге Великом на посаде в Серебряном ряду. Широко практиковалась работа на заказ,
особенно когда в качестве заказчика выступал крупный духовный или светский вотчинник»
(Устюгов Н.В. Ремесло и мелкое товарное производство в Русском государстве XVII в. // Исто-
рические записки, 1959, No 34, С.177, 178, 180).
Некоторые сравнения металлургии на Русском Севере обнаруживаются в соответству-
ющем производстве в регионах Сибири. «Для металлургии X – XII в. было характерно: наварка
стального лезвия на железную основу, изготовление изделий целиком из стали, изготовле-
ние многослойного лезвия с выходом стальной пластины на рабочую часть, поверхностная
цементация (науглероживание) рабочей части или всего изделия. ...Рассмотренные изделия

76
Глава 4. Свидетельства «трудов праведных»:о ремеслах и промыслах Лальска
имеют типичную древнерусскую технологию изготовления, представляющую собой сочета-
ние в одной поковке железа и стали. Приведенные материалы свидетельствуют о глубокой
преемственности технологического строя, конструктивных форм и технологических тради-
ций мастеров XVI-XVII вв. Складывающееся русское металлообрабатывающее производство
в Сибири явилось продолжателем древнерусских традиций, которые были разрушены пере-
ходом к фабричному производству» (Зиняков Н.М. Технологические традиции древнерусских
кузнецов в свете металлографических исследований археологических материалов Сибири
XVI – XVIII вв. //Культура русских в археологических исследованиях – Омск, 2002. – С .56, 61,62).
Говоря о металлургии, кузнечестве в восточном Поморье, куда можно отнести и Велики
Устюг, и Лальск, а также и Вятку, можно отметить, что трудности точных датировок объясня-
ются еще и размытостью дат из-за длительного нахождения на одном и том же месте истори-
ческих объектов в городе... главная проблема, связанная с хронологией, это так называемая
проблема «опаздывания» дат. К примеру, керамика – царица археологической статистики – из
слоев XVIII века в исторической части Лальска во многом аналогична современным формам.
Кованые гвозди, обнаруженные в раскопах I, II, II и IV (соответственно 2003, 2004, 2005 и
2006 гг.) обнаруживают аналогии в форме с аналогичным раннесредневековым материалом
центра России. Известно, что там конструкция головки и стержня гвоздя, а также размеры
гвоздей современных и гвоздей XI – XIV вв. совпадали до мелочей. Что заставляло кузнецов,
живших в округе Лальска, на протяжении веков не менять производственные технологии? В
аграрных регионах, традиционная культура была устойчивой, существовала длительно, пра-
ктически с установления Средневековой эпохи до бурного развития капитализма, которое
приходится здесь на вторую половину XIX столетия.
4.2. Другие хозяйственные занятия
Менее распространенные, а подчас и единичные находки в археологических раскопках
дают возможность реконструировать и другие виды хозяйственной деятельности в Лальске
и его округе. Среди них – обработка дерева, кости, ткачество, хлебопашество, скотоводство и
охота.
«Собрание костяных предметов состоит из производственных заготовок, ручек и иг-
ральных костей. Производственная заготовка представляет собой заостренную трубчатую
кость с небольшими насечками. Вероятно, этот предмет использовался при плетении предме-
тов хозяйства – сетей, корзин, плетеной обуви и т.д. ... Каменные предметы из коллекции – это
кресала, грузило для крупной рыболовной сети, фрагменты жернова и точильный камень.
Данные предметы иллюстрируют соответствующие виды хозяйственной деятельности»
(Трушкова И.Ю., Гранкин В.Е., Металлические, костяные и каменные изделия в этнокультур-
ном наследии округи Лальска // Всероссийская научно-техническая конференция «Наука–
производство–технологии–экология. В 6 т. Т. 4 . (ГФ): сб. материалов. – Киров: ПОЛЕКС, 2005. –
С. 56–57; Илл. 59 – 61, 63, 64). Разумеется, названными предметами подтверждается распро-
странение в Лальской округе рыболовства, выращивания зерновых, плетения сетей, корзин,
заточки бытовых инструментов. Особо стоит отметить каменный жернов, часть гончарного
круга (илл. 63). (Отчет за 2004 год). Он является чуть ли не единичным подтверждением му-
комольного производства в Лальске. Это объясняется городским характером жизни данного
населенного пункта. Как известно, и кузницы, и мельницы выносились за городские стены и
соотносились с направлением течения реки в районе города.
Разведение крупного рогатого скота косвенно подтверждает наличие заливных терри-
торий. «Такими же чертами, как и течение Юга, следует обрисовать и течение притока его,
реки лузы, орошающей Устюжский уезд более чем на ста верстах, хотя народ по ней, может
быть от недоброкачественности полевой почвы, заметно беднее. Почти в середине течения
Лузы по Устюжскому уезду, в двух верстах от нее, при речке Лале стоит заштатный город
Лальск с 186 деревянными домами, 635 душами обоего пола жителей и 7 церквями. В нем
почти каждый обыватель имеет свой дом, имеет свою деревушку на праве, предоставленном
жителям здешних городов владеть землями, обрабатываемыми половинниками или самими

77
владельцами, а потому здесь нет и помину о торговых ценах на жизненные припасы; если
же кто-либо не имеет недвижимой собственности, так то или вовсе не живет в Лальске, или
поступает в услужение, при чем пользуется и готовым содержанием. На С. Двине те же ус-
ловия, как и по Югу и Лузе, только с одним различием, что правый берег ее почти на всем
протяжении реки по Устюжскому уезду и далее прижимается к лесной возвышенности; зато
подле левого тянется широкая пойменная луговая долина, по которой рассыпано множество
деревень, большей частью однодворок, потопляемых в весеннее время, но это кратковремен-
ное неудобство совершенно вознаграждается растительностью трав, при богатстве которых
здесь уже издавна разведена холмогорская порода рогатого скота и весьма успешно поддер-
живается до сих пор. Мало заметно, чтобы скот здешний вырождался, хотя, как нам извест-
но, он ныне почти не освежается вновь припускаемыми холмогорскими коровами и быками»
(Попов Вл. О распределении цен на разные жизненные припасы по Вологодской губернии //
Памятная книжка Вологодской губернии на 1862 и 1863 гг. Вып.1. – Вологда, 1863. – С .108,
109).
К костяным предметам относятся достаточно многочисленные игральные кости из ове-
чьих лодыжек. Их мало обрабатывали, поэтому их нельзя считать детальным подтверждени-
ем костеобрабатывающего ремесла или промысла. Зато они являются точным подтвержде-
нием развития скотоводства, в частности – мелкого рогатого скота. Фрагмент оленьего (?)
рога может свидетельствовать о развитии охоты.
О распространении скотоводства и земледелия говорят налоги не только на торговлю
и кузницы, но и на поскотины, амбары и т.д . « ...А дани и запросу и поминочные черные собо-
ли и ямских и приметных денег, и за носошные и за городовое и за засечное и за жемчужное
дело и соколья оброку и значеевых и дьячих и подьячих и за проветчикову и за поворотную
пошлину 2 рубля, 23 алтына полчетверти деньги, да с 3 амбаров оброку. Амбара по 2 алтына,
итого 6 алтын, да с трех кузниц оброку по 8 ... с кузницы итого 4 алтына и всего оброку и дани
и пищальных денег с амбаров ии с кузниц 7 рублев, 2 алтына 4 деньги опрочь Княщинской пу-
стоши и пожни Кочки Саватьева и Лальские поскотины, а та Княщинская скотина была в спор
Лальского погоста у крестьян тое спорную землю называли животинным куском» (Сборник
материалов для истории города Лальска Вологодской губернии. Том первый с 1570 по 1800
год. Составил Лальский городской староста Иван Пономарев. – г. В.– Устюг, 1897. – С .22).
К комплексу глиняных предметов, за исключением посуды и художественных плиток,
относятся и находки лекального (подпятного) и фигурного кирпича. Есть свидетельства о
производстве в Лальске кирпича. «В 1711 г. лалечане подали челобитную о строительстве
Богоявленской церкви, им разрешили, и «всю кирпичную, по постройке этой церкви работу,
производили крестьяне Солигалического уезда: кирпич делали Иван Мошнин и Панкрат Ли-
хачев, а церковь клали Андрей Бросаловых, Илья Новожиловых, Савва Корбиных, Михайло
Серкин и Яков Амосовых с товарищи. Работы продолжались до 1715 года» (Сборник мате-
риалов для истории города Лальска Вологодской губернии. Том первый с 1570 по 1800 год.
Составил Лальский городской староста Иван Пономарев. – В.– Устюг, 1897. – С .114 – 115).
В раскопах были найдены и керамические пряслица, выполненные из фрагмента кера-
мического черепка, округлой формы (Илл. 62, 140,141). Последние служат археологическим
подтверждением ткачества. Средства труда, связанные с технологиями ткачества, как извест-
но, изготавливались из дерева, которое, как и сырье для ткани – лен, плохо сохраняются. По-
этому весомый вклад в реконструкцию данных производственных технологий происходит
из этнографии. «Этнографическое» подкрепление археологическим данным – традиционная
одежда лальской округи. Основа ее – типично крестьянские материалы, фасоны и декор. Но
торговля с Великим Устюгом и Архангельском, покупные шелка, сукна, красители для ниток,
английские («заморские») крючки для «казачинок», сохраняющиеся до сих пор – свидетель-
ства былого взлета Лальска и его округи в период предкапитализма, в XVII – XVIII веках. Пря-
слица в слое XVIII века, архаичные (языческие) сюжеты орнаментов на предметах одежды
конца XIX – начала XX века являются свидетельством пролонгированного существования
производственных операций в ткачестве. Работы начальной стадии льноводства отражены в
картине И.М.Прянишникова «Приготовление нивы для посева льна в Вологодской губернии»
(Илл. 65).

78
Глава 4. Свидетельства «трудов праведных»:о ремеслах и промыслах Лальска
Использование льна как традиционного сырья для изготовления одежды с наступле-
нием товарно-денежных отношений претерпело определенные изменения. На примере
функционирования Лальской бумажной фабрики в XIX веке можно рассмотреть как прео-
бразовалось переработка льна для собственного потребления в производство продукции
для продажи.
Процесс начинался с рубки приобретенного льняного тряпья. Потом нарубленное тря-
пье промывали, варили его в щелоке. Следующей операцией было отбеливание сырья. При
этом жидкую массу зачерпывали квадратным ситом. Воду процеживали сквозь сетку, на ней
оседал слой волокна, образовывался сырой бумажный лист. Каждый из них прокладывали
сукном. Получался своеобразный «сырой пирог». Этот «пирог» клали под пресс. Затем влаж-
ные листы вывешивали для просушки в больших сараях.
На этом технологический процесс не заканчивался. Известно, что лучшие сорта филь-
тровальной бумаги получали зимой. Оставшаяся в массе вода застывала в кристаллики льда,
раздвигая волокна, создавалась пористая структура. Потом следовала сортировка, резка,
«обеспыливание» бумаги.
В целом технологический процесс получения бумаги имел черты сходства, как с тради-
ционным производством, так и с индустриальным. С первым его роднила серия постепенных,
весьма трудоемких и, конечно же, почти полностью ручных операций. Весь производственный
цикл был растянут на сезоны. С капиталистическим процессом сходным было наличие неко-
торых машин и приспособлений и ориентирование на заказ, на рынок, на продажу. (Трушкова
И.Ю., Плюснин С.А . Преобразование традиционных культурных технологий в индустриаль-
ную эпоху (на примере производства бумаги из льна в северном вятском пограничье) // Все-
российская научно-техническая конференция «Наука–производство–технологии–экология.
В 6 т. Т. 4 . (ГФ): сб. материалов.– Киров: ПОЛЕКС, 2005. – С . 93–94).
Примечательно, что на первой стадии перехода к полностью индустриальному про-
изводству природных ресурсов в регионе хватало. Потребление водных, лесных и других бо-
гатств в крае даже в связи с наращиванием фабричных мощностей не выходило за рамки их
естественного воспроизводства.
Для такого – «капиталистического» – преобразования традиционного использования
льняного сырья в регионе нашлись и другие условия. В частности – в избытке было предло-
жение рабочей силы. В окрестных волостях тогда располагалось множество деревень, а се-
верная земля была не столь богата, чтобы прокормить большую крестьянскую семью. Часть
молодых людей прежде уходила на заработки, к примеру, в Вятку или в Сибирь. С открыти-
ем фабрики в Лальской округе у них появилась возможность заработать, не уходя далеко от
родной земли. Работали на фабрике и мещане. Экономика города к тому времени пришла в
упадок. Некогда Лальск стоял на больших, оживленных торговых путях – Устюжском тракте,
Сибирском тракте, дорогах на Сольвычегодск и на Вятку. Лальск был широко известен в Рос-
сии и далеко не бедным торговым городом, сумевшим украсить себя семью белокаменными
церквями. К XIX веку важные торговые пути отошли в сторону от Лальска, к югу, бывшие пути
потеряли свое значение, оскудели и прежние богатства. В этой ситуации открытие фабрики
поддержало угасавшие силы города.
Особым образом был проработан и вопрос сбыта новой продукции. Бумага, произво-
димая вручную, была высокого качества. Поэтому она была востребована в городах Казани,
Нижнем Новгороде, Перми, Вологде, Вятке, Москве и активно там продавалась. На «имидж»
продукции влияли и следующие обстоятельства. Бумага Лальской фабрики была удостоена
золотой медалью в 1896 году и серебряной медалью в 1912 году на Международной выставке
в Париже за отличное качество продукции. Сбыту лальской, полуручного производства, бу-
маги не могло противостоять еще полностью заводское, массовое и поэтому более дешевое
бумажное производство.
Производство на рубеже XIX и XX веков демонстрировало неплохие перспективы. В 1840
году купец Сумкин построил еще одну бумажную фабрику, на расстоянии шести верст от пер-
вой вверх по Шилюгу; ее так и называли Нижней. Тогда же был построен сало-свечный завод
в деревне Афамово. Население Лальской округи втягивалось в новые рыночные отношения.
Городская культура по-новому развивалась в округе Лальска.

79
Так модель региональной этнической культуры демонстрировала постепенность пере-
хода к капиталистической стадии развития, находя новую жизнь таким традиционным видам
продукции как лен. (Трушкова И.Ю., Плюснин С.А . Преобразование традиционных культурных
технологий в индустриальную эпоху (на примере производства бумаги из льна в северном
вятском пограничье) Всероссийская научно-техническая конференция «Наука–производст-
во–технологии–экология. В 6 т. Т. 4. (ГФ): сб. материалов.– Киров: ПОЛЕКС, 2005. – С .94).
Важную роль в экономике восточного Поморья играла обработка дерева, а позднее, с
развитием капиталистических отношений в XIX – нач.XX вв. – и переработка дерева. Громад-
ную площадь здесь занимали леса. Поэтому древесина являлась исходным сырьем для мно-
жества промыслов. Из нее делали посуду, мебель, орудия труда, средства транспорта (телеги,
сани), строили традиционное жилище. Среди видов переработки древесины была целая серия
технологий, объединенных как сухая перегонка дерева. При этом получались такие нужные в
обиходе вещества как деготь, смола, скипидар, уголь и т.д. Из технологических процессов сле-
дует назвать смолокурение, сидку дегтя, варку вара, получение скипидара, хвойного масла,
поташа, шадрика и углежжение. В процессе переработки древесины выделялась древесная
смола, которая включала в себя уксусную кислоту (CH3COOH), этанол (CH3-CH2-OH), метанол
(CH3-OH), воду (H2O).Смолу и деготь не перерабатывали дальше и продавали по рекам Вятке
и Каме в соседние губернии и заграницу. Уголь, вар и поташ не имели значительной ценности
и использовались в быту крестьян тех селений, где производились...
Соотношение производств выявляет интересную зависимость: отходов от сухой пере-
гонки дерева практически не получалось. Самым простым в этой цепочке было углежжение.
Для него использовалось основное сырье – древесина. Углежжение заключалось в саможеге
дерева и еще – остатков сырья от смолокурения. Полученный уголь использовали как топли-
во (в печах, самоварах в старопромышленных металлургических производствах), в медицин-
ских целях, как адсорбент при кишечных расстройствах.
Также из древесины жгли шадрик. Не все породы дерева и его части шли в дело. Его ис-
пользовали при окрашивании тканей. Окрашенные ручным способом, они (судя по сохранив-
шимся музейным образцам) не теряют цвет с середины XIX века до начала XXI века. Шадрик
включал анилин и динол-производные (Трушкова И.Ю., Лихачев В. А ., Пентин Е. Н. Особенно-
сти некоторых производственных технологий Вятского региона в контексте традиционной и
современной культур // Всероссийская научно-техническая конференция «Наука–производ-
ство–технологии–экология. В 6 т. Т. 4 . (ГФ): сб. материалов / отв. ред. В. С. Кожин. – Киров:
ПОЛЕКС, 2005. – С . 90–92).
Примечательным было производство дегтя. Здесь использовалась уже не собственно
древесина, а береста. Наиболее старым способом был «майданный» «ямный». В земле выка-
пывали яму, в нее загружали сырье и поджигали. Процесс шел самопроизвольно, он не контр-
олировался и не регулировался. Позднее стали сооружать кирпичную печь и чугунный котел.
В этих случаях деготь, уголь или вар получались более чистыми. При использовании вместо
котла цилиндрического куба чистый скипидар получался отдельно от смолы. Деготь исполь-
зовали для обработки кожи, смазки обуви, сбруй, телег.
Производство смолы было сходно с дегтекурением. При образовании в кубе смолы нуж-
но было, чтобы она стекла по желобу. При получении скипидара сначала достигали высокой
температуры в котле, а потом ее снижали. Жидкость из желоба должна была стекать струй-
кой шириной в гусиное перо. Стекающая жидкость – смесь воды и скипидара. Потом в спе-
циальном сосуде их разделяли. Известно, что удельный вес у скипидара меньше, чем у воды.
Поэтому он всплывал, а вода образовывала нижний слой. Вода стекала через специальный
желоб. Перегонка длилась около пяти часов, так получали «белый» скипидар, но можно было
произвести еще и так называемый «красный» скипидар, его очищали выпариванием. Ски-
пидар использовался при уничтожении паразитов у животных и в быту. После открытия на
Кавказе месторождений нефти спрос на скипидар, получавшийся при смолокурении, упал.
Это произошло из-за того, что продукты переработки нефти были дешевле и качественнее.
Комплекс технологий сухой перегонки дерева включал и производство эфирных масел.
В этом случае полость печи заполнялась лапником ели, ветками березы с листьями. Раста-
пливалась печь, ее огонь нагревал воду в расположенном выше котле, Пары от кипящей воды

80
Глава 4. Свидетельства «трудов праведных»:о ремеслах и промыслах Лальска
поднимались вверх, в самое верхнее пространство, где располагалось древесное сырье, и там
вытесняли из листьев эфирные масла и увлекали их в отверстие в крышке. двигаясь по змее-
вику, пары охлаждались. образовывался конденсат – раствор воды и эфирных масел, который
разделялся как и скипидар. В неделю делали 6 – 10 выгонок. Эфирные масла использовали в
мыловарении, парфюмерии и в церковных обрядах. Формула простых эфиров R1–O –R1 .
Переработка смолы на вар предполагала выпаривание смолы не только до кипения, но
даже до треска. Это означало, что влага испарилась, и остался вар. Его смешивали с известью
(CaCO3) и использовали для покрытия деревянных изделий (в кораблестроении, изготовле-
нии посуды). Изготовление поташа (карбоната калия – K2CO3) происходило из золы различ-
ных пород древесины. Золу покупали у торговцев. Поташ использовали для подкормки расте-
ний в медицинских целях.
Так, в рассматриваемых технологиях использовались все компоненты древесного сы-
рья. Исходящими продуктами были вещества, требуемые другими кустарными промыслами
и потребностями населения.
В настоящее время многие технологии XIX – начала XX вв. потеряли актуальность. Это
коснулось и сухой перегонки древесины. Деготь, вар, шадрик в повседневной производствен-
ной деятельности заменили продукты переработки нефти, более качественные и менее энер-
гозатратные. Но некоторые традиционные технологии используются и сейчас. Такие принци-
пы переработки кустарей, как получение угля и эфирных масел, сохранились до XX в.
Доиндустриальные производства порой демонстрируют простоту организации, но от-
нюдь не примитивность традиционных культурных технологий. Приобретает значимость во-
прос о возможности их использования в рыночных условиях. Представляется, что простота –
не всегда плохо, она дает сэкономить на трудоемкости процессов и следовательно понизить
себестоимость продукции. «Экологичность» традиционных производств можно использовать
и в наши дни, сделав переработку чистого природного сырья более глубокой и выпуская про-
дукты для сфер жизни, где нужно именно такое сырье, качественные, почти ручные техно-
логии, штучное, элитное производство, востребованное и в XXI веке. Все это может повысить
конкурентоспособность такой продукции и востребует опыт традиционных «культурных
технологий» (Трушкова И.Ю., Лихачев В. А ., Пентин Е. Н. Особенности некоторых производст-
венных технологий Вятского региона в контексте традиционной и современной культур //
Всероссийская научно-техническая конференция «Наука–производство–технологии–эколо-
гия. В 6 т. Т. 4 . (ГФ): сб. материалов / отв. ред. В. С . Кожин. – Киров: ПОЛЕКС, 2005. – С. 90 –92).
Те или иные производства в Лальской округе, в восточном Поморье, как регионе с су-
ровым климатом, при отсутствии благоприятных природно-климатических условий произ-
водственные практики населения складывались особо, при значительной потребности в про-
фессиональных знаний, приобретении потомственных навыков, креативном подходе к вы-
ходу из кризисов и усовершенствованию производства. Пассионарность населения Русского
Севера, наследников первопроходцев Дежнева и Хабарова, а также осваивавших Урал, Сибирь
и другие территории, является важным компонентом характеристики «людского ресурса»,
который двигал модернизацию в экономике данных регионов.
Еще одна культурная, экономическая технология – торговля. Она в Лальске и его округе
имела свою специфику.
4.3. Лальская торговля: тракт, деньги, сундуки, купечество
Природно-климатические условия Восточного Поморья не способствовали чрезвычай-
но большим урожаям зерновых и огородных культур, что уравновешивалось ремеслами, и
особенно – торговлей. Она, как культурная и экономическая технология, включала опреде-
ленное географическое поле, набор специфичных средств производства, действий, а самое
главное – людей, которые занимались ей.
Известно, что на северо-западе Русской равнины еще в раннем Средневековье Вели-
кий Новгород успешно торговал и с внутренними регионами Руси, и с западными соседями.
«...К массовым категориям южного и юго-восточного импорта, имеющим товарное значение,

81
относятся арабские монеты, шиферные пряслица овручевского производства... Другим на-
правлением новгородской торговли бы волжский путь с центром в Булгаре, откуда на Русь
поступало восточное серебро, поливная керамика, каменные бусы, восточные ткани...» (Ры-
бина Е.А . Торговля средневекового Новгорода: Историко-археологические очерки. – Великий
Новгород: Изд-во НовГУ им. Ярослава Мудрого, 2001. – С .61, 83).
В территории Новгородского княжества, потом – на Русском Севере постепенно фор-
мировалась специализация – торговые поездки по Архангелогородчине, Вологодчине на
Урал и за «Камень», а по морю – каботажные перевозки и не только. Оформилась знаменитая
«Бабиновская дорога». «Выбор Бабиновской дороги в XVI веке был обусловлен тем, что в то
время южные земли контролировались Ордой и влияли на движение русских обозов. Прихо-
дилось передвигаться по более северным, хоть и менее удобным, зато безопасным районам.
В XVIII веке жизнь на Среднем Урале нормализовалась, стало возможным проложить дорогу
по степным просторам, через равнинные участки Уральского рельефа. Отпала необходимость
преодолевать топи и болота, крутые подъемы и спуски которыми изобиловала Бабиновская
дорога» (Мюллер И.В. Бабиновская дорога (утраченные памятники Верхокамья) //Пути сооб-
щения, коммуникации, научные достижения народов Евразии. Материалы Международной
научно-практической конференции. – Березники, 1997 – С.21).
Пассионарное население Русского Севера нашло, как использовать географические дан-
ные своего края – в хозяйственном освоении новых земель северо-востока европейской части
страны и земель, восточнее, вплоть до Чукотки. Фамилии двух устюжан – Ерофея Хабарова и
Семена Дежнева навсегда закрепились на карте России, в покоренной поморами географии.
«Исследователи считают, что еще в XVII веке к побережью Аляски пристал один из ко-
чей экспедиции Семена Дежнева. В дальнейшем открытие и изучение связано с именами
русских мореходов и путешественников Федорова, Гвоздева, Чирикова, Беринга, Глотова, Ше-
лехова, Врангеля, Литке и многих других. Особо следует отметить важную роль в освоении
берегов северо-западной Америки русскими промышленниками, добывавшими морского
зверя – пушных выдр, котиков, моржей, тюленей, и с упорством стремившихся к этим неиз-
веданным берегам. Русские промышленники создавали поселения на Аляске и прилегающих
к ней островах, плавали на своих кораблях вдоль американского побережья до самой Кали-
форнии. Оценивая большую роль русских в освоении этого края, в Британской энциклопедии
отмечено: «Русские были в этих районах как дома» (Кудрин Н.М. Устюгской земли Михайло
Булдаков и другие //От Русского Севера к Русской Америке: Великий Устюг в истории Сибири
и Аляски. – Вологда: «Древности Севера», 2013 – С.9). На западном побережье Северной Аме-
рики появилось новое поселение – Ново-Архангельск, ставшее потом Лос-Анжелесом.
А что же Лальск в этом, ставши межконтинентальным, торгово-экономическом освое-
нии земель? Получалось, что через него приходили торговые пути с запад на восток и с севера
на юг. Соседство Великого Устюга и Сольвычегодска имело позитивный эффект для лальской
торговли. Еще в начале XXI в. в округе Лальска, в направлении Великого Устюга можно было
встретить остатки дороги, по которой двигались торговые караваны с запада на восток и в
обратном направлении (илл. 66). Эта дорога была вымощенной отборными булыжниками,
т.к . каждый купец был должен соблюдать нехитрое правило ремонта. Он должен был вести
кроме товара несколько таких булыжников, с одной стороны почти отшлифованных до сизо-
го цвета, а с другой, нижней, стороны заточенных «в угол», для более легкого вбивания их в
то место дорожного настила, где были выявлены утраты таких камней. Зачистка участка этой
дороги дала в профиле следующую картину (рис. 44).
Рис. 44 . Профиль участка старинной дороги из Устюга в Лальск

82
Глава 4. Свидетельства «трудов праведных»:о ремеслах и промыслах Лальска
На основании анализа письменных источников сделанное детальное описание торго-
вых вояжей поморов через Лальск может восприниматься как своеобразное «включенное на-
блюдение».
«Но не развитие ремесленного производства было определяющей чертой лальского го-
родка. Рыночная площадь была основным нервом его хозяйственной жизни. Естественные
природные условия определили в значительной мере в XVII в., как и ранее, способы торгового
передвижения и смены поездок лальских торговых людей в течение года. Лальский рынок
приобретал всякий раз некоторые специфичные черты, обусловленные преобладанием того
или другого вида товаров или наличием усиленного привоза группы товаров из одного ме-
ста. Со строгой правильностью эти смены торговых волн повторялись из года в год. К июлю
изо всех городов Поморья (и не одного Поморья) направляются дощаники, каючки и струги
вниз по Сухоне Вычегде в Сев. Двину и к Архангельску. Из Лальска тоже едут к «корабельно-
му приходу» местные торговые люди, запасшие специально товар к «городовому поплаву».
В сентябре и октябре расторговавшиеся в Архангельске путешественники возвращаются с
«городовым привозом» по родным местам. Привезенный иностранными купцами товар появ-
ляется и в Лальске, купленный ими непосредственно в Архангельске или в Устюге, с которым
у лаличей в эти осенние месяцы самые оживленные сношения. Устюжане сами очень часто
появляются в это время в лальской таможне с товарами собственного устюжского происхож-
дения и с «городовым привозом». В следующем месяце – ноябре (иногда только в конце ноя-
бря, иногда в конце октября и начале ноября) наступает затишье, объясняемое распутицей,
когда плыть водой уже опасно, а санный путь еще не установился.
С наступлением декабря и закреплением зимней погоды в Лальске начинаются дни не-
обычайного оживления: из разных городов Руси направляются в Сибирь промышленные и
торговые люди. Здесь составляются многолюдные артели, с 20 – 30
–
40 и боле возами; пут-
ники запасаются провизией перед отправкой в дальний путь. Москвичи, ярославцы, костро-
мичи, галичане, вологжане, новгородцы с товарами, припасенными на «сибирскую руку»,
наняв предварительно проводников, соединяются в группы в целях большей безопасности
на глухих лесных дорогах, и, записав свои отъезды в лальской таможне, отправляются через
Кайгородок и пермские города в Сибирь. К ним примыкают торговые люди поморских уе-
здов – важане, холмогорцы, пинежане, устюжане, вычегжане. Сольвычегодцев не так много в
этом многолюдном потоке: из Соли на Кайгородок была другая дорога, несколько восточнее
лальской. Сами лаличи, конечно, теряются в этой бесконечной веренице промышленников и
их деловых людей, устремляющихся за Уральский хребет. Отдельные запоздалые артели си-
бирских путешественников проезжают через Лальск ее и в феврале. Одновременно с сибир-
скими отъездами дает себя знать, хотя и не столь сильно, другое направление – сысольское.
В Туглим на местную ярмарку и еще далее вверх по Вычегде ездят лаличи зимним путем,
в обратном направлении вычегжане и сысоличи везут рыбу к Лальску. Весенняя распутица
опять вызывает на Лальской таможне почти полное затищье. Даже отношения с Устюгом ста-
новятся очень редкими. Таможенный сбор опускается до минимума. В это тихо и безлюдное
время вносит оживление привоз разного продажного крестьянского добра из Вятского края и
соседних с Лалой волостей Сольвычегодского уезда. Закупая привезенный товар лаличи и по-
сещающие лальский рынок торговые люди других городов готовятся к архангельскому торгу
и к сибирской поездке. Так из года в год с некоторыми опозданиями и переходами из месяца
в месяц совершается торговый оборот, и Лальск, подобно многим другим центрам Поморья,
становится попеременно местом проведения разнообразных типов торговых операций» (Ма-
каров И.С . Волостные торжки в Сольвычегодском уезде в первой половине XVII в. // Истори-
ческие записки, т.1, – М, 1937. – С.202 – 203).
Пожалуй, главным торговым партнером для Лальска был Великий Устюг. «Как было
видно выше, Устюг играл громадную роль в лальской торговле товарами иностранного про-
исхождения. Через Устюг шла единственная (водная) дорога в лалы к Белому морю. К другому
ярмарочному съезду, менее значительному, чем беломорский – важскому – ездить приходи-
лось также через Устюг. В Важском уезде перед праздником Благовещения ежегодно бывала
ярмарка, привлекавшая много людей из поморских городов. Едва ли не основным предме-
том тора на Ваге было железо и изделия из него – железо в крицах, сталь в брусьях (так наз.

83
«уклад»), железные ральники для сох. Торговали на Важской ярмарке также кожей и обувью
(красная и дубленая белая кожа, телятинные сапоги, большие и малые мужские сапоги, жен-
ские коты). Мыло костромской варки было в большом ходу на Важской ярмарке и доставля-
лось лаличами в их родной город. Наконец, предметы холмогорского привоза, в течение всей
зимы растекавшиеся по всем торговым путям Севера, попадали и на Вагу: и иностранные
ткани, и пряности, и вырабатывавшиеся на Западе металлические изделия сбывались здесь
торговыми людьми, закупившими из в Архангельске, и отсюда распространялись по самым
отдаленным волостям Поморья...
Всего более из Устюга в Лальск поставлялось хмеля, лука и чеснока. И сами устюжане
являются в Лальск с этим товаром, и местные торговцы в осенние месяцы, особенно после
нового урожая, закупают этот товар в Устюге. Последний собирал их у окружающих уездов,
славившихся по всей Руси огородным промыслом – Костромского, Галицкого, Ярославского,
Муромского и др. мед и пряники дополняли пищевые продукты, идущие из Устюга; вместе с
медом привозили и воск. Слабость сношений Солью Вычегодской хорошо видна из того фак-
та, что из Устюга доставляется на лалу соль, хотя в Сольвычегодске были свои богатые вар-
ничные промысла, а в Устюге соль была привозная. Но поскольку лальский торговый человек
в течение месяца не раз, в виду близости расстояния, мог побывать в Устюге, всякий раз воз-
вращаясь с товаром, никаких сомнений в преимуществе устюжских поездок перед усольски-
ми возникнуть не могло.
Кроме пищевых припасов из Устюга шло много мыла, белого и «портного», худшего ка-
чества, употреблявшегося для стирки. Много доставлялось устюжанами в Лальск москатель-
ных товаров, хотя и небольшими партиями, на 5 – 10, редко больше рублей. Кожа и кожаные
изделия сбывались на всех крупных рынках Северного края – кожа сырая и дубленая, дубле-
ные сколоты привозились лаличами и самими устюжанами. Наконец, товары иноземного
происхождения, скупленные в Архангельске, значительной частью своей сбывались в Устю-
ге – особенно на лале часты были металлические изделия: стальные брусья (уклад), постовые
железные оковы, из русских изделий – медные котлы, трубы, топоры. Кроме того, привози-
лась всякая рыба – треска, палтусы.
Сношения с Устюгом не прерывались в течение года, хотя в разное время бывали неоди-
наково интенсивны. Осень всегда была наиболее интенсивным временем в лальско-устюж-
ской торговле; еще в августе поездки устюжан на Лалу и лаличей в Устюг учащаются очень за-
метно» (Макаров И.С . Волостные торжки в Сольвычегодском уезде в первой половине XVII в.
// Исторические записки, т.1, – М, 1937. – С .207, 208). Типичными для сделок устюжских куп-
цов являлись следующие (рис. 45).
Устюг был довольно крупным торговым центром в регионе. Там оформлялось докумен-
тально немало торговых сделок, в том числе и в XVII столетии (РГАДА. Ф.137 . Оп. 3. Д. 269.
Л.1 –3об.)
В самом Лальске также проходила торговля. «На площади того же Лальска и Соли Выче-
годской шел мелкий розничный торг продуктами питания и всякими предметами домашнего
обихода» (Макаров И.С . Волостные торжки в Сольвычегодском уезде в первой половине XVII в.
// Исторические записки, т.1, – М, 1937. – С .196-197).
Интересна запись за 1729 г. в документах по истории Лальска. «В этом году в Лальске
считалось 729 душ. Кроме подушных и казенных сборов с жителей Лальска собрано в казну
с 22 бань по 1 руб. с каждой... Жителям Лальска выдано паспортов для торгу и промыслов;
«в сибирские городы» – 44 (в том числе «для купечества – 34 и для черных работ – 10) в Мо-
скву – 12, Архангельск – 6, на Макарьевскую ярмарку – 2, Вятскую – 2 и Ригу – 1» (Сборник
материалов для истории города Лальска Вологодской губернии. Том первый с 1570 по 1800
год. Составил Лальский городской староста Иван Пономарев. – г. В.– Устюг, 1897. – С .157).
Свидетельства XVIII в. говорят: «Лальский посад в уезде города Великого Устюга; здесь
бывает в год 4 ярморки: первая декабря 6, вторая генваря 18, третья – марта 25, четвертая
июня в первых числах. На оные привозят Устюжские купцы разные мелочные товары, а кре-
стьянство сукны сермяжные, холсты, овчины, шубы и проч. Всякие мелочные съестные това-
ры... « (Историческое описание российской коммерции при всех портах и границах от древ-
нейших времен до ныне настоящего. Т. VI, Кн.IV. – М., 1786. – С . 104).

84
Глава 4. Свидетельства «трудов праведных»:о ремеслах и промыслах Лальска
Рис. 45. Примеры торговых записей В. -Устюга (по материалам РГАДА)
В XIX в. ярмарки в Лальске тоже проводились. «Афанасьевская ярмарка в Лальске с 13 по
23 января. Привезено на 37550 руб, продано на 25300 руб.» (Статистический очерк Вологод-
ской губернии и список более значительных ярмарок // ПКВГ на 1864 год. Приложение No5. –
Вологда, 1864. – С . 168). Торговля посредством ярмарок приносила свой эффект; на куплю-
продажу съезжались заинтересованные люди из ближних и дальних мест, выбор товаров, а,
значит, и оборот были больше.
«Вещный мир» лальской торговли включал ряд показательных предметов. Прежде все-
го, это – сундуки. Музейные коллекции являют нашему вниманию несколько оригинальных
сундуков для близких и дальних торговых путешествий. Среди них – так называемый «подго-
ловник» (Узорочье Русского Севера: каталог предметов декоративно-прикладного искусства
из фондов Лальского историко-краеведческого музея. Сост. И .Ю. Трушкова, Т.Н . Облецова. –
Киров: «Аверс», 2022. – 50 С.) .
Есть образцы, датирующиеся на позднее чем, XVIII в., в виде домика, теремка(?)., обитые
фигурно вырезанной сквозной резьбой жестью. С крышкой в форме крыши терема, с харак-
терной ручкой наверху, по центру крышки.
Внутри пространство разделено полочками (Узорочье Русского Севера: каталог пред-
метов декоративно-прикладного искусства (из фондов Лальского историко-краеведческого

85
музея) / Сост. И . Ю. Трушкова, Т. Н . Облецова. – Киров: Аверс, 2022. – С .6,7). Еще одна разно-
видность рассматриваемых походных предметов – невысокая модель из луба(?), с обитыми
фигурными накладками по углам и центру крышки (Узорочье Русского Севера: каталог пред-
метов декоративно-прикладного искусства из фондов Лальского историко-краеведческого
музея. Сост. И .Ю. Трушкова, Т.Н . Облецова. – Киров: «Аверс», 2022).
Из раскопов и как «подъемный материал» (находки местных жителей на своих огоро-
дах) встречаются монеты (Илл. 67 – 71). Медные монеты Российского государства относятся
к датирующим предметам. Все найденные образцы были отчеканены в XVIII веке и вместе с
информацией о пожарах определяют все последующие слои после I яруса как культурные на-
пластования 1720 – 1780 -х годов. Среди них и с таким описанием. По остаткам изображения
орнамента вокруг номинала на реверсе и герба на аверсе, а также по диаметру можно судить,
что это деньга (полкопейки) приблизительно 1740 – 1754 гг, времени правления Елизаве-
ты Петровны. Известно, что такие монеты чеканились на Красном монетном дворе в Москве,
Петербургском монетном дворе в Петропавловской крепости и на Екатеринбургском монет-
ном дворе. (Узденников В.В. Монеты России 1700 – 1917 гг. – М . Финансы и статистика, 1992. –
С. 238, 239, 319). Использование подобных монет были типичным для торгового Лальска,
время расцвета которого приходилось на XVII – XVIII вв., а география торговых экспедиций
лальских купцов включала как Архангельск и Поморье в целом, так и Зауралье, Сибирь, Китай
и даже Аляску.
Монеты, найденные в раскопах в исторической части пос. Лальск, характеризуются
определенным образом (Трушкова И.Ю., Мокерова Е. Ю. Характеристика нумизматического
материала археологической коллекции раскопок ВятГУ в пос. Лальск Лузского р-на Киров-
ской области // Всероссийская научно-техническая конференция «Наука–производство–тех-
нологии–экология. В 8 т. Т. 7 . (ГФ): сб. материалов. – Киров: ПОЛЕКС, 2007. – С. 96 –97).
Лальские «торговые люди» вписывались в этнокультурную историю края весьма ярко.
«По сравнению с Солью Вычегодской и тем более Устюгом, Лальск оказывается довольно
скромным и скудно-провинциальным торжком. В какой же мере принимает участие в торго-
вом обороте собственное население Лальска, состоявшее к 1654 г. из 63 дворов?
В переулках Большой улицы стоят усадьбы двух братьев Ворыпаевых. Леонтия и Еме-
льяна Яковлевых. Неподалеку от них живут три брата Норицына, Иван, Алексей и Никифор
Степановы. Тут же расположен был двор Конана Евсиньева, нередко упоминаемого в тамо-
женных книга.
В переулке другой лальской улицы – Запольской – живут Андрей Ерофеев сын Колпаш-
ников и Архип Яковлев сын Плотников.
За острогом против Запольской улицы живет Семен Провов, Леонтий Бобровский и Яков
Парфеньев Саватеев, владеют дворами в Кабацком переулке. Эти одиннадцать человек явля-
ются активными участниками лальской торговли. Ворыпаевы и Норицыны ездят в Сибирь и
торгуют мехами, остальне шестеро менее богаты и ограничиваются устюжской, вычегодской
и сысольской и торговлей» (Макаров И.С . Волостные торжки в Сольвычегодском уезде в пер-
вой половине XVII в. // Исторические записки, т.1, – М, 1937. – С .210 -211).
1. Со временем сложилось определенное купеческое сообщество в Лальске и его округе.
«...Главная часть торговых людей, связанных с Лальском, живет в самой Лальской волости и в
Антропьеской слободе, расположенных всего ближе к Лальску – в верховьях Лалы и по бере-
гам Лузы. Такие «прожиточные» люди, как Григорий Никитин Гусев, Степан и Иван Семеновы
Самойловы, один из братьев Воропаевых – живут в Лальской волости. Тимофей Прокофьев
Лузданский (зажиточный крестьянин, ведущий торговлю в Холмогорах и Сибири). Его сын
Еремей, брат Михаил, менее состоятельный, побывавший в Сибири Семен Карманов, Иван
Меньшиков-Кузнецов осели в Антропьевской слободе.
Выше упомянутый Афанасий Чебаевский из той же волости закупает по волостям зем-
ский товар и являет его в Лальске. В Учецкой волости живут Новоселовы Григорий и Тимофей
Кузьмины и Иван Пелевин. Крестьянин Андреевской волости Прокопий Одинцов торгует в
Лальске сысольским товаром. Лузяне Митрофан Васильев и Шалга Ярлов скупают деревен-
ские товары и торгуют в Устюге. Многие из лаличей, описанием 1645 г. застигнутые в во-
лостях, ранее жили в самом Лальске или отцы их имели на посаде дворы...» (Макаров И.С .

86
Глава 4. Свидетельства «трудов праведных»:о ремеслах и промыслах Лальска
Волостные торжки в Сольвычегодском уезде в первой половине XVII в. // Исторические запи-
ски, т.1, – М, 1937. – С.211).
Торговля развивалась не только внутрироссийская, но и с заграничными территориям.
«В 1659 году открылись первые торговые сношения с Англией, через Архангельск, а с 1618
года английские и голландские купцы начали производить торг с Устюжанами и комиссионе-
ры их, поселясь в Устюге, завели в нем конторы и склады товаров. Это послужило на пользу
и жителей Лальска, так как и Лальские купцы завели с этими конторами торговлю сибирски-
ми товарами» (Сборник материалов для истории города Лальска Вологодской губернии. Том
первый с 1570 по 1800 год. Составил Лальский городской староста Иван Пономарев. – г. В.-Ус-
тюг, 1897. – С.10).
В 1699 г. в числе русских торговцев упоминался Иван Савватеев. Это Савватеев был
лальский «купчина», и... ездил в Китай еще дважды: в 1702 и в 1708 гг. (Сборник материалов
для истории города Лальска Вологодской губернии. Том первый с 1570 по 1800 год. Составил
Лальский городской староста Иван Пономарев. – г. В.– Устюг, 1897. – С . 94). Типичный момент –
письменное оформление торговой сделки (рис. 46). Еще один лальский купец П.Д. Муром-
ский получал таможенные выписки на китайские товары в 1697 и 1705 гг. (РГАДА. Ф.829 . Оп.1.
Д.1015. Л.4).
Рис. 46 . Торговый документ лальского купца кон. XVII в.
Распространенным товаром, разумеется, была «мягкая рухлядь». Так, возвратившись из
Сибири, лалятин обычно через несколько дней платил устюжский отъезд и отправлялся про-
давать привезенные из Сибири меха в Устюг. Третьяк Савельев Андреевской волости Лаль-
ского погоста приехал в Лальск 12 сентября 1625 г.; приезд сибирский он платил в таможне
у Соли Вычегодской. В Лальске он явил 2 «пруди» мягкой рухляди и 2 сорока 38 соболей, и «с
теми соболми Третьяк был отпущен с Лальского к Устюгу в генваре месяце». 5 июля 1626 г.
лаличи Петр Степанов. Алексей Кочкин и Томило Кириллин «с привозным товаром и мягкой
рухлядью», что из Сибири вывезли, поехали с Лальского даже не к Устюгу, а к Архангельскому
городу. Только с 40-х гг., и то нечасто. Встречаются крупные продажи соболей и в Лальске:
так, один из самых промышленных и денежных лаличей Степан Семенов Самойлов в январе
1642 г. продал москвичу гостиной сотни Матвею Ивановичу Сверчкову 44 сорока соболей на

87
1550 руб. 5 января 1660 г. лалятин Матвей Ворыпаев продал двум приказчикам Андрея Еро-
феева Алмазова 45 сороков соболей на 2000 руб. Большинство же лальских промышленников,
побывавших в Сибири, заканчивают свои операции с соболиным мехом в Устюге» (Макаров
И.С . Волостные торжки в Сольвычегодском уезде в первой половине XVII в. // Исторические
записки, т.1, – М, 1937. – С.210).
Размеры торговли сибирскими и местными мехами впечаляли. «Лалского посаду купца
Ивана Андреева сына Меншаго Бобровского комиссионер ево Максим Смолин ис проезжей в
Москву Лалской таможни отпускной выписи оставил в Устюге Великом покупной в Лалском
посаде разницею у продавцов с платежом пошлин десять тысячь белки чистой, волжанки,
полубелицы, подпали и шевни по двадцати по пяти рублев тысяча.
И та оставка на показанной лалской выписе подписана, за скрепою выборного Павла
Коробицына, за справой канцеляриста Якова Белкова для проезду за досталными товары в
Ярославль возвратно отдана. По досмотру Велмкоустюжской таможни целовальника Алек-
сандра Кушеверского показанная белка с явкою явилась сходственна» (Таможенные книги
Великого Устюга середины XVIII века. Сост. Г.Н . Чебыкина, М.С . Черкасова. – Вологда: Древ-
ности Севера, 2012.– 43 2 с. – С . 299-300). Или еще пример. « ... Изо второй привозного в том
751 году по великоустюжской выписи – тысяча сто белки-вешни, выписная цена по двадцати
рублев тысяча, которая положена в одном мешке, которой и запечатан таможенным стемпе-
лем с вышеписанными литеры. Да ис проезжей в Москву лалской таможенной выписи на имя
лалского купца Ивана Меньшаго Бобровского – десять тысяч белки чистой возжанки, полубе-
лошницы, подпали и шевни по двадцати по пяти рублев тысеча. Да устюжской и волостной в
том 751 –м году с торговою запискою пошлинной платежной покупки – шесть сот девять пуд
сала говяжья топленого чистого, в том числе покупочными ценами: сто пуд по восмидесяти
копеек, пять сот двадцать девять пуд по девяносто копеек пуд, осмина симяни лняного – цена
шездесят пять копеек // пятдесят четвертей симяни лняного ж по рублю по десяти копеек
четверть, полторы осмины симяни такого ж по рублю по двадцати копеек, сто восемдесят
кож средних и малых, сухих и сырых по четыре рубли десяток, две тысячи пять сот белки-воз-
жанки и зелени по пятнадцать рублев за тысячу.
И на те товары в Великоустюжскую сего 1752 году таможню писмянное объявление
за закрепою выборного Павла Коробицына, за справою канцеляриста Александра Федосова
Максим Смолин подписуюсь» (Таможенные книги Великого Устюга середины XVIII века. Сост.
Г.Н . Чебыкина, М.С . Черкасова. – Вологда: Древности Севера, 2012. – С. 309).
Довольно широко была распространена торговля кожами крупного рогатого скота. «Да
ис трех Лалской таможни отпуском прошлых 748 и 749 годов выписей лалской покупки на яв-
ленные денги с платежем указных пошлин: ис первой – шездесят одна кожа говяжьих ценою
по четыре рубли по пятидесяти копеек десяток, изо второй – с торговою запискою в Лалску
от мясников от убойного их платежного скота дватцать одна кожа говяжьих, лалской разной
покупки десять кож сырых ценою обое по штидесяти копеек одна, ис третьей – с торговою
ж запискою Лалского посаду у мясников двадцать три кожи говяжьих, да с лалской разной
покупки тридцать кож ценою обое по штидесяти копеек одна. ... Да из Лалской таможни отпу-
ском 750 году выписи лалской покупки у мясников с торговою запискою платежной покупки
// на явленные денги с платежем пошлин пятдесят восемь кож по шти рублев десяток, итого
триста четыре кожи говядины, которые кожи имеютца в его кожевенном промыслу в деле. Да
устюжской в 749-м году пошлинной платежной записной покупки шесть пуд дехтю по двад-
цати по пяти копеек пуд.
И вышеписанные все кожи заклеймены Великоустюжской 750 году таможни годовым
клеймом. А для досмотру послан целовальник Алексей Шубин. Прошением Ивана Кабакова
Дмитрей Бобровников руку приложил. По досмотру означенного целовальника Шубина пока-
занные кожи и декоть имеютца сходственно. Целовальник Алексей Шубин подписуюсь» (Та-
моженные книги Великого Устюга середины XVIII века. Сост. Г.Н. Чебыкина, М.С . Черкасова. –
Вологда: Древности Севера, 2012. – С .235-236).
Без торговли бакалеей и прочими товарами тоже было не обойтись. «Лалской купец
Яков Матфеев явил по отъявчей переносной от прошлого 1750 году осталых в нынешней
1751 год из московской болшей таможенной отпуском того 1750 году выписи московской по-

88
Глава 4. Свидетельства «трудов праведных»:о ремеслах и промыслах Лальска
купки из лавок по вычету на явленные денги, на двадцать на один рубль на сорок на пять
копеек десять фунтов нашатырю по тридцати по пяти копеек фунт, два фунта гарусу москов-
ского – восемдесят копеек, тринадцать аршин сукна шленского – десять рублев сорок копеек,
сто аршин сеток мишурных уских – два рубли // двадцать пять копеек, тритцать аршин ка-
ламенку московского – четыре рубли пятдесят копеек. Да из лалской таможенной отпуском
того ж 750 году выписи от отъявочных прошлого 1749 году писем – семь кумачей астрахан-
ских ценою по рублю один, восемь фат красных бумажных по рублю по двадцати копеек одна,
двести шездесят восемь аршин лент портишковых шелковых по три копейки аршин, трид-
цать два аршина лент уских немецких по две копейки аршин, тритцать девять аршин лент
налобных разных рук – два рубли тритцать четыре копейки, да лалской разной того 1750
году покупки – две фаты красных бумажных по рублю по тритцати копеек одна, тридцать
девять аршин с половиной лент шелковых широких – три рубли девяносто пять копеек. И из
оных подлежащие ко клеймению товары заклецмены Великоустюжской таможени годовым
750 году клеймом. А для досмотру послан целовальник Александр Кушеверский. По досмо-
тру оного Кушеверского показанные товары явились сходственно. Целовальник Александр
Кушеверский подписуюсь» (Таможенные книги Великого Устюга середины XVIII века. Сост.
Г.Н . Чебыкина, М.С . Черкасова. – Вологда: Древности Севера, 2012 . – С .250-251). Таковой была
торговая деятельность купцов.
Но кроме них в Лальске отмечались еще и так называемые «молодшие люди». Кто они?
«...Большинство обитателей лальских посадских дворов было в стороне от лальской торгов-
ли. «Молодшие люди» Лальска иногда нанимались «сидельцами» (или «приказчиками») к за-
житочным волощанам, как , например, Лука Ощепков у богатого Степана Семенова Самойлова
или Семен Иванов, сиделец братьев Ворыпаевых» » (Макаров И.С . Волостные торжки в Соль-
вычегодском уезде в первой половине XVII в. // Исторические записки, т.1, – М, 1937. – С .212).
Какие же «промыслишки» их кормили? «Дело в том, что Лальск был не только само-
стоятельным торжком, но и важным транзитным пунктом. В декабре и январе, когда мно-
голюдными артелями с запад, севера и юга двигались в Сибирь промышленники из разных
городов на соболиную охоту и покупку, в Лальске наступало оживление еще более острое, чем
в осенние месяцы. Торг на площади сразу делал резкий скачок вверх, и мелка пошлина пре-
вышала даже тамгу, взымавшуюся с крупных товаров. Для артелей требовались проводники,
деловые люди или работники. Лальские промышленники, конечно, предпочитали лаличей.
Покупая припасы перед отправкой в долгий путь, промышленники давали заработок лали-
чам, сидевши в лавках на площади, что являлось некоторым подспорьем в хозяйстве лаличей.
... Лаличи в своих торговых операциях действовали не столько на свои собственные, сколько
на заемные средства.
2. ...Лальск и окружавшие его волости кормились Большой Сибирской дорогой и Двин-
ским путем: одни развивали интенсивную приобретательскую и ростовщическую деятель-
ность в деревне, другие снаряжали (более на заемные нежели на свои средства) сибирские
экспедиции; третьи ремеслом и торговлей обслуживали потребности местного рынка и мно-
голюдного сибирского транзита. Лальск – городок торгового крестьянства, приказчичье гне-
здо, дававшее Московской Руси опытных дельцов по части скупки, межобластного товарообо-
рота и экспедиций за пушниной» (Макаров И.С. Волостные торжки в Сольвычегодском уезде
в первой половине XVII в. // Исторические записки, т.1, – М, 1937. – С .212-213, 219). Торговые
«специальности» и специализации, направления и ассортимент товаров, четкость записыва-
ния в таможенные книги и иные документы – все это развилось в Лальске весьма значительно.
3. Так, благодаря торговле, Лальск в XVII – XVIII вв. выглядел основательно. «О городах
и продуктах. Лальский посад Вологодской губернии, при речке лале, впадающей в реку Лузу.
Лальские жители, не менее как и Устюжские, отправляют великие торги в Сибирь, к городу
Архангельскому и в Москву, есть их около двухсот и более домов, по большей части достаточ-
ных купцов, кои имеют свой Магистрат» (Историческое описание российской коммерции при
всех портах и границах от древнейших времен до ныне настоящего. Т. VI, Кн.IV . – М ., 1786. –
С. 223).
4. Особенности местной торговли отражены на картинах И.М . Прянишникова (илл.
72,73). Именно торговля вывела Лальск на передовые рубежи экономического развития и

89
благосостояния. Суровый климат не давал возможности получать прибыли от ведения сель-
ского хозяйства, а ограниченные полезные ископаемые – развивать заводы. Но коммерческая
логистика по территориям Поморья, Русского Севера, Урала, Сибири, до Китая и Аляски по-
зволили Лальску в пред-капиталистическое время сформировать торговый капитал, кото-
рый мог бы послужить неплохой стартовой площадкой для индустриального развития.
5. Список производственных технологий, связанных с обработкой дерева, кож и кости,
дополняется своеобразной технологией – торговлей. Последний вид деятельности также со-
зидателен и поэтому может быть расценен как вариант культурной технологии. Часть алго-
ритма, связанная с сырьем тогда – это уже готовая продукция, существо процесса – перевозка
и продажа, а результат – бытование в регионе не производимых в нем вещей (Трушкова И.Ю.
Этноархеологическое изучение производственных технологий в провинциальном городе По-
морья (на примере Лальска) // Вузовская наука – региону. В 2 т. Т. 2 : материалы V всерос.
науч.-техн. конф. – Вологда: Изд-во ВолГТУ, 2007. – С. 464–466).
В общем и целом, производственные технологии, связанные с немассовыми археологи-
ческими находками, позволяют воссоздать хозяйственную жизнь и деятельность городского
образования с XVI по XVIII вв. определенным образом. Оказывается, что присущие этноэконо-
мике составляющие, такие, как земледелие и скотоводство, выявляются чуть ли не фрагмен-
тарно. Причем – более в округе города и более по письменным свидетельствам.
Специфично маркируются местные ремесла и промыслы. Торговля фиксируется по
сохранившимся от тех времен дорогам, дорожным сундукам, находкам монет, письменным
свидетельствам. Анализ производственных технологий через «этноархеологические очки»
выявляет комбинаторику видов сырья и их сочетаний есть залог разнообразия производст-
венных технологий крестьянства в регионе. Такая постановка вопроса объясняет, почему в
каждую следующую «формационную» эпоху переходят «старые» виды сырья; в частности, по-
чему население лесной зоны жило вплоть до XIX века в так называемом «деревянном» веке.
Применительно к северному вятскому пограничью, в том числе – и к округе города Лальска,
по видам сырья выделяются следующие производственные технологии – обработка глин, де-
рева, металла, кож , кости и некоторые другие.
В аграрных регионах традиционная культура была устойчивой, существовала длитель-
но, практически с установления Средневековой эпохи до бурного развития капитализма, ко-
торое приходится здесь на вторую половину XIX столетия. Благодаря такой особенности те-
чения исторических процессов в российской провинции возможно необходимо применение
именно этноархеологического подхода. Свидетельства «трудов праведных» показывают, как
складывалась и существовала «крестьянская цивилизация», обеспечивалась длительность
существования традиционной культуры в регионе, в том числе – повседневности, связанной
с внутренним обустройством города, жилья, быта.

90
Глава 5. В хоромах лальских. Городские обыватели
Глава 5. В хоромах лальских. Городские обыватели
Археологические и этнографические источники в комплексе с данными других наук по-
зволяют реконструировать картины быта в Лальске и его округе в разные периоды этнокуль-
турной истории данного локуса. Восстанавливаются детали из динамки этнической террито-
рии, жилища, наполнения жилища, системы питания. Разумеется, в воспроизводстве системы
жизнеобеспечения определяются периоды; иногда целесообразно выделить XVII век, иногда
период XVII – XVIII вв,, в некоторых случаях объединяются XVIII и XIX столетия, время «тради-
ционной этнографии», как известно, соотносится с XIX – нач. XX вв.
5.1. Городская территория, улицы, усадьбы
Показательным явлением в истории и культуре Лальска стал перенос центра активно-
сти поселения из Ботища в Никольский погост, датированный 1620 годом: «В Лальской же
волости на реке Лале на осыпи бывал городок Ботище ниже Никольского погосту, на берегу,
а в осыпи церковь Михаила Архангела, верх шатровый, ставят новомирские люди Лальскою
волостью, а дворов на осыпи нет, а поставлен острог около Никольского Лальского посаду по
лале-реке по берегу вверх от осыпи. Из острогу трои ворота проезжие, да 8 башен глухих, а в
остроге государев каменный погреб, а на нем амбар кругом, у амбару тын стоячий вострый
на углах, а в нем за замком и за печатью у острожных приказчиков у Овдейка Паламошно-
ва со товарищи государева казна...» (Пономарев И. Сборник материалов для истории города
Лальска. Том первый, с 1570 по 1800 год. – В. Устюг: Типография-скоропечатня П.Н. Лагирева,
1897. – С.14 –15).
Как правило, остроги защищались тыном. «Тын стоячий вострый» состоял из верти-
кально и плотно установленных друг к другу колов, острия которых не позволяли проник-
нуть внутрь острога и сверху.
Обращает на себя внимание указание на то, что у острога имеются трое ворот и восемь
глухих башен. Их расположение можно воссоздать по элементам более поздней карты, на ко-
торой пунктиром показала старинная застройка (рис. 47).
Так, «проезжие» ворота, въезд и выезд из погоста могли располагаться в местах оконча-
ния улиц и начала дорог в Устюг, Никольск и Кай (РГВИА. Ф.846. Оп.16. Д. 21545. Л.11; РГАДА.
Ф. 1356. Оп.1. Д. 580. Л.1). Расположение восьми «глухих» башен тогда логично разместить по
окраинам погоста в увязке с воротами, а также со стороны реки Лалы и напольной границы.
О наличии фортификаций могут свидетельствовать и находки в раскопах в историче-
ской части пос. Лальск фрагментов пушечных ядер(?) (илл. 74 – 76). Прибрежная граница по-
госта косвенно подтверждается выбрасыванием ненужных вещей, мусора за тын, на берег
Лалы, в том числе – весьма деформированных в огне фрагментов чернолощеной керамики из
подъемного материала.
Показательна около-радиальная (?) структура Лальска. Новая «ипостась» поселения
частично укладывается в окружность, с некоторым воспроизводством отходящих от центра,
берега р.Лалы улиц. Это – с одной стороны. С другой стороны специфика нахождения на столь
значимых для страны торговых путях обозначила соответствующие им направления улиц,
которые пересекают отходящие от реки. Так, в качестве инновации элементы будущей квар-
тальной схемы городов стали обозначаться в Лальске еще в XVII в.
Внутри острога в XVII в. из общественной застройки располагалась казна, тюрьма и Ни-
кольский храм, на улицах располагались усадьбы жителей. Прием так называемого «длин-
ного цитирования» позволяет воссоздать структуру поселения в деталях. «Да в Лальском же
остроге церковь Николы Чудотворца студеной деревянной верх шатровой да церковь во имя

91
Фрола и Лавра студеной– же, а в церквях образы местные и поставные и у образов приклад, и
свечи, и книги, и ризы, и сосуды, и колокола и все церковное строение мирских людей Лаль-
ского погоста и Лальской волости, да в остроге-ж был храм теплый во имя Афанасия Алексан-
дрийского и тот храм в 127 году сгорел, а строение было мирское-ж . В остроге-ж церковные
дворы: во дворе Черный поп Саватей, во дв. поп Леонтей Григорьев, во дв. дьячек Иванко
Савантьев, в келье пономарь Терешка Перфильев, в келье проскурница Ориянка, дв. осадной
попа Богдана стоит пусть, во дв. церковной дьячек Ивашко Исаков, во дв. церковный же дья-
чек Семейка Иванов в келье архангельский пономарь Ивашко, на церковной же земле на Ни-
кольской 10 келий, а в них живут нищие черницы, питаются от церкви Божией, да против
городища церковная полянка да поженка за старым городищем у реки у Лалы да луг церков-
ный против деревни Овдийка Поламошнова у озерка да две полянки на бору на Слободской
дороге, а владеет теми полянками и пожнями дьякон Иван; да к Лальскому же погосту была
полянка церковная на устье реки Лалы и ту полянку сметало водой рекой Лалы и Лузы, а все-
го на Лальском погосте церковных 5 дворов поповых и дьяконовых да 3 кельи пономарская
и проскурницкая, да двор осадный поповский же пусть, да 10 келий, а живут в них нищие...»
(Сборник материалов для истории города Лальска Вологодской губернии. Том первый с 1570
по 1800 год. Составил Лальский городской староста Иван Пономарев. Г. В. – Устюг, 1897. – С .15).
Рис. 47. Схема центральной части Лальска
(по данным РГВИА. Ф. 846. Оп. 16 . Д. 21544. Л.34)
Из документа видно, что значительная собственность в Лальском погосте находилась в
руках церкви.
Довольно четко по описаниям за 1620 г. воспроизводится улица Большая и усадьбы на
ней: «...Да в Лальском же погосте дворы тяглые непашеных людей в остроге в Большой улице:
во дв. Онисимко Данилов сын Башмаков, во дв. Тимошка Лукьянов, во дв. Левка Безсонов, во
дв. Федька Прокопьев, во дв. Степанко Петров сын Кузнеца, во дв. Сенька Осипов, во дв. Об-
рамко Архипов, во дв. земский дьячек Игнашка Иванов, во дв. Якимко Андреев, дв. Тимошкин
для осады, а в нем живет подворник его Ивашко Ширяев, во дв. Федька Юшманов, дв. Якунки
Матвеева, дв. для осады Гаврилки Иванова, а живет в нем портной мастер Онисимко Андреев,

92
Глава 5. В хоромах лальских. Городские обыватели
дв. Онтропьевы слободы крестьянина Митрошки Чебаевского для осады, а живет в нем вдова
Овдотка, во дв. Пятунька Михайлов, во дв. Ерофейко Михайлов, во дв. Баженко Софронов с
сыном Ивашкой, во дв. Ивашка Безносов ...( Сборник материалов для истории города Лальска
Вологодской губернии. Том первый с 1570 по 1800 год. Составил Лальский городской старо-
ста Иван Пономарев. Г. В. – Устюг, 1897. – С .15).
Жители погоста и округи и их некоторые виды хозяйственной деятельности описыва-
ются детально, т.к . от этого зависит размер получаемых податей. « ...И всего на Лальском по-
госте и в остроге и за острогом 64 двора тяглых середних и худых, а людей в них 72 человека,
да 8 дворишков осадных волостных крестьян, а в них живут подворники, да 3 места дворовых
пустых; а сошнаго письма положено на жилые дворы полсошки, оброку за намеснич корм и
за присуд и их пошлинных людей доход и с пошлинами 4 рубля с полтиною, дан и запросу,
и за одиночные и за черные, соболи и ямских и примытых денег, и за посошные люди и за
городовое и за засеченное и за жемчужное дело, и за поплужную пошлину и соколья оброку,
и казначеевых и дъячьих и подъячих пошлин и за поправетчикову за поворотнюю пошли-
ну 3 рубля 3 алтына 3 деньги пищальных денег 5 алтын с деньгою и всего оброку, и дани и
пищпльных всяких денежных доходов с живущего 7 рублев 25 алтын 2 деньги, да с поженки
с Кочки Севатьева что за рекою за Лалою с сына со 100 копен оброку 6 алтын 4 деньги, да с
скотинноаго выпуску оброку 10 алтын (Сборник материалов для истории города Лальска Во-
логодской губернии. Том первый с 1570 по 1800 год. Составил Лальский городской староста
Иван Пономарев. Г. В. – Устюг, 1897. – С .16 –17).
В черносошных территориях Русского Севера, Поморья, и его восточной части – в том
числе, складывалась система общественного устройства – так называемых «миров» – дере-
венских, волостных и т.д . «Особенностью северных городов было то, что они вместе с уездами
составляли неразрывное целое, единое по принадлежности земли государству и однородное
в фискальном отношении.
Северные земские миры были организованы ступенчато. Нижняя ступень – на волост-
ном уровне – община, ее составляли малодворные деревни, группирующиеся вокруг волост-
ного центра. Следующая ступень – всеуездный мир, он складывался из отдельных волостных
и посадских общин, которые находились в органичной взаимосвязи. Именно так были устрое-
ны миры Великого Устюга, Сольвычегодска, Тотьмы, Каргополя и других городов» (Швейков-
ская Е.Н. Прокопьевская трапеза: праздник и повседневность на Русском Севере в XVII веке //
Глагол времени: исследования и материалы, статьи и сообщения межрегиональной конфе-
ренции «Прокопьевские чтения». – Вологда: Книжное наследие», 2005, – С . 206).
Основные существующие карты Лальска относятся к XVIII столетию и воспроизводят
именно квартальную застройку. Из старинных элементов сохранились архитектурные ком-
плексы Соборной площади, оформилась торговая застройка на Большой улице,
На главной, Соборной, площади Лальска у берега реки располагались три храма: самый
северный – Воскресенский собор (1698), южнее – Благовещенская церковь (1761) и далее –
Богоявленская церковь (1715). Такая структура – «не просто перенесение на карту города
ряда основных святынь Иерусалима палестинского, а целая система знаков, важнейшими
из которых являются храмы, посвященные Христу Спасителю». Богоявление на самом юге
площади, в центре – Благая весть и на севере площади – Воскресенье Христа. Дорога в город
Лальск – с юга. Юг для северного («нагорнего») мира – противоположность, источник опасно-
сти. Вот почему некоторые храмы располагаются в южной части города, воспринимавшиеся
как форпосты-защитники.
Радиальная система улиц, идущих от центра, представляется каркасом для полукруга.
Вероятно, второе полукружье распространялось на речное пространство в пределах города,
зону хозяйственной и общественной активности поморских людей на воде, отличавшихся
развитой пространственной подвижностью. Христианская символика просматривается в рас-
положении самого города, объектов внутри него и за его пределами – в округе. Архитектур-
ные данные – тексты по духовной культуре региона.
В XVIII столетии в Лальске появляется «китайский домик» (илл. 107). Известно, что его
построил один из местных купцов, торговавших с Китаем и воодушевившийся культурой/
архитектурой этой страны. Крыша этого строения оформлена в «китайском» стиле.

93
Однако торговля с Западом и Востоком отразилась на лальской застройке специфичны-
ми миграциями.
Часть населения уезжала в «сибирские городы». Типичные примеры: «...а дворовые
и их люди Мишка Павлов, Петрушка Федоров, Ивашко Варфоломеев свобождены и сбрели
в сибирские городы...», «...дворовый человек Филька свобождён и сбрел в Сибирские горо-
ды...» (Сборник материалов для истории города Лальска Вологодской губернии. Том первый с
1570 по 1800 год. Составил Лальский городской староста Иван Пономарев. Г. В. – Устюг, 1897. –
С.72,73).
Некоторые приезжали в Лальск на жительство из Устюга. По данным Первой ландрат-
ской книги Устюга в 1717 г. на улице Клин, идучи от Спасского монастыря по левой стороне
«место дворовое пусто, устюжанина Афонасья Михайловва сына Пономарева, а он, Афонасей,
после пожарного раззорения, в прошлом 715 году съехал в Усолский уезд в Лалский погост.
Подати с того места не платят.», по улице Петровской от торгу по правой стороне «В выписе
191-го написан двор Петра Москвина, а он Петр умре в прошлых годех, в переписных 710-го и
714-го двор платежной Григорья Сусорова, а он Григорий сшел в сибирские городы в 716 году,
а жена ево живет в Усолском уезде в Лалском погосте». (Переписные книги Великого Устюга
начала XVIII века. Исследования и тексты. Сост. И.В. Пугач, М.С . Черкасова. – Вологда: Древно-
сти Севера, 2015. – С .176, 250,252).
В XVIII в. на колокольне, стоящей на Соборной площади Лальска, находились часы, ука-
зывавшие время горожанами и проезжим через город купцам. Как известно, счет времени –
символ нового, капиталистического /индустриального времени, требовавшего учитывать и
время, и товары, и проч.
Еще одна примета «новизны жизни» в эпоху развития торгово-рыночных отношений,
Петровских преобразований – расширение функционирования кабака, и что показательно в
Лальске – в Кабацком переулке. «...переулок Кабацкий, поперек 3 саж., в том же переулке двор
кабацкий, а на дворе изба да 3 анбара да 2 погреба да поварня в длину двора и огорода 22 1⁄2
саж., поперек 5 саж., что был Митьки Михайлова...» (Сборник материалов для истории города
Лальска Вологодской губернии. Том первый с 1570 по 1800 год. Составил Лальский городской
староста Иван Пономарев. Г. В. – Устюг, 1897. – С .35).
Так, местное алкогольное производство включало избу (для непосредственной торгов-
ли), погреба (для хранения продукции), поварню (для непосредственного производства), а
также огород.
На картах Лальска, датируемых XVIII в., отмечается разделение жилой застройки на де-
ревянную и каменную. Каменными строениями в Лальске являлись храмы. Например, с ниж-
ней части церкви Благовещения было обустроено место для хранения купеческих товаров.
Предполагалось, что в трудные времена надежные церковные стены защитят это богатство
от неприятеля, пожаров и т.п .
Вероятно, основная застройка в Лальске была деревянной. «Как известно, основным
материалом дл строительства в XVI – XVII вв. было дерево. ... из дерева рубились постройки,
возводились заборы, мосты, набережные, настилались мостовые. Каменные палаты были те-
перь не только в крупных городах – встречались иногда и в деревне. Однако такую роскошь
могли позволить себе только очень богатые люди – феодалы и «гости» – именитые купцы. да
и у тех и у других обычно каменные постройки сочетались с деревянными» (Рабинович М.Г.
Очерки материальной культуры русского феодального города. – М: Наука, 1988. – С .45).
Общероссийские материалы свидетельствуют, что городские усадьбы огораживались
забором – частоколом (тыном стоячим, вострым). Строения на усадьбе – срубные, в «обло»,
На усадьбе жилые, хозяйственные и производственные постройки. У богатых несколько дво-
ров – передний, задний, конюшенный или псарний. Усадьба ремесленника не могла быть та-
кой замкнутой, как у феодала – нужен был свободный доступ. Поэтому на улицу выходили
окна, в воротах калитка. Ледники, погреба с отдушиной . Для захода в усадьбу устанавливали
ворота и калитки. У ворот подворотня.
На усадьбе жилые, хозяйственные и производственные постройки. У богатых горожан
насчитывалось несколько дворов – передний, задний, конюшенный или псарний. Усадьба ре-
месленника не могла быть такой замкнутой, как у феодала – ему был нужен свободный до-

94
Глава 5. В хоромах лальских. Городские обыватели
ступ заказчиков. Поэтому на улицу выходили окна, а в воротах находилась калитка. Частью
усадебных построек выступали ледники, погреба с отдушиной. Свое место определялось бане
и колодцу (Рабинович М.Г. Очерки материальной культуры русского феодального города. – М:
Наука, 1988. – С . 48, 49, 51, 53, 54, 57,58).
В усадьбах жителей Лальска включали переднюю и заднюю стороны, ворота, огороды
(Пономарев... С.71-73). В северном вятском пограничье вплоть до XX в. сохранялась тради-
ция мыться в доме, в называемой «русской», с высоким устьем печи. Когда протопленная
печь начинала остывать, оттуда убирали все съестное, вычищали под и ложились головой к
устью. Разумеется, никакую заслонку не закрывали. Тело пропаривалось, продукты обмена
веществ начинали отходить от кожных покровов и тогда можно было выбираться из печи
в поставленный рядом час с водой и там домываться. Размеры, высота таких глинобитных
печей были настолько высоки, что дети могли в них ходить, не сгибаясь (ВЭАА. Ф.1 . Оп.2 .
Д.20 . Л .9).
В усадьбах Лальска жили представители больших патриархальных семей и их родст-
венники. Показательно в этом случае сравнение с Великом Устюгом. Согласно Переписной
ландратской книге 1717 г. семья включала в основном два поколения – родителей и детей.
Но были и более широкие семьи – двухпоколенные и другие родственники. Наблюдались и
«братские семьи» (семьи рядом живущих братьев), семьи повторных браков.
Для указания родственных взаимосвязей использовались термины кровного родства
и свойства: жена(вдова), сын, дочь, пасынок, падчерица, отец, мать, мачеха, теща, тесть, све-
кровь, бабушка мать мати, невестка (сноха, тетя (тетка), дядя, племянники, шурин, зять, сво-
як, своячница («свесть»), золовка, свойственники, сродники, родственники (сродственники).
Также отмечаются неродственные семье приимыши, подворники и подворницы, работники
и работницы. В 1717 г. наблюдалось много пропусков в части указания семейного положения
как мужчин, так и женщин (в 1710 г. такие случаи были единичны, как правило, везде отмече-
но вдовство или имя убывшего супруга). Меньше по сравнению с 1710 г. характеристик «без-
детности», а также сообщений об увечьях (только о наиболее тяжелых болезнях, например,
зафиксировано два случая слепоты). Патрилинейность в перечислении детей строго соблю-
дается в обеих книгах – сначала сыновья, затем дочери (от старших к младшим) (Переписные
книги Великого Устюга начала XVIII века. Исследования и тексты. Сост. И .В. Пугач, М.С . Черка-
сова. – Вологда: Древности Севера, 2015. – С.288 – 289).
Еще одна примета того времени. «В XVIII веке в именовании устюжан прочно закре-
пляется фамилия, раньше она была факультативна. Трехкомпонентная форма именования
купцов – устюжанин купецкой человек Иван Петров сын Непогодьев. У прислуги, крестьян
и женщин – двухкомпонентное название (работник Симон Говоров, устюжанка Дарья Про-
топопова)» (Смольников С.Н . Таможенные книги Устюга Великого 1748/49 и 1751/52 гг. как
памятник русского языка // Таможенные книги Великого Устюга середины XVIII века. Сост.
Г.Н . Чебыкина, М.С . Черкасова. – Вологда: Древности Севера, 2012. – С .411). Жизнь населения
Лальска, безусловно, может быть сравнима с жизнью в Великом Устюге, своеобразным «спут-
ником» которого Лальск и являлся.
В XIX столетии знаковая застройка в центре Лальска – церкви, китайский домик и т.п . –
продолжала существовать. Дома городских обывателей по-прежнему были деревянными и
каменными («низ», первый этаж, место хранения товаров и торговли – каменный, «верх»,
второй этаж, место жительства купеческой семьи – деревянный). В округе Лальска воспро-
изводились крестьянские усадьбы и дома в стиле «деревянного» века. Дерево как основной
материал для строительства домов, изготовления некоторых видов утвари оставалось вне
конкуренции в лесном крае. XIX в. – время, к которому относятся некоторые этнографические
сведения. «Этнография постепенно перенимает эстафету исследований локальных этнокуль-
тур у археологии».
К XIX столетию относятся архаичные традиционные усадьбы и жилые дома в округе
Лальска, в д. Малое Заборье. В 1980 -х гг. Объединением «Росреставрация» Проектного инсти-
тута по реставрации памятников истории и культуры «Спецпроектреставрация» при Мини-
стерстве культуры РСФСР в Лузском районе проводились исследования по теме: «Памятник
народной жилой архитектуры нач. XIX в. курная изба из д. М. Заборье (Лузский р-н)». Назва-

95
ние «Заборье» здесь подразумевает нахождение деревни «за бором» (сосновым лесом), если
смотреть из Лальска.
В обозначенной деревне архитекторами-реставраторами была выявлена изба с печью
«по-черному», построенная в другой деревне в кон. XVIII в., перенесенная в Малое Заборье в
XIX в., и достроенная в нач. XX в. (ВЭАА. Ф.1 .Оп.2.Д.20 .Л.9). Результаты натурных обследований
«Спецпроектреставрации» были следующие. «Жилой дом, в состав которого входит курная
изба, расположен в небольшой деревне М.Заборье, которая имеет широко распространенную
на Русском Севере планировку берегового типа. Вся деревня, по крайней мере, та ее часть,
которая сохранилась к настоящему моменту, развернулась одним рядом порядков строений
вдоль течения небольшой речки – притока ..., повернувшись своими фасадами на реку и по-
вторяя линией фасадов изгибы реки.
Интересующий нас дом стоит в середине деревни и относится к домам типа «двойня».
Те есть когда два автономных объема-сруба устанавливаются ..дом, образуя заулок и пере-
крываются общей кровлей, за этими объемами расположены общие сени, в которые ведет
входная дверь, и которые разделяют весь комплекс дома на жилую и хозяйственную часть,
которая располагается за сенями. Весь комплекс хоз. блока сейчас сильно перестроен. К мо-
менту проведения комплексных натурных исследований он неоднократно перестраивался и
изменялся, утратил большую часть своего объема и к настоящему моменту архитектурной
ценности не имеет.
Весь объем хозяйственного блока расположен на двух уровнях. В нижнем уровне распо-
ложены стаи и хлев, а в верхнем – повет и сенник.
Жилая часть состоит из двух объемов-срубов, поставленных рядом глухими торцевы-
ми фасадами и образующие избу-двойню. Весь объем дома не строился одновременно, как
единый ансамбль. Это подтверждается тем, что один из срубов, курная изба, строился пер-
воначально, и является полностью самостоятельной и автономной единицей. Это подтвер-
ждается и словами хозяина, который помнит строительство этого дома и перевозку избы с
дальнейшим строительством дома.
Время строительства существующей ныне усадьбы относится к середине 1920-х гг.
К этому же времени относится возведение второго сруба жилой части, который выполнял
функции горницы и спальной. В связи с тем, что этот объем относится к позднему периоду
строительства и по своей объемно-пространственной композиции, а также строительным
приемам и декоративному оформлению не имеет интересных типологических или традици-
онных народных конструкций, поэтому этот объем не представляет интерес не по линии ар-
хитектуры, ни конструкций.
Второй сруб, выполняющий функцию избы, является наиболее интересным из всего
этого комплекса. Его строительство относилось, скорее всего, ко второй половине XVIII в.,
если судить по сохранности древесины сруба и методам рубки и обработки сруба. Первона-
чально он рубился в виде однокамерной клети и, судя по расположению окон и конструкции
верхних венцов сруба, первоначальное его применение в этой типологии домов – «дом-двой-
ня», либо, что менее вероятно, «дом-брус».
Вся конструкция дома, методы рубки, вязки и вытески сруба выполнены в древних ши-
роко распространенных ранее архаических традициях. Сохранение в этом объеме традицион-
ного функционного зонирования и конструктивных элементов, характерных для народных
строений дает право использовать этот объект как аналог восстановления народных тради-
ционных строений.
При обследовании сруба дома выявлено очень плохое состояние древесины венцов,
сильное их разрушение гнилью и частичное обрушение. После выполнения шурфов глубиной
до 1 метра выявлено, что после перевозки нижние венцы были заменены и установлены на
деревянные стулья, поставленные под углы сруба. Внутри сруба, на некотором удалении от
основных венцов, возведен другой сруб, в три венца, пространство между основным и вну-
тренним срубами заполнено присыпкой, организующей утепление подклета в виде внутрен-
ней заваленки. Сам сруб представляет обыкновенную клеть с шестью проемами рубленных
«в обло с остатком» бревен диаметром 30-36 см внутри стены, в уровне жилой части вытесан-
ных со скруглением углов. Состояние древесины венцов неудовлетворительное, сильное по-

96
Глава 5. В хоромах лальских. Городские обыватели
ражение грибком и гнилью. А четыре нижних венца сильно разрушены. Уровень пола устроен
из тесаных плах. Внутренне пространство курной избы представляло характерное для всех
строений этого вида функционально продуманное пространство. Дверной проем, разделяю-
щий весь интерьер на две равные части, в левом углу сзади расположена большая глинобит-
ная печь на деревянном срубном каркасе. Печь топится по-черному и сама по себе является
интересным образцом быта народного жилья. Воронец, проходящий вдоль печи, разделяет
пространство избы на предпечное пространство, выполняющее хозяйственную функцию, и
«белую» часть избы с «красным углом». Другой воронец, проходящий перпендикулярно пер-
вому, делит остальное пространство на чистое, в котором расположен стол в «красном углу»,
и жилую часть; на этот венец укрепляются полати.
По всему периметру избы устроены лавки, часть которых сохранилась, а остальные хо-
рошо читаются по вырубкам и штрабам. Несколько полок, служивших также в хозяйствен-
ном обиходе, также сохранились. Позже интерьер избы был разделен внутренней рубленной
перегородкой, которая разделяет избу на хозяйственную часть и скорее всего – небольшую
комнату в виде спальни.
Дверной проем, существующий на момент обследования, является поздним. Первона-
чальный проем находился несколько ниже и имел другую конструкцию, он относился к широ-
ко распространенным трехколодным косящатым проемам, о чем говорят затесы и вырубки,
сохранившиеся на венцах сруба. При этом полотно дверного проема осталось прежним. Пере-
крытие жилого пространства произведено посредством наката круглых бревен с присыпкой
и поддерживаемых массивной матицей.
Под самим накатом потолка расположено вытяжное волоковое окно. По сохранившим-
ся элементам и следам от вырубок все конструктивные элементы, а также вся объемно-про-
странственная композиция строения может быть восстановлена с большой степенью досто-
верности» (Министерство культуры РСФСР. Проектный Институт по реставрации памятников
истории и культуры «Спецпроектреставрация». Памятник народной жилой архитектуры нач.
XIX в. курная изба из д. М. Заборье (Лузский р-н): научно-проектная документация. Раздел:
Комплексные научные исследования. Архитектурно-археологические обмеры. Том III. Кни-
га 1. – Москва, 1981. – С.1 –4).
«Чертежная информация» про рассматриваемую избу в д. М . Заборье включает схемы
общих видов, видов спереди, сбоку (рис. 48 – 53).
Рис. 48
Рис. 49

97
Рис. 50
Рис. 51
Рис. 52
Рис. 53
Архаичные виды домовой крестьянской застройки на Русском Севере выявлялись ис-
следователями и в середине XX в. Вероятно, немало аналогий жилым домам и усадьбам при
них в Лальске выявляют аналогические архитектурные объекты в рамках современной тер-
ритории Вологодской области (рис. 54).
Рис. 54. Схема старинных усадебных построек в Вологодской области (по Маковецкому И.В.,
Архитектура русского народного жилища. Север и Верхнее Поволжье. – М, 1962. – С .68)

98
Глава 5. В хоромах лальских. Городские обыватели
Что касается самого Лальска, то его пространство заполняют новые купеческие дома и
административные здания. Городская застройка происходит с учетом типовых проектов для
домов. Поразительное разнообразие наблюдается в оформлении мезонинов, окон в верхней
части фасадов (рис. 55 – 65).
Рис. 55
Рис. 56
Рис. 57
Рис. 58
Рис. 59
Рис. 60
Рис. 61

99
Рис. 62
Рис. 63
Рис. 64
Рис. 65
Рис. 55 – 65. Образцы декорирования окон и мезонинов в Лальске
(по материалам экспедиции ВятГУ 2004 г.)
Как символ капиталистической эпохи, в округе Лальска появляется новая – промыш-
ленная – архитектура, здания бумажной фабрики.
В целом, территория самого Лальска и его округи выявляет закономерную динамику.
В ней отражаются важные вехи развития малого города восточного Поморья в контексте эт-
нокультурной истории края – оформления этнической территории, особенности застройки
городского пространства, усадеб горожан и жителей округи – городского, деревенского, во-
лостного «миров» – разновеликих сообществ. Как малая матрешка в большой, в эти «миры»
вкладывался меньшие – миры семьи и человека, их окружение предметами материальной
культуры в собственном доме.

100
Глава 5. В хоромах лальских. Городские обыватели
5.2. «Вещное окружение» человека в доме: мебель, утварь
Взаимодополнение методов исторических исследований приводит к выводам о дивер-
сификации исторического пространства, соотношениях городской и деревенской террито-
рий, бытовании вещественных исторических свидетельств. Профанное пространство города
и округи заполнялось вещами местного и привозного производства. Внутреннее оформление
дома включало мебель, утварь, некоторые другие предметы.
«Вещный мир» дома начинали характеризовать окна. Достаточно часто в раскопах в
исторической части пос. Лальск обнаруживались остатки оконной слюды, в том числе – и с
фрагментами деревянных переплетов, остатками проколов от мелких гвоздиков по краям
слюдяных кусков (илл. 77). Полные экземпляры таких окон хранятся в Лальском историко-
краеведческом музее (Илл. 78,79). Некогда единичный и дорогостоящий объект материаль-
ной культуры слюда в Лальске в XVII – XVIII вв. была распространена достаточно. В качестве
позднего оформления оконных проемов использовалось стекло. При раскопах обнаружены
фрагменты светлого прозрачного и полупрозрачного оконного стекла с патиной.
Дверное, более профанное проникновение в дом сопровождалось оформлением двери.
В распопах обнаружены такие детали «дверных наборов», как петли для навешивания полот-
нища двери, дверные крючки, металлические накладки на замочную часть и др. (Трушкова
И.Ю. Отчеты об археологических раскопках в пос.Лальск Лузского района Кировской области
в 2003-2006 гг. Архив ОПИ ИА РАН). Детали «дверного набора» дома горожанина выявляли
сходства с крестьянским жилищем, где оформление двери состояло из сходных вещей (илл.
80 – 83). В городских домах также оформлялись пол, потолок, матица. Но иногда стены об-
шивали красным тесом, обивали холстом, поэтому появился термин «обои» (тот материал,
которым обиты, украшены стены (Рабинович М.Г. Очерки материальной культуры русского
феодального города. – М: Наука, 1988. – С . 61, 80).
Разумеется, важным элементом домашнего интерьера считались печи. В домах горо-
жан они могли различаться. Прежде всего, выделялись печи в домах богатых горожан; укра-
шенные изразцами, они могли восприниматься как «печь-камин». Кроме обогрева жилища в
холодные времена года, декор таких «печей-каминов» мог использоваться семейством, чтоб
любоваться, объяснять что-то из полихромных рельефных композиций, сине-белых плоских
«кафлей», исполненных на голландский манер. Массивные ножки таких печей, изготовлен-
ные из глины среднего качества обжига и политые зеленой глазурью, влияли на движение
воздуха в помещении.
Кроме этих парадных печей, печей-каминов, в городских домах должны были быть печи
для приготовления пищи. С ними связан небезынтересный сюжет в истории материальной
культуры изучаемого локуса.
Среди найденных в раскопах предметов из глины – собрание фрагментов так называ-
емых керамических «трубок». (Трушкова И.Ю. Экономика восточнопоморского города Лаль-
ска: вопросы этноархеологического изучения // Вестник Вятского государственного гумани-
тарного университета. – Киров, 2016. – No 3. – С . 51–58). Эти вещи имеют следующую визу-
альную характеристику. Изделия имеют сложную округлую форму. Они представляют собой
глиняные кольца, полые внутри и открытые в верхней части (рис. 1). Диаметр – от 0,24 до 0,32
м. Толщина стенок – от 0,08 до 0,15 м. Нижняя часть чуть расплющена, стенки имеют особые
профили (Илл. 84). Их стенки в верхней части имеют разнообразие по степени выпуклости
и вогнутости «венчиков», что находит аналогии с формами бытовой керамической посуды в
Лальской округе (Трушкова И.Ю. Керамические кольца с раскопов Лальска // Культура рус-
ских в археологических исследованиях ... Сургут, 2021. С .165).
Структура стенок содержит разные включения. Как правило, «глиняное тесто» плотное
или чуть рыхлое. Из-за этого поверхность трубок выглядит как не полностью ровная, отме-
чаются мелкие выбоины. Выявляются тонкие прочерченные линии, параллельные сторонам
трубки, от затирки верхней стороны предметов. Внутренняя плоскость трубок практически
не имеет затемнения от использования на открытом огне. Внешняя сторона почти во всех
случаях отмечена следами пребывания в огне. Небезынтересная картина выявляется при

101
описании внутренней структуры глиняных трубок. Типична более высокая степень прока-
ла у внешних стенок (светло-коричневая) и менее прокаленная (темная) внутри. Это можно
объяснить недолговечным использованием рассматриваемых предметов в быту. Исследова-
ние фрагментов керамических трубок из археологических коллекций Лальска методом рен-
тгенофлуоресцентной спектроскопии показали следующую картину. Основными элемента-
ми (оксидами), входящими в состав образцов, являются оксид кремния (SiO2) – как основа
многих стекол. Его содержание самое большое. Основные добавки в виде оксида алюминия
(Al2O3), оксида железа (III) (Fe2O3), оксида фосфора (V) (P2O5), оксида кальция (CaO) и окси-
да титана (II) (TiO2). Остальные компоненты, такие как оксид марганца (MnO), оксид ванадия
(V) (V2O5) и оксид меди (CuO), содержание которых менее 1 %, соответствуют примесным
добавкам (ВЭАА. Ф.3.Оп.1 . Д.2. Результаты рентгенофлуоресцентной спектроскопии археоло-
гической коллекции пгт. Лальск Лузского района Кировской области. Машинопись. – Киров,
2021. – С 1–84). Спектроскопическое исследование дало линейку примесей к основному ком-
поненту – SiO2. Химический состав позволяет определить местное происхождение использу-
емых глин и технологические особенности производства по примесям.
Вопрос о назначении керамических трубок не решается однозначно. Известно, что при
раскопках в Вологде в слоях XVII–XVIII вв., кроме деревянного опечка, остатков кожаной об-
уви и кузнечных предметов, найдены и керамические желоба. Однако о назначении послед-
них сделаны такие умозаключения: «Назначение керамического желоба (?), фрагменты кото-
рого найдены под деревянным настилом, остается загадкой» (Кашинцев А. Ю. «Город Вологда
на реке на Вологде, да на речке на Золотухе...» // Археология Вологды. История и современ-
ность. – Вологда, 2007. – С . 84 –85).
Среди вариантов функционального назначения керамических трубок – восприятие
их в качестве принадлежностей дымоходов печей «по-черному»: «Во время археологических
работ во второй половине ХХ – начале ХХI в. в городах Пскове, Москве и Лальске среди массы
традиционной русской керамики найдены фрагменты своеобразной формы от неизвестного
изделия, представлявшего собой керамическое кольцо с профилем в виде желоба. Подобные
изделия в большом количестве были обнаружены недавно и в Енисейске. Внутренний диа-
метр кольца варьировал от 17 см до 32 см, но в большинстве своем составлял 20–25 см, при
ширине от 4 до 6 см. При очевидной принадлежности одному виду изделий, профили желобов
имели несколько вариантов форм: от V-образной узкой – до плоской широкой П-образной.
Находки из различных горизонтов отличались также по составу формовочной массы, способу
формообразования и особенностям обжига. Изделия были идентифицированы как приспо-
собление для закрывания дымохода – «вьюшка», состоящая из рамки и крышки, современ-
ные аналоги которых известны из недавнего быта сибиряков. Поиски информации по обоим
предметам выявили ее отсутствие и необходимость их изучения и разработки типологии»
(Аболина Л. А . Керамические крышки из археологических материалов города Енисейска //
Краткие сообщения Института археологии. – М., 2020. – Вып. 260. – С. 511).
Такая интерпретация предметов представляется неубедительной. У трубок отсутству-
ет верхняя часть, и их кольцеобразная форма указывает на невозможность использования
их в отводе дыма из избы, от печи, как правило, к верхнему от двери пространству стены,
как это сохранялось в этнокультурной традиции края. Наиболее вероятно, что эти трубки –
приспособления на рабочей поверхности печей. В пользу этой версии говорят следы огня на
внешней поверхности, округлость, аналогии с «этнографическими» конфорками, с серией мо-
дификаций по диаметру и профилям. Объяснение этой диверсификации может быть связано
с изготовлением разными мастерами (в различных локальных центрах) и несколько отли-
чающимся назначением. Возможно также предположить использование трубок/желобов не
только в бытовых целях. Подтверждением бытового использования (приготовления пищи)
может служить связь с другими керамическими предметами, фрагменты которых складыва-
ются в специфичные крышки, судя по обнаруженным в раскопках частям их стенок, венчиков
и ручек. Найденные обломки крышек относятся к осколкам центральной части изделий и
неких внешних бордюров/венчиков (Илл. 85). Толщина крышек в разных местах варьирует-
ся от 0,04 до 0,23 м. Диаметры крышек соотносятся с диаметрами трубок. Степень пребыва-
ния в огне у крышек меньше, чем у трубок. Это объясняется особенностями использования

102
Глава 5. В хоромах лальских. Городские обыватели
крышек. Показательно, что их внутренняя поверхность имеет налет жира, что вполне может
свидетельствовать о применении этих предметов в быту. Определенное разнообразие выяв-
ляют формы ручек на таких крышках. Ручки выступают над поверхностью в виде цилиндров,
перекрываемых поверхностями с отогнутыми краями. Эти края различаются по углу скоса.
Внутренняя поверхность крышек имеет округлое углубление со сглаженными краями (Труш-
кова И.Ю. Керамические кольца с раскопов Лальска // Культура русских в археологических
исследованиях России. Т.2. – Омск-Сургут. – С .167).
Функциональное назначение трубок и крышек выявляется благодаря аналогиям с
предметами из исторических городов, в том числе – и в Сибири. При раскопках слоев XVII–
XVIII вв. в Енисейске выявлены сходные предметы: «На территории Енисейска первая вьюш-
ка могла появиться в связи с сооружением первой изразцовой печи, упоминаемой в доку-
менте 1697 г., “за острогом печь образцовая ветхая”, следовательно, сложенной примерно в
1660–1670 -х гг. ...Массовое распространение керамических вьюшек, судя по количеству нахо-
док, приходится на ХVIII – начало ХIХ вв. ...В конструкции топки могли использовать только
закрытую камеру, в ее верхней части находилась труба – закрываемая покрышкой конфорка.
В процессе приготовления еды конфорочное отверстие перекрывалось горшком, что позволя-
ло избежать открытого огня в доме... Конструктивной особенностью кольца-конфорки мож-
но считать укороченный внутренний уступ, на который опиралась крышка. Канавка между
уступом и стенкой предотвращала попадание выкипающего содержимого из горшка внутрь
печи, не позволяя перемазать печь и залить огонь» (Аболина Л. А . Керамические крышки из
археологических материалов города Енисейска // Краткие сообщения Института археоло-
гии. – М., 2020. – Вып. 260 . – С .511). Назначение рассматриваемых предметов связывается с
обустройством повседневного быта жителей исторических городов.
В общем и целом анализ предметов из коллекции трубок и крышек из раскопов в Лаль-
ске говорит об их использовании в быту, в домашних и, может быть, производственных пе-
чах (при производстве изразцов?). Коллекция свидетельствует об уровне уюта в Лальске,
высокой степени культуры и обустроенном быте в структуре повседневной жизни. Торговая
и культурная логистика от Архангельска до Китая и Аляски повлияла на отбор культурных
практик. Комплексное использование методик археологических и этнографических экспе-
диций, методов физико-химического анализа выявило детали конкретной культуры быта и
производства в Поморье в XVII–XVIII вв. в таких локусах, как Лальск (Трушкова И.Ю. Кера-
мические кольца с раскопов Лальска // Культура русских в археологических исследованиях
России. Т.2. – Омск-Сургут, 2021. – С.167).
В чем истоки использования такого усовершенствования быта, как керамические труб-
ки для печи и крышки к ним? Известно, что была налажена торговля через Архангельск и
Великий Устюг с Англией и Голландией, здешние купцы ездили торговать в «сибирские го-
роды» и на Аляску (Сборник материалов для истории города Лальска Вологодской губернии.
Том первый с 1570 по 1800 год. Составил Лальский городской староста Иван Пономарев. –
г. В.-Устюг, 1897. – С . 14, 89). Вписанность в такую «географию торговли», таможенные сборы с
проезжавших через город купцов привели к экономическому взлету Лальска. «Классические»
позднесредневековые производства и быт строились с использованием культурных дости-
жений конца XVII – XVIII вв. и далее – XIX столетия с учетом и применением уникальных «ноу-
хау» из Центрального Поморья и до восточных рубежей Евразии, а также западного побере-
жья Северной Америки.
Еще одним вариантом печей являлись печи «по-черному», один их вариантов которых
был обнаружен в д. М.Заборье. Архитектурные, натурные обследования являют виды интерь-
ера (и печи – в том числе) старинной, курной избы, (рис. 66 – 69).
Весомым дополнением интерьера и частью мебели считались сундуки. Сохранившиеся
до наших дней, более старинные экземпляры могут датироваться XVIII в. и связаны с межре-
гиональной и межстрановой торговлей местных купцов (Узорочье Русского Севера: каталог
предметов декоративно-прикладного искусства из фондов Лальского историко-краеведче-
ского музея. Сост. И.Ю. Трушкова, Т.Н . Облецова. – Киров: «Аверс», 2022. – С . 5 – 7). Сундуки,
относящиеся к бытованию в традиционной культуре, имели декоративную роспись. Местная
традиция предписывала устанавливать их «горкой», т.е . на самый большой сундук – средний,

103
потом – малый. Как правило, в них хранили ценную одежду, приданое, другие значимые и
нуждающиеся в сухом хранении вещи (ВАЭЭ. Ф.1 . Оп.1. Д.3 . Л.4). Расписанные в особом стиле,
сундуки служили украшением жилища.
Рис. 66
Рис. 67
Рис. 68
Рис. 69
Рис. 66 – 69. Схемы деталей интерьера «курной» избы в д. М. Заборье
(по данным «Спецпроектреставрации»)
Традиционная застройка характеризовалась усадьбами «дом-двор», избами – пятистен-
ками, значительным украшением мезонинов, появлением домов с трехскатными крышами.
Продолжали воспроизводиться енкоторые элементы декора круш, оформления дверных
групп, бытовали и бани «по-черному» (илл. 108 – 115). Однако в крестьянских избах в XIX в.
происходила замена печей «по-черному» на печи «по-белому». Поэтому закопченность стен в
домах изчезала. Настало время домовой росписи. В территориях современных северо-запад-

104
Глава 5. В хоромах лальских. Городские обыватели
ных районах Кировской области (в прошлом – частично Великоустюжского уезда Вологод-
ской губернии) бытовала оригинальная манера обустраивать крестьянское жилище. Рисунки
домовой росписи «украсили главные, особо почитаемые в доме места: входную дверь, про-
странство около печи (очага), расположились по периметру собственно избы (красного угла),
на полаточной матице, грядках, воронцах (полках), на киотке (божнице), на шкафах–горках,
сундуках (коробеях)... В самом ярком «цветовом ореоле» оказалась печь. Голбечные заборка,
дверь, косяки, стояки, припечные доски (коники), залавки и «шкап» (и даже надблюдник) по-
сле росписи как бы излучали тепло и свет. Самая массивная часть голбца – заборка, будучи
расписанной или просто раскрашенной, чем-то напоминала ковер, свисающий с голбечной
лежанки» (И львы, и птицы, и цветы... Народная домовая роспись. Альбом-каталог Кировско-
го областного краеведческого музея / Сост. и автор текста В.А . Любимов. – Киров: О-Краткое,
2011. – С .63). Орнаменты типичные – растительные, геометрические, зооморфные, орнито-
морфные, встречаются и антропоморфные. Домовой росписью на территории современно-
го Лузского района Кировской области украшались целые интерьеры крестьянских жилищ
(илл. 116). Декорировались и припечные доски «коники
́
» (илл. 117). Типичными для тради-
ционного интерьера были сундуки, светцы люльки, (привозные?) стулья для взрослых и спе-
циальные – для детей (илл. 118 – 128). Украшали пол пестрые половики (илл. 129).
Ряд элементов интерьера крестьянского жилища имел местные названия. Так, напри-
мер, «сутками» назывался передний угол в избе (Местные слова и выражения, употребляе-
мые между простым народом в различных уездах Вологодской губернии. Ч .I // ВолГВ, 1839,
No 46. С.336). Рисунки домовой росписи носили не только эстетический характер. Их содержа-
ние и месторасположения указывают на некогда большее сакральное, обережное значение.
Припечный «коник» соотносится с образом «деда-первопредка», «мирового дерева», уровни
потолка /матицы,воронцов /грядок, стола, лавок, пола /входа в подполье, голбца символи-
зируют границы верхнего, среднего и нижнего миров во Вселенной. Обозначен «культурный
горизонт» (Байбурин А.К . Жилище в обрядах и представлениях восточных славян. – Л: «Нау-
ка», 1983. – С 14 3, 182). Раскрашенные цветами и другими узорами кухонная мебель, сундуки,
зыбки словно защищаются этими узорами от сглаза, порчи. Элементы интерьера избы соот-
носятся с небесной, земной и подземной сферами мироустройства. Вот уж воистину – «мой
дом – мой мир». Частью этого мира выступала посуда, кухонные и столовые принадлежности.
Утварь
Посуда, использовавшаяся в Лальске и в его округе, делилась на местную и привоз-
ную. Например, большинство обнаруженной керамики – местного производства. Но в горо-
дах встречается гжельская майолика, чернолощеная московская керамика, прибалтийская,
а также как «атрибут городской моды» – кувшины, не весьма типичные для сельской мест-
ности. (ВЭАА. Ф.2 . Оп.1. Д. 1. Л. 45; Д.2, Л. 61,62,69; Д.3, Л.70,79; Трушкова И.Ю. Керамическое
производство в восточно-поморском городе Лальск: этноархеологические характеристики
// XV Бадеровские чтения по археологии Урала и Поволжья: материалы всерос. науч. -практ.
конф. (г. Пермь 9–12 февр. 2016 г.) / Перм. гос. нац. исслед. ун-т. – Пермь, 2016. – С.212 – 219).
Из комплекса местной посуды следует выделить так называемые «ла
́
тки» (илл. 12). Они
представляют собой миски довольно больших размеров, вытянутые в стороны до получения
овальной формы. Стены этих сосудов чуть рсширены кверху, венчиков и плечиков нет. Дно
прямое, для устойчивого положения в печи. «Латки» использовали не для варки или жарки
пищи, а для тушения и запекания. Эти процессы объединялись в один местный диалектизм –
«пряже
́
ние» («Ва
́
́
рено-пряжёно, все – на стол...»).
Так же и в раскопах, и в этнографических материалах встречаются горшки с носиком.
Одно из их назначений – производство кисломолочной продукции, когда через носок нужно
было сливать сыворотку.
К разряду местных(?) или привозных, в том числе – и из Устюга и Москвы, можно отне-
сти чернолощеную посуду. «Чернолощеная керамика была по преимуществу керамикой сто-
ловой, имитирующей металлическую посуду зажиточных слоев москвичей... употребление
чернолощеных сосудов для варки пищи было невозможным, потому что посуда после пре-

105
бывания в огне печи теряла свой черный цвет и превращалась в красноглиняную и красно-
глиняную ангобированную лощеную. Распространению чернолощеной керамики способст-
вовало и то, что в этой посуде медленнее, чем в обычной, скисали различные продукты, и в
особенности молочные. Очевидно, пропитка стенок сосуда продуктами возгонки снижала их
пористость» (Розенфельд Р.Л. Московское керамическое производство XII – XVIII вв. – М: Нау-
ка, 1968. – С .30). Привозная керамика в Лалське и других регионах восточного Поморья счи-
талась «атрибутом городской моды», при раскопках в ряде небольших городов были найдены
кувшины, не весьма типичные для сельской местности.
Гжельская майолика представлена небольшими по размеру фрагментами посуды, лишь
с определенной степенью сохранности и явлением цека.
В коллекцию привозной посуды следует отнести чашки, блюдца, пиалы, тарелки, фраг-
менты которых обнаружены в раскопах I – IV (илл. 88 – 92). Часть керамических обломков
соотносится по форме, характеристике глины и декору с посудой, найденной при раскопках
в Москве и атрибутированной как среднеазиатская, иранская или китайская посуда XV –
XVII вв. (Розенфельд Р.Л . Московское керамическое производство XII – XVIII вв. – М: Наука,
1968. – С .70).
Так, к среднеазиатским пиалам относятся некоторые фрагменты из красной светлой
глины с поливой на поверхности и растительными рисунками, обозначаемыми в русских
письменных источниках, как «травы». Часть черепков из раскопок в Москве аннотируются
как иранские (Розенфельд Р.Л. Московское керамическое производство XII – XVIII вв. – М: На-
ука, 1968. – С . 122, Табл. 23). С ними соотносятся некоторые фрагменты привозной посуды,
обнаруженные в раскопах в Лальске. Исследователи отмечают, что такая восточная посуда
ценилась дорого, и часть ее закладывалась в храмы (Розенфельд Р.Л. Московское керамиче-
ское производство XII – XVIII вв. – М: Наука, 1968. – С .70). Лальские купцы, совершая торговые
экспедиции в Сибирь, Китай, могли привозить такую посуду сразу из восточных территорий
и использовать в своих домах, а не ездить с товарами в Москву и только там покупать восточ-
ную керамику.
Отдельную коллекцию привозной посуды составляют фрагменты с высоким качеством
производства тонкостенных фарфоровых чашек, блюдец и проч. Белые, почти прозрачные
осколки посуды также украшались мелкими, филигранно прописанными «травами», другими
растительными и геометрическими рисунками.
Некоторые фрагменты фарфоровой посуды складываются в сосуды с белой, блестящей
(лакированной?) поверхностью и неординарной формой. Особо выделяется среди них обра-
зец днища с ножками (рис. 70).
Рис. 70. Фрагмент чашки с ножками (раскоп III, кв. Д (-2), 1,4 м)
Аналогичные находки были сделаны при раскопках в г. Москве. «Поливные белоглиня-
ные бочонки встречались в Москве редко и только в обломках. Они бытовали в кон. XVII –

106
Глава 5. В хоромах лальских. Городские обыватели
нач. XVIII вв. Бочонки были покрыты снаружи зеленой поливой и имели вид цилиндра с рас-
ширенной средней частью. Судя по фрагментам, бочонки были диаметром 8-9 см, максималь-
ная длина – 18-24 см. для установки на плоскость стола они имели 4 ножки-выступа, располо-
женные ближе к центральной части сосуда. Отверстие в сосуде было вверху. Торцевые части
бочонка орнаментировались. На одном обломке торцевой части видна расположенная в цен-
тре рельефная многолучевая звездочка. Очевидно, дно сосуда оттискивалось по форме. Крае-
вая часть боковой поверхности бочонка украшена продольными канелюрами ... Сосуды типа
бочонков употреблялись для подачи напитков на стол. По всей вероятности, кроме поливных
сосудов указанных размеров были и большие» (Розенфельд Р.Л . Московское керамическое
производство XII – XVIII вв. – М: Наука, 1968. – С .50). Обнаруженные в Лальске находки отлича-
ются от московских по цвету (белый, а не зеленый), число ножек по имеющемуся фрагменту
не может составлять четыре, вероятно – три. С этим белым сосудом соотносится найденная в
раскопе II трубка из сходного материал, также белая и блестящая. Вероятно, первая вещь от-
носится к китайской чашке для чайной церемонии, а трубка принадлежала нестандартному
с точки зрения местной традиции заварочному чайнику. В пользу этой гипотезы говорит и
находка фрагментов сходных чашек в раскопе II, в том числе с рисунком китайской пагоды на
внутренней поверхности на одном из них (рис. 71).
Рис. 71. Фрагмент чашки (пиалы?) с изображением пагоды
Для обнаруженных в раскопках фрагментов привозной посуды можно оставить
3D-модели. Традиционным направлением применения компьютерных технологий в архео-
логии является разработка и использование программных средств накопления и хранения
информации – баз данных и информационно-поисковых систем. Качественный скачок в раз-
витии археологических баз данных связан с активным использованием компьютерных изо-
бражений, с визуализацией археологических памятников и находок. Тем не менее, при этом
используется только иллюстративный аспект археологической компьютерной графики. Ана-
литические возможности компьютерной графики для анализа археологических данных ис-
пользуются сравнительно недавно на базе применения геоинформационных систем (ГИС) и
систем автоматизированного проектирования.
Раскопки в исторической части пос. Лальск Лузского района Кировской области дали
богатую коллекцию находок керамической посуды. Степень сохранности культурного слоя
не позволяет выявить значительное количество полных и почти полных образцов домаш-
ней утвари из глины. Как правило, сохраняются отдельные фрагменты предметов посуды или
развалы горшков. Поэтому важное значение имеют методы атрибутации и реконструкции
археологических находок.
Реконструкция археологических находок выполнялась с помощью лицензионного про-
граммного продукта трехмерного моделирования SolidWorks (Грачев С.П ., Трушкова И.Ю. При-
менение компьютерных технологий для изучения и реконструкции предметов быта XVII –
XVIII веков (по материалам археологических экспедиций ВятГУ в пос. Лальск Лузского района
Кировской области) // Всероссийская научно-техническая конференция «Наука–производст-
во–технологии–экология. В 8 т. Т. 7. (ГФ): сб. материалов. – Киров: ПОЛЕКС, 2007. – С .93).

107
После фотографирования фрагментов предметов посуды их изображение переносилось
в SolidWorks. Выполнялась графическая реконструкция и создавалась трехмерная модель
предмета.
Использование данной технологии позволяет достаточно точно определить размеры
фрагмента и предмета, провести реконструкцию орнамента по одному раппорту, получить
трехмерную виртуальную модель (рис. 72 – 74).
Рис. 72 . Фрагменты посуды
Рис. 73. Графическая реконструкция и трехмерная модель предмета
Трехмерная виртуальная модель сохранялась в формате приложение eDrawings. Что в
дальнейшем позволяет просмотреть модель с помощью бесплатной программы eDrawings
Viewer.
Пользователь может манипулировать моделью в программе eDrawings Viewer, как если
бы он держал модель в руках, строить сечения и проводить измерения геометрических пара-
метров предмета.
Рис. 74 . Реконструкция орнамента по одному раппорту

108
Глава 5. В хоромах лальских. Городские обыватели
Применение компьютерного моделирования позволяет усовершенствовать камераль-
ную обработку массовых вещественных источников исторической науки, происходящих из
археологических раскопок. Позитивный результат такой обработки – очевиден. В нем можно
выделить три направления как применять полученную аналитическую информацию. Прежде
всего, это – точная и полная классификация экспедиционного материала, включающая и Банк
детальной визуальной информации. Это обстоятельство позволяет многократно обращаться
к копийному, находящемуся на электронных носителях, материалу. Музеефицированные ар-
хеологические находки – подлинники востребуются меньше, а значит – больше сохраняются.
Компьютерная обработка фрагментов посуды, происходящих из археологических рас-
копок, способствует выявлению дополнительных данных, например, автоматически и весьма
точно фиксируется радиус керамического изделия, толщина стенок, детальнее можно иссле-
довать структуру последней. Научный эффект применения этой методики для археологиче-
ских изысканий состоит еще и в том, что круг доступа к соответствующим электронных ката-
логам расширяется (Грачев С.П ., Трушкова И.Ю. Применение компьютерных технологий для
изучения и реконструкции предметов быта XVII – XVIII веков (по материалам археологиче-
ских экспедиций ВятГУ в пос. Лальск Лузского района Кировской области) // Всероссийская
научно-техническая конференция «Наука–производство–технологии–экология. В 8 т. Т. 7.
(ГФ): сб. материалов. – Киров: ПОЛЕКС, 2007.– С .95).
К поздним видам относится керамика с «поливой» (глазурованная). Цвета – зеленый,
коричневый, бежевый. Из некоторых развалов поздних сосудов собираются горшки, хотя и с
поздней глазурью, но имитирующие старинный орнамент – «волну» (илл. 9). Этнографиче-
ские материалы по местной керамической и иной посуде находят аналогии в вятской утвари
(Трушкова И.Ю. Традиционная культура русского населения Вятского региона в XIX – начале
XX вв. (система жизнеобеспечения). – Киров: Маури-принт, 2003. – С . 151-162).
Письменные источники сохранили некоторые региональные названия ложек. в част-
ности, известно, что в Великоустюжском уезде в XVII в. среди деревянных ложек выделялись
ложки шадровые, репчатые и прямизенные (Суворов П. Несколько старинных русских слов и
выражений // ВолГВ,ч. неоф., 1860, No19, с. 146-148 – С . 148).
В раскопах II – IV в слоях, относимых к XVIII в., обнаружены двузубая вилка, десертная
ложка из цветного металла (илл. 87). лезвия ножей из булатной стали, а также «опасная»
бритва. Вероятно, эти предметы бытовали в домах богатых горожан, т.е . купцов, участвовав-
ших в торговых караванах в Сибирь и в Китай, и возивших товары в Устюг и Архангельск.
Нередки находки в раскопах II, III и IV фрагментов керамических сосудов от рижского
бальзама. По ним частично восстанавливаются эти светло-коричневые глиняные, цилиндри-
ческой формы сосуды, с небольшими изогнутыми ручками на плечиках. Как правило, они об-
наруживались в слоях вместе с битым бутылочным цветным стеклом с патиной, подквадрат-
ными вогнутыми донышками, с датировкой начиная с XVIII в.
В раскопах были обнаружены фрагменты цветного стекла (илл. 93, 94).
Бутылки из темно-зеленого стекла и с квадратным вогнутым вовнутрь дном и иногда
с клеймом (?) принадлежали штофам (вместимость 1,0 – 1,3 л). По размерам дна штофы мало
отличались от полуштофов (0,5 – 0,7 л). Различие их заключалось в высоте бутылки. Отдельно
обозначались «штофики» (0,25 л), по размерам дна они были меньше штофов и полуштофов,
но по высоте были сходны с полуштофами. Верхние части штофов («шейки» бутылок) и ха-
рактерные пробки в раскопах обнаружить не удалось. Часть бутылок зеленого и коричневого
стекла имела круглое дно, но обязательно с вогнутое («пунт»), что было необходимо для от-
стоя суррогатов (илл. 97 – 100). Формы и цвет бутылок могут указывать на винные напитки в
них. Известно, что белые прозрачные круглые бутыли с вытянутым горлом предназначались
для шампанского, круглые и темные – для бордо и английских вин. К сожалению, отсутствие в
раскопах верхних частей данных бутылей не дает возможности дифференцировать фрагмен-
ты в последней группе. Так, потребление привозного алкоголя в зажиточных слоях горожан
стало фиксироваться достаточно четко с Петровских времен.
Местная этнография практически не подкрепляет данные находки никакой информа-
цией, кроме «религиозных» увещеваний о вреде пьянства, «горестных» песнях об использо-
вании вина и т.п .

109
Еще одно новое явление в жизни горожан в XVIII в.
–
курение табака. Эта привычка
подтверждается находками керамических курительных трубок (илл. 95,96). (илл. Находки
курительных трубок в Лальске находят аналоги тем, которые в Москве датируются концом
XVIII – началом XIX вв. (Горюнова Е.И . Итоги работ археологического надзора на строитель-
стве II очереди Московского метрополитена // Материалы и исследования по археологии
Москвы. Т.I . Под ред. А .В. Арциховского. – М-Л: Наука, 1947. – С. 73; Рабинович М.Г. Гончарная
слобода в Москве XVI – XVIII вв. // Материалы и исследования по археологии Москвы. Т.1 . Под
ред. А .В. Арциховского. – М-Л, 1947. – С . 72, 73).
Для реконструкции курительных трудов в полном виде можно использовать компью-
терные технологии, в частности – методику художественной реконструкции археологических
предметов на примере курительной трубки, обнаруженной при раскопках (рис. 75).
Рис. 75. Общий вид трубки курительной
В данном случае на объекте присутствуют сколы, которые в целом не мешают воспри-
нимать форму всей трубки. Если разбивать трубку на отдельные составляющие, то можно
выделить две основные части. Первая – это часть, в которую непосредственно закладывается
табак. Ее условно можно назвать жерло трубки, для дальнейшей простоты описания. Вторая
часть – это часть, в которую вставляется мундштук и через которую втягивается дым. Эту
часть условно можно назвать патрубок.
В процессе художественной реконструкции объектов средствами трехмерного моде-
лирования необходимо стремиться к тому, чтобы оставалась возможность дальнейшего ре-
дактирования объектов, для доводки формы или для возможных вариантов исполнения, что
позволит сделать модель более гибкой, а, следовательно, универсальной и подходящей для
других подобных объектов.
Наиболее универсальными методами трехмерного моделирования являются параме-
трическое моделирование, моделирование на основе сплайнов, лофтинговое моделирование,
а также при определенных условиях полигональное моделирование. Каждый из этих методов
обладает возможностью настройки исходных параметров, влияющих на форму создаваемого
объекта, поэтому, изменяя их, можно воздействовать на конечную форму (Сергеев Д.Г. Худо-
жественная реконструкция археологических предметов из пос. Лальск // Всероссийская на-
учно-техническая конференция «Наука–производство–технологии–экология. В 7 т. Т. 6. (ГФ):
сб. материалов. – Киров : ПОЛЕКС, 2008. – С . 107 – 109).
При моделировании трубки для обеих частей самым подходящим будет использование
моделирования на основе сплайнов, поскольку части имеют сложный профиль с различными
изгибами и проточками. Для более точного воспроизведения основной формы необходимо
загрузить изображения видов трубки в программу трехмерного моделирования. После осу-
ществляется работа по созданию трехмерной модели. Далее создаются материалы, в которых
в качестве карт диффузного цвета используются фотографии трубки.

110
Глава 5. В хоромах лальских. Городские обыватели
Сначала можно создать жерло трубки. Этот объект достаточно простой с точки зрения
моделирования, так как представляет собой тело вращения, наклоненное под небольшим
углом.
В стандартном окне проекции, например, на виде спереди с помощью сплайна-линии
обводится половина контура жерла трубки.
Сплайн создается разомкнутым, чтобы получаемая каркасная сетка имела корректную
форму. Конечные вершины сплайна выравниваются по центру фотографии и располагаются
на одной линии (необходимо установить соответствующие координаты).
Редактирование формы сплайна осуществляется на уровне его подобъектов: вершин,
сегментов и сплайнов. В данном случае самым эффективным является редактирование на
уровне вершин. Вершины можно трансформировать (перемещать, поворачивать, масштаби-
ровать), добавлять, удалять, снимать на них фаски и скругления, а также изменять их тип.
С точки зрения редактирования формы наиболее актуальными являются типы Безье (сгла-
женная вершина с управляющими касательными отрезками) и Безье с изломом (вершина с
криволинейными сегментами, кривизну которых можно регулировать по отдельности, в ре-
зультате чего появляется излом). Угловые вершины в таких объектах использовать не реко-
мендуется, так как у них нет кривизны сегментов, и полученный на их основе трехмерный
объект будет иметь низкую разрядность каркасной сетки, что затруднит его дальнейшую
трансформацию и применение к нему других методов моделирования, например, использо-
вание булевых операций.
К полученному сплайну применяется модификатор вращения, ось которого проходит
через конечные вершины сплайна. При создании тела вращения важным параметром, влияю-
щим на внешний вид, является количество сегментов вращения. Обычно по умолчанию уста-
навливается 16 или 24. Для большинства объектов этого достаточно, так как на определен-
ном расстоянии угловатость не заметна и объекты выглядят гладкими, при этом их просчет
занимает меньше времени, и работа с ними не представляет затруднений.. В данном случае
для оптимального результата количество сегментов вращения принимается равным 32.
Патрубок также представляет собой поверхность вращения, но он изогнут. В результате
ряда операций отображается скрытый объект, который присоединяется к патрубку. Готовая
модель трубки с мундштуком представлена на рис. 76.
Рис. 76. Трубка с мундштуком
Художественная реконструкция археологических предметов по фрагментам, найден-
ным в результате раскопок, вносит свой вклад в комплексный анализ исторической изуча-
емой действительности, позволяет прийти к более качественным выводам, разрабатывать
учебные модели артефактов и использовать их в научном и образовательном процессах (Сер-
геев Д.Г. Художественная реконструкция археологических предметов из пос. Лальск // Всерос-
сийская научно-техническая конференция «Наука–производство–технологии–экология. В 7 т.
Т. 6 . (ГФ): сб. материалов. – Киров : ПОЛЕКС, 2008. – С.109).
Так, наращивание светского содержания в комплексе предметов материальной куль-
туры постепенно выявляют не только снижение сакрального наполнения, но и появление

111
в профанной сфере иного рода показателей. Археологические раскопки выявляют инфор-
мацию негативного вида. Это подтверждается нахождением в культурном слое, начиная с
XVIII в., доказательств употребления привозного алкоголя, курения табака. Анализ крестьян-
ских воззрений в отношении города и фольклора показывает, что город для местной дере-
венской округи воспринимался как «территория не своя», а, следовательно, там возможны
отступления от привычных норм поведения.
«Предметный мир» употребления крепких спиртных напитков и табакокурения повлек
за собой использование показательной в этом плане группы предметов – керамических ап-
текарских банок для мазей и стеклянных бутылочек для аптекарских настоек. Аналогичные
обнаружены при раскопках в Москве. Как правило, аптечные банки изготовлены из светлой
глины, имеют подквадратную округлую форму тулова и всегда круглое донышко. Их внешняя
поверхность большей частью покрыта эмалью синего цвета (Рабинович М.Г. Гончарная слобо-
да в Москве XVI – XVIII вв. // Материалы и исследования по археологии Москвы. Т.1. Под ред.
А.В. Арциховского. – М -Л, 1947. – С .73 -74). Именно такие фрагменты обнаружены в раскопах
II –IV в исторической части пос. Лальск (илл. 100 – 106).
Археологические изыскания подтверждают использование жителями Лальска и сте-
клянных пузырьков для медикаментов и парфюмерии (илл. 100). Ряд предметов из раско-
пов можно определить как фрагменты чернильниц, детали подсвечников (илл. 102). Сходные
вещи также были обнаружены при раскопках в Москве (Рабинович М.Г. Гончарная слобода
в Москве XVI – XVIII вв. // Материалы и исследования по археологии Москвы. Т.1. Под ред.
А.В. Арциховского. – М-Л, 1947. – С . 72, 73).
В коллекцию бытовых вещей в доме горожанина могут включаться и игрушки. Это –
свидетельство досуга уже не взрослых, а детей. Эти предметы обозначают фрагменты сви-
стулек в виде птички (илл.??). Аналогии также можно обнаружить в археологии Москвы (Ро-
зенфельд Р.Л. Московское керамическое производство XII – XVIII вв. – М: Наука, 1968. – 12 4 С . –
С. 81). В Лальске в раскопах и в этнографическом материале фиксируются и игральные кости
для «лапты»(?). Они представляют собой косточки от лодыжек овец (илл. 177). Этнографиче-
ские данные говорят об использовании деревянных игрушек в виде лошадки на колесиках
(илл. 209). Вероятно, такие вещи привозились из В. Устюга (Великоустюжский историко-ар-
хитектурный и художественный музей-заповедник: альбом-путеводитель по коллекциям на-
родного и декоративно-прикладного искусства. Изд. и сост. С .В. Митурич. – М: Три квадрата,
2013. – С. 110).
К бытовым сюжетам относятся и трапезы. Определенную информацию о системе пита-
ния может дать описание значимых региональных праздников. На примере Прокопьевской
трапезы в Великом Устюге можно воссоздать особенности проведения общественных за-
столий. В данном случае они являлись завершающей частью местного обряда XVII столетия.
Обычно «мир» собирал деньги в общую кассу. Из нее делались расходы и на общий праздник –
«Прокопьевская мольба». Покупались продукты питания на стол воеводам и подъячим. Это
восходит к рождественским, петровским, великоденным кормам, которые получали в XIV –
первой половине XVI вв. местные управители. И после трансформировались в обычно-право-
вую норму.
Праздник состоял из службы в храме и после нее – совместной трапезы. Для специально
варившегося пива – солод, роща, мука, хмель – были «мирские зборные». Специальные котлы
хранились в церкви. Пиво предназначалось попам, дьяконам, пономарям, а также нищим. «ро-
здано нищим, потчиваны попы и клирошане». Приготавливался канун – питье из купленного
заранее меда, для поминовения Прокопия.
Варили кашу нищим, из «мирской зборной крупы», в нее клали 10 – 15 безмен коровье-
го масла, т.е. 10-15 кг. Покупали или специально заказывали у хлебников множество хлебов,
числом от 150-170 до 250 крупных ковриг, а также караваи, пшеничные калачи, серые хлебы,
от 150-170 до 250 –260, мелкие хлебцы.
Делали сыры из молока и яиц, пекли множество рыбных и мясных пирогов, покупали
яйца, чтобы «середки начинивати», и бараньи лопатки и в пирожные загибки. Выделены тра-
ты как бы более высокого ранга – на свиные окорока, свежие и соленые, говяжьи части (пу-
дами), рыбу – семгу, палтус соленый и свежий для пирогов, соленую и свежую треску. Готови-

112
Глава 5. В хоромах лальских. Городские обыватели
лись ингредиенты на студень (языки, бычьи губы, ноги). Обилие приготовляемой еды нужно
солить – «...и в тое ж кашу, и в сыры, и на издержку куплено полпуда соли...», не забыты, лук,
чеснок, уксус. Коллективное поедание яств, а особенно присутствие среди них хлеба, сыра,
несет традиционную обрядовую нагрузку, уходящую вглубь веков.
Вопрос о сотрапезниках – не праздный. В Устюг и в Сольвычегодск на Прокопьев день
«был большой съезд». Причты Успенского собора в Устюге, церкви Прокопия-чудотворца, дру-
гих церквей, клирошане представлены более многочисленной группой, чем чтецы и певчие.
Ро всей вероятности, это – земские старосты, целовальники, собственно учредители празд-
ника. Описываемая складчина может расцениваться как воспроизводившийся в то время не-
пременный атрибут братчины (Швейковская Е.Н. Прокопьевская трапеза: праздник и повсед-
невность на Русском Севере в XVII веке // Глагол времени: исследования и материалы, статьи
и сообщения межрегиональной конференции «Прокопьевские чтения». – Вологда: Книжное
наследие», 2005, – С . 206, 207, 208, 209).
Этнографические коллекции включают традиционные керамические чайники, ку-
бышки, чашки местного, полуручного, методом «налепа» производства, сохранявшиеся и в
XIX. Бронзовые чаши «ендовы», мутовки, деревянные ложки (илл. 128 – 135). Особо следует
отметить широкое распространение в рассматриваемой местности «кузнецовской посуды»
(фабрики Кузнецова), и бытование серебряных, а позднее – и мельхиоровых приборов (илл.
133 – 135).
В письменных источниках можно обнаружить названия местных блюд. «Губницей» на-
зывались масленики жаренные, «горошницей» – горох «вареной» (Два старинных областных
словаря XVIII столетия. Сообщение П.К . Симони // ЖС, вып.1, год 8. – С Пб, 1898. – С .444). «Кис-
лицей» назывался щавель (Местные слова и выражения, употребляемые между простым на-
родом в различных уездах Вологодской губернии. Ч .I// ВолГВ, 1839, No 19. С .145-147 . – С . 145).
Название «тоболка» закрепилось за опарным пирогом с крупою, либо с яйцами (Местные сло-
ва и выражения, употребляемые между простым народом в различных уездах Вологодской
губернии. Ч .I// ВолГВ, 1839, No 46. – С .336).
Имеется описание и специфической ухи. «Назимовая уха. Название этой ухи часто встре-
чается в приходо-расходных книгах 17-го столетия. Из записей видно, что она был кушаньем
лакомым и праздничным; приготовлялась из ершей и приправлялась гвоздикою, шафраном,
миндальными ядрами; к ней всегда подавались, а, может быть, и клались белые и черные
пряники, называемые иначе белыми и черными коврижками и хлебцами; в состав ее еще при-
бавлялся еще клей «карлук» (рыбий) (Суворов П. Несколько старинных русских слов и выра-
жений // ВолГВ, ч. неоф., 1860, No, 19. С .1). Вероятно, клеем рыбьим здесь называется рыбий
жир. В целом, способы приготовления блюд частично реконструируются по видам посуды и
печей, а состав питания – по этнографическим и письменным источникам.
Так, «вещный мир» горожанина и жителя округи показывает особенности их повседнев-
ной жизни, в которой отразились городские и подгородные хозяйственные занятия, оказала
сильное влияние торговля, традиции сельского и волостного мира. Единичные и уникаль-
ные археологические предметы, этнографические сведения и, что является местной особен-
ностью, сохранившиеся письменные источники с описаниями сюжетов XVI – XVIII вв. обозна-
чают этнокультурную историю торгового городка на Русском Севере / в восточном Поморье,
которому выпала судьба находиться определенное время на перекрестке торговых дорог с
запада на восток и с севера на юг, а после такого взлета – жизнь локуса со всеми ее характе-
ристиками. Это повлияло на его структуру, застройку, виды усадеб, наполнение домашней
обстановки, а также сохранение/воспроизведение архаики в поселенческо-жилищной сфере.
Определенным образом рассмотренные тенденции законсервировались в другой «ипостаси»
материальной культуры – традиционной одежде и отразились в духовном ее осмыслении.

113
Глава 6. Сказки на тканье
Соотношение археологических, этнографических и других источников для анализа
темы одежды, ее восприятия и осмысления выглядит определенным образом. Археология
с ее конкретными, вещественными источниками словно уже больше передает эстафету эт-
нографии с ее коллекциями традиционных костюмов, богатым фольклорным осмыслением,
«встраиванием» их в жизнь, которую могут охарактеризовать старожилы. На народную одеж-
ду периодически возникает мода, она становится символом в этническом самосознании, вос-
принимается и как духовное наследие, основа которого формировалась в прошедших веках.
Во всем «одежном» наследии, приданном, доставшемся нынешним от предыдущих поколе-
ний, выделяется две подгруппы – XVII – XVIII вв. а также время существования традиционных
костюмов – XIX – начало XX вв.
И в первом, и во втором периодах раскрывается семантика – «великая сказка/рассказ»
о народной одежде, в говоре северо-западного вятского пограничья – «оболочке». На самом
деле оболочке, между «микромиром» (самим человеком) и «макромиром» – окружающим его
пространством.
6.1. Старинная одежда XVII – XVIII вв.
Известно, что «классическими» археологическими подтверждениями ткачества счи-
таются пряслица. В коллекции распоков в исторической части Лальска их обнаружено два.
Одно – из керамического черепка темного цвета, другое – из светлого, бледно-розового (илл.
140,141). Вероятно, столь малое число подобных находок можно объяснить тем, что значи-
тельный объем производства тканей связывался не с самим городом, а с его округой, близле-
жащими деревнями. Немало одежды было из покупных тканей. Привозной можно считать и
медную пуговицу от верхней одежды (?) (илл. 138).
Специфика Русского Севера / Поморья выразилась в том, что сравнительно раннее
развитие межрегиональной и межстрановой торговли привело к довольно глубокому про-
никновению письменности в повседневную жизнь поморян. Это обстоятельство повлия-
ло на сохранение до наших дней достаточно значительного корпуса письменных свиде-
тельств о тех или иных сторонах этнокультурной микро-истории. В частности, сохрани-
лись описания старинной одежды купцов, ведших торговлю в Архангельске, других реги-
онах Поморья.
«...В духовном завещании гостя Гавриила Мартиновича Фетиева, вологжанина, умерше-
го в Холмогорах, писанном в 27 день ноября месяца 1686 года, помещена роспись платья его.
Гаврил Мартинович был знаком с Князьями Васильем Васильевичем и Борисом Алексееви-
чем Голицыными, Боярином Иваном Михайловичем Милославским и прочими знаменитыми
современниками. Как прихожанин Вологодской Владимирской церкви, он оставил ей богатые
вклады, сверх того 2000 рублей на постройку новой каменной церкви с колокольнею; поче-
му и доныне сохраняется в этой церкви портрет его, писанные иностранным художником,
вероятно, голландцем Корнелиусом Бруином, который в записках своих говорил, что он, про-
живая в Архангельске, занимался живописью. Из этой духовной видно также, что в тогдашее
время к Архангельскому порту, между прочим, привозимы были из Голландии рогатый скот,
а из Англии лошади» (Одежда русских торговых гостей XVII века // ВолГВ, 1851 No4, часть
неоф., С.2). Разумеется, одежда этого купца относилась к одежде зажиточных слоев населе-
ния. Детальное и точное представление описания такого наследия позволяет не только оха-
рактеризовать «шкаф» успешного торговца того времени, набор тканей по происхождению,
цвету, а также варианты декора и т.д .

114
Глава 6. Сказки на тканье
«Вот роспись платью, оставленному гостем Гаврилом Мартиновичем зятю своему, дья-
ку Льву Протопопову.
«Кафтан изуфяной, черной, холодной. Полукафтанье киндашное черное. Кафтан ста-
меднойчорной холодной. Кафтан объяринной чорной холодной. Полукафтанье камчатное
черное. Кафтан долгой киндяшной чорной. Полукафтанье теплое под тафтой черной. Кафтан
чорной киндяшной на белках. Кафтан чорной суконной холодной, кафтан тофтяной чорной
на белках. Кафтан камчатной чорной стеган на бумаге. Кафтан чорной отласной на белках, с
нашивкой шолковой черной. Штаны камчатные чорные.
Полукафтанье камчатное жолтое, нашивка серебрянная. Кафтан под камкой рудожол-
той Китайский на соболях с запанами изумрудными яхонтовыми, а около запан жемчуг. Каф-
тан бархатной коричной, на чорных песцах, нашивка золотная. Полукафтанье объяр сере-
брянная, пуговицы жемчужныя.
Кафтан объяринной зеленой, нашивка золотая. Кафтан объяр серебрянная по зеленой
земле, пуговицы низанные, жемчужные. Кафтан объяринной зеленой, нашивка золотная.
Кафтан объяринной, объяр золотная по красной земле, пуговицы канительныя. Кафтан бай-
берековый крапивной на чорных песцах, нашивка золотная. Кафтан под объярью осинцевой,
на лисьих чорных лапах, опушен соболья хвосты, с запанамя червчатые да алмазные. Каф-
тан под камкою песошною Китайскою на лисьих черевах, нашивка золотная вверху. Кафтан
камчатной осиновой Китайской холодной, пугавицы хрустальные вверху. Кафтан изуфянной
вишневой холодной. Кафтан камчатной жолтой, нашивка серебрянная вверху. Кафтан холод-
ной камчатной красной, нашивка серебрянная вверху. Кафтан объяринской коричной холод-
ной, вышивка золотная. Кафтан изуфянной вишневой на белках, нашивка серебрянная. Каф-
тан коротенькой отласной жолтой на белках, нашивка серебрянная. Кафтан байберековый
кропивной на белкахчеревьих, пуговицы капительныя с жемчугами.
Азям сибирской под ккамкой. Китайский на белках. Кафтан суокнный коричной на бел-
ках. Нашивка золотная, кисти с шолком. Кафтан бархатной красной холодной, узлы золотные
да запанки алмазные вверху. Кафтан отласной светлозеленой, стеган на бумаге, пуговицы
серебрянныя. Кафтан камчтной зеленой на лисицах, нашивка золотная вверху. Кафтан изу-
фянной крапивной на лисьих лапах, узлы золотные маленькие. Кафтан тафтяной струйчатой-
кропивной на недопесках, нашивка шолковая с золотом, рукав бархатной на лисьих черевах,
опушен хвостами собольи. завеса отласная Китайская.
Одеяло немецкое бумажное. Шпага немецкая. Шапка с соболем, вершок бархатной виш-
невой, петли тройныя жемчужны. Шапка с соболем, верх суконной дикой гвоздичной. петли
двойные жемчужные с городами. Шапка с соболем вершок суконный дикой дымчатой, петли
двойные жемчужныя. Шапка с собольими хвостами чорными вершок бархатной вишневой,
петли двойные жемчужныя. Шапка с собольими ж хвостами, вершок бархатной вишневой,
петли тройныя жемчужныя.
И то платье и те шапки носить зятю моему Льву Протопопову с сыном своим, а с моим
внуком с Петром.
Да внуку ж моему Петру ожерелье жемчужное бурмитское – в одно зерно низано с ка-
меньем лазоревым яхонтом. Сундук зелен. Скован белым железом, а в нем золото, да охани и
ферези, и что в нем есть» (Одежда русских торговых гостей XVII века // ВолГВ, 1851 No4, часть
неоф., С. 2 -3). Показательно, что зимняя одежда «подбивалась» собольим и беличьим мехом.
Украшениями мужской верхней одежды были серебряные и золотные нашивки, серебряные,
жемчужные и даже хрустальные пуговицы. Некоторые источник позволяют представить, как
выглядели наиболее старинные фасоны кафтанов (рис. 77).
Судя по разным источникам, фасоны старинных кафтанов на Русском Севере частично
воспроизводились старообрядцами в более поздние времена. Внешний вид мужских голов-
ных уборов, названия которых встречено и в выше представленных описаниях, виден из ви-
зуальных документов (рис. 78).
Описания старинных образцов мужской одежды встречаются и в великоустюжских до-
кументах. Восстанавливается костюмный комплекс.
Жители Великого Устюга и соседних регионов носили туникообразную рубаху-сорочку
и рубаху «верхницу». Характерная особенность мужской рубахи – подоплека. Мужскую рубаху

115
носили навыуск, поверх штанов, подпоясывали домотканым поясом с целой кучей шестяных
кистей на концах.
Рис. 77. Старинный кафтан (по данным: Пармон Ф.М. Русский народный костюм как
художественно-конструкторский источник творчества. – М: Легпромбытиздат, 1994. – С .25)
Рис. 78. Виды русских старинных мужских головных уборов
(по данным: Пармон Ф.М. Русский народный костюм как художественно-конструкторский
источник творчества. – М: Легпромбытиздат, 1994. – С. 20)
Порты шили из холста, крашенин, из прямых полотнищ, в шагу нашивали ластовицу.
Пояс делали широкий, на гаснике. Летом рубаха и порты были единственной одеждой. В дру-
гое время года носили «штаны суконные червчатые, цена 3 рубля с полтиною...» и т.п . На-
плечная одежда – зипун, короткая куртка, носился .поверх рубахи, но под кафтаном. Русские

116
Глава 6. Сказки на тканье
источники до XV века не знают названия «кафтан». В XVI – XVII вв. оно распространяется на
очень широкий круг одежд. Поэтому понадобились дополнительные обозначения – русский,
польский. Венгерский, становой и т.п ., которые отличались покроем, отделкой. Становой каф-
тан был длинным, с широкими рукавами, кроился в талию, а внизу – с косыми клиньями.
Русский кафтан был примерно таким же, но клинья имел прямые.
Кафтаны шили с таким расчетом, чтобы полы не мешали шагу. Спереди несколько коро-
че, чем сзади, воротник был небольшой, стоячий или вовсе отсутствовал (тогда было видно
богато украшенное ожерелье – пристежной воротник рубахи или зипуна). Рукава, если они
были не откидными, украшались запястьями, богато орнаментированными манжетами,
В источниках по Устюгу говорится о кафтанах и полкафтаньях. «кавтан лазоревый су-
конный, цена 4 рубли», «три полукафтанья тафтяные холодные».. Материалом для кафтанов
служили сукно и холст, бумажная или шелковая ткани. Этот вид мужской одежды мог быть
как легкой уличной одеждой, так и зимней (на меху) – «кафтан красной триповой. подкладь
белей, кругом пух бобровый, ожерелье – лапки лисьи черные с пухом бобровым, пуговицы
серебряные вшитые. Цена 7 рублев с четью, кафтан камчатой, камка червчатая, подкладь со-
болей пупчатой с пухом бобровых, пуговицы вшытные, золотом обшиваны, цена 22 рубли...».
Мужчины носили и «сукман». «Шуба» походила на однорядку, но с меховым отложным ворот-
ником, начинавшимся от груди. Запахивалась на правую сторону, закреплялись полы на пуго-
вицы или длинные шнурки. Внизу с боков делалось по одной прорехе для ходьбы и чтоб были
видны украшения на сапогах. Отмечается и такая одежда, как «кожан». Из головных уборов
устюжан отмечались теплый головной убор – меховая шапка («.. да две шапки чревчатые, ис-
поды собольи, нашивки жемчужные...»), «треух» – шапка с тремя лопастями («треух новой»).
В 1634 г. с Василия Шергина «грабежом сняли «шляпу немецкую смурную, цена 11 алтын, 4
денги...» (Просужих С.В. Одежда населения Великоустюжского края в XVII веке // Бысть на
Устюзе... Историко-краеведческий сборник. – Вологда: «ЛиС», 1993. – С.84 – 87). По поводу
«немецкой смурной шляпы» можно заметить, что, вероятно, ее, вероятно, приобрел кто-то из
купцов-«инноваторов», что в далеких от малой родины территориях покупали и диковинные
товары и старались как-то показать их дома.
Описания старинной женской одежды в регионах Русского Севера. также сохранились
в некоторых письменных источниках. Так, например, у Великоустюжской округе элементы
женского костюма описываются и по материалам, и по фасонам.
Прежде всего, женская одежда в Поморье, как и мужская, шилась из разнообразных
тканей. Часть материй была домашнего производства. «Наиболее простым видом материала
были ткани домашнего производства – холсты, сукна. Холстом, холстиной назывались льня-
ные, а также пеньковые и бумажные материи домашнего производства. ... крашенный холст
назывался крашениной. ...холст с набивным рисунком – выбойкой, набойкой. Шерстяная не-
крашеная ткань домашнего производства носила название сермяги... Шерстяная (в основном
из шерсти овец) или полушерстяная (с льняной или пеньковой основой) толстая домашняя
ткань называлась сукно, сукманина. Летчина, настрофиль – разновидности сукна (Просу-
жих С.В. Одежда населения Великоустюжского края в XVII веке // Бысть на Устюзе... Истори-
ко-краеведческий сборник. – Вологда: «ЛиС», 1993. – С . 77). Последняя разновидность сукна,
видимо, неместного производства.
Покупных тканей в Великоустюжской округе было немало. «Издавна привозили на Русь
разнообразные шелковые ткани, в основном с Востока, такие, как камка – шелковая цвет-
ная ткань, с разными узорами и разводами, атлас – шелковая глянцевидная гладкая ткань;
объярь – плотная шелковая волнистая ткань с золотыми или серебряными струями и разны-
ми узорами; хамьян – недорогая шелковая ткань, употребляемая для подпушки и нашивки у
одежд; дороги – шелковая ткань, большей частью полосатая или клатчатая, иногда струйча-
тая с золотыми, серебряными и шелковыми деревцами и травами, тафта, зендень, китайки –
разновидности шелковой ткани, паволока – шелковая или бумажная ткань; бархат – шелко-
вая ткань с мягким, густым, низкостриженным ворсом на лицевой стороне. Трип – шерстяная
ворсистая ткань, шерстяной бархат.
Привозили и хлопчатобумажные материи. Назовем наиболее распространенные:
миткаль – толстая бумажная ткань, миткаль, крашенный в кубовую (синюю) или рудо-жел-

117
тую (оранжевую) краску, назывался киндяком; бумажный миткаль, окрашенный в красный
цвет, назывался кумач. Мухоярь – бухарская бумажная ткань с шелком или шерстью. Бума-
зея – бумажная ворсистая ткань...» (Просужих С.В. Одежда населения Великоустюжского края
в XVII веке // Бысть на Устюзе...Историко-краеведческий сборник. – Вологда: «ЛиС», 1993. –
С.77 –78).
Определяются виды меха, используемые при пошиве женской одежды, а также украше-
ния.
Определяются виды кожи, используемые в пошиве женской одежды и обуви; упомина-
ются и украшения. В зимней одежде кроме прочих использовалась и мерлушка (мех, выделан-
ная шкурка молодой овцы). Наряды украшались «мишурой» – изделием из медной проволо-
ки, а также посеребренных или позолоченных полосок, идущих и на золотное шитье.
Ткани, используемые для изготовления одежды, были самых различных цветов: черв-
чатой (ярко-малиновый), вишневый, желтый, рудо-желтый (оранжевый), белый, лазоревый,
зеленый и т.д . исходя из данных наших источников, можно говорить, что наиболее популяр-
ными были червчатой, лазоревый и зеленый цвета» (Просужих С.В. Одежда населения Вели-
коустюжского края в XVII веке // Бысть на Устюзе...Историко-краеведческий сборник. – Во-
логда: «ЛиС», 1993. – С. 77 – 78).
В XVII столетии в Великоустюжской округе предметов женской одежды насчитывалось
немало. Основой выступала «рубаха», «рубашка», «исподка». Она шилась туникообразной,
иногда длиной до ступеней и с длинными рукавами. Наверх нее надевалась тоже рубаха –
«кошуля», «верхница», «навершник». Поверх этой рубахи надевался сарафан, цельнокройное
платье, с рукавами или чаще – без рукавов. Сарафаном могла именоваться и накладная (оде-
ваемая через голову), и распашная (застегивающаяся впереди на пуговицы) одежда.
Насчитывалось несколько видов сарафанов: 1) косоклинный глухой сарафан, без шва
спереди, большей частью с широкими проймами, иногда с откидными рукавами, часто назы-
вается «шушун», «сушпан», «сукман». Центральное полотнище, перегнутое на плечах, допол-
няется боковыми скошенными полотнищами или клиньями; 2) косоклинный распашной са-
рафан («ферязь», «саян», «шубка»). Он был с разрезом спереди, вдоль которого располагался
ряд пуговиц и петель, большое количество клиньев сильно расширяло сарафан в подоле. Та-
кие сарафаны иногда делали с широкими проймами и откидными рукавами, как глухие сара-
фаны (2а), Но чаще они шились без рукавов, с узкими проймами «лямками» или «накапками»
(2б). «Ферязь» могла быть холодной (на подкладе) и в этом случае называлась собственно
сарафаном, а могла быть и теплой (на меху), тогда она служила как зимняя одежда. ...
В жалобе крестьян Момотовых упоминаются «две ферязи холодные тафтяные, одни зе-
леные, а другие червчатые, да трои кондяшные ферязи холодные лазоревые. Да двои ферязи
теплые, исподы бельи позолочены дорогами зелеными, цена 42 рубля...»... Сарафан иногда
назвался «шупкой» («... две шупки холодных дорогильных и с подзором золотным, пуговицы
серебрянные позолоченные...»). Интересно, что иногда у сарафана отмечался м «ворот стоя-
чий» (Просужих С.В. Одежда населения Великоустюжского края в XVII веке // Бысть на Устю-
зе...Историко-краеведческий сборник. – Вологда: «ЛиС», 1993. – С. 78 -79).
Внешний вид нарядов с косоклинными сарафанами можно представить по рис. 79.
Демисезонные женские наряды по крою были сходны с мужскими. Обращает на себя
внимание «летник». Он надевался на рубашку и сарафан. Этот «летник» – свободная, легкая,
недлинная (были видны стопы), одежда с широкими и длинными рукавами, которые назы-
вались «накапками» и украшались «вошвами» – вставками из другого материала («.. летник
камчат червчат вошвы бархат сзолотом зелен...»). «Однорядкой» именовалась распашная
длинная и широкая верхняя одежда без воротника с длинными откидными рукавами и про-
рехами для рук у пройм. Однорядки украшались кружевом, нашивками, застегивались на пу-
говицы, связывались завязками. « ...однорядка женская. Сукно настрафиль, лазорева нашивка
шелк зеленый с оловянными пуговицами, цена три рубли с полтиною...»). Летом состоятель-
ные дамы в Устюге носили легкие шелковые «опашни» (накидки) свободного покроя с длин-
ными сужающимися к запястью рукавами. Полы опашня были длиннее сзади (Просужих С.В.
Одежда населения Великоустюжского края в XVII веке // Бысть на Устюзе...Историко-крае-
ведческий сборник. – Вологда: «ЛиС», 1993. – С. 76 –91. – С .80).

118
Глава 6. Сказки на тканье
Рис. 79. Старинные сарафаны (по данным: Пармон Ф.М. Русский народный костюм как
художественно-конструкторский источник творчества. – М: Легпромбытиздат, 1994. – С .26).
К верхней одежде относилась и «сукня», и «япанча» («япанча елая. Крашениною подло-
женная, цен 20 алтын...»). Последнее название было закреплено за безрукавой шубейкой, на-
кидкой.. Шубки меховые различались по покрою, материалу, но всегда были меховыми («шуп-
ка женская соболья пупчатая, плетень золотой, широкий, кругом пух бобровый. Пуговицы
серебрянные клинчатые золочены, бывали ожерелные, цена 25 рублев 25 алтын...», «шупка
белья под киндяком лазоревым, пуговицы серебряные и с плетением, цена полтретья ру-
бли...». Шубы женские шились из соболя, белки, овчины, покрывались шелковой и бумажной
тканями. Передняя часть одежды оформлялась на пуговицах и богато отделывалась. Шуба
попроще, на овчине или заячьем меху, крытая крашениною или другой недорогой тканью,
называлась «кошулей» («...кошулка мерлущатая, под крашениною, цена один рубль...») (Про-
сужих С.В. Одежда населения Великоустюжского края в XVII веке // Бысть на Устюзе...Истори-
ко-краеведческий сборник. – Вологда: «ЛиС», 1993. – С .80-81).
Разнообразными в Восточном Поморье в XVII в. были и женские головные уборы. Раз-
умеется, девичьи и женские головные уборы различались между собой. Девушки не закрыва-
ли волос, замужние женщины их прятали. К девичьим относились «короны», «венцы». Жен-
ские головные уборы назывались «волосниками», «подубрусниками» («...волосник золотой
да шелками вязан, обшивка жемчужная, цена 4 рубля», «...волосяник з завязками...», «..поду-
брусника четыре киндяшные...» . Поверх данных головных уборов женщины надевали шапки,
в том числе, в холодную погоду – меховые, с матерчатым верхом («...шапка по атласу по бело-
му золотом шито, пух большей, цена 7 рублев...»).
Про женские украшения нельзя забывать. К ним относились серьги, перстни, ожерелья
(«...женское ожерелье, жемчужное, с пятью пуговицами серебряными, другое – с тремя пу-
говицами, да серги, да два перстня...». Украшали и горловину у рубах, в том числе – и богато
вышитым воротником-ожерельем, который пристегивался к рубахе, зипуну, кафтану и даже
однорядке. Ожерелья могли вышиваться жемчугом и стоили очень дорого. Подобные ожере-
льям вышитые манжеты назывались «зарукавьями» или «запятьями». Они тоже пристегива-
лись к одежде, к рубахе, зипуну («...зарукваье, шито шелком, цена 10 алтын...» (Просужих С.В.
Одежда населения Великоустюжского края в XVII веке // Бысть на Устюзе...Историко-крае-
ведческий сборник. – Вологда: «ЛиС», 1993 – С . 82 – 83).

119
Исследователи так реконструируют внешний вид женских сережек. «Серьги вдева-
лись в мочки ушей и представляли собой золотое ли серебряное кольцо или крючок с
привесками из металлических бус или чаще из драгоценных камней. По числу привесок
серьги назывались одинцы, двойни, тройни... («...серги двойни серебряные, а на сергах
камень бечета, да на других вместо каменья жемчюжины. Цена 4 рубля...»). Из документов
известно, что в 1632 году у устюжанки Марьи Толстоуховой грабежом взяли двенадцать
перстней серебряных золоченных, в пяти перстнях вставки изунбруд зеленые, а в двух
перстнях вставки жемчюжные, а в трех перстнях вставки лазоревые, да две перстни па-
лесные, а вствкы в них виниса красная...» (Просужих С.В. Одежда населения Великоустюж-
ского края в XVII веке // Бысть на Устюзе... Историко-краеведческий сборник. – Вологда:
«ЛиС», 1993. – С.83).
Демисезонный наряд женщин и мужчин дополняли рукавицы и пояса. Наиболее древ-
ние формы одежды XVII в. сохранились в местной более поздней одежде крестьян. Показа-
тельно, что в письменных источниках XVII в. отмечается туникообразный крой женских и
мужских рубах. В период бытования вещей, относящихся к традиционной культуре, такие
виды кроя отмечались у коми, мари и удмуртов (Трушкова И.Ю. Традиционные костюмные
комплексы Вятского края: проблемы формирования, взаимовлияния, современного состоя-
ния // История и культура Вятского края. – М -Киров: «Академический проект» – «Константа»,
2005. – С .362, 378, 379, 380, 381).
Косоклинные сарафаны, хотя и в стилизованном виде, воспроизводились старообряд-
цами в Вятском регионе вплоть до кон.XX .в . в таком длительном сохранении архаики кроется
рациональность использования и тканей, и предметов одежды из них. Причем воспроизводи-
лись не только фасон и крой, но и размеры. Запа
́
х кафтана, «япагчи», «однорядки», шубы мож-
но было с возрастом переделать без радикального перешивания самого предмета одежды,
Трапециевидный силуэт наплечных видов одежды регулировался не вытачками, а подпоя-
сыванием. Изменять ростовку изделия, например – сарафана, можно было изменением точки
фиксации наплечных лямок к основному полотнищу (но не обрезанием их). Качественно по-
шитые предметы одежды использовались на протяжении почти всей жизни их владельцами;
от бабушки – к матери, потом – к дочери и внучке. Поэтому немало богатой одежды бытовало
и у крестьян, и у горожан среднего достатка, не только у богачей.
Отдельная тема в характеристике костюма – обувь. В раскопах в исторической части
пос. Лальск были обнаружены фрагменты кожаной обуви (илл. 139). Как видно, это детали
сложно составной обуви, с оформленными дополнительной пластиной кожи пятками, набор-
ными каблуками (?). Детали таких предметов крепились не только нитками, но и миниатюр-
ными деревянными гвоздиками.
Благодаря стабильному развитию скотоводства, разведению крупного рогатого скота в
регионах Русского Севера обработка кож была развита довольно широко. «Крупным центром
переработки кож была и Вологда, откуда на соседние рынки постоянно поступали партии ду-
бленой кожи» (Устюгов Н.В. Ремесло и мелкое товарное производство в Русском государстве
XVII в. // Исторические записки, М., 1959, No 34, С.190). Присутствие в городских и сельских
территориях Поморья купеческого люда (т.е . имеющих возможность использовать сравни-
тельно дорогие, покупные вещи, в том числе – и обувь) объясняет присутствие столь дорого-
стоящих и редких находок при археологических исследованиях в Лальске.
Говоря об изучении обуви, следует отметить, что среди наиболее употребительных по-
род животных, кожа которых встречается в археологическом материале, относительно про-
сто могут быть визуально определены шкуры крупного или мелкого рогатого скота, а также
свиньи... Соотношение обуви у населения, к примеру – в Москве в XII – XVIII в. было следую-
щим: лапти – 95,55%, неопределенная форма обуви – 1,58%, поршни – 1,38%, туфли – 0,89%,
башмаки – 0,49%, сапоги – 0,1% (Осипов Д.О. Обувь Московской земли XII – XVIII вв. Материа-
лы охранных археологических исследований. Том.7. – М: ИА РАН, 2006. – С .34, 40).
Некоторые схемы сложения деталей в туфлях в московском археологическом матери-
але включают оформление боковин, носка и пятки (Осипов Д.О. Обувь Московской земли
XII – XVIII вв. Материалы охранных археологических исследований. Том.7 . – М: ИА РАН, 2006. –
С.44). Это обнаруживает сходство с археологическими материалами Лальска.

120
Глава 6. Сказки на тканье
Письменные источники свидетельствуют, что в Великоустуюжской округе на обувь шли
опойка (тонкая кожа, выделанная из шкур молодых телят), ровдуга (баранья, козья, оленья
шкура, выделанная в замшу), сафьян (выделанная козловая кожа высокого качества. Среди
женской обуви имелись сапоги, причем – не только красные, но и желтые, белые, голубые
и иного цвета. Иногда они вышивались жемчугом. Кроме сапог мужчины и женщины носи-
ли моршни, уледи, коты. По записям о кражах известно, что у крестьян Момотовых в 1632 г.
украли «пятеры сапоги мурских, сафьяновых и телятинных, цена три рубли десять алтын,
четверы коты да трои уледи да осмеры моршни, цена два рубли...». Разумеется, что лапти
оставались дешевой рабочей обувью (Просужих С.В. Одежда населения Великоустюжского
края в XVII веке // Бысть на Устюзе... Историко-краеведческий сборник. – Вологда: «ЛиС»,
1993. – С.78, 83, 87).
Так, характеристику одежды, головных уборов, обуви и украшений, бытовавших в Лаль-
ске и его округе до времени «традиционной этнографии» можно реконструировать не только
по археологическим материалам, которые относятся в данном случае к единичным, уникаль-
ным находкам, но и с широкими дополнениями свидетельств из письменных источников.
В этом проявляется региональная специфика оформления и компоновки корпуса истори-
ческих источников, в котором записи о быте местного населения занимают важное место.
Сравнительно раннее и евразийское (и даже – включая американское) развитие торговли –
от Западной Европы через Архангельск и до Китая и Аляски через Урал и Сибирь – повлекло
за собой учет и контроль торговых оборотов, счет денег и времени, привычку все брать «на
карандаш», в данном случае – гусиным пером делать записи о разных деталях жизни.
Достаточное количество серебра и серебряных художественных ремесел и промыслов
запечатлелось в объемных пуговицах, в их «кружеве» проволоки этого белого благородного
металла. Обилие жемчуга в реках Русского Севера до XVIII столетия – также чистого, особо по-
читаемого материала – привело к богатству украшений костюма. Среди местных объяснений
названий реки Лалы – от местного «лал», переводимого здесь именно как «жемчуг».
Эти, завершающие, штрихи этнокультурной истории, связанные с одеждой до XIX в.,
находят свое отражение в собраниях музеев Великого Устюга, Сольвычегодска и Лальска –
своеобразного триумвирата городов, знаковой территории для Восточного Поморья (Вели-
кий Устюг. Альбом – путеводитель по коллекциям народного искусства.– М: «Три квадрата»,
2013 – С.85 и др.) . Находят отражение и передают эстафету дальше – «мягкой этнографии»
XIX – нач. XX вв,, и даже в некоторых случаях – практически всего XX столетия.
6.2. Традиционная одежда XIX – нач. XX вв.
Разновидности предметов крестьянской одежды укладываются в так называемый
«Лузско-Подосиновский костюмный комплекс» (Трушкова И.Ю. Традиционные костюмные
комплексы Вятского края: проблемы формирования, взаимовлияния, современного состоя-
ния // История и культура Вятского края. – М -Киров: «Академический проект» – «Константа»,
2005. – С.327 – 332). Этот костюмный комплекс определяется женским костюмом, представ-
ленным не просто сарафанным комплексом, а включающим два основных вида сарафанов...
Первая группа сарафанов – из темно-синей или темно-зеленой набоечной ткани с бело-желто-
оранжевым цветочно-геометрическим орнаментом (илл. 143). По покрою они круглые, чуть
расклешены книзу, с частыми сборами на спине и нашивками по подолу контрастных лент,
рюшей и полос хлопчатобумажной ткани с цветочной вышивкой крестом. Подобная вышивка
имеется, как правило, и на спинке, у лямок, а также несколько уже и стилизованнее впереди,
на верхнем крае сарафана. Такие сарафаны – нагрудные, с широкими короткими лямками,
обшитыми узкими контрастными полосками материи.
Обращает на себя внимание декорирование подола всевозможными горизонтальны-
ми полосами, что находит аналогии, например, в архангельских материалах полнее и более
скромно – в северо-восточных уездах Вятской губернии.
Архаичнее выглядит северный от лальской округи костюмный комплекс – сольвыче-
годский (илл. 142).

121
Другой вид сарафанов – с лифом, также нагрудные, с широкими лямками. На спинке они
отрезные по линии талии, собственно спинка – с рельефами, вытачками, от талии – частые
сборы. По центру у передней части – цельный прямоугольный кусок холста, бока оформлены
подобно спинке. По верху центрального куска бывает кулиска для затягивания на животе.
Данные сарафаны изготавливались из пестрядей чаще с красно-желто-оранжевым фоном,
реже – с голубо-серо-синим (илл. 146 – 149).
Вместе с сарафанами использовались особого рода рубахи. Они по-прежнему шились из
двух частей, но верхняя часть – уже без прямых поликов, с кокеткой, воротом-стойкой, раз-
резом спереди по центру, длинным широким рукавом, сильно сборенным у плеча и стягивае-
мым бейкой на запястье (Илл. 156 – 159). При этом по низу рукава образуются рюши, называ-
емые здесь «машки
́
». Они украшались кружевом – белым, если рубаха была белой, и черным,
если из красноватой пестряди. Отмечается несколько вариантов кроя рукава.
Кроме рассмотренного выше распространен был также и длинный прямой рукав без
бейки и аналогичный варианту с «машка
́
ми», но с удлиненным зауженным манжетом, при-
шиваемым к тыльной стороне «машко
́
в» (Трушкова И.Ю. Традиционные костюмные ком-
плексы Вятского края: проблемы формирования, взаимовлияния, современного состояния
// История и культура Вятского края. –
М-Киров: «Академический проект» – «Константа»,
2005. – С .328; Илл. 156 – 159). Элемент фиксирования рукава на запястье и чуть выше находит
сравнения в архангельско-вологодских материалах и опять-таки в некоторых районах Вятки
(в частности – в Слободском уезде). Своеобразие заключается в том, что в Лальско-Лузском
крае женские рубахи начала ХХ в. богато орнаментированы красно-черной вышивкой кре-
стом. Цветочные «брокка
́
ровские» композиции, как клюква, рассыпаны на кокетках, воротах-
стойках, на рукавах, включая область плеча – «зарука
́
вья», фиксирующую бейку и «машки
́
»
(рис. 80). Трудно встретить повторяющиеся композиции. Подчас на одной рубахе насчитыва-
ется по пять-шесть сюжетов, включая буквенные. Отмечается, что «раньше рубахи были без
вороту, без кокетки, с завязками...»
Важное сравнение: названия «зарукавья» и «машки» как обозначение деталей офор-
мления традиционных рубах находят аналогии в «зарукавьях» не только рубах, но и верхней
одежды в ее старинных разновидностях (Просужих С.В. Одежда населения Великоустюжского
края в XVII веке // Бысть на Устюзе... Историко-краеведческий сборник. – Вологда: «ЛиС»,
1993. – С .83).
Обязательными элементами в женском костюме северо-западного вятского пограничья
были фартуки. Тканые или из покупных материалов, они делятся на две широкие горизон-
тальные полосы, из которых нижняя – несколько уже, включает антропо-зооморфные компо-
зиции. Края фартука оформлялись красными или другими яркими рюшами, не очень широ-
кими по бокам и достаточно широкими по низу (рис. 82). Интересно, что среди диалектных
названий фартуков здесь отмечается «нагрудник».
В Кировском областном краеведческом музее хранится «ко
́
лка» (женский нагрудник),
происходящая из Северо-Двинской губернии (рис. 81).
Наличие такого нагрудника может свидетельствовать о более раннем способе ношения
фартука, завязываемого не от талии, а от груди. Поздние варианты фартуков украшались вы-
шивкой гладью.
Материалы из этнографических экспедиций в лальской округе являют такие сюжеты,
связанные с традиционной одеждой. «...С сарафаном и рубахой фартуки носили, и пояса но-
сили, кашемировые, по-нонешнему – шерстяныё, алыё, бурыё, помоложе бабы-те полосатыё
пояса носили, с «ефимками», такими фигурками женщин на концах, а старухи уж – простыё.
А на голове шапки не носили, только всё платки, больше ничего не помню, и кос на свадьбе не
носили, у нас уж этого не было.
На свадьбу надевали фату, как нонешну, но тогда уж не в сарафане в замуж шли, а так,
всё равно какое-нибудь уж платье сошьют. Парочек-то при нас уж не было, а раньше были, и
нарукавники носили, вытканы, цветасты, накидывали их сюда (показывает на руки), где-то
на эти места пристёгивались, где-то у Агни
́
и есть эшшо, с конца её дом по деревне был... Ко-
сынки и «ця
́
пцики» носили, они как баре
́
тки были, с бисером, вышитыё были..., этта второй
дом с коньця, были у них такие цяпцики...» (ВЭАА, Ф.1 . Оп.1, Д.2. Л.7).

122
Глава 6. Сказки на тканье
а)
б)
в)
г)
Рис. 80 . Схемы кроя и декорирования предметов женской одежды
(фонды Российского этнографического музея)

123
Рис. 81 . Схема декорирования вышивкой нагрудника женского фартука (?)
(фонды Кировского областного краеведческого музея)
Рис. 82. Схемы кроя наплечной девичьей косынки, нижней части фартука,
расцветки пестряди (фонды Российского этнографического музея)
В фондах Лальского историко-краеведческого музея хранится женский головной убор
(илл. 150,151). Он представляет сбой своеобразный чепец, с фигурно вырезанной налобной
частью и собранной надо лбом тканью позатыльни; сшит из покупной ткани желтого цвета. У
населения имеются сведения, что до 1920-х годов замужние женщины носили «цяпцики» (из
двух подпрямоугольных частей, сшитых между собой жесткий шов проходил по темени от уха
к уху, края его сбаривались, «как баретки были с бисером»). Носили и по два головных платка
сразу: один, меньший в размерах, туго обтягивал лоб и завязывался сзади, другой, большой,
носили поверх первого и завязывали как обычно, под подбородком. Отмечено, что девушки

124
Глава 6. Сказки на тканье
в конце XIX – начале ХХ в. носили «колпацьки» с кисточкой до 6 см на макушке, а девочкам
одевали косыночки с оформленным кружевом лицевым краем.
Как элемент музейного собрания сохранился весьма оригинальный элемент женско-
го костюма – так называемые «рукава». Он представляет собой сильно укороченную кофту
с прямыми чуть сборенными сверху рукавами. Ложный отложной ворот, нагрудная застежка
на петли, низ изделия и стяжка на запястье оформлены красным. В проймах и по низу имеют-
ся тканые вставки с «коньками», растительно-геометрическим орнаментом. Представители
старших поколений помнят, что подобные «рукава» носили раньше поверх сарафана. Анало-
гии такой одежде можно найти в более северных территориях. (Пармон Ф.М. Русский народ-
ный костюм как художественно-конструкторский источник творчества.
–
М: Легпромбыт-
издат, 1994. – С 57) Носили и костюмы «юбка с кофтой» из шерсти, шелка «петушиного цвета».
Принадлежностью девичьего костюма являлись наплечные холщовые косынки (рис. 82;
илл. 161 – 162). Особо оформляется у них угол: рюшем, полоской с орнаментом «свастика»
и р., причем концы таких косынок оставались без оформления, просто обшитыми вручную.
Само полотнище косынки выполнялось из пестряди с красным фоном и не крупной клеткой
или с рядами растительно-геометрического орнамента.
Особый интерес в Лузско-Подосиновском КК представляют пояса. До нач. ХХ в. и позд-
нее сохранялись не только пояса средней ширины, но и достаточно широкие, знаменитые
«красноборские». Они ткались из пестрых шерстяных ниток, изготовлялись из темного (чер-
ного) бархата с контрастными узорами и большими кистями на концах. Среди узоров встре-
чаются изображения женской фигуры, птиц и т.п .
Женская верхняя одежда представлена так называемыми «казачинками» из серой шер-
сти и обшитыми черным бархатом воротом, обшлагами, планками втачных карманов, манже-
тами рукавов (Илл. 159). В указанных местах имеется также и пестрая вышивка. Отмечается,
что еще в начале ХХ в. верхнюю одежду (шубы и т.д .) шили «епаньцёй» и носили, как правило,
с большими «выстильны
́
ми» шалями. Показательно, что застежка у горловины на одной та-
кой «епанче» – английская. Вероятно, она попала сюда посредством торговли через Архан-
гельск. Кстати, название «епанця» находит параллели в старинной одежде Устюжского края
(Просужих С.В. Одежда населения Великоустюжского края в XVII веке // Бысть на Устюзе...
Историко-краеведческий сборник. – Вологда: «ЛиС», 1993. – С.80).
Мужская одежда Лузско-Подосиновского региона представлена пестрядинными и бе-
лыми рубахами традиционного для Вятки кроя. У ворота стойки разрез прямой или по-косой
(Трушкова И.Ю. Традиционные костюмные комплексы Вятского края: проблемы формиро-
вания, взаимовлияния, современного состояния // История и культура Вятского края. – М-
Киров: «Академический проект» – «Константа», 2005. – С.331). Оформлялся он контрастной
нашивкой с цветочной вышивкой в технике «креста» (в Лальско-Лузской). В общем, тради-
ционные типы мужской одежды сохраняются здесь дольше. Кроме того, известно, что еще в
середине ХХ в. в деревнях около Лальска использовались рубахи и порты из неотбеленного
холста, в том числе и во время сенокосных работ.
Вообще и женщины, и мужчины сенокосили в одних только рубахах. Исследователями
XIX в. отмечалось, что еще в 1840-50-х гг. в вологодско-вятском пограничье наблюдалось до-
статочно много общих типов традиционной одежды, но различались «манеры их носить»;
на Вятской стороне было больше «щеголеватых» форм, а в Вологодской – более старинных
(АРГО. Разряд X. Оп.1. Д.28. Л.1об.) . Из обуви кроме лаптей можно отметить специфичные «бо-
сяки» из бересты, крупного косого плетения, с чуть загнутым носом (Илл. 163). Популярны
были и женские кожаные ботинки со шнуровкой и каблуком (Илл. 164).
Традиционная одежда Лальской округи, северо-западного вятского пограничья выяв-
ляет ряд сходств и различий с близлежащими и отдаленными территориями. Бо
́
льшее сход-
ство в них наблюдается как с северными, северо-западными (вологодско-архангельскими)
так и с южными,юго-восточными (вятскими) образцами, причем – именно в старинных, арха-
ичных элементах; картографируя тем самым некоторые направления колонизации русскими
Вятского края.
Различия наблюдаются в поздних элементах костюма, что свидетельствует не только
о разных темпах стилизации, но и возможной полиэтниче\ной «закваске» населения в зо-

125
нах этнического пограничья, к которым может быть причислена и лузско-подосиновская
земля (Трушкова И.Ю. Лузско-подосиновские традиционные костюмные комплексы начала
ХХ века в контексте вятско-вологодских культурных связей Религия и церковь в культур-
но-историческом развитии Русского Севера (к 450-летию Преподобного Трифона, Вятского
чудотворца). Т. 2: Материалы междунар. науч. конф. / отв. ред. В. В. Низов. – Киров, 1996. –
С.175).
Обнаруживаются и более далекие параллели. Сходства традиционных костюмов на Рус-
ском Севере и в Скандинавии проявляются в многослойности, в крое русских «рукавов» и «ста-
нушки» и шведских рубах типа «särken», «dansrk», «lintig». Они изготавливались из льна, при-
чем нижняя часть – из более толстой ткани. Отмечается сходство между нарядным женским
костюмом из Содерманланда, некоторыми финскими, эстонскими костюмными комплекса-
ми. Некоторые совпадения выявляются и в декорировании традиционной одежды солярной
символикой, узорами «оленьи рога» и т.п . (Трушкова И.Ю. О сходстве видов традиционной
одежды и сохранении солярной символики в ней народами Северной Европы // Шведы и Рус-
ский Север. – Киров: Кировская обл. тип -фия, 1997. – С. 113, 114, 115).
В целом материалы по традиционным костюмам демонстрируют сходство как с север-
ными (вологодско-архангельскими), так и с южными, юго-восточными (вятскими) реалия-
ми и скандинавскими реалиями не случайно – названные территории севера Европы имели
экономические и культурные контакты на протяжении веков. Жизнь невдалеке от циркум-
полярной зоны порождала определенные представления об одежде, ее производстве исполь-
зовании.
6.3. «Сказки на тканье»: орнаменты и их «перевод»,
приметы, связанные с одеждой
Узоры на традиционной одежде в Лальской округе различаются по целому набору при-
знаков. Один из изначальных – вид исполнения. Тогда следует говорить о набойке, ткачестве
и вышивке.
Набоечные узоры в Лальской округе местности отличаются некоторым своеобразием
по сравнению, прежде всего, со средневятскими образцами. Обращает на себя внимание фон
лальской набойки. Он, как правило, более темный, чем на Средней Вятке. И если в округе горо-
да Вятки достаточно часто фиксировалась набивная ткань ярко синих, почти голубых тонов,
что подтверждают собрания Кировского областного художественного и Кировского област-
ного краеведческого музеев, то в вятско-вологодском пограничье, судя по фондам Лальского
краеведческого музея и экспедиционным данным) получили распространение синие и тем-
но-синие тона фона. В некоторых случаях отмечается даже темно-синий фон с черноватым
отливом. Данные особенности фона могут быть объяснены спецификой производственного
процесса, в частности, длительностью времени окраски. Известно, что с середины XIX века на
Средней Вятке по причине большего развития товарных отношений набоечный промысел
не выдерживал конкуренции с промышленными тканями. Вероятно, по этой причине время
окраски ткани укорачивалось. На севере же, в силу большего сохранения патриархальности,
у кустарей-набойщиков не было необходимости укорачивать этапы технологии. Интересен
факт существования в округе поселка Лальск набоечных тканей с темно-зеленым фоном. Ряд
отличий фиксируется также в цветовой гамме и сюжетах набивных композиций. Во-первых,
для получения рисунка в набойке из северо-западного вятского пограничья используется
большее количество цветов. Это не только основной белый, как на Средней Вятке, а еще и
достаточное количество желтого, оранжевого и светло-зеленого. Данное отличие можно так-
же отнести на счет длительности технологического процесса получения набойки в северных
территориях. При этом кратность обработки холста увеличивалась в соответствии с числом
цветовых оттенков (Трушкова И.Ю., Кривошеина Е.И ., Смышляева Ю.Л., Шатунова Ю.В. К во-
просу о локальных особенностях и семантике набойки в округе поселка Лальск Кировской
области // Проблемы изучения историко-культурного наследия стран и регионов. Проект
молодых исследователей «Культура народа – твоя культура». Вып. II : сб. науч. тр. – Киров:
Изд-во ВятГУ, 2007. – С. 45–49).

126
Глава 6. Сказки на тканье
В округе поселка Лальск, как в северном вятском пограничье вообще, фиксируются ме-
нее стилизованные, расширенные цветочные композиции. В них угадываются виды расте-
ний – гроздья рябины, северные цветы и т.д. Некоторые сходные сюжеты фиксировались и
в территориях жительства коми. Исследователи отмечают серию названий у таких узоров:
«сорочья лапка», «зерно», «узор хмеля» и т.д. (Грибова Л.С . Декоративно-прикладное искус-
ство народов коми. М, 1980. – С . 114). Явление детализации узоров у русских и коми в конце
XIX – начале XX веков на севере можно рассматривать не только как элементы взаимопроник-
новения культур, но и как более длительное сохранение культурных традиций в северных
регионах вообще.
Особый интерес представляют варианты семантической расшифровки набоечных ком-
позиций. В этом вопросе узоры набойки следует рассматривать в комплексе с орнаментами
в ткачестве и в вышивке. Самыми популярными на набоечных сарафанах были круговые и
цветочные узоры. И те, и другие подвергались стилизации (Трушкова И.Ю., Кривошеина Е.И .,
Смышляева Ю.Л., Шатунова Ю.В. К вопросу о локальных особенностях и семантике набойки
в округе поселка Лальск Кировской области // Проблемы изучения историко-культурного
наследия стран и регионов. Проект молодых исследователей «Культура народа – твоя куль-
тура». Вып. II : сб. науч. тр. – Киров: Изд-во ВятГУ, 2007. – С .49). В набойке иногда отмечаются
прочерченные своеобразные лучи, исходящие из центра. Безусловно, такие набоечные орна-
менты следует отнести к солярным изображениям.
Другую крупную группу набоечных узоров составляют цветочные растительные ком-
позиции. По аналогии с развитием узоров в ткачестве и в вышивке можно сказать, что проо-
бразом цветочных, растительных композиций был сюжет «мирового дерева». Об этом свиде-
тельствуют узоры на полотенцах, одежде, и не только славянского населения Вятского реги-
она, но и автохтонных финно-угров. Но кроме цветочных и солярных орнаментов в вышивке
и ткачестве населения края, фиксируются еще и антропоморфные, в частности, женские, изо-
бражения.
Выделяются следующие закономерности в динамике композиций в разных техниках
исполнения.
Антропоморфные
узоры
Солярные
узоры
Растительные,
цветочные узоры
Геометрические
узоры
Набойка
х
х
х
Ткачество
х
х
х
Вышивка
х
х
х
х
Геометрические узоры можно считать упрощенными формами всех предыдущих моти-
вов. Но обращает на себя внимание следующий факт: антропоморфные изображения (фигу-
ры женщин) словно пропадают из набойки. В чем дело? Ответ на этот вопрос обнаруживает-
ся из контекста набоечных узоров как культурного явления. Превалирующее расположение
набоечных орнаментов – женские сарафаны. Цепочка образов как бы восстанавливается. И
выявляется связь между образами женщины, мирового дерева, солярными символами и ру-
коделием в культуре.
Известно, что на заре цивилизации, когда в обществе стали утверждаться производящие
формы хозяйства, получили развитие гончарство и ткачество. Этими видами деятельности
занимались женщины. В силу главенства земледелия в обществе стал оформляться земле-
дельческий календарь и сложные солярные композиции на керамической посуде, в предметах
рукоделия можно связать с усложняющимися представлениями о Вселенной. Образ ткущей
нити женщины связывался с основой жизни («нить жизни»). Основой жизни мыслилось и
«мировое дерево». Так, например, своеобразным мостом, связующим средством между миром
человека и потусторонним миром в мифологии коми представал вытканный холст (Традици-
онная культура народа коми. – Сыктывкар, 1994. – С .156). Поэтому образы женщины, соляр-
ные знаки и символы «мирового дерева» связывались между собой. Специфично, что рассма-
триваемые воззрения запечатлелись и в таком значимом элементе региональной культуры
как набойка, набоечные сарафаны. Показательным является и цвет набоечных сарафанов –

127
темно-синий. В некоторых исследованиях этнографов он определяется как цвет потусторон-
него мира (Уляшев О.И . Цвет в представлениях и фольклоре коми. – Сыктывкар, 1999, – С .33).
Здесь выступает еще одна деталь в расшифровке образа женщины. Она ткет, творит
один из первых искусственных материалов – холст. Поэтому ее образ и само ткачество сакра-
лизировалось. Интрументарий рукоделия декорировался особыми знаками, формировались
представления о связи веретена, иглы, булавки с царством мертвых. Дуальная картина фор-
мирующегося патриархатного мира включала оппозиционные образы мужчины и женщины,
солнца и луны, земного и потустороннего миров и т.д. В мифологии коми среди персонажей
потустороннего мира были распространены духи-девушки. Они нередко являлись к охотни-
кам (Лимеров П.Ф. Мифология загробного мира. – Сыктывкар, 1998. – С . 80). Показательно, что
часть древних воззрений сохранилась на сюжетах набойки.
Солярные символы на женских сарафанах не всегда могут быть «переведены» как «сол-
нце» в обычном понимании этого слова. Если учесть темно-синий, потусторонний характер
неба («ночное небо»?), то солярный символ на набойке можно воспринимать как «ночное»
солнце, солнце, находящееся в надире. Другая расшифровка круговых композиций на набо-
ечных сарафанах – «луна» («месяц»). В духовной культуре многих этносов связь луны с де-
вушками, а солнца – с женщинами в мифологии прослеживается четко (Чеснов Я.В. Лекции по
исторической этнологии. – М., 1998, – С . 304, 305). Возможно, в узорах набойки, бытовавшей
в Вятском регионе, отражалась некая культурная информация о восприятии мира и человека
данного территориального сообщества.
Таким образом, семантика образов набоечного промысла (или искусства), цвет, куль-
турный контекст существования набойки составляют яркие, не полностью написанные, стра-
ницы истории народной культуры.
Расширяют семантическую область орнаментов узоры в ткачестве и вышивке. Как пра-
вило, они располагались на концах праздничных полотенец, в нижних частях женских фарту-
ков, на концах «красноборских» поясов (так называемые «ефимки»). Целое созвездие образов
наблюдается в затканных сюжетах – антропоморфных, зооморфных орнитоморфных, расти-
тельных, геометрических. В изображениях людей выделяются фигуры женщин либо в под-
нятыми вверх руками, либо обращенными вниз (илл. 169 – 171). Мифов, преданий и сказок,
связанных божеством женского рода, богиней-матерью, немало. История этого образа уходит
в эпоху матриархата. Такая женская фигура обычно располагалась в окружении «оленьих ро-
гов», «лягушек» и прочих обитателей леса, луга, природы вообще (Трушкова И.Ю. Женщина
и мужчина в традиционной культуре русских Вятского региона: гендерные портреты. – М:
Изд-во РАЕ, 2009. – С .25).
С наступлением патриархата и развитием земледелия появляются сюжеты, включа-
ющие женские фигуры в окружении знаков, которые можно «перевести», как «знаки коня»,
«засеянное поле» (Илл. 169 – 172). Вероятно, это Баба-Яга из сказок, которая владеет волшеб-
ными кобылицами (Рыбаков Б.А . Язычество Древней Руси. – М: Наука,1987. – С. 319 с. 320).
В орнаментах представлены женские образы с поднятыми вверх руками. Показательно, что
на Русском Севере существовал весенний обряд, в котором женщины исполняли с поднятыми
вверх руками так называемые «веснянки». «Короткие строки веснянок пелись медленно, про-
тяжно, как призыв издалека. Исполнительницы обряда (происходившего на холмах, на прота-
линах, а иной раз и на крыше строения) поднимали обе руки к небу, что закрепилось в русской
ритуальной вышивке» (Рыбаков Б.А . Язычество Древней Руси. – М: Наука,1987. – С .670). Под-
нятые в ритуале руки – это призыв весны, стремление взять у солнечного божества часть его
энергии, столь необходимой и «Матери-Сырой-Земле», растящей урожай. В окружении жен-
ских фигур появляются кони. «На полотенцах в окружении многих строчек, символических
узоров «письмен» изображалась древняя богиня с руками, поднятыми к небу, к которой с двух
сторон подъезжали на конях с сохами в тороках две другие богини Лада и Деля., тоже с подня-
тыми руками» (Рыбаков Б.А . Язычество Древней Руси. – М: Наука,1987. – С.670).
Загадочность, волшебность женщин проявляется и в сказках Вологодской губернии.
Так, сказка про Елену Прекрасную начинается так: «Не в котором царстве, не в котором го-
сударстве, именно в том, в котором мы не живём, жил был царь с царицей, у них была дочь
Елена прекрасная. Она была хороша, только в том беда, – много башмаков изнашивала. Елена

128
Глава 6. Сказки на тканье
прекрасная кажную ночь уходила, потому и башмаков много носила, а ходила она за триде-
вять земель в тридесятое царство к одному любовнику, и никто её не мог заметить...» (Ива-
ницкий Н.А . Песни, сказки, пословицы, поговорки, загадки Вологодской губернии // htpp://
www.booksite.ru). Показательно, что Елена Прекрасная уходит «за тридевять земель в три-
десятое царство» (анти-мир в патрирхатной системе мира) ночью (в «анти-время» «белого
света»). В образе «одного любовника» просматривается персонаж, существовавший при ма-
триархатной картине мира.
Согласно сюжету сказки, нашелся пастух (символический персонаж– И .Т.), который от-
правлялся с Еленой Прекрасной в эти ночные путешествия. Они миновали «лес с медным
листьём», «лес с серебряным листьём», «лес с золотым листьём», везде этот пастух разнимал
дерущихся чертят, и получил от них сапоги-скороходы, шляпу-невидимку и саблю-саморубку.
Вся сказка пронизана сюжетами о волшебных путешествиях и преодолениях препятствий. В
результате чудодейственные предметы, отданные пастуху чертятами, ему помогли. Он нашел
ускользающую от него Елену Прекрасную.
Вологодский вариант этой сказки завершается так: «Та, увидавши его, оченно испуга-
лась. «Супруга моя любезная, не пугайтесь, я пришёл за вами». Елена прекрасная собралась и
отправилась со своим супругом на родину. Прибыли они к своему отцу, тот очень о том обра-
довался, что зять его сходил благополучно, а тот представил дочь его и свою супругу. С того
времени стал пастух жить да поживать, детей наживать. Елена прекрасная не стала более от
него уходить, стала его любить» (Иваницкий Н.А . Песни, сказки, пословицы, поговорки, загад-
ки Вологодской губернии // htpp://www.booksite.ru).
Глубина исторической и этнокультурной памяти в данной сказке, как и в сюжетах тка-
чества, уводит слушателей повествований и знатоков узоров в матриархатно-партиархатное
пограничье. Образ Елены Прекрасной здесь – некая оппозиция. Показательно, что пастух –
один из персонажей с особой силой, таких же, как и мельник и кузнец. На тканых композици-
ях женские фигуры иногда встречаются вместе с мужскими (?), детскими (?) (Илл. 169).
В другой вологодской сказке – «про Волдянку-беляночку» – есть сюжет про Егу-Бабу и
девиц, заблюдившихся в лесу и пришедших в ее избушку. «Еги-баба и закричала: «Фу, фу, фу!
русский дух! слыхом не слыхано, видом не видано, сам на дом пришёл, съем, – говорит, – то-
перь!» А девки и говорят: «Ой ты, баушенька! ты бы накормила да напоила, втожно бы и ела!»
Еги-баба затопила печь, заварила завару и давай девок кормить....». После трапезы все, кроме
одной, убежали. Ей удалось спастись благодаря коням «...Вдруг бежит стадо коней. «О чём,
красная девица, плачешь?» – «Да вот, Еги-баба домой не опускает». – «Садись на меня да дер-
жись за уши, так я тебя домой довезу» (Иваницкий Н.А . Песни, сказки, пословицы, поговорки,
загадки Вологодской губернии // htpp://www.booksite.ru). Так, конь – символ патриархатного
мира, уводит обратно девушку в ее крестьянский /земледельческий мир.
Часть сюжетов в ткачестве связаны с образами лягушки. Так «переводятся» компози-
ции, изображающие сложный символ: мировое дерево с широкими нижними ветвями, ля-
гушку с лапами, рожающую женщину. Как правило, в тканых картинах рожаниц две – мать и
дочь. Женские фигуры, в нижнюю часть которых вписаны женские же изображения меньше-
го размера, как бы только что рожденными первыми. Они связываются с таким сказочным
персонажем, как лягушка, которая очень плодовитая, и так же сидит, когда рожает (Рыбаков
Б.А . Язычество древних славян. – М: София Гелиос. 2022. – С .470 -471, 462). Изображения такой
«лягушки-царевны» имеются и в затканных орнаментах (Узорочье Русского Севера: каталог
предметов декоративно-прикладного искусства (из фондов Лальского историко-краеведче-
ского музея) / И. Ю. Трушкова, Т. Н . Облецова. – Киров: Аверс, 2022. – С .31).
Популярными сюжетами в ткачестве являлись солярные знаки и «свастики». Они име-
ются и на предметах одежды, и на прялках, наличниках окон и т.д. Круги, разделенные внутри
на четыре или шесть сегментов, олицетворяли солнце, оно могло двигаться по небу и подзе-
мелью Вселенной, его изображения располагались по затканному полотнищу. На прялках –
так же. «Древняя космогоническая схема осталась: солнце обегало землю и сверху, и снизу,
но один из элементов схемы – земля – стал теперь выразительно изображаться мастерами
иначе, он превратился в серию бытовых сцен, связанных в значительной мере с девичьей
судьбой. ...Круг с шестилепестковой розеткой внутри, «громовой знак», был полисемантичен,

129
он выражал идею солнца, идею Вселенной, «белого света» (Рыбаков Б.А . Язычество древних
славян. – М: София Гелиос. 2022 . – С . 234, 439).
Вероятно, с наступлением аграрной эпохи сюжет «оленьи рога» был переосмыслен в
«коньки» (Узорочье Русского Севера: каталог предметов декоративно-прикладного искусст-
ва (из фондов Лальского историко-краеведческого музея) / И. Ю. Трушкова, Т. Н . Облецова. –
Киров: Аверс, 2022. – С .30 – 31). Эти «коньки» встречаются около ромбов, символизирующих
«засеянное поле» или еще «не засеянное поле» (Рыбаков Б.А . Язычество Древней Руси. – М:
Наука, 1987. – С .575). Показательны реалистичные фигуры коней в лальском и устюжском
ткачестве (Илл. 170, 171), а также неизвестных (архаичных?) животных (Илл. 172, 173).
Показательно, что аграрно-заклинательная символика на золотых изделиях XII-XIII вв.
включала серию сходных композиций (рис. 83).
Рис. 83. Аграрно-заклинательная орнаментика
(по данным: Рыбаков Б.А . Язычество Древней Руси. – М: Наука, 1987. – С . 575).
Идея плодородия поля находила свое отражение и в растительными композициями
«вьющийся горох» в вышивке, с узорами на деревянным предметах в крестьянской избе. По-
нятно, что конь в этих случаях ценился как важное тягловое животное.
Еще одна вологодская сказка. – «О волшебной лошади и золотом кольце». Знаковым, как
всегда, является начало сказки. « В некотором царстве, в некотором государстве жил старичок
со старушкой; у него был сын оченно молодых лет, и состояние их оченно бедное И не знают,
какому ремеслу отдать учиться своего сына; не знают, куда отдать, как с хлеба-соли сбыть. И
пошёл в город отец со своим сыном. И не может приискать сыну ни какой должности. Сидит

130
Глава 6. Сказки на тканье
против одной харчевни, сам про себя и думает: «Хоть бы нечистый дух взял моего сына в уче-
нье!» (Иваницкий Н.А . Песни, сказки, пословицы, поговорки, загадки Вологодской губернии //
htpp| www: booksite.ru). Снова сказочная ситуация развивается на границе миров, при встреч
с нечистой силой. Снова сюжет сказки связывается с загадочными путешествиями главного
героя, с испытаниями. Все их он преодолевает, обращаясь не только голубем и лебедем, но и
«лошадью карею, лошадью сивою и вороным жеребцом» (Иваницкий Н.А . Песни, сказки, по-
словицы, поговорки, загадки Вологодской губернии // htpp| www: booksite.ru). Эти «ипоста-
си» волшебной лошади в вологодской интерпретации равняют ее с общерусской популярной
«Сивкой-Буркой – вещей Кауркой». Цвета /масти этой лошади в вологодском, и в общерус-
ском варианте доказывают ее необычность. Сивый цвет – цвет уходящего горизонта – символ
путешествий в потусторонний, подземный мир. «Карей», «каурый» – цвет Солнца, небесного
мира. Вороной (черный) и бурый цвета принадлежат «Матери-Сырой-Земле», которая все ро-
дит и все забирает в себя обратно. Способность бывать / летать во все эти сферы Вселенной
и указывает на волшебные способности коня. На картах / затканных узорах символы коня –
завитки свастики, завитки на углах ромбов – «засеянных полей» – повернуты и вверх, и вниз,
и вправо, и влево. Чем не доказательство путешествий на север-юг и запад-восток?!
Специфичным сюжетом в ткачестве округ Лальска и Устюга являются изображения ло-
док (ладьей), человеческих фигур, прочих образов в окружении (илл. 178, 179).
Морские, речные путешествия отмечены и в фольклоре. Восточного Поморья. С одной
стороны, образ приплывшего на ладье героя считается весьма архаичным, с другой стороны –
отражает региональную специфику торговых и других путешествий поморян. Это запечатле-
но и в свадебном фольклоре.
«Не от ветра, да не от вихоря,
Да не от божия милости
Ворота тесовые растворилися,
Широкие стали на пяту,
На пяту, пяту дубовую
На крюки железные,
На петли проволочные.
Сине море сколыхалося (взволновалося),
Вода в сени заливалася;
Как по этой-то по водоньке
Три корабля наплыли (пришли, приплыли),
На первом-то корабле
Много злата, много серебра,
На другом-то корабле
Много сканного жемчуга,
На третьем-то корабле
Сам (имя жениха) со своим поездом...» (В.П .Ш. Крестьянские свадьбы в дореволюцион-
ное время около Сольвычегодска. // Записки Северо-Двинского общества изучения местного
края. – Выпуск V. – Великий Устюг, 1928. – С .6).
Образ местного Садко отражен в сказке «Иван-купеческий сын». Купец взял с собой в
торговое путешествие сына. Произошла экстраординарная ситуация на озере (в данном слу-
чае озеро – вход в потусторонний мир?! – И.Т.). «...И говорит купец: «Корабельщики-приказчи-
ки, кидайте жеребей, кому из вас бросаться в озеро..» – «А нам, – говорят, – какая надобность
за твоё богатство кидаться? надо – кидайся сам». – «Ах, господа приказчики-корабельщики!
мне не жалко ни богатства, ни имущества, только жалко мне своей жены молодой. Любезный
племянник, Иванушка, я, – говорит, – тебя кину». – «А кидай, дяденька, мне одна смерть!»
Он взял его и кинул. Как его кинул, так и корабли пошли. А сей мальчик очутился в водяном
царстве в прекраснейшем дворце...» » (Иваницкий Н.А . Песни, сказки, пословицы, поговор-
ки, загадки Вологодской губернии // htpp| www: booksite.ru). И снова начались путешествия/
испытания по волшебным царствам. И в этой сказке нужно найти знаковую женщину. Здесь
это – Марья-Моревна. «... Ходит он по этому острову и глядит, в которую сторону она полетела.
И нашёл тут лодочку. Переплыл море и закричал: «Батюшка, дедушка, помоги мне. Улетела

131
от меня мила» моя жена Марья-царевна!» Старик прилетел к нему. «Я ведь говорил тебе, что
она не будет твоя, улетит от тебя. Она теперь крепко далеко: за тридевять земель, в тридеся-
том царстве, в двенадцатом государстве. ..» . Итог сказки – сходный. «Так, вот тебе наречённая
невеста. Тут вдруг она его и узнала. «Ну, любезный супруг, ты был купеческий сын, а теперь
царь». (Иваницкий Н.А . Песни, сказки, пословицы, поговорки, загадки Вологодской губернии
// htpp| www: booksite.ru).
Для каботажных поездок по Белому морю показательны специфичные восприятия
Вселенной (в диалектах северо-западного вятского пограничья – «Подселённой»). В сказке
о Настасье прекрасной говорится: «...Только что подходит ко дворцу и видит: стоит тройка
коней; и выводят Настасью-прекрасную, завязанную платком. Фрелины с причетами садя
́
теё
в карету, и солдат тут сел. Кучер повёз неизвестно и куда. Вот подъехали к морю, где стояла
шлюпка. Настасья-прекрасная вышла, села в шлюпку, и солдат сел также. Поехала на остров,
который недалеко был от берегу; Настасья-прекрасная вышла и давай причитать. «Ах, друг
мой, выйди, простися со мною в последний раз!» Вдруг море заволновалось, и вышел отту-
да водяной царь, поздоровался, также прослезился. «Ну, прощай, моя дорогая любовница, не
видаться нам будет никогда!» Царь лёг к ней на колени, она начала у него искать в голове и
выдернула золотой волосок. Солдат захватил его за волосы, целую горсть вырвал. Царевна
посидела со своим любовником, простилась, села в шлюпку и поехала. Солдат также сел с нею.
Вдруг видит: плывут в море два селезня. Царевна поймала одного, а другого солдат поймал.
Вышли на берег, сели в карету и поехали домой» (Иваницкий Н.А . Песни, сказки, пословицы,
поговорки, загадки Вологодской губернии // htpp| www: booksite.ru). Архаика сюжетов с лод-
кой /ладьей состоит в переносе мыслей и самого «гостя» в «Бело море», студеное, далекое, се-
верное. В нем находился «латырь-камень» (по заговорам), место остановки на пути в дальние
восточные страны по Ледовитому океану, к мысу, который был назван в часть устюжанина
Семена Дежнева, до города на дальнем-предальнем Востоке, который был назван в честь дру-
гого устюжанина – Ерофея Хабарова, до Аляски, по западному американскому побережью, где
русскими появился город в честь почитаемого на Русском Севере града «Архангельского» и
самого святого – Михаила Архангела. – Лос –Анжелес(?),
Усложняют тканые композиции образы теремов / часовен / городов (Илл.175). Веро-
ятно, это образы «некоторого царства, некоторого государства», которое без значительного
труда может переосмыслиться в свое царство, в свой дом, в свой храм. Внутри таких построек
изображались и ранее упомянутые рожаницы (Рыбаков Б.А . Язычество древних славян. – М:
София Гелиос. 2022.– С .473).
Пассионарность поморян, их хозяйственная, торговая сметка отражаются в вологодской
сказке «Кузьма скоробогатый». «В некотором царстве, в некотором государстве жил старик со
старухой, а у них был сын по имени Кузьма, по прозванью Скоробогатый. Когда старик и старуха
померли, не захотелось Кузьме сидеть дома, а захотелось по земле походить, света белого по-
смотреть. Вот собрался он в путь-дорогу, взял краюшку хлеба, косарь да ножик, сел на лошадь
задом наперёд и поехал странствовать...» (Иваницкий Н.А . Песни, сказки, пословицы, поговорки,
загадки Вологодской губернии // htpp| www: booksite.ru).Интересно, что в своих путешествиях
Кузьма приезжал к «царю турецкому », к «пану китайскому » (Иваницкий Н.А . Песни, сказки, по-
словицы, поговорки, загадки Вологодской губернии // htpp| www: booksite.ru)
Архаичные сюжеты в ткачестве передают эстафету узорам в вышивке. Здесь наблюда-
ется стилизация сюжетов (Узорочье Русского Севера: каталог предметов декоративно-при-
кладного искусства (из фондов Лальского историко-краеведческого музея) / И. Ю. Трушкова,
Т. Н. Облецова. – Киров: Аверс, 2022. – С.41 – 49). С одной стороны, имеющиеся изображения
людей, растительность становятся реалистичнее, с другой стороны некоторые образы сти-
лизуются до деталей орнамента. Популярными становятся вышитые листья, цветы, вьюны.
В этом просматривается некая «цветочная эстетика»; работает психология подсознания, с
установками, что все в жизни должно быть благополучно, с достатком, с продолжением.
Снова выявляется местная специфика – наравне с цветочными орнаментами вышива-
ются и буквенные композиции, фразы. Буквы и тексты из них могут восприниматься как на-
следие и подтверждение довольно широко распространенной письменности в этом крае, а
также в качестве эстетики стилизованных рисунков.

132
Глава 6. Сказки на тканье
С изготовлением, ношением и хранением одежды было связано немало примет и пра-
вил:
1. иголки нельзя было терять – «потеряешь иголку – потеряешь достойного жениха»;
2. нитки для шитья, вышивания следовало экономить, отматывать самое большее дли-
ну в два расстояния от кисти до локтя; работало правило «длинная нитка – ленивая девка»;
3. вышивать нужно было без ошибок, т.е ., без затяжек и провисания нитки в стежках, без
узлов, без выступов за края рисунка; «ошибки в вышивке – к несчастной жизни в будущем;
4. нитки в клубок или на катушку нужно было сматывать «от себя», считалось, что так
не приматываешь к себе горе;
5. необходимо было экономить ткань при крое, все «ремки» сохранялись, куски ткани
от бывшей одежды комбинировали в кокетки, подоплеки, их использовали на заплаты, лямки
и т.д.
6. пуговицы и крючки от старой одежды, особенно той, что превратилась в «корпии»,
нужно было срезать, использовать в будущем;
7. при шитье одежды всегда нужно было обшивать края, подрубать подол (ВЭАА. Ф.1.
Оп.1. Д.2 . Л.7).
Сохранялись и цветовые предпочтения в одежде. Самые яркие, «ятистые» расцветки
разрешалось носить «молодушкам», женщинам детородного возраста. Детскую одежду ста-
рались шить из светлых материй, старшим поколениям отводились не то, чтобы темные, чер-
ные цвета в одежде, а просто – «немарковитые».
Одеваться также нужно было с учетом правил. Одежда на человеке должна была сидеть
ровно, без «кил» (источник болезней). Не полагалось, чтоб нижняя одежда торчала из-под
той, что надета сверху – «из-под пятницы суббота», это просмеивалось, таких девиц и парней
браковали при выборе брачных партнеров.
Дырявая одежда считалась «изъяном в здоровье», считалась крайней неряшливостью.
Одетые в мятую или грязную одежду парни и девушки – также рассматривались как
плохие невесту и женихи, это пророчило несчастливую жизнь.
Чтоб сохранить более длительное время чистыми носимые дома юбку или сарафан,
всегда надевали фартук, закрывавший бока. Его легче было постирать.
Полагались определенные соотношения длины и ширины предметов одежды, они регу-
лировались поясом, лямками, подшивкой подола.
Вообще одежда должна была «ладно сидеть» на человеке, на мала (в обтяжку, туго), не
велика (как «мешок», «...как кулема оделась...»).
Ряд правил был связан с хранением одежды, в частности – с укладкой в сундуках. Широ-
кие юбки и сарафаны начинали складывать с подола, забирая его в складки, а потом склады-
вали пополам или втрое и распределяли в сундуке. Рубахи, платья, фартуки, полотенца ска-
тывали в свертки (внутри, к примеру, уже сложенный сарафан), «пластиками» в развернутом
виде, чтобы с боков было видно края предмета; так легче было искать нужную вещь. Вещи,
особенно зимние, шерстяные, меховые, «перекладывали», ветками можжевельника (ВЭАА.
Ф.1 . Оп.1. Д.2. Л.6). Все это способствовало бережному использованию одежды.
Этнографические источники занимают значительные позиции при изучении народных
костюмов. Одежда – в местных диалектах «оболочка» – на самом деле воспринималась не
только как часть материальной культуры, но и как важная составляющая духовности. «Оде-
ваться» – «облакаться», перевоплощаться. Сказки, предания, восприятие мира при рукоде-
лиях передавались последующим генерациям и являлись весомой частью этнопедагогики.
Символом народного костюма, безусловно, выступал сарафан. Его назначения в жизни для
владелицы, необходимость даже по деталям другим людям красочно описывает одна из пе-
сен Вологодской губернии.
«Сарафан мой, сарафан,
Мой честной, хваленой,
Частопуговишной!
Что везде мой сарафан
Пригождается:
Он при городе город,

133
При дорожке бел шатёр,
Он от солнышка застенок,
От сырой земли постеля.
За рекою шум шумит,
За быстрою гам гамит.
Я думала – пиво пьют,
Ан – сарафан мой дерут.
Попадьям на фаты;
Нашей дьяконице –
Ей на ластовицы.
Дьячихам щеголихам –
На кокошнички;
Пономарицам молодкам –
Им на сборнички.
Уж как барам-господам –
На подвязки к сапогам;
Барыням-сударыням –
Им на чепчики;
Красным девушкам –
Им на ленточки;
Молодым-то бабам –
Им на сборнички,
От подолу-то рубцы –
Молодцам на голунцы» (Иваницкий Н.А . Песни, сказки, пословицы, поговорки, загадки
Вологодской губернии // htpp| www: booksite.ru).
Материальная и духовная «оболочка» изучаемая комплексом методов, становилась сво-
еобразной песней, вплетавшейся в мелодии праздников, в свет веры.

134
Глава 7. Свет веры, мелодии обрядов и праздников
Глава 7. Свет веры, мелодии обрядов и праздников
При изучении таких составляющих традиционной культуры, как религия, календар-
ные и семейные обряды и праздники, сочетание археологических и этнографических источ-
ников осмысливается особо. Археологический «вещный мир» города XVI – XVIII вв. предстает
в данном случае как один их компонентов, изначальный компонент. Многоцветье этнографии
и фольклора обрамляет археологическую данность, связывает верхнюю границу бытования
объединенных, археолого-этнографических комплексов практически до современности. Как
тематические компоненты выступают религия (монастыри, пустыни, народные верования),
календарные и семейные обычаи, общественная и личная повседневность.
7.1. Монастыри, пустыни, храмы, народные верования
Археологическими подтверждениями православия в жизни Лальска и его округи в
XVII – XVIII вв. служат нательные крестики, найденные в раскопах в исторической части этого
поселка (илл. 176). Они довольно старой формы, в чем-то напоминают стиль нательных кре-
стов, сохраняющийся у старообрядцев.
В Благовещенской церкви в Лальске сохранилась деревянная скульптура, что представ-
ляется определенной архаикой и редкостью. В интерьере этого храма есть старинные лю-
стры – с серебряными ангелами и украшениями из финифти (илл. 195 – 198).
Как часть Русского Севера, восточного Поморья, Лальская земля стала местом формиро-
вания монастырей. Одним из первых форпостов русской культуры в Лальске выступал мона-
стырь в местечке Ботище. Главная церковь в нем – Михаила Архангела. Символично, что дан-
ный святой был покровителем у населения на Русском Севере, где православных переселен-
цев окружали проблемы, связанные с суровой северной природой и незнакомым населением.
Монастырь в предместье Лальского погоста /посада выступал в роли символа защиты
и самим защитником города от нападений. Здесь находилось немало икон, книг, ценной цер-
ковной утвари, святынь и духовных сокровищ края. Впоследствии этот монастырь преобра-
зовался, прекратил свое существование.
Другой особо почитаемой святыней в этом краю является Усть-Недумская пустынь. Ее
основатель – Преподобный Леонид Усть-Недумский. Известно, что он родился в 1551 году в
Пошехонском уезде, в семье благочестивых крестьян, которые сумели обучить его грамоте,
что было большой редкостью в то время. Он занимался крестьянским трудом, но уже в зрелом
возрасте он получил знамение. Во сне ему явилась Божья Матерь и повелела идти на Двину в
Моржевскую Николаевскую пустынь. Он взял оттуда икону, именуемую Одигитрией, перенес
ее к Туриной горе, что у реки Лузы под Устюгом, и, построив храм, остался при ней до са-
мой смерти. Леонид подвергал себя многим испытаниям, в немолодом возрасте отправился в
дальний путь, принял пострижение в Кожеозерском монастыре, побывал в Соловецком мона-
стыре, перешел в Моржевскую пустынь. В восьмидесяти верстах от Устюга, на берегу р. Лузы
он обустроил себе хижину из ветвей и хвороста, стал жить в ней и думать, как в этой местно-
сти построить храм и обитель. С помощью местных жителей возле пустынной кельи Леонида
был воздвигнут храм во имя Введения во храм Пресвятой Богородицы, куда и была после его
освящения перенесена икона.
Болотистую местность вокруг храма под руководством Леонида паства начала осушать.
Старец собственноручно рыл канал для соединения Лузы через Черное и Святое озера с Чер-
ной речкой, вытекающей из дальних лесных болот. Во время этой работы Леонида ужалила
змея. Сначала он испугался, но Божья Матерь снова явилась ему в сновидении и ободрила:
«Не смущайся, старец, и не думай об оставлении дела. Уповай на милость Божью, и яд змеи-
ный тебе не повредит». Леонид почувствовал себя здоровым. После этого случая он назвал

135
себя тот канал, над которым трудился, Недумой-рекой, а основанную затем обитель Усть-Не-
думской. В столетнем возрасте Леонид задумал перенести обитель на более возвышенное
место и дождался того радостного дня – на мысе над Черным озером был выстроен и освящен
новый храм, в который перенесли икону из прежнего монастыря. После этого старец отстра-
нился от управления обителью и, прожив еще два года в уединенной молитве и безмолвии
упокоился от своих жизненных трудов своей (ВЭАА. Ф.1, Оп.1 . Д.2. Л.4-5).
Монастыри располагались в предместьях, на границах города, на путях возможного на-
падения. Поэтому монахи в таких случаях выступали как воины (Трушкова И.Ю. Женщина и
мужчина в традиционной культуре русских Вятского региона: гендерные портреты. – М: Изд-
во РАЕ, 2009. – С .44-45).
Население в Лальской и Устюжской округах было набожным. Это проявлялось в осо-
бом интересе к покупке и чтению богослужебных книг. Книги они покупали главным обра-
зом на Московском Печатном дворе, приезжая в столицу по торговым делам. Наибольшую
активность в приобретении печатных изданий проявляли Усовы-Грудцыны, представленные
несколькими поколениями и Ревякины. Первые имеющиеся сведения о приобретении мос-
ковских изданий Усовыми-Грудцынами – Иоакимом Тимофеевичем и сыновьями... относятся
к 1633 году, когда они купили Служебник, два учительных Евангелия и Часовник, Впоследст-
вии объемы их покупок значительно выросли . формировалось личное собрание книг... Всего
с 1632 по 1657 г. представители устюжской посадской общины купили 510 книг, т.е . более тре-
ти от всего количества книг из лавки Печатного двора... на втором месте по покупкам книг
значилось духовенство г. Великого Устюга, на третьем – представители местной администра-
ции (Тимошина А.А . Покупка книг жителями Великого Устюга в 30-е – нач. 50-х годов XVII вв.
// Великий Устюг. Краеведческий альманах. Вып.3 . – Вологда: «Русь»,2004. – С .251, 257, 258).
Религиозными святынями воспринимаются храмы Лальска (Илл. 180 – 198). Лальские
купцы вкладывались в местные храмы. Они обустроили нижнем этаже Благовещенской цер-
кви помещение для хранения своих товаров. Снаружи белые храмы на синем небе выглядят
как птицы-лебеди, как белые корабли. Разумеется, местные жители тянулись к такой эстети-
ке, которая обрамляла, дополняла их религиозные чувства. К сожалению, в XX в. православ-
ные устои были нарушены (Илл. 199 – 200).
О народных верованиях в период до XIX в. кое-что могут сказать обнаруженные в раско-
пах некогда гадальные, а позднее – игральные кости, а также фрагмент глиняной свистуль-
ки (?) (Илл. 177,178).
Разумеется, в рассматриваемый период были широко распространены народные веро-
вания. В триумвирате городов региона – Великом Устюге, Сольвычегодске и Лальске – компо-
ненты духовной культуры могут реконструироваться по одному из этих центров. На примере
Сольвычегодской округи восстанавливаются определенные поверья и приметы, в которых
раскрывается пантеон демонических существ.
«Нечистая сила повсюду окружает людей. Она делится на разряды, имеющие свои на-
звания, но из этих разрядов нет первенствующего, так же точно, как и в членах известного
разряда нет старших, начальников и т.п .; каждая особь существует независимо от прочих и ни-
кому не подчиняется. Ближайший к человеку дух есть домовой, имеющий местное название
«батамушки». Место жительства его всегда «стая», т.е. скотный двор. Видят его очень редко
и, если он является кому-либо, то в образе, напоминающем кошку. Его зовутъ еще «скотнымъ
кормильцемъ», потому что он ходит за скотом и кормит его. Если скотина ему не по дому, то
он ей вредит всяко и даже губит. Если лошадь ему не нравится, то он гоняет ее ночью до того,
что утром ее находят всю взмыленною и утомленною. В таком случае лошадь надо поскорее
продать, что и делают. В доме, принадлежащем разсказчику, нельзя завести ни белой лошади,
ни белой коровы, белые же овцы батамушкой терпятся.
Один старик-крестьянин пошел однажды в стаю, чтобы дать лошади сена и вдруг уви-
дел домового. Испугавшись, он схватил вилы, но домовой, в свою очередь, испугался и «уско-
чил» в дыру на поветь, через которую спускают с повети лошади и коровам сено. Оправившись
от испуга, старик одумался, и, чтобы задобрить батамушку, связал ему сам из белой овечьей
шерсти рукавицы, обе на левую руку (потому что на правую домовой не возьмет), положил
эти рукавицы в стае, и они оказались унесенными.

136
Глава 7. Свет веры, мелодии обрядов и праздников
Черти живут в воде и выходят на сушу, входят в дома и куда угодно. Сосуды с какою бы
ни было жидкостью нельзя оставлять непокрытыми, потому что черт непременно нагадит в
посудину; если же покрыть нечем, то надо перекрестить.
Охранителем человека от козней черта является ангел-хранитель, но не как ангел, а как
сам Иисус Христос, и его место всегда по правую руку человека. Потому никто не позволить
себе плюнуть или помочиться на правую сторону. Также и не льют никогда чего-либо «на-
обоко», т. е . держа, например, ковш в левой руке (если правая чем-нибудь занята) не выльют
воду направо-же, надо всегда налево. Черт изобрел табак и водку, но никакпхъ подробностей
по этому предмету разсказчиком не сообщено. Человек, знающийся с чертом, есть колдун, но
это вовсе не то, что шоптун, потому что «шоптун шопчет все только хорошее»; он есть врач,
целитель, а не злой и вредный человек, каким всегда является колдун.
В описываемой местности колдуны есть, и не один. В дер. Веткурье был случай, что ког-
да колдуну пришла «неминучая», его стало до того «кото
́
сать», т. е. корчить, что его взяли
(близкие, родные, конечно, а не черти), втащили на крышу и уложили вдоль по князьку, но
так как тут он кончиться не мог, то сняли и положили у порога дома на улице, где он и умер.
Человек этот при жизни проявлял весьма заметно присущую ему злую силу. Когда он
ловил рыбу, то можно было хоть под боком у него «ладить еза», рыба в них не попадала, тогда
как его снасти всегда наполнялись рыбой: «дьявол ему нагонял». И если другие вытрясают из
снастей пойманную ими рыбу, а он подойдет и посмотрит, то «ровно обрежет» – рыба не будет
больше попадать.
Колдуны заносят в баню кикимору, по злобе, конечно. Что такое кикимора – разсказчик
не мог объяснить даже приблизительно.– «Из чего она существует – я не знаю, а кто прино-
сит, тот ужъ знает». Кладут кикимору к стене за камницу (т. е. за банную печь, которая всегда
сложена изъ камней) и она, кикимора, никому уже не дает спокойно помыться: начнет пугать
разными голосами. Чтобы вывести кикимору, «добираются человека, который имя заведует»,
т. е. колдуна или колдунью. Колдунье надо заплатить дорого – полтину, а то и рубль, а если
колдун, то довольно бывает напоить его водкой. Если же этого не сделать, то придется непре-
менно переноситъ баню на другое место. Надо заметить, что бань не ставятъ на дороге, на
меже или «на кресте» (т.е . на перекрестке), потому что леший станет из нее выпугивать.
Относительно мытья в бане соблюдаются неукоснительно два правила: после трех пар
(пара может состоять и не из двух чедовекъ, а из большего числа), не ходит мыться четвертая,
потому что после третьей пары начинают мыться черти, и затем не ходят мыться на болын-
хе праздники, потому что «пужаетъ» водяной – водяный дух, рыбный царь. «Где некрасивое,
темное место, тут в омуте и живет водяной. Купаться опасно: утащитъ за ногу или за шею;
если даже есть крест, то схватит за говитан. Парень один утонул в таком месте купавшись, его
искали по четыре дня и когда вытащили, то увидели, что говитаном ему шею перерезало, а у
горла на говитане узел завязан».
«Зимусь потерялся лекрут один, искали его по три дня, в это время отец его ездил и в
пяти церквах молебен служилъ, а после трех дней перестали: правила такое, что по три дня
ищут, а больше не ищут. После трех дней еще два дня речку долбили (т.е . делали проруби) и
не нашли, а нашел мужик один: около дороги лежит мертвый, елками закидан. Когда поехали
на то место с понятыми – его нет. Нашли опять летом в речке, вокруг камня обвернут, ноги к
голове притянуты. Он являлся отцу своему – блазнилось отцу-то – и говорил: я замерз».
Когда выловятъ рыбу, то водяному ничего назад не бросают, потому что «он ее отпу-
стил». «Есть у нас одно озеро, в которое лучше с неводами не ездить, потому что водяной
не дает рыбы, а накладываеъ полну матицу коневих г^вен. У нас в это озеро мало-не-ездят
(оосбый оборот речи, значит «почти не ездят»), только тот поедет разве, кто не знает».
Леший живет в лесу и зачастую «водит» людей, т. е. сбивает с дороги или с тропы. В
таких случаях есть средство найти дорогу, именно переложить стельки из одного сапога в
другой; но средство это не всегда помогает.
Лешего можно вызвать, стоит только закричать: приди, лелпй, посмотреть тебя охота!
но опыт этот весьма опасен.
Бабы поехали однажды с ребятами в лес за грибами и ягодами на трех лошадях. Вечером
все собрались у огня и стали ужинать. Ребята и начали звать лешего. А он и идет, только лес

137
трещит; огонь стал по земле расстилаться, кони рваться начали. Бабы замолились, потом и
ребята, он и ушел (Иваницкий Н. Сольчввычегоский крестьянин, его обстановка, жизнь и де-
ятельность // ЖС, Вып.I, год восьмой. СПб, 1898, С.69 – 71).
Так, в местных поверьях выявляются духи дома (домовой), леса (леший), воды (водя-
ной), а также такие персонажи, как колдун, шептун. Все они подтверждают зависимость чело-
века от сил природы.
Определенные приметы в повседневной жизни были связаны не только с фенологи-
ческими наблюдениями. Они отражали некий гостевой этикет, внутрисемейные отношения.
«Если нож лежит на столе, когда обедают и кто-нибудь «едет» с ложкой в ставец (дере-
вянное блюдо) через этот нож , то «нож под бока станет тыкать» (особый оборот речи; значит:
почти не ездят).
Если во время метения пола обмести ноги парню, то теща не станет его блинами кор-
мить.
Головня в печи останется – первому гостю в задницу.
Если по выходе из избы тотчас же на встречу другой человек – не к добру.
Если петух поет не во время, или курица запоетъ петухом – дурной знак.
Бересту не жгут в печке – клопы заводятся; во избежаше того же не топят березовыми
дровами. Чтобы вывести клопов, ждут перваго грома, и когда его услышат, берут земли из-
под правой пяты и раскидывают эту землю в избе, но так, чтобы никто этого не видел. С тою
же целью старуха объезжает дом на помеле, когда заблаговестят к христовской заутрене, но
тоже не при людях.
«Поп в дом – клоп вон», говорят про себя хозяева, когда в избу входит поп, иногда же
при этом парнишка, которого «натакают», т. е. заранее научат, поймав клопа и, забравшись на
полати, ожидает попа, и когда тот входит в избу, спускает незаметно клопа ему в загривок. От
этого все клопы пропадут.
Заговор от клопов: «как у кокушки нет гнезда, так и в нашей избе клопам не было бы
гнезда».
Чтобы лен не путался, на вербное воскресенье, до солнца «вяжут у филина ноги, т. е.
связывают пучком ржаной соломы два стоячих кола в огороде (изгороди).
Ложиться на лавку или на пол въ избе ногами к иконам – не следует: скоро умрешь; но-
гами к иконамъ кладут только покойников. Также нельзя ложиться вдоль «по соломе», надо
поперек, потому что вдоль, «по соломе», моют покойников.
Когда болят зубы, кусают кипарисный образ, который всегда найдется у кого-нибудь
(приносятъ от «Соловецких»).
Если перешагнешь черезъ стельки, сделается насморк.
Ладанки на шее носят бабы, а мужчины – порох, зашитый в мешечек, в предохрание от
болезней.
Если желна долго «ведет» (т.е . протяжно кричит), будет протяжная весна.
Если снегъ сравняетъ лога съ угорами, то вода будетъ большая.
Если заяц низко гложет осину, то вода будет низка, а если высоко, то высока» (Иваниц-
кий Н. Сольвычегоский крестьянин, его обстановка, жизнь и деятельность // ЖС, Вып.I, год
восьмой. СПб, 1898, С.71-72).
Так, религиозные верования населения северо-западного вятского пограничья включа-
ли как православие, так и народные верования. Религиозные установки вписывалось в круг
календарных праздников и обрядов поморского населения.
7.2. Календарь и местные праздники
Разумеется, что, как и везде, все календарные праздники в северо-западном вятском
пограничье связывались со временами года. Достаточно полно здесь сохранилась зимняя
обрядность. Известно, что вечером накануне Рождества по домам ходили ряженые, изобра-
жавшие попа, покойника, пастуха, овцу, гуся, журавля и т.п . (Вятский фольклор. Народный
каледарь. – Котельнич, 1995.– С .21).

138
Глава 7. Свет веры, мелодии обрядов и праздников
Знаменитым обычаем было «хождение с вертепом». В виду уникальности данного обы-
чая следует привести его описание практически полностью.
«В Лальске долгое время сохранялись некоторые патриархальные черты. Здесь до са-
мого XX. существовал святочный обычай «хождения с вертепом». Вот как об этом вспоминал
И.С . Пономарев: «В нашем городе Лальске, как и во многих других городах, еще недавно суще-
ствовал обычай «хождения с вертепом» во время Святок. Обычай это старинный, начало его
относится к половине XVIII столетия (у меня есть тетрадь стихов, какая велась при хождении,
написанная в 80-х гг. XVIII в.). Прекратился же этот обычай лет десять назад (Можно предпо-
ложить, что этот обычай «хождения с вертепом» возник с учреждением семинарии в Вологде
и Устюге, и малых духовных училищ в Лальске, Сольвычегодске. Как известно, Устюжская се-
минария была основана в 1788 году, а малые духовные училища могли возникнуть в 1740-х гг.
(по «Вологодским епархиальным ведомостям», 1887 г). Хождение начиналось с вечера пер-
вого дня праздника Рождества Христова и продолжалось до 1 января, кончалось вечером в
этот день» (Пономарёв И. С . Хождение с вертепом // Вологодские Епархиальные ведомости. –
1909. – С .583). Свои объяснения о происхождении праздника и его участниках автор выразил
при описании обряда, хотя сходные рождественские народные церемонии в этой местности
могли существовавть и до XVIII столетия.
Сценарий «хождения» характеризуется следующим образом. «За неделю до Рождества,
иногда и ранее, лицо, имеющее намерение идти с вертепом, подбирает себе несколько чело-
век от 5 до 10, большей частью детей мещан, более или менее искусных в пении и обладаю-
щих голосом, и при помощи их устраивает «вертеп». Если же есть уже готовый вертеп, прош-
логодний (они сохраняются несколько лет), то только исправляют его (оклеивая, окрашивая
его и проч.). В это же время происходят и спевки» (Пономарёв И. С. Хождение с вертепом //
Вологодские Епархиальные ведомости. – 1 90 9. – С .583).
Основным атрибутом праздника выступал «вертеп». Так назывался «больших размеров
фонарь (иногда до 2,5 аршин высоты и от 2, 5 аршин ширины), имеющий вид церкви с купо-
лообразной крышей, в середине крыши возвышается нечто вроде шпица, оканчивающегося
звездой довольно больших размеров, около 1,5 аршин в диаметре. Весь вертеп оклеивается
разноцветной бумагой, пропитанной для прочности маслом. Ребро вертепа и рога звезды (их
бывает от 5 до 7) оклеиваются бахромой тоже из цветной или белой бумаги, а к концам рогов
звезды приделываются бумажные киски. Устраиваются нередко и стеклянные вертепы, но
только они бывают не выше,1,25 аршина, т.к . больше тяжелы для переноски. Главная и непре-
менная часть принадлежности вертепа кроме звезды – картина Рождества Христова, которая
наклеивается на лицевой стороне вертепа. На боковых же стенах вертепа иногда наклеива-
ются изображения святых, например – Николая Чудотворца, Ильи Пророка, и др. У больших
вертепов верхняя часть (шпиц и звезда) снимаются, чтобы удобнее носить их в дома.
Внутри «вертепа» устанавливаются так называемые «походни». Это очень легкие, ре-
шетчатые деревянные цилиндры, бока которых оклеены вырезанными из бумаги силуэтами
птиц, людей, церквей, зданий, иногда даже целых сцен. Походни устроены так, что если по-
ставить внутрь их зажженную свечу (непременно сальную), то они от нагреваемого воздуха
приходят в движение, вертясь в одну сторону. Тени же силуэтом отражаются в увеличенном
виде на стенках вертепа, доставляя этим большое удовольствие детям. Кроме свечей в по-
ходнях, внутри вертепа ставятся еще несколько свечей и одна непременно против картины
Рождества Христова» (Пономарёв И. С . Хождение с вертепом // Вологодские Епархиальные
ведомости. – 1 909 . – С .584).
«Детально описан и сам обряд. «Хождение проходило таким порядком: собравшись как
только начинает смеркаться, в квартиру того из товарищей, у кого хранится вертеп, певцы
зажигают в вертепе свечу против картины Рождества Христова и, взявши вдвоем вертеп за
ручки, приделанные к двум его бокам, несут вертеп по улице в сопровождении других това-
рищей. Увидавши в каком-либо доме усиленной освещение, как следствие собрания гостей,
один из певцов отправляется в дом спрашивать «Не угодно ли с вертепом?» и при согласии
принять заносят вертеп в дом, ставят его на середину одной из комнат по указанию хозяина,
зажигают свечи в вертепе и зачинают пение. Прежде всего поется тропарь и канун рождеству
Христову, (поется непременно «Большая Дева» (т.е . по болгарскому распеву) и стихи «Достой-

139
но несь удивление», «Новая радость», «Днесь Христос от Девы родился» и другие по своему
усмотрению или выбору хозяина дома. Если же в семье хозяина есть девица, то непременно
поется коляда «Ах, ходили мы, ходили», в которой и величают девиц. Часто хозяин, знающий
стихи, подпевает певцам, а малыши окружают вертеп, любуясь движущимися фигурами.
Бывало и так. Хозяин и гости невеселее. Хозяин спрашивает певцов: «А что, ребятки,
не знаете ли песенок?». А у ребяток уже есть, приготовлен запас и этого рода пения. – «Зна-
ем, N.N.» – «Ну, так спойте такую-то песню». Вертеп тотчас же убирается в сторону или сами
певцы переходят в другую комнату, и раздается разудалая русская песня, иногда и с аккомпа-
нементом гармонии, если есть в доме гармония и игрок на ней. А бывало, что и попросятся в
дом, а хозяин в ответ: «Нет, ребята, не надо сегодня. Приходите в такой-то день». Это значит,
что у него в назначенный день будет пирушка, и он приглашением вертепа хочет доставить
удовольствие своим гостям. Пение продолжается от получаса до часу, пока хозяин не скажет
«довольно» и вручит плату от 10 до 15 копеек, в редких случаях платили и по 1 рублю. Таро-
ватый, не скупой хозяин не применит угостить певцов бражкой, пряниками, орехами, одним
словом – всем, чем угощает и своих гостей» (Пономарёв И. С . Хождение с вертепом // Вологод-
ские Епархиальные ведомости. – 19 09. – С . 584-585).
При исполнении обряда «хождение с вертепом» происходили различные случаи. «Лет
45-50 тому назад я сам, будучи еще мальчишкой, ходил несколько годов с вертепом. Никаких
развлечений о святках, кроме масок в то время в нашем городе не было, и с вертепом прини-
мали очень охотно. Иногда не успеешь окончить пение в одном доме, как уже зовут в два-три.
Разумеется, идешь туда, где платят пощедрее, да не долго мучат. Помню, каждый год мы раза
по два в святки ходили с вертепом с одной 80-летней старушкой. И вот только что успеем,
бывало, пропеть тропарь праздника, как уж старушка и заявляет: «А спойте-ко мне, детуш-
ки, «Расплачется Адам», да «Блажен еси, Иакове». Бывало, попадали мы и на таких господ,
что поем-поем ему, думаем, сейчас скажет «Довольно будет» и останавливаемся. А он: «Пойте,
ребята, что у вас есть». Мучит, мучит часа два, а отвалит 15-20 копеек. Разумеется, в другой
раз к такому скряге не заманишь нас, или, прежде, чем срядимся «петь столько-то времени и
за столько». Общий сбор за неделю в мое время составлял до 12 – 15 рублей. Следовательно,
рубля по 2 – 3 каждому: мы ходили вшестером» (Пономарёв И. С. Хождение с вертепом // Во-
логодские Епархиальные ведомости. – 19 09 . – С . 586).
Отдельно стоит отметить, что во время «хождения с вертепом» исполнялась былина
«Сокол-корабль», которая в XIX в. воспринималась как коляда. Отмечается, что лальский ва-
риант текста «Сокол-корабль» полнее вологодского. Показательно начало этой былины:
«Ах, вы, гой еси, ребятушки турецкие,
Скоро-борзо разбивайте Сокол-корабль,
Илью Муромца в полон берите,
Добрынюшку под меч кладите...» (Иванова А.А . Народный календарь Вятского края //
Вятский фольклор. Народный календарь. – Котельнич,1995. – С .11) .
В страстную неделю гадали, «выслушивали» на перекрестке, «крестах» – в местном ди-
алекте), высматриванием в зеркале, с тарелкой воды и разными предметами... На посиделках
играли в «колечко». Водящий свои сложенные ладошки вкладывал по очереди в ладони си-
дящих на лавке, кому-то незаметно из ладоней водящего выпадало «колечко» (любой мелкий
предмет). Далее шли варианты – у того желание сбывается, тот отгадывает загадку, исполня-
ет поручение и т.д . (ВЭАА. Ф.1 . Оп.1 . Д.1. Л.5).
После Масленицы сельское сообщество готовилось к посевным работам. В Великий
четверг все считали: «так, у меня запасов столько-то, раз, два, три, четыре». Потом снова эти
же предметы пересчитывали, но уже проговаривали не «раз, два, три, четыре», а «пять, шесть,
семь, восемь». Такому счету подвергались монеты, наряды, посуда, продукты питания и т.д.
(ВЭАА. Ф.1 . Оп.1. Д.1. Л.6).
На «сорок святых» существовали обряды с «жаворонками», как назывались мелких раз-
меров стряпня. На территории современного Лузского района Кировской области девушки
гадали при помощи этих «жаворонков» – выкладывали их на охлупень или сноп и проговари-
вали: «Цивиль на проталинку!» После этого смотрели, откуда полетит ворона, оттуда и прие-
дут сваты (Вятский фольклор. Народный календарь. – Котельнич,1995. – С .108).

140
Глава 7. Свет веры, мелодии обрядов и праздников
Показательной фразой на Благовещенье в местном диалекте было: «Сегодня птиса гне-
здо не вьет, а девиса косу не плетет» (ВЭАА. Ф.1 . Оп.1. Д.1. Л.6).
Летом гадали на Иванов день. Вплетали в березовый веник цветы, парились утром и,
выйдя из бани, бросали этот веник за спину. По тому, куда полетит – гадали о будущем (Вят-
ский фольклор. Народный календарь. – Котельнич,1995. – С .113).
Специфичным в округе Лальска был летний праздник с названием «Десятое». Его про-
исхождение объясняется в летописных сводах. «В 1654 и в 1655 годах в России было «моро-
вое поветрие»; по этому случаю в синодике Лальского собора записано: «В лето 7163 (1655)
оду месяца июля в 1-й день послана грамота из Ростова от Преосвященного Ионы Митро-
полита Ростовского и Ярославского. На Лальский погост в церкви Пресвятой Богородице
честного и славного ее Благовещения и святителю Христову Николе и коиным церквам, к
пределам их. А в грамоте написано: указал Великий Государь Святейший Никон Патриарх
Московский и всея Великия и Малыя России и по представлявшихся от мирового поветрия
петь четырехдесятницу, служить Божественную службу литургию. А поле четырехдесятни-
цы память по их творить по всем вселенским субботам ежегод вечную память. Да по тех же
от морового поветрия представлявшихся. Указал Великий Государь Святейший Никон Па-
триарх Московский и всея Великия и Малые России творить летную память сиречь ежегод
их поминати августа 29 числа. Еще молимся об оставлении согрешений иже во блаженной
памяти, от морового поветрия, представившихся Преосвященному Митрополиту Сильвест-
ру, Преосвященным Архиепископом Сафронию, Левкию и Ионе, священноархимандритом и
игуменом, потопопом и протодьяконом, священноиереем и дьяконом и всякого священного
и иноческого чину, и болярам, и всякого чина царского синклита, и всем православным хри-
стианам мужского полу, и женского всякого чина и возраста». Вероятно, в память избавле-
ния от этого поветрия установлены и в Лальске ежегодные крестные летние хождения к го-
родским церквам по средам и пятницам, и вокруг города в десятое воскресенье после Пасхи»
(Пономарев И. Сборник материалов для истории города Лальска Вологодской губернии. Том
первый. С 1570 по 1800 год. – В. Устюг, 1897. – С. 48). Исторические корни у данной обрядно-
сти значительные.
Некоторые детали праздника «Десятое» можно найти на фото (Илл. 206,207). Традици-
онный вид этого события проявляется из материалов этнографических экспедиций. К празд-
нику готовятся заранее: пекут пироги, другую поминальную еду. «Земледельческий характер
культуры прочно закрепил за мучными блюдами имидж сакральной пищи, ...блины, оладьи
и особенно рыбные пироги ...были основной едой на празднике». Весьма характерным в дан-
ном случае является то, что в отличие от центральных районов Кировской области, где в
основном и встречается поминальная пища в виде рыбного пирога, в более северных предпо-
читают пироги с зеленым луком. Вызывает интерес и названия выпечки: «колобушки», «ма-
линовки», «жаворонки». Интересно, что «колобушки» – это мягкие булочки-хлебцы в виде
полушара, напоминающие половинку сказочного колобка (ВЭАА. Ф.2 . Оп.1. Д. 20, Л. 8).
«Сценарий» праздника включает ряд действий. Сам праздник начинается около десяти
часов утра, когда люди начинают постепенно собираться на кладбище. Поминать умерших
родных ходят всей семьей, поэтому создается эффект процессии, похожий на крестный ход.
Участники события покупают венки на могилу, несут с собой еду. К полудню на кладбище
собирается уже достаточно много народу, приезжают люди из других городов, областей, из
соседних сел и деревень. После кладбища в основном идут домой, чтобы продолжить ритуал
поминовения. В этот день необходимо вспоминать умерших добрым словом, постоянно пом-
нить об их присутствии в нашем мире. В принципе, именно с этим и связана основная часть
обрядности праздника. В этот день ходят в церковь, где проводится служба. Как уже было
сказано ранее, данный праздник является семейным, поэтому и состав участников будет за-
висеть от состава самой семьи. Это и самые старые члены семьи – от прабабушки и прадедуш-
ки, до самых молодых поколений, то есть «от мала до велика» (Трушкова И.Ю., Шатунова Ю.Л.
Летний праздник «Десятое» в п. Лальск // Межвузовский сборник научных и научно-методи-
ческих трудов за 2003 год (восьмой выпуск). – Киров: Изд-во ВятГУ, 2003. – С .412).
Одной из особенностей праздника является его антураж . В обрядности используют
свечи, ленты, венки, которые заблаговременно люди покупают до прихода на кладбище.

141
Придя на могилку первым делом необходимо прибрать ее, так как сейчас это место ассоции-
руется с новым домом умершего родственника. Даже сама могила напоминает дом: «На пол
могилы наслали доски, «палати», чтобы не осыпалось» (ВЭАА. Ф.2 . Оп.1 . Д . 20, Л. 9). Здесь на-
блюдается такое явление: когда названия каких-то элементов жилых построек переносятся
вместе с умершим в «мир иной». Это делается для того, чтобы в загробном мире покойник
«жил» в привычной для него «обстановке». Так, «палати», или «полати» – это часть верти-
кальной структуры постройки, «конструкция между печью и дверью». Их строили из досок,
укрепляли.
По словам местных жителей, затем следует поговорить с покойником, как с живым:
«Вот, здравствуй, вот опять пришла к тебе. Как ты тут у меня поживаешь?» (ВЭАА. Ф.2. Оп.1.
Д. 20, Л. 9). Данное явление, когда происходит непосредственное общение живых с мертвы-
ми, является типичным для обряда поминовения усопших. Кроме того, существует традиция
делиться с покойником едой, которую живые специально принесли на могилку. Все эти по-
минальные обряды тесно связаны с религиозными представлениями о смерти. Смерть не
расценивается религией как конец всему, а воспринимается как переход в совершенно иное
состояние, в мир иной. Оттуда умерший может видеть всех, кто остался жить на земле, наблю-
дать за ними, приносить вред или помогать, оберегать. Поэтому так важно было правильно
провести ритуал поминовения. Так, например, по приходу на могилу необходимо произне-
сти следующие слова: «Вот тебе зерно, рожь – нашу землю не тревожь». Особенным в данном
случае является использование в приговоре слов «зерно» и «рожь». Это может быть связано
с земледельческим характером культуры. Причем зерно должны были склевать птицы; по
словам местных жителей – «птички как души» (ВЭАА. Ф.2. Оп.1 . Д. 20, Л. 10). На могилу стави-
ли свечу, читая при этом молитву: «Дай Бог царствие небесное – светлое крестное место» или
«пусть земля будет пухом». Во время произнесения данных слов необходимо было крестить-
ся. При наблюдении за обрядом было замечено, что одни ставили свечу в изголовье, а другие,
в «ноги». Это свидетельствует о незнании людей истинной обрядности. Никто не знает, даже
из старшего поколения, куда нужно ставить свечу. Мелкие, но вместе с тем довольно значи-
тельные элементы обрядности праздника забываются. При передаче традиции из поколения
в поколение, если что-то выпадает из сознания одного, следующее уже не может в точности
воспроизвести обрядность. Это, в конце концов, может привести к исчезновению важнейшего
элемента обрядности.
После приветствия покойного, прочтения молитвы, приступали к поминкам. Помина-
ли едой, напитками. Какую-то часть еды клали на могилку, как бы разделяли трапезу с умер-
шим, выливали немного вина. Во время этого вспоминали покойного добрым словом, рас-
сказывали истории из его жизни. Все эти действия сплачивали людей, укрепляли семейные
традиции. Помимо свечей и обрядовой еды праздник привлекает внимание довольно древ-
ним обычаем завязывать ленты с именами умерших на деревьях. Ленты представляют собой
обрывки ткани разного цвета, которые, блин вероятно, во время похорон и некоторое время
после них находились на венках, а потом обвязывались вокруг ствола дерева, растущего око-
ло могилы (ВЭАА. Ф.2. Оп.1 . Д. 20, Л. 10 -12). Возможно, данное действие имело сакральный
характер. Судя по опросам, в этот день нельзя было работать, хотя праздник и приходился на
разгар летних полевых работ. Вышеизложенные факты свидетельствуют о том, что «Деся-
тое» играло значительную роль в системе православных праздников, отмечаемых в рамках
Пасхального цикла.
Лальский праздник «Десятое воскресенье» имеет синкретический характер. Из бесед с
местными жителями было выяснено, что: «из Таврического как-то пришел крестный ход...,
чтоб избавиться от болезней, люди обещанье дали, когда мор нашел на то поселенье...» (ВЭАА.
Ф.2 . Оп.1. Д. 20, Л. 12). Вероятнее всего эти слова можно расценивать так: в Лальск из какого-
то района пришел ход для того, что бы избавиться от мора. Крестные ходы организовывались
не только для поклонения какой-то святыне.
Некоторые календарные обряды населения лальской округи запечатлены на картинах
художника Прянишникова (илл. 204,205).
В начале осени, при уборке урожая, на поле «завивали бороду». «бороду оставляли, при-
гнут, завьют на всадника. Это нечистый дух, он в поле живет. Его на белой лошади видели в

142
Глава 7. Свет веры, мелодии обрядов и праздников
полях. Он хлеб хранит у тех людей, которые достойны Бога. А иначе если, то с хлебом может
плохо сделать» (Вятский фольклор. Народный календарь. – Котельнич,1995. – С .150).
Из осенней календарной обрядности особопочитаемым был Покров. «Батюшка Покров»
Покрой землю снежком, а красну девку женишком!», – таким было популярное изречение-
«девиз» этот календарного праздника. Обычно к этому времени, к октябрю, устанавливался
прочный снежный покров, т.к . первый снег выпал примерно с месяц назад, все «соляники»
(квашеная капуста, грибы и т.д.) должны были быть заготовленными (ВЭАА. Ф.1 . Оп.1. Д.1.
Л.8). Поздней осенью снова начинали думать о посте, о Рождестве. Все повторялось, шло по
кругу. «Целый год» – «круглый год».
Правиславие прочно вошло в повседневную жизнь местного неселения, в календарной
обрядности переплелись христианские ценности и народные приметы. Поскольку пренебре-
гать природным фактором было нельзя, дохристианские /природные/ языческие воззрения
продолжали воспроизводиться. Повторяемость проявлялась не только в жизни природы; се-
мейная обрядность стала проявлением цикличности в жизни человека.
7.3. Сюжеты из повседневной жизни и ментальности
Жителей Русского Севера, Восточного Поморья, северо-западного вятского пограничья,
Лальска и его округи можно отнести к типу «созидателей», «новаторов-предпринимателей».
Не ведавшие помещьичьего унижения, привыкшие жить в суровых климатических условиях,
они четко вписывались в так называемый «созерцательный тип культуры» – воспроизводили
достаточный уровень жизнеобеспечения, не нанося существенный вред окружающей среде.
При этом любовались, созерцали природу – лесные зелено-голубые дали, многоцветные по-
ляны, разное по цвету, но бездонное небо, шум, дуновение, пение ветра, мелодии всплесков
рек, морей. Как правило, наиболее старинные песни о чувствах человека здесь начинались
с нескольких куплетов описаний природы. Человек, семейство, община, сельское, городское
сообщество максимально вписывались в природное окружение.
Семейные обряды и праздники включали три больших комплекса – родины, свадьбу и
похороны.
Жизненный цикл уже не природы, а человека начинался с родильной обрядности. «Ког-
да молодая забеременеет, то замечают: если брюхо у нея острое, то она родит мальчика, если
нет, то девочку; «если левая титька больше – будет робенок», т.е . мальчик, если правая – то
«девка». Разрешается от бремени женщина в таком месте, где нет народу, например, на пове-
ти, на назьму. Деревенских повитух приглашают, а городскую акушерку – «нет моды». Муж
обыкновенно присутствует при родах и поит жену, т.е . дает пить из своего рта. При трудныхъ
родах мужа заставляют ослабить или развязать свой пояс, а иной и вовсе скидывает его; от-
пирают замки и отворяютъ женины сундуки; берут ключи, опускают их в воду и этой водой
поят родильницу; зажигают венчальныя свечи. По окончании родов родильнице дают капу-
сты, ягод или грибов соленых. Встает она с постели обыкновенно на третий день. Кормит
мать ребенка с год, иная полтора, даже до двух лет» (Иваницкий Н. Сольвычегодский кре-
стьянин, его обстановка, жизнь и деятельность // ЖС, Вып.I, год восьмой. СПб, 1898, С.62).
Описание родильных обрядов и поверий показывает, что северо-западном вятском пограни-
чье воспроизводились довольно старинные представления и алгоритмы родовспоможения,
ценность девочек и мальчиков, как будущих работников на благо сообщества, объяснялась
по-своему.
Значимым событием в жизни каждого человека считалась свадьба – переход в новую
жизнь, в настоящую жизнь, т.к . жизнь в доме родителей иногда мыслилась как «преджизнь».
Детали этой обрядности сохранены в описании. «Отец не принуждал меня жениться и ни-
чего даже не говорил. Я сам сказал ему, что пойду смотреть девок. Он сказал: поди. Я поехал
недалеко от нас в деревню к двоюродному брату и с ним пошел на игрище. Сам не играл, а
сидел и смотрел. Тут зачали одну девку хвалить, она мне поглянулась. Это было в первый день
Рождества, а на другой мы с отцом и матерью поехали «сватом». Заехали к брату, взяли его и
потом в дом к невесте. Она ничего не знала и ее не было дома. Они были люди не бедные. Мы

143
с отцом и матерью остались на улице, брат зашел сперва один. Зашел и спросил: будете ли
отдавать девку? Они сказали: будем. Брат вышел и кликнул, мы и вошли в избу. Отец и брат
стали сватать девку, ценой сходиться. Я запросил 80 руб., а он (отец невесты) сталъ давать
45; я пятишник сбросил и он дал 55; я на 70, а он 65. Я за венчанье заложил еще 3 руб., попу за
полотно 20 аршин, попадье платок шитый 50 коп., и это на себя снядъ, Он и дал 70 рублей. Тут
пришла невеста и, ушла к пече (т.е. за занавеску, в кут).
Я стал требовать пить, она подала квасу братынь, Я не пил (уж не до квасу было), она
поднесла моему отцу и матери и ушла к пече. Тогда стали молиться Богу, т.е. мы с девкой стали
рядом. Ни какой молитвы мы не читали (я не знаю ни одной) (он хвастается своим позитивиз-
мом. – Н.И), потом стали молиться отцы, потом матери. После молитвы мы подучили задатку
пять или десять рублей, потом сели пить чай. Девка разливала чай у печи и подносила; потом
села со мной рядом» (Иваницкий Н. Сольчввычегоский крестьянин, его обстановка, жизнь и
деятельность // ЖС, Вып.I, год восьмой. СПб, 1898, С.57-58). Сватовство представлено глазами
жениха.
Со стороны дальнейшая обрядность характеризовалось так. «В это время жених снима-
ет у невесты с пальца перстень. После чаю сейчас же ужин; за ужином жених и невеста сидят
рядом; когда ужин кончен, гости уезжают домой.
Дня через три жених со всем домом едет к невесте на смотры. Сперва сидят, пьют чай,
ужинают, затем начинают играть. Певицы опевают невесту. За опеванье приезжие дают де-
нег – невесте серебра, а певицам меди. Во время ужина жених с невестой выходят из-за стола
играть «кругомъ» (хоровод), девки и ребята тоже пляшут. После ужина и игры едут домой.
Невеста провожает жениха на улицу, или проезжает с ним с четверть версты.
Дня через четыре жених снова едет к невесте отдавать «сдарье», т.е. подарки, как ей,
так и всей ее родне: отцу, братьям и хрёсному по ситцевой рубахе и штанам, матери рубаху со
становиной, шаль или полушалок, хрёсной – шаль.
Каждый раз, как жених едет к невесте, везет с собою гостинцы: конфеты, пряники, крен-
дели, которые и отдает ей, идет к ней к пече (т.е. за занавеску), тут сидят вдвоем и разговари-
вают.
В третий раз, собираясь к невесте, жених берет с собою одних домашних и едет с вестью
о том, что завтра будетъ девишник. Тут передает ей сдарье на сарафан или на рубаху и уезжа-
ет. На следующий день утром он берет всю свою родню, наряжается и едет к невесте. Пред-
варительно он назначает дружку, подвозскаго (товарища себе, обязанность которого резать
пироги и т.п .) . Когда жених вьезжает из дому, дружка спрашивает его приказа: «сворачивать
ли стречным?». Он обыкновенно отвечает: не сворачивать, и тогда поезд никому не дает даже
и полдороги. У ворот дома невесты происходит остановка, потому что дружка говорит «наго-
вор». Жениха встречают с братынью пива или квасу и с двумя «пирогами хлеба».
Жених входит в избу, раздевается и садится за стол, усаживаются и гости с его стороны,
а невесту в это время наряжают в голбце. Прислуживает ей сваха, приехавшая с женихом. Ког-
да невеста готова, ее выводят из голбца, и она становится у печи. Жених кладет дружке на та-
релку зеркальце, мыло, гребень, коты и чулки. Дружка передает все это невесте с наговорами.
Затем, невеста молится Богу, здоровается с жениховой родней и идет к столу. Жених берет ее
за руку и обводит вокруг стола. Перед тем как сесть, жених с невестой долго «перепираются»:
каждому хочется сесть первому, потому что кто сядет первый, тот будет потомъ «больши-
чать». При этом жених наблюдает, чтобы невеста, севши, не присела его казачину, т.е. надетую
на нем суконную оболочку с борами.
Перед женихом и невестой стоит на столе коврига с солоницей и белая булка. Отец не-
весты подносит водку. Жених и невеста выпиваютъ по пол-рюмке. Это зовется «обмыванием
губ». Тогда раскрывают столы, т. е. снимают прочь полотенца, которыми были закрыты куша-
нья, и все садятся за стол.
Кушанья за столом: пирог с рыбой, щи и студень. Передъ студнем все встают и читают
молитву «Отче наш». После этого можно и петь песни. Жених начинает раздавать подарки
своей родне, кроме домашних, которые получают подарки дома после «умыванья». Подарки
разносит невестин брат. Кого жених дарит, тому отец невесты подносит по стакану водки.
После этого сидят за столом еще часа два.

144
Глава 7. Свет веры, мелодии обрядов и праздников
«Отказом» на обеде считается сырое молоко в чашке, а в постный день ягоды. Жених
накрывает невесту шалью и ее уводят в голбец, наряжают к венцу. Когда она готова и вышла,
снова садятся за столъ и дружка говоритъ «наговоръ». Когда он кончил, все встают и молятся.
Жених и невеста выходят, а мать и отец невесты садятся на их место и сидят; посидев, встают.
Отец берет икону и благословляет жениха и невесту, затем, мать берет пшеничную булку и
благословляет ею. Невеста кланяется матери в поясъ, а жених «в груди». Булку невеста увозит
с собой, чтобы потом «не тоскнуть» об родном доме.
Поезд отправляется прямо в церковь. На первой лошади кто-нибудь, по назначению
жениха, везет икону, за ним следует жених с хрёснымъ-тысяцким, потом невеста со свахой,
потом родня. Дружка провожает поезд с полверсты и, после «наговора» возвращается. В цер-
кви сперва производится обыск, т.е . дьякон или пономарь записывают невесту в книгу. За-
тем следуетъ венчанье. Во время венчанья замечают (бабы): если у молодой венецъ «стем-
неет», это значит, что она «гуляла» в девках, а если у молодого, то он гулял, будучи парнем.
Также, когда приедут домой от венца, то у которого из молодых раньше погаснет венчальная
свечка, тот раньше и умрет. Из церкви едут в дом жениха, – теперь уже «молодого». Встреча-
ют дружка, отец и мать с хлебом и квасом. Молодой берет ковш, зачерпывает квасу, «вызды-
мает» руку с ковшом – первый раз невысоко, выливает квас в братынь, зачерпывает снова,
поднимает повыше, выливает, опять зачерпывает и в третий раз поднимает на длину руки и
выпивает квас. Входят в избу. Здесь отец и мать молодого благословляют мужа и жену – спер-
ва иконой, потом хлебом. Молодые кланяются сперва в пояс, потом в ноги. Садятся за стол,
но не едят, а ждут невестиной родни. Когда она приедет, ее встречают с вином и пивом. Это
зовется «почетники». Когда все усядутся, раскрывают столы. Отец и мать молодого подносят
молодым по стакану водки, тогда молодой разрешает подавать « по всем» водку, т.е . бабам и
мужикам.
Подают сперва пирог с рыбой, потом щи, потом студень. После студня тысяцкий читает
«Отче наш». Тогда молодой «скрывает», т. е. снимает платок с лица жены и сам подносит водку
ее родне. Затем едят разную рыбу, картошку на латкахъ, пироги сладкие и молоко.
Тысяцкий берет икону и идет с нею вперед на подклет, где приготовлена постель для
молодых; молодые следуют за ним. Тут они еще ужинают; подает им мать. К ужину молодой
приглашает тех из гостей, которые «любы», затем ложатся спать. Молодая разувает мужа, вы-
нимает серебро, положенное им заранее в сапог, и берет эти деньги себе.
На другое утро, часов в 8 или 9, дружка приходит будить молодых, и они идут пить чай
в избу. После чаю происходит обряд «умыванья». Умываются все, кто ездил за невестой с же-
нихом. Они кладут деньги «на умыванье» в тарелку, которую держит хрёсная. Сам молодой
кладет целковый. Деньги эти идут молодой. Затем молодой начинает дарить своих домаш-
них: мать рубахой, отцу, братьям и хрёсному дает по рубахе и штанам. После этого все садятся
обедать. Когда обед кончен, молодых снова ведутъ на подклеть, а в это время лишние гости
разъезжаются и перед отъездом приходят к молодым прощаться. Молодой угощает их вод-
кой. Когда гости разъедутся, молодые с оставшимися пьют чай, потом ужинают.
Женина родня живет обыкновенно в доме у молодого дня четыре. На пятый день моло-
дые едут со всей мужниной родней к жениным родителям «на блины». Тут молодые гостят
дня 4 – 5, вымоются в бане и возвращаются домой. Провожает их женин отец.
Дня через 3 – 4 женина родня едет к молодым на «кочен», пируют дня два и одаривают
молодых и их домашних. Через неделю молодые снова едут со всеми домашними к жениной
родне на сыр (прежде эти поездки «на блины», «на кочен», «на сыр» сопровождались, вероят-
но, известными обрядами, теперь же остались одни названия) гостят здесь дня 3 – 4, причем
молодой одариваетъ весь дом.
Женино приданое состоит из денег; иной отец дает скотом; ежели есть крепостная
земля, подписывает землей, а если мужчина идет в дом к девке, то отец девки подписывает
ему половину имущества. Если отца жениха или невесты нет в живых, то отца заменяет отец
крестный, а мать родную – крестная, или отца заменяют дядья или братья, а родную мать –
тетки или сестры замужие.
Свадьбы сирот или незаконнорожденных ничем не отличаются от обыкновенных сва-
деб; на свадьбах вдовьих тоже не бывает никаких отличий. Правило – никого ничем не ссу-

145
жать во время приготовлешй к свадьбе соблюдается, пока все не кончится» (Иваницкий Н.
Сольчввычегоский крестьянин, его обстановка, жизнь и деятельность // ЖС, Вып.I, год вось-
мой. СПб, 1898, С.58 – 62). Так, свадебный церемониал был расписан детально, по дням, по
участнкиам события. Их действия имели определенный смысл, часть из которых в XIX столе-
тии уже не сохранила изначальных объяснений.
Большие патриархальные семьи делились. Женатые сыновья выделялись на свои участ-
ки. Снова детальное описание семейных разделов помогает погрузиться в историческую по-
вседневность. «Раздел бывает или против воли отца или с его согласия. Причины раздела
весьма различны. Пословица говорит: «ноне делятся с отцом родным: охота говядину кро-
шить самим». Чаще всего разделы происходят из-за бабьих ссор. Если сын выходит из дому
против воли отца, то не имеет права ничего требовать, и суд ему ничего не присудит, если бы
он к нему и обратился. Отец может до трех раз «опродать» самовольно выделившагося сына,
т. е. продать данный ему дом, скот и все что угодно; суд это допускает, но за третьей продажей
власть его прекращается, и выделившийся становится совершенно свободным. Если выдел
происходит с согласия отца, то он благословляет сына иконой, и икона эта остается у сына.
Онъ говорит при этом: «Во имя Отца и Сына и св. Духа, поди с Богом». Когда происходит де-
леж, имущество оценивают сами. Если, например, корова плоха, то к ней «прикладывают»
овец пли чего другого. Части распределяются по жребию. Кидают рукавицу, сколько «паёй»
(паев), столько и рукавиц; в каждую рукавицу кладется что-нибудь – щепка, уголек и т. п ., как
условный знак. Непричастный дележу человек раскладывает эти рукавицы по грудам вещей,
назначенных к дележу.
Дома делятся по воле отца. Он отдает дом тому сыну, которому пожелает, а другой полу-
чает деньгами стоимость половины дома. Долги семейные делятся поровну между делящи-
мися, также подати и повинности. Приговор делается в обществе и посылается в волостное
правление для подписания.
Дочери, оставшаяся по смерти отца, никогда не делятся, это неслыханная вещь. Если
по смерти отца останутся сыновья с женами и они делятся, то жены не при чемъ – «дело не
ихнее», а если жены остаются одни, то делятся так же, как и мужчины, «только у них шуму
больше». Если у мужика жил его племянникъ, то при выделе онъ получает половину дома,
родные же сыновья мужика не причем: «племянник берет на своего покойного отца». Сестры
при братьях не наследуют. Братья не обязаны их содержать, но оне живут с братьями, эти их
и замуж выдают.
Если по смерти отца останутся одни дочери, то они наследуют все. Мать, если она жива,
наследует вместе с дочерьми. После умершего бездетным сына наследуют отец и мать. Если
жена умерла бездетною, то оставшееся после нее имущество отдается сестрам покойницы.
Выручка за мелкие заработки в праздничное время отдается отцу или тому, кто ведетъ хозяй-
ство. Если муж ушел на заработки, жена вправе требовать от него денег на уплату податей и
на жалованье казаку, но более ни гроша.
Казак никогда не бывает близок к дому и не живет въ семье. Это наемный работник
с лошадью, обязанность которого делать всю годовую работу. Ему платят 9 руб. с души; он
ест, пьет и ночует дома. Работник же живет в семье, ест и пьет вместе с прочими. Ему платят
25-30 руб. в год, за лето же (с Пасхи до Покрова) 15 – 16 рублей» (Иваницкий Н. Сольчввычего-
ский крестьянин, его обстановка, жизнь и деятельность // ЖС, Вып.I, год восьмой. – С Пб, 1898,
С.62 -63). Нормы обычного права органично вписявались в повседневную историю населения
северо-западного вятского пограничья.
«Антропологическое прочтение» повседневности выявляет и этновалеологические сю-
жеты. Народная медицина здесь включала «физиотерапевтическое лечение» – тепло печи,
баню, spa-процедуры, а также фитотерапию – использование лекарственных трав и т.п ., т.е.
находившееся в рамках традиции методы профилактики и борьбы с болезнями (Трушкова
И.Ю., Литвинец С. Г., Пугач Д. С ., Колосницына К. С ., Корякина Т. Е. Средства растительного про-
исхождения в народной медицине Вятского региона // Всероссийская научно-техническая
конференция «Наука–производство–технологии–экология. В 8 т. Т. 7. (ГФ): сб. материалов. –
Киров: ПОЛЕКС, 2007. – С . 119 –120; Трушкова И.Ю., Литвинец С. Г., Зубова Ю. О., Овчинникова
Е. В. Из истории вятской бани: влияние банных процедур на организм человека // Всероссий-

146
Глава 7. Свет веры, мелодии обрядов и праздников
ская научно-техническая конференция «Наука–производство–технологии–экология. В 8 т.
Т. 7. (ГФ): сб. материалов. – Киров: ПОЛЕКС, 2007. – С . 121 –122). Здоровье людей считалось
очень важным.
Не менее важным мыслилось и «самочувствие» природы. Поэтому широко были рас-
пространены и фенологические наблюдения. «Аще Рождество Христово в неделю, тогда зима
бывает с дождем, жатва суха, осень ведренна,земной плод потребен, овчам плодовито, пчелам
медоедо, льну недород, скотом язычно, малым детям тяжко и жутко» (АРГО, Разряд VII. Оп.1.
Д. 41. Л.10). Ордин Н. Пословицы, поговорки и приметы, употребляемые в Сольвычегодском
уезде.
Об этнопедагогике напоминает культура игрушек и игр. «Археологический» символ
детских подвижных занятий – обнаруженные в раскопах в исторической части пос. Лальск
игральные кости, выполненные из лодыжек овец (илл. 177). Этнографический пример – де-
ревянные лошадки кустарного производства, раскрашенные черной краской с добавлением
акцентов белым, желтым и красным цветом (илл. 206).
На примере доволно детально описанных игр в Сольвычегодском уезде можно предста-
вить их содержание в изучаемой местности. «В дер. Маркове и соседних с нею молодежь не
собирается на «вечеринки», «беседы» , «посиденки», как в других уездах губернии, – «к нам
не дошла еще эта мода», пояснил рассказчик. Исключение составляют лишь рождествеяше
праздники, именно первые три дня Рождества, Новый год и крещенье. Тут собираются в ка-
кой-нибудь избе и «играют», «ходят кругом», т. е. парни и девки берутся за руки, составляют
круг, ходят и поют, или же без пения вертятся под звуки гармонии. При этом женихи обыкно-
венно высматривают невест, т.е. намечают себе девушек, на которых потом и женятся.
Игры устраиваются не на средства того домохозяина иди хозяйки, которые дозволяют
собираться в своем дом играющим, а на сборные, посредством так называемой «братчины»
домохозяин сам собирает эту братчину, причем каждый парень и девка, желающие участво-
вать в играх, дают ему по пирогу и по 1 фунту муки на квас. Парни, кроме того, ежедневно
жертвуют по 1 коп.. на свечи. Игры начинаются обыкновенно после обеда, т. е. с 12 часов дня
и продолжаются до 7 – 8 часов вечера. Тут ужинают, причем девки садятся на лавки, а парни
на скамьи напротив. После ужина игры возобновляются и длятся до 2 – 3 часов утра. Если по-
сторонние парни, т.е. не участвуют в братчине, желают играть и ужинать, то платят хозяину
каждый по 5 копеек.
Маскирование и сами замаскированные особых названий не имеют, как в других ме-
стах (например, в Тотьме, маскированные, ходящие днем по улицам города, зовутся «кудеса-
ми»). Наряжаются только в первые три дня Рождества и ходят на игры по домам. Отдельные
лица чаще всего надевают на себя вывернутый наизнанку полушубок, а на лицо маску. Мас-
ки из папье-маше покупаются в Устюге. Но устраивается и следующая игра. Один парень за-
маскировывается лошадью, так именно: на голову, прежде всего, кладется прялка, причем
лопасть ложится вдоль по спине, а копыл приходится на затылок и на темя и торчит надо
лбом вперед, что придает голове некоторое подобие лошадиной. Лопасть прялки на спине
скрыта вывернутым н изнанку полушубком, копыл же лежит на голове открыто. На шею
надевается хомут (настоящий) так, что он приходится поверх полушубка и лопасти прялки;
на лице страшная маска. Поверх всего на голову накидывается узда, а на спину шлея. Этотъ
человек составляет собственно переднюю половину лошади. В некотором расстоянии от
него за спиной становится другой человек, тоже закутанный в вывернутый полушубок и в
маске, но без всяких других принадлежностей. На которое-нибудь плечо переднего и задне-
го человека кладется палка, которая их, так сказать, соединяетъ. На палку садится верхомъ
третий парень, замаскированный старухой – въ сарафане и платке, со старушечьей маской
на лице. Наконец, впереди коня идет четвертый человек, все тело которого завернуто в два
сшитыхъ вместе полушубка мехом вверх, маски же на нем две – одна на лице, другая на за-
тылке.
Вся эта группа, т.е. «янус», лошадь (из двух человек) и амазонка вступают в избу, где
происходит игра, и амазонке подают в руку зажженую свечу, с которой она и едет по избе, здо-
ровается с хозяевами, пугает девок, и затем начинает плясать. Пляшут, собственно, лошадь,
т.е. два человека, ее составляющее, и вожак, старуха же остается на своем месте, т.е . верхом

147
на палке, причем, конечно, с большим трудом сохраняет равновесие. Затем, все идут опять
к хозяевам и спрашивают: «Пригласите ли завтра потанцевать с вами?». Хозяева отвечают:
«Милости просим, приходите».
В эти же три дня Рождества носят по игрищам «чучелу». Чучела делается так. Берут
бревно вершков пят в диаметре и три аршина длиной и вырубают из него подобие челове-
ка,... но без рукъ (руки делаются потом из одежды), ступни же вырубаются отдельно и вдал-
бливаются в ноги. Лицо раскрашивается красками, причем ему придается по возможности
страшное выражение. На ноги надевают катаники, на тело сарафан, а на шею кофту. Из ру-
кавовъ кофты делают руки. На затылок чучелы приколачивают распущенный лошадиный
хвост (хвост этотъ заранее еще летом отрезывают у какой-нибудь чужой забеглой лошади,
выбирая такой, который подлиннее и покрасивее). На голову надевается бабья «морхатка»,
состоящая из околыша, завязываемого назади ленточками и пришитого к краям его колпач-
ка, выдающегося впереди пузырем и спускающагося постепенно к затылку, под лентами же
привешивают колокольчик с веревочкой у языка; в этот колокольчик потом и звонят. Внеся
чучелу в избу, ее ставят в передний угол на пол. Девки до того боятся чучелы, что зачастую
все убегают из избы. Чучелу сберегают до следующего года, иногда и дольше (Иваницкий Н.
Сольчввычегоский крестьянин, его обстановка, жизнь и деятельность // ЖС, Вып.I, год вось-
мой. – С Пб, 1898, С.63-67). «Вечорки» девушек в городах иногда сравниваются с «посиделка-
ми» в сельской местности. Археологические находки в городах пряслиц интерпретируются
как свидетельства собраний женщин и девушек, чтоб попрясть вместе (Рабинович М.Г. Очер-
ки этнографии русского феодального города. – М: «Наука», 1978. – С.207).
Летом, когда на заливные дуга собираются из окрестных деревень девки для сбора ди-
кого чесноку (они зовутся «чесноковками»), то парни, чтобы попугать их, вытаскивают чуче-
лу, кладут ее на телегу и везут на луг. Девки, увидав ее, разбегаются.
Зимою же устраиваются ледяные горы на реке или где-нибудь на озере. Гора делается
так: в лед вдалбливаются и примораживаются к нему четыре столба, аршина по 4 высоты,
так, что приходятся в углах квадрата. Столбы эти скреплены по два брусьями, входящими в
выемки на вершине столба; на эти столбы и брусья кладется помост, или просто дверь. Таким
образом, получается вышка. С одной стороны на вышку ведет лестница с перилами, которые
продолжаются до другой стороны площадки, а с противоположной спускаются наклонно три
толстых жерди, подпертые посредине столбиками. На эти жерди укладываются льдины и по-
ливаются водой, а по краям их примораживаются сверху жерди, служащие для того, чтобы
санки, скатывавшиеся по горе, не слетали въ сторону...
Другого рода катушка устраивается проще, но скатывание по ней представляетъ ди-
кую и опасную забаву. Именно, к краю крутого берега озера или реки приставляются две не
толстых жерди, которые наклонно и параллельно друг другу спускаются на лед; жерди эти
поливаются водой и катушка готова. Двое парней становятся на жерди лицом друг к другу и
скатываются вниз... По замечанию разсказчика, на такого рода катушках люди нередко лома-
ют себе ноги, и тут же приведен пример, что одна девка, скатываясь стоя, сорвалась, сломала
ceбе ногу и, по излечении, осталась на всю жизнь хромой, из-за чего и не вышла замуж, так
как девицы с физическими недостатками (хромые, кривые, косые) никогда не находятъ себе
женихов. По этим же двум жердям скатываются и на бороне. Борона кладется на шесты вверх
зубьями, посредине усаживаются девки, парни становятся по краям, размещая ноги между
зубьями бороны, всего человек до 8-ми, даже до 10-ти и скатываются вниз.
В шаровое заговенье (т.е. перед Петровым постом) катают яйца. Яйца предварительно
окрашивают в луковых перьях, сандале или фуксине, и перед какой-нибудь избой поперек
улицы кладут яйца на землю по прямой линии в расстоянии четвертей трех одно от другого.
Саженях в пятидесяти от яиц кладется поперек дороги жердь, у которой становятся играю-
щие и один из них берет в руки мяч. Мяч этот скатывается из овечьей шерсти, весом фунта
три. Если мяч, будучи брошен по направлению к линии яиц, попал в которое-нибудь из них,
это яйцо становится собственностью выбившаго его, и он имеет право катить мяч вторично.
Если мяч проскочит, не задев ни одного яйца, его берет и бросает другой и т. д. (Иваницкий Н.
Сольчввычегоский крестьянин, его обстановка, жизнь и деятельность // ЖС, Вып.I, год вось-
мой. – С Пб, 1898, С. 67). Подобные игры тренировали в детях и подростках ловкость, выносли-

148
Глава 7. Свет веры, мелодии обрядов и праздников
вость, внимание. Архаическая их функия заключалась в повторении стилизованных дейст-
вий определнных календарных обрядов.
Свое значение в этнопедагогике и воспроизводстве традиций имели и игры. «Игра в
бабочки» (т.е . «бабки», «костыги»). Ставят на землю попарно столько пар бабочек, сколько
играющих, т. е . всякий ставит свою пару. Эта линия бабочек зовется «коном». Перед начало-
мъ игры каждый кидаетъ передъ собою на землю одну бабочку. Если она упадет на плоскую
сторону, это зовется «клочка», если на выпуклую – «жок», если на вогнутую – «ни
́
ка». Первые
бьют «клочки», вторые – «жоки», третьи – «ники». Чья «клочка» упала всех дальше от «кону»,
тот бьет первый. Та «бабочка», которой бьют, зовется «биток»; она побольше других и иногда
наливается свинцом. Если бросивший «биток» выбил из линии или просто уронил одну пару
или сколько бы ни было «бабочек», берут их себе. Затем бьет другой и т.д ., пока не выбьют
всех. Этим партия кончается.
«Колобки». Разница этой игры от предыдущей в том лишь, что вместо «битка» здесь
употребляется железная плитка плоская, овальной формы, вершка 2– 3 величиной, имеющая
видъ колобка.
«Плитки». Та же игра, только вместо колобка бьют деревянной дощечкой, длиною с чет-
верть, имеющей тоже овальную форму.
«Рюхи». На ровном месте на улице чертят палкой два квадрата в разстоянии саженей
50 один от другого. Пространство внутри этих квадратов зовется «городом». «Рюхи» – сос-
новые цилиндрические обрубки укладываются по четыре штуки в каждомъ городе ... Затем,
двое из играющих берут в руки палку и начинают меряться или «гадать», т.е ., держа палку
вертикально, обхватывают ее рукою попеременно. Чья рука окажется наверху последнею, тот
становится «маткой». С целью выровнять игроков, т.е., чтобы в одной партии не оказался пе-
ревес в хороших игроках, распределяют их по жребию. Каждый берет в одну руку щепку, а в
другую травку, подходит к «матке» и спрашивает: «матка, матка, щепка или травка?». «Матка»
называет то или другое, и, смотря по тому, что оказалось в правой руке – щепка иди травка,
игрок отходит к той или другой партии. Когда, таким образом, партии образовались, игру на-
чинает тот, кто желает (количество бросаемых однимъ игроком палок зависит от уговора) и
кидает палку от передней черты своего города. Если онъ вышибет из границ неприятельско-
го «города» хоть одну «рюху», следующий кидает свою палку уже не от черты «города», а от
черты, проведенной на земле между «городами» в одинаковом расстоянии от того и другого
(25 саж.).
Кидают до тех пор, пока не прокидают от всех палок, каждый играющий по разу. Если
«рюхи» не вышиблены, т.е. осталась хотя бы одна, начинает кидать палки другая «партия»,
и та пария выигрывает, которая первая вышибет из неприятельского «города» все «рюхи».
Если которая-нибудь пария со второго раза вышибла все «рюхи», например тремя палками,
то второй партии разрешается кончать игру только тремя палками. Если этими тремя палка-
ми она «рюх» не вышибетъ, то «возит» своих противников, т.е . отдельные игроки носят их на
спине от города.
«Попы». Такая же игра, разница в том лишь, что «рюхи» ставятся «стоймя» – четыре по
углам и две в середине города на некотором разстоянии одна от другой (Иваницкий Н. Соль-
чввычегоский крестьянин, его обстановка, жизнь и деятельность // ЖС, Вып.I, год восьмой. –
СПб, 1898, С.67 -68). Были еще игры «в цари», «юла», «корова» и «ёрга».
Восприятие жизни и правила поведения в обществе выявляются из пословиц и погово-
рок.
1. Своя рука не сдрожит.
2. Ворона с места, сокол на место.
3. У всякаго старца по ставцу.
4. Бурлацкое горло все прометёт.
5. У долга долог век.
6. Уж не то мое Танькино сердце, чтобы сарафана не пропить.
7. «Что ты, Танька, весела?» – «В рукавицу настяла».
8. Устанет, так перестанет.
9. Устюгъ Великой – народ в нем дикой.

149
10. Хлеб-соль – заёмное дело.
11 Паны пиво выпили, а хозяев выбили.
12. Пар костей не ломит, а вошка тепло любит.
13. Пей-ка воду: небольшого роду.
14. Чужой дурак – смех, а свой – стыд.
15. Богат, да не Богу брат.
16. Девка не кошка, не выкинешь из окошка.
17. Как ни плыть, а у дна быть.
18. Кто курит табачок, у того и праздничек.
19. Табак да баба – одна забава.
20. На чужую кучу неча глаза пучить.
21. Не ходи в лес, коли зайца боишься.
22. Ношамое носится, держамое держится.
23. Одной рукой и узла не завяжешь.
24. Работой не прокормишься, был бы хлеб.
25. Сапог лаптю не дружка.
26. Привыкла жопа пердеть – трудно терпеть.
27. Прежде за «спасибо» мужик три года работал.
28. Поел бы репки, да зубы редки.
29. Пошла кишка по мешкам.
30. Вороне где ни летать, везде говно клевать.
31. Потеха делу не помеха.
32. Запутался, как курица в отрепях.
33. Потопаешь, так и полопаешь.
34. Много милых, да мало добрых.
35. Пошел кормиться, так некуда торопиться.
36. Считай на мне, а получай на пне.
37. Тугонек я тебе, орешек, дался.
38. Сыт покуда: съел полпуда, стало семь фунтов, после съем.
39. Поверь бабе – дураком и будешь.
40. Поверь кошке мясо стерегчи!
41. Рыбы не хочу, и жопы не мочу.
42. Посердишься – недалёко свернешься (т.е. тут же будешь).
43. Пьем, попьемъ, за другимъ пошлемъ.
44. Пьем, попьем, где мы денежки берем?
45. Рядись – не торопись, работай – но ленись (рядись – поряжайся в работу).
46. Расчитаюсь – на том свете угольем.
47. Пьян так богат, проспишься, так нищий.
48. Пилось-бы да елось, да работушка на ум не шла.
49. Мне уж дом-от козой кажется (т.е. надоел).
50. Яр, да локтя не окусишь.
51. Горшок чугуну не товарищ.
52. Из говна козульки не сделаешь (т.е . из худого материала не сделаешь хорошей вещи).
53. Ложку не довез, а рот открываешь.
54. Плохо жить с одного конца.
55. Хлопай рукавичям, недалеко до Комаричи (говорят «сплавные» paбочие, возвраща-
ясь осенью домой из Архангельска. Комарица – селение на Двине).
56. Туровечкая Богомать, помоги якорь достать (просят двинские судо-рабочие. Ту-
ровец – селение на Двине) (Иваницкий Н. Сольчввычегоский крестьянин, его обстановка,
жизнь и деятельность // ЖС, Вып.I, год восьмой. – СПб, 1898. – С.1 -74 – С.73 –74). В приве-
денных пословицах и поговорках отражены нормы поведения, отношение к недостаткам,
бытовавшие в региональном сообществе. Показательны и некоторые восприятия городов –
Комарицы, Торовца. Разумеется, центром в этом крае был г. Великий Устюг. «Великий город
Устюг льзя назвать славным. Он над Солью и над Лальском, и над Тотьмой главный» (АРГО.

150
Глава 7. Свет веры, мелодии обрядов и праздников
Разряд VII. Оп.1. Д . 46). Ордин Н. Разные песни и стихи, употребляемые в Сольвычегодском
уезде.
Кроме определения окружающего пространства в мировосприятии населения свое
место отводилось и человеку. Через поведение, речь проявлялись особенности ментально-
сти местных жителей. В целом женщины и мужчины в Восточном Поморье считались «го-
рячими». Женщин называли «немножко командиршами». Показателен разговор пожилых
женщин. Первая – родом из северо-западного вятского пограничья, а вторая – приезжая, из
Поволжья. «Мой муж – командир!» – «Ну и что?» – « А я – жена командира». – «Ну и что?» –
«А жена командира – и над командиром командир!» (ВЭАА. Ф.1 . Оп.1 Д. 1 . Л.9). Когда муж зани-
мался охотничьим промыслом, каботажной торговлей, то многие, практически – все, заботы
по дому, по хозяйству были на жене. Именно поэтому поморские женщины были достаточно
самостоятельны и ответственны. Понятно, что у мужчин был также сильный характер; толь-
ко с таким характером можно было выдержать плавание по северным реках и морям, вплоть
до Америки.
Весьма показательны в понимании местной ментальности диалектные слова. Напри-
мер: «ла
́
дно» означает «хорошо», а «лихо» – «больно» (Два старинных областных словаря XVIII
столетия. Сообщение П.К . Симони // ЖС, Вып.1, год 8. – С Пб, 1898, С.445). Известен «лад» Рус-
ского Севера, т.е . «гармония», «состояние нормы/благополучия», «положительный резуль-
тат». Отсуюда и «ладно», т.е . связанное, оцененное в соответствии с «ладом».
Еще один диалектизм – «кливи
́
ть» – «пугать, доводить до слез дитя», а «край не жи-
тье» – «худое житье» (Местные слова и выражения, употребляемые между простым народом
в различных уездах Вологодской губернии. Ч .I // ВолГВ, 1839, No 19, С. 146). Сходное слово в
местных говорах «разгузда
́
ться» – «перебить» сон, т.е . «проснуться среди ночи и не мочь сно-
ва заснуть».
«Баси
́
ться» в местном понимании – «наряжаться», «одеваться щеголевато», а «баско
́
й»–
«пригожий, хороший, нарядный, красивый, щеголеватый, относительно к одежде» (Местные
слова и выражения, употребляемые между простым народом в различных уездах Вологод-
ской губернии. Ч .II // ВолГВ, 1839, No 22. С .109). Еще один пример: «больно» – это «обидно,
досадно, прискорбно» (Местные слова и выражения, употребляемые между простым народом
в различных уездах Вологодской губернии. Ч .II// ВолГВ, 1839, No 22, С.110). Получается, что
физические ощущения были связаны с духовными. С этой связи небезынтересны сравнения:
«мерзко» – «мёрзко», «стыдно» – «студно». В соотношении этих физических и духовных ощу-
щений может скрываться архаика, этапы формирования картины мира.
О моментах восприятия пространства и времени свидетельствуют и такие штрихи. «То-
болка – опарной пирог с крупою, либо с яйцами», «токото» – «сейчас, недавно был» (Местные
слова и выражения, употребляемые между простым народом в различных уездах Вологод-
ской губернии. Ч.I // ВолГВ, 1839, No 46, С.336).
Оригинальным явлением выступает местная манера называть людей и города. «Ма
́
ти»,
«до
́
чи», «парни
́
шко», «сыни
́
шко», «де
́
дко» – даже когда говорят про них с кем-то, то употре-
бляют эти формы, словно в старинном, звательном падеже.
Похожие определения встречаются и у городов. Типичный пример – «Тобольско» вместо
«Тобольск» (АРГО, Разряд VII. Оп.1 Д.46). Сходным образом именуют Лальск и Архангельск –
«Лальско», «Архангельско» (ВЭАА. Ф.1. Оп.1 . Д.1. Л.4). Такое явление можно объяснить тем, что
названия городов среднего рода – некая старинная форма, не поздняя, в мужском роде, и не
наиболее ранняя в женском роде, а не оформившиеся с выбором между мужским и женским,
т.е. в среднем роде. Они фиксировались в стадии зарождения города, когда он в чем-то стал
отделяться в сознании от названия территории его нахождения. Другое объяснение – подоб-
но обозначению людей в форме звательного падежа.
Семантика слов из местных говоров подчеркивает черты ментальности местного насе-
ления. Диалектные слова выступают как некие термины из понимания повседневности, бы-
тия восточно-поморского населения.
В общем и целом, религиозная модель включала православие и народные верования.
В традиционном календаре достаточно полно сохранился зимний цикл обрядов. Семейные
отношения выявляли идентичность с другими регионами Русского Севера. Народные знания

151
состояли из ценных, рациональных сведений и правил – обычного права, этновалеологии,
этнопедагогики. Восприятие человека и его окружения, взаимоотношения в разного масшта-
ба коллективах, ментальность реконструируются по диалектизмам, фрагментам разговоров,
пословицам и поговоркам.
Религия, календарная обрядность, семейные отношения, комплекс рациональных зна-
ний, ментальность отражаются в археологическом и этнографическом материалах не сба-
лансировано. «Археология» представлена единичными, уникальными находками, она прев-
ращается в предметы-символы духовной культуры, в то время как «этнография» заполняет
практически все исследовательское поле в деле изучения духовности населения рассматри-
ваемой территории. Уникальные письменные свидетельства XVI – XVIII вв. вносят свой вклад
в источниковую базу изучения малых поморских городов. Позднее их заменят газетные и
другие публикации XIX – нач. XX вв. Но это будет уже другая история.

152
Заключение
Заключение
В современном мире актуализируется потребность нового осмысления роли малых
городов, их исторических округ в контексте глобальных и региональных процессов. Особое
внимание обращается к моделям созидания в таких центрах, источникам пассионарности, ее
воспроизведения и пролонгации.
Новый ракурс в таких научных изысканиях может быть найден благодаря применению
источников из разных наук и комплекса их методов. В данном случае речь идет о «содруже-
стве» археологии и этнографии. В силу традиционных связей этих обеих «экспедиционных
историй» с точными и естественными науками уместным представляется вывести и это со-
дружество на новый уровень взаимодействия при изучении истории и этнокультуры в рос-
сийских регионах.
Этноархеология как содержание и как метод исследования позволяет четче реконстру-
ировать этнокультурные процессы и в таком локусе, как северо-западное вятское пограни-
чье, Лальск и его культурную округу, входящие в восточное Поморье и Русский Север.
Определенным образом формировался в таком крае культурный ландшафт с прото-го-
родским и городским центром – Лальским погостом/посадом /городом/ далее – поселком.
Локализации этих видов мини-агломерации соотносятся друг с другом, появляется общий
центр – ныне историческая часть пос. Лальск Лузского района Кировской области. Выявля-
ется некоторая «волатильность» границ периодов формирования «культурного ландшафта»:
Ботище – погост, посад – город, заштатные город. Примерные границы, сосуществование, су-
ществование как ресурс, субстрат от прошлого, вечность дат, «археология переходит в этно-
графию», повседневную историю – вот что типично для исторического развития локальной
модели этнокультуры с малым городом в центре.
Во время апогея в своей истории – в XVII – XVIII вв. – Лальск цивилизационно вырвался
вперед благодаря торговле, товарным отношениям. Торговля развилась не просто в западном
и восточном, северном и южном направлениях, а доходящие в своих границах до Архангель-
ска и Китая, Зырянского края и Вятки. Налоги и прибыли от торговли позволили возвести
уникальные храмы, повысить уровень благосостояния местного населения в сравнении с
обычной крестьянской культурой.
Археологические источники позволяют изучать предысторию местной модели тради-
ционной культуры, обычно исследуемую средствами этнографии. Показательным является и
наследие письменных документов XVI – XVIII вв., сохранившихся в том числе и благодаря при-
вычке торгового сообщества записывать важные сведения из своей хозяйственной и иной
повседневности.
Как известно, наиболее массовым археологическим материалом считается керамика –
«царица археологической статистики». При раскопках в исторической части пос. Лальск вы-
является несколько групп глиняной посуды – обычная темная (местного изготовления), чер-
но-лощенная (привезенная из Устюга (?), сделанная устюжскими мастерами здесь, при стро-
ительстве и декоре изразцами местных храмов (?), привозная (гжельская майолика, чайная
среднеазиатская и китайская посуда, керамические бутылки от рижского бальзама).
Глиняная посуда местной выработки использовалась широко, для приготовления раз-
ных видов пищи, хранения продуктов. В ходе экспедиции 2002 г. выявлен процесс изготов-
ления глиняной посуды полу-ручным способом, архаичным методом «налепа». Фрагменты и
развалы местной керамики, обнаруженные в раскопах, имеют достаточно четкие аналогии с
местной «этнографической» посудой. В этом видится не только «опаздывание технологий»,
но и длительное, традиционное существование практически до деталей выверенных прие-
мов изготовления тех или иных вещей.
К довольно массовым находкам при раскопках в Лальске относятся и фрагменты из-
разцов. Они различаются по времени бытования, размерам, формам, цветовым сочетаниям

153
сюжетов, использованию. Наиболее распространенными были так называемые рельефные
полихромные изразцы с «фряжскими», «ренессансными» рисунками – «птицами», «вазами»,
растительно-геометрическими композициями. Бытовали и «кяхли» / «кафли», плоские плит-
ки с бело-синими рисунками. Использовались ценинные плитки в экстерьере храмов, интерь-
ере храмов и домах зажиточных людей (как декор печей, каминов).
В бытовании изразцов Лальске также выявлено некоторое «отставание». Так проявля-
ется упомянутое выше некоторое замедление исторических процессов в провинциальных
локусах, приверженность традиционному быту, постепенное освоение инноваций, идущих из
Центра.
Производственные технологии, связанные с немассовыми археологическими находка-
ми, позволяют воссоздать хозяйственную жизнь и деятельность городского образования с
XVI по XVIII вв. определенным образом. Оказывается, что присущие этноэкономике состав-
ляющие, такие, как земледелие и скотоводство, выявляются чуть ли не фрагментарно. Сво-
еобразно реконструируются местные ремесла и промыслы. Торговля фиксируется по сохра-
нившимся от тех времен дорогам, дорожным сундукам, находкам монет, письменным свиде-
тельствам. Анализ производственных технологий через «этноархеологические очки» выяв-
ляет комбинаторику видов сырья и их сочетаний есть залог разнообразия производственных
технологий крестьянства в регионе.
Такая постановка вопроса объясняет, почему в каждую следующую «формационную»
эпоху переходят «старые» виды сырья; в частности, почему население лесной зоны жило
вплоть до XIX века в так называемом «деревянном» веке. Применительно к северному вят-
скому пограничью, в том числе – и к округе города Лальска, по видам сырья выделяются сле-
дующие производственные технологии – обработка глин, дерева, металла, кож , кости и неко-
торые другие.
Этноархеологический подход к изучению вещественных свидетельств «трудов правед-
ных» показывают, как складывалась и существовала «крестьянская цивилизация», обеспе-
чивалась длительность существования традиционной культуры в регионе, в том числе – по-
вседневности, связанной с внутренним обустройством города, жилья, быта.
«Вещный мир» горожанина и жителя округи выявляет штрихи в картине их повседнев-
ной жизни, хозяйственных занятий, торговли, традиций сельского и волостного мира. Еди-
ничные и уникальные археологические предметы, этнографические сведения и, что является
местной особенностью, сохранившиеся письменные источники с описаниями сюжетов XVI –
XVIII вв. обозначают этнокультурную историю торгового городка на Русском Севере / в вос-
точном Поморье. Определенным образом оформляется застройка такого поселения, усадьбы,
обстановка дома.
Этнографические источники играют существенную роль в изучении народной оде-
жды – в местных диалектах «оболочки». Отмечаются общие и особенные предметы, входя-
щие в местный традиционный костюм, а также типичные приемы декорирования местной
одежды. Сказки, предания, восприятие мира при рукоделиях передавались последующим по-
колениям.
Религиозная модель включала православие и народные верования. Достаточно полно
сохранялся зимний цикл традиционного календаря. Семейные отношения выявляли иден-
тичность с другими регионами Русского Севера. Народные знания состояли из ценных, раци-
ональных сведений и правил – обычного права, этновалеологии, этнопедагогики. Элементы
картины мира, ментальность реконструируется по диалектным словам, пословицам и пого-
воркам.
Духовные отношения отражаются в археологическом и этнографическом материалах не
сбалансировано. «Археология» представлена единичными, уникальными находками, а «этно-
графия» заполняет практически все исследовательское поле в деле изучения религии, обря-
дов и обычаев в местном сообществе. Уникальные письменные свидетельства XVI – XVIII вв.
и здесь вносят свой вклад в источниковую базу, в изучение духовности населения малых по-
морских городов.
В целом, для исторических городов северного вятского пограничья до сих пор не пол-
ностью разработаны положения и особенности закрытых комплексов в культурном слое их

154
Заключение
исторической части. Трудности датировок объясняются еще и размытостью дат из-за дли-
тельного нахождения на одном и том же месте исторических объектов в городе; не всегда со
сменой века менялись и места. Но главная проблема, связанная с хронологией, это так назы-
ваемая проблема «опаздывания» дат.
Длительное существование традиционной культуры в регионе влияет на то, как впи-
сывается Лальск и ему подобные города в историю Поморья, Русского Севера. Специфика
провинциальных городов в рассматриваемой территории заключается отчасти и в том, что
деревенская культура длительное время довлела над городской. Поэтому археологическое
изучение города должно подкрепляться «этнографическими» сюжетами. Аскетичность тра-
диционного быта на Русском Севере, его обращенность на вписанность в природу, а не на ее
радикальное преобразование вполне могут объяснять наличие архаики в поздних напласто-
ваниях культурного слоя.
Использование при исследовании этнокультуры таких местностей приемов этноархео-
логии способствует выявлению новых ракурсов в истории и культуре рассматриваемых объ-
ектов, четкому выявлению динамики, определению перспектив их развития и роли в услови-
ях глобализации и в постиндустриальном времени.
Не только «археология передает эстафету этнографии». «Этнография становится архе-
ологией» – дома нижними этажами врастают в землю, из-за насыпей новых дорог уходят в
землю и другие малые архитектурные формы, заборы деревянные мостовые, бытовавшие в
рассматриваемой местности практически весь XX век. Этнография проявляется в современ-
ности через духовность человека. Новые виды информации могут считываться с археологи-
ческих находок – «нано»-способами, инженерными приборами.
Духовность усложняется, именуемая «высокими материями», она образует «нано-уров-
ни» человеческой души, заполняет их. Это дает надежду на их прочное сохранение там, вос-
произведение этнокультурных ценностей потомками.
Мода на междисплинарные исследования в трех важных сферах – гуманитарной, есте-
ственнонаучной и точной – позволяет исследовать региональные модели этнокультур с вы-
явлением новых, важных деталей, с определением микро-тенденций в динамике этих этно-
культур. Примеры технической обработки регионального археологического материала име-
ют свои перспективы по сравнительно-хронологическим и сравнительно-территориальным
параметрам и т.п . Возможно, они будут развиваться в рамках новой субдициплины.
Коловращения, метаморфозы, прочая сказочная волатильность содержания этноархео-
логических исследований вводятся в учебный и научный процесс студенчества, в чем переда-
ется пассионарность молодым исследователям от предыдущих научных поколений, эстафета
научного поиска в отечественной гуманитаристике, естествознании и точных науках.
...Когда-то лальские купцы доходили с торговыми караванами до Китая, Аляски. По мен-
тальности жители Лальска – такие же, как устюжане Семен Дежнев и Ерофей Хабаров. Эти пас-
сионарии торговали «мягкой рухлядью» и другими товарами со всем севером Евразийского
континента. Таможенных сборов и торговых прибылей хватало на богатое убранство церквей
Лальска, бытовые и архитектурные диковинки, в которых удивительно сочетались русские
традиции и новации, рожденные природной сметкой, энергетикой населения «русской глу-
бинки» / уникального центра культуры. Здешняя духовность связывалась с деятельностью
монастырей, с убранством храмов, местными праздниками и обрядами. Все это внесло весо-
мый вклад в развитие и Русского Севера, и Российского государства в целом.
Старинный город восточного Поморья Лальск – «энергетическое» место; его прошлое
и современный багаж научных исследований народной культуры позволяют развивать твор-
ческие индустрии для возрождения, нового прочтения культурного, а вслед за ним, возмож-
но, – и экономического развития данного «центра силы». Приобщение к этой «энергетике»
посредством изучения и грамотного современного использования пусть позволит укрепить-
ся современным поколениям посредством воспроизводства традиционных российских цен-
ностей, а также передать эту «силу» в общество будущего.

155
Список использованных источников
Опубликованные
Словари и сборники
Иллюстрированный словарь Ф.А . Брокгауза и И.А . Ефрона. Т.11. – П . – М: Форум. Эксмо,
2007. – 256 С.;
Сборник материалов для истории города Лальска Вологодской губернии. Том первый
с 1570 по 1800 год. Составил Лальский городской староста Иван Пономарев.
–
г. В. – Устюг,
1897. – 260 С.;
Историческое описание российской коммерции при всех портах и границах от древней-
ших времен до ныне настоящего. Т. VI, Кн.IV. – М., 1786. – 632 С.;
Вятский фольклор. Народный календарь. – Котельнич, 1995. – 1 68 С.
Таможенные и переписные книги
Таможенные книги Великого Устюга середины XVIII века. Сост. Г.Н. Чебыкина, М.С . Чер-
касова. – Вологда: Древности Севера, 2012. – 432 С .;
Переписные книги Великого Устюга начала XVIII века. Исследования и тексты. Сост.
И.В. Пугач, М.С . Черкасова. – Вологда: Древности Севера, 2015. – 352 С.
Каталоги
«И львы, и птицы, и цветы... « Народная роспись: альбом-каталог из коллекции Киров-
ского областного краеведческого музея. Сост. и автор текста В.А . Любимов.– Киров: «О-крат-
кое», 2011. – 160 С .;
Великий Устюг: путеводитель по коллекциям народного и декоративно-прикладного
искусства. Изд., сост. С .В.Мизурич. – М: «Три квадрата», 2013. – 17 6 С .;
Узорочье Русского Севера: каталог предметов декоративно-прикладного искусства из
фондов Лальского историко-краеведческого музея. Сост. И .Ю. Трушкова, Т.Н. Облецова. – Ки-
ров: «Аверс», 2022. – 5 0С.
Периодическая печать
Живая старина
Иваницкий Н. Сольчввычегоский крестьянин, его обстановка, жизнь и деятельность //
ЖС, Вып.I, год восьмой. СПб, 1898, С. 1-74;
Два старинных областных словаря XVIII столетия. Сообщение П.К . Симони // ЖС, Вып.1,
год8. – СПб,1898. – С.443 –452;
Вологодские губернские ведомости.
Местные слова и выражения, употребляемые между простым народом в различных уе-
здах Вологодской губернии. Ч .I // ВолГВ, 1839, No 19. С .145-147;
Местные слова и выражения, употребляемые между простым народом в различных уе-
здах Вологодской губернии. Ч .II // ВолГВ, 1839, No 22. С .109-110;
Местные слова и выражения, употребляемые между простым народом в различных уе-
здах Вологодской губернии. Ч .I// ВолГВ, 1839, No 46. С .333 -337;
Одежда русских торговых гостей XVII века // ВолГВ, 1851 No4, часть неоф., С. 2-3;
Суворов П. Несколько старинных русских слов и выражений // ВолГВ,ч. неоф., 1860,
No19, с. 146-148;

156
Список использованных источников
Вологодские епархиальные ведомости
Пономарёв И. С . Хождение с вертепом // Вологодские Епархиальные ведомости. – 19 09. –
С. 583-586;
Памятные книжки Вологодской губернии
Попов Вл. О распределении цен на разные жизненные припасы по Вологодской губер-
нии // Памятная книжка Вологодской губернии на 1862 и 1863 гг. Вып.1. – Вологда, 1863. –
С.73 – 159;
Записки Северо-Двинского общества
В.П .Ш . Крестьянские свадьбы в дореволюционное время около гор. Сольвычегодска
// Записки Северо-Двинского Общества изучения местного края. Вып.V . – г. Великий Устюг,
1928. – С .1-14.
Прочие
Перечень памятников археологии Кировской области, составленный в 1992г. Киров-
ским областным отделением Всероссийского общества охраны памятников истории и куль-
туры и по данным сектора археологии Кировского областного краеведческого музея. – Киров,
1992. – машинопись;
Министерство культуры РСФСР. Проектный Институт по реставрации памятников исто-
рии и культуры «Спецпроектреставрация». Памятник народной жилой архитектуры нач. XIX
в. курная изба из д. М. Заборье (Лузский р-н): научно-проектная документация. Раздел: Ком-
плексные научные исследования. Архитектурно-археологические обмеры. Том III. Книга 1. –
Москва, 1981. – 4 С.;
Свидетельство о государственной регистрации базы данных No 2013620674 «Банк дан-
ных о коллекциях археолого-этнографической экспедиции». Авторы: Грачев С.П ., Трушкова
И.Ю., Флаксман А.Л., Сергеев Д.Г., Микрюков П.В., Попова Ю.В., Дрягина Т.Ю. 2013 г.
Неопубликованные
Архивные
Российский государственный архив древних актов (РГАДА), г. Москва
Ф.137 – «Боярские и городовые книги». Оп.3. Д.269
Ф.829 – «Таможенные и кружечные дворы». Оп.1 Д. 1015
Ф.1356 – «Губернские, уездные и городские атласы, карты». Оп.1.д .398, дд.584
Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА), г. Москва
Ф.846 – «Каталог Военно-учетного архива Главного управления Генерального штаба».
Оп.16 . Дд. 21529, 21544, 21545.
Архив Русского географического общества (АРГО), г. С .-Петербург
Разряд VII – «Вологодская губерния», Оп.1. Д. 41, Д.46;
Разряд X – «Вятская губерния». Оп.1. Д.28 .
Велико-Устюжский филиал Государственного архива Вологодской области
(ВУФ ГАВО, г. Великий Устюг Вологодской области
Ф. 6 – «Велико-Устюжская уездная земская управа». Оп.1 . Д.2564
Музейные
Российский этнографический музей (РЭМ), г. С .-Петербург
Экспозиция и фонды, раздел «Русские»

157
Кировский областной краеведческий музей
Экспозиция и фонды, разделы хранения традиционных костюмов, утвари и интерьера
Лальский историко-краеведческий музей
Экспозиция и фонды, разделы хранения традиционных костюмов, утвари и интерьера,
изразцов
Вологодский государственный историко-архитектурный
художественный музей-заповедник
Экспозиции отделов истории и декоративно-прикладного искусства
Велико-Устюжский историко-архитектурный музей-заповедник
Экспозиции отделов истории и декоративно-прикладного искусства
Экспедиционные (Вятский этнографо-археологический архив (ВЭАА)
Ф.1. Оп.1. Дд. 1-3 . Трушкова И.Ю. Полевые материалы автора (ПМА) включая материалы
этнографической экспедиции Кировского областного краеведческого музея в 1995 г., в Луз-
ский р-н Кировской области, 1980 – 2018 гг.;
Ф.1. Оп.2 Д. 20. Трушкова И.Ю. Материалы этнографической экспедиции Кировского об-
ластного института усовершенствования учителей, 2001, 2002 гг.;
Ф.2. Оп.1 . Д.1 . Трушкова И.Ю. Отчет о раскопках в г. Орлове Кировской области в 1999 г.
Архив ОПИ ИА РАН;
Ф.2. Оп.1. Д.2 . Трушкова И.Ю. Отчет о раскопках в г. Уржуме Кировской области в 2000 г.
Архив ОПИ ИА РАН;
Ф.2. Оп.1 Д. 3 . Трушкова И.Ю. Отчет о раскопках в пгт Кай Верхнекамского р-на Киров-
ской области в 2001 г. Архив ОПИ ИА РАН; Кай 2001
Ф.2. Оп.1 Д.4 . Трушкова И.Ю. Отчет о раскопках в исторической части пос. Лальск Киров-
ской области в 2003 г. Архив ОПИ ИА РАН; Лальск 2003
Ф.2. Оп.1 Д. 5. Трушкова И.Ю. Отчет о раскопках в исторической части пос. Лальск Киров-
ской области в 2004 г. Архив ОПИ ИА РАН;
Ф.2. Оп.1 Д.6. Трушкова И.Ю., Отчет о раскопках в исторической части пос. Лальск Киров-
ской области в 2005 г. Архив ОПИ ИА РАН;
Ф.2. Оп.1 Л.7 . Трушкова И.Ю. Отчет о раскопках в исторической части пос. Лальск Киров-
ской области в 2006 г. Архив ОПИ ИА РАН.
Ф.3. Оп.1 Д. 1 . Результаты рентгенофлуоресцентной спектроскопии археологической
коллекции пгт. Лальск Лузского района Кировской области. – Киров, февраль – июнь 2021 г.
Электронные ресурсы
Иваницкий Н.А . Песни, сказки, пословицы, поговорки, загадки Вологодской губернии //
htpp| www: booksite.ru;
Художник Илларион Михайлович Прянишников. Картины // htpp: www/ svistanet.com
|/ hudozhniki-i-art-proekty/kartini-i -zhivopis/xudozhnik-illarion-pryanishnikov.html?ysclid=l9i9ln
tcp9827552080; images/search?pos=2&img_url=http%3A%2F%2Fi.ytimg.com%2Fvi%2FIjzROwp
2B6A%2Fmaxresdefault.jpg&text=прянишников%20гостья %20картина&lr=46&rpt=simage&so
urce=serp

158
Библиографический список
Библиографический список
1. Аболина Л. А . Керамические крышки из археологических материалов города Енисейс-
ка // Краткие сообщения Института археологии. – М., 2020. – Вып. 260. – С . 509–539;
2. Алексеева, Т. И. Региональные особенности градостроительства в Сибири и на Севе-
ре. – Л.: Стройиздат, 1987. – 208 С.;
3. Археология и компьютерные технологии: представление и анализ археологических
материалов. – Ижевск, 2005. – 13 6 С .;
4. Байбурин А.К . Жилище в обрядах и представлениях восточных славян. – Л:»Наука»,
1983. – 187С.;
5. Воронин Н.Н . Раскопки в Ярославле // Материалы и исследования по археологии
древнерусских городов. Тои 1. Материалы и исследования по археологии СССР. No11.– М -Л.:
Изд-во АН СССР, 1949. – С .177 – 192;
6. Воронов Н.В., Сахарова И.Г. О датировке и распространении некоторых видов москов-
ских изразцов // Материалы и исследования по археологии Москвы. Т.3. Под ред. Н.Н . Ворони-
на. – М,1955. – С.77 –115;
7. Головчанский Г.П ., Мельничук А.Ф. Строгановские городки, острожки, села. – Пермь:
Книжный мир, 2005. – 232 С .;
8. Горюнова Е.И . Итоги работ археологического надзора на строительстве II очереди Мо-
сковского метрополитена // Материалы и исследования по археологии Москвы. Т.I . Под ред.
А.В. Арциховского. – М-Л: Наука, 1947. – С . 44 – 54;
9. Грачев С. П ., Трушкова И.Ю. Применение компьютерных технологий для изучения и
реконструкции предметов быта XVII – XVIII вв. (по материалам археологической экспедиции
ВятГУ в п. Лальск Лузского р-на Кировской области) // Всероссийская научно-техническая
конференция «Наука–производство–технологии–экология. В 8 т. Т. 7. (ГФ): сб. материалов. –
Киров: ПОЛЕКС, 2007. – С. 91 –95;
10. Грибова Л.С . Декоративно-прикладное искусство народов коми. – М,: «Наука», 1980. –
240 С.;
11. Древняя Русь. Город. Замок. Село. – М . «Наука», 1985. – 43 0 С .;
12. Зиняков Н.М . Технологические традиции древнерусских кузнецов в свете металло-
графических исследований археологических материалов Сибири XVI – XVIII вв. //Культура
русских в археологических исследованиях – Омск, 2002 – 204 С . – С . 56 – 62;
13. Иванова А.А . Народный календарь Вятского края// Вятский фольклор. Народный
календарь. – Котельнич,1995. – С .4 –12;
14. Ильина Е.С . Закушский гончарный промысел. Историко-этнографический очерк. Во-
логда, 2000, – 32 С;
15. Калуцков В. Лальск: культурно-географические сюжеты // География, 2006, No18 //
geo.1 sept.ru;
16. Кашинцев А. Ю. «Город Вологда на реке на Вологде, да на речке на Золотухе...» // Ар-
хеология Вологды. История и современность. – Вологда, 2007. – С.76 –85;
17. Клейн Л.С . Принципы археологии. – СПб: «Бельведер», 2001. – 152 С.;
18. Корчагин П.А . Губернская столица Пермь. – Пермь: Книжный мир, 2006. – 3 20С .;
19. Крестьянство и индустриальная цивилизация / Рос. АН, Ин-т востоковедения. – М.:
Наука, 1993. – 274С.;
20. Кудрин Н.М . Устюгской земли Михайло Булдаков и другие //От Русского Севера к
Русской Америке: Великий Устюг в истории Сибири и Аляски. – Вологда: «Древности Севера»,
2013–С.9 –37;
21. Курлаев Е.А ., Баранов Ю.М . Исследование памятников археологии XVII-XVIII веков:
от раскопа к компьютерной реконструкции // Культура русских в археологических исследо-
ваниях – Омск, 2002 – 204 С. – С.76 –79.;

159
22. Лимеров П.Ф. Мифология загробного мира. Сыктывкар: Изд-во КНЦ УрО РАН, 1998, –
127 С.;.
23. Лисовская О.Б. Медь и ее сплавы в изделиях Петровской эпохи // Актуальные вопро-
сы исследования и современного использования этнокультурного наследия стран и регио-
нов. Сб. научных трудов. Вып. III . – Киров: Изд-во ВятГУ, 2008. – С .152 – 155;
24. Любимов В.А . Лальск // Энциклопедия земли Вятской. Т.1 . Города. – Киров: АО «Го-
родская газета», 1994 – С . 166 – 200;
25. Макаров И.С . Волостные торжки в Сольвычегодском уезде в первой половине XVII в.
// Исторические записки, т.1, – М, 1937. – С . 193 – 219;
26. Маковецкий И.В., Архитектура русского народного жилища. Север и Верхнее Повол-
жье. – М, 1962. – 338 С.;
27. Максимова Т.Ю. Построения 3D – моделей керамических сосудов из археологических
раскопок в пос. Лальск // Всероссийская научно-техническая конференция «Наука–производ-
ство–технологии–экология. В 7 т. Т. 6 . (ГФ): сб. материалов. – Киров : ПОЛЕКС, 2008. – С . 105-106;
28. Маслих С.А . Русское изразцовое искусство XV-XIX веков. Вступит. статья Ю.С . Мелен-
тьева. – М: «Изобразительное искусство», 1983. – 26 С., 308 цв.фотографий;
29. Микрюков П.В., Трушкова И.Ю. Создание информационного Банка данных о коллек-
циях Вятской археолого-этнографической экспедиции и направления его использования в
образовательном процессе вуза // Всероссийская научно-техническая конференция «Наука–
производство–технологии–экология. В 7 т. Т. 6. (ГФ): сб. материалов. – Киров : ПОЛЕКС, 2008. –
С. 113–115;
30. Мюллер И.В. Бабиновская дорога (утраченные памятники Верхокамья) //Пути сооб-
щения, коммуникации, научные достижения народов Евразии. Материалы Международной
научно-практической конференции. – Березники, 1997 – С. 19 – 22
31. Недомолкина Н.Г., Мазухин С.В. Типология позднесредневековой керамики городищ
северо-востока Вологодской области // Проблемы сохранения и развития гончарства в Рос-
сии. Материалы научно-практической конф. – Вологда, 2006. – 19 С .;
32. Оконникова Т.И . Формирование научных традиций в археологии Прикамья. – Ижевск:
Издательский Дом «Удмуртский университет», 2002. – 1 73 С.
33. Осипов Д.О. Обувь Московской земли XII – XVIII вв. Материалы охранных археологи-
ческих исследований. Том.7. – М: ИА РАН, 2006. – 2 02 С .;
34. Пармон Ф.М . Русский народный костюм как художественно-конструкторский источ-
ник творчества. – М: Легпромбытиздат, 1994. – 27 2 С .;
35. Просужих С.В. Одежда населения Великоустюжского края в XVII веке // Бысть на
Устюзе...Историко-краеведческий сборник. – Вологда: «ЛиС», 1993. – С . 76 – 91;
36. Рабинович М.Г. Гончарная слобода в Москве XVI – XVIII вв. (по археологическим дан-
ным) // Материалы и исследования по археологии Москвы. Т.1. / Под ред. А .В. Арциховского. –
М-Л,1947. – С.55 –76;
37. Рабинович М.Г. Очерки этнографии русского феодального города.
–
М: «Наука»,
1978. – 328 С.;
38. Рабинович М.Г. Очерки материальной культуры русского феодального города. – М:
Наука, 1988. – 312 С .;
39. Розенфельд Р.Л. Московское керамическое производство XII – XVIII вв. – М: Наука,
1968. – 124 С.;
40. Рыбаков Б.А . Язычество Древней Руси. – М: Наука,1987. – 78 4 С .;
41. Рыбаков Б.А . Язычество древних славян. – М: София Гелиос. 2022. – 592 С.;
42. Рыбина Е.А . Торговля средневекового Новгорода: Историко-археологические очер-
ки. – Великий Новгород: Изд-во НовГУ им. Ярослава Мудрого, 2001. – 3 90 С.;
43. Сергеев Д.Г. Художественная реконструкция археологических предметов из пос.
Лальск // Всероссийская научно-техническая конференция «Наука–производство–техноло-
гии–экология. В 7 т. Т. 6 . (ГФ): сб. материалов. – Киров : ПОЛЕКС, 2008. – С. 107 – 109;
44. Смольников С.Н . Таможенные книги Устюга Великого 1748/49 и 1751/52 гг. как
памятник русского языка // Таможенные книги Великого Устюга середины XVIII века. Сост.
Г.Н . Чебыкина, М.С . Черкасова. – Вологда: Древности Севера, 2012. – С .408 – 413;

160
Библиографический список
45. Соколова Н. Е., Трушкова И.Ю. Охранные работы в городе Орлове Кировской области
// Археологические открытия 1999 года. – М.: Наука, 2001. – С . 207–210;
46. Тимошина А.А . Покупка книг жителями Великого Устюга в 30-е – нач. 50-х годов XVII вв.
// Великий Устюг. Краеведческий альманах. Вып.3 . – Вологда: «Русь»,2004. – С. 250 –304 .
47. Тихонов С.С ., Томилов Н.А . Этнографо-археологические комплексы: проблемы кон-
струирования и изучения (по материалам культуры татар и русских Тарского Прииртышья
XVI XX в.) // Этнографо-археологические комплексы: проблемы культуры и социума. Т.2. Куль-
тура тарских татар. – Новосибирск: Наука, Сиб. отделение РАН, 1997. – С . 10 – 19;
48. Томилов Н.А . Этноархеология и этнографо-археологический комплекс // Этноархео-
логические комплексы. Проблемы культуры и социума. Т.1. Культура тарских татар. – Новоси-
бирск: «Наука» Сибирское отделение РАН, 1996. – С . 10 – 25;.
49. Традиционная культура народа коми. Этнографические очерки. – Сыктывкар: Коми
книжн. изд-во, 1994. – 2 69 С.;
50. Трушкова И.Ю. Лузско-подосиновские традиционные костюмные комплексы начала
ХХ века в контексте вятско-вологодских культурных связей Религия и церковь в культурно-
историческом развитии Русского Севера (к 450-летию Преподобного Трифона, Вятского чу-
дотворца). Т. 2 . – Киров, 1996. – С . 172 –176;
51. Трушкова И.Ю. О сходстве видов традиционной одежды и сохранении солярной сим-
волики в ней народами Северной Европы // Шведы и Русский Север. – Киров: Кировская обл.
тип-фия, 1997. – С. 113 – 120;
52. Трушкова И.Ю. Гранкин В. Е., Бакулина Е. А ., Порошин М. Ю. К вопросу о характери-
стике керамического материала п. Лальск и его окрестностей (статья) Межвузовский сбор-
ник научных и научно-методических трудов за 2003 год. Вып.8 . – Киров: Изд-во ВятГУ, 2003 –
С. 409–411;
53. Трушкова И.Ю., Шатунова Ю.Л. Летний праздник «Десятое» в п. Лальск // Межву-
зовский сборник научных и научно-методических трудов за 2003 год. Вып.8. – Киров: Изд-во
ВятГУ, 2003. – С. 412–418;
54. Трушкова И.Ю. Традиционная культура русского населения Вятского региона в XIX –
н. XX вв. (система жизнеобеспечения. – Киров: Маури-принт, 2003.– 72 2 С .;
55. Трушкова И.Ю. Лальск: вопросы этноархеологии города Русского Севера// Интег-
рация археологических и этнографических исследований: сб. науч. трудов. – Алматы – Омск:
Наука, 2004 – С . 280–282;
56. Трушкова И.Ю. Некоторые параллели в традиционных культурах Поморья и Скан-
динавии // VI Конгресс этнографов и антропологов России: тез. докл., Санкт-Петербург,
28 июня – 2 июля 2005 г. – СПб.: Лема, 2005. – С.112–113;
57. Трушкова И.Ю. Традиции Приуральской школы исторических исследований в кон-
тексте современных изменений российской системы образования // Реальность этноса. Гло-
бализация и национальные традиции в контексте Болонского процесса: материалы VII ме-
ждунар. науч. -практ. конф., 22–25 марта 2005 г. – С Пб.: Астерион, 2005. – С . 224–226;
58. Трушкова И.Ю., Гранкин В. Е. Металлические, костяные и каменные изделия в эт-
нокультурном наследии округи Лальска // Всероссийская научно-техническая конференция
«Наука–производство–технологии–экология. В 6 т. Т. 4. (ГФ): сб. материалов. – Киров: ПОЛЕКС,
2005. – С . 56–57;
59. Трушкова И.Ю., Лихачев В. А ., Пентин Е. Н . Особенности некоторых производствен-
ных технологий Вятского региона в контексте традиционной и современной культур // Все-
российская научно-техническая конференция «Наука–производство–технологии–экология.
В 6 т. Т. 4 . (ГФ): сб. материалов. – Киров: ПОЛЕКС, 2005. – С . 90 –92;
60. Трушкова И.Ю., Плюснин С. А . Преобразование традиционных культурных техноло-
гий в индустриальную эпоху (на примере производства бумаги из льна в северном Вятском
пограничье) // Всероссийская научно-техническая конференция «Наука–производство–тех-
нологии–экология. В 6 т. Т. 4 . (ГФ): сб. материалов. – Киров: ПОЛЕКС, 2005. – С. 93 –94;
61. Трушкова И.Ю. Некоторые параллели в традиционных культурах Поморья и Сканди-
навии // VI Конгресс этнографов и антропологов России : тез. докл., 28 июня – 2 июля 2005 г. –
СПб, 2005. – С . 112–113;

161
62. Трушкова И.Ю. Традиционные костюмные комплексы Вятского края: проблемы фор-
мирования, взаимовлияния, современного состояния // История и культура Вятского края. –
М-Киров: «Академический проект» – «Константа», 2005. – С . 293 – 510;
63. Трушкова И.Ю. Проблемы транзитивности в современной этнической культуре рос-
сийской провинции (на примере Вятского региона) // Роль культурного наследия в терри-
ториальном маркетинге: сб. материалов латв. -герм. науч. сем., нояб. 2006 г. – Рига, 2006. –
С. 51–61;
64. Трушкова И.Ю. Лихачев В. А ., Излентьева Ю. Г., Токарева Т. А . Химико-технологиче-
ская характеристика горшечного промысла в Вятском регионе в конце XIX – начале XX вв. //
Всероссийская научно-техническая конференция «Наука–производство–технологии–эколо-
гия. В 8 т. Т. 7 . (ГФ): сб. материалов. – Киров: ПОЛЕКС, 2006. – С . 177–179;
65. Трушкова И.Ю., Литвинец С. Г., Чебыкина Н. А ., Бушмелева Л. Г. Грибы и ягоды в тра-
диционной пище вятских крестьян // Всероссийская научно-техническая конференция «На-
ука–производство–технологии–экология. В 8 т. Т. 7. (ГФ): сб. материалов. – Киров: ПОЛЕКС,
2007. – С . 115–118;
66. Трушкова И.Ю., Литвинец С. Г., Пугач Д. С ., Колосницына К. С., Корякина Т. Е. Средства
растительного происхождения в народной медицине Вятского региона // Всероссийская на-
учно-техническая конференция «Наука–производство–технологии–экология. В 8 т. Т. 7. (ГФ):
сб. материалов. – Киров: ПОЛЕКС, 2007. – С . 119–120;
67. Трушкова И.Ю., Литвинец С. Г., Зубова Ю. О., Овчинникова Е. В. Из истории вятской
бани: влияние банных процедур на организм человека // Всероссийская научно-техническая
конференция «Наука–производство–технологии–экология. В 8 т. Т. 7. (ГФ): сб. материалов. –
Киров: ПОЛЕКС, 2007. – С . 121–122;
68. Трушкова И.Ю. Архетипы и элементы традиционной культуры в современной по-
вседневной жизни населения Вятского региона // Всероссийская научно-техническая конфе-
ренция «Наука–производство–технологии–экология. В 8 т. Т. 7 . (ГФ): сб. материалов. – Киров:
ПОЛЕКС, 2007. – С . 190 –193;
69. Трушкова И.Ю., Мокерова Е. Ю. Характеристика нумизматического материала архео-
логической коллекции раскопок ВятГУ в пос. Лальск Лузского р-на Кировской области // Все-
российская научно-техническая конференция «Наука–производство–технологии–экология.
В 8 т. Т. 7 . (ГФ): сб. материалов. – Киров: ПОЛЕКС, 2007. – С . 96 –97;
70. Трушкова И.Ю. Лихачев В. А ., Поздина Ю. Н. К вопросу о химико-технологической ха-
рактеристике производства т применения красок в дымковском промысле // Всероссийская
научно-техническая конференция «Наука–производство–технологии–экология. В 8 т. Т. 7.
(ГФ): сб. материалов. – Киров: ПОЛЕКС, 2007. – С . 100 –103;
71. Трушкова И.Ю. Лихачев В. А ., Юрченко А. В. Изготовление вятскими кустарями кра-
сок для малярного дела // Всероссийская научно-техническая конференция «Наука–про-
изводство–технологии–экология. В 8 т. Т. 7 . (ГФ): сб. материалов. – Киров: ПОЛЕКС, 2007. –
С. 104–109;
72. Трушкова И.Ю., Лихачев В.А ., Батальцева Е., Втюрина Е., Тупицына М. Особенности
химико-технологического процесса в ложечном промысле // Всероссийская научно-техниче-
ская конференция «Наука–производство–технологии–экология. В 8 т. Т. 7 . (ГФ): сб. материа-
лов. – Киров: ПОЛЕКС, 2007. – С . 110 –114;
73. Трушкова И.Ю., Кривошеина Е.И ., Смышляева Ю.В., Шатунова Ю.Л. К вопросу о ло-
кальных особенностях и семантике набойки в округе поселка Лальск Кировской области //
Проблемы изучения историко-культурного наследия стран и регионов. Проект молодых ис-
следователей «Культура народа – твоя культура». Вып. II : сб. науч. тр. – Киров: Изд-во ВятГУ,
2007. – С . 45–49;
74. Трушкова И.Ю. Этноархеологическое изучение производственных технологий в про-
винциальном городе Поморья (на примере г. Лальска) // Вузовская наука – региону. В 2 т. Т. 2 :
материалы V всерос. науч.-техн. конф., 22 февр. 2007 г. / отв. ред. В. А . Шорин. – Вологда: Изд-во
ВолГТУ, 2007. – С . 464 –466;
75. Трушкова И.Ю. Проблемы этноархеологического изучения провинциального города
(на примере Лальска и его округи) // Границы в пространстве прошлого: социальные, куль-

162
Библиографический список
турные, идейные аспекты. В 3 т. Т.3: сб. ст. всерос. (с междунар. участием) науч. конф., 23–26
апр. 2006 г. – Тверь: Изд-во ТвГУ, 2007. – С. 3–5;
76. Трушкова И.Ю., Грачев С.П . Применение компьютерных технологий для изучения и
реконструкции предметов быта XVII – XVIII вв. (по материалам археологической экспедиции
ВятГУ в п. Лальск Лузского р-на Кировской области) // Всероссийская научно-техническая
конференция «Наука–производство–технологии–экология. В 8 т. Т. 7. (ГФ): сб. материалов. –
Киров: ПОЛЕКС, 2007. – С . 91 –95;
77. Трушкова И.Ю., Грачев С.П . Информационная обработка регионального археологиче-
ского материала: актуальность и особенности // Всероссийская научно-техническая конфе-
ренция «Наука–производство–технологии–экология. В 7 т. Т. 6. (ГФ): сб. материалов. – Киров :
ПОЛЕКС, 2008. – С . 98–100;
78. Трушкова И.Ю. Лисовская О.Б., Мороз И. М., Пасынкова Ю.В. О результатах металло-
графического исследования металлических образцов Петровской эпохи //Всероссийская на-
учно-техническая конференция «Наука–производство–технологии–экология. В 7 т. Т. 6. (ГФ):
сб. материалов. – Киров: ПОЛЕКС, 2008. – С. 115–117;
79. Трушкова И.Ю., Лихачев В.А . Особенности химико-технологического процесса по-
лучения чернолощеной керамики (по материалам археологических экспедиций ВятГУ в
п. Лальск Лузского р-на Кировской области) // Всероссийская научно-техническая конферен-
ция «Наука–производство–технологии–экология. В 7 т. Т. 6 . (ГФ) : сб. материалов. – Киров:
ПОЛЕКС, 2008. – С . 118–119;
80. Трушкова И.Ю., Грачев С. П . Археологические исследования в контексте образова-
тельного пространства Вятского государственного университета // Археологическая экспе-
диция: новейшие достижения в изучении историко-культурного наследия Евразии: материа-
лы всерос. науч. конф. – Ижевск: Ижев. республ. тип ., 2008. – С . 285–286;
81. Трушкова И.Ю., Грачев С. П. Исследование вятского этноархеологического мате-
риала посредством использования систем компьютерного моделирования // Актуальные
вопросы исследования и современного использования этнокультурного наследия стран и
регионов. Вып. III. : сб. науч. тр. – Киров, 2008. – 1 эл. опт. диск (CD-ROM). – Загл. с этикетки
диска;
82. Трушкова И.Ю. К вопросу об археологической карте Лузского района Кировской об-
ласти // Этнокультурные процессы в странах и регионах. Вып. IV : эл. сб. науч. тр. – Киров:
Изд-во ВятГУ, 2008. – 1 эл. опт. диск (CD-ROM). – Загл. с этикетки диска;
83. Трушкова И.Ю. Хозяйственная адаптация населения северного вятского пограничья
в XVII – IX веках (на примере керамического производства) // Этнокультурные процессы в
странах и регионах. Вып. IV : эл. сб. науч. тр. – Киров: Изд-во ВятГУ, 2008. – 1 эл. опт. диск
(CD-ROM). – Загл. с этикетки диска;
84. Трушкова И.Ю. Женщина и мужчина в традиционной культуре русских Вятского ре-
гиона: гендерные портреты. – М: Изд. РАЕ, 2009. – 3 00 С.;
85. Трушкова И.Ю. Вопросы этноархеологической истории провинциального города
Лальска // Экономико-правовые, социально-политические и культурно-исторические ас-
пекты развития регионов : материалы междунар. науч.-практ. конф. / редкол.: Т. В. Алферова
[и др.]. – Березники: Тип. купца Тарасова, 2011. – С . 484 –485;
86. Трушкова И.Ю. Город в северной русской провинции: исторические символы // Сов-
ременные проблемы науки и образования. – 2 011 . – No 6. электрон. изд.
87. Трушкова И.Ю. Керамические и кузнечные технологии в северных русских провин-
циях (на примере города Лальска) // Regional socio-humanistic researches. History and contem-
porary: мaterials of the IV International scientific conference on January 25–26, 2014. – Prague: So-
ciosfera–CZ, 2014. – P. 9 –12;
88. Трушкова И.Ю. Ментальность северного русского населения: учет и использование
в современных межнациональных отношениях // Formation of ethnic and religious neighborly
relations as one of the major problems of modern civilization : materials of the IV international scien-
tific conference on February 1–2, 2014. – Prague: Sociosfera – CZ, 2014. – P. 47 –50;
89. Трушкова И.Ю. Керамическое производство в восточно-поморским городе Лальск:
этно-археологические характеристики // XV Бадеровские чтения по археологии Урала и По-

163
волжья: материалы всерос. науч.-практ. конф. (г. Пермь 9–12 февр. 2016 г.) / Перм. гос. нац.
исслед. ун-т. – Пермь, 2016. – 255 с. с . 212 – 219;
90. Трушкова И.Ю. Экономика восточно-поморского города Лальска: вопросы этноархе-
ологического изучения // Вестник Вятского государственного гуманитарного университета,
2016, No 3, С.51– 58;
91. Трушкова И.Ю., Грачев С.П . Expanding the field of applied research of CAD / CAM / CAE
technologies through ethnographic museology Расширение поля прикладных исследований
CAD/CAM/CAE технологий за счет этнографического музееведения // Volume 971, 2020 Inter-
national Conference on Modern Trends in Manufacturing Technologies and Equipment (ICMTMTE)
2020 7-11 September 2020, Sevastopol, Crimea \IOP Conf. Series: Materials Science and Engineering
971 (2020) 032059 IOP Publishing doi:10.1088/1757-899X/971/3/032059;
92. Трушкова И.Ю., Грачев С.П . CAD-technologies in archaeological reconstructions: scientific
and educational experience of Vyatka State University CAD-технологии в археологических рекон-
струкциях: научный и образовательный опыт Вятского государственного университета // IC-
MTMTE 2020, IOP Conf. Series: Materials Science and Engineering 971 (2020) 032060 IOP Publish-
ing doi:10.1088/1757-899X/971/3/032060;
93. Трушкова И.Ю. Керамические кольца с раскопов Лальска // Культура русских в архе-
ологических исследованиях: археология севера России. Т.2 . – Омск-Сургут, 2021. – С .164 – 168;
94. Узденников В.В. Монеты России 1700 – 1917 гг. М .: Финансы и статистика, 1992, –
504 С.;
95. Уляшев О.И . Цвет в представлениях и фольклоре коми. – Сыктывкар: Изд-во КНЦ УрО
РАН, , 1999, – 154 С.;
96. Устюгов Н.В. Ремесло и мелкое товарное производство в Русском государстве XVII в.
// Исторические записки, М., 1959, No 34, С. 116 – 197;
97. Физико-химическое исследование керамики на примере изделий переходного вре-
мени от бронзового к железному веку (Дребушак В.А . и др. – Новосибирск: Изд-во СО РАН,
2006. – 98 С.;
98. Флаксман А.Л., Методика реконструкции некоторых объектов раскопов по данным
планиграфии и стратиграфии // Всероссийская научно-техническая конференция «Наука–
производство–технологии–экология. В 7 т. Т. 6. (ГФ): сб. материалов. – Киров : ПОЛЕКС, 2008. –
С. 110 – 112;
99. Чагин Г.Н . Города Перми Великой Чердынь и Соликамск.
–
Пермь: Книжный мир,
2004. –256 С.;
100. Черная М.П. Изразцы из воеводских хором Томского Кремля // Культура русских в
археологических исследованиях – Омск, 2002 – 204 С . – С.188 – 197;
101. Чеснов Я.В. Лекции по исторической этнологии. – М: Гардарика, 1998. – 400 С;
102. Швейковская Е.Н. Прокопьевская трапеза: праздник и повседневность на Русском
Севере в XVII веке // Глагол времени: исследования и материалы, статьи и сообщения меж-
региональной конференции «Прокопьевские чтения». – Вологда: Книжное наследие», 2005, –
С. 205 – 213;
103. Шильниковская В.П . Великий Устюг. Развитие архитектуры города до середины
XIX века. – М: Стройиздат, 1987. – 255 С.;
104. Шляпин В.П. Из истории города Великого-Устюга // Записки Северо-Двинского Об-
щества истории местного края. Вып.1. No 2(6). – Вологда: Сквер. 1927. – С .5 – 35;
105. Trushkova I.Yu. Modification of sources during XX – beginning XXI c. in the Russian prov-
ince ethnography // SGEM Conference on Anthropology. Archeology, History, Philosophy. Conference
Proceedings. Albena, 2014. – P. 139 – 146 .

164
Список сокращений
Список сокращений
ВЭАА – Вятский этнографический и археологический архив
ВолГВ – Вологодские губернские ведомости
ВолЕВ – Вологодские епархиальные ведомости
ЖС – Живая старина
ПМА – Полевые материалы автора
ПКВГ – Памятная книжка Вологодской губернии

165
Список иллюстраций
Илл. 1 . Фрагменты обожженной керамической посуды (здесь и далее – материалы рас-
копов II – IV и подъемный материал, историческая часть пос. Лальск).
Илл. 2 . Венчик керамического сосуда с орнаментом «волна».
Илл. 3 . Венчик керамического сосуда с орнаментом «засечки».
Илл. 4 . Фрагменты керамической посуды с орнаментом треугольным штампом.
Илл. 5 . Фрагмент керамического чайника (?) с носиком.
Илл. 6 . Фрагменты донышек сосудов с крестообразным клеймом.
Илл. 7 . Фрагменты чернолощеной керамики.
Илл. 8 . Фрагменты поливной керамики.
Илл. 9 . Фрагменты поливной керамики с орнаментом «волна».
Илл. 10. Развал керамического горшка среднего.
Илл. 11. Развал керамического горшка крупного.
Илл. 12. Развал керамического сосуда «л
́
атка».
Илл. 13. Фрагмент кирпича фигурного с орнаментом «ромб».
Илл. 14. Фрагмент кирпича фигурного с орнаментом «треугольники».
Илл. 15. Изразцовые плитки в декоре Воскресенского собора.
Илл. 16. Изразцовые плитки в декоре Богоявленской церкви. Общий вид. Пос. Лальск.
Илл. 17 – 21 . Изразцовые плитки в декоре Богоявленской церкви. Сюжетные компози-
ции. Пос. Лальск
Илл. 22. Фрагменты поливных изразцов. Пос. Лальск.
Илл. 23. Фрагмент поливной изразцовой плитки подрезанной.
Илл. 24. Фрагмент поливного изразца бордюрного. Вид спереди. Пос. Лальск.
Илл. 25. Фрагмент поливного изразца бордюрного. Вид сбоку. Пос. Лальск.
Илл. 26. Фрагменты поливных изразцов Общий вид.
Илл. 27. Фрагменты изразцов оплавленных.
Илл. 28. Фрагменты изразцов оплавленных.
Илл. 29. Фрагменты полихромных изразцов и «ножка» печи-камина.
Илл. 30. «Ножка» печи-камина.
Илл. 31 – 45. Заготовки полихромных изразцовых плиток.
Илл. 46. Кусочки краски красной.
Илл. 47 – 49. Фрагменты полихромных (бело-синих) изразцов.
Илл. 50. Фрагменты белых кафельных плиток.
Илл. 51. Фрагменты крицы.
Илл. 52. Гвозди хозяйственные кустарного производства.
Илл. 53. Фрагмент плуга (?).
Илл. 54. Фрагменты косы и ножей хозяйственных кустарного производства.
Илл. 55 . Серп. Скобы, крючки и петли для жилых и хозяйственных помещений. Кустар-
ное производство.
Илл. 56. Кольца и скобы для жилища. Кресало.
Илл. 57. Пики для охотничьего промысла.
Илл. 58. Предметы ухода за домашним скотом.
Илл. 59. Костяные проколки, предметы хозяйственные.
Илл. 60. Рыбий позвонок и фрагмент костяного предмета хозяйственного.
Илл. 61. Керамическое грузило.
Илл. 62. Керамическое пряслице.
Илл. 63. Фрагмент жернова.
Илл. 64. Наждачный камень.

166
Список иллюстраций
Илл. 65. Репродукция картины И.М. Прянищникова «Приготовление почвы для посева
льна в Вологодской губернии».
Илл. 66. Участок дороги из Лальска на Устюг, с вымосткой булыжниками XVII-XVIII вв.
Илл. 67 – 71. Монеты XVII – XVIII вв.
Илл. 72 . Репродукция картины И.М. Прянищникова «Ярмарка в Лальске». Фонды ЛИКМ.
Илл. 73. Репродукция картины И.М. Прянищникова «С ярмарки».
Илл. 74 – 76. Ядра пушечные.
Илл. 77. Фрагменты слюды оконной и деревянных планок.
Илл. 78 – 79. Окно слюдяное и его фрагмент. Фонды ЛИКМ.
Илл. 80 – 83. Предметы обустройства жилых и хозяйственных построек.
Илл. 84. Фрагменты колец для печи кухонной.
Илл. 85. Фрагменты крышек для печи кухонной.
Илл. 86. Фрагменты вилки и кофейной ложки (?). XVIII в. (?).
Илл. 87 – 89. Фрагменты привозной чайной посуды.
Илл. 90 – 91. Фрагменты привозных керамических сосудов с выпуклым орнаментом на
плечиках и стенках.
Илл. 92 – 93. Фрагменты цветного стекла.
Илл. 94 – 95. Курительные трубки.
Илл. 96 – 98. Фрагменты стеклянных бутылок из-под привозных алкогольных напитков.
Илл. 99 – 102. Фрагменты аптечных стеклянных сосудов.
Илл. 103 – 104 . Фрагменты аптечных керамических банок.
Илл. 105. Фрагменты сосудов из гжельской майолики и аптечной керамики.
Илл. 106. «Китайский домик», пос. Лальск.
Илл. 107. Изба-пятистенок, с четырехскатной крышей, с Верхне-Лалье.
Илл. 108. Фрагмент декора избы, д. Заборье.
Илл. 109. Усадьба «дом-двор», д. Заборье.
Илл. 110. Дом с трехскатной крышей и мезонином, Лузский р-н .
Илл. 111. Фрагмент устройства крыши, д. Заборье.
Илл. 112 Баня «по-черному», д. Заборье.
Илл. 113. Вид крепления двери, д. Заборье.
Илл. 114. Оформление замочной скважины, д. Заборье.
Илл. 115. Домовая роспись избы, фонды КОКМ.
Илл. 116. Декор припечной доски «коника
́
», с. В-Лалье.
Илл. 117. Светец. Фонды ЛИКМ.
Илл. 118. Люлька. Фонды ЛИКМ.
Илл. 119. Сундук, с. В-Лалье.
Илл. 120 – 122. Сундук. д. Зали
́
сье.
Илл. 123. Стул, с. В-Лалье.
Илл. 124. Стул, с В-Лалье.
Илл. 125. Стул, с В-Лалье.
Илл. 126. Стул для детей, с. В-Лалье.
Илл. 127. Половик ручной работы, д. Исток.
Илл. 128. Чаша медная «ендова
́
», Лузский р-н .
Илл. 129. Чайник заварочный керамический и кубышка с поливой и орнаментом «вол-
на», Лузский р-н .
Илл. 130. Чашки, изготовленные на полу-ручном гончарном круге методом «налепа»,
д. Заборье.
Илл. 131. Чашка керамическая и ложка деревянная, Лузский р-н .
Илл. 132. Предметы для взбивания жидких продуктов «муто
́
вки», Лузский р-н .
Илл. 133 – 134 . Чайник заварочный фарфоровый и его клеймо, ф-ка Кузнецова.
Илл. 135. Ложки серебряные и мельхиоровая, для чаепития. Лузский р-н .
Илл. 136. Пряслице из темной керамики.
Илл. 137. Пряслице из светлой керамики.
Илл. 138. Пуговица медная.

167
Илл. 139. Фрагменты кожаной обуви.
Илл. 140. Традиционный женский костюм, г. Сольвычегодск.
Илл. 141. Традиционный женский костюм, округа Лальска.
Илл. 142 Женская верхняя одежда «казачи
́
нка» Фонды ЛИКМ.
Илл. 143. Традиционный женский костюм, фонда ЛИКМ.
Илл. 144 – 145. Традиционный женский костюм. Вид спереди и сзади. Лузский р-н .
Илл. 146 – 147 . Традиционный женский костюм. Вид спереди и сзади. Лузский р-н .
Илл. 148 – 149 . Традиционные сарафаны. Вид спереди и сзади. Лузский р-н .
Илл. 150 – 151. Традиционный женский головной убор. Вид спереди и сзади. Фонды
ЛИКМ.
Илл. 152 – 153. Традиционная мужская рубаха и фрагмент нагрудной вышивки. Фонды
ЛИКМ.
Илл. 154 – 155. Традиционные мужские рубахи, Лузский р-н .
Илл. 156. Верхняя часть женской рубахи «рукава
́
», Лузский р-н .
Илл. 157. Верхняя часть женской рубахи «рукава
́
», с. В. -Лалье.
Илл. 158 –159. Верхняя часть женской рубахи «рукава
́
», оформление манжета, Лузский р-н.
Илл. 160. Репродукция картины И.М. Прянишникова «Гостья», вид ношения наплечной
девичье косынки.
Илл. 161 – 162 . Традиционные девичьи наплечные косынки.
Илл. 163. Обувь плетеная из бересты.
Илл. 164. Ботинки женские кожаные, в рамках традиции.
Илл. 165 – 168 . Узоры «засеянное поле» и «женские фигуры» на фартуке и полотенцах.
Илл. 169. Узор «женские и мужские (?) фигуры».
Илл. 170 – 171 . Узор «кони» на фартуках.
Илл. 172. Узор «животное» на поясе.
Илл. 173. Узор «животное» на концах полотенца.
Илл. 174 – 175. Узоры с «ладьями».
Илл. 176. Кресты нательные.
Илл. 177. Кости игральные «ба
́
бки».
Илл. 178. Фрагмент глиняной свистульки (?).
Илл. 179. Пос. Лальск, Соборная площадь.
Илл. 180. Пос. Лальск, Вознесенский собор, вид северо-запада.
Илл. 181. Пос. Лальск, Вознесенский собор, декор окна фигурным кирпичом.
Илл. 182. Пос. Лальск, Вознесенский собор оформление фундамента на валунах.
Илл. 183. Пос. Лальск, Вознесенский собор, оформление входа.
Илл. 184. Пос. Лальск, Вознесенский собор фрагмент оформления стен изразцами.
Илл. 185. Пос. Лальск, Вознесенский собор, оформление внутреннего входа фигурным
кирпичом.
Илл. 186. Пос. Лальск, Вознесенский собор, потолочная роспись.
Илл. 187 – 194. Пос. Лальск, Соборная площадь, путешествие на колокольню Воскресен-
ского собора.
Илл. 195 – 196 . Пос. Лальск. Благовещенская церковь, деревянная скульптура.
Илл. 197 – 198 . Пос. Лальск. Благовещенская церковь. Декорирование люстры финифтью.
Илл. 199. Пос. Лальск. Бывшая Богоявленская церковь, ныне – кочегарка местной бани,
привезли уголь (слева).
Илл. 200. Пос. Лальск. Бывшая Богоявленская церковь, ныне – кочегарка местной бани,
внешний вид перекрытий.
Илл. 201. Судьба избы с «красным углом» без икон в нем. Лузский р-н .
Илл. 202. Крестный ход на «Девятое» в Лальске, фото ЛИКМ.
Илл. 203. Крестный ход на «Девятое» в деревне, фонды ЛИКМ.
Илл. 204. Репродукция картины И.М. Прянишникова «Покров».
Илл. 205. Репродукция картины И.М. Прянишникова «Спасов день на Севере».
Илл. 206. Игрушка детская, деревянная, кустарной работы «конь», фонды ЛИКМ.

168
Иллюстрации
Иллюстрации
К главе 2
Илл. 1.
Илл. 2.
Илл. 3
Илл. 4
Илл .5.
Илл. 6
Илл. 7

169
Илл. 8.
Илл. 9.
Илл. 10
Илл. 11
Илл. 12
Илл. 13
Илл. 14

170
Иллюстрации
К главе 3
Илл. 15
Илл. 16
Илл. 17
Илл. 18
Илл. 19
Илл. 20

171
Илл. 21
Илл. 22
Илл. 23
Илл. 24
Илл. 25
Илл. 26
Илл. 27
Илл. 28
Илл. 29
Илл. 30

172
Иллюстрации
Илл. 31
Илл. 32
Илл. 33
Илл. 34
Илл. 35
Илл. 36
Илл. 37
Илл. 38
Илл. 39

173
Илл. 40
Илл. 41
Илл. 42
Илл. 43
Илл. 44
Илл. 45
Илл. 46

174
Иллюстрации
Илл. 47
Илл. 48
Илл. 49
Илл. 50

175
К главе 4
Илл. 51
Илл. 52
Илл. 53
Илл. 54
Илл. 55
Илл. 56

176
Иллюстрации
Илл. 57
Илл. 58
Илл. 59
Илл. 60
Илл. 61
Илл. 62

177
Илл. 63
Илл. 64
Илл. 65

178
Иллюстрации
Илл. 66
Илл. 67
Илл. 68
Илл. 69
Илл. 70
Илл. 71

179
Илл. 72
Илл. 73

180
Иллюстрации
К главе 5
Илл. 74
Илл. 75
Илл. 76
Илл. 77
Илл. 78
Илл. 79

181
Илл. 80
Илл. 81
Илл. 82
Илл. 83
Илл. 84
Илл. 85
Илл. 86

182
Иллюстрации
Илл. 87
Илл. 88
Илл. 89
Илл. 90
Илл. 91
Илл. 92
Илл. 93

183
Илл. 94
Илл. 95
Илл. 96
Илл. 97
Илл. 98

184
Иллюстрации
Илл. 99
Илл. 100
Илл. 101
Илл. 102
Илл. 103
Илл. 104
Илл. 105

185
Илл. 106
Илл. 107
Илл. 108

186
Иллюстрации
Илл. 109
Илл. 110
Илл. 111
Илл. 112
Илл. 113
Илл. 114

187
Илл. 115
Илл. 116
Илл. 117
Илл. 118

188
Иллюстрации
Илл. 119
Илл. 120
Илл. 121
Илл. 122

189
Илл. 123
Илл. 124
Илл. 125
Илл. 126
Илл. 127
Илл. 128

190
Иллюстрации
Илл. 129
Илл. 130
Илл. 131
Илл. 132
Илл. 133
Илл. 134
Илл. 135

191
К главе 6
Илл. 136
Илл. 137
Илл. 138
Илл. 139

192
Иллюстрации
Илл. 140
Илл. 141
Илл. 142
Илл. 143
Илл. 144
Илл. 145

193
Илл. 146
Илл. 147
Илл. 148
Илл. 149

194
Иллюстрации
Илл. 150
Илл. 151
Илл. 152
Илл. 153
Илл. 154
Илл. 155

195
Илл. 156
Илл. 157
Илл. 158
Илл. 159

196
Иллюстрации
Илл. 160
Илл. 161
Илл. 162
Илл. 163
Илл. 164

197
Илл. 165
Илл. 166
Илл. 167
Илл. 168
Илл. 169

198
Иллюстрации
Илл. 170
Илл. 171
Илл. 172
Илл. 173
Илл. 174
Илл. 175

199
К главе 7
Илл. 176
Илл. 177
Илл. 178
Илл. 179
Илл. 180
Илл. 181

200
Иллюстрации
Илл. 182
Илл. 183
Илл. 184
Илл. 185
Илл. 186

201
Илл. 187
Илл. 188
Илл. 189

202
Иллюстрации
Илл. 190
Илл. 191
Илл. 192
Илл. 193
Илл. 194

203
Илл. 195
Илл. 196
Илл. 197
Илл. 198
Илл. 199

204
Иллюстрации
Илл. 200
Илл. 201
Илл. 202
Илл. 203
Илл. 204

205
Илл. 205
Илл. 206

Научное издание
Трушкова Ирина Юрьевна
Восточно-поморский город Лальск:
этноархеологические очерки
Монография
ООО «Издательство «Аверс»
610020, г. Киров, ул. Труда, 70.
Тел.: 8 (833-2) 47-42-77, +7 (905) 870-88-77.
E-mail: avers@kirovnet.net
Подписано в печать 19.08.2022 г.
Формат 60×84/8. Усл. печ. л. 24,03.
Заказ 636.
Отпечатано в АО «Т 8 Издательские Технологии» (АО «Т 8»).
г. Москва, Волгоградский проспект, дом 42, корп. 5.